Аня Амасова Пираты Кошачьего моря. Капитан Джен
© А. Амасова, 2016
© В. Запаренко, иллюстрации, 2016
© Оформление. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2016
Издательство АЗБУКА®
* * *
Глава первая Неприветливый берег
Если провести пальцем по карте Кошачьего моря, рано или поздно палец уткнется в государство Гавгадос. Так как размеры его малы, единственный город именуется так же, являясь самому себе столицей.
На отвесной скале ютятся разноцветные домики. Издали кажется, будто они стоят друг на друге. Вблизи можно разглядеть высеченные в скале лестницы-улицы и подвесные мосты – что-то вроде проспектов. У самого порта есть даже Главная площадь с одиноким тоскливым зданием. В нем соседствуют банк, школа, тюрьма. На одной из дверей приколочена вывеска: «Дворец императора».
Ученики и тюремщики высыпали на площадь: к гавгадосскому причалу без пальбы и шума подходил трехмачтовый барк. Реи с убранными парусами линовали небо черными строчками. Пираты! Всамделишные пираты!
Расталкивая локтями толпу, к кораблю спешила охрана. Едва «Ночной кошмар» встал на швартовы, капрал приструнил своих подчиненных:
– Смирррна! Убрать палец из носа! Отставить смешки! – заглянул в инструкцию и завопил: – Эй, на «Кошмаре»! Немедленно спустите трап!
Вахтенный Весельчак, больше присматривающий за малюткой Утей-Путей (как бы чего не натворила), подпрыгнул от неожиданности.
– Трапуги у гипа! – вскричал он, разыскивая на груди свисток. – Ой, то есть нет. Гиены у трапа!
Два свистка, вызывающих помощника капитана, вышли тревожными. Пираты облепили борт, сгорая от любопытства. Каждому, кто не желал в детстве быть паинькой, приходилось слышать: «А плохих детей забирают гиены». И поверь: те, кто вырос и стал пиратом, слышали это чаще других. Вот почему пираты так внимательно разглядывали стаю: где же мешки с негодными мальчишками? – а вовсе не потому, что испугались.
– Чего вы хотите? – прокричал гиенам подоспевший Железный Коготь.
– Я желаю говорить с капитаном! Именем императора – спускайте трап, наконец!
– Что-то мне это не нравится, – проворчал Коготь. – В такие моменты хочется, чтобы Джен была просто девчонкой…
Да, капитан «Ночного кошмара» – девчонка. Удивлен? А теперь представь, как удивился поднявшийся на борт капрал! Вот эта кошечка, едва переставшая быть котенком, командует дюжиной головорезов?! Он бы рассмеялся, если бы не приказ за номером 20–4Б: «Никаких смешков во время работы!»
– Капитан Дженифыр Котес к вашим услугам. Чему обязаны? – Джен вздернула нос.
– По закону нашего государства корабли под черными флагами подлежат аресту, – отчеканил посетитель.
– Но мы не сделали ничего плохого!
– Таков закон. Капитана прошу следовать за мной.
– В тюрьму? – поинтересовался Железный Коготь, бросая взгляд на берег: он подсчитал гиен и мушкеты, разделил все в уме на пиратов и остался недоволен полученным частным. В рукопашной победа сомнительна, разве что пальнуть пару раз?
– Ни в коем случае! – заверил капрал. – Император приглашает капитана в гости.
– Ну разумеется! В гости! Как же я сразу не догадался? – Опасные коготки пирата застучали по борту. – Гиены – для охраны, мушкеты – для салюта, корабль – под арест… Дайте подумать, зачем это нужно…
– Таков закон этого государства, – беспечно ответила Джен. – Я с удовольствием встречусь с вашим императором… Как бишь его зовут?..
– Император Диего, честный и справедливый.
– Замечательно! Видишь, Коготь, нечего беспокоиться. Император честный и справедливый, мы непременно с ним все уладим. Ведь арестовывать нас совершенно нечестно.
– А по нашим законам, – вступил в переговоры Вегетарианец, старый и мудрый пират, – юные барышни не ходят в гости без сопровождения взрослого.
– Двух взрослых, – поправил Железный Коготь.
– Да, именно так, – согласился старик. – Без двоих взрослых – никаких гостей.
Капрал задумался. Занятие оказалось для него новым, а потому бесполезным. Всю жизнь он следовал приказам, законам, инструкциям. Но никаких инструкций насчет капитанов-девчонок ему не давалось. Капрал чесал нос, бормотал и вращал глазами, поймал под мышкой десяток блох. Ничего не помогало.
– Ну, если таков закон, – неуверенно произнес он, ухватившись за знакомое слово, – капитана в сопровождении взрослых прошу следовать за мной!
Спроси любого стоявшего в тот день на Главной площади, что это была за процессия. Он и сейчас расскажет: конвой из гиен вел к тусклому зданию троих пиратов.
Сбежавшие с уроков мальчишки разглядывали Железного Когтя:
– Смотри, у него на пальцах ножи! А может, даже мачете!
Тюремщики провожали удивленными взглядами добродушного старика Вегетарианца:
– Ни в жизнь не подумал бы, что пират…
И конечно, все таращились на Джен, гадая, откуда на корабле взялась девчонка.
А потом вся процессия скрылась за дверью с вывеской «Дворец императора».
Глава вторая Деловое предложение
Правитель крохотного морского государства мало походил на важную персону: тщедушная псина-коротышка, которая и укусить-то, небось, не может, а только громко визгливо тявкает. «Никогда не следует недооценивать противника», – напомнил себе Железный Коготь, решая внимательно приглядеться. Старика-пирата заняла коллекция бабочек, а Дженифыр изобразила книксен.
Наверное, ты помнишь, этот знак уважения никак не давался малышке Джен. Из-за него она сбежала из пансиона тетушки Кэтрин. Но со дня злополучного книксена прошло столько времени и произошло столько событий! Теперь Джен смогла бы удержать равновесие даже на рее мачты. Подумаешь, полупоклон!
Суетливо расхаживая взад-вперед перед троицей, честный и справедливый Диего оценивал своих гостей.
– Кто из вас владелец «Ночного кошмара»? – Он замер напротив Железного Когтя. – Ты?
– Я, – откликнулась Джен. – Этот корабль мой.
Если император и был изумлен, то не подал виду.
– Как тебя зовут?
– Дженифыр Котес, сэр. Дочь Флинта Котеса по прозвищу Корноухий.
– Ах вот в чем дело! Не имел чести знать, но много слышал. Легендарный пират! Надеялся на встречу. Так что? Ты захватила папино судно? А? Молодец, молодец! Одобряю.
– Вообще-то, нет, – опешила Джен.
– Жаль. Я так надеялся… Думал, вот ведь талантливая девочка. А оказывается, никаких способностей к интригам. Ну, тогда рассказывай, куда подевался Флинт?
– Он потерялся. Или, скорее, исчез. Пираты высадили его у Святой Гиены, потом я стала капитаном, вернулась за папой, но остров пуст…[1]
– Значит, ты сирота?! Какая прелесть!..
При слове «сирота» Джен вздрогнула:
– Вы рано считаете меня сиротой, сэр. Мой отец жив! И когда мы встретимся, он будет рад, что я стала тем, кто я есть!
Диего бросил оценивающий взгляд на худощавую фигурку котенка-подростка, сморщил нос и небрежно процедил:
– Да кто ты есть-то? Салага на папином корабле в окружении бандитов. И вовсе ты не похожа на капитана…
– Ну, вы тоже не слишком-то император… – обиженно выпалила Джен и тут же прикусила язык.
Что она наделала! Разве можно так отвечать императорам? Вечно она говорит, а потом думает! И теперь из-за ее дурного характера он не отпустит «Ночной кошмар». Или прикажет отрубить всем головы!
Император нахмурился, потом улыбнулся, будто не знал, что выбрать: притвориться рассерженным или понимающим юмор. Наконец решил, что с таким капитаном успеет рассердиться и позже.
– Что б ты понимала! Власть – не в росте и мускулах, она в голове. Вот тут. – Он постучал себя по лбу. – Так что давай договоримся: ты говоришь мне «ваше величество», а я помогу тебе стать настоящим капитаном. У меня как раз есть одно предложение. Я готовил его для Флинта или другого какого корсара, но если уж в Гавгадос занесло именно тебя… Как знать, может, это твой шанс.
Он подошел к стене и откинул тяжелую от пыли портьеру. Джен чихнула. За портьерой скрывалась карта, просто карта – Кошачье море со всеми островами, государствами и проливами. Никаких крестов, отмечающих клады, и маршрутов, показывающих путь. Только гавгадосские флажки, дротиками пронизывающие мишени островков и архипелагов.
– Выглядит как турнир по дартсу, – прошептал Вегетарианец Когтю.
– Да, похоже, этому карлику на своем острове тесновато.
– Вот, смотри. – Император указал на крошечную точку в левом нижнем углу. – Это Гавгадос. Правее – острова Кокос и Котигуа. Так, дальше, дальше, дальше… Лысый Кот, Последние острова, за ними – что?
– Карта кончается, – неуверенно ответила Джен.
– Молодец! Все-таки ты умнее, чем мне показалось вначале. Именно так: карта кончается! Моряки говорят, там конец света. Не имею понятия, что это значит. Вроде море уходит вниз и корабли пропадают в бездне. Ученые пишут, там континент с вкусными финиками и удивительными животными. Так вот, лапушка, я хочу знать наверняка, что там на самом деле. Для этого мне нужен храбрый капитан с крепким кораблем и отчаянной командой. Мне – новые земли, тебе – слава первооткрывателя и сертификат капитана с разрешением плавать в Кошачьем море, подписанный моим императорским величеством. Все довольны.
– Смерть или слава – хорошее такое предложение, деловое, – съязвил Коготь. – И ведь главное, не отказаться. Корабль-то под арестом! Что будет, если мы скажем «нет»?
– Боюсь, выбор для вас невелик – виселица, мой удивительный киборг. Пеньковая веревка на шею. Таков закон Гавгадоса для всех пиратов.
– А мы и не откажемся! – решительно ответила Джен. – Потому что мне нравится. Страшно любопытно, что там, за концом света?..
– Ну, ты еще не знаешь всех условий похода, – предостерег ее верный помощник. – Это ведь, разумеется, не все, ваше величество? Откуда вам знать, что мы не сбежим? Если, конечно, не рухнем в бездну…
– Что ты говоришь, Коготь?! Мы обязательно вернемся. Слово капитана!
Коготь и Диего сверлили друг друга взглядами.
– Как, император Диего, вам достаточно честного слова мисс Джен?
– Разумеется, – не моргнув глазом соврал император. – Но в помощь вашим пиратам я отправлю отряд гиен. И не надо меня благодарить!
– Даже не думали, – пробормотал пират.
Глава третья Попытка бунта
В тот день жители Гавгадоса не успевали закрывать рты от изумления. Не прошло и часа, как из тусклого здания на площади вышли двое пиратов с девчонкой. Все под тем же конвоем. Но видели бы вы тот конвой! Гиены, вооруженные от макушки до пяток, несли к «Ночному кошмару» едва ли не оружейный склад. Их ноги путались в мушкетах, карманы сюртуков раздувались от патронов, а массивные челюсти с кривыми зубами удерживали рукояти ножей.
– Што шмотришь? – бросил капрал охраннику банка. – Помоги тащить мешки ш нашим шалоньем.
И правда, позади процессии плелся груженный мешками банкир. Его лысина блестела от пота, а лапы дрожали, поэтому ноша то и дело валилась на мостовую, издавая приятный звон, свойственный мешкам, набитым золотыми монетами.
Зеваки недоумевали. Площадь наполнялась слухами. Одни говорили, что пираты продали императору сокровища. Конечно, это болтали мальчишки! Тюремщики были настроены серьезней. Они утверждали, что Железный Коготь потребовал неслыханный выкуп в обмен на жизнь императора.
Наконец, когда размеры предполагаемых сокровищ и выкупа превысили объем всех трюмов пиратского судна, толпа немного угомонилась, а странная процессия из пиратов, вооруженных гиен и позвякивающего золотом банкира добралась до корабля.
– А провиант? – остановилась Джен, обращаясь к гиенам. – Фрукты, овощи, пресная вода… Нет, конечно, если на завтрак вы предпочитаете ножи, а на ужин – монеты, добро пожаловать и так.
Гиены захихикали.
– Отштавить! – прошепелявил капрал. – Оружие на жемлю и бегом жа едой, бежможглые!
– Если вы вынете из пасти ножик, – мягко посоветовала ему Джен, – вам станет легче отдавать приказы. Эй, Весельчак, Кис-Ки-Сэй, кто там еще! Помогите капралу поднять на борт его прекрасный груз!
Вслед за грузом поднялась по трапу и Джен. Арсенал гиен и золото банка Гавгадоса – что ж, неплохой аванс для пиратов-первооткрывателей. Дело за малым: объяснить команде, зачем прокладывать курс к берегам, которых нет на карте.
Сказать откровенно, она и сама не очень понимала, зачем ей сдались эти новые берега. Было ли дело в сомнительной бумаге с печатью, где говорилось бы, что она – капитан? Или ей хотелось увидеть свое имя в газетах? Возможно, и то и другое, но не это являлось главным. Больше всего звало и тянуло в путь какое-то странное убеждение, что поступить так – правильно. Что родившееся в ней любопытство, существует ли конец мира, а если нет, то что существует, – это нечто большее, чем интерес.
«Только не очень-то думай! – подначивала себя Джен. – Сразу хватай за рога, кого там надо хватать. Рыбу-ежа тебе под хвост! Пять скатов тебе в лапы!»
– Э-э-э… Вы собрались… То есть я собрала… Не важно! С сегодняшнего дня «Ночной кошмар» перестанет болтаться по морям в поисках пропитания и славы. Добра у нас предостаточно, а слава весьма сомнительна. Поэтому мы идем открывать новые земли.
– Что?!
– Новые земли. Ну, острова и всякие континенты…
– И это занятие для пиратов? – хмыкнул Одноглазый, пират, чей правый глаз скрывала повязка.
– А для кого еще? – удивилась Джен. – Если кто-то думает, что открывать новые земли легче легкого, то он заблуждается. Особенно если эти земли находятся за Концом Света!
Раздались неодобрительные свистки. Одноглазый ехидно проворчал:
– Совсем девчонка без мозгов… Да всем известно: за Концом Света ничего нет! Обрыв. На то он и конец. Ты что, легенд не слышала?
– Мне кажется, шансы есть, – перебил его Архивариус, самый умный пират на корабле (он умел читать и даже писать!). – Земля вроде круглая, как ядро.
– Ты-то откуда знаешь?
– Не помню. Прочел где-то…
Пираты разделились. Одни твердили, что идти за Конец Света – верная гибель, другие – что байки на то и байки, чтобы пугать ими несмышленых детей и не очень умных взрослых, а сама идея вроде как неплоха. Как это часто бывает в спорах, кто-то съездил кому-то по уху, кого-то укусили за хвост. Повсюду слышалось шипение и звонкое «мря-яу!»
– Ну хватит! – закричала Джен, когда потасовка грозила перейти в свалку. – Послушайте! Послушайте же меня!!! Я не могу обещать, что мы обязательно пройдем этот несчастный Конец Света. И не могу обещать, что найдем там новые земли… Зато я обещаю, что, если получится, будет как минимум весело. Весело же: утереть всем нос и показать язык?! Назвать открытые земли своими именами? Мыс Снежка. Земля Весельчака. Пролив Железного Когтя…
– Пик Кис-Ки-Сэя! – подхватил кто-то.
– Вулкан Ути-Пути!
Джен улыбнулась. Кажется, получилось! Пираты, укушенные и кусавшие, подхватывали названия, как игру. Ну что ж, значит, пусть это будет игра, веселая, бесшабашная, опасная!
– Да! Мы будем играть в великие географические открытия! А если кому-то затея не нравится, прошу оставить корабль сейчас. Как только «Кошмар» выйдет из Гавгадоса – ни трусы, ни предатели мне не нужны.
– Так и вижу на карте два новых названия, – не унимался одноглазый пират. – Рифы Погибшего Корабля и Последний Водопад Безмозглых Котов.
Джен пожала плечами:
– Будь так добр, не нравится – останься на Гавгадосе. Я никого не держу. Уверена, ты понравишься императору.
– И он тебя даже не повесит, – добавил Железный Коготь.
Но дважды поднимавший бунт на корабле, Одноглазый был не прочь попытаться снова.
– Вы слышали? – захохотал он. – «Будь так добр»! И это говорит капитан? Эту девчонку вы будете слушаться? «Будь так любезен, сделай то…», «ой, спасибо-пожалуйста»… Разве это приказы? Слушать противно! Капитан – это сила, храбрость и злость. Его должны бояться! А кому придет в голову бояться тебя, Джен? Ты никогда не станешь капитаном! А вы, – обратился он к команде, – не пираты, а домашние питомцы! Ни одной рваной рубахи, лапами есть разучились, по утрам зубы чистите…
– Хочешь, порву твой плащ? – поинтересовался Железный Коготь. – И тебе хорошо, и мне приятно.
Выполнять обещание Когтю не пришлось. Его опередила Утя-Путя. Оставленная без внимания, малютка-островитянка обнаружила в груде снастей молоток и с интересом тюкнула им Одноглазого по лапе.
Бамц!
– Ах ты, мелкая блоха! – взвыл пират так громко, что восхищенная результатом Утя не преминула повторить.
Бум!!!
– А-а-а!!! – Черный пират выхватил молоток из лап малютки и схватил ее за шкирку.
Зря. Очень зря. Никогда не обижайте маленьких! Особенно если их приемные родственники – пираты. Взгляды двенадцати головорезов были так выразительны, что Одноглазый очень аккуратно вернул Утю-Путю на палубу.
– Маталок! – потребовала она.
– Отдай ребенку игрушку, – перевел Весельчак.
М-да, похоже, бунт прошел неудачно: мятежник покорно вернул молоток Уте-Путе.
– А теперь – приказала Джен, – отправляйся за борт!
– Ты что-то перепутала: мы ведь в порту! – рассмеялся было Одноглазый.
Но тут же осекся. Пираты будто почувствовали настроение капитана. Железный Коготь преградил бунтарю дорогу к трапу и кивнул на бакборт. Тут же нашлась и доска – та самая (как только не затерялась в штормах?), по которой Одноглазый когда-то заставил пройтись малышку Джен[2].
– Нет, это ты что-то перепутал, – отчеканила она. – Как всегда, ты перепутал, кто здесь капитан. Напоминаю: это по-прежнему я, Дженифыр Котес. Поэтому отдавать приказы, а также решать, вышвырнуть бунтовщика за борт или повесить на рее, – это мое дело. Так вот, я не стану связывать тебе лапы и подзывать акул, как сделал бы ты на моем месте. Но ты покинешь «Ночной кошмар» сию секунду и без всякого трапа. БУДЬ. ТАК. ЛЮБЕЗЕН.
Потерянный Одноглазый поплелся к доске.
– Вы попомните, – продолжал ворчать он, – вы пожалеете. И когда морская пучина вас проглотит, как слепых и глупых котят… Ух, как будете плакать, что ваш капитан не я… Архивариус, ты со мной?
Вжав голову в плечи, ученый пират застенчиво покраснел:
– Извини. Понимаешь, я подумал, когда мы откроем новые земли, кто-то должен подписать на карте их названия…
– Ну и оставайся! – Одноглазый ступил на доску. – Тоже мне, картограф!
Позже, в капитанской каюте, заполнив судовой журнал событиями дня, вычеркнув в судовой роли Одноглазого, Дженифыр делилась с Вегетарианцем:
– Первый и последний раз. Клянусь: первый и последний раз я выкинула кого-то за борт. Больше – никогда!
– Конечно, – поддакнул пират. – До следующего раза – ни разу!
– Смеешься? Мне это совершенно не понравилось. Не знаю, зачем я так сделала. Тетушка Кэтрин учила: всегда можно договориться.
– Умная кошка, эта твоя тетушка. Но договориться можно не всегда. Иногда – невозможно. Иногда – незачем. Тебе, конечно, не начнет это нравиться, но со временем ты научишься. Может, выходить будет как-то изящней. Хотя для первого раза, надо признаться, получилось красиво. Капитан Тич, да и твой батюшка позеленели бы от зависти. Вышвырнуть блохастого у самого берега! Посадить его в лужу!
Но Джен так не думала.
– А может, Одноглазый прав? Вот и император сказал: я совсем не похожа на капитана. Знаешь, мне временами кажется, будто я всех обманываю. Мой отец – он, да, настоящий. А я… Ну что во мне такого особенного? Хвост как хвост, уши как уши…
Вегетарианец хмыкнул:
– И это все?! Легко исправить. Острые ножницы, немного краски – и у тебя самый необычный хвост!
– Ты опять?
– Теперь да, смеюсь, конечно. Дело вовсе не в том, обычная ты или со странностями, серая или зеленая… А в том, что, кроме тебя, никто не справится. Ну оглянись вокруг! Кому ты можешь доверить и курс, и «Кошмар», и команду?
– Да кому угодно! – фыркнула Джен. – Тебе, например.
– Мне?! – сделал испуганную мордочку Вегетарианец. – Ну уж нет! Поболтать с тобой, посоветовать что-то – пожалуйста. А принимать решения и общаться с десятком сомнительных котов – это меня не прельщает. Есть еще кто-нибудь на примете?
– Ну… – неуверенно протянула Джен – Может быть, Весельчак?
Старый пират отмахнулся:
– Безнадежен! Целыми днями возится с Утей-Путей. Единственная задача, над которой ломает голову, – кормить ее на ночь конфетами или не кормить. Да и ту до сих пор не решил. Накормишь – испортишь ребенку зубы. Не накормишь – испортишь ей настроение.
Джен печально вздохнула:
– Согласна. А если Железный Коготь?!
– Великолепный пират, умен, рассудителен. Но, видишь ли, есть одна загвоздка. Ему необходимо тебя защищать… Тебя, которая может придумать, куда и зачем плывет этот корабль. Так что… Есть только одна вещь, в которую веришь с трудом, но поверить придется: ты действительно лучше.
– Ну посмотри на меня! – в отчаянии воскликнула Джен. – Какой из меня капитан?!
Вегетарианец взял ее за плечи и аккуратно повернул к зеркалу.
– Очень даже симпатичный капитан. Намного симпатичней других капитанов.
Глава четвертая Прощай, Гавгадос!
– Повесить Синего Питера! – командовала с капитанского мостика Джен.
– Есть, повесить Питера.
Над «Ночным кошмаром» взвился синий флаг. Миролюбивый «Питер» любому сведущему сообщит: корабль готов к отплытию.
– Проверить крепление штурвала!
– Есть, проверить крепление.
У трапа «Ночного кошмара» столпились гиены. С корзинками овощей, яиц и фруктов – всем тем, что пригодится в долгом походе, – они пихались, пинались и хихикали, как будто их беспрестанно мучили щекоткой.
– Гиены что, яйца едят? – удивилась Джен, разглядывая толпу.
– Едят, – подтвердил Железный Коготь. – Особенно то, что из этих яиц вылупляется.
Весельчак, отец тридцати шести котят и спаситель крошки Ути-Пути, сжал кулаки и с ужасом смотрел на капитана:
– Это ведь шутка, да? Мы не возьмем их на борт? Я… я не смогу. Видеть, как они… завтракают…
Справившись с отвращением, Джен обратилась к помощнику:
– Послушай, Железный Коготь, мне нужен твой совет.
– Да, капитан.
– Понимаешь, я тут подумала, что оружие, золото – все это здорово пригодится в походе.
– Несомненно.
– А еще я подумала, что вот гиены, ну, эти незнакомые ребята в синей форме среди наших лохмотьев – это немного лишнее.
– Факт.
– К тому же они лопают младенцев.
– Тоже факт.
– Как думаешь, император Диего обидится, если мы возьмем с собой только ценный груз, а балласт оставим на берегу?
– Обязательно обидится.
– Ну и замечательно! Знаешь, он тоже меня обидел. Я ведь дала ему слово капитана, что вернусь. А по какому праву он не верит моему капитанскому слову? Ну и Весельчак: его спокойствие для меня дороже любых императоров. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да, капитан. Все будет сделано в лучшем виде. Мы ведь пираты, а не какой-то планктон! Весельчак, умеешь считать до ста?
– До ста, и ни на одно число больше!
– Тогда у тебя ровно сто чисел счета, чтобы выбрать якорь!
– Слушаюсь, помощник капитана! Один, два…
На счет «три» Весельчака на капитанском мостике уже не было.
* * *
– …Девять, десять, одиннадцать… Утя!
«Утя» – это не числительное между одиннадцатью и тринадцатью. Утя – это крошечная девочка на корабле. Весельчак мог бы порассказать о ней историй! Если кто и попадается вам все время под ноги, отыскивается в местах, где детям быть совсем не положено, играет с опасными предметами и при этом внезапно хочет то есть, то писать – это она.
С другой стороны, думал Весельчак, дети должны быть любопытны. Кому ж это знать, как не ему: тридцать шесть собственных котят! Нелюбопытные дети всегда вызывали у пирата подозрение. То ли они хитры до невозможности, то ли им и правда неинтересно. Поэтому Утя-Путя рождала в Весельчаке самые нежные чувства, которые все чаще смешивались с ужасом: а вдруг он не сможет за ней углядеть?
– Что ты тут делаешь? У якоря? Да еще с молотком! Сколько можно повторять: не играй без присмотра! Семнадцать, восемнадцать!.. Тут такое дело, целый заговор, на нас с тобой вся надежда… Двадцать два, двадцать три…
Налегая всем телом на лебедку, Весельчак раскраснелся от натуги; цепь слегка поддалась, сделала пару оборотов вокруг кабестана, но вдруг застряла, как будто на ее конце висел не якорь, а целая дюжина якорей, и на них – все морские черти в придачу.
– Двадцать восемь, двадцать девять… Что ты будешь делать! Утя, отложи молоток, кому говорю. Иди помоги лучше.
Но и с силами Ути цепь не поддавалась. Морские черти весело болтали хвостами на всех якорях.
– Сорок один, сорок два… – Отчаявшись, Весельчак бросил лебедку и выглянул за борт. – Да что там внизу, коряга, что ли? Ну что за несчастье, а? Вот как мы с тобой справимся? Сорок девять, пятьдесят… Половина времени прошло, а корабль как стоял на якоре, так и стоит!.. Ну-ну, не будем плакать и рвать на себе волосы от досады. У меня все равно волос почти не осталось, а ты маленькая, глупая, твоим подшерстком делу не поможешь. Но шестьдесят два, шестьдесят три, а решения все нет, и эта железная штуковина застряла намертво, хоть стой, хоть пляши. Как все некстати и не вовремя!
– Маталок, – радостно сказала Утя.
– Да, да, только молоток, а не маталок, – поправил ее Весельчак. – Очень опасная игрушка. Семьдесят один, семьдесят два… Что?.. Что ты сказала?
– Маталок!
– Ну да, правильно! Маталок, конечно! – Весельчак подхватил Утю-Путю на руки. – Дай мне свою игрушку, я в нее немножко поиграю, а потом тебе отдам, хорошо? И заодно расцелую – крепко-крепко… Но потом. А пока – восемьдесят четыре, восемьдесят пять… – отбеги подальше, во-о-о-он туда… Восемьдесят восемь, восемьдесят девять… А я как тресну!
(Бум!)
– …Девяносто четыре, девяносто пять. И еще раз – тресну!
(Бум!)
– …Девяносто восемь. И еще раз…
(Блямц!)
– Уф! – Пират отер вспотевший лоб и подмигнул счастливой малышке. – Сто. Уложились. Якорь чист!
Если спросить гавгадосцев, когда им повезло увидеть самое уморительное зрелище, они, без сомнения, вспомнят события этого вечера. Школьники и прибывшие за ними матери, охранники банка и толстосумы-посетители, а также все, кому посчастливилось услышать про пиратский корабль – а это практически весь Гавгадос, – столпились на Главной площади.
Капрал заканчивал построение у трапа.
– Одернуть мундиры! Прекратить смеяться! Пересчитать запасы! – командовал он гиенам. – В шеренгу по одному – стройся! На борт корабля – шагом-а-арш!
Едва гиены стройной колонной начали подниматься по трапу, якорная цепь «Кошмара» гигантской железной змеей с грохотом сползла по борту. Плюхнулась в воду.
– Ах! – в один голос воскликнула толпа на площади.
В это же мгновение с хлопком расправились паруса: вечернее небо закрыли широкие полотна.
– Ох! – выдохнула площадь.
А еще через миг трап пошатнулся. Гиены, теряя равновесие и значимость, посыпались спелыми фруктами… Вслед за ними летели корзины, рассыпая фасоль и горох, кабачки и капусту, сливы и яблоки, зелень и яйца, превращая прибрежные воды в гигантский ошеломительный суп!
Толпа на площади ликовала! Подбрасывала вверх картузы и младенцев. Под хохот с криками «Браво!» и «Наконец-то!» «Ночной кошмар» отходил от пристани. И только красный от негодования капрал, даже не стараясь запомнить лица излишне радующихся конфузу, пронзительно орал:
– В погоню! Догнать, поймать и повесить!
Глава пятая Осторожно, дети!
– Ну ни минуты покоя! – причитал Весельчак, отыскав Утю-Путю в сваленных на палубе сетях.
Что сделаешь с неугомонным ребенком?! То вытаскивай чумазую из пушки, то ищи полдня под спасательными шлюпками, из которых Утя повадилась делать себе пещеры. И вот опять. Вся шерстка липкая и пропахла рыбой – попробуй отстирай! Никакого дегтя не хватит. Сплошное наказание!
– И зачем ты туда полезла? А? Ты что, акула?
Предположение малютке понравилось. Кроха выпучила глаза и оскалилась, обнажив еще неполные ряды крохотных зубов: да, она сегодня акула! Сердитая акула! Клац, клац!
– Ты не акула, – уговаривал Весельчак, распутывая рыболовные снасти. – Ты – котенок.
– Мяу? – уточнила Утя.
– Да, котенок. Маленькая и глупая девочка.
Малютка задумалась, прислушиваясь к себе. Ну уж нет! Какой же она котенок?! Скорее уж тигр! Большой и опасный тигр. Вот такой – она выставила коготки и прорычала:
– Ррр!
– Ну хорошо, хорошо. Большой котенок из племени кошкоедов. Но я тебя очень прошу: не лезь сюда больше. Вот что теперь? Опять всю ночь сети штопать… Найди себе другие игрушки.
Утя-Путя задумалась. Какие такие «другие»? Ее игрушки – молоток, завязывающиеся в узлы канаты, поварешки-ложки Кис-Ки-Сэя, ерш для чистки пушки и усы Весельчака. И ни с чем из этого ей не разрешают играть!
– Да я понимаю. – Пират наконец распутал и вытащил кроху. – Сложно тебе на корабле. Ни игр, ни друзей… Вот вернемся домой, будут у тебя заводные мышки, тридцать шесть сестер и братьев, а еще воспитание – Царцарапа Никитична, она ух как умеет воспитывать!
– Неть, – твердо сказала малышка.
– Что – нет?
– Неть, – повторила кроха, обнимая пирата крепко-крепко.
Если бы Утя умела говорить, она бы сказала, что не надо ей ничего: ни игрушек, ни сестер, ни воспитания, потому что зачем ей все это, если рядом не будет Весельчака. Но тот и без слов ее понял.
– Ну, мелочь… не плачь. Не плачь, а то я тоже сейчас расплачусь, а где мы найдем столько носовых платков? Вот, погляди, какую штуку я тебе сделал. – Он достал из кармана свистульку.
И хотя деревянная игрушка не была шедевром искусства, но очень походила на свисток Весельчака, слезы Ути мгновенно высохли. Она схватила подарок и хитро прищурилась:
– Писять…
– Как? Сейчас? – растерялся пират.
– Писять, – подтвердила малышка. Угрожающе прошипела: – Буит мокро…
– Ну уж нет!
Весельчак подхватил малышку на руки и со всех лап помчался к гальюну.
* * *
– Утя-Путя!!! – Крик капитана разорвал утренний туман над палубой.
Дремавший на вахте Весельчак с испугу запутался в починенной сетке – ночь штопки насмарку! Кис-Ки-Сэй высыпал в кастрюлю полпуда соли – завтрак испорчен! Команда вскочила, как по сигналу тревоги, – прощайте, сны! Что, что случилось с малышкой Утей?..
Не прошло и минуты, как пираты в полном составе столпилась у капитанской каюты. В дверях в чересчур широкой пижаме стояла босая и разъяренная Джен. Рядом, поджав хвост, сидела Утя-Путя. В глазах малышки застыли слезы, готовые выкатиться двумя огромными каплями.
Сердца пиратов разрывались на части: хотелось выть, кусать, лупить, кидаться на абордаж!
– Разве на ребенков рычат? – Весельчак подхватил Утю-Путю и спрятал ее на груди. – Ты пугало!.. Э-э-э, то есть нет… Ты, ты ее испугала!
– Я? Это она меня испугала, – фыркнула Джен. – Знаешь, что она сделала с моими тапками?
– Догадываюсь. С кем не бывает!
– Хуже.
– Хуже?
– Да. Прибила гвоздями.
Сначала послышалось хрюканье, затем – смешки. А через минуту остатки тумана разогнал веселый гогот. Представить только! Просыпаешься эдак утром, сладко потягиваешься, ныряешь в тапки и… никуда уже не идешь, потому что лежишь, распластанный, на полу.
– А прямо перед твоими глазами, – добавила Джен, – стоит младенец и радостно машет молотком.
Весельчак погрозил Уте пальцем:
– Никогда не бери молоток без присмотра! Сколько раз тебе можно повторять? Никто на тебя не сердится, но зачем, зачем ты это сделала? Можешь мне объяснить?
– Што-о-ом… – ответила кроха и все-таки заплакала.
– Вот так, – назидательно вздохнул пират. – Она всего лишь хотела спасти твои тапки от шторма. А ты на нее кричала…
– Ей просто нечем заняться, – отмахнулась Джен. – Надо отдать малышку в приличный пансион.
Тут Дженифыр вспомнила тетушку Кэтрин. О, как замечательно было бы поручить Утю-Путю ее нежным заботам!.. Но следом за этим вспомнились классная дама Болонья, одиночество, гордячки-кузины… Нет, совершенно точно, малышке из племени кошкоедов в пансионе благородных кошек не место. Поэтому Джен быстро добавила:
– Ну или в школу где-нибудь в порту.
– До ближайшего порта – месяц хода, – заметил Весельчак, горюя, что туда нельзя идти хотя бы год.
– Значит, начинайте сами учить! Грамота, счет, иностранный язык…
– Большая честь для меня обучать малышку японскому, – ответил с поклоном Кис-Ки-Сэй.
– А я умею считать до ста, – хвастливо воскликнул Весельчак, опасливо поглядывая на других. Как бы не расхватали учительские должности, оставив его не у дел!
– Ну вот, учителя японского и математики нашлись, – согласилась Джен. – Кто научит ребенка читать?
На палубе царило молчание. Пираты пристально разглядывали ванты, паруса и водную гладь. С некоторыми случились припадки чесотки и приступы кашля.
– Та-а-ак… – задумчиво произнесла Дженифыр. – Задам вопрос по-другому: кто из вас умеет читать?
Единственная поднятая лапа принадлежала Архивариусу.
– Прекрасно! – выдохнула Джен. – Архивариус, ты будешь обучать грамоте этого ребенка и всю команду.
Наверное, этого могло быть вполне достаточно для начала, но со всех сторон посыпались вопросы:
– А как же уроки самообороны?.. И морских примет?.. Чтение карт и навигация?.. Навыки рыбной ловли?..
«Дети должны получать всестороннее развитие», – вспомнила Дженифыр слова тетушки Кэтрин. Если бы речь шла о бесполезных танцах или уроках хороших манер, Джен и ухом бы не повела. Но ведь пираты предлагали совсем другое!
– Хорошо, включаю все предметы в обязательную программу!
Глава шестая Вежливый самурай
Зависть, страшная зависть к Уте-Путе съедала пирата по прозвищу Скелет.
– А я, может, тоже хочу знать японский! – заявлял он, вцепившись в дверь корабельного камбуза.
– Изучение японского языка, так же как и других искусств, – наставительно промурлыкал в ответ Кис-Ки-Сэй, – требует внимания, сосредоточенности и контакта ученика с наставником. Ты же, любезный друг, станешь отвлекаться на еду и чудесные запахи.
И правда, запахи во владениях Кис-Ки-Сэя – жареная рыбка, приправы и специи – сводили Скелета с ума.
– Я стану лучшим учеником! Такие иероглифы нарисую! Буду тарелки мыть, читая хирагану!.. Впусти меня, Кис-Ки-Сэй-сан!..
Но кок «Ночного кошмара» невозмутимо закрыл перед Скелетом дверь, оставив пирата сверлить ее долгим голодным взглядом.
– Итак, маленькая барышня, коннити ва, – Кис-Ки-Сэй поклонился Уте-Путе. – Коннити ва означает «добрый день». Кис-Ки-Сэй будет приветствовать тебя «Коннити ва, Утя-тян». Потому что ты – девочка. Ты можешь здороваться со мной «Коннити ва, сэнсэй». Потому что Кис-Ки-Сэй – твой учитель.
Утя понимающе закивала:
– У-тян! Ки-сэй! Конисива!
– О! Крошка Утя-тян покорила сердце учителя своими способностями! – японец-кок просиял. – За это я подарю ей миску вкусного молока. Ты можешь сказать «оригато», что означает «спасибо». Вежливость в японском языке – самое главное.
В первое же занятие, то ли благодаря своим способностям, то ли наполняемой молоком миске, Утя-Путя освоила первые строки хираганы – японского алфавита, которые читала нараспев:
– А-и-у-э-о… Ка-ки-ку-кэ-ко… Са-си-су-сэ-со… Та-ти-ту-тэ-то…
А еще – научилась писать свое имя: У-тян.
Урок каллиграфии был в самом разгаре, когда в дверь постучали.
– Дорогой Скелет! – продолжая следить за крохой, ответил кок. – Не терзай свои лапы! Пока песок в стеклянном сосуде не сделает дважды свой круг, я не примусь за создание обеда.
Но стук повторился, кто-то отчаянно и требовательно молотил по двери.
– Прости меня, Утя-тян, некоторые пираты не знают, что такое вежливость.
Степенно отперев камбуз, кок с интересом разглядывал молотящего. Это был не Скелет, не Весельчак и даже не Джен. В изрядно помятом сюртуке и сломанной шляпе перед ним стоял капрал с Гавгадоса!
С нижней палубы доносился лязг кинжалов. Можно было подумать, что двадцать точильщиков одновременно затачивают клинки. Но лязг перемежался выстрелами, так что не осталось сомнений: на «Ночной кошмар» напали гиены.
– Какая удивительная встреча! – Мордочка Кис-Ки-Сэя выразила такую неподдельную радость, что капрал несколько растерял свою решимость. – Последний раз я видел вас в самом восхитительном мисо[3]!
Упоминание о позорном полете в прибрежные воды Гавгадоса заставило капрала покраснеть. Все инструкции и правила (а в них предписывалось вежливо и твердо предложить пирату сдаться) вылетели из головы.
– Именем императора Гавгадоса! Отставить смешки! Выходи на бой!
Кис-Ки-Сэй засиял еще больше и быстро поклонился раз пять или восемь:
– Сражаться с таким достойным противником – большая честь для меня. Я буду счастлив погибнуть в этом бою! И сделаю себе харакири, если проиграете вы…
Он вытащил из-за спины катану – длинный японский меч, которому еще прапрадед дал имя Несущий Сон. Капрал, хоть и увешанный ножами, оторопел: что весь его арсенал против меча самурая? А главное, в голове – это все от воды, конечно, говорила же мама: мойся как можно реже, – ни одной инструкции, что теперь делать?
Нежный свист катаны – и капрал безоружен: на палубу свалилось не меньше десятка ножей. Вот это позор! Да лучше бы он утонул в порту Гавгадоса!
– В знак неизбывного горя, что Несущий Сон оказался быстрее ваших клинков, я до конца своих дней буду носить черное кимоно, – утешил врага Кис-Ки-Сэй. – Вы уверены, что хотите продолжить?
– Приказ императора! – неуверенно ответил капрал, отступая. – «Поймать пиратов, привезти в Гавгадос, торжественно повесить на Главной площади»…
– Сожалею, что вам не удастся исполнить свой долг.
Катана вновь изобразила молниеносный танец, и сюртук прихвостня императора остался без рукавов. Мама! Капрал отступил уже к самому борту.
Старинный меч просвистел еще дважды – у правого и у левого уха гиены. Позже капрал рассказывал подчиненным, что катана была заколдована. Будто свист ее действует вроде гипноза: Кис-Ки-Сэй обернулся тигром или сразу двумя. Над палубой зародился вихрь и приподнял пятнистого над «Кошмаром»… А иначе как объяснить, что капрал снова барахтался в воде? Ведь не струсил же, в самом деле?
– Сайонара, – помахал ему лапой Кис-Ки-Сэй, поясняя для замершей рядом Ути: – По-японски это значит «прощай!»… Что?.. Что ты так испуганно смотришь?..
– Кис-Ки-Сэй харакири? – тихо спросила она, веря и не веря в возможность такого предательства.
Учитель задумался. Опустился на колени и прижал кроху к себе:
– Драгоценная Утя-тян, ты боишься, что я выполню обещание, данное врагу? Забудь! Это просто вежливое японское выражение.
Глава седьмая Предупреждали ведь: осторожно, дети!
Наконец-то Кис-Ки-Сэй смог оценить обстановку. Недалеко от «Кошмара» дрейфовал корабль с флагами Гавгадоса. На волнах у правого борта качались шлюпки. Все ясно: гиены штурмовали корабль без выстрелов. Даже не стали палить по штурвалу. Еще бы, усмехнулся кок, ведь на борту «Ночного кошмара» едва ли не весь военный бюджет их страны! Один неудачный залп – прощай годовое жалованье… Да и пиратов честный и справедливый Диего приказал повесить, а не утопить. А гиены всегда подчиняются приказам!
Судя по звукам ожесточенного боя – визгам, тявканью и пальбе, – пираты не собирались радовать императора. Кому захочется висеть на виселице, пусть даже на Главной площади! Через открытый люк Кис-Ки-Сэй видел, как на нижней палубе отчаянно сражались Джен, Весельчак, Снежок и Коготь, Скелет и Вегетарианец. Он должен быть там, вместе с ними! Но: на кого оставить ребенка?
– Утя-тян, умеешь ли ты играть в пиратские прятки?
Кроха удивленно замотала головой.
– Я так и думал. Это старинная игра. Правила ее просты. Ты прячешься в самом надежном месте. Если я не найду тебя до захода солнца, можешь вылезать – ты выиграла.
Утя кивнула. «Пиратские прятки»! Здорово! Конечно, она знает самое надежное место! И тут же помчалась прятаться.
Самое надежное место – это сваленные у становых якорей рыболовные сети. Даже Весельчак ее здесь не сразу находит. А если находит – долго распутывает. Кис-Ки-Сэю придется постараться. Что там закат – до рассвета не отыщет. Вот только гиены… А вдруг ее прежде отыщут гиены? Они же испортят игру!
Через клюз в фальшборте крошка разглядела еще одну приближающуюся шлюпку. Вот-вот она окажется у самого носа.
Утя точно знала, что делать. Весельчак сто раз (сто – это ведь очень много?) отдавал при ней якорь. Конечно, она справится сама. Сначала надо выдернуть гигантский гвоздь, который сдерживает цепь. Потом вращать рукоять кабестана. Можно с песней.
Крошка дернула нагель – не поддается. Пнула. Результат прежний. Ну что ж, сами напросились: среди такелажа Утя с легкостью отыскала молоток. Ух, она покажет этому нагелю!
В деле забивания и выбивания чего-нибудь Уте-Путе не нужен учитель. Этот предмет дался ей легко. Возможно, у нее даже талант. Нагель вылетел с двадцатой попытки.
Наверное, Утя все же что-то напутала. А может, сил у нее слишком много. Но едва девчушка ухватилась за ручку лебедки, та вдруг рванулась, крутанула Утю – у-ух! – раз, еще раз, еще быстрее… Крошка вращалась вокруг кабестана, открыв рот от счастья: вот это карусель!
Наконец центробежная сила швырнула котенка в груду сетей. И очень вовремя. Потому что якорь стремительно летел вниз, увлекая за собой не только цепь, но и сам кабестан.
– Спасайся! – послышался снизу вопль.
Еще мгновение – и два металлических рога пробили днище швартующейся к «Кошмару» шлюпки.
Под улюлюканье пиратов на верхнюю палубу выбежали гиены: эти трусы бежали, позабыв все приказы. И те, что запрещали отступать с поля боя, и те, в которых говорилось, что рубашка всегда должна быть заправлена. И уж конечно, последний приказ императора Диего – арестовать пиратов, чтобы повесить на Главной площади, – тоже вылетел из их пустых голов.
– Вон с моего корабля, яйцееды! – кричала разъяренная Джен, преследуя противника. – Прыгайте сами, пока мы вам хвосты не обрубили!
За ней неслись Коготь, Весельчак и Кис-Ки-Сэй. Вчетвером, размахивая кто палашом, кто катаной, а кто и просто своими когтями, они оттеснили врага к фальшборту. Пробитая кабестаном дыра пришлась как раз кстати: гиены бросались в нее, как в спасительный портал, способный перенести их в другой мир.
– Готовьте пушки! Заряды! – Джен быстро отдавала приказы. – Стрелять только в мачту! Все слышали? Не вздумайте пробить им корпус!
Пираты остолбенели.
– Но, капитан, – возразил Весельчак, – если мы не утопим корабль, гиены нападут на нас снова… И снова, и снова, и снова. А потом сунут нас в кошкодавку и – ррраз!
Он выразительно провел лапой вокруг своей шеи, закатил глаза и высунул набок язык.
– Я понимаю. Но мы не можем утопить корабль.
– Мозем! – сверкнул белоснежной улыбкой Снежок. – Сяс как пальнем – утопнут как миленькие!
– Отставить! – рявкнула Джен. – Повторяю для всех, у кого кровь прилила к ушам после битвы: топить никого не будем. Работа у них такая – гоняться за нами. Сломаем им мачту – на время отстанут.
– А что потом?
– Потом… потом… потом я что-нибудь придумаю…
Собственные слова отозвались в Дженифыр воспоминаниями… «Работа у них такая» – что-то похожее говорил и ее отец, капитан Корноухий, оправдывая собственную жалость к проигравшим. И поплатился… Капитан обязан быть жестоким и злым! Иначе его свергают, высаживая на необитаемый остров.
Собственная участь казалась Джен предрешенной. Никаких сомнений: она унаследовала от отца его самый большой недостаток. Рано или поздно ее обвинят в доброте…
– Мисс Джен совершенно права, – услышала она голос Железного Когтя. – Никогда не ешь мышонка сразу: слопаешь – с кем будешь играть?.. Чего ждешь, Весельчак? Ну же, укороти им мачту! Пли!..
Снаряд был выпущен канониром с такой точностью, что, описав в небе небольшую дугу, пробил мачту гавгадосского корабля ровно посередине. Скрипнув, она сложилась пополам, накрывая судно и гиен полотнищами парусов.
Дженифыр благодарно смотрела на своего помощника. Надо бы сказать ему «спасибо»… Но вместо этого скомандовала:
– Скелет, к штурвалу! Сменить паруса! Матросы вы или кто? Уходим быстро! На юго-восток.
– Полный бейдевинд. Спустить стаксель! Трави гик-шкот! – переводил Железный Коготь.
– Та-а-ак… А откуда в фальшборте дыра? – уточнила Джен, раздав все команды и немного отдышавшись. – И кстати, где якорь?.. Второй якорь за неделю! Как швартоваться будем?..
– Злые гиены, – раздался из груды снастей задорный детский голосок. – У Ути есть маталок. Есть отдать якорь! Гиены, сайонара! Утя всех спасла!
– Вот это ребенок! – восторженно воскликнул Железный Коготь, сразу разобравшись, что к чему. – Да она нам всем скоро фору даст! Даже у меня на счету и то меньше гиен. Сколько их было, крошка?
– Один, два, восемь – сто! – Утя-Путя гордо показала все пальчики на своих крошечных лапках. – Я посчитала!
Весельчак разглядывал за бортом уцелевшие весла и щепки – все, что осталось от лодки, в которую на полной скорости влетел сорокапудовый якорь, – и шевелил губами, прикидывая, сколько гиен могло бы в нее поместиться. Наконец прикинул.
– Кто учит тебя математике? Я?!. Нам надо больше заниматься…
Кроха сосредоточенно разглядывала водную гладь: нет ли еще одной вражеской шлюпки на подходе. Ух, как она задаст всем гиенам, посмей они снова сунуться на корабль!
– У-тян! Цветок моей жизни, ты же должна была спрятаться! – вздохнул Кис-Ки-Сэй.
Ой, а она совсем позабыла!
– Утя проиграла? – робко спросила крошка.
– Нет, дорогая, ты безусловно выиграла.
Джен почесала девчушку за ухом:
– Ты самый бесстрашный пират в команде, знаешь ли ты об этом?
«Как странно все повторяется в жизни, – размышляла она. – Я была ненамного старше Ути, когда Корноухий так же хвалил и меня. Вот слово в слово. И как я тогда собой гордилась! Мне хотелось совершить сто тысяч подвигов, чтобы он почесал меня за ухом еще разочек…
А значит, ничегошеньки Одноглазый не прав: капитан – вовсе не тот, кто самый злой или сильный. Капитан – это тот, кто умеет вовремя похвалить матроса. И не кричит на него…
А-а-а! Я же утром кричала на Утю!»
И Джен быстро, как бы между прочим, добавила:
– Кстати, я давно не сержусь на тебя за тапки. Можешь хоть каждую ночь их приколачивать…
Глава восьмая Пиратские будни
Путешествие к Концу Света продолжалось. Ночи спускались неожиданно, Джен падала на жесткую кровать и мгновенно засыпала. Дни набрасывались новыми задачами. И так – много раз подряд.
Подробности этих недель описаны Архивариусом в судовом журнале: разнообразие городов и народов, взятые на абордаж торговые суденышки, жадность менял и портовых чиновников, ливни и скучные штили.
Иногда на горизонте появлялся один и тот же таинственный корабль. Он шел, не приближаясь, упорно держась курса «Кошмара».
– Может, это снова гиены? – задумчиво предположил Весельчак, делясь наблюдением с капитаном.
– А чего не нападают? Боятся, что ли? – удивилась Джен. – Дай мне подзорную трубу.
Но даже через нее можно было разглядеть лишь черные, как смола для пеньковых веревок, паруса. Что-то очень знакомое было в этом корабле. Джен могла бы поклясться, что видела его раньше[4]. Но не помнила где, наяву или в одном из своих тяжелых снов. Ведь во снах было все то же самое: вода и корабли, абордажи и ливни, разнообразие портов и незнакомые города.
Конечно, когда в какой-нибудь таверне пираты рассказывали о своих путешествиях и подвигах, казалось, вся пиратская жизнь – сплошной фейерверк из ярких событий. И наверное, никто бы не поверил Джен, скажи она вдруг, что этот «фейерверк» бывает тяжелым и утомительным. Ну так она никому об этом и не рассказывала.
В тихие вечера она привыкла беседовать в своей каюте с Вегетарианцем. Так, обо всем на свете. Пожалуй, этот старый пират стал ее лучшим другом. Странно, а она-то думала, дружить можно только с ровесником!
– Что ты думаешь об этом корабле? – допытывалась Джен, неопределенно кивая. – Там, на горизонте. Он что, следит за нами?
– Я вообще о нем не думаю, – признался пират. – Зачем заранее беспокоиться? Вот когда нападет – тогда и посмотрим, что это за экземпляр.
– А вот Архивариус говорит, что это «Летучий голландец».
– Лоханка со скелетами?
– Между прочим, эта, как ты выражаешься, «лоханка» к несчастью… Примета такая.
– Ах примета! – ухмыльнулся Вегетарианец. – Приметы – это очень удобно, шанс свалить свою неудачу на каких-нибудь безобидных скелетов… Ну-ну, не злись! Ты удивишься, но, чтобы почуять опасность, не нужно никаких знамений. Мы все ее чуем. Кто усами, кто сердцем, а кто-то – кончиком хвоста. Поэтому просто спроси свое сердце: опасен ли этот корабль? А если оно будет молчать, спроси свой хвост.
Джен хихикнула: в историю про кончик хвоста вполне можно было поверить.
– Нет. Совсем не опасен… – и тихо добавила: – Но чем ближе мы к Концу Света, тем больше я готова поверить в какие-нибудь глупые приметы. Я боюсь…
– Ты? Боишься? – Вегетарианец сделал вид, что страшно удивлен.
Конечно, он давно догадался, бесстрашная Джен только с виду такая отчаянная. Но лучше притвориться, что не понимаешь этого. Незачем обижать девчонку.
– Ну, боюсь, что там ничего не окажется. Пустота какая-нибудь, – сердито ответила Джен. Она сама уже пожалела, что затеяла этот разговор. – Сломается что-то… Или окажется, что капитан из меня никудышный…
– Ну, хочешь бояться – бойся, – снова усмехнулся старый пират. – Только не позволяй этому страху тебя остановить. Иначе как ты узнаешь, на что ты способна и кто ты такая на самом деле?
– Кто я такая?! – Дженифыр невесело улыбнулась. – Ты же слышал, что сказал император Диего: салага на папином корабле!
– Только не говори, что ты ему поверила!
– Меня это задело, – уклончиво ответила Джен. – Ведь я и правда не сильная, не мужественная, не самая умная. Вот ты, например, гораздо умнее меня…
М-да… Ох уж эти подростки! То они готовы перевернуть весь мир, то вдруг погружаются в болото депрессии.
– Если бы право на победу было только у сильных и умных, – размеренно произнес Вегетарианец, – мир стал бы отвратительно скучным. А главное, и сама игра, и даже выигрыш не приносили бы удовольствия.
– Ага, по-твоему, это удовольствие – когда врагов вокруг больше, чем друзей? Когда близких можно назвать, скорее, далекими? Когда ты с ног валишься от усталости? Когда уходят любимые… гм… любимые друзья?..
– Нет. Удовольствие – это когда ты вроде не самый сильный и даже не самый умный, кругом враги, усталость и уходят любимые, а ты все равно своего добиваешься и выходишь победителем. Вот это – настоящая победа. И тем она слаще, чем больше преград ты смогла преодолеть.
– Ну что ж, звучит утешительно. Значит, вкусу моей будущей победы можно только позавидовать, – заметила Джен и зевнула.
– Ложилась бы ты спать, капитан. Завтра большой и тяжелый день.
– Что-то я уже не припомню маленьких и легких, – проворчала Дженифыр, укладывая голову на лапы.
– Это потому, что ты еще совсем девчонка, – сказал Вегетарианец.
Правда, Джен его уже не слышала. Старый пират вздохнул, осторожно подхватил своего капитана и перенес в постель. Укрыл. Подоткнул одеяло.
– Вот доживешь до моих лет, – продолжал он тихо, – все дни станут быстрыми и легкими. Очень быстрыми… Даже слишком… А пока – наслаждайся.
Глава девятая Оборванцы
– Крохамышь! – вскричал Весельчак. – Прямо по курсу остров!
Крохамышь – это, как ты понимаешь, название. Крохамышь – самый крошечный остров в архипелаге, где каждый островок по форме напоминает мышонка, эдакую вытянутую каплю. Неподалеку лежали острова побольше – Мамамышь и Папамышь.
Едва утренняя новость облетела «Ночной кошмар», корабль сильно тряхнуло, и судно протаранило чахлый причал Крохамыши.
– Этого еще не хватало, – в сердцах прорычала Джен, провожая взглядом обломки. – Где Весельчак? Куда ты смотришь?
– Так это… Туман. И Утя…
– Понятно, – выдохнула Дженифыр (пират снова приглядывал за крохой, вместо того чтобы смотреть за курсом). – Хорошо, что это всего лишь причал, а не скала. Но давай договоримся: на этом берегу ты устроишь малышку в школу. Я не хочу в следующий раз потерять корабль и команду.
* * *
Разговор с директором школы не заладился с самого начала.
Директриса оказалась очень худой и высокой дамой с длинным носом. В скудно обставленном кабинете – стол, пара обшарпанных стульев – она неприветливо разглядывала оборванного Весельчака и вцепившуюся в его шорты Утю. Презрительно поджав тонкие губы, директриса поинтересовалась:
– Кем вы приходитесь ребенку? Вы ее папа?
– Я… э-э-э… приемный отец, я думаю.
– Думаете?.. – Директриса явно сомневалась в способности нищего моряка к мыслительному процессу. – Приемных отцов не бывает. Бывают приемные дети. Итак, вы – опекун. Где бумаги на ребенка?
– Бумаги?
– Да. Бумаги с печатями.
– Ну, девчушка же вроде не груз, и это ведь школа, а не таможня…
Высокая дама не желала тратить время на пустые разговоры:
– Мне нужны: бумага о вашем опекунстве, бумага о времени и месте ее рождения, бумага о месте вашего проживания и, обязательно, заключение лекаря… Что вы на меня так смотрите?
– Боюсь, ничего этого у нас нет… – Весельчак растерянно поглаживал Утю-Путю. – Мы… понимаете, мы с корабля. Эту кроху я спас из вулкана, куда ее запихали родичи. Вряд ли такие родители писали какие-то бумаги…
– Очень увлекательная история! – сказала директриса скучающим тоном.
Как же ей надоели оборванцы без гроша за душой и хоть какой-нибудь родословной! Тоска! Тоска смертельная! Четырнадцать тюфяков сгнило за месяц, средство от блох на исходе. Кто-нибудь думает об этом? Конечно нет! Какое уныние – быть директором школы на Крохамыши!
– Ничем не могу помочь. Абы кто мне в школе не нужен.
Пират был поражен в самое сердце.
– Убы не атя кто! – возмутился он, как всегда путая от волнения слоги. – Это талантливый ребенок! Она умеет читать, считать и завязывать узлые моры! А еще у нее способности к музыке и языкам.
– Что ж, давайте проверим…
В огромном шкафу, где хранились свитки с родословными учениц, отыскалась толстенная книга размером едва ли не с Утю-Путю.
– Сказка про дракона, – прочитала Утя заглавие, и мордочка директрисы вытянулась от удивления: откуда такая книга появилась в ее библиотеке?
Утя открыла первую страницу:
– Гиены захватили корабль. Утя не боялась. Кис-Ки-Сэй выхватил нож. Гиены попадали за борт…
– Что? – Высокая дама согнулась пополам, выхватила фолиант и забегала глазами по строчкам. – В тексте этого нет! Вы меня обманываете! Она – не читает!
– Я не обманываю, тридцать ежей мне под хвост! – испуганно поклялся Весельчак и покраснел от смущения. – Она же раскрывает книжки и читает. А что там на самом деле написано, этого я не знаю.
– Предположим. – Директриса устало поглядела на песочные часы. – Что вы говорили про способности к музыке?
Все еще потерянный, пират ухватился за новую возможность:
– Утя играет на музыкальном инструменте, – похвастался он. – Кроха, сыграй любимую!
Хмурая, чем-то похожая на скрипучую мачту, дамочка совсем не вызывала у крохи симпатии. Играть для нее Утя ни за что бы не стала. Но обожаемый Весельчак выглядел таким расстроенным, а его смятая от волнения шляпа – такой жалкой, что крошка достала из кармашка свисток. Заиграла мелодию пиратской побудки.
– Прекратите! Прекратите немедленно! – верещала директриса, заткнув уши. – Я не возьму ее в свою школу! Никогда! У нее нет бумаг, нет способностей и наверняка полная шерстка блох! Убирайтесь вон!..
* * *
Весельчак не спешил возвращаться. Он вспоминал, как принес Утю на корабль. А может, снова спрятать в рюкзак, на время схоронить в каюте? И когда «Ночной кошмар» выйдет в море, Джен уже не станет сердиться, ну не выкинет же за борт, в самом деле!
Он бесцельно бродил по улочкам Крохамыши. Усаживался в кресла уличных кафе, заказывая малышке то мороженое, то пряник. Заглядывал в торговые лавки в поисках недорогих игрушек. Открыв рот, замирал вместе с Утей напротив циркачей-акробатов. А когда на опустевших улицах зажглись фонари, подхватил клюющую носом крошку на руки.
Утя привычно обняла его. Кулачок с кусочком пряника отправился в рот. Не было в мире места надежней, спокойней и мягче, чем широкое плечо пирата.
– Папа, – пробормотала она. – Мой.
Глава десятая И прекрасная незнакомка
– Что значит – не взяли?! – рычала Джен.
Нет, она не была сердита. Просто в голове не укладывалось. Как? Почему? Какие еще бумаги?
– Ну, видно, не по нутру мы пришлись, – растерянно отвечал Весельчак. – Наверное, будь мы богаче…
– Богаче? – переспросила Джен. – Что ты несешь?! Разве «Ночной кошмар» – не самый богатый корабль? Да пообещай ты этой директрисе хоть один сундук из наших трюмов – она бы Утю удочерила!
– Так-то оно так. По мне, скажи она хоть доброе слово про нашу малышку, так и двух сундуков не жалко. Да только она все визжала, что у крохи полная шерстка блох и совсем ни капли способностей…
– У кого это нет способностей? – тут же накинулись пираты. – Наша Утя – самая талантливая девочка на свете!
– Ты накрутил этой тете хвост? – ласково уточнил Железный Коготь. – Или хотя бы спалил ее школу?
– В голову как-то не пришло…
Джен кипела от негодования.
– Это несправедливо! – Она обращалась ко всем и ни к кому, расхаживая по палубе. – Чудовищно несправедливо! Нет у Ути бумаг, что с того? И родственников никаких нет. И почему, если ребенок с корабля, у него обязательно блохи? Как можно быть такой бездушной и злой мегерой?
– Дорогой капитан, – усмехнулся Вегетарианец, – просто у тебя весь мир черно-белый…
– Почему? – удивилась Джен. – Море – синее. Небо тоже.
– Я не об этом! Все на свете для тебя или чудовищно, или прекрасно.
– Можно подумать, бывает иначе, – фыркнула Джен.
– Бывает. Между черным и белым много цветов и оттенков…
Дженифыр ненадолго задумалась, но тут же тряхнула головой:
– Ерунда! Какие еще оттенки? Серое зло, зеленое зло, бордовое зло?.. Черное – это черное.
– Конечно, конечно! – Подняв лапы, словно сдаваясь в плен, Вегетарианец рассмеялся. – За это тебя и люблю. Обожаю бунтарский возраст!
Джен сощурила зеленые глаза и уставилась на пирата:
– Возраст?! Что это значит? Когда я вырасту, меня не будет злить несправедливость?
– Ну, ты научишься различать полутона…
– Еще чего не хватало! – возмутилась Джен. И тут же приказала: – Если что-то такое со мной случится, немедленно пристрели меня, ясно?!
Взгляд ее упал на расстроенного Весельчака. Директриса обидела Утю, его маленькую, любимую Утю! Не признала ума и талантов! О, если бы она могла хоть как-то его утешить!.. Мысли немного путались, но складывались в некое подобие плана.
– Так, говоришь, директриса решила, что у Ути – блохи?.. И совсем никаких способностей? Ну так мы ей устроим… Будет знать, как отказывать нашей крошке!
* * *
Улица змеей уходила вглубь острова. По этой дороге, то и дело ныряя под арки, уверенным шагом шла молодая особа с ребенком. Ее модная шляпа (на островах таких и не видели!), высокие сапоги, роскошный плащ и драгоценности не оставляли сомнений: юная дама приехала с материка.
Кое-кто косился на ее крохотную сумочку (не важно, есть ли там монеты, сама эта сумочка могла бы стать бесценным трофеем), но чуть позади вышагивал такой верзила, что местным оборванцам оставалось только облизываться.
– Слушай, а я в этом маскараде кто? – негромко спросил Железный Коготь.
– Телохранитель, – ответила Джен.
– Где ты видела телохранителя в таком шикарном камзоле?
– Что нашли в сундуках, то и надели. Жмет? Рукава не малы? Я, знаешь, тоже чувствую себя как люстра – с этими буклями и побрякушками…
– Между прочим, ты здорово выглядишь! – Коготь галантно предложил Дженифыр руку. – Красивая, как принцесса.
– Звучит отвратительно, – фыркнула Джен. – Никогда так больше не говори.
– Не буду, – легко согласился пират, хоть и не понимал, чем плохо быть принцессой. – А камзол просто отличный! Только легенда у нас так себе. Давай я буду твоим братом, или другом, или…
– Братом! – быстро ответила Джен, не давая пирату окончить мысль. – Я согласна!
– А Утя, значит, моя племянница, да? – Коготь подхватил с непривычки путающуюся в подоле платья Утю. – Зря мы взяли с собой кроху…
– Не волнуйся, она не умеет говорить!
Коготь едва заметно улыбнулся:
– Ты все пропустила. Вечно занята кораблем и совсем не интересуешься Утей. Она давно говорит.
Что-то такое было в его голосе – или мисс Котес только так показалось? – не то укор, не то обвинение, что Джен резко ответила:
– Я ей не мать, а капитан!
– Не путай ребенка! – Пират внимательно взглянул на малышку и ласково проговорил: – Утя, сегодня Джен – твоя мама. А я – твой дядя. И не вздумай назвать маму «кэп»!
Они уже подошли к калитке чугунной ограды, через которую наверняка часто лазали мальчишки: за ней прятался небольшой фруктовый сад.
– Ох, Джен! – зашептал Железный Коготь. – Директриса узнает Утю!
Дженифыр слегка притормозила, но почти сразу решительно открыла калитку:
– Не узнает. Раз эта слепая курица не разглядела в Уте таланта, значит она не смотрела на ребенка! Поверь, она видела только Весельчака!
Конечно, Джен оказалась права! Директриса встретила роскошную леди с нежностью и вниманием.
Джен разом вспомнила все наставления тетушки Кэтрин. Все уроки противной Болоньи. Как взмахивала кудряшками кузина Мурлин. Как улыбалась и противно мурлыкала в нос кузина Пурлин. И теперь обрушила все это – манеры, воспитание, кокетство – на несчастную директрису.
У той голова пошла кругом, стоило только представить, какую высокородную особу ей довелось принимать!
– Я проделала такой большой путь, – выдохнула Джен, прижимая лапки к якобы уставшему сердечку. – Но мне рекомендовали вашу школу как одну из лучших в далеких краях. А по ряду причин эта крошка должна учиться в далеких, очень далеких краях. Вы меня понимаете?
Конечно, директриса понимала! Еще бы! Как занимательно! Здесь, в глуши, такие истории бывают только в книгах. И вдруг – такое везение.
– Разумеется, у нас самая лучшая школа в далеких краях, – подтвердила она. – На всем мышином архипелаге такой не сыщете.
– Надеюсь, вам хватит такта не спрашивать бумаг, – продолжала мурлыкать Джен. – Мой брат вам щедро заплатит, если вы поможете сохранить тайну происхождения малышки…
– Насколько щедро?
– Ларец с золотом… – произнес Коготь. – Надеюсь, вам хватит… на первый год?
Директриса задохнулась от счастья. Такие деньжищи! У нее, конечно, были планы на десять золотых монет. Да и с сотней она знала бы, что сделать. Но целый ларец! Помноженный на одиннадцать лет образования… Она вдруг отчетливо увидела себя на борту корабля, в окружении чемоданов и кофров, плывущую на материк. Туда, где жизнь, а не эта скукотища.
– Разумеется… Можете не сомневаться… Ваша тайна умрет в могиле… Никто и никогда, – лепетала она. – Мы выправим лучшие бумаги. Вот, взгляните, чудесная родословная. Гербовая бумага. Настоящие печати. Только имя вписать.
Железный Коготь взял свиток. Вообще-то, Архивариус пока научил его лишь читать по слогам – МО-ЛО-КО, КО-ГОТЬ, КОШ-МАР, – да и то печатными буквами. Но Коготь кивнул:
– Да, это нам подойдет.
Пытаясь не слишком таращиться на ларчик, директриса обмакнула перо в чернила: еще пара формальностей, и золото будет в ее руках! Прощай, Крохамышь!
Но вдруг Джен заверещала. Громко, отчаянно, с переливами. Прижимая к себе Утю-Путю, она таращилась на директрису, как будто увидела призрак прадедушки.
– Не могу поверить! – наконец выговорила она. – У вас… блохи!..
Ее спутник лязгнул когтями.
– Что это за школа такая, – презрительно спросил он, – если в ней директрисы блохастые?
– Мы непременно сообщим в надзирательную комиссию, – пригрозила Джен.
Мир для директрисы рухнул.
В одну секунду ей стало ясно, что леди с материка уедет и, конечно, не оставит в школе ребенка. А значит, прощай ларец золота в год. А ведь можно было сменить протухшие перины, купить множество платьев, нанять прислугу, переехать в большой город. И даже – объездить мир…
Следом за этим пришло понимание, что в школе – блохи. А значит, придется остричь воспитанниц, учителей и самой – какое чудовищное унижение! – полгода быть совершенно лысой. И за все это – о да, директриса знала это совершенно точно – она должна «благодарить» вчерашнего моряка с его блохастой девчонкой.
Едва посетители ушли, съедаемая ненавистью к проходимцам и жалостью к себе, директриса разрыдалась.
Очутившись за калиткой, Джен и Коготь наконец рассмеялись:
– А она ведь нам поверила, да?!
– Еще бы она не поверила! Ты такой красавец! Настоящий богатый дядюшка!
– А я всего лишь благородный пират, который прихватил для Ути подарочек.
Железный Коготь вручил капитану свиток с родословной.
– Пять миллиардов акул! – воскликнула Джен. – Спрячь! Как можно дальше! Держать такого котенка на борту еще опасней, чем быть пиратом.
– Неужели такая полезная вещица? – довольно промурлыкал Коготь, выполняя приказ. – Да, и вот еще, Джен, пока ты в платье и ребята не слышат, надо бы сказать тебе одну вещь…
– Вот как? – Дженифыр никак не могла найти связь между платьем и тем, что их не услышат. – Какую?
– Я горжусь, что у меня такой красивый капитан.
Глава одиннадцатая Озарение
Склонившись над картой, Джен в сотый раз разглядывала оставшиеся позади Предпоследние острова. Ну вот: сначала они, затем – Последние острова, а следом – тот самый водопад, граница Кошачьего моря.
Как быстро путешествие подходит к Концу Света, а она еще ничего не успела придумать!
Вдоль кромки водопада громоздятся знаки, которые можно принять за облака или тучи – так выглядят на карте рифы. Джен знала, риф не скала. Скорее уж лабиринт. А в любом лабиринте можно найти дорогу.
Но водопад! Что делать с водопадом, скажите на милость?
– Самонадеянная и глупая девчонка! – отчитывала Джен саму себя. (Как известно, мало кому приходит в голову отчитывать капитанов.) – Так бездарно ввязаться в игру, в которой все только проигрывают! Ты знаешь хоть одного головореза, который смог пересечь Конец Света? Нет? Ну так вот: они просто туда не суются. Потому что у них мозгов побольше, чем у тебя. Считала себя самой умной, да? Тогда думай! Думай, говорю тебе!..
В отчаянной попытке заставить котелок варить она уронила голову на карту.
– Капитан! – В каюту ввалился Вегетарианец. – Три тысячи корабельных осколков, малыш, ты плачешь?
Джен потерла ушибленный лоб:
– Нет, просто больно… Хотела, чтоб меня осенило, но, видимо, перестаралась. Шишка есть, а мыслей нет.
– И над чем же ты так самозабвенно размышляешь?
– Как преодолеть водопад Конца Света. Но, знаешь, похоже, есть вещи, на которых просто светится во-о-от такая гигантская надпись «не-воз-мож-но». И этот Конец Света, будь он неладен, тот самый случай.
– Тебя же никто не заставляет, – как бы между прочим напомнил Вегетарианец. – В любую минуту ты можешь сменить паруса. Ты пират. Ты капитан. Я хочу сказать, ты совершенно свободна…
Дженифыр вздохнула: если бы он только знал, как на самом деле она несвободна! Связана словом чести, данным императору Диего. Связана желанием совершить что-то такое, чтобы капитан Корноухий мог ею гордиться. Связана даже тем, что она – вот именно что! – капитан. И еще чем-то, чему она до сих пор не нашла определения. Возможно, мечтой.
– Я и сама пока не очень понимаю, зачем это нужно. Но чувствую кончиком хвоста – видишь, какой из тебя хороший учитель, – если я пройду Конец Света и найду за ним новые земли, я найду наконец себя. – И добавила: – Ты сам говорил: это важно.
– Ну, тогда другое дело! – ухмыльнулся Вегетарианец. – Ради этого действительно стоит рискнуть.
– Но корабли не умеют ходить по водопадам! А коты не умеют плавать в водопадах!
– Разумеется, – кивнул пират. – Зато можно построить систему дамб. Или даже подводный лифт… Нет, лифт не подходит – слишком сложно. Хочешь, всего за пару-тройку лет я изобрету для тебя дамбу?
– Еще скажи «через две-три вечности»! – отмахнулась Дженифыр. – Постой… Подожди… Это она – мысль!
– Дамба?
– Твои изобретения! – Джен отметила, что иногда стукнуться головой обо что-то твердое все-таки бывает полезно. – Помнишь ту штуку, на которой мы удирали с Бешеного Патрика? Ну, с лопастями и еще чем-то…[5] Что, если нам не плыть по водопаду, а… перелететь через водопад?
– Поднять корабль в воздух? – уточнил пират и схватил карандаш.
Начертив десяток формул, все перечеркнул:
– Мне очень жаль, Дженифыр. Ничего не выйдет. Кошачьей тяги не хватит. Нас всего двенадцать. А «Кошмар» – это корпус и пушки, мачты и якорь, запасы еды, сокровища, порох…
Джен готова была зарычать, но пират неожиданно продолжил.
– Вот именно, порох! – Карандаш снова заскрипел по бумаге, и у Джен появилась надежда. – Если взять побольше пороха, я сделаю ускоритель. Пушки дадут направление полету. А паруса мы надуем вверх. Та-а-ак… чтобы поднять корабль, нам понадобится… гм… много, очень много воздуха…
Его слова ничего не говорили Дженифыр, но рисунок выходил убедительным.
– Мы взлетим?
– Да, малышка. Обязательно. Только дай мне немножко подумать, ладно? И я сделаю тебе такой котолет – пальчики оближешь!
Глава двенадцатая Гонец
На марсе, что заплечной корзиной висит почти на верхушке грот-мачты, сидели двое – пират и котенок. Видели бы вы, какой из этой корзины открывается вид! Но малютке Уте было не до видов: у крошки начинался урок стрельбы.
Конечно, никто не давал Уте-Путе оружие. Но каждого пирата украшали синяки от неудачных выстрелов из рогатки. В целях безопасности решено было научить ребенка ею пользоваться.
– Лапа вперед, рогатка ровно, – давал указания Снежок, пытаясь придать котенку боевую стойку. – Поймай цель. Замри и дыши.
Количество слов, известных Снежку и Уте, было примерно одинаковым, так что пират и крошка легко понимали друг друга.
– Цель! – радостно рапортовала Утя: со стороны Самого Последнего острова к «Ночному кошмару» летела какая-то птица.
– В птица не палить. Цельсь рядом. – Пират поднял рогатку чуть выше. – Тихо вдох, тихо выдох – бам!
Снаряд просвистел над крылом летящей цели. От испуга птица совершила поворот вокруг оси, но не сошла с выбранного курса.
– Еще! – радостно завопила Утя.
Снаряды сыпались на упорную птицу, как град. Уходя от ударов, пернатый рисовал в небе фигуры: кобра, бочка, вираж – и продолжал лететь к кораблю.
– Еще, еще!
На «Ночной кошмар» птица садилась по нисходящей спирали. Но последний снаряд все же догнал ее у бизань-мачты. Пернатый неожиданно вошел в штопор, потерял ориентацию и, оставляя за собой след из перьев, скатился по парусине на палубу.
Все, кто видел стремительное падение, сгрудились у неподвижной тушки.
– Похоже, пришвартовался… – заметил Весельчак. – В смысле, отдал концы.
Едва пираты готовы были поверить, что летун уже исполнил главный трюк своей жизни, птица неожиданно захрипела:
– Ловите ветер-р-р всеми парусами! – Кое-кто даже подпрыгнул от неожиданности. – К чему гадать, любой корабль – вр-р-раг! Удача – миф. Но эту веру сами мы создали, поднявши черный флаг![6]
– А хорошо его Утя подстрелила, – умиленно произнес Весельчак, радуясь двум обстоятельствам – меткости Крохи и живучести попугаев.
Приоткрыв один глаз, попугай откашлялся. Уже с меньшим пафосом и октавой повыше он продолжил:
– Слушай сюда, птица. Найди в Кошачьем море «Ночной кошмар». Передай Дженифыр, чтобы шла на Последний остров. Самый-самый Последний! Пусть ищет меня в Заброшенном замке. Иначе погибну. И запомни мое имя, пернатый: капитан Корноухий.
Железный Коготь схватил птицу за горло:
– А ну повтори!
Бывают такие приказы, исполнить которые нельзя даже при огромном желании. Попугай хрипел, сипел, задыхался, выкатывал глаза и, похоже, терял сознание.
– Отпусти! – скомандовала Джен. – Ты сейчас ему голову отпилишь!
Железный Коготь ослабил хватку:
– Он знал, на что летел. Гонцам с плохими вестями всегда откручивали головы.
– Но он принес нам новость про па… – Джен спохватилась: – Про Корноухого!
– И что с того? – уточнил Бэд Бой.
– Как, «что с того»? Корноухий в беде – нам надо его спасти!
– А зачем нам спасать бывшего капитана? – удивился пират. – Ну, жив-здоров, рад за него. Да только мы давно сами по себе. То есть с тобой…
– Правда, подумай, Джен, – раздались недоуменные голоса, – мы его спасем, а он нам, как гонцам с плохими вестями, хрясь – и уже в раю. И бунт припомнит, и мокрый порох, и дырявую лодку…
Дженифыр сердито оглядела пиратов: кто они такие, чтобы ей помешать? Ей надо спасти папу из Заброшенного замка. Точка! И неважно, что там угрожает жизни отважного капитана: если ей придется сражаться с армией привидений или с легионом драконов, она будет сражаться! Чтобы снова уткнуться носом в его ладони…
– Приказы не обсуждают! – выпалила Джен.
– Обсуждают. Ты сама так сделала. Приучила думать, что мы свободны и имеем право голоса.
– Значит, я была глупа, как селедка.
– Расскажи им, – посоветовал Коготь, – про себя и Корноухого. Будет одной тайной меньше.
– Ты… ты знаешь?! – Мордочка Джен вытянулась от изумления. – Когда это я успела проболтаться?
– Во дворце плюгавого императора. Думала, у меня ушей нет?..
В очередной раз поразившись своему помощнику – он ведь ни словом об этом не обмолвился, а главное, никому не проболтался, – Дженифыр набрала в грудь воздуха и призналась:
– Капитан Корноухий – мой отец.
Что ж, ей удалось изумить команду. Какое-то время на корабле стояла такая тишина, что можно было услышать, как на палубе тихо стонет попугай.
– Думаю, данное обстоятельство полностью меняет суть дела, – постановил Архивариус.
– Согласен, – кивнул Бэд Бой. – Я с тобой, капитан.
– И я… И я тоже…
– И я, конечно, – добавил свой голос Весельчак. – Надеюсь только, уж моим котятам не придется меня спасать.
Он бросил взгляд на Утю. Яростный оскал из неполного комплекта зубов красноречиво говорил: враг Весельчака будет порван на куски, изжарен и съеден. Недаром она из племени кошкоедов!
– Тогда курс на Самый Последний остров! – бойко распорядилась Джен. – Подготовиться к повороту! Снежок, на рангоут! Весельчак, сделай что-нибудь со штурвалом! Подтянуть шкот! Железный Коготь!
– Я здесь, капитан.
– Что с тобой? Ты очень мрачен. Мы идем за папой, а не за морским дьяволом.
– Я рад за тебя, Джен. – Помощник действительно был как-то особенно задумчив. – Но видишь ли, мне не хочется менять капитана…
– О чем ты?
– О вопросах. Что будет, когда мы спасем Корноухого? Кто станет капитаном «Кошмара»? И кто из пиратов останется в команде?.. У меня пока нет ответа.
– Не понимаю… – пробормотала Джен.
– И не надо, – отрубил Железный Коготь. – Это моя проблема. А свои проблемы я решаю сам. Хочешь спасти Корноухого – я с тобой.
Не давая капитану опомниться, он накинулся на рулевого:
– Эй, Весельчак! Полегче со штурвалом: еще чуть-чуть, и мы пойдем в обратную сторону! Перестань глазеть на Утю – смотри на компас!
Глава тринадцатая Ловушка
Что-то давненько мы не слышали о гиенах… «Ночной кошмар» они не преследовали – спросите Снежка, который в те дни сидел на марсе. Он точно их ни разу не видел.
– Раз-два, раз-два, – подгонял капрал свой отряд.
«Чвак-чвак, чвак-чвак», – отзывалась теплая жижа.
С земли поднимался густой пар, скрывая лапы гиен по колено. Мокрые заросли хлестали бойцов по щекам. Мошкара лезла в глаза, в уши, в рот.
– Как называется этот остров? Последний? Надо было назвать Жуткая Топь.
– Тьфу. – Выплюнув букашку, капрал остановился. – Привал! Всем заткнуться, лежать и слушать!
– И зачем нам сдался Самый Последний остров? Все трюмы забиты островитянами. Солить их, что ли?
– Продать, – ответил капрал. – Приказ императора Диего, честного и справедливого!
– Ну, много ль мы тут поймаем? Парочку заплесневелых пиявок… О! Капитан! Я уже поймал!
Гиены захихикали.
– Отставить смешки! Не сметь обсуждать приказы! Мы здесь не за этим.
– Ага, мы здесь, чтоб пиявок кормить! – гоготнул кто-то, но тут же получил от капрала подзатыльник.
– Мы здесь в засаде, – грозно ответил он. – Знаете, что такое засада? Замаскированное ожидание в месте вероятного появления противника. Забыли приказ поймать пиратов?
– А нельзя их ловить на другом острове? Ну, чтобы теплый песочек, и пляж, и кокосы…
– Безмозглые! План императора! Задействованы сверхсекретные службы. Понял?
– Так точно! Понял: мокнем и кормим пиявок дальше. Таков безмозглый план императора.
От второго подзатыльника разговорчивого бойца спас подозрительный шорох. Как будто к отряду приближалась птица.
Вынырнувший из тумана клюв уткнулся в десяток мушкетов.
– Эй-эй, ребята, свой я, свой!
– А где пароль? – оглядывая попугая, шикнул капрал. – Сказано же: два раза стукнуть по деревяшке!
– Это ты что деревяшкой называешь? – удивилась птица. – Вон тот трухлявый пень? Или вот ту гнилую корягу? Я в нее клювом стукну, от меня только хвост останется. Знаешь, какая в этих корягах плотность голодного населения?..
– Ладно, ребята, опустите оружие, – смилостивился капрал. – Это наш секретный агент. А ты докладывай.
Попугай затараторил:
– Девчонка поверила как миленькая! Это вы угадали про ее папашу! Рванула сюда, как будто здесь целый каньон сокровищ!
– Где они?
– В десяти минутах бега на север, идут к Заброшенному замку. Да что там идут! Тащатся по старым болотам.
– Сколько?
– Четверо. Пухлый тюфяк, верзила, девчонка. Тощая, правда, но съесть можно. Будь я гиеной – точно бы съел! И еще один охотник. Малявку-снайпера оставили на корабле, так что можно не опасаться: легкая, легкая добыча!
– Ловушки на пути есть?
– А то как же! Остров обустроен по высшему классу. И уютные ямы, и удобные петли… Ходи собирай неудачников, как грибы.
– Подъем! – прорычал капрал. – Возьмем главарей, остальные сами сдадутся! Вперед, на север, бежать!
– Эй, постой! Да погоди же! – маячил попугай за спинами бегущих гиен. – А где деньги? Ты ж мне денег должен, капрал!..
– Получишь от императора Диего, честного и справедливого!..
– И это, по-вашему, честно? – кричал вдогонку воздушный шпион. – Да чтоб вам сгинуть в этих болотах! Получишь у него, как же! Мошенник ваш император!.. Но как он все-таки ловко придумал заманить девчонку на остров!..
– Не остров, а какая-то дырявая калоша! – возмущалась Джен, медленно ступая по илистому и скользкому дну болота. – По-моему, у меня в сапогах уже кто-то живет… Кто-то гадкий и склизкий…
– На Конце Света обитает более трехсот видов рептилий и амфибий, – радостно поделился знаниями Вегетарианец, большой любитель природы и натуралист.
– И все они, небось, ядовитые…
– Что ты, Джен! Конечно нет! – Старый пират замахал лапами, будто никогда ничего глупее не слышал. – Только половина из них…
– М-да… Это, конечно, удваивает шансы на выживание…
– Нам просто повезло, что сейчас нет дождя! – продолжал утешать Вегетарианец. – Только представь: десять месяцев в году этот остров заливают дожди.
– Не думаю, что разница была бы заметна. А-а-апчхи! Мокрее все равно уже некуда…
– Потерпи, капитан. Топь только в низине. Центр выше уровня моря… – пират разложил карту острова на единственном кусочке суши, – на… гм… ничего не разобрать. Чернила текут. Но если не вдаваться в подробности, еще немного болот, а потом начнутся возвышенности.
– Это хорошая новость.
– Так себе, на самом деле. Придется тащиться в гору. И в гору, и в гору…
Сколько гор им предстоит пройти, прежде чем они доберутся до центра острова, он посчитать не успел. Карта вдруг медленно поплыла, удаляясь с гордостью корвета.
– Вот это да! – Коллекционер бабочек наконец сообразил, какой потрясающий экземпляр живой природы он ошибочно принял за кусочек суши. – Это же Крокодилус Поросус! Как я его не заметил?!
– Это он нас не заметил, – поправил Железный Коготь. – И вот в этом нам действительно повезло.
– Так, хватит! Пора уже что-то придумать, – решительно заявила Джен, забираясь на первую же кочку. – Глупо быть слопанной редким крокодилом, так и не встретив папу… Или быть укушенной ядовитой гадостью прямо в пятку…
– И поэтому ты решила быть съеденной черепахой? – поинтересовался Коготь.
– Это еще почему?
– Вообще-то, ты на ней сидишь…
Кочка под Дженифыр задрожала, подаваясь вверх. Ил осел, обнажая гигантский панцирь. Капитан Джен только успела оседлать черепаху, чтобы не свалиться.
– Не говорите глупостей, мой друг, Гигантиус Черепахос никогда не ели котов! – Вегетарианец, конечно, лучше знал черепашьи вкусы. – Но Джен совершенно права: нам нужно раздобыть транспортное средство, а лучше, чем эта парарептилия, только болотоход. И так как я его пока не изобрел… кто-нибудь видит поблизости родственников этой красотки?
Стоит ли говорить, что всего через несколько минут никто больше не покушался на пятки Дженифыр? Впрочем, как и на пятки ее друзей. Пираты расположились на четырех панцирях, словно на скамейках шарабана, а шестнадцать мощных лап гребли к центру острова не хуже, чем шестнадцать гребцов Гончих Псов Океана.
Как и обещал Вегетарианец, болота вскоре кончились. Черепаший экспресс вышел в просторы реки. По этой речушке на крейсерской скорости процессия огибала одну гору за другой, пока не замерла у подножия скалы.
– Ну вот, а ты говорил… «и горы, и горы», – передразнила Джен Вегетарианца. – Любые горы можно обогнуть на черепахах! А чего они нас здесь высадили?
– Как и ты, черепахи пока не нашли способа преодолевать водопады…
– Но ты-то нашел ведь, правда?
– Почти, – уклончиво ответил старый пират. – Собственно, остался единственный нерешенный вопрос в деле превращения корабля в котолет. Надо придумать, где взять много воздуха, чтобы загнать его в паруса. Но пока не придумал…
– А где на лысой скале найти гигантское дерево, чтобы спилить его и перекинуть на другую скалу, придумаешь? – спросил Железный Коготь.
И он же сделал географическое открытие: перед ними зияет пропасть.
Единственный подвесной мост не внушал Когтю доверия. Крепость размытых дождями перекладин казалась сомнительной. Перила висели пунктиром: вот есть, а вот веревка оборвалась, и держаться не за что. И под всей этой ненадежной конструкцией неслась река, протекающая так низко, что еще вопрос, страшнее в нее упасть или только представить, как туда летишь.
Коготь аккуратно ступил на полусгнившие доски. Мост отозвался, подкинув пирата, как на батуте.
– Выглядит экзотично…
– Обычный подвесной мост, – ступая следом, успокоил Вегетарианец. – Таких полно на любом острове. У кошкоедов почти такой же…
– Да, точно, – вспомнила Джен, делая осторожные шажки вслед за друзьями. – Только он не раскачивался из стороны в сторону. Но половины досок там тоже не было – это ты верно заметил.
Завершал процессию Снежок:
– А в мой деревне мост растят…
– Ты хочет сказать, строят?
– Нет, растят, – заупрямился снайпер. – Зивой крепкий мост.
– Из какой же ты деревни? – заинтересовался Вегетарианец. – Я как-то видел нечто похожее: корни дерева тянутся к другому берегу, а там уже снова врастают в землю. Но думал, так само получается. И много ли надо времени, чтоб вырастить такую штуковину?
– Один зизнь.
– Тот, кто строил эту развалину, не потратил и года, – заметил Железный Коготь. С каждым шагом расстояние между перекладинами увеличивалось. Подвесной мост дрожал, как желе. – Джен, будь осторожна.
– Я осторожна. И хватит обо мне беспокоиться!
Вегетарианец перестал смотреть под ноги и огляделся.
– Тот, кто построил этот мост, не думал, как по нему пробираться. Он просто хотел увидеть вот это…
Они стояли на середине раскачивающегося моста, и даже Железный Коготь на мгновение забыл о возможных опасностях. В окружении величественных скал, совершенно голубой воды и бесконечного неба пираты ощущали себя крошечными, как песчинки.
– И все-таки, – продолжал старый пират, – он мог бы познакомиться с законами аэродинамики. Если вместо веревок использовать цепи… Странно, что никто еще не додумался… Дайте мне реку и пару спокойных лет, и я построю лучший подвесной мост на свете!
– Мы же откроем новые земли… – ответила Дженифыр. – Наверняка там полно всяких рек, озер и других водопадов. Ты его построишь. Вот только разыщем папу…
– Мне бы не хотелось тебя огорчать, – перебил ее Коготь, – но, боюсь, кто-то хочет помешать твоим планам… Посмотри во-о-он туда, – кивнул он в сторону берега, где угадывалось оживление. – Нас ждут.
– Кто? Папа? Где? – Джен в нетерпении разглядывала каменистый берег. – Капитан Корноухий, мы здесь!!!
– Не кричи, – очень спокойно сказал Коготь, закрывая ей рот своей широкой лапой.
– Неужели ловушка? – уточнил Вегетарианец.
– Да, гиены императора Диего. Я – глупец. Мог бы сразу догадаться, что попугай на службе его величества. Жаль, я не свернул ему голову…
– Но как же… папа? – совсем тихо спросила Джен, хоть и сама уже поняла очевидное: капитана Корноухого на острове нет.
Все это обман. Гигантский обман. Никого она не спасет. Не уткнется носом в большие лапы. Не будет никаких подвигов, встреч, новых земель. Вообще ничего.
– Ты рассказала Диего, что ищешь отца. Он заманил тебя сюда. Обычное дело. – В голосе Когтя звучали утешающие нотки.
– Император Диего поступил подло, – подытожила Джен. – И теперь… Теперь я чувствую себя вправе по-настоящему разозлиться…
– Вчетвером против вооруженного отряда гиен? – заинтересовался помощник капитана. – Что ж, я не прочь поточить свои когти.
– Мне тоже было бы скучно оказаться на виселице, – согласился Вегетарианец.
– Ату! – радостно отозвался Снежок.
Знаете, когда позади вас – скала, впереди – скала, на обеих поджидают гиены, а вы болтаетесь на самом шатком мосту на свете между бурлящей водой и небом, что-то такое просыпается в вас. Вы вдруг понимаете, что жизнь пирата очень похожа на этот мост. Он когда-нибудь обязательно рухнет, но пока – вот здесь, на середине, – открывается такой восхитительный вид, ради которого стоит ввязаться даже в самую бессмысленную драку.
Глава четырнадцатая Битва с потерями
– Пираты! – Над обрывом пронесся голос капрала, стукнулся в скалу напротив и отозвался эхом. – Аты… аты…
– Аты-баты, шли солдаты, – передразнила эхо Джен. – Ну, мы пираты. Дальше что?..
– Вы окружены! Именем императора Диего, честного и справедливого – сдавайтесь!
– Эны! Эны… Иего! Айтесь… – моталось между скалами эхо.
– Мы повесим вас на Главной площади Гавгадоса – с улюлюканьем и другими почестями…
– Щаз, – буркнул Снежок, заряжая мушкет.
– Что будем делать?
Все посмотрели на Джен. Можно подумать, у нее был готовый ответ! Но она решительно заявила:
– Кажется, у нас есть пара преимуществ. Император Диего очень хочет получить нас живыми. А вот нам совершенно без разницы, сколько гиен вернется в Гавгадос. А еще мы – моряки, а они – пехота…
– И в чем преимущество?
– В том, что нам не привыкать драться на чем-то чудовищно шатком.
– Хочешь нас получить? – прошипел Коготь в ответ капралу. – Приходи – забирай!
Да, это была восхитительная битва! Мост качался. Синие сюртуки мелькали. Ножи свистели. Между скал носилось рычание. На ветках расселись грифы, наблюдая за боем с азартом болельщиков: проигравший превратится в ужин!
Мост болтался из стороны в сторону, исполняя брейк-данс – все быстрее, быстрее, быстрее.
– Джен! – прокричал Коготь капитану, показывая, что надо обмотать лапу служившей перилами веревкой.
И вовремя – танцующий мост взбрыкнул. Поднявшись вверх, как гигантский круп бешеного мустанга, а затем на скорости рухнув вниз, он сбросил зазевавшихся седоков в воду. Вслед гиенам летели обломки. Впрочем, в яростном течении реки самая прогнившая доска тут же становилась бесценным спасательным кругом.
– Ненавизу пиратов! – рычал капрал, которого уносило течением. – Поймаю! Повесу! Созгу!
В зубах он сжимал нож, одной лапой удерживал доску, а второй – грозил кому-то вверху: не то небу, не то скале. Но капрал ясно видел своих врагов: там, у вершины, откуда свисали остатки моста. И как он мечтал в это время, чтобы Джен с командой тоже рухнули вниз!
Первым на скалу выбрался Коготь. Джен, Вегетарианец и Снежок все еще болтались над пропастью. Когда-то служившая перилами веревка оказалась, по счастью, не такой уж трухлявой. Но… все же чувствовалось в ней опасное напряжение, в любой момент готовое исполнить мечту капрала.
– Не чихать, – приказал сверху Коготь, пытаясь ухватить и вытащить Джен: безуспешно. – Не шевелиться, не смеяться. Любое движение – веревка лопнет.
Джен пыталась бодриться:
– Как скажешь: не буду смеяться… Не так чтобы это было сейчас чудовищно трудно…
Смеяться, когда под тобой – острые камни и сильное течение, действительно сложно.
– Будь ты чуточку ближе, – голос Железного Когтя звучал очень нежно, словно он разговаривал с напуганным ребенком, – я бы вытащил тебя, моя кошечка. Но Вегетарианец слишком плотно сегодня позавтракал, правда?
То, что произошло дальше, Джен будет вспоминать еще много лет. Она точно знает, что в этот день стала взрослой, совсем. Потому что детство – это когда ты веришь, что все и всегда обязательно кончится хорошо.
Ее пираты обменялись странными взглядами. Коготь словно просил о чем-то Вегетарианца. Тот в свою очередь задал молчаливый вопрос Снежку и получил такое же молчаливое согласие. Очень медленно и аккуратно Вегетарианец достал нож, а Джен услышала позади треск сотни одновременно лопнувших нитей.
– Не-е-ет! – кричала Джен, когда Снежок и Вегетарианец летели вниз. – Нет, нет, нет!
Она продолжала кричать, даже когда Коготь втащил ее на скалу. Царапалась и кусалась.
– Прекрати. – Пират встряхнул ее за шкирку. – Выбора не было.
– А это, по-твоему, выбор?! Так нельзя! Зачем? Вы с ума посходили?
– А ты как хотела? – разозлился Коготь. – Смотри сюда! Видишь эту веревку?! Гниль! Сейчас летели бы вместе.
– Да лучше так…
– Не лучше! Ты капитан. Ясно? Ты. Наш. Капитан. Поняла?
Джен ничего не поняла. Да она сто раз откажется быть капитаном, если это поможет! Первому встречному отдаст и «Кошмар», и ключ от сейфа. Зачем ей вообще быть капитаном – без друзей?
Она вглядывалась в пропасть, пытаясь что-нибудь разглядеть. Что с ними? Разбились о камни? Джен отказывалась в это верить. Невозможно представить, что некому будет учить Утю-Путю стрелять и мир никогда не увидит потрясающих изобретений Вегетарианца. Конечно, они живы, и их несет течением!.. Но тогда – Джен вытянулась в напряженную струнку – им точно понадобится помощь!
– Мы спустимся вниз по течению и найдем их. И пусть хоть одна гиена посмеет мне помешать!
Они мчались вниз, к подножию скалы. Сухие ветки трещали, будто в лесу начался пожар. Но нет, это Джен и Коготь летели, ломая кустарник.
– Я не позволю никому умереть без моего приказа! – орала Джен, распугивая птиц и мелкую живность. – В этом мире все и всегда будет по-моему!
Знаете, бывают такие дни, когда все случается не так, как ты хочешь. Кажется, будто кто-то специально все устраивает наперекор. Вот и Джен, едва успев произнести эти слова, услышала позади «Ох!», обернулась и не поверила своим глазам – Железный Коготь исчез.
– Коготь? – осторожно позвала она. – Коготь, ты где?
– Четырнадцать дохлых скатов! – раздался рядом приглушенный, но знакомый голос. – Опять в мешке! Да что за судьба такая?! И почему именно сейчас?!
Наконец Дженифыр увидела глубокую яму, а в ней – Железного Когтя, мрачного, как грозовая туча.
– Уходи, Джен. Возвращайся на корабль. Сейчас здесь появятся гиены, и лучше бы тебя тут не было.
– Да хватит мной командовать, словно я неразумная девчонка! Помолчи, я что-нибудь придумаю…
Но Самый Последний остров оказался скопищем трухлявых пней, бесполезных кустов и ломких веток.
– Теряешь время, – рычал снизу Железный Коготь. – Я сам выберусь.
Джен ненавидела себя за беспомощность. Так не должно было случиться! Она только что потеряла двоих друзей и не готова лишиться третьего! О, если бы она была не она, а кто-нибудь хитрый и ловкий… Или хотя бы сильный. Распластавшись по земле, она протягивала лапу, но всякому было ясно: ее сил не хватит вытащить такого гиганта. Просто в яме окажутся двое.
– Ты мой брат! – пришла очередь Джен разговаривать с Когтем, как с ребенком. – Мы породнились на Крохамыши, помнишь? Или тебя там, в яме, по голове ударило? Папа тебя бы здесь не оставил. И я не брошу.
– Капитан Корноухий? – Тон пирата стал язвительным. – Да он бы закопал меня тут!..
– У тебя бред? Клаустрофобия разыгралась?
– Нормальный капитан только так поступил бы с предателем. Корноухий верил мне больше, чем себе. А теперь? Болтается без «Кошмара», если вообще жив. А ведь это я, слышишь, доверчивая девчонка, я заговорщик. Я предал своего капитана и друга. – И закончил: – Вот видишь, не у одной тебя тайны…
Шерстка Джен поднялась дыбом: нет, то, что она услышала, – это неправда! Заговорщик – хитрый Одноглазый, только не Коготь!
В наступающих сумерках прорезались лай и скулеж.
– Гиены идут, – тревожно сказал пират. – Уходи, малышка. Чертова ловушка: я же не смогу тебя спасти! Как старший брат прошу: уматывай. Быстро. Бегом!!!
И Джен побежала. Она мчалась. Одна. Проваливаясь в скрытые мхом мелкие ямы. Прорываясь сквозь царапающие ветки. Когда в глазах стоит эта мокрая пелена и щиплет нос – не слишком разбираешь дорогу, если можно назвать дорогой паутину из петляющих троп. Да, Джен плакала. Пожалуй, впервые, как удрала из пансиона тетушки Кэтрин.
Все это было слишком сложно для одного маленького дня и одной, пусть даже уже подросшей, кошечки. Броситься на поиски папы и попасть в засаду. Потерять друзей. Узнать о предательстве. Остаться в одиночестве на последнем в этом мире острове. И наверное, даже заблудиться. Определенно, это самый паршивый день в ее жизни. Хуже уже просто некуда.
От слез, усталости и сладких запахов кружилась голова. Споткнувшись о корягу, Джен рухнула на землю, поранив лапы. Все, хватит. Она устала! Напугана, обессилена, голодна. Единственное, чего ей хочется, – спать… Никто не заставит ее подняться. Она будет спать, долго-долго. И может быть, когда проснется, все это: болота, гиены, ловушка, пропасть над рекой и признание Когтя – весь этот глупый поход на Самый Последний остров, – окажется просто кошмарным сном.
Глава пятнадцатая Заклятие от отчаяния
Джен проснулась. Голова лежала на мягкой подушке. В комнате пахло молоком и травами: мятой, горчицей, пихтой. Кто-то заботливо гладил ее горячий лоб. Тетушка Кэтрин? Ощущая себя в безопасности собственной комнаты, Джен повернулась на другой бок.
– Жить будет? – спросил кто-то.
– Конечно, куда ей деваться. – Наверное, это ответил доктор. – Пульс уже в норме, дыхание ровное, нос мокрый.
Неужели она болела? Ну конечно! И в бреду видела удивительный сон. В этом сне она была капитаном пиратов.
– Если с ней что-то случится, я превращу тебя в котлету… – пригрозил первый голос.
– Если ты такой большой волшебник, незачем было ее ко мне тащить, – раздраженно отозвался доктор. – Сон-трава на закате – самое лучшее снотворное. Засыпаешь быстро, гарантированно и навсегда. А ее угораздило рухнуть в заросли. В мои бесценные заросли!
– Вот именно, что в твои! Зачем выращивать опасную гадость?
– Никто не рассчитывал на вторжение посторонних. Места здесь тихие, необитаемые…
– Это-то меня и смущает. Зачем она вообще сюда забралась?
– Хм. Хотела спасти своего папу.
– Глупость какая! – возмутился голос. – Это отцы спасают дочерей, а не наоборот!
– Видимо, кое-кого не было дома, чтобы рассказать ей об этом, – предположил доктор.
– Критикуешь?
– Напоминаю об очевидных фактах: о детях заботятся, пока они маленькие. А когда уже выросли, их надо уметь отпустить.
– Вот так вот взять и отпустить? – с сомнением протянул голос. – Одну? За Конец Света?..
«Конец Света»… Словосочетание показалось Джен страшно знакомым. Ну да, конечно: в своем сне она тоже шла к Концу Света. И почти дошла. Вдруг со всей ясностью Дженифыр осознала, что не было никакого сна про пиратов. Она и правда капитан пиратского судна. А значит, комнаты в пансионе тетушки Кэтрин тоже не существует. Но тогда где она? Кто эти двое?
Джен рывком вскочила с кровати, схватила саблю. Голова кружилась. Из полумрака на нее глядели безобразные лики страшилищ. Лезвие клинка звонко опустилось на пол.
– А-а-а, очнулась, – раздался голос «доктора». – Ну наконец-то. Как самочувствие?
Глаза Джен привыкли к полумраку. Она различила, что страшилища – всего лишь висящие на стенах маски, что по углам развешены засохшие ветки мяты, горчицы и пихты (так вот отчего здесь так по-домашнему пахнет!), что в комнате стоит бюро, а над ним склонилась одинокая фигура.
– Ты кто? – Дженифыр осторожно сделала несколько шагов, не выпуская саблю из неокрепших лап.
– Ах да! – «Доктор» наконец обернулся: на капитана с любопытством смотрели хитрые зеленые глаза. – Мерлин. Да, именно так меня и зовут.
Джен пыталась спросить свой хвост, чувствует ли тот опасность. Хвост молчал.
– А с кем ты тут разговаривал? – Она оглянулась. – Где второй?
– Не обращай внимания. Один несносный паук.
– Лжешь! Пауки не умеют разговаривать.
– Лгу, – не стал сопротивляться хозяин. – Но не слишком. За сотню лет в одиночестве можно и умереть от скуки. Даже если ты совершенно бессмертен. Так что болтать с окружающими предметами – что-то вроде дурной привычки.
Сотню лет? Джен не ослышалась? Так он провел на острове целую сотню лет? Или это еще одна ложь? Но Дженифыр что-то припоминала. Мерлин, Мерлин… Где она слышала это имя? Ну конечно! Тот самый свиток, в котором Джонни написал «проклятие», сделавшее ее капитаном, подписан великим Мерлином!
– Так ты великий колдун?!
– Гм. Я бы поспорил с определением, но зачем, если оно так лестно. Скорее всего, это действительно я.
Конечно, Джен осмелела, но все же не стала выпускать из рук саблю. В конце концов, если перед ней колдун, может, это ее единственный шанс?
– А не знаешь ли ты какого-нибудь заклятия от отчаяния?
– Заклинания, – поправил Мерлин.
– Ну да, его. Мне нужно, чтобы все стало обратно хорошо.
Колдун чихнул (Дженифыр была готова поклясться, что он смеялся!).
– Ну и что у тебя такого плохого?
Лучшего слушателя Джен и найти не могла!
Если бы вам довелось провести целый век на Самом Последнем острове, где, кроме многочисленной флоры и мелкой молчаливой фауны, отродясь никого не бывало, вы бы тоже с интересом внимали чьим-нибудь сбивчивым жалобам. Да вы бы даже прошлогоднюю сводку погоды слушали с наслаждением!
– Так-так-так, – кивал Мерлин. – Понятно-понятно.
Наконец спросил:
– Ну а плохо-то что?
– Ты издеваешься? – Джен подняла саблю, уткнув острие в грудь колдуна.
– Убери. – Мерлин отвел клинок и без угрозы добавил: – Во-первых, я могу превратить тебя в мышь. Во-вторых, я действительно бессмертный. Ну а в-третьих, все, что ты наговорила, – это нормально. Это жизнь. Обычная такая жизнь. И не надо мне тут жаловаться на свое счастье!
– Счастье? – Дженифыр негодовала. Глупый колдун ничего не понял! Или от старости он плохо слышит? – И что из этого, по-твоему, счастье?
– Можно подумать, у всех есть друзья, готовые отправиться с тобой на край света! Со мной вот никто не пошел…
– Но у меня их нет! – Джен топнула ногой. – У меня БЫЛИ друзья!
Мерлин окинул ее пронзительным взглядом:
– Ты вроде говорила, они пираты, а не младенцы… – И, ухмыляясь, ехидно добавил: – Или от старости я плохо слышу?
Дженифыр покраснела до кончиков ушей: как-то она не подумала, что колдун умеет читать мысли.
– Так они живы? Скажи! Ты ведь знаешь!
– Ну уж точно не сидят и не плачут: «Где же Джен, почему бы ей нас не спасти?» – проворчал собеседник. – Они уважают тебя как капитана, так почему бы тебе не научиться доверять своей команде?
– Не уверена, что заслуживаю уважения, – заметила Джен. – Ведь я только притворяюсь капитаном. А на самом деле…
– А на самом деле притворяются все, – раздраженно оборвал ее Мерлин. – Колдунами, королями, писателями, капитанами. Когда у них получается, им верят. Другого способа кем-то стать не существует.
– Но у меня не получается!
– Что именно? – Похоже, колдун всерьез рассердился. – Паруса разворачивать не умеешь? Морские карты читать?! Или, может быть, отдавать приказы?..
– Нет, все не то. Это я уже умею. Я много чему научилась. Но этого мало. Наверное, мне надо сделать что-то по-настоящему капитанское. Совершить невозможное, понимаешь?
– Ее не устраивает, что она делает все то же самое, что и другие капитаны! – насмешливо изрек Мерлин. – Ей, видите ли, надо быть лучше всех!
Не успела Дженифыр обдумать его слова (неужели желание совершить какой-нибудь капитанский подвиг на самом деле всего лишь желание быть лучше всех? и вообще, это хорошо или плохо?), как Мерлин впервые ей улыбнулся, обнажив полупустой от старости рот.
– Молодец, девочка! Быть лучше всех – это я как раз понимаю. Так и что же тебе мешает?
– Отсутствие ветра. Ветра, который поднял бы в небо мой корабль. Если у меня будет ветер – я смогу перелететь через водопад.
– И это все?
– Да.
Мерлин вырвал из уха седой клок шерсти, дунул, плюнул и бросил его на столешницу. Шерсть вспыхнула и мгновенно потухла, оставив после себя облако едкого дыма.
– Теряю навык, – разгоняя дым, заметил Мерлин. – Но вроде вышло. Вот, получи.
На столе, в клубах дыма, стоял мешок, наполненный шарами. Они нисколько не напоминали воздушные шарики. Скорее уж были похожи на прозрачные мячики, в которых бегали искры и сверкали молнии.
– Что это?
– Воздушные ядра Мерлина! Ничего сложного: бросаешь, ядро разбивается, получаешь ветер. В одном ядре его столько, что можно разогнать тучу.
– Откуда у тебя такие штуки? – восхищенно пробормотала Джен.
– Много чего полезного можно придумать за сотню лет, если никто тебе не мешает, – проворчал Мерлин. Улыбка уже исчезла с его лица, и колдун снова превратился в ворчливого дедушку. – Я тебе отсыплю немного, инструкцию положу в пакет. И давай отправляйся уже на корабль. Если бы я хотел общения, нашел бы густонаселенный остров.
Колдун распахнул дверь хижины, почти выталкивая Джен в ночь. Болота вокруг дышали и хлюпали, в темноте кто-то шуршал и шипел, деревянные мостки изображали дорогу, вдоль которой зажигались крошечные фонарики. Джен подозревала, что эти «фонарики» – глаза представителей Крокодилус Поросус, а также прочих рептилий, коих в этих местах, по подсчетам Вегетарианца, не менее трехсот видов.
– Пойдешь по болотам, чтобы гиены не напали на след, – продолжал инструктаж колдун. – До развилки, налево, направо, налево, а уж дальше по кромке воды в любую, в общем-то, сторону.
Я обещал твоему па… па-па… пауку, что к рассвету ты доберешься.
На пороге Джен оглянулась:
– Мерлин! А что там? Ну, на Конце Света?
– Водопад, – отрезал колдун.
– А дальше?
– Откуда я знаю? Вернешься – расскажешь.
Ни одна гиена не выследила капитана. Ни одна рептилия не заползла в сапог. Болото притворилось безопасной лужей. Но Джен не обманешь. Поблизости с ревом проплыла чья-то туша (а если это был только хвост?). Сотрясая болотную тину, чудовище приближалось. Джен покрепче обхватила слегу: так просто она не сдастся. Ну, кто на капитана пиратов?!
– Мы нашли тебя, Джен!
– Снежок! Вегетарианец! Живы! – выдохнула Дженифыр, с удивлением разглядывая то, что приняла в темноте за животное.
Пиратов нес деревянный плот. Он парил над болотом на двенадцати вращающихся бочках. Позади хвостом крутился пропеллер. Лопасти рассекали тину, оставляя след из скошенных водорослей. И вся эта подскакивающая на кочках конструкция на приличной скорости мчалась к Джен.
– Приготовься! – крикнул Вегетарианец. – Тормозов я еще не придумал!
Снайпер на ходу подхватил капитана. Болото громко и обиженно чавкнуло.
– Что это за чудо?! – Джен устроилась в последнем из трех предусмотренных сидений. – Новое изобретение? Тот самый болотоход?
– Скорее уж бочкопрыг. – Пират похлопал плот, как треплют по холке любимого коня. – Нравится?
– Очень.
– Тогда пристегни ремень, сейчас начнется самое интересное!
– Приветствую всех на борту единственного участника нашего акваралли, – выкрикивал старик-изобретатель. – Только сегодня: ночной заезд без стенограммы. Зрителей в целях безопасности просим близко не подплывать. Участник заезда идет по заранее неизвестному маршруту, состоящему исключительно из спецучастка. Дерево! Дерево! Удар! Ай-яй-яй-яй! Болотоход теряет переднюю бочку… Что ж, небольшая задержка на пит-стопе, и вот участник снова на трассе. Вы только посмотрите, какая скорость! Если бы в заезде участвовали другие бочкопрыги, их просто забрызгало бы тиной. Поворот. Еще поворот! Болотоход выходит на финишную прямую. Сможет ли он безопасно погасить скорость или врежется в борт «Ночного кошмара»? С корабля его приветствуют зрители, радостно размахивая платками и шляпами. Тормози! Э, нет! Тормоза придумали трусы! Пилот берет чуть левее, и бочкопрыг финиширует в воды Кошачьего моря. Ура! Мировой рекорд в заездах на болотоходах установлен!
Глава шестнадцатая Водопад Конца Света
Если бы капитан Корноухий увидел сегодня свой старый корабль, вот бы он удивился! «Ночной кошмар» и так-то всегда был приметным (мало кому не запомнились его черные флаги), а теперь и вовсе стал выдающимся.
Могу поспорить на сундук с пиастрами, никто не встречал в Кошачьем море корабль с хвостом и крыльями. К тому же на корме и по борту стояли такие гигантские пушки, как будто «Кошмар» готовился к битве с титанами.
Дженифыр удивленно задержалась у трапа.
– Что это? – спросила она Вегетарианца, не без основания полагая, что такое превращение – его лап дело.
– Это? Наш «Летучий кошмар»…
– Мы собираемся бомбить великанов?
– Нет! Конечно же нет! – рассмеялся изобретатель, довольный, что Джен поразили размеры пушек. – Это у нас не пушечки, а реактивный двигатель. Правда, пока одноразовый, но для воздушных маневров сгодится.
– Может, хватит уже любоваться? – прокричал им с борта Железный Коготь. – В миле гавгадосское судно, а мы без капитана!
Коготь! Братишка! Взлетев по трапу, Джен оглядывала помощника на предмет отсутствия серьезных ранений. Целехонький!
– Жив… – выдохнула она.
– Главное, ты жива.
– Как? Как тебе удалось?..
– История моего спасения может и подождать, – уклончиво ответил Коготь. – У нас очень, очень мало времени.
– Ясно. А сколько у нас его есть?
– До того, как гиены подойдут на расстояние выстрела? Десять минут, не больше.
– Подойдет, – кивнула Дженифыр. – Собери всех на верхней палубе. Мне надо увидеть команду.
Многие думают, принять решение и совершить что-нибудь эдакое можно, лишь прочитав ровно тысячу книг. Получив высшее образование. Взвесив все «за» и «против». На деле есть только одно действенное средство: полное отсутствие времени.
Джен ждала пиратов на капитанском мостике. В ее висках молотили крохотные молоточки бесшабашности, а в груди пританцовывало сердце – совсем как на шатком мосту через пропасть.
– У нас прекрасный расклад, господа, – обратилась она к собравшимся. – Слева – гиены, мечтающие нас повесить, справа – непроходимый Конец Света. А значит, самая веселая часть игры началась! Из двух чудесных возможностей – пострелять или совершить невозможное – я предпочитаю второе. Опасные рифы и гигантский водопад ждут нас прямо сейчас!
– Гиенам масьту ломать? – уточнил Снежок.
– Вот еще – расходовать порох! Гнаться за нами они все равно не посмеют. Во-первых, у них нет Весельчака – лучшего штурмана на свете (парочка сломанных пирсов не в счет). Во-вторых, у гиен нет Вегетарианца, гениального изобретателя. Шанс пройти лабиринт из рифов и полететь есть только у нас. Где-то пятьдесят на пятьдесят…
– Точно, – подтвердил Вегетарианец. – Либо взлетим, либо нет.
– Третье: у нас есть Железный Коготь. Снежок, Кис-Ки-Сэй. – Джен перечислила каждого. – А еще Утя-Путя. Если понадобится сбросить балласт, она в два счета выкинет за борт якорь!
Пираты рассмеялись, а Утя покрепче обхватила молоток.
– Ну и в-четвертых, – Джен загнула последний палец на лапе, – разве с такой командой я могу хоть чего-то бояться? Ну что рядом с вами может пойти не так?! А если пойдет, мы точно придумаем выход. Да хоть четыреста разных выходов, ходов и отверстий! Потому что, наверное, капельку важно, что именно я ваш капитан. Но самое главное, что именно вы – моя команда. Глупо, что я не понимала этого раньше.
– Капитан, – предупредил Коготь, – гавгадосское судно на расстоянии двух пушечных выстрелов!
– Все, господа. По местам! – закончила Джен. – Поднять паруса и отдать (не выкинуть!) якорь! Весельчак, к штурвалу, уводишь корабль к рифам! Архивариус, изучи инструкцию к воздушным ядрам. Вегетарианец, ты поднимешь корабль в воздух. И успей, пожалуйста, до того, как мы пробьем себе днище или рухнем в бездну.
… Кто бы мог подумать, что корабль может так мчаться? Весельчак едва успевал уводить его от рифов. Впервые в жизни Джен ругала попутный ветер. Достаточно и того, что течение становилось сильнее. Вода под килем кипела, паруса гудели.
Дженифыр с надеждой смотрела на верхушку грот-мачты. Там, в паутине вант, Вегетарианец колдовал над парусиной, протянутой от грот– до фок-мачты.
Похоже, ядра Мерлина все-таки сработали: просмоленная парусина медленно поднималась, превращаясь в шар.
– Быстрее, быстрее! – бормотала Джен. – Пожалуйста!
Шар словно услышал ее просьбу. Это Вегетарианец забросил в него, как в топку, несколько воздушных ядер. Натянулись ванты. Удивленно скрипнули обе мачты, а Джен почувствовала, как поднимается корма, та часть корабля, где находятся бак и капитанский мостик. Однако передняя часть «Кошмара» угрожающе наклонилась вперед.
Ветер! Слишком сильный ветер! «Кошмар» зачерпнет воды и снесет себе нос, не успев подняться…
– Убрать паруса! – закричала Джен. – Убрать все паруса! Все до единого!
Засомневайся сейчас хоть один из пиратов в ее приказе, сбудется пророчество Одноглазого: это место на карте получит название Рифов Погибшего Корабля.
Кажется, в эти минуты Джен не дышала. Сначала «Ночной кошмар» выравнивался. Затем поднимался. Выныривал. Наконец показался облепленный ракушками и водорослями киль. Джен сделала глубокий вдох и шумно выдохнула: полетели!
– Рифы! – донесся вопль Снежка. – По курсу гигантские рифы!
Да, выдыхать, пожалуй что, было еще рановато. Джен увидела их – несущиеся на корабль скалы. Они торчали из воды кривыми зубами, готовясь раскромсать дно «Кошмара» в мелкую щепку. И совершенно напрасно выкручивал штурвал Весельчак: в воздухе руль – бесполезная штука.
– Пушки! – вспомнила Дженифыр. – Реактивные пушки!
Железный Коготь бросился к изобретению Вегетарианца. Загорелся фитиль. Вспыхнул порох. «Двигатель» с грохотом выплюнул струю пламени, и «Кошмар» отнесло в сторону.
– Еще! Еще один залп!.. Что ты там возишься?
Джен переводила недоуменный взгляд с опасного рифа на Когтя, обратно на скалу… Что? Что случилось? Где выстрел? Скала неслась на корабль, целясь клыком в его левый борт. «Не работает! – догадалась Джен. – Пушка не работает!» И что теперь? Все? Конец приключению?
Джен закрыла глаза. А когда открыла, Когтя на палубе не было.
Второй выстрел прогремел неожиданно. «Кошмар» снова откинуло. Каменный клык, задевая орудийные порты и крышки, пронесся мимо. А на палубу, отряхивая усы от пепла и пороха, выбрался Железный Коготь.
Камзол пирата был безнадежно испорчен: рукава дымились. Джен с восхищением смотрела на помощника: не каждый решится засунуть факел в сопло плюющегося огнем двигателя!
– Исчезающие за бортом друзья – ужасное зрелище, – только и сказала она.
– Поднимающиеся на воздушном шаре ошметки «Кошмара» ничуть не лучше, – парировал Коготь.
– Доплывем докуда-нибудь, изобрету медаль, – пообещала Джен.
– Лучше новый камзол подари.
* * *
– Заприте меня на камбузе! – взмолился Скелет. – Не хочу это видеть! А-а-а! Впереди точь-в-точь адская пропасть!
– Была бы адская – шел бы дым и вырывался огонь, – возразил Архивариус.
– А пар?! – Скелет указывал на поднимающиеся вдалеке белые клубы. – Откуда там пар, если внизу не кипят котлы, где варятся грешники?
– Камбуз-то тебе чем поможет?
– Еда!.. – расплылся в улыбке Скелет. – Еда меня успокаивает… Имею я право на «последнее желание»?
– Оно же и единственное, – фыркнул Архивариус. – Кстати, может, назвать водопад Кипящим Котлом?
Пока корабль летел к водопаду, Архивариус подбирал ему красивые названия. Грохочущий Обрыв… Зеркальный Портал…
Чем ближе становился Конец Света, тем оглушительнее гремел водопад. Сверкая, стеной поднималась водяная пыль. На полной скорости «Кошмар» протаранил эту стену…
Вода полилась на пиратов так, как будто небо и море поменялись местами. Или как если бы сотни пожарных расчетов одновременно тушили «Кошмар» из брандспойтов. Кто там не жаловал безобидный ливень?!
Струи хлестали со всех сторон, заливая уши, носы и рты. И если бы существовало выражение «промокнуть до костей», оно бы пришлось совершенно кстати.
Даже с закрытыми глазами, даже с ушами, полными воды, Архивариус продолжал придумывать название, которое он первым напишет на карте, когда вода перестанет литься и все это наконец закончится.
Внезапно все и правда закончилось: уставший бригадир завернул пожарный вентиль.
Значит, водопад Конца Света пройден? И если выплюнуть воду, высморкать нос, разлепить глаза, можно узнать, где же мы очутились? Правда?
– Мы разбились и теперь в раю! – радостно закричал Скелет.
– Мы определенно живы, – возразил Архивариус. – Но первый остров мы назовем непременно Райским.
А как иначе вы бы назвали островок с пышными зелеными берегами? Островок, над которым, как волшебные ворота, стояла сотня прекрасных радуг? Дрожащий кусочек суши, окруженный множеством водопадов?
Завизжала лебедка. Судно медленно расправило крылья. Суровые головорезы, мокрые до последней шерстинки, обнимали друг друга, стирая капли с соленых усов.
Дженифыр стояла на корме, промокшая и уставшая, испытывая головокружительное чувство: она была счастлива, счастлива и почти всесильна.
Внизу проплывали река, острова и зелень. Пели какие-то птицы, плескались рыбешки. Просто не верилось, неужели она, Джен, «салага на папином корабле», и правда открыла всю эту красоту?..
– Ну и как тебе вкус победы? – поинтересовался Вегетарианец.
– Ты был прав – очень сладкое блюдо… – улыбнулась Джен. – Если б только его подавали почаще! Я бы ела победы на завтрак, обед и ужин… Только одного не пойму: если я так счастлива, почему мне при этом так грустно?
– Грустно?
– Ну вот да. Как будто все кончилось. Как прочитанная книга. Перевернул страницу, захлопнул, и ничего уже дальше не случится.
– Дорогой капитан, – улыбнулся изобретатель, – поверь старику: в твоей книге все только еще начинается…
– Что начинается? – не унималась Джен. – Что я еще могу? Взять на абордаж каракку[7]? Или стать капитаном флотилии?
– Неплохая идея, – заметил пират. – Капитаном флотилии, открывателем новых земель, губернатором свободного пиратского острова…
– Брось, – фыркнула Джен. – Ты это несерьезно. Ну какой из меня губернатор?
Старик смотрел на капитана, как на редкий экземпляр в своей коллекции бабочек:
– Очень даже симпатичный губернатор. Намного симпатичней других губернаторов…
Продолжение следует…
Сноски
1
Подробнее о приключениях пирата Корноухого читай в книге «Пираты Кошачьего моря: На абордаж!».
(обратно)2
Подробнее об этом событии читай в книге «Пираты Кошачьего моря: Остров забытых сокровищ».
(обратно)3
Мисо – японский суп.
(обратно)4
Да, действительно видела! Подробнее об этом читай в книге «Пираты Кошачьего моря: Мумия Мятежника».
(обратно)5
Подробнее об этом приключении и летающем изобретении Вегетарианца ты можешь прочесть в книге «Остров забытых сокровищ».
(обратно)6
Это строки из знаменитой пиратской песни Владимира Высоцкого.
(обратно)7
Каракка – очень крупный грузовой корабль.
(обратно)
Комментарии к книге «Капитан Джен», Аня Амасова
Всего 0 комментариев