«Охотники парящих островов»

Охотники парящих островов (fb2) - Охотники парящих островов 1709K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Айя Субботина - Максим Владимирович Субботин

Максим Субботин, Айя Субботина Охотники парящих островов

© Максим Субботин, текст, 2017

© Оксана Ветловская, иллюстрация, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Глава 1 Куб

Влажный пронизывающий ветер хлестал по измученным лицам, рвал полы тяжелых плащей, норовил подхватить и унести в никуда широкополые шляпы. Люди жались к груженым повозкам, негромко переругивались. Три часа на таможне. Три часа! Где это видано? И ладно бы грузовой обоз перевозил товар, подпадающий под ограничительный реестр. Так нет. Всех товаров – выделанная свиная кожа, всевозможные склянки (от пробирок и колб до винных бутылок), некрашеные ткани да еще специальный заказ – набор серебряных ложек.

К городским воротам Тан-Ларона обоз прибыл, как и планировалось, за два часа до заката. Времени, чтобы преодолеть все бюрократические препоны, предостаточно. Не тут-то было. Таможенники вели себя точно сонные мухи. Никакой организации, никакой дисциплины. Одну лишь декларацию пришлось заполнять дважды только потому, что первый вариант был утерян сразу же, как только попал в руки досматривающей стороны. Как закономерный итог, в город обоз въехал много позже, чем стоило бы. На улицах не осталось ни одной живой души. Низко висящие тучи неспешно переваливались над островерхими шпилями соборов и немногих высоких зданий. Неверный свет дарили лишь масляные фонари, стоящие вдоль улиц. Тишину нарушал шелест дождя и гул завывающего в подворотнях ветра. Тан-Ларон затих, будто вымер в ожидании грядущей ночи.

– Надо было остаться и переждать, – пробурчала Ола. Сейчас женщина, всегда отличавшаяся внушительным ростом, сильно сутулилась. Она хромала, а потому не переставала горестно вздыхать, но лезть на козлы или в повозку отказывалась, мотивируя это тем, что на ногах чувствует себя более защищенной.

С точки зрения Югая, ее мужа, в словах Олы не было ни грамма здравого смысла, но спорить он устал. Хочет ковылять сама – пожалуйста. Дорога и таможенная волокита не прошли бесследно. Сил не осталось никаких. Даже на споры.

– Остаться где? – спросил Югай. Он пытался придерживать жену за локоть, но та каждый раз нервно отдергивала руку.

– У этих свиней-таможенников?! – Женщина сплюнула на мостовую, прошипела что-то нечленораздельное. Сколько раз приезжали в этот паршивый городишко – и никогда такого бардака не было. Перепились они, что ли?

– Тут недалеко. – Мужчина старался говорить уверенно, хотя на самом деле уверенности не ощущал. – По Привратной улице, через площадь Единения – и уже на месте. Минут двадцать, не больше.

Где-то завыла собака. Протяжно, тоскливо. Скрипнула невидимая калитка.

Югай поежился, повыше поднял воротник плаща. От ветра это спасало, но треклятая вода, казалось, проникла уже везде, вплоть до нижнего белья.

– Тан-Ларон – один из самых спокойных городов на острове, – раздался из-за спины насмешливый голос. – А вы дрожите, будто котята на морозе.

Женщина резко обернулась, но осадить весельчака не успела – подвернула ногу на скользком булыжнике. Вскрикнув, ухватилась рукой за повозку. Югай бросился к ней на помощь. Его шляпа, сорванная порывом ветра, унеслась в темноту. По небу пролегла яркая молния, высветила черно-белый город, а затем ударила совсем рядом, в каком-нибудь квартале в стороне. Раздался грохот, что-то вспыхнуло, зашипело.

Снова завыла собака.

– Стой!

Надрывный крик Сэйва, идущего в голове обоза, заставил Югая похолодеть. В голосе хозяина всех трех повозок сквозил неприкрытый ужас.

Лошади встали точно вкопанные, заволновались, зафыркали, норовя подняться на дыбы.

– Вставай! – Югай с силой рванул руку жены, понуждая ту подняться. Женщина всхлипнула от боли и процедила, хватаясь за обод большого колеса:

– «Божья искра»! Достань ее!

Югай кивнул и бросился к задней части повозки. Если бы не дождь, они бы зажгли факелы. Живой огонь – так себе средство защиты. Но лучше, чем ничего. Жаркое пламя подарит несколько лишних минут, за которые подоспеет помощь. Может подоспеть… Но факелы не зажечь, а значит, остается только «Божья искра» – средство куда более мощное и эффективное. Вот только крайне дорогостоящее, а потому одно на весь грузовой обоз.

«Где же ты?»

Югай точно помнил – он специально положил «искру» так, чтобы в случае необходимости не искать, у самого борта.

Крики и шум усиливались. Звук торопливых шагов метнулся в темноту – кто-то решил спрятаться в подворотне или укрыться в тени зданий. Глупо.

На мостовую обрушился мощный удар, что-то зазвенело, заскрежетало.

– Югай! – взвизгнула Ола.

Рука мужчины нащупала перевязанный моток грубой ткани. «Искра»! Схватив ее, он метнулся обратно, по пути пытаясь развязать веревки. И кто их только завязал?!

По мостовой снова ударили.

К «искре» тянулись руки. Каждый желал заполучить ее для собственного спасения. Люди, совсем недавно шедшие вдоль всего обоза, сбились в кучу, толкались и дрались в кровь. Югай пытался защищать «искру», прижимал ее к груди, кричал, что вспышка даст шанс всем. Но его не слушали.

Чей-то кулак врезался под ребра, выбил из легких весь воздух. Югай охнул, его руки разжались. «Искру» вырвали тут же. Победный крик (Кто это был? Джастин? Вик? Да какая разница?) глухим эхом отозвался в звенящей голове. Мужчина согнулся, потом медленно осел на мостовую. Рядом о чем-то причитала Ола, трясла его за плечо, но ее слова уже ничего не значили. Сквозь безумную какофонию криков и проклятий Югай отчетливо слышал скрежет. И тот неумолимо приближался, сопровождаемый заунывным плачем и стонами.

«Божья искра» не поможет.

«Проклятая таможня!»

Дарт, худощавый темноволосый парнишка, торопился, стараясь не отстать от наставника. Тот, несмотря на внушительный рост и внешне громоздкую фигуру, двигался почти бесшумно, ступал уверенно, не теряя ни единой секунды. Сегодня все шло не так, как обычно. Нынешней ночью работа предстояла не на улицах Тан-Ларон, а где-то под ними. Наставник не уточнил, какое дело их ждет, но обмолвился, что оно будет весьма деликатным.

Но то было вечером. Потом события с места пустились в карьер. Уже у самых ворот резиденции Охотников их догнал лопоухий послушник и выпалил, обращаясь к наставнику:

– Площадь Единения. Немедленно. Требуется поддержка.

И они сорвались с места. Ни вопросов, ни уточнений. Впрочем, необходимости в них не было. Дарт знал, что в северной части города Охотники планировали нечто вроде западни. Ее готовили несколько дней, специально выжидали, когда в Тан-Ларон пожалуют чужаки. И желательно не одиночки. В идеале – так и вовсе с другого острова. Таможенное представительство не без сомнений, но все же пошло на сотрудничество, дав обещание задержать подходящую группу и тут же сообщить о ней в резиденцию Охотников. По всей видимости, так и сделали. Но что-то пошло не по плану. Чего-то загонщики не учли.

А потому приходилось торопиться, готовясь к встрече с Проклятыми прямо на ходу.

Рваные порывы ветра бросали в лицо моросящую влагу, но холода Дарт не ощущал. Ему даже нравилось происходящее. Все лучше, чем лезть в канализацию или в подвалы Старого города.

О приближении к месту охоты стало известно за пару кварталов. Еще не было слышно криков, не видно вспышек, а по коже уже побежали привычные мурашки, в голове зашумело, а в кончиках пальцев появилось покалывание: Проклятых много, и они совсем близко, не таятся, но пока не напали – пугают, питаясь ужасом добычи. Сейчас твари наиболее уязвимы.

– Держись следом, – не оборачиваясь, отрывисто бросил Патрик.

Наставник всегда произносил эту фразу, когда считал, что до схватки остаются считаные мгновения. Ответа он не ожидал.

В шуме дождя проступил звук далекого плача. Тоскливого, безысходного. Плача о невосполнимой утрате даже не человека – всего мира. Дарт уже не раз слышал, как стенают Плакальщицы, и потому не поддался их силе. В первый раз, услышав этот отчаянный вопль, он попросту отключился, а когда Патрик привел его в чувство с помощью ведра ледяной воды и пары зуботычин, парнишка обнаружил себя лежащим в какой-то грязной канаве в позе эмбриона. Приступы тоски и отчаяния еще некоторое время преследовали его, хотелось то ли напиться, то ли разбить себе голову, то ли просто лечь и тихо сдохнуть.

Они миновали собор Святого Николаса и вылетели на площадь Единения. В самом ее центре стояли три повозки, возле которых сгрудились люди. Человек десять. Кто-то лежал навзничь, обхватив голову руками; кто-то полз в никуда, цепляясь за скользкий булыжник; одна женщина сорвала с себя плащ, разодрала на груди платье и теперь стояла на коленях, простирая руки к небесам. Ее губы шевелились то ли в молитве, то ли в проклятиях.

– Вы вовремя… – Рядом материализовалась фигура Ская, опытного Охотника, чей лысый череп чуть ли не крест-накрест рассекала пара кривых шрамов. – Я и Марк заходим слева, Крис и Берта – с тыла. Вы начинайте справа.

– Понял, – кивнул Патрик.

Давление на виски усилилось, во рту появился привкус железа.

Времени до атаки Плакальщиц почти не осталось.

Наставник резким движением распахнул плащ; в правую руку, будто сама собой, прыгнула рапира, в левую – зачехленный пистолет. Дарт последовал его примеру, но лишь затем, чтобы быть готовым ассистировать. Вместо рапиры он достал кинжал длиной в предплечье.

Первую Плакальщицу они встретили возле летней купели. Та стояла на каменных ступенях и тянула руки в сторону грузового обоза. Ветер трепал рваный балахон, служивший ей одеждой.

Температура резко упала. Дыхание превратилось в клубы белого пара, а в лицо повеяло стужей. Дарт бросил взгляд на мостовую – по камням, в стороны от Плакальщицы, потянулись ледяные разводы.

Патрик сорвал с пистолета чехол, нажал на спусковой крючок. Грянул выстрел. Раскаленный металл сбил Плакальщицу с ног, отбросил ее к одной из резных колонн, поддерживающих крышу над купелью. Тело, завернутое в дырявое тряпье, ненадолго замерло, став похожим на кучу мусора, а затем сильно вздрогнуло, зашевелилось. Но Патрик не позволил Проклятой подняться. В несколько шагов преодолев разделяющее их расстояние, он с силой пнул Плакальщицу, и та взвыла, опрокинулась навзничь. С ее головы слетел капюшон, явив взорам Охотников череп, обтянутый сморщенной желтоватой кожей. На месте глаз Проклятой зияли пустые провалы, огромный рот кривился в хищном оскале, растягиваясь на половину лица.

Патрик атаковал рапирой. Ее лезвие сверкнуло в тусклом свете масляных фонарей, глубоко вошло в шею Плакальщицы. Та обхватила сталь голыми руками, зашипела, из раззявленного рта брызнуло нечто черное, пузырящееся. Дарт знал, что это не кровь – в адских созданиях нет крови. Все они давно умерли, но отчего-то до сих пор бродят по Островам. Жестокие, прожорливые, смертельно опасные.

Наставник провернул оружие, а потом резко дернул. Проклятая закашлялась, дрожащей рукой потянулась к обидчику. Вторая рука сучила по мостовой – длинные птичьи когти на ее пальцах еле слышно скрежетали.

Патрик брезгливо отступил, вполоборота кивнул Дарту. Тот выудил из кармана плаща «Слезы Господни» – небольшую склянку с пульсирующей внутри алой искрой, привычным движением снял защитную печать, а затем, слегка замахнувшись, метнул склянку в Плакальщицу. Та попыталась отпрянуть, но слишком ослабела.

Разбилось стекло, выпуская на свободу огненное буйство.

Охотники продолжили путь, а за их спинами горело немертвое создание. Давление в висках Дарта немного ослабло, но не исчезло. Наверняка утром в окрестных домах найдется не один труп – многие попытаются наложить на себя руки. И кому-то это удастся.

Они успели уничтожить еще двух Плакальщиц, когда ночной город, будто бритвой, рассек женский визг. Источник звука явно находился на площади. Патрик досадливо сплюнул себе под ноги: всего в нескольких шагах от охотников колыхались сразу три размытые тени. Вместе они создавали вокруг себя глухую тяжелую стену отчаяния. Их завывания давили на плечи не хуже каменных глыб, призывали оставить этот неблагополучный мир и скорее отправиться в мир иной, куда более теплый и справедливый. Даже тренированные Охотники не рисковали подойти к троице Плакальщиц вплотную. А те, уже заметив новую добычу, обратили все свое давление на нее.

Женский визг поднялся до самых небес, потом резко оборвался.

– Помоги им! – нехотя бросил наставник. – Если сможешь. Не смей подставляться.

Дарт сдержался, чтобы откровенно не разулыбаться. Совсем другое дело – полная свобода действий. Наконец-то. Обычно во время охоты, к сожалению большинства учеников, им не дозволялось напрямую вступать в противоборство с Проклятыми. Можно и нужно было ассистировать, прикрывать спину, служить глазами и ушами, а если потребуется, то и крепким плечом или быстрыми ногами, но никакого проявления инициативы. За нарушение этого правила полагалось строгое наказание, вплоть до изгнания из Ордена Охотников. В прошлом слишком многие горячие головы, еще не прошедшие должного обучения, но уже чувствующие собственную силу, платили за излишнюю самоуверенность жизнью. Проклятые редко оставляют раненых.

– Я понял, – кивнул он.

Вокруг площади звучали выстрелы, меж домов виднелись отблески пламени – Охотники исправно выполняли свою работу, но почему их так мало? Засада удалась на славу, вот только ловчих явно не хватает.

Дарт пулей вылетел на площадь Единения и остолбенел. Вместо ожидаемой им Плакальщицы (пусть даже не одной) возле повозок возвышалась фигура Молотильщика – огромной мускулистой твари двух с лишним метров роста в обрывках заводской униформы, обвязанной ржавыми цепями и покрытой темной коростой застывшей грязи. В одной руке Молотильщик держал стальной молот, поднять который обычному человеку вряд ли под силу, в другой – за ноги безжизненно болтающееся тело женщины. Уже без головы.

Такого разворота событий Дарт никак не ожидал. Обычно, чтобы справиться с Молотильщиком, объединялись две-три пары Охотников. Этот Проклятый обладал завидной живучестью и устойчивостью к физическим повреждениям, к тому же отличался невероятной способностью к регенерации, если имел доступ к свежей плоти. Сейчас же, на площади, в мясе недостатка не было.

Молотильщик запрокинул голову, поднес к раззявленной пасти обезглавленную добычу. Момент – и руки с плечами несчастной исчезли, перемалываемые крепкими зубами. Дарт скорее на уровне ощущений осознал, как дробятся кости и рвутся сухожилия пожираемого человека, чем услышал звуки чудовищного пиршества на самом деле. Продолжая жевать, Молотильщик поднял молот и уже было прицелился ударить по пытающемуся отползти с его пути человеку, когда раздался выстрел.

Дарт действовал по наитию. Отбросив дымящийся пистолет, он спрятал кинжал, а вместо него вооружился парой склянок со «Слезами Господними». Убить Проклятого ему не под силу, а вот отвлечь – вполне.

Молотильщик медленно повернул голову, его маленькие глаза уставились на человека. Голова Проклятого представляла собой несуразное нагромождение наростов и язв. Казалось, будто неумелый скульптор пытался создать череп, хотя бы отдаленно напоминающий человеческий, но либо в глаза не видел оригинала, либо страдал полным отсутствием таланта.

Молотильщик недовольно заворчал. Занесенный для удара молот не шелохнулся.

Дарт ощерился. Все идет по плану: внимание Проклятого привлечено, дело за собственными ловкостью и скоростью. Теперь надо увести громилу подальше от повозок. Только бы остальные Охотники поскорее покончили со своими делами.

– Эй! – прокричал Дарт.

Крик потонул во внезапно налетевшем порыве ветра. Впрочем, Молотильщик все равно следил только за надоедливым человеком. Громила шагнул прочь от обоза и метнул молот. Без замаха, не издав ни звука. Метнул столь быстро, что Дарт еле успел отскочить в сторону, практически упасть. В каком-нибудь метре от него сталь врезалась в мостовую. Раздался не то грохот, не то скрежет. Веером брызнули каменные осколки, полоснули по груди и лицу. В глазах ненадолго потемнело, но боль запаздывала. Одна склянка вылетела из руки Дарта, разбилась тут же. Сними он защитную печать заранее – сейчас пылал бы живым факелом. А так «Слезы Господни» впустую растеклись по камням, быстро смешались с дождевой водой.

В ушах гудело, а перед глазами колыхался надломленный мир, но времени отлеживаться не было. Молотильщик взревел, припал к земле, а потом, точно разъяренный вепрь, бросился на человека. Дарк перекатился, уворачиваясь от тяжело ступающих ног, вскочил на одно колено, снял защитную печать на оставшейся склянке и метнул ее вслед Проклятому. Почти не целясь, но промахнуться в широкую спину сложнее, чем попасть. Огонь вспыхнул и моментально объял тело Молотильщика. На этот раз рев громилы был полон боли. Он крутанулся на месте и принялся бить себя руками, пытаясь избавиться от обжигающего пламени.

Дарт с трудом поднялся на ноги. По лицу что-то текло – то ли кровь, то ли дождь. Дышать почему-то было трудно.

Он проверил внутренние карманы – большая часть склянок со «Слезами Господними» превратилась в осколки, но пара еще осталась.

Молотильщик перестал сбивать с себя пламя и снова сосредоточился на обидчике. Кожа на голове Проклятого облезла и дымилась даже под дождем. Один глаз исчез за расползшимся ожогом, зато второй смотрел с такой ненавистью, что впору позабыть обо всем и бежать так быстро, как никогда прежде не бегал.

Дарт выудил уцелевшие склянки. У него, ученика, боевой арсенал был куда скромнее, чем у полноправных Охотников. Ну да ничего – повод активнее шевелить мозгами, а заодно и ногами.

Молотильщик снова припал к земле, но на этот раз Дарт уже не медлил. Метнул склянку прямо в лоб противнику и тут же сместился, обходя адское создание по дуге. И правильно сделал. Проклятый выскочил из огненного облака стенобитным тараном. Языки пламени, вгрызающиеся в тело Молотильщика, казалось, больше не причиняют ему никакого неудобства. Заметив, что добыча уходит, громила резко дернул руками. Со звоном размотались ржавые цепи. Не останавливаясь, Проклятый замахнулся сначала одной, ударив ею в сторону Дарта, а потом и другой. Владел он своим смертоносным оружием виртуозно, будто прошел суровую армейскую школу, то запуская цепь подобием копья, то норовя сбить с ног, то накрыть сверху.

Ко времени, когда на площади грянули пистолетные выстрелы, Дарт уже не чувствовал собственных ног. Время, проведенное в безумной гонке со смертью, растянулось для него в часы. Но своего он все же добился. Молотильщик и думать забыл о людях из грузового обоза.

Охотникам, наконец-то подоспевшим на помощь, не понадобилось много времени, чтобы утихомирить обожженного громилу. Из-за слабости и заливающей лицо крови Дарт не видел во всех подробностях, как именно они действуют, но тактика и без того была ему известна. Кто-то наверняка загарпунит Молотильщика, заставив того сбавить темп – пусть на время, но профессионалам хватит и пары минут. Затем в дело пойдут заговоренные палаши, а возможно, у кого-то из Охотников имеется топор. Огнем громилу не взять, тем более в дождь. Лучше всего изрубить его на куски. При должном умении и численном превосходстве – дело пусть и опасное, но рутинное.

Молотильщик несколько раз взревел, лязгнули цепи. Кто-то из Охотников вскрикнул. Еще дважды раздались выстрелы.

Когда Дарт снова мог уверенно стоять на ногах, все было уже кончено. Изрубленная туша Молотильщика еще подрагивала, на раскроенной пополам голове беспрестанно вращался единственный уцелевший глаз. Но опасности чудовище больше не представляло.

– Я же сказал тебе не подставляться! – В голосе Патрика звучала сталь.

Наставник подошел быстрым шагом, нарочито зло загнал рапиру в ножны.

– Вы сказали помочь людям, – напомнил Дарт.

– Ты нарушил первое правило ученика. Я вынужден сообщить об этом Совету.

– А заодно сообщите о блестящем плане засады, из-за провала которого нас вытащили сюда.

– Нет никакого провала. Дело сделано. Выводок Плакальщиц уничтожен.

Дарт молчал, но взгляда не отвел. Он не видел за собой вины, а потому не собирался оправдываться.

– Что с рожей? – Патрик шагнул к нему, без церемоний провел пальцами по лицу.

Дарта обожгло острой болью, он отшатнулся.

– Стой! – процедил наставник. – Ничего страшного, но шрамы останутся. Будешь девкам сильней нравиться. Расскажешь о своих подвигах какой-нибудь дуре, она и растает.

Он развернулся и направился обратно к повозкам. Дарт постоял некоторое время, ожидая, что наставник повернется и скажет что-то еще, но этого не произошло. Тогда, решив, что терять все равно нечего, он пошел следом.

Уцелевших людей собрали в одну кучу и теперь отпаивали «настоем смирения». Ужас и безысходность в их глазах постепенно угасали, уступая место удивлению, непониманию, благодарности.

«Знали бы вы, кого благодарить за эту встречу», – усмехнулся про себя Дарт. Собственные руки до сих пор немного дрожали, а сердце только-только начало успокаиваться. Схватка вышла неожиданной и интересной. Пожалуй, наставник оторвет ему голову за инициативу. Ох уж эти правила!

А люди уже наперебой благодарили своих спасителей, норовили прикоснуться к одеждам, предлагали деньги.

Все же неведение – благо. Дарт отлично понимал, что в конечном итоге Охотники правы. Лучше рискнуть жизнями десяти человек, но уничтожить весь выводок Проклятых, чем отлавливать последних поодиночке и тем самым подвергнуть опасности гораздо большее число горожан.

И все равно было во всем этом что-то неправильное. В конце концов, в качестве наживки можно было бы использовать самих Охотников или, на крайний случай, учеников. Но что сделано, то сделано.

– Благодарю, – Скай чуть кивнул Патрику. – Вира и Марта не ко времени задержались. Наткнулись на кого-то у заброшенной мыловарни. – Неожиданно он посмотрел на стоящего поодаль Дарта, смерил его оценивающим взглядом. – Далеко пойдешь, парень… если сможешь стать Охотником.

Патрик поморщился, точно от кислого. Похоже, подобного оптимизма он не испытывал.

– Возвращайся в резиденцию, – сказал он Дарту, когда оба распрощались с оставшимися на площади Единения Охотниками.

– А как же задание? – мотнул тот головой. – Насколько я понимаю, его никто не отменял.

– Твое присутствие в Ордене под большим сомнением, а ты думаешь о задании?

– А о чем мне думать? Решение Совета от меня не зависит. Все, что мог, я уже сделал. Но до доклада я все еще остаюсь вашим учеником.

– Думаешь, сможешь выслужиться до утра?

– Нет. Просто не хочу впустую терять время в резиденции.

На лице Патрика застыла кривая ухмылка.

– Ты хоть идти сможешь?

– Конечно.

– Хорошо. Только рожу обработай – еще не хватало, чтобы тебя учуял кто из Проклятых. Мы и так потеряли много времени. Теперь придется поторапливаться.

Они остановились возле останков древней статуи. Время и непогода смягчили ее очертания, сгладили углы. В полумраке плохо освещенной улицы статуя походила скорее на природный кусок камня, чем на творение рук мастера. Но днем в скульптуре четко угадывался человек, вытянувший перед собой руку. В ней он что-то держал, но вот что именно, сказать наверняка было нельзя. Хотя версий ходило предостаточно: от головы заклятого врага до весов справедливости. Статуя попала на Остров еще во времена его основания и уже тогда была древней. «Осколок Разъяренной земли» – так называли подобные артефакты. Кто-то относился к ним чуть ли не с благоговением; другие смотрели, как на мусор. Кто-то посвящал всю свою жизнь изучению подобных осколков; другие проходили мимо, не замечая их. Дарта куда сильнее заботило настоящее, чем несуразные ошметки далекого прошлого и иного мира. К чему ворошить все это?

Дарт достал из поясной сумки кусок чистой тряпицы, промокнул ею лицо. Было больно. Он старался не подать виду, старался, чтобы лицо оставалось непроницаемым, но получилось не очень. В конце концов тряпицей завладел Патрик, он же смазал раны на лице ученика целебной мазью. Поначалу от нее сильно щипало, но через несколько минут боль стихла, появилось приятное ощущение тепла.

– Так-то лучше, – наставник критически посмотрел на ученика. – Идем.

Дорога к неведомой цели, намеченной ранее, заняла около двух часов. Дождь к тому времени кончился, ветер стих. На небе показались далекие звезды и новорожденный месяц. Но последний вскоре скрылся за Трантом – ближайшим к Тану островом.

Патрик резко остановился. Впереди раскинулась площадь Шутов. Небольшая, днем многолюдная и шумная. Здесь располагались магазины и лавки, товары из которых могли себе позволить даже небогатые жители Тан-Ларона. Кроме того, в выходные и праздники на площади давались представления. Раньше, лет десять назад, их устраивали в здании местного театра, от которого сейчас остались лишь обгорелые руины. Пожар, как говорили, случился из-за ссоры тогдашнего главного постановщика театра и одного из актеров, который заподозрил свою жену (тоже актрису) в любовной связи с этим самым постановщиком. Оба были на взводе, много кричали, а потом, в драке, кто-то из них разбил масляную лампу. Театр сгорел. Да с тех пор так и стоял черным остовом, с молчаливым укором наблюдал за снующими вокруг людьми. Денег на его восстановление у труппы не нашлось, потому представления начали давать прямо на площади.

– Нам туда, – Патрик указал на останки театрального здания.

Дарт нахмурился. В детстве они с другими мальчишками лазили по пепелищу в поисках чего-нибудь интересного или ценного. Не нашли ничего. Только пепел и грязь.

Но наставник, судя по всему, знал что-то такое, что заставляло его надеяться на удачу.

Они прошлись по пожарищу. В воздухе еще пахло горелым.

– Здесь должен быть люк, – сказал Патрик.

Они бродили внутри выгоревшего здания, подсвечивая путь небольшими фонарями. За годы запустения здесь мало что изменилось. Разве что горелого дерева стало меньше, а мусора – больше. Отчетливо пахло отхожим местом. В отличие от деревянных стен, пол в театре был земляным, хорошо утоптанным. Когда-то его застилали плотными циновками, но сейчас от них не осталось и воспоминания.

«Почему не прийти сюда днем? – подумал Дарт. – Или нам ни к чему свидетели?»

Сожженное здание театра не было большим, но поиски таинственного люка все равно затянулись. Приходилось разгребать кучи мусора, копаться в нагромождениях гнилой рухляди. Один раз за остатками стен прозвучали чьи-то торопливые шаги, потом послышался звук удара. Охотники насторожились, но более звуки не повторились.

– Проверить? – шепотом спросил Дарт.

– Нет. Продолжаем поиски.

Дарт пожал плечами, но искать пошел туда, откуда недавно донеслись звуки. В стене тут зияли дыры, потому рассмотреть часть улицы можно было, даже не выходя из здания.

Дарт обернулся, не глядит ли за ним наставник, и приник к одной из дыр. Ничего – пустая улица. Он сместился в сторону. Что-то тонко звякнуло.

«Стоп!»

Звук пришел не из-за стен, он родился где-то в их пределах. Больше того – совсем рядом.

Дарт потоптался на месте, всматриваясь в неровности пола, смахнул ногой грязь. Ничего. Нет, ему не могло показаться.

Он шагнул точно в то место, где стоял, когда услышал звяканье. Постарался припомнить, что делал, как повернулся. Поводил по стене руками. Пальцы нащупали тонкую цепочку.

«Так, понятно…»

Цепочка тянулась раньше внутри стены, но из-за выгоревших дыр стала доступна. Похоже, до сих пор ее никто не замечал, иначе бы давно выдрали – металлические вещи из подобных мест растаскиваются в первую очередь.

Дарт обхватил цепочку рукой и осторожно дернул. Та натянулась, но не поддалась. Потянул сильнее, еще сильнее, затем обеими руками.

«Прочная какая…»

Скрежет раздался неожиданно. На полу, в нескольких шагах в стороне, что-то дрогнуло.

Дарт хотел было позвать наставника, но тот уже торопился на шум. Быстро сориентировавшись, Патрик парой ударов разломал обгорелые доски стены, тоже ухватился за цепь. Вдвоем они не без труда все же открыли потайной ход.

– Тебе сегодня везет, – усмехнулся наставник, заглядывая в темный провал люка. – Смотри не растеряй везение.

Они зафиксировали цепь. Должно быть, раньше в стене торчал для этой цели какой-то крюк, но Охотники не отыскали его и поэтому просто обвязали цепью более или менее крепкую балку, проверили надежность. Держит.

Первым в люк спустился Патрик. За ним последовал Дарт. Подсвечивая себе фонарем, он осторожно ступал по скрипящей лестнице. Спуск шел вертикально вниз. Надломись одна-единственная ступень, сорвись рука – и полета в неизвестность не избежать. Особенно в сложившейся ситуации смущало молчание наставника. Никогда прежде тот не выводил Дарта на задание, не разъяснив его суть. Да, Патрик не всегда сообщал обо всех подводных камнях, особенно когда целью задания была очередная проверка знаний или умений ученика. Но вот так, не сказать ни слова? Такого не бывало.

Наконец спуск завершился. Охотники стояли в узком коридоре. Свет фонарей выхватывал из темноты куски стен. Сложены те были из массивного грубого кирпича. Швы растрескались, сквозь них прорастал какой-то бесцветный мох.

Не говоря ни слова, наставник двинулся по коридору.

Странно было ощущать себя глубоко под землей, понимать, что над твоей головой несколько метров тяжелой породы, а поддерживают весь этот вес лишь видавшие виды своды. Тут главное было – не позволить себе думать о плохом. Дарт не слишком верил в силу мысли, но когда за простой чих можно поплатиться жизнью, все же поневоле начнешь осаждать себя в фантазиях.

Коридор закончился дверью. То ли деревянной, то ли металлической – под слоем паутины, грязи и какого-то белесого налета не понять.

– Подержи… – Патрик передал ученику свой фонарь, а сам принялся очищать дверь. Коридор тут же заполнился удушливой пылью. В глаза точно песком бросили. Но наставника, судя по всему, неудобства не смущали. Он продолжал работу, хотя разглядеть что-либо сквозь мутную завесу было уже нельзя.

Дарт закашлялся, отступил на шаг. Очень захотелось на свежий воздух, хотя бы один раз вздохнуть.

– Свет! – с раздражением бросил за спину Патрик.

Пришлось вернуться.

Наставник закончил работу и теперь рассматривал поверхность двери. Ту пересекали многочисленные стальные полосы, но основой было все же дерево. В самом центре выделялся желтоватый проклепанный квадрат с цифровыми кнопками. Если не знать кода, можно сразу отправляться за взрывчаткой и ломами. И то не факт, что за дверь удастся проникнуть. Уж взрыва коридор однозначно не выдержит, и придется потом разрывать завалы. Ну и с секретностью можно будет попрощаться.

Патрик покачал головой и нажал несколько кнопок. Ничего не произошло. Дарт уже представил, как они поднимаются на поверхность, как он дышит полной грудью, когда под ногами щелкнуло – и дверь повернулась на петлях. Совсем немного, на пару сантиметров, но большего и не требовалось. Осталось только вдвоем ухватиться за край (ручку неизвестный строитель почему-то не предусмотрел) и потянуть на себя. Дверь поддалась на удивление легко и бесшумно. В лицо дохнуло спертым стылым воздухом. Пыль сдуло порывом непонятно откуда взявшегося сквозняка, который, впрочем, тут же стих. Но дышать стало куда легче.

Вот теперь Дарт по-настоящему захотел посмотреть, что же там, за таинственной дверью. Плевать на объяснения наставника, если цель странной вылазки можно увидеть своими глазами. А что они добрались до цели, парень не сомневался. Стоило двери отвориться, как впереди замаячил пусть тусклый, но все же свет. Его источником служили несколько ламп под потолком. Свет в них пульсировал и вроде бы с каждым мгновением набирал силу.

Наставник протяжно выдохнул. С облегчением? Или Дарту так только показалось?

Комната за дверью не поражала ни размерами, ни обстановкой. Эдакий рабочий кабинет неясной специфики. Определенно можно было сказать одно: его хозяин явно любил порядок. Даже теперь, спустя, по всей видимости, годы, все здесь находилось на своих местах: большой стол, на нем аккуратные стопки писчей бумаги, несколько остро отточенных карандашей, линейки, циркули, какие-то более сложные измерительные приборы, назначения которых Дарт не знал. Возле стола пустая корзина для мусора. Вдоль стен – ряд пустующих стеллажей. Надо думать, когда-то их заполняли книги, но теперь не осталось ни одной. Однако интереснее всего был еще один стол, гораздо меньших размеров, чем первый. На нем расположилось оборудование, доступное лишь одному-единственному Ордену на всех Островах – техномагам.

– Ничего не трогай, – одернул его наставник, видя, что ученик буквально прикипел взглядом к странного вида предметам.

Дарт кивнул, но продолжил рассматривать оборудование. Большей частью оно представляло собой конструкции из стекла, драгоценных металлов и драгоценных же камней. Тут были всевозможные колбы, реторты, шары, перегонные кубы. Некоторые были соединены в замкнутые системы, другие стояли отдельно. Техномагическое оборудование из этой забытой подземной комнаты могло потянуть на не одну тысячу золотых монет даже в нерабочем состоянии, однако Дарт полагал, что оно пригодно к использованию по назначению – слишком уж все кругом было чисто и аккуратно, чтобы оказаться просто грудой драгоценностей. Но непосвященным этого не проверить. Техномаги истово хранили секреты своего мастерства, не выпуская в народ даже отголосков своих знаний. Поступить к ним на службу – задача, близкая к невозможной. А уж разболтать их секреты – верная смерть. И очень быстрая.

Пожалуй, местечко действительно стоило того, чтобы его отыскать. Вот только почему комната располагается в столь странном месте – под театром? Пусть и бывшим. Понятно же, что допуск сюда должен строго контролироваться. Или хозяином этого великолепия был кто-то из театралов?

«Интересно, какие эксперименты тут проводились?»

Обычно техномаги работали в стенах специальных заведений: в университетских комплексах, на территории установок левитирования, в обслуживающих комбинатах. Мест, если прикинуть, довольно много, но в театрах техномаги не работали никогда. Тогда что получается? Ренегат? В прошлом, еще на заре становления Островов как полноправных суверенных государств, среди техномагов попадались те, кто хотел поделиться тайным знанием с обывателями. Они считали, что открытая информация послужит толчком к развитию, позволит значительно улучшить жизнь. И главное – избавиться от напасти Проклятых. Что же получилось? Три Острова, на которых ренегатам удалось прийти к власти и вплотную заняться реализацией своих планов, исчезли в течение первого года своего существования. На одном вышла из строя установка левитирования. На другом произошла череда взрывов – друг за другом разрушились концентраторы магической субстанции. А последний подвергся столь массовому нашествию Проклятых, какого не бывало ни до, ни после ни на одном из иных Островов. Итогом желания облагодетельствовать всех и вся стали многочисленные жертвы и безвозвратная потеря значительных ресурсов. С тех пор Орден техномагов в корне пресекал любые попытки вольнодумства. Но ренегаты продолжали появляться и по сей день.

С одной стороны, Дарт понимал их стремления: раз и навсегда разделаться с Проклятыми – дело нужное. С другой же стороны, до сих пор благие намерения ренегатов несли лишь смерти и разрушения. Это было все равно что раздать всем и каждому оружие со складов Охотников. Оно эффективно в схватках с ночными тварями, но в неумелых руках погубит не только своего обладателя, но и всех, кто ненароком окажется поблизости.

От размышлений Дарта отвлек резкий звук удара. Патрик стоял возле стеллажа и рубил его палашом. Во все стороны летели щепки. Дерево, высохшее за долгие годы, поддавалось легко. Раскромсав один стеллаж, наставник перешел к следующему и так далее, а потом вдруг остановился. Ему оставалось разрубить всего один, но что-то привлекло его внимание. Дарт осторожно обошел стол с техномагическим оборудованием, приблизился к наставнику.

«Сейф».

Если дорогостоящее оборудование, к тому же запрещенное, стояло на виду, то что окажется за бронированной дверцей? В том, что Патрику известен пароль, Дарт почти не сомневался. В противном случае будет очень обидно уйти, так и не узнав главного.

Патрик пароль знал.

Нажав нужную комбинацию кнопок, он резким, даже нервным движением открыл стальную крышку. В чреве сейфа стояло нечто темное и угловатое. Наставник отложил на пол палаш, осторожно вытащил артефакт. Дарт весь подобрался, ожидая какого-нибудь подвоха. Захлопнись сейчас входная дверь и начни потолок опускаться, он бы нисколько не удивился. Но ничего не произошло.

Патрик держал в руках правильный черный куб со стороной примерно десять сантиметров. Все поверхности идеально ровные, гладкие, почти зеркальные. Ни намека на петли, замочную скважину или хотя бы крохотную щель. Создавалось ощущение, будто куб создан цельнометаллическим.

Наставник покрутил его в пальцах, перевернул – и у Дарта перехватило дыхание. Он чуть было не вскрикнул, но вовремя опомнился и усилием воли подавил рвущиеся с языка слова. Даже не слова – невнятные возгласы. На одной из граней куба, до сих пор скрытой, отчетливо виднелось нечто вроде печати или клейма. Очень знакомого клейма из трех стилизованных волн, рассеченных молнией. Никогда и нигде Дарту не встречался этот символ… никогда и нигде, только в далеком детстве. Его собственном детстве, о котором у него остались и самые радужные, и самые отвратительные воспоминания.

– Мы нашли то, что искали, – проговорил Патрик и обернулся. – Что с тобой?

– Ничего, – мотнул Дарт головой. – Что это за штука?

Он попытался говорить безмятежно, но не был уверен, что преуспел.

– А этого тебе знать не следует, – в голосе Патрика прозвучал металл. – И мне – тоже. Это понятно?

– Да, наставник.

– Отлично. Давай выбираться. Сюда еще предстоит вернуться, но уже не нам. Мы же должны сделать так, чтобы люк никто не нашел.

Дарт кивнул.

В голове шумело. Сколько прошло лет? Десять? Да. Так и есть. В последний раз он видел клеймо именно тогда. Отец, вечно загруженный работой, придумал для сына игру – что-то вроде поиска сокровищ, подсказками к которому и стали различные клейма. Не просто картинки, а ребусы, которые сначала следовало расшифровать и только потом использовать, чтобы на один шаг приблизиться к «сокровищам». Но одно клеймо отличалось от всех остальных. То самое, которое красовалось на кубе. Оно не предназначалось для расшифровки. Оно служило замком, к которому необходим ключ.

Чистый ночной воздух почти не отрезвил, не освободил голову от воспоминаний. Дарт выполнял поручения наставника абсолютно механически.

Что это? Совпадение? Никто не мог знать о той игре, никто не мог знать об отце Дарта. Парень сам отрекся от родителя, постарался выбросить его из памяти. Но прошлое вернулось. Внезапно, настырно, большими клещами выкорчевывая из глубин сознания то, что, казалось, похоронено там навсегда.

Глава 2 Кража

Тан-Хилл. Даже воздух здесь пахнет по-особенному.

Резиденция Охотников располагалась в восточной части Тан-Ларона. «Государство в государстве», – как любил говаривать Одноглазый Бэн. Но, по мнению Дарта, это скорее был город в городе.

Далеко не все могли позволить себе камень, всамделишный строительный камень, который доставляют с Разъяренной земли под Островами. Не все, но Охотники – не из их числа.

Тан-Хилл скрывался за трехметровыми стенами черного гранита, на поверхности которых, если присмотреться, можно было разглядеть отметки прошлого: сколы и трещины, густо поросшие мхом и ставшие пристанищем насекомых. Вряд ли в Охотничьем логове найдется хоть один человек, который не слышал о временах, когда эти стены с честью выдерживали штурмы и осады, штормовые ветра и разрушительные грозы. Одноглазый Бэн считал своим долгом напичкать старыми байками голову каждой забредшей на его кухню живой души, будь то желторотый подмастерье десяти лет от роду, ученик на подхвате или сам Артур – главный Охотник, на чьем лице морщин больше, чем волос на голове. Правда, старик уже давно не навещал Бэна, о чем тот немного сожалел, припоминая прежние времена, когда они плечом к плечу рубились с проклятыми тварями.

Дарт помнил времена, когда сопливым пацаненком с открытым ртом слушал рассказы Бэна и не понимал, почему старшие посмеиваются и норовят его перебить. Но минули годы – и уже пришла пора Дарта подшучивать над рассказами старика, которые, к слову сказать, изменились до неузнаваемости.

…Они с Патриком остановились возле больших деревянных ворот. Такие и тараном не сразу возьмешь – древние, но крепкие, основательные.

Наставник дважды стукнул железным кольцом по железной же пластине, выдержал паузу – и ударил еще два раза. Послышалась возня, смотровое окошко отворилось, в просвете показалась подсвеченная огнем факела, покрытая коростой физиономия Броди – смотрителя внутреннего двора. С самого своего появления в логове Охотников Дарт испытывал неприязнь к этому типу, но не мог назвать ни одной внятной причины ее появления. Разве что настораживал странный, едва уловимый запах, исходящий от смотрителя. Запах болезни или запущенного тела. Как бы то ни было, но всякий раз, когда обстоятельства сводили его с Броди, Дарт старался сократить общение до минимума и сбегал, едва найдя повод. С тех пор как Дарт стал полноправным учеником и чистка конюшен перестала входить в число его повседневных обязанностей, количество встреч значительно сократилось.

Лязгнули петли, дверь отворилась. Проход был достаточно высоким, чтобы в него без труда прошла лошадь, но не всадник верхом. На пороге Тат-Хилла спешиваться приходилось многим солидным персонам.

– Долго вы, – по обыкновению проворчал Броди и тяжело вздохнул, будто для того чтобы открыть дверь, поднял вековой камень да так и продолжал держать его на плечах, не придумав, куда же положить. Факел в его руке неимоверно чадил.

Патрик оставил ворчание без внимания, широким торопливым шагом пересек внутренний двор. Ноздри Дарта защекотал аромат свежего хлеба, жареного мяса и запеченной кукурузы с маслом. Желудок откликнулся напористым урчанием. Отчего-то разом навалилась усталость, а лицо и грудь отозвались ноющей болью. Наверняка завтра все эти ушибы и царапины напомнят о себе «приятной» ломотой в теле, а рожа опухнет и отечет.

Внутренний двор логова Охотников был застроен множеством всевозможных сооружений: конюшни слева, амбар справа, чуть поодаль – кузница, окруженная грохотом молотков. Рядом с кузницей – алхимическая лаборатория и небольшой специализированный цех. Вдоль стены – технические склады, на заднем дворе – тренировочные площадки. Но основное пространство было отдано на откуп Цитадели и Академии, двум массивным каменным зданиям, соединенным между собой узким переходом. В Цитадели размещались жилые комнаты, трапезная, залы Большого и Малого совета, оружейная и сокровищница. Лишь став учеником, Дарт получил в Цитадели собственную комнату, хоть, в общем, она оказалась немногим больше Комнаты для размышлений, где запирали непослушных мальчишек, чтобы те наедине с собой, в темноте и тишине поразмыслили над своим поведением. Дарт так часто «размышлял над поведением», что успел на ощупь выучить каждую выщерблину тесной комнатушки. Он до сих пор не мог взять в толк: как же его все-таки одобрили в ученики? Во время занятий и тренировок по меньшей мере семеро из одиннадцати наставников сотрясали воздух угрозами никогда не доверить неучу и забияке ничего более ответственного, чем мытье ночных горшков.

В Академии постоянно проживали подмастерья. Здесь было несколько общих комнат, одна на всех столовая, одна на всех библиотека, где, кроме множества книг, обитало несметное количество пауков и мышей. Послушники, обучившиеся грамоте, скрипели перьями, переписывая старые пергаменты. Остальные занимались уборкой и чисткой, которым конца и края нет. Дарту редко доверяли работу писчего, хоть он обучился грамоте быстрее остальных и был на хорошем счету у скупого на похвалы наставника Тобиаса. Правда, лишь до тех пор, пока однажды не сцепился с ним в словесной перепалке. И причина-то пустяковая: наставник пытался внушить послушникам мысль об умеренности в потреблении пищи и говорил, что им следует сосредоточиться на многочасовых изнурительных тренировках. Как с оружием, так и с пером. Все бы ничего, но сам Тобиас при относительно небольшом росте весил явно больше центнера, что в понимании Дарта никак не вязалось с умеренностью. Об этом он, не подумав, и сообщил наставнику.

С тех пор Тобиас надежно обосновался в лагере тех, кто не желал видеть Дарта среди учеников.

Дарт по привычке последовал за Патриком в Цитадель, однако тот остановился, кивком указал на Академию.

– Разыщи наставников Тобиаса и Грума. Скажи, пусть захватят свои ученые книги и явятся в зал Малого совета.

Дарт кивнул.

– И вот еще что, – догнал его в спину негромкий окрик Патрика, – держи язык за зубами насчет сегодняшней ночи. – Помолчал и добавил: – Всей ночи.

Подобные намеки Дарт всегда принимал близко к сердцу. Что он, маленький, что ли? И в мыслях не было молоть языком.

«Но ведь клеймо!» – взбунтовался внутренний голос, принадлежавший ребенку, что никак не хотел взрослеть. Маленькая часть его самого, для которой время остановилось десять лет назад, а мир остался черно-белым, без оттенков и полутонов.

– Я понял, наставник, – уверил Патрика Дарт и с честью выдержал его пристальный взгляд.

– Иди.

Внутри Академии эхо лениво разносило приглушенные голоса. Казалось, здесь говорят даже стены – камни вечно жалуются на ноющие болячки. Несмотря на позднюю пору, занятия в аудиториях продолжались, а некоторые дисциплины вообще преподавались лишь после заката солнца. Дарт всегда думал, что Логово – единственное во всем городе место, где ночная жизнь была такой же активной, как и дневная.

На лестнице Дарта едва не сшиб Лим. Они были ровесниками, Лим появился в Тан-Хилле спустя месяц после Дарта. Было время, когда между ними завязалась настоящая мальчишечья дружба, та самая, которая случается лишь между ровесниками с одинаковыми горестями: оба сироты, оба без гроша за душой и с дырами в карманах, но с душами, полными надежды на лучшее будущее. Правда, время шло, и пока Лим из шкуры лез, чтобы выслужиться перед наставниками, Дарт без труда заработал славу занозы во всем известном месте. Лим решил, что дружба с хулиганом не пойдет на пользу его жизненным планам, о чем и объявил другу. Судьбе было угодно распорядиться по-своему: хулиган стал учеником, хоть не особенно стремился им стать, а прилежный подмастерье продолжал надраивать полы и подчищать навоз за лошадьми.

– Под ноги гляди, – сдержанно пожурил бывшего друга Дарт. Конечно, он мог и промолчать, в чем не единожды давал себе зарок, но поддался порыву. Напряжение ночи понемногу отпускало, потому и в контроле за собственными словами появилась ощутимая брешь.

Лим насупился. Взросление оставило на его лице неизгладимую печать – глубокие рытвины на щеках. Сейчас они уже не выглядели такими красными и набухшими, как год назад, но общий вид так и остался отвратным.

– Глядите-ка, кого занесло в наши края, – Лим также не упустил случая поерничать. – Пришел похвастаться обновкой?

Дарт не сразу сообразил, что речь идет о кинжале. Лишь взгляд подмастерья подсказал, в какой стороне искать. В самом деле, ведь он получил кинжал совсем недавно, хотя обычно его дарили по случаю посвящения в ученики. Но Дарт своими выходками умудрился и это событие отсрочить почти на год, а потому не больше месяца носил на поясе ножны с кинжалом. С виду ничего выдающегося, кинжал как кинжал: лезвие в две ладони длиной, ладонь поперек – рукоять, обернутая лентой свиной кожи и украшенная восьмигранным железным набалдашником. Да еще клеймо на лезвии – знак, что кинжал выкован для ученика. Впрочем, клеймо не было простой формальностью. Наложенное на него заклятье позволяло хозяину клинка наносить Проклятым особенно тяжелые ранения.

Дарт пожал плечами – все лучше, чем вступать в перепалку, венцом которой станет драка, за которую накажут его, Дарта, а Лима в который раз попросят не связываться с обормотом.

Он отошел в сторону, уступая дорогу. Фокус в том, что при желании он без труда потрепал бы зарвавшегося Лима за загривок, и тот как никто другой это понимал. Но, уступая, Дарт задевал его много больше, чем если бы, как уже случалось раньше, разукрасил синяками.

Поджатые губы Лима стали подтверждением правоты Дарта.

«Не можешь убедить дурака в том, что он дурак, – будь умнее, отойди».

За эту мудрость следовало поблагодарить наставника Тобиаса.

Поднимаясь по лестнице, Дарт чувствовал на себе ядовитый взгляд бывшего товарища и ругал себя за жалость, которую испытывал в данный момент. Все же жизнь – чертовски несправедливая штука, далеко не все получают в ней то, чего заслуживают. Как правило, положенного недополучают слабейшие – такие, как Лим. Те, кто не в состоянии сражаться, но достаточно злы, чтобы отравить своей желчью окружающих.

Тобиаса Дарт нашел в библиотеке. Среди обитателей Логова давно ходила шутка, будто толстяк попросту не рискует ложиться в постель, чтобы та, чего доброго, не треснула на смех честному народу.

Тучный наставник загородился от жизни грудами книг и старательно скрипел пером, от усердия зажав язык между зубами. Дарт дал себе зарок ни при каких обстоятельствах не вступать с толстяком в споры. Только не сегодня. Он слишком устал. И черт его знает, от чего сильнее – от физического напряжения или от терзаний насчет клейма на таинственном кубе.

– Наставник, – ученик склонился достаточно низко, но все же не в полный поклон, как обязывала субординация.

Кустистые брови Тобиаса сгрудились у переносицы, беззвучно сообщая о ярости своего хозяина, вызванной столь неуважительным отношением.

– Наставник Патрик пожелал видеть вас, – сообщил Дарт, не поднимая взгляда от пола. – Он велел прихватить с собой ученые книги.

– Вот как, – прошамкал Тобиас, однако с места не сдвинулся. – И что за срочность, позволь поинтересоваться?

– Не могу знать.

– А может, это твоя очередная выходка?

Что поделать, недоверие Дарт заслужил. Однажды, когда Тобиас в очередной раз потребовал у главного Охотника изгнать мальчишку, тот в отместку запер его в кладовой. Для этого пришлось наврать с три короба, лишь бы заставить наставника поднять свое внушительных размеров тело и спуститься в подвал. И даром что Тобиас всего пару часов провел в компании запасов капусты и крыс, – расплата не заставила себя долго ждать. Зато как он кричал и бил кулаками в запертую дверь!

«Кто сам пересолил похлебку в своей миске, пусть не ругает повара», – сказал бы на это Одноглазый Бэн и был бы абсолютно прав.

– Мне велено позвать также наставника Грума, с теми же указаниями.

В отличие от Тобиаса, у Грума не было причин опасаться выходок Дарта, и толстяка это в некоторой степени успокоило. Ковыляя, как утка, зажавшая между ног собственный живот, Тобиас выбрался из-за стола. По его лбу стекали ручейки пота, которые убегали к крыльям носа, отчего тот все время был влажным и красным.

– Он в трапезной, – бросил Тобиас, отмахиваясь от ученика.

Дарт уже было собрался покинуть общество наставника, когда тот неожиданно крякнул. Этот звук в его исполнении означал смех.

– А я смотрю, боги вняли молитвам добрых людей и сегодня отвернулись от тебя. Или это Патрик подправил твою физиономию?

– Это Молотильщик, – вкрадчиво ответил парень.

– Негоже лгать старшим. – Тобиас наставительно поднял палец-сардельку. – Я все равно узнаю правду.

– Разумеется, наставник.

Дарт не собирался вдаваться в подробности недавней охоты. Не рассказал бы о ней, даже если бы о том не напомнил Патрик.

– Ладно, свободен. – Толстяк поджал губы и резко мотнул головой из стороны в сторону. Его щеки двинулись с небольшим запозданием, а колыхались немного дольше, чем сама голова.

Дарт был рад откланяться и сбежать от Тобиаса – вдобавок ко всему, от того основательно разило кислым духом немытого тела. Сколь умен он был, столь же толст и ленив.

Грум сидел за длинным столом в окружении подмастерий и активно жестикулировал. Вооружившись двумя вилками, лучший, по мнению Дарта, мастер меча во всем Тан-Лароне демонстрировал желторотикам основы парирования при поединке двумя руками. Он двигался невероятно быстро даже сейчас, когда обстановка не располагала к демонстрации всех возможностей. Дарт всегда с замиранием сердца ждал парных тренировочных поединков с наставником Грумом, ведь после них он уносил не только синяки, царапины, а один раз – и перелом левой руки, но и нечто более значительное – бесценный опыт.

– Дарт, чего углы греешь-то?

– Не хотел прерывать вас, наставник. – На этот раз он поприветствовал наставника положенным образом, прежде чем передать просьбу Патрика. – Он просил взять книги.

Вообще Грум с книгами сочетался так же хорошо, как сочетается соленый огурец с парным молоком, однако Дарт мог припомнить множество случаев, когда наставник предпочитал компанию старого тома мечу и тренировочному чучелу. Должно быть, у него были веские на то причины.

– И неймется ему в такой час надоедать людям всякой ерундой. Я уж и поел как следует. – Грум похлопал себя по тому месту, где, как предполагалось, у него должен был находиться значительный живот.

На самом деле Дарту не доводилось видеть другого столь атлетично сложенного человека, к тому же в возрасте почтенной седины.

– Как бы у меня желудочная хворь не разыгралась от его этого «срочно».

Грум покинул трапезную, Дарт последовал за ним. На этот раз ему до смерти хотелось рассказать о произошедшем, но данное Патрику обещание и страх получить нагоняй надежно запечатали рот.

Хотя кого он обманывает? С каких пор его поступками движет страх получить трепку?

«Там было клеймо, – напомнил внутренний ребенок, – вот бы взглянуть на него еще хоть одним глазком. Вдруг ошибка?»

Но ошибки быть не могло. Некоторые вещи проходят через всю жизнь, не оставив о себе воспоминаний. Другие вспыхивают, точно искра, и выжигают в душе целый театр образов.

Отец Дарта был как раз таким воспоминанием: ненавистным фантомом одиночества, наследившим в душе ребенка.

Если бы отец не ушел и не бросил семью, все было бы иначе. А главное – была бы жива мать. Она очень старалась поставить сына на ноги, но утрата мужа подкосила ее гораздо сильнее, чем она сама себе признавалась. Мать сгорела в несколько месяцев. Из цветущей и сильной женщины превратилась в бледный призрак с ввалившимися глазами и дрожащими руками. В числе прочего, она работала и в дубильной мастерской. Как она туда попала? Дарт не знал по сию пору. Обычно в дубильню набирали только мальчишек, да и то лишь беспризорников. Слишком тяжело, слишком опасно – ядовитые химикалии в лучшем случае уродуют, лишают здоровья. В худшем – убивают. Кожа на ее ладонях растрескалась и сошла лохмотьями, ногти посинели, а потом стали мягкими, пока постепенно не отвалились. Тогда Дарт не знал причин столь явственного изменения в состоянии матери, не понимал, что с ней происходит. А она все отшучивалась, говорила, что линяет к весне. Пришла весна, и матери не стало. Она умерла тихо, в своей комнате, не дотянувшись до стакана с водой.

Сказать, что с тех пор Дарт ненавидел собственного отца, – не сказать ничего. Он мог забыть лицо родителя, его голос, повадки, но отлично помнил самое важное – отец ушел и оставил после себя неизбывную тоску и смерть. То клеймо на кубе было ожогом воспоминаний, еще одной гранью обиды.

«Может быть?..»

Дарт мотнул головой в унисон собственным мыслям. Мог ли кто-либо еще, кроме отца и сына, быть посвященным в тонкости детской игры, которую старший придумал для младшего, чтобы занять того, пока сам корпит над научными проектами? Вряд ли. Это слишком незначительно, чтобы стать отдельным предметом разговора, и слишком интимно, чтобы рассказывать чужим. Вряд ли молодые папаши распространяются о тонкостях пеленания обделавшегося с ног до головы ребенка; вряд ли хвастаются, к каким дурацким уловкам вынуждены прибегать, чтобы чадо не ревело.

Но для чего взрослому мужчине ставить выдуманные клейма на реальные вещи? Судя по обстановке той комнаты, где был найден куб, озабоченности Патрика и таинственности происходящего, артефакт был весьма непрост. И Дарту до смерти хотелось узнать о его предназначении. Но как это сделать? В зал Малого совета его не пригласили. Да, быть может, исследовать природу черного куба поручат Патрику, а тогда и его ученик сможет присутствовать рядом – смотреть и слушать. А если не поручат? А если не будет никакого исследования?

«А если рассказать о происхождении клейма?»

Дарт тут же отмахнулся от этой идеи. Шестилетним он пришел к Охотникам, голодным, босым и никому не нужным мальчишкой, единственной собственностью которого была ненависть к отцу. Ему дали чистую одежду, горячий суп и расспросили – кто такой и откуда. Уже тогда он знал, что врет не ради вранья, не ради возможности прикинуться сиротой, не ради кого-то или чего-то. Он просто хотел стать кем-то другим. Просто мальчишкой без роду и племени. Шестилетнему пацану оказалось легче назваться сиротой, чем признать, что он никогда и никому не был по-настоящему нужен.

Дурак! Он был нужен матери. Настолько нужен, что она умерла ради него. Но это осознание пришло много позже. Изо дня в день на протяжении десяти лет он убеждал себя и окружающих в том, что сирота. Никакое чертово клеймо не стоит того, чтобы вскрывать столь серьезный обман.

– Наставник, – окликнул Дарт Грума, когда они подошли к крыльцу Цитадели, – я хотел спросить…

Тот повернулся и посмотрел на него своим привычным взглядом: с прищуром, с любопытством в каждой из множества морщинок вокруг глаз.

– Вы знаете, о чем идет речь?

– Собираюсь узнать.

Ответ прозвучал убедительно. Дарт ругнул себя за несдержанность. Будь на месте Грума менее благожелательно настроенный наставник, парню пришлось бы попотеть, придумывая объяснения своему любопытству. Не то чтобы ученикам не разрешалось спрашивать, но умение не совать нос в дела старших по рангу считалось одной из основ дальнейшего продвижения. А уж если суешь, так будь любезен озаботиться сделать это так, чтобы никто ничего не узнал.

Дарт прошел следом за наставником, провел его все три лестничных пролета до зала Малого совета, втайне надеясь придумать повод остаться и послушать, о чем пойдет речь. В конце концов, он ведь тоже помогал в поисках артефакта. И не просто помогал, а сыграл очень важную роль.

Чуда не случилось. Около двери службу несли шесть Охотников вместо обычных двух. Еще одно зерно на чашу весов внутреннего равновесия Дарта – не в пользу спокойствия.

– Не помню, чтобы просил конвоировать наставника, – сказал Патрик, увидев их приближение из распахнутой двери.

Краем глаза Дарт заметил, что стол, где обычно располагались карты, планы и всякая незасекреченная корреспонденция, теперь пуст, и лишь в центре, накрытый куском алой материи, возвышается небольшой предмет – куб, вне всяких сомнений.

– Ученик развлекал меня приятной беседой, Патрик, не ворчи, – отшутился Грум.

Дарт поблагодарил его незаметной улыбкой, сумбурно извинился сразу перед всеми и ни перед кем конкретно, и спустился вниз, раздираемый сомнениями и любопытством.

В столовой, несмотря на поздний час, галдела группа учеников. Они заняли две лавки, между которыми сновали поварята и ловко выставляли на столы миски с кукурузными лепешками и кувшины с молоком.

Во главе стола сидел наставник Ричард, в чьи обязанности входило напоминать молодым заблудшим душам, что забота о душе более насущна, нежели забота о теле. Он как раз призывал учеников сложить руки и запечатать уста для очищающей молитвы, и появление Дарта отметил неодобрительным покашливанием.

Дарт плюхнулся около рыжего верзилы с маленькими ушами и длинным острым носом, кончик которого всегда блестел, точно отполированный.

– Ну и рожа у тебя, – громким шепотом констатировал верзила и подтолкнул к Дарту миску с кашей и квашеной капустой. – Мясо забрал Чак, извини.

Наставник Ричард снова закашлялся, и ученики стройным хором затянули слова молитвы. Дарт, не слишком усердствуя, просто шевелил губами, мыслями погруженный в минувшие события. Но, сколько бы он ни вспоминал произошедшее, сколько бы ни искал подсказок и намеков, все неизменно упиралось в одно: Охотники нашли что-то весьма важное и постарались сохранить находку в тайне. Однако вряд ли они имеют понятие о предназначении клейма, хотя, скорее всего, точно знают, чья рука его нанесла.

– Где тебя так? – наспех закончив покаяние перед Господом, поинтересовался рыжий и, не дожидаясь ответа, затараторил: – Мы ходили к Пустынникам, представляешь? Не меньше десятка тварей выпотрошили!

Дарт рассеянно кивнул, только теперь обратив внимание на чумазые, но довольные физиономии учеников. Они жадно уплетали еду, активно жестикулировали и, перекрикивая друг друга, хвастались успехами. Нравоучения наставника Ричарда без следа растворялись в геройских подвигах и спорах: кто нанес решающий удар или кто опростоволосился в самый ответственный момент.

Дарт подумал о собственной охоте, но все это казалось ничтожным в сравнении с проклятым кубом и клеймом.

«Да что же это такое?! Наваждение!»

Он злился сам на себя.

– Все целы? – глухо спросил Дарт – вот и все эмоции, на которые оказался способен.

– Ага! – широко заулыбался верзила. Отсутствие восторга в глазах товарища его нисколько не волновало, едва ли рыжий вообще придал ему значение.

Дарт доел содержимое тарелки, изредка прислушиваясь к разговорам за общим столом. Надеялся, что отвлечется, заинтересуется простыми мальчишескими радостями, не чуждыми ему до сегодняшнего дня. Но мысли, будто заговоренные, постоянно возвращались к кубу и волнам, перечеркнутым молнией.

К концу трапезы он уже знал, что нужно сделать. Понимание закралось в голову, угнездилось там и вмиг перевернуло все вверх тормашками. Примерно так же Дарт чувствовал себя в день своего шестнадцатилетия, месяц назад, когда ему торжественно вручили первую в жизни кружку яблочного сидра. Парень помнил, что захмелел намного раньше, чем увидел дно кружки, чем вызвал дружеские подтрунивания наставников и учеников постарше. Впрочем, даже тогда он чувствовал больше мира с собственными мыслями.

Дарт так резко поднялся, что едва не перевернул миску. Оловянная ложка грохнула об стол.

– Нужно к лекарю.

Рыжий понимающе кивнул.

Дарт был рад раствориться без лишних вопросов и сопровождения. Хоть груз намерений, будто две пудовые гири, прикованные к ногам, волочился за ним с почти слышным грохотом.

Лестница на верхние этажи оказалась пустой. Парень не замедлил шага, не остановился, не дал себе ни малейшего шанса одуматься. Напрочь освободив голову от мыслей, заполнил ее густым холодным мраком – через такой не пробиться. Он во многом сомневался, многие вещи обозначал знаком вопроса, но никогда не изменял единожды принятым решениям. У любой проблемы есть решение. Главное – найти к нему ключ, а потом не оглядываться, не сомневаться.

В этот раз времени на поиски ключа почти не было. И все же Дарт решился, а потому уже не сомневался.

На одном из лестничных пролетов он свернул направо, за колонну. Когда-то она была частью более старой постройки, но природные катаклизмы внесли свои коррективы: здание отчасти обрушилось, и на его месте воздвигли новую конструкцию. Однако часть прошлого осталась на прежнем месте, и Дарт любил проводить время, исследуя отголоски каменного эха. Это было своего рода вызовом прошлому.

Пришло время найти достойное применение тем изысканиям.

За колонной имелся узкий проем, всего пара-тройка кирпичей в ширину. Дарт не был особенно крупным, но здесь ему удавалось протиснуться с трудом. Почему проем оставили, он так и не понял. По ту сторону проема располагался коридор, который то сужался, то расширялся, как какая-нибудь кишка. Судя по отсутствию держателей для факелов или ламп, коридор изначально не предназначался для активного использования. Заканчивался он еще одной трещиной, которая вела на винтовую лестницу. Последняя пребывала в исключительно печальном состоянии: каменные ступени раскрошились и во многих местах рассыпались буквально в песок, а если когда-то тут и имелись перила, то теперь от них не осталось и воспоминаний. Здесь Дарт небезосновательно опасался за свою жизнь, но дряхлая конструкция выдержала, разве что часть распорных балок прогнила настолько, что лестницу качало из стороны в сторону. Один неверный шаг, излишний крен – и вот они, мягкие объятия пустоты.

«Не грохнулся тогда – обойдется и теперь», – рассудил Дарт.

Лестница подняла его на несколько этажей, в заброшенную комнатушку, с потолком настолько низким, что пришлось пригибать голову. В стенах зияли неровные дыры, точно от ударов стенобитных машин. Дыры заросли мхом и серыми пластинами грибов, но сквозь них видна была улица. За особенно большой пробоиной находился довольно широкий карниз, по которому Дарт спустился в кладовую, что располагалась прямо над залом Малого совета. Здесь, под давно сгнившей соломой, он с месяц назад обнаружил крупную щель в дощатом полу, через которую, постаравшись, можно было увидеть и услышать все происходящее в комнате ниже. Никогда со времени обнаружения щели Дарту и в голову не приходило подслушивать наставников. Во-первых, потому что ничего в их разговорах не представляло интереса для шестнадцатилетнего мальчишки, а во-вторых, из уважения к воспитавшим его людям. Впрочем, он никому не рассказал о своем открытии. Чувствуя себя сыном, вдруг обнаружившим отцовскую заначку со спиртным, он не нашел причины сообщить о ней кому-то. Ну нашел, ну и что с того? А вдруг пригодится…

Перспективу того самого «вдруг» он всерьез не рассматривал до сегодняшнего дня. Точнее, до сегодняшней ночи. Дарт нахмурился: как много внутренних правил Ордена предстояло ему нарушить!

Он осторожно снял тяжелые башмаки и распластался на полу, стараясь не шуметь. Завывание ветра в разрушенной комнате над головой играло ему на руку.

В зале Малого совета находилось четыре человека: Патрик стоял у стола, справа от куба; толстяк Тобиас, водрузив руки на массивное пузо, пожевывал губы, и его яйцеобразную лысую голову то и дело пропахивали морщины; Грум присел на край стола и казался совершенно чуждым компании, месту и обстоятельствам. Четвертым был наставник Локи – Дарт узнал его по голосу, но пока не видел. Скользкий тип, в чьи обязанности входило обучение учеников премудростям смешивания зелий. Уже под конец первой недели Локи во всеуслышание объявил Дарту, что не желает тратить время на неспособного к тонким материям лентяя, и выдворил его за дверь. С тех пор они лишь пару раз сталкивались на лестнице, и каждая такая встреча, даже безмолвная и быстротечная, оставляла по себе неприятный кислый осадок на языке.

– Нам его не открыть, – спокойно заявил Грум. Он бесцеремонно поковырял пальцем в зубах и, выудив мешавший кусочек пищи, сплюнул под ноги. – Не думал, что он имел доступ к секретам техномагии. Это все усложняет.

– Неприятно слышать пессимистичное высказывание от человека, чью отвагу я ставлю в пример подрастающим Охотникам, – тут же парировал Патрик. Его голос, отраженный от голых стен, преобразился в смесь карканья и лязга сорвавшейся с крыши жестяной пластины. – Никто не думал, что он может оказаться отступником. Но факты говорят за себя – и нам придется с ними работать.

Дарт поморщился.

– Если бы сей предмет, – Грум кивнул на находку, – вдруг ожил и, вооружившись, начал отплясывать на столе джигу, я бы продемонстрировал те способности, о которых ты столь лестно отзываешься, друг мой. Впрочем, ты прав – я совершенно беспомощен против закрытой коробки, если ее запечатал техномаг.

– Боюсь, это еще одна головоломка чертова умника, – подал голос до сих пор молчавший Тобиас, – и нам предстоит лоб расшибить, чтобы ее разгадать. Нужно признать, предатель знал толк в этом деле.

– Что ты предлагаешь? Ждать, пока Статгаст осуществит задуманное?

Дарт напрягся. Ветер стих, голоса и шаги внизу – тоже, и во внезапном безмолвии грохот собственного сердца звучал оглушающе.

Значит, он все-таки не ошибся. Статгаст – фамилия, которую Дарт изо всех сил старался забыть, и до недавнего времени это казалось осуществимым. Но услышанное разбило стену, которую он на протяжении множества лет любовно воздвигал на границах детских обид.

Архам Статгаст – его отец.

– Я думаю, нам пригодилась бы помощь лояльного человека, – вкрадчиво, как сквозняк, прошелестел Локи. – Эриус уже доказал свою готовность к тесному сотрудничеству, продемонстрировал, что осведомлен во многих областях, к тому же он не чистоплюй и понимает, что ради блага многих кто-то должен вываляться в грязи.

Послышалась возня: Патрик развернул куб, перевернул его, повертел в руках, а потом с досады треснул кулаком по столу.

«Эриус… Эриус…»

Имя казалось смутно знакомым. Вроде бы с тех самых времен, к которым относилась и спрятанная под замок память об отце.

«Эриус…»

– Он скользкий тип, – нехотя сказал Патрик, – скользкий, как угорь. Не люблю таких, с ними не знаешь, за что ухватить: и так выкрутится, и эдак уйдет.

– Просто кто-то не привык пачкаться, – развел руками Локи. Он подвинулся к находке, провел по полированной глади пальцами и стряхнул с них несуществующую пыль. – Позволь напомнить, чистоплюйство среди Охотников не в чести.

– Позволь тебе напомнить, – озлобился Патрик, – что именно этот проходимец хотел за свои услуги. Куда легче отправить его вниз, навстречу разъяренным землям, чем и дальше вести с ним дела.

О какой непомерной плате шла речь, Дарт так и не узнал. Локи пожал плечами, Патрик не стал развивать спор.

– В качестве ассистента Архама, пусть и бывшего, он продолжает оставаться самым осведомленным из всех, кто вообще имел доступ к его работе, – сказал Грум, и Дарту впервые за время, что он знал наставника, хотелось заставить его замолчать.

Грум был его личным идеалом, тем, на кого хотелось равняться всегда и во всем. Он был не таким, как все, хоть никогда не давал повода выделять себя среди прочих. Простой и честный, наставник всегда мог поддержать словом или вовремя отвесить поучающую оплеуху. Мастер своего дела, способный доходчиво и четко объяснить слабые места того или иного Проклятого, а также указать на ошибки в искусстве фехтования. И вот сейчас он заодно с остальными в деле, о котором мало что известно, но от которого уже неимоверно воняет.

– Я считаю, будет очень разумно воспользоваться его помощью… еще разок, – закончил Грум и сковырнул ногтем что-то на столешнице.

– А что касается платы, – подхватил толстяк, – думаю, этот вопрос стоит задать кому следует. Это не входит в наши обязанности.

– Значит, я в меньшинстве, – угрюмо подытожил Патрик. – Надеюсь, жалеть об этом не придется, но сдается мне, эта змея пожрет сама себя и нас заодно. Только избавьте меня от необходимости с ним общаться.

– Я все улажу, завтра он будет здесь, – охотно вызвался Локи. Он снова погладил грань куба и пристально вгляделся в кончики пальцев, будто на них осталась пыль мироздания. – Стоит ли оставлять находку тут? Это неблагоразумно.

– Я усилил стражу, – заверил Патрик, – и потом, чем надежней скрывают тайну, тем сильнее соблазн ее раскрыть.

Наставники покинули Малый зал.

Давно стихло эхо их шагов, перестали переговариваться между собой Охотники из приставленного к дверям охранного караула, а Дарт продолжал лежать лицом вниз, разглядывая в щелку освещенный жидким лунным светом проклятый куб. Какой простой и ясной была жизнь до его появления!

«Эриус…»

Неожиданно, как вспышка молнии в погожий день, на него свалилось воспоминание. Коротышка с угловатыми плечами и влажными, будто у коровы, губами. Его правый глаз то и дело норовил закатиться куда-то к уху, отчего создавалось впечатление, будто его обладатель одновременно смотрит в разные стороны.

«Эриус, – так представил отец нескладного запуганного парня лет двадцати, которого привел к ужину, – светлая голова и редкостный лентяй».

Гость смущенно улыбнулся и поклонился.

Дарт помнил, что отец всех своих сотрудников иначе как лентяями и не называл, и в этом был весь Архам-старший. Когда Дарт видел Эриуса в последний раз, тот трясся от каждого громкого звука, боялся собственной тени и неотрывно следовал за отцом, жадно глотая любое оброненное им слово. Набор сомнительных достоинств, который, как Дарт помнил, тогда вызвал в нем жгучую неприязнь. Или даже ненависть… А может ли ненавидеть шестилетний ребенок? Пожалуй, да. Младший Архам ревновал. Не понимал, зачем отец, у которого постоянно не хватает времени на собственного сына, возится с чужим дядькой. Да еще таким противным.

Воспоминание всколыхнуло неприязнь – так шторм поднимает ил со дна и стремительно волочит его к берегу, чтобы обнажить во всей красе.

Дарт сцепил пальцы, стараясь не поддаться слабости. Сейчас главное – не терять трезвости мысли. Если вообще можно говорить о какой-то трезвости.

По телу разлилась противная слабость.

Пока он лежит тут, обсасывает кости прошлого и в который раз предается меланхолии, что-то вокруг меняется. Когда-то наставник Тобиас сказал, что хороший Охотник видит нити провидения. Они ведут его к добыче, они же хранят от ран. Без этого умения выжить в постоянных схватках с Проклятыми почти нереально. Тогда Дарт не понял смысла его слов, приняв их за очередную нравоучительную лекцию, но сейчас они сами собой всплыли в памяти. Не сказать, чтобы парень разом проник в их глубину или увидел следы мистического провидения, но раз уж прошлое столь настойчиво стучится к нему в дверь, так неужели сидеть взаперти и не высовывать носа?

Дарт перекатился на спину, вдохнул полной грудью и медленно выдохнул, прислушиваясь к ударам собственного сердца. Чтобы успокоиться, пришлось повторить процедуру несколько раз. Слабость понемногу уходила, мысли вернулись в привычный ритм. Поднимаясь, Дарт знал, как поступит, и не испытывал угрызений совести.

На то, чтобы разобрать часть пола (к счастью, он состоял из перемазанных глиной досок, и некоторые основательно прогнили из-за постоянной влаги), ушло примерно полчаса, но за веревкой пришлось вернуться в коридор под лестницей. Он нашел ее в одном из сундуков, что хранились в темноте под ступенями. Один конец Дарт закрепил за оконные решетки в той части башни, что уцелела, другой бросил вниз. Секунда – и парень мягко приземлился около стола с кубом. Находка заманчиво отливала глянцем, гладкая, как черное зеркало. Убедившись, что его появление в зале Малого совета осталось незаметным для стоящих по ту сторону двери Охотников, Дарт не стал искушать судьбу и, быстренько подхватив артефакт, пустился в обратный путь. Правда, куб, несмотря на малый размер, оказался тяжелым, и подъем с ним за пазухой занял гораздо больше времени, чем спуск.

Оказавшись в относительной безопасности, Дарт позволил себе немного передохнуть. Подняв лицо к потолку, он стоял и наслаждался порывами влажного ветра. Сделал бы он то, что сделал, если бы знал, как гадко будет чувствовать себя потом? Его взяли в семью, немного странную, но крепкую семью, которая кормила его, одевала, воспитывала и сделала человеком, способным приносить пользу обществу. Кем бы он стал без нее? Умер бы голодной смертью в канаве или превратился бы в вора, как все беспризорники? В любом случае, рано или поздно его настигла бы незавидная участь. И что бы сказала на это мать?

«Она ничего не скажет, она умерла», – огрызнулся он, заглушая голос совести.

Тем же путем, что пришел, Дарт вернулся к лестнице, вернул веревку в сундук и, стараясь держаться естественно, отправился в свою комнату. Дверь за собой закрыл на щеколду, хоть подобные меры безопасности среди Охотников и не приветствовались: у братьев по духу не может быть секретов друг от друга.

Его комната не отличалась от комнат других учеников. Скудная мебель, кровать на низких ножках, прохудившаяся, но чистая циновка на полу, сундук для вещей. Дарт бросил взгляд на книги, которые лежали на столе: он взял их в библиотеке еще несколько недель назад, но с тех пор так ни разу к ним и не прикоснулся. Читать он, что и говорить, не любил и считал чтение бесполезной тратой времени, которое можно с пользой потратить на более приличествующие мужчине занятия. Сейчас книги выглядели невероятно заманчивыми: казалось, только подними обложку – и тебе откроется вся мудрость мира. Перед ним лежали знания, от которых он вот-вот откажется во имя неизвестности.

Дарт смутно представлял, куда отправится дальше. Собственно, в его прошлом была только одна деталь, которая могла бы помочь с ребусом отца, но ее, как и многое другое, он оставил на потом. Главное сейчас – незамеченным покинуть Логово. Пока что все шло слишком гладко. А как известно, телега катится сама, только если катится вниз.

Он уходил налегке. Одежду не брал, только огниво, моток веревки, бритвенные принадлежности, небольшой бурдюк с водой, факел, немного масла для лампы на всякий случай. И, разумеется, главную свою ценность – кинжал ученика.

Уходил не оглядываясь.

Дарт хотел остаться так же сильно, как и разгадать отцовскую головоломку, а потому не дал себе ни малейшего шанса передумать. Это было все равно что балансировать на острие тончайшего лезвия. Малейшее движение – и обратной дороги не будет.

Хватит медлить – ее уже нет!

Ночь еще хозяйничала на улице, но горизонт за окнами уже слабо озарял пробуждающийся рассвет. В запасе было не больше часа, и каждую минуту следовало использовать с умом. Его все равно хватятся, но лучше, если это произойдет как можно позже. На то, чтобы связать похищение находки и исчезновение одного из учеников, вряд ли понадобится много времени. Не больше нескольких часов, если брать в расчет и время до обнаружения пропажи. Лучше, чтобы к тому моменту он оказался как можно дальше от Логова.

Уже спустившись на первый этаж и направляясь к задней двери, Дарт понял, что за ним следят. Странное чувство, такое и раньше с ним бывало. Ничто не указывало на слежку, соглядатай ничем не выдал себя, но спину жгло так, будто к ней приложили раскаленную пластину. Кому не спится в столь поздний час? Причин для бодрствования множество у любого обитателя Логова – от хриплого Броди до какого-нибудь поваренка с кухни. Только никому из них не взбредет в голову красться за идущим по своим делам учеником.

Дарт повернул за угол, где начинался узкий прямой коридор. Свет одного факела едва рассеивал мрак, но и этого оказалось достаточно, чтобы, бросив украдкой взгляд через плечо, разглядеть преследователя. Потому что спрятаться тому было негде.

– Выходи, – спокойно сказал Дарт, когда большая часть коридора осталась за спиной. Невидимка медлил, но тяжелое дыхание выдало его с головой. – Лин, я знаю, что это ты.

Лин наконец отлепился о стены. Лицо у него было такое, будто он всерьез не понимал, как можно заметить столь «опытного шпиона» на фоне совершенно гладкой стены. Дарт поправил ручку дорожной сумки, переброшенной через плечо, положил ладони на ремень.

– Что там у тебя? – тихо, с присвистом, спросил Лин. В полумраке его глаза выглядели неестественно желтыми, как у кошки.

Можно было сказать, что это не его дело, но разве подобный ответ удовлетворит того, кто не поленился выползти ночью в незапланированный дозор? Лин все равно не отстанет, хоть расшибись перед ним в лепешку.

И все же Дарт предпочел хотя бы попытаться решить дело миром.

– Хочу прогуляться, – он не стал фальшиво улыбаться, – есть одна девчонка в городе. Она ждет меня. Сказала, что знает отличный способ залечивать…

– Что там у тебя? – перебил его Лин, и на этот раз его голос прозвучал нарочито громко. Еще немного, и он поднимет переполох, а значит, сбежать не удастся. – Что ты украл?

– Это мои вещи, Лин, и тебе же лучше не мешать мне идти туда, куда я иду. Не люблю опаздывать. Ты, подмастерье, будешь путаться под ногами у ученика? Сам знаешь, что по голове за это не погладят.

– Если только ученик не вор, – Лин начал медленно пятиться.

Дарт уже понимал, что слова оказались бессильными. Ночной шпион не поддастся ни на уговоры, ни тем более на просьбы. Он ничего не понимает, но искренне верит, что давнишний враг и еще более давнишний закадычный друг стащил что-то ценное с намерением продать. И ведь наполовину прав, будь он проклят.

Лин смотрел на соперника, как на пропуск к вожделенному званию ученика, которое он непременно получит за преданную службу и бдительность.

Медлить времени не было. Собственно, времени не было вообще ни на что, и сейчас Дарту оставалось лишь ругать себя за бесполезную болтовню. Он молниеносно скинул с себя ремень сумки и бросился на подмастерье. К счастью, Лина до сих пор не посвятили в ученики не только из-за слабого здоровья и приступов трусости, но и из-за нерасторопности. Те несколько метров, что разделяли их, Дарт преодолел быстрее, чем Лин успел сделать несколько шагов к выходу из коридора. Дарт вцепился ему в плечи и повалил на пол, прижимая весом своего тела. Лин попытался пискнуть, но ладонь бывшего друга заткнула ему рот.

– Тихо, или зубы повыбиваю, – предупредил Дарт, в действительности и не помышлявший о подобном. Но фальшивая угроза действеннее уговоров «по-хорошему».

Лин брыкнулся, как пони под седлом великана: он заведомо не мог скинуть с себя более тяжелого противника. Дарт заломил ему руку за спину, коленом придавил поясницу, ладонью накрепко зажал рот.

– Не нужно было тебе вмешиваться.

Лин снова дернулся, и Дарт еще крепче вдавил колено в его поясницу. Поверженный соперник громко засопел, на ладонь Дарта потекли слезы.

«Вот же, – досада уколола Дарта куда-то под ребра. Досада из-за вынужденной жестокости, которой не заслуживал никто, даже слабак Лин. Точнее сказать, тем более слабак Лин. – Будь ты проклят, отец! Будь проклят твой артефакт, и я вместе с ним!»

Дарт подмял Лина под себя так, чтобы тот вообще не смог пошевелиться. Не без труда стащил с него ремень и замотал ему руки. Из кармана выудил грязный платок и запихал Лину в рот. Лишь после этого перевернул мальчишку и увидел его красные, влажные и перепуганные, но все так же полные ненависти глаза. Дарт оттащил Лина в конец коридора, из сумки достал веревку. Вот и пригодилась. Гораздо раньше, чем рассчитывал.

– Извини, – сказал он, завязывая Лину ноги, – лучше бы тебе было не ходить за мной.

Ответом ему было частое сопение.

– Я не вор, – Дарт чувствовал необходимость сказать это, даже если правда ничего не изменит. Даже если он лжет сам себе, утверждая, что всего лишь забрал свое. – Я просто должен уйти, так надо. Тебя скоро найдут – Сэдрик каждое утро здесь ходит.

Он на всякий случай проверил узлы, хоть в этом не было необходимость – основам вязания узлов учеников обучали первым делом. В случае с Лином было важно, чтобы веревка не слишком сильно передавила конечности, чтобы к моменту, когда в коридоре кто-нибудь появится, пленник все еще чувствовал ноги и руки, но и не слишком слабо, чтобы тот не освободился раньше времени. Дарт все сделал безупречно.

Забросив сумку на спину и кинув на Лина прощальный взгляд, Дарт быстрым шагом двинулся к выходу. Непредвиденная задержка ставила под сомнение все его планы.

Лин скажет, кто украл куб. Постарается приправить историю небылицами: это придаст вес его жалким попыткам сопротивляться, а самого Дарта выставит в наичернейшем свете. Впрочем, что это, в сущности, меняет?

Воровство есть воровство, и оправдания ему нет.

Занимался рассвет нового дня. Дня, когда Дарт собственными руками перечеркнул жизнь, о которой мечтал последние десять лет.

Глава 3 Послание из прошлого

Сегодня родной город, где Дарт прожил всю жизнь и в котором знал чуть ли не все подворотни, казался чужим и незнакомым. События минувшей ночи не только поставили жирный крест на карьере Охотника, из-за них он оказался вне закона, что гораздо опаснее для здоровья. Из Ордена, бывало, уходили подмастерья, уходили ученики, уходили даже бывалые Охотники. Одни по собственной воле, других выгоняли с позором. Но так или иначе, все они находили свое место за стенами Логова. С парой условий: они не трепали языком и не совершали никаких серьезных проступков перед Орденом. В противном случае их ждала смерть, либо, если очень повезет, пожизненное заточение в подземельях под Тан-Хиллом. Дарт не собирался трепать языком, но он преступил закон: украл у Ордена. И тут уже не так важно, что именно. Важен сам факт. Впрочем, в случае с кубом можно предположить, что Охотники уделят похитителю особое внимание. А ведь у них есть свои люди в городе. Во всех городах, на всех Островах. Эдакие внештатные глаза и уши. В обычное время в их задачу входит сбор городских слухов о том, в какой части Острова что происходит. Акцент, разумеется, делается на поиск Проклятых, так как самим Охотникам едва хватает времени расправляться с уже обнаруженными тварями. Но случается, что внештатные агенты помогают выследить тех, кто покинул Орден тайно или имея за спиной темные делишки. Этих агентов не распознать в толпе, внешне они ничем не отличаются от обычных людей. Да они и есть обычные люди, разве что немного больше смотрят, немного больше слушают.

Дарт надвинул шляпу на самые глаза, поудобнее перехватил сумку. Можно подумать, это его спасет. Грязный и с разбитой мордой, он несколько выделяется в толпе. Надо срочно привести себя в порядок, сменить одежду, а в идеале – и внешность. Но это немного позже. Сейчас необходимо понять, что делать с кубом.

Ответ напрашивается сам собой: его надо открыть. Но как? Нужен ключ. Все просто. И ведь есть ключ… точнее, был когда-то.

Дарт старался держаться в стороне от центральных улиц. Просыпающийся город окутывался разнообразными ароматами: от запахов свежего хлеба и жарящегося мяса – до вони вычищаемых конюшен или жара раздуваемых кузниц. Люди покидали свои дома, свои небольшие личные крепости. Солнце начало ленивый ход по небу. И не скажешь, что всего несколько часов назад по улицам сновали кровожадные твари.

«Интересно, как дела на площади Единения? Как горожане пережили сборище Плакальщиц?»

Дарт оборвал свои размышления: не о том надо думать.

Ключ – вот первоочередная цель. Перед внутренним взором появился предмет, больше похожий на кулон. Отец сделал его своими руками, когда Дарту было лет пять. Как он тогда радовался подарку, назначения которого еще не знал! Медный, размером с детскую ладонь, блестящий. Маленький Дарт первое время даже спал с ним. А потом отец предложил игру: он загадывает загадку, а сын должен ее отгадать. В отгадке всегда указано место, где спрятан кожаный футляр с основным заданием. Открыть футляр можно было с помощью ключа-кулона. Отец называл футляр точкой отсчета или стартовой задачей. Если те же самые правила применимы к кубу, то внутри него, скорее всего, лежит какое-то пояснение, прочтя которое… Дарт вздохнул. Что он надеется найти? Письмо с оправдательными словами отца? Извинения? Вряд ли Охотники гонялись бы за столь «ценной информацией». Либо их сведения неверны и в кубе нет ничего серьезного, либо отец действительно играл в странные игры.

Что о нем вообще знал Дарт? Отец работал Архитектором по планировке островного хозяйства. Так это называлось вроде. За такими, как он, закрепляется один или несколько Островов. Архитектор должен изучить состояние вверенных ему земельных объектов, оценить потенциал их развития, возможные проблемы, а также рассчитать и обосновать введение в эксплуатацию новых Островов, если возникнет такая необходимость.

Дарт невольно поднял глаза. Высоко в небе плыл Трант. Отсюда он выглядел черным пятном не больше кулака. Трант был зависимым от Тана Островом, а потому несколько уступал ему в размерах.

Архитекторы не занимаются техномагией и не имеют к ней никакого отношения. С техномагами общаются, не без этого. Зачем отцу понадобилось запрещенное оборудование? Или найденная под сгоревшим театром комната принадлежала кому-то другому, а отец просто использовал ее в качестве тайника?

Парень криво усмехнулся: вот он уже пытается найти оправдания тому, кого ненавидит больше всех в мире. Чудна жизнь.

Ладно. Снова отвлекся. Где искать ключ? Последний раз он видел его много лет назад в родном доме. Глупый шестилетний мальчишка до последнего ждал, что папа вернется, и верил, что тот просто задерживается. Дарт отлично помнил, как вздрагивал и бежал к выходу в полной уверенности, что вновь увидит отца, когда кто-то грохотал по уличным ступеням. Как несколько раз ему чудился отцовский голос в толпе. И всегда одно и то же разочарование. Постепенно оно притупилось. А после смерти матери разочарования не стало, оно сменилось глухой ненавистью. В день похорон Дарт избавился от кулона как от последнего напоминания о прошлой жизни. Оставил его в доме, который покинул, как тогда считал, навсегда. Но теперь придется вернуться в родные стены. Знать бы, стоят они еще или нет? Живет ли кто в них? До ухода отца их семья не бедствовала, дом был просторным и светлым, да и располагался в хорошем районе города. Вряд ли столь завидное жилище до сих пор стоит без хозяина.

А если хозяин имеется, как добраться до ключа? Да и есть ли он?

Дарт хорошо помнил, как стоял в подвале дома и держал в руках цепочку с раскачивающимся на нем кулоном. Матери уже не было. Дом, пропахший какой-то едкой химией и пылью, казался пустым и мертвым. Мальчишка уже принял решение – он уйдет из дому. Нет, улица его не прельщала. Грязные подворотни и внешне свободная жизнь, полная романтики скитаний, даже тогда не казались ему чем-то таким, на что стоит идти по собственному желанию. Совсем другое дело – Охотники. Они сильные, ловкие, помогают людям. Их все любят и уважают. Идиот! Их убивают так часто, что набор новых послушников открыт круглый год, а иной выпуск учеников происходит в ускоренном режиме. Но все это открылось лишь спустя годы. А на тот момент главным было не попасть в приют.

Мальчишка оставил кулон прямо там, в подвале. Бросил его под ноги, наступил на него, а затем с силой пнул. Под жалобный, быстро стихший звон он очертил для себя ту линию, за которой оставил прошлое и которую не собирался переступать. И вот теперь он возвращался, поддавшись глупому мальчишескому любопытству. Нет, он до сих пор не вырос, а ведь считал себя взрослым. Считал себя человеком, способным принимать взвешенные обдуманные решения.

Дарт шел быстрым шагом. Он будет действовать нагло, в лоб. Как говаривал наставник Грум: «Чем меньше слов, тем сложнее тебя подловить на лжи».

Поначалу у него мелькнула мысль дождаться ночи и пробраться в дом тайно. Затем, поразмыслив, парень решил, что поиски могут потребовать времени и света, а может, и пошуметь придется. Незаконное проникновение в чужое жилище будет сложно провернуть втайне от хозяев дома. Все это, разумеется, при условии наличия дома и его хозяев. Если на месте родного гнезда возведено нечто новое, то и вопросов нет. Придется искать иные пути открыть куб.

Дом стоял на прежнем месте и даже не особенно изменился: двухэтажный, с каменным фундаментом и темным деревом стен. Было видно, что за ним следят, подновляют. Крышу – ту и вовсе недавно перекрыли ярко-красной черепицей. А окна и двери обновили белой краской. Перед главным входом красовалась пара клумб – вот уж чего никогда не было в детстве Дарта. За окнами – теми, что не затворены ставнями, – виднелись занавески.

Парень остановился в тени дома напротив. Странное чувство сжало сердце. То ли тоска по прошлому, то ли новый приступ обиды. Живут же люди – в спокойствии и любви. Цветы выращивают.

Мотнув головой, Дарт разозлился на себя – только разрыдаться не хватало. Его жизнь куда более насыщенная и интересная, чем у большинства горожан.

Осмотревшись по сторонам и не заметив случайных прохожих, парень уверенно направился к главному входу. Под ногами захрустел желтый гравий тропинки. Жаль, вокруг дома никогда не было высокой ограды.

Остановившись у двери, постучал в нее медным молотком.

«Не бедствуют…» – подумалось вскользь.

В доме царила тишина.

Дарт постучал снова и уже начал было посматривать в окна, прикидывая, через какое из них поудобнее залезть внутрь, когда за дверью послышались торопливые шаги.

– Кто? – голос был женским, заспанным.

– Прошу прощения, – Дарт надеялся, что голос звучит спокойно и уверенно. – Я представитель Ордена Охотников. Ночью в вашем районе производилась зачистка, но один из Проклятых успел скрыться в канализационных отводах. Мы опасаемся, что по ним он мог пробраться в какой-нибудь дом. – За дверью раздался приглушенный вскрик. – Позвольте мне проверить ваш подвал. Не сомневаюсь, беспокоиться не о чем, но ради уверенности…

Он не успел закончить фразу, когда услышал скрежет отпираемого замка. На губах Дарта появилась и тут же исчезла довольная улыбка.

На пороге стояла заспанная всклокоченная со сна женщина лет пятидесяти. В накинутом на ночную рубашку халате и кружевном чепце. Ее лицо было бледно, а глаза затравленно зыркали из стороны в сторону.

Дарт предъявил ей кинжал в качестве доказательства своей принадлежности к названному Ордену, но женщина на него даже не глянула.

– Вход в подвал там… – указала она дрожащей рукой.

– Благодарю вас. Прошу, успокойтесь. Опасаться нечего.

Женщина выглядела так, будто вот-вот готова грохнуться в обморок. Заостренный подбородок задрожал, уголки рта опустились.

– Жменя, кто там? – Со второго этажа бегом слетела девчонка. Она сонной не казалась, напротив, была бодра и настороженна. Невысокая, в какой-то короткой пижаме с изображением котят. Создавалось ощущение, что пижама стала ей мала еще пару лет назад. Девчонка нахмурилась, сложила руки на груди.

«Какая серьезная пигалица…»

Лет девчонке наверняка было не больше пятнадцати. Да и то с большой натяжкой. Слишком старается выглядеть взрослой.

– Пришел господин Охотник, госпожа, – поклонилась девчонке женщина. – Он говорит…

– Я слышала, – оборвала та. – Ночь прошла спокойно. Не думаю, что к нам кто-то забрался.

– Я не настаиваю, госпожа. Простите, не знаю вашего имени. Но я должен проверить ваш подвал – это моя работа.

– Не противьтесь, – запричитала взлохмаченная женщина. – Ваши родители всегда были законопослушными гражданами.

– Мои родители?! – В глазах девчонки блеснул странный огонь. Он почти сразу погас, но не укрылся от внимания Дарта. «Какие мы раздражительные… не с той ноги встала?» – Ночью на улице было тихо, – поджала губы девчонка. – Да и грязный он какой, посмотри. Сейчас все нам запачкает.

Женщина всплеснула руками. Бледность сменилась румянцем недовольства.

– Ладно, пусть идет. Только надо проследить, чтобы ничего не сломал и не стащил, – сжалилась маленькая хозяйка.

Дарт непроизвольно сжал кулаки. Вот же мелкая дрянь! Еще не хватало, чтобы эта козявка все ему испортила. Грязный он, видите ли! А если бы в подвале и в самом деле сидел Проклятый, а она вот так стояла и выступала? Подобное, кстати, вполне возможно. Среди немертвых были так называемые Слизни. На людей они походили мало – скорее на червей, но куда крупнее. Слизни передвигались, помогая себе сильными руками, ноги же их волочились сзади бесполезными обрубками. Они не были ни быстрыми, ни сильными, но обладали оружием, которым владели в совершенстве, – парализующим ядом. С головы до ног перемазанным в приятно пахнущей (что удивительно) слизи, им достаточно всего раз коснуться обнаженной кожи человека, чтобы тот уже через минуту лишился возможности двигаться. Умеют слизни и плеваться. Недалеко, метров на пять, но уж если плевок достигнет цели – пиши пропало. А дальше в игру вступают когти и зубы. Жертва еще может быть жива, больше того, все чувствует, но не в силах пошевелиться. А ее уже едят. Медленно, вдумчиво пережевывая каждый кусочек. Слизни не без труда, но могли перемещаться по канализационным трубам и иногда заползали в жилые дома.

– Прошу за мной, – помахала рукой женщина в чепце. – Госпожа, а вы бы прикрылись. Мать честная, нельзя же в таком виде показываться гостям.

– Гостям!.. – фыркнула «госпожа». – От таких гостей держи кошель подальше. Я иду с ним.

– Нет! Не позволю! – Глаза женщины чуть не вылезали из орбит.

– Пока нет родителей, это мой дом, Жменя. И я за него отвечаю. А ты слишком доверчива.

На слове «родители» девчонка сделала акцент.

– Вы хоть обуйтесь, – женщина попыталась выиграть пусть не войну, но хотя бы сражение.

Девчонка растерянно посмотрела на свои босые ноги, шмыгнула носом.

– Хорошо, неси сапоги.

Жменя заторопилась выполнять поручение, а маленькая хозяйка дома осталась сверлить Дарта суровым взглядом.

Это же надо быть такой занозой! Наверняка единственный ребенок в семье, над которым тряслись и охали не только родители, но и многочисленные бабки и тетки. Разбаловали дальше некуда. Такую перевоспитывать только ремнем по заднице, да и то не факт, что поможет.

– Госпожа, гражданским не… – начал было Дарт. Как он сможет отыскать ключ от куба, если эта «красота» все время будет маячить за спиной?

– Это не обсуждается, – перебила та.

Лучше уж схватка с Молотильщиком, чем такая заноза.

Вернулась служанка, принесла высокие сапоги и плащ. Девчонка спустилась по лестнице с таким видом, будто находится в танцевальной зале какого-нибудь дворца, вокруг собрались сплошь аристократы, а сама она по меньшей мере дочь наместника Острова. Обувшись, Заноза, так ее Дарт решил звать про себя, поморщилась при виде плаща, но все же позволила служанке набросить его себе на плечи.

– Приготовь мне кофе, – сказала девчонка. – И чтобы не как в прошлый раз – точно песка с улицы насыпала в чашку.

– Да, госпожа. – В голосе Жмени слышалась с трудом сдерживаемая ярость. Возможно, останься она с девчонкой наедине, устроила бы ей хорошую выволочку. Но при госте, пусть и незваном, возмущение пришлось проглотить.

– Идем, Охотник, – Заноза махнула рукой, приглашая следовать за ней.

Дарт молча пошел следом.

Находясь в доме, он все время осматривался, не всегда открыто, пытался вызвать в памяти детство. Вновь почувствовать тот дом десятилетней давности, в котором он был глуп и счастлив. Не получилось. Все вокруг было чужим. Да, осталась прежней планировка, даже некоторые декоративные элементы на потолке и стенах, но все это ерунда – изменилась атмосфера. Другие люди принесли сюда свою жизнь, без остатка вытеснив прежнюю. Что ж, быть может, оно и к лучшему. К чертям ностальгию!

Девчонка прошла в небольшую кладовку, засветила в ней масляную лампу.

– Там… – кивнула на деревянную дверь.

Дарт кивнул. Он воспользовался своим фонарем, не желая просить лампу у Занозы.

Нарочито осторожно парень потянул на себя дверь, замер, прислушиваясь.

Девчонка молчала, с интересом поглядывая в темноту лестничного пролета.

«Неужели не боится?»

Дарт начал спускаться. Каждая ступень отзывалась протяжным скрипом. Свет фонаря распугивал темноту, вытаскивая из нее очертания предметов обстановки. По левую руку все так же стояла многоуровневая полка, на которой хранились головки сыра, творог, корзины с овощами и зеленью. По правую руку к потолочной балке был подвешен говяжий окорок. Тут же замерли в ожидании бочки с вином или пивом. Вообще, в подвале царил полный порядок. Ни тебе запаха гнили или пыли, ни высокой влажности. Надо признать, дом попал в руки рачительным хозяевам. Единственное, зачем было уменьшать подвал? Раньше он казался Дарту значительно просторнее. Или это только игры памяти, и в детстве все кажется больше и ярче? Нет, никаких игр: парень прошелся по периметру и понял, что на месте глухой стены раньше стоял верстак. Отец изредка работал за ним; в основном он занимался умственным трудом, но иногда, по его собственным словам, нуждался в физической разминке. Именно на этом верстаке появились на свет головоломки, которыми забавлялся его сын.

Там же, в глубине старого подвала, маленький Дарт облюбовал себе потайное укрытие. При проектировании дома отец планировал вход в подвал с улицы, но уже в процессе строительства передумал и решил, что куда удобнее будет устроить его рядом с кухней, в тепле и безопасности. Уличный же люк остался, но почти не использовался, а потому со временем так сильно зарос травой, что полностью скрылся из виду. Именно под ним мальчишка и устроил свой тайничок.

– Ну? – В голосе девчонки звучало нетерпение. Она переступала с ноги на ногу, куталась в плащ. Похоже, немного подмерзла. Дарт скрыл улыбку. Теперь он не жалел о ее обществе. Напротив, был ему рад. Можно и не торопиться. Интересно, надолго ее хватит?

– Все хорошо, – кивнул Дарт.

– Я и не сомневалась. Пожалуй, мы больше не можем вас задерживать.

– Ничего, у меня есть немного времени.

Так, он стоял здесь… держал кулон в руках, о чем-то думал… или уже не думал – не важно. Потом бросил железку перед собой и… ушел. Так? Дарт копался в закоулках собственной памяти. Нет, было еще что-то. Звон. Негромкий, короткий. Да, звон. Он родился и умер.

Девчонка о чем-то спросила, но смысл ее слов затерялся в образах далекого прошлого.

Глупо надеяться, что через столько лет кулон все еще будет валяться там, где был оставлен.

Дарт прикрыл глаза. Звук не прекратился в одночасье – кулон продолжил полет.

На голову точно ушат холодной воды вылили: канализационный люк! Вот куда угодил ключ, вот почему металлический звук не исчез после падения железки на пол. Падения просто не было.

Дарт чуть не в прыжке метнулся вперед, рванул с пола тяжелую крышку. В его детстве на этом месте была решетка. В нос ударил запах нечистот.

– Нет! – с явным отвращением проговорила девчонка. – Если ты полезешь туда, то из дома выходи как хочешь, только не тем путем, которым пришел.

– Прошу прощения… – парень выпрямился, пристально уставился на вредную спутницу, – но я делаю это не для собственного удовольствия. Вы когда-нибудь видели Слизней?

Девчонка в отрицании дернула головой.

– Они очень пугливы и осторожны. Никогда не нападут в открытую. Будут прятаться до последнего. А потом, когда вы отвернетесь, плюнут всего раз. Вы даже ничего не почувствуете, пока тело не перестанет вам подчиняться, а перед глазами не поплывут круги. Но будет уже поздно. Он подползет к вам, обнюхает, выберет самый вкусный кусочек и вцепится в него зубами. Вы крепко спите ночью? Они поднимутся и на второй этаж, и выше. Будут ползти тихо, но упорно…

– Хватит! Лезь уже.

«Что ж, уговорила».

Лезть не хотелось, да и шансов отыскать в нечистотах ключ, откровенно говоря, было немного. Если систему переделывали или основательно чистили, то их нет вовсе.

Дарт скинул плащ, повесил его на пустующий крюк под потолком. Немного подумал и повесил рядом сумку с артефактом отца. Затем оперся руками о края люка, спустил ноги в дыру. Собравшись с духом, спрыгнул. В пятки с чавкающим звуком ударился влажный камень.

Если б сейчас над головой захлопнулась крышка, парень бы не удивился.

Не двигаться, осмотреться. Дарт замер на площадке, сложенной из прочного кирпича. Площадка небольшая, метр на метр, заросла почти прозрачным белесым мхом. Ниже, за резким перепадом, угадывается легкое журчание. Если кулон свалился туда, то пропал навек.

– Ну? – донесся нетерпеливый голос.

– Минуту.

Он напряг глаза, принялся шарить руками под ногами. Сантиметр за сантиметром, не пропуская ни единой трещинки, ни клочка мха, который безжалостно вырывал и бросал вниз. Неожиданно пальцы провалились в глубокую щель с острыми краями, которые впивались в кожу, норовя ее разорвать. Но Дарт даже не заметил боли. Он что-то нащупал. Сердце подскочило к горлу, да так там и осталось, прекратив биться. Парень даже не сразу осознал, что перестал дышать.

Медленно, очень медленно, он тянул из щели нечто. Несколько раз пальцы соскальзывали, приходилось начинать заново. И вот над грязным кирпичом показался край кулона.

Да!

Это был он – стилизованные волны, пересеченные молнией.

Дарт сжал ключ в ладони, прижал его к груди. Он и подумать не мог, что будет так рад находке. Теперь, что бы ни оказалось в кубе, его усилия не напрасны.

Спрятав драгоценность в карман, парень поднялся, вылез.

На лице девчонки застыло брезгливое выражение.

– Все в порядке, – сказал Дарт. – Можете спать спокойно. Слизней нет.

Судя по полоснувшему его взгляду, маленькая хозяйка дома ни на мгновение в этом не сомневалась. Ну и ладно. Главное сделано, а она пусть думает, что хочет.

Вроде и не особо испачкался. Разве что немного пропах – но запах быстро выветрится на улице. Теперь надо найти укромный уголок и вскрыть куб.

Над головой, на первом этаже, что-то упало, разлетелось на куски.

– Жменя! – встрепенулась девчонка.

Тонкий вскрик – и новый звук. На этот раз очень похожий на падение тела.

С лица Занозы слетело самодовольное высокомерное выражение. На миг она показалась Дарту испуганной и неуверенной. Но лишь на миг. Потом девчонка развернулась и бегом бросилась к лестнице. Парень перехватил ее у самих ступеней, прижал к стене, закрыл ладонью рот. Грязной ладонью! Ее глаза метали молнии.

Девчонка дернулась, норовя пнуть обидчика или оглушить его лампой. Неудачно. Хотя колено почти достигло цели.

– Заткнись, – прошипел Дарт. – Успокойся. В доме есть ценности?

Ее глаза округлились.

Как же донести до нее, что он не собирается ничего красть? А вот кто-то другой вполне мог воспользоваться привычкой служанки открывать дверь незнакомцам.

– Подожди секунду. Прошу. Я поднимусь и посмотрю. Хорошо?

Она молчала.

Дарт осторожно отнял руку, отступил на шаг, готовый при первом же крике снова запечатать ей рот.

– Иди, – одними губами проговорила она и принялась тереть лицо рукавом пижамы.

Парень кивнул, осторожно поднялся по лестнице, приоткрыл дверь. Никого. Открыл сильнее. Шаг, еще. Выглянуть из кладовки.

Посреди прихожей стоял наставник Грум, а прямо у его ног лежала Жменя. На ее груди расползалось алое пятно. Рядом с ней грязным пятном разлетелся цветочный горшок.

За спиной Дарта охнули, затем раздался пронзительный крик.

«Чтоб тебя!»

Девчонка – она стояла сразу за ним и смотрела на тело служанки.

– Вот ты где, – повернулся к ним Грум. – Я знал, что ты не заставишь себя ждать.

Из других комнат слышались торопливые шаги. Кто-то бежал на крик.

Дарт резко развернулся и с силой втолкнул девчонку обратно в кладовку. И дальше – в подвал. Та лишь чудом устояла на ногах, перепрыгивая через две ступени, и только в самом конце лестницы все же грохнулась. Бывший ученик захлопнул за собой дверь. Память не подвела, а новые жильцы ничего не изменили – на двери с внутренней стороны имелись скобы под задвижку. Брус пылился чуть выше дверной коробки. Дарт схватил его, и в это время в дверь ударили. В открывшемся проеме показался кто-то из Охотников. Знакомое лицо, но имени было не вспомнить. Недолго думая, Дарт ударил задвижкой прямо в это лицо. Крик боли, и дверь на мгновение освободилась. Ухватить за ручку, захлопнуть, загнать задвижку на место.

Как же это долго!

Руки дрожали, но он справился. К тому времени, как с той стороны снова ударили, дверь стояла насмерть. Вот теперь пусть попробуют ее вскрыть. Без топоров сделать это будет непросто. Иногда для горожан подвал становился последней крепостью, последним спасением, если Проклятый забирался в жилище.

– Дарт! – послышалось с той стороны. – Ты очень сильно разочаровал меня.

В голосе Грума звучала настоящая печаль. Или так хотелось слышать неудавшемуся Охотнику?

– Выходи. Поговорим. У тебя есть кое-что, принадлежащее Ордену. Не усложняй ситуацию еще сильнее. Все можно исправить. Пока можно.

– О чем он? – неуверенно спросила снизу девчонка. – Они пришли за тобой?!

Ложь! Ничего не исправить. Орден не умеет прощать. Это знает Дарт. Это знает Грум. На что он надеется?

– О чем он?! – Девчонка перешла на крик. Хотела было подняться по ступеням. Незваный гость опередил ее, оттеснив назад. В голове мелькали разрозненные мысли. Что делать? Как они нашли его?

– Они убили ее, – голос девчонки дрожал. – Убили!

Она смотрела на него, готовая разрыдаться. Губы немного подрагивали, в глазах плясали отсветы пламени. Но пока она держалась.

И что ей сказать?

В дверь несколько раз ударили чем-то тяжелым. Доски жалостливо трещали, взывая к справедливости.

«Ход!»

Дарта озарило.

«Потайной ход из детства!»

Если отыскать его, можно незаметно покинуть дом.

– Прости. – Он сильно обхватил девчонку за плечи. – Я все объясню. Но не сейчас.

Она вырвалась, зашипела змеей. Заозиралась, будто искала, чем бы огреть гостя.

– Спасите! – закричала неожиданно. – Спасите! Он здесь!

– Дура, они и тебя убьют!

Она снова рванулась к лестнице – и снова Дарт перехватил ее.

Девчонка билась в его объятиях, кусалась, царапалась, пиналась. Несмотря на всю тренированность, Дарту непросто было ее удержать.

– Ты нам не нужен, – снова послышался голос Грума. – Знаешь, я сегодня добрый. К тому же ты один из моих любимых учеников. Я позволю тебе уйти. Но отдай то, что украл.

– Вор! – выплюнула девчонка.

Да-да, она знала.

– Зачем вы разгородили подвал?

– Что? – не поняла та.

– Я жил здесь. Давно. Этой стены не было.

Кажется, его признание поставило ее в тупик. Она даже отбиваться перестала.

– Не знаю. Когда мы въехали, стена уже была.

– У тебя одна минута! – донеслось сверху.

– Посмотри на меня, – Дарт несильно встряхнул девчонку. – Я не могу все время тебя держать. Да, они пришли за мной. Нет, им нельзя верить. Это действительно Охотники. У меня есть вещь, которую они считают своей. Но вещь принадлежала моему отцу. Я не могу отдать им ее. Не знаю, что внутри, но, судя по всему, нечто очень важное. Я не прошу помочь мне – просто не делай глупостей. Из подвала есть другой выход. Был. Позволь мне найти его.

Она тяжело и часто дышала, точно пробежала стометровку и, судя по глазам, не верила ему ни на грош, а вера была сейчас так нужна! Да, он виноват перед ней и тем более перед Жменей. Но сделанного не воротишь, а стыдом делу не помочь и мертвого не воскресить.

Вдруг девчонка изменилась в лице, отпрянула.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем причину смены ее настроения понял и Дарт. Дым. В подвале пахло дымом. Несильно, но отчетливо. Неужели их решили выкурить? Впрочем, чему удивляться? Грум всегда держал слово. И данная на раздумья минута давно истекла.

Но сжечь целый дом!

Недоученный Охотник, ставший добычей собственных наставников… – отлично. Мало того, что сам впутался в черт знает какую игру, так тянет за собой других.

– Спокойно, спокойно… – заговорил, обращаясь к девчонке.

Та выглядела так, будто готова взорваться, а тогда жди неприятностей, которых и так по самое горлышко.

– Здесь есть топор или что-то тяжелое?

Вопрос остался без ответа.

– Топор! – почти закричал он.

Девчонка рассеянно махнула в сторону. Дарт метнулся в указанном направлении, надеясь, что хозяйка тлеющего дома не решится на какую-нибудь глупость. Топора он не нашел, зато обнаружил тяжелый молот – это даже лучше. И пусть не стальной, а всего лишь каменный, на деревянной ручке, но сейчас не до жиру.

Дым стремительно сгущался. Во рту появилась характерная горечь, глаза защипало. Где-то над головой разрастался неровный гул.

– Осторожно, – предупредил он девчонку и обрушил молот на разделяющую подвал перегородку. Раздался треск, одна доска раскололась надвое. Отлично! Еще удар и еще. Дарт бил так, словно собрался разнести фундамент. Но дым быстро выпивал силы.

– Хватит! – крикнула девчонка и неожиданно начала разбирать развороченную стену.

Дарт отбросил молот, присоединился к ней. Кашляя и задыхаясь, они отгибали куски досок, с каждой секундой увеличивая лаз.

Над головой ревело пламя, жар стоял ужасающий. Ручьи пота стекали по лицу, заливали глаза.

– Довольно, – просипел Дарт. В горло точно золы засыпали.

Девчонка скинула мешающий плащ, на ощупь полезла в дыру.

– Подожди, держи, – парень протянул ей масляную лампу. Прежде чем лезть следом, вернулся за своим плащом и сумкой – чуть было не забыл их в суматохе.

По ту сторону перегородки обнаружился полуразвалившийся верстак, несколько гнилых шкафов, груды строительного мусора. Дыма здесь было не меньше, чем в другой части подвала, а вот видимость оказалась гораздо хуже. Под ноги то и дело лезли какие-то обломки, а на лицо наслаивались целые пласты паутины.

Девчонка впереди вдруг закашлялась и осела.

– Идем, – попытался поднять ее Дарт.

Та покачала головой, что-то прохрипела.

Совсем задохнулась?

Ладно… Парень резко дернул за рукав ее пижамы. Материя не выдержала и поддалась. Дарт скинул с плеча мешок, выудил из него бурдюк с водой, обильно намочил рукав.

– Приложи к лицу, – он насильно накрыл им нос и рот девчонки, прижал сверху ее рукой. – Будет легче.

Давно надо было так сделать. От всего произошедшего голова работала совсем плохо.

– Отдохни немного…

Дарт побрел дальше. Спотыкаясь, практически ничего не видя вокруг, он все же добрался до противоположной стены. Где-то здесь должна быть небольшая ниша, а в ней лестница наверх.

Точно слепая мышь, он тыкался в непреодолимую преграду в поисках заветной норы. Ладони скользили по стене, в которой торчали крючки с висящим на них инструментом. Неожиданно левую руку вспороло что-то острое. Дарт дернулся, с досады крепко сжал кулак, почувствовал, как течет кровь. Резкая боль немного прояснила сознание.

«Выход был с самого края, справа…»

Чертыхаясь из-за собственной забывчивости, он двинулся в нужном направлении. Масляный фонарь в руках замерцал, его свет сильно померк.

Масло заканчивалось, а запасов не было. Оставалась еще лампа девчонки, но и от той проку мало. Даже с нескольких метров ее свет почти не различался.

Нога провалилась в углубление. Не ожидавший подобного Дарт клацнул зубами, чуть не прикусив язык.

Ступени!

Несколько земляных ступеней вниз, потом ровная площадка, и вот она – спасительная лестница к свободе. Нашел! Осталось только незаметно открыть люк, а потом бежать так, словно за пятки кусает свора Проклятых.

Дарт вернулся за девчонкой. Та немного пришла в себя, но на ногах держалась неуверенно. Пробурчав что-то невразумительное, она просто последовала за ним. Ничего, наверняка потом выскажет все, что думает. Главное, чтобы это «потом» было.

Усадив спутницу на ступени, Дарт осторожно вытащил задвижку на створках люка, попытался их приподнять. На удивление, те поддались. Нехотя, обрушивая на голову земляной поток, но поддались. В лицо ударил порыв свежего ветра, брызнули солнечные лучи. Парень зажмурился, наслаждаясь возможностью нормально вздохнуть. Почти нормально – казалось, что и нос, и рот под завязку забиты пылью и пеплом.

Рядом ожила девчонка, опираясь на руки, поползла к свету. Смоченный рукав она отбросила и теперь жадно хватала ртом живительный воздух.

Немного отдышавшись, Дарт возобновил усилия и тут же почувствовал помощь. Слабая и грязная спутница помогала, как могла, упершись плечом в одну из створок. В какой-то момент работа застопорилась, створки замерли, напрочь отказываясь раскрываться сильнее.

В доме что-то взорвалось или обвалилось. В щели между створками Дарт увидел фонтан искр, уносимых прочь ветром.

Девчонка взвизгнула, но усилий не ослабила.

«Ну же! Еще чуть-чуть…»

Одна из петель протяжно заскрипела и сломалась. Створку перекосило, вывернуло, земля съехала с нее целым пластом.

Свобода!

Дом пылал. В небеса взметались языки пламени – яростные, почти бездымные.

Беглецы выбрались с противоположной стороны улицы, уже порядочно заполненной зеваками. Дарт тут же принудил девчонку пригнуться, практически ткнув ее носом в землю. Сам распластался рядом. Теперь, когда они почти спаслись, не хотелось все испортить излишней радостью и невнимательностью.

– К тем кустам, – прошептал парень. – Давай.

– Не смей мной командовать! – огрызнулась девчонка, но в указанном направлении все же поползла. Неумело, оттопырив задницу. Вот уж когда порадуешься всей той пыли и грязи, в которых пришлось изваляться: на пожухлой траве, перемежающейся пятнами глинистой земли, темно-серую пижаму видно плохо.

Дарту казалось, что треклятые кусты отдаляются. Какая-то неведомая сила растягивает пространство и замедляет время, всячески подыгрывает Охотникам, вышедшим в поисках добычи. А ведь как неприятно, когда по твоему следу идут! Отвратно ощущать спиной реальные или выдуманные взгляды, мучиться в неведении – заметили тебя или нет?

Наконец добравшись до кустов, ребята вломились в них с треском, уже не заботясь о скрытности. Хорошо еще, что это был не какой-нибудь шиповник, а всего лишь акация, иначе не избежать бы им многочисленных колючек в самых неожиданных местах.

Кусты уступили место голому склону, круто уходящему к реке. Вода в ней после ночного дождя казалась черной и густой от поднятого ила. За рекой раскинулся городской парк.

На берегу девчонка все же сдалась. Не говоря ни слова, рухнула на спину и раскинула руки.

– Идем, – остановился возле нее Дарт. – Мы здесь как на ладони.

– Отстань, – прошептала та, еле шевеля языком.

– Отстану, когда окажемся в безопасности.

Он попытался ее поднять.

– Что тебе от меня надо?! – взвилась девчонка. – Ты пришел в мой дом, привел за собой… не знаю кого. Из-за тебя убили Жменю, чуть не убили меня. Мой дом, – она развернулась и указала рукой в сторону, где над кустами акации поднимались клубы дыма, – прямо сейчас превращается в пепелище. По-твоему, мне стоит тебе доверять?

– Нет. Я и не прошу доверия. Просто не хочу, чтобы ты повторила судьбу своей служанки.

– Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу!

Она отвела руку и с силой отвесила ему пощечину. Дарт видел начало ее движения и мог легко увернуться, но не стал. О чем пожалел сразу же после звонкого хлопка – удар получился душевным и пришелся по свежим ранам.

– Легче стало? – он попытался сказать это невозмутимо, но голос подвел, свалившись в хрип.

– Стало бы, если б башку тебе проломила. – Она отвернулась, сложила руки на груди, но всего на пару секунд, а потом снова взглянула на парня. – Ты ведь не за Слизнями приходил, так? Ты что-то искал. И, насколько я понимаю, нашел. Так?

«А может, и правда – пусть тут остается? Меньше вопросов, меньше проблем…»

– Так.

– Я хочу видеть то, за чем ты приходил.

– Зачем? Меньше знаешь – целее будешь. Хотя если простоим тут еще немного – рискуем обзавестись парой новых дырок в теле.

– Я пойду, если обещаешь показать.

«Что за настырность? А впрочем, почему нет? Если в кубе бомба – Заноза сама виновата, пусть потом не обижается».

– Хорошо. Но для начала надо найти тихое укромное место.

– Я знаю такое. Тут, недалеко, – махнула куда-то в сторону девчонка. – Идем. Чего встал, как в штаны наложил?

«Боевая заноза!»

Теперь очередь быть ведомым пришла Дарту. В свое время он неплохо излазил окрестности дома, но припомнить поблизости от него действительно укромное место не мог. Быть может, за десять лет что-то изменилось?

Девчонка шла уверенно, хоть и часто спотыкалась. Они миновали небольшой деревянный мостик, украшенный резной балюстрадой, свернули с протоптанной тропинки в лесопарк. Здесь было довольно чисто и тихо. Людей не видно и не слышно – слишком рано для шумных компаний.

Оставляя за спиной прохладную воду, Дарт даже пожалел, что у них нет времени искупаться. Хватило бы даже нескольких минут – смыть пот, грязь, пепел. Если судить по девчонке, выглядят они как подзаборные бродяжки.

Ребята углубились в парк. Здесь, под раскидистыми дубами, царила прохлада. Солнечные лучи играли на густых кронах, но проникнуть в саму чащу не решались. Подхваченный порывом ветра, разлетелся отрывистый стук дятла. Беглецы прошли мимо остатков кирпичной стены и вышли к обвалившейся башне.

– Я помню это место, – задумчиво проговорил Дарт. – Здесь была обсерватория.

– Не знаю, – пожала плечами девчонка. – При мне здесь всегда были развалины. Ну что, подходят?

– Вполне. Все равно не задержимся надолго. Только тихо.

– Я сказала, не смей мной командовать. Не дура – понимаю.

«Интересно, ты всегда такая злая или только сегодня?»

Сейчас девчонка может пребывать в шоке – это понятно и нормально. Но ведь она так же вела себя и до трагедии, разговаривая со служанкой и нежданным гостем. Дарт не любил таких. И неважно, сколько тебе лет и какого ты пола. С такими очень сложно общаться. Настолько, что хочется либо отвесить хорошую затрещину, либо развернуться и уйти. Но он чувствовал себя в долгу перед Занозой, а потому терпел. До поры до времени, пока не закроет долг.

Развалины башни встретили их тихими завываниями ветра и песком. Когда-то основательная и в то же время элегантная, теперь она походила на гнилой, порядком раскрошившийся зуб, который никак не дождется своей очереди на удаление. От стеклянного купола остались лишь многочисленные осколки, разбросанные не только внутри башни, но и за ее пределами. В стрельчатых окнах царил мрак.

Внутри пахло нечистотами, виднелись гнилые лежаки, останки рваной одежды, какой-то бытовой мусор. Похоже, это место облюбовали бездомные, хотя сейчас тут никого не видно.

– Что ты здесь делала? – морщась, спросил Дарт.

– Гуляла… – уклончиво ответила девчонка.

Судя по выражению ее лица, запах ей тоже не нравился. Дабы хоть как-то избавиться от удушающей вони, ребята поднялись выше, насколько смогли. Деревянные ступени старой лестницы скрипели и вообще выглядели очень ненадежными. На всех этажах обсерватории царил тот же разгром, что и внизу. Кое-где виднелись следы копоти и какие-то темные пятна, очень похожие на кровь.

– Что здесь случилось? – спросил Дарт, ни к кому конкретно не обращаясь. Он разгреб место возле окна, кивнул девчонке, предлагая садиться. Та плюхнулась с тяжелым вздохом.

– Я слышала, что местный звездочет сошел с ума.

– Астроном.

– Что?

– Говорю: астроном. Звездочеты – это что-то из сказок, еще с Разъяренной земли.

Спутница фыркнула.

– Можно подумать, это что-то меняет. Так вот, он сошел с ума. Заперся на верхнем этаже вместе с несколькими учениками или помощниками – не знаю. Требовал встречи с техномагами, грозил какими-то катаклизмами. На все уговоры отпустить заложников обещал сжечь и их, и себя. Переговоры продолжались несколько дней. В конце концов сюда вызвали кого-то из магов. Он вошел в башню – и не вышел. Когда городские силы правопорядка все же решились на штурм, то живых внутри не нашли. Ученики звездочета были к этому времени уже мертвы. Добрый учитель вырезал им глаза и выпустил из жил всю кровь. Техномага распял на столе, вскрыл ему живот.

Девчонка запрокинула голову, замолчала.

– И? – спросил Дарт. Этой истории он не знал, что само по себе странно. Шуму подобное происшествие должно было наделать изрядно.

– Это, кстати, над нами произошло. Что «и»? И все. Техномаг был ему нужен не для разговора. Поговаривали о каком-то эксперименте. Ведь самого звездочета так и не нашли. Все время, пока велись переговоры, он был тут. А потом пропал.

– Потайной ход?

– Может быть. Не знаю.

– Больше походит на детскую страшилку.

– У тебя вода осталась? У меня во рту все пересохло.

Дарт кивнул, достал из мешка бурдюк с остатками воды, протянул его девчонке. Та с жадностью припала к горлышку, сделала несколько больших глотков. Оторвалась с видимым сожалением. Остатки вернула спутнику. Тот допил последние капли.

– Так что у тебя там? – спросила девчонка.

Дарт немного посомневался, но все же вытащил куб, покрутил его в руке, демонстрируя с каждой стороны. Судя по выражению лица спутницы, увиденное ее не впечатлило. Но парень и не пытался впечатлить. Какая ему разница, как она отреагирует? Хоть уснет прямо сейчас. Это было бы даже лучше.

Он достал кулон-ключ, очистил его от земли и ржавчины.

Что ж, вот он – момент истины. Сейчас откроется причина, по которой недоучившийся Охотник лишил себя будущего.

Сердце припустило в нетерпеливый пляс, руки вспотели.

Дарт совместил выпуклый рисунок на ключе с вогнутой частью артефакта, на мгновение замер, а потом сильно нажал. Замок поддался, провалился. Послышалась череда тихих щелчков – и одна из граней куба сложилась, точно сделана из бумаги.

Девчонка тихо подползла, заглянула внутрь.

В кубе покоились всего два предмета: туго свернутое послание и бархатный черный кошель. Дарт достал кошель, прикинул его в руке – увесистый. Развязал, зачерпнул несколько монет – золото и серебро.

– Ничего себе клад, – в голосе девчонки проскользнули нотки уважения. Или показалось? – Считай, что часть денег за сожженный дом ты уже нашел.

Парень нахмурился, смерил спутницу взглядом, под которым та как-то стушевалась, но все равно не отодвинулась.

– Что в письме?

Дарт положил кошель на пол, вытащил послание. Написано на тонкой, хорошо выделанной коже. Почерк мелкий и убористый – знакомый до скрежета в зубах.

– Читай вслух, не люблю заглядывать через плечо, – проговорила девчонка.

– «Здравствуй, Дарт, – начал чтение парень. То ли от жажды, то ли от волнения голос звучал хрипло, точно скрипят древние несмазанные петли на воротах. – Если ты читаешь это письмо, значит, тебе исполнилось шестнадцать, а я не ошибся в расчетах. Для начала позволь попросить у тебя прощения. Знаю, ты очень переживал, когда я ушел из семьи. Поверь, мне это далось непросто. Много ночей я провел без сна, пытаясь принять верное решение. Беда в том, что на каком бы варианте я ни остановился, его последствия все равно будут плачевными. Я это знаю, и оттого мне еще горше. Прости меня, но мне пришлось поступиться тобой и мамой ради, быть может, глупой цели. Я оказался трусом. Осознание этого убивает меня. Но ты лучше меня, ты сильнее меня. Я следил за тобой, а потому знаю это наверняка».

Дарт поднял глаза от послания, уставился на покрытую темно-коричневыми разводами стену.

«Он следил! Следил, но не помог…» – крутилось в голове.

Лишь края сознания коснулась строка о каких-то расчетах. Неужели артефакт должен был попасть к нему сам собой? Или это вменялось в обязанности Охотникам? Памятуя об их разговорах о предательстве, – вряд ли.

Впрочем, это все сейчас неважно.

Отец не помог!

Не помог, когда мать умирала, отравленная химикалиями в дубильне. Не помог потом, когда его сын заливался слезами обиды в холодных стенах комнаты для размышлений, когда лежал в лазарете с пробитой головой и переломанными ребрами – итог неудачного падения на одной из тренировок.

Он только наблюдал.

Ненависть всколыхнулась с новой силой. Руки сами дернулись разорвать послание в клочья, но слабый отголосок разума не позволил этого сделать.

– Что с тобой?

Голос девчонки вернул Дарта к действительности. Отчего-то именно сейчас на него навалилась усталость. Ощущение было такое, будто, пока он плавал на волнах собственной ненависти, кто-то взвалил ему на плечи мешки с песком. Мышцы ныли, их крутило и рвало, а лицо горело пламенем.

– Все нормально, – проговорил заплетающимся языком. Затем откашлялся.

Жаль, больше нет воды.

– «В следующих строках ты узнаешь правду, – продолжил чтение парень. – Тебе придется принять решение. Я оставил тебе деньги, так что с материальной точки зрения вопросов быть не должно. Ты волен поступить так, как считаешь нужным. Я не имею права просить тебя об одолжении, но все равно прошу. Тебе известно, что в мои обязанности как Архитектора по планировке островного хозяйства входил анализ земельных объектов. И заложенных давно, и ожидающих закладки. Не стану впустую тратить твое время, скажу сразу: если ты получил это послание, значит, Острова скоро ждут серьезные потрясения. Сначала это будут редкие аварии, потом они станут происходить все чаще. Об их локализации говорить не могу – не знаю. Но информация должна накапливаться шесть лет. Ее анализ позволит тебе узнать куда больше. Прошу тебя, не пренебрегай моей просьбой. Отправься на остров Ванд, там найди человека по прозвищу Рыбий Глаз. Он живет в Ванд-Хале, это небольшой городок на окраине Острова, тихий и спокойный. Рыбий Глаз проведет тебя к банку данных. Там ты найдешь дальнейшие инструкции. Я знаю, что прошу невозможного. Понимаю, что, не открыв всех подробностей, оставляю тебя блуждать впотьмах. Но так надо. Это меры предосторожности. Я надеялся, что сам смогу поговорить с тобой, но я уже мертв. Меня погубила собственная трусость. Ты не такой. Ты сможешь. И знай, Дарт, я люблю и тебя, и маму. Всегда любил».

Последние слова парень прочел настолько тихо, что девчонка их не расслышала. Переспросив и не получив никакого ответа, сама заглянула в послание.

– Ерунда какая-то… – протянула она. – О каких потрясениях речь? И что ты собираешься делать?

– Ничего, – мотнул головой Дарт и смял послание. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Преодолевая тяжесть в негнущихся ногах, он кое-как поднялся, смел в кучу сухой мусор, подпалил его с помощью огнива и бросил смятый клочок в пламя.

– Зачем?! – вскрикнула спутница и хотела было вырвать письмо из огня, но Дарт грубо схватил ее за плечи, отодвинул в сторону.

– Не тронь.

Небольшой костер с удовольствием пожирал предложенное угощение. Послание несколько секунд сопротивлялось напору огненной стихии, а потом пошло черными пятнами, вспыхнуло. Прошло всего лишь полминуты, и от него не осталось и следа.

Глава 4 Заноза

– И на носу еще.

Девчонка посмотрела на него так, будто он обозвал ее пугалом, да еще и прокричал об этом, стоя в центре площади Единения. Однако прошлась платком по обозначенному месту. Пятно от сажи исчезло, хоть в целом чище девчонка не стала. Платок, минуту назад бывший идеально белым, сейчас напоминал тряпку из кармана бродяжки. Да и сами они, наверное, смотрятся под стать.

Платок обнаружился чисто случайно, когда Заноза полезла проверять собственные карманы. Не для чего-то полезла, просто от нечего делать, пока сам Дарт пребывал в ступоре. Странное дело, он-то думал, что все произошедшее недавно станет куда большим шоком для его спутницы. Ан нет – в осадок выпал именно он. И так неожиданно, что сам не заметил.

Вот уж расслабился так расслабился.

Дарт помотал головой. Вынужденный побег загнал их к черту на рога. Когда за тобой гонится огонь, а руки обжигает артефакт отца, когда нужно уносить ноги от всего на свете, – бежишь, куда глаза глядят, не разбирая пути.

Вот и прибежали – в вонючий клоповник.

Внизу кто-то кашлянул.

Дарт чуть было не подлетел на месте. Лишь усилием воли заставил себя замереть. Девчонка уставилась на него, позабыв о безвозвратно испорченном платке.

– Тихо! – одними губами прошептал парень.

Он очень надеялся, что спутница его поймет и не станет поднимать шума. Сам же, опираясь на кончики пальцев, почти не дыша, пополз к дыре в полу, которая когда-то была аккуратным люком. Боясь увидеть кого-нибудь из наставников, заглянул вниз. Там, покачиваясь на нетвердых ногах, стоял облезлого вида мужик. В одной руке он держал грязную бутылку, на дне которой еще что-то плескалось; в другой – кусок насыщенно-желтого сыра.

– Бездомный, – прошептал Дарт.

Что ж, этот гость оказался совсем не опасным. Но и задерживаться в руинах башни смысла не было. Они сделали то, зачем пришли – открыли куб. Теперь чем раньше им удастся покинуть это не особенно гостеприимное место, тем лучше.

– Что смотришь? – вполголоса огрызнулась девчонка, и Дарт сообразил, что, размышляя, невольно остановил на ней взгляд. – Ты не чище.

Ну да, собственная чистота его, конечно, волнует сильнее прочих проблем.

Он лишь покачал головой, предпочитая отмалчиваться. Короткое знакомство с пигалицей научило, что любое слово в ее адрес, будь оно хоть трижды дружелюбным, вернется колкостью и язвительностью. Это ж кем надо быть, чтоб все настолько усложнять? Бррр…

– Ну? – она аккуратно сложила перемазанный сажей платок, спрятала его в карман плаща. Между прочим, его плаща, потому что в пижаме она начала замерзать. – Куда мы теперь?

«Мы?!»

Вопрос чуть было не загнал Дарта в тот самый ступор, из которого он выплыл совсем недавно.

«Можешь идти, куда захочешь, мне-то что?» – чуть было не огрызнулся он, но вовремя прикусил язык.

Получается, что из-за него маленькая заноза осталась без крыши над головой. А если бы не проявила настырность и вредность и не спустилась с ним в подвал, то, вполне возможно, могла бы лежать рядом с несчастной Жменей. Что еще хуже. В любом случае, не приди он за ключом – жила бы себе припеваючи, отрывала бы мухам лапки.

– Тебе есть к кому пойти? – спросил он.

– К брату отца. Он живет на улице Белой Акации.

Дарт невольно присвистнул, за что девчонка тут же ужалила его ядовитым взглядом. Это же на другом конце города! Но ничего не поделать, сам виноват. Надо было вытаскивать из огня кого-то, чьи родственники обитают где-нибудь по соседству.

Между ними повис непроизнесенный вопрос.

– Я проведу тебя, но только при условии.

На ее лице появилось негодование.

«Ты еще и условия какие-то ставишь?!» – прочитал Дарт в недовольно сведенных бровях и жесткой линии рта.

– Не путайся у меня под ногами. – Он намеренно говорил более жестко, чем того требовала ситуация, потому что очень хорошо помнил ее реакцию на свои даже не приказы – рекомендации. Хватит, с таким своеволием они далеко не уйдут. – И делать только то, что я говорю. Иначе – каждый сам за себя.

Если бы она была чуть выше ростом, наверняка бы стукнула в ответ. Но пигалица едва доставала ему до плеча, а кулаки, в которые непроизвольно сжались ее ладони, больше напоминали шарики на барабанных палочках. Такую и соплей перешибешь. Удивительно, как из пожара выбралась целехонькой.

Она молча встала и направилась к лестнице вниз, бросив через плечо:

– Извозчику заплатишь ты.

Ее ноги путались в полах плаща.

Перед уходом парень в последний раз покрутил в руках раскрытый куб, а затем, предварительно вытащив ключ-амулет, забросил бесполезный артефакт в кучу мусора. Таскать его с собой теперь он не хотел. А если вещицу кто и найдет, так беда небольшая. Толку от нее все равно больше нет.

Бездомный проводил их удивленным взглядом. Даже предложил выпить.

Переполох, поднятый пожаром, сошел на нет. Улицы снова жили своей жизнью. Огонь не перекинулся на соседние дома – значит, не о чем и беспокоиться. Город способен на удивительные и молниеносные метаморфозы, и в этом его сила. Город может спрятать – если знаешь, где и как скрываться; а может выдать – если будешь совать нос куда не следует.

Дарт шел уверенно, стараясь делать вид, что быть грязным для него – дело привычное. Человек, который дергается по малейшему поводу, выглядит подозрительно, даже если одет по последнему писку моду. Но вот девчонка конфузилась своего неопрятного вида, снова и снова подхватывала полы плаща и запахивалась в них, точно куколка в кокон. А стоило мимо пройти приличному господину или госпоже, покрывалась багровыми пятнами. До Дарта доносилось ее недовольное ворчание, хоть он не особо старался разбирать слова.

Так дело не пойдет.

– Как тебя зовут хоть?

Спросить об этом следовало много раньше, но обстоятельства их знакомства многое перевернули с ног на голову.

Она никак не отреагировала, лишь громче засопела.

– Хорошо, тогда буду звать тебя Занозой. Где твои родители?

Пигалица какое-то время отмалчивалась, но потом все-таки процедила сквозь зубы:

– Амелия. А про родителей – не твоего ума дело.

И на том спасибо.

– Перестань вести себя так, будто пол Тан-Ларона сожгла, – предложил Дарт.

Он в два шага поравнялся с ней и взял за руку. От неожиданности девчонка встала как вкопанная, открыла рот, чуть не задохнувшись от возмущения. Парень не дал опрокинуть на себя ушат ругани, лишь крепче сжал ее пальцы и потянул за собой.

– Так мы не будем выглядеть подозрительно. По крайней мере менее подозрительно. Если думаешь, что мне это доставляет радость, – он зыркнул на спутницу и отрезал, – то ошибаешься. С радостью от тебя избавлюсь, в печенках уже сидишь. В жизни не видел такой высокомерной и самовлюбленной Занозы. Избалованная изнеженная богатенькая папочкина и мамочкина радость.

Должно быть, слова задели ее за живое, потому что лицо Амелии в который раз сменило выражение: из озлобленного стало рассерженным, а потом – безразличным. Все ее эмоции будто исчезли. Она оставила попытки вырвать руку, подстроилась под его шаг и смотрела теперь прямо перед собой.

«Ну и чудно. В тишине – оно спокойнее».

Они вышли на мост «Красная лента Георга», который в это время суток традиционно оккупировали коробейники. Торговцы буквально бросались под ноги, нахваливая пестрые безделушки со своих висевших через плечо лотков. Конфеты, засахаренные фрукты, орехи в меду соседствовали с лентами, гребнями, брошами и шпильками. Дарт проходил мимо, ни на чем не задерживая взгляд, хоть ароматы шоколада и ванили щекотали ноздри, а желудок отзывался голодом. Парень покосился на спутницу – похоже, товары ее тоже не заинтересовали. Амелия выглядела уставшей и скучающей. Оно и понятно – у дочери обеспеченных родителей такого добра хоть отбавляй.

За мостом начиналась Небесная площадь, которую горожане не звали иначе как «голубиной». Птиц здесь было видимо-невидимо. Голуби не боялись людей, напротив – разбалованные лакомствами с их рук, сами лезли под ноги и громко ворковали. Здесь всегда было людно. Хорошее место: тут могли затеряться даже перепачканные подростки.

– А куда пойдешь ты? – вдруг спросила Амелия.

Вопрос застал его врасплох.

– Еще не решил.

В самом деле, а что он будет делать дальше? Несколько часов назад у него была цель: отыскать ключ, чтобы отпереть куб и узнать его загадку. Эту задачу он с горем пополам решил, но составление плана дальнейших действий оставил на потом. Вопрос девчонки задел ту часть его души, что нет-нет да и напоминала о полном монет кошельке. Куча денег, владельцем которой он стал, оттягивала внутренний карман куртки и сулила возможности, о которых он раньше и помыслить не мог. Собственно, и не задумывался даже. Десять лет в Логове Охотников прошли под девизом «Бунтуй и ни о чем не думай». Тем не менее то были очень неплохие годы его жизни. Годы, когда он был частью чего-то большого и общего, частью семьи. Он собирался посвятить себя служению на благо общества, стать Охотником, возможно, даже прославиться. А почему нет? Наиболее опытных и удачливых Охотников люди знали и уважали. В честь некоторых даже называли детей.

В таком варианте будущего все было решено наперед: раз в две-три ночи выходить в боевой дозор, пока жители спят и видят сны, чистить город от немертвых выродков, алчущих свежей крови и плоти. Получать жалованье за выполненную работу, вместе с другими Охотниками наставлять подрастающих учеников, заботиться о благоустройстве Логова. Отличный план на всю оставшуюся жизнь. На будущее – единственное будущее, на которое Дарт мог до недавнего времени рассчитывать.

С солидной суммой в кармане этот вариант будущего вдруг стал серым и безвкусным. В памяти всплыла детская мечта стать капитаном воздушного корабля, бороздить бескрайний воздушный океан на маневренном судне. Или еще лучше – стать охотником на пиратов. Воображение живо нарисовало картину: он стоит на корме собственного обшитого сталью корвета с распахнувшим крылья ангелом на носу. Или можно стать путешественником, один за другим посетить все Острова, собирать местные легенды, знакомиться с удивительными людьми, учеными и творцами, и писать книги об этих похождениях.

И никогда не вспоминать об отце, о кубе и о послании, которое напоминало о себе зудом в области загривка.

– В послании сказано, что скоро Острова накроет волна катаклизмов, – сказала Амелия. – Что ты об этом думаешь?

Вот спасибо, а он-то и забыл. Заноза – она и есть заноза.

– Вообще-то это послание для меня, а ты обещала не совать нос не в свое дело.

– Не обещала, – фыркнула девчонка. К ней вернулось скверное расположение духа, и она явно вознамерилась с лихвой компенсировать короткое затишье. – Ты не понимаешь, что ли? Судьба людей, безопасность? Ты собираешься вот так оставить все это? Даже подробностей не узнаешь?

– Судьба мира и все подробности могут подождать. Для начала избавлюсь от прилипалы.

Площадь закончилась, и они вышли на проспект, по обе стороны которого простаивали в ожидании пассажиров экипажи. Дарт наугад выбрал ближайший и даже помог Амелии забраться внутрь. Извозчик неодобрительно покосился на неряшливых клиентов. Пришлось вынуть кошель с недавно обретенным сокровищем и передать человеку на козлах серебряную монету. Многовато, конечно, но зато избавит от лишних вопросов. Да и путь предстоит неблизкий. Настроение возницы тут же улучшилось, он любезно поинтересовался, куда везти молодых господ. Адрес Амелия назвала сама. Свистнул кнут, скрипнули колеса, повозка тронулась с места.

Дарт спрятал кошель, убедился, что тот лежит надежно, и увлекся городским пейзажем. Надо же, как удивительно выглядит город при свете дня! Дома кажутся чище, люди – доброжелательнее, тени жмутся в закоулках, не норовя выпустить из нутра голодное озлобленное страшилище.

Когда он в последний раз выходил в город днем? Не так, чтобы опрометью бежать по какому-нибудь адресу в поисках недостающего ингредиента для алхимической лаборатории или за подписью к очередному контракту, а вот так, гуляя и никуда не торопясь? И не вспомнить.

И все же, несмотря на все попытки отвлечься, мысли, будто заговоренные, вились вокруг вопроса: что же дальше? Мир, которого он толком и не видел, таил в себе множество соблазнов; а он, хоть и считал себя взрослым и серьезным, оказался всего лишь шестнадцатилетним мальчишкой, которому нечего им противопоставить. Да и стоит ли? Почему не попробовать? Жизнь-то одна. Другой не будет.

А Заноза все глаза таращит, в которых плещется немой укор: «Как ты можешь не думать о том, чтобы бежать спасать мир?!»

Да легко! Приятная тяжесть кошеля – отличный аргумент в пользу хорошей гулянки.

Некоторым-то хорошо, когда у них носовые платки и те стоят дороже, чем недельное жалование ученика. Романтика, приключения! Красота. Да только на страницах книжек, но никак не в реальной жизни.

«Признайся, в тебе говорит зависть к ее благополучию…»

– Ты подумал? – Девчонке взбрело в голову нарушить молчание именно в тот момент, когда парень с облегчением решил, что спутница потеряла интерес к оставшемуся без ответа вопросу.

«И ведь не придет тебе в голову, что о некоторых вещах лучше не упоминать при посторонних».

– Ну? – нетерпеливо настаивала она.

– Не твоего ума дело, – стараясь говорить как можно тише, ответил Дарт. – Не лезь, куда не просят. И вообще держи рот на замке.

Он выразительно показал глазами на спину возницы, очень надеясь, что девчонке хватит ума понять намек. Она поняла, но только сильнее нахмурилась, скрестила руки на груди и демонстративно отодвинулась к противоположному краю сиденья. Как будто это должно было нанести Дарту оскорбление.

Остальную часть пути Амелия хранила молчание. Дарт же пользовался моментом, чтобы разглядеть город, в котором родился и вырос, и которого, как оказалось, не знал вовсе. Вернее, не знал его светлой стороны, открытой всем добропорядочным гражданам. Основная часть занятий в Тан-Хилле проводилась затемно, чтобы будущие Охотники сразу привыкали к обстановке, в которой им предстоит работать в дальнейшем. Днем же, как правило, им давалось время выспаться. Но то лишь в случае, если накануне горе-ученик не заработал наряд-другой. При свете в большой город выходили редко и всегда ненадолго. И уж точно не затем, чтобы пялиться по сторонам.

Оказалось, что в лучах солнца величие соборов с их витражами и необозримой высоты шпилями просто поражает воображение. Казалось, тонкие шпили вот-вот проткнут небеса, и те прольются дождем. Темнота обычно скрывает и сглаживает тонкие линии, уничтожает представление об истинной высоте, оставляет лишь очертания. Ночью все выглядит иначе, да и не слишком полюбуешься красотами архитектуры, когда из-за любого угла может показаться немертвая тварь.

Вскоре повозка въехала в богатую часть города, где Дарту открылась еще одна, ранее неизведанная грань роскоши: серые квадратные дома остались позади, их место заняли громоздкие конструкции с вычурной лепниной и витражами, изображающими сцены из многочисленных легенд. Дарт с трудом скрывал восхищение, но отчего-то совсем не ощущал зависти. Да, многие годы он прожил в каменном мешке, и единственной радостью, которую он познал в полной мере, была радость уничтожения монстров. Ну, и еще шутки над наставниками.

Его все устраивало, иной жизни не хотелось. Иных целей, помимо очищения Островов от всевозможной нечисти, не было. До недавних пор.

Повозка еще раз свернула, и пейзаж снова совершенно изменился под протяжный металлический скрежет закрывающихся за спиной арочных ворот. Теперь взору открылись тесные улочки, где дома жались друг к другу, как нищие на паперти, нечистоты выливались в сточные канавы и превращались в застойные рассадники мошкары и паразитов. Озлобленность оставила свой отпечаток даже на детских лицах. Ничего удивительного, что те, кто имеет достаточно денег, предпочли отгородиться от босоногих голодранцев. Не видно проблемы – значит, ее нет.

Они проехали мимо лавки дешевой одежды, обшарпанной и старой, как и продавец, что грязной тряпкой надраивал витрину. Дальше было несколько забегаловок, внешне разных, но наверняка одинаковых внутри. Потом дорога вильнула около лавки с кухонной утварью, на пороге которой трое мужиков внушительного вида играли в кости. Извозчик приподнял котелок в их сторону, на что получил такой же ответ.

Проехав еще немного, повозка неожиданно остановилась около заброшенного сквера.

– Приехали, – сообщил возница.

Дарт с непониманием уставился на девчонку. Что, ее дядя, в самом деле, живет где-то в недрах этих трущоб? Он осмотрелся в поисках чего-то, отдаленно напоминающего дом.

Девчонка фыркнула и первой выбралась из повозки, на прощанье учтиво поблагодарив извозчика. Дарту ничего не оставалось, как идти следом.

Она зашла в сквер, состоящий, казалось, из одних сто лет назад высохших деревьев и кустарников. В его сырой глубине царил безлюдный покой, изредка нарушаемый нервными криками какой-то птицы да теперь еще их с девчонкой шагами, шлепающими по влажной мешанине из вязкой земли и мертвых сучьев. Воздух, затхлый и тяжелый, был пропитан гнилью и разложением. Похоже, мертвого здесь куда больше, чем живого.

Совсем скоро Дарт понял, что за ними следят. Поначалу он пытался убедить себя, что это всего лишь игра неспокойного воображения, но потом решил, что в столь подозрительном месте лучше доверять собственным инстинктам и внимательности. Амелия шла впереди, стараясь держаться прямо и отстраненно. Но ее ступни то и дело глубоко утопали в грязи, и тогда она начинала нервно дергать ногой, чтобы высвободиться. Дарт не рисковал предупредить ее о предполагаемой слежке, чтобы не вызвать подозрения, но ее возня раздражала и мешала сосредоточиться.

Когда впереди стали видны развалины какого-то заброшенного не то склада, не то работного дома, шаги позади стали отчетливее. Значит, шпионы рискнули подойти ближе. Все верно, лучше места для нападения не придумать: глушь, развалины, сухостойные дебри. Преследователи настолько осмелели, что теперь их присутствие услышала даже девчонка. Она повернулась к Дарту, открыла рот что-то сказать, но парень довольно грубо подтолкнул ее вперед. Она зашаталась и едва не шлепнулась, но сохранила равновесие и ускорила шаг.

Кто это может быть? Быстрый взгляд, брошенный через плечо, не позволил рассмотреть преследователей. Мальчишка даже не был уверен, что действительно видел очертания высоких фигур. Проклятые? Нет, слишком рано для них, да и не в привычках безмозглой нежити так сдержанно выслеживать добычу. К тому же солнце еще не село, пусть здесь это и казалось странным. Парк под сухими переплетениями крон был наполнен тенями и сумраком.

«А если Охотники?»

От этой мысли у Дарта свело живот. В голове сразу нарисовалось несколько возможных развязок подобной встречи. Если братьям из Ордена снова удалось выследить беглеца, во второй раз они вряд ли упустят добычу.

«Если выиграть хотя бы несколько минут, можно занять выгодную позицию и не дать загнать себя в угол».

А что потом? Сможет ли он обратить оружие против собратьев?

Дарт снова подтолкнул девчонку, а потом и вовсе обогнал ее, схватил за руку и буквально волоком потянул в сторону каменного коридора с обвалившейся крышей. Тяжелые подошвы его сапог смягчили острые углы каменного крошева под ногами, но девчонка вскрикнула. Дарт чувствовал себя бездушным животным, но если они замешкаются, может статься, их обоих ожидает печальный конец.

Стоп!

Трущобы, гнилой сквер, развалины дома… Дарт знал об этом месте. Никогда тут не бывал, но знал. С полгода назад здесь работало две или три команды Охотников – ликвидировали гнездо. Где именно оно находилось? Уж не в доме ли? Теперь и не вспомнишь. А жаль. Останки гнезда можно использовать, если дело дойдет до схватки.

Коридор был узким – тут едва могли разминуться двое. И достаточно длинным, чтобы зайти с другой стороны было непросто. По крайней мере на это потребуется некоторое время. Дарт не был до конца уверен, но звук шагов выдал двоих, максимум – троих преследователей. Если их больше, его блестящий план обернется не менее блестящей западней, в которую он сам же и забрался.

Парень остановился, оттеснил болезненно постанывающую Амелию себе за спину и обнажил кинжал. Через секунду он с некоторым облегчением обнаружил, что ошибся в своих догадках. Не мертвяки и не Охотники. Просто три здоровенных бугая с полными руками ножей и лицами отъявленных головорезов.

Ба, да это же те ребята, которым возница поклоны отвешивал. С какого перепугу они увязались следом? Впрочем, ответ пришел сам собой. Двое, ухмыляясь в предвкушении драки, пошли на него. Третий маячил за их спинами, в коридоре ему места не хватило. Но и двоих было достаточно, чтобы Дарт невольно почувствовал за шиворотом холодок. Здоровенные, каждый на голову выше его и втрое шире – бочки, а не мужики.

Они даже ничего не сказали. Первый атаковал сразу. Выбросил руку с ножом – и лезвие описало длинную дугу вблизи груди Дарта. Удар вышел неточным и смазанным, но на удивление быстрым для столь громоздкой туши. Второй нанес аналогичный удар, но целясь в плечо.

«Не хотят убивать или просто мажут?»

Дарт провел несколько обманных выпадов. Простой удар сверху вниз, одновременно с ним – кулаком в кадык стоящему справа. Не попал – мужик дернул головой книзу, подставляя квадратную челюсть. От удара хрустнули костяшки, боль отдалась в локоть, но годы тренировок научили не только причинять боль, но и терпеть ее. Куда «больнее» оказалось понимание, что здоровяка удар нисколько не побеспокоил, он даже в лице не изменился, только сплюнул.

– Малец, слышь, отдай, что в кармане припрятал, – и разойдемся миром.

Эти слова второй бандит произнес между попытками вспороть Дарту живот и выколоть глаз. Надо же, какое человеколюбие. Мальчишка отскочил назад не очень удачно – стопа приземлилась на каменное крошево, соскользнула, и он ушел вправо, тщетно силясь сохранить равновесие. Нападающие увидели в этом хорошую возможность для атаки и налетели разом. Позади пискнула Амелия, не очень громко. Нужно признать, Дарт полагал, что она сразу же начнет голосить как резаная.

Пока что удача оставалась на стороне обороняющегося благодаря его скорости и ловкости – атак грабителей удавалось избегать. Но радости в этом было мало. Обороняясь, выиграть сражение нельзя. Нужно атаковать. А вот с этим проблема. Парень никак не мог подобраться к противникам на расстояние удара. Скверная позиция в схватке с головорезами, вознамерившимися пустить кровь ради наживы и не обремененными какими-либо представлениями о честной схватке.

Дарт парировал несколько выпадов, один из которых все же достал его – и предплечье вспыхнуло резкой болью. Брызнула кровь.

– Малец, давай по-хорошему разбежимся, – не прекращая попыток убить, предложил головорез, а его товарищ ухмыльнулся редкими гнилыми зубами.

Дарт отмалчивался, сосредоточившись на движениях противников. Мгновение назад он увидел темнеющий дверной проем в одной из стен. Низкий, с обвалившимися стенками, но открытый. Что если попытаться?..

Глупость и не к месту взыгравшее упрямство, но отдавать мужикам нечаянное богатство мальчишка не желал. Кто они такие, чтобы покушаться на Охотника? Два куска мяса, которое с удовольствием разделят между собой Проклятые… Два… два. Кстати, а третий куда подевался?

Вспыхнувшую догадку подтвердил крик Амелии. Третий обошел сзади и подобрался к девчонке.

Черт! Черт! Проклятье!

Плевать на защиту! Плевать на тактику!

Плевать на осторожность!

Дарт отскочил к стене, буквально влип в нее. Перед самым лицом блеснуло лезвие длинного ножа. Ударить в ответ, отпугнуть. Теперь прыжок. Без подготовки, с места. Сбить девчонку с ног и вместе с ней влететь в ожидающую темноту.

Приземление вышло довольно мягким – Дарт упал на Амелию. Та охнула и застонала.

– Прости… – только и успел бросить парень.

Вскочив на ноги, он без промедления подтащил к себе девчонку. Та всхлипывала и морщилась, придерживая за локоть левую руку. Но не плакала. Молодец!

– Уходи, если сможешь, – Дарт кивнул на узкое окно, забранное толстыми прутьями. Такие не выломать, но расстояние между ними довольно приличное, а девчонка миниатюрная – может, и пролезет.

В дверном проеме появился гнилозубый громила. Задевая широкими плечами кирпич, он протиснулся в комнатку. Места здесь, пожалуй, было куда меньше, чем в коридоре. Не комната – каморка. И света мало. Углы тонут в зыбком мраке, не рассмотреть, что там. Подходящее место для Охотника, привыкшего работать в темноте. Ну, почти Охотника.

Пол под ногами пружинил и похрустывал, точно переступаешь по сотням мелких иссохших костяков. И запах… еле уловимый, немного дурманящий, с вкраплениями металла и крови. Его не заметишь, если специально не принюхиваться, не искать его. Но если уж почувствовал, то не упустишь, пойдешь, точно хорошая собака по следу.

– Сука, я сдеру с тебя кожу! – просипел гнилозубый. – А девку твою мы пустим по кругу. И не раз.

– Упрямцев нужно учить, – поддакнули ему из-за спины.

Идиот! О возможной судьбе Амелии Дарт и не подумал.

– Я отдам деньги, – развел он в стороны руки.

– Конечно, отдашь, – сплюнул грабитель. – Только мы все равно сделаем, что сказано.

Теперь все трое шли на него. Теснились, мешая друг другу, но шли.

Пока не торопясь.

Дарт свел руки перед собой, а потом резко полоснул себя кинжалом по левой ладони. Лица грабителей разом вытянулись, глаза расширились. Они даже перестали наступать, переглянулись.

– Ты это чой? – усмехнулся гнилозубый. – Решил самоубиться? Так это по венам надо резать, оно вернее будет.

– А я хочу растянуть удовольствие… – проговорил Дарт.

Раненую ладонь жгло. Кровь струйками стекала к ногам и тут же впитывалась в податливую почву, обильно припорошенную пожухлой листвой. Запах стали и крови усилился.

– Осторожно, мужики, кажись, нам безумец подвернулся. Смотрите, чтобы не покусал кого.

Троица загоготала.

– Ладно, давай я подмогу, – ступил вперед гнилозуб.

Ступил и поморщился.

– Чем тут воняет? Кто обделался?

Запах, недавно еле ощутимый, набряк, набух плотным облаком, заполнил собой всю комнату, превратил воздух в жидкий тягучий кисель, способный держать не хуже самых крепких пут. Впрочем, ощущение это обманчиво и длится не более нескольких секунд. На самом деле нет никаких пут, нет никакого киселя, есть только потусторонняя вонь. И есть движение. Оно родилось именно там, где Дарт и ожидал, – в углах. Едва уловимое, оно вмиг набрало скорость и мощь, ринулось к пролившемуся угощению. Ожидавший этого парень отпрыгнул назад, обхватил остолбеневшую девчонку руками и закрыл своим телом.

– Закрой глаза… – успел он прошептать ей в самое ухо.

Лучше бы она послушалась. Он сам мог судить о происходящем за спиной по одним только звукам. Темнота в углах ненадолго обрела плоть, свилась многочисленными щупальцами, а потом резко распрямилась. Увернуться не получится, особенно когда не ожидаешь атаки. Темнота стремится к пролитой крови, именно там она вопьется в землю, разбухнет еще сильнее, обнаружит стоящего рядом человека. Вопль грабителя ознаменовал начало следующего этапа – самого нелицеприятного. Темнота голодна. Она все сделает быстро. Дрожащие бесплотные щупальца ухватятся за добычу и уже не отпустят. Они поднимаются все выше, обвивают ноги, затем туловище, скользят к груди. А живая плоть под ними уже облезает, дымится, источая удушливый смрад, точно на нее плеснули сильнейшей кислотой. Первый короткий вопль оборвался, а потом разразился вновь, чтобы закончиться лишь тогда, когда человек начал захлебываться собственной кровью.

Тишина опустилась внезапно.

Гнетущая и опасная.

Дарт обернулся. От грабителя не осталось ничего, кроме влажно поблескивающего пятна, в центре которого наполовину утопал желтый череп. Впрочем, от него вскоре тоже ничего не останется. Вокруг точно пеплом присыпали.

– Что это было? – выдохнула Амелия, выглядывая из-за плеча спутника.

– Нам повезло, – улыбнулся тот.

– И все же?

– Полгода назад тут было гнездо. Его уничтожили. Но уничтожить гнездо полностью нельзя. Даже если вырыть на его месте котлован, оно появится снова. Уже не в том виде, как прежде, из него не выйдут Проклятые. Но для людей оно по-прежнему опасно.

– Ты знал. Ты специально пролил кровь. Но… – она выглядела бледной, подбородок немного дрожал. – Оно могло напасть и на тебя.

– Нет. Он стоял ближе к приманке. А перекинуться на других у гнезда уже не было сил. Оно вроде как спит, копит силы на один бросок, а затем снова умирает. На время.

– У меня мурашки от того, с чем вам приходится иметь дело.

– У меня тоже, – подмигнул ей Дарт. – Ладно, давай выбираться отсюда. Похоже, дружки нашего гнилозубого друга не пожелали вступиться за товарища. Разумный поступок.

– У тебя кровь, – сменила тему девчонка. Она все еще тяжело дышала, волосы растрепались, на скуле появился синяк, которого Дарт раньше не видел. Значит, ей тоже досталось. – Дай посмотрю.

– Потом. Давай сначала…

– Дай! – в ее голосе звучало упрямство.

Парень протянул спутнице ладонь, с которой продолжала течь кровь. Теперь опасаться нечего. Гнездо не подаст признаков жизни как минимум месяц.

– Глубокая.

От неожиданности Дарт чуть не выругался. Амелия с видом знатока ковырялась в ране на его руке и качала головой. Затем оторвала лоскут от собственной пижамы и, не спрашивая, туго перевязала ему ладонь.

– Пошли, если ее не обработать, может начаться заражение крови и руку придется отрезать. Зачем так глубоко полоснул?

– Поторопился, – как бы извиняясь, пожал он плечами. Странно, никак не ожидал от девчонки подобного напора. – Нужно было много крови, иначе бы гнездо пробуждалось гораздо дольше.

В ее глазах росло неодобрение. Точно он, Дарт, стоит не перед изнеженной дочкой какого-то богатея, а перед одним из строгих наставников Тан-Хилла – и задание, порученное нерадивому ученику, снова провалено. Как бы то ни было, немного поразмыслив, он все же дал взять себя за руку и послушно двинулся следом за девчонкой.

Из развалин выходили с опаской, внимательно осматриваясь и вслушиваясь: вдруг парочка сбежавших грабителей шатается где-то рядом? Но нет. Мертвый сквер хранил полнейшее молчание, медленно, но верно укутываясь молочным покровом тумана.

Вскоре стало понятно, что девчонка прекрасно ориентируется на местности. То есть она совершенно точно знала, куда идти. Заброшенный парк кончился, они вышли в какую-то замызганную нечистотами подворотню, а оттуда свернули в переулок, освещенный единственным фонарем. Дарт сообразил, что за злоключениями не заметил, как опустился вечер. Не очень хорошее время, чтобы оставаться на улице без крыши над головой.

– Слушай, давай я отведу тебя к дяде, – предложил он, хоть из короткого знакомства с девчонкой успел заключить, что та ужасно упряма. – Мне не очень удобно с тобой таскаться.

– Нет у меня никакого дяди, – буркнула Амелия, не поворачивая головы. – Я соврала.

Дарт подумал, что в глубине души догадался об обмане, когда повозка из благополучного квартала свернула к грязным подворотням. Но ругать ее сейчас было поздновато, к тому же рука болела довольно ощутимо, да и кровотечение не совсем остановилось. Так что пусть Заноза сначала покажет свои лекарские навыки, а остальное потом.

В конце улицы девчонка остановилась около обшарпанного дома с единственным крошечным окном, в котором виднелся слабый намек на свет. Она мудрено постучала, Дарт не уловил такта, но определенно это был заранее оговоренный сигнал. Долго не открывали, хоть парень явственно слышал звук шаркающих ног. Потом, наконец, дверь отворилась, и в проеме показалась сухая женская фигура, замотанная во множество платков. Костлявые пальцы подняли повыше масляную лампу – и на незваных гостей взглянули подслеповатые глаза.

– Нам нужны лекарства, Сибилла, – четко проговорила Амелия. Ни тебе «здравствуйте», ни прочих любезностей, которые ей полагалось впитать с молоком матери. И вообще, черт побери, откуда у нее такие знакомства?!

Хозяйка отошла, пропуская незваных гостей. В ноздри Дарта ударил ураган травяных запахов. Если бы он не был таким «безнадежным», как говорил наставник Локи, то наверняка бы узнал несколько рецептов зелий, но его таланты лежали в другой области, и это, возможно, спасло их с Амелией жизни.

Девчонка усадила Дарта на скрипнувший табурет – парень сомневался, что тот сможет долго выдерживать его вес. Тем временем хозяйка уже тащила тазик с водой и охапку тряпок. Амелия суетливо носилась по комнатушке, подбирала какие-то склянки и горшки, срывала травы с сухих метелок под потолком, снимала коренья, которые, нанизанные на веревки, как гирлянды висели между балками. Тут была настоящая избушка лесной ведьмы, только стояла она посреди городской свалки, да и ведьме на вид казалось не больше тридцати, хоть она горбилась и щурилась, как древняя старуха.

– На, выпей это… – сказала Амелия, а «старуха» протянула Дарту глиняную чашку с мутной жижей, сильно напоминающей толченых слизняков. В нос ударило не то мочой, не то тухлыми яйцами. Или сразу и тем, и другим. Парень отпрянул, точно ошпаренный. От одного запаха на глазах наворачивались слезы. – Какой нежный… – неодобрительно проговорила Амелия. – Раздевайся до пояса.

Дарт нечаянно встретился с ней взглядом и поймал в ее глазах легкий намек на веселье. И сам почувствовал тягу улыбнуться в ответ. Теплота, впрочем, тут же разбилась о вмиг нахмурившиеся брови девчонки. Настроение у нее менялось быстрее, чем погода весной – не знаешь, что отчебучит в следующую минуту.

Хозяйка пожала плечами, зашаркала к тряпке, которой был завешен дверной проем. Дарт тем временем снял куртку и рубашку – все было грязным и почему-то безнадежно залитым кровью. Когда только успел изгваздаться?

– Сядь, – скомандовала Амелия. Разложила на столике корешки и травы, потом смочила тряпку в тазу и принялась обмывать рану, действуя осторожно и быстро, не хуже, чем наставник Тревор, который в Логове значился кем-то вроде штатного лекаря.

– Могла просто сказать, что не хочешь возвращаться на пепелище, – заговорил Дарт, просто чтобы разбавить тишину, перемешанную с хрипом хозяйки и ее глубоким влажным кашлем.

– Могла, – согласилась она, – а ты мог сказать, что пришел в подвал моих родителей не мертвяков искать.

Справедливо.

– Ладно… они мне не родные, – продолжила Амелия. Грязные тряпки она складывала в пустой таз. Из-за ширмы вернулась подслеповатая хозяйка с кувшином чистой воды, забрала ненужное – и зашаркала обратно. – Я приемная. Терпеть их не могу.

– Почему?

– Потому что я им не нужна такая, как есть. Потому что я хочу быть врачом и помогать людям, а меня за это считают чокнутой и готовят отдать за толстяка Обра. Его отец скоро станет губернатором, значит, с ним выгодно породниться.

– Ну, может быть…

Она больно ткнула его, Дарт понял это как намек, что его несет не туда, и замолчал.

– Я выросла на этих улицах.

Наверное, выражение лица спутника ее сильно позабавило, отчего девчонка негромко рассмеялась.

– Удивлен? Да. Мои настоящие родители разорились, когда я была совсем маленькой. Подробностей мне никогда не рассказывали, но из обрывков разговоров знаю, что они держали булочную и жили, в общем-то, небедно. До тех пор пока кто-то не перекупил их поставщиков. За нормальную цену купить муку возможности больше не было, а покупать втридорога – путь на улицу. Так и произошло. Их просто выгнали, когда они в очередной раз не смогли заплатить за аренду здания, в котором располагалась лавка. У отца был брат… вернее, он и сейчас здравствует. Именно его семья взяла меня приемной. Не знаю, почему он не помог моим родителям тогда, когда они в этом сильнее всего нуждались. Не знаю, зачем он отыскал и принял меня, когда они умерли.

Амелия ненадолго замолчала.

– Хотя нет, теперь знаю. Своих детей у него нет, благодаря мне он смог бы породниться с губернатором. Я должна была солгать тебе, понимаешь? – в ее голосе появился едва слышный намек на сожаление, но и он растаял без следа. – Мне необходимо было подумать и взвесить все за и против. Я пойду с тобой, один ты не справишься.

Дарт хотел было возразить, что еще не знает, что будет делать, но вдруг осознал, что принял решение, хоть толком и не помнил когда. Может, незадолго перед тем, как они с Амелией спаслись от ножей головорезов, а может, сразу, как прочел послание отца – и иллюзия выбора лишь временно затуманила его взор.

– Не помню, чтобы нуждался в Занозе в качестве напарника.

Вместо ответа она сильнее сжала его раненую ладонь. Дарт стиснул зубы, зашипел, уже готовый послать девчонку куда подальше. В конце концов, это далеко не первая его рана. Бывало и похуже.

– Ты совершенно не приспособлен к нормальной жизни, даже не знаешь, что кошелек на людях лучше не показывать, а мелкие деньги на повседневные нужды лучше держать отдельно.

Справедливое замечание, но желания таскать за собой зудящую, как комариный укус, Амелию не прибавилось.

Тем временем она натерла рану какими-то зловонными мазями, посыпала не менее зловонными порошками, и взялась за иголку. Раз – и жильная нитка проскочила в ушко.

– Выпей, – девчонка протянула ему ту самую глиняную чашку, которую недавно предлагала «старуха».

Дарт отмахнулся. Его и раньше зашивали, не впервой терпеть. Да и сомнительно, что он удержит выпитое в желудке, а пачкать блевотиной чужой дом казалось как-то неправильно.

– Мальчишки все такие задаваки, – проворчала девчонка и принялась за дело.

Позже, сидя за столом, уплетая за обе щеки печенную с луком и морковью картошку, Дарт подумал, что выпить слизневую настойку было бы, возможно, не таким уж плохим вариантом. Пару раз он едва сдержал крик, закусив собственный кулак, на котором теперь явственно красовались отметины от зубов. Амелия заключила, что шрам останется приличный (плевать – лишь бы затянулось поскорее), на что он кое-как кивнул и уронил голову на стол. И задремал, потому что не сразу услышал, как Заноза трясет его за плечо и приглашает к столу.

– Откуда ты ее знаешь? – спросил Дарт и кинул взгляд на спину хозяйки «избушки», которая несуетливо собирала пустую посуду. Выглядела она совершенно равнодушной к происходящему, будто ночные гости в золе и пижаме были делом естественным и частым.

– Сибилла – моя старая знакомая. Скажем так, мне приходилось потихоньку уходить из дома (того, нового), чтобы научиться вот этому, – Амелия указала кончиком ложки на его зашитую руку.

– Не очень-то она разговорчивая.

– Добропорядочные и глубоко верующие жители обвинили ее в ведьмовстве, – голос Амелии стал не по возрасту жестким. – Дознаватели из Конгрегации провели расследование. Доказательств ее вины так и не нашлось, но на всякий случай ей вырвали язык. «Для вящего спокойствия» – так они сказали.

Дарт сглотнул, уставился на сухую руку, что потянулась к его опустевшей миске.

– Многие из тех людей, кто состряпали донос, живы только благодаря ей. И их дети тоже.

Дарту очень хотелось сказать, что жизнь вообще чертовски несправедлива к дающим и весьма благосклонна к отбирающим, но почувствовал неуместность этой фразы. Вряд ли хоть кому-то из присутствующих была неизвестна эта истина, да и его сочувствие тут вряд ли кому-то нужно.

Сытость разморила его, дрема склеивала веки. В сущности, ему было без разницы, где лечь спать: на коврике у порога, прямо за столом, на лавке у окна или в любом уголке «избушки». Он просто хотел спать. Чтобы как-то облегчить ожидание сна, парень привалился спиной к стене, умостился затылком на сырой кирпич и закрыл глаза. Но возня Амелии то и дело вырывала его из дремы. Сквозь опущенные веки он наблюдал, как девчонка приволокла сенник, какие-то покрывала и шкуры, и из всего этого собирает импровизированную постель на полу около очага. Надо бы помочь ей, но отчего-то сил совсем нет. Нет, сейчас он все же встанет. Сейчас, вот уже…

В следующий раз очнулся оттого, что Амелия пыталась его поднять. С ее помощью добрался до лежки.

– У тебя жар, – хмурясь и кусая губу, заключила она.

– Ерунда. – На самом деле Дарт чувствовал себя весьма скверно. Неприятно осознавать, но он едва волочил ноги; не подставь девчонка плечо, своими силами он до импровизированной постели ни за что бы не дошел.

Амелия укрыла его сразу несколькими покрывалами, и под их тяжестью он почувствовал себя жарящейся на вертеле колбасой. Хотел было раскрыться, но Заноза шикнула и велела не двигаться. Из нее получится хороший врач, не мог не признать он, и границы лихорадочного бреда расступились, пуская его в страну фантазий, где Амелия, вся в белом и в высоком чепце, ходила между чумными больными. В перерывах между этими образами она поила его горькими настойками, от которых его рвало и еще больше бросало в жар.

– Спи, – было последним, что он помнил.

Строгий, но сочувствующий голос, и холодная ладонь на лбу.

Глава 5 Прочь с Острова

Утро принесло Дарту слабость, но в целом он чувствовал себя отдохнувшим и здоровым. Зашитая рана болела и ныла, но рука пришла в норму, и парень даже нашел силы размять затекшие мышцы. Некоторые вещи нужно делать наперекор боли, а жалость в принципе не приличествует Охотнику.

«Охотнику», – с горькой усмешкой подумал Дарт.

Может, пришла пора начинать вытравливать из себя эти мечты? Вот только чем заполнить пустоту?

– Я помогу тебе, – напомнила Амелия позже, когда после завтрака Дарт засобирался откланяться. И это была первая ее фраза за утро, не считая хмыканья и угуканья при осмотре и перевязке его раны.

– Под ногами будешь путаться. – Он знал, что этот спор не выиграть, но попытался. – Оставайся здесь, учись врачеванию.

– Чтобы при следующей нашей встрече тоже быть без языка? – Амелия сложила руки на груди. Пижаму она сменила на то, что нашлось в гардеробе хозяйки «избушки», и это все было ей ужасно велико, да и выглядело неопрятно. В таком наряде в самый раз милостыню клянчить. Не будет ничего удивительного, если это подобие (платья?) некогда было мешком. Или несколькими.

Дарт вздохнул, поскреб подбородок, который уже требовал бритвенных процедур. Но это погодит.

– В таком виде мы дойдем разве что до ближайшего служителя порядка, – заключил он, взглядом окидывая спутницу.

Девчонка покраснела и вцепилась пальцами в плечи.

– Где тут ближайший магазин одежды?

Вряд ли таковой мог обнаружиться где-то поблизости, но все же?

Только теперь Дарт осознал, что уже принял настойчивое предложение Амелии взять ее с собой. Да – заноза. Да – себе на уме. Но при этом весьма знающий лекарь. И вообще, на нее в конце концов выйдут Охотники. Это лишь вопрос времени. И тогда она расскажет все, что знает. Даже если не захочет этого. Так не лучше ли держать девчонку при себе?

Половину утра они потратили на покупку снаряжения. Костюм для нее, костюм для него, две пары сапог, несколько сменных рубашек. Оказалось, что с собранными под шляпу волосами Амелии ничего не стоит выдать себя за мальчишку.

«Нужно бы волосы отрезать, – вслух размышляла она, примеряя шляпу в лавке торговца подержанными вещами, – а то мешаются только».

В тех словах Дарт не услышал и намека на сожаление, хоть отрезание волос считал излишней предосторожностью. Во всяком случае, это станет не актуально, как только они покинут пределы Тан-Ларона. Но пока они здесь, стоит держать нос по ветру. Охотники ищут его – мальчишку шестнадцати лет, возможно, с обожженной рожей, возможно, в дырявой одежде. Но это мелочи – они знают его в лицо, а дополнительных «глаз» в городе хватает. Приемная родня ищет Амелию – девчонку того же возраста, но без особых примет. В дешевой же одежде, с нахлобученной на самые глаза шляпой, Амелия мгновенно затеряется среди сотен беспризорников и бедняков. Получается, что он куда приметнее, чем она. Успокаивало лишь то, что Охотники будут искать юношу-одиночку, а их теперь двое.

– Что? – сердито спросила Амелия, расправляя складки на куртке.

Дарт поздно сообразил, что таращился на нее все время молчаливых размышлений.

– Я плохая компания, – напомнил он. Казалось неправильным взвалить на Амелию ношу его личных проблем.

– Знаю, – нахмурилась она, – а еще ты ужасный недотепа, который ничего не знает о жизни за пределами каменного мешка, который вы называете Логовом. Прости, что напоминаю. Вдруг ты забыл.

Дарт собрался было огрызнуться, но вовремя заметил уже знакомый намек на веселье в глазах спутницы. На этот раз он не совершил ошибку и не улыбнулся в ответ, за что был награжден демонстрацией языка. В следующую минуту девчонка уже переключилась на торговца и в считаные минуты уговорила его снизить цену на треть. Пока Дарт расплачивался, нехотя выкладывая на прилавок медяки, она торжествующе взирала на него с довольной улыбкой от уха до уха. В принципе, имела на это полное право, поскольку замечание о его неприспособленности было чистейшей правдой.

– Нам нужно улетать с Острова, – сказала Дарт, едва дверь лавки закрылась за ними.

– Угу, – согласилась Амелия, – но у нас нет документов. У обоих? – на всякий случай переспросила она, выгнув бровь.

Он кивнул.

Без документов им не продадут билеты даже на самый завалящий ночной горшок под бумажным парусом. Любой капитан скорее возьмет пару свиней в первый класс, чем двух «зайцев» в глубины трюма. Таможенный кордон – не дырявый забор, сквозь который может просочиться любой желающий. За малейшее нарушение регламента перевозок неизменно следует внушительный штраф. И это в лучшем случае. За особенно серьезную контрабанду официальные органы могут лишить как лицензии на перевозку, так и самого судна. По мелочи, разумеется, контрабанду возят все. Но чтобы что-то серьезное – на это капитану нужны очень веские причины.

– Свиньи, – пробормотал Дарт и даже остановился, чтобы не упустить замаячившую идею. – Свиньи…

Амелия молчала, хоть ей явно хотелось переспросить: чтобы сдержаться, она даже губу прикусила и сцепила руки за спиной. Дарт мельком отметил, что даже наряженная мальчишкой и со спрятанными волосами она все равно девчонка. Немного нескладная и угловатая, но девчонка.

– Мы можем попытаться проскользнуть в грузовой отсек, – наконец поделился своими мыслями Дарт.

– Как будто это не то же самое, что раздобыть фальшивые документы, – сказала спутница. – Ты хоть представляешь, как это сделать?

Дарт развел руками и чистосердечно признался:

– Понятия не имею, но постараюсь выяснить. Пойдем, проведу тебя до…

Он протянул руку, но Амелия отпрянула от ладони, будто ужаленная.

– Я с тобой, – заявила следом, безошибочно разгадав его намерения, – и не вздумай от меня избавиться.

– Мне придется быть тише воды и ниже травы, а ты в этом не сильна, согласись, – стараясь хранить дружелюбие, растолковывал Дарт.

Она некоторое время размышляла, но признала правоту за ним. Парень облегченно перевел дух.

– Поэтому, пока я буду занят, тебе лучше…

– …собрать все остальное для путешествия, – торжественно закончила за него Амелия.

И впрямь же Заноза!

– Я не сильна в этих ваших мальчишеских штучках, – она помахала рукой, словно отгоняла неприятный запах, – но хорошо торгуюсь и знаю, что нам пригодится в дороге. В этом можешь положиться на меня.

Девчонка протянула согнутую ковшом ладонь, на которую Дарт некоторое время пялился, пытаясь взять в толк, что бы это могло означать. Амелия психанула и топнула ногой.

– У меня нет ни гроша, – заливаясь краской, объяснила она.

Дарт дал ей пару серебряных монет и немного меди. Девчонка тут же распихала монеты по разным карманам, поправила шляпу и потуже затянула ремень на куртке. Не хотелось признаваться, но почему-то было не по себе отпускать ее одну. Мало ли что…

– Встретимся вечером у Сибиллы, – уже повернувшись спиной, помахала она, и, прежде чем Дарт успел сообразить, что сказать вдогонку, скрылась в переулке.

«Никакого сладу с ней», – перевел дыхание парень, пятерней причесал волосы и поморщился от боли в руке. Что ж, стоит сходить на ближайшую пристань, разведать график прибытия и отбытия дирижаблей, а заодно и примериться к одному из них. Сумасшедший и трудновыполнимый план, но за неимением лучшего – сгодится.

В «избушку» Сибиллы Дарт приполз, едва переставляя ноги. Последние шаги дались особенно тяжело. Рука на удивление почти не беспокоила, даже пальцами удавалось шевелить почти без боли – видимо, сказывалось действие мазей Амелии – но силы из него будто раскаленными клещами вытягивали. И почти вытянули. Впрочем, стоило в открывшейся двери появиться бледному лицу хозяйки, а следом за ним аромату тушеных овощей, он буквально ожил. Стол был накрыт – и Дарт пристроился на скамейку, не дожидаясь приглашения. Он не ел весь день, ничего удивительного, что желудок так рьяно требовал пищи. Миска перед ним опустела до неприличия быстро, но Дарт все еще был голоден.

Сибилла поставила перед ним весь котелок.

– Где Амелия? – Дарт сообразил, что ворчание девчонки в меню не присутствует и с трудом заставил себя проглотить ком плохо пережеванного ужина.

«Черт, она же немая! Стоп. Но не глухая же?»

Сибилла нахмурилась – первый намек на то, что и ей не чужды эмоции – и указала на него пальцем.

Дарту очень захотелось немедленно выплюнуть съеденное обратно, потому что оно в одночасье превратилось в комок тошноты. Он явился намного позже захода солнца и полагал, что девчонка к тому времени давно вернулась. Однако ее нет. Как нет и намека, откуда начать поиски.

– Мы разошлись, – пояснил он.

Сибилла нахмурилась еще сильнее.

– Слушай, я… – Ну и что сказать? «Я знал, что это плохая идея, но позволил Амелии уйти просто потому, что меня достало ее ворчание и недовольство!»

Дарт поднялся и молча пошел к двери, когда та вдруг сама бросилась ему в лицо. Он едва успел отскочить, чтобы не схлопотать в придачу к ожогам сломанную переносицу. Амелия стояла на пороге, а за ее спиной тянулась вереница сопливых голодранцев с полными руками всякой клади.

– Дай каждому по медяку, – распорядилась девчонка, прошествовав мимо походкой королевы, – я все истратила.

Облегчение быстро сменилось злостью. И это та, что якобы умеет торговаться?! Проучить бы ее! Останавливали лишь полные надежды и голода глаза мальчишек и девчонок.

Дарт принимал свертки, вручал монету и отпускал маленького носильщика с миром. Всего ребятишек было десять, самый старший из которых выглядел примерно на столько же лет. Дарт понял, почему Амелия их наняла, хотя покупок было не так уж много – она просто хотела помочь. Что ж, каждому нищему он не подаст, но этих детишек вполне может порадовать. Главное, чтобы подобные траты не вошли в традицию.

– Я купила все необходимое назло и вопреки твоей жадности, – торжественно похвасталась Амелия.

Эту перчатку Дарт поднимать не стал. Просто сел на скамью, положил подбородок на скрещенные руки и молча наблюдал, как девочка раскладывает «обновки» на столе. Большей частью там были лекарские принадлежности: банки, горшочки, запечатанные сургучными печатями, коробочки с порошками, мешочки с травами. Ну и ну. Накануне Амелия порядком опустошила запасы Сибиллы, и Дарт полагал, что этого предостаточно. Оказалось, Заноза рассудила иначе.

Все лекарства и врачевательную утварь девчонка сложила в отдельный мешок. В другой упаковала предметы первой необходимости: бинты, гигиенические принадлежности, перчатки. Невероятно, но она позаботилась даже о шнурках для обуви.

Кроме всего прочего, Заноза прикупила и продуктов, которым не страшны перепады температуры и которые можно есть, не готовя. Вяленые рыба и мясо, копченые сыры, хлебцы, несколько видов орехов. Все это девчонка тщательно завернула в промасленный пергамент.

– Если ты кончил на меня пялиться, может, расскажешь, что узнал про корабль? – после длительного молчания предложила она.

К тому времени Дарта разморили сытость и усталость, он открыл рот – и обнаружил, что едва ворочает языком.

– Это будет сложно, – вынес он вердикт целому дню похождений, – но возможно. Есть одно судно, «Святой понтифик». Громадина, каких поискать, но на ней как минимум три палубы, лишь одна из которых отведена для перевозки пассажиров.

– Не хочу знать, кого и какими средствами ты пытал, чтобы раздобыть эту информацию.

– Всего лишь купил выпить парочке летунов, – он подавил зевок. – «Понтифик» простоит в гавани еще день, а послезавтра на рассвете отбывает в Ванд-Долл, оттуда мы верхом можем добраться до Ванд-Хала.

Информации оказалось негусто, да и ту удалось добыть лишь с большим трудом. Пришлось обежать весь порт, все причальные площадки, переговорить с кучей народа. Да так, чтобы не выдать своих истинных мотивов. Дарт интересовался в основном судами, так или иначе проходящими через Ванд-Долл, их загруженностью и ценами на перелет. А всего-то надо было сразу идти в пивную.

Во взгляде Амелии сосредоточилось все недоверие мира. Конечно, она сомневается, Дарт и сам не особенно верил, что дело выгорит, но попытаться они должны.

– Если нас поймают… – девчонка закончила многозначительной паузой.

– Если нас поймают, ты снова отправишься под крылышко обеспеченных приемных родителей, а меня бросят за решетку.

«В лучшем случае», – добавил он про себя, рассудив, что девчонке об этом знать незачем.

– Нам нужно хорошо подготовиться, прежде чем идти на такой риск, – нахмурилась Амелия.

Справедливое замечание, вот только времени на подготовку нет, да и не было его никогда. С самого появления Куба Дарт действовал по обстоятельствам, как того требовала ситуация. Иногда получалось, иногда – нет, но риск себя оправдывал. По крайней мере пока.

– Утром схожу туда, осмотрюсь, – сказал Дарт, чувствуя, что больше не в силах бороться со сном.

– А я погляжу, как документы досматривают, – вызвалась Амелия.

– Хорошо, только гляди в оба и не попадись.

Во сне к нему пришел отец и молчаливой тенью постоял в темном закоулке памяти. Дарт пытался отвернуться, пытался не смотреть, но видел его ясно даже сквозь опущенные веки. В конце концов парень заставил себя проснуться и еще долго ворочался с боку на бок, пока наконец не заметил, что дверь в избушку полуприкрыта, а из щели пробивается тусклый желтый свет.

– Тоже не спится? – спросила закутанная в штопаный платок Амелия, когда он присел на ступени рядом с ней.

– Снится всякая гадость.

– Ага, – куда-то в темноту сказала девчонка.

Некоторое время они молчали и перебирали каждый свои грустные воспоминания.

– Мать любила мять мне бока, – вдруг сказала Амелия. Слова прозвучали некстати, Дарт не был уверен, что готов слушать продолжение, но останавливать девчонку не стал. – Уже потом, после того, как родители все потеряли. Они изменились. Оба. Отец все больше пропадал, пытаясь найти хоть какой-то заработок, по крайней мере, так он говорил, когда возвращался. А мать… она сдалась первой. Помню ее с вот такой палкой, толстой, выстроганной из полена. Каждым ребром помню. Палка в одной руке, бутылка – в другой, – Амелия убедительно изобразила осоловевший взгляд выпивохи. – Она усердно била меня, а в перерывах выпивала. Говорила, что ей меня очень жаль, но наука пойдет мне впрок.

– Хороша причина, ничего не скажешь, – проворчал Дарт.

– Однажды ноги подвели мать, она свалилась со ступенек и расшибла голову. Помню, как лежала на мостовой, смотрела вверх, а мимо ехали повозки, и лошади топтали копытами ее волосы. Цок-цок, – Амелия поморщилась. – Мне очень хотелось, чтобы она встала и еще разок поколотила меня той палкой.

Дарт кажется, понял, что она пытается сказать, но предпочел придержать язык.

– Кем бы ни был твой отец, – продолжала девчонка, – что бы ужасное он ни сделал, и какой бы ни была причина, заставившая его бросить вас, – он был твоим отцом и любил тебя. Просто некоторые люди перестают видеть правильную дорогу и сворачивают на обочину.

«И откуда ты только взялась, такая грамотная!» – хотелось бросить ей в лицо Дарту, он даже открыл рот, но увидел заплаканные глаза Занозы и передумал.

– Не реви, – в воображении фраза звучала не так грубо, но уж как получилось, – зареванная за мальчишку не сойдешь.

Она рассеянно скользнула ладонями по щекам, с удивлением обнаружила на них влажные следы и сердито вытерла руки о штаны.

– Обычно я не реву, – сказала она, раздраженная собственной слабостью.

– Ясное дело, – он попытался разбавить ее злость улыбкой и с удивлением обнаружил, что она благодарно улыбается в ответ. Во всяком случае, это было весьма похоже на улыбку.

Амелия взвилась с места, и босые пятки прошлепали в дом. Дарт еще долго сидел, разглядывая затянутое серыми тучами ночное небо. Утро будет дождливым и пасмурным – то, что надо для задуманного.

Непогода полоскала Тан-Ларон, как усердная прачка грязные портки. Утром Дарт не нашел Амелию, девчонка ушла раньше него. Оставалось лишь надеяться, что она учтет его предостережения и не станет нарываться на неприятности там, где их можно избежать. Сам парень, перекусив угощением молчаливой Сибиллы, отправился по своим делам.

В порту было людно, как и накануне. Шум стоял невообразимый. Люди не разговаривали – они орали, пытаясь перекричать не только дружный «ох» портовых грузчиков, впряженных в массивную лебедку, но и шум дождя, и звуки, издаваемые испуганными животными, которых загоняли на борт того или иногда дирижабля. Всюду было движение, никто не стоял без дела. Толчея и суета тем не менее приносили свои плоды – работа по обслуживанию прибывающих и убывающих воздушных кораблей не останавливалась ни на минуту. В основном грузчики занимались относительно небольшими дирижаблями, работающими на внутренних перевозках Острова. Монстры, вроде «Понтифика», располагались чуть в стороне и будто бы свысока взирали на мельтешение суетливой мелочи.

«Святой понтифик» стоял у края пристани – крупное грузное судно, порядком потрепанное временем и ветрами. Его аэростат давно выгорел на солнце, а потому цвет имел бледно-голубой, местами даже белесый. И все же дирижабль не казался дряхлым. Скорее, умудренным опытом. Вчера около него возни было гораздо больше: полным ходом шла погрузка товаров. Сегодня же возле исполина виднелось всего несколько человек из числа технического персонала. Судя по всему, они собирались заняться проверкой состояния аэростата, но дождь спутал их карты. Лезть по мокрым стропам наверх желающих не нашлось.

Дарт затаился в тени груды пришедших в негодность ящиков и бочек. Некоторые из них порядком заплесневели и разбухли, и теперь вряд ли могли на что-то сгодиться. Но зато до груды гнилого старья никому не было дела, и поэтому она превращалась в идеальное убежище.

Дождь нещадно поливал его голову. Сидеть, когда за шиворот льется река холодной воды, – то еще удовольствие, но Дарт приказал себе не отвлекаться. Будущим Охотникам преподавали множество дисциплин, одной из которых было сосредоточение: умение не замечать посторонних вещей спасло жизнь не одному Охотнику. И куда в более опасных ситуациях, нежели нынешняя. В сравнении с ними сегодняшний дождь – просто мелочь, которую можно без труда выбросить на задворки сознания. Но он все-таки раздражал. И лишь много позже Дарт понял, что дело не в дожде, а в зудящем беспокойстве за девчонку. Как она, что? Не вляпалась ли в неприятности по самые уши? Жива ли?

Но ему в конце концов удалось справиться с волнением и сосредоточиться на дирижабле. Он даже высмотрел вентиляционные шахты в средней части глубокой гондолы, на нижней палубе. Выше находилась основная пассажирская палуба, ниже – трюм. Если на дирижабле и можно где-то укрыться, то только в трюме. Места в нем мало, вентиляции нет. Перевозят там, как правило, балласт. И все же досмотр обязателен.

Иногда около воздушного судна появлялись люди, интересовались количеством свободных для груза мест. Судя по их внешнему виду, не все они были в добрых отношениях с законом. Вчера, бродя между другими судами, подобной активности подозрительных личностей он вроде бы не приметил. А ведь смотрел. Что это значит? Либо плохо смотрел, либо не весь груз «Понтифика» был «чистым». Второй вариант давал больший простор для маневров. Если команда дирижабля прячет на борту что-то запрещенное, значит, имеет на таможне своего человека и уверена в благополучном досмотре. Ну, или действует наудачу. Что вряд ли, судя по контингенту и количеству потенциальных заказчиков. У Дарта даже возникало опасение: не пополнят ли они с Амелией ряды таких же хитрых безбилетников, если им все же удастся проникнуть на борт? Перспектива делить темный закуток с парочкой головорезов, спасающихся от правосудия, мягко говоря, не внушала оптимизма.

Все сомнения на корню уничтожал единственный факт: «Святой понтифик» – единственный дирижабль, который годится для его целей. Если упустить эту возможность, ждать следующей придется не один день. А это слишком опасно, когда за тобой идут Охотники. Значит, прочь сомнения. Судьба благоволит отчаянным – так любил говаривать наставник Грум. Самое время проверить правдивость его слов.

Засветло на борт не пробраться, даже и пытаться нечего. А вот ночью попробовать стоит.

Возвращаясь домой, Дарт не мог отделаться от мысли, что волнуется за мелкую Занозу. Ее храбрость внушала уважение, но безрассудство досаждало, как песок на зубах. А еще оно недвусмысленно намекало, что ему придется не единожды пожалеть о том, что позволил Амелии увязаться следом.

Девчонка, однако, была на месте, и едва Дарт переступил порог, обрушила на его голову поток малопонятной словесной мешанины. Приходилось то и дело останавливать ее и переспрашивать, чтобы хотя бы отчасти вникнуть в смысл. В конечном итоге она не рассказала ничего нового: документы проверяют строго, государственная таможня щепетильна до мелочей и никому не делает исключений. После наступления темноты допуск к посадочным палубам только по специальным пропускам, незадолго до отлета – последняя проверка груза.

– Я видела Охотников, – сказала Амелия шепотом, как будто боялась, что и здесь их могут услышать, – на таможне. Что бы им там делать?

– Возможно, они выполняют какое-то задание. Возможно, ищут меня, – сквозь зубы процедил Дарт. Он предполагал, что бывшие братья по оружию не станут сидеть сложа руки, но надеялся выиграть еще несколько дней. – Они знают, что я захочу сбежать.

Или все же он слишком много о себе вообразил? Охотники нечасто, но покидают свой Остров. Не стоит видеть в каждой тени преследователя. Или стоит?

– И что с того? – спросила девчонка. – На таможенную службу им никак не повлиять, она им не подчиняется.

– Так-то оно так, но ты не представляешь, сколько людей обязаны Охотникам и сколько из них готовы оказать в обмен на эти обязательства маленькие услуги.

– Какие услуги?

– Внимательнее смотреть по сторонам, к примеру. Выискивать среди толпы определенное лицо.

Амелия сосредоточенно погрызла ноготь большого пальца.

– Если бы я сама не видела, что они сделали со Жменей, то подумала бы, будто у тебя мания преследования. Ты не мог найти в недруги кого-то менее серьезного?

– Да вот не подумал, взял тех, кто под руку попался.

Девчонка только вздохнула.

– Ты не обязана… – Дарт в который раз предпринял попытку образумить ее и в который раз наткнулся на упрямый взгляд.

– Нет, не обязана, поэтому я иду по собственной воле. Что у тебя?

Дарт рассказал об увиденном, поделился опасениями.

– Поначалу я думал пробраться к дирижаблю ночью, чтобы к открытию порта быть уже на судне. Но из твоих слов выходит, что идти надо прямо сейчас. До закрытия есть часа три, мы успеем.

– Ну что, вещи сложены, нас ничего не задерживает.

Она выглядела очень спокойно и даже как будто дрожала от нетерпения. Дарт мысленно покачал головой. Девчонка была либо слишком отчаянной, либо слишком глупой. Вряд ли опасность быть обвиненной в колдовстве много выше риска быть обнаруженными на борту дирижабля. Ну да сколько можно ее разубеждать?

Перед уходом он оставил на столе пару серебряных монет. Неразговорчивой Сибилле они явно не будут лишними.

До самого порта шли, выбирая самые безлюдные улицы. А на саму территорию пробрались, затерявшись среди длинного обоза из семи повозок, следом за которыми нехотя семенила целая отара овец, оглашавшая окрестности испуганным блеяньем. У широких ворот порта, возле которых нес вахту караул, овец испугал резкий звук с одной из посадочных площадок. Животные попытались разбежаться, заметались. В начавшемся столпотворении Дарт и Амелия и проскользнули на территорию. Вынужденный затор у ворот не понравился многим – еще некоторое время ребят обгоняли раздраженные люди, ругавшие себе под нос нерадивых тварей. Причем под тварями они явно подразумевали не несчастных овец, а их хозяев.

Спрятались в прежнем убежище Дарта. Сидеть предстояло немало – часа два или три, пока не стемнеет. И если парню подобное занятие было не впервой, то девчонка чувствовала себя крайне неуютно. Постоянно ерзала, садилась то так, то иначе, несколько раз пыталась встать, чтобы дать отдых затекшим ногам или спине. Дарт старался гнать прочь мысли о том, что спутница послана ему в назидание за лень и издевательства над наставником Тобиасом.

Темноты он ждал, как никогда прежде. Если бы мог, то сам бы поднялся в небеса и согнал оттуда солнце, а луну вытащил за шкирку.

Несколько раз мимо их убежища проходил портовый патруль. Чем позднее становилось, тем чаще он показывался. Патрульные не имели основательного вооружения, в их задачу входило лишь наблюдение. Разбираться с нарушителями будут другие люди, куда более серьезные.

Звуки постепенно затихали. Грузчики оставляли свою работу, мастеровые собирали инструменты и покидали пределы посадочных площадок, заказчики перекидывались последними словами с капитанами дирижаблей. Порт пустел, но не вымирал, продолжая жить своей собственной жизнью, без людей. Где-то поскрипывало, где-то постукивало, со стороны одного дирижабля доносилось приглушенное шипение, точно в аэростате образовалась небольшая дырка, в которую теперь выходил газ.

– Идем? – приподнялся в укрытии Дарт.

Темнота сегодня была густой. На небе, все еще затянутом тучами, не появилось ни звезд, ни луны. Что ж, отлично! Похоже, все складывалось как нельзя лучше.

Ребята вышли было из-за ящиков и сделали несколько шагов к дирижаблю, но тут неподалеку раздался быстро приближающийся шум. Судя по всему, к патрулю шум не имел никакого отношения, пришлось спешно возвращаться. В следующие минуты подозрения Дарта относительно нечистой на руку команды «Понтифика» полностью оправдались. Наверняка у кого-то из экипажа имелась на таможне очень мохнатая лапа. В трюм грузили с десяток породистых лошадей. Животных пригнали люди в черном, а на посадочной площадке их уже ожидали. Все проделали очень быстро и слаженно. Всего за несколько минут живой груз перекочевал в трюм летающего гиганта. В трюм – туда, где положено быть балласту. Это что же, если в пути случится нештатная ситуация и надо будет срочно избавиться от части груза, первыми в никуда полетят лошади? О том, что за животными вполне могут последовать и незадачливые безбилетники, Дарт как-то не подумал.

Зато если уж попасть в трюм, то проверки можно не опасаться. Тут все должно быть схвачено и проплачено.

Закончив с погрузкой, люди в черном быстро ретировались.

Ребята выждали еще с полчаса, прежде чем снова решились выбраться на открытое пространство. На этот раз им никто не помешал. Без происшествий они добрались до дирижабля. Оставалось последнее: открыть ворота в трюм. Выглядели они довольно внушительно и оказались заперты изнутри. Дарт услышал, как разочарованно вздохнула Амелия, и улыбнулся про себя. Неужели она думала, что тут их ждут? Вытащив кинжал, он просунул его в щель между воротин и повел снизу вверх. Примерно на середине лезвие встретило сопротивление. Немного усилий, и запорный брус приподнялся.

«Тишь, тише…»

Затаив дыхание, парень провозился несколько минут, прежде чем ему удалось окончательно выкинуть брус из пазов. Раздался оглушительный, как ему показалось, грохот. Лошади за стеной встрепенулись, заржали, но быстро успокоились. Дарт ощущал, как от волнения взмокла спина, а во рту пересохло. Не хотелось себе признаваться, но он отчаянно боялся провала. Боялся до тех пор, пока за спиной не затворились ворота, а брус не лег на место. И даже тогда оба беглеца продолжали вслушиваться, не раздадутся ли шаги или голоса экипажа.

Темень тут стояла почти кромешная. Свет проникал в трюм лишь из пары мутных иллюминаторов. Возле одного из них беглецы и обосновались.

– Нас обязательно найдут, – уверенно сказала Амелия.

– Вряд ли. Слишком темно, мы затеряемся между лошадей. А серьезной таможенной проверки не будет.

– Так уверен?

– Да.

Некоторое время сидели молча.

«Мы сделали все, что могли», – размышлял Дарт.

Если они где-то просчитались и ошиблись – это вскроется или утром, или в полете. И если выбирать, то уж лучше в полете. Там, по крайней мере, можно попытаться договориться, купить себе место. А пока лучше расслабиться и передохнуть, возможно, даже поспать.

– Эй…

Он даже не сразу среагировал на оклик Амелии, таким тихим он был.

В неверном свете лицо девчонки окаменело, а с ее губ не слетало ни единого звука. Зато рукой она настойчиво тыкала в иллюминатор.

Выглянув туда, дар речи потерял и Дарт. Недалеко от посадочной площадки «Святого понтифика» стояли двое в длинных кожаных плащах и широкополых шляпах. Один указывал в сторону дирижабля, другой вроде бы отрицательно мотал головой – сквозь мутное стекло недолго и ошибиться.

«Нет! Этого не может быть!»

Его всего-таки выследили. И плевать, каким образом. Верхом глупости было надеяться, что шестнадцатилетний мальчишка-беглец сумеет укрыться от всевидящего взора Охотников. Гильдия рьяно хранит свои секреты. Так было, так есть, и так будет всегда.

Что теперь? Просто сдаться? Попытаться оправдаться в надежде на снисхождение? Уж это вряд ли выйдет. Все равно что просить пощады у смерча. А вот девчонку выгородить еще можно. Точнее, не выдать. Выйти самому. Будут ли они искать Амелию? Может – да, а может – нет. В любом случае, у нее есть шанс.

– Ты ездишь верхом? – спросил он шепотом, в самое ухо.

И получил в ответ неуверенный кивок.

– Хорошо, тогда сделаем так…

Один из Охотников распахнул плащ, что-то выудил из-под него и направился к дирижаблю. Дарт перестал дышать.

«Неужели ошибся?!»

Не доходя до «Понтифика» десятка полтора шагов, Охотник притаился за парой накрытых брезентом бочек. Его напарник к этому времени уже растворился в ночи. Некоторое время ничего не происходило, затем темноту разорвал истошный визг, и еще через мгновение в пятно фонарного света перед посадочной площадкой выскочило паукообразное существо в лохмотьях. Сквозь муть иллюминатора разглядеть его было невозможно, но Дарт и без того знал, что это за тварь: Проказа. С такими предпочитали не вступать в ближнюю схватку. Стоило этому созданию единственный раз коснуться оголенного участка кожи, у его жертвы неминуемо стремительно развивалась лепра. Настолько стремительно, что человек сгорал за считаные дни без малейшего шанса на выздоровление. Многие Охотники, с которыми это произошло, попросту сводили счеты с жизнью, не желая превращаться в живые разлагающиеся трупы.

Проказа припала к мостовой – и тут же рядом с ней что-то вспыхнуло ярко-желтым, разлилось, расплескалось и поднялось широким пылающим полукругом. Перекувырнувшись через голову, Проклятая бросилась прочь в точно предусмотренном загонщиками направлении: к «Святому понтифику». Тут же навстречу ей вынырнула темная фигура. Замах, мгновение полета – и новая вспышка озарила порт. На этот раз слепяще-белая, густая и концентрированная. Охваченная магическим пламенем тварь взвыла высоким голосом, почти закричала, покатилась по камням, пытаясь сбить огонь. Тщетно. Тот вгрызался в плоть, истончал очертания и без того тонких конечностей. Примерно через полминуты от Проклятой остался лишь темный след на мостовой. А еще через минуту Охотники покинули причал.

Глава 6 Нерадушный прием

Наверное, впервые пуститься в долгий перелет на большом дирижабле – это здорово. Кругом нет ничего, только небо и облака. Полная свобода. Лишь где-то, далеко внизу, угадываются очертания Разъяренной земли. О том, что там происходит, можно только догадываться. Но если повезет, то удастся рассмотреть огненные вспышки, расплескивающие вокруг себя длинные языки жидкого пламени, или громадные воронки пустынных бурь, пыль и песок от которых иногда поднимались даже на высоты нижних Островов.

А что можно увидеть из мутного иллюминатора? Ничего – лишь желтое ничто.

Ночью Дарт почти не спал. После ухода Охотников он далеко не сразу пришел в себя, а потом не смог сдержать нервного смеха, подхваченного Амелией. Ребята давились, затыкая рты рукавами, чтобы их не услышали наверху, но члены команды «Понтифика» никоим образом не давали знать о своем присутствии. Они никак не отреагировали даже на то, что случилось возле их корабля. Что, впрочем, было ожидаемо и разумно.

Взлет прошел тихо и почти незаметно. Если бы не легкий гул двигателя и небольшая вибрация корпуса, его можно было бы и не заметить. Разве что города вокруг больше не стало. Собственно, момент отлета Дарт благополучно проспал. Сон все же сморил его под утро. Лишь потом, проснувшись, он стал смотреть, как исчезает вдали каменная глыба под названием Тан. Здесь он родился, здесь вырос, но покидал Остров впервые. Остров, который действительно оказался просто куском камня, пусть и большим, пусть и загнанным в кольцо силовых структур.

В грузовом отсеке «Святого понтифика» сильно пахло прелым навозом. Если присмотреться, то в неверном свете было видно, как под ногами лошадей курится белый пар. И вроде бы убирать тут должны регулярно, до и после каждого рейса, а вон погляди – навоз все равно «горит». Дышалось тяжело, даже стекла редких иллюминаторов и те запотели. И ведь под ногами навоза почти не было – доски пола чистые, но щели большие, в палец толщиной. Похоже, там, внизу, располагалась еще одна палуба. И туда, судя по всему, заглядывают не так часто, как стоило бы.

Вот тебе и перелет – скорее сдохнешь, чем доберешься до места. Зато тайком и бесплатно.

Мерный гул двигателя мог бы убаюкать, если бы от вони не начала раскалываться голова. Дарт никогда особенно не страдал от запахов, благо в жизни ему пришлось понюхать всякой гадости: зачастую Проклятые устраивали логова возле городских сточных канав, да и сами они пахли не как весенние цветы. Но всякий раз знакомство с новым ароматом длилось минуты, изредка больше часа. Теперь же терпеть вонь пришлось долго… черт знает сколько часов. День минул, навалилась ночь.

Амелия всю дорогу ютилась возле одного из иллюминаторов, из которого слабо тянуло свежим воздухом. Девчонка прижалась лицом к стеклу и, не замечая бегущей по коже влаги, жадно вдыхала спасительную прохладу.

Дарт не беспокоил ее расспросами, не донимал пустыми беседами. Понимал, как ей, должно быть, трудно. Да, она оказалась не такой уж тепличной розой, как подумалось ему поначалу, но и повидавшей жизнь оторвой не была тоже.

Дарт сидел, прислонившись к стене. Он положил руки на колени, сомкнул кисти в замок, полуприкрыл глаза. Со стороны могло показаться, что парень спит, но он бодрствовал – и следовал рекомендациям наставников абстрагироваться от происходящего вокруг. Все видел, все слышал, но информация текла стороной, не затрагивая сознание. Когда случится нечто такое, что выбьется из равномерного потока, подсознание сразу это отметит. А пока – спокойствие и безмятежность, насколько это вообще возможно в клубах дурнопахнущего тумана.

Над далеким горизонтом поднялось солнце. А вскоре дирижабль начал снижаться. По плавной дуге, неспешно. Мерный гул двигателя заметно стих, но не исчез полностью.

До слуха Дарта донесся оклик Амелии. Он тут же вскинулся, выискивая взглядом девчонку. Та указывала куда-то в иллюминатор.

– Смотри. Что это?

Парень прошел к ней, выглянул. Сквозь мокрое стекло он первым делом заметил там, на посадочной площадке, суетящиеся фигурки людей – совсем маленькие отсюда, словно муравьи.

Наконец-то добрались!

Но внимание девчонки приковали не они. С контрольного маяка подавали световые сигналы – на его верхушке прерывисто, равномерно полыхали красные вспышки. Красный цвет – цвет опасности, предупреждение.

– Этого еще не хватало, – выдохнул Дарт.

– Что это значит?

– Скорее всего, ночью на город было нападение Проклятых. И серьезное. Возможно, кто-то из тварей все еще бродит неподалеку. Красный сигнал означает максимальную степень опасности.

– Но нас встречают.

– Не имеют права не встретить, иначе мы просто упадем. Запасы топлива не бесконечны.

– Значит, не все так плохо.

– Значит, внизу будут Охотники, – Дарт пристально взглянул на спутницу. – Они обязаны прикрывать гражданских.

Девчонка нахмурилась.

– Тогда подождем и не будем высовываться. Они же сразу уйдут, так?

– Да, пожалуй. Надеюсь, с разгрузкой торопиться не станут. Если рядом бродят Проклятые, Охотники уведут гражданских. Охрана груза, даже живого, не входит в их обязанности. Это наш шанс.

– Шанс быть съеденными? – Амелия натянуто улыбнулась, но ее глаза остались напряженными.

– Этого тоже нельзя исключать, – пожал плечами Дарт.

– А ты умеешь подбодрить!

– Ага, я знаю.

Снижение продолжалось. Двигатель дирижабля в последний раз вздохнул и затих. Посадочная площадка все приближалась. Уже можно было рассмотреть черты лиц членов причальной команды, расслышать покашливание и негромкие переругивания. Встречающие явно нервничали и торопились.

Животные будто почувствовали приближение земли – заволновались. Послышалось встревоженное ржание. Или они чувствуют нечто иное? Тех, кому давно положено покоиться в земле?

Члены причальной команды действовали слаженно и привычно: каждый ухватился за свисающий с борта «Святого понтифика» канат и что есть сил потянул к кнехтам. По телу дирижабля прошла дрожь, послышались натужные стоны силовых конструкций. Борт воздушного судна с надрывным грохотом ударился о причал, но обшивка выдержала.

Дарт оттащил спутницу от иллюминатора. Оба затаились в самом дальнем конце трюма.

«Святой понтифик» замер.

Некоторое время ничего не происходило, раздавались лишь неясные крики. Потом ворота в трюме раскрылись (все-таки они как-то отпираются снаружи?), и вошли двое. Один был долговязым, с длинными крысиными усами, он все время сутулился и выглядел раздраженным. На нем была форма воздушных грузовых перевозок – сине-белый комбинезон и кожаная куртка. Второй, в тяжелом кожаном же плаще и широкополой шляпе, с надвинутым на лицо черным платком, ступал тяжело, чуть заметно припадая на одну ногу, и внимательно всматривался в каждый угол. В руках человек держал пару пистолетов, за спиной виднелся приклад притороченного короткого ружья.

«Охотник?»

Вполне возможно. Только Охотники никогда не прячут лиц. Ни на одном Острове, насколько знал Дарт.

– Мне нечего скрывать, – развел руками человек в форме грузовых перевозок. – Здесь лошади, там лошади, везде лошади. Быть может, изволите заглянуть каждой под хвост? Вдруг там припрятана контрабанда?

– Я понимаю вашу обеспокоенность, – ровным голосом ответил его спутник, – но вам не о чем переживать. Ваш груз ожидают, и он будет оплачен в соответствии с контрактом. А на мелкие неудобства не обращайте внимания.

– Мелкие неудобства? – Тот, что в форме, покосился на пистолеты. – Что ж, надеюсь на ваше благоразумие. Мне нет дела до ваших игрищ, меня заботит только судьба моего груза и безопасность команды.

– Я уже сказал, ваш груз ожидают. Что до команды, то я не рекомендовал бы ей покидать пределов посадочного терминала. В городе неспокойно. А территория терминала полностью контролируется силами гражданского сопротивления, здесь вам ничто не угрожает.

– Отлично, – сплюнул под ноги хозяин дирижабля. – Что-то мне подсказывает, что отыскать моих прежних заказчиков будет непросто.

– Если эти люди не были повязаны с прежней властью, они продолжат свою работу. Разумеется, некоторые проволочки могут иметь место.

Дарт видел, что длинноусый очень хочет высказать все, что думает о происходящем, но сдерживается. Теперь сомнений не было. Вооруженный человек никакой не Охотник. На Острове произошло восстание или нечто в этом роде. На всем ли Острове? Вопрос из вопросов. Уж лучше бы проблема действительно была в Проклятых – это привычная опасность. Дарт плохо разбирался в причинах революций и переворотов, но хорошо понимал одно: в лихие времена чужакам лучше не попадаться на глаза ни одной из сторон конфликта. На всякий случай укокошат, как шпионов или пособников, а уж потом станут спрашивать.

– Хорошо, – все еще озираясь по сторонам, проговорил вооруженный человек. – Пройдемте. Полагаю, вы устали с дороги и нуждаетесь в отдыхе. Разгрузка начнется в течение двух часов. Вам сообщат.

Они покинули отсек, люк закрылся.

– Скажи, ты всегда такой везучий или только в последнее время? – спросила Амелия.

– Думаю, у нас это семейное, – ответил Дарт.

Он скользнул к иллюминатору, осторожно выглянул. Посадочная площадка пустовала, но парень не спешил радоваться, а продолжал сидеть и наблюдать. Как оказалось, не напрасно. Вскоре из дверей терминала вышли трое. Все были вооружены, лицо каждого закрывала темная тряпка. Трое разделились, рассредоточились вдоль борта дирижабля.

– А вот и охрана… – прошептал парень.

– Что будем делать? – Рядом возникла любопытная спутница.

– Не уверен, что идея тебе понравится, но уходить будем низом.

– Я так и знала, – состроила страдальческую гримаску Амелия.

– Не все так ужасно. Будет плохой запах, но недолго. Да и испачкаться мы не должны. Сильно…

Ответом ему был тяжелый вздох.

Дарту не понадобилось много времени, чтобы вскрыть пол. В нем наверняка где-то имелись специальные люки, чтобы вниз могли спускаться уборщики, но искать их времени не было. Стараясь, чтобы отрываемые доски не скрипели, парень раскачал и отодрал две, благо держались они не очень хорошо. Первым спустился вниз. Света здесь было еще меньше, чем наверху, ориентироваться приходилось почти на ощупь. Ноги вязли в горячем перегное. Но парень не ошибся – жидкой грязи здесь не было, а прелый навоз почти не приставал к штанам и сапогам.

Где-то здесь должны быть двери. Обязательно. Возможно даже, большой люк. Вот только как его найдешь почти в полной темноте? Зажечь фонарь?

– Эй! – послышалось сверху.

Дарт поднял голову.

– Не хочу тебя отвлекать… – в голосе девчонки слышалась насмешка, – но мы можем выйти по-человечески, как эти двое.

– А охрана?

– Охрана! – Амелия презрительно фыркнула. – Вылезай уже.

Парень не заставил просить себя дважды.

– Вон… – девчонка указала в иллюминатор.

Недавняя охрана самозабвенно распивала бутылку какого-то пойла, пуская ее по кругу. Все трое чувствовали себя свободно, смеялись, один даже снял с лица платок, под которым оказалось очень молодое лицо, обладатель которого вряд ли начал бриться.

– Поставили для галочки, – вслух подумал Дарт. – Ничего не опасаются. Хорошо… – Скажешь, когда отвернутся, и сразу беги ко мне. Поняла?

В ответ кивок.

Парень пробрался к воротам, замер. Вдох-выдох. Вдох…

С места у иллюминатора сорвалась Амелия, бросилась к нему. Дарту показалось, что топочет девчонка, точно толпа обезумевших Проклятых, но делать ей замечание не стал – потом, когда будет время. Надавил на деревянные створки, изо всех сил надеясь, что снаружи их не заперли, а петли смазаны хорошо.

– Вниз, – прошептал он спутнице.

Оба выскользнули почти одновременно и тут же нырнули в щель между бортом «Святого понтифика» и площадкой. Делать такое в обычной ситуации Дарт ни за что бы не стал. Достаточно одного резкого порыва ветра, чтобы громаду дирижабля, аэростат которого все еще заполнен газом, ударило о площадку. А уж тогда любой, кто в тот момент оказался между импровизированными молотом и наковальней, превращается в отбивную.

Ребятам повезло. Погода стояла безветренная, и им без труда удалось спуститься к земле, цепляясь за крестообразные силовые балки, удерживающие причальную площадку на высоте примерно десяти метров. Потом, передвигаясь короткими перебежками на полусогнутых ногах, прячась за грудами в беспорядке сваленных товаров, они уходили в сторону города. Несколько раз пришлось затаиваться, пережидать, пока в опасной близости пройдет один из патрулей так называемого гражданского сопротивления. Насколько успел понять Дарт, членами сопротивления были представители самых различных слоев населения, разве что за исключением наиболее обеспеченных. Даже оружием некоторым служили обычные плотницкие топоры или самодельные дубинки, обитые металлическими пластинами, – вещи в любом случае не дешевые, но сделанные или подобранные явно в спешке в отсутствие настоящего вооружения.

Люди в патрулях вели себя раскованно, много и громко разговаривали, не брезговали и спиртным. Понятия о дисциплине у них не было ни малейшего. Одна только радость и эйфория от случившегося накануне. Если у их противников еще остались боеспособные силы, то повернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов было проще простого. К тому же патрульные в основном смотрели не по сторонам, а на товары. Подходя то к одной, то к другой куче, без стеснения вскрывали упаковки и ящики, копались внутри, расшвыривая вокруг содержимое. Что нравилось – забирали себе.

Последнее, что отвлекло беглецов, которые к тому времени подобрались почти к самому краю порта, – это звуки стрельбы. Обернувшись на шум, они увидели, как из маяка, того самого, с которого сигналили об опасности, трое вывели человека. Даже не вывели – выволокли за шиворот, бросили на землю и некоторое время пинали. Били усердно до тех пор, пока несчастный не перестал прикрывать голову руками.

Дарт успел развернуть Амелию и подтолкнуть ее прочь как раз в тот момент, когда один из троицы достал пистолет, навел оружие на неподвижного человека и нажал на спусковой крючок. Девочка вздрогнула от выстрела, хотела было обернуться, но Дарт не позволил. Судя по всему, крови им предстоит увидеть немало, и ни к чему девчонке раньше времени видеть подобное. Не раскисла бы.

К городу вела наезженная дорога, но Дарт не решился идти в открытую, свернул к растущим вдоль нее деревьям. Лес – не лес, но достаточно густая посадка, чтобы спрятаться от случайных любопытных глаз.

Столица Ванда, Ванд-Долл, встретила гостей повисшим в воздухе напряжением. Казалось, город застыл в ожидании чего-то страшного. Кроваво-красное утреннее солнце угрюмо висело над пустынными улицами. Где-то далеко впереди поднимался столб густого черного дыма. Он, словно творение безумного архитектора, устремлялся в безоблачное небо, чтобы стать тому опорой, не дать обрушиться на головы несчастных людишек.

В отличие от Тан-Ларона, по обыкновению старых времен обнесенного кирпичной стеной, Ванд-Долл подобной стены не имел. Городская черта в нем плавно сменялась сельскими постройками, огородами и полями.

Здесь было тихо и безлюдно. В основном, безлюдно. Несколько галдящих и хорошо подогретых спиртным компаний Дарт и Амелия благополучно пропустили, вовремя укрываясь за соседними домами или в густом кустарнике.

Заходить в город очень не хотелось. Целью путешествия все равно был Ванд-Хал, именно там должен отыскаться некто по имени Рыбий Глаз – человек, о котором Дарт ничего не знал, но встретиться с которым стремился. Было бы идеально найти где-нибудь на окраине Ванд-Долла прокатную станцию и обзавестись там парочкой лошадей. Наверняка нечто подобное есть возле главной дороги, ведущей от порта, но светиться у крупных станций не хотелось – вряд ли члены гражданского сопротивления оставили их без внимания.

Оставалось надеяться, что хотя бы здесь, на городских задворках, будет тихо. Но нет, стоило путникам оказаться на улицах, как появились первые признаки недавних беспорядков.

Тут и там под ногами скрипели разбитые стекла, легкие порывы ветра покачивали распахнутыми настежь ставнями. Двери некоторых домов были выломаны, причем с такой жестокостью и напором, что теперь представляли собой лишь груды щепы. Небольшие заборчики и калитки снесли. На мягкой земле отчетливо виднелись отпечатки сапог и следы, которые явно говорили: тут что-то волокли. Или кого-то…

Пахло гарью.

Повозка, груженная яблоками, перевернулась в конце одной из улиц. Лошадь, судя по всему, разорвала упряжь и убежала, а вот ее хозяину повезло куда меньше: из-под высокого борта выглядывала бледная окровавленная рука, словно в насмешку сжимавшая наливной плод.

А дальше, над самим городом, гнетущим смерчем кружили полчища ворон, точно выжидая момент или приказ свыше, чтобы в одночасье ринуться вниз, на кровавую поживу.

– Смотри… – Амелия схватил Дарта за руку, потянула.

Через три дома от них с одного из дворов высунулась взъерошенная рыжая голова какого-то мужика. Путники стояли в тени раскидистой яблони, поэтому рыжий их, похоже, не заметил. Выйдя на дорогу, он приглашающим жестом махнул за спину. Через несколько секунд со двора выехала тяжелогруженая повозка, запряженная парой гнедых. На повозке, прижимая к груди младенца, сидела женщина.

Взобравшись на козлы и приняв у женщины вожжи, рыжий хлестнул лошадей.

– Останься здесь! – бросил Дарт и опрометью метнулся наперерез повозке. Он-то думал, что рыжий хотя бы попытается ее остановить, но не тут-то было. Завидев незнакомца, мужик на козлах лишь стеганул лошадей. Те резко прибавили ходу. Не опомнись Дарт вовремя, его бы растоптали. А так он лишь отлетел в придорожную канаву: одна из лошадей буквально снесла его ударом в грудь.

Дарт упал, воздух из легких вышибло, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Парень попытался было вскочить, но ноги подогнулись, мир заполнился протяжным звоном. Где-то далеко удалялись крики мужика и перестук копыт, кто-то в той же дали звал и теребил за плечо. Лишь спустя долгие минуты он смог снова дышать.

– Что же ты такой идиот! – разорялась Амелия. – Думаешь, каждый встречный станет с тобой беседы вести? Да они бегут. Ты понимаешь? Бегут. И тут ты такой красивый выскакиваешь.

Дарт зачерпнул в канаве пригоршню воды, плеснул себе в лицо. Хорошо, что вода, а не какая-нибудь дрянь. И упал не так больно… Дышалось с большим трудом. Как бы там, внутри, чего не сломалось.

– Понял я, понял, – закашлялся он. – Но спросить кого-то все равно придется. И лучше сделать это пораньше.

– Потому ты и решил спросить у лошадей?

– Ага. Я вообще люблю животных. Некоторые из них куда умнее людей.

На лице девчонки большими буквами было написано, что она полностью поддерживает его мысль. Каких именно недалеких людей она имеет в виду, тоже было ясно. Спорить с ней не хотелось. Да и чего спорить? Надо признать: сглупил, поторопился.

Отдышавшись, Дарт все же поднялся. Ноги немного дрожали, но идти было можно. Шум, поднятый криками рыжего мужика, выгнал на улицу нескольких любопытствующих. Впрочем, те старались особенно не высовываться и почти сразу ретировались обратно по домам. Один из любопытных вроде бы скрылся во дворе, откуда выехала повозка, – это был старик, тяжело опиравшийся на клюку. Он не торопился уходить в дом и стал удаляться только под прямыми взглядами чужаков.

– Навестим, – кивнул в сторону ставшего приметным двора Дарт.

Амелия лишь плечами пожала.

Догнать старика не составило труда. Тот потихоньку брел в сторону довольно большого одноэтажного дома, иногда останавливаясь и отдыхая. Ростом он едва ли доставал Дарту до груди, одет был добротно, хотя и просто. На морщинистой лысине играли солнечные блики.

– Прошу прощения, – окликнул его Дарт, стараясь чтобы голос звучал дружелюбно. – Подскажите, пожалуйста, где ближайшая прокатная станция?

Старик обернулся, шмыгнул носом. В его глубоко посаженных, все еще проницательных глазах сверкнула искра заинтересованности.

– Вы кто такие?

– Мы не местные. Прилетели утром. Я – Дарт. А это – Амелия. Нам нужно попасть в Ванд-Хал. Но у вас здесь какие-то беспорядки.

Старик буравил его долгим изучающим взглядом, затем так же пристально посмотрел на девчонку.

– Идемте… – наконец махнул он рукой, приглашая следовать за ним.

Они прошли в дом – просторный и чистый, хотя с явными следами поспешных сборов.

– За стол не предлагаю, – старик пожевал губами. – Если торопитесь, то и задерживаться не стоит. Я своих отправил, так и бог с ними. Уляжется все – вернутся. А не уляжется… – он помолчал. – Беспорядки, говоришь? Нет, это пострашнее будет. Сумасшествие – так оно вернее. Давно людей науськивали, давно в головенки им гадили, а никто всерьез не принимал. Теперь-то кто их остановит?

– Кого «их»? – спросила Амелия.

– Известно кого – преподобного отца Августина. Да его подпевал. Они народишко подняли. Они.

– Зачем? – не унималась девчонка.

– А ты как думаешь, милая? – старик сощурился. – За ради чего одни люди других на смерть толкают? За ради власти. Так было, так есть и так, прости меня господи, будет. И не слушайте тех, кто говорит вам иное.

– Насколько это масштабно? – поспешил спросить Дарт, не дав Амелии задать очередной вопрос. Та неодобрительно посмотрела на него.

– Думаю, достаточно масштабно. В небольших селениях – там, думается, тихо. Пока. А вот в городах совсем иные пляски. И чем крупнее город, тем пляски веселее. Если вам до Ванд-Хала, так езжайте окольным путем. Оно, конечно, дольше, но безопасней. На север – до Вольной Переправы, оттуда к пастбищу старины Майлоса, а оттуда и до Ванд-Хала рукой подать. Пара дней, если нигде не задерживаться и крепко сидеть в седле.

– Спасибо, – сказал Дарт. – А где мы можем купить лошадей?

Старик тяжело вздохнул, неопределенно махнул рукой.

– Да вон в стойле берите. Все равно спалят дом, так хоть животина в дело пойдет, а не этим извергам.

– И вы так просто об этом говорите? – удивилась Амелия. – А почему вы не уехали? Вас бросили?

– Бросили? – старик рассмеялся. – Что ты, милая! Они два дня отказывались без меня уезжать. Если бы не дитя, остались бы тут сиднем сидеть. Нет. Стар я уже. Куда мне ехать? Неровен час, в пути богу душу отдам. Зачем им такое несчастье? Я уж лучше тихонько тут помру, в родных стенах. А коли наведается кто из горячих голов, так мне есть чем их приветить.

Несмотря на внешнюю легкость этих слов, Дарту послышалась в тоне старика старательно скрываемая горечь. Не так просто он отпустил родных, не так просто остался.

– Мы заплатим, – сказал парень. – Сколько должны?

Лицо старика вмиг посмурнело, в глазах появилась сталь.

– Не обижай меня, молодой человек.

– Спасибо, – только и нашелся что сказать Дарт.

– И осторожно по ночам, – предупредил старик, когда выбранные ребятами лошади были оседланы.

– На чьей стороне Охотники? – спросил Дарт.

Обычно Орден Охотников не поддерживал переворотов или восстаний. Люди, чьей заботой стала война с Проклятыми, мало интересовались политикой. Но бывали и исключения, когда над охваченным междоусобицей Островом нависала опасность кровавого безумия.

– Охотники-то? А нет их.

– Как нет? – не понял Дарт.

– А так. Преподобный отец Августин считает, что именно они повинны во всех несчастьях с Проклятыми. В своих проповедях он не раз говорил, что именно Орден является источником заразы. Что Охотники культивируют и взращивают ее с целью собственного обогащения и укрепления власти на Островах. Поэтому первым делом в числе прочих мест ребята из… как бишь его? – старик почесал реденькую бородку, – ага, гражданского сопротивления захватили здания, принадлежащие Охотникам. А их самих того… ну, в расход.

У Дарта аж челюсть отвисла. Даже после всего того, что случилось в доме Амелии, он по-прежнему питал огромное уважение к Охотникам. Он и сам много раз выходил на ночные улицы Тан-Ларона, видел выползающую на них смерть. Видел, кто встает между смертью и обывателями. Видел, как гибнут Охотники и ученики. И можно сколько угодно винить Орден в излишней жестокости к собственным отступникам, но со своей работой он справляется. И лишь благодаря этой работе города на Островах до сих пор не превратились в пустынные мертвые развалины. Какой идиот может искать источник болезни там, где производится лекарство? Или этот отец Августин не водит дружбу с собственной головой, или все дело в банальном страхе, что Охотники встанут на его пути. Как бы то ни было, а ночи здесь обещают стать длинными. Да и не все их переживут. Дарт даже почувствовал легкий приступ злорадства – за все свои поступки надо отвечать. И если сегодня ты с упоением давишь кошек, то назавтра не плачь, что весь твой запас сыра сожрали крысы.

– Вы уж осторожно там, – напутствовал ребят старик. – Чую, вся эта беда пришла надолго. Так что коли надумаете улетать – не затягивайте. Как бы не случилось чего похуже.

Дарт хотел было спросить, чего конкретно опасается приветливый хозяин, но тот резко ударил лошадей по крупу, пронзительно засвистел. Животные сорвались с места.

– Ты видела? – спросил Дарт, когда они уже выехали на улицу.

– Что?

– Провода.

– Да. Обратила внимание. Они повсюду – в доме, в стойлах, в… – девчонка осеклась. – Это он что?

– Это шнуры с быстрым огнем, – кивнул Дарт. – Наверняка где-то заложена взрывчатка. Он не отдаст свой дом. Вот зачем остался.

Дальше они ехали молча. Держались северного направления, стараясь избегать большого скопления народа. Лишь один раз выскочили на перекресток, запруженный десятками тремя людей с факелами. Дарт даже не стал разбираться, кем были эти люди, а резко развернул свою лошадь, крикнув девчонке следовать за ним, и поскакал прочь. Пришлось немного поблуждать по узким улочкам, но в конце концов они все же выбрались на дорогу, которая вскоре вывела на широкий тракт. Ванд-Долл остался за правым плечом. Столб дыма, который путники видели, когда прибыли в город, немного развеялся, зато рядом появились несколько новых, пусть и не таких высоких. Похоже, центральную часть Ванд-Долла охватил пожар.

Вот весело получится, если столица возьмет и выгорит к чертям вместе с портом и всеми его дирижаблями. Тогда выбраться с Острова будет примерно так же реально, как с самой Разъяренной земли.

Дарт отвернулся от дымных столбов. Пока у них с Амелией есть цель, и эта цель достижима. Ни к чему накручивать себя и заранее придумывать потенциальные проблемы. Будет утро – будет и хлеба кусок. А пока нужно покрепче сидеть в седле и гнать. Гнать по тракту.

До Вольной Переправы добрались без проблем. В дороге несколько раз останавливались на отдых в небольших сменных станциях, но не смогли обменять там своих лошадей на свежих, хоть и очень старались. Не помогли даже деньги. Оказалось, что всех более или менее приличных лошадей забрали представители гражданского сопротивления. За некоторых заплатили, а большинство увели так, пригрозив хозяевам станций народным гневом. В качестве убеждения не гнушались пускать в ход кулаки и дубинки. На одной станции, где хозяин наотрез отказался отдать подотчетных животных, до полусмерти избили двух мальчишек, что ухаживали за лошадями. Самого же хозяина и пальцем не тронули.

Общее впечатление от первого дня пребывания на Острове осталось гнетущим. Дарт, привыкший, что опасность исходит прежде всего от немертвых чудовищ, не мог понять, зачем люди делают собственную и чужую жизни, и без того непростые, еще более жестокими. Все происходящее вокруг походило на массовое безумие, на пожар, чье пламя, подхваченное сильными порывами ветра, разносится все дальше от эпицентра возгорания. И сколько людей погибнет в этом огне, прежде чем стихия насытится и огонь пойдет на убыль?

Вольная Переправа представляла собой нечто вроде большого рынка – перевалочного пункта, расположенного на пересечении трех дорог: двух наземных и одной речной. Странно, почему тут не возник сколько-нибудь приличный город. Все предпосылки к этому были: множество людей, товаров и денег в одном месте. Но Вольная Переправа – это бесконечные торговые ряды, чуть менее бесконечные склады и не менее бесконечные увеселительные заведения.

После внушений Амелии Дарт уже понимал, что подобные места всегда кишат ворами. Золото надо держать обеими руками – и то не факт, что его не стащат.

Ребята неспешно ехали по широкой улице, а со всех сторон неслись крики с предложением купить самые лучшие шелка, самый ароматный чай, самой изумительной огранки драгоценные камни и прочее, прочее. Послушать, так именно на Вольную Переправу свезли лучшие товары со всех Островов.

И что примечательно, тут не было ни намека на людей из гражданского сопротивления. Вряд ли эти ребята до сих пор не добрались сюда. Тогда почему их не видно? Местные выбросили общими усилиями?

– Я есть хочу, – то ли извиняющимся, то ли обвиняющим тоном проговорила Амелия.

– Сейчас поедим.

Всю дорогу девчонка держалась молодцом. Ни разу не пожаловалась на усталость, хотя наверняка уже собственную задницу не чувствует, а мышцы сводит судорогой.

Парень остановил лошадь напротив прилавка с ароматнейшим хлебом. Желудок тут же свернулся тугим калачом, заурчал.

– Подскажите, где бы мы могли остановиться? Не слишком дорого, но и без клопов в кроватях. – Дарт выудил серебряную монету, щелчком отправил ее в руки торговца. Тот ловко поймал монету, поклонился в благодарности.

– Если желаете хорошо выспаться, добрый господин, так ступайте в «Брюхатого Боба». Не ошибетесь. Место тихое, чистое и без изысков. Да и доберетесь легко. Дальше по улице, до первого перекрестка. На перекрестке направо, проедете до скобяной лавки, а сразу за ней «Брюхатый» стоит.

Место действительно отыскалось легко. Спешившись, Дарт и Амелия отдали лошадей тут же подбежавшему служке, прошли внутрь небольшой гостиницы. Войдя в зал, ребята так и замерли – зал освещался несколькими газоразрядными лампами. Не свечами или масляными фонарями, что куда более пристало бы подобному заведению, а продукцией техномагов. Лампы, внутри стеклянных колб которых то и дело возникали электрические разряды, давали холодный мерцающий свет. Воздух в гостинице был свеж и пах озоном – полнейшее ощущение, что совсем недавно внутри деревянных стен пронеслась гроза.

Народу в зале было прилично – почти все столы оказались заняты. Но на новых гостей почти не смотрели. Судя по всему, местный контингент составляли торговцы средней руки, умаявшиеся за трудовой день, и теперь в спокойной привычной обстановке обсуждавшие минувшие дела и новости.

Не желая лишний раз светиться на людях, Дарт предпочел заказать ужин прямо в номер. Тот оказался далеко не столь свежим, как главный зал, потому что освещался привычной масляной лампой, зато чистым, хотя и небольшим. Одна проблема – номер был последним свободным во всей гостинице.

– Очень много народа, – точно извиняясь, проговорил хозяин гостиницы. – Беженцы. Едут со всех сторон, спасу от них нет. Те, кто не с голым задом бежал, – вот, в номерах останавливаются. А погорельцы всякие да шушера мелкая прямо на улице ютятся. Кто с палаткой, кто под повозкой, а кто и просто под небом.

– А тут безопасно?

– Что есть безопасность в нашем скорбном мире? – развел руками хозяин. – Но уж всяких смутьянов да наушников мы вмиг рук-ног лишаем. Это они пущай в своих городах политикой мараются да народ смущают, а мы люди торговые, нам этих игрищ не надо.

Дарт посмотрел на спутницу.

– Бери. Один так один, – пожала плечами Амелия. – Ты же не думаешь, что я постесняюсь тебя.

Правда, бравады у нее поубавилось, когда оказалось, что и кровать в номере лишь одна. Девчонка даже растерялась, но потом решительно подошла к постели и, скинув сапоги, забралась на нее с ногами.

– Никогда в жизни так не уставала, – проговорила, потягиваясь, она. – У меня все болит. Давай наймем экипаж, – она приподнялась на локтях. – Боюсь, завтра я не смогу даже встать.

– Экипаж слишком медлителен, – покачал головой Дарт, прикидывая, как бы ему устроиться. – К тому же он может привлечь ненужное внимание.

Девчонка болезненно застонала.

– Я поняла, ты мне мстишь, – сказала она полным глубокой печали тоном. – Если я умру в дороге, не бросай меня на обочине.

В дверь постучали. Дарт насторожился, вытащил кинжал.

– Кто?

– Ваш ужин, господин, – послышался женский голос.

За дверью ожидала миловидная служанка, с ловкостью уличного акробата удерживающая в руках большой поднос, полный еды.

Дарт поблагодарил ее, принял снедь.

– Подъем, – обернулся к Амелии. – Пора подкрепиться.

– Я не хочу, – отозвалась та уже сонным голосом.

Парень ногой закрыл дверь, потом прошел к небольшому столу, поставил на него поднос.

– Так дело не пойдет, а то и правда ноги протянешь. Если сейчас же не встанешь сама, подниму силой.

Девчонка пробурчала что-то невразумительное.

– Я предупредил.

Дарт подошел к кровати, резким движением поднял Амелию в сидячее положение, сильно тряхнул за плечи. Голова девчонки мотнулась из стороны в сторону, но глаза все же открылись. Они были сонными и мутными, в них медленно проступало раздражение.

– Ты чего? – попыталась она оттолкнуть мучителя.

– Сначала есть, потом спать.

Он снова встряхнул ее.

– Да проснулась я, проснулась. – Амелия протерла руками глаза. – Я говорила, что ненавижу тебя?

– По-моему, да.

– Так вот, на всякий случай повторю: я тебя ненавижу.

Она недовольно повела плечами.

Дарт выпустил ее, отошел к столу и спросил, кланяясь с притворным уничижением:

– Чего изволите, маленькая госпожа?

– Тебе не идет. – Девчонка спустила ноги на пол. – И вообще, чему тебя учили твои Охотники? Так будить девушку может только невоспитанный мужлан.

– А я много прогуливал. – Дарт протянул спутнице кусок хлеба, на который положил кусок еще горячей говядины. – Самое важное пропустил.

– Я так и знала. – Девчонка приняла угощение, некоторое время примеривалась, как поизящнее откусить, затем махнула рукой и вгрызлась в бутерброд. Продолжая жевать, что-то спросила.

– Чего?

– Чему тебя учили? – повторила она свой вопрос минуту спустя.

– Так я же говорю…

– Нет, я серьезно. – Амелия сидела с прямой спиной, держа бутерброд обеими руками, и смотрела внимательно, даже изучающе. Дарт не мог припомнить у нее подобного взгляда. Тем более направленного на него лично.

– Да разному, – пожал плечами он. Вроде бы и нельзя распространяться обывателям о подготовке Охотников. А с другой стороны, что он теряет? И так наворотил столько, что еще один проступок вряд ли что-то изменит. – Я пришел к Охотникам совсем сопляком. Потому первыми моими уроками были чтение и правописание. Их преподают всем детям, которые попадают в Академию Ордена. Потом к этому добавляется математика, химия…

– Подожди, а как же эти ваши специальные знания?

– Далеко не все, кто приходит к Охотникам, – усмехнулся Дарт, – со временем пополняют их ряды. Орден – как живой организм с множеством органов. Сами Охотники – это его клыки или когти. Но нужны глаза, уши, нужно сердце, мозг…

Амелия поморщилась.

– Ордену нужны кузнецы, нужны алхимики, нужны повара, мастера столярного дела… да много кто. Большая часть этих людей воспитывается в стенах Академии. Начинают все одинаково. И лишь спустя время, после определенных тестов и проверок, начинается специализация. Но даже это разделение еще не означает, что подмастерье станет учеником Охотника.

– Какие сложности, – Амелия снова откусила от бутерброда, потом потянулась к столу, взяла кружку с пивом. Попробовав, поморщилась и отставила кружку. – А ничего другого попить не было?

– Вино, разные настойки, джин…

– Молока хочу, – вздохнула девчонка. – Никогда не понимала, что люди находят в этой кислятине?

– Я предпочитаю грог, – сказал Дарт. – Но пиво тоже сойдет. Позволяет немного расслабиться. Нам это сейчас не повредит.

– Нет уж, спасибо.

И все же она сделала несколько небольших глотков.

– Можно я посмотрю твой кинжал?

Казалось, сон у девчонки как рукой сняло. Ее глаза горели любопытством.

– Только не поранься. – Дарт протянул ей клинок.

– Да уж, и не скажешь, что магическая штука.

– На нем совсем простое заклятие. На оружие полноправных Охотников накладываются куда более мощные чары.

– И в чем их суть?

– Сделать нанесенную Проклятому рану более болезненной, глубокой. Заклятая сталь вытягивает из твари то подобие жизни, которое не дает ей гнить в земле. Оружие полноправных Охотников дополнительно зачаровывается боевыми заклинаниями. Но на любое магическое оружие, независимо от того, кому оно принадлежит, ученику или Охотнику, обязательно ставится печать владельца – в чужие руки такой клинок попасть не может.

– А если им ударить живого человека?

– Эффекта от заклятия не будет. Обычная сталь.

Девчонка вернула Дарту оружие. Некоторое время ребята сидели молча, жевали.

– Никакой романтики у вас, – вздохнула Амелия. – А ведь какие легенды ходят… Будто Охотники – и не люди совсем, а машины для убийства без страха и сомнений. И с техномагами-то они за руку здороваются, и алхимики-то у них на побегушках, и сталь для них куют какую-то особенную.

– Ну, кое-что из этого очень близко к правде, – усмехнулся парень. – Ладно. Ты вроде спать хотела. Самое время. Выедем рано, так что надо хорошенько выспаться.

Амелия кивнула.

– Держи, – она протянула спутнику подушку и толстое одеяло. – Чтобы не отлежал себе бока. А я и так обойдусь.

– Какая щедрость. С чего бы это? – удивился Дарт.

– Бери, пока не передумала, – пробубнила девчонка, затем растянулась на кровати и отвернулась к стенке.

Ночь прошла относительно спокойно. Лишь дважды за окном слышался шум, похожий на драку. В первый раз звуки доносились откуда-то издали, и разобрать можно было лишь отдельные выкрики. А вот во второй раз, ближе к рассвету, потасовка произошла чуть ли не на пороге гостиницы. Дрались недолго, с минуту, причем схватка сопровождалась низким рыком, а закончилась яркой вспышкой и светом быстро унявшегося пламени. Судя по рыку, в гости к «Брюхатому Бобу» наведался либо Старец, либо Гончая. Впрочем, вряд ли Старец – с ним быстро не разделаться.

С Гончей – дело другое, хотя и тут нужно обладать некоторыми навыками. Что же – уцелевшие Охотники потрудились? Не исключено. Но проверять это предположение Дарт не собирался.

Утром пришлось изрядно постараться, чтобы разбудить Амелию. Девчонка ни в какую не желала просыпаться до тех самых пор, пока Дарт не спустился вниз и не принес кружку холодной воды. Такому доводу спящая красавица противостоять не смогла. Усевшись на кровати, мокрая и взъерошенная, она проводила спутника взглядом, в котором смешались ярость, негодование и желание свернуть кому-нибудь шею.

Но все шеи остались целы и невредимы.

В целом Вольная Переправа оставила у Дарта хорошие впечатления. В отличие от столицы. Покидая это странное место без четких границ и наверняка живущее по собственным законом, он очень надеялся, что оно станет тем центром, которое сможет противостоять расползающемуся по Острову безумию. Надеялся, но не верил.

Амелия стонала и охала при каждом шаге, при каждом движении. Вчерашняя поездка давала о себе знать болью во всем теле, а впереди ждал еще не один день дороги. Уже сейчас стало понятно: за два дня, как говорил старик в Ванд-Долле, до Ванд-Хала не добраться. Да и неизвестно, сколько понадобится времени на поиски Рыбьего Глаза уже на месте.

На выезде из Вольной Переправы Дарт уточнил дорогу. Основным ориентиром была Черная река: именно вдоль ее русла тянулись пастбища старины Майлоса. Сам же старина Майлос был кем-то вроде управляющего и владел большой фермой, на которой трудилось несколько семей.

Первое время ехали совсем медленно. Девчонка вцепилась в поводья и покачивалась в седле, чуть не падая. Ее лицо залила мертвенная бледность.

– Подожди, – не выдержала она. – Я не могу ехать. Все болит. Прости.

– Ничего. У тебя есть что-то, чтобы снять боль?

– Да. Думаю, да.

– Тогда слезай.

Девчонка остановила лошадь, но слезть не смогла. Пришлось помогать. Осторожно, точно вазу самого тонкого стекла, Дарт отнес спутницу в сторону от дороги, положил на траву.

– Раздевайся.

Ее глаза расширились.

– Да, я только и ждал, пока ты потеряешь способность сопротивляться.

Он вернулся к лошадям. Обратно пришел с сумкой Амелии, в которую та упаковала свои снадобья.

– Надо было намазать тебя еще в гостинице, но раз уж не подумали об этом вчера, давай наверстывать. Раздевайся.

– Я сама. – Девчонка протянула руку, забрала сумку.

– Уверена?

– А то как же.

– Хорошо. У тебя есть десять минут. Не успеешь – приду помогать.

Она что-то проговорила ему в спину, но парень уже не слушал. Понимал, что ведет себя чересчур резко, но надеялся, что безвыходная ситуация заставит спутницу собраться. Пожалеет он ее потом, сейчас на это нет времени.

Он не ожидал, что Амелия управится за отведенное ей время, но девчонка действительно старалась. То ли от злости, то ли от упрямства, но задержалась совсем ненадолго. Правда, потом долго отмалчивалась, даже когда Дарт обращался к ней с прямыми вопросами и даже когда он в конце концов попросил прощения. Оттаяла спустя три-четыре часа, когда мазь подействовала в полной мере и болезненные ощущения отступили.

– У тебя есть девушка? – неожиданно спросила она.

Дарт даже не сразу нашелся что ответить.

– Нет. Чтобы стать полноправным Охотником, надо очень стараться. На обучение и патрулирование уходит все время. В свободные минуты одна мысль: выспаться.

– Я так и знала, – в голосе спутницы звучало неприкрытое ликование. – Это потому что ты невоспитанный чурбан. И время тут ни при чем. Сознайся.

– Не сознаюсь. Это неправда.

– Еще и упертый. Собственные слабости надо признавать, – наставительно заявила Амелия.

– А ты-то свои признаешь?

– Конечно. Признала бы, если б они у меня были.

– Мне попался идеал, – вздохнул Дарт.

Ближе к полудню небо затянуло тучами. Поднялся неприятный холодный ветер. Он гонял по сухой дороге пылевые облака, закручивал их в небольшие недолговечные смерчи. Именно этот ветер принес странный запах. Сначала Дарт подумал, будто ему показалось, тем более что в следующую секунду снова пахло только пылью. Но ветер менялся – и странный запах возник снова.

– Чем это несет? – прокричала Амелия.

Будто услышав ее вопрос, тучи в небе ненадолго разошлись. В прореху потоком хлынули солнечные лучи – яркие и насыщенные на фоне клубящейся мглы. Лучи скользнули по верхушкам деревьев, затем остановились на неприметной тропинке, убегающей в сторону от основной дороги. И исчезли. Но даже этого светлого мгновения хватило, чтобы разглядеть в густом кустарнике пару крытых повозок.

Запах усилился. Теперь даже порывы ветра не могли полностью развеять его. Пахло разложением. Дарт не хотел останавливаться, опасаясь, что на спутницу неожиданная находка подействует не лучшим образом, но та сделала выбор самостоятельно. Хорошо, парень обернулся удостовериться, что девчонка следует за ним, иначе бы так и промчался дальше, оставив ее один на один с кровавой трагедией. Чертыхаясь, Дарт заставил лошадь развернуться.

Амелия уже спешилась и медленно шла к ближайшей к дороге повозке.

«Дура!»

Мало ей впечатлений от побега из горящего дома. Мало страха в мертвом парке от желающей «подзаработать» троицы. Мало напряжения от затаившегося после бури Ванд-Долла.

Тент повозки был располосован и ничего уже не скрывал. Среди вспоротых тюков лежали двое. Старик и паренек лет десяти. Оба были мертвы. Горло старика оказалось перерезано от уха до уха, а мальчишку, судя по вывалившемуся изо рта распухшему языку и багровому следу на шее, просто задушили.

Тела нескольких взрослых мужчин валялись чуть дальше, на земле. К ним смерть пришла в бою, причем убийцам явно доставило удовольствие надругаться над поверженным противником. Голова одного была насажена на торчащую из земли палку. В пустых провалах глаз копошились черви.

Но даже это зрелище не было самым страшным. Самое страшное поджидало дальше, за второй повозкой. С дороги ее было не рассмотреть.

Дарт видел, как замерла Амелия, как задрожали ее руки. Подбежав, он резко развернул девчонку, прижал ее к себе. Ту била крупная дрожь. Но глаза оставались сухими. Плохо – лучше бы ревела в голос.

В повозках были женщины, и умереть спокойно им не дали.

Детали одежды несчастных рваными лохмотьями раскидало по кустам, а сами они лежали тут же – голые, мертвые, грязные. Ими воспользовались, а потом убили. Или наоборот. На каждом лице застыло выражение боли и ужаса.

– Пойдем отсюда, – проговорил Дарт. – Нечего тут смотреть.

«И нечего тут вообще делать», – не стал добавлять он.

Трагедия произошла дня четыре назад, точнее сказать было сложно, не зная, какая погода стояла в последние дни. Убийцы вполне могут находиться на другом конце Острова, а могут по-прежнему ошиваться на этой дороге, поджидая новую жертву.

Вот тебе и объездной путь. Вот тебе и безопасность.

Или в других местах дела обстоят и того хуже?

Дарт чуть ли не силой оттащил Амелию обратно к лошадям, заставил залезть в седло.

Вот какого ей понадобилось рассматривать бойню? Еще с дороги было видно, что ничего хорошего там нет. Ох уж это любопытство! Одни беды от него.

– Держи, – парень всучил в руки своей спутницы повод. Та вцепилась в него, будто лишь он удерживал ее от падения к Разъяренной земле. – Ами, ты меня слышишь?

На него уставились пустые, ничего не выражающие глаза.

Но среагировала – уже хорошо.

– Мы сейчас поедем. Спокойно, не торопясь. Удержишься в седле?

Легкий кивок в ответ. Амелия продолжала дрожать.

– Вот и отлично.

Вскоре пошел дождь. Слабый, затяжной, нудный. Где-то вдалеке послышались раскаты грома.

Дарт снова пытался разговорить спутницу – и снова тщетно. Та ушла в себя, замкнулась в собственных мыслях. Тишина тяготила. Не то чтобы парень любил поболтать, но после увиденного у дороги молчание девчонки воспринималось им как попытка отгородиться от него высоким забором. Не прятаться сейчас надо, а отвлечься. Хотя бы попытаться.

Дождь усилился. Дорога быстро превратилась в топкое болото. Почти ночную темень изредка рассекали яркие молнии, устремлявшиеся за пределы Острова к Разъяренной земле. Сейчас, должно быть, и там, внизу, и там, сверху, творится одинаковое безумие.

Дорога вынырнула из леса, побежала по холмистой равнине, рассеченной надвое полноводной рекой. Сейчас вода в ней казалась абсолютно черной. Высокие волны бились о крутой берег, разлетались пенистыми брызгами.

– Мы почти добрались, – прокричал он Амелии. – Скоро будем в тепле.

– Зачем они это сделали?

Хотя Дарт давно ждал, когда она заговорит, звук ее голоса все равно прозвучал неожиданно.

– Потому что некоторые люди хуже Проклятых. Не думай об этом.

– Как я могу не думать? – В глазах девчонки отразилась ветвистая молния, и ее внешность стала на миг какой-то призрачной, потусторонней.

– Не знаю. Правда. Но как-то придется. Я не умею говорить складно и утешать. – Он подъехал к девчонке вплотную, взял ее за руку. – С нами все будет хорошо.

Дарт понятия не имел, насколько искренне звучат его слова, ведь сам он в них не особенно верил. Хотел бы верить, но отлично понимал, что реальности плевать на все обещания и клятвы. Впрочем, главное, чтобы поверила она.

– Обещай, что не позволишь никому прикоснуться ко мне.

Ветер хлестал ее по бледному лицу.

– Обещай.

– Обещаю.

Парень специально не стал уточнять – что именно она имеет в виду под своим «не позволишь»? Он и так сделает все от него зависящее. И даже больше. Но сможет ли переступить через себя и лишить ее жизни, если будет необходимо… Дарт не знал этого. И не хотел узнать.

Вдоль русла реки ехали еще около часа. Или чуть больше. Дождь к тому времени немного поутих, но путники успели уже основательно вымокнуть и не придали этому особого значения. Даже к появлению на горизонте огней фермы старины Майлоса они отнеслись без особого воодушевления. Дорога выпила все силы. И моральные, и физические.

Ферма… у кого только язык повернулся назвать это фермой? Целое поселение из полутора десятка основательных дворов. Не захудалых покосившихся хибар, вросших в землю, а отличных домов с каменным фундаментом и крытой черепицей крышей. И это не считая множества хозяйственных построек.

Что ж, тем лучше – проще будет напроситься на постой.

Их встретила шелестящая тишина. Легкий шум дождя – и ничего более. Ни скрипа ставень, ни лая собак, ни мычания коров, ни криков птицы. Ничего. Да и свет горел далеко не во всех окнах. Странно. Вроде бы еще не так поздно, чтобы ложиться спать. Да, жители подобных мест обычно встают с первыми лучами солнца и ложатся с его закатом, но до заката еще пара часов. Неужели всему виной дождь?

Из-за холода мозги отказывались работать.

Лишь на самой периферии сознания возникло смутное ощущение опасности. Только разобраться в причинах ее появления Дарт не мог, как ни силился. Первое и единственное, что приходило на ум: на ферме обосновались разбойники. Те самые, что устроили кровавую вакханалию на дороге. Но либо в рядах разбойников царит железная дисциплина, и потому они сидят тихо как мыши, либо там засел кто-то другой. Представители гражданского сопротивления? Эти ребята не производили впечатления дисциплинированных вояк. Но такой вариант тоже не стоит сбрасывать со счетов. И, разумеется, там могут оказаться Проклятые. Время для них – самое то. Еще не ночь, но уже достаточно темно. Правда, немертвые крайне редко появляются вдали от крупных скоплений людей. Эта ферма хоть и большая, но не настолько, чтобы заинтересовать тварей. Разве… одинокую, блуждающую?

Вдоль единственной широкой улицы стояли столбы с масляными фонарями, но ни один не горел.

– Не нравится мне тут, – словно прочла мысли Дарта девчонка.

Он и не спорил. По-хорошему было бы лучше объехать ферму и заночевать где-нибудь… вот только где? Под открытым небом? Если бы не дрянная погода, то вполне. А так, того и гляди, подхватишь какую-нибудь болячку. Да и силы Амелии не безграничны. Парень отлично помнил свои первые долгие прогулки верхом. Это было больно. Очень. На то, чтобы привыкнуть к новым нагрузкам, нужно время. У Амелии его нет, и все равно она умудряется держаться. Не стоит доводить ее до предела, за которым она просто свалится без сил. Тогда никакой холодный душ не поможет.

Они медленно ехали по улице, направляясь к ближайшему дому, в окнах которого виднелись полоски света.

За спиной что-то чавкнуло, пронзительно заскрипело. Дарт резко натянул поводья, обернулся. Там, где несколько секунд назад была пустая улица, виднелись очертания ограды, ощетинившейся острыми кольями. За оградой маячили люди, но сколько их – не рассмотреть.

– Вы кто такие? – раздалось впереди.

Дарт перевел взгляд туда, откуда донесся голос. Там тоже ждали. Пятеро, с оружием. Лиц и деталей одежды было не видно.

«Вот почему не горят фонари…»

– Тихо… – прошептал Амелии, затем поднял руки, развел их в стороны. – Безопасной вам ночи, добрые хозяева. Мы всего лишь путники. Едем из Вольной Переправы в Ванд-Хал. На вашем Острове недавно, второй день.

– Недавно, говоришь… И что в Ванд-Долле делается?

– Перемены большие, насколько мы поняли.

– Перемены… – говорящий смачно сплюнул. – К нам зачем?

– Переночевать, если пустите. Мы заплатим.

– Времена нынче непростые, ребятки. Вокруг разные шастают. Дела странные творятся. Да и вы подозрительными мне кажетесь. Оружие есть?

– Только кинжал.

Дарт очень надеялся, что его не станут обыскивать. Кинжал – это считай и не оружие. Чего на него смотреть?

– С одной железкой в дорогу, в неспокойное время? – в голосе говорящего звучало удивление.

– Мы не воевать приехали.

Послышались тихие смешки.

– Ладно, идем. В ваших же интересах, чтобы сказанное вами было правдой. Мы тут немного нервничаем в последние дни. Так что, случись чего – церемониться не станем. Это так, к сведению.

– Мне тут не нравится, – прошептала Амелия.

– Ты это уже говорила, – улыбнулся ей Дарт.

В ответ девчонка состроила кислую мину.

У них забрали лошадей.

– Не беспокойтесь, их покормят и разместят.

К ребятам подошел рослый мужик. Тот самый, что вел переговоры.

– Меня зовут Майлос.

Шириной плеч старина Майлос мог бы поспорить с борцами-тяжеловесами, которых Дарту однажды довелось видеть в Тан-Лароне на представлении странствующего цирка. Он попал туда случайно, пробегая мимо по какому-то делу Ордена. Совсем мальчишкой тогда был, но до сих пор помнил то удивление, которое испытал при виде огромных борцов. Их было двое – похожих друг на друга как две капли воды, с перекатывающимися под кожей стальными мышцами, блестящими от пота бритыми затылками и сощуренными, оценивающими глазами. Распорядитель цирка предлагал зрителям вступить в схватку с любым из братьев, и в случае победы обещал хороший выигрыш. Пытались многие, не преуспел никто.

Дарт и Амелия представились.

– Ничего в пути странного не приметили?

– Чего, например? – порывисто спросила девчонка.

По тому неприкрытому вызову, что прозвучал в ее голосе, Дарт понял, что спутница готова рассказать об увиденном на дороге.

– Вооруженных людей, просто странных людей.

– В дороге – нет, – опередил Амелию Дарт. – К тому же мы всего лишь гости на вашем Острове. Да и переворотов никогда ни видели. Странности есть, но заинтересуют ли они вас…

– Я любопытен, – усмехнулся Майлос.

Их провели в один из домов. Тут все вполне соответствовало внешнему впечатлению зажиточности: большие комнаты, полы которых устилали разноцветные циновки; несколько газоразрядных ламп, сейчас либо погашенных, либо притушенных до минимума; тяжелые шторы на окнах, лепнина, изразцы и резная деревянная мебель. Создавалось впечатление, будто ты попал в покои какого-нибудь удачливого торгаша из крупного города. Но, казалось, все тут постепенно приходит в упадок: полы давно никто не мыл, на них тут и там виднелись следы грязных сапог; кто-то натащил в дом всякую мебель, в основном лавки и стулья, точно здесь недавно проводилось какое-то собрание; стол был до краев заставлен едой и пустой посудой с уже подсохшими объедками.

– Женщины… – чуть слышно прошептала Амелия.

– Что? – не понял парень.

– Их нет. И детей тоже.

Наблюдение было верным. Но вряд ли это повод что-то подозревать. Скорее всего, тех, кто не способен защищаться, просто спрятали. Огни-то горели в нескольких домах – значит, кто-то обитает и там.

Стол в просторном зале был накрыт столь обильно, будто сидеть за ним собирались не только до самого утра, но и до следующего вечера. И, что странно, тут не было никакого алкоголя. Вообще. Здоровые угрюмые мужики, с ног до головы увешанные оружием, ничего не пили, кроме простой воды.

Здесь пахло едой, куревом и потом. Сидели явно давно, не проветривали.

Возле окон, неплотно затворенных ставнями, стояли ружья.

Местные обитатели подготовились к осаде, но воспринимали это спокойно. Даже со скукой. Разбрелись по местам: кто уселся за стол, кто возле окон или вдоль стен, а кто скрылся в других комнатах.

– Ну что ж, самое время проверить ваши карманы. – Майлос встал у стола, сложил руки на груди. – Не подумайте, нам чужого не надо. Но предосторожность – прежде всего.

Дарт равнодушно пожал плечами.

На них смотрели внимательно, ловили каждое движение. Без неприятия, но с опаской.

– Ого! – присвистнул коренастый коротышка. Кривоногий, с красным обветренным лицом, он едва ли доставал Дарту до плеча. Досмотр гостей легким кивком Майлос поручил именно ему. – А гости не бедствуют.

Коротышка прикинул в руке кошель с монетами. Хмыкнул, положил его на предварительно освобожденную от еды часть столешницы. Туда же перекочевал амулет-ключ, который не вызвал у собравшихся никакого интереса.

Перед тем как отдать коротышке кинжал, Дарт помедлил. Понимал, что выбора у него нет. Сам себе его не оставил. Но все равно медлил. Люди вокруг оживились, видя нерешительность гостя. Кто-то положил руку на эфес меча, кто-то приподнял изготовленный арбалет.

Дарт протянул коротышке кинжал. Тот принял его с удивленной улыбкой. В его большой руке оружие смотрелось спицей для вязания.

– Ты из Ордена? – в его голосе звучало удивление.

Майлос нахмурился, подался вперед.

– Вор?!

Он даже не спрашивал. Утверждал.

Дарт молчал, с интересом наблюдая за коротышкой. Тот пару секунд повертел непривычное оружие в руках, а затем неожиданно вскрикнул и отпрянул. Кинжал загрохотал по полу.

– Он меня ужалил! – с обидой бросил коротышка, демонстрируя ладонь, на которой наливался алым след от ожога.

– Это мой кинжал, – спокойно проговорил Дарт и поднял оружие.

– И давно?

– Меньше года.

Широкоплечий здоровяк сверлил его тяжелым взглядом.

– Откуда вы прибыли, говоришь?

– Мы из Тан-Ларона. Да, я из Ордена. Здесь неофициально.

Обычно во время путешествий между Островами Охотники своих целей не раскрывали никому из гражданских. Больше того, последние обязаны не только не чинить борцам с Проклятыми препон, но и всячески помогать им, если возникнет такая необходимость. На деле Охотники редко обращались за помощью, а потому их перемещения оставались незаметными для непосвященных.

Майлос сомневался еще несколько секунд, затем махнул рукой.

– Садитесь, – предложил хозяин фермы. – Быть может, сами боги послали вас в наши места.

– Где ваши женщины? – спросила Амелия, как только устроилась за столом. Есть она не торопилась.

– Их здесь нет. Мы не можем защитить все дома, а собирать всех в кучу – небезопасно.

– И где они?

– Мы отправили их в Вольную Переправу. Вы, должно быть, проезжали ее. Место не самое безопасное и достойное в обычное время. Но сейчас – это лучшее, на что мы можем рассчитывать.

Дарт почувствовал, как напряглась спутница.

– Они добрались?

По лицу Майлоса пролегла тень.

– Не знаю. Выехали пять дней назад, на двух повозках. С ними несколько мужиков. Так, на всякий случай. И ребятишек забрали. – Он мгновение помолчал. – Вам что-то известно?

На этот раз Дарт не успел прервать девчонку, да и не знал, как это сделать, не вызвав подозрений.

– Мы видели их… – голос Амелии задрожал. – Наверное, их.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Все внимание направлено на незваных гостей.

– Мы не уверены… – начал было Дарт.

– В полудне пути отсюда. На дороге, в лесу. Две повозки на обочине. Все мертвы.

Девчонка буквально выплевывала слова, говоря все тише и тише. Под конец она почти шептала.

– Возможно, это не ваши люди, – вмешался Дарт. – Там не было детей.

– Как они умерли?

Парень с девчонкой переглянулись. А ведь смолчи Амелия – не пришлось бы теперь подбирать слова. Отчего-то Дарту очень не хотелось раскрывать всех подробностей произошедшего на дороге. Не то чтобы он опасался бурной реакции со стороны мужиков, но вряд ли они сохранят прежнее спокойствие. А на ночь глядя это ни к чему.

– Как они умерли? – повторил вопрос хозяин фермы.

Его кулаки сжались, слова падали тяжело, точно пудовые гири во влажную глину.

– Плохо, – заставил себя проговорить Дарт.

– Особенно женщины, – добавила Амелия.

Лицо Майлоса исказилось такой смесью ярости и боли, что бывший ученик Охотников невольно вцепился в столешницу, судорожно прикидывая, куда и как отступать, если последует приказ оторвать дурным вестникам головы.

– Урго, Марин, – буквально зарычал хозяин фермы, – с восходом отправляетесь по дороге к Вольной Переправе. И смотрите в оба… Вы должны все узнать и вернуться. Любой ценой.

Двое кивнули в ответ.

– Почему вы не ушли все вместе? – решилась спросить Амелия.

Майлос тяжело вздохнул. Его плечи поникли. В одночасье он постарел лет на десять. Его лицо, будто вырубленное топором, располосовали глубокие морщины.

– К нам и раньше приходили желающие выкупить ферму. Уговаривали, предлагали хорошие деньги. Но мы не хотим уходить – это наша земля. Она нас кормит, дает кров. Мы ни от кого не зависим и никому не подчиняемся. А как пошла вся эта свистопляска с гражданским сопротивлением и призывами от преподобного отца Августина, так и аргументы изменились. Нам предложили жизнь, если уедем добровольно. Не уедем – однажды ночью можем проснуться в огне. Мы как решили… уедем добровольно – и останется только болтаться по Острову. А в лихие времена это почти верная смерть. Не от стали, так от голода или болезни. Можно попытаться улететь, но кому нужны беженцы? Да и улетишь ли? Не перекрыто ли воздушное сообщение с другими Островами? Чего уж теперь говорить – мы испугались. Решили, что в собственных стенах сможем отбиться от заезжих ублюдков.

Майлос помолчал, потянулся за куском жареной свинины, но так и не взял ни одного.

– Поначалу так все и было. Нас атаковали дважды. Один раз – днем, в открытую. Мы не стреляли, пока они не поперли в наглую. Проклятье на мою голову, если я знаю, кто это был. Уроды прятали лица. Мы немного постреляли, и нападавшие недосчитались нескольких человек. Еще хоронить их потом пришлось. Второй раз на нас напали через сутки, ночью. Действовали уже осторожно и тихо. Но мы ждали чего-то подобного – и снова отбились. А потом…

Хозяин фермы повернулся к мужикам.

– Как там Колин? Не пришел в себя?

– Лихорадка отступила, но в сознание еще не пришел. Спит, – ответил щуплый дедок с мутными глазами.

«Слепой, что ли?»

– Если бы не игрушки Колина, даже и не знаю, разговаривали бы мы сейчас с вами или нет, – сказал Майлос, вновь обращаясь к путникам. – Вот ты… ученик, так?

Дарт кивнул. Глупо на каждом углу кричать, что из Ордена он сбежал, и теперь по его следу идут настоящие Охотники.

– Проклятые часто появляются вдали от городов?

– Практически никогда.

– То есть бывают исключения?

– Да. Иногда, очень редко, гнезда немертвых зарождаются в глуши. В таких местах может вообще не быть людей. Какое-то время гнездо растет, формируется. Этот процесс называется становлением. Он не может длиться долго, так как Проклятым, которые появляются в гнезде, необходимо питаться. Какое-то время они выжидают, но потом, когда почувствуют силу, перебираются ближе к человеческим поселениям. Для начала не обязательно крупным.

Информация текла из него, точно вода из крана. Легко и свободно, не пришлось даже напрягать память. Что ж, даже в него, прогульщика и недотепу, наставники сумели вколотить основные знания.

– Вот оно что… – поскреб небритый подбородок Майлос. – Вот, видимо, такие к нам и пришли. Если бы не они, так и проблем бы не было.

– Проклятые? Когда они появились впервые? Сколько их? Как выглядели?

Дарт спрашивал автоматически, даже не осознавая, как внутри просыпается охотничий азарт, который он успел посчитать ненужным и исчезнувшим сразу после того, как у него с Орденом возникли «разногласия».

– Впервые появились дней шесть назад… – хозяин фермы поднял глаза на остальных мужиков. Те согласно закивали. – Да, дней пять-шесть. Пришли еще с закатом, долго маячили по кустам, но особенно не скрывались. Мы их за бездомных псов приняли поначалу, потому и не всполошились. А ночью эти «псы» пришли к домам. Бабку Квинту утащили. Та как раз к колодцу с внучкой пошла, так или успела опасность приметить, или что, но крик подняла жуткий. Мы из домов кто в чем был повыскакивали. Смотрим – а у колодца ведра валяются, да девчонка сидит, ревет. Квинты нет. Только в темноту кровавый след уходит. Вспугнула она их, что ли… Тем и спасла внучку.

– Если спутали с собаками, скорее всего, это Гончие. Не самый плохой вариант, если их не очень много.

– Мы потом нашли следы. На звериные не похожи. Вообще ни на какие не похожи.

– Сильно вытянутые, узкие, четырехпалые на задних лапах и пятипалые на передних. Так?

– Да, похоже, – в голосе Майлоса появилось уважение. – Только это не все. Во вторую ночь тварей было гораздо больше. До самого утра они кружили по улицам, рвались в дома. До людей не добрались, а вот скотину попортили. Ее-то в дом не загонишь. – Хозяин фермы вздохнул. – За одну ночь мы лишились всего поголовья скота, почти всей птицы. Тогда и решили, что женщины и дети отправятся в Вольную Переправу, а мы постараемся отбиться.

Дарт скосил взгляд на ряд приставленных к стенам ружей.

– Не отбились? Они все еще приходят?

– Да. И с каждой ночью становятся все более агрессивными.

– Вам надо уходить, – с уверенностью сказал Дарт. – Иначе – смерть. Если не знать, где находится гнездо, то…

– Мы знаем.

– Что?

– Мы знаем, – терпеливо повторил Майлос. – Даже пытались уничтожить его.

Дарт молчал, ожидая продолжения.

– Старая мельница, недалеко от нас. Давно заброшена. Мы проследили следы. Твари прячутся под ней. Уж не знаю, где именно, – фундамент там никакой, подвала нет. Но несколько человек, спустившихся вниз, не вернулись. А ночью они снова пришли – Гончие эти. И не одни. Не знаю, в чьей компании, но эти передвигались на двух ногах и вроде бы даже переговаривались.

– Старцы… – прошептал Дарт. А вот это уже плохо. Очень плохо.

– Кто это?

– Старцы, или Пастухи. Опасные создания – хитрые и мстительные. Они не оставят вас в покое, даже если будут сыты.

– И что нам делать?

– Вы сказали, вам кто-то помог… Кто и чем?

– Колин…

В дверной проем влетел мужик со свежим шрамом через все лицо.

– Они пришли.

Комната вмиг ожила, превратилась в муравейник. Каждый здесь знал свое место, каждый выполнял отведенные ему функции.

– Вы наши гости, – бросил Майлос, вскакивая с места. – Оставайтесь здесь. Я бы предложил вам поспать, но сейчас будет шумно. Так что просто отдыхайте. Впрочем, если ты можешь чем-то помочь, – он смотрел в упор на Дарта, – мы будем очень признательны. Платой не обидим.

Ученик Охотников кивнул.

Майлос кивнул в ответ и быстрым шагом направился прочь.

– Это Проклятые? – спросила Амелия.

– Останься здесь. Я только одним глазом посмотрю, кто там. И сразу вернусь.

– Нет! – Глаза девчонки расширились. – Я не останусь одна.

– Ты не одна. Смотри, сколько здесь народу.

Между тем мужики снаряжали ружья, готовили арбалеты и некое подобие гранат. Довольно солидный арсенал, только он не остановит Проклятых. Задержать, отогнать на время может, а остановить – нет.

– Я…

– Оставайся здесь.

Не дожидаясь ответа, Дарт направился к двери, не забыв прихватить с собой кинжал. Он надеялся, что разум девчонки возобладает над эмоциями. Да, она может бояться, и на то есть веские причины, но самое безопасное сейчас место – в доме. И пусть сам бывший ученик не жаждал вступать с Проклятыми в схватку, но уж лучше самому все увидеть, чем полагаться на рассказы гражданских. От информации зависит многое. В том числе – жизни. В том числе – собственная жизнь.

Парень покинул комнату, осмотрелся. На втором этаже слышались шаги. Туда он и направился. Поднявшись, прошел к свободному окну, осторожно выглянул. Темнота. Не видно вообще ничего. Как они собираются стрелять? В кого?

И тут вспыхнул свет. Яркий и колючий, пронзительный в ночном мраке. Разом зажглись направленные газоразрядные лампы, что до поры скрывались под крышами и на чердаках домов. Мощные световые руки протянулись к улице, накрыли ее защитным покровом. Если бы защитным! Проклятые не реагируют на искусственный свет. Но обзор стал куда лучше, тут не поспоришь.

Первая тень мелькнула на пересечении двух пучков света: быстрая, поджарая; с остатками всклокоченной гнилой шерсти, под которой отчетливо видны сокращающиеся мышцы. Существо припало на передние лапы, зарычало, а затем бросилось прочь. Гончая, тут и думать нечего. И сколько же их пожаловало?

Насколько можно судить, местные держали оборону в четырех домах.

Послышались первые выстрелы.

Гончие атаковали из темноты. Стартовали за пределами световых пятен и разгонялись изо всех сил, чтобы побыстрее преодолеть расстояние до домов, в которых засела желанная, но огрызающаяся добыча. Дарт видел, как тварей «срезали» еще на дальних подступах, как пули впивались в их тела, как вырывали целые куски плоти. Но Проклятые продолжали двигаться. Даже с раскроенным к чертям черепом и перебитым позвоночником твари рвались к вожделенной теплой крови. Но таких, сильно покалеченных и порядком сбавивших скорость, ожидала возле домов самая горячая встреча: из окон полетели зажигательные бомбы. Оставляя за собой густой дымный след, они падали на ползущих Гончих и почти тут же вспыхивали фонтаном ярчайших искр. Охваченные пламенем Проклятые выли и визжали, сучили лапами во влажной грязи, ничего не могли поделать. Огонь медленно поглощал их тела, превращал во все еще шевелящийся и опасный остов, облепленный остатками горелого мяса.

В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти.

Несколько раз Дарт видел, как недобитый «факел» доползал почти до самых стен какого-нибудь дома. Но каждый раз ему навстречу выбегали мужики с длинными палками и, не церемонясь, отталкивали тварь прочь.

В общем и целом избранная местными тактика вполне работала, но слишком уж уязвимы были защитники фермы. Замешкайся они, пропусти хотя бы одного немертвого в дом – и игра пойдет совсем по другим правилам. К тому же даже при помощи своих «зажигалок» люди не могли окончательно уничтожить врага. Для этого пламя должно быть более жарким, более злым, более едким.

Очень хотелось надеяться, что ошибку обороняющиеся не совершат – выжили же они на протяжении несколько ночей. Но чем дольше длилась оборона, тем призрачней становилась надежда. Гончие передвигались слишком быстро, могли появиться с любой стороны, и далеко не всегда стрелкам удавалось расстрелять их еще на подходе к домам, последних приходилось добивать чуть ли не в упор. Да и бомб могло оказаться недостаточно.

И все же обороняющиеся держались.

А потом все кончилось. Разом, точно по команде. Атаки Гончих прекратились, а те, что уже получили свою дозу свинца или огня, всеми силами старались покинуть зону обстрела.

После канонады внезапно опустившаяся тишина казалась едва ли не более напряженной, чем недавняя схватка.

Обычно эти твари атаковали до последнего, не заботясь о собственной безопасности. А тут отступили. Значить это могло только одно.

– Раньше они уже так отступали? – обернулся Дарт к присутствующим в комнате.

– Только под утро.

Но до утра еще очень далеко.

– Их поведут Старцы. Они вернутся!

– И что?

– Ничего. Просто атака будет осмысленной.

Небо почти полностью прояснилось. Редкие, быстро бегущие облака время от времени заслоняли лунный диск – ярко-желтый, с отчетливо видимыми темными пятнами. Звездочеты, или, как их теперь называли, астрономы, утверждали, что эти пятна – не что иное, как огромные дыры – кратеры. И что такие же кратеры есть и на Разъяренной земле, только после волны многочисленных катаклизмов их не видно. А вот откуда появились кратеры, Дарт понимал плохо. В версию, что с неба иногда падают ледяные скалы, верилось с трудом. В конце концов, откуда им там взяться? Да, иногда случалось, что какой-нибудь Остров начинал разрушаться. Редко, но случалось. Тогда составляющая его порода осыпалась. Но раньше-то никаких Островов не было.

Он опустил взгляд на улицу. Тишина и спокойствие. Если бы не дымящиеся, чуть подрагивающие останки Проклятых, так и вовсе отличная ночь для прогулки.

Или он все-таки ошибся и никакой осмысленной атаки не будет?

А вот звезд видно не было – слишком светло здесь, внизу. Вот если бы не прожекторы…

Щурясь, Дарт посмотрел на одну газоразрядную лампу, затем на другую, третью. А что если они погаснут? Тогда случится большая беда. Люди утратят единственное свое преимущество.

Вот на чем бы на месте Проклятых сосредоточился он: на прожекторах. Уничтожь их – и добыча в твоих руках. Или, вернее, зубах.

– Откуда питаются фонари в доме и на улице? – спросил он мужиков.

– От генератора. Он установлен здесь, в подвале.

Значит, дом старины Майлоса вне опасности оказаться в темноте. А вот другие… К другим домам энергия для ламп подается по специальным кабелям. Но на улице этих кабелей не видно, и это уже хорошо. Похоже, фермеры догадались убрать их под землю. На всякий случай Дарт спросил, прав ли он, и получил утвердительный ответ. Что ж, возможно, он все-таки переоценил интеллектуальные способности Старцев, и те попросту выжидают более удобного случая для атаки, а не затаились в преддверии смертоносной хитрости.

Время шло, а ситуация не менялась. Мужики понемногу расслабились, у окон остались лишь дозорные, остальные расселись вдоль стен. Дарт медленно направился вниз. Все происходящее ему очень не нравилось, но найти конкретных поводов для беспокойства он не мог. Просто чувствовал: что-то обязательно случится.

У лестницы его уже ждала Амелия.

– Ты сказал, что недолго! – заявила она с вызовом.

– Ага, задержался, – машинально ответил он, возвращаясь мыслями на улицу, туда, где ярко сиял свет.

– Что-то случилось?

– В том-то и дело, что нет.

– Тогда что тебе не нравится?

– Неправильно все это. Неправильно.

– Тебя в твоем Ордене часто по голове, наверное, били, – состроила недовольную гримасу девчонка. – Идем, поешь хоть. Мясо очень вкусное. И хлеб свежий. Еще теплый. Пока тебя ждала – такой ломоть умяла, сама не заметила. Кругом стрельба, кто-то воет, а я знай лопаю…

Их взгляды пересеклись – и Амелия резко замолчала.

К ним подошел Майлос.

– Ну как? – Выглядел он весьма довольным.

– Впечатляет, – признался парень. – Много у вас боеприпасов?

– Уже нет.

– Как собираетесь держаться дальше?

– Надеюсь, ты нам поможешь.

– Постараюсь. Но я не экипирован должным образом. Моя миссия не предполагала…

– Я и не прошу пойти и разогнать тварей. Только совет, консультация.

– Без проблем. Что вас интересует?

– Не хочешь поесть?

– Сначала дело, потом еда.

– Деловой подход, – усмехнулся хозяин фермы. – Ну, идем.

Он прошел по дому, миновал две комнаты и тихонько постучал в дверь третьей. Несколько секунд ничего не происходило, потом дверь бесшумно открылась. В тусклом дрожащем свете свечей показался уже знакомый щуплый дедок с мутными глазами. Он подслеповато таращился на пришедших, точно не узнавал их.

Майлос настойчиво, но аккуратно отодвинул старика в сторону, вошел в комнату. Ребята последовали за ним. Здесь было душно, сильно пахло какими-то травами. Настолько сильно, что у Дарта перехватило дыхание. Так он ощущал себя лишь на вводных уроках по алхимии, когда несчастных послушников водили по работающим лабораториям и цехам, где изготавливались убийственные составы для уничтожения Проклятых.

В комнате стояла единственная кровать, стол и пара стульев. На столе теснились всевозможные снадобья. Похоже, именно от них шел столь агрессивный запах. Почти вонь.

На кровати под стеганым одеялом лежал молодой человек. Вряд ли старше Дарта, возможно, немного младше. Его взлохмаченные вьющиеся волосы разметались по подушке, на сероватом лице застыла гримаса боли. Глаза были закрыты, но веки дрожали, точно парню что-то снилось. Лицо, и без того угловатое, осунулось, щеки ввалились.

Рядом, прямо на полу, сидел еще один парень, немного постарше. Вполне здоровый, разве что с печатью усталости на лице. Но главное – в лицах обоих прослеживалось явное сходство.

Братья?

– Брукс, а ты что тут делаешь? – спросил Майлос.

– Забежал навестить. – Парень вскочил на ноги. – Пока затишье.

– Ни к чему над душой у него стоять. Смайлус за ним присматривает.

По выражению лица Брукса было видно, что он не очень доверяет заботе старика.

– Иди-иди. Если он придет в себя, ты первым об этом узнаешь.

Парень кивнул и нехотя покинул комнату.

– Переживает… – будто извиняясь, проговорил хозяин фермы. – Когда-то были неразлейвода. Потом надумали податься в Орден. Жизнь на земле для них, видите ли, скучна. Не знаю уж, что там за отбор был, но взяли только одного. Второй вернулся мрачнее тучи. С тех пор они ни разу не встречались. Брукс даже слышать о брате не хотел. И вот пару дней назад вернулся Колин. Еле живой – с лошади грохнулся сразу, как пересек границу фермы. Бредил. Удалось разобрать, что он обучался алхимическому делу, ходил в учениках. Потом на Орден напали. Кто? Точно не знаю, но наверняка придурки из гражданского сопротивления. Больше некому. Драка вышла знатная, но нападающие взяли верх. Брукс бежал, прихватив с собой два мешка всякой всячины. В том числе реагенты для наших бомб. На двух лошадях гнал. Да так, что обе издохли, как только остановились. Жаль, только мешки привез, нам бы тут целой подводы много не было. – Майлос прошел к углу комнаты, поманил Дарта. Как оказалось, там, в тени, тоже стоял стол, незаметный с первого взгляда. Хозяин фермы зажег еще одну свечу. – Это у нас не работает. Хоть ты тресни.

– И не будет работать, – сказал Дарт, вертя в руке знакомую склянку со «Слезами Господними». Таких склянок было всего три. Имелись и другие – в целом неплохой арсенал, если бы не одно «но». – Это оружие из специального арсенала. Человек, не прошедший посвящение, не может им воспользоваться.

– Ты можешь?

– Не всем.

– Почему?

– Повторяю еще раз: я только ученик. Полноправные Охотники – это следующая ступень. Им доступен весь арсенал. Ученикам – лишь небольшая часть.

– Это как-то можно обойти?

– Нет. По крайней мере я не знаю способа.

Майлос хотел еще что-то сказать, но передумал. Вздохнув, покачал головой.

– Ладно, что-нибудь придумаем. Идем.

И, не дожидаясь реакции гостей, вышел прочь.

– Мы должны им помочь, – зашептала Амелия. – Им не выжить. Ты же это хотел сказать?

– Не выжить.

– И ты вот так спокойно это говоришь?

– Я пытаюсь помочь. Но одного желания для этого мало. Нужны инструменты, нужно оружие. У меня есть только кинжал, а это, – он указал на склянки Охотников, – самообман. Я могу использовать несколько составов. И сделаю это. Только не бездумно, ведь другой помощи не будет.

– Ладно-ладно, я поняла, – насупилась девчонка.

Они сидели за столом. Дарт постарался выложить все, что знал о повадках Гончих и Старцев. В сущности, первые не отличались разумом и действовали всегда в лоб, не обращая внимания на опасность, не используя какую-либо тактику. Брали они в основном напором и яростью. Старцы же в одиночку появлялись крайне редко и, хотя обладали огромной силой, самостоятельно почти не охотились. Предпочитали пользоваться плодами чужой охоты. В частности, Гончих, в действии которых они привносили элементы тактики.

– Мне надо увидеть гнездо, – закончил Дарт. – Днем, при солнце. Если повезет, я уничтожу его с помощью «Слез Господних». Только в этом случае Проклятые перестанут появляться в ваших краях. Иного выхода нет.

– Значит, нам всем надо дожить до утра? – спросил Майлос.

– Это задача-минимум.

Когда в доме снова поднялась тревога, Дарт уже клевал носом. Пока держал себя в напряжении, спать не хотелось. Но стоило расслабиться, поесть – и усталость накатила морской волной, захлестнула. Парень даже не сразу сообразил, что происходит.

Мужики, которые во время предыдущей атаки рассредоточились вдоль всех окон, теперь сгрудились возле одной стены и что-то активно обсуждали, выглядывая на улицу.

Дарт не стал интересоваться, что там такое, а предпочел подняться на второй этаж. Идя по ступеням, ежился. Несмотря на полный желудок, его била мелкая дрожь.

Послышались выстрелы. Но звучали они большей часть с одной стороны фермы – от крайнего освещенного дома, к которому, точно тени, стягивались Гончие. Твари не пытались атаковать сам дом, не пытались приблизиться, а увивались рядом, образовав широкий круг. Сколько их там? Особей пятнадцать – двадцать, не меньше.

– Что они делают? – спросил кто-то у соседнего окна.

Отдельные выстрелы иногда и достигали цели, но никакого серьезного урона тварям не наносили. Получив пулю в бок, Гончая издавала утробный вой и продолжала движение.

Дарт приметил новое действующее лицо чуть раньше, чем остальные. В какой-то момент тьма за пределами световых пятен колыхнулась и вытолкнула из себя сгорбленную фигуру. Та, закутанная в свисающие до земли лохмотья, передвигалась медленно, подволакивая одну ногу.

– Старец! – выдохнул парень.

Создание, широкоплечее и массивное, точно кусок скалы, было почти двухметрового роста и обладало весьма приличной физической мощью, которую, как ни странно, применяло крайне редко. Обычно Старцы появлялись лишь в последний момент, когда задуманное ими должно было вот-вот осуществиться. Но какими бы целями ни руководствовались Старцы, каким бы разумом ни обладали, их конечной целью все равно оставалось убийство.

Те, кто засел в окруженном доме, открыли по Старцу огонь. Отличная медлительная цель шла, даже не пытаясь уклоняться. Со своего места парень видел, как пули втыкаются в широкую грудь, но тварь даже не вздрагивала. Перла напролом. Медленно и неумолимо.

Кто-то бросил из окна бомбу, но та, не долетев до Старца, разорвалась в кругу Гончих. Раздался пронзительный визг, шерсть на нескольких тварях вроде бы вспыхнула, но те тут же бросились во влажную грязь и начали остервенело валяться, сбивая пламя.

А Старец все шел.

Неужели он изменит себе и пойдет дальше, работая своеобразным стенобитным тараном? А что – до дома вполне доберется, выломает дверь, а там…

Проклятый резко остановился, а потом запустил руку в податливую землю, зачерпнул ее, будто лопатой. Дарт мгновенно догадался, что произойдет дальше. Цедя на ходу ругательства, он буквально кубарем скатился с лестницы, сильно озадачив и без того ошарашенных мужиков. Хотел было к ним обратиться, но так и не подобрал слов. Никогда прежде ему не приходилось просить помощи у гражданских, и потому он банально не нашелся, как коротко изложить свои соображения. А времени на раздумья не осталось.

Парень без стука влетел в комнату с раненым алхимиком и под возмущенный скрип старика выудил из мешка склянки со «Слезами Господними». Всего три штуки – очень мало. Но лучше, чем один только кинжал. Брать более действенное и мощное оружие, доступное лишь Охотникам, не стал – пустое дело.

«Гнездо, гнездо…» – билось в голове.

Он же планировал использовать «Слезы» для уничтожения гнезда!

Выбежав из комнаты, нос к носу столкнулся с Амелией. Та даже рта не успела открыть.

– Сиди здесь! – бросил ей Дарт.

Только теперь пришло осознание того, что следует делать остальным.

– Стреляйте! – закричал Дарт на весь дом. – Но только по Гончим. Подстрелите как можно больше этих тварей.

Было бы очень хорошо, если б к нему прислушались. И не только в доме Майлоса, но и в остальных, где засели фермеры. Но проверять, что к чему, он уже не стал, а опрометью бросился вон, на улицу.

Наверное, он бы принял какое-то более разумное и рациональное решение, будь у него больше времени или опыта, но и в том, и в другом ощущался большой недостаток. Оставалось полагаться на все ту же удачу, что благополучно довела их до фермы.

У дверей его попытались задержать, но потом отступились, выпустили. Без слов, хватило одного лишь взгляда. То ли решительного, то ли безумного. Дарт не задумывался. Мысли в голове постепенно успокаивались, лишнее отсекалось.

Он выбежал в ночную прохладу именно тогда, когда Старец, наполовину скрывшись в выкопанной им яме, резко рванулся обратно, сжимая в руках нечто, сверкающее синими всполохами.

Как же плохо быть правым!

Проклятый засунул находку в рот, сжал челюсти. От резкого движения и налетевшего порыва ветра драный капюшон слетел с его головы, открыв белое и невыразительное, как у червя, лицо со странной шевелящейся массой там, где у живых людей растут волосы. Масса походила на опарышей-переростков, тянущихся в стороны в поисках съестного.

Ярко сверкнуло. Дарт заслонил глаза рукой, но не остановился. Тело Старца пронзила целая серия молний, источником которых был перекушенный кабель. Проклятый стоял и трясся, точно в припадке. Молнии метались по его телу, оставляя глубокие чернеющие борозды.

Но не корчи немертвого приковывали к себе внимание – в доме, который окружили Гончие, погас свет. Тут же часть улицы погрузилась во мрак. Пока люди в соседних домах пытались перенаправить прожекторы, твари ринулись в атаку. По ним стреляли, но попасть в размытые тени было не так-то просто. Голодная и озлобленная долгой неудачей свора накатила подобно морской волне. Гончие ударялись в двери, бросались на окна. То и дело слышались звуки глухих ударов, голодное рычание и вслед им – гром выстрелов и ругань.

Краем уха Дарт слышал, что за ним кто-то бежит, но не обернулся. Надеялся, что идиотов, решивших выйти на ночную прогулку, окажется немного.

Хватит и его глупости.

Из полумрака выскользнула пара теней. Утробно рыча и роняя на землю кровавые слюни, Гончие прыгнули. Дарт сместился вправо, немного пригнулся, одновременно ударив над головой кинжалом. Заклятая сталь рассекла живот Проклятой твари. Ее визг отточенной бритвой резанул по ушам. Рухнув в грязь, создание в агонии засучило лапами. А от раны в стороны стремительно потянулись рваные лохмотья, увеличивающиеся с каждой секундой. Немертвое создание умирало заново.

Вторая Гончая, не настигнув добычу в прыжке, развернулась в грязи и припала на передние лапы. В спину ей тут же ударила пуля. Тварь подскочила, но не успела увидеть своих обидчиков – Дарт был уже рядом, глубоко вогнал кинжал снизу вверх, в горло. Тут же отпрыгнул, уходя от последнего отчаянного клацанья челюстей.

– Не ходите за мной! – крикнул он подбегающим мужикам.

– Это наш дом, парень, – глухо проговорил Майлос. – И мы не будет отсиживаться в укрытии.

– Дело ваше.

Дальше было много крови, много гнилостной вони и много возможностей умереть. Дарту пришлось вспомнить все уроки физической подготовки, что он получил в Ордене.

«Отрешиться от лишних мыслей, освободить голову, стать тем самым клинком, что сжимаешь в руке. Нет ни зрения, ни слуха, нет ничего – только вероятность наступления событий. Сумей их предугадать, сумей отсечь те, что вредят тебе, те, что нецелесообразны и вредны».

Отключиться…

Через темноту, через щелканье клыков и кровожадные взгляды.

Проклятые пробились в дом. Раздались вопли терзаемых людей.

Дарт влетел следом. Дверь на его пути еще покачивалась на единственной петле. В лицо тут же ударило смрадом, мимо что-то промелькнуло. Бывший ученик Охотников среагировал на движение, атаковал в ответ. Кинжал вспорол гнилой бок.

Внутри было тесно.

Дом жил. Дом умирал. В нем, точно в издыхающем животном, поселилась смертельная зараза. Она металась по углам, кидалась на все, что еще могло дышать.

У лестницы на второй этаж тьма шевелилась, урчала и дралась за кусок мяса. Недолго думая, Дарт зашвырнул в самый центр пиршества первую склянку со «Слезами Господними». Яркая вспышка обратила не менее пяти Гончих в визжащие факелы. И это пламя не потушить, от него не избавиться.

Стало светлее. Настолько, что пришлось зажмуриться.

Трудно было сказать, остался ли в живых кто-то из защитников. Уж на первом этаже – почти наверняка нет. Кровь. Она была повсюду. Смешавшись с глиной и обрывками гнилой плоти, превратилась в ядовитую грязь, покрывающую пол и стены. И куски человеческих тел. За них бьются, их рвут и заглатывают, даже не жуя.

Безумие.

Тех, кто ворвался в дом следом за Дартом, поджидал даже не шок – мертвый ступор. Ожидали ли мужики увидеть нечто подобное или нет? Кто их знает? Но на какое-то время первые смельчаки напрочь вывалились из реальности, тут же сделавшись прекрасной мишенью. И Гончие не преминули этим воспользоваться – бросились им навстречу.

Дарт успел метнуть склянку под лапы одной группы, полоснул по спине пробегающую мимо тварь. А потом его сбили. Удар пришелся в грудь. Сильный и неожиданный. Кинжал выпал из рук, с грохотом покатился по полу. Но жалеть о потере времени не было. Ощеренная пасть с кривыми желтыми зубами зависла в считаных сантиметрах от лица. Он перехватил шею Проклятой твари и всеми силами старался оттолкнуть ее. Гончая рвалась к добыче, полосовала когтями, харкала вонючей сукровицей. А где-то совсем рядом расползалось пламя, и с каждой секундой припекало все сильнее.

Раздался выстрел, Гончая вздрогнула, всего на мгновение ослабила натиск. Дарт с силой оттолкнул ее, вскочил на ноги. От тут же последовавшего прыжка увернулся, в перекате бросился на пол, подхватил кинжал. Уже в развороте полоснул настырную тварь, рассек ей морду. Глаза немертвого создания будто взорвались изнутри, брызнули подобием зеленоватого гноя.

– Не так уж ты и хорош, Охотник… – услышал он насмешливый голос.

Голос показался знакомым. Но кому же он принадлежал? Дарт бросил на говорившего мимолетный взгляд. Точно – брат алхимика. Как его там?

Поблагодарить за помощь не успел. Огонь стремительно расползался по первому этажу и уже лизал потолок. Клубы удушливого дыма заполняли небольшие комнаты.

Снова огонь, снова пожар! Да сколько же можно?

Но пламя отпугнуло даже таких безмозглых тварей, как Гончие. Им не хотелось уходить, пока наверху еще оставались люди, но огонь опалял шерсть, поджаривал бока. И Проклятые дрогнули. Завывая и скуля, они падали с лестницы и торопились прочь. Их Дарт не преследовал. Добил нескольких, особенно ретивых, не желавших отступить. Потом взбежал по лестнице, что было сил забарабанил в закрытую дверь, призывая людей покинуть дом. Ему открыли, но не сразу.

Парень понятия не имел, сколько всего защитников было в доме, ему удалось вывести меньше десяти человек.

У входной двери валялось четверо – из тех, кто рискнул оказать недоохотнику помощь. Двое еще дышали. У одного шансов не было – его грудь походила на развороченную яму, в которой неуверенно билось оголенное сердце – но второй, с прокушенным горлом, возможно, выживет, если только он не потерял слишком много крови. Еще несколько человек осталось под окнами. Видимо, выпрыгнули, спасаясь от огня и дыма, но тут же стали добычей поджидающих Гончих.

Если бы не недавний дождь и стихший ветер, пламя вполне могло пойти гулять по всей ферме. Но этого не случилось. Огонь бушевал и гудел, искры вырывались целыми облаками, но быстро гасли, смешивались с ночной темнотой, а затем опадали на головы уцелевших людей.

Гончие ушли, но остался Старец. Тварь не сдохла, хотя и порядком обгорела, а ее голова и вовсе превратилась в кусок кровоточащего угля. Вероятнее всего, Проклятый просто ничего не видел. В противном случае вряд ли остался бы без прикрытия. Но даже ослепленный, он по-прежнему был очень опасен. Ориентируясь только на запах, он вполне мог выследить какого-нибудь неосторожного бедолагу. Пришлось израсходовать последнюю склянку со «Слезами Господними».

Гончие атаковали до самого утра, но уже беспорядочно. Дарт и сам вооружился ружьем и отстреливал таких неугомонных.

Ночь минула. На горизонте появилось алое зарево новорожденного солнца. Защитники фермы выглядели погано – запавшие глаза, осунувшиеся небритые лица. Некоторые были грязны, точно свиньи. Дарт тоже валился с ног.

Вот и переночевали.

Что ж, они выжили. Не все, но большинство. План-минимум выполнен. А что дальше?

– Уходите, – сказал Дарт в который раз. – Здесь вас ждет смерть.

Старина Майлос выглядел так, точно упал лицом в костер. Возможно, так оно и было.

– Ты сказал, что…

– Что попробую уничтожить гнездо. Но мне больше нечем это сделать.

– Мы потеряли слишком многих. Никогда не думал, что придется покидать ферму с таким тяжелым сердцем. – Майлос говорил глухо. Его глаза слепо скользили по домам и хозяйственным постройкам. – Спасибо тебе, Охотник. Я понял тебя. Надеюсь, твоя дорога будет легка. Мы уйдем сегодня же. Сколько мы должны тебе за помощь?

Дарт открыл было рот, чтобы назвать цену, в конце концов, он рисковал жизнью, когда дверь в доме старины Майлоса распахнулась и на пороге показалась раскрасневшаяся Амелия.

– Дарт! – закричала она. – Он очнулся! Он пришел в сознание!

– Кто? – Голова гудела, и мысли в ней ворочались очень медленно.

– Ну, алхимик же! Колин. Я была с ним рядом, немного помогла с лечением. У него… А, не важно! Дарт, он может помочь. Он сделает так, чтоб ты смог использовать оружие Охотников!

Ее слова еще некоторое время словно висели в пропитанном гарью воздухе, и лишь потом наконец дошли до сознания Дарта.

Глава 7 Старая мельница

Дарт вертел в пальцах небольшую плотно закупоренную бутылочку темного стекла. Не алхимического – обычного.

– Уверен, что сработает?

Колин кивнул, но, как показалось Дарту, неуверенно.

– Ты же знаешь, как проводится инициация Охотников, – сказал алхимик. Чувствовал он себя погано, но зелья Амелии творили настоящие чудеса – еще несколько часов назад парень валялся, точно дохлая крыса, и вот уже ходит, пусть и медленно, пусть и опираясь о стены. – Та же история, что и с учениками. Тебе дают выпить особый состав – именно он позволяет использовать особенное оружие. Магическая печать, наносимая следом, всего лишь закрепляет полученный эффект. Без нее действие состава продлится всего несколько часов, а то и минут. Все зависит от конкретного человека.

– То есть, выпив это, у меня будет несколько минут для использования «Огненной стены» или «Благословения ангела»?

– Всего, что мне удалось вывезти из Ордена.

– Как все просто, оказывается… Значит, любой человек может воспользоваться арсеналом Охотников.

Они сидели в той самой комнате, где лежал Колин. Воздух тут был густым и горячим, почти как в бане, но именно на таком настояла Амелия, которая время от времени подбрасывала какие-то травки в коптящую тут же масляную лампу. Дышалось с большим трудом, Дарт обливался потом, но терпел. Уж очень привлекательная открывалась перед ним перспектива.

– Любой, да не каждый, – поморщился Колин. – Во-первых, состав, что я приготовил для тебя, наверняка убьет простого человека, не прошедшего первый круг посвящения. А во-вторых… – он замялся, закашлялся.

– А во-вторых? – подбодрил его Дарт.

– Он и тебя может убить.

«О как!»

Радужная перспектива подернулась неприятной пеленой разочарования.

– Печать не только закрепляет действие состава, но и дает иммунитет к некоторым его ингредиентам. И даже тогда не все проходят инициацию.

– Какова вероятность, что я протяну ноги?

– Не знаю, – вздохнул алхимик. – Как и ты, я не успел завершить обучение.

Дарт внутренне скривился.

– Но вероятность немалая. Хотя, если принимать состав время от времени, то, возможно, твой организм выработает иммунитет к его опасным компонентам.

– Если? Возможно? Скажи честно, ты бы сам выпил эту дрянь, окажись на моем месте?

– К счастью, я не на твоем месте и никогда на нем не буду, – будто бы с обидой мотнул головой Колин. – В Ордене сказали, что я морально слаб, чтобы стать Охотником. Но достаточно сообразителен, чтобы попытаться принести им пользу. Видишь – я слабак!

– Ну да, а я – сама стойкость, – не скрыл усмешки Дарт. – Ладно, я подумаю.

Он поднялся и быстрым шагом покинул комнату, неосознанно сильно хлопнув дверью. На улице его было догнала Амелия. Ее глаза горели ожиданием и надеждой. Она двинулась было к Дарту, но тот резко изменил направление и почти бегом скрылся за домами.

Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. Это решение он должен принять сам.

Если бы речь шла только об этой ферме и только об одном гнезде возле нее, Дарт бы даже в руки не взял изготовленную Колином алхимическую дрянь. Слишком большой риск, и риск неоправданный. Ферма практически умерла, пытаться спасти ее – все равно что пытаться реанимировать труп, который уже начал пованивать. Наверное, со стороны бы это выглядело благородно. Изнутри же – большой глупостью. Но речь о ферме не шла. Речь шла о его собственных возможностях. Тех, что позволят воспользоваться весьма солидной боевой мощью. Кто знает, что ожидает впереди? Взбунтовавшийся Остров – не то место, где чувствуешь себя в безопасности.

Но риск. Риск!

Дарт присел на траву и некоторое время наблюдал за безмятежными бабочками, греющимися на теплом солнце. О чем они думают? Что видят вокруг? Знают ли, что будет с ними завтра?

Дарту бы очень хотелось заглянуть в свое завтра. Само собой, ему вспомнился день собственного посвящения. Да, все прошло скомканно и буднично: ему дали выпить непонятной горькой гадости, от которой он потом несколько минут дышал через раз, а потом прибыл какой-то сильно спешащий техномаг. Используя хитроумный куб, в котором на солнце диковинным образом появлялись странные письмена, он наложил на ученика Охотников печать. Дарт помнил лишь яркую вспышку и мельтешение непонятных образов перед глазами. Сколько все это продолжалось, он не знал. Когда очнулся, техномаг уже удалился, а рядом остался только наставник Патрик.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил тот.

Не считая рези в глазах, Дарт чувствовал себя отлично.

– Ты крепкий малый. Иных на твоем месте наизнанку выворачивало от состава. А ты даже не поморщился.

«Иных на твоем месте наизнанку…» – проговорил парень мысленно.

Его организм принял алхимический напиток и усвоил его без проблем. Так, может, он и с варевом Колина справится?

Дальше тянуть с решением нельзя. На чем-то надо остановиться.

Дарт закрыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул, потом развернулся и направился к ферме. Решение было принято.

– После того как выпьешь, у тебя будет несколько минут. Постарайся не затягивать со снятием печатей. Быть может, лучше будет снять их до того, как ты спустишься вниз, – наставлял его Колин.

– Я все понял.

Дарт взял с собой два флакона чудо-зелья – просто на всякий случай, вдруг один затеряется – и три склянки Охотников: «Благословение ангела», «Янтарный водопад» и «Последнее слово». Должно хватить.

– Мы готовимся к отъезду, но все равно ждем тебя здесь, – заявил старина Майлос. – И это… не рискуй понапрасну.

В проводники ему хозяин фермы выделил того самого кривоногого коротышку, который осматривал гостей, когда те приехали. На самом деле сопровождать Охотника рвался каждый, но Дарт сразу пресек всякое геройство.

– С гнездом я справлюсь один. Помощь мне не нужна. А если не справлюсь, то вы и не поможете, и сами там останетесь.

С ним пытались спорить, уговаривать, но сразу отступились, когда парень пригрозил вообще не ездить.

Самой обиженной в этой ситуации оказалась Амелия. Девчонка уже собралась ехать с Дартом, взяла припасы и снадобья, но он отправил ее обратно в дом заботиться об алхимике.

– Не желаю, чтобы кто-то путался у меня под ногами, – сказал он, наверное, излишне резко. Не хотел препираться еще и с ней, а потому не потрудился подобрать слова. Она взглянула на него так, точно он ее ударил. Побледнев, хотела что-то ответить, но только сглотнула слюну. И ушла.

Не самое лучшее расставание.

Старая мельница располагалась в каких-нибудь двух часах езды. Огромная и корявая, она производила впечатление огромного многовекового дерева, из последних сил цепляющегося корнями за землю. Мельница стояла на берегу тонкого ручейка.

– Раньше тут была полноводная река, – пояснил коротышка. – Но Архитекторы что-то напутали во время проектирования Острова. Однажды в трех десятках миль отсюда случилась усадка почвы. Да какая там усадка? Целая деревня под землю ушла. С тех пор речки и не стало. А раньше тут жили…

Действительно, если присмотреться, то в ивовых зарослях можно разглядеть очертания покосившихся избенок с проваленными крышами.

– Славное место было, – щурился на солнце коротышка. – И вот кто же знал, что такая паскуда тут заведется?

– Гнездо может появиться в любом месте. Оно могло вырасти прямо под вашей фермой.

– Упаси бог! – замахал руками провожатый.

– Давай сразу договоримся. Ты остаешься тут и за мной не идешь. Если я через час не вернусь – уезжай без меня. Значит, ничего не вышло.

Коротышка поджал губы.

– Я вообще мелкий, ты меня даже не заметишь.

– Не думаю, что мы приехали сюда спорить.

– Ладно-ладно. Вы, молодые, вечно упрямитесь.

– Работа такая, – улыбнулся Дарт.

В кустарнике хрустнула ветка. Путники напряглись. Коротышка вытащил из-за пояса топор на короткой рукояти, во второй руке прикинул метательный нож.

– Слишком солнечно для Проклятых, – сказал Дарт.

Медленно они двинулись туда, где слышали треск. Осторожно, шаг за шагом. Ветра почти не было, потому ивы стояли, не шелохнувшись. Их крона была очень густой, и разглядеть что-либо за ее зеленым покровом казалось почти нереально.

Коротышка поднял нож, готовый метнуть его.

– Да ладно вам! – раздался знакомый голос. – Я сдаюсь. Не убивайте меня.

Кусты вздрогнули, зашелестели и исторгли из себя Брукса. Брат алхимика выглядел довольным собой и, судя по количеству висящего на нем оружия, собрался на небольшую войну.

– Ну чего варежками хлопаем? Не ожидали подмоги? А я вот решил, что без меня вам никак не справиться.

– Не беспокойся, сейчас я его свяжу, а рот своими портянками заткну, – уверил Дарта коротышка, угрожающе шагнув к неожиданному помощнику.

– Я вас слышал и готов посидеть здесь, никому не мешать, – понурился Брукс. – Только давайте обойдемся без портянок.

Дарт даже слов подходящих не нашел. Признаться, упрямство гражданских порядком его утомило. Раньше, во времена ученичества, ему никогда не приходилось так плотно взаимодействовать с посторонними людьми, что-то объяснять им, уговаривать. Этим всегда занимались наставники. И так у них это лихо выходило! Пара-тройка слов – и кругом тишина и порядок. Ни один ротозей не пикнет. А тут – словно базар какой-то.

Ладно, пускай сами разбираются.

Следов вокруг мельницы было предостаточно. Гончие порядком вытоптали траву. Кроме того, то тут, то там виднелись клочки шерсти или куски полусгнившей плоти. У самой мельницы трава почернела, а местами успела осыпаться мельчайшей пылью. Это плохо. Значит, гнездо глубокое, успело разрастись. Так бывает, иногда Охотники встречали гнезда, раскинувшиеся на сотни метров под какими-нибудь старинными развалинами или даже в канализации города. Да, с такими приходилось нелегко, но справлялись же. И сейчас справятся… справится.

Дарт бросил взгляд за спину – никто за ним не идет. Отлично.

Проверив боевые алхимические составы, которые разместил на наспех смастеренной перевязи, вытащил флакон Колина.

«Раз – и все. И ты Охотник. Пусть и ненадолго».

Не дав себе времени опомниться, он откупорил склянку и одним глотком выпил ее содержимое. В желудок точно ледяную гирю бросили. Живот раздулся, напрягся, того и гляди лопнет. В ногах, еще секунду назад твердо стоявших на земле, родилась непреодолимая слабость. Голову повело, очертания мельницы начали расплываться. Дарт попытался за что-нибудь ухватиться, но пальцы ловили лишь воздух. Парень даже не заметил, когда упал. А ледяная гиря продолжала разбухать, распространяя вокруг себя студеные волны. Не подняться. Даже не пошевелиться. Застывшие легкие не способны дышать, а обледенелое сердце – перекачивать кровь. Сжаться, сделаться совсем крошечным, незаметным, но все равно терпеть. До последнего. Пока холод не сковал разум.

Сознание он все же удержал. И даже отметил тот переломный момент, когда боль немного отпустила. Тело оживало нехотя, нехотя вновь запускались жизненные процессы. Но даже когда Дарт сумел подняться сначала на карачки, а потом и на ноги, его по-прежнему бил сильнейший озноб. Руки сводило так, что почти не слушались пальцы, будто они неродные, чужие. Но Дарт торопился, боясь, что действие состава закончится, а он так и не успеет воспользоваться новообретенной способностью. Обретенной ли? Получилось ли?

Осторожно сняв с перевязи «Благословение ангела», новоявленный Охотник неуверенно провел пальцем по печати на склянке, следуя ее незамысловатому узору. Печать тускло вспыхнула и исчезла.

Получилось!

Доходяга Колин действительно оказался настоящим алхимиком Ордена. И одаренным алхимиком, раз, будучи учеником, сумел приготовить столь непростое зелье, формула которого, к слову, хранилась в страшной тайне.

Не теряя времени, Дарт сорвал печати с оставшихся склянок, а потом раздавил «Благословение ангела» в руке. Вокруг него тут же засверкало, заискрилось, заметались серебряные и золотые искры. Кожу обдало приятным живительным теплом, мышцы налились силой, от недавней слабости не осталось и следа. Когда Дарт ступил в распахнутый дверной проем мельницы, его все еще окружал бледный ореол.

Вонь внутри стояла гнетущая. Жужжание сотен толстых мух, кружащих в воздухе, сливалось в однообразный густой гул. Под ногами чавкало и разъезжалось. Лучше и не знать, по чему ступаешь. В этом месте живое смешивается с мертвым – и мертвое побеждает. Оно ширится и растет, убивая, поглощая, подчиняя. От внутренностей мельницы не осталось ничего, разве что над головой неторопливо раскачивались невесть откуда взявшиеся проржавевшие цепи. А под ними, чернея непроглядным мраком, зиял неправильной формы провал. Впрочем, для Дарта он непроглядным не был. «Благословение» позволяло ему видеть даже в полной темноте.

Но не провал привлек внимание Охотника, а кучи земли вокруг него. Точнее то, что скрывалось под вывернутым грунтом.

«Это еще что такое?»

Чуть присыпанные землей, белели кости. Судя по всему, человеческие… Дарт очистил несколько от грязи. Похоже, детские…

По спине пробежал холод.

Проклятые никогда не приносят добычу в гнездо. Живых они убивают и поедают на месте. Могло ли так совпасть, что во время вскрытия гнезда кто-то из фермерских детей оказался рядом? Вполне. Почему нет? Только почему об этом не упомянул Майлос?

Дарт обнаружил еще несколько костей и один небольшой череп. Во лбу черепа зияло аккуратное круглое отверстие.

– Чтоб тебя!

Его или их застрелили и лишь потом отдали на съедение.

Что здесь вообще произошло?

Надо торопиться! Осмотреть странные и страшные следы он сможет и потом, когда уничтожит гнездо.

Час. У него есть час.

Последнее, за что зацепился взгляд пред тем, как Дарт нырнул в темный провал, – узкие черные линии на земле, которые не смогли полностью затоптать Гончие.

Стараясь не оскользнуться, парень начал спускаться под землю. Сначала спуск шел довольно круто – и пришлось все же съехать на заднице, все лучше, чем кувырнуться носом. Дальше идти стало немного проще. Сильное неудобство доставляла лишь вязкая склизкая почва, в которой утопали ноги. Не болото, конечно, но идти было довольно сложно. Следов кругом попадалось множество, виднелись и грузные отпечатки Старца. Возможно, не одного.

Вскоре по стенам и потолку потянулись черные тонкие нити. Они немного подрагивали и колебались, точно на ветру. Дарт коснулся нескольких пальцами. Те тут же сжались, отпрянули, норовя скрыться в земле. Чем ниже спускался парень, тем толще становились нити, тем более плотным выглядел их покров. Теперь он приобрел текстуру чешуи, создавая полное ощущение, что вокруг вьются громадные змеи.

Подобие коридора, по которому шел Дарт, внезапно раздалось, превратившись в подземную пещеру. Парень затаил дыхание, замер. Пол, насколько хватало магического взгляда, устилали тела Гончих. Сколько их тут? Три десятка? Четыре? Твари лежали вповалку, точно издохли все разом. Но даже ученик знал, что ощущение это обманчиво. Днем, даже укрывшись от солнца, Проклятые теряли большую часть своих сил. Но они по-прежнему оставались крайне опасными противниками.

Дарт облизал пересохшие губы. Голова раскалывалась. То ли дело в снадобье Колина, то ли в постоянной гнилостной вони.

И за этим издыхающим, подрагивающим и стонущим лежбищем возвышалось сердце гнезда – шишкообразное образование темно-бурого цвета. Подобно диковинной раковой опухоли, оно возвышалось над всем вокруг, коверкая и губя все живое, вызывая из мертвого небытия оголодавших безжалостных созданий.

Шаг.

«Благословение ангела» скрывает его присутствие. Твари слепы к тому, кто защищен магической формулой.

Шаг.

Слепы, но не глухи.

Шаг.

Не задеть, не наступить.

Шаг.

Стенки сердца гнезда надуваются и опадают, точно кузнечные меха. Нет, оно не дышит. Ему вообще ничего не нужно для существования. Лишь древняя магия поддерживает в нем подобие жизни. Но там, внутри шишкообразного тела, формируется и рождается очередная тварь. И так до бесконечности. Непрерывный конвейер смерти.

Дарт прошел примерно половину пещеры, когда услышал за спиной тихий шорох. Сердце дернулось в груди, заколотилось с удвоенной силой. Парень в ужасе обернулся, проклиная всех и вся, из последних сил надеясь, что ошибся в своих предположениях.

Не ошибся.

В том самом туннеле, откуда он пришел, двигались два световых пятна. Желтый свет плохо разгонял мрак, и потому двое наверняка брели почти наугад. Но они все равно пришли.

Брукс и коротышка, имени которого Дарт не смог вспомнить.

«Идиоты! – хотелось заорать во все горло. – Пошли прочь!»

Гончие, расположившиеся ближе всего к выходу, заворочались, заворчали, начали поднимать головы. Белые глаза всматривались в пришельцев, оценивали. Им не потребуется много времени, чтобы распознать добычу. Эти двое даже понять ничего не успеют.

Все плохо. Все очень плохо.

Дарт сорвал с перевязи «Последнее слово» и бросился к сердцу гнезда. Под ноги он не смотрел. Рядом взвыли, взвились на лапы, громко клацнули челюсти.

– Вон отсюда! – завопил Охотник не то Гончим, не то людям за спиной.

– Сейчас я покажу им… – голос принадлежал Бруксу, и страха в нем не было.

Они что, совсем умом тронулись?

В ногу кто-то вцепился, рванул в сторону. Поскользнувшись, Дарт чуть было не упал. Не глядя, отмахнулся кинжалом. Почувствовал, что попал. Хватка на ноге исчезла. Но пещера перестала быть кладбищем, она все больше напоминала улей с рассерженными пчелами.

Последние несколько метров парень преодолел в отчаянном прыжке, буквально налетел на шишкообразное образование и тут же ударил кинжалом, вспарывая податливую мягкую плоть. В лицо хлынула вязкая гниль. Глаза залило, дышать стало совершенно невозможно. Действуя на ощупь, Дарт запихнул «Последнее слово» во внутренности сердца гнезда и, оттолкнувшись, метнулся обратно.

– Уходите! – заорал снова, утирая лицо.

Расфокусированным взглядом он видел, как Брукс что-то поднес ко рту и запрокинул голову. Коротышка же вцепился в его куртку и тщетно пытался оттащить прочь, в коридор. А потом их атаковали. Еще не валом, еще вяло.

Размытая тень мелькнула на грани видимости, а потом Дарта буквально снесло.

В безумном вое тварей возник и резко опал человеческий вопль. Кто именно из незваных помощников кричал, Охотник не знал, да и не собирался разбираться. Они все равно мертвы.

Ему надо добраться до коридора, тогда есть шанс спастись.

Секунды, следовало считать секунды. Но уроки наставника Патрика напрочь вылетели из головы.

Его терзали и грызли, разрывали на части. Но Дарт гнал прочь отчаяние. Боль, казалось, жила уже в каждой клетке тела. Он отмахнулся кинжалом в очередной раз и почувствовал, что больше никто не придавливает его к земле. Вскочив, бросился прочь. Если бы не продолжающееся действие «Благословения» – не поднялся бы. Но и его защита не бесконечна.

Последние шаги были самыми сложными. Здесь оправившиеся от сна Гончие толпились особенно плотно, пытаясь добраться до чудом все еще державшегося на ногах коротышки. Тот, стоя в самом начале коридора, с остервенением отмахивался топором. Одновременно атаковать его могло не более трех тварей.

Дарт сорвал последнюю склянку. Если не использовать ее сейчас, другого времени может уже не быть.

Раздавив ее в руке, метнул огненно-желтое содержимое себе за спину. Пещера расцветилась всеми оттенками желтого, вспыхнула потусторонним сиянием, а затем замерла. Не полностью, лишь та часть, которую накрыл желтый шквал. Он заморозил все, заморозил само время.

Дарт прорвался сквозь ряд Гончих, разметал их в стороны, точно щенков. Экономить силы больше нельзя. Теперь либо он, либо они.

Коротышка дышал тяжело, его одежду, во многих местах разорванную, густо заливала кровь. Половина его лица была изрезана, кожа и мясо свисали клочьями, глаз отсутствовал. А за ним лежало нетронутое тело Брукса.

Пинком отбросив очередную Гончую, Дарт схватил коротышку за шиворот и заорал ему прямо в лицо:

– Уходи! У тебя последний шанс.

Не дожидаясь ответа, Дарт с силой оттолкнул коротышку, и тот, перелетев через тело напарника, грохнулся наземь.

Дарт видел, как начало тускнеть желтое сияние. Еще бы немного задержать тварей, хоть на несколько секунд. Гончих, способных атаковать, не так уж и много, но они вконец обезумели от жажды крови и бросались на противостоящего им человека непрерывно, иногда мешая друг другу, но не давая тому ни мгновения передышки.

И человек повернулся спиной, побежал. Они преследовали его, бросались на спину, пытались сбить с ног, оторвать руку. А он просто бежал.

Когда желтое свечение в пещере начало мерцать, некоторые Гончие, до того не способные двигаться, очнулись и тут же присоединились к своим собратьям. За ними в беспредельной беззвучной ярости рвались и другие, еще находящиеся под действием заморозки. Но за всеми ними уже раскрылось огненным цветком сердце гнезда, уже потекло пламя, уничтожая и выжигая все на своем пути. Превращая в пепел плоть и плавя землю. Гул и рокот заполнили подземелье, потянулись выше, к поверхности, ударили в спины беглецам. Невыносимый жар дохнул им в спины. Дарт догнал коротышку возле того самого крутого подъема, по которому недавно съехал на заднице. Оставался последний рывок, последнее усилие. Но они не сумели его сделать. Никто бы не сумел.

Коротышка просто встал – несмотря на свои раны, он так и не бросил Брукса и всю дорогу пер его на закорках. Но каждый колодец когда-то иссякнет. Иссяк и его колодец. Дарт попытался выволочь его наружу, но вязкая скользкая почва под ногами не позволила это сделать. А потом просто не осталось времени. Их накрыло огненным шквалом. Но прежде Охотник успел рухнуть на коротышку и прикрыть его собой.

«Последнее слово» не знает различий. Оно равно освобождает от бренной плоти живых и мертвых.

Очистительный огонь сбил с Дарта остатки «Благословения», вцепился в него пожирающей хваткой. Болью вспыхнуло само мироздание. Вокруг не осталось ни земли, ни Гончих, ни мельницы, ни давно вымершей деревни. Не осталось ничего. Одна лишь боль, выжигающая тело и разум.

Дарт кричал. Кричал, как безумный, обугливаясь, не в силах ничего предпринять.

А потом все закончилось.

Он все еще был жив. Все еще мог соображать. Медленно, сквозь туман боли. Но мог. На спину что-то невыносимо давило. Ничего не было видно. Раскаленный воздух почти не утолял жажды вздохнуть.

– Что это было? – послышался сдавленный голос коротышки.

– Ваша глупость! – зло бросил Дарт.

Не сговариваясь, они начали пробиваться к поверхности. Докатившаяся сюда волна пламени уже была не столь смертоносна, как внизу. И тем не менее от недавней влажности не осталось и следа. Они копали целую вечность. Сменяли друг друга, отдыхали и снова копали, в конце концов потеряв любое понятие о направлении.

Удивительно, но они все-таки выбрались в тот самый солнечный день, который оставили позади, вступая в гнездо Проклятых.

– Прости, – первое, что сказал коротышка, когда оба выползли на свет.

– Как тебя зовут? – спросил Дарт.

– Разум.

Парень не сумел сдержать усмешки. Уж чем-чем, а разумом Разум похвастаться не мог.

– Почему не послушали меня?

– Моя вина. Мальчишка вообразил себя Охотником. Ты бы знал, как он грезил об Ордене, каким серым вернулся. А тут Колин со своим новым зельем и вашими штуками. Бруксу крышу и сорвало.

– Он что, выпил ту же дрянь, что и я?

– Да. Не знаю, как он ее добыл. Наблюдал за тобой и надеялся, что и у него получится. Еще у брата какую-то склянку стащил. Самую красивую. Когда он за тобой рванул, я удержать пытался, да куда там – он молодой, быстрый. Я пока догнал – поздно стало поворачивать обратно.

Брукса они так и не вытащили. Подниматься с ним по заваленному проходу не было сил, а спускаться туда снова они не решились. И, как оказалось, правильно. Нора, которую выжившие оставили в земле, вскоре обвалилась.

Гнездо и все его обитатели были уничтожены. Следы странного ритуала тоже.

На ферму возвратились грязные и обгорелые, с трудом держась в седлах. По правде сказать, обратной дороги Дарт не помнил совершенно. Ехал в какой-то тупой прострации, стараясь не свалиться с лошади. Болело все, и болело сильно. Если бы не помощь Разума, он бы еще долго пытался пересказать случившееся на старой мельнице, но коротышка, сохранивший чуть больше сил, спас его, взяв роль рассказчика на себя.

Сквозь гомон голосов и множество рук Дарт помнил мелькавшее лицо Амелли. Бледная и плачущая, она пыталась отдавать какие-то распоряжения. Впрочем, парень не поручился бы, что все это ему не мерещится.

Несколько следующих дней он провалялся в бреду, лишь изредка приходя в сознание. Кровать под ним взмокла от крови и пота, а воздух небольшой комнаты провонял снадобьями. Каждый раз, когда Дарт открывал глаза, Амелия была рядом. И с каждым разом ее лицо становилось все более осунувшимся.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросила она, когда Дарт очнулся в очередной раз. Боль почти исчезла, в теле ощущалась непривычная легкость и прохлада.

– Хорошо. Кажется, хорошо.

Дарт пошевелил руками и ногами.

– Отлично, значит, кризис миновал. Скоро поправишься. Только несколько шрамов останется. Ну и напугал ты меня!

– Буду перед девчонками хвастаться, – улыбнулся парень.

– Нужен ты им больно такой болван! – фыркнула Амелия. – Девочки умных любят. А ты полный дурак – не взял меня с собой, так еле ноги назад приволок.

– Исправлюсь. Обещаю.

– Так я и поверила.

– Сколько я был без сознания?

– Три дня.

Дарт нахмурился.

– Мы же все еще на ферме? Остальные тоже тут?

Амелия отвела взгляд, тяжело вздохнула.

– Да, тут. Но не все, – она запнулась. – Не знаю, сколько из них еще могут думать о чем-то, кроме мести. Они обезумели.

– Какой мести? Кому?

– Дарт, они нашли те повозки. Там были их дети и жены. И дети пропали.

Парень вспомнил останки на старой мельнице, вспомнил странное ощущение разрастающейся опасности. В голове вертелось лишь одно предположение. Там, у входа в гнездо, не было времени размышлять и анализировать. Но теперь… Предположение казалось диким и совершенно глупым, но что делать, если иного не было? Кто-то на Острове пытается манипулировать Проклятыми. Пока непонятно, насколько успешно, но цели он преследует явно не благие. Возможно, ферма старины Майлоса стала чем-то вроде полигона, куда неизвестные маги направляли Проклятых со старой мельницы. Нет. Чушь. Быть такого не может. Многие годы Охотники бились над средствами противодействия немертвым тварям. Пытались и отваживать их от заселенных участков Островов, и отпугивать, и манипулировать их действиями. Не вышло ровным счетом ничего. Уничтожь нечисть, или она убьет каждого на своем пути. А тут вдруг такое! Посреди горящего в восстании Острова, на котором ведется охота за Охотниками.

Дарт аж подскочил на кровати. Болезненно заныла спина.

– Ты что? – испугалась Амелия.

– Боюсь, мне придется связаться с Охотниками из Тан-Хилла. Или любыми другими. Неважно. Здесь творится нечто, чего еще не было.

– Тебя же ищут.

– Я помню. – Дарт с силой потер ладонями лицо. – Мы выезжаем в Ванд-Хал сегодня же. И так потеряли слишком много времени. В дороге я решу, что делать дальше.

Легко сказать, «решу». Выбор-то невелик. Или раскрыть себя, но поделиться с куда более опытными Охотниками новыми фактами относительно Проклятых. Или пустить все на самотек, сделать вид, что ничего не видел.

Проклятье!

Слишком глубоко в него вбили чувство ответственности! Дарт уже сейчас понимал, что не сможет пройти мимо увиденного на старой мельнице, не сможет утаить такую информацию.

– С тобой хотел поговорить господин Майлос. Если бы не твое состояние, он бы давно уехал. А так ждал, пока придешь в себя. Хотел поблагодарить и заплатить.

– У него тоже кто-то был там, в обозе?

– Жена и двое мальчишек. Не удивляйся, когда снова увидишь его. Он сильно изменился, теперь это дряхлый старик. – Девчонка потупилась. – Я с ума тут схожу. Среди их горя. Когда вижу их лица, их глаза.

– Их можно понять.

– Знаю, но быть здесь – пытка. – Она подняла на парня взгляд. – Я не плакала уже очень давно. Наверное, с самого детства. Улица быстро учит не показывать слабость. А тут… тут ревела каждую ночь. За все годы. А с похорон вообще ушла, не смогла смотреть на них всех.

– Мы уедем, – как мог мягко сказал Дарт. – Надеюсь, горе не сломит этих людей.

А еще он надеялся, что они не найдут тех, кто убил их родных. Пусть лучше уедут и постараются начать новую жизнь. Где-нибудь далеко, возможно, на другом Острове. Где ничто не станет напоминать о пережитом здесь горе. Поисками должны заниматься профессионалы.

А сам бы он смог уехать?

– Можно с нами поедет Колин? – неожиданно спросила Амелия.

– Зачем?

– Здесь почти никого не осталось. А скоро не останется вообще никого. Алхимик он хороший, сможет нам помочь. И общее безумие его не коснулось. Кроме брата, на ферме никого не было. Да и с ним, считай, он так и не повидался.

– Он в седле-то держаться сможет?

– Думаю, да.

Не то чтобы Дарт так уж нуждался в помощи алхимика, но Колин был не простым алхимиком, а имел непосредственное отношение к местному Ордену Охотников. Возможно, его знания пригодятся и в дальнейшем.

Глава 8 Рыбий Глаз

Ванд-Хал располагался за горным перевалом, в долине, покрытой шапкой серого тумана. Дарт думал, что по мере приближения туман развеется, но нет – они были уже у самых ворот, а молочный полог все так же висел в нескольких метрах над землей, плотный и влажный.

– Ты как? – Дарт покосился на алхимика, который, несмотря на всю плачевность своего состояния, умудрялся держаться в седле.

Первые часы Колин выглядел вполне бодрым, но потом быстро сдал.

– Нормально, – неуверенно отозвался он. Поднял голову – и на Дарта с белого лица глянули красные слезящиеся глаза.

«Ну да, нормально».

Дарт встретился взглядом с Амелией. Та выглядела очень обеспокоенной. Есть чему беспокоиться – вместо полезного помощника они вдруг получили полуживую развалюху.

В карауле около городских ворот стояло четверо бравых ребят в форме регулярных войск. Опрятные, трезвые, с ружьями и мечами. На подъехавшую троицу они смотрели с подозрением. Сердце Дарта тревожно забилось – не примут ли их за шпионов?

Однако особенного досмотра им не устроили, видимо, посчитали трех подростков недостойными внимания.

Уже когда позади осталась пара городских улиц, алхимика на спине лошади повело на сторону. Амелия быстро спешилась и села позади него, бросив поводья своей лошади Дарту.

– Если не найдем, где его положить… – Она не стала продолжать, и так все было ясно.

В городе было тихо, точно жители затаились и чего-то ждали. Ни тебе дорогу спросить, ни даже словом перекинуться. Лишь изредка в туманном мареве проступали очертания человеческой фигуры, которые исчезали, стоило путникам приблизиться.

Гостиница отыскалась двумя кварталами дальше. Небольшая деревянная хата под хлипкой крышей и вывеской на глиняном черепке: «Баранья утроба».

Дарт, придерживая алхимика под руки, прошел внутрь; для этого ему пришлось сильно пригнуть голову, чтобы не треснуться макушкой о притолоку. Амелия осталась заниматься лошадьми. Внутри непритязательного на первый взгляд заведения оказалось на удивление чисто, а запах стоял такой, что слюнки потекли.

«Ну, хоть тут есть люди».

За несколькими столами сидели приличного вида горожане, потягивая что-то из глиняных кружек. Правда, их было немного.

К новым гостям уже спешила хозяйка, высокая, худая как жердь женщина неопределенного возраста, с волосами, аккуратно заложенными под накрахмаленный чепец. Она бросила обеспокоенный взгляд на алхимика, который настолько ослаб, что буквально висел на спутнике.

– Худо ему, – торопливо сказала она и без лишних вопросов поманила Дарта за собой.

Они поднялись по лестнице, Колин слабо стонал и просил пить. Женщина пропустила их в комнату, не слишком просторную, но светлую и прибранную. Ветер трепал занавеску у распахнутого настежь окна.

– Сюда, – женщина откинула покрывало с кровати, и пока Дарт укладывал алхимика, пристроила тому подушку под голову. – Нагрею воды, – сказала она, когда дело было сделано.

– Нам нужна еще одна комната, с нами девушка. И поесть чего-нибудь, мы долго были в дороге.

– Все будет, – кивнула долговязая хозяйка и исчезла за дверью.

Какая умная женщина, обошлась без стандартных вопросов: кто, когда, как?

Алхимик снова застонал, Дарт скрипнул зубами, мысленно ругая копушу Амелию – как раз, когда она особенно нужна, ее неизвестно где носит. Очень не хотелось ругать девчонку, уж больно хорошо та показала себя в путешествии, но как бы ее уверенность в Колине не вылилась теперь в большие неприятности.

Словно в ответ на его мысли дверь открылась, и Амелия влетела в комнату, на ходу снимая сумку с лекарскими принадлежностями, тяжесть которой заставляла ее скособочиться. Дарт подвинул стол к изголовью кровати, и через минуту на нем выстроилась нестройная шеренга банок и склянок.

– Я воду принесла и тряпки. – На пороге появилась маленькая босоногая девчушка с челкой чуть не до носа. Удивительно, как она что-то видит перед собой.

– Ставь сюда, – скомандовала Амелия.

– Я могу чем-то помочь? – спросил Дарт.

– Да – не мешай.

Ох уж эти деловые женщины! Сначала наломают дров, а потом мужественно их разгребают.

«Ну, разгребай…»

– Тебе еды принести?

– Нет.

Махнув рукой, Дарт спустился в зал. Кошелек с разменными монетами спрятал во внутренний карман куртки так, чтобы всегда чувствовать его рукой. Мало ли что.

Накрывавшая стол хозяйка увидела Дарта и поманила присесть. Только опустившись на скамью, он понял, как устал. Колени зверски выкручивало, спину и руки саднило. Лечение Амелии поставило его на ноги, но, как и в прошлый раз, лишило изрядного количества сил.

– Чем богаты, – женщина принялась выставлять на стол миски с тушеными овощами, репой и жареной рыбой. Рядом поставила пузатый кувшин с молоком.

– Спасибо, – Дарт кивнул и с жадностью запихнул в рот кусок кукурузного початка. Теплое масло с солью потекло по подбородку. Сейчас он готов был биться об заклад, что в жизни не ел ничего вкуснее. – Мы задержимся на несколько дней, может больше, – пробубнил он с набитым ртом.

Спустя минуту они оговорили условия, Дарт расплатился за постой на три дня вперед. Учитывая, что в стоимость входила трехразовая кормежка, сделка оказалась более чем выгодной. Парень даже не торговался. Напоследок только поинтересовался, не знаком ли госпоже некто под именем Рыбий Глаз. К сожалению, женщина такого не знала.

Когда спустилась Амелия, он почти успел насытиться. Правда, для этого пришлось сделать еще один заказ. Зато девчонка подоспела на все готовое.

– Он поправится, – сказала она немного погодя и раздосадованно покрутила кончик выбившегося локона. – Я должна была понять, что он совсем плохой, должна была…

– Успокойся, хватит волноваться из-за всего на свете.

– Это «не все на свете», это человек, – довольно грубо отгрызнулась Амелия. Злость будто разбудила в ней аппетит, тарелки быстро пустели.

– За пару дней встанет на ноги?

Девчонка пожала плечами – называется, понимай как знаешь. А очень хотелось конкретики.

– Я начну поиски сегодня же. Надеюсь, Рыбий Глаз в городе.

Они переглянулись, молчаливо соглашаясь, что не имеют ни малейшего представления, где его искать. Не было даже намека на отправную точку. У них было название города, они приехали – и оказались среди сотни домов, за стенами каждого из которых мог оказаться треклятый Глаз. О том, что за годы, прошедшие с момента написания письма, означенного господина мог хватить удар, сожрать Проклятый или он мог просто свалиться башкой вниз со стремянки, Дарт старался не думать. Полное безумие доверять важные тайны одному человеку. Оно понятно, хочешь разболтать секрет – расскажи о нем двоим. Но хотелось верить, что отец учел такой вариант развития событий. Не только учел, но и сделал все, чтобы сообщить сыну о существовании запасного плана.

– Сегодня я побуду с Колином, а завтра, думаю, сможем разделиться. Так поиски пойдут быстрее, – сказала Амелия.

Девчонка выглядела виноватой, на спутника почти не смотрела, предпочитая глядеть в опустевшие тарелки.

– Идет, – согласился Дарт, – сегодня сам управлюсь.

До заката оставалось несколько часов, и парень собирался провести их с пользой.

Искать человека пусть в небольшом, но городе – задача не из легких. Примерно как с закрытыми глазами ловить угрей в мутной воде. Дарт плохо представлял, с чего начать, а потому не нашел ничего лучше, как пойти вдоль улицы, по пути заглядывая в лавки и питейные. В том, что от таких поисков будет толк, он весьма сомневался. Во-первых, если спрашивать об одном и том же человеке во всех концах города, уже через день поползут слухи, которые, как это водится, быстро обрастут домыслами. Еще не хватало, чтобы перепуганный до смерти Рыбий Глаз по-тихому улизнул из города. Во-вторых, можно вызвать ненужный интерес к собственной персоне. Тогда, в порту Тан-Ларона, ему повезло: источником нужной информации стала именно питейная. Повезет ли в этот раз? Хватит ли вообще здоровья пить в каждой забегаловке? Надо было спросить у Амелии какую-нибудь дрянь, чтобы снимала опьянение.

В лавке оружейника царило запустение. На щитах лежал плотный слой пыли, с рукоятей мечей свисала паутина. Дарт прошел до прилавка, оглядываясь в поисках хозяина, и нашел его в старом кресле, уткнувшегося носом в штопку носка. Хорошее занятие для оружейника, ничего не скажешь.

Вообще по общему умиротворению и тишине создавалось ощущение, что неприятности Ванд-Долла сюда еще не добрались. Хорошо, если б так.

– Добрый вечер, молодой господин. – Старик отвлекся от своего занятия, медленно вынул себя из кресла и, шаркая ногами, подошел к прилавку. Его узловатые пальцы хранили следы былой силы. – Интересуетесь мечами? Или щитами? – Водянистые, выцветшие от старости глаза оценили покупателя с ног до головы. – Могу предложить славного двуручного убивца.

– Я бы посмотрел на что-то более… быстрое, – Дарт кивнул на пару кинжалов, что крест-накрест покоились в объятиях деревянной стойки.

Старик не потрудился скрыть разочарование, но гость получил кинжалы. Оружие доброго слова не стоило: лезвия затупились, кожа на рукоятях потерлась и лоснилась, на металле клинков виднелись редкие пятна ржавчины. Чтобы не обижать продавца, Дарт повертел кинжалы, будто действительно собирался купить их, но в конце концов вернул обратно на прилавок.

Старик прищурился, поцокал языком, оставляя Дарта догадываться, что бы это могло означать.

– Я ищу одного человека, – в промежутках между рассматриванием сабли и арбалета поинтересовался Дарт.

– Все кого-то да ищут.

– У него странное имя, Рыбий Глаз. Где бы мне его найти?

Старик задумался, поскреб жидкие волосенки на макушке, но в итоге развел руками.

– Не слыхал о таком, молодой господин. Имя и впрямь чудное, я бы запомнил.

Дарт сомневался, что хозяин лавки помнит хотя бы собственное имя. Ловить здесь нечего, пора откланяться. Но стариковский нарочитый кашель остановил его, когда Дарт уже протягивал ладонь к дверной ручке.

– У меня есть кое-что для такого, как молодой господин.

Такого – это он на что намекает?

Не дожидаясь ответа, старик ушел в каморку, и некоторое время оттуда доносились звуки чего-то падающего, кашель и проклятия. В воздухе запахло пылью. Старик с подчеркнутой аккуратностью вынес коробку, завернутую в какую-то грязную тряпку.

– Вот.

Двумя руками он извлек на свет божий кинжал. Или короткий меч? Дарт не мог точно определить форму клинка, потому про себя назвал его гибридом того и этого. Костяная рукоять черного цвета, полированная до глянцевого блеска, и в противовес ей – костяное матовое лезвие, по кромке оформленное тончайшей железной каймой, заточенной до хирургической остроты. Форма клинка тоже была чудной: слегка выгнутая режущая часть и покрытая непонятыми рунами и вензелями внутренняя. Парень точно знал, что никогда за шестнадцать лет своей жизни не видел ничего и близко похожего.

Странное дело, но в душе Дарта появилось отчаянное неудержимое желание во что бы то ни стало обладать клинком. Он будет абсолютно бесполезен против Проклятых, но кругом неспокойно и не меньшую опасность представляют люди.

«Страшно представить, сколько ты за него попросишь», – мысленно обратился он к торговцу, который успел заметить его заинтересованность и теперь хитро щурился в предвкушении барышей. Торговаться умела Амелия, и без нее Дарт чувствовал себя слоном в посудной лавке.

– Этот меч достался мне от одного храброго воина, – сказал старик, – он просил сберечь клинок до тех пор, пока не появится человек, достойный владеть им.

– Держу пари, вы говорите это каждому, – беззлобно пошутил Дарт, и торговец так же беззлобно захихикал в ответ.

– Да я уж и забыл про него, по правде говоря. Но вот увидел молодого господина и подумал, что пришло время мечу найти нового хозяина. Он ваш.

И в подтверждение серьезности своих намерений подвинул коробку к гостю. Как ни сильно было искушение сграбастать меч, Дарт отрицательно помотал головой.

– Боюсь, у меня не хватит денег, чтобы заплатить за него.

Он хитрил. Денег ему бы хватило, но потратиться пришлось бы изрядно. Непозволительно, учитывая неопределенность с поисками Рыбьего Глаза.

– Владейте им безвозмездно. Его бывший хозяин говорил, что получил его в дар от человека, который тоже был одарен. Таково его предназначение – переходить из рук в руки в тишине, а не под звон монет.

В голове Дарта беспокойной птицей трепыхалась мысль о бесплатном сыре, но руки уже прижимали коробку к груди. Вряд ли он найдет силы вернуть подарок, если старик решит передумать. Некоторыми вещами хочется обладать без оглядки на способы, которыми они получены, и предостережения здравого смысла.

– Спасибо, – пробормотал он непослушными губами.

– Но к этому клинку прилагается клятва…

Вот она, ожидаемая ложка дегтя. Дарт напрягся.

– Может случиться, что к владельцу меча придет человек и попросит об услуге. Услугу нужно будет оказать, иначе меч обернется против хозяина и древняя традиция будет нарушена.

– Какой человек? Как я его узнаю?

– Он узнает тебя, – заверил старик, – а ты – его.

– Благодарю.

Оружейник тепло улыбнулся – и его гость вышел на улицу.

Чем сильнее глас рассудка требовал вернуться в лавку и избавиться от меча, тем крепче руки Дарта прижимали коробку к груди. Сам себе он казался ребенком, который вдруг завладел самой большой драгоценностью в мире и теперь боится ее потерять. Что за наваждение?

Он подумал было продолжить поиски, но с коробкой в руках чувствовал себя неуютно. К тому же вечерело – и парень счел это достаточным поводом, чтобы быстрым шагом, почти бегом, вернуться в гостиницу.

Оказалось, что Колин не только выкарабкался с того света, но и чувствует себя достаточно хорошо для того, чтобы сидеть в общем зале и хохотать на пару с Амелией. Перед ними стоял кувшин и пара кружек, из которых они периодически отхлебывали. Дарт решил, что девчонка достаточно осторожна и умна, чтобы не набраться в таком месте и в такое время. Хотя вон у нее какой защитник! Разве что бледноват, а так – выглядит весьма живым. И не скажешь, что несколько часов назад не мог самостоятельно и шагу сделать.

Решив не беспокоиться за своих спутников, Дарт поднялся в комнату. На ночь окно закрыли, и теперь в комнате поселился густой запах припарок, мазей и прочей лекарской дряни. В миске на полу около кровати валялась какая-то комковатая слизистая гадость. Откуда девчонка ее только вытащила? Впрочем, Дарт не хотел этого знать. Миску ногой вытолкал за дверь – пусть заберет обслуга, если не побрезгует.

А теперь можно и обновкой насладиться.

Меч оказался невероятно легким для своих размеров. Присмотревшись, Дарт увидел, что всю плоскую поверхность костяного клинка покрывает паутина из рунных символов, ни один из которых не был ему знаком. Очень странное оружие, странное, но завораживающее своей необычностью. Нужно бы смастерить для него ножны, но пока и так сойдет. Парень тут же пристроил клинок к поясу, проверил, чтобы тот не мешал ходьбе, – и спустился вниз.

Первым обновку заметил Колин и отреагировал на нее, присвистнув. Дарт осклабился и сел напротив спутников. Когда он поднимался в комнату, те сидели напротив друг друга. А теперь – рядышком. Причем рука Колина лежала на плече Амелии. И та совсем не противилась этому. Отчего-то такая перемена показалась ему обидной. Это что же получается? Пока он там носится по городу в поисках нужного человека, они тут тискаются? Уж не за тем ли девчонка попросила взять алхимика с собой?

– Где взял? – спросил Колин.

– Там, где вас не было. Очухался?

– Ага, – алхимик широко и довольно лыбился. Потом подтолкнул Амелию плечом и заявил: – Она просто волшебница, и мертвяка на ноги поставит.

– В следующий раз нужно будет дать тебе сдохнуть – хочу посмотреть на возвращение из мертвых, всю жизнь мечтал.

Говорил Дарт спокойно, без злости, хотя поведение алхимика откровенно раздражало его.

– Ты что-то выяснил? – Амелия перестала смеяться, стала сосредоточенной.

– Ничего. Обошел несколько магазинов и питейных, поспрашивал – никто не слышал о Рыбьем Глазе. Не знаю, надо искать другой способ, иначе можно нажить себе проблемы. Или вспугнуть его.

– Я могу справиться в гильдии алхимиков, – предложил Колин.

– Думаешь, она есть в этой дыре?

– Гильдия алхимиков есть везде, даже если ее основатель ее же единственный член. Не обещаю, что нарою тайну создания философского камня, но все же алхимики – уважаемые люди и их услугами хотя бы раз в жизни пользуется каждый. Не все раскрывают свои имена, но почему не попробовать?

Разумно, возразить нечего. Может, и от него будет прок. А уж тогда плевать, чем они занимаются с девчонкой.

– Я схожу в торговые ряды, навострю уши, – вызвалась Амелия.

– Без необходимости не спрашивайте лишнего, – наставлял ребят Дарт, повторив свои опасения насчет слухов. Его спутники согласились. – Надеюсь, поиски не затянутся дольше пары дней.

В газах Амелии читалось неприкрытое сомнение, которое перекликалось с сомнениями самого Дарта. Но ребята зашли слишком далеко, чтобы просто опустить руки. Придется постараться.

Утро принесло чувство умиротворения. Ночь прошла тихо, спалось просто отлично. Теперь впору перевернуть в городе каждый камень и выпотрошить каждый куст. Девчонки уже не было, жующий внизу кукурузный корж Колин с набитым ртом сказал, что она убежала еще до рассвета. Он и сам скоро ушел, а следом и Дарт.

Сегодня город преобразился. Людей на улицах стало заметно больше, появились патрули. Вооруженные люди в форме ходили группами по четыре – шесть человек, всматривались в лица прохожих и иногда досматривали корзины и ручную кладь. Без лишней суеты, довольно вежливо. Создавалось ощущение напряженного порядка.

Дарт не решился светиться перед вояками, а потому порядком намучился, прячась в подворотни и закоулки. По всей вероятности, местная власть была всерьез обеспокоена возможными беспорядками из-за начавшихся протестных волнений в столице и на всякий случай усилила патрули.

Своевременное решение.

Из уроков истории Дарт помнил, что все самые крупные бунты в истории Островов не всегда начинались на периферии, но всегда имели там очень широкую поддержку. Как правило, именно в небольших городках и поселениях государственная машина сбоила сильнее всего, поэтому простой люд частенько бывал недоволен. Нужен был лишь толчок, лишь повод или лидер, чтобы скопившееся недовольство вырвалось наружу убийственной волной.

Против Дарта сыграло незнание города. Он вывалился из какого-то закоулка прямиком на широкую улицу, пред светлые очи блюстителей порядка. Его тут же обступили, спросили, кто такой и по каким делам выбрался из дома. При этом патрульные, хмурясь, изучали его меч.

Парень собрался было прикинуться подмастерьем кузнеца, открыл рот, чтобы выдать какое-то подходящее оправдание, но вместо этого только слабо замычал.

– Немой, что ли? – спросил один из стражников, судя по всему, тот, что был у них за старшего.

Дарт энергично закивал головой, потом похлопал себя по затылку.

– По башке, видать, получил, – понял другой. Зловонье из его рта ощущалось даже на приличном расстоянии. – С моим братом такое было. – Он сунул палец в рот, выковырял что-то из зубов – и проглотил.

– Спец выискался, – осмеял его один из дружков, а потом кивнул на меч Дарта. – Немой-то немой, а меч вона какой таскает. Интересно, где раздобыл? Явно не у папки в соломе нашел.

Вот зараза!

Старший нашел слова подчиненного разумными, еще раз осмотрел Дарта с ног до головы.

– Где раздобыл?

Парень открыл и закрыл рот, силясь дать понять, что не в состоянии напрямую ответить на вопрос. К счастью, старший сообразил что к чему и начал перечислять варианты. Достался по наследству? Украл? Получил за услуги? Нашел? На это Дарт сначала энергично замотал головой, затем показал три пальца. Старший нахмурился, видимо мысленно перебирая собственные варианты.

– Получил за заслуги?

Кивок и неуверенная улыбка.

– Так пусть покажет где, – не унимался Вонючий Рот, – может, там еще какие заслуги требуются. Мы с парнями поднатужимся, уж не оплошаем.

Товарищи встретили это предложение бурным поддакиванием. Никто не скрывал, что ни на миг не поверил в услышанное, и Дарт уже приготовился вляпаться в неприятности по-крупному, когда старший прикрикнул на свою ватагу.

– Хватит зубы скалить, сброд неумытый. Ступай по своим делам, парень. Надеюсь, ты хорошо кумекаешь, что к чему, и в случае заварухи поднимешь этот славный меч на правильной стороне.

Говоря это, он похлопал Дарта по плечу и махнул своим людям. Парень еще какое-то время смотрел им вслед, пытаясь понять, что это только что было и почему закончилось вовсе не так, как он предполагал. Не найдя разумного объяснения, решил не зацикливаться, а вернуться к поискам.

К концу дня он знал ненамного больше, чем в его начале. О Рыбьем Глазе услышал лишь однажды: какая-то баба с полной корзиной порядком несвежей рыбы хвалилась, что продаст ее только Рыбьему Глазу. Дарт попытался пойти следом, чтобы потом, в менее людном месте, поинтересоваться, о ком шла речь, или просто проследить, куда она пойдет, но женщина точно почувствовала слежку и быстро растворилась в рыночной толпе. Как в воду канула, буквально на глазах. Дарт выругал себя за невнимательность, но делать было нечего.

В «Бараньей утробе» было людно и шумно. Дарт не сразу нашел своих друзей. Те снова сидели плечом к плечу и, пытаясь перекричать шум, что-то увлеченно друг другу рассказывали. Они даже не сразу заметили Дарта, ему пришлось постучать пустым кувшином по столу, чтобы заявить о своем присутствии.

– Привет, – широко заулыбался Колин, – чего так поздно?

– Хорошо, что вы так рано. Надеюсь, для этого есть причины?

Амелия улыбнулась, кивнула на алхимика, который, прочистив горло, принялся выкладывать все, что разузнал.

– Я разыскал местного алхимика – ну и странный же дедок! Он живет неподалеку от городской стены, на севере. С двумя идиотами-учениками. Боится, что они когда-нибудь сожгут его хибару. Просил меня остаться, хорошие деньги предлагал.

– Что с Рыбьим Глазом?

– Во-первых, это – женщина. – Колин наставительно поднял указательный палец. – И весьма сварливая гадкая тетка, которую все считают не только умалишенной, но и в ведьмовстве обвиняют. Так, по-тихому, за глаза, между собой. То ли боятся мести, то ли жалеют и потому не сдают властям. Точно я не понял.

«Ведьма? Если настоящая, тогда более-менее понятно, почему торговка собиралась спихнуть ей испорченную рыбу», – подумал Дарт и тут же поделился своими соображениями.

– Не знаю насчет ведьмовства, но дворик у нее чистый и аккуратный, ни тебе зеленых жаб, ни летучих мышей, – хитро улыбаясь, сказала Амелия. – Я уже там покрутилась, посмотрела, что к чему.

Похоже, спутники сделали за него всю работу. Вот что значит связи. Эффект налицо.

– Там все закрыто, но на заднем дворе огородик, и его поливали совсем недавно, а у кроликов свежая трава и вода, – продолжила девчонка. – Думаю, что…

Ее перебил стук открывшейся настежь входной двери. Дарт обернулся и с досады скрипнул зубами. Вошедшего он узнал сразу, это был Вонючий Рот из остановившего его днем наряда стражников. Только одет в штатское, но все равно при оружии – на боку длинный меч. С ним трое неприметного вида мужиков, увидишь – и не вспомнишь лиц. Мужики тоже были вооружены.

Парень уставился на стоящий на столе кувшин. Очень не хотелось, чтобы Вонючий Рот приметил странного «немого».

– Предлагаю перейти в комнату, – сказал спутникам. – Если что-то надо, возьмите с собой.

– Что-то случилось? – спросила Амелия.

– Пока – нет. Хочу, чтобы и дальше так было. Догоняйте.

Дарт поднялся и быстрым шагом направился к лестнице на второй этаж. Не успел. Грохот торопливых шагов за спиной возвестил о приближении беды.

– Эй ты!..

На окрик Дарт не среагировал.

Его схватили за плечо, с силой развернули.

– Ха! – осклабился Вонючий Рот, демонстрируя редкие гнилые зубы. – Я знал, что не ошибся. У меня глаз наметанный. Увидел какого недоумка – и уже не забуду. Идем выпьем.

Дарт замотал головой, пытаясь дать понять, что ему нужно наверх.

– Понимаешь, в чем дело, – продолжал улыбаться стражник, – я ведь тебя сразу приметил, как только зашел. И кажется мне, лясы ты точил с той сладкой парочкой. – Он кивнул на Амелию с Колином. – Так чего я смекнул… Соврал ты нам давеча. Не знаю зачем. Дело твое. Мне, если честно, до лампады. – Вонючий Рот тяжело вздохнул. – Времена нынче непростые, каждый что-то да скрывает.

Между тем он дотащил Дарта до столика, за которым уже обосновались его дружки.

– Садись! – Тяжелая ладонь впечатала парня в стул. Сам стражник плюхнулся на соседний. – Знакомьтесь, господа, это чертовски заслуженный ублюдок. Давайте спросим у него, чем таким он заслужил ту хреновину, что таскает у пояса?

– У кого-то добрый богатый папаша? – предположил один из дружков.

– Или переспал с кем удачно, – поддержал другой.

– Версии хороши, господа. Я даже склонен с ними согласиться, – Вонючий Рот обнял Дарта за плечи, дыхнул ему в лицо. – Но не будем смущать нашего друга, а просто предложим ему сделку. Он нам – хреновину. Мы ему – молчание. Клянусь причиндалами своего папаши, я даже морду твою забуду.

– А если не отдам? – спросил Дарт, глядя стражнику прямо в налитые кровью глаза. Смысла играть роль немого больше не было.

– Тогда я возьму за причиндалы тебя и оттащу к дознавателю. И тех голубков – тоже. У нас сегодня кто-то ограбил господина Щлея. Очень уважаемый господин, почетный гражданин Ванд-Хала. И ведь какая незадача: все приметы гаденышей точно с вашими совпадают.

– Мы никого не грабили.

– О том дознавателю заливать будешь.

Краем глаза Дарт отметил, что столики вокруг них постепенно опустели. Посетители либо пересаживались, либо вовсе покидали гостиницу.

– А он ведь здесь комнату снимает, – проговорил дружок Вонючего Рта. – Давай в гости к нему завалимся. Вдруг еще чего найдем.

– Господа, – деланно развел руками стражник. Дарт смог вдохнуть – до сих пор медвежьи объятия последнего напрочь лишали его возможности двигаться. – Мы не можем быть столь нелюбезны с нашими гостями. – Он немного помедлил, что-то обдумывая. – Или можем?

Дальнейшего развития событий Дарт ожидать не стал и бросился прочь из-за стола. Но Вонючий Рот как будто только этого и ждал. Он мгновенно подхватил стул и запустил им вслед беглецу. Импровизированный снаряд врезался тому в спину, опрокинул. Парень покатился по полу и по пути сбил еще несколько загремевших стульев.

– Мальчик, ты все усложняешь… – услышал Дарт над собой. – Ну да ладно, так даже веселее.

Он вскочил на ноги, оглянулся. Стражник уже направлялся к нему. Самоуверенный, расслабленный. Его товарищи пока еще сидели за столом, наблюдая за представлением.

Дарт медленно достал костяной клинок.

– Давай мне его. Решение запоздалое, но верное.

– Забери.

Лицо Вонючего Рта вытянулось.

– Хочешь потанцевать? – Длинный меч покинул ножны. – Я обещал сержанту, что на этой неделе больше никого не убью. Снова придется писать рапорт.

Он атаковал с громким «ха», норовя первым же ударом снести противнику голову. Но Дарт легко уклонился от разящей стали, поднырнул под руку стражника, в мгновение оказался рядом с ним и саданул кулаком в солнечное сплетение. Мог бы и брюхо вспороть, но очень не хотелось проливать кровь блюстителя порядка, пусть и шантажиста.

Вонючий Рот охнул, согнулся, но почти тут же снова вскинулся.

– Ах ты, сучий щенок!

Из его движений исчезла уверенная расслабленность. Глаза вспыхнули яростью, а лицо исказилось жестокой гримасой. Взревев, стражник бросился в атаку, но длинный меч – не лучшее оружие в небольшом помещении. Дарт об этом знал, а потому постарался дать противнику вымахаться, сосредоточившись в основном на защите. Хорошая тактика против человека, быстро теряющего контроль над собой. А Вонючий Рот именно таким человеком и оказался. После минуты или двух боя, не сумев поразить куда более быстрого мальчишку, он окончательно вышел из себя и принялся рубить направо и налево. Первыми под его ударами пали несчастные стулья и столы.

Увернувшись от очередного выпада, Дарт краем глаза отметил, что посетителей в зале не осталось вовсе. Только дружки стражника, стоящие на напружиненных ногах и тянущиеся за оружием, да Амелия с Колином, благоразумно отошедшие к противоположной стене. Эдакая дуэль с секундантами, как в старые добрые времена.

– Брайн, сука! – тяжело дыша, закричал Вонючий Рот. – Прострели этому гаденышу ногу.

Дарт сплюнул, уже видя, как один из дружков стражника тянется к пистолету на поясе, а затем атаковал сам. Противник, приопустивший меч, не успел среагировать. Его клинок только-только начал движение, чтобы отразить удар, а костяное лезвие уже вспороло толстую кожаную куртку.

В миг, когда из рассеченной раны брызнула кровь, почти одновременно раздался пистолетный выстрел и грохот взрыва. Там, где стояли дружки Вонючего Рта, вспухло густое облако серо-стального цвета. Послышалась ругань, тут же сменившаяся отчаянным кашлем.

Это что же, в дело вступил алхимик? Потом разберемся. А пока – к бою. Все явно шло не так, как рассчитывал стражник. После взрыва он просто остолбенел, не обращая внимания на сочащуюся из раны кровь. Потом перевел взгляд на Дарта.

– Кто вы такие?

– Никто. Нас здесь вообще нет.

– Вам не покинуть город. Обещаю. Каждая…

– Не самое подходящее время для обещаний.

– Поучи меня!

Вонючий Рот снова попытался атаковать. На этот раз стремительно – замешкайся Дарт, сталь бы рассекла его от промежности до грудины. Но он успел отпрянуть – и тут же атаковал в ответ. Меч, точно влитой, лежал в руке, костяная рукоять приятно шершавила пальцы – так привычно и обыденно, будто Дарт всю жизнь только и делал, что пускал его в ход. Не прошло и нескольких секунд, как костяной клинок снова обагрился кровью, а затем еще раз. Меч с грохотом выпал из ослабевших рук Вонючего Рта, с грохотом рядом с ним рухнул и хозяин.

Расправиться с кашляющей троицей не составило труда. Двое из них попытались оказать сопротивление, один даже стрелял. Но сильно дезориентированные, они казались пьяными, на ногах стояли нетвердо. В другое время и в другом месте Дарт бы просто оставил их приходить в себя, но слова стражника накрепко засели в голове: «Вам не покинуть город». Никаких свидетелей! Разбежавшиеся посетители не в счет. Третий было бросился бежать, но у самой двери его нагнал кинжал.

Обычный вечер превратился в кровавую бойню.

Дарт и сам чувствовал себя пьяным. В голове гудело. Он убил. Убил по-настоящему, собственными руками. И за что? Из-за собственной глупости.

«Нельзя. Так нельзя. Это неправильно…»

Мыслей в голове роилось множество. Даже на подбежавших друзей парень не обратил внимания. Их оклики шли мимо него, стороной.

Через полминуты от алхимического дыма осталась лишь сизая пелена и характерный горький запах. И первым, что увидел Дарт, было озадаченное лицо хозяйки – женщины, что проявила к ним гостеприимство и радушие. Со странным выражением она смотрела на трупы, качала головой и что-то бормотала под нос. Потом подошла, подняла из лужи крови миску и принялась энергично тереть ее краем фартука.

– Черный ход на кухне, там подпол, а уж оттуда одна дорога. Выйдете около часовни. Поторопитесь, скоро тут будет стража.

Она ни разу не подняла взгляд, лишь продолжала собирать посуду и, кое-как обтирая ее, водружала на уцелевший стол. Дарт положил рядом кошелек, что носил весь день под мышкой.

– Можем идти, – сказал, спустившись, Колин.

Оказывается, пока недоохотник приходил в себя, он уже сбегал наверх и принес все вещи.

Дарт все еще плохо соображал, но все же последовал совету хозяйки. Та могла соврать – и в подполе они наткнулись бы на тупик, а потом обнаружили бы, что крышка заперта, и сами они в ловушке, но что-то заставляло верить – именно там путь на свободу.

Когда они втроем зашли на кухню, повариха и девчонка-служанка прижались к стене. Дарт без труда отыскал люк, открыл его и первым спустился вниз. Он молчал и благодарил богов за то, что молчат товарищи. Раззадоренная совесть металась в кровавом угаре, билась о внутренности черепа, выжигала мысли.

«Нет! Не сейчас».

Он будет клясть себя. Обязательно будет. Но потом, когда опасность попасть в тюремные застенки останется позади.

Длинный тусклый коридор закончился выкопанными в земле ступенями, которые, в свою очередь, привели к еще одному люку. Откинув его, Дарт почувствовал запах ладана. Он выбрался первым, подал руку Амелии. Колин поднялся последним.

– Где живет Рыбий Глаз?

Ночь уже вступила в свои права, небо потерялось за тучами – и свет редких факелов едва справлялся со сгустившейся тьмой. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем о происшествии станет известно? Дарт загривком чувствовал, что переполох уже вовсю набирает обороты. Завтра на улицах города будет не протолкнуться от патрулей.

– Я покажу, – сказал Колин.

Они прошли совсем ничего, меньше, чем Дарту хотелось бы, чтобы успеть хоть немного развеяться, – и оказались около заброшенного домишки. Когда-то домов тут явно было больше, но со временем все они пришли в негодность и развалились. Остался последний – самый стойкий. Его поросшие виноградной лозой стены кренились под тяжестью покосившейся крыши. В грязи оконных стекол барахтались угодившие в западню мухи. И тишина вокруг, ни намека на то, что хибара обитаема.

Дарт медленно поднялся на крыльцо, постучал в дверь. Сначала осторожно, а потом сильнее. С каждой секундой промедления его все больше одолевала ярость. Он столько дерьма сожрал, чтобы найти это место, найти этого человека – и не может войти внутрь. Да ради чего все это?!

В какой-то момент ему показалось, что за дверью кто-то стоит, но не торопится пускать незваного гостя.

– Я Дарт Статгаст, отец сказал, ты все знаешь! – с трудом сдерживая себя, заговорил он. – Открывай, пока я к чертовой матери не разобрал эту халупу по камню.

Дверь заскрипела и открылась, выпростав наружу тусклый свет фонаря, который держала в руке тучная неопрятная женщина. Она переложила дымящую трубку из одного уголка рта в другой, распахнула дверь пошире, предлагая войти. Дарт отметил, что выглядит она скорее странной, но никак не сумасшедшей.

– А я-то все гадала, когда тебя нелегкая принесет, – сказала женщина.

– Рыбий Глаз? – недоверчиво переспросил парень.

Она подняла фонарь к лицу так, чтобы осветить перевязь на левом глазу. А потом осветила фонарем самого Дарта. И спросила без интереса:

– Во что вы вляпались?

– Я убил стражника. И еще троих – не знаю, кто они. Сам виноват – дурак. Миром уладить не удалось.

Единственный глаз уставился на Дарта с откровенным пренебрежением.

– Весь в отца. Если появился на пороге – жди беды.

Пока они размещались в крохотной комнатушке, заваленной всяким хламом, женщина, ругаясь почище портового рабочего, что-то искала в древнем сундуке, который прежде пришлось выкопать из-под спуда пыльных, расползающихся в руках тряпок.

– Чего сидишь, поставь воду греть, – не отрываясь от своего занятия, приказала она Амелии, – не хватало мне голову на плаху положить за ваши окровавленные руки.

Девчонка сорвалась с места, Колин пошел за ней, бормоча, что таскать тяжести – не женское дело. Дарт воспользовался тем, что остался с женщиной наедине, и задал мучавший его вопрос:

– Где этот банк данных, и что там лежит?

– Далеко, – ответила Рыбий Глаз.

Далеко – и все? Парень тряхнул головой, хотел причесать пятерней растрепанные волосы, но остановился, разглядывая засохшую на пальцах кровь. Все, что он делал в последнее время, все, ради чего совершал то, о чем раньше и помыслить не мог, было вот для этого многозначительного и ничего не значащего «далеко»? Дарт почувствовал, как опустошение смыкает вокруг него свои невидимые челюсти.

Тем временем Рыбий Глаз закончила рыться в сундуке, и, повернувшись к гостю, протянула ему сверток ткани.

– Это тебе от отца. Понятия не имею, что там. Он хотел, чтобы это было у тебя. Как закончишь – ступай мыться, на заднем дворе бочка.

Одноглазая вышла, оставив Дарт один на один с эхом прошлого. Он развернул материю, в которой оказался рюкзак из немного потрепанной, но добротной коричневой кожи, прошитый толстой строчкой. Парень долго смотрел на него, не решаясь заглянуть внутрь.

– И чего медлишь? – тихо спросил он сам себя вслух.

В рюкзаке оказался потертый блокнот, перевязанный для надежности кожаным шнурком, пожелтевшая от времени фотография и мешочек, в котором лежало что-то округлое, размером примерно с куриное яйцо.

Дарт смотрел на снимок, а ком в горле все твердел, набухал, превращаясь в покрытое шипами отчаяние. На старой карточке застыли мужчина и женщина, обнимающие годовалого младенца. Даже сквозь время их улыбки лучились счастьем, заставляя мальчишку невольно улыбнуться в ответ. Он с трудом узнал мать, такой молодой, не измученной тяготами одиночества она тут выглядела, такой красивой, буквально светящейся радостью. Отец же был таким, как всегда – по обыкновению строгим, с мягкой полуулыбкой. Дарт перевел дыхание, пытаясь отогнать наваждение. Фотография будто отбросила его в прошлое, из которого не хочется возвращаться. Вздохнув, он спрятал снимок обратно в рюкзак и вытряхнул на ладонь содержимое мешочка. В нем оказался восьмигранный камень, местами гладко отполированный, местами шершавый. В его центре виднелось все то же клеймо из трех стилизованных волн, рассеченных молнией, что отец оставил на злосчастном кубе. Что ж, по крайней мере, Дарт идет по верному пути.

В блокноте царил хаос неаккуратных записей, часть которых, судя по обилию клякс, делалась на коленке. Дарт просмотрел несколько страниц наугад – какие-то формулы, расчеты, фрагменты не то мыслей, не то наблюдений – и закрыл блокнот. Ему не попалось ничего законченного или определенного. Может, это бессмысленные и бесполезные записи, а может, и что-то важное, что приоткроет завесу над треклятым «далеко». Ничего, туда он еще заглянет, но прежде хорошенько побеседует со странной женщиной.

Следующие несколько часов пронеслись в тумане усталости. Он вымылся, сменил одежду на чистую, привел в порядок сапоги и куртку. Всю испачканную одежду Рыбий Глаз сожгла на заднем дворе, хоть Амелия до последнего возмущалась, что с хорошим мылом она запросто вывела бы пятна.

Потом, когда они перекусили черствыми ржаными лепешками и пересоленными жареными карасями, Рыбий Глаз сообщила, что им пора уходить.

– Если останетесь, убийство стражника с рук не сойдет, – ворчала она, сваливая посуду в одну кучу, – вас каждая собака в городе будет вынюхивать.

– Мне нужно знать, где это «далеко», иначе я с места не сдвинусь. – Дарт сложил руки на груди, демонстрируя серьезность своих намерений. – У меня есть письмо от отца, там сказано, что ты отведешь нас к банку данных. Я хочу знать, что это и где.

Женщина пошамкала губами, потом надолго прилипла взглядом к засаленному окну. Все это время Колин и Амелия обменивались тревожными взглядами. Дарту не нравилось, как эти двое постепенно превращаются в отдельное государство в их маленькой компании, со своими тайнами и порядками.

– Твой отец скрывался, когда пришел ко мне. За ним уже следили, и мы попали в переделку. Мне пришлось пожертвовать своей уютной спокойной жизнью ради его секретов. – Она резко повернулась, в единственном глазу заблестели слезы. – Мне пришлось сидеть в этой дыре. Пришлось забыть о том, кем я была, забыть все, что знала и умела. И ради чего? Чтобы пожить еще немного! Если это вообще можно назвать жизнью. Они считают меня сумасшедшей, чокнутой, и только поэтому никто не обращает на меня внимания, поэтому я еще жива. И вот, когда я перестаю бояться каждой тени, каждого громкого хлопка, – появляешься ты с кровью стражника на руках и смеешь чего-то требовать. – Она поджала губы и выплюнула: – Сын своего отца!

Дарт частенько слышал ругательства в свой адрес, но эти три слова прозвучали хуже и гаже всех их вместе взятых. «Сын своего отца». И в страшном сне ему не могло присниться, что он станет тем, кем больше всего не хотел быть.

– Я должен знать, ради чего все это. – Собственный голос, процеженный сквозь стиснутые яростью зубы, показался незнакомым. – Я должен знать, зачем он появился и снова разрушил мою жизнь. Это не может быть просто так, это слишком даже для старого говнюка.

– Дарт, – попыталась вклиниться Амелия, но Колин остудил ее пыл, тихонько толкнув в плечо.

Дарт заметил это и мысленно поблагодарил алхимика. Может быть, потом, когда он сам остынет, перемелет терзающую его обиду, выдастся свободная минута для того, что у нормальных людей принято называть «разговором по душам», но сейчас Амелия со своим увещанием могла оказаться лишним поводом сорваться с катушек.

– Я тоже хотела знать, – зло прошипела Рыбий Глаз, повернулась и пошла прямо на него. В мгновение ока из рукава ее грязной хламиды выглянуло дуло пистолета.

Амелия с шумом выдохнула, Колин прошептал: «Помет небесный!», а Дарт улыбнулся. В глубине души он ожидал чего-то подобного. Все в этом трухлявом доме, поросшем плесенью и грибами, говорило о том, что найти здесь истину будет очень непросто. Парень даже не удивился бы, окажись Рыбий Глаз настоящей ведьмой и вознамерься сварить гостей в большом котле. Что ж, пусть не котел, а пистолет.

– Я хотела знать, ради чего лишилась себя, но он просто ушел. Понимаешь? Ушел! – Ее голос сорвался на визг. – Оставил дрянной сверток, наболтал ахинею про мир, который катится в пропасть, и ушел. Я подыхала тут одна. Сходила с ума от ненависти. – Женщина перевела дыхание, немного успокоилась. – Не знаю, зачем я сохранила его барахло. Почему не сожгла или не закопала его. – Она коротко хихикнула, заставив Дарта усомниться в том, что ее безумие было столь уж большим притворством. – Скажи мне, сын своего отца, к кому мне пойти за ответами? Из кого вытрясти душу? Ты злишься и потрясаешь кулаками, но даже представить себе не можешь, что значит отдать жизнь другому. Всю, без остатка. Не сдохнуть под забором, а продолжать жрать, спать и испражняться, но понимать, что ничего большего уже не будет. Считаешь себя обманутым? Посмотри на меня – я и есть обман.

Признаться, обманутым он себя действительно чувствовал, но говорить об этом вслух не стал – слишком взведена старуха, может и курок спустить. Обезоружить бы ее, а уж там подождать, пока успокоится, и попытаться поговорить еще раз, уже спокойно. Но в таком тесном помещении любая борьба, любое неловкое движение может обернуться выстрелом. Неприятно будет обзавестись лишней дыркой в теле.

Рыбий Глаз состроила страшную рожу, чуть не потонув в складках и морщинах, а затем бросила пистолет куда-то за спину; судя по глухому шлепку, он упал в груду тряпья.

– Слушай внимательно, повторять не буду. Как все скажу – убирайтесь.

Оказалось, отец перестраховался не единожды и даже не дважды. Какая именно информация хранилась в банке данных, Рыбий Глаз не знала, но насколько могла, обстоятельно рассказала, как к нему добраться.

– Поедете на восток. Дорог там почти нет, все больше леса, ну да вам лишние глаза и ни к чему. Места у нас дикие, неспокойные. Много болот и подземных пещер. Говорят, там целые лабиринты, оставшиеся еще с самой закладки Острова. Порядком напортачили Архитекторы. Но нам еще повезло, – старуха ехидно ухмыльнулась. – В иных местах земля так вовсе из-под ног ушла, а у нас тихо. Только все одно – в восточный лес ходить не след. Гадости там всякой развелось – страсть. И вроде не Проклятые – этих я сама видела. Другие какие-то твари.

– И давно они появились? – спросил Дарт.

– Нет. Года два, может, чуть больше. Тогда первых уродов и приметили. Немного их было, да и те все больше трусливые. Ан потом размножились, осмелели. Кабы не стена кругом города, пожрали бы многих. Хотя и так многих пожрали, пока люди осторожничать не стали. Но нет худа без добра – алхимики наши из тварей знатные зелья варить начали, по всему Острову ими торговали.

– Я видел местную гильдию – один мастер и двое учеников, – перебил ее Колин. – Такие много не наварят.

– Пронырливые какие… – презрительно хмыкнула Рыбий Глаз. – Но спорить не стану: времена процветания наших алхимиков позади. Несчастный случай у них случился. Подробностей не ведаю, но только из полутора десятков мастеров и почти трех десятков учеников выжило меньше половины. Да и те после недолго протянули. Захирели, заболели, пошли какими-то опухолями – и слегли. С тех пор желающих «кашеварить» немного.

– Я слышал об этом лесе, – снова заговорил Колин. – Орден иногда получал особенные компоненты из ваших мест.

– Орден? – густые брови старухи резко сошлись, она уперла руки в бока. – Ты кто такой, мальчик?

– Алхимик, – пожал плечами Колин. – Вернее, только ученик.

– Смотри у меня, окажись ты Охотником, огрела бы сковородой так, что костей бы не собрал.

– Вам чем-то насолили Охотники? – осторожно спросила Амелия.

Лицо старухи сделалось белым, затем почти сразу пунцовым и, наконец, приобрело сероватый оттенок.

– Они забрали мой глаз, – прошептала она. – И не только.

Дарт предусмотрительно молчал, не желая нарваться на очередной приступ ярости неприятной хозяйки.

– Ладно, – отмахнулась та, – захотите добраться до Клыков Мертвецов – найдете способ пройти через лес.

– Что? – Колин аж привстал. – До замка Клыки Мертвецов?

– Я разве невнятно говорю? – яростно воззрилась на него Рыбий Глаз.

– Но ведь его нет. Это миф, легенда. Об этом все знают.

– Не меня об этом спрашивать нужно, и не со мной спорить. Тряси того, кто вас туда отправил.

– Ты знаешь, где он находится? – порывисто спросила алхимика Амелия.

– Если считать знаниями россказни и байки – тогда да.

– Вот и славно, – обрадовалась старуха. – Пожалуй, больше не стану вас задерживать.

– Подождите! – наконец заговорил Дарт. – Нам нужен замок? Банк данных находится в нем?

– Под ним. Твой отец, – Рыбий Глаз сплюнула на грязный пол, – только раз проговорился, сказал, что там целый комплекс под землей и лаборатория. Больше ничего не знаю. Может быть, подсказки лежат там, – она подбородком указала на рюкзак, который Дарт все это время держал на коленях. – Твой папаша раз сто повторил, чтобы сохранила его для тебя. Больше ничего не знаю. Уходите, не травите душу. Отсюда есть выход к реке, через забор, там деревья, за ними стена, а в ней дыра – можно уйти без шума.

– И последнее, – Дарт поднялся. – Нам нужны лошади. Без них мы не доберемся.

– Думаешь, я умею превращать кроликов в лошадей? – зло бросила старуха. – Или видел на моем заднем дворе конюшню?

– Нет. Но вы можете знать…

– Могу! Я многое могу! Или могла… – каждое ее слово сопровождалось целым фонтаном брызг изо рта. – Но хочу ли? Хоть кто-нибудь спросил меня – чего я хочу? Нет, вы приходите и требуете. – Ее руки сжались в кулаки и дрожали. Потом, когда Дарт уже приготовился схватить хорошую оплеуху, женщина внезапно поникла, сгорбилась, с тяжелым вздохом села на скрипнувший стул. – Уходите, пожалуйста.

– Простите, – неповоротливым языком выдавил из себя Дарт. – За меня и за отца.

В ответ Рыбий Глаз подняла голову. Она плакала.

Уличная прохлада приняла в свои мягкие объятия.

Дарт медленно побрел прочь от дома странной и несчастной женщины. Он так толком и не узнал, что с ней случилось, и вряд ли когда-нибудь узнает. Больше того, отчего-то ему казалось, что найти на прежнем месте ту, что так обижена на отца, он уже не сможет. Если вернется сейчас – найдет. Но даже через день, к утру – уже нет. И в другом месте ее тоже не будет. Рыбий Глаз исполнила данное некогда обещание и теперь исчезнет, растворится.

На душе было липко и грязно. Точно застал близкого человека за каким-то гнусным занятием. Увидел, рассмотрел с разных сторон и даже успел запачкать собственные руки. Нет, не кровью стражника, чем-то куда более отвратительным. Чем-то, отчего так просто не отмыться.

– С тобой все в порядке? – Амелия аккуратно придержала его за плечо.

– Да. Просто как-то все это неправильно. Иногда мне кажется, лучше бы я никогда не открывал того куба. Всем было бы спокойнее.

– А я тебе благодарна.

– За что?

– Сам как думаешь? Если бы не ты, на мне бы уже пыхтел губернаторский сынок.

– Только при этом нас уже дважды чуть не убили? Нет – трижды.

– Но ведь не убили, – совершенно серьезно ответила девчонка.

Они уходили через задний двор. Там сквозь заросли колючего кустарника и в самом деле вилась едва намеченная тропка. Как ни старались путники прятать лица, царапин хватило на всех. Особенно досталось Дарту: он шел первым, разводил заросли руками, насколько это было возможно, и частенько принимал первый удар на себя. Изредка, когда ветки срывались с места и хлестали незваных гостей, из-за спины раздавались едва слышные вскрики Амелии и приглушенная ругань алхимика.

Никто не жаловался и не рисковал завести разговор на самую животрепещущую тему: что делать дальше? Им нужны лошади. Хотя бы пара. Без лошадей дорога затянется на… на сколько? Как далеко до этого мистического замка? Кроме того, их могут преследовать стражники. Возможно, стоит отойти подальше от города, но не углубляться в глушь, а выйти на какую-нибудь дорогу и попытаться купить лошадей у проезжих. Идея так себе, но как вариант – почему нет?

В любом случае сначала следует поговорить с алхимиком. Он-то местный, что-то да знает.

Тропа привела их к трещине в городской стене. Дарт побаивался, что такую брешь в защите пусть маленького и бесполезного, но населенного города не оставят без присмотра. К счастью, стену никто не сторожил. Никто, кроме нескольких капканов. Если бы не ко времени выглянувшая луна, осветившая пространство по ту сторону стены, не миновать бы беглецам их стальных зубов. Капканы были расставлены полукругом и ничем особо не прикрыты.

– Это от лесных тварей, – пояснил Колин. – Большим умом они не отличаются, так что и прятать капканы смысла нет.

– Смотрим под ноги, – сказал Дарт, оглядываясь в поисках палки.

Идти при луне было, с одной стороны, легко, а с другой – опасно: не приметят ли их со стены? Но до леса добрались без происшествий, благо кругом в изобилии рос орешник. Ближе к нему ребята и старались держаться. Когда вышли к большим деревьям, Амелия обернулась и охнула. Там, за городской стеной, бушевало алое зарево.

Все трое стояли молча, всматриваясь в далекие языки пламени. У каждого в голове рождались собственные предположения, но никто не стал о них рассказывать.

Глава 9 Вынужденная охота

Из-за опасения попасть в капкан двигались не так быстро, как хотелось бы. Но, как оказалось, осторожничали не зря. Уже дважды палка идущего впереди попадала в расставленную зубастую ловушку. Вначале посчастливилось Дарту, потом – Колину.

– Следующий мой, – заявила Амелия, когда перед алхимиком щелкнуло и лязгнуло.

Но девчонку вперед не выпускали, и она шла следом за ребятами.

Некоторое время они брели, старались держаться изначально избранного направления, но когда небо заволокло тучами, а луна скрылась, пришлось остановиться. Спали плохо – ночь выдалась промозглой и холодной, к тому же ближе к утру пошел мелкий дождь. Опасаясь привлечь ненужное внимание, костер разводить не стали. Перекусили вяленым мясом и подсохшим сыром.

– Хорошо хоть не на голодный желудок идем, – с натужной улыбкой сказала Амелия.

– Пожалуй, – согласился Дарт. – Ищешь хорошее даже в плохом?

– Я оптимистка. По-другому на улице нельзя. Я всегда знала, что не останусь там навсегда, что смогу выбраться. Если бы не верила, ничего бы не получилось.

– Пока вроде нечем особо похвастаться.

– Почему ты такой бука? – В ее голосе звучало возмущение. – Вас там, в Ордене, за хорошее настроение за ноги, что ли, подвешивали?

– А ведь так и было, – присоединился к разговору Колин. – Ну, почти так.

– Как это? – удивилась девчонка.

– Ну, знаешь, алхимия – дело такое, тонкое. Кто-то делает акцент на создание взрывоопасных составов, кто-то тяготеет к ядам или к специализированным боевым формулам, а кому-то интереснее заглянуть внутрь себя. Или помочь другим это сделать.

– «Ангельская пыль», – догадался Дарт.

– «Ангельская пыль», – согласился Колин. – За одно только название наставники драли нас за уши так, что потом никакие компрессы не помогали.

– И что это? – спросила Амелия.

– Наркотики во всем своем многообразии. От легких, лишь немного дурманящих головы или выключающих тело, до серьезных, одной дозы которых достаточно, чтобы навсегда проститься с реальным миром.

– Фу, на улице это называется просто «Дрянь», – поморщилась Амелия.

– Ну, мы-то народ образованный, нам важна эстетическая сторона. Делать «дрянь» – не по нам.

– И ты тоже делал?

– Только в пределах программы обучения. Меня всегда больше интересовали зелья инициации. Но некоторые лишь ради наркотиков и идут в ученики. Конечно, они там не задерживаются. Орден следит за чистотой своих рядов, за чистотой своей репутации, но какое-то время проучиться можно. Одного такого умника застукали прямо на лекции. Сидит такой паренек – спокойный, глаза полузакрыты, вроде дремлет. Наставник к нему, а тот как вскинется, как давай дурным голосом псалмы орать. На губах пена выступила, сам весь трясется. Потом бухнулся на колени, лбом молотит об пол. И ни на миг не прекратил орать. Как сейчас помню, повторяет одну строку: «Я же возрадуюсь вовек, воспою хвалу тебе, Господи…» – и раз лбом о доски. Удар звонкий такой. Его попытались скрутить, так силен стал, гад. Раскидал нас, как щенков. Пока не явились Охотники, так и бился лбом.

– И что с ним стало?

– Сначала в себя привели, а потом мы его долго не видели. Говорили, что в «холодной» сидит. Оказалось, пытались вылечить его. Да все без толку. Слишком сильно головой бился, что-то там, в черепушке, и повредилось. Когда снова его увидели, он улыбался постоянно, а в глазах пустота. Так с вечно хорошим настроением и остался. Куда-то на конюшню его определили. Там работал.

– А все потому, что дурак! – уверенно заявила девчонка. – Умный к «Дряни» не притронется.

– Не всем же быть умными, – усмехнулся Колин.

Снова в путь двинулись, как только начало светать. Короткий разговор Дарта с алхимиком определил их дальнейший маршрут: на восток. Дорог в лесу все равно нет, от лошадей толку мало. Только намучаешься переправляться с ними через болота. Съестные припасы придется расходовать аккуратно, полагаться на охоту. Дарт было возразил, что охотиться с одним лишь мечом или кинжалом – дело сложное, а ни у кого из них нет специальной подготовки, но довольный собой Колин вытащил из заплечного мешка пару пистолетов, которые, как оказалось, прихватил как трофей в гостинице.

– Жаль было оставлять, – признался он и передал один пистолет Охотнику: – Держи.

Дорога предстояла неблизкая, нужно было пересечь незнакомый лес, рассеченный болотами и населенный не только обычной живностью, но и зараженными тварями. Дарт слышал о них, даже изучал, но никогда прежде не видел вживую. Если его предположения верны, то земли к востоку от Ванд-Хала заражены недоразвитыми гнездами. По какой-то причине такие иногда появлялись, чаще всего поодиночке, редко – большими группами. Проклятых в таких местах можно не опасаться, но ядовитое болезненное влияние гнезд постепенно расползается вокруг, изменяя и убивая все живое. Их присутствие может оставаться незамеченным годами, но все это время гнезда разрастаются, их корни пронизывают почву, переплетаются с корнями деревьев. Уничтожить такую колонию крайне сложно. Почти невозможно. Разве что выжечь до основания. Странно, что местные Охотники позволили заразе так распространиться.

– Расскажи про Клыки Мертвецов, – попросил Дарт. – Куда мы идем? И что там увидим? Уж больно название громкое. С чего бы так?

– Тебе какую версию? – ухмыльнулся Колин. – Легендарную или прозаическую?

– Обе.

– Во-первых, это замок. Его строительство заказал лорд Тайрон, – охотно начал алхимик, сунув за пазуху ленту вяленого мяса, которую жевал без особого аппетита, – говорят, для своей жены. Чтобы покрыть расходы на строительство, он загнал рабочих в железные рудники, и те копали днями напролет. Люди требовали отдыха, но лорд приказал заковать их в цепи и не отпускать, пока добытого железа не хватит на покрытие расходов. И люди копали, спускаясь все ниже и ниже, пока не наткнулись на древнее захоронение. Вскрыв его, все они умерли страшной смертью. Говорят, крики несчастных были слышны даже на поверхности. Лорд Тайрон испугался и приказал завалить входы в рудники, но это его не спасло. Души погибших работников не успокоились и вернулись в замок, который к тому времени был почти готов. Мертвые вселились в живых и заставили людей убивать друг друга до тех пор, пока кто-то еще мог держать оружие. Пол стал скользким от крови, всюду валялись истерзанные тела, крики ужаса звучали в стенах проклятого замка. Лорд со своей женой заперся в приемном зале и трясся от страха. Но даже стены не уберегли его. Один из мстительных призраков завладел телом его жены. В яростном безумии она напала на мужа. Спустя много дней, когда в замке снова появились люди – кое-кто из родственников лорда проезжал неподалеку, – они нашли множество разлагающихся трупов. Единственным живым существом в замке оказалась несчастная жена. Она сидела в приемном зале за столом, на котором был распят жадный лорд, и ела его внутренности. Увидев людей, она внезапно пришла в себя и ужаснулась своему деянию. В тот же день она выбросилась из башни. Тела ее так и не нашли. – Колин поморщился, демонстрируя свое отношение к рассказанному. – С тех пор говорят, что замок растворился в тумане, и увидеть его можно лишь в полночь, в полнолуние, в самую долгую ночь, которая случается раз в году.

– Понятно, – кивнул Дарт. – Теперь версия прозаическая?

– Лорд женился на хорошенькой молодой девице и решил построить для нее замок. Набрал долгов, в расчете, что покроет их разработкой железной жилы. Жила оказалась пустышкой. Лорд пустил себе пулю в луб, его жена быстренько забрала все, что можно продать, и убралась, только ее и видели. А замок так и не построили. Говорили, строительство как будто началось, но часть рабочих разбежались, поняв, что им не заплатят, а часть были убиты Проклятыми или сгинули в горах. – Колин безразлично пожал плечами.

– Первая версия нравится мне больше, – заметила Амелия.

– Чем? – спросил алхимик. – Романтикой? – Он подмигнул девчонке.

– Нет. Тоже мне романтика! Тем, что в ней замок все же построили. Значит, есть шанс его отыскать.

– Зачем отцу посылать меня туда, где ничего нет? – вслух подумал Дарт. – Ты упомянул о железной жиле. Если предположить, что замок существует или существовал когда-то, то искать его следует в горной местности.

– Так и есть, – согласился Колин. – В отрогах Мертвецов, если говорить точнее. Так прозвали то место. Ходят слухи, что стенания убиенных в замке до сих пор можно услышать в шуме холодного ветра.

– Твой отец что-то знал… знает, – тут же поправила себя Амелия, – что-то такое, чего не знают другие, но опасался доверить информацию чужим. Если та женщина сказала «Клыки Мертвецов», значит, это место существует. Посмотри еще раз блокнот. Быть может, в нем подсказка с указанием точного места. Наверняка ты что-то упустил.

– Посмотрю, – не стал спорить Дарт. – Одни мертвецы у них кругом…

– Так страшная легенда может быть просто хорошим способом отвадить проходимцев.

– Суеверия – надежный страж, – поддержал ее Колин.

– Вы снова разжигаете во мне надежду, – улыбнулся Дарт. – Спасибо.

– Ну так неохота все дни, что нам придется ползти по лесам и болотам, видеть твою кислую рожу. Нет уж, уволь.

– Вот же сказал. Все только испортил, – шутливо толкнула алхимика в плечо Амелия.

Один раз, уже ближе к вечеру, им почудился отзвук собачьего лая. Все трое замерли, вслушиваясь. Лай повторился, но источник его был довольно далеко, потому понять, погоня ли это или какой-то охотник, не удалось. Но на всякий случай ребята начали забирать в противоположную сторону от неприятного звука.

Между тем лес вокруг изменился. Если поначалу он был преимущественно лиственным и достаточно светлым, то теперь все больше темнел, зарастая раскидистыми елками. Толстый слой хвои пружинил и хрустел под ногами. Пахло смолой, мхом и грибами.

Неожиданный треск в почти черном сплетении колючих веток заставил путников вздрогнуть. Все трое резко обернулись на громкий звук. Амелия от неожиданности вскрикнула, обо что-то споткнулась, но Колин успел подхватить ее, не дав упасть. Там, за елками, на высоте примерно в метр над землей плавала пара светящихся красных точек.

– Назад! – крикнул Дарт, заслоняя собой спутников. – Оттащи ее куда-нибудь.

Колин что-то бросил в ответ, но слова потонули в новом треске. Нечто явно рвалось сквозь еловые заросли.

Не дожидаясь, пока это создание выскочит из ветвей, Дарт выхватил пистолет и спустил курок. Грохот выстрела взорвал ночной лес. Одна светящаяся точка погасла. Рев, родившийся следом, ознаменовал начало хаоса.

Мгновение, и неизвестная тварь стенобитным тараном вылетела на Дарта, но тот не стоял на месте, понимая, что одним выстрелом ее не остановить. Тварь пронеслась совсем рядом. Мелькнувшая было надежда на то, что схватка закончилась, даже не начавшись, вмиг умерла. Тварь не решилась атаковать того, кто причинил ей боль, но избрала тех, кто пока никак себя не проявил. Сунув за пояс пистолет, Дарт бросился следом за ней. Он кричал об опасности, но собственный голос казался писком, который не разобрать в том шуме, что поднимало удаляющееся создание.

Лес взорвался новым выстрелом, но рева на этот раз не последовало. Зато закричала Амелия. Так протяжно и страшно, что у Дарта похолодело в груди. Забыв обо всем, с одним кинжалом в руке он бежал сквозь ельник. Не чувствовал даже стегающих по лицу ветвей.

Неожиданно деревья расступились – и парень вылетел на лесную полянку, в центре которой стояла какая-то избушка. Но не на нее смотрел Дарт. Всего шагах в десяти от него лежала девчонка. Между ней и разворачивающимся ночным созданием стоял с пистолетом Колин. Пистолет в его руке ходил ходуном, к тому же алхимик отчаянно пытался выудить что-то из заплечной сумки. Безрезультатно.

Прежде чем Дарт успел поравняться с Колином, тварь уже развернулась и, издав короткий рык, буквально протаранила последнего. Алхимик только руками взмахнул и грохнулся в низкорослую траву.

Как бы сейчас пригодились зелья Охотников! Но их не было.

За мгновение до того, как создание добралось до Амелии, Дарт метнул кинжал. Бритвенно острое лезвие сверкнуло в неверном свете звезд и вошло в широкий бок твари. Та дернулась, ее передние ноги подломились, и ночной гость чуть было не кувырнулся мордой вперед. Рев его, казалось, обрушил небосвод. Оглушенный, Дарт бросился к твари, а та уже каталось по траве в отчаянной попытке избавиться от терзающего куска металла.

Стоило кинжалу выпасть из раны, как Дарт изловчился и подхватил его. В тот же миг создание вскочило на ноги. Больше всего оно походило на кабана, разве что его клыки могли сойти за пару небольших сабель, а пасть не закрывалась от изобилия длинных прямых зубов. Тяжело дыша, стояли они друг перед другом: человек и измененное магией лесное создание. И тварь не выдержала, вместо того, чтобы снова атаковать, начала медленно пятиться. Дарт мог ошибаться, но отчего-то ему показалось, что взгляд ее единственного уцелевшего глаза все время был прикован к его клинку.

Отойдя шагов на двадцать, создание развернулось и, припадая на одну ногу, скрылось в темноте.

На дрожащих ногах Дарт поковылял к Амелии. Адреналин, бушующий в его крови, буквально колотил тело.

– Ами! Колин! – кричал он.

Ответом ему был болезненный стон девчонки.

Жива!

Подойдя, он буквально рухнул рядом с ней на колени.

Ее лицо казалось гипсовой маской.

– Я не видела… – запинаясь, проговорила девочка, хватая ртом воздух, – я просто бежала – и… вот… – она поняла, что ревет, и опустила голову.

Левую ногу Амелии чуть выше щиколотки обхватывали стальные челюсти капкана.

– Я сейчас… подожди… – он отбросил кинжал, ухватился руками за холодную сталь капкана. – На раз-два…

Ее глаза были огромными и темными.

– Раз…

Дыхание девчонки стало еще быстрее.

– Два…

Амелия перестала дышать, зажмурилась.

Дарт что было сил потянул за створки капкана. Послышался тонкий скрип – и они разошлись.

Девчонка закричала.

Из полумрака подоспел Колин. Его лицо заливала кровь, он прижимал к телу поврежденную правую руку.

– Я не успел, не уберег… – Алхимик рухнул рядом.

Амелия со злостью вытерла слезы. Она дрожала, но больше не всхлипывала.

– Смотри на меня, – приказал Дарт и пододвинулся к девчонке, – никуда больше – мне в глаза. Все будет хорошо, мы тебя не оставим.

Она мелко закивала и спросила Колина:

– Ты живой?

– Да, ничего серьезного.

– Тогда… – Дарт заозирался. Стоящий в отдалении домик не казался обитаемым. Не услышать того, что происходило за его окнами, было просто невозможно. Но никто не вышел посмотреть или помочь. Возможно, оттуда за ними наблюдали и все еще продолжали наблюдать. Но гадать и прикидывать времени не было.

Дарт нашарил в траве кинжал. Ладони были покрыты чем-то липким и жирным, к тому же начали неметь. Что за черт?

– Держись… – Он осторожно поднял Амелию на руки. – Вот так, умница. Все будет хорошо.

Домик походил на давно брошенную охотничью сторожку: окна были заколочены досками, крыша местами провалилась, дверь болталась на одной петле. После всего, что случилось, совать голову в темную неизвестность казалось верхом безумия, но путники нуждались в отдыхе, а нога Амелии – в уходе.

Дарт ссадил девушку на поваленное дерево, вооружился мечом и кинжалом – неизвестно, что или кто может ждать за этими неказистыми стенами.

– Если через минуту не подам сигнал, что жив, – убирайтесь, – сказал напоследок и отправился в разведку.

Он подтолкнул дверь плечом, держа оружие наготове. Внутри стоял спертый запах сырости и мха, на прогнившем полу образовалась большая лужа. Привыкшие к темноте глаза различили почти развалившуюся кровать у стены, сундук, крышка которого валялась поодаль. В стене, разделявшей комнату на две, зияла громадная дыра. Возможно, когда-то на ее месте был дверной проем, но кто-то снес его вместе с дверью. Стараясь не шуметь, Дарт скользнул в дыру. В этой части дома оказалось на удивление чисто, если не обращать внимания на толстый слой пыли и нагромождение ветоши в углу. Картину портило лишь одно – огромное пятно крови на застеленной простынею кровати и пятно чуть поменьше на подушке. Тут определенно кого-то убили. И тем не менее кровать была пуста. Убили и похоронили? Или тело растащили по косточке местные твари? Особое внимание привлекало подобие карты – большой неровный кусок бумаги на стене, на который была нанесена схема ближних и дальних земель. Некоторые места были помечены какими-то символами, вникать в которые Дарт пока не стал.

Дальнейший осмотр дома ничего не дал. Здесь никто не жил, и никто не прятался, не обнаружилось ни подпола, ни потайных комнат. Это была просто заброшенная халупа посреди безлюдного леса.

– Чисто, – выходя, сообщил Дарт.

В дом Амелию внес Колин, который настоял на этом, хотя чуть не валился с ног и почти не владел правой рукой. Он все время что-то шептал девчонке на ухо. Но та, похоже, готова была вот-вот потерять сознание.

«Только бы не перебита кость…»

Они разместились в комнате с окровавленной постелью. Дарт быстро сгреб грязные тряпки в кучу и выбросил, а вместо них постелил дорожные спальники. Алхимик положил Амелию так, точно та была самой ценной вещью в мире, но не задержался у ее постели, а бросился разводить в полуразвалившемся камине костер и кипятить в котелке воду. Дарт же нашел несколько факелов и зажег парочку – не лучшее решение в небольшом деревянном доме, но в темноте они ничего не увидят.

– Мне нужно осмотреть твою ногу, – вернулся к девчонке Колин.

– Ерунда, я сама, – отмахнулась она, но не смогла даже приподняться на локтях.

– Дарт, мне нужна твоя помощь. Держи ее.

Охотник обнял Амелию за плечи.

– Спокойно, дыши…

Алхимик начал стаскивать с девчонки сапог. Та вскрикнула и потеряла сознание.

Ее рана выглядела ужасно. Создавалось ощущение, что ей уже по меньшей мере дней пять, и все это время ее не обрабатывали. Кость вроде бы была не повреждена – и то хорошо, – но неровные края раны не только сильно воспалились и потемнели, но и покрылись белесым налетом. Колин аккуратно надавил на края, и из-под кожи выступила желто-зеленая капля гноя.

В наступившей тягостной тишине было слышно тяжелое сопение девчонки.

– Это яд, – сделал вывод алхимик. – Никаких сомнений.

Дарт тут же вспомнил о собственных онемевших ладонях, поднес их к свету. Пока он убирал с кровати тряпки, большая часть липкой дряни стерлась, но немного все равно осталось. В этих местах кожа выглядела красной и раздраженной.

– Что за яд? Ты знаешь? – Дарт протянул алхимику руки. Тот нахмурился, соскреб полупрозрачный желтоватый комочек, поднес его к носу. Прикрыв глаза, с полминуты нюхал.

– Что-то не очень сложное, – заговорил наконец он. – Точно не скажу… но… черная слизь Гнильцы… лунная медуница, ягоды дурмана гибкого… ага – ядовитые выделения Грамкина. Что-то еще, но не могу уловить.

– И?

– Не самый плохой расклад. – Он открыл глаза, выдохнул. – Помой руки, пока не полез ими в глаза. Яд почти не опасен, если попадает на кожу. Но если попал в кровь – беда. У нас есть два варианта. Первый: прижигание. Метод простой, но ненадежный. Второй: изготовить противоядие.

– Ты сможешь? У тебя есть, из чего?

Алхимик помотал головой.

– Только основа, но не активные компоненты.

– И? Не тяни!

– Если оставить все как есть, к утру она останется без ноги. А через сутки умрет. – Он громко сглотнул. – Возвращаться в Ванд-Хал нам нельзя. Значит, придется выпутываться самим. Я могу замедлить действие яда. Погрузить Амелию в глубокий сон. Это даст нам еще дня три. Может, четыре. За это время придется отыскать два активных компонента противоядия: черную слизь Гнильцы и мозг Грамкина. Эти существа должны обитать в здешнем лесу, раз кто-то сделал яд.

– Знаешь, где примерно их искать?

– Гнильцы обитают в болотах. Это скалапендры-переростки с белым телом и кучей длинных тонких лап. Обожают подгнившее мясо, еще больше – подгнившие внутренности. Довольно неповоротливы, но с отличным обонянием. Грамкин любит устраивать лежбища в хороших надежных укрытиях – пещерах, больших норах. Охотится в основном ночью, днем спит. Это такая громадина под два с половиной метра – вроде как очень тощий медведь, но с гораздо более длинными когтями и ядовитыми железами вдоль позвоночника. Часть его тела покрывает короткая грубая шерсть, часть – наросты в виде чешуи. Очень опасен.

В голове Дарта словно звонок прозвучал. Ухватив алхимика за куртку, потащил его к стене, на которой висела карта.

– Это болото, насколько я понимаю. Это тоже. Тут каменная гряда, дальше сплошной лес, – объяснил Охотник.

– Эти отметки, – указал Колин, – вполне могут обозначать логова.

Отметками служили кусочки бумаги с надписями, состоящими максимум из трех букв.

Дарт постарался запомнить места, обозначенные «Гр» и «Гн».

– Обработай рану, свари свое зелье и присмотри, чтобы до моего возвращения у нее все руки и ноги были целы. Два дня. Я вернусь через два дня. Если не смогу найти нужные составляющие, вернемся в город, к тамошнему алхимику.

– Подожди, а я?

– А ты останешься здесь и будешь ухаживать за Амелией. Не люблю, когда у меня путаются под ногами. Без обид. Ее все равно нельзя оставлять одну. Убей любого, кто посмеет приблизиться к дому.

– Но…

– Понял?! – зарычал Дарт, схватив Колина за грудки.

Тот поспешно закивал.

– Отлично. Заряди пистолет. Заботься о ней. К моему возвращению она должна быть жива. А не то я скормлю тебе и слизь, и мозги.

– Обещаю.

Перед уходом Дарт еще раз взглянул на карту, выжигая ее в памяти. Затем забрал у алхимика склянку с зельем инициации и пару боевых составов с эффектом «Огненной стены». Кинжал, пистолет, меч, немного припасов – чтобы не протянуть ноги с голодухи.

– Я вернусь.

Алхимик уже колдовал над кипящим котелком, изготавливая обещанное зелье.

– Глупо говорить, но поторопись.

Дарт кивнул и вышел в ночь. Первым делом сориентировался, в какую сторону идти. Потом подобрал первую попавшуюся палку – с поляны уходил, прощупывая ею дорогу. И не напрасно, один снаряженный капкан ему попался. Углубившись в чащу, Дарт палку отбросил. Видимо, когда-то капканы ставил прежний хозяин лесного домика, надеясь защититься от местных обитателей.

Сначала Дарт решил поискать Гнильцу, благо болото с нужным значком располагалось совсем неподалеку. Только бы по пути раздобыть какую-нибудь зверюгу в качестве приманки! Не хотелось бы выманивать тварей на себя. Да и не пахнет он гнилыми внутренностями, вдруг не позарится никто на такое угощение.

Мысль прервал короткий посвист, слишком отчетливый для птичьего. Дарт резко присел, положив руки на рукояти меча и пистолета.

Тишина, только легкий скрип постанывающих деревьев.

Или не деревьев?

– Ну и громко же ты дышишь, – раздалось у самого уха.

Дарт медленно повернул голову и уткнулся носом в наконечник стрелы. Довольно грязный и поцарапанный, наверняка не единожды бывавший в ходу. Выше наконечника оказалось девичье лицо: чуть вытянутое, с крупными жесткими чертами.

– Я не причиню тебе вреда, – сказал Дарт, надеясь, что у девчонки не дрогнет рука, и в его голове не станет на одну дырку больше.

Девчонка усмехнулась и еще немного подтянула тетиву, скорее для того, чтобы он услышал ее выразительный треск.

– Руки подними, – предложила она, – а то я нервничаю.

Дарт нехотя подчинился.

Девчонка осторожно обошла его, продолжая держать на кончике стрелы. Убедившись, что опасаться нечего, отступила и опустила лук.

– Вы заняли мой дом, – сказала она спокойно, без обиды.

– Мы не знали, что он твой. С виду он совсем заброшенный, – пожал плечами Дарт.

– Кто вы и зачем пришли?

Он немного подумал и не стал юлить. Рассказал обо всех злоключениях, начиная с момента, когда прибыли в Ванд-Хал. Пересказывая, как они пустили кровь стражнику, Дарт не чувствовал опасности. Девчонка выглядела диковатой – и ее присутствие в лесу в столь поздний час говорило, что и у нее есть причина держаться подальше от людей.

Когда он закончил, незнакомка спрятала лук за спину.

– Когда-то подобное должно было случиться, – сказала она сквозь зубы. – С каждым днем они ощущают все большую власть. Сначала считалось, что регулярная гвардия защитит Ванд-Хал от мятежа, не допустит волнений. Так и было, но некоторые вояки решили, что могут немного поживиться на всеобщей панике. Не хочешь, чтобы тебя взяли за шпионаж или сепаратизм, – заплати.

– Я сам виноват.

– Да, – не стала спорить незнакомка, – ты дурак. Но дурак везучий. Моему отцу повезло меньше. Они убили его, когда он доставлял заказ местному алхимику. Я нашла его, когда он едва дышал. Они продырявили ему живот и оставили умирать. Я доволокла его на себе до дома. Думала, смогу спасти. Не смогла. – Она вздохнула, пристально посмотрела на Дарта. – Твоя подруга тоже умрет.

– Я не допущу этого.

– Думаешь, везение всегда будет на твоей стороне?

– Да, у меня с ним уговор. Подожди… – его осенила догадка. – Раз это ваш дом и ваши, надо думать, капканы, то, может быть, у тебя есть противоядие?

– Нет. И нужных для него компонентов тоже нет. Вообще я планировала сжечь дом и вернуться в Ванд-Хал. Надо бы отдать кое-какие долги.

– Помоги мне! Ты наверняка знаешь эти места. Знаешь, где обитают Гнильцы и Грамкин. Я заплачу.

Она ухмыльнулась.

– Мои услуги стоят недешево.

– Назови цену.

– Ишь какой. Я работаю за золото. По твоему виду…

– Назови цену, – повторил Дарт.

– Двадцать полновесных золотых монет, – не моргнув глазом, произнесла девчонка.

– По рукам.

За такую сумму можно купить небольшой домик не в каком-нибудь мелком Ванд-Хале, а почти в любой столице. Но парень не собирался торговаться. В конце концов, деньги отца к нему пришли легко, он их не заработал, так чего экономить, когда на кону стоит жизнь близкого человека.

Глаза незнакомки расширились от удивления.

– Задаток – десять монет. Прямо сейчас.

Дарт покопался в мешке, отыскал на самом дне кошель и выудил из него нужную сумму.

– Она действительно этого стоит? Кто она тебе? Подруга, жена?

– Мы вместе путешествуем. Просто друзья.

– Дурак-транжира – еще хуже. Думаешь, это спасет твою подругу? – спросила девчонка после непродолжительного молчания. – Не лучше ли быстрая легкая смерть?

– Не лучше, – решительно, чтобы больше не возвращаться к этому, отрезал Дарт.

– Лара, – вдруг назвалась незнакомка и протянула руку.

– Дарт.

Рукопожатие оказалось не по-девичьи крепким, а ладонь – мозолистой.

– Вечером я видела стойбище оленей. Совсем недалеко. Они устраивались на ночевку. Можно зайти с подветренной стороны, – она указала на восток, – если не топать, охота будет удачной. Только под ноги не лезь и делай, что скажу.

Дарт без промедлений согласился. Главное, что его сумасбродный план все же осуществим.

Когда лес вокруг стал еще гуще, Лара знаком приказала ступать предельно осторожно. Дарт не мог не восхищаться тем, как она мягко и плавно передвигается. Ни единый сучок не хрустнул под ее сапогом, ни одна ветка не сломалась. Сам он так не мог и несколько раз неловко оступился, нашумев и нарвавшись на разгневанный взгляд новой напарницы.

Вскоре они вышли к устью небольшой речки. Даже ручья. Вокруг высились молодые клены и теснились покрытые белыми цветами кусты. Аромат цветения забивал ноздри, мешал дышать. Дарт почувствовал липкий тошнотворный налет на языке. Лара, казалось, вовсе не ощущает запаха: она стояла впритык к благоухающим зарослям и не проявляла признаков дискомфорта.

– Там, – едва слышным шепотом сказала она, указывая за ручей.

Олени, не меньше десятка. Громадный самец с роскошными ветвистыми рогами в окружении самок и молодняка. Они мирно расположились среди цветущего кустарника. Многие спали, но некоторые еще обгладывали молодые ветки.

Дарт и Лара обменялись вопросительными взглядами. Не сговариваясь, посмотрели на самку, что лежала в стороне от стаи. Парень сразу заметил странно вывернутую заднюю ногу, как олениха пыталась устроиться поудобнее и не могла. То ли сильный вывих, то ли перелом. С такой ногой она долго не протянет.

Действия охотницы были просты и одновременно совершенны. Она мягко вытащила стрелу, ласковым движением положила ее на тетиву. Бережно и легко натянула лук, замерла, прицеливаясь. Дарту казалось, что прошла целая вечность, прежде чем Лара выстрелила. Раненый зверь закричал, попытался вскочить, но не смог, упал снова, забил ногами. Поднятый шум всполошил и испугал остальных оленей. Разбуженные животные бросились напролом сквозь кустарник, и вскоре звук их бегства стих.

Задние ноги оленихи продолжали дергаться в судорогах, но в стеклянных глазах стояла смерть. Стрела вошла глубоко в горло, пробила яремную вену. Животное не мучилось. Лара осмотрела место, куда вонзилась стрела, подергала наконечник и с сожалением покачала головой.

– Придется вырезать, долгая возня. Теперь будет, на что выманить из логова Гнильц.

Пока охотница на скорую руку сооружала волокуши, Дарт украдкой рассматривал ее: девушка была высокой, вровень с ним, крепкой, но складной, с длинными ногами. В каждом ее движении ощущались уверенность и опыт. Скорее всего, в лесу она провела гораздо больше времени, чем в городе.

– Сможешь тащить ее? – спросила Лара. – Можно было бы выпотрошить здесь, но лучше, если Гнильцы получат всю тушу. Больше шансов, что вылезут.

– Смогу, конечно, – Дарт с готовностью взялся за волокуши.

– Там, – Лара махнула на восток, – есть катакомбы под развалинами храма. Он был заброшен уже при закладке Острова. Думаю, его подняли с Разъяренной земли, но так и не использовали. В катакомбах можно поискать Грамкина. Я видела следы, но не спускалась вниз.

– Далеко?

– Часа три-четыре, если поспешим. Ближе – нет.

– Сначала Гнильцы, – решил он.

– Хорошо, идем.

Теперь они двигались медленнее. Олениха только выглядела небольшой, на деле же оказалась тяжелой, и волочь ее по земле было тем еще испытанием. Кроме того, мешала треклятая темнота – если бы не наработанное годами ночное зрение, Дарт бы вообще не смог сделать ни шага.

Лара шла первой, порой так вырываясь вперед, что парень переставал видеть ее за деревьями. Но всегда возвращалась и лишь взглядом давала понять, что они задерживаются по его вине.

Место, о котором говорила охотница, оказалось измельчавшим лесным озером. Лишь столбики сухого камыша обозначали его былые размеры. Теперь же от озера остался клочок заболоченной земли, вокруг которого расползался удушливый запах разложения.

Дарт шагнул в сторону, намереваясь рассмотреть неестественно кривое дерево, торчащее из груды зеленых камней, но Лара остановила его. Ничего не объясняя, швырнула в сторону объекта его интереса палку. Дерево дернулось, распрямилось, и его вершина раскрылась множеством тонких щупалец. Странный обитатель болота злобно размахивал конечностями, те со свистом рассекали воздух.

– Гнилой палочник, – пояснила Лара. – Совсем молодой. В основном растет возле воды. Взрослый вполне может откусить тебе голову. Положи олениху поближе к воде. Ага, туда. И вскрой ей живот.

Дарт заметил, что Лара скинула дорожную сумку и уселась на поваленное дерево. Он осмотрел местность, прикидывая, где лучше устроить засаду. Определенно, Гнилой палочник будет хорошим помощником на случай, если Гнильц сползется слишком много.

Место, которое выбрала Лара, казалось неудачным: видимость плохая, а они как на ладони. Но спорить Дарт пока что не стал, ожидая, что охотница предпримет дальше.

– Откуда он у тебя? – спросила девушка, указав на костяной меч.

– Подарок, – уклончиво ответил Дарт.

– Я знала человека, у которого был точно такой же меч, – сказала она. – Он приходил в Ванд-Хал в прошлом году, а потом пропал. Говорили, он просто растворился. Заплатил хозяйке гостиницы на неделю вперед, а утром пропал. Окна в комнате закрыты, никто не видел, чтобы выходил из комнаты. Был человек – и не стало.

Дарт пожал плечами. Ничего удивительного, ему самому в последнее время частенько приходится «растворяться».

– Он показывал его мне, – продолжила охотница, – там, на рукояти, справа, пятно красного цвета размером с ноготь мизинца.

Дарт невольно опустил взгляд на клинок – точно, так и есть. Улыбка девушки безмолвно сказала: «Я знаю, что права».

– Тот человек был странным, не выглядел добряком, – добавила она немного погодя.

Лес погрузился в безмолвие. Гнилой палочник снова превратился в корягу, мертвые глаза оленихи смотрели с осуждением и обидой.

Он почувствовал практически невесомое прикосновение к локтю. Лара прижала палец к губам, призывая молчать, и взглядом указала на ту часть болота, где растительность была наименее густой, а между деревьями угадывались значительные просветы.

Именно оттуда, медленно, как две собравшихся на променад чопорных матроны, ползли Гнильцы. Массивные тела, похожие на набитые дерьмом кишки, в обхвате не меньше метра, несли три десятка конечностей – мелких лапок с цепкими когтями. Но самыми удивительными были передние части этих тварей. Издалека они казались почти человеческими. Искореженными, изуродованными, испещренными странными наростами, но человеческими. С массивными туловищами подобия человеческих торсов соединялись в том месте, где полагалось быть промежности. У Гнильц же там располагалась розетка белесых, похожих на ленточных червей щупалец, которые стелились по земле, словно идущие по следу ищейки. Обрюзгшие туловища лоснились от желтой пленки жира, лысые головы покрывали трупные пятна.

Гнильцы пришли в паре. Не глядя по сторонам, они шли на запах смерти и свежего мяса. На тухлятину, надо думать, этих «красоток» сползлось бы больше.

– Тише… – прошептала Лара. – Ничего не делай, просто сиди. Если нам повезет, все кончится быстро.

Гнильцы увлеченно ползли к ожидающей их добыче. Одна немного выбилась вперед и будто нарочно перекрыла дорогу другой. Та, что отставала, недовольно фыркала и поднимала высокие грязные брызги, но товарка все больше от нее отрывалась.

Лара поднялась в полный рост, изготовилась стрелять. Болотные твари настолько увлеклись гонкой, что не замечали ее. А может, просто игнорировали как объект, не источающий приятный запах крови.

Первая Гнильца достигла приманки и, издав низкий рокочущий горловой звук, потянулась к ней передними конечностями. Тонкие и длинные, они, казалось, состояли по меньшей мере из пяти суставов, а каждый палец венчал изогнутый коготь длиной чуть меньше крестьянского серпа. Человеческая часть твари подалась вперед, опустилась почти к самой ране в животе животного, видимо наслаждаясь запахом вываливающихся внутренностей. Но стоило загнутому когтю подцепить вожделенное кушанье и потянуть его к раскрывшемуся зубастому рту, как подоспевшая сзади Гнильца ухватилась за хвост товарки и сильно дернула ее, отбросила в сторону. Взвизгнув, первая тварь грохнулась в вязкую грязь, но быстро извернулась, снова оказалась на лапах. Из раззявленного рта донеслось шипение. Изготовив костяные серпы, создание ринулось на обидчицу. А та уже старательно запихивала в пасть мягкие податливые внутренности приманки. Гнильца даже не жевала, а буквально заглатывала метры кишечника. Ее тело содрогалось, стараясь вместить угощение.

Дарт почувствовал, как судорожно сжимается желудок. Он, привыкший к лицезрению самых отталкивающих Проклятых, с большим трудом сдерживал тошноту. Хорошо, что в последний раз перекусывал довольно давно, иначе бы наверняка вывернуло.

А между тем Гнильцы уже схватились в яростном поединке. Шипя и полосуя друг друга когтями, они все равно старались отхватить кусок добычи и тут же запихнуть его в пасть. Уже через пару минут тела обеих тварей покрылись многочисленными порезами. То и дело по водянистым дряблым телам пробегала дрожь, причем с каждым разом все более сильная. И вот одна Гнильца наконец не выдержала. Она сжалась, уменьшившись чуть ли не вдвое, а потом ее вывернуло на противницу. Нескончаемый поток густых склизких нечистот обрушился на болотное создание и буквально сбил его с ног. Мало того, нечистоты, по всей видимости хорошо сдобренные пищеварительными ферментами, действовали не хуже самых сильных кислот. Пораженная тварь завопила, забилась в агонии, превратившись в трепыхающийся островок, разлетающийся брызгами плоти.

Дарт сосредоточился на дыхании, пытаясь унять буйство в желудке. Но вонь, стремительно распространившаяся далеко вокруг умирающей Гнильцы, напрочь залепила нос, проникла в горло и осела там густыми каплями. Как ни сопротивлялся несостоявшийся Охотник, а его все же вырвало. Зато потом стало значительно легче, даже голова прояснилась.

Он очнулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Лара спустила первую стрелу, тут же наложила новую и снова выстрелила. Как она, обычный человек, может прицельно стрелять в ночной полумгле, парень не понимал. Но девчонка била без промаха.

Первая стрела вонзилась болотной победительнице в бок – туда, где у обычных людей находится печень. Гнильца взвыла, выпустила из рук пригоршню расползающихся кишок. Вторая стрела ударила ее точно в горло. Вой оборвался булькающим хрипом. Покачнувшись и несуразно взмахнув руками, тварь развернулась и попыталась ретироваться, но жадность не позволила ей оставить добычу. Продолжая хрипеть и отплевываться кровью, Гнильца тянула за собой тушу оленихи, но явно не выдерживала натиска охотницы. Еще пара стрел уже торчали у нее из спины. Обернувшись, болотное создание раззявило пасть и отчаянно зашипело, а потом выпустило добычу и, усиленно перебирая лапами, бросилось прочь.

С противоположной стороны заболоченного озера, из кромешной темноты, раздалось приглушенное шипение. Затем зашипели еще раз и еще.

– Останови ее! – не таясь, закричала Лара.

Дарта ее окрик застал уже на ходу. Он чуть раньше девчонки сообразил, что Гнильца вот-вот удерет. Раненая и покалеченная, она продолжала удаляться. Еще немного, и ее будет не достать. Зато ей на помощь явно торопятся товарки. А встречаться разом со всеми местными обитателями совсем не хотелось.

Проваливаясь по щиколотку, Дарт что было сил мчался за ускользающей тварью. Та продолжала громко шипеть, призывая подмогу.

Он настиг Гнильцу, когда ноги проваливались почти по колено. Где-то вдалеке уже маячили темные размытые очертания. Почувствовав опасность, тварь обернулась и попыталась полоснуть преследователя когтистой пятерней. Не слишком быстро и не слишком точно. Смертоносные клинки вспороли воздух, не причинив Дарту никакого вреда. Он в ответ ударил мечом, разом отрубив твари несколько тонких ножек.

Очередная стрела пролетела возле самой головы Гнильцы и канула в воду. Слишком далеко – Лара начала мазать.

Тварь больше не старалась убежать. Кое-как развернувшись, она принялась напирать на дерзкого человека, ее руки мелькали, точно лопасти мельницы. Привычная к окружающей среде, Гнильца, даже раненная, обладала несколько большей маневренностью, чем Дарт, ноги которого увязали тем сильнее, чем дольше он стоял на одном месте. О каком-либо элементарном перемещении почти не шло речи. Удары приходилось блокировать или уворачиваться, изгибаясь всем корпусом.

В конце концов ему все же удалось отсечь твари одну руку.

А тени на периферии зрения становились все более четкими, их шипение слышалось все более явственно.

С громким «э-ге-гей» к схватке присоединилась Лара. Остановившись в нескольких шагах от сражающихся, она одну за одной выпустила три стрелы. На столь близком расстоянии нанесенный ею урон был сокрушительным. Гнильца в последний раз взмахнула рукой и с влажным хлюпаньем повалилась на бок, тут же начав оседать в грязи.

– Хватай ее! – закричала Лара и поспешила на помощь. Вместе они выволокли добычу на берег, оттащили подальше.

Гнильцы, не нашедшие раненую сестру, быстренько заинтересовались тушей оленихи и тут же позабыли о погоне, сосредоточившись на том, чтобы урвать кусок повкуснее.

Дарт рухнул на траву, прислонился к дереву. За несколько минут боя он вымотался так, будто весь день таскал тяжелые камни. А ведь впереди еще двухчасовой переход до логова Грамкина и новая охота.

Веселая ночка, ничего не скажешь. И очень длинная.

– Молодец, – без особых эмоций проговорила Лара и пнула Гнильцу. К кому она обращалась, Дарт так и не понял. – Забирай слизь, и пойдем отсюда. Отдохнем позже и в другом месте.

– Эм-м-м… – Парень поскреб затылок. Он так спешил, что не додумался спросить у Колина про то, где именно искать нужный компонент. А между тем это могло стать проблемой. Потому что слизи в Гнильце было много, и всякой. – Лара, ты не знаешь, где у нее черная слизь?

Охотница занималась тем, что вытаскивала стрелы из тела добычи и тщательно обтирала их пучками травы.

– В самой большой кишке, – наконечником стрелы она указала на мясистое червеобразное тело, – там. Найти нетрудно. Только погоди, смердеть будет, я на пригорок.

«Отлично!»

Где бы еще быть этой слизи? Конечно, в заднице. Да такой огромной…

Подумав, Дарт разделся до пояса. Собственную кожу он как-нибудь отмоет, а вот если окончательно провоняет одежда, переодеться будет не во что.

Мясник из него был никудышный. Уроки по препарированию Проклятых он обычно пропускал – не думал, что эта наука когда-то пригодится. Уязвимые места каждой твари Дарт знал и без того, а копаться у них в потрохах – увольте. Вот алхимики – дело другое. Те досконально изучали строение и внутренности Проклятых.

Ладно, уж не сложнее, должно быть, вспарывать непонятную болотную тварь, чем какую-нибудь рыбу. Разве что вони больше. Гораздо больше.

Он сделал единственный разрез через все брюхо Гнильцы. И тут же чуть не задохнулся. И без того пустой желудок скрутило судорогой. Стоявшая вокруг вонь была ничем в сравнении с запахом, что повалил из брюха. Дарт оглянулся на Лару – та сидела под ивой на поваленном бревне, осматривала лук и время от времени поглядывала на него.

Чтобы выудить внутренности, пришлось по самые плечи засунуть руки внутрь Гнильцы. По телу тотчас потекло что-то тягучее, липкое и клейкое.

Лара оказалась права, нужную кишку он нашел сразу, она была самой плотной и толстой, и, если бы не вязкое вещество внутри и вонь, сошла бы за только что нашпигованную домашнюю колбасу. Дарт отрезал кусок в локоть длиной – на всякий случай, с запасом. Оставалось решить последнюю проблему – куда положить кишку, чтобы та сохранила свою «свежесть» и не провоняла содержимое мешка?

– Держи, – в голову прилетела брошенная Ларой тряпка.

Дарт охотно воспользовался ею. Как мог, плотно увязал добычу. Тряпка оказалась плотной и прочной, не пропускающей густую слизь.

– Теперь надо искупаться, иначе Грамкин почует нас даже днем, – сказала охотница. – Идем.

Она, как заяц, петляла между деревьями, и Дарт еле поспевал следом.

К тому времени, когда они вышли к каменным холмам, странным образом выросшим среди леса, парень плохо соображал, а ноги переставлял на полном автомате. Не сдаться заставило упрямство и нежелание показаться слабее девчонки.

Та же выглядела так, будто только что вышла на прогулку – ни отдышки, не усталости на лице.

«Железная ты, что ли?»

– Мы на месте, – улыбнулась Лара. – Отсюда до логова Грамкина не больше часа. Отдохнем – и утром выдвинемся.

Она указала на крупный мшистый камень, из-под которого бежал ручей.

– Мойся, я ужином займусь.

Лучше бы, конечно, в речке или озере, чтоб по самую макушку окунуться и подольше не вылезать, но и так сойдет. Вместо тряпки Дарт воспользовался пучком сухой травы и с садистским энтузиазмом принялся сдирать с себя грязь и вонь. Старался тщательно – так, что кожа покраснела и начала гореть. Подумав немного, разделся полностью. Не до стыда, когда воняешь так, будто окунулся сразу во все выгребные ямы небольшого города.

Закончив с мытьем, Дарт так же старательно почистил одежду, натянул легкие домотканые штаны, что имелись в мешке, и вернулся к Ларе. Охотница успела развести костерок, и на импровизированном вертеле уже поджаривалась заячья тушка. С собой, что ли, таскала? Лара потянула носом, потыкала мясо ножом.

– Сырое еще, пригляди, чтоб не сгорело.

С этими словами девчонка поднялась и, на ходу скидывая одежду, пошла к роднику. Дарт сглотнул, когда она запросто стащила через голову рубашку. Точеная и стройная, как молодое дерево, даром что грязная. Странным образом недавняя усталость улетучилась без следа. Притих даже пустой желудок, еще недавно урчавший от запаха готовящегося мяса. Мысли стремительно уносили Дарта далеко от охоты и вообще от всего. Он не мог оторвать от Лары глаз. А та будто и не замечала его: сидела на коленях спиной к нему и, запрокинув голову, с наслаждением смывала с себя грязь. Надо сказать, делала это медленно, точно нарочно дразнила.

Или это воображение дает о себе знать?

– Перевернул бы его, а то с одного боку уже чересчур, – сказала охотница, вернувшись. Она набросила легкую рубашку, обулась, а остальные вещи продолжала держать в руках. От холода ее кожа покрылась мурашками.

– Ага, перевернуть, – далеко не сразу проговорил Дарт. Признаться, вид полуголой девушки заставил его несколько оторопеть.

Лара загадочно усмехнулась, затем бросила вещи в траву, подошла и, продолжая улыбаться, села рядом на колени. Руки запустила ему в волосы, заставляя запрокинуть голову.

– Ночь была тяжелой, – с хрипотцой она ему прошептала в самое ухо.

Дарт обнял ее за талию, вторая рука легла охотнице пониже спины – естественно, словно там ей самое место. Лара вздрогнула, прижалась крепче и поцеловала его. Он и раньше целовался, да не просто слюнями чтоб обменяться, а как полагается. Лучше всех целовалась дочка булочника, Дарту нравилось, как она выманивала его на улицу и долго-долго целовала. Сама девчонка выглядела так себе, с прыщами и мутными как у рыбы глазами, но ее поцелуи казались слаще прочих. С Ларой все было иначе. Она буквально впилась в его рот. В голове помутилось, дыхание стало частым, будто вынырнул из проруби.

О кролике они не вспомнили.

– У меня это впервые, – признался он. А чего лукавить? У нее-то наверняка опыта побольше, сразу поняла, что он лопух лопухом.

– У тебя это вот здесь написано, – охотница постучала его пальцем по лбу.

Он хотел извиниться, но Лара закрыла его рот поцелуем.

Много позже они поужинали подгоревшим мясом, и Дарт мог спорить на свои штаны, что в жизни не ел ничего вкуснее.

Поспать им почти не удалось. Вернее, немного поспал только Дарт. Лара даже не пыталась. Парень же вроде бы только что сидел у костра – и вот уже охотница теребит его за плечо, понуждая проснуться.

– Нам пора, соня.

На улице заметно посветлело, но солнце еще не встало.

– Как раз дойдем и осмотримся, – пояснила Лара.

За время, пока Дарт дрых, охотница успела изготовить шесть факелов, правда, тряпки, которые она плотно намотала на толстые палки, ничем не были пропитаны.

– По пути заглянем к палочникам, – пояснила она. – Доведем до ума… – она протянула сонному спутнику связку факелов. – Держи.

Парень чувствовал себя уставшим, но усталость была приятной и совсем не тяготила. При других обстоятельствах он бы, конечно, предпочел никуда не идти, а схватить Лару в охапку и не отпускать до тех пор, пока остается хоть капля сил. Но обстоятельства диктовали поднять зад и топать дальше.

Что ж, быть может, когда охота завершится удачно и Амелия поправится, он сможет уговорить Лару идти с ними. А вдруг согласится?

Весь час они пробирались сквозь чащу в сторону катакомб, под которыми, по ее уверениям, могли быть склепы. Тишину нарушали только чавканье под их сапогами, тяжелое дыхание и шелест веток.

Пару раз Лара обращала внимание спутника на признаки, указывающие на близость Гнилого палочника. Оказалось, что древоподобная тварь селилась не только непосредственно у открытой воды, но и в тенистых ложбинах, во влажных местах, куда редко заглядывало солнце. В отличие от того чахлого недокуста, который они встретили у заболоченного озера, местные палочники были куда крупнее. Настоящие гиганты по четыре-пять метров в высоту и обхватом со взрослого человека. От обычных деревьев они отличались прежде всего полным отсутствием листвы, а еще странным запахом, больше всего похожим на запах свежего мяса. Кроме того, землю вокруг палочников обильно устилали сухие костяки.

– Смотри… – Лара срезала длинный гибкий прут, обмотала один его конец последним куском тряпицы из своих запасов и направилась к палочнику. В усеянный костями круг она не вошла, а остановилась примерно в метре от него. Ветви палочника слабо заколыхались, приопустились к земле и замерли. Замерла и охотница.

– Ты точно знаешь, что делаешь? – прошептал Дарт, готовый в любой момент кинуться и сбить девчонку с ног, отбросив с траектории возможной атаки палочника.

Охотница смолчала. Она вытянула руку с прутом и дотронулась им до темного пористого ствола. Только теперь Дарт обратил внимание, что из пор тонкими струйками сочится густая влага. Именно ее и намеревалась собрать спутница. Недолго думая, парень проделал то же самое, разве что свой прут ничем не обматывал. Вместе они провозились с полчаса, прежде чем набрали достаточное количество полупрозрачной субстанции, которая вне ствола быстро застывала. Нанесенная на факел, она твердела в считаные минуты.

– Отлично, – улыбнулась Лара. – Теперь не останемся без глаз.

Дальнейший путь не занял много времени.

– Пришли…

На большой поляне, что раскинулась между вековыми деревьями, валялись каменные осколки прошлого. Поначалу Дарт принял их за скальное нагромождение, и лишь присмотревшись, заметил среди них нечто древнее, намертво вросшее в землю. О величине безымянного храма можно было лишь догадываться по сохранившемуся остову и части стен. По ним было ясно, что Дарту еще не приходилось видеть столь грандиозного строения. До этого момента он считал, что нет ничего грандиознее, чем собор Святой Дорестины, расположенный неподалеку от Тан-Хилла: когда в соборе звонили за упокой высокородного дворянина, двое людей в Логове не могли услышать друг друга, даже ори они собеседнику прямо в ухо. Но представшие перед ним развалины были намного, намного больше того собора.

– Что здесь было раньше?

Лара пожала плечами. Кажется, она восхищение спутника не разделяла.

– Мы с отцом случайно наткнулись. Думали найти что-то на продажу, чтобы убраться подальше с Острова, но нашли только мусор и старые кости. Вход в катакомбы с другой стороны.

Дарт еще раз скользнул взглядом по остаткам стен. Даже теперь, спустя многие годы, они все еще казались крепкими. Неизвестно, что за сила смогла разрушить такую твердыню. Храм не был каменным в привычном понимании, его стены единым монолитом вырастали из земли – ни тебе швов, ни отдельных камней. Даже те осколки, что валялись вокруг, представляли собой глыбы. Поросшие мхом и утратившие острые грани, но явно отколотые от более крупного образования.

«Входом» оказалась огромная дыра в земле. Судя по широким продолговатым полосам вдоль ее края и на той части стены, на которую падал утренний свет, прокопали ее вовсе не лопатой. Когти? Дарт приложил к следам руку – они были почти с предплечье.

– Хорошо поработал, – усмехнулась Лара, проводя пальцами по глубоким бороздам. – Мы на месте. Это Грамкин. Вряд ли еще кто-то из местных обитателей мог так нашинковать камень. К тому же, смотри… – она указала под ноги.

Дарт всматривался в невысокую траву, пытаясь увидеть в ней намеки на какие-нибудь следы, но ничего не видел.

– Вот же… – указала пальцем охотница.

Едва различимый отпечаток он в конце концов все же рассмотрел. Приличный такой отпечаток. Его собственная нога безнадежно в нем терялась. Ничего, у Старца нога еще больше, однако же и с ним удалось справиться.

Прежде чем спустится, путники поделили факелы, проверили оружие. Дарт на всякий случай закрепил в перевязи боевые составы Охотников, а зелье инициации сунул в карман куртки – если что, успеет быстро дотянуться.

– Какой у нас план? – спросил он.

– Идеально было бы скормить Грамкина палочнику. Выманить на поверхность и отвести к ближайшему «дереву». Помнишь, где ближайший?

Дарт кивнул.

– Только он не очень большой.

– Тем лучше – не заглотит сразу. А то как потом мозги доставать? Теперь важное. Грамкин не отличается сообразительностью, но силой наделен страшной. На солнце чувствует себя неуютно из-за особенностей зрения, потому менее опасен, чем внизу. В любом случае, врукопашную нам его не взять – слишком толстая шкура. Можно еще выкопать волчью яму, но грунт вокруг каменистый, а лопат у нас нет – провозимся долго.

– Хорошо, выманить – так выманить.

– Как увидишь здоровенную волосатую тварь, сразу беги. И как можешь быстро, оборачиваться не стоит. Палочник реагирует мгновенно, от его атаки не увернуться, так что надо постараться, чтобы в костяной круг попал не ты, а добыча. Понял?

– Вроде да, – Дарт потер руки. Страха не было, разве что волнение. Он почти в своей стихии, а значит, все получится.

Спуск был недолгим. Грамкин разворотил проход, чтобы влезть, но оставил достаточно уступов и сохранил огрызки каменных ступеней, чтобы два человека без труда спустились вниз. Подземная часть странного храма начиналась примерно в десяти метрах ниже уровня земли, там же начинался широкий коридор, тоже безжалостно исполосованный когтями чудища. Осколки темной плитки обвалились и неприятно хрустели под ногами. Путники намеренно ступали беспечно, производя максимум шума.

Из коридора они вышли в просторный зал под низким потолком. Обилие массивных колонн и особенная расцветка напольного покрытия разбили его на множество квадратов, превратив в подобие шахматной доски. На плитах пола под густым слоем пыли еще угадывался замысловатый орнамент из символов и рун, значения которых Дарт не знал. Между колоннами были хаотично разбросаны какие-то белые ванны. Некоторые лежали на боку или были вовсе перевернуты. В каждой в окружении множества проводов замерло мумифицированное тело человека. В воздухе пахло только пылью, никакого трупного запаха. Значит, лежат давно.

Под ногами что-то негромко хрустело. Дарт опустился на корточки и рассмотрел, что хруст вызывали многочисленные мелкие пластинки неправильной формы, в изобилии устилавшие пол. Больше всего их было вокруг странных «ванн» и внутри них.

– У него глаза и рот залиты какой-то дрянью, – сказала Лара. Она как раз остановилась около одной ванны и с интересом разглядывала голову мертвеца. Дарт подошел ближе, заглянул через плечо: во лбу обтянутого остатками мышц черепа торчал толстый провод, другой конец которого терялся где-то в переплетении других проводов. Глазницы и рот мумии действительно были залиты чем-то темным.

– Видел такое? – спросила Лара.

– Нет.

– Я тоже.

– Ты же была здесь.

Охотница выглядела растерянной.

– Не здесь. Возможно, Грамкин прорыл новый коридор… – Но по ее тону было понятно, она сама не верит в свои слова. – Мы с отцом нашли несколько небольших комнат, заваленных мусором. Многие вещи были из металла, но все проржавели настолько, что уже ничего не стоили.

– Ну, ладно. Какая теперь разница?

Они осмотрели еще нескольких мертвецов и везде увидели то же самое. Кому бы ни принадлежал древний храм, каким бы богам ни поклонялись его давно умершие посетители, совершенно точно, здешние богослужения не походили на те, что проводились на Островах. Во всяком случае, Дарт не слышал, чтобы нечто подобное практиковалось хоть в одном погребальном обряде. Да, некоторые люди, бывало, осознавая свой близкий конец, начинали чудить и желали, чтобы после смерти их хоронили каким-нибудь необычным способом. К примеру, требовали их сжечь, а прах развеять над Разъяренной землей. Или пустить в вечный полет на личном дирижабле, зачастую управляемом доверенным лицом, жертвовавшим собой ради господина. Но кому захочется лежать в пыльном подвале с проводом во лбу? Глупость какая-то, бессмыслица. К тому же «ванны» располагаются так, словно их разбросало некой могучей силой, да так и оставило. Мог ли это сделать Грамкин? Наверное… Только ни на полу, ни на самих «ваннах» не видно ни следа. Будто и не ходил тут никто лет эдак… сто.

Они шли уже достаточно долго, а залу конца и края не было. Лара хмурилась все больше.

– Не нравится мне это, – проговорила она наконец. – Никаких признаков Грамкина. Надо вернуться, посмотреть в коридоре. Возможно, следы отыщутся там.

– Подожди… – Дарт втянул носом воздух. Что-то изменилось. – Ничего не чувствуешь?

Девчонка последовала его примеру.

– Да-а-а, – проговорила неуверенно.

– Проверим.

Они прошли еще немного, прежде чем запах превратился в тягучую кислую вонь, какая бывает, если рыбу надолго оставить на солнце. В дополнение к вони на полу обнаружились темные пятна. Путники присели осмотреть их. Пятна успели подсохнуть, но все еще были достаточно свежими, а на ощупь оказались вязкими и маслянистыми.

– Это кровь Грамкина, – уверенно заявила Лара.

Еще метров пятьдесят по кровавому следу, и из темноты на них выплыла груда покрытого струпьями чудовища. Лара на всякий случай взяла его на прицел, но почти тут же снова опустила лук. Покрытое короткой шерстью чудище лежало на боку, вытянув когтистые лапы перед собой, запрокинув большую голову назад и вывалив из распахнутой пасти высушенный серый язык.

Не очень-то он походил на медведя, пусть даже тощего. Скорее – на огромную обезьяну, на спине которой пузырятся зеленоватые наросты-гнойники. Одного их отталкивающего вида было достаточно, чтобы возникло желание держаться от твари подальше.

– Кажется, мы немного опоздали, – заключил Дарт.

Вместо ответа охотница настороженно осматривалась. Какие мысли бродят в ее голове, парень догадывался. Как бы недавняя нарочитая наглость, с которой они забрались под безымянный храм, не вышла боком, сообщив о незваных гостях кому-то несоизмеримо более сильному, чем Грамкин.

Похоже, тварь скончалась от глубокой раны в животе. Некто не разорвал, а вспорол его брюхо чем-то острым и вывернул наизнанку. При этом все внутренности лежали тут же, шагах в десяти в стороне, нетронутые. Создавалось ощущение, что, получив смертельное ранение и лишившись требухи, Грамкин еще пытался сопротивляться или попросту хотел сбежать, но не преуспел ни в том, ни в другом. Других ран на его теле видно не было. Разве что череп, больше напоминающий человеческий, нежели медвежий, казался слишком сплюснутым с боков.

– Его убили не для того, чтобы съесть, – сказала Лара. – И не ради яда. Возможно, он забрел на… – она помедлила, что-то обдумывая, – на чужую территорию. Но будь я проклята, если знаю чью.

Пока спутница Дарта искала объяснение неожиданной смерти, сам он, вооружившись кинжалом, без труда вскрыл черепную коробку мертвой твари. Мозг Грамкина находился под толстым слоем бурого студенистого вещества. Оно порядком клеилось к рукам, затрудняя движения. Приходилось выбрасывать его, пока не показался плотный мешок, похожий на рыбий пузырь, обволакивавший комок размером с голову младенца. Мозг выглядел неповрежденным и свежим, хоть наверняка сможет сказать только алхимик. Напоследок Дарт проверил боковые стенки черепа, которые действительно оказались покрыты сетью трещин.

– Ты все? – спросила Лара, и в голосе ее звучало напряженное нетерпение.

За неимением подходящего куска тряпки, Дарт обмотал мозг своими штанами – теми самыми, в которые временно переодевался у костра. Перевязал так, чтобы не повредить, и забросил в дорожную сумку.

– Да, готов.

По спине будто ржавыми крючьями скребли, оттягивали кожу, запускали под нее больших рыжих муравьев.

– Мне тревожно, – в тон его ощущениям прошептала охотница. – Пойдем скорее.

Пойдем? Да Дарт готов был бежать. Неизвестность и постоянное ожидание беды вкупе с гнетущим мраком и окровавленным трупом у ног не способствовали самообладанию. Одно дело, когда выходишь против опасного, но известного противника. И совсем иное, когда твой враг – неизвестность. К тому же неизвестность вполне осязаемая, способная проломить череп существу куда более крупному, чем котенок.

Первые шаги ребята делали осторожно, вслушиваясь в окружающую тишину, потом шли все быстрее и быстрее, пока не перешли на бег. За плечами сидел даже не страх – ужас. Еще немного, и разум начнет погружаться в трясину паники, откуда не так просто выбраться.

– Чувствуешь?! – прокричала Лара.

Дарт понятия не имел, что именно она имеет в виду. Лично его внезапно затрясло от холода. Казалось бы, от бега тело должно было согреться, но нет. Больше того, вокруг, за пределами тех небольших световых пятен, что давали их факелы, то и дело чудились яркие вспышки. А самое поганое заключалось в том, что они давно уже должны были достичь коридора, выводящего на поверхность, но колонный зал с разбросанными по нему мумифицированными человеческими останками в подобиях ванн все не кончался. Он будто раздвинулся, растянулся или же замкнулся в себя кольцом.

– Стой! – окликнул спутницу Дарт.

Лара нехотя остановилась. Из ее рта вылетали клубы пара – вначале этого не было.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но мы заблудились, – сказал парень.

Она замотала головой.

– Нет. Не знаю. Ничего не пойму.

Яркие вспышки участились, теперь в этом не было никаких сомнений. Темнота зала понемногу отступала, позволяя незваным гостям получше рассмотреть его убранство. Стал виден потолок – невысокий, рассеченный множеством параллельных полос. И именно полосы светились, с каждой минутой становясь все ярче. Но по какой-то причине свечение не было равномерным, оно пульсировало и дрожало. Отдельные части потолка вспыхивали ярче, другие гасли. Вскоре от мельтешения холодных колючих вспышек заболели глаза. Дарт сощурился, пытаясь понять, куда им двигаться, и тут зал начал заполнять густой туман. Он рождался из ничего и расползался, надвигался сразу со всех сторон, клубился, теснился, а игра света и тени являла в его недрах причудливые очертания каких-то существ, сначала размытые, но вскоре ставшие вполне различимыми.

– Как думаешь, мы пройдем сквозь него? – спросил Дарт.

– У нас есть выбор? – вопросом ответила охотница. Лук в ее руках немного подрагивал. Наконечник стрелы смотрел в туман, целясь то в одну, то в другую мерцающую химеру. А тем, казалось, уже не хватало места. Призрачные создания толкались и огрызались друг на друга, пытаясь завоевать место ближе к сужающейся границе тумана.

Никогда прежде Дарт не видел ничего подобного. И тем сильнее было его удивление, когда из тумана стали доноситься звуки. Крики, отчаянные вопли, рычание, топот, скрежет. Зубы, лапы, когти, закованные в броню тела, сражающиеся за каждый сантиметр пространства. И все это шло, ползло и слеталось к окаменевшим путникам.

Наконец нервы Лары сдали, и она выстрелила. Стрела скрылась в тумане, не причинив его обитателям никакого вреда.

Дарт вытащил из кармана зелье инициации. У него есть «Огненная стена», но окажется ли она эффективной против тех, у кого нет осязаемого тела? Выбора нет, получить ответ придется опытным путем.

Он откупорил склянку и поднес ее ко рту. На мгновение замер, глубоко вздохнул, стараясь выбросить из головы мысли о возможной гибели.

Кольцо тумана остановилось. Призрачные твари в его пределах продолжали бушевать и бросаться друг на друга, но круг, освещенный светом факелов, больше не сужался.

– Каков ваш статус? – раздался странный голос.

Не понять было, принадлежит он мужчине или женщине. В нем не звучало ни эмоций, ни жизни. Он раздавался одновременно отовсюду и вместе с тем звучал прямо в голове. Лара затрясла головой, видимо пытаясь избавиться от наваждения.

– Ты тоже слышишь? – прошептала она.

Дарт кивнул, даже не зная, смотрит ли она на него.

– Каков ваш статус? – повторил голос.

– Что ему надо? – по-прежнему не повышая голоса, спросила Лара.

– Мы не хотели нарушить твоего покоя, добрый господин, – заговорил Дарт. Собственный голос звучал глухо, в горло будто ледяных крошек насыпали. – Мы охотники, выслеживали добычу – Грамкина. Просим прощения, что вторглись…

Звуки вокруг разом исчезли. Туман и все его обитатели застыли, точно попав под воздействие «Янтарного водопада». Лишь над самой головой путников сгустилось небольшое белесое облачко, принявшее очертание человеческого лица неопределенного пола и возраста.

– Ошибка в определении статуса, – сообщило лицо. – Идет анализ данных. Ожидайте.

Дарт положил руку на лук спутницы, принуждая ту опустить оружие.

– Для полной идентификации данных недостаточно… – призрачное лицо дрогнуло, исказилось, почти полностью утратило человеческие черты, но снова сфокусировалось. – Доступны промежуточные результаты анализа. Все основные директивы уничтожены. Доступ к ним невозможен. Результаты анализа удовлетворяют специальной директиве за номером один. Вам доступно визуальное сообщение. Желаете просмотреть?

– Да, – проговорил Дарт. Из услышанного он не понял почти ничего.

Лицо снова дрогнуло и исчезло, на его месте появилось изображение человека в полный рост. Человек был пожилым, с длинными прямыми волосами, свободно ниспадающими на узкие плечи, с аккуратной бородой и морщинистым изможденным лицом. Казалось, он вот-вот уснет. Его глаза, узкие щелочки, скрывались за нависающими бровями. Несколько секунд человек просто смотрел сверху вниз, затем улыбнулся, но веселья в этой улыбке не чувствовалось.

– Приветствую вас, – заговорил он тихим надтреснутым голосом. – Мы не справились. Мне больно об этом говорить, но все то, что случится в следующие несколько дней, – целиком и полностью наша вина. Мне очень больно об этом говорить. Не каждый день осознаешь, что собственными руками погубил миллиарды жизней. Да, основная вина лежит на мне. Полагаю, это знание все еще вызывает во мне конфликт, и вряд ли мне удастся смириться с ним. – Человек смолк, пригладил рукой и без того безупречные волосы. Только теперь Дарт обратил внимание на то, как странно тот одет: на нем был длинный, до колен, плащ, точнее, даже не плащ, а нечто светлое и строгое. – Впрочем, – продолжил человек, – мои личные измышления ничего не значат. Меня зовут Владимир Грюнт. Сегодня двадцать первое июня две тысячи пятьдесят восьмого года. Я нахожусь в национальной ускорительной лаборатории имени Имрефа Окирнэ. Мы сами уничтожили себя. Наши действия вызвали неконтролируемую цепную реакцию по всей планете. Все началось со взрыва супервулкана Око Дьявола на острове Убот. Он привел к многочисленным подвижкам земной коры, которые, в свою очередь, вызвали новые извержения. Критическая точка еще не достигнута, но все прогнозы сводятся к одному… Я не знаю, кто вы. Не знаю, сколько прошло лет. Одной лишь тешу себя надеждой – наше открытие послужило детонатором к гибели цивилизации, но оно же способно вознести ее на новые высоты. Проект «Поднебесье» будет запущен со дня на день. Надеюсь, мы успеем.

Лара и Дарт переглянулись. Услышанное не укладывалось в голове. Нет, оно не шло вразрез с общепринятым мнением о каком-то страшном катаклизме, стершим все живое с лица планеты и заставившим людей искать спасение в небесах. Но собственными глазами увидеть человека, который считает себя повинным в случившемся, вызвало нечто большее, нежели обычный шок.

– Мы попытаемся законсервировать нескольких специалистов, – продолжал Владимир Грюнт. – Быть может, в случае благоприятного исхода вышеозначенного проекта их знания пригодятся. Система жизнеобеспечения будет поддерживать их в состоянии стазиса до тех пор, пока условия снаружи не станут пригодными для жизни. А система безопасности не допустит проникновения чужаков. Каждая капсула снабжена индивидуальным банком данных, где собрано большое количество аудио– и видеоинформации технического, исторического, художественного и прочих направлений. Это наши знания, накопленные за тысячи лет истории. Это наша жизнь. Это мы. Возьмите их и используйте с умом. Не дайте всему умереть. – Говоривший еле заметно улыбнулся, потер ладонями лицо. – На этом я заканчиваю свое послание. Я все еще наивный идиот и надеюсь на лучшее. Прощайте.

Изображение пожилого человека растаяло, а следом за ним начал отступать туман.

Ни звука.

– Они все умерли, – наконец смог произнести Дарт. Лара молчала. – Ты понимаешь? Умерли те, кто должен был рассказать нам, что случилось, те, кто обладал знаниями.

– Их знания все разрушили! – неожиданно резко бросила охотница. – Думаешь, мы первые, кто здесь побывал?

– Нет, Грамкин…

– Дурак! – ее глаза пылали гневом. – Посмотри на эти штуки. – Она схватила спутника за руку и подтащила к ближайшей «ванне». – Ничего не замечаешь странного?

– Кроме провода у него во лбу?

– Она сломана. Разбита намеренно. Смотри, – тонкий палец указал на изголовье, где размещалась какая-то полупрозрачная овальная коробка. Все провода, опутывавшие мумию, сползались именно к этой коробке. И она действительно была разбита. Чем-то тяжелым и тупым. – Как думаешь, почему они разбросаны? Почему перевернуты?

– Кто-то не хотел, чтобы эти люди очнулись. – Осознание произошедшего вытесняло из головы все прочие мысли.

– В яблочко! – с победным выражением лица воскликнула Лара и щелкнула пальцами у него перед носом. – И я очень хорошо понимаю этих «кого-то». Нам не нужны знания, которые снова все сломают.

– Нельзя отворачиваться от знаний, – замотал головой Дарт. – Мы помним, что случилось, мы изменились…

Охотница громко засмеялась.

– Оглянись вокруг.

Парень нахмурился, не понимая, к чему она клонит.

– Нет, не на эту гнилую рухлядь. На наши Острова, на их людей. Неужели Ванд не отличное указание, кем мы стали? Мы убиваем друг друга, а нас убивают Проклятые твари и те, кого коснулась их зараза. Если что и изменилось, то лишь к худшему.

Дарт и соглашался с ней, и в то же время не мог согласиться. В словах девчонки было зерно здравого смысла, но не продиктовано ли оно одной лишь ненавистью к стражникам, убившим ее отца? А впрочем, какая теперь разница? К чему что-то доказывать? Люди из прошлого убиты, их знания уничтожены. Спорить больше не о чем.

Туман исчез, зал погрузился во мрак.

Не сговариваясь, путники двинулись к выходу. Через какую-нибудь минуту вышли к знакомому коридору и уже скоро были на поверхности.

– Извини, – неожиданно примирительно сказала Лара.

– За что? – не понял Дарт.

– Что накричала на тебя. И вообще за все, что наговорила там, внизу. Нервы сдали.

– Все нормально, ты что? – улыбнулся он. – К тому же отчасти я с тобой согласен.

– Отчасти? – сверкнула она ровными зубами. – Где ты вырос? В тепличной оранжерее? Не обижайся, но ты многого не понимаешь. Как это говорится… идеалист. Есть черное и белое, так?

– Ага, в оранжерее, – не смог скрыть усмешки Дарт. Он вспомнил, что так и не рассказал спутнице, кем был до того, как попал на Ванд. – Среди цветов и прекрасных дев.

– Что-то прекрасные девы обошли тебя своим вниманием, – Лара засмеялась и показала спутнику язык.

Они отдохнули с полчаса, перекусили и пустились в обратный путь. Шли ходко, почти не задерживаясь, а потому к вечеру были уже в хижине охотницы. Опасаясь испугать Колина, Дарт окликнул его еще с кромки поляны. Прошло несколько секунд, и алхимик показался в дверях. В руке он держал пистолет – молодец, не расслабился.

– Как дела? – с ходу спросил Дарт.

– Она жива. Ты достал?

– Да.

– А кто твоя спутница?

– Я Лара, – сама представилась охотница. – Хозяйка этого дома.

Колин удивленно взглянул на Дарта. Тот кивнул.

В доме содержимое вещевого мешка перекочевало на заранее расчищенный алхимиком стол. Тут же по комнате расползлась мерзкая вонь. Но Колина она, судя по всему, ничуть не беспокоила.

– Я и не думал, что ты так скоро вернешься, – проговорил он, вооружаясь ножом. – Но на всякий случай все подготовил. Я быстро.

– Она ничего, – Лара присела возле Амелии, положила ей руку на лоб, затем нахмурилась, сместила пальцы на сонную артерию и заявила твердо: – Она мертва.

– Нет! – буркнул Колин. – Всего лишь крепко спит.

Амелия действительно мало походила на живую: ее кожа отливала серым металлом, губы посинели и потрескались, вокруг глаз залегли красноватые круги, и ногти на руках потемнели. На рану Дарт даже смотреть не стал, понимая, что ничего хорошего там не увидит. Но он верил Колину. Хотел верить.

– Ну да, – охотница поднялась и скептически посмотрела на алхимика. – Некоторые действительно считают, что мы всего лишь засыпаем, чтобы проснуться в новой жизни…

– Она. Жива. – Раздельно повторил алхимик.

– Ладно-ладно, – подняла руки Лара, будто сдавалась. – Не буду спорить. – Она обернулась к Дарту. – Кажется, я выполнила свою часть уговора.

– Да, конечно, – парень достал из кошелька золотые монеты, протянул их девчонке.

– Вот и славно! Надеюсь, вы не задержитесь здесь долго, и мой дом не провоняет насквозь.

Вскоре находиться в комнате стало совершенно невозможно. Вонь стояла такая, что слезились глаза. Даже Колин, привычный к подобным ароматам, замотал лицо влажными тряпками. Дарт и Лара поспешили выйти на поляну.

– Нам понадобится проводник, – начал парень, не особенно надеясь на положительный исход беседы.

Охотница приподняла брови, ожидая продолжения.

– Нам надо попасть в отроги Мертвецов.

– Ого! Не самое приятное место.

– Знаю.

– Вы странная компания, – Лара села на поваленное дерево. – Идиоту ясно, вы что-то скрываете. Побег из Ванд-Хала – это серьезно, спора нет. Но не настолько, чтобы в качестве пути отступления выбрать чертовы восточные земли и переться через них аж до самых отрогов.

Дарт молчал.

– Может, расскажешь мне что-нибудь? Для стимула, так сказать.

– После моего рассказа ты снова назовешь меня дураком и идеалистом, – пожал плечами Дарт. – Стоит ли?

– Так все плохо? – вздохнула Лара и задумалась. – Не знаю, – заговорила она серьезно. – Я хотела отомстить за отца. Если пойду с вами, потеряю много времени.

– Зато хорошенько обдумаешь, действительно ли хочешь мести.

– А ты бы не хотел?

– Не знаю, – честно признался Дарт.

– Нет, – покачала она головой. – Я должна.

– Жаль.

– Уверена, вы доберетесь, – Лара поднялась, подошла к Дарту, положила ему руки на плечи. – Я уйду через пару часов. Немного отдохну и уйду. Вы все равно останетесь здесь дня на три как минимум. Уверена, быстрее ваша подруга в себя не придет. Возможно, я успею вернуться к тому времени. Тогда помогу.

– Уже темнеет. Подожди хотя бы до утра.

– Я выросла в этих лесах. Ночью ориентируюсь так же хорошо, как днем.

Дарт обнял девчонку, притянул к себе.

– Тебе нужна помощь?

– Нет. Это личное дело.

– Хорошо, только будь осторожна.

Она улыбнулась ему в губы.

– Всегда и везде.

А потом в дверном проеме лесного домика показался Колин. Он шел на нетвердых ногах, придерживаясь руками о стену.

– Что случилось? – Дарт подскочил к нему, заглянул через плечо.

– Все нормально, – проговорил алхимик заплетающимся языком. – Немного надышался составом. Пройдет. – Он сел прямо в траву, закрыл глаза. – Мы сделали все, что могли. Остается ждать.

– Сам как думаешь, получилось?

– Я не лекарь. И в ядах разбираюсь лишь в пределах пройденного в Ордене курса.

Он говорил все тише, явно засыпая.

Дарт не стал его больше мучить, лишь отволок немного дальше от двери, на свежий воздух. Подумал было, что хорошо бы вытащить из дома и Амелию, но не стал рисковать: раз Колин оставил ее там, значит, так нужно.

Лара ушла, и Дарт остался в одиночестве. Спать хотелось жутко. Последние сутки прошли большей частью в бегах, в странных схватках и при постоянном чувстве, что он не успевает, что надо действовать еще быстрее. Теперь же, когда поиски остались позади, хотелось прикрыть глаза и хотя бы немного поспать. Но разум отчаянно цеплялся за реальность, кричал о возможной опасности, грозящей из темноты леса. Дарт не сдался.

Вонь вскоре развеялась, и парень смог вернуться в дом. Туда же легкими тычками загнал Колина. Алхимик не желал просыпаться, но угроза холодной воды за шиворот все же подействовала.

Амелия по-прежнему лежала на кровати, но даже спустя всего несколько часов после нанесения на рану лечебного состава выглядела заметно лучше. Кожа на лице порозовела, ногти снова приняли здоровый цвет. Но главное – девчонка дышала. Неглубоко и через раз, но дышала.

Несколько раз за ночь из леса долетали странные незнакомые крики, а один раз послышался громкий треск, будто рухнуло дерево. Но к домику так никто и не вышел.

Впервые Амелия очнулась спустя двое суток. Слабая и беспомощная, она не могла самостоятельно даже пить. Колин суетился над ней, будто наседка над цыпленком. Эта хлопотливость немного раздражала Дарта. Да, алхимик лучше знал, как лечить девчонку, но уж слишком он старался быть предусмотрительным. В конце концов, Дарт постарался поменьше находиться в доме, проводя большую часть времени за его пределами. Он понимал, что, скорее всего, сам неправ, что Амелии необходим постоянный уход, но ничего не мог с собой поделать. Ладно, в конце концов, главное, что девчонка выздоравливала.

Минул день, за ним еще один. Амелия стремительно шла на поправку. Она уже самостоятельно ходила и выглядела вполне здоровой. Только быстро уставала. Едва сумев произнести первое слово, она сразу попросила Колина принести ей мешок с лекарственными зельями. Именно они ускорили ее выздоровление.

Теперь алхимик и Амелия проводили почти все время вместе. О чем-то тихо разговаривали, смеялись, а когда к ним подходил Дарт, замолкали. Охотник не имел ничего против их сближения, но чем дальше, тем все более лишним ощущал себя в их компании. Неприятное чувство даже заставило его затеять разговор, который раньше он старался оттянуть.

– Думаю, нам лучше разойтись, – проговорил он, когда все трое сидели в домике за столом и завтракали.

– Что? – не поняла Амелия.

– Дальше я пойду один. Вас хочу поблагодарить за все, что сделали для меня, но на этом наши пути расходятся. Я оставлю вам деньги. Не так много, как…

Он даже не успел закончить. Девчонка взвилась на ноги, ее лицо пылало яростью.

– Ты это что удумал?!

– Ами, тебе нельзя волноваться, – попытался успокоить ее Колин, но тщетно. Амелия лишь сверкнула на него колючим взглядом и процедила сквозь зубы:

– А можно узнать причину твоего решения?

– Мы слишком часто были на волосок от гибели. Особенно ты, – заговорил Дарт. – Я не возьму на себя ответственность за то, что может случиться. Там, на Тане, мне все казалось куда более простым. Единственной опасностью были Охотники – нам удалось от них сбежать. Но Ванд принял нас в штыки. Не знаю, что ждет в отрогах Мертвецов. Существуют ли клятые Клыки Мертвецов? Сможем ли мы пересечь лес? Возвращайтесь. Колин наверняка знает укромное местечко, где можно переждать переворот.

Амелия нахмурилась, посмотрела на алхимика.

– Знаю, – согласился тот. – Хоть бы вернуться в Вольную Переправу.

– Когда я была обузой? – спросила девчонка, глядя Дарту в глаза.

Тот отвел взгляд. Разговор шел не так, как он рисовал его в воображении. Амелия должна была немного повозмущаться, но довольно быстро отступить, поглощенная интересом к Колину. Но пока даже намека на отступление не было.

– Не была, – проговорил он нехотя.

– Мы странно встретились. Ты раздражал меня – и на то были причины. Уверена, ты испытывал те же чувства. Но мы справились. Мы добрались до этого проклятого леса. И если бы не злосчастный капкан, этого разговора бы не было.

– Я не хочу, чтобы ты погибла, как ты не можешь понять? Будет лучше, если вы с Колином…

Девчонка резко села. Ее губы тронула мимолетная усмешка, значения которой Дарт не успел уловить.

– Я поняла тебя. И вот тебе мой ответ: давай никогда больше не поднимать этот вопрос. Если я захочу уйти, то уйду – не сомневайся. Не знаю, как Колин, а я иду с тобой дальше.

– Уверена?

– Абсолютно.

Некоторое время за столом царило молчание.

– Если кому интересно, я тоже иду, – нарушил тишину алхимик.

– А то посмотрите на него, захотел присвоить себе всю славу, – примирительно улыбнулась Амелия.

– Ну да, ты меня раскусила, – усмехнулся Дарт. – Знать бы еще, что там за слава такая?

– Вот и узнаем.

Странное дело, но реакция Амелии была ему приятна.

Ближе к полудню вернулась Лара. Потрепанная, со свежим порезом через всю щеку, но деятельная и деловая. Первым делом познакомилась с Амелией и выяснила, насколько хорошо та себя чувствует.

– Выдвигаемся рано утром, засветло, – заявила она чуть позже. – Рекомендую всем выспаться и отдохнуть. Дорога предстоит непростая, идти будем быстро. Ситуация на Острове поганая. Конфликт между законной властью и мятежниками только разрастается. В Вольную Переправу введены регулярные войска. Ванд-Долл и несколько других больших городов полностью под контролем мятежников. К ним в руки попали большие запасы оружия, в том числе боевые дирижабли. Наместник Острова исчез. За его голову обещано солидное вознаграждение, потому желающих по легкому срубить золотишка хватает. Безопасного места больше нет. Не удивлюсь, если вскоре мятежники и солдаты регулярной армии начнут кровавую грызню. Пока это только небольшие локальные стычки, но неожиданное беззаконие уже наложило свой отпечаток на людей – появились шайки всякого отребья, желающие нагреться на новом порядке.

– А как же помощь извне? – спросил Дарт. – С других Островов. Неужели о перевороте до сих пор нигде не знают?

Лара пожала плечами.

Остаток дня прошел в сборах. Амелия же сразу настояла на том, чтобы обработать рану охотницы. Обе девчонки поглядывали друг на друга с недоверием и каким-то подозрением, но в общем обстановку это не накаляло.

Утром, когда солнце еще не поднялось над деревьями, а небо только-только начало светлеть, четверо путников покинули лесной домик и направились на восток.

Глава 10 В отрогах Мертвецов

Путь сквозь лесные чащобы оказался непростым. Лара чувствовал себя среди деревьев и болот, как дома, но даже Дарт выбивался из сил прежде, чем солнце начинало клониться к западу, – и тогда охотница объявляла привал на ночь. Куда хуже приходилось Колину и Амелии. Алхимик, которому в Ордене не полагалось особой физической подготовки, каждое утро встречал хмурым взглядом, в котором будто смешались все беды объятого восстанием Острова. Он не жаловался в открытую, но сделался угрюмым и неразговорчивым. Немного оттаивал лишь на привалах. В отличие от него Амелия, которой дорога наверняка казалась смертоубийством, старалась не унывать и не пасть окончательно духом. Спутники избавили ее от всей ноши, но она еще не полностью оправилась после отравления и до сих пор держалась исключительно на собственном упрямстве и оставшихся лекарственных зельях. Последние она принимала утром и следующие полдня шла вполне ходко, однако действие лекарств истекало – и тогда силы покидали Амелию. Принимать стимуляторы чаще запретили ей в один голос Дарт и Колин. Слишком хорошо оба знали последствия неконтролируемого употребления подобных зелий: организм довольно быстро истощался, что приводило к весьма неприятным последствиям вплоть до тяжелых проблем с внутренними органами. Будь у нее нужные снадобья, Амелия смогла бы свести побочные эффекты к минимуму, но их не было. А потому вторую половину дня девчонке попеременно помогали то Дарт, то Колин.

Отношения алхимика и Амелии в это время сошли практически на нет. Оба настолько уставали, что их тайные разговоры и смешки отступили на второй план. Дарта такое изменение почему-то радовало. Он был уверен, что не испытывает к девчонке никаких глубоких чувств – она ему друг, и не больше. Но все равно что-то глодало изнутри, когда «голубки» обнимались и шептались. Теперь же все встало на свои места.

Прямых нападений местных тварей пока удавалось избегать. Лара умело вела свой небольшой отряд днем, а ночью путники разводили большой жаркий костер, который поддерживали до самого утра. К огню сходились и сползались какие-то создания, но они всегда держались на почтительном расстоянии, предпочитая выжидать, пока потенциальная добыча сама выйдет в темноту. Добыча себе такого не позволяла.

– Что ты знаешь об отрогах Мертвецов? – спросил Дарт Лару на одном из привалов. Парень все пытался понять, что им делать, когда они наконец доберутся до цели своего путешествия. Он много раз пролистал блокнот отца, прочел каждый символ, каждую формулу, рассмотрел каждую зарисовку – ничего. Казалось, все это было абсолютной бессмыслицей, ничем не связанной между собой, и блокнот попал в руки Дарта случайно – просто вывалился из кармана отца, когда тот оставлял наказ Рыбьему Глазу.

– То же самое, что и все. – Охотница стянула сапоги, вытянула к огню ноги и блаженно жмурилась после ужина. Сегодня в пути им удалось подстрелить пару кроликов.

– Я ничего не знаю, – сказал Дарт.

– Я имела в виду местных. Колин, может, ты расскажешь?

Алхимик дремал, прислонившись спиной к дереву. Он даже свою порцию каши с мясом не доел, так и держал миску в руках, рискуя опрокинуть ее содержимое в траву.

– Не тронь его, – Дарт приложил палец к губам, понизил голос. – Пусть спит.

– Собственно, рассказывать особенно нечего. Отроги – место поганое, и люди там не живут. Совсем.

– Почему? Если я правильно понимаю, это горы. А значит – камень. И это как минимум. Возможно, какие-то металлы.

– Камня там навалом, – кивнула Лара. – Насчет металлов не знаю. Еще во времена основания Острова в отрогах, тогда они назывались как-то иначе, действительно организовали каменоломню. Даже не одну. Дела шли хорошо, камень оттуда доставлялся во многие города. Половина Ванд-Долла построена из него. Но однажды все, кто работал на тех каменоломнях, заболели разом. В одну ночь.

– Не совсем так… – не открывая глаз, промямлил Колин. Он поставил миску с кашей на ногу, тяжело вздохнул. – Это была не совсем болезнь. Скорее – проклятие. Его невозможно снять или вылечить.

– Проснулся, – поморщилась Лара. – Ну, так просвети нас, как все было на самом деле?

– Да, в общем, все так. Сегодня вечером люди полны сил и здоровы, а назавтра чувствуют дикую слабость. Проходит несколько дней – и они умирают.

– Все? – спросила охотница. Она приподнялась на локтях, сощурилась, видимо ожидая какого-то продолжения. – Не уточнишь, как именно они умирают?

– А надо?

– Конечно. Возможно, тогда твои друзья передумают лезть в те замечательные края.

– Ну хорошо… – Колин уселся поудобнее, отставил кашу. – В мой второй год обучения в Ордене нам удалось побывать на выпускном экзамене старшего курса алхимиков и лекарей. Пробрались тайно, посмотреть, что ожидает нас самих через несколько лет. Вот… Одним из испытаний для лекарей было определение причины смерти человека. Выпускнику выдавали труп – что хочешь с ним делай, но причину назови.

– Гадость какая, – пробурчала Лара. – Неудивительно, что вас не любят в народе. Души, говорят, у вас нет.

Колин на замечание не отреагировал.

– Несколько человек справились с заданием, а потом привезли это. На каталке, как и прочие тела, но плотно завернутое в несколько слоев промасленной ткани. Скажу честно, меня тогда стошнило. И я не стыжусь. Не могу назвать это человеком. Даже Проклятые выглядят лучше. Надеюсь, все поели. – Колин еле заметно улыбнулся.

– Давай уж не тяни, – поторопила его Амелия.

– Мне показалось, что у него нет кожи. Она была, но почему-то слезла – причем сама, драными кусками, которые тут же, на каталке, успели превратиться в склизкие лужицы. Там, где кожа еще оставалась на теле, виднелись следы не то сильных ожогов, не то нагноений. Руки, ноги и горло распухли. Волос почти не осталось – так, несколько длинных влажных прядей, прилипших к заплывшему лицу. Не помню его глаз, по-моему, они исчезли в набрякших пузырях.

– Тьфу в тебя! – сплюнула Лара. И тут же спохватилась, вспомнив, что сама вызвала алхимика на разговор.

– На его препарирование каждому выпускнику отвели минут пятнадцать, не больше. Некоторые и вовсе не решились подойти – так и ушли с позором. Правда, с таким же позором уходили и те, кто все-таки пытался что-то сделать. Бледные, с остекленевшими глазами и трясущимися руками, они резали это несчастное тело. Помню, как один парень, высокий и уверенный в себе, раскроил живот трупа и запустил в него руки. Только обеими ладонями вытащил не кишки, а нечто алое, кровоточащее, расползающееся в пальцах. Не знаю, чем закончилось дело, мы сбежали оттуда. Уже потом, через неделю или больше, пошли слухи, что этот странный труп привезли из отрогов Мертвецов. Какая-то частная артель решила возобновить добычу камня и успела проработать несколько дней. А потом в одну из ночей в каменоломне случился небольшой обвал. Ничего серьезного – жертв не было. Зато утром все поголовно блевали завтраком и вообще чувствовали себя погано. Пока люди поняли, что случилось нечто серьезное, пока добрались до ближайшей деревни, пока их переправили в центральную часть Острова, они превратились в то, что я описал. Не выжил никто.

– Ну да, смелые дураки, как и ты… – Лара выразительно уставилась на Дарта. – Таких случаев не то чтобы много, но они бывают. Кто-то заболевает, умирает, на некоторое время количество желающих разжиться камнем сильно снижается. Три года – пять – десять лет… неважно, сколько, но рано или поздно появится тот, кто решит, что уж ему-то точно повезет. И все повторяется.

Дарт сидел молча, машинально перелистывая блокнот отца. Амелия, расположившаяся возле Колина, выглядела потрясенной. Ее рвение сопровождать недоохотника явно поутихло.

– И что, никто не пытался выяснить причины болезни?

– Пытались, и не раз. Только безрезультатно. Никакой закономерности, никаких явных источников заразы. Кто-то проводил в отрогах месяцы – и ничего. А кто-то приезжал на несколько дней и уже никогда не возвращался обратно.

– Официально признано, – заговорил алхимик, – что в отрогах Мертвецов имеют место остаточные магические проявления. Нечто подобное до сих пор происходит на Разъяренной земле, сюда же заразу занесли при закладке Острова.

– Вспомнила, – перебила его Лара. – Зараженные, когда еще могли говорить, утверждали, что в свою роковую ночь слышали под землей какие-то стоны или завывания. Их будто кто-то звал вниз. Кроме того, животные вели себя странно. Собаки, к примеру. Они беспокоились, выли, скулили, вроде как пытались что-то сказать хозяевам накануне. А утром ни одной поблизости уже не было, все разбегались.

– Я тоже слышал о странных звуках, – подтвердил Колин. – Но, как по мне, это всего лишь слухи. Звукам в горах есть простые объяснения: завывания ветра, камнепад, сход лавин.

– Ты все знаешь, да? – криво усмехнулась охотница.

– Я много читал, много слушал умных людей.

– Ну-ну, пусть будет ветер.

Дарт опустил взгляд на блокнот. Пальцы сами собой продолжали перелистывать пожелтевшие страницы. Те быстро мелькали, а написанное на них сливалось размытыми каракулями. Неожиданно глаз зацепился за слово… или за часть слова: «оборот». Слово рождали отдельные буквы, каждая из которых была написана в верхней правой части страниц.

Что-то сказала Амелия, но парень уже никого не слышал. Все его внимание оказалось приковано к видавшему виды блокноту. Неужели он все время смотрел на подсказку, но не видел ее?

Закрыв блокнот, он стал быстро пролистывать страницы большим пальцем. Пролистал дважды, прежде чем понял, что не ошибся. Жар костра будто остыл, по телу побежали мурашки. Дарт вскочил на ноги, бросился к своему вещевому мешку, судорожно завозился в нем, выискивая фотографию собственной семьи.

– Ты что?! – донесся до него обеспокоенный возглас.

Лара или Амелия? Он так и не понял.

Вытащив фотографию, он еще раз бросил взгляд на изображение мужчины, женщины и ребенка, а затем перевернул карточку и всмотрелся в ее оборотную часть.

– Кажется, совсем тронулся… – на этот раз говорила определенно охотница.

– Все в порядке? – Рядом с Дартом опустилась на колени Амелия.

– Да. Кажется, да. – Он не мог скрыть ликующей улыбки. Сердце неистово рвалось прочь из груди. Дрожащими пальцами парень потянул за край фотографии – и та легко поддалась, начала отставать, обнаружив под собой скрытый слой с начерченной на нем картой.

Не в силах сдержаться, Дарт крепко обнял девчонку. Его переполняли эмоции. Ужасы об отрогах Мертвецов напрочь выветрились из головы.

– Но как? – не понимала Амелия.

Парень протянул ей блокнот.

– Перелистай и внимательно смотри в правый верхний угол.

– Карта на оборотной стороне фотографии… – прочла она медленно.

Дарт подвинулся ближе к огню, однако не настолько, чтобы подвергнуть только что обретенную карту опасности. Спутники повскакивали с мест и обступили его со всех сторон. Даже Колин проснулся и оживился.

Карта представляла собой весьма детальный чертеж местности с обозначением высот. На нем, лавируя между горных хребтов и вершин, змеилась пунктирная линия, началом которой стали два горных пика, а концом – нечто вроде пещеры. Судя по всему, чтобы добраться до конечной точки, путникам пришлось бы сначала высоко подняться, а потом еще ниже спуститься.

– Интересно… – задумчиво проговорил Колин. – Получается, Клыки Мертвецов располагаются где-то под горами. Возможно, поэтому замок до сих пор никто и не нашел.

– Клыки Мертвецов… – голос Лары стал задумчивым. – Я знаю эти пики, – она указала на начальную точку пунктирной линии. – Это Близнецы.

– Доведешь нас до них? – спросил Дарт.

– Да, – не очень уверенно проговорила охотница.

– Какие-то трудности?

– Прежде нам придется пройти через отроги Мертвецов.

Следующие несколько дней небо было затянуто низкими тучами, из которых на головы путников почти беспрестанно сыпалась мелкая взвесь. Одежда практически не успевала сушиться. К тому же заметно похолодало. Изменился и ландшафт: полностью отступили болота, лес стал светлее, выше. Время от времени то тут, то там виднелись огромные валуны, густо поросшие мхом.

Неожиданно Дарт почувствовал, как земля под ногами вибрирует. Несильно, но ощутимо. Он воззрился на спутников. Те тоже почувствовали вибрацию. Деревья вокруг покачнулись, заскрипели. Вниз полетела сухая листва.

Странное явление длилось с полминуты.

– Что это было? – спросила Амелия.

– Землетрясение, – сказал Колин. – На Ванде такое случается – результат ошибочного проектирования.

Путники перевалили через пологий холм и увидели небольшую деревушку, уютно устроившуюся в развилке двух горных рек.

– Купим здесь теплую одежду и снаряжение, – сказала Лара. – Надеюсь, деньги у вас есть.

– Есть, – кивнул Дарт.

Они спускались по утоптанной тропинке к деревне – и с каждым шагом все очевиднее становились странная тишина и спокойствие на ее единственной улице. Ни одного человека, ни крика, вообще ни звука, кроме легкого завывания ветра.

Шли медленно, обнажив оружие.

Деревня встретила гостей глухим молчанием.

– Кто-то очень торопился уйти отсюда, – заметил Дарт.

Лара кивнула, но взведенного лука не опустила, лишь немного ослабила тетиву.

На улице, утопая в жидкой грязи, валялись предметы домашней утвари, инструменты, брошенная одежда. Следов было много. Беспорядочные и путаные, они разбегались прочь от домов и устремлялись вверх по улице. Двери в самих домах были по большей части раскрыты, ставни на окнах распахнуты. Внутри наблюдались все те же признаки стремительного бегства. Кое-где на столах была расставлена приготовленная к трапезе посуда, где-то на глаза попалась незаправленная постель или тлеющий в печи уголек.

– Ушли совсем недавно, – заключила Лара. – Часа два-три назад.

– Почему? – спросила Амелия. Она опасливо оглядывалась, будто каждую секунду ожидала нападения со спины.

– Не знаю. И не очень хочу узнавать. Давайте возьмем, что нам нужно, и свалим отсюда.

– Теперь мы еще и воры, – вздохнул Колин.

– А ты думал? – усмехнулась Лара. – Надо было внимательнее друзей выбирать. А с этими добра не сыщешь.

– Ты же пошла с нами. Зачем? – с вызовом спросила Амелия.

– Почему нет? В Ванд-Хале меня ищут, – она непроизвольно коснулась щеки, на которой остался рубец от недавнего пореза. – А крысой сидеть в лесу не по мне. Все равно найдут рано или поздно.

– Но ты могла уйти в любой другой город, – не отставала Амелия. – Туда, где полно добра.

– Как репей приставучая. Пошла – и пошла.

Не желая продолжать разговор, Лара быстрым шагом вышла на улицу.

Все необходимое путники нашли быстро. Похоже, местные забрали с собой лишь то, что смогли нести в руках, основная же часть вещей валялась разбросанной на полу комнат. Подбитые мехом штаны и куртки, теплые шапки, варежки, шарфы, всевозможные безрукавки и тяжелые плащи. Все без изысков, потертое, но приличного качества. Особенно приятно было переодеться во все чистое и теплое после нескольких дней непрерывной промозглости.

Дарт с некоторой досадой подумал, что в свою бытность учеником он бы побрезговал подобным воровством. То, что они сейчас делали, больше походило на мародерство. По какой бы причине ни ушли отсюда люди, их наверняка согнало с обжитого места нечто действительно опасное. Пользоваться чужой бедой – низко и мерзко. Так бы он подумал недели три назад. Так же думал и сейчас, но мысли и невнятные позывы совести не мешали примерять меховые сапоги.

– Эй! – в дом с улицы вбежала Амелия. – Там, в небе…

Ее глаза лихорадочно блестели.

Дарт бросился из дома.

Далеко, едва различимый на фоне темного неба, плыл дирижабль. Рассмотреть его подробно с такого расстояния было невозможно. Даже понять, боевой он или пассажирский, и то не удавалось. Но сам факт того, что дирижабль залетел в гористую, почти безлюдную местность, настораживал.

– Они ушли в горы, – сказала Лара, когда все четверо переоделись в теплое.

– Мы идем за ними? – спросил Дарт.

– Да, похоже на то.

– Не хотелось бы встретиться с хозяевами наших обновок.

– Другой дороги к Близнецам я не знаю. Придется рискнуть.

– Тогда вперед.

Подъем оказался пологим, но длинным. Каменистая тропа убегала далеко вперед и терялась среди небольших камней и редкой растительности. До самой вершины добрались лишь ближе к вечеру. Там, стоя в быстро опускающихся сумерках, пряча лица от порывов ледяного ветра, путники увидели раскинувшуюся впереди равнину, из которой, точно ребра диковинного животного, вырастали скалы, которые тянулись до самой стены горных пиков.

– Отроги Мертвецов, – сказала Лара.

– Выглядят вполне мирно, – подала голос Амелия.

– Да, все так думают, пока не становится слишком поздно. Заночуем здесь, а завтра будем идти, пока не сотрем ноги до ушей.

Они разместились прямо на камнях, завернувшись в специально прихваченные толстые одеяла. Место выбрали под нависающим, точно шляпка гриба, камнем – он хотя бы защищал от ветра. От влажного стылого воздуха защиты не было. Костер охотница разводить запретила. К тому же поблизости росло всего два плюгавых куста и несколько сухих бастылин. И того и другого хватило бы максимум на несколько минут небольшого огня. Перекусили сыром и хлебом, прихваченными в деревне, запив деревенским же свежим молоком. Спали, сгрудившись в кучу, плотно прижавшись друг к другу.

– Никогда разом не спала с двумя мужиками, – ворчливо заявила Лара, устраиваясь между Дартом и Колином.

Несмотря на усталость, сон не шел ни в какую. Дарт лежал, прислушиваясь к дыханию спутников, пытаясь вытеснить из головы то и дело возникающие мысли. Он будто бы возвращался в Тан-Хилл, в твердыню Ордена, обветренную и источенную дождями, бродил по коридорам Академии, заходил в лаборатории и на тренировочные площадки, но никого не встречал. Логово вымерло, в нем гулял ветер. Подхватывая опавшую листву и пыль, он остервенело метал их в лицо незваному гостю. Потом Дарт мысленно оказывался в пещере под старой мельницей, вокруг копошились десятки Проклятых, а он стоял и не мог пошевелить пальцем. На него кидались, рвали на части, но всегда отступали, позволяя ему снова обрасти плотью – и тогда атаки возобновлялись. В проклятом истерзанном болезнью лесу он тонул в болоте, бился, пытаясь дотянуться до такой близкой и спасительной коряги, но пальцы соскальзывали по влажному дереву. А из темноты на него немигающе смотрели большие красные глаза. Было что-то еще – вязкое и холодное, пробирающее до самых кишок, выворачивающее наизнанку, медленно вползающее в разум. Образы смешивались и сменялись, становясь то яркими и живыми, то подергиваясь мутной дымкой.

Проснулся он продрогшим и с тяжелой головой. Тело одеревенело, а мышцы отчаянно крутило.

Протерев глаза, парень заставил себя подняться. Только-только начинало светать. Судя по высокому светлеющему небу, день обещал быть ясным. Странное дело, звезды отсюда казались совсем близкими. Протяни руку – и достанешь до любой. Они сверкали, переливались, точно драгоценные камни.

Завернувшись в дорожный плащ из покинутой деревни, Дарт отошел от спящих товарищей. Даже зависть взяла, как те сладко посапывали.

«Эх, костер бы развести…»

Ночные кошмары истаивали в памяти, уступая место мыслям о тепле. Вдруг его внимание привлекло странное движение далеко внизу, со стороны деревни. Свет – крошечный огонек. И не один. Вот рядом появились еще и еще. Факелы или масляные лампы. Получается, в деревне кто-то все-таки остался? Тогда почему к путникам никто не вышел? И почему там сейчас зашевелились?

Дарт присел на корточки и начал наблюдать. Огоньки сновали в районе деревни еще минут двадцать, а потом исчезли. Складывалось впечатление, что кто-то искал местных жителей. Возможно, это были такие же путники, как и они сами.

– Почему не спишь?

Дарт вздрогнул от неожиданности.

– Или спишь? – зевнула Лара, подсаживаясь рядом.

– Нет. Выспался уже. Ты всегда так тихо ходишь?

– Это не я тихо хожу, это ты ничего не слышишь. Городской… – последнее слово она произнесла с нескрываемым презрением.

– В деревне кто-то есть, – сказал Дарт.

– С чего это взял?

– Видел. Человек пять. С факелами или лампами. Недавно пришли.

– А сейчас они где?

– Не знаю. Может, в домах.

Охотница нахмурилась.

– Нам лучше выходить. Буди сладкую парочку. Сегодня будет тяжелый день.

Дарт внутренне вздохнул. Как же не хотелось никуда идти! Но бодрая решимость Лары не позволяла поддаться слабости.

Плохо себя чувствовала и Амелия. Но если Дарт не мог спать, то девчонка не желала просыпаться. Понадобилось немало времени, прежде чем удалось ее растолкать. Охотница заметно нервничала и постоянно оборачивалась в сторону деревни. Именно поэтому дирижабль заметила она. Его туша медленно проступила в зарождающемся дневном свете и поначалу напоминала низкое облако над лесом.

Потеряв терпение, Лара схватила Амелию за грудки и сильно встряхнула, прошипев прямо в лицо:

– Очнись, размазня!

– Полегче, – остановил охотницу Дарт. – Ты же видишь, она больна.

– Если мы не уберемся отсюда сейчас же, она уже никогда не поправится.

Деревня внизу просыпалась. В опустившемся на нее тумане невозможно было разглядеть подробностей, но ясно было, что там движутся люди. Они торопились, что-то перетаскивали. А самое поганое, в ясном небе появились еще два дирижабля. Пока они были далеко, но курс держали в направлении отрогов Мертвецов.

– Что это все значит? – процедил Дарт.

– Они из гражданского сопротивления, – сказала Лара. – Точно не регулярные войска.

– Далеко же забрались.

– Но зачем?

Ответа у них не было.

Взвалив на плечи поклажу, ребята скорым шагом двинулись в путь. Перед ними лежала равнина – абсолютно открытое пространство, где при всем желании не спрячешься.

– У тебя есть что-то от простуды? – спросил Колин Амелию.

Девчонка покачала головой.

– Нужен огонь, чтобы приготовить.

Амелия шла наравне с остальными. Без вещей и поклажи, но с шага не сбивалась, хотя и выглядела призраком.

Когда совсем рассвело и туманная дымка исчезла, вдали показались фигурки людей. Скорее всего, тех самых деревенских жителей, которых что-то согнало с насиженного места. Понятно, что боялись они как раз тех, кто сейчас хозяйничал в их доме. Но почему? Какие вести принес неизвестный гонец?

Четверо путников вначале не придали особого значения паре небольших дирижаблей, появившихся над вершиной, с которой сами они ушли несколько часов назад. Подозрения возникли, когда те начали приближаться. По-настоящему ребята оценили угрозу с неба, лишь когда небесные суда удалось хорошо разглядеть.

– Чтоб мне провалиться! – прошептал Дарт, сбиваясь с размеренного дыхания.

Ему вроде бы стало лучше – голова перестала болеть, мышцы пришли в тонус.

Его спутники обернулись, пытаясь рассмотреть новую опасность. К каждому из двух дирижаблей по бокам крепились странного вида платформы, на которых, в свою очередь, были установлены еще более странные аппараты. Они походили на больших стрекоз, если бы тех изготовили из ткани, дерева и канатных растяжек. В каждой такой «стрекозе» полусидел-полулежал головой вперед человек в шлеме.

– Что это? – спросила Лара.

– Планер. Недавняя разработка. Я видел такие всего раз. Считается, что за ними будущее воздушных кораблей.

– Выглядит так, словно сейчас развалится, – сказала охотница.

– Надеюсь на это.

Один планер сорвался с площадки, начал падать. Путники остановились, завороженно наблюдая за сумасшедшим пилотом, решившим покончить жизнь самоубийством. Нет, «стрекоза» не падала – она летела, расправив остроконечные треугольные крылья.

– Магия, – сказала Лара.

– Никакой магии, – не согласился Дарт. – Разве что немного алхимии – они используют необычное топливо.

Один за одним четыре планера оказались в воздухе. Двигались они намного быстрее неповоротливого дирижабля, а потому покрыли расстояние, отделяющее их от путников, за считаные минуты.

– Красиво, – улыбаясь, сказала Амелия.

В следующее мгновение ребята оказались на земле. Планеры прошли настолько низко, что, казалось, вот-вот срежут им головы. От земли вверх они уходили, оставляя за собой черный след удушливого дыма. Развернувшись по широкой дуге, планеры начали заходить на второй круг. Но только два – вторая пара умчалась прочь, явно намереваясь догнать первую группу беглецов.

– Ружья! – выдохнул Дарт.

Пилоты странных летательных аппаратов готовились открыть огонь.

Путники бросились бежать. Петляя, они держались на расстоянии нескольких метров друг от друга.

Дарт спешно прокручивал в голове те немногие знания, что имелись у него о подобных летунах. Насколько он помнил, управлять этими штуками очень непросто, далеко не каждый полет заканчивается удачным приземлением. Значит, вряд ли пилоты способны перезарядить ружье в полете. Значит, у каждого из них есть только один выстрел – запасное ружье даже прицепить некуда. Тогда, выходит, не так страшно. Главное – не подставиться и все время держать гадов в поле зрения.

Амелия споткнулась и кубарем покатилась по каменистой земле. Дарт метнулся к ней, краем глаза следя за движением над головой. Девчонка уже поднималась – лицо ее было разбито в кровь, на глаза навернулись слезы. Один из планеров заложил крутой вираж и камнем рухнул на отставших беглецов.

– Быстро! Быстро! – закричал Дарт, подхватывая Амелию.

Грохот выстрела, удар в плечо, толчок. Парень по инерции сделал пару шагов. Рядом закричала Амелия. Нарастающие свист и рокот буквально пригвоздили к земле. Планер резко задрал нос и начал подниматься. Издаваемые им звуки оборвались.

Там, куда умчались два других летуна, что-то протяжно ухнуло – и в небо взвился огненный гриб. Неужели один планер все-таки рухнул? Но размышлять над этим времени не было. Над их головами заходил для атаки второй летун. В хвост ему пристроился тот, что уже разрядил свое ружье.

Лара и Колин, которые не сразу заметили отсутствие товарищей, развернулись и теперь мчались им на подмогу. Да только чем они помогут?

Дарт и Амелия ковыляли вперед, но оба отлично понимали, что толку с этого мало. И все равно останавливаться было нельзя: не хватало только облегчить ублюдкам работу!

Планеры летели на высоте не более десяти метров. Нет, они не походили на стрекоз. Скорее – на огромных летучих мышей, чьи крылья поддерживали туго натянутые тросы.

– Ложись! – донеслось из-за спины.

Кричал Колин. Дарт побоялся оборачиваться, так как потерял бы планеры из виду, а до тех оставалось вряд ли больше пятнадцати метров.

«Сейчас будет выстрел, сейчас…»

– Ложись!

Дарт бросился на землю. Он видел, как что-то вроде камня ударилось о носовую часть первого планера и разлетелось множеством сверкающих осколков. И тут же летуна обволокло густое облако. Почти сразу оно слетело, зависнув в воздухе рваными клочьями. Первый летун резко клюнул носом и завалился на сторону. Пилот явно пытался выровнять машину, но земля была слишком близко. Рыча надрывающимся двигателем, планер накренился на одно крыло, потом на другое, а затем его перевернуло и бросило наземь.

Грохот удара потонул в грохоте взрыва. Огненный столб взметнулся в небеса, потом распух полупрозрачным алым шаром и наконец лопнул, разметав далеко вокруг себя языки пламени.

Дарта подхватило и точно пушинку потащило по земле. Перекатываясь и цепляясь руками за каменные выступы, он пытался остановиться. Когда ему это удалось, на месте падения планера осталась лишь дымящаяся выжженная воронка.

Второму летуну удалось избежать крушения. Его пилот оказался более умелым и смог удержать машину в воздухе. Но атаковать он больше не стал. Покружившись наверху, умчался в сторону деревни. Дирижабли-носители начали медленно разворачиваться.

В голове звенело от грохота взрыва.

Раньше, слушая истории Одноглазого Бэна, Дарт часто представлял себя на месте героев, храбро сражающихся не только с Проклятыми тварями, но и с живыми противниками – магами-ренегатами или обычными бандитами. Какими же привлекательными тогда казались эти истории! И вот, попав в одну из них, он вовсе не ощущал себя счастливым. Напротив, хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Чтобы хоть что-то стало ясно про дорогу, которой пока не видно конца. И почему в героических историях никогда не говорится, как плохо и тяжело пришлось герою? Знать бы заранее, что однажды будешь валяться и отхаркивать каменное крошево, пытаясь опереться на содранные руки и приподнять собственное тело, так забился бы в самую глухую дальнюю каморку и носа оттуда не показывал. Длинный любопытный нос – вот уж беда из бед.

Дарт поднялся на колени, затем встал. Окружающий мир немного покачивался, но в целом вел себя вполне прилично.

– Эй, ты что, совсем оглох?! – неожиданно налетела на него Лара. – Если тебе кричат «ложись», значит, надо ложиться! Еще немного, и мы бы не успели.

От ее крика звон в голове только усилился. Дарт отступил, поднял руки в жесте защиты, но левую в районе плеча тут же пронзила острая боль.

– Ты ранен! – уже спокойнее сказала охотница. – Дай посмотрю.

Она, не церемонясь, стащила с парня теплую куртку, отвернула ворот нижней рубахи.

– Пусть твоя подруга глянет, но, по-моему, пуля прошла навылет – ничего серьезного. Ты везучий.

Подошла Амелия, поддерживаемая под руку Колином. Она немного обтерла лицо, но кровавые разводы остались все равно, нос налился красным и распух, под глазами появились синяки.

– Все из-за меня, – сказала она. – Прости.

– Глупости. Они бы все равно нас догнали.

– Что мы сделали? – спросил алхимик. – Не верю, что это погоня из Ванд-Хала.

– Поди разберись теперь, – покачала головой Лара. – Но готова поставить свои сапоги, что это не регулярные войска.

– Спасибо за хороший бросок, – поблагодарил Дарт алхимика.

– Не мне – ей, – кивнул на охотницу тот. – Мне бы в жизни не попасть по той хреновине.

– Можешь поставить мне кружку хорошего пива, и будем в расчете, – нарочито демонстративно задрала нос Лара и несильно пихнула его в простреленное плечо.

Дарт зашипел.

– Это чтобы помнил: кричат «ложись» – ты ложишься.

– Понял я, понял.

Немного отдышавшись, они продолжили путь. Теперь стимул поскорее миновать открытое пространство стал куда серьезнее. Возможно, летуны не ожидали в первой же стычке потерять одного своего и именно поэтому отступили. Или не одного? Ведь взрыва было два.

Причину первого взрыва путники вскоре узнали. Как они и предполагали, пара планеров атаковала группу деревенских беглецов, причем весьма успешно. То ли люди не успели среагировать, то ли не оценили, как опасны новые летающие машины, но итогом налета стало множество трупов.

– Он что-то сбросил, – предположил Дарт.

На продуваемой всеми ветрами равнине черной кляксой расплылось пятно от взрыва. В его центре не было ни обломков, ни каких-то иных следов падения планера – просто выжженная земля. А вокруг валялись обгоревшие останки людей и животных. С виду они почти ничем не отличались от той земли, в которую вросли, вплавились, став с ней единым целым.

Нагретый воздух вибрировал в лучах солнца, а запах горелого мяса забивал ноздри.

Дарт передернул плечами. А ведь он мог бы сейчас так же лежать и пялиться пустыми глазницами в небо. И уже никакие секреты отца не нужны были бы. Несмотря на теплый воздух, его била дрожь.

– Сколько их тут? – спросила Амелия.

– Человек двадцать, не меньше, – сказала Лара. Она не казалась особенно потрясенной. Скорее, на нее произвел впечатление способ убийства, видеть который ей прежде не доводилось. – Я всегда знала, что алхимики – зло. – Она выразительно посмотрела на Колина. – От вас все беды. И еще от магов.

– Все беды от тех, кто использует наши изыскания во зло. Не мы убиваем, не наши составы, а люди.

– Расскажи свою сказочку погибшим, – охотница обвела руками выжженный круг. – Уверена, они оценят ее глубину.

Они обошли место налета, но не нашли ни одного живого человека.

– Раненых забрали с собой? – предположил Дарт.

– Думаю, скоро мы это узнаем, – сказала Лара. – Судя по следам, они идут в ту же сторону, что и мы.

– К Близнецам?

– Нет. К Близнецам можно пройти по дну ущелья, а оно начинается вон за тем хребтом, – показала охотница. – Недалеко от входа в ущелье располагается заброшенная каменоломня. Уверена, местные идут именно туда.

– Почему?

– Потому что больше некуда. Они от кого-то бегут, а каменоломня – лучшее место, чтобы укрыться.

– Надеюсь, нас они за врагов не примут… – сказал Колин.

– А ты не кричи, что алхимик.

До упомянутой Ларой расщелины добрались далеко за полночь. Вперед гнал страх новой атаки с неба, но преследователи отчего-то медлили. По дороге наткнулись еще на пять трупов. По всей видимости, эти люди умерли от ран, полученных во время налета – их тела были обожжены. Кроме одного, во лбу которого зияло пулевое отверстие.

Дарт в очередной раз подумал, как повезло ему – отделался всего лишь раненым плечом.

Здорово подморозило, а поднявшийся ветер приносил откуда-то мелкую снежную пыль. Его яростные порывы трепали полы теплых курток, стегали по лицам, а иногда грозили повалить наземь. Сколько ни кутайся в плащ, сколько ни натягивай на голову меховую шапку, а холод все равно пробирал до костей. В небе, будто устроившись на самых верхушках горных пиков, обосновалась желтая луна. От нее кругом разливалось таинственное свечение, в котором призрачными огнями вспыхивали снежинки.

– Мы как на ладони, – бурчала охотница.

Закрывая лица руками, они медленно брели сквозь усиливающуюся бурю. Дарт давно бы сбился с пути. Кругом было не видно ни зги, лишь сверкающая снежная пелена, в которую сколько ни смотри – ничего не увидишь. Исчезли даже очертания горных хребтов. Именно поэтому появление вооруженных людей стало для четверки путников абсолютной неожиданностью.

Их было всего двое, но каждый в руке держал по пистолету.

– Стоять! – стараясь перекрыть шум ветра, закричал мужик, чья широкая борода заледенела и покрылась мелкими сосульками.

Незнакомцы кутались в тяжелые плащи, капюшоны которых сейчас были откинуты, давая ветру трепать непослушные длинные волосы.

– Вы кто такие? – спросил второй – безбородый, со странно искривленным ртом, точно его скрутило зубной болью.

Несколько секунд путники переглядывались. Шутка ли – приходится на лету выбирать сторону конфликта. Пусть и временно. Ошибешься – прикончат, скорее всего, на месте.

– Мы из Ванд-Корны, – сильно повысив голос, ответила Лара. – Беженцы.

– Далеко же вы забрались.

– Силы гражданского сопротивления взяли город. Мы решили переждать в лесу, в охотничьем домике, но сами знаете – восточные леса небезопасны. В доме давно никто не появлялся, так рядом с ним, на подтопленной вырубке, обосновались Гнильцы. Слишком много. Пришлось уходить.

Дарт очень надеялся, что ложь охотницы окажется правдоподобной, но на всякий случай готовился к худшему. Если у него будет секунда, он успеет выхватить меч.

– Ванд-Корна давно была гиблым местом, – сплюнул бородатый. – Видели кого подозрительного в пути?

– Разве что кучу народа, высадившегося в деревне по ту сторону равнины. И три дирижабля. И странных летунов. Нас обстреляли и чуть не поджарили.

Кажется, последние слова убедили незнакомцев.

– Хорошо, идите за нами.

Насквозь промерзший Дарт был готов идти за кем угодно, лишь бы их привели к теплу.

Некоторое время шли все в той же непроглядной метели, а потом где-то далеко показался тусклый свет. В его сторону они и направились. Оказалось, источником света служил закрытый фонарь, надежно закрепленный на камне. От него двинулись дальше, к следующему пятну света и так далее, пока своеобразная тропа не привела их к каменоломне – внушительного вида котловану, по которому были беспорядочно разбросаны лебедки и всевозможные подвижные платформы. Дальше землю полностью укрывал толстый слой камней разного размера: от небольших, с кулак, до внушительных, с человеческий рост. Идти по ним было крайне неудобно: обледенелые, с острыми гранями, они будто нарочно норовили выскользнуть из-под ноги. Дарт решил, что камни добывались путем точечных взрывов, потом дробились до нужного размера и только затем отгружались. Судя же по тому, сколько камня было разбросано вокруг, работы здесь прервали внезапно.

Неприятно осознавать, что где-то рядом может вдруг проснуться неведомая сила, с которой ничего не сможешь поделать. Даже не поймешь, что случилось, пока не станет слишком поздно. Кто его знает, может, они уже заразились? Минует ночь, поднимется солнце – и начнется самое интересное. Как там говорил Колин?.. Тошнота и слабость?

Котлован упирался в неровную каменную стену, от которой, по всей видимости, и откалывали камни. Пройдя вдоль нее, путники оказались в просторном гроте со сводчатым потолком и широким входом.

Как же здесь было хорошо – никакого снега в лицо, да и ветер почти не ощущался.

– Идем-идем, – жестом пригласил бородатый.

Они прошли в глубь грота и оказались в пещере, заполненной людьми.

– Ого! – присвистнула Лара.

Их было несколько десятков: мужчины, женщины, дети, старики. Даже животные, для которых выделили отдельное место, наспех огороженное незнамо откуда взятыми жердями. В нескольких местах горели небольшие костры, вокруг которых люди сидели плотными кружками. Пахло потом, дымом, конским навозом и какой-то едой – чем-то мясным.

Но главное – тут было тепло!

– Добро пожаловать, – сказал бородатый. – Найдите себе место. Люди здесь простые, не обидят. А нам пора. Потом поговорим.

Двигаясь точно сомнамбула, вытянув перед собой руки, Амелия направилась к ближайшему костру.

– Доброй ночи, – поздоровался Дарт. – Можно погреться у вашего огня?

– Ну садитесь, коли пришли. Откуда будете? – проговорил пожилого вида мужчина с длинными, свисающими ниже подбородка усами. – Меня Старс зовут.

Дарт представил своих товарищей, потом пересказал историю, выдуманную Ларой.

– Да-да, – кивнул Старс. – Видели мы взрывы. Тут до вас тоже группа прибыла – так половина погорелые. Двое не переживут ночь.

– Что вы тут делаете? – спросила охотница.

– Пережидаем, что же еще? По деревням слух прошел, мол, эти пришли… как бишь их?

– Сопротивление гражданское, – подсказала моложавая, но отчего-то седая женщина.

– Точно, чтоб их лихорадка взяла! И ведь не просто пришли, а ищут кого-то. По дворам шугают, все ценное выносят, а кто не так глянет на них – сразу в расход. Мы и не придали значения поначалу – чего нам скрывать? Живем охотой, шкуры выделываем, всякие коренья собираем, травки. Почитай, и не знаем, что в Островных делах творится. Ан вот какая напасть. Ну, слухи слухами, мы сидим, не рыпаемся. Так из соседней деревни, из Воротянки, народ вдруг потянулся. Говорят, мол, налетели на них под самое утро, с небес спустились с огнем и сталью. И ведь не какие-нибудь оборванцы, дело свое знают. Кто им что супротив – без разговоров пулю в лоб или кишки наружу, – Старс любовно погладил усы. – Мы и сами не избалованы – леса наши слабаков не жалуют, – ан перед налетчиками ентими, как котята супротив волкодава. Ну, об том мы чуть позже узнали. Воротянкинские-то далее подались, а мы вроде как подготовку затеяли к доброй встрече гостей. И случилось – поутру они пришли. Тихо, как призраки, прямиком из тумана. Мы пока очухались, пока поняли, что к чему, они нескольким мужикам кровь пустили, и бабке Кнохе голову разбили о колодец. Ни о чем не спрашивали, но в каждый угол нос сунули. И все в лица всматривались. А потом… – лицо Старса вмиг окаменело, он ухватился руками за усы, точно хотел их вырвать. – Загнали людей в дома. Так густо и плотно, как рыбу в бочку. Окна и дверь заколотили, а потом подожгли.

– Как подожгли? – прошептала Амелия.

– Подожгли, – повторил мужчина. – Мужики-то сразу на ставни подналегли, да все напрасно – стоят намертво. Мы под потолок и давай доски отрывать. Кругом дым, дышать нечем, а мы через крышу лезем. Женщин и детей вперед, да куда там – каждый норовит своих сперва сунуть. Толкотня, места мало, а время на исходе. В панике больше сами подавили. – Старс выпустил усы, вздохнул. – Да вы ешьте, ешьте, чего старика слушать.

– Так что дальше? – спросила Амелия. Все время рассказа она просидела, не шелохнувшись.

– Кто успел выбраться, прямо с крыши сигали. И в ночь, куда подальше, так нам в спину стрелять стали. Мы всю жизнь в лесу, на охоте, чего только не повидали, с какими тварями не встречались… И кто бы мог подумать, что все они ничему нас не научили! Пришли свои же, люди – и сто крат злее оказались. А мы – точно дети рядом с ними. Простите… – Старс порывисто поднялся и отошел от костра куда-то в глубь пещеры.

– Он своих всех потерял в тот день, – вполголоса пояснила седая женщина.

– Как и почти все мы, – сказал мужчина с частично обожженным лицом. Рана казалась свежей.

– Кто-то наверняка спрятался в лесу, – сказала Лара. – Прошу прощения, но мне непонятно, зачем было приходить сюда?

Сидящие у костра переглянулись.

– Они кого-то привезли с собой, – наконец сказала женщина. – На самом большом дирижабле, в клетках. Мила, покажи…

Молодая девушка, почти девочка, закутанная в серое покрывало, вытянула руку. На ее предплечье, густо измазанном какой-то пахучей мазью, красовался след от глубокого укуса.

– Кто это сделал? – спросила Лара. Она подалась навстречу девушке, внимательно осмотрела рану, но лишь непонимающе покачала головой. – Слишком мелкие и частые зубы. Два ряда.

– Мы таких тоже не видели, – сказала седая женщина. – Ростом они с большую собаку, передвигаются на четырех лапах, но куда быстрее и сильнее любой собаки. В темноте разглядеть их никому не удалось. Вернее, кто разглядел, тот так и остался навсегда в лесу.

На всякий случай укус осмотрел и Дарт. Он не верил, что оборванцам из гражданского сопротивления могут помогать Проклятые, но перевидал на Ванде уже столько странностей, что считал не лишним перестраховаться. Нет, тварей, способных оставить такой след, он не знал. Отдаленно укус походил на тот, что оставляют Слизни, разве что был гораздо меньше. Но Слизни передвигаются крайне медленно, ни один из них не в состоянии догнать человека. Парализовать ядовитым плевком – да, но не догнать.

– Ты его видела? – спросил он у девушки.

Та болезненно поморщилась, спрятала раненую руку.

– Мельком, – ее голос был слабым и тонким. – Меня кто-то столкнул с крыши, я упала и подвернула ногу. Рядом спрыгнул Матиус – мой брат, – подхватил меня и потащил в лес. Деревня уже пылала, кругом крики и стрельба. Я ничего не вижу, реву, как дура, а он бежит сквозь лес. Я даже не поняла, что произошло. Просто неожиданно он выпустил меня. Я отлетела в сторону, ударилась о дерево. И тут в руку что-то вцепилось. Сильно, но почти не больно. Помню запах каких-то пряностей и горящие красным глаза. Они именно горели, не отражали свет. На тварь из темноты прыгнул Матиус, крикнул мне, чтобы бежала. – Девушка потупилась. – Я и побежала. Не знаю, как удалось спастись. В конце концов кое-как забралась на дерево, там и сидела, пока в лесу не стало тихо. Уже потом кружным путем вернулась в деревню. Ночью под деревом несколько раз кто-то рыскал, скребся о ствол. И снова тот запах пряностей и горящие глаза.

– Запах пряностей… – вслух раздумывал Дарт. – А после укуса слабости или сонливости не почувствовала?

– Нет, какая там сонливость. Я до сих пор почти не сплю.

– Вы поспрошайте у других, – сказала седая женщина. – Может, кто чего и скажет. Только бы вы уж раны свои обработали сначала, – она многозначительно посмотрела на окровавленное лицо Амелии.

Им помогли, поделились чистыми тряпками для перевязки, быстро вскипятили воды. Амелия в свой черед не осталась в долгу и обработала раны молодой девушки и мужчины с обожженным лицом. Потом вернулась к плечу Дарта и только потом сделала отвар против простуды. К тому времени она настолько разомлела от тепла, что почти сразу уснула.

Странно, но Дарт спать не хотел. Откровения деревенских беглецов потрясли его, дали много пищи для нерадостных размышлений. Лара, сославшись на желание посмотреть лошадей, покинула место у костра. Колин сидел молча, уставившись в огонь.

– У вас есть оружие? – спросил Дарт.

– Да, – сказал мужчина с обожженным лицом. – Ножи, луки, мечи, рогатины.

– Огнестрельное оружие?

– Нет. В нашем деле оно ни к чему.

Дарт пытался прокрутить в голове возможный сценарий развития событий. Ясное дело, их будут атаковать. Атак с воздуха можно особенно не опасаться – горы защитят. Оборонять грот могут человек десять с луками, надо только сделать для них укрытия. Дерево, судя по кострам, тут имеется, значит, проблем с баррикадами быть не должно. Уже хорошо. Беспокоили неизвестные твари. Сколько их? На что они способны? Вряд ли это обычные животные. Возможно, кому-то в рядах гражданского сопротивления удалось приручить измененных тварей восточного леса. Тогда выходит, что переворот готовился очень давно. Готовился серьезно и с далеко идущими планами.

– Здесь есть еще дополнительные выходы?

– Никто не знает, – покачал головой мужчина. – Там, в глубине пещеры, начинается система подземных ходов. Но куда они ведут, никому не известно.

– То есть, если что – можно уйти глубже.

– Именно. Запасов еды у нас хватит на пару недель. С водой хуже.

Дарту отчаянно не хотелось задерживаться в пределах отрогов Мертвецов. Рассказы Колина и Лары произвели на него сильное впечатление и заставляли торопиться.

– Почему вы не уходите дальше? – решился спросить он. – Преследователи близко. Неужели в горах не безопаснее?

– Сразу видно, ты не местный, – усмехнулся мужчина.

– Нет, я с другого Острова. Здесь вроде как в гостях.

– Неудачное время ты выбрал, парень.

– Знать бы заранее!

– Это да. Понимаешь, в горах оно, конечно, легче затеряться. Да только путь нам туда заказан. Тут лишь одна дорога в горы – мимо Близнецов. Но их больше нет.

– Как нет?

– Землетрясение. Один Близнец рухнул, его осколки завалили проход.

Дарт даже дар речи потерял. Как такое может быть? Все усилия напрасны? Сейчас, когда за спиной маячат таинственные преследователи, а единственный путь к спасению отрезан, что остается? Сидеть и ждать, когда случится очередной налет, или попытаться найти обходной путь?

– Наши люди днем работают над завалом. Медленно, но дело идет. Возможно, нам удастся пробить сквозь него туннель. Но сам видишь – погода. В такую метель работать нельзя. Правда, и дирижаблей можно не опасаться.

– Значит, нужно время, – заключил Дарт. – И в это время придется отбивать атаки летунов.

– Да.

– Как здесь вообще могло случиться землетрясение? – неожиданно вступил в разговор Колин. – Под горами должно быть такое основание, что его ничем не пошатнуть. Это же цельный булыжник.

– Думаю, с этим вопросом тебе лучше обратиться к господам Архитекторам.

– Да я помню о пустотах внутри Острова, но под горами…

Вернулась Лара.

– Идем, ты таких лошадей в жизни не видел!

Она присела на корточки за Дартом, обняла его за плечи.

– Лошадей? – не понял тот.

– Ну да. Идем, это ненадолго. Успеешь еще наговориться.

– Ладно.

Дарт поднялся и нехотя поплелся за охотницей. Та же настойчиво тянула его за руку.

– И что тут? – спросил, когда они подошли к импровизированному загону.

– Обними меня, – Лара прижалась к нему.

Не самое лучшее время для интимных игр, но уж если дама просит…

– Э, нет, – остановила девчонка, когда Дарт было хотел ее поцеловать. – Я тебя не для того позвала.

– Нет? – он с недоверием обернулся на лошадей.

– И не для этого, – с нажимом произнесла она. – Что ты такой…

– …дурак?

– Да, – улыбнулась она. – Послушай, я не хотела лишних ушей. Пока вы там общались, я обошла несколько костров, присмотрелась к людям. Не все тут чисто.

– Что ты имеешь в виду?

– Деревенского, его сразу увидишь. Городского, как тебя, тоже. При желании городской и деревенский могут поменяться местами и некоторое время играть чужую роль. С разным успехом, но все же. Но есть те, кого сразу видно, как он ни оденется, кем ни прикинется.

Дарт молча ждал продолжения.

– Я говорю о знати. Осанка, умение держать себя, взгляд.

– Хочешь сказать, среди этих людей есть знатные особы?

– Почти не сомневаюсь. Две женщины, один ребенок и мужчины… не знаю точно, сколько. Скорее всего, охрана. Трое – это точно, может, больше.

– Если ты права, тогда… – Дарт даже отступил на шаг, – тогда ясно, почему нападали на деревни. Гражданское сопротивление кого-то ищет. Почему бы им не искать наших тайных господ?

– Умеешь иногда думать. Мне в голову пришло то же самое.

– А другие, как думаешь, знают о них?

Лара пожала плечами.

– Я не спрашивала. Думаешь о том же, о чем я?

– Не знаю. Ты о том, чтобы сдать этих господ преследователям?

– Конечно. Они получат тех, кого ищут, и не тронут остальных.

– Так-то оно так… – Дарт спешно прокручивал в голове все, что услышал у костра. – Помнишь, что говорил Старс? Люди из сопротивления пришли, начали обыски и прочее. Кого-то искали, но при этом ни о чем не спрашивали.

– Ты это к чему?

– Возможно, им не нужна огласка. Люди из деревень разбегаются, всех не выследить. Начни направо и налево кричать о тех, кого ищешь, слухи расползутся тут же. А что, если на них отреагируют силы, внимание которых лучше не привлекать?

Охотница задумалась.

– Только не говори мне, что эти, из сопротивления, постараются обойтись без свидетелей.

– Скорее, не оставят свидетелей.

– Ну, да. Я это и хотела сказать.

– Надо точно узнать, что там с Близнецами, – Дарт пристально смотрел на спутницу.

– Не возражаю, узнай.

– Сходить и узнать.

– Послушай…

– Нет, это ты послушай, – перебил ее парень. – Мы тут в ловушке. Идти, насколько я понял, некуда. Единственный проход в горах завален. Но так говорят они, – он кивнул в сторону костров. – Ты единственная из нас, кто знает местные тропы.

– Утром выйдем все вместе.

– А если утром начнется атака? Здесь мы сможем держать оборону. Какую-никакую, но сможем. Сможем задержать их. А в горах?

– Не знаю. Мне не нравятся твои мысли.

Лара хмурилась и кусала губу. Смотреть на Дарта она не желала.

– Я не могу и не хочу заставлять тебя, – парень обнял ее за плечи. – Могу лишь высказать свои опасения и мысли. Что делать – решать только тебе.

– А ты мне прямо оставил поле для маневра! – со злостью бросила охотница. – Ладно, если вьюга уляжется, схожу.

– Извини. Я, правда, не знал, что все так обернется.

Она порывисто придвинулась к нему, но тут же снова отступила. Дарт ухватил ее за руку, притянул к себе. Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга.

– Если выживем, сама оторву тебе голову, чтобы больше не ввязывался во всякие авантюры.

– Ты не похожа на тех, кому нравятся правильные парни, – улыбнулся он.

– А тебе откуда знать? Если я вдруг переспала с каким-то проходимцем, это еще ничего не значит.

Вместо ответа Дарт поцеловал ее. Лара вроде бы сначала пыталась вырваться, но почти сразу сдалась. К костру вернулись спустя примерно полчаса, уже после того, как «исследовали» один из ходов. Там, вдали от огня, было прохладно, но зато никто не мешал.

К утру вьюга только усилилась. Вчерашний ветер превратился в настоящий ураган. В пещеру он почти не проникал, но запасы топлива стремительно таяли. Насколько понял Дарт, пополняли их, разбирая лебедки и платформы, оставшиеся в каменоломне.

– Хотя бы можно не опасаться нападения, – сказал Колин. – А если нам немного повезет, то ветер разобьет их дирижабли о камни.

– Было бы неплохо, – согласился Дарт.

Он уже обошел пещеру, переговорил с теми, кто взял на себя роль старост – их было несколько, по числу деревень, откуда пришли беженцы. Его предложение подготовиться к обороне приняли охотно и даже внесли дельное предложение.

– Идти в каменоломню сейчас – верная смерть, – сказал охотник, на чьей левой руке не хватало двух пальцев. – До лебедок не добраться. Но мы можем собрать камни, которые валяются у входа. Там их много. Если обвязаться веревкой, то и ветром не унесет, – его слова встретили одинокие смешки нескольких подростков. – Что ржем? Оскользнешься, грохнешься – закрутит, завертит. Где тебя искать потом?

Смешки тут же стихли.

– А как же те, кто копает у Близнецов? – спросил Дарт.

– У них есть палатки и теплые спальные мешки. В ущелье ветер не столь зол, как здесь. Даст Бог, переждут.

Его слова не внушали оптимизма, но пока полагаться было больше не на что, и оставалось только надеяться на лучшее.

Сборы и приготовления не заняли много времени, и вскоре дюжина добровольцев отправилась на добычу камней. Решили, что работать будут попеременно: сначала первая дюжина, затем ее сменит вторая. И так по кругу, чтобы давать друг другу отдыхать. Обвязывались по двое – один выходил в метель, а второй оставался в пределах грота, постоянно держа веревку в натянутом положении.

Уже первая ходка показала Дарту, что идея беспалого мужика с веревками наверняка спасет кому-нибудь жизнь. Стоило только отойти от грота шагов на десять, как ты тут же терял ориентацию в снежном безумии. Никогда прежде парню не доводилось видеть ничего подобного. На его родном Острове зима, как правило, бывала мягкой, без обильных снегопадов и сильного ветра. Ванд же располагался гораздо выше Тана, потому и климат тут был совсем другой.

Дарт подхватил самый большой камень, который хватило сил поднять, и медленно направился обратно. С противоположного конца веревки его мерно тянули, помогая двигаться и не сбиться с пути. Собственных следов он уже не видел, а через несколько шагов понял, что был слишком высокого мнения о себе, когда позарился на столь внушительный булыжник. Одно дело поднять его, и совсем другое – идти с ним, когда под ногами нет надежной опоры. Зато не холодно. Под теплой меховой паркой, которую ему всучили вместо плаща, Дарт буквально обливался потом. Чувствовал, как по спине бегут ручейки, как намокли под шапкой волосы. Проклиная собственную жадность, самонадеянность и вообще все горы в мире, он продолжал идти. Раненое плечо отзывалось тянущей болью, но беспокоило не особенно сильно.

Последние шаги, когда впереди маячил темный провал грота, оказались самыми сложными. Казалось, он переставляет ноги, но не приближается к заветной цели. То же ощущение, что и в подвале безымянного храма.

Ему помогли – два человека выбежали из грота и перехватили камень. Какое же это было облегчение! Ввалившись следом, Дарт рухнул на землю, прислонился к стене и сорвал с лица шарф. Хотелось дышать, хотелось холодного ветра в лицо.

– Так тебя надолго не хватит, – подошел к нему напарник – долговязый парень, который и бриться-то недавно начал.

– Все нормально. Теперь буду знать, что брать.

Долговязый кивнул и вышел в пургу.

Дарт, не вставая, следил за натяжением веревки. Что и говорить, роль поводыря нравилась ему куда больше.

За собиранием камней и возведением в глубине грота линии обороны прошел день. К вечеру ветер стих, а температура поползла вверх. Воздух набряк влагой, а выпавший снег стал мокрым. Расступившиеся тучи выпустили солнце – и оно напоследок успело осветить закатным светом брошенную каменоломню. Вид та имела не радужный: сплошной снег и остатки развороченного стихией оборудования.

«Будет легче дрова добывать», – подумал Дарт.

Он вымотался до предела, но был доволен тем, что у них получилось. Несколько рядов каменных заграждений тянулись от входа в грот до самой пещеры. Порядка пятидесяти метров защитной полосы. Сюда бы хоть десяток ружей – и ни один сопротивленец не пройдет.

День не прошел даром и для Амелии – девчонка с самого утра занялась ранеными. Ее собственных лечебных запасов осталось немного, потому пришлось импровизировать на ходу, используя то, что успели захватить с собой деревенские. Больше всего пришлось повозиться с ожогами. Особенно тяжело ранены были три человека, все трое – жертвы налета планеров. Огонь, который пилот сбросил на людей, обладал странным остаточным действием: ожоги от него гноились намного сильнее, чем обычные раны. Несчастные то и дело кричали, не в силах терпеть боли. Кое-кто даже предложил избавить их от лишних страданий и подарить быструю смерть. В то, что эта троица выживет, не верил, казалось, никто. В большом городе, у хороших врачевателей, – еще может быть. Но не на голом камне, среди снега и холода, без необходимых лекарств. Однако Амелия, как потом рассказывала Дарту Лара, показала себя настоящей сукой, защищающей собственных детенышей.

– Кто их тронет, тому в еду подмешаю яд, – прошипела она, сжимая в руке склянку с какой-то вонючей мазью.

Сказала и отвернулась, оставив за спиной несколько ошарашенных беглецов. Удивительно, но ее и троицу безнадежных оставили в покое. Покрутили пальцем у виска, но оставили.

Дарт и сам не знал, какую бы участь выбрал для себя, окажись он на месте обожженных. Терпеть постоянную боль, заставляющую рвать криком глотку; понимать, что никогда не будешь прежним, что, если даже выживешь, навсегда останешься уродом. От подобных мыслей на душе становилось так погано, что парень тут же старался вообще перестать думать, благо накопившаяся за день усталость позволяла сделать это довольно легко. Лежа у костра, Дарт слушал Лару – та рассказывала ему о своих наблюдениях. Те, кого она подозревала в принадлежности к высшему кругу общества, старательно пытались слиться с толпой, участвовали в обсуждениях, но ни на чем не настаивали. Больше слушали. А двое из охранников даже помогали в строительстве защитной полосы. Парень слушал вполуха. Его разморило, и сосредотачиваться было все труднее. Вскоре он начал клевать носом, а после и вовсе уснул. Последнее, что помнил, – охотница, накрывающая его паркой.

Проснулся Дарт от резких испуганных криков. Казалось, разом ожила вся пещера. Каждый был на ногах и что-то делал, о чем-то пытался сказать. Костры почти потухли, и разглядеть что-либо в душном полумраке было очень сложно.

– Вставай! Вставай!

Рядом на колени грохнулся Колин, выхватил из сваленных в гору вещей свою сумку, резким движением раскрыл, принялся что-то искать.

– Что случилось? – Дарт никак не мог отойти ото сна. Он же только-только закрыл глаза. Какого черта тут происходит? Все тело болело от вчерашней работы. Особенно сильно ныла поясница – и не повернуться нормально. Будто кол проглотил.

– Дирижабли! – Алхимик выудил из сумки три склянки. – Давай-давай, они уже на подлете.

«Начинается…» – пронеслось в голове.

Сон как рукой сняло. Превозмогая боль, Дарт несколько раз потянулся, услышал, как хрустят натруженные суставы. Но стало легче. Кинжал, меч, пистолет – все было на месте. Алхимические составы он вытащил из вещевого мешка и закрепил на перевязи – пригодятся, если вконец припрет.

Общий гам постепенно стихал, перемещения людей становились все более осмысленными. Вскоре Дарт услышал отрывистые команды. Их отдавал высокий широкоплечий человек, бритый наголо.

– Женщин и детей в глубь пещеры! Не высовываться, не путаться под ногами. Подготовить оружие. Подготовить перевязочный материал. Мне нужны лучшие стрелки. Остальные – в запас.

То ли от растерянности, то ли за неимением других желающих распоряжаться, но к бритому прислушались.

Дарт накинул парку. Ему очень хотелось увидеть Амелию, сказать ей, что все будет хорошо. Хотелось увидеть Лару и предупредить ее, чтобы ни в коем случае не лезла в схватку. Но девчонок рядом не было. Колин, который мог знать, где они находятся, куда-то испарился.

– Что копаешься, парень? – неожиданно обратился к нему бритый. Его лицо не выражало никаких эмоций и было будто высечено из камня – ни одной плавной линии. Нет, он точно не деревенский.

– Уже готов.

– Молодец. Вставай в задние ряды, вперед не суйся.

– Я умею драться! – Дарт почувствовал, как внутри него разрастается обида. Он – Охотник, пусть и не закончивший обучение. Никто не имеет права говорить ему, что делать.

На лице бритого отразилось удивление.

– Откуда это у тебя?

Его взгляд сверлил перевязь с боевыми составами.

– Я Охотник.

Дарт достал кинжал, не отдавая, продемонстрировал его незнакомцу.

– Ученик, – уточнил тот. – Кто-то все же выжил – хорошо. Твоя помощь придется кстати, но не сейчас – позже. Не торопись.

Не дав Дарту больше ничего возразить, бритый быстрым шагом пошел прочь.

Вскоре первый накал эмоций прошел. Люди заняли свои места и замерли в ожидании. Где-то там, над отрогами Мертвецов, в небе парили дирижабли. Они приближались к последнему убежищу беглецов, но наблюдать их могли всего два человека, надежно укрывшиеся у самого входа в грот. И пока эти люди молчали.

Дарт старался высмотреть Лару, но не находил ее. В первых рядах обороняющихся, если он не ошибся, расположились исключительно мужчины-охотники. У каждого при себе был тяжелый лук и вязанка стрел. Когда нападающие войдут в грот, они окажутся на свету, в то время как охотники останутся в тени и смогут беспрепятственно вести стрельбу. Главное – нанести противнику как можно более ощутимый урон, отбросить его, а там, может, и преследовать доведется.

Подобные мысли Дарт прокручивал в голове, так и эдак представляя себе развитие схватки. Ему настолько надоело бегать и прятаться, что желание поскорее расквитаться хоть с кем-то из преследователей буквально зашкаливало. Его чуть не трясло от предвкушения боя.

Но время тянулось, а ничего не происходило. Уже потом, когда сами небеса рухнули на землю, Дарт не раз пожалел о собственных мыслях.

Сначала в грот вернулись наблюдатели. Охотники оживились, зашептались. По цепочке пришла информация, что все три дирижабля приблизились к каменоломне и зависли над ней. Некоторое время стояла тягостная тишина. Ни шепота, ни скрипа. А потом там, у самого выхода, что-то произошло. Охотники первых рядов повскакивали с мест, разом натянули луки. Дарт не выдержал и, двигаясь короткими перебежками, бросился вперед.

– …твари… – вроде бы расслышал парень, но не был уверен.

Он успел заметить очертания двух больших черных клеток, зависших метрах в пятнадцати от входа в грот. Те непрестанно раскачивались, но не от ветра, а от постоянного движения в своем нутре.

Кто там?

В следующее мгновение клетки рухнули на камни. Треск и грохот взорвали напряженную тишину. Раздался протяжный вой. За ним еще и еще. Из того, что осталось от клеток, выбирались многолапые поджарые существа с вытянутыми мордами. Наверное, нечто подобное можно получить, если скрестить большую собаку и паука. Дарт узнал их – Падальщики. Он никогда прежде не встречался с ними, но узнал – видел на страницах бестиария, который каждый послушник должен был изучить назубок.

«Они используют Проклятых…»

От осознания всей бредовости своего открытия парень даже встал, тупо наблюдая за тем, как твари принюхиваются и разворачиваются в сторону грота. Они почуяли людей – почуяли добычу. Низко рокоча, они срывались с места, устремляясь в атаку.

Охота открыта.

«Падальщики… Падальщики…» Дарт знал, что среди Проклятых есть куда более опасные противники. Падальщики обычно появлялись в местах массовых захоронений и поодиночке почти не представляли опасности для человека, предпочитая ретироваться при встрече. Но объединившись в стаю, начинали вести себя куда как агрессивнее.

– Их не убить! – не помня себя, заорал Дарт. – Это Проклятые. Их не убить!

А первые стрелы уже летели в направлении быстро приближающихся целей.

– Их надо обездвижить!

Десяток Падальщиков – не так уж и много, будь здесь хотя бы один полноправный Охотник. Но их тут не было.

Твари ворвались в грот. В телах некоторых из них торчали длинные древки стрел, но замедлить продвижение этих созданий они не могли. Ни на мгновение не замедляясь, Падальщики сигали через ограждения, стараясь вцепиться людям в горло. Крики боли смешались с яростными воплями звереющих людей. Им вторил многоголосый рык, вырывающийся из гниющих пастей.

Никакой тактики, никакого расчета – тупая мясорубка. Сталь против клыков.

Дарт на ходу выхватил меч и кинжал, скинул к чертям парку.

Кто-то пробежал мимо, вопя от страха и направляясь в пещеру, но остальные держались.

Дарт ворвался в самую гущу сражения, тут же поймал на острие кинжала изловчившегося прыгнуть Падальщика. Тот взвыл и отчаянно замолотил по воздуху лапами – тонкими и многосуставчатыми. Каждую венчала пара когтей в форме полумесяца. Несколько раз тварь умудрилась полоснуть своего обидчика, а потом Дарт опрокинул ее, одним движением вспорол брюхо. На каменный пол потекли гнилые внутренности. Падальщик дернулся, его зубы чуть было не сомкнулись на ноге обидчика. Вскочив, создание покачнулось на подгибающихся лапах. Дарт ударил снова – в основание черепа.

Рядом отчаянно закричали. Обернувшись, парень увидел мужика с обожженным лицом. Тот привалился спиной к стене и изо всех сил пытался отвести от себя неумолимо приближающуюся пасть Проклятого. Силы были неравны. Две пары лап твари пригвоздили несчастного к камню и продолжали погружаться все дальше в тело.

Дарт метнулся на помощь. Зайдя со спины, обхватил левой рукой Падальщика за шею, оттянул голову назад и глубоко пропахал горло кинжалом. Хлынула черная кровь, в нос ударило мертвечиной. Еще несколько секунд тварь пыталась вырваться, а затем затихла. Затих и терзаемый ею человек. Возможно, он и был еще жив, но проверять парень не стал. Потом, если они сумеют отбиться.

Несостоявшийся Охотник метался между защитных преград, которые так ничем им и не помогли. Бросался на Проклятых, кромсал их, пытаясь хоть сколько-нибудь защитить тех, кто не мог причинить тварям практически никакого вреда. Раз ему на глаза попалась отрубленная голова Падальщика, но тело того все еще продолжало биться в агонии, полосуя все вокруг острыми когтями.

Медленно отступая, неся большие потери, люди все же одерживали верх. Вонь гниющей плоти смешалась с запахом крови. Звуки схватки стихали, им на смену пришли стоны раненых и проклятия выживших.

Наверное, именно надрывное усилие, с которым удалось выстоять перед напором голодных созданий, сослужило обороняющимся горькую службу: на время они утратили прежнюю бдительность, забыли о тех, кто остался за пределами грота. А те времени зря не теряли.

О том, что происходит нечто страшное, возвестил срывающийся на визг вопль. Порядком потрепанный в схватке охотник стоял спиной к выходу и, наклонившись, пытался оттащить с прохода тушу дохлого Падальщика. Это оказалось большой ошибкой. Поставленный наблюдать за происходящим снаружи, он отвлекся. Возможно, если бы ему удалось управиться быстро, ничего бы и не случилось, но тварь зацепилась лапами за камни и не поддавалась.

Когда охотник закричал, Дарт чуть не подскочил от неожиданности. Обернувшись, он увидел, как вход в грот заволокло дымом. Густые желтоватые клубы уже обняли ничего не подозревающего человека, и тот вопил так, будто с него заживо сдирают кожу. К нему было бросились на помощь, но почти сразу остановились, а потом и вовсе начали пятиться. Охотник все кричал. Сделав несколько шагов в направлении ошарашенных товарищей, он рухнул на колени, вцепился в собственное лицо и будто бы пытался вырвать глаза. Кровь выступила на его коже, брызнула в разные стороны. Из раззявленного рта несчастного доносились придушенные булькающие звуки, подбородок и грудь заливало алым. Последним, что удалось разглядеть в сгущающемся дыму, было бьющееся в жестоких конвульсиях тело. И люди, только что выдержавшие атаку Проклятых созданий, дрогнули. Разворачиваясь, они спешно устремлялись к пещере.

Дарт медлил. Голос разума вопил, что надо уходить. Но треклятое любопытство нашептывало немного подождать, присмотреться к странному дыму. Визуально тот мало чем отличался от обычного, поднимающегося над костром. Смущала лишь неприятная желтизна и то, что никакого источника огня за пределами грота не было, по крайней мере, Дарт не видел его, когда еще удавалось что-то там рассмотреть. И шипение. Едва слышное, но отчетливое, будто из воздушного шара выходит воздух.

Вдруг в горле запершило, загорелось, запылало адским горнилом. Дарт отшатнулся, судорожно вздохнул. Перед глазами все поплыло, в груди словно опрокинули котел с расплавленным металлом.

Кто-то рванул за руку. Ничего не видя, Дарт споткнулся, налетел на каменную преграду. Его снова дернули. Резко, зло.

– Это газ! – раздался в ушах голос Колина.

Где все это время пропадал алхимик, Дарт понятия не имел. Продолжая спотыкаться на ватных ногах, он следовал за спутником, который уводил его прочь, туда, где можно вдохнуть чистого воздуха. А вдохнуть так хотелось! В груди образовалась пудовая тяжесть, точно там недавно расплескался раскаленный металл, а потом застыл и закупорил все поры, все сосуды и капилляры.

– Совсем идиот! – причитал Колин. – Сильно надышался? Сильно?!

Дарт замотал головой.

– Нет, – просипел чуть слышно.

– Надеюсь. Иначе выблюешь легкие.

Честно говоря, Дарту и без того казалось, что именно это сейчас и произойдет. Непреодолимое желание откашляться сводило тело судорогой, но кашлянуть не получалось. Что-то мешало. Что-то густое и податливое. Кажется, стоит немного напрячься, приложить чуть-чуть усилий – и неведомая преграда исчезнет.

Прокашляться удалось лишь спустя несколько минут. Сидя на земле, Дарт дышал и кашлял, дышал и кашлял. Грудь и горло разрывались острой болью, но сдержаться он уже не мог. Потом, обессиленный и взмокший холодным потом, он свернулся в клубок и закрыл глаза. Ему сейчас хотелось лишь одного – тишины. Чтобы прекратились крики, голоса, вопли страданий и даже испуганный шепот. Чтобы прекратилось все. Хотя бы ненадолго.

Не тут-то было. Его растолкали.

– Идем, – сказал Колин.

Дарт только отмахнулся.

– Идем! – Но этот голос принадлежал кому-то другому.

Мгновение – и непреодолимая сила ухватила его за шиворот, встряхнула и поставила на ноги. Это был тот самый бритоголовый здоровяк, который взял на себя организацию обороны.

– Спасибо, – поблагодарил его Колин.

Бритоголовый кивнул и исчез.

– Газ проникает все дальше, – старался пояснить алхимик. – Надо уходить ниже, под землю, через ходы. Времени совсем нет.

Дарт несколько раз вздохнул. Ему определенно стало лучше. Жжение в груди, во рту и в глазах еще оставалось, но совсем слабое, будто острого перца наелся и тут же окунулся мордой в свеженарезанный лук. С тем, что было в гроте, не сравнить.

– Но там же нет выхода.

– Чего у нас действительно нет, так это выбора. Сам сможешь идти?

Дарт кивнул.

– Все нормально. Спасибо. Сейчас очухаюсь. Стой! Где Лара?

– Я откуда знаю? Сегодня ее не видел. Давай шевелись. Я к Ами, надо помочь с ранеными.

Дарт снова кивнул.

Последний раз он видел охотницу вчера, пока не уснул. В схватке в гроте она точно не участвовала – он бы заметил. Тогда что получается?

Люди спешно собирали пожитки, суетились, пытаясь что-то донести друг до друга, но в общем громкоголосом хаосе получалось плохо. Кое-кто срывался, в отчаянии хватал оружие – и, изрыгая жесткие проклятия, бегом устремлялся в самый широкий проход. Люди натыкались друг на друга, сталкивались, падали и снова вскакивали, готовые вцепиться соседу в глотку. Если кто-то и продолжал руководить спешным отступлением, то контроль над ситуацией он явно терял.

В полумраке, что затопил пещеру, Дарт пытался высмотреть приближающиеся клубы газа, но не мог. Слишком темно: гореть остались всего три костра, а самодельные факелы почти не давали света. Но именно неопределенность заставляла двигаться.

Кто-то снова закричал – и в этом крике прозвучали уже знакомое отчаяние и непереносимая боль. Эхо разнесло крик по всей пещере, отразило его от потолка и обрушило на вмиг остолбеневших людей. Газ проник в пещеру! Сумасшествие и паника смешались причудливым коктейлем и выплеснулись в затхлый воздух, отравляя собой всех, кто еще не скрылся в подземных переходах.

Отчего-то Дарту самым страшным сейчас казалось не вдохнуть смертельный яд, а остаться в одиночестве. Понукаемый желанием отыскать своих, он бросился на поиски Колина и Амелии. Каково же было его удивление, когда увидел, что те даже не приступали к сборам, а точно столбы застыли в напряжении посреди небольшого импровизированного лагеря, где располагались тяжелораненые.

Но они не были одни. Тут же, широко расставив ноги, будто во время бури, стоял бритоголовый. Напротив него – пятеро молодых охотников. Причем лица двоих из них Дарт помнил по недавнему неприятному разговору, когда девчонка пообещала отравить их еду.

– Кто тебе дал право что-то здесь решать? Ты кто такой? – активно жестикулируя, кричал длинноволосый парень. По всей видимости, лидер.

– Никто. Но кому-то надо принимать решения, – ровным голосом ответил бритоголовый.

– Никто? – парень усмехнулся, обернулся к друзьям, потом снова перевел взгляд на собеседника. – Думаешь, тут одни дураки собрались? Думаешь, мы не знаем, кто ты такой? Кто они такие… – он кивнул в сторону. Там, замерев подобно призракам, стояли две женщины, одна из которых прижимала к себе мальчика лет пяти. – Вас, ублюдков, – продолжил парень, – надо было сразу выдать. Ясное же дело – по ваши души пришли эти, снаружи. А что, может, еще не поздно?

– Попробуй.

Бритоголовый стоял нерушимый и непоколебимый, точно скала. Только Лара говорила, что охранников как минимум трое. Где еще двое?

– Обязательно бы попробовал, если б не проклятый дым.

Дарту показалось, что парень нарочито храбрится, но на самом деле уверенности в собственных силах не ощущает даже при наличии поддержки за спиной.

– Ты можешь идти. Твоя помощь здесь не требуется, – сказал бритый и отвернулся.

Он оказался слишком самоуверен.

Молодые охотники будто только этого и ждали – набросились разом. Амелия вскрикнула, дернулась было, но алхимик ее удержал. В свете пары факелов сверкнула сталь. Бритоголовый здоровяк вскрикнул, развернулся, саданул кулаком в лицо первому попавшемуся – и тот больше не поднялся. Потом он дотянулся до горла другого, резко обхватил в районе кадыка. Послышался хруст, и молодой охотник осел наземь. Больше бритоголовый ничего не успел. Сталь пронзила его насквозь, здоровяк пошатнулся и с грохотом рухнул под ноги победителей.

Какого черта здесь происходит? Пещера уже превратилась в ловушку, но та пока еще не захлопнулась. Какие могут быть разборки в такой ситуации?

– Стоять! – бросил длинноволосый, увидев в руке Колина пистолет. Дарт похлопал по карманам. Свой пистолет он где-то обронил.

– Не глупите. Вы нам не сдались. Только эти клуши с выкормышем. Хотите тащить раненых на себе – пожалуйста.

Их намерения были ясны и понятны. Перешагнув через труп бритоголового, они направились к замершим в ужасе женщинам с ребенком.

– Они тоже имеют право выжить, – услышал Дарт собственный голос. А ведь сам недавно думал, не лучше ли будет выдать их преследователям.

– Тебе чего надо? – остановились охотники.

– Не стоит их трогать.

– А то что?

– А то будет столько же крови, как в одной гостинице… – Дарт выразительно глянул на Колина. Тот еле заметно кивнул.

– Чего? Послушай, родной, если ты не понял, чего действительно стоит опасаться, сейчас на собственной шкуре почувствуешь. Нас трое, а выстрелить он может только раз. Лучше валите отсюда, пока…

– Нет.

Они атаковали слаженно, точно обучались этому, но Колин не спал. Без замаха метнул им под ноги склянку. Троицу тут же окутало непроглядное едкое облако. Раздалась ругань, оборвавшаяся отчаянным кашлем. Молодые охотники повываливались из алхимического облака, но вряд ли помышляли о продолжении драки.

Дарт оглушил всех троих аккуратными ударами рукояти кинжала. Надо было убить, но не поднялась рука. В чем-то они все же правы – и все их проблемы оттого, что некто очень важный решил искать спасение вблизи охотничьих деревень, не подумав, что может навлечь этим на людей большую беду.

Пол под ногами вздрогнул, а затем мелко завибрировал. Спустя мгновение в глубине каменного монолита прокатился раскатистый рокот. Со сводчатого потолка посыпалась пыль.

Кто-то сжалился над обезумевшими от страха лошадьми, о которых позабыли в пылу бегства. Перепуганные и дезориентированные животные разбегались, ничего не видя вокруг. Благое дело обернулось новой волной паники, когда лошади врезались в спины спасающимся людям.

– Мы не можем их оставить! – с надрывом закричала Амелия.

Но Колин уже тянул ее прочь.

Пещера стремительно пустела. Несколько лошадей забежало в уже отравленную часть. Их ржание, почти стоны, полосовали по коже холодными бритвами.

Наверное, если бы не совместные усилия Дарта и Колина, Амелия так бы и осталась возле своих подопечных. На нее было больно смотреть. Ее лицо, осунувшееся, с покрасневшими, дико блестящими глазами, могло бы принадлежать безумной. Дрожащими руками девчонка прижимала к груди остатки снадобий и не сводила взгляда с того места, где оставляла тех, чью жизнь обещала сохранить. Лучше бы она рыдала в голос, но не молчала, накапливая отчаяние в себе.

Наверное, не случись конфликта между бритоголовым и охотниками, кого-то и удалось бы спасти. Вернее, вытащить из пещеры.

Они уходили все дальше. Каменные своды нависали над головой, готовые в любой момент рухнуть и похоронить под собой и живых, и раненых, и мертвых. Сначала импровизированный коридор тянулся широкой кишкой, а потом начал ветвиться. И чем дальше, тем сильнее. Заблудиться здесь казалось проще простого, ведь даже помечать пройденный путь было нечем. Охотники, что скрылись в ходах первыми, ушли слишком далеко, чтобы выдать себя светом или звуком. Но следы их ног на пыльном полу все же остались.

– Подождите! – ударил в спину женский крик.

Дарт обернулся. Их догоняли те самые женщины с ребенком, из-за которых произошел конфликт с молодыми охотниками. Парень успел забыть о них в общей суете.

– Чего вам? – спросил он, даже не стараясь выглядеть любезным. Откровенно говоря, ему было плевать на их судьбу.

– Позвольте нам пойти с вами, – тяжело дыша, попросила молодая. Ребенка она держала на руках.

Дарт взглянул на спутников. Колин в ответ пожал плечами, а Амелия вовсе никак не отреагировала, все еще погруженная в тяжелые переживания.

– Дело ваше. Только не рассчитывайте, что мы снова станем убивать ради вас.

– Спасибо.

Краем глаза Дарт заметил, как напряглось лицо старшей. Она даже в безразмерных мехах выглядела так, будто вот-вот выйдет встречать гостей на каком-нибудь изысканном приеме.

– Спасибо, что не позволили им сделать это… – снова заговорила молодая женщина, пристраиваясь следом за Дартом. Ребенка она опустила, и тот теперь шел самостоятельно. – Меня зовут Кайра…

– Мы не… – перебила было ее старшая, но Кайра упрямо тряхнула головой.

– Хватит скрытности, мама. Видишь, к чему она привела? Меня зовут Кайра Лохан. – Не дождавшись никакой реакции на свои слова, продолжила: – Я дочь наместника Острова Махеля Лохана. Это моя мама, Снессия. И мой сын – Ким.

– Дарт, – безучастно буркнул бывший Охотник.

Он все пытался понять, куда делась Лара. Не могла же она просто взять и уйти! Не могла же? После всего того, что между ними было. А что было? Переспали пару раз? Можно подумать, большое дело. И все же охотница пошла с ними не из-за денег. Возможно, она сама опасалась преследования стражниками Ванд-Хала, но от них наверняка можно было укрыться в любом городе Острова. Однако она этого не сделала. Почему? Он ведь так и не удосужился спросить ее. Боялся вспугнуть. Боялся, что девчонка развернется, плюнет и уйдет. И вот дождался.

– Не думаю, что нам стоит уходить далеко, – сказал Колин.

– Почему?

– Газ не сможет заполнить все пустоты и постепенно рассеется.

– То есть можно будет вернуться тем же путем?

– Думаю, да.

– Когда?

– А вот этого не знаю. Газ мне неизвестен.

– Нас будут ждать, – сказала Кайра Лохан.

– Вас? – обернулся Дарт.

– Нас всех, к сожалению. Они пришли убить и не вернутся, пока не будут уверены, что выполнили приказ.

– Чей приказ?

– Преподобного отца Августина.

– Кто он такой?

– Подкидыш, выросший в приюте святой девы Ланиссии. Говорят, всегда был прилежным учеником, усердным и внимательным. После приюта попал в высшую семинарию и блестяще ее окончил. В последние годы был настоятелем собора Святого Стефана. Прихожане его любили.

– Как-то не вяжется с человеком, который рассылает наемных убийц и стоит за организацией крупного переворота.

– Если вы о тех людях, что сейчас ожидают нас снаружи, то они не наемники. За Августином идут в основном из идеологических мотивов. А уж опирается он и вовсе на фанатиков.

– Он играет в очень опасные игры! – Дарт остановился так резко, что Кайра налетела на него. – Я недавно на вашем Острове, но увидел столько, что хватит на всю жизнь. И не только мою. Ты знаешь, что наемники… ладно, пусть не наемники, пусть фанатики – что они используют Проклятых, как обычных собак? – Он хотел рассказать еще о старой мельнице, следах странного ритуала и детских останках, но не стал – слишком мало данных, слишком они важные, чтобы доверить их тем, кто не вхож в Орден Охотников. – Вам известно, что никто и никогда не мог подчинить Проклятых? А пытались многие. И вот какой-то подкидыш, чуть ли не святой, травит ими людей.

– Молодой человек! – не выдержала Снессия Лохан. – Потрудитесь не забывать, с кем говорите. Ваши слова бестактны и оскорбительны.

– Расскажите об этом мертвецам в пещере. На других Островах знают о происходящем на Ванде?

– Нет, – неуверенно качнула головой Кайра. – Отец не желал огласки. Сказал, что у него достаточно верных людей, чтобы все исправить.

– Но вас все же выслал.

– Попытался спрятать, пока ситуация не наладится.

– Среди людей, верных наместнику, наверняка есть те, кто еще более верен преподобному Августину, – глядя в глаза гордой Снессии, сказал Дарт.

– Вы позволяете себе слишком много, – не дрогнув, проговорила та. – Мой муж достаточно разумен, чтобы разобраться с недовольными.

– Не сомневаюсь.

Земля под ногами снова вздрогнула. Настолько сильно, что беглецы едва устояли на ногах. Треск и каменный скрежет взорвались где-то в темноте, а затем мир вокруг покачнулся и с громогласным ревом ухнул в никуда.

Дарт инстинктивно пригнулся, закрыл голову руками и прижался спиной к стене. Его факел выпал из рук и покатился в пыли. Гора ходила ходуном. В ее реве отразилась вся ненависть к мелким букашкам, имеющим наглость заползти в ее чрево. Но пришло время расплаты.

От нового толчка что-то вырвалось из пола, метнулось к потолку, полосуя воздух черными клинками. Дарта бросило лицом вперед. Он выставил перед собой руки, но каменная шрапнель еще раньше ударила в лицо, заставила закрывать его ладонями. Удара об пол он почти не почувствовал.

Потом все прекратилось так же внезапно, как и началось. Где-то еще что-то скрежетало, где-то что-то сыпалось, но земля больше не тряслась.

– Все живы? – спросил Дарт, мотая головой. В голове гудело, лицо сильно саднило, но в остальном вроде бы все было в порядке.

– Я жива… кажется, – отозвалась Амелия.

Дарт пополз на голос. Девчонка лежала возле каменных пик, выросших из пола. Еще бы немного – и те проткнули ее насквозь.

– Что, я тоже грязный? – улыбнулся он. В свете все еще горевшего факела, валявшегося неподалеку, лицо Амелии было черным от налипшей пыли.

– Ага.

– Где Колин?

– Не знаю. Стой, вон его нога…

Дарт сощурился – и действительно, из-за угловатого камня выглядывала нога в меховом сапоге. Поднявшись, парень направился проверить. Колин сидел, прислонившись спиной к стене. Его голова безвольно свешивалась на грудь, из раны чуть выше лба текла кровь.

– Эй… – позвал Дарт, опускаясь рядом. Он взял руку алхимика в свою, проверил пульс – живой. Но приложило его хорошо. – У него голова пробита. Перевязать бы.

Амелия бесшумно появилась из-за спины.

– Ничего страшного, только кожа рассечена.

– Не буду мешать, посмотрю, что там с нашими высокородными дамами.

Он прошел по коридору в одну сторону, потом в другую – никого. Трещин в полу вроде бы не было, и провалиться их спутники не могли. Тогда куда они делись? Дарт остановился, вслушиваясь. Спустя некоторое время он все же уловил легкий шорох, пошел на звук. Оказалось, женщин с ребенком отбросило метров на пятнадцать от того места, где всю группу застигло каменное буйство. Уже подходя, Дарт понимал, что для них локальная катастрофа не прошла легко. На торчащей из пола каменной спице, раскинув в стороны руки и запрокинув голову, висело тело Снессии Лохан. Чуть дальше прямо на полу сидела ее дочь. Раскачиваясь из стороны в сторону, она прижимала к себе Кима. Тот тихо плакал.

Дарт почувствовал себя так, будто в чужую душу заглянул. Не желая мешать, развернулся было уйти и услышал голос Кайры:

– С вами все в порядке?

Та сидела в прежней позе, только повернула к нему голову. Лицо сына она закрывала ладонью, не давая ему смотреть на страшное зрелище.

– Да. Мы живы.

– А нам не очень повезло.

– Идти сможете?

Наверное, надо было посочувствовать, постараться поддержать женщину, но парень не мог отыскать нужных слов. Просто не знал, как вести себя, что говорить. В Орден смерть приходила регулярно. Иногда забирала одного Охотника, иногда целую группу. Порой тела несчастных были столь изуродованы, что не поддавались опознанию. Порой тел не находили вовсе. Как бы то ни было, но прощание с навсегда ушедшими проходило без трагизма и витиеватых речей. Был, сражался, умер – вот и все.

– Да, конечно. Мы не будем обузой.

– Дарт! – позвала Амелия.

– Прости, – тот коротко кивнул Кайре и почти бегом вернулся к девчонке и алхимику. С плеч будто камень свалился. Нет, стезя жилетки, чтобы в нее плакаться, явно не для него.

Колин уже очнулся, но в его глазах все еще плавала муть.

– Помоги поднять, – попросила Амелия.

Вместе они поставили алхимика на ноги.

– Не тошнит? Голова не кружится?

– Немного кружится, – промямлил тот.

– Постой, отдышись. – Она посмотрела на Дарта. – Что теперь?

– Попробуем вернуться. Я пойду первым, вы – за мной. Если газ еще не развеялся, будем ждать. У нас почти не осталось припасов. Но даже не в них дело. Боюсь, что следующего землетрясения мы не переживем.

– Как думаешь, еще кто-нибудь выжил?

– Почему бы и нет? Мы-то выжили.

Они посидели с полчаса, приходя в себя. И если Дарт и Амелия смогли бы идти сразу, то от головокружения Колина шатало так, что он едва стоял на ногах. Разговаривали мало, в основном вслушивались в окружающий мир, опасаясь нового светопреставления. Но гора затихла в мирной дреме.

Кайра попросила снять ее мать с каменной пики, а потом сидела рядом, сведя руки в молитвенном жесте.

Обратно шли медленно, осторожно втягивая носом воздух. Дарт отлично помнил, как горели легкие, и повторения тех ощущений не желал. С последним уцелевшим факелом в руке он шел во главе их маленького отряда. Неверное пламя билось и дрожало, грозя оставить беглецов в кромешном мраке.

Коридор изменился. Недавно широкий и просторный, он превратился в нагромождение каменных обломков, меж которыми зачастую лишь с большим трудом удавалось протиснуться. Особенно не по себе становилось, когда приходилось подлезать под каким-нибудь огромным камнем, ощущая над собой его смертоносную затаившуюся мощь. Все вокруг будто замерло, выжидая подходящего момента, чтобы прихлопнуть надоедливых людишек. Но все опасения пока оставались только опасениями.

Пещера, где недавно ютилось несколько десятков охотников, представляла собой печальное зрелище: ее округлый свод отчасти обвалился, и теперь в нем зияло отверстие, в котором виднелось небо.

– Подождите… – прошептал Дарт и первым ступил в пещеру.

Воздух казался не только безопасным для дыхания, но и свежим, морозным.

– Думаю, газ был легче воздуха, – сказал из темноты Колин.

Газ газом, но нельзя было забывать и о тех, кто им воспользовался. Вряд ли преследователи решили, что покончили со всеми сразу. Наверняка околачиваются где-то поблизости.

Дарт старался не выходить в те места, куда достигали солнечные лучи из дыры в потолке. Он немного покружил по пещере и, так и не обнаружив ничего опасного, вернулся к ожидающим спутникам.

– Чисто. У самого выхода только несколько мертвых лошадей.

– Подождите, – Кайра ухватила Дарта за рукав куртки. – У нас есть оружие.

– Что?

– Ружья. Мы не решились воспользоваться ими во время нападения Проклятых. Не хотели открыть себя, – она потупилась.

– Не очень-то это вам помогло. Ладно, чего теперь говорить. Покажешь где?

Оставив сына на попечение Амелии, Кайра уверенно прошлась по пещере и в какой-то момент указала под небольшой соляной нарост на стене.

– Здесь.

Визуально тайник ничем не выделялся, и Дарт даже засомневался в словах молодой женщины. Но первые же попытки ковырнуть землю лезвием меча показали, что почва тут мягкая.

– Мы и подумать не могли, что отец Августин обладает такой властью. Слухи о его тайных проповедях, в которых он призывал к уничтожению Ордена Охотников, ходили давно. Но все наши агенты возвращались ни с чем. Теперь мне кажется, что преподобный знал о них. Знал, на какой проповеди они будут.

– Я почти уверен, что он куда сильнее, чем ты думаешь, – сказал Дарт. Он обнаружил матерчатые свертки, туго обвязанные бечевой.

– Что ты имеешь в виду?

– Неважно. Просто поверь. Мне надо связаться с представительством Ордена на любом другом Острове. Знаешь, как это можно сделать?

– Только не в столице. Боюсь, если отец не преуспел, Ванд-Долл перешел под контроль отца Августина. Но я уверена, мы отыщем способ.

– Отлично.

Он развязал бечеву, распутал ткань. Кайра не обманула – перед ним лежали три ружья и отдельный мешочек с боеприпасами.

Теперь, вооруженный серьезным огнестрельным оружием, Дарт чувствовал себя увереннее. Это не в чистом поле от летунов улепетывать!

Тела лошадей у выхода из пещеры выглядели паршиво. Бедные животные бросились туда, где, по их разумению, была свобода. Но газ убивал слишком быстро. Забежав в отравленное облако, они уже не смогли из него выбраться. Глядя на них, Дарт отлично понимал, что тогда, в гроте, от смерти его отделял какой-нибудь вздох. Всего один. Не окажись рядом Колина, он бы сейчас так же валялся в луже собственной свернувшейся крови с черным вывернутым языком, непомерно раздутым животом и обожженной в уголь кожей.

Осторожно, почти не дыша, готовый в случае опасности рвануть обратно, Дарт вышел наружу. Морозный ветер гонял по брошенной каменоломне небольшие снежные вихри. В высоком небе парили редкие облака. Никого. Пустота и спокойствие.

Он уже было готов был помахать рукой остальным, когда возле останков подвижной платформы заметил какое-то движение. Вскинув ружье, отпрянул в тень грота, но тут же опустил оружие. Через завалы невывезенного камня к нему бежала Лара. Легкая и быстроногая, она будто не касалась ногами снега. На раскрасневшемся лице играла широкая улыбка.

Дарт отставил ружье. И вовремя. Лара налетела, чуть не сбила его с ног, повисла на нем, обхватив ногами и руками. Только теперь парень осознал, как же боялся за нее, как переживал. Не смел признаться себе, что с ней могло случиться что-то плохое. Гнал прочь темные мысли.

– Я ненавижу тебя! – просипела Лара, едва оторвав губы от его губ. – Знаешь, каково это – возвращаться туда, где тебя должны ждать, но находить только мертвецов?

– Но… – эмоции душили, щипали в глазах. – Где ты была? Я искал тебя, но не мог найти.

– Как «где»? – охотница ослабила хватку, встала на ноги. – Ты же сам сказал, чтобы я проверила Близнецов. Я тебя разбудила перед уходом.

– Не помню, – растерянно помотал головой Дарт. – Помню, ты что-то рассказывала, но я вымотался за день.

– Мужчины, – вздохнула она, – лишь бы поспать.

– Прости, не знаю, как это вышло.

– Да ладно. Что случилось?

– Расскажу, но позже. Что с Близнецами?

– Можно пройти. Трудно, но можно. Обвал не такой уж серьезный. Подкоп не сделать, но, имея веревку и крепкие руки, переправиться возможно.

– Отлично. Тогда не будем откладывать. Ты не видела уродов из гражданского сопротивления?

Лара загадочно улыбнулась.

– Они собирались высадить десант, но успели спустить всего несколько человек. Потом поднялся ветер и началось землетрясение. Они перепугались и отчалили. Думаю, обратно к деревне.

– Где те, что высадились?

– Я их видела, они меня – нет… и больше никого не увидят.

– Не хотел бы быть твоим врагом. – Он снова обнял охотницу. – Я так рад, что ты вернулась.

– Знаю, – хитро сощурилась она.

Несмотря на довольно прохладные отношения между Ларой и Амелией с Колином, их встреча показалась Дарту по-настоящему радостной. Ребята обнялись и вообще выглядели весьма довольными. Чуть в стороне стояла Кайра с Кимом и опасливо всматривалась в каменоломню.

Без долгих споров решили сразу же уходить к Близнецам. Дотемна немного времени есть, так и нечего его терять. Напоследок прихватили в пещере несколько прочных длинных веревок и хорошенько утеплились. Вот с провизией дело обстояло плохо: Колин запретил брать съестное оттуда, где прошел газ. А собственных запасов хватило бы в лучшем случае на пару дней, и то лишь при бережном расходовании. Но делать нечего. Лучше поголодать, чем отравиться.

Лара повела их за собой. Но если взрослые быстро приноровились к ее темпу, то маленькому Киму он оказался совершенно не по силам. Дабы постоянно не останавливаться и не терять времени, решили нести его по очереди. Дарт мимолетно подумал, что снова взваливает на себя ненужную ношу, но тут же отмел эти мысли. Оставить ребенка в промерзших горах он бы не смог.

До ущелья, которое должно было вывести к Близнецам, добрались за какие-нибудь полчаса. Ветер между тем окреп, подморозило. Но в движении холод не слишком ощущался, и можно было не опасаться атаки с воздуха. Вряд ли преследователи рискнут подняться в такую погоду.

Однако они рискнули. А может, все время кружили где-то неподалеку. Дирижабль-носитель беглецы не видели, зато услышали гул приближающихся планеров.

– Рассеяться за камнями! – заорал Дарт, разворачиваясь и вскидывая ружье.

Что ж, теперь ему есть чем встретить ублюдков.

Ширина ущелья не позволяла летунам особенно маневрировать. Тут и там из стен торчали каменные выступы – зазевайся, и тут же влетишь в один из них. Но на такую удачу Дарт не надеялся. Одно ружье он отдал Ларе, которая медленно отступала в сторону, намереваясь подняться по пологому склону. Другое – Колину. Алхимик присел за крупный булыжник и замер, готовый открыть огонь.

Планеры стремительно приближались. Они постоянно маневрировали, плавно меняли направление, двигаясь зигзагом.

Дарт не дышал. Он перестал что-либо слышать, перестал что-либо видеть по бокам от себя. Зрение сузилось до туннеля, в конце которого увеличивался в размерах планер. Наверняка пилот заметил, что находится на прицеле. Наверняка целился сам. Дуэль. Вот только стрелять, уверенно стоя на земле, куда сподручнее.

Грянул выстрел. Приклад ружья ударил в плечо. Туннель вздрогнул и распался. Первый планер накренился на одно крыло, затем его закрутило и бросило на каменную стену. Огненный шар вспух раскаленным нарывом, чуть было не поглотив и второго летуна. Но тот успел среагировать и, рискуя врезаться в очередной уступ, заложил крутой вираж, уходя от опасности.

Выстрел Колина пропал втуне. А вот Лара не промахнулась. Ее пуля поразила не пилота, а попала куда-то в бок планеру, в область двигателя. Тут же из него повалил густой черный дым. Но вместо того чтобы замедлиться, летун только удвоил скорость. Он устремился вперед с такой скоростью, точно оседлал смерч. Пилот еще пытался сладить с подбитой машиной, но тщетно. Пару секунд та держалась в воздухе, а потом резко пошла вниз и в сторону.

Дарт рванулся с места. Закричал, завопил, в кровь, в ошметки раздирая собственное горло. Но уже ничего не мог поделать. Летун опрокинулся и рухнул, будто пылинку сметя с плоского камня Лару.

– Не-е-ет! – Собственный вопль потонул в грохоте взрыва.

Пламя расплескалось по ущелью, потекло по камням, ударило в небо удушливым смрадом. Его жар плавил вековой гранит, превращал его в стекло. Не стало пронизывающего ветра, не стало снега и льда. Только нестерпимый жар и отчаяние.

Дарт метался, рвался к огню, но кто-то сбил его с ног, насел на спину и не пускал. Этот кто-то пытался что-то сказать, в чем-то убедить, но в ушах Дарта повторяющимся эхом звучал единственный звук – крик Лары. Последний ее крик.

Глава 11 Клыки Мертвецов

Наверное, если бы не спутники, Дарт просидел бы возле места гибели Лары очень долго. Привыкший к смерти, он неожиданно обнаружил, что некоторые потери куда страшнее, нежели прочие. Грусть, сожаление – вот что было ему известно ранее. Но теперь, когда внутри него все заледенело, а в сознании ширилась звенящая пустота, окружающий мир открылся новой гранью – той, за которой нет места отступлению и исправлению ошибок. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал – ничего не изменится. Сотни раз прокручиваешь в голове роковой момент. Прикидываешь, как можно было поступить вернее, что сказать, и иногда даже находишь нужное решение, но потом реальность с тупым равнодушием с размаху ударяет тебя о землю, выбивая прочь все «если» и «может быть». Не остается ничего, кроме осознания невосполнимой потери, с которой придется жить.

Он почти не разговаривал, почти не отдыхал. Все время старался что-то делать, надеясь, что усталость тела сможет заглушить вой сознания. Получалось плохо. И все же дорога брала свое.

До Близнецов путники добрались без проблем, благо заблудиться в ущелье не смог бы даже слепой. То, что Лара назвала несерьезным обвалом, поначалу показалось Дарту настоящей каменной стеной, к тому же почти отвесной. У ее основания стояла единственная палатка, в которой ребята обнаружили небольшой запас продовольствия и воды. Но людей видно не было.

– Палаток должно быть больше, – сказал Колин.

Он оказался прав – останки еще одной палатки обнаружились под камнями. Надо полагать, остальные находились там же.

– Наверное, землетрясение спровоцировало новый обвал, – предположил алхимик.

– А люди? – спросила Амелия.

Колин лишь многозначительно пожал плечами. Вариантов их судьбы виделось немного.

На штурм завала ушел целый день. Первым подъем начал Дарт. Амелия было заикнулась, что лучше пустить вперед кого-то еще, но парень ее даже слушать не стал. О скалолазании он знал примерно столько же, сколько о Гнильцах до встречи с Ларой, зато был сильнее и физически подготовленнее своих спутников.

Дарт поднимался вдоль горной стены. Идти здесь казалось ему куда безопаснее, чем пытаться преодолеть завал, где каждый шаг грозит новым камнепадом. Такая опасность оставалась и тут, но можно было хотя бы закрепить веревку и потом надеяться на нее как на страховку. Веревку и крючья он нес с собой. Каждые десять шагов вбивал крюк в стену и пропускал через него веревку. Скорее всего, Лара бы добралась до гребня завала в несколько прыжков, но Дарт тащился целую вечность. Еще одну вечность пришлось сидеть и ждать, пока гребня достигнут спутники. Чтобы не тосковать за бесконечным созерцанием окрестных вершин и не заледенеть на пронизывающем ветру, парень спустился навстречу поднимающимся товарищам. Кайра, само собой, отставала от Амелии и Колина. Ей приходилось не только подниматься самой, но и нести на руках маленького сына. Не то чтобы Дарт сжалился над ней, но, помогая ей, он помогал и себе – отвлекаясь от воспоминаний. А те ни в какую не желали оставить его в покое. Возвращались, кружились огненным хороводом, время от времени выплевывая на поверхность сознания очередной образ.

– А здесь красиво, – сказала Амелия, когда вся группа добралась до верха. – Никогда не думала, что снег и камни могут быть так красивы.

– Смертельная красота, – ответила ей Кайра.

Прежде чем спускаться, немного отдохнули. Дарт с удивлением смотрел на сына молодой женщины. За все время пути по ущелью и последующего подъема Ким ни разу не сказал, что устал, замерз, голоден или еще что-нибудь в таком духе. Странное поведение для мальчишки, выросшего среди заботливых слуг и неги. Эта странность настолько поразила Дарта, что тот даже спросил Кайру:

– Он настолько привык к трудностям, что не жалуется?

– Нет, – улыбнулась та. – Когда мы покидали резиденцию в Ванд-Долле, Ким обещал своему отцу, что будет заботиться обо мне и ни разу не заплачет. Теперь держит слово. Только раз заплакал – после смерти бабушки. Но мы с ним решили никому об этом не рассказывать.

Дарт сглотнул. Собственные терзания показались ему слабостью – омутом, в который он загоняет себя по собственному же желанию. Рядом с ним сидел мальчик, которого выбросили в жестокий мир, и который, несмотря ни на что, держит данное отцу слово. Неужели ему проще, чем бывшему Охотнику? Нет! Быть того не может.

Дарт отошел к краю обрыва. Так далеко от спутников, как только мог. Ненадолго прикрыл глаза, потом, медленно выдохнув, взглянул в бесконечность горных пиков. Некоторое время постоял, ни о чем не думая. Он не забудет Лару. Он не забудет того, по чьему приказу прибыли сюда летуны. Он ничего не забудет, а потому придет за ответами и за кровью.

Спуск дался значительно проще. А следующие дни путники шли по извилистым тропам, неведомо кем прорубленным в каменном массиве гор. Иногда тропы обрывались, чтобы возникнуть далеко впереди; иногда исчезали и не показывались очень долго, и людям приходилось самостоятельно выбирать, куда ступать; иногда тропа приводила к тупику, и казалось, что дальше идти некуда, но стоило внимательно присмотреться, как где-то рядом обнаруживался незаметный разлом или сквозная пещера. Впрочем, тропой Дарт называл всего лишь более или менее ровные участки поверхности, по которой им приходилось идти. Непонятно, кому понадобилось строить замок или какое-то иное сооружение в этих местах. На чем туда добираться? Пешком долго, на дирижабле вряд ли возможно – постоянные ветра создают слишком опасные условия для полета. Если бы не карта отца, Дарт бы в жизни не отыскал дорогу. Он и так все время боялся сбиться с пути и постоянно сверялся с ориентирами. Благо отец указал их в достаточном количестве.

Завесой, отделяющей Клыки Мертвецов от остального мира, служил ледяной водопад, место красивое, но отчаянно холодное. Казалось, сам воздух здесь состоит из кристаллов льда. Вот когда пригодились те теплые одежды, что ребята нацепили на себя в деревне и потом в пещере. Но даже их тепла оказалось недостаточно. Лицо стыло, а стоило остановиться хоть ненадолго, как холод тотчас начинал сковывать ноги и руки. Несмотря на непомерную усталость, от которой путники еле переставляли ноги, о привале нечего было и думать. Длинный серпантин, который им пришлось преодолеть до водопада, оставил за спиной большую часть горных пиков, опустил к земле густые облака.

Странно, что сам водопад замерз не до конца. Да, со всех сторон его сковывала толстенная наледь, но под ней продолжала бежать вода – прозрачная голубоватая кровь гор.

Чтобы найти способ переправиться через водопад, пришлось изрядно потрудиться. В отцовской карте пунктир вел прямиком через водную преграду, но промокнуть на таком морозе означало верную смерть. Оставалась надежда на какую-то обходную тропу. Вместо тропы нашелся карниз, вход на который сливался с окружающим камнем и ускользал от взгляда. Дарт несколько раз проходил мимо него, но не замечал. Лишь отчаявшись, начал чуть ли не по сантиметру изучать каменную стену за водопадом.

При ближайшем рассмотрении карниз оказался довольно широким, хоть и обледенелым. Пришлось изрядно потрудиться, чтобы по нему стало можно пройти. Зато хоть немного согрелись. Хотя и не все. Доверить рубку льда девчонкам Дарт не мог. Да и от Колина помощи оказалось немного. Алхимик совсем стух и едва шевелился.

За водопадом открылся длинный туннель, очевидно искусственного происхождения. Гладкие стены и пол просто не могли появиться сами по себе. Идти здесь было легко. К тому же туннель все время понижался, да и ветер исчез – так что вскоре путники заметили, что воздух стал теплее.

Последний рывок проделали в тишине. На разговоры не осталось ни сил, ни эмоций. Не рассыпаться окончательно помогало ощущение близкой развязки. Цель многодневного пути должна была открыться вот-вот, буквально за следующим поворотом.

Туннель кончился внезапно, выведя путников в огромную каменную чашу со стенами-колоннами, устремляющимися под самые небеса. В воздухе кружились снежинки, которые сверкали и переливались в лучах солнца, создавая немного сказочную и нереальную атмосферу.

– Ого… – произнесла Амелия.

Ее взгляд, как и взгляды всех остальных, был прикован к огромным воротам, буквально вросшим в тело каменной стены. Чтобы создать такое, надо обладать поистине колоссальными ресурсами. И ведь где ворота расположились? В сердце горного массива, куда и налегке-то подобраться сложно. Не говоря уж о том, чтобы тащить на себе оборудование. Да и какое должно быть оборудование, чтобы соорудить подобное? Страшно подумать, для чего все это строилось.

– Надеюсь, ты сможешь их открыть, – сказал Колин, притаптывая на месте.

Дарт и сам очень на это надеялся. Он вытащил из вещевого мешка странный восьмигранный камень, который передала ему Рыбий Глаз, повертел его в руках. Если это не ключ, тогда можно спокойно разворачиваться и идти обратно.

Медленно, на нетвердых ногах Дарт приблизился к воротам. Они были выше него, по крайней мере, в три раза.

«Из чего они сделаны?»

И не камень вроде, и не металл. Что-то гладкое и не слишком холодное, вон ворота не обледенели даже.

Взгляд парня скользил по воротам, ища замочную скважину, и довольно скоро обнаружил небольшое углубление. Дарт даже не поверил в удачу.

«Что ж, вот и проверим…»

Он повертел камень, примериваясь, и сунул в углубление. Камень лег в него, как влитой. Ничего не произошло. Дарт попытался вытащить камень, но тот не поддался.

– Подожди, – остановил его Колин, – может, оно работает с запозданием.

Постояли и подождали. Ничего. Тишина. Над головой продолжают порхать снежинки.

– Может, надо что-то сказать? – спросила Амелия.

– Что?

– Не знаю. Имя свое, к примеру.

– Глупо это как-то…

– А ты попробуй. Мы никому не расскажем.

– Дарт Статгаст, – произнес бывший Охотник.

Никакой реакции.

– Да что же это за.. – Дарт со злостью шагнул к воротам, отчаянно желая вырвать камень обратно, но оскользнулся на льду, и, спасаясь от падения, вытянул перед собой руки. Одной рукой он угодил как раз на камень – и тот вдавился еще глубже.

За воротами что-то ожило, заурчало, заскрежетало. Громадные створки дрогнули и начали расходиться. В лица путников дохнуло теплом.

Дарт даже не знал, что ожидал увидеть. Скорее всего, непроглядную темноту. Но увидел нечто вроде просторного зала, весьма неплохо освещенного странного вида светильниками, спрятанными под потолком. Отчасти они походили на газоразрядные лампы техномагов и в то же время выглядели совершенно иначе. В зале не было ничего – ни мебели, ни оборудования, ни даже пыли. Стерильная чистота, какой просто не бывает в реальном мире. Стены и пол – гладкий металл.

Металл?!

Колин уже шарил руками по стенам, исследуя пальцами небольшие округлости на ее поверхности. Округлости располагались на строго одинаковых расстояниях и разбегались ровными линиями, образуя квадраты.

Ворота начали закрываться.

Путники переглянулись.

– Может, стоит кому-то остаться снаружи? – спросил алхимик.

– Останешься? – спросил его Дарт.

– Нет. Ты что? Когда еще удастся побывать в таком месте?

– Желающих нет? – Парень обвел взглядом спутников.

Желающих не нашлось.

Ворота захлопнулись с протяжным гулом.

– Если нас сюда впустили, то и способ выбраться наверняка найдем, – без уверенности сказал бывший Охотник.

– Каков ваш статус? – раздался приятный женский голос. – Назовитесь.

Дарта аж передернуло. Именно этой фразой их встретил странный голос в разрушенном храме. Разве что тут явно говорит женщина, а там – не понять кто.

– Это что? – шепотом спросила Амелия.

Дарт прижал палец к губам, призывая молчать.

– Каков ваш статус? Назовитесь.

– Дарт Статгаст, – громко произнес парень.

– Идет идентификация. Ожидайте. Идентификация пройдена. Найдено соответствие. Дарт Статгаст, ваш уровень доступа: зеленый. Добро пожаловать в научно-исследовательский комплекс «Вулкан».

– Почему мне кажется, что мы попали в далекое прошлое? – спросил Колин.

– Возможно, ты недалек от истины, – сказал Дарт.

– Здравствуй, Дарт… – голос изменился. Изменился радикально и неожиданно. Настолько неожиданно, что бывший Охотник почувствовал, как спина покрывается мурашками, а в горле встает ком. С ним говорил отец. Черт знает, из каких времен и с каких расстояний звучал его голос, но ошибиться было просто невозможно. – Я бы очень хотел сказать, что рад тебя приветствовать. К сожалению, сказанное было бы ложью – я гораздо сильнее обрадовался бы, если бы ты никогда тут не оказался. Но изменить ничего нельзя. Я сделал свой выбор и не жалею о нем, хотя мне больно от него. Голос, который ты слышишь, синтезирован по образу моего голоса. Я подумал, что так тебе легче будет понять и принять происходящее на Островах. Это место было открыто нами девять лет назад. Осколок мертвого мира, который неведомым образом не только уцелел во время общепланетарной катастрофы, но и сохранил большую часть своего потенциала. К сожалению, мы слишком многое забыли, чтобы разобраться в доставшемся нам богатстве. Но мы старались. И кое-чего добились. Проходи, нам есть о чем поговорить…

Стена напротив ворот начала расходиться в стороны. По полу побежали зеленые огни – точно путеводная нить.

– Надеюсь, твой отец не против, что его сын пришел с друзьями, – сказала Амелия, делая шаг по огням.

– Мой отец мертв, – резче, чем хотел, бросил Дарт. – Это только голос. И то ненастоящий.

Они шли по огням по коридорам и лестницам. Кругом по-прежнему царила стерильная чистота, не было ни намека на ржавчину или иные признаки упадка. Создавалось ощущение, будто люди ушли отсюда лишь несколько дней назад, и к тому же собирались вернуться.

– Нам неизвестен весь спектр исследований, которыми занимались в этом комплексе, – продолжал голос отца, – но его потенциал просто поражает. Отсюда можно следить за состоянием как установок левитирования Островов, так и за работой концентраторов магической субстанции. Анализ происходит, разумеется, опосредованно, лишь по косвенным признакам, но его результатам можно и нужно верить.

Путники миновали длинный коридор, в стороны от которого вели короткие ответвления-балконы, огражденные перилами по пояс высотой. За балконами не было ничего, лишь пустая темнота, насколько хватает глаз. Только легкое движение воздуха и гулкое эхо намекали на огромные пространства.

По мере приближения путников к концу коридора им все отчетливее слышалось гудение, исходящее из следующего зала. И если весь центр представлялся затаившимся, но все же дремлющим зверем, то там, куда вела световая нить, явно работало какое-то оборудование.

– Нам удалось подсоединиться к энергетической системе комплекса, – говорил голос отца. – Удалось собрать крохи данных, предоставляемых внешними системами. Все эти данные должны сохраняться и анализироваться до твоего прихода. На их основе ты сможешь сделать свой следующий шаг.

– Ой-ой, – проронил Колин, когда они вошли в гудящий зал. Тот сверкал всеми цветами радуги, да к тому же так ярко, что поневоле хотелось зажмуриться.

– Что это? – спросила Амелия. Ее голос осип. Девчонка явно знала ответ на собственный вопрос.

– Это оборудование техномагов, – сказал Колин.

Примерно то же самое Дарт видел в Тан-Лароне, в подвале выгоревшего здания театра. Только приборов там было меньше, и они не работали. Тут находились прозрачные призмы, кубы, шары, всевозможные трубки, и все это светилось, переливалось, искрило и пылало.

Большая часть оборудования была расставлена на полукруглом длинном столе. Отдельные элементы связывались воедино не только световыми трубками, но и пучками света – непрерывным или мерцающим излучением. По полу вились какие-то кабели. Все они тянулись от стен или свисали с потолка, и все подключались к общей магической системе. Судя по всему, именно по кабелям подавалась энергия. Обычно техномаги работали со светом посредством хитроумных устройств, преобразовывая его в магическую субстанцию, которую потом могли накапливать и хранить, чтобы использовать по мере необходимости. Но тут источником было что-то иное.

В воздухе ощутимо пахло озоном.

– Твой отец был ренегатом, – сказал Колин.

Он не спрашивал – он констатировал факт.

– Нет, он был Архитектором. Занимался планировкой островного хозяйства.

– Сколько угодно. Только при этом он был ренегатом.

– Да почему? – вступилась Амелия. – Может быть, он помогал техномагам. Или они ему.

Алхимик поморщился так, что его мнение по поводу предположения девчонки стало ясно.

– Полагаю, ты считаешь меня отступником, – продолжил голос, точно услышал спор гостей. – Не стану оправдываться, я действительно имел дела с магами-ренегатами. Я не разделяю их принципов, но вынужден был пойти на сотрудничество, потому что больше ждать помощи было неоткуда. Мы – полноправные партнеры, равно заинтересованные как в раскрытии тайн этого места, так и в сохранении его местоположения в секрете. Сегодня, после того, как они помогут мне создать своего магического клона, мы покинем институт. Не знаю, надолго ли. Возможно, навсегда. Нас почти выследили, агенты техномагов идут по пятам. Нам необходимо исчезнуть, раствориться среди толпы обывателей. Потом, спустя время, если кто-то из нас уцелеет, он вернется в эти стены.

– Нам надо сообщить о том, что мы наткнулись на логово ренегатов! – сказал Колин.

Дарт смерил его оценивающим взглядом.

– Ты это серьезно?

– А почему нет? Тебе отлично известно, почему техномагия практикуется исключительно в строго оборудованных для этого местах и при неусыпном контроле мастеров. Любая ошибка, любая погрешность может привести к непоправимым последствиям. Это субстанция, куда непосвященным лучше не соваться. Тем более туда лучше не соваться тем, кто возомнил о себе бог весть что. Ты знаешь историю, в Ордене ее преподают. Что стало с Островами Тандар, Уолд и Квилт?

– Я понимаю, к чему ты клонишь.

– Клоню? Хорошо, давай обратимся к нашей высокородной спутнице, – он повернулся к Кайре. – Госпожа, каково наказание за несанкционированное занятие техномагией?

– Смертная казнь, – вроде бы нехотя ответила та.

– А почему так сурово?

Она посмотрела на него из-под нахмуренных бровей, затем перевела столь же хмурый взгляд на Дарта.

– Они опасны для Островов.

– Именно! – наставительно поднял палец Колин. – Тандар, Уолд и Квилт тому доказательства. Особенно Квилт – его сожрали с потрохами. Те самые твари, на которых тебя учили охотиться. Пойми меня правильно, – его тон смягчился, став примирительным, – я ничего не имею против твоего отца. Я просто прошу тебя не оставлять это место в тайне. Бесконтрольно работающее оборудование техномагов – это страшная опасность. И не только для нас, но и для всего Острова. Поверь, мне до трясучки интересно узнать, что же за тайна привела нас сюда, но подумай еще раз, стоит ли она того, чтобы рисковать десятками тысяч жизней?

– Все это проработало ни один год, – Дарт обвел руками полупрозрачную систему из стекла и света. – Я хочу получить всего один ответ. Разве это много?

– Я думаю, ты имеешь на это полное право, – вместо Колина ответила Кайра. Ее тон изменился, из него исчезла прежняя мягкость. Теперь перед Дартом стояла не беглянка, трясущаяся над собственным сыном, но дочь наместника – полноправный властитель Острова в отсутствие собственного отца и мужа. Она говорила так, будто и в самом деле способна помешать Дарту поступить, как он того пожелает.

Вообще-то Дарт отлично понимал, что Колин абсолютно прав – деятельность ренегатов не только незаконна, но и по-настоящему опасна. Только отступить теперь он бы не смог, слишком большую цену пришлось заплатить за возможность попасть сюда и узнать правду.

– Для выгрузки результатов сбора данных встань на красный круг… – эту фразу голос повторял уже несколько минут.

Дарт выполнил указание и встал на красный круг перед сверкающим столом. Вокруг него тут же взвился столб белого пламени, его языки закружились, ударили под потолок, задрожали, а затем распались тысячами искр. Некоторое время те парили в воздухе, потом резко потянулись к одной точке перед лицом Дарта, замельтешили, заметались, выстраиваясь в строгую последовательность. Спустя полминуты перед бывшим Охотником парило окно-визуализатор. Пару лет назад ему уже доводилось видеть подобное. Тогда на одной из оконечностей Тана случилось массовое нашествие Проклятых. Дело принимало столь скверный оборот, что к борьбе с тварями подключились техномаги. Именно на окне-визуализаторе один из них демонстрировал очаги наибольшей активности Проклятых.

На этот раз окно превратилось в куб, внутри которого одна за другой зажигались яркие зеленые точки. Над каждой точкой была закреплена короткая надпись.

– Это Острова, – прошептала стоящая рядом Амелия.

Действительно, визуализатор строил объемную карту всех Островов. Ну, или большей их части.

– Надеюсь, ты узнал схему расположения Островов, – снова заговорил голос. – Схема должна быть актуальной на тот момент, когда ты ее рассматриваешь. Это сделано на случай, если за время моего отсутствия будет заложен новый Остров.

– А вон там мы, – осторожно указала Амелия. – Ванд.

– Не знаю, известно ли тебе, но закладка нового Острова, – вещал голос, – возможна не чаще, чем раз в пять лет. Это ограничение связано с неустойчивостью общей системы.

В магическом кубе между Островами протянулись еле заметные сияющие нити белого цвета.

– Системой я называю совокупность Островов и связывающих их силовых линий. Ввод нового Острова нарушает устоявшееся равновесие системы, вызывает перераспределение энергетических потоков между Островами, а также может привести к непредвиденным помехам в работе установок левитации.

Дарт почувствовал, как начинают плавиться мозги. Он явственно понимал, что с каждым новым словом отца понимает все меньше.

– Нам не до конца понятны причины, вызывающие сбой в системе равновесия, но мы вынуждены подстраиваться под них. Иначе нас ждет крах всего. Каждый новый Остров, я назову его дочерним, напрямую зависит от материнского – того, от которого он запитывается. Именно поэтому дочерний Остров может появиться лишь там, где в достаточной степени развит институт техномагии.

Колин, казалось, утратил связь с реальностью и буквально поглощал каждое слово. И это при его негативном отношении к магам-ренегатам, приложившим руку к настройке всего этого оборудования! А вот Амелия заметно поскучнела, и Дарт ее прекрасно понимал. Его и самого мало интересовали подобные лекции еще со времен обучения в Ордене. И здесь он хоть и желал получить ответы, но в более простой форме.

– Мы подходим к сути моих изысканий. Обрати внимание: силовые линии от дочерних Островов тянутся к материнским. Те же, в свою очередь, тоже являются дочерними для более старых. И так далее, пока… – голос отца стих, будто нарочно нагнетая напряжение, – и так до тех пор, пока не остается самый первый, изначальный Остров.

В магическом кубе гораздо выше прочих точек появилась небольшая черная сфера.

– Знакомься, Дарт – это сердце нашей системы. Это источник и координатор. Центр, вокруг которого строится весь наш мир.

– О чем он? – пробурчал Колин. – Всем известно, что нет единого центра. Есть три метрополии – они первые.

– Мы долго не могли понять, откуда метрополии черпают свою энергию, – точно услышав алхимика, продолжал голос. – Ответ нашелся в этих стенах, у машины, которую ты видишь перед собой на столе. Мы сумели уловить силовые линии, устремляющиеся много выше самих метрополий. То, что поддерживает систему в работе; то, что сообщает ей энергию; то, что выравнивает спонтанные сбои… – все это находится над самой нашей головой. Об изначальном Острове не осталось почти никаких сведений. По какой-то причине все они были утеряны… так считается. Я же склонен полагать, что сведения намеренно уничтожили. Зачем? Не знаю. Одно ясно точно – магическое оборудование, размещенное на изначальном Острове, работает до сих пор и до сих пор выполняет свои функции. Но! За прошедшие годы без ремонта и обслуживания оно начало давать сбои. О том свидетельствуют многочисленные факты из статистики ведения островных хозяйств: землетрясения, пересыхание источников воды, изменение магнитных полюсов, несвойственные скачки давления и прочее.

При слове «землетрясения» Колин нахмурился, его взгляд стал пустым, будто алхимик смотрит куда-то в глубь себя.

– Быть может, ты задаешь мне вопрос: почему те, кто живет на изначальном Острове, не следят за оборудованием? Я себе тоже его задавал. И нашел, как мне кажется, ответ в одном из древних хранилищ Грест-Алана. Это было нечто вроде послания или отчета, написанного на обгорелом листе бумаги. Часть текста оказалась невосполнимо потерянной, но уцелевшая часть сообщала вот что: вследствие действий по монтажу комплекса «Черная дыра» произошел неконтролируемый магический выброс, повлекший массовую гибель населения Острова. Уцелели лишь те, кто в момент выброса находился на борту летательных аппаратов. Что стало с выжившими, мне неизвестно. Полагаю, некоторые из них добрались до других Островов. Почему они потом не вернулись, я не знаю. Знаю лишь, что суть «Черной дыры» состояла в создании способа мгновенного перемещения между Островами.

– Телепортация, – презрительно фыркнул Колин. – Не обижайся, но твой отец слишком верил в сказки. Всем и каждому известно, что мгновенно переместить сколько-нибудь сложный объект на большое расстояние невозможно.

– Заткнись, – ровным голосом проговорил Дарт.

Не то чтобы он рвался защищать отца, которого, как оказалось, почти не знал, но самоуверенность алхимика иногда выводила из себя.

– А теперь о главном. Еще раз прошу прощения, Дарт, что взваливаю на твои плечи такую тяжкую ношу. Я пытался нести ее один, но потерпел неудачу. После открытия изначального Острова первым моим побуждением было обнародовать полученные данные. Не сразу, потому что они требовали тщательной проверки и расчетов. Но все мы люди, и у всех у нас имеются свои цели. Иногда весьма низменные. Кое-кто из моей группы решил, что открытие должно достаться тому, кто больше за него заплатит. Покупателей он нашел быстро, но в чем-то они не смогли договориться, и пролилась кровь. Мой человек погиб… – голос ненадолго стих. – Полагаю, его пытали. Он указал на нас. Назвал имена, но, слава Всевышнему, не выдал этого места. За нами началась охота. Мы разбежались по разным Островам, затаились, условившись встретиться, когда охота сойдет на нет. Не знаю, выжил ли кто… Исходя из худших предположений, я оставил для тебя послание и наладил работу той самой машины, которую ты видишь перед собой. Признаюсь, я не знаю, как тебе поступить. Не знаю, как бы поступил я сам. Взгляни на схему…

Некоторые точки в магическом кубе начали краснеть, белые нити кое-где задрожали и исчезли. Нет – почти исчезли, став едва заметными.

– Сейчас ты видишь текущее состояние системы. Красным отмечены Острова, проявляющие признаки нестабильности. Окружающие их силовые структуры работают в аварийном режиме и в любой момент могут отказать. Полагаю, ты знаешь, что произойдет в этом случае: без активных силовых структур Острова разрушатся. Выход я вижу лишь один: собрать группу специалистов, добраться до изначального Острова и перезапустить управляющие контуры базовой контрольной станции. Полагаю, этого должно оказаться достаточно, чтобы система избавилась от накопившегося в ней мусора. Но есть одно «но»: сделать это надо тихо, не привлекая внимания. Я уверен, люди, убившие моих товарищей и меня, до сих пор охотятся за тайнами, сокрытыми в этих стенах. Не позволь им добиться своего.

В голове Дарта будто что-то вспыхнуло. Он вспомнил, с какой уверенностью наставник Патрик отыскал тайник отца в Тан-Лароне. Тогда парень мог только догадываться об источнике его информированности. Теперь же все начинало проясняться. Но как же гнусно от этого стало на душе! Неужели Патрик, да и другие наставники, собравшиеся в зале Малого совета и решавшие, как же открыть куб, на самом деле обыкновенные наемники, чья цель – заполучить секреты его отца? Но как такое возможно среди членов Ордена Охотников? Нет, тут что-то не так. Они говорили об Эриусе – помощнике отца, который никогда не нравился Дарту! Эриус рассказал им о кубе. Значит, его и следует отыскать в первую очередь.

– Полагаю, я сказал почти все, что собирался, – голос смолк, но спустя мгновение заговорил снова. – Сейчас ты слышишь меня настоящего. Я записал эти слова без надежды, что смогу сказать их тебе с глазу на глаз. Я люблю тебя, сын. И я горжусь тем, кем ты стал. Я бесконечно виноват перед тобой и перед мамой. Мы так радовались, когда ты появился на свет. Радовались, когда сказал первое слово, сделал первый шаг. Ты этого не можешь помнить, но я помню. Никому в целом мире я не пожелал бы твоей участи и той ноши, что собственными руками возлагаю на твои плечи. И все же никому больше не могу довериться. Ты – моя плоть и кровь. Ты – лучшее, что я оставляю после себя. Спасибо, что ты есть. Прощай.

Дарт даже не заметил, когда появилась резь в глазах, а окружающий мир подернулся влажной пеленой. Он ожидал услышать все, что угодно, но только не признание в отцовских чувствах. Только не ту боль, что сквозила в каждом его слове. Нет! Это неправильно! Он должен продолжать ненавидеть родителя. Так разумнее, так проще жить. Поводов для ненависти столько, что из них можно выстроить лестницу до самых небес. Но глаза продолжало щипать, а мир расплывался все сильнее.

Дарт резко обернулся. Чувство стыда перед спутниками выжигало его изнутри. Но рядом никого не оказалось. Все тихо ушли. Оставили его наедине с эмоциями. Он не заметил, как погас магический куб, как начало слабеть свечение внутри стеклянных призм и шаров. Машина, все эти годы работавшая в сердце укрытого горами комплекса, умирала. Последним ее «вздохом» стал полупрозрачный шар цвета янтаря. В момент последней вспышки света он материализовался прямо перед Дартом, ненадолго завис в воздухе, а потом начал медленно падать. Парень проводил шар отсутствующим взглядом, раздумывая, разобьется тот или нет, но в последний момент подхватил его. Шар оказался теплым и приятным на ощупь, будто был живым. Внутри него виднелись очертания схемы расположения Островов.

– В ваших руках находится банк данных, – проговорил под потолком приятный женский голос. Тот самый, что встретил гостей у ворот. – Он содержит в себе всю собранную вашим отцом информацию относительно устойчивости системы. В любой момент вы можете ознакомиться с ее развернутой версией. Для активации режима просмотра необходимо сильно встряхнуть шар. Для деактивации – снова встряхнуть. В то же время банк данных является ключом к экспериментальному летательному аппарату. Для того чтобы проследовать к аппарату, следуйте вдоль зеленых огней.

На полу зажглась зеленая подсветка.

Дарт ощущал себя опустошенным, но уже сейчас понимал – это пройдет. Нужно время, чтобы все услышанное уложилось в голове. Нужно время осознать.

– Я больше не плакса! – крикнул он во весь голос.

– А тут такие разве были? – Из коридора показалась улыбающаяся Амелия.

– Были-были, я сам видел. – Дарт показал им шар. – Если я все правильно понял, на обратной дороге нам не придется мерзнуть. Надеюсь, места хватит на всех.

– Какого места? – спросил Колин.

– Сейчас узнаем.

Они покинули комнату, снова шли длинными коридорами и переходами, которые неуклонно поднимались вверх. Просторный зал с прозрачной куполообразной крышей, где они оказались в конце концов, наверняка располагался где-то в небе.

Не было никаких сомнений, что когда-то здесь находился наблюдательный пункт. Об этом свидетельствовали большие и малые телескопы, сгрудившиеся в одном углу. Все остальное пространство заполняли многочисленные столы, инструменты, заготовки, фрагменты каких-то механизмов и просто мусор. Центром же притяжения всех взглядов стал… наверное, его можно было бы назвать планером, но куда более технологичным, нежели те штуки, что атаковали ребят в отрогах. Корпус летательной машины был туго обтянут какой-то кожей, а на верхней части крыльев располагались непонятные зеркальные пластины.

– Хочешь сказать, ты сможешь этим управлять? – не скрывая шока от увиденного, спросил Колин.

– Сейчас узнаем.

Дарт аккуратно залез туда, где, по его разумениям, должен находиться пилот. Удобно разместился в кресле перед десятком непонятных приборов. Гнездо для установки банка данных находилось в центре панели с приборами.

Янтарный шар занял свое место.

– Идет анализ бортовых систем, – услышал парень скрипучий металлический голос.

Приборы ожили, замерцали странного вида символами.

– Анализ бортовых систем завершен. Все системы работают в штатном режиме. Выберите пункт назначения.

Схема Островов, запечатанная в банке данных, вспыхнула и большим шаром зависла перед глазами Дарта.

– Думаю, я смогу им управлять, – усмехнулся тот.

Он посидел еще некоторое время, затем вытащил шар из гнезда. Бортовые приборы снова умерли.

Дарт выбрался к спутникам.

– Он огромный! – проговорила Амелия.

Ее глаза горели, а щеки пылали. Волнуется? Что ж, надо признаться, Дарт и сам чувствовал, как сильно бьется в груди сердце. Ничего подобного он в жизни не видел.

– Что ты собирашься делать? – спросила его Кайра.

В отличие от остальных она выглядела абсолютно спокойной. Зато ее сын буквально рвался ухватить с пола какую-нибудь деталь. Выглядел он при этом весьма забавно – эдакий неугомонный зверек под надзором строгой мамы.

– Нужно найти спокойное место и немного передохнуть. Может, пару дней. У меня голова кругом от всего, что произошло за последнее время. Можно было бы остаться здесь, осмотреться. Возможно, нашли бы что-то интересное, но у нас совсем не осталось еды.

– Я могу и потерпеть, – усмехнулась Амелия.

– А я – нет, – в тон ей ответил Дарт. – Неровен час, кого-нибудь покусаю с голодухи.

– Как ты собираешься поступить с нами? – с той же невозмутимостью продолжала допытываться Кайра.

– Не понял.

– Твой отец, если я правильно поняла, рекомендовал действовать, не привлекая к себе внимания. В тайне. Я – потенциальная утечка.

– Если смогу, высажу тебя и Кима там, где укажешь. Или близко к тому месту. У тебя есть чем заняться на Ванде. Остров все еще в огне. Тем более силовые структуры не в порядке. Если еще остались техномаги, способные наладить их работу, пусть поторопятся.

– Ты спас меня и моего сына. Я хочу помочь.

– Это необязательно.

– Нет, обязательно. – Ее голос стал властным. – Первое, что я хочу сказать, – секрет твоего отца умрет вместе со мной. И второе – думаю, техномаги, верные наместнику, еще остались. И они помогут тебе. Я это обещаю.

– Связь с другими Островами, – вспомнил Дарт. – Вот что мне точно нужно. Связаться с Охотниками.

– Ты уверен? – подавшись к нему, спросила Амелия. В ее голосе звучало беспокойство.

– Да. Это надо сделать.

– Тогда нам в Ванд-Крос. Там мой муж собирал верных сторонников и оттуда планировал нанести удар по столице.

Дарт кивнул, потом посмотрел на Амелию и Колина.

– Я с тобой! – опередила вопрос девчонка. – Даже не сомневайся.

Алхимик лишь пожал плечами, мол – куда же я денусь?

Дарт взвесил в руках банк данных. Куда приведет их этот полупрозрачный шарик? А чего гадать? Время покажет.

Оглавление

Глава 1 Куб

Глава 2 Кража

Глава 3 Послание из прошлого

Глава 4 Заноза

Глава 5 Прочь с Острова

Глава 6 Нерадушный прием

Глава 7 Старая мельница

Глава 8 Рыбий Глаз

Глава 9 Вынужденная охота

Глава 10 В отрогах Мертвецов

Глава 11 Клыки Мертвецов Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg