ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ
Чего не случается в жизни с человеком! Не думаешь, не гадаешь — и вдруг самое неожиданное происшествие.
Вот Алик в тайге заблудился… «Подумаешь, — скажет кто-нибудь. — Теперь каждый знает, как выйти из леса, определить нужное направление: днем — по солнцу, ночью — по звездам, а еще проще, если есть компас и карта».
Все это верно, но неожиданности нас подстерегают именно тогда, когда мы не подозреваем о них. Мало того, что у тебя ни карты, ни компаса. Ты даже никогда не представлял, что заблудишься, и в тайгу вышел, как на прогулку…
Почему наш герой не растерялся? Что спасло его от голода, от всяких опасностей? Не только сообразительность, но и знания — подчеркивает писатель. Знание тайн природы, ее характера, ее доброты — да, да, именно доброты и готовности помочь человеку. Природа добра и щедра. Надо только понимать ее язык — она сама тебе подскажет, что делать, даст нужный совет.
История о том, как Алик заблудился в диком лесу, не только интересна, но и поучительна. Наверное, не случайно писатель так обстоятельно рассказал нам об испытаниях мальчика.
Владимир Дубовка, написавший эту маленькую повесть, хорошо знал сибирские леса. Он знал десятки историй, случавшихся в этих лесах и со взрослыми, и с детьми. Не раз ему самому приходилось решать сложные задачи, которые задавала тайга.
Владимир Николаевич рассказывал мне о своих приключениях. Он собирался написать о них, да, к сожалению, не успел. И хотя прожил он большую жизнь, достигнув возраста, когда людей называют старыми, «стариком» он так и не стал. Владимир Николаевич отличался неутомимой трудоспособностью, был полон энергии, молодецкой бодрости. Он всегда строил творческие планы на много лет вперед и отдавался работе сполна. Этому мудрому человеку было о чем рассказать людям, было о чем поделиться с ними. Писатель действительно очень много знал и умел.
Уже в ранней юности он умел пахать землю, сеять, косить. Позже рубил из бревен избы, клал из кирпича добротные печи, делал мебель и всю домашнюю утварь. Невзирая на все свои нелегкие скитания по жизни — Владимир Николаевич был романтиком, страстно любил дороги,- он приобретал и умножал знания, необходимые писателю. Он знал шесть языков, перевел на белорусский поэмы Байрона и Словацкого, стихотворения Гете. Сто пятьдесят четыре сонета Шекспира в его переводе получили высокую оценку такого авторитетного знатока великого английского классика, как С. Маршак.
Владимир Дубовка написал много хороших прозаических книг: «Желтая акация», «Анна Олелько», «Лепестки». Но наиболее полно раскрылся его талант в поэзии. Он был одним из основоположников белорусской советской литературы, самобытным художником слова, новатором в поэзии.
Последние два десятилетия жизни он вдохновенно работал в детской литературе, обогатив ее в самых разных жанрах. Так из года в год Владимир Николаевич собирал предания и легенды многих народов мира, которые вошли в сборники его чудесных сказок.
Еще в 1924 году Владимир Дубовка создал у нас в республике первый пионерский журнал и был его редактором. Тогда же он и написал свои первые стихи.
Писатель родился в 1900 году в небольшой белорусской деревеньке Огородники, что неподалеку от знаменитого озера Нарочь. Детство и юность вошли в его душу незабываемыми впечатлениями от удивительной красоты этого края. В гражданскую войну Владимир Николаевич с оружием в руках защищал молодую советскую державу и еще тогда, в фронтовой шинели, вспоминая задушевные песни матери, слагал свои первые юношеские стихи — о виденном, о пережитом. Сразу же по окончании войны по-настоящему берется за учебу: поступает в Высший литературно-художественный институт, только что созданный в Москве В. Я. Брюсовым. Он становится одним из лучших учеников этого взыскательного мастера русской поэзии, знакомится с В. Маяковским, С. Есениным. В 1923 году вышел первый стихотворный сборник Владимира Дубовки. Потом почти ежегодно появлялась новая книга стихов, поэм, переводов из мировой классики. К поэтическим именам Янки Купалы, Якуба Коласа, Змитрока Бядули, Михася Чароты присоединяется имя Владимира Дубовки. Его голос звучит все громче и увереннее.
Лучшие свои зрелые годы, почти три десятилетия, поэт жил далеко от Белоруссии: в Сибири, на Дальнем Востоке, куда его манил романтический дух неизведанного. Именно в это время и пригодились все его трудовые профессии и специальности — и лесозаготовителя, и столяра, и плотника, и печника, и каменщика, и маляра, и штукатура. «Где бы я ни был. каким бы трудом ни занимался, я везде находил много интересного, полезного и прекрасного»,- говорил Владимир Николаевич. В поиске интересного, полезного и прекрасного был смысл его жизни, а когда он находил или открывал что-либо значительное, отдавал людям.
Не потерялся маленький герой его повести, нашел дорогу к людям.
На трудных путях жизни и сам писатель нашел свою желанную дорогу к людям, к их душам и сердцам, потому что каждое его слово было проникнуто искренней верой в самое большое счастье, данное каждому из нас, — везде и всегда быть человеком.
Василь Витка
АЛИК РАСТЕТ
Этот малыш рос так же, как и все дети растут у своих родителей.
Худенький, белобрысенький, синеглазый, он ничем особенным не выделялся. Выло ему неудобно в кроватке — плакал, был доволен едой и маминой лаской — радостно лепетал.
Но когда он научился ходить и разговаривать, все удивлялись: какой любознательный мальчик растет! Обычные в этом возрасте вопросы — «почему? что? откуда?» — он задавал так часто, что старенькая бабуля уставала на них отвечать. «Погоди, Алик, — просила она, — придет мама с работы, все тебе объяснит…»
Мальчик на время умолкал, но никогда не оставался без дела и не унывал. Услышит где-то песенку и распевает ее. А то и сам сочинит:
Самокаты-саночки Сделаю для мамочки. Прокачу мамусеньку По дорожке узенькой…И вот сравнялось ему четыре года.
Отец Алика, рабочий-механизатор, частенько ходил в тайгу. Летом рыбы наловит, осенью грибов и ягод наберет, зимой дичи настреляет.
Стал проситься в лес и сынишка.
Мать испугалась:
— Да ты что, Алик! Там дикие звери, там еще заблудишься — пропадешь… Там мошка, гнус всякий…
Пыталась она отговорить мальчика, а он все свое:
— Возьми меня, папа, с собой…
Отец подумал-подумал и сказал матери:
— Ничего страшного. Я же не в дальний поход иду. А здесь — рядышком — пусть со мной побродит, пусть с малых лет с тайгой знакомится. Поучится, как надо вести себя в лесу. Нечего тайгу бояться, она ведь, как мать, заботлива — кормит, одевает и согревает нас. Много от нее людям добра.
С тех пор и стал отец брать с собой Алика в тайгу. Собирал с сыном грибы и тут же объяснял:
— Вот эти — полезные, годятся в пищу, но их надо сперва сварить или поджарить. А эти — ядовитые: съест их человек — и умрет.
Показал также отец, какие грибы можно есть сырыми в случае нужды, а какие надо хотя бы чуточку подержать над огнем. И тут же в лесу отец и сын нанизывали на хворостинку сыроежки и подпекали их. Все это было ново для Алика и нравилось ему. Домой он всегда приносил горстку печеных грибов, угощал маму и бабушку. Они ели с удовольствием, но сам мальчик признавался, что грибы, поджаренные на сковородке, куда вкуснее.
Особенно подробно отец знакомил Алика с травами и цветами. Полезное у них и в земле — корни, клубни, и над землей — плоды, ягоды, листья. Все зависит от того, какое это растение.
Но не все растения съедобные и полезные. Среди трав тоже есть ядовитые. И прежде всего отец показал сыну вех — его еще называют цикутой. У этого растения все ядовитое: и цветы, и листья, и стебли, и корни, и сок. Мучительная смерть наступает от его яда. Даже врачи не всегда могут спасти того, кто отравился цикутой. А что, если это случится в тайге, где поблизости нет докторов!
Показал отец Алику и скромное, невзрачное растение — вороний глаз. У него на листной розетке сидит одна-единственная черная ягодка, ну точно вороний глаз. Проглотишь эту ягодку или пожуешь листья — тут же умрешь.
Алик старательно запоминал все, чему его учил отец. Не знал еще мальчик, что все это ему скоро пригодится.
Не забывал отец познакомить его и с полезными растениями. Они могут поддержать нашу жизнь, если мы без куска хлеба окажемся вдруг один на один с тайгой. Вот, например, стрелолист плавучий. У него тонкие, длинные листья — точь-в-точь как у стрелы. Увидишь один раз и никогда не спутаешь с другими болотными травами.
А это — саранка, та, которую лесные мышки к себе в норку таскают, чтобы зимой подкармливаться. Правда, их иногда медведь обижает: вынюхивает своим большущим носом мышкину кладовую, разроет землю когтями да и слопает разом весь чужой запас… Отец предупредил Алика: в тайге встречаются и другие лилейные растения, очень похожие на саранку и очень ядовитые. Но от опасности уберечься не трудно, если знать, что у саранки луковичка состоит из толстых, сочных долек — зубков, как у чеснока.
А вот черемша. У нее такие же широкие листья, как у ландыша или у ядовитой чемерицы. Но черемшу, если даже захочешь, никогда с другими растениями не спутаешь: понюхай листья — они чесноком пахнут.
Черемша очень полезна для здоровья. Наверное, поэтому и медведи ее любят. Вот почему у нее и другое есть название — медвежий лук.
Если мальчика особенно интересовала какая-нибудь травка, отец снова рассказывал о ней, но теперь подробней. Алик старался все хорошенько запомнить.
А еще отец подробно объяснял ему, как искать выход из тайги, если, случится, заблудишься, а ты — без компаса.
Тайга велика. Это зеленый океан. Собьешься с пути, пойдешь куда глаза глядят — враз погибнешь: либо в трясину угодишь, либо хищнику в зубы. А то еще покажется, что из тайги выбираешься, а на самом деле на одном и том же месте кружиться будешь…
Настоящий таежник даже ночью найдет нужную дорожку. Лишь посмотрит на звезды и сразу сообразит, куда ему надо идти. А днем еще проще. Для этого существуют всякие приметы. Таежник знает, например, что стволы деревьев с северной стороны покрываются пышным лишайником. Сами же деревья тянутся к солнцу, поэтому и наклоняются к югу. Да мало ли еще других способов определить стороны света!..
Частенько говаривал отец Алику:
— Надо всегда помнить: заблудился в тайге — пробивайся к реке, а потом иди по ее течению. Где бы мы ни жили, все должны знать, куда текут наши реки. Большие они или малые — обязательно на их берегах встретишь либо деревушку, либо охотничью заимку, либо лесозаготовительный пункт…
Вот так всегда, бывая с сыном в тайге, отец давал ему полезные и необходимые советы, подкрепляя свои слова живыми примерами.
ПО БРУСНИКУ
В тот год на славу уродилась брусника в тайге. А брусника для сибиряка — такая же ценная ягода, как и черемуха. Разница лишь в одном: черемуху сушат, размалывают вместе с косточками в муку и уже из помола пекут пироги, готовят повидло, варят варенье. Ягоды же брусники не пропадают до самой весны, если их хранить на морозе, как и клюкву. Брусника не портится потому, что содержит в себе бензойную кислоту, как, скажем, рябина — сарбиновую. Эти кислоты используются в консервной промышленности — они помогают сохранить ягоды от порчи.
Как бы там ни было, а таежные жители запасаются брусникой от урожая до урожая. Наполняют ею бочки, сундуки, ящики. А чтобы быстрее собирать ее, вырезают специальные деревянные гребешки, похожие на ладошку с растопыренными пальцами. Вот этими-то гребешками-совочками таежники и собирают ягоды. А то много ли наберешь двумя пальцами по ягодке?
Как-то раз папа Алика собрался со своими друзьями по бруснику. Попросился с ними и Алик. Ему уже исполнилось семь лет, осенью он впервые пойдет в школу.
Отец сразу согласился взять его с собой. Долгих и утомительных переходов не предвиделось, а попадется щедрый брусничник или удачный распадок, так можно с одной делянки целый вагон ягодой загрузить.
Взрослые быстро нашли подходящее место. Разбили палатки поближе к родничку, заготовили дров для костра, хорошенько позавтракали и отправились с коробами бруснику собирать.
Время на разговоры не теряли, дружно занялись делом, да и мошка подгоняла: тучами так и вьется над головой. Только накомарник поднимешь, а она — и в глаза, и в уши, и в рот, и под рубашку…
Алик лихо принялся собирать бруснику, но скоро ему надоела мошка, отбоя не было от нее. А признаться отцу совестно. Сам ведь напросился! И решил он вернуться к палаткам, на поляну. Может, ветерок разогнал там этого противного гнуса? Поднялся Алик и пошел.
Пойти-то пошел, да не в ту сторону. Вместо того чтобы выйти к палаткам, он забрался в такую чащобу, где даже днем было темно, как ночью.
Закричал Алик, позвал отца, но никто не ответил ему. Так маленький таежник понял, что заблудился.
А отец вдруг спохватился — сын пропал!
Друзья немного успокоили:
— Пошел, наверно, в палатку. Куда же еще? Парнишка смышленый, самостоятельный.
Но в лагере мальчика не нашли. Звали его, звали, стреляли из ружей, облазили всю округу — нет нигде.
Кинулся отец домой. На поиски мальчика отправился весь поселок — сотни людей. Обошли, кажет-ся, все — каждый кустик осмотрели, каждое дерево, каждую ложбинку. Гудки на электростанции не умолкали день и ночь. Над тайгой кружили вертолеты.
Но Алика так и не нашли.
Мать плачет. У отца на висках появились серебряные пряди…
— И все же он вернется домой! — говорил отец.- Жаль, ни ножа у него, ни спичек. Только бы не растерялся…
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
Проплутав по дебрям несколько часов, Алик набрел на какой-то ручей. «Ручей обязательно течет к реке», — вспомнил он слова отца. И еще вспомнил самые главные слова: «Что бы ни случилось, никогда не суетись, не пугайся. Прежде чем сделать шаг, хорошенько обдумай его, береги силы. Старайся по пути искать что-нибудь съедобное и понемногу подкрепляться. Не будешь этого делать — быстро ослабнешь и погибнешь».
У воды Алик нашел несколько крупных саранок, сорвал пучок черемши, собрал горстки две брусники. Не наелся, конечно, но голод утолил. Пяток саранок даже в карман припрятал: «Если больше ничего не найду, подкреплюсь ими…»
А тут и вечер подкрался. Призадумался Алик: где же ему ночевать? Пробираясь вдоль ручья через бурелом, увидел толстенную осину. У нее один бок прогнил, и невысоко над землей образовалось такое огромное дупло, что и взрослый поместится там. Но как влезть туда? Алик отыскал крепкую сучковатую палку, прислонил к осине и, переступая по ней с сучка на сучок, как по ступенькам, поднялся в свой «домик».
Убежище оказалось что надо. Жаль только, сыро. Древесина перепрела и отваливалась ошметками. Пока совсем не стемнело, Алик спустился на землю и набрал в охайку сухого мха. Затем он расстелил мох в дупле. Получилась мягкая постель. Мальчик свернулся калачиком и тотчас уснул.
Среди ночи разбудил его жуткий крик. Спросонок Алик не мог сразу понять, где он и что с ним, и от страха сам завопил:
— Маа-маа!
А где-то совсем рядом не прекращался этот жуткий крик: «Ку-га, ку-га! Ух-ха-ха-ха…»
Мальчик приподнял голову, чтобы осмотреться, и неожиданно стукнулся затылком о древесный выступ. Он сразу вспомнил, где находится. Прислушался. Да это же филин так жутко кричит! А может, другая птица. Нечего бояться! А вокруг все жужжало, звенело, пищало. Настоящий лесной концерт.
Утомился он. Лишь перед самым рассветом зарылся в сухой мох и снова заснул.
Утром Алика разбудило солнце, осветив его лицо. Алик потянулся и опять позвал: «Ма-ма!», но быстро спохватился, выглянул из дупла и чуть не заплакал. Задумался крепко: «Что же делать дальше?»
Просто так сидеть, чего-то ждать — нельзя! Нужно идти! Искать выход из тайги!
Спустился мальчик на землю, умылся в ручье, а заодно и помыл вчерашний запас саранки. Съел. Мало! Поискал съедобные травы, но все, что находил, нужно было готовить на огне. А где взять спички в лесу?
Очень обрадовался Алик, когда увидел стебельки кипрея. Его еще называют иван-чай. Отец рассказывал: корешки иван-чая до того полезны, что их употребляют в пищу даже на Кавказе, где и так много всяких фруктов и овощей, огородной зелени. В корешках иван-чая к тому же есть сахар, а он так необходим организму человека.
Алик надергал корешков кипрея, тщательно промыл. Затем попробовал и съел с удовольствием…
Смородина у ручья почти вся осыпалась, а ту, что осталась, Алик живо собрал. Отец как-то объяснял: кто ест черную смородину, у того никогда не болят ни зубы, ни десна.
Ко всему привыкнешь в тайге, но только не к мошке. Тронешь ветку — тучами поднимаются злые насекомые. Никуда от них не спрячешься, до крови разъедят лицо и руки. Поэтому Алик ступал очень осторожно, обходил кусты, старался не задевать даже листья. Но где уж там! Откуда только берется эта мошка? Отмахивался мальчик от нее веткой, лупцевал себя по щекам и шее, а она все наседает и наседает… И тогда Алик остановился у пихты, взял на палец прозрачной смолы-живицы и смазал ею все ранки, разъеденные мошкой. Дальше пошел.
В одном месте ручей разлился, и путь Алику преградило болотце. Нужно идти в обход. Зато на этом болотце стрелолиста видимо-невидимо.
Мальчик разыскал крючковатую палку, подтащил к себе несколько стеблей и обобрал клубни. Большие! Как крупные лесные орехи. Попробовал: вкусные! Конечно, куда вкуснее они были, когда отец варил их в котелке. Да еще подсаливал…
Набил Алик карманы клубнями стрелолиста. Один карман — на обед, другой — на ужин. А на завтрак что останется? Недолго думая Алик насыпал еще и за пазуху.
Дальше продвигаться было труднее. Дело в том, что здесь над тайгою недавно пронесся ураган. Столько повалил деревьев, что через этот страшный завал не пробиться и опытным таежникам, не то что мальчику.
Хочешь не хочешь, надо обходить бурелом стороной. А это значит — топать и топать, расходовать силы зря. Но еще хуже — можно потерять из виду ручей. Куда потом пойдешь?
Мальчик то и дело поднимался на холмы и пригорки, влезал даже на деревья: где верный ручеек? Солнце высоко в небе, идти еще да идти, а устал Алик больше, чем за весь вчерашний день. Но Алик не сдавался.
В конце концов снова вышел он на свою дорожку- к ручью. Бросил в воду кусочек коры — куда течет ручей? Правильно, не сбился с пути. А теперь вперед!
В ПЕЩЕРЕ
Ноги гудели от усталости. Захотелось Алику отдохнуть. Ничего, кроме ягод, он пока не нашел. Обедал поэтому стрелолистом и смородиной. На этот раз она была зеленой, а по вкусу напоминала крыжовник.
День кончался. Ночевать в мрачной низине у ручья Алик побоялся и решил выбраться на сухое высокое место.
У него хватило силенок добраться до ближайшей сопки, но как теперь на нее подняться? Такой крутой склон, что ноги срываются с выступов. Да еще огромные валуны на пути.
С большим трудом Алик вскарабкался до половины горы. И здесь увидел между скалами расщелину. Осторожно заглянул внутрь, бросил туда камешек и тут же услышал стук — значит, пещера не глубокая. Он забрался в нее, осмотрелся, ощупал своды. Что ж, голые камни, нет ни мягкого матраса, ни подушки, ни теплого одеяла. А самое печальное — ни мамы, ни папы рядом…
Вспомнил Алик, что по всему склону сопки растет жесткий белый мох, не мох даже, а лишайник. Его можно есть, но сперва надо вымочить, потом высушить, а уж после растолочь… Много возни, а вот для подстилки ничего лучшего не сыщешь…
Набрал Алик охапку мха, перенес его в свое убежище и приготовил постель. «Можно ужинать и укладываться спать. Ну а как спрятаться от всяких филинов? Пещера ведь без дверей!»
И тут Алик собрал сухих хворостин и воткнул их перед входом в пещеру. «Хоть и не прочное ограждение, но все-таки ограждение»,- улыбнулся он сам себе. А одну палку, самую ровную и гладкую, на всякий случай оставил при себе. С удовольствием съел горсточку стрелолиста и заснул.
Ночью он слышал разные звуки и шорохи, но не пугался их.
Проснулся Алик, когда день был уже в разгаре. Мальчик взял свою дубинку и подошел к выходу. И вдруг сквозь хворостины он увидел на камне огромную змею, которая грелась на солнышке рядом с пещерой.
«Да кто же это? Сторож? Защитник? Друг или враг? Выходить или нет? Что же делать?»
И опять Алик вспомнил слова отца: «Учись помогать себе». Задумался мальчик: «Значит, так: если это не ядовитая змея, защитник — он мне не нужен, не от кого меня защищать. Если это ядовитая змея, враг — он мне не нужен вдвойне!»
Мальчик повалил на землю ограду из веток, да с таким шумом, что змея от неожиданности сиганула вверх метра на два, страшно зашипела и скрылась между камнями.
— Вот так оно будет лучше. Путь свободен! — повторил Алик любимое выражение отца.
Отец всегда так говорил, когда устранял препятствия в таежных походах.
Но то отец! У него всегда ружье, топор, отличный нож.
А что у Алика? Да ничего.
Правда, мальчик пристально ко всему присматривается, и это частенько его выручает. Вот и теперь, покинув пещеру, Алик приметил тонкий плоский каменный осколок — ну точно кухонный нож.
Алик поднял его, наточил о булыжник, попробовал стругать палку — стругает!
Отец рассказывал, что люди в далекие времена, когда еще не знали железа, делали из камня и топоры, и молотки, и ножи. Папа говорил, что они даже без спичек обходились. Нужен был им огонь, брали сухие палки и долго терли одну о другую. От трения палки обугливались. Бросишь между ними сухой мох, потом еще потрешь да подуешь — вот и загорается все. А еще можно камень о камень тесать — посыплются искры, от них воспламенится травка.
Попробовал Алик добыть огонь. Взял два кремня, тесанул один о другой — посыпались искры. Алик тут же подхватил сухого мха и уже на него направил искры. Мох задымился, немного обуглился, но сразу погас. Эге! Пойдет дело! Пять раз мох вспыхивал и угасал, а на шестой загорелся.
Разложив костерок, мальчик от радости заплясал. Еще бы! Без спичек разжег огонь!
Но что делать с этим костром? Греться? И так тепло. Готовить завтрак? А из чего! Да и не в чем. Осталась, правда, горсточка стрелолиста. Алик положил картофелинки в горячую золу. Они тотчас же испеклись. Попробовал и засмеялся:
— Эх, вот бы мамочка видела! Она бы сразу успокоилась. Наверное, думает, с голоду помираю тут… А папа не похвалит. Скажет, что соли не хватает, жиру или еще чего-нибудь…
Повеселел мальчик. Не плохо ему все же на этой сопке! Но надо идти дальше, поторапливаться. Как сказал бы отец: «Не зимовать же здесь».
Еды у Алика почти не осталось, но теперь он с грузом: два кремня для добывания огня и оружие- каменный нож. Но что поделаешь, надо нести, хоть и тяжело…
У КОСТРА
Спускаться вниз оказалось еще труднее, чем взбираться вверх. Чуть поскользнулся и покатился. Раза два Алик падал. Но как бы там ни было, к ручью все-таки спустился.
Здесь дорожка пошла полегче. Болотца были в стороне. Берег у ручья сухой, песчаный. А когда Алик подходил к болотцам, видел на них желтые водяные лилии. Он знал, что корешки у них съедобные. Но отец учил его: корешки лилии обязательно нужно отварить. А в чем тут отваришь?
Алик пошел дальше и вскоре увидел совсем необычное растение: на воде лежали золотистые листья, очень похожие на березовые.
— Не может быть, чтобы с березы! — возразил сам себе Алик. — Постой, постой! Отец когда-то говорил о рогульнике. Вот он, оказывается, какой!
И опять Алик взял длинную сучковатую палку, подтащил рогульник к себе. На нем сплошь водяные орехи — рогульки.
Нарвал их мальчик целую кучу. А теперь неплохо бы испечь!
Много потрудился он над костерком, но огонь все-таки раздул. В золу уложил сразу все рогульки. Да еще накрыл тлеющие угли сырой травой. Такой густой дым повалил, что комары и мошки все разлетелись и впервые за эти дни не мучили Алика.
Когда орешки испеклись, мальчик стал их расщеплять ножом и отправлять по одному в рот. Вкусные! И питательные.
Хорошенько подкрепившись и отдохнув, выпив чистой ключевой воды, он собрал все свои пожитки, набил рогульками карманы и отправился дальше. Он пошел туда, куда вел ручей, все вперед и вперед. По пути Алик высматривал удобное место для ночлега. Но жаль — ни дупла, ни пещеры!
«Придется ночевать прямо на поляне! — подумал он.- Разведу костер и буду возле него спать. На огонь никакой зверь не сунется — говорил отец».
И решил Алик расположиться на берегу. Выбрал место, где на песке валялись кучи сухих веток и хвороста.
Прежде всего он позаботился о постели. Поперек одного слоя хворостин уложил другой. Потом третий. Все это сперва выровнял, а затем укрепил жердинками, воткнув их в песок. А чтобы было помягче, сверху набросал сухой травы. Высокая получилась лежанка.
А перед тем как поужинать орешками и лечь спать, разжег два костра — один в головах, другой со стороны леса. И сушняка полным-полно заготовил.
Ох и боязно ж было Алику в эту ночь!
Не только птицы и звери нагоняли на него страху. В ручье огромная рыба так молотила хвостом по воде, что казалось: из двустволки кто-то палит.
НА ПЛОТУ
Когда Алик ночевал в пещере, солнце туда не проникало. А здесь он спал на открытом месте, и самый первый луч разбудил его.
Алик сел, оглядел свое хозяйство.
Так! Костры догорают, но жара еще много. Только нечего печь и жарить. На песке крупных следов нет! Значит, не гостил тут ни тигр, ни медведь, ни волк-бродяга. Повсюду видны лишь следы птиц… И бурундучок оставил свои метки от лапок. Но что ему тут понадобилось?
Подумав немного, Алик догадался, зачем сюда наведывался этот зверек.
— Ах, негодник! — вскрикнул Алик и кинулся к своим рогулькам. А их ровно половина осталась. — Эй, ты, бурундук-разбойник! — сердито заворчал мальчик, поглядывая на дерево. — Сам не можешь орехов достать?
А воришка из дупла мордочку высунул и как будто посмеивается, поддразнивает: «Доброе утро, Алик! Да не сердись. Поди к ручью. Там завтрак для себя найдешь получше, чем орешки…»
Отправился Алик умыться к ручью. В этом месте ручей разлился, и вокруг березы образовалась небольшая заводь. И вошла в эту заводь, как в карман, большущая рыбина. Прямо голыми руками бери.
Недолго мудрил Алик. Горловину заводи песком засыпал да еще камнем завалил, а потом принялся кепкой из этого озерка воду вычерпывать и в ручей выливать. Сколько раз он наклонялся то к запруде, то к ручью, он не считал, но воды в заводи заметно поубавилось. На песчаном дне забилась огромная рыбина — молодой таймень. Взял тогда Алик крепкий прут с кривым сучком на конце, подцепил тайменя под жабры и выволок его на сухое место. Ну а там выпотрошил своим каменным ножом, промыл. Можно печь. Только как?
Но ведь не зря мальчик с отцом ходил в тайгу, да еще не раз! Видел, как отец зажаривал на костре дичь. Не только видел, но и помогал ему.
Собрал Алик широких листьев борщевика, старательно завернул в них свою добычу, а потом еще сырой глиной обмазал, которую накопал на берегу ручья. Глядя со стороны, никто бы и не подумал, что именно рыбиной начинен этот длинный глиняный пирог… Затем Алик разгреб горячую золу, положил в нее свой «пирог» и засыпал жаром. Долго ли запекался таймень или нет — трудно сказать, но Алик то и дело постукивал хворостиной по глиняному панцирю: готово ли? Когда скорлупа затвердела, точно камень, мальчик выкатил «пирог» из кострища. Подождал немного, пока глина остынет. Затем глубоко процарапал ножом вокруг всего панциря и стукнул палкой. «Пирог» раскололся на две половинки, так, что таймень остался лежать, как в глубокой тарелке. От него шел такой приятный и аппетитный запах, что даже бурундучок выскочил из своего дупла, поднялся на задние лапки и повел носом: что за вкуснятину Алик состряпал? Сам же Алик не мешкал. За эти три дня он так проголодался, что теперь одним махом полрыбины слопал. И еще бы смог, да надо подумать об ужине: таймени попадаются не на каждом привале!
На всякий случай мальчик пошел к заводи и расчистил ее от песка, чтобы она снова наполнилась водой. «Кто знает, может, еще какому-нибудь человеку пригодится» — так всегда говорил отец, покидая стоянку в тайге. Он всегда заботился о других: то сухих дров нарубит и берестой покроет, чтобы не промокли, то в дупло запас продуктов припрячет и метку сделает, как и полагается у таежников. Не тащить же обратно домой остатки, а здесь они кого-нибудь из беды выручат, а может быть, и жизнь спасут.
Четвертый день начался вроде бы неплохо. Как он закончится? Идти вот стало тяжеловато. И притомился, и груз прибавился. И никто не поможет… Не понесет…
И вдруг Алик придумал: вода понесет! Отец же ему объяснял, почему люди в старину селились возле рек: удобно ведь по воде перевозить разные грузы.
Сушняка для плота сколько угодно кругом. Большой плот, такой, как отец строит, Алику не нужен, хотя можно и на большом: ручей здесь уже переходил в речушку. Но чем связать сушняк, чтоб он не расплывался в разные стороны?.. Ага! Придумал!
Одна мудрая поговорка гласит: «Острая нужда — мать изобретательности». Когда человек чем-то озабочен, он в самых сложных, самых трудных обстоятельствах найдет выход. И не только взрослый, но и ребенок. Проявляют же дети в своих играх всякую смекалку!
Однажды, путешествуя по тайге, Алик с отцом забрели в такое глухое место, откуда, как говорится, ни назад ни вперед: куда ни глянь — всюду болота. Поглядел Алик вокруг себя, поглядел да как бы в шутку и говорит отцу:
— Вот возьму и сломаю это деревцо, положу его на трясину, и мы перейдем на тот берег, как по мостику.
Отец сперва засмеялся, а потом похвалил сынишку:
— А верно! Какой же ты молодец! Я совсем забыл про топор. Таежники всегда так переправы наводят.
Он быстро срубил елку, повалив ее перед собой, и они без труда перешли по ней через топь.
Но там болотце было, а тут дело посложней. «Чем скрепить маленький плот? — ломал голову Алик и… вдруг улыбнулся: — Сто таких плотов можно связать! Лианами — вот чем! Полно тут актинидии! Как веревка она».
Алик взял свой нож и отсек им несколько лиан. Но они так цепко переплелись с соседними растениями, что разнять их было нелегко. Ох и попыхтел же Алик!
Потом он прилег отдохнуть чуточку, а заодно и полакомиться вкусными ягодами актинидии. Это ее местные жители называют кишмишом.
В густых зарослях Алик вдруг увидел вьющиеся ветки лимонника, густо усеянные сочными бусинками. Вот повезло! И от своего отца, и от соседей Алик знал, какие это волшебные ягоды. Съест их человек — усталость как рукой снимет! Охотники всегда берут с собой лимонник, даже сушеный. А здесь он-свежий и спелый-спелый!
Подкрепился мальчик горсточкой этих ягод и еще наполнил ими туесок, который тут же сделал из бересты.
Толстые жердины лежали у самого ручья — вынесло их на берег еще весной во время разлива. Пять таких жердин Алик столкнул в воду, сдвинул рядышком и давай перетягивать лианами. Хорошо, сучки остались. Обмотаешь их лианами — крепко держатся, не сползают.
Вязать узлы Алик умел неплохо, только не всегда сил хватало затягивать их. Но как бы там ни было, все же связал жердины — по краям и в серединке. Сверху бересты навалил, а чтобы она не сползала, наколол ее на сучки. Прямо на воде мастерил плот: хоть и легкий он, а с берега его в речку не стащил бы.
Потом Алик перенес сюда свой «багаж», взял в руки легкий шесток, вскочил на плот и запел песенку, которую слышал дома, но теперь немного переиначивая по-своему:
Тебя дали манят, капитан, Тебя синий зовет океан, Ты отправишься в дальний поход, Не страшат тебя бури невзгод!..Плот легко и быстро несся по течению. И теперь уже не нужно было перелезать через всякие завалы-буреломы или обходить их, как это было в прошлые дни. Алик повеселел. Сколько он проплыл в этот день — неизвестно. Наверное, порядком. Уже солнце повернуло на запад, когда Алику захотелось есть. Он подогнал свой «корабль» к сухому отлогому берегу, воткнул поглубже в песок жердинку и привязал к ней лианами плот. Подкрепился четвертушкой тайменя, напился холодной воды и задумался: а что дальше? Где ночевать? А может, прямо на плоту устроиться? Конечно, на воде спать безопаснее, чем на берегу ручья. Сюда никакой зверь не сунется. А пока солнце еще высоко, надо плыть дальше.
Через час Алик услышал на пути какой-то гул, как на водяной мельнице. Может, и вправду там мельница? Тогда, наверное, и люди там. Нужно остановиться и посмотреть.
Мальчик отправился на разведку и вскоре вышел к реке. Оказывается, ручей тут впадал в реку, а на ней — водопад, он и шумит на всю округу.
Маленькие водопады Алик видел прежде, когда путешествовал с отцом. Но такого громадного никогда не видел. Да и не слышал, что бывают такие.
Вода надает с каменной стены и разбивается в воздухе на мириады брызг, и в каждой капельке отражается солнце. Глянешь — как будто сто радуг собралось в одном месте, и переливаются они всеми цветами. А вода бурлит, кипит, и только в километре от порога становится неторопливой, спокойной. Вот здесь-то и вливается в реку ручей, по которому Алик плыл на своем «кораблике».
Повеселел мальчик. И хотя следов человека он нигде пока не увидел — их, наверное, смыли дожди, — Алик поверил в скорую встречу с людьми. На берегу реки он нашел ржавую консервную банку и горлышко от разбитой бутылки. А на крутой скале, у водопада, разглядел старую, выцветшую надпись: «Маня, люблю тебя».
Но Алик по складам прочитал так: Ма-ма, люблю тебя». Подумал немного и тихонько сказал:
— Эх, не могу на скалу взобраться, а то бы написал рядом: «И папу тоже люблю!»
Как бы там ни было, но надпись сделали люди, что приходили сюда. Значит, они где-то недалеко и Алик обязательно придет к ним. Утром, если все будет в порядке, он поплывет по этой реке.
Недалеко от того места, где ручей впадал в реку, образовался островок, заросший малиной и черемухой. Туда Алик переправился вброд, но полакомиться малиной ему не удалось: она вся давно осыпалась. А черемуха вся высохла. Зато Алик нашел свежие, душистые ягоды лимонника.
Хотел было и рыбу половить в протоках, но она не давалась в руки.
Доев тайменя, Алик разложил костер. Для ночлега приготовил постель из сухой травы. На острове ее было полно: космами висела на вербах и ракитах — еще вешней водой занесло. Этой же травой Алик и укрылся. Он даже засмеялся от удовольствия, когда залез под такое лесное одеяло. Так и заснул с улыбкой.
КАК ТРУДНО!
Некому было разбудить утром Алика. Под монотонный, убаюкивающий шум водопада ему спалось хорошо. А проснулся он, наверное, оттого, что просто выспался.
Он прежде всего сгреб в одну кучу все тлеющие головешки, бросил на них несколько охапок травы и хвороста. Вскоре разгорелся такой костер, что будь это на необитаемом острове в океане, так за сто миль увидел бы его какой-нибудь капитан и поспешил бы на помощь. А здесь — никаких капитанов, кроме самого Алика.
Надо подкрепиться. Вон стоят могучие кедры, столько на них шишек с орехами! А как достать их? На такого исполина разве взберешься? Да и белку тут не попросишь… ,
А что. если сбить чем-нибудь? Палкой! Быстро мальчик отыскал крепкую палку, раз запустил вверх, другой… Вот это была гимнастика, не то что утром по радио: «Станьте прямо, ноги расставьте на ширину плеч, вдохните…» Алик и ноги расставлял, и отставлял их — одну вперед, другую назад, а вдыхал и не счесть сколько раз! И что же? За всю утреннюю зарядку сбил всего пять шишек — так высоко они, что не долетает до них палка.
Алик собрал шишки и опалил их на огне, чтобы смола не липла к рукам и легче было вылущивать орешки. Набралась целая кепка орехов! Хороший завтрак. Но надо и на обед оставить, и еще чего-нибудь поискать. Мало ли что случится в пути! А здесь вон одного иван-чая целая поляна.
Надергал Алик стебельков иван-чая, испек их корешки в золе, съел половину. Подкрепился еще кедровыми орехами, затем вывел свой плот на стремнину реки и запел ту же самую песенку, что пел все эти дни:
Юный, смелый герой капитан, Добрым светом твой путь осиян. Миновав все лихие напасти, Ты найдешь свое светлое счастье…Прощай, ручей! Вынес ты Алика в большую реку. И поил ты его, и кормил. Спасибо за твою доброту и ласку! Как теперь примет паренька твоя старшая сестра?
Река при первой же встрече с Аликом чуть-чуть не опрокинула его плот. Это она только сверху казалась спокойной. Но под ее неторопливым верхним течением яростно бурлили потоки. Они-то и подхватили и понесли кораблик мальчика, точно стрелу. Алик сначала испугался. Но потом осмелел и уже уверенно управлял шестом, как рулем, не давая плоту вертеться.
Берега у этой реки, куда ни глянь, дикие, суровые: кое-где они возвышаются, словно каменные башни и стены. Местами напоминают развалины древних городов и замков.
Любоваться тайгой Алик не успевал. Но следил, как бы не налететь на порог и не опрокинуться. Но вот течение стало потише, река — пошире: в нее влилось несколько ручейков. Проплывая мимо одной скалистой горы, Алик увидел в свете яркого солнца сверкающие камни. Казалось, сопка была опоясана сверкающим поясом.
Алик подогнал плот к берегу и взял несколько самоцветов: «Один — маме, другой — папе, а третий в школу отнесу…» И поплыл дальше, напевая свою бодрую песенку:
Капитан, мы в походе, как прежде, Обмануть нас не могут надежды. Всем походам приходит конец, И встречают нас мать и отец…Мы все говорим о хорошем, что было у Алика в пути, и совсем молчим о том горестном, с чем ему пришлось столкнуться за эти дни. Вспомнить только мошку! Сколько мучений принесла она этому славному мальчику! Не всегда помогала ему пихтовая смола-живица, которой Алик смазывал ранки, и поэтому он время от времени обливался водой и смывал с себя кровь. Отец часто рассказывал, и Алик уже знал по своему опыту, что мошка просто бесится, учуяв запах крови. От нее тогда не отобьешься. Тучами налетит, новые ранки разъест.
Вдобавок ко всему еще одна беда свалилась на мальчика: зацепился нечаянно за сук и разодрал штанину снизу и чуть не до самого пояса. А когда спускался с сопки, упал и шишку себе на затылке набил. И эта шишка все время болит.
Да мало ли еще было всяких неприятностей и не очень веселых приключений! Но надо сказать, этот маленький человек оказался на удивление мужественным и не по возрасту сообразительным. Конец пятого дня своего путешествия Алик встретил в сыром, мрачном месте. Есть было нечего, если не считать пучочка корешков иван-чая да горсточки кедровых орехов.
Долго выбирал Алик площадку для ночлега. Этот берег был скалистый, тот — болотистый. С трудом мальчик протиснулся со своим плотом в маленький заливчик. На камне разложил костерок, а спать лег на плоту. Ночь прошла спокойно, хотя и зябко было от воды.
Но утро началось тревожно.
МЕДВЕДИ!..
Алик увидел, что к берегу реки пришла медведица с тремя медвежатами. Один постарше, а двое совсем малыши. Залезли все в воду и купаются, резвятся, за рыбой гоняются. А она не дается им в лапы, и малыши злятся, ревут на всю округу. Надоело медведице слушать их рев, и она время от времени отпускает им по затрещине. А они еще сильней горло дерут.
А вдруг им вздумается поиграть с Аликом? Он же не удерет — некуда! В воде не спрячешься от них — не рыба! А звери ненароком могут и придушить.
Может, и случилась бы беда, потому что звери шли вверх по течению и все ближе и ближе подходили к мальчику. Хорошо еще, ветер дул им в спину и они не могли по запаху учуять человека. Но как говорил отец Алика, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Рассердилась за что-то медведица на одного шалуна и такой влепила ему подзатыльник, что медвежонок мигом выскочил из воды и полез на каменную стену. Высоко-высоко забрался, а медведица внизу все рычит, ругается. И вот там на стене шалун задел большущий камень. Что тут началось! Точно землетрясение! Булыжник покатился по скале, увлекая за собой другие камни. Как бомбы летели в воду гранитные глыбы. Вода от них столбами поднималась в небо. Иные камни долетали до другого берега. Медведица с малышами не оглядываясь помчалась через болота в далекий лес. Им вдогонку кинулся и проказник.
Алик, когда увидел эту страшную картину, сперва испугался, но вспомнил отцовскую присказку — «Не зевай, Фомка, на то и ярмарка», — тут же погнал свой плот на середину реки. Течение быстро подхватило «кораблик» и понесло от этого опасного места. Алик даже забыл про свою песню о капитане. Все время он оглядывался назад — не преследуют ли его медведи?
Прошло шесть дней, как мальчик заблудился. Что же будет дальше? Долго ли ему плыть еще, этому юному капитану? Неужели до самого океана понесет его плот?
…Когда он пытался представить себе, как закончится это путешествие, его больше всего тревожило только одно: чем зашить штанину?.. Ну хотя бы какую-нибудь иголку да нитку… А то подплывешь к большому городу, такому, как в кино видел. На пристани толпа людей, с цветами встречают, а ты не сможешь букет даже взять. Правой рукой штанину ведь держишь… Куда это годится?..
Да мало ли какие мысли носились в его голове, пока он мчался на своем плоту все вперед и вперед! Останавливаться Алик теперь боялся. Ему все казалось, что медвежья семейка и вправду гонится за ним. Чего доброго, еще одну гору свернут. Нет, лучше отплыть подальше, не нужны ему больше такие встречи!
У Алика даже аппетит пропал. Честно говоря, боялся думать про еду. На плоту ничего съестного не осталось. Если искать на берегу, надо останавливаться, а вдруг опять медведи?
Лишь перед самым вечером Алик успокоился: вряд ли теперь догонят его звери! Он миновал добрую сотню каменных гор по берегам реки. Вздумалось бы медведям разрушать по одной такой горе в день, на это ушел бы у них почти год…
Плот обогнул еще одну скалу, и за поворотом реки неожиданно скалы расступились. И тут издалека на открытом берегу Алик увидел дым!
ОТКУДА ДЫМ?
Алик подогнал свой плот к берегу, поставил на прикол в заливчике и пошел в ту сторону, откуда поднимался дым.
Мальчик подходил все ближе и ближе… И вскоре уже мог разглядеть палатки. Неподалеку от них стояла большая чугунная плита, из которой и шел дым. Там же хлопотала молодая женщина. Она стряпала что-то очень вкусное. Об этом Алик догадался, когда увидел маленькую собачку. Она вертелась возле женщины и не сводила глаз со сковородки. Собака даже не почуяла приближения чужого человека.
Алик направился к палаткам. В это время из одной палатки выглянул молодой мужчина, начальник геологической партии, как выяснилось позже, и, увидев Алика, всплеснул руками от удивления:
— Люди добрые!
Женщина обернулась на его голос и чуть не уронила сковородку.
— Откуда ты, малыш? — спросил начальник, подходя к Алику. — Как ты сюда попал?
— На корабле!
— На каком корабле?
— Да вот там у вас в заливе стоит плот мой. Только я очень хочу есть.
— Ой, сынок! — засуетилась женщина. — Я даже не знаю, за что мне сперва браться — мыть тебя или кормить?
— Кормить! — серьезно, без улыбки ответил маленький путешественник.-Мой папа говорит, что от грязи еще никто не умер, а от голода умирают…
Налили Алику миску борща, отрезали хлеба — он и не заметил, как все быстро съел. Потом расправился и с гуляшом.
— Ну, парень, отдохни малость, а то живот заболит, — сказала женщина. — А теперь расскажи: откуда ты, чей, как очутился в тайге?
Вот тогда он и рассказал все. И добавил еще, что не боялся ни филина, ни змей, а испугался только медведей.
Начальник по своей походной рации сообщил в поселок, чтобы назавтра родители Алика ждали дома сына.
Потом Алик повел начальника к своему «кораблю». Показал каменный нож, кремни-кресала. Удивился геолог — ну и смышленый мальчишка! А когда увидел сверкающие самоцветы, так совсем поразился:
— Где ты их взял?
— Да там.
— Где там?
— На реке. На берегу.
— А ты можешь показать то место?
— Конечно! Я теперь на память знаю, где какой камень лежит.
— Да тебе за эти камни медаль надо дать! Этот минерал тысячи людей ищут.
— Медаль — это потом, а сейчас мне очень штаны нужны… А то мама, как увидит меня в таких рваных штанах, плакать будет…
Начальник попросил свою жену сшить новые брючки Алику, пока они на моторке съездят к сверкающей горе.
— А там медведи! — шепнул Алик.
— Не бойся! У меня для них подарок. — Геолог поднял ружье и дважды выстрелил.
— Ты зачем это? — спросила его жена.
— Да я так с ребятами условился — сейчас они моторку подгонят.
Пока геолог и мальчик дошли до берега, туда уже подрулил катерок и причалил возле плота.
— Чего так рано зовешь? — спросил один геолог.
— А ты взгляни на этот плот!
— Что за чудо морское! Откуда это?-Геолог схватил сверкающий камень. — Кто нашел?
— Вот этот юный гражданин нашей Родины, — ответил начальник и указал рукой на Алика. — Мы сейчас и отправимся за этим чудом…
Точно к тому месту, где одна из гор словно была опоясана сверкающим поясом, Алик и привел геологов.
ДОМА
Геологи очень обрадовались, когда увидели драгоценные камни. Они нагрузили их в моторку и повезли в лагерь. Вот будет там праздник!
Пока ездили за самоцветами, пока рассматривали их и описывали, жена начальника — тоже геолог — сшила Алику брючки и рубаху.
Его помыли, смазали на лице и руках Алика все ранки, разъеденные мошкой. Потом мальчика уложили спать на раскладушке, в настоящую постель.
— Утром мы отвезем тебя домой, — сказала Алику жена начальника. — Там уже ждут не дождутся.
И вот на седьмой день мальчик на моторной лодке геологов прибыл домой.
Сколько слез было при встрече! Сколько радости было для родителей и для всех добрых людей!
Рассказ Алика о своих приключениях удивил всех. Я тогда тоже послушал и записал все в тетрадку, ничего не переиначивая. Изменил лишь имя маленького путешественника, чтобы не очень зазнавался. Это ведь не шутка! Скажет еще: «Я герой!» Чего доброго, и учительницу свою перестанет слушаться. А он ведь только в первый класс пошел.
Правда, ему пришлось до этого недельку в больнице полежать, пока не окреп и не зажили все ранки.
А прощаясь с ним, доктор спросил:
— Теперь, надеюсь, больше в тайгу не пойдешь?
— Обязательно пойду! — сказал Алик. — Только с хорошими друзьями. Да с компасом…
Комментарии к книге «Как Алик в тайге заблудился», Владимир Николаевич Дубовка
Всего 0 комментариев