«Дело о драгоценных рыбках»

Глава I ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РАЙСКОЕ МЕСТЕЧКО

Добро пожаловать в райское местечко, — объявил водитель. Он обернулся к нам и расплылся в улыбке. — Приехали, ребята. Все на выход.

Мы, то есть вся наша «Великолепная шестерка» — Элмо, Лиз, Ришель, Санни, Ник и я, — высыпав из автобуса, глубоко втягивали в себя свежий воздух и разминали затекшие ноги. После пятичасовой тряски мы были счастливы, что оказались наконец на твердой земле. Но Нак-Нак действительно выглядел замечательно.

— Это здесь? — спросила Ришель. — Мы на месте?

— Мы на месте, — ответил я, — но это еще не здесь.

— Ну не тяни резину, Том, — взмолилась она. — Где же дом твоего отца?

Главная улица городка кишела отдыхающими, пробиравшимися через лотки с майками и пляжными полотенцами, которыми были заставлены все тротуары. Это напоминало длинные рыночные ряды, выглядевшие, однако, на редкость чистенько и аккуратно по сравнению с рынком в Рейвен-Хилле.

— Смотрите, какой прибой! — Ник даже присвистнул.

Я смотрел на песчаный пляж, на большие пенистые волны, несущие нескольких серфингистов прямо к отдаленному мысу. Одно суденышко неожиданно перевернулось, и у меня по спине вдруг пополз неприятный холодок.

Море никогда не внушало мне особого доверия. Некоторые почему-то думают, что это что-то такое голубенькое, блестящее, веселенькое — ну прямо детская площадка. Но я вовсе так не считал.

Может быть, потому, что я никогда толком не умел плавать. А может быть, именно поэтому никогда не учился. Даже не припомню, было ли такое время, когда я не боялся моря. Оно всегда представлялось мне чем-то вроде большого кладбища, в пучинах которого погребены погибшие корабли и груды скелетов и которое вдобавок кишит акулами. И никогда мне не удавалось перебороть этот страх.

Конечно же, об этом я предпочитал помалкивать. У меня и так проблем было по горло, не хватало еще, чтобы кто-то знал, что я, ко всему прочему, и воды боюсь.

— Ну же, — услышал я голос Ришель. — Куда нам теперь?

— Это Нак-Нак, — ответил я. — А папа живет в Баньян-Бее. Ну, ты помнишь. Я тысячу раз тебе говорил. Нам придется сесть на местный автобус. Он нас прямо туда и довезет.

У Элмо и Санни вырвался стон. Ришель надула губки.

— Нет, только не автобус, — жалобно заныл Ник, согнувшись в три погибели. — После нашей последней поездки я себе искривление позвоночника заработал. Если я наклонюсь пониже и схвачусь руками за щиколотки, вы сможете меня всю дорогу просто катить перед собой.

— Да успокойтесь вы, ребята, — сказал я. — Все не так плохо. Автобус будем ждать прямо тут. Нам ехать-то всего минут сорок пять. Мы уже почти у цели.

— Тогда ладно, — Лиз вздохнула с облегчением. — Мы почти у цели. Это здорово, правда? Мы направляемся в такое тихое, спокойное местечко. Подальше от города. От автомобильных пробок. И от суеты. И от шума. И от выхлопных газов. И от уличных хулиганов. И от тараканов. И...

С этим все были согласны. По правде говоря, это было действительно замечательно. Летние каникулы дома, в Рейвен-Хилле, — это просто тоска смертная. Как же мне хотелось вырваться оттуда! Да, ко всему прочему, мой отчим Брайан — школьный учитель, поэтому все лето наверняка будет торчать дома. Избавиться от общества Брайана — это уже настоящий праздник.

Вообще-то мы ехали в Баньян-Бей не просто отдыхать. Нам предстояло помочь моему отцу в одном деле. Он был художником и недавно сделал к своему новому дому пристройку, предназначенную под мастерскую. Нужно было покрасить ее, а отцу с этим никак одному не справиться. Вот поэтому я потащил с собой всю нашу команду. Она называлась «Великолепная шестерка», и нашим девизом было: «Нам все по плечу». Поэтому отец и обратился к нам за помощью. Но, зная его, я был уверен, что у нас останется куча времени, чтобы поразвлечься всласть.

Я очень надеялся, что новый папин дом в полном порядке. И что ребятам там понравится. Я еще там не был, потому что папа и его жена Фей только-только переехали в Баньян-Бей, всего каких-нибудь пару месяцев назад.

Мне и в прежнем их доме нравилось, но папа сказал, что на новом месте лучше, поскольку море совсем рядом.

— Нак-Нак — это класс! — объявил Ник, обозревая окрестности. — Я бы с удовольствием пожил в таком городке. До поры, до времени, конечно. Тут, наверное, денег у всех навалом, как вам кажется?

Это было*в духе Ника — даже на рай смотреть, как на большую копилку.

Я пошел к киоску на другой стороне улицы, чтобы купить альбом, а тут как раз и автобус подоспел. Все быстро погрузились, и водитель несколько раз посигналил мне, чтобы я поторапливался.

Автобусом называлась старая развалюха, на боку которой, рядом с водительским окошком, было написано «ШЕЙЛА».

— Твои ребята уговаривали меня уехать без тебя, — пошутил водитель, когда я ввалился в автобус, на ходу запихивая альбом в рюкзак и одновременно пытаясь вытащить из кармана кошелек. — Но я не поддался.

Шофер завел двигатель, и автобус тронулся с места, рыча и чихая.

— А что вы забыли в Баньяне? — Водителю пришлось перекрикивать шум мотора.

— Тишину и покой! — заорал я в ответ, мертвой хваткой вцепившись в поручень, чтобы не шлепнуться на пол физиономией вниз. О папе я решил не упоминать. Меньше всего на свете мне хотелось объяснять, почему это мой отец живет в Баньян-Бее, а я — в Рейвен-Хилле.

Шофер рассмеялся и переключил передачу.

— Этого добра там навалом, сынок, — снова прокричал он сквозь рев мотора «ШЕИ-ЛЫ». — В Баньяне никогда и ничего не происходит.

Мы тряслись по пыльной дороге. Было жар-ковато, несмотря на то, что все окна были открыты. Санни и Элмо притворялись, что спят, растянувшись на свободных сиденьях и надвинув шляпы на лоб.

Ришель читала. Собственно, она разглядывала картинки в журнале под названием «Просто и стильно». На мой вкус, все, что я сумел разглядеть из-за плеча, выглядело отвратительно, хотя стоило целое состояние. Я решил, что такая «простота» — не для меня.

Я впал в какое-то полудремотное состояние. Сам не знаю, что это на меня нашло. Я помню только, что всякий раз, когда автобус подбрасывало на яме, я стукался головой об оконное стекло, к которому прислонился.

Ник сидел через проход от меня и даже не думал спать. Он выглядел так, как будто размышлял над одной из своих «денежных» проблем. Хотя менее подходящий момент для этого было трудно придумать.

— Слушайте, ребята, — изрек он наконец. — Собрались как-то трое парней сыграть в крикет...

— Трое парней? Ирландец, англичанин и американец, так? — улыбнулась Лиз.

Ник нахмурился.

— Нечего хихикать. Это тебе не шуточки. Это загадка, — пробурчал он. — Так вот. У каждого из этих троих парней есть по одному доллару — в сумме три доллара. Элмо, ты меня слушаешь?

Элмо поерзал на своем сиденье.

— К сожалению, — проворчал он из-под своей шляпы.

— Слушайте дальше. А мячик они потеряли. Поэтому им нужно купить новый.

Санни привстала и повернулась к нему.

— Где это они найдут мячик за три доллара? — поинтересовалась она.

— Санни, ну это же неважно... — начал было Ник, но тут же запнулся. Для Санни Чан любая загадка должна выглядеть правдоподобно.

— Ладно, ладно. Это не новый мячик, Санни, — выкрутился он. — Эти ребята подумали и решили, что они могут купить вполне приличный подержанный мячик за три доллара.

Санни кивнула. Теперь она была удовлетворена.

— Валяй дальше, — разрешила она.

— Премного благодарен. И тут они встречают своих друзей. Один из парней говорит: «Привет, Бен, ты случайно не знаешь, где мы можем купить подержанный крикетный мячик?» А Бен знает, где можно купить все, что угодно. «У моего кузена как раз есть такой», — отвечает он. «Мы можем заплатить три доллара». — «Думаю, это подойдет», — соглашается Бен.

— Ник, короче, — перебила Лиз. — В чем суть загадки-то?

— Подожди, подожди. Так вот, Бен исчезает, зажав в кулаке горсть мелочи — три доллара, помните? Он находит своего кузена и спрашивает его: «У тебя еще остался тот мячик, который ты хотел продать?» Кузен показывает ему мячик, довольно потрепанный, поэтому Бен предлагает: «Я даю тебе за него два пятьдесят».

— Никто не хочет упускать свою выгоду, — пробурчал Элмо.

— Нет, просто Бен решил, что он не стоит трех долларов. Кузен ведь согласился на два пятьдесят. Бен отдал ему деньги и удалился с крикетным мячиком и пятьюдесятью центами.

Ришель наконец оторвалась от своего журнала.

— О чем это вы? — полюбопытствовала она. — Может, повторите еще раз с самого начала?

— Да брось ты, Ришель, — быстро сказала Лиз. — Я/гебе потом расскажу. Давай дальше, Ник.

— Ну и вот, теперь у Бена возникла проблема: как поделить пятьдесят центов на троих. То есть не может же он вернуть своим друзьям по шестнадцать и две третьих цента каждому?

— А почему бы ему не отдать каждому по десять центов, а оставшиеся двадцать прикарманить? — предложила Санни.

— Ты что, слышала загадку раньше? — обиделся Ник.

— Нет, не слышала.

— Именно так он и поступил, — сказал Ник. — Он вернулся к своим приятелям и объявил им, что купил мячик за два доллара семьдесят центов. Он отдал им мячик и по десять центов каждому. Они довольны. Он доволен. Он вовсе не собирался что-то там выгадывать для себя, но оказалось, что легче присвоить двадцать центов, чем поделить их.

— Так в чем загвоздка? — недоумевала Лиз.

— А суть загадки вот в чем: каждый из них заплатил по девяносто центов. Ведь они дали ему по доллару, а он вернул им по десять центов, верно?

— Верно, — согласилась Лиз.

— Девяносто умножить на три — будет два доллара семьдесят, так?

— Так.

— А два доллара семьдесят плюс двадцать центов — будет два доллара девяносто, правильно?

— Правильно.

— Так куда же делись еще десять центов?

Воцарилась тишина. Элмо отодвинул с лица шляпу и выпрямился. Я широко раскрыл глаза. Ник выглядел очень довольным.

— Погоди-ка минутку, — забеспокоился Элмо. — Ты снова нас дурачишь?

— Подумайте хорошенько, — сказал Ник. — Но я что-то сомневаюсь, что вы догадаетесь. А ты, Том? Ты ведь любитель всяких загадок?

Он был прав, я действительно их любил. Но не тогда, когда засыпал на ходу. Я снова закрыл глаза и привалился к оконному стеклу.

— Потом, — пробормотал я. — Попозже.

Глава II БАНЬЯН-БЕЙ

Ник заканчивал повторять свою крикетную загадку уже в третий раз, когда «ШЕЙЛА» вползла наконец в Баньян.

Один беглый взгляд — и сердце у меня екнуло.

Баньян оказался совсем не похож на Нак-Нак. Большинство магазинчиков на улочке, которая считалась главной, были заколочены, и прибой здесь не шумел, потому что этому мешал длинный волнорез, терявшийся далеко в море.

Ничего уродливого в этом городке не было. Он действительно выглядел очень мирным, как и говорил отец. Но он был каким-то уж слишком спокойным, если вы понимаете, о чем я говорю. Казалось, он спал беспробудным сном.

Я огляделся по сторонам в поисках отца, но его что-то не было видно. Потом со скамейки напротив универмага «Скиннер» поднялась длинная тощая фигура и двинулась по направлению к автобусу.

Это был он.

На нем были драные, потертые, заляпанные краской джинсы, кожаная безрукавка с бахромой и никакого намека на рубашку под ней. Лохматая войлочная шляпа была таких размеров, что его лица под ней я разглядеть не мог. Я привык видеть, что его волосы собраны сзади в хвостик, но теперь они были заплетены в две косички, свисающие на загорелую грудь.

— Смотрите, абориген вышел на охоту, — присвистнул Ник. — Я балдею от этих косичек.

Он и вообразить себе не мог, что это явление — хозяин дома, в котором нам предстоит провести неделю.

Я почувствовал, как краска заливает мое лицо. Я понял, что был не совсем готов к такому повороту. К реакции моих друзей на появление моего блудного отца.

Лиз бросила на меня взгляд, быстро оценила ситуацию и кинулась на помощь.

— Эй, Том, это ведь твой родитель? — громко сказала она. — А ведь ты никогда не говорил, что он — хиппи.

— Ой, — поперхнулся Ник. Ришель хихикнула.

Отец поравнялся с автобусом, когда мы уже высадились.

— Добро пожаловать, — сказал он. Он обнял меня и улыбнулся остальным.

— Значит, вы и есть «Великолепная шестерка»? — сказал он. — Приятно наконец с вами познакомиться. Надеюсь, сил у вас действительно достаточно. Вам они очень пригодятся. Вы у меня будете вкалывать до седьмого пота.

Ришель, не мигая, смотрела на него широко раскрытыми, полными ужаса голубыми глазами. Я знал, что отец шутит, но она-то этого не знала. Я бы не удивился, если бы она сейчас пискнула: «Ах вот как? Тогда — счастливо оставаться». И рванула бы обратно в автобус.

К счастью, отец заметил, какое впечатление произвели его слова, и рассмеялся.

— Я просто пошутил, — успокоил он всех. Ришель криво улыбнулась.

Водитель автобуса, ухмыляясь, наблюдал за всей этой сценой из окошка, потом помахал нам рукой.

— Пока, — крикнул он на прощание. Мотор взревел, и «ШЕЙЛА» укатила прочь.

Должен признать, что я пожалел о том, что он уехал. И, судя по выражению лиц остальных, они чувствовали то же самое. Как будто старый автобус был последней ниточкой, связывающей нас с цивилизацией, и сейчас эта ниточка порвалась, оставив нас на произвол судьбы.

Интересно, какую неделю предстоит провести нашей команде в обществе отца и Фей? Почему же я раньше об этом не подумал? Не подумал, и все тут. Зато сейчас я мог размышлять об этом сколько влезет.

Отец повел нас к своему грузовичку, припаркованному у центрального универмага, и помог погрузить вещи в кузов.

— Фей сегодня утром уехала в Сидней, — сообщил он мне. — У нее там выставка. Поэтому на несколько дней мы будем предоставлены самим себе. Она передавала тебе привет.

Хоть одна хорошая новость. Я ничего не имел против папиной жены, но не мог не порадоваться ее отсутствию. Фей всегда создавала вокруг себя какое-то напряжение. У нее своих детей не было, и, наверное, поэтому она никак не могла толком решить, как вести себя со мной. Кроме того, мне казалось, что. она не хочет делить папу ни с кем.

На деревьях стрекотали цикады, но, не считая этого, все вокруг было совершенно спокойно. Длинная полицейская машина появилась из-за холма и двинулась по главной улице в нашу сторону.

— Местные власти обозревают свои владения, — пошутил отец.

Санни, Элмо, Ник и Лиз забрались в кузов, а Ришель и я уселись в кабине рядом с папой.

Через пыльную витрину центрального универмага «Скиннер» я разглядел пожилую особу в переднике, глазеющую на нас. Она несколько минут не отрывала от нас взгляда, пока отец не запустил двигатель и не начал выезжать со стоянки.

Полицейская машина поравнялась с нами и остановилась у края обочины. Оттуда вылез здоровенный полицейский в солнечных очках. Он засунул большие пальцы рук за ремень и долго смотрел нам вслед.

Похоже, мы здесь вызывали нездоровый интерес. Хотя это можно понять. Было совершенно очевидно, что жизнь Баньяна не особенно богата разными событиями.

Новый папин дом оказался совсем не домом. Вернее, не совсем домом. Когда-то он был лодочным сараем. Папа и Фей сделали из сарая гостиную, построили сверху чердачок, который служил спальней, соорудили кухню и ванную. А еще они сделали снаружи пристройку побольше, которая предназначалась под мастерскую. Именно это помещение нам и предстояло покрасить.

Входная дверь дома выходила прямо на дорогу, а черный ход — на массивный бревенчатый настил, который исчезал в воде. По нему спускали на воду лодки, когда они еще стояли в сарае. Над ним папа надстроил что-то вроде мостика, переходящего в маленький причал. К нему была привязана вёсельная лодка.

Отец распахнул входную дверь. Я вошел и быстро огляделся по сторонам.

— Ну, как тебе домик? — спросил отец.

В его голосе слышалась неподдельная гордость.

— Выглядит здорово.

— Здорово? Может, ты хочешь сказать — изумительно, волшебно, восхитительно? Да, именно так. — Смеясь, он похлопал меня по спине. — Надеюсь, твои приятели не против того, чтобы поспать на матрасах на полу?

— О чем речь.

— Там, в мастерской, полно места. Большинство своих работ Фей увезла на выставку в Сидней, а оставшееся барахло я вынес. Так что тесно не будет.

Я знал, что Ришель все это очень не понравится, но тут уж ничего не поделаешь. Из-за ее капризного характера ей почти невозможно было угодить.

— Отлично, папа.

Отец подошел поближе и прошептал:

— Том, попроси, пожалуйста, своих друзей называть меня Мел, ладно? Я терпеть не могу, когда меня величают мистер Мойстен.

— Хорошо, папа.

— Мы тут здорово повеселимся, правда?

— Конечно, папа.

Мы вернулись на улицу к остальным и только начали выгружать сумки, как вдруг увидели, что к нам медленно подруливает полицейская машина.

— Мистер Мойстен? — обратился к отцу полицейский в солнечных очках.

— К вашим услугам, сержант Блуэтт, — ответил отец.

Полицейский неторопливо вылез из машины и оглядел отца с ног до головы.

— Вы в курсе того, что ездить в кузове грузовика не разрешается?

Лиз, Санни и я переглянулись. Этого еще не хватало.

— Ездить в кузове? — протянул отец. — Я ничего такого не делал. Я сидел за рулем. А это, я полагаю, не запрещено.

Сержант Блуэтт медленно снял свои очки.

— Это противозаконно — возить пассажиров в кузове, так же, как пассажиров, которые не пристегнуты ремнями безопасности.

— Господи, — рассмеялся отец. — Да мы ехали-то всего ничего. Пешком, и то быстрее было бы.

— Вот и надо было идти пешком, — отрезал сержант Блуэтт. — Вы здесь недавно поселились, мистер Мойстен, поэтому я считаю своим долгом кое-что вам объяснить. Здесь живут немного старомодные, законопослушные люди. А в мои обязанности входит следить, чтобы ничто не нарушало здешних порядков.

Отец повернулся кругом и сгреб в охапку сразу несколько сумок.

— Пошли, ребята, — небрежно сказал он. — Давайте, заходите в дом.

Мы последовали за ним, едва сдерживаясь, чтобы не оглянуться. Я прямо затылком чувствовал, что пронзительные глазки сержанта Блуэтта неотрывно смотрят на нас. Но отца это, казалось, совершенно не беспокоило. Он показал нам ванную, немного поболтал с Лиз о том, как это сооружение действовало в качестве лодочного сарая, а потом повел нас через гостиную в мастерскую.

— Кидайте свои вещички, и мы сообразим чего-нибудь пожевать.

Я немного приободрился. Я так проголодался, что был готов слона съесть.

Мастерская была большой, просторной комнатой с потрясающим видом на море. Тут лежали два двуспальных матраса и стояли две раскладушки. Ришель быстренько заняла место, бросив сумку на одну из раскладушек, которую развернула так, чтобы лежа видеть море. Ник невозмутимо оккупировал вторую раскладушку.

Один из оставшихся двуспальных матрасов пришлось занять Санни и Лиз, другой достался Элмо и мне. Неплохо. Мы разложили наши спальники и достали вещи из дорожных сумок. Затем отправились следом за отцом.

Вот тут-то удивлению нашему не было предела. Сержант Блуэтт пожаловал к нам и стоял теперь в гостиной, спокойно разглядывая обстановку.

— Что вам нужно, сержант? — спросил отец.

— Вы ведь не возражаете, если я осмотрю тут все? — полицейский не двигался с места, но его глазки так и шныряли по комнате.

— А если возражаю? — Отец рассердился не на шутку. По нему это было видно.

— Но ведь вам нечего скрывать, правда, мистер Мойстен?

Я почувствовал, как занервничали мои друзья, сгрудившиеся у меня за спиной. Тон полицейского не предвещал ничего хорошего. Он выглядел очень внушительно в своей голубой форме. Отец стоял рядом с ним, высокий, какой-то чудной в своих потертых джинсах и с косичками. Они странно смотрелись вместе. Мне вдруг ужасно захотелось нарисовать их.

Сержант Блуэтт показал зубы в фальшивой улыбке.

— Как я уже говорил, — произнес он, переводя взгляд с одного на другого, — это тихий маленький городок. И я намерен поддерживать тут порядок.

— И что же вам мешает это делать? — процедил отец.

— Мне мешают некоторые обстоятельства, из-за которых вся жизнь здесь пошла наперекосяк. И одно из этих обстоятельств — торговля наркотиками.

Глава III КОНФИСКАЦИЯ

Я услышал, как Ник громко засопел у меня за спиной.

— А какое отношение я имею к наркотикам, Блуэтт? — возмутился отец.

— Узнаем, сэр. Вот так. А теперь вы не будете против, если я осмотрю тут все?

Отец недовольно хмыкнул.

— Делайте что хотите, — бросил он, повернулся кругом и направился в кухню. — Если вы ищете здесь наркотики, то, думаю, вам стоит заняться некоторыми из здешних законопослушных граждан, — громко крикнул он, наливая воду в чайник. — Почему бы вам не обратить внимание на Элси Скиннер и на ее универмаг? Мне она кажется очень подозрительной. Может, она продает героин в упаковках из-под печенья.

— Как остроумно, мистер Мойстен.

Сержант Блуэтт прохаживался по комнате, пристально разглядывая все, что попадалось на его пути. А мы наблюдали за ним.

Отец носился по кухне, хлопая дверцей холодильника и громыхая посудой.

Шесть или семь папиных картин без рам были прислонены к стене. Полицейский придирчиво рассмотрел первую. На ней был изображен участок пляжа, который начинался как раз за домом. По колено в воде стояла толстуха, подняв юбку, чтобы не замочить ее.

Сержант коротко хохотнул, а затем занялся остальными картинами. На всех были нарисованы «морские» сценки. На одной была запечатлена парочка старичков, прогуливавшихся по пляжу рука об руку. А на другой — рыбак, удивший рыбу в маленькой красно-синей лодочке на фоне заката.

Сержант Блуэтт прислонил картины обратно к стене и снова всмотрелся в изображение толстой тетки.

— Блисс Белл, — громко провозгласил он. — А она в курсе, что вы ее нарисовали? Она дала вам разрешение?

Лиз, Ник и Элмо даже рты пооткрывали от изумления, услышав это имя. Да и мне оно было знакомо. Блисс Белл очень известный скульптор. Интересно, что это она потеряла в Баньян-Бее.

— Когда я в последний раз изучал уголовный кодекс, я что-то не видел там статьи, запрещающей рисовать людей.

Блуэтт еще раз взглянул на картину.

— Сходство невелико, — фыркнул он.

— Да, — согласился отец. — Вам бы ни за что не узнать ее, правда? Так как вам все-таки это удалось?

Лучше бы он помолчал. Но он просто не мог сдержаться. Со мной такое тоже случалось. Упрямство у меня было в крови. Я пререкался с людьми по любому поводу, и у меня от этого были одни неприятности. В школе и с отчимом...

Полицейский молча двинулся по направлению к кухне. Отец не смотрел в его сторону. Блуэтт распахнул дверцы буфета и начал копаться в его содержимом. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову. Этот тип вел себя так, как будто отец был пустым местом без всяких прав только потому, что не носил строгого костюмчика и не имел аккуратной стрижечки на голове.

Полицейский запустил свою мясистую лапу в глубь шкафчика и вытащил оттуда большую банку без этикетки. Он открыл крышку и понюхал содержимое — какую-то зеленоватую сушеную травку. На его лице появилось странное выражение. У меня сердце в пятки ушло.

— Это что такое? — грубо спросил он.

— Не могу вам сказать, — ответил отец, едва скользнув взглядом по банке. — Это все хозяйство Фей.

Я слышал, как Элмо прошептал что-то на ухо Лиз, и у нее вырвался приглушенный возглас. Ее рука крепко стиснула мое плечо.

— Ах вот как? — Блуэтт плотно завинтил крышку банки. — А где сейчас ваша подруга, мистер Мойстен?

— Моя жена сейчас в Сиднее, сержант, — отрезал отец. — Должно быть, торгует марихуаной на улицах Кинг-Кросс, пока мы тут с вами разговариваем. Надо же на что-то жить, правда?

— Да, от вас мало толку, мистер Мойстен. Отец, не мигая, смотрел на банку в руках Блуэтта.

— Может, вы уберетесь отсюда, а? — спокойно произнес он.

— Конечно, мистер Мойстен. — Полицейский сунул банку в карман. — Но я обещаю, что вернусь. После того как мы исследуем содержимое этой банки, мы еще немножко с вами побеседуем. Хранение марихуаны — это серьезное преступление. Я рассчитываю на то, что вы не покинете город в ближайшее время.

На лице отца не дрогнул ни один мускул. Он стоял будто статуя до тех пор, пока сержант не вышел и не сел в свою машину. Я со всех ног бросился к нему.

— Пап, — зашептал я, — ну почему ты позволил ему так вести себя с тобой? У него не было ордера на обыск. Он не имел права...

Отец только головой покачал. Когда полицейская машина отъехала, на его лице опять заиграла улыбка.

— Если тут и водятся преступники, то они могут спать спокойно. Если за дело взялся старик Блуэтт, им бояться нечего. — Он стал руки в боки и, широко улыбаясь, обвел взглядом наши хмурые физиономии.

— Обхохочешься, да? — снова заговорил он. — Но Том прав. Нельзя было отдавать банку Блуэтту. Я хотел угостить вас спагетти с соусом болоньез, а какие спагетти без оре-гано?

...Мы сидели на причале, смотрели на море и почти не разговаривали. Отец, Лиз, Ришель и я потягивали чай. Остальные держали стаканы с соком или минеральной водой. Небо было голубым, только чуть-чуть подернутым легкой дымкой. Под ногами плескалась вода. Кричали чайки. Большая белоснежная яхта, плавно покачиваясь, стояла на якоре у самого волнореза.

Вроде бы живи и радуйся. Но не тут-то было. Все чувствовали себя как-то неуютно. Никто не мог сказать наверняка, что же нас ждет дальше в Баньян-Бее. Это место, мой отец и дурацкий обыск, затеянный сержантом Блу-эттом, — все это сбивало моих друзей с толку.

Их так же, как и меня, волновало содержимое банки. Они были уверены в том, что это марихуана. Поведение моего отца казалось им таким же подозрительным, как и Блу-этту. Но их можно было понять. Они не привыкли к папиному юмору.

Но я-то привык. Я-то знал, что отец нико^ гда не делает глупостей. Он мог изображать из себя хиппи, но наркотиками никогда не баловался. Он даже вина или пива никогда не пил. Говорил, что предпочитает жить с ясным умом.

Мне не следовало об этом забывать. Наверное, свою роль сыграли обстановка этого нового дома, отцовские косички и мое волнение: как-то ребята отнесутся к отцу? Короче говоря, я опять опростоволосился.

— Как тихо, — наконец произнесла Лиз. Затянувшееся молчание начало действовать ей на нервы.

— Еще бы, — проворчал Ник. И снова тишина.

— А прилив поднимается еще выше? — спросила Санни, с тоской глядя на воду, покрытую легкой рябью.

— Нет, благодаря волнорезу прилив у нас не очень высокий, — ответил отец. — Разве что когда на море сильный шторм.

— Неудобно-то как, — сказала Ришель, вложив в эти слова то, о чем думал каждый.

— Меня это не особенно беспокоит, — усмехнулся отец, отхлебнув из кружки с чаем. — Большие волны берут на себя заботу о мытье домов вроде моего.

— А мне нравится шум волн, — произнесла Лиз. —,Вот бы заштормило, пока мы здесь.

Отец почесал подбородок.

— Такое вполне может случиться, — сказал он. — Если тебе нравится шум волн, то ты правильно выбрала место для отдыха, Лиз. Это так чудесно — лежать ночью в постели, слушать, как вода плещется о мостик, и думать: а что же произойдет, если вдруг океанская пучина поглотит все вокруг? Нам с Фей это очень нравилось. Мы часто не могли ночью заснуть, просто лежали и думали.

Ник рассмеялся. Лиз залилась румянцем. Отец, сам того не подозревая, выставил ее на посмешище.

Разговор опять не клеился. Отец посидел еще немного, затем пробормотал, что ему надо позвонить, и пошел в дом. Думаю, он просто понял, что нам без него лучше. Мне было жаль, что так получилось. Он ведь так старался всем угодить. Он хотел, чтобы мы считали его таким же подростком, своим парнем. Но мы не могли. Особенно я.

Как только он ушел, я почувствовал, что напряжение спало. Все разлеглись на мостике, вытянули ноги и начали болтать. Да и сам я расслабился. Я не предполагал, чем может обернуться этот визит. И теперь мне оставалось только надеяться, что это не будет продолжаться всю неделю.

Через какое-то время до нас с яхты стали доноситься отдаленные звуки музыки. Человек в белом кителе появился на палубе и выкинул в море пакет с мусором. Тут же над поверхностью воды заскользили чайки, они подхватывали кусочки пищи, а затем снова взмывали в небо.

— Трудно это, наверное, жить на яхте, а? — начал я разговор.

— Еще бы, — согласился Элмо. — Постоянная нервотрепка. Постоянные размышления о том, куда плыть дальше. И о том, что заказать повару на ужин.

— И какое платье на какую вечеринку надеть. Такая тоска, что словами не выразишь, дорогуша, — вздохнула Лиз. — Я бы так долго не выдержала.

— А я бы справился, — заявил Ник. Тишина. Но теперь это была другая, приятная тишина.

Я чувствовал, как меня убаюкивает плеск воды. Я оглядел залив. Легкий бриз слегка покачивал яхту на волнах. По маленькому пляжу прогуливались какие-то люди. Над водой носились чайки. Рыбак в красно-синей лодке удил рыбу. Это был человек с папиной картины. Я видел, как он вытащил рыбку. И снова закинул удочку. И снова что-то поймал.

Я смотрел на него, очень заинтересованный. Может, он и третью поймает? Долго ему еще будет везти?

— На что это ты уставился, Том? — полюбопытствовала Санни. — Что тебя так привлекло в этом рыбаке?

— Он рыбу поймал.

— Ой, Том, это потрясающе! — она, конечно, дразнилась.

Я засмеялся. Похоже, воздух Баньян-Бея на меня как-то подействовал. Скажи мне кто-нибудь еще вчера, что я могу просидеть десять минут, наблюдая за рыбаком, я бы решил, что он свихнулся. Но именно этим я только что занимался. И мне это нравилось.

— Давайте добавим себе острых ощущений, — предложил Ник. — Пройдемся вдоль пляжа. Может, мы найдем дохлого краба. Или увидим машину, движущуюся по главной улице.

Но даже Нику не удалось вывести меня из себя. Я только усмехнулся ему в ответ и потянулся.

— Никогда не знаешь, где тебе улыбнется удача. Давайте погуляем. Только не спеша, чтобы не превысить скорость.

Отец разговаривал по телефону, когда мы вошли в гостиную. Он кивнул, когда я знаками показал ему, что мы идем гулять. Тогда он зажал ладонью трубку и заговорил с нами.

— Приятной прогулки, ребята, — сказал он. — Наслаждайтесь последними минутами своей свободы. Завтра вам предстоит трудовой день. Я заставлю вас возиться с краской с утра до ночи.

У всех вырвался нервный смешок. Они все еще не могли понять, как им относиться к отцу.

— Да, Том, — добавил он. — Может, вы заскочите по пути в магазин и купите немного орегано? Почему-то мне кажется, что свою банку мы не скоро получим обратно.

Глава IV ПЕШКОМ ПО ПЛЯЖУ

Вдоль линии берега выстроились в ряд маленькие домики. Казалось, что они выбрались на сушу прямо из залива. Главная магистраль, если можно так выразиться, проходила сразу за ними. Перед большинством домиков можно было увидеть маленькие лодочки, зарывшиеся носами в низкие дюны. Каждая лодка была привязана к столбику, чтобы не унесло в море во время шторма.

Мы шагали вдоль самой кромки моря, Ник в который раз повторял свою загадку. Мы все слушали, за исключением Ришель, спина которой маячила далеко впереди.

— Так вот, — говорил он. — По доллару с носа. А мячик они купили за два пятьдесят.

— А сд*ача была одной пятидесятицентовой монеткой? — спросила Санни.

— Это не имеет значения, — ответил Ник. — Но мы будем считать, что ему дали один двадцатицентовик и три монетки по десять центов. Он вернул приятелям по десять центов, а двадцать положил к себе в карман.

— Выходит, они заплатили по доллару каждый и получили по десять центов назад, — подытожил Элмо.

— Точно. То есть они заплатили за мячик по девяносто центов каждый. А девяносто умножить на три будет два доллара семьдесят центов, верно?

Возражений не было.

— Они думали, что он столько и заплатил. Но он отдал всего два доллара пятьдесят. И прикарманил двадцать центов. А два доллара семьдесят центов плюс двадцать центов — это два девяносто. Так куда же подевались недостающие десять центов?

— Может, он обронил их по дороге? — предположила Санни.

Нет, это просто невыносимо!

— Санни, ради бога, — не выдержал Ник.— Никто ничего не мог обронить.

— Почему?

— Да потому, что не было никаких десяти центов.

— А зачем же ты спросил, что с ними произошло?

— Но в этом-то и соль загадки.

— Значит, я ее отгадала?

— Все, Санни, забудь об этом, — попросил Ник.

Ришель обернулась.

— Это вы про крикетную загадку? — спросила она. — Кто-нибудь, расскажите мне ее, пожалуйста.

— Ришель, — сказал Ник. — Забудь об этом.

...Лиз и я брели позади остальных. Пара старичков шла нам навстречу, держась за руки. Поравнявшись с нами, они кивнули в ответ на наше приветствие. Они выглядели так, как будто им было лет по сто, а женаты они были лет восемьдесят, по меньшей мере. Наверное, это и навело Лиз на мысли об отце и фей.

— А какая она, Фей? — спросила Лиз.

— Нормальная.

— Нормальная?

— Ну, хорошая.

— Хорошая?

— Она действительно хорошая художница. Папа уверяет, что она талантливее его.

Мне не хотелось говорить о Фей. Она была ничего себе*, но я был рад, что она уехала.

— Должно быть, это необычно — иметь мачеху, — заметила Лиз.

— Да, — согласился я.

На самом деле я никогда не думал о Фей как о мачехе или о Брайане как об отчиме. Для меня Брайан был мужем мамы, а Фей — папиной женой. А отец с матерью как бы существовали отдельно от них.

Я остановился и начал швырять в воду обломки ракушек. Пожилая чета все так же, рука об руку, ковыляла вдоль пляжа.

— А ты знаешь, что на самом деле им всего-навсего по двадцать пять лет? — шепнул я Лиз. — Двадцать пять лет в Баньян-Бее — и ты станешь такой же, как они.

— Я думаю, в Баньян-Бее мило, — сказала Лиз.

— Я бы сказал, мило до тошноты.

— Чепуха!

— Это еще нужно проверить, но здесь что-то нечисто. Голову даю на отсечение. Пока тут все спокойно, но у меня дурные предчувствия.

— С каких это пор ты веришь в предчувствия?

— С тех пор, как мы приехали сюда.

Это была чистая правда. Что-то в Баньян-Бее тревожило меня. Копия Нак-Нака, только без туристов, магазинов и чистеньких пляжей. Но дело было в другом. Различие было серьезнее, глубже. Городок производил впечатление заколдованного места или места, где маньяки-убийцы собрались на отдых.

— Этот полицейский получил по заслугам, — Лиз перевела разговор на другую тему. — Я думаю, твой отец дал ему достойный отпор.

— У отца всегда хорошо получалось ставить людей на место. Он терпеть не может, когда ему кто-то приказывает.

— Это замечательная черта характера.

— Она вовсе такой не казалась, когда отец был архитектором. Мама утверждает, что он никогда не строил для людей такие дома, какие они хотели. Потому что он, видите ли, лучше знал, что им нужно. А сохранять независимость, когда тебе платят, очень трудно...

Ник, ушедший далеко вперед, вытащил из воды длинный пучок водорослей и начал вертеть их над головой, намереваясь запустить в Ришель. Та бросилась бежать, вереща и прикрывая голову руками.

Впереди по курсу рыбак, которого я видел с причала, вытаскивал свою лодку на берег. К ней был прикреплен маленький моторчик, и рыбак старался, чтобы в лопасти не забился песок.

На нем была ветхая старая одежонка и большая соломенная шляпа. Его всклокоченная борода выглядела так, как будто ее не расчесывали несколько лет.

— Тебе этот тип никого не напоминает? — спросил я Лиз.

— Космонавта. Ну, ты помнишь, которого мы видели на Уэттл-стрит. Который вечно что-то болтает про летающие тарелки.

— Нет, он совсем на космонавта не похож. Я готов поклясться, что он выглядит точь-в-точь как Старик из «Старика и моря».

— Как?

— Это книга Хемингуэя. А может, и фильм такой есть. Это про человека, который поймал огромную рыбу, а она утащила его в открытое море. Она его чуть не убила, но он все равно не сдался.

Но Лиз уже не слушала. Она всматривалась в какое-то светлое пятно на фоне дома у самого моря.

— Да, это она, — прошептала Лиз, в восторге уцепившись за мою руку.

Этим пятном оказалась ужасно толстая женщина, что-то лепившая из глины. Она была босая, а вместо одежды завернулась в огромный кусок ткани. Густые черные волосы, тронутые сединой, струились по ее спине почти до самых колен.

— Ты только представь! — выдохнула Лиз. — Блисс Белл!

Глава V ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ

Лиз помчалась вперед и догнала остальных.

Я прямо слышал ее возбужденный шепот: «Блисс Белл!»

Ну и что, подумал я. А вот остальные, похоже, заинтересовались. Может, и на них обстановка Баньян-Бея подействовала. Они всей толпой нырнули за дюны и начали подкрадываться все ближе и ближе.

Стены дома Блисс Белл были выкрашены в бледно-розовый цвет. Крыша у него была железная и ржавая. В саду почти ничего не  росло — только реденькая травка да несколько чахлых кустиков. Соседние дома вообще выглядели так, будто никто в них не жил уже несколько лет: окна выбиты, а на крыше одного из домов зияла огромная дыра.

— Интересно, почему она живет в такой развалюхе? У нее ведь денег навалом, — выдохнула Ришель.

— Не уверен, — сказал я.

Я знал, что папа и Фей трудились не покладая рук, но едва сводили концы с концами. Они считали, что им везет, если продавали одну картину в месяц, хотя львиная доля денег уходила галерее, продавшей полотно, а на остаток еще нужно было купить рамы для картин и оплатить их перевозку.

— Но ведь она такая знаменитая, — не унималась Ришель. — Лиз так сказала.

— Это еще ни о чем не говорит, — возразил я. — На свете есть много знаменитостей, которым едва хватает на жизнь.

— Она так бедна, — заметил Ник, — что даже одежду себе не может купить. Поэтому вынуждена заворачиваться в занавески.

— Это вовсе не занавески, болван, — возмутилась Лиз. — Это саронг. — Она снова всмотрелась в Блисс Белл. — Погоди-ка, — протянула она разочарованно. — Возможно, это и правда занавески. Фу, какая гадость.

В эту самую секунду Блисс Белл обернулась и увидела, что мы наблюдаем за ней. Она грозно нахмурилась.

— Эй, вы! — пробасила она, бросаясь вперед, подобно разъяренному носорогу, и грозя нам кулаком, перемазанным в глине. — Вы, малявки! Убирайтесь отсюда немедленно, пока я не позвонила в полицию!

Мы были захвачены врасплох и настолько растерялись, что опрометью бросились бежать. Через несколько метров у меня ноги увязли в рыхлом песке, и я, почти сделав сальто в воздухе, грохнулся носом вниз. Конечно, все остальные решили, что в жизни не видели представления смешнее. Они хохотали до слез и икоты, ну прямо как маленькие.

— Теперь ты видишь, какое это веселенькое местечко, — простонала изнемогающая от смеха Лиз, помогая мне подняться.

— Смейтесь, смейтесь, — буркнул я. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним.

Мы направились в сторону магазина, но успели сделать всего несколько шагов, как Лиз вдруг объявила:

— Кажется, у меня вот-вот откроется искусственное дыхание.

— Что? — удивилась Санни.

— Искусственное дыхание, — расплылась в улыбке Лиз, очень довольная глубиной собственной мысли. — Тут все вокруг либо пишут картины, либо лепят скульптуры. Поэтому я. тоже чувствую какую-то непонятную тягу к искусству. Я бы соорудила какую-нибудь поделку, которая будет напоминать мне о Баньян-Бее.

— А просто сфотографировать его ты не можешь? — вздохнул Ник.

Но идея уже прочно засела в голове Лиз. У нее в глазах зажегся лихорадочный блеск. Всю оставшуюся дорогу до универмага «Скин-нер» она чуть не ползла на карачках, подбирая всякий хлам с полосы прилива.

К тому времени, как мы добрались до магазина, она загрузила подол своей майки грудой деревяшек, ракушек, перышек, сухих водорослей, гладких стеклышек, морских звезд, симпатичных ярких камешков и еще каких-то странных штуковин.

В магазине оказался мой Морской Старик. Он беседовал с миссис Скиннер. Точнее, говорила миссис Скиннер. Все, что этому бедняге было нужно, — бутылка молока и газета, но она не собиралась отпускать его восвояси, пока не выговорится.

— Что за время наступило, — квакала она. — Все идет шиворот-навыворот. Налоги здесь просто грабительские. А откуда, скажите на милость, мне взять денег? Грошовая пенсия? Не смешите меня. Ее через раз забывают присылать. Это ведь такое захолустье! Тут только и есть, что один тупица-полицейский и пожарная команда, которая спичку в ванной погасить не в состоянии.

Рыбак что-то пробурчал, терпеливо ожидая, когда ему соизволят отсчитать сдачу. Чувствовалось, что все это он уже слышал раньше, причем неоднократно.

Миссис Скиннер была необыкновенно худой. Она носила фартук и пушистые шлепанцы, у нее был тонкий нос с красным кончиком и глазки-бусинки, которые почему-то делали ее похожей на орла. Ее визгливый голос разносился по всему помещению. На нас она не обращала никакого внимания, потому что не желала выпускать свою добычу — рыбака. Мы не относились к особо важным персонам, а ей нужно было выплеснуть все, что накипело у нее на душе.

— Когда-то Баньян-Бей был процветающим городком. Вы это знаете? — трещала она. — А потом — пошло-поехало. И вот теперь, пожалуйста, полюбуйтесь! Кладбище какое-то. У меня за день бывает не больше пяти-шести покупателей. Безобразие!

Миссис Скиннер перевела дыхание, и рыбак с надеждой протянул руку. Она швырнула ему сдачу и поджала губы.

— А вы знаете, что меня по-настоящему бесит? — продолжала женщина. Она не получила ответа, впрочем, она его и не ждала. Миссис Скиннер могла болтать и в пустоту. — Эти яхты! — взвизгнула она. — Огромные, нелепые посудины, которые заходят в нашу бухту, когда на море штормит. Тут ведь можно преспокойненько переждать бурю. Но разве они делают у нас покупки? Хоть немножечко своих деньжищ отдают городу? Ничего подобного! Когда они снова в полном порядке, они отправляются затовариваться по-крупному в Бентон или Нак-Нак. И никому в голову не придет подумать о бедном старом Баньян-Бее. Мы для них — второй сорт!

— Мне пора идти, — бросил Морской Старик, направляясь к выходу.

Как только он закрыл за собой дверь, миссис Скиннер повернулась и уставилась на нас своими маленькими глазками.

— Что желают молодые люди? — не слишком любезным тоном спросила она.

Мы все пока только озирались по сторонам, а Ник и Ришель начали хихикать над какой-то старой рухлядью, которую они обнаружили на запыленных полках.

— Нет ли у вас орегано? — спросил я.

— Нет, мы такого не держим, — отрезала она. — Смысла нет. Кто его тут, в этой дыре, будет покупать.

— Ну мы для начала, — подал голос Ник. Она метнула на него свирепый взгляд.

— Неужели? Если вам нужна такая чепуха, отправляйтесь за ней в Нак-Нак.

Ник отвернулся и покачал головой.

— Господи, разве так делают бизнес? — пробормотал он вполголоса.

Миссис Скиннер услышала его реплику. Она перегнулась через прилавок, ее глазки грозно засверкали.

— Хочу довести до вашего сведения, юноша, что мой отец начал торговлю в этом магазине пятьдесят лет тому назад, — завопила она. — Я свое дело знаю. Наш Бей — старомодный город. Здесь никому не нужны все эти фигли-мигли. Только самое необходимое.

— А нам нужно орегано, — сказал я. — Для нас это — предмет первой необходимости. Может, у вас хоть соус для спагетти найдется?

— На нижних полках полно банок, — рявкнула миссис Скиннер.

Позади прилавка была дверь, прикрытая занавесками, видимо, она вела в дом миссис Скиннер. Да, помещение, в котором она жила, находилось прямо за магазином.

Послышался слабый шорох за занавесками. Я заглянул в щелочку и в полумраке коридора успел увидеть расплывчатый силуэт, быстро отступивший назад и растворившийся во тьме. Я судорожно сглотнул. За нами кто-то подглядывал!

Миссис Скиннер пулей бросилась ко мне, задернула занавески и пронзила меня уничтожающим взглядом.

Я притворился, что ничего такого не заметил, и отвернулся. Но мой мозг лихорадочно работал. Кто прятался за шторами? Почему он убежал? И сколько он там просидел?

Лиз пыталась взять с полки маленький пузырек клея, придерживая подол майки со всем своим богатством обеими руками. Она подошла к прилавку.

— А у вас только этот клей есть? — спросила она.

— Да, и что с того? — миссис Скиннер не сводила с меня подозрительного взгляда.

— Я собираюсь смастерить поделку. И мне нужно все это чем-то прикрепить, — пояснила Лиз. — А этот клей, по-моему, не очень сильный.

— Это все, что у нас есть. Либо бери, либо клади на место.

Лиз решила взять. У нее не было выбора. Ник открыл дверцу холодильника и рылся там, вытаскивая все, что попадалось ему под руку, а потом водворяя это на меСто.

— Я хотел купить какого-нибудь приличного сыра для твоего отца, — сказал он мне, — но здесь только вот этот обычный, да еще и покромсанный на тонюсенькие кусочки.

Миссис Скиннер дала Лиз ее клей и сдачу и оглядела остальных так, будто мы были шайкой мелких воришек.

— Молодые люди желают приобрести еще что-нибудь или нет? — осведомилась она.

— Мы бы и рады были, — отозвался Ник, — но здесь и покупать-то нечего. Думаю, нам придется наведаться в Бентон или Нак-Нак за покупками. Как пассажирам тех яхт.

— Ради бога, — недовольно пробурчала миссис Скиннер.

— Вам бы следовало держать тут на всякий случай товар, который может понадобиться людям на каникулах, — заявил Ник.

Если бы миссис Скиннер была героем мультика, у нее из ушей повалил бы дым. Она выглядела так, будто вот-вот взорвется. Но она ни слова не сказала Нику, а повернулась ко мне.

— Что от вас хотел Блуэтт? — грозно спросила она.

— Я... я не знаю, — промямлил я, захваченный врасплох.

— Он всего лишь хотел одолжить немного орегано, — вклинился в разговор Ник. — Ведь здесь оно не продается.

— Немедленно убирайся отсюда, умник сопливый! — завопила миссис Скиннер, ткнув костлявым пальцем в направлении Ника. — Я уже сыта тобой по горло.

Нас из магазина как ветром сдуло. Все начали хихикать, но мне было не до смеха, меня одолевали разные мысли.

Миссис Скиннер явно что-то скрывала. Кто-то подсматривал за нами из темного коридора в глубине магазинчика. Кто-то, кто не хотел, чтобы мы знали о его присутствии.

Как и весь Баньян-Бей, универмаг «Скиннер» был хранилищем тайн. Я это нутром чуял.

Глава VI ОБГЛОДАННЫЕ КОСТИ

Солнце уже село. Пара древних старичков сидела на террасе. Они что-то невнятно бормотали друг другу и разглядывали проходящих мимо людей. Морской Старик стоял со своей лодкой и сортировал улов.

— А я бы сейчас рыбки съел, — сказал Ник.

— Только не это, — поморщилась Ришель. — Я рыбу терпеть не могу.

— Как это ты терпеть не можешь рыбу? Она же очень красивая.

— Да это просто мерзость, фу. Смотреть противно. Она, даже когда живая, выглядит, как дохлая, — затараторила Ришель. — Ив ней полно костей.

— Костей? Да ты ее просто есть не умеешь, вот и все.

— Кость может застрять у тебя в горле. И ты подавишься и умрешь. Ты знаешь королеву?

— Лично незнаком, — ответил Ник.

— Так вот, она рассказывала, что ее мать, королева-мать, давилась всякий раз, когда ела рыбу. И ее приходилось везти в больницу. Каждый раз, когда во дворце подавали рыбу, карета «Скорой помощи» стояла наготове, чтобы мчаться в больницу.

— Сказки все это, — фыркнула Санни.

— И вовсе не сказки, — обиделась Ришель. — Это чистая правда!

— Папа говорит, что, если в горло попала косточка, нужно проглотить большой кусок хлеба, чтобы протолкнуть ее вниз, — сказал Элмо. t

— А что, если она не вниз пойдет, а вылезет из горла внутрь и проткнет тебе сердце? — не сдавалась Ришель.

На это трудно было что-то ответить, но Санни все же попыталась.

— Не думаю, что такое возможно, Ришель.

— Возможно или нет, мне это не грозит, — невозмутимо произнесла Ришель. — Я не люблю рыбу — и точка.

Угадайте, что у нас в этот день было на ужин? Бедняжка Ришель! Да-да, отец решил угостить нас свежей рыбкой. Спагетти отпадали, ведь пришлось бы ехать в Нак-Нак, чтобы пополнить запасы орегано. Поэтому он просто купил семь упитанных рыбок у компании рыбаков, которых встретил на берегу. Не у Морского Старика. Гарри никогда не распродавал свой улов. Он замораживал его на «черный день» или дарил друзьям-горожанам. У него, наверное, холодильник уже доверху забит, позавидовал отец. Он обожал рыбу.

Отец почистил рыбу и запек ее целиком — с глазами и всем остальным. Я думал, Ришель стошнит, как только она глянет на свою тарелку. Признаюсь, мне и самому было не особенно приятно смотреть на эти вытаращенные глаза. Но рыба была восхитительна на вкус. Она просто таяла во рту.

Мы уселись вокруг скатерти, расстеленной прямо на полу. А вместо стульев у нас были подушки.

Мне было очень неудобно так сидеть, ноги у меня затекли уже через несколько минут. Но остальные, похоже, ничего не имели против.

Папа постоянно спрашивал, нравится ли нам ужин, поэтому Ришель прикинулась, что она просто в восторге. Мы все подкладывали куски хлеба поближе к ней, так что скоро рядом с ее тарелкой лежала целая гора. Но отец, конечно, не понял юмора.

Когда Ришель закончила есть, у нее на тарелке лежали горки полупережеванной рыбы пополам с костями, как будто она почти каждый кусок выплевывала, чтобы, не дай бог, не подавиться косточкой.

А вот тарелка Ника выглядела совершенно иначе. Там лежал начисто обглоданный рыбный скелетик — без единого кусочка мякоти на нем.

— Как вы пообщались с Элси Скиннер? — спросил отец.

— Думаю, мы убедили ее превратить свой магазин в лавку деликатесов, — усмехнулся Ник.

— Когда-нибудь так и случится.

— Ей это очень не понравилось, — про-чавкала Лиз с набитым ртом.

— Не думаю, что ей вообще что-нибудь когда-нибудь нравилось, — заметил Элмо. — Но язык у нее просто без костей. Она совершенно заморочила голову этому бедняге-рыбаку, правда?

Все рассмеялись, а я нахмурился. У меня из головы не выходила таинственная личность за занавеской.

— Беда Элси в том, — начал отец, — что она одинока. Живет одна-одинешенька, и не с кем ей словечком перекинуться, за исключением тех, кто заглядывает в ее магазинчик. Но Элси в курсе всех событий в Баньян-Бее. Она просто притягивает к себе слухи и сплетни, как паук, который ловит мух в свою сеть. Если вам показалось, что она вас невзлюбила, послушайте, как она отзывается о Блисс Белл.

— При чем тут Блисс Белл?

— А они находятся в состоянии войны. Элси не может пережить, что Блисс купила два дома по обе стороны от своего собственного.

— Это те, которые вот-вот рухнут?

— Точно. Блисс приобрела их, чтобы ей не докучали шумные соседи. Чтобы жить в покое и уединении.

— А миссис Скиннер какое до этого дело? — Лиз даже подалась вперед, настолько она была захвачена рассказом. Она обожала такие истории.

— Те две семьи, которые уехали, закупали продукты в магазине Элси, — объяснил отец. — Но это еще не все. Там была какая-то история с сыном Элси, Энди. Он был, по-видимому, очень трудным подростком.

Отец положил нож и вилку и отодвинул тарелку от себя, удовлетворенно вздохнув.

— Хорошо-то как!

— А дальше что? — не отставала Лиз. — Ну, с Энди и Блисс Белл?

— Как-то ночью Блисс застала его болтающимся вокруг ее дома. — Отец пожал плечами. — Она божилась, что он пытался взломать замок. Может, так оно и было. Она заставила полицейских составить протокол, и ему в конце концов пришлось убраться из города. С тех пор и по сей день Элси не разговаривает с Блисс.

— Милый старомодный городок, — рассмеялась Лиз. Ее глаза блестели.

Милый старомодный городок. Как бы не так, подумал я. Наше первое впечатление о Баньян-Бее как о мирном, спокойном месте развеялось как дым. Сержант Блуэтт, Элси Скиннер, Блисс Белл. В их грубости и неприветливости было что-то подозрительное. По сравнению с этим городком Рейвен-Хилл был просто верхом дружелюбия и жизнерадостности.

После ужина мы убрали со стола, я взял свой альбом и принялся рисовать портреты. В общем-то в реалистической манере, только слегка шаржируя. Поскольку мы жили в мире смешных несообразностей, я поместил людей, которых рисовал, в совершенно несвойственной им ситуации.

Первый набросок я не стал раскрашивать. Это был портрет папы, как будто бы он работает архитектором и сидит в своем офисе. Я надел на него приличную рубашку-поло, нарисовал ему короткую стрижку и карандаш за ухом.

На следующем рисунке был мой Морской Старик, только без своей лохматой бороды. Вместо этого он был облачен в костюм, галстук и жилетку. И с бутылкой минеральной воды.

Я и Ришель нарисовал, с ее кудряшками, в длинной фланелевой ночной рубашке и в пушистых шлепанцах, как у миссис Скиннер. А потом я изобразил саму миссис Скиннер в элегантном вечернем платье, с сережками в ушах и с массивным бриллиантовым ожерельем на шее.

А как же изобразить Лиз? Поначалу я призадумался.

Я долго изучал ее, пока она трудилась над своей поделкой. Ракушки, деревяшки и все остальное было рассортировано на маленькие аккуратненькие кучки и разложено на полу. Отец дал ей несколько дощечек, чтобы она могла разместить на них свою композицию.

Лиз была трудолюбивая, веселая и очень добрая. Кроме того, она была чуточку стеснительная, хотя и страшная болтушка. А я сделал из нее настоящий ураган. У меня она' танцевала на крышке рояля в бикини, на высоких каблуках и в пушистой меховой накидке.

Ника, мистера Рассудительность, я изобразил настоящим клоуном, в шортах с подтяжками и в крошечной купальной шапочке. А еще я надел на него поварской фартук, на подоле которого красовалась надпись «Поцелуй повара», а в руки я ему дал огромную вилку с наколотой на нее сосиской. Довольно симпатично получилось.

Санни я поместил на диван, заставив смотреть телевизор и есть шоколад. Готов поспорить на что угодно, что она в жизни ничего такого не делала. Сама мысль об этом привела бы ее в ужас.

Я от души веселился, рисуя Элмо в смокинге, с тщательно прилизанными курчавыми волосами и с микрофоном в руке. Тут ко мне подошел отец и заглянул через плечо.

— А, карикатуры наоборот, — сразу догадался он. — Ты молодец, Том, правда, молодец.

И он действительно так считал. Я был очень польщен. Он никогда не хвалил мою работу, если она того не заслуживала. Я протянул ему альбом, и он пролистал его.

— Ты рисуешь только людей или животных, — прокомментировал он, возвращая альбом назад. — А как насчет пейзажей?

— Я рисую их время от времени, но сейчас меня больше интересуют люди.

Отец кивнул.

— Люди — это, конечно, занятно, — сказал он. — Но с ними сложно. Если ты рисуешь их правдиво, без прикрас, они обижаются. С пейзажами меньше мороки. Тогда к тебе ни у кого нет претензий.

Лиз заглянула мне через плечо и увидела как раз ту карикатуру, которую я нарисовал на нее.

— Эй, а это еще что такое! — возмутилась она. — Ну-ка, отдай немедленно, ты, свинья!

Я крепко прижал альбом к груди, чтобы она не вырвала его у меня из рук. Отец рассмеялся:

— Теперь ты понял, что я имел в виду?

Глава VII МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ

В ту ночь я лежал в своем спальном мешке, прислушиваясь к шуму ветра и плеску волн, в то время как остальные мирно посапывали рядом.

А я не мог заснуть. Мне почему-то казалось, что я вообще никогда больше не сомкну глаз.

Вечер прошел просто чудесно. Все, кажется, успокоились и перестали считать отца таким пугалом, каким он поначалу им представлялся. Да и он расслабился. Он оставил свои попытки стать членом нашей команды и стал самим собой. А это было просто отлично.

Но теперь смех и болтовня стихли. Свет погасили. Все погрузились в сон. Я остался наедине со своими мыслями и все думал и думал о море, которое шумело за стеной. Мне представлялось, что наш дом вместе с нами, пленниками, вдруг медленно соскальзывает в воду и волны уносят его прочь.

Я смутно припоминал документальный фильм, который видел по телевизору, о том, как на дне океана нашли огромный затонувший лайнер. Думаю, это был «Титаник» или что-то вроде того. Туда спустили съемочные камеры и нескольких парней в крошечном металлическом батискафе, к которому был прикреплен трос.

В ярком свете прожекторов можно было разглядеть ржавчину на обшивке судна, глубоко завязшего в иле. Там, где оно напоролось на айсберг, зияла огромная пробоина.

Главной задачей было вытащить все произведения искусства и ценности, которые затонули вместе с кораблем, но я сейчас думал о пассажирах, которые погибли в морской пучине.

Море. Ты всесильно.

Должно быть, в конце концов меня сморил сон, потому что, когда я открыл глаза, мастерскую заливало солнце. Ослепительный свет бил мне прямо в глаза. Я огляделся по сторонам. Все, кроме меня, продолжали дрыхнуть.

А вчерашние страхи стали не более чем туманным воспоминанием. Я поднялся и схватил свой альбом. Выскользнув на улицу через незапертую стеклянную дверь, я зашагал по причалу, чтобы полюбоваться видом утреннего залива.

Морской Старик уже сидел с удочкой на своем излюбленном месте. Вода прямо бурлила вокруг лодки, столько там было рыбы, которая так и просилась на крючок. Везет же некоторым.

Я начал делать набросок этой сценки, пытаясь передать на бумаге движение — то, как он забрасывает удочку, как по воде расходятся круги и как чайки носятся над морской гладью.

Закончив, я пошел в дом и в гостиной обнаружил, что отец рисует то же самое. Краски на его картине были замечательные, кистью он владел прекрасно, но что-то в его работе мне не понравилось. Может быть, то, что на его картине не было и намека на движение. Она была застывшая, как натюрморт или фотография. Я видел, что она неплохая, но я бы так никогда не нарисовал, даже если бы научился писать маслом так же хорошо, как отец.

Может, в этом и заключалась разница между папой и мной. Отец нашел здесь, в Баньяне, счастье и покой с Фей, он наслаждался близостью моря. Привали ему миллион долларов, он скорее всего остался бы здесь и занимался тем же, чем раньше: ходил бы гулять, ловил рыбу, рисовал или просто бил баклуши. Он нашел свое место под солнцем.

Совершенно очевидно, что я совсем на него не похож. Я непоседливый и беспокойный по натуре. Если бы у меня был миллион долларов, я бы, пожалуй, здорово помучился в поисках разных способов побыстрее спустить эти денежки.

— Неплохо, да? — Лиз зевнула.

Я обернулся и обнаружил, что она разглядывает из-за моего плеча папину картину.

— А вот это — мой вариант, — я кивнул на свой альбом.

— А что означают эти линии, которые отходят от его рук?

— Это показано, как он ловит рыбу.

Лиз изучала мой набросок, склонив голову набок.

— А этот тоже ничего, — наконец решила она. — Правда, действительно здорово. Но они очень разные, да?

Я сравнивал два рисунка, поставив их рядышком. Один прилизанный, классический, законченный. Другой — весь из штриховых линий, полный энергии, но сырой.

— Да, — вздохнул я, — совсем разные.

— Ну-ка, давай разберемся, — говорил отец. — Каждый из них заплатил по доллару, что в сумме составляет три доллара. А тот, другой парень, купил крикетный мячик за два доллара пятьдесят центов. Он принес им тридцать центов сдачи и двадцать оставил себе.

— Точно, — отозвался Элмо. — Трижды Девяносто — это будет два доллара семьдесят.

Добавьте к этому двадцать центов, которые он взял себе, и получится два доллара девяносто. Вопрос — куда подевались еще десять центов?

У отца на плите стояло аж две сковородки. Он жарил яичницу с беконом, пытался приготовить тосты и отгадывал загадку одновременно.

— Да, над этим придется поразмыслить, — произнес он наконец.

Но я-то знал, что на этом все и закончится. Отец не был мастером отгадывать загадки.

Впрочем, как и Ришель, которая вообще не слушала. Она снова была занята чтением своего журнала.

— Взгляните на эти шикарные лампы Дикси! — восхищенно выдохнула она.

— Давай посмотрим.

— Что за лампы Дикси? — спросил Элмо.

Ришель, пораженная подобным невежеством, показала ему — а также всем остальным — фотографии ламп Дикси в своем журнале. Это был просто кошмар: светильники в виде фигур животных, одетых, как люди.

Один светильник был овечкой, одетой в шотландскую юбочку, а лампочка светилась у нее прямо между рожек. Другой был сделан в виде двух мишек коала в широких штанах, взявшихся за руки. А еще там была улыбающаяся корова в переднике, стоящая на задних ногах, и бегемотик в розовой шляпке и шали.

— Ну, разве не прелесть? — умилилась Ришель.

Санни презрительно фыркнула.

— Да, мило, — сказала Лиз.

— Лиз, ты в своем уме? — удивился Ник. — Это просто отвратительно. Это грубая дешевка. Им пятьдесят центов красная цена.

— Пятьдесят центов? — возмутилась Лиз. — Да ты знаешь, сколько они на самом деле стоят?

— Какая разница?

— Нет, ты попробуй угадать.

Ник взял журнал и вгляделся повнимательнее.

— Сто баксов, — сказал он.

— А остальные, — добавила Ришель,— к вашему сведению, стоят от пятисот до тысячи долларов.

Ник некоторое время бессмысленно пялился на картинку.

— Ты шутишь! — наконец произнес он.

— Если бы, — вздохнула Ришель. — Я в них просто влюбилась. Но мне они не по карману.

Отец поставил на стол тарелки с яичницей, и мы набросились на еду. У всех из головы сразу же вылетели и лампы Дикси, и деньги, и все на свете. Для нас в тот момент существовал только завтрак.

— Вы еще не справились с загадкой? — поинтересовался Элмо у папы.

Тот покачал головой.

— Не спрашивай меня, я сам тебя спрошу, — пошутил он.

— Слушай, может, ты все-таки расскажешь мне загадку? — обратилась Ришель к Элмо. — Почему вы всегда все от меня скрываете? Почему никто ничего мне не рассказывает?

— Потом, Ришель, — отмахнулся Элмо. — Я сейчас не в настроении.

После завтрака я мыл посуду, Лиз, Элмо и Санни — вытирали, а Ник складывал все на место. Ришель сидела рядышком на стуле и красила ногти ярко-розовым лаком. Она заявила, что кухня слишком маленькая, чтобы вместить такое количество людей, занятых работой, поэтому она решила воздержаться от участия. Она представила это так, как будто сделала нам великое одолжение.

Отец уже все подготовил, так что мы могли сразу приступить к покраске стен мастерской. И тут раздался телефонный звонок.

Отец снял трубку. И смертельно побледнел.

— Да, да, это моя жена, — его голос срывался. — Да... да... Вы уверены? Я выезжаю. Из Баньян-Бея дорога займет часа четыре или пять.

Когда он опускал трубку на рычаг, руки у него дрожали.

— Это Фей, — прошептал он. — Она попала в автомобильную катастрофу. Она в больнице.

— Ее спасут? — вырвалось у меня совершенно непроизвольно.

Он через силу улыбнулся:

— Она серьезно пострадала, но надежда » есть, как они сказали. Хотя я сам не знаю, что и думать. Слушай, мне надо ехать. Прямо сейчас. Ты понимаешь? Вы справитесь тут без меня до завтра?

— Конечно, — поспешила успокоить его Лиз. — Поезжайте. С нами все будет в порядке.

Остальные просто стояли столбами. Все как-то растерялись и не находили подходящих слов.

Отец помчался было к лестнице, ведущей наверх, на чердак, но на ходу изменил направление и рванул к выходу. Он, по-моему, был не в себе. Я проводил его до грузовичка.

— А ты сможешь вести машину? — обес-покоенно спросил я, протягивая руку в окно и трогая отца за рукав.

— Я в порядке. И Фей будет в порядке. Все будет в порядке.

Я сильнее сжал его плечо, и он вроде бы немного пришел в себя.

— Мне жаль, Том, что так получилось, — пробормотал он. — Я позвоню вечером. Покупайте в магазине все, что вам нужно. У меня наличных только на бензин, но вы можете попросить Элси Скиннер записать на мой счет.

Он завел двигатель. Я отпустил его и отдернул руку! В таком состоянии он вполне мог рвануться с места вместе со мной.

— В какую больницу доставили Фей, папа?

— В Сан-Винсент, — ответил он, перекрикивая шум мотора. — Пока! О мастерской не беспокойтесь. Мы ее потом покрасим. Ни о чем не беспокойтесь. Все будет хорошо.

Он крутанул руль, развернул грузовичок и с ревом понесся по дороге. Он гнал слишком быстро. Оставалось только молиться, чтобы в округе не околачивался сержант Блуэтт и чтобы отец сам не врезался во что-нибудь по пути в Сидней.

Мама всегда говорила, что в экстремальных ситуациях отец становится просто невменяемым. И сейчас мне представился случай в этом убедиться. Но ведь кто угодно потерял бы голову, узнав, что его жена разбилась на машине и неизвестно, останется ли жива.

Выкарабкается ли она? Может, отца просто не хотели слишком волновать? Я стиснул руки в кулаки. Не то чтобы мне очень дорога была Фей. Но отец ее любил. А он-то был мне дорог. Ради него я надеялся, что все действительно обойдется.

— И что же нам теперь делать? — спросила Санни после того, как мы закончили уборку. — Не можем же мы просто сидеть сложа руки.

— А почему бы и нет? — Ришель зевнула, любуясь только что накрашенными ноготками. — И чем тут вообще можно заняться?

— Когда живешь в Баньян-Бее, — сказал Ник, — лучше всего поступать так, как все баньян-бейцы, то есть пойти на рыбалку.

— Ура! — завопила Лиз. — Это просто грандиозная идея! Мы сможем сами обеспечить себя обедом и сэкономить кучу денег. Твой отец ведь не будет ругаться, если мы одолжим у него лодку?

— Конечно, нет, — замялся я, — но, может, лучше просто пойти погулять?

— Еще чего, — ответил Ник. — Просто погулять я и дома могу. Кто с нами? Ты как, Ришель? Тебе разве не приятно сознавать, что какая-нибудь маленькая рыбка так и мечтает, чтобы ты ей сделала ам-ам?

Ришель тяжело вздохнула, демонстративно отвернувшись от Ника.

— Гребля улучшает фигуру, — схитрила Лиз. Она знала Ришель как облупленную. Как-никак они были с детства знакомы.

Ришель провела рукой по волосам.

— А мне нравится идея сидеть на веслах, — внезапно загорелась она. Она вытянула свои длинные ноги. — Да, мы идем. Ничего ведь другого не остается.

Я понял, что спорить бесполезно. Итак, мы идем на рыбалку. Последнее слово всегда было за Ришель.

Я начал было отнекиваться, говорить, что хочу посидеть дома и немного порисовать, но меня не оставили в покое. Я, конечно, мог бы — и должен был бы — настоять на своем. Но не дай бог, что-нибудь случится, а я не хотел, чтобы меня считали трусом.

Глава VIII НЕБОЛЬШАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ

У отца была маленькая весельная лодка. Наша шестерка едва уместилась в ней.

Мы отчалили, посадив на весла Элмо и Санни, но Санни, которая была гораздо сильнее, так увлеклась, что мы начали кружить вокруг своей оси. Тогда Ришель заняла место Элмо и, вопреки нашим ожиданиям, справлялась очень неплохо. Никто и представить себе не мог, что изнеженная Ришель сможет заниматься таким тяжелым делом, как гребля.

— Только осторожно, ноготь не сломай, — предостерег Ник. — Мне не хочется тут застрять из-за сломанного ногтя.

— Как остроумно.

Лески удочек перепутались, и Лиз понадобилось минут десять кропотливого труда, чтобы привести их в порядок. Затем она и Элмо насадили на крючки какую-то вонючую засохшую наживку и забросили удочки.

Мы терпеливо ждали, но за целый час ни у кого из нас даже не клюнуло ни разу. Лиз и Санни поменялись местами. Ришель осталась там, где была. Похоже, роль гребца ей была больше по душе.

Мы перебрались на новое место, поближе к берегу, но и тут рыба не спешила к нам на крючок.

— Я думаю, всю рыбу в округе повылавливал Морской Старик, — сказала Лиз. — А может, наживка никуда не годится.

— Я просто не хочу ловить что попало, — с важностью заявил Элмо. — Я жду по меньшей мере тунца или черного марлина.

— А я могу поклясться, что этот местный тип знает какой-то секрет, которого не знаем мы, — заявила Санни. — Может, во всем заливе есть только одно рыбное место, и он его держит для себя.

— Он же Морской Старик, — ответил я. — Он знаток своего дела. Но вы с Элмо ничуть не хуже.

Лодка покачивалась на воде. Я прямо чувствовал, как волны перекатываются под днищем. Но старался об этом не думать.

Ришель обернулась и посмотрела в сторону дома.

— Эй, Том, твой отец вернулся, — сообщила она.

Мы разом повернули головы в направлении, в котором она указывала.

—- Но я ничего не вижу, — сказал я.

— Он только что мелькнул в окне, — настаивала Ришель. — Я уверена, что это был он.

— Но машины-то его не видать, — заметила Санни. — Если бы это был он, то припарковался бы у того же самого дерева.

— Забавно, — сказала Ришель.

— Забавнее некуда, — протянул Ник. — Ладно, давай меняться, Санни. Сейчас моя очередь.

Я вытянул ноги и водрузил их на среднее сиденье. Потом привалился к спинке лодки и закрыл глаза. Я рассчитывал, что это не много успокоит мои нервишки, но вместо этого они расшалились еще больше.

— Что дальше будем делать? — наконец спросил я.

— Не кисни, Том, — отозвался Ник. — Прямо по курсу целый косяк лещей. У меня внутри маленький локатор. Вот они ближе, еще ближе. Они будут здесь с минуты на минуту.

Упоминание об огромном косяке рыбы, рассекающем волны, вернуло мои мысли к затонувшему кораблю. Череп утопленника обратил свои пустые глазницы кверху и скалил зубы сквозь километровую толщу воды. А в иле копошились морские змеи.

Я снова часто-часто задышал. Потом открыл глаза и вымученно улыбнулся.

— А вы знаете, что рыбные палочки делаются из акулы? — подала голос Санни. — То, что вы покупаете в рыбном магазине, сделано из акульего мяса. И когда вы покупаете филе или чипсы, вы тоже можете купить акулу.

— Так почему же они не пишут, что это акула? — спросила Ришель.

— Если они так и напишут на ценнике, кто же это все будет покупать? Разве у тебя не пропал бы аппетит, если бы ты узнала, что ешь акулятину?

— Да я не стала бы это есть за все сокровища мира.

— Бросьте кто-нибудь эту девчонку за борт, — потребовал Ник. — Она нам всю рыбу распугала. Она заявляет, что не любит рыбу, поэтому та нас и обходит стороной. Она сорвала нам все мероприятие.

Он оставил свою удочку, встал, обхватил Ришель за талию и сделал вид, что собирается поставите ее на ноги. Она уцепилась обеими руками за сиденье.

— Убери от меня свои лапы! Пусти меня!

— Ник, прекрати, — потребовала Лиз. — Ты ведешь себя как дурак. Сядь!

Лодка бешено раскачивалась, а у меня бешено колотилось сердце и тошнота подступала к горлу. Я только мысленно умолял, чтобы они прекратили.

— Ник, сядь! — визжала Лиз.

— А, ты тоже хочешь искупаться, да? — Ник ухмыльнулся. Он схватил Лиз за обе руки и оторвал ее от скамьи. Они стояли посреди лодки и отчаянно боролись. Я быстренько вытащил ноги из-под сиденья. Не хватало еще застрять там, если лодка вдруг перевернется.

— Слушайте, прекратите, — заорал я во все горло. — Хватит дурака валять, Ник! Перестань!

Ник и Лиз замерли. Все глаза обратились на меня. Чего это я вдруг так разволновался? Я облизал пересохшие губы.

— Сядьте, — скомандовал я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Разве можно так вести себя в лодке? Это же опасно.

Ник начал было что-то говорить, но тут он, должно быть, засек стайку рыбы, потому что внезапно плюхнулся обратно на скамью, схватил удочку и закинул ее в воду.

— Эй, я, кажется, что-то поймал, — воскликнул он. — Я поймал рыбу — огромную!

Он встал, ему все тяжелее и тяжелее было удерживать удочку в руках. Там, где леска скрывалась в воде, от нее расходились широкие круги. Санни и Элмо прижались ко мне и тянули шеи, чтобы видеть происходящее из-за спины Лиз. Лодка чуть не разваливалась на части. Вода плеснулась за борт и замочила мне ноги. Я вскрикнул и привстал с места.

И в это самое мгновение леска лопнула. Ник грохнулся на дно лодки, едва не перевернув ее. А я потерял равновесие и полетел за борт.

Поначалу у меня все тело свело от пронзительного холода, и я обнаружил, что беспомощно бултыхаюсь в воде, пытаясь определить, в каком направлении двигаться, чтобы вынырнуть.

Наконец мне это удалось. Воздух! Я пыхтел, отплевывался и оглядывался по сторонам в поисках лодки. Я обнаружил ее на расстоянии нескольких метров.

Все перевесились через борт и глазели на меня, хохоча во все горло. Я, совершенно ослабевший от страшного напряжения, попытался изобразить на лице жалкое подобие улыбки. Я заметил, что они поменялись местами. На весла сел Ник. Ришель заняла место на носу, а Лиз, Элмо и Санни — на корме.

— Ты в порядке? — крикнула Лиз.

Я здорово наглотался вОды, но все же старался сохранять самообладание.

— Все нормально, только подгони лодку поближе, Ник.

— Будет лучше, если нас тут останется пятеро, — ответил он. — Мы решили вернуться домой. Возможно, сходим купить чего-нибудь горячительного. А ты вполне можешь добраться до берега вплавь.

Я отчаянно бил руками по воде, чтобы только удержаться на поверхности.

— Ну как? — продолжал ухмыляться Ник.

Я сделал несколько гребков по направлению к лодке, но стоило мне только снова поднять голову, он отогнал лодку еще дальше.

— Тебя нужно немножко проучить, — заявил он. — Ты что-то отбился от рук, Мойстен.

Я опять начал барахтаться, загреб пару раз руками, но, как только я подбирался ближе, Ник сильнее налегал на весла, и лодка ускользала от меня.

Я остановился и перевел дыхание.

— Ну довольно, — попросил я. — Хватит, Ник.

Я уже даже рот открыл, чтобы сказать, что пловец из меня неважный, но у меня язык не поворачивался. Я просто не мог в этом признаться.

— Что с тобой, Том? — смеялся Элмо. — Мы ждем.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Санни.

Прежде чем я успел сказать: «Нет!» — Ник глубоко погрузил весла в воду, и лодка рванула с места. Еще несколько мощных гребков — и она превратилась в маленькую точку, движущуюся по направлению к берегу.

Я медленно двигался за ними, ценой неимоверных усилий стараясь держаться на плаву. Но я чувствовал, как силы постепенно покидают меня. Я остановился и снова попытался плыть, но мои руки были как ватные. Они просто без толку шлепали по воде.

Я попытался позвать, но безрезультатно.

Теперь мои друзья благополучно высаживались из лодки, стараясь поменьше замочить ноги. А на меня — ноль внимания.

Я начал уходить под воду. Я задерживал дыхание, сколько мог, потом опять, из последних сил, тянул голову к поверхности, чтобы хотя бы глотнуть время от времени воздух, а потом снова погружался с головой. Опять несколько движений, опять ужас, и опять я вынырнул.

Все было, как в тумане. Расплывчатые силуэты виднелись на песке возле лодки. Они смотрели в мою сторону. Кажется, они что-то кричали мне, но у меня шумело в ушах.

Я почувствовал, что снова начал тонуть. И теперь я точно знал, что у меня нет сил спастись самому. Толща воды сомкнулась у меня над головой.

И вот когда я подумал, что это конец, чья-то рука вцепилась в мою рубашку.

Глава IX ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ

С такими друзьями, как у тебя, никакие враги не нужны, — раздался у меня в ушах хриплый голос. Это был Морской Старик, который внимательно разглядывал меня. Он выловил меня из воды, и я теперь лежал на дне его лодки. Как одна из его свежепойманных рыбок.

— Я не очень хорошо плаваю, — ляпнул я первое, что пришло в голову.

— Да ты вообще никак не плаваешь, парень, — отозвался он. — Я бы на твоем месте держался от лодок подальше.

— Это была просто случайность, — начал объяснять я. — Я нечаянно вывалился за борт.

— В каждой случайности есть доля закономерности. — Он говорил спокойно, но чувствовалось, что большой радости от моего присутствия он не испытывает. Я испортил ему утро, которое он собирался посвятить рыбной ловле. Но я готов был расцеловать его. Я повторял про себя снова и снова: «Он спас мне жизнь. Он самый чудесный человек на свете».

Он отвернулся от меня, чтобы запустить мотор, и лодка понеслась по направлению к берегу. Как только она зарылась носом в песок, мои друзья уже были тут как тут. Они были взволнованы и смущены одновременно.

Я медленно вылез из лодки, продолжая кашлять и отплевываться. Морской Старик сухо кивнул остальным, а затем, с помощью Элмо и Санни, которые подтолкнули его лодку, уплыл обратно в море.

— Спасибо, — прокричал я ему вслед.

Он только махнул рукой, даже не обернувшись. Трудно было понять, что это означало — «Пожалуйста» или «Отстань». Скорее всего и то и другое.

— Том, прости, прости, — снова и снова повторяла Лиз.

— Почему ты не сказал нам, что не умеешь плавать? — возмутилась Санни.

— Он, наверное, стеснялся, — предположила Ришель. — Ведь правда?

Она оглядела меня с ног до головы. Я почувствовал, как у меня запылали щеки от стыда. У меня зуб на зуб не попадал, волосы намокли и слиплись. Из носа текло. Я чувствовал себя жертвой кораблекрушения. Как по-дурацки все получилось.

Как нарочно, еще и Блисс Белл выглядывала из окна веранды своего дома. Древняя парочка шла в нашу сторону из магазина «Скиннер», нагруженная хлебом, молоком и газетами. Я знал, что они наблюдали весь спектакль. Всю дорогу они только и делали, что качали головами, ахали и охали.

— А этот старый болван даже не догадался подкинуть нам немного рыбки, — Ник попытался сгладить неловкость ситуации. Он стоял, засунув руки в карманы, и выглядел очень смущенным. Похоже, он чувствовал себя виноватым. Его милая шуточка с треском провалилась и едва не закончилась очень плачевно.

— Пошли, — твердо сказала Лиз. — Назад, в дом. Тебе нужно обсохнуть. А потом приготовим чего-нибудь пожевать.

Я стянул с себя мокрую одежду, принял горячий душ и переоделся в сухие шорты и рубашку. Потом причесался и только тогда почувствовал себя более-менее по-человечески.

— Как ты смотришь на то, чтобы начать красить мастерскую? — спросила Санни, когда я вошел в гостиную.

— Папа сказал, чтобы мы не беспокоились об этом, — сказал я.

— Чего ждать? Рано или поздно нам придется этим заняться. Именно для этого мы сюда и приехали. Для того чтобы кисточкой махать, особого ума не надо.

— Тогда это именно то, что нам нужно, — крикнула Лиз из кухни. Она пыталась приготовить что-нибудь поесть, очевидно, полагая, что еда поднимет наш боевой дух. А Санни, в свою очередь, считала, что нас приободрит только интенсивная работа. Если честно, то я был полностью на стороне Лиз.

— Ну, ребята, мы справимся. Главное — начать, — продолжала уговаривать Санни. — Твой отец хотел этого, Том.

Они пошли искать банки с краской. А я остался рядом с обогревателем, ожидая, пока он накалится. Лиз резала сыр для горячих бутербродов. Я слышал, как она ставила противень в духовку, и у меня заурчало в животе. Я был голоден, как волк. Похоже, если вы спаслись от неминуемой смерти, то сразу начинаете умирать с голоду.

— Эй, Том, эта штуковина уже нагрелась? — спросила Лиз из кухни.

— Какая?

— Обогреватель.

— Нет еще.

— Плита тоже нет. Похоже, электричество вырубилось.

— Ничего, я думаю, запасные пробки у отца есть.

Лиз вышла через парадный ход к распределительному щиту и тут же примчалась обратно.

— Слушай, провода перерезаны! — сообщила она. — Кажется, это сделано нарочно. Как будто кто-то просто рубанул по ним.

Я бросился проверять. Она была права. Провода, которые шли от щита к дому, были перерезаны. Я открыл крышку щита и выключил рубильник.

Остальные высыпали на крыльцо, чтобы выяснить, что произошло.

— Ты сможешь соединить их? — спросил Элмо.

— Не-а, — ответил я. — Тут электрик нужен.

— Кто же это мог сделать? — спросила Санни.

— Кто-то, кто не хотел, чтобы мы поели горячих бутербродов, я думаю, — отозвалась Лиз. — Кто-нибудь имеет что-то против простых бутербродов с сыром?

На влажной земле возле щита отпечатались огромные следы. Принадлежали ли они человеку, который оставил нас без электричества? Похоже на то. И больше никаких улик. Только четкие отпечатки, оставленные обыкновенными кожаными туфлями. То есть следы не могли принадлежать ни кому-то из нас, ни отцу.

Я просмотрел тощенькую телефонную книгу, лежавшую рядом с телефоном. Конечно же, электрика в Баньян-Бее не было. Их и в Нак-Наке работало всего один-два. Я поднял трубку. Никаких гудков. Вообще ничего. Телефон не работал.

Дело принимало серьезный оборот.

Я пошел вдоль телефонного провода от розетки, через двери, вдоль стены и — за дом. Какая неожиданность — телефонный провод тоже был перерезан.

— Прекрасно, — подытожила Ришель. — Я уже сыта этим по горло. Это напоминает фильм ужасов. Сначала они кромсают провода, а потом примутся за наши головы.

— Ничего не понимаю, — произнесла Санни. — Кому это могло понадобиться?

— Ну-у, — сказал я. — Может, это просто кто-то из местных, кому мы не нравимся.

— Это любой мог быть. Определенно, — согласился Ник. — Мы тут в округе вообще особой популярностью не пользуемся.

— Ты можешь наладить телефон, Ник? — спросила Лиз. — У тебя это всегда получалось неплохо.

Он покачал головой.

— Не думаю, чтобы у меня что-то вышло. Тут вырезан целый кусок провода. Примерно в метр длиной.

— Просто не верится, —- сказал я. — А знаете, чует мое сердце, что к этому приложил руку этот полицейский Блуэтт.

— Ах, этот Бей, милый старый городок, — вздохнула Санни.

— Возле магазина «Скиннер» есть телефонная будка, — вспомнил я. — Пошли туда.

— Забудь пока об этом. Давай пообедаем, — сказал Ник. — Мы можем туда и попозже сходить. Торопиться некуда. Все равно к нам сегодня никто больше не пожалует.

— Ты хочешь сказать, что нам придется обходиться без телефона, света, горячей еды и всего остального всю ночь? — ужаснулась Ришель.

Я угрюмо кивнул. Я не смел даже думать, как бы она возмущалась, если бы, не дай бог, еще и горячую воду отключили.

Глава X ОПЯТЬ ТУПИК

Пообедав бутербродами с сыром, приготовленными Лиз, мы гурьбой направились к телефону-автомату у магазина «Скиннер».

В телефонной компании нам объявили, что мастера они могут прислать только на следующий день. Первый электрик сказал, что он будет свободен самое раннее — завтра. Со вторым получилось то же самое. Как будто о такой вещи, как конкуренция, они и не знали.

У второго мастера я спросил, есть ли еще специалисты этого профиля в округе. Его ответ был прост и краток:

— Нет. И все.

Затем мы вытрясли из своих карманов всю мелочь, и я позвонил в больницу. В приемном покое ничего не знали. Мне сказали, что у них нет даже записи о поступлении Фей Мак-Келл.

— А может, вы посмотрите на имя Фей Мойстен? — попросил я, хотя знал, что папиной фамилией Фей обычно не называется.

— Сожалею, но этого имени в списках тоже нет. Может быть, ее перевезли в другую больницу?

— Я не знаю. А не могли бы вы проверить?

Медсестра вернулась через пару минут.

— Прости, дорогой, тебе опять не повезло, — задребезжал ее голос у меня в ухе. — Должно быть, тебе неправильно назвали больницу.

Я поблагодарил ее и повесил трубку, лихорадочно соображая, что же делать дальше.

— Может, твоей маме позвонить? — предложила Лиз.

— Не знаю, — засомневался я. — По-моему, не стоит.

Мама только разволнуется понапрасну. Если не по поводу Фей, то о нас. И потом, что, если к телефону подойдет Брайан? Мне очень не хотелось бы объясняться с ним. Я вообще не хотел с ними разговаривать, чтобы не давать им повода потом критиковать папу за то, что он оставил нас одних.

И тут мой мозг пронзила ужасная мысль. А что, если Фей умерла? Вдруг она на самом деле разбилась на машине и нужен был кто-то, чтобы опознать труп? Может быть, у них так принято, звонить родственникам погибших и говорить, что все в порядке, но нужно приехать в больницу. А потом уже сообщать страшную новость лично.

Нет, не может такого быть.

Что за сумасшедшая мысль. Скорее всего отец просто перепутал больницы. В таком состоянии он вполне мог ошибиться.

Санни, Ник и Элмо сидели на камушке возле автобусной остановки и обсуждали крикетную загадку. Я объявил, что пошел закупать еду. Нику я сказал, что ему лучше в магазин не соваться, поскольку я собираюсь попросить миссис Скиннер записать все на счет отца.

— А я не думаю, что ты ей приглянулся, — пояснил я.

— Ничего подобного, — возразил Ник. — Она очень мило со мной разговаривала.

— «Убирайся отсюда, умник сопливый», — Санни здорово подражала старушечьему голосу.

— Конечно же, она этого не имела в виду, — сказал Ник.

— Похоже, она имела в виду именно это.

— Ну-у-у, — протянул Ник с обиженным видом.

— Эй, Том, не забудь купить свечи, — напомнила Санни.

— Зачем? Чтобы мы могли смотреть телевизор при свечах?

— Не валяй дурака.

Лиз, Ришель и я вошли в магазин и набрали в корзинку хлеба, сухого печенья, упаковку нарезанной ветчины и несколько банок с консервированными овощами. Еще мы прихватили свечи, несколько коробков спичек и зажигалки, чтобы разжечь костер, поскольку костер для нас оставался единственной возможностью приготовить еду.

А теперь начиналось самое трудное.

— Не могли бы вы записать все это на счет моего отца, мистера Мойстена? — спросил я.

— А что, денег у вас нет?

— Ну, видите ли... Просто дело в том... Понимаете, с папиной женой, то есть с Фей, моей мачехой, произошел несчастный случай, поэтому папе пришлось срочно ехать в больницу — в Сидней. А он сказал, что мы можем приобрести у вас все необходимое в кредит.

Миссис Скиннер просто пронзила меня взглядом.

— А зачем вам свечи и зажигалки?

— У нас нет электричества, — пояснил я. — Кто-то перерезал провода. Теперь света нет и плита не работает. Придется готовить еду на костре.

— Я бы на вашем месте собрала вещички и по-быстрому вернулась в город, — отрезала она. — Не пройдет и дня, как вы весь дом на части разнесете.

— Мы ни в чем не виноваты, — оправдывался я. — Это не мы.

— Не вы? — пробурчала она себе под нос. — Не вы. — Не знаю, поверила ли она моему рассказу о том, что случилось с Фей. Она ничего не сказала. Она еще с минуту сверлила меня взглядом, а потом посчитала стоимость наших покупок и записала итоговую сумму в свою книгу напротив фамилии отца. — И впредь будь поосторожнее с водой, — сказала она, обращаясь ко мне. (Новости распространяются на редкость быстро!) — Ты не заметил разве, что тут никто не купается?

— Нет, — признался я.

— Этому есть своя причина. Тут полно акул. Они сюда постоянно приплывают. Одна особо крупная наведывалась как раз сегодня утром.

— Неужели?

— Такая большая, белая. Она крутилась прямо в заливе. Это все из-за той яхты. Они вечно выкидывают за борт груды объедков... Приплывают, но гроша ломаного здесь не хотят потратить, а людям купаться негде. Они...

Она запнулась.

Я заметил, что Ришель с большим интересом смотрит на занавешенную дверь.

Черные глазки-пуговки миссис Скиннер яростно засверкали. Она метнулась к двери и еще плотнее задернула занавески.

— В прошлом году в Бентоне одна девочка, твоя ровесница, попалась в зубы акуле, — прошипела она, ткнув пальцем в Ришель. — Она тоже была очень красивой. Но акуле было все равно. — Она противно ухмыльнулась. — Акула не будет рассматривать, в какой дурацкий цвет ты выкрасила ногти.

— Что за мерзкая тетка, — возмущалась Ришель, когда мы вышли на улицу. — Вы когда-нибудь видели такую грубиянку? Нет, вы когда-нибудь слышали что-то подобное?

— А ты кого-нибудь разглядела за занавесками? — нетерпеливо начал я допытываться, когда мы присоединились к остальным. Я уже и позабыл о темном силуэте, который видел, когда мы в первый раз наведались в магазин, но теперь я вспомнил все. Меня так и распирало от любопытства.

— Да, — ответила Ришель. — Там был мужчина. Но я не очень хорошо его разглядела.

— Я его видела, — вступила в разговор Лиз. — Он был намного моложе, чем она. Высокий. Смуглый. Довольно симпатичный. Но твой отец говорил, что она живет одна. Так кто же это мог быть?

— Может, ее сын — вернулся навестить родной город?

— Тогда почему она скрывает это? Почему прячет его в задней комнате?

— Может, это не ее сын. Может, это ее возлюбленный, — хихикнула Ришель. — Ее пупсик.

Глава XI РАСКОЛ В НАШИХ РЯДАХ

Небо затянуло тучами. Было еще совсем всем рано, но солнышко спряталось, и на пляже стало холод но и неуютно. Все собрались в гостиной и отчаянно скучали.

И зачем я только притащил их сюда? Это был самый идиотский поступок в моей жизни. Почти самый.

Санни хотела, чтобы мы приступили к работе в мастерской, но Лиз была уверена, что скоро пойдет дождь.

— Мы можем опять рыбку половить, — предложил Ник, хитро поглядывая на меня. Похоже, все его угрызения совести куда-то подевались.

— Миссис Скиннер предупреждала, что в заливе сегодня утром появилась акула, — сообщила Лиз.

— Точно! — завопил Ник. — Это ее я поймал. Это была огромная рыбина.

— Да у тебя крючок просто за подводную скалу зацепился, — возразила Санни.

— Ерунда.. — Ник начал расхаживать взад-вперед по комнате, зашел в мастерскую и вышел обратно. Потом он стал повторять сначала тихо, а потом все громче и громче:

— Мне скучно, мне скучно, мне скучно, мне скучно, мне скучно, мне скучно. МНЕ СКУЧНО! СКУЧНО! СКУЧНО! СКУЧНО!

Ришель обнаружила кипу журналов и уже устраивалась поудобнее, чтобы провести несколько приятных часов, разглядывая картинки.

— Заткнись, Ник, — попросила Ришель, не поднимая глаз и зевая.

Лиз посмотрела в ее сторону и нахмурилась. Она встала и подошла к картинам, прислоненным к стене как раз за спинкой стула Ришель.

— Слушайте, — она осмотрела картины. — Кто-то тут был в наше отсутствие.

— Почему ты так думаешь? — спросил я.

— Кто-то разглядывал эти полотна. Я могу ручаться за это, потому что сложила их очень аккуратно перед тем, как мы поехали ловить рыбу.

— Как это ты их сложила?

— Я рассматривала их и хорошо помню, что поставила их вот так. — Она приложила левую руку к выступающему холсту и выровняла все полотна край в край — в строгую линию.

— Вот так они стояли перед тем, как мы ушли. — Она насупилась. — Кто-нибудь трогал их после этого?

Мы все отрицательно покачали головами.

— Выходит, это сделал кто-то посторонний, — Лиз закусила губу.

— Кошмар какой, — охнула Санни. — Что-нибудь пропало?

— Вроде бы нет, — пробормотал я, перебирая картины. — Все на месте.

— Должно быть, тот, кто перерезал провода, обшарил весь дом, — спокойно заметил Элмо.

— А я что вам говорила? Ну, когда мы рыбу ловили. Я говорила вам, что видела здесь кого-то, — воскликнула Ришель. — Я говорила, что тут кто-то мелькал в окне.

— Да, ты была права, — согласилась Лиз. — Если только это не произошло, когда мы были в магазине. — Ее глаза расширились. — А может, он все еще здесь! — прошептала она.

Мы дружно огляделись по сторонам, и я почувствовал, что меня прошиб холодный пот.

— Где? — хмыкнул Ник. — В доме всего две комнаты. Тут мы сидим, а в мастерской я только что был. Негде здесь спрятаться.

— Неужели? — подала голос Санни. — А как насчет ванной и чердака?

При мысли о том, что кто-то может прятаться в доме, у меня начали подгибаться коленки. Даже то, что кто-то может просто шнырять вокруг дома, спокойствия не прибавляло.

В корзине на кухне лежало несколько сухих поленьев. Мы все вооружились ими, а потом на цыпочках пошли в ванную. Она была совсем крошечная — только душ, раковина и унитаз. Дверь была приоткрыта.

Санни скользнула внутрь. Единственное место, где мог прятаться взломщик, — за душевой занавеской.

Я последовал за ней. Она замахнулась поленом, а я рванул занавеску.

Никого.

Я глубоко вздохнул. Мы с Санни вышли из ванной. Я себя чувствовал преглупо, но прежде, чем кто-то успел хоть слово сказать, Санни приложила палец к губам и показала в направлении чердака.

Элмо вскарабкался наверх первым, а следом за ним — Санни и я. Остальные не отставали.

Поднявшись по лестнице, мы осмотрелись по сторонам. Кровать представляла собой двуспальный матрас, лежащий прямо на полу, поэтому и тут спрятаться было негде, кроме платяного шкафа.

Санни рывком распахнула дверцы шкафа. Он был забит одеждой, в основном платьями Фей.

Элмо начал тыкать в одежду своим поленом, чтобы удостовериться, что за ней никто не скрывается.

— Хватит, Элмо, — остановила его Ришель, которую била мелкая дрожь. — От одежды одни лоскутки останутся. Никого тут нет.

— Совсем тю-тю. — Ник покрутил: пальцем у виска.

Лиз обернулась к нему:

— Продолжаешь скучать, Ник?

— Только не сейчас, Лиз. Только вне сейчас.

Чем дольше мы осматривали чердак, тем больше Лиз убеждалась, что в доме кто-то побывал. Все ящики столов отца и Фей были выдвинуты и внутри все перерыто.

— Именно так и поступают взломщики, — заявил Элмо. — Быстрее всего проверить содержимое письменного стола можно, если сначала открыть нижний ящик, быстро пошарить там рукой, а потом таким же манером разделаться с остальными ящиками. Они не трудятся задвигать ящики обратно, :потому что им нужно смыться как можно быстрее.

— Вообще-то мой отец немного безалаберный, — признался я. — Может, он «сам все так оставил.

— Нет, — Элмо покачал головой. — Когда ты очень спешишь, ты не выдвигаешь подряд все ящики, некоторые оставляешь-, на месте. Говорю по личному опыту.

Я кивнул. Элмо был прав.

Мы закончили осмотр чердака и вернулись обратно в гостиную.

— Как вы думаете, каким образом взломщик проник в дом? — спросила Ришель, явно нервничая.

— Интересный вопрос. — Я нахмурил брови, сложил руки на груди и начал прохаживаться перед ней взад-вперед. — Давай подумаем. Он мог продырявить крышу и залезть в дом. Но тогда там должно было бы остаться отверстие — а его нет. Он мог разбить стекло. Он мог сделать подкоп... Ага, я понял!

Я повернулся кругом лицом к ней.

— Знаешь, что я думаю?

— Нет.

— Я думаю, он повернул ручку входной двери и просто вошел. Дело в том, что она не запирается.

Санни прыснула со смеху.

— Том, — резко одернула меня Ришель.

— Что?

— Заткнись.

— Ребята, шутки в сторону, — сказала Лиз. — Нам нужно позвонить в полицию.

— Но мы не знаем, было ли что-нибудь похищено, — возразил я.

— Но мы же знаем, что у нас кто-то побывал. Мы обязаны сообщить об этом.

— Мы думаем, что здесь кто-то был. Но поверит ли нам сержант Блуэтт?

— Кроме того, — добавила Санни, — может, это его работа.

— Вот-вот, — отозвался Ник, — возможно, ему опять понадобилось орегано.

— А я настаиваю на том, чтобы мы заявили в полицию, — упрямо твердила Лиз.

— А не лучше ли дождаться папиного возвращения и уже потом, если он захочет, сообщить, куда надо? — предложил я.

— Лучше всего сесть на ближайший автобус до Нак-Нака и уехать домой! — не выдержала Ришель. — Я не желаю оставаться в доме, куда всякий может залезть, потому что там нет замка на двери. Я только понять не могу, почему это никому не пришло в голову раньше?

Остальные были с ней согласны. Я с отчаянием видел, что доводы Ришель кажутся им убедительными.

— Она, наверное, права, — неохотно признала Санни. — Вспомните, у нас ни электричества, ни телефона.

— Да, — согласился Ник. — Конечно, она права. Нужно сматываться отсюда.

— Не вижу причин, — возразил я. — Мы можем выпутаться из этой передряги. Если будем действовать дружно.

Лиз и Элмо переводили взгляд с меня на остальных, потом переглянулись между собой.

— В самом деле, Том, нам лучше уехать, — наконец мягко произнесла Лиз. —Подумай хорошенько, твоему отцу только возни с нами сейчас не хватало. Ведь Фей в больнице, и все такое. От нас будет вреда больше, чем пользы.

Я пожал плечами. Все остальные потянулись в мастерскую собирать вещи.

Я запихнул свой альбом, кепку и кошелек в рюкзак. Значит, отчаливаем. Отлично!

Двери, ведущие к причалу, были открыты. Я подошел, чтобы закрыть их, но вместо этого под влиянием импульса выскочил на улицу. С каждой минутой тьма все сгущалась. С запада шла огромная грозовая туча, похожая на мохнатого зверя.

Жители домов, стоявших прямо на прибрежной полосе, готовились встретить шторм. Они закрывали окна, хлопали ставнями. Я видел, как Блисс Белл опускала жалюзи и закрывала веранду.

Где-то там, в старом добром Баньян-Бее, жил кто-то, кто перерезал провода и вломился в наш дом.

Но зачем? Что они имеют против нас?

Мои мысли путались. А что, если Фей ни в какую аварию не попадала, что, если все это было подстроено?

Вдруг кому-то понадобилось одурачить отца?

Возможно, тот же самый человек поставил себе цель и нас выжить отсюда?

Если это так, ничего у него не выйдет. Я не сдамся так легко. Я вернулся в дом и пошел прямиком в мастерскую.

— Давай собирайся, Том, — поторопила Лиз. — Не*хватало еще автобус пропустить.

Я покачал головой.

— Никуда я не поеду. Они уставились на меня.

— Но, Том, не можешь же ты тут остаться один! — воскликнула Санни.

— Еще как могу, — ответил я. — Это дом моего отца. Он просил меня присматривать за ним. Я остаюсь.

Когда мы подходили к автобусной остановке, небо было сплошь затянуто тучами, но дождь еще не шел. Всю дорогу мы хранили молчание. Ребятам было не по себе, потому что они бросали меня одного. Да и я чувствовал себя неловко, потому что втянул их в это неудачное путешествие. Что скажут родители, когда их чада вернутся домой так рано?

«ШЕЙЛА» уже стояла на остановке, когда мы подошли. Водитель дремал на переднем сиденье, но встрепенулся, когда вся компания начала загружаться в автобус.

— Обратно к грязи и шуму? — спросил он.

— Да, — ответил Ник. — Слишком много потрясений.

— Бей — это старый тихий городок, — отозвался водитель. — Вы можете смеяться, но другого такого мирного и спокойного места на свете не сыщешь.

Он был прав. Не было места тише и спокойнее до того момента, как здесь появились мы.

— Ты еще можешь передумать, Том, — сказала Лиз.

— Да не передумает он, — сказал Ник. — Он такой же упрямый осел, как ты сама.

— Я действительно хочу остаться, Лиз, — начал успокаивать я ее. — Со мной все будет в порядке.

Водитель глянул на часы.

— Отправляемся через пять минут, — объявил он. — Дождь, град или солнышко.

Раздался отдаленный раскат грома. Как будто солнце давало понять, что сдалось окончательно. А вот дождь, или даже град, был вполне вероятен. Я решил, что лучше вернуться в дом. Я попрощался с друзьями и пошел обратно.

Такое впечатление, что дорога с каждым разом становилась все длиннее и длиннее.

Я думал о событиях, произошедших в течение последних двадцати четырех часов. Подозрения полиции. Откровенная враждебность со стороны Блисс Белл и миссис Скиннер. Перерезанные провода и незваный гость в нашем доме.

Что же такое творится в Баньян-Бее? Может, сержант Блуэтт был прав насчет торговли наркотиками?

Я все думал и думал. Выращивать марихуану тут никто не мог, потому что полиция, даже Блуэтт, в два счета нашла бы плантацию. Кроме того, Баньян — не то место, где кто-то что-то выращивает. Коровы местами паслись в районе холмов, но огородничеством здесь и не пахло.

Хотя, может быть, именно то обстоятельство, что Баньян-Бей — тихое, богом забытое место, и делало его таким удобным для контрабанды. Наркотики могли доставляться сюда по морю, а потом переправляться в другие города.

Блисс Белл, подумал я. Замешана ли она в этом? У нее достаточно денег, чтобы купить два дома по обеим сторонам от своего собственного только для того, чтобы жить более уединенно. А для того, чтобы иметь деньги, нужно продать кучу скульптур.

Не исключено, правда, что скульптуры — это только прикрытие для более надежных способов делать деньги.

Сынок миссис Скиннер с сомнительной репутацией тоже мог быть виновником всего этого. Конечно, если это его мы видели в магазине. В таком случае не доказывает ли это, что и миссис Скиннер имеет отношение к контрабанде наркотиков? И то, что торговлей она занимается только для вида?

Папин дом уже замаячил на горизонте. Я прибавил ходу, потом еще ускорил шаг. И тут мне показалось, что я заметил огонек, мелькнувший в одном из окон.

«Да тебе уже мерещится всякое, Том, — мысленно сказал я себе. — Возьми себя в руки».

Когда я добрался до дома, загромыхали первые раскаты грома. Теперь стало так темно, что можно было подумать, что уже поздний вечер. Я распахнул входную дверь. Внутри было еще темнее.

Да куда же подевались эти свечи? Ага, вспомнил. Они остались в кухне на табуретке. Я побрел на кухню, предусмотрительно вытянув руки перед собой, чтобы не наткнуться на что-нибудь.

За моей спиной послышался слабый шорох.

Это я еще помнил. Но обернуться не успел, потому что в следующее мгновение искры посыпались у меня из глаз и я рухнул на пол, сильно стукнувшись головой. А дальше — полный провал.

Глава XII В ВОДЯНОЙ ЗАПАДНЕ

Когда я пришел в себя, где-то в отдалении завывал ветер, и пол под ногами ходил ходуном. Я внезапно понял, что нахожусь уже не в доме отца.

Жив я или умер уже? Голова у меня просто раскалывалась на части. Качка то прекращалась, то начиналась с новой силой, так что желудок мой болтался из стороны в сторону. Я почувствовал, что меня вот-вот стошнит.

Я с трудом приоткрыл глаза и различил маленькие огоньки на стене. Они двигались вверх-вниз, вверх-вниз. И все кругом раскачивалось — вверх-вниз.

И тут я понял, куда попал. Я был на судне. И какое-то шестое чувство подсказало мне, на каком именно. Я был на борту большой белой яхты.

Я услышал, как за моей спиной открылась дверь, и начал различать звук голосов. Я быстренько закрыл глаза и притворился, что все еще лежу без сознания. Но зажмурился не до конца, а так, чтобы через узенькую щелочку видеть силуэты двух людей, склонившихся надо мной. Один был высокий, второй — коротышка. Коротышка был облачен в белый китель. Он держал в руках мой рюкзак.

— Что за глупая мысль — притащить его сюда, — сказал коротышка.

— А что еще оставалось делать?

— У вас был приказ — никаких контактов с землей, Фриц. Никаких контактов.. А вдруг их кто-то видел? А если за ними организовали погоню?

— Ни одна живая душа их не видела. И никто за ними не гнался, — проворчал верзила. — В такую-то погоду? А что, босс мог предложить что-то лучше, Эйс? Стукнуть пацана по голове и просто оставить его там? А все то, что он знает?

— А почему бы и нет?

— Ты что, издеваешься? Через полчаса после того, как он пришел бы в себя, город наводнила бы полиция. И все наши планы полетели бы к черту. А так мы выпытаем у мальчишки, что он знает, а потом избавимся от него.

Звучало это не очень обнадеживающе. У меня перехватило горло, и я судорожно вздохнул.

— Эй, да он очнулся!

Великан, которого называли Фриц, схватил меня за руку и заставил сесть. Я медленно открыл глаза и внимательно оглядел двоих незнакомцев. Ничего необычного в них не было. Один — высокий, другой — маленький, вот, собственно, и все. Обыкновенные парни с виду. Но только с виду.

Я обхватил руками голову и сглотнул.

— Я что, упал на дороге? — запинаясь, пробормотал я. — А вы меня подобрали? Наверное, я головой стукнулся, ничего не помню. Все как в тумане. Со мной, должно быть, много возни было. Но теперь все в порядке, могу идти домой, если только вы...

Я попытался подняться на ноги, но яхту опять тряхнуло, и я снова плюхнулся на пол.

Незнакомцы расхохотались. По крайней мере губы их растянулись в подобие улыбки, а глаза остались ледяными, колючими.

— Неплохо, парень, — произнес Эйс. — Но мы не вчера родились. Обвести нас вокруг пальца тебе не удастся. Ты прекрасно знаешь, что произошло. И ты нам кое-что расскажешь. Как тебя зовут?

— Том, — я облизал губы, шевелить которыми мне было ужасно трудно.

— Том, а дальше как?

— Том Мойстен, — еле выговорил я. Они переглянулись.

— Так ты что, родственник Мела Мойстена? — заинтересовался Фриц.

— Я его сын. — Я заморгал, пытаясь хоть немножко привести мысли в порядок. Они знают имя отца. Он-то тут при чем?

— Чего ради ты заявился в Баньян? — продолжал допрос Эйс. — Ты и твои приятели?

— Мы приехали сюда на каникулы, — пояснил я. — И остановились в доме моего отца.

— Ну да, каникулы, — хмыкнул Эйс. — В этой жалкой дыре? Слушай, парень, что я тебе скажу. Не пытайся надуть нас. Или горько об этом пожалеешь. Сколько времени твой отец — если это твой отец — работает на полицию?

Я во все глаза уставился на него. Он подошел и отвесил мне оплеуху.

Моя голова запрокинулась назад, и ее пронзила острая боль. Из моих глаз брызнули слезы.

— Отвечай на вопросы, — рявкнул Фриц.

— Не работает он ни на какую полицию, — ответил я, едва ворочая языком. — Он художник.

Бац!

— Не хочешь учиться на собственных ошибках, а, Том?

— Да я правду говорю, — промычал я. — Вы же правды хотите?

И в этот самый момент за дверью послышался какой-то шум. Эйс выскочил за дверь, резко захлопнув ее за собой. Фриц остался стоять, засунув руки в карманы и не спуская с меня глаз. На короткое мгновение воцарилась тишина, а потом опять раздались какие-то звуки — как будто кто-то привалился к стене прямо у самой двери. Фриц повернул голову, чтобы посмотреть. Я попытался привстать, но он протянул руку и пихнул меня обратно, даже не оборачиваясь.

Дверь помещения распахнулась, и в проеме показался человек. Он споткнулся о порог и с грохотом упал на пол.

Это был Морской Старик.

Он поднялся на четвереньки и откинул со лба волосы.

За его спиной стоял Эйс. Только теперь в его руках был пистолет.

— Так ты говоришь, никто нас не преследует? — рявкнул он на Фрица. — А это кто, по-твоему, ты, придурок? Вот теперь мы действительно влипли. Этот тип — местный. Избавиться от этого щенка — одно, а от этого типа — совсем другое.

У Фрица просто отвисла челюсть.

— Вот что, — прошипел Эйс. — Мне придется доложить обо всем боссу. Ты пойдешь со мной. — Он повернулся ко мне: — Мы еще встретимся.

Он поманил Фрица за собой, и они вышли из каюты. Я слышал, как снаружи клацнула задвижка.

Человек на полу очень осторожно пощупал свою челюсть, скрытую всклокоченной бородой, помотал головой из стороны в сторону. Его тело сотрясла судорога. Я подполз к нему.

— Как вы, в порядке? — спросил я. И сморозил глупость, конечно же. Он не был в порядке. Впрочем, как и я.

Он застонал:

— И кто просил меня совать нос не в свое ело? Я видел, как тебя увозили, поэтому

сел в лодку и бросился следом, чтобы выяснить, что к чему. Но кто просил меня лезть а борт? — Он опять скорчился от боли. — Любопытство до добра не доводит.

— Ну, мы еще живы, — я попытался изобразить улыбку.

Он, морщась, принял сидячее положение.

— Пока да, — угрюмо сказал он. — Но, судя по всему, это ненадолго. — Он прикрыл глаза. — Нужно было просто разведать все и позвонить Блуэтту, — прошептал он. — Но, похоже, спасать тебе жизнь вошло у меня в привычку.

— Кто эти типы? — спросил я.

— Ты у меня спрашиваешь? А сам не знаешь?

— Бандиты какие-то. Может, связанные с наркобизнесом. Или с чем-то в этом роде. Они считают, что мой отец работает на полицию.

Он бросил на меня быстрый взгляд из-под своих кустистых бровей.

— Мел Мойстен — полицейский?

— Нет, конечно. Но они так думают. Они думают, что я все про них знаю. Они рыскали в доме отца. Кто-то из них оставался там, когда я проводил своих друзей на автобус и вернулся домой. Я не видел, кто это был. Меня стукнули по голове, а очнулся я уже здесь. Вот и все.

— Ты уверен, сынок? Ты не темнишь? Я поднял руку.

— Клянусь. Да это просто смешно: отец — и полицейский. Блуэтт шпионил за ним, не оставлял его в покое ни на минуту. Он с самого начала подозревал отца в торговле наркотиками.

— Ох уж этот Блуэтт, — губы моего собеседника скривились в подобии усмешки. — Этим парням на него наплевать. Если ты прав и это работа наркобизнеса, то им вся полиция нипочем.

Да. Я покачал головой.

— Не понимаю, почему они подозревают отца. Он просто художник. А учился на архитектора. Он и сюда-то перебрался, чтобы его оставили в покое.

Старик усмехнулся, показав ровные белые зубы.

— Как и я, — сказал он. — Похоже, мы оба выбрали неправильное место. Особенно твой родитель. Видишь ли, этот лодочный сарай — отличное место для того, чтобы держать под контролем весь Баньян-Бей. Например, если бы ты был полицейской ищейкой и занимался поиском шайки дельцов наркобизнеса, что бы ты подумал?

Я кивнул. Доля здравого смысла в этом была.

— Скорее всего именно так они и подумали. Но они не правы. Отец никогда не сотрудничал с полицией. Это не в его духе.

— А его жена?

Я покачал головой.

— И не в духе Фей тем более, — заявил я уверенно. — Никоим образом.

— А где они сейчас? — спросил он. — Почему они оставили тебя одного?

Я рассказал ему о телефонном звонке. Об аварии, в которую попала Фей. О том, как отец помчался к ней. О том, как меня бросили мои друзья. Он внимательно слушал, пощипывая бороду. Он и глазом не моргнул, когда мой голос начал срываться. Я отвернулся и попытался взять себя в руки.

— Что же нам теперь делать? — с трудом выдавил я из себя.

Казалось, он нашел выход. Он поднялся на ноги и забарабанил в дверь.

— Слушайте вы, скоты, — завопил он. — Я вам нужен, а не этот мальчишка. Отпустите его, и я расскажу вам все, что вас интересует.

Я издал сдавленный стон. Он повернулся ко мне и усмехнулся.

— Не беспокойся обо мне, — утешил он меня. — Я справлюсь с ними. Я еще и не в таких переделках бывал.

— Но эти ребята не дураки.

— Я тоже.

Тон его голоса был таким уверенным, что я вдруг почувствовал себя намного лучше. Я понятия не имел, что он собирается предпринять, но он явно знал, что делает.

— Как вас зовут? — спросил я. Вопрос звучал довольно глупо в данной ситуации. Но мне показалось, что я должен знать. Не мог же я позвонить Блуэтту и сказать, что меня похитили вместе с Морским Стариком. Он подумает, что я его просто разыгрываю.

Он улыбнулся:

— Фабер. Гарри Фабер.

Щелкнула задвижка, и дверь с треском распахнулась. В проеме появилась толстая физиономия Фрица, подозрительно оглядывающего нас.

— Он ничего не знает. — Гарри кивнул в мою сторону. — Это я вам нужен. Скажи своим приятелям, что я все выложу, если вы отпустите пацана.

Фриц фыркнул и снова закрыл дверь. Защелка вернулась на место. Он был очень осторожен. Он не мог позволить себе промах.

Прошло несколько мучительно долгих минут.

— Скрести пальцы на счастье, — попросил Гарри.

С громким стуком дверь распахнулась. Фриц кивком головы подозвал меня. Затем, ни слова не сказав, он выволок меня из каюты. Все произошло так быстро, что я и пикнуть не успел.

Он зажал меня железной хваткой, запирая Гарри. Затем потащил меня по узенькому мостику наверх, на палубу.

За бортом была тьма кромешная. Я вскрикнул, когда холодный колючий ветер обжег мне лицо. Фриц подтащил меня к тому месту, где стоял Эйс, одетый в ярко-желтую куртку. Он держал в руках мой рюкзак с альбомом и кошельком.

Яхта переваливалась на волнах с боку на бок, обдавая нас веером брызг. Я заметил привязанную к борту лодку Гарри.

— Ну? — осведомился Фриц. — Что будем с ним делать?

— Как что? — огрызнулся Эйс. — Выкинем его за борт.

У меня подогнулись колени, и я шлепнулся прямо на палубу.

— Вставай! — скомандовал Эйс. Он повесил мне на шею мой рюкзак. — Это понадобится им, чтобы установить твою личность, парень, — сказал он. — Несколько дней пребывания в таком бурном море изменят тебя до неузнаваемости.

— Но вы ведь обещали! — закричал я. — Вы же собирались отпустить меня.

Оба расхохотались.

— А мы и отпускаем тебя, — издевался Эйс. — Все, что от тебя требуется, — добарах-таться по-собачьи домой. Тут течение — будь здоров. Тебя в считанные минуты унесет прочь от яхты.

Фриц схватил меня одной рукой за шею, а другой — за ноги. И потащил к борту.

— Но я не умею плавать! — Я отчаянно брыкался. — Я не умею плавать!

— Расскажи это кому-нибудь другому, — оскалился Эйс.

— Я дам тебе совет, парень, — вставил Фриц. — Когда твои ноги коснутся дна — беги!

— Пожалуйста, — умолял я. — Я не шучу. Я правда не умею плавать.

— Именно поэтому у нас отпала необходимость сначала пустить тебе пулю в лоб, — сообщил Эйс. — Очень удобно. Теперь это будет выглядеть просто как несчастный случай. Будто ты свалился с причала во время шторма. — Он кивнул Фрицу. Я почувствовал, как напряглись его мускулы.

— Но в заливе водятся акулы! — во весь голос вопил я. Мне все еще не верилось, что этот кошмар происходит со мной.

Эйс усмехнулся:

— Правда? Так даже интереснее.

Фриц разжал руки, и я почувствовал, что лечу, со свистом рассекая воздух, головой вперед и падаю в пугающе темную воду.

Глава XIII ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

Самый страшный из моих ночных кошмаров стал явью. Я беспомощно барахтался, захлебываясь в мутной воде, не соображая, что делать дальше. Изо всех сил я старался не кричать, потому что знал, что, если позволю себе это, — вода хлынет мне прямо в рот и заполнит легкие. Тогда мне крышка.

Впрочем, мне крышка в любом случае.

Наконец мне удалось вынырнуть. Течение уже отнесло меня от яхты. Я еще мог различить ее мерцающие огоньки. Она была пока довольно близко. Но недостаточно.

Мое сердце бешено колотилось. Я отчаянно пытался удержаться на плаву. Вода плескала мне в лицо, попадая в рот и в нос. Темная, холодная вода.

Я подумал про свои ноги, которые, бедняги, болтались где-то там, в пугающей глубине. Белая акула. Может, она уже мчится по моему следу, привлеченная этими бледными светящимися пятками? Может, я в любую минуту могу оказаться у нее в зубах? Вот сейчас, сию секунду?

Я кричал, хотя меня никто и не мог услышать. Шум ветра и рев волн заглушали все на свете. Одна из волн захлестнула меня. Я погрузился в воду, продолжая барахтаться.

И тут кто-то схватил меня за руку.

Я вскрикнул, пытаясь вырваться. И тут же почувствовал, что у меня полон рот воды. Ну вот и все, подумал я. Конец.

— Том!

Этот голос пробился сквозь пелену страха. Может, мне почудилось?

— Том, прекрати колотить меня, ты, дуралей. Перестань вырываться, а не то они нас услышат.

Я открыл свои полуслепые глаза и изо всех сил попытался увидеть что-нибудь сквозь соленую воду и мрак. Я снова был на поверхности.

И тут я почувствовал движение рядом с собой. Мелькнувшая рядом черноволосая голова принадлежала Нику.

Вокруг его пояса была обвязана прочная веревка. Он обмотал ею и меня и туго затянул. А потом мы начали продвигаться сквозь бесконечное пространство воды.

Я не думал о том, как это все случилось и каким чудом Ник оказался рядом со мной посреди темного, бурного океана в то время, как он давно должен ждать автобуса в Нак-Наке.

Это было как сон. Я решил, что это и есть сон, а на самом деле я сейчас валяюсь на дне залива и думаю о том, как меня спасали, когда я тонул.

Но потом я увидел лодку. Маленькую лодку отца. А в ней — протягивающих к нам руки Санни, Лиз и Ришель.

Они втащили в лодку меня, а потом и Ника. Мы лежали без движения на ее дне, облепленные мокрой, тяжелой одеждой. Мой рюкзак висел у меня на груди пудовой гирей.

Санни и Лиз взялись за весла и погребли к берегу. Ришель хлопотала вокруг нас.

— Что... — пробулькал я. — Что вы тут делаете? — И начал откашливаться и отплевываться. Ник похлопал меня по спине. Я закашлял еще сильнее.

— Не имеет значения, — прохрипел он. — Тебе сейчас нельзя разговаривать.

— Мы решили вернуться, — пояснила Ришель. — Мы подумали, что нельзя бросать тебя тут одного. Слишком много всего произошло. Мы сели на обратный автобус. И вернулись как раз вовремя, чтобы успеть заметить, как тебя увозят на шлюпке. Элмо побежал звонить в полицию, а мы бросились следом за тобой. Мы видели, как тебя погрузили на борт. Тогда Ник поплыл выручать тебя. Ой, это был такой ужас, такой ужас!

Очень верно подмечено. Неимоверным усилием я приподнял голову и разглядел светящийся корпус судна. Это была яхта. Она стояла не так уж далеко. Из-за огней она смахивала на плавучий праздничный торт. На палубе никого не было видно. Эйс и Фриц были внизу — с Гарри.

— Они схватили Гарри, ну, того рыбака — Морского Старика, — поспешно заговорил я. — Мы должны вызволить его.

— Это пока невозможно, сначала нам самим нужно спастись, — возразил Ник. Он поежился и повернулся к Лиз и Санни, боровшимся с ветром и бурным течением.

Санни была в полном порядке, а вот Лиз выглядела очень усталой.

— Лиз, перебирайся на нос, — скомандовала Санни. — Ник, замени ее.

Ник сел на весла вместо Лиз. Он тоже был здорово вымотан, но крепко стиснул весло и греб из последних сил.

А я просто лежал, дрожал и кашлял. Что за напасть! Я снова корчился в этой лодке, напуганный, едва не захлебнувшийся, не в состоянии даже пальцем пошевелить.

По-моему, у меня началась истерика. Я начал хохотать, зажимая рот ладонью, хотя ясно было, что любой шум заглушает ветер.

Ришель решила, что я плачу, и судорожно стиснула мое плечо.

— Все в порядке. Теперь ты в безопасности.

Меня еще сильнее разобрал смех. В безопасности? Да она соображает, что говорит?

Лодка неслась точно к дому отца, но дул сильный встречный ветер, и неизвестно было, как Санни и Ник умудряются держать лодку в нужном направлении.

— Правь к берегу, Ник, — сказала Санни. — Так удобнее будет.

Они развернули лодку и налегли на весла что было сил.

Огромная волна налетела на нас сзади и понесла прямо к берегу. Санни выдернула весло из уключины и протянула его Ришель.

— Нам без руля не обойтись, — крикнула она. — Живее!

Ришель погрузила весло в воду со стороны кормы.

— Что мне нужно делать? — прокричала она.

— Просто держи направление, — ответил Ник. — Держи строго посредине, опусти вниз. Давай!

Ришель соображала туго. Весло бесполезно болталось в воде. Когда лодка повернулась носом к волне, оно улетело в сторону.

— Да не так! — закричала Санни.

Ник подпрыгнул и еще не успел приземлиться обратно, как лодка завертелась волчком и огромная волна накрыла нас.

У отца в лодке было пластиковое ведерко из-под мороженого, где он хранил всякую мелочевку. Сейчас оно плавало позади Лиз. Она схватила его и начала вычерпывать воду. Но это, конечно, мало что дало.

Следующая волна ударила в борт лодки и понесла нас прямо в открытое море. Моя голова была на поверхности ровно одну секунду, а потом я снова погрузился в воду.

— Придется плыть, — решила Санни.

Она и Ник схватили меня за рубашку и потащили по направлению к берегу. Каждый раз, когда нас настигала очередная волна, я думал, что сейчас пойду ко дну. Но когда я выныривал, Санни и Ник продолжали продвигаться вперед.

Через несколько минут все мы лежали без сил, распластавшись на песке.

Я видел, как Лиз поднялась на ноги и заковыляла к ближайшему дому. Это был дом Блисс Белл. Дверь веранды была закрыта, но сквозь щели пробивался свет.

Сердце мое бешено застучало.

— Нет, Лиз, — прохрипел я, — только не туда!

— Том, нам нужен телефон, — обронила она на ходу и продолжала брести, увязая в песке. — Она не станет возражать, это же несчастный случай.

— Да я не об этом! — Я встал и попытался догнать Лиз, но ноги не слушались меня. Кашляя и отфыркиваясь, мотая из стороны в сторону спутанными волосами, Ришель пошла за ней. Ник и Санни взяли меня под руки и потащили следом.

Лиз постучала в дверь домика, а затем, не дожидаясь ответа, просто открыла ее. Блисс Белл стояла перед выстроившимися в ряд деревянными ящиками, а возле нее на полу лежал ворох оберточной бумаги.

Она обернулась. Ее лицо исказила злобная гримаса.

— Вы! — прошипела она и двинулась на нас.

Глава XIV БЛИСС

Пожалуйста! — умоляюще произнесла Лиз, отскочив назад и подняв руки над головой, как будто защищаясь. — Нам нужна помощь.

Эта махина остановилась. На ее лице появилось странное выражение. Похоже, она наконец обратила внимание на то, в каком мы виде.

— Что произошло? — спросила она. — Вы вымокли до нитки. Что случилось?

— Полиция! — промычал Ник. — Нужно позвонить туда и сообщить, где мы находимся.

Она насупилась.

— Так что же произошло? — повторила она. — Вот что, заходите-ка в дом. — Она быстро пересекла веранду и плотно прикрыла

входную дверь.

Она ничего не хотела слушать, пока мы не вошли в дом. Задернула занавески и включила свет. Потом она решила завернуть нас в одеяла и полотенца. Мы стояли на пороге ее маленькой кухни-гостиной, вода ручьями стекала с нас прямо на светлый дощатый пол. Блисс направилась к комоду.

Мы только переглянулись. Она вернулась, нагруженная ворохом одеял.

— Ну же, ребята, — позвала она, — захотите. А про лужи не беспокойтесь.

В ее маленькой комнатке было тепло, очень уютно. А одеяло, в которое меня завернула Блисс Белл, было очень легким и пушистым.

— Садись. — Она слегка подтолкнула меля. — Садись, пока не упал.

Я плюхнулся в кресло. Оно было удобным : мягким. Меня бил озноб. С большим трудом я снял с себя рюкзак и привалился к спинке, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться на происходящем.

— Нам нужно связаться с полицией, — опять сказал Ник. — Элмо, наш друг, звонил им из телефона-автомата у магазина «Скиннер». Полицейские, вероятно, сейчас там. В магазине. Не могли бы вы позвонить?

Блисс продолжала хмуриться. Видно было, что она колеблется. Воцарилась тишина. Я обвел взглядом остальных. При электрическом освещении они все выглядели как-то неестественно. События развивались слишком быстро, я не успевал даже толком разобраться, что происходит.

— Гарри, — сдавленно пропищал я. — Гарри Фабер — рыбак. Они держат его на яхте, которая стоит на якоре в заливе. Они и меня тоже схватили, но я спасся. Я думаю, они торгуют наркотиками. Он в опасности. Нужно вызволить его, пока они его не убили.

Огромная женщина несколько мгновений изучающе смотрела на меня. Затем она поджала губы, подошла к телефону, подняла трубку и набрала какой-то номер.

— Алло, Элси, — сказала она. — Это Блисс Белл. Прости, что пришлось побеспокоить тебя. Блуэтт случайно не у тебя?

Даже сейчас, хотя я почти ничего не соображал, я осознал, что этот звонок — действительно выдающееся событие. Вы только представьте себе — Блисс Белл и Элси Скиннер снова общались после нескольких лет холодной войны. Это было просто потрясающе. Правда, тон Блисс Белл был очень сухим и официальным. Но контакт был установлен.

— Хорошо, — сказала Блисс немного погодя. — Ты не могла бы его позвать?

Она зажала трубку рукой.

— Он там, — прошептала она. Голос ее звучал несколько удивленно, как будто она не до конца поверила в наши россказни.

Она снова переключилась на телефонный разговор.

— Сержант, это Блисс Белл, — сказала она в трубку. — Тут возникли небольшие проблемы. У меня сын мистера Мойстена и его друзья... Да, я знаю, но им, похоже, не до шуток...

Это связано с яхтой, которая заходила в залив.

— Наркотики, — выдохнул я. — Скажите ему...

Ее кустистые брови поползли вверх.

— Сын Мела думает, что тут замешаны наркотики, — сказала она в трубку. — Да, он был на яхте, но спасся.

Она снова замолчала, слушая собеседника, затем взглянула на меня.

— Он говорит, что Гарри Фабер остался там. Он считает, что Гарри угрожает опасность... Да... Верно... Нет, больше никто не знает, что они здесь... Точно... Хорошо.

Она повесила трубку.

— Он просил подождать, пока не приедет, — сообщила она нам. — И чтобы вы никуда отсюда не выходили и ни с кем не общались. В случае...

— В случае чего? — вспылила Ришель. У нее глаза уже были на мокром месте. — Не могу я тут сидеть, — захныкала она. — Мне нужно переодеться и высушить волосы.

— Блуэтт подозревает кого-то из жителей Баньян-Бея в пособничестве торговцам наркотиками, правда? — спросил я у Блисс. — Поэтому он и не хочет, чтобы нас кто-то увидел? Он не хочет, чтобы преступники знали, что я не утонул?

Она передернула своими могучими плечами.

— Не знаю, чего он там думает и чего хочет, — сказала она. — Все, что я выяснила, я вам рассказала. Нам стоило бы погасить свет и притвориться, что дома никого нет. Не отвечать на стук в дверь и никого не впускать, за исключением Блуэтта.

Она выключила люстру, а затем пошла выключать лампу, стоявшую на журнальном столике. Я удивленно заморгал. Она была сделана в виде двух улыбающихся змеек в шляпах и солнечных очках. Лампа Дикси! Кто бы мог подумать, что такая артистическая натура, как Блисс Белл, может увлекаться подобной ерундой.

— Ой, это же лампа Дикси, — ахнула Ришель и вместо того, чтобы разразиться рыданиями, расплылась в улыбке. Она сбросила с себя одеяло и побежала рассматривать безделушку.

Блисс Белл смущенно переминалась с ноги на ногу.

— Дурацкая вещица, правда? — стыдливо пробормотала она. Было заметно, что ей очень неловко.

— Да она просто шикарная! — продолжала восторгаться Ришель. — Как и все лампы Дикси. Они просто прелесть! — Похоже, Ришель уже и позабыла о том, что на ней нитки сухой нет.

— Не хотите ли принять душ? — поспешно перебила Блисс. — Моя ванная в вашем распоряжении. А я брошу вашу одежду в сушку. А кто не прочь выпить чашку горячего шоколада?

— Спасибо, не откажусь, — благодарно отозвалась Лиз. И она была не одинока. Я решил для себя, что был несправедлив к Блисс Белл. Она вовсе не противная, злобная нелюдимка. Она просто замечательная. Так же, как ее маленький уютный домик. За окном могла бушевать буря, но тут это совершенно не ощущалось. Ворох мягких, пушистых одеял, симпатичные вазочки, удобные кресла.

Блисс зажгла свечу и показала Ришель ванную.

— Остальные пойдут по очереди, — сказала она, вернувшись. — У меня есть фонарик, поэтому я иду готовить шоколад. Все это забавно, правда? — казалось, она даже как-то помолодела.

— Будет еще веселее, когда тут появится гроза бандитов Блуэтт, — заметил Ник. — Что вы о нем думаете, мисс Белл?

— Зови меня просто Блисс, дорогуша. И вы все тоже, — попросила Блисс Белл, направляясь в кухню. — О сержанте Блуэтте? Он тонкая штучка, правда?

— Этот тип никакая не тонкая штучка, — заявила Санни. — Он настоящая дубина стоеросовая.

— Ну, он всегда ко мне хорошо относился, — сказала Блисс Белл. — Но я уверена, что он может быть совсем другим, если захочет. Он очень ответственно относится к своей работе.

— Да уж, ответственно, — буркнул я.

— Как вы думаете, кто в Баньян-Бее замешан в этом? — полюбопытствовала Лиз. — Это ужасно. Я хочу сказать, что трудно заподозрить кого-то из местных.

— Это должен быть кто-то, кого хорошо здесь знают и кто часто ездит в город, не вызывая никаких подозрений, — сказал Ник.

Блисс Белл улыбнулась, внося в комнату кружки с дымящимся шоколадом.

— Я ума не приложу, кто бы это мог быть, — сказала она, раздавая угощение.

Я энергично кивнул:

— Да, подозревать можно кого угодно. Я уже размышлял об этом.

— Шерлок Мойстен, — хихикнул Ник.

В голове у меня немного просветлело. Я знал, что умом не блещу, но меня так и подмывало поговорить. Блисс ждала, склонив голову набок.

Я сделал большой глоток шоколада. Горячая жидкость потекла по моему горлу вниз, приятно согревая.

— Например, я поначалу думал, что это можете быть вы, — признался я беспечно. — Вы могли прятать героин, или кокаин, или что что-нибудь в своих скульптурах, а потом переправлять их в город, ведь так?

Ник заерзал в кресле и грозно посмотрел а меня. Но Блисс Белл, кажется, не обиделась. Она просто смотрела на меня, попивая шоколад, а меня понесло.

— Потом, вы живете так уединенно, — продолжал разглагольствовать я. — Вы так сердитесь, когда ваше уединение кто-то нарушает. Вот и сегодня, там на веранде, вы не отели, чтобы мы видели, что вы запаковываете. Ведь так? Почему? Это что, великий секрет?

Внезапно в комнате повисло неловкое молчание.

И тут в гостиную ввалилась Ришель со свечкой в руке, закутанная с головы до пят в широченный саронг.

— Вот так-то гораздо лучше! — весело прощебетала она. — Там такая шикарная ванная! Кто следующий?

Она обвела взглядом комнату.

— Что это с вами? — поинтересовалась она.

И тут в дверь громко постучали. Мы аж подпрыгнули.

Блисс тихонько подкралась к двери.

— Это Блуэтт, — раздался приглушенный голос.

Блисс отперла дверь и открыла ее. На пороге появился сержант Блуэтт, из-за спины которого выглядывал Элмо. Их почти не было видно в темноте. Полицейский включил фонарик, чтобы посмотреть, кто тут есть. Он направил луч света на меня, и я увидел радостные глаза Элмо.

— Том, — заулыбался он. — Ты цел-невредим!

Он подскочил ко мне и обнял.

— Ладно, ребята, устраивайтесь поудобнее, — пробасил Блуэтт. Он повернул ключ в замке черного хода и опустил его в свой карман. — Теперь никто не сможет сыграть со мной какую-нибудь грязную шутку. Все будут сидеть тут до тех пор, пока я не отпущу вас.

Он посмотрел на Блисс и подошел к входной двери, но там не было ключа, чтобы запереться изнутри, поэтому он пододвинул к порогу кресло и уселся на него.

— А теперь мы можем отдохнуть, — объявил он, выключив фонарик и вытянув ноги перед собой. — Нам придется долго ждать, очень долго.

Глава XV ДОМАШНИЙ АРЕСТ

А вы не хотите узнать, что произошло? — спросил я его.

— Для этого у нас еще будет куча времени, сынок.

— Я вам не сынок, я Том.

— Не дерзи.

— Неужели вас абсолютно не волнует, что на яхте торговцев наркотиками находится человек? — возмутился я.

— Знаю. Гарри Фабер.

— И вам наплевать на то, что его могут убить?

— Это меня не касается, — отрезал Блуэтт. — Да и тебя тоже. Мы будем сидеть тут и ждать дальнейших распоряжений.

— Распоряжений от кого?

— От начальства. А от вас требуется сидеть тихо и не болтать глупостей.

— Слушайте, сержант. Я собиралась ехать в Сидней рано утром, — сказала Блисс Белл. — У меня там дела.

— Сожалею, мисс Белл. Никуда вы не поедете, — резко сказал Блуэтт.

И тут она вышла из себя. В ее глазах засверкал гнев.

— Поеду! — крикнула она.

— Нет, не поедете.

Она вся прямо затряслась от ярости. Потом подошла к телефону и подняла трубку. Ее губы дрогнули.

— Он не работает! — воскликнула она. Блуэтт пожал плечами и криво усмехнулся.

— Интересно, как это получилось? — Он изобразил удивление.

Я вскочил с места. Голова у меня еще побаливала, но в целом я полностью пришел в себя.

— Что это ты собираешься делать? — спросил полицейский.

— Я не собираюсь, я делаю. Я возвращаюсь в дом моего отца.

— Сядь на место.

— Том... — начала Лиз, но я не обратил на нее никакого внимания и побежал к двери. Но Блуэтт встал и загородил мне дорогу.

— Не будете ли вы так любезны дать мне пройти? — осведомился я.

— Ты что, спятил? А ну, сядь!

— Вы в чем-то нас обвиняете? -— послышался ровный голос Элмо. Он был очень бледен. — Если бы это было не так, вы бы нас тут не удерживали силой.

— Если бы это было так, то я бы предъявил вам обвинение, — отрезал Блуэтт. — Но в настоящий момент вы помогаете мне вести расследование и не имеете права от этого уклоняться.

— Ага, — сказал Ник глубокомысленно. — расследование.

— Что?

— Если мы помогаем вам вести расследование, так ведите его. Почему вы не задаете опросы? Мы готовы добровольно сотрудничать с властями. А если вопросов у вас нет, о отпустите нас.

Сержант Блуэтт вытащил свой пистолет.

— Ваше добровольное сотрудничество будет заключаться в следующем: вы сидите тихо сохраняете спокойствие, — холодно сказал

— Это все.

— Это просто безобразие, — прошипела лисе Белл.

— Вы что, намерены застрелить меня? — спросил я.

— Том, перестань, — попросила Санни. Блуэтт подался вперед.

— Ты слышал, что она сказала, Том? У меня поджилки тряслись. Я чувствовал себя беспомощным, как мышка в лапах кошки. Как-никак, я пережил удар по голове и чуть не захлебнулся.

Я вернулся обратно в свое кресло. Ничего другого мне не оставалось.

...Этот вечер был сущим кошмаром. По очереди мы приняли душ. Блисс высушила нашу одежду. Я разложил свой альбом и остальное добро на обогревателе, чтобы подсохло. Мы поужинали запеченными бобами и жареным беконом. Сержант Блуэтт сидел как истукан спиной к входной двери и следил за всем происходящим.

Он поминутно выглядывал в окно, в щелку между занавесками. С того места, где я сидел, мне было прекрасно видно, что он делает.

Шторм уже закончился, и небо начало проясняться. В водах залива отражалась луна, которая дробилась в волнах на сотни маленьких лучиков, как в осколках зеркала. Наступила ночь, а ничего особенного так и не произошло. Блуэтт разрешил Блисс удалиться в спальню, но всем остальным пришлось устраиваться на ночлег в гостиной.

Один за другим все погружались в сон.

Ришель свернулась калачиком на кушетке. Лиз улеглась на двух стульях, сдвинутых вместе. Остальные спали либо в креслах, либо, по примеру Санни, на полу, на диванных подушках.

А у Блуэтта сна не было ни в одном глазу. Всякий раз, как я поворачивал голову в сторону двери, я видел, что его взгляд устремлен прямо на меня. Я думал, что не смогу сегодня уснуть, но сон меня все же сморил. Утро наступило совершенно неожиданно.

Блуэтт сидел в своем кресле, свеженький, как огурчик. Он отодвинул занавеску на одном из окошек так, чтобы было видно море и ближайший участок пляжа.

Поначалу я думал, что все еще спят, но тут заметил, что Санни наблюдает за громилой-полицейским сквозь полуопущенные ресницы.

Уж не обдумывает ли она план побега?

Я тихонько встал и выглянул в окно. Все было спокойно. Яхта стояла на якоре в заливе. Никаких следов лодки отца. То ли она теперь лежит на дне морском, то ли кто-то ночью просто стащил ее.

Вода сверкала в лучах утреннего солнца. Пляж после шторма был девственно чист. Над морем носилось несколько чаек. Пара древних старичков, взявшись за руки, ковыляла в сторону магазина «Скиннер». Тихий, мирный, спокойный Баньян-Бей.

Блуэтт издал какой-то нечленораздельный звук и подался вперед. Что-то он там увидел. Вдруг я заметил маленькую лодку, приближающуюся к берегу. Я вгляделся попристальнее, щурясь от ослепительного солнечного света, и различил что-то красное и синее. Это был Гарри!

Блуэтт заговорил со мной, не поворачивая головы.

— Слушай, ты, ну-ка вернись на место. Можно подумать, что у него глаза на затылке.

— Что, уже и посмотреть нельзя?

— Сядь, я сказал!

Его громовой голос всех перебудил. Один за другим мои друзья начали подниматься. Блисс появилась из спальни, одетая в широченный фиолетовый халат, ее черные волосы волнами ниспадали на плечи. Но Блуэтт, оче-. видно, потерял к нам интерес, потому что не сказал больше ни слова. Все его внимание было приковано к окну.

Он видел, как лодка Гарри пристала к берегу. А потом из нее вылез сам Гарри.

Он выглядел измученным, волосы и борода были всклокочены, но лодку на песок он вытащил без особых усилий и, как обычно, начал выкидывать из нее свои рыболовные снасти. Он был жив-здоров!

А вдруг ему все еще угрожает опасность? Мой радостный возглас застрял у меня в горле. Что-то здесь не так. Какое-то шестое чувство подсказывало мне это.

Блуэтт распахнул занавески на окне и замер. Я тихонько подошел поближе, чтобы посмотреть, что же такое его заинтересовало.

Столетняя парочка двигалась в сторону магазина. Но в противоположном направлении быстро шел кто-то еще.

Высокий тощий парень в черном спортивном костюме на всех парах несся прямо к пляжу. Когда он приблизился, Лиз дернула меня за руку.

— Это тот самый тип, которого мы видели в магазине миссис Скиннер, — прошептала она.

— Так это же Энди Скиннер! — воскликнула Блисс, выглянув из-за наших спин. — Это лицо я узнаю среди тысяч других.

Вдруг она прищурилась.

— Он был там прошлой ночью, когда я разговаривала с вами и с Элси, правда? — прошипела она Блуэтту. — То-то мне показалось, что ее голос так странно звучал.

Она смотрела на него, склонив голову набок. Затем сделала шаг вперед.

— Что тут происходит? В какую игру вы играете, сержант Блуэтт?

— Назад! — резко прикрикнул на нее Блуэтт.

Я смотрел, как фигура в черном приближается к Гарри, и страх сковал мое тело.

Они начали о чем-то разговаривать.

« Я еще и не в таких переделках бывал », — сказал мне на яхте Гарри.

Он был очень ловким и умел постоять за себя. Но сможет ли он сейчас защититься от неожиданной опасности? Гарри выбрался с яхты. Благополучно достиг берега. Он почувствовал себя дома. И угодил прямо в ловушку.

Больше я не мог выдержать. Гарри спас мне жизнь. Не мог я просто стоять тут сложа руки и ждать, что будет. Я должен предупредить его. Нельзя ему оставаться на открытой местности, где каждый его может увидеть.

Это был мой последний шанс!

Я рванулся к двери. Блуэтт обернулся и вцепился в мою рубашку.

— Назад! — заревел он.

Я извернулся и вырвался из его рук, распахнув дверь молниеносным движением. Я слышал за спиной крики Санни, Лиз и Ника: «Беги, Том! Беги быстрее!» — и что было сил помчался прочь из этого дома, вдоль линии песчаных дюн, прямо к пляжу.

— Гарри! — завопил я что есть мочи. — Берегись! Это ловушка! Беги, Гарри, спасайся!

Я видел, как Скиннер резко обернулся и его лицо исказилось от ярости.

Я видел, как древние старички остановились и во все глаза уставились на нас. Тут Гарри ударил Скиннера в живот, и тот повалился на песок. А сам он, продолжая сжимать в руках свою корзинку с рыбой, побежал вдоль линии прибоя.

— Беги! — надрывался я. Хоть бы только Гарри успел добраться до леса прежде, чем Скиннер придет в себя.

Блуэтт выскочил из дома и, размахивая пистолетом, бежал ко мне. Он что-то кричал.

— Беги! — вопил я.

Скиннер уже вскочил на ноги. И помчался догонять Гарри. Он бежал быстро. Очень быстро.

Но, благодаря мне, Гарри намного его опережал. Он уже почти достиг того места, где стояли старички. Через пару минут он будет возле магазина, а там до леса рукой подать. Он должен успеть!

И тут я пережил самый большой шок в своей жизни. Старички сорвались с места гораздо резвее, чем от них можно было ожидать. Старичок сделал рывок вперед, в прыжке накинулся на Гарри и повалил его на землю. А старушка навалилась сверху, заломив Гарри руку за спину.

Я смотрел на все это разинув рот. Гарри потащили в сторону Скиннера.

Я бросился бежать, но было уже слишком поздно. Руки Блуэтта сжали меня, как железные тиски.

— Пустите меня! — вопил я. Но он держал меня крепко и тащил к тому месту, где стоял Скиннер и говорил по радиотелефону.

— Поторапливайтесь, — кричал он в трубку. — Не теряйте времени. Быстрее, пока они не выбросили груз за борт. А мы здесь разберемся сами.

Полицейский катер, вынырнув из-за волнореза, понесся по направлению к белой яхте.

У меня отвисла челюсть. Неужели все мои старания были напрасны? Мир вокруг меня перевернулся вверх тормашками. Я ошара-шенно пялился на Скиннера, на старичков, державших Гарри, на корзинку с рыбой, которую Скиннер открыл и начал вытряхивать из нее все содержимое.

Шесть упитанных рыбок плюхнулись на песок. Скиннер достал из кармана ножик и вспорол брюхо одной из них. Там оказалось три пакетика с белым порошком. Он вскрыл один из пакетиков, понюхал порошок, взял щепотку на палец и лизнул.

— Кокаин, — сказал он.

Скиннер наклонился над распростертым на земле человеком.

— Мне всегда казалось, что ты слишком уж удачливый рыболов, Гарри, — хмуро сказал он. — Как было бы здорово, если бы каждому из нас рыбу на крючок насаживал аквалангист.

Тон его голоса внезапно изменился: -— Гарольд Лесли Давкинс, он же Гарри Смитерс, он же Гарри Фабер! Я уполномочен арестовать вас. Вам будет предъявлено обвинение в контрабанде. У вас есть право хранить молчание... Вот и все.

Глава XVI ЧУДЕСА ЗАКОНЧИЛИСЬ

Мы были на волосок от провала, Том, — сказал Энди Скиннер. — Ты чуть не загубил нам все дело. Полиция схватила всех, кто плыл на яхте, погрузила их в свой катер и везла к пирсу на другом конце пляжа. Гарри уже увели. Полицейские в штатском делали обыск в его доме. Вдоль дороги выстроились в ряд полицейские машины, возле которых стояли группки полицейских — не меньше десятка. Над ними кружили вертолеты. .

Столетние старички сняли свои парики и стерли грим носовыми платками. Надо признаться, что теперь они не выглядели такими древними. Их звали Мим Менелайс и Аллеи Франке. Они тоже служили в полиции.

Это была грандиозная операция. Я ровным счетом ничего не понимал. Я окинул взглядом своих друзей. Они только головами покачали. Ребята, как же мы опростоволосились!

— Я не хотел, — оправдывался я. — Я думал, Гарри — хороший человек.

— Да уж, хороший. Лучше всех. — Энди засмеялся. — Мы за ним по всей стране гонялись.

— Мне так неудобно, — сказал я убитым тоном.

— Ну, если это тебя немного утешит, мы никогда бы не поймали его, если бы не ты.

— Если бы не я? Что я такого сделал?

— Ты сделал несколько рисунков, которые я позволил себе рассмотреть в доме твоего отца, когда вы отправились на рыбалку.

— Так это вас я видела в окне? — Ришель торжествовала. — Я знала, что там кто-то был.

— Так при чем тут рисунки? — нетерпеливо переспросил я.

Один из полицейских позвал Энди Скиннера.

— Возвращайтесь в дом Блисс Белл, — велел Энди. — Я приду, как только освобожусь.

— Чего я совсем не могу понять, — начал я, плюхаясь в одно из кресел Блисс и вгрызаясь в приготовленный ею бутерброд, — зачем Гарри сначала вытащил меня из воды, когда я тонул, а потом ударил меня по голове? А затем приказал своим дружкам утопить меня в заливе. Почему он спас меня в первый раз?

— Ему пришлось это сделать, — пояснила Лиз.

— Как это «пришлось»?

— Мы ведь были на пляже и все видели. Если бы он не бросился тебя вытаскивать, это выглядело бы очень подозрительно. Потом, на яхте, он притворился, что его самого схватили, когда он кинулся тебя выручать. Думаю, ему просто нужно было выяснить у тебя, полицейский твой отец или нет.

— А он полицейский? — спросила Блисс с любопытством.

— Нет, — произнес вдруг посторонний голос. — Он ничего не знал об операции.

Мы обернулись. На пороге стоял Энди Скиннер.

— Не окажете ли вы нам любезность? — обратился к нему Элмо. — Не объясните ли вы нам, в чем тут все-таки дело?

— Конечно. Я в долгу перед вами. Я работаю в Канберре, в Управлении по борьбе с наркотиками. До нас дошли сведения о том, что по морю через Баньян-Бей должна быть переправлена большая партия кокаина. Мы были почти уверены в том, что здесь живет кто-то, кто, притворяясь обычным мирным жителем, получает товар и поставляет его в Сидней.

— Кто-то вроде Гарри, — вставила Блисс. — Он тут околачивается всего пару месяцев.

— Да. Или вроде Мела Мойстена. Он тоже здесь недавно поселился. Но все не так просто, мисс Белл, — продолжал Энди. — Это мог быть и кто-то, кто живет тут достаточно давно. Кто-то, кто очень любит уединение и у кого больше денег, чем можно предположить. — Он обвел взглядом уютную комнатку и поднял брови.

Блисс нахмурилась. Санни прыснула в кулак.

— Отдел направил сюда Мима и Аллена, чтобы они пожили тут пару месяцев под видом старичков-супругов. Они разведывали обстановку и давали нам знать, например, когда на горизонте появляется яхта, — продолжал Энди. — Но им необходима была помощь. Поэтому я и приехал сюда.

Он помолчал немного.

— Я хорошо знаю это место, потому что вырос здесь. Кроме того, я был довольно хулиганистым подростком, поэтому, если бы местные меня и заметили, никому бы в голову не пришло, что я полицейский. У меня были основания считать, что мисс Белл много чего порассказала им обо мне.

Блисс смущенно закашлялась. Энди улыбнулся.

— Я остановился у своей матери и старался поменьше высовываться, а сам пока выяснял, кто из местных может входить в банду, — говорил он. — Я был почти уверен, что Мел и Фей Мойстены тут ни при чем, и занялся вплотную мисс Белл. — Он снова усмехнулся. — Как в те старые добрые времена, когда я был еще ребенком и рыскал вокруг ее дома.

Блисс фыркнула.

— Твое счастье, что я, совсем как в старые добрые времена, не поймала тебя и не сдала Блуэтту, — проворчала она.

— Скажу вам, — снова заговорил Энди, — что Блуэтт ничего не знал обо всем этом. Мы не хотели посвящать его в детали операции. Кроме того, он сам мог быть в этом замешан.

— Человек не может быть мошенником, если он круглый идиот, — заявила Блисс. — Если бы он удосужился рассказать, что случилось прошлой ночью, нам не пришлось бы убегать от него.

— Да он и сам ничего толком не знал, — отозвался Энди. — У него был приказ — не спускать с вас глаз, — и он выполнял его. Правда, боюсь, что временами он слишком уж усердствует. — Он вздохнул. — Бедный старик Блуэтт.

— Он нас терпеть не может, — язвительно сказала Санни. — По-моему, он считал, что нам следует просто делать то, что он велит, не высовываться. И потом, он с самого начала был против нашего появления в Баньян-Бее.

— Как, впрочем, и я! — воскликнул Энди. — Когда вы приехали, я проклял все на свете. Шесть подростков крутятся под ногами. Я боялся, что вы нам все карты спутаете. Может, даже спугнете торговцев наркотиками как раз тогда, когда мы уже готовы были заманить их в ловушку. — Он засмеялся. — Я делал все чтобы выжить вас отсюда. Услал Мела в Сидней, оставил вас без электричества и телефона. Но все напрасно.

— А что вы там говорили насчет моих рисунков? — Я просто умирал от любопытства.

— Давай сюда свой альбом, и я покажу тебе.

Я достал альбом с обогревателя, на котором он сушился. Тот все еще был немного влажным, но уже не так сильно. Я протянул его Энди, и тот осторожно перелистал страницы, пока не добрался до рисунка, на котором рыбак Гарри был изображен без бороды и в приличном костюме.

— Когда я обыскивал дом, я исследовал каждую мелочь, которая могла бы рассказать мне что-нибудь о вас, ребята, или о хозяевах дома. Но я и предположить не мог, что наткнусь на портрет Гарри Давкинса. Видишь ли, именно так Гарри выглядел, когда мы встречались с ним два года тому назад в Аделаиде.

— Я просто рисовал людей «наоборот», — пояснил я.

— Вот именно. Гарри тоже знал этот фокус. Он отпустил бороду и превратился в чучело — как раз «наоборот» по отношению к своему обычному внешнему виду. Я сам не узнавал его — до тех пор, пока не увидел твой рисунок.

— Неудивительно, что он подозревал, будто ты что-то знаешь, Том. Неудивительно, что он похитил и тебя, и твой альбом и пытался тебя разговорить, — воскликнула Лиз.

— Да, — кивнул Энди. — Портрет Гарри был серьезной уликой против них. Но это еще не все. Взгляни-ка сюда.

Он открыл картинку, на которой Гарри ловил рыбу.

— Ты очень хороший художник, Том. Ты очень тонко подмечаешь все детали.

— О чем это вы?

— Посмотри на эти круги на воде. Их слишком много. Как только я увидел их, я сказал себе: «Вот оно! Там плавает аквалангист, который насаживает рыбу на крючок Гарри. Вот как они переправляют кокаин на берег». И я оказался прав. Наконец-то мы напали на след. И все благодаря тебе.

Лиз и Санни одобрительно похлопали меня по спине. Я почувствовал, что краснею. Энди развел руками.

— Вот только то было скверно, что Гарри тоже видел рисунки, когда обыскивал дом. С этого и начались все твои неприятности. Он был уверен, что ты что-то знаешь. Он решился переправить тебя на яхту, потому что была почти ночь и бушевал шторм. Он рассчитывал, что никто не заметит твоего исчезновения. Так оно едва и не случилось. Я ничего не видел. Если бы твои друзья не подоспели вовремя, ты бы пошел на корм акулам.

Я содрогнулся. Внезапно городской шум, гарь, выхлопные газы, хулиганство показались мне не такими уж неприятными вещами. Что-то я устал от этой мирной жизни.

Когда Энди ушел, Блисс наделала еще бутербродов.

— Мы можем себе позволить отпраздновать, — сказала она. — Хотя я сама не знаю, чему радуюсь. Я должна чувствовать себя оскорбленной до глубины души. Подумать только — меня считали сообщницей торговцев наркотиками!

— Но вы самая подходящая кандидатура, — заявила «тактичная» Ришель.

— Да ну? — Блисс опять нахмурилась.

Ник закрыл лицо руками. Но Ришель не испытывала ни малейшего смущения.

— Том говорил, что у людей искусства не особенно много денег. А у вас полно очаровательных безделушек, например, эта чудная лампа Дикси, и эти настоящие персидские покрывала, и три дома, ну и все такое. На все это нужны деньги.

Блисс медленно повернулась лицом к ней. И вдруг неожиданно разразилась хохотом. Все ее огромное тело ходило ходуном. На глазах даже слезы выступили.

Она вышла на веранду, хлопнув дверью. Там в ряд стояли ящики. Она вытащила из одного сверток и развернула его.

— Вуаля!

В ее руках было основание для лампы Дикси. Танцующий слоник в розовой юбочке.

Ришель издала восхищенный возглас. Все остальные застонали. Блисс засмеялась и начала распаковывать остальные свертки. Зебра в теннисном костюме, горилла в ночном чепчике, фламинго в блестящих галошах. Ришель была в восторге.

— Но откуда у вас все это? — едва могла вымолвить она.

— Дикси — это я, — просто сказала Блисс. Ришель смотрела на нее во все глаза.

— Но этого не может быть. Дикси живет в лесу, далеко на севере. Я про нее много читала.

— Ты читала то, что я велела моим агентам сообщить прессе, — хихикнула Блисс.

— Но зачем — зачем такая таинственность?

— Если люди узнают, что я и Дикси — одно лицо, они перестанут серьезно воспринимать мои скульптуры. Меня считают настоящим художником, а не человеком, который делает игрушки вроде этих. Но, с другой стороны, я должна на что-то жить. Откуда у меня, вы думаете, мое состояние? Уж никак не от продажи моих серьезных работ, уверяю вас. Они не окупают даже моего ежегодного счета от бакалейщика.

Она прижала палец к губам.

— Но все это строжайшая, страшнейшая тайна. Никому ни слова. Договорились?

— Договорились.

Блисс протянула слона в юбочке Ришель.

— Прими это от меня с наилучшими пожеланиями, — сказала она. — Нужно только вставить проводки и сделать простенький абажурчик. Это не будет дорого стоить.

Я думал, Ришель грохнется в обморок.

— О, спасибо большое, — пролепетала она.

— Пожалуйста, — улыбнулась Блисс. — Всегда приятно встретиться с поклонником твоего творчества.

Отец вернулся домой этим же вечером. Он нашел Фей на ее выставке, в добром здравии. Можете себе представить, как он был изумлен, когда узнал, что тут творилось в его отсутствие.

Мы замечательно провели эту неделю. Электричество и телефон починили. Мы гуляли по пляжу, разводили костры и пекли картошку. Мы даже мастерскую покрасили.

Вот только купаться нам не хотелось. И рыбу мы тоже не ловили. Воды с нас и так было предостаточно.

В свободное время я рисовал, Элмо читал, Санни бегала трусцой, Ник играл с папой в шахматы, а Лиз трудилась над своей поделкой.

Получилось очень здорово. Это была доска, на которой нарисовали (я нарисовал, естественно) большую белую акулу, потом приклеили пару рыболовных крючков и кусочек лески, фотографию лампы Дикси и маленькую пластиковую коробочку, которую, в свою очередь, облепили ракушками, песком, палочками, галькой и другими штуковинами, которые Лиз насобирала в течение этой недели.

К этому всему она добавила детскую карнавальную маску, которую откопала в универмаге «Скиннер». Как символ того, объяснила она, что все жители Баньян-Бея на самом деле не совсем такие, какими кажутся на первый взгляд.

Вдобавок, она прилепила туда щепотку орегано. Наше сержант Блуэтт так и не вернул (скорее всего ему просто стыдно было показываться нам на глаза), но нам немножко выделила миссис Скиннер. И плюс к этому еще кое-что из тому подобной «чепухи». Ник заявил моему отцу, что если ее магазин пойдет в гору, то это только благодаря ему.

А Ришель не могла налюбоваться на свою лампу Дикси и не выпускала ее из рук. Ник, не переставая, дразнил ее. Он говорил, что через неделю ее от этой лампы будет тошнить.

— Зато, если я захочу ее продать, — сказала она, — я получу не меньше пяти сотен долларов.

Этот аргумент его просто сразил.

В наш последний вечер Ник опять вспомнил про свою крикетную загадку и повторил ее. На этот раз слушала и Ришель.

— Я сдаюсь. — Лиз зевнула. — Давай, говори ответ.

— А я не знаю ответа, — сказал Ник. У всех вырвался дружный стон.

— А что такого? — Он усмехнулся. — Мне, может, тоже хочется узнать ответ. Поэтому-то я вас и спрашивал.

Ришель бросила на него быстрый взгляд.

— Но ведь это совершенно логично, — сказала она.

— Тогда просвети нас, — насмешливо сказал Ник.

— Просто вопрос об этих десяти центах был поставлен неправильно. Ты нас только запутал, — начала объяснять Ришель. — Слушайте. Каждый из этих ребят заплатил по девяносто центов, так?

— Нет, они заплатили по доллару и получили по десять центов сдачи, — уточнил. Ник.

— Но это ведь одно и то же. Каждый заплатил девяносто центов. Трижды девяносто — это два доллара семьдесят, так?

— Так.

— Их приятель заработал на этом двадцать центов. Отнимите эти двадцать центов и получите два доллара пятьдесят, верно?

— Опять верно.

— А тот парень, который продал мячик, получил как раз два доллара пятьдесят. Так что же в этом такого мудреного?

И тут все встало на свои места. Да это же яснее ясного! Мы переглянулись, а потом разом посмотрели на Ришель.

— Как ты догадалась, Ришель? — спросил я.

— Нужно смотреть на вещи проще. — Она пожала плечами. — И не забивать себе голову ничем лишним. А иначе вы запутаетесь — и все. — Она повернулась и ушла, любовно прижимая к груди свою лампу Дикси. Готовиться к отъезду.

— Это все морской воздух, — сказала Лиз. — Думаю, он благотворно на нас подействовал. По крайней мере, прочистил мозги.

— Приезжайте в Баньян-Бей, если хотите обрести мир и спокойствие! — протянул Ник. — Вас ждет прочистка мозгов, решение неразрешимых загадок...

— И прочие чудеса, — улыбнулась Лиз, глядя на свою поделку.

Папа посмотрел на нас и покачал головой.

— Ну что, ребята, научились немножко уму-разуму?

— Надеюсь, нет, — ответил я. И на этот раз я не шутил.

Оглавление

Глава I . ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В РАЙСКОЕ МЕСТЕЧКО

Глава II . БАНЬЯН-БЕЙ

Глава III . КОНФИСКАЦИЯ

Глава IV . ПЕШКОМ ПО ПЛЯЖУ

Глава V . ТОЛСТЫЙ И ТОНКИЙ

Глава VI . ОБГЛОДАННЫЕ КОСТИ

Глава VII . МОРЕ ВОЛНУЕТСЯ

Глава VIII . НЕБОЛЬШАЯ НЕПРИЯТНОСТЬ

Глава IX . ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ

Глава X . ОПЯТЬ ТУПИК

Глава XI . РАСКОЛ В НАШИХ РЯДАХ

Глава XII . В ВОДЯНОЙ ЗАПАДНЕ

Глава XIII . ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ

Глава XIV . БЛИСС

Глава XV . ДОМАШНИЙ АРЕСТ

Глава XVI . ЧУДЕСА ЗАКОНЧИЛИСЬ

Реклама на сайте