«Время не властно»

Время не властно (fb2) - Время не властно (Время забытых эпох - 1) 860K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Леа Рейн

Леа Рейн Время не властно

Каждый поступок ничто в сравнении с бесконечностью пространства и времени, а вместе с тем действие его бесконечно в пространстве и времени.

Лев Толстой

Нет в мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною.

Михаил Лермонтов «Герой нашего времени»

© Леа Рейн, 2017

© ООО «Издательство „АСТ“», 2018

Дизайн обложки Александры Булгаковой

* * *

Пролог

Париж

15 сентября 1926 года

По каменной набережной Сены неспешно шли юноша с девушкой. Они любовались городом, который был особенно прекрасен в этот вечер.

Солнце уже давно зашло, и на небе одна за другой начали вспыхивать маленькие золотые звезды, создававшие волшебную атмосферу. Фонари тускло освещали пустые улицы.

От холодного воздуха по телу девушки бежали мурашки, ведь легкое шелковое платье без рукавов, чуть достававшее до колен, совсем не грело. Но даже лютый холод не смог бы испортить этот замечательный вечер.

— Ты дрожишь. Возьми мой пиджак, — произнес юноша, чувствуя, как его спутница подрагивает от холода.

Он остановился и снял с себя пиджак небесно-синего цвета, чтобы накинуть его на хрупкие плечи девушки. Она сразу почувствовала приятное тепло, которое согрело не только ее тело, но и душу.

— Спасибо, — смущенно проговорила она, опуская взгляд на свои маленькие черные туфли, украшенные бантами.

Они пошли дальше. В водах Сены отражалось звездное небо.

— Мсье Бернар не сильно докучал тебе? — спросил молодой человек, стараясь вести непринужденный разговор. — Мне кажется, он выпил лишнего.

— Вовсе нет. Мне очень понравились твои друзья, — улыбнулась девушка, вспоминая веселый вечер, проведенный в кафе «Луна».

Они повернули направо и пошли по старинному мосту, на котором не было ни одной машины. В такой поздний час на улицах Парижа совсем мало автомобилей.

— Когда ты должна вернуться обратно? — Этот вопрос тревожил юношу весь вечер.

Он не хотел, чтобы девушка покидала его, но понимал, что это непременно произойдет, поэтому старался насладиться временем, пока она здесь, рядом с ним.

Мимо молодых людей почти беззвучно проползла черная машина. Девушка бросила на нее короткий взгляд. Сейчас она могла думать только о своем спутнике и предстоящей разлуке.

— Не знаю. Наверное, уже скоро, — наконец ответила она.

От ее слов в душе юноши стало пусто.

— Я еще увижу тебя? — с надеждой спросил он.

— Мне это неизвестно… — произнесла девушка с нотками отчаяния в голосе. Ей тоже не хотелось расставаться.

Они дошли до конца моста и остановились под раскидистым деревом, ветви которого склонялись над зеркальной гладью Сены.

— Но я буду надеяться, что смогу попасть сюда еще раз, — проговорила она, повернувшись к нему.

Юноша взял холодные руки девушки в свои теплые ладони и заглянул в ее золотистые глаза. Ее волнистые рыжие волосы отливали янтарным цветом. Ему очень нравился необычный оттенок ее локонов.

— Я все равно буду ждать тебя в своем кафе. Двери «Луны» всегда открыты для тебя, — сказал он, проводя рукой по нежной щеке своей спутницы.

Девушка почувствовала, как горло предательски сдавил спазм. Она понимала, что вот-вот исчезнет, но ничего не могла поделать. Слезы серебряными каплями катились по щекам.

Юноша притянул девушку к себе и поцеловал. Они оба почувствовали, как что-то невероятное зарождается в их сердцах и прожигает все внутри.

Но поцелуй был недолгим.

Она растворилась в воздухе, оставив после себя облако золотистой пыли, которое ветер тут же развеял над рекой.

1

Прохладный ветер заставил меня поежиться, когда я вышла на улицу. Ледяной дождь рисовал узор в виде крупного горошка на моей одежде, и я раскрыла зонтик, чтобы не промокнуть до нитки.

Опавшие с деревьев сморщенные листья и пожелтевшая трава говорили о том, что скоро зима заберет власть у осени и окутает город белоснежным одеялом. Ноябрь в Париже — месяц сырой и непредсказуемый. Город то наполняется шумом дождя, то одевается в белые шапки из хлопьев снега. Несмотря на изменчивость погоды, Париж все так же прекрасен и привлекает туристов. Я люблю свой город и не могу поверить, что мне посчастливилось здесь родиться. Наверное, на этом вся моя везучесть и закончилась, ведь по жизни я не очень удачлива.

Бросив взгляд на часы, я чертыхнулась и побежала сломя голову. Я снова опаздывала на занятия. Как говорится, как начнешь триместр — так его и проведешь. Видимо, ничего хорошего меня не ждет.

Перебегая дорогу, я споткнулась и чуть не упала. Рассерженный водитель долго мне сигналил.

Я забежала в ворота лицея и наткнулась на своего хорошего друга Артура. Зонта у него не было, так что дождь превратил его густые черные волосы в львиную гриву.

— Привет, Анаис! — крикнул Артур и три раза поцеловал меня в знак приветствия. — Чего опять опаздываем?

— То же самое могу спросить у тебя, — улыбнулась я в ответ, пытаясь отдышаться.

Остановившись под сводом арки, я закрыла зонт и достала ингалятор. У меня бронхиальная астма, поэтому я всегда ношу его в кармане.

— Ты в порядке? — заботливо спросил Артур.

— Да. Иди без меня и предупреди, пожалуйста, что я немного задержусь. — Я сделала глубокий вдох.

— Хорошо, только долго тут не стой, а то мадам Дюпре тебя не пустит, — сказал Артур и скрылся в дверях.

Вот кошмар, я совсем забыла, что сейчас урок у мадам Дюпре! Терпеть ее не могу. Из тридцати человек она выбрала именно меня для своих издевательских шуточек. Ни к кому так не придирается, как ко мне. Это просто несправедливо.

Я облокотилась о стену, делая глубокие вдохи и размышляя. Я рассматривала трещины на потолке и думала о том, сколько лет нашему лицею. Наверное, больше пятисот. Когда-то давно тут была церковь, но от нее осталась только колокольня (и то без колокола).

Когда дыхание пришло в порядок, я поплелась к дверям, но приступ астмы повторился, и я снова залилась кашлем. Странно, у меня никогда не было таких сильных приступов. Острая боль пронзила грудную клетку, словно что-то раздирало меня изнутри. Я похолодела от страха: казалось, я умру прямо тут, на школьном дворе. Мое тело обнаружит кто-то из учеников, и сюда сбежится весь лицей. Все будут глазеть и обсуждать произошедшее.

Однако приступ прекратился так же неожиданно, как и начался. Постояв несколько минут и переведя дух, я зашла внутрь и поднялась на второй этаж по старинной каменной лестнице, покрытой роскошным красным ковром. Мой класс находился за самой первой дверью, так что оттянуть неприятный момент, увы, не получилось. Я шумно выдохнула, постучалась и приоткрыла дверь. Все мгновенно уставились на меня, в том числе и мадам Дюпре.

— Доброе утро, мадемуазель Арно. Вы в курсе, что существуют такие понятия, как «пунктуальность» и «этикет»? Хотя я вижу, что к вам они совершенно не относятся, — начала свою поучительную лекцию старая карга.

— Прошу прощения за свой столь поздний визит и что отрываю вас от просвещения наших юных умов. Позволите ли вы мне проделать путь от порога до своего стула, чтобы у меня была возможность грызть гранит науки вместе с остальными вашими подопечными? — проговорила я, из-за чего по классу пошли тихие смешки, а кое-кто даже раскрыл рот от удивления.

Ну что, один-один, мадам Дюпре?

За эти годы наше противостояние превратилось в игру «кто кого переязвит».

— Проходите уже и не паясничайте! — прикрикнула она.

Было видно, что я вывела ее из себя. Многие за глаза зовут ее историчкой-истеричкой, и это полне справедливо.

Факт, что мы сравняли счет, заметно улучшил мое настроение. Я тихо прошла к своему месту и села рядом с Шарлин — моей лучшей подругой. Мы дружим с ней с самого детства. Мадам Дюпре продолжила урок, а я начала выкладывать учебники и тетрадки на парту.

— Этот раунд за тобой, но еще двадцать минут до конца урока. Неизвестно, кто выйдет победителем, — прошептала Шарли мне на ухо. — Почему ты опоздала?

— Астма. Снова приступ.

— Ужасно! Ты говорила маме, что это стало происходить чаще?

— Нет, она и так целыми днями вкалывает на работе. Не хочу, чтобы она еще и за меня переживала. К тому же это всего лишь старая-добрая астма, она у меня с детства. Я уже привыкла.

— Ну, смотри сама.

— Анаис Арно, мало того, что вы опаздываете в первый день нового триместра, так еще и отвлекаете других! — послышался голос мадам Дюпре.

— Извините, — пробормотала я.

Я переглянулась с Артуром, который сидел через две парты от меня, и демонстративно закатила глаза. Он улыбнулся, но строгий взгляд исторички заставил меня притихнуть.

Всю оставшуюся часть урока я размышляла о чем-то своем и совершенно не слушала мадам Дюпре. Когда прозвенел долгожданный звонок, все вскочили с мест, чтобы поскорее выбежать из класса.

— Сейчас английский? — поинтересовалась я у Шарлин, которая стояла рядом и расчесывала свои длинные светлые волосы.

— Наверное. — Она открыла сумку и убрала расческу. — Пошли позавтракаем.

— Пойдем, — согласилась я. Желудок согласно проурчал, ведь позавтракать я не успела. Все-таки пунктуальность — не моя сильная сторона. Я люблю с утра поваляться в постели, а не бежать сломя голову на занятия.

Мы спустились на первый этаж в столовую. Она всегда напоминала мне Большой зал в Хогвартсе — длинный зал, где под высокими потолками парят старинные ажурные люстры. Стены, исписанные фресками, сохранились, наверное, с самой эпохи Возрождения. Потертые полы из красного дуба, противно скрипящие под ногами. Только современные столы и стулья на железных ножках, стеклянные витрины с едой, кассовые аппараты и модные шмотки учеников говорят, что это все-таки двадцать первый век. Две эпохи переплетаются здесь, создавая особую и неповторимую атмосферу.

Мы с Шарлин прошли мимо мраморной статуи к огромным дверям столовой. Не успели мы зайти, как мои легкие опять сдавило и я начала задыхаться.

— Анаис! — Шарлин подхватила меня за локоть.

— Все нормально, — проговорила я, схватившись за горло. — Мне просто нужно на воздух.

— Пойдем. — Она потащила меня в сторону выхода.

Через мгновение мы оказались во дворе, засаженном кустарниками. Весной и летом здесь невероятно красиво, все утопает в пестрых цветах и зеленой листве, ну а сейчас растения давно сбросили свои пушистые кроны.

Шарлин усадила меня на белоснежную ажурную скамью. Я судорожно достала из кармана пиджака ингалятор и сжала его в руках на случай, если приступ повторится.

И действительно — через несколько секунд мои легкие пронзила острая боль, и мне снова стало трудно дышать.

Мгновение — и все сменилось какой-то непривычной легкостью, словно меня выбросило из реальности. В глазах потемнело. Я поднесла ко рту ингалятор, но вдруг шлепнулась на асфальт, словно скамья из-под меня исчезла. Испуганно вскрикнув, я тут же вскочила на ноги. Кто-то решил подшутить надо мной?! Ух, сейчас я задам этому горе-шутнику!

Я принялась озираться по сторонам, ища виновника, но никого не было. Вообще никого. Шарлин пропала. Только что стояла рядом с цветочным горшком, а сейчас — нет. И горшка тоже не было.

В голове ничего не укладывалось. Что за чертовщина?

Меня охватила паника. Я начала оглядываться по сторонам. Лицей выглядел как всегда, только казался совершенно безлюдным. А вот двор… Он весь утопал в зелени и цветущих розах.

Как?! Сейчас же осень, такого просто быть не может!

Небо над моей головой было безоблачное, а солнце грело по-летнему. От хмурой дождливой погоды не осталось и следа. Я слышала мелодичное пение птиц, которое прерывалось звонким девичьим смехом, доносившимся откуда-то издалека.

Сердце бешено забилось в груди, отдаваясь эхом в ушах. Меня охватил страх, потому что я не понимала, что произошло.

Из-за угла выбежали две смеющиеся девочки лет двенадцати. Они были одеты в черные платьица, а в косички вплетены белые атласные ленты. Они бежали вприпрыжку, держась за руки, и распугивали стайку голубей.

Я спряталась в тень арки. Инстинкт говорил, что мне лучше не показываться им на глаза. Мой взгляд бегал по двору, словно в надежде, что сейчас все станет как раньше. Но нет, все оставалось таким же солнечным и ярким. Будто сердце лицея снова забилось.

Я любила называть внутренний двор сердцем лицея. Окруженный четырьмя каменными стенами, он оставался живительным оазисом посреди старого и мрачного здания.

Я прислонилась спиной к стене, пытаясь привести в порядок свои мысли. Наверное, от нехватки воздуха я упала в обморок, а это все лишь радужный сон. Вполне возможно.

Грудную клетку прострелило дикой болью, я тихо простонала. В глазах потемнело, а тело вновь стало невесомым. Через мгновение я потеряла равновесие и начала падать, размахивая руками. Одна рука ухватилась за что-то теплое и мягкое, послышался чей-то визг. Я поняла, что навстречу земле полетела не только я.

2

Я упала на каменную плитку, больно ударившись локтями. Повернув голову, я увидела ошарашенную Шарлин, которая во все глаза на меня смотрела.

Я кое-как поднялась с земли, отряхивая свои черные джинсы. Протянув руку, я помогла Шарлин подняться и заметила, что ее легкое шифоновое платье все испачкалось.

— К-как… Как ты это сделала?! — заикаясь, спросила подруга, глаза которой распахнулись от удивления. На ее лице читалось замешательство и растерянность.

Я была удивлена не меньше ее, меня слегка трясло от пережитого. Все казалось каким-то наваждением. Словно мне все померещилось. И лучше бы это на самом деле было так. Но при этом все казалось таким реальным… Я чувствовала сладкий аромат роз и сочной травы. Ощущала на своей коже освежающий ветерок и тепло лучей солнца.

— А что произошло?

— Ты сидела на скамейке, а потом пшик — и исчезла! На твоем месте остался только странный золотой туман, который развеялся через пару секунд. А через пару минут ты снова оказалась тут и сбила меня с ног! Я так испугалась! Что это все значит, Анаис, что это было? — тараторила Шарлин срывающимся голосом.

От услышанного в сердце неприятно закололо. Исчезла? Золотой туман?

— Ты телепортировалась? — кричала Шарли. В ее голосе уже звучала истерика.

— Нет… Не знаю… Я была тут, а потом упала со скамейки. Там не оказалось скамейки, ни тебя. Вокруг было лето и много роз. А еще девочки. Две маленькие девочки в странных платьях. Они смеялись и гоняли голубей. Это точно был наш лицей, только какой-то более старый, — говорила я.

— Где это «там»? О чем ты говоришь?

— Я не знаю, может, в параллельном мире.

— В параллельном мире?

— Я не знаю! Это был наш лицей, наш двор. Только все утопало в розах и лучах солнца. И девочки были какими-то другими.

— Я ничего не понимаю, Анаис! — выкрикнула Шарлин.

— Я тоже ничего не понимаю!

Стук каблуков по каменной плитке прервал наш разговор. Мы быстро спрятались за колонну. Обычно с утра двор пустует, потому что ученики и учителя на уроках, а всякие садовники и уборщики выходят на работу во второй половине дня.

Я взглянула на часы и поняла, что мы уже опоздали на английский.

Шаги приближались, отчего я нервничала все сильнее. С посещаемостью у нас дела обстоят серьезно, мы учимся в престижном лицее, в который не так-то просто попасть. Директор и завучи постоянно напоминают нам, в каком престижном заведении мы учимся, и требуют от нас не только высоких оценок, но и идеального поведения. Учителя относятся к этому проще и никогда не доносят директору об опозданиях, и возможно, это единственная причина, почему я до сих пор не вылетела.

Странно, но мадам Дюпре никогда не жаловалась на меня директору, хотя совсем меня не выносит. У нее всегда была возможность избавиться от меня, но она этим не воспользовалась.

Обладатель звонких каблучков остановился прямо рядом с нами. Он стоял так тихо, что мне показалось, будто там никого нет. Спустя пару мгновений раздался грозный женский голос. Директриса. И что она забыла здесь с утра пораньше?!

— Шарлин Де Верли и Анаис Арно, у вас большие неприятности!

Я раздосадованно вздохнула. Нам ничего не оставалось, кроме как выйти из-за колонны и предстать перед презрительным взглядом мадам Ла Монтанье.

Мадам Ла Монтанье — женщина довольно строгая, но справедливая. Говорят, она потомок какого-то знаменитого на весь свет дворянина, который жил в семнадцатом или восемнадцатом веке. Она гордо носит свою фамилию. Даже все ее дети имеют фамилию Ла Монтанье, а не фамилию мужа — Брюлло.

— На каком основании вы пропускаете занятия?

Я смотрела, как стразы на моих балетках переливаются всеми цветами радуги на свету. Еще чуть-чуть, и я бы сгорела от стыда. Поднять взгляд на лицо директрисы у меня не хватало смелости.

— Мадам Ла Монтанье, извините нас, пожалуйста. Анаис стало плохо, у нее начался приступ астмы, и я помогла ей выйти на улицу. Она чуть в обморок не упала, — говорила Шарлин.

Ее слова придали мне уверенности. Я взглянула на директрису, которая взирала на нас уже не так строго.

— Анаис, как ты себя сейчас чувствуешь? Может, тебе пойти домой? — сказала мадам Ла Монтанье непривычно заботливым голосом.

— Я… да. Наверное, вы правы, — тихо отозвалась я.

Точно, домой. У меня не хватит сил досидеть учебный день до конца после того, что со мной произошло.

— Я провожу ее, — заверила Шарлин, на что мадам Ла Монтанье отрицательно покачала головой.

— Шарлин, тебе лучше отправиться на занятия. Анаис, я позвоню твоей маме, она приедет и заберет тебя.

Только не маму! Она сейчас на работе, и ей обязательно вычтут из зарплаты, если она уйдет раньше. Она и так старается, чтобы у нас было достаточно средств на оплату обучения. Мне не хочется доставлять ей еще больше проблем.

— Хорошо. Удачи тебе, — произнесла Шарлин, обнимая меня, и направилась обратно в класс.

Я присела на скамейку, чтобы прийти в себя. Я еще чувствовала запах роз, в ушах звенел жизнерадостный смех девочек. Казалось, я все еще там. Я пыталась успокоиться, но мои коленки продолжали трястись, а мысли возвращались к произошедшему.

Директриса достала мобильный и попросила меня продиктовать номер мамы. Я откинулась на спинку скамейки и закрыла глаза, делая глубокие вдохи и выдохи.

Мадам Ла Монтанье отошла чуть в сторону. Отдельные фразы долетали до моих ушей, и я поняла, что разговор идет про мою болезнь.

Договорив, директриса вернулась и сообщила мне, что мама подъедет через двадцать минут, а пока я могу посидеть тут или зайти внутрь. Я решила остаться, потому что свежий воздух меня всегда успокаивает.

Мадам Ла Монтанье села рядом со мной. Видимо, боялась, что приступ повторится. Однако физически я чувствовала себя хорошо.

Вскоре двери во двор распахнулись, и из них выскочила моя мама. Ее рыжеватые длинные волосы, уложенные упругими кудрями, подпрыгивали в такт шагам. Под кремовым пальто виднелась униформа официантки. Похоже, мама так торопилась, что не успела переодеться. Я опять почувствовала укол вины. Она работает в одном из самых дорогих ресторанов Парижа. Ресторатор может легко ее уволить и найти кого-то другого. Если мама потеряет работу, это сильно ударит по нашей семье, ведь зарплата там хорошая.

Мама испуганно осмотрела меня с ног до головы. Они с мадам Ла Монтанье обмолвились парой слов, после чего директриса удалилась, а мама обняла меня за плечи.

— Анаис, все в порядке? Я должна была сразу догадаться, в чем причина твоей астмы. Я подозревала, но до последнего надеялась, что это не так, — проговорила мама.

— Ты о чем?

— Я объясню все позже, а сейчас нам нужно скорее попасть домой. — Мама повела меня на выход.

3

Мама буквально втащила меня в гостиную. Ее поведение меня сильно тревожило. Мы присели на старую софу, на которой золотыми нитями были вышиты ангелочки с арфами и сложные орнаменты.

В нашем доме много антикварной мебели, которая принадлежала нашим предкам. В районе Сен-Жермен, где несколько столетий проживала парижская аристократия, много старинных зданий, и наш особняк не исключение. Он построен в XVI–XVII веках. Формально особняк принадлежит не нам с мамой, а сестре моего отца. Тетя приютила нас у себя после смерти папы.

Он умер, когда мне было три года. Я его почти не помню, только по многочисленным фотографиям, висящим в позолоченных рамках на стенах. Папа был очень красивым: выступающие скулы, большие карие глаза и густые черные волосы. На некоторых фотографиях он стоит в обнимку с мамой, и я вижу, как они были счастливы. На некоторых фотографиях мы все втроем. На них я выгляжу беззаботным ребенком с сияющими от радости глазами.

От папы я унаследовала янтарные глаза и бледную кожу. Вот только странно, что волосы у меня русые с медным оттенком. У моей мамы тоже рыжие волосы, но это не ее натуральный цвет. На самых старых снимках она блондинка.

Я до сих пор не знаю, почему умер мой отец. На самом деле точно неизвестно, умер ли он. Однажды он просто пропал, и полиция так и не смогла его найти. Мама не очень охотно рассказывает о нем. Наверное, ей тяжело вспоминать об этом.

У меня есть основания верить в то, что папа может быть жив. Возможно, он потерял память и живет сейчас в какой-нибудь глуши, даже не подозревая, что у него есть особняк, где его ждут жена и дочка.

— Анаис, ma chérie[1], расскажи, что произошло в школе? Только говори правду, — взволнованно начала мама, беря меня за руку.

— У меня начался сильный приступ астмы. — Я подняла на нее взгляд.

Мама молча смотрела на меня, словно ожидая продолжения.

Я всегда делилась с ней абсолютно всем и никогда ничего не утаивала. Но тот ли это случай, чтобы откровенничать? Может, она подумает, что я все выдумала или, еще хуже, сошла с ума?

— Анаис? — Голос мамы отвлек меня от раздумий.

— Мам, что не так с моей астмой?

— Скажи, что случилось во время приступа, и я постараюсь все объяснить, — сдержанно ответила она.

— Я… я не знаю, как это описать. Мне что-то померещилось… Не уверена, что это было на самом деле…

— Что именно ты видела?

— Я будто побывала в другом измерении.

— В другом времени?

— Да, наверное, — неуверенно ответила я, вспоминая странноватую одежду девочек.

Глаза мамы распахнулись от удивления, она провела ладонями по лицу, тяжело выдыхая.

— Мам, ты что-то знаешь об этом? Я ведь не сошла с ума?

— К сожалению, нет… Это проклятие. Как и у твоего отца. Именно оно погубило Жоэля. Я постараюсь тебе все объяснить. Не хочу потерять еще и тебя, — отчаянно произнесла мама и снова вздохнула. — Значит, у тебя нет астмы. Твои приступы — это знак, что тебе предстоит путешествие во времени. Я не рассказывала тебе ничего, потому что эта особенность передается только по мужской линии. Я искренне надеялась, что у тебя самая обыкновенная астма.

— Путешествие во времени?.. — Я не могла поверить ее словам.

— Я знаю, это трудно понять. Ты должна научиться жить с этим. Насколько мне известно, это невозможно контролировать. Когда почувствуешь новый приступ, либо выходи на улицу, либо оставайся в стенах дома. Здесь ты в безопасности. Твой отец всегда говорил, что нет ничего безопаснее для путешественника во времени, чем стены этого дома.

— Мам, я не понимаю… Мне нужно учиться, мне придется сидеть на уроках. Что мне делать, если я вдруг исчезну на глазах у всего класса? — спросила я, чувствуя, как мой привычный мир рушится прямо на глазах.

— Во время приступа сразу выходи из класса и либо оставайся в коридоре, либо беги на улицу. Твой лицей раньше был церковью, там безопасно. Анаис, я совсем немного знаю о путешествиях во времени. Твой отец почти ничего не рассказывал. Поэтому тебе придется пройти через все это самой. Главное — не пугайся, действуй рассудительно и ни в коем случае не старайся поменять ход событий. Любое, даже самое маленькое изменение может отразиться на будущем!

С каждым маминым словом история становилась все невероятнее и невероятнее. Мое сердце билось все быстрее.

— В это невозможно поверить.

— Я тоже сначала не поверила Жоэлю, когда он мне во всем признался. Но я увидела, как он исчез, оставив после себя лишь золотой дым, и чуть не упала в обморок от потрясения. — Глаза мамы заблестели, ее взгляд перестал быть осмысленным.

Впервые за столько лет она заговорила о папе сама. Стоит воспользоваться моментом и попробовать расспросить ее.

— Мам, почему ты уверена, что отец погиб? Может быть, он жив. А вдруг он вообще застрял в другом времени?

— Не знаю. Я думаю, с ним что-то случилось во время путешествия. Иногда мне кажется, что он где-то совсем рядом, просто мы его не видим. Я никогда не верила в то, что он умер. В моем сердце он навсегда останется живым.

— И в моем тоже.

Вера в то, что мой отец жив, только усилилась. Неужели он и правда путешественник во времени и я унаследовала от него эту способность? Но смогу ли я справиться с этим? Одно утро изменило всю мою жизнь. Теперь уже ничего не будет как раньше.

— Почему ты сказала, что только мужчины могут перемещаться во времени? — поинтересовалась я.

— Потому что женщин-путешественниц никто никогда не встречал.

— Но это не значит, что их нет.

— И ты тому живое подтверждение.

4

Мама поехала обратно на работу, хотя сначала не хотела оставлять меня одну. Но я убедила ее, что буду весь день сидеть дома. Тетя Жозефина сейчас тоже на работе, поэтому дом в моем распоряжении.

Жозефина владеет парочкой магазинов, ее доход гораздо больше дохода моей матери, но мы никогда не просим у нее денег. Вся зарплата тети уходит на содержание особняка. Когда-то давно он воплощал собой величие и был проникнут духом Людовика XIV. Но сейчас выглядит довольно жалко. Вот уже несколько лет мы не можем отремонтировать протекающую крышу, потому что еле-еле сводим концы с концами. Многие знакомые советуют нам переехать в маленькую квартирку где-нибудь в центре. Но как можно продать дом, где жили наши предки? Дом стал частью нас, а мы — его. Как можно покинуть крепость, которая столетиями защищала нас?

Тетя и отец жили в этом особняке с самого детства. Он достался им в наследство от родителей, которые погибли в авиакатастрофе. Папе на тот момент было двадцать четыре года, а Жозефине едва исполнилось восемнадцать. Отец взял на себя роль главы семьи и заботился о младшей сестре, работая не покладая рук. Спустя три года он познакомился с моей мамой, и они стали жить вместе. Тете моя мама нравилась, и до сих пор между ними сохранились дружеские отношения. Меня Жозефина часто баловала, порой даже чересчур. Наверно, это потому, что у нее никогда не было своих детей.

Она старалась найти хорошего человека, с которым могла бы связать свою жизнь, но ей не везло. Все мужчины были недостойны ее. Одного из них я знала лично. Он даже жил в нашем доме. Через несколько месяцев Жозефина забеременела. Все были жутко счастливы и поздравляли ее. Все, кроме ее ухажера. Он сбежал сразу же, как только узнал об этом. У тети случился выкидыш из-за стресса. После этого случая тетя решила, что не будет больше заводить никаких отношений.

Мне искренне ее жаль, ведь она не заслуживает таких страданий. Она очень добрая и красивая женщина. Когда я смотрю на нее, то перед моими глазами возникает образ отца. Они невероятно похожи: черные как смоль волосы и янтарные глаза. Как и у их родителей. Бабушку и дедушку я никогда не видела, ведь они погибли еще до моего рождения, но у нас сохранилось много старых снимков, которые я очень люблю рассматривать.

Я поднялась в свою комнату, размышляя обо всем, что рассказала мне мама. Интересно, дедушка тоже был путешественником во времени? Как часто меня будет уносить в другие эпохи? Может, есть какой-то способ контролировать это?

Я распахнула дверь и услышала шум в клетке, стоящей на комоде. Это проснулся мой кролик Паскаль.

— Прости, что разбудила, дружок, — проговорила я и упала на большую мягкую кровать, накрытую шелковым пледом цвета сливочного мороженого.

Как странно, сейчас только утро, четвертый урок, а я уже дома и отдыхаю.

Моя комната — единственное место в доме, где почти нет старинных вещей. Перед окном — кровать с ортопедическим матрасом, вдоль одной стены тянутся шкафы-купе, а напротив стоит письменный стол, заваленный тетрадями и книгами. Узорчатые бежевые обои и шторы из тяжелого льна темно-бордового цвета создают уют. Все вполне скромно, зато комфортно.

Я подремала около получаса, а потом встала и раздвинула шторы. Яркий солнечный свет тут же залил комнату, заставив меня зажмуриться. Небо абсолютно безоблачное, солнце светит не по-осеннему ярко, но совсем не греет, поэтому на асфальте остались лужи после утреннего дождя.

Я забралась на подоконник и стала наблюдать за тем, что происходит снаружи. Мне нравится иногда вот так сидеть, смотреть в окно и размышлять о всяком.

Париж — город, который никогда не спит. Дороги загружены машинами, тротуары — пешеходами. Каждый куда-то спешит, не обращая внимания на красоту вокруг. Люди не замечают старинных построек с невероятными фасадами, по которым рассыпано множество балкончиков, украшенных еще не завядшими цветами в глиняных горшочках. Они не замечают огненной листвы деревьев, колыхающихся от легкого ветра, отчего кажется, что весь город охватил пожар. Не многие могут заметить красоту в обыденных вещах, будь то осенний лист или здание, мимо которого проходишь каждый день.

На карнизе прижималась друг к дружке парочка голубей. Я часто подкармливаю их крошками хлеба или крупой, поэтому они решили тут обосноваться. Мне они не мешают, а вот Паскаль как только увидит за окном голубиную голову, тут же начинает беспокойно бегать по клетке.

Чем дольше я размышляла, тем больше понимала, что маминых слов недостаточно, чтобы получилась полноценная картина. Я прокручивала в голове сегодняшнее утро, стараясь понять, в какой год меня занесло, но увы. Это мог быть двадцатый век или даже девятнадцатый. Вряд ли я смогу понять что-нибудь по розовым кустам и бегающим по двору девочкам. Возможно, стоит покопаться в интернете и поискать информацию о нашем лицее.

Спрыгнув с подоконника, я села за письменный стол и включила ноутбук. Открыла поисковик и вбила название нашего лицея. Кликнув на первую ссылку, я попала на официальный сайт. Столько лет учусь, а даже ни разу не заходила на него.

В разделе «История» я наткнулась на объемную статью. Мой рот приоткрылся от удивления. Оказывается, строительство лицея началось в шестом веке, а в начале седьмого столетия был возведен огромный монастырь, который просуществовал несколько веков. В конце семнадцатого века здание немного перестроили и превратили в учебное заведение. Даже и подумать не могла, что наш лицей настолько древний.

Просмотрев черно-белые фотографии из архива, я поняла, что пытаться выяснить век, в который я попала, — все равно что искать иголку в стоге сена, ибо третье столетие подряд облик лицея не меняется.

Около пяти часов вечера ко мне зашла Шарлин. К этому моменту я уже успела прийти в себя. Утреннее происшествие казалось таким далеким, будто прошло уже несколько дней.

* * *

Мама и тетя еще не вернулись с работы, поэтому мы с подругой решили поужинать в столовой за огромным обеденным столом эпохи рококо. Шарли пришла не с пустыми руками — принесла торт со взбитыми сливками и шоколадной крошкой, который мы собрались съесть вдвоем. Я разлила земляничный чай, и мы уселись за стол.

— Анаис, у меня весь день не выходило из головы то, что произошло во дворе. Как ты сейчас себя чувствуешь? Это больше не повторялось? — В голосе Шарли звучала забота.

Я видела по ее глазам, что она за меня очень волнуется, но сама я уже успокоилась. Как ни странно, утреннее путешествие не вызывало у меня лютого страха. Да, сначала я очень испугалась, но потом относительно быстро пришла в себя. Может, так происходит со всеми, кто становится путешественником во времени?

Шарлин — моя самая близкая подруга, я доверяю ей как самой себе. Я рассказала ей о нашем разговоре с мамой. Сначала Шарли засомневалась в правдивости этой истории, но потом решила, что путешествие во времени — вполне логичное объяснение всему случившемуся.

Поздно вечером домой вернулись мама и тетя. Шарлин к тому времени уже успела добраться домой и позвонить мне, чтобы продиктовать домашнее задание по предметам, которые я сегодня пропустила.

Когда я спустилась вниз, Жозефина тут же бросилась меня обнимать. Она была сильно взволнована.

— Как ты, ma chérie? Надеюсь, день прошел без происшествий? — спрашивала она, все сильнее прижимая меня к себе.

— Все хорошо, тетя Жозефина, — отозвалась я, высвобождаясь из ее рук.

— Господи, это так ужасно. Мы были счастливы, что родилась девочка, думали, это жуткое проклятие больше не будет преследовать нашу семью. Мой папа был таким, Жоэль, а теперь и ты. Наверное, стоит перевести тебя на домашнее обучение. Я найду тебе лучших учителей, не хочу, чтобы это проклятие тебя погубило. — Глаза Жозефины наполнились слезами.

Видимо, для нее это стало серьезным ударом. Неудивительно, ведь она, можно сказать, с самого детства видела, как ее близкие растворялись в воздухе. Наверное, это очень тяжело.

— Нет! — возразила я. — Я не хочу быть затворницей и целыми днями сидеть дома. Я не собираюсь прятаться. Во что тогда превратится моя жизнь?

— Она права, — послышался голос мамы из прихожей. — У нее должны быть друзья, нельзя вот так взять и запереть ее дома.

— Я просто хотела как лучше, — пробормотала Жозефина.

— Я справлюсь, — заверила я. — Все будет в порядке, обещаю.

С утра я очень долго собиралась, не зная, что надеть. Минут десять я стояла перед шкафом в поисках чего-нибудь стильного, но в итоге оделась как всегда просто.

* * *

Я открыла клетку и насыпала кролику еду, потрепав его за уши. Он довольно зашевелил усами и подошел к своей миске, обнюхивая корм. Я подобрала с пола сумку с учебниками и закинула ее на плечо, выскакивая за дверь:

— До вечера, Паскаль!

Спустившись на первый этаж по широкой каменной лестнице, покрытой старым зеленым ковром с золотыми узорами, и заскочила в столовую сказать тете и маме, что завтракать не буду.

— В твоем возрасте нужно хорошо питаться! — возразила тетя Жозефина, выходя за мной в прихожую.

— Я после первого же урока пойду в столовую и что-нибудь съем. До вечера! — ответила я, поцеловав тетю и маму на прощание.

— Будь внимательнее и помни, что я тебе говорила, — шепнула мама.

Я кивнула и подскочила к выходу, крикнув на пороге:

– À bientôt[2]!

Я вышла на тротуар и побрела в сторону лицея, ощущая непривычную легкость. Всю ночь я спала как убитая, меня ничего не тревожило, даже приступы астмы. Наоборот, стало гораздо легче дышать.

Проходя мимо пекарни, из которой доносился аромат свежеиспеченных булочек и pâtisseries[3], я остановилась поглазеть на витрины с выпечкой.

По обеим сторонам от входа стояли небольшие столики, на которых были расставлены миниатюрные вазы с алой геранью. Я тут же догадалась, откуда эти цветы. Через дорогу находится цветочная лавка. Огромное количество самых разных цветов стоит в больших ящиках, превращаясь в огромное пестрое облако. Сочетание аромата цветов и запаха свежих булочек создавало яркое настроение.

Я вошла в пекарню, кивнув продавцу. Решила взять парочку круассанов и съесть их по дороге, чтобы живот не урчал на первом уроке.

Только я потянулась за выпечкой, как легкие резко сдавило. От боли мне пришлось ухватиться за край полки.

Это чувство уже стало знакомым. Я хотела выбежать из лавки, чтобы не исчезнуть на глазах у продавца, но поняла, что просто-напросто не успею. Спрятавшись за одним из стеллажей, я почувствовала, как земля начала уходить из-под ног. Полки с булочками растворились и превратились в круглые столики орехового цвета.

5

В нос ударил неприятный запах сырого дерева и сигаретного дыма. Я поморщилась: ненавижу запах сигарет, от него у меня появляется тяжесть в грудной клетке. От прекрасного, пробуждающего аппетит аромата свежих булочек не осталось ни следа. До моих ушей доносился приглушенный шум дождя, который играл на крышах домов.

Лавку было не узнать. В зале было темно, но я смогла разглядеть, что все оформлено в шоколадных, ореховых и бежевых тонах, и это смутно напомнило мне стиль арт-нуво. Круглые столики, заставленные многочисленными стульями с круглыми спинками, деревянный ореховый пол, по которому, словно змеи, вились молочного цвета вставки, легкие кремовые занавески с узором, вышитым золотыми нитками, — все отличалось от привычной обстановки старой доброй пекарни. Я сделала вывод, что попала в кафе, но оно было совершенно пустым.

За окном темнота окутала город, небо заплыло черными дождевыми тучами. По улицам пробегали люди, спеша спрятаться от дождя. Одни держали раскрытые зонтики, другие прикрывали головы руками или сумками. Машин не было совсем. На дворе стояла либо поздняя весна, либо раннее лето, потому что деревья утопали в зеленой листве.

Подойдя к входной двери и подергав ручку, я поняла, что выбраться наружу мне никак не удастся. Разве что выбить стекло, но мне не хотелось начинать свое путешествие с разрушений.

Тяжело выдохнув, я решила присесть за столик и дождаться, пока вернусь в свое время. Меня удивило, что кафе было таким безжизненным. Ни пьянящего аромата еды, ни оглушительного шума посуды, ни галдящих посетителей, ни снующих туда-сюда официантов. Атмосфера была какой-то застывшей, словно время остановилось. Если бы не шум дождя и пробегающие за окном прохожие, я бы подумала, что умею еще и время останавливать.

Все-таки мне повезло, что я ни на кого не наткнулась. Посижу минут десять на мягком стуле, вернусь в свое время и куплю круассаны как ни в чем не бывало. М-м-м…

Как только я об этом подумала, кафе залилось тусклым желтоватым светом электрических ламп, висящих на стенах и под потолком. Они были очень изящными, словно из стен вырастали причудливые бронзовые ветви вьюнков.

— Как вы сюда попали?! — услышала я возмущенный мужской голос.

От неожиданности я подскочила, чуть не выронив сумку с учебниками, которую прижимала к себе.

Оказывается, все это время тут кто-то был!

Обернувшись, я увидела высокого светловолосого мужчину, который держал в руках большую коробку, набитую разным хламом. Вид у него был довольно обыкновенный, я бы сказала, вполне современный: светло-кремовые штаны, небесно-голубая рубашка с длинными рукавами и черный полосатый жилет. Мужчина удивленно уставился на меня, а я в свою очередь на него, чувствуя, как сердце начинает биться все сильнее. Я даже и представить не могла, как буду вести себя, если вдруг встречу кого-то в другом времени. Все мое хладнокровие в момент куда-то испарилось и сменилось паникой.

Мужчина решительно направился в мою сторону, оставив свою коробку на одном из столиков. А я стояла как вкопанная и не могла придумать, что ему сказать. Да что там! Я и думать-то толком не могла.

Тусклый свет одной из ламп озарил лицо мужчины, и я смогла разглядеть его получше. На вид ему было не более двадцати пяти лет.

— Вы что, меня преследуете?! — выпалил он.

— Ч-что? — заикаясь, ответила я и инстинктивно стала пятиться назад.

— Не прикидывайтесь, что не понимаете! Кто вы такая и что вам от меня нужно?!

— Вы, наверное, с кем-то меня перепутали, — в ужасе прошептала я.

Мы не могли встречаться с ним раньше, я же не из этого времени!

— Пару дней назад вы сбили меня с ног, когда я нес ящик с цветами. Не припоминаете? Свалились из ниоткуда и точно так же исчезли. Объясните, кто вы такая и как сюда попали. — Мужчина кипел от негодования.

С каждым его словом я удивлялась все больше и больше. Я ведь только вчера начала путешествовать во времени. Я не могла оказаться тут пару дней назад. Или могла? Возможно, в будущем я окажусь в его прошлом? Для меня это еще не случилось, а для него уже произошло? Как все сложно!

— Извините, что сбила вас с ног, я не хотела, — наконец ответила я. Возникшая пауза искрилась таким напряжением, что можно было смело заряжать телефон.

— Как вы сюда попали? Мое кафе еще закрыто! — не унимался он.

— Меня зовут Анаис, приятно познакомиться, — сказала я, не зная, что ответить.

Перевести тему — лучший способ избежать нежелательного разговора. Я протянула мужчине руку, но он ее не пожал, а продолжал рассматривать меня. Ситуация стала ужасно неловкой, поэтому я отдернула руку и сделала еще один маленький шажок назад.

— Извините, что ворвалась в ваше кафе, я сейчас же уйду, — пробормотала я, опуская взгляд.

Легкие неприятно сдавило, и я поняла, что скоро так и будет. Только не у него же перед носом!

Я рванула со всех ног туда, откуда появился мужчина — в небольшую комнату с кучей коробок. Насколько я помню, в наше время тут находится туалет.

— Анаис, постойте! — выкрикнул мужчина, но было поздно.

Через мгновение огромный шкаф с многочисленными коробками начал растворяться перед глазами, а вместо него появился начищенный до блеска унитаз.

Я прижалась спиной к стене, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Интересно, что подумает тот мужчина, когда увидит, что я исчезла.

Неужели теперь моя жизнь всегда будет такой?! Мне придется постоянно прятаться? Почему я отказалась от предложения тети перейти на домашнее обучение? Видимо, вчера я не оценила масштаб ситуации, в которой оказалась…

6

В лицей я пришла на полчаса позже. Слава богу, это был не урок мадам Дюпре, поэтому меня пустили практически без разговоров. Я наврала, что была в больнице, поэтому учитель не стал меня ругать. Тихонько сев на место, я сразу же погрузилась в свои мысли. До конца урока я размышляла о путешествии, стараясь разложить все по полочкам.

Мужчина, в чье кафе я попала, узнал меня, хотя я никогда раньше с ним не встречалась. Значит, в будущем мне придется отправиться в прошлое, когда мы с ним и встретимся. Нужно быть готовой к следующему прыжку и продумать возможный разговор, если с кем-нибудь столкнусь. А еще одежда может вызвать вопросы, если я попаду в двадцатый век или еще раньше. Судя по всему, приступы будут происходить раз в сутки, но я могу и ошибаться.

Как понять, в каком году я оказалась? И как далеко я смогу запрыгнуть?

— А вдруг ты попадешь во времена инквизиции и тебя примут за ведьму? Одежда у тебя не такая, куча гаджетов. А еще ты пользуешься подводкой и тенями, вдруг они подумают, будто в тебя вселился демон, и сожгут на костре?! — подливала масла в огонь Шарлин, когда мы обедали в школьной столовой. Я уже успела рассказать ей о происшествии в пекарне.

— Не знаю! Нужно расспросить маму, как вел себя папа, когда попадал в другое время…

Я отодвинула тарелку с пюре, есть абсолютно не хотелось. С самого утра ничего не ела, даже круассаны так и не купила. Мои руки то и дело подрагивали от волнения, когда я вспоминала произошедшее и задумывалась над тем, что будет дальше.

* * *

А ведь действительно, что я буду делать, если окажусь, например, в шестнадцатом веке? Что буду делать, если меня обвинят в колдовстве? Я не сильна в истории. Сейчас я удивляюсь своему вчерашнему спокойствию. Наверное, я просто не осознала всю серьезность ситуации. Думала, посижу пару минут в прошлом и вернусь обратно. Может, действительно стать затворницей? По крайней мере, в нашем доме я всегда буду в безопасности.

— Тебе нужно узнать, в каком времени ты уже побывала, чтобы понять, как далеко можешь улететь, — сказала Шарли.

— Без понятия, как это сделать. Одежда мужчины, интерьер кафе — это могли быть и сороковые, и восьмидесятые годы прошлого столетия.

— Ты сказала, что кафе только готовилось к открытию? Может, стоит погуглить, вдруг что-нибудь и отыщем. — Шарлин потянулась за сумкой, чтобы достать телефон. — Там названия нигде не было? — поинтересовалась она, стуча пальцем по экрану телефона.

— Названия кафе? Вроде бы нет.

— Тогда… Пекарня «Ваниль», Википедия, — проговорила Шарлин, садясь ко мне поближе.

Как оказалось, страницы в Википедии про нашу пекарню не существует. Ну конечно, кому нужна статья про маленькую скромную пекарню?

— Зато существует официальный сайт. И у них есть доставка на дом. — Шарли переходила по разным страницам сайта, старательно ища хоть что-то похожее на историю пекарни.

Мы нашли меню, где красовались изображения булочек, круассанов и багетов, которые были больше похожи на пластиковые — до того переборщили с фотошопом. Отчаявшись, мы решили посмотреть картинки по запросу. На удивление, мы обнаружили фотографию шестидесятых годов, где на вывеске вместо «Ваниль» было написано «Луна».

— Кафе «Луна»! Возможно, это оно и есть, — восторженно крикнула я, словно мы выиграли миллион евро.

Я отобрала телефон у Шарли и стала читать небольшую статью. Открытие кафе состоялось летом 1923 года. Неужели я оказалась в начале двадцатого века? Я думала, это восьмидесятые или семидесятые, в конце концов, шестидесятые, но точно не начало двадцатых!

— Боже, двадцать третий год! — воскликнула я, показывая Шарлин статью.

— Обалдеть… Для двадцать третьего годы тебе надо одеваться совсем по-другому! В те года случился настоящий переворот в мире моды. Ну, знаешь, Коко Шанель и ее знаменитое маленькое черное платье. Если бы тебя кто-то увидел, то в лучшем случае сочли бы ненормальной. Этот твой мужик с коробкой не в счет. Возможно, не заметил или из вежливости решил промолчать…

— Шарлин! — перебила я ее. — Скорее всего, я вернусь туда, чтобы сбить его с ног. Мне придется все время ходить в одежде двадцатых годов, но беда в том, что я не знаю, что тогда было в моде!

— Я об этом позабочусь. Моя мама однажды была на вечеринке в стиле «Великого Гэтсби», поэтому я могу принести тебе ее платье. Занесу его тебе сегодня же!

— Спасибо большое, Шарлин, ты очень меня выручаешь.

— Пустяки.

Нашу беседу прервал подсевший за столик Артур. Он был в красно-черной клетчатой рубашке и черных джинсах. Волосы растрепаны. Иногда у меня возникало чувство, что его гардероб состоит только из клетчатых рубашек, так часто он их носил.

Артуру я ничего не говорила про путешествия во времени, да и не собиралась. Он хороший парень, но у меня не было уверенности, что он воспримет услышанное нормально.

Нам с Шарлин пришлось замолчать, впрочем, Артур был только рад.

— Вы ни за что не поверите! — выпалил он, всматриваясь в наши лица.

— Во что? — сдержанно спросила Шарлин.

Большинство ребят в классе думают, что она холодная, как снежная королева. А все потому, что Шарли никогда не показывает на людях свои истинные чувства. Только наедине со мной она становится искренней и настоящей. Возможно, Шарлин открывается только тем, кому доверяет.

— Мне задали по истории написать доклад о фресках и картинах в лицее, и на одной из них я нашел кое-что интересное. Эта картина висит в колокольне. Вот, смотрите. — Артур протянул нам телефон.

— Это же… — прошептала Шарли, увеличивая фотографию.

На картине были изображены две девушки в пышных платьях и белых напудренных париках. Одна сидела на стуле, обтянутом бежевым бархатом, другая — стояла рядом. Они смотрели друг на друга, будто о чем-то беседовали. Я не могла оторвать взгляд от лица сидящей девушки. Она казалась мне невероятно знакомой. На кого она так похожа?

Внезапная мысль озарила меня, и я замерла, не в силах поверить.

Она похожа на меня…

7

Увиденное весь день не выходило у меня из головы. Неужели это одно из моих путешествий? А может, это не я вовсе? Вдруг это какая-нибудь моя дальняя родственница?..

Артур весь день твердил, что сходство невероятное. Но мы с Шарлин все отрицали. В конце концов Артуру надоело, и он от нас отстал.

На одной из перемен мы с Шарли пошли в колокольню, чтобы самим посмотреть на картину. Поднявшись по каменной лестнице на самый верх, мы оказались в небольшой комнатке с наглухо забитыми узкими окнами. Весь пол был заставлен коробками с разными предметами. На стенах висели картины. Мы включили подсветку на телефонах, чтобы получше их осмотреть.

Кое-как отыскав нужное полотно, я принялась его изучать. На «мне» было пышное платье персикового цвета с подолом и расшитыми золотыми узорами рукавами. Высокую прическу украшала небольшая шляпка, а юбка платья была усыпана многочисленными пестрыми цветами.

Вторая девушка была наряжена в желтое платье с оборками и цветами, вышитыми на подоле. Мы о чем-то мило беседовали, художник явно пытался изобразить на моем лице искренний интерес. Значит, скоро я должна буду отправиться во времена, когда в моде были огромные белые парики? Буду позировать художнику? Как мне подготовиться к такому путешествию? От неизвестности по телу пробегали мурашки.

— Смотри сюда, — сказала Шарлин.

Я осветила фонариком остальную часть картины и заметила, что на ней изображены еще другие люди. По обе стороны от девушек стояли дамы в пышных платьях и мужчины во фраках. Сделав несколько десятков фотографий с разных ракурсов, мы поспешили на урок.

К концу учебного дня я чувствовала себя выжатой как лимон. Я боялась, что вот-вот исчезну и окажусь в 1923 году, чтобы сбить с ног того мужчину из кафе. Прохожие будут кидать на меня косые взгляды, и мне захочется провалиться сквозь землю.

К счастью, до дома я дошла без происшествий. Поднявшись в свою комнату, я бросила сумку на пол и упала на кровать. Через полчаса обещала прийти Шарлин с платьем, могу немножко поваляться.

Взяв с прикроватного столика книгу и выпустив на кровать Паскаля, который тут же забрался ко мне на колени, я погрузилась в чтение.

Буквы прыгали перед глазами, а строчки переплетались между собой. Все мои мысли занимали дамы в пышных платьях. Я прикрыла глаза и отдалась фантазии, в которой бежала по зеленому лугу в платье персикового цвета. Мне даже не мешал огромный парик на голове. Вслед за мной несся мужчина в черном полосатом жилете с ящиком цветов в руках. Он бросил его на землю, и цветы разлетелись, словно огромные разноцветные бабочки. Мы бежали по лугу и громко смеялись. Нам было так хорошо. Два человека из разных эпох. Для счастья это было неважно.

* * *

Мою волшебную дрему прервала неожиданная боль в грудной клетке. Неужели сейчас? Второй раз за день? Сон как рукой сняло. Я соскочила с кровати и почувствовала, что исчезаю. На этот раз я успела заметить, что во время перемещения совсем не дышу.

Пять секунд — и мир вокруг меня кардинально изменился. Вместо привычных обоев в цветочек и кроличьей клетки появились однотонные бежевые стены с золотым отливом, украшенные сверху розетками в виде лилий. На такие стены и картины не нужны — сами как произведение искусства. На красно-золотом ковре в центре комнаты стоял белый ажурный столик, окруженный белоснежными креслами.

Озираясь по сторонам, я увидела в углу огромную алую кровать с пологом. Его поддерживали две золотые колонны, к которым лентами были привязаны бархатные занавески. И почему у меня нет такой кровати? Завидую принцессе, которая тут живет.

На окне висели шторы с вышитыми на них попугаями и другими птицами. Судя по пышности интерьера, комната оформлена в стиле рококо, а значит, это восемнадцатый век или около того. Удивительно, но привычная для меня комната стала чужой. Казалось, она увеличилась раза в два. В моем времени полы и потолки пахнут сырой древесиной, потому что дом долго не ремонтировался, а сейчас запах стал совсем другим. Комната будто дышала жизнью. Пестрота и красочность окружения так впечатляли, что голова шла кругом.

Подойдя к выходу, я с трудом открыла рельефную бело-золотую дверь и вышла в коридор. Было темно, но я могла бы пройти по нему с закрытыми глазами, ведь я выросла в этом доме. Спустившись по лестнице вниз, я замерла от удивления. Огромный зал поражал своим великолепием. В нашем времени зал был разделен на несколько комнат перегородками. С потолка свисали две хрустальные люстры невероятных размеров. Капельки хрусталя были похожи на замерзшие капли дождя. На люстрах горели свечи, казалось, соединились две стихии — лед и пламя.

Стены были вылеплены из мрамора талантливым скульптором. Я подняла голову и увидела на потолке огромную фреску, изображавшую ярко-голубое небо. Это было словно окно в прекрасный мир, недоступный для обычных людей.

Я могла бы любоваться этим еще долго, но в зал вошел мужчина в золотом фраке, отделанном белыми кружевами, золотых кюлотах и нежно-голубых чулках. Заметив меня, он быстро направился в мою сторону. В голове пронеслась мысль, что общаться людьми из восемнадцатого столетия будет намного сложнее, чем из двадцатого.

Черные волосы мужчины были аккуратно уложены, а кожа сильно напудрена. Я не знала, куда себя деть и что делать, меня охватил такой страх, что еще чуть-чуть, и я бы грохнулась в обморок.

Желтый свет свечи осветил его лицо. Мои ноги подкосились, а тело охватила дрожь, потому что лицо мужчины казалось очень знакомым. Он до невозможности напоминал на моего отца.

8

Папа (а это был точно он!) втолкнул меня в одну из открытых дверей. Я не успела ничего сказать или сделать, настолько была потрясена.

Отец выглядел очень молодо. На вид ему было не больше двадцати лет. В моем воображении ему всегда было лет тридцать, как и на всех семейных фотографиях.

Отец захлопнул дверь и запер ее на ключ. Комнатка оказалась библиотекой, и она мало чем отличалась от библиотеки в моем времени. Видимо, не одно поколение моих предков постаралось сохранить обстановку. Все тот же огромный, но изящный дубовый стол напротив большого окна, стеллажи со старинными книгами от пола до потолка. Единственное отличие — это отсутствие электрических ламп, компьютера и офисного кожаного кресла.

— Кто вы? Вы ведь не из этого времени, — проговорил отец. — Вам повезло, что вы встретили меня. Если кто-то из прислуги увидит вас в такой одежде, проблем не оберешься. Из какого вы года?

Я оцепенела. Ну конечно, он же не знает меня! Наверное, они с мамой еще даже не знакомы!

— Я… я, — замялась я, не отрывая взгляд от лица отца.

Он смотрел прямо в мои глаза в ожидании ответа, но я все никак не могла подобрать слова. Он был для меня призраком, сошедшим с фотографий. Я так надеялась, что смогу его когда-нибудь увидеть, потому что всегда верила, что он жив.

Что он здесь делает? Неужели это одно из его путешествий и наши пути пересеклись? Будто сама судьба дала мне возможность встретиться с ним, пусть и в другой эпохе. Пусть он еще и не подозревает о том, что у него родится дочь, но главное — это он! И у меня есть возможность с ним поговорить.

— Папа?.. — прошептала я. Это единственное, что я успела произнести, прежде чем горло сдавил спазм.

Я почувствовала, как слезы бегут по щекам, и тут же кинулась отцу на шею, не в состоянии сдерживать свою радость и печаль.

— Папа, неужели это ты?!

— Что?! — удивленно переспросил он. — Неужели ты… Из какого ты года?

— Из 2015. А ты? — пробормотала я, беря себя в руки и вытирая щеки.

— Из 1990.

— Значит, тебе?..

— Мне двадцать один год. Так странно… — Он провел рукой по моей щеке, будто пытаясь убедиться, что я настоящая. — Встретить свою дочь, которой столько же лет, сколько и мне.

— Мне почти семнадцать, — возразила я немного смущенно.

— Да? А выглядишь старше. Как тебя зовут? Хотя, нет, не говори, узнаю в свое время. Если сейчас узнаю, то точно тебя так назову… Нет, должен же я как-то к тебе обращаться, иначе это будет невежливо. Лучше скажи.

— Анаис, — улыбнулась я. Папа тараторил прямо как я. Теперь ясно, откуда у меня такая манера разговаривать. — Неужели это правда ты, живой…

— А разве в твоем времени я уже… умер?

Я промолчала.

— Что ж, неудивительно, — выдохнул он. — Путешествия во времени довольно опасная вещь. Анаис, это твое первое путешествие?

— Нет, третье. Пап, как… Как ты с этим справляешься?

— Стараюсь как можно реже выходить из дома. Меня всегда переносит в восемнадцатый век, здесь у меня есть знакомые, они мне уже не удивляются.

— Почему только в это время?

— Каждое путешествие во времени случается не просто так. Тебя туда что-то притягивает. Первые мои путешествия пришлись на шестидесятые годы двадцатого века, но сейчас я попадаю только в восемнадцатый век. А вот мой отец живет сразу в трех веках, поэтому у него путешествия происходят почти каждый день. У меня не так часто, раз в неделю.

— А у меня уже второй раз за день.

— Второй раз за день?! Послушай, я дам тебе совет. Заведи какую-нибудь тетрадь и записывай туда каждое свое путешествие. Свои мысли, чувства, кого встретила, что видела, а самое главное — год. Ты отправляешься туда неспроста и, скорее всего, обязательно вернешься.

— У тебя такая есть?

— Да.

— А как долго продолжается пребывание в другой эпохе? — Я продолжала задавать вопросы, понимая, что только отец сможет мне на них ответить.

— По-разному. У меня обычно от одного до пяти часов.

— Это можно как-то контролировать? И почему нет женщин-путешественников?

— Контролировать нельзя. Женщины-путешественницы были. Говорят, давным-давно одна из них жестоко обманула своего партнера — самого первого путешественника во времени. За это он убил ее и придумал закон, по которому всех девочек с даром путешественника убивали в младенчестве.

— Но как они узнавали, что у девочки есть этот дар? — Волосы зашевелились у меня на голове от такой жестокости.

— У путешественника есть родимое пятно в виде латинской буквы «Т». У тебя оно тоже должно быть. У меня вот на руке. — Папа закатал рукав до локтя, показывая небольшую родинку. Не очень-то она была похожа на букву «Т», скорее на крестик.

— У меня на ключице есть такая, только я думала, что это стрела, — показала я.

— Ну, ничто не идеально, — усмехнулся отец.

Я улыбнулась ему в ответ, но тут же почувствовала боль в легких. Мне пора было возвращаться домой, как бы мне ни хотелось остаться с папой подольше.

— Пап, — начала я, и он сразу понял, что мое время на исходе.

— Анаис, я уверен, мы с тобой еще встретимся. Если ты окажешься в этом веке, скажи «Tempus», тебя поймут, это наше…

Голос отца оборвался, и я исчезла из восемнадцатого столетия.

Я налетела на стол и снесла старинные часы. Вернув их на место, я задумалась о папиных словах.

* * *

Что такое «Темпус»? Стоит записать, пока я не забыла. Порывшись на столе среди кучи бумаг, я нашла блокнот и огрызок карандаша.

Мое путешествие длилось не больше пятнадцати минут, а папа может находиться там по нескольку часов. Возможно, это из-за того, что я чаще, чем он, отправляюсь в прошлое.

Меня одолела тоска. Как же я хочу, чтобы папа был сейчас рядом со мной. Вряд ли наша встреча была случайной. Отец сказал, что я появляюсь в той или иной эпохе неспроста. Значит, я попала в восемнадцатый век век для того, чтобы встретиться с папой.

Время — странная вещь. Оно может как отнять у нас что-то дорогое, так и подарить.

— Черт возьми, я тебя везде ищу! — Голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.

Я развернулась и увидела в дверях библиотеки Шарлин с прозрачным кофром в руках.

— Ты меня напугала, — выдохнула я и свернула листочек, убирая его в карман штанов.

— Я тебя минут десять ищу по всему дому. Ты снова была в прошлом?

— Да. Я встретилась со своим отцом.

— Что? Такое возможно? Неужели он застрял в… там?

— Нет, просто наши пути пересеклись.

Я подробно рассказала Шарлин обо всем, что видела и слышала.

— Скорее бери тетрадь и записывай все, пока не забыла! — воскликнула она, услышав о совете отца завести дневник путешествий.

Мы тут же помчались в мою комнату. Шарлин вручила мне кофр с черным блестящим платьем. Я поблагодарила ее и спрятала в шкаф.

Отыскав толстую тетрадь, я начала записывать все, начиная с первого путешествия. Шарлин сидела рядом и помогала вспоминать мелкие детали, которые я упустила. Так вдвоем мы исписали почти десять страниц. Я поняла, что не знаю год ни первого путешествия, ни последнего. Я была так взволнована встречей с отцом, что не спросила это у него.

— Как же теперь выяснить дату? Папа сказал, что это очень важно. — Я поставила огромные вопросительные знаки напротив заголовков «Первое путешествие» и «Третье путешествие».

— Почему отец не сказал тебе дату?

— Наверное, забыл.

— Подожди-ка… Он же сказал, что тоже вел такой дневник. Значит, он наверняка где-то у вас дома, и там записан год, в котором вы встретились! — проговорила Шарлин, радуясь своей догадке.

— Возможно, но я понятия не имею, где он может быть.

— Может, твоя мама в курсе?

— Надо будет у нее спросить, когда вернется.

— Так, теперь осталось узнать год первого путешествия… — задумалась Шарли. — О! Придумала: попробуй нарисовать платья тех девочек, а я пока перечитаю записи.

Шарлин отобрала у меня тетрадь, а я взяла листок, стараясь воскресить в памяти одежду девочек. У одной платье было черное в мелкий белый горошек с длинными рукавами. Я нарисовала платье-рубашку с кнопочками сверху. У второй платье тоже было черное, но однотонное. Сверху две или три больших белых пуговицы.

Я протянула листок Шарлин, которая тут же принялась их рассматривать.

— Знаешь, что-то знакомое. Я заберу это домой, чтобы кое-что проверить, ладно? — Она спрятала в сумку мой рисунок.

— Хорошо, — согласилась я.

Шарлин разбирается в моде, изучает ее историю. Вполне возможно, что по платьям она сможет определить год.

Когда Шарли ушла, я села перечитывать свои записи. Я решила вклеить туда фотографию картины, которую мы нашли в колокольне. Рассматривая ее, я снова бросила взгляд на людей за спинами девушек. Один мужчина кого-то мне напоминал… Да это же мой отец! И почему я его сразу не узнала? Наверное, потому что ни разу не видела его вживую. Только когда была совсем маленькой. Ни один человек, наверное, и не вспомнит, что происходило с ним в трехлетнем возрасте. Память жестока к нашим детским воспоминаниям.

Папа на картине выглядит гораздо старше, чем на наших семейных фотографиях. С другой стороны, я и сама здесь выгляжу лет на двадцать. Может, мне там столько и есть? Ведь мне придется нести бремя путешественника во времени до конца жизни. Кто знает, когда я еще попаду в то время…

Отложив тетрадь в сторону, я открыла шкаф и достала платье, которое принесла Шарлин. Маленькое черное платье без рукавов с рюшками по подолу. Как будто из фильма о Гэтсби. Надеюсь, в нем я не буду привлекать много внимания. Все-таки оно больше подходит для какой-нибудь вечеринки.

Хлопнула входная дверь, и я поспешила вниз встречать маму. Она выглядела уставшей, поэтому я не стала сразу же закидывать ее вопросами и рассказывать о встрече с папой. После ужина я пошла в мамину комнату. Она лежала на кровати и читала любовный роман.

— Все в порядке, ma chère? — спросила она.

Я села рядом с ней, собираясь с мыслями.

— Мам, сегодня кое-что произошло… Я два раза побывала в прошлом и… — Слова полились из меня, словно я записала предстоящий рассказ на диктофон. Когда я говорила об отце, глаза мамы заблестели, и она начала улыбаться. Как же она, наверное, по нему скучает. Неужели мне выпала возможность встретить того папу, которого она знала…

Закончив рассказ, я почувствовала, будто с моих плеч упал тяжеленный камень. Наверное, так и было.

— Папа сказал, что вел дневник. Ты не знаешь, где он может быть?

— Я вообще не знала, что он делал какие-то записи… Он был ужасно скрытным. Никогда мне не говорил, что встречал тебя в прошлом. Если бы сказал, я бы постаралась подготовить тебя к путешествиям!

— Он просто не хотел менять ход событий.

— Наверное, ты права.

9

Утром я чувствовала себя очень слабой — путешествия отнимают много сил. Мама разрешила мне остаться дома, поэтому утром я смогла вдоволь поваляться в постели. Тут я невольно вспомнила алую кровать из восемнадцатого века — в такой кровати можно лежать хоть целый день.

С утра мне написала Шарлин, сказала, что кое-что нашла и зайдет ко мне после занятий. В конце сообщения она поставила штук семь восклицательных знаков. Надеюсь, ей удалось что-то выяснить.

Мой план на сегодняшний день был прост: остаться дома и попытаться найти папин дневник. Я решила начать поиски с библиотеки. Посмотрев на часы, я поняла, что времени у меня не так много. В час дня я вылезла из постели, позавтракала и отправилась на поиски.

Просматривая книжные полки, которых было немало, я старалась отыскать хоть что-то похожее на дневник. Но, к своему огромному сожалению, ничего не обнаружила. Дальше я переключилась на дубовый стол. Покопавшись во всех ящиках, я ничего не нашла, кроме разных счетов и документов, касающихся магазинов тети. Я даже пыталась найти потайные ящики с двойным дном, но ничего такого не обнаружилось.

Я присела в кресло и откинулась на спинку, чтобы немного передохнуть. Ну где может лежать папина тетрадь? Наверняка у отца был какой-то тайник, причем очень хороший, если даже мама о нем не знала.

Мои поиски не увенчались успехом, поэтому я пошла встречать Шарлин. Время, проведенное в библиотеке, пролетело быстро.

Глаза Шарлин, стоящей на пороге, светились радостью. Я поняла, что она принесла хорошие новости.

— Доставай свою тетрадь и записывай: шестидесятые годы двадцатого века! — выпалила она прямо с порога.

— Что? Но как ты это узнала?! — поразилась я.

— Пошли в комнату, я все сейчас расскажу. — Шарли втолкнула меня в дом и закрыла дверь, потому что сама я была слишком потрясена новостью.

— Я просмотрела моду от пятидесятых до нулевых годов и поняла, что в шестидесятые такие платья были очень популярны. Кстати, похожие я видела на фотосессиях Твигги.

— Спасибо огромное, Шарлин, не знаю, что бы я делала без тебя!

— Ой, да ладно, — смущенно улыбнулась она. — Итак, что мы имеем? Ты была в трех разных промежутках времени. Нужно разобраться, почему тебя туда забросило. Мне кажется, в восемнадцатый век ты попала из-за отца.

— Мне тоже так кажется. Когда я в следующий раз попаду к отцу, то обязательно спрошу у него год.

— Да, только не забудь.

— А вот с другими двумя путешествиями сложнее. Особенно с двадцатыми годами. Когда в следующий раз попаду туда, обязательно выясню, как зовут того мужчину с цветами.

— А мы попробуем его загуглить!

Мы были ужасно рады своей сообразительности и тому, как легко смогли найти решение. Но как же мы ошибались! Все оказалось намного сложнее.

В груди появилось знакомое чувство, которое я ждала весь день. Комната стала исчезать, и я снова заметила золотой туман вокруг себя. Мне сложно представить, как я выгляжу в момент исчезновения, но думаю, зрелище еще то.

Стул подо мной исчез, и я упала на ковер. Уже во второй раз. Надо бы в следующий раз встать на ноги, а то так и до больницы не далеко.

Оглядевшись по сторонам, я поняла, что очутилась в уже знакомой комнате с огромной красной кроватью. В этот раз я уже не чувствовала себя маленькой ничтожной пылинкой на фоне пышного интерьера. Теперь я стала частью этого огромного дома.

Двери в комнату неожиданно распахнулись, и нежная тишина разрушилась звонким девичьим смехом. Это заставило меня подпрыгнуть на месте.

Увидев застывшую в дверях девушку, я заледенела, не веря своим глазам.

Прямо перед собой я увидела себя.

10

Девушка в изумлении застыла на пороге. Я была удивлена не меньше ее, но успела заметить, насколько шикарно выглядело ее платье. Оно было невероятно пышным и занимало весь дверной проем. Юбка и корсет были декорированы кружевными рюшками и цветами. Волосы девушки были уложены кудрями в маленькую, но элегантную прическу и чуть-чуть припудрены. Такую прическу можно сделать только на невероятно длинные волосы, а мои никогда не отрастали ниже плеч.

Не знаю, сколько мы вот так стояли и смотрели друг на друга. В моей голове проносилось множество противоречивых мыслей.

— Кто вы такая?! — проговорила девушка, закрывая дверь в комнату так осторожно, будто кто-то за ней следил.

Девушка пристально меня разглядывала. Я видела, как ее зрачки расширяются от удивления все больше и больше. Было ужасно странно видеть со стороны свое лицо, будто просматриваешь какой-то до жути реалистичный фильм.

— Анаис?! Это вы?! Папенька предупреждал, что я вскоре с вами познакомлюсь, но я и подумать не могла, что это произойдет так скоро!

Это заявление заставило меня опешить еще сильнее. Откуда ее папенька знает меня? И откуда ему известно, что мы должны будем познакомиться?

— Прошу простить меня, Анаис! Я, наверное, привела вас в недоумение своими словами. Позвольте представиться, мое имя Элизабет Арно. Мы с вами родные сестры. Нас разлучили при рождении. Но в этом нет ничьей вины. Хотя я виню в этом лишь ваших преследователей. Вас могли убить, поэтому папеньке пришлось забрать вас в будущее.

— Подождите, — наконец произнесла я. Если она произнесет еще хоть слово, то я свалюсь на пол без чувств.

— Вам дурно? Прошу, присядьте. — Девушка усадила меня на мягкий обитый шелком стул. — Я сейчас же прикажу принести воды.

— Нет, не стоит. Я просто немного в шоке… Вы сказали, что мы с вами сестры?

— Да, сестры-близнецы. Вот маменька обрадуется, когда вас увидит, ведь она так ждала встречи с вами! Когда папенька предупредил, что мы вас встретим, то она день и ночь думала лишь о том, как бы поскорее с вами повидаться!

— Что?

Элизабет так тараторила, что я не успевала все осмыслить.

Внезапно дверь в комнату открылась. Элизабет подскочила, закрыв меня своим пышным платьем. Но и я не могла видеть, кто вошел.

— Мадемуазель Арно, прошу прощения за беспокойство. Мы вас заждались, с вами все в порядке? — раздался мужской голос.

— Все замечательно, mon cher[4], я совсем скоро спущусь, возвращайтесь к гостям, — ответила Элизабет, после чего дверь с тихим щелчком закрылась. — Прошу меня извинить, это был мсье Сальвадор, который, я уверена, собирается в скором времени сделать мне предложение. Вы бы видели, как он танцует, а как играет на фортепиано…

— Элизабет, пожалуйста, расскажите мне все, что вам говорил папенька, потому что мне кажется, что я скоро исчезну! — проговорила я, чувствуя тяжесть в груди.

— Ох, конечно! Папенька говорил, чтобы я поведала вам всю историю, если вдруг встречу вас раньше, чем он. Нас разлучили в младенчестве, а все из-за жестокого закона, по которому убивают всех девочек с даром путешественника во времени. Право, не знаю, кто его придумал, надеюсь, этот человек давно горит в аду! Папенька забрал вас в другое время, потому что считал его более безопасным. Теперь вы будете частым гостем в нашем времени. Я обязана вас предупредить: плохие люди могут подстерегать вас не только тут, но и в вашем времени, поэтому будьте внимательней! Они ведь тоже могут путешествовать во времени. Надеюсь, вы присоединитесь к нашему празднеству? У нас часто дают балы, и вы попали на один из них! Я познакомлю вас с нашей мамой, которую вы никогда не видели. Надеюсь, женщина, что вас воспитывает, очень хорошая? Папенька говорил, что она достойный человек.

— Что? Моя мама? — Слова Элизабет больно ранили меня. Мама на самом деле не моя родная мать?..

— Ох, извините меня за такую бестактность! Я думала, вы знаете, что воспитываетесь в приемной семье. Простите меня! Я часто сначала говорю, а потом думаю.

Легкие сдавило, и я поняла, что пришло время возвращаться.

— Анаис, не исчезайте, нам еще так много нужно обсудить! — донесся до меня голос Элизабет, но ни самой девушки, ни роскошной комнаты уже не было.

В третий раз я упала на спину, потому что стула подо мной не оказалось. Еще одно такое путешествие — и я не смогу сидеть.

Слова Элизабет смешались в кучу. Мне нужно время, чтобы переварить все, что я услышала. У меня есть сестра, я родилась в другом столетии и все это воспитывалась приемной мамой. Неужели это правда?

11

Боже, Анаис! Наверное, я никогда не смогу привыкнуть к твоим исчезновениям! — вскричала Шарлин.

Я лежала на полу, сил встать не было. В голове звучал голос Элизабет: «Надеюсь, женщина, что вас воспитывает, очень хорошая? … Я думала, вы знаете, что воспитываетесь в приемной семье». Злость, опустошенность, боль и отчаяние смешались вместе, убивая меня изнутри.

Как мама могла мне лгать? Если я действительно родилась в прошлом, а папа переместил меня сюда, мама не могла об этом не знать.

А отец? Почему он не рассказал мне ничего и не помог мне?! Почему он попросил Элизабет поведать мне эту историю? Она рассказывала обо всем так, словно это была какая-то забава, а не моя жизнь.

— Анаис, ты в порядке? — Шарлин опустилась на пол рядом со мной и заглянула в глаза.

Я с трудом подняла на нее взгляд, слезы застыли на моих ресницах. Подруга молча обняла меня, и я начала плакать от избытка эмоций. Шарлин не стала терроризировать меня вопросами, а просто ждала, когда я буду готова рассказать, что случилось.

Выплакавшись, я попросила подругу оставить меня одну и пообещала рассказать обо всем завтра. Шарлин убедилась, что я хорошо себя чувствую, а потом ушла домой. Я благодарна ей за то, что она так мне помогает и делит со мной тяжелую ношу, которая свалилась на меня три дня назад. Не знаю, как бы я справилась с этим сама.

Поднявшись в свою комнату, я достала дневник и записала последнее путешествие. Я старалась излить все мои мысли и чувства на бумагу. Как же я зла на родителей за то, что они всю жизнь меня обманывали! Как ни странно, мне действительно стало гораздо легче после того, как я исписала несколько листов. Измученная переживаниями, я прилегла на кровать отдохнуть.

Мама пришла домой поздно вечером, когда улицы уже окутала уютная темнота, а на небе одна за другой вспыхнули маленькие звездочки. Несмотря на приближение ночи, в городе кипела жизнь. По улицам прогуливались туристы и влюбленные парочки. Сейчас у влюбленных появилась новая мода вешать замочки со своими именами на ограждения вдоль набережной, а ключики кидать в воду, скрепляя таким образом свои отношения. Со стороны выглядит как магический ритуал.

Многие горожане любят погулять по ночному Парижу, который в это время суток наполняется особой атмосферой. Париж днем и Париж ночью — два разных города. За это его так любят писатели и художники.

* * *

Говорят, Париж — город любви, но я пока что не смогла в этом убедиться. Может быть, я ищу свою любовь не там. А может, искать ничего не нужно, ведь счастье приходит тогда, когда его совсем не ждешь.

Я сбежала по ступеням вниз. Тетя Жозефина еще не пришла, поэтому я хотела воспользоваться моментом и поговорить с мамой наедине.

Я хотела накричать на нее, обвинить во всем, потребовать объяснений. Но, посмотрев на маму, я просто не смогла этого сделать. Она выглядела такой уставшей и измученной. Сколько себя помню, она всегда работала не покладая рук, оставляя меня с бабушкой, которая живет сейчас в Ницце и к которой я всегда приезжаю на каникулы. Точнее, приезжала. Сейчас это вряд ли получится, потому что я могу ни с того ни с сего исчезнуть прямо из самолета или поезда. Неужели теперь вся моя жизнь будет такой? Я не смогу путешествовать, хотя всегда мечтала об этом. В мире есть столько всего, чего бы мне хотелось повидать! Помню, в детстве я хотела поехать в кругосветное путешествие, но, видимо, судьба приготовила мне что-то другое, даже не спросив, нужно ли мне это.

— Что-то случилось, ma chère? — спросила мама, пока я наблюдала за тем, как она снимает верхнюю одежду. Я хотела что-то сказать, но в горле появился ком, поэтому я просто пожала плечами.

Неважно, родная она мне мать или нет. Это она заботилась обо мне, работала, чтобы меня прокормить, дарила любовь. Разве кровное родство важнее этого? То, что сказала мне Элизабет, ничего не меняет.

— Мам, — выдавила я. — Давай поговорим.

— В чем дело? — Ее брови вопросительно приподнялись.

— Это касается путешествий во времени.

— Ох, я постараюсь помочь тебе, чем смогу, но ты же знаешь, что я практически ничего не знаю. Пойдем в столовую.

Мы сели за обеденный стол. События последних дней выбили меня из колеи, и рассказывать о случившемся мне было трудно. Мама внимательно меня слушала, но когда я начала говорить о сестрах-близнецах и что моя родная мать живет в другом столетии, глаза мамы полезли на лоб, а на лице застыла гримаса удивления.

— Но это полная чушь! — возмущенно воскликнула она. — Я родила тебя, и ты моя единственная дочь. Я помню, как лежала в очень дорогой больнице, за которую заплатила Жозефина, я помню, как рожала тебя. Не знаю, что тебе наговорила та девчонка, но это все чушь собачья!

— Тогда я не понимаю! — Я закрыла лицо руками, стараясь не расплакаться.

— Тише-тише, Анаис. — Мама притянула меня к себе и обняла.

Мне всегда было хорошо рядом с мамой, и я не верю, что она мне не родная. Элизабет или ошиблась, или специально хотела меня запутать. Не могу же я не верить собственной матери.

— Я не знаю, что происходит, но тебе сказали неправду. Если еще раз встретишь Жоэля, поговори с ним обо всем. Уверена, этому есть какое-то объяснение.

— Наверное, ты права, — задумчиво ответила я.

Элизабет все время тараторила и вскидывала руки, часто говорила невпопад. Может, у нее что-то не так с головой. Но, с другой стороны, как объяснить то, что она похожа на меня как две капли воды?

12

Сегодня утром я вышла вовремя и даже не проспала. Всю ночь я просидела на подоконнике с кроликом на коленях, перечитывая дневник и пытаясь хоть что-нибудь понять. Только это мне никак не помогло: вопросов становилось все больше.

Первым уроком была история у мадам Дюпре. Мое появление вовремя вызвало у нее удивление, но она ничего не сказала. Артур кинул на меня непонятный взгляд. Наверное, фреска с моим лицом продолжала терзать его воображение. Но теперь-то я знала, кто на ней изображен. Это была Элизабет, сомнений быть не могло.

Урок тянулся как жвачка. От бессонной ночи глаза у меня слипались, но я старалась держаться. На перемене мы с Шарлин сели на скамейку, чтобы обсудить вчерашнее. Но только я открыла рот, как появился Артур. Он, конечно, мой друг, но сейчас мне хотелось побыть наедине с Шарлин.

— Анаис, ты себя хорошо чувствуешь? Выглядишь усталой, — произнес Артур, вглядываясь в мое лицо.

— Все в порядке, я просто не выспалась.

— Артур, можно мы поговорим с Анаис наедине? У нас тут скучный девчачий разговор. Тебе будет неинтересно, — намекнула Шарлин.

Артур что-то пробурчал и направился к компании мальчиков. Мне показалось, он немного расстроился и понял, что мы его сторонимся.

— Похоже, он на нас обиделся. Мне кажется, тебе стоит ему все рассказать.

— Я не хотела ему ничего рассказывать.

— Почему? Ты ему не доверяешь?

— Дело в другом. Я не уверена, что он хочет знать об этом. Это же жуткая ответственность, стоит ли взваливать ее на него?

— По-моему, твоя способность — это нечто необыкновенное. Я бы на его месте очень хотела, чтобы ты мне все рассказала.

— Может, и расскажу. Тебе правда нравится мой дар?

— Конечно! Ты можешь видеть, как жили раньше люди, каким был наш город, как менялась история. Я, конечно, не давлю на тебя. Поступай, как считаешь нужным. А теперь рассказывай!

Шарли убрала выбившуюся прядь золотистых волос и приготовилась слушать меня.

Я отдала ей свой дневник и рассказала обо всем, что случилось вчера.

— Да уж. Неудивительно, что ты вчера была такая потерянная. По твоим словам, Элизабет — жуткая идиотка, не думаю, что ей можно верить.

— Я уже ничего не понимаю. Единственный шанс все прояснить — это встретиться с папой. Только теперь неизвестно, когда это произойдет.

— Значит, нужно подождать. Рано или поздно ты туда вернешься.

Прозвенел звонок, и мы отправились на следующий урок.

Весь день прошел как в тумане. Мыслями я находилась в восемнадцатом столетии и пропускала мимо ушей все, что было на занятиях. Пару раз мне казалось, что легкие сдавливало, поэтому я отпрашивалась в туалет, но ничего не происходило.

После уроков мы с Шарлин отправились по домам. Она живет в противоположной от меня стороне, поэтому мы разошлись на первом перекрестке. Я побрела по улице мимо разных лавочек и магазинов, вдыхая приятный аромат цветов, выпечки и кофе.

— Анаис, подожди. — Я почувствовала, как чья-то рука коснулась моего запястья, а через секунду рядом со мной возник Артур.

— Все нормально? — поинтересовалась я.

— Да, я просто хотел поговорить. Ты всю эту неделю после каникул ведешь себя как-то странно. У тебя все хорошо?

— Да, просто устала за каникулы. Меня отправили к бабушке в Ниццу, и мы с ней вместе чинили лодку, — выдумала я на ходу.

Я действительно на этих каникулах ездила в Ниццу, но никакую лодку мы не чинили, потому что у нас ее вообще нет. Когда мы с бабушкой гуляли по набережной, она сказала, что всегда мечтала о яхте. По водной глади скользили яхты, лодки и катера, и, хоть я и не любитель ходить в море, тоже была бы не прочь иметь яхту.

— Понятно, — выдохнул Артур.

По его лицу я прочитала, что он мне не поверил. Конечно, Артур хорошо знает меня и в курсе, что нет у меня никакой лодки. Я не хочу ему врать, но и правду говорить не хочу. На самом деле я боюсь, что он от меня отвернется.

— Не хочешь перекусить? — предложила я, чтобы взбодрить его. — Мы в последнее время действительно мало общаемся, зайдем в кафе?

— Пошли, — воодушевился он.

Зайдя в первую попавшуюся кофейню, мы заказали капучино с круассанами и сели за столик у окна. Мы болтали о всяком разном, шутили, и впервые за последние три дня я снова почувствовала себя обычной Анаис, которая ходит каждый день в лицей и весело проводит время с друзьями.

Мы просидели в кафе около получаса, а потом отправились по домам. Мое настроение приподнялось, но тут же испортилось оттого, что в груди появилась знакомая тяжесть.

Я поспешила домой, но поняла, что не успеваю. Мир начал меняться прямо на глазах, вместо современных магазинов появлялись старинные булочные. Все произошло так быстро, что я не успела остановиться и бежала уже по совсем другой улице. Остановилась я только после того, как на полном ходу влетела в другого человека. Мы оба упали на асфальт, а на наши головы посыпались свежесрезанные розы и герани.

* * *

Придя в себя после столкновения, я огляделась. Человек, которого я сбила, начал подниматься на ноги. Это был тот самый мужчина из двадцать третьего года. Все произошло так, как он и говорил. Я сбила его с ног, когда он нес ящик с цветами. Я подумала о неотвратимости судьбы: даже зная, что произойдет, я никак не могла этого избежать.

Для него это наша первая встреча, а для меня вторая. Все-таки время — странная вещь…

Улица была практически безлюдна. Несколько прохожих покосились в нашу сторону, но продолжили идти по своим делам.

Я поднялась с земли. Цветы, высыпавшиеся из ящика, лежали на дороге пестрым ковром. Сам ящик валялся неподалеку.

— Извините, я не хотела, — пробормотала я.

— Откуда вы взялись?! — выпалил мужчина, уставившись на меня так, словно увидел привидение.

Неудивительно, что он так набросился на меня в кафе. Я не знала, как объяснить ему свое внезапное появление, поэтому сделала единственное возможно в этой ситуации: развернулась и побежала прочь.

Я неслась не разбирая дороги. Мимо меня мелькали старинные лавки и кафе с потертыми вывесками, огромные странные фонари, машины, похожие на колесницы и люди в непривычной одежде. Все сбивало с толку, было непривычным и чужим.

День выдался довольно теплым, деревья стояли еще зеленые, значит, на дворе позднее лето или ранняя осень. Завернув за угол, я очутилась прямо перед своим домом. Мне очень хотелось попасть внутрь и отсидеться там, пока меня не затянет обратно, но я боялась. Неизвестно, кто сейчас живет там.

Вокруг особняка высился каменный забор, сохранившийся и в двадцать первом столетии. В небольшом саду росли деревья, а по стенам дома вился виноград. Серый фасад особняка выглядел довольно мрачно. Я остановилась около ворот, прислонившись спиной к забору, в надежде дождаться своего возвращения здесь, а не шататься по городу, словно потерянный щенок. Мимо меня по мощеной дороге медленно проехал черный автомобиль на высоких колесах. За рулем сидел мужчина в клетчатом сером пиджаке и странной шляпе. Машина, особняк, да и весь город казались декорацией к какому-то историческому фильму. Я чувствовала себя чужой. Мне хотелось поскорее попасть домой, и я решила считать минуты, чтобы отвлечься. Посмотрев на наручные часы, я увидела, что они остановились. Это заставило меня задуматься о течении времени.

На уроках философии говорили, что время — это необратимое течение, протекающее из прошлого в настоящее и будущее. И что оно может идти только в этом направлении. Но как я могу нарушать эти законы? Как все это происходит? Почему я могу исчезнуть из своего времени и материализоваться в прошлом? А могу ли я попасть в будущее?

Мои размышления прервал приступ удушья, чему я была несказанно рада. Через несколько секунд я уже была в своем времени и стояла у ворот своего дома.

* * *

Очевидно, что в первую четверть двадцатого века меня притягивает тот человек, с которым мы столкнулись сначала в кафе, а потом на улице. Может, он мой дальний родственник, раз Вселенная позволяет мне появляться в его времени? Мне обязательно нужно выяснить, кто он, и лучше начать поиск с фотографий, хранящихся в нашем семейном архиве.

Я отправилась в библиотеку, где у нас есть целая полка со старинными фотоальбомами. Вытащив самые старые, я села в кресло и принялась их просматривать. К моему великому сожалению, самые старые фотографии были сделаны уже в послевоенное время. Значит, узнать имя мужчины мне не удастся.

Все, что мы придумали с Шарлин, рушилось на глазах. Даже наша идея с платьем, которое мне принесла подруга. Можно, конечно, завтра надеть его в колледж, только где гарантия, что меня забросит в двадцатые годы? Да и погода неподходящая, на улице сейчас жутко холодно.

Выйдя из библиотеки, я направилась в свою комнату и завалилась на кровать с дневником. С каждым разом исписанных страниц становилось все больше. Мне было все труднее записывать свои путешествия, хотелось бросить это дело, но я сдержалась. Так я сделаю только хуже.

Закончив писанину, я решила отвлечься и сесть за уроки, а потом посмотреть сериал. Это немного притупило всепоглощающее чувство потерянности и апатии.

Вечер прошел довольно обыденно. Когда мама и тетя вернулись домой, они попросили меня всегда рассказывать о путешествиях, потому что жутко волновались за меня. Я их, конечно, понимала, но мне не хотелось лишний раз переживать те моменты снова и снова.

13

Утром я проснулась от тусклого света, пробивающегося сквозь прозрачный тюль. Умывшись и почистив зубы, я накормила кролика, а потом пошла одеваться. Открыв шкаф, я наткнулась на кофр с платьем мамы Шарлин. Я вытащила его и встала перед зеркалом, примеривая. В принципе похоже на сарафан, только немного наряднее. С черным пиджаком и телесными колготками вполне сойдет за официальный стиль. Решено, надену его!

На завтраке я выслушала комплименты от тети и мамы, это немного придало мне уверенности. Жозефина предложила мне сделать прическу в стиле двадцатых, но я отказалась, ведь иду в лицей, а не на костюмированную вечеринку.

Попрощавшись с семьей, я отправилась на занятия. По дороге в лицей уверенность моя улетучилась. Платья я ношу редко, только летом, в них мне не очень комфортно. У входа я наткнулась на одноклассников — Дени, Мориса и Артура, и тут же прокляла весь свет.

— Анаис, куда ты так вырядилась? — прокомментировал Дени, которого я терпеть не могу.

— Ничего я не вырядилась, — буркнула я, стараясь уйти от него подальше, но меня догнал Артур.

— Не обращай на него внимания. Тебе очень идет это платье.

— Ты так сказал, потому что ты мой друг.

— Нет, — возразил он. — Я сказал то, что думаю.

— Спасибо тебе за то, что поднимаешь мою самооценку, но решающий голос будет за Шарлин.

Артур засмеялся, я улыбнулась, и мы зашли внутрь. Там нас встретила Шарли, глаза которой восторженно распахнулись.

— На тебе это платье сидит лучше, чем на моей маме! И жакет правильно подобрала, выглядит очень современно.

— Это единственный жакет, который у меня есть, — пробормотала я.

Шарлин продолжила сыпать премудростями моды, когда мы прошли в класс и уселись по местам. Мы с подругой заняли последнюю парту, а Артур с Дени разместились за второй.

Я протянула подруге свой дневник, с которым за эти дни практически не расставалась. Она принялась читать про вчерашнее путешествие и мигом поняла, почему это я так приоделась.

— Значит, ты забыла спросить его имя, — произнесла Шарли с упреком.

— Ты себе представить не можешь, как я испугалась.

— Ну ладно, ничего страшного. Возможно, стоит наведаться в нашу пекарню «Ваниль» и расспросить о кафе «Луна» и его первом владельце? Как тебе такая идея?

— Можно, конечно. Только вдруг нам не захотят говорить?

— Ничего, разговорим их. Моя настойчивость и твое обаяние сделают свое дело.

— Надеюсь, ты так шутишь.

Мы прыснули от смеха, но тут прозвенел звонок.

— Пойдем сегодня же, сразу после занятий, — шепнула Шарлин.

Я кивнула, соглашаясь.

Как только мы с Шарлин вышли из здания лицея, за нами увязался Дени и начал приставать со своими вопросами.

— Эй, девчонки, вы собрались на вечеринку? — спросил он с неподдельным интересом. Видимо, наши наряды не давали ему покоя. Шарлин всегда одевалась ярко и стильно — как и подобает человеку, который мечтает войти в мир высокой моды.

— Нет, Дени, мы идем домой, — коротко ответила я.

— У вас вечеринка дома?

— Нет, — обрубила я, желая, чтобы он уже отстал.

— А где тогда вечерника? — не унимался он.

— Да блин, нет никакой вечеринки! — выкрикнула Шарлин.

Дени удивился, но только больше раззадорился.

— Ой, Шарлин, чего ты так разволновалась? Я думал, ты у нас бесчувственная снежная королева, — протянул он издевательским тоном.

— Отстань, мы спешим, — произнесла я, беря подругу под руку.

* * *

Дени наконец-то оставил нас в покое. Пришлось сделать круг, чтобы избавиться от него. Мне, конечно, на него плевать, а вот Шарлин нет. Он ей нравится еще с пятого класса.

Я часто задаюсь вопросом, почему девочкам нравятся мальчики, которые опускают в их сторону дурацкие шуточки? Какую книгу ни возьмешь, какой фильм ни посмотришь, девочки всегда влюбляются в плохих парней. Вот и Шарлин. Разве хорошие парни уже не котируются?

— Забудь, он же просто пошутил, — я пыталась успокоить подругу, которая заметно расстроилась.

— Ну почему он все время так? Почему ему обязательно нужно сказать что-то обидное?

— Он и мне часто говорит обидные вещи, если тебя это успокоит. Он со всеми так, не обращай внимания.

— Вот влюбишься в кого-нибудь, тоже будешь загоняться по всяким мелочам, — пробормотала Шарли.

— Я влюблялась.

— Музыкант из Ниццы не считается.

— Почему? Ему было восемнадцать лет, и мы с ним общались, — возразила я.

— Попросить автограф — не общение.

— Ладно, забудем, — кинула я, не желая продолжать этот разговор.

За разговором мы не заметили, как подошли к пекарне.

Как и в прошлый раз, на столиках стояли небольшие вазочки со свежей геранью. Мы подошли к прилавку, где крутился продавец.

— Добрый день, — начала я. — Эм… Не могли бы вы нам помочь? Нам в школе задали написать доклад о старых заведениях города, а на месте этой пекарни раньше находилось кафе «Луна». Может быть, вы что-нибудь о нем знаете? — спросила я.

Продавец удивленно на меня уставился, ведь он не привык слышать подобное от посетителей.

— Я… Я сожалею, но мне ничего не известно об этом, — наконец ответил он.

— Может, вы знаете, кто сможет нам помочь? — не сдавалась Шарлин.

— Возможно, нынешняя хозяйка может что-то знать. Одну минуточку, я позову ее. — Мужчина скрылся в комнате за прилавком.

— Блин, Шарлин, мы сейчас отрываем от работы саму хозяйку! — воскликнула я, будто это звезда мировой величины.

— Но это наш единственный шанс! — возразила она.

Через пару минут вслед за продавцом вышла симпатичная девушка с длинными волнистыми волосами, выкрашенными в пепельный блонд.

— Здравствуйте! Извините, что отрываем вас от работы, — затараторила я, на что блондинка тепло улыбнулась.

— Ничего страшного. Меня зовут Сесиль. Присаживайтесь. — Девушка пригласила нас за один из столиков.

— Да, кафе «Луна» действительно открылось в двадцатых годах, — произнесла Сесиль. — Его хозяин — Теодор Деко, мой прадедушка. У него была довольно печальная судьба, но подробностей я не знаю. Он погиб задолго до моего рождения. «Луна» просуществовала около пятидесяти лет. В тридцатых годах там устраивались грандиозные вечеринки, но со временем посетителей становилось все меньше и кафе превратилось в обыкновенную забегаловку. Мой дед в семидесятых годах переделал кафе в пекарню, чтобы не разориться. Это все, что мне известно.

— Большое спасибо! — произнесла Шарлин. — Ваш рассказ нам очень помог.

— Была рада помочь, желаю вам удачи с докладом, — сказала Сесиль и удалилась.

Мы вышли из пекарни на улицу, я достала свой дневник и записала самые важные факты, пока они не вылетели из головы. Теперь мы знали имя мужчины. Возможно, теперь нам удастся что-нибудь о нем разузнать.

Мы с Шарли посидели немного у меня в комнате за компьютером, вбивая в поисковик разные словосочетания с именем «Теодор Деко», но ничего полезного не обнаружили. Единственное, что я знала теперь точно: Теодор не мой родственник. Тогда зачем меня уносило в его время?

Вечер я посвятила повседневным делам и провела время в кругу семьи. Внутри меня все переворачивалось от страха, ведь за день не было ни одного прыжка во времени.

Я решила поделиться своими переживаниями насчет несостоявшегося путешествия с семьей.

— Значит, сегодня у тебя выходной, поэтому насладись этим и ложись спокойно спать. Это и не должно происходить каждый день, — успокаивала меня мама.

— У Жоэля первые путешествия тоже случались довольно часто, потом пропали на несколько лет, а потом все стабилизировалось и он стал путешествовать не чаще одного раза в неделю, — сообщила Жозефина, что немного меня обрадовало.

— Хорошо. Хоть бы вы были правы, — проговорила я. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответили мама с тетей хором.

Близилась ночь. Наш сад постепенно окутывал мрак, поэтому в окнах я видела лишь устрашающие очертания кустов в слабом свете фонарей.

Когда я принимала душ, в голове крутилась мысль, что я могу исчезнуть прямо из ванны. И буду стоять в какой-нибудь грязной кладовке совершенно голая. Катастрофически неловко.

Быстро ополоснувшись, я выскочила из душа и отправилась спать. Накормив кролика перед сном, я легла в кровать и наконец расслабилась. Сон забрал меня в свое царство невероятно быстро, и я даже не заметила, как реальность растворилась в воздушной дреме.

14

Неприятное чувство заставило меня резко проснуться, словно моя душа хотела вырваться из тела. Но нет, это был всего лишь приступ. Я глянула на время — три часа ночи. Действительно, почему бы не отправиться в прошлое посреди ночи?

— А ты что думала, приступы станут подстраиваться под твой график? — сказала я сама себе, соскакивая с кровати.

Мгновение — и я уже не в своей комнате. Хорошо, что у меня хватило ума подняться с кровати, а то опять бы упала. Стены покрывала серая угрюмая штукатурка — видимо, комнату ремонтировали.

Из окна падал приятный золотистый свет, который немного разбавил мрачный интерьер помещения. На дворе стояла зима. В саду я заметила нарядную большую елку. Рождество. Интересно, какого года?

Открыв дверь, я смело вышла в коридор. Снизу доносились голоса, но я не осмелилась спуститься вниз. Вдруг там кто-то не из нашей семьи, мало ли кто раньше жил в этом доме.

Вряд ли это снова был восемнадцатый век, слишком уж мрачная обстановка: облезлые стены, лохмотья обоев, пол, застеленный листами газет.

Газеты. Я подняла с пола одну и увидела дату — 19 декабря 1957 года.

Пятидесятые. Или почти шестидесятые. Будем считать, что это один период.

— Эй, что вы здесь делаете?! — раздался детский голос за моей спиной.

Перед моими глазами появился светловолосый мальчик лет двенадцати. Он молча окинул меня взглядом.

На ум ничего не приходило, поэтому я просто сказала:

— Привет, меня зовут Анаис Арно.

— И зачем же вы проникли в дом, Анаис Арно? А! Вы, наверное, родственница Ви?

— Да… именно! Я родственница Ви, — закивала я, не имея представления о том, кто такой этот Ви.

— Я так и подумал.

— Люк, с кем ты там разговариваешь? — послышался еще один мальчишеский голос. Из-за угла появился второй паренек с черными волосами.

— Я разговариваю с твоей родственницей, Ви, — ответил Люк.

— С кем? — не понял Ви и подошел к нам.

Я заметила, что его черты лица мне знакомы. Янтарные глаза, бледная кожа, черные волосы, да и само выражение лица — все напоминало папу. Видимо, он действительно мой родственник.

Ви. Что же это за имя? Совсем не помню такого в нашем генеалогическом древе.

— С Анаис Арно, — проинформировал Люк.

— А… Ты уже успел познакомиться с моей кузиной Анаис, которая приехала сегодня утром из… Ниццы, — неуверенно проговорил Ви, чьи слова меня удивили. Неужели он помогает мне? Значит, знает, кто я? — Эм… Люк, тебя мама ждет в столовой, она хотела сказать тебе что-то важное.

— Ла-а-дно. — Люк поплелся в сторону лестницы.

Когда мы остались с Ви одни, он стал внимательно рассматривать меня, словно я восьмое чудо света. Я смутилась, не зная, как завязать с ним разговор.

— И… откуда ты меня знаешь? — поинтересовалась я.

— Я не знаю тебя. Но я понял, что ты гостья из будущего, да и фамилия у тебя такая же, как и у меня. Значит, ты мой потомок. Сейчас 24 декабря 1957 года, сочельник.

— Да, спасибо… Счастливого Рождества.

— Спасибо. Кстати, меня зовут Вивьен Арно, у меня есть сестра Марта, но ее сейчас нет. Я родился в 1945 году, в 1970 году у меня родится сын, которого будут звать Жоэль. Теперь ты понимаешь, кто я?

Мой рот приоткрылся от удивления.

— Дедушка… — прошептала я.

Он очень похож на маленького папу, которого я видела на старых фотографиях. Невероятно… Я никогда не была знакома с дедушкой, неужели время позволит мне пообщаться с ним?

— Но… но откуда ты все это знаешь? — спросила я.

— Жоэль приходил вчера сюда и рассказал мне это. Ему было около пятнадцати лет. Было довольно странно, что мой сын старше меня. А сегодня я встретил свою внучку, которая еще старше. Ужасно странно.

— А ты уже путешествовал?

— Один раз. Это было пару дней назад. Еще недавно я и не подозревал, что такое вообще возможно, а теперь встречаю уже второго гостя из будущего. О, а расскажи, как в вашем времени все выглядит? Из какого ты года?

— Я из 2015, но сомневаюсь, что мир так уж сильно изменился. Разве что появились сотовые телефоны, компьютеры, цветные телевизоры, электронная бумага, искусственная сетчатка глаза, электронные сигареты, обнаружили воду на Марсе…

— Вода на Марсе?! Люди могут летать на Марс?! — по-детски восхитился Ви.

Было видно, что все перечисленное вызывает у него восторг, хотя он толком и не представляет, что это такое.

— Нет, летать на Марс не могут. Но на Луну летали.

— На Луну? Люди полетят на Луну?

— Послушай, дедушка, то есть Ви… Я даже не знаю, как к тебе обратиться. — Я почувствовала, как мою грудь сдавило. — Ты не знаешь, кто убивает женщин-путешественниц во времени и кого нужно опасаться?

— Я ничего такого не знаю. А что, нам кто-то угрожает?

— Я и сама не знаю. Я уже не в первый раз об этом слышу.

— Мне Жоэль ничего не говорил. Но я постараюсь что-то узнать. Наверняка мы с тобой еще не раз встретимся, и я обязательно тебе все сообщу.

— Вивьен, мама сказала, что не звала меня! — раздался голос Люка.

— Анаис, это мой друг Люк, мы с его семьей празднуем Рождество у нас дома. Я сейчас его еще куда-нибудь отправлю, и мы поговорим.

— Не стоит, я, кажется, уже должна возвращаться, — проговорила я, хватаясь рукой за стену, потому что почувствовала, как пол уходит из-под ног.

Через две секунды я уже стояла в своем коридоре. Серая штукатурка на стенах сменилась золотистыми обоями, украшенными картинами и портретами в резных рамах, а деревянный пол, усыпанный газетами, покрылся красным узорчатым ковром. Меня одолела тоска. Ведь тех людей, которых я встречаю, уже давно нет в живых.

15

Весь следующий день я чувствовала себя ужасно. Я даже решила не пойти на занятия, потому что просто-напросто не могла стоять на ногах из-за недосыпа.

Вернувшись из путешествия, я не сомкнула глаз ни на секунду. Я думала о жизни и смерти, о времени, о сложных и необъяснимых вещах. Утром я рассказала об этом маме, и она разрешила мне остаться дома. Конечно, меня беспокоило, что я стала пропускать много уроков, но иначе я не могла, просто сошла бы с ума.

Шарлин звонила мне несколько раз на сотовый, интересовалась, где я. Ближе к полудню я достала дневник, в котором исписала еще несколько страниц. Потом я отправилась в библиотеку, поискать книги про прошлые эпохи.

Я поставила высокий стул к одному из книжных стеллажей, чтобы достать до верхних полок. Там находились книги писателей XVIII–XIX веков, что мне и было нужно. На глаза попались романы Эмиля Золя и еще несколько произведений Вольтера.

Изучив весь стеллаж, я заметила, что он стоит не вплотную к стене. Это меня насторожило, и я решила осмотреть шкаф повнимательнее.

Я попыталась его придвинуть к стене, раздался щелчок, и шкаф поехал прямо на меня. Испугавшись, что он сейчас упадет, я отскочила. Но шкаф не падал, а плавно отъезжал в сторону. Это была потайная дверь в маленькую комнатку. Невероятно! Настоящая тайная комната! Я включила фонарик на телефоне и посветила внутрь.

Комната была совсем маленькая. Там стояли старый стол и один книжный стеллаж с пустыми полками. Я осмотрела стол, но на нем ничего не было, кроме толстого слоя пыли. В первых трех ящиках ничего не оказалось. В последнем одиноко лежала черная тетрадка. Я взяла ее и вернулась в библиотеку.

Внутри все было на незнакомом мне языке. Если это дневник отца, зачем он его зашифровал? Почему тетрадь хранилась в секретной комнате? Неужели он настолько сильно не доверял никому?

Положив тетрадь на стопку книг, которые отложила, чтобы прочитать, я принялась задвигать шкаф. Он оказался жутко тяжелым, поэтому провозилась я довольно долго.

Сев за стол в своей комнате, я открыла дневник еще раз, чтобы как следует все изучить. Тетрадь была тонкой, и записей в ней было не так много. Буквы казались знакомыми, но нечитабельными.

Я вспомнила один урок истории. Мы проходили Леонардо да Винчи и зеркальное письмо. Один из немногих интересных уроков мадам Дюпре. Артур тогда пытался научиться так писать, но у него ничего не вышло.

Чтобы проверить свою догадку, я взяла большое прямоугольное зеркало и приставила к листу тетради. Сложно передать словами мое удивление и радость, когда в зеркале отразился правильный текст. Я с упоением начала читать.

* * *

Я несколько лет ждал этого момента. Все произошло, когда мы с мамой ходили на рынок. Я исчез прямо на ее глазах и появился в 1957 году (это я узнал уже позже). Я готовился к первому путешествию, знал, что рано или поздно это произойдет. Отец много рассказывал мне об этом, но я все равно не смог скрыть своего восторга, когда оказался в прошлом. Все казалось таким другим, ведь я прыгнул почти на тридцать лет назад. Мое пребывание в прошлом было недолгим, не более пяти минут. Я стоял на пустыре, заросшем травой. Не было никакого рынка, не было никаких людей. Когда я вернулся обратно в 1985 год, лицо мамы было мертвенно бледным от испуга. Она тут же повела меня домой, чтобы я поговорил с отцом. Отец не сказал ничего нового. Он просил меня быть осторожнее, потому что за путешественниками во времени идет охота. Но ни он, ни я не смогли ничего выяснить о тех, кто за нами охотится. Да я и не особо верил ему, для меня путешествия были лишь забавой, ведь я был еще подростком.

Сейчас мне уже двадцать лет, и я с трудом могу вспомнить остальные мои путешествия, но за пять лет их произошло немного. Я всегда попадал в 1957 год. Я встретился с отцом, когда ему было двенадцать лет, и рассказал ему о себе. Говорили мы недолго. Когда мне исполнилось двадцать, я стал путешествовать чаще, почти каждую неделю. Сейчас я путешествую в 1745 год. Я начал вести этот дневник, чтобы систематизировать информацию и понять, как все происходит и зачем меня бросает в то или иное время.

В 1745 году в нашем доме проживала дворянская семья, с которой я имел возможность познакомиться. Насколько я понял, они не являются нашими предками, хотя всякое может быть. Семья состоит всего из трех человек — Базиль Ла Монтанье, Жаннет Ла Монтанье и их дочь мадемуазель Аврора Ла Монтанье. Изредка в доме появляется Андрэ — родной брат Базиля, который руководит семейным поместьем Монтанье в долине Луары.

Дворянская семья Ла Монтанье, неужели это предки нашей директрисы?..

Семья Ла Монтанье относится ко мне нормально, и их уже не пугает, что я появляюсь из ниоткуда прямо на их глазах. Авроре всего шестнадцать, но ее уже хотят выдать замуж против ее воли за какого-то аристократа. Она довольно милая девушка и относится ко мне с уважением. Мне жаль, что ее судьба так складывается. Когда я рассказывал ей о своем времени, она сказала:

— Прошу вас, заберите меня собой, я готова на все, лишь бы не связывать свою жизнь с этим мсье Петухом.

Аврора нравится мне своим характером. Она называет своего будущего мужа Петухом прямо в лицо, что его не сердит, а наоборот забавляет. Мне доводилось видеть его однажды, и тут я с ней полностью согласен: он жуткий и самовлюбленный. Настоящий Петух. Я бы с радостью забрал Аврору в свое время, только это невозможно. Она не может путешествовать во времени.

Мне довольно трудно находиться в обществе людей восемнадцатого века, но я стараюсь ничего не испортить. Общаться с ними сложно, я не всегда понимаю их речь, но с Авророй я чувствую себя не таким потерянным. Меня даже звали на бал, только я вынужден был отказаться, потому что не знаю бального этикета, да и особого желания не было. А может, я просто боялся напортачить.

На этом вступительная часть дневника завершается, а дальше все путешествия отца расписаны по датам. Мне не хочется читать о том, как он встречал меня в прошлом: не хочу знать наперед, что произойдет. Ведь если я это узнаю, то непременно поступлю не так, как там написано. А если я сделаю что-то не так, то изменю прошлое и будущее. Пусть все идет так, как идет. А то, что меня не касается, почитать будет интересно.

Я пролистала дневник в поисках даты, когда он встретил меня впервые, чтобы вписать ее в свой дневник.

2 февраля 1990 года. Я был в гостях у Ла Монтанье в 1746 году. Мне нужно было срочно поговорить с Авророй, чтобы объясниться ей в своих чувствах…

Вот это уже интересно.

Ее родители сообщили, что она заперлась в своей комнате и не выйдет оттуда, пока они не позволят ей отказать Петуху. Я был готов взять ее в жены, чтобы избавить от этой участи, да и мне самому этого хотелось. Я шел по залу в сторону комнаты Авроры, как мне на глаза попалась незнакомка явно не из этого времени.

Кусок про нашу встречу я пропустила, ведь я и так знала, что тогда произошло. Дальше отец писал о том, как он предложил Авроре выйти за него замуж, она ему не отказала, и они вместе сбежали из дома через задний двор и тайно поженились.

Я даже и представить не могла, что у отца в прошлом была жена.

Я принялась читать дальше, но все касалось в основном его отношений с Авророй. Мсье Ла Монтанье поначалу не желал видеть моего папу, но потом, видя, как страдает Аврора, смирился и дал им свое благословение. Отец появлялся там раз в неделю по нашему времени, а в прошлом его не было всего одну ночь или пару дней. Он начал посещать балы, которые давали в особняке Ла Монтанье, его представляли гостям как мужа Авроры. А мсье Петух, по слухам, разорвал все связи с семьей Ла Монтанье и уехал в Англию.

Когда я дошла почти до конца тетрадки, то обнаружила, что последние страницы начинаются со слов «Сегодня я снова встретил свою дочь, которая пришла из будущего…», поэтому я тут же захлопнула тетрадь, не собираясь читать дальше.

16

Воскресное утро выдалось довольно холодным. Я проснулась очень рано и так и не смогла уснуть. Выглянув в окно, я увидела, что всю улицу замело серебристым снегом. Это было довольно неожиданно, потому что обычно снег так рано не выпадает.

Я быстро умылась и позавтракала, а потом рванула во двор, чтобы полюбоваться заснеженными улицами. За пять минут на моем берете образовался целый сугроб, я потрясла головой, чтобы стряхнуть снег.

Я вынула из кармана телефон, чтобы сделать несколько фотографий заснеженного двора. Раньше я ходила в фотокружок, где меня научили делать правильные снимки и ловить подходящие ракурсы. Надо сказать, что мне очень нравится фотографировать. На один из праздников мне подарили принтер и фотобумагу, чтобы я могла распечатывать свои шедевры. Время от времени я пополняю коллекцию своих фотографий.

Я решила пойти прогуляться и сделать несколько фотографий окутанного снегом Парижа. Было не очень холодно, снег уже начал подтаивать. Хорошо, что людей и машин было не много, иначе бы вся эта красота мигом превратилась в грязь и слякоть.

В двух шагах от моего дома находился небольшой рынок, где лавки с деревянными навесами были покрыты тонким слоем снега. Я сделала пару фотографий, ловя в кадр несколько елей, этот вид показался мне довольно живописным.

Цветочные магазинчики были еще закрыты, а жаль. Представляю, как было бы красиво, если бы на ящиках с цветами осели хлопья снега.

Закончив фотографировать, я оправилась домой, предвкушая, как буду обрабатывать фотки на компьютере и распечатывать. Проходя мимо любимой лавки сувениров, я почувствовала знакомое чувство тяжести в груди.

Белоснежный мир исчез за три секунды, и перед моими глазами появилась залитая солнцем улица. Лавки ломились от цветов, фруктов и овощей.

По дороге проезжали черные ретро-машины, а прохожие странно на меня косились. Дамы были в разноцветных платьях, а мужчины в легких брюках и рубашках. Я взглянула на себя и поняла, что совсем сюда не вписываюсь: на мне теплый берет и черное зимнее пальто.

Я тут же завернула в переулок и стянула с себя пальто, сворачивая его в руках. Не знаю, видел ли кто-то, как я появилась из ниоткуда, но надеюсь, они подумали, что им показалось.

— Она пошла туда! — послышался мужской крик, и из-за угла выскочили двое мужчин в черных плащах.

Они миг смотрели на меня, а потом кинулись в мою сторону. Выражение их лиц было явно не доброжелательным. Они были готовы разорвать меня в клочья, поэтому я рванула куда глаза глядят. Сердце выскакивало из грудной клетки. От страха я потеряла ориентацию и не могла понять, где нахожусь.

— Стоять! — доносились крики из-за спины, но я уже выбежала на людную улицу.

Кто они такие и что им нужно от меня? Неужели я нарвалась на охотников за путешественниками?

Пробегая сквозь поток прохожих, я кого-то случайно толкнула, человек упал на землю. Я остановилась, помогая ему подняться. Мои преследователи дышали мне в спину. Я снова побежала вперед и наконец поняла, что нахожусь на знакомой улице. Где-то рядом должно быть кафе Теодора Деко. У меня есть возможность спрятаться там, если оно открыто.

Я вспоминала фотографию кафе из семидесятых годов. Не факт, что в двадцатых оно выглядело точно так же. Я на ходу читала вывески, но все было не то. У меня уже начинали появляться сомнения, что я оказалась не в тех годах. Наконец я увидела большую вывеску, на которой красовалось название «Луна».

Двери кафе были открыты, туда-сюда сновали посетители. Я не раздумывая кинулась внутрь, надеясь найти убежище.

* * *

С момента моего последнего визита здесь многое изменилось. На стенах появились плакаты и картины, на окнах висели легкие занавески, а на столах стояли крупные пепельницы. По помещению плыли ароматы блюд, посетителей было много.

Тусклое освещение добавляло уюта. В дальнем углу я заметила бар, на котором стояли бутылки с вином и другими напитками. За столиками сидели мужчины в рубашках и жилетках и женщины в красивых платьях. Они пили вино и о чем-то разговаривали, весело смеясь.

Мой взгляд бегал по помещению, я пыталась отыскать какое-то место, где могла бы спрятаться. Обернувшись, я заметила, как черные плащи вошли в кафе и заозирались по сторонам. Я старалась не привлекать к себе внимание, поэтому тихо прошла вглубь, прячась за деревянными колоннами.

Я дошла до той самой двери, за которой пряталась в прошлый раз от Теодора, и не раздумывая открыла ее. Внутри было темно, но свет тусклых лампочек осветил небольшой участок комнатки, которая была заполнена всевозможными коробками с хламом.

— Вы что-то потеряли? — раздался голос прямо над моим ухом, отчего я вздрогнула и резко развернулась.

Мои глаза встретились с взглядом Теодора. Его лицо приобрело удивленный вид, а рот немного приоткрылся.

— Вы?! — произнес он. — Все это время я думал, что вы мне померещились. Ведь вы были тут, а через мгновение исчезли! Прямо из этой комнаты! Три года я пытался убедить себя, что это было видением…

— Я не была видением, — вклинилась я, выглядывая из-за его плеча. Мои преследователи ходили по кафе, всматриваясь в лица посетителей. — Я и сейчас не видение. У вас можно где-нибудь спрятаться?

— От кого?

Я кивком указала в сторону черных плащей. Теодор немного развернулся и поймал взглядом одного из них.

— Кто они?

— Я не знаю, но они бежали за мной чуть ли не через весь Париж.

— Пойдемте. — Теодор резко распахнул занавески, открывая моему взору хорошо освещенное помещение, в которое я несмело прошла, озираясь по сторонам.

— Присаживайтесь. — Он пододвинул ко мне один из стульев, стоящих у стены, а сам присел на стол. — Зачем же эти люди бежали за вами чуть ли не через весь Париж?

В ответ я лишь неловко пожала плечами.

— Кстати, я же не представился. Теодор Деко. — Он протянул мне руку, добродушно улыбаясь.

С моего языка чуть не сорвалось: «Я в курсе», но я сдержалась.

— Анаис Арно, — ответила я, пожимая его ладонь.

Теодор взял в зубы сигарету, но так и не зажег ее, за что я была ему благодарна.

— Анаис, если вы не видение, то как объясните свое исчезновение из кладовой три года назад?

Три года назад? Значит, сейчас 1926 год.

Я посмотрела на Теодора, стараясь придумать что-то правдоподобное, но вместо этого задумалась о том, как изменилось и повзрослело его лицо. Для меня прошло три дня, а для него три года.

— М? — Он приподнял брови, в ожидании моего ответа.

— Это трудно объяснить, — произнесла я.

— Попытайтесь.

— Ну, в общем, в это трудно поверить… — Я решила зайти с другой стороны, лишь бы ничего не объяснять, но, видимо, мои слова только усилили его интерес.

— Меня уже ничем не удивить.

В этот самый момент в груди появилась невыносимая боль. Я не могла исчезнуть прямо сейчас, ведь Теодор и так считал меня каким-то призраком, поэтому стала быстро думать, что же предпринять.

— Вам нехорошо? — заботливо спросил Теодор, касаясь рукой моего плеча.

Я соскочила со стула, понимая, что тут поможет только правда, и начала быстро говорить:

— Извините, что свалилась на вашу голову, но вы не пугайтесь. Я действительно сейчас исчезну. Пожалуйста, не говорите никому о том, что видели меня. По возможности я вам потом все объясню! — Я старалась успеть сказать все до своего исчезновения.

Когда я открыла глаза, передо мной был другой склад, гораздо меньше предыдущего. Огромные металлические стеллажи до самого потолка.

Я так и не узнала, услышал ли Теодор мои слова.

17

Утро нового дня выдалось довольно теплым. Снег растаял, и на улице была противная слякоть.

По дороге в лицей я думала о разных вещах. Теперь у меня появилась новая проблема — люди в черных плащах. Как мне обезопасить себя, я пока еще не знала. Помимо путешествий во времени существовали и более насущные проблемы. Например, тест по истории, к которому я не подготовилась. Уже представляю, что скажет мадам Дюпре, когда проверит наши работы. Вся надежда на Шарлин, надеюсь, она мне поможет.

По дороге я встретила Артура, которому была очень рада. Он помог мне отвлечься от угнетающих мыслей.

— Привет. — Я улыбнулась.

— Как ты? Шарлин сказала, ты заболела, — заботливо поинтересовался Артур.

— Да, я все выходные пролежала в кровати, но сейчас уже все нормально, — соврала я.

— Вот и хорошо. Кстати, готовилась к тесту? Мадам Дюпре сказала, что сделает его каким-то особенным.

— Нет, конечно. Я историю не делаю чисто из принципа. А ты учил?

— После того как моим родителям выслали табель с оценками, где в основном были одни девятки да десятки, я уже не могу позволить себе получить оценку ниже пятнадцати. Ну ты же знаешь моего отца. Поэтому я зубрил вчера весь вечер.

— Мне кажется, мадам Дюпре несправедливо ставит оценки. Она сто процентов отсортировала нас на любимчиков и нелюбимчиков. Угадай, в какую категорию попадаем мы?

— Да уж, явно не в первую.

Мы одновременно тяжело выдохнули, останавливаясь у ворот лицея. Я даже не заметила, как мы так быстро дошли.

— О, черт, это что, Шарлин с Дени? — произнес Артур, показывая на противоположную сторону улицы.

Шарлин и Дени стояли под бежевым навесом у стены кафе и о чем-то беседовали. Я видела, как сияло лицо Шарли, было понятно, что это не просто дружеская беседа. Подумалось, что они вместе смотрятся очень мило.

— Боже, она совсем с ума сошла, — проговорила я, хлопая себя по лбу. — И с кем? С этим ненормальным!

— Анаис, Дени на самом деле неплохой парень, — возразил Артур. — Просто ты его плохо знаешь. Он мой лучший друг и он не такой, как ты думаешь.

— Ты слышал, как он с нами разговаривает? Особенно с Шарлин.

— Это у него манера поведения такая, по-другому он не может. А Шарлин ему нравится, поэтому он и грубит ей, чтобы она этого не заподозрила.

В принципе это логично, ведь Шарлин никогда не показывала своих чувств к нему, надевая маску снежной королевы. Понятно, Дени считал, что безразличен ей. Надо же было столько лет тупить. Господи, да это просто смешно! Я громко рассмеялась.

— Ты чего? — поинтересовался Артур, не понимая, что на меня нашло.

— Шарлин сохнет по Дени уже почти пять лет.

— Ты серьезно?

— Да. Он мог бы давным-давно рискнуть и позвать ее куда-нибудь. Тогда бы всей этой глупой игры в задиру и снежную королеву не было.

— Он просто боялся быть отвергнутым. Кто хочет, чтобы его отвергли?

— Но лучше рискнуть и обрести счастье, чем прожить жизнь, так и не познав любви.

— Может, ты и права, — тихо сказал Артур, смотря в сторону Шарлин и Дени. — Ладно, пошли на урок, удивим мадам Дюпре, что зашли в класс до звонка.

Я засмеялась, и мы вошли внутрь.

Удивительно, как может поменяться человек, если он влюбился. Особенно если чувства взаимны. Этот вывод я сделала, наблюдая весь день за Шарлин. Я не знаю, что сделал Дени, но ее ледяной образ растаял практически бесследно. Она стала гораздо живее и светилась от счастья, чем согревала окружающих.

— Я не понимаю, как так получилось. И почему ты мне ничего не сказала?! — предъявила я подруге, когда мы сидели в раздевалке.

Я уже успела рассказать ей о том, как мы с Артуром видели ее с Дени у кафе.

* * *

Вчера мы весь вечер болтали по телефону, я рассказала ей о своих путешествиях, а она о том, что все выходные «зубрила историю». Ну да, как же. Тест мы написали паршиво, по крайней мере я. Я уже заранее знаю, что хорошая отметка мне не светит. Это же история.

— Я просто написала ему, что не понимаю, чем заслужила такое отношение к себе. Я сказала, что ничего плохого ему не сделала и совсем не понимаю, почему он так меня ненавидит. Он извинился, что меня очень удивило, а потом как-то все пошло-поехало — мы с ним разговорились, а в воскресенье весь день гуляли.

— Почему ты мне вчера ничего не сказала?

— Просто… тебе же не нравится Дени, ты бы стала меня осуждать.

— Но он нравится тебе. Я бы ни за что не стала осуждать тебя за твои чувства. Я наоборот очень рада за тебя.

— Спасибо, Анаис, ты не представляешь, как приятно это слышать, — проговорила Шарлин, обнимая меня. — Мы сегодня договорились с ним пойти в кафе. Я так волнуюсь…

— Все будет нормально, самое главное — будь собой.

— Хорошо, — выдохнула она. — Он уже ждет меня у выхода, я должна идти.

— Удачи тебе, — сказала я, обнимая подругу еще раз.

— Спасибо, — ответила она, махая мне на прощание рукой.

Я быстро накинула пальто и нацепила берет, после чего выскочила из здания лицея. Погода была ужасной, но даже это не могло испортить мое хорошее настроение. Я правда радовалась за Шарлин. Она так долго мучилась, а все оказалось куда проще. Люди часто сами усложняют себе жизнь.

Я намочила ноги и испортила свои замшевые сапоги, пока добиралась домой. Проходя мимо пекарни «Ваниль», я заметила, как из-за угла вышел мужчина в черном плаще. Тут же вспомнилось вчерашнее путешествие, погоня, охотники. Я на всякий случай свернула на другую улицу. Неужели я теперь буду шарахаться от каждого человека в черном плаще?

Неожиданно боль пронзила легкие. Я прижалась спиной к каменной стене, глотая ртом воздух. И почему перемещение во времени происходит так болезненно?

Когда все закончилось, я огляделась вокруг. Та же улица, только на дворе стояло лето. Неужели я опять в двадцатых? Не хватало нарваться снова на охотников.

Я вдохнула свежий воздух, сняла пальто и перекинула через руку.

— Ты ведь не отсюда. — Мужской голос, раздавшийся позади, заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Больше было похоже на утверждение, чем на вопрос.

У стены стоял парень с невероятно светлыми волосами. На солнце они казались почти белыми.

Я сглотнула и попыталась изобразить замешательство.

— О чем вы говорите?!

— Сама знаешь, — отрезал он. — Из какого ты времени?

— Что? — Я поняла, что попала.

Как назло, в голове не было ни одной мысли, что мне сказать или сделать. Сознание твердило: «Бежать, бежать что есть мочи!», и я не знала, слушать его или нет.

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Я старалась не показывать никаких эмоций.

— Я видел, как ты появилась тут пару минут назад, поэтому можешь ничего не выдумывать.

После этой фразы притворяться было бессмысленно, поэтому я сорвалась с места и кинулась бежать.

Выскочив из арки, я побежала по мощеной дороге вниз по узкой улочке.

Пока я неслась между домов в неизвестном направлении, мимо меня пролетали разноцветные цветочные клумбы, стены домов, обвитые виноградом, окна с балкончиками, с которых свисали ветки растений. Мокрые сапоги неприятно хлюпали, бежать было тяжело. Я быстро бросила взгляд назад, чтобы убедиться, что оторвалась от преследователя. Никого не было. Значит, он не побежал за мной. Значит, я ошиблась, приняв его за охотника.

Я остановилась рядом с живой изгородью перевести дыхание. Люди, проходившие мимо, подозрительно косились на меня.

Неожиданно рядом со мной заклубился золотой туман, в котором появились очертания человеческой фигуры. Прямо из воздуха появился тот самый парень. Я стала испуганно пятиться назад, сердце в ужасе забилось.

— Куда же ты убежала? Ты приняла меня за охотников? Я не один из них, — проговорил он, оглядывая меня с ног до головы.

— Что? Кто ты? — произнесла ошарашенная я.

— Стефан де Ла Фере, приятно познакомиться. — С добродушным лицом он протянул мне руку.

Я пожала его ладонь, оставаясь по-прежнему в недоумении от случившегося.

— Анаис Арно.

— Не думал, что существуют такие же, как я. Ну кроме моей сестры. Из какого ты года?

— Ты тоже путешественник во времени?

Стефан кивнул, продолжая улыбаться. Его улыбка не была хитрой или злой. Я не чувствовала от него угрозы и понемногу успокоилась.

— Я из две тысячи пятнадцатого года.

— Серьезно?! — Его брови приподнялись от удивления. — Я тоже. Странно, что нас закинуло сюда из одного времени.

Я снова вспомнила слова отца о том, что в путешествиях во времени не бывает случайностей.

— Я не знал, что есть другие путешественники во времени! Я думал, только в нашей семье этот дар передается из поколения в поколение.

— Моя семья считает, что это проклятие, а не дар. Хотя бы потому, что нас преследуют охотники и пытаются убить. Тебе что-то известно о них?

— Немного. Я знаю, что они носят черные плащи и обитают где-то в этом районе. Они зовут себя паладинами, и убеждены, что, уничтожая нас, избавляют мир от опасности. На самом деле они довольно опасные ребята, лучше лишний раз не попадаться им на глаза.

— Ты уже сталкивался с ними?

— Приходилось пару раз. А Эль, моя сестра, попалась в их ловушку, но смогла спастись, телепортировав себя в какую-то старую церковь.

— Телепортировав себя? — переспросила я, хмуря брови. — Вы можете телепортироваться?!

— Да, телепортация — это своего рода путешествие во времени, только на очень короткий промежуток. Я уверен, что если научиться телепортироваться на большие расстояния, то можно научиться перемещаться во времени самостоятельно.

— Значит, это можно научиться контролировать?!

В душе появилась надежда, что меня не будет всю жизнь преследовать страх исчезнуть или появиться на глазах тысяч людей. И я всегда буду знать, куда отправляюсь.

— Если постараться, то можно добиться многого.

Новости выбили меня из колеи, но боль в легких быстро вернула меня в реальность. Я поняла, что пришло время возвращаться.

— Анаис, жди меня на этом месте в нашем времени, я скоро тоже вернусь назад, — проговорил Стефан, когда заметил, что меня утягивает обратно.

Через мгновение все исчезло: Стефан, живая изгородь, солнечное лето и хорошее настроение.

* * *

Несмотря на плохую погоду, даже дождь в Париже имеет особое очарование и волшебство. Проходящие мимо люди с разноцветными зонтами добавляют красок серым улицам, домам и пасмурному небу. В такие моменты понимаешь, что не бывает плохой погоды, каждое состояние природы бесценно. Дождь — не время грустить.

Я спряталась под козырьком дома и надела пальто. Стефана не было долго. Очевидно, его пребывание в прошлом длится куда дольше, чем мое.

Интересно, смогу ли я научиться контролировать свои путешествия? Надеюсь, Стефан мне поможет. Тогда я смогу исполнить свою мечту детства — путешествовать по всему миру. С телепортацией это будет куда быстрее и проще.

Через десять минут передо мной появился Стефан. Надо признать, что перемещение во времени выглядит довольно эффектно и красиво. Раньше я никогда не видела это со стороны.

На Стефане был темно-синий пиджак и такого же цвета брюки. Цвет костюма делал ярче его светло-голубые глаза. Кожа у него очень бледная, почти белая. Когда Стефан подошел ко мне ближе, я заметила, что брови и ресницы у него тоже белые.

— Не лучшая погода для разговоров, — произнес он, кутаясь в полы пиджака. — Может, зайдем к нам? Я заодно познакомлю тебя с сестрой. Мы живем неподалеку. Вон там, видишь? — Стефан указал в сторону высокого бежевого дома, стены которого были покрыты вьющимися растениями.

Я поежилась от холодного ветра и закуталась в пальто. Сейчас бы не помешал горячий чай. Я приняла приглашение Стефана, и мы направились в сторону его дома.

Через мгновение мы уже стояли напротив его квартиры. Стефан позвонил в звонок, послышался щелчок, и дверь распахнулась. На пороге стояла девочка чуть младше меня, которая была очень похожа на своего брата. Ее лицо обрамляли пышные длинные кудри белоснежного оттенка.

— Анаис, это моя сестра Эль. Эль, это Анаис, она тоже путешественница во времени, — Стефан представил нас друг другу.

Девочка вскинула брови и, разглядывая меня в упор, пропустила нас внутрь.

Квартира была очень маленькая. Я насчитала три комнаты и кухню, такие крошечные, будто одну большую комнату поделили на четыре.

Меня усадили на сочно-зеленый диван в гостиной. Стефан удалился на кухню за чаем.

— Значит, ты тоже путешествуешь во времени? — начала разговор Эль, которая до этого несколько минут изучала мое лицо.

— Ну да, — неловко ответила я.

— Ты умеешь их контролировать? — поинтересовалась девочка.

— Нет, но я бы хотела.

— Мы работаем над этим, — сказал Стефан, неся поднос с чайничком и тремя чашками. Он принялся разливать чай, от которого шел аромат лесных ягод. — Нужно лишь развить телепортацию, и тогда все получится.

— А как вы узнали вообще о телепортации? Как вы ей научились? — спросила я, сгорая от любопытства.

— Этому научилась я, — ответила Эль. — Я была во второй половине пятнадцатого века, как раз после окончания Столетней войны. Там я наткнулась на странных мужчин в черных плащах. Они погнались за мной. Я бежала изо всех сил, но они меня поймали. Один из мужчин произнес что-то вроде «Зло нужно уничтожать» и уже собирался проткнуть меня мечом, когда я в ужасе закричала, зажмурив глаза. Мне хотелось оказаться где угодно, только не там. В голове возник образ церкви, которая находилась в нескольких метрах от меня, и каким-то образом я оказалась там.

— Мы считаем, что опасность ситуации и инстинкт самосохранения помогли Эль телепортироваться. Потренировавшись, я смог совершить прыжок в пространстве в обычной обстановке. Нужно сконцентрироваться и четко представить место, где хочешь оказаться.

— То есть у меня тоже может получиться телепортироваться?

— Думаю, да, — ответил Стефан.

— А как давно вы узнали о своих способностях?

— Наши родители готовили нас к этому с детства. У меня первое путешествие случилось в семнадцать лет, а у Эль — в тринадцать. Это было два года назад и произошло практически одновременно.

Значит, Эль действительно младше меня на пару лет. А вот Стефану девятнадцать, хотя выглядит он не старше меня.

— И родители были еще живы, — добавила Эль после минутного молчания. Ее глаза наполнились болью и слезами. Я побоялась ее расспрашивать, не желая расстроить еще больше.

Несколько часов мы с Эль и Стефаном делились своими историями о путешествиях. Стефан обещал помочь мне освоить телепортацию, тогда бы мы смогли путешествовать вместе. Теперь я не чувствовала себя такой одинокой.

18

Чтобы телепортироваться, ты должна четко представить место, где хочешь оказаться, — произнес Стефан, когда мы пришли в тихий и безлюдный парк. Стоял сильный ветер.

Мы отправились сюда прямо из дома Стефана. Эль исчезла на наших глазах прямо из кресла, в котором сидела.

— Давай начнем с чего-нибудь простенького, поэтому телепортируйся на пару метров. Место, где ты должна оказаться, у тебя перед глазами. Главное, сконцентрируйся на нем, — объяснял Стефан. — Давай покажу, как это происходит.

Стефан отошел от меня на несколько шагов, встав рядом со старинным монументом. Взгляд его остановился на одной точке, и за долю секунды Стефан оказался совсем в другом месте. Это произошло настолько быстро, что казалось, кто-то просто вырезал кадр, в котором Стефан преодолевал это расстояние. Там, где он исчезал и появлялся, оставались золотые пылинки, исчезавшие за пару секунд.

Я восхищенно молчала. Стефан появился прямо перед моим носом, и я испуганно отпрянула.

— Теперь попробуй ты.

— Я не уверена, что так смогу, — пролепетала я.

— Никогда не сомневайся в своих возможностях. Настраивай себя на хорошее, ведь если ты будешь сомневаться в себе, то точно что-то пойдет не так. Будь уверена в себе, и все обязательно получится.

— Я постараюсь.

Я отошла на некоторое расстояние, выбрав точку своего будущего появления рядом со Стефаном. Он улыбнулся и кивнул мне, подбадривая. Я глубоко вздохнула и сосредоточила взгляд на дереве рядом со Стефаном. Попыталась представить, как окажусь на этом месте, что буду чувствовать. Несколько минут ничего не происходило. Внезапно в глазах потемнело, грудь сдавило. Все продолжалось не дольше секунды. От сильного головокружения я не устояла на ногах и упала на колени.

— Анаис! — Стефан уже был рядом со мной и помогал мне подняться на ноги. — Ты в порядке? У тебя почти получилось, но, казалось, тебя что-то держит.

— У меня жутко кружится голова, так и должно быть?

— В первое время да, потом станет намного легче. Пойдем присядем на лавочку. — Стефан взял меня под локоть и повел к скамейке.

— Думаю, на сегодня хватит. Еще одного такого приступа я не выдержу, — выдохнула я, стараясь прийти в себя.

— Действительно, больше не стоит. Да и уже поздно. Ты далеко живешь? Я могу проводить тебя до дома.

— Не очень далеко.

Мы посидели еще немного, дыша свежим воздухом и наблюдая за впадающей в спячку природой. В реке отражалось серо-голубое небо и потерявшие всю листву кроны деревьев.

Поднявшись со скамьи, мы направились к выходу из парка.

— Вот черт, — сказал Стефан, глядя на небо. Холодная капля скатилась по моему лицу. Начался дождь.

— Почему я не взяла с собой зонт… — вздохнула я.

— Пошли быстрее, пока ливень не начался.

Мы побежали через пешеходный переход, перепрыгивая через лужи. На улице уже стемнело, и весь город зажегся искусственными огнями разноцветных вывесок, фар машин и фонарей. Через пару минут мы миновали рынок.

— Я живу вон там, — я указала в сторону своего особняка, который выглядел сейчас мрачновато. — Хочешь зайти на чай или просто погреться?

— Я бы с радостью, но мне самому нужно домой. Может быть, в другой раз?

— Да, давай в другой раз, — согласилась я, чувствуя себя немного неловко. — Тогда… До завтра?

— До завтра. Я напишу тебе или позвоню, — ответил Стефан, прощаясь.

Парень махнул мне рукой и направился в сторону дома. Я подошла к входной двери и замешкалась на пороге, копаясь в карманах в поисках ключей.

— Анаис!

Я обернулась и увидела бегущую ко мне Шарлин.

Мы вместе зашли в дом. Я предложила Шарли остаться у меня на ночь, и она согласилась. Меня обрадовала возможность провести весь вечер с лучшей подругой — у нас будет достаточно времени, чтобы рассказать друг другу обо всем, что случилось сегодня.

— Знаешь, со мной сегодня тоже очень много всего произошло, конечно, это было не так увлекательно, как у тебя, — начала Шарлин, когда мы с ней разместились в моей комнате, поставив поднос с горячим кофе и всякими вкусностями на небольшую тумбу.

— Рассказывай, мне нужны все подробности. — Я изнывала от любопытства.

— В общем, как только я вышла из лицея, меня встретил Дени, и мы пошли в кафе. Ничего такого: мы просто пообедали, разговаривали о разных вещах и пытались узнать друг друга получше.

— Значит, вы с ним еще не вместе?

— Я еще не все рассказала, — возмутилась Шарли. — Ближе к вечеру мы отправились на Марсово поле. Мы немного там погуляли, а потом Дени предложил подняться на Эйфелеву башню. Добравшись до второго этажа, мы зашли в ресторан выпить по чашке кофе. Дени очень много рассказал о себе, о своих планах на будущее. Он не такой ужасный, как ты думаешь. Потом мы отправились на третий этаж. Знаешь, я была на Эйфелевой башне только в детстве вместе с папой, и то всего два раза. Он никогда не водил меня на самый верх, потому что я жутко боялась высоты. Да и сейчас боюсь, ты знаешь. Пока мы с Дени поднимались, город все уменьшался и уменьшался, дома становились игрушечными, а поле — оранжево-зеленым прямоугольником с белыми крапинками нерастаявшего снега. Я видела оттуда все. Весь наш огромный город. Мне даже показалось, что я видела, как земля округляется у горизонта. Это было фантастическое зрелище, особенно вид на Сену. В небе нависли темные тучи, а вдалеке была узкая золотая полоска заходящего солнца. Ты даже не представляешь, какой вечером волшебный вид. Ветер наверху был такой сильный, что сдувал с меня шапку.

* * *

Шарлин отпила кофе из своей кружки. Она говорила с таким восторгом и красноречием, что я словно видела все перед глазами. Я никогда не поднималась на самый верх, как-то не доводилось, да и мама не разрешала делать мне это одной. Сама-то она там сто раз побывала.

— Я сделала много фотографий, хочешь посмотреть? — Шарлин протянула мне свой смартфон.

Я стала листать снимки, слушая рассказ подруги.

— Когда мы стояли и смотрели на Париж, я вдруг сказала: «Спасибо за этот необыкновенный день». Между нами что-то произошло, словно какой-то электрический разряд. Мы поцеловались. Мне казалось, что мы парим в космосе, а вокруг нас только звезды и бескрайнее пространство. Знаешь, первый поцелуй и на самой вершине Эйфелевой башни! Такое бывает только в книгах или фильмах. Мы спустились вниз, было немного неловко. Хлынул ливень. Но это нас не испугало, ведь это так романтично — гулять под дождем в Париже. Домой мы доехали на метро. Он проводил меня до твоих ворот, а потом поцеловал на прощанье.

— Шарлин, это прекрасно! Я правда очень рада за тебя. Надеюсь, у меня получится подружиться с Дени, ну или хотя бы поладить. Я очень счастлива за тебя.

— Спасибо тебе, Анаис. — Шарлин обняла меня и поцеловала в щеку.

Мы стали с ней громко смеяться, но потом вспомнили, что мои мама и тетя наверняка уже легли спать, поэтому старались вести себя потише.

Было около часа ночи. Повезло, что домашнее задание на завтра мы сделали еще вчера. Расправившись с печеньем, мы со спокойной душой легли спать.

19

Анаис, пора вставать, — раздался голос над моим ухом, который бесцеремонно оборвал мой сон.

— Не хочу, — промямлила я, но все равно заставила себя подняться.

Передо мной сидела Шарлин, глаза у нее были красными, а волосы растрепались во все стороны. Она зевала, прикрывая рот рукой, и смотрела на меня страдальческим взглядом. Я наверняка выглядела не лучше, ведь легли мы поздно. Первым делом мы умылись и привели себя в порядок, а потом спустились на первый этаж, где за столом уже сидели мама с тетей.

Мама поставила нам тарелки с круассанами и горячий чай. Я чувствовала себя выжатой как лимон.

Кинув взгляд на Жозефину, волосы которой были собраны в небрежный хвост, я заметила, что она выглядит очень уставшей, а под глазами залегли темные круги.

— С тобой все в порядке? — поинтересовалась я, волнуясь за тетю. Она подняла на меня свой тяжелый взгляд и медленно кивнула.

— Нормально, просто простудилась, наверное. Погода отвратительная.

— Оставайся лучше дома, — сказала мама. — Ты вчера во сколько вернулась? Я рано легла спать и не слышала, как ты пришла.

— Да как обычно. — Мне показалось, что тетя что-то скрывает, но я не придала этому особого значения. — Ну, мне пора на работу. Удачи вам, девочки, — сказала Жозефина, вставая из-за стола и выходя из столовой.

— До свидания, — ответила Шарлин. — Нам, кстати, тоже пора.

— Да, — подтвердила я, и мы с Шарлин выпорхнули из-за стола, уносясь в прихожую, где быстро набросили плащи и нацепили шапки.

— Пока, мам, — крикнула я на выходе.

— До свидания, мадам Арно, — подхватила Шарлин, и мы вместе вышли на улицу.

Холодный зимний ветер дул нам в лицо. От ледяного воздуха мы взбодрились и пошли быстрым шагом на занятия.

— Уже почти декабрь, а это значит, скоро праздники. Как будете отмечать Рождество? — поинтересовалась Шарли.

— Мне кажется, рано еще думать о Рождестве, до него еще больше месяца.

— Месяц пролетит очень быстро, даже заметить не успеешь, как наступит Рождество. Время довольно странная вещь, то оно ползет как улитка, то летит со скоростью кометы. Не мне тебе об этом рассказывать.

— О да, — вздохнула я.

После того как я стала путешествовать, я осознала, что ничего не знаю о времени. Время — самая неизученная область науки. А существует ли оно вообще? Может, это всего лишь нумерологический порядок физических изменений? Все больше и больше людей утверждают, что времени не существует и никогда не существовало. Этот термин придумали, чтобы создать определенный порядок в жизни, ведь не будь его, в мире воцарился бы хаос.

— О нет, — воскликнула я, останавливаясь посреди дороги. Внутри разливалась привычная тяжесть. — Нет, только не сейчас!

— Черт, Анаис, — прошипела Шарлин и толкнула меня в первую попавшуюся арку. — Не вздумай исчезать прямо сейчас!

— Я бы с радостью, только это зависит не от меня!

— Это же можно контролировать, ты же сама сказала. Попробуй, вдруг получится.

— Я понятия не имею, как это делать! У меня даже телепортироваться не получилось!

— Ты сама настраиваешь себя на провал. Откуда столько пессимизма? Ты всегда была уверенной, в отличие от меня, что случилось…

Голос Шарлин оборвался. Возможно, она права и всему виной моя неуверенность. Стефан вчера говорил практически то же самое. Может, человек может чего-то достигнуть, только если по-настоящему верит в себя.

Я вышла из арки и оказалась посреди осенней мрачной улочки. Редкие прохожие были одеты в пальто и шляпы. Темное небо начинало светлеть, наступало раннее утро.

На противоположной стороне улицы я разглядела открытую лавку, в которой уже горел свет. На вывеске ажурными буквами было написано «Миндаль». Я поняла, что это кондитерская, на витринах стояли всевозможные торты и кексы. Я решила переждать там. В наше время тут располагается что-то типа магазинчика с сувенирами и всякой посудой.

Когда я вошла в помещение, в нос ударил сладкий аромат шоколада и выпечки. За столиками сидели люди. Я подошла к прилавку. На витрине стояли маленькие кремовые пирожные в вафельных корзинках и разные шоколадные фигурки.

— Доброго утра! Чего желаете? Может, хотите попробовать наш фирменный горячий шоколад? — вежливо обратилась ко мне миловидная блондинка, стоящая у прилавка.

Я хотела было согласиться, но поняла, что вряд ли их устроят мои современные евро. Насколько я знала, в прошлом веке во Франции расплачивались франками.

Я отказалась. Жаль, мне не удастся попробовать настоящий шоколад. Наверняка там нет никаких искусственных добавок, как в нашем времени.

Решив посидеть за столиком, я развернулась и наткнулась на Теодора Деко, который стоял в очереди прямо позади меня. Путешествия во времени не случайны. Его правнучка, хозяйка кафе, говорила, что у него была печальная судьба. Возможно, я нужна здесь, чтобы помочь ему?

Теодор окинул меня удивленным взглядом, и в моей голове тут же всплыла наша последняя встреча. Я же испарилась на его глазах, обещая все объяснить, если мы встретимся снова. Момент настал.

— Кто вы такая? Может, наконец, объясните, а то мне кажется, что у меня не все в порядке с головой, — проговорил он с некой долей опасения в голосе.

— Я непременно вам все объясню, но, боюсь, что вы мне не поверите, — ответила я после минутного молчания, пытаясь собраться с мыслями.

Если Вселенная посылает меня в это время для того, чтобы я ему помогла, значит, он должен знать, кто я. По-другому наладить наши отношения не получится.

— После того, что я видел, я поверю во что угодно.

— Хорошо, я постараюсь, только давайте не здесь.

— Нет, прямо здесь и сейчас, — отрезал Теодор.

Мне пришлось согласиться. Мы прошли за самый дальний столик, подальше от любопытных ушей.

— Ладно, Теодор… Можно просто Тео? — Я тянула время, но мой собеседник просто кивнул. И я начала свой рассказ.

Я часто сбивалась и сильно нервничала, будто отвечала на устном экзамене. Я знаю, кем считают людей, которые рассказывают про путешествия во времени или про то, как побывали на космическом корабле в компании зеленых человечков. Я следила за выражением лица Тео и ждала, что он вот-вот рассмеется мне в лицо и покрутит пальцем у виска. Но он просто сидел и молчал с каменным выражением лица, по которому невозможно было что-либо прочесть.

Закончив, я тяжело выдохнула. Тео удивленно хмурил брови и смотрел на меня как на что-то невиданное.

— То есть вы утверждаете, что прибыли из будущего? — наконец произнес он. Было видно, что он не до конца поверил в мои россказни.

— Для вас это будущее, для меня — настоящее. Как и это время для вас является настоящим, а для меня — прошлым.

— Знаете, любой нормальный человек на моем месте ни за что бы не поверил в то, что вы сейчас рассказали. Хотя бы руководствуясь здравым смыслом и логикой. Но я вам верю. Я видел, как вы появляетесь и исчезаете. Да и манера речи у вас другая, как и одежда.

— Так, значит, вы мне верите? — переспросила я.

— Верю, но с трудом, — повторил Теодор.

Что ж, спасибо и на этом.

— Мой отец говорил, что все путешествия во времени не случайны. Я думаю, что должна как-то вам помочь, иначе меня бы не забрасывало сюда из раза в раз.

— Помочь? И с чем же?

— Не знаю. Может, вас что-то тревожит?

— Да не особо. — Тео нахмурился.

— Ну ладно. Наверное, я пойму, когда придет время, — пробормотала я.

— Как гостю я советую вам попробовать здешний горячий шоколад, — начал Теодор после тяжелого молчания. — Я уверяю вас, что ничего более вкусного вы больше нигде не найдете.

— Я бы с радостью, но у меня нет денег.

— Об этом не беспокойтесь, я угощаю.

Тео поднялся со стула и проследовал к прилавку. Я задумалась о том, что он довольно спокойно воспринял мои слова. Правда, он сам мне показался странноватым. За время наших коротких встреч я поняла, что Теодор прямолинейный человек и всегда говорит то, что думает.

Через пару минут Тео возвратился с двумя чашками горячего шоколада. Я сделала глоток и растаяла от удовольствия. Вкус был совсем не таким, как в моем времени.

— А я о чем говорил, — заметил Теодор, видя, как я наслаждаюсь напитком.

— Это действительно ни с чем не сравнить, — подтвердила я его слова.

Мы просидели в кафе около получаса. Я так увлеклась беседой с Тео, что потеряла счет времени и совсем забыла, что рано или поздно мне придется вернуться домой.

Когда мы вышли из кафе, я почувствовала знакомые симптомы, поэтому поспешила попрощаться с Теодором и спрятаться в той же арке, где появилась. Я пробыла в прошлом около сорока пяти минут, гораздо дольше, чем раньше. Я надеялась, что Шарлин не стала меня ждать и отправилась на занятия.

Не тут-то было: навстречу мне бросилась Шарлин, ее светлые волосы промокли насквозь.

— Шарлин! — удивленно воскликнула я. — Ты все это время была тут?!

— Я же не могла уйти без тебя!

— Спасибо, конечно, но в следующий раз не жди меня, ведь я не знаю, сколько пробуду в прошлом.

— Хорошо, — выдохнула подруга. — Ну что, пошли в лицей. Думаю, мы уже опоздали на первый урок.

— И на второй тоже. Эх, и попадет же нам.

Шарли собрала волосы в хвост, и мы двинулись навстречу неприятностям. В последнее время мне кажется, что я занимаюсь их коллекционированием.

Войдя в здание, мы быстро переоделись и смешались с толпой. Как назло мы наткнулись на Артура, Дени и Мориса, которые окинули нас непонимающими взглядами. Наверняка им хотелось узнать, почему мы прогуляли первые два урока.

Дени подошел к Шарлин и обнял ее, поцеловав в щеку. Внутри меня кипело возмущение, но я промолчала. Возможно, во мне заговорила ревность к подруге, ведь теперь она будет уделять внимание не только мне.

— Ну вы даете, — проговорил Морис, — чем же это вы были заняты все утро?

— Мы просто проспали.

— Одновременно?

— Мы ночевали у меня.

— У тебя была вечеринка?

— Ну разве что пижамная.

— Пойдемте, скоро начнется урок, — перевел тему Артур, за что я мысленного его поблагодарила.

К концу дня подруга была вся как на иголках, потому что Дени снова пригласил ее на свидание. Эта новость заставила меня немного приуныть, потому что я хотела пойти с Шарлин в торговый центр, чтобы купить спортивную форму для физкультуры. Значит, придется бродить по магазинам в гордом одиночестве.

— Ну ничего, я схожу с тобой в другой раз, — заверила подруга.

— Физкультура уже завтра, — возразила я. — Забудь. Иди на свое свидание, а то Дени, наверное, заждался уже.

— Ты не расстраиваешься? — спросила она.

— Нет, конечно, что за глупости. Иди, Шарлин, не беспокойся.

— Тогда да завтра! — Она обняла меня на прощание и выпорхнула из раздевалки.

Приятно видеть ее в таком замечательном настроении.

Я вышла из лицея и уже направилась к воротам, когда заметила во дворе Артура. Он стоял в одной из арок, прислонившись спиной к колонне.

Вокруг него было облако дыма. Спустя несколько секунд до меня дошло, что он курит. Не думала, что он на это подсел. Я пошла в его сторону, охваченная негодованием. Я не люблю курильщиков, потому что не переношу табачного дыма. Сразу начинаю заливаться кашлем. У меня всегда были проблемы с легкими. Возможно, побочный эффект моего дара.

Оказавшись рядом с Артуром, я выдернула из его рук сигарету.

— Совсем с ума сошел?! Ты бы еще встал под окном у мадам Ла Монтанье и подымил ей в форточку.

— Отдай, — раздраженно ответил Артур, протягивая руку, но я кинула сигарету на землю и растоптала ботинком. — Анаис, какого черта ты вытворяешь?!

— А ты?! Ты же знаешь, как я к этому отношусь. К тому же ты в курсе, что убиваешь себя изнутри?

— Меня убивает кое-что другое. Почему я должен подстраиваться под тебя? Ты не пуп земли, ты мне не мама, не девушка, не сестра. Тогда какого черта ты хочешь?

Между нами повисло тяжелое молчание, а я переваривала слова, произнесенные Артуром. Внутри появилась опустошенность. Значит, я для него никто. А я-то думала, что мы друзья.

— Значит, я — никто. Понятно.

Я тут же развернулась, собираясь уйти. Пусть делает, что хочет.

— Постой, — послышался голос Артура, который я проигнорировала, тут же ускоряя шаг. — Анаис, извини, я не хотел этого говорить. — Артур остановился передо мной, преградив дорогу.

— Но ты это сказал. Ты ясно дал мне понять, что я для тебя никто.

— Ты для меня не никто. Извини.

— В чем проблема? Если у тебя что-то происходит, ты можешь рассказать мне, мы же друзья.

— Просто нервы.

— По статистике, большинство людей начинают курить из-за стресса и беспокойства. Я не хочу ничего вытягивать из тебя клещами, простой знай: ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью.

— Да это из-за отца, ты же знаешь его… Не хочу о нем сейчас. Ты не злишься на меня?

Отец Артура очень строгий, и меры воспитания у него те еще. Я почувствовала укол вины, что так набросилась на друга, и решила сгладить всю ситуацию.

— Я перестану на тебя сердиться, если ты составишь мне компанию в походе в торговый центр.

— С радостью. — Артур неуверенно улыбнулся, и мы вместе вышли на улицу.

20

Несколько часов мы бродили по магазинам, рассматривая всякую ерунду. Кое-где были скидки на остатки летних коллекций. Магазины устроены таким образом, чтобы ты думал, что та или иная вещь тебе жизненно необходима и что ее надо купить вот прямо сейчас. Так я приобрела две пары солнечных очков по цене одной и синий шелковый шарф в горошек.

— Зачем тебе зимой солнечные очки? — поинтересовался Артур. — Ты же хотела форму купить?

— Куплю. Давай только отдохнем немного?

— Пойдем посидим у фонтана.

Мы сели на край, доставая из пакетов круассаны, которые купили по дороге.

— Эй, смотри, там случайно не Дени и Шарлин? — вдруг сказал Артур, указывая в сторону эскалатора.

И действительно — они поднимались вверх и выглядели так, будто не замечают никого вокруг.

— Давай замаскируемся, чтобы они нас не узнали, — произнесла я, доставая из пакета черные очки и протягивая одну пару Артуру.

Мы стали похожи на секретных агентов, выслеживающих кого-то. Для полноты образа не хватало только черных костюмов. Я надела шарф Артуру на голову и засмеялась.

Мне нравилось проводить время с Артуром. С ним весело, и нам в голову постоянно приходят безумные идеи. Например, около года назад мы решили забраться на крышу моего особняка. Ничем хорошим это, конечно, не кончилось, потому что я поскользнулась и чуть не упала, но Артур успел вовремя меня подхватить. А еще вся крыша была усеяна трупиками голубей, половину которых обглодали бездомные кошки. Выглядело жутко, я чуть не расплакалась. После этого на крышу больше ни ногой.

— Ну и как я выгляжу? — поинтересовался Артур, вертя головой в разные стороны.

В ответ я рассмеялась.

Вдоволь подурачившись, мы пошли по магазинам. Шарлин с Дени мы больше не видели. Наверное, они решили посидеть в ресторане на верхнем этаже. Купив наконец-таки спортивную кофту, мы вышли из торгового центра на улицу, где опять начинал накрапывать дождь.

— У тебя есть зонт? — спросил Артур.

— Нет. Когда он нужен, я никогда его не беру, а когда не нужен, таскаюсь с ним. Закон подлости.

— Да уж.

— Ты сейчас домой?

— Ну да.

— Все нормально?

— Уже нормально. Ты всегда поднимаешь мне настроение, — улыбнулся Артур.

— Друзья всегда помогут, — ответила я, как бы намекая, чтобы он почаще делился со мной своими переживаниями.

Болтая обо всем на свете, мы даже не заметили, как дошли до перекрестка. Обнявшись на прощание, мы разошлись по домам.

Когда я подходила к дому, зазвонил мобильник. Я на автомате вытащила его из кармана и ответила на звонок, даже не посмотрев, кто это.

— Привет, — раздался голос Стефана. — Готова сегодня попробовать телепортироваться? Ежедневные тренировки — залог успеха.

— Конечно! Подходи к моему дому, у меня во дворе довольно много места.

— Окей, буду через полчаса.

* * *

Переодевшись, я снова вышла на улицу. До прихода Стефана я попыталась потренироваться самостоятельно, но у меня ничего не получилось. Это меня очень расстроило. Минут через десять в калитку постучал Стефан, и я впустила его во двор. Парень был в хорошем расположении духа, и я невольно приободрилась. Мне нравилась его улыбка и добродушный блеск в глазах.

— Как дела? — спросил он.

— Все хорошо, а у тебя?

— Отлично. Ну что, готова? Уверен, у тебя сегодня все получится.

— Да, надеюсь.

— Помнишь, что я говорил тебе в прошлый раз? Сконцентрируйся и думай о месте, где хочешь оказаться. Представляй его в голове, представь, как стоишь там. Давай.

Я встала на асфальтовую дорожку. В лужах плавали сморщенные осенние листья, словно потопленные корабли. В качестве конечной точки я выбрала место рядом с белой вазой с завядшими цветами. Для начала — успокоиться и очистить сознание от сомнений. Вдох, выдох. Я вспомнила слова Стефана и Шарлин и сконцентрировалась на месте, куда хочу переместиться.

Через какое-то время я почувствовала знакомые ощущения, как перед путешествием. Но что-то было не так. Казалось, я распадаюсь на миллионы частиц и исчезаю из реальности. Мгновение, и я увидела белую вазу прямо перед своим носом.

— Ура! — закричала я. — У меня получилось!

— Получилось! — подхватил мою радость Стефан.

— Теперь я поняла, как это. Я должна попробовать еще раз.

— Хорошо, только сильно не увлекайся, а то это может быть немного вредно.

— Все под контролем.

Я стала перемещаться по всему своему двору, поражаясь тому, как на самом деле это легко. Теперь я смогу не опаздывать в лицей, а телепортировать туда прямо из своей комнаты. Только вот нужно будет наделать фотографий, чтобы проще было представлять себя в том или ином месте.

— Черт. Устала немного, — проговорила я, когда в очередной раз возникла рядом со Стефаном. Он наблюдал за мной, облокотившись о стену дома. — Думаю, на сегодня хватит. Может, зайдешь в дом на чашку чая?

— Почему бы и нет, — согласился Стефан.

— У тебя удивительный дом! — восхитился Стефан, когда увидел прихожую.

— Твой дом тоже красивый.

— Да, но у меня квартира, а у тебя целый особняк! Сколько ему лет?

— Точно не знаю. Его построили в семнадцатом или восемнадцатом веке.

— Ты была здесь в прошлом? Видела кого-нибудь?

— Своих предков.

— Я тоже бывал в своем доме в другом времени, только там жили совсем чужие люди. Но чаще меня забрасывает в прошлое, когда я брожу где-то в районе рынка. И всегда в один и тот же год.

— В какой именно?

— В двадцать шестой.

— Странно, у меня происходит точно так же, — заметила я. — Это наверняка неспроста. Для чего-то мы там нужны…

— Возможно. Только для чего?

— Скорее всего, мы поймем в свое время.

— Ладно, не будем об этом. — Стефан решил сменить тему. — Расскажи о себе. Чем ты увлекаешься, что любишь делать в свободное время?

Я рассказала Стефану немного о своей жизни, а он — о своей. Оказалось, после школы он поступил в университет, откуда его выгнали за прогулы. А все из-за путешествий. Сейчас он устроился работать в кофейню, они с сестрой живут с дядей, который целыми днями пропадает на работе и совсем не общается с ними. Как мне это знакомо…

— Мои родители погибли в автокатастрофе, и папин брат приютил нас у себя. Зарабатывает он немного, но нам хватает.

— Мне очень жаль, что так случилось, — произнесла я.

— Такое чувство, что у путешественников во времени несчастная судьба. Мой папа тоже был путешественником. Ты ведь знаешь про закон, по которому убивают всех девочек с таким даром? Хорошо, что в нашем времени это правило никто не соблюдает, иначе бы Эль и тебя уже не было на свете.

— Ты знаешь, откуда такой закон?

— Нет, только в самых общих чертах.

— Это ужасно несправедливо…

Послышался щелчок входной двери, и я пошла в прихожую посмотреть, кто пришел. Было довольно рано, мама и тетя должны быть на работе. Однако, к моему удивлению, в прихожей стояла Жозефина, а прямо за ее спиной топтался какой-то мужчина. Неужели она кого-то себе нашла? Это объясняет ее странное поведение.

— Привет, ma chéri, — проговорила тетя. — Я должна была познакомить вас еще давным-давно. Это Жюльен. Жюльен, это моя племянница Анаис.

— Рад познакомиться, Анаис, — ответил Жюльен, пожимая мою руку.

Мужчина показался мне довольно добродушным, поэтому я улыбнулась ему в ответ.

— Вот черт, — послышался голос Стефана за моей спиной. — Ты-то что тут делаешь? — спросил он, во все глаза уставившись на Жюльена.

— Вы знакомы? — удивилась Жозефина.

— Да, это мой племянник, — ответил мужчина, который тоже выглядел удивленным.

Какое-то время мы молча стояли и смотрели друг на друга. Напряжение нарастало. Я молилась, чтобы кто-нибудь уже прервал это тяжелое молчание, пока это не сделала я. Я бы точно ляпнула что-то не то.

— Ладно, давайте не будем стоять на пороге и пройдем в столовую, — сказала тетя к моему великому облегчению.

Удивительно, что Жозефина с кем-то встречается. А то, что это оказался дядя Стефана — просто совпадение или нечто большее? В любом случае я искренне надеялась, что эти отношения принесут тете счастье, о котором она столько мечтала.

Жозефина усадила всех нас за стол, заварила чай и поставила огромную тарелку с круассанами. Я тут же взяла один и положила на тарелочку рядом с собой.

— Наверное, не будем дожидаться Агату, думаю, у вас ко мне куча вопросов? — сказала Жозефина, смотря на меня и на Стефана. На ее лице проскользнула тень беспокойства.

— Есть немного, — ответила я.

— Мы не будем томить вас всякими догадками, поэтому скажем все как есть, — выдохнула Жозефина, собираясь с мыслями. — Мы познакомились довольно давно, но я не решалась сообщить об этом. Мне казалось, что я еще не готова к отношениям. Вы не подумайте, что все происходит быстро, это не так… В общем, мы решили пожениться.

Мои глаза полезли на лоб от удивления, а сердце беспокойно заколотилось. Я переглянулась со Стефаном, который был шокирован не меньше меня.

— Ты не рада? — в голосе Жозефины сквозило расстройство.

— Я… — Я замялась, но, увидев несчастное лицо Жозефины, сказала то, что должны была сказать: — Конечно же, я рада. Просто это так неожиданно!

— То есть мы теперь вроде как породнимся? — поинтересовался Стефан.

— Да, мы решили, что будем жить тут. Я продам нашу квартиру, и мы переедем сюда. — От ответа Жульена у меня внутри что-то сжалось.

— То есть как? И когда ты собирался сказать нам об этом? А Эль знает? — вспылил Стефан.

— Сегодня. Я собирался сказать вам сегодня, но я и подумать не мог, что ты будешь тут. Я не знал, что ты знаком с семьей Арно.

Снова повисло молчание. Я посмотрела на Стефана и поняла, что его сложившаяся ситуация не радует. Он не хочет, чтобы дядя женился или чтобы они переезжали к нам?

— Я лучше пойду, — сказал Стефан, поднимаясь со стула. — Увидимся, Анаис.

Через секунду его уже не было в столовой. Жюльен вскочил и последовал за своим племянником.

— Так ты выходишь замуж. И когда свадьба? — спросила я.

— Через две недели.

— Через две недели?! Почему ты рассказала об этом только сейчас?

— Я не думала, что все будет настолько серьезно. Сегодня он сделал мне предложение, и я согласилась. У меня давно не было такого сильного чувства. Надеюсь, ты меня понимаешь.

— Понимаю. Только меня смутила реакция Стефана. Мне кажется, он не рад.

— Я вообще удивилась, что вы с ним знакомы. Вы с ним?.. — Жозефина вопросительно на меня посмотрела, намекая на то, что мы пара.

— Мы просто друзья, — тут же ответила я.

— Теперь вы будете братом и сестрой.

— Да уж. Надеюсь, ты будешь счастлива.

Жозефина приобняла меня, поцеловав в макушку. Мы посидели с ней какое-то время, обсуждая платья, украшения, свадьбу и прочее. Она хотела пригласить на нее только самых близких. Денег на шикарную церемонию у тети не было.

Поднявшись в свою комнату, я позвонила Шарлин.

— Значит, ты будешь жить в одном доме с симпатичным парнем? Кстати, а он симпатичный? Я ведь его не видела.

— Ну… да. Но речь не об этом. Скоро будет свадьба, и вы с Артуром приглашены.

— А я могу прийти вместе с Дени?

— Хорошо, давай.

— Нужно будет пробежаться по магазинам и купить шикарные платья.

— Свадьба будет скромной, поэтому можно особо не заморачиваться.

— С платьями нужно заморачиваться в любой ситуации. Кстати, ты говорила, что у Стефана есть сестра. Ты не знаешь, где она будет покупать платье?

— Откуда?! Я видела ее всего один раз. А про свадьбу узнала только полчаса назад.

— Ладно, разберемся. Я тебе перезвоню чуть попозже. À bientôt!

— Хорошо, до встречи.

Я повесила трубку и упала на кровать, обдумывая сегодняшний день. Теперь у меня появятся сводные брат и сестра. Если бы я не познакомилась со Стефаном и Эль пару дней назад, представляю свое лицо, когда они бы стали бегать по дому, пропадая и появляясь то тут то там. Да уж, судьба умеет удивлять.

21

Вечер я провела за уроками и болтовней по телефону с Шарлин. Когда вернулась мама, Жозефина рассказала ей про свадьбу, только вот Жюльена не показала. Она обещала познакомить ее с Жульеном завтра. Мама очень удивилась тому, что свадьба будет так скоро. Жозефина объяснила, что не собирается тратить много времени на подготовку.

Утро следующего дня прошло без происшествий. С занятий я вернулась довольно рано, поэтому тетя решила взять меня в торговый центр присмотреть себе свадебное платье или наряд для меня. Конечно же, я позвала и Шарлин. Не взять ее с собой было равносильно преступлению.

— Я хочу что-то такое, — сказала Шарлин, показывая на телефоне модели платьев.

Всю дорогу до торгового центра мы рассматривали картинки. Поднявшись на третий этаж, мы зашли в бутик. Обстановка там была очень милой и уютной.

— Ого, — удивилась Шарлин, рассматривая цены. Родители дали ей некоторую сумму, но не слишком много. Надеюсь, она сможет отыскать себе что-то подходящее.

Продавец-консультант, женщина лет тридцати, подошла к нам и предложила свою помощь в выборе наряда. Пока продавщица показывала тете разные платья, мы с Шарли пробежались по бутику и, к нашему удивлению, нашли несколько недорогих платьев.

Шарлин выбрала платье цвета морской волны, а я — цвета спелой вишни. Мы вышли из примерочных и замерли. Жозефина была похожа на принцессу. Она выбрала себе довольно необычное платье: белая пышная юбка опускалась до пола, корсет был украшен переливающимся на свету камнями, а на талии — огромный бант кораллового цвета. Налюбовавшись друг на друга, мы оплатили покупки и вышли из бутика с огромными пакетами и коробками. Настроение у нас было прекрасное.

— Не понимаю, почему некоторые девушки шьют платья на заказ и ждут их несколько месяцев. За полчаса мы купили три прекрасных платья и довольно неплохих по качеству, — сообщила тетя, когда мы сели в машину.

— Наверное, они хотят что-то особенное, чтобы ни у кого больше такого не было, — предположила я.

— Наверное. Мне еще нужно в салон, поэтому я быстренько закину вас домой и побегу. — Жозефина резко сменила тему.

Мы подъехали к нашему дому и вышли из машины. Достав покупки, мы оставили их в гостиной, чтобы разобрать позже.

— Все, я побежала, — сказала тетя и выпорхнула из дома. А мы с Шарли упали на диван.

— Давай еще раз примерим платья, — заявила Шарлин, шурша пакетами и вытаскивая из них содержимое.

— Насчет Стефана и его сестры, — начала подруга, — ты ведь с ними только пару дней назад познакомилась?

— Ну да, а что?

— И они тоже путешественники во времени?

— Да.

— У вас будет целая семья путешественников во времени. Зато вы будете держаться вместе, а значит, вам будет проще избежать неприятностей и всяких… охотников в черных плащах.

— Паладинов, — напомнила я. — Да, наверное, ты права. Правда, мне кажется, что Стефан и Эль не обрадовались переезду.

— Он просто был потрясен. Привыкнет со временем.

— Надеюсь.

Мы нарядились и умчались в мою комнату, где перебрали всякие безделушки и подыскали для меня туфли. Когда с нарядом на свадьбу было все решено, я убрала платье в коробку и положила ее в шкаф.

* * *

На вечер была намечена встреча с Жюльеном, который должен был прийти к нам на ужин. Как только Жозефина вернулась из салона, то стала быстро готовить угощения, а мы с Шарлин ей помогали.

Тетя, видимо, решила сменить имидж, потому что вернулась домой с ярко-рыжим цветом волос. Как ни странно, ей очень шло.

Мы наготовили кучу еды и накрыли стол в столовой. Как только мы закончили, в дверь позвонили, и Жозефина побежала встречать гостей. Мама тоже должна была прийти с минуты на минуту.

— Добрый вечер, — сказал Жюльен, проходя в столовую и протягивая тете большой букет цветов, которые та приняла со счастливой улыбкой.

— Здравствуйте, — ответили мы с Шарлин хором.

Вслед за Жульеном в столовую вошли Стефан и Эль, которых я не ожидала увидеть.

— Это они? — шепнула мне Шарлин, указывая на ребят. Я быстро кивнула и тут же стала их знакомить.

Мы сели за стол, и я оказалась между Шарлин и Стефаном. Мама не заставила себя долго ждать и появилась через десять минут.

— Анаис? — окликнул меня Стефан.

— Что?

— Ты извини, что я вчера так ушел, просто был очень потрясен.

— Ты не рад, что твой дядя женится?

— Рад.

— Ты не хочешь переезжать к нам?

— А ты хочешь, чтобы мы тут жили?

— Я абсолютно не против.

— Мне в принципе все равно. Нет, вру. Я с детства мечтал жить в огромном доме, поэтому я даже рад, что буду жить в вашем особняке.

— Вот и славно.

Ужин прошел неплохо, ничего особенного не случилось: мы просто получше познакомились с нашими новыми членами семьи.

Как ни странно, за весь день не было ни одного путешествия, чему я очень обрадовалась. Сегодня я чувствовала себя самой обыкновенной девушкой в кругу большой семьи. Может, путешествия во времени наконец стабилизировались и будут случаться не так часто? Я очень надеялась на это…

* * *

Утром я, как обычно, проспала. Я неслась по улице что есть сил, когда до меня дошло, что я могу оказаться в лицее гораздо быстрее. Я же умею телепортироваться!

Достав телефон из кармана, я стала искать фотографии лицея. Я наткнулась на фото, которое сделала на колокольне, когда мы рассматривали картины и фрески. Отличное место, чтобы телепортироваться, потому что там редко кто бывает.

Остановившись в закоулке, я сосредоточилась и представила комнатку в башне. Знакомые ощущения охватили меня. Я буквально распалась на молекулы и материализовалась в другом месте. Не прошло и двух секунд, как я уже стояла в темной башне.

Выдохнув от облегчения, я поправила одежду и поспешила уйти отсюда, пока меня никто не застукал. Времени у меня было предостаточно, поэтому я отправилась в столовую, чтобы купить булочку или круассан. Это определенно удобный способ не опаздывать.

— Здравствуй, Анаис, удивлена увидеть тебя в такое время здесь. Наверное, сегодня расцветут розы в саду, — проговорила мадам Дюпре, с которой я пересеклась в столовой.

— Доброе утро, мадам Дюпре. Я вас тоже очень рада видеть, — улыбнулась я, игнорируя ее иронию. Я была в хорошем настроении, и ничего не могло его испортить.

Я купила круассан и пошла в коридор, где вскоре должна была встретить своих друзей.

— Привет, ты рано, — сказала Шарлин, увидев меня в коридоре.

— У меня новый способ передвижения.

Подруга нахмурила брови, не понимая, о чем я говорю.

— Телепортация, — пояснила я.

— А-а-а, — протянула Шарли. — И как тебе?

— Теперь я только так и буду передвигаться, — хмыкнула я.

Мы отправились в сторону класса. Мадам Дюпре уже готовилась к уроку. Вскоре прозвенел звонок.

Артур сегодня припозднился и зашел через десять минут после начала урока. Он помахал мне рукой и сел на свое место.

Неожиданно я почувствовала тяжесть в груди, из-за чего стало трудно дышать. Я сделала несколько глубоких вдохов, но это только усилило боль.

— Черт, Анаис, уходи быстрее! — зашептала Шарлин, видя, что со мной происходит.

Я встала и выбежала в коридор, чуть не опрокинув соседнюю парту. Когда я пришла в себя, до меня дошло, что коридор стал другим. Я переместилась во времени, даже не успев понять, когда именно это произошло.

В нос ударил неприятный запах сырости и плесени. Я оглянулась — позади меня была открытая дверь в комнатку с заколоченными окнами. Везде валялся мусор, строительные материалы и сломанные стулья. Наверное, сейчас капитальный ремонт. Всего секунду назад коридор был полон жизни. С другой стороны, это хорошо: так я вряд ли столкнусь с кем-то.

Я побрела по полуразрушенному коридору, отовсюду веяло мраком и холодом.

И зачем я тут, если ничего и никого нет?

Дверь была не заперта, и я вышла на улицу, так как оставаться внутри было жутко неприятно. Вдоль стен стояли строительные леса.

Погода на улице была довольно жаркая, ярко светило солнце. В саду цвели розы, жужжали насекомые, порхали красивые бабочки. Как ни странно, мадам Дюпре оказалась права — сегодня расцвели розы. Воздух наполнился приятным запахом лета и головокружительным ароматом роз. Сад был полной противоположностью мрачному и опустевшему зданию лицея. Будто из мира мертвых я перешла в мир живых.

* * *

Издалека я услышала детский смех, какой-то шорох и стук шагов по камням. Появилось чувство дежавю, я прошла немного по дорожке, чтобы посмотреть, кто там. Но как только я повернула за куст, то тут же нырнула обратно, увидев знакомый силуэт. Сердце в груди беспокойно забилось, отдаваясь эхом в ушах. Вдалеке стояла я. Теперь понятно, почему эта обстановка показалась мне настолько знакомой. Это было мое первое путешествие и, видимо, в прошлый раз я что-то сделала не так, поэтому меня закинуло сюда снова.

Главное — не попасться себе на глаза, чтобы не изменить будущее…

Я следила за собой, спрятавшись в кустах роз. Маленькие девочки в красивых платьях бежали по дорожке, разгоняя голубей, а я пряталась между колонн. Ужасно странно смотреть на себя со стороны…

Когда прошлая я наконец-то исчезла, я вышла из укрытия и пошла в сторону играющих в саду девочек. На вид им было лет по двенадцать.

Одна из них, с рыжими волосами, заметила меня первой и остановилась. Волосы второй девочки были очень темными, а на лице играла милая улыбка. Рассмотрев лица девочек, я сделала вывод, что вряд ли они сестры, очень уж непохожи. Скорее всего, подруги.

— Эй, привет, тебе тоже нравится гулять в саду? — спросила рыжеволосая девочка.

— Ну да, часто сюда прихожу. А вы? — ответила я, по сути ни в чем не соврав.

— Мы приходим сюда каждый день, несмотря на то что лицей закрыт на ремонт. Наверное, тут самый красивый сад в округе. Как тебя зовут? Мы тебя раньше не видели.

— Анаис, — представилась я.

— Жаклин Люси, — сказала рыжеволосая девочка, тут же переводя взгляд на свою подругу.

— Марта Арно, — ответила девочка с темными волосами.

Меня будто ударило током. Я всматривалась в лицо девочки и пыталась отыскать знакомые черты. Вряд ли она просто моя однофамилица.

— Все в порядке? — спросила Жаклин.

— Да, я просто немного задумалась, — отмахнулась я.

— Ты учишься в этом лицее? — спросила Марта.

— Да.

— Мы собираемся сюда поступать, когда нам будет четырнадцать. И мой брат Вивьен тоже, — продолжала Марта.

Вивьен? Я вспомнила свое путешествие в 1957 год и разговор с дедушкой. Получается, Марта — моя двоюродная бабушка?

— Наверное, я задам вам сейчас очень странный вопрос, — начала я, чувствуя себя идиоткой. — Какой сейчас год?

— Эм… — На лицах девочек появилось непонимание, и они переглянулись.

— Все еще 1957 год, — ответила Жаклин, усмехнувшись.

Значит, с Ви, то есть с дедушкой, я еще не знакома, так как мы с ним встретились перед Рождеством, а сейчас только лето.

В груди закололо, что было верным признаком завершения путешествия. Что очень некстати, ведь мне надо было еще столько спросить.

— Что ж, приятно было с вами познакомиться, но я спешу, поэтому до встречи, — заторопилась я. Не хотелось раствориться в воздухе прямо на глазах у девочек.

— Увидимся, когда начнется учебный год, — радостно ответила Марта.

— До встречи, — попрощалась Жаклин.

Я прошла в глубь сада и снова спряталась в кустах, где сразу же переместилась в свое время. Я поспешила обратно в класс, ведь я выбежала прямо посреди урока мадам Дюпре. Надеюсь, отговорка о том, что мне стало плохо, сработает.

Оказалось, урок уже закончился. Шарлин ждала меня у класса с моей сумкой.

— Ну, ты как? — спросила она.

— Спасибо. Нормально. Что сказала мадам Дюпре?

— Я сказала ей, что у тебя приступ астмы, так что не переживай.

— Ну ладно, спасибо.

— Что случилось? — раздался голос Артура над моим ухом. От неожиданности мы с Шарлин вздрогнули.

— Артур, черт возьми, — выдохнула Шарлин, помотав головой.

— Все в порядке, опять астма, — ответила я. — Пойдемте на урок.

Я быстро пошла вперед, мне очень не хотелось, чтобы Артур начал задавать вопросы. Наверное, рано или поздно я должна буду ему все рассказать. Но пока я не готова.

* * *

Подходя к дому, я увидела у калитки большой грузовик, из которого то и дело выносили коробки разного размера и заносили на крыльцо. Я ускорила шаг. Мне хотелось понять, что происходит. У входа я наткнулась на Жюльена, который стоял и смотрел на грузчиков.

— Что тут происходит? — выпалила я.

— Я продал свою квартиру, чтобы хватило денег на свадьбу, поэтому с сегодняшнего дня мы будем жить тут.

— Но до свадьбы еще две недели.

— Вот именно, до свадьбы всего две недели, нужно успеть все организовать! — воскликнул мой новоиспеченный дядя. — Поднимайте их на второй этаж, — сказал он грузчику, который тут же кивнул и вошел внутрь.

Я пошла в дом вслед за ним. В зале я встретила Жозефину, которая отдавала указания двум другим грузчикам.

События происходили ужасно быстро. Только позавчера они объявили о своей помолвке, а уже сегодня Жюльен переехал в наш дом.

Пораженная происходящим, я доползла до второго этажа. Двери двух комнат, обычно всегда запертые на замок, были распахнуты. Мы ими не пользовались, для трех человек и так хватало места. В одной из комнат раньше была спальня мамы и папы, но после исчезновения отца мама решила переселиться в комнату поменьше, которая находится в конце коридора на третьем этаже.

Я решила заглянуть внутрь. В детстве мне казалось, что за этими дверями хранятся горы сокровищ или живут какие-нибудь небывалые звери. Повзрослев, я поняла, что жизнь — не сказка, особняк — не дворец, а фантастических зверей не бывает, равно как и сокровищ.

Комнаты были одинаковыми по размеру и дизайну, единственным отличием была цветовая гамма: одна комната была декорирована в золотистых тонах, а другая — в темно-зеленых.

Я увидела Стефана и Эль, которые активно разбирали свои вещи и раскладывали их по шкафам. Мы не успели поговорить, потому что ребята были очень заняты и желали расправиться со всем до конца дня.

Я решила пойти в свою комнату и записать в дневник свои впечатления и отдохнуть. Не знаю, что поразило меня больше — утреннее путешествие или внезапный переезд Жюльена.

Ближе к вечеру, когда суета переезда утихла, я вышла из своей комнаты. Все это время я пряталась там, чтобы не мешаться. В коридоре весь день кто-то шастал. От присутствия в доме незнакомых людей Паскаль забился в угол клетки. Надеюсь, со временем он привыкнет к новым людям. Сначала, когда мы только переехали сюда, он боялся всего на свете, но спустя неделю освоился.

Двери новых комнат были открыты, а Стефан и Эль ходили туда-сюда с вещами в руках.

— Это не мое! — кричала Эль, пихая какой-то предмет в руки брату.

— Да, это мое. А я уже обыскался.

— Может быть, вам чем-нибудь помочь? — предложила я.

— Спасибо, Анаис, но мы уже почти закончили — вещей у нас немного, — ответила девочка и убежала в свою новую комнату.

— А это твоя комната, Анаис? — поинтересовался Стефан, заглядывая в дверной проем.

— Да, — ответила я, приглашая внутрь.

При виде незнакомца Паскаль так шарахнулся, что чуть не опрокинул клетку. Мне пришлось взять кролика на руки, чтобы успокоить его. Послышался крик Жозефины, она звала нас на ужин. Вместе со Стефаном мы спустились вниз. Мама, явно удивленная скорым переездом, уже сидела за столом. Впервые за долгое время наш огромный стол не выглядел пустым. Может быть, теперь я не буду чувствовать себя одиноко в этом огромном доме.

22

Ночью я спала крепко и ни разу не проснулась. Утром я еле поднялась с кровати. Мягкая подушка и теплое одеяло манили меня полежать еще немного, но я не поддалась. Собираясь в лицей, я наткнулась на Эль, которая тоже торопилась на учебу.

После завтрака все разошлись — кто на работу, а кто — на учебу. Только Стефан так и не вылез из кровати, потому что у него был выходной. Вот бы мне тоже выходной, этак на месяц.

— Подвезти тебя до лицея? — предложил Жюльен, когда он и Эль стояли в прихожей, натягивая теплые пальто.

— Давайте, — ответила я, закидывая сумку на плечо.

Мы вместе вышли из дома и сели в автомобиль Жюльена. Рядом с ним я чувствовала странное смятение. Наверное, мне просто надо привыкнуть.

Подъехав к воротам лицея, Жюльен остановил машину, и я выпорхнула из нее, не забыв попрощаться, а они поехали дальше.

На небе собирались темные тучи. Скоро будет дождь. Рядом со входом стоял Артур.

— Как дела? — поинтересовался он, когда мы вошли в класс.

— Хорошо, только я чувствую себя немного не в своей тарелке из-за того, что творится у нас дома.

— А что творится у вас дома?

И я рассказала ему о грядущей свадьбе тети и переезде Жульена.

— Думаю, пройдет какое-то время, и ты к ним привыкнешь, — ответил Артур, который тоже удивился моей истории.

* * *

После занятий я попрощалась с друзьями и побрела домой по узкой мощеной улочке. Днем прошел дождь, поэтому дорога была мокрой, а воздух влажным.

Сегодня пятница, а значит, в пекарне «Ваниль» продают круассаны со сгущенкой с двадцатипроцентной скидкой. Я решила забежать туда и купить домашним. От одного запаха свежей выпечки я согрелась и нашла в себе силы идти дальше по холодной улице. Зайдя в прихожую и скинув сырые ботинки, я прошла на кухню и положила круассаны на стол.

— Привет, как прошел день? — раздался голос позади меня. Я вздрогнула, чуть не опрокинув графин с водой.

Я так привыкла возвращаться с учебы в пустой дом, что появление Стефана меня напугало. Он стоял в дверях и зевал. На нем были растянутая домашняя майка серого цвета и широкие штаны. Неужели только сейчас проснулся?

— Да все нормально, — ответила я. — А ты весь день спал?

— Да, сегодня у меня ночная смена, да и переезд этот вымотал.

— Если хочешь, можешь взять что-нибудь перекусить из холодильника. А я пойду пока переоденусь.

Я поспешила в свою комнату. От каменной лестницы веяло холодом, и даже большой ворсистый ковер не мог это исправить.

Закинув кофту в шкаф, я кинула взгляд на книжную полку и заметила, что с ней что-то не так. Учебники и книги были сдвинуты и стояли в другом порядке. Одна из тетрадей валялась на полу. Я наклонилась подобрать ее и вернула на место. Пропали мой дневник и дневник отца, которые я хранила рядом со школьными принадлежностями. Стефан был единственным в доме все это время, неужели он их взял? Но зачем ему это нужно?

Я кинулась из комнаты и помчалась вниз, чтобы все выяснить.

— Стефан, ты был в моей комнате? — выпалила я, когда вбежала в кухню, где мой новый родственник спокойно ел салат.

— Только вчера, а что? — на его лице появилось непонимание.

— У меня пропали две очень ценные вещи…

— И ты думаешь, что их взял я?! — перебил он меня.

— Ты оставался в доме один и…

— Боже мой, Анаис, на черта мне нужны твои вещи?! Я живу тут всего лишь один день, а ты уже подозреваешь меня в воровстве!

— А кого еще, если все остальные ушли еще утром?!

— Ты вообще думаешь, что говоришь? Не думал, что буду выслушивать от тебя подобные обвинения, — выплюнул он и выбежал из кухни.

Черт, я не хотела с ним ссориться. Но пропали очень ценные вещи. Ведь именно в дневниках хранится информация обо мне и о путешествиях во времени.

Внутри меня все переворачивалось от страха. Что, если в дом мог кто-то проникнуть, пока Стефан спал? Если эти дневники попадут не в те руки, будет очень плохо, недаром же отец прятал свою тетрадь в тайной комнате!

От переживаний у меня закружилась голова, и я вышла во двор, чтобы подышать свежим воздухом. Я присела на старый стул, стоящий на крыльце уже много лет, и стала наблюдать за тем, как темнеет на улице. День был пасмурный. Наш маленький сад окрасился в желтые и черные цвета поздней осени. Скорее бы выпал снег, чтобы скрыть смерть природы, которая возродится через три месяца. Природа похожа на птицу Феникс. Осенью она сгорает в холодном пламени и оседает на землю снежным пеплом, а весной возрождается и продолжает жить.

В глазах начало темнеть, а легкие резко сжались, разрушая уединенную атмосферу и отправляя меня в прошлое. Я осталась на том же крыльце, только стула не оказалось, но я, наученная прошлым опытом, успела встать с него, чтобы не упасть. На дворе стоял поздний вечер, все было окутано темнотой. Сад готовился к зиме, под ногами шуршали желтые листья.

Вдруг в кустах что-то зашелестело. Не успела я и шагу ступить, как навстречу мне вышла пожилая женщина.

— Что это ты тут делаешь?! — воскликнула она. — Воришка! А ну иди сюда! — закричала она и побежала в мою сторону.

Но я оказалась проворнее, поэтому перепрыгнула через ограждение и понеслась в сторону калитки. Было темно, но я смогла нащупать замок и отворить ее.

Я выбежала на мощеную дорогу, по которой не спеша проезжали красивые машины на высоких колесах. Я снова оказалась в двадцатых.

Я побрела по дороге, все время озираясь по сторонам. На улице было очень темно, дорога освещалась желтым светом фонарей и фар машин, проезжающих мимо.

Здесь может быть опасно. Я хорошо помнила, как за мной погнались паладины прямо посреди бела дня. Самым лучшим вариантом было спрятаться, и я даже знала, где — в кафе моего нового друга Теодора. Изнутри доносилась громкая музыка, а люди в нарядных костюмах входили и выходили через деревянные двери вишневого цвета.

Я подошла ко входу, стараясь, чтобы меня не заметили. Моя домашняя темно-синяя кофточка и старые джинсы были совсем не в тему. Но никто не обратил на меня внимания. Многие посетители были навеселе, поэтому ничего не замечали вокруг себя.

В кафе царила атмосфера веселья. В центре стояла девушка в платье цвета слоновой кости. Ее плечи были накрыты меховой шалью, а голову украшала симпатичная блестящая лента с пером. Она пела веселенькую песню и пританцовывала. Вокруг нее столпились улыбающиеся посетители с бокалами в руках. Среди них я заметила Теодора, который сидел на высоком стуле и то и дело отпивал из высокого бокала.

Прекрасная песня девушки меня пленила, и я завороженно наблюдала за ней. Я даже не заметила, как рядом со мной оказался Теодор.

— Как здорово, что вы решили нас посетить, — проговорил он, немного пошатываясь от выпитого алкоголя.

— Добрый вечер, — поздоровалась я, оглядывая его костюм небесно-синего цвета и красиво уложенные волосы.

— Присоединитесь к нам? Вон там мои друзья, — сказал Тео, показывая рукой в сторону группы смеющихся людей.

Я тут же оглядела свою одежду и поняла, что в таком виде мне не стоит ни с кем знакомиться, хотя я была бы не прочь пообщаться с людьми этой эпохи.

— Не переживайте, я могу вам дать один из нарядов моей сестры, — произнес Теодор, будто прочитав мои мысли.

— Было бы здорово! — Я обрадовалась возможности побывать на одной из вечеринок Тео, о которых рассказывала Сесиль.

— Пройдем туда. — Он указал рукой в сторону бархатных занавесок.

На месте помещения, в котором раньше лежал всякий хлам, оказался второй зал. Мы прошли в самый конец, стараясь идти вдоль стены, чтобы посетители не сильно обращали внимание на меня. Зайдя в пустое служебное помещение, я наконец-то смогла расслабиться.

— Моя сестра здесь иногда выступает, так что тут есть несколько ее платьев. Я думаю, она будет не против одолжить вам одно. — Теодор показал мне короткое черное платье, которое ярко блестело на свету. Оно было похоже на платье мамы Шарлин, только покрой был другим.

Я взяла платье и босоножки и повертела наряд в руках, поражаясь тому, насколько красивым он был.

— Я отвернусь, — произнес Тео.

— Лучше выйдите, — ответила я. Мне не хотелось переодеваться при нем.

— Хорошо, буду ждать вас за дверью.

Он вышел, оставляя меня одну. Я пару секунд рассматривала платье, а потом стремительно переоделась, боясь, что кто-то может войти. Скинув домашние кеды, я надела черные босоножки с милыми бантиками. За прическу я не переживала: короткие и кудрявые волосы были в моде в это время.

Когда с переодеванием было покончено, я выглянула за дверь, где стоял Теодор, допивая свой напиток.

— Вам очень идет этот наряд, — сказал он, окидывая меня оценивающим взглядом. — Пойдемте же, я познакомлю вас со своими друзьями.

Мы вернулись в зал как раз в тот момент, когда девушка в белом платье закончила выступление. Все вернулись за столики, и Тео повел меня в сторону небольшой группы людей. Там сидели трое мужчин в красивых костюмах и две девушки в нарядных платьях.

— Господа, хочу представить вам свою знакомую мадемуазель Анаис Арно, — произнес Теодор, когда мы подошли к столу.

Все посмотрели на меня и начали по очереди представляться, но я не успела всех запомнить. Мне было немного неловко, но мы просидели недолго, минут двадцать. Теодор понимал, что вскоре я должна буду вернуться домой.

Оказалось, один из компании — Бернард, которого все называли Бернар, — американский писатель. Он рассказал немного о своих работах и о том, как воевал во времена Первой мировой. Я прониклась уважением к этому человеку, ведь ему через многое пришлось пройти.

Насколько мне известно, в двадцатых годах Париж был местом, куда съезжались иммигранты из разных стран, в том числе из России. Шарлин, которая обожает Шанель, рассказывала мне, что у князя Дмитрия, брата российского императора, и Коко был роман.

Еще я где-то читала о том, что в этом времени на улицах Парижа было много выходцев из Америки. В основном люди искусства — художники и писатели. Они чувствовали, что их страна слишком юна и неопытна, чтобы развить богатую культуру, к которой они так стремились. А Европа с ее многовековой историей давала много возможностей.

Таким был Бернар. Я не могла поверить, что передо мной сидит представитель динамичного искусства ревущих двадцатых.

— Мы должны перед вами извиниться, — проговорил Теодор. — Но нам с мадемуазель Анаис нужно срочно идти.

— Надеюсь, мы еще с вами увидимся, мадемуазель Анаис, — сказал Бернар, поднося стакан с виски к губам.

Попрощавшись с друзьями Тео, которые уговаривали нас еще немного посидеть, мы вышли на улицу. Прошло полчаса с момента моего появления, значит, скоро я должна буду исчезнуть.

Прохладный воздух заставил меня поежиться. Начиналась осень. На небе вспыхивали маленькие золотые звезды, которые наблюдали за нами сквозь тысячелетия. В моей голове пронеслась мысль, что, как бы ни менялось время, небо остается одинаковым. В какой бы эпохе мы ни находились, над нами всегда то же солнце, те же звезды и та же луна. Когда смотришь на ночное небо, можно почувствовать дух других эпох, которым оно было свидетелем.

— Куда мы идем? — поинтересовалась я, когда мы вышли на набережную Сены.

— Просто гуляем. Сейчас на улицах мало народа, поэтому ты сможешь спокойно вернуться в свое время, — ответил Теодор, а я даже не заметила, как он перешел на «ты».

Улица действительно была пустынна, изредка проезжали машины. Мне было холодно: короткое шелковое платье без рукавов совсем не грело, а моя домашняя одежда осталась в кафе Тео. Но даже холод не мог отвлечь меня от волшебной атмосферы ночного Парижа двадцатых годов.

— Ты вся дрожишь, — произнес Теодор, нарушая молчание. — Возьми мой пиджак.

Он остановился и снял с себя пиджак небесно-синего цвета, чтобы накинуть его на мои плечи. Приятное тепло разлилось по телу.

— Спасибо, — смущенно проговорила я, опуская взгляд на свои маленькие черные туфли, украшенные бантиками. Было очень мило с его стороны отдать мне пиджак.

Мы пошли дальше, любуясь тихим городом и спокойной Сеной, в зеркальной воде которой отражалось звездное небо. Перед моими глазами невольно возникла прекрасная картина Ван Гога «Звездная ночь».

— Мсье Бернар не сильно докучал тебе? — нарушил неловкую тишину мой спутник. — Мне кажется, он выпил лишнего.

— Нет, совсем нет. Мне очень понравились твои друзья, — улыбнулась я, вспоминая веселый вечер, проведенный в кафе «Луна».

И, безусловно, мсье Бернар надолго запомнится, ведь не каждый день удается побеседовать с героем Первой мировой войны.

Мы повернули направо и пошли по старинному мосту, который будто парил над рекой. Мимо нас практически бесшумно проехал автомобиль и скрылся в тихом полумраке ночи.

— Когда ты должна вернуться обратно? — задал вопрос Тео.

— Не знаю, но думаю, уже совсем скоро, — наконец ответила я.

— Я еще увижу тебя? — спросил он. Мне показалось, в его голосе прозвучали нотки надежды.

— Я правда не знаю… — произнесла я и поймала себя на мысли, что не хочу возвращаться обратно.

Волшебная атмосфера Парижа начала двадцатого века, звездная ночь и Теодор рядом заставили меня почувствовать себя так, как никогда раньше. Казалось, каждая частичка пронизана магией. Я ощущала себя словно в сказке.

Мы дошли до конца моста и остановились под раскидистым деревом, ветви которого опускались над водой. Дорога была усыпана золотистыми листьями.

— Но я буду надеяться, что смогу попасть сюда еще раз, — проговорила я, взглянув на Тео.

Я на самом деле хотела бы вернуться сюда или даже остаться здесь навсегда.

Он взял мои холодные руки в свои и заглянул в глаза. По коже побежали мурашки, а внутри все перевернулось. Сердце в груди билось сильнее от взгляда, которым Теодор смотрел на меня. А я не могла оторваться от его синих глаз, которые стали еще ярче в сиянии звезд.

— Я все равно буду ждать тебя в своем кафе. Двери «Луны» открыты для тебя всегда, — проговорил он, проводя рукой по моей щеке.

В этот момент я поняла, что влюбилась в него.

В призрака, которого уже давно нет в живых. Между нами целое столетие. Но я не хочу считать Тео призраком. Пока у меня есть возможность появляться в этих годах, бросая вызов самой смерти, я буду проводить время с ним.

Я почувствовала, как слезы сдавили горло, не давая произнести ни одного слова. Я понимала, что вот-вот исчезну, но ничего не могла с этим поделать. Это напомнило мне, что я человек из двадцать первого века. Слезы потекли по моим щекам.

Теодор притянул меня к себе и накрыл своими губами мои. Внутри что-то вспыхнуло и загорелось ярким пламенем, выжигая все внутри.

Но самое хорошее и прекрасное имеет свойство заканчиваться.

И мое пребывание в этом веке закончилось.

Через несколько секунд я уже стояла посреди ярко освещенной дорожки. Некоторые прохожие странно косились на меня. Но мне было плевать.

Чувство, зародившееся во мне только что, на самом деле появилось почти век назад. Век, который так жестоко разделил нас. Образ Теодора остался не только в моей памяти, его сохранил Париж, улица, по которой мы шли, небо и звезды, на которые мы смотрели.

Я шла по улице, которая утопала в огнях фонарей, разноцветных светящихся вывесок и проезжающих мимо машин.

Мне хотелось одного — поскорее оказаться дома, завернуться в одеяло и спокойно поплакать. Эмоции, пережитые за этот вечер, захлестнули меня с ног до головы. В душе образовалась ужасная всепоглощающая пустота, отчего мне было очень тяжело.

Морозный ветер безжалостно сносил меня и колол мои голые ноги, напоминая, что близится зима. Я куталась в полы пиджака, стараясь хоть как-то сохранить тепло, но все было бесполезно. Мне хотелось лечь прямо на асфальт и замерзнуть насмерть, чтобы избавиться от боли, которую приносят эти чертовы путешествия во времени.

Наконец я свернула на знакомую узкую улочку, ведущую через пекарню «Ваниль». Роковое место, откуда все и началось. Где-то вдалеке послышался мотор мотоцикла, на который я сначала не обратила внимания, пока меня не ослепило светом фар. Мотоцикл остановился и затих.

— Анаис? Ты откуда это в таком виде? — спросил Артур, слезая с мотоцикла.

Его глаза округлились от удивления, когда он увидел мое лицо. Наверное, я выглядела ужасно, но мне было не до этого. Мне хотелось скорее попасть домой и спрятаться под одеялом.

— Что-то случилось? — заботливо поинтересовался Артур, на что я только помотала головой.

— Можешь подвести меня до дома, пожалуйста?

— Конечно, если только ты мне расскажешь, что случилось.

— Нет, я не могу.

— Не ты ли говорила, что друзья должны всем делиться друг с другом? — произнес он, и в моей памяти всплыл тот день, когда мы чуть не поссорились из-за сигарет.

— Хорошо, только отвези меня домой, — согласилась я.

Я понимала, что рано или поздно мне придется ему рассказать обо всем.

Артур отдал мне свой шлем, и мы не спеша поехали в сторону моего дома. Буквально через две минуты мы остановились напротив ворот. Я понятия не имела, который час и сколько времени я провела в прошлом, но на небе уже зажглись маленькие звезды. И когда я смотрела на эти звездочки, в моей голове появлялся образ двадцатых годов и, конечно же, Тео.

— Спасибо, что подвез, — проговорила я, спрыгивая с сидения мотоцикла. — До завтра.

— Анаис?

— Артур, давай завтра, хорошо? — ответила я, понимая, что у него, наверное, масса вопросов.

— Хорошо, до завтра, — ответил он и запрыгнул на свой мотоцикл, даже не повернувшись в мою сторону.

Я зашла в дом и взглянула на часы. Оказалось, уже около восьми вечера, значит, ни мама, ни тетя еще не вернулись домой. Это было даже к лучшему, потому что я не хотела сейчас ни с кем разговаривать.

Тихо, словно мышь, я проскочила в свою комнату, стараясь, чтобы Стефан и Эль меня не заметили. Сняв с себя одежду, я спрятала ее в коробку и засунула на самую верхнюю полку. Потом оделась в теплые шерстяные штаны и домашний свитер и забралась в кровать, прихватив с собой книгу, чтобы отвлечься.

Неожиданно ко мне в комнату начали стучаться и ломиться. Пришлось вылезти из-под одеяла.

— Анаис, открой дверь, — послышался взволнованный голос Стефана.

Я открыла дверь, пропуская его в комнату. Он тут же начал говорить, совсем позабыв, что совсем недавно мы поссорились.

— Я понял, почему мы появляемся в двадцатых! Я только что был там и видел целую толпу паладинов. Было темно, но я решил проследить, куда они идут. Оказалось, у что-то вроде штаба в подвале одного дома. Я запомнил это место, можно будет потом сходить и посмотреть, что там сейчас. Я хотел еще посмотреть, чем они там занимаются, но не смог.

Как странно. Я старалась убежать от опасности, а Стефан шел ей навстречу.

— Ты был сейчас в двадцатых? — удивилась я.

— Да.

— Я тоже.

— Ничего странного не видела?

— Нет. Возможно, мы были в разных годах, — предположила я.

— Возможно. Тогда сходим туда завтра, — сказал Стефан. — И нам нужно поскорее научиться контролировать путешествия, если это вообще возможно.

— Мне бы с телепортацией сначала научиться обращаться.

— Телепортируйся как можно чаще. Хочешь есть — телепортируйся, хочешь в туалет — телепортируйся, опаздываешь — телепортируйся.

— Так и буду делать.

Когда Стефан ушел, я упала на кровать и стала смотреть в потолок, размышляя над тем, что боюсь слишком многого. Я боюсь паладинов, боюсь использовать телепортацию, боюсь рассказать о путешествиях лучшему другу. Нужно наконец рискнуть и что-то сделать, иначе страхи будут преследовать меня всю жизнь. И начну я с Артура. Завтра же. Я ведь обещала.

23

С самого раннего утра я была на ногах. Вчера по телефону я вкратце рассказала Шарлин об Артуре, поэтому мы договорились с ней встретиться пораньше, чтобы все обсудить.

Пока я собиралась, стараясь следовать совету Стефана, то чуть не разнесла ванную: телепортировавшись, я снесла все баночки с шампунями и гелями для душа, стоящие на полках. Хорошо, что никто в доме не проснулся.

Мы встретились с Шарлин возле «Ванили», которая напоминала мне о вчерашнем вечере.

— И ты решила, что хочешь рассказать ему все именно сегодня? — спросила Шарли после того, как я поведала ей о вчерашнем.

Я умолчала только о ссоре со Стефаном и о Теодоре. Последнее было для меня слишком личным, и я хотела прежде разобраться в этом сама.

— Он наверняка считает, что мы в последнее время отдалились друг от друга. И это действительно так. А вчера он увидел меня в черном коротком платье прямо посреди улицы. Вчера он ничего не стал спрашивать, но только потому, что я обещала объяснить ему все.

— Я тебе давно говорила, что несправедливо скрывать от него это.

— Ты, конечно же, права, просто я боюсь. И это мне так надоело. Бояться огласки, охотников, путешествий. Хватит!

— Когда ты договорилась с ним встретиться? — поинтересовалась Шарлин.

— Мы не списывались вчера.

— Напиши ему сейчас.

— Он, наверное, спит.

— Значит, позвони. Пусть просыпается, зато на первый урок не опоздает.

— Хорошо.

Я сделала так, как сказала Шарлин. Артур спросонья бубнил какие-то непонятные слова, но мне удалось упросить его подойти через двадцать минут к пекарне. Я попросила Шарли остаться со мной. Мне нужна была ее поддержка, если вдруг Артур не поверит.

Пекарня уже открылась, и мы сели за столик, чтобы выпить кофе с круассаном.

Артур практически не опоздал, чему я очень удивилась, ведь он никогда не приходит вовремя.

— Привет, — произнес он, подсаживаясь за наш столик.

— Доброе утро, — отозвались мы с Шарлин.

— Ну и? Зачем вы заставили меня проснуться в такую рань? — начал возмущаться Артур. — Знаешь, Анаис, я не понимаю, что с тобой происходит в последнее время. После каникул ты стала совсем другой, я тебя уже не узнаю.

— Я как раз хотела поговорить с тобой об этом, — ответила я и начала свой рассказ.

Ни один мускул на лице Артура не дрогнул, пока я говорила. Я думала, он начнет меня перебивать или засмеется, но он молчал. Только по взгляду я видела, что он старается осмыслить каждую мою фразу. В моей голове невольно всплыла сцена, когда я рассказывала о своих путешествиях Теодору. Он тоже сидел вот так вот, напротив меня, в кафе за чашкой горячего шоколада и внимательно слушал с каменным лицом.

Когда я закончила говорить, то перевела взгляд на Шарлин, которая была напряжена не меньше, чем я. Артур несколько секунд молчал, и мне показалось, что он пытается переварить полученную информацию.

— То есть ты хочешь сказать, что вчера вернулась из прошлого? — наконец сказал он. В его голосе слышались нотки недоверия.

— Да, — ответила я.

— Значит, из прошлого… Трудно поверить.

— Я знаю, что в это трудно поверить, но я не могу контролировать эти путешествия, они возникают внезапно. Однако могу продемонстрировать телепортацию.

— Телепортацию? Это что, продолжение фильма «Телепорт»? — спросил он издевательским тоном.

— Артур, — зашипела на него Шарлин.

Не обращая внимания на его слова, я огляделась по сторонам. Продавец сидел за прилавком и пялился в свой телефон, посетителей не было. Сконцентрировавшись на входе в пекарню, я через мгновение уже стояла там. Взглянув в окно, я помахала Артуру и Шарлин, и снова появилась за столом. Они оба замерли от удивления. Теперь, думаю, сомнений у Артура не осталось.

— Неужели такое на самом деле возможно? — произнес он.

— Как видишь.

— И почему ты мне это рассказываешь только сейчас? Почему Шарлин давно знает об этом?

— Я просто боялась…

— Чего?

— Что ты можешь от меня отвернуться, — ответила я, и тут же поняла, что мои слова его задели.

— Неужели после десяти лет дружбы ты обо мне такого мнения?

— Нет, конечно. Просто…

— Просто я узнала об этом случайно, — пришла на выручку Шарлин. — Первое ее исчезновение произошло прямо на моих глазах. Если бы я не увидела это тогда, то она бы и мне ничего не рассказала. Артур, ну подумай сам. Если бы ты вдруг начал путешествовать во времени, ты бы сразу побежал всем рассказывать?

— Ну не сразу, — ответил он. — И не всем, но близким друзьям точно бы рассказал.

— Ну вот, — подтвердила Шарли.

— Ты ведь на меня не сердишься? — спросила я.

— Нет, конечно, не сержусь.

Я рада была сбросить с себя тяжкий груз лжи и обмана. Наверное, стоило раньше рассказать все Артуру. Настоящий друг никогда не отвернется от тебя и всегда придет на помощь.

* * *

Несмотря на то что утро было тяжелым, остальная часть дня прошла без происшествий. Мы с Шарлин и Артуром словно стали намного ближе, ведь теперь нас связывала одна тайна.

Оказывается, вчера Артур купил себе мотоцикл. Он долгое время копил на него и наконец-таки исполнил свою мечту. Может быть, теперь будет меньше опаздывать.

— Тебя подвезти до дома? — предложил он, когда мы вышли во двор. Голые корявые ветви кустов смотрелись грустно и угнетающе. Скорее бы выпал снег и укрыл их.

— Было бы кстати, — отозвалась я. В кармане зажужжал телефон. На экране высветилось «Стефан». — Я сейчас.

— Анаис, быстрее иди домой, ты не поверишь, что тут творится! — чуть ли ни кричал Стефан. Сердце испуганно забилось.

— Что творится?

— Эль научилась перемещаться во времени! В смысле она научилась делать это самостоятельно! Надо скорее попробовать самим, и больше никаких беспорядочных прыжков во времени!

— Это же… Это же замечательно! — облегченно воскликнула я. — Скоро приеду!

Спрятав телефон, я побежала к Артуру, который уже забрался на мотоцикл.

Если у меня получится перемещаться во времени самостоятельно, мне не придется обманывать людей за свои неожиданные отлучки, я смогу со спокойной душой ходить по магазинам, учиться в лицее и жить полноценной жизнью. Самое главное — я смогу подчинить время и перемещаться туда, куда захочу. Я смогу встретиться с отцом и выяснить, говорила ли Элизабет правду. Возможно, у меня даже получится прекратить охоту за путешественниками и отменить жестокий закон.

— Что-то случилось? — забеспокоился Артур, когда я стала быстро и лихорадочно застегивать шлем.

— Мне нужно срочно домой.

— Давай помогу, — сказал Артур и помог застегнуть ремешок, который никак не хотел меня слушаться.

— Спасибо.

— Так что у тебя случилось?

— Эль научилась перемещаться во времени самостоятельно! Это значит, что не будет больше неконтролируемых прыжков и приступов удушья.

— Здорово! Поехали тогда быстрее.

Я запрыгнула на сиденье, и мы помчались по дороге, рассекая холодный зимний воздух. Сегодня Артур ехал гораздо быстрее, поэтому я крепко вцепилась в него, боясь упасть. Когда мы подъехали к воротам моего дома, у меня возникло чувство дежавю. Я вспомнила вчерашний вечер.

Я вбежала в сад, где на крыльце сидели Эль и Стефан. Увидев меня, они начали рассказывать, как все получилось.

— Я была в Лондоне! — выкрикнула Эль.

— В Лондоне? Но как?! — удивилась я.

— Я довольно давно практикую телепортацию, поэтому решила сегодня прогулять один урок, телепортировавшись в свою комнату. Но мне на глаза попалась фотография Лондона, висящая на стене. Я решила, почему бы не сгонять туда, вдруг получится. И получилось! Оказалось, фотография была сделана в середине двадцатого века, и я оказалась в пятьдесят шестом году!

— Мы можем перемещаться сами! Нужно четко представить место и время. Как и в телепортации, — воскликнул Стефан.

— И вы думаете, это прекратит неконтролируемые перемещения? — задумалась я.

— Я давно размышлял и пришел к такому выводу: когда мы отправляемся в другую эпоху, мы должны побыть там определенное время. Это как потребность организма. Как только организм получает то, что ему надо, мы возвращаемся обратно. А что, если мы сами будем регулярно путешествовать во времени, тем самым удовлетворяя потребность? Тогда нас не будет никуда забрасывать!

— А разве наши путешествия не вызваны какой-то необходимостью? Что это не случайные перемещения и нам нужно что-то сделать или узнать в других эпохах, — возразила я.

— Честно говоря, об этом мы не думали, — произнесла Эль в раздумье. — Если честно, мои путешествия никогда не были связаны с чем-то.

— Ладно, мы точно не знаем, что да как, потому что никто из путешественников не написал нам какой-нибудь энциклопедии «Путешествия во времени для чайников». Только методом проб и ошибок мы сможем во всем разобраться, — сказал Стефан и был прав.

* * *

Мы со Стефаном телепортировались по городу весь вечер, стараясь отправляться в отдаленные места. Это было и трудно, и весело. Эль руководила нами и давала разные советы. Мне даже показалось, что роль тренера ей льстила.

Во время перемещений я делала фотографии, чтобы потом могла вернуться туда, где побывала.

— Ну, как успехи? — поинтересовался Стефан, когда мы с ним снова пересеклись в саду.

— Вроде бы получается, — выдохнула я, присаживаясь на ступеньки крыльца. Телепортация забирает много сил, поэтому я немало устала.

Стефан сел рядом со мной и тоже тяжело выдохнул, прислоняясь головой к деревянной колонне.

— Знаешь, раз у нас с тобой общая цель в двадцатых годах — паладины, нам надо попробовать телепортироваться в одно место одновременно, чтобы потом вместе путешествовать в прошлое, — сказал он.

— Я тоже об этом думала. Хочешь попробовать прямо сейчас?

— Только отдохнем немного. — Стефан перевел взгляд на Эль, которая все это время наблюдала за нами. — Ну что, учитель, как мы справляемся? — спросил он, глядя на сестру.

— Отлично. Если бы вы поменьше трепались, тренировки были бы продуктивней, — съязвила она.

— Вот как, — усмехнулся Стефан. — Ладно, Анаис, давай будем поменьше трепаться. Куда хочешь?

— Мне кажется, что я уже никуда не хочу. Я жутко вымоталась.

— Всего один раз, и на этом закончим. — Он потянул меня за руку, пытаясь поднять на ноги, но я сопротивлялась.

— Но я правда больше не могу, — заныла я.

Стефан резко подхватил меня на руки. От неожиданности я вскрикнула. Он аккуратно поставил меня на землю и отошел. Выглядело так, будто поднять меня не стоило ему каких-либо усилий.

Эль побежала в дом и яростно хлопнула дверью, да так сильно, что стены содрогнулись, а голуби, гулявшие по крышам, вспорхнули и скрылись в сером небе. Я удивилась ее реакции. Неужели она ревнует меня к брату? Может, она боится, что Стефан будет уделять больше времени мне, а не ей? Но мы же теперь одна семья.

— Что это с ней? — удивился Стефан.

— Я поговорю с ней. — Я побежала вслед за Эль.

— Я пойду с тобой.

— Нет, ты только помешаешь.

Я поднялась наверх и заглянула в ее комнату. Дверь была не заперта, потому что замок в ней сломался, а починить никто не успел. Первое, что мне бросилось в глаза, — это опрокинутая тумба. Ничего себе она разозлилась… Сама Эль лежала на кровати, спрятав лицо в подушку.

— Эль? — тихо сказала я.

— Убирайся! — прорычала она, не поднимая головы.

— Эль, что произошло? Ты думаешь, что Стефан будет проводить больше времени со мной? Мы же теперь одна семья, но ты всегда для него останешься родной сестрой, о которой он будет заботиться больше всего. Не стоит ревновать его ко мне.

— Ты не понимаешь… — сказала она и разрыдалась.

Я подошла к кровати и села на краешек, собираясь сказать что-то успокаивающее и ободряющее, но Эль начала говорить сама.

— Пожалуйста, найди себе кого-нибудь другого. В твоем лицее, наверное, полно мальчиков. Но он тебе не подходит. Не отнимай у меня единственного человека, которого я люблю.

— Я и не собиралась, — тихо произнесла я. — К тому же у меня уже есть молодой человек. — Я имела в виду Теодора, хотя не уверена, вместе мы или нет.

— Правда? — спросила она, подняв на меня печальные голубые глаза.

— Да.

— Ты не представляешь, каково мне постоянно видеть его с другими девушками. Я понимаю, что мы с ним никогда не сможем быть вместе, но я действительно его люблю. И я ничего не могу с этим поделать.

От ее слов мое сердце болезненно сжалось.

— Ты влюбилась в родного брата? — Я не была до конца уверена, что поняла ее правильно.

— Мы не совсем родные. У нас только отец один, а матери разные. Ты, наверное, заметила, что мы совсем не похожи.

— Но он же все равно остается твоим братом, — возразила я.

— Я знаю. Ты думаешь, это зависит от меня?! Для восемнадцатого века это было бы нормально. Но мы не в восемнадцатом веке! Я понимаю, ты имеешь полное право меня осуждать, но прошу тебя, не говори никому. Особенно ему. Я это как-нибудь переживу. Может, со временем это пройдет.

— Я тебя ни в коем случае не осуждаю и, разумеется, не скажу никому.

— Спасибо. Знаешь, я никому никогда об этом не говорила. Мне даже стало как-то легче. — Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла страдальческой.

Я понимаю, что такие вещи от нас не зависят. Чувства невозможно контролировать. И винить здесь некого. Сегодня в нашем обществе такие отношения осуждаются и считаются ненормальными. Многие люди сказали бы, что таких надо лечить.

Но разве любовь лечится?

24

В воскресное утро меня разбудил шум из соседней комнаты. Стефан вернулся домой с ночной смены. И вернулся не как нормальный человек, а телепортировался. Причем так, что снес свою полку. Когда я вошла в его комнату, он сидел на полу и ставил свалившиеся вещи на место.

— Ну как прошла ночь? — поинтересовалась я, присев рядом с ним и решив помочь.

— Издеваешься? — буркнул он.

— Нет, просто интересуюсь.

— Мне сказали, что уволят, если я еще раз пропущу свою смену. Хотя я просил Жана меня заменить, но шефу это не понравилось. А, черт, потом починю эту полку, — с раздражением сказал Стефан и поднялся на ноги, кинув бумаги и книги на стол. — А сейчас, если не возражаешь, я пойду спать.

Он упал на кровать, даже не переодевшись. Я не стала ему мешать и вышла из комнаты.

Я проснулась ближе к полудню от яркого солнца. Дома почти никого не было. Жозефина и Жюльен умчались куда-то по своим делам. Эль решила отправиться в Италию. Надеюсь, и я когда-нибудь смогу вот так просто путешествовать в другие страны. Мама пошла со своей подругой выпить чашечку кофе и купить платье на свадьбу. Стефан отдыхал после работы, а будить его было бы себе дороже. Так что я снова оказалась в одиночестве.

* * *

Знакомый приступ удушья разбавил этот серый день, и я оказалась в восемнадцатом веке все в той же богато обставленной комнате Элизабет. Я решила сделать то, чего мне хотелось еще в первый визит. Подойдя к огромной красной кровати, я прыгнула на мягкое шелковое покрывало. Красота! Надеюсь, Элизабет не обидится. Пускай это будет своеобразная плата за моральный ущерб от ее сумасшедшего рассказа. Незаметно для себя я задремала.

Характерный шум заставил меня проснуться. Я вылезла из кровати, кутаясь в халат, и решила выглянуть за дверь, чтобы узнать, кто там. Дверь открылась раньше, чем я к ней подошла. В комнату зашли двое уже хорошо знакомых мне людей — Элизабет и мой отец.

— Боже, — произнес отец. — Анаис?

— Папа? — прошептала я, не веря, что снова вижу его.

— Видишь, я же говорила, что я не Анаис, а Элизабет! — возмутилась девушка.

— И вы обе мои дочери?

— То же самое я хотела спросить у тебя, потому что я ничего не поняла из рассказа Элизабет, — сказала я, взяв себя в руки.

— Я клянусь, все было чистой правдой! Мы на самом деле сестры-близнецы.

— Но моя мама сказала, что это не так! — зло возразила я.

— Давайте же спросим мою маму! — воскликнула она.

— Аврору? — тихо спросил папа, продолжая смотреть на нас как на нечто необыкновенное.

— Да. Она сейчас отдыхает в беседке. Пойдемте же! — Элизабет повела нас вниз в сад.

В кустах спряталась беседка, которую обвивали вьющиеся растения. На ветвях уже появились маленькие бутончики. Хотела бы я посмотреть, как вся беседка утопает в цветах. В голове пронеслась мысль, что неплохо было бы сделать что-то подобное в моем времени.

Внутри беседки сидела очень красивая женщина в длинном персикового цвета платье и читала книгу. Когда она увидела нас, то ее лицо исказилось от удивления и даже ужаса.

— Боже мой, Анаис?! — прошептала она и подошла ко мне, всматриваясь в мое лицо.

Русые волосы женщины были собраны в небольшую башенку. Похожая прическа была и у Элизабет. Когда они стояли рядом, я видела, как они похожи. На их фоне я, с короткими распущенными волосами и в домашнем махровом халате желтого цвета смотрелась нелепо. Надо сказать, что чувствовала я себя так же. Даже отец в одежде девяностых не выглядел настолько же дико, как я.

— Мамочка, скажи им, что мы с Анаис — сестры, а папа — наш папа, — произнесла Элизабет.

— Анаис, я так долго ждала этого дня… Жоэль забрал тебя, сказав, что там будет безопаснее. Я не видела тебя целых семнадцать лет. Господи…

Из глаз женщины потекли слезы. Она обняла меня и стала проводить руками по моим коротким волосам. Я замерла, не зная, что сказать.

За нашими спинами раздалось шуршание веток, и мы обернулись. Из цветущих кустов вынырнула еще одна фигура. В этом человеке я узнала своего отца, только выглядел он старше того, который все это время стоял рядом с нами.

— Вот вы где прячетесь, — произнес папа, однако при виде меня его веселая улыбка исчезла. А когда он увидел свою юную копию, то и вовсе замер от удивления.

Юный папа сильно побледнел. Казалось, он сейчас упадет в обморок. Я чувствовала себя примерно так же. Встретить двух отцов одновременно — то еще испытание для психики…

Наверное, было странно смотреть на нас со стороны: две одинаковые девушки, двое одинаковых мужчин. Не хватало только копии Авроры для полного комплекта.

— Помню-помню этот момент, — вдруг сказал папа постарше, и легкая усмешка коснулась его губ. — Я тогда чуть в обморок не упал. Черт, это было десять лет назад. И говорю я сейчас именно то, что услышал в прошлый раз. Ненавижу встречать самого себя. Насколько я помню, я только познакомился со своими дочками и был очень удивлен, что они близняшки. И мы пытались что-то выяснить…

— Теперь-то ты вершишь, что мы твои дочки?! — воскликнула Элизабет, обращаясь к юному папе.

— Теперь верю… — сказал он и моментально растворился в воздухе.

— Мда, сейчас я сильно напьюсь, чтобы переварить все, что только что увидел. А потом у меня будет отравление, и я проваляюсь несколько дней в больнице, — проговорил папа, имея в виду свою юную копию. — Надо было ему сказать об этом, да черт с этим. Анаис! Я так рад видеть тебя. — Папа подошел ко мне и заключил в крепкие объятия.

Как коротка человеческая жизнь. И только для путешественников во времени нет преград. Время не властно над нами. Мы можем видеть то, что недоступно другим людям. Встречать себя молодых. Вспоминать то, что чувствовали десять лет назад и что уже давно стерлось из памяти.

Меня усадили на скамейку. Разглядывая лицо отца, я поняла, что он выглядит точно так же, как на наших семейных фотографиях, которые я так люблю рассматривать.

— Ты откуда? — наконец произнесла я.

— Я из две тысячи первого года. Я не должен был попасть сюда. Обычно я появляюсь, когда Элизабет лет пять. А тебе, кстати, сейчас три в моем времени.

— Возможно, тебя закинуло сюда, чтобы ты мне объяснил, чья я все-таки дочь?! — выкрикнула я, охваченная внезапной волной злости. — Моя мама сказала, что я ее родная и единственная дочь, но они утверждают, что это не так. — Я указала в сторону Элизабет и Авроры, которые сели напротив нас и с удивлением наблюдали за странным семейным воссоединением.

— Анаис, ты действительно родилась здесь, в восемнадцатом веке! — обиженно произнесла Аврора, которую, по-видимому, задели мои слова.

— Это правда, — сказал папа.

— Но… Мама говорит об обратном, — протестовала я. Внутри все сжималось от страха и непонимания, кто мне врет, а кто нет.

— Пойми меня правильно, — начал отец. — Я обманул Агату. Когда ты родилась, я увидел эту родинку и сразу понял, что ты унаследовала от меня способность перемещаться во времени. Я испугался и забрал тебя к себе в двадцать первый век. Я понятия не имел, как признаться Агате, что у меня есть другая женщина. Когда я вернулся, Агату уже увезли в частную клинику, которую мы с Жозефиной давным-давно присмотрели. У нас должен был родиться сын. Я сразу поехал туда прямо с тобой на руках. Но когда приехал, мне сказали, что роды проходят тяжело. Агата могла умереть, но судьба пощадила ее, а нашего сына нет. Он родился мертвым. Тогда я уговорил врачей сказать Агате, что у нее родилась дочь. Ты не представляешь, на что готовы люди ради денег.

— Что?.. Но как ты мог так поступить с мамой?! — произнесла я, чувствуя обиду за себя и за маму, ведь он обманул нас обоих. А самое главное — он знал, что я буду путешествовать во времени, и никак не подготовил меня к этому. Хоть бы сказал пару слов маме, чтобы это не свалилось на меня как гром среди ясного неба!

— Анаис…

Мне на глаза навернулись слезы. Гнев охватил меня с головой.

— Ты всю жизнь ее обманывал, а сам встречался с Авророй? Зачем ты так поступал с мамой?! Я всегда представляла тебя героем, а ты самый настоящий подлец! У тебя две жены и две дочери в разных столетиях. Как удобно, а?! Я так мечтала с тобой познакомиться, провести хотя бы несколько минут, а сейчас жалею об этом! Я и подумать не могла, что ты окажешься двуличным мерзавцем!

Я вскочила и побежала прочь из беседки. Мне хотелось вернуться обратно в свой дом, в свое время. Я тут не нужна. У отца другая семья — Аврора и Элизабет. Пускай подавится! Нам с мамой было хорошо и без него.

— Анаис, пожалуйста, пойми меня! — Отец догнал меня и схватил за рукав.

— Не хочу! — выкрикнула я, выдернув руку, и побежала по тропинке сквозь кусты, не обращая внимания на то, что ветки хлестали меня по щекам.

Отец не стал догонять меня. И я не хотела видеть его. Как он мог?! Как?! Разве это поступок хорошего человека?

Я выбежала из сада и побежала по дорожке к дверям особняка, как вдруг врезалась в кого-то. Перед глазами появилось мое лицо, которое было искажено от удивления не меньше, чем мое.

— У тебя получится перемещаться самостоятельно, если ты этого очень захочешь и будешь четко представлять все в голове. Главное верить! От веры зависит все, — протараторила она и скрылась точно так же, как и появилась.

Перед глазами промелькнули разные лица: лицо отца из разных эпох, Элизабет, Авроры, мое собственное лицо с небольшим рубцом на левой щеке. Я машинально коснулась щеки и увидела на пальцах пятна крови. Неужели поцарапала веткой?

В голове эхом повторялись слова: «У тебя получится перемещаться самостоятельно, если ты этого очень захочешь…» Если очень захочу? А сейчас я очень сильно хочу попасть в свое время, чтобы никогда больше тут не появляться и никогда не сталкиваться со своим отцом.

Я представила, как стою в свой комнате, из которой недавно исчезла. Открыв один глаз, я заметила клетку с Паскалем. Все случившееся казалось плохим сном. Кошмаром. Однако порез на щеке бесцеремонно напоминал о том, что все было правдой.

Я стояла посреди комнаты, чувствуя, как все внутри переворачивается от боли. Когда я читала дневник отца, в котором он описывал свои встречи с Авророй, то подумала, что он женился на ней из жалости, чтобы избавить ее от нежеланного замужества. К тому же тогда ему было чуть больше двадцати лет. Я думала, потом он с ней расстался и решил завести семью в настоящем времени. Но он и не подумал. Мама стала его второй женой, которая и знать не знала о существовании другой женщины. А вот Аврора знала о существовании моей мамы, и как она могла спокойно к этому относиться? Черт, как отец выкручивался все это время?! Почему? Почему он так поступил с нами?!

* * *

Я упала на колени и прислонилась к своей кровати. Стащив с нее покрывало, я уткнулась в него лицом. Слезы катились по щекам, и вскоре несчастный кусок материи совершенно промок.

— Господи, это ты! А я думал, воры, — раздался голос Стефана. — Чего ты на полу? Все в порядке? — Он присел на корточки и попытался поднять меня на ноги, но я оттолкнула его.

— Нет, не в порядке, — буркнула я.

— Что случилось? — продолжал донимать меня Стефан, сев рядом со мной.

Мне хотелось, чтобы кто-нибудь меня выслушал, дал какой-нибудь совет или просто утешил. Мне нужно было выплеснуть все, что меня тревожило. Я была благодарна Стефану за то, что он оказался рядом и, как настоящий брат, выслушал меня.

— Я не собираюсь об этом говорить маме. Не хочу, чтобы спустя семнадцать лет она поняла, что за человек был ее мужем. Пусть все останется так, как есть. Отца с нами нет и не будет. Я не хочу, чтобы он принес боль в нашу жизнь.

— Может быть, ты судишь слишком строго. Я понимаю, двоеженство простить нельзя, ты тут совершенно права. Но вот насчет путешествий во времени… Может быть, он хотел тебе все рассказать, просто не знал, что в один день исчезнет. Может, он хотел, чтобы ты насладилась детством обыкновенного ребенка, а потом поговорил с тобой, когда придет время. Наш отец так и сделал.

— Он знал, что его не станет. Я случайно проговорилась, когда мы столкнулись в самый первый раз. Тогда ему было двадцать лет. Не думаю, что он забыл о том, что через несколько лет умрет. Он, видите ли, пытался меня спасти, когда переносил в другое время. Только почему-то не довел это до конца… Хотя… был же дневник… — протянула я.

Возможно, там было какое-то послание для меня, а я не прочитала его до конца!

— Ты что, опять решила меня заподозрить?

— Что? И не думала. Я верю, что это не ты. Просто он исчез в тот самый момент, когда стал по-настоящему необходим. Ты ничего не слышал, когда оставался в доме один?

— Нет, но я сплю довольно крепко. Вы не проверяли двери и замки? Может, что-то сломано, а вы не заметили. Тогда любой сможет войти и взять, что захочет.

— Вроде бы все в порядке. Но если это вор, странно, что он украл только мои дневники, и не взял больше никаких ценных вещей. Они могли понадобится только тому, кто тоже знает о путешествиях во времени.

— Рано или поздно мы его найдем.

— Лучше рано, чтобы поскорей надавать ему затрещин.

— Кому затрещин? — раздался звонкий голос из коридора. Через секунду в мою комнату вошла Эль, которая была в довольно хорошем настроении.

— Как Италия? — поинтересовался Стефан, подмигнув сестре.

— Да как обычно, — буркнула Эль, лицо сразу помрачнело. Я поняла, что ей может быть очень больно от того, что Стефан смотрит на нее как на младшую сестру. — Так кому затрещин? — Она попыталась сделать заинтересованное лицо и села рядом с нами.

— У нас орудовал вор, который стащил дневники Анаис.

— Когда это было и что за дневники? — спросила Эль с неподдельным интересом.

— Это случилось, как только вы переехали.

Казалось, с этого момента прошло много времени, а на самом деле — всего пара дней.

— Я слышала что-то ночью, потому что плохо спала. Это не вы ходили по коридорам? — произнесла Эль.

— Я спала как убитая.

— И я, — отозвался Стефан.

— Кто-то ходил ночью по коридорам и шуршал тапками. Я думала, это ты. — Девочка кивнула в мою сторону. — Я слышала, как открылась дверь в твою комнату, и какие-то шорохи. Думала, это тебе не спится.

— Почему я ничего не слышала? У меня украли дневники прямо из-под носа, а я даже не проснулась!

— А что за дневники-то? — не унималась Эль.

— Дневники, в которых мы с отцом писали о наших путешествиях во времени!

— О-о-о, — протянула девочка. — Кто бы это ни был, он может использовать эту информацию против тебя.

— Спасибо, Эль, утешила, — пробормотала я и решила перевести тему, чтобы хоть немного отвлечься от своих проблем. — Что делала в Италии?

— Я гуляла по Флоренции и рассматривала город конца двадцатого века, но расстроилась, что ничего не поняла, потому что все говорили на итальянском. Так что я решила изучать языки! Начну с итальянского. Потом я отправилась в Марсель и гуляла по побережью.

— Да, вот бы мне проводить так воскресенья, — произнесла я. — Кстати! У меня, кажется, получилось переместиться из восемнадцатого века в наше время.

— Да? Здорово! Значит, ты научилась перемещаться во времени сама! Я завтра хотела сгонять в Утрехт, хочешь со мной? — предложила Эль. Прозвучало так, словно она предложила мне сходить в кафе.

— Можно попробовать, — отозвалась я, не уверенная в том, что смогу переместиться в другую страну.

— Нормально! А меня никто не зовет? — обиженно воскликнул Стефан.

— Вот научишься, тогда посмотрим, — ответила Эль.

— Уже научился, — гордо ответил Стефан, и мы с Эль уставились на него. — Да! Пока вы развлекались, я решил попробовать переместиться на Марсово поле, а оттуда попал в Цюрих две тысячи второго года, посмотрев перед этим фотографии в интернете. Так что… завтра в Утрехт все вместе? — Он самодовольно улыбнулся.

Я поняла, что, в отличие от меня, Эль и Стефан смогли переместиться не только в прошлое, но и в другую страну. Я решила, что ночью потренируюсь телепортироваться куда-нибудь еще, чтобы мне тоже было чем похвастаться.

Весь вечер я делала уроки, а за ужином слушала, как Эль и Стефан строят планы завтрашнего путешествия.

— Почему именно в Утрехт? — поинтересовалась я.

— Я читала о нем в какой-то книге, — ответила Эль. — Я смотрела на картинках в Интернете, как башня кафедрального собора возвышается над городом. Выглядит это нереально завораживающе, поэтому мы обязательно посетим этот собор. А еще мне так хочется общаться с людьми из других стран. Единственной проблемой завтра будет нидерландский язык.

* * *

— Я бегло говорю по-немецки, а немецкий и голландский очень похожи, — сказал Стефан.

— Ну это все равно не одно и то же, — возразила Эль.

— Можно говорить на английском, его сейчас почти все знают.

— Ты еще на эсперанто начни говорить, — усмехнулась Эль.

— Ну и начну, я его тоже знаю, — спокойно ответил Стефан, оставляя Эль с носом.

Я удивленно смотрела на Стефана. Не знала, что у него есть такие способности.

— Я полиглот, — ответил он на мой немой вопрос.

— Ну и на каких языках ты говоришь? — спросила я.

— Бегло?

— Ну бегло.

— На английском, немецком, русском, эсперанто, немного на китайском. Сейчас собираюсь учить латынь.

— А латынь тебе зачем? Чтобы с мертвыми говорить? — Эль не упускала возможности сострить и своим поведением стала напоминать мне Дени.

— Вообще-то латинский язык является одним из официальных в городе-государстве Ватикан, — ответил Стефан.

После ужина все разошлись по своим комнатам. Я покормила кролика и доделала уроки. Когда со всеми делами было покончено, я сказала ребятам, что лягу спать пораньше, и заперла дверь в свою комнату. Настало время узнать свои возможности.

Первым делом я решила отправиться относительно недалеко и выбрала Ниццу. Этот город я знаю, я там была много раз у бабушки в гостях, поэтому легко смогу его представить. Однако перспектива стоять на улице ночью меня не радовала, поэтому я решила переместиться в дом бабушки. В комнату, в которой я обычно у нее жила. Меня охватило знакомое чувство.

Я распахнула глаза и увидела свою комнату в бабушкиной квартире, залитую ярким солнечным светом. Странно. По идее, я должна была просто телепортироваться, а значит, время суток поменяться не должно. Если сейчас день, значит, я переместилась во времени. Так или иначе, у меня получилось! Стоило еще потренироваться, чтобы разделять телепортацию и перемещение во времени.

Неожиданно раздались чьи-то шаги. Я стала метаться по комнате в поисках места, где можно спрятаться. Не раздумывая, я залезла в шкаф с одеждой и стала смотреть через маленькую щелку между дверьми.

Когда я увидела человека, который стоял посреди комнаты, то открыла рот от удивления. Это была я. Ну конечно, я переместилась во времени потому, что в моей памяти эта комната осталась именно такой. Я даже помню этот момент, когда мне показалось, что кто-то проник в дом, и я со сковородкой в руках бегала по комнатам. Тогда я даже не подозревала, что наблюдала сама за собой. Пускай так и останется. Нужно уходить отсюда, и я даже знаю куда.

Теперь-то у меня есть возможность продлить самую невероятную ночь в моей жизни.

Я переместилась обратно в свою комнату в Париже и дрожащими руками вытащила из шкафа коробку с платьем сестры Тео. Я быстро надела его, а сверху накинула пиджак. Плевать, что я снова возникну перед ним из ниоткуда сразу после того, как растворилась в воздухе. Объясню все как есть, он должен понять.

25

Ночь. Лишь звезды, вспыхивающие одна за другой, освещали мой путь. Я шла в сторону, где мы с Теодором расстались в прошлый раз, и лелеяла в своей груди надежду, что увижу его прямо сейчас. Вот-вот он возникнет передо мной, а его синие глаза распахнутся от удивления. Но улица была пустынна, и ни одна живая душа не попадалась мне на пути. Я боялась, что промахнулась и попала в другое время.

Моя душа переворачивалась от страха и волнения, и я уже успела отчаяться. Но вот вдалеке я увидела знакомый силуэт. Сердце в моей груди радостно подпрыгнуло, и я помчалась вперед. Было трудно бежать в туфлях на каблуках, но мне было все равно.

В считанные секунды я оказалась рядом с Тео. Я коснулась его губ своими губами, чтобы продолжить поцелуй, который прервался пару дней назад.

— Как ты тут оказалась? Ты же пару минут назад отправилась в свое время, — произнес Тео, когда мы разорвали поцелуй, чтобы глотнуть воздуха и посмотреть друг другу в глаза.

— Для меня прошло уже несколько дней.

— Несколько дней? Наверное, я никогда не смогу понять эти твои перемещения во времени.

— Не переживай, я сама до сих пор удивляюсь, — улыбнулась я, и Тео не смог не улыбнуться мне в ответ, отчего по телу пробежалось приятное тепло.

— А что у тебя на щеке? — спросил Тео, коснувшись рукой царапины.

— Случайно наткнулась на ветку. Ничего страшного, — отмахнулась я.

Мы пошли вперед, наслаждаясь звездной ночью. Мне показалось, что я теперь умею не только перемещаться во времени, но и появляться в картинах. В этот момент мы путешествовали по полотну Ван Гога.

— Хочешь вернуться в кафе? — неожиданно предложил Теодор, но я отказалась. Мне хотелось провести это время только с Тео, а не сидеть в кафе, где было полно народу.

— Давай лучше прогуляемся по городу? — ответила я. — Мне так хочется увидеть Париж этого времени.

— Давай, только вряд ли мы сейчас что-то увидим.

Мы побрели по каменной набережной и вышли на одну из более-менее оживленных улиц, по которой туда-сюда проезжали машины. Теодор повел меня по улице в сторону книжного магазина Сильвии Бич «Шекспир и Компания». Я часто хожу в этот магазин в своем времени и покупаю книги. Тео сказал, что они с друзьями очень часто посещают его. Один из рассказов Бернара Сильвия даже напечатала, правда, очень маленьким тиражом, и продавался он только в этом магазине.

— Жаль, что сейчас мы не можем туда попасть, — выдохнул Тео, смотря с сожалением на закрытую дверь. — Но в следующий раз я обязательно познакомлю тебя с Сильвией.

Удивительно. Место, куда ходили знаменитые писатели и художники «потерянного поколения», находилось прямо передо мной. А Теодор, стоящий рядом со мной, был лично знаком с ними. В груди вспыхнул огонек, невидимая ниточка соединила меня с этим местом. С этой эпохой. Наверное, именно поэтому я потом увлеклась творчеством Фицджеральда, Хемингуэя и Ремарка.

— Расскажи о себе, — обратилась я к Теодору. Я вдруг поняла, что практически ничего о нем не знаю.

— Мне особо нечего рассказывать… Я родился в простой семье. Отец был священником, а мать умерла во время родов моей сестры. Мне было тогда три года, поэтому я ее совсем не помню. Детство у нас было не сказать чтобы замечательное, но мы не жаловались. Чтобы перестать зависеть от отца, я решил открыть свое дело и построил это кафе, — проговорил Теодор, но тут же перевел тему: — Лучше ты расскажи о себе. И о будущем, какое оно? В голове не укладывается, что после двадцатых будут другие года, а потом другие века.

— Это будет непросто, но я попробую.

Пока я говорила, я ощущала себя пришельцем, который фанатично рассказывает о своей родной планете. Хотя так оно и было. Для Теодора мой рассказ казался сюжетом научно-фантастического романа. Ему было сложно представить сотовые телефоны, компьютеры, телевизоры и прочие атрибуты нашей повседневной жизни.

— Тебе трудно в это поверить? — спросила я, наблюдая за его реакцией.

— Да, ты права. Я бы все отдал, чтобы иметь такую способность, как у тебя.

— На самом деле это довольно опасно. Хорошо, что я научилась контролировать путешествия и смогу появляться тут тогда, когда захочу.

— Я буду ждать тебя в своем кафе. Помни, его двери открыты для тебя всегда.

— Хорошо. — Я улыбнулась.

Мы свернули на узкую темную улочку.

— Ты не сильно замерзла? — спросил Тео.

— Разве что чуть-чуть.

— Не хочешь зайти к моей знакомой мадам Розали Сорель? Хочу спросить у нее кое-что насчет рукописи Бернара, а ты заодно погреешься. Она живет вон в том доме. — Теодор указал в сторону каменного здания, увитого ветками растений, которые ночью выглядели довольно устрашающе.

— Пошли, — согласилась я. — А что за рукопись?

— Бернар решил написать роман, а мадам Сорель любезно согласилась оценить его и кое в чем помочь. Она сама романист и критик, поэтому мы все уважаем ее мнение.

— Здорово! — воскликнула я.

Мы с Тео оказались перед огромной деревянной дверью. Она была не заперта, и я удивилась странностям мадам Розали, ведь не запирать дом довольно рискованно.

Все стены были увешаны потрясающими картинами, а полки и комоды заставлены различными статуэтками.

— Здравствуй, Тео, мы с Анной как раз вспоминали тебя, — раздался голос, обладательницей которого была женщина лет пятидесяти. Ее темные, почти черные волосы были коротко пострижены, а на лице был тонкий слой косметики. — А кто это с тобой? — Она перевела взгляд на меня, и я тут же смутилась, вспомнив, что надо представиться.

— Здравствуйте, меня зовут Анаис Арно.

— Приятно познакомиться с вами, мадемуазель Анаис, — улыбнулась мадам Розали.

— Розали, я пришел спросить насчет романа Бернара. Он как раз собирался завтра к тебе прийти, чтобы послушать твои рекомендации, — произнес Теодор.

— Я еще не начинала его читать, но у меня есть к тебе кое-какой разговор. Давай пройдем в комнату.

Я озиралась по сторонам, изучая предметы искусства, но их было так много, что мне не хватило бы на это и дня.

— Анаис, — обратился ко мне Тео, — можешь пока пройти в гостиную, я скоро вернусь. Мне нужно решить кое-какой вопрос с Розали.

— А, хорошо.

Гостиная была наполнена светом, который плавно струился из красивых светильников в изящных абажурах. Тут были стулья эпохи рококо, софа в стиле барокко и прочие предметы уюта. Видимо, мадам Розали очень любит коллекционировать разные интересные вещи. А эта комната напомнила мне мой дом.

На софе пристроилась симпатичная девушка, которая читала газету. Ее короткие волосы были уложены красивыми волнами, а голову обрамляла кружевная черная лента с огромным цветком. Она сначала не заметила меня, слишком увлеченная чтением, но как только я оказалась прямо перед ней, она подняла глаза на меня и улыбнулась.

— Добрый вечер, Анаис, не видела вас раньше среди друзей Теодора.

— А вы?.. — пробормотала я в замешательстве.

— Меня зовут Анна Сорель, приятно познакомиться. Вы присаживайтесь.

Я пристроилась на диван рядышком с ней, почувствовав запах сигаретного дыма. Только сейчас я заметила, что Анна держит в руках длинную коричневую сигарету. Девушка проследила за моим взглядом.

— Курите? — спросила она, немного улыбнувшись.

— Нет, я просто… — начала я, не зная, как продолжить. Я никогда не видела таких сигарет.

— Так откуда вы знаете Теодора? — спросила Анна.

— О, мы познакомились с ним случайно. Однажды он нес ящик с цветами, а я не заметила его и сбила с ног. После этого случая мы начали общаться.

— Так это были вы? И куда же вы пропали на целых три года? — произнесла девушка, в глазах которой появилось недоверие. Я тут же пожалела, что начала болтать. Надо было думать головой! Но откуда же я могла знать, что она знает о том случае?

— А я никуда не пропала, просто совсем недавно встретила Теодора в его кафе, и он у меня потребовал объяснений. — Вроде бы такой ответ устроил Анну.

— Ладно, скажу прямо. — Анна резко откинула газету в сторону и придвинулась ко мне. — Я не знаю, кто вы, но если еще раз увижу вас рядом с моим Теодором, пеняйте на себя! — прошипела она, и я тут же с ужасом отодвинулась от нее на край дивана.

Она самодовольно хмыкнула, видимо, радуясь, что смогла меня запугать.

— Ну что, Анаис, пойдем. — В комнате появился Теодор, при виде которого Анна расплылась в улыбке.

— Приятно было пообщаться с твоей знакомой, Тео. Надеюсь увидеть вас еще раз, — проворковала она, отчего мне стало противно.

Я соскочила с дивана, кинув презрительный взгляд на Анну, и тут же добавила:

— Мне тоже было приятно с вами познакомиться.

Анна закатила глаза, причем так, чтобы это заметила только я, и продолжила читать газету.

Мы с Тео покинули дом мадам Розали. Женщина показалась мне куда приветливей и добрее, чем ее дочь. Скорее всего, я их больше никогда не увижу, поэтому нет смысла переживать по этому поводу.

— Надеюсь, ты не слишком скучала, пока я решал дела с Розали? — поинтересовался Тео.

— Да нет, я мило поболтала с Анной. Кстати, ты давно ее знаешь?

— Довольно давно. Я знаком с семьей Сорель с самого детства. Нас связало общее горе — у Анны умер отец, а у меня мать. А что?

— Просто интересно.

Дыхание резко перехватило, и я стала задыхаться, не веря в то, что время хочет выбросить меня назад. Я же научилась контролировать путешествия, почему меня отправляет назад?! Просто поверить не могу!

— Анаис, с тобой все хорошо? — Тео подхватил меня под локоть и усадил на ближайшую скамейку.

— Кажется, я не до конца научилась контролировать путешествия. Я скоро вернусь в свое время.

— Возвращайся сюда, как только сможешь. Я почти всегда нахожусь в кафе и буду тебя там ждать.

Последние слова доносились словно издалека. Я возвращалась в двадцать первый век.

26

Мне нужно рассказать вам кое-что, — начала Эль, когда мы втроем — я, она и Стефан — сели завтракать.

Стефан только вернулся с ночной смены и хотел пойти спать, но у Эль появились важные новости. Я же всю ночь не спала, потому что мысли о Тео не давали мне покоя. От моего шума проснулась Эль. Так что мы втроем с утра пораньше собрались в столовой, пока взрослые спали.

— Вчера я копалась в Интернете в поисках интересных городов, где много музеев и картинных галерей. Ну вы же знаете, что я помешана на искусстве! И вот что я нашла. Приготовьтесь записывать! Целых восемь городов, где находятся самые интересные музеи! Значит, начнем: музей Ватикана в Риме — самый большой музей в мире. Нам как раз пригодится твоя латынь, Стефан. Следующий — Британский музей в Лондоне. Это в нем снимали «Ночь в музее 3». Обожаю этот фильм. Еще в Лондоне есть Национальная галерея. Я нашла очень интересный и необычный музей в Токио — Национальный музей природы и науки Японии, где представлены всякие чучела, останки динозавров и прочее. В этом музее посетители имеют возможность провести интерактивные научные эксперименты, представляете? Музей Метрополитен в Нью-Йорке, в котором можно познакомиться с культурой американцев. В Нью-Йорке есть куча других музеев. Музей Прадо в Мадриде тоже очень интересный музей и находится совсем недалеко, можем отправиться туда хоть завтра. Государственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге, один из самых крупных музеев в мире и насчитывает более трех миллионов произведений искусства, а еще Третьяковская галерея в Москве. И, наконец, в Амстердаме есть музей Рейксмузеум, расположенный в старинном дворце неоготического стиля, который мы можем посетить прямо сегодня, когда отправимся в Нидерланды!

Когда Эль закончила свою тираду, мы со Стефаном сидели с блюдцами вместо глаз и недоуменно переглядывались. И когда только Эль успела все это узнать и составить карту путешествий?

— Ты предлагаешь нам мотаться по миру и смотреть музеи? — произнес Стефан.

— Не хочешь — не надо, я тебя не заставляю. Я и одна могу. Мне просто хотелось поделиться с вами своими планами.

— А по-моему, здорово, — ответила я. — Это было моей давней мечтой — путешествовать по миру. Я только за.

— А я и не говорил, что против. Просто давайте не будем перегибать палку. Мы же еще толком не научились использовать телепортацию так, как надо.

— Говори за себя, ладно? У меня вчера был отличный выходной в Италии! — возразила Эль.

— Эль, это не шутки! А вдруг с тобой что-то стучится?! Ты подумала о своей безопасности?! Что я буду делать, если вместо тебя в дом вернется твое безжизненное тело?! — прокричал Стефан.

— Извини, я не подумала об этом… — тихо произнесла она.

— Просто, если соберешься куда-то, то скажи мне, хорошо? Я либо пойду с тобой, либо хотя бы буду знать, где тебя искать, — уже тише сказал Стефан.

Эль лишь кивнула в ответ. Утром она больше не возвращалась к разговору о путешествиях. Точнее, она вообще не заводила никаких разговоров. После завтрака мы все разошлись по своим делам — Стефан пошел спать, а мы с Эль отправились на учебу.

День тянулся ужасно медленно. Во время обеденного перерыва я рассказала друзьям о Теодоре и о вчерашнем путешествии.

— Анна Сорель?! — воскликнула Шарли. — Анаис, ты не знала ее?

— Мы вчера только познакомились, — ответила я, не понимая, к чему клонит подруга.

— Я не это имею в виду. Анна Сорель, также известная как Анна Деко, — известная певица. И, видимо, она все-таки вышла замуж за твоего Теодора. Я думаю, тебе не стоит встречаться с кем-то из прошлого.

Слова подруги резанули по живому, и я почувствовала бесконечную холодную пустоту.

— Но мой отец же встречался! — возразила я.

— И где он сейчас?!

— Анаис, Шарлин права, — вмешался Артур. — Ты можешь изменить чью-то жизнь, изменить будущее. Жизнь Теодора уже прошла. Неизвестно, как твои поступки могут отразиться на настоящем. Сама подумай.

— Я… Я мало что знаю про жизнь Теодора, — проговорила я. Неужели, встречаясь с ним, я могу что-то испортить? Я всеми силами старалась не напортачить, а оказалось, что порчу все с самого начала, даже не подозревая об этом.

— Может быть, нам стоит поискать в интернете биографию Анны Деко, тогда мы что-нибудь узнаем? — предложила Шарлин, доставая из кармана телефон.

В этот момент я почувствовала, что очень похожа на отца. И все равно он поступил несравнимо хуже, чем я. И в отличие от него, я могу еще остановиться и все исправить. У меня есть возможность разорвать связь с Тео, но главный вопрос в том, хочу ли я этого?

— Анна Сорель в тысяча девятьсот двадцать шестом году вышла замуж за некоего Теодора Деко, — начала говорить Шарли, пересказывая статью из Интернета. — Они прожили вместе шесть лет, потом Теодор спился и наложил на себя руки. От Теодора у нее остался ребенок, которому она посвятила всю свою оставшуюся жизнь. Анна даже замуж больше не выходила, потому что не могла забыть своего мужа.

Я похолодела. Только сейчас до меня дошел весь ужас ситуации. Тео, мой Тео, умер не от старости, прожив счастливую и долгую жизнь, а совершил самоубийство. Значит, его жизнь была не такой уж долгой и счастливой. И именно об этом говорила Сесиль. Знала ли она, что ее прадед покончил с собой? Думаю, вряд ли. От всплывшей перед глазами страшной картины мне захотелось плакать. Я не могла поверить, как улыбчивый и веселый Тео, который так смотрел на меня вчерашней ночью, мог наложить на себя руки. Кое-как я сдержала подступившие слезы. Я не должна оставлять Тео, ведь совершенно очевидно, что он сделал это из-за нее. Из-за этой дерзкой выскочки. У меня есть возможность продлить его жизнь, и лучше сделать это прямо сегодня. Я пожертвую путешествием в Утрехт и спасу его, ведь он достоин счастья.

* * *

Домой я спешила так, как никогда. Я даже забыла, что после перерыва у меня еще есть уроки.

«Двадцать шесть плюс шесть равно тридцать два», — считала я на ходу. Я должна, нет, я обязана попасть в тридцать второй год, чтобы остановить Теодора и спасти ему жизнь. Я не знала, как именно я это сделаю. Все мои мысли занимала Анна Сорель. Я была уверена, что это она довела Тео до самоубийства. Мне хотелось оторвать ей голову. Если встречу ее еще раз, так и сделаю.

Я взлетела на второй этаж, тут же начиная копаться в шкафу в поисках платья. Туфли сестры Тео я не нашла, поэтому решила надеть балетки. В конце концов, какая разница, что у меня на ногах! Я слишком спешила, чтобы тратить время на поиски подходящей обуви.

Когда я уже собралась отправляться, в комнату влетел сонный Стефан. Он удивленно вытаращился на меня.

— Куда это ты?!

— По делам, в тридцать второй. И вообще это не твое дело!

После этих слов меня как по взмаху волшебной палочки унесло в другое время. Я не понимала, сделала это я сама или меня перенесло само время. Я оказалась именно там, где и хотела.

Это оказалась небольшая квартирка, заставленная до потолка разным барахлом. Я не стала рассматривать все эти вещи, мне было это не интересно. Мои мысли были заполнены только Тео. Мне нужно было отыскать и остановить прежде, чем он совершит что-то непоправимое.

Я бегала по квартире, роняя по дороге коробки с вещами. Что-то случайно разбилось, что-то сломалось, но я не обращала внимания. Квартира была окутана зловещей темнотой, от которой мне стало еще страшнее. Лишь тусклый свет небольших настольных ламп разбавлял мрак.

В одной из комнат я увидела бледного человека, который сидел с отсутствующим выражением лица и размешивал что-то голубое в стакане. Я не знала, что это, но доверия мне оно не внушало. Я с трудом узнала в этом человеке Теодора. Он сильно постарел. Его глаза ввалились, поблекли и больше не излучали свет. Меня охватил ледяной ужас, потому что только вчера я видела Теодора здоровым и полным сил, а сейчас он сидел передо мной, словно оживший скелет. Я была готова поклясться, что видела, как жизнь постепенно покидает его тело, струится, словно серый дым от потушенного костра. Зачем он довел себя до такого? Что эта Анна с ним сделала?!

Я метнулась к нему и вырвала стакан со странной голубой жидкостью из его костлявых бледных рук, тут же разбив об деревянный пол. Тео смотрел на меня отрешенным взглядом, будто увидел призрак.

— Тео, что ты с собой сделал?! — закричала я. Мои щеки стали мокрыми от слез. Сердце разрывалось на куски.

— Ты сегодня точно такая же, как в ту ночь. Даже царапина на щеке такая же, — проговорил он охрипшим голосом.

— Тео, что с тобой стало?! Зачем ты довел себя до такого?! — прокричала я, кидаясь ему на шею и начиная покрывать поцелуями его лицо.

— Ты еще никогда не была настолько реальной.

— Что? О чем ты?

— Я не думал, что галлюцинации могут разбивать стаканы и быть такими теплыми, — сказал Тео, проводя ледяной рукой по моей щеке. Мое сердце сделало болезненно екнуло. Он считает, что я галлюцинация! Он сошел с ума, вот до чего его довела эта женщина!

— Тео, это я. Я не галлюцинация! Я действительно тут, — говорила я, стараясь достучаться до него, но его взгляд по-прежнему оставался отрешенным. — Тео! Увидь же меня! — закричала я и стала трясти его за плечи. И это помогло! Он заморгал и стал смотреть на меня более осмысленным взглядом. Я снова увидела того самого Тео, и мне стало чуточку легче. Еще не все потеряно, его можно еще спасти!

— Анаис?! — воскликнул он. — Это действительно ты? Я просто поверить не могу… — Тео усадил меня на колени и стал гладить по волосам, будто пытался убедиться, что я настоящая. — Ты выглядишь точно так же…

— Для меня это было сегодня ночью.

— Я поверить не могу… Я думал, что уже никогда тебя не увижу…

— А разве я перестала приходить к тебе?

— Ты сказала, что больше никогда не вернешься, потому что выбрала будущее. И я больше тебя никогда не видел. Я так скучал…

В его потускневших глазах, которые раньше излучали такую любовь к жизни, сейчас было столько боли, сколько я никогда ни у кого не видела. Человек, который казался мне таким сильным, веселым и жизнерадостным, пару секунд назад пытался покончить с собой, а сейчас сидел, сломленный и обезумевший, и плакал, уткнувшись в мое плечо. Это добило меня окончательно. Я обхватила его руками, прижимая к себе как можно крепче.

— Зачем ты собирался это выпить?!

— Потому что в моей жизни ничего хорошего не осталось.

— Не говори так! Всегда можно найти что-то хорошее. Почему ты довел себя до такого?!

— Когда ты ушла, вся моя жизнь рухнула.

Так значит, это я довела его до такого?! Господи, почему, почему я встретила его?! Он бы сейчас спокойно жил и ни о чем не сожалел, если бы я не врезалась тогда в него, когда он нес ящик этих несчастных цветов. Или если бы на этом наше общение с ним закончилось. Но нет, я снова и снова приходила в его кафе. Зачем? Если бы я только знала… Это я во всем виновата, а не Анна! Я виновата в том, что он сидит сейчас ни жив ни мертв и ненавидит свою жизнь. Я ни чем не лучше своего отца! Я должна отговорить Тео от совершения ужасной ошибки. Он должен жить. Я заварила всю эту кашу и я же спасу Тео от самого себя.

— Тео, пожалуйста, оглянись вокруг, жизнь же прекрасна. Можно найти в ней много всего хорошего. Например… — Я оглянулась, и на мои глаза попалась черно-белая фотография, где запечатлены Тео с Анной и маленьким ребенком. — Тео, да у тебя же есть семья. Ребенок, ты о нем подумай!

— Это была самая большая ошибка в моей жизни.

— Тео, найди радость в мелочах. Прошу тебя, не стоит уходить из жизни только из-за того, что какая-то сумасшедшая девочка из будущего больше не вернется к тебе!

— Эту сумасшедшую девочку из будущего я люблю, как никогда никого не любил.

Мое сердце пропустило удар. Все тело покрылось мурашками и… О боже, какой же сволочью я себя чувствовала!

— Я… Тео… Если ты действительно любишь меня, то пообещай мне, что не покончишь с собой. Пообещай мне, что будешь жить. Вот увидишь, у тебя будет еще много счастливых моментов. Если бы я знала, что так все обернется, я бы прекратила наше общение раньше.

— Ты лучшее, что было в моей жизни.

Я худшее, что было в его жизни, если из-за меня он стал таким. Я никогда не прощу себе этого. Ему всего лишь тридцать лет, его жизнь только начинается, и если бы он осознал это… Сколько всего он может сделать.

— Послушай, если я сказала, что больше к тебе не вернусь, значит, на то были какие-то причины, от меня не зависящие. Я бы не оставила тебя, если бы была моя воля. Прости, что так все получилось. Я не хотела доставлять тебе столько страданий… Пожалуйста, пообещай мне, что начнешь жить так, как жил раньше. Заботься о своем ребенке, об Анне, ты им нужен.

— Я… — замялся он.

— Прошу тебя, поверь мне. Вот увидишь, у тебя будет еще много счастливых минут. Да что там много, целая куча!

— Хорошо… обещаю, — ответил он после небольшого молчания.

Я не верила своему счастью. Я достучалась до него, спасибо небу и всем его обитателям! От радости я крепко-крепко обняла его и стала целовать, но он отодвинулся и, взяв мое лицо в свои ладони, заглянул в глаза. Сейчас я видела в его взгляде искру, которая словно пробудилась после долгой спячки. Тео помолодел на целых десять лет. Стал снова таким, каким я привыкла его видеть. В этот момент я поняла, что люблю его. Возможно, не меньше, чем он любит меня.

— Тео, прости меня… — проговорила я, положив голову ему на плечо и заплакав. — Я люблю тебя.

Я должна была начать с этого, почему это дошло до меня так поздно… Он коснулся губами моих губ, и мы слились в поцелуе, от которого дыхание перехватило. Я прижалась к груди Тео как можно сильней. Казалось, это наш последний поцелуй, хотя, наверное, так оно и есть.

— Анаис, — прошептал Тео, и его теплое дыхание обожгло мою щеку. — Я знаю, что не могу просить тебя об этом, но все равно. Если этот последний раз, когда я могу видеть тебя, то останься со мной, сколько сможешь.

И я осталась. Не потому что не могла отказать ему, а потому что сама хотела этого. Мы провели вместе целый час, а после меня резко выбросило в мое время.

Когда я оказалась в своей комнате, то дала волю слезам. Неимоверное счастье и нестерпимая боль сжигали меня изнутри, как огонь, который разросся от небольшой искры, возникшей между мной и Теодором пару дней назад. Именно от этой искры в душе Тео вспыхнул пожар, который уничтожил в нем все. Но этот же пожар вернул его к жизни.

Случившееся чуть не довело меня до нервного срыва, но мне помогли Стефан и Эль. Они дали мне успокоительное и еще долго сидели рядом со мной, пытаясь утешить. Когда я немного пришла в себя, они пытались узнать, почему я вернулась из тридцать второго года в таком состоянии и с босыми ногами. Мои простые черные балетки так и остались стоять рядом с кроватью Теодора. Единственное, что осталось там от меня.

27

Бернар Хейг «Полнолуние»

Посвящается другу Теодору

Когда я только познакомился с Полем, он был здоров и весел. Ничто его не тревожило, а любые проблемы он мог решить за две минуты. Почти каждый вечер в его кафе проходили вечеринки, которые любили посетители. «Полнолуние» было одним из самых популярных мест нашего округа.

Кто бы мог подумать, что такой жизнерадостный человек, как Поль, который так заряжает людей вокруг себя хорошим настроением, в одночасье может сломаться? Оказалось, у Поля была слабая психика, да и вообще он был крайне впечатлительным. Это его и погубило. Но главную роль в его судьбе сыграла девушка по имени Элайла.

Однажды мне довелось ее видеть, она показалась мне хорошенькой, но была молчалива. Я предполагал, что между ней и Полем завязался роман. И не ошибся. Поль с таким восторгом описывал Элайлу и так восхищался ею! Время, проведенное вместе с ней, было для него чем-то волшебным. Но буквально через несколько дней друг пришел в мою квартиру сломленный и опустошенный и напился так сильно, что уснул прямо на диване. Позже я кое-как вытянул из него, что случилось.

Случилось вот что: Элайла уехала в другую страну и сказала, что больше никогда не вернется. На Поля было страшно смотреть. Он пытался заполнить эту пустоту. Алкоголем, другими девушками, Жанной. В один прекрасный день он женился на своей старой подруге Жанне в надежде на то, что брак заглушит его тоску по Элайле. Но все стало только хуже. Поль обезумел. Когда Жанна родила сына, он не признал его своим и все время кричал: «Это не мой ребенок! Знаю я тебя, таскаешься со всякими, а потом я должен кормить то, что после них остается!» Ведением кафе занималась Жанна, потому что Поль работать был не в состоянии. Жанна безумно его любила, поэтому мужественно терпела все его выходки.

Через какое-то время ей пришлось отправить Поля в лечебницу. На время это ему помогло, но через пару недель Теодор снова обезумел и начал пить. Жанна не выдержала и после крупной ссоры ушла вместе с ребенком жить к маме, оставив Поля одного. Спустя какое-то время квартира превратилась в настоящий свинарник. Все комнаты были доверху забиты мусором и пустыми бутылками.

Мне было больно смотреть на друга. Я пытался ему помочь, но когда увидел, как он разговаривает с кем-то, мне стало жутко. Друг, которого я знал так давно, сидел в темной комнате и со слезами на глазах разговаривал с кем-то невидимым, а потом то обнимал, то целовал его. Я пытался объяснить, что ничего там нет, что это лишь плод его воображения, но он вышвырнул меня из своего дома и больше не пускал. Я уже не сомневался, что ему конец, и помочь может только чудо.

И однажды такое чудо случилось.

После нескольких недель затворнической жизни он вышел на улицу и пришел ко мне домой совершенно веселый. Он извинился и попросил у меня помощи привести квартиру в порядок, потому что собирался попросить Жанну вернуться. Я, конечно же, не мог отказать другу, который в мгновение ока преобразился. Но на мои расспросы о его психическом здоровье он отвечал мутными фразами, из которых я понял только то, что Элайла просила его дорожить своей жизнью, и он, конечно же, послушался ее.

Так или иначе больше я его об этом не спрашивал. Мы быстро привели все в порядок, а потом Поль позвонил Жанне и умолял ее вернуться. Ее не нужно было долго уговаривать, она была счастлива слышать его бодрый голос и уже через час стояла в комнате перед Полем, держа сына за руку. Сын Николас смотрел на отца с испугом и жался к ноге матери, потому что чаще привык видеть папу пьяным. Но тут Поль упал на колени перед мальчиком и обнял его. Все это происходило на моих глазах, и я не верил в то, что разворачивается в этой комнатушке, потому что настолько счастливым Поля не видел, наверное, никто. Казалось, он в первый раз видит своего сына, потому что через мгновение из его глаз хлынули слезы счастья. Даже я не удержался и проронил пару слезинок, потому что чувствовал, что эта душа излечилась каким-то неизвестным, непонятным простым людям способом.

Его жизнь стала потихоньку налаживаться. Поль вместе с Жанной привел в порядок кафе, которое за все это время успело растерять своих посетителей. «Полнолуние» зажило новой жизнью и уже к тридцать пятому году вернуло свое звание одного из самых популярных мест нашего округа.

«Полнолуние» было необычным кафе, потому что все, что происходило в жизни его хозяина, отражалось на нем. За все это время здание стало живым. Даже после смерти Поля в «Полнолунии» чувствовался дух друга, поэтому я так полюбил это место. В стенах этого кафе Поль будто оживал, и заведение начинало рассказывать историю жизни своего владельца.

За всю свою жизнь Поль не смог полюбить никого сильнее Элайлы, разве что только своего сына, но это была другая любовь. Однако Жанну он любил по-своему, она всегда была для него опорой, поддержкой и надежным другом. И он был за это ей очень благодарен. Призрак Элайлы преследовал Поля до конца жизни. Но он не пугал его, не сводил с ума, а наоборот, был стимулом к жизни. Безумство сломило его, безумство же и поставило его на ноги.

* * *

На этот рассказ я наткнулась в сети, когда пыталась отыскать информацию о жизни Теодора, чтобы узнать, подействовали ли на него мои слова. Если все, что написал Бернар, является правдой, то я очень счастлива, что так сложилась судьба Тео. Он заслужил долгой жизни рядом с людьми, которым был дорог. Любой человек этого заслуживает.

Когда я читала эти строки ночью с телефона, лежа под одеялом, я заливалась слезами, потому что со страниц рассказа сошел мой Тео. Всю ночь я не спала, а перечитывала этот рассказ, стараясь отыскать еще какие-нибудь факты из жизни Тео. Мне хотелось знать все, что случилось после того, как я его покинула. И я точно знала, куда отправлюсь следующим утром — пекарню «Ваниль». Ведь теперь она пропитана духом Тео, и, возможно, я тоже его там почувствую.

Наступило утро вторника, а я уже чувствовала себя разбитой, как в конце тяжелой недели. Все кости ломило, а в животе образовался узел, который заставлял меня скривиться от одной только мысли о еде. Физическая боль не могла сравниться с моими душевными переживаниями. Заснуть я смогла только к пяти утра и совсем не выспалась. С утра пораньше я сидела на кухне и поглощала кофе. Ночью мне казалось, что утром будет легче, что я смогу взглянуть на всю ситуацию свежим взглядом, но все оказалось с точностью до наоборот. Успокоительное до сих пор держало меня в какой-то дымке лжеспокойствия. Перед моими глазами застыл остекленевший взгляд Тео, я видела его даже в чашке кофе. Чувство вины преследовало меня, несмотря на то что я уже несколько раз мысленно сказала себе: «Ты же читала рассказ Бернара. Тео прожил долгую жизнь, а главное — счастливую. Ты должна порадоваться за него!» Я и была рада за него. Нет, счастлива! Если он был счастлив, то счастлива и я.

Каждое путешествие во времени приносило мне много боли и разочарований. Отец, сестра, Теодор… Я даже представить не могу, как буду жить дальше с этим даром. Прошло всего несколько недель, а на меня словно свалилась тяжесть веков. В конце этой недели у нас намечается величайшее событие — свадьба Жюльена и Жозефины. А у меня совсем нет праздничного настроения.

— Как себя чувствуешь? — раздался голос вошедшей в кухню Эль.

— Уже лучше. Спасибо, что помогли мне вчера.

— А что все-таки произошло?

— Давай я потом расскажу, а то я тороплюсь, мне нужно еще зайти в одно место, — ответила я, соскочив со стула и схватив круассан, чтобы по дороге доесть его.

* * *

Если честно, мне совсем не хотелось делиться с Эль, да и вообще с кем-либо еще тем, что произошло вчера между мной и Теодором.

— До встречи, — сказала я и побежала в прихожую. — Пока, мама. Пока, Жозефина. Пока, Жюльен, — крикнула я на ходу домашним, которые сонно спускались с лестницы.

Они в разнобой ответили что-то вроде «Удачи! До вечера!» и скрылись в столовой. Я надевала пальто, когда в дом зашел Стефан после очередной смены. Под глазами у него красовались темные круги.

— Может быть, тебе стоит начать работать днем, а то не дело так портить свой режим, — сказала я.

— Я привык. Хотя тут неподалеку открылся новый ресторан, причем буквально за одну ночь, представляешь? Не понимаю, как из небольшой пекарни смогли сделать огроменный ресторан, и так быстро! Думаю устроиться туда.

— Подожди, что? Из какой пекарни?

— Понятия не имею. Была там одна. Слушай, я хотел поговорить с тобой кое о чем. Вчера у нас с Эль получилось отправиться в Утрехт вместе. Мы представили в голове одну и ту же фотографию и оказались там. И я подумал, почему бы нам не отправиться с тобой в двадцатые вместе? Мы сможем узнать больше про паладинов и понять, что происходит. Что думаешь? — проговорил Стефан, но я почти его не слушала. В моей голове вертелся образ нового ресторана.

— Да, хорошо, поговорим об этом потом. Я очень спешу, — ответила я, выбежав на улицу. Вздохнув, я направилась в сторону пекарни «Ваниль».

То, что предстало моему взору, потрясло до глубины души. Вместо маленькой скромной пекарни стоял невероятных размеров ресторан с пристройкой, а на вывеске красовалась серебряное название.

— «Луна», — прошептала я.

На вывеске была изображена луна, выплывающая из темных облаков. Я не могла поверить своим глазам и закрыла рот рукой, чтобы случайно не вскрикнуть. Глаза затуманила пелена слез.

Я изменила настоящее.

Еще вчера тут была простая пекарня, а сейчас огромный ресторан, перед которым припарковано много автомобилей, а ведь сейчас только утро! Люди входят и выходят из него, можно смело сказать, что это заведение дорогое и довольно популярное.

Я вошла внутрь и почувствовала кружащие голову запахи кофе и старого дерева. На прежних местах остались только деревянные колонны и бар в дальнем углу. На этом все сходства закончились. Все остальное оказалось совсем другим, что совершенно не удивительно.

Я прошла за столик у окна и стала озираться по сторонам, старясь отыскать хоть что-то, что напомнило бы мне двадцатые годы. Вот на этом месте была маленькая сцена, на которой пела веселую песню девушка в белом платье, сейчас здесь стояли столики.

Практически ничего не осталось от кафе Теодора, и это меня расстроило. Я надеялась увидеть знакомую атмосферу, почувствовать Тео, но увы, время меняется и прошлое забывается, а нам остается лишь смириться с этим. Единственное, что останется вечным, это мои воспоминания, которые я буду беречь как зеницу ока. Может быть, даже напишу рассказ об этом, чтобы никогда-никогда не забыть.

Неожиданно ко мне подошел официант и протянул меню. Я тут же почувствовала себя неловко, ведь ничего заказывать не собиралась. Однако ради приличия пришлось взять меню и раскрыть его. Когда я увидела цены, желание сбежать отсюда возросло в геометрической прогрессии. Но чего не сделаешь ради приличия: я попросила чашку кофе, которую я бы заказала в простой кофейне в два, а то и в три раза дешевле.

Получив свой заказ через несколько минут, я устроилась поудобнее и стала рассматривать детали интерьера. О боги! Прямо на стене рядышком с барной стойкой висел портрет Теодора. Значит, прошлое все-таки не забыто. Просто нужно уметь видеть его в мелких деталях, ведь ничто не проходит бесследно.

Расплатившись, я пошла якобы в сторону дамской комнаты, чтобы по дороге полюбоваться фотографией. Подойдя поближе, я поняла, что на снимке ему около сорока. Под фото была подпись: Основатель кафе «Луна». Я испытала чувство гордости за Тео. Теперь он не просто сумасшедший муж певички Анны Сорель. Он основатель кафе «Луна», которое было, есть и будет популярным. А еще главный герой рассказа Бернара Хейга, довольно известного писателя своего времени.

* * *

Пока никто не видел, я сделала фото портрета Тео, чтобы потом распечатать его и поставить в рамку на стол. И никогда его не забывать.

После ресторана я телепортировалась в одну из арок в саду лицея и быстрым шагом направилась к дверям. У входа я столкнулась с Шарлин и Дени, которые шли под ручку. Они действительно выглядели очень мило вдвоем.

— Привет, Анаис! — воскликнула Шарли и поцеловала меня три раза.

То же самое проделал Дени, что меня немного удивило.

— Рассказывай, куда ты отправилась вчера? — потребовала подруга, из-за чего я округлила глаза, не понимая, почему она так открыто спрашивает об этом при Дени.

— Шарлин, что ты делаешь? — прошипела я.

— А что? — не поняла девушка, посмотрев на меня так, будто я обвинила ее в чем-то преступном.

— Да, давай рассказывай, нам же интересно. Ты даже вчера не позвонила, — подал голос Дени, что меня окончательно сбило с толку.

— Откуда ты знаешь?! — воскликнула я. — Ты что, ему все рассказала?! Как ты могла, Шарли, я же только тебе и Артуру доверила эту тайну! Я думала, тебе можно верить, ты же моя лучшая подруга! Поверить не могу!

— Тихо-тихо, ты чего?! — удивленно спросила она. — Во-первых, ты сама ему об этом рассказала. Во-вторых, кто такой Артур?

Ее последний вопрос смутил меня еще сильнее. Сначала я подумала, что она шутит. Но по лицу Шарлин я поняла, что она говорит всерьез. Внутри меня все сжалось от страха, который так внезапно охватил меня, что я еле устояла на ногах.

— Как кто? Наш д… друг. — Я еле выговаривала слова. Мое вчерашнее путешествие в прошлое возымело гораздо больший эффект, чем просто превращение пекарни в ресторан.

Я почувствовала, как исчезла важная часть моей жизни. Осознание того, что Артура больше нет в ней — он вычеркнут из истории, которую я сама же и написала — отразилось жгучей болью. Я спасла жизнь дорогому человеку и заплатила за это исчезновением из моей жизни другого не менее дорогого мне человека. За все приходится платить.

— Ребят, я, кажется, изменила будущее… — прошептала я, прислонившись спиной к стене, потому что ноги подкосились. — Неужели вы не помните его? Артур Дане, мы с ним дружим чуть ли ни с рождения.

— Артур Дане? — переспросил Дени. — Это не тот, с которым мы учились в начальной школе? Его отец еще очень богатый этот… Владелец ресторана тут неподалеку. Не помню название, но там все время происходит что-то интересное.

— «Луна»? — сказала я, даже не задумываясь.

— Да, точно.

— Ох, черт. — Я села на скамью, потому что еще чуть-чуть, и я бы упала на землю. Меня охватила паника. Я потеряла друга. В моей жизни было всего два настоящих друга — Артур и Шарлин, а теперь я потеряла одного из них.

— Так, Анаис, не переживай. Мы постараемся во всем разобраться. В конце концов, ты всегда сможешь подружиться с ним снова, — пыталась успокоить меня Шарли, на что я посмотрела на нее взглядом, полным боли и страдания.

Шарлин немного смутилась и замолчала.

— Шарлин, невозможно надружить снова все семнадцать лет жизни! — горько воскликнула я и спрятала лицо в ладонях, чтобы не всхлипывать слишком громко.

— Что же ты такого сделала, чтобы изменилось будущее? — задал вопрос Дени, в голосе которого чувствовалось беспокойство.

— Спасла жизнь Теодору, — ответила я и всхлипнула.

В голове что-то щелкнуло, и я поняла, что слезами тут ничем не поможешь. Я слишком много плачу в последнее время, даже в детстве я не лила столько слез. Это сейчас вся моя жизнь идет наперекосяк. Так или иначе, нужно взять себя в руки и посоветоваться хотя бы со Стефаном. Может, он сможет мне как-то помочь.

— Я не пойду на уроки, скажите мадам Дюпре, что я заболела, — проговорила я, поднимаясь со скамьи и вытирая глаза.

— А если она позвонит твоей маме? Все же как-никак бабушка, — произнесла Шарлин.

— Что?! — переспросила я и подняла заплаканные глаза. — Какая бабушка?!

— Мадам Дюпре — твоя двоюродная бабушка, ты что, не помнишь?! — изумился Дени, на что я помотала головой, совершенно сбитая с толку. — Черт возьми, что же ты еще поменяла?!

Действительно, что еще могло измениться? И почему я не помню всех этих изменений? Почему я помню свою жизнь такой, какой она была до путешествия? Какие сюрпризы еще будут подстерегать меня в этом новом мире, в котором я словно чужая? Для всех, кто меня окружает, все это естественно. Для них ничего не поменялось, они не помнят пекарню «Ваниль», для них на этом месте всегда был ресторан. Для всех, кроме меня. Хотя Стефан с утра говорил про внезапно появившийся ресторан, значит, он заметил изменение. Возможно, он сможет мне помочь вернуть Артура, но так, чтобы ничего больше не менять.

Я оставила друзей и через мгновение оказалась в комнате Стефана, который уже спал после смены. Я без зазрения совести растормошила его, пока он не поднял на меня заспанные глаза.

— Что-то случилось? — спросил он, зевнув пару раз.

— Случилась катастрофа! — выкрикнула я на весь дом, не боясь быть услышанной, потому что дома-то кроме нас никого не было.

Я начала рассказывать про вчерашнее путешествие, периодически умоляя Стефана как-то помочь мне. Я ведь не хотела, чтобы так получилось. Я просто хотела, чтобы Тео прожил долгую и счастливую жизнь. Он заслужил ее, и я не собираюсь лишать его этого.

— Зачем ты это сделала?! — воскликнул Стефан, сон которого как рукой сняло. — Зачем ты вмешалась в его жизнь? Ты понимаешь, что каждое твое самопроизвольное появление в прошлом несет за собой последствия?! Одно дело, когда нас туда закидывало, совсем другое, когда мы стали делать что-то сами!

— Но что же делать?! — отчаянно спросила я, чувствуя в своем голосе нотки страха.

— Пожинать плоды. Лучше не суйся больше никуда, чтобы чего-нибудь еще не произошло. Не нужно менять судьбы людей! Слушай, наше предназначение в двадцатых было связано с паладинами. Наверное, нам нужно их остановить, ведь сейчас они нас не тревожат. Ты видела хоть одного паладина в нашем времени? Если мы их не остановим, то можем даже не родиться, понимаешь? А твой Теодор — лишь жертва обстоятельств. И не нужно больше вмешиваться в его жизнь. Хорошо?

— Я и так уже поняла, что только испортила его жизнь… И, наверное, ты прав… — Я еле сдерживалась, чтобы снова не заплакать.

— Анаис, иди на занятия и постарайся вести себя так, будто ничего не произошло. Тебе все равно придется жить этой жизнью, которую ты сама создала.

Я кивнула, хотя была не уверена, что смогу вести себя так, будто ничего не произошло. Как скрыть удивление или страх, когда я узнаю что-то еще, чего не было в моей «прошлой» жизни?

— А вечером, когда я высплюсь, поговорим насчет двадцатых, потому что у меня возникла одна идея. Мне кажется, утром ты меня не очень хорошо слушала, — договорил Стефан.

— У меня было важное дело с утра, извини.

— Иди в лицей, а то и так часто пропускаешь занятия. Вы обе с Эль хороши, — проговорил Стефан и лег на кровать, собираясь спать дальше.

Я решила послушаться его совета, ведь он прав. В последнее время я очень сильно отстала в учебе. Но разве я могу думать о ней после того, что случилось?

* * *

Я, конечно же, опоздала на первый урок. Даже несмотря на то что воспользовалась телепортацией.

Мадам Дюпре — моя двоюродная бабушка. Значит, она и есть Марта Арно? Значит, это ее я повстречала на территории лицея вместе с ее подругой Жаклин. Как тесен мир. Но почему в прошлой жизни я не знала о том, что она моя бабушка? Или это она не хотела, чтобы я об этом знала? А может быть, она и сама не знала? Наверное, на этот вопрос я никогда не узнаю ответа, ведь прошлая жизнь уже утрачена, и мне придется учиться жить в новом мире.

Я медленно подошла к кабинету и, тихонько постучав в дверь, заглянула внутрь.

— Заходи быстрее, — сказала она. Ее лицо было охвачено беспокойством, которое моментально рассеялось, когда она увидела меня.

Я проскользнула в класс и заняла свободное место рядом с Элен, потому что рядом с Шарлин сидел Дени.

И это все? Раньше мадам Дюпре вообще не пускала меня в класс или пускала только после шквала язвительных замечаний.

Некоторые ребята окинули меня безразличным взглядом и продолжили слушать учительницу. Все мои одноклассники были на месте и ничуть не изменились. Не хватало только Артура, с которым я так часто любила переглядываться на уроках, когда мадам Дюпре в очередной раз цеплялась ко мне. В детстве мы придумали свой тайный язык, который понимали только я и Артур. Сколько раз он выручал меня из разных ситуаций… А однажды спас жизнь, когда я чуть не навернулась с крыши. Почему жизнь порой так жестока? Спасая жизнь одному человеку, я лишила жизни другого. Он вырос в другой семье и стал другой личностью. Возможно, я даже не узнаю его, если вдруг пересекусь где-нибудь.

Погрузившись в воспоминания, я не заметила, как прошел урок.

— Анаис, подойди, пожалуйста, сюда, — послышался голос мадам Дюпре.

— Эм… Хорошо, мадам Дюпре.

— Я же говорила, что можешь называть меня бабушкой, когда никого нет в классе, — произнесла она, улыбаясь так, как я никогда не видела. — Что произошло утром? Шарлин сказала, ты заболела. Тебя опять выкинуло в прошлое?

— Я… — замялась я, удивленная тем, что ей известно о моем проклятии. — Я… На самом деле…

— Ну говори же.

— Я изменила будущее… То есть настоящее. И я совсем не знала, что вы… ты моя бабушка.

— Ты хочешь сказать, что не помнишь меня? — изумилась она.

— Не то чтобы не помню. Просто еще вчера вы были просто моей учительницей, а сейчас оказывается, что вы моя двоюродная бабушка.

— Я всегда была твоей двоюродной бабушкой. Расскажи поподробнее, я не понимаю, что ты имеешь в виду.

Мне пришлось рассказать ей всю историю от начала и до конца. Было странно делиться самым сокровенным с человеком, который только вчера был твоим нелюбимым учителем. Разговаривая с мадам Дюпре, я кое-что поняла: наша взаимная неприязнь могла быть вызвана тем, что на самом деле мы с ней очень похожи. А люди порой не выносят себе подобных, потому что хотят быть единственными в своем роде.

— Я не почувствовала никаких изменений. Вивьен не говорил, что можно изменить будущее. Анаис, пообещай мне, что будешь поосторожнее. Эти путешествия погубили и твоего дедушку, и твоего отца. Я не хочу, чтобы и с тобой что-то случилось. Пообещай!

— Я постараюсь, — ответила я, пораженная тем, что теперь у меня есть бабушка, которая переживает за меня.

— Нет, не «постараюсь», а пообещай! — потребовала она.

— Хорошо, я обещаю, — сказала я.

В этот момент прозвенел звонок, и мне пришлось поспешить на следующий урок.

28

Вернувшись домой, я без сил свалилась на диван в гостиной. Голова гудела — бессонная ночь давала о себе знать. Наверное, я никогда не смогу смириться с тем, что Артура больше нет в моей жизни. Зато мадам Дюпре — моя бабушка — прикроет меня, если я буду пропускать занятия.

— Привет, как прошел день? — послышался голос Стефана.

Он сел на обтянутый светлым гобеленом стул. Стефан в растянутой домашней футболке смотрелся довольно забавно на фоне стула в стиле рококо.

— Пытаюсь привыкнуть к новой жизни, — тяжело вздохнула я.

— Помнишь, что я говорил тебе утром?

— Что?

— Я сказал, что нам с тобой надо вместе отправиться в двадцатые годы и пробраться в тот подвал, где собираются паладины.

— Давай попробуем, — оживилась я.

Мне жизненно необходимо сделать хоть что-нибудь, чтобы я перестала ощущать себя бесполезной и приносящей одни неприятности.

— Сейчас? — удивился Стефан.

— А почему нет?

— Я только за. Только переоденемся в подходящую одежду.

Я кивнула, и мы телепортировались по своим комнатам. Роясь в шкафу, я наткнулась на блузку персикового цвета и прямые брюки, которые я так ни разу и не надела. В самый раз для моего путешествия.

В коридоре меня уже ждал Стефан, одетый в темно- синие брюки и светло-синюю рубашку.

— Помнишь, где мы с тобой в первый раз встретились? — спросил он.

В голове моментально нарисовался тупик, где я наткнулась на Стефана.

— Оттуда мы быстро доберемся до здания с подвалом. Ты хорошо помнишь это место?

— Давай попробуем телепортироваться туда, а уже оттуда отправимся в прошлое, — предложила я.

— Хорошая идея, — ответил Стефан и взял меня за руку. — Готова?

— Да, — твердо сказала я и закрыла глаза.

Я вспомнила тот день, когда мы впервые познакомились. Земля исчезла из-под ног, чтобы появиться через секунду. На смену тишине каменного особняка пришел шум бегущей воды и шуршание колес по асфальту. Открыв глаза, я увидела, что вся улица утопает в лужах, а с неба падают крупные капли.

— Что ты представила?! — прошипел Стефан и толкнул меня за угол под навес.

Ледяной ветер дул пробирал насквозь. Я обняла себя за плечи, чтобы хоть как-то сохранить тепло.

— Ты понимаешь, что это тот самый день, когда мы вернулись из двадцатых в наше время?! Что ты представила?

— Этот день и представила. У меня так уже не первый раз, — тихо сказала я, вспоминая свое путешествие в Ниццу.

Что же я делаю не так? Почему я перемещаюсь и во времени, и в пространстве одновременно?

— Я, кажется, понимаю почему, — задумчиво ответил Стефан. — Ты, наверное, вспоминаешь свои чувства, погоду, людей, которых встретила. А надо представлять именно место, в котором хочешь оказаться.

— Да, хорошо.

Когда я телепортируюсь в школу, я представляю именно башню, куда хочу попасть, а сейчас я представляла тот самый день, который запомнился мне отвратительной погодой.

Я выглянула из-за угла, не в силах сдержать любопытство. В нескольких метрах от места, где мы прятались, я увидела себя, стоящую под козырьком дома и кутающуюся в пальто. Стефан потянул меня обратно, не дав досмотреть, что будет дальше. Хотя я и так знаю что — в воздухе материализуется Стефан, а я буду с восторгом наблюдать за ним.

— Не попадись себе на глаза, а то опять будем пожинать плоды в настоящем, — проговорил Стефан, и я не могла с ним не согласиться.

— Ты все равно еще несколько минут не появишься. Давай уже отправимся в двадцатые, а то холодно.

— Хорошо, только представляй это место, каким оно было в прошлом веке. И больше ничего. Только ни в коем случае не представляй тот самый день, когда ты убегала от меня, а то у нас могут возникнуть проблемы. Если тебе сложно отвлечься, очищай сознание. А то ты и меня за собой утягиваешь. Видимо, твое воображение сильнее моего.

— Утягиваю тебя?.. — переспросила я. В моей голове мелькнула одна любопытная мысль. — А что, если ты перенесешь меня в двадцатые? Ведь именно так мой отец перенес из восемнадцатого века в двадцатый.

— Ты хочешь сказать, я могу сам переместить тебя куда-нибудь?

— Ну да. Это же удобнее. Я же не знаю, в какой момент времени ты хочешь попасть.

— Можно попробовать. Да, это отличная мысль! — воскликнул Стефан и схватил меня за руки. — Только ни о чем не думай.

Я закрыла глаза, очищая свой разум, и в мгновение стала распадаться на миллионы частиц. Ощущения немного отличались от того, когда я сама путешествовала во времени.

— Можешь открыть глаза, — сказал Стефан с беззлобной усмешкой в голосе.

Я тут же подняла на него взгляд и улыбнулась. Мы стояли на очень узкой мощеной улочке, которая была залита пробивающимися сквозь каменные строения лучами солнца. Как же здесь было тепло…

— Слушай, я давно хотела спросить, — начала я. — Какое предназначение у Эль? Насколько мне известно, она обычно появляется в пятнадцатом или шестнадцатом веке?

— На самом деле, единственное ее предназначение — попытаться выжить. Раньше она постоянно попадала в средневековье. Естественно, ей там было очень трудно, поэтому я каждый раз с замиранием сердца ждал ее возвращения. Я боялся, что в один ужасный день вместо нее на моих руках окажется безжизненное тело. А теперь, когда мы можем все это контролировать, она просто делает, что хочет. И я очень не хочу, чтобы она ввязывалась во что-то, что может ей навредить.

— Ты сильно любишь ее.

— Конечно. Я же, можно сказать, вырастил ее. Родителям часто было не до нас. Я оставался с сестрой, даже брал ее на свои школьные вечеринки, потому что ее не с кем было оставить. А когда родителей не стало и нашим опекуном стал Жюльен, мы вообще остались сами по себе. — Стефан вздохнул. — Ну ладно. Пошли, вон дверь в тот самый подвал. Попробуем открыть ее.

Стефан подошел к деревянной двери, смотря на нее как на своего противника, и… пнул ее со всей силы! Раз — дверь слетела с петель. Это произошло так быстро и неожиданно, что я даже не успела и глазом моргнуть.

— Зачем же ты ее выбил! — воскликнула я. — Теперь они точно поймут, что кто-то в курсе, где они обитают!

— Успокойся, их собрание произошло пять лет назад. Давай посмотрим, что там.

— Стефан, черт возьми, а если они там?! — Я жутко нервничала. И как Стефану удавалось быть таким храбрым и не бояться рисковать! Мне стоит брать с него пример. Сколько уже можно осторожничать и трусить!

Мы вошли в проем. Справа была лестница, ведущая вниз. Там было темно и пахло сыростью. Скорее всего, дом заброшен. Мы стали медленно спускаться вниз, освещая ступеньки подсветкой от телефонов.

То, что мы увидели внизу, не могло присниться даже в самых страшных кошмарах. Там находился огромный зал, стены которого были исписаны непонятными и жуткими фресками. На всех картинках были изображены путешественники во времени. Их смерть. Вот паладин в черном плаще пронзает мечом грудь женщины с родинкой в виде «t» на плече. Другому мужчине отрубали голову, кого-то жгли на костре…

Вдоль стен стояли длинные столы в виде буквы «П», а вокруг них — стулья с высокими спинками, обтянутые зеленым бархатом. У каждого стула на столе справа стоял серебряный кубок с узорами, а слева лежал небольшой кинжал с деревянной резной ручкой, лезвие которого было спрятано в ножны, украшенные маленькими голубыми каменьями. По центру стоял высокий трон.

Я посветила на него фонариком, чтобы получше рассмотреть, и заметила белый флаг, висящий прямо у изголовья. На нем была изображена змея, кусающая себя за хвост, и какие-то непонятные слова на незнакомом языке. Что это могло бы значить?

— Смотри, — сказала я Стефану.

— Змея Уроборос, — произнес он.

— Что?

— Змея Уроборос — древний символ, который имеет множество трактовок. В основном он олицетворяет вечность или бесконечность. Или цикл смерти и перерождения.

— Откуда ты знаешь? — удивилась я.

— Так там же написано. «Аeternum» — это вечность. Если дословно, то «Перерождение есть вечная жизнь». Это что-то типа их девиза. Необычно для паладинов.

— Пойдем отсюда, думаю, мы увидели достаточно, — сказала я, чувствуя, что если останусь в этом месте еще хоть на секунду, то сойду с ума. От ужасных фресок, стульев, кинжалов и изображения змеи меня бросало в дрожь.

— Пошли, — согласился Стефан.

Через несколько секунд мы уже стояли на солнечной улице.

Мы шли по лабиринту из узких мощеных улочек, по краям которых возвышались каменные жилые дома. Кое-где из стен вырастали балконы, утопавшие в цветущих растениях. Ветви обвивали козырьки домов, отчего казалось, что здание оделось в зеленую листву. Это место так отличалось от центра Парижа (по крайней мере, от центра современного Парижа), где всегда бушует жизнь. По пути мы встретили одну молодую пару, которая вышла из одинокого кафе, столики которого пустовали.

* * *

Наконец перед нашим взором появилась оживленная улица. Туда-сюда ходили женщины в элегантных костюмах и мужчины в широких пальто. Повсюду располагались лавки: с цветами, овощами и фруктами, игрушками и предметами обихода. Товары лежали в больших плетеных корзинах, к стенам были прибиты метлы разных размеров.

Но Стефан не дал мне ничего толком рассмотреть и потянул подальше от любопытных глаз. Мы остановились в тени каменной стены, чтобы передохнуть и решить, что делать дальше. Стефан ходил взад-вперед, мельтеша у меня перед глазами, и что-то вертел в руках. Перед глазами возник флаг со змеей, кусающей себя за хвост. От жуткого видения у меня закружилась голова, и я стала часто моргать, чтобы отогнать это мерзкую картинку.

— Я знаю, что нужно делать! — вдруг воскликнул Стефан.

— Ты о чем?

— Смотри. В рукояти кинжала есть тайник. Я нажал на этот узор, и рукоять открылась, словно шкатулка. Внутри был спрятан ключ! — на ладони Стефана лежал небольшой ключ.

— Ты что, утащил кинжал?!

— Анаис, неужели ты думаешь, что я утащил только кинжал? Я и кубок утащил.

— Зачем тебе это? И что отпирает этот ключ?

— Как это зачем? Если бы я не взял этот кинжал, то у нас бы не было ключа, отпирающего дверь в подвал.

— Но почему тогда кинжалы с ключами были внутри? Разве паладины не должны были носить их с собой?

— Может, они все ушли в отпуск и оставили свое оружие в склепе! А если ты мне не веришь, то давай вернемся и посмотрим?

— Давай, — с вызовом сказала я, почему-то уверенная, что Стефан ошибается. Ведь не стыкуется же — почему ключи хранятся за дверью, которую они отпирают?

Превозмогая себя, мы вернулись обратно к подвалу. Стефан поставил дверь обратно в проем, а теперь пытался осторожно просунуть ключ в замочную скважину.

— А теперь смотри, — самодовольно сказал о, демонстрируя торчащую из замка головку ключа. — Идеально подходит. Надо было с тобой спорить на деньги…

— Не дождешься! Я все равно не понимаю, почему все ключи лежали внизу.

— Вряд ли мы это узнаем. Теперь нам осталось вернуться в ночь тысяча девятьсот двадцать шестого года и узнать, что происходило в этом подвале. Готова?

— Если ты готов.

— Тогда давай руку и думай о котиках, — усмехнулся Стефан.

— Я вообще-то по части кроликов, — ответила я, удивляясь тому, что могу еще шутить после всего увиденного.

Путешествие закончилось, и я открыла глаза. Мы стояли на том же месте, только на дворе была ночь. Прямо сейчас я провожу время рядом с замечательным человеком и даже не подозреваю, что вернусь сюда еще не один раз. Мне снова захотелось увидеть Теодора, поцеловать его… Только вчера я с ним рассталась. Для него — навсегда, а мне еще представится счастливая возможность с ним встретиться. Как жестока судьба! Полюбить человека, который старше меня на сто лет!

Стефан резко потянул меня за собой, и я ойкнула от неожиданности.

— Тихо, — зашипел он. — Видишь, там я. Нужно немного подождать, через пять минут я уйду.

Так и случилось. Мы покинули наш наблюдательный пункт и подкрались к двери. Я внимательно прислушивалась, желая услышать какие-нибудь необычные звуки, но на улице стояла тишина.

— Отойди, я открою дверь, — сказал Стефан.

— Надеюсь, ты не забыл, как выглядит наш особняк? — прошептала я, снова осторожничая.

— Не беспокойся, я смогу перенести нас обоих, — успокоил он меня.

Мне было очень страшно. Неизвестно, что ждет нас за этой дверью. Но меня не покидало чувство, что это будет намного страшнее, чем когда мы попали туда в первый раз.

И вот — дверь отворилась, из прохода хлынула зловещая темнота и расползлась по земле, словно деготь. Я с опаской ступила на темное пятно, боясь, что оно обовьется вокруг моей ноги и утащит вниз, прямо в руки паладинам. Но все это было лишь игрой моего воображения. Мы со Стефаном переступили порог и тихо закрыли за собой дверь, чтобы не привлекать внимания.

— Смотри, — прошептал Стефан, показывая куда-то влево.

Я проследила за его жестом и разглядела что-то наподобие вешалки, увешанной темными плащами. Именно в такие были одеты наши преследователи и паладины на фресках. Я с ужасом отшатнулась. Воображение рисовало страшные картины: человеческая кровь попадала на тонкую материю и впитывалась в нее на века, а плащ становился проклятым.

— Давай их одолжим, — проговорил Стефан, снимая с крючка один плащ, но я сделала шаг назад, мотая головой.

— Я не буду это надевать.

— Не глупи. Если мы сейчас с тобой их наденем и спустимся в таком виде вниз, то нас могут не заметить или принять за своих. А без них мы как бельмо на глазу. Да твоя блузка чуть ли не светится в темноте! — стал убеждать меня Стефан.

Подавив свое отвращение, я нацепила на плечи плащ. Стефан стал первым спускаться по лестнице, стараясь держаться стены, где тень скрывала его практически полностью. Я шла прямо за ним, пытаясь унять дрожь. Постепенно моему взору открывался уже знакомый зал, залитый желтым светом свечей. Огромная люстра висела в центре над столами. Мы прошмыгнули незамеченными и спрятались за широкими колоннами, которые стояли при входе.

Выглянув из-за каменного цилиндра, я стала осматривать залу. На стульях сидели люди в черных плащах. Их головы, покрытые капюшонами, были опущены, лиц совсем не было видно. На троне сидел главный паладин, склонив голову точно так же, как и все остальные. Никто не произносил ни слова и не шевелился.

В мгновение ока главный паладин вдруг поднял голову и посмотрел вперед. Мне показалось, что он нас заметил, поэтому юркнула обратно за колонну. Сердце в моей груди билось так громко, что я боялась, как бы это не услышали. Однако ничего не происходило, поэтому я, осмелев, снова выглянула из-за колонны.

Главный паладин поднялся и встал рядом с флагом змеи. Его лицо скрывала тень капюшона, и я смогла разглядеть только треугольник подбородка, покрытый щетиной.

— Перерождение — есть вечность, — произнес он.

Предводитель медленно поднес руки к капюшону и откинул его назад. Когда свечи отбросили оранжево-желтый свет на его лицо, я чуть не вскрикнула от потрясения, но все-таки успела закрыть рот ладонью.

Это был Жюльен.

Предводитель зла — человек, который так стремительно ворвался в мою жизнь и жизнь моей семьи. Неужели мы сами пустили демона к себе в дом?..

Ярость поднималась внутри меня огромной волной. Как он мог обмануть нас? Обмануть тетю? Обманывать Эль и Стефана? А главное — зачем?

— Давайте же исполним древнее пророчество, а через двадцать лет вернемся сюда снова и соберемся за этим столом! — продолжил Жюльен, поднимая в воздух кинжал.

Все сидящие вскочили, скинули капюшоны и встали позади своих мест, подняв в воздух кинжалы. Я заметила, что многим из них на вид много лет. Среди них были и женщины, и мужчины. Они диким взглядом следили за своим лезвиями. Через секунду все как по приказу одновременно вонзили кинжалы себе в шею. Обмякшие тела падали одно за другим, кровь хлынула во все стороны, заливая стены с фресками и пол. Голубой дым вылетал из тел паладинов и словно вселялся в Жульена, стоящего неподвижно.

От ужаса у меня пропал дар речи. Все тело тряслось как в лихорадке. Дикие глаза Предводителя посмотрели прямо на меня. Я была уверена, он меня заметил, но ни один мускул на его лице не дрогнул. Я почувствовала, как земля под ногами исчезает, и что есть силы схватилась за стоящего рядом Стефана. Ноги не держали меня от страха. Я стала терять сознание. Столько крови я не видела никогда…

Время будто исказилось, секунда превратилась в минуту. Я зажмурилась, хватая ртом воздух, и мгновение спустя мы оба — я и Стефан — упали на деревянный пол.

29

Мы очнулись на полу нашей гостиной. Несмотря на сильную слабость, я попыталась подняться на ноги и бросила взгляд на Стефана. Он был бледен как смерть.

Чувствуя дрожь в ногах, я схватилась рукой за спинку дивана, чтобы не свалиться. Все увиденное казалось плохим сном. Увиденное мной в логове паладинов было таким фантастичным, словно я посмотрела фильм ужасов. Страшные воспоминания о произошедшем хотелось стереть из памяти раз и навсегда.

Проклятый плащ паладина до сих пор висел на мне, я сорвала его с себя дрожащими руками и закинула куда подальше. Стефан, последовав моему примеру, проделал то же самое.

Мне было очень жаль его. Жюльен — его дядя, который столько лет был рядом с ним и фактически заменил отца. Я видела в глазах Стефана, как его мир разрушился на осколки. Нет большей боли, чем предательство родного человека.

Я была расстроена не меньше. Жульен представлялся мне добрым мужчиной, который героически взял на себя ответственность воспитывать двух подростков. Но весь его героизм — сплошное притворство. А моя тетя? Бедная Жозефина, ну почему ей всегда не везет с мужчинами?!

— Я просто поверить не могу! Как он мог! Пусть только попадется мне на глаза! — прокричал Стефан и яростно пнул диван.

— Стефан, ты чего? Успокойся! — раздался голос Эль.

— Только что на наших глазах десяток человек по приказу Жюльена вспороли себе глотки, а ты предлагаешь мне успокоиться?! — прокричал он.

— Что? — глаза Эль округлились от шока.

— То! — гаркнул Стефан.

— Может кто-нибудь объяснить мне, что происходит?! — потребовала Эль, оглядывая нас обоих.

— Твой любимый дядя Жюльен не тот, за кого себя выдает! Двуличная мразь — вот кто он! Не удивлюсь, если наши родители погибли от его рук…

— Что ты несешь?.. — не понимала Эль, волнуясь еще сильнее.

— Стефан, не нужно так, — вмешалась я.

Взглянув на сестру, он поубавил свой пыл и немного смягчился. Мы со Стефаном постарались рассказать обо всем, что видели, не вдаваясь в кровавые подробности, чтобы не шокировать Эль.

— А вот такие ножи послужили орудиями самоубийства, — закончил Стефан, доставая из-за пояса уже знакомый мне кинжал.

Он достал оружие из ножен и повертел перед Эль. Но тут лицо Стефана переменилось, словно до него только дошло, что за предмет он держит в руке. С отвращением выкинув ножны, которые скользнули под диван, Стефан замахнулся и вонзил кинжал в стену. Резная рукоять покачивалась от силы броска.

— Что у вас тут происходит? — послышался мужской голос, который заставил каждого из нас подпрыгнуть на месте и повернуть головы в сторону двери.

В гостиную размеренным шагом вошел Жюльен. Он внимательно посмотрел на кинжал в стене, а потом окинул нас холодным взглядом.

Кровавая сцена в подвале предстала перед глазами. Меня охватила паника, а по спине пробежали мурашки.

— Ты… Ты всю жизнь обманывал нас! — закричала Эль, смотря на Жюльена с яростью и отвращением.

Стефан вышел вперед и встал прямо перед Жульеном, загораживая Эль и меня собой.

— Тебе больше нет смысла изображать из себя доброго дядюшку, — начал он. — Мы знаем, кто ты есть на самом деле! Как ты мог притворяться столько лет?! Зачем ты так поступил?!

— Значит, вы уже были в ритуальном зале, — пробормотал Жюльен себе под нос. — Вы действительно хотите знать, зачем я все это делаю?

— Уж постарайся объяснить!

— В 2157 году в результате эксперимента был создан первый в истории человечества путешественник во времени. В ходе опытов его отправили в далекое прошлое — 1305 год. Никто не знал, что это билет в один конец, и испытуемый обратно не вернется. Не сразу, но я смирился со своей участью, даже завел семью. Вдруг совершенно случайно я выяснил, что когда человек, обладающий способностью путешествовать во времени, погибает, его сила переходит к другому путешественнику. Последний сразу же перемещается вперед во времени на несколько лет. Так и случилось, когда погибла моя новорожденная дочь. Надежда воскресла внутри меня. Я нашел способ вернуться в свое время.

— Именно поэтому паладины… — пробормотал Стефан.

— Да, это я создал паладинов. Это путешественники во времени, сильнейшие из сильнейших, которых я созывал раз в несколько десятков лет якобы для перерождения. Чем больше путешественников во времени убьет паладин — тем дальше я перемещусь во времени, когда лишу его жизни. На последнем собрании в 1926 году я смог попасть сразу в 2000-й. В двадцать первом веке путешественников во времени намного меньше, благодаря мне, и найти их сложнее. И тут я наткнулся на вас и ваших родителей. Было несложно притвориться дядей, которого вы никогда не видели. Кстати, Анаис, с твоим отцом мы в свое время мило беседовали, жаль только, я не знал, что у него есть дочь. Но все встало на свои места, когда я нашел дневники путешествий в твоей комнате.

Неужели Жульен мог убить моего отца?.. Так значит, он убивает других путешественников для того, чтобы вернуться в будущее… Страшный человек стоял перед нами. Он выращивал путешественников во времени словно свиней на убой. Убить их и напитаться их силой. Ненависть к этому человеку взбурлила во мне с новой силой! Я готова была собственноручно вонзить кинжал ему в глотку. Собственное желание меня ужаснуло. Я не такая, как он! Я не буду убивать других людей.

— Зачем вы убивали всех девочек-путешественниц? — робко спросила Эль.

— О, здесь все просто. Они обладали большим запасом силы, который позволял мне переместиться на целых два года вперед. А вот сила мальчиков достигала пика, когда они полностью овладевали своим умением уже в зрелом возрасте. Это три года вперед. Путем проб и ошибок я выяснил, что девушка-путешественница, достигшая пика своих способностей, даст мне целых пять лет. Так что благодаря вам, милые мои, я смогу переместиться еще на тринадцать лет вперед.

* * *

С этими словами Жюльен вынул из-за пояса кинжал и кинулся на нас. Как мы, две беззащитные девочки и худощавый парень, могли защититься от взрослого, сильного мужчины, к тому же хладнокровного убийцы? Я начала перебирать в голове разные места, куда могла бы сейчас попасть, но сосредоточиться не получалось. Стефан среагировал быстрее всех. Он бросился на Жульена и повалил его на землю. Мгновение — и оба они исчезли, осталась лишь золотистая пыльца.

Эль, вскрикнув, подбежала к тому месту, где только что был Стефан. Золотистая пыль рассеялась, и Эль бессильно опустилась на пол.

Стефан исчез, забрав с собой Жюльена. Не было сомнения, что он перенес его куда-то. Вопрос: куда?

Прошло не больше пяти минут, но казалось, несколько часов. Ожидание давило на нас, словно каменная плита. От волнения внутренности скрутило в тугой узел.

В голову полезли жуткие мысли. Что, если Стефан не вернется? Что, если он сейчас лежит где-то окровавленный и последние силы покидают его тело?.. Я не могла больше сидеть и ждать, пока Стефан рискует своей жизнью. Если бы я знала, где он, я бы без промедления отправилась ему на выручку. Я должна что-то сделать, должна, должна…

— Анаис, тут кровь! — вдруг прокричала Эль, вскакивая на ноги и пятясь назад.

Что-то кольнуло меня в самое сердце, и я принялась разглядывать место, где только что сидела Эль. Сначала я ничего не заметила, но, приглядевшись получше, увидела небольшую каплю, практически незаметную на фоне красного дерева. А потом еще одну, и еще…

— Вдруг это его кровь?.. — отчаянно воскликнула Эль, слезы потекли по ее щекам. — Я не переживу, если с ним что-то случится…

Ее лицо исказилось от боли. Мне стало страшно. Волны ужаса хлынули на меня, накрывая с головой. Жюльен может еще вернуться. А вдруг у него остались какие-нибудь последователи, которые ради него убьют двух девушек, а потом легко отдадут свои жизни? Нам нужно хоть как-то защитить себя.

Я прошла на кухню и вынула из ящика огромный поварской нож, который мог составить конкуренцию кинжалу Жюльена. Вернувшись в гостиную, я не без усилий достала из стены кинжал и подошла к Эль. Немного подумав, я протянула ей кухонный нож.

— Зачем? Ты хочешь, чтобы я кого-то убила? — проговорила она, поднимая на меня свои заплаканные глаза.

— Эль, Жюльен может вернуться. Нам нужно быть к этому готовыми, — сказала я, стараясь не дрожать слишком сильно.

Девочка трясущейся рукой взяла нож и сжала рукоятку.

— Эль, не нужно падать духом раньше времени. Мы должны что-то сделать. Сообщить маме и Жозефине, позвонить в полицию…

— Позвонить в полицию и сказать, что злой путешественник во времени из будущего хочет нас убить, чтобы забрать силу и вернуться домой? Тогда нас увезут в психушку. Хотя, возможно, это не самый плохой вариант.

— Нет, никто нас никуда не заберет. Мы можем просто сказать, что Жюльен напал на нас с ножом. Давай выйдем на улицу, туда, где много народа, и попытаемся позвонить.

— Я никуда не пойду! Я буду ждать Стефана. Я не уйду без него! — прокричала она.

Я понимала, что она чувствует. Стефан — единственный родной человек для нее. Человек, которого она любит больше всех на свете.

Я достала мобильник и позвонила маме. Она была в ужасе, когда узнала, что Жульен напал на нас. Эль тем временем позвонила в полицию. Я надеялась, что скоро кто-нибудь придет и спасет нас.

Вдруг в дальнем углу комнаты начало вырисовываться что-то непонятное. Не обращая внимания на бешеный стук сердца, я сжала рукоятку кинжала так крепко, что узоры впечатались мне в кожу. В голове промелькнула мысль, что я понятия не имею, как правильно держать кинжал и как им пользоваться.

Золотой туман сочился из воздуха, образуя неясный силуэт. Все происходило как в замедленной съемке. Как только золотая пыльца рассеялась, я поняла, что это Стефан. Я в ужасе бросилась к нему. Стефан лежал на спине, прижимая руки к животу. Его руки, рубашка, штаны были пропитаны кровью, которая продолжала сочиться из-под одежды.

— Стефан! — закричала Эль и упала на колени перед ним. Она сильнее прижала его руки к ране, пытаясь остановить кровь. — Держи крепче. Все будет хорошо, Стефан.

— Уходите. Он вернется… Я не смог переместить его далеко. — Каждое слово давалось Стефану с трудом. От боли у него закатывались глаза.

Я чувствовала себя совершенно бесполезной и не знала, как помочь ему. Слезы крупными каплями катились по моим щекам и падали на колени. Эль продолжала зажимать рану Стефана, ее руки были красными от крови. Она все что-то шептала и смотрела на брата. Я сидела и смотрела, как угасает Стефан, и ничего не могла сделать. Он пожертвовал собой ради нас.

Спустя мгновение тело Стефана ослабло, а голова безжизненно упала набок. Эль душераздирающе закричала. Внутри меня все сжалось от боли. Я ждала, что Стефан сейчас откроет глаза, скажет что-нибудь и улыбнется. Но он не шевелился. В моей душе образовалась огромная черная пропасть.

— Анаис! — в ужасе закричала Эль. Ее взгляд был прикован к чему-то за моей спиной.

Быстро развернувшись, я увидела перед собой Жюльена с красным подтеком у виска. Его лицо было перекошено от ярости. Он поднял правую руку и бросил в меня кинжал. В голове на долю секунды мелькнула мысль, что сейчас я умру, но за мгновение перед глазами появился знакомый пейзаж, а легкие наполнил чистый и свежий воздух. Мягкий ветерок поглаживал мои щеки, успокаивая. Я собрала последние силы и сосредоточилась.

Из нашей гостиной я попала во двор, засаженный зелеными деревьями, кустарниками и чайными розами. Здесь мир был совсем другим — безмятежным и спокойным. Сделав несколько шагов, я услышала шорох в кустах. Ноги были ватными. Я обогнула куст, как кто-то налетел на меня, чуть не сбив с ног.

* * *

Перед глазами застыло мое удивленное лицо с рассеченной щекой. Из царапины медленно текла кровь, которая напомнила мне об умирающем Стефане и кричащей Эль. Сердце пропустило удар.

Посмотрев в свои глаза, полные паники и ужаса, я вспомнила этот день.

— У тебя получится перемещаться самостоятельно, если ты этого очень захочешь и будешь четко представлять все в голове. Главное верить. От веры зависит все, — отчеканила я, словно это был отрепетированный текст. Я даже не думала о том, что говорю, будто кто-то управлял моим языком.

А дальше я рванула с места, убегая куда-то в сторону. Мне было не по себе находиться рядом с собой. С Анаис, которая еще не испытала всей боли, которую познала я. Почему я не предупредила ее о грядущих событиях? Я могла рассказать о Жульене, и тогда можно было спасти жизнь Стефану! Почему? Неужели, когда мы встречаем самих себя, ты должен сказать то, что слышал раньше? Может, у меня получится догнать ее, если она еще не испарилась, и рассказать обо всем? Плевать на будущее, плевать на прошлое, главное — спасти Стефана!

— Анаис! — послышался чей-то голос, который вырвал меня из беспокойных мыслей.

Я стала вертеться в поисках того, кто меня окликнул, и, к моему удивлению, увидела человека, высунувшегося из окна библиотеки. Он выглядел очень молодо, но вокруг глаз появились едва заметные морщинки. Его темно-русые волосы были напудрены и собраны в низкий хвост. Шею украшал молочного цвета бант, наполовину прикрытый полами синего фрака, отделанного золотой вышивкой.

— Кто вы? — произнесла я сдавленным голосом.

— Прошу вас, подойдите к заднему входу, я все объясню, — ответил мужчина и скрылся.

Продираясь сквозь ветки кустарника, я обогнула дом. Когда моя нога коснулась ступеньки крыльца, дверь отворилась, и незнакомец поприветствовал меня поклоном.

— Меня зовут Анри Долан, я друг вашего отца. Рад с вами наконец познакомиться, мадемуазель Анаис. Прошу вас, проходите в дом. — Анри пропустил меня внутрь и захлопнул дверь. — Ваш отец скоро должен появиться, он будет очень счастлив вас встретить.

— Откуда вы знаете, что он скоро появится? — спросила я, когда Анри взял меня под руку и повел через уже знакомый мне огромный зал. Трудно поверить, что наши столовая и гостиная созданы на его месте.

Мужчина вел меня так, будто проносил контрабанду через границу. Он прятал меня то за собой, то за предметами декора, и это немного меня возмутило.

— Прошу меня простить. Дом полон слуг, они и так распускают всякие слухи по поводу нашей семьи. Ваш отец ответит на все ваши вопросы, как только придет сюда. Проходите, — проговорил Анри, открыв дверь в библиотеку.

Я проследовала в уже знакомую мне комнату-кабинет, где по центру располагался дубовый стол на ажурных ножках, а стены были заставлены шкафами с книгами в потрясающих переплетах. По правую руку от входа расположились несколько стульев и низкий столик с большой вазой цветов.

— Анаис, не уходи! — раздался приглушенный ветром голос откуда-то с улицы, из-за чего Анри кинулся к окну и распахнул ставни.

— Мадам, она здесь! — прокричал он. — Я думаю, ваша мать хотела бы присутствовать при разговоре, — пояснил он, когда обернулся в мою сторону.

Я поняла, что это кричала Аврора. В прошлую нашу встречу я держалась с ней холодно. А ведь она — мать, которой пришлось расстаться со своим ребенком и не видеть его целых семнадцать лет.

— Какой сейчас год? — спросила я, чтобы сгладить неловкое молчание, возникшее между мной и Анри.

— Сейчас 1773-й. Правление Людовика XV, если это вас интересует. Никогда не питал симпатии к монархии, однако выбирать не приходится. Через шестнадцать лет революция, но это может плохо отразиться на нашей семье. Так что еще вопрос: что хуже?

— Откуда вы знаете? Неужели вы тоже?..

— Путешественник во времени? Да. Но историю в школе прогуливал, поэтому для меня тут каждое событие в диковинку. Мы вместе с вашим отцом познакомились в 2001 году, но… Но об этом позже.

— Вы говорите «на нашей семье». Неужели вы член нашей семьи? — спросила я.

— Я жених Элизабет, — улыбнулся Анри.

Не успела я ничего ответить, как в комнату влетела Аврора, шурша пышными юбками. Ее крупные кудри покачивались в такт шагам. Я снова поразилась тому, как искусно уложены ее волосы. И сколько же времени они тратят на подобные прически? Когда Аврора увидела меня, то в ее глазах отразились счастье и радость.

— Анаис, как я рада, что ты еще не ушла! — воскликнула она. — Хотя мне кажется, что только что на тебе была другая одежда.

— Я вернулась сюда спустя несколько дней в моем времени.

— Очень хорошо. Я так рада, что могу снова тебя видеть! — Она подлетела ко мне и заключила в свои объятия, что было весьма неожиданно. Я не смогла не обнять ее в ответ. Она ведь ни в чем не виновата. — У нас с Жоэлем есть к тебе разговор, который я никак не могла начать раньше. Скоро он приедет, и все прояснится.

— Я тоже надеюсь, — чуть слышно ответила я.

Вскоре на улице послышался стук копыт и пронзительное лошадиное ржание. Я подошла к окну, стараясь рассмотреть, кто там, но густые кусты закрывали собой главную дорогу.

— Прошу меня извинить. Я встречу его, — произнесла Аврора и выпорхнула за дверь, словно большая переливающаяся птица.

— Кто это приехал? — спросила я, глядя в сторону Анри, который все это время скромно стоял рядом с дубовым столом.

— Ваш отец.

— Мой отец? — переспросила я дрожащим голосом, начиная выстраивать в своей голове разные догадки.

— Анаис, я знаю, что некрасиво с моей стороны держать вас в неведении, но будет лучше, если вы услышите это от отца.

Пару минут спустя, пока мои мысли бегали туда-сюда, в комнате послышался знакомый шелест юбок Авроры, а затем глухие шаги. Я развернулась в сторону двери и увидела высокого мужчину в темном шелковом фраке, из-под которого виднелось жабо белой рубашки. Его висков уже коснулась седина, что было очень заметно на черных как смоль волосах. Он смотрел на меня мягким взглядом, полным доброты. Так же он смотрел на меня и раньше. Глаза — это единственное, что напомнило мне в этом человеке отца, так как он очень сильно изменился.

— Здравствуй, Анаис. Как же я долго ждал встречи с тобой… Ты совсем не изменилась с того раза, когда я видел тебя в саду, — произнес он, улыбнувшись мне.

— Что это значит? Неужели ты тут живешь? Но как? И почему? Объясни мне! — потребовала я, пытаясь понять, почему отец выглядит лет на сорок пять и почему приехал сюда в экипаже.

— Я постараюсь ответить на все твои вопросы и все объяснить, — ответил он. — Присаживайся. — Он отодвинул ажурное кресло, обтянутое белым шелком, приглашая меня.

Я присела, после чего все присутствующие в комнате тоже устроились кто в креслах, кто на софе.

— Это очень длинная и запутанная история. Возможно, мои действия будут тебе не понятны. Они и мне не до конца понятны. В 2001 году я встретился с Анри, с которым, как я понял, ты уже успела познакомиться. Наша встреча была довольно странной. Я ушел из дома и бродил по улицам, пытаясь отыскать какое-нибудь уютное кафе или бар, как вдруг мне на глаза попался странный человек, который вламывался в чей-то дом. Это и был Анри. Я хотел его остановить. Однако прямо из-за двери выскочил мужчина со старинным длинным кинжалом в руке и стал угрожать нам обоим, видимо, подумав, что мы сообщники. Сильно испугавшись, я почувствовал, что вот-вот перемещусь во времени. Не знаю зачем, но я схватился за плечо Анри. Мгновение — и мы стояли совершенно на другой улице, по которой туда-сюда сновали люди в старомодной одежде, а в воздухе стояла вонь конского навоза. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что Анри переместился вместе со мной. Я понял, что он тоже путешественник во времени. Достигнув безопасных стен моего дома, я решил выяснить, что только что произошло и кто этот человек.

— Я поведал ему свою историю. Но рассказал не все, потому что не знал, можно ли ему доверять, — продолжил Анри. — Сказал только, что Жан, в дом которого я пытался проникнуть, мой заклятый враг. На самом деле он — первый путешественник во времени, созданный учеными в 2157 году. Используя его генотип, они могли создавать других путешественников. Кроме меня. Я подвергся эксперименту вслед за Жаном, но отправиться в прошлое должен был только после него. Но как только Жан испарился, мир начал меняться буквально каждый день. Появились тайные организации, которые создали путешественники во времени, и я был участником одной из них. Оказалось, каждый путешественник в нашем времени может сделать выбор: остаться таким или стать простым человеком. Существует специальная сыворотка, которая убивает ген путешественника во времени. Все выбирали сыворотку, потому что из-за злодеяний Жана люди просто исчезали с лица земли. Для всего мира они никогда и не существовали, и только путешественники во времени замечали это. В конце концов я остался последним путешественником на Земле. Прихватив с собой три сыворотки, я решил отправиться в прошлое, чтобы покончить с Жаном. Но Жоэль все испортил. А когда мы попали сюда и я увидел безмятежную жизнь в особняке Арно, то захотел остаться тут. Как и Жоэль. И мы решили выпить сыворотку.

— Да, я выпил ее, потому что хотел остаться с Авророй навсегда, — подтвердил папа. — В тот день мы с Агатой очень сильно поссорились, и я ушел из дома. Агата сказала, что ненавидит все, что связано с путешествиями во времени, ненавидит меня. Она благодарила Бога, что тебя это обошло стороной, иначе бы она возненавидела собственную дочь. Конечно же, она говорила это на эмоциях. На самом деле она очень сильно тебя любила. Жаль, что я понял это слишком поздно. Я оставил тебе письмо и надеялся, что ты его прочтешь и все поймешь. Ты его нашла?

— Какое письмо? — спросила я, стараясь не потерять нить повествования.

— Я спрятал его в книге, которую ты так любила в детстве. Жерар Море «Книга сказок». Ты засыпала только после того, как я читал тебе несколько маленьких сказок из этого сборника.

— Ты думаешь, я помню, что ты читал мне, когда мне было три года?! Я и тебя-то совсем не помню! Единственное, что я отыскала, так это твой дневник, в котором ты писал о своей любимой Авроре. А обо мне — всего пару страничек!

— Этот дневник я вел поначалу только для себя. Потом посчитал, что в этом нет необходимости, и забросил это дело.

— Но как ты мог оставить меня, зная, что в моем времени живет человек, который убивает других путешественников?! А ты знаешь, что он хотел жениться на Жозефине, а сегодня напал на нас и убил дорогого мне человека?! И все из-за тебя! Если бы ты рассказал хоть что-то о нем, то все можно было бы исправить! — закричала я, не в силах больше сдерживать злость. Мне хотелось убежать отсюда как можно дальше. Я не хотела никого видеть. Вся моя жизнь пошла под откос, потому что отец и Арно решили поиграть судьбами других людей.

Отец догнал меня у двери и схватил за локоть.

— Анаис, я же не знал, кто этот человек на самом деле! Ты думаешь, я не винил себя? Я четырнадцать лет жду тебя, надеясь, что с тобой все хорошо, что ты в безопасности. Я сто раз пожалел, что вырвал тебя отсюда и отправил в то время! Мы сохранили последнюю сыворотку специально для тебя, чтобы ты вернулась домой, к нам, и жила без этих чертовых путешествий во времени. В безопасности.

Отец подошел к книжному шкафу и начал там что-то искать. Выложив несколько книг на стол, он вынул деревянный резной сундук. Аврора подошла ко мне, загораживая отца:

— Анаис, прошу тебя. Жоэль хотел как лучше. Мы хотели, чтобы ты была в безопасности, не сердись на нас. Кто бы мог подумать, что все обернется вот так. Мы ждали тебя, чтобы передать тебе сыворотку. Выпей ее и останься с нами. Дома, где ты и должна быть.

— Держи, — сказал отец, протягивая мне маленький розовый пузырек.

Я взяла баночку из его рук и повертела в руках. Вот оно. Один маленький глоток — и конец всем мучениям. Я больше не нужна буду Жюльену. Какой от меня смысл, если я не путешественница во времени?

— Выпей же, пока не поздно, — умоляла Аврора, но я не спешила.

— Безусловно, я выпью это. Но не здесь. Вы отправили меня в тот мир, и он стал мне родным. У меня там все — друзья, семья, жизнь. Я не могу остаться с вами, я надеюсь, что вы меня поймете, — ответила я.

Аврора начала плакать. Мне не хотелось причинять ей боль, но у нее есть Элизабет и папа. А если я вернусь сюда, то у мамы не останется никого…

Я размышляла над словами отца. А что бы я делала, окажись на его месте? Не думаю, что смогла бы поступить правильнее. Путешествия во времени — странная вещь. Любое решение может оказаться одно хуже другого, но поймем мы это только спустя годы.

— Мы не можем удерживать тебя тут силой. Ты вправе сама сделать выбор, ведь я виноват во всем том, что с тобой произошло. Я лишь хочу, чтобы ты простила меня и не сердилась на нас. Мы хотели тебя защитить.

— Я не сержусь. Почти, — ответила я, что было правдой. — Прощайте… — добавила я и почувствовала, как мир вокруг меняется.

Было еще одно место, которое я должна была посетить перед тем, как выпить сыворотку.

30

Не думала, что момент расставания с Тео наступит так скоро. Сколько мы с Тео были вместе? Для меня наши отношения длились всего полторы недели, но этого хватило, чтобы я почувствовала себя невероятно счастливой. А для Тео все растянулось на несколько мучительных лет. Эти отношения не принесли ему ничего хорошего. Моя душа рвется на куски от осознания того, что я наделала. Если бы я только знала, чем все обернется…

Я стояла посреди опустевшего зала, который еще сохранил запах сигар и аромат еды, и размышляла о том, что скажу Тео. Мне не хотелось его ранить своими словами. Не хотелось, чтобы он страдал. С другой стороны, я уже спасла его, а значит, беспокоиться о том, что он наложит на себя руки, уже не стоит. Или стоит? Как все запутано! Я расстаюсь с ним сейчас, а ему еще предстоит встретить меня через несколько лет. То же самое было и с нашей первой встречей. Хорошо, что благодаря сыворотке никто больше от меня не пострадает.

Я прошла через лабиринт из столиков в поисках хозяина кафе. Надеюсь, он еще не ушел домой. В памяти всплыл вечер, проведенный с его друзьями. Помню, как Тео одолжил мне платье его сестры, которое до сих пор лежит у меня в комнате. А небесно-синий пиджак, который он заботливо накинул мне на плечи во время прогулки по набережной Сены, спрятан в картонной коробке из-под платья, которое я купила для свадьбы.

При мысли о свадьбе мое сердце сжалось, а к глазам подступили слезы. Перед моим взором возник образ Стефана… Трудно поверить, что Стефан больше никогда не улыбнется мне, не отправится путешествовать по городу… Почему судьба распорядилась именно так? Разве мы, путешественники во времени, подчиняемся ей? Разве не мы сами создаем свой путь? Время для нас — ничто. Оно не имеет над нами власти. Или мы ошибались?..

— Анаис, как же я рад видеть тебя! — раздался голос Тео, вышедшего из служебной комнатки. — Тебя давно не было. Я так скучал.

Теодор прижал меня к себе и поцеловал. Все переживания отошли на задний план. Как же мне хотелось быть обычной девушкой с обычными проблемами, как Шарлин, которой и в страшном сне не приснится все то, через что я прошла. Возможность быть простым человеком лежит у меня в кармане. Мама была права, путешествия во времени — самое настоящее проклятие.

— Что-то случилось? — произнес Тео, нежно проводя рукой по моей щеке.

Я посмотрела в его глаза, в которых читалась нежность, и не могла поверить, что больше никогда не увижу его, не смогу прикоснуться к его чуть колючей от щетины щеке, не почувствую того вулкана эмоций, который возникает, когда Тео рядом.

— У меня есть для тебя подарок. Может быть, он поднимет тебе настроение. — Тео одарил меня веселой улыбкой и, взяв за руку, повел в сторону служебного помещения. — Кстати, в прошлый раз я забыл отдать тебе твою одежду, которую ты оставила, — добавил он.

Тео подошел к деревянной тумбочке шоколадного цвета и вынул оттуда стопку аккуратно сложенной одежды и мои домашние кеды в придачу.

— Держи.

— Спасибо, Тео. Только вот платье и твой пиджак…

— Ничего страшного. Можешь оставить себе, мы и без них не пропадем, — улыбнулся он. — Я обещал тебе подарок. Надеюсь, он придется тебе по душе.

Я прижала стопку одежды к своей груди одной рукой. Тео вложил в мою ладонь небольшую бежевую коробочку. Я повертела ее в руке и увидела прямоугольную этикетку с надписью:

— Ну открой же ее, — потребовал Тео, думая, что я не знаю, что это такое. Но я была в курсе, что за сокровище держу в своих руках. Даже в нашем времени любая девушка позавидует тому, кто сможет приобрести эти духи. Мы с Шарлин много раз ходили по парфюмерным магазинам и нюхали их, делая вид, что определяемся с выбором. Однако две семнадцатилетние девчонки не могут позволить себе приобрести хотя бы маленький флакончик. Не представляю выражения лица подруги, когда она узнает, где я взяла эти духи…

Отложив одежду, я принялась судорожно распечатывать упаковку под пристальным взглядом Теодора. Открыв коробку, я достала маленький, размером с ладонь, флакон в форме параллелепипеда, наполненный золотой жидкостью. Я сняла крышечку и брызнула капельку на свое запястье. Аромат несколько отличался от современного.

— Спасибо огромное, Тео! Это… Ты даже не представляешь, как мне нравится твой подарок.

— Наконец-то. Как приятно видеть улыбку на твоем лице! Не хочешь немного прогуляться? Я как раз собирался уходить, поэтому у нас куча времени.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, — ответила я, начиная волноваться, что исчезну и не успею с ним попрощаться.

— Отлично, выйдем на улицу — и скажешь, — весело улыбнулся Тео, отчего мне стало тоскливо. Совсем не хочется причинять ему боль…

Мы отправились по мощеной улочке навстречу спящему городу. В одной руке я несла свою одежду, а в другой — драгоценную коробочку с духами. Только сейчас, выйдя на морозный ночной воздух, я заметила, что уже настала поздняя осень. Получается, Теодор ждал меня довольно долго. Ждал для того, чтобы услышать, что больше меня не увидит…

Улицы и переулки были пустынны, а небо затянуто темными тучами. Даже звезды не захотели быть свидетелями нашего расставания. Город полностью отражал то, что творилось в моей душе. Теодор приобнял меня за плечи, прижимая к себе и согревая теплом своего тела. Я прислонилась к плечу Тео, стараясь собраться с мыслями и наконец все сказать, ведь я чувствовала, что время мое на исходе.

— Тео, я должна тебе сказать… — произнесла я и замолчала. Слезы сдавили горло.

— Что? Что-то случилось? — беспокойно спросил Тео, останавливаясь посреди дороги.

— Прости… Но в моей жизни сейчас все так запутано. С каждым разом все хуже и хуже. Эти путешествия во времени принесли много бед… У меня появилась возможность прекратить путешествовать. Я останусь у себя… В будущем. И больше не смогу прийти сюда… К тебе, — говорила я, делая большие паузы между фразами. Тео не перебивал меня и ничего не спрашивал.

Закончив говорить, я осмелилась посмотреть ему в глаза. Лицо Теодора приобрело жесткие черты, а весь веселый блеск его глаз пропал.

— Ты хочешь сказать, мы больше никогда не увидимся? — спросил он, отчего сердце в моей груди сжалось.

— Надеюсь, ты меня поймешь, — произнесла я сквозь слезы.

Тео приблизился ко мне, стирая с моих щек слезы и приподнимая лицо за подбородок. Я почувствовала прикосновение его губ. Этот поцелуй разжег настоящий пожар в моей души. Счастье и горе, радость и боль смешивались воедино. Тело охватило знакомое чувство. Время снова разорвало наш поцелуй. Когда я открыла глаза, то поняла, что ни Тео, ни пустынной улицы уже нет. Осталась лишь я с охапкой одежды в руках, стоящая посреди тротуара.

Я помчалась в сторону своего дома, ощущая ледяной страх при мысли, что Эль тоже могла стать жертвой Жюльена. Надеюсь, она успела сбежать. Я бежала по вечернему городу и то и дело наталкивалась на прохожих из-за того, что слезы застилали глаза. Некоторые возмущенно кричали мне вслед, но я не обращала на это внимания. Нужно во что бы то ни стало добраться до дома, ведь мама должна была уже приехать. Она, наверное, места себе не находит, волнуясь за меня. А что, если Жюльен остался там?

Пробежав несколько сотен метров, я вдруг вспомнила о том, что моя способность телепортироваться еще при мне. Мгновение — и я стояла на крыльце своего дома, который выглядел как-то особенно зловеще в этот поздний час. Я кинула все вещи на кресло, стоящее на крыльце, и достала маленький флакончик с заветной сывороткой. Стоит ли ее выпить прямо сейчас? Может быть, моя способность послужит еще во благо?

* * *

— Мама! — закричала я, как только открыла входную дверь, надеясь, что мама сразу же отзовется.

Везде горел свет, и можно было сделать вывод, что дома кто-то есть. И я молилась, чтобы этим кем-то оказался не Жюльен.

— Мама! — прокричала я еще раз, переступая порог столовой, надеясь, что она вот-вот выскочит мне навстречу и обнимет меня. Скажет, что все хорошо, что она рядом, что Жюльен сбежал и никогда больше не появится в нашей жизни.

Прямо за стеной — та самая комната, где на нас напал Жюльен. От одной только мысли о том, что там до сих пор лежит безжизненное тело Стефана и могут находиться тела мамы и Эль, подкашивались ноги. Вспомнив, что у Жюльена есть огромный кинжал, я побежала на кухню и взяла столовый нож. Лучше, чем ничего.

За окном послышался вой сирен, но я не придала этому значения. Я ступала по деревянному полу, сжимая в одной руке нож, а в другой маленький розовый флакончик с сывороткой, и молилась, чтобы Жюльен не выскочил из-за угла.

— Я знал, что одна из вас вернется сюда, — послышался голос, когда я проходила по коридору, и мне навстречу вынырнула фигура. Мои молитвы были проигнорированы Всевышним… Я надеялась, что Жюльен все-таки покинул дом. Не мог же он так рисковать. Наверняка он догадывался о том, что мы могли позвонить в полицию. Или он настолько самоуверен, что полиция ему не страшна?..

— Все кончено, Жюльен, — проговорила я, стараясь держаться как можно увереннее, но мой дрожащий голос и трясущиеся руки выдавали меня с головой. Я открыла флакон и залпом выпила розовую жидкость.

Только Жюльен сделал несколько шагов в мою сторону, как на весь дом раздался пронзительный женский крик, в котором я сразу же узнала голос Жозефины.

— Анаис! — кричала она. Это был словно лучик света среди непроглядной тьмы.

А после дом заполнили вооруженные полицейские, которые быстро схватили ошарашенного Жюльена. Я выбежала на крыльцо, выбрасывая на ходу и нож, и пустую баночку. Несколько полицейских стояли на входе и не пускали Жозефину в дом. Как только она увидела меня, ее глаза загорелись радостью, а я кинулась ей на шею, наконец-то ощущая себя в безопасности.

— Все хорошо, ma chérie? Ты в порядке? — спрашивала она, заглядывая мне в глаза.

Я видела, что тетя сама не на шутку напугана, поэтому просто кивнула. Каково узнать, что человек, за которого ты собиралась выйти замуж через несколько дней, окажется двуличным мерзавцем и убийцей?..

Вскоре в воротах появилась мама в кремовом пальто, и я бросилась ей в объятия. Она прижимала меня к себе все сильнее, и я видела, что по ее щекам бегут слезы.

В это время полицейские вывели из дома Жюльена и затолкали его в машину. Мне даже показалось, что он смотрел на нас с издевательской усмешкой на губах, будто это нас арестовали, а не его.

Но теперь все кончено. Жюльен сгниет в тюрьме, где ему и место, и больше не будет ломать судьбы людей. А моя жизнь снова станет нормальной, какой и была раньше, до того, как я узнала, что могу путешествовать во времени.

Правда, не знаю, возможно ли остаться нормальным после всей этой истории?..

Эпилог

Морозный воздух неприятно покалывал щеки. Небо затянули густые тучи, но лучи солнца настойчиво старались пробиться сквозь них. Я шла по заснеженной тропинке, удивляясь тому, сколько снега выпало за два месяца. Большие хлопья, словно стаи мух, падали на землю.

Я свернула направо и остановилась у нужного памятника. Я прихожу сюда несколько раз в неделю. На табличке выгравирована надпись:

Мы похоронили его практически сразу после того происшествия. Мы со Стефаном были знакомы всего ничего, но за это время он стал для меня настоящим братом. Какое-то время я не могла ночевать в нашем доме, потому что меня преследовали кошмары, и каждую ночь я просыпалась вся в холодном поту и с колотящимся сердцем. Я предпочитала оставаться в квартире Шарлин, только там меня не тревожили страшные сны. Подруга всеми силами пыталась мне помочь, даже уступила свою кровать, а сама спала рядом на раскладушке, лишь бы я не просыпалась с диким криком среди ночи. Но прошло уже чуть больше двух месяцев, я давно вернулась в свой особняк, где мама с тетей сделали ремонт. Они хотели, чтобы ничего не напоминало мне о событиях того дня.

Боль и скорбь постепенно уходят, давая место счастливым воспоминаниям о Стефане. Для меня он навсегда останется героем, спасшим мою жизнь.

Я положила на могильную плиту цветы и вытерла подступившие слезы. Уже не первый раз замечаю, что я не единственный гость у Стефана. Кто-то еще ходит сюда и оставляет свежие цветы. Думаю, это Эль, больше некому. Я не видела ее с того рокового дня, даже на похороны она не появилась. Мама и тетя сказали, что Эль переехала к своей сестре Софи. Когда я жила у Шарлин, Софи якобы приходила к нам в дом и просила не беспокоиться об Эль. Кажется, они вдвоем устроились хорошо, и я очень рада, что Эль нашла место, где ей комфортно. Однако из нашей жизни она ушла и, как видно, возвращаться не собирается. Я пыталась с ней связаться в соцсетях, но она просто читает мои сообщения и никогда не отвечает. Я ее за это не виню, потому что понимаю, что я напоминаю ей о том, что произошло с ее братом. Хотя все же я беспокоюсь за Эль и надеюсь, что Софи сможет ее защитить, ведь Жюльен на свободе.

Когда машина полицейских проехала несколько километров от нашего дома, Жюльена и след простыл. Очевидно, сил Стефана хватило, чтобы он смог сбежать. С другой стороны, после побега Жульена у меня появился замечательный отчим, который заменил мне отца. Как только полицейские поняли, что преступник сбежал, они вернулись к нам. Один из них поклялся, что не отойдет от нашей семьи ни на шаг, пока Жюльена не поймают. И до сих пор сдерживает свое слово. Его зовут Жерар. Он очень хороший и приятный человек. Я никогда не знала, что значит расти с отцом, ведь мой отец после ссоры с мамой сбежал в прошлое к другой семье. Но о покойниках плохо не говорят, ведь папа уже несколько столетий мертв. Я даже нашла место, где похоронена вся семья Ла Монтанье. Оказалось, у моих предков на кладбище Пер-Лашез есть семейный склеп, о котором позаботилась Элизабет.

Как бы там ни было, я не злюсь на папу. Да, он поступил отвратительно, но он ведь тоже человек, а людям свойственно ошибаться.

И все-таки я рада, что выросла в этом времени. Ведь здесь у меня такая замечательная семья. К нам переехала бабушка Марта, а Жозефина привела в дом нового ухажера и уже ждет ребенка. Поверить не могу, что после черной полосы у нас наконец началась белая. Неужели наш дом постепенно оживает и наполняется теплом семейного очага?..

Я пошла дальше по заснеженной тропинке. Нужно навестить еще кое-кого. Я несколько дней пыталась отыскать место, где он похоронен. Сначала перерыла весь Интернет, потом ходила по кладбищу с выписанными на листочек координатами, блуждая между могил. И вот наконец-то нашла!

Я дошла до надгробного камня, на котором было выгравировано:

Когда я смотрю на этот потрескавшийся от времени камень и на даты жизни, то с трудом верю, что когда-то была близка с этим человеком. Пятьдесят пять лет прошло с момента его смерти. В моей памяти он навсегда останется молодым человеком, улыбчивым и веселым. Все, что мы с ним пережили, было похоже на сон. Счастливый и нежный.

Я положила цветы на могильную плиту, ощущая тоску в душе. Я до сих пор чувствовала вину, которая тяготила меня, будто привязанный камень. Прости, Тео, что так неожиданно вошла в твою жизнь и так же неожиданно ее покинула.

— Извините, а вы тоже член семьи, о котором я раньше не знал? — послышался чей-то до боли знакомый голос.

Я резко развернулась, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Артур?! Что ты здесь делаешь? — выпалила я.

— Я?! Я пришел навестить яблоко раздора, которое поссорило мою маму с ее братом. Только не говори, что еще одна моя французская сестра, которую от меня скрывали.

— Я?! Нет. Мы же… Мы же с тобой в одном колледже учились, помнишь? — произнесла я. — Ты тогда всего год проучился, а потом уехал.

— Точно, я уехал обратно в Англию. Я совсем не знал французского, поэтому мне было трудно. Решил, что лучше доучусь в Англии и начну учить французский там. Извини, но, если честно, я тебя вообще не помню.

— Анаис, — напомнила я. Я только собралась сказать свою фамилию, как лицо Артура изменилось и он воскликнул:

— А! Арно! Как я мог тебя забыть?! Рыжая девочка, которая все время дубасила того парня… Дени, вроде бы.

От услышанного я немножко поперхнулась. В жизни никого не трогала, по крайней мере в той жизни, которую помню я…

— Так что же, Анаис, ты тут делаешь?

— Я… Решила навестить создателя моего любимого кафе. А Теодор твой дедушка?

— Теодор? Нет. Прадед. Дедушка Николас. Это из-за него мои мама и дядя ненавидят друг друга.

— Почему?

— Он завещал свой ресторан моей маме, после этого дядя Люк просто возненавидел ее. Я только сегодня прилетел из Англии и познакомился со своей двоюродной сестрой Сесиль, потому что ее отец не разрешал нам видеться. Но мы оба уже взрослые люди, поэтому никто нам не указ.

— Неужели ты все это время жил в Англии?

— Меня отправили в Англию сразу после рождения. Бабушка с дедушкой по линии отца поехали вместе со мной. Но я сильно скучал по родителям, поэтому уговорил разрешить мне пожить во Франции. Однако ни отца, ни мать я практически не видел, потому что они как одержимые носились с этим рестораном. Но теперь я сам почти что владелец ресторана, поэтому… Не хочешь составить мне компанию за обедом?

— С радостью, — отозвалась я, не веря, что это действительно Артур. Артур, которого я не надеялась больше встретить, считая, что он ушел из моей жизни навсегда. Оказалось, еще не все потеряно. Мы еще можем стать друзьями!

— Тогда пошли, — сказал он и помог выбраться мне из сугробов на тропинку. — Все равно не верю, что ты пришла сюда, чтобы навестить моего прадеда.

— Но это так. «Луна» — мое самое любимое место в городе, — ответила я, ни капельки не соврав. Последнее время я стала часто посещать этот ресторан.

— Правда? Тогда теперь у тебя появилась возможность посещать его со скидкой или даже бесплатно. Мой ресторан — мои правила, — усмехнулся парень. — Расскажи вообще, что случилось с тобой за это время? Общаешься сейчас с ребятами из нашего класса?

— Да, с некоторыми учимся в одном классе в лицее. А ты что, уже закончил школу?

— Пришлось сделать это побыстрее, чтобы продолжить семейное дело. Мать и отец уже не справляются. Со следующего года буду совмещать работу и университет, если смогу. Ты так и не ответила, что произошло с тобой за это время? Я уже тебе всю свою жизнь пересказал.

— Это долгая история.

— А мы и не торопимся. Еще вся жизнь впереди…

Интересные факты

• Дом семьи Арно находится в аристократическом квартале Сен-Жермен. Его внешний облик создан в стиле барокко, потому что дом был построен во времена правления Людовика XIV. Внутреннее убранство дома XVIII века оформлено в стиле рококо.

• Прототипом лицея, в котором учится Анаис, стал лицей Генриха IV, расположенный в V административном округе Парижа.

• Прообразами Бернарда Хейга и Розали Сорель стали Эрнест Хемингуэй и Гертруда Стайн.

• Я стала писать данную книгу, вдохновившись трилогией Керстин Гир «Таймлесс». Но, конечно же, у меня не было цели присвоить себе чужие идеи или написать фанфик, нет. Мне просто захотелось создать свой собственный мир, в котором я бы поселила путешественников во времени.

• Почти вся книга была написана с телефона.

• Любимый писатель Анаис — Эмиль Золя, а любимая книга — «Жерминаль».

• Я назвала Теодора в честь брата Винсента Ван Гога — Теодора Ван Гога.

• Писатель Жерар Море — выдуманный.

• Когда я садилась писать, я понятия не имела, о чем буду писать и чем все завершится. Сюжет придумывался по ходу дела.

• Песня, которая вдохновила меня на написание книги: Hi-fi feat 3xl pro — «Время не властно»

• Книга была написана за 5 месяцев.

Книга 2: Сквозь время (фрагмент)

Пролог

Париж

Декабрь 2015 года

В воздухе начал клубиться золотой туман, а через мгновение из него вышла хрупкая светловолосая девушка в черном мужском пальто. Она поежилась от ледяного ветра и сжала покрепче четыре тонких стебелька живых гвоздик, которые десять минут назад купила на рынке.

На улице было холодно, снег хлопьями ложился на дорожки кладбища и накрывал пушистым покрывалом памятники, делая их вовсе незаметными. Но девушка хорошо знала дорогу к нужной могиле, поэтому добралась до нее за пару минут и опустилась на колени перед гранитной плитой. Фарфоровая кисть руки за секунду смахнула снег, под которым скрывалась табличка с надписью:

Сердце в груди защемило от боли. Девушка положила на могилу четыре гвоздики и горько заплакала. Слезы лились ручьями из больших голубых глаз и капля за каплей падали на гранитную плиту, а через несколько минут застывали маленькими камешками скорби.

Стефан был хорошим человеком и не заслуживал того, чтобы быть убитым и похороненным под глыбой холодного камня в промерзлой земле. Он заслужил долгой и счастливой жизни и тепла человеческих сердец, его место было рядом с людьми, которые его любили. Но, видимо, судьба решила иначе.

Эль слишком сильно любила Стефана, он был для нее всем, поэтому в память о нем она носила его черное пальто. Ткань до сих пор сохраняла запах Стефана и его тепло, и девушке казалось, что так брат находится рядом с ней.

Она долго просидела в сугробе рядом с могилой брата. Горе разрывало изнутри, но еще больше терзала вина. В душе твердо обосновалось чувство, что это именно она, его сестра, виновата в его смерти. Он погиб, защищая ее и Анаис от смертельной опасности, чтобы дать им возможность трусливо сбежать в разные эпохи от дяди-убийцы. В голове не укладывалось, как один день — даже не день, а мгновение, то самое, когда Стефан и Анаис возвратились из двадцатых и сообщили ужасающую новость о Жюльене, — могло разрушить целую семью и вселить в жизнь стылое, как зимний кладбищенский воздух, одиночество.

Девушка не понимала, почему именно их семья стала жертвой Жюльена, первого в истории путешественника во времени. Что они такого сделали, чтобы жизнь так несправедливо их наказала? Что сделала она сама, чтобы все ее родные ушли на тот свет один за другим? Бабушки, дедушки, родители, Стефан… Теперь девушка осталась абсолютно одна. И теперь предпочитает держаться особняком и ни к кому больше не привязываться, ведь впусти она кого-нибудь в свое сердце — и его обязательно тут же отнимут. (Вот только она не подозревала, что уже привязалась к некоторым людям, которые оказались к ней добры).

Лишь одна мысль, которая уже несколько недель зреет в голове, не дает девушке сломиться окончательно. Нужно быть сильной, чтобы воплотить эту задумку в жизнь и отомстить за Стефана и за всех тех людей, что были погублены Жюльеном на его кровавой дороге из 1305 года в наше время. Девушка считала, что этот монстр заслуживает смерти, и готова была собственноручно его наказать. Убийство Жюльена она продумывала как можно тщательнее, выискивая подходящую эпоху, чтобы его совершить. Возможно, она даже сможет изменить настоящее. И тогда Стефан снова будет жить.

1

Снег кружился на фоне темного неба и беззвучно ложился на карниз. Я лежала на диване и смотрела в окно, стараясь не закрывать глаза, потому что как только веки опускались, перед взором возникало лицо Стефана.

Голову разрывало изнутри от рыданий, но теперь я лишь задыхалась и всхлипывала, плача без слез, потому что их попросту больше не осталось. Пустота внутри, как черная дыра, затягивала все проблески светлого, что еще оставались в моем сознании. А вскоре его не осталось совсем.

Не знаю, как долго я так пролежала, свернувшись клубочком на стареньком, пропахшем табаком диване, но судя по тому, что вскоре небо посветлело и через окно стал пробиваться серебряный свет, начиналось новое утро.

Я провела ночь в заброшенном здании, которое было так называемым сквотом художников. Нагло заняла чью-то импровизированную кровать, даже не задумываясь о том, что владелец этой самой кровати может вдруг объявиться и отобрать свое спальное место. Возвращаться в дом Анаис я не хотела, потому что он ассоциировался у меня с самым ужасным. Ведь там отняли жизнь у Стефана, там произошла трагедия, которая разделила мой мир на до и после.

Как только Анаис растворилась в воздухе, Жюльен хотел напасть на меня, но я поспешила исчезнуть из той злополучной гостиной и оказалась в самом центре Парижа. Я не знала, как дальше жить. Движение города давило на меня, толкало и мотало из стороны в сторону. Мне хотелось лечь прямо на улице на холодном асфальте и умереть, затоптанной чужими ногами. Но каким-то неожиданным образом меня вытолкнуло к этому заброшенному зданию, будто сама судьба решила предоставить мне убежище.

Сквот оказался неплохим местом, но довольно странным: пока я шла по коридорам, то невольно обратила внимание на скульптуры, которые в большинстве своем пугали, и на стены, разрисованные граффити и обклеенные фотографиями. На первом этаже было много коридоров и комнат. Из-за некоторых дверей доносились голоса и музыка, поэтому туда я заходить побоялась — опасалась, что меня не примут, ведь я не художник. Да и общаться с людьми мне совсем не хотелось. Хотелось побыть в одиночестве и вылить все свое горе, поэтому я прошмыгнула по коридору, как тень, и заняла первую попавшуюся пустую комнату, где горько прорыдала до самого утра.

Возможно, мне даже удалось вздремнуть, а возможно, и нет — все было до ужаса мутным, я не осознавала себя. Казалось, что все происходящее — страшный сон, что я вот-вот проснусь и кошмар рассеется, как утренний туман.

Но когда я приподнялась, то поняла, что кошмар никуда не делся. Жестокая реальность продолжала напоминать мне о том, что я осталась без человека, которого любила больше всего на свете…

Слезы снова сдавили горло скорбными тисками. Не думаю, что новый день принесет мне что-то хорошее.

Я поднялась на ноги и прошлась по комнате, стараясь придумать, что мне делать дальше. Самый очевидный вариант — сигануть с крыши и встретиться на том свете со Стефаном. Я правда над этим раздумывала, но меня вовремя осенило — это было бы эгоистично. Стефан защитил меня, спас мою жизнь ценой собственной. Как я могла сделать его поступок напрасным? Я должна жить хотя бы потому, что обязана этой жизнью Стефану.

Я схватилась за голову и опустилась на пол. Слезы лились градом из глаз и разбивались о бетонный пол. Дом был рядом со Стефаном, семья была рядом со Стефаном, но сейчас… Сейчас я одна, у меня ничего нет и идти мне некуда. Есть только эта комната с горами холстов на подрамниках, из которой вскоре придется убираться, ведь все это не мое и оказалась я здесь абсолютно случайно. И тогда у меня точно ничего не останется.

— Что ты здесь делаешь? — хриплый женский голос разрезал мертвую тишину.

Не думала, что убираться придется настолько скоро.

Я подняла глаза и попыталась сморгнуть мутную пелену слез. В дверном проеме стояла девушка лет двадцати пяти. Светлые волосы были зачесаны на одну сторону и скрывали объемной волной левый глаз, в то время как второй взирал на меня с интересом. Незнакомка была высокой, из-под кожаного пальто виднелись длинные ноги в капроновых колготках и меховых полусапожках. Она выглядела утонченной и изящной, и мне сразу стало неуютно, потому что я почувствовала себя малолетней нескладной разбойницей, которая проникла в покои принцессы.

— Я уже ухожу, — выдавила я из себя и поднялась на ноги.

Колени тут же задрожали, а когда я сделала несколько неуверенных шагов в сторону выхода, все мое тело затрясло, как в лихорадке. Более того, сердце в груди отчего-то бешено застучало, и стук его стал отдаваться гулким эхом в ушах. Раньше у меня тряслись только руки от страха, когда нужно было выступать в лицее с докладом или отвечать у доски. Но сейчас это был не страх. И уж точно не перемещение во времени. От непонимания того, что происходит с моим телом, я запаниковала, что только ухудшило мое состояние.

— Стой, я тебя не выгоняю.

Голос девушки раздавался словно из другой вселенной — такой далекий и едва слышный. Я почувствовала, как она схватила меня за плечи, не дав переступить порог. Перед взором все плыло и качалось, но каким-то невероятным образом я смогла увидеть взгляд девушки. Он остекленел, словно все ее эмоции вмиг застыли. А после ее глаза наполнились глубокой болью, которая нашла выход через слезы.

Я смотрела на незнакомку, не в силах разорвать этот зрительный контакт. С каждой секундой меня трясло все сильнее, а девушка усерднее сдавливала мои плечи и лила еще больше слез. Мне показалось, что она — это я, что я смотрю в свои глаза и вижу все свои эмоции и чувства на ее лице. Словно боль и скорбь вышли из меня и перебрались в ее тело. Но смотреть в чужие глаза, видеть свою боль, одновременно ее испытывая, и быть не в силах отвести взгляд, оказалось настоящей пыткой. Благо эта пытка продлилась не долго, потому что тьма резко обрушилась на меня и лишила способности видеть и мыслить. Последнее, что я почувствовала — холодный бетон пола под своей щекой.

* * *

Я с трудом подняла веки. Яркий свет тут же ослепил меня, но я быстро к нему привыкла. Перед глазами оказалось окно, за которым мирно кружились снежинки. Возникло странное чувство дежавю, словно я уже просыпалась вот так, видя перед собой эту потертую временем оконную раму и этот карниз с пушистой шапкой снега.

А потом вспомнила, что так действительно было.

Воспоминания не спешили ко мне возвращаться, они приходили медленно, и каждое словно било по лицу наотмашь — Стефан, слезы, сквот, странная девушка и много боли в чужих глазах. Мне даже показалось, что никакой девушки не было и все это мне приснилось. Однако когда я приподнялась, отметив для себя, что каким-то чудом оказалась на диване, то увидела беловолосую незнакомку за мольбертом. Она сидела спиной ко мне и делала легкие мазки на холсте. Рядом с ней на табурете с красками пристроилась черная пушистая кошка, которая встрепенулась, как только я опустила ноги на пол.

Девушка заметила реакцию кошки и развернулась ко мне.

— Наконец-то ты очнулась! — произнесла она и соскочила с места, откинув палитру с кистью в сторону. — Лучше не вставай. Тебя могут потревожить отголоски.

— Чего? — не поняла я.

— Вспышки головной боли, которые возникают из-за вмешательства в мозг. Но к завтрашнему утру все должно пройти. Ложись.

И на самом деле — как только я легла обратно, в голове взорвалась острая боль. Я зажмурилась и простонала, силясь это перетерпеть. Что это было? Откуда она знала, что так будет? И что значит «вмешательство в мозг»?

— Что ты со мной сделала? — спросила я, но мой голос больше походил на дверной скрип, и я была даже не уверена, поняла ли меня девушка.

— Я не хотела, — виновато произнесла та, и я с облегчением осознала, что она поняла меня и мне не придется повторять. — Ты была переполнена эмоциями, и я невольно поймала их. Они были слишком сильны, поэтому зацепились за меня и не желали отпускать.

— Что? — снова скрипнул мой голос.

— Прости, Эль.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут?! — Я подскочила, и меня ослепила новая вспышка головной боли.

— Тихо. — Девушка уложила меня обратно на подушку и дотронулась до лба. Боль медленно стала таять, как от тепла тает ком снега. — Когда я поймала твои эмоции, то случайно увидела, чем они были вызваны. Смертью близкого человека. Я увидела его имя, твое имя и имя убийцы. Мне жаль, что с тобой такое произошло. Я тебя очень понимаю, ведь когда-то давно я тоже лишилась всей своей семьи. Меня, кстати, Софи зовут. Софи Мурьи. Можешь мне доверять, я не выдам твои секреты. Да и вряд ли мне кто-то поверит, если я начну говорить о путешественниках во времени.

— Думаю, если я начну говорить, что какая-то странная девушка покопалась в моей голове, мне тоже мало кто поверит, — зачем-то сказала я и тут же закусила губу.

Это было определенно не первое, о чем я подумала. А первыми возникли мысли о Стефане. Его нет. Он умер и больше никогда не улыбнется своей белозубой улыбкой, никогда не подарит мне братское объятие, не скажет добрых слов и не придет на помощь, если со мной случится беда. Как я без него буду? Мы всегда были рядом и вместе справлялись со всеми трудностями, что сваливались на нас на протяжении всей жизни. А теперь его нет. Без него я ни с чем не справлюсь.

Я не заметила, как по моим щекам снова побежали слезы. Софи взяла меня за руку, и боль стала уходить, отпуская сердце из своих колючих тисков.

Черт возьми, неужели это делает Софи? Неужели это из-за нее возник тот приступ и я потеряла сознание? И неужели существуют еще какие-то способности, помимо путешествий во времени? До последнего мы со Стефаном верили, что только наша семья была помечена какой-то меткой свыше, что только у нас был этот дар. Но мы оказались не правы. Никакая это не метка и не дар — это всего лишь наследство от первого в истории путешественника во времени, который родился в будущем, но застрял в прошлом. После встречи с Анаис мы со Стефаном поняли, что совсем не единственные. А теперь оказалось, что и путешествие во времени — не единственная существующая в этом мире способность.

— Откуда это у тебя? Как ты это делаешь? — спросила я, когда Софи выпустила мою руку.

— Это у меня с детства. Я испытываю то, что чувствуют другие, и забираю тяжелые чувства и эмоции. А иногда еще и легкую физическую боль. Не всегда это может быть полезным для окружающих, как это было сегодня. Если эмоции и чувства слишком сильны, то они цепляются за меня, как бы я ни пыталась от них закрыться. И вместо того чтобы их забрать, я невольно пытаюсь отдать их обратно, но от этого они только сильнее проникают в мое сознание и я вижу чужие жизни, чужие смерти и пропускаю это все через себя. Я словно все это переживаю сама. Мне пришлось лишить тебя сознания, чтобы эмоции отпустили и меня, и тебя. Ты уж прости, что я так сделала, но мне показалось, что так будет лучше для нас обеих.

— Но сейчас ты смогла погасить боль.

— Она не была на пике, поэтому я смогла ее забрать и успокоить тебя, — объяснила девушка.

Она действительно смогла забрать мою боль, но не всю. Ее отзвуки еще оставались в моем сердце и твердили о том, что я осталась одна. Что будет дальше? Мне больше некуда идти — все, что принадлежало нашей семье, было продано Жюльеном. Остался лишь дом Анаис, но я не смогу там появиться, ведь это место принесет мне еще больше боли. Да и вся семья Арно мне не родная, я просто не смогу заявиться туда и потребовать того, чего они мне вовсе не должны.

Мозг тут же подкинул идею остаться жить в сквоте, и этот вариант мне понравился. Вот только я не художник и никогда не умела рисовать. Примут ли меня другие? Это ведь не приют, здесь живут не бездомные, а люди искусства. Возможно ли стать одной из них?

— Софи, — неуверенно начала я. — Что мне теперь делать? Ты, наверное, видела, что у меня никого не осталось и идти мне некуда.

— Многие приходили в этот сквот потерянными, без дома и без семьи. И каждый нашел здесь то, что искал. К сожалению, жизнь жестока к людям. Нам ниспосланы испытания, которые мы должны пройти. Когда я лишилась всей своей семьи, то пришла жить сюда. Искусство стало моим спасением и лекарством, которое залечило все раны. Конечно, шрамы от этих ран остались, но все же я научилась с ними жить. И за эти пять лет, проведенные бок о бок с искусством и с другими художниками, я поняла, что даже в самое темное время можно найти проблески света. Главное, чтобы рядом были люди, способные тебя поддержать.

— Ты издеваешься?! У меня нет таких людей! Единственный, кто был готов меня поддержать, умер! Умер! — взорвалась я, чувствуя вспышку ярости в груди. Зачем Софи все это говорит?! Мне не нужен был сеанс психотерапевта, мне нужна крыша над головой!

Девушка накрыла своей ладонью мою руку, и огонь ярости утих, словно его облили холодным молоком. Мне тут же стало стыдно за то, что я так себя повела, ведь Софи поделилась со мной своими личными переживаниями. А я отреагировала так, словно все ее слова были полной чушью.

— Ты думаешь, что попала сюда случайно? Ничего не бывает случайно. Ты нуждалась в поддержке и ты ее нашла. Можешь рассчитывать на меня, — сказала она, и я не заметила на ее лице и тени обиды. Надеюсь, что она действительно не обижается.

— Зачем тебе помогать мне? Мы ведь даже не знакомы, — это я произнесла без укора. Мне на самом деле было интересно, зачем Софи это делает.

— Я видела твою жизнь и могу сказать, что наши судьбы в чем-то похожи. К тому же не каждый день встретишь человека, у которого дар покруче твоего.

Дар.

Это слово резануло мой слух. Я уже не считаю это даром, а, возможно, никогда и не считала.

— По мне, так это самое настоящее проклятие, — пробубнила я себе под нос, но Софи услышала и тут же нашла, что ответить:

— Возможно, и проклятие. Но я стараюсь видеть в этом светлую сторону. Если у меня есть эта способность, значит, она может кому-то быть полезной, значит, кому-то я могу помочь. Как попытаюсь помочь тебе.

Помочь… Стефан и Анаис говорили, что мы появляемся в той или иной эпохе неспроста, что нас туда забрасывает, чтобы мы совершили нечто важное или кому-то помогли. Я не верила в это, ведь меня всегда кидало в Средневековье просто так. У меня никогда не было какой-то миссии в прошлом. По крайней мере, так мне казалось. Но что если я просто была слепа и не увидела тех, кому должна была помочь?..

Так или иначе, не время об этом думать. Самое главное для меня сейчас — понять, как мне быть дальше.

— Так… я могу остаться в сквоте? — неуверенно спросила я.

— Да. Думаю, остальные будут не против. Можешь жить прямо в этой комнате. Диван, если что, раскладывается, так что места нам хватит.

— Спасибо, — тихо отозвалась я. А сама почувствовала, как с моих плеч свалился один из огромных камней.

Я нашла место, где буду жить, и мне не придется скитаться по улицам. Я нашла человека, который действительно мне помог, хотя ничьей помощи я и не ожидала получить. Значит, в этом мире все-таки есть неравнодушные люди. Но неравнодушные они, скорее всего, только потому, что сами знают, что такое горе.

2

Во второй половине дня я вылезла из кровати, надеясь, что эти отголоски не сдавят мою голову колючими тисками снова. К счастью, головная боль больше меня не тревожила, поэтому я разместилась рядом с Софи, решив понаблюдать, как она рисует.

Девушка вскипятила чайник, заварила чай из пакетиков, и мы уселись напротив мольберта, согреваясь горячим напитком с ароматом клубники и болтая о жизни.

Черная кошка, как королева, спала на табурете, где у Софи лежали закрытые тюбики с красками. Девушка поставила кружку и потрепала кошку за ухом, а после вытащила тюбик краски с оттенком «церулеум» и выдавила немного на деревянную палитру.

— Откуда у тебя эта кошка? — поинтересовалась я.

— Я нашла ее в коробке рядом с мусоркой. Шла поздним вечером по улицам — и как вдруг меня окатила волна чьей-то чужой боли. Перед глазами возникло лицо мужчины, такое неприятное и отталкивающее, что в голове пронеслась мысль, что он точно либо пьяница, либо наркоман. Я увидела, как он складывает маленьких черных котят в коробку. Они все пищат, кричат, я это слышу, и у меня просто разрывается сердце. Но мужчина закрывает крышку и выносит коробку к мусорке. Не хватило духу их утопить, зато хватило духу обречь их на более мучительную смерть. Почти сразу же набежали бездомные собаки и растерзали коробку и котят вместе с ней. Из пяти выжила только одна. Я назвала ее Марселина, или Марси, что в переводе с латыни значит «воинствующая». Мне показалось, что это имя подходит для нее, потому что она боролась за свою жизнь с собаками и с почти смертельными ранами. И победила.

— Мог бы их в приют отдать, урод, — прошипела я, ощутив необъятную злость. Этот мир полнится уродами. И, как мы успели убедиться, в будущем их меньше не станет. Собственными бы руками придушила каждого, кто смеет обижать того, кто не может дать отпор. Но, к сожалению, я сама отношусь к последней группе и явно не смогу тягаться с такими, как Жюльен. Я лишь надеюсь, что полиция подоспела вовремя и скрутила его, заперев на веки вечные за решеткой, где ему самое место.

Что же сейчас с Анаис? Я бросила ее. Я бросила Стефана. Но я не смогу снова увидеть его безжизненное тело. Если я увижу его, то окончательно пойму, что он мертв. А так я могу думать, что он вовсе не умер и живет сейчас спокойной жизнью в особняке Арно…

— Эй. — Софи дотронулась ладонью до моего лба, и возникшая в груди боль и скорбь стали угасать. — Если твои эмоции снова станут все сметать на своем пути, то нам обеим будет плохо. Я, кажется, знаю, что может помочь твоей душе. Искусство. Могу дать холст и краски.

— Я не умею рисовать.

— Каждый человек умеет рисовать, — возразила Софи. — Я считаю, что нам от природы даны такие способности, как пение, танцы и рисование. Нужно лишь развить их в себе. Попробуй сесть за мольберт и что-нибудь нарисовать. Что угодно, все, что увидишь или все, что придет тебе в голову. Дай волю фантазии и откинь мысли о том, что ты не умеешь рисовать, куда подальше. И ты сама удивишься тому, что получится.

Софи меня убедила. И я села за второй мольберт перед белоснежным холстом с кистью в одной руке и деревянной палитрой в другой. Минут десять я сидела, прокручивая в голове, что можно нарисовать. Когда нечто толкнуло меня в ногу, я встрепенулась и опустила взгляд на пол. На меня взирали два желтых кошачих глаза. Марси проснулась и теперь крутилась у моих ног. Когда я вгляделось в мордочку кошки, то заметила несколько шрамов под ее глазом и порванное ухо. Всю ее семью убили, но она выжила. Она боролась за жизнь и победила. А желтые глаза так и говорили: «Я знаю, что такое горе и боль. Я тоже через это прошла. Но я живу дальше рядом с человеком, который меня поддерживает. Многие через это проходят и справляются с этим. И ты справишься».

И я тут же поняла, что́ буду рисовать.

К вечеру на моем холсте загорелись два желтых глаза с черными зрачками. К шерсти я пока не переходила, мне хотелось как можно скорее передать все свои чувства и эмоции, которые возникли, когда я заглянула в эти мудрые кошачьи глаза. Софи меня не тревожила, и, по правде сказать, я так увлеклась вырисовыванием желтой радужки, что позабыла о том, что девушка сидит рядом в этой же комнате. Весь мир отошел на второй план. Были только я, палитра с кистями и холст.

— Софи, ты вернешь нам чайник? — неожиданный низкий голос заставил меня выйти из моего желтоглазого мира.

Я развернулась в сторону двери. Там стоял высокий темнокожий парень, молодой, примерно того же возраста, что и Софи. По его плечам спускались тугие дреды с разноцветными резинками, а глаза блестели, как маслины, от света тусклой желтой лампы.

Софи я увидела свернувшейся калачиком на диване, и тут же подумала, что, вероятно, она весь день была смертельно уставшей, ведь ночью ее не было в комнате. Скорее всего, она где-то тусила: либо в клубе, либо в соседних комнатах, потому что вчера вечером оттуда доносилась музыка и звуки веселья.

— Ой, Тьери, бери, он на тумбе, — пробормотала Софи, поднимаясь и потирая глаза.

— Я вижу, в нашей семье пополнение, — произнес парень, посмотрев в мою сторону. — Как вас зовут, милое создание?

— Эль, — пискнула я, чуть не выронив кисть из руки.

— Приятно с вами познакомиться. Меня зовут Тьери. — Он протянул мне ладонь, которую я неуклюже пожала, а после подошел к тумбе и взял чайник.

— Эль теперь будет жить с нами. Я знаю, что свободных комнат нет, поэтому мы разделим эту, — решительно оповестила Софи тоном, не терпящим возражений.

— Ты должна обсудить это с другими. А потом ей придется пройти недельную проверку.

— Я понимаю.

— Хорошо, тогда соберемся за ужином и обо всем поговорим. Я буду всеми руками за то, чтобы вам позволили тут остаться, мадемуазель Эль. — Тьери картинно поклонился и скрылся за дверью вместе с чайником.

— Он немного чудаковатый, но мне он нравится. Хороший парень.

— Что за проверка? Что если я ее не пройду? — взволнованно спросила я, пропустив мимо ушей слова Софи.

Тьери не на шутку меня напугал. Я даже не знала, что в сквотах все настолько сложно. Только я смогла поверить, что какое-то время смогу пожить тут и не умереть под слоями мокрого Парижского снега, как эта вера пошатнулась. Я уже представила себя, скитающуюся по занесенным снегом улицам и добывающую пропитание воровством. Но Софи поспешила меня успокоить:

— Конечно, пройдешь. Не переживай, тут люди — не звери.

— А что будут проверять?

— Ну, например, твои умения. Ребята проверят, что ты можешь делать и какая от тебя будет польза. Так же посмотрят, как ты уживаешься с другими людьми и как относишься к людям, скажем, необычным. Не склонна ли ты к гомофобии или расизму, потому что люди тут разные. А если склонна, то лучше стараться ни с кем не конфликтовать. Все мы тут семья, поэтому стараемся принимать друг друга такими, какие мы есть. У нас все равны, все дружны. Каждый занимается чем-то своим, но в то же время вносит вклад в общее дело. Но я видела тебя и твою жизнь, поэтому уверена, что тебя примут.

Я обдумывала слова Софи. Если она действительно видела мою жизнь, то узнала, как я отношусь к гомофобии и расизму, а именно — отрицательно. Я много повидала в прошлом, и эта чертова несправедливость, когда один человек отчего-то имеет больше прав, чем другой, меня выводит из себя. Хорошо, что современное общество стремится к справедливости. Все должны иметь равные права. Ведь человек — это не только внешняя оболочка, человек — это сознание, и самое главное — то, как мы мыслим. Только мыслью создается новое.

С людьми, я надеюсь, проблем у меня не будет. Но вот есть один пунктик, по которому я могу пролететь, — мои умения. Что я вообще могу? Какая от меня будет польза? Я только сегодня научилась держать кисточку в руках, что я смогу внести в общее дело? И что это за общее дело? Может, мои кулинарные навыки могут повлиять на решение остальных оставить меня тут? Больше всего я люблю печь торты и пирожное, и, если задуматься, создавать десерты — тоже своего рода искусство.

— О, а самое интересное, что тут происходит, — выставки. Люди могут прийти и посмотреть на наши творения. Бесплатно, правда, но разве для творцов важны деньги? Для нас важно внимание людей — это самая высокая плата за наши старания… Эль? — окликнула меня Софи. Я и правда сидела, размышляя о тортах, картинах и общем деле. — Да не переживай. Каждый, кто сюда приходил, тут и оставался.

— А сколько вас тут?

— Двенадцать человек, если считать вместе с тобой. Как видишь, дом маленький и на самом деле уже полностью заполнен. Здесь раньше был магазин мебели, а теперь гнездышко для творцов. На входе висит табличка с надписью «Nid»[5], мы недавно приняли решение ее сделать. И она чертовски нам нравится, потому что мы тут как брошенные птенцы, которые могут выжить только вместе, друг друга поддерживая.

— Я ее не заметила, — произнесла я. Хотя, когда я сюда пришла, я и не пыталась что-то рассмотреть. Единственное, что бросилось мне в глаза, — пугающие скульптуры, но и они не остались в моих мыслях надолго.

— Потом погляди на нее. Она красивая, с буквами-веточками, мы с Тьери ее вместе рисовали. О, ужин через час, — резко перевела тему Софи, глянув на наручные часы. — Сегодня готовит Тьери. У нас такая традиция — каждый ужин собираться вместе. Завтрак и обед каждый устраивает себе самостоятельно, потому что кто-то уходит на работу или еще куда, но вот ужин пропускать никому нельзя. Черт, ты же, наверное, совсем голодная, ведь не ела со вчерашнего дня! А я и не подумала, потому что сегодня с утра наелась до отвала.

— Нет, по правде сказать, аппетита у меня совсем нет, — выдохнула я. У меня даже не скручивало живот от голода, а при мысли о еде возникало лишь отвращение.

Зато неожиданно скрутило легкие. И если мой организм пока не просит еды, то путешествия во времени ой как просит!

За секунду, которая у меня оставалась до перемещения, я не смогла ничего придумать и переместить себя в какое-нибудь нормальное время. Меня выплюнуло прямо на дорогу, так резко и неряшливо, что я чуть не свалилась в зловонную канаву.

По запаху, стоящему плотной удушливой пеленой в воздухе, я поняла, что оказалась в Средних веках — во временах, которые искренне ненавижу.

Морозный воздух окатил меня с ног до головы, поэтому я закуталась в коричневое покрывало, с которым все это время сидела за мольбертом. Повезло, что во время перемещения я не додумалась его от себя откинуть. Сейчас это покрывало неплохая защита от холода и отличное прикрытие моей одежды. Хотя тут так темно и безлюдно, что вряд ли кто-то заметит мои джинсы и вязаный свитер.

Где же я, черт возьми, оказалась? Это явно не та улица, где находится сквот. Это похоже на какие- то окраины. Или… На Двор чудес — квартал нищих, бродяг и воров. От этой догадки мне стало по-настоящему жутко и страшно. Неужели меня переместило не только во времени, но и в пространстве? Такого раньше не было. Господи, почему же именно в это ужасное и смертельно опасное место?

Я побрела по улицам, стараясь найти хоть что-то знакомое. Но средневековый Париж кардинально отличался от Парижа моего времени. И если раньше я хоть как-то могла ориентироваться тут, потому что появлялась ровно там же, откуда и испарялась, то сейчас была абсолютно сбита с толку.

Сзади послышались шаги, и я невольно напряглась и пошла быстрым шагом по темным улицам. Нужно сваливать отсюда как можно скорее. Тело сотрясала крупная дрожь, отчего я чуть ли не летела над землей. В голове крутились беспокойные мысли, что нужно придумать безопасное место, в которое можно быстро переместиться. Но ничего кроме мастерской Софи на ум не пришло.

Я остановилась, отчетливо представляя комнатку с голыми стенами, обвешанными распечатками и вырезками из журналов, и очень захотела там появиться. Меня дернуло из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Перед глазами на мгновение появились очертания двух мольбертов с размытыми пятнами картин, но тут же пропали. Темная улица вытеснила светлую мастерскую, словно говоря, что темный цвет сильнее светлого. Сначала я не поняла, почему у меня не получилось переместиться обратно, но спустя пару секунд до меня неожиданно дошло, что мой организм еще не получил свою порцию прошлого, а значит, мне нужно представить что-то, что было в прошлом.

Мой телефон остался в сквоте, и сейчас я была без фотографий, по которым могла представить ту или иную эпоху. Вся моя надежда осталась на память, и я судорожно пыталась что-нибудь вспомнить.

И вспомнила, как Стефан держал передо мной свой телефон и показывал фотографии двадцатых — иногда он незаметно делал быстрые фото в прошлом. Ему очень нравилось это время и он всегда делился со мной впечатлениями о путешествиях туда. Я же никогда там не была, поэтому посчитала, что сейчас самое время это исправить.

Одно фото я хорошо запомнила. Узкая улица, в конце которой видно дорогу, где ездят ретро машины на высоких колесах, дома, стоящие друг к другу близко-близко, словно им холодно и они хотят согреться, балкончики с цветами в горшочках и огромная стена из вьющегося растения. Я это представила и пожелала во что бы то ни стало оказаться там. Бежевый свет солнечного дня мелькнул перед моими глазами, я увидела лицо Стефана, такое отчетливое, такое живое, но все исчезло так же быстро, как появилось, и меня впечатало прямо в пыльную средневековую дорогу.

Не получилось.

У меня не получилось переместиться даже из прошлого в прошлое. Раньше получалось. Что все это значит? Что со мной произошло?

Но я не успела над этим хорошо подумать, потому что как только я стала подниматься на ноги, отряхивая руки от пыли, кто-то резко схватил меня и впечатал в холодную каменную стену. Мой визг прозвенел по темной улице, но тут же заглох, как двигать старого автомобиля, так как этот кто-то зажал мне рот грязной ладонью.

3

Я видела перед собой безобразную физиономию с пятнами грязи на щеках. Это был невысокого роста мужчина в оборванной одежде. Явно вор и бродяга, как и все обитатели этого квартала. Прямо в лицо он прокричал мне «Ведьма!» и сильнее вжал в каменную стену. Ледяные руки сомкнулись на моем горле, отчего стало почти невозможно дышать. Я была в ужасе и, не зная, как защитить свою жизнь, забилась, словно рыба на берегу. Но от моих жалких попыток освободиться не было толку — цепкая хватка стала только сильнее.

В глазах начали плясать черные точки, и я поняла, что вот-вот лишусь сознания. Во второй раз за этот день. Но что если в этот раз я уже не смогу очнуться?..

Внезапный глухой удар разрезал воздух, и ледяная хватка разомкнулась на моей шее. Мужчина обмяк и свалился наземь. Я смогла дышать, поэтому сразу же стала жадно глотать воздух, который окатил легкие холодной волной и вернул меня в чувство.

Когда я пришла в себя, то взглянула на своего спасителя. Высокий мужчина в странной форме цвета серого асфальта держал в руке небольшую деревяшку и абсолютно не замечал меня. Взгляд его, полный ужаса, был прикован к распростертому на земле человеку. Я тоже опустила глаза вниз и увидела багровую, почти черную лужицу, которая медленно подползала к моим ботинкам.

Когда мой взгляд скользнул по лицу бродяги, я содрогнулась, потому что увидела вовсе не бродягу. Вместо него на земле лежал Стефан. Он умирал и истекал кровью прямо на моих глазах. Я видела, как его душа тонкой ниточкой покидает тело и растворяется во тьме, в небытие, превращаясь в ничто. Вот так — был человек, мыслил, учил языки и историю, интересовался физикой и биологией, строил планы на будущее, но смерть все это забрала, растворила, словно ничего и не было.

Разве стоит проживать эту жизнь, стараться стать чем-то лучшим, если после смерть заберет все, чего мы достигли, и превратит нас в ничто? Вообще, зачем мы нужны в этом мире, раз приходим сюда лишь на время? Причем у кого-то этого времени больше, у кого-то меньше. Или, может, все, чего мы достигли, не пропадает бесследно? Может, оно остается с нами там, куда мы попадаем после того, как завершим жизненный путь на земле? Если, конечно, после вообще что-то есть. Мне хочется верить, что есть и что Стефан сейчас находится в лучшем из миров.

— Вы в порядке? — человек в синей форме коснулся моего плеча и слегка меня потряс.

Я подняла голову, глянула в беспокойные синие глаза, а после снова опустила взгляд на распростертое на земле тело. Никакого Стефана там не было. Это был бродяга, который чуть меня не задушил. И мне стало жутко. Неужели я схожу с ума? Или, наверное, мне все это просто померещилось от пережитого потрясения и нехватки воздуха.

— Лучше уйти из этих кварталов прочь, пока не появились другие, — сказал мужчина, откинув деревяшку в сторону. Голос его дрожал, и я поняла, что он тоже напуган. Неудивительно, ведь ему пришлось ради спасения одного человека покалечить другого. А что если он вовсе его убил? Неужели ради того, чтобы я жила, целых два человека лишились своей жизни? Хоть бродяга и был преступником, но заслужил ли он смерти? Он хотел меня убить — я это видела в его глазах. Возможно, он уже убивал кого-то, а тот, кто по локоть испачкан в крови, заслуживает, чтобы и его кровь пролилась. Смерть за смерть — разве это не справедливость?

И Жюльен, что хладнокровно резал своих потомков, как свиней, тоже должен умереть, чтобы его преступления больше не свершались. Лучше бы Жюльен вообще никогда не рождался, но раз все-таки родился и свершил свои деяния, он должен заплатить за них, заплатить за то, что отнял жизнь Стефана. Заплатить своей жизнью.

— Как вы? — спасший меня мужчина снова дотронулся до моего плеча. — Я провожу вас до дома. Где вы живете?

Я кивнула, но только спустя пару секунд поняла его слова. Совладав с собой, я поспешила ответить:

— Спасибо за помощь, но провожать не стоит. Я дойду сама. — И быстрым шагом пошла туда, откуда пришла, толком не зная, куда эта дорога ведет.

— Стойте! — воскликнул мой спаситель и догнал меня. — Опасно в этих местах бродить одной. Вы сами в этом только что убедились.

Я ничего не ответила. Конечно, я в этом только что убедилась, но все же куда он проводит меня, если моего дома в этом времени нет? Да и в принципе, дома у меня нет.

Пришлось прибавить шагу, но мужчина и не думал отставать, настойчиво следуя за мной.

— Послушайте. — Я резко затормозила. — Я живу в паре шагов отсюда, так что провожать меня не стоит, сама доберусь.

— Моя совесть не позволила бы отпустить вас одну, даже если бы ваш дом был в одном шаге отсюда.

Вот ведь привязался! Неужели теперь мне придется шататься с ним по Средневековью, пока приступ снова не заберет меня обратно?

— Очень жаль, что у вас есть совесть, — озвучила я свои мысли вслух и тут же чуть себя не ударила.

— Простите? — почти возмущенно переспросил мужчина.

Как я веду себя с людьми в прошлом?! Что если за такие слова меня могут посадить куда-нибудь, ведь человек передо мной с военной выправкой, в форме — очевидно, что он представитель закона. И что за форма такая странная?

Серо-синяя, подпоясанная кожаным коричневым ремнем и с какими-то цифрами на воротнике. Что за цифры, я не смогла разглядеть, так как тусклого средневекового света не хватало и воротник скрывался под тенью от головы.

— Извините! Не знаю, что на меня нашло, — произнесла я, испугавшись, что он разозлится.

— Да ничего. Но почему же вы так не хотите, чтобы я вас проводил? Ведь в этот поздний час опасность поджидает на каждом углу.

— А откуда мне знать, что вы не представляете опасность? — парировала я.

— Разумно. Но разве то, что я спас вас, не дает подтверждения, что я все-таки не бандит?

— На вас форма. Вы… Стражник?

— Да, именно! Я из королевской стражи, так что вам не стоит меня опасаться. Меня зовут Александр Бейль.

— А где ваша лошадь?

— Увели бродяги. Но вы не переживайте — и без лошади дойдем. Вы не назвали свое имя.

— Эль де Ла Фере.

— Так вы из дворянской семьи?! — удивленно произнес Александр.

Я чуть не ударила себя снова. Зачем надо было говорить все эти приставки? Могла бы просто сказать «Эль Фере». До этого мне не приходилось представляться в других временах, и я даже подумать не могла, как моя фамилия может подействовать на людей.

— Эм, да. — Я поплотнее запахнула покрывало, чтобы оно казалось вышитой золотыми нитями накидкой. Не знаю, как я выглядела, но очень надеюсь, что не как мешок картошки.

— Тогда я просто обязан вернуть вас вашим родителям. Они, наверное, с ума сходят, ищут вас! Как же вы оказались в этих ужасных кварталах?!

Черт возьми, вот же попала! Из дворянской семьи, ага, конечно! Еще бы сказала, что из королевской. Надо же быть такой неосторожной! Поскорее бы исчезнуть отсюда и больше никогда не забывать делать профилактику перемещений, чтобы не попадать больше в страшные и неудобные времена.

И как по заказу — в легких закололо. Этому стражнику не придется провожать меня до моего несуществующего дворянского дома. У меня было полминуты, чтобы куда-нибудь себя деть и не травмировать психику этого человека. Это была бы не лучшая плата за спасенную жизнь.

Я резко сорвалась с места и нырнула в тень, со всех ног мчась за угол дома, до которого оставалось всего ничего.

— Куда вы?! — донеслось мне вслед. А после раздался топот.

Я свернула за угол и вмиг растворилась во времени, надеясь лишь на то, что стражник не успел догнать меня и увидеть мое исчезновение.

Увидь он такое, то точно бы ошалел. Да и понял, что спас не дворянскую дочку, а ведьму, ведь таких, как мы, в те времена было принято считать посланниками дьявола и сжигать на кострах. Сейчас это кажется глупым. Но когда ты сам с этим сталкиваешься (а я столкнулась уже во второй раз), то тебе не смешно, а до дрожи страшно.

* * *

Я появилась не в сквоте, а во втором округе, где-то близ квартала Ле-Аль. Даже не успела прочитать название улицы — сразу же переместилась обратно в комнатку Софи, чтобы пешеходы не таращились на меня. Ох, кому-то я сегодня все-таки травмировала психику…

Софи оказалась там же, где была до моего исчезновения, то есть на диване. Как только я появилась в комнате, девушка заверещала:

— Ничего себе! Это еще круче, чем я видела в твоих воспоминаниях!

— Спасибо, — выдохнула я и опустилась на стул без сил.

— Все в порядке? Где ты была? Что видела?

— В Средневековье.

— Расскажи! — попросила Софи, по-детски любопытно хлопая глазами. — Мне очень интересно!

— Ну хорошо, — согласилась я и принялась пересказывать свое путешествие, умолчав, что мне привиделся Стефан, иначе бы это сдавило чувствами и меня, и Софи.

— Как зовут того стражника? — спросила девушка.

— Александр Бейлиф, вроде. Но не уверена. Интересно, не слишком ли высокого он был звания, а то вдруг снова попаду в Средние века и окажется, что за мной охотится вся стража Парижа.

— Можно постараться найти в интернете форму стражников и определить его звание, — предложила Софи.

— Давай попробуем.

Я достала телефон и принялась грузить свой браузер странными запросами. Но как мы только ни гуглили — «королевский стражник», «стража в средних веках», «парижские стражники» и так далее — ничего найти не получалось. Все выпадало что-то не то: рыцари, викинги и даже наполеоновские солдаты, которые тут были совсем не к месту. В общем, Гугл упрямо не хотел помогать найти человека в форме, похожей на форму Александра, и мы с Софи отложили эти бесполезные попытки поиска. К тому же скоро нужно было идти на ужин, где решится моя судьба. Я так волновалась, когда Тьери сказал о проверке, но теперь волнения почти не было. Была лишь смертельная усталость и желание поскорее свалиться на диван и уснуть крепким сном.

— Вот что мы сделаем, — сказала Софи. — Нарисуешь на листе этого своего солдатика, и я поспрашиваю, не знает ли кто, какого он звания и так далее. Кто-то же должен разбираться в государственной истории. Ну, я так надеюсь. Хотя французов тут раз, два — и обчелся.

— Серьезно? Очень мало?

— Ну, ты, Мадлен, Тьери — он из Гвианы — и, по-моему, Ги из Квебека. Четыре человека. Вот и все.

— А ты?

— А я из Испании. Софья Мурильо — мое настоящее имя, я его немного переделала на французский лад.

— А почему ты уехала из Испании?

— Это очень длинная история. Готова ли ты ее выслушать?

— Ты знаешь обо мне все, а я о тебе практически ничего. И мне хотелось бы узнать о тебе что-нибудь. Если, ты, конечно, не против.

— Тогда слушай. Это случилось пять лет назад. Никого из моей семьи не стало, и Мадрид был для меня адом. Этот город все время упрямо напоминал мне о том, как я одинока, постоянно подкидывая обрывки воспоминаний. Когда я проходила по улицам города, то перед моими глазами появлялись картинки, как мы с мамой ходим за покупками, как папа учит меня, еще совсем маленькую, кататься на велосипеде, как мы все вместе ходим в кино или на воскресные прогулки в парк, как я гуляю под ручку с мальчиком из школы, а спустя несколько лет этот же мальчик делает мне предложение и становится моим мужем. А после появляется картинка окна моего дома, из которого вырываются языки пламени вперемешку с клубами черного дыма. Я тогда вышла во двор, чтобы покурить, а потом мне неожиданно захотелось конфет, словно сам Бог захотел сохранить мне жизнь и увел от греха подальше. Через полчаса я вернулась, а моя семья уже вся сгорела в пожаре. После похорон я не смогла больше жить в Мадриде и поехала куда глядят глаза. Когда в окне поезда я видела, как меняются пейзажи, то в голову ударило воспоминание о книге, в которой рассказывалось о парижских художниках. Оттуда я впервые узнала о том, что такое сквот, и вдруг подумала, почему бы мне не попытать судьбу и не найти прибежище в сквоте. И я его нашла, устроилась на работу в цветочную лавку и стала зарабатывать себе на еду и на краски с холстами. После года жизни в Париже я решила вступить в Союз художников, потом участвовала в выставках, продавала картины и развивала наш сквот. Меня вполне устраивает такая жизнь, искусство помогло мне остаться человеком. Теперь я стараюсь помогать другим людям. Например, случайным прохожим, которые о чем-то грустят, я незаметно поднимаю настроение или, проходя поздно вечером мимо детской больницы, заглядываю в окна и нашептываю спящим детям теплые сны. Наверное, я даже стала другим человеком за это время, потому что раньше я бы ни за что не задумалась, почему грустит другой человек, почему ему плохо, я бы просто обошла его стороной, чтобы его чувства и эмоции не зацепили меня. Правильно ты тогда подумала о том, что неравнодушными люди становятся только потому, что сами сталкиваются с какими-то трудностями и ни за что бы не пожелали даже врагу испытать то, что испытали они. Возможно, эти способности нам даются для того, чтобы мы помогали людям. Наверное, я тоже должна была погибнуть в том пожаре, но вдруг эта сила была дана Богом, и чтобы я еще успела совершить какие-то добрые поступки, он увел меня от дома в тот роковой вечер. Я не знаю. У меня непростые отношения с Богом. Иногда я в него верю, иногда нет. С одной стороны, если не Он увел меня от пожара, то кто? Но с другой стороны, будь Он на самом деле, то позволил бы такому случиться с моей семьей? Или Он решил сохранить жизнь только мне? Но зачем? Чтобы я что-то поняла? Разве Бог бы позволил трем людям умереть в муках, чтобы четвертый понял какие-то важные вещи? Это жестоко. Или Он просто не успел уберечь всех? Вопросов много, и я часто кручу их в своей голове, но найти ответы не могу.

История Софи заставила мое сердце сжаться от боли. Я знаю, что значит потерять всю семью и не понимать, почему в живых остался только ты. И я тоже часто думала о том, за что Бог поступил так со мной и Стефаном. Не уберег бабушку с дедушкой и наших родителей. А потом не уберег и Стефана. Возможно, он на самом деле не может уберечь всех. А возможно, и нет его вовсе. Возможно, все находится только в руках людей, все плохое и хорошее.

— Давай не будем об этом, — произнесла Софи, коснувшись моей руки и тут же забрав горечь, которая возникла от тяжелых мыслей. — Хотела рассказать историю своей жизни, а в итоге пустилась в философские рассуждения.

— Нет, я рада, что ты поделилась со мной своей историей и своими мыслями. С каждой минутой мне начинает казаться все больше и больше, что мы с тобой слишком похожи.

— Родственные души рано или поздно находят друг друга, — изрекла Софи и печально улыбнулась.

Я тоже попыталась улыбнуться. Она права. Рано или поздно родственные души находят друг друга. И мне повезло, что я нашла ее рано, ведь не попади я сюда, то боюсь представить, что бы со мной было на холодных заснеженных улицах.

— Так. — Девушка резко встала на ноги. — Скоро ужин, пошли, покажу тебе наш сквот и кухню.

Мы покинули комнатку и очутились в коридоре с голыми стенами. Я даже не помню, как шла до этой двери, но по дороге на кухню сделала вывод, что проделала до нее довольно большой путь.

— Я единственная живу одна. Точнее, жила. Теперь я буду делить это маленькое подсобное помещение с тобой. Все остальные живут в залах, где раньше были мебельные отделы, и живут по три-четыре человека. Кое-что тут мы переделывали, конечно, чтобы было возможно нормально жить — где-то сделали двери, а где-то даже возвели стены. Самый большой отдел приспособили под общую комнату, она же кухня.

Кухня не имела дверей за исключением главного входа, через который я сюда и вошла. Огромные витринные окна во всю стену были наполовину заклеены большим рисунком терновых веток с мелкой листвой и синими бусинами ягод. Наверное, с улицы это выглядит впечатляюще, особенно с табличкой «Nid» на входе.

— Гнездо в терновнике, — произнесла Софи. — Мы птенцы крепкие, совьем гнездо даже на горящих углях.

Кухня была как раз тем местом, где я видела пугающие скульптуры и стену, увешанную картинками и разрисованную граффити. Еще здесь было огромное растение с раскидистыми ветвями, много стульев и два дивана, стоявших в непонятном порядке, кухонный гарнитур, где вертелся Тьери, и три разных по высоте стола, сдвинутых в центре.

За столами уже пристроились люди, которые что-то обсуждали. Причем их речь полнилась акцентом, из-за чего понять, о чем они говорят, было непросто.

— Друзья, познакомьтесь с нашим новым творцом Эль де Ла Фере, — отвлекла всех Софи. — Эль, это Димитрий и Мари Богдани, супружеская пара из России, и Мадлен Дюбуа из Марселя.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я, оглядывая присутствующих. Димитрий был мужчиной средних лет в старом пиджаке и огромных очках на носу. Его темные волосы уже тронула седина, но лицо было гладким и без морщин. Его жена Мари сидела рядом. Это была стройная женщина в джинсах и растянутом свитере. На голове ее громоздилась широкополая шляпа, из-под которой выбивались пряди светлых кудрей. А Мадлен, фигуристая девушка с копной темных волос, раскинутых по плечам, сидела напротив пары, но как-то отдаленно, словно она сторонилась людей.

Все трое смотрели на меня около трех секунд, в потом Мари подскочила и оказалась рядом со мной.

— О боже мой! Совсем малышка. Сколько тебе лет и как ты тут оказалась? — спросила она, заглядывая в мое лицо, и я заметила у ее глаз лучики морщинок.

— Пятнадцать, — ответила я на самую легкую часть вопроса и замялась, не зная, как объяснить свое пребывание тут.

— Эль моя кузина, — помогла мне Софи. — С ее семьей случилось несчастье. А из родственников, кроме меня, у нее никого не осталось.

— Бедняжки, — с неподдельным сочувствием сказала Мари. — Если вам что-то будет нужно, то вы не стесняйтесь. Мы с Димой вам с радостью поможем. На то мы тут все вместе и собрались, чтобы не дать друг другу погибнуть в пучине жестокой жизни.

— Соглашусь с Марьей, — отозвался Димитрий, выговаривая с трудом слова. Видимо, французский язык дается ему непросто. — Мы рады помочь вам, девочки.

Непонятно, зачем Софи назвала меня своей двоюродной сестрой, но если эта небольшая ложь поможет мне получить крышу над головой, то я не против. И не против даже думать, что у меня есть еще какой-то родственник.

Доброжелательные лица Мари и Димитрия вселили в меня спокойствие. Уже целых четыре человека вроде как не против того, чтобы я тут жила. Насчет Мадлен не знаю. Девушка в белом обтягивающем платье, которое контрастировало с ее смуглой кожей, тихо сидела, скрестив ноги, и с подозрением смотрела на меня. Неужели я ей не понравилась? Конечно, всем понравиться невозможно. Но я ничего и не делала, чтобы начать обо мне судить.

На всю кухню раздался протяжный звон, напоминающий звон церковного колокола. Я вздрогнула и попыталась найти источник звука. Им оказался колокольчик в руке Тьери. Парень с улыбкой до ушей его тряс, пока вся кухня не заполнилась уставшими людьми, которые один за другим выползали из комнаток и занимали места за столами.

Ужин прошел неплохо. Софи представила меня всем, а потом представила всех мне. Всего за столами сидело двенадцать человек, если считать вместе со мной. Моя новоявленная кузина так быстро назвала имена всех жителей сквота, что я не успела многих запомнить. Но зато я заметила пестрый национальный состав: японцы, африканцы, мексиканцы, испанцы, русские и французы. И никаких разногласий между друг другом, потому что все мы люди, которых объединили беды и искусство.

Софи вкратце сказала, как я тут оказалось, а после спросила:

— Кто против того, чтобы принять в нашу семью нового человека?

Я с замиранием сердца смотрела на собравшихся за столами. Но никто не поднял руку. И Мадлен в том числе.

4

Шел 1920 год от Рождества Христова. Люди проносились мимо меня ворохами винтажной одежды, машины шуршали колесами, продавцы в лавках голосили, приманивая покупателей, — словом, Париж шумел, жил в своем ритме, не подозревая, что здесь находится человек, который нарочно ломает пространство и время.

Не знаю, влияют ли мои самовольные перемещения как-то на историю, но отчего-то возникало ощущение, что я делаю что-то неправильное, что-то запрещенное. Но я все равно это делала. Я не собиралась больше возвращаться в Средневековье, теперь я решала сама, куда я отправлюсь и что буду делать.

Вчера после ужина мы с Софи сидели на диване и рисовали стражника в альбоме. Моя новая подруга помогла мне построить на листе человеческую фигуру, которую я после одела в синюю форму. Не сказать что мне было особо интересно знать, какого звания был этот человек, ведь я решила больше не появляться в Средневековье. Мне просто хотелось нарисовать его — отчего-то было очень волнительно изображать то, что я видела собственными глазами в другом веке. Словно я обладала каким-то особым, не подвластным другим людям знанием.

Сейчас я шла по Парижу двадцатых с целью узнать, что это за время такое и почему оно так нравилось Стефану. И, кажется, понимала.

Это был довольно спокойный период. Аккуратные улочки были чистыми, откуда-то лилась приятная музыка, по дорогам не спеша проезжали красивые машины, а лица людей сияли, ведь совсем недавно окончилась Первая мировая война и многие поняли, что самая главная ценность — это мирная жизнь. Да и в принципе жизнь. Воздух был наполнен ароматами цветов и выпечки. Правда, иногда до меня долетал гадкий запах конского навоза, который появлялся из-за редких конных экипажей, но я старалась делать вид, что его не чувствую, и держалась ближе к цветочным лавкам.

Атмосфера в городе была умиротворяющей и успокаивающей, отчего сильно бьющееся сердце в груди постепенно возвращалось в свой привычный ритм, а яркий пожар эмоций потухал.

А эмоции эти появились у меня не без основания.

Только что я совершила преступление.

Это преступление, конечно, не было страшным — я лишь примерила в магазине темно-синий плащ, а после в нем же переместилась на другую улицу, потому что денег на его покупку у меня не было, а одежда, подходящая для двадцатых, мне была очень нужна, ведь я решила, что теперь буду тут частым гостем. Плащ был удобным, безразмерным и длинным и хорошо скрывал мою современную одежду.

Я рассекала улицы быстрым шагом, как будто за мной кто-то гнался. Не думаю, что люди даже заметили мое исчезновение из магазина, но все равно казалось, что сейчас меня схватит страж закона и попросит проследовать в тюрьму.

Когда я отошла на довольно приличное расстояние от того магазина, то решила сбавить темп.

— Никто не гонится, успокойся, — сказала я сама себе и вовсе остановилась посреди узкой улицы, зажатой меж домов. Вдалеке выглядывала базилика Сакре-Кер, и я поняла, что нахожусь рядом с Монмартром.

Этот район не был мне знаком, но его улочки очень напоминали то, что показывал мне Стефан. Брат, конечно, появлялся не здесь, ведь обычно он исчезал чуть ли не со двора нашего дома, который был на другом берегу Сены, но это не мешало мне воображать, что я могу увидеть его здесь.

А что если я его на самом деле когда-нибудь встречу в прошлом? Наверное, не нужно будет подходить к нему, чтобы не испортить его настоящее. Можно будет лишь воспользоваться шансом посмотреть на него, такого живого, веселого и ничего не знающего о том, что случится в будущем.

Или… Лучше будет все-таки подойти к нему и предупредить обо всем? Вдруг, зная о Жюльене, он сможет что-то придумать, чтобы его остановить и сохранить жизнь не только нам, но и себе? Как бы только не сделать все еще хуже, чем сейчас…

Или лучше исправить все самой? Не появись Жюльен в нашей жизни, все было бы по-другому. Родители могли бы быть живы — кто знает, почему случилась та автокатастрофа. И, конечно же, жив был бы Стефан. Что уж говорить об остальных людях, которые пали от жестокой руки нашего псевдодядюшки. Не появись Жюльен вообще, многие бы остались живы. У нас бы не было этого дара, но мы бы о нем и не знали и были бы счастливы. Хотя… Мы могли бы вообще не родиться. Черт, почему все случилось так, как случилось?! Неужели людям будущего нечем было заняться, кроме как портить жизнь людям прошлого?! И как исправить их ошибку и не навредить ни себе, ни другим еще сильнее?

Выход я видела только один — убить Жюльена. Но способна ли я сотворить то же, что делал он? Способна ли отнять жизнь одного, чтобы вернуть других людей? Но разве так будет не лучше, ведь вернутся действительно достойные жизни люди?..

Отчего-то сильно сдавило легкие. Мир в глазах помутнел, завертелся и закружился. Сердце забарабанило в груди от испуга. Это было однозначно перемещение во времени. Но почему? Я же уже в другой эпохе, почему перемещение снова происходит? И нет, это не было возвращение в настоящее. Возвращение в настоящее сродни возвращению домой после долгой поездки. Это же перемещение было похоже на принудительную отправку в Средневековье.

И действительно, когда я отдышалась и пришла в себя, то поняла, что нахожусь в грязном времени, в страшном времени, которое ненавижу.

В Средневековье.

Солнце слепило и сильно пекло. Было до невозможного жарко стоять в краденном из двадцатых плаще, но снять его я не решилась — он довольно вписывался в общую картину Средневековья, где люди ходили в безразмерных одеждах, а джинсы и свитер, что были под ним, отправили бы меня, наверное, прямо на костер.

Здесь пахло навозом сильнее, чем в двадцатых, а от жаркой погоды запах только усилился. Еще к нему примешивался запах нечистот и несвежих овощей, который, кажется, никого, кроме меня, не беспокоил. Здешние люди привыкли жить в таких условиях, но для меня путешествия сюда всегда были испытанием. Уж лучше дышать выхлопными газами — от них хоть не тянет вывернуть свой завтрак наружу!

На улице людей было слишком много. До моих ушей даже не доносились звуки музыкальных инструментов и пения, чем нищие и бродяги обычно зарабатывают на жизнь, потому что все эти нищие и бродяги были среди скопища народа и шли куда-то вместе с ним. В воздухе стоял лишь гул толпы, которая была чем-то так увлечена, что текла быстрым потоком и невольно подхватила меня.

— А куда все идут? — поинтересовалась я у какой-то горбатой старушонки, которая шла рядом со мной.

— Так на Гревскую, на казнь, — бросила та, словно это было обыденным делом.

Хотя, для людей этого времени это, возможно, и было обыденным делом.

Поток людей вылился на площадь, которая была окаймлена набережной с одной стороны и с трех других угрюмыми домами, построенными в абсолютно разных стилях, словно тут прошелся ураган истории. Это была Гревская площадь, место казней, сожжений на кострах, четвертований и прочей средневековой дикости. Сейчас же эта площадь вполне миролюбивая и называется по-другому — Отель-де-Виль.

Но самое главное то, что находится эта площадь в четвертом округе Парижа, а в двадцатых я сейчас гуляла на Монмартре, до которого отсюда ехать тридцать минут на машине. И это означало, что я совершила принудительное путешествие не только во времени, но и в пространстве. Но вот зачем? Вселенная хочет, чтобы я посмотрела на казнь?

Весь народ собрался перед зданием, которое лишь отдаленно напоминало мне нашу современную городскую мэрию. Там стояла виселица, рядом с которой уже собрались палач, приговоренный, стражники и еще кучка каких-то людей в черных мантиях. Палач активно проверял орудие наказания, с которым ему предстояло работать, приговоренный стоял, понуро опустив голову, люди в мантиях друг с другом переговаривались, а стражники, как сторожевые псы, глазели по сторонам.

Как ни странно, мое внимание привлекли больше стражники, нежели приговоренный или виселица, потому что их одежда отличалось от одежды человека, с которым я имела возможность повстречаться вчера. Это вызвало ворох вопросов. Хоть тогда на улице и было очень темно, я все равно была уверена, что видела на нем именно китель, а эти стражники сейчас разгуливали в длинной серой тунике, которая, вероятно, была кольчугой — хотя точно определить я не могла, так как стояла очень далеко. Еще у каждого солдата в руках было оружие — длинное копье, которое каждый из них держал наготове, словно собираясь ринуться в бой в любой момент.

Но я тут же подумала, что есть разные подразделения и они должны носить разную форму.

Я невольно стала искать взглядом того самого назойливого стражника, но не нашла. И это было к лучшему. Мне совсем не нужны были проблемы, ведь увидь он меня, то сейчас бы тут началась настоящая охота на ведьму.

Люди в мантиях что-то проговорили, но я ни слова не разобрала из-за того, что стояла слишком далеко, а толпа непрерывно гудела. Но зато из этого гула я смогла выловить некоторые реплики близстоящих ко мне людей.

— Он зарезал свою жену!

— Заколол ножом и жену, и детей!

— Говорят, что он не только свою семью заколол!

— Он признался в этом на суде!

— Убийца! Сейчас он получит по заслугам!

Толпа еще много чего выкрикивала, но я уже ее не слушала. Суть для меня была ясна — тот человек на эшафоте убил свою семью.

Ему набросили на шею петлю, и через несколько секунд его тело уже болталось над землей, содрогнувшись несколько раз, а после безвольно повисло, тяжело покачиваясь.

Какие мысли у меня возникли после увиденного? Жалость, страх, ужас? А вот и нет. Ненависть. Причем не к палачам, а к этому человеку. Подобно Жюльену, он зарезал своих родных и думал, что это сойдет ему с рук. Не сошло. Преступление не должно сходить никому с рук. И этот мужчина, что сейчас был повешен перед всей толпой, заслужил свою участь.

Конечно, вера в колдовство и ведьм в Средневековье — это полнейший бред недалеких людей. Убийство женщины (ну, или мужчины, что было довольно редко) за колдовство — это безумно и несправедливо. Но глядя на казнь человека, который нещадно заколол свою семью, я подумала: а может, и не все в Средневековье так уж глупо? Смерть за смерть — что может быть справедливее?

В тот момент я ненавидела всех убийц, злилась на то, что рядом нет еще одной петли, где бы висел мой псевдодядюшка, возмущалась тому, что, возможно, прямо сейчас он разгуливает по средневековым улочкам Парижа, еще молодой и полный сил, и размышляет над своими злодеяниями.

И тогда я кристально точно для себя решила, что сделаю все возможное, чтобы наказать его.

Примечания

1

Моя дорогая (фр.).

(обратно)

2

До скорого (фр.).

(обратно)

3

Печенья (фр.).

(обратно)

4

mon cher — мой дорогой (фр.)

(обратно)

5

Nid — гнездо (фр.)

(обратно)

Оглавление

Пролог

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

Эпилог

Интересные факты

Книга 2: Сквозь время (фрагмент)

  Пролог

  1

  2

  3

  4 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg