«Марго Синие Уши»

Марго Синие Уши (fb2) - Марго Синие Уши [сборник: Марго Синие Уши. Остров, которого нет] 7490K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Светлана Аркадьевна Лаврова

Светлана Аркадьевна Лаврова МАРГО СИНИЕ УШИ

® Светлана Лаврова, текст 2015

® Елена Станикова, иллюстрации, 2015

® Оксана Ветловская, иллюстрация на обложке, 2015

® ООО «Издательство АСТ», 2016

Марго Синие Уши

Кусочек только для взрослых

Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов, когда денег в казне катастрофически не хватало, министр народного просвещения граф Толстой предложил правительству урезать финансирование этого самого просвещения в пользу «оборонки». Война все-таки, то да се. На это предложение военный министр граф Милютин возразил: «Вы покушаетесь на мощь державы!»

Читающий да разумеет…

Глава 1 Неожиданные уши

— Уа-уа-уа-а-а-а!

Это родилась Марго. Когда люди рождаются, они очень громко кричат — протестуют. Наверное, чувствуют, что впереди много всяких трудностей — садик, школа, экзамены, злой начальник, маленькая зарплата… Маргоша кричала так долго, что акушерка — тетенька, которая помогала ей родиться, — забеспокоилась и позвала врача:

— Она так орет, что уши посинели!

— Да, цианоз, — подтвердила врач.

Цианоз — это посинение по-медицински.

— Странный какой-то цианоз, локальный, только на ушах, — удивилась врач.

Локальный — это значит, не вся Маргоша синяя, а только какой-то Маргошин кусочек. Конкретно ушки.

Тут Маргоша решила замолчать — что толку орать, все равно обратно не вродишься, раз уж выродилась. Она успокоилась и заснула… но уши остались синими — как незабудки. Только большие незабудки. Или пельмени, если их варить в синих чернилах, а не в воде. Только маленькие пельмени.

— Очень странно, — покачала головой врач. — Совершенно здоровый ребенок — а уши синие. Наверное, какая-то врожденная особенность.

Когда Маргошу показали маме, та очень огорчилась, что дочка оказалась синеухой. «Ее же в школе дразнить будут! — паниковала мама. — И вдруг папе не понравится? Хотя он синий цвет любит, почти все рубашки у него синие. А вдруг девочка этими синими ушами будет плохо слышать?»

Но до школы было далеко, слышала Марго, как оказалось, нормально, а с папой вообще проблем не возникло. Сначала он просто не видел дочкиных ушей, потому что Марго родилась зимой, и ей все время чепчик надевали. А во время купания папа так волновался, что уронит Маргошу и та утонет в ванночке, что ему было все равно, какие у нее уши, хоть в клеточку.

Потом мама намекнула:

— Дорогой, ты заметил, что у нашей дочери необычные, оригинальные ушки? Синенькие!

— Да? — удивился папа. — А я думал, так и надо. Разве не у всех младенцев уши синие?

— Нет, — сказала мама.

— Ну, я не знал, — пожал плечами папа. — Я до этого младенцев близко не видел. Лично меня цвет устраивает. Как раз к моей новой рубашке подходит.

— Это я специально так сделала, чтобы тебе было приятно, — похвасталась мама.

— Ты у меня умница, — сказал папа и поцеловал хитрую маму.

Когда Маргоша подросла и начала гулять во дворе, на ее уши обратили внимание бабушки. Они сидели на скамейке и обсуждали, какие у кого платьишки, туфли, носы и уши.

— Безобразие! — сказала баба Ира. — За ребенком вообще не смотрят, уши не моют, они уже почти черные.

— Бедняжка, — пожалела баба Маня. — Какое уродство. Несчастный ребенок! Ее замуж никто не возьмет, и в школе затравят.

— Конец света скоро, — сказала баба Аня, — вот всякая нечисть и рождается.

— Сдайте ее в детдом, — посоветовала маме баба Вера. — Зачем вам такой монстр из фильма ужасов. Вы молодая, еще родите здорового ребенка.

— Это за грехи вам послано, — сказала баба Настя. — Надо было хорошо себя вести, а вы…

Мама за собою особых грехов не помнила и ответила:

— Сами идите в детдом сдавайтесь, а моя дочка очень красивая. Просто она — ребенок-индиго.

Бабушки ошарашенно замолчали, переваривая информацию. Как раз вчера после их любимого сериала показывали научно-познавательную передачу про детей-индиго. Это сейчас очень редко рождаются такие удивительные дети с невероятными способностями: в пять лет они пять языков знают, в семь — все оперы наизусть поют, в десять летать учатся, в пятнадцать запросто передвинут тайфун «Виолетта» из Южного полушария в Северное. Это — люди будущего. Через сто-двести лет все такие будут, а пока только отдельные дети, которые почему-то называются индиго, а почему — мама не знала.

Бабушки передачу, конечно, смотрели.

— Ну хорошо, — согласилась баба Маня, — а почему ушито синие? В телевизоре про синие уши ничего не говорили.

— Потому что индиго — это всамделишная синяя краска, очень яркая и красивая, — сказала мама. — Ее раньше из каких-то тропических растений добывали, а теперь получают химическим путем. Раз ребенок индиго — значит, что-то в нем синее.

— Ага, химическим путем, — переключились на другую тему бабушки. — Везде сплошная химия! В хлебе химия, в картошке химия. Травят народ. Правительство и травит! Нет, не правительство, а олигархи. Нет, Газпром травит, чтобы из газа и нефти эту химию делали! Нет, чтобы отходы в реки не сливать и штрафы не платить, они химические отходы в еду запихивают! Нет, это Америка приказала нашу еду травить…

Словом, после этого разговора Маргошины уши уже никого во дворе не возмущали. Надо, впрочем, честно признать: никакими особенными способностями Марго не отличалась. И говорить, и ходить, и читать она начала, как все дети, а пела хоть и громко, но так фальшиво, что воробьи в обморок падали.

Потом Марго пошла в садик — в старшую группу. Обступили ее ребята, на уши любуются.

— Это почему? — спросила Лера.

— Это я покрасила! — гордо заявила Марго.

— Ух ты! А мама не заругала? — удивился Данька.

— Она мне все разрешает, — небрежно сказала Марго. — Хоть нос в зеленый цвет крась, хоть пузо в красный.

— Дура с синими ушами, — неуверенно сказал нехороший Оладушкин.

Но его не поддержали.

— Красиво, — одобрил Кирилл. — Я на тебе женюсь.

Лера надулась — вчера Кирилл собирался жениться на ней.

— Ладно, — согласилась Марго. — Женись. Только ты некрасивый какой-то. Нераскрашенный.

Кирилл покраснел от обиды и побежал за фломастерами. Следующие полчаса в группе было тихо. Потом воспитательница обнаружила Леру с зеленым носом, Марину — с желтым, Катерину с голубыми щеками, Даньку с оранжевыми ушами и прочее разноцветное население. Ярче всех был Кирилл: одно ухо красное, другое — зеленое, нос желтый, и на левой щеке — синий цветочек.

— Круто! — восхитилась Марго. — Я согласна, я тоже на тебе женюсь!

Воспитательница в меру поругалась и повела народ в ванную. Она легко смыла зеленый нос, голубые щеки, оранжевые уши и все прочие разноцветные части организмов. Последней в очереди на помывку стояла Марго. Воспитательница ее и мылом, и шампунем, и медицинским спиртом — ну никак уши не отмываются! Только из синих стали бордово-фиолетовыми и распухли.

— Они не отмоются, — гордо сказала Марго. — Я с такими родилась. Проще отрезать. Но перду… пердуперждаю: без ушей я не буду слышать, как вы меня воспитываете. И останусь невоспитанной.

Воспитательница отрезать уши не захотела, и дальше у Марго в садике пошло все нормально. Правда, нехороший Оладушкин иногда дразнился: «Марго — Синие Уши, Марго — Синие Уши!» Но все знали, что он завидует.

И стала Марго жить-поживать и дожила до первого класса.

Глава 2 Первое сентября, а также второе и третье

— Мама, а что такое фигня?

— М-м-м… это нехорошее слово, — решительно сказала мама. — Его нельзя говорить.

— Да я знаю, что нехорошее, — отмахнулась Марго. — Его сказал нехороший Оладушкин, а от него хороших слов сроду не дождешься. Это такое нестрашное ругательство, его и в садике все говорили. А вот что оно означает?

— Ерунда, чепуха, — объяснила мама. — Про что Оладушкин это сказал?

— А про мои уши, — ответила Марго. — Сначала в школе было длинное заседание с речами. Наконец оно кончилось, и нас в класс провели. И все ребята окружили меня и стали уши трогать. А Марина и Катерина стояли рядом жутко гордые, как будто это их уши, и говорили: «Осторожно, не оборвите. Это наши уши, мы из одного садика». А один мальчик незнакомый сказал, что если оборвать, то, может, новые вырастут. Как зубы. Но не синие, а зеленые. Но остальные решили, что синие красивее — в честь неба. И нехороший Оладушкин сказал, что это фигня — такие уши. Что он может усилием воли вырастить хоть пять пар синих ушей и на голове, и на шее, и даже на попе. Такая у него воля сильная. Только он не «попа» сказал, а другое нехорошее слово, оно начинается на букву…

— Я поняла, поняла, какое это слово, — поспешно перебила мама. — А дальше что было?

— Дальше все стали над нехорошим Оладушкиным смеяться, а учительница подумала, что это надо мной смеются. Ну, что уши синие. И стала говорить, что люди рождаются разные, а некоторые даже с хвостами. И надо быть терпимыми к тем, кто не как все. Тут все замерли и стали на мою юбку смотреть. Ждут, когда из нее хвост высунется. А Марина с Катериной закричали: «Нету у нее хвоста, мы знаем, мы из одного садика!» И все им завидовали, что они со мной из одного садика.

Мама вздохнула с облегчением. Она очень боялась первого школьного дня — ну как задразнят ее дочку за уши-то? Она и учительницу попросила защитить Маргошу. Теперь мама успокоилась. И Марго тоже успокоилась, хотя она вообще не нервная была. Но первый раз в первый класс — это все-таки напрягает. Марго боялась, вдруг там будут очень трудные задачи задавать. Или учительница окажется злая и поставит Маргоше двойку. Но вместо задач они рисовали осень и пели песню про школу. Марго пела очень громко. А двоек добрая Елена Ивановна совсем не ставила. Пятерок, впрочем, тоже не ставила, а шлепала в тетрадки печать с красненькой киской — вместо пятерки. Марго получила три «киски» первого сентября и две «киски» второго сентября. А третьего сентября она кисок не получила. Потому что Елена Ивановна задала написать десять палочек. Марго три написала, а на четвертой очень устала, и вместо оставшихся палочек нарисовала собаку с хвостом. Потому что всем ясно, что собака лучше, чем палочки. Но Елена Ивановна, видимо, собак не любила и «киску» не поставила. Ну и ладно, не больно-то и хотелось, у Марго уже было пять «кисок».

Еще Маргоше нравилось, что из школы она приходила гораздо раньше, чем из садика. В садике-то до вечера работаешь, а из школы через два-три часа уже домой. И кормят за эти два часа два раза, что Марго только приветствовала. Марго немного огорчилась, что в ее классе оказался нехороший Оладушкин. Но зато тут же были и Марина с Катериной из ее садиковой группы, а Лера, Кирилл и Данька попали в первый «А» класс, за стенкой — тоже недалеко. Еще жалко, что на уроки запрещалось ходить с Маргошиной любимой кошкой Марфутой. Но это тоже можно пережить. Так что жизнь определенно удалась.

Удавшаяся жизнь продлилась с первого по третье сентября, а четвертого сентября Маргошу с мамой вызвали в районо, который теперь назывался длиннее — отдел образования.

— Что ты натворила? — волновалась мама, таща Маргошу за руку. — Я еще понимаю — в полицию, но в отдел образования! Может, вы с Мариной и Катериной делали бомбу, чтобы устроить взрыв?

Марго задумалась — мама подала интересную идею. Взрыв, безусловно, штука стоящая, и надо это дело провернуть.

— Нет, пока мы ничего не взрывали, — честно сказала она. — Я в тетрадке по обучению грамоте собаку нарисовала, но она не взорвалась. И еще мы ели мел — надо же было попробовать. Но мы его помыли перед едой, всех микробов соскребли. И мы все ели, а вызвали только меня. А нехороший Оладушкин написал на доске нехорошее слово, но быстро его стер. Полиция не успела приехать. А уж отдел образования тем более — он дальше по улице стоит.

Марго еще вспомнила из своих прегрешений, что она съела Наташину сосиску в столовой. Но Наташа только обрадовалась, потому что сосиски не любила, а их в нее впихивали и впихивали, потому что ребенок должен хорошо кушать. А у Маргоши с сосисками, наоборот, были отличные отношения. Но про сосиску она не успела покаяться, потому что они уже пришли. Их на входе проверил вахтер, что они не террористы, и пропустил в какой-то кабинет. И даже очереди в кабинет не было, они сразу зашли, и кабинетная тетенька-начальник сказала маме:

— Уважаемая Ольга Александровна! Я рада поставить вас в известность, что ваша дочь прошла по конкурсу в школу для необычных детей, которая открылась в этом году в нашем городе. Это большая честь для вас. Там учатся необычные дети со всей Свердловской области.

— Ой, — испугалась мама, — мы ни на какой конкурс не подавали. Мы уже учимся в очень хорошей школе у очень хорошей учительницы. И ничего необычного в моей дочери нет. Разве что аппетит.

— У вашей дочери… м-м-м… извините за выражение, синие уши, — замялась тетенька-начальник. — Это необычно. А школа, в которую мы ее переводим, совершенно замечательная. Там с детьми будут заниматься самые лучшие педагоги из Москвы. И с первого класса — два иностранных языка! А со второго — четыре. И лучшие медики государства будут следить за здоровьем этих детей и изучать их.

— Ага! Вот в чем дело! — воскликнула мама. — Я не хочу, чтобы на Марго опыты ставили! Она вам не подопытный кролик.

— Да какие опыты, что вы! — замахала руками тетенька-начальник. — Иногда температуру измерят да энцефалограмму сделают — это же не вредно.

— Так, — сказала мама. — А зачем это надо вам?

Тетенька-начальник смутилась. Она, наверное, недавно стала начальником и смущаться еще не разучилась.

— Я вам честно скажу, — призналась она. — Эту школу устроили у нас в Березовском, потому что, во-первых, к крупному городу Екатеринбургу близко, а во-вторых, воздух хороший, экология замечательная. Вот и решили необычных детей у нас учить. А то в Екатеринбурге такой воздух, что в нем бензиновых паров больше, чем кислорода. Я уж про заводские дымы не говорю. И в Екатеринбурге необычные дети подышат годик-другой этим бензиновым воздухом и станут обычными. Потому что никакая необычность против екатеринбургской экологии не выдержит. Вот и постановили сделать чудо-школу в экологически чистом Березовском. А у нас в городе, как назло, ни одного необычного ребенка! Позор на всю область! Ваша дочь хоть как-то подходит. Надо, чтобы она поддержала честь города. Да вы не бойтесь, это действительно хорошая школа. И там все бесплатно — и завтраки-обеды, и иностранные языки, и бассейн, и поездки на море в летние каникулы. Вы сколько за обеды платите?

Мама сказала сколько.

— Вот видите, — развела руками тетенька. — Они у вас лишние, эти деньги? А дальше еще дороже будет.

— Неужели нет другого необычного ребенка? — еще сопротивлялась мама. — Вон Витя Оладушкин так чудесно на скрипке играет.

— Скрипка — это обыкновенно, — отмахнулась тетенька. — Там дети по потолку ходят, будущее предвидят, летать умеют…

— Ой-ой! — перепугалась мама. — Чему они научат мою дочь! И ходить по потолку неприлично, юбка падает.

А Марго, наоборот, захотела в эту школу. Вдруг там и вправду будут учить летать? Или хотя бы по потолку ходить… Только с Мариной и Катериной жалко расставаться. Но они все равно в одном дворе живут, после школы играть вместе будут. Зато от нехорошего дразнительного Оладушкина она навсегда избавится.

— Давайте спросим ребенка, — спохватилась тетенька-начальник. — Девочка, ты хочешь в необыкновенную школу для необыкновенных детей?

— Только с условием. Нет, с двумя условиями, — решительно сказала Марго. — Чтобы мне каждый день там мороженое давали. И чтобы на уроки можно было с моей кошкой ходить.

Марго знала, что если взрослым от тебя что-то нужно, то они все равно не отстанут. И надо за это что-то для себя выторговать.

— Мороженое — это я понимаю, а кошка? — удивилась тетенька. — Зачем тебе кошка на уроках?

— Я от нее подзаряжаюсь. — объяснила Марго. — Сами сказали, что я необыкновенная. А у кошки в шерсти много электричества, я в «Почемучке» читала. То есть мне мама читала, но я и сама умею, только там буквы мелкие. И их слишком много, по-моему. Если в школу ходить без кошки, то на уроках я быстро разряжаюсь. Силы кончаются, и я вместо палочек рисую собак. А с кошкой заряжусь — и опять могу палочки рисовать хоть до Нового года. Если мою кошку нельзя носить в школу, то… как это… предоставьте мне общественную кошку!

У тетеньки-начальника глаза заблестели — какой необычный ребенок! Город Березовский перед столицей лицом в грязь не ударит! Девочка с синими ушами, подзаряжающаяся от кошки!

— Хорошо, — согласилась она. — Кошка так кошка, я напишу в твоем «личном деле».

Идти в новую школу решили с понедельника. И в пятницу пятого сентября Марго пришла попрощаться в прежнюю школу.

— Жаль, — сказала Марина. — Без тебя не то. Но если научат летать, то нормально. Ты придешь и нас научишь.

— Может, не летать, а только по потолку ходить, — честно предупредила Марго.

— Тоже хорошо, — одобрила Катерина. — И мы во дворе все равно вместе играть будем.

— Я тебе на память брошку принесла, — сказала Лера. — С почти настоящими жемчужинами и розовеньким рубином.

— Кто теперь мои сосиски съедать будет? — вздохнула Наташа.

— Если тебе там не понравится, ты возвращайся, — сказал Кирилл. — Только не в «Б» класс, а к нам.

— А в глаз не хочешь? — спросил Леха Медведь. — «Ашки» вечно задаются. А мы, «бэшки», круче. Ты, Маргоха, посиди в той крутой школе недельку и возвращайся. Ты нормальная девка.

И все Марго хвалили и просили скорее вернуться, как будто она на Северный полюс уезжала, а не в соседнюю школу.

А в туалете плакал нехороший Оладушкин. Но Марго об этом никогда не узнала.

Глава 3 Кто что умеет в жизни

Новая Маргошина школа стояла в березовой роще довольно далеко от города. Мама ехала с Марго на такси и переживала, как забирать дочку будет — неужели тоже на такси? Дорого. Оказалось, зря переживала. Специальный автобус возил из школы и в школу двух учеников, которые жили в Екатеринбурге — ну и Марго заодно подбрасывал. А ребята из дальних городов и деревень жили прямо при школе, в спальном корпусе, и домой ездили на выходные, и то не всегда.

Вокруг школы возвышался забор — почти до неба. Марго потом узнала, что он огораживал не только школу, но и двор, и бассейн, и большой кусок леса, чтобы дети могли гулять на природе и не чувствовали себя в клетке. На входе охранник размером с двух Маргошиных пап проверил документы и пропустил дальше — ко второму забору. Второй забор был пониже, и охранник при нем поменьше — как полтора Маргошиных папы. Зато там был такой просветительный… ну, просвечивавший аппарат, как в аэропорту. Маргошу и маму просветили, увидели, что они не несут в ранце ни пистолетов, ни бомб, и впустили еще внутрь. Там был третий забор, совсем маленький, и охранник нормального папиного размера. Он сказал прислониться глазом к дырочке на двери, чтобы по глазу определять, Марго это или не Марго. Называется сканирование сетчатки. Хотя, на взгляд Марго, проще в лицо посмотреть и узнать, она это или не она. Потом охранник выписал пропуск, и они прошли внутрь уже окончательно.

Мама от всех этих заборов и охранников слегка занервничала. А Маргоше, наоборот, интересно стало.

— Нас охраняют, как сокровище короля Увелинда, — сказала она. — Из той книжки с гоблинами на обложке. Ни один террорист не прорвется.

— Одно утешение, — непонятно вздохнула мама и огляделась. Вокруг были березы, образовавшие аллею, красивую, как в кино про графов и старинную жизнь. А впереди виднелась школа. Школа была новенькая, яркая, раскрашенная в радостные цвета: оранжевый, желтый, розовый, травянисто-зеленый. Сверкали бронированные стекла, сверкали панели из непонятных материалов, сверкало крыльцо — каждая ступенька своего цвета. Идешь по такой лесенке и улыбаешься. А старая Маргошина школа была серая, как панельные пятиэтажки. Потому что она тоже панельная была. И мусор во дворе новой школы не валялся — наверное, еще не успели набросать. И досок не было, которые в Маргошиной старой школе от ремонта остались. Отсутствие досок Марго не одобрила — а из чего шалаш строить? На чем играть в льдины Северного полюса и руины планеты Тулупек после атаки эскадрильи запузей с планеты Брамсс?

Но в общем новая школа была симпатичная. А рядом стояло большое здание, соединенное со школой крытым переходом, — лаборатория. Там в каждой комнате громоздились всякие аппараты, чтобы необычных детей исследовать. Но это Марго потом узнала. А пока она замерла в коридоре перед дверью в класс — ранец за спиной, Марфута на руках. Ребята окружили ее и смотрели — им-то хорошо, они уже пять дней вместе учились и все перезнакомились. Марго решила идти в наступление первой:

— Так, — сказала она строго, — ну и кто из вас летать умеет?

Ребята вздохнули, вперед высунулся мелкий белобрысый мальчишка, чем-то похожий на незабвенного Оладушкина.

— Я, — обреченно сказал лже-Оладушкин.

— Врешь, — не поверила Марго. — У тебя крыльев нет.

— Не врет, — заступились ребята. — Лешка через свое летание больше всех страдает. Его каждый день по три раза в лабораторию гоняют. Только играть начнем или кино включат — и сразу Лешу к ученым вызывают.

— Покажи, — потребовала Марго.

Мальчик вздохнул еще раз, приподнялся над полом на ширину ладони и опустился обратно.

— Здорово, — одобрила Марго. — Хотя и низко.

— Я ходить люблю, — насупился летун, — и бегать. Я когда маленький был, болел, и у меня ноги вообще не ходили. Вот и пришлось научиться летать. Не лежать же всю жизнь. А в прошлом году мне операцию сделали, и я хожу и бегаю.

— Летать круче, — возразила Марго, прижимая к себе вырывающуюся Марфуту.

— Нет, ходить куда круче! Ты просто не пробовала не ходить. А можно твою кошку погладить?

— Конечно, — разрешила Марго. — Она же не кипящий чайник.

Все десять человек погладили ошалевшую Марфуту. Девочка с пышными локонами спросила:

— А кошку почему ты в школу принесла?

— Потому что я ее люблю, — честно призналась Марго. Это взрослым можно было впаривать про подзарядку, а товарищам надо правду говорить.

Ребята закивали: любовь — причина уважительная.

— У нас дома в деревне, в Шурале, три кошки, — вздохнула тоненькая черненькая девочка с косичками. — Одна даже трехцветная.

— А вы тут что еще умеете? — спросила Марго.

— Я предвижу будущее, — сказала черненькая девочка с кошками в Шурале. — Но пока только неприятности. Они ярче светятся.

— А я погоду предсказываю, — сказал длинный рыжий пацан. — Меня метеоцентр заказал. Потом, на работу.

— А я могу умножить в уме 327 на 582,— похвастался очень красивый мальчик — как с рекламы йогурта.

— Да? А зачем? — удивилась Марго.

Мальчик задумался — видимо, сам не знал зачем.

— А я под землей вижу, — сказал мальчик без особых примет. — Где вода течет, где всякие полезные камни, типа рубины-изумруды. Меня тут от мафии прячут, от бандитов. Чтобы они меня не похитили и не заставили изумруды искать. А потом на геолога выучат. Или на военного разведчика — смотреть, где у противника подземные склады бомб.

— Ну и что тут под землей? — недоверчиво спросила Марго.

Мальчик посмотрел себе под ноги и сказал:

— Пол. Под полом подвал. На полу подвала дохлая мышь. Под подвалом всякая земля. В земле желто-коричневые крупинки.

— Это золото, — кивнула Марго. — Березовский весь на золоте стоит. Наша шахта уже тыщу лет золото из земли качает и никак выкачать не может — так его много.

Вообще-то Березовский рудник работал не тысячу лет, а в четыре раза меньше, но Марго забыла точную цифру.

— Ух ты! — обрадовались ребята. — А нам ничего про золото не рассказывали! Можно после уроков играть в золотоискателей!

— А сама-то ты что умеешь? — спросил летающий мальчик Алеша.

Марго задумалась. На фоне удивительных способностей ребят ее уши не впечатляли. Их и не заметил никто под волосами. Можно, конечно, наврать, что умеешь горы двигать усилием воли или инопланетян вызывать заклинаниями.

— Я умею рассказывать страшные истории, — честно сказала Марго. — Про Черную Руку, про Зеленое Радио, про Красные Занавески…

— У-у-у! — зашумели ребята. — Круто! Наконец-то хоть у одного человека полезные способности! А то у всех фигня какая-то!

— Фигня — нехорошее слово, его нельзя говорить, — вспомнила Маргоша мамины поучения. — Ну разве что очень захочется, тогда шепотом в туалете можно.

— Расскажи страшную историю! — попросил летающий мальчик. — Про Черную Руку!

— В черном-черном городе стоял черный-черный дом, — начала Марго. — В этом черном-черном доме…

Тут прозвенел звонок, и пришлось идти на урок обучения грамоте. А жаль, история про Черную Руку очень интересная.

Глава 4 Совсем здо́ровская школа

Тетенька-начальник не наврала. Школа действительно оказалась хорошей. Учительница, правда, похуже Елены Ивановны — и волосы короче, и платье не красное, а коричневое. Зато в школе был бассейн с запахом моря и нарисованными на стенах пальмами. Там ребята плавали каждый день, а ученые проверяли, кто из них может дышать под водой. Таких двое было, Таня и Саша из Екатеринбурга. Таня полчаса могла под водой высидеть, и если на кого-то обижалась, то шла в бассейн, ныряла на дно и там полчаса плакала, чтобы никто не мешал. В воде же слезы не видны. А Саша мало под водой сидел, минут семь. Зато у него второй дар был — запертые замки открывать. Его не только изучали, но и очень сильно воспитывали, чтобы вырос хорошим и не сделался вором. Это Марго потом узнала. А еще ученые выясняли, случайно ли то, что оба дышащих под водой ребенка живут в Екатеринбурге. Может, воздух в Екатеринбурге такой плохой, что население потихонечку учится дышать под водой, как рыбы? Хотя вода в Екатеринбурге, если честно, не лучше воздуха.

На уроках все происходило, как в старой школе — слоги писали и пять плюс пять складывали. Марго надеялась, что тут будут уроки обучения волшебству, как у Гарри Поттера, но вместо волшебства в расписании стояли математика, рисование, обучение грамоте… вообще-то в классе все умели читать, а Сергей даже через стенку. То есть если между книгой и Сергеем поставить стенку или непрозрачную ширму, то он все равно видел буквы. Вот на «окружающем мире» было интересно: показывали кино про древних римлян или динозавров. Марго не знала, а это были разработки машины времени. Ученые ее почти придумали, а потом какое-то большое начальство запретило ее придумывать окончательно. Потому что подумало, что вредно знать, как что в истории было на самом деле. Ученые недоделанную машину времени не выкинули, а стали использовать в школе на уроках «окружайки».

Еще был спортзал. Там учили началам кунг-фу и айкидо. Еще там ребята бегали, а ученые проверяли, не взлетают ли они при беге. Но пока взлетал только Леша — уже не на ладонь, а почти на метр. А по потолку вообще не ходил. Леша для ученых был самый интересный, его все время в лабораторию вызывали и анализы брали.

Марго тоже в первый же день туда привели. Вместе с Марфутой. Она сначала боялась, хотя и меньше, чем Марфута. Но ученые были веселые, рассказывали ей анекдоты, а исследования оказались не страшные. Подумаешь — проводки́ к ушам прицепили или шапочку с проводами надели и велели сидеть с закрытыми глазами. Вообще не больно. А Марфуте дали колбасы — видимо, для науки надо было знать, сколько кошка может съесть колбасы в критических условиях. Оказалось, много.

— Очень странно, — сказал Главный Ученый Иван Иваныч. — Совершенно нормальный ребенок.

— А я и не утверждала, что я псих, — обиделась Марго, слезая с подопытного кресла.

— Нет, ты, конечно, замечательная девочка, — спохватился Главный Ученый. — Но кошка для подзарядки тебе совершенно не нужна. Ты прекрасно подзарядишься бутербродом или кашей какой-нибудь.

— Мороженым, — уточнила Марго.

— Я думаю, мы ее просто не до конца обследовали, — сказал Неглавный Ученый Вадим. — Надо копать глубже. Вдруг что-то на молекулярном уровне. Не зря же уши синие.

Марго струхнула— в каком смысле копать глубже? А вдруг ее закопают куда-нибудь?

— Девочка-девочка, а почему у тебя синие уши? — спросил Самый Неглавный Ученый Вася, прямо как Волк в «Красной Шапочке».

Марго и сама не знала почему. Но уже надоело объяснять, что ее не спросили, с какими ушами ей рождаться. И она сказала:

— Моя бабушка — Мальвина. Та самая. И ее синие волосы полиняли на мои уши.

Ученые слегка ошалели от такого заявления, а Самый Неглавный Ученый Вася спросил (опять голосом Волка):

— А где же живет твоя бабушка?

— В деревне, — честно ответила Марго. — На улице Ленина. Из Березовска прямо и прямо. Дерни за веревочку, — дверь и откроется.

И пошла в класс, а следом за ней Валерку вызвали. У него был редкий дар — он умел рисовать взрывчатые взрывы. Ну, вот когда Валерка рисовал зайчика или собаку, то ничего не случалось. Только зайчик обычно был похож на собаку, а собака на зайчика. И когда он рисовал танки и самолеты на войне, тоже ничего не случалось. А вот если Валерка изображал взрыв от самолетной бомбы или выстрел из танка, то взрыв взрывался на самом деле! Прямо на бумаге, где был нарисован!

Взрыв обычно получался небольшой, на полпарты. Но все равно Валерка сидел один, и парта его была укреплена бетоном и оборудована как дот. А сбоку, где ранцы вешают, крепился огнетушитель. Валеркой военные очень интересовались. По четвергам приезжал засекреченный полковник в штатском костюме, гладил Валерку по голове и хищно улыбался. Все знали, что только Валерка подрастет — и его возьмут Главным Военным Взрывателем или как там это называется. А Валерка не хотел быть военным, он планировал стать владельцем зоопарка, как Джеральд Даррелл. Или хотя бы дрессировщиком в цирке. Он хороший был мальчик, добрый, не дразнительный. Непонятно, с чего такой взрывчатый.

Еще Маргоше в этой школе нравилось, что на переменах можно было бегать. В ее первой школе бегать считалось нехорошо, и надо было тихо гулять вдоль стен. А здесь на стенах коридора висели прыгалки для прыгания и обручи для кручения. И бегать разрешалось. Потому что человеку надо срочно взболтать и выбегать из себя весь осадок, который у него внутри организма осел на сорок пять минут сидения на уроке. А то этот осадок отравит весь организм. Марго это всем объяснила, и учительница Ирина Игоревна с ней согласилась. И даже иногда сама с ребятами бегала и на скакалке скакала. Она здорово умела. Только у нее каблуки за скакалку зацеплялись, так что она редко скакала. Или разувалась и в одних колготках прыгала.

Больше всего Марго подружилась с Валеркой-взрывателем, Алешей-летуном и Джамилей, которая предсказывала неприятности. Несмотря на свою «грустную» особенность, Джамиля оказалась веселой и шустрой, только на уроке сильно вертелась — предчувствовала, что ей сейчас замечание сделают. И ей точно замечание делали! Но Марго тоже на уроках вертелась, так что она это недостатком не считала.

А Марфуте в школе не нравилось. На переменах она забивалась под учительский стол и делала вид, что ее нет в природе. Но ее все равно все гладили, завязывали бантики, надевали Лилькину кофточку (Лилька была самая маленькая, ее кофточка была почти впору Марфуте).

Еще Марфуту учили говорить по-английски.

Например, кошка по-английски «кэт». Марфута этого не знала. Марго тоже.

Но Марфута ни в какую не желала учиться английскому языку, а у Марго уже нормально получалось. Она вообще была умная, хотя и не чрезмерно.

На уроках Марфуте было легче: все сидели за партами, и можно безопасно вылезти и погулять перед доской и по проходам. Однажды она вспрыгнула на учительский стул, а Ирина Игоревна не заметила и села. Обе громко замяукали совершенно одинаковыми голосами. И Ирина Игоревна посоветовала Маргоше отвезти животное домой, а то жизнь у кошки в первом классе получалась очень трудная. И возить ее каждый день на уроки и обратно тоже хлопотно. Марго и сама понимала, что Марфуте нелегко, да уж больно жалко расставаться на полдня. Но учительница уговорила, и на следующий день Марфута осталась дома.

На четвертой неделе Маргошиного обучения ее собрались выгонять из школы. Она об этом не знала. Но ученые обследовали синеухую девочку вдоль и поперек и пришли к выводу: совершенно обычный ребенок. Никаких способностей, выходящих за рамки нормы. Никогда не будет летать, видеть месторождения нефти под землей, взглядом ускорять созревание помидоров и взрывать дома. Серость. А уши для народного хозяйства и оборонной промышленности интереса не представляют. Наиглавнейшие Проверяющие Чиновники из Министерства сказали: зачем на бесперспективного ребенка государственные деньги тратить, двум языкам ее бесплатно учить, в бассейне бесплатно купать и едой бесплатно кормить? Это стране прямой убыток и разорение. Пусть убирается в обычную школу, раз такая обыкновенная.

А Ирина Игоревна была против Маргошиного выгоняния. Она сказала, что это психологическая травма — за месяц второй раз школу менять. Что у Марго будет комплекс неполноценности, она будет считать себя хуже других и от этого всю жизнь будет несчастная. И вообще Марго в обычной школе не выживет, ее там задразнят. И не бегать на переменах ей вредно, в ней отравленный осадок образуется, а в обычной школе бегать нельзя. Ирина Игоревна даже сказала слова очень хорошего французского писателя: «Мы в ответе за тех, кого приручили». Хотя по правде Марго была еще не очень прирученная, а довольно дикая. Это было особенно заметно на переменах.

Но учителей начальники обычно не очень слушают. Ирину Игоревну тоже не послушали, и быть бы Маргоше выгнанной, если бы не Самый Неглавный Ученый Вася. Он встал и сказал:

— Уважаемые господа Наиглавнейшие Проверяющие Чиновники, вы делаете ту же ошибку, что и я, когда задумывал свою диссертацию. Я ввел в свою работу основную группу, но не ввел контрольную. А без контрольной группы диссертация никуда не годится, потому что имеет самый низкий уровень доказательности.

Тут Вася замолчал, потому что увидел, что Наиглавнейшие Чиновники как-то странно переглядываются. И он постарался попроще объяснить:

— Мы изучаем необычных детей, важных для оборонной промышленности и народного хозяйства. Это в науке называется «основная группа» — то, что изучают. А еще нужно то, с чем сравнивают — «контрольная группа». А с чем мы этих детей сравнивать будем? Сравнивать надо с обычными детьми, которые живут в тех же условиях и учатся в той же школе. Вот Марго и будет «контрольная группа». Мы всех будем с ней сравнивать. Поэтому настоятельно требую оставить ее в школе.

— А это ничего, что одна девочка составит целую контрольную группу? — спросил Самый Умный Проверяющий. Он сразу просек слабое место в Васиных рассуждениях — не может же один человек быть группой.

Вася замялся — он был честный человек, и вранье у него плохо получалось.

— Это ничего, — пришла на помощь Ирина Игоревна. — От Маргоши столько шума на переменах, сколько от всех остальных, вместе взятых. Так что она вполне может быть этой самой контрольной группой.

Ирина Игоревна тоже была честный человек, и у нее вранье тоже плохо получалось. Но у нее был защитный инстинкт, как у курицы, которая своих цыплят защищает. А на самом деле Марго шумела не так уж и сильно — не как все остальные, а как половина всех остальных. Учительница слегка преувеличила.

И Марго осталась в школе. Она и не узнала, что ее выгнать собирались.

Глава 5 Черные руки в небе над Березовским

День шел за днем, Марго и ее одноклассники становились все умнее, и умнее, и умнее… как вдруг Маргошину маму послали на повышение квалификации. Это такая коротенькая школа для взрослых — не на одиннадцать лет, а на месяц или на два, или на четыре. Маргошина мама должна была ехать в Москву и учиться там три месяца, аж до Нового года! И Маргошу, что вообще возмутительно, с собой не брала!

Марго огорчилась — не передать как. Это же ужас для любого нормального человека семи лет — остаться на три месяца без мамы. Папа огорчился еще больше. Потому что это тоже ужас для любого нормального папы — остаться на три месяца без мамы с дочкой-первоклассницей. Он бегал по квартире, размахивал руками и восклицал:

— А уроки! Их надо проверять! А обеды! Их надо готовить! А колготки! Их надо надевать! Я не выдержу!

— Колготки я сама надену, — робко заметила Марго, подавленная папиным отчаянием. — Если хочешь, я и тебя научу. Ты способный, у тебя получится.

Но папа был безутешен. И тогда мама позвонила Ирине Игоревне и спросила совета. А Ирина Игоревна, конечно, сразу все придумала: пусть Марго до маминого приезда живет в школе, как ребята из других городов. Она будет ночевать в спальном корпусе; одиночных спален, правда, не осталось, но есть одна дополнительная кровать в комнате Джамили Камаловой. Девочка будет вовремя накормлена и под присмотром: прогулки на охраняемой территории школы, никаких хулиганов и бандитов, уроки выучены, зубы вычищены, душ утром и вечером… словом, идеально.

Мама обрадовалась и согласилась. Папа обрадовался еще больше и тоже согласился. Марго не знала, радоваться ей или огорчаться, а согласия ее никто не спрашивал.

И уже в понедельник она бросила свой рюкзачок на свободную койку рядом с Джемкиной.

— Вот здорово! — ликовала Джамиля. — Теперь вечером ты нормально расскажешь страшную историю про Черную Руку и Зеленое Радио. А то перемены слишком быстро кончаются. И страх не тот.

Марго развязала рюкзак и достала из него слегка ошалевшую Мар футу.

— Мама мне всяких трусов и колготок напихала полный рюкзак, как будто у меня пять поп, а не одна, — объяснила она Джемке. — Я это все выложила, а на освободившееся место засунула Марфуту. Ее нельзя с папой оставлять, он ее забудет покормить и погладить. Пусть живет в нашей спальне, а днем гуляет по двору.

— Пусть, — закивала Джамиля. — У нас самая хорошая спальня получилась — с кошкой!

Остальные ребята тоже обрадовались прибытию Маргоши. Потому что одно дело — торопливо рассказывать страшилки на перемене перед математикой, и совсем другое — делать это темной осенней ночью, выключив свет и замотавшись в одеяло. Хотя до вечера было еще далеко, у всех на уме уже были Черные Руки и прочие герои ужастиков.

По математике проходили задачи в два действия. Макс, правда, кривился — он мог даже в сто действий задачи решать прямо в уме. Но остальные не умели.

— Марго, ты опять вертишься, — сделала замечание Ирина Игоревна. — Лучше выйди к доске и придумай задачу в два действия.

Марго с удовольствием вышла к доске — хорошо размяться, а то она уже десять минут тихо сидела за партой. Половину пути до доски она прошла, а половину пропрыгала на одной ножке. И начала задачу:

— В одном черном-черном городе была черная-черная улица. По этой черной-черной улице летали черные-черные руки. На поворотах они рулили оттопыренными мизинцами.

Вот однажды черной-черной ночью из черного-черного дома вылетело три черных-черных руки. Потом из второго черного-черного дома вылетело еще четыре черных-черных руки. Потом из третьего черного-черного дома вышел охотник и подстрелил пять рук! Вопрос: сколько рук осталось летать в черном-черном городе?

— Задача в два действия, — напомнила Ирина Игоревна.

— А из чего он их подстрелил? — спросил Валерка.

— Из черного-черного ружья, — пояснила Марго. — Он же охотник.

— А зачем?

— Они верещали и спать ему мешали.

— Зря, — не одобрил браконьерство Валерка. — Надо было ловушкой подманить и в зоопарк сдать.

— Я уже давно сосчитал, что две руки осталось, — сказал Макс. — Надо было больше рук напустить. Триста пятьдесят восемь, например. А охотник застрелил сто девяносто две…

— Нет, это какой-то триллер получится, сплошь убитые руки и кровь ручьем, — не одобрила Джамиля.

— Он их не насмерть застрелил, — поправилась Марго, которой тоже стало жалко черных рук.

— Вот я хорошую задачу придумал. В Березовском сделали зоопарк, — начал Валерка. — В нем жило пятнадцать крокодилов. Два синих, два красных, остальные лиловые. Сколько лиловых крокодилов жило в Березовском?

— Одиннадцать, — сказал Макс. — Для лялечек задача.

— Максим, займись-ка лучше вчерашними интегралами и не мешай нам, — попросила Ирина Игоревна.

— Не хочу интегралами, там крокодилов нет, — проворчал Макс, но все-таки открыл учебник для десятого класса.

— А пять подстреленных рук упали прямо на одного лилового крокодила и приросли. — Марго обрадовалась возможности оживить подстреленные черные руки. — Крокодил аж запрыгал: у него было четыре лиловые лапы и ни одной черной руки! И он стал этими руками… м-м-м… что же он стал ими делать?

— Пельмени лепить, — предложила Джамиля. — Я тоже умею, мы дома с мамой лепили.

— Ох, — вздохнула Ирина Игоревна. — Интересная задача получилась. Марго, напиши на доске решение задачи.

— Про руки или про крокодилов? — уточнила Марго, берясь за маркер. Школа-то продвинутая, на доске не мелом писали, а особым карандашиком-маркером.

— Про что хочешь.

— Лучше про руки, а то я крокодилов рисовать не умею, — решила Марго и нарисовала домик. Над домиком растопырились три ладошки, похожие на звездочки. Рядом она набросала еще один домик и над ним — еще четыре ладошки-звездочки. Внизу она изобразили охотника и задумалась — как рисуют ружье?

— Надо писать цифрами, а не картинками, — поправила Ирина Игоревна. — Валера, помоги Маргоше.

Валерка выскочил к доске, но не стал писать «3+4», на что смутно надеялась Ирина Игоревна, а пририсовал Маргошиному охотнику ружье с него размером. И прежде чем Ирина Игоревна осознала опасность, подрисовал к дулу ружья выстрел в виде кривого облачка. БА-БАХ! На доске полыхнуло, нарисованный охотник с доски ссыпался, а доска свалилась со стены. Марго ойкнула.

— Ответ: осталось две черные руки, — Валера невозмутимо показал на обугленный рисунок и начал писать слово «ответ».

— Пра-а-авильно, — дрожащим голосом похвалила Ирина Игоревна.

Потом были еще уроки, и обед, и опять уроки, и полдник, и прогулка, и домашнее задание, и ужин, так что Марго с непривычки очень устала от такого длинного дня. Дома-то ей полегче жилось, поотдыхательнее. И когда наступил вечер, она уже не очень хотела рассказывать страшилки. Но ребята набились в их с Джамилей спальню, уселись тесно на кровати и на ковер и приготовились слушать. Марго вздохнула, зевнула и начала:

— В одном городе жила-была девочка. Она училась в первом классе, как мы. И у нее была черная рука. Одна рука нормальная, розовая, а другая черная. Она такая родилась. Ну вот как у меня уши синие, а у нее рука черная. И ночью, когда девочка спала, эта Черная рука отстегивалась, летала по городу и душила всех, кого встречала.

Тут Марго сбилась, потому что заметила, что все смотрят на ее уши.

— А твои уши? — дрожащим голосом спросила Джамиля. — Они ночью тоже отстегиваются и летают по городу?

— Н-не знаю, — удивилась Марго, — откуда ж мне знать. Я ночью сплю и за ушами не слежу.

— Ты сегодня с Марго ночуешь, вот и проверь, — сказал Макс Джемке.

У той глаза стали совсем круглые, а потом совсем шестиугольные.

— Я ушей не боюсь, — мужественным голосом сказал Валерка, отодвигаясь от Марго подальше. — А что они делают, твои уши, когда по городу летают? Тоже кого-нибудь душат?

— Балда, как уши могут душить! — хмыкнула Марго. — Они… это… они полезные. Они борются с пьянством.

Тут ребята совсем сильно удивились, хотя и до этого были удивленные — как уши могут бороться с пьянством?

— Мои уши имеют это… как его… большое воспитательное значение, — вспомнила Марго сложную фразу. — Когда человек пьяный, ему кажутся всякие чертики, мышки, белочки. У нас есть сосед дядя Гоша, он жаловался, что по нему зеленые мышки бегают, когда он водку выпьет. Так вот. Идет по улице пьяный и видит: прямо перед ним порхают два синих уха. Веселые такие, жизнерадостные. Он думает: это мне кажется. Пора бросать пить, а то уже уши летают. И становится трезвым и хорошим. Так что мои уши полезные.

— Ладно, — сказала Джемка, и глаза ее из шестиугольных сделались нормальными. — Полезных ушей я не боюсь. Рассказывай дальше про Черную Руку.

— А девочка даже и не знала, что у нее рука такая убийственная, — продолжила Марго. — Но однажды утром она проснулась, пора в школу идти — а рука вся в крови. Девочка испугалась и побежала руку мыть. А тут звонок! И полиция как нагрянула! Девочку арестовали и говорят: «Ты убийца, ты сто тысяч человек задушила!» А девочка плачет и говорит, что это не она, что это ее рука, а все смеются — не может же рука отдельно от человека преступления совершать. И повели ее в полицию, и судья говорит: «Пусть она сидит в тюрьме сто лет, а потом отрубите ей голову». А в это время в город приехал знаменитый сыщик Шерлок Холмс со своей собакой Баскервиллей.

— Я кино смотрел! — подтвердил Валера. Остальные тоже закивали: Шерлок Холмс придал истории про Черную Руку достоверность.

— Ну, собака всех обнюхала и говорит: «Гав!» А Шерлок Холмс ей отвечает: «Да. Я согласен, это неправильно». И попросил у судьи десять минут, чтобы доказать, что девочка не виновата. Судья согласился, потому что Шерлок Холмс был знаменитый, а знаменитым все можно. И вот сыщик приказал выключить свет в суде, как будто ночь, только одну маленькую лампочку оставил. И начал прыгать, и кривляться, и дразниться перед девочкой. Та ничего не понимает — взрослый дяденька так прыгает смешно. А черная рука подумала, что уже ночь, и обиделась на дразнение. И как отстегнулась от девочки! И бросилась душить Шерлока Холмса!

— Ой, — сказала Кристина, — задушила?

— Нет, его спасла верная собака Баскервиллей. Она схватила зубами черную руку и оторвала от шеи хозяина. И судья увидел, и все полицейские увидели, что девочка не виновата, что черная рука сама душила. И черную руку посадили в тюрьму на сто лет, а голову рубить не стали, потому что у руки головы не было. А девочке сделали очень хороший протез, пластмассовую руку, как живую, и сразу с алмазным кольцом и рубиновым браслетом. Для красоты.

— Классно, — позавидовала Кристина. — Хорошо, что с алмазом.

— А если черная рука вырвется из тюрьмы? — спросил Валерка все таким же мужественным голосом.

— Тогда я завтра придумаю продолжение про это, — сказала Марго и зевнула. — Марфута, что ты там скребешься под окном?

— Марфута не под окном. Я ее держу, — поправила Кристина. — И глажу.

— А кто тогда скребется?

Ребята умолкли и прислушались. В окно кто-то негромко скребся, потом постучал в стекло — в форточку. Потом опять поскребся.

— Ой… — прошептала Джамиля. Свет в комнате был выключен, и на фоне немного более светлого неба в форточке явственно виднелся силуэт небольшой черной руки — без остального организма. Рука согнутым указательным пальцем постучала в окно, потом поскреблась… потом опять постучала…

С воплями ребята вылетели из спальни и замерли в коридоре. Вернее, вылетел один Алеша, а остальные ногами выбежали.

Глава 6 Спасатели и спасенные

Тут пришла воспитательница Марина:

— Вы чего кричите?

Она еще не спала, а читала в своей комнате.

— Там Черная Рука! Она лезет в форточку! — возбужденно загалдели ребята.

— Я боюсь там спать! — сказала Джамиля.

— Я вообще туда больше никогда не зайду! — сказала Кристина.

Марина посмеялась и говорит:

— А вот не надо на ночь страшилки рассказывать! Пошли посмотрим вашу Черную Руку.

Она включила свет, зашла в спальню и все оглядела. Никакой руки в форточке, конечно, не было.

— Это вам показалось, — успокаивала она ребят.

— А Марфуте тоже показалось? — и Марго кивнула на взъерошенную кошку, забившуюся в угол.

Но Марина все равно не поверила и сказала:

— Марш по своим спальням, а если Джамиля с Маргошей боятся, то могут лечь в моей комнате, я поставлю раскладушки.

— Да! — воскликнула Джемка.

— Нет! — воскликнула Марго. — Я тут лягу. Я не боюсь Черную Руку.

Вообще-то она немножко боялась. Но не хотела пропустить приключение.

— Ладно, я тогда тоже не боюсь, — вздохнула Джамиля. — Я буду тебя спасать, если что.

— Я тоже буду спасать, — сказал Валерка еще более мужественным голосом.

Тогда все захотели спасать Марго. Даже жаль, что спасать было совершенно не от кого.

— Идите по спальням, уже поздно, а если надо будет спасать, девочки вас позовут, — придумала Марина и распихала «спасателей» по кроватям. Марго и Джамиля тоже легли и свет выключили. И через минуту в форточку опять заскреблись. Джемка собралась испугаться, а Марго говорит:

— Знаешь, а она, наверное, замерзла. Уже осень, заморозки… это… по радио говорили «заморозки на почве». Вот она ходила-ходила по почве, замерзла от заморозков и залезла в окно погреться.

— Кто? — спросила сбитая с толку Джемка.

— Да Черная Рука! Давай ее пустим!

Тут в дверь тоже заскреблись. Теперь скреблись с двух сторон — в окно и в дверь. Отступать было совершенно некуда. Марго с Джамилей только собрались заорать, как в дверь перестали скрестись, она медленно-медленно отворилась, и в щель просунулась Валеркина голова:

— Эй! Это мы стучим! Почему вы не спрашиваете «Кто там?» Мы пришли вас спасать! Уже пора?

— Пора! — обрадовались девочки. — Спасайте!

И вошли Валерка, Алеша и Сергей. Валерка был вооружен карандашом.

— Если оно полезет, я взрыв нарисую, — храбро сказал он.

— Оно уже полезло, — показала на форточку Марго. — Давайте пустим! Нас же пятеро, не съест же она нас.

И прежде чем ее успели остановить, открыла форточку. Вообще-то Марго не очень верила в Черную Руку, потому что все знают, что Черные Руки по Березовскому не летают. Она считала, что это какая-нибудь замерзшая птичка неизвестной породы, а на руку только похожа в темноте. Но в форточку влетела… Черная Рука! Самая настоящая! Небольшая, не крупнее Маргошиной руки, и похожая на безголового черного жирафчика. Четыре пальца — ножки, мизинец — хвостик, а собственно рука от запястья до середины предплечья изображает толстенькую шею, оканчивающуюся гладким пеньком-обрубчиком.

Рука встряхнулась, подпрыгнула на ножках-пальчиках, вильнула хвостом-мизинцем.

— Ш-ш-ш! — это Марфута на нее зашипела.

Черная Рука перепугалась огромного страшного зверя и бросилась наутек — прямо на руки Марго. Она прижалась к девочке, спрятала шею Маргоше под мышку и вздрагивала всеми ножками-пальчиками.

— Не бойся, не бойся, — поглаживала ее Марго. — Это просто кошка, она тебя не съест. Ишь, как дрожит…

Черная Рука «выглянула» из подмышки и вернулась обратно.

— Ни фига… то есть я хотел сказать, вот это да, — почесал в затылке Серега. — Это как получилось?

— Наверное, Марго умеет придумывать оживающие сказки, — предположил Алеша. — Она придумала Черную Руку — та и ожила.

— Придумай фею, исполняющую желания, — загорелась Джамиля. — Мы загадаем путешествие в Индию на слоне! И сто тысяч кило конфет прямо здесь, в спальне!

Марго честно попридумывала фею с волшебной палочкой. Но у нее ничего не вышло.

— Ученые же сказали, что я совсем обыкновенная, — вздохнула она. — Черная Рука сама как-то сделалась. Я бы не стала Руку придумывать. Я бы лучше придумала лошадь, чтобы на ней кататься.

Валерка неуверенно погладил Черную Руку— то, что торчало из подмышки Марго. Рука уже почти перестала дрожать.

— Жалко, что у нее рота нету, то есть рта. Мы бы разговаривали. Ты умеешь разговаривать?

Черная Рука помотала шеей — мол, нет.

— Надо научить ее писать, — сообразил Леша. — Мы ее словами спрашивать будем, а она нам записки писать. Или СМС-ки.

Идея научить писать Черную Руку всем понравилась. Марго достала свою тетрадь по обучению грамоте и нарисовала букву А.

— Смотри, это буква А, — сказала она Черной Руке.

— Погоди, сначала надо показать, как ручку держат, — поправила Джамиля. — Вот так пальчики сложи… ну какая же ты неловкая!

Никто уже не боялся Черной Руки. Ребята сгрудились вокруг и смотрели, как Черная Рука неуверенно выводит косую перекладинку от А. Джемка зевнула и сказала:

— Я предвижу, что завтра мы все опоздаем в школу, потому что проспим.

— Точно, — кивнула Марго. — Давайте ложиться, а Черной Руке домашку зададим: десять раз написать букву А. Парни, идите к себе, вы здоровски нас спасали.

Ребята не возражали — спать хотелось зверски. Выходя последним, Валерка оглянулся: девчонки уже упали в свои постели и не шевелились, а Черная Рука сидела на столе и старательно выводила в тетради: ААААА…

Глава 7 Обычные будни Черной Руки

Утром Маргоша нипочем бы не проснулась, если бы Черная Рука бодрой рысцой не пробежалась по одеялу и не подергала ее за нос. Потом потусторонняя вредина поковыряла указательным пальцем Маргошин рот — ей было интересно, есть там зубы или нет. Потом подергала за ухо… Марго разлепила ресницы. Черная Рука показала ей кукиш и запрыгала будить Джамилю.

— Надо было другую страшилку рассказа-а-ать, — зевнула Марго, сползая с кровати. — Как Черная Рука будит по утрам первоклассников… ужасный ужас. Джемка, а чем ее кормить?

Джамиля села на постели, качаясь и пытаясь сообразить, что происходит.

— Девочки, вставайте, подъем! — В дверь заглянула Марина. Черная Рука замерла абстрактной статуэткой. Марина ее не заметила. Из-под кровати вышла важная Марфута. Она почему-то по утрам всегда важная бывала.

— Молоком кормить, — хрипло сказала Джамиля. — Как кошку.

Налили молочка в блюдечко — Марфуте и Черной Руке. У них были кукольные блюдца из игровой комнаты. Марфута сразу к блюдечку пристроилась и заурчала. А Черная Рука с разбегу заскочила в свое блюдце всем своим непутевым организмом, попрыгала там, повертелась, вылезла, встряхнулась, попыталась повторить упражнение, но не рассчитала и приземлилась на край блюдца. Блюдце перевернулось и стукнуло Черную Руку краем по большому пальцу. Черная Рука перепугалась и бросилась под кровать, оставляя молочные следы. Марфута закончила со своей едой и степенно перешла к Черноруковому блюдечку… вернее, к молочной луже рядом с ним.

Опять заглянула Марина и выгнала девчонок в ванную и на зарядку. Во время зарядки первоклассники пытались обсуждать ситуацию, хотя Марина очень мешала своими «раз-два-три-четыре-руки в стороны!»:

— Нельзя Черную Руку в школу нести. Ее ученые отберут.

— Ну и что? Пусть изучают.

— Так не вернут! В Москву отправят! Такая классная Черная Рука всем нужна!

— Раз-два, раз-два, шире шаг!

— Ив спальне оставить нельзя, они вдвоем с Марфутой знаешь что натворят?

— Что?

— Не знаю что!!

— Раз-два-три-четыре, руки в стороны, руки вверх!

— А чем ее кормить? Молоко не пьет.

— И правильно, я тоже молоко не пью.

— Может, она — как цветы?

— Цветы молока тоже не пьют.

— Нет, цветы только поливать надо, и они сами зазеленеют.

— Черная Рука зазеленеет?

— Балда, это фотосинтез называется!

— Раз-два, Алексей и Сережа, не разговаривайте во время зарядки! Маргарита, почему ты делаешь упражнение с закрытыми глазами?

— Потому что я сплю, — честно проворчала Марго. — Мы всю ночь привидений гоняли и не выспались.

За завтраком решили Черную Руку взять с собой на уроки, но от ученых прятать.

— Ты поняла? Как только в класс заходит взрослый, так ты замираешь и притворяешься современной скульптурой, — объяснял ей Макс. — У меня дома, у предков в комнате, стоит на столе такая статуэтка — куда там нашей Черной Руке!

Черная Рука кивала — ясно, мол, замираю.

— А вечером Марго нам еще страшилку расскажет! Про Зеленое Радио… — мечтательно протянула Джамиля.

Марго аж подавилась булочкой. Но Валерка поддержал:

— Я таких классных страшилок в жизни не слышал! Прямо как кино со спецэффектами.

— Истории Марго — это, безусловно, самое интересное, что есть в нашей школе, — слегка надменно признал Макс.

— Вы что, думаете, что они все оживут? — с некоторым замешательством спросила Марго. — Так у нас в спальне не протолкнуться будет от Черных Рук, Черных Простынь, Зеленых Штор, Красных Перчаток, Оживших Покойников и Призраков… а гроб на семи колесиках ставить некуда, предупреждаю сразу.

— Под твою кровать, — предложил Валерка. — Если крышку снять, то войдет.

— На Черной Простыне можно спать, — предложила практичная Джамиля. — На ней грязь не видна. Призраки пусть освещают как освещение. Черные Руки… м-м-м…

— Их можно выдрессировать, и пусть нам домашние задания пишут, раз руки, — предложил Сережа.

— Я перчатку вчера потерял, — вспомнил Артем. — Расскажи про Черную Перчатку. Про левую. Она прилетит, и я ее носить буду. А правая у меня еще не потерялась.

— Про покойников не надо, — попросила Кристина. — Я их не люблю. Ты не рассказывай про них, Маргоша.

— Ладно, нашим легче, — согласилась Марго.

Тут позвонила мама из Москвы — проверить, жива ли Марго, а то ведь кто его знает.

— Все хорошо, мамочка! — обрадовалась Марго. — Мы доели завтрак и идем на обучение грамоте. Когда ты приедешь, я уже буду вся напрочь обученная. Так что не забудь, привези подарки.

И отпихнула Черную Руку, которая заинтересовалась сотиком и пыталась отобрать его.

Урок обучения грамоте как-то сразу пошел наперекосяк. Лешу с самого начала вызвали на обследование, у Сергея заболел живот, и он ушел в медкабинет, Джамиля заснула на парте, а Черная Рука вылезла из ранца, огляделась, увидела, что все что-то пишут, и решила, что ей тоже надо. Она отобрала у Марго ручку и стала писать поперек Маргошиной тетради ААААА.

— Это что?! — ужаснулась Ирина Игоревна.

— Это биотехнология номер двести пятнадцать из третьей лаборатории, — быстро сказал Макс. — Нам на испытание дали.

— А почему она такая черная? — не одобрила Ирина Игоревна. — Детям надо более позитивные расцветки давать. Синенькое, розовенькое…

Услышав про розовенькое, Черная Рука замерла, потом выставила большой палец: мол, да, да, я хочу розовенькое!

— Ирина Игоревна, у вас есть помада? — спросила Кристина. — Мы ее в розовое выкрасим.

Черная Рука ликующе запрыгала по Маргошиной тетради, размазывая мизинцем свое ААААА.

Ирина Игоревна достала помаду, вполне подходяще розовую, но ее было совсем чуть-чуть.

— Мало, — оценила Кристина. — Ничего, можно не всю Руку покрасить, а маникюр сделать.

Она полезла в ранец, долго там копалась и наконец вытащила пузырек с лаком. Черная Рука заинтересовалась.

— Кристина, почему ты носишь в школу лак для ногтей? — спросила Ирина Игоревна.

— А как же? — искренне удивилась Кристина. — Какое же обучение грамоте без лака для ногтей? Вдруг срочно понадобится. Иди сюда, Ручка, я тебя сделаю такой красавицей!

И стала мазать лаком черные ногти Черной Руки. Черная Рука млела.

— Хорошо, — согласилась Ирина Игоревна. — Кристина пусть пока работает с биотехнологией номер двести пятнадцать, а остальные пишут с красной строки: «Мама пошла…» Лиля, ты куда?

Лилька встала со своего места и направилась к Кристине.

— Я ей браслетик дам, фенечку из бисера, — и сняла с руки сине-лиловую бисерную ленточку. — Смотрите, как красиво: черная рука, розовые ногти и браслетик с блесточками.

Черная Рука замерла от счастья.

— А у меня есть перчатка, — сказал Артем. — Вторую я все равно потерял. Так что первую могу подарить Черной Руке, а то я чувствую, что завтра будет похолодание до нуля.

Артем умел предсказывать погоду на завтра.

— Рановато для октября, — усомнилась Ирина Игоревна. — Ребята, пишите: «мама пошла…»

Тут прозвенел звонок, и никто никогда не узнал, куда пошла мама.

Глава 8 Пауки и взрывы

Следующим уроком была физкультура — сухопутная, а не в бассейне. И конечно, вредная Черная Рука с маникюром не захотела подождать в раздевалке, как ее просили. Пока ребята делали упражнения «зайчик», «лесенка» и «семь самураев», Черная Рука вылезла из раздевалки, бодренько обежала спортзал, покувыркалась на матах, дала щелбана козлу… ну, не живому, конечно, а через который прыгают. Потом Черная Рука обнаружила канат и в совершенном восторге начала лазать по нему. Вверх-вниз, вверх-вниз, да быстро так, будто она не рука, а Маугли какой-нибудь.

Физрук Виктор Николаевич ее сначала не заметил — ребята старательно отвлекали. А потом увидел и упал в обморок. Потому что, оказывается, он с детства пауков боялся, и принял Черную Руку за огромного черного паука. Он вообще-то был очень храбрый и могучий, прыгал с парашютом, имел три медали, мог двумя пальцами раскидать любых бандитов и террористов, но вот с пауками у него не заладилось в жизни.

Надо было физрука спасать. Марго схватила Черную Руку и засунула под мат. И сама сверху села, чтобы та не вырвалась. Кристина положила ладони на лоб Виктора Николаевича и сказала: «Все хорошо. Все хорошо». У нее были способности к целительству, но еще слабые по малолетству. И ученые ей пока лечить не разрешали — детям это вредно. Валерка сбегал в раздевалку и достал из ранца красный карандаш. Как только Виктор Николаевич открыл глаза, Валерка набросал на белых волокнах каната красные кривые зигзаги — взрыв! БА-БАХ! Полканата как не бывало.

— Я взорвал паука, — объяснил Валерка. — Все в порядке.

— Ох, — простонал слабым голосом бледный Виктор Николаевич и сел. — Лучше бы стадо мамонтов, ей-богу… спасибо, Валера. Продолжаем урок, ребята. Разбейтесь на две команды… Марго, ты чего сидишь?

— Я устала, — объяснила Марго, подпрыгивая и стараясь попой придавить вырывающуюся из-под мата Черную Руку. — Я немного посижу, а потом разобьюсь на две команды.

— Ну, посиди минут пять, — разрешил Виктор Николаевич. В этой школе учителя учеников уважали, и если человек сказал, что ему надо посидеть, — значит, ему правда надо.

Марго посидела три минуты, дождалась, пока две команды начали перебрасываться мячиком, а потом тихонько вытащила Черную Руку, уволокла ее в раздевалку и дала ей ножницы (они были приготовлены для урока со смешным названием «технология»). И еще дала «Учебную тетрадь по математике № 1» и сказала:

— Спорим, что до конца урока ты не успеешь вырезать из этой книжки десять картинок!

Черная Рука показала кукиш: мол, спорим, что успею! И схватила ножницы. А Марго вернулась в спортзал, и дальше урок физкультуры проходил нормально. Только Марго Лильке нечаянно мячом глаз подбила. Но Лилька сделала свой фингал невидимым — у нее были способности к невидимости. Только она пока не умела полностью исчезать, а обесцвечивалась по кусочкам. Физрук фингала не заметил и Лильку в медкабинет не отправил. Поэтому Лилька дотянула тайм, и ее команда выиграла со счетом 3:2. Лилька хоть и мелкая была, а в спортивных играх обходила силачей Сергея и Макса. Вообще Лилькой очень интересовалась контора, которая занимается внешней разведкой: еще бы, невидимый шпион — это же мечта любого разведывательного управления! Лилька не возражала стать разведчицей, и к будущей профессии готовилась серьезно — читала не букварь, а шпионские детективы.

— А что, нормально, — отмахивалась она, когда Серега с Максом дразнили ее «Джеймкой Бондкой». — Если бы не школа, я всю жизнь в своей Новосергеевке просидела бы. А так по разным странам буду ездить.

И показывала дразнителям невидимый язык. Невидимый — потому что видимый язык показывать невежливо. Разведчики так не поступают.

Но мы отвлеклись, а урок тем временем закончился, и ребята пошли в раздевалку.

— Вредина-Маргятина, на фига ты за мяч берешься, если руки-крюки, — ругалась Лилька, стирая с фингала невидимость.

— Вредина Лилечкина, ты слишком нежная, мяч тебя и не коснулся, а ты уже посинела и вся распухла, — не осталась в долгу Марго. — Слышь, Лилька, нам надо на Черную Руку иногда накладывать невидимость. Замаешься объяснять взрослым, как и что. И в конце концов просекут и отберут. А мы еще сами не наигрались.

— Это да, — задумчиво согласилась Лилька, забыв про ссору. — С ней можно интересные игры заводить…

— Клады поискать, — предложил Сергей. — Или подземный ход в Америку. Я, конечно, сквозь землю вижу… но не очень глубоко. А Черную Руку запустим в старые шахты на разведку. Пусть летит по подземному ходу, а мы — за ней.

— А что там, в шахтах — вагонетки ржавые? — спросила Марго. — Под Березовским много шахт, да в них ничего нету.

— Можно бандитов ловить, — предложил Артем. — Бежит полиция за преступником, не успевает, преступник быстрее бегает. А тут Черная Рука на бреющем полете — вжжжик! — и хвать бандита за ухо. Тот столбенеет от ужаса и замирает. Подбегает полиция и арестовывает его.

— He-а, полицейские себе Руку заберут, — возразил Валера. — Им нельзя говорить. Вот если мы сами на бандита наткнемся, тогда конечно.

— Ага, наткнешься тут на бандита, как же! Школа тремя заборами огорожена, и охрана в пять слоев!

— Ладно, потом придумаем, как с ней играть, а пока давайте выдрессируем, — сказала Марго. — Ты, Лилька, научишь Черную Руку делаться невидимой, но только по команде. Если я скомандую «Брысь!», то она тут же исчезает.

— Почему брысь? — удивилась Лилька.

— Можно сказать «исчезни» или «сделайся невидимой», но тогда всем станет ясно, что что-то было, но заневидимилось, — объяснила Марго. — А «брысь», может, я кошке говорю. Конспирация называется.

— Какая ты хитрая, — восхитилась Лилька. — Мы с тобой на пару шпионками будем работать.

— Я подумаю, — кивнула Марго. Вообще-то она хотела быть королевой на острове в Тихом океане, чтобы каждый день купаться, но шпионкой, наверное, тоже интересно. А если шпионить на острове в Тихом океане, то тоже можно каждый день купаться.

И всю перемену Черную Руку учили делаться невидимой. Она оказалась умной, даром что безмозглая — какие в руках мозги. Но Макс сказал, что в любой руке тоже есть мозг, прямо в кости. Он называется «костный мозг». Люди им не думают, потому что головной мозг умнее. Но если у кого головного мозга нет, то приходится думать костным — вот Черная Рука им и думает.

— Ты такой умный, Макс, что, наверное, думаешь всеми своими мозгами — головным, костным, желудочным, кишечным, — с уважением сказала Марго.

Макс тут же задрал и без того задранный нос.

— Получилось, — сказала вспотевшая от усилий Лилька. — Рука, брысь!

И Черная Рука выцвела почти до полной невидимости — чуть-чуть тень осталась. Еще ногти не исчезли — розовый лак сиял ярко.

— Правильно на этикетке написано — «стойкий лак», — покивала Кристина.

— Неплохо, — одобрил Серега. — Видно не всю Руку, а пять розовых кружочков. Кто не знает — ничего не поймет. Рука, появись!

Пять розовых кружочков поменяли положение в пространстве — видимо, Рука сложилась в кукиш. Прозвенел звонок.

— Ладно, пусть пока невидимой побегает.

И ребята пошли на «окружающий мир».

Глава 9 Неправильный павлин и голодный Интернет

«Окружающий мир» сегодня был интересный — про солнечный свет и про павлина. И Валерка громко возмутился, когда его забрали с урока на изучение. Он сказал, что пусть с математики забирают, он не против, а лишать человека любимой «окружайки» — просто подлость. Тем более павлины его всегда интересовали. Но ученые его все равно увели. А Ирина Игоревна задернула шторы, оставив узкую щелочку, и достала призму — такую стеклянную граненую штучку вроде подвески от старинной хрустальной люстры. И приложила призму к щелочке, в которую проходил солнечный свет. На противоположной стороне тут же образовалась маленькая яркая радуга — полоска красная, полоска оранжевая, полоска желтая, зеленая, голубая, синяя, фиолетовая… Все захлопали в ладоши. Ирина Игоревна объяснила, что так получилось, потому что солнечный свет состоит не из одинаковых кусочков (как манная каша, к примеру), а из разных (как окрошка). Эти разноцветные кусочки смешиваются в солнечном луче, и делается нормальный белый свет. А призма их разделяет — и выходит радуга. И на небе радуга тоже так же образуется. Только вместо призмы работают капельки дождя.

А потом Ирина Игоревна велела нарисовать павлина, и чтобы хвост у него был разноцветный: перышко красное, перышко оранжевое, перышко желтое… и так далее до фиолетового. Все, как в радуге. Марго подняла руку и сказала, что она была в Екатеринбурге в зоопарке и видела живого павлина. И хвост у него был совсем не такой. Но Ирина Игоревна все равно попросила нарисовать павлина, положенного по программе, — в знак личного уважения лично к ней, а не к павлину. Марго Ирину Игоревну лично уважала и послушно села раскрашивать неправильного павлина. Тут вернулся обследованный Валерка, очень злой, взорвал Маргошиного павлина и сказал, что к ученым вообще больше никогда не пойдет, они ему надоели. Марго за павлина ничуть не обиделась — ясно же, что человек не в себе, пусть взрывает, что хочет, авось полегчает. И вообще ей этот павлин не нравился.

Потом все пошли обедать, потом гулять. Октябрь в нынешнем году случился какой-то холодный, и Артем мерз в единственной перчатке, а Черная Рука от холода сделалась видимой и пошла рыть норку в опавших листьях под березой — наверное, готовилась зимовать. Марго вытащила Черную Руку из листьев и сунула за пазуху. Та угрелась и заснула. Ирина Игоревна затеяла шумную игру с беганьем и прыганьем, чтобы ребята не мерзли, и удивлялась, что Марго тише всех бегает — это было на нее не похоже. А Марго просто боялась, что у Черной Руки за пазухой от ее беганья будет сотрясение мозга — костного, естественно.

Потом все делали уроки и играли, потом ужинали — и вот наконец можно расходиться по спальням. Марго очень устала. Марфута тоже устала — она весь день бегала по школьной территории и общалась с местными мышками. Но поспать им не дали. Все ребята опять набились в Маргошину спальню в ожидании второй страшилки.

— Ты обещала про Зеленое Радио, — напомнила Джамиля.

Марго зевнула и покорно начала:

— В одном городе в старом-старом доме жила одна девочка. И у нее в комнате висело Зеленое Радио. А девочка радио не любила и почти никогда не включала. И вот однажды она сидела и делала уроки. И вдруг невключенное Зеленое Радио говорит человеческим голосом: «Девочка-девочка, включи Зеленое Радио!» Девочка, конечно, не включила, зачем оно ей? Рекламу, что ли, слушать? Зеленое Радио снова говорит…

— Неправильно, — вдруг перебил ее Макс. — Какое Радио в наше время? Теперь все в Интернете сидят. Зеленое Радио, ха… лучше расскажи про Зеленый Интернет.

Марго замерла на полуслове: а что, он прав, этот задавака.

— Хорошо. — И она начала снова: — В одном городе стоял многоэтажный дом. В этом доме на восьмом этаже жила одна девочка. И она не любила делать уроки, а любила в Интернете сидеть. И вот однажды сидит она «ВКОНТАКТЕ», общается. И вдруг ей приходит на сотик СМС-ка: «Девочка-девочка, выключи компьютер, к тебе идет Зеленый Интернет…»

Джамиля восхищенно ахнула, Валерка воскликнул:

— Стоп! У кого-нибудь ноут есть? Не казенный, а свой? Или Интернет в мобильнике?

— У меня, конечно, — надменно сказал Макс. — Я не могу без Интернета.

— Тащи живо, проверим!

Макс пожал плечами и принес белый ноутбук.

— Жаль, что не зеленый, — раскритиковал Валерка. — Ладно, включай. Давай дальше, Маргоха.

— Девочка СМС-ку прочитала и решила, что ее подружки разыгрывают, — продолжила Марго. — Сидит дальше. Опять приходит СМС-ка: «Девочка-девочка, выключи комп, Зеленый Интернет уже нашел тебя…» Девочка опять не верит и комп не выключает.

Валерка вышел в Яндекс, написал в поисковике «Зеленый Интернет», нажал «найти»…

— Слышит девочка — третья СМС-ка пришла, но думает: «Надоело, не буду смотреть». И нечаянно глянула — а ее сотовый весь кровью залит, из расколотого корпуса кровь капает. Она вскочила, на комп смотрит — а монитор весь зеленый. Тут монитор развалился пополам, оттуда высунулось…

И замолчала. И все замолчали. Ровное зеленое сияние залило экран Максового ноутбука.

— Вырубай комп! — рявкнул Серега.

— Завис! — заорал Валерка, изо всех сил тыча пальцем в кнопки.

— У тебя палец зеленый! — взвизгнула Кристина.

Валерка отдернул руку и в ужасе посмотрел на нее. Указательный палец, которым он тыкал в клавиатуру, был ярко-зеленый.

— Тьфу на тебя, Кристька, напугала, — сказал он обычным голосом. — Конечно, зеленый. Я его утром порезал, и Ирина Игоревна зеленкой помазала. Что с компом делать будем?

— Надо прогнать Зеленый Интернет, — дрожащим голосом предложила Джамиля. — Неизвестно, может, он радиоактивный. Или голодный, и всех съест.

— Зеленый Интернет, брысь! — скомандовала Марго. Черная Рука тут же обесцветилась — помнила команду «брысь».

И вдруг на зеленом экране побежали черные буквы. Они складывались в слова: «Ну и ладно. Сами же позвали. Я не навязывался. А теперь «брысь», видите ли. Так не честно. Ну и брысну. Вам же хуже. Я такой интересный, такой полезный… не приду к вам больше».

Ноут оскорбленно загудел, зеленое сияние монитора погасло. Ребята переглянулись.

— Обиделся, — сказал Алеша.

— Конечно, нехорошо, — кивнула Лилька. — Сперва позвали, потом прогнали.

Макс оглядел свой ноутбук — вроде ничего с ним не случилось.

— Не дам вам больше свой комп, испортите, — пробурчал он и унес ноут в свою спальню.

— А твоя история чем закончилась? — спросил Валерка Маргошу.

— Откуда я знаю. Я же ее прямо на ходу сочиняла, — пожала плечами Марго.

— Ребята, пора спать, — заглянула в комнату Марина. — Быстро зубы чистить, в душ и прочее.

Так никто и не узнал, чем опасен Зеленый Интернет. А может, он вообще не опасный, а добрый и душевный.

Глава 10 Что там в центре Земли?

Сложение-вычитание, задачи в два действия и устройство радуги — это, конечно, хорошо. Но Маргоше хотелось научиться чему-нибудь совсем полезному. Летать, например, или под землей клады видеть. Хоть ученые и сказали, что она обыкновенная, но Марго им немножечко не верила. Как это, она — и вдруг обыкновенная!

Для начала Марго решила научиться видеть под землей, как Серега. Летать ей, конечно, хотелось больше. Но скоро из Москвы вернется мама и привезет подарки. А она, Марго, что ей подарит? Диктант по русскому? Или неправильного павлина из «окружающего мира»? Так его Валерка взорвал. И вообще она уже не лялечка детсадовская, чтобы нарисованные цветочки дарить. А как было бы здорово, если бы перед маминым приездом Марго научилась видеть сквозь землю, нашла бы клад и подарила маме бусы из алмазов или изумрудное кольцо!

Вот Марго и пристала к Сереге: научи да научи. Сергей два дня отнекивался — мол, не знаю, как учить. Потом они всем классом пошли на экскурсию на Березовский рудник, в шахту. В настоящую шахту, где с тысяча семьсот сорок седьмого года добывали настоящее золото, их не пустили, а показали учебную шахту, в которой тренируются спасатели со всей России, чтобы, если где-то что-то рухнет под землей, спасатели пришли бы и спасли всех. Там тоже было интересно — холодно, мокро, темно. Экскурсовод покатала их в вагонетках. Сережа ткнул Марго локтем и прошептал:

— Вон там, сбоку в стенке, лежит кусок золота… как он называется…

— Самородок, — подсказала Марго и глянула на узкий коридорчик, где они стояли. Никакое золото наружу не торчало.

— Ну да. Размером с твою ладонь. Неглубоко, сантиметров десять. Хочешь, отковыряю для твоей мамы?

— Нет, — отказалась Марго. — На что ей кусок золота? Я в музее видела, оно некрасивое, коричневое, не блестит. В уши его не вставишь, на шею не наденешь. Денежки вырезать из куска золота мама не умеет. И продавать самородок на базар не пойдет, ей вечно некогда на работе. Пусть лежит. Мне готовую какую-нибудь штуку надо — кольцо или бусы.

— Золото взрослые отберут, — встрял Артем.

— Глупые вы малявки, — снисходительно заметил Макс — Золото надо откопать и положить в банк. А когда понадобится, мы его достанем, и на него еще проценты нарастут.

Марго плохо знала, что такое проценты, и ей представлялись эти самые проценты в виде огромного количества мух в несколько слоев, копошащихся на куске золота. Мухи были очень противные, поэтому Марго от самородка отказалась:

— Нет, лучше пусть на месте остается. А ты, Серега, научи меня видеть под землей. Я сама найду, чего мне надо.

Сергей опять начал отказываться. Тогда Марго применила шантаж. Это такое взрослое слово из детективов, когда бандит говорит: «Если ты мне не дашь сто миллионов долларов, то я украду у тебя сына-наследника». У Сергея сына-наследника не было, да он и без надобности Маргоше был, поэтому она сказала Сереге:

— Если ты не хочешь меня учить смотреть сквозь землю, я буду про тебя рассказывать страшные истории!

Сергей как-то не понял, плохо это или хорошо, зато остальные ребята обрадовались:

— А ну давай, вот круто! Серега и Кровавая Рука!

И вечером Марго начала:

— В одном черно-черном городе на черной-черной улице жил Серега Никифоров. И вот однажды…

Это получилась очень хорошая история, там летали Кровавые Руки, душили Черные Шторы и вылезал Плохо Закопанный Убитый Покойник. Марго хотела сочинить, как Серега от них всех убегал и боялся. Но Марго была еще маленькая и не знала, что сказки сочиняются не всегда так, как хочется автору. Поэтому она очень удивилась, когда у нее в истории Серега получился не трусливый и вредный, а храбрый и красивый. Он победил всех Красных Рук, постирал Черные Шторы (отчего они превратились в безвредные Белые Носовые Платочки), прогнал агрессивного Плохо Закопанного Убитого Покойника и вообще оказался круче Человека-Паука. А под конец он спас прекрасную принцессу, по описанию подозрительно похожую на Марго.

Ребята аж повизгивали от восхищения. Черная Рука (тоже слушавшая историю) во время сцены погони за Кровавыми Руками пришла в буйный восторг, бегала по шторам и потолку и везде рисовала АААА. Видимо, Кровавые Руки были фамильными врагами и конкурентами. А когда Кровавых Рук победили, Черная Рука на радостях полезла к Сергею обниматься. Он заорал от неожиданности, а Марго сказала:

— Вы только что слышали предсмертный крик последнего злодея из шайки Кровавых Рук! У него рта не было, поэтому он кричал большим пальцем. Так Серега всех победил.

Сергей надулся от важности, а Валерка сказал:

— А завтра ты про меня расскажи. Я хочу сражаться с зомби.

— Ладно, — обреченно кивнула Марго, и с тех пор началась длинная вереница вечеров с историями, в которых героями были ее одноклассники.

А Сергей весь следующий день ходил очень довольный и после ужина сказал:

— Ладно. Я буду тебя учить видеть сквозь землю. Только я честно тебе говорю: я вообще не знаю, как учить.

— А как Ирина Игоревна: сначала объясняешь новый материал, а потом задаешь примеры, — посоветовала Марго. — Делов-то.

Остальные ребята тоже сели рядом — всем срочно захотелось видеть сквозь землю. Сергей откашлялся и начал:

— Видеть сквозь землю очень легко. Надо просто посмотреть и… э-э-э-… увидеть. А если не видишь, надо тренироваться. Всем понятно?

— Да, — сказала Марго, и остальные тоже сказали «Да». Сергей подумал, что бы еще сказать, а то новый материал какой-то короткий получился. Но ничего не придумал и продолжил:

— Теперь я задаю упражнение.

Он достал из ранца «Математику», поставил ее на стол. Перед «Математикой» посадил Маргошу, за «Математикой» спрятал что-то и говорит:

— Смотри сквозь учебник. Что я там положил?

Марго поглядела — ничего не видно, «Математика» заслоняет.

— Ручку, — наугад предположила она.

— Неправильно, — сказал Сергей.

— Резинку.

— Нет.

— Линейку.

— Нет.

Марго задумалась: что он еще мог положить?

— Да ты не гадай, ты смотри сквозь «Математику», тренируйся!

— Ты специально такую непрозрачную «Математику» выбрал, — пожаловалась Марго.

— Конфету, — одними губами подсказал Валерка, сидевший сбоку от «Математики».

— Конфету, — повторила Марго.

— Правильно! — обрадовался Сережа. — Вот видишь, уже получается! Ты очень способная. Или это я такой классный учитель. Давай тренируйся, мы тогда вместе будем геологами! А теперь я что положил?

Он убрал конфету и спрятал за книжку что-то другое. Марго с надеждой посмотрела на Валерку, а тот — вредина — показал ей язык, мол, сама выкручивайся.

— Язык, — брякнула Марго.

— Это как? — поразился Сергей. — Откуда я язык взял? У меня один, и тот на месте.

Джамиля заглянула ему в рот — правда, язык на месте. Валерка фыркнул.

— Твоя «Математика» слишком толстая, — сказала Марго. — И она меня отвлекает, потому что я сразу вспоминаю, что домашку еще не сделала. Пошли лучше на улицу, сквозь землю смотреть.

Но на улицу Марина-воспитательница их не пустила, потому что они гуляли по режиму, по часам, а сейчас был негулятельный час. А гулятельное время они уже все выгуляли днем.

— Ничего, — отмахнулся Сергей. — Смотри через пол.

Марго посмотрела — пол как пол.

— Что под полом? — пристал Сережа. — Смотри хорошенько!

Марго решительно ничего не видела. Она, конечно, знала, что под полом первый этаж, потом, наверное, подвал, потом какие-нибудь камушки, земля. Много-много земли и камней, целые километры… а совсем-совсем глубоко, в середине Земли, бушует огненная лава, плавятся камни, вскипают раскаленными потоками, просачиваются по трещинам… это они на «окружающем мире» проходили по теме «Строение Земли». Марго представила это так ярко, что ей даже жарко стало от кипящей лавы.

— Ну и что ты видишь? — не отставал Серега. — Что под полом?

— Огонь, — и Марго потерла глаза.

— Как огонь? — оторопел Серега, глянул себе под ноги. — Нету огня. Первый этаж, потом подвал. Пожара нет.

— А ты глубже гляди, — снисходительно посоветовала Марго. — Первый этаж, подвал, земля — это я по правде не вижу. А глубоко-глубоко — огонь. Все булькает, ревет и плавится.

— Вот это да, — потрясенно выдохнул Сергей. — Марго, ты видишь центр Земли. Это же вглубь на тысячи километров! Там точно все огненное и плавится. Круто, я так далеко не могу смотреть. У меня изображение двоить начинает уже после десяти метров. А после пятнадцати оно на отдельные пиксели распадается.

Марго подумала, что врать нехорошо, но она почти по-честному видела эту кипящую лаву! Потому что когда она что-то представляла себе, то перед глазами прямо картинка вставала — ненадолго, конечно.

— Все равно ты круче, — сказала она Сереже. — Я без пользы вижу — кипит да кипит, ничего интересного. А ты всякое интересное видишь — самородки, кротовые норки, изумруды, подземные ходы…

— Ученым не проболтайся, — предупредил Алеша. — А то будут Марго каждый день в лабораторию гонять, как меня. Им, поди-ка, тоже интересно, как Земля в середине устроена.

— Никому не скажу, — пообещал Сергей.

— Лучше расскажи страшилку про меня и зомби, — попросил Валерка.

— Я сегодня устала центр Земли рассматривать, не буду страшилки рассказывать, — отказалась Марго.

Валерка расстроился и сказал:

— Ну, Маргошечка! Ну, пожалуйста!

— Завтра честное-пречестное слово расскажу, — пообещала Марго. — А сейчас все равно хорошо не получится. Потому что я вся поглощенная смотрением в центр Земли. Если я начну рассказывать, то ты сгоришь в кипящей лаве вместе с зомбиками — оно тебе надо?

Глава 11 Техника безопасности для зомби и летунов

Валерка даже до вечера не дотерпел — с утра перед уроками пристал к Марго, хотел послушать, как он зомби победил. Марго еле его уговорила, чтобы он подождал до перемены. А на первой перемене первоклассникам давали нечто вроде второго завтрака — чай и булочку или пирожок. Марго почему-то всегда по утрам есть хотела. И по вечерам. И днем. Так уж странно у нее был устроен организм. Сегодня планировались пирожки, но их еще не принесли. И только первоклассники уселись за стол, как Валерка заныл:

— Ну, Маргоха, ну расскажи про зомби!

— Фу, это невкусно за едой, — поморщилась Кристина, подвигая к себе стакан с чаем.

— Я их есть не буду, — пообещал Валерка.

Марго Валерке поверила — он вообще не врун был. И начала:

— В одном городе на окраине было кладбище. И дорога в школу шла через него. И вот однажды зимой идет Валерка с продленки домой — а их задержали долго, потому… потому что… ну, у них много уроков задали и задержали. И вот идет он, темно, полночь скоро, и никого нет, только могилы вокруг. И вдруг могилы сами собой стали раскрываться… как бункер для атомной ракеты, как мы в кино смотрели… И из них начали вылезать покойники. Медленно-медленно они окружили Валерку…

Тут пирожки принесли — вкусные, с картошкой, горячие. Не покупные и разогретые в микроволновке, а только что испеченные поварихами — тетей Дашей и тетей Наташей. Марго отвлеклась от рассказа и обеими руками по пирожку цапнула.

— А дальше! — торопил ее Валерка.

— Ням-ням-ням… покойники окружили Валерку, протянули к нему костлявые руки. И самый большой и страшный зомби с горящими глазами как крикнет: «Дай пирожка! Дай пирожка! Дай пирожка!»

Серега фыркнул и поперхнулся пирожком, Джамиля засмеялась так громко, что привлекла внимание Ирины Игоревны, завтракавшей за учительским столом. Та сразу прибежала выяснять, что случилось.

— Все в порядке, Ирина Игоревна, — сказал Макс. — Мы просто радуемся, что пирожки такие вкусные.

— A-а, тогда хорошо, радуйтесь дальше, — и Ирина Игоревна пошла обратно. Ребята по опыту знали, что взрослые не одобряют страшилок, поэтому лучше зря не трепаться.

— А дальше! Про зомби с горящими глазами! — напомнил Валерка, у которого глаза горели не хуже, чем у этого зомби.

Марго, с трудом совмещавшая жевание с говорением, выдала убойную историю, в которой ожили не только покойники, но и пирожки в ранце у Валерки, и пирожки оказались очень агрессивными и свирепо прогнали зомби. А Валерка командовал: «Расстегай, заходи сбоку! Эй ты, надкушенный пирожок с повидлом, бери справа вон того зомби и мажь его повидлом, чтобы прилип! Пирожок с мясом, стукни по башке главаря! Осторожно, начинку не рассыпь! Да свою начинку, а не зомбину!»

Ребята хохотали, хорошо хоть никто не подавился. Но Валерка оказался не очень доволен — он в истории получился менее героический, чем Сережа. Марго это почувствовала и виновато сказала:

— Я потом про тебя еще круче сочиню, а пока я на пирожки отвлекаюсь.

Прозвенел звонок, Марго засунула в рот практически целый пирожок — про запас, и потом могла говорить только «угу», пока не прожевала.

На уроке они проходили греческие мифы. Машина времени показывала красивые южные пейзажи и очень плохо одетое население Древней Греции, но на конкретных Гераклах-Ясонах она не фокусировалась. Так что Ирина Игоревна ее быстро выключила и сама рассказала легенду об Икаре. Как он летел на крыльях, прилепленных воском, как солнце воск растопило, крылья отвалились, и Икар разбился. Ну, вы помните эту печальную историю. Марго вспомнила, что собиралась учиться летать, и сразу после звонка попросила Алешу:

— Леха, научи летать! Мне надо!

— Да, — сказал Валерка. — Мне тоже надо. Я когда буду зверей ловить для зоопарка, мне надо срочно улететь от львов… или нет, я буду пикировать на львов сверху и ловить их в полете.

— Ты взрывателем будешь в армии, — напомнила Лилька.

— Фиг вам… то есть им, — поморщился Валерка. — Я от них улечу и буду в зоопарке работать.

— «Фиг» нельзя говорить, — поправила Марго.

— Это «фигня» нельзя, а «фиг» можно, — возразил Валерка. — «Фиг» безобидный и нестрашный.

Марго как-то не нашлась с ответом.

— Я научу, — согласился Алеша. — Это легко.

Тут их разговор услышала Ирина Игоревна и сказала:

— Так! Учиться летать только в моем присутствии! Это техника безопасности!

— Так вы же не разрешите из окна прыгать, — запротестовала Джамиля. — А чтобы научиться летать, надо откуда-нибудь спрыгнуть. Как Икар.

— А ты помнишь, что с ним случилось? — спросила Ирина Игоревна.

— Не надо ниоткуда прыгать, — покачал головой Алеша. — Я по-другому летать учился. Сначала надо лечь и неподвижно лежать. Долго. Несколько лет. Ну хотя бы часа три. Ногами вообще не шевелить.

Марго легла на кушетку в коридоре и попыталась не шевелиться. У нее сразу зачесалась левая пятка. Потом правая коленка. Потом живот. Потом сразу оба мизинца на ногах.

— И вот когда ты будешь так лежать и не шевелиться, надо себе сказать: раз я не могу ходить, значит, надо летать! И попробовать приподняться над кушеткой. Руками махать не надо… нет, не дрыгайся, неподвижно лежи и взлетай.

Тут прямо Маргоше на живот прыгнула невесть откуда прибежавшая Черная Рука. Она в восторге проскакала по Марго взад и вперед и пальчиком пощекотала пятку. Марго взвизгнула, вскочила и сказала:

— Да ну тебя, Леха-картоха, так в жизни летать не будешь. Только ходить разучишься.

— А мне понравилась твоя методика, — с облегчением вздохнула Ирина Игоревна. — Лежи да лежи себе…

— Год за годом… — печально закончил Алеша. — Расслабься, Марго. Я придумаю, как научить тебя летать. Должен же быть другой способ.

Глава 12 Расплющенный призрак и мумии средней прожаренности

Неприятности начались сразу после Хеллоуина. Марго до школы и не знала, что бывает такой праздник, в который все переодеваются в разную нечистую силу. Это был не русский праздник, а английский и американский. И многие учителя говорили, что нехорошо праздновать Хеллоуин, что это — восхваление нечистой силы и всякого черного зла. А другие возражали, что, наоборот, люди высмеивают нечистую силу, а всякое зло боится смеха. Поэтому разнообразные злодеи не любят веселых песен, смешных книжек и тех, кто эти книжки пишет.

Как бы то ни было, в этой школе Хеллоуин отмечали с размахом. Выдали ребятам целую кучу плащей, юбок, шляп, бус, выдали грим, парики — придумывайте себе костюмы. Кристина сразу забрала себе все бусы и браслеты, нацепила брошку в волосы и заявила, что будет призраком убитой графини. Марго позавидовала — она тоже срочно захотела стать графиней в десяти бусах. Но двух графинь на одиннадцать первоклассников многовато, да и бус больше не осталось. Тогда Марго вытащила из кучи всякой всячины совсем настоящую золотую корону с алмазами Made in China, которую Кристина как-то проглядела, напялила на себя и завернулась в простыню:

— Я буду королевой всех привидений! Королева главнее, чем графиня!

— А почему простыня в цветочек? — пригляделась Джамиля.

— Для красоты, — объяснила Марго. — Гламурненько так — привидение в розочках. Роза — царица цветов.

— Очень круто, — одобрил Валерка. — Ты кошмарно красивая.

— Давай меняться, — предложила Кристина. — Я тебе — все бусы и браслеты, а ты мне — простыню в розочках.

— Нетушки, мне самой надо, — отказалась Марго.

Серега с Артемом разрисовали друг друга под вампиров.

Славные такие вампиры получились, особенно Артем — рыжий, веснушчатый, слегка лопоухий. Макс надел длинный плащ графа Дракулы и соображал, из чего сделать клыки. Таня сразу сказала, что она русалка, потому что умеет дышать под водой. Она раскрасила волосы зеленкой из шкафчика с аптечкой — спереди сама, а сзади ей Марго помогла. Поэтому у Марго руки тоже стали зеленые и не отмывались. Ирина Игоревна, обнаружив зеленоволосую Таню, ахнула и сказала, что волосы тоже не отмоются. Но Таня не огорчилась — ей очень нравилось с зелеными волосами.

Валерка хотел сделаться Повелителем Всей Нечисти, но переборщил с красками. И у него образовались лиловые щеки, синий нос, красные полосочки под глазами и зеленые пятна на руках и на шее — он хотел все сплошь зеленым раскрасить, но Таня зеленку почти полностью на волосы извела, чуть-чуть осталось. Получилась из Валерки такая развеселая нечисть неизвестной породы, в горошках и пятнышках. Маргоше он больше всех понравился — самый яркий.

Лилька нарядилась шпионкой — маска и пистолет. Непонятно, при чем тут Хеллоуин, но ей шло. Леша с Сашей долго не могли придумать, кем они станут, пока все наряды не разобрали. Тогда Леша белым «штрихом», которым ошибки замазывают, нарисовал на Сашином костюме ребра и позвонки, и сказал, что он скелет. А Саша хотел на Леше то же самое нарисовать, но «штрих» кончился, и Саша нарисовал на Лешином белом свитере розовым фломастером. Получилось здорово — розовый летающий скелет.

А Марфуту сделали зловещим черным котом Бабы-яги. Сначала хотели намазать ее черной тушью или черным маркером, но Марго запретила категорически: кошка же начнет вылизываться и отравится!

Тогда растопили плитку самого черного шоколада, какой нашли в буфете, и намазали Марфуту шоколадом. Та стала вылизываться и очень удивилась. Но в общем не возражала. Марфута совсем немножко побыла черным котом, но все-таки поучаствовала в празднике.

Еще по программе надо было приготовить какую-нибудь еду по теме. Какую-нибудь очень страшную. Поварихи тетя Даша и тетя Наташа пустили их в кухню, дали продукты и стояли рядом, чтобы ребята себе что-нибудь не отрезали в пылу готовки. А кто готовить не хотел, тот мог что-нибудь в буфете купить и назвать как-нибудь по теме: «Манная каша для скелета» или пирожное «Расплющенный призрак». Марго ничего готовить не умела, — ни страшного, ни нестрашного. Она позвонила маме, но телефон сказал «абонент недоступен»: наверное, мама на лекции сидела и телефон выключила. Марго позвонила папе. Папа напрягся — это даже в телефон было слышно — и придумал сварить картошку. Лучше в мундире, чтобы не чистить. И чтобы страшнее было.

Но Марго не хотела картошку варить. А ребята уже много чего напридумывали. Леша купил в буфете несколько «Сникерсов», воткнул их в стакан и подписал название «Стоячие червяки»[1]. Артем купил арахис в шоколаде, высыпал в вазочку и положил этикетку: «Могильные жуки». Только он написал «магильные», а не «могильные», и было непонятно — то ли жуки магические, то ли из могилы. Кристина взяла в столовой готовые пирожки и подписала «Пирожки с печенью вурдалака». Джамиля испекла настоящие блины! И тетя Наташа ей почти не помогала! Джамиля вообще много чего по хозяйству умела, как большая. Она полила блины брусничным вареньем и подписала: «Блинчики с кровью невинных младенцев». Макс купил сосиски в тесте и сделал этикетку «Мумии средней прожаренности». Валерка захотел испечь настоящий пирог и чего-то долго размешивал в миске. Тетя Наташа отвлеклась на Джамилю с блинами, и Валерка положил в свое изделие что-то, не совместимое с жизнью, поэтому пирог получился очень страшный — черный, кривой, с зеленоватым бочком. Тетя Наташа покачала головой и сказала:

— А ну-ка, Валера, принеси во-он из того дальнего шкафа масло — пирог в конце смазать.

И пока Валерка сходил за маслом, она его пирог в мусорный контейнер выкинула, а достала свой, уже готовый, с мясом, очень красивый. И в духовку сунула. Валерка принес масло, дождался, пока пирог испекся, сам достал его из духовки…

— Ой! — сказал он. — Это мой пирог? А почему он стал в два раза больше?

— Тесто хорошо вымесил, вот оно и поднялось, — не моргнув глазом, сказала тетя Наташа.

— А почему на нем розочки из теста? Я самолет вылепил, — продолжал допытываться Валерка.

— Самолет улетел, — объяснила тетя Наташа. — Ты его слишком хорошо вылепил, вот он и улетел — разве интересно хорошему самолету сидеть в духовке? А розы выросли сами. С цветами это иногда случается.

Валерка не очень-то поверил, но не знал, что возразить. И подписал «Пирог из страшилища».

В общем, все приготовили замечательные блюда, и только Марго до сих пор не знала, что делать. Она вертела в руках плитку шоколада, оставшуюся от раскрашивания Марфуты, и смутно сознавала, что хочет приготовить что-нибудь с шоколадом. Но что?

И тут Черная Рука, перемазанная вареньем из Джемкиных блинчиков, прыгнула ей на плечо. И Марго сразу все придумала. Она вспомнила мамино блюдо «селедка под шубой» и решила сделать «Черную Руку под шубой». В классическом варианте кусочки селедки перекладываются слоями тертой свеклы, тертой морковки, тертой картошки, яйцами и промазываются майонезом. Но Марго вареную свеклу не любила и заменила тертым шоколадом. Получилась такая эффектная композиция в темных тонах: Черная Рука под почти черным шоколадом. Марго сочла это слишком грустным и для яркости воткнула в горку тертого шоколада ярко-оранжевую вареную морковку. Черная Рука на удивление хорошо себя вела: лежала под шоколадом и думала о высоком.

А как только кто-то из ребят собирался ее продегустировать, то есть откусить или хотя бы лизнуть, то она складывалась в кукиш или грозила пальцем, мол, ай-я-яй! Она была гордая и не любила, когда ее лизали. А если настырного зрителя это не останавливало, то Черная Рука тыкала в него морковкой. В физрука Виктора Николаевича пришлось даже бросить морковку, чтобы отстал.

В общем, Хеллоуин прошел весело, смешные блюда съели (кроме Черной Руки), напрыгались, насмеялись, сфотографировались, а в конце Ирина Игоревна сказала для воспитательности, что добро всегда побеждает зло — как будто ребята этого и так не знали.

Все было хорошо. А на следующий день начались неприятности. Повариха тетя Наташа потом говорила, что вот нечего невинных детей заставлять в чертей да вурдалаков наряжаться — нечистый-то увидел, порадовался, посчитал школу своей территорией и начал в ней распоряжаться. И с того дня пошли в школе всякие гаденькие чудеса. Хотя это суеверие, конечно…

Глава 13 Приключения носков и многое другое

— Привет! Девки, вы мой носок не брали? — это в дверь спальни Маргоши и Джамили просунулась лохматая голова Артема.

— Зачем нам твой носок? — удивилась Джамиля, доплетавшая вторую косичку. Она их быстро плела, натренировавшись на многочисленных сестрах. Марго Артему не ответила — она лихорадочно искала краски, сегодня рисование. Куда же она их засунула? Ага, вот они, на батарее. Они вчера размокли, потому что Марго их растворяла, чтобы проверить, растворятся ли они. Растворились. Пришлось положить на батарею сохнуть.

Утро — хлопотливое время сборов в школу. И мамы, которая сложит портфель, тут нет. И не надо говорить, что портфель лучше собирать заранее, с вечера. Это все и так знают, но никто почему-то не делает.

— Носок пропал, — Артем продемонстрировал босую ногу.

— Мой папа говорит, что носки живут в шкафу собственной жизнью, — сказала Марго, с облегчением запихивая краски в ранец. — Носки — это третья разумная раса на Земле после нас и дельфинов. Не очень разумная, даже довольно тупая, и задачи в два действия они решать не могут. Но они очень свободолюбивы. И время от времени, особенно весной и осенью, какой-нибудь предприимчивый носок уходит путешествовать. А сейчас как раз осень.

— Ну да, — уныло сказал Артем и пошевелил осиротевшими без носка пальцами. — И что делать?

— Надень другую пару, — посоветовала Джамиля.

— Одна дырявая, две в стирке, и еще есть три отдельных носка из разных пар, — объяснил ситуацию Артем.

— Да не парься, надень разные носки, — фыркнула Марго, застегивая ранец. — Ты же все равно в ботинках, кто будет твои ноги рассматривать. Один носок синий, другой зеленый — очень нарядно.

— Точно! — просиял Артем и убежал в свою комнату. Девочки похихикали да и забыли про этот случай. А на первом уроке у Марго пропала ручка. Вот лежала — и нету! Марго слазала под парту— может, укатилась. Нет ручки. Марго не делала из этого трагедии, она просто достала из ранца запасную такую же. Когда она еще жила дома, мама говорила, что ручки первоклассников так и норовят сбежать от хозяев, поэтому клала в ранец три ручки сразу.

А потом исчезла тетрадь Кристины — по математике. Кристина расстроилась — там на обложке была нарисована принцесса с позолоченными волосами. Марго еще удивлялась — корона обычная, желтенькая, а волосы позолоченные, в блестках. Хотя должно быть наоборот. Марго предположила, что принцесса попала под дождь, и корона полиняла на волосы. Принцессу было жалко, и Кристина десять раз вытряхнула все из ранца и втряхнула обратно. Может, кто-то взял? Перепутал?

— Ага, — фыркнул Валерка. — Перепутал твою принцессу с моим Человеком-Пауком.

И продемонстрировал картинку на своей тетрадке.

— Они похожи, как родные братья. Лично я бы не возражал, если бы мою тетрадь по математике кто-нибудь спер. Там столько мазни и всяких клякс развелось, что я уже их боюсь — вдруг вылезут из тетрадки и укусят. Может, мои кляксы съели твою принцессу? Они свирепые и некормленые.

— Принцессу похитил дракон, — предположила Таня. — У кого на обложке дракон?

Дракон обнаружился на тетрадке Сергея. Но он отстаивал невиновность своего дракона: дескать, дракон худой, а Кристькина принцесса была толстая, и если бы дракон ее съел, то у него образовалось бы толстое пузо. А у него видите какая талия! Кристина обиделась за свою принцессу, что ее толстой обозвали, и сказала, что Серега сам толстый. Хотя он нормальный, только щеки круглые. А какими же им быть, квадратными, что ли?

— А мой носок тоже дракон похитил? — уныло спросил Артем.

— Носок всяко полезнее принцессы, — заметил Макс. — Носок еще имеет смысл украсть.

— А у меня куда-то делся синий фломастер, — обнаружила Лилька. — Ну и ладно, он почти кончился.

Выяснилось, что у многих ребят исчезла мелочь — ручки, карандаши, резинки, ничего ценного. Ирина Игоревна побледнела — она решила, что у кого-то из ее учеников вдруг началась клептомания. Это такая болезнь, от нее ничего не болит, но человек начинает воровать все подряд, даже ненужное.

А на обеденной перемене с тарелки Марго исчезла булочка! Вот это уже было серьезно: ладно, ручка или тетрадка, но булочка — это святое, это не трожь. Марго возмутилась до глубины души и сказала, что тот, кто это устраивает, будет иметь дело с ней! И она напустит на коварного похитителя булочек всех призраков и Черных Рук из своих страшилок. Мало не покажется. Валерка тут же отдал разгневанной Маргоше свою булочку, только один раз надкушенную, а Лилька сказала:

— Надо найти воришку. Вот я читала детектив «Дело о похищенной котлетке», так там…

— О-о-о! — перебил ее Макс. — Я знаю! Это дядя Вася!

Ребята загалдели. «Дядя Вася» была кличка одного матроса из программы про открытие Америки. Вот они на «окружающем мире» смотрели в машине времени разные программы, и недавно проходили, как Колумб открывал Америку. У него в команде был тощенький плюгавенький матрос, который все время что-то тырил — то еду, то всякие мелочи у товарищей. А те его за это били. Как звали по правде этого матроса, никто не знал, потому что звук из машины времени доносился плохо, и все говорили, как назло, не по-русски. И даже не по-английски или по-немецки, эти языки ребята после двух месяцев учебы уже слегка понимали. Непорядочному моряку дали кликуху «дядя Вася» и с интересом следили за его похождениями. Может, дядя Вася научился воровать прямо из класса? И из спален? Вообще-то вряд ли.

— А может, это наша Черная Рука? — предположила Марго. — Что-то ее давно не видно.

— Правда, где она?

— Кто-нибудь встречал ее сегодня? — спросила Лилька, читавшая детективы. — Кто последний видел подозреваемую?

— Серега, посмотри, куда она делась, — попросила Марго.

Сергей начал медленно обводить взглядом окружающее.

— Под полом нет, — сказал он. — За той стеной нет, за той тоже… что-то вон там чернеет… плохо видно, пошли поглядим.

Да, у Черной Руки было явное алиби. Оказалось, она залезла в большой аквариум, стоявший в кабинете родной природы. Хотя Черная Рука к родной природе совершенно и не относилась, но в аквариуме плавали золотые рыбки (тоже, кстати, к родной природе не относящиеся). Когда Черная Рука забралась в кабинет, ее там все просто поразило — и чучела животных, и коллекция бабочек, и гербарии. Она щелкнула по носу чучело зайца, дернула за хвост чучело лисы, шарахнулась от чучела неясыти и увидела аквариум. В нем мелькали такие яркие, золотые, блестящие… непонятно кто. Черная Рука сразу поняла, что это лучшая игрушка из всех здешних обитателей. Специально для Черных Рук! И она бросилась к аквариуму. Через стекло яркие-золотые-блестящие не выковыривались, и Черная Рука, долго не раздумывая, бултых прямо внутрь! Она дергала бедных рыбок за хвосты, давала им щелбанов, ковыряла пальцами чешуйки… Потом рыбки возмутились, объединились и боевым клином пошли на врага. Черной Руке пришлось несладко, и она решила, что игра пошла как-то неправильно. Пора вылезать.

А вылезти-то не получалось! Стенки скользкие! И с прошлого вечера Черная Рука мокла в аквариуме, отпихиваясь от рыбок, которые время от времени кусали ее за пальцы. Не больно, но поучительно.

Когда ребята зашли в кабинет, Черная Рука запрыгала в аквариуме и начала писать на стекле АААА, пытаясь привлечь внимание. Ее вытащили, вытерли, погладили. Черная Рука показала пальцем на одну рыбку, потом на другую — жаловалась на обидчиков.

— А вот не надо было к ним лезть, — сказала Марго. — Что-то я сомневаюсь, что эти рыбы тебя долго в гости приглашали. Или они тебя силком затащили в аквариум?

Черная Рука развела пальчиками — дескать, сама не знаю, как получилось. Не виноватая я.

— Нет, это не она вещи воровала, — подытожила Лилька. — Она в аквариуме сидела.

Тут Ирина Игоревна позвала ребят в класс. Это пришел психолог вместе с другими учеными. Они раздали разные тесты и стали вопросы задавать, чтобы выявить, кто из ребят заболел клептоманией, и срочно вылечить. Вопросы были совершенно не по делу, на взгляд Марго. И она решила, что на глупые вопросы имеет право давать глупые ответы. И когда ее спрашивали о том, было ли у нее тяжелое детство, она завернула замечательную историю, как ее в пять лет послали зимой в лес искать подснежники, а вместо подснежников она нашла арбузы. Но принести не могла, потому что арбузы были тяжелее, чем подснежники, и пришлось просить помощи Ивана-царевича из соседнего подъезда. И психологи решили, что по результатам теста Марго выходит самая подозрительная. Но ей не сказали, чтобы не нанести душевную травму.

Вечером Марго (которой ученые со своими тестами надоели до ужасного ужаса) рассказала страшилку на сегодняшнем материале. Как Главный Ученый Иван Иваныч ставил опыты и оживлял носки. Носки оказались злые и свирепые. Иван Иваныч выдрессировал их, чтобы они таскали ему со всей школы полезные вещи — ручки, тетрадки… ну, чтобы не тратиться на канцелярские принадлежности. Но носки взбесились, напали на Ивана Иваныча, связали его… м-м-м… колготками Кристины, также примкнувшими к заговору, и оставили в подземелье. А сами вышли на свободу и начали захват школы. Но Артем не из тех, кто безнаказанно оставит пропажу любимого носка! Он все понял, одолжил у охранника автомат и — тра-та-та! — как дал очередью поверх летящих по коридору атакующих носков! Поверх — чтобы никого не убить, а только напугать. Бабах! Это носки с тяжелым грохотом упали в обморок от страха. Артем их подобрал и…

— Почему с грохотом? — перебил Макс. — Носки же мягкие.

— Потому что… потому что носки положили в себя балласт, помнишь, нам Ирина Игоревна рассказывала про балласт на кораблях у Колумба. И вот, чтобы носки не улетели вверх за пределы атмосферы, в них надо класть балласт, а он гремит, — выкрутилась Марго.

— А может, носки носили в себе те мелкие вещи, которые украли, — ручки, ложки, сотовые, — предложил вариант Валерка. — А они гремели при падении.

— Лучше бы в каждом носке было по сотовому, чтобы координировать атаку, — сказал Макс. — Летят носки и по мобильнику переговариваются: «Внимание! Через пятьдесят метров — крутой поворот налево!» Да! У главного носка навигатор, а у остальных — мобильники. Вот эти мобильники при падении и гремели. И что дальше?

— Да все хорошо, как обычно, — вздохнула Марго. — Артем взял носки в плен, разоружил и раздал хозяевам.

— Нет, я бы не стала носить носки с таким преступным прошлым, — поежилась Джамиля. — Еще укусят.

Артем с недоверием посмотрел на свой синий носок, потом на зеленый и сказал:

— Не зря я никогда носки особо не любил. Подозрительные они. Скорее бы лето, чтобы в сандалиях бегать.

— Короткая какая-то история, — сказал Леша. — И почему ты про меня никогда не рассказываешь? Я бы эти носки в полете поймал.

— Да, — согласились ребята. — Это было бы круто. Маргоха, расскажи еще одну страшилку. Пока рано, Марина нас не гонит.

— Да легко, — пожала плечами Марго. — Это было не в Березовском, а в Петербурге. Помните, мы на «окружающем мире» проходили про Эрмитаж, там музей с картинами и всякой красотищей? Так вот. В Эрмитаже начали пропадать картины. То Рубенс пропадет, то этот… ну, который нарисовал, как у одного дяденьки непослушный сын сбежал из дома.

— Рембрандт, — подсказал всезнайка Макс. — «Возвращение блудного сына».

— Точно, — кивнула Марго. — И полиция не могла найти следов вообще никаких. И только наш Леха сразу обо всем догадался! Он понял, что картину сперли те, кто умеет летать, раз следов нет. Наверное, призраки. Но он был гордый и не стал навязываться, если его не зовут. И тут у него пропали все носки! А носки — это вам не Рембрандт. Носки каждый день нужны, а Рембрандт — только иногда. Леша рассвирепел ужас как! И рассвирепленный… то есть рассвирепевший, улетел в Питер и сказал директору Эрмитажа: «Я поймаю преступников!»

И дальше Марго рассказывала, как Леша летал по Эрмитажу и ловил призраков, укравших картины и носки. Но что-то ей мешало. Какая-то мысль отвлекала и не давала сосредоточиться. Поэтому конец истории вышел банальным — Леша всех поймал, картины вернул, носки надел… общее счастье. И только закончив рассказывать, Марго поняла, что за мысль ее беспокоила: а вдруг таинственный вор украдет Марфуту! Марго аж вздрогнула. Ручек-тетрадок ей было не жалко, носков-колготок тоже, а Марфута — единственная ценность, которой она действительно дорожила. И Марго решила приклеить кошку на ночь скотчем к полу. Начнет злоумышленник красть Марфуту, отлеплять замается и сам прилипнет. И когда ребята разошлись по спальням, Марго посвятила Джемку в свой план и начала его осуществлять.

К сожалению, Марфута не понимала опасной ситуации и не желала приклеиваться. Пришлось ее гладить, успокаивать, а когда умученная кошка наконец поверила, что от нее отстали, и задремала, то не менее умученная Марго прихватила ей хвост скотчем и приклеила к полу. И спать легла.

Глава 14 Как выдать замуж парту

На следующий день Марго чуть не опоздала — отклеивала Марфуту. Кошке не нравилось ходить со скотчем, но отделяться от него она тоже не желала. Так что процесс затянулся.

Когда исцарапанная Марго с прилипшим к волосам куском скотча уже во время звонка влетела в класс, то быстро села за свою парту — мол, я тут уже давно сижу, а опаздывать и не думаю. И сразу поняла, что в классе что-то неладно.

Ребята не сидели, а стояли в проходах, и Ирина Игоревна стояла, и все смотрели куда-то. Марго проследила за их взглядами и тоже замерла.

Не было Валеркиной парты. Той самой, укрепленной бетоном, с огнетушителем сбоку. Просто не было, и все!

— Ее ремонтировать забрали? — спросила Марго, еще ничего не понимая. — Валерка ее взорвал наконец?

— Ее украли, — пояснил Артем. — Тот, кто вчера носки и ручки тырил, сегодня парту спер.

— А Валерку он тоже украл, вместе с партой? — огорчилась Марго. — Ой, как жалко.

— Нет, я тут, — высунулся из-за Саши Валерка.

— Она же очень тяжелая, — сказала Джамиля. — Кирпичами обложенная и бетоном. В кармане не спрячешь. Ирина Игоревна, а кто ее украл?

— Не знаю, — честно призналась Ирина Игоревна, не боясь уронить свой авторитет. — И кому она понадобилась? И как ее из пола выломали так, что следов почти не осталось?

Тут в кабинет зашли три полицейских, пять охранников и два мастера — делать новую парту. Черная Рука сунулась поглядеть, что происходит. Полицейские от нее шарахнулись, один аж об стенку стукнулся — громко, потому что был вооруженный и при ударе брякал. Им объяснили, что это биотехнология номер двести пятнадцать. И полицейские, косясь на Черную Руку, начали улики собирать. А охранники их охраняли. Наверное, чтобы улики на полицию не бросились. А мастера терпеливо ждали, когда они закончат эту ерунду и можно будет делом заняться — новую парту устанавливать и бетонировать.

Ирина Игоревна увела ребят в кабинет родной природы и начала нервно рассказывать о повадках медведей. Увязавшаяся с ними Черная Рука сделалась невидимой — боялась опять в аквариум попасть.

— Если каждый день по парте будут воровать, через две недели придется сидеть на полу, — прошептала Лилька Кристине.

— Вынесли бы сразу все парты. И мы бы устроили в классе дискотеку, — ответила Кристина. — Я люблю группу «Квадрицепс», а ты?

— Завтра будет похолодание, и выпадет снег, — сказал Артем. — Можно в снежки поиграть.

— Это третьего-то ноября?

— Снег же не знает, какое число. Он выпадает, когда хочет, — рассудил Артем. У него все лучше и лучше получалось погоду на завтра предсказывать.

— Похолодание — это ерунда, — задумчиво протянула Джамиля. — Я предчувствую неприятности. Прямо завтра.

— Так они уже начались, — сказал Макс. — Парту вот украли.

— Ха, это разве неприятности.

— Если бы снег выпал сегодня, а не завтра, то на снегу отпечатались бы следы парты, — сказал Алеша. — Ну, когда она сбежала из класса на свободу, то пробежала бы по снежку и следы оставила. И мы бы ее нашли по следу, как северные охотники. Ирина Игоревна, уже звонок. Медведи были очень интересные. Марго, а теперь ты расскажи историю о сбежавшей парте. В класс ведь все равно рано возвращаться, там еще занято этими… всеми.

— Сначала перемена и чай с булочками, — сказала Марго. — Мой папа говорит: «Война войной, а обед — по расписанию». Потом расскажу историю.

— Второй урок у вас английский, — напомнила Ирина Игоревна. — Но Анна Сергеевна заболела, так что английский сегодня проведу я. Будем работать так: Марго рассказывает историю о сбежавшей парте, а Валера переводит ее на английский.

Валерка застонал: иностранные языки ему не очень давались, как и математика.

— В черном-черном лесу стояла черная-черная школа, — зловеще начала Марго (после чая с булочками, конечно).

— Ин зе форест, — вздохнул Валерка. — Скул стенд. Блэк блэк скул стенд.

— Кто исправит Валерину ошибку? — спросила Ирина Игоревна.

— Никто, — сказал Макс. — Это что же за страшилка получится, если каждое предложение разбирать да исправлять? Марго, рассказывай а исправлять потом будем.

— Снова начни, а то настроение сбилось, — подсказал Артем.

— В черном-черном лесу стояла черная-черная школа. Там работал черный-черный волшебник.

— Блэк блэк маг, — обрадовано вставил Валерка, в восторге, что он что-то может перевести.

— Он ловил детей по уральским лесам и приводил к себе в школу. И ставил на них опыты. Соседи жаловались, что он опыты ставит, и писали в газеты, чтобы комиссия приехала и проверила. Комиссия приезжает, а маг говорит, что он их просто учит. Математике, английскому…

— А откуда в уральских лесах дети? — поинтересовалась Ирина Игоревна, еще не знакомая с особенностями Маргошиного творчества.

— А как в «Мальчике-с-пальчике» — их родители в лес отводили, если они лишние, — объяснила Марго. — Вот вы, Ирина Игоревна, про медведей рассказывали. И дети тоже так жили, в берлогах. Только на зиму в спячку не впадали. Потому что нормальные дети не любят спать днем. Они в лесу жили, размножались…

— Что?! — ужаснулась Ирина Игоревна.

— Вы же рассказывали, что есть животные, которые не женятся друг на друге, а кусочек от себя отпочковывают, и из этого животного образуется целая зверюшка. Амеба или гидра. Вот дети тоже так отпочковывались. Целые стада детей образовались в уральских лесах. И им было голодно и холодно, поэтому они радовались, что маг их в школу взял. Очень-очень радовались.

— Вери-вери глэд, — «перевел» Валерка.

— Но в школе над ними ставили опыты и превращали в разное, — продолжала Марго. — В картину «Возвращение блудного сына» Рембрандта. Или в… в бревно. Чаще в бревно, чем в картину, это легче. И вот одну девочку превратили в парту. Девочка была толстая, и парта получилась большая.

— Зе деск получилась биг, — перевел Валерка.

— Но она не смирилась и не захотела быть партой. И однажды лунной ночью сбежала из школы. А снег уже выпал, и на нем осталась цепочка следов. Маг пошел по следу. Вот-вот настигнет… Он уже протянул к беглянке свои кровавые когти… как вдруг из берлоги вылез медведь. Он наподдал магу и спас парту, схватил ее на закорки и убежал с ней в лес. Оказалось, что это не медведь, а заколдованный принц.

— Тогда его должна поцеловать красавица, — со знанием дела посоветовала Кристина. — Чтобы расколдовать. Валера, почему ты не переводишь?

— Откуда я знаю, как по-английски красавица, — проворчал Валерка. — Я зато медведя вспомнил: бэа.

— Э-э-э… с красавицами в уральских лесах напряженка, — вздохнула Марго. — Зато его поцеловала парта. Он сразу превратился в принца, а она — в ту девочку.

— Так она же толстая была, — напомнила Кристина. — Значит, не красавица.

— Ну и что, что толстая, все равно красивая, в красном платье с рубинами, — реабилитировала Марго придуманную девочку. — И они стали жить в берлоге, превратившейся в королевский дворец. Все.

— Неправильная сказка, — не одобрил Валерка. — Надо было, чтобы принц-медведь освободил всех детей в школе.

— Пусть каждый сам зарабатывает свою свободу, — возразил Макс. — Девочка-парта захотела — и освободилась. А остальные — тряпки.

— Им просто идти некуда было, — заступилась за своих героев Марго. — Не в лес же обратно.

— Очень хорошая сказка, про принца и платье с рубинами, — похвалила Кристина. — А то у тебя вечно все стреляют и воюют. Наконец-то нормальная история.

— Нормал хистори, — перевел Валерка.

— Да, — вздохнула Ирина Игоревна. — Урок прошел слегка безумно. Валера, если уж мы не услышали от тебя внятного перевода, перескажи своими словами эту историю. По-английски.

Валера подумал и сказал:

— Э биг блэк бэа ба-бах энд ням-ням а биг блэк мага. Энд женился он зе деск.

Потом подумал еще и подытожил:

— Зе энд.

Все зааплодировали хором со звонком с урока.

— Я думаю, парта готова, — смеясь, сказала Ирина Игоревна. — Хотя бетон еще не затвердел, так что Валера сядет с Сашей. Надеюсь, математика пройдет приличнее. И вообще таинственные исчезновения прекратятся, и все образуется.

Но ее слова не сбылись. На следующее утро пропал Валерка.

Глава 15 Похищение или побег?

Когда обнаружилось, что Валерки нет ни в спальне, ни в учебном корпусе, ни во дворе, началось такое! Сначала появилась полиция. Половина полицейских бодро бегала по дому и двору, вторая половина допрашивала взрослых, подозревая похищение. Потом пришли военные. Их привел тот самый взрывательный полковник, который по четвергам навещал Валерку. Военные первым делом осмотрели все три забора — может, Валерка нарисовал взрывы на заборах и ушел в образовавшуюся дыру? Но заборы были целые.

Последними появились очень спокойные люди в штатском. Их начальником был тихий человек среднего роста с неприметным лицом. При виде их полицейские переглянулись и быстро исчезли с территории школы.

— Это мое будущее начальство, — сказала Лилька. — Секретная служба. Разведка или контрразведка.

— Откуда ты знаешь? Люди как люди, — удивилась Марго.

Лилька промолчала.

Все ребята были уверены, что Валерка сбежал из школы, потому что хотел работать в зоопарке, а не взрывать. Но они не знали, как себя вести — то ли честно рассказать все взрослым, то ли делать вид, что ничего не знаешь, чтобы не выдать товарища.

Потому что если он сам сбежал, то надо обо всем молчать. А вдруг его и вправду похитили? Мафия или боевики — вон в телевизоре каждый день показывают, что бандиты взрывают машины, гостиницы и просто мирных людей. Вдруг Валерку украли те, кто эти взрывы организует? Тогда надо взрослым помогать. А как помогать? Они же не знали, куда Валерка делся.

И сговориться-то ребятам толком не дали — вызывали их по одному. По закону, опрашивать ребенка можно только в присутствии родителей, а родители у всех были далеко. Так что опрос шел вместе с Ириной Игоревной.

Марго вошла в кабинет родной природы, где расположились неприметный человек и Валеркин полковник, и огляделась слегка испуганно. Неясыть смотрела на нее осуждающе и явно подозревала в соучастии. А заяц и лиса Маргоше сочувствовали. Марго показала язык неясыти, погладила зайца и села напротив полковника.

— Э-э-э, — сказал полковник. — Маргарита Назарова, семи лет.

— Так точно, — согласилась Марго, вспомнив фильмы о войне. Подумала и добавила: — Служу Советскому Союзу.

Хотя Советского Союза давно не было, а была вместо него Россия. Но в фильмах о войне говорили именно так.

Полковник хмыкнул. Неприметный человек пошевелил левой бровью. Ирина Игоревна сказала:

— Марго, веди себя прилично.

— Я прилично веду, — обиделась Марго. — Вежливо отвечаю, как надо отвечать офицерам. Помните, мы про войну кино смотрели, про летчиков?

— Спрашивайте, господа, — сказала Ирина Игоревна. — Маргарита — честная девочка и дружила с Валерой. Она хочет помочь его найти.

— Почему дружила? Я и сейчас с ним дружу, — поправила Марго. — Если он пропал, так уже и раздружиться, да?

— Маргарита, ты знала, что Валера собирается убежать из школы? — спросил полковник.

— Да, господин полковник, — сказала Марго, изо всех сил стараясь быть вежливой. — Потому что он хочет быть владельцем зоопарка. Или хотя бы дрессировщиком. Он не хочет взрывать. Откажитесь от него, пожалуйста.

Полковник замялся. Неприметный человек опять пошевелил левой бровью.

— А куда Валера собирался сбежать? — вкрадчиво спросил полковник.

— Не знаю, — честно ответила Марго. — И сбегать он хотел не сейчас, а после окончания школы. Сейчас куда сбежишь. Только домой, а там вы поймаете.

— Дома мы проверяли, его нет, — сказал полковник. — Не знаешь ли ты, Маргарита, умел ли Валера летать?

— Нет, — твердо отказалась Марго. И не стала уточнять, что Валерка собирался этому учиться у Леши.

Неприметный Человек опять пошевелил левой бровью.

— А правая у вас не шевелится? — заинтересовалась Марго. — Вы левой бровью дрыгаете, а правой нет.

— Шевелится, — бесстрастно ответил Неприметный Человек. — Но редко.

— Вы тренируйтесь, — со знанием дела посоветовала Марго. — Если упорно тренироваться, можно и ушами шевелить научиться.

— А почему у тебя синие уши? — неожиданно спросил Неприметный Человек.

Достали с этими ушами! Марго подумала и выдала подходящий ответ:

— Чтобы в разведку не взяли. Я не хочу быть разведчицей, а все пристают: будь да будь. Вот я и отрастила себе синие уши усилием воли. А синеухих в разведчики не берут — это же особая примета.

Тут Неприметный Человек пошевелил сразу двумя бровями. Наверное, это у него обозначало гомерический хохот. А Марго сказала:

— Можно я пойду? А то у меня привидение некормленое. Плачет.

Полковник ошалело кивнул. И Марго вышла к ребятам, а Джемка зашла в кабинет.

— О-о! — сказала она, глядя на Полковника. — У вас будут такие неприятности! Завтра. И послезавтра, по-моему, тоже. Очень большие и синие. То есть они светятся не красным и даже не белым, а синим. Такого я еще не видела.

— Я тоже, — тихо сказал Неприметный Человек, имея в виду Джемку.

— Джамиля Камалова умеет предсказывать будущее, — пояснила Ирина Игоревна. — Джамиля, ты забыла поздороваться.

— Конечно, забыла, — согласилась Джемка. — Какое уж тут здоровканье, когда господин Полковник весь в неприятностях, как в синей светящейся паутине. Фу, гадость.

Полковник нервно провел ладонями по костюму, словно сдирая невидимую паутину. Незаметный человек снова пошевелил левой бровью.

— А у меня будут неприятности? — спросил он.

— Нет, — покачала головой Джамиля. — Вы их сами доставляете. Мне некогда, потому что я в туалет хочу. Поэтому можно я сразу отвечу на ваши вопросы еще до того, как вы их зададите? Я же все равно предвижу, что вы спросите. Нет, нет, да и нет.

И пулей вылетела из кабинета — она утром съела сливы и запила кефиром.

Допрашивавшие переглянулись.

— Я собирался задать ей первый вопрос: знала ли она о побеге? Второй: может, Валера говорил, что за ним следят? Третий: не происходило ли в последние дни что-нибудь необычное? Четвертый: может, она кого-нибудь подозревала?

— Нет, нет, да и нет, — повторила Ирина Игоревна. — Она ответила. А подозрительное — это я вам рассказывала, о пропавших вещах и бесследно исчезнувшей парте.

— Следующий! — приказал Полковник.

В общем, расспрашивали их долго… но Сашу, Артема и Таню вызвать не успели. Потому что Полковнику позвонили и сказали, что Валерка обнаружен. Причем почему-то в Рио-де-Жанейро. Сейчас его поймали и везут в аэропорт.

— Это было, когда расспрашивали меня, — возбужденно рассказывала Кристина. — И как он туда попал? Даже на самолете до Мексики лететь целый день, наверное.

— До Бразилии, — поправил Макс.

— Это одно и то же, — отмахнулась Кристина. — А Полковник ругался, ужас как, и говорил, что Валерка своим безответственным поступком рассекретил всю русскую шпионскую сеть в Бразилии. Его поймал тамошний русский резидент и привел в посольство. А после этого всем бразильцам стало ясно, что он русский разведчик.

— Во дает, — сказал Серега. — Бразилия.

— Непонятно, — согласился Саша. — С чего его в Бразилию занесло? Ну хоть не в Антарктиду.

Валерку привезли в Школу только на следующий день к вечеру и долго еще мурыжили в кабинете. Полковник просто из себя выходил, выпытывая, как Валерка оказался в Рио-де-Жанейро. Потом к беглецу пристали ребята — с тем же вопросом.

— Улетел, — сказал Валерка, а больше ничего не говорил.

— Лететь же долго, — не поверил Алеша-летун. — Ты бы месяц летел, не меньше. Да ты и не умеешь.

Валерка отмалчивался.

— Ну и как там, в Рио? — спросила Марго.

— Море, — вздохнул Валерка. — Пальмы, песочек. Я даже искупаться не успел — сразу сцапали. Нет, ребята, учителя правы. Надо языки учить. Никто не знает, где он завтра окажется. Я вот очутился в Бразилии — а по-тамошнему ни бе, ни ме. Знал бы испанский — ушел бы от этого разведчика, что меня поймал.

— Португальский, — поправил Макс. — В Бразилии по-португальски говорят.

Все-то он знал, просто удивительно.

— Ну, расскажи, — приставали ребята.

— Неохота снова расстраиваться, — махнул рукой путешественник. — Потом.

— Я предчувствую неприятности, — вздохнула Джамиля. — Для всех нас. Ух, как светятся!

Глава 16 Проверка на взлетаемостъ, или Разведчики работают в тапочках

Но с утра особых неприятностей не случилось — так, по мелочи. Уроки сократили, любимый «окружающий мир» вообще отменили, и погнали ребят в лабораторию — проверять на взлетаемость. Наверное, испугались, что все они научатся у Леши летать и разлетятся кто куда. Лилька потом рассказывала, что Полковник предлагал сбросить всех с крыши школы. Кто умеет — тот взлетит, а кто не умеет — сам виноват, надо было учиться. Но Неприметный Человек из разведки этого не разрешил и предложил другой метод: всем взлетевшим пообещать что-нибудь очень хорошее. Например, Валерке — свой зоопарк прямо завтра и прямо на территории школы, а Кристине — сделать ее английской принцессой.

— Вот это да! — воскликнула Кристина. — Я бы точно взлетела, если бы такое пообещали!

— Я тоже, — кивнул Валерка. — Но они бы наврали, да?

— Не знаю, — пожала плечами Лилька. — Может, и нет. Они многое могут. Мне кажется, им для тебя и зоопарка не жалко. Наслаждайся себе в зоопарке, а по средам взрывай, что им надо.

Лилька вообще как-то повзрослела за последнее время, словно общение с Неприметным Человеком ее вытягивало из детства. Ребятам сначала было непонятно, откуда Лилька узнает, что говорят взрослые. Она сначала скрывала, а потом призналась, что в прошлую неделю у нее невидимость стала лучше получаться. Если раньше Лилька «выцветала» кусочками, то сейчас она научилась делаться невидимой почти полностью. А невидимке легче подслушать секретные разговоры. Только левый тапок почему-то упорно не желал делаться невидимым. Но это ничего — даже если заметят, то подумают, что кто-то тапок потерял. Как Золушка. Лилька специально ходила не в туфлях, а в тапочках или кроссовках — чтобы бесшумно подкрадываться, как настоящий разведчик. Хотя Марго и сомневалась, что настоящие разведчики работают в тапочках.

— Ясно, — сказал Валерка. — Лилька, тебе надо подслушать, что они дальше собираются с нами делать. А нам, ребята, надо действительно учиться друг у друга. Мало ли что.

— Я уже немножко учусь, — призналась Таня. — Вот у меня был насморк, так меня Кристина научила, как его лечить. И все прошло.

— А я чуть-чуть подлетываю, — сказал Артем. — Но совсем плохо.

Тут примчался Саша и сказал, что на втором этаже лаборатории — большое совещание на тему «что делать». Лилька тут же обесцветилась. И розовый тапок бодро зашлепал на второй этаж.

А ребята сели ее ждать. Не игралось, и даже страшилки рассказывать не хотелось. Черная Рука прискакала, дернула было Джамилю за косичку, но почувствовала общее настроение и грустно улеглась под стулом.

Пришло время обеда, потом — прогулки. Лилька не возвращалась. Ребята уже решили, что она попала в плен, и собрались идти на выручку. Но тут Серега воскликнул:

— Вот она!

Лильки еще не было, но он сквозь две стены увидел спешащий по коридору розовый тапок. Тапок вбежал в комнату, на ходу обрастая Лилькой.

— Ух, как есть охота! — воскликнула она. — Обед-то я пропустила! А они там кофе пили с пирожками! А я слюнки глотала!

— Я тебе коржик и курицу стащила, — сказала Марго, доставая из кармана куриную ногу.

— Спасибо, Маргоха, ты настоящий друг, — и Лилька вгрызлась в ногу, заедая ее коржиком. — Ух, что там было! Пошли в спальне спрячемся. Я проникла прямо в кабинет, где они совещались, и села на стул. Полковник ходил по кабинету туда-сюда, видно, что психовал, а потом чуть не сел на меня, я же невидимая. Пришлось быстро перебраться на пол в уголок. В общем, так: там сидел Полковник, Неприметный Человек, Ирина Игоревна и Главный Ученый Иван Иваныч. Я старалась запомнить все разговоры как можно точнее, мне все равно надо память тренировать для моей разведческой работы.

И вот что запомнила и пересказала Лилька:

— Господа! В результате проверки у нескольких ребят обнаружены летательные способности, — сказал Иван Иваныч. — Особенно у Артема Незнахина и Максима Свершнева. Мы поставили в их личные дела код ЛЛ — «латентный летун». Кроме того, у двоих открылись целительские способности, и один почти научился дышать под водой. А остальные усилили свои способности. Например, Алеша в сентябре чуть отрывался от пола, а теперь держит вполне приличную высоту. Они явно индуцируют друг друга.

— Караул! Они учатся друг у друга! — воскликнул Полковник. — И это за два с небольшим месяца общения! А что будет через десять лет?

— Особая раса существ со сверхспособностями, — спокойно сказал Неприметный Человек. — И мы — их хозяева.

— Такие не потерпят хозяев, — фыркнул Полковник. — Такие сами станут хозяевами.

— Их мало.

— Они научат других.

— А та девочка? Единственная обыкновенная девочка с синими ушами? Она научилась летать или исцелять?

— Нет, — сказал Иван Иваныч. — Маргарита Назарова — абсолютно обычный, нормальный ребенок. Хорошие способности к языкам, средние — к точным наукам, великолепная рассказчица, обладает обаянием и лидерскими задатками. Но — никаких необычных свойств. Среди окружающих ее чудес Марго упорно остается обыкновенной.

— И это уже подозрительно, — пробурчал Полковник.

— Значит, они могут учить только друг друга, а не обычных людей, — сделал вывод Неприметный Человек. — И не могут научить всех… это хорошо. Значит, их так и будет мало…

— В этой проклятой школе все подозрительно, — вытер лоб Полковник. — Например, таблица умножения. Разве в нормальных школах учат умножение во второй четверти?

— Но мы прошли уже все, положенное по обычной программе, — оправдывалась Ирина Игоревна. — Они ничуть не более одаренные по математике, чем остальные их сверстники. Кроме Максима Свершнева, конечно. Но они стараются. И мы уже выучили таблицу умножения по особой методике.

— Вы тоже подозрительная, — грозно сказал Полковник Ирине Игоревне. — Вы слишком хорошо работаете. Это подозрительно.

Ирина Игоревна поежилась.

— Ладно, — сказал Полковник. — Начальнику охраны — утроить бдительность. Учительскому персоналу — не оставлять воспитанников ни на миг! На ночь давать снотворное. Сказать, что витамины.

— Это вредно! — возмутилась Ирина Игоревна. — Не буду!

— Уволим, — пригрозил Полковник.

— Увольняйте, — сказала Ирина Игоревна. — Детей травить не дам.

— Не надо снотворное, — спокойно проговорил Неприметный Человек. — Что вы, право, Полковник, это же дети… К тому же снотворное как средство воздействия на нервную систему может ослабить необычные способности ребят… а может и изменить так, что они выйдут из-под нашего контроля. И то, и то нам невыгодно. Пусть все остается как есть. Конец света уже недалеко.

— И правда, — проворчал Полковник. — Я и забыл. Конец света многое разъяснит.

Вот что Лилька рассказала ребятам. Что-то она не поняла, что-то забыла, что-то немного переврала. Но в общем, все примерно так и происходило.

— А потом они стали расходиться и чуть не заперли меня в кабинете, — закончила она. — Но я успела протиснуться в закрывающуюся дверь.

— А при чем тут конец света? — спросил Макс.

— Не знаю, — честно призналась Лилька. — Когда заговорили про конец света, я уже так есть хотела, что могла и перепутать.

Двадцать первого декабря все газеты и телевидение обещали конец света. Так уж устроены люди — им мало настоящих катастроф, они еще себе дополнительные придумывают. Маргошина мама говорила, что это уже четвертый конец света за ее жизнь, а папа говорил, что только дураки всерьез верят в такую чушь. А тут о конце света говорили Полковник и Неприметный Человек — а они явно дураками не были.

— Тогда мы тоже подождем, — сказал Артем. — Марго, ты что скисла?

— Я обиделась, — сказала надутая Марго. — Вы все такие продвинутые, а я обычная. Это несправедливо. Мне даже кажется, что вы растете быстрее меня. Вы уже иногда как взрослые разговариваете.

— Фигня, — сказал Валерка. — Зато ты красивее всех.

Тут надулась Кристина и сказала:

— Слово «фигня» говорить нельзя.

— И страшилки ты рассказываешь классные, — сказал Леша. — А летать легко. Я научу.

— Валераааа, — вкрадчиво, как Неприметный Человек, протянула Лилька. — Валерочкааа… так как ты в Бразилии-то оказался?

Валерка вздохнул, переглянулся с Сашей.

— Ладно, — решил Саша. — Давай расскажем. Они же не сдадут.

Оказывается, Саша, умевший открывать запертые двери, в последнее время обнаружил невероятную вещь. Он умел открывать не просто двери, а порталы! То есть как бы двери на большие расстояния. Он стал тренироваться, а Валерка его застукал: тот нечаянно отправил в свежеоткрытый портал Валеркину тетрадку вместо своей собственной — перепутал. Саша рассказал все Валерке, тот пришел в восторг — сначала просто так, не строя никаких планов.

— И вы ничего не сказали! — упрекнула мальчишек Марго.

— Я еще плохо умею, — оправдывался Саша. — Промахиваюсь, не туда попадаю. Я хотел потренироваться и тогда уже сказать. Или даже отправить всех в какую-нибудь Индию — на выходные. А пока плохо получалось. Иногда предмет был толще портала и застревал там. Вот поглядите.

Он подошел к своей кровати и отодвинул подушку. Подушка не лежала на кровати, а стояла торчком, заслоняя стенку. В стенке торчал тапок. Прямо вмурованный.

— Полтапка здесь, полтапка в Париже, — грустно сказал Саша. — И не выковыривается. Это же портал, а не дырка в стене. Найдут — сразу поймут, чем я занимаюсь.

— Надо срочно что-то делать! Надо отрезать то, что торчит, и замазать пластилином, чтобы ровно было. И заклеить, — придумала Марго. — Макс, у тебя был какой-то суперский ножик.

— Швейцарский, — кивнул Макс. — Даже с ножовкой по металлу.

— Пили, — приказала Марго. — Раз по металлу, то тапок точно возьмет. Он же у тебя не железный, а, Саш? Таня, у тебя пластилин был. А остальные пусть принесут свои рисунки, любые. Выдирайте из альбомов по рисованию. Наклеим на стенку, и одним заклеим тапок. Будет много картинок висеть над кроватью — кто что заподозрит?

Ребята помчались в свои комнаты за рисунками, Таня принесла пластилин, Макс пилил тапок — аж вспотел. Но нож действительно был хороший. Таня замазала получившуюся поверхность пластилином, заровняла гладенько. Ребята скотчем приклеили рисунок Артема — кораблик плывет по морю. Остальные картинки прилепили выше над кроватью.

— Все, — одобрила Марго. — Кто не знает — ни в жисть не найдет. А дальше что было? Ты тренировался на Артемовом носке, на моей ручке, на Кристининой тетрадке с принцессой?

— Да! — возмутилась Кристина. — Куда ты отправил мою принцессу?

— Возможно, куда-нибудь на Марс, — потупился Саша. — Я плохо еще умею, неточно. Планировалось передвинуть ее с твоей парты на мою. Я бы заодно и домашку списал. А куда получилось — не знаю. И тут Валерка начал приставать: отправь да отправь меня домой! Не хочу быть взрывателем, хочу к маме. Я честно говорил, что промахнусь. Но он зудел и зудел… Сначала вообще не получилось: вместо Валерки в портал отправилась его парта. Ну, перепутал объекты. А на следующий день в портал ушел Валерка…

— Я-то планировал в родной Каменск, — вздохнул горе-путешественник. — А оказался в Рио-де-Жанейро. Смотрите, не проболтайтесь. Мы еще потренируемся и сможем свалить куда угодно.

— Поймают, — сказала Лилька. — Тебя же поймали.

— Я языка не знал. Говорил бы… как, Макс? Ага, по-португальски, так спрятался бы среди местных.

— А я не хочу никуда сваливать, — возразила Лилька. — Я буду разведчицей. Про меня кино снимут, как про Джеймса Бонда. Но ты прав, Валера, лучше молчать про твои таланты. Слетать через портал в выходные на море — совсем неплохо. Джемка, как там насчет завтрашних неприятностей? Ожидаются?

— Ничего, переживем, — сказала Джамиля.

Глава 17 И при чем тут конец света?

Действительно, на следующий день особых неприятностей не случилось, а текла обычная школьная жизнь. Но после Валеркиного побега в школе стало не так классно, как раньше. Охранников сделалось гораздо больше, и они везде торчали и следили, чтобы никто не исчез. Летающим запретили летать без сопровождающего охранника, а поскольку охранники были пешеходные, то получалась вообще ерунда. Про порталы начальство не знало, поэтому Саша потихоньку тренировался, но осторожно, чтобы не попасться. В коридорах поставили камеры наблюдения — ты идешь в туалет, и это на экране отражается в специальной комнате. Самое плохое, что как только ребята собирались в спальне у Марго послушать страшилки, так сразу приходил охранник, говорил, что ему тоже интересно, и слушал вместе со всеми. А в присутствии взрослых от страшилок пропадала половина удовольствия. Ребята сначала поверили, что им интересно. А потом поняли, что они просто следят, как бы ребята не придумали какой-нибудь план побега.

И так они дожили до конца света. Это было очень смешно. По всем каналам телевидения, и по радио, и в Интернете твердили, что конца света не будет, что это суеверие. И тут же рекламировали «набор для конца света»: соль, спички, керосин. Для чего керосин, Марго не поняла, потому что не знала, что это такое. Джемка сказала, что в деревне керосином выводят вшей — таких противных насекомых, которые заводятся в голове от грязи. Видимо, от конца света тоже заводятся. Вот керосин и продавали.

Маститые ученые, слегка смущаясь, говорили не менее маститым телеведущим, что даже и речи быть не может о конце света, что это ненаучно и даже неприлично. Хотя почему неприлично, Марго тоже не поняла. Лохматый дяденька в телевизоре сердито орал в микрофон, что бред о конце света выгоден тем, кто хочет отвлечь народ от решения действительно важных проблем… а на другом канале золотоволосая корреспондентка нежно щебетала, что конец света нужно встречать непременно в зеленом платье — в знак грядущего обновления и озеленения. Тут Ирина Игоревна сказала, что у нее больше нет сил это слушать, выключила телевизор и объявила:

— Все! Завтра, двадцать первого декабря, проводим мероприятие под названием «Конец света в нашей школе».

— Ура! Домашку можно не делать! — завопил Валерка.

— Еще чего! Уроки по случаю конца света не отменяются, — возразила Ирина Игоревна.

— А еду запасать? — спросила Марго. Ей вовсе не улыбалось встретить конец света голодной.

— Не надо, у нас все запасено, — сказала Ирина Игоревна.

И вечером накануне конца света ребята собрались послушать страшилку по теме. И охранник тоже пришел. Сегодня дежурил Володя, он был неплохой — тихо сидел в углу спальни, не говорил «бред» или «чухня», как другие, не начинал хохотать в самых страшных моментах повествования. Только иногда, шепотом, вставлял технические характеристики оружия, если у Марго по ходу действия, например, скелет стрелял из пистолета. Черная Рука Володю не любила и все норовила нарисовать на нем фломастером что-нибудь неподходящее. А остальные нормально относились. Хотя, конечно, без него лучше.

— Однажды… — начала страшилку Марго. Поглядела за окно, где уже висела декабрьская вечерняя чернота, и продолжила: — В студеную зимнюю пору…

— Я из лесу вышел, был сильный мороз, — подсказал сильно образованный охранник Володя, думая, что Марго забыла некрасовский стих.

— Вы, может, и вышли из лесу, а я нет, — возразила Марго. — Однажды в студеную зимнюю пору начался конец света. Потому что огромная комета летела по космосу, не соблюдая правил уличного движения. И вот-вот должна была столкнуться с Землей. Все видят, что на них комета летит, а сделать ничего не могут. Тут выскочил охранник Володя, направил на сбесившуюся комету свой пистолет…

— СПС/СР-1 Вектор Гюрза, калибр 9×21, спецпатроны СП-10,— негромко уточнил Володя.

— Ага, и как выстрелит! Комета вздрогнула, но с пути не свернула.

— Ранение, совместимое с жизнью, — пробормотал Володя.

— Тогда выбежал другой охранник Ваня, схватил автомат…

— АЕК-973, калибр 7.61×39,— сказал Володя.

— И как вдарит очередью по комете! Комета стала дырявая, как дуршлаг, но все равно прет на Землю. Типа каток, который асфальт раскатывает. И тогда из могилы вылез скелет одного графа и говорит: «Я знаю, как остановить комету. Это уже было один раз при моей жизни, и я запомнил, даром что скелет».

И Марго сочиняла дальше, привычно сплетая скелеты, привидений, Черные Руки и героические подвиги своих одноклассников. Ребята хохотали, слушая, как Леша полетел пощекотать комету, та стала ежиться, хихикать, сбилась с маршрута, задавила американский разведывательный спутник и лопнула от смеха. Осколки упали на Землю, и их разобрали на сувениры. А скелету (подавшему идею) вручили медаль. Но она никак не пристегивалась к ребру. Скелет отказался от медали и попросил в качестве награды взять его в кабинет родной природы, чтобы ребята на нем изучали, как человек устроен. Потому что человек — тоже часть родной природы. А скелету было очень скучно быть мертвым, а в школе все-таки лучше, чем на кладбище. И он подружился с охранником Володей, они вместе ходили на дежурства, и Володя даже дал скелету пострелять из своего пистолета…

— ПСС «Вул», калибр 7.62×41, спецпатроны СП-4,— сказал Володя. — Он бесшумный — чтобы паники не наделать. Только я не хочу дружить со скелетом.

— А зря, — пожала плечами Марго. — Вы и сами когда-нибудь будете скелетом, так что привыкайте.

Володю аж передернуло от такого заявления. А Марго попросила:

— Мы ведь никуда убегать не собираемся. Пусть нам разрешат слушать страшилки без взрослых.

Ну правда, с вами не то. Взрослые почему-то совершенно не боятся страшилок.

— Просто у взрослых жизнь пострашнее твоих страшилок, — хохотнул Володя.

— Не ходите к нам больше! — стали просить ребята.

— Приказ, — развел руками Володя. — Я бы тоже лучше в караулке сериал про «Ментов» посмотрел, чем ваши ужастики слушать. Ничего, завтра конец света. Что-нибудь да прояснится.

Глава 18 Всемирный потоп отменяется, цунами переносится…

Утром всем первоклассникам позвонили родители и сказали, что они просто так звонят, на всякий случай, а конца света не будет, так что пусть ребята не беспокоятся. Ребята вообще-то и не беспокоились, но после этих звонков заволновались даже самые спокойные. Последней позвонила Маргошина мама — потому что в Москве было на два часа меньше, чем в Березовском.

— Привет! — жизнерадостно крикнула мама в трубку. — Как ты проводишь конец света?

— Я ем, — честно сказала Марго, жевавшая сосиску — как раз был завтрак.

— Ну конечно, чего ж я спрашиваю, — засмеялась мама. — Что ты еще можешь делать во время конца света? Только есть.

— А у нас еще ничего не кончается, — сказала Марго, глотая остаток сосиски.

— У нас тоже, — согласилась мама. — Я еду на занятия в автобусе, в совершенно расплющенном состоянии. Народу подозрительно много для конца света. Удачи!

И мама отключилась. Как раз завтрак закончился, и Ирина Игоревна повела их в класс… нет, не в класс! Они двинулись вниз по ступенькам, открыли какую-то бетонированную дверь, потом вторую… пошли по подземному ходу вниз, налево, открыли еще дверь… что это?

— Это бункер, — объяснила Ирина Игоревна. — Специально оборудован для конца света. Я вам обещала вчера интересное мероприятие? Наслаждайтесь! Никто из жителей Свердловской области не сидит сейчас в бункере, только вы.

— Почему? — спросил Макс. — Ведь вы вчера говорили, что конца света не будет.

— Это игра, — сказала Ирина Игоревна. — Разве плохо? Действительно, в бункере было здорово. Видимо, в него переделали одну из многочисленных Березовских шахт. Расширили, сделали полы, потолки, стены, повесили лампы, расставили мебель.

— Вот тут столовая, оформленная под пещеру Али-Бабы. А здесь кладовая, ее делали в стиле помещений гномов. Запас еды на три года, — проводила экскурсию Ирина Игоревна. — Тут класс — видите парты? Оформлен под космический корабль. Сейчас математикой займемся. Дальше спальни, одна для девочек, одна для мальчиков. Рядом туалеты и ванные с пейзажами Тихого океана.

— Три года? — удивилась Марго. — Еда же протухнет за три года.

— Консервы, — уточнила Ирина Игоревна.

— Мы будем тут торчать три года? — небрежно спросил Валерка.

Все насторожились.

— Мы выйдем отсюда вечером, — сказала Ирина Игоревна очень спокойным голосом. — А теперь математика. Доставайте тетради. Конец света или не конец, а учебный процесс должен идти своим чередом.

— А Марфута! — в ужасе вспомнила Марго. — А Черная Рука! Их тоже надо было взять!

— С ними ничего не случится, — терпеливо объяснила Ирина Игоревна. — Это же не взаправду. Не будет никакого конца света. Можете считать, что это просто мероприятие, положенное по программе. Повара накормят Марфуту, не беспокойся.

Марго поверила — Ирина Игоревна ей еще никогда не врала. И надо признать, мероприятие «Конец света» прошло на славу. На перемене Сергей посмотрел сквозь противорадиационную обшивку бункера и показал, где проходит золотая жила, а где — подземная речка. Ребята загорелись поковырять обшивку, докопаться до речки и искупаться. Еле Ирина Игоревна их отговорила — дескать, в декабре в речке купаться холодно, давайте на лето перенесем. Потом все попрыгали и поорали. Потом Ирина Игоревна открыла сейф и достала костюмы к спектаклю «Медной горы Хозяйка». И ребята начали разыгрывать сцены из этого сказа в настоящих подземных декорациях, потому что часть шахты устроители бункера не обделывали обшивкой, а оставили, как было — специально для интересу. В общем, Ирина Игоревна развлекала их изо всех сил. День промелькнул быстро, и после ужина учительница, пообщавшись с охраной по переговорному устройству, повела ребят наверх.

Марго, конечно, верила Ирине Игоревне. Но все равно ожидала увидеть дымящиеся руины школы или океан всемирного потопа, по которому плавала Марфута верхом на Черной Руке.

— Я думал, цунами прилетит, — шепнул ей Валерка.

— Цунами не летают, они же не вороны, — подслушал Макс. — Мне казалось, что комета шарахнет. Или атомная бомба.

Нет, ничего не изменилось в мире после конца света. Школа стояла незыблемо, заиндевелый ночной лес за окнами освещала роскошная луна. Охранник Рома зевал в углу по стойке смирно.

Черная Рука с восторгом бросилась на Марго — соскучилась за целый день одиночества. Марфута, переживавшая конец света на кухне, лежала на боку, переваривая колбасу. Конец света дался ей тяжело — колбасы оказалось много.

Марго почувствовала облегчение и почему-то разочарование. «Скорее бы мама вернулась из Москвы», — подумала она.

Глава 19 Героический розовый тапок

Марго почему-то была уверена, что сразу после конца света Полковник и Неприметный Человек приедут снова. Лилька тоже так считала. Она горела желанием повторить свою диверсию и снова подслушать их разговор, будучи в невидимом состоянии. Сергей сказал, что если его не отвлекать всякими глупостями типа математики и английского, то он вполне способен постоянно наблюдать за входной дверью и заранее предупредить Лильку. Ну, чтобы она успела обесцветиться и пробраться в кабинет. Сергей сдержал обещание и схлопотал пару по математике — потому что был невнимателен и не смог сразу ответить, сколько зайцев сидело под елочкой. Тут не до зайцев, он подстерегал дичь покрупнее — Полковника и Неприметного Человека. Второй урок был английский. Только ребята разложили тетради, как Сергей тихо сказал:

— Приехали.

Лилька вскочила:

— Анна Сергеевна, можно в туалет?

— Только что перемена была, — проворчала Анна Сергеевна. — Иди, что с тобой сделаешь.

Лилька пулей бросилась за дверь и на второй этаж, обесцвечиваясь на ходу. Кроме левого тапка, конечно. Но коварные заговорщики почему-то расположились не в кабинете Ивана Иваныча и не в кабинете родной природы, как в прошлые разы, а у Ирины Игоревны. И пока Лилька их искала, они уже закрыли двери! Ладно хоть не заперлись. Лилька, полагаясь на свою невидимость, нахально открыла дверь, зашла, села на пол.

— И теперь понятно, что это была лишняя мера предосторожности, — закончил фразу Полковник. — Кстати, почему дверь открыта? Я ее закрывал.

— Сквозняк, — ответила Ирина Игоревна, беспокойно глядя на розовый тапок на фоне стены. Лилька поняла и сунула ногу за кадку с фикусом на полу.

— Да, — сказал Неприметный Человек. — Школу переводим в течение недели.

— Может, хоть Новый год отпразднуем? Дети готовились, — робко намекнула Ирина Игоревна. — У нас спектакль, программа…

— Спектакль отыграете на новом месте, — сказал Неприметный Человек. — Помещение под Москвой готово, охрана обеспечена. В состав охраны входят и экстрасенсы, читающие мысли.

— Это тот самый объект, в котором школу должны были разместить первоначально?

— Да. Туда же переводят объект № 2 с Алтая и объект № 3 — ну, вы знаете откуда.

— Но почему школу для необычных детей сразу не организовали под Москвой? — спросила Ирина Игоревна. — Вам же удобнее — контроль ближе, охрана лучше.

— Вы же знаете — все из-за этого конца света, будь он проклят! — Полковник вытер платком лысину. — Аналитики просчитали вероятности, и оказалось, что возможность наступления некой катастрофы, которую простой народ назовет «конец света», равна 0,003 %. Мы не могли рисковать этими детьми: они — наш пропуск в будущее, они — это сила…

— И власть, — тихо сказала Ирина Игоревна, чтобы Полковник не расслышал. Неприметный Человек пошевелил левой бровью.

— И те же аналитики просчитали, что на Урале эта катастрофа грохнет слабее всего — или вообще не почувствуется. Поэтому мы пересидели конец света в бункере в вашем занюханном Осиновском…

— Березовском, — поправила Ирина Игоревна.

Лилька обиделась за Березовский — замечательный город! Им тут так классно! И только сейчас до нее дошло: школу переводят в Москву! Это как?

— А Марго? — спросила Ирина Игоревна. — Ее надо взять непременно. Она очень полезна в коллективе. Она рассказывает страшилки, в которых убеждает, что зло победимо. Сначала ребята пугались ее придуманных призраков, а теперь смеются над ними.

— Да, — кивнул Полковник, — Марго хотя и обычная, а полезная. Ребята от ее страшилок становятся храбрыми, а для армии это хорошо. Лучше взять ее с собой.

Неприметный Человек сказал спокойно:

— Она опасна.

— Что?! — воскликнули хором Ирина Игоревна и Полковник. Лилька тоже удивилась. Марго, конечно, очень орала на переменах и однажды здорово дала ей в глаз на физкультуре, но большой опасности от нее как-то не ощущалось.

— Она опасна, — повторил Неприметный Человек. — Она умеет смешить. Смех — очень сильное оружие. Те, кто смеется, никогда не станут послушными орудиями. Ее лучше убрать из этой школы. Пусть остается дома. Нормальная будничная жизнь маленького городка быстро погасит ее способности. Вы не заметили? Ну, Ирина Игоревна, вы же учитель, вы должны следить за событиями в детской литературе, за новинками и премиями. Детские писатели, которые пишут смешно, не получают грантов и премий. Они — опасные негосударственные люди. Если Маргарита Назарова решит ехать в Москву, вы уговорите ее остаться.

— Нет, — сказала Ирина Игоревна.

— Да, — сказал Неприметный Человек.

— А родители? — спросила Ирина Игоревна.

— Мы уже все обговорили, — мягко сказал Неприметный Человек. — Работаем по варианту Б. Кстати, у вас в кабинете беспорядок. Обувь валяется, тапочка какая-то розовая. Это ваша?

Ирине Игоревне сказать бы «да, моя», но она растерялась и пролепетала правдиво:

— Нет.

— Интересно, — заметил Неприметный Человек, вышел из-за стола и направился к тапку — Лилька, поглощенная потрясающими новостями, потеряла бдительность и выставила ногу из-за фикуса.

«Пора бежать, — поняла Лилька. — Меня раскрыли». И рванула было к двери, но дверь перекрыл Полковник. Лилька вывернулась из-под руки Неприметного Человека, метнулась в сторону… тут ее осенило. Она сбросила тапок и пнула его вбок, к шкафу. Полковник и Неприметный Человек бросились туда, Полковник животом бросился на тапочек…

— Осторожно! Вы ее раздавите! — воскликнула Ирина Игоревна.

— Кого? — поинтересовался Полковник.

— Э-э-э… тапку, — сказала Ирина Игоревна.

— Вставайте, Полковник, что вы разлеглись, право, — пошевелил левой бровью Неприметный Человек. — Приятно, конечно, полежать на коврике в разгар рабочего дня… но добыча ускользнула.

Действительно, Лилька была уже далеко. Пользуясь тем, что неприятель отвлекся на ловлю коварного тапка, она вылетела из кабинета и сбежала по лестнице.

Глава 20 Снег идет

По-прежнему невидимая Лилька промчалась по коридору, на бегу засунув второй тапок в кадку с пальмой, и ворвалась в класс, где мирно шел английский. Только дверь открылась и закрылась. Она плюхнулась на парту рядом с Марго и прошептала:

— Живо отдай мне свои туфли!

Марго хотела спросить зачем, но что-то в Лилькином голосе было такое… ну, не располагающее к расспросам. Марго быстро сбросила свои туфли, Лилька надела — великоваты, ну да ничего. Лилька только успела сделаться видимой, как в дверь без стука вошли Полковник и Неприметный Человек.

— Так, — сказал Полковник, обводя взглядом класс.

— Здравствуйте, — с мягкой укоризной сказала Анна Сергеевна, намекая. Ребята вскочили — поздороваться. Полковник слегка смутился и тоже поздоровался. Тут вошла отставшая Ирина Игоревна.

— Это ты — невидимая девочка? — спросил Полковник. — Это твой тапочек?

— Я видимая, — возразила Лилька. — И тапочка не моя. Мои туфли на мне. Кто же в школу в тапочках ходит?

И продемонстрировала ногу в коричневой Маргошиной туфле.

— Эта девочка присутствует на уроке с самого начала? — спросил Неприметный Человек у Анны Сергеевны.

— Да, — ответила та. Вообще-то Анна Сергеевна правдивая была, но ведь она и не наврала, верно? Лилька присутствовала на уроке с самого начала, просто в середине отпросилась ненадолго в туалет. Это не преступление.

— Тогда чей это тапок? — и Полковник поднял над головой тапочек с помпоном. Надо было что-то делать, но Марго не могла привлекать внимание к себе — она-то сидела босиком, в одних колготках, и взрослые сразу бы поняли, чьи туфли надела Лилька.

Ко всеобщему удивлению встала Кристина, подошла к Полковнику, взяла у него тапок и примерила. Он был маловат (Лилька в классе самая мелкая), но Кристина втиснулась.

— Подошел! — радостно воскликнула она. — Это ведь как в «Золушке», да? Кому хрустальный башмачок придется впору, та выйдет замуж за принца. Вы принц?

И она томно посмотрела на Полковника. Тот попятился. Неприметный Человек пошевелил левой бровью. Кристина бросила быстрый взгляд на Марго — мол, теперь ты отвлекай. Но Марго не могла. Зато на выручку бросилась Черная Рука. С начала урока она тихо-мирно сидела на шкафу и ощипывала кактус. Потому что английский не любила и не могла понять, зачем сидеть и говорить совершенно непонятные слова. Но тут Черная Рука заметила, что плавное течение ненавистного английского как-то нарушилось и все заговорили понятно. Радостно попрыгав на шкафу, она швырнула кактус в Полковника, решив, что именно этот хороший человек прервал противный английский и за это заслужил получить в подарок полезный полуощипанный кактус. Полковник был тренированный офицер, хотя и растолстел с тех пор, как стал начальником. Он автоматически отбил пас и послал кактус в броске Неприметному Человеку. Неприметный Человек поймал кактус и сказал «спасибо». Черная Рука подскочила, отняла кактус — мол, не тебе — и протянула его Полковнику. Тот ошалело взял. Черная Рука попрыгала, залезла на Полковника и погладила его по лысинке — мол, умница, молодец.

— Да, — сказал Полковник, не решаясь поставить кактус. — Если у вас тут отдельно бегают руки, то вполне могут бегать и ноги… э-э-э, то есть тапки.

— Несомненно, — подтвердил Неприметный Человек и неожиданно подмигнул Лильке.

Та сделала вид, что не заметила.

— Снег идет, — сказал Артем, уже минут пять не отводивший взгляд от окна. — Очень сильный. Я предсказываю, что он будет идти три дня и три ночи и заметет дорогу метра на два.

Все посмотрели в окно — там все было сплошь бело. Черная Рука оставила в покое Полковника, залезла по шторе вверх, открыла форточку, высунулась наружу. Снег повалил через форточку в класс, смел Черную Руку на пол и накрутил вокруг нее сугроб, почти совсем ее скрывший. Анна Сергеевна бросилась закрывать форточку, Таня — откапывать Черную Руку.

— Нам пора ехать, — сказал Неприметный Человек. — Вы же не хотите застрять здесь на три дня и три ночи?

— Но мы еще не нашли… э-э-э… владелицу тапка, — сопротивлялся Полковник. — А в случае бездорожья мы вызовем вертолет.

Артем поднатужился — снег повалил сильнее, хотя казалось, что сильнее уже невозможно. Погода, получалось, явно не вертолетная.

— Хорошо, — сдался Полковник. — В конце концов, это ничего не меняет. До свидания, дети!

Это прозвучало угрожающе, хотя, возможно, Полковник ничего такого не имел в виду. Гости отправились к двери, причем Полковник попытался избавиться от кактуса, поставив его в углу за шваброй. Но Черная Рука бдела и всучила кактус ему обратно, да еще и шваброй пригрозила. Полковник был храбрый человек и Черную Руку не боялся, как не боялся ни душманов, ни террористов. Но сражаться на глазах у одиннадцати детей и двух женщин с каким-то мелким черным монстриком, вооруженным шваброй… фи! Позор всей армии!

Полковник сделал вид, что он всю жизнь мечтал об этом кактусе, прижал его к своей широкой груди и покинул класс. Неприметный Человек — за ним; напоследок он взглянул на Марго, на ее необутые ноги под партой, пошевелил правой бровью и исчез. Неприятное молчание возникло в классе — детям хотелось обсудить все без взрослых, а взрослые это понимали.

— Продолжим урок, — решительно сказала Анна Сергеевна. — Сережа, мы остановились на том, что ты рассказывал о своей собаке. Май дог из биг энд браун… что там дальше?

— У меня нет собаки, — рассеянно сказал Сергей, буравя взглядом стену. — Продержись еще немного, Артем, у них машина не заводится. Ослабь снегопад. Так. Так. Еще… хорош! Завелась. Все, Артем, они уехали. Еще две минуты для правдоподобия — и отдыхай.

— Уф, — выдохнул бледный Артем, откидываясь на стуле. Снегопад за окном стал жиденьким.

— Это же вредно — так напрягаться! — бросилась к нему Ирина Игоревна. — Я все понимаю, но… эх, Артем, значит, ты уже не только предсказываешь погоду, но и изменяешь ее…

Тут зазвенел долгожданный звонок. Ребята вскочили, напряженно глядя на учительницу.

— Сядьте, — очень грустно сказала Ирина Игоревна. — Уроков сегодня больше не будет. Сядьте и слушайте. У меня для вас хорошая новость.

И рассказала то, что Лилька уже до половины знала. Оказывается, вся школа переводится в Москву. Точнее, в Подмосковье, в красивый поселок на берегу реки. Там тоже лес, а в речке, протекающей по территории школы, летом можно купаться. Здание будет больше, потому что туда же переедут еще две такие же школы из других мест России. Охрана очень хорошая… Ребята неуверенно переглянулись: переезд — это интересно, конечно… и речка — это замечательно. А родители?

— А родители? — спросила Джамиля.

Оказывается, родителям придется самим решать — остаться в уральских городах и деревнях, где они живут, или переехать в Москву. Если они поедут, то им помогут с работой и жильем в поселке поблизости. И они по выходным будут встречаться с детьми. Если родители не хотят ехать — то пусть остаются, а дети уедут все равно. Потому что эти дети — достояние государства, а родители тут ни при чем. Этого Ирина Игоревна не говорила, но Марго почему-то поняла именно так.

— Вы все едете в обязательном порядке, — подчеркнула Ирина Игоревна. — Единственный человек, которому можно выбирать свою судьбу, — это Марго.

Оказывается, говорила Ирина Игоревна, Марго может вернуться в прошлую жизнь, прожить ее в Березовском с мамой и папой. Потому что Марго — обычный ребенок, и ценности для государства не представляет. А «контрольную группу» можно и в Москве набрать — из детей начальников, например. Но Марго может и остаться в школе, уехать со всеми в Москву и прожить жизнь, наверное более необычную и интересную, рядом с людьми, которые летают, дышат под водой, видят клады… Начальство согласно взять ее с собой, потому что вполне возможно, что ее просто недообследовали — синие уши так просто на голове не растут. Но поскольку она, такая обыкновенная, не шибко нужна государству, то родителей ее в Москву переводить не будут, жильем и работой не обеспечат. Могут сами ехать, за свой счет. Или пусть остаются и бросят Марго.

Ирина Игоревна это как-то деликатно излагала, мягко, но Марго все-таки умная была, хотя и не чрезмерно. Она поняла, что ей надо выбирать: или мама и папа, или московская школа.

Марго действительно была нормальным ребенком. Она маму с папой выбрала, даже не задумываясь. Но ей стало очень-очень грустно.

Ребята молчали. Новость ошарашила всех.

За окном падал предновогодний снег — уже сам по себе, а не по приказу Артема.

Глава 21, самая грустная и самая короткая

— А что там думать? Здорово, что в Москву! Я поеду в Москву, выучусь, стану знаменитой. Объеду весь мир, буду жить в коттедже на берегу моря… А родители дома останутся — куда они двинутся из своей Новосергеевки, пьяницы, — и глаза Лильки стали жесткими и твердыми, как стеклянные пуговки на ее платье.

Ребята сидели в спальне Марго и Джамили. Но страшилки не рассказывали — какие там страшилки. Обсуждались последние новости о переезде.

— Моя мамка не поедет, — вздохнула Джамиля. — У нее, кроме меня, еще пятеро. Куда им двигаться?

И замолчала. И потом весь вечер молчала и завтрашний день тоже — переживала. Жалела маму и сестренок. Особенно младшую, Гульнару.

Макс, Кристина и Таня не волновались — они были уверены, что родители поедут с ними. Саша тоже был спокоен, он надеялся на свое умение открывать порталы. Раз-два— и дома. Остальные психовали.

— Наплевать, я все равно улечу, — храбрился Алеша.

— Истребители догонят, подстрелят, — пугал Макс. — Ну, может, не насмерть, а пулями со снотворным, как тигров стреляют, чтобы поймать. Насмерть не станут. Слышал, что Ирина Игоревна сказала? Ты — государственная ценность. И все мы. Кроме Марго.

Марго опять стало обидно — она не государственная ценность, за ней не погонятся истребители, её не подстрелят пулей со снотворным.

— Счастливая, — вздохнул Валерка.

— Почему? — удивилась Марго. Особого счастья она не ощущала — очень жаль было расставаться с ребятами и с удивительной школой.

— Потому что ты сама решаешь, — пояснил Валерка. — За нас все решили, а ты можешь сама.

— Зато там речка, — сказала Кристина.

— Значит, надо лететь быстрее, чем истребители, — сказал Алеша. — Я научусь.

— Жалко, что новогодний спектакль не сыграли, — скривилась Кристина. — У меня же главная роль.

Лилька вспомнила, что она подслушала в кабинете Ирины Игоревны, и сказала:

— Сыграешь на новом месте. Неприметный Человек сказал.

Кристина тут же утешилась. А Марго наоборот, расстраивалась все больше и больше. Ребята будут вместе, у них пойдет дальше удивительная жизнь — и спектакль, и речка, и новые приключения. Но в этой жизни ее, Марго, уже не будет. Горько стало — просто невыносимо. Марго зашмыгала носом.

И тут зазвонил ее сотовый.

— Марго, Марго! — закричала в трубку мама. Она всегда так кричала по телефону, словно на него не надеялась и думала, что прямо из Москвы ее голос долетит до Березовского безо всякого телефона.

— Марго, я сдала экзамен раньше, и послезавтра буду уже дома! Марго, как я соскучилась!

— Мама! — закричала Марго. — Ура! Мама, приезжай скорее! Мама!

Глава 22 Возвращение в обычную жизнь

— Итак, идеальная школа обернулась золотой клеткой, — подытожил папа, глядя на Марго, уминающую плюшки за общим семейным ужином. — Ты вовремя оттуда сбежала, дочка.

— И ничего не клетка, нас там не очень ругали, ням-ням, как вкусно, даже тети Наташины булочки куда хуже твоих, мамочка, — сказала Марго.

— Ну, если честно, я их в кулинарии купила, а не сама пекла, — сказала мама.

— Это все равно. Да! В теперешней школе все куда строже! На перемене не бегай, не ори, ходи медленно, как бабушка с радикулитом. На уроке нельзя прыгать до доски на одной ножке! Вообще беспредел! Да, мам! У меня проблема!

— Какая? — насторожилась мама. — Тебя дразнят? За уши?

— Что? Нет, при чем тут уши. Все гораздо хуже. Вот у Джамили пять сестер, а у меня ни одной. Я считаю, это просто кошмарный ужас. Может, вы с папой мне родите сестру? Сначала одну. На пяти я не настаиваю.

— А что? Интересная мысль, — одобрил папа. — Мама уже приехала с учебы, делать ей особенно нечего…

— А на работу ходить? — слабо возразила мама. — Я же для чего-то училась, квалификацию повышала.

— Наверное, сестренка родится очень умная, раз ты только что квалификацию повысила, — предположила Марго.

— Мне определенно нравится эта идея, — сказал папа. — Марго, что же ты раньше не говорила!

— Сами могли бы догадаться, большие уже, — проворчала Марго. — Все вам подсказывать надо.

Тут Черная Рука перестала отрывать помпон у маминого тапка. Она залезла на стол и потрогала мизинцем чай в папиной чашке. Чай оказался горячим, Черная Рука отдернула мизинец и бросилась под защиту Марго — жаловаться, что чай ее укусил.

— Я не совсем поняла, чем это животное кормить, — слегка нервно сказала мама. Она еще не привыкла к Черной Руке.

— Я тоже, — согласилась Марго. — Она, наверное, фотосинтезом питается… ну, ее не надо кормить, а надо поливать.

Черную Руку ребята хотели забрать с собой в Москву, но та спряталась в Маргошином рюкзаке, подвинув засунутую туда же Марфуту. Марго была очень рада. Мама и папа, конечно, удивились странному существу. Но они были так счастливы, что дочка снова с ними каждый день и навсегда, безо всяких непонятных волшебных школ, что согласились бы даже на крокодила. А Черная Рука была меньше крокодила и по характеру приятнее. Марго предложила делать Черную Руку невидимой, пока мама не привыкнет. Но мама побледнела и возразила, что это еще хуже — нечто мелкое и невидимое будет хватать ее за пятки при ходьбе… да мама тут же умрет от разрыва сердца!

Еще мама сказала, что Марго зря не научила Руку писать — надо же как-то с ней общаться. Марго заметила, что Черная Рука и так все понимает. Но мама была непреклонна, и через пару месяцев Черная Рука уже исписала все обои такими, к примеру, надписями: «Дай штучку постучать громко соседям скучно» (это она молоток просила). Мама слегка огорчилась насчет обоев, а Марго говорила, что она предупреждала — не надо учить Руку писать. Но потом мама привыкла, а Черная Рука увлеклась японской каллиграфией — это когда красивые иероглифы рисуют. И теперь у них обои очень стильные и все напрочь японские, в иероглифах.

Но это было потом, а пока в первый же день третьей четверти Марго притащила Черную Руку в класс — в свой прежний, в первый «Б». Черная Рука запрыгала по парте и показала кукиш нехорошему Оладушкину. Он ей сразу не понравился. А Марго рассказала, что в той, волшебной, школе ученые в лаборатории каждому ребенку сделали разных искусственных животных. У Сережи, например, была Бойка, а по документам — биотехнология номер двести тринадцать. Это такая фиолетовая штучка на шести ножках, ее пощекочешь — она завоет. Очень полезная зверюшка, если урок долго тянется, и есть подозрение, что звонок сломался. И если ты не согласен с учительницей, что семью восемь будет пятьдесят шесть, то Бойка — хороший способ заявить о своем несогласии. А для Артема ученые синтезировали Удабобика. Он… э-э-э… он вынюхивал потерянные носки.

— У-у-у, круто! — позавидовала мужская половина класса.

— И еще по средам Удабобик делал оверкурдюк, — добавила Марго.

— А что это?

Марго сделала страшные глаза и сказала:

— Это вы только в третьем классе будете проходить, а мы уже прошли.

Ребята верили — а как не поверишь, если вот она, Черная Рука, деловито пишет ААААА в классном журнале. Марго считала, что это не совсем вранье, потому что ученый Иван Иваныч мог все что угодно изобрести, и Войку с Удабобиком тоже мог. Просто ему некогда было. Значит, это не вранье, а почти правда.

Елене Ивановне Черная Рука категорически не понравилась. Даже странно. Она велела держать Руку дома и в класс не носить. Марго решила, что Елена Ивановна просто с первого раза не поняла, какая прелесть эта Черная Рука, и на следующий день ее, конечно, снова притащила. И когда Елена Ивановна вошла в класс, Черная Рука сидела на карнизе и деловито отцепляла колечки штор. Одна штора уже лежала на полу пыльной горкой.

— Это что? — возмутилась Елена Ивановна.

— А у вас шторы грязные, — нашлась Марго. — Черная Рука помогает их снять, чтобы постирать. А то вам самой пришлось бы это делать. Черная Рука очень полезная.

— Ах, грязные! — обиделась Елена Ивановна. — Ну, хорошо, тогда забирай шторы домой, и пусть твоя мама их постирает и погладит. И сама пусть принесет, а я с ней поговорю.

Пришлось маме шторы стирать, гладить, да еще и с Еленой Ивановной разговаривать. Елена Ивановна долго объясняла маме, что здесь — это вам не там, что в волшебной школе дети могут хоть по потолку ходить, а в нормальной школе должны быть дисциплина и порядок. И что Марго в той школе очень испортилась. И чтобы она не стала совсем асоциальным типом, надо принимать срочные меры, то есть Марго наказывать. А то она сама на переменах по коридору бегает и других детей подбивает на эти незаконные действия.

Марго потом от мамы выслушала краткий пересказ и спросила:

— А что такое асоциальный тип?

— Это… это нехороший человек, который не считается с другими людьми, — объяснила мама.

— Это не я! — возмутилась Марго. — Это нехороший Оладушкин, а не я! Я считаюсь! Я хорошая!

— Я тоже думаю, что ты хорошая, — сказала мама. — Поэтому слушайся Елену Ивановну. Все хорошие ее слушаются.

Марго честно попыталась. Получалось не всегда. Очень скучно сидеть сорок пять минут и слушать то, что уже знаешь. Потому что по всем предметам Марго уже выучила в прежней школе то, что ребята только начинали разбирать. Поэтому вместо Черной Руки Марго принесла на урок «Му-ми-троллей» и читала всю математику. А когда ее вызвали к доске, то Марго быстро решила задачу про собачку двумя способами, предложила решить третьим — графическим, потом проговорила ответ на английском и немецком языках и в конце сложила о собачьей верности изящное хокку — это японский стих из трех строчек. Марго очень старалась, ей хотелось, чтобы Елена Ивановна была ею довольна. Ведь теоретически все учителя должны быть довольны, если ученик хорошо учится, говорит на двух языках и сочиняет стихи. Но Елене Ивановне что-то все равно не понравилось. И ребятам почему-то тоже. Нехороший Оладушкин сказал: «Маргака-задавака с синими ушами», и ему даже никто не врезал! Возможно, он выразил общее мнение.

Так что жизнь у Марго сделалась скучная. Поначалу ребята еще с удовольствием слушали ее рассказы о летающих, взрывающих и вызывающих снегопад одноклассниках, а потом их стало это раздражать. Потому что получалось, что те — крутые, а они — хуже. А кому приятно быть вторым сортом?

— А ты-то сама что умеешь? — спросила Катерина. — Летать? Или что?

Марго очень не хотелось признаваться, что она обыкновенная. Она важно сказала:

— Это военная тайна.

— Тогда почему тебя не взяли в Москву?

— Я сама отказалась! Что я, дура? Мама с папой же тут оставались. Я без них не хочу, — объяснила Марго.

— Правильно, — согласилась Катерина, и Марина тоже закивала.

В общем, из всех прежних друзей Марго сохранила только Марину и Катерину. Да еще Кирилл из «А» класса тоже с ней немножко дружил на переменах. А нехороший Оладушкин просто изводил ее своими дразнилками. Марго применила на нем парочку приемов кунг-фу, которые они изучали на физкультуре в той, волшебной, школе. Нехороший Оладушкин улетел в угол — головой в ведро для поломытия, и его еще сверху швабра стукнула. На упреки Елены Ивановны Марго ответила, что нечего ведра и швабры держать в углу, их надо в шкаф ставить по санэпидрежиму, как у них в той школе. На что Елена Ивановна почему-то обиделась.

После этого воспитательного мероприятия (ну, улета Оладушкина в ведро) Маргошу очень зауважал Леха Медведь. Он был сильный. Марго считала его тупым за то, что он до сих пор читать не умел — это в третьей четверти первого класса! Позор. Но когда он стал ее уважать, Марго начала считать его не тупым, а где-то даже умным.

Но, в общем, в школе стало нерадостно. Марго получала свои пятерки и замечания по поведению, а если кто-то из учителей уж очень ее ругал, то длинно отвечала им по-немецки. Английский язык не так подходит для того, чтобы отвечать на замечания, а вот немецкий — в самый раз. Учителя немецкого не знали и терялись.

Еще хуже сделалось после случая с компьютерами. В класс наконец-то купили комп — Викин папа купил, он был богатый и нежадный. Пришла тетенька с первого этажа, все установила, запустила… а ничего не запускается. Она час бьется, два бьется… ровное зеленое сияние заливает экран, а из процессора кто-то издевательски хихикает. Позвали продвинутого одиннадцатиклассника Никиту, и преподавателя физики Сергея Николаевича, и еще одну тетеньку-программиста — ничего не выходит. Уроки вести невозможно.

Наконец Марго встала из-за парты и подошла к компу.

— Маргарита, сядь на место немедленно! — зашипела Елена Ивановна. — Не мешай людям работать.

Марго и не мешала — она просто стояла и смотрела на зеленый экран. Потом пролезла между первой тетенькой и физиком, уныло топчущими кнопки, и набрала:

— ПРИВЕТ, ЗЕЛЕНЫЙ ИНТЕРНЕТ. СОВЕСТЬ У ТЕБЯ ЕСТЬ?

И нажала enter.

Зеленый экран мигнул, и по нему побежали черные строчки:

— НЕТУ, А ЧТО?

— Я так и думала, — вслух сказала Марго. — Отключайся немедленно, люди вон расстроились. А то «брысь» скажу!

По зеленому экрану побежала вторая строчка:

— НЕ НАДО БРЫСЬ, СЕЙЧАС УЙДУ. МНЕ ЖЕ СКУЧНО. НИКТО МЕНЯ НЕ ПОНИМАЕТ.

Марго пожалела одинокого непонятого Зеленого Интернета.

— Приходи в мой комп, — сказала она. — То есть в папин. У меня дома. Боюсь, папа не обрадуется. Ну да придумаем что-нибудь.

— УРА! — напечаталось на экране. Зеленое сияние погасло, сам собой запустился Maxthon и открылся Yandex. Программисты странно посмотрели на Маргошу.

— Это Зеленый Интернет, я его знаю, — небрежно объяснила Марго. — В той школе познакомились. Он добрый, ему только скучно. Это все так просто, надо было сразу меня позвать.

Теперь на Марго обижались не только одноклассники и учительницы начальных классов, но и два программиста, учитель физики и одиннадцатиклассник Никита. И дома было не все хорошо — сестричку-то ей так и не родили! Хотя и обещали к осени, но Марго уже не верила — что так долго-то?

Так худо-бедно прошло несколько месяцев, и наступил май.

Глава 23 Все такие светящиеся

Летом в день города в Березовском уже пять лет устраивали карнавал. Это еще старый мэр придумал. Горожане наряжались в маскарадные костюмы и длинной-предлинной колонной обходили город, а в конце жюри выбирало, кто лучше, и давало призы.

В прошлом году тема карнавала была «Сказки». Это так весело вышло! Детско-юношеская спортивная школа выбрала сказку «Конек-Горбунок», приделала к тойоте белую лошадиную голову. И это получилась «кобылица молодая», а на двух КАМАЗах соорудили черные головы — это два коня, которых свели у Иванушки непорядочные братья. И рыба-кит была, и Царь-девица вся в блестках. А «Водоканал» представлял огромную толпу водяных и русалок и поливал горожан из шлангов, чему все радовались, потому что день выдался не по-уральски жаркий. Городская больница изображала, конечно, «Айболита», а «Буратин» набралось целых пять, в том числе и Маргошина школа изображала героев этой сказки. Шли детские садики, школы, столовые, Сбербанк, ЖКХ-холдинг, мэрия, Березовский рудник, фирма «Орифлэйм» — они изображали «Репку» с бабкой невероятной красоты. Шли и просто отдельные люди в костюмах. Это совершенно замечательное зрелище: полгорода идет разноцветной колонной, поет и пляшет, а вторая половина стоит по краю дороги и кричит:

— Эй! Марьиванна! Ну ты прям фея!

— Дядя Вася, я тебя узнала! Ты Кощей!

— А Ленка-то, Ленка-то как вырядилась! Дженнифер Лопес вааще отстой по сравнению с нашей Ленкой!

В общем, такой карнавал — Бразилия отдыхает. Березовский куда круче.

В этом году темой карнавала объявили космос. Маргошина школа сначала собиралась участвовать, а потом как-то все сошло на нет, потому что скафандры шить сложно и дорого. Марго очень огорчилась — ей хотелось переодеться во что-нибудь яркое и гордо идти в колонне. Но потом она сказала Марине и Катерине:

— Мы же можем сами идти. Оденемся в инопланетян.

И теперь ребята — Марго, Марина, Катерина, Кирилл и Леха Медведь — сидели в своем штабе и обсуждали, как они будут участвовать в карнавале и какие костюмы сделают. Березовский — спокойный город, преступления в нем не в моде, и детям иногда разрешалось гулять светлыми майскими вечерами без взрослых. До заката, конечно.

Леха привел с собой нехорошего Оладушкина. Марго возмутилась — зачем он им?

— Да ладно, — сказал Леха Медведь. — Его никто не берет. Пусть с нами будет. А дразниться начнет — я его тресну.

— Я и сама могу треснуть, но на фига ты его притащил? — бушевала Марго.

— Да пусть, — твердил Леха. — С нами хоть человеком станет. А то что за житуха у чувака — то дразнится, то на скрипке играет, то дразнится, то на скрипке… так и свихнуться можно.

Оладушкин стоял тихо и только взглядывал туда-сюда маленькими встревоженными глазками — ждал, как решат его судьбу.

— Ладно, — в конце концов сдалась Марго. — Но это все тайна, ты понял, Оладушкин? Если кому скажешь, где наш штаб…

— Да-да! — воскликнул счастливый Оладушкин. — То есть нет! Я никому не скажу!

Штаб у Маргошиной компании и вправду был хороший. Вообще-то в жизни каждого человека бывает штаб. Иногда это чердак или подвал, иногда недостроенный дом на краю стройплощадки или, наоборот, — полуразрушенная халупа в старом районе. Иногда просто шалаш из досок во дворе. Потому что этот мир создан взрослыми и приспособлен для взрослых. И человек семи-восьми лет порой чувствует, что взрослые его уже достали и ничего не понимают. И надо уединиться и отгородиться от этого мира взрослых — сделать свой мир площадью два на три метра со стенками и крышей из подручных материалов.

В том районе Березовского, где жили Марго и ее друзья, чердаков не было, а в подвалы ходить запрещалось — там были бомжи, прорывы канализации и виртуальные бандиты (реальных бандитов Марго никогда не видела). Недостроенные дома достраивали слишком быстро, не успеешь обжиться, а уже выгоняют. Разрушенных домов просто не было — район сравнительно новый. А шалаш — скучно, и обязательно кто-нибудь придет и разломает — из тех, кто сам строить не умеет, а умеет только ломать.

И тогда Черная Рука нашла пещеру. Сразу за Маргошиным домом был овраг, заросший бурьяном. Весной там орали бездомные коты, а летом — кузнечики. Черной Руке овраг отчего-то полюбился, и она все туда бегала. Однажды она вернулась возбужденная, схватила Марго за джинсы и потащила. Оказалось, Черная Рука обнаружила вход в старую обрушившуюся шахту. Бурьян и какая-то непонятная колода маскировали вход.

Это было чудесное место — небольшая сухая пещерка с половину комнаты, совершенно скрытая от глаз. И от дома близко. В задней стене обнаружилось отверстие — засыпанная штольня уходила куда-то наискосок вниз. Кирилл предложил раскопать дыру и соединить пещеру со штольней. А там, может, и золото найдется. Но Леха Медведь запретил категорически. Он был из старой горняцкой семьи, его предки добывали здесь золото с восемнадцатого века. Несколько его дедов-прадедов погибло под землей, и он по семейным рассказам знал, что такое обвалы. Он же настоял на том, чтобы осыпающийся потолок подперли досками, утащенными со стройки. На пол настелили выброшенный на помойку драный палас, из кирпичей, досок и фанеры сделали сиденья — стало совсем уютно.

И вот теперь ребята сидели в штабе, жевали запасенные в школьной столовой пирожки и соображали, как сделать костюмы для карнавала. Черная Рука деловито ковыряла дырку в стене.

— Инопланетян все равно никто не видел, — говорила Марина. — Значит, хоть что можно приделать, хоть рога, хоть телевизор на спину.

— Телевизор тяжело, — возразил Кирилл. — Лучше что полегче, вентилятор, например.

— Нет, тогда ты будешь Карлсон, а не инопланетянин, — хмыкнула Марго.

— Я один раз видел летающую тарелку с инопланетянами, — тихо вставил нехороший Оладушкин. — Они меня похитили. И летать научили. А потом вернули.

— Конечно, вернули, долго тебя выдержать невозможно, — дернула плечом Марго. — Надо что-то совершенно потрясающее придумать. Всем лететь или всем светиться.

— Светиться можно — лампочки на батарейках прикрепить на одежду, — сказал Кирилл.

— Светиться — это просто, даже без лампочек, — задумчиво протянула Катерина. — Но карнавал днем проходит. Наше свечение никто не увидит.

— Это как ты без лампочки светиться собралась? — фыркнул Леха.

— Фосфором намазаться, как в книжке «Урфин Джюс», — подсказал Кирилл. — А где его взять, тот фосфор? В супермаркете не продают.

— Нет, зачем фосфор. Леха, закрой дверь.

Дверь ребята тоже принесли с помойки и при необходимости загораживали ею входное отверстие пещеры. Она почти полностью закрывала проем, оставляя щель шириной в ладонь. Леха задвинул дверь, в штабе стало сумеречно. Не полная темнота, конечно — солнечный свет проникал в щель. Но все-таки потемнее. В полутьме было видно, как лицо Катерины стало сосредоточенным, потом покраснело, на лбу выступил пот… и оно засветилось! Сперва лицо, потом шея, руки, — все, не скрытое одеждой, светилось ровным белым, чуть голубоватым светом. Потом Катерина вздохнула и погасла.

Ребята молчали потрясенно. Черная Рука заскулила.

— Катька! — выдохнула Марго. — Ты супер! Ты как ребята из той моей школы — необыкновенная!

— Это ты как делаешь? — хрипло спросил Кирилл.

— Научи, Катюха, это же круто — опаздываю я на урок, Елена Ивановна меня ругает, а я как засветюсь! Как завою! Она хлоп в обморок, — размечтался Леха Медведь.

— Это не очень трудно, — сказала польщенная Катерина. — Надо внутри нагреться, надуться… ну, я не знаю, как объяснить… и из тебя изнутри пойдут лучи…

— Из кишок? — уточнила Марго.

— Не знаю, может, и из кишок, — согласилась Катерина.

— Катерина — Светящиеся Кишки, — фыркнул нехороший Оладушкин и осекся — вдруг прогонят.

Кирилл оглянулся на заднюю стену пещеры, которую ковыряла Черная Рука, потом потряс головой. И что ему там не понравилось — непонятно.

— Ребята, дайте честное слово, что никому о светящейся Катерине не скажете, — велела Марго. — А то приедут эти… взрывчатый Полковник и Неприметный Человек из разведки и увезут нашу Катерину в закрытую школу, от мамы и папы.

— Честное слово, — сказала Марина.

— Честное слово, — сказал Леха.

— Честное слово, — сказал Кирилл, оглядываясь на заднюю стенку пещеры.

И все посмотрели на нехорошего Оладушкина.

— Да чтоб я сдох! — возмутился Оладушкин. — Что вы все так уставились! Я дразнитель, а не стукач! Честное слово, никому не скажу!

— Ладно, — милостиво кивнула Марго. — Мы тебе верим.

Кирилл огляделся.

— Там кто-то есть, — сказал он, указывая на заднюю стенку штаба. — Человек. Он скорчился и подслушивает.

— Это шпион взрывчатого Полковника подслушивает нас, — зловеще протянула Марго, не очень, впрочем, веря Кириллу.

— Ой! — перепугалась Марина. — Он за Катериной пришел!

— Да ну, Кирюха, какой человек, там стена сплошная, — прогудел Леха Медведь. — Некому подслушивать.

Кирилл поглядел назад и сказал:

— Стена. Но в ней немножко пустота. Может, от завалившейся шахты осталась. И опять стена. А в стене, прямо в земле, человек.

— Труп? — спросила Марго. — Скелет несчастного засыпанного забойщика?

— Не, живой. Руками шевелит, пробивается к нам.

— Так, — сказала Марго, вспоминая прошлое. — Кирилл, ты что, видишь сквозь землю?

— Немножко, — потупился Кирилл. — И плохо — туманно. Вот сквозь учебник хорошо вижу. Это очень на уроках удобно. Учебник закрыт, а я вижу, что там написано. А я думал, Марго, что ты тоже так умеешь. Ты же хорошо учишься. Отвечаешь урок и просто смотришь на закрытый учебник…

— Интересненько… — протянула Марго. — Катька светится, Кирилл сквозь землю видит… Марина, а ты под водой дышать не умеешь? Или будущее предвидеть?

— Нет, — покачала головой Марина.

— А ты, Леха?

— Не-а.

— Я все поняла! — воскликнула Марго. — Они такие дураки — те, кто устроили школу для необычных детей! Потому что все дети необычные. И ты, Маринка, тоже, просто ты не знаешь, в чем ты необыкновенная. И Леха, и даже, наверное, нехороший Оладушкин. А уж я — точно! Все необыкновенные! Просто потом мы вырастаем и становимся, как все взрослые. И забываем, что умели…

— Нет, — не согласился Кирилл. — Может, люди меняются. Взрослые еще обычные, а дети уже нет. Кстати, тот, в земле, уже кашляет. Давайте его вытащим, а то задохнется.

Ребята как-то не поверили — ну что за дичь! Живой человек в земле! Но Кирилл схватил фанерку, на которой сидел, начал скрести землю на задней стенке штаба. Черная Рука помогала как могла — ковыряла землю пальчиками.

— Погоди, балда, обрушишь все, — отодвинул Кирилла Леха Медведь. — Выше надо, вот тут… палку дайте кто-нибудь.

Черная Рука сбегала в бурьян, приволокла палку — даже с заостренным концом, как нарочно. Леха Медведь потрогал стену, зачем-то постучал в нее, погладил, словно отыскивая какую-то одному ему видимую точку.

— Отойдите, места мало на замах, — сказал он ребятам.

Размахнулся и как даст палкой в стену! Земля загудела, поползла, отваливаясь кусками… и из стены вывалился, кашляя и отплевываясь, перепачканный человек.

Глава 24 Пока конец…

— Леша! — не веря своим глазам, закричала Марго.

— Это я — Леша, — недоуменно сказал Леха Медведь, ставя палку в угол.

— Да нет, это Леша-летун из нашей школы! — вне себя от радости объявила Марго. — Ты как в землю залез? Сашка портал открыл и промахнулся?

— Ох, фу, земля в рот набилась, — хрипло сказал Алеша, вытирая лоб и отряхивая с себя глину. — Это не портал. Сашка все еще мажет, точно прицелиться не получается. Во вторник открыл портал в спортзал, отправил туда свою кроссовку — для опыта. Кроссовки в спортзале не оказалось. А в среду нашли в Интернете сообщение — около Полинезии экспедиция океанологов заметила в стае летучих рыб парящую над волнами кроссовку «адидас». Даже сфоткали! И как ее в Полинезию занесло вместо подмосковного спортзала? Теперь фирма «Адидас» не знает, что делать — то ли в суд подавать на океанологов за оскорбление адидасовской кроссовки, то ли заплатить им за рекламу фирмы.

— Да ну тебя, Лешка, — засмеялась Марго. — Ну признайся, что ты все выдумал!

— Чистая правда, чес-слово, сама погляди в Инете, — поклялся Алеша, обернулся, пошарил в яме, из которой выбрался, и достал… розу и шоколадку— здоровенную, размером с энциклопедию.

— Это тебе. Я сразу хотел шоколадку подарить, но меня Кристина с толку сбила — сказала, что надо розу. Я на всякий случай проволок и то, и то.

Маргоше, конечно, шоколадка больше розы понравилась. Тем более в ней было семь разных начинок — в шоколадке, а не в розе.

— Это мои друзья, — сказала она, обводя широким жестом ошалевших ребят. — Ты не думай, Лешка, они тоже необыкновенные. Катерина в темноте светится, как реклама. А Кирилл сквозь землю видит. Он тебя и углядел. А Леха Медведь тебя раскопал.

— Спасибо, — сказал Алеша. — Я ведь уже задыхаться начал. Если бы не вы…

— А как же ты сюда забрался, если не через портал? — вспомнила Марго.

— Прилетел, — пожал плечами Алеша. — Я лучше стал летать. Помнишь разговор про истребители? Мне они теперь не страшны.

— Из Москвы далеко лететь, — посочувствовал Кирилл. — Я с мамой на поезде ехал полтора дня. Ты сколько летел?

— Это если вдоль пространства лететь, то долго, — сказал Алеша. — А я пространство в спираль сворачиваю и лечу не вдоль витков, а поперек. Получается быстрее — за полчаса добрался. Но поторопился, свернул пространство неаккуратно, конец его торчал не туда… и промахнулся, оказался в земле. Спасибо вам, парни.

И Алеша пожал Кириллу и Лехе Медведю руки, как взрослый. И Черной Руке руку пожал, потому что она очень хотела. А потом опять к Марго повернулся:

— Наши все тебе приветы передают. Нам нельзя ВКОНТАКТЕ сидеть, в школе связь глушат и Интернет перекрывают, кроме учебного времени. Поэтому мы тебе не пишем и не звоним. Мы скучаем без твоих страшилок. Но это ничего. Скоро Санька наловчится порталы устанавливать, и мы все к тебе в гости летать будем. Особенно Валерка рвется. Джамиля говорит, что чувствует, что тебя тут обижают. Она по-прежнему неприятности здорово чует. Так Валерка клянется, что через портал прилетит и всех твоих обидчиков взорвет.

— И никто ее не обижает, — сердито проворчал Леха Медведь. — Пусть попробуют, я их сам побью.

— Я тоже хочу к вам в гости, — сказала Марго. — Но я по-прежнему обыкновенная, летать не умею.

— Я научусь, — выступил вперед нехороший Оладушкин. — Меня инопланетяне научили. Я еще мышцы подкачаю в тренажерном зале и тебя отнесу в Москву.

— Ха-ха, — сказала Марина. — Летает он, как же. Прямо щас.

Но Алеша-летун внимательно посмотрел на нехорошего Оладушкина и сказал:

— Про инопланетян ты врешь. Марго, меня Джемка научила еще одной штуке — видеть, когда люди врут, а когда нет. Она недавно сама это освоила и мне показала. Это легко — у врунов уши светятся противными тускло-красными кругами. А вот про «умею летать»…

Он еще раз оглядел покрасневшего Оладушкина и сказал:

— Ты и правда сможешь. Ты способный. Музыкой занимаешься?

— Скрипкой, — и Оладушкин покраснел еще ярче.

— Тогда понятно. Музыка помогает летать, она на своих волнах поднимает, — непонятно объяснил Алеша. — Ну-ка взлетай!

— Я… я не умею. Я наврал, — и Оладушкин стал почти фиолетовым.

— Умеешь. Я же не говорю: «Лети на Луну». Я говорю: «Взлети над полом». Ну!

Нехороший Оладушкин взлетел над полом, стукнулся о низкий потолок пещеры и рухнул вниз.

— А-а-а! — заорал он. — Получилось!

И все тоже заорали — и Леха Медведь, и Марина с Катериной, и Кирилл. А громче всех Марго. Она вообще кричать любила, а тут такой повод.

— А-а-а! — орал Оладушкин. — Я умею! Я летаю! Теперь вы меня точно не прогоните!!!

Марго стало отчего-то стыдно, и она сказала:

— Да ладно, Витя, не парься. Мы тебя не прогоним, даже если ты разучишься летать.

— Он не разучится, — улыбнулся Алеша. — Это как говорить: кто научился говорить, тот не разучится. Ладно, Маргоша, мне пора. А то охранники хватятся. Я еще прилечу. Я и Макса тренирую, и Артема. Может, в следующий раз втроем прилетим. Пока! А ты учись!

Это он Оладушкину сказал. Повернулся на пятках, еще раз улыбнулся Маргоше, взмахнул руками… и исчез.

— Да-а-а… — протянул Леха Медведь. — Классный у тебя друган.

— Супер, — кивнула Катерина. — И красивый.

— Красивый, — согласилась Марина. — И высокий.

— И сильный, — сказал Кирилл.

На самом деле Алеша-летун был маленький, тощий и совершенно не красавец. Но ребята этого как-то не заметили.

— Уф, — сказала Марго, — здорово. Они меня не забыли и станут в гости прилетать.

— Мы ведь тоже будем с ними дружить, да, Маргоха? — спросил Леха Медведь.

— Конечно, — кивнула Марго. — Знаете, мне расхотелось придумывать инопланетные костюмы.

— Да, — согласился Леха Медведь, отволакивая в сторону дверь, заслонявшую вход. — Это все надо обдумать.

Ребята вышли из пещеры. Над городом садилось толстое красное солнце, слегка кривое, как это иногда бывает на закате. В его лучах хрущевские пятиэтажки смотрелись волшебными замками — только без башен, потому что башни обгрызли соседские драконы. Окна пылали красным от заходящего солнца, но Марго знала, что на самом деле это свет факелов — там пировали рыцари и прекрасные дамы, празднуя победу над злым колдуном.

Солнце садилось за Березовским, выключало освещение. Свежая майская темно-синяя синева начала заполнять мир.

Над бурьяном, низко, слегка задевая коленями и кроссовками сухие верхушки, вдохновенно летал нехороший Оладушкин.

Остров, которого нет

Все персонажи, места и события этой повести вымышлены. Если кому-то покажется, что Креция похожа на Грецию, остров Тиррит на острова Тира и Крит, а рыбак Таки — на Таки Попандопулоса, то это его личная проблема.

На самом деле автор это все придумал из головы.

Пролог

— Кто тебя просил! Нет, ну кто тебя просил! Надо же додуматься! Сто Медуз тебе в глотку! Причем тех, которые Горгоны, а не тех, которые похожи на плавучий холодец.

— Да ладно, Посейдон, не ругайся, — виновато сказал Аид. — Кто же знал, что он взорвется. Я хотел как лучше. Вулканы — очень красивая часть пейзажа. Представь — красная лава на черных склонах, вулканические бомбы — как черные шары, летящие в синем небе…

— Шары! — возмутился Посейдон. — Тоже мне, любитель боулинга! Был милый круглый остров с рощами и дворцами, а он в нем соорудил вулкан и извергнул… изверг… в общем, изверг ты, братец Аид. От острова остался обгрызенный бублик.

— Бублик — это что? — не понял Аид.

— Еще и бублик из-за тебя изобретать приходится, — проворчал Посейдон, щелкнул пальцами и выудил из воздуха свежий бублик, обсыпанный кунжутом. Аид радостно потянулся к нему, но Посейдон быстро откусил половину и сказал:

— Вот что осталось от острова! Еле-еле я успел предупредить жрецов, и они увели людей на корабли. Ты же меня подставил, осьминог тушеный, я же жителям острова обещал покровительство! Они будут думать, что я — обманщик, что это я погубил их родину! Меня и так уже обзывают «колебателем Земли» и ругают за все землетрясения. А я при чем? Я отвечаю за море. Земные недра — это твое. А ты…

— Хочешь, я тебе новый остров сделаю? — с готовностью предложил Аид. — Сейчас быстренько поднимем земную кору где-нибудь в океане. Тебе Багамы или Бермуды?

— Молчи уж! — махнул рукой Посейдон. — Багамы, Бермуды, болваны, балбесы… Мало тебя папа Кронос ремнем драл. Потому что ремни еще не изобрели. Эх, такую землю загубил. Был остров — и нет острова…

Потом прищурился и сказал мечтательно, глядя в синюю морскую даль:

— Остров, Которого Нет…

Глава 1 В дебрях психологии

— Начинаем очередное заседание Государственного Совета, — сказал Первый Министр. — Повестка дня. Первое: отчет Психологического комитета по реабилитации. Второе: практические меры. Присутствуют: Его Величество Король, Ее Величество Королева, Совет Министров в полном составе, за исключением Министра обороны и безопасности, у него ангина. Психологический комитет в полном составе из Главного Психолога. Секретарши, переводчики. И Гофмейстерина. Поступило предложение начать заседание. Принято единогласно. Итак, господин Главный Психолог, вам слово.

— Проблема, поставленная перед Комитетом, заключается в том, что у Короля и Королевы наконец-то родился сын Станислав-Август, наследник престола, — сказал Главный Психолог. — Это, безусловно, счастливое событие. Но до того в течение двенадцати лет наследницей была принцесса Теодора Антония. И вдруг в течение одного дня она из наследницы превращается в обычную принцессу! А наследный престол переходит к новорожденному брату. Это тяжелая психологическая травма для девочки.

— Нету у нее никакой травмы, — тихо проворчала Гофмейстерина. — Она братику очень обрадовалась.

— Тем более Ее Высочество в нежном подростковом возрасте, — убеждал докладчик. — Ее личность может быть непоправимо искалечена под влиянием такого ужасного негативного события.

— И ничего ужасного, — проворчала под нос Гофмейстерина. — Подумаешь, братик родился. Вешаться теперь, что ли?

— Поэтому Ее Высочество нуждается в срочной реабилитации и лечении, — продолжил Главный психолог.

— Самого тебя лечить надо, — прокомментировала Гофмейстерина. — А девочка моя здоровая.

— Комитет предлагает следующие меры: во-первых, срочное разобщение Ее Высочества с объектом негативного раздражения, то есть Его Высочеством наследным принцем. Во-вторых, с целью восстановления ее поврежденной нервной системы…

— Сам ты поврежденный и нервный, — заметила Гофмейстерина.

— …следует отправить Ее Высочество в санаторий на морском берегу. Морские купания и солнечные ванны весьма благотворно повлияют на подорванное здоровье Принцессы.

Гофмейстерина открыла было рот для очередного замечания, но тут же его закрыла. Ведь если Принцессу отправят на море, то она, Гофмейстерина, поедет туда же!

— А мне кажется, психологическая травма у Ее Высочества не такая уж страшная, — робко вступилась за дочь Королева. — Она так весело играет с ним. Смеется, пяточку ему щекочет…

— О-о-о! Щекочет! Какой ужас! — перепугался Главный Психолог. — Это опаснейшее проявление агрессии! Сегодня пяточку щекочет, завтра ножку отрежет! Дело серьезнее, чем я думал. Принцессу отправляем на курорт завтра же.

— Но она поет ему песенки, играет в «Ку-ку» и «Сорока-ворона кашу варила», — возразила Королева.

— Ваше Величество, вы ничего не понимаете в психологии, — строго сказал Главный Психолог. — Принцесса — сильная личность, она скрывает свои переживания. Но игры с малышом выдают страдания ее подсознания. Игра «Ку-ку, где ты?» — это прямая связь с кукушкой. Кукушонок-Принцесса подсознательно хочет выбросить птенчика-брата из гнезда! А «Сорока-ворона»… м-м-м… ага, понял! И сорока, и ворона — птицы хищные. Принцесса хочет заклевать братика.

— А «кашу варила»? — заинтересовался Король.

— Ну… каша явно отравленная, — сказал Психолог.

Королева вздохнула. Ей очень не хотелось отправлять дочку на курорт. Дети так радовались друг другу… Но специалисту виднее. В конце концов, главное — здоровье. И если специалист говорит, что здоровье дочери под угрозой…

— Только не говорите ей, что ее отправляют из-за психологии. Она так любит Стасика… И это должен быть очень хороший курорт, — сказала она. — Безопасный.

— Это специальный курорт для особ королевской крови Креции, — сказал Главный Психолог. — Три уровня военизированной охраны. Даже в ванную под конвоем, вооруженным «стингерами». Купальник абсолютно закрытый, от шеи до щиколоток, со встроенным в ткань дозатором ультрафиолета, чтобы кожа не обгорела. В настоящее море не пускают, отгородили участок двадцать на двадцать метров, глубиной один метр двадцать сантиметров, посыпали дно продезинфицированным песком, созданным в химической лаборатории. Туда же пустили пластмассовых золотых рыбок для эффекта подлинности. Пластик экологически чистый, проверено пятью комиссиями. При купании поверх купальника надевают три спасательных жилета и два охранника. То есть охранники плавают рядом в полном обмундировании. Еда исключительно полезная: овсянка, соки, пюре, паровое суфле. Фрукты предварительно отвариваются для удаления микробов. Никаких курортных шашлыков, барбекю и прочих вредных продуктов. Никаких вредных компаний, полное одиночество. Принцесса отдохнет прекрасно и романтично. Четыре-пять дней, думаю, будет достаточно.

— Хорошо, — вздохнул Король. — Убедили. Отправляйте.

Глава 2 Доброкачественный мираж

Принцесса уныло смотрела в иллюминатор. Там завис идиллический пейзаж: звено истребителей над синим морем. Хотя кого они собирались истреблять в абсолютно пустом небе, принцесса решительно не понимала. Но, по протоколу, королевскому самолету положено сопровождение. Она поерзала в кресле: спасательный жилет очень мешал сидеть. По технике безопасности особам королевской крови Креции полагалось летать в спасательном жилете. Чтобы быть в полной готовности тонуть, если что случится. Или падать с парашютом, если то же самое «что» случится. Рядом в таком же жилете сидела Гофмейстерина. Она была не королевской крови, но боялась утонуть, разбиться и вообще. Опять же подавала положительный пример своей подопечной.

В бескрайней синей дали показался причудливый кусочек суши. Словно половинка бублика, а рядом четыре или пять недоеденных кусочков.

— Что это за острова? — спросила принцесса.

— Там нет островов, — пояснил стюард. — Это мираж.

— Так ведь хорошо видно, что остров! — удивилась Принцесса.

— Это очень качественный мираж, — сказал стюард. — Его тут всегда видно. Даже на карты нанесли: мираж под названием «Остров, Которого Нет». Или на старых морских картах другое название: «Остров, Который Был и Нету».

— А он был? — заинтересовалась Принцесса.

— Еще как был! Но это старая, давно забытая история. Сейчас я принесу низкокалорийного мороженого, Ваше Высочество.

— Не хочу, — поморщилась Принцесса. — Лучше бы жареную картошку принес. Я читала, что такое блюдо бывает — жареная котлета с жареной картошкой.

— Очень вредный продукт, — отказал стюард. — И вообще, это вымершее блюдо, из области креческой мифологии. Его ели Посейдон, Аид и прочие древние боги. Хотите полезное витаминизированное пюре?

Принцесса почесала нос. Кондиционированный воздух был противный, неживой и отдавал химией. Казалось даже, что от него кожу на лице стянуло.

— Хочу умыться! — приказала Принцесса.

Стюард подал на золотом подносе ворох гигиенических салфеток: с ароматом розы, с ароматом олеандра, с ароматом дерева иланг-иланг. Принцесса поморщилась, вылезла из кресла (что было нелегко в жилете) и прошествовала в туалет. Там из крана текла дистиллированная и прокипяченная для лучшей безопасности вода, можно было умыться. Гофмейстерина последовала за ней. Конвой из четырех автоматчиков стал по обе стороны двери. Снаружи, а не изнутри, разумеется.

— Я отвернусь, — сказала Гофмейстерина, когда они обе протиснулись в нужную комнату.

— Не надо, тут слишком тесно, — возразила Принцесса, — я только умоюсь.

Гофмейстерина попыталась все же отвернуться. Умывание — тоже интимный процесс, и не каждому нравится, когда наблюдают за этим. Она неловко поворотилась, всем корпусом задев за какие-то штуки, ударилась рукой, отпрянула, потеряла равновесие. И оперлась локтем на красную кнопку с надписью «Аварийный выход».

В королевском самолетике была очень надежная система аварийных выходов. Она сработала. Принцесса и Гофмейстерина аварийно вышли в неизвестность.

Междуглавие про жареную картошку

— Ну и глупо, — фыркнул Посейдон. — Совершенно невозможная ситуация. Аварийный выход не может сработать от простого нажатия кнопки. При открытии люка произойдет разгерметизация салона, падение атмосферного давления…

— Экий ты, братец, ученый, — с уважением проговорил Аид. — Я даже и слов таких не слыхивал: разгерметизация, давление…

— Это я только что сам придумал, — скромно заметил Посейдон. — И вообще, аварийный выход не может быть в туалете.

— А это для тех, кто в момент аварии был именно там, — предположил Аид. — И вообще, не придирайся. Как иначе бедный автор мог достать Принцессу из наглухо закрытого самолета и перенести ее на Остров, Которого Нет?

— Да очень просто, по методу братика нашего Зевса, — заметил Посейдон. — Помнишь ту скандальную историю? Бессмертный Зевс влюбился в красавицу Европу, превратил ее в быка… ох, нет, он сам превратился в быка и увез ее на себе. Надо было Принцессу во что-то превратить, для удобства транспортировки.

— Ага, бессмертный Посейдон влюбился в красавицу Принцессу и превратил ее в корову в туалете самолета, — мечтательно протянул Аид. — Потрясающая мелодрама.

— Ну не в корову, корова не поместится… в птичку. Или бабочку. Или в микроба… Принцесса-микроб, пища от натуги, протискивается между стеклами иллюминатора… нет, там все прочно залеплено, ни один микроб наружу не прорвется. Может, запустить Принцессу в вентиляцию?

— Пожалей ребенка, — сказал Аид. — Пусть уж лучше летит на парашюте. А мы пока навернем жареной картошечки. Колумб достал по знакомству.

Глава 3 Воздушный десант на фоне пейзажа

— А-а-а! Караул! Пожар! Тону!

— Как это ты тонешь? — заинтересованно спросила Принцесса, выпутываясь из парашюта. — Я бы не сумела тонуть прямо на земле. И перестань свистеть в свисток. Уши вянут. Уже увяли. Лучше помоги снять спасательный жилет.

Гофмейстерина открыла глаза и огляделась. Королевские парашюты сработали — высший класс. Они не только аккуратно опустили Гофмейстерину и Принцессу на каменистый склон какой-то суши. Они еще и подостлали под них надувные оранжевые матрасики, чтобы легче было.

— Я думала, что мы упали в море, — объяснила бледная Гофмейстерина. — И свистела, чтобы распугать акул. Строго по инструкции. Еще надо лампочкой мигать. Но я на нее нечаянно села. И ей от этого стало нехорошо. И мне тоже.

— А я вот вообще не испугалась, — сказала Принцесса, тоже все еще немного бледная. — Представляю физиономию Главного Церемониймейстера, если бы он меня увидел тут, без охраны в три слоя.

— Ой! — всполошилась Гофмейстерина. — Это и вправду неприлично! И опасно. Вас могут похитить!

— Кто? — заинтересовалась Принцесса. Похитители в очередь к ней явно не выстраивались.

Гофмейстерина огляделась. «Воздухоплаватели» находились на склоне невысокой горы. Земля тут была какая-то странная — черная, сухая, вся в мелких камушках и пыли. Ни травинки, ни кустика. Под горой плескалось море, огибая черную гору мягкой синенькой дугой.

Сзади, за горой, дуга смыкалась в окружность — они явно находились на острове. За полоской моря второй дугой, как половинка бублика, лежал остров… По цвету он больше походил не на бублик, а на ломоть рыхлого, свежего шоколадного кекса. Сверху «кекс» был посыпан мелкими пилеными кусочками сахара — домиками. Внизу кекс окаймляла тонкая полоска стекшей глазури — пляж. Пляж тоже был черный.

— Нам надо вон на тот большой остров, — забыв о похитителях, сказала Гофмейстерина. — Оттуда можно позвонить во Дворец, и за нами прилетит самолет.

— Только давай сначала искупаемся в настоящем море, — попросила Принцесса. — Мне же в жизни такого больше не удастся. Я потом Стасику расскажу…

— Никакого моря! — запретила Гофмейстерина. — Там микробы и акулы.

Принцесса приняла «государственную» позу и «государственным» голосом сказала:

— Приказываю срочно искупать Мое Высочество в море.

— Слушаюсь! — повиновалась Гофмейстерина. — А как?

Действительно, как? Горка крутая, каменистая. Принцесса слезла с матраса, поставила ногу на землю. Нога поехала — Принцесса чуть не села на шпагат. Пешком спускаться было опасно. Принцесса задумчиво потрогала землю.

— А это так и надо, чтобы земля была нагретая? — спросила она. До этого Принцесса трогала землю только в цветочных горшках. Но там была специальная земля с набором микроэлементов для королевских цветов.

Гофмейстерина тоже потрогала землю.

— Ой! — перепугалась она. — Земля горячая. Обжигает! И вибрирует! Неужели это ад?

— В аду темно, — блеснула познаниями Принцесса. — А тут вон какое солнышко. Ярче, чем у нас в солярии. Ладно, я придумала. В сказках Андерсена написано, как северные люди катались на санках с горы. Делай, как я.

Принцесса плюхнулась на свой матрасик, оттолкнулась ногами и заскользила по склону прямо в море.

Глава 4 Рыбалка не получилась

День не задался с самого начала. Таки хотел улизнуть на море утром, пока все спали, но забыл, что сегодня — стиральный день. Мать встала еще раньше и заставила Таки таскать воду в большие чаны. Пока то да се, ехать на утреннюю рыбалку стало уже поздно. А на ночную — еще рано. Таки все равно пошел к лодке, да увязалась Анастазия, а с ней — какая рыба! Один плеск и визг. Еле сбежал от малявки.

Таки хотел половить скорпен — по-местному скорпиос — в тихих заливчиках у подножия Глотки. Там мало кто ловил — место считалось страшным, даже волшебным. Только эйфы разве что рыбачили, ну да им чего бояться. Скорпиос, конечно, надо ловить ночью. Но днем Таки хотел посмотреть, как лучше подплыть к одному разведанному месту, чтобы не повредить лодку. Камней там куда больше, чем в других местах.

Скорпиос попадались редко и считались почетной добычей. Таки, несмотря на юный возраст, слыл неплохим рыбаком, но в последнее время Посейдон был к нему неприветлив.

Уже на подступах к острову Таки почуял неладное. Не было звенящей тишины, всегда царившей там. Смутные звуки доносились из-за черной скалы, загораживавшей вход в облюбованную Таки бухточку.

В бухточке были люди. Не рыбаки, не мальчишки, не археологи. Две совершенно незнакомые женщины. Одна постарше и потолще, другая — совсем девчонка, моложе Таки. Обе в костюмах. Не в шортах, не в сарафанах! Пиджак, юбка, блузка! Туфли на высоком каблуке! Младшая стояла по щиколотку в воде — прямо в туфлях — и держала двумя пальчиками какую-то оранжевую тряпочку. С тряпочки текла вода.

— Привет! — поздоровался Таки. — Постирушку затеяла?

Старшая женщина посмотрела на Таки, словно на привидение. А младшая дернула плечиком и сказала:

— Уважаемый абориген, по этикету к особам королевской крови положено обращаться на «вы» с добавлением словосочетания «Ваше Высочество».

— Кем это положено? — не понял Таки. — Глупости какие. Ко всем не наобращаешься. Иностранцы вы, что ли?

— Нам надо позвонить! — вдруг заверещала старшая женщина. — Нам срочно надо позвонить!

Таки снял с шеи сотовый в водонепроницаемом футляре и протянул его женщине. Та судорожно начала нажимать кнопки.

— Не соединяет, — растерянно сказала она. — Пишет, что нет такого номера.

— А вы куда звоните? — сообразил Таки.

— В Крецию, во дворец.

— Связь действует только на острове. Вы что, не знаете? Позвонить в другие места можно из мэрии.

— Ну, вы беседуйте, а я пока искупаюсь, — сказала девчонка и, как была, в костюме, шагнула в море. Один шаг по камням на каблуках у нее получился, а при втором каблук поскользнулся. Девчонка шлепнулась в воду, замолотила руками-ногами, заорала, зафыркала. Старшая тоже заорала, видимо за компанию. Таки с интересом смотрел на процесс купания, потом протянул руку:

— Да ты вставай, что тут булькать-то на мелководье. Плавать на глубине надо.

— Она соленая! — с восторгом сообщили девчонка.

— А ты думала, тебе тут компот разлили? — хмыкнул Таки.

— Нет, она же взаправду соленая! Я думала, это поэтическое преувеличение. А это что? Ой, плывет! Это что, настоящая рыба?

— Да какая рыба, морская собачка, мелочь. Их тут полно. Ты что, вправду не видела?

Девчонка вздохнула.

— Нам срочно нужно позвонить! — опять завела свое старшая женщина. — Мы упали с самолета.

Таки вытаращил глаза. Нет, правду старики говорят, что Глотка — непростое место. Сегодняшний сюрприз Глотки перекрыл все предыдущие.

— Я отвезу вас в мэрию, — сказал он. — Залезайте в лодку. А если бы не я, как бы вы собирались доплыть до острова?

— На этих надувных матрасиках, — девчонка показала на оранжевую тряпку. — Мы бы гребли руками. Я в книжке читала, как плавали на надувных лодках. Только у вас тут камни очень острые. Пока мы съехали по склону, как на санках, резина вся о камни изорвалась. И не надувается — воздух выходит через дырки.

— Супер! — восхитился Таки. — Съезжать с Глотки на резиновых подушках! Расскажу мальчишкам — все захотят попробовать.

Глава 5 О верховой езде

— Этого не может быть, — думала Принцесса. — Этого острова нет, он мне снится.

Обрыв наплывал на лодку сверху, нависая буро-шоколадными склонами. Вблизи он казался еще более отвесным. Извилистые тропинки, прорезавшие склон зигзагами, еще более подчеркивали крутизну. На немыслимой высоте белели домики. Кое-где домики пытались сползти пониже к морю. Словно крупинки сахара осыпались с шоколадного кекса. В слепящем утреннем солнце они сверкали ярче, чем настоящий сахар.

Таки хотел сначала завести женщин к себе домой — обсушить, переодеть, накормить. Но старшая женщина со странным именем Гофмейстерина настаивала, что ей срочно нужно в мэрию. Младшая-то явно не торопилась. Она рассматривала лодку и берег острова так, словно в жизни ничего подобного не видела.

— Вон, выше по склону рыбачий поселок, я там живу, — объяснил Таки. — У самой воды никто не селится — только купаются да лодки ставят. Ну, сети сушим, рыбу разделываем. А на самом верху — город. Туда и пойдем.

— А где автомобиль? — завертела головой девчонка.

— В городе, в гараже. Что автомобилю на пляже делать, загорать, что ли?

— А какой-нибудь экипаж?

— Экипаж рыбачьих шхун в море, на лове.

— Да нет, карета какая-нибудь, запряженная шестеркой лошадей.

Таки фыркнул, представив, как шесть лошадей, дрыгая ногами, застряли на узкой улочке.

— Особам моего положения недопустимо ходить пешком, — настаивала девчонка.

— Тем более в государственное учреждение, каковым является мэрия, — подтвердила Гофмейстерина.

Таки почесал в затылке.

— Ага, будет вам карета… ну, мотор от нее по крайней мере. Постойте здесь минуточку.

И Таки быстро зашагал по дороге вверх, где жил горшечник Яни.

— Он пошел за сообщником, — зловеще зашептала Гофмейстерина. — Сейчас нагрянет мафия, и…

Но вместо мафии нагрянуло серое животное с печальными глазами. Его привел Таки — одолжил у горшечника.

— Вот тебе карета, — весело сказал мальчик. — Залезай.

— Это что? Это не лошадь, — с сомнением сказала Принцесса. — И не собака. Это их помесь?

Ослик посмотрел на Принцессу, потом на Гофмейстерину, сравнил габариты и подвинулся поближе к Принцессе.

— Да не бойся, зверюшка, я на тебе не поеду, — успокоила ослика Гофмейстерина. — Я же тебя раздавлю.

В глазах у ослика мелькнуло облегчение.

— Хорошенький, — неуверенно сказала Принцесса. — Но он чем-то пахнет. Это нормально?

— Он пахнет ослом, — объяснил Таки. — Он же осел. Было бы странно, если бы он пах апельсинами. Да лезь же! Вот сюда ногу ставь и садись верхом.

Принцесса неуверенно поставила ногу в стремя. Ослик дернулся. Принцесса прыгнула на одной ноге и сказала:

— Вообще-то нигде в этикете не сказано, что особы королевской крови Креции обязаны ездить на ослах. Даже слово такое — «осел» — не упоминается. Может, оно ругательное?

Ослик укоризненно покосился на Принцессу.

— Да ладно, я пошутила, — исправилась Принцесса. — Хоть бы лесенку какую приспособили. Он слишком высокий и крутой. И без перил. Ослы должны быть с перилами. Лучше с лифтом.

Но тут Таки, которому надоело зря торчать на солнцепеке, подсадил Принцессу в седло. Она побледнела гораздо сильнее, чем когда выпала из самолета, и сказала сдавленным голосом:

— Ой! Он шевелится!

— Естественно, шевелится, он же живой, — фыркнул Таки и шлепнул ослика по заду. Тот послушно пошел вперед. Таки и Гофмейстерина следовали рядом.

— Ой! — прошептала Принцесса. — Он прямо подо мной шевелится и теплый. У него температура?

— Конечно, он же не труп, — сказал Таки. — У всех животных есть какая-то температура. Даже у комаров.

— Держитесь, Ваше Высочество, — сказала Гофмейстерина, очень переживавшая по поводу безопасности. — Не отвлекайтесь на измерение температуры осла.

Ослик на ходу потянулся к какому-то кустику, нарушив плавное движение. Принцесса взвизгнула. Ослик чуть не подавился кустиком.

— Он что-то съел! — воскликнула Принцесса. — Это нормально?

— Нормально, — терпеливо подтвердил Таки. — Вот если бы его кто-то съел, было бы ненормально.

Принцесса отважилась оторвать руку от чего-то твердого, во что она вцепилась, и погладила ослика по шее.

— Какой бархатный! — удивилась она. — Немножко жесткий. И тепленький. И серенький. И с глазками!

— А что, у вас на родине ослы холодные, зеленые и слепые? — заинтересовался Таки.

Но Принцесса не ответила. Она была поглощена исследованием осла и не отвлекалась на пустяки. Она даже не обращала внимания на то, что маленькая процессия уже шла по городским улицам. Почти у мэрии Принцесса обнаружила у осла хвост. Это открытие привело Ее Высочество в бурный восторг, и она то и дело оборачивалась, чтобы полюбоваться на это чудо природы. Изнервничавшаяся Гофмейстерина хватала ее за коленку для безопасности, на что Принцесса периодически лягалась. Осел тоже лягался хором с Принцессой — они здорово спелись.

— Вот мы и приехали, — сказал Таки, стаскивая девочку с осла. — Это мэрия.

— Вот это мэрия? — удивилась Гофмейстерина. Принцесса не обратила на мэрию внимания — она гладила ослика.

Белый одноэтажный домик с плоской крышей не походил на государственное учреждение. У входа вместо почетного караула стояли большие глиняные горшки с цветами. Сверху сползало что-то вьющееся, зеленое, все в красных бутонах. Оно заплело почти всю мэрию. На волю торчали только синие деревянные ставни и кусочек вывески с буквами: «.. ОНО…».

— Оно — это что? — спросила Гофмейстерина. — Целиком учреждение как называется?

— Не помню, — пожал плечами Таки. — Эту вывеску все время цветы заслоняют. «…ОНО…»— это значит: «вот это ОНО самое и есть, не сомневайтесь».

— Маленькая какая-то мэрия, — засомневалась Гофмейстерина.

— А у нас мэр не толстый, он в ней как раз помещается, — объяснил Таки. — Вместе с телефоном. А ночевать он домой ходит, у него домик побольше.

Таки подошел к двери и крикнул в темный проем:

— Господин мэр! Тут пришла какая-то особа королевской крови и еще одна дама.

— Сейчас выйду, — и из двери вышел невысокий человек в рубашке и белых джинсах.

— Очень рад, очень рад, — сказал он. — Счастлив приветствовать вас на земле Острова, Которого Нет. А которая из вас Принцесса?

— Это она, — сказала Гофмейстерина.

— Это я, — сказала Принцесса.

— И я-а, — сказал ослик-самозванец.

Мэр ослика за Принцессу не принял, он его в лицо знал, потому что иногда брал его у Яни-горшечника.

— Не буду приглашать вас в мэрию, там душно, — сказал мэр. — Посидим лучше в беседке.

Он провел гостей куда-то вправо, за цветочный горшок, за большую оцинкованную бочку для дождевой воды, за воткнутые в землю жерди, в беседку, увитую виноградом. Солнце светило сквозь золотые виноградины, но запиналось о листья, давая кружевную тень.

— Боюсь показаться невежливой, но смею выразить недоумение, — сказала Гофмейстерина. — У вас такая маленькая мэрия…

— У нас на острове вообще дома маленькие, — пояснил мэр, разливая по кубкам вино из оплетенной бутыли. — А зачем нам большие дома, мы живем на улице. Ешьте этот хлеб, дорогие гости, его только что вынул из печи Тео-булочник. Вот помидоры, вот оливки, вот сыр. Для настоящего обеда еще рано, но слегка перекусить перед разговором и полезно, и приятно.

Принцесса потрогала висевшую над ней виноградную гроздь и сказала с удивлением:

— Как искусно сделано! Прямо как настоящая!

Мэр улыбнулся, срезал кисть и протянул девочке:

— Попробуй, дорогая Принцесса, это ранний сорт, он уже созрел. Солнце наполнило его светом и сладостью. И пусть ваше пребывание на острове будет сладким, как этот виноград!

И отпил глоток вина из глиняного кубка. Гофмейстерина с замиранием сердца сделала то же самое — а вдруг вино отравлено? Но обычаи аборигенов надо поддерживать. Принцесса лизнула вино и принялась за виноград. Таки со знанием дела разбавил вино ключевой водой из кувшина — себе и Принцессе.

Ослику вина не налили.

Междуглавие про коварных лошадей

— Все-таки, братец, я не понимаю, зачем тебе это было надо, — пожал плечами Аид.

— Что именно? — не понял Посейдон.

— Да верховая езда. Зачем ты научил людей ездить на лошадях?

— Я? — поразился Посейдон. — Кто тебе сказал такую глупость?

— Так люди и сказали: «Слава великому Посейдону, подружившему нас с морем, научившему ездить на лошадях, верхом и на колесницах, самому человечному из богов, отцу народов…» — ну и так дальше. Во всех гимнах воспевают, какой ты молодец насчет лошадей… хи-хи… изображая тебя в виде жеребца… хи-хи-хи.

— Это мерзкая карикатура! Журналистам только дай волю… И вообще я в жизни ни на одну из этих зверюг не садился! Ну, колесницы еще туда-сюда. Запряжешь на вечерней зорьке тройку гиппокампов в большую тридакну, хлестнешь бичом — эх, выноси, залетные! И дорогой длинною, да ночкой лунною… А верхом— ни за что. Как представлю, что подо мной шевелится что-то большое, теплое, шерстистое, полное навоза… бр-р! И вообще, лошади — не акулы, в море почему-то тонут.

— А кто же научил людей ездить верхом?

— Да я-то думал, что ты, братец Аид. От тебя всякой пакости ждать можно.

— Я? Ну и где логика? Я подземный бог, при чем тут лошади? Вот если бы я людей научил кататься верхом на метро, тогда да, тогда можно.

— Я думаю, сами лошади и виноваты. Спал какой-нибудь первый человек беззащитно и доверчиво в тени кустиков. А коварная лошадь заползла ему между ног и как побежит! С тех пор люди ездят на лошадях. А также — верблюдах, осликах и велосипедах.

Глава 6 Засекреченный остров

— Вот так мы и оказались на вашем острове, — закончила рассказ Гофмейстерина. — Этот храбрый юноша перевез нас через море, и теперь мы должны срочно позвонить домой, в Крецию. Там уже поднята на ноги вся служба безопасности, там подозревают похищение… боже мой! Срочно сообщите во дворец — и за нами вышлют вертолет.

— На острове нет аэродрома, — заметил мэр. — И позвонить отсюда в Крецию невозможно. Мне очень жаль, прекрасная госпожа.

— Да? Какая слабая связь на вашем острове… А в Италию? Во Францию? Куда-нибудь?

Мэр погрустнел.

— Все очень сложно, — сказал он. — Но я объясню. Конечно, я немедленно сообщу родителям девочки, что их ребенок жив и здоров. Только выслушайте меня. Нет… лучше посмотрите.

Он вышел из беседки и поманил за собой Гофмейстерину. Принцесса тоже вышла — интересно же, что мэр покажет.

Он раздвинул высокие заросли олеандра — и гости неожиданно оказались на обрыве. Вокруг причудливыми уступами белели домики с синими, лиловыми, голубыми крышами, заросшие цветами. Кое-где бело-синие ступени домиков пронизывала темно-зеленая вертикаль кипарисов. Вниз обрывалась темная круча, внизу шумело море. На горизонте причудливыми драконами белели острова. Белое, синее, черное… и слепящее солнце, делавшее белое совсем белым, синее — совсем синим, а черное — адской бездной.

— Этого острова нет, — сказал мэр. — Три с половиной тысячи лет назад вулкан погубил его. Аид покарал наших предков невесть за что, а Посейдон не заступился. Погибли сады и священные рощи, золотые дворцы и увитые виноградом домики… Все, что вы видите, включая вон те острова вдали, было одним круглым островом. А остались ошметки, потому что середина провалилась в морскую бездну. Мудрые жрецы предсказали катастрофу и уговорили людей сесть на корабли и уплыть в неизвестную даль. Никто не погиб. Но остров стоял пустой и безжизненный много веков.

Потом пришли люди. Одни говорят, это были чужие племена, которых гнали с материка сильные соседи. Другие — что это были потомки тех, кто уплыл на кораблях. Из поколения в поколение передавали они легенды о самом прекрасном в мире острове. «Этого острова теперь нет, — говорили они. — Но мы вернемся и на остатках прежнего создадим новую красоту».

И они вернулись. Искусные мастера построили бело-голубые дома, посадили цветы и деревья, развели стада и засеяли поля на пологой кромке острова. И полюбили свою новую прекрасную родину. А чтобы пираты и бандиты всех народов не польстились на такую красоту, условились скрывать остров от мира.

Под страхом высылки с острова было приказано: путешествуя в иных странах, не рассказывать об острове, а если чужой корабль пристал к берегу — убедить его, что это мираж. Хоть логикой, хоть гипнозом, хоть волшебством, хоть дубиной… но последнее бывало редко. И на старинных картах наш остров так и обозначен: «Остров, Который Был и Нету».

— А разведывательные космические спутники типа Ки-Хоул? — спросила Гофмейстерина. — А самолеты? С них же все видно!

— Видно, — кивнул мэр. — Но это мираж. Если три тысячи лет вам говорят, что это мираж, то самолеты и спутники могут хоть повеситься — им никто не поверит. Конечно, у нас бывают гости.

Например, археологи — у нас много древних селений, мы разрешаем некоторым археологам вести раскопки на островах, сохранившихся после извержения, и в кальдере тоже. Кальдера — это огромная пропасть на месте взрыва. Иногда приезжают геологи — им интересно, как ведет себя вулкан, не собирается ли устроить еще одну пакость.

— Он что, не потух? — перепугалась Гофмейстерина.

— Нет, конечно, он живехонек. Тот остров, на котором вы высадились, и есть кратер. Вы, быть может, почувствовали, какая там горячая земля. Вулкан тихо варит что-то в своей подземной кастрюльке.

— Вы просто поэт, — тихо заметила Гофмейстерина. — Но ведь это же опасно.

— Это менее опасно, чем наркотики, преступность, загрязненный воздух и отравленная вода в других странах, — сказал мэр. — Мы живем в раю. А то, что этот рай в любую минуту может превратиться в ад, лишь добавляет остроту жизни. Но вы не поняли, прекрасная моя гостья. Мы храним тайну острова три тысячи лет. И мы не нарушим ее ради маленькой Принцессы и очаровательной Гофмейстерины.

— Мы должны навсегда остаться на острове? — со странным выражением лица спросила Принцесса.

— Нас посадят в тюрьму? — спросила Гофмейстерина.

— О Боже! — мэр аж пошатнулся. — Да как вы могли такое сказать? Как у вас язык повернулся? Конечно, вы поедете домой. Но позвонить в Крецию немедленно мы не можем. По звонку легко определить наше местонахождение, сюда нагрянут полиция и войска… нет. И отвезти вас на материк мы сможем только через три дня. Эти дни вам придется прожить у нас, а там придет большой корабль и отвезет. Вы только пообещаете никому никогда не рассказывать об острове. Дадите честное слово.

— И что, эти археологи и другие гости острова тоже дают честное слово не рассказывать об острове? — поразилась Гофмейстерина. — И держат его? Не может быть.

— За три тысячи лет ни один из наших гостей не проболтался, — сказал мэр. — Честных людей в мире гораздо больше, чем вам кажется, госпожа.

— Через три дня, — протянула Принцесса. — Это здорово. А я буду ездить на ослике, ладно? И есть виноград с микробами, и купаться… Вот только мама… Ей вредно волноваться, она же кормит молоком маленького. У нее молоко от огорчения пропадет. А братик еще не умеет кашу есть. У меня есть настоящий брат, его зовут Станислав-Август. Надо как-то маме сообщить, что я жива-здорова.

— Сделаем так, — сказал мэр. — Я по своим тайным каналам пошлю письмо. Что-то вроде «Я жива, приеду через четыре дня, не ищите меня». Искать, конечно, будут, но не найдут.

— А я? — печально спросила Гофмейстерина. — Я ведь по должности обязана позвонить, сообщить… даже сбежать. Правда, мне не хочется раскрыть тайну острова, но меня просто уволят, если я не найду выход. Может, вы меня временно посадите в тюрьму? Тогда я честно скажу, что не выполнила свой долг, потому что была в заключении.

Мэр посмотрел на Гофмейстерину и кивнул.

— Отличный выход. Только у нас на острове нет тюрьмы.

— А можно ее в загоне для скота запереть, — предложил Таки. — Там сейчас почти пусто, только козел Ованес сидит. Он бешеный, его в стадо не пускают. Пусть они вдвоем посидят. И Ованесу повеселее будет, и вам, госпожа, не скучно.

— Я не хочу сидеть в тюрьме с бешеным козлом! — возмутилась Гофмейстерина. — Это неприлично!

— Сделаем так, — сказал мэр. — У меня очень большой дом — четыре комнаты, а живу я один. Мы сделаем вид, что это тюрьма. Я вас жестоко запру в лучшей комнате для гостей. Или в четырех комнатах, если хотите. А сам вообще могу в саду ночевать. Днем я буду вас выпускать на прогулки — за хорошее поведение. Гуляйте по всему острову, но все равно считается, что вы в тюрьме. А на ночь опять запру.

— Великолепно! — просияла Гофмейстерина. — И совесть моя спокойна, и вреда острову не нанесу. Но не стоит уступать мне весь дом, вполне достаточно самой маленькой комнаты. Не могу же я спать в четырех комнатах одновременно.

— Такая прекрасная госпожа достойна Кносского дворца, — грустно сказал мэр.

Гофмейстерина удивилась: ее на этом острове за одно утро уже три раза назвали прекрасной и один раз очаровательной. Она специально считала, потому что за предыдущие сорок лет жизни ей только один раз сказали «А еще ничего тетка». Остров начинал ей нравиться.

— А Принцесса может жить в моем доме, — предложил Таки. — К морю близко.

— И к ослику, — заулыбалась Принцесса.

— По этикету особа королевской крови Креции может жить только в домах особ королевской крови, — сказала Гофмейстерина. — Или в гостиницах не ниже пяти звезд.

— О-о, тогда все в порядке, — обрадовался мэр. — Принцесса может жить почти в любом доме этого острова. Мы — потомки древних минойских царей-жрецов, которые увели народ перед извержением, а через пятьсот лет привели обратно. Легенда рассказывает, что это «возвращение» возглавил царь Тир, в честь него и остров назвали Тиррит. А до извержения он назывался по-другому. Остров-то маленький, все давно переженились. Таки — один из многочисленных прямых потомков минойских царей. Яни-горшечник — потомок по боковой линии. Тео-булочник — тоже прямой потомок и по отцу, и по матери. Очень немногие из наших сограждан не имеют царской крови в жилах. Я, например. А вам, прекрасная госпожа, тоже нельзя по этикету жить в доме человека нецарского рода?

— Да что вы! — замахала руками Гофмейстерина. — Да я совсем из незнатной семьи. А на высокий пост Гофмейстерины попала не по знакомству и не по семейным связям, а за то, что всю жизнь хорошо работала.

— Отлично, — сказал мэр. — Пока погуляйте, а вечером возвращайтесь сюда, я провожу вас в тюрьму. Перед тюрьмой посидим где-нибудь в ресторанчике, послушаем музыку, у нас джаз хороший. А девочка поживет в доме Таки. Его мать — отличная хозяйка, готовит гирос и мусаку лучше всех на острове. Таки, на три дня освобождаю тебя от работы рыбака, назначаю жалование — пять драхм в день — и велю показывать гостям остров и всячески их развлекать.

— Вот здорово! — обрадовался Таки. — А задаток можно?

Мэр вынул из кармана три монеты и отдал мальчику.

За скорпеной можно было и не ехать.

А в это время во дворце…

Министр обороны и безопасности, стиснув руками голову, в пятый раз перечитывал лежавший перед ним документ. Это была расшифровка стенограммы телефонного звонка, поступившего два часа назад в Штаб Охраны Королевского Семейства. Текст гласил: «Я жива здорова все прекрасно замечательно вернусь через четыре дня не ищите меня это бесполезно. Тоня».

Министр поморщился, вспомнив кошмар, который начался в Штабе, когда эти вороны обнаружили исчезновение Принцессы из самолета. Они караулили дверь в клозет почти до приземления самолета в точке назначения. Мало ли какие у Принцессы проблемы с желудком! Вот и не выходит долго. Поэтому установить, в какой именно точке маршрута Принцесса покинула салон, было невозможно. Вертолеты ВВС прочесали все пространство и ничего не нашли. Королю пока не докладывали — ждали хоть каких-нибудь вестей.

И вот этот звонок. Его явно передали по цепочке, отследить источник было сложно. Последнего звонившего, конечно, вычислили. Им оказался законопослушный гражданин столицы Спиридион Кристаки, таксист по профессии. Он объяснил, что на улице к нему подошла прелестная пухленькая девушка лет двадцати и попросила позвонить по такому-то телефону и передать такой-то текст. Дескать, строгие родители запретили встречаться с возлюбленным, и она убежала из дому. Она безумно счастлива со своим милым, а чтобы мама с папой не волновались, просит позвонить и сказать, что все хорошо. Таксист, естественно, согласился, потому что был молод и тоже хронически влюблен в кого-нибудь.

Министр отхлебнул горячего молока и задумался. Спутать толстую двадцатилетнюю девушку с тощенькой двенадцатилетней Принцессой было затруднительно. С таксистом говорила явно не Принцесса. И как прикажете ее искать?

Секретарь бесшумно подошел справа:

— Будем поднимать войска?

Министр почесал шею под намотанным на нее компрессом и в шестой раз перечитал записку. Почему-то он поверил, что это не террористы, а Принцесса написала. Слишком явное ликование сквозило в коротеньких строчках.

— Нет, — прохрипел он, — будем тихо искать Принцессу. — Ты понял? Не поднимать шума. Активируем агентурные сети в квадратах F, D и Н. Скажем, что проводим учебную операцию на курсах повышения квалификации разведчиков. Королю и Королеве ничего не говорить. Будем сочинять фальшивые отчеты, как Принцесса отдыхает на курорте. Королеву нельзя волновать, а то у нее молоко пропадет, что вредно для государства. Короля тоже нельзя волновать, а то пропаду я, что вредно для меня. Через четыре дня девчонка вернется, и там разберемся.

— А если не вернется?

— Тогда мы с тобой бодрым строевым шагом отправимся в тюрьму, в отставку или еще куда-нибудь, — сказал Министр и потер горло. Оно зверски болело.

— Может, все-таки уколы попробуем? — предложил секретарь. — С ангиной лучше не шутить.

— Что?! — возмутился Министр. — Уколы?! Ни за что. Добровольно наносить колющие ранения в жизненно важную часть тела?! Нет, нет и нет. Как профессиональный военный, я считаю это извращением. Принеси лучше еще молока с содой и маслом.

И Министр сел писать липовый отчет о первом дне пребывания Принцессы на курорте.

Глава 7 Нападение свирепой шляпы

— И в кого ты у меня такой уродился? — удивлялась Стефания, мама Таки, разбирая ворох одежды. — Ушел ловить скорпену, а поймал Принцессу. Вот, дочка, примерь это. Не узко?

Худенькая Принцесса легко втиснулась в шорты и топик Анастазии. Та была моложе на четыре года, но пухленькая. Сложнее было с Гофмейстериной. Она не входила ни в одно платье изящной Стефании. На самом дне сундука нашелся-таки цветастый сарафан с оборками, который Стефания носила, когда ожидала рождения Анастазии и была толстая.

— Ой! — ужаснулась Гофмейстерина, посмотрев на себя в сарафане. — В этих оборках я похожа на бегемота.

— И вовсе не похожа, — возразил Таки и честно уточнил: — Ну, разве что на очень худого бегемота. Дистрофика.

— А, по-моему, вам идет, — Стефания задумчиво оглядела гостью. — Вы такая женственная в этих цветах и воланах. Костюмы из твида хороши для бизнес-леди и манекенов из магазина. А мы с вами — живые женщины, не так ли?

Гофмейстерина неуверенно кивнула. Она как-то не ощущала себя «живой женщиной». Ладно, три дня потерплю в оборках, решила она. Жаль только, что этот любезный мэр увидит меня в таком дурацком наряде. Ну ничего, ему это все равно, конечно.

— Сланцы и купальники купите в лавочке Спиро, — сказала мать Таки. — Не забудьте про косынки, а то голову напечет. Таки, обязательно приводи Тонечку и госпожу Гофмейстерину домой на сиесту. Они не привыкли к нашему солнцу, пусть пересидят самое жаркое время под крышей.

— Да ладно, — отмахнулся Таки. — Сам знаю.

В лавке было прохладно и сумрачно. Внушительных размеров владелец, он же продавец, он же менеджер по рекламе, Спиро сидел в кресле под причудливой занавеской из свисающих купальников и сосал мундштук кальяна. По-настоящему курить кальян с утра он считал неприличным.

— Доброе утро, Спиро, — поздоровался Таки. — Нам нужны шлепанцы, купальники и косынки вот для этих двух дам. Девочке купальник нужен красивый, она всамделишная принцесса.

«Мне тоже нужен красивый купальник», — подумала Гофмейстерина, но ничего не сказала.

— Купальники тут. Шлепанцы вон там, берите, что надо, — меланхолически заметил Спиро, ради разговора вынув мундштук изо рта. — А даме надо не косынку, а шляпу с широкими полями и розами. Где-то у меня была подходящая…

— Что?! Мало мне оборок! — возмутилась Гофмейстерина. — Шляпу с розами я не переживу.

Спиро оценивающе посмотрел на Гофмейстерину сквозь занавеску из висящих купальников. Потом подул: «Ф-ф-ф», — чтобы купальники слегка разлетелись и дали ему лучший обзор.

— Шляпу с розами и ничего иного, — категорически изрек он. — Хорошо бы еще страусовое перо. Малиновое или цвета «цикламен». У меня есть знакомый Георгиос, так у него есть знакомый страус. Я добуду для вас перо, мадам. Вы станете еще прекраснее. А косынку я вам не продам даже за тысячу драхм.

Гофмейстерина представила, как она в купальнике и шляпе со страусовым пером выходит на Большую Королевскую аудиенцию, и нервно захихикала.

Принцесса уже выбрала себе и шлепанцы, и косыночку, и пестрый купальник, а Гофмейстерина все сомневалась над фасонами. Наконец она надела самый закрытый из всех купальников и позвала свою подопечную в примерочную — на совет.

— Какой-то он черный, — скривилась Принцесса. — И все-все закрывает. И живот, и спину, и плечи. И даже какие-то юбочки свисают на ноги.

— Покажитесь мне! — величественно приказал Спиро, взмахнув мундштуком. Гофмейстерина совершенно не собиралась дефилировать в почти голом виде перед незнакомым мужчиной, но Принцесса уже раздернула занавеску кабинки.

Спиро еще раз подул на свисающие купальники, чтобы лучше видеть.

— Мадам! — сказал он. — Вы собрались купаться в море? Или вы собрались поступать в женский монастырь святой Августы? А может, вы планируете в этом костюме ехать на Аляску кататься на собаках? Он такой теплый и закрытый, что сибирские морозы в нем не страшны.

Спиро не глядя протянул руку вверх и сдернул за лямку один из свисающих купальников.

— Наденьте вот это, мадам, и не сердите меня, — сказал он, засовывая в рот мундштук. — А то в гневе я страшен.

Гофмейстерина послушно надела развеселый раздельный купальничек, весь из тонких лямочек, мало что прикрывающих. Неожиданно он ей подошел гораздо больше, чем черный и приличный.

— То-то, — удовлетворенно сказал Спиро. — Где же у меня была шляпа с розами?

И он сделал попытку выбраться из кресла. Перепуганная Гофмейстерина пискнула и вылетела из лавки с такой скоростью, словно шляпа с розами за ней гналась.

Глава 8 Фен для Принцессы

— Сначала мы пойдем знакомиться с морем, — объявил Таки, направив гостей вниз по тропинке.

— А это… мы вроде знакомы, — сказала Принцесса, вспомнив свое барахтанье в соленой воде.

— Это разве знакомство? Море — самое главное в нашей жизни. Ему надо представиться торжественно.

Они подошли к кромке прибоя.

— Добрый день, — сказал Таки. — У нас гости. Вот это — Принцесса, ее зовут Теодора Антония. Можно Тонька. А вот это — Гофмейстерина. Ее зовут… вас как зовут по правде?

— Маргарита, — растерянно сообщила Гофмейстерина. — Можно Марго.

Принцесса удивленно воззрилась на Гофмейстерину. Она не знала, что Гофмейстерина на самом деле Марго.

— А это — море, — и Таки широким жестом обвел горизонт. — Много миллионов лет назад в нем зародилась жизнь. На суше еще ничего не было, одни молекулы летали и стукались друг об друга. А в море уже появились маленькие зелененькие зверюшки.

— Вот в этом море? — уточнила Принцесса. — Именно вот тут, где мы стоим?

Таки точно не знал, в этом или не в этом, но ответил уверенно:

— Конечно, в этом. Оно не случайно называется «Средиземное море». Посреди земли, понимаешь? Это самое главное море в мире. И самые знаменитые древние народы жили по берегам этого моря: минойцы и финикийцы, хетты и греки, этруски и римляне… еще кого-то я забыл, мы в школе проходили.

Принцесса с уважением посмотрела на прозрачную воду. А Гофмейстерина присела и погладила ладонью волну.

— А в нем можно купаться? А то оно такое почтенное и знаменитое…

— Не можно, а нужно! Пошли, я научу вас плавать.

Гофмейстерина сбросила сарафан, критически оглядела себя в новом купальнике и поскорее зашла в воду, чтобы не видеть это безобразие.

— Что вы делаете? — заинтересовался Таки.

— Я плаваю, — с достоинством ответила Гофмейстерина. Она стояла по пояс в воде и изящно приседала.

— А… а почему вертикально? — удивился Таки. — Плавают же по горизонтали.

— Я умею только по вертикали, — объяснила Гофмейстерина. — Если мелко, то вот так, с приседаниями. А если глубоко, то прямо сразу на дно.

— Я вам покажу, как надо плавать, — предложил Таки, но Гофмейстерина замахала руками:

— Ни в коем случае! У меня тяжелая психологическая травма, вызванная покупкой аморального купальника и угрозой нападения шляпы с розами. Оставь меня в покое, я с удовольствием поприседаю минут пять и пойду загорать.

— Лучше меня научи, — попросила Принцесса. — Я читала, что надо ноги от дна оторвать и двигать ими. Но у меня ноги от песка не отрываются. Может, прилипли?

— Ложись пузом прямо на воду и брыкайся руками и ногами, — сказал Таки.

Принцесса от души забрыкалась, сразу с головкой ушла под воду и ужасно перепугалась.

— Я утонула? — спросила она, когда Таки поставил ее вертикально. — Или еще нет?

— Вот так руками двигай, а вот так ногами, — учил Таки. — Как можно не уметь плавать? Это все равно, что не уметь дышать.

После долгих усилий запыхавшаяся и наглотавшаяся соленой воды Принцесса смогла десять секунд продержаться на воде.

— Молодец, — похвалил Таки. — Вечером еще искупаемся. А завтра ты уже поплывешь нормально. Сейчас ложись на спину и отдыхай. Да не на берегу, а прямо тут, на море ложись. Не бойся, я тебя подстрахую. Расслабься. Спину расслабь!

Принцесса попыталась лечь на воду.

— У меня голова тонет, а попа всплывает, — пожаловалась она. — Это нормально?

— Нормально, — успокоил Таки. — Голова у человека тяжелая от мыслей, вот она и тонет. А в попе мыслей нет. Ты тяжелые мысли выкинь из головы, бездумно смотри в небо, и пусть море тебя баюкает.

Принцесса перестала задирать голову и зависла в воде. Море ласково пошевелило ее, погладило по животу соленой ладошкой, лизнуло щеку мокрым языком. Небо закачалось над Принцессой, в небе закачалось солнце: туда-сюда, тудасюда… Рядом качался Таки. Чуть дальше качался берег, на берегу качался город и мэрия, толстый Спиро с мундштуком и добрая Стефания…

— Эй, не спи! — сказал Таки. — Нельзя спать в воде и на солнце, обгоришь. Пойдем на берег, будем дальше знакомиться с островом. Вот море — это то, с чего началась история жизни. А сейчас мы пойдем смотреть то, с чего началась история Европы.

— Может, еще поплаваем? — жалобно попросила Принцесса. — Я не очень люблю историю. Она скучная и вся в датах.

— Здесь история пропитала остров, как мед — бахлаву, — сказал Таки. — Видишь вон ту гору? Там пещера, в ней родился Зевс. А свою любимую девушку Европу он привез из Финикии в залив на западе острова. А вон с той кручи взлетел в небо Икар. За городом — развалины Лабиринта, построенного Дедалом…

— Но это же сказки, а не история, — возразила Принцесса. — Их же не было, этих богов и всяких Дедалов.

— Кого не было? — возмутился Таки. — Зевса не было? Дедала не было? Ты еще скажи, что царя Миноса не было и Минотавра не было! Это самая настоящая взаправдашняя история. И сейчас мы пойдем смотреть самый древний дворец в Европе.

— А где фен? — спросила Принцесса, одеваясь. — Мне надо волосы высушить и уложить.

— Вон, — и Таки показал на солнце. — Лучший в мире фен. Никогда не ломается и не перегорает. А уж уложит так, что любо-дорого. Прическа во все стороны торчать будет.

Междуглавие про ванную

— Сил моих больше нет! Нет моих божеских сил! Все кончились напрочь! И не побоюсь этого выражения — нафиг! Послали же бессмертные боги братца!

— Так это… кто послал-то? — не понял Аид. — Мы же и есть эти самые бессмертные боги. Которые посылают братцев. Или там сестриц. Как повезет.

— Да, верно, я забыл, — отмахнулся Посейдон. — Ты что наделал, минтай бессмертный, но непереваренный? Ты что сотворил с Кносским дворцом? Такой дворец был хороший, планировка логичная, самая передовая в Европе. Залы все по порядочку, коридоры ровненькие, параллельные… А ты?

— Скучно же, — объяснил Аид. — Идешь-идешь, комната в комнату переходит, ни тебе тупичков, ни закоулочков. Теперь зато красиво. Романтично.

— Очень романтично, — вздохнул Посейдон. — Романтики— выше крыши. Проснулся утром царь, и надо ему… скажем так, в ванную. А за ночь этот недо-… недо…словом, ты, любезный братец, устроил маленькое землетрясение. Крохотное такое, щадящее. Пол-острова не развалил — и на том спасибо. Зато все залы и коридоры дворца перемешал в произвольном порядке. А их полторы тысячи! Стоит царь посреди своего мегарона и весь в недоумении: куда ему идти… скажем так, в ванную. Потому что вообще ни одной комнаты на месте нет. А ему очень надо… скажем так, в ванную. То ли «ау» кричать, что для царского сана неблаголепно. То ли эту самую… скажем так, ванную прямо вот сию минуту посреди мегарона устраивать. Ты об этом подумал?

— Не подумал, — согласился Аид. — Я же бог. У меня другая физиология. Давай для царя горшок изобретем? Скажем так, ванну.

— Поздно уже, — сказал Посейдон. — В смысле, я уже изобрел. Но это дела не меняет. Нет, это же надо так все запутать! Не дворец теперь, а лабиринт.

Подумал-подумал и сказал:

— Потомки все перепутают еще больше. Придумают сказку о звере Минотавре, запустят его в лабиринт, как мышку в опыте про условные рефлексы…

— А можно я создам зверя Минотавра? — робко попросил Аид. — Мне очень хочется.

— Я тебе создам! — пригрозил Посейдон. — Ремнем по… скажем так, по хитону. Насоздавал уже, спасибо. Мокрицу создай, пусть по пещере ползает. На большее тебе доверия нет.

Аид промолчал, но подумал: «Ладно-ладно. Я еще себя покажу».

Глава 9 Знакомство с арбузом

До дворца было далековато, и Таки решил опять попросить для Принцессы ослика. К дому Яни-горшечника пришлось пройти мимо дома Таки. Это была стратегическая ошибка. Потому что они тут же подверглись нападению. Даже двум нападениям. Сначала на них напала Стефания и после короткой борьбы уволокла всю троицу есть арбуз. Во дворе на них снова напали. На этот раз кудрявая сердитая особа лет восьми.

— А меня не взяли! — закричала она, обиженно моргая глазами-виноградинами. — Сами ушли гулять, а меня не взяли!

— Да мы во дворец пойдем, чего ты там не видела, — уговаривал сестру Таки. — Вчера тебя туда водил, горшки показывал. Не будь врединой, Анастазия, отвяжись от нас, а то стукну.

— Не отвяжусь, — надулась девочка. — Я тоже пойду. Я сама тебя стукну сковородкой.

— Никто никуда сейчас не пойдет, — решительно сказала Стефания. — Самое пекло. Поедим арбуз — и сиеста.

— Арбуз — это я знаю, это розовые мокрые кубики, их подают на десерт, — сказала Принцесса. — А что такое сиеста?

— Сиеста — это самое дурацкое дело, какое можно придумать, — объяснил Таки. — Когда посреди дня все укладываются спать. Спят люди, спят козы, спят куры, спят рыбы в море и мухи в воздухе…

— И ослики спят?

— Уж ослики-то точно спят, аж похрапывают. Жизнь на острове останавливается. Не спят только иноземцы. Профессор Маринопулос, который ведет раскопки дворца, — приезжий, поэтому он не спит. Мы тихо сбежим, и он нам все покажет. А вечером рабочие проснутся, и профу будет некогда. Самое время идти к нему в сиесту. О-о, мать, какой арбуз замечательный! И холодный!

Принцесса недоверчиво покосилась на стол. Это арбуз? Это зеленый стратостат, который вместо воздуха нечаянно наполнили свинцом! Таки занес над ним нож. Арбуз тихо покачивался на блюде, будто сожалел, что слишком тяжел и не может улететь от убийцы с ножом.

Крак! Под ударом ножа арбуз тихо хрюкнул и развалился на две части. Из середины брызнул ало-малиновый свет, озаривший сумрачную беседку.

— Спелый, — удовлетворенно сказал Таки, отрезая длинные сияющие ломти.

Принцесса растерянно покосилась на свою долю. Как это есть? Те тепленькие розовые кубики полтора на полтора сантиметра, что подавали ей дома, она просто накалывала на десертную вилочку. Но тыкать вилочкой этого гиганта — все равно, что пытаться есть непотрошеного мастодонта с помощью зубочистки. Принцесса поглядела, как едят другие, и тоже вгрызлась в арбуз. Он доходил ей до ушей и стекал по подбородку. Ничего более вкусного Принцесса не ела.

— Ох, — вздохнула Гофмейстерина, откладывая пятую или шестую обгрызенную корку. — Кажется, я погорячилась.

— Сейчас надо полежать и все это переварить, — сказала Стефания. — Марго, вам в беседке постелить или в доме?

— Лучше бы в доме, — жалобно попросила Гофмейстерина. — Если не сложно. А то я как-то странно себя чувствую. Голова звенит, и в глазах что-то синенькое мелькает…

— Ну конечно! — всполошилась Стефания. — Таки! Негодный мальчишка, почему ты не купил нашей гостье косынку? Ей напекло голову! Это солнечный удар!

— Нет-нет, не ругайте мальчика, — заступилась Гофмейстерина. — Свирепый продавец не продал мне косынку. Он угрожал мне шляпой с розами! Лучше я буду солнцеударенная, чем в шляпе с розами!

— Ложись в постель и притворяйся, что спишь, — шепнул Таки Принцессе. — Когда все заснут, мы улизнем во дворец.

— Ладно, — согласилась Принцесса, с трудом вылезая из-за стола. Ее качнуло — арбуз в животе перевесил. — Мне и не хочется спать.

Глава 10 Дворец с видом на море

Принцессе совершенно не хотелось спать. И непонятно, почему через пять минут Таки еле-еле ее растолкал:

— Ну, пошли!

— Угу, — сказала Принцесса. — Сейчас.

И перевернулась на другой бочок.

— У нас только три дня, — напомнил Таки. — И один из них вечером кончится.

Принцесса тут же села в полной боевой готовности:

— А ослик?

— Ослик, к сожалению, спит еще крепче, чем ты, — сказал Таки. — Я не смог его разбудить. И Яни спит, и жена его тоже. Вообще весь остров дрыхнет. Пошли.

Выйдя на улицу, Принцесса впервые подумала, что обычай спать днем не так уж плох. Солнце палило так, что на белые стены домов было больно смотреть. Солнечные лучи были тяжелыми, словно сделанными из раскаленного чугуна, и давили на голову и плечи. Из беседок и двориков доносились храп и посапывание. В тени кустов спали собаки. Под крыльцо заползли кошки. Ослы были в глубоком наркозе. Козы вообще растворились в пространстве. На сливовой косточке, валявшейся в пыли, спали три мухи. Только цикады орали истово, как будто до конца света осталось полчаса, и цикадам надо было напоследок высказать все, что они думают о мире.

На раскопе, в глубоких окопчиках, прикрытых пальмовыми листьями, спали рабочие. Профессора не было видно.

— И это дворец? — разочарованно протянула Принцесса. — Это… это… какая-то бомбежка тут была. Ямки, канавки, камушки…

Таки удивился. Он других дворцов не видел и считал, что этот — лучший в мире.

— А какой должен быть дворец?

— Ну… достроенный, а не эти развалины. Большие залы, паркетные полы, хрустальные люстры. Колонны, зеркала, бархатные шторы с золотыми кистями. Мраморные статуи, фарфоровые безделушки. Картины в золотых рамах. В окна виден парк с подстриженными кустами…

Таки оглядел знакомый с детства пейзаж. Осыпавшиеся стены ниже колен, обгрызенные временем камни кладки, уходящей в землю. Узкие траншеи, расчищенные археологами, словно ходы сообщения на войне. Дыры, обвалы, ведущие в подземные ходы, откуда тянет затхлой прохладой. Щебень, битый камень, на котором скользит нога. Белая въедливая пыль, которая с трудом отстирывается от рубахи. Острый осколок древнего горшка, впившийся в пятку. Толстые обрубки колонн, лежащие как бревна на лесоповале. Кто ходил по этим растрескавшимся плитам? Кто уронил горшок, осколок которого поцарапал Таки ногу? Может, такая же девчонка, как Анастазия? Она вечно бьет посуду. Только этой девчонке теперь четыре тысячи лет…

— Нет, — сказал Таки. — Наш дворец мне больше нравится. В его окна был виден не подстриженный парк, а море. И вообще это мой дворец. Тут царствовал мой пра-пра-пра — не знаю сколько пра-дед. Не нравится — не смотри.

— Нравится, — Принцесса перепугалась, что Таки обидится. — Просто не похоже на дворец.

— А между тем, дитя мое, это был прекраснейший дворец Европы, — раздался откуда-то из-под земли замогильный голос. — Хотя бы потому, что больше в Европе в те времена дворцов не было.

Из окопчика вынырнула лохматая и невероятно запыленная голова с веселыми глазами.

— О-о, здравствуйте, профессор! — обрадовался Таки. — Я привел гостью.

— Это прекрасно, — заулыбалась голова. — Ибо сказано Аполлонием Родосским: «Гость — услада для души, хоть в столице, хоть в глуши». Перевод мой.

И профессор ловко вылетел из окопчика и поцеловал руку Принцессы абсолютно пыльными губами.

— Простите, я слегка запачкался, — сказал он и встряхнулся, как пес после купания. — Но сказано Диодором Сицилийским: «Что нам грязь на нашем теле, грязь души страшней на деле». Перевод мой.

— Вы ей докажите, что наш дворец хороший, — попросил Таки.

— Не буду. Каждому сияют свои дворцы. Да и чем этот дворец отличается от твоего маленького дома, Таки? Ничем существенным, только размером. Смотри, девочка, тут был мегарон — длинная комната, личные покои царя. Перед ее короткой стороной — мощенная галькой открытая площадка. Позднее ее назовут «вестибул» (от чего пошло французское слово «вестибюль»), А сзади — несколько комнат с отдельным входом, там были хозяйственные помещения. Но дом Таки построен так же!

— Да, — вспомнила Принцесса. На площадке, мощенной галькой, их встретила Анастазия. А из задних комнат мама Таки принесла арбуз.

— Вот-вот, — кивнул профессор. — Современные дома на острове построены так же, как и дворец четыре тысячи лет назад. А росписи на стенах! Что нарисовано на твоих стенах, Таки?

— Дельфины, — сказал мальчик. — Вы же были у нас дома.

— И здесь, в спальне царицы — фрески с дельфинами, — профессор указал на синее пятно на стене. — А вон там — узор из лилий и львов.

— Такой есть в доме Яни-горшечника, — кивнул Таки. — Только поновее.

— Конечно, во дворце полторы тысячи комнат, — сказал профессор. — Но это не важно. Современные мастера делают горшки, похожие на те, которые лепили в мастерских царя Миноса. А некоторые узоры на вышивках Такиной мамы даже древнее этого дворца. Ты понимаешь, что на этом острове нет времени, детка? Хотя сказал Хайям: «Времени подвластны боги, не уйдешь с его дороги». Перевод мой.

— Какой запутанный дворец, — сказала Принцесса.

— Еще бы! Говорят, что когда подземный бог Аид был маленький, наш остров был его любимой погремушкой. Он его тряс-тряс… вот все и перепуталось. Но, возможно, это сплетни. Ибо сказано Аристотелем: «На каждый роток не накинешь платок». Перевод мой. Пойдемте, друзья, я покажу вам самую необычную находку этого сезона.

— Я вчера ее смотрел, — сказал Таки. — И позавчера тоже. И вообще я ее уже раз десять видел.

— Ну и что? На красивое можно смотреть вечно. Сказал же Сократ: «Ищет красоты душа, не находит ни шиша». Перевод мой. Вон в том сарайчике я храню самые ценные находки.

— Но в нем нет двери, — удивилась Принцесса. — Кто угодно может зайти.

— Нет, я перегораживаю проем жердью, чтобы ослы не зашли, — возразил профессор. — Ослы почему-то очень любят лизать минойскую керамику. Чем-то она близка их внутреннему миру. В прошлую среду ослик Яни-горшечника так качественно вылизал черепки кратера позднедворцовой эпохи, что мне и очищать их не пришлось.

— А если какой-нибудь злоумышленник придет и украдет? — спросила Принцесса. — Вы об этом подумали?

— Нет, — растерялся профессор. — Но ведь чужое брать нельзя, это все знают на острове! Дитя мое, это совершенно невозможная ситуация. В прошлом году малая золотая корона позднедворцовой эпохи с подвесками в виде пчел три недели лежала в сарайчике, и ничего с ней не сделалось. Даже ослы ее не лизали.

Сарайчик был даже не сарай, а навес с двумя стенами и крышей между ними. На крыше росли какие-то малиновые цветы, свисавшие до земли растрепанными прядями.

— Это ваза стиля «камарес», — торжественно сказал профессор, убирая противоослиную жердь. — Признайтесь, вы подумали: «Ну и что? Находки этого стиля распространены на всех Кикладских островах». Ведь подумали, правда?

Принцесса слегка смутилась. Она подумала совершенно другое: «Комарес — это в честь комара?»

— По-подумала, — наврала она. А то вдруг профессор догадается, что она в жизни не слыхала про этот стиль. Позор всей правящей династии Креции!

— Ага, я так и знал! Но вся штука в том, что это — стародворцовая эпоха, 1900–1700 лет до нашей эры! Конечно, за тысячи лет вазы того времени развалились на черепки. Мы находим только осколки. А эта удивительная ваза стояла в подземной нише целехонькая! Хоть сейчас в ней козлятину вари. И какая красавица, вся в спиралях, кругах, дельфинах и рыбках! Это уникальный случай в науке — целая, неразбитая ваза стародворцовой эпохи!

— Она золотая? — спросила Принцесса, пытаясь понять, чем же эта ваза так замечательна.

— Нет, что вы! Глиняная, конечно. Золото — это ерунда. Лишь в керамике заключена вся поэзия истории, лишь глина… но куда же я засунул мою красавицу? Вот уж правду сказал Нонн Понополитанский: «Идешь — иди. Сидишь — сиди. Что взял — на место поклади». Перевод мой.

Профессор заглянул под шкаф, под полки с черепками, растерянно передвинул какую-то каменюку.

— Она вот тут стояла. Вот даже пыльный кружок остался на столе. Я не помню, чтобы я ее переставлял. Вот кувшин с ласточками, вот еще ваза, что-то я ее не помню. Да где же…

— Ее украли, — сказала Принцесса. — Я же говорила.

Междуглавие на уголовные темы

— Ты что задумал, испорченный мальчишка? Нет, признайся, что ты задумал?

Аид добросовестно попытался сообразить, что он такое задумал.

— Я задумал поесть, — сокрушенно признался он. — Амброзия, нектар, маслины и брынза — стандартный континентальный завтрак. А что, противозаконно?

Посейдон почесал макушку под лавровым венком.

— Да нет, позавтракать можно, конечно, — сказал он. — Но до меня дошли жуткие сплетни. Ты вообще обратил внимание на разгул преступности во вверенной нам Элладе? Ясон украл золотое руно. Замерз он, что ли, в июле, что баранью шкуру стащил? Гермес украл корову у Аполлона. Зачем ему корова? Он что — знатный дояр? Прометей украл огонь с неба. И пусть не оправдывается, что не для себя, а для людей. Кража — она и есть кража. Dura lex ad lex.

— Кто дура-то? — не понял Аид. — Корова, что ли, украденная?

— Да нет, это по-латыни «закон суров, но это закон». Пословица, понял? Иван-царевич стащил молодильные яблоки… ах нет, Геракл стащил яблоки у Гесперид. Геракл вообще меня огорчает в последнее время. Он стал рецидивистом: яблоки слямзил, быка у критского царя Миноса стибрил, пояс у царицы амазонок… скажем так, отобрал. И царицу… скажем так, побил. А это уже не кража, а грабеж с разбоем. А Парис вконец обнаглел и спер у Менелая целую жену! Елену Прекрасную!

— Хорошо хоть целую, а не половину, — заметил Аид.

— Не переводи разговор! Признавайся!

— А я-то при чем? — не понял Аид. — Только не говори, что я — скупщик краденого и спрятал у себя в подземелье шкуру, корову, полкило яблок и половинку Елены.

— Хуже, — вздохнул Посейдон. — Мне сказали, что ты украл у богини Деметры дочь Персефону!

— Да? — поразился Аид. — Как это я украл и не заметил? Под наркозом, что ли? А зачем я ее украл? Съесть?

— Откуда я знаю. Ты украл, тебе виднее, — пожал плечами Посейдон. — Может, съесть. Может, жениться.

— Я не хочу жениться, — перепугался Аид. — Я еще молодой. Лучше я ее съем. Хотя после амброзии эта пища явно тяжеловата. Ты же знаешь, я не ем жирного.

— Персефона не очень жирная, просто в меру упитанная, — сказал Посейдон.

— Ты что, меня уговариваешь ее съесть? — изумился Аид. — Ну, если ты настаиваешь…

— Тьфу на тебя! Ты меня запутал! Так ты украл ее или нет?

— Нет, — холодно сказал Аид. — На что она мне сдалась, такая в меру упитанная.

— А сплетня уже гуляет, — вздохнул Посейдон. — Эту сплетню не задушишь, не убьешь. Пройдут тысячи лет, а люди будут повторять, как Аид украл Персефону, как огорчилась мама Деметра, как настала на земле вечная осень… и все из-за легкомысленного и влюбчивого Аида.

— Я, между прочим, благоразумный и добродетельный, — обиделся Аид. — Никто меня не понимает. Может, хоть Персефона поймет…

Глава 11 Рождение детектива

— Что же делать… что же делать? — бормотал убитый горем профессор.

— Заявить в полицию, — предложила Принцесса.

— Угу, — кивнул профессор. — Гениальная идея. Только на острове нет полиции.

— Рассказать мэру, — придумал Таки. — Он умный.

— Умный, — согласился профессор. — Только он знаешь что сделает? Соберет всех жителей острова и спросит: «Кто взял вазу?» Все скажут: «Не мы». Он поверит и отпустит. И скажет, что вазу забрал Посейдон. Или Аид, он более подозрительный.

— Тогда надо расследовать это преступление самим, — загорелась Принцесса. — Я, знаете, сколько детективов прочитала? Я их у Гофмейстерины таскала.

Во взоре профессора появилась надежда.

— Таки, за работу! — приказала Принцесса. — Вопрос первый: кому было выгодно преступление?

— Никому, — сказал профессор. — Глиняных горшков на острове полно. Археологией интересуюсь только я.

— А когда жертву… э-э-э, то есть вазу, видели в последний раз?

— Вчера вечером, — уверенно сказал Профессор. — После сиесты я показывал ее Таки и Анастазии. Но мне было некогда, я быстро ушел. После этого я вазы не видел.

— Кто находился рядом? — вопросы из Принцессы просто сами выскакивали.

— Ну ты прямо настоящий сыщик, — с уважением заметил Таки. — Я находился рядом. Анастазия находилась рядом, бегала по всему раскопу и верещала. Я уже домой пошел, а она все там играла в Тесея и Ариадну.

— Еще горшечник Яни приходил, — вспомнил профессор. — Уже после вас. Смотрел находки. Но без меня, я был занят на расчистке. Он часто приходит, узоры зарисовывает. Для работы, говорит, полезно. Пастух Миха приносил молоко и козий сыр. Тогда уже почти стемнело. Но он никогда не заходит в сарай и не смотрит на мои сокровища. Старая Агата заглянула, спрашивала, нет ли среди находок колец.

— Почему? — удивился Таки. — Агата не носит колец.

— Да она ищет какое-то волшебное кольцо, пропавшее в стародворцовую эпоху. Я точно не помню. А сегодня никто не заходил, вы первые.

— Итак, у нас пять подозреваемых, — с удовольствием перечислила Принцесса. — Ты, Анастазия, горшечник, пастух и некая Агата.

— Ты сдурела? — обиделся Таки. — Я, что ли, вазу украл? Или Анастазия? Все знают, что красть нельзя. Глупость какая-то.

— Но ваза-то исчезла, — резонно возразила Принцесса. — Давай всех обойдем и спросим, кто последним видел вазу? Может, ее и вправду не крали? Может, она сама…

— Убежала? — хмыкнул археолог.

— Нет, закатилась куда-нибудь… ну, не знаю. По ошибке ее взяли, перепутали. В конце концов, вы хотите вернуть вазу или нет?

— Да, детка, ты права, — кивнул профессор. — Попробуй. Но я не верю, что кто-то из местных жителей способен на кражу. Последняя кража отмечена примерно четыре с половиной тысячи лет назад, когда украли быка у царя Миноса. И то вором оказался пришелец Геракл, а не уроженец острова. О-о, мои рабочие наконец проснулись! Извините, ребята, мне пора работать. На восточном участке показались очень перспективные отложения…

И профессор убежал, взметая тучи пыли.

— Мы сейчас же пойдем всех опрашивать, — сказала Принцесса. — Только я голодная. Тут есть какой-нибудь ресторан?

— Я тоже проголодался, — согласился Таки. — И к Яни сейчас лучше не ходить, он вечером не работает. Лучше вернемся домой. Ты осьминогов любишь?

— Осьминогов? — поразилась Принцесса. — Не знаю. Я осликов люблю. А с осьминогами можно играть? Или на них ездят по морю?

— Их едят, — сказал Таки. — В винном соусе с вермишелью. Мать к ужину собиралась их готовить. В холодильнике полно осьминогов.

— Я, конечно, не боюсь осьминогов, но ты уверен, что они не задушат щупальцами? — спросила Принцесса.

— Они же вареные! — хмыкнул Таки. — Ни один вареный осьминог еще никого не задушил. Разве что очень темпераментный осьминог попадется. Котлеты же тебя до сих пор не забодали?

Стефания очень обрадовалась их раннему приходу:

— Вот и молодцы, поможете ужин готовить. А то Анастазия уже вся изнылась тесто раскатывать.

— А они гуляют! А я тут вкалываю! — сказала девочка, раскатывая на столе в беседке длинный белый пласт. Стефания ловко отрывала от пласта кусочки, заворачивала в них мягкий сыр и бросала на шипящую сковородку. Очаг из камней был сложен прямо во дворе, рядом с беседкой.

— О-о, калицунья! — обрадовался Таки. — Это в честь тебя, Тонька! Обычно мать их по воскресеньям жарит. А еще что будет?

— Офто и улитки, — улыбнулась Стефания. — Улитки уже почти готовы, офто доходит. Марго, дорогая, снимите улиток с очага.

Гофмейстерина заглянула в проем беседки. В руках у нее была кастрюлька с чем-то вкусно пахнущим, на лице — странное выражение.

— Ты уже выздоровела? — обрадовалась Принцесса.

— Ей бы еще полежать, но она так рвалась помогать, что пришлось разрешить, — сказала Стефания. — Тонечка, детка, сходи за хлебом. Таки, огонь вот-вот погаснет.

— А… а куда идти? — удивилась Принцесса. Ее еще никогда в жизни не посылали за хлебом.

— Выйди из дома и налево. Найдешь по запаху. Отдашь вот эту монету и попросишь маленьких хлебцев, как обычно.

Принцесса растерянно посмотрела на Гофмейстерину. Но та потрясенно уставилась в кастрюльку и не среагировала. Принцесса взяла монетку, вышла за калитку, повернула налево. Аромат свежего хлеба валил с ног. У Принцессы забурчало в животе, в ушах и вообще во всем организме. Девочка заглянула в большое окно. Ой!

Это не был хлебный магазин, как его обычно представляют. Это был ад. В темном подвале горели красные огни печей, в клубах дыма и пара сновали полуголые, загорелые черти в белых передниках. На лопатах они носили маленьких круглых «грешников», обсыпанных мукой, засовывали их в огненное жерло и вынимали уже золотистыми, в хрустящей корочке. Горы хлебов громоздились на деревянных подносах. Горячий воздух звенел от всевозможных «Эо!», «Оэ!», «По-по-по!» И посреди этого вулкана стоял высокий человек с вдохновенным лицом. Как регулировщик в «час пик», он движением руки направлял потоки «чертей» к печам и от печей, морщился, если потоки замирали, орал какие-то волшебные заклинания и периодически переходил на оперную арию…

— Извините, — робко прошептала Принцесса.

В шуме и гаме ее тем не менее услышали. Высокий человек подошел к окну.

— Извините — вот, — и Принцесса протянула монету.

— У меня такая уже есть, — сказал пекарь. — Это монета тысяча девятьсот шестидесятого года номиналом две лепты, без уникальных изъянов. Вот если бы вы принесли монету того же года в одну лепту с опечаткой в последнем слове на реверсе…

— Нет-нет, — растерялась Принцесса. — Меня Стефания послала за хлебом.

— Ах да, — кивнул пекарь. — Конечно.

Он завернул в полотенце несколько хлебцев:

— Не обожгись, девочка, они только что из печи.

— Между прочим, я принцесса, — похвасталась Принцесса. Пусть этот величественный пекарь знает, что она тоже большой человек.

— Да? — равнодушно сказал он. — И я царского рода, и по отцу, и по маме, прямой потомок Миноса. А у тебя нет случайно монеты в одну лепту тысяча девятьсот шестидесятого года с буквой А вместо О на реверсе? Как жаль… Сосо, презренный негодяй, вынимай лист из печи! О-о-о, дохлых ослов тебе печь, а не хлеб! Козла Ованеса тебе фаршировать, бездельник!

И пекарь исчез в своем ароматном аду. Принцесса пошла домой, стараясь не выронить хлеб. Он жег сквозь полотенце.

— Утром мы берем хлеб ночной выпечки, а к ужину Тео печет свежий, — сказала Стефания, нарезая раскаленные ломти. — А по воскресеньям он печет только ночью. Поэтому ужинать в воскресенье приходится с утренним хлебом, а не со свежевыпеченным. Представляешь, какой ужас? Садись, Тонечка. Пока козлятина дожарится, мы закусим улитками.

— А улитки — это что? — спросила Принцесса. — Это печенье?

— Улитки — это улитки, — объяснила Стефания и подняла крышку. В кастрюльке, среди зелени и жемчужин чеснока лежали полосатенькие улитки! Прямо в панцирях!

— А… а их едят? — удивилась Принцесса. — Я думала, про них только мультики снимают.

— Да, — сказала Гофмейстерина. — Я тоже вся в сомнениях.

Принцесса двумя пальчиками взяла одну улитку и лизнула. Улитка не возражала. Вареные улитки вообще глубоко равнодушны к жизни. Принцесса осторожно отгрызла кусочек панциря и пожевала.

— Ничего, вкусно, — сказала она. — Только колется немного.

— Да ты вилкой, — и Таки ловко поддел зубцами улитку и вытащил ее из панциря. — М-м-м, очень здорово. Не осьминог, конечно.

— Не могла же я гостям подать такое повседневное блюдо, как осьминог, — оправдывалась Стефания.

Принцесса тем временем кольнула улитку вилкой. Строптивый моллюск застрял в раковине и на вилку не нанизывался. Добывая улитку вилкой по молекулам, Принцесса почувствовала, что прямо вот сейчас умрет от голода, если не съест это вредное животное. Она решительно засунула улитку в рот и разгрызла, как орех. Скорлупу выплюнула, а «сердцевину» с удовольствием съела.

— Ты сломаешь зубы, — сказала Стефания. — Вытаскивай их вилочкой. А вот и мясо готово.

Она положила Принцессе истекающий соком ломоть жареной на решетке козлятины. Принцесса забыла про единоборство с улиткой и воззрилась на мясо:

— Вот это да! Гофмейстерина, а почему мне во дворце подавали размяклую вареную кашицу и называли это мясом?

— Ох, — замялась Гофмейстерина. — Ваше Высочество, считается, что жареное мясо вредно…

— Между прочим, верно, — подтвердила Стефания. — Мой прадед ел только жареное мясо, не признавая ни вареного, ни тушеного. И умер в возрасте всего девяноста четырех лет. А у нас в роду меньше ста-ста двадцати не живут. Правда, он не сам умер, а его кабан пропорол на охоте, которую затеяли на третий день его пятой женитьбы. Так что, может, неправильное питание и ни при чем.

Принцесса съела второй кусок козлятины и внимательно посмотрела на третий, чтобы запомнить, как он выглядит, и рассказать королевским поварам. Кусок мяса неожиданно расплылся в ее глазах и превратился в горячий хлеб на блюде. На краю блюда в белой балетной пачке плясал па-де-де высокий пекарь и жонглировал улитками. А профессор в шляпе с розами, сидя на столе, пытался выдернуть из-под пекаря блюдо, крича, что пекарь украл блюдо из сарая и умчал на лихом осле…

«Мне нельзя спать, — подумала Принцесса, пытаясь разлепить глаза. — Я еще пирожков с сыром не пробовала…»

Отчет № 1 о пребывании Ее Высочества Теодоры Антонии в Специальном Санатории для Особ Королевской Крови Креции (ССОККК) от 18 июля 200… года.

Вверенная моему попечению Принцесса пребывает в полном здравии. Настроение спокойное, бодрое, требований, превышающих полномочия, не предъявляет. Купалась в отгороженном бассейне два раза по семь минут. Принимала солнечные ванны в солнцезащитном купальнике два раза по три минуты. Принимала воздушные ванны два раза по четыре минуты, кондиционер на время ванн отключен во избежание переохлаждения и последующей простуды. Изволила изречь бессмертное выражение «Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья». Выражение записано в раздел «Умные мысли Особ Королевской Крови Креции».

Аппетит хороший, хотя мясное суфле вызвало гримасу легкого неудовольствия. Заменено морковным суфле. Стул нормальный. Дневной сон прерывистый (с букета роз упал лепесток и побеспокоил нервного ребенка. Садовник уволен за разведение неподходящего сорта роз). Ночной сон глубокий, без пробуждений. Одно сновидение благотворного характера: пластмассовые рыбки в синих волнах кипяченой воды.

Начальник охраны ССОККК (подпись неразборчива)

Глава 12 Почему Земля вертится

— Бом-бом-бом!

Принцесса проснулась от колокольного звона. Бом-бом-бом! В такт колоколу ее кто-то дергал за ногу. В полусне Принцессе показалось, что она и есть колокол, и в нее звонят, дергая вместо веревки за лодыжку.

— Ты зачем меня трясешь за ногу? — еле разлепив глаза, спросила Принцесса.

— Когда я тебя трясла за руку, ты не просыпалась, — сердито сказала Анастазия. — Таки велел тебя разбудить. Делать мне больше нечего — принцесс будить. Я и сама принцесса, но меня вот почему-то никто за ногу не дергает.

— Хочешь, я дерну? — и добрая Принцесса дернула Анастазию. Та от неожиданности потеряла равновесие и шлепнулась на кровать. Принцесса добросовестно попыталась подергать еще, но Анастазия дрыгала ногами и норовила пощекотать Принцессе пятку. Так они общались довольно долго.

— Теперь справедливо, — удовлетворенно кивнула наконец Анастазия. — Пошли завтракать, а то Таки все пирожки слопает.

— А что это за «бом-бом» было? — вспомнила Принцесса.

— Утром всегда звонят колокола, — объяснила Анастазия. — А разве у вас не так?

За столом сидели Стефания и Таки, на столе лежали пирожки, сыр, оливки, хлеб, стоял кувшин с молоком.

— А где Гофмейстерина? — поинтересовалась Принцесса.

— За ней мэр вчера зашел и повел в тюрьму, — сказал Таки. — Она сказала, что придет к завтраку, но мэр обиделся и сказал, что дом его, конечно, не Кносский дворец, но на завтрак для гостьи его мэрской зарплаты хватает. Пошли к Яни-горшечнику вазу искать.

— И я, и я с вами, — заныла Анастазия. — А какую вазу вы потеряли у Яни?

— Это не мы, это профессор потерял красивую вазу.

— А, профессор… — Анастазия подумала и сказала. — Не пойду к Яни. Буду строить дамбу у бочки с водой.

И сыщики отправились на дело. Справедливости ради заметим, что к допросу они приступили не сразу. Сначала они довольно долго плескались в море и строили из песка Кносский дворец. Потом Принцесса немного покаталась на ослике. Потом она решила, что у такого милого ослика не может быть преступный хозяин, и сказала, что все равно Яни невиновен, и лучше опять искупаться в море. Но Таки был неумолим: искать так уж искать! Он еще никогда не был сыщиком и очень хотел раскрыть это похищение.

— Только ты деликатно спроси, — учила Принцесса. — Издалека и с психологическим подходом.

— Ладно, сам знаю, — отмахнулся Таки, вошел в мастерскую и деликатно сказал с психологическим подходом: — Яни! Мы пришли тебя допрашивать! Это не ты упер вазу у профессора?

Мастер поднял глаза от гончарного круга. Его лицо вдруг собралось в много-много мелких складок-морщинок, как будто из воздушного шарика выкачали воздух:

— Хи-хи-хи! Ну, Таки, ну, шутник! Ты начитался этих смешных книжек про то, как один человек берет у второго вещь, а третий догоняет первого, отбирает ее и возвращает второму? Где-тективы называется. Хи-хи-хи! Яни слишком стар, чтобы играть в эти догонялки. — Вдруг его лицо стало строгим: — Это что такое? Ты что себе позволяешь? — сердито спросил он.

Принцесса подумала, что мастер обиделся на подозрение и начал ругаться. Но Яни обращался не к ним.

— А я что? Я ничего, — ответил кто-то ворчливым баском.

— Стоило мне отвлечься на минуту, и ты уже перекосил весь горшок? Он кривой, как спина Додо-горбуна! Ай, как стыдно! При гостях!

— Я же не вижу, что гости, — оправдывался кто-то; Принцесса так и не могла понять кто. — У меня же глаз нет.

— Тьфу, старая кругляшка, не позорь перед гостями мое вечное ремесло. — Мастер в сердцах пришлепнул серый ком глины, нажал педаль, и тяжелый круг завертелся снова. Принцесса завороженно смотрела, как ровно он вращается, как в водовороте из серого комка поднимается блестящее длинношеее существо, изящное, как стоящий журавль — новорожденный кувшин. Круг вращался и вращался, затягивая в свой водоворот воздух, потом стены мастерской, потом улицу, город, остров, море, небо…

— А что, так и есть, так и есть, — журчал монотонный голос Яни. — В начале времен земля была неподвижна, и это было неудобно. Потому что день не сменял ночь, и солнце не сменяло луну, и они все вместе толклись на небе, пихая локтями звезды. А потом первый гончар раскрутил первый гончарный круг, и все завертелось: и круг, и земля, и небо… Гончарный круг завел весь мир, и все пошло должным чередом: ночь за днем, зима за летом, сын за отцом… И так все и будет, пока на земле вертится хоть один гончарный круг…

Мастер остановил движение и снял готовый кувшин. Принцесса потрясенно наблюдала за ним.

— А если… а если не останется ни одного гончарного круга? — спросила она. — Ведь сейчас посуду делают из пластмассы и металла.

— Тогда остановится земля, и небо, и время, — строго сказал мастер. — Этого допустить нельзя. Иди сюда, девочка, помоги мне крутить Вселенную.

Принцесса подошла, робко села на место мастера.

— Вот сюда ногу, — учил Яни. — Вот тебе глина, ее надо смачивать. Вот из этой миски. Пальцы вот так ставишь. Начинай!

Принцесса нажала педаль, круг дернулся, Принцесса с перепугу отпустила педаль.

— Кто так нажимает? — опять раздался ворчливый голос. — Не дергай бедную Землю, она пожилая, ей в ее возрасте вредно!

— Это кто? — завертела головой Принцесса.

— Это? Это круг говорит, — обыденно пояснил мастер. — Обычно гончарные круги — молчуны, а мой разговорчивый. Старенький он.

— Но-но! — возмутился круг. — Я еще в самом соку! Пять тысяч лет — разве это возраст для приличного гончарного круга из хорошей семьи?

— Сколько? — ахнула Принцесса.

— Да врет, — прошептал ей на ухо Яни. — Едва-едва четыре с половиной тыщи наберется. Он всегда перед гостями кокетничает, набавляет пятьсот лет. Но при дворе Миноса он работал, это точно. Профессор у него интервью брал… знаешь, что такое интервью? Вопросы всякие глупые.

— Знаю, — сказала Принцесса. — У меня их тоже берут иногда.

— Так вот проф говорит, что все сходится. И такие подробности про двор Миноса, какие ему мой круг рассказал, ни в одной исторической книжке не вычитать. Он и извержение помнит.

— Попрошу без бестактных намеков! — вздрогнул круг.

— Он тогда очень испугался, — пояснил Яни. — Кому охота вспоминать о собственной трусости? Вот он и не любит разговоров об извержении.

— Не трусость, а разумная осторожность, — поправил круг. — В сочетании с недюжинным умом. Попрал законы физики и покатился в гору, а не с горы, как остальные круги нашей мастерской. Тем и спасся. А остальные наши где? Лежат на дне кальдеры…

И круг всхлипнул.

— Прекрати слезы, глину размочишь, — сказал мастер.

— Никаких слез, — возмутился круг. — Я суров и сдержан. Характер стойкий, нордический. Девочка, ты будешь горшок делать или нет?

Принцесса снова завела круг, пошевелила пальчиками в мокрой глине. Яни поставил ей руки на комок. Принцесса в восторге сжала глину изо всех сил. Мокрый кусок оторвался, отлетел по касательной и шмякнулся прямо Таки в нос.

— Ай! — сказал Таки. — Началось извержение вулкана.

— Не получается, — виновато сказала Принцесса, отпуская педаль. Да, то, что лежало на гончарном круге, даже самый отъявленный придворный льстец горшком бы не назвал.

— Для первого раза неплохо, — утешил мастер. — Приходи, когда обжигать буду. Я тебя с Огнем познакомлю.

— А он тоже говорящий? — спросила Принцесса.

— Нет, он молчит. Только гудит и потрескивает. Это для тебя надо. Ведь мое мастерство — дитя трех стихий: земли, воды и огня. Земля — это глина. Водой мы ее смачиваем. Огонь ее обжигает. Ты посидела за кругом, две стихии — земля и вода — тебя запомнили. Теперь не обидят, заступятся, если что. Хорошо, что ты привел ее, Таки. Это же надо — большая девочка, а земля и вода ее не знают. Ты-то у меня со стихиями знакомился, когда тебе годик исполнился. И остальные дети на острове тоже. Где же ты росла, детка, что тебя ни земле, ни воде, ни огню не представили? Разве это воспитание?

— Я вообще-то не за тем ее привел, — признался Таки. — У профа потерялась любимая ваза с дельфинами. Ты ее не видел, когда вчера в мастерскую ходил?

— Там много ваз, — мастер задумался. — С дельфинами, говоришь? У богини Геры вроде была такая. Ее потом кто-то разбил…

— Нет, эта целая, — сказал Таки.

— Может, Посейдон себе забрал, — предположил Яни. — Дельфинов он любит, и живых, и нарисованных. Спросите у эйфов, они мастера на всякие такие штучки вроде поиска того, чего никогда не было.

— Про эйфов я не подумал, — кивнул Таки. — Спасибо, Яни. Мы еще к Агате зайдем.

— Поторопитесь, — сказал Яни. — Скоро полдень. Ходить в полдень к ведьме небезопасно.

Междуглавие про мышку

— Гера очень обижается, — сказал Посейдон. — Она собралась варить курицу на обед. А кто-то разбил ее любимый горшок с дельфинами. Ты не знаешь кто?

— Так это… того, — объяснил Аид. — Мышка бежала, хвостиком махнула… и вообще пора переходить на эмалированные кастрюли.

— Какая мышка? Где ты видел мышек на горе Олимп?

— Не видел, — сокрушенно развел руками Аид. — Наверное, у меня зрение слабеет. И в глазах туман… Но мышка, конечно, была, иначе как бы горшок разбился?

— В глазах туман… в башке у тебя туман! Ты еще скажи, комарик летел, на горшок наткнулся, повалил и разбил.

— Комарик? А что, вполне возможно! Они, знаешь, какие сильные! Одному, конечно, тяжеленько, а если навалиться всей комариной тучей… никакой горшок не устоит перед коллективом!

— Ах ты… скажем так, энтомолог! Ты зачем разбил Теркин горшок, она же теперь никому покоя не даст?!

— Да не я! Мышка! Или комарик! Вечно ты на меня наговариваешь! И горшок был так себе, и дельфины на нем какие-то неинтеллигентные!

— На себя посмотри! А мои дельфины красивые!

— Ну хорошо, красивые, только не сердись. Дельфины у тебя такие красивые, что с них все скульпторы Эллады ваяют Афродит. Особенно талии у дельфинов потрясающие. Теперь доволен? Знаешь, я должен извиниться — я наговорил на комаров напраслину.

— Наконец-то! Ты признаешься?

— Я признаюсь! Это мышка!

— Тьфу, — и Посейдон в сердцах выскочил из Диктийской пещеры.

Аид подумал и сказал сам себе:

— А ведь неплохая идея для героической поэмы в стиле того слепого поэта… Гомер, кажется, его звали?

Встала из мрака младая, с перстами пурпурными Эос. Мышка бежала, виляла хвостом и махала. Мышка бежала, и хвост ее в махе могучем Метким ударом горшочек сорвал прямо на пол. Плачь же, о Гера! Одни лишь осколки остались. Плачь же, о Зевс, черепки омывая слезами. И никакая курятина вас не утешит, Ибо сварить без горшка ее вам невозможно! Ну, ничего, посидите пока на диете.

Да, это хорошо. Это бессмертное произведение переживет века, и даже далекие северные народы, прозябающие пока в шкурах во мраке невежества, будут помнить поэму о мышке. Правда, главной героиней они почему-то сделают несваренную курятину и несжаренную яичницу. Но это объяснимо: бедные варвары голодают, курятина им кажется главнее в сюжете, чем несъедобная мышка… А, впрочем, не знаю.

И Аид взял веник и вымел из угла осколки с нарисованными дельфинами.

Глава 13 Кольцо для ведьмы

— А кто такие эйфы? А почему Агату называют ведьмой? Она злая? А как ищут то, чего никогда не было?

Таки потер нос, гудевший от Принцессиного комка глины.

— К эйфам мы пока не пойдем. Они странные. И чем меньше о них говоришь, тем лучше. А Агату называют ведьмой потому, что она ведьма и есть.

— Она злая?

— Да нет, почему злая. Обычная. Профессия у нее такая. Яни — горшечник, Тео — булочник, а Агата — ведьма.

— А почему к ней в полдень нельзя? Обычно же ведьмы ночью это… самые опасные.

— Ведьмы бывают дневные и ночные, — объяснил Таки. — Ночные ведьмы хищные, а дневные — травоядные. Агата — дневная ведьма, ее сила прибывает в полдень. Когда силы много, можно нечаянно и зашибить кого-нибудь, кто подвернется рядом. Поэтому считаем, что к дневным ведьмам в полдень лучше не соваться.

— А травоядная — это как? Она пасется на лугу?

— Тьфу, ну и придумаешь же! Пасется! Ты еще скажи, что она молоко дает! Просто Агата мяса не ест. Салаты там, супчики всякие, пироги с вишнями и с яблоками. Ее сила прибывает от плодов земли, напитанных солнцем. Физику проходила в школе?

— Нет, — сказала Принцесса. — Только в будущем году начнем.

— Тогда скажем попросту. Всем волшебникам и ведьмам нужна сила, чтобы совершать превращения. В солнце много энергии. Но люди не могут есть солнечные лучи, даже волшебники. А растения могут. Поэтому дневные ведьмы едят много растений и из них получают нужную энергию.

— А ночные?

— Растения накопили энергию и сделали для себя новые вещества. А животные пришли и съели эти вещества, энергия высвободилась. Вот эту энергию и поглощают с мясом ночные хищные ведьмы. Они разрушители. Но это не значит, что они плохие. Просто сила другая.

— Понятно, — кивнула Принцесса. — Про это на физике проходят, да?

— Ага, про это. Я вообще физику люблю. Ну, пошли, а то до полудня недолго осталось.

Принцесса хорошо представляла себе дом ведьмы: темная избенка в чаще леса, паутина по углам, совы, филины, сушеные мыши и мухоморы на веревочке, черный кот… Кот и вправду был. Рыжий толстый котяра величиной с маленького бегемота распластался на стуле, стекая лапами и хвостом с сиденья. Остальное было не так, как положено ведьме. Домик, правда, маленький, но белоснежный — видно, что белили недавно. Его почти совсем скрыли цветы и листья: какие-то сползли с крыши, какие-то заплели веранду и окно, что-то обвило ставни, что-то росло рядом в многочисленных жестяных банках из-под оливкового масла. Дверной проем закрывала тюлевая занавеска. У двери в тени стоял стул с вышеописанным котом. Хозяйка сидела рядом на маленькой скамеечке и перебирала в тазике ягоды шелковицы.

— Добрый день, — сказал Таки. — Мы к тебе за советом.

— Неужели? — заулыбалась хозяйка. — А я-то обрадовалась, что ты соскучился и зашел навестить. Пойду, сказал, к Агате, принесу ей пирожное… не принес? Жалость какая.

Она была маленькая, пухленькая, румяная, в цветастом платье, цветастом переднике и цветастом платке. Цветы на платье абсолютно не сочетались с цветами на переднике. Цветы на платке были еще хуже.

— У профа вчера пропала ваза, — сказал Таки. — С дельфинами. Ты как раз тогда там была. Ничего подозрительного не видела?

— Да неужто он опять за свое? — всплеснула руками Агата. — Вот неймется безобразнику!

— Кому? — обрадовалась Принцесса. — Пастуху? Или Яни?

— Да нет, Посейдону. Помнится, в молодости он собирал коллекцию чаш и кувшинов с изображением дельфинов. Очень любит этих животных. Как увидит в доме или на базаре подходящий кувшин, так и утащит. Люди рассказывают: прямо в окно заплескивается зеленая волна, хватает кувшин за ручку и уносит в неизвестном направлении.

— Ты шутишь, тетя Агата, — не поверил Таки.

— Ну, может, и шучу. А только люди так говорили. И складывал он эти вазы да кувшины в заветную пещеру там, глубоко в кальдере. Кстати, пропавшая ваза волшебная?

— Нет, вроде не волшебная. Хотя это никогда наверняка не скажешь, ты же знаешь.

— Да-да… И с кольцом так же получилось. Я ведь тебе рассказывала эту историю?

— Проф сказал, что ты ищешь какое-то кольцо, пропавшее в стародворцовую эпоху, — вспомнил Таки. — Но я не понял: если оно пропало так давно, как же ты об этом знаешь?

Агата хитро прищурилась.

— С дамой о возрасте, конечно, не говорят… Я тогда уже не маленькая была и хорошо все запомнила. Четыре тысячи лет назад это было, а может, чуть больше. Взяла я без спроса материно магическое кольцо. Не колдовать, а подружке похвастаться. А кольцо было шустрое, мать его цепочкой к карману пристегивала. А я не пристегнула, забыла. Оно и сбежало. Кольцо это могло делать хозяина невидимым. А еще оно хранило часть силы одного великого злодея древности…

— Стоп, стоп! — засмеялся Таки. — Агата, признавайся, ты кино «Властелин колец» смотрела или книжку только что прочитала?

Агата тоже засмеялась и весело хлопнула себя по толстым коленкам.

— Ай да мальчишка, сразу все просек! Книжку читала, Тео-булочник дал на три дня. Конечно, я ищу другое кольцо. Его потрешь, и из него выскакивает… забыла, как зовут… что-то похожее на самогонку-ракию и на дрожжи. И желания исполняет. Дрожжин, что ли…

— Дрожжи и спиртной напиток… джин, может быть?

— Так я и говорю — дрожжин. Он выстроил твоему предку Миносу дворец-лабиринт с золотыми залами. Минос уши развесил, сейчас, думает, этот дрожжин меня всю жизнь обихаживать будет. Но дрожжин от жары взбесился, дворец развалил и сбежал куда-то в дикие места. А кольцо осталось. Запечалилось кольцо, закручинилось: да как же я, горемычное, без своего дрожжина опустелое жить буду? И покатилось оно по белу свету искать сбежавшего дрожжина…

— Ага! — понял Таки. — Вчера по телевизору показывали мультик «Аладдин и волшебная лампа».

— И вовсе нет, — возразила, посмеиваясь, Агата. — Это я сборник «Тысяча и одна ночь» в библиотеке брала.

— А на самом деле что это было за кольцо? — спросила Принцесса.

Агата вдруг перестала улыбаться и взглянула на девочку остро и надменно.

— Кольцо? — холодно спросила она. — Какое кольцо? Не было никакого кольца! Никогда! И забудьте про кольцо.

Она встала со скамеечки. Странный ветер взметнул цветастое платье — да какое же оно цветастое, оно же черное! Этот же ветер подкинул ягоды в тазике, они взлетели вверх и прилипли обратно к веткам дерева. Рыжий кот вскочил, распушился, зашипел, стул под ним нервно перебирал ножками. В доме пробили часы. Полдень!

— Мы пойдем, — сказал Таки. — Нам пора.

И вытащил остолбеневшую Принцессу на улицу. Странный ветер двинул им в спину, захлопнувшаяся калитка поддала еще посильнее.

— Что это было? — спросила Принцесса, когда домик Агаты остался далеко позади. Таки потер лоб.

— Не помню ничего, — сказал он. — Мы шли к Агате спросить что-то… не помню что.

— К какой Агате? — не поняла Принцесса. — Мы вроде у Яни-горшечника были только что.

— Яни помню, — просиял Таки. — Ты горшок лепила, и все было так хорошо. А потом что-то черное, холодное… не помню.

— Еще вроде какое-то кольцо было, — попыталась вспомнить Принцесса.

— Не было никакого кольца! Никогда! — чужим, Агатиным, голосом сказал Таки. Потом опять потер лоб и сказал уже обычно: — Голова тяжелая.

— Ага, и в висках стучит, — согласилась Принцесса. — Наверное, на солнце перегрелись, как вчера Гофмейстерина. Интересно, ее из тюрьмы уже выпустили?

— Пошли навестим несчастную узницу, — хмыкнул Таки. — А потом — к пастуху Михо. У него знаешь какой сыр? Ты такого и не пробовала.

Междуглавие про животноводство

— Слушай, ты! Животновод! Мичурин подземный! Ты что натворил, селекционер… скажем так, сильно умный? Ты зачем подрываешь основы генетики?

— Да вообще никого не подрывал, с тех пор как взорвал Атлантиду! — возмутился Аид. — Вечно ты ругаешься зря. А я хорошо себя веду.

— А кто приделал голову быка к телу человека? Скажешь, Афродита?

— Ну это… это я Минотавра создал. По-моему, красиво получилось.

— Да какой же это Минотавр? Минотавр — сказочное чудовище. В нем много чего должно быть намешано. Скажем, голова быка, шея жирафа, руки обезьяны, ноги антилопы гну, хвост павлина… А голова быка и тело человека— это банально.

— А я так его вижу, — заупрямился Аид. — Художник имеет право на собственное видение.

— Художник… А пострадала от твоих художеств, между прочим, царица Пасифая. Несчастную женщину обвинили в том, что она… скажем так, нелегально вышла замуж за быка и родила ребеночка Минотаврика. Чего вообще не может быть по законам генетики. Но царь Минос, слабо знакомый с генетикой, поверил и обиделся. И я его понимаю.

— Ну ладно, не сердись. Давай Минотавра пристрелим, чтоб он тебя не раздражал. Вызовем из материковой Креции киллера Тезея…

— Нельзя так с животными обращаться, — строго сказал Посейдон. — Сначала насоздавать всякую дрянь, а потом стрелять. Придется изобретать зоопарк. Или даже питомник. Пусть там живет, питается, размножается, как сумеет. Может, молоко начнет давать. По склонам острова будут пастись стада молочных Минотавров для процветания экономики.

— Не понимаю, — пожал плечами Аид. — Один Минотавр — плохо, ты ругаешься. А стада Минотавров — хорошо.

— Один Минотавр — это чудовище, из-за которого рухнула семейная жизнь Миноса. А стада Минотавров — это новая порода молочного скота, что вполне добродетельно, — пояснил Посейдон.

Глава 14 Маленькая пастушья сумочка

Гофмейстерину они нашли в тюрьме, то есть в садике у дома мэра. Несчастная узница полулежала в гамаке и обрывала виноград прямо с лозы. Увидев детей, она радостно закричала:

— Наконец-то! Ваше Высочество, я уж и не знала, где вас искать! На пляж сбегала — нету, к горшечнику заглянула — нету!

— Так мы там и были, — удивилась Принцесса. — Только на пляже и у Яни, больше нигде!

— Что-нибудь выяснили?

— Ерунда получается, а не расследование, — махнула рукой Принцесса. — У нас пять подозреваемых: Таки, Анастазия, Яни, пастух и… и кто-то еще был, но я забыла.

— Я тоже не помню, — сказал Таки.

— Таки и Анастазия отпадают, Яни вообще не похож на вора. Надо собирать улики и алиби подтверждать… а ничего нету, ни улик, ни алиби. Вообще расследование не получается. А тебе как в тюрьме живется?

— Я озадачена, — призналась Гофмейстерина. — Господин мэр уступил мне весь дом, а сам ночевал на коврике в беседке. Утром меня накормили такими вкусностями… простите, Ваше Высочество, но персики, которые подают при дворе вашего отца, просто вата по сравнению со здешними. А когда я похвалила его дом, то мэр сказал, что я его могу забрать насовсем, а ему, мэру, дом совсем не нужен, потому что он, мэр, горит на работе. Теперь мне хочется сделать ему что-нибудь хорошее, но я не могу придумать что.

— Испеки ему пончиков, — предложила Принцесса. — Он таких точно не ел.

— А что, идея! — загорелась Гофмейстерина. — Только пончики надо есть горячими. Я их ближе к вечеру сделаю. А пока я с вами пойду. А то меня совесть гложет, что я пренебрегаю своими гофмейстеринскими обязанностями.

— Мы собрались к Михе-пастуху, он сейчас на пастбище, — сказал Таки. — Это далеко. Мы поедем на осликах.

— Ой! — скисла Гофмейстерина. — А может, пешком? Для фигуры полезно.

— Нет, это далеко, и дорога плохая. Я пойду возьму ослика у Яни и двух осликов у тетушки Афродиты.

Принцесса предвкушала, как Гофмейстерина будет залезать на ослика. Но все прошло гладко и даже не смешно. Ослик слегка просел под ней, но, в общем, держался молодцом. Сама Гофмейстерина с ошарашенным видом смотрела между его ушей, как будто там было что-то безумно интересное.

— Какая странная дорога, — удивилась Принцесса, когда кавалькада потрусила в гору. — Дорога должна быть ровная, асфальтовая. А тут одни булыжники, на них же скользко.

— Это не булыжники, это ступеньки, — объяснил Таки. — Так представляли себе дорогу наши предки. Знаешь, какая она древняя? Сам Посейдон по ней поднимался, чтобы пейзажем полюбоваться. А на верхнем пастбище он сражался с Богиней-Матерью. Кто победит, тот и будет владеть островом.

— Богиня-Мать — это кто?

— Очень старая богиня. В нее верили еще до Посейдона. Она жила в пещере, в горах. Там до сих пор находят ее статуэтки, такие смешные, ни головы, ни рук.

— Как же она, безголовая и безрукая, с Посейдоном дралась?

— Так вот Посейдон ее и победил. Вообще-то у нее и голова, и руки были…

— Посейдон оторвал?

— Нет, статуэтки такие увечные делали. Госпожа Марго, у вас какой-то подозрительный вид. Вам нехорошо?

— Мне прекрасно, — с трудом сказала бледно-зеленая Гофмейстерина. — Я в жизни так не наслаждалась. Меня просто чуть-чуть укачало. И очень жаль, что в осликов не вмонтированы кондиционеры.

— Потерпите, мы уже почти на месте. Вон там пещера. А вон козы пасутся.

Коз было очень много. А пастуха, наоборот, мало, то есть нигде не видно. Гофмейстерина сползла с ослика и села на траву.

— И как это мушкетеры сутками скакали в седле, — удивилась она. — Не трогайте меня, ребята, я чуточку посижу вот тут. А лучше полежу.

— Не надо сидеть на солнцепеке, — уговаривал Таки. — Пойдемте в тень.

Из проема пещеры веяло заманчивой прохладой и раздавался храп.

— Это та самая пещера, — торжественно сказал Таки. — А вот тут, где мы стоим, сражались боги.

— А кто это храпит? — спросила Принцесса. — Богиня-Мать?

— Нет, после поражения она ушла глубоко под землю. Огорчилась очень, что молокосос Посейдон ее победил. Впрочем, если очень просить, она выходит и помогает людям. Но она старенькая, редко показывается. В нее уже почти никто не верит.

— А в Посейдона разве верят? — удивилась Принцесса.

— А что в него верить, он живет себе в кальдере, на гиппокампах катается. Это все равно, что спросить, веришь ли ты в Яни-горшечника.

Тут храп прекратился, и из пещеры сердито выглянул очень носатый человек:

— Опять приперлись! И спать мешают! Таки, негодяй, что за подозрительных особ ты привел? Ну-ка быстро убирайтесь!

Принцесса и Гофмейстерина попятились. А Таки ответил как ни в чем не бывало:

— Здравствуй, Миха. Это наши гости, две принцессы. Они специально прилетели из дальних земель, чтобы поесть твоего сыра.

— Никакого сыра! — закричал носатый человек. — Таким негодным принцессам нельзя давать мой замечательный сыр. Только продукт переводить.

Он открыл невесть откуда появившуюся полотняную торбу и вытащил большой белый круг, завернутый в мокрую тряпку. Потом расстелил на траве полотенце и нарезал круг толстыми сочными ломтями.

— Сыр все равно уже протух, — сказал пастух. — И, вообще, я в него мышьяка напихал, чтобы вас отравить. — С этими словами он взял один ломоть, откусил кусок и сморщился: — Гадость какая! Не ешьте, с животом будут большие неприятности. А сейчас я вам дам полусгнивших помидоров, червивых оливок и заплесневелого хлеба. Ага, еще молока. Молоко скисло месяц назад.

И вытащил из торбы рубиново-красные помидоры с атласной кожицей, оливки с перламутровым отливом, горячий хлеб.

— А молоко? — спросил Таки. — Пить хочется.

— Молоко еще в козе, — объяснил Миха. — Вот прямо в козе оно и скисло. Амалфея! Амалфея! Где ты, мерзкое дохлое животное!

С колокольным звоном прибежала черная козочка. На шее у нее болтался бубенчик на голубой ленточке.

— Me? — спросила она.

— Me… — передразнил Миха. — Сама знаешь, чего ме. Не апельсины же с тебя собирать. А почему ведро не принесла, лентяйка? Я что, сам должен за ведром ходить, дармоедка?

И нежно погладил козу между рожками. Коза явственно мурлыкнула и побежала куда-то. Вернулась через три минуты. На одном роге у нее болтался подойник.

— Некрасивое какое-то ведро принесла, — раскритиковал Миха. — И немытое. Ты почему его не помыла?

— Так ведь ме, — оправдывалась коза.

— И не надо говорить, что у тебя рук нету, — перебил ее пастух. — Слегка в ручье прополоскать и ногой можно. Лентяйка ты просто! И неряха. Подожди-ка…

И вытащил из козьей шерсти пару застрявших репьев. Потом поставил подойник и начал доить козу.

— Ме? — спросила коза.

— Откуда я знаю, вкусно или нет, я же еще не пробовал, — ответил Миха и отхлебнул молока. — Фу, гадость какая! Горько, горько!

Коза удивилась, но поцеловала пастуха.

— Да не в том смысле «горько», — поморщился Миха. — Когда «горько» кричат на свадьбе, то надо целоваться. А когда «горько» говорят на пробе, то надо давать приличное молоко, а не это безобразие. Ладно, для таких противных незваных гостей сойдет и горькое молоко. Можешь быть свободна. Пошла отсюда, вредная скотина!

Но коза не ушла, а тоже села за стол… то есть за полотенце. Миха достал из торбы несколько инжирин. Коза, не торопясь, их съела, вытерла рот салфеткой и с достоинством удалилась.

— Очень инжир любит, — объяснил Миха. — Ага, сыр уже доели? Отлично. Через полчаса погибнете в жутких мучениях. Чтобы уж наверняка, удвоим дозу.

И достал из торбы еще один круг сыра.

— А как у вас там все помещается? — спросила вконец осмелевшая Принцесса. — Ваша сумочка такая маленькая, а вы оттуда достали уже так много всего…

— А ты загляни туда, — предложил Миха.

— Лучше не смотри, Тонька, — посоветовал Таки и развалился на травке с недоеденным помидором в зубах.

— Не смотрите, Ваше Высочество, дело нечисто, — согласилась Гофмейстерина.

Миха развязал тесьму, Принцесса заглянула. Она увидела высовывающуюся краюху хлеба, пару помидорок… потом еще сыр, яблоки, потом еще что-то пестро-зеленое, вроде капусты, потом пузатую флягу, потом… потом ее взгляд словно поволокло куда-то вглубь, мимо лежащих в торбе окороков и колбас, бочек с солеными огурцами, штабелей полосатых арбузов, длинных рядов горшков с вареньем, висящих свиных туш, целого подвала винных бочек…

— Стой, стой, довольно, — сказал Миха и завязал веревку. — Еще немного — и тебя бы затянуло в мою торбу.

Принцесса потрясла головой. Вот это сумочка…

— Туда и холодильник встроен? — с уважением сказала она. — Вон какой сыр прохладный.

— И холодильник, и обогреватель, — подтвердил Миха. — Хлеб-то горячий вынимаю, как из печки Тео. Очень удобно при моей пастушьей жизни, чтобы лишнего с собой в горы не таскать. Эту торбу мне еще Дедал сделал. Про Дедала-то знаешь, темнота иностранная? Он и дворец здешний построил, и крылья летательные, и много чего.

— Дедал же давно жил, — возразила Принцесса. — А вы еще не старый.

— Хе-хе, — ухмыльнулся довольный Миха. — Я, конечно, для своих лет мужчина хоть куда. Мы, пастухи, долго живем. Потому что здоровый образ жизни: работа на воздухе, физические упражнения, здоровая пища. Опять же Богиня-Мать не забывает по старой дружбе. Ну, поели? Теперь уматывайте отсюда, невоспитанные дети, я спать хочу.

— А разве ваших коз не надо пасти? — спросила Гофмейстерина.

— А чего их пасти? Траву в рот запихивать что ли? Или водой из родника с ложечки кормить? Они сами знают, что им надо. Давайте-давайте уходите, надоели. Если проголодаетесь, опять приходите.

И Миха полез было обратно в пещеру. Но обернулся и сказал Гофмейстерине:

— Да, чуть не забыл. Вам, мадам, надо что-то на голову надеть, а то солнце напечет. Что-нибудь некрасивое, даже мерзкое. Лучше бы широкополую шляпу, какие раньше носили, с лентами и большим букетом роз на тулье. Я велю Спиро-лавочнику что-нибудь вам подобрать.

И исчез в пещере. Почти тут же раздался храп.

— Что они все ко мне пристали с этой шляпой! — возмутилась Гофмейстерина.

— Мы забыли спросить про вазу! — вспомнил Таки. — Эх, горе-сыщики!

— Знаешь, а мне как-то неудобно было его допрашивать, — призналась Принцесса. — Даже стыдно. Наверное, это не он ее украл. Ну зачем ему ваза? У него тут и посуды никакой нет, кроме полотенца.

— Тогда поехали домой, — сказала Гофмейстерина. — А то скоро закат, в тюрьму пора. Мне еще пончики печь.

Отчет № 2 о пребывании Ее Высочества Теодоры Антонии в Специальном Санатории для Особ Королевской Крови Креции (ССОККК) от 19 июля 200… года

Вверенная моему попечению Принцесса пребывает в полном здравии. Настроение ровное, требований, превышающих полномочия, не предъявляет. Высказала две претензии: первый раз «скучно» и второй раз «жарко». В ответ на первую претензию включена кассета с мультфильмом «Золушка». В ответ на вторую претензию температура кондиционирования изменена на 0,5 градуса.

Купалась в отгороженном бассейне два раза по семь минут. Принимала солнечные ванны в солнцезащитном купальнике два раза по восемь минут. Воздушных ванн не принимала по собственному желанию. Занималась художественной лепкой (экологически чистый витаминизированный стерильный пластилин с ароматической добавкой М512, идентичной натуральной).

Аппетит хороший, изволила скушать две порции обезжиренного творога без сахара. Дневной сон спокойный. Ночной сон беспокоен по причине одного тревожного сновидения в виде толстой женщины в цветастом платье, цветастом платке, цветастом фартуке. При пробуждении Ее Высочество сделала заявление, что кольца никогда не было. Заявление одобрено, запротоколировано и принято к рассмотрению.

Начальник охраны ССОККК (подпись неразборчива)

Глава 15 Полдень на закате

Утром Таки проснулся от непонятного шума за окном. Вздох, потом бормотание, потом еще вздох… Он вышел посмотреть, что происходит.

У калитки стоял ослик Яни-горшечника и вздыхал. Рядом обнаружилась Принцесса с кувшином, в котором на завтрак подавали молоко. Она совала кувшин ослику под нос. Ослик вздыхал и отворачивался.

— След, ослик! Ослик, след! — повторяла Принцесса.

— Он молока не пьет, — сказал Таки, спускаясь с крыльца. — Тем более из пустого кувшина. И где след?

Принцесса покраснела и отвернулась от ослика.

— Я его дрессирую, — небрежно сказала она. — Воспитываю из него сыскного осла. Чтобы понюхал кувшин и по запаху привел нас к похитителю той вазы. Как сыскная собака из полиции.

Таки хмыкнул:

— Так ведь это не та ваза, а посторонний кувшин. Они, наверное, по-разному пахнут.

Принцесса понюхала кувшин. Ослик, воодушевленный примером, тоже понюхал кувшин.

— Вот видишь! — обрадовалась Принцесса. — Он уже понимает! Ослик, след!

Ослик переступил ножками и оставил след.

— Ничего не скажешь — след, — одобрил Таки. — Отстань от животного. Следы оно и без твоей дрессировки оставлять умеет. Ничего у нас из расследования не получится. Остается последний шанс — спросить совета у эйфов.

— А это кто?

— Я тебе потом объясню, а пока слушай: когда будем завтракать, не говори, что мы едем к эйфам. Детям к ним ездить не разрешается. Мы скажем, что едем купаться. Это даже не вранье, потому что мы и вправду искупаемся в Серебряной бухте. Возьми купальник.

— А почему детям нельзя к эйфам? Они злые?

— Нет, они добрые. Просто они добро понимают немножко не так, как мы.

— А Гофмейстерину можно взять с собой?

— Ох, ей бы тоже лучше не ездить… Знаешь, поехали-ка прямо сейчас, без завтрака. Она же еще в тюрьме, правда? У них там, в тюрьме, житье привольное — пока встанут, пока поедят… а нам некогда. Записку оставим, чтобы не волновались. И пожевать возьмем что-нибудь.

Через пару минут на столе в беседке красовалась записка: «Мама и госпожа Марго! Мы поехали купаться. Поесть взяли, полотенца тоже. Таки и Тоня». Таки подтянул лодку, Принцесса прыгнула в нее.

— Осторожно! — прикрикнул Таки. — Распрыгалась! Это тебе не балет. Лодка старенькая, с ней нежно надо.

— А кто такие эйфы? Ты обещал рассказать.

— Эйфы… — мальчик задумался. — Вообще-то точно никто не знает, кто они такие. Некоторые называют их морскими эльфами, но они не эльфы, это точно. Я сколько видел морских эльфов — ну вообще не похожи. Раньше, до извержения, эйфы жили в море. Города у них там были, дворцы… эту часть их истории как-то неясно рассказывают. Иногда выходили на землю, женились на человечьих девушках или там замуж выходили. Потом вулкан взорвался и развалил наш остров. Людей на нем не стало. И в море тоже что-то произошло. Часть эйфов вышла на берег в самой дальней и труднодоступной бухте острова. Они построили дома и стали там жить. А оставшиеся в море эйфы куда-то подевались. То ли погибли, то ли уплыли. Эйфы никогда не рассказывают, почему они вышли на берег. Наши тирритские историки столько книг написали, рассуждая о причинах выхода эйфов. Кто говорит, у них война была, кто — эпидемия. Или Посейдона они разгневали, и он их выгнал. Хотя Посейдон — мужик отходчивый, долго не сердится.

— А почему к ним нельзя плавать?

— Они не любят гостей. Но и зла не делают. Зато они очень умные. И волшебники из эйфов самые хорошие, и врачи замечательные. А уж рыбачат так, что куда там нашим. А хлеб не умеют печь, и оливы у них не плодоносят. Поедем, спросим совета. У меня в их селении есть… ну, не друг, но хороший знакомый. Не такой молчун, как остальные.

Лодка медленно огибала остров. Принцесса смотрела на пещерки, пляжи, бухточки, сменяющие друг друга. Иногда она перевешивалась через борт и глядела на рыб, ходящих в прозрачной голубой глубине.

— Как много! — удивлялась она. — Какие разные!

Один раз прямо напротив лодки высунулся дельфин.

— Привет! — сказал Таки. — Ты чего тут один? Ваши вон туда поплыли.

Дельфин презрительно сморщил нос — дескать, что мне до других, я и сам молодец. И нырнул обратно.

— Они добрые, дельфины-то, — сказал Таки. — Некоторые наши рыбаки понимают по-ихнему. Я только несколько слов знаю. Но я научусь.

Прошел час, потом другой — они все шли вдоль берега. Принцесса уже съела хлеб и сыр, взятые из дома, и стала думать, чем бы заняться.

— Серебряная бухта, — указал вперед Таки. — Вон за тем мыском.

Лодка мягко ткнулась в песок. Принцесса удивленно рассматривала белые домики, прилепившиеся к черной отвесной скале — и как они не падают? Домики были такие же, как в городе Таки, и скала похожая. Только тропинки никакой на этой крутизне не было.

— А как мы наверх залезем? — спросила Принцесса. — Где дорожка?

— Дорожки нет, — сказал Таки, вытаскивая лодку на песок. — Вообще нет. Эйфы спустят лесенку. Но они редко пускают к себе. Я только один раз и был. Обычно эйфы сами спускаются сюда, если видят, что кто-то пришел.

— Ну и как там? Красиво?

— Да обычно, как у нас почти. Ты можешь пока искупаться. Эйфы спускаются на закате.

— Но ведь… но ведь еще раннее утро! — возмутилась Принцесса. — Мы что, много часов должны их ждать? Я, между прочим, принцесса!

— А я — принц, ну и что? Не идти же незваными в гости. Но ты не расстраивайся. Конечно, еще утро, но в Серебряной бухте закат наступает тогда, когда этого хотят эйфы.

Прошло время. Ребята вдоволь наплавались, назагорались, налюбовались рыбками. Потом Принцесса проголодалась. Таки поймал острогой толстую рыбину и изжарил ее на углях. Принцесса съела свою долю и подумала, что скоро начнет скучать.

И вдруг солнце в небе вздрогнуло, словно его встряхнули за шкирку, и стало быстро падать вниз. Коснувшись горизонта, оно зависло, окрашивая небо в красный цвет.

— А вот и закат, — сказал довольный Таки. — Еще и полудня нету.

Солнце распустило тонкие золотые лучи. Все лучи пролегли, как положено, а один отломился у основания, упал, стукнулся о горизонт, срикошетил и отлетел прямо на пляж, где стояли ребята. Он не упал на песок, а наклонно протянулся от их ног к белым домикам на круче. И от одного домика по лучу стал спускаться невысокий молодой человек в джинсах и линялой футболке с надписью «BRED».

— Привет, Таки, — сказал он.

Принцесса посмотрела на пришельца и вытаращила глаза. У юноши были абсолютно голубые брови.

Междуглавие о парикмахерах

— О-о-о, такого еще не было! Почему именно красный?

— А что? — невинно поинтересовался Аид и глянул в зеркало. — По-моему, мне идет. Молодит, освежает…

— О бессмертные боги, этот… скажем так, освеженный… освежеванный тип выкрасил шевелюру в ярко-красный цвет! Почему именно в красный? — простонал Посейдон.

— Под цвет адского пламени, очень гармонично, — пояснил Аид. — Нет в тебе, братец, стремления к гармонии, тяги к красоте. А будешь возникать — мелирование сделаю. Прядочка красная, прядочка желтая, прядочка синенькая. Кстати, сам всю вечность щеголяешь синими волосами, и ничего, а другим нельзя.

— Ну какие же они синие, — возразил Посейдон. — Почти зеленые.

— Ага, зеленые. Греки не зря тебя «синекудрым» величают. А северные народы от тебя произвели изысканный образ некой Мальвины — девочки с голубыми волосами.

— Ты меня с собой не равняй! У меня посинение волос — процесс естественный, ты же помнишь эту историю.

— Не помню, — сказал Аид. — Ты что думаешь, я три раза на день вспоминаю про твои волосы? Делать мне нечего.

— Это произошло давно, когда на Земле еще жизни не было, а в море уже появились первые живые существа. На землю они особо не стремились — чего там хорошего? Камни, вулканы, грозы… кислорода нет, между прочим. Скучное было время, я его с тоской вспоминаю. Кругом только бессмертные боги, амебы да сине-зеленые водоросли. Амебы совсем глупые, а с сине-зелеными я пытался хоть как-то общаться. Они ничего, дураки, но душевные. И вот эти самые сине-зеленые водоросли со скуки взялись окрашивать мои волосы! Они-то от доброты сердечной хотели как лучше, по их сине-зеленым меркам. А я однажды утром проснулся весь сине-зеленый! На этом наша дружба и кончилась. Конечно, я не ругался — что с них… скажем так, малообразованных, возьмешь? Но прежней душевной близости у меня с ними не стало. Затосковали они. Я и говорю: «Чем глупостями заниматься, взялись бы вы за делание кислорода. А то не атмосфера, а позор один сероводородный. Вонь просто неприличная».

Сине-зеленые обрадовались, что им дело по душе нашлось, и как взялись за работу! Скоро Земля окуталась слоем кислорода. А там и эволюция быстрее побежала. Так что от моих синих волос образовалась польза для всей планеты. А от твоих красных волос кому польза?

— Мне, — сказал Аид. — И неизвестно, что важнее.

Глава 16 Да здравствует мыло душистое!

— Здравствуй, Эйфрик, — кивнул Таки. — Совет нужен.

И рассказал историю с вазой.

— Так что у нас пять подозреваемых: я, Анастазия, Яни, Миха и… и… что-то не помню кто.

Синебровый вгляделся и рукой сделал движение, будто снял с Таки несуществующие очки.

— Вспомнил! — обрадовался мальчик. — Агата!

— А я не помню, — печально сказала Принцесса. Синебровый и с нее снял «очки».

— Теперь помню, — сказала Принцесса. — А склероз так можно лечить? У меня прабабушка старенькая, так она все забывает и меня Марией-Антуанеттой зовет. А я не люблю это имя.

Синебровый пожал плечами.

— Так кто украл вазу? — спросил Таки.

— Не знаю. Думайте сами.

— Может, и правда Посейдон? — предположил Таки.

— Сходите посмотрите, — кивнул на море эйф. — Можете даже забрать. Но лучше не надо.

Принцесса решила, что он издевается. Но Таки просиял:

— А пузырь дашь?

— Дам, — опять пожал плечами эйф. — Что мне, жалко? Это вы, люди, детям все запрещаете, чтобы не упали, не порезались, не укололись. Мы все разрешаем.

— И опасное? Играть со спичками?

— Что тут опасного? Ну, сгоришь… тем быстрее научишься возрождаться, как феникс.

Принцесса начала понимать, что имел в виду Таки, когда говорил, что добро эйфов не такое, как у людей.

— Если вазу взял Посейдон, то она лежит в самом глубоком месте кальдеры, в Синей пещере. От дома с красными колоннами налево, мимо развалин с танцующими обезьянами, повернуть опять налево у рогов и вниз, — объяснил эйф. — Кстати, там мурены. Очень вкусные, можешь их поймать и зажарить, как вы, люди, любите — с луком и красным перцем.

— А вы как любите? — поинтересовалась Принцесса, предвкушая: сейчас она услышит бесподобный рецепт эйфов. Взять мурену, добавить нашинкованный лунный луч, зажарить на отраженном звездном свете, подлив розового масла…

— Мы рыбу сырую едим, — сказал эйф. — И мясо тоже.

Клыки его в лучах заката блеснули красным.

— Мурены пузырь не прокусят? — спросил Таки. И Принцесса вспомнила из истории, что в Древнем Риме императорских мурен подкармливали человечинкой, бросая в бассейн провинившихся рабов…

— Откуда я знаю, что будет? — сказал эйф. — Или прокусят или не прокусят — одно из двух. Да какая разница. Пузыря не жалко. Я их хоть сто сделаю.

— Нов пузыре будем сидеть мы, — объяснил Таки.

— Ну и что? Не сидите, — эйф отвернулся и поправил солнечный луч. А то он слишком перекосился.

— Ладно, мы не боимся, — сказал Таки. — Один раз я уже плавал в пузыре — и ничего.

Вообще-то он плавал на поверхности моря, а в кальдеру не погружался, но предпочел об этом умолчать.

— А мыло у вас есть? — просил эйф.

— Нет, — растерялся Таки.

Эйф поморщился:

— Не могу же тащиться за мылом домой, а потом опять сюда.

— А ты позови его, — предложил Таки. — Ты же можешь.

— Мылу, я думаю, тоже неохота сюда тащиться, — сказал эйф. — Сам зови.

— Я не умею!

— Откуда ты знаешь, что не умеешь? — лениво удивился эйф. — Ты же не пробовал.

Таки посмотрел на один из белых домиков на скале и сказал:

— Уважаемое мыло! Иди сюда, пожалуйста, будь так любезно.

Ничего не произошло.

— Действительно не умеешь, — согласился эйф и сел на песок. — И чего ты с ним церемонишься? «Уважаемое мыло» — это ж надо! Кто уважает мыло?

— Но мы с ним незнакомы! — запротестовал Таки. — Не могу же я абсолютно незнакомому мылу сказать: «Эй, мотай сюда!»

— А я уважаю мыло, — заступилась Принцесса. — Оно полезное и… и… и не вредное.

— Логично, — хмыкнул эйф и сказал негромко: «Мыло, сюда!»

Раздался негромкий свист, и на песок шлепнулся кусок мыла. От усердия пена с него так и летела.

— Мы что, мыться будем? — шепотом спросила Принцесса.

— Чистота — залог здоровья, — серьезно сказал эйф, разболтал мыло в воде из фляги Таки и начал выдувать мыльный пузырь. Он дул, дул, дул… Когда пузырь стал размером с холодильник (если бы холодильник, конечно, был круглым), эйф оторвал его от трубочки и сказал:

— Залезайте.

Таки ткнулся в мокрую склизкую стенку пузыря. Пузырь слегка спружинил.

Эйф поморщился:

— Да не так!

Он нажал ногтем, надорвал стенку пузыря, затем обеими руками расширил дырку. Как ни странно, пузырь не лопнул, а раскрылся, будто комбинезон с расстегнутой молнией.

Таки залез внутрь. Принцесса с некоторым колебанием последовала за ним.

— Может, ты тут подождешь? — предложил Таки. — А вдруг там опасно.

— Я очень храбрая, — сказала вмиг перепугавшаяся Принцесса. — Я тебя спасу если что.

— Конечно, идите вместе, — приветливо сказал эйф. — Если один потонет, второй хоть расскажет об этом. Да не берите у Посейдона ничего. Кроме кольца. Кольцо можете мне принести.

— Какое кольцо? — удивился Таки. — Не было никакого кольца. Никогда.

— Не было, — подтвердила Принцесса.

Эйф вздохнул и опять сделал движение, будто снял с его носа невидимые очки.

— Вот и Агата про кольцо говорила, — вспомнил Таки. — Хоть бы объяснил, что за кольцо, как выглядит… И чем оно полезно. И зачем…

Эйф опять вздохнул, пошевелил синими бровями и «надел» невидимые очки на Таки снова. Потом похлопал пузырь, и тот «сросся» — стал совершенно целый. Эйфрик взял отломанный солнечный луч и опустил его одним концом в воду:

— Нет, одного мало.

Он отломил у солнца еще один луч и положил параллельно первому. Получилось что-то вроде рельсов. Эйф толкнул пузырь по этим рельсам — и прозрачная сфера с ребятами внутри заскользила в морскую пучину.

Междуглавие о ювелирных изделиях

— А что это за таинственное кольцо? — спросил Аид.

— Какое кольцо? — удивился Посейдон. — Не было никакого кольца.

— Ну да, так я и поверил, — усомнился Аид. — Ищи дурака.

— Чего его искать-то, — проворчал Посейдон.

— Ой-ой, сам шибко умный.

— Конечно, я умный, — согласился Посейдон. — А ты, скажем так…

— Лучше не уточняй, — предупредил Аид. — А то я страшен в гневе.

— Договорились, — легко согласился Посейдон. — Я умный, а ты, наоборот, страшен в гневе. Конечно, я знаю про кольцо. Просто неохота сплетни повторять.

И тут же начал рассказывать:

— Давным-давно, во времена царя Миноса, мне сказала Афродита, а ей сказала Персефона, а ей разболтал этот Гермес, терпеть его не могу, что один самонадеянный юнец из маленького городочка в Арголиде, что на Пелопоннесе, заявился на Крит. Пришел в Кносский дворец и затеял ссору с самим царем. Минос не стерпел и попенял невеже: дескать, как ты смеешь, деревенщина безродная, что-то там возникать против меня, царя всея Крита, сына самого Зевса! Нахал (его звали Тесей) возразил, что он сам — сын Посейдона, а ты, Минос Зевсович, помалкивай, а то папа Посейдон рассердится и весь Крит утопит.

— Ой, как интересно! — удивился Аид. — Вот ты, братец, обрадовался, узнав о новоявленном сыночке! Да еще таком шустром!

— И не говори! — махнул рукой Посейдон. — И ведь сущая неправда! Клевета! Я и не был никогда в этом городке арголидском… даже названия не знаю. Минос тоже не поверил, мы с ним давние знакомые. Он снял с пальца кольцо и бросил его в морскую пучину, сказав: «Если ты сын Посейдона, то забери у него это кольцо и принеси мне!»

И теперь представь мое положение. Я сижу, обедаю сардинками в оливковом масле, и тут мне на голову падает здоровущий, тяжеленный золотой перстень! Чуть сотрясение мозга не устроил. Я почесал ушибленную макушку и думаю: ладно, золото в хозяйстве пригодится. И только потянулся за очередной сардинкой, как мне на голову сваливается здоровущий, тяжеленный Тесей! Значительно более тяжелый, чем перстень! Да что же это такое, поесть спокойно не дают, думаю я и хватаюсь за трезубец, дабы поразить наглеца. А тот с воплем «Папочка! Родной!» бросается ко мне в объятия, обслюнявливает поцелуями… Я как-то растерялся, а потом бить балбеса трезубцем было уже неловко.

Но перстень я ему не отдал. Посмотрел — колечко-то не простое. Это кольцо…

Тут Посейдон сглотнул и замолчал.

— Что кольцо? — переспросил Аид.

— Да ну его, это кольцо, надоело, — нехотя сказал Посейдон. — Заладил: кольцо да кольцо… Минос и сам не знал, чем владел. После утопления кольца критская цивилизация погибла от жутких бедствий. Там тебе и землетрясение, и цунами, и пожары. Да что тебе говорить, ты же сам все это устроил.

— А кольцо?

— Нету кольца, отстань, — отмахнулся Посейдон. — Что я — дурак, такую силищу отдавать этому мальчишке из Арголиды? Выпихнул я «сынка» обратно, вместо кольца банку сардин в масле подарил. Что уж он там наплел Миносу, не знаю. То ли кольцо в сардины превратилось по воле Посейдона, то ли Посейдон по ошибке вместо сардинки съел кольцо, а сардинку отдал Тесею (перепутал)… Минос, конечно, не поверил, но историю раздувать не стал, Тесея простил. Видно, консервы по вкусу пришлись. А Афродита мне потом рассказывала, что ей сказала нимфа Сиринга, что ей сказала сама Ариадна Миносовна: Посейдон-де сына Тесейчика признал, кольцо отдал, а Минос-де раскаялся, что поругался с самим сыном Посейдоновым, и даже прощения у мальчика попросил. Вот такое вранье который век повторяют все поэты.

— А я слышал, что Тесей — великий герой, — сказал Аид.

— Конечно, герой, кто же спорит! Разбойника Синида победил, разбойника Скирона победил, разбойника Прокруста победил… прямо не древний грек, а отдел по борьбе с преступностью. Кучу великанов повалил, какую-то дикую свинью на окраине города Кромиена зарезал, дикого быка в окрестностях Марафона изничтожил… Кстати, бедный бык от него улепетывал быстро, но недолго. Поэтому быстрый бег на короткие дистанции с тех пор называется марафонским. Еще кого-то Тесей побеждал… герой, конечно. Но не мой сын!

— А где теперь это кольцо? — спросил Аид.

— Какое кольцо? — невинно спросил Посейдон. — Не было никакого кольца.

Глава 17 Мурены, оборки и рога

Вы когда-нибудь катались в мыльном пузыре? Если да, то эту главу можете пропустить. А если нет, то очень не советую пробовать. Стенки пузыря скользкие, противно пахнут хозяйственным мылом. Сам пузырь круглый, Таки и Принцесса все время скатывались в центр. Таки вел пузырь рывками — не привык, это вам не рыбачья лодка. Но двигались они довольно быстро.

— Тут разная глубина, от трехсот до восьмисот метров, — сказал Таки. — Ты помнишь приметы Эйфрика? Дом с красными колоннами, танцующие обезьяны… это что за обезьяны танцуют тут четыре тысячи лет? Еще рога…

— А если мы найдем вазу, то отберем ее у Посейдона? — спросила Принцесса.

— Нет, конечно, еще с Посейдоном я не ругался! — возмутился Таки. — Взял — и на здоровье. Главное — знать, что на острове Тиррит по-прежнему нет воров… Ага, вот и дно.

Стенки пузыря пахли неприятно, но Принцесса так и прилипла к ним носом.

— Темно, — сказала она.

— Сейчас включим прожектор, — и Таки похлопал по стенке пузыря. Ровный мягкий свет окружил пузырь.

— Ой! — подпрыгнула Принцесса. — Электрический мыльный пузырь!

— Это не электричество, это солнечный свет, — пояснил Таки. — Ты же видела, какие на солнце радужные стенки у мыльных пузырей. Солнечные лучи как-то в пленочку залезли и там застряли… не знаю. А похлопаешь — они вылезают и светят.

— А можно я? — и Принцесса со всей силы хлопнула по пузырю.

Яркая вспышка резанула глаза. Испуганная рыбина шарахнулась в сторону.

— Эй, ты что! Вытрясешь все лучи, в темноте не увидим ничего, — прикрикнул Таки. Принцесса присмирела.

Пузырь медленно плыл над дном. Его свет выхватывал какие-то руины, обрушившиеся колонны, бесформенные обломки…

— Не найдешь ничего, — бормотал Таки, — сколько времени прошло, все заросло ракушками, занесло песком и пеплом…

Вдруг луч осветил яркую картину на стене: девушка в длинном платье с оборками, в руках две змеи…

— Ага, пошли обитаемые места, — довольно сказал Таки. — Здесь Посейдон расчистил немного. Смотри, мурена!

Тело с хвостом обернулось, словно узнало свое имя. Тупая морда с зубами посмотрела на Принцессу с неодобрением. Потом на нарисованную девушку — с еще большим неодобрением. Видимо, морда не одобрила фасон оборок.

— Зубы какие, — поежилась Принцесса. — А пузырь прочный?

— Не очень, это же просто мыло, — «утешил» Таки. — Но ты не бойся, у этой мурены не очень голодный вид.

Рядом с первой зверюгой из темноты материализовалась другая, не менее зубастая. Она почесала нос о стенку пузыря и сделала вид, что девочки в мыле ее вообще не интересуют.

— А у этой тоже не очень голодный вид? — дрожащим голосом спросила Принцесса.

— У этой более голодный, — признал Таки. — Попробую увеличить скорость.

Но пузырь не был приспособлен к олимпийским гонкам. Он, конечно, поплыл чуть быстрее, но ненамного. Первая мурена перестала молча критиковать девушку в оборках и заскользила слева от пузыря. Вторая заняла позицию справа.

— Ой, — шепотом сказала Принцесса.

Еще одна темная тень мелькнула сбоку. Да сколько же их?

— Жаль, что мыльные пузыри не снабжают пулеметами, — бормотал Таки, пытаясь ускориться. — Эх, Посейдон, что ж ты так, мы к тебе со всей душой, а ты мурен наслал…

Вдруг мурены вздрогнули, как от крика, и повернули назад. Вид у всех трех был виноватый.

— Уф, — сказала Принцесса.

— Это Посейдон их отозвал, — сказал Таки. — Он не вредный, совесть имеет, на слабых не нападает.

Принцесса начала озираться: она не верила в Посейдона, но плыть под взглядом настоящего бога — то еще удовольствие.

— Он нас видит? — шепотом спросила девочка.

— Не знаю, он мне не докладывает. С этими муренами я вообще не понимаю, куда мы заплыли. Где тут искать дом с красными колоннами? Вообще никаких колонн, ни красных, ни зеленых.

Принцесса рассматривала руины. Здесь не было того запустения, которое поразило ее вначале. Стены, портики, балки карнизов, конечно, были разбитые, но красивые. Поражали фрески на стенах — какая-то процессия с цветами, лодки в реке, дельфины, опять девушки с оборками, быки, через которых прыгают люди… На одной фреске сохранились только ноги. Несколько ног в сандалиях шли куда-то… и почему-то Принцесса ясно представила этих идущих всех, целиком, и даже не нарисованных, а живых. Они шли по городу ясным летним утром, смеялись, болтали, жаловались на жару, нюхали цветы… а через час океан смел их в пропасть.

— Они все погибли? — дрожащим голосом спросила Принцесса.

— Ты плохо слушала, — упрекнул Таки. — Жрецы предупредили жителей. Они все сели на корабли и уплыли. Все спаслись, понимаешь?

— Этого не может быть, — грустно сказала Принцесса. — Это придумали для утешения.

— Археологи при раскопках не нашли ни одного скелета, — сказал Таки. — И даже скелетов коз и баранов. И даже золота и серебра. Только один скелет свиньи и один скелет обезьянки. Жители взяли с собой все ценное и уплыли.

— Обезьянку жалко, — сказала утешившаяся Принцесса.

— А свинью разве не жалко? — удивился Таки. — О, кстати об обезьянах — вон они танцуют.

Видимо, первую примету Эйфрика — дом с красными колоннами — они проскочили, удирая от мурен. А на вторую каким-то чудом выплыли. На большой фреске среди лилий танцевали розовые, синие, лиловые обезьяны в диадемах и браслетах. Над ними летали восхищенные таким зрелищем ласточки.

— Это карикатура на правящую династию, — сказала Принцесса. — Обезьяны в коронах! Оскорбление царского достоинства.

— Теперь надо искать рога, — огляделся Таки. Они проплыли немного налево, потом направо… Фрески одна ярче другой сияли невероятными красками. Рыбаки в море, дерущиеся мальчишки, девушки, собирающие цветы… Вот какая-то сложная сцена: человек в короне что-то указывает другому, без короны, но тоже симпатичному, над ними летают то ли птицы, то ли богини, вдали идут корабли.

— Таки, он похож на тебя! — удивилась Принцесса.

Действительно, человек в короне в профиль был здорово похож: линия носа, глаза, чуть приподнятая бровь, опущенный угол рта, чуть заостренное ухо.

— Это царь Минос, — пояснил Таки, — а я — его прямой потомок. Конечно, мы похожи. Не отвлекай меня, я ищу рога.

Наконец рога нашлись — напротив фрески с очередными девушками в оборках. Они были большие, каменные и похожие на что угодно, только не на рога. Они напоминали не часть тела животного, а запчасти к какому-то механизму. Между рогами сидел живой осьминог и укоризненно смотрел на ребят.

— Здесь был культ быка, — объяснил Таки. — Ну, быков считали божественными, а рога — священными. До сих пор рукоятки ножей делают из рогов. Теперь налево и вниз.

Вниз наискосок шел узкий пролом. Он уводил в бездну.

Глава 18 Зачем Посейдону керамика

— Мы в эту дыру не пролезем, — сказал Таки. — Наш пузырь толще, чем вход в Посейдонову пещеру.

— Это что, у Посейдона такая изящная фигура? — удивилась Принцесса. — Совсем маленькое отверстие. Я, наверное, прошла бы. А что, если пузырь растянуть? Ну, чтобы он стал длинный и узкий, а не круглый.

— Как это? — не понял Таки.

— Я встану тебе на плечи, — объяснила Принцесса. — Пузырь вокруг нас растянется, и будет длинное такое нечто, как бревно. Оно пролезет в дырку.

Таки скептически хмыкнул, но присел:

— Залезай, попробуем.

Принцессе как-то до сих пор не приходилось заниматься акробатикой. Поэтому она карабкалась довольно долго под ободряющими взглядами осьминога и нарисованных девушек с оборками. Наконец выпрямилась — и пузырь послушно растянулся. Получилась длинная прозрачная сосиска, в которую вместо фарша запихнули Таки и Принцессу. Сосиска, кряхтя, протиснулась в отверстие.

— Ага! Вот оно!

Пещера была полна керамики. Важно стояли пузатые пифосы. Из-за их крутых боков застенчиво выглядывали кувшины. Изящные амфоры лениво лежали на боку. Какие-то сплюснутые сосуды с носиками, изогнутые вазы, штучки на длинных ножках… Принцесса и не подозревала, что такие бывают. И все они были разрисованы дельфинами. Осьминоги, рыбки, морские коньки и ракушки тоже встречались, но редко. Коллекция нарисованных дельфинов у Посейдона была потрясающая.

— Это не она, — бормотал Таки, оглядывая выставку. — И это не она… А вот эта похожа… нет. Слушай, чтобы все это осмотреть, год плавать надо.

— Нет, пещера не так уж велика, — возразила Принцесса. — За четыре тысячи лет можно было бы и побольше ваз собрать. Такое впечатление, что… ой! Ой!

На большом, ростом с Таки, пифосе был нарисован дельфинчик — улыбающийся и милый до невероятия. Вдруг он шевельнул хвостом.

— Это вода течет и дает оптический эффект, — объяснил Таки. — Нарисованные дельфины не могут шевелиться. Это же не мультик.

Но дельфинчик, видимо, не знал, что не может шевелиться, и дрыгался все сильнее. Наконец он мотнул мордой и с усилием отклеился от глиняной стенки пифоса. Совершенно живой, настоящий дельфиненок завис в воде напротив Принцессы, лукаво посмотрел на нее и всплыл вверх, в отверстие пещеры.

— Ой, — в очередной раз сказала Принцесса.

— Так вот для чего ему столько нарисованных дельфинов, — догадался Таки. — Он делает из них настоящих! Вот откуда берутся дельфины! А я думал, они просто рождаются у мамы.

— Может, некоторые и рождаются, — сказала Принцесса. — А потом много дельфинов гибнет от загрязнения морей, от разлитой нефти. Или их съедают какие-нибудь косатки. Вот Посейдон и делает новых. Чтобы род дельфиний не угас. Поэтому он и собирает отовсюду нарисованных дельфинов. Поэтому в пещере не так много ваз, как могло бы набраться за тысячи лет — он уже много дельфинов из них сделал.

— Проще самому нарисовать, а потом оживить, — сказал Таки. — Он же бог.

— Ага, проще, — возразил Посейдон. — Умник какой. Я бог… но не художник. Однажды на заре времен я нарисовал дельфина и оживил. Так в природе появилась каракатица.

— Ты слышала голос? — завертел головой Таки. — Только слова невнятные, будто у говорящего дикция плохая.

— Ну, вы нахалы, — обиделся Посейдон. — Еще и дикция моя не нравится. Сейчас мурен напущу.

— Вот опять! — сказал Таки.

— Это не дикция плохая, это акустика плохая, — сказала Принцесса. — Пещера для оперного пения не предназначена, вот голос и искажается. Какой приятный голос, кстати. И интонации такие изысканные. Жаль, что слов не разобрать.

— Ладно, не буду звать мурен, — смилостивился Посейдон. — Девочка ничего, довольно симпатичная. А мальчишка — наглец. Вроде того типа из Арголиды — Тесея.

— И вообще это не голос, — сказала Принцесса. — Наверное, мы выдышали весь кислород. И у нас от кислородного голодания начались галлюцинации. Давай возвращаться. Все равно мы не найдем вазу. Да и если бы нашли — не отбирать же ее. Пусть ее нарисованные дельфины оживут и будут прыгать в море.

— Да, я согласен. Это лучшее применение для вазы. — И Таки направил пузырь-сосиску ко входному отверстию. — Вот почему вход такой узкий. Он сделан по размеру дельфиненка!

— А что там блестит? — показала Принцесса.

В полумраке, между большой вазой и целым выводком маленьких амфор, на песке что-то посверкивало.

— Может, осколок кувшина. Если он покрыт глазурью, то будет блестеть в свете.

— Нет, это что-то маленькое и яркое, вроде камня в кольце, — настаивала Принцесса. — Давай посмотрим.

Но Таки уже ввинтил сосиску в узкий лаз. Кольцо царя Миноса осталось в пещере.

— Мы так долго плавали, а все еще закат, — удивилась Принцесса, вылезая из пузыря на пляж.

Эйф пожал плечами, взял пузырь, смял его и скатал в шарик — липкий мылкий комочек.

— Мыло экономить надо, — пояснил он. — В другой раз пригодится. Домой!

И комок мыла полетел в сторону селения.

— Ты даже не спрашиваешь, как мы съездили, нашли ли вазу, — упрекнул Таки.

— А мне неинтересно, — ответил Эйфрик.

— Все равно спасибо, — сказала Принцесса. — Это было так здорово! Дельфин ожил, и был голос, а ноги танцевали, а мурены нас почти съели…

— Для съеденной ты неплохо выглядишь, — сказал эйф, сматывая один солнечный луч, опущенный в море. Второй он переставил к скале.

— Вы что с ним будете делать? — спросила Принцесса, глядя на большой моток золотой упругой нити, получившийся при сматывании луча.

— Сети починю, — равнодушно сказал эйф. — Порвал вчера на лове.

— Обо что? — заинтересовался Таки. — О камни?

— О Великого Кракена, — зевнул эйф и пошел домой по солнечному лучу.

— Это кто — кракен? — спросила Принцесса.

— Это подводное чудовище, кальмар величиной с гору, — объяснил Таки. — Вообще-то его нет, это сказка. Но Кракен не знает, что он — сказка, и порвал Эйфрику сеть. Садись в лодку, нам давно пора домой.

— А когда кончится закат? — спросила девочка, глядя на прилипшее к горизонту солнце без двух лучей.

— Когда мы подойдем к нашему городу. Эйфрик продержит его, пока мы не причалим. В темноте плыть медленнее и сложнее.

— Эйфрик заботливый? — с сомнением спросила Принцесса.

— Нет, — сказал Таки. — Просто он любит закаты.

Отчет № 3 о пребывании Ее Высочества Теодоры Антонии в Специальном Санатории для Особ Королевской Крови Креции (ССОККК) от 20 июля 200… года.

Вверенная моему попечению Принцесса пребывает в полном здравии, слегка омраченном укусом комара в верхнюю часть ноги (очень верхнюю). Укус обработан под наркозом антисептиком. Комар предан мучительной казни через прихлопывание за покушение на особу королевской крови Креции. Его родственники выселены из окрестностей ССОККК посредством распыления инсектицида.

Настроение Ее Высочества спокойное, бодрое, требований, превышающих полномочия, Принцесса не предъявляет. Купалась в отгороженном бассейне два раза по шесть минут. Принимала солнечные ванны в солнцезащитном купальнике два раза по пять минут. Принимала воздушные ванны один раз пять минут. Слушала успокаивающую классическую музыку три минуты, больше не выдержала. Любовалась оригинальной местной керамикой в стеллаже Малого Белого зала ССОККК.

Аппетит хороший. Дневной сон спокойный. Ночной сон спокойный. Закат красивый…

Начальник охраны ССОККК (подпись неразборчива)

Глава 19 Пир на весь мир

— И поэтому я хочу поднять бокал за нашу гостью, Принцессу из далекой страны, — закончил мэр очень длинный и причудливый тост. Принцесса уже не помнила, с чего он начался, но там фигурировали и священная родина, и международное положение, и хромая корова, и диктант на безударные гласные.

В этот вечер в доме Таки было многолюдно. Ребята вернулись на закате. Правда, закат длился часов восемь, но это, похоже, никого не смущало. Принцесса думала, что они чего-нибудь перекусят — и спать. Но на веранде стояли длинные столы, на столах громоздилось жареное мясо, хлеба, пирожки, рыба, улитки, шашлыки, виноград, арбузы…

— Это что? — удивилась Принцесса.

— Это прощальный пир, — объяснил Таки. — Ты же утром уезжаешь.

Принцесса совершенно забыла, что завтра придет пароход. Она только собралась огорчиться, как к ней подскочила Анастазия:

— Ну где вы бродите? Гости уже все собрались.

Принцесса ни за что не думала, что столько народу придет ее проводить. Они принесли подарки. Яни-горшечник подарил вазу. На ней завитками крутились синие волны, в волнах прыгали дельфины, на дне притаился осьминог с подозрительной улыбочкой, у горлышка вились ласточки… «Цветы в этой вазе не завянут целый месяц, — уверял Яни. — Эх, рано уезжаешь, детка. Огню тебя так и не представил. Будь с ним осторожна».

Миха-пастух принес круг сыра. Но этот подарок тут же съели гости, потому что сыр Михи славился на весь остров. Пастух расстроился, что подарок не дожил до отъезда, и подарил Принцессе свой настоящий нож с рукояткой из рога барана. Принцесса тут же им порезалась, прицепила нож на пояс шортов и решила ходить с ним на заседания Совета Министров.

Профессор принес непонятную археологическую детальку, которой четыре тысячи лет. Принцесса решила сделать из нее погремушку для братика. Тео-булочник испек сказочный каравай в виде карты острова с домиками, выпиленными из миндаля, изюмными осликами и шоколадной кальдерой с вафельными лодочками. Анастазия подарила ракушку величиной со свою голову. В ракушке, внутри, был шум моря. Принцессе стало очень интересно, как шум моря туда засунули, и она решила на досуге его оттуда выковырять.

Агата принесла волшебное кольцо. Оно помогало от тошноты при взлете космического корабля. Принцесса пока не планировала лететь в космос, но кольцу обрадовалась — оно было красивое, в виде сплетенных лилий, с маленьким дельфинчиком из синего камушка. Хотя дельфины по зарослям лилий не бегают.

— Это не то кольцо, Агата, — сказал мэр, подмигивая синему дельфинчику. — А то кольцо ты так и не нашла? Хе-хе, и не найдешь.

— Да что же это за кольцо наконец! — возмутилась Принцесса. — Все говорят про какое-то кольцо, и никто не объясняет!

— А вам и ни к чему знать, — махнул рукой мэр. — Это мое кольцо. Я его потерял.

— И не твое! — зашипела Агата. — А Тифона! То есть…

И замолчала, будто проговорилась.

— Ничего не понимаю, — сказала Гофмейстерина, про которую Принцесса как-то забыла. — Какое кольцо? Расскажите, пожалуйста.

Мэр вздохнул:

— Вам я не могу отказать ни в чем. Итак, очень давно бог Зевс сражался со змеем Тифоном, злобным порождением древней Богини-Матери. Зевс его победил…

— Обманом! — возмутилась Агата. — Подлой хитростью! Зевс уронил на несчастное пресмыкающееся гору Этну! И всем наврал, что змей подох, разве не так?

— Зевс сам думал, что змей мертв, — сказал мэр. — Но хитрая зверюга только слегка расплющилась. Она полежала под горой пару-тройку сотен лет и выползла на белый свет. Но Тифон боялся, что Зевс его добьет…

— Не боялся, а благоразумно опасался, — встряла Агата.

— Боялся, трусил, дрейфил! — с нажимом сказал мэр. — Поэтому Тифон заглотил кончик своего хвоста и превратился в кольцо. Зевс нашел кольцо и стал носить на пальце — пусть враг лучше всегда будет под приглядом. А потом играл в кости со своим сыном Миносом и проиграл ему колечко. Минос не знал, что за «безделушку» отдал ему отец, и просто носил как украшение. Хотя кольцо давало владельцу мощь и силу. Тифон, хоть и мерзкое чудовище, но по мере сил охранял остров, который пришелся ему по душе.

— Мерзкое чудовище… на себя посмотри, — проворчала Агата.

— Да замолкни ты! — прикрикнул мэр. — Агата… или прежним именем назвать?

Агата притихла. Принцесса, которая слушала, развесив уши, только хотела спросить, какое это имя, как вошел запоздавший гость. Это был лавочник Спиро. Он не принес ей подарка. Зато он принес подарок Гофмейстерине. Нежно-розовое, по краям сиреневое чудо с колышащимся страусовым пером цвета цикламен и гирляндой роз, свисающих с прозрачных полей…

— Шляпа с розами! — ахнула Гофмейстерина.

— Надень это, женщина, и не носи больше мерзких косыночек, — громыхнул Спиро, заглушая все разговоры. Гофмейстерина растерянно нахлобучила шляпу.

В комнате наступила тишина. Легкий ветерок пошевелил перышки, покачал розами. Удивительное розовое сияние озарило совсем юное лицо Гофмейстерины.

— Я смешно выгляжу, да? — робко спросила она. Потрясенная тишина была ей ответом. Гофмейстерина попыталась снять шляпу.

— Марго, я вас обожаю! — сказал мэр. — Я не отпущу вас с острова. Будьте моей женой. А я постараюсь пораньше приходить с работы.

Все обрадовались, зашумели, закричали, бросились поздравлять. Гофмейстерина попыталась честно объяснить, что она некрасивая, немолодая, толстая и вообще. Но ей никто не поверил, а больше всех мэр.

— Это что, я завтра уеду и даже не буду на твоей свадьбе? — возмутилась Принцесса. Губы у нее задрожали.

— Это невозможно, — согласился мэр. — Поэтому свадьбу играем тотчас же.

И прощальный пир плавно перешел в свадебный. Мэр сам себя зарегистрировал с Гофмейстериной и сам себя поздравил от лица администрации города. Стефания принесла с кухни новую порцию деликатесов.

— Козлятина, тушенная с баклажанами, — сказала она, внося очень тяжелый горшок. — Козлятину всегда надо есть на свадьбе. Это хорошая примета. Я как чувствовала — приготовила.

— Верно-верно, — закивал Профессор. — Козлы у многих народов были символом силы и плодородия. Чтобы у молодоженов были здоровые дети, чтобы… о-о-о!

И профессор замер, уставившись на горшок с козлятиной.

— В чем дело? — встревожилась Стефания. — Вы думаете, козлятина еще сырая?

— Это же моя ваза! — простонал Профессор, протягивая руки к горшку с козлятиной. — Моя уникальная керамика!

— Это мой любимый горшок, я всегда тушу в нем мясо, — удивилась Стефания. — Впрочем… — Она пригляделась. — Нет, дельфины не такие, более курносые, — признала она. — И вот тут морские волны в три ряда, а у меня в два. А где мой горшок? Анастазия!

— Я вообще ни при чем, — закричала абсолютно багровая Анастазия. — Я не виновата! Горшок разбился сам! Его разбила кошка Тео-булочника! Пришла и разбила! И ушла! А ослик Яни-горшечника ей помог разбить! Потому что ваза была прочная и не билась ни в какую!

— Ага, — кивнул Таки. — Теперь я все понял. Ты разбила мамин любимый горшок с дельфинами и боялась, что мама будет ругаться. И вдруг в гостях у профессора ты видишь вазу с похожим рисунком! И ты ее украла, чтобы подменить разбитую!

— Я не украла! — перепугалась Анастазия. — Я взамен принесла вазу с осьминогом. Она маме никогда не нравилась. Я знаю, что красть нельзя. Но ведь это ваза не профессора. Она лежала в земле. А то, что лежит в земле, — это клад. Он всехний. А значит, и мой. И я взяла вазу. Раз она моя.

— Проф уже нашел вазу, значит, она принадлежит ему, — сказал Таки.

— Ты меня очень огорчила, дочка, — сказала Стефания. — Ты омрачила такой хороший день.

— Не ругайте ее, — попросила Принцесса. — Раз уж у нас свадьба и поминки… то есть проводы меня.

— Ладно, сегодня не буду, — согласилась Стефания, которая сама не хотела портить праздник. — А уж завтра выдам ей по первое число. Она у меня… ну ладно, отложим до завтра. Это ж надо — четыре тыщи лет на острове никого не обворовывали — и на тебе!

— Это не воровство! — заступился Таки. — Это недоразумение!

— Как ни назови, а все равно плохо! — вздохнула Стефания. — Позор и ужас!

А Принцессе стало жалко ревущую Анастазию, но она понадеялась, что к завтрему Стефания немного отойдет.

— Ешьте быстрее, — уговаривал гостей профессор. — Берите еще козлятину. Я хочу забрать мою вазу.

— Так вот почему проф не узнал одну вазу среди своих находок, — вспомнил Таки, — это была наша ваза, ее поставила Анастазия взамен этой. Эх, никудышный я сыщик, даже и не подумал ничего такого. Конечно, Яни-горшечник часто ходит на раскоп, копирует рисунки на древних вазах и потом разрисовывает так же свои изделия.

— Не так же, а похоже, — возразил Яни. — Соблюдаю традиции. Дай-ка, детка, еще козлятины. Вкусно ты готовишь, Стефания.

— Я тебе ничего не приготовил в подарок, — сказал Таки. — Как-то не до того было. — И протянул девочке маленькую черную гальку: — Вот, возьми. Это просто камешек, не волшебный и не драгоценный. Но если ты ОЧЕНЬ захочешь вернуться на остров, этот камешек поможет тебе. Не знаю как, но поможет. Только надо действительно ОЧЕНЬ захотеть. И дай мне вот ту колбаску. От этих прощаний почему-то кошмарный аппетит разыгрывается.

— Вы пируйте, а я на минутку выйду, — сказал мэр. — Надо договориться о сопровождении для Принцессы. Не поедет же она одна на корабле. Да и в Креции, в столице, надо ее проводить до дворца, подарки донести.

Он достал сотовый и кому-то позвонил, потом вышел в сад и сел на скамеечку. Ждать пришлось совсем недолго.

— Вызывали?

Мэр поднял голову и посмотрел на входящего.

— Да, заходи. Я хочу послать тебя в командировку. Проводи девочку до Креции. На корабле развлекай, чтоб не грустила. В столице отведешь во дворец. За ручку отведешь, прямо до двери, понял?

— Да понял, понял… Ребенок царского рода, жизни не знает, улицу переходить не умеет.

— И переоденься. Что у тебя за наряд, ей-богу?

— А что? — вошедший с недоумением оглядел свои шорты. — Они даже почти чистые. Правда, я вчера сел на дохлую медузу. Но она была не пачкучая. Не хитон же мне надевать, право.

— Переоденься прилично! — строго сказал мэр.

— Ладно, джинсы надену. Можно идти?

— Иди. Да, погоди… обувь тоже переобуй. Слышишь, Гермес? А то никакой маскировки.

— Ну уж это нет, отец, — и Гермес, бог воров, путешественников и авантюристов, притопнул ногой в кроссовке с золотыми крылышками.

Эпилог

— И я считаю ваше поведение несовместимым с положением отпрыска царствующей династии и оскорблением достоинства королевского рода! Вы провели неизвестно где три дня и даже не сочли нужным сообщить о своем местонахождении! Только ради здоровья Королевы я скрыл это вопиющее событие от ваших родителей! Я, старый и исключительно правдивый человек, страдающий от тяжелой ангины, вынужден был посылать фальшивые отчеты о вашем самочувствии…

Министр разливался соловьем, чтобы Принцесса поняла, какой он благородный, и как он ее прикрыл. Принцесса не слушала. Со скучающим видом она рассматривала фотографии на стене. Министр на палубе военного флагмана. Министр машет рукой на трапе самолета. Министр прыгает с парашютом. Министр беседует с английской королевой. Министр на охоте с убитым львом. Министр на фоне кальдеры… что?

В самом дальнем углу висела фотография: министр на фоне кальдеры, за его правым плечом темнеет знакомый силуэт Глотки, дальше — шоколадный остров, присыпанный белыми крошками домиков…

— Что это? — спросила Принцесса. — Это какой остров?

Министр запнулся посреди фразы о долге и достоинстве.

— Где? — спросил он. — А-а-а… не обращайте внимания, Ваше Высочество. Не смотрите туда. Это я мираж фотографировал. На самом деле этого места не существует. Ладно, идите и подумайте о своем поведении.

Принцесса пошла к выходу. Уже в дверях она обернулась. Министр снимал со стены и бережно прятал в стол фотографию Острова, Которого Нет…

Примечания

1

Все идеи блюд для Хеллоуина и их названия взяты из фотоархива клуба «Умелые руки» г. Ирбита.

(обратно)

Оглавление

Марго Синие Уши

  Кусочек только для взрослых

  Глава 1 Неожиданные уши

  Глава 2 Первое сентября, а также второе и третье

  Глава 3 Кто что умеет в жизни

  Глава 4 Совсем здо́ровская школа

  Глава 5 Черные руки в небе над Березовским

  Глава 6 Спасатели и спасенные

  Глава 7 Обычные будни Черной Руки

  Глава 8 Пауки и взрывы

  Глава 9 Неправильный павлин и голодный Интернет

  Глава 10 Что там в центре Земли?

  Глава 11 Техника безопасности для зомби и летунов

  Глава 12 Расплющенный призрак и мумии средней прожаренности

  Глава 13 Приключения носков и многое другое

  Глава 14 Как выдать замуж парту

  Глава 15 Похищение или побег?

  Глава 16 Проверка на взлетаемостъ, или Разведчики работают в тапочках

  Глава 17 И при чем тут конец света?

  Глава 18 Всемирный потоп отменяется, цунами переносится…

  Глава 19 Героический розовый тапок

  Глава 20 Снег идет

  Глава 21, самая грустная и самая короткая

  Глава 22 Возвращение в обычную жизнь

  Глава 23 Все такие светящиеся

  Глава 24 Пока конец…

Остров, которого нет

  Пролог

  Глава 1 В дебрях психологии

  Глава 2 Доброкачественный мираж

  Глава 3 Воздушный десант на фоне пейзажа

  Глава 4 Рыбалка не получилась

  Глава 5 О верховой езде

  Глава 6 Засекреченный остров

  Глава 7 Нападение свирепой шляпы

  Глава 8 Фен для Принцессы

  Глава 9 Знакомство с арбузом

  Глава 10 Дворец с видом на море

  Глава 11 Рождение детектива

  Глава 12 Почему Земля вертится

  Глава 13 Кольцо для ведьмы

  Глава 14 Маленькая пастушья сумочка

  Глава 15 Полдень на закате

  Глава 16 Да здравствует мыло душистое!

  Глава 17 Мурены, оборки и рога

  Глава 18 Зачем Посейдону керамика

  Глава 19 Пир на весь мир

  Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg