«Где ночуют зебры?»

Анна Данилова Где ночуют зебры?

Глава I Черный человек. Археоптерикс

Этот человек преследовал ее уже два дня – ровно столько, сколько прошло с тех пор, как Маша вернулась с юга. Высокий, темноволосый, в черных очках, он был настолько приметен, что Маша сначала даже посмеялась над собственными страхами: разве может быть опасен такой вот бутафорский «шпион»? Но сейчас, когда этот тип, увидев машину у входа в дом, вдруг стремительно направился к ней, она, не помня себя от страха, быстро открыла кодовый замок и влетела в подъезд. Раздался характерный щелчок – это захлопнулась входная дверь перед носом ее преследователя. У Маши было несколько минут, чтобы добежать до лифта, пока незнакомец попытается либо сам открыть тяжелую металлическую дверь, либо войдет в подъезд вместе с каким-нибудь другим жильцом дома, знающим код замка.

Лифт был, слава богу, внизу, словно ждал ее. Маша влетела в него и что есть силы надавила на кнопку. Все. Уж теперь-то он не догонит ее…

Когда она вышла на своем этаже, с нее градом катился пот. И ничто уже не радовало: ни запланированная на вечер прогулка с Горностаевым в парке, где он собирался покатать ее на лодке или катамаране, ни даже тот факт, что утром она в своем почтовом ящике нашла письмо от Соломона. Все потеряло смысл, потому что Черному человеку зачем-то понадобилась она, Маша Пузырева, тринадцатилетняя школьница…

Она проворно открыла все замки на двух дверях квартиры и подумала о том, как это ужасно, когда люди (не звери же!) запираются друг от друга за толстыми металлическими дверями, да еще приходится спасаться бегством от особо опасных представителей человеческой породы.

В прихожей она перевела дух, но тут же вздрогнула. Только теперь уже от телефонного звонка. Схватила трубку и, услышав знакомый голос Сережи Горностаева, своего друга и одноклассника, расслабилась.

– Маша, где тебя черти носят? Я уже устал звонить тебе.

– Слушай, Горностаев, ты, конечно, хороший человек, но интеллигентности в тебе маловато. Разве можно спрашивать, где меня носили черти? Сам подумай…

– А что?

– Да то, что это черти мои, и где они меня носили – мое личное дело, понятно? Ну а если серьезно, то у меня проблемы. За мной следят. Уже второй день. Приходи, сам увидишь.

– Вообще-то я не один, – замялся Сергей, и у Маши забилось сердце. Она поняла, С КЕМ сейчас может быть ее друг. – Неужели Дронов из Испании вернулся?

– Машк, здорово, – услышала она вдруг на другом конце провода знакомый и родной голос Сашки Дронова, с которым не виделась почти два месяца. – Как дела?

– Как сажа бела. Ладно, приходите, я приглашаю…

Маша положила трубку и посмотрела на свое отражение в зеркале. Вот теперь ее лицо сияло, словно пять минут назад она и не дрожала как осиновый лист перед своим преследователем. Сейчас придут ее друзья и мигом разберутся с этим троглодитом.

– Дронов приехал?

Маша повернулась на голос. В дверях гостиной стоял заспанный Пузырек, ее десятилетний брат Никитка, и сверлил сестру взглядом.

– Ты меня разбудила, – продолжил он, не дождавшись ответа. – Ворвалась, как бешеная, дверями расхлопалась. С ума, что ли, сошла?

– Никита, лучше скажи мне: где ты был? Я тебя искала битый час. Все дворы облазила, даже на голубятню поднималась. Только не надо вешать лапшу мне на уши и говорить, что ты спал, а я, такая бестолковая, этого не заметила…

– Ну я же не виноват, что ты меня не заметила, ведь я действительно СПАЛ ДОМА.

– И где же, на потолке? Что-то я тебя в трех комнатах не нашла.

– Я спал под кроватью, если честно, – уже совершенно обычным, без тени вредности, голосом признался Пузырек. – Сначала я, конечно, погулял, но потом стало жарко, я вернулся домой и решил вздремнуть. И только прилег, как страшная мысль заставила меня подскочить…

Маша, слушая его, даже руки сложила под грудью и теперь, не скрывая насмешки, смотрела на брата в упор: и долго он будет еще над ней издеваться?

– Что за мысль?

– Мысль о том, что мы на планете Земля живем не одни. Ты слышала репортаж по телевизору о том, что случилось в Ставропольском крае?

Маша собственными глазами видела по телику, как на зеленом поле в Ставрополье кем-то, предположительно инопланетянами в летающей тарелке, была СКОШЕНА, а может, ПРИМЯТА площадка или даже три, и все в форме ровных кругов. Был показан вид сверху, от которого всем, даже Машиным родителям, стало не по себе.

«Я тебе всегда говорила, что мы не одни на этой планете, – сказала перепуганная мама папе, глядя завороженно на экран. – Мы – биологический посев… Кто-то посеял людей, как семена, на наш маленький шарик… Нет, Борис, ты только посмотри… Какие ровные круги, это же настоящий след от летающих тарелок… Они еще и пробу грунта взяли, видишь отверстие в земле? И как только на этот раз ИМ не удалось скрыть от нас свое присутствие?…»

Маша и Никита поняли, о чем идет речь. Дело в том, что их маму всегда раздражала позиция органов госбезопасности, постоянно делающих вид, что вокруг ничего сверхъестественного не происходит. Словно никто и не видит летающих тарелок, НЛО, а все свидетели подобных паранормальных явлений считаются сумасшедшими.

«Не бери в голову», – как обычно, ответил ей папа, относящийся к этой теме более чем равнодушно. Очевидно, ему не нравилась мысль, что и он являет собой «биологический посев»…

– Ну, слышала и видела этот репортаж. Дальше-то что? Тарелка в нашей комнате приземлилась?

– Пока еще нет, но все может быть… – испуганно вращая глазами, прошептал Пузырек, и Маша за него испугалась. Даже пощупала его лоб.

– Никита, радость моя, ты не перегрелся на солнышке случайно?

– Ты, Машка, как и все женщины, – несерьезная. С тобой можно только на определенные темы говорить. А ведь я не зря, наверное, спрятался под кроватью, как ты думаешь?

– Ты действительно боишься инопланетян?

– Боюсь. Откуда мне знать, что у них на уме? Тем более что они уже и своих начали уничтожать…

– Своих? А ты-то откуда знаешь?

– Нашел труп инопланетянина. Маленького такого, с крыльями. Немножко похож на летающего кролика.

«Все, хватит…» – И Маша, у которой от фантазий брата разболелась голова, лишь махнула рукой и пошла на кухню. Она ждала гостей, а потому надо было хотя бы достать из холодильника компот.

И спустя несколько минут вранье Никиты забылось. Пришли Сергей с Сашкой, и Дронов услышал от друзей потрясающий рассказ о том, как сразу же после окончания учебы, в первых числах июня, когда самого Сашку родители увезли в Испанию, Маша с Пузырьком и Горностаевым совершили путешествие на стареньких «Жигулях» Серегиного отца в Саратов. История казалась невероятной: как это они могли без документов, на свой страх и риск, отправиться за тысячу километров, да еще и найти там клад?! И Сашка бы, наверное, не поверил, если бы Сергей не рассказал ему о встрече с маленьким беспризорником по кличке Соломон – правнуком бухгалтера известной ювелирной фирмы Карла Фаберже. Настоящее имя Соломона – Михаэль Бауэр. И это именно его мать, Ева Бауэр, посоветовала ребятам часть принадлежащих им по праву сокровищ оставить у нее, а часть превратить с ее же помощью в деньги. Дронов, увидев в руках Сереги доллары, лишь покачал головой. А Маша, скрывшая от всех подарок Соломона – настоящее золотое яйцо Фаберже, лишь тихонько вздохнула от досады… Представляла себе лица ребят в тот момент, когда они увидят яйцо, и ей становилось так хорошо, что она всякий раз спрашивала себя в подобные минуты, а правильно ли делает, до сих пор храня этот подарок в тайне. И сама же себе отвечала: да, правильно, ведь это тайна не только ее, но и Соломона…

– Фантастика! – сказал Дронов, выслушав друзей до конца. – Это же куча денег. И как вы собираетесь их потратить? Ты, Горностай, попросишь, наверно, отца отвезти тебя на Мадагаскар… – Сашка знал о мечте друга побывать на острове и увидеть собственными глазами дикую редкую кошку – фоссу.

– Мадагаскар никуда не денется, – важно и вполне серьезно ответил Сергей. – Но у нас вообще-то были несколько другие планы. Мы собираемся открыть детективное агентство «Фосса».

– Детективное агентство? – удивился Дронов и даже зауважал Серегу за то, что тот молчал обо всем до настоящего момента, хотя мог все новости выдать на-гора уже сегодня утром, еще до звонка Машке. – Ну, вы, ребята, даете! И чем же таким будет заниматься агентство?

– Скажи сначала, ты с нами или нет? – спросила Маша, с любопытством глядя на ошарашенного Дронова. – Ты будешь работать в нашем агентстве или же считаешь все это ерундой?

– Ничего себе – ерунда! Да вы только возьмите меня!

Именно о такой реакции Дронова и мечтала Машка, представляя себе еще там, в Саратове, как они все вместе будут расследовать преступления. И хотя она имела об этом весьма смутное представление (ну, на самом деле, какие преступления, ведь они же еще дети?!), все равно – планы их были смелыми и требовали от них проявления вполне взрослых качеств.

– Вот только что мы будем расследовать? – Этот главный вопрос, который даже Маша (из нежелания быть непонятой или показаться смешной) не осмеливалась задать Сергею, был задан Дроновым. И вышло это у него так естественно, так здорово, что, слушая ответ Горностаева, Маша и сама вся обратилась в слух.

– Я уже все продумал, – ответил Сергей и, чувствуя, что друзья только и ждут, когда же он скажет нечто важное, вдруг расхохотался: – Вот умора! Вы бы посмотрели на свои лица! Для начала скажу – навряд ли преступления, о которых сейчас пойдет речь, будут столь уж серьезными, а во-вторых, я не уверен, что они вообще будут. Это я назвал наше агентство детективным, но оно может быть и просто сыскным. К примеру, надо найти человека. А где его искать и как? Вот этим мы и будем заниматься.

– И в школе тоже узнают о нашем агентстве? – осторожно спросила Маша, которой меньше всего хотелось бы этого. Она вообще не любила смешивать свою личную жизнь с общественной.

– Это необязательно, – ответил Сергей. – Относительно того, каким образом мы будем искать людей или нечто другое, что нас попросят найти, то над каждым заданием придется думать сообща и вместе принимать решения.

– Нет, если не будет преступлений, то это неинтересно, – вдруг сказал Дронов. – Если уж работать, то по-крупному. Браться за серьезные расследования.

– Но как мы узнаем о настоящих преступлениях? – пожала плечами Маша. – Ты что, хочешь сотрудничать с милицией? Да они, если только узнают о том, что мы собираемся вмешиваться в их дела, сразу же нас самих арестуют.

– Машка права, – тихо вставил Пузырек, – налоги мы платить не намерены, потому что агентство будет тайным, а значит, нашу деятельность надо СКРЫВАТЬ. И действовать нам придется только в обход милиции.

– Ну, тогда я вообще ничего не понимаю! – воскликнул Дронов. – Чем же мы будем заниматься? Как узнаем, что кому-то требуется наша помощь? И даже если мы найдем заказчиков, работать станем бесплатно или как?

– Об этом я тоже подумал. Все зависит от того, что представляет собой заказчик. Если он, к примеру, человек состоятельный, то почему бы не взять с него немного денег, чтобы окупить расходы на содержание штаб-квартиры, оргтехнику, телефон… – сказал Горностаев.

– Да! – вдруг вспомнила Маша. – Серый же купил новенький компьютер и теперь собирается подключиться к Интернету…

– Что-то я, ребята, ничего не понимаю. Сначала вы говорите, что надо все держать в тайне, теперь же оказывается, у вас уже есть компьютер… А как же родители, Сергей? Они все знают?

– Нет, – ответил тот. – В том-то и дело, что они пока не в курсе, и я еще не решил, о чем им можно рассказать, а о чем нет. Представь, что будет, если они узнают о том, сколько у нас денег?!

– Думаешь, придется с ними делиться? – спросил невинным тоном Никитка.

– Во-первых, они в жизни не поверят в то, что мы действительно нашли клад Фаберже, а во-вторых, попытаются связаться с Евой Бауэр, а то и вовсе в них взыграет патриотизм, и они решат вернуть сокровища государству.

– Они могут… – Это уже сказала Маша, которая была категорически против огласки всего, что касалось денег и клада.

– Так вот, о компьютере, – продолжал Горностаев, – наша знакомая, Тамара Саржина, уже полгода живет в Англии, работает там по контракту. А мои родители, ее друзья, присматривают за Тамариной квартирой, что находится в нашем же подъезде, только этажом выше…

– Она и будет нашим штабом? – сообразил Дронов, и веснушчатое лицо его расплылось в улыбке.

– Правильно, ты потрясающе догадлив. Но, самое главное, родители уже давно разрешают мне бывать там, а потому все будет шито-крыто…

– Там полно цветов, за которыми мне придется ухаживать, – сказала Маша, которая уже бывала в этой квартире. – Но вообще-то обстановочка там – класс! Кожаные диваны, кресла, а в буфете до сих пор стоит банка кофе и сахар…

– Вот только жаль, что табличку нельзя на дверь повесить «Детективное агентство «Фосса», – подмигнул Сергею Пузырек. – Ты еще не раздумал покупать эту свою фоссу?

Речь шла о том, чтобы купить или заказать чучело фоссы, о чем мечтал Сергей. И Пузырек никогда не упускал случая «подколоть» своего старшего товарища этим смешным и недостойным мужчины, на его взгляд, пристрастием ко всему экзотическому, «прикольному».

– Нет, я даже съездил в Зоологический музей и записал фамилии всех известных чучельников…

– Чучельники! – передразнила его Маша. – Их называют по-другому. – Она наморщила лоб, но так и не вспомнила. – Что-то такое, связанное не то со спиртом, не то с формалином…

– Чучельники – они и есть чучельники, – пожал плечами Дронов. – Так проще запомнить.

– Ладно, – милостиво разрешила Маша. – Ну и что же ты, Сережа, собираешься делать с этими фамилиями? Разыщешь такого вот специалиста и попросишь его сделать чучело фоссы?

– А у тебя есть другие идеи? Мы живем в такое время, когда за деньги можно купить и заказать практически все, – совсем по-взрослому убеждал ее Сергей. – Даже смерть можно заказать, сама знаешь…

Маша покачала головой:

– Ну ты, Серый, даешь… Ты так это сказал, словно я – профессиональный убийца. Киллер.

– Вы все не о том говорите, – прервал их практичный Дронов. – Ну, заказал ты эту фоссу, дальше-то что?

Его коронное «дальше-то что?» было действенным рычагом, приводящим в движение все вокруг, и это Маша уяснила себе давно. Своим, казалось бы, простым и немного грубоватым вопросом Дронов словно давал сигнал к последующему действию. Так произошло и на этот раз. Только на его вопрос ответил, как ни странно, не Горностаев, а сообразительный и явно нестандартно мыслящий Пузырек.

– А дальше мы дадим объявления в газеты, – сказал он так, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Даже Сергей посмотрел на него с некоторой долей озадаченности. Он и сам не раз думал о том, каким образом они привлекут к себе клиентов, но чтобы дать объявление в газету?! Нет, это слишком дерзко. К тому же, они решили, что их агентство будет тайным. А тут вдруг газета… Но, с другой стороны, Пузырек прав. Как еще они смогут узнать, кому требуется их помощь? Разве что случайно – от знакомых или друзей, от родителей. Правда, есть еще и телевизионные передачи, которые просто кишат информацией о совершенных где-то преступлениях. Но каким образом чисто практически влиться в расследование, Сергей представлял себе с трудом. А потому принял неожиданное для себя решение поддержать Никитино предложение.

– А что, думаю, это выход, – сказал он и ободряюще взглянул на Пузырька. – Дадим объявление типа: «Детективное агентство. Телефон такой-то…» Все. И поверьте мне, что те, у кого в это время возникнут какие-то проблемы, обязательно позвонят. Люди в отчаянии способны на все. К тому же, если пропадает человек, милиция начинает поиск лишь на третий день. Страшно представить, что должны чувствовать, к примеру, родители какой-нибудь девчонки, которая не появилась дома через сутки… Вот ты, Маша, предположим, пропала. И что же, твои родители станут целых три дня сидеть сложа ручки и ждать, пока милиция очухается и примется тебя искать? Да они перероют все газеты и будут искать там именно такое объявление.

– Сплюнь, – возмущенно покачала головой Маша. – А то еще накаркаешь… Но в принципе ты прав. Мои родители – люди деятельные. Они сделают все от них зависящее, чтобы только найти меня. И вполне возможно, позвонят в детективное агентство. Деньги – это тоже рычаг, да еще какой…

– А у меня есть идея, – сказал Сашка Дронов. – Но перед тем как ее изложить, я должен кое-что объяснить. Дело в том, что даже если нам кто и позвонит, а это будет наверняка взрослый человек, то, услышав в трубке детский голос, он подумает, что либо ошибся номером, либо его разыграли… Он бросит трубку и уже больше никогда не позвонит. Я удивляюсь, как это вам раньше не пришло в голову…

– Уж не такой у меня детский голос, – сказал Сергей.

– Трубку могу взять я. У женщин часто бывают детские голоса, а потому я запросто смогу сойти за секретаршу. Между прочим, наши с мамой голоса постоянно путают.

– И все же… даже если ты, Маша, исполнишь свою роль секретарши, что последует дальше, после звонка?

– Я назначу клиенту встречу, и он придет. Причем встречу лучше всего назначать где-нибудь в нейтральном месте, чтобы не засветить квартиру Сережиной знакомой.

– И кто пойдет на встречу с клиентом? Ты, Сережа? – усмехнулся Дронов.

– Можешь и ты… – ответил несколько раздраженно Горностаев, который понимал, куда клонит его друг. – Думаешь, ничего из нашей затеи не получится?

– Встречаться непосредственно с клиентом, это, думаю, не получится. Представь, у человека горе, у него кого-то убили или похитили, он ищет человека, профессионала, на которого надеется, и вдруг при встрече видит перед собой мальчишку…

– Да уж… – тут и Машка скисла.

– А теперь моя идея, – тоном человека, явившегося, чтобы спасти мир, произнес Дронов. – Нам нужен телефон с определителем номера. Клиент позвонил, и мы уже будем знать, кто попал в беду. С помощью Интернета мы выясним, кому принадлежит телефон, и САМИ, понимаете, САМИ начинаем расследование. Разумеется, для того, чтобы внедриться в среду и быть в курсе всего, что происходит, нам надо находиться рядом с этим человеком. Но мы сможем проникнуть в его дом другим способом. И уж в этом плане Маше нет равных… Она сумеет войти в доверие и добиться, чтобы ей поверили.

– Ладно, Дронов, это уже мой хлеб, – хмыкнула в каком-то творческом экстазе Маша, представляя себя главным действующим лицом в предстоящей драме. – И вообще, мне все, что вы говорите, начинает нравиться больше и больше! Я даже готова пожертвовать личной жизнью, чтобы только все поскорее началось. Никита, доставай газеты, вырезай купоны, и давайте вместе писать объявления…

Она на мгновение закрыла глаза и увидела себя в темном переулке с пистолетом в руке. Раздался выстрел – и в кустах кто-то дико заорал. Это был убийца, тот самый маньяк, за которым охотилась милиция всей Москвы…

– Машка!

Она открыла глаза и увидела брата, делающего ей какие-то знаки. За столом Дронов с Горностаевым писали объявления. Словом, работа закипела. И только она одна на какое-то мгновение перенеслась из комнаты куда-то в ночь, в опасность…

Маша тряхнула головой и вернулась в реальность. «Надо бы купить кожаные брюки, в них удобнее…» – пронеслось в голове вместе с образом длинноногой девчонки, с легкостью перелетающей через забор…

– Машка, – Никита показывал ей взглядом, чтобы она пошла за ним в сторону ванной.

Маша нехотя поднялась с кресла и поплелась вслед за братом.

– Как ты думаешь, показать им то, о чем я тебе говорил?

И Маша, напрочь забывшая об их разговоре перед приходом друзей, ничего не подозревая, кивнула головой: «Валяй»

Никита взял ее за руку и потащил за собой в ванную комнату. Там на полу стояло пластмассовое ведро, прикрытое сверху полотенцем.

– Ты готова к тому, чтобы увидеть то, что там находится? – вполне серьезно спросил Никита и даже побледнел от волнения.

– Слушай, зачем ты мне морочишь голову? Открывай… Что ты еще придумал?

– Труп инопланетянина… Помнишь, я тебе говорил? – С этими словами Пузырек откинул полотенце, и Маша увидела на самом дне ведра черное обугленное тельце непонятного существа с обгоревшими крыльями. «Маленький археоптерикс», – только и успела подумать она и потеряла сознание.

Глава II Крокодильи «звезды»

Уже третью ночь он не мог уснуть. Перед глазами стоял инопланетянин. Маленький, трогательный, сгоревший при невыясненных обстоятельствах…

После того как Маша грохнулась в обморок, Сергей и Сашка, прибежавшие на шум и крик Пузырька, и сами-то чуть не сошли с ума от страха, увидев маленькое обуглившееся чудовище.

– А я считаю, что это детеныш инопланетян, посмотрите, какой он крохотный… – говорил Никита, чувствовавший себя в центре внимания и от этого испытывавший небывалый подъем. Он даже не думал о Маше, которую перенесли на диван, дали ей понюхать нашатырного спирта… Она очнулась, и слава богу. Так считал он, оправдывая свою холодность по отношению к сестре чисто мужскими качествами, заключающимися в том, чтобы уделять больше внимания проблемам мирового масштаба, а не опускаться до мелочей вроде девчоночьих обмороков. В этом вопросе он целиком придерживался позиций своего отца, Бориса Пузырева, серьезного человека, считавшего, что именно мужчина – двигатель прогресса, особенно, если это касалось научной деятельности. Разве НЛО – шутка? Они есть, они уже совсем близко и подобрались к Ставрополью. А что будет завтра? Где в следующий раз они высадят свой невидимый десант и не с Красной ли площади будут брать пробу земли? И где появятся ровные круги – следы от приземления летающих аппаратов?

То, что произошло после Машкиного обморока, когда с работы вернулись родители, Никите и вспоминать не хотелось. Он был унижен, раздавлен, опозорен.

Отец, увидев маленького инопланетянина, признал в нем сгоревшую кошку.

Никита вытер слезы и сел на постели. В комнате было все синим от полыхавшей за окном августовской ночи. И даже распахнутое окно не помогало от жары. Кондиционер работал лишь в гостиной, но прохлада до Никиткиной спальни не доходила, она по дороге к нему превращалась во влажную духоту.

Однако он все равно встал и подошел к окну. Затем пошел на кухню, открыл холодильник, достал еще непочатую, светящуюся таким родным оранжевым цветом бутылку с фантой, отвинтил крышку и с наслаждением сделал несколько обжигающих глотков этой газированной, пузырчатой апельсиновой сладости… Фанта спасла его от воспоминаний. Он вместе с бутылкой вернулся к себе, уселся на подоконник и, случайно взглянув вниз, на ровную, желтеющую песком детскую площадку, чуть не вывалился из окна…

Испугался, спрыгнул на пол и провел ладонью по вспотевшему лбу. Сделал еще несколько глотков фанты и снова взобрался на подоконник.

Уличный фонарь, высветив большое круглое пятно, нахально предлагал Никите картинку-мираж, в которую было трудно поверить. Если это ему не снилось, то прямо рядом с их домом, в центре детской площадки находился огромный… крокодил. Аллигатор. Собственной персоной.

Никита начал тереть глаза, словно пытаясь проснуться, но крокодил все равно лежал неподвижно, как бревно на песке, будто это не центр Москвы, а пляж на берегу Нила. Никита не просыпался. Больше того, когда он начал щипать себя, ему стало больно. Неимоверно больно. Он едва сдержался, чтобы не закричать.

«Пузырек, ты сошел с ума. Сначала тебе мерещились инопланетяне, а теперь в твоем дворе завелся крокодил», – приблизительно так отреагирует Маша, да и все остальные, расскажи он им про свое видение.

Послышался какой-то шум. Рокот мотора. Никита снова взглянул вниз – крокодила уже не было. Все правильно, улыбнулся он, как психбольные (сам видел это в кино) – идиотской улыбкой и вернулся в постель. Все правильно: крокодил услышал шум мотора и уполз в кусты. Вот и отлично. А то бы ему отдавили хвост…

Сергей с самого утра готовил себя к ответственному дню – дню презентации своего агентства. В сущности, агентство было не только его, но уж так случилось, что друзья единогласно признали в нем лидера и поручили именно ему директорский пост.

В отличие от Маши, которая давно тайком от мамы пользовалась ее косметикой и духами, Сережа вот уже три раза пытался побриться папиными дорогими лезвиями. Запершись в ванной комнате, он выпускал из баллончика легчайшее облако душистой мыльной пены, густо покрывал ею гладкое мальчишеское лицо и, с важным и даже несколько усталым видом разглядывая свое отражение в зеркале, лениво водил бритвой по щекам…

Никто не знал и не видел, что он держит станок лезвием в обратную сторону, но тот Сергей, что находился и жил в зеркале, – именно БРИЛСЯ. В «зеркальном» Сергее Горностаеве было куда больше мужского, чем в том, что стоял в махровом папином халате посреди ванной комнаты. У него даже лицо было много умнее и серьезнее. И он наверняка презирал своего двойника за это фальшивое бритье и желание казаться старше и значительнее. Разве в самом факте бритья есть элементы мужественности? Чушь, собачья к тому же. Но он «брился», и сам не мог себе объяснить, зачем ему это нужно.

Умывшись и плеснув себе на руки бальзам после бритья, Сергей движениями, которые непроизвольно были им скопированы опять же с отца, растер им щеки и снова посмотрел на свое отражение. И вдруг, вспомнив вчерашний вечер, расхохотался. Бедный Пузырек! В своем желании удивить, шокировать и оказаться в центре внимания он зашел слишком далеко: пытался всех убедить в том, что в ведре детеныш инопланетянина, когда это была всего лишь сгоревшая кошка… И тут Сережины мысли плавно перешли на кошку, и улыбка исчезла с его раскрасневшегося лица.

Он вышел из ванной. В квартире было тихо – родители уже давно ушли на работу. На кухне его ждал завтрак, а на холодильнике, за микроволновкой – пачка сигарет. Достав одну, он налил в чашку кофе, разбавив его молоком, поудобнее уселся в плетеное кресло и, сунув сигарету в рот, вздохнул. Бедная кошка. И кто ее сжег? Кому понадобилось совершать такое зверство? Откуда вообще берутся такие изверги?

Сергей курил без дыма и огня. Но все равно внутренне курил. И страшно переживал за кошку. Потом, вспомнив о том, что сегодня утром Пузырек отнесет в редакцию, вернее в редакции пяти газет тексты объявлений, немного разволновался и достал еще одну сигарету, предварительно раскрошив в блюдце первую. Он спрашивал себя, правильно ли он сделал, дав Никите деньги на то, чтобы объявления вышли срочно, и некоторые уже сегодня? Но дело было сделано. Часы показывали одиннадцать. Все уже давно, наверное, встали и теперь ждут его звонка, чтобы договориться о встрече в штабе «Фоссы». А он даже еще не позавтракал.

Выдавив на вареное яйцо майонез, он сглотнул слюну. Майонез занимал в его жизни особое место. Это было его слабостью, как у Пузырька, к примеру, его американизированные буржуйские напитки типа фанты и колы. И если бы кто-нибудь знал о пристрастии Сергея к майонезу, то какую кличку повесили бы на него? «Кальве»? «Хелманз»? От такой кликухи уж точно не отмоешься… Зацепив вилкой упругий кусочек сваренного вкрутую яйца, он хотел было уже отправить его в рот, но ему помешал телефонный звонок. Звякнув вилкой о тарелку и снова сглотнув слюну, Сергей схватил трубку.

– Это детективное агентство «Фосса»? – услышал он на другом конце провода низкий мужской голос и обмер: все, началось… Неужели Пузырек успел дать объявление так рано?

– Да, я вас слушаю, – ответил он как можно более басистым голосом и весь напрягся. Вот сейчас последует фраза типа: «Мне срочно нужна ваша помощь…»

Но вместо этого услышал:

– Сколько стоят ваши услуги?

Это был неожиданный вопрос, на который вот так запросто не ответишь.

– Смотря какое дело, – ответил он глухо и сам подивился, куда пропал его звонкий голос.

– Убийство. У меня убили жену. Пуля попала в сердце. Найдите мне того, кто это сделал… Я заплачу любые деньги…

– Хорошо, мы займемся вашим делом. Вы готовы встретиться со мной?

– Горностаев, да я готова встретиться с тобой уже часа три, если не больше… – вдруг услышал он в трубке заливистый Машкин хохот и почувствовал, как пылает его лицо. Вот поросенок! – Один-ноль в мою пользу! – не унималась она, закатываясь смехом на другом конце провода.

– Ладно, позвони Дрону, и приходите через полчаса в штаб. Где Никита?

– Он все сделал и теперь во дворе – ищет следы внеземных цивилизаций… – Она продолжала веселиться, и Сергею была приятна мысль о том, что его компаньонка сегодня в хорошем расположении духа.

– Тогда до встречи, – сказал он, несколько обескураженный после такого розыгрыша. Он знал, что об этой шутке уже через пару минут будет знать Дрон.

Квартира Саржиной действительно была словно предназначена для того, чтобы стать штабом. Во-первых, совсем рядом с ней жил Горностаев, что само по себе было очень удобно. Во-вторых, в ней имелся телефон. В-третьих, она была просторная, комфортная и могла разместить много людей на тот случай, если это понадобится в работе.

Все собрались как по команде, расселись в глубоких кожаных креслах, и Сергей, как самый главный, выступил с речью.

– Возможно, что уже сегодня выйдет газета с нашими объявлениями, а потому просто необходимо, чтобы кто-то находился здесь и ждал звонка. Кроме того, надо успеть до начала работы купить необходимые канцелярские принадлежности. Вот блокнот, например, куда надо будет записывать те номера, которые высветятся на определителе номера.

– Но ведь у нас же еще нет такого телефона, – резонно заметила Маша. – Кто отправится его покупать?

– Я могу сходить, – предложил Дронов. Он, судя по внешнему виду, тоже тщательно готовился к своему первому рабочему дню: рубашка выглажена, шорты – новые, даже кроссовки и те чистые, словно их вчера на ночь помыли и выставили сушиться на балкон…

– Вот и отлично. Деньги я тебе сейчас выдам, – потупив взгляд и страшно смущаясь новому для себя положению, сказал Сергей. – И тебе, Никита, тоже спасибо за усердие. От того, как ты сработал, зависит теперь, позвонит нам кто-то или нет.

От Сергея не укрылось то, что от хорошего настроения Маши не осталось и следа. Она сидела в кресле с бледным печальным лицом и думала, казалось бы, о чем-то своем. И когда Горностаев спросил, что с ней, она даже не услышала его.

– Маша, очнись, – толкнул ее в бок Никита. – Ты чего такая?

Тогда она, тряхнув, по обыкновению, головой, вдруг встала и сказала:

– Горностаев, ты вот ждешь клиентов, а ведь он перед тобой. Готовый.

– Какой еще клиент?

– Ты что, ослеп? – сорвалась она и ткнула себя пальцем в грудь. – Да я, я твой первый клиент. И знаешь, почему? Потому что за мной следят!

И она рассказала ребятам то, о чем должна была рассказать еще вчера.

– Ты уверена, что он следит именно за тобой, этот Черный человек? – спросил Сергей.

– А ты вот как-нибудь сам проследи за мной, и увидишь его. Вчера он едва не зашел за мной в лифт. Можно себе представить, что было бы… И хотя я сейчас ношу при себе перочинный нож и «Антидог», не уверена, что, окажись я в экстремальной ситуации, сумею всем этим воспользоваться. Хорошо, если успею достать баллончик и нажать на него, а что с ножом прикажете делать? Зарезать преследователя?

– Для начала тебе надо успокоиться.

– Нет, мне незачем успокаиваться. Зачем ты советуешь мне терять бдительность, когда именно сейчас нужно удостовериться в том, что этому человеку нужна именно я.

– Может, он домушник? – предположил Дронов.

– Нет, он и сегодня шел за нами, я видел, – вдруг сказал Пузырек, и все посмотрели на него. Он, понимая, что после вчерашнего ему могут не поверить, теперь старался вести себя намного тише и незаметнее.

– Ты правда его видел? – спросила Маша.

– Правда. Он высокий, худой… и весь черный.

– Как твой инопланетянин? – усмехнулся Дронов, и Никита вспыхнул от этих слов.

– Вы напрасно смеетесь надо мной, между прочим. – В его голосе появились неожиданные твердые нотки. – Инопланетяне есть, они вокруг нас, и я не удивлюсь, если нам всем скоро крышка…

Теперь уже и Маша почувствовала неловкость за брата с его буйной фантазией.

– Мальчики, не обращайте внимания. Хотя то, что он говорит насчет моего преследователя, – все правда. Он действительно в черном, у него восточный тип лица, а еще он носит черные шпионские очки. Пренеприятнейшая личность, надо сказать. Когда я смотрю на него, у меня кровь стынет в жилах.

– Между прочим, – продолжил как ни в чем не бывало Пузырек, – он шел за нами до самого твоего дома, Горностай. И я не удивлюсь, если мы сейчас выйдем отсюда и увидим его. Но только он постарается спрятаться где-нибудь в кустах. А ведь взрослый человек…

– Может, он просто влюбился в тебя? – хохотнул Сашка. – Ты у нас после юга стала такая… Красивая, загорелая…

Сказал и покраснел, как рак. Выдал все свои чувства разом. И от Маши это, конечно же, не ускользнуло.

– Вы можете предполагать все, что угодно, но я его боюсь, вот так-то.

– В таком случае нам просто необходимо сейчас же выйти из дома и проследить за тем, будет ли он тебя преследовать или нет, – сказал Сергей. – Ты согласна превратиться в «живца»?

– Если вы будете рядом, то конечно, – ответила с готовностью Маша, желая поскорее отделаться от неприятного чувства страха.

Они вышли из дома, где жил Сережа, по очереди. Первой пошла Маша. Чувствуя себя защищенной, она набросила на лицо маску легкомыслия и беззаботности, что удалось ей с блеском, и направилась прямо через двор к гаражам, где был небольшой лаз в заборе, ведущий к соседнему дому.

И действительно, стоило ей показаться во дворе, как из соседнего подъезда вышел высокий худой человек в черной одежде и черных же очках. Он стремительной походкой направился вслед за Машей.

И тогда наступила очередь Дронова. Он окликнул его: «У вас курить не найдется?» Человек остановился, какое-то мгновение смотрел на Сашу сквозь черное стекло очков и вдруг, махнув рукой, припустил к забору, за которым уже успела скрыться Маша. Ребята побежали за ними, но, проскочив лаз и оказавшись на площадке соседнего двора, увидели лишь озирающегося по сторонам незнакомца. Маши нигде не было.

Заметив приближающихся к нему ребят, мужчина почти побежал к дому, завернул за угол и исчез, словно растворился в воздухе. А из-за гаража вышла Маша. Страха на ее лице уже не было – одна злость.

– Вот черт! И чего привязался?

– Надо было тебе остановиться, знаешь, так резко, и спросить его в упор: что вам от меня нужно, – предложил запоздало Сашка. – Обычно так и поступают. И тогда бы ты, возможно, узнала, что он сохнет по тебе, вот и все…

– Дрон, мне всего тринадцать лет, что ты такое говоришь?

– Но выглядишь-то ты на все пятнадцать, – сделал ей комплимент Дронов. Он знал, что говорит. Ведь Машке можно угодить единственным способом – увидеть в ней женщину. Это – предел ее мечтаний.

– Ладно, Саша, хватит… – зарделась Маша и ухмыльнулась. Она уже поняла, что он немного подыгрывает ей, но почему-то на этот раз не рассердилась.

– Главное, нам удалось выяснить, что он, твой преследователь, действительно существует, – сказал Сергей, в душе немножечко приревновав Машу к Дронову.

– А ты сомневался?

И тут ее взгляд упал на брата, который в это время что-то подбирал с земли.

– Никита, где ты успел вывозиться в мелу? – спросила она строго. – Новые джинсы – и так измазать?

Пузырек кинулся отряхиваться. «Это не мел, а гипс…» – буркнул он, но не стал ничего комментировать.

– Значит, так. Я сейчас провожу Машу обратно в штаб, пусть она записывает звонки, сам я отправлюсь в магазин покупать телефон… Кстати, Маша, я из магазина позвоню тебе по новому аппарату, чтобы его проверить, так что постарайся никуда не отлучаться, договорились?

– Куда я денусь…

– А ты, Дрон…

– Ты же сказал, что это я пойду покупать телефон, – заметил Саша. – Или ты мне не доверяешь?

– В том-то и дело, что доверяю. И поручаю тебе покружить немного вокруг Машиного дома, или еще лучше – приклеить на их дверь волосок, чтобы потом, когда они с Никитой возвратятся домой, выяснить, пытался кто-то подойти к двери или взломать ее или нет. Ведь мы так и не знаем, что этому «черному» нужно: Маша или ее квартира.

– Волос могу выдернуть для такого случая прямо сейчас, – сказала Маша, которой эта идея пришлась по вкусу. – На, Саша, держи. Вот только не представляю, где ты возьмешь клей.

– Куплю по дороге, – ответил Дронов. – Ну, я пошел?

Они с Горностаевым разошлись в разные стороны. Маша же с братом вернулись в штаб.

– Маша, у меня к тебе есть разговор, – сказал Никита, радуясь тому, что у него наконец-то появилась возможность посекретничать с сестрой, которая в отсутствие ребят вряд ли станет над ним смеяться. Тем более что новость, которую он хранил в себе как драгоценность, вполне заслуживала того, чтобы к ней отнеслись с полной серьезностью.

Они поднялись в квартиру, и Никита, разложив на письменном столе лист бумаги, достал ручку и нарисовал на нем нечто похожее на звезду.

– Как ты думаешь, что это? – спросил он, хитро сощурив глаза.

– Звезда. Морская. Это и есть твой секрет?

– Разве изображение похоже на звезду? Посмотри внимательнее. Не торопись. А я тем временем нарисую еще три таких же…

Маша смотрела и все равно ничего не понимала.

– Может, я, конечно, не художник, но ведь это же следы!

– Какие еще следы?

– Крокодила!

– Ну что ж, крокодила так крокодила. – Машу начал утомлять этот бессмысленный разговор. – Никита, давай ближе к делу. Кто у нас крокодил?

– Крокодил – это и есть крокодил. Я видел его сегодня ночью.

Все, вот он и рассказал ей всю правду. И теперь смотрел на нее в ожидании приговора. Сейчас она, как это всегда бывает в подобных случаях, покрутит пальцем у виска, и все будет кончено.

– Где ты видел крокодила?

– В нашем дворе. На детской площадке. Я тоже сначала подумал, что это мне или снится, или мерещится. Но когда утром вышел во двор, то увидел эти следы. Очень большие следы, понимаешь, во-от какие!.. – И он руками показал их величину. – А потом я взял гипс и залил в них. Так что мои джинсы не в мелу, а в гипсе.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть слепки следов? Да ведь этого же не может быть!

– Они дома. Сушатся. Но ты и без слепков могла бы сама их увидеть, когда мы вышли с тобой из дома. Мы были совсем рядом…

– А почему же ты мне ничего не сказал? Не показал?

– Да потому, что ты спешила и не обратила бы внимания на мои слова. Ты всегда сначала не веришь, а потом, когда подумаешь, убеждаешься в моей правоте.

Маша пощупала его лоб. Он был холодным. Вроде бы температуры нет.

– Крокодил… – задумчиво произнесла она. – Интересно.

Глава III Тридцать роз от восточного принца

Как ни странно, но Сергей Горностаев вернулся в штаб намного быстрее, чем это можно было предположить. Он с гордостью поставил на письменный стол аккуратную коробку с телефоном, открыл ее и, не скрывая своей радости, достал оттуда аппарат.

– Ну вот, теперь мы сможем определить номер того, кто нам позвонит, – сказал он. – Главное, чтобы аппарат работал.

Маша, которая уже разговаривала с ним по телефону, когда Сергей звонил ей из магазина, смотрела на телефон с недоверием. И хотя умом понимала, что он сможет определить номер позвонившего, но испытать это на себе ей еще не представилась возможность.

– Если хотите, я могу прямо сейчас сбегать к нам домой и оттуда позвонить вам. Хотите? – предложил все схватывающий с полуслова Пузырек. Маша поняла, что ему не терпится поскорее домой, чтобы проверить, подсохли ли гипсовые слепки.

– А что, давай, сбегай, заодно проверишь, там ли Дронов и все ли с ним в порядке. Вдруг он нос к носу столкнулся с твоим преследователем, Маша, – согласился Горностаев.

Никита убежал. Маша, не выдержав, рассказала Сергею о виденном Никитой ночью крокодиле.

– Знаешь, что-то я стала за него тревожиться. То ему страшно дома одному оставаться и он забивается под кровать и засыпает там, будто щенок какой-нибудь. То теперь по ночам ему мерещатся крокодилы… Как ты думаешь, мы должны отреагировать на его новые фантазии? Ведь если начнем смеяться, он обидится и замкнется в себе. А это совсем никуда не годится, тем более я его так люблю…

– Что касается моего мнения, то я к его фантазиям отношусь нормально. Ты не видела фильм «Аллигатор»?

– Не помню, а что?

– А то, что там случилась совершенно невероятная история. Маленькая девочка поехала с отцом или родителями, это не важно, в Африку, кажется. И там купила за какие-то гроши крохотного крокодильчика. Он был похож на ящерицу. Она спокойно вернулась с ним в город, где жила. Дело происходило в Европе. И вот уже дома она не то случайно, не то нарочно выбросила его в унитаз. Крокодильчик попал в канализационную систему, как раз в то место под землей, куда сваливают убитых во время медицинских опытов животных… Я имею в виду собак, кошек, кроликов… Представляешь, какой это корм для маленького крокодильчика, растущего не по дням, а по часам! Он постепенно превратился в гигантских размеров аллигатора, который постепенно перешел на человеческое мясо. Он стал набрасываться и поедать живьем людей, которые спускались под землю… Я понимаю, конечно, что это всего лишь фильм: выдумка и фантазия какого-то взрослого дяди, но такой факт мог иметь место. Кроме того, не забывай, что у нас на птичьем рынке можно сейчас купить хоть черта лысого, не говоря уже о крокодиле. Так что ты не беспокойся о психическом состоянии своего брата. Вполне может быть, что в нашем дворе на самом деле завелся крокодил. Или кто-нибудь вывел его просто-напросто прогуляться…

– Ты издеваешься надо мной?

– Маша, надо быть гибче и воспринимать мир таким, каков он есть на самом деле. Твой брат – смышленый парень, я в его годы был гораздо менее сообразительным. Его увлечение НЛО – это так естественно в его возрасте. Я сам видел тот репортаж из Ставропольского края и был, надо признаться, потрясен кругами примятой травы. Египетские пирамиды, это понятно, но еще доказать нужно, что человеку не под силу было построить такие огромные гробницы. А вот что касается следов от летающих тарелок, то это же произошло не где-то там в Америке, а у нас, совсем рядом, если разобраться…

– Ну, хорошо. А что ты скажешь о кошке?

– О кошке? Да то, что она мало походила на кошку. И я, будь помладше, тоже мог бы принять ее за инопланетное существо. Теперь же, когда увидел ее, в следующий раз я уже не попадусь на эту удочку… А сначала и я поверил, что это существо с крыльями…

И тут раздался телефонный звонок. Маша аж подскочила от неожиданности – настолько она успела привыкнуть к тому, что в этой квартире телефон молчит.

– Кто будет говорить? – спросила она, и Сергей, волнуясь, взял трубку.

– Да ты не дрейфь, это же Никитка, – успела шепнуть она и улыбнулась, увидев слегка напряженное лицо Сережи.

– Это детективное агентство? – подражая мужскому голосу, пробухал Никита, тяжело дыша в трубку.

– Да… – рассмеялся Сергей. – Что случилось?

– У меня пропала жена, – продолжал дурачиться на другом конце провода Пузырек, и у него это довольно сносно получалось. – Сколько стоят ваши услуги и когда мы сможем встретиться?

– У нас очень, ну просто очень дорого, – вздохнул Сергей. – Но цена зависит от того, какой была ваша жена…

И тут взгляд Сергея остановился на широко распахнутых глазах Маши, которая, закрыв ладонью рот, энергично показывала ему пальцем на светящееся табло на телефоне. Но было уже поздно. Сказав нечто вроде: «Извините, я думал, что вы серьезная контора…», несостоявшийся клиент повесил трубку.

Горностаев, весь красный, сидел перед Машей и от ужаса не мог вымолвить ни слова. Он понял, что оскорбил человека, попавшего в беду. Что начал играть в непозволительную игру с потенциальным клиентом, тем самым клиентом, о котором можно было лишь мечтать…

– Я записала его номер… 250-83-41, – Маша в знак утешения даже погладила Сергея по руке. – Ну не расстраивайся ты так…

Тут же раздался еще один звонок. Вот это уже был Никита.

– Салют! Докладываю! – орал он, словно боясь, что его не услышат. – Дронова нигде нет. Волосок порван, на нашем замке, Машка, несколько царапин. Так что успокойся, этому мужику ты не нужна. Он скорее всего домушник…

– Никита, а что это ты такой веселый? – спросила Маша и услышала:

– ОНИ ВЫСОХЛИ. И я вам их сейчас принесу.

Когда пришел Никита, держа под мышкой картонную коробку из-под обуви, Горностаев с помощью Интернета успел определить, кому принадлежит телефонный номер. И теперь Маша вписывала в блокнот фамилию, имя и отчество хозяина: Монастырский Алексей Константинович.

– Вот. – Никита, не понимая, насколько серьезно увлечены его друзья, принялся доставать и раскладывать прямо на полу белые, странно изогнутые «звезды», действительно напоминающие чьи-то следы. Причем довольно внушительных размеров. – Я уверен, что ты, Машка, ему уже все рассказала. Но я не обманщик и не сумасшедший. Это самые настоящие следы. И некоторые еще до сих пор сохранились… Хотя их очень мало, там же песок, дети…

– Возможно, ты прав, – сказал Сергей мягко, боясь обидеть Пузырька, – но сделаем следующим образом. Ты спрячешь эти отпечатки, а ночью, если тебе помере… точнее, если ты увидишь снова крокодила, сразу же звони мне и буди Машку…

– Машу, – поправила его та.

– Правильно, буди Машу. А еще лучше, сфотографируй крокодила.

И тут Никита понял, что он, мягко говоря, дурак. Ведь у него же на письменном столе лежал фотоаппарат, да к тому же с пленкой. «Ладно, в следующий раз вы у меня не так запоете…» – подумал он и принялся складывать свои трофеи обратно в коробку.

– А что это у вас такой кислый вид? – спросил он, чувствуя, что за время его отсутствия что-то произошло. – Дронов не звонил?

Горностаев рассказал ему о звонке, который они восприняли как его, Никитки, шутку.

– Ну вы даете, – развозмущался Пузырек. – Люди им звонят, а они над ними издеваются!

– Это я виновата, – сказала Маша. – Я Сережу еще утром разыграла примерно таким же образом, вот он и подумал, что у нас с тобой это наследственное. Розыгрыши, я имею в виду.

– И что же теперь будете делать? Узнали, чей телефон?

– Монастырского Алексея Константиновича.

– Алексея Константиновича? – Никита нахмурил лоб, потом сказал: – Я знаю одного такого… И вы все его знаете. Он же преподает в нашей школе французский. Мы-то все английский учим, а он ведет спецкурс для медицинского класса.

– Разве фамилия его Монастырский?

– А мы сейчас проверим, – и Маша живо взялась за трубку. – Я позвоню в школу и спрошу, это же так просто…

Маша никогда не упускала случая воспользоваться телефоном. Она любила звонить по каждому пустяку, чтобы только добиться своего. Так, к примеру, купив в кондитерской несвежий торт, она тотчас узнавала по справочной номер телефона магазина и звонила туда. Говорила в трубку все, что думает по поводу прогорклого масла или черствого бисквита, а потом, если возникало желание довести дело до конца, сама приезжала туда и меняла наполовину съеденный торт на свежий. Папа за это называл ее скандалисткой, а мама – глубоко принципиальной, цельной личностью.

В школе сказали, что «француза» действительно зовут Алексей Константинович, а фамилия его – Монастырский.

– Все очень просто, – заявила Маша. – Обращусь к нему по поводу французского языка. Скажу, что собираюсь с родителями эмигрировать во Францию, и даже, если понадобится, на самом деле буду брать у него уроки. Ну, как?

– Блеск! – угрюмо вздохнул Сергей. Он до сих пор не мог прийти в себя после своего прокола.

Раздался звонок в прихожей – это пришел Дронов. Вид у него был несчастный:

– Я его упустил, – он в отчаянии замотал головой. – Сначала этот долговязый черт вертелся вокруг твоего дома, Маша, как и я, впрочем… После чего он все-таки поднялся наверх и, судя по тому, что волосок был порван и замок поцарапан, он пытался открыть дверь. Но вот что удивительно: зачем он это делал, если на двух ваших дверях куча разных замков, причем довольно сложных. У меня создалось впечатление, будто он не то чтобы пытался вскрыть замок, а просто в порыве злости его поцарапал… Я на цыпочках поднялся за ним и следил за его движениями и выражением лица. Так ведет себя человек, который нечаянно захлопнул собственную дверь и не может попасть в квартиру. Он даже пнул вашу дверь ногой! Помните инженера Щукина из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова?

– Но что он мог оставить в нашей квартире? – удивилась Маша. – Никита тоже был недавно дома и видел царапины на замке. Я еще тогда подумала, зачем этот тип вообще прикасался к замку… Все это очень странно.

– Надо рассказать твоим родителям, чтобы они приняли меры, – заявил Дронов. – Шутки шутками, но уж больно темпераментный этот преследователь, а глаза у него, когда он пинал вашу дверь, были налиты кровью, как у быка на арене, вот так!

– Значит, тебе не удалось выяснить, куда он ушел и где живет?

– Нет. Он исчез. Думаю, что он оторвался от меня, когда миновал арку. Скорее всего, где-нибудь в глухом дворе оставил машину, на которой и уехал…

– Какие странные вещи начали происходить сразу же после того, как мы вернулись в Москву, – произнесла Маша задумчиво. – Меня преследует какой-то неизвестный с глазами, налитыми кровью. В нашем дворе появился крокодил, – она кивнула на брата, – вон у Никитки даже доказательства имеются. В Ставрополье приземлилась летающая тарелка. А где ты, Никитка, нашел своего сгоревшего инопланетянина? – Она спросила это безо всякого подвоха, словно речь шла не об обугленном трупе кошки.

– Вообще-то в мусорном баке, – покраснел Пузырек. – В нашем дворе.

– Я не могу не признать, что теория существования внеземных цивилизаций привлекательна и, скорее всего, имеет под собой вполне реальную основу. Но у меня такое чувство, что всему происходящему можно будет уже в ближайшее время найти очень простое объяснение.

Это произнес Дронов. И после его фразы в комнате воцарилась тишина, во время которой каждый думал о своем отношении к НЛО и прочим фантастическим явлениям, предполагающим присутствие на Земле инопланетных существ.

Первой очнулась Маша.

– Мне надо домой. Вы проводите меня? Только сначала продиктуйте адрес этого Монастырского…

– Записывай…

Из штаба вышли все вместе и двинулись к Машиному дому. По дороге встретили Максима Гришина. Он учился классом ниже Горностаева и жил в одном с ним доме. Все во дворе знали, что его мать – пьющая, а потому совсем не удивлялись, что Максим, вместо того чтобы ходить в школу, мыл машины на стоянке, торговал сигаретами или газетами в метро, а то и вовсе пропадал где-то, пытаясь самыми разными способами раздобыть себе денег. Он рано повзрослел, превратился в озлобленного и «кусачего» парня, но вот ростом напоминал первоклассника – раннее пристрастие к курению приостановило, очевидно, его развитие. Да и голод, который постоянно терзал его, тоже был этому причиной. И как бы он себя ни вел, в какие бы истории с мелкими кражами или драками ни влипал, Горностаев уважал Максима уже за то, что он не бросает свою мать и никому не позволяет отзываться о ней дурно. Быть может, поэтому Сережа довольно часто угощал Гришина сигаретами, которые потихоньку покупал в соседнем ларьке, как бы показывая тем самым, что и он уже курит, и у него всегда можно их стрельнуть.

Вот и сейчас, увидев Сергея, Максим, сгибаясь под тяжестью тяжелых пакетов, приостановился, опустил свою ношу на землю и махнул Горностаеву рукой.

– Я сейчас, – сказал Сергей, и они отошли с Максимом в сторону. О чем-то пошептались, после чего Сергей достал из кармана что-то и отдал Гришину. Затем он похлопал Максима по плечу и вернулся к ребятам.

– Устроился в какую-то социальную службу, пашет, как вол. Все летом отдыхают, а он, бедолага, работает. Мать опять запила.

– Мне его тоже жалко, – сказала Маша. – Когда я Максима вижу, мне всегда хочется его накормить. Но как представлю реакцию Гришина на мое предложение, так сразу всякая охота пропадает.

– Думаешь, он обидится? – спросил Пузырек.

– Конечно, – почти хором ответили Сергей с Сашкой.

– А я бы на его месте не обиделся. Голод – не тетка. Когда мне хочется есть, я способен простить все, даже унижение, – возразил Пузырек. – Между прочим, мы с тобой, Машка, сегодня не обедали. И я готов прямо сейчас начать унижаться, лишь бы ты меня покормила.

Маша улыбнулась.

– Да, действительно нам пора домой. Скоро уже и родители придут. Только я так и не поняла, говорить им про этого «черного» или нет?

– Я предлагаю вычислить этого парня самим, – сказал Горностаев. – Иначе – грош нам цена.

– Правильно, – поддакнул Никита. – Ты просто одна никуда не выходи, и все…

– В крайнем случае, мы остановим его и потребуем объяснений. Не думаю, что он настолько опасен, чтобы мы втроем не смогли с ним справиться. Да и вообще, должно же быть какое-то объяснение его поступкам, – сказал Дронов. – И разве «домушники» или наводчики себя так открыто ведут?

Они уже подошли к Машиному дому, когда прямо напротив подъезда, в кустах, послышался шорох, и все, обернувшись, увидели парня в черных очках.

«А ведь это маньяк», – с ужасом подумала Маша и вдруг, взглянув себе под ноги, отшатнулась. Сердце ее екнуло, и она схватила стоящего рядом Сергея за локоть.

– Ты чего?

– Осторожнее… Не шевелись… – Она взглядом указала куда-то вниз.

– Ну, я же говорил вам! – радостно захлебываясь, воскликнул Никита. И он тоже увидел на песке уже знакомые следы крокодила. – Смотрите, ведь они же есть, я их не выдумал…

Сергей с Сашкой опустились на корточки и стали внимательно рассматривать большие звездообразные следы на песке, действительно похожие на крокодильи.

– Значит, так, – сказал Сергей, вставая. – Здесь может быть несколько вариантов. Первый – этот крокодил сбежал из зоопарка. Второй – кто-то держит его в доме и выводит по ночам на прогулки. И третий…

– Нам всем крышка, – заключил за него Никита. – Инопланетяне прорываются к нам из других измерений, чтобы остановить прогресс… Они снова возвращаются на Землю, чтобы господствовать на ней. Мы слишком загрязнили нашу планету, а потому наблюдатели из других космических цивилизаций решили вмешаться и остановить этот процесс. Ведь от того, в каком состоянии находится Земля, зависит и их существование…

Маша опять испытала жгучий стыд перед друзьями за брата, который разошелся не на шутку. Но, с другой стороны, следы-то – вот они. Если это не чья-то дурацкая шутка.

– Никита, если это следы настоящего крокодила, то вовсе не обязательно, что он – пришелец из космоса. Поэтому советую тебе успокоиться. Ты и так с самого утра возбужден и бредишь внеземными цивилизациями. Постарайся взять себя в руки.

Никита посмотрел на нее, как на предательницу, но промолчал.

– Все, пойдем, нам пора домой, – Маша взяла его за руку. – Как здесь ужасно пахнет…

– Да уж, я который раз замечаю, что вон оттуда, – Сергей показал на небольшое футбольное поле, зеленеющее за деревьями, – несет тухлятиной. Как будто варят протухшее мясо.

– Это жарят кошек, – огрызнулся обиженный и никем не понятый Пузырек, и в его голосе прозвучали слезы.

Вечер прошел относительно спокойно, родители занимались своими делами и о чем-то спорили на кухне. Никита вставлял в фотоаппарат новую пленку, а Маша примеряла у себя в комнате мамины туфли.

Дело в том, что в Крыму, где она провела чудесный, наполненный морскими и воздушными ваннами месяц, с ее телом произошли кое-какие чудеса. Во-первых, она загорела и действительно изменилась, стала похожа на настоящую девушку. Во-вторых, она стала выше ростом и, что огорчило ее, у нее увеличился размер ноги приблизительно в два раза! Возможно, это произошло из-за того, что она все время плавала в ластах, которые и вытянули ее ноги. Еще мама заметила: «У тебя, Маша, ноги стали как ласты, а у женщины должна быть маленькая ножка». Она бы, может, и не заметила, что у нее выросла нога, если бы не пляжные шлепанцы на толстой пробковой подошве. Как-то раз, уже перед самым отъездом, Маша с трудом смогла надеть их на ноги – настолько они оказались ей малы. Однако если размер ноги увеличился, почему же тогда мамины туфли ей по-прежнему велики, да еще как?! Практически так же, как были велики ей ДО отъезда на море. Парадокс.

Маша стояла посреди комнаты в маминых красных туфлях и смотрела на свое отражение в большом настенном зеркале. Да, ей было пока очень далеко до стройной и красивой мамы. И сколько же ей еще мучиться от сознания своего несовершенства?

Она сбросила туфли и потихоньку вернула их в мамину комнату. Настроение было испорчено напрочь. А когда Маша вспомнила, что за ней к тому же еще и следят и, быть может, хотят ее убить или ограбить их квартиру, ей и вовсе стало тошно. Она собралась было уже обо всем рассказать маме, а попросту говоря, поплакаться ей в жилетку, как вдруг вспомнила нечто такое, что сразу же подняло ей настроение. Письмо Соломона! Ведь она получила весточку из Германии от Михаэля Бауэра!

Она достала конверт, распечатала его и от радости собралась расплакаться. Маша всегда плакала, если получала что-то невероятно приятное и трогательное, вот как это послание. «Машенька, я обещал тебе написать и сделал это. Ваш Соломон живет теперь в Берлине и стал совсем другим человеком. Мама очень много делает для меня, чтобы я забыл все происшедшее со мной за те пять лет, что мы с ней не виделись. Но я рад, что мои скитания не прошли даром и мне повезло – я встретил такую девчонку, как ты. Я в письме не могу писать о том, что произошло в последние дни нашего пребывания в С., но это было, и это будет иметь продолжение. А еще я уверен, что когда-нибудь мы обязательно встретимся. Скорее всего, я уже на будущий год в осенние или рождественские каникулы приеду к вам в Москву. Но пока я об этом только мечтаю. Маша, обязательно напиши, как у вас дела, чем вы занимаетесь и открыли ли детективное агентство. Если понадобится моя помощь или ты просто захочешь со мной поговорить, напиши мне письмо и отправь его электронной почтой. Теперь и у меня есть электронный адрес, и мы сможем общаться с тобой, когда только пожелаешь. (Далее шел адрес.) Так что я жду твоего ответа. Твой Соломон. Или, если хочешь, Михаэль. Да, чуть не забыл. Помнишь, я тебе рассказывал про сторожиху бабу Надю из детского сада? Так вот, я отправил ей посылку и денег. Если бы не она, мне в первое время после того, как я сбежал из интерната, пришлось бы совсем худо…»

Когда Маша закончила читать, слезы текли по ее щекам, как дождевая вода. «Моя чувствительность когда-нибудь доведет меня до инфаркта», – повторила она непроизвольно мамину фразу и промокнула слезы платком.

Она вышла из своей комнаты и остановилась на пороге папиного кабинета, где находился компьютер. Искушение написать Соломону прямо сейчас, воспользовавшись электронной почтой, было велико. Но Маша сдержала себя: ей не хотелось посвящать в свою переписку с другом родителей. Мало ли чем ей захочется поделиться с Соломоном.

Она снова вернулась к себе, забралась на диван и включила телевизор. Но посмотреть его не успела – ей позвонили.

– Привет, Маша, – услышала она незнакомый голос и сразу же подумала, что история с преследованием продолжается.

– Кто это? – спросила она и напряглась.

– Кирилл. Ты что, меня не узнаешь?

Она сразу же успокоилась и даже несколько обрадовалась этому звонку. Кирилл Атаев – еще один ее одноклассник. Красивый парень, почти на голову выше Сергея и Дронова, черноволосый, похожий на восточного принца из сказки. Он и раньше оказывал Маше знаки внимания – покупал маленьких пушистых зайчиков и котят, шоколадки, жевательную резинку, – а теперь вот позвонил.

– Узнаю, узнаю, – успокоила она его. – Как поживаешь? Ты по делу звонишь или просто так?

– Понимаешь, я видел тебя недавно. Скажу сразу – тебе очень идет загар. Ты стала такая красивая…

Маша почувствовала, что краснеет.

– Это все?

– Нет, не все. Я хотел пригласить тебя к себе на дачу. Завтра, например.

Вот уж чего-чего, а приглашения Маша никак не ожидала. Она знала, что родители ее не отпустят, потому что не знают семью Атаевых и, следовательно, не могут доверить им свою единственную дочку. Кроме того, Маша и сама не могла дать согласие на встречу, так как на завтра запланирован поход к Монастырскому – учителю французского. А дело прежде всего. И что она скажет потом своим друзьям, если утром не появится в их штабе? Да и с преследователем надо бы поскорее разобраться и «расставить все точки над «i», как любит повторять ее папа.

– Нет, Кирилл, ты меня извини, но я завтра не смогу.

– Ты с Сергеем встречаешься или с Дроновым? – По его тону было нетрудно догадаться, что он разозлился. Кирилл вообще был взрывной, непредсказуемый, хотя и страшно красивый.

– Я ни с кем не встречаюсь, просто у нас общие дела.

– В общем, я тебе завтра утром перезвоню, а пока что выйди из квартиры и посмотри… – И он бросил трубку.

Маша в полном недоумении вышла из комнаты и направилась в прихожую.

– Маша, ты куда? – услышала она из кухни голос всевидящей мамы.

– Мне только что позвонил Кирилл, он просил, чтобы я вышла из квартиры и что-то там посмотрела…

– Подожди, я сама взгляну…

Мама, вытирая руки о передник, пошла открывать дверь. Но, открыв, ахнула и крикнула:

– Борис, ты только посмотри, какие цветы дарят нашей дочери… Ничего себе букетик, да здесь десятка три роз…

Маша заглянула маме через плечо и увидела лежащий на коврике в прозрачном целлофановом коконе огромный букет маленьких розовых роз. Ничего красивее она еще не видела. И все это предназначалось ей, Маше!

«Наверное, я все-таки соглашусь и поеду с ним на дачу», – подумала она, взяв букет и вдыхая аромат роз.

– Готово! – услышала она и, резко повернувшись, увидела стоящего в дверях детской Никиту с фотоаппаратом в руках. – За этот снимок ты подаришь мне двухлитровую бутылку фанты.

Глава IV Холодная белая кошка

Проснувшись утром, первое, что Маша увидела, был букет роз. Тот самый, что подарил ей невозможный Атаев.

Она подошла и понюхала розы. «Роскошные цветы, ничего не скажешь». Таких она не видела даже у своей соседки – актрисы Ларисы Ветровой.

Маша взглянула на часы и обмерла: одиннадцать! В любую минуту за ней может приехать Кирилл или же начнутся звонки Горностаева и Дронова, а она еще в постели!

Приняв решение исчезнуть из города раньше, чем о ней кто-то вспомнит, она ринулась в ванную комнату. По дороге Маша успела понять, что в квартире она совершенно одна. Родители, понятное дело, на работе. А вот Никита – поросенок! – уже куда-то убежал. Наверное, снова искать во дворе следы внеземных цивилизаций…

Маша умывалась, одевалась и причесывалась в таком темпе, что у нее перед глазами начали плясать стены. Пришла в себя она только на кухне, где, наскоро позавтракав, наконец раскинулась в большом плюшевом кресле. Все. Она готова к тому, чтобы отправиться с Кириллом на дачу его родителей. Безусловно, об этом никто и ничего не должен знать. А потому ей нужно обо всем договориться с братом. Хотя бы выяснить, есть ли у него ключи от квартиры.

В душе она понимала, что задумала подлость. Но искушение провести целый день в обществе красавчика Кирилла, да еще и втайне от всех, подстегивало ее и не давало времени, да и возможности опомниться.

Выходить из дома, чтобы искать Никиту, было опасно: Кирилл мог позвонить в любую минуту. Но и оставить брата без ключей она тоже не могла.

И тут случилось чудо: Никита объявился сам. Дверь раскрылась, Маша услышала звон ключей и увидела наконец своего брата.

– Ты где был? – строго спросила она, помня о том, что лучший способ защиты – нападение. И ей ни в коем случае сейчас нельзя выдать свою растерянность и волнение перед предстоящей поездкой.

– Гулял, – невозмутимо ответил Пузырек, тоже наверняка преисполненный своих тайн, которые пока не собирался ей открывать.

– Ключи у тебя есть?

– Есть. Ты идешь в штаб?

– Я решила сначала пойти к Монастырскому и договориться с ним об уроках, а потом позвоню вам, – соврала она, не глядя в честные глаза Никиты. И, не дожидаясь его ответа, поспешила укрыться в своей комнате.

Когда раздался телефонный звонок, она была уже на пределе волнения. Услышав голос Кирилла, облегченно вздохнула: значит, ничего не отменяется…

– Подходи к арке через пять минут, сможешь?

Кирилл имел в виду арку, соединяющую улицу со двором дома, в котором она жила.

– Хорошо, договорились.

Она положила трубку и, подхватив свой рюкзачок, набитый разной мелочью вроде купальника, расчески, солнцезащитных очков и даже маленького полотенца, кинулась к выходу.

– Никита, я побежала! – крикнула Маша куда-то в глубь квартиры, где должен был находиться брат, и, распахнув дверь, пулей вылетела на лестничную клетку.

С лифтом ей тоже повезло – он довольно быстро приехал и услужливо распахнул свои двери. И только на первом этаже Машу ждал удар.

Двери лифта открылись, и перед ней возникла высокая долговязая фигура во всем черном.

– А-а-а! Ма-а-мочки! – закричала она, сорвала с плеча рюкзак и наотмашь, изо всей силы принялась хлестать своего преследователя прямо по голове.

Мужчина, никак не ожидавший столь внезапного и дерзкого нападения, отпрянул назад. В это время Маше удалось проскочить мимо него и прошмыгнуть к лестнице, ведущей к выходу. Через несколько секунд она уже распахивала дверь. Еще мгновение – и она ворвалась в темень арки и замерла там, прижавшись к прохладной стене. Это был отличный наблюдательный пункт, откуда просматривался почти весь двор, часть футбольного поля и даже крыльцо ее дома, на котором тотчас появился Черный человек. Держась за щеку, он медленно осматривался, как будто надеялся увидеть сбежавшую от него жертву. То есть Машу.

Между тем она тряслась от страха. Поэтому, когда послышался звук подъезжающей машины, она восприняла это как спасение. Красный джип «Чероки» мягко притормозил возле арки со стороны шумной улицы, и Маша кинулась к нему.

За рулем сидел верзила в белом спортивном костюме, Маша видела его первый раз в жизни. А рядом с ним – Кирилл. Его новенькая синяя с белым бейсболка разве что не сверкала – настолько была вызывающе красива. Да и сам Кирилл, загорелый, во всем белом, как и водитель, выглядел потрясающе. Он сильно подрос за лето, и чувствовалось, что знает об этом и гордится.

– Привет, – он вышел из машины, помог Маше сесть на заднее сиденье, после чего устроился рядом с ней. – А я думал, тебя родители не отпустят.

– Вообще-то, я им ничего не сказала, – шепнула она ему на ухо, не желая, чтобы водитель был свидетелем ее признания.

– Да ты не обращай на него внимания, – махнул в его сторону Кирилл. – Он нем, как рыба. Водитель моего отца.

Отец Кирилла прежде работал директором овощного магазина, что находился в соседнем доме на первом этаже. Но это было довольно давно, и теперь этот магазин из овощного превратился в небольшой и дорогой супермаркет. А вот чем занимался Атаев-старший, можно было только догадываться. «Мой отец – бизнесмен», – говорил Кирилл. Но в чем состоял его бизнес, так никто и не знал.

– Купальник взяла?

– Взяла, а что, там у тебя речка есть?

– Речка-то, само собой, есть. Но имеется и бассейн. Увидишь – закачаешься.

Маша расслабилась и закрыла глаза. Ей вдруг показалось, что она стала совсем взрослой.

– Подумаешь, бассейн… – проговорила она, пожимая плечами. – Если бы ты видел, в каком аквапарке мы с Никитой были… Да и что такое бассейн по сравнению с Черным морем…

Горностаев с Дроновым пытали Никиту: где Маша.

– Лично я ей не верю, – сказал Дронов. – Прежде чем идти к Монастырскому, она должна была с нами посоветоваться.

– А чего тут советоваться, когда речь идет об уроках французского? – защищал Машу Сергей. – Думаю, что она приняла правильное решение – не откладывать в долгий ящик встречу с нашим потенциальным клиентом.

Ему нравилось слово «потенциальный», что в его понимании означало «будущий», «почти готовый к употреблению».

– А я ей не верю, – продолжал стоять на своем Сашка. – Маша говорила с тобой об этом вчера вечером?

– Нет, – покачал головой Пузырек. – Вечером она была занята совершенно другим. Ей кто-то прислал розы. Огромный букет. И оставил прямо на пороге.

– Я знаю кто, – даже не дослушав его, заявил Дронов. – Это ее преследователь. Она нам морочила голову, потому что боялась признаться в том, что за ней ухаживает взрослый мужчина.

– Саша, по-моему, ты спятил. Машке всего тринадцать лет, а этому чертяке – под тридцать будет. Тут уголовщиной пахнет… И вообще, как ты мог подумать ТАКОЕ о Маше?

– Ну ты, Дрон, даешь, – не выдержал и Никита. – Да Машка его, знаешь, как боится? Нет, тут ухаживанием не пахнет. Здесь что-то другое…

– Ну, раз так, Машки нет, займусь-ка я своей фоссой, – сказал Сергей.

Глядя на него, можно было подумать, что у него случилось несчастье – так он расстроился из-за внезапного исчезновения Маши.

– И как же ты этим будешь заниматься? – спросил Дрон.

– А я по компьютеру определил адреса чучельников. Позвоню, договорюсь о встрече и попрошу сделать мне чучело. Хотя шансов у меня мало: где они возьмут в Москве фоссу? Другое дело, если у кого-нибудь из них она уже есть.

– Тоже мне, занятие нашел… А кто останется на телефоне – принимать заказы? То есть отвечать на звонки клиентов? – спросил Сашка. У него также было испорчено настроение, а потому он не мог сейчас нормально реагировать даже на обычные слова своего друга, не говоря уже о его непонятном желании потратить кучу денег на какую-то мертвую высохшую мадагаскарскую кошку.

– Предлагаю не обсуждать мое решение, ведь я не собираюсь делать ничего такого, что могло бы помешать нашей работе, – сухо ответил Сергей. – С Машкой мы еще разберемся, а пока советую не срывать на мне свое раздражение. Вот и Никитка раскис… Что с тобой? У тебя такой вид, словно ты вот-вот разрыдаешься…

Но Пузырь молчал. Он дал себе слово, что будет молчать до тех пор, пока пленка в его фотоаппарате не кончится. Потом… А потом они все поймут, что на Земле идут тайные приготовления к всемирному потопу…

Сергей достал свою записную книжку, куда он вписал телефоны чучельников, работающих при Зоологическом музее, и позвонил по первому номеру.

– Это квартира Родионовых? Здравствуйте, я бы хотел заказать чучело одного животного. Но не хотелось бы говорить об этом по телефону…

Дронов, который во время разговора смотрел на Сергея, заметил, как тот сначала густо покраснел, потом побледнел, после чего и вовсе опустил голову и положил трубку на место.

– Ты чего? Что тебе сказали?

– Сказали, что звонить по такому поводу БЕЗНРАВСТВЕННО… Что у людей горе, а я звоню…

– Может, этот мастер умер?

– Даже и не знаю. Надо позвонить по другому телефону…

Он набрал следующий по списку номер. Но там ему ответили еще более странно: мол, телефон находится на прослушивании, и теперь до него, то есть до Сергея Горностаева, доберутся…

– Он что, назвал твое имя? – спросил Дронов.

– Да нет, ты что… Просто меня с кем-то спутали.

– Давай свой список, теперь позвоню я, – предложил Сашка. – Какой там номер?

Но Сашке тоже не повезло. «Чучело! Молодой человек, никогда больше не звоните сюда, а ваш номер я все же записываю, у нас есть определитель. Думаю, что милиция во всем разберется…» – послышался скрипучий старческий женский голос.

– Да что это такое?! – воскликнул Дронов. – Ты что-нибудь понимаешь?

– Если честно, то нет.

Никита принес из кухни жестяную банку с колой и разлил ее по стаканам.

– Вот, выпейте, легче будет…

И тут началось. Сначала послышались звонки в дверь – кто-то неистово жал на кнопку, грозя раздавить ее. А потом раздались голоса: «Открывайте, милиция!»

– Похоже, мы во что-то влипли… – Сергей не мог пошевелиться от страха. – Но ведь мы ничего плохого не совершали…

– Это они по мою душу, – опустил голову Пузырек. – За гипсовыми слепками пришли. И это никакая не милиция, а космические наблюдатели, переодетые в милицейскую форму. То есть – оборотни. Их цель – изъять все, что могло бы помочь подготовиться человечеству к всемирному потопу…

Он сказал это так серьезно, что Сергею стало страшно уже не за себя, а за бедного сумасшедшего Пузырька.

– Ладно, пойду открою. Мы – не преступники. Да… вот только доллары нужно куда-нибудь спрятать. Никитка, можешь засунуть их себе за пазуху?

– Давай… не думаю, что они станут меня обыскивать… Но лучше все-таки спрятать баксы в более надежном месте.

– Где? – Сергей стоял перед ним с пачкой стодолларовых банкнот и выглядел растерянным.

– Да вот, в банку из-под колы. Сейчас только ножницы возьму, чтобы отверстие сделать побольше… Давай свои доллары, я спрячу их в лоджии, пока ты будешь с ними объясняться…

Оказавшись в экстремальной ситуации, Пузырек уже почему-то не выглядел сумасшедшим. Он казался более спокойным, чем Горностаев с Дроновым, вместе взятые.

Сергей открыл дверь, и в квартиру тотчас вломились люди в камуфляжной форме и ринулись во все комнаты. Один из них, постарше, в гражданской одежде, представился следователем прокуратуры Розовым Вадимом Андреевичем.

– Насколько мне известно, эта квартира принадлежит гражданке Саржиной. А что здесь делаете вы? – Он явно нервничал, а потому смотрел на ребят с нескрываемым раздражением.

– Тетя Тамара Саржина сейчас в Англии, и мои родители, ее близкие друзья, присматривают за квартирой. Мы ухаживаем за ее цветами, оплачиваем телефон и иногда здесь работаем. У нас тут компьютер… Что мы такого сделали и почему набежало так много народу? – спрашивал Горностаев, чувствуя себя ответственным за все, что творится сейчас на его глазах. – В доме много ценных вещей, а ваши люди могут присвоить себе…

– Да что ты такое несешь? – Розов от негодования чуть не влепил ему пощечину. – Это отсюда сейчас звонили Родионовым? И Полушкиным?

– Да, и что в том преступного? Я искал мастера, который смог бы сделать нам чучело одного животного. Эти фамилии я выписал в Зоологическом музее. А что произошло?

– Так, все понятно. Где ваши родители?

– На работе.

Розов сел и начал что-то писать на чистом листе бумаги. Затем принялся спрашивать фамилии и место работы родителей Сергея и Дронова. Никита в это самое время прятался на лоджии. Его даже никто не заметил.

– Так, стоп, – вдруг замер Розов и внимательно посмотрел на Сергея. – Как, ты сказал, зовут твоего отца? Олег Васильевич Горностаев?

– Да. А что, вы с ним знакомы?

Следователь встал, протянул ему свою руку, и Сергей даже не понял сначала, что означает этот неожиданный жест. Но потом, когда Розов пожал его руку, понял, что произошел перелом в их отношениях. Вадиму Андреевичу стало понятно, с кем он имеет дело. Олег Горностаев – человек, занимающий ответственный пост в системе МВД. А стоящий перед ним подросток – его сын.

– Приносим свои извинения. Олега Васильевича я знаю лично, и сам не понимаю, как могло случиться, что я не узнал тебя… Конечно, прошло лет восемь с тех пор, как я был у вас. Ну да, в этом самом доме. Как нехорошо получилось. Ну ничего, это наша работа… Ребята, отбой! Все на выход!

– Но, может, вы все-таки объясните, что же действительно произошло и почему нам не следовало звонить Родионовым и другим? – спросил Сергей, уже заметно осмелев.

– Эти люди… исчезли. Вы разговаривали с их родными. Вот так… Исчезли несколько месяцев тому назад. И человек, звонивший им перед их исчезновением, тоже просил заказать чучело какого-то животного. Поэтому-то мы и снабдили родственников аппаратами с определителями, а некоторые вообще поставили на прослушивание. Мы просто отреагировали на сигнал. Ну все, бывай…

И в квартире стало необычайно тихо.

До Николиной горы добрались довольно быстро, хотя Маше показалось, что ехали они целую вечность. Дело в том, что Кирилл почти всю дорогу молчал, а если и открывал рот, чтобы что-то сказать, то только хвастался. То ему отец какой-то потрясающий мотоцикл купил, то велосипед, то телевизор с плоским экраном, который постоянно рекламируют, то «навороченный» компьютер… Маша, вынужденная слушать его, уже сто раз пожалела, что вместо того, чтобы заняться настоящим делом в обществе своих друзей, она едет неизвестно куда.

– Послушай, Кирилл, а зачем ты пригласил меня к себе?

– Ты – классная девчонка, у тебя родители свою юридическую фирму держат, ты не чета многим с нашего двора. Да и вообще, ты мне всегда нравилась.

– А родители твои тоже сейчас на даче?

– Не-а, они работают.

– А чем они занимаются?

– Тюльпаны из Голландии привозят и продают оптом. Еще у нас теплицы есть, сама увидишь…

Машина въехала в лес и запетляла по дороге. Солнце, дробясь между высоких елей, слепило глаза. И вот наконец, выбравшись на ровное место, машина поехала прямо навстречу высокому бетонному забору, украшенному сверху белой оштукатуренной полосой с цветными фресками, и остановилась возле ворот. Они тут же автоматически разъехались, пропуская джип, и сразу же закрылись. Маша увидела огромный сад и дорожку, ведущую к высокому трехэтажному коттеджу – белоснежному, какие она видела однажды в курортном местечке в Испании – Ла Косте.

«Когда я вырасту, то тоже стану привозить из Голландии тюльпаны. Или еще лучше – сама поселюсь в Голландии и начну выращивать их там. А в перерыве между этим делом буду играть на сцене».

Ворота снова раздвинулись, уже выпуская машину, которая, взревев мотором, тут же умчалась. Створки закрылись. Только непонятно было, кто же ими управляет.

– Проходи, – Кирилл почти за руку провел ее к дому.

Там на высоком крыльце стояли мраморные чаши, засаженные маргаритками и анютиными глазками. Кругом чувствовалась заботливая хозяйская рука.

Кирилл достал нечто похожее на ключ, и стеклянные двери дома открылись, впуская Машу.

– Ну, как тебе дачка?

– Кирилл, я не представляла даже, что у вас все такое… шикарное… Очень красивый дом, и сад…

– Ты есть хочешь?

– Да нет, я же только что позавтракала…

– Когда захочешь, скажи. Ну ладно, пошли, я покажу тебе свой мотоцикл.

И они, не успев осмотреть особняк внутри, спустились с крыльца. Кирилл повел Машу за дом, где в гараже стоял новенький желтый японский мотоцикл.

– Хочешь, прокачу?

– Нет, спасибо, я боюсь…

Во всем, что касалось транспорта, она доверяла только Горностаеву, и вдруг, вспомнив о нем, Маша загрустила. Что делают сейчас ее мальчики там, в Москве? Чем занимаются?

– Ну а я прокачусь, если ты не возражаешь, хорошо?

К удивлению Маши, Кирилл сел на мотоцикл, надел на голову красивый новенький шлем и выехал из гаража.

– Ты здесь погуляй, я скоро… – И, развернув свою японскую технику в противоположную от ворот сторону, где находилась высокая металлическая калитка, он выехал за пределы сада и укатил куда-то в сторону леса.

Маша ничего не поняла. Что это он себе позволяет? Пригласил к себе гостью, а сам поехал покататься? Она знала, что все мальчишки буквально помешаны на технике и с воспитанием у них не все благополучно, но чтобы вот так взять и бросить ее одну возле дома – этого она Кириллу простить не могла.

Маша, не зная, как ей поступить, пошла гулять по саду. Казалось, ему нет конца. Она все шла и шла, углубляясь в густую фруктовую рощу, пока впереди не засверкали стеклянные крыши теплиц. Когда же Маша приблизилась к одной из них, то поняла, что за ней следует обрыв, с которого спускалась белая каменная лестница на нижнюю террасу, также застроенную всю сплошь огромными теплицами с цветами. И ни одного человека вокруг.

Тут до Маши донесся запах готовящейся пищи. И она пошла на этот запах.

Пройдя мимо одной теплицы, она приблизилась ко второй, но аромат еды вдруг исчез.

«Я прямо как собака. И сдался мне этот запах?» Маша вернулась к первой теплице и остановилась перед самым входом. Толкнула узкую стеклянную дверь и оказалась в царстве гвоздик. Такого количества этих цветов ей еще никогда не приходилось видеть. И пряный их аромат перебил, конечно, запах супа. Да, ведь там, на террасе, ее преследовал именно запах супа с лавровым листом.

Маша шла вдоль рядов цветущих гвоздик, отмечая про себя, какие же у них странные, голубоватые стебли и листья по сравнению с пышными кроваво-красными цветками, пока не наткнулась на металлический люк. Он был слегка приоткрыт, и когда Маша присела, чтобы заглянуть в него, она услышала какие-то голоса. И вдруг ей прямо в нос снова ударил запах супа. «Неужели у них кухня под землей?» – подумала она и слегка отодвинула крышку. И то, что она там увидела, потрясло ее. Под люком была металлическая, довольно частая решетка с большущим амбарным замком. А из-под решетки пробивался свет и чувствовалось тепло. Тепло жилья.

– Эй, кто-нибудь… – позвала Маша чуть слышно, сама не понимая, зачем она это делает. Ответом ей послужил чей-то совсем близкий всхлип. Кто-то плакал, похоже, женщина. Надрывно, тяжело…

Маша еще ниже склонилась над люком, чтобы понять, что же там происходит, как неожиданно прямо перед собой увидела оскаленную собачью морду и услышала злобный, хриплый рык. Маша, не помня себя от страха, выбежала из теплицы и понеслась, не разбирая дороги, прямо к дому. Конечно, она ожидала встретить там Кирилла, который уже по всем законам гостеприимства должен был вернуться назад.

Но, взлетев на крыльцо и оглянувшись на безмолвный сад, она поняла, что его еще нет. Да и мотоцикла в гараже не оказалось.

На ее счастье, дверь дома была не заперта. Маша вошла туда и очутилась в просторном полутемном холле. Кругом царила мертвая тишина, дом казался нежилым. С одной стороны, все вокруг (Маша прошла в гостиную с красивой мебелью) было чистым и ухоженным, но с другой – отсутствовал, что называется, человеческий дух. Тепло.

И тут она увидела свернувшуюся в кресле и освещенную солнцем пушистую белую кошечку. Маша так обрадовалась, что среди всей этой странной тишины ей удалось обнаружить живое существо. Она подбежала к креслу и хотела погладить кошку. Но едва дотронувшись до нее рукой, тотчас ее отдернула и вскрикнула. Кошка была МЕРТВАЯ. Даже тело ее оказалось твердым и холодным.

Глава V Прекрасная предательница

Маша поняла, что не останется больше в этом доме ни минуты.

Она хотела выскочить на крыльцо, и тут вдруг в окно увидела приближающегося к дому со стороны сада человека в джинсовом рабочем комбинезоне. Маша спряталась за искусственную пальму, украшавшую холл, и замерла, не представляя себе, что будет, если этот человек заметит ее здесь. Судя по всему, хозяева этой «дачки» ничем не гнушались для устрашения воров: ни огромными собаками, ни решетками… «Хотя, при чем здесь решетки?»

Человек в комбинезоне вошел в дом, и по выражению его лица Маша поняла: он крайне удивлен тому обстоятельству, что дверь не заперта. Быть может, он не предупрежден о визите Кирилла?

И тут Маша отругала себя за ненаблюдательность: мужчина, едва очутившись в холле, сразу подошел к подоконнику, на котором, оказывается, находился телефонный аппарат. А вот Маша, разглядывая все вокруг, его даже не заметила. И после этого она собирается работать в детективном агентстве?

– Равиль Алексеевич? Это я, Юрий. У нас тут беда, у одной из женщин началась истерика. Она расцарапала себе все лицо. Заговариваться стала. Обедать отказалась, выплеснула суп на землю. Пришлось сделать ей укол. Что? А, понял. Шприцы еще есть, но лучше бы привезти еще. Да, я думаю, она проспит еще часов пять. А что будет потом – никто не знает. Вы говорили, что должен приехать Кирилл, но его пока нет. Вот так. Я и водителя с машиной не видел, потому что был внизу. Хорошо. Я все понял: дети должны появиться с минуты на минуту. Пока они будут здесь, рабочие наверх не поднимутся. Все. Хорошо.

Он положил трубку на место, вышел из дома и снова скрылся за деревьями. Маша выбралась из своего укрытия и бросилась к телефону. Хотела уже набрать номер штаба, но представив себе, о чем ее начнут расспрашивать ребята и что она вынуждена будет отвечать – ведь ни к какому Монастырскому она не пошла! – Маша передумала звонить.

Вышла на крыльцо, спустилась с него, прошлась до гаража и увидела на полке ключи с металлической бляшкой, с помощью которой Кирилл открывал дверь дома. Прихватив их на всякий случай с собой, она снова поднялась на крыльцо. Если бы не собака, которую она увидела в теплице, а точнее, ПОД теплицей, она бы рискнула еще раз пройтись туда же и проверить, кому там стало плохо и кто себе расцарапал лицо, но собак Маша боялась.

Тут до нее донесся наконец шум мотоциклетного мотора, она поняла, что это возвращается Кирилл.

И действительно – ворота раздвинулись, и Кирилл медленно въехал на территорию дачи. Створки снова закрылись.

Сорвав с головы шлем, Кирилл сразу же бросился к Маше с извинениями:

– Слушай, ты прости меня, но я развил такую скорость, что остановиться не мог. Улетел очень далеко, потом заплутал, я еще не очень хорошо ориентируюсь на местности.

– А ты не подумал о том, что я сижу здесь вот на крыльце и жду тебя? – Маша уже была готова заплакать от досады. – И вообще, я не хочу тут больше оставаться. У вас хоть и похоже все на рай, но происходят какие-то странные вещи…

– Какие еще вещи? Что ты имеешь в виду? Тебя кто-нибудь обидел? Ведь все были предупреждены о нашем приезде… Ты кого-нибудь видела? – Лицо Кирилла стало необычайно серьезным.

– Да, видела. Человека в комбинезоне.

– Ну и что? Это дядя Юра. Он хороший, добрый. Я могу ему сейчас позвонить, и он покормит нас. Ты не проголодалась?

– И чем же ты собираешься меня кормить? Супом?

– Почему супом?

Но Маша не стала ему отвечать.

– Отвези меня, пожалуйста, домой. Мне здесь не нравится.

– Интересно, и как же это я отвезу тебя? На чем? Я же отпустил водителя до вечера.

– До вечера? А меня ты спросил? Я обещала маме, что вернусь в час дня! – придумывала на ходу Маша, делая все возможное, чтобы только побыстрее оказаться дома. – Позвони своему отцу, кому хочешь, но чтобы только за мной приехали…

– Да что с тобой? Здесь так классно… Пойдем, я покажу тебе бассейн. Только захвати свой рюкзак, тебе понадобится купальник.

И тут Маша поняла, что, пока она гуляла по саду и теплицам, бассейна она никакого не видела.

– А где бассейн? Что-то я его нигде не видела.

– Он закрытый, под землей… Пойдем, да не бойся ты ничего!

И Маша уже просто из любопытства пошла за Кириллом почему-то снова в гараж. Там оказалась лестница, ведущая вниз, под землю.

Кирилл открыл люк, и Маша, очень остро реагирующая на запахи, почувствовала, что пахнет не то духами, не то дезодорантом.

Они очутились в узком, едва освещенном тусклыми лампами коридоре, в конце которого оказалась дверь. И когда Кирилл распахнул ее, Маша увидела огромное, наполненное голубоватым воздухом пространство – расположенный на один уровень вниз бассейн с голубой водой, окруженный кадками с искусственными цветами.

– Бассейн приготовлен специально для нас. Вода – не очень холодная. Но здесь есть душ, вот там уже вода теплая. Там и полотенца есть. Ты не бойся…

– А я и не боюсь…

Маша заперлась в кабинке и переоделась. Вышла в купальнике, и Кирилл аж присвистнул.

– Какая ты красивая!

– Хватит, – одернула его Маша и покраснела. – От бассейна я не откажусь, но после этого ты отправишь меня домой. Так и знай.

– Нам еще должны приготовить шашлык, ну куда ты торопишься?

– Говорю же, что мне здесь как-то не по себе.

И Маша, вдохнув в грудь побольше воздуха, нырнула в прохладную голубую, словно подкрашенную воду.

Когда Розов со своими людьми покинул квартиру-штаб, Никита влетел в комнату с «квадратными» глазами:

– Значит, так. Я только что видел этого Черного. Он снова стоит перед нашим подъездом. Небось ждет Машку. Если она сейчас появится, он на нее набросится. Мы должны за ним проследить. Но лучше всего, если один из нас подойдет к нему и начнет задавать какие-нибудь вопросы, короче, спугнет его… И когда он кинется в кусты или к арке, остальные должны проследить за ним.

Сергей с Сашей бросились к окну и увидели парня во всем черном и черных очках.

– Пузырек прав, Машке грозит опасность. Значит, так, Никита. Ты – самый маленький, но зато ты ее брат, и он наверняка это знает. Подойдешь к нему и спросишь, чего, мол, вам нужно от моей сестры. Это будет выглядеть естественно. И если у него, что называется, «рыльце в пушку», то есть если у этого типа по отношению к Машке дурные намерения, он обязательно постарается сбежать… Ты, Сашка, будешь ждать его возле арки, а я – за кустами, возле футбольного поля. Все, не надо терять времени даром.

– Послушайте, – говорил Пузырек довольно бодро, несмотря на подкашивающиеся от страха ноги. Перед тем как подойти к парню, он успел несколько раз сфотографировать его издалека, на всякий случай. – Послушайте, что вам понадобилось от моей сестры?

Он приблизился к незнакомцу так неожиданно, что тот вздрогнул. А увидев прямо перед собой Никитку, бросился в кусты, где его уже поджидал Горностаев. Началась погоня, которая закончилась тем, что незнакомец, перебежав огромное футбольное поле, выскочил на параллельную улицу и сел в скромные зеленые «Жигули», тут же сорвавшись с места. Сергей, запыхавшись от быстрого бега, достал блокнот и записал номер машины. «Все, порядок. Уж теперь он от нас никуда не денется».

Ребята вернулись в штаб, и Сергей позвонил на работу отцу. Объяснил, что ему срочно надо узнать, кому принадлежат зеленые «Жигули», и назвал номер. Отец даже спрашивать не стал, зачем сыну это понадобилось. Судя по всему, в его подчинении находилось столько людей, что выяснить, кому принадлежит машина, было для него пустяком.

– Ты у тети Тамары?

– Да. А что?

– Ничего, просто я туда перезвоню. Кстати, у меня к тебе есть одно дело. Если я договорюсь кое с кем, то обязательно покажу тебе кое-что…

Отец говорил загадками, и Сергея это насторожило. Неужели он узнал о кладах Фаберже и Бауэрах?

И Олег Васильевич действительно перезвонил.

– Записывай. Татьяна Николаевна Логинова. Работает на Московском водоканале. Вот ее координаты… – И он продиктовал не только адрес Логиновой, но и ее домашний телефон. – Еще вопросы будут?

Сергей, проникнутый самыми теплыми и благодарными чувствами к папе, ответил, что вопросов нет, все в порядке. И положил трубку.

– Да, классный у тебя отец, – сказал Дронов, который слышал практически весь разговор, поскольку телефон был включен на громкую связь. – Вот только этот Черный парень ну никак не похож на женщину. Значит, либо он рискует, катаясь на угнанной машине, или же Логинова оформила на него доверенность. Но в любом случае нам надо увидеть ее и выяснить, действуют ли они заодно, или же он сам… Только как все это сделать?

– Смотря на каком этаже она живет, – задумчиво произнес Никитка.

– Это ты выбрось из головы, даже и не думай, – предупредил его Сергей, который сразу же понял, о чем речь. Пузырек собрался забраться на балкон или лоджию Логиновой. – Я отвечаю за вас всех головой, потому забудь об этом…

– Да пожалуйста, – буркнул Никитка. – Существует еще сто способов подслушать или подсмотреть их встречу – Логиновой с Черным.

– Мы тут языками чешем, а ведь этот Черный человек уже наверняка вернулся во двор. Ему нужна Маша, а потому он должен добиться встречи или разговора с ней во что бы то ни стало. Мы спугнули его, но это не помешает ему возвратиться к дому, оставив машину в другом месте, чтобы продолжить свое наблюдение за вашим подъездом.

– А если он маньяк?

– Маньяки обычно трусливы. Вот мы сейчас и посмотрим, маньяк он или нет. Если вернется – значит, не трус, значит, у него к Машке или к вашему дому крепкий интерес. Но только какой…

– Мы не можем рисковать Машкой, – вмешался Пузырек. – Ведь она может вернуться в любую минуту.

– В таком случае за домом и нам тоже следует установить наблюдение. Дронов, ты готов?

– Конечно, готов. Но было бы неплохо перезвонить Монастырскому – вдруг Маши там нет?

И Сергей, разыскав в своем блокноте номер телефона, позвонил. Сначала трубку никто не брал, только после десяти или одиннадцати гудков раздался характерный щелчок, и он услышал тихий мужской голос:

– Вас слушают…

– Здравствуйте, меня зовут Сергей. Сегодня к вам должна была прийти моя знакомая, Маша Пузырева, чтобы договориться насчет уроков французского. Она у вас?

– Нет у меня никакой Маши, молодой человек. Извините.

И он положил трубку.

– Тебе не кажется, что сегодня нам с тобой попадаются какие-то невежливые абоненты? – спросил Сергей у Дронова.

– Монастырский звонил нам, следовательно, у него что-то стряслось. Так что уж кому-кому, а ему это простительно.

– Хорошо. Но что теперь будем делать? Где искать Машку? Никита, ты хорошо знаешь свою сестру. Куда она могла деться?

– Если вспомнить про розы, которые ей вчера подарили, то ее исчезновение может быть связано как раз с этим подарком… Машка страсть как любит цветы. А там такой букетище – глаз не оторвать… Вы вот предположили, что цветы Маше подарил ее преследователь. А я считаю, что нет… – И он вдруг вспомнил: – Да я же знаю, кто нам может сказать, от кого розы. Мама сама открывала дверь, когда их принесли, они еще говорили с Машей об этом. Я могу позвонить ей на работу и спросить.

– Не надо ничего спрашивать. Я и так понял, кто это может быть, – неожиданно сказал Дронов. – Это Кирилл Атаев. Он давно на нее глаз положил. А еще я знаю, что его родители занимаются цветами. Ну посудите сами, кто еще мог ей принести такой дорогой букет, как не он. Предлагаю позвонить ему домой. Если Атаев дома, значит, Машка у него, и мы пригласим ее к телефону, а вот если нет…

Но Сергей уже начал набирать номер. Трубку взяла женщина, однако, судя по голосу, не мать, а кто-то постарше.

– Можно Кирилла?

– Он на даче. А кто это?

– Горностаев, его одноклассник. Вы не знаете, он поехал один?

– Нет, с девочкой. С Пузыревой Машей. Что-нибудь случилось?

– Маша не предупредила своих родителей, и у нее могут быть неприятности. Вы не могли бы сказать, где находится дача или как туда позвонить?

– Извините, но не могу.

И она тоже положила трубку.

– Люди вообще разучились разговаривать по телефону! – возмутился Сергей. – Что они себе позволяют?!

– Ну что, что ты узнал?

– Маша с Атаевым у него на даче. Такие дела.

– Я понимаю, что вы сейчас на нее злитесь, но все равно, Дрон, тебе надо бы дождаться ее у дома, чтобы на Машу не напал этот парень.

Сашка промолчал, обдумывая только что услышанное. То, чего он так боялся, все же свершилось: Машка их предала, польстилась на розы Атаева. Машка – ПРЕДАТЕЛЬНИЦА?! А он, Дронов, должен еще и караулить ее возвращение, чтобы на нее никто не напал.

– Я пошел… – поднялся он со своего места. – Буду ее ждать. Делать нечего.

– Вот и отлично, – успокоился Горностаев. – А мы с Пузырьком отправимся по адресу Логиновой, чтобы проследить, не заявится ли к ней этот долговязый в черном.

– Деньги забери, – Пузырек протянул ему банку из-под колы, забитую долларами. – А то я на них куплю целый вагон таких же баночек… – и он сглотнул слюну.

– Ты не прибедняйся, – усмехнулся Сергей, – они такие же мои, как и твои. Если бы не твоя светлая голова, кто знает, нашли бы мы клад или нет. И если бы не строгая Машка, я бы уже давно отдал тебе часть денег. Но ведь это же опасно – купишь вагон своей американской воды и лопнешь еще, не дай бог… А так денежки при мне, всегда в надежном месте и, если тебе что понадобится, ты мне только скажи…

Никита пожал плечами. Он и сам знал эту свою слабость в отношении кока-колы, а потому понимал, что и Машка, и Сергей правы, не давая ему в руки много денег. Кроме того, баксы им еще понадобятся для дела.

И ребята разбежались: Дронов двинулся к соседнему дому, а Сергей с Никиткой – к Логиновой. Едва за ними захлопнулась дверь, как зазвонил телефон. Он звонил долго и отчаянно, и кто знает, что случилось бы, если бы ребята задержались в штабе еще хотя бы на пару минут…

Глава VI Бегство из «Рая»

После бассейна Маша и Кирилл снова поднялись наверх, на солнышко, где шумели деревья, благоухали цветы и в мангале пылал костер, на углях которого дядя Юра собирался приготовить им шашлык.

– Здесь так тихо, – сказала Маша, оглядываясь.

Из дома были вынесены плетеные кресла и столик, который дядя Юра быстро накрыл, расстелив скатерть и расставив бокалы и коробки с соками. Когда же он снова скрылся в доме, Маша, не выдержав, спросила:

– Кто это?

– Наш самый лучший и преданный работник.

– А все это? – Она повела рукой, показывая на ухоженный сад и дом. – За всем этим ухаживает он один?

– Нет, у нас много работников.

– Но я никого, кроме дяди Юры, здесь не вижу.

– А ты и не должна никого видеть. Их держат в другом месте.

– У них свой дом? – Маша довольно часто читала в книгах, особенно тех, где рассказывалось о событиях давно минувших дней, что слуги на Руси жили при усадьбах, во флигелях или в специально построенных домах неподалеку от хозяев.

– Не уверен, что это можно назвать домом.

И тогда до Маши дошло, где живут эти невидимые слуги. Но чтобы не выдать своего волнения и возмущения, она ограничилась простым вопросом:

– Чем же они здесь питаются? Цветами?

– Нет, цветы они выращивают, за садом присматривают, в доме наводят порядок, а едят они У СЕБЯ. Варят сами, дядя Юра привозит им продукты.

– И сколько вы им платите?

Но Кирилл не успел ответить. В это самое время дядя Юра принес большую вазу, наполненную виноградом и персиками.

– Ну, чем не рай? – спросил Кирилл, отщипывая одну виноградину за другой, и, щурясь от солнца, улыбнулся Маше.

Но той и виноград в рот не лез – настолько ей показалось диким все, что она здесь увидела. Ей нельзя было находиться больше на этой даче, в этом прекрасном саду. Но как убежать отсюда, если все огромное и явно прибыльное хозяйство окружает колоссальный забор, сверху которого она только недавно заметила колючую проволоку. По ней наверняка пущен электрический ток. Ей стало страшно. И только ее желудок при виде больших кусков мяса, которые дядя Юра проворно насаживал на шампуры, реагировал предательски. Шашлык – пища богов. Но шашлык они могли бы зажарить где-нибудь в более спокойном месте и не в такой скучной и опасной компании, как Атаев… Ведь им с Кириллом и разговаривать-то было не о чем. Они сидели молча, вынужденные смотреть, как на них работает человек в комбинезоне по имени дядя Юра.

Маша спросила, где туалет. Ничего более умного она придумать не могла, чтобы побыть немного в одиночестве и обдумать свое положение. То, что Атаев не собирается отправлять ее домой раньше вечера, было ясно. Да и на чем он ее может отвезти, если в гараже один мотоцикл.

И тут она вспомнила о велосипеде. Да, роскошный спортивный велосипед стоял в гараже позади мотоцикла как вещь, которой уже наигрались и бросили…

Кирилл хотел проводить Машу в дом, но она отказалась, сказав, что пойдет одна. Она вошла в дом и даже плотно закрыла за собой дверь, но, оказавшись в уже знакомом холле, быстро вытащила из кармана ключи с металлической бляшкой и побежала в комнату, окна которой выходили как раз на гараж. Маша, довольно быстро справилась с окном – открыла его. После чего мягко спрыгнула в траву и осторожно, стараясь не шуметь, вошла в гараж. Вывела оттуда велосипед и покатила его прямо к воротам, скрытым в гуще деревьев. Дотронувшись бляшкой до металлического отверстия в каменной стене, она поняла, что была права: створки, хорошо смазанные чьей-то заботливой рукой, разъехались, выпуская Машу, как птичку, на свободу.

Минута – и велосипед помчал ее к лесу, к той самой дороге между елей, которая непременно должна была вывести Машу на центральную асфальтированную трассу.

Она буквально летела, не ощущая ни своего тела и ничего вокруг, кроме податливых, послушных и волшебных педалей. И прислушивалась к доносящимся до нее звукам, ожидая услышать рев мотоциклетного мотора. Но навряд ли Кирилл догадается так быстро, что она сбежала. Тем более, что ее рюкзачок остался лежать там, в кресле. Ну, пошла девочка в туалет. Кто может знать, сколько времени ей понадобится…

Когда на пути встречались кочки и Маша взлетала над сиденьем велосипеда, не чувствуя боли от толчков, ей хотелось только одного – как можно скорее добраться до трассы.

И тут случилось то, что должно было случиться, когда ведешь велосипед в таком нервозном состоянии. Маша, не вписавшись в поворот, налетела на дерево… Колесо велосипеда встало поперек, а Маша, вылетев из седла, приземлилась на теплую, усыпанную гладкими, словно полированными еловыми колючками, землю. Солнце било ей в глаза, будто упрекая за все то, что натворила Маша, начиная с раннего утра…

Она с трудом встала и, ступив на правую ногу, вскрикнула от боли. Похоже, она вывихнула ее или растянула мышцы. Слезы застряли в горле, словно Маше туда засунули кусок колючей проволоки.

Дрожа всем телом от усталости – ведь она проехала на велосипеде несколько километров, не останавливаясь! – Маша, подволакивая больную ногу и таща за собой чудом уцелевший велосипед, вышла на лесную дорогу. Снова села на велосипед и, работая практически одной ногой, медленно поехала к голубеющему впереди шоссе. И вот тут-то до нее донесся шум. Он приближался. «Японская машина», – пронеслось в голове у Маши, и она, превозмогая боль, резко свернула с дороги в лес и рухнула вместе с велосипедом в кусты…

– Татьяна Николаевна Логинова? – спросил Серега в трубку. Они с Пузырьком заняли наблюдательную позицию прямо напротив подъезда дома, где жила работница Московского водоканала, и теперь, когда в ее окнах зажегся свет, решили ей сначала позвонить.

Было уже десять часов вечера. Сергей и Никита просто-таки изнывали от усталости, околачиваясь вокруг дома, и в каждой проходящей женщине видели Логинову.

– Да, это я, – ответил настороженный женский голос. – А кто это?

– Вам просили передать, что девочку взяли.

– Да? – голос звучал уже радостно. – Отлично! А где Гамлет?

«Судя по всему, – подумал Сергей, – Гамлет – это и есть тот самый тип во всем черном».

– Он сейчас занимается девочкой.

– Нечего ею заниматься, пусть забирает капсулы и приезжает ко мне. Даже сегодня вечером не поздно. Если все получится, то уже рано утром меня в Москве не будет. Скажите ему, что я жду…

Она бросила трубку.

– Ты чего? – Никита сгорал от любопытства. – Что она тебе сказала?

– Я понял, что того парня зовут Гамлет. И ему от Маши нужны какие-то капсулы. Нам надо срочно бежать к вам домой. Посмотри, на улице уже стемнело. Надо было договориться с Дроновым, чтобы он, после того как Маша окажется дома в безопасности, ждал нас в штабе. А то теперь мучайся, ломай голову, где они и что с ними?

– Не знаю, что с ними, но вот нам с Машкой сегодня не поздоровится. И влетит от родителей по первое число, – тяжко вздохнул Пузырек. – Хотя я готов все вынести, лишь бы меня кто-нибудь покормил. Но какие капсулы? Что за ерунда?

Они на автобусе вернулись к себе во двор. Окна квартиры Пузыревых не светились, и это означало, во-первых, что там нет Машки, во-вторых, не было и родителей, которые могли уже бегать по всем ближайшим дворам в поисках своих явно отбившихся от рук чад.

Зато светились окна штаба! И Сергей с Никитой побежали туда. Дверь им открыл Дронов. Вид у него был заспанный.

– Наконец-то. Думал, что уж и не дождусь вас. Значит, так. Парень вернулся, а это значит, как мы и предполагали, что он не маньяк. Подождал-подождал, а потом смылся.

– Его зовут Гамлет, – вставил Пузырек. – А где Машка-то?

– Ее не было. Я прождал довольно долго, потом не выдержал и решил вернуться сюда…

– Как ты решил вернуться сюда? А если она сейчас вернется, и на нее нападет этот Гамлет? – закричал Сергей. – Ты что, с ума сошел?!

– Вы же не дослушали. Просто у меня возникла мысль, не позвонить ли мне снова Монастырскому? Что, если она сначала поехала куда-то по своим делам, а потом решила все-таки наведаться к Монастырскому…

– Ну, и что? – спросил Никита.

– Я прибежал в штаб на минутку и позвонил Монастырскому. И выяснил, что Маша у него, оказывается, БЫЛА. Причем не так давно.

– Я ничего не понимаю. Где же она сейчас?

– Дома.

Сергей с Никитой переглянулись.

– Ты видел ее?

– Представь себе, не увидел, потому что мы разминулись с ней. Она, вероятно, прошла домой как раз в тот момент, когда я покинул свой пост, чтобы позвонить.

– Ты звонил ей?

– Звонил. Но она сказала мне, что не может разговаривать и все объяснит завтра. Так что Машка – дома. Вот почему я жду вас здесь.

– Но окна-то у нее не горят…

– Думаю, что она спит.

– А родители?

– Не знаю…

Сашка Дронов выглядел подавленным. И у него было несколько причин на это. Машка ему ничего не рассказала о сегодняшнем дне. Кроме того, она отказала Дрону во встрече. Вот и доверяй после этого женщинам… А когда он, не выдержав, спросил ее, хорошо ли она провела время с Атаевым, Машка и вовсе обозвала его дураком и швырнула трубку. Словно это была и не она.

Сергей уже набирал Машин номер. Долго слушал гудки, после чего сказал: «Думаю, она отключила телефон».

– Я домой, – заявил Пузырек. – Все у нее узнаю, а потом позвоню вам, договорились?

И, не дожидаясь ответа, побежал домой.

Машу из леса, что на Николиной горе, привезли в Москву совершенно чужие люди, две молодые женщины на красивой иностранной машине. Увидев в кустах девочку, упавшую с велосипеда, они не смогли проехать мимо и не предложить свою помощь. На все их вопросы Маша отвечала лишь слезами – от стыда не могла произнести ни слова. И лишь позже, уже в машине, рассказала своим спасительницам о том, что сбежала с дачи одного приятеля, который был с ней очень груб.

Понимая, что ей нельзя показываться перед друзьями в таком виде (при падении она, помимо того, что повредила ногу, еще и поранилась), да еще и не выполнив своего обещания наведаться к Монастырскому, Маша, на вопрос, куда ее отвезти в Москве, назвала адрес «француза». И ее привезли к старому дому в центре столицы.

– С тобой все в порядке или, может, тебя отвезти в больницу? – спросила одна из женщин. Но Маша, с трудом соображая и стараясь вовсе не смотреть на тех, кто ее спас, лишь замотала головой. Поблагодарила их за все и, попросив дать ей «визитки», распрощалась с несколько удивленными ее поведением женщинами.

И, только забежав в подъезд и спрятав под лестницу велосипед, она, прислонившись к стене, отдышалась и немного пришла в себя. Ведь что ей, в сущности, предстояло сейчас сделать? Так, сущую ерунду: позвонить Монастырскому в дверь и переброситься с ним парой слов. Либо он согласится давать ей уроки французского, либо откажет. Одно из двух. Но у нее, во всяком случае, будет алиби.

Она, сильно прихрамывая и чувствуя подкатывающую тошноту и сильную головную боль, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Послышались шаркающие шаги, затем тихий голос спросил: «Кто там?»

– Это я, Маша Пузырева, откройте, пожалуйста.

Алексей Константинович Монастырский был высоким худощавым мужчиной с печальными, как у бассет-хаунда, глазами, глядящими на мир словно через призму разочарования и душевной боли. Более грустного и несчастного человека Маша еще не видела. «Похоже, ему и впрямь нужна наша помощь», – подумала она, глядя ему прямо в глаза.

– Ну, проходи, Маша Пузырева, – пропустил ее Алексей Константинович в квартиру, и от нее не укрылось, с каким удивлением учитель рассматривает ее.

– У меня неприятности… – только и пробормотала она, как бы извиняясь за свой растрепанный и, честно говоря, замызганный вид. – Но я к вам по делу.

– Проходи.

Маша, все так же припадая на левую ногу, потому что на правую было уже невозможно наступить, доковыляла до комнаты и бухнулась в кресло.

– Мы с родителями собираемся во Францию, – сказала она, чувствуя, как от вранья начинают полыхать ее щеки. – И мне нужно в короткий срок овладеть хотя бы разговорным. Вы не могли бы дать мне несколько уроков?

Алексей Константинович, осмотрев ее с головы до ног, покачал головой:

– Я думаю, что перед тем, как заняться французским, Маша Пузырева, тебе нужно оказать первую медицинскую помощь.

Она хотела ему что-то возразить, но он, подняв указательный палец вверх, строго погрозил им Маше:

– Никакие возражения не принимаются. Значит так, в первую очередь покажи-ка мне свою правую ногу…

Маша вытянула ногу и сама чуть не ахнула, увидев, какой сине-красной стала ее щиколотка. А та косточка, что находится внизу сбоку, вообще заплыла опухолью, словно ее и не было.

– Сейчас мы поедем с тобой в травмопункт. А уж потом, если у тебя останется желание заниматься со мной французским и после разговора с родителями ты еще будешь в состоянии думать об этом, ты позвонишь мне…

Так Маша очутилась в травмопункте. Там сделали рентгеновский снимок ноги (оказалось, что перелома нет, это растяжение) и туго ее забинтовали; наложили швы на колено (находясь в состоянии шока, Маша и не заметила, что у нее содрана с него кожа); обработали какой-то жгучей жидкостью и смазали йодом ссадины на локтях и даже на лице. Вот в таком жутком, перебинтованном виде Монастырский и доставил ее на такси домой.

– Тебя искали твои друзья, – сказал человек с лицом бассет-хаунда и горько улыбнулся. – Но надеюсь, что ты сама им все объяснишь.

– Можно я позвоню вам завтра?

– Конечно, можно…

Они разговаривали на лестничной площадке, почти в темноте – за окном синел теплый летний вечер.

– Родители твои дома?

– Не знаю, в окнах нет света, может, они уже ищут меня…

Он хотел уйти, но Маша окликнула его:

– Подождите, Алексей Константинович, можно вас о чем-то спросить?

– Спрашивай, – едва слышно ответил он, будто у него не осталось сил продолжать разговор.

– А почему вы такой грустный?

Он усмехнулся в темноте.

– Когда-нибудь ты и сама поймешь, что мы – песчинки на этой планете… и никому нет дела до нас, до каждого в отдельности… Понимаешь, у меня пропала жена. Прошла уже целая неделя с момента исчезновения, а ее никто не ищет.

Маша вся покрылась мурашками: так вот, оказывается, что толкнуло его на столь отчаянный шаг, как звонок в частное детективное агентство, где над ним посмеялись легкомысленные подростки…

– Извините… Я не знала… А чем она занималась?

– Она по профессии биолог. Ушла к приятельнице и не вернулась. Вот так вот.

– У вас нет по этому поводу никаких предположений?

– Есть у меня мысли по поводу одного странного звонка. Но я не уверен… Дело в том, что моя жена иногда делает неплохие чучела животных и птиц. Так вот, незадолго до ее исчезновения ей позвонил один человек и спросил, не хотела бы она за деньги, причем неплохие деньги, сделать чучело его любимой кошки. И Соня, Софья Андреевна, согласилась. А спустя пару дней она исчезла.

– И вам не звонили? Не требовали выкупа?

– Машенька, ну какой у меня можно требовать выкуп? Разве что отобрать квартиру, поскольку она расположена в центре, да я бы все отдал, чтобы только увидеть Сонечку…

В подъезде стало так тихо, что Маша услышала свое дыхание.

– Ну все, Машенька, выздоравливай. А за велосипед не беспокойся, он пока побудет у меня, а когда сможешь – заберешь его.

И он уехал на лифте.

Маша достала из кармана ключи и осторожно, стараясь не шуметь, открыла все замки. В эту минуту она забыла о своем преследователе и обо всех опасностях, свалившихся сегодня на ее бедную голову. Все мысли ее были сосредоточены лишь на горе, которое выпало на долю несчастного Алексея Константиновича.

Темная квартира встретила ее полной тишиной. Она зажгла свет, прошла на кухню и, к своей радости, обнаружила совершенно волшебную для сегодняшнего дня записку, в которой родители сообщали своим любимым деткам о том, что они вернутся домой поздно с дня рождения своего сотрудника.

«Надо же, как повезло!» Она понимала, что ни Горностаев, ни Дронов не уснут, пока не выяснят, где она и что с ней случилось, следовательно, Никитка с ними… И чтобы не усложнять себе и без того тяжелый вечер, Маша выключила свет, пробралась в спальню, рухнула на любимую постель и закрыла глаза. «Все, я дома», – подумала она и мгновенно уснула.

Никитка, открыв дверь квартиры, потянул носом. Незнакомые, непонятные запахи. Так пахнет обычно в больнице.

Он включил свет в прихожей и, увидев Машины кроссовки, облегченно вздохнул. «Птичка вернулась…»

И он устремился на этот больничный и жуткий запах, пока не зажег лампу уже в Машиной комнате. Но не верхний свет, а нижний, на письменном столе. Вся комната тотчас наполнилась уютным янтарным светом. Никита увидел раскинувшуюся на постели сестру. В одежде, вымазанная чем-то коричневым, что при ближайшем рассмотрении оказалось йодом, с забинтованными коленом левой ноги и ступней правой Маша выглядела жутко. И это от ее бинтов пахло больницей и несчастьями.

Понимая, что сестра крепко спит и будить ее сейчас жестоко, Никита позвонил Сашке с Сергеем и дал отбой:

– Все нормально. Она жива-здорова… – здесь он сделал паузу и вздохнул: – И уже спит. Завтра она нам все расскажет.

После этого он прошел на кухню, подогрел себе ужин, съел его, потом вымазал в подливе еще одну тарелку, создав видимость, что ужинали два человека. Сложил грязную посуду в раковину и только после этого заперся в своей комнате и уселся с фотоаппаратом на подоконнике.

«Еще рано. Вот часика через два-три можно будет снимать…»

Глава VII Розовый фламинго. Золушкины ножки

Никитку разбудили родители. Они явились («Не запылились!») ровно в полночь, как вампиры. Для Пузырька, трепетно относившегося ко всему мистическому и таинственному, полночь являлась точкой отсчета всего паранормального, с чем ему приходилось сталкиваться в реальной жизни. Полночь – время ведьм и всей их кровососущей и смертоносной братии. Полночь – это также время приземления инопланетных кораблей. Полночь – время появления в родном дворе «каждой твари по паре», как в Ноевом ковчеге.

Вот и сейчас случилось так, что в полночь появились родители. «Может, они тоже представители другой цивилизации и только делают вид, что земляне?» – подумал Никитка, когда, проснувшись от характерных звуков отпираемой двери, понял, кто его разбудил.

Родители, чувствуя свою вину перед заброшенными детьми, ходили по квартире на цыпочках, боясь потревожить сон родимых чад. Но и не заглянуть в комнаты к своим детям они не могли.

– Я не сплю, – прошептал Никита, увидев в оранжевой щели приоткрытой двери мамин силуэт. – Вы торт принесли?

– Принесли, сынок, принесли… – обрадовалась мама, что хотя бы он не спит и она успеет выплеснуть на него немного своей любви.

Никита, который не помнил, как оказался в постели («вроде бы я сидел на подоконнике»), встал и вышел к маме, обнял ее и, почувствовав тепло ее тела, понял, что она – нормальная земная женщина. Обрадовался и расстроился одновременно.

– Сынок, как прошел день? У вас все нормально?

– Нормально, – он дал себя поцеловать и пошел за ней на кухню, где уже пахло щами.

В их семье было заведено, что когда родители возвращаются с какого-нибудь праздника, где подают торт, они всегда приносят по куску детям. Вот только почему после сытного праздничного ужина Пузырев-старший всегда просил подать ему перед сном горячие щи – Никитка не понимал.

– Привет, Никита, – папа даже привстал, чтобы по-мужски крепко пожать руку сыну. – Как дела?

– Нормально, – спокойно, стараясь не выдать своих мыслей, ответил Никитка, что на самом деле означало: «Нам всем крышка. Ешь свои щи, там, куда нас в скором времени отправят, навряд ли кто умеет их готовить…»

– А вот и торт. – Мама, отчего-то веселая и счастливая, достала из сумочки пакет с двумя слегка примятыми кусками торта.

– С Машкой все в порядке? – спросил папа, продолжая уписывать щи, да так, что у него на лбу выступил пот.

– Все отлично, – успокоил его Никита. «Хорошо, что я укрыл ее забинтованные ноги простыней, а то бы ты сейчас поперхнулся щами…»

Торт был бисквитный, с розовым кремом.

– Отец, куда ты дел фанту? – спросила мама и, не дождавшись ответа, сама сходила в прихожую и принесла оттуда купленную по дороге домой большую бутылку любимого Никиткой напитка. – На, мой дорогой Пузыречек, запей. А мы с папой очень по вас соскучились. Но так все сложилось… – И мама начала довольно пространно объяснять, почему дети на весь день остались без присмотра.

«Это вы еще не знаете, что за вашей дочерью следит какой-то странный Гамлет, что целый день она провела неизвестно где и покалечилась…» Пузырек даже немного разозлился на родителей за то, что они, находясь в каком-то радостном возбуждении, не заметили витающий по квартире запах больницы, йода.

– Ну, все, я пошел спать… – проговорил он, хлопая себя по наполненному тортом животу.

– Спокойной ночи, малышок, – сказала мама в радостном умилении, обращаясь к Никите и начисто забыв, что перед ней вполне сформировавшаяся личность, способная силой своего интеллекта спасти целую цивилизацию от вымирания.

– Спокойной ночи, – почти символически пожелал он родителям покоя, вовсе не будучи уверенным в том, что эта ночь пройдет для всей земной цивилизации нормально.

Уже в комнате, запершись на задвижку, чтобы никто не помешал ему выполнить свой общечеловеческий долг, Никита снова взгромоздился с фотоаппаратом на подоконник и чуть не свалился оттуда сразу же, как взглянул вниз…

«Так, без нервов… Возьми себя в руки».

Он, распахнув пошире окно и свесившись оттуда в ночь, в теплый синий воздух, смотрел на освещенную лунным светом детскую площадку во дворе и не верил своим глазам. Грациозная, тонконогая, красно-розовая, с длинной шеей, красивейшая из птиц стояла, выражая всем своим видом полнейшее презрение к тем, кто обязан охранять все живое от вымирания. Фламинго. Посреди московского дворика. Отбор животных продолжался. Невидимые инопланетяне собирали СВОЙ «НОЕВ КОВЧЕГ», чтобы отправить в космос «каждой твари по паре», и «посеять» их на других планетах, как посеяли людей в свое время на Земле. Но Земля не оправдала доверия, а потому представителям высшей цивилизации приходится теперь, спасая животных и птиц от полного вымирания, переселять их в более благоприятные места во Вселенной.

Никитку от этих мыслей затошнило. Он несколько раз зажмуривался, уже мечтая о том, чтобы розовый фламинго оказался частью его тревожного сна. Но розовая птица не исчезала. Он даже щипал себя, и довольно сильно, чтобы проснуться, но ничего не помогало. А ведь прошлой ночью на этом самом месте он видел другое существо, причем не менее экзотичное. И даже заснял его своим фотоаппаратом. Уже завтра пленка будет проявлена, и если снимки получатся, то он предъявит их в качестве доказательства сначала своим друзьям, а потом уже родителям и представителям службы безопасности. Но это будет завтра. А сейчас надо сделать несколько кадров, чтобы обессмертить эту чудесную картину: розовую птицу на тонких ногах, неподвижно стоящую посреди залитого лунным светом двора.

Несколько раз щелкнув фотоаппаратом, Никита удовлетворенно вздохнул, словно прощаясь с заботами минувшего дня, после чего лег в постель и закрыл глаза. Он мечтал проснуться в Москве, на Земле…

Эта ночь оказалась беспокойной и для Сереги Горностаева. Кто бы мог подумать, что в десять часов, вернувшись со службы, отец попросит его о помощи.

– Людмила, освободи пару полок в кладовке, – приказал он тоном, не терпящим возражений, своей жене.

– Олег, что это с тобой? – покачала она головой с каким-то недоверием в голосе. – Первый раз слышу слово «кладовка» из твоих уст, дорогой. И чем ты решил запастись на ночь глядя? По-моему, хозяйственные проблемы интересуют тебя меньше всего.

– Сказал – освободи полки, значит, надо освободить, – необыкновенно серьезным тоном ответил ей Горностаев-старший. – Потом все объясню.

Сергей, решив, что в данной ситуации бессмысленно спрашивать отца о чем бы то ни было, молча последовал за ним вниз, где стояла их машина.

Но и в машине отец молчал. А когда они, проехав приличное расстояние, остановились у большого супермаркета, работающего круглосуточно, Сергей услышал:

– Чувствую себя последним подлецом, что не могу предупредить своих друзей об опасности, но уже завтра, если повезет, все выяснится.

– Да что случилось? – не выдержал Сергей, выходя из машины.

– Сейчас все поймешь, пойдем. Ты у меня парень крепкий, а потому мы управимся быстро. Главное, чтобы никто не запаниковал.

Он говорил загадками. Почти как Никита. Сергею ничего не оставалось, как молча подчиниться.

Они вошли с отцом в супермаркет, и тот, обращаясь к продавщице, попросил у нее десять пятилитровых пластиковых баллонов с чистой питьевой водой.

Продавщица, в отличие от Сергея, ничуть не удивилась и принялась выставлять на прилавок голубые прозрачные баллоны.

Сергей только успевал относить их к машине.

– Больше не решился, – сказал отец уже в салоне, когда они поехали к другому магазину, где купили столько же бутылей.

– Мне ты тоже ничего не объяснишь? – с вызовом спросил Сергей, злясь на отца за такое неуважительное и недоверительное к нему отношение.

– Объясню, но при условии, что ты ничего не скажешь матери.

– Хорошо, не скажу.

– Тогда слушай…

И Горностаев-старший поведал Сергею о том, что ему буквально несколько часов назад стало известно о готовящемся в Москве террористическом акте.

– Они хотят отравить москвичей? – У Сергея никак не умещалось услышанное в голове. – Да разве ж это люди?

– Сынок, это политика, но мы сделаем все возможное, чтобы не допустить преступления. Главное – разыскать человека, который прибыл в Москву со смертоносными капсулами.

– Капсулы? – И Сергей тотчас вспомнил, где он уже слышал о капсулах. – Ты помнишь Логинову? Ту самую, машиной которой мы интересовались сегодня утром?

– Да… Постой, так она же работает в Московском водоканале. Может, это и совпадение, но все же немедленно расскажи мне, чем заинтересовала вас ее машина.

И Сергей рассказал отцу о Логиновой и Гамлете, преследовавшем Машу.

– Во все поверил, кроме того, что его интересовала Маша.

– А с Машей и вовсе непонятно, – признался Сергей. – Вчера ее целый день не было, она вернулась откуда-то поздно вечером и ничего нам не объяснила, хотя мы все ее ждали.

– Все – это кто?

– Ее брат Никита, Дронов и я.

– Ясно. Но как ты думаешь, зачем этому Гамлету могла понадобиться тринадцатилетняя девочка?

– Понятия не имею.

– Подожди… – Олег Васильевич даже остановил машину, чтобы не отвлекаться. – Стоп. Начнем все по-порядку… Я, конечно, знаю Машу и ее родителей, но все-таки вспомни, что такого необычного, кроме ее сегодняшнего отсутствия, она рассказывала о себе.

– Ничего, – ответил Сергей и покраснел.

Разве найти клад Фаберже – это ничего особенного? И ведь этот факт мог явиться причиной заинтересованности Гамлета Машей. Но она была в Саратове не одна, они все причастны к тому грандиозному событию. Так стоит ли раскрывать столь сокровенную тайну, касающуюся всех пяти членов их компании: его самого, Маши, Никитки и Соломона с Евой Бауэр? Спросив себя об этом, Сергей ответил – нет, не стоит. Он не имеет на это права. И навряд ли история с Гамлетом имеет отношение к кладу Фаберже.

– Так уж и ничего? Вспомни, что тебе рассказывала Маша после того, как она побывала на море. И где она, кстати, была?

– В Крыму.

– В Симферополе? – напрягся Олег Васильевич. – Она была в Симферополе? А не в Сочи? Не в Лазаревском?

– Нет, точно в Крыму. А при чем здесь это?

– Тогда вспоминай, может, она рассказывала тебе о каких-то новых друзьях, о необычных событиях?…

Сергей не понимал, что хочет услышать от него отец, а потому брякнул первое, что пришло в голову:

– Ну, она там сильно загорела, похорошела, вытянулась… Да, кстати, у нее очень сильно выросла нога, то есть, – он запнулся, и ему самому стало смешно, что он говорит о таких пустяках, – ступни увеличились чуть ли не на два размера…

– У девочки? И ты не считаешь это странным?

– Пап, ты что, шутишь?

– Нет. С какой стати у нее могла так быстро, за один месяц, вытянуться нога?

– Так она же ласты не снимала, постоянно в них плавала, вот ноги и вытянулись.

– Сергей, мы должны непременно поговорить с Машей. Быть может, именно от ее показаний зависит жизнь миллионов людей, проживающих в Москве.

Сергей посмотрел на отца с нескрываемым ужасом. Он либо издевался над ним, либо сошел с ума. Сначала закупил баллоны с питьевой водой, забив ими всю машину, а теперь вот только и говорит о Машкиных выросших ногах. Разве это нормально?

– Едем к Пузыревым, – и отец завел мотор. – Хотя, подожди… – Он на минуту задумался. – Нет, сначала мы заедем в Водоканал, разбудим инспектора отдела кадров и добудем фотографию этой Логиновой… А уж тогда предъявим ее Маше…

Когда в три часа ночи в квартире Пузыревых раздался тревожный звонок, Никитка проснулся первым и подумал: ну все, НАЧАЛОСЬ!

Вскочив с постели, он кинулся к Машке в комнату – спасать ее. Но в темноте наткнулся на отца.

– Ты куда? Ложись, мало ли кому придет в голову звонить в такой час… Шагом марш в постель! И ничего не бойся.

Отец открыл первую дверь и посмотрел в глазок второй двери. Пожал плечами, что-то хмыкнул и отворил ее.

– Олег Васильевич? Доброй ночи… Что, не спится? – нервно хохотнул он, намекая на то, что все нормальные люди в такой час спят, а не ходят в гости.

Пузырек увидел старшего Горностаева, да еще и Сергея, и весь задрожал. Он знал, кем работает отец Сергея, а потому воспринял его приход как вполне закономерное действие. Служба по борьбе с терроризмом – организация серьезнее некуда…

– Не спится, Валентин, – Горностаев решительно вошел в квартиру. – Ты уж извини за внезапное вторжение, но у меня к твоей дочери есть несколько вопросов.

Появившаяся в коридоре мама Никиты, Тамара, услышав, что Горностаев произнес имя ее дочери, ахнула и закрыла рот рукой. Глаза ее расширились, она, казалось, потеряла дар речи.

– Ты к моей дочери? С ней что-то случилось? – теперь уже встревожился и Пузырев-отец. – Ну, что ж, раз это так важно, пойдем к Маше…

И вся компания с Пузыревым-старшим во главе двинулась в сторону Машиной спальни. «Ну все, Маша, тебе кранты», – с жалостью к сестре подумал Пузырек, не представляя себе, что же сейчас будет.

– Подождите, – вмешалась мама, – вы же испугаете девочку. Сейчас я зажгу лампу, а вы пока подождите за дверью. Я разбужу Машу, а потом уже, подготовив ее, приглашу вас.

Мама, включив свет, присела на постель к дочери и вдруг, почуяв неладное, принюхалась. Осторожно тронула Машу за плечо и, когда та повернулась к ней, еще находясь в своих снах и с глубоким страданием на лице, мама ахнула. На лбу, носу и щеках дочери были густо замазанные йодом ссадины или даже небольшие раны. Она склонилась, чтобы рассмотреть ее лицо, как вдруг услышала стон и ощутила толчок – это Маша инстинктивно оттолкнула того, кто сделал ей больно, надавив на разодранное колено и больную щиколотку.

Маша открыла глаза. Боль разбудила ее. Увидев перед собой мамино лицо, она облегченно вздохнула и, снова смежив веки, повернулась на другой бок, к стене.

– Маша, Машенька… – В голосе мамы зазвучали слезы. – Проснись на минуточку… Что с тобой случилось?

И тут Маша окончательно проснулась. Легла на спину и вздохнула. Затем, морщась от боли, села на постели и оглянулась.

– Мам, не переживай, я просто упала с велосипеда. Все нормально. Я была в травмопункте, мне сделали снимок, – она говорила скороговоркой. – Перелома нет, просто растяжение, но нужно делать теплые ванночки и туго бинтовать щиколотку. Колено… Там содрана кожа, наложили швы, все в порядке. Никакого криминала.

– Хорошо, тогда скажи, ты сможешь сейчас ответить на некоторые вопросы, которые тебе хочет задать один человек?

Маша резко обернулась и увидела в дверях толпящихся Горностаевых, Никитку и отца. Их тревога передалась и ей. Она, взглянув на окно и сообразив, что на дворе ночь и вряд ли ее стали бы будить, если бы не случилось что-то серьезное, посмотрела на маму вопросительно.

Пузырев-старший подтолкнул Олега Васильевича вперед, мол, задавайте свои вопросы.

– Маша, извини, что разбудили. Но свои вопросы задавать я должен тебе с глазу на глаз.

Мама демонстративно вышла из спальни дочери, хлопнув дверью.

Маша с любопытством и страхом уставилась на ночного гостя. Отец Сереги – человек, имя которого наводило страх на многих в этом кишащем преступниками городе.

– Если вы про Атаева…

– Атаев? Кто это?

– Мой одноклассник. – Маша была уверена, что Горностаев-старший будет расспрашивать ее о том, что случилось сегодня днем и почему Машу привезли в Москву какие-то женщины. – Я была у него на даче, однако родителям и брату ничего не сказала. Но ведь это же не преступление…

– И что случилось на даче? Там был Гамлет? Он о чем-то расспрашивал тебя?

– Какой еще Гамлет? Вы что?

– Как это какой? Тот самый, что преследовал тебя! – Тут уже и Олег Васильевич начал выходить из себя.

– А… – вспомнила Маша. – Так он из другой оперы.

– Какой еще оперы?

– Черный человек. Вы про того парня во всем черном, который караулил меня?

– Ну, конечно.

– Значит, его зовут Гамлетом? И что же вы про него знаете?

– Он связан с одной особой, служащей Московского водоканала. Некой Логиновой. – Олег Васильевич еще не понял, что Маша ничего не знает ни о Логиновой, ни о том, что ее преследователя зовут Гамлет.

– Я ничего не знаю про служащую Мосводоканала.

– Хорошо. Тогда взгляни сюда.

Он достал фотографию Логиновой, которую ему дали на ее службе.

Маша взяла ее и долго рассматривала.

– Вы знаете, мне кажется, я ее где-то видела… Но вот где… Подождите…

И Маша, закрыв глаза, мысленно перенеслась в своем воображении в Ялту, на пляж, и даже услышала голоса… «Здесь свободно?» – «Да, – ответил мамин голос. – Вы такая беленькая… Что, недавно приехали?» Маша тогда еще поразилась, как можно так непринужденно вступать в беседу с совершенно незнакомыми людьми.

– Я вспомнила. Эта женщина отдыхала с нами в Ялте. Мы разговаривали с ней на пляже. Мама с ней беседовала.

– И о чем же? Это точно она?

– Можете спросить у мамы.

– Тамара, можно вас на минутку! – крикнул Олег Васильевич, и мать, словно только и ждала, когда ее позовут, впорхнула в комнату.

– Взгляните, пожалуйста, на эту фотографию. Вам знакома эта женщина?

– Конечно, знакома! – воскликнула мама. – Не знаю, правда, как ее зовут, но она лежала с нами рядом на пляже. Милая, симпатичная женщина.

– Она сказала вам, откуда приехала?

– Да, кажется, с Украины…

– Странно… Вообще-то, она работает в Московском водоканале. Некая Логинова Татьяна Николаевна.

– Понятия не имею. Это же обычное пляжное знакомство.

– Хорошо, спасибо. Можете идти. А ты, – обратился он к Маше, когда они снова остались одни, – расскажи мне о том, что случилось с твоими ногами.

– Говорю же – упала с велосипеда! – упрямо стояла на своем Маша, не собираясь рассказывать, что случилось на самом деле, и не желая распространяться о причинах своего побега из «райского» сада Атаевых.

– Да я вовсе не о том! – всплеснул руками Горностаев. – У тебя, как мне сказал Сергей, сильно выросли ноги. Как ты это определила?

И тут Маша, совершенно сбитая с толку, уставилась на Горностаева, как на сумасшедшего: неужели ее разбудили посреди ночи только для того, чтобы выяснить, на сколько размеров выросли у нее ноги?! Ну уж нет, это слишком. И это ее личное, можно даже сказать, интимное дело.

– Я целый месяц проплавала в море, да еще и в ластах, вот у меня ступни и выросли, – ответил кто-то вместо Маши, какая-то ответственная девочка, явно испытывающая уважение к старшим.

– Понятно. Но как ты это определила?

И тут Маша вспомнила, что совсем недавно примеряла мамины красные туфли. Ей захотелось покуражиться над этим чрезмерно серьезным взрослым человеком, к тому же еще и занимающим такой ответственный пост, и она с улыбкой сказала:

– Ну, что ж, я вам, пожалуй, все расскажу. Только попросите маму принести сюда мои пляжные шлепанцы.

– Машенька, я сейчас все принесу, – послышалось из-за двери, и Маша прыснула в кулак. «Как не стыдно, она подслушивала!»

Горностаев взял принесенные шлепанцы и более плотно прикрыл дверь.

Маша между тем, откинув одеяло и демонстрируя взрослому дяде свои страшно перебинтованные ноги, в некоторых местах даже со следами запекшейся крови, как партизан после пытки взглянула на него – суровее некуда.

– Объясняю. Вот эти шлепанцы, в которых я приехала на море, в самом начале нашей поездки были мне чуть великоваты, а теперь, можете взглянуть сами, они мне жутко МАЛЫ.

С этими словами Маша попыталась надеть на здоровую, не перебинтованную ногу один из шлепанцев. И Горностаев убедился, что она говорит правду. Но если так, то, выходит, Машина нога выросла даже больше, чем на два размера.

Все еще продолжая посмеиваться над забавным и совершенно «тормозным» дядей, Маша вскочила с постели, допрыгала до шкафа, раскрыла его, но, вспомнив, что мамины туфли она вернула на место, попросила Горностаева, чтобы ей принесли их.

Надо было видеть выражение лица мамы, когда она появилась в комнате с коробкой.

«Валя, ты что-нибудь понимаешь?» – донеслось до Маши уже через закрытую дверь.

– Значит, так, – девочка все еще находилась в кураже, и теперь ее было трудно остановить. – С одной стороны, как вы только что сумели убедиться, нога моя выросла, причем здорово так?

– Так. – Горностаев был очень серьезен. Он, даже разговаривая с Машей, не отрывал глаз от шлепанцев. – А при чем здесь туфли? Ты тоже привезла их из Крыма?

– Нет, это мамины туфли, которые я время от времени примеряю, чтобы выяснить, скоро ли и мне можно будет носить обувь на таком высоком каблуке, – вынуждена была признаться она в своих чисто женских слабостях. – И что бы вы подумали?

– Что? – У Горностаева был очень озабоченный вид. Казалось, он уже пожалел о своем дурацком ночном визите. Опозорил не только себя, но и Серегу…

– Да то, что туфли-то мне как были велики, так и остались. Вот, сами полюбуйтесь!

И Маша сунула здоровую ногу в туфлю.

– Я даже могу забинтованную ступню засунуть туда, и туфля мне будет велика. Разве это не странно?

– Маша… А теперь сиди тихо, как мышка, и ничему не удивляйся… – С этими словами Олег Васильевич встал и направился к двери.

– Мне нужен нож, пинцет и новый целлофановый пакет. Прошу соблюдать тишину. Никто не имеет права войти в комнату… Вернее, нет, у вас есть фотоаппарат?

– У меня есть, – откуда-то из прихожей раздался голос Пузырька. – Два кадра осталось.

– Давай сюда. Значит, так. Или я полный кретин, и тогда я буду вынужден извиниться перед вами и каким-то образом загладить свою вину, или же вы будете сейчас присутствовать при очень важном и опасном действе. Дети должны покинуть комнату… Вернее, нет, можете войти, но только ведите себя очень осторожно… Тамара, у вас есть резиновые перчатки?

– Вам какие: те что надевают, чтобы волосы красить, или для мытья унитазов?

– Гм… – подумал Горностаев. – Лучше, какими волосы красят… И включите большой свет! Никита, ты готов?

– Готов, – раздался тоненький испуганный голосок.

Через пару минут все окружили Горностаева, который, сидя на полу в перчатках и вооружившись ножом, вертел в руках Машины шлепанцы. Сначала он ощупал каждый из них, после чего остановил свой выбор на одном. Подцепив кончиком ножа нижний слой толстой пробковой подошвы, он осторожно отделил его, и все увидели небольшое углубление. Еще мгновение, и с помощью пинцета оттуда были извлечены непонятные капсулы – темные, стеклянные.

– Снимай! – приказал Горностаев Никите.

Послышался щелчок. Готово!

– А теперь с более близкого расстояния.

Еще щелчок.

– Это же капсулы, за которыми охотился Гамлет, – догадался Сергей, подходя поближе и не веря своим глазам.

– Да, Сергей, напрасно мы с тобой накупили столько воды, – сказал вдруг Олег Васильевич непонятную никому, кроме них двоих, фразу. – Похоже, эту террористическую операцию мы сорвали. А ты, Маша, даже и представить себе не можешь, какой смертоносный яд, какой вирус носила повсюду с собой.

Маша от удивления вообще онемела.

– Так что это за капсулы? – спросила ее мама. – И каким образом они оказались в Машиных шлепанцах?

– Некая террористическая организация запланировала отравить воду в Москве через работника Водоканала. Эти капсулы стоят баснословных денег, их прислали с Востока, но завезти – по оперативной информации – должны были с Украины, из Крыма, и о них знали на таможне, их искали… Но как переправить капсулы через границу? Вот и выбрали маленькую девочку в очень удобных шлепанцах на пробковой подошве, которые продаются на каждом шагу… Скажи, Маша, ты где-нибудь оставляла свои шлепанцы надолго?

– Конечно! Прямо на берегу, пока плавала. А плавала я долго, очень долго… Но как они могли знать, откуда мы?

– Так эта Логинова у меня почти все успела выяснить, – отозвалась Тамара разочарованным голосом. – Она знала, что через неделю мы возвращаемся в Москву. Значит, пока ты, дочка, плавала, она заменила твои шлепанцы на другие, более маленького размера, которые и были нафаршированы этой гадостью?

– Выходит, что именно так все и обстояло, – ответил Олег Васильевич. – Но Логинову уже, я думаю, задержали. Осталось найти и арестовать Гамлета, ее помощника, которому было поручено схватить Машу и забрать ее шлепанцы. Твое счастье Маша, что он не успел этого сделать. А ножки у тебя – что надо! Маленькие, как у Золушки.

Глава VIII Где ночуют зебры?

Следы розового фламинго существовали – следовательно, Никитке эта прекрасная птица не приснилась.

Можно, конечно, повторить опыт предыдущих дней и сделать слепки следов всех живых существ, гостивших ночью во дворе, но куда проще было отдать пленку в проявку и через час уже получить готовые снимки.

Никитка, пока ждал фотографии, кружась вокруг мастерской, выпил две бутылочки пепси.

День выдался солнечный, небо над головой раскинулось голубое, с нежными белыми облаками. Да и настроение у всех, кого встречал Никитка на своем пути, начиная с домашних, было каким-то приподнятым, светлым.

Героиней утра, безусловно, стала Маша. Прихрамывая, она явилась на кухню сияющая, словно вместе с капсулами смертельного вируса из нее, как из пробковой подошвы, вынули все залежавшиеся в ее душе со времен царя Гороха страхи и сомнения. Понятное дело, что после ночного происшествия навряд ли родители станут ее пытать относительно того, где и с кем она провела вчерашний день и как ее угораздило шваркнуться с велосипеда. Так думал Никитка, даже с некоторой завистью глядя на то, как родители вьются вокруг Машки. «Они еще не знают, чем все это время занимался я…» – с горечью вздыхал он, немного ревнуя их к сестре.

Через двадцать минут фотографии будут готовы. Вдруг Никита увидел Максима Гришина. Тот, сгибаясь под тяжестью сумок, шел откуда-то со стороны футбольного поля. Никитка, страдающий от безделья и скуки неподалеку от своего подъезда – фотомастерская находилась в их же доме, но только с другой стороны, – задал себе вопрос: что в сумках? И, словно услышав его, Максим, оглянувшись и не заметив спрятавшегося за деревом Пузырька, подошел к мусорным бакам, притулившимся к стене гаража, открыл крышку одного из них и, зажав нос, отскочил… «Запах ему не понравился! – усмехнулся Никитка. – А чего лезешь тогда?»

И тут Гришин, бросив на землю сумки – китайские, в которых «челноки» таскают свой товар, – расстегнул одну из них и, увидев что-то внутри, покачал головой, поднял сумку обеими руками и вывалил ее содержимое в бак. Снова оглянувшись, захлопнул крышку бака. Затем то же самое проделал и со второй сумкой. И быстро, насколько это только возможно, припустил со двора опять же в сторону футбольного поля. И уже через пару минут вернулся во двор. Сел на скамейку, достал из кармана деньги и принялся их пересчитывать.

Вот за этим-то занятием и застал его Никита.

– Привет, Макс, – поздоровался он с ним как ни в чем не бывало.

– А, Пузырек… Здорово.

– Как дела?

– Да какие у меня могут быть дела? Скоро в школу, а у меня ни кроссовок новых нет, ни джинсов, ничего… Вот, работаю.

– А чем ты занимаешься? Все носишь что-то непонятное… Грузчик, что ли?

– Вроде того.

– В супермаркете?

– А где же еще?

– Может, и мне подработать?

– Как же! Он тебя не возьмет.

– Кто?

– Хозяин. Ты – из нормальной семьи, а он такими не интересуется. Он знает, чей я сын, а потому не стесняется платить мало. К тому же понимает, что я жаловаться не стану, а работу буду выполнять самую грязную.

– Сергей говорил, что ты устроился в какую-то социальную службу. Бабкам-пенсионеркам продукты носишь?

– Не знаю, кому ношу, но приказано оставлять сумки вот здесь, неподалеку, в кустах.

– В кустах? Это еще зачем?

– Думаю, что это ворованное или же хозяин кого-то подкармливает, но не хочет, чтобы «опекаемый» знал, кто о нем так заботится.

– Интересно. А что это ты только что вывалил в мусорные баки?

– Ты видел? Слушай, ты уж тогда никому ничего не говори. Эти сумки я забираю именно там, куда приношу сумки с продуктами. Я не знаю, что это за бизнес, но хозяин с меня три шкуры сдерет, если узнает, что я кому-то проболтался.

– Да ты что, я же тебе не враг. Знаешь, Макс, я давно хотел спросить, да вот только не знаю, как ты к этому отнесешься… Обещай, что не обидишься…

– Это ты про мать? – вздохнул Макс.

– Нет, про тебя.

– А-а, ну тогда валяй. Не обижусь.

– У тебя сейчас напряженка с деньгами, ведь так?

– Ну… Дальше-то что?

– Ты прямо как Дрон говоришь. Да я… это… Хотел пригласить тебя пообедать. Ты как, не обидишься?

Максим опустил голову, не ожидая, вероятно, такого предложения.

– Да на что обижаться-то. В кино вон все друг друга пообедать приглашают. Я в принципе согласен. Тем более что жрать охота, сил нет.

– Тогда пошли ко мне. Вот только я сбегаю в фотомастерскую и сразу же обратно. Подождешь?

– Какой вопрос!

Никитка со всех ног помчался в мастерскую. Разочарованию его не было предела, когда ему заявили, что снимки еще не готовы.

«Приходи через полчасика».

Разозлившись, он чуть не ногой открыл дверь и вылетел на улицу. «Взрослым небось все вовремя делают, а мне…»

Но он забыл о фотографиях, когда снова увидел Максима.

– Пошли. Мои предки на работе, а на обед гороховый суп и голубцы. Ты любишь голубцы?

– Ты думаешь, я знаю, что это такое? Голуби, что ли, вареные?

Маша, оставшись одна, несмотря на обещание, данное родителям, что она сегодня не выйдет из дому, первым делом позвонила Монастырскому. Договорившись о встрече, она, ковыляя и скача на одной ноге, выбралась из дому и поехала к нему. Правда, для этого ей пришлось потратить на такси половину карманных денег. Если бы ее спросили, зачем она это сделала, навряд ли Маша призналась бы в том, что поступила так скорее из желания оттянуть время встречи со своими друзьями, чем для того, чтобы действительно заняться французским. Но что сделано, то сделано.

Алексей Константинович встретил ее, как старую знакомую, приветливо, помог пройти в комнату и даже предложил чаю.

Маша немного нервничала. Она сидела за столом и рассматривала расставленные и развешанные по стенам и полкам комнаты чучела маленьких животных и птиц. Одно животное показалось ей знакомым. И пока Алексей Константинович занимался на кухне приготовлением чая, она допрыгала на одной ноге к книжному шкафу, на котором сидела, грациозно вытянув шею и глядя куда-то в пространство, большая, с густым мехом красновато-желтого цвета кошка.

– Что, заинтересовалась? – услышала она и чуть не рухнула от неожиданности. Монастырский вернулся в комнату с подносом в руках, да так тихо, что Маша даже не заметила.

– Красивая кошка. Но только какая-то странная, крупная и сразу видно, что хищница…

– Правильно. Это фосса, из семейства виверровых. Предпочитает охотиться по ночам. Взгляни, какие у нее мощные когти. Втяжные, сильные.

– Что-то я о таком животном нигде не слыхала… – сказала Маша, чтобы как можно больше узнать о кошке, поразившей воображение Горностаева, из-за которой, собственно говоря, они и решили назвать свое детективное агентство «Фосса».

– Конечно, ведь мы живем в России, а здесь такие не водятся. Эти фоссы обитают в лесах Мадагаскара. Слышала о таком большом острове?

– Слышала… И это ваша жена сделала чучело?

– Да. Только оно сильно пострадало во время ремонта Зоологического музея и в конечном итоге было списано. Соня его отреставрировала и забрала себе. Теперь вот она живет у нас.

– Понятно. Знаете, у меня есть друг, Сергей Горностаев, так он уже давно мечтает о Мадагаскаре. И если бы не ваше несчастье – ведь я понимаю, вам сейчас не до того! – он купил бы у вас чучело. Причем за хорошие деньги. Ки-и-иска… – И Маша, подняв руку, слегка дотронулась ею до лапы фоссы. Ей даже показалось, что кошка еще больше выпустила свои когти…

– Машенька, – Монастырский, как и положено взрослым, решил не тянуть, что называется, кота за хвост и сразу перешел к делу: – А ты с родителями договорилась? Я имею в виду французский?

– Договорилась. Они не против.

– И когда же ты желаешь начать? Прямо сейчас?

– А почему бы и нет?

– Ну что ж, я готов. К тому же мне действительно нужны деньги. Но с тебя я возьму недорого.

И тут уже Маша не выдержала. Ее как прорвало. Стыд перед человеком, попавшим в беду, разрушил все данные кому бы то ни было обещания. Она призналась Монастырскому в том, кто дал в газету объявление, и раскрыла ему тайну странного звонка…

Какое-то время Алексей Константинович никак не реагировал на ее слова. Он смотрел куда-то в пространство и только качал головой. И лишь спустя некоторое время сказал:

– Надо же, что придумали… – и грустно улыбнулся.

– Так вы не сердитесь на нас? На мое вранье насчет французского?

– Да разве я могу на вас сердиться, если у тебя и твоих друзей были такие благородные помыслы. Я даже где-то понимаю вас. Жаль только, что вы такие юные…

– Вы думаете, что у нас ничего не получится и мы не найдем вашу жену?

– А вы надеетесь ее найти? Мою Сонечку? Не представляю, как это можно сделать. Главное, чтобы она была жива и здорова.

– Расскажите мне поподробнее, что за звонок был и кто просил вашу жену сделать чучело любимой кошки? Мужчина?

– Кажется, мужчина. Но не думаю, что это как-то связано с ее исчезновением.

– Мы все равно попробуем ее найти. Вы не возражаете, если мы будем иногда звонить вам, чтобы задать вопрос?

– Звоните в любом случае.

– А велосипед пусть пока останется у вас, хорошо? Нужно, чтобы прошло какое-то время, прежде чем я верну его владельцу. Уж слишком большой я имею на него зуб…

– Как будет угодно.

– Тогда до встречи, и спасибо вам за все.

И Маша таким же образом, как добиралась сюда, вернулась к себе во двор.

Она знала, чувствовала, что ребята ждут ее в штабе, но в нерешительности остановилась посредине двора. Осмотрелась и только потом допрыгала до скамейки, где не так давно сидел Максим Гришин с Никиткой, и с тоской посмотрела на окна квартиры Саржиной.

И тут ей стало не по себе. Она снова отчетливо почувствовала запах. ТОТ САМЫЙ запах супа с лавровым листом, который преследовал ее на даче у Атаевых. Но ведь здесь не может так пахнуть. Во-первых, дом расположен не столь близко, чтобы из какого-то окна столь сильно несло готовящейся пищей, а во-вторых, пахнет не домашним супом, а ДРУГИМ. Но каким? И что особенного в этом запахе?

Она посидела еще некоторое время на скамейке, пока не увидела в конце двора направляющуюся к ней фигуру. Солнце освещало ее со спины, а потому лишь по силуэту Маша определила, что видит перед собой Серегу.

Горностаев медленно шел, не сводя взгляда с Маши, словно боялся, что она может в любой миг исчезнуть, как видение.

– Привет, партизанка, – сказал он, поравнявшись с ней, и сел рядом. – Как нога? Кто это тебя так покалечил? Твой велосипед находится уже больше месяца в моем гараже, если ты, конечно, помнишь. Поэтому признавайся, на каком велосипеде ты разбилась, как фарфоровая кукла?

– Не слишком ли много вопросов? – Маша не смотрела на Горностаева, отвернувшись и подставив лицо слепящим солнечным лучам.

– Мы тебя простили, – сказал Сергей и чуть коснулся Машиной руки. – Только признайся, где была? И почему не предупредила нас?

– Честно? – Она резко повернула к нему свое лицо, вымазанное уже успевшим слегка поблекнуть йодом, и часто задышала. В ее глазах горел вызов.

– Конечно, честно.

– Ну, так вот, слушай. Можешь передать и своему другу Дронову. Я была на даче у Атаева. Он вечером подарил мне огромный букет роз, и я не смогла ему отказать…

Больше говорить она не смогла. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Ну, то, что ты была у Атаева, мы и так вычислили. Вот только непонятно, почему же ты нас об этом не предупредила? Мы что, съели бы тебя? Или думаешь, если ты согласилась работать в нашем агентстве, то вроде как обязана нам докладывать о каждом своем шаге? Позвони, скажи, что сегодня не сможешь прийти, и, пожалуйста, катись хоть к черту на рога!

– Вот я и оказалась у самого черта на рогах…

– Так что такое с тобой случилось? Он что, бил тебя?

– Нет… Просто мне у него не понравилось. Понимаешь, у них дача на Николиной горе, шикарная, большая, с теплицами, но все там такое… Словом, мне не понравилось. Какие-то запахи, кто-то плачет где-то под землей, собаки за решетками… Мне стало страшно. А Атаеву все это нравится. Там какой-то дядя Юра, вроде слуги, начал готовить нам шашлык. Не знаю, как объяснить, но у меня было такое чувство, словно за нами кто-то подсматривает, что-то неладное там происходит… Короче, я дернула оттуда. Открыла ворота специальной бляшкой, вывела из гаража велосипед и через лес поехала к дороге. Но потом упала, затем еще раз… – Маша уже откровенно плакала. – И если бы не машина, в которой ехали две женщины, не знаю, чем бы закончилось мое путешествие.

– Ты встречалась после этого с Атаевым?

– Вот еще! Конечно, нет. А его велосипед сейчас у Монастырского. – И Маша рассказала Сереже о том, как произошло ее знакомство с «французом», что случилось сегодня утром.

– Значит, ты ему во всем призналась?

– Я не могла лгать человеку, которого постигло такое горе.

– Ты можешь мне не поверить, но пропала не одна Монастырская… – Теперь Сергей рассказал Маше, как они пытались с Дроновым дозвониться до чучельников и что из этого вышло.

Сообщение о том, что в их штаб ворвалась целая группа людей в камуфляжной форме, потрясло Машу, и она забыла о своих злоключениях.

– Какие странные вещи ты мне рассказываешь! – всплеснула она руками. – И сколько же чучельников пропало?

– Точно-то я не знаю, но несколько человек из того списка, что я взял в Зоологическом музее.

– Значит, они кому-то понадобились. Но зачем? Зачем кому-то их отлавливать?

– Чтобы делать чучела, для чего же еще?

– Но они и так бы смогли сделать.

– Я уже много думал об этом и пришел вот к какому выводу. Дело в том, что эта работа очень сложная и стоит немалых денег. А что, если кто-то организовал свой бизнес и, чтобы не платить мастерам-чучельникам, решил их просто-напросто собрать в одно место и завалить работой.

– Это было бы слишком просто. Да и кому нужны чучела?

– Ну, хотя бы мне. Как я узнал о том, что они исчезли? Позвонил по телефону и попросил сделать чучело.

– Но это очень редкая профессия, и мало кому в нашем городе могут понадобиться чучела… Нет, я не верю… Другое дело, что группа этих мастеров может быть задействована в преступном бизнесе, связанном, скажем… – И здесь Маша перешла на зловещий шепот: —…с чучелами… людей… Ну, как тебе моя идея?

– Машка, что такое ты говоришь?

– Ничего. Просто выстраиваю логическую цепочку. Спрашивается, зачем рисковать, выкрадывая чучельников, если их проще нанять? Здесь явно пахнет преступлением…

– А по-моему, пахнет какой-то тухлятиной. Кто-то варит гнилое мясо, а весь двор задыхается.

Маша оглянулась и пожала плечами:

– Да уж, запашок еще тот… Главное, непонятно, откуда он идет…

– Так что будем делать? Как искать жену Монастырского? У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу? – опять отвлекся от обсуждения запаха Сергей.

– Конечно, есть. Мы можем прямо сейчас расклеить объявления на столбах и заборах о том, что требуется чучельник, – ответила Маша.

– Вот черт, никак не могу вспомнить, как называется эта профессия. Но не чучельники… это точно.

– Неважно. Кому надо, тот поймет.

– А я считаю, что на столбах нельзя, это сразу же может насторожить тех, кто занимается этим преступным бизнесом.

– Значит, надо дать объявление в газету?

– Думаю, что так будет разумнее.

– Тогда хорошо бы найти Никиту.

И тут он появился сам. Да не один, а в обществе Максима Гришина.

– А вот и моя сестрица, собственной персоной, – сказал Пузырек, блаженно улыбаясь. – Мы с Максом были у нас, решали кое-какие вопросы…

Максим тоже выглядел довольным.

– Здорово, – Сергей весьма церемонно поздоровался с Гришиным. – Как дела?

– Нормально.

– Работаешь?

– Работаю. Мне вообще-то пора… – И Макс, улыбнувшись Маше, пошел куда-то в сторону арки.

– Покормил? – спросил Сергей у Никитки.

– Ага.

– Ну и правильно. А то говорить-то все мастера, а как делать конкретные дела – так никого нет… У нас к тебе дело есть.

– Я для вас все что хотите сделаю, только минут через пять, идет?

– Идет.

И Никитка умчался вслед за Гришиным.

– Мне кажется, что с ним опасно дружбу водить, – сказала Маша. – Может, я и не права, но…

– Он себе мать не выбирал. Надо ему помогать, чтобы он совсем не озлобился, – ответил Сергей.

Никитка вернулся очень быстро. Он на всех парах примчался к скамейке, прижимая к груди нечто непонятное, что при ближайшем рассмотрении оказалось бумажным пакетом, в каких выдают фотографии.

– Получилось! – сдерживая рвущийся из груди крик радости, воскликнул Пузырек и высыпал из пакета все двенадцать фотографий. – Смотрите… Вы мне не верили? Не верили? А ведь они есть, они существуют…

Фотографии и впрямь оказались удивительными. Точнее, то, что на них было запечатлено.

Ночной двор, узнаваемый до мельчайших подробностей, и в самом его центре, рядом с песочницей, стоит… зебра!

– Зебра… – удивилась Маша.

– А это кто, фламинго? – вертел фото в руках Горностаев. – Ничего себе. И всех их ты видел здесь, у нас?

– А что, не похоже? Что за дурацкие вопросы ты задаешь? – возмутился Никита.

Остальные снимки были более интимного содержания: Маша с букетом роз, извлечение капсул из подошвы шлепанца в ее спальне…

– Ты не возражаешь, если последние снимки я отнесу отцу? – спросил Сергей.

– Спрашиваешь! Для него их и делал. Ну, и для истории, конечно. А ведь никто, Машка, не знает, что мы спасли целый город от опасного вируса…

– Мне даже некогда было подумать об этом, – честно призналась Маша. – Я тут закружилась со своими делами. Вот нога теперь долго болеть будет, месяца два-три, если не больше…

– Так какое у вас ко мне дело?

– Надо бы дать объявление в газету. У тебя это хорошо получается, – ответил Сергей.

– Ладно, схожу. Только вот еще что. Макс странную работу для себя нашел. Носит продукты и сумки, оставляет их рядом с футбольным полем, в кустах. И оттуда же приносит, когда ему позвонят и скажут, сумки с мусором и вываливает его в баки… Я Гришина за этим занятием, собственно, и застал.

– А что за мусор?

– Самому хотелось бы посмотреть…

Никитка, резво вскочив со скамейки, подбежал к одному из мусорных баков и, открыв крышку, заглянул туда. Затем захлопнул ее и подошел ко второму.

Потом, зажав нос, он ринулся оттуда, не разбирая дороги.

– Ну, что там? – спросила Маша. – Пищевые отходы?

Но Никита как-то странно посмотрел на нее, затем медленно перевел взгляд на Сергея.

– Послушайте… Там – мясо… Какое-то странное на вид, с костями…

– Мясо? – удивилась Маша. – Сергей, может, ты пойдешь, посмотришь?

Сергей пошел, заглянул в мусорные баки, но возвращаться не торопился. Больше того, достав носовой платок, он обернул им руку и что-то достал оттуда. Затем снова запустил внутрь бака руку…

Когда он вернулся, вид у него был растерянный.

– Вы можете мне не верить, но там действительно мясо, причем не тухлое… А нормальное. Но странного цвета. А вот это что, не скажете?

С этими словами он разжал ладонь, и все увидели небольшой плотный лоскут – белый, с черной полосой, размером чуть меньше ладони.

Маша, которая все еще держала в руках фотографии, испуганно взглянула на снимок, где была заснята зебра.

– Это фрагмент кожи зебры, – прошептала она. – Неужели кто-то убил бедную лошадку?

– Говорил я вам, что нам всем скоро конец! – сокрушался Пузырек. – А вы мне не верили! В нашем дворе творятся странные вещи, появляются экзотические животные, которых кто-то истребляет, а мы бездействуем!

– Никита, ты совершенно прав. Все здесь нечисто. Но только там, в баках, кроме мяса и костей, еще опилки, какая-то глина и куски проволоки… А еще шерсть, разная, клочки… И запах, помимо того, что пахнет мясом, какой-то химический… Максим тебе что-нибудь рассказывал о своей работе?

– Так. Самую малость. Сказал, что хозяин меня бы, к примеру, на такую работу не принял. Потому что я, видите ли, из хорошей семьи. Еще сказал, что ему не разрешается задавать лишних вопросов. Он должен выполнять свою работу «от» и «до».

– А кто его хозяин?

– Я точно не знаю, но вроде бы он сказал, что работает в супермаркете… Я так понял, что в НАШЕМ супермаркете.

– У Атаева, в бывшем овощном?

Маша сразу поняла, о ком идет речь.

– Отец Кирилла Атаева до сих пор работает в этом магазине, вот что мне кажется. Помимо этого, он занимается еще и цветочным бизнесом.

– Но какое отношение его бизнес может иметь к этим зверям?

– Пока еще не знаю…

– А я предлагаю проследить за тем местом, куда Макс приносит сумки. И откуда уносит эти кости, – сказал Пузырек. – Тогда мы узнаем, имеет ли все это отношение к появлению в нашем дворе животных и птиц…

– Правильно. Этим займется Дрон. А я придумал еще кое-что… – заявил Сергей.

– Хочешь, я скажу, что ты придумал? – улыбнулась Маша. – Ты хочешь посмотреть подшивку газет за последние полгода, чтобы поискать там объявление о мастерах-чучельниках, точно?

– Да, ты угадала.

– Этим могу заняться и я. А тебе я придумала другое занятие… Только ты не удивляйся.

– И какое же?

– Ты не замечаешь никакого запаха?

– Замечаю.

– По-моему, у нас во дворе очень странные запахи, и очень разные. Пахнет, во-первых, залежалым мясом из мусорных баков, во-вторых, супом с лавровым листом и, в-третьих, откуда-то несет вареным тухлым мясом… Мой нос – для семерых рос, он меня еще никогда не подводил. Вот я и прошу тебя, Сережа, выясни, пожалуйста, откуда идут эти запахи. Я бы и сама это сделала, да нога болит.

– Пожалуйста, если тебе так интересно…

– Постой. Ты, кажется, ДВАЖДЫ опускал руку в мусорный бак. Что еще, кроме клочка кожи зебры, ты там нашел?

– Какой-то обрывок, чуть не забыл, кстати… – И Сергей, развернув носовой платок с черно-белым подсохшим куском кожи, осторожно выудил из-под него размякший лист бумаги с сохранившимися на нем несколькими буквами. – Похоже на записку. Только почти невозможно разобрать… «Мы – такси… Нас дер… землей… Спаси… Мон… Пол… Род…» Кто-то разорвал листок или же он сам распался от влаги. Но все это, я думаю, обычная ерунда, чья-то домашняя записка про такси, какую-то землю, может, касающуюся дачи. «Спаси…» – это явно «спасибо»… Ничего особенного в записке я не вижу.

– Оставь ее на всякий случай, – посоветовала Маша. – И уж конечно, не потеряй клочок кожи. Зебра… Ничего себе находка!

Глава IX Сильва – любовь моя

Объявление, содержащее в себе информацию о чучельниках, Маша обнаружила в одной из рекламных бесплатных газет, которые москвичи обычно находят у себя в почтовых ящиках. И хотя слово «чучело» в нем не присутствовало, Маша прочитала его между строк. «У вас несчастье? Погибла любимая кошка или собачка? Мы вернем вам вашего любимца. Тел…»

Маша, не раздумывая, позвонила по этому телефону, еще смутно представляя себе, о чем будет говорить.

– Я по объявлению… У меня умерла кошка, это к вам?

– Добрый день, – отозвался нежный женский голос, который проник Маше прямо в сердце. «А вдруг речь идет не о чучеле, а о воскрешении животных, и я сейчас разговариваю с какой-нибудь ведьмой?» – пришла ей в голову совершенно шальная мысль. Она не могла себе представить, что хозяйка такого чудесного голоса может быть замешана в преступлении. – Да, вы правильно набрали наш номер.

– Дело в том, что вам уже звонила моя мама… – Ей до смерти хотелось поговорить с человеком, который уже успел воспользоваться услугами этих пока еще непонятных людей, предлагающих «вернуть любимца».

– И что же? – Голос слегка насторожился. – Вам уже «сделали» вашу кошечку?

– Да… – замялась Маша. – Но мне показалось, что цвет глаз не совпал…

– Такого не может быть… Когда вы получили заказ?

– Недавно.

– Ваш заказ двести сорок два? Кошка Сильва, окрас рыжий, телефон 264-74-98?

– Да. Видите ли, у нашей кошки были зеленые глаза, а вы сделали ей желтые…

– Да нет, у нее желтые глаза, так нам, во всяком случае, сказала хозяйка. Но мы можем изменить цвет глаз. Желание клиента – для нас закон.

– Хорошо, я вам перезвоню.

Маша не верила своим ушам. Ведь ей только что назвали номер телефона женщины, которой уже сделали чучело.

Она позвонила, еще не веря в свою удачу.

– Здравствуйте. Извините за беспокойство. У вас была кошка по имени Сильва? – Она нарочно сказала «по имени», а не по кличке, чтобы не нанести психологической травмы хозяйке и тем самым расположить ее к себе.

– Да, а в чем дело? – услышала она высокий женский голос, принадлежавший явно молодой особе.

– Я бы тоже хотела обессмертить свою кошку, но перед тем, как обратиться в эту… фирму, мне хотелось бы увидеть ИХ работу. Можно, я хоть одним глазком взгляну на… – И она все-таки произнесла это слово. Потому что, перед тем как затевать расследование, надо быть уверенным, что она попала в точку и речь действительно идет о чучеле, а не о рисунке или мумифицировании животных, – … чучело…

– Конечно, – отозвался голос грустной ноткой. – Я очень хорошо понимаю вас. Ведь для меня Сильва была больше чем кошка… Запишите мой адрес.

И Маша записала. Когда она положила трубку, все в Маше ликовало. Она тотчас позвонила Горностаеву, который зачем-то отправился в супермаркет что-то проверять. На ее счастье, он был уже в штабе. Она рассказала ему об удачном звонке.

– Меня надо проводить, посадить в такси, потому что сама я не дойду со своей ногой…

– А ты оставь ее дома, – довольно мрачно пошутил Сергей. – Шучу. Знаешь, у меня есть кое-какие новости. Не знаю даже, с чего и начать. Подползай сюда, сейчас только звонил Дрон, у него тоже есть информация…

– Ладно, я постараюсь.

Маша встала, доковыляла до зеркала и, показав язык своему отражению – бледное лицо со свежими пятнами йода на ссадинах в области носа, лба и щек, – запрыгала в прихожую.

– Значит, так, – рассказывал Сергей, когда они все собрались за столом в штабе. Пришел даже Пузырек, успевший дать объявление в газету о чучеле. – Маша, как вам известно, попросила меня узнать, откуда в нашем дворе берутся эти запахи? И я узнал. В смородиновых кустах есть небольшая асбестовая труба, выходящая из-под земли. Вот из нее и несет этой тухлятиной. Но в то же время из нее доносится и запах нормальной пищи, в частности, лаврового листа и еще чего-то вполне съедобного.

– И ты полагаешь, что под землей кто-то варит суп? – спросил Дронов.

– Вполне возможно.

– Мальчики, но КТО в подвале может варить суп, если не какой-нибудь бомж? Ведь под нашим двором наверняка проходит канализация… И там действительно может жить бомж, вспомните Соломона! У бомжей нет денег, а потому им и приходится варить себе суп из отходов, может быть, даже из тех, что они находят в мусорных баках.

– Суп из зебры? – вставил Никита.

– А что им еще остается делать? – Маша решительно отстаивала свою позицию. – Саша, а ты чего молчишь? Ты узнал, кто забирает сумки с продуктами, которые приносит Макс?

– В том-то и дело, что узнал. Но только ничего не понял. Я проторчал там довольно долго, но Макс так и не пришел. Да и не мог он прийти сегодня, ведь он, по-моему, чуть ли не вчера относил туда продукты. А те, кому он еду носит, не троглодиты же какие, чтобы им каждый день что-то тащить. Но я обнаружил это место и осмотрел все вокруг. И знаете, к какому выводу пришел?

– Не тяни кота за хвост! – хмыкнула Маша.

– Что тропинка от того места, где Макс оставляет свои сумки, протоптана к гаражу. Гараж кажется заброшенным, но замки на нем первоклассные, дорогие. Я подошел к нему и вдруг услышал рычание.

– Собака Баскервилей? – Это уже ехидничал Пузырек.

– Да, примерно. В гараже точно собака. Или же за ним, в кустах, отгороженных бетонными балками, где начинается пустырь. Там раньше хотели что-то строить, помните?

– Хочешь сказать, гараж охраняется, и посмотреть, что за ним, – опасно?

– Если бы я точно знал, где находится собака, то перелез бы через балки и заглянул туда, а так…

– И правильно, – поддержала его Маша. – Нечего рисковать собственной жизнью неизвестно за что. Надо все делать с умом и осторожно.

– Но я не договорил. Дело в том, что мне повезло, я снова встретил Гришина. И тогда я решил пойти на хитрость. Рассуждал примерно так. Вот Макс, человек почти нищий, мать пьет. Он всегда хочет есть. Хозяин поручает ему отнести в определенное место какие-то продукты. Как вы думаете, ему не любопытно, что именно он носит?

– Думаю, что очень даже любопытно, – ответил за всех Пузырек, вспоминая, с каким аппетитом Макс уминал голубцы у него дома.

– Вот и я подумал об этом же. Короче… – Дронов почесал затылок и нехотя признался: – Я подкупил его. Дал червонец за то, чтобы он рассказал, что носит в своих сумках.

– И что же? – спросил Сергей.

– Я даже записал все, что он мне продиктовал, – и Сашка протянул Сергею сложенный аккуратно тетрадный листок.

– «Вермишель быстрого приготовления, – читал Горностаев вслух. – Суповые сухие концентраты, хлеб, лавровый лист, соль, сахар, чай». Не густо.

– Вот и я подумал о том же. Ни лука тебе, ни моркови.

– Зато, если из всей этой гадости приготовить суп и бросить туда лавровый лист, – заметила Маша, – то запах его будет в точности соответствовать тому, что испортил мне настроение на даче Атаевых.

– Лавровый лист – он и в Африке лавровый лист, – заявил Сергей.

– А мне кажется, что Машка не зря уже в который раз вспоминает свою поездку к Атаевым, – вмешался Никита. – Вы заметили, что в этом списке не хватает простых овощей вроде лука или чеснока, как раз того, что необходимо человеку, чтобы у него, скажем, не было цинги.

– Пузырек, какая еще цинга! – воскликнул Дронов. – Вечно ты что-нибудь выдумаешь.

– А ведь он прав, – встал на защиту Пузыря Сергей. – Не собак же кормят всем тем, что указано в твоем списке. Собаки чай не пьют и сахар не едят.

– Овощи тем, кто находится под землей, – вдруг осенило Машу, – приносят через магазин. Ведь у нас под домом ОВОЩЕХРАНИЛИЩЕ!

– Но оно находится довольно далеко от того гаража, к которому Макс носит сумки.

– Откуда ты можешь знать, какого размера и куда ведет овощехранилище? – возразила Маша. – А вот отец Кирилла, Атаев-старший, наверняка знает. И пользуется этим…

Ребята переглянулись. Страшная догадка повисла в воздухе. Затем они заговорили, перебивая друг друга:

– В магазин нас никто не пустит. Это исключено.

– Надо постараться пробраться в гараж, усыпив собаку «Антидогом».

– Может, кинуть в эту самую вентиляционную трубу дымовую шашку и всех выкурить оттуда?

– Там могут прятаться террористы…

– А что, если там склад с гексогеном? Сергей, ты должен рассказать обо всем своему отцу.

– Да нет, там работают мясники, которые готовят фарш из чего попало…

– Тогда зачем им опилки? Глина? Проволока?

– Не знаю, при чем здесь вообще опилки, но зачем им так много еды? Ведь они варят каждый день, словно под землей целый взвод солдат.

Так и не договорившись ни до чего, ребята решили дождаться вечера, чтобы всем вместе, включая главную фигуру этого расследования – Никиту, первым обратившего внимание на мистический зоопарк, – проследить, что происходит во дворе глубокой ночью и каким образом связано появление возле песочницы экзотических животных с останками той же зебры, которые Макс выбросил в мусорный бак.

Условились встретиться без четверти двенадцать во дворе, за старым дубом, в шалаше, построенном дворовыми детьми еще в начале июня. Потому что лучшего места для подобной операции и придумать просто невозможно.

– Хорошо, а теперь пусть кто-нибудь проводит меня к той даме, хозяйке Сильвы, – попросила Маша. – Сдается мне, что с ее помощью нам удастся узнать о пропавших чучельниках куда больше, чем если мы сами попытаемся выйти на них путем объявлений…

– Да мы все можем поехать с тобой. Возьмем такси – и вперед, – предложил Сергей. – Пока ты будешь с ней разговаривать, подождем возле дома. Одну мы тебя больше никуда не отпустим.

– Тогда поехали.

Хозяйку погибшей кошки по кличке Сильва звали Светлана. Это была совсем юная девушка с длинными белыми волосами. «Как у Мэрилин Монро», – подумала Маша, мысленно перекрасив и свои волосы в совершенно белый цвет.

– Ведь это вы звонили мне? – спросила Светлана и в ответ на утвердительный кивок Маши заметила: – Вы же еще совсем девочка… Навряд ли у вас будет столько денег. ОНИ очень дорого дерут. И если бы не мой муж, бизнесмен, я бы нипочем не смогла оплатить такую сложную и почти ювелирную работу. Но взгляните сами!

Маша, чувствуя себя не совсем уверенно в чужой квартире, робко шагнула за хозяйкой в комнату, где в кресле увидела свернувшуюся клубочком пушистую рыжую кошку с ярко-желтыми, светящимися глазами.

И она тотчас вспомнила то, что не давало ей покоя весь сегодняшний день. Ну конечно: ведь она уже видела нечто подобное на даче Атаевых! Белая пушистая кошечка. Мертвая. Твердая. И холодная на ощупь.

– Ну, как? Правда, словно живая? – Светлана, подхватив чучело кошки, прижала его к себе и даже поцеловала в маленький розовый носик.

У Маши от отвращения закружилась голова. До того все было странно, дико, что она даже не находила слов, чтобы выразить это. Но она сюда пришла не за тем, чтобы выражать свои эмоции.

– Скажите, а где находится эта мастерская?

– Понятия не имею. Я не видела самого мастера и даже не знаю его имени.

– А как же вы передали ему вашу кошку?

– Дело в том, что Сильва моя болела. Я знала, что она скоро погибнет, а потому ОНИ взяли у меня ее еще живую. Усыпили и сделали… дали ей вторую жизнь.

– Но где-то вы с этими людьми встретились?

– Да. У памятника Пушкину. Я пришла туда, как мы и договорились по телефону, уже с корзинкой, в которой была Сильва. Меня встретила приветливая, приятной наружности женщина, она взяла корзинку и сказала, что через полтора месяца я смогу забрать ее назад… И если мне работа не понравится, то я могу Сильву не брать. Ее купят другие люди.

– И они позвонили вам через полтора месяца?

– Нет, гораздо раньше. Работа мне понравилась, я наревелась, увидев мою бедняжечку, но потом успокоилась… Все мы когда-нибудь умрем. Я заплатила за работу пять тысяч долларов, и вот теперь мы с Сильвой никогда не расстаемся.

Маша отвернулась, чтобы не видеть очередного поцелуя, которым Светлана одарила безмолвную Сильву.

Ей стало грустно. Маша надеялась на то, что Светлана назовет адрес, по которому они смогли бы найти «фирму», а вместо этого лишь потеряла время.

– Можно, я еще раз взгляну на вашу Сильву?

Подавляя в себе отвращение, Маша взяла в руки непривычно жесткую рыжую кошку и принялась внимательно осматривать ее.

– Красивая, жалко ее, конечно… Извините, а вы не могли бы принести мне попить?

– Конечно! Извините, что я спрашиваю… Что это с вами? У вас все ноги перебинтованы… Вы попали в автокатастрофу, и ваша кошка находится при смерти?

– Да, почти… Но мне не хотелось бы об этом говорить.

– О, как я понимаю вас! – воскликнула весьма эмоциональная Светлана и выпорхнула из комнаты. «Она явно не в себе», – подумала Маша и, пользуясь тем, что хозяйка отсутствует, попыталась еще более тщательно осмотреть чучело. Она искала знак мастера, какой-нибудь характерный вензель или едва заметную бирку с указанием его фамилии, но все было безрезультатно.

И тогда Маша задала себе вопрос: а что предприняла бы она на месте мастера, чтоб сообщить о себе? Ведь чучельников собрали где-то в одном месте и заставляют работать, это наверняка. Но они же не могут работать не покладая рук, не думая о своих близких и о возможности спасения. Однако способов заявить о себе у них не так уж много. И один из них – это с помощью уже готовых чучел сообщить о своем местонахождении. Маша дотронулась до желтого глаза кошки, и ей показалось, что он сейчас провалится. И все же она нажала на него… Он провалился, а у Маши оборвалось сердце… Светлана уже возвращалась. Она слышала ее шаги.

Просунув палец в отверстие, Маша поняла, что глаз держится на пружинке, и он, если она вынет палец, тотчас встанет на место. А потому, рискуя быть застигнутой врасплох, она надавила и на второй глаз, засунула два пальца в глазницы и, почувствовав, что они уперлись во что-то твердое, зацепила этот предмет и с большим трудом вытащила наружу. Зажала в ладони. Глаза «вернулись» на свои места. Они смотрели на мир равнодушно, как смотрят только куклы…

Светлана протянула ей стакан с минеральной водой. Сделав несколько глотков, Маша поблагодарила ее, распрощалась и быстро покинула квартиру.

В подъезде она разжала ладонь. Кусок пластиковой трубки для коктейля, какими пользуются в ресторанах «Макдоналдс», был чем-то заполнен. Маша извлекла оттуда свернутую записку, развернула ее и прочла: «МЫ – ТАКСИДЕРМИСТЫ. НАС ДЕРЖАТ ПОД ЗЕМЛЕЙ В ПОДВАЛЕ. СПАСИТЕ НАС. МОНАСТЫРСКАЯ. ПОЛУШКИНА. РОДИОНОВА. БОБРОВА. СМОЛКИНА. СТОРОЖЕВА».

Маша тут же вспомнила, с каким легкомыслием ребята отнеслись к обрывку точно такой же записки, которую Сергей выудил из мусорного бака. И сколько же таких сообщений самыми разными способами узницы-таксидермисты (именно так называют специалистов, делающих чучела) пытались переправить на волю? И с мусором, и в самих чучелах…

Когда она вышла из подъезда на свежий воздух, у нее снова закружилась голова. Уж слишком много впечатлений за последние пару дней.

– Медлить нельзя, – сказала Маша, обращаясь к окружившим ее ребятам. – Таксидермисты скорее всего находятся в овощехранилище, под нашим двором…

И она протянула им записку.

Глава X В подземелье

Когда они вернулись во двор, уже смеркалось.

– Как ты думаешь, – спросил Дронов Сергея, – твой отец поверит тому, что мы собираемся ему рассказать?

– Мой отец поверит только собственным глазам, – ответил Горностаев. – Но помочь ему в этом сможем только мы.

– Значит, ночное дежурство не отменяется? – спросил Никитка.

Он один чувствовал себя обманутым. Вся его теория о готовящейся катастрофе, после которой более совершенная цивилизация оставила бы в живых лишь избранных, да представителей флоры и фауны, рухнула в тот момент, когда он собственными глазами увидел в Машиных руках записку от исчезнувших таксидермистов. Круг замкнулся. Животные, которых он видел ночью в своем дворе, были, скорее всего, уже готовыми изделиями, предназначенными для отправки заказчикам. Их осторожно вынесли из подземелья и поставили в безопасное место для того, чтобы впоследствии поместить в какой-нибудь фургон, в котором чучела доставляли на место. Сначала это было чучело крокодила, потом – зебры, а вчера – фламинго. И с этими фактами пришлось смириться.

– Дежурство не отменяется, безусловно. Но до ночи еще далеко, а у меня из головы не идут бедные женщины, которые сейчас находятся где-то у нас под ногами, – сказал Сергей.

– Что же мы одни можем сделать? – спросила Маша. – Пробраться тайно в овощехранилище, найти подземный ход, ведущий непосредственно к помещению, где они сидят, и спасти их? Но кто нас туда пустит?

– Однако ведь мы даже и не пытались, – заметил Дронов.

– Если поднимем шум, привлечем внимание к себе, нас схватят и…

– …тоже бросят в подземелье.

– Сергей, я думаю, что тебе все-таки необходимо об этом рассказать отцу, – заявила Маша. – Ты иди домой, встретимся все здесь без четверти двенадцать, как и договаривались. Если твой отец придумает, как разоблачить Атаева, ты позвонишь нам и дашь отбой. А вот если его не окажется дома или ты его не сможешь найти даже по телефону, тогда мы вынуждены будем сами проникнуть в подземелье и освободить этих женщин.

– Может, ты и права.

– Только учти, что приблизительно то же самое происходит у Атаева и на даче. Я уверена, что под теплицами у него живут люди, которых он держит взаперти, когда на участке находятся посторонние. Эти люди работают там в качестве рабов, выращивая цветы и ухаживая за ними и следя за порядком в доме и саду. Подождите… Может, нам взять в качестве заложника Кирилла?

– И что это даст?

– А то! Мы заманим его куда-нибудь, откуда ему невозможно будет сбежать, после чего позвоним его папаше и скажем, что нам все известно о том, чем он занимается. Что он держит рабов, о таксидермистах. И предложим… Но вот что ему предложить, я понятия не имею…

И тут она замолчала. Ей даже сначала показалось, что это галлюцинация. Прямо на нее, как призрак, шел Кирилл Атаев, собственной персоной. Но, к удивлению всех присутствующих, не один, а в сопровождении рослого милиционера.

– Это ты Маша Пузырева? – спросил мент, останавливаясь как раз напротив Маши и глядя ей прямо в глаза. И такой нехороший у него был взгляд, что девочка побледнела от страха.

– Я, а что?

Она перевела взгляд на Кирилла и прочла на его лице такую ненависть, что сразу все поняла. Но было уже поздно.

– Да, это она, она, – захлебываясь, затараторил Атаев-младший, сверля ее взглядом. – Она проникла к нам на дачу и украла велосипед, совсем новенький. Видите, она вся перебинтована? Это она падала с велосипеда, когда улепетывала от меня… Я ее преследовал, но в лесу ее уже ждали на машине сообщники, которые погрузили велосипед в багажник и увезли его в неизвестном направлении.

– Атаев, ты что, сошел с ума? – Маша вдруг словно очнулась и даже привстала со скамейки, на которой сидела в окружении друзей и брата. – Я проникла к тебе на дачу? Да это же ты сам привез меня туда…

– Интересно, и на чем же я тебя привез?

– Нас привез на машине ваш шофер, ты же его потом отправил назад…

– Так, гражданка Пузырева, я вынужден взять вас под стражу.

И милиционер, взяв Машу под руку, повел ее за собой.

– Подождите! – крикнул Горностаев. – Вы не имеете права отводить ее в милицию без родителей. Она – несовершеннолетняя!

– А мы сейчас и с родителями разберемся… – Милиционер достал сотовый телефон из кармана и сказал в трубку: – Все. Отбой.

Из арки тут же выехала большая черная машина, куда, как куклу, милиционер сунул Машу. Дверца захлопнулась. Затем хлопнула другая – это сел в кабину Кирилл Атаев. И машина выехала со двора.

– Ты чего-нибудь понял? – спросил Дронов у Сергея. – За что они ее взяли? Разобрались бы с велосипедом и разошлись по-хорошему…

– Да он же мстит… И вообще, мне не верится, что это настоящий мент. Машина – черная, а вместо рации – «мобильник». Нас обставили, как детей. Никита, мчись к родителям и все расскажи. Ты, Дрон, беги к Монастырскому, я тебе сейчас дам адрес, и его тоже подключай… Покажи ему вот эту записку, где указана и фамилия его жены. А я буду искать отца. Если его не разыщу, с Машкой может случиться беда.

– Но куда они ее увезли? – чуть не плакал Пузырек, глядя на своих друзей глазами, полными слез. Губы его дрожали, а нос покраснел.

– Я так думаю, что на Николину гору…

В машине Маше дали понюхать ватку, смоченную едкой жидкостью, и она потеряла сознание. А когда очнулась, ничего не сумела понять. Во-первых, она не могла открыть глаза. Кроме того, у нее сильно болела голова. И это ко всем ее прежним ранениям.

На ощупь, непослушными и сделавшимися ватными руками она обнаружила на лице плотную повязку и стянула ее. Так вот почему она не могла открыть глаза! Но даже после этого, разлепив веки, она не сразу поняла, где находится.

Полумрак, холод, запах земли и грибов. Она пошевелилась, и тут же в углу кто-то рыкнул. «Собака».

Маша снова пошевелилась, потому что тело ее от долгого нахождения в одной позе затекло, одна нога совсем онемела. И опять послышалось рычание.

– Слушай, хватит тявкать… – возмутилась Маша.

Теперь на ее голос зверь, находящийся где-то совсем близко, громко залаял.

Сноп света, появившийся откуда-то сверху, ударил в глаза. На фоне решетки, закрывающей квадрат сине-зеленого стекла или неба (Маша не разобрала), появилась чья-то голова. И только по голосу она узнала Кирилла Атаева.

– Ну что, попалась, птичка? Ее, понимаете ли, встретили, за ней ухаживали, усадили за стол, а она взяла и сбежала, прихватив дорогой велик.

– Атаев, лучше выпусти меня. Все мои друзья знают, чем занимается твой папаша. Если со мной что-нибудь случится, вам придется туго. И сроки будут большие, ты уж мне, как дочке адвокатов, поверь.

– Да плевать я хотел на твоих адвокатов! – вдруг заорал он. – Ты – моя рабыня теперь, поняла? Раньше надо было головой думать, когда бежать надумала. Я ей, как идиот, розы подарил, слова красивые говорил, а она меня унизила в глазах этого плебея… Я ждал, несколько раз заходил в дом, думал, что у нее живот разболелся, а ее уже и на даче-то не было. Ну и как тебе мой велосипед? Правда, блеск?

– Атаев, как это твоему отцу в голову пришла дикая идея выкрасть таксидермистов и превратить их в своих рабов?

– А у моего отца вообще полно идей. Это бездельники и дураки не умеют «башли» зарабатывать, а мой отец делает их из воздуха, понятно? И я, когда подрасту, тоже стану таким же, как он. Это только в учебниках пишут про то, что все люди равны. Я так не считаю. Есть люди, которые родились для того, чтобы служить таким, как мы с отцом. А то – безработица, видите ли, в стране! Да вранье все это! Работы кругом – прорва! Главное – занять людей. Вот мы и открываем им рабочие места, ЗАНИМАЕМ их. Ты хотя бы знаешь, сколько стоит чучело настоящей зебры?

– Откуда же мне знать, – усмехнулась Маша. – Я знаю только, сколько стоит обессмертить труп любимой кошечки. Пять тысяч баксов!

– Умница! Зебра – в десять раз дороже. А розовый фламинго? А крокодил?

– Да куда тебе столько денег?

– Теплицу еще одну построим. Начнем зимой землянику выращивать. Да мало ли чего можно сделать, если деньги есть.

– Там, в нашем дворе, постоянно какой-то гадостью воняло. Это таксидермисты черепа вываривали?

– Соображаешь.

– А потом делали каркас из проволоки, лепили из глины форму, натягивали кожу, а пустоты заполняли опилками? Так, что ли, чучела делаются?

– Сама скоро увидишь. Им как раз человек на подхвате нужен.

– Атаев, а вы с отцом нормальные люди?

– Пузырева, ты договоришься…

– Я предлагаю выпустить меня и отвезти домой. Поверь, тогда я еще успею что-то для тебя сделать, но если ты меня сейчас же не освободишь, тебя упекут в колонию для несовершеннолетних…

– Нам с отцом ничего не будет. Твоих теток, которых ты называешь «таксистами», мы уже перевезли в другое место. Здесь тебя и подавно никто не найдет.

– А где же те люди, что работают в теплицах? Что стало с ними?

– Им сделали уколы и отпустили. Теперь они ничего не будут помнить. Все очень просто.

– Главное, чтобы ты ничего не забыл… – И Маша поняла, что больше не в силах разговаривать.

В голове ее стоял шум, во рту пересохло, а тело наливалось тяжестью и болью. «Они отравили меня…» – подумала она, погружаясь в глубокий обморок.

Когда Олег Васильевич выслушал сына по телефону, удивлению его не было предела.

– Сынок, ты не перегрелся? – спросил он, гася в пепельнице окурок и поглядывая на часы. Он находился у себя в кабинете, в одном из отделов службы безопасности, занимающемся борьбой с терроризмом. – Я понимаю, что после бессонной ночи и всего, что произошло с твоей подружкой, вам повсюду мерещатся преступники, но во всем же должна быть мера. Даже по теории вероятностей вы не можете быть причастными к раскрытию очередного преступления уже на второй день после раскрытия первого… Ты понимаешь меня, Сережа?

– Папа, мы теряем драгоценное время. У нас есть фотографии. Машин брат, Пузырек… вернее, Никита, сфотографировал животных, то есть их чучела… Мы с тобой сейчас разговариваем, а эти несчастные женщины сидят где-то в подземелье, питаются китайской лапшой и сдирают шкуры с экзотических животных, наверняка украденных из зоопарка…

– Сережа, я тебе перезвоню через пару минут.

Олег Васильевич немного подумал, после чего набрал номер телефона прокурора.

– Виктор Львович, вы что-нибудь слышали про исчезновение таксидермистов? Или про кражу из зоопарка зебры и фламинго?

Спросил и замер, боясь услышать от него иронический вопрос насчет его психики. И был просто ошарашен, когда услышал:

– Олег! Таксидермисты – это моя головная боль! Если ты поможешь мне разыскать этих бедных женщин, я поставлю тебе ящик коньяка. А что касается кражи из зоопарка, то похитили молодую и очень дорогую зебру, фламинго и крокодила… В Москве действует преступная банда, занимающаяся убийствами экзотических животных с целью превращения их в чучела. Не молчи, скажи, ради бога, что тебе обо всем этом известно? Ведь иначе бы ты мне не позвонил…

Спустя полчаса – столько времени потребовалось Олегу Васильевичу для того, чтобы связаться с уголовным розыском, начальником милиции и направить группу омоновцев на предполагаемое место преступления, – Горностаев-старший уже мчался к себе домой, чтобы принять участие в сомнительной операции. Да, он все еще не мог до конца поверить в то, что Сергей нашел таксидермистов. Уж слишком все это было неправдоподобно. Как же так? В обыкновенном московском дворе, в подземелье, прежде являвшемся обычным овощехранилищем, какой-то ненормальный, потерявший всякую осторожность и рисковавший быть разоблаченным в любую минуту, вздумал держать РАБОВ!

Рабовладение постепенно стало частью криминального бизнеса. Люди, отправлявшиеся из всех стран бывшего СССР на заработки в Москву, таинственным образом исчезали. Зато в больницах появилось много пациентов, страдающих амнезией – потерей памяти. Они не помнили, кто они и откуда, даже имени своего назвать не могли. Это были рабы, долгое время проработавшие на каких-то нелегальных заводах, занимающихся производством сомнительной водки или других напитков. А то и вовсе каменщики, отдавшие всю свою силу и здоровье неизвестным и очень жестоким хозяевам, в конечном счете выбросившим их, больных, потерявших память, на улицу. Об этом снимали целые репортажи, бывших рабов показывали по телевизору в программе «Жди меня», о них писали в газетах…

А теперь вот в Москве, если верить прокурору, какой-то очень хитроумный «бизнесмен», а проще говоря, преступник, решил собрать группу специалистов редчайшей профессии – таксидермистов, чтобы с их помощью организовать производство и продажу чучел экзотических животных. Прокурор допускал также вероятность того, что эти таксидермисты делали на заказ чучела не только редких животных, но и самых обыкновенных – собак и кошек, хозяева которых, желая сохранить память о своих любимцах, платили за их чучела огромные деньги. Но все это являлось лишь слухами, догадками. Факты же были следующие: ушли из дому и не вернулись шесть женщин-таксидермистов. Именно женщин. И все они перед тем, как с ними это случилось, разговаривали по телефону с человеком, желающим заказать им чучело какого-нибудь животного. Почему именно женщины? В сущности, это было понятно. С ними мороки меньше. Они физически слабее мужчин и навряд ли решатся на побег или бунт… К тому же почти все они в возрасте.

«Если окажется, что все это – детская игра, и никаких таксидермистов в овощехранилище нет, у меня будут большие неприятности…» – думал, сидя в машине Горностаев-старший.

– Я не уверен, что отец поможет спасти их, – сказал Сергей Никите, когда тот пришел к нему домой. На Пузырьке не было лица. Он сильно переживал за Машу. Рассказав родителям о том, кто и при каких обстоятельствах похитил сестру (а то, что ее похитили, не было сомнений!), он понял, насколько серьезно все, что произошло. Понятное дело, отец и мать сразу же кинулись в милицию. А Никита, не в силах оставаться один дома, пошел к Горностаеву. Он так надеялся на помощь его отца…

– Я принес ключи с бляшкой, помнишь, Маша рассказывала, что с ее помощью у Атаевых открываются все двери и ворота. И вот еще «Антидог». Думаю, нам нельзя медлить, и если мы сейчас не в состоянии помочь Машке, потому что она все-таки далеко отсюда, то давай хотя бы попытаемся пролезть в это самое овощехранилище. Думаю, что нам пригодятся фонарь и веревка.

– И скотч возьми на всякий случай, – добавил Никита.

Они побежали в супермаркет, который прежде был овощным магазином. Понятное дело, что в ярко освещенном зале, забитом прилавками с товаром, стояла охрана, и попытка проникнуть во внутренние помещения супермаркета была бессмысленной. Таким образом они лишь привлекут к себе внимание. Оставалось одно: найти ход в подземелье через гараж, тот самый, из которого некто выходил, чтобы забрать или, наоборот, оставить наверху сумки.

Оказавшись снова во дворе, Никита осмотрелся и был удивлен, что двор жил как ни в чем не бывало своей нормальной, повседневной жизнью. На футбольном поле мальчишки гоняли мяч, в песочнице копались двое малышей, а их мамы о чем-то беседовали, сидя на скамейке неподалеку. Конечно, разве кому-то может прийти в голову, что где-то совсем рядом страдают ни в чем не повинные люди, вынужденные работать на изверга, почувствовавшего сладость власти. Атаев – царь. Смешно. Рабовладелец – еще смешнее.

И вдруг они увидели мужчину в комбинезоне, направляющегося в сторону гаража. Того самого гаража, куда шли сейчас и Сергей с Пузырьком.

– Так, тихо… Мне кажется, он идет именно туда… – прошептал Сергей, и они с Никитой спрятались в кусты, чтобы оттуда посмотреть, не ошиблись ли они.

Но они не ошиблись. Человек в комбинезоне действительно подошел к гаражу, достал ключи, и, когда Сергей своими глазами увидел, что тот вставил один ключ в новенький большой замок, все сомнения вмиг рассеялись.

Выхватив из рук ошеломленного Пузырька баллончик «Антидога», Сергей, бросив ему через плечо: «Сиди здесь и жди меня», кинулся прямо через кусты к незнакомцу. Он действовал как во сне. Главное для него сейчас было – открыть колпачок, нажать на баллон и направить струю отравляющего газа или жидкости прямо в лицо мужчине. Он не мог допустить мысли, что ошибается и тип в комбинезоне ни в чем не повинный хозяин «затрапезного» гаража. Есть Макс Гришин; есть пакеты с продуктами, сумки с останками зебры; есть гараж, за которым рычит собака, а также овощехранилище под землей; есть вентиляционная отдушина – асбестовая труба, через которую наверх выходят запахи готовящейся нехитрой пищи и сильное зловоние от вывариваемых где-то внизу черепов несчастных животных – обитателей Африки или Австралии, занесенных в Красную книгу… А теперь вот еще появился некий связной, который собирается проникнуть в подземелье через гараж.

Подскочив в мужчине, Сергей выстрелил ему струей «Антидога» прямо в лицо и, когда тот, захлебнувшись собственным криком, рухнул на землю, быстро схватил его за ноги и потащил в кусты.

Он оглянулся. Малыши все так же безмятежно играли в песочнице. Мальчишки неподалеку, за живой изгородью дикой смородины, гоняли в футбол. Все было спокойно. Как всегда. Да вот только в траве, закрыв глаза, лежал человек. Кто он? И какую роль играет во всей этой истории? Ведь если они ошиблись, их ждет наказание…

И все же Сергей связал поверженному ноги и руки прихваченной из дома веревкой. После чего заклеил рот незнакомцу скотчем. Все, дело сделано. Отступать поздно.

Никитка, видевший всю сцену нападения из кустов, подбежал к нему.

– Давай, не медли… Сейчас надо усыпить собаку, думаю, что у нее есть лаз в гараж.

Они кинулись к бетонным балкам, Никита, выхватив баллончик из рук Сергея, спрыгнул прямо на вскочившую и зарычавшую на него овчарку и брызнул ей в оскаленную морду струей. Минута – и страшный зверь уже лежал возле темной норы, ведущей, как Никита и предполагал, внутрь гаража.

Сергей тем временем открыл все три замка на гараже теми ключами, которые оставил мужчина в комбинезоне, распахнул дверь и вошел внутрь. Следом заскочил Никитка.

– Фу-ты, напугал… – отпрянул от него Сергей. – Все в порядке?

– Да, собака уснула… Я подтянул ее цепь прямо к будке, чтобы она, если вдруг проснется, не смогла добраться до норы…

– Темнотища… – Сергей достал спички и зажег фонарь.

В гараже, как ни странно, стояла машина. Старенькие «Жигули». А вот за ними как раз и находился люк, похожий на вход в погреб.

– Представь, Пузырек, мы спускаемся сейчас с тобой вниз, а там – картошка-моркошка, банки с маринованными огурцами. Ну, как тебе такая картина?

– Горностаев, открывай крышку. Я и так весь дрожу… – признался Никита.

Сергей поднял крышку, но под ней увидел не картошку, а железную решетку. Вместо замка она запиралась на рычаг, который не поддавался никакому физическому воздействию.

– Попробуй вот этой бляшкой… – протянул ему Никита связку ключей, которые Маша вынесла из атаевского дома.

– Смотри-ка, получилось… – Сергей, прижав бляшку к круглому предмету, увидел, как рычаг, щелкнув, автоматически поднялся, и решетка провалилась на несколько сантиметров вниз. И остановилась. – Все, теперь я рукой…

Он открыл решетку и, посветив фонарем, увидел круто уходящие вниз ступени.

– Пошли… Только осторожно…

Они начали спускаться. Впереди их ждал небольшой тоннель. Запахло землей и грибами.

– Смотри, еще одна дверь.

– Как хитро у них здесь все продумано. А ты чуешь запах?

Они открыли дверь с помощью бляшки и увидели пробивающийся впереди желтый свет. Когда глаза привыкли к такому странному освещению, Никитку затошнило от вони. Да и вообще, в подземелье было сыро, влажно и душно. Где-то в глубине виднелся еще один дверной проем, который плохо просматривался из-за густого пара.

– Эй, есть кто-нибудь?

В проеме, к которому они медленно шли, наступая на куски засохшей глины, обломки кирпичей и пожелтевшие кости, возникла тоненькая фигурка.

– Юрий Иванович, это вы? – услышали они женский голос.

Сергей с Никиткой прибавили шагу и, остановившись почти рядом с женщиной в синем халате, ужаснулись при виде открывшейся перед ними картины.

За дверным проемом была длинная комната, в центре которой стоял стол, заваленный шкурами животных, кусками проволоки и мисками с опилками. Зловонный пар, поднимавшийся от кипящего на плитке в углу котла, выходил через отдушину куда-то наверх. Рядом, на лавке, сушился череп, судя по всему, лошади. А под ногами кружились розовые и оранжевые пух и перья фламинго…

За столом сидели пять женщин. Волосы их были скрыты черными косынками. Лица – бледные. «От недостатка воздуха и от плохой пищи», – подумал Сергей.

– Здравствуйте. Мы получили вашу записку… Кто из вас Монастырская?

– Это я, – взволнованно ответила женщина, та самая, что встретила их в дверях. – Но вы-то кто, мальчики?

– Мы нашли вашу записку в чучеле кошки. Сейчас вы должны быстро выйти отсюда, пока нас не… накрыли… – Он не нашел более подходящего слова. – Вы вообще-то знаете, где находитесь?

– Где-то за городом… – сказала одна из женщин.

– А в самом центре города – не хотите?! Вы живете под нашим футбольным полем, и мы дышим запахами ваших супов… Мы потом поговорим, а сейчас нужно срочно убираться отсюда…

Но женщин не надо было уговаривать. Они и сами уже все поняли и насколько могли быстро вышли из комнаты. Одна из них даже выдернула шнур из розетки – выключила плитку с котлом. По ступеням шли тяжело, постоянно останавливаясь и с трудом дыша. У них кружилась голова.

А наверху их встретил мужчина. За ним вдруг появился еще один, поменьше ростом. В темном гараже невозможно было различить их лица.

Когда Сергей Горностаев увидел их, то понял, что это конец. Надышавшись ядовитыми парами и перенервничав, он с ужасом подумал, что вывел женщин прямо в лапы к Атаеву. И был удивлен, когда одна из пленниц, увидев мужчину, с возгласом «Лешенька!» кинулась к нему.

– Серый, не дрейфь, это Монастырский… – тут же услышал он голос Дронова и почувствовал, как в горле его образовался комок. Но Сергей довольно быстро пришел в себя.

– Сонечка… Ты не представляешь, это ребята нашли вас… Они вычислили вас по запаху и зебре… Пойдем быстрее отсюда. Сейчас возьмем такси и… домой… Мальчики, – он смотрел в темноту, в которой появлялись новые тени пленниц. – Вы где?

Сергей поднял фонарь, и Монастырский увидел жуткую картину: пять изможденных женщин, жавшихся друг к другу, и двух мальчишек с испуганными лицами.

– Это ты Горностаев? – спросил Алексей Константинович.

– Я. А что?

– Спасибо тебе. И тебе… Ты, наверно, Никита? Машин брат?

– Да. Машу похитили, слышали?

– Да, мне Саша рассказал…

Все по очереди вышли из гаража. Одной женщине стало плохо. Сергей подхватил ее и, когда она смогла идти сама, подставил ей руку.

– Вы сейчас побудете немного у нас, а потом мы решим, кого вызывать в первую очередь, «Скорую» или милицию.

Сергей понимал, что все пять женщин (Монастырские сразу же уехали домой) мечтают как можно скорее оказаться дома. Но тогда придется нанимать много машин и развозить их по домам. Он счел, что будет лучше, если за ними приедут.

По одной, чтобы не привлекать к себе внимания окружающих (а двор к тому времени уже почти опустел, да и вообще стало темно), женщины входили в подъезд дома, где находился штаб.

Когда все собрались, Сергей кинулся к холодильнику, достал пакет молока и отправил Пузырька в магазин за фруктами. Женщины звонили домой и, называя адрес, просили родных за ними приехать. Все плакали.

Плакал и Никита, оставшись один на кухне и страдая из-за того, что ничего не может сделать для своей пропавшей сестры.

Глава XI Огненное облако

–Мы опоздали, – говорил Олегу Васильевичу следователь прокуратуры Розов. Тот самый Розов Вадим Андреевич, который пару дней назад собирался арестовать Сергея на квартире Саржиной.

Разговор происходил в том самом дворе, где еще недавно Сергей с Никиткой помогали добраться до штаба освобожденным ими пленницам.

Группа омоновцев, ворвавшаяся в овощехранилище со стороны супермаркета, застала лишь пустое помещение, свидетельствующее о том, что именно в этом подземелье держали мастеров-таксидермистов. На это указывало все: и инструменты, и останки животных, и даже уже готовые чучела, спрятанные в специально отведенной для этого сухой и чистой комнате. Вот только самих пленниц уже не было.

– Шустрый у тебя парень, – сказал Розов. – Ты бы слышал, как он со мной разговаривал. У него есть чувство собственного достоинства, какая-то твердость духа, что ли… Жалко, конечно, что ты не прислушался к его словам с самого начала. Ведь женщин вывели отсюда всего несколько минут назад. Потому что котел еще кипит на плите, да и брошенная на столе работа свидетельствует о том, что они были здесь совсем недавно…

Во двор въехало сразу несколько машин – это были люди из прокуратуры, уголовного розыска…

Горностаев хотел было уже подойти к коллегам, как вдруг запищал его мобильный.

– Па, это я, Сергей.

– Ну, наконец-то. Где ты?

– Почти дома.

– А я здесь, внизу, во дворе… Если хочешь, выходи. Я зря тебя сразу не послушал… женщин уже нет… Но они там действительно были. А вы, ребята, просто молодцы. Вот только надо было гнуть свое до конца.

– Так мы и гнули, – спокойно возразил Сергей.

– Тогда бы не упустили их…

– Па, они сейчас у нас.

– Кто? – Олег Васильевич слушал его несколько рассеянно, потому что из прибывших машин уже стали выходить знакомые ему люди. Они занимали ответственные посты в Министерстве внутренних дел. Были здесь и представители службы безопасности.

– Па, эти женщины у нас, ты слышишь меня или нет? Между прочим, я вижу тебя в окно. Ты отвлекись на минутку от своих генералов и полковников. Подними голову и посмотри на окна тети Тамары Саржиной.

Горностаев поднял голову и увидел стоящего на лоджии сына. Тот махал ему рукой. И вдруг как закричит:

– Они здесь! У нас!

Его отец не поверил своим ушам. Но он уже не имел права не верить Сергею. А потому, извинившись перед коллегами, кинулся в подъезд. Он не думал о том, что, кроме него, Сергея услышали и те, кому было непосредственно поручено освободить таксидермистов.

Поэтому в лифт набилось довольно много народу.

– Сергей сейчас находится в квартире нашей знакомой, она временно не живет там… Но у меня как-то все это не укладывается в голове, – бормотал он, словно заранее извиняясь перед своими коллегами за недоразумение.

– Ты недооцениваешь ребят, – сказал кто-то. – Они же живут здесь, это их двор, так почему же ты не допускаешь мысли, что они способны пробраться в подземелье? Кстати, за гаражом мы нашли в кустах одного типа. Он сейчас в отключке. Но, по нашим данным, его разыскивают уже двенадцать лет. Убийца со стажем. Юрий Власенков.

Лифт остановился, все вышли на лестничную площадку, где их уже ожидал Сергей.

Вошли в квартиру и увидели измученных женщин, которые, немного погодя, представились:

– Полушкина Нина Петровна.

– Родионова Ирина Владимировна.

– Боброва Татьяна Николаевна.

– Смолкина Вера Львовна.

– Сторожева Анна Михайловна.

Когда Маша пришла в себя в следующий раз, ее лицо осветила улыбка. «Приснится же такое…»

Она сразу же открыла глаза, но, как и в первый раз, увидела над головой ненавистную физиономию Атаева.

– Очнулась? Выходи, так и быть. А то еще окочуришься.

Кирилл подал ей руку, и Маша, не чувствуя своего тела, выкарабкалась наверх.

Да, она не ошиблась. Они находились в теплице. На лице Атаева она заметила некоторую растерянность.

– Что-то отца долго нет.

– А он знает, что я здесь?

– Так его человек и привез нас сюда. А дядя Юра должен перевести этих баб через подземный ход к стадиону. Там его будет ждать машина.

– Кирилл, ты вообще-то понимаешь, что вы с отцом натворили? Ведь его рано или поздно поймают…

– Вся наша жизнь – борьба, слыхала? Мой отец борется всю жизнь с нищетой и бездельниками. Ты думаешь, что все это, – он обвел рукой теплицу, – он построил бы на зарплату? Или у нас была бы большая квартира, которую он сделал из трех, расположенных на нашем этаже? Да если хочешь знать, мой отец родом из бедной семьи. И он еще в детстве, когда был вот таким же, как я, дал себе слово добиться успеха во всем. Он шел к цели всеми доступными и…

– …недоступными способами, хочешь сказать?

– Вот именно! И если бы не он, то я бы побирался сейчас, как Гришин. Но ведь и Макс ест колбасу на деньги, которые он зарабатывает именно у моего отца. Работа пустяковая: принеси-отнеси. А платит ему отец приличные «бабки».

– Я знаю, ЧТО приносит и уносит Гришин. Он таскает еду женщинам, а уносит и вываливает в мусорные баки мясо зебры…

– Считай, что у него больше нет работы…

– Послушай, Кирилл, да очнись ты! – Маша потрясла его за плечи. – Какая работа? О чем ты, если сейчас в подземелье освобождают ваших пленниц, а твоего отца наверняка арестовали и везут в Бутырку? Думаешь, мои родители бездействуют? Ты их просто не знаешь! Никита в курсе, где я была, и догадывается, что меня могут прятать только здесь, на вашей даче… Ты думаешь, почему я отсюда сбежала? Да потому что, когда ты меня бросил, умчавшись на мотоцикле, я набрела вот на такую же теплицу. И почувствовала запах супа. Противного супа, который вы варите для своих рабов. Я же не слепая и сразу поняла, что на вашей даче трудятся десятки людей. Ты оглянись, какая кругом красота…

Она замерла, вдыхая чудесный запах гвоздик, которых здесь, в теплице, было тысячи… Их кроваво-красные густые соцветия составляли такой контраст с тем, что творилось в душе стоящего перед ней подростка с красивым именем Кирилл, что Маша даже зажмурилась, в который раз мечтая открыть глаза и оказаться у себя дома.

– …такая красота, – продолжала она, – но создана она ценой страданий многих людей. Они тоже хотят жить по-человечески, и, если они приехали в Москву на заработки, значит, их заставила жизнь.

– Будь эти убогие поумнее и посильнее духом, уж давно выбрались бы отсюда, – неожиданно сказал Кирилл. – Но это люди низшего сорта. Так говорит мой отец.

– А что говорит твоя мама? Она такая же жестокая, как и ты?

– Моя настоящая мама давно уехала из Москвы. Отец ее выгнал. А та, что живет с нами, никакая мне не мать. Ладно, хватит болтать. Пошли отсюда. Ты-то не из ИХ породы, – он кивнул куда-то вниз, судя по всему, имея в виду своих рабов. – Так что пользуйся моей добротой…

Они вышли из теплицы и направились к дому.

Сад, залитый лунным светом, представлял собой потрясающее зрелище. Круглые клумбы между деревьями, белые скамейки, голубые шелестящие над головами кроны яблонь и вишен… И как дворец возвышался перед ними особняк. Дача Атаевых.

– Если хочешь, то иди в дом, отдохни. Я тебе приготовлю что-нибудь попить. Сейчас приедет отец. И если ты обещаешь молчать про то, что я тебе рассказал, то уйдешь отсюда живой…

Маша поняла, что разговаривать с ним бесполезно. Атаев-старший так, видно, обработал ему мозги, что никакая логика и здравый смысл не смогут поколебать его убеждений в своей правоте и безнаказанности.

– Хорошо. Я буду молчать. Между прочим, я проголодалась. В саду я видела мангал, мы проходили мимо. По-моему, там торчали шампуры с мясом, а?

– То-то, – хмыкнул Кирилл. – Я знал, что не ошибся в тебе… Я мигом. Только свет не включай. Ни к чему это.

А Маша, взглянув в окно, подумала о том, что с больной ногой она и на мотоцикле далеко не уедет.

Однако, когда за Кириллом закрылась дверь, она на одной ноге допрыгала до холла, нашла в темноте аппарат и, с трудом различая при лунном свете цифры, набрала номер домашнего телефона. Трубку быстро взяла мама. Наверно, она весь вечер ждала этого звонка.

– Мама, ты только не переживай. Я на даче у Атаевых. Это на Николиной горе. У него много теплиц, думаю, что их участок на окраине, сразу после леса, я не очень хорошо ориентируюсь.

– Машенька, доченька, почему это все с тобой происходит? Тебя не били?

– Нет, мам, не били…

– А тот, что в форме был, на самом деле милиционер?

– Нет, мам, не думаю… Мы здесь с Кириллом. Он странный, но будем надеяться, что ничего страшного со мной не сделает… Приезжайте поскорее.

– А ты знаешь, этих женщин… в подземелье… освободили.

– Да? Вот это здорово, даже не верится… ну все, мам, я не могу больше говорить… – И Маша, сглотнув слезы, положила трубку.

Когда вернулся Кирилл, она уже взяла себя в руки. Больше того, ей даже удалось проглотить несколько кусков шашлыка.

А чуть позже, когда они все-таки включили свет и начали играть в карты, в «дурачка», ей вдруг подумалось о том, что это не Кирилл виноват в том, что стал таким.

– Скажи, а сгоревшая кошка – твоих рук дело?

– Моих… – Кирилл старался не смотреть ей в глаза.

– Но как же ты мог?

– Да она мертвая была. Я хотел живую, отец сказал, что жестокость в себе надо воспитывать. Но не смог. Нашел случайно во дворе уже кем-то убитую или, скорее всего, сбитую машиной кошку. Оттащил ее на пустырь, облил бензином и поджег…

– Мой брат нашел ее в мусорном баке и принял за обгоревшего инопланетянина, – горько усмехнулась Маша. – Вечно он что-нибудь придумает…

– Тебе хорошо, у тебя есть брат. А у меня – никого.

Кирилл своим откровением вызвал у Маши прилив теплого чувства к нему. Она и не знала, что та красивая молодая женщина, которую всегда можно встретить в обществе Атаева-старшего, вовсе не его мать, а вторая жена отца. Так, может, в этом-то все и дело? Хотя, с другой стороны, разве не он издевался над Машей там, в теплице, когда она лежала на холодном полу в метре от рычащей собаки?

– У меня от шашлыка жажда разыгралась. Ты обещал принести попить…

– Гм… Я уйду, а ты бросишься к гаражу, выведешь мотоцикл – и деру? – погрозил ей пальцем Кирилл.

– Куда же я с забинтованными ногами?

– Не знаю, кто тебя просил садиться на велосипед… Где он, кстати?

– Я его спрятала.

У нее пропала всякая охота разговаривать с Атаевым. Но он, притащив откуда-то две бутылки холодной фанты, разлил ее по стаканам и протянул один из них Маше: «Пей».

– Ты не думай, я не такой уж бестолковый и понимаю, что папа того… чересчур… Но ведь он мой отец. Я же должен его защищать и оправдывать. Кроме того, у меня взрывной характер. Как у него. Когда я понял, что ты меня «кинула», чуть с ума не сошел от злости. Гонялся по всему саду, тебя искал. А уж когда обнаружил пропажу велосипеда – тут уж совсем озверел…

– Ладно. Хватит. Надоело. Еще раз вспомнишь, я сбегу. И не посмотрю на то, что нога больная. Даже две ноги… Ты – урод, Кирилл. Вот, собственно, что я хотела тебе сказать. И если я клюнула на твои розы, значит, я дура. Но это все в прошлом. А теперь уже недолго осталось ждать. За мной обязательно приедут. Вот увидишь…

– Не за тобой, а ЗА НАМИ, – поправил ее Кирилл. Лицо его снова приняло угрюмое выражение. – Нас отвезут домой, и ты будешь молчать.

– Пока тебя не было, я позвонила домой и рассказала, где я. Уже совсем скоро меня освободят, а тебя схватят, и ты ответишь за поступки твоего отца.

– Нет, – вскочил он, – ты не могла этого сделать.

– Могла… У вас же телефон в холле, на подоконнике.

– Да знаешь, кто ты после этого?

– Знаю. Но знаю и кто ты. И не советую…

– Да пошла ты… – Он встал. Схватил ее за руку и потащил за собой к выходу. – Захотелось в теплицу?

Маша сопротивлялась изо всех сил. Но Кирилл упорно тянул ее за собой. Тогда, изловчившись, Маша ударила его кулаком прямо в нос. И когда Кирилл, отпустив ее, схватился за лицо, потому что из носа хлынула кровь, Маша, превозмогая боль в щиколотке, бросилась к дверям. Она почти скатилась с крыльца и, завернув за угол, побежала к гаражу. Она понимала, что мотоцикл – не велосипед, и без подготовки она не сможет его завести и проехать на нем несколько метров. Да и ключей у нее нет, чтобы открыть ворота. Оставалось одно – спрятаться там, в темноте гаража, среди какого-нибудь неприметного хлама и ждать приезда родителей. Или милиции.

И она в отчаянии прыгнула в смотровую яму. Прикрылась каким-то засаленным халатом и замерла, ожидая прихода Кирилла.

Она слышала его шаги на крыльце, шелест травы – он искал ее в саду. Затем шаги стали отчетливее, и она поняла, что Кирилл подошел к гаражу. Он ругался, затем до нее донесся запах сигареты. Ну, конечно, Атаев решил покурить, чтобы успокоиться. Прямо в шаге от нее, наверху, лежал оброненный им спичечный коробок.

Постояв немного, Кирилл снова ушел на поиски Маши. Он звал ее, кричал, уходя от дома все дальше и дальше и углубляясь, судя по звукам, в сад…

Маша вылезла из ямы, схватила спички и посветила себе. И первое, что она увидела в темном гараже при свете маленькой спички, – это канистра, в каких держат бензин.

Маша взяла канистру, спрятала в карман спички и заковыляла к дому.

«Я не буду сидеть в яме и ждать. Пусть тот, кто устроил весь этот кошмар, сидит в яме…»

Так, приговаривая, она поднялась на крыльцо, и ее, залитую лунным светом, всю белую и тоненькую, увидел Кирилл.

– Маша! – Он подбежал к крыльцу. – Маша! Я не знаю, что делать… И если честно, то и мне на этой даче противно находиться… Я слышал, все знал, но что я мог сделать? Это отец и его… жена… Они запрещали мне даже звонить матери…

У него началась истерика. Он взлетел на крыльцо и, схватив Машу за плечи, как совсем недавно делала она, стал ее трясти, словно без этого до нее не дошел бы смысл его слов:

– Я понимал, что это когда-нибудь должно случиться, но не мог сказать об этом отцу. Ты не знаешь его, ты ничего не знаешь… Когда его рабочие начинали болеть, он выкидывал их из подвалов и оставлял умирать… Или же делал им уколы… Я сам видел несколько могил в лесу. Отец водил меня и показывал…

– Прекрати, Кирилл. Тебе-то нечего бояться, ты не должен отвечать за поступки отца…

– Но я мог уйти от него. Я и хотел уйти, но он давал мне деньги. Зачем ты взяла канистру?

– Чтобы ты не приставал ко мне со своими дурацкими разговорами. У меня и спички есть. Подойдешь ко мне, обольюсь бензином…

Но она не успела договорить. Кирилл схватил канистру, распахнул дверь и ворвался в дом. Его не было несколько минут. А когда он снова выбежал, Маша уже сошла с крыльца, сидела на скамейке и потирала больную ногу. В воздухе запахло бензином.

Кирилл подошел к ней.

– Можно, я тебя обниму? – спросил он.

– Ты что, с ума сошел? – Она уже вообще ничего не понимала.

Но он больше не задавал ей вопросов. Набросился на нее, обнял за плечи, а потом его рука скользнула ей в карман и он сразу же отпрянул от нее. Отбежал, сжимая в руке что-то… И когда Маша поняла, ЧТО ЖЕ такое он выхватил у нее из кармана, было уже поздно.

Кирилл дрожащими руками открыл спичечный коробок, достал спичку, чиркнул ею и, когда вспыхнул огонь, поднес ее к двери дома. Постоял, подумал мгновение и бросил ее прямо в раскрытую дверь… Затем вернулся к Маше, сел рядом на скамейку и стал ждать.

Маша, понимая, что на ее глазах только что был совершен поступок страшного отчаяния и безысходности, зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Запахло гарью, а за стеклом дома, на первом этаже, появился розовато-оранжевый свет… Будто внутри дома разожгли костер.

– Кирилл, что ты сделал? Разве так по-идиотски можно решать свои проблемы?

– Пошли отсюда, сейчас бабахнет… Там газ…

И Кирилл, словно очнувшись, схватил Машу за руку и потащил за собой в сторону ворот.

Они выбежали за пределы дачи и бросились в темный лес. Маша бежала, ничего не соображая от страха и ужаса. А когда раздался взрыв, они упали на землю. В небо взвилось огненное облако и рассыпалось на миллиарды сверкающих искр… Дом горел, охваченный пламенем, трещал и разваливался. «К-к-конец, это к-конец», – заикаясь, говорил Кирилл, обхватив голову руками.

И вдруг сквозь страшный шум и треск до них донесся еле слышный звук мотора.

«Мама…» – Маша спрятала лицо в ладонях и разрыдалась.

Глава XII Фосса

Вштабе собрались лишь через два дня. Все знали о том, что Маша после пережитого потрясения и полученных ею травм целый день провела в больнице. Еще сутки потребовались на то, чтобы она отоспалась.

Однако выглядела она, несмотря на все треволнения, вполне прилично. Даже новые бинты и белые кресты пластыря, которыми пришлось залепить уже более серьезные ссадины на лице, полученные ею в подвале теплицы, воспринимались ее друзьями чуть ли не как победные знаки.

– Знаешь, тебе даже идут эти пластыри, – подбодрил Машу Саша Дронов, увидев подружку впервые после ее невероятного похищения. – Ты в них такая…

– Брось, Дрон. Не надрывайся… – Сегодня Маша была уже не изнеженной барышней «а-ля Изабель Юппер», а владеющей всеми видами борьбы Синтией Ротрок, для которой сделать из громилы-парня фарш – все равно что сдунуть со лба локон. – Я знаю, как выгляжу, а потому оставим эту тему. Что у нас сегодня на повестке дня?

– Машка, хватит валять дурака, – не выдержал Никита. – Режь торт! Мы только тебя и ждем!

На столе в гостиной действительно был торт. Огромный, весь в розочках, при виде которого можно было забыть все, что еще позавчера заставляло думать об окружающем мире как о неминуемой пропасти, темной и страшной, вроде той, в подвале…

Маша оглянулась, все еще не в силах расстаться с тяжелыми воспоминаниями, но, увидев, какими глазами смотрят друзья и на нее, и на торт, умилилась. А ведь там, в теплице, ей в голову лезли страшные мысли о том, что она никогда больше не увидит ни своего милого Пузыречка, ни храброго Горностаева, ни скромнягу Дрона.

– Вот черт, – прошептала она, беря в руки нож. – Да с таким кинжалом можно и на медведя… И откуда у нас торт?

– Отец привез, – сказал Горностаев. – Он нам всем привет передает и благодарность… А вот эту кинокамеру – доставили утром из зоопарка. Оказывается, под теплицами у Атаевых в клетках была еще одна зебра и две птицы: павлин и снова фламинго…

– Класс! – Маша отрезала большой кусок торта, положила его на тарелку Никитке и счастливо вздохнула. – А мы еще сомневались, нужно организовывать наше детективное агентство или нет… Давай сюда свою тарелку, шеф, – она подмигнула Сергею. – Что-то тебя сегодня не слышно.

– А он, увидев тебя, голос потерял… – Сашка расхохотался.

– Главное, чтобы он не потерял рассудок… – заметила Маша, отрезая еще один кусок. – Братец, а тебе не кажется, что ты забыл о своих святых обязанностях?

– О!!! – И Пузырек помчался на кухню. Вернулся с двумя бутылками кока-колы. Затем принес четыре стакана. – Серый, а Серый, ты чего молчишь? Скажи им, скажи…

Сергей, который сегодня с самого утра чувствовал себя несколько странно после того, что ему продемонстрировал отец, казался задумчивым и даже грустным.

Он понимал, что сегодня день, когда они могут вдоволь посмеяться, порадоваться, наесться до отвала торта и напиться колы, отметить наконец свою победу и первый успех агентства. Но отец, как ни странно, уже рано утром внес свои коррективы и, вместо того, чтобы сразу же повезти Сергея в кондитерскую, где для ребят был заказан праздничный торт, отвез его в совершенно другое место. Он говорил об этом и раньше, да только Сергей не обращал на его слова внимания.

И когда машина въехала в знакомый уже ему дворик медицинского университета, сердце его сжалось.

Он знал, что Атаева-старшего и его жену арестовали и на них завели уголовное дело, а Кирилла временно определили в интернат, но к нему уже едет мать… То есть все живы. Тогда почему же отец привез его в морг? Узнал что-нибудь об их самостоятельной и дерзкой поездке в Саратов? Но ведь это же было так давно…

– Я не пойду туда. Все, что ты хотел, ты мне уже доказал… – сказал Сергей, когда отец, выйдя из машины, открыл ему дверцу: мол, выходи. – Что еще я сделал не так?

Он даже разозлился на отца за то, что тот решил ему испортить настроение в такой день.

– Пойдем, ты все поймешь сам…

И Сергей шагнул в эту обитель смерти. Их шаги гулко отдавались эхом в кафельных стенах морга. И снова тот же человек в фартуке, при виде которого хочется закричать и убежать, куда глаза глядят.

– Открой глаза… Ты должен это увидеть…

Сергей открыл, но ничего, кроме черных кусков непонятного вещества, не увидел.

– Я ничего не понимаю, – сказал Сергей. – Что это? Черное… Как сажа…

– Легкие курильщика. Пойдем…

Они вышли на свежий воздух. Сергей стиснул зубы. Разве можно наказывать таким образом даже за тайные мысли?

– Я считал твои сигареты, – сказал отец и закурил.

– Воспитываешь меня, а сам куришь? – буркнул Сергей.

– Зато ты курить не будешь… Знаешь, сколько пачек я насчитал за месяц?

– Сколько? – Он уже понял, в чем дело. И теперь готовил ответную обвинительную речь.

– Восемь! Ты покупал их, помимо того, что брал у меня, в нашем ларьке. Мне продавщица все докладывала.

– Я покупал сигареты для Макса Гришина.

И потом, уже в машине, когда они ехали из кондитерской, Сергей с тортом на коленях рассказал отцу о Максе. Отец предложил устроить его в интернат, но Сергей-то знал, что Макс сбежит оттуда в первый же день.

– Тогда ему нужно просто помочь. Он должен питаться, чтобы вырасти. Ты же видишь, какого он маленького роста. А ты ему вместо того, чтобы давать деньги на пирожки или шоколад, покупал сигареты… Пусть он приходит ко мне, я поговорю с ребятами, они его устроят на работу в нормальную фирму. Пару-тройку часов в день – и он будет сыт и одет. Я помогу…

За эти слова Сергей простил отцу поездку в морг.

– Сергей, что такое ты должен нам сказать? – спрашивала Машка с набитым ртом. Вот такая, естественная и простая, она нравилась Горностаеву больше всего. Но он знал, что она всегда разная, и если любишь человека, то воспринимать его нужно таким, какой он есть на самом деле. А какая она, Машка? И сам себе ответил: замечательная, верная, умная, веселая. Вот какая.

– У нас теперь есть электронная почта. Отец настроил, все объяснил…

– Что-то я не пойму, почему ты такой грустный? – не унималась Маша, которая только начала оттаивать и не скрывала своей радости.

– Да нет, все нормально… Я рад, как и все. Просто подумал про Макса. Надо помочь ему. Деньги-то у нас есть. Купим Гришину к школе джинсы, кроссовки, что там еще… Учебники. Отец обещал устроить его на работу, на пару часов.

– Так он же не возьмет денег, – посерьезнела Машка.

– Надо что-нибудь придумать, и он возьмет…

Стали придумывать, но постепенно вернулись к Атаевым. Обсудили и проанализировали все, что обрушилось на их головы за последнюю неделю. Вспомнили и про капсулы с вирусом. И вот так, беседуя, практически съели большущий торт.

– Между прочим, у меня есть электронный адрес Соломона, – вдруг сказала Маша и густо покраснела. – Он же мне письмо прислал… И вам привет передал.

– Лучше бы сам приехал… – похлопал себя по животу объевшийся Пузырек. Глаза у него слипались, и Маша, глядя на него, подумала, какой же он еще, в сущности, ребенок.

– Когда-нибудь приедет…

И в это время зазвонил телефон. Словно напомнил о себе.

Саша Дронов, который находился ближе всех к аппарату, взял трубку.

– Слушаю, – сказал он неуверенным голосом, только сейчас вспомнив о том, что могли звонить по объявлению. А что, если сейчас к нему обратятся с просьбой найти еще какого-нибудь преступника? Его от волнения даже пот прошиб.

– Добрый день, – послышался тихий женский голос.

– Добрый.

Сашка увидел, что Сергей делает ему знаки и, сообразив, включил микрофон, чтобы их разговор могли услышать все присутствующие в комнате.

– Я по объявлению.

– Да-да… Слушаю. Говорите.

– Вы хотели заказать чучело…

У Саши от удивления перехватило дыхание. Неужели все, что они сделали, оказалось напрасным и в Москве действует не одна фирма, занимающаяся преступным промыслом – изготовлением чучел?

Приблизительно такие же мысли пронеслись в головах и остальных.

Горностаев активно кивал головой: мол, соглашайся, назначай время…

– Да, мы действительно хотели заказать чучело. Мы… мы могли бы встретиться?

– Конечно. Я согласна подъехать в любое удобное для вас время… Говорите адрес.

Горностаев снова кивнул, и Сашка назвал адрес штаба.

– Вы можете приехать сейчас? – спросил он, проявляя инициативу.

– Да, конечно.

Всем показалось, что в трубке кто-то прыснул, а потом раздались громкие короткие гудки. Саша тоже положил трубку.

– Что будем делать? Звонить твоему отцу?

– Ну уж нет. Если мы распутали дело по первой группе таксидермистов, точнее – дело об их хозяине, то возьмемся и за это… Тем более, что они сейчас сами к нам приедут.

– Сережа, мне почему-то страшно… – сказала Маша. – А вдруг это атаевские люди, которым поручено отомстить нам за то, что мы помогли арестовать их хозяина? У нас кончился «Антидог», нет никакого оружия… А я и так вся в ранах, на мне ни одного живого места нет…

Она снова стала прежней капризной Машкой. Прекрасной, нежной и до умопомрачения красивой, несмотря на все ее бинты и пластыри.

– Маша, ничего не бойся. Мы же разговаривали с женщиной. Нас – трое мужиков, разве может она с нами справиться?

Послышался тихий всхлип – это уснувший в кресле Пузырек слегка хрюкнул во сне, всхлипнул, тяжело вздохнул и, устроившись поудобнее, опять погрузился в неспокойный сон.

– Счастливый, он-то сейчас ничего не боится, – прохныкала Маша. – И вообще. Мне нужно домой. Врач прописал мне успокоительное, сон и…

Машка обреченно махнула рукой, понимая, что все равно, что бы сейчас ни сказала, она не сможет уйти.

– Предлагаю убить время, написав кому-нибудь электронное письмо, – предложил Сергей и, не дожидаясь одобрения общества, сел за компьютер. Все, за исключением Никитки, потянулись за ним. Окружили его и с интересом стали наблюдать, как он щелкает пальцами по кнопкам.

– Маша, ты помнишь адрес Соломона? – спросил Сергей.

– Набирай маленькими буквами его фамилию по-английски… Правильно. Теперь «собаку» и три буквы «сом». Только не представляю, как оно вот так просто дойдет… У меня это в голове не умещается.

– Уместится. Тебе привыкнуть нужно. И запомните, пожалуйста, наш адрес… Латинскими буквами «фосса», понятно? Ну и дальше, как положено.

– А что будем писать? – оживилась Маша, которая хотела, конечно, чтобы в эту минуту она была в комнате одна. Уж она-то написала бы Соломону письмо.

– Для начала нужно попробовать и отправить что-то совсем простое. Вроде: «Соломон, привет. Проверка связи. Ответь нам. Твои друзья Маша, Сергей, Саша…»

– Мы же с ним незнакомы, – засмущался Сашка, который столько слышал про Соломона, что увидеться с ним стало его заветной мечтой.

– Ну и познакомишься. «…Саша и Никита».

Сергей быстро составил письмо и тут же отправил его в Берлин.

И в эту же минуту раздался звонок в дверь.

– Ма-а-ма… я боюсь. – Маша впилась ногтями в плечо Горностаева. – Сереженька, ну пожалуйста, не открывай… Пожалуйста, все же так хорошо было…

Сергей, уже стоявший рядом с Машей, вдыхая аромат ее распущенных чистых волос и йода, которым по-прежнему было разукрашено ее лицо, осторожно отстранился от нее. Он решительно направился к двери. После визита в морг все представлялось ему если не пустяком, то уж точно обычной, заполненной разными, пусть даже и непредвиденными, ситуациями, ЖИЗНЬЮ.

Сначала он, не торопясь, открыл первую дверь, затем, заглянув в глазок и ничего не увидев, открыл и вторую.

Маша с Дроновым, которые шли следом за Сергеем, остановились, не осмеливаясь заглянуть через его плечо. Но Сергей стоял, как вкопанный, на пороге, ничего не говоря.

– В чем дело, Сережа? Что там такое? Кто там?

Сергей отстранился, и перед Машей предстало видение. На коврике у порога, грациозно сложившись и обвив себя длинным толстым хвостом, сидела гигантских размеров кошка. Умные глаза ее смотрели куда-то в пространство. Толстый красно-желтый мех, переливаясь на солнце, бившем в окно на лестничной клетке, казался драгоценным… Это была фосса – несбыточная мечта Горностаева, которая явилась ему чудесным призраком в знак восхищения им и, быть может, какого-то таинственного родства душ.

Придя в себя, Сергей вдруг улыбнулся, а потом и вовсе расхохотался.

А Маша, узнав фоссу, которую уже видела, причем совсем недавно, тоже засмеялась. И прежде всего, конечно, над собственными страхами.

Она первая проскользнула вперед и взяла фоссу в руки. Вручила ее Сергею, поцеловала его в щеку и кинулась зачем-то к окну.

– Вон они, идите сюда… – Маша выскочила на лоджию, ребята за ней.

Внизу, возле скамейки, они увидели пару – мужчину и женщину.

– Они подарили тебе фоссу, – сказала растроганно Маша. – Это Монастырские… А мы даже не обратили внимания на телефон абонента, забыли, что у нас есть определитель номера… Здорово они разыграли нас с этим чучелом… Давайте помашем им рукой.

И, словно услышав их, Монастырские – Алексей Константинович и Софья Андреевна – остановились, посмотрели наверх и тоже помахали в ответ ребятам.

Они ушли, обнявшись, а Сергей, вернувшись в комнату, поставил чучело фоссы на стол и залюбовался им.

– Ну вот, теперь все в полном порядке. Теперь у нашего агентства есть свой символ. И пока она с нами – мы не собьемся со следа…

– Какой ты смешной, Серый, – не выдержал Сашка Дронов и ухмыльнулся. – И что ты в ней только нашел?

В это время зазвонил телефон. Маша схватила трубку, чтобы звонки не разбудили Никиту, по-прежнему крепко спавшего в кресле.

– Слушаю? – спросила она радостно. – Кто это?

– Это детективное агентство? – услышала она низкий мужской голос и посмотрела на электронное табло…

И тут в дверь позвонили.

– Кто бы это мог быть?

Сергей пошел открывать.

Оглавление

Глава I . Черный человек. Археоптерикс

Глава II . Крокодильи «звезды»

Глава III . Тридцать роз от восточного принца

Глава IV . Холодная белая кошка

Глава V . Прекрасная предательница

Глава VI . Бегство из «Рая»

Глава VII . Розовый фламинго. Золушкины ножки

Глава VIII . Где ночуют зебры?

Глава IX . Сильва – любовь моя

Глава X . В подземелье

Глава XI . Огненное облако

Глава XII . Фосса

Реклама на сайте