«Пендервики»

Джинн Бёрдселл. Пендервики

Летняя история про четырёх сестёр, двух кроликов и одного мальчика, с которым было не скучно

Глава первая Мальчик в окне

Потом, когда лето уже кончилось, сёстры Пендервик ещё долго удивлялись: как же так вышло, что они попали в Арундел? Нас привела туда судьба, говорила Джейн. При чём здесь судьба, возражала Скай, просто хозяин той дачи на Кейп-Коде, где мы всегда отдыхали, решил срочно обогатиться и продал её, вот и всё.

Ну, всё или не всё — кто знает, но только дача у моря, которую они обычно снимали, и правда была продана в последнюю минуту, и летние планы Пендервиков тут же рухнули. Мистер Пендервик искал, названивал по всем телефонам — но что толку, когда на Кейп-Коде давно уже не осталось ни единого не занятого дачниками клочочка. Его дочери всерьёз забеспокоились, как бы не пришлось просидеть все летние каникулы дома, в Камероне, штат Массачусетс. Камерон, конечно, прекрасный город, но какое же лето без увлекательного путешествия? И вдруг совершенно случайно от знакомых своих знакомых мистер Пендервик узнаёт, что в Беркширских горах сдаётся летний домик с кучей комнат, даже с просторным загоном для собаки — то-то будет раздолье для их большого чёрного пса, славного недотёпы по кличке Пёс Пендервик! И этот домик свободен целых три недели в августе. Хорошо было бы взглянуть на него хоть одним глазком, прежде чем отвечать да или нет, — но глядеть было некогда, и мистер Пендервик сказал да.

Он и не знал, во что он нас завлекает, говорила потом Бетти. Вовлекает, поправляла её Розалинда и добавляла: жаль, что мама не погуляла с нами по Арундел- парку, вот бы ей понравилось! Ничего, говорила Джейн, в раю парк не хуже. А главное, там она уж точно не наткнётся на миссис Тифтон, добавляла Скай, чтобы рассмешить сестёр. Сёстры смеялись, и разговор перескакивал на другое, но потом кто-нибудь опять вспоминал Арундел.

Но это уже было после. В начале же нашей истории Бетти всего четыре года, Розалинде двенадцать, Скай одиннадцать, Джейн десять, и все они — а также мистер Пендервик, а также Пёс — едут на своей машине в Арундел.

Вот только по дороге их угораздило заблудиться…

— Это всё Бетти виновата, — проворчала Скай.

— Это не я, — сказала Бетти.

— А кто же? Не слопал бы Пёс карту — мы бы не заблудились. А он её почему слопал? Потому что ты засунула в неё свой бутерброд.

— Может, это судьба так распорядилась, чтобы он её слопал, — задумчиво проговорила Джейн. — Вдруг, пока мы ищем дорогу, нам откроется что-то необыкновенное?

— Ага, — отозвалась Скай. — Сейчас нам откроется, что, когда я слишком долго сижу на заднем сиденье, зажатая в угол всякой малышнёй, во мне просыпается маньяк-убийца!

— Эй, девушки, потише там, — сказал мистер Пендервик. — Розалинда, как думаешь, не пора вам во что-нибудь поиграть?

Розалинда кивнула.

— Пусть будет «Я ходила в зоопарк»… Я ходила в зоопарк, там видала анаконду. Джейн?

— Я ходила в зоопарк, там видала анаконду и бизона.

Между Джейн и Скай сидела Бетти, теперь была её очередь.

— Я ходила в зоопарк, там видала анаконду, бизона и весёлую обезьянку.

— Обезьянка не годится, — фыркнула Скай. — Она не на «В».

— Она была весёлая, — сказала Бетти. — Значит, она была на «В».

— Ладно, Скай, давай уже ты, — махнула рукой Розалинда.

— А какой смысл играть, если не по правилам?

Розалинда, сидевшая впереди, обернулась и одарила Скай выразительным старшесестринским взглядом. Она не слишком рассчитывала на этот взгляд: в конце концов, Скай всего-то на год её младше. Но очень уж хотелось, чтобы все умолкли хоть ненадолго. И чтобы она, Розалинда, могла сосредоточиться на дороге. Кажется, они безнадежно заплутали: вместо полутора часов колесят часа три, а конца- краю по-прежнему не видно. У папы очки сползли уже на кончик носа, а сам он тихонько мурлычет свою любимую симфонию Бетховена — ту, что про весну. Это может означать только одно: папа, профессор ботаники, давно забыл, куда и зачем они едут, и думает сейчас о своих растениях, а не о дороге.

— Слушай, пап, — сказала Розалинда, — а что там было на карте, ты помнишь?

— Разумеется! Такой маленький городок — Фрамли, если не ошибаюсь. За ним несколько поворотов, а дальше идёт улица Стаффорд. А нам надо найти улицу Стаффорд, дом одиннадцать.

— Пап, но мы ведь, кажется, уже проезжали мимо этого Фрамли? И, знаешь, — добавила она, присмотревшись к пейзажу за окном, — мимо этих коров тоже.

— Вот что значит зоркий глаз! Молодец, Рози, — похвалил её мистер Пендервик. — Но прошлый раз мы ехали мимо них в ту сторону, да? А теперь в эту. Так, может, нам в эту и надо?

— Пап, в этой стороне мы уже были и ничего не нашли, кроме таких же лугов с коровами — помнишь?

— А. Ну да. — Мистер Пендервик развернул машину на сто восемьдесят градусов, и они поехали в противоположном направлении.

— Надо отыскать кого-нибудь, кто нам подскажет дорогу, — сказала Розалинда.

— Давайте лучше отыщем вертолёт, — предложила Скай. — Он перетащит нас из этих коровьих лугов прямо на место… Да убери ты у меня из-под носа свои дурацкие крылышки! — Последнее относилось к Бетти, которая сидела на самом краю сиденья, чтобы не помять прицепленные к спине крылышки — чёрно-оранжевые, как у бабочки.

— Они не дурацкие, — сказала Бетти.

— Гав! — подтвердил Пёс, сидевший среди коробок и чемоданов в задней части машины. Во всех спорах он неизменно принимал сторону Бетти.

— Утомлённые и сбившиеся с дороги, отважные путешественники и их четвероногий друг вели жаркие дискуссии, — прокомментировала Джейн. — Одна только Сабрина Старр хранила невозмутимое молчание.

Сабрина Старр была главной героиней книг, которые писала Джейн. Сабрина всех спасала. В первой книжке она спасла сверчка. После этого из-под пера Джейн вышли «Сабрина Старр спасает воробьёнка», «Сабрина Старр спасает черепаху» и совсем недавно — «Сабрина Старр спасает сурка». Сейчас Джейн никак не могла выбрать, кого бы ещё Сабрине спасти. Скай предлагала ей крокодила-людоеда: пускай он сожрёт героиню, и на этом серия благополучно завершится. Но остальная семья Пендервиков дружно встала на защиту Сабрины: книжки Джейн всем нравились, и очень хотелось знать, что будет дальше.

Сзади послышалась подозрительная возня, и Розалинда обернулась проверить, не дошло ли там уже до потасовки. Нет, это просто Бетти ёрзала на сиденье и крутила головой, пытаясь разглядеть Пса. Джейн мирно строчила что-то в своей любимой голубой тетрадке. В общем, можно было считать, что с двумя младшими всё в порядке. Зато Скай по-рыбьи раздувала щёки и явно изнывала от скуки. Поскорей бы уже этот летний домик отыскался, подумала Розалинда.

Тут она заметила стоявший у дороги грузовичок.

— Пап, тормози! Может, нам наконец подскажут, куда ехать.

Мистер Пендервик свернул на обочину, и Розалинда выбралась из машины. «ПОМИДОРЫ» было написано большими буквами на двери грузовичка. За деревянным столом с грудой спелых красных помидоров стоял пожилой продавец в потёртых джинсах и зелёной рубашке.

— Вам помидорчиков? — улыбнулся продавец. На кармане его рубашки красовалась вышитая надпись: «ПОМИДОРЫ ОТ ГАРРИ».

— Спроси, спроси его, они не волшебные? — послышался сзади голос Джейн.

Розалинда кинула взгляд через плечо. Всё как всегда: Джейн чуть не вываливается из окна, Скай пытается затащить её назад в машину.

— Это мои сёстры, — извиняющимся тоном сказала она продавцу. — Младшие.

— Да уж вижу! У меня у самого было таких целых шесть.

Розалинда попыталась представить себе шесть младших сестёр — получились две Скай, две Джейн и две Бетти. Она помотала головой, чтобы поскорее стряхнуть наваждение.

— Красивые у вас помидорки! Но вообще-то мы остановились спросить дорогу. Вы не подскажете, как проехать на улицу Стаффорд, дом одиннадцать?

— Вам нужен Арундел?

— Какой Арундел?.. Н-нет, мы просто сняли домик по этому адресу.

— Так это ж и есть Арундел! Хозяйка его, миссис Тифтон, — видная женщина, ничего не скажешь. Правда, очень уж вся из себя важная, такая важная, что ой-ой-ой!

— Ой…

— Ничего, уживётесь как-нибудь. Авось найдёте там чем заняться. Главное, следите, чтобы вон та белобрысенькая чего не натворила. — Продавец кивнул в сторону машины, где Скай и Джейн теперь уже вдвоём вывешивались из окна, а придавленная сёстрами Бетти жалобно попискивала в глубине.

— А почему я? — немедленно возмутилась Скай.

— Я баламутов нутром чую. — Он подмигнул Розалинде. — Сам такой был. Ну, передай своему папе: проедете ещё маленько вперёд, потом первый поворот налево, потом сразу направо, а там уж смотрите номер одиннадцать.

— Спасибо! — Розалинда собралась уходить.

— Постой-ка! — Продавец забросил с полдесятка крепких красных помидоров в бумажный пакет. — Вот, держи.

— Ой, ну что вы!

— Бери, бери! — Он сунул пакет ей в руки. — Скажешь папе, что это гостинец от Гарри. А вам с сестрёнками напоследок совет: держитесь подальше от владений миссис Тифтон, так оно и вам и ей будет спокойнее… Ну, приятного аппетита!

Розалинда с пакетом помидоров вернулась в машину.

— Пап, ты слышал, куда ехать?

— Прямо, налево, направо и смотреть номер одиннадцать, — бодро ответил мистер Пендервик, заводя мотор.

— Что такое Арундел? — спросила Скай.

— Кто такая миссис Тифтон? — спросила Джейн.

— Пёс хочет в туалет, — сказала Бетти.

— Скоро уже, малыш, — пообещала Розалинда. — Пап, не проскочи! Здесь налево.

Спустя пару минут они вырулили на улицу Стаффорд, осталось только отыскать сам летний домик. Неожиданно мистер Пендервик остановил машину прямо посреди дороги, и все в изумлении открыли рты.

Что они ожидали увидеть? Какую-нибудь уютную маленькую развалюху. Может, пару горшков герани, выставленных в палисадник для привлечения отдыхающих. Разговор с продавцом помидоров не изменил этой понятной и привычной картины, а на упомянутые им «владения» они и внимания-то не обратили. А хоть бы и обратили — решили бы, что важная миссис Тифтон владеет каким-нибудь садиком или огородиком и строго охраняет свои грядки от посягательств дачников.

Всё это, однако, совершенно не вязалось с картиной, открывшейся Пендервикам на улице Стаффорд. Прямо перед ними высились две стройные колонны: на одной было вырезано «11», на другой — «Арундел», а между колоннами от шоссе сворачивала извилистая подъездная дорога, обсаженная с двух сторон высокими тополями. Сворачивала и терялась вдали. В просветах между тополями зеленели ровные ухоженные газоны, кое-где виднелись отдельные живописные деревья или кусты, но никакого дома в поле зрения не было.

— Обалдеть!.. — пробормотала Скай.

— Ничего себе палисадничек при летнем домике, — сказала Розалинда. — Пап, а ты точно запомнил адрес?

— Никаких сомнений, — заверил её мистер Пендервик.

Свернув на подъездную дорогу, он медленно поехал между тополями. Неширокая дорога виляла, извивалась и бежала всё дальше и дальше — Пендервикам уже начало казаться, что конца ей не будет. Но после очередного поворота тополя всё-таки кончились, и худшие подозрения Розалинды подтвердились.

— Пап, это не летний домик.

— Да, ты права. Это особняк.

И точно: огромный особняк расположился в огромном ухоженном парке, будто присел отдохнуть среди зелени. Дом был из серого камня, весь в башнях, башенках, террасах, балконах и балкончиках. А парк — просто загляденье! Фонтаны, мраморные статуи, цветущие живые изгороди, и это только в той части, что видна с подъездной дороги.

— Взору утомлённых путников открылось строение, достойное королей! — прокомментировала Джейн. — Кэр-Паравел. Эльдорадо. Камелот [1]..

— Жалко, что мы не короли, — сказала Скай.

— Всё-таки заблудились, — уныло заключила Розалинда.

— Рано падать духом, Рози, — сказал мистер Пендервик. — Смотри, вон как раз кто-то идёт. Сейчас мы у него спросим.

Из-за большой статуи Венеры и Купидона показался высокий юноша с тачкой, которую он толкал впереди себя. Мистер Пендервик уже опустил стекло, чтобы задать юноше вопрос, но тут из задней части машины послышался очень знакомый и очень нехороший звук.

— Пёс сейчас будет тошниться! — вскрикнула Бетти.

Сёстры, как по команде, выскочили из машины, распахнули дверцу багажного отделения и выволокли несчастного Пса на обочину, где его стошнило прямо на жёлтые кеды Джейн.

— Псина-дурачина, как же ты мог?.. — простонала Джейн, разглядывая свои бедные кеды, но Пёс уже отбежал по небольшому делу к соседнему кустику.

— Это ещё ничего, — заметила Скай. — Прошлый раз, когда он сожрал пиццу из мусорного бака, было хуже.

Бетти присела на корточки посмотреть, что там такое.

— Вот же она, наша карта, — сказала она, ткнув пальцем в самую середину вонючего месива.

— Не прикасайся! — испуганно замахала руками Розалинда. — А ты, Джейн, перестань трясти кедами! Только разбрызгиваешь эту гадость. Стойте все на месте, я сейчас! — Она метнулась к распахнутой дверце багажного отделения — за бумажными полотенцами.

Юноша уже докатил свою тачку до подъездной дороги, а мистер Пендервик уже выбрался из машины, и теперь они стояли рядом и вели оживлённую беседу.

— У вас, я видел, Linnaea borealis, она же линнея северная, растёт прямо вдоль обочины, — говорил мистер Пендервик. — Несколько неожиданное для неё место, знаете ли. Но меня сейчас больше интересует циприпедиум бараний, Cypripedium arietinum. Не подскажете, где его тут лучше поискать? Он любит такие затенённые, болотистые участки…

Бумажные полотенца никак не находились. Ну, теперь папа доволен, думала Розалинда: ещё бы, есть с кем поговорить о растениях, да ещё и на латыни. Главное, чтобы он не забыл спросить у этого парня дорогу. А парень, кстати, ничего. На вид лет восемнадцать-девятнадцать, из-под бейсболки с надписью «Ред Соке»[2] торчат светлые волосы. Так, а какие у него руки? Розалинда вынырнула на секунду из багажного отделения, чтобы взглянуть на руки папиного собеседника. Её лучшая подруга Анна говорила, что руки могут многое о человеке поведать. Увы, руки у парня оказались в садовых перчатках.

Полотенца нашлись между папиным компьютером и футбольным мячом. Выдернув из пачки несколько штук, Розалинда подскочила обратно к сёстрам. Джейн и Скай уже нарвали листьев и забросали ими противную серую лужицу.

— А помнишь, — говорила Скай, — как Гейгеры пригласили нас всех на пикник, а Пёс стянул со стола целый лимонный торт? Вот его тогда выворачивало, да?

— А как он утащил из холодильника батон колбасы! — подхватила Джейн. — Ему потом целых два дня было плохо!..

— Тс-сс! — прошипела Розалинда, торопливо оттирая полотенцем кеды Джейн.

К ним приближались мистер Пендервик и парень в бейсболке.

— Ну, девушки, знакомьтесь. Это Кегни! — объявил мистер Пендервик.

— Всем привет, — Кегни широко улыбнулся и, стянув с себя перчатки, сунул их в карман джинсов. Розалинда уставилась на его руки, но ничего интересного не увидела. Руки как руки. Вот была бы тут Анна, они бы ей сразу всё поведали.

— Кегни, а это моя драгоценная четвёрка, моё утешение и отрада. Светловолосая — Скай, она у нас вторая по старшинству…

— У Скай-синеглазки синие глазки, — оттараторила Скай и выпучила глаза, показывая, какие они синие.

— Это мы придумали такую скороговорку, чтобы легче было запомнить, кто из нас кто, — пояснила Джейн. — У Скай синие глаза и светлые прямые волосы. А у остальных глаза карие, а волосы каштановые и вьются. Нас с Розалиндой из-за этого вечно путают.

— С чего бы нас путали, если я вон на сколько тебя выше? — возразила Розалинда. Она чувствовала себя отвратительно: мало того, что в руках у неё целый ворох вонючих бумажных полотенец, ещё и на футболке огромная надпись «Начальная школа ЛЕСНАЯ». Спрашивается, чего ради было напяливать на себя эту футболку? Люди могут подумать, что она до сих пор учится в началке! Хотя на самом деле в сентябре она уже пойдёт в седьмой класс.

— Да, самая высокая — Розалинда, моя старшая дочь. Пониже — Джейн. Ну и… — Мистер Пендервик огляделся.

— Вон там, — Джейн показала на дерево, из-за которого торчали чёрно-оранжевые крылышки.

— … и Бетти, самая стеснительная. Так вот, дочери мои, у нас хорошие новости! Мы всё-таки приехали туда, куда надо. Особняк называется Арундел-холл. Всё то, что вы видите вокруг, — это Арундел-парк, Кегни работает тут садовником. Он, кстати, нас ждал, его предупредили, что мы приедем. А летний домик, где мы будем жить, — вон на том конце поместья.

— Раньше это был домик для гостей, — пояснил Кегни. — Пока генерал Фрамли с женой были живы, к ним всё время кто-нибудь приезжал. Но с тех пор как поместье перешло к миссис Тифтон, гости бывают нечасто.

— Миссис Тифтон! — воскликнула Джейн. Она, кажется, собиралась что-то добавить, но Розалинда вовремя ткнула её локтем в бок.

— Ну что, едем дальше? Осталось совсем чуть-чуть, — сказал мистер Пендервик. — А у нас с вами, Кегни, надеюсь, ещё будет возможность побеседовать о местной флоре?

— Обязательно!.. Сейчас вам надо свернуть вон там налево, проехать вдоль старого каретного сарая — и дальше через парк. Слева от вас будет Нижний сад, справа Греческий павильон, а впереди высокая живая изгородь. Это граница парка, от неё всего пара сотен метров до вашего домика. Он такой жёлтый — в общем, увидите. Ключ под ковриком.

Розалинда вытащила из-за дерева Бетти, Скай поймала Пса, и все расселись по местам — все кроме Джейн, которая стояла посреди дороги и смотрела на Арундел-холл как заворожённая.

— Джейн, давай скорее! — позвала Розалинда.

Джейн неохотно отвернулась от особняка.

— Там в окне какой-то мальчик. Смотрит на нас.

Скай, опять придавив Бетти, переползла на другой конец сиденья и высунулась из окна.

— Где?

— Вон там, — Джейн показала. — На самом верху, справа.

— Не вижу.

— Слезай с меня, — послышался снизу голос Бетти.

Скай передвинулась обратно в свой угол.

— Да ну тебя, Джейн. Тебе померещилось.

— Может быть, — Джейн пожала плечами. — А может, и нет. Это не важно. Главное, теперь у меня появилась отличная идея…

Глава вторая Зелёный тоннель

Летний домик был не просто жёлтый, а нежно-нежно-сливочно-жёлтый, и всё тут было ровно так, как надо: и крыльцо, увитое розами, и большие деревья, и сам домик так уютно устроился под их раскидистыми кронами.

Ключ, как Кегни и обещал, лежал под ковриком. Мистер Пендервик отпер дверь, и все гурьбой ввалились в дом. Внутри им понравилось даже больше, чем снаружи, — хотя, казалось бы, куда уж больше. Гостиная, выкрашенная в приятные голубовато-зеленоватые тона, была обставлена хорошей, крепкой мебелью: такая не сломается ни с того ни с сего, разве что если очень постараться. Рядом с гостиной кабинет с большим письменным столом и удобным диваном. Мистер Пендервик тут же заявил, что он поселится здесь — «вдали от обезумевшей толпы», как он выразился.

Пора было и сёстрам выбрать для себя комнаты.

— Чур, я первая! — Подхватив свой чемодан, Скай решительно направилась к лестнице на второй этаж.

— Так нечестно! — крикнула Джейн. — Я ещё даже не успела подумать…

— А я успела, потому я и первая! — бросила Скай с середины лестницы.

— Скай, вернись, — вмешалась Розалинда. — Пёс будет тянуть жребий.

Скай неохотно подчинилась. Ну почему Пёс должен решать за них все самые важные вопросы? Скай считала, что это глупо! Тем более что у Пса она всегда почему-то оказывалась последней.

Но такова была старая семейная традиция: когда требовалось срочно установить очерёдность, сёстры Пендервик поручали тянуть жребий Псу. Говоря точнее, он его не тянул, а толкал — четыре имени записывались на отдельных бумажках, бумажки сворачивались в трубочку и высыпались на землю вперемешку с кусочками собачьего печенья. Пока Пёс, старательно сопя, подбирал с земли печенье, его широкий чёрный нос по очереди тыкался в свёрнутые бумажки. Та, чьей бумажке сразу же повезло, получала право выбирать первой, обладательница второй счастливой бумажки выбирала второй и так далее.

Джейн с Розалиндой подписали бумажки, а Бетти раскрошила печенье. Скай в это время держала Пса и нашёптывала ему на ухо своё имя, словно гипнотизируя. Гипноз не сработал: как только она его отпустила, Пёс ткнулся мокрым носом в бумажку Джейн, потом Розалинды, потом Бетти. Четвёртая бумажка, с именем Скай, была проглочена вместе с последним обломком собачьего печенья.

— Отлично, — проворчала Скай. — Я опять оказалась последней, а Пёс опять будет тошниться.

И вот уже Джейн, Бетти и Розалинда со своими вещами побежали наверх — занимать лучшие комнаты. А Скай сидела внизу и злилась. Она так мечтала, что на каникулах ей достанется нормальная комната, в которой будет безупречный порядок и ничего лишнего… И, может быть — если повезёт, — даже белые стены. Давным-давно, много лет назад, у Скай была именно такая комната. Но когда родилась Бетти, её поселили в комнату Джейн, а Джейн переехала к Скай, и половина комнаты Скай вдруг перекрасилась в лиловый цвет и наполнилась какими-то глупыми куклами, книжками и лохматыми кипами бумаг. Даже к этому можно было бы ещё как-то притерпеться — но куклы с бумагами постоянно оказывались на половине Скай. И с годами лучше не стало: Джейн так и не приучилась к порядку. И вот теперь сёстры наверху разбирают себе лучшие комнаты, а ей, Скай, придётся все каникулы ютиться в каком-нибудь тёмном дурацком чулане. Как же это несправедливо!

— Скай! — крикнула Розалинда со второго этажа. — Мы уже всё! Иди смотреть свою комнату.

Скай уныло потащилась наверх и дальше по коридору, до двери, на которую ей указала Розалинда. Войдя, она остановилась на пороге — и выронила чемодан! Вместо тёмного дурацкого чулана сёстры оставили ей прекрасную комнату. Идеальную комнату.

Скай о такой и не мечтала. Просторную, сияющую белизной и безукоризненной чистотой. С натёртыми деревянными полами, тремя окнами и двумя кроватями. То есть у неё в комнате будет ещё одна кровать — но на ней не будет ещё одной сестры!

Скай тут же решила, что она ничегошеньки не станет тут менять, оставит всё как есть. Пусть вещи лежат себе в чемодане, а чемодан в кладовке, а на книжной полке и на комоде пусть ничего не лежит. Ни кукол, ни щёток с расчёсками, ни тетрадок с рассказами про Сабрину Старр. А спать она будет на обеих кроватях, по очереди. По понедельникам-средам-пятницам на первой, по вторникам-четвергам-субботам на второй. А по воскресеньям придётся среди ночи перекладываться с одной кровати на другую.

Скай вытащила из чемодана рабочую тетрадь по математике — она всегда брала её с собой, чтобы решать на досуге алгебраические задачки, — и под своей любимой задачей про поезда, идущие в противоположных направлениях, вписала график сна на двух кроватях. Потом она ещё порылась в чемодане и выудила из него свою счастливую камуфляжную шляпу — ту, в которой она была, когда свалилась с крыши гаража и даже ничего себе не сломала. Шляпа лежала под стопкой чёрных футболок. Натянув её на голову по самые уши, Скай захлопнула чемодан и ногой задвинула его в кладовку.

— Пора на разведку, — сказала она себе. И, ещё раз окинув своё новое жилище долгим довольным взглядом, отправилась искать сестёр.

Розалинда, которую Скай нашла в маленькой комнатке в начале коридора, раскладывала содержимое своего чемодана по ящикам комода. Скай осмотрелась. Одно окно. Одна кровать.

— Что же ты отдала мне лучшую комнату? — спросила она.

— Я просто хотела, чтобы мы с Бетти были рядом.

Ну… в общем, спасибо. — Скай догадывалась, что старшая сестра и сама бы с удовольствием пожила в роскошной просторной комнате.

Розалинда достала из чемодана фото в рамке и поставила его на тумбочку перед кроватью. Скай подошла посмотреть поближе. Могла бы и не подходить — она и так знала, что это за фото. Дома она миллион раз видела его у Розалинды на тумбочке. На фотографии смеющаяся миссис Пендервик прижимала к себе Розалинду — такую маленькую, что было ясно: даже Скай ещё не родилась, не говоря уже про Джейн и Бетти.

В семье Пендервиков все считали, что Скай, когда вырастет, будет вылитая мама. То есть так считали все, кроме самой Скай. Она-то понимала, что красивее мамы нет и не может быть никого на свете. А из зеркала, куда Скай заглядывала крайне редко, на неё смотрела вовсе не красавица. Что из того, что у неё волосы светлые, как у мамы, а глаза синие, как у мамы? Больше ведь ничего общего. Ну и, конечно, думала Скай, есть ещё одна огромная разница: она никогда, никогда в жизни не сможет прижимать к себе младенца, как мама, и при этом смеяться.

Дверь кладовки вдруг распахнулась, и в комнату вбежала Бетти с крылышками за спиной.

— Я нашла тайный ход!

Скай заглянула и увидела сквозной проход в соседнюю комнатку — точно такую же, как

Розалиндина, только там посередине стоял раскрытый чемодан Бетти.

— Да это просто кладовка, а никакой не тайный ход.

— Нет, он тайный. И тебе туда нельзя.

Скай повернулась к Бетти спиной и сказала Розалинде:

— Пойду разведаю, что тут есть. Хочешь со мной?

— Пока не могу, надо ещё вещи разложить. А можно Бетти с тобой пойдёт?

— Нет, — сказали Скай и Бетти хором, и Скай исчезла, не дожидаясь, пока Розалинда начнёт их обеих переубеждать.

Джейн, как выяснилось, застолбила себе третий этаж, точнее чердак. Когда Скай взлетела по крутой лесенке наверх, Джейн сидела на узкой кровати с медными шишечками и яростно строчила что-то в голубой тетрадке.

— Преисполненный ненависти к своей коварной похитительнице, мальчик Артур с силой тряхнул железную решётку, — бормотала она. — Нет, это слишком драматично… Лучше так: мальчик по имени Артур печально глядел… Нет. Одинокий мальчик по имени Артур печально глядел в окно, не ведая, что помощь уже спешит к нему… Вот! Теперь то, что надо! А тем временем великолепная Сабрина…

— Я на разведку, — прервала её Скай. — Ты со мной?

Джейн подняла на неё сияющие глаза.

— Посмотри, какая у меня комната! Она просто создана, чтобы в ней творить, правда? Я напишу здесь свою лучшую «Сабрину Старр». Под этими сводами витает дух творчества, я его чувствую! А ты?

Скай оглядела крошечную каморку: скошенный потолок, под самым потолком круглое окошко.

— А я нет.

— Ну постарайся почувствовать, это же так просто!.. Знаешь, я уверена: тут до меня уже бывали знаменитые писательницы — может, Луиза Мэй Олкотт… Или Патриция Маклахлан [3]…

— Джейн, так ты идёшь или нет?

— Не сейчас. Мне надо записать кое-какие мысли для новой книги. Может, на этот раз Сабрина Старр уже наконец спасёт человека. Мальчика. Как тебе идея?

— Никак, — буркнула Скай. — По-моему, этой твоей Сабрине и сурка-то спасти было слабо. — Но Джейн уже опять склонилась над голубой тетрадкой.

Скай сбежала с лестницы и, не останавливаясь, выскочила прямо на улицу. В загоне рядом с домом папа обустраивал Пса. Скай решила, что Псу крупно повезло: будет жить тут как в раю. Правда, рай был обнесён высоким решётчатым забором (а Пёс ни решёток, ни заборов не любил), зато места полно. Делай что хочешь: хоть в земле копайся, хоть в тени валяйся, хоть палку грызи. Мистер Пендервик уже насыпал Псу целую миску его любимого корма и налил две миски чистой воды. Однако Пёс почему-то не радовался. При виде Скай он кинулся к калитке и устроил такой лай с подвываниями, будто его заперли в темнице.

— Тихо ты, демон хвостатый, — поморщился мистер Пендервик.

— Хочет открыть, — сказала Скай, понаблюдав за тем, как Пёс отчаянно тычется носом в железную щеколду.

— Не выйдет. Щеколда «анти-Пёс», самая надёжная модель! Так что придётся ему посидеть внутри.

Скай просунула руку между прутьями и почесала Псу нос.

— Пап, я схожу на разведку, ладно?

— Ну что ж, если обещаешь через час вернуться к ужину… Но, Скай, quidquid agas prudenter agas et respice finem!

Мистер Пендервик пользовался латынью, не только когда говорил о ботанике, но и по всяким другим поводам тоже. Латынь, объяснял он, — моя гимнастика для мозгов. Обычно смысл его изречений оставался тайной для его дочерей, но прозвучавшая фраза долетала до ушей Скай довольно часто. В вольном переводе мистера Пендервика она означала: «Смотри, прежде чем прыгать, и, пожалуйста, не делай глупостей» [4].

— Не волнуйся, пап, не будет никаких глупостей, — пообещала она вполне искренне. Она собиралась только заглянуть в парк миссис Тифтон — разве это глупо? Конечно, если верить Гарри, продавцу помидоров, может, и не стоило бы туда заглядывать… Но ведь Гарри мог и ошибаться. Мало ли, вдруг миссис Тифтон обожает, когда гости прогуливаются по её парку? А что, такое вполне может быть, решила Скай и, махнув папе и Псу рукой, отправилась на разведку.

Участок при летнем домике был размером с три- четыре футбольных поля. Правда, в футбол тут нормально не поиграешь, прикидывала Скай, деревья будут мешать. Из дома есть второй выход, через кухню — но там совсем лес густой, да ещё с противным колючим подлеском. Зато площадка перед крыльцом очень даже ничего: отличная цветущая лужайка, кое-где только деревья по краям.

Вдоль участка с одной стороны тянулась высокая каменная стена (наверно, соседская), по другую сторону и впереди — живая изгородь, а за ней, как Скай уже знала, парк миссис Тифтон. Чтобы попасть туда, у Скай были две возможности. Во-первых, вернуться по дороге назад до живой изгороди — и всё, она уже в парке. Скучно, да и могут в любой момент засечь: посреди дороги же не спрячешься. И, во-вторых, можно отыскать в изгороди малюсенькую лазейку и, перебравшись через неё, оказаться в каком-нибудь тихом укромном уголке, где ни миссис Тифтон, ни кто другой её в жизни не отыщет.

«Во-первых» отменяется, решила Скай, сворачивая с дороги. Только «во-вторых»! Однако изгородь оказалась плотнее и шипастей, чем она ожидала, и несколько попыток продраться сквозь неё ничем не увенчались, разве что шляпа два раза слетала с головы да руки теперь выглядели как после схватки с тигром.

И вот, когда она совсем уже собралась сдаться и топать по дороге, лазейка нашлась. Даже не лазейка, а лазеища, просто её было не видно за разросшимися луговыми цветами. Целый тоннель! И как раз самой подходящей ширины и высоты — удобно ползти на четвереньках. Будь на месте Скай Розалинда, она бы наверняка заметила, что кто-то этим тоннелем частенько пользуется, очень уж он аккуратный и подстриженный. Да и Джейн, окажись она тут первой, тоже бы сообразила, что тоннель в изгороди образовался не сам собой.

Правда, она бы заодно наплела про него с три короба — что его проделали заключённые, готовя групповой побег, или протоптали говорящие барсуки [5]. По крайней мере она искала бы хоть какое-то объяснение. Но Скай есть Скай. Успев лишь подумать: ура, нашлась лазеечка! — она тотчас нырнула в тенистый полумрак.

Вынырнув на краю обширного парка с кустами, газонами, клумбами и дорожками, она чуть не налетела на закутанного в простыню мраморного человека, который держал над головой зигзаг молнии. Вообще-то Скай совершенно не понимала, для чего этого человека сюда поставили, но сейчас он как раз был очень кстати — он её прикрывал. Выглянув из-за статуи, разведчица приободрилась: в поле зрения виднелась всего одна живая душа, и та дружеская. Кегни на соседней дорожке выпалывал сорняки между плитами.

— Привет, — подбегая, Скай сдёрнула с себя шляпу и тряхнула светлыми волосами, чтобы ему легче было её узнать. — Это я, Скай Пендервик.

— А, привет! «У Скай-синеглазки синие…» — Но договорить Кегни не успел: на дорожке послышались шаги и чей-то нетерпеливый голос позвал его по имени: Кегни! — Знаешь, дай-ка я лучше тебя спрячу. Она, кажется, не в духе.

— Кто «она»? — заинтересовалась Скай, но руки Кегни уже подхватили её и поставили в высокую каменную вазу на постаменте — Скай еле успела разглядеть, что снаружи ваза покрыта резными цветочно-виноградными узорами.

— Пригнись и не высовывайся, пока она не уйдёт.

Скай послушно пригнулась. На дне вазы оказалось по щиколотку грязной воды, но выбирать не приходилось: шаги стремительно приближались.

— Я здесь, миссис Тифтон, — отозвался наконец Кегни.

Скай на миг перестала дышать. Вот она, загадочная миссис Тифтон! Ах, как хочется на неё взглянуть! И почему в каменных вазах не делают таких маленьких дырочек, чтобы лучше было видно?

— Кегни, ты что, не слышишь? Зову тебя, зову! Мне некогда бегать за тобой по всему парку.

Голос звучал сердито. Скай вспомнилась учительница, которая во втором классе обвиняла её в том, что она не сама делает домашние задания. Второклассники, кричала учительница, не умеют делить большие числа в столбик, они умеют только складывать и умножать. Вместе с неприятным голосом до Скай долетело неприятное цок-цок-цок по каменным плитам. Значит, миссис Тифтон ходит на высоких каблуках, заключила Скай. Специально, чтобы удобнее было важничать.

— Простите, мэм, задумался, — сказал Кегни. — Впредь буду внимательнее.

— Я только что получила программу садово-паркового конкурса. Главный судья прибудет в Арундел через три недели, и вместе с ним весь совет садоводческого клуба. Как всегда, они будут осматривать все сады и парки в Массачусетсе. Так вот, Кегни, я хочу, чтобы в этом году Арундел-парк занял первое место.

— Займёт, миссис Тифтон. Непременно.

— Да, но для этого тебе придётся как следует постараться!

— Я постараюсь, мэм.

— Что с этой вазой? Надеюсь, она не будет торчать посреди парка пустая?

Противное цок-цок-цок, к ужасу Скай, направилось в её сторону, и Скай отчаянно захотелось размазаться по мокрому каменному дну. Неужели заглянет?.. Хорошо хоть, что на голове камуфляжная шляпа: если миссис Тифтон окажется слегка подслеповата, она может не заметить под шляпой Скай.

Тут по укрытию Скай что-то бухнуло, так что Скай внутри качнулась: это Кегни, опередив миссис Тифтон, подскочил к вазе и хлопнул по ней ладонью.

— Придумал! — объявил он. — Я высажу в неё розовый жасмин из оранжереи. Пойдёмте, я вам его покажу… прямо сейчас, хотите? Мы даже можем вместе выбрать лучшие кустики.

— Чего ради? Это твоя работа, я тебе за неё плачу. И, кстати, Кегни: выруби-ка ту раскидистую розу, что растёт у самой дороги.

— Вы хотите, чтобы я вырубил белую бахромчатую розу? Розу Фимбриату? — Скай показалось, что голос у Кегни стал точь-в-точь как у папы, когда Пёс сожрал какую-то страшно редкую орхидею.

— Именно её. Прошлый раз, когда совет клуба приезжал в Арундел, миссис Робинетт поцарапала об неё свою машину. Тебе всё ясно?

— Да, мэм.

Лишь когда сердитое цок-цок-цок стихло вдали, Скай решилась высунуться из укрытия.

Кегни окинул её сумрачным взглядом.

— Эту розу посадил мой дядя тридцать лет назад, — сказал он. — Каждую зиму он оборачивал её

мешковиной, чтобы она не замёрзла. И теперь я должен её вырубить — только из-за того, что миссис Робинетт не умеет нормально водить машину? — Легко приподняв Скай, он поставил её на землю.

— Твой дядя тоже работал тут садовником? — спросила Скай.

— Угу. Я тогда был младше, чем ты сейчас. Сначала я просто прибегал сюда после школы, помогал ему. А в прошлом году дядя ушёл на пенсию, и миссис Тифтон взяла меня на его место.

Пока Скай, хлюпая кедами, прыгала, чтобы поскорее вытекла грязная вода, ей в голову пришла одна мысль.

— А давай ты пересадишь эту розу к нашему домику? Папа может за ней ухаживать, пока мы здесь.

— Точно! — Кегни просиял. — Миссис Тифтон даже не узнает. Да и какое ей дело? И папу вашего незачем беспокоить: я сам буду её поливать каждое утро, мне не трудно.

Издалека послышался уже знакомый голос:

— Ке-егни-и!

— Ну вот, опять, — вздохнул Кегни. — Давай-ка чеши отсюда. Я её отвлеку, пока она тебя не застукала.

Скай предпочла бы запрыгнуть обратно в вазу и понаблюдать за развитием событий, но было ясно, что Кегни прав. Поэтому, пожав ему на прощание руку, разведчица короткими перебежками — от кустика к кустику — добралась до мраморной статуи.

— Ке-егни! — голос приближался.

Скай с разбега бросилась в зелёный тоннель и — ТР-РЕСЬ! — врезалась в кого-то, так что они вместе клубком покатились по земле.

— Ай!.. — Скай ощупала свою голову проверяя, нет ли крови. Нет, вроде всё в порядке. Хорошо, что шляпа смягчила удар — иначе той из сестёр, которая так не вовремя оказалась у Скай на пути, сейчас бы не поздоровилось. Кое-как выпутавшись из клубка рук и ног, Скай отбросила волосы с лица и наклонилась посмотреть, на ком это она сидит…

Вот только это оказалась никакая не сестра, а совершенно незнакомый мальчик, примерно её ровесник. У него было бледное веснушчатое лицо и тёмно-русые прямые волосы. Мальчик лежал неподвижно, его глаза были закрыты.

— Эй, у тебя что, обморок? — заволновалась Скай. Сдёрнув с головы шляпу, она изо всех сил замахала ею у него перед носом. Однажды она видела в кино, как один ковбой таким приёмом приводил в чувство другого ковбоя. Но сейчас приём почему-то не срабатывал, глаза у лежащего не открывались. Тут ей вспомнилось: иногда в кино человека бьют по щекам, чтобы он очнулся. Конечно, не хотелось бы отвешивать пощёчину тому, кого она сама же только что сшибла с ног, — но что делать, помощь же нужна срочно. Надо значит надо, решила Скай, замахиваясь…

Мальчик открыл глаза.

— Ну наконец-то! — выдохнула Скай. — А я думала, ты умирать собрался.

— Нет пока.

— Как голова? Больно?

Мальчик потрогал рукой лоб и поморщился.

— Ничего, терпимо.

— Хорошо. Но на всякий пожарный я лучше провожу тебя домой. Ты где живёшь?

— я…

— ДЖЕФФРИ! — послышался голос миссис Тифтон где-то совсем рядом.

Скай быстро зажала мальчику рот ладонью и зашептала:

— Тссс! Это противная миссис Тифтон, которая всё время важничает. Злюка страшная! Главное, чтобы она не поймала нас в своём парке, а то…

Мальчик мотнул головой, стряхивая руку Скай, и медленно сел. Он ещё больше побледнел, хоть пересчитывай по одной все его веснушки.

— Слушай, тебе не плохо? — опять забеспокоилась Скай. — Ты будто опять собрался хлопнуться в обморок…

— ДЖЕФФРИ! Да где же ты?..

И тут Скай наконец всё поняла.

— Ой, — сказала она только.

— Извини, — с достоинством произнёс мальчик. — Меня мама зовёт. А ты мешаешь мне пройти.

Глава третья Совстарсеспен

Бетти готовилась ко сну. Она уже искупалась, почистила зубы, переоделась в пижамку с русалочками и теперь вышла на середину комнаты, чтобы ещё раз всё оглядеть. Чёрно-оранжевые крылышки свисают с дверной ручки, ждут завтрашнего утра. Фотокарточка Пса, для которой папа сам сделал рамку, стоит на белом комоде у окна. Розалинда уже расстелила на кровати мягкое одеяльце с единорогом, без которого Бетти ни за что не смогла бы уснуть, и посадила на подушку лошадку Джульетту, голубого слоника Фантика, медведика Фреда и медведицу Урсулу. Ничего, решила Бетти, жить можно. Конечно, не так уютно и надёжно, как дома, зато в кладовке есть тайный ход в комнату Розалинды. А раз прямо за дверью будет Розалинда, то никто страшный в этой кладовке ночью не спрячется.

Сейчас Розалинда придёт и расскажет Бетти какой-нибудь вечерний рассказ. Розалинда приходит каждый вечер, а после неё ещё обязательно заглядывает папа, чтобы пожелать Бетти спокойной ночи. Бетти решила, что сегодня она будет слушать про маму. Бетти давно уже знает все Розалиндины рассказы наизусть, но всё равно слушать про маму так приятно. Особенно если надо ложиться спать в незнакомом месте.

Бетти присела на край кровати и немного попрыгала. А что, тут неплохо. Она и совсем бы не грустила, что место незнакомое, если бы Псу разрешили спать у неё в комнате. Или если бы Розалинда сразу после вечернего рассказа пошла прямо к себе. Но Псу не разрешают спать ни у кого в комнате, потому что ночью он подходит и лижет человеку лицо. А Розалинда вернётся в свою комнату не скоро: в восемь часов Скай собирает у себя совстарсеспен, то есть совещание старших сестёр Пендервик. Розалинда, Скай и Джейн всегда называют свои совещания так, чтобы мистер Пендервик не понял, о чём они говорят. Они думают, что и Бетти тоже не понимает. Глупые. Она же знает про совсеспены — совещания сестёр Пендервик, на них-то её зовут. А у совстарсеспена только ещё в серединке «стар» — вот и вся разница. А Скай говорит это слово даже еще короче, «эс-эс-эс-пен» — наверно, чтобы Бетти не догадалась. И почему она всегда такая, думала Бетти, сидя на кровати и болтая ногами. Не хочет, чтобы я была вместе со всеми.

Тут дверь распахнулась, и в комнату, размахивая хвостом, вбежал Пёс.

— Пёсик! — Бетти просияла. — Как ты сюда попал?

Но, вспомнив, что вот-вот должна прийти Розалинда, Бетти решила, что сейчас не время для расспросов. Она затолкала Пса в кладовку и плотно закрыла дверь. Когда Розалинда уйдёт, Бетти его выпустит, и они с Пёсиком устроят своё совещание. А остальных не позовут, вот так! Бетти запрыгнула обратно на кровать и стала ждать Розалинду.

Но когда минуту спустя дверь комнаты отворилась, это оказалась не Розалинда, а снова Пёс — ужасно собой довольный.

— Пёс! — воскликнула Бетти, на этот раз укоризненно. Какой хитренький: перебежал из тайного хода в комнату Розалинды, а оттуда через коридор обратно… Бетти сначала сбегала в кладовку и плотно закрыла дверь в соседнюю комнату, а потом уже поймала Пса за ошейник и снова потянула в укрытие.

Но тут вошла Розалинда.

— Всё в порядке, Бетти, — сказала она. — Папа разрешил Псу сегодня поспать у тебя. Мы подумали, вдруг тебе будет страшно одной в незнакомой комнате.

— Мне не страшно.

— Только не забывай: на кровать ему нельзя!

— Ага, — сказала Бетти, отпуская ошейник. Пёс в два прыжка пересёк комнату и радостно взгромоздился на кровать.

Столкнув Пса на пол, Розалинда спросила:

— Ты уже решила, что ты хочешь сегодня послушать, чтобы лучше спать?

Бетти юркнула под одеяло. Теперь, когда выяснилось, что Пёс останется тут на всю ночь, в комнате сразу стало гораздо уютнее.

— Расскажи, как мама выбирала мне имя.

Розалинда предпочла бы вспомнить что-нибудь другое — из тех времён, когда миссис Пендервик была ещё молодая и вовсе не собиралась умирать. Но ведь рассказов, в которых мама и Бетти были бы вместе, так немного, и рассказ про имя у Бетти один из самых любимых. Присев на край кровати, Розалинда начала:

— Как только ты родилась, мы с папой приехали в больницу, к вам с мамой в гости…

— А Скай и Джейн не приехали, — добавила Бетти очень довольным голосом.

— Верно. У нас тогда жила тётя Клер, помогала по хозяйству, и Скай и Джейн остались с ней… Мама сидела на больничной койке среди подушек, на ней был красивый голубой халат. Она держала тебя на руках. Папа спросил: «Милая, как мы её назовём?» Мама сказала: «Назовите её в честь меня».

— И папа опечалился.

— Верно. Папа опечалился и сказал, что для него есть только одна Элизабет. А мама сказала: «Тогда пусть она будет Элизабет, но пусть все зовут её как-нибудь по-другому — Бетти, например. По-моему, ей должно понравиться».

— И тогда я улыбнулась.

— Да. «Вот видишь, Мартин? — сказала мама. — Она улыбается. Значит, ей нравится. Правда, Бетти?» Она поцеловала тебя, и ты снова улыбнулась.

— А через две недели мама умерла от рака, а я приехала из больницы домой.

— Да. — Розалинда отвернулась, чтобы Бетти не видела её печального лица.

— И ты мне сказала: здравствуй, малышка Бетти! А Скай и Джейн сказали: здравствуй, глупышка Бетти!

— И стали мы все вместе жить-поживать, — закончила Розалинда. — А теперь спи! Папа скоро зайдёт. — Она поцеловала Бетти в лоб, поправила ей подушку и выключила свет.

Когда она уже прикрывала за собой дверь, кровать Бетти скрипнула сразу всеми пружинами. Пёс, догадалась Розалинда и, вздохнув, направилась в комнату Скай. Был уже девятый час.

— Наконец-то, — выпалила Джейн, едва Розалинда показалась на пороге. — Я думала, ты вообще сегодня до нас не дойдёшь! Скай мне ни словечка не говорит про то, зачем она нас собрала, зато уже замучила меня своими иррациональными числами. А на что мне эти числа? Я и без них прекрасно проживу. Класса до седьмого уж точно.

— С таким отношением ты ничего в жизни не добьёшься, — предупредила Скай.

— Ну хватит, — Розалинда опустилась на кровать рядом с Джейн. Согласно графику Скай это была кровать «вторник-четверг-суббота». Сама Скай сидела лицом к сёстрам на кровати «понедельник-среда-пятница». — Предлагаю начать совещание старших сестёр Пендервик.

— Поддерживаю предложение, — сказала Скай.

— Я тоже! — От нетерпения Джейн слегка подпрыгивала на кровати.

— Клянёмся молчать обо всём, что тут будет, храня нашу тайну даже от папы. Только чтобы беду отвести, мы вправе нарушить данную клятву, — проговорила Розалинда, кинув многозначительный взгляд на Скай. Но та и глазом не моргнула: какие беды, при чём тут она?

Розалинда вытянула вперёд сжатую в кулак правую руку, Скай и Джейн сделали так же — получилось три кулака один над другим.

— Честью семьи Пендервик — клянёмся! — хором произнесли три сестры, и три руки тотчас опустились.

— Давай, Скай, выкладывай уже, — сказала Джейн.

Скай наклонилась вперёд и прошептала:

— Я была в парке!

И что, ради этого надо было собирать совстарсеспен? — спросила Джейн. — Тоже мне, великое событие. Я завтра тоже туда пойду.

— Дай договорить. Я видела миссис Тифтон! То есть не видела, а слышала. Видеть я как раз ничего не могла, Кегни же сунул меня в вазу…

— Скай, — простонала Розалинда, — ну куда ты опять влипла?..

— Это не важно, — заторопилась Скай. — Главное, что там был этот мальчик, то есть не Кегни, а другой… наш примерно ровесник.

— Вот! — Джейн улыбнулась. — Я же говорила.

— Что ты говорила? — не поняла Скай.

— Помнишь, днём, когда мы ещё только подъезжали, я видела мальчика в окне?

— Но ты же тогда сказала, что он тебе померещился? — нахмурилась Скай.

— Да нет, это ты сказала, что он мне померещился. А я сказала, вряд ли…

— Послушай, Джейн, с тобой рехнуться можно!..

— Скай, — вмешалась Розалинда, — ты говорила с этим мальчиком?

— Да, — сказала Скай и вдруг умолкла, как язык проглотила.

— И что? — подождав, спросила Розалинда.

— И ничего.

— Скай!

— Ну хорошо… Мы налетели друг на друга, и он сначала отключился, а потом пришёл в себя, а я думала, он просто живёт где-нибудь по соседству, и сказала одну не очень приятную вещь про миссис Тифтон, а он обиделся… А я виновата, да? Я же только что ударилась головой — может, у меня даже было настоящее сотрясение мозга. Откуда мне было знать, кто он такой? Вон моя ненормальная сестрица неспособна даже отличить, что ей мерещится, а что нет, а продавец помидоров про сына ни словечка не говорил, и Кегни тоже ни гугу…

— Про какого сына? — насторожилась Розалинда.

— Ну этот… Джеффри… он же сын миссис Тифтон.

— Сы-ын? — протянула Джейн. — Ничего себе!

— Так. И что было дальше? — спросила Розалинда. — Ты извинилась?

— Нет. Миссис Тифтон как раз позвала его домой. Ну, он и ушёл.

— Ты должна перед ним извиниться, — строго сказала Розалинда.

— Нет, нет, нет! — Скай замотала головой. — Я не смогу. У меня не получится.

— Тогда кому-то из нас придётся извиниться за тебя. Это вопрос семейной чести.

— Давай я извинюсь, — вызвалась Джейн.

— Этого только не хватало! — Скай даже подскочила на кровати. — Как только ты начнёшь молоть языком про свою Сабрину Старр, он решит, что мы все тут с приветом.

— А это он, может, и так уже решил, — заметила Джейн. — После встречи с тобой.

— Розалинда, давай лучше ты с ним поговоришь, а? — попросила Скай. — Ну пожалуйста!

Розалинда хмуро переводила взгляд с одной сестры на другую. Скай права, думала она. Если на Джейн накатит вдохновение, её может неизвестно ещё куда занести. Но с другой стороны, Скай без конца вляпывается в какие-то неприятности, и каждый раз её вытаскивает одна Розалинда. Пора с этим кончать.

— Я за то, чтобы перед мальчиком извинилась Джейн, — медленно сказала она.

— Ура, два голоса против одного! — закричала Джейн.

Скай схватилась двумя руками за голову, будто она у неё вдруг страшно разболелась.

— Только… — начала Розалинда, и Скай с надеждой подняла на неё глаза. — Только мы сейчас вместе всё обсудим и договоримся обо всём заранее. Чтобы не было никаких полётов необузданной фантазии.

— Вообще никакой фантазии, — уточнила Скай.

— Конечно, — легко согласилась Джейн.

— И папу придётся заранее предупредить, — добавила Розалинда.

— А можно ему не пересказывать, что именно я говорила про миссис Тифтон? — попросила Скай. — Пожалуйста! Ну, хочешь, я отдам тебе все мои карманные деньги за следующую неделю?

— Подкуп — это безнравственно, — твёрдо сказала Розалинда.

— Можешь отдать их мне, — предложила Джейн.

— А ты тут при чём? — вскинулась Скай.

Всё, хватит! — Розалинда шлёпнула ладонью по подушке. — Никто никому ничего не отдаёт. Скай, решай сама, что рассказывать папе, а что нет. Только ты должна поговорить с ним до того, как Джейн пойдёт извиняться.

— Спасибо, — сказала Скай.

— Пожалуйста. Значит, так, Джейн. Скажешь Джеффри, что…

Глава четвертая Извинения с прискорбием

— Почему нельзя угостить его нормальным печеньем из супермаркета? — спросила Скай, шлёпая деревянной ложкой по жидкому тесту.

Они с Розалиндой на кухне готовили печенье с шоколадной крошкой для Джеффри. Джейн несколько минут назад отправилась в Арундел-холл. Договорились, что она передаст извинения от имени Скай и постарается загладить нанесённую обиду, а потом пригласит Джеффри к ним в летний домик, и они все вместе выпьют чаю и отметят примирение.

— Не лупи ты так по тесту! — посоветовала Розалинда. — Перемешивай равномерно, как мама учила.

— А я не помню, как она учила перемешивать. Помню только, как она пела нам песенку про «крошки шоколадные — звёздочки на небе». И ещё как я вылила тесто прямо на голову Джейн.

Розалинда показала, как надо взбивать тесто, и вернула Скай миску с ложкой.

— Только зря тратим время на эту стряпню, — проворчала Скай. Если она и старалась взбивать равномерно, а не лупить, с виду это было не слишком заметно. — Джейн обязательно всё испортит, и Джеффри вместо меня одной обозлится на нас всех.

— Джейн всё сделает как надо.

— Ну и что? А он вот не захочет меня прощать, и всё! Попробовал бы кто-нибудь про нашего папу такое сказать — я бы в жизни не простила.

— Кто же про нашего папу такое скажет? — Розалинда выглянула в окно посмотреть, с чего это Пёс разлаялся. Оказалось, у крыльца только что остановился пикап с открытым кузовом. За рулём сидел Кегни. — Не знаешь, что тут Кегни делает? Привёз какой-то большущий куст…

— А! Это, наверно, спасённая роза! Молодец Кегни, всё-таки перехитрил миссис Тифтон!

— Пойду спрошу: может, надо ему помочь? — Розалинда проворно сняла фартук и откинула волосы назад.

— Розалинда, стой! Не бросай меня одну, я понятия не имею, что дальше делать…

— Ничего особенного — чайной ложечкой зачерпывать из миски тесто и выкладывать вот на эти два противня. А потом просто сунуть противни в духовку. Да ты не волнуйся, я через пару минут вернусь. — С этими словами Розалинда выскользнула за дверь.

Кегни, стоя возле загона, трепал Пса за уши и одновременно пытался разговорить Бетти. Всего минуту назад, когда его пикап подъезжал к летнему домику, Бетти и Пёс играли в балетную школу — отрабатывали прыжки. Но теперь Бетти замерла на месте, превратившись в невидимку.

— Доброе утро, — сказала Розалинда.

Кегни обернулся.

— Ты Розалинда?

Розалинда кивнула. Приятно, что он запомнил её имя.

— Привет. Что-то твоя сестрёнка не хочет со мной говорить.

— Она вообще с незнакомыми не разговаривает. Может, потом, когда у вас появятся общие интересы.

Кегни наклонился к Розалинде и спросил шёпотом:

— А кроликов она любит?

— Обожает, — ответила Розалинда, тоже шёпотом.

— Это хорошо. У меня их целых два.

— Бетти, представляешь, у Кегни живут два кролика! — сказала Розалинда.

Глаза у Бетти округлились, и она вмиг забыла, что она невидимка.

— А вы приходите ко мне вместе, — предложил Кегни. — Я вас с ними познакомлю. Я живу в каретном сарае — помните, вы вчера мимо него проезжали?

Розалинда вдруг застеснялась, совсем как Бетти. Отвернувшись, она принялась рассматривать раскидистый куст в кузове пикапа.

— Это роза? Где ты хочешь её посадить?

Кегни показал.

— Вон там, перед крыльцом. Там как раз отличное солнечное место.

— Я тебе помогу. — Запрыгнув на бампер, Розалинда обхватила куст двумя руками — и вскрикнула: в неё одновременно вонзилось десятка полтора шипов. Вообще-то Розалинда не питала особой любви к растениям. Она честно старалась их полюбить — ради папы. Однако в глубине души всякое новое растение казалось ей просто очередным существом, с которым надо возиться и нянчиться. Но хоть бы и так, нельзя же забывать, что у розы есть шипы! Как все Пендервики, Розалинда была человеком здравомыслящим. А здравомыслящий человек, считала она, не должен забывать всё на свете из-за того только, что рядом стоит симпатичный парень в бейсболке. Розалинда догадывалась, что сказала бы по этому поводу её подруга Анна. Чем интереснее парень, тем глупее девушка — вот что она сказала бы.

— Вот и я всё время хожу исколотый. — Кегни помог ей спрыгнуть вниз. — Больно?

— Не очень.

— А давай мы с тобой вместе её посадим, — сказал он и сам переставил розу на землю. — Прихвати-ка лопату.

Пока Розалинда сражалась с розовым кустом, Джейн твёрдым шагом шла по дороге к Арундел-холлу. Розалинда сразу сказала: никаких тоннелей! Идти только по дороге — не важно, что так длиннее, важно, чтобы всё было честно и открыто.

— Доброе утро, миссис Тифтон, — бубнила она на ходу. Вчера на совещании сёстры подготовили две речи, и сейчас Джейн репетировала их по очереди. Это была речь номер один: — Я Джейн Пендервик, дочь Мартина Пендервика, который снимает у вас летний домик. Вы позволите мне поговорить с Джеффри?

Она очень надеялась, что миссис Тифтон не окажется дома и эта речь не понадобится. Мало ли что Джеффри успел ей порассказать? Может, она теперь ни на кого из Пендервиков и смотреть не захочет.

Джейн перешла на вторую речь:

— Доброе утро, Джеффри. Я Джейн Пендервик, и мне поручено поговорить с тобой от имени Скай Пендервик, с которой ты уже вчера познакомился, к твоему глубокому прискорбию… Ой! — Скай поклялась, что если Джейн посмеет хоть заикнуться об этом прискорбии — всё, пусть прощается с жизнью. Но «глубокое прискорбие» звучало ужасно романтично, Джейн так и подмывало его вставить.

Живая изгородь осталась позади, и теперь дорожка петляла по парку, постепенно приближаясь к Арундел- холлу. Джейн волновалась. Она замедлила шаг и принялась опять повторять речь номер два:

— Доброе утро, Джеффри. Я Джейн Пендервик, и мне поручено поговорить с тобой от имени Скай Пендервик, с которой ты уже вчера познакомился, к твоему… ни к чему не к твоему, просто познакомился. Скай просит у тебя прощения за… Тьфу, как там дальше-то?

До особняка было уже рукой подать, и Джейн начала присматриваться к тому окну, в котором вчера появлялся Джеффри. Хорошо бы он опять там появился: тогда она махнёт ему рукой, и он сбежит вниз послушать её речь. Но сегодня в окне наверху было пусто. Значит, придётся стучаться в дверь. Вот только в какую? На вчерашнем совещании этот вопрос вызвал много споров. Парадная дубовая резная дверь была единодушно отвергнута: за ней уж точно окажется миссис Тифтон. Но в особняке, кроме парадной двери, есть и другие входы-выходы. Из машины сёстры успели заметить как минимум три или четыре — и это только с той стороны, где они проезжали. В конце концов Розалинда велела Джейн стучаться в самую скромную и незатейливую дверь, какая только отыщется: не станет же миссис Тифтон стоять и караулить Джейн за такой дверью.

Теперь Джейн обходила дом по периметру, осматривая дверь за дверью, но все они были слишком хороши, а скромные и незатейливые что-то не попадались. Наконец, когда она уже осмотрела почти весь Арундел- холл спереди и сзади, ей встретилась самая обычная зелёная дверь с блестящей медной ручкой. Перед дверью лежал самый обычный коврик для вытирания ног.

— Сабрина Старр обследовала место действия, но не обнаружила ничего подозрительного, — пробормотала Джейн. — Не ловушка ли это?.. Но сомнения прочь! Сабрине поручено ответственное задание, и она не собирается пасовать перед опасностями.

Она нажала кнопку звонка.

— Минуточку, — послышался женский голос из-за двери.

— Доброе утро, миссис Тифтон, — торопясь бормотала Джейн. — Я Джейн Пендервик, дочь летнего домика… Тьфу, дочь Мартина…

Дверь открыла полная седая женщина с короткой стрижкой. Нет, подумала Джейн, это не миссис Тифтон. Не может быть, чтобы такая спокойная, уютная тётенька оказалась важной миссис Тифтон.

— Уф-ф! — с облегчением выдохнула Джейн. — Сабрина Старр всегда смело смотрела в лицо своим врагам… но без врагов ей всё-таки нравилось больше.

— Так, — сказала тётенька, которую Сабрина Старр, кажется, вовсе не смутила. — А сама-то ты кто?

— Я Джейн Пендервик. — Джейн окончательно решила, что перед ней друг.

— A-а, из летнего домика? Я уж про вас наслышана. Кегни мне говорил, что приехал профессор и с ним много-много дочерей.

— И Пёс.

— Ну, насчёт вашего пса мы с Кегни решили, что не стоит про него рассказывать миссис Тифтон.

— Ой, она не любит собак?

— Скажем так: навряд ли ваша собачка придётся ей по нраву. Я, кстати, миссис Черчилль. Можно тётя Черчи, меня тут все так зовут. Я экономка, заправляю всем хозяйством в доме. Да что мы стоим на пороге, заходи!

Джейн зашла бы с превеликим удовольствием, тем более что из открытой двери на улицу плыл божественный запах свежей выпечки. Наверно, думала Джейн, тётя Черчи захочет угостить её вот этим самым, что так восхитительно пахнет. И сначала они посидят за столом в уютной кухоньке и побеседуют о Тифтонах, а после тётя Черчи предложит ей осмотреть особняк… Но Джейн пришла сюда не за развлечениями, ей ещё предстояло выполнить важную миссию.

— Большое спасибо, — сказала она. — Может быть, в другой раз. Сейчас мне надо поговорить с Джеффри. Он дома?

— Обожди минутку. — Тётя Черчи скрылась за дверью.

До этого момента Джейн была так сосредоточена на своих двух речах, что даже не успела толком подумать, как должен выглядеть мальчик Джеффри. Скай ничего об этом не говорила, сама же Джейн видела его вчера только мельком, и то издалека. Зато она точно знала, как должен выглядеть мальчик Артур, герой её следующей книги про Сабрину Старр. У него будут золотисто-карие, как у льва, глаза и чёрные локоны с медным отливом. Его грустное, но благородное лицо будет нести на себе печать многолетних страданий. Едва взглянув на него, всякий невольно преисполнится любви к этому мальчику и начнёт восхвалять его добродетели, такие как…

— Привет, — сказал мальчишеский голос.

Глаза Джейн распахнулись (до этого она их зажмурила, чтобы лучше представить Артура). Прямо перед ней стоял настоящий живой мальчик. У него не было ни золотисто-карих глаз, ни чёрных локонов, но Джейн вдруг поняла, что зелёные глаза и тёмно-русые волосы, в сущности, ничем не хуже. Насчёт благородства его лица Джейн была не уверена — многовато веснушек, — зато сразу было ясно, что он не побежит докладывать маме, кто там что про неё наплёл.

— Как голова? — спросила она.

Он слегка наклонился, предъявляя ей фиолетовый синяк на лбу.

— Нормально. Я сразу пошёл к тёте Черчи, и она приложила мне кусок льда.

— Ну и хорошо! — просияла Джейн, но тут же взяла себя в руки: рано расслабляться, её миссия ещё не закончена. — Я приготовила для тебя речь.

Из глубины дома вернулась тётя Черчи.

— Так как, Джейн, зайдёшь?

— Она приготовила речь, — сказал Джеффри.

— Надо же! — удивилась тётя Черчи.

— Можете тоже послушать, если хотите, — предложила Джейн.

— Ясное дело, послушаю. Не упускать же такую возможность.

Джейн откашлялась, выпрямилась, заложила руки за спину и начала:

— Доброе утро, Джеффри. Я Джейн Пендервик, и мне поручено поговорить с тобой от имени Скай Пендервик, с которой ты вчера уже познакомился. Скай просит у тебя прощения за то, что она сначала налетела на тебя, а потом наговорила грубостей. Она надеется, что ты её извинишь и не будешь принимать её вчерашние слова близко к сердцу. Всё. — Джейн поклонилась.

Тётя Черчи даже зааплодировала.

— Нас тут речами редко кто балует. А у тебя вон как славно получилось, прямо заслушаешься. Да, Джеффри?

— Хорошая речь, — кивнул он. — Извинения приняты.

— Так быстро? — огорчилась Джейн. — Я думала, придётся тебя уговаривать, поэтому на всякий случай приготовила продолжение. Я собиралась ещё объяснить, что Скай всегда несёт что попало, будто её кто за язык тянет, так что это она не специально ради тебя решила наговорить кучу гадостей. И вообще она иногда бывает ничего, когда к ней уже привыкнешь… А дальше я хотела тебя попросить, чтобы ты пожалел четырёх сироток, выросших без материнской любви и ласки, — по правде сказать, нас можно и не жалеть, потому что папа ведь у нас добрый… но зато как это звучит, правда? Если надо, я могу ещё кое-что добавить…

— Можно уже не добавлять, — разрешил Джеффри. — Хотя звучит здорово, это да.

— Знатная речь, — подтвердила тётя Черчи.

— Спасибо. — Джейн была довольна собой не меньше, чем когда на открытии новой спортплощадки ей поручили держать ответное слово от имени всех учеников Лесной школы. А спустя минуту она совсем возгордилась, потому что Джеффри согласился на её следующее предложение: он отправится вместе с ней в летний домик — угощаться домашним печеньем с шоколадной крошкой. Ура, ей всё удалось! Смертельная обида заглажена, осталось только доставить бывшего врага в лагерь Пендервиков! Розалинда — и та бы не справилась с задачей лучше.

Джейн попрощалась с тётей Черчи, и дети двинулись в путь. До самого летнего домика болтали без умолку. К удовольствию Джейн, её собеседник оказался чуть ли не разговорчивее её самой. Какой драгоценный материал для её новой книги! До сих пор ей никак не удавалось придумать, о чём вообще мог бы говорить мальчик Артур, кроме своей злой доли и своего заточения — а на одной злой доле да заточении далеко не уедешь. Джеффри же готов был говорить о чём угодно. Он рассказал Джейн, что видел их вчера из окна, но в тот момент, когда они садились обратно в машину, его зачем-то позвала мама, оттого он и исчез тогда так внезапно. Потом Джейн рассказала ему, как Пса стошнило на обочине и какой Кегни молодец, помог им отыскать летний домик. А Джеффри ей объяснил, что Кегни вообще молодец и всегда готов помочь. Он, например, выстриг этот тоннель в изгороди — специально чтобы Джеффри мог незаметно исчезать, когда в Арундел приезжают дамы из садоводческого клуба. Ещё он подарил Джеффри игуану по имени Дарвин, но из-за Дарвина у мамы началась крапивница, и его пришлось отдать дочке тёти Черчи, а дочка у неё замужем, живёт в Бостоне. После этого Джейн рассказала Джеффри про всех своих сестёр — кого как зовут, и что Розалинда у них самая красивая, Скай самая умная, а Бетти самая маленькая. А Джеффри пожаловался, что ему иногда бывает одиноко, он ведь у мамы единственный. Ничего, пообещала Джейн, в следующие три недели тебе не будет одиноко, мы же здесь! Класс, сказал он. Тогда побежали быстрее, сказала Джейн, а то печенье, наверно, уже испеклось и нас там все уже ждут не дождутся.

Когда через пару минут Розалинда не появилась, Скай пришлось взять дело в свои руки. Закончив взбивать тесто, она ложечкой нашлёпала его на два противня, задвинула их в духовку и, поколебавшись секунду, включила режим «гриль». Теперь оставалось только ждать, пока всё испечётся, и гадать, придёт Джеффри или нет. Чтобы не торчать без толку на кухне, Скай поднялась наверх, в прекрасную белую комнату с двумя кроватями, вытащила из чемодана рабочую тетрадь с задачками, а про печенье и думать забыла.

Вот так получилось, что, когда из духовки запахло горелым, никто этого не заметил. Потому что рядом никого не оказалось. Мистер Пендервик с самого завтрака сидел у себя в кабинете и читал новую книгу про растения. Джейн и Джеффри были ещё в пути. Розалинда помогала Кегни сажать белую розу. Бетти и Пёс в загоне играли в астронавтов на Луне. А Скай? Скай трудилась.

— «Сосна отбрасывает тень длиной 20 метров, а у яблони, высота которой 5 метров, длина тени равна 4 метрам. Чему равна высота сосны?» Значит, так. Если высоту сосны принять за х, то х относится к двадцати как… ммм… — Наклонившись над тетрадью, она быстро-быстро вписывала в неё какие-то каракули. — …Значит, х равно… сто разделить на четыре… равно двадцати пяти! Тоже мне. Что тут решать-то? Проще простого. Идём дальше. «Четыре килограмма мороженого…»

Дым из духовки валил уже клубами, а Скай наверху щёлкала задачки одну за другой, и ничто не отвлекало её от любимого занятия — даже лай Пса, который заливался как сумасшедший, предупреждая друзей об опасности. И лишь когда внизу вдруг громко захлопали двери и все забегали туда-сюда, Скай наконец подняла голову, принюхалась — э, что это за запах? — и бросилась по коридору к лестнице.

На кухне творилось что-то несусветное. Розалинда вытаскивала из духовки чёрные-пречёрные дымящиеся противни, Кегни затаскивал с улицы садовый шланг, Бетти и Пёс скакали вокруг стола — играли в пожарных, — и всё, всё, всё кругом было в дыму.

— Что случилось? — обомлела Скай.

— Из-за тебя всё печенье сгорело, — прокашляла Розалинда, — дом чуть не сгорел… и ты же ещё спрашиваешь, что случилось! О чём ты думала, когда вместо «выпечки» включала «гриль»?

Скай не видела большой разницы между «печкой», «выпечкой» и «грилем», но сознаваться в этом в присутствии Кегни ей совсем не хотелось. Поэтому она просто сделала упрямое лицо и сказала:

— Ни о чём.

— Оно и видно, что ни о чём, — сердито бросила Розалинда. — Бестолочь ты, вот ты кто.

Ну, это уж было слишком! Розалинда перегнула палку — это понимала не только Скай, но и сама Розалинда, судя по выражению её лица. Скай даже догадывалась, что сестра сейчас попросит у неё прощения. Но было поздно: Скай уже ничего не могла с собой поделать.

— Ты обещала, что вернёшься через пару минут, да? А сама не вернулась, да? Значит, ты виновата не меньше меня! Я вообще была против этого дурацкого печенья, это всё твоя идея, твоя и Джейн. Мне бы в голову не пришло печь что-то ради мальчишки — такого же богатенького и самовлюблённого, как и его мамочка!..

В кухне неожиданно стало тихо-тихо, на Скай уже никто не смотрел. Все смотрели в другую сторону, на дверь. Скай медленно повернула голову. На пороге молча стояла Джейн и рядом с ней Джеффри — бледный, как и в прошлый раз, так что Скай опять захотелось пересчитать на нём все веснушки.

Лучше бы дом совсем сгорел, подумала Скай. Лучше лежать под грудой почерневших камней и никого и ничего не видеть.

И в этот момент в кухню вошёл мистер Пендервик.

— Что тут у нас такое? — бодрым голосом спросил он. — Все живы? Доброе утро, Кегни. Как вы кстати появились со шлангом! А это Джеффри Тифтон? Здравствуй, сынок, рад с тобой познакомиться.

Глава пятая Новый герой

Мистер Пендервик верил в целительную силу долгих прогулок. «Ноги гуляют, голова проветривается», — любил говорить он. Наверно, думала Скай, он затем и послал её на прогулку вместе со всеми — хотел, чтобы она, Скай, проветрила голову. А сам с Розалиндой остался дома проветривать кухню. А может, он надеялся, что, пока дети будут вместе гулять, все недоразумения между ними как-нибудь сами собой утрясутся. Скай, конечно, потом извинилась перед Джеффри за «богатенького самовлюблённого мальчишку», а он, конечно, сказал: «пустяки, ничего страшного». Но после этого они больше не то что не разговаривали — даже ни разу друг на друга не посмотрели.

И вот теперь Скай тащилась позади всех и слушала, как Джеффри и Джейн треплются без умолку, будто знакомы уже лет сто. Свихнуться можно, думала она. Нет, она нисколечко им не завидует, и ей абсолютно всё равно, обращают на неё внимание или нет. Просто в голове не укладывается: и как это людям не жалко тратить столько драгоценного времени на пустую болтовню?

Джеффри как раз объяснял Джейн, что он собирается показать им что-то страшно интересное. От летнего домика он свернул не в сторону живой изгороди, а к каменной стене, за которой находилась соседская территория, и потом они прошли ещё метров сто вдоль стены, до деревянных ворот. Тут Джеффри предложил остановиться. Ворота были такие же высокие, как и сама стена, зато в них имелись удобные смотровые отверстия — дырки от сучков. Джеффри подвёл Джейн к одной такой дырке и велел в неё заглянуть.

Джейн заглянула и сказала:

— Вижу траву.

— Смотри внимательно, там должен быть бык, — сказал Джеффри.

— Нет, быка не вижу. Только луг.

— Дай посмотреть.

Джейн отодвинулась, и Джеффри занял её место.

— Да, я тоже не вижу, — признал он наконец. — Может, он сегодня у себя в сарае.

Скай сердито пнула камешек ногой. Нет там никакого быка, подумала она, вот его никто и не видит. А Джеффри просто из кожи вон лезет, чтобы произвести впечатление на Джейн. Пыль пускает в глаза.

Джеффри оторвался от смотрового отверстия.

— Он как-то раз человека забодал, — сказал он. — Прямо на этом лугу.

Джейн ахнула.

— Насмерть?

— Почти. — Может, Джеффри и расслышал презрительный фырк Скай, но виду не подал. — Мне Кегни рассказывал. Бык пропорол человеку живот, и все кишки вывалились наружу. Его потом три доктора зашивали. Знакомые этого человека даже написали какую-то петицию, чтобы быка застрелили, но в полиции им сказали, что человек сам виноват: нечего было лезть без спросу в частные владения.

— Жалко, конечно, что человеку так не повезло. Но всё равно хорошо, что быка не застрелили, иначе было бы ещё хуже, — сказала Джейн.

— Кегни мне ещё объяснил, что бык не злой, а просто глупый. А за глупость ведь нельзя расстреливать, правда?

— Может, он прячется где-нибудь в углу? — Джейн опять прилипла к воротам, но ничего нового не увидела.

— Там чуть дальше к стене приставлена лестница. Можно по ней взобраться и посмотреть сверху. — Джеффри обернулся к Скай. — Пойдём с нами, если хочешь.

Скай не хотела. Но и Джеффри, как ей показалось, не очень-то хотел, чтобы она с ними шла. Поэтому она пожала плечами и сказала:

— Пошли.

И они пошли. Двое впереди всё болтали и болтали, а Скай всё брела и брела сзади. Как было бы хорошо, если бы не было вчера этого дурацкого тоннеля и если бы она не налетела в нём на этого нахального мальчишку!..

Отправляя Бетти на прогулку вместе со всеми, Розалинда велела ей не отставать от сестёр. Бетти и не отставала, пока они гуляли. Но когда все остановились у ворот, она незаметно отошла и спряталась за соседним кустом. Она решила пока постоять в сторонке. Потому что Джеффри всё время спрашивал её про Пса, а от вопросов она только ещё больше стеснялась. А Скай ни о чём не спрашивала, но смотрела так, будто говорила: не подходи, а то хуже будет. Бетти стерпела бы их обоих и не стала бы никуда прятаться, будь рядом с нею Пёс. Но собакам полагается гулять на поводке, а когда Псу пристёгивают поводок, он думает, что ему предлагают поиграть в перетягивание каната.

Бетти осторожно выглянула из-за куста. Старшие уходили. Конечно, Бетти знала, что она тоже должна идти вместе со всеми, но сначала ей хотелось посмотреть, что там такое за деревянными воротами. (Страшную историю про быка она не слышала — стояла слишком далеко.) Поэтому она подошла к воротам и заглянула в дырку от сучка.

Прямо перед ней зеленел прекрасный луг, на котором цвели клевер и ромашки. А дальше, в конце луга, стоял сарай. Тут надо сказать, что в Камероне, неподалёку от дома Пендервиков, была коневодческая ферма — мистер Пендервик иногда водил туда младшую дочь, и она кормила морковкой двух своих любимцев, Франклина и Элинор. Так что Бетти знала кое-что о лошадях. И, увидев отличный луг с клевером, она сразу же поняла, что где-то должны быть и лошади. Если она их пока не разглядела через маленькую дырочку в воротах, это ещё не значит, что их нет. Может, они от неё просто прячутся. Лошади ведь тоже бывают стеснительными.

Перелезть через ворота Бетти не могла — слишком высоко. Зато она могла подлезть снизу. Аккуратно завернув крылышки на плечи, Бетти легла на землю и без труда проползла под деревянной створкой.

Увы, на лугу никого не оказалось. Бетти осмотрела всё кругом, но лошадей нигде не было — ни стеснительных, никаких. Ладно, подумала она, тогда придётся нарвать ромашек, чтобы Розалинда потом сплела из них красивый веночек. И, выбрав самое ромашечное место, Бетти взялась за дело.

Сначала всё шло хорошо. Бетти рвала ромашки и напевала песенку про кенгуру. Наверху радостно кружили птицы. Внизу черви буравили мягкую почву. Посередине под лёгким ветерком раскачивались цветочные головки. Но всё изменилось, когда дверь сарая на другом конце луга неожиданно распахнулась, будто по ней чем-то очень сильно стукнули. И тот, кто это сделал — большой, чёрный и сильный-пресильный, — не спеша вышел из темноты на свет. Бык, хозяин луга, стоял в дверях, горделиво озирая свои владения.

Скай шла, подотстав ровно настолько, чтобы было ясно: она гуляет хоть и вместе со всеми, но сама по себе. К тому времени, когда она решила наконец догнать остальных, Джейн уже карабкалась по приставной лестнице. Добравшись до середины стены, она обернулась.

— А Бетти разве не с тобой? — спросила она, глядя на сестру сверху вниз.

Вот про Бетти Скай забыла начисто. Но она ни за что бы в этом не призналась. Потому что смотреть за Бетти должна старшая из присутствующих сестёр. А когда Розалинда далеко, то Скай и есть старшая.

Она пряталась за кустом, когда мы стояли у ворот, — сказал Джеффри.

Опять пыль в глаза, подумала Скай: сама-то она не заметила, чтобы Бетти пряталась.

— Подождите, я сейчас сверху посмотрю. — Джейн вспрыгнула на стену. — Ого, какая стенища! Хоть гуляй по ней.

— Ты всё-таки осторожнее, — посоветовал Джеффри. — Со стенищи падать будет высоко.

— Бетти нигде не видно, — сообщила Джейн, осмотрев по очереди все кусты со стороны летнего домика.

— Наверно, она побежала проведать Пса, — сказала Скай и подумала про себя: хорошо, если так. Бетти, конечно, мелюзга и вечно путается под ногами, но совсем её потерять — это, пожалуй, было бы чересчур.

— Может быть, — сказала Джейн не слишком уверенно.

— Давайте я вернусь назад, поищу её, — предложил Джеффри.

— Погоди минутку, я с тобой. Только гляну на быка. — Джейн повернулась к ним спиной. — О, вижу, вон он! Точно, только что вышел из сарая.

— Ну как, большой? — спросил Джеффри.

— Гигант!

Значит, всё-таки есть бык, подумала Скай. Но наверняка не такой огромный, как они уверяют. Так, какой-нибудь хилый бычок. Или вообще старая жирная корова. Скай уже давно поднялась бы наверх, чтобы взглянуть своими глазами, но перед самой лестницей стоял Джеффри. Просить его отодвинуться? Нет, ни за что!

— Поднимись, тоже посмотри, — сказал Джеффри, отступая на шаг.

— Сначала ты. — Вежливый, куда там. Думает, раз он чуть-чуть посторонился, то она так прямо и растает.

И тут Джейн завизжала.

Бетти в это время разглядывала жучка с фиолетово-оранжевыми крылышками. Жучок только что свалился с ромашечной головки, и Бетти легла на живот посмотреть, не нужна ли ему помощь. Она, конечно, слышала визг, но решила, что волноваться необязательно. Потому что Джейн — а это была она, Бетти сразу её узнала, — вообще любит визжать и делает это гораздо чаще, чем, например, Скай. Но всё же Бетти подняла глаза от жучка.

Бык был настолько больше жучка, что она сначала даже не поняла, кто это перед ней. Перевела взгляд обратно на жучка — тот уже успел присмотреть для себя новую ромашку и проворно карабкался по стеблю наверх. Потом опять подняла глаза: вдруг чёрное чудовище уже куда-нибудь делось? Но оно никуда не делось, даже придвинулось ближе. До него теперь было всего несколько шагов.

— Хорошая лошадка, — с надеждой сказала Бетти.

Скажем сразу, что этот бык ещё ни разу никого не забодал. Однажды, правда, какой-то любопытный турист и впрямь пробрался к быку на луг и уронил на траву свою дорогую фотокамеру. Ну, тут уж бык, разумеется, на неё наступил и раздавил в лепёшку — и правильно, не надо соваться куда не просят, — но всё равно, ничего особенно увлекательного в этой истории не было. Поэтому первый человек, который поведал её своему знакомому, прибавил от себя, что бык задел туриста рогом и слегка поцарапал. А когда этот знакомый пересказывал её другому знакомому, на месте царапины появилась рваная рана. И так далее. К тому моменту, когда история добралась до Кегни, у туриста в животе уже зияла огромная дыра. А Джеффри от себя почти совсем ничего не добавлял, разве что вместо одного доктора у него появились три. Но бодал раньше бык кого-то или не бодал, особым дружелюбием он уж точно не отличался. И сейчас ему не нравилось, что кто-то разлёгся на его ромашках, как у себя дома. А может, он не любил, когда его называют лошадкой. Как бы то ни было, он тряхнул рогами и топнул на Бетти ногой.

Бетти уже поняла, что это не лошадка. Она вообще вдруг поняла очень много всего, чего не понимала какую-то минуту назад. Например, что нельзя одной подлезать под ворота и забираться на чужой луг. Что надо всегда слушаться Розалинду. И что теперь она до конца жизни будет хорошей, послушной девочкой. Если только это чёрное чудовище её не тронет. А сейчас, поняла она, надо просто тихонько лежать и хотеть, чтобы рядом вдруг оказался Пёс. Или папа. Папа никому не даст её тронуть. Папа, где ты? Пёс, где ты? Кто-нибудь, помогите, пожалуйста.

Помощь, к великому облегчению Бетти, уже спешила к ней — об этом возвестили звуки, которые неслись с высокой каменной стены, в то время как Джейн с олимпийской скоростью неслась по этой стене в сторону ворот. Было бы не совсем точно сказать, что Джейн кричала или визжала, — скорее она производила звуки, какие должны были бы получиться у пожарной машины, если бы этой машине вдруг вздумалось заговорить по-человечески. Лишь когда Джейн добежала до самых ворот и резко затормозила, чудом удержавшись наверху, Бетти начала разбирать слова:

— ЭЙ, БЫК! СМОТРИ НАВЕРХ! НАВЕРХ СМОТРИ! НЕ ТРОНЬ МОЮ СЕСТРУ!!!

Бык развернулся передом к стене, и Бетти осмелилась поднять голову. Наверху, высоко-высоко, она увидела Джейн, которая подпрыгивала и вдобавок размахивала руками, точно регулировщик на перекрёстке.

— МУ-УУУ! ВОТ ТАК-ТО ЛУЧШЕ! НЕ СМЕЙ ТРОГАТЬ МАЛЕНЬКИХ! — вопила Джейн.

Потом до Бетти донеслись новые звуки — она вслушивалась изо всех сил, очень надеясь, что ещё кто-нибудь спешит к ней на помощь, но поняла только, что Джеффри и Скай спорят о чём-то за воротами. Скоро, впрочем, Джеффри вынырнул из-под деревянной створки, а за ним показалась и Скай.

— ДЕРЖИСЬ, БЕТТИ, СПАСЕНИЕ ГРЯДЁТ! — голосила Джейн.

Отчаянно пытаясь угадать, что значит «грядёт», Бетти следила за тем, как Джеффри и Скай бегут по траве, почему-то в разные стороны: Скай к Бетти, а Джеффри — к быку.

— ЭЙ, ТЫ! А НУ ИДИ СЮДА! — крикнул быку Джеффри.

Бедный бык. Он всего-навсего хотел погреться на солнышке и мирно пощипать травку, а тут его персональный рай наполнился странными существами — и все суетятся, бегают, кричат. Что с ними делать? Его мозги не справлялись с такой задачей. Хмуро оглядывая непрошеных гостей — Бетти, Джейн, Джеффри, Скай, снова Бетти, — он явно решал, с кого начать. Наконец чёрные глаза перестали бегать от одного к другому: он выбрал ближайшее из существ — то, которое осмелилось посягнуть на его ромашки, — наклонил рога к земле и тяжело двинулся на Бетти.

Бетти видела, что он идёт. Сделавшись плоской- плоской, как блин, она закрыла глаза. И постаралась представить, очень ли будет больно. А потом вдруг кто-то подхватил и забросил её себе на плечо, как мешок с мукой. Глаза у Бетти сами открылись. Скай! Скай успела добежать до неё раньше быка.

Джеффри опять что-то кричал:

— ВОТ ТЕБЕ! ВОТ ТЕБЕ!.. — И каждое его громкое «ВОТ» сопровождалось тихим «тук» — маленький камушек стукался о широкую заднюю часть бычьей туши. Джеффри отвлекал внимание быка на себя, чтобы Скай с Бетти на плече могла убежать. И его план сработал. Швыряться камнями? Пусть даже камешками? Нет, бык не собирался терпеть такое безобразие. Затормозив, он начал разворачиваться в сторону нового врага.

— СКАЙ, СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! — верещала Джейн со стены.

Скай, слегка сгибаясь под тяжестью ноши, припустила к воротам. Бык тем временем взрыл землю копытом и наклонил огромную башку, собираясь ринуться на Джеффри.

— НУ, ДАВАЙ, ЧТО ЖЕ ТЫ?

До сих пор все знакомые Бетти герои носили фамилию Пендервик. Самых главных героев у Бетти было двое: папа и Розалинда. Но в те несколько мгновений, пока она мешком прыгала на плече у Скай, в её жизнь вошёл новый герой. Джеффри раззадоривал быка так уверенно, будто с рождения готовился стать тореадором. Он то метался из стороны в сторону, то крутился волчком, то передвигался прыжками, уводя быка всё дальше от Бетти и Скай, — а взбешённый бык следовал за ним и жаждал теперь только одного: избавиться от этого несносного чужака.

Бух! Скай скинула Бетти на землю, протолкнула её под ворота и сама поднырнула следом.

ВСЁ, СПАСЕНЫ — завопила Джейн. — БЕГИ, ДЖЕФФРИ!

Теперь всё зависело от того, кто из двоих оставшихся на лугу окажется проворнее. Скай, едва вскочив на ноги, кинулась к смотровому отверстию. Бетти осталась на земле и глядела во все глаза из-под ворот. Джейн маячила наверху. Замирая от страха, три сестры следили за тем, как Джеффри мчится к воротам, а за ним, набирая скорость, несётся огромный чёрный бык.

БЫСТРЕЕ, ДЖЕФФРИ! БЕГИ, ДЖЕФФРИ, БЕГИ! — взлетели над лугом три звонких голоса.

Расстояние между Джеффри и быком стремительно сокращалось. Бык был всё ближе. Ближе. Ближе.

Не снижая скорости, Джеффри бросился на землю — и в следующую секунду снова вскочил на ноги, уже на этой стороне. Тут же он нагнулся и подхватил Бетти под одну руку, а Скай нагнулась и подхватила Бетти под другую руку, и они вместе выдернули её из-под ворот. Джейн спрыгнула со стены.

— Бежим, — скомандовал Джеффри, и все четверо пустились наутёк.

Трррах! — острые рога вонзились в древесину. Тяжёлые створки дрогнули, бык взревел от ярости, но дети даже не оглянулись — сейчас им хотелось поскорее забыть про эти ворота и больше никогда, никогда в жизни их не видеть!

Лишь одолев одним махом полдороги до летнего домика, они наконец решились остановиться и передохнуть. Скай объявила привал, и все, тяжело дыша, рухнули наземь под высокой сосной. Пока приходили в себя и проверяли, на месте ли руки-ноги, никто ничего не говорил.

Первой нарушила молчание Бетти, что получилось у неё не слишком удачно.

— Мои ромашки, — сказала она. — Я забыла их на лугу.

Скай рывком села, и лицо у неё при этом сделалось такое, что Джеффри попросил:

— Не убивай её, ладно? Мы только что с таким трудом её спасли…

— Бетти, — сказала Скай. — Ты много в своей жизни наговорила глупостей, но глупее этой глупости я даже от тебя ни разу не слышала!

— А зачем ты вообще туда полезла, на этот луг? — спросила Джейн.

— Я думала, там лошадки. — Бетти ощупывала свои крылышки. Они порвались в нескольких местах, пока Скай запихивала её под ворота.

— Какие ещё лошадки! — вскипела Скай. — Ты балда, из-за тебя мы все чуть не погибли!

— И погибли бы, если бы не Джеффри, — сказала Джейн, а Джеффри покраснел и принялся внимательно изучать какую-то травинку перед собой. — Джеффри, ты настоящий герой!

Постой, Джейн. Это я должна его благодарить, я же тут старшая. — Скай выпрямилась и повернулась лицом к Джеффри, который сидел, прочно приклеившись взглядом к своей травинке. — Джеффри, спасибо тебе от всей семьи Пендервиков. Хоть я тебя и лягнула, потому что ты ни с того ни с сего полез под ворота впереди меня, а я, между прочим, могла бы раздразнить быка ничуть не хуже…

— Скай! — напомнила Джейн.

Скай помолчала немного, чтобы сосредоточиться, и продолжила:

— Ты молодец, всё правильно сделал. Ты спас Бетти. — И, набрав побольше воздуха, она торопливо закончила: — А я вела себя по-свински, и, пожалуйста, прости меня, теперь я говорю это от себя, а не как прошлый раз, когда за меня всё написали Джейн с Розалиндой.

Скай протянула ему руку. Джеффри наконец отлепился от травинки и тоже протянул руку.

— Когда угроза потерять возлюбленную сестру миновала, их сердца распахнулись, и бывшие враги пожали друг другу руки, — прокомментировала Джейн.

— Я тоже хочу пожать друг другу руки, — сказала Бетти.

Джеффри пожал руку Бетти. А заодно и руку Джейн, чтобы никому не было обидно.

В зарослях неподалёку что-то хрустнуло, треснуло, и все подскочили.

— Белка, наверно, — предположил Джеффри.

— И всё же как вы думаете, бык не сорвёт ворота с петель? — спросила Джейн.

— Не сорвёт… — Скай вопросительно посмотрела на Джеффри.

— Не сорвёт, — уверенно подтвердил Джеффри.

— Может, пусть лучше папа сходит проверит эти петли? — задумчиво сказала Бетти.

— Бетти, ты что?! — вскинулась Скай. — Нельзя папе говорить про быка! И Розалинде нельзя.

— Почему?

— Потому что они решат, что мы с Джейн за тобой не уследили!

— А вы и не уследили.

— Обещай, что не скажешь им, — попросила Джейн.

— А можно тогда мы дадим клятву чести Пендервиков?

— Бетти, это же семейная клятва, ты же знаешь! — Скай выразительно показывала глазами на Джеффри, стараясь, чтобы он этого не заметил. С тех пор как Скай с Розалиндой прочли книжку про семью Бастейблов [6] и потребовали, чтобы сёстры Пендервик тоже давали друг другу клятву чести, эта торжественная церемония ни разу ещё не проходила в присутствии посторонних.

Джеффри пожал плечами.

— Я могу уйти, если надо.

— Пусть он не уходит, — сказала Бетти. — Он меня спас. Он теперь чётный Пендервик.

— Почётный, — поправила её Джейн.

— Ну, что скажешь? — Скай обернулась к Джейн.

— А Розалинда что бы сказала?

— Думаю, она бы не возражала, — ответила Скай, чуть помедлив. — Всё-таки это вопрос жизни и смерти. Ладно, Джеффри, оставайся и смотри молча. Только ты должен пообещать, что никому потом не проболтаешься, даже Кегни.

— Ага, — сказал Джеффри.

Нет, не так! Поклянись торжественно, — потребовала Джейн.

— Хорошо. Торжественно клянусь смотреть молча и потом не проболтаться.

— Сойдёт, — кивнула Скай и выставила вперёд сжатую в кулак руку. — Значит, так. Мы никогда никому не скажем про то, что сегодня приключилось с Бетти. Ни папе, ни Розалинде. Мы клянёмся хранить эту тайну. А про порванные крылышки что-нибудь придумаем. Даже если это будет и не совсем правда — главное, что Бетти получила хороший урок и больше ни за что не сунется к этому быку. Так, Бетти?

— Так.

— Тогда всё, — сказала Скай.

Над её кулаком появился кулак Джейн. А сверху кулачок Бетти.

— Честью семьи Пендервик — клянёмся!

Тут из соседних зарослей опять донеслись подозрительные звуки: кто-то, теперь уже точно не белка, ломился сквозь кусты. Бетти опять подхватили, взвалили на плечо — на этот раз это оказалось плечо Джеффри, — и всю компанию вмиг как ветром сдуло.

Когда спустя пару секунд из кустов выбежал огромный чёрный страшный… ну, может быть, не такой страшный… запыхавшийся Пёс, под сосной уже никого не было. Насчёт щеколды мистер Пендервик всё-таки ошибся. Самая надёжная модель «анти-Пёс» оказалась на поверку не самой надёжной. Когда бык двинулся на Бетти, у Пса немедленно сработало собачье шестое чувство: он заметался, навалился всей тяжестью на калитку — и вырвался из загона.

Теперь он кружил вокруг сосны, озадаченно обнюхивая землю. Где же Бетти? Только что была здесь… Он поднял голову, втянул ноздрями воздух и — наконец-то! — уловил тонкую струйку запаха. Верный до кончика хвоста, Пёс помчался догонять Бетти.

Глава шестая Кролики и верёвочная лестница

На другое утро после завтрака Бетти отвела Пса в загон и начала описывать ему свои злоключения с быком. Но Пёс уже знал эту замечательную историю наизусть: вчера перед сном Бетти успела пересказать её во всех подробностях четыре раза. Поэтому сейчас, вместо того чтобы слушать, он старательно наскакивал на калитку, надеясь, что та опять откроется. Увы, после его вчерашнего побега мистер Пендервик как следует укрепил щеколду, и Пёс теперь был в ловушке.

Бетти как раз дошла до того места, как Джеффри бесстрашно бросился к быку, — когда на дорожке появился сам Джеффри.

— Привет, Бетти, — сказал он. — Ты разве не клялась обо всём молчать?

Бетти подбежала к калитке и отодвинула щеколду, впуская Джеффри в загон. Джеффри вытащил из кармана кусок холодной сосиски и скормил Псу.

— Пёс не считается, — сказала Бетти. — Ему можно говорить всё-всё-всё.

— А что вы рассказали папе с Розалиндой про твои крылышки?

— Что я забралась в ужасно колючий куст, а вам всем пришлось меня оттуда вытаскивать. И поэтому крылышки порвались. Но Розалинда мне их уже починила, видишь?

Джеффри осмотрел аккуратную штопку и заплатки.

— Хорошо получилось.

— У неё всегда хорошо получается. Она обо мне заботится. Потому что мама умерла, когда я была ещё совсем маленькая.

— Скучаешь по ней?

— Нет, я же её не помню. Зато Розалинда скучает. Она иногда даже плачет во сне. Только ты никому не проболтайся, это секрет. А теперь ты должен сказать мне какой-нибудь секрет. Говори!

Джеффри наклонился к самому её уху и прошептал:

— Мне вчера было очень страшно дразнить быка. Но ты тоже не проболтайся, хорошо?

— Хорошо, — сказала Бетти, и они пожали друг другу руки.

К загону подошла Розалинда.

— Доброе утро, Джеффри! Спасибо, что помог вчера девочкам вытащить Бетти из колючек.

— Пожалуйста. — Джеффри покосился на Бетти, которая радостно прыгала на одной ножке.

— Мы с Бетти идём в гости к Кегни, знакомиться с его кроликами, — сказала Розалинда.

Он сказал, что кролики могут забояться, если будет много народа, поэтому Скай и Джейн с нами нельзя, вот так! — добавила Бетти и весело хихикнула.

— Ну хватит, Бетти. Идём, нам пора.

— Сядь и попрощайся, Пёс! — заговорила Бетти неожиданно строгим командирским голосом — получилось очень похоже на Скай. Пёс завалился на спину и принялся кататься по траве. — Пёс! Ты слышал, что я сказала!

Пёс катался, лаял, дрыгал лапами в воздухе и вовсе не думал садиться и прощаться, поэтому Розалинда просто открыла калитку и вывела Бетти из загона.

Пока, Джеффри, — бросила Розалинда через плечо. — Мы пошли. Не хочется опаздывать. — И она зашагала в сторону Арундел-холла, таща за собой Бетти, как на буксире.

Сегодня утром, ещё до завтрака, Розалинда столкнулась у крыльца с Кегни. Он забегал полить розовый куст, а Розалинде именно в этот момент случайно — ну, или не совсем случайно — понадобилось выйти, чтобы покормить Пса. Хотя если честно, ей просто хотелось извиниться перед Кегни за вчерашнее. Чуть дом не сожгли, гадостей наговорили с три короба — и что после этого посторонний человек должен думать о семье Пендервиков? Но Кегни только посмеялся и сказал, что это всё ерунда. Когда ему самому было девять, они вдвоём с братом запускали петарду, а в итоге подожгли дядин грузовик, да ещё пытались свалить всё на сестру. Конечно, он это говорит из благородства, чтобы она так не огорчалась, решила Розалинда. Странно, что она раньше не замечала, как классно смотрятся парни в бейсболках. Потом из дома выбежала Бетти — узнать, зачем Розалинда так долго кормит Пса, а Кегни сразу же спросил её, не хочет ли она посмотреть на кроликов. И Бетти, не успев даже стать невидимкой, ответила да. «Ну, тогда приходите к десяти часам в моё обиталище», — сказал Кегни.

Его обиталище! Ни один парень ни разу ещё не приглашал Розалинду в своё обиталище, и теперь, волоча за собой Бетти, она пыталась представить, как оно должно выглядеть. Анна (у которой два старших брата учатся в колледже) уверяла её, что все парни неряхи и грязнули, так уж они устроены. Но у Розалинды всё же имелись на этот счёт кое-какие сомнения. Ей, например, не верилось, что её папа стал бы, как Аннины братья, сваливать картофельные очистки в ящики для белья и разбрасывать объедки по постели. Даже когда он учился в колледже.

Добравшись до каретного сарая ровно в десять, Розалинда и Бетти отыскали сетчатую дверь (Кегни предупредил их, что он всегда держит эту дверь закрытой: и мошкары нет, и кролики не выскочат) и прочитали прикреплённую к двери табличку: «ОСТОРОЖНО, КРОЛИКИ!»

— Вот мы и пришли! — объявила Розалинда, оборачиваясь.

Но тут выяснилось, что Бетти исчезла.

— Я передумала, — сказала она, когда Розалинда отыскала её за углом, за кадкой с цветущей геранью.

— Ну малыш, — вздохнула Розалинда. — Кегни же совсем не страшный!

— Нет, страшный.

— Но он уже рассказал про тебя кроликам…

— Скажи им, что я приду в другой раз.

— Но они ждут тебя сегодня. Они огорчатся, если ты не придёшь!

Про огорчение Бетти хорошо понимала: это как Скай обещала поиграть с ней в Питера Пэна, а потом забыла. Поэтому она выбралась из-за кадки и, держась за Розалинду, подошла к двери.

Розалинда постучала.

— Входите! Только дверь за собой закройте плотнее, — донёсся откуда-то из глубины голос Кегни.

За дверью Розалинда огляделась — и вздохнула с облегчением: никакой кучи мусора посередине, нормальная, уютная комната. Рядом кухонька, и в ней, кажется, тоже чисто и совсем не ужасно. Розалинда постаралась запомнить как можно больше деталей, чтобы описать Анне. Диван зелёный, в клеточку. Стопка книжек про Гражданскую войну [7]. На стене висят рядком пять или шесть бейсболок. На столе фото в рамке: Кегни играет в баскетбол.

Больше она ничего запомнить не успела, потому что из кухни появился сам Кегни с пучком петрушки в руке. Может, он и удивился, что из-за Розалиндиных ног с двух сторон торчат чёрно-оранжевые крылышки, но ничего не сказал.

— Карла и Чак под диваном, — сообщил он. — Чак сейчас учует петрушку и выползет. А Карла, наверно, останется сидеть в уголке. Но вы на неё не сердитесь, пожалуйста, она просто очень стеснительная.

Позади Розалинды кто-то тихо взволнованно ахнул. Не оборачиваясь, Розалинда взяла Бетти за руку, и они вместе улеглись на пол и стали всматриваться.

Кегни тоже растянулся на полу рядом с Розалиндой. Сунув петрушку под диван, он спросил:

Видите их? Коричневый в крапинку — это Чак. А тот белый пушистик в самом дальнем углу — Карла.

Сначала видно было плохо, но вскоре глаза привыкли к темноте, и Розалинда различила в глубине четыре чёрных блестящих внимательных бусины. И четыре уха, насторожённо развёрнутых в её сторону. Первым, как Кегни и обещал, из своего угла выбрался Чак. Он потянулся, даже зевнул по-настоящему — а потом выбрал самую большую веточку петрушки и деловито сгрыз её от листочков до кончика стебелька. Разделавшись с первой веточкой, он взялся за вторую… И тут Кегни подтолкнул Розалинду под локоть.

— Гляди!

Кругленькая пушистая Карла боязливо выползала из темноты.

— Не хочет, чтобы Чак съел без неё всю петрушку, — шепнул Кегни.

Но Карлу, как выяснилось, заинтересовала не петрушка, а что-то совсем другое… Она почуяла родственную душу! Мелкими прыжочками — прыг, прыг, прыг! — она приблизилась к Бетти и ткнулась мягким тёплым носом в её правую ладонь. Вот уж этого Чак не мог стерпеть. Петрушка петрушкой, но Карла, кажется, собралась завязывать с кем-то личные отношения — без него! И в следующую секунду он ткнулся носом в левую ладонь Бетти.

— Что мне делать? — прошептала Бетти. От волнения у неё даже крылышки затрепетали.

— Они хотят, чтобы ты их погладила, — сказал Кегни. — Знаешь, Бетти, это большая честь. Карла ещё ни разу вот так не выходила к гостям.

Бетти осторожно-осторожно погладила Чака левой рукой, а Карлу правой.

— Розалинда, они меня любят, смотри!

Розалинда и Кегни с улыбкой переглянулись.

— Спасибо, — сказала Розалинда.

— Пожалуйста, — ответил Кегни.

Когда Розалинда и Бетти ушли знакомиться с кроликами, Джеффри отправился на поиски Скай и Джейн. Долго искать не пришлось: обе сестры сидели на крылечке, горестно глядя на сдутый футбольный мяч.

— Смотри, что Пёс наделал, — пожаловалась Джейн. — Крокодил зубастый! Как же я теперь буду тренироваться?

— Джейн у нас центрфорвард [8], - сообщила Скай. — Знаешь, как она играет? У-у, только держись! К ней уже даже тренер старшей команды присматривается, специально заходит к нам на тренировки.

— Да ладно тебе! — Джейн старалась показать, будто ей ни капельки не интересно, но на самом деле внутри у неё всё ликовало: как-никак, футбол — единственное (не считая писательства), в чём она явно превосходила Скай. И слышать это от самой Скай было ужасно приятно.

— Давайте поиграем моим, — предложил Джеффри. — Хотите, я сбегаю принесу?

— А можно мы с тобой? — подскочила Джейн.

— Конечно.

Но Скай засомневалась.

— А как насчёт… А мы не?..

— Ты маму мою боишься? — прямо спросил Джеффри.

— Я не боюсь. Просто подумала: вдруг ей не понравится, если мы к тебе придём?

— Ну придёте и придёте, почему ей это должно не понравиться? — Джеффри с независимым видом зашагал в сторону живой изгороди, но через несколько шагов обернулся. — Вообще-то её сейчас дома нет, она уехала в свой садоводческий клуб. Пошли.

Войдя в Арундел-холл через дубовую резную дверь, дети оказались в роскошной прихожей таких размеров, что в неё запросто вместился бы весь летний домик. Ещё и Псу осталось бы где побегать. Всё кругом было отполировано до блеска: деревянные полы под ногами, широкая парадная лестница впереди. Витражи по обе стороны от входной двери окрашивали солнечный свет во все цвета радуги. По углам стояли большие бело-голубые вазы с живыми цветами.

— Дом встретил их потрясающим великолепием, — пробормотала Джейн.

— Ничего не трогай! — быстро предупредила Скай.

— Моя комната наверху, — сказал Джеффри и направился к лестнице.

Но в прихожую выходило несколько дверей, и пройти мимо них, не узнав, что там, Джейн не могла: это было выше её сил. Она на цыпочках подбежала к высокой двери слева от входа, приоткрыла её — и невольно ахнула. Так вот что такое пышное убранство! Изящные столики с гнутыми резными ножками. Гобелены ручной работы, на которых вытканы сказочные единороги и дамы в высоких остроконечных колпаках. Хрупкие гипсовые птицы на подставках, пейзажи в старинных рамах. Как в музее, рассказывала она потом Розалинде. Не хватает только бархатных шнуров и служителей в форменной одежде.

Скай с трудом оттащила сестру от двери, и они побежали догонять Джеффри. Широкая лестница через пару витков вывела их на третий этаж. У Джеффри в комнате, к великому облегчению Джейн и Скай, музейных экспонатов не оказалось. На полу обычный ковёр, по какому не страшно пройти в обуви, да и мебель самая простая — не такая, что чуть коснёшься, и уже царапина. Разве что одна вещь в комнате показалась сёстрам несколько неожиданной.

— Ух ты, — сказала Скай. — Рояль!

Джеффри как будто смутился.

— Это просто пианино, — сказал он. — Рояль у нас стоит внизу.

— И ты можешь на нём играть? — спросила Джейн.

Джеффри выкатил из-под кровати мяч, крутанул его на пальце, как делают звёзды баскетбола (Кегни научил!), и перекинул Скай. Скай ловко поймала.

— Могу. Только не сейчас. Лучше побежали обратно к вам.

— У тебя, наверно, неважно получается, да? — сочувственно спросила Скай. Кто-кто, а она прекрасно его понимала. Когда-то и она училась играть на кларнете… Но соседям так не понравились долетавшие до них звуки, что они пожаловались папе, и кларнет пришлось отменить.

Не в этом дело, — отмахнулся Джеффри.

— Сыграй, — попросила Джейн. — Пожалуйста!

— Ну хорошо! Но только чуть-чуть.

Откинув крышку инструмента, он сел на высокий табурет. Скай и Джейн приготовились с вежливым вниманием выслушать какое-нибудь ученическое треньканье, но из-под пальцев Джеффри вдруг полилась прекрасная музыка. Скай даже заподозрила розыгрыш и осмотрела пианино со всех сторон — не спрятан ли где-нибудь магнитофон. Оказалось, не спрятан.

Поиграв не больше минуты, Джеффри захлопнул крышку и выхватил у Скай футбольный мяч.

— Всё, побежали!

— НЕТ, НЕТ! — завопила Джейн. — Ещё хочу!

— А я думала, ты отказывался играть, потому что у тебя ничего не получается, — сказала Скай.

Джеффри покраснел.

Вам правда понравилось? Это Чайковский. Я эту вещь только недавно начал разбирать. Правда, по-настоящему её надо играть с оркестром. А вообще-то я хочу стать музыкантом. Моя учительница говорит, что мне надо ехать в Нью-Йорк, в Джульярд [9]. И, если всё у меня будет хорошо, когда-нибудь я даже смогу дирижировать оркестром. Но мама считает…

— ДЖЕФФРИ!

Ой. Дети растерянно переглянулись. Скай узнала этот голос. Джейн догадалась.

— Наверно, у них заседание сегодня рано закончилось, — пробормотал Джеффри. — Я У СЕБЯ В КОМНАТЕ! — крикнул он, высунувшись из двери.

— СПУСКАЙСЯ ВНИЗ! К НАМ РОБИНЕТТЫ ПРИЕХАЛИ.

— Ну вот. Мама привезла с собой миссис Робинетт и её сына, Тедди, — сказал Джеффри несчастным голосом. — И я теперь должен его развлекать… Посидите пока тут, хорошо? Я постараюсь как-нибудь от него отделаться. А потом вернусь и незаметно выведу вас из дома.

— А нельзя нам выйти вместе с тобой? — спросила Скай.

— Тогда вам придётся знакомиться с Тедди — нет уж, лучше не надо! У него любимая шутка знаете какая? Выхватить у кого-нибудь тетрадку с домашним заданием и бросить её в унитаз в школьном туалете. Ладно, я постараюсь побыстрее. Может, удастся утопить его в пруду! — И Джеффри побежал вниз.

— М-да, — сказала Скай. Ей вовсе не хотелось сидеть неведомо сколько в чужой комнате из-за какого-то туалетного шутника.

Зато Джейн подобные мелочи сейчас не волновали. Остановившись возле одного из окон, она неотрывно смотрела в парк, в точности как Джеффри в день приезда Пендервиков. Или как Артур, герой её новой книги. Бедный, тоскующий в заточении Артур! Ни родной души, ни дружеского участия, ни доброго слова. Как же всё-таки Сабрине Старр добраться до одинокого узника? Ведь окно так высоко. С этим вопросом Джейн пока не определилась. На дирижабле? Нет, дирижабль слишком большой, ещё застрянет в деревьях. На вертолёте? Смотрелось бы, конечно, неплохо, но шуму многовато. А Сабрине совсем ни к чему, чтобы мадам Жютье — так Джейн нарекла коварную похитительницу Артура — заранее узнала о её приближении. А что если попробовать воздушный шар? Точно! Сабрина прилетит на воздушном шаре и спасёт Артура!

— Эй, Джейн, — позвала Скай. — Джейн! ДА ДЖЕЙН ЖЕ!

— А?..

Скай стояла у соседнего окна.

— Иди скорее сюда! Смотри: можно вылезти вот по этой толстой ветке и спуститься вниз по стволу.

— Джеффри велел его ждать.

— Да мало ли что он велел! А вдруг этот Тедди вцепится в него, как пиявка, — что ж, нам весь день так тут и торчать? Помоги лучше открыть окно.

Вместе они с трудом приподняли тяжёлую оконную раму и вытащили москитную сетку. Сначала сбросили сверху мяч. Скай первая залезла на подоконник, перебралась с него на ближайшую к окну ветку и опасливо заглянула вниз. Высоты она не боялась, но всё-таки до земли три этажа… Уцепившись за ветку у себя над головой, она обернулась посмотреть, как там Джейн.

— Эй, ты где? — громким шёпотом позвала она.

— Пишу записку для Джеффри, — ответила Джейн из глубины комнаты. — Вот: «Мы улетели! До скорого!» Как тебе?

— Пиши, что хочешь, только быстрее.

Через минуту Джейн присоединилась к сестре, и они вместе добрались по ветке до ствола. Потом по очереди сползли на ветку, которая росла чуть ниже, потом ещё чуть ниже, и ещё — пока не оказались на самой нижней и самой толстой ветке. До земли оставалось метров пять.

— И что дальше? — спросила Джейн.

— Не знаю.

— Может, вернёмся?

— Нет, подожди. Сейчас я что-нибудь придумаю.

Скай могла думать и думать хоть до посинения, и сёстры так и куковали бы весь день на дереве — но, к счастью для них, пять минут назад Бетти и Розалинда попрощались с кроликами. Это означало, что как раз сейчас они бодрым шагом шли по направлению к летнему домику, чтобы поскорее рассказать Псу всё-всё- всё. И, самое главное, это означало, что Кегни только что вернулся к работе. Первой его увидела Джейн: он катил свою тачку к клумбе с георгинами, а от этой клумбы до их дерева было всего-то метров десять.

— Эй, Кегни! — радостно крикнула она.

Кегни заозирался, пытаясь понять, откуда его зовут.

— Смотри выше! — посоветовала Джейн.

Он задрал голову и рассмеялся.

— Что это вы там делаете?

— Вообще-то мы тут застряли, — призналась Скай.

— Всё ясно. Подождите чуть-чуть!

Кегни ушёл, но скоро вернулся, неся на плече длинную приставную лестницу. Он прислонил лестницу к стволу дерева, и сёстры — сначала Скай, за ней Джейн — благополучно спустились вниз.

— Позволь выразить тебе нашу безмерную благодарность за чудесное спасение! — сказала Джейн.

— И передай, пожалуйста, Джеффри, что мы выбрались, — добавила Скай. — Пускай приходит к нам играть в футбол, как только отвяжется от своего Тедди Робинетта.

— Кстати, Кегни, ты не поможешь Джеффри от него избавиться? — спросила Джейн.

— Джеффри, кажется, хотел его утопить, — подсказала Скай.

— Постараюсь, — рассмеялся Кегни, и сёстры убежали, прихватив футбольный мяч.

Глава седьмая Наряды взаймы

Но Джеффри так и не появился в тот день в летнем домике. К вечеру Джейн окончательно уверилась, что он всё-таки утопил Тедди Робинетта в пруду, — и значит, пока они со Скай преспокойно гоняли мячик на лужайке, их товарища уже схватили и бросили в сырую промозглую камеру. Скай, конечно, сказала, что всё это глупости, и обругала Джейн балдой, но она и сама беспокоилась за Джеффри. А вдруг миссис Тифтон как-нибудь догадалась, что они побывали У него в комнате, думала она, и теперь строго-настрого запретила ему с ними встречаться?

Поэтому обе ужасно обрадовались, когда на следующее утро Джеффри как ни в чём не бывало возник на пороге. Сёстры заканчивали мыть посуду после завтрака. Точнее, Розалинда мыла, Скай вытирала, Джейн расставляла тарелки и стаканы, а Бетти, стоя на табуретке, укладывала вилки, ложки и ножи в разные ячейки ящичка для столовых приборов.

— Ну, чем кончилось? Ты его не убил? — спросила Джейн.

— Твоя мама тебя не убила? — спросила Скай.

— Все выжили. Просто Тедди напоролся в траве на грабли и поднял страшный ор, и мама заставила меня весь день сидеть с ним, а он лежал с задранной ногой перед телевизором. Но зато он обещал больше у нас не показываться. Я его предупредил: сунется ещё хоть раз, я расскажу его маме, как он весь прошлый год списывал на контрольных по математике. Ах да! — вспомнил Джеффри. — Кегни обещал подвесить на ту ветку, где вы вчера застряли, веревочную лестницу. Говорит, вдруг пригодится. Только когда она не нужна, её придётся сворачивать, чтобы с дороги не было видно.

— Отлично. Теперь мы в любой момент сможем незаметно улизнуть из твоей комнаты, — сказала Скай.

— Или ты сам сможешь незаметно улизнуть из своей комнаты, — сказала Джейн.

— А мне-то зачем? — удивился Джеффри.

— Ну, мало ли.

— Скай, — напомнила Розалинда, — ты должна вытирать стаканы, а не просто передавать их Джейн.

Скай закатила глаза.

— Пустая трата времени! Зачем их вытирать, если в обед они нам опять понадобятся?

— А ещё, — сказал Джеффри, — тётя Черчи приглашает всех в гости. Она сегодня печёт имбирный пряник. Мама опять уехала, её не будет, если кому интересно.

— Тут кто-то что-то сказал про имбирный пряник — или мне послышалось? — Мистер Пендервик зашёл на кухню оценить работу младшей дочери. Бетти очень гордилась тем, что она умеет правильно раскладывать приборы и никогда не путает ячейки.

— Тётя Черчи печёт большой пряник и приглашает всех к себе в гости, — объяснил Джеффри. — Мистер Пендервик, идёмте и вы с нами!

— Молодец, Бетти. Всё правильно, как всегда. — Мистер Пендервик подхватил младшую дочь под мышки и переставил её с табуретки на пол. — Спасибо, Джеффри, но мы договорились встретиться с Кегни: он работает над новым сортом пионов и как раз сегодня обещал мне их показать.

— Пап, а нам-то можно в гости? — спросила Джейн.

— Что скажешь, Джеффри? У тебя от них голова кругом ещё не идёт?

— Нет, что вы!.. Разве что от Скай.

Скай попыталась ущипнуть его за руку, но Джеффри ловко увернулся.

— Ну что ж, тогда vadite in pace,filiae [10]- Это латынь, — пояснила Джейн.

— Знаю, — сказал Джеффри.

Когда дети добрались до Арундел-холла, тётя Черчи как раз вынимала имбирный пряник из духовки. От пряника расплывался такой аромат, что недавно съеденный завтрак был тут же забыт.

— Здравствуйте, здравствуйте! — встретила их тётя Черчи. — Дайте-ка я на вас погляжу. Так, с Джейн мы уже подружились. А это, стало быть, Розалинда? И Скай? Ну, а где Бетти? Что ж вы её-то не привели?

Розалинда вытянула Бетти из-за двери.

— Подумать только! — Тётя Черчи всплеснула руками. — Четыре сестрички, и все одна другой краше.

В дверь постучали, и хозяйка пошла открывать. Новый гость оказался старым знакомым: это был Гарри, продавец помидоров. Рубашка на нём сегодня была не зелёная, а красная, но с такой же вышитой надписью на кармане: «ПОМИДОРЫ ОТ ГАРРИ».

— А я вам кое-что принёс! — Гарри водрузил па стол увесистую коробку с помидорами.

— Спасибо, Гарри. Ты, как всегда, вовремя: я только- только пряник вытащила. Угадайте-ка, — тётя Черчи обернулась к сёстрам, — кто в Массачусетсе всегда первым является на угощение?

— Приходится, — посмеиваясь, сказал Гарри. — Знаете, у неё если пряничный день пройдёт без гостей, она же первая начнёт горевать… Ну, Джеффри, говорят, у тебя завелась целая четвёрка друзей? Кегни мне уже кое-что порассказал про некоторых нарушительниц чужих границ: то они в вазах прячутся, то на деревьях висят гроздьями. А фермер Вангельдер только вчера жаловался, что чьи-то ребятишки дразнили его быка. Говорит, собрался уже идти их разгонять — а их и след простыл.

— Нет, с быком — это не мы, — сказала Розалинда. — Наверно, кто-то другой.

Джеффри старательно делал серьёзное лицо. Гарри покосился на Скай, но и у той вид был такой, словно она ни про какого быка знать не знает и ведать не ведает.

— Ну, может, и не вы, вам виднее, — сказал он. — А всё равно с вашего приезда жизнь в нашем закутке забурлила повеселей.

— Вот и славно, — заключила тётя Черчи, раскладывая щедрые куски пряника по тарелкам. — А теперь, гости дорогие, пожалуйте за стол!

Сёстры Пендервик смущённо заозирались. Кухня была просто огромная: кухня, достойная королей, как сказала потом Джейн. Кроме обычной духовки, из которой тётя Черчи достала пряник, здесь стояли ещё две — большие-пребольшие, как в каком-нибудь ресторане. И ещё четыре холодильника, три раковины из нержавейки, два длинных разделочных стола, а уж обычных кухонных столов, на которых можно резать или месить что угодно, — столько, что и не сосчитать. За какой же из них им предлагают пожаловать? Но Джеффри уже тащил сестёр в дальний угол кухни — уютный, как сама тётя Черчи, — к солнечному окну. Здесь стоял небольшой квадратный столик, покрытый клетчатой скатертью, и простые лавки вместо стульев. Пока все рассаживались, тётя Черчи успела выставить на стол не только пряник, но и взбитые сливки со свежими клубничниками.

Сёстры Пендервик никогда ещё не пробовали такого восхитительного имбирного пряника! А Джеффри и Гарри хоть и пробовали, и не раз, но это не помешало им в первую же минуту проглотить по два здоровущих куска.

— Как вкусно, тётя Черчи, — сказала Розалинда, вытирая Беттину мордашку и Беттину футболку от взбитых сливок. — Спасибо!

— На здоровьице, мои хорошие! Это ещё что, вот придёте на день рождения, отведаете моего торта — посмотрим, что вы тогда скажете!

— А у кого день рождения? — спросила Скай.

— Как у кого? У Джеффри, конечно. На той неделе ему одиннадцать. Джеффри, ты разве ещё не приглашал девочек?

Джеффри поперхнулся третьим куском пряника, и Скай пришлось хорошенько стукнуть его по спине, чтобы он мог что-то ответить.

— Девочки не хотят, — наконец сказал он. — Мама собирается устроить ужин в большой столовой: будет старинный фарфор, свечи, кружевные салфетки… Ещё и Декстер притащится.

— Джеффри хотел сказать, что приедет близкий друг миссис Тифтон, мистер Декстер Дюпри, — перевела тётя Черчи.

— Близкий друг — это как парень? — уточнила Скай.

— У миссис Тифтон есть парень? — удивилась Джейн.

— Парень? Да ты что, у такой… — начала Скай, но Розалинда поспешно её перебила:

— Ужин в большой столовой — это же прекрасно, правда? А от кружевных салфеток ещё никто не умирал. Джеффри, если ты хочешь, мы придём.

— Вечерние платья надеть не забудьте, — подмигнул Гарри.

— Да, — подхватил Джеффри, — мама точно захочет, чтобы все гости пришли разодетые.

— Чего ради? — взвилась Скай. — Лето на дворе!

Розалинда растерялась.

— Но мы не привезли с собой никаких нарядов. Не просить же папу покупать нам всем новые платья на один раз…

— Значит, вы не сможете прийти. Какая жалость! — Джеффри просто сиял.

— Вот что, — вмешалась тётя Черчи. — Есть у меня одна мысль. Доедайте скорее, у кого что осталось на тарелках. А дальше Гарри пора возвращаться к своим помидорам… Ну а мы с вами отправимся на чердак.

Если в нижней своей части Арундел-холл был похож на музей, то чердак больше напоминал сундук, набитый сокровищами. Куда бы сёстры ни глянули, везде оказывалось что-то самое расчудесное на свете, но потом они поворачивались в другую сторону — и там находилось что-то ещё чудеснее. Все чудеса были сложены, выставлены и вывешены кипами, грудами и рядами: ковры, зеркала, медные и серебряные подносы, шкафы с книгами, куклы всех видов и размеров, комоды и конторки, оловянные солдатики, санки и колыбели, трости и зонты, мольберты, вазы, игрушечные железные дороги, допотопные фотокамеры, парчовые занавески и многое, многое другое. Столько, что впору заблудиться среди этого великолепия — и не искать дорогу назад.

Сёстры ещё охали и ахали, когда тётя Черчи сказала:

— Розалинда, у нас с тобой есть одно дельце, пойдём-ка. А Джеффри с твоими сестричками пусть пока походят без нас — поглядят, что тут есть интересного.

Тётя Черчи повела Розалинду по длинному проходу между старинными конторками и мягкими диванами.

Скоро диваны кончились, и они свернули налево. Теперь с одной стороны от них тянулись мраморные фигуры и фигурки для украшения сада, а с другой — толстенные связки журналов. Наконец, свернув ещё раз возле торшеров с витражными абажурами, они вышли на открытое пространство, сплошь заставленное стойками с одеждой: на плечиках бесконечными рядами висели сотни платьев и костюмов, блузок и рубашек, пальто и пиджаков. Никогда и нигде — даже в самом большом бостонском универмаге — Розалинда не видела столько одежды сразу.

— У миссис Тифтон сохранилось почти всё, что она хоть раз надевала, все её наряды, — говорила тётя Черчи. — И вот это тоже её — видишь? А дальше идут наряды её мамы, миссис Фрамли, а за ними бабушкины…

— Как красиво, — выдохнула Розалинда, оглядывая разноцветье летних платьев.

— Это ты ещё не видала вечерних туалетов миссис Фрамли!.. Вон там, через два ряда.

Розалинда прошла несколько шагов вперёд и оказалась в окружении роскошных старинных нарядов: из бархата, из кружева, из переливчатого атласа или тафты.

— С ума сойти! Зачем ей было столько?

— У-у, она, говорят, устраивала сказочные балы! Сама-то я про них знаю только понаслышке, меня наняли, когда уже Джеффри родился. Но Гарри прожил тут всю жизнь, он мне и рассказывал. Гостей съезжалось видимо-невидимо, всё больше из Нью-Йорка, Гарри им помогал машины парковать. С утра накрывали завтрак на террасе на тридцать персон, а ближе к вечеру — ужин и танцы с настоящим оркестром. Наша-то миссис Тифтон тогда ещё была малышка. Единственный ребёнок у мамы с папой… Что называется, поздний: родилась, когда они уж и надежду потеряли. Ясное дело, они её обожали. Воспитывали будто маленькую принцессу. — Говоря, тётя Черчи ходила где-то между рядами. Наконец она появилась из-за пиджаков, неся перед собой платье в полосочку. — Вот, — она приподняла плечики с платьем повыше. — Как тебе такой коралловый оттенок? По-моему, тебе будет к лицу. Я только чуть уберу в боках да сделаю покороче, как сейчас носят…

Розалинда замотала головой.

— Это же платье миссис Тифтон! Я не могу его надеть.

— Ну вот ещё! Я уже сказала хозяйке, что Джеффри вас приглашает. А насчёт её нарядов ты не волнуйся, она их ни за что не признает — разве можно такую уйму всего упомнить?

— Спасибо, тётя Черчи, но вам же тогда придётся всё это на нас переделывать — я-то шить не умею… Нет-нет, нам неловко вас так обременять.

Что ты, милая, какое ж это бремя? Наоборот! У меня, с тех пор как дочка выросла, ни разу ещё не было случая повозиться с девчачьими нарядами. Так что мне такие хлопоты только в радость. А дочка моя теперь замужняя дама, живёт в Бостоне, да вот беда, рожает одних мальчиков… На вот, подержи пока, а я пойду подыщу что-нибудь для твоих сестричек.

Розалинда подошла к большому зеркалу, прислонённому к стене, и, чуть смущаясь, приложила платье к себе. У неё никогда ещё не было такого красивого, взрослого платья. Коралловый цвет и правда оказался ей к лицу. Она старалась запомнить каждую мелочь, чтобы описать потом Анне: без рукавов, круглый воротничок, завышенная талия, мягкая льняная ткань. И (вот это Розалинде понравилось больше всего) ряд маленьких пуговок, обтянутых той же тканью, сбегает сверху донизу по спине.

— Тётя Черчи, вы где? — позвала она.

— Тут я, иди вдоль блузок.

Миновав длинную галерею блузок, Розалинда вдруг остановилась как вкопанная. В конце галереи, отдельно от всего, висело белое платье изумительной красоты. Сквозь полиэтиленовый чехол просвечивала тонкая тюлевая сеточка, расшитая крошечными жемчужинами, а под сеточкой переливались мягко ниспадающие атласные складки.

— Ой, это подвенечное платье миссис Тифтон, да?

Тётя Черчи выглянула из-за стойки с шёлковыми ночными рубашками.

— Подвенечное, только не миссис Тифтон, а её мамы. Думаю, у нашей-то миссис Тифтон, когда она шла под венец, такого шикарного платья не было. А хоть бы и было, навряд ли бы она стала его хранить. Её замужество оказалось большой ошибкой. Да оно и длилось не больше года.

— Почему?

— Ну, эта история началась не с замужества, а раньше. Когда миссис Фрамли умерла, Бренда — то есть наша миссис Тифтон — была ещё совсем молоденькая, ей только-только исполнилось семнадцать. А генерал после смерти жены так затосковал, что

разговаривать ни с кем не желал, даже с родной дочерью. И всё у них в одночасье переменилось: не стало ни гостей из Нью-Йорка, ни балов — ничего не стало, как отрезало. Для молоденькой девушки это разве жизнь, сама посуди! Вот Бренда при первой возможности и сбежала из дому, поступила в колледж в Бостоне. Там повстречала какого-то парня, и они тайно поженились, ей тогда ещё не было двадцати. А всё, стало быть, оттого, что не могла она смириться с отцовской строгостью.

— А этот мистер Тифтон, где он сейчас?

Муж-то её? Нет, он был не Тифтон. Просто генерал не захотел, чтобы она после развода оставалась на мужниной фамилии. Но и дочка оказалась упрямица не хуже отца: ни за что не соглашалась опять называться Брендой Фрамли. Люди ж могли подумать, что она и замужем не побывала — а она ведь, когда разводилась двадцатилетней девчонкой, была уже на сносях. Сошлись на том, что она будет Тифтон — это девичья фамилия её бабушки, матери генерала. А вот про мужа её бывшего я тебе ничего не скажу. Ни как его звали, ни где он сейчас — понятия не имею. Да Джеффри, думаю, и сам про отца знает не больше моего.

— Бедный Джеффри.

— Да. — Сдёрнув с вешалки длинное красное платье и энергично его встряхнув, тётя Черчи принялась расправлять и поправлять на нём какие-то складки, будто так можно было поправить жизнь мальчика Джеффри. — В общем, отец с сыном ни разу даже не повидались. Одни потом говорили, что муж Бренде надоел и она его бросила. Другие — что генерал ему чуть ли не заплатил за то, чтоб он исчез с глаз долой. Дескать, всё равно он не пара для девушки из такой хорошей семьи. Как уж оно там было на самом деле, не знаю, врать не буду. Но рожать Бренда приехала домой, в Арундел, да так и осталась жить с отцом. И представь себе: её малыш, Джеффри, — он прямо-таки вернул генерала к жизни. Генерал в нём души не чаял. Столько лет мечтал о сыне, вот Бог и послал ему Джеффри, так он говорил. А когда Джеффри было всего семь лет, генерал умер…

Тётя Черчи повесила красное платье на стойку и сняла другое, василькового цвета.

— Как думаешь, не подойдёт вот это Скай — к её синим глазкам?

— Наверно, подойдёт… Но как же всё это грустно, тётя Черчи.

— Да уж. Только знаешь, что я тебе скажу? С тех пор как вы приехали в Арундел, наш Джеффри так повеселел, что я уж на него не нарадуюсь. Совсем другой стал!

— Правда?

— Правда, моя хорошая.

Тут блузки за спиной у Розалинды всколыхнулись, и из-под них вынырнули Джеффри, Скай и Джейн, с большими деревянными луками и стрелами в колчанах.

— Что «правда»? — спросила Скай.

— Правда, что этими стрелами вы, чего доброго, глаза друг другу повыкалываете, — проворчала тётя Черчи.

— Зачем? Мы лучше попросим Кегни сделать к ним резиновые наконечники, — сказал Джеффри.

— Ну поглядим. — Тётя Черчи покачала головой.

— А мы были на том конце чердака, — похвасталась Скай. — Розалинда, ты тоже должна туда сходить, там столько всего! Представляешь, целая настоящая лодка-каноэ, и набор для игры в крикет, и три кожаных седла…

— И сабли, Розалинда, сабли! — перебила её Джейн. Выхватив из своего колчана стрелу, она взмахнула ею, как саблей. — Подлый смерд, готовься встретить свой конец! Ты падёшь от клинка Сабрины Старр!

— Эй, поосторожней там, — сказала тётя Черчи. — Это сабли генерала Фрамли, с войны остались. Они острые- преострые! Надеюсь, никто себе пальцы не оттяпал?

— Только парочку, — хихикнул Джеффри. — Скай, покажи.

Скай немедленно подняла руку с загнутыми двумя пальцами.

— Ну и славно. — Боевые раны Скай не слишком впечатлили тётю Черчи. — Смотри, не залей мне кровью весь чердак.

Джейн, подуставшая от смертоносных стрел и клинков, наконец огляделась и заметила бесконечные ряды вешалок.

— Ой, что это? — удивилась она.

— Тётя Черчи хочет одолжить всем нам по платью, чтобы мы могли пойти к Джеффри на день рождения.

— Правда? — У Джейн даже глаза загорелись. — Тётя Черчи, а вот это для кого?

— То, что я держу-то? По-моему, Скай должно подойти.

— Конечно подойдёт, такое миленькое! Она в нём будет просто куколка! — съязвил Джеффри.

Разумеется, Скай взбунтовалась и на васильковое платье не пожелала даже смотреть. После долгих препирательств — в которые Джеффри то и дело встревал со своими коварными комплиментами — Скай наконец согласилась на простое чёрное облегающее платье, и то лишь потому, что похожее было когда-то у мамы. После Скай тётя Черчи с Розалиндой взялись за Джейн, которая заказала для себя что-нибудь волнующеромантическое и одновременно смелое и эффектное. И хотя было ясно, что соединить то и другое в одном платье практически невозможно, тёте Черчи и это удалось! Из какого-то дальнего угла она принесла длинное платье-матроску из синей и белой тафты, и Джейн немедленно в него влюбилась.

— А теперь стойте смирно, — приказала тётя Черчи. — Мне надо снять мерки. Так, вот тут в шов немножечко забрать… тут присборить… И всё будет как на вас пошито. А для Бетти — возьму юбку подлиннее и смастерю ей сарафанчик. Кстати, где она?

Джеффри отыскал Бетти в окружении зверей из игрушечного деревянного зверинца. Звери были самые разные, от слона размером с саму Бетти, до мышки — не больше мизинчика Бетти. Сидя на корточках с деревянным кроликом в руках, она увлечённо помогала ему прыгать по полу.

— Пойдём, тётя Черчи будет шить для тебя сарафан, — сказал Джеффри.

— Я не хочу сарафан. Я хочу вот этого кролика. Его зовут Чак.

— Если постоишь спокойно, пока тётя Черчи снимет с тебя мерки, — можешь взять кролика себе.

— Хорошо, — тут же согласилась Бетти и, вложив ладошку в руку Джеффри, послушно пошла за ним.

Через полчаса все мерки были сняты, и было окончательно решено, что сёстры Пендервик идут на торжественный ужин в честь одиннадцатилетия Джеффри. Миссис Тифтон хочет, чтобы гости явились разодетые? Пожалуйста. Они явятся, разодетые в её же собственные платья. И даже разобутые в её туфли. Проблему с обувью тётя Черчи решила очень просто: отперла несколько сундуков, наполненных туфлями и туфельками всех цветов и размеров, и велела девочкам выбирать, кому что нравится. Только у Бетти ножка оказалась слишком маленькая, и в сундуках не нашлось для неё ни одной подходящей пары. Но все единодушно решили, что Бетти вполне может идти и в сандалиях.

— В конце концов, — сказала Скай, — какая разница, что у неё на ногах, если из-за спины всё равно будут торчать эти дурацкие крылышки?

— Они не дурацкие, — сказала Бетти, прижимая к себе своего нового кролика.

— Всё, — объявил Джеффри. — Бежим играть в футбол!

Вечером Розалинда собрала совсеспен, чтобы рассказать сёстрам печальную историю об отце Джеффри. Дослушав, девочки надолго притихли. Хотелось хоть чем-то помочь другу, но чем тут поможешь? Даже Сабрина Старр ничего бы не придумала. Но они всё же приняли два важных решения: во-первых, не задавать Джеффри вопросов об отце и, во-вторых, подарить ему на день рождения что-нибудь очень, очень хорошее. Потом сёстры разошлись по своим комнатам. Засыпая в этот вечер, каждая думала о том, как плохо, когда кто-то из родителей умер. Но ещё хуже, если кто-то из родителей тебя даже ни разу не видел. Может, просто не захотел увидеть.

Глава восьмая День рождения

Редко-редко, но выпадает иногда в жизни прекрасный день. А может ли неделя быть прекрасной? Не день, а целых семь дней, и все как один совершенно, абсолютно прекрасные? Сёстры Пендервик, если задать им этот вопрос, уверенно ответят: может! Во всяком случае следующие семь дней — между вылазкой на чердак и днём рождения Джеффри — навсегда остались в их памяти как самые что ни на есть прекрасные. Это потому, говорила потом Скай, что они тогда ещё не успели познакомиться с миссис Тифтон. И действительно: что уж им помогало, везение (такова была версия Скай) или чудо (версия Джейн), но сёстры ещё целую неделю не сталкивались с миссис Тифтон и до самого дня рождения привольно наслаждались дарами Арундела.

В эти семь восхитительных дней Джеффри успел показать девочкам все местные достопримечательности: и заброшенную будку над родником, в которой хранились продукты в старые, ещё дохолодильниковые времена, и тропинку, ведущую прямо от кухни летнего домика к весёлому ручейку, и тайник под Греческим павильоном, и пруд с лилиями и лягушками, и бывшую свалку, где до сих пор можно отыскать старинные горшки и котлы. А однажды, в самый-пресамый жаркий день, он показал им один кран, и они повернули его, и в парке тут же заработали фонтаны! И все пятеро, включая Розалинду (которая, честно говоря, могла бы вести себя и поблагоразумнее), визжали и прыгали под сверкающими струями, пока не прибежал Кегни и не перекрыл кран. Но поскольку это был Кегни, а не миссис Тифтон, он просто посмеялся и велел им больше не озорничать.

Кроме общих, у каждой из сестёр были и свои персональные радости. Бетти больше всего радовалась тому, что Пёс теперь каждую ночь спал у неё в комнате, а после завтрака они с Розалиндой ходили навещать кроликов. Иногда Кегни оказывался дома, но чаще его не было, и тогда Розалинда разрешала Бетти приоткрыть сетчатую дверь — чуть-чуть, чтобы только пролезли две морковки, — и они смотрели через сетку, как Чак с Карлой грызут угощение. Джейн каждый день самозабвенно гоняла мяч в компании Джеффри и Скай, а после поднималась к себе, чтобы предаваться мукам творчества. (Книга про Сабрину Старр становилась всё увлекательнее: Сабрина уже несколько раз подлетала на воздушном шаре к самому окну Артура, но пока никак не могла придумать, как лучше вызволить узника из заточения.) Скай днём носилась вместе с Джеффри по парку, а по вечерам наслаждалась безупречным порядком и чистотой своей белой комнаты. А Розалинда? Розалинда больше всего дорожила утренними минутами, когда Кегни забегал полить розу Фимбриату, а потом они с ним вместе сидели на крылечке и говорили обо всём. От Анны Розалинда знала, что в разговоре с парнями правило номер один — задавать побольше вопросов. И Розалинда так и делала. Поэтому теперь она уже очень много всего узнала о Кегни. Оказывается, он копил деньги на учёбу в колледже: он собирался стать школьным учителем истории и одновременно бейсбольным тренером. А когда он станет тем и другим, то купит себе дом где-нибудь за городом и заведёт семью. У него будет столько детей, чтобы хватило на баскетбольную команду (лучше бы, конечно, бейсбольную, но Кегни беспокоился, что бейсбольную он всё же не потянет), а в свободное время он будет писать книги о Гражданской войне. Каждый вечер Розалинда старательно записывала всё, что Кегни успел ей рассказать, вкладывала письмо в конверт и отправляла Анне.

Так летели дни, один счастливее другого, и всем казалось, что их прекрасные каникулы будут длиться вечно и вечно будут такими же прекрасными…

А потом наступил день рождения Джеффри.

— Улыбочку! — Мистер Пендервик нажал на кнопку фотоаппарата.

Ничего не произошло.

— Пап, не та кнопка, — сказала Розалинда.

— Ах, да. — Он опустил очки на нос, чтобы во второй раз не промахнуться. Сверкнула вспышка.

— Надо ещё раз, — сказала Бетти. — Пёс не улыбался.

— Пусть только попробует поулыбаться, — буркнула Скай.

Полчаса назад Пса стошнило прямо на серебряные туфли Скай, точнее, на туфли миссис Тифтон. Розалинда, конечно, вытерла их снаружи и изнутри, но теперь они чавкали и хлюпали при каждом шаге.

— А мои коленки не будут торчать? — вдруг заволновалась Джейн. После утренней тренировки у неё все колени были в ссадинах и синяках.

— Я уже говорила: у тебя платье ниже колен, ничего не будет видно, — сказала Розалинда.

— Так. И ещё разок! — Мистер Пендервик нажал на кнопку.

— Ну вот! — воскликнула Розалинда. — Папа, Бетти же стояла к тебе не тем боком!

Сегодня утром Бетти нечаянно прилепила жвачку к своим волосам, пришлось её выстригать. Розалинда постаралась сделать это как можно аккуратнее, но теперь с одной стороны у Бетти явно не хватало пары кудряшек.

— Хорошо, — сказал мистер Пендервик. — Ещё один, самый последний кадр. Vincit qui patitur [11]- Внимание, — предупредила всех Розалинда.

Превосходно, — сказал мистер Пендервик, когда вспышка опять сработала. — Вы мои принцессы!

Розалинда с беспокойством оглядела сестёр. Да, с виду и правда всё неплохо. Скай в чёрном платье — и не «куколка», и смотрится вполне прилично. Джейн, страшно довольная своим матросским нарядом, крутится то в одну, то в другую сторону, от этого её синяя юбка встаёт колоколом. Бетти, конечно, как всегда, при своих крылышках, но зато в ярко-жёлтом сарафане. Тётя Черчи сказала так: ну хочется ребёнку быть похожим на козявку — и пусть себе! Но тогда пусть уже это будет яркая, весёленькая козявка. Розалинда надеялась, что и сама она выглядит вполне нормально. Коралловое платье в полосочку сидело на ней как влитое, а волосы она подняла наверх — по-взрослому. Она даже подкрасила губы, но в последний момент, перед тем как спускаться вниз, всё-таки стёрла помаду. Анна считала, что губная помада на девочках смотрится глупо — как минимум до восьмого класса.

— Все готовы? — спросила Розалинда. — Кто несёт подарки?

— Чур я! — Джейн подхватила с пола большую полиэтиленовую сумку с ручками.

— Повторите правила, — потребовала Розалинда.

— Говорить каждый раз «спасибо-пожалуйста», держать салфетку на коленях, не корчить рожи, не спорить с миссис Тифтон, — проговорили хором Бетти и Джейн.

— Скай? — Розалинда выжидающе смотрела на Скай.

— Да помню я правила!

— Пёс тоже хочет с нами, — сказала Бетти. Пёс гавкнул в подтверждение. — Он говорит, если мы его не возьмём, то он убежит.

Последнее время Пёс пытался вырваться на волю, устроив подкоп. Правда, устроить его до конца он пока не успел, но мистеру Пендервику приходилось теперь каждый день засыпать и затаптывать ямы под забором.

— За Пса не волнуйся, — сказал мистер Пендервик. — Мы с ним на сегодня запланировали дальнюю прогулку. Пойдём искать рудбекию рассеченную, Rudbeckia laciniata.

— Пап, а как же вы без нас будете ужинать? — спросила Джейн.

— Ничего, съедим с ним по паре сосисок — и отлично. Так что развлекайтесь спокойно! Не забудьте поздравить Джеффри от меня тоже.

В Арундел-холл отправились длинным путём: Розалинда подозревала, что если они в своих красивых платьях поползут через тоннель, то на том конце тоннеля платья уже не будут такими красивыми. У Греческого павильона сделали небольшой крюк, чтобы закинуть сумку в тайник: сёстры ещё раньше договорились вручать подарки после ужина, когда рядом не будет миссис Тифтон, — и двинулись дальше, в обход особняка, к кухонной двери. Они решили сначала заглянуть к тёте Черчи, чтобы она полюбовалась плодами своих трудов.

Розалинда постучалась и крикнула:

— Тётя Черчи, это мы!

Но вместо тёти Черчи дверь открыл Кегни.

— Ого! Да вы просто супер!..

— Не считая моих туфель. — Скай переступила с ноги на ногу, демонстрируя Кегни, как они чавкают. — Пёс мне их намочил, бессовестный.

— Ясно. Ну, значит, вы просто супер, не считая туфель Скай.

Внимательно оглядев Розалинду, он улыбнулся. А она покраснела. И тут же на себя за это рассердилась.

— Кегни, — донёсся голос тёти Черчи из кухни, — веди их сюда!

Когда девочки вошли, тётя Черчи встряхивала тазик с салатом. Гарри тоже оказался на кухне: наклонясь над раковиной, чтобы крошки не падали на пол, он уплетал сдобную булочку. Сегодня рубашка на нём была жёлтая.

— Ну что, когда будет показ мод? — спросил он с набитым ртом. — Я специально пришёл посмотреть.

Не слушайте вы его, — засмеялась тётя Черчи. — Они с Кегни зашли перекусить. А смотреть на вас сейчас буду я…

Сёстры выстроились в линию, но Джейн тут же присела в реверансе и принялась кружиться, чтобы юбка опять встала колоколом.

— Красавицы! Глаз не оторвать.

— Это благодаря вам, тётя Черчи, — сказала Розалинда. — Вы нам сделали такие чудесные платья!

— Правда красавицы, а, Гарри?

— Истинная правда. — Гарри подхватил с тарелки ещё одну булочку.

— А Джеффри где? — спросила Скай.

— Он в столовой, вместе со своей мамой и мистером Дюпри.

— Это который её друг, — громким шёпотом напомнила сёстрам Джейн.

— Да, который друг. Миссис Тифтон велела вести вас прямо туда, как появитесь.

— Уже? — Розалинда поправила матросский воротник Джейн и чуть сдвинула кудряшки у Бетти над ухом, чтобы замаскировать выстриженный клочок.

— Всё будет отлично! — Кегни ещё раз оглядел Розалинду и поднял большой палец вверх. Розалинда сделала вид, что не заметила: твёрдо решив больше не краснеть, она крепилась изо всех сил.

— Не съест же она нас, в конце концов! — фыркнула Скай. — Мы к Джеффри пришли.

Тётя Черчи провела сестёр через кладовку в короткий коридорчик и остановилась перед большой дверью.

— Ну вот, — сказала она. — Смелее, мои хорошие! — И, перечмокав по очереди четыре щёчки, поспешила обратно на кухню.

Джейн приоткрыла дверь и заглянула в щёлку.

— Там целый зал, — шепнула она. — Да ещё какой! Длинный-предлинный.

Розалинда крепче взяла за руку Бетти — которой ах как не хотелось в длинный-предлинный зал! — и они вошли.

Оказалось, в кои-то веки Джейн не преувеличивала. Три человека в противоположном конце столовой издали смотрелись как кукольные фигурки, причём все три фигурки стояли к сёстрам спиной. Розалинда замедлила шаг. Хорошо ли это, что они вступают в столовую за спиной у миссис Тифтон?

— Давайте все прокричим «привет»? — предложила Скай, но Розалинда пресекла инициативу:

— Нет, так мы только испортим первое впечатление.

— Сабрина Старр и её спутники были слишком горды, чтобы подкрадываться к врагу исподтишка, — неуверенно сказала Джейн.

— Хочу домой, — прошептала Бетти.

— Да кто мы, люди или мышки пугливые? — Скай вскинула голову и расправила плечи, показывая всем своим видом, что уж она, во всяком случае, не мышка.

— Да, ты права, — сказала Розалинда. — Ну, за мной!

И они зашагали: Розалинда с Бетти впереди, Скай и Джейн за ними. Шаг, два, три — фигурки на том конце длинного-предлинного зала по-прежнему не оборачивались. Восемь, девять, десять — всё в полной тишине. Если не считать чавкающих туфель Скай. И чем ближе девочки подходили к миссис Тифтон, тем громче становилось противное чавканье: будто по большой столовой нахально шлёпала исполинская двуногая медуза. Розалинда умоляюще покосилась на Скай, но та только тряхнула головой и нахмурилась. А что она могла поделать?

Три фигурки в конце столовой уже не казались такими маленькими. Миссис Тифтон была в длинном фиолетовом платье, а Джеффри и Декстер в костюмах. И ещё у Джеффри с плеча свисало что-то большое, коричневое, достающее до самого пола и, судя по тому, как оно оттягивало плечо, очень тяжелое.

— Зачем у Джеффри бревно? — спросила Бетти.

Розалинда присмотрелась.

— Не похоже, что это бревно.

— Нет, похоже, — сказала Бетти.

Тридцать четыре, тридцать пять, тридцать шесть.

Наконец Джеффри заметил сестёр. В первую секунду его взгляд показался Розалинде ужасно тоскливым, но это быстро прошло. Джеффри улыбнулся и повернулся к ним лицом, а загадочное бревно — или не бревно — скрылось у него за спиной, став от этого ещё загадочнее.

— Мама, сёстры Пендервик пришли, — сказал он.

Миссис Тифтон тоже обернулась.

Как только она это сделала, сёстрам сразу же захотелось, чтобы она отвернулась обратно. Потому что одно дело было идти по длинному-предлинному залу за спиной у миссис Тифтон и совсем другое — встретиться с ней взглядом. Позже девочки пытались описать папе свои ощущения от этого взгляда. Он у неё как сталь, сказала Розалинда. Нет, как у ястреба, сказала Скай. И она не любит животных, сказала Бетти. И похожа на злую королеву Нарнии, которая устроила всем вечную зиму, сказала Джейн. Хотя она, конечно, красивая, добавила Розалинда, а Джейн хмыкнула: да уж, красавица! Кажется, если засмеётся, то лицо у неё пойдёт мелкими трещинками.

В общем, у сестёр не возникло особого желания знакомиться с миссис Тифтон и тем более садиться за её стол. Если бы не Джеффри, Розалинда, пожалуй, немедленно развернула бы свой маленький отряд, и они тем же строем промаршировали бы обратно к двери. Но не могли же они бросить своего товарища в день его рождения!

Поэтому они продолжали шагать вперёд. Сорок девять, пятьдесят, пятьдесят один, пятьдесят два. И, наконец, пятьдесят три. Пятьдесят три шага.

— Стоп, — не размыкая рта, скомандовала Розалинда, и сёстры Пендервик стали как вкопанные.

— О, — сказала миссис Тифтон. С минуту (хотя девочкам показалось, что не меньше часа) она молча их осматривала. — Так это и есть те юные леди, которым мой сын посвящает всё своё время? Что скажешь, Декстер?

У Декстера были тёмные волосы, чуть тронутые сединой виски и благородные усы. Он был очень красивый мужчина — это сёстры потом признали единодушно. Жаль только, что и сам он, кажется, всё время помнил о том, какой он красивый мужчина.

— Милые создания, — ответил Декстер и ухмыльнулся.

Конечно, за двенадцать лет жизни Розалинде уже доводилось видеть разные ухмылки, но всё же те были не такие самодовольные. Ей опять захотелось развернуться и сбежать, пусть даже это будет трусость и малодушие, — но, поймав взгляд Джеффри, она передумала. Вместо этого она, в точности как недавно Кегни, подняла большой палец вверх и улыбнулась Джеффри. И он тоже улыбнулся.

Ну что же ты, Джеффри? Познакомь нас, — потребовала миссис Тифтон.

— Это Розалинда, — сказал Джеффри. — Она самая старшая.

— Добрый день, Розалинда. Какое прелестное платье.

Розалинда оцепенела. Неужели миссис Тифтон узнала своё бывшее платье? Среди стольких хлопот и волнений Розалинда забыла, что надо беспокоиться ещё и об этом. Что делать?

— Здорово ты его тогда отыскала на распродаже уценёнки… да, Рози? — послышался рядом голос Скай. — И почти что даром.

— Да, повезло. — Розалинда была благодарна Скай за помощь, вот только насчёт распродажи уценёнки Розалинде показалось, что это всё-таки слегка чересчур.

Миссис Тифтон, судя по всему, тоже так показалось.

— Вот как, — холодно сказала она.

— А это Скай, Джейн и Бетти, — торопливо закончил Джеффри.

— Прекрасно. А это мистер Дюпри. — Миссис Тифтон по-хозяйски взяла Декстера под руку. — Джеффри, отчего ты не покажешь гостям свой подарок?

— Сейчас. — Джеффри понуро развернулся к сёстрам спиной, чтобы им было лучше видно. С плеча у него свисало, как выяснилось, не бревно, а длинный кожаный мешок с клюшками для гольфа.

— Поставь его, Джеффри, и покажи нам клюшки, — сказала миссис Тифтон.

Джеффри скинул с себя кожаную лямку и хотел было шагнуть в сторону, но мешок закачался — пришлось стоять рядом и держать его, чтобы он не упал.

— Вот это клюшка. — Джеффри наполовину вытащил одну из клюшек. — Чтобы бить по мячу.

— Так ты гольфом увлекаешься? — удивилась Скай. — Я и не знала.

— Да я и не… — начал Джеффри.

— Какой красивый мешок для клюшек, — перебила его Розалинда.

— Мешок для клюшек, достойный королей, — сказала Джейн.

— Кстати, мистер Дюпри — прекрасный гольфист, — заметила миссис Тифтон. — Он договорился, что Джеффри теперь будет ездить в один загородный клуб, брать уроки гольфа.

— Загородный клуб, достойный королей, — вставила Джейн.

— Только тех королей, которые являются членами этого клуба, — Декстер самодовольно тронул пальцем благородный ус. — Это частный загородный клуб-

— Частный загородный клуб, достойный… — опять начала Джейн, но Скай больно ткнула её локтем в бок, и она умолкла. Розалинда надеялась, что миссис Тифтон тыка не заметила, но признавала, что тык всё же был необходим: от волнения Джейн могла понести ещё и не такую околесицу.

— Джеффри, — сказала миссис Тифтон, — приглашай своих гостей к столу.

Как только Джеффри отпустил кожаную лямку и отвернулся, мешок снова закачался и начал падать. Скай дёрнулась его подхватить, но не успела: мешок грохнулся на пол, едва не зацепив каблук миссис Тифтон.

— Джеффри! — крикнула миссис Тифтон. — Бога ради, осторожнее. Ты даже не представляешь, сколько мне пришлось заплатить за эти клюшки.

— Извини, мама, — Джеффри поднял тяжелый мешок с пола, отволок его в сторону и прислонил к стене.

— Ну что ж, — сказала миссис Тифтон. — Может, мы наконец-то усядемся? Декстер, налей мне вина!

Стол, хоть он и был короче столовой, казался непомерно длинным. Семь наборов фарфоровых тарелок вместе с семью кружевными салфетками и столовыми приборами на семерых сиротливо жались к одному его концу, а дальше тянулась пустая полированная гладь.

Миссис Тифтон заняла место во главе стола и указала Джеффри на стул справа, а Декстеру — слева от себя. Дальше за Декстером села Розалинда — Джеффри даже проводил её и отодвинул для неё стул, — а за ней Бетти, всё ещё не выпускавшая руку старшей сестры. Скай и Джейн осталось только выяснить между собой, кому садиться рядом с Джеффри.

Договорились, что первая будет Скай, а перед десертом они с Джейн поменяются.

Розалинда была не в восторге от того, что она оказалась соседкой ухмыляющегося Декстера, но подумала: пусть уж лучше она, чем кто-то из сестёр. Чтобы не пришлось сразу вести беседу, она повернулась к Бетти, и как раз вовремя: пара чёрно-оранжевых крылышек уже скрывалась под столом. Ухватившись за них, Розалинда молча вытянула Бетти наверх и усадила обратно на стул.

— Сиди на своём месте, — прошептала она.

— Мне здесь не нравится, я хочу под стол, — сказала Бетти.

— Я тоже. Всё равно. Сиди.

Розалинда оглядела остальных сестёр. Скай что-то доказывала Джеффри, для убедительности постукивая ложечкой по хрустальному стакану (только бы не разбила, подумала Розалинда), а Джейн сидела с открытым ртом, уставившись на потолок. Что она там изучает? Подняв голову, Розалинда даже опешила в первую секунду: весь потолок был расписан закутанными в тоги мужчинами и женщинами, которые восседали и возлежали в разных позах и ели виноград.

— Он им, кстати, обошёлся в кругленькую сумму, — сказал рядом Декстер.

Розалинда подскочила от неожиданности.

— Простите?..

— Да потолок этот, говорю. Какой-то художник, француз, забрался на леса и разрисовывал его, лёжа на спине. Как Микеланджело в Сестринской капелле. А прадеду миссис Тифтон пришлось потом раскошелиться аж на несколько тысяч.

Розалинда учила в школе, что Микеланджело расписывал потолок в какой-то капелле — правда, она, кажется, называлась не совсем так. Но взрослых исправлять невежливо, даже если они ляпнут глупость. Поэтому она решила лучше ничего не отвечать и вообще больше не смотреть на потолок. Здесь и на стенах было что поразглядывать. Вся столовая оказалась увешана картинами, в основном портретами. По тому, с каким важным видом взирали на сидящих люди с портретов, Розалинда догадалась, что всё это родственники миссис Тифтон. Важнее всех взирал один угрюмый старик у Скай за спиной. На нём была военная форма цвета хаки, вся в медалях, а лицо такое, словно он всю жизнь питался одними гвоздями.

— Это мой дорогой папочка, генерал Фрамли, — проговорила миссис Тифтон, глядя на Розалинду. — Скажи мне, Розалинда, кто тут похож на него как две капли воды?

— Вы? — брякнула Розалинда, мечтая только о том, чтобы её оставили в покое.

— Я? — Миссис Тифтон залилась смехом, так что у Розалинды зазвенело в ушах. — Разумеется, нет. Я имела в виду Джеффри. Он просто копия дедушки.

Скай фыркнула, Джейн с сомнением перевела взгляд с портрета на Джеффри и обратно, а Розалинда затаила дыхание: всё, сейчас они точно посоветуют миссис Тифтон сходить проверить зрение, и тогда… Но пронесло: как раз в этот момент в столовую вплыла тётя Черчи, толкая перед собой серебряную тележку на колёсиках.

— Кушать подано! — весело объявила она.

В следующие несколько минут Розалинда чувствовала себя совершенно спокойно. Выставляя на стол блюда со всевозможными вкусностями, одно за другим, тётя Черчи говорила не останавливаясь: и какие все уже должны быть голодненькие, и какие все красивенькие, и всё-таки не каждый день человеку исполняется одиннадцать, и — легонько ущипнув Бетти за щёку — у кого это крылышки лезут на тарелку? Но потом тётя Черчи ушла, и Розалинда опять забеспокоилась. Ей почему-то не слишком верилось, что этот торжественный ужин пройдёт от начала до конца без осложнений. Ну, разве что все будут жевать и глотать в полном молчании.

Миссис Тифтон будто прочла мысли Розалинды и решила исключить такую возможность.

— Я должна извиниться перед девочками за то, что у нас сегодня так мало кавалеров. Мы рассчитывали, что приедет Тедди Робинетт, друг Джеффри, но в последний момент он простудился и заболел.

— Ничего, Джеффри нам о нём много рассказывал. Да, Джеффри? — спросила Скай.

Джеффри поправил салфетку у себя на коленях и промычал что-то нечленораздельное.

— Очень хороший мальчик, — заметила миссис Тифтон. — Из хорошей семьи. А теперь расскажите вы о себе. Я хочу знать всё о друзьях моего сына! Начнём со Скай. — Она выжидающе смотрела на Джейн.

— Я Джейн, — сказала Джейн.

— Извини, — пожала плечами миссис Тифтон. — Вас просто очень много.

— Я играю в футбол, — сказала Джейн и покосилась на Розалинду. Та ободряюще кивнула. — И ещё я пишу книги. Сейчас я пишу книгу о том…

— Как интересно, — прервала её миссис Тифтон. — А мистер Дюпри работает в издательском деле. Не исключено, что он сможет тебе чем-нибудь помочь.

— Правда? — просияла Джейн.

— Да, детка, — сказал Декстер. — Так и быть, приноси свою книгу, как закончишь. Посмотрим.

— Ой, обязательно принесу!.. Спасибо вам большое! — Джейн вся раскраснелась от волнения.

Сердце у Розалинды упало. Она терпеть не могла, когда ненадёжные люди раздают обещания, вовсе не собираясь их выполнять.

— Ну, а ты что нам скажешь, Розалинда? — спросила миссис Тифтон. — Кем ты хочешь быть?

— Держу пари, что манекенщицей, — сказал Декстер, ухмыляясь в тридцать два зуба.

На этом самообладание Скай кончилось, и, поняв это, Розалинда перестала беспокоиться. Правда, она всё же сделала попытку остановить сестру.

— Скай, это не важно, — сказала она, но Скай только отмахнулась.

— Нет, важно. Манекенщицей!.. Да ни одна из нас в жизни не станет заниматься такой дуростью!

Окинув Скай недобрым взглядом, миссис Тифтон одним глотком допила вино и подлила себе ещё.

— Вот как? А чем же, позволь тебя спросить, ты и твои сёстры намерены заняться?

— Я, — не смущаясь, ответила Скай, — собираюсь стать математиком. Или астрофизиком. Джейн будет писательницей, это ясно. А Розалинда ещё не решила, кем она будет, но папа говорит, что из неё выйдет хороший дипломат-международник.

— А из твоей младшей сестры, вероятно, президент Соединённых Штатов, — усмехнулась миссис Тифтон.

Все посмотрели на Бетти. Бетти попыталась спрятаться за кувшином с водой.

— Вообще-то она хочет быть ветеринаром, — сказала Джейн. — Но папа говорит, что она будет человеком Возрождения, когда вырастет.

— Люди Возрождения хорошо разбираются во многих областях, — пояснила Скай.

— Мы с мистером Дюпри знаем, кто такие люди Возрождения, Джейн.

— Я Скай, — сказала Скай.

— А вы запомните скороговорку: «У Скай-синеглазки синие глазки», — посоветовала Джейн. — И тогда не будете путать. Видите, у неё глаза синие, а у остальных карие.

Миссис Тифтон посмотрела не неё так, будто у самой Джейн глаза были не карие, а серо-буро-малиновые в крапинку, и сказала:

— Что ж, Декстер, может, мы с тобой и не слишком хорошо разбираемся в астрофизике, зато мы знаем, кем будет Джеффри, когда вырастет.

— И мы знаем, — сказала Скай. — Он будет муз… ой! — Джеффри пнул её ногой под столом.

— Мы с моим папой решили это давным-давно, когда Джеффри ещё только родился. Он поступит сначала в военную школу Пенси, а потом в Вест-Пойнтскую академию, как мой папа. И точно так же, как мой папа, он будет военным. Да, когда-нибудь Джеффри тоже станет храбрым полководцем, кумиром своих солдат. — Миссис Тифтон повернулась к портрету генерала Фрамли и подняла бокал с вином. — За тебя, папочка. Нам очень тебя не хватает.

Глава девятая Плохие новости

— Я ж пытался вас отговорить, но вы не слушали. Я знал, что будет кошмар, вот и не хотел вас приглашать.

Джеффри и четыре сестры Пендервик сидели на широкой каменной террасе, что тянулась вдоль всего фасада. Им пришлось оставаться за столом до конца ужина, включая десерт, хотя после тех слов миссис Тифтон есть уже никому не хотелось. Да ещё и угрюмый генерал смотрел на них со стены, словно напоминая: «Скоро, скоро Джеффри станет точь-в-точь как я!»

— Почему кошмар? — начала Джейн. — Просто…

— Кошмар, — подтвердила Скай. — Джеффри прав.

— Тссс, могут услышать! — Розалинда подошла к распахнутым стеклянным дверям столовой и заглянула внутрь. Миссис Тифтон с Декстером пили кофе.

— Ну и пусть слышат, — буркнул Джеффри. — Такого гадкого дня рождения ни у кого ещё не было. От сотворения мира. Не надо было вам приходить, тогда не пришлось бы всё это выслушивать.

— Но мы и сами виноваты, — сказала Розалинда. — Несли что попало, вот твоя мама и рассердилась.

— Это всё Джейн. «Загородный клуб, достойный королей, загородный клуб, достойный королей»!.. — передразнила Скай.

Джейн пожала плечами.

— Ты со своей астрофизикой тоже хороша.

— А вот эта часть мне как раз понравилась. — Джеффри слегка оживился.

— Что ж ты нам ни разу не говорил про эту военную школу? — спросила Джейн.

— Не хотелось. — Джеффри опять нахмурился. — Школа как школа. Она в Пенсильвании, потому и называется Пенси [12]. Но дедушка ведь в неё поступил, когда ему было двенадцать лет, а не одиннадцать.

И мама сказала, что мне тоже можно ещё годик подождать, — а за год мало ли что может случиться. Вдруг мама к тому времени и думать забудет про Пенси, правда?

— Конечно, — сказала Джейн не слишком уверенно.

— А ты говорил ей, что не хочешь туда ехать? — спросила Розалинда.

— Пытался. Но она каждый раз начинает мне рассказывать, как я похож на дедушку и какой он был замечательный. Вот объясните мне, что во мне такого… полководческого?

— Ничего, — отрезала Скай.

— Хотя иногда ты бываешь просто настоящий герой, — сказала Джейн.

— Спасибо. Но всё равно я войну терпеть не могу. — Джеффри мрачно бухнулся на каменную скамейку. — И гольф ненавижу! А моя мама, как нарочно, покупает мне на день рождения эти идиотские клюшки! И теперь меня ещё будут пытать уроками в каком-то идиотском загородном клубе… Лучше бы сразу убили.

Бетти подошла и села рядом.

— Не расстраивайся. Зато мы принесли тебе другие подарки.

Пока Джейн бегала к Греческому павильону за подарками, Розалинда пыталась развлечь Джеффри рассказом о том, как Пса стошнило на туфли Скай. Бетти и Скай даже разыграли целую сценку в лицах: Бетти в роли Пса бегала на четвереньках, а Скай в роли Скай театрально металась по террасе, чавкая серебряными туфлями. Джеффри, кажется, начал забывать про Пенси и про клюшки и еле сдерживался, чтобы не покатиться со смеху, — но тут прибежала Джейн.

— Вот, принимай! — Она плюхнула сумку с подарками к его ногам.

— Только поздравительной открытки нет, — сказала Розалинда.

— Она была, — объяснила Бетти, — но Пёс её съел.

Сначала Джеффри вытащил из пакета книгу, совместный подарок от Розалинды, Джейн и мистера Пендервика — потому что, как объяснила Джейн, им вдвоём с Розалиндой чуть-чуть не хватало карманных денег. Это была книга об известных оркестровых дирижёрах, с фотографиями самих дирижёров и их оркестров. Вот это классно, сказал Джеффри, в сто раз лучше любых клюшек. Второй подарок был от Скай: камуфляжная шляпа, точно такая же, как у неё, с зелёными и бурыми пятнами. Джеффри не задумываясь нахлобучил её себе на голову, и вид у него сразу стал счастливый и довольный — впервые за весь день.

Третий подарок, обёрнутый в красивую бумагу, был от Бетти. Из старших сестёр одна только Розалинда знала, что в этом свертке. Джеффри покрутил его в руках. Поднёс к уху, встряхнул — но ничего не услышал.

— Что там? — спросил он.

— Открой! — Бетти ёрзала от нетерпения.

Джеффри попытался угадать:

— Живое или неживое?

— ОТКРОЙ! — Бетти так разволновалась, что чуть не свалилась со скамейки.

Внутри свёртка оказалась фотография Пса в рамке.

— Спасибо! — Джеффри широко улыбнулся. — Отличное фото!

— Постой, Бетти, — сказала Джейн. — Это же та фотография, которую ты всегда держишь на тумбочке перед кроватью? Самая твоя любимая?

— Она сказала, что хочет подарить её Джеффри, — объяснила Розалинда. — Я переспрашивала четыре раза. Да, Бетти?

— Да. Но он ведь может дать мне её взаймы… потом?

— Ах ты Беттик-светик! Так нельзя говорить! — засмеялась Розалинда.

Джеффри сгрёб Бетти в охапку и принялся её трепать и тормошить, и Бетти завизжала, а Джейн уже совсем собралась к ним присоединиться и устроить кучу-малу, но тут Скай подняла руку: тихо!

— Где-то музыка…

Все прислушались. Музыка как будто лилась не из столовой, а с другого конца каменной террасы: там были ещё одни стеклянные двери, тоже распахнутые настежь.

— Это в гостиной, — сказал Джеффри. — Пойдём посмотрим?

Все на цыпочках перебежали в дальний конец террасы и подкрались к освещённым дверям. На улице уже почти стемнело, и дети могли не беспокоиться, что их заметят из гостиной.

Миссис Тифтон и Декстер танцевали.

— Вальс, — шепнул Джеффри.

— А ты откуда знаешь? — спросила Скай, тоже шёпотом.

— В прошлом году мама заставила меня записаться на ритмику. Давай покажу, как его танцуют. — Джеффри вытащил Скай на середину террасы и начал считать: — РАЗ, два, три, РАЗ, два, три… — но, не сделав и трёх шагов, наскочил на партнёршу. — Нет, не так! Смотри: я делаю шаг вперёд, а ты шаг назад. Я веду, понимаешь?

— Да ну тебя, — сказала Скай. — Веди лучше Розалинду.

С Розалиндой дело сразу пошло гораздо лучше.

— РАЗ, два, три, РАЗ, два, три. — Они описали большой круг по террасе.

Джейн тоже захотелось вести и, схватив Бетти за обе руки, она начала толкать её перед собой.

— РАЗ, два, три, РАЗ, два, три, — вдохновенно шептала она. — Видишь, у нас получается! — Но через три счёта она перестала смотреть под ноги, и они с Бетти шлёпнулись на пол, чуть не опрокинув огромную вазу.

Дежурившая у дверей Скай молнией метнулась к хихикающим сёстрам и столкнула их с края террасы.

— Атас! — шёпотом крикнула она Джеффри и Розалинде.

Когда миссис Тифтон и Декстер вышли на террасу, все пятеро детей уже сидели на корточках за раскидистым кустом.

— Бренда, нет тут никого, — сказал Декстер.

— Значит, послышалось.

— А может, Джеффри пробегал мимо со своими девицами. Ты заметила, как он за ними ухлёстывает?

Скай сделала вид, что её сейчас стошнит, а Джеффри, глядя на неё, начал давиться смехом. Розалинда на всякий случай зажала ему рот ладонью.

— Ни за кем он не ухлёстывает, — возразила Декстеру миссис Тифтон. — Он ещё слишком юн, и не надо про него ничего такого говорить. А придёт время, он выберет для себя девушку из своего круга. Не такую вульгарную, как эти сестрицы. Это ведь не наш уровень, правда?

— Дорогая, до твоего уровня нынешним девицам всё равно не допрыгнуть…

— Ах ты льстец! — Девочкам показалось, что миссис Тифтон сейчас лопнет от важности. — Нет, Декстер, я серьёзно начинаю беспокоиться за Джеффри. Эти Пендервики плохо на него влияют. С тех пор как они тут появились, он изменился… не в лучшую сторону.

— Ничего, — ухмыльнулся Декстер. — Через пару недель они съедут, мы о них и думать забудем. Давай лучше потанцуем на террасе?

Каблуки миссис Тифтон зацокали по каменному полу: раз, два, три, раз, два, три.

Никто из сидящих в кустах больше не притворялся, что его сейчас стошнит, никто не давился смехом. И неизвестно, кто сейчас чувствовал себя хуже — Джеффри, весь красный от смущения, или сёстры Пендервик, уязвлённые до глубины души. Скай сжимала кулаки, Розалинда ругала себя как могла. Она же знала: не хочешь услышать о себе гадости — не подслушивай. Папа объяснял ей это давным-давно. Папа — прекрасный, замечательный человек. Как бы он презирал миссис Тифтон за такие слова! О людях следует судить по их поступкам, сказал бы он ей. И, может быть, он сказал бы это на латыни.

Декстер опять заговорил:

— Бренда… Мы бы могли сейчас быть в Париже. Закрой глаза и представь: мы танцуем на берегу Сены.

— Ммм, Париж… — Миссис Тифтон произнесла это таким голосом, будто она только что съела мятно- шоколадное мороженое. — Сколько лет я там не была!

Последний раз папа возил меня в Париж на моё шестнадцатилетие… Да я уже нигде сто лет не была.

— А после Парижа поедем в Копенгаген, Лондон, Рим, Вену — куда захочешь. Давай назначим дату, а?

— Декстер, мы же с тобой всё это обсуждали!

— Ничего, обсудим ещё раз! Скажи, ну сколько я должен ждать?.. Когда мы поженимся, я устрою тебе сказочный медовый месяц. Бренда, ты ведь знаешь, как я этого хочу.

— Я тоже этого хочу.

Джеффри громко ахнул. Всё, подумала Розалинда, сейчас нас накроют. Но танцующие были слишком увлечены друг другом.

— Тогда чего мы тянем эту волынку? Объясни, дорогая.

— Джеффри…

— Да при чём тут Джеффри? Мы же говорим о нас с тобой.

— Ах, если бы знать, что для него лучше!

— Для него лучше то, что лучше для его матери. А в этом вопросе я разбираюсь, уж поверь мне…

С террасы донесся звук, подозрительно похожий на поцелуй. Розалинда зажала ладонями Беттины уши и взглянула на Джеффри. Он сидел, уронив голову на руки. Долго ли он ещё выдержит?

Музыка смолкла, и Декстер снова заговорил.

— Я тут на днях выяснял кое-что насчёт Пенси. Знаешь, оказывается, они принимают мальчиков с одиннадцати лет. Послушай, может, отвезём туда Джеффри в этом году, а?

— В сентябре? Через месяц? Декстер, он же ещё ребёнок.

— Ну и что? Чем раньше сдадим его в Пенси, тем больше шансов, что его потом возьмут в военную академию. А это же было важно для твоего папы — помнишь, ты сама мне говорила?

— Да, важнее всего на свете, — ответила миссис Тифтон очень тихо. — Папа так мечтал о сыне… чтобы было кому пойти по его стопам.

— Ничего, зато кому-то крупно повезло, что у него родилась дочь, а не сын!

С этого места опять начались ужасные поцелуйные звуки. Они длились и длились, а когда миссис Тифтон с Декстером всё-таки ушли в гостиную, никому уже не хотелось ни разговаривать, ни смотреть друг на друга.

Наконец Розалинда тронула Джеффри за плечо.

— Всё будет хорошо, — сказала она.

Стряхнув её руку, он встал.

— Мне надо идти.

— Завтра увидимся? — спросила Скай.

— Посмотрим. — Джеффри сердито потёр глаза кулаком. — Спасибо, что пришли.

— С днём рождения, Джеффри, — сказала Джейн.

— Не забудь свои подарки, — сказала Бетти.

Но Джеффри уже ушёл. Сёстры понуро поднялись на террасу и сложили оставленные на скамейке подарки обратно в мешок.

— Хорошо ещё, миссис Тифтон не заметила, что тут столько всего раскидано и разложено. — Розалинда подобрала и смяла в комок пёстрые бумажные обёртки.

— Когда ей было замечать? — Скай пнула ногой каменную скамейку. — Она с Декстером целовалась.

— А правда, что такого плохого дня рождения не было от вытворения мира? — спросила Бетти.

— От сотворения мира, — поправила Розалинда. — Ну что ты, не может такого быть.

— А по-моему, может, — Скай снова пнула скамейку.

Поздно вечером, сидя в своей комнатке на чердаке, Джейн дописывала очередную главу книги про Сабрину Старр. Мадам Жютье только что сообщила Артуру, что она решила оставить его в заточении на веки вечные.

— Но почему? Почему? — вскричал он.

Она расхохоталась и сказала:

— Потому что мне нравится тебя мучить.

— Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня! — умолял Артур.

— Ни за что! — крикнула она и покинула комнату, хлопнув дверью.

Артур яростно стукнул кулаком по стене своей тюрьмы. Он готов был на всё, только бы вырваться на волю. Но где же Сабрина Старр на воздушном шаре? Вернётся ли она за ним? Придумает ли, как вызволить его из заточения?

Джейн отложила ручку и захлопнула тетрадь. Пора было ложиться, но спать совсем не хотелось. Перед глазами всё время крутились картины сегодняшнего вечера, чаще всего — самая последняя и самая нехорошая картина: Джеффри, убегающий в темноту. Как это ужасно, думала Джейн, — узнать вот так, что твоя мама собирается замуж. И тот человек, которого она выбрала в мужья, хочет услать тебя в военную школу на целый год раньше!

Джейн срочно требовалось с кем-нибудь поговорить. Сунув ноги в тапочки, она тихо спустилась вниз и толкнула дверь Скай.

— Скай, ты спишь?

— Да.

— Давай поговорим о Джеффри?

— Убирайся немедленно, пока я тебя не убила.

Джейн убралась и, вернувшись в начало коридора, заглянула к Розалинде. В комнате было темно, но сама Розалинда почему-то стояла у окна, спиной к двери.

— Ой, а что ты…

Розалинда обернулась.

— Джейн? Ты меня напугала.

— А что ты делаешь?

— Так, ничего. Просто думаю… не важно. А ты что не спишь?

Джейн присела на кровать.

— Я тоже всё думаю и думаю. Про Джеффри.

— Джейн, мы же всё обсудили по дороге. Мы ничем сейчас не можем ему помочь.

— А если попросить папу его усыновить?

— Не говори ерунды. — Розалинда в темноте подошла к кровати и тоже села.

— А если написать миссис Тифтон письмо? Объяснить ей, почему нельзя отсылать Джеффри в военную школу?

— Лучше уж тогда попробовать усыновление, — сказала Розалинда. — Иди спать, Джейн. Поздно уже.

Джейн встала, немного постояла и опять села.

— Я хочу тебя ещё кое о чём спросить.

Розалинда вздохнула и откинулась на подушку.

— Ладно, давай.

— Как думаешь, будет нечестно по отношению к Джеффри, если я попрошу Декстера помочь мне с книгой? Я ведь могу больше никогда-никогда не встретить настоящего живого издателя, а? Может, это мой последний шанс, а?

— Дело не в том, честно это или нечестно по отношению к Джеффри. Дело в том, собирается Декстер выполнять своё обещание или нет. А он, скорее всего, не собирается. Он плохой человек. Про книгу он сказал тебе просто так. И никакой это не последний шанс. Тебе же только десять лет! Так что выбрось эту чушь из головы и иди спать.

Джейн поднялась к себе и легла в постель. Розалинда права, размышляла она, глупо рассчитывать на такого противного типа, как Декстер. Но тут ей в голову пришла ещё одна мысль — настолько интересная, что Джейн даже откинула одеяло и села на кровати. А что если Декстер не всегда бывает такой противный? Вдруг он не обычный человек, а два в одном, как доктор Джекил из того спектакля, что шестиклассники ставили в прошлом году? Сам по себе доктор Джекил был вроде человек как человек, но, выпив какое-то тайное снадобье, он превращался в подлого мистера Хайда[13]. (Мистера Хайда играл Томми Гейгер, приятель Розалинды. Он нацепил на себя огромную чёрную бородищу, говорил гадким-прегадким голосом и вообще был неподражаем.) Вот, может, Декстер, противный ухажёр миссис Тифтон, как раз воплощает всё тёмное и дурное — а всё хорошее досталось его двойнику, мистеру Дюпри? И мистер Дюпри, мудрый и добрый издатель, охотно помогает талантливым молодым авторам проявить себя на писательском поприще? Получается, что Декстер — это как бы мистер Хайд, а мистер Дюпри — доктор Джекил. И, значит, это мистер Дюпри, а не Декстер пообещал Джейн посмотреть её новую книгу?..

Джейн снова забралась под одеяло. Ладно, это всего лишь догадки — и в любом случае ей придётся держать их при себе, иначе сёстры точно её засмеют. А пока что она постарается работать в полную силу и написать очень хорошую книгу.

Глаза Джейн начали слипаться, и скоро она уснула. Всю ночь ей снилось, что она знаменитая писательница.

Глава десятая Спасение

На следующий день Джеффри, как всегда, пришёл играть с сёстрами Пендервик в футбол. Внешне всё как будто было по-прежнему, но по-прежнему быть уже не могло, и все это понимали. Над Джеффри нависло сразу две угрозы: Декстер и Пеней, и можно было только гадать, которая из двух хуже. Вдобавок времени до отъезда Пендервиков оставалось всё меньше и меньше. Через неделю с небольшим сёстрам пора будет собираться домой, в Камерон. И что же, они так и уедут, не зная, доведётся ли им ещё встретиться с Джеффри? Не ведая, как решилась его судьба? Нет, это никак не укладывалось у них в головах.

Другая проблема состояла в том, что миссис Тифтон неожиданно стала всевидящей и вездесущей. Это всё из-за конкурса, вздыхал Джеффри. Ей так хотелось, чтобы Арундел непременно занял первое место, что она теперь почти не вылезала из парка, мучая Кегни бессмысленными требованиями, а детей — такими же бессмысленными запретами. Стоило им две минуты погонять мяч на травке перед мраморным человеком с молнией — из которого, кстати, вышел отличный голкипер, — тут же появлялась миссис Тифтон и начинала ругаться. Стоило расположиться у пруда с лилиями, чтобы посмотреть, какая из лягушек прыгнет выше, — миссис Тифтон требовала, чтобы они оставили лягушек в покое. Даже если они забегали в увитую розами беседку, чтобы слегка отдышаться, она говорила… не важно, что она говорила, но об отдыхе в тени приходилось забыть.

В общем, доставалось всем, но хуже всех было Бетти. Потому что старшие сёстры просто презирали миссис Тифтон, а Бетти её боялась. Вечером, когда Бетти и Пёс оставались в комнате вдвоём, она объясняла ему, какая миссис Тифтон злая — самая злющая на свете: даже цветы засыхают, когда она к ним подходит. Может, это было и не совсем так, но Пёс прекрасно понимал, что Бетти имеет в виду. Она старалась не попадаться миссис Тифтон на глаза, и в основном ей это удавалось: в нужный момент она просто пряталась за ближайшую сестру или за куст. Но однажды миссис Тифтон всё же наткнулась на Бегти, когда рядом не было ни кустов, ни сестёр. И закончилось это очень плохо.

А началось всё утром, на третий или четвёртый день после дня рождения Джеффри, когда Бетти стояла около Розалинды с двумя толстенькими морковками в руках и говорила:

— Ну пожалуйста. Пожалуйста.

— Бетти, я тебе уже сказала. Сегодня мы с тобой сходим к кроликам позже, сейчас я не могу.

Розалинда одновременно пекла шоколадную коврижку и читала книгу о полководцах Гражданской войны. Эту книгу ей одолжил Кегни, и Розалинда надеялась в их следующую встречу сказать что-нибудь умное про Улисса Симпсона Гранта или про его замечательную победу при Аппоматоксе.

Но для Бетти кролики были сейчас куда важнее Гранта с Аппоматоксом.

— Кегни сказал, что Карла и Чак теперь ждут меня каждое утро. Если я не приду, они подумают, что я их закинула.

— Покинула.

— Они подумают, что я их покинула.

— Бетти, ты видишь, я пеку коврижку. А после мне ещё надо будет закончить письмо Анне, чтобы папа, когда поедет в город, опустил его в почтовый ящик, — объясняла ей Розалинда. — А к кроликам мы пойдём позже. Или даже совсем сегодня не пойдём. Мы и так ходим к ним каждое утро, уже полторы недели подряд. Один денёчек можно и пропустить.

— Нет.

— Но я правда не могу, малыш, извини. Почему ты не попросишь Джейн или Скай, чтобы они с тобой сходили?

— Потому что они скажут нет.

— А ты попроси их. Скажут нет — ну, тогда я тебя отведу… после того как освобожусь, хорошо?

Бетти со своими двумя морковками вышла за дверь. Джейн и Скай сидели на травке перед кругом, вырезанным из картонной коробки, и рисовали на нём большое-пребольшое лицо. Они только что закончили рисовать ухмылку и благородные усы, а на случай, если кому-то что-то ещё будет непонятно, подписали внизу: «ДД».

— Джейн, Розалинда сейчас не может отвести меня к кроликам, давай ты, пожалуйста, сходишь со мной?

— Извини, не могу, — сказала Джейн. — Кегни вчера наконец придумал, как сделать резиновые наконечники для стрел. Вот сейчас придёт Джеффри, и мы будем стрелять из лука. Пусть лучше папа с тобой сходит.

— Папа ушёл собирать растения. — Бетти без особой надежды перевела взгляд на Скай.

— Кыш, кыш, кыш, — сказала Скай.

Завернув за угол дома, Бетти понуро побрела к собачьему загону. Пёс мирно спал, задрав кверху все четыре лапы. Может, пойти к кроликам одной, без никого? Бетти попробовала обдумать эту мысль, прислонившись лбом к решётчатой ограде. Она твёрдо знала главное правило: со двора никуда не уходить. Но где у летнего домика кончается двор? Этого Бетти никто не объяснял. Можно спросить Розалинду: вдруг этот двор тянется как раз до того места, где живут кролики? Или лучше сначала пойти проведать кроликов, а потом спросить Розалинду? Как же поступить? Пусть Пёс решит.

— Пёсик, проснись! — позвала Бетти.

Пёс лишь заворчал во сне и взбрыкнул лапами в воздухе.

Но Бетти и такого ответа было достаточно. Она посмотрела направо, посмотрела налево и, убедившись, что никто её не видит, устремилась к живой изгороди. Беги быстро, как кролик, приказала она себе. Туда и обратно! Легко проскочив зелёный тоннель, она побежала через парк прямо к каретному сараю. Ну или почти прямо: у пруда она всё-таки сделала небольшой крюк, чтобы посмотреть на лягушек. Запыхавшаяся, но никем не замеченная и очень этим довольная, Бетти постучала в знакомую сетчатую дверь.

Кегни дома не оказалось. Его часто не бывало дома — но Бетти знала, что дальше делать, Кегни же им с Розалиндой всё объяснял. Надо подозвать кроликов, приоткрыть дверь, засунуть внутрь обе морковки. И смотреть через сетку, как Чак и Карла будут их грызть. Главное, говорил Кегни, не забыть потом закрыть дверь на задвижку. Иначе Чак толкнёт дверь носом, она откроется, и он убежит. И тогда его съест лиса или утащит ястреб. А бедная Карла зачахнет от тоски и одиночества, потому что они с Чаком очень близкие друзья и очень друг друга любят.

Бетти наклонилась к самой сетке и заглянула внутрь. Кролики спали на коврике неподалёку от двери. Они лежали рядышком, уткнувшись друг в дружку носами.

— Эй! Просыпайтесь, — тихо позвала их Бетти.

Карла первая развернула одно ухо к двери. За ней Чак поднял одно ухо… другое… И вот уже оба кролика зевнули, потянулись — и начали носиться по комнате кругами. Они всегда так делали, чтобы поскорее проснуться: прыг, прыг, прыг! Сначала в одну сторону, а потом, поменяв направление прямо в прыжке, в другую.

Бетти отодвинула задвижку, тихонько потянула дверь на себя и сунула две морковки внутрь. И нос она тоже сунула внутрь, хоть это и было против правил. (Но мало ли, вдруг Чак захочет потереться с ней носами?) Вот этого как раз не следовало делать. Потому что в тот самый момент, когда нос Бетти находился внутри каретного сарая, снаружи, прямо у Бетти за спиной, послышалось знакомое цок-цок- цок-цок-цок. Холодея от страха, Бетти обернулась к врагу лицом.

Всё оказалось ещё хуже, чем она боялась: по кирпичной дорожке к двери Кегни приближалась не просто миссис Тифтон, а миссис Тифтон под руку с Декстером. Бетти тут же забыла про морковку И про кроликов тоже. И, хуже всего, она забыла про самое главное, о чём предупреждал Кегни: что надо обязательно, обязательно запирать сетчатую дверь на задвижку.

— Декстер, ты только посмотри, опять эти Пендервики! — раздражённо проговорила миссис Тифтон. — Битти или как там тебя, что ты тут делаешь? А ну бегом к себе в летний домик, да поживее! Я не сдавала твоему папе весь Арундел.

Бетти почувствовала себя как муха в паутине. Она бы и рада была бежать бегом к себе в летний домик, ей самой сейчас только этого и хотелось — но как пробежишь, когда двое взрослых стоят у тебя на дороге?

— Почему она ничего не говорит? — спросила миссис Тифтон. — И на дне рождения она молчала весь ужин, ты заметил?

— Может, с ней что-то не в порядке? — Декстер многозначительно покрутил пальцем у виска.

— Возможно, глухонемая. — Миссис Тифтон наклонилась к Бетти и крикнула: — ЭЙ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

Бетти не возражала, чтобы её считали глухонемой, пускай. Но ей не понравилось, что Декстер крутит пальцем у виска, и смотрит на неё, и думает, что она ничего не понимает. А она всё очень хорошо понимает, хоть ей всего только четыре года. Когда крутят пальцем у виска, то хотят показать, что кто-то совсем глупенький. Я не глупенькая, это сам он глупый, старый, противный дядька, подумала Бетти, и стала изо всех сил смотреть на усы Декстера. Она очень надеялась, что под её взглядом они сейчас позеленеют или порозовеют, отвалятся и упадут на кирпичную дорожку. А пока она на это надеялась, сетчатая дверь позади неё тихо-тихо, медленно-медленно приотворялась… Лишь когда сетка легонько толкнула её в спину, Бетти вспомнила, что Чак может убежать! Она вскрикнула что-то, похожее одновременно на «Чак» и «Карла», но вместе совершенно непонятное — ЧАКАРЛА! — и, обернувшись к двери, защёлкнула задвижку. Поздно. Чак уже убежал. Мягкая шёрстка скользнула по ноге Бетти, коричневый комочек мелькнул на дорожке и скрылся в кустах.

Но взрослые этого не видели, они слышали только тревожный крик Бетти. Миссис Тифтон недовольно распрямилась.

— Что ещё за «чакарла»? Бессмыслица какая-то.

— Ну, я же говорю. — Декстер опять покрутил пальцем у виска.

— Может, ты и прав. Тем более хорошо, что они скоро уезжают. Семь дней осталось потерпеть. — Она взяла Декстера под руку. — Пойдём отсюда. Наверно, Кегни где-то в парке. — И они удалились.

А потрясённая Бетти так и осталась стоять на пороге каретного сарая. Она всё сделала неправильно. Не надо было думать, что двор летнего домика может растянуться до того места, где живут кролики, не надо было идти сюда одной — всё, всё это было неправильно. Она не послушалась Розалинду, она не послушалась Кегни, она рассердила миссис Тифтон. Но хуже всего, что из-за неё теперь пострадают ни в чём не повинные Чак и Карла. Они оба умрут из-за того, что Бетти такая плохая. Бетти плохая, плохая. Ей нельзя теперь возвращаться к Розалинде. Ей остаётся только одно: найти Чака и вернуть его домой.

К тому времени, как Розалинда закончила писать письмо Анне, коврижка уже испеклась. Розалинда вытащила её из духовки, подождала, пока остынет, и разрезала на квадратики. Отложив четыре квадратика, она завернула их в фольгу: это для Кегни. Позавчера утром, когда Кегни приходил поливать розу Фимбриату, он признался Розалинде, что его самая любимая еда — это шоколадная коврижка. Ну и ещё хот-доги, которые продаются у входа на стадион перед началом бейсбольного матча. Конечно, она пекла эту коврижку не ради Кегни, говорила себе Розалинда, прикрепляя весёленький жёлтый бантик к серебряной фольге. Она так и написала Анне: подкармливать парня, чтобы ему понравиться, или вести с ним умные разговоры про Гражданскую войну — нет, это не для неё. Она никогда до такого не опустится. Просто так уж получилось, что их папа тоже любит коврижку. А история Гражданской войны и правда оказалась страшно интересной, хоть раньше Розалинда об этом и не подозревала.

Так, а где же Бетти? Что-то она как ушла со своими двумя морковками, так больше и не появлялась. Может, она уговорила Джейн проводить её до каретного сарая? Или, ещё лучше, заигралась и забыла? На всякий случай надо её отыскать и позвать с собой, думала Розалинда, вдруг она ещё ждёт.

Но, слегка поколебавшись, Розалинда всё же решила, что отнесёт коврижку одна. Ведь если она возьмёт Бетти с собой, а Кегни окажется дома, то поговорить с ним не получится.

Сама того не ведая, Розалинда шла к каретному сараю в точности той же дорогой, что и её младшая сестра. Она тоже ненадолго завернула к пруду с лилиями и лягушками. Здесь было тихо и немного грустно, и Розалинде это очень нравилось. У пруда ей почему-то всегда вспоминалась Офелия, подружка Гамлета, которая сошла с ума и утопилась. Или это Гамлет сошёл с ума?.. Розалинда не совсем разобралась, в чём там было дело. Анна-то считала, что это Розалинда сошла с ума, раз она читает Шекспира. Ну и что, зато мама Шекспира любила. «Прошу тебя, Розалинда, милая моя доченька, будь веселей» — эту фразу Розалинда слышала от неё не меньше тысячи раз[14]. В последнее время Розалинда вспоминала маму даже чаще, чем обычно. Интересно, думала она, ей бы понравился Кегни? Хотя как может Кегни кому-то не понравиться? Розалинда попыталась себе такое представить, но у неё ничего не вышло. Наверно, он идеальный человек, решила она и, склонясь над краем пруда, сорвала лилию.

Заложив цветок за ухо, она продолжила путь к каретному сараю, только не напрямик, а в обход — сёстры давно уже научились ходить окольными дорожками, на которых меньше шансов столкнуться с миссис Тифтон. Обогнула пруд, прошла мимо родника с заброшенной будкой, дальше по тропинке между кустами сирени…

И тут ей не повезло. Завернув за последний сиреневый куст, она столкнулась нос к носу с миссис Тифтон и Декстером.

— Нет, это уж слишком! — сказала миссис Тифтон. — Куда ни глянь — везде эти Пендервики. Просто нашествие саранчи какое-то! Розалинда, объясни мне, будь добра, кто тебе разрешил рвать мои лилии?

Розалинда в смятении вскинула руку к волосам.

— Никто… То есть, простите, я понимаю, что я не должна была…

— Разумеется, не должна. Тебя вообще здесь не должно быть — ни тебя, ни твоих сестёр. Как же мне надоело натыкаться на каждом шагу на вашу семейку!

— Простите, — снова пробормотала Розалинда. — Я только хотела отнести Кегни коврижку.

— О да, о да! Путь к сердцу мужчины… ну и так далее. Кстати, Декстер, — миссис Тифтон обернулась к своему спутнику, — напомни потом, чтобы я тебе что-нибудь испекла.

— Дорогая, моё сердце и так у твоих ног.

— Вот и славно. — Она уверенным движением поправила волосы. — Розалинда, можешь отнести произведение своего кулинарного искусства к каретному сараю и оставить там у порога. Но если ты рассчитывала застать Кегни дома, вынуждена тебя огорчить. Я послала его в магазин за торфом. А как отнесёшь коврижку или что там у тебя, сейчас же отправляйся на свою сторону. И младшую сестру с собой прихвати, если она до сих пор тут болтается.

— Бетти?

— Бетти, Битти, какая разница.

— С крылышками, — с нехорошей ухмылкой подсказал Декстер.

Внутри у Розалинды словно что-то оборвалось.

— Бетти? Вы видели её у каретного сарая?

— Я что, непонятно выразилась? — осведомилась миссис Тифтон. — Довольно, иди уже, куда шла.

Розалинда проскользнула мимо миссис Тифтон с Декстером. Выслушать столько гадостей про Пендервиков и в конце узнать, что её младшая сестра болтается около каретного сарая, — к такому Розалинда не была готова. Бетти. Как она могла? Она же знает, что нельзя никуда ходить одной, без старших. Розалинда перешла на бег, цветок лилии выпал из её волос, но она даже не заметила. У каретного сарая Бетти не оказалось. Где же она? Была здесь, но уже ушла? Розалинда наклонилась к сетчатой двери и заглянула внутрь. То, что она увидела сквозь сетку, ей совсем не понравилось. На коврике за дверью лежали две морковки. Ах, как это было нехорошо! Чак не мог оставить морковку несъеденной.

— Чак! Карла! — позвала Розалинда.

Ничего, никого.

— Карла, Чак!

На этот раз из-под дивана высунулся одинокий бело-розовый нос: Карла. Она посмотрела на Розалинду долгим печальным взглядом и уползла обратно под диван.

Ах, Бетти!.. Что же ты натворила?

Примерно в ту же минуту, когда Розалинда склонялась над водой, чтобы сорвать лилию, Джейн натягивала тетиву. Она целилась в пришпиленную к стволу картонную мишень с намалёванным на ней лицом Декстера. Стрела вылетела из лука — фью-у! — и унеслась куда-то вбок.

— Третий раз подряд промазала, — сказала Скай. — Ты хоть смотришь, куда стреляешь?

— Джейн, а ты попробуй снять шляпу, — посоветовал Джеффри.

На голове у Джейн была жёлтая непромокаемая шляпа, привезённая из дома на случай дождя. Вообще-то дождя сейчас не было, но Скай и Джеффри были в своих камуфляжных шляпах, и Джейн не хотелось от них отставать. Но промахивалась она вовсе не из-за шляпы. Просто сегодня она никак не могла сосредоточиться. В голове у неё крутился один и тот же вопрос: как лучше вписать лук и стрелы в книгу про Сабрину Старр?

Четвёртая стрела тоже улетела в кусты. Может, вставить их в эпизод с воздушным шаром? Например, Сабрина могла бы послать в окно Артура стрелу с запиской. Нет, не годится. У них уже есть почтовые голуби, которые носят записки туда-сюда. Стоп. Идея! Сабрина возьмёт бечёвку, привяжет один её конец к стреле, а другой к корзине воздушного шара и выстрелит в Артурово окно. Тогда Артур ухватится за бечёвку, подтянет к себе шар и выберется из окна на ветку дерева, а с неё в корзину. Ах, как же отлично всё получается!

Джейн снова натянула тетиву и выстрелила: фьюу… чпок!

— Враг повержен! — крикнула она.

— Первое попадание у Джейн, — объявил Джеффри.

— С чего ты взяла, что он повержен? Задела ему слегка щёку — только и всего. — Скай подскочила к мишени и ткнула пальцем в крошечную вмятинку. Стрелы с резиновыми наконечниками отскакивали от картона, почти не оставляя следов.

— Это не моя вмятина, — заспорила Джейн. — Моя должна быть на носу.

Скай упрямо помотала головой:

— Не выдумывай!

— Надо чем-нибудь мазать наконечники, чтобы на мишени оставался след, — сказал Джеффри.

— Кровью? — оживилась Скай.

— Лучше кетчупом, — сказал Джеффри.

— Я принесу! — вызвалась Джейн. — А вы стреляйте пока без меня, всё равно сейчас не моя очередь. — И она побежала в дом за кетчупом.

Но по дороге она решила завернуть к собачьему загону: Пёс что-то разлаялся. Само по себе это было нормально, Пёс всегда лаял, на то он и Пёс. Просто сейчас он уж очень усердствовал, будто сообщал: что-то не так. Конечно, это «не так» могло означать всё что угодно. Что уж ему там пришлось не по нраву, слон с неба свалился или листик упал в миску с водой, — неизвестно. Но Джейн всё-таки решила проверить.

При виде её Пёс кинулся к калитке и залился яростным лаем. Она всё осмотрела, но не поняла, с чего он так расшумелся. Вроде жив-здоров, миски с водой и с едой полные, и внутри загона всё как обычно: вдоль забора ямы по всему периметру, Пёс их каждый день роет, а папа каждый день зарывает.

— Ну, что случилось-то? — спросила она Пса. — У тебя же всё в порядке!

— Ррр-р-р, гав, гав! — Пёс вскочил на задние лапы и бросился на калитку.

— Что, одиноко тебе? Бедненький! Но ты ведь всё равно из лука стрелять не умеешь. Так что сиди тут.

— Рррр-гав! — возразил Пёс. Он и не собирался стрелять из лука, но и «сидеть тут» он не мог: он должен был немедленно, сию же минуту выбраться из загона. Потому что кому-то срочно требовалась его помощь.

Будь рядом Бетти, она бы поняла. Но Бетти не было — и в этом отчасти и состояло беспокойство Пса. Джейн не умела понимать собачий язык так же хорошо, как её младшая сестра, поэтому она сказала:

— Извини, дружище, — и пошла дальше.

Но не успела она сделать и десяти шагов, как у неё за спиной что-то очень подозрительно стукнуло, лязгнуло, и раздался победный лай. Когда Джейн обернулась, Пёс уже перемахнул через решётчатый забор и во всю прыть уносился прочь.

Давно уже было проверено и перепроверено: чтобы поймать Пса, требуется не одна сестра Пендервик, а минимум две. Лучше три. И ещё лучше, если в числе этих трёх окажется Бетти. Поняв, что одна она ничего не сделает, Джейн помчалась назад, на лужайку к Джеффри и Скай.

Джеффри натягивал тетиву.

— Пёс, — задыхаясь, сказала Джейн. — Пёс выпрыгнул из загона и сбежал!

Джеффри не задумываясь отбросил лук со стрелой.

— Мама сегодня весь день бегает по парку, готовится к своему конкурсу. Если она его увидит, такое начнётся! Она ведь даже не знает, что вы привезли с собой собаку.

Все трое бросились к зелёной изгороди, в два счёта преодолели тоннель и, выскочив на той стороне, чуть не налетели на спешащую к тоннелю Розалинду.

— Чак убежал, — выпалила Розалинда. — Надо его найти, пока Кегни не вернулся.

— А у нас Пёс вырвался из загона, — перебила её Скай.

Секунду все молчали. Потом до сестёр Пендервик дошёл весь ужас ситуации, и они заговорили одновременно.

— Тихо! — крикнул Джеффри, взмахнув руками над головой. Сёстры смолкли. — Пёс в любой момент может оказаться здесь. Скай, карауль на том конце. Следи, чтобы он не перебрался на эту сторону.

— Есть. — Скай нырнула обратно в тоннель.

— Остальные идут искать Чака, — сказал Джеффри. — Я беру на себя участок от этого места до пруда.

— Я проверю все клумбы вдоль изгороди, — сказала Джейн.

— А я пойду в сторону каретного сарая: вдруг Чак побоится убегать далеко от дома, — сказала Розалинда и с надеждой подумала про себя: пусть он побоится, он же всё-таки кролик.

Джеффри и Джейн разбежались по своим участкам, а Розалинда медленно двинулась по направлению к каретному сараю. Она то и дело наклонялась, чтобы заглянуть под очередной кустик, осматривала со всех сторон каждую вазу, каждую статую. От напряжения и от яркого солнца ей всюду мерещились кролики. Уже несколько раз она замирала, заметив в траве что-то белое, — но, подойдя ближе, снова убеждалась, что это не пятнышко на шкурке Чака, а камешек или цветок. Добравшись до последней клумбы перед дорожкой, она уже почти потеряла надежду и, когда среди зелени опять что-то забелело, чуть не прошла мимо. Но белое пятнышко, которое Розалинда поначалу приняла за цветок, вдруг отпрыгнуло в сторону и вообще повело себя совсем не по-цветочному. Розалинда прикрыла глаза от солнца, сощурилась — и выдохнула с облегчением: Чак, пристроившись на краю клумбы, преспокойно обгладывал листик настурции.

— Ах, Чак, как же хорошо, что ты нашёлся! — сказала Розалинда. — Ты помнишь меня? Помнишь? Это же я с сестрёнкой каждое утро кормлю тебя морковкой…

Чак перестал грызть и склонил голову набок — Розалинде показалось, довольно одобрительно, будто он старался восстановить в памяти вкус той морковки. Ей даже почудилось, что он кивнул, прежде чем взяться за следующий листик. Она опустилась на четвереньки и стала осторожно подползать к беглецу. Пока она сантиметрик за сантиметриком продвигалась вперёд, Чак жизнерадостно догрызал сочный стебелёк, одновременно послеживая за Розалиндой чёрным блестящим глазом.

Ей уже казалось, что всё прекрасно. Сейчас она поймает Чака — вот она уже почти до него дотянулась…

В тишину за её спиной ворвались крики и яростный лай.

— Нет!.. — крикнула Розалинда, но почуявший смертельную опасность Чак уже взвился в воздух и длинными петляющими прыжками удалялся в сторону пруда. Розалинда знала только одно существо, которое могло сейчас догнать обезумевшего от страха кролика, и это существо, к несчастью, уже его догоняло. Неизвестно, каким образом Пёс проскочил мимо Скай, но теперь он нёсся во весь опор по зелёной траве, прямиком к Чаку. Далеко позади бежала и что-то кричала Скай, справа и слева мчались наперерез Джейн и Джеффри — хотели перехватить Пса, прежде чем он перехватит Чака.

Но и это ещё было не всё: с противоположной стороны донеслось торопливое цоканье каблуков по дорожке и послышался ещё один голос:

ЧЬЯ ЭТО СОБАКА? ЧТО ОНА ДЕЛАЕТ В МОЁМ ПАРКЕ?

К месту событий быстрым шагом приближалась миссис Тифтон. В тот момент, когда Розалинда оглянулась, хозяйка Арундела попыталась перейти с шага на бег, но споткнулась и сломала каблук. От этого её настроение отнюдь не улучшилось.

— Розалинда! — взвизгнула она.

Но Розалинда, которой сейчас было не до миссис Тифтон, молча отвернулась. Увы, она сама стояла слишком далеко и ничем не могла помочь Чаку. Оставалось беспомощно наблюдать за бешеной гонкой. Скай и Джейн безнадёжно отстали, но Джеффри продолжал преследование, лишь слегка изменив направление. Розалинда разгадала его манёвр: он решил перехватить Пса у самого пруда. Прыжок — Джеффри ласточкой кинулся под ноги Псу! Но и это последнее героическое усилие мало что дало: Пёс, не снижая скорости, аккуратно обежал Джеффри. Секунду, и ещё секунду было тихо, страшно тихо. А потом Джейн взвыла, как от сильной боли. Этот вой мог означать только одно. Розалинда заплакала. Она ненавидела плакать. Но ещё больше она ненавидела боль, страдание и смерть. И себя она тоже ненавидела. Потому что ей, а не кому-то другому, придётся сообщить Кегни страшную весть: Пёс убил Чака.

Бедный глупый Пёс. Убийца. Вот он — радостно мчится прямо к Розалинде, сжимая в зубах коричневый комочек с белыми пятнышками. За ним, каждый по отдельности, бегут с трёх сторон трое преследователей — Джеффри, Скай и Джейн. А сзади по дорожке, припадая на одну ногу и бормоча что-то малоприятное, ковыляет миссис Тифтон. Розалинда вытерла слёзы. Она старшая. Значит, она должна, обязана справиться. Распрямив плечи, она ждала.

Довольный собой Пёс последним гигантским прыжком приземлился у Розалиндиных ног и разжал пасть. Пушистое тельце Чака упало на траву. Пёс залился лаем: правда, я молодец? Правда, я лучше всех? Розалинда смотрела молча, ругать его не было сил. Потом подбежали Джеффри, Джейн и Скай. Джейн всхлипывала. Скай схватила Пса за ошейник и держала мёртвой хваткой — как будто это что-то могло изменить. Джеффри был бледен, но, кажется, он один из всех ещё что-то соображал. Шагнув вперёд, он заслонил безжизненно лежащего кролика от миссис Тифтон, которая наконец дохромала до клумбы.

— Чья это собака? Это ваша собака? — она сурово смотрела на Розалинду.

— Да, мэм, — ответила Розалинда.

Вам сказано было держаться подальше от моего парка! А вы вместо этого притащили сюда какое-то… чудовище, чтобы оно перетоптало мне весь дельфиниум. И это за три дня до садово-паркового конкурса! Да как вы смеете?.. И даже не удосужились мне сказать, что вы привезли с собой собаку!

— Простите. Больше это не повторится.

— «Простите, простите» — повторяешь целый день одно и то же, как попугай! Но ты права, больше это не повторится. Я собираюсь поговорить с вашим отцом. Его дочери слишком вольно обращаются с моей собственностью! И я непременно ему об этом сообщу. — Она раздражённо обернулась к Джейн. — Нет, вы посмотрите не неё, она же ещё и ревёт! Что случилось, Скай?

— Ничего, — ответила Джейн. Слёзы ручьями бежали по её щекам.

Миссис Тифтон усмехнулась.

— Джеффри, немедленно домой.

— Я скоро.

— Не скоро, а сейчас же! Декстер хочет показать тебе, как делают замах в гольфе.

— Я только помогу девочкам отвести Пса обратно к летнему домику и приду. Это важно, мама.

Миссис Тифтон посмотрела на сына так, словно собиралась его испепелить. Но Джеффри не испепелился, даже не отвёл взгляд, а смотрел на мать прямо и открыто. Чем кончится эта игра в гляделки? Сёстры затаили дыхание… и выдохнули, только когда миссис Тифтон первая опустила глаза и отвернулась. Прихрамывая и, как показалось девочкам, дымясь от злости, она ушла по направлению к Арундел-холлу.

— Джеффри, мы не хотим, чтобы из-за нас у тебя были неприятности, — сказала Розалинда. — Ты мог бы её послушаться.

— Нет, не мог. Я же сказал: это важно. Для меня.

Присев на корточки, Джеффри тихонько погладил мягкую шёрстку Чака. Хорошо хоть, что крови не было.

— И что теперь? — спросила Скай. — Мы должны его похоронить, да?

— Придётся дождаться Кегни, — сказала Розалинда.

— Кегни… — эхом повторила Джейн и снова залилась слезами.

— Наверно, надо положить его в какую-нибудь коробку, — сказала Скай.

Джеффри поднял пушистый комочек с земли. Розалинда, борясь со слезами, протянула руку, чтобы в последний раз погладить бедного кролика. Он был ещё тёплый. Если бы она не видела своими глазами, как всё происходило, — подумала бы, что он жив. Ей даже почудилось, что он дышит.

И тут Розалинда ахнула.

— СМОТРИТЕ!..

Все замерли — и тоже ахнули. Потому что Чак открыл глаза!

И, кажется, сильно удивился.

— Он живой? — вскрикнула Джейн.

— Он не умер? — вскрикнула Скай.

Розалинда и Джеффри ощупали Чака от ушек до хвоста и убедились, что у него всё цело.

— Значит, Пёс не убил Чака, — сказал Джеффри. — Он просто поймал его… для нас.

— Гав! — гордо сказал Пёс, и это означало: правда, я молодец? Правда, я лучше всех? Дети немедленно с ним согласились, и все, кроме Джеффри (который держал Чака), бросились обнимать и расхваливать Пса.

— Джеффри, — попросила Розалинда, — отнеси Чака обратно в каретный сарай, пока с ним ничего больше не случилось. А мы отведём Пса. Придётся, видно, запереть его в доме.

Но Псу эта мысль не понравилась. Когда Скай потянула его за ошейник, он, упираясь всеми четырьмя лапами, стал тянуть её в другую сторону и опять залился своим самым тревожным лаем, будто говорил: что-то не так, что-то не так!

Да что с ним такое сегодня? — нахмурилась Джейн. — Он же уже спас Чака, что ему ещё нужно?

— ГАВ! РРР-ГАВ-ГАВ-ГАВ! — надрывался Пёс.

— Кажется, он чем-то недоволен, — сказал Джеффри. — Вы его вообще понимаете?

— Да его только Бетти… — оборвав себя, Розалинда испуганно огляделась. — Бетти! Где Бетти?

Глава одиннадцатая Второе спасение

Решив, что она должна найти Чака, Бетти сделала самое логичное, что можно было сделать в таком случае: пошла искать Чака. Она искала его по всему Арундел-парку, звала по имени, уговаривала выйти и не прятаться. Она трижды обошла все вазы, статуи, клумбы и фонтаны — но кролика нигде не было. И тогда она впала в отчаяние и решила, что Чак уже никогда не отыщется. Значит, у неё теперь всего один выход. И значит, она должна быть очень, очень храброй девочкой.

Я храбрая, строго сказала она себе и зашагала вперёд. Вот так получилось, что примерно в то же время, когда Розалинда, прихватив коврижку для Кегни, вышла из летнего домика и направилась к каретному сараю, Бетти храбро перелезла через низкую каменную ограду, отделявшую Арундел-парк от внешнего мира, и направилась домой. То есть не в летний домик, а совсем домой, в Камерон. Туда, где нет ни миссис Тифтон, ни Чака, который потерялся из-за Бетти. Ни Кегни и Карлы, чьи сердца теперь разбиты, тоже из-за Бетти. Она доберётся туда к ночи и уснёт сегодня в своей кроватке. И может быть — может же такое быть? — когда папа и сёстры вернутся домой, они уже не будут на неё очень сильно сердиться.

Бетти знала, куда ей идти. Арундел в горах, а Камерон нет — значит, надо идти вниз, под гору. А если всё кругом будет плоское и никаких гор, то тогда надо идти в сторону солнца. Потому что Скай однажды сказала, что Камерон находится к востоку от Арундела. А восток — не важно, что это такое, но он как-то связан с солнцем. К несчастью, солнце скоро оказалось прямо над головой, и идти в его сторону никак не получалось. Поэтому Бетти просто брела вперёд.

Не будь она такой несчастной, ей бы даже нравилось так брести, особенно вначале. Кругом были луга, в зелёной траве покачивались головки полевых цветов, кузнечики весело прыгали у Бетти перед самым носом, а несколько бабочек порхали над ней, провожая с луга на луг: наверно, они принимали её за царицу бабочек. А когда стало жарко — так жарко, что можно было зажариться, — впереди послышалось журчанье ручейка, и Бетти просто вошла в него и села прямо в воду. Хорошо, подумала она, когда никто не говорит «нельзя».

Но больше всего ей понравилось на том лугу, что начинался сразу за ручьем: там, за загородкой, стояли две лошади! Они стояли просто так, будто ждали, когда Бетти подойдёт к ним и поднимет пучок клевера повыше, чтобы они могли ухватить его чёрными бархатными губами. Бетти кормила их клевером и радовалась, пока не заметила, что одна из лошадей коричневая в пятнышках, как Чак, а вторая белая, как Карла. А потом она заметила, как они изгибают шеи и нежно трутся друг о друга носами. Как им было бы грустно, подумала тогда Бетти, если бы одна из них осталась за загородкой, а вторая убежала навсегда.

Тогда Бетти попрощалась с лошадьми и печально побрела дальше.

— Её нет в парке, — сказала Розалинда. Только что они вчетвером — Розалинда, Джеффри, Скай и Джейн — сошлись около мраморного громовержца, чтобы обсудить положение.

— Я обыскал каретный сарай внутри и снаружи. И дом тоже. Тётя Черчи сказала, что сегодня она Бетти не видела. Кегни пока не вернулся, — доложил Джеффри.

— У нас в домике её тоже нет. Когда мы со Скай отвели Пса, я обшарила все комнаты, заглянула под кровати, прошла через её «тайный ход» — в общем, всё проверила, — сообщила Джейн.

— Я облазила весь участок вокруг летнего домика, — коротко сказала Скай.

Прикрыв глаза от солнца, Розалинда посмотрела вдаль — сначала в одну сторону, потом в другую, отчаянно надеясь, что где-нибудь среди зелени мелькнёт девочка с крылышками. Но кругом был только парк, а за ним ещё деревья, а за теми деревьями горы. Когда Розалинда повернулась к остальным, лицо у неё было очень бледное.

— Нужно сообщить папе.

— Он ещё не приехал из города, — сказала Джейн.

— Тогда… что же делать? Что делать, а?.. Это я, я во всём виновата! Я ведь обещала… я обещала маме о ней заботиться… — Розалинда всхлипнула, ноги у неё вдруг ослабели, и она опустилась прямо в траву. Джейн неловко похлопала её по плечу, но от этого Розалинда только ещё сильнее расплакалась.

— Мы должны найти Бетти, — сказала Скай, обернувшись к Джеффри и Джейн.

— А Пёс? — спросил Джеффри.

— Что — Пёс?

— Он умеет искать?

Все три сестры молча уставились на Джеффри. Как же они раньше об этом не подумали? Щёки Розалинды чуть-чуть порозовели, она вскочила на ноги.

— Бежим! — крикнула она и устремилась вперёд так быстро, что остальные едва за ней поспевали.

Пёс, запертый внутри летнего домика, лаял как безумный. Едва Розалинда приоткрыла дверь, он ринулся наружу, чуть не опрокинув Джейн, — Джеффри еле успел ухватить его за ошейник. Теперь надо было объяснить Псу, что он него требуется.

— Джейн, сбегай наверх, принеси что-нибудь из вещей Бетти, — приказала Розалинда.

Джейн унеслась и через минуту принеслась обратно, держа в руках голубого слоника Фантика. Розалинда сунула слоника Псу — на, нюхай! — и сказала:

— Ищи Бетти.

Пёс окинул её уничтожающим взглядом. Он лучше их всех знал, что надо делать.

— По-моему, он всё понял, — сказал Джеффри.

Розалинда кивнула.

— Надеюсь. Всё, отпускай. Бежим за ним!

В ту же секунду Пёс рванул с места вперёд, прямиком к зелёному тоннелю.

Бетти брела по солнцепёку уже два часа. Конечно, сама она не знала, сколько прошло времени: часов у неё не было, да она и не умела определять время по часам. Она только знала, что ей хочется есть, хочется пить и что она очень, очень устала. К тому же она только что добрела до конца луга, а дальше надо было переходить дорогу. С виду это была не самая опасная дорога: Бетти стояла на обочине уже несколько минут, и пока что мимо неё не проехало ни одной машины. Но дорога есть дорога, а папа строго-настрого запретил ей переходить дорогу одной.

Бетти дрогнула, мужество начало ей изменять. А что если Камерон окажется слишком далеко? Если к ночи она до него не доберётся? Её вдруг потянуло назад, в летний домик. Но надо было идти вперёд, а не назад. И, значит, придётся переходить дорогу, окончательно поняла Бетти. Она посмотрела налево, направо, потом снова налево. Закрыла глаза для храбрости. Неуверенно ступила одной ногой на асфальт, замерла и прислушалась. Что это? Не может быть!.. Да, вот опять. Собачий лай! Обернувшись, Бетти увидела лучшую собаку на свете, и эта собака неслась прямо к ней.

— Пёс! — вскрикнула Бетти, широко распахнув руки.

Пёс прыгнул прямо в её объятья, и они вместе покатились по земле, бурно радуясь счастливой встрече. Но их счастье длилось недолго: на лугу уже слышались взволнованные крики. Подняв голову, Бетти увидела Джеффри и трёх своих сестёр. Все они очень быстро бежали в её сторону и выкрикивали что-то безумными голосами. И хотя они были ещё слишком далеко и слов было не разобрать, Бетти и так знала, что они выкрикивают: бедный Чак, ужасная Бетти. Она вскочила на ноги.

— Пойдём! Надо бежать. Скорее! — Ухватившись за ошейник, она попыталась вытянуть Пса на дорогу.

Но Пёс стоял как вкопанный, упираясь всеми четырьмя лапами. Он явно решил помешать Бетти перейти через эту дорогу Она тянула его в одну сторону, он её в другую. Наконец, отчаявшись, Бетти отпустила ошейник. Раз он не хочет идти с ней, она пойдёт дальше одна. Бетти снова закрыла глаза и выбежала на асфальт. И тут на дороге показалась машина.

— Джеффри был просто великолепен! — воскликнула Джейн. — Он выхватил Бетти из когтей смерти.

— Хватит тебе папу пугать, — фыркнула Скай. — Машина была ещё вон где…

— А я всё равно чуть не умерла со страху. — Розалинда наклонилась вперёд и взяла Бетти за руку. Ей хотелось держать и держать эту маленькую ладошку и никогда не выпускать.

Бетти, вместе с голубым слоником Фантиком, уютно устроилась на папиных коленях.

— А всю дорогу назад я ехала верхом на Джеффри, — похвасталась она. — Розалинда, расскажи опять про то, как Пёс спас Чака.

— Мы эту историю слышали уже четыре раза, — сказал мистер Пендервик. — И, кстати, кое-кому пора укладываться.

Ужин давно закончился, но семья в полном сборе сидела за кухонным столом.

— Нет, не кое-кому не пора! — Бетти было удобно и тепло и совсем не хотелось укладываться.

— Ну хорошо, ещё чуть-чуть. — У мистера Пендер- вика сегодня язык не поворачивался сказать младшей дочери нет. — Но мне надо серьёзно поговорить с твоими сёстрами, так что придётся несколько минут потерпеть без историй про Чака, идёт?

— Идёт. — И Бетти тут же уснула, склонив голову на папино плечо.

— Сегодня, — начал мистер Пендервик, — мне звонила миссис Тифтон.

— Хм-гмм, — сказала Скай.

— Она выразила недовольство — вполне справедливое, замечу, — тем, что Пёс бегал по её саду. Я принёс ей наши извинения и заверил, что это больше никогда не повторится. Не повторится, все меня слышали? — Он заглянул под стол, где Пёс уже расправился с куском мяса, зажаренным специально для него, и теперь с упоением глодал косточку. — Однако это была не самая неприятная часть нашего разговора. Потому что дальше миссис Тифтон в довольно резких выражениях дала мне понять, что я вас плохо воспитываю.

— Да? — Розалинда вскинула голову.

— И что ты ей ответил? — спросила Скай.

— Satis eloquentiae, sapientiae parum [15]. — Дочери продолжали глядеть на мистера Пендервика выжидающе, поэтому он продолжил: — Благо с латынью у миссис Тифтон неважно, как и у вас. Должен признать, это прозвучало не слишком любезно. Особенно учитывая, что в известном смысле она права…

— Нет! — сказала Розалинда. — Ни в каком смысле она не права.

— А если бы Бетти всё же потерялась, что тогда? — спросил мистер Пендервик. — Как бы я потом смотрел вам в глаза?

Скай пожала плечами.

— Но она же не потерялась.

— Пап, миссис Тифтон ерунду говорит, — сказала Джейн. — Ты самый лучший.

Мистер Пендервик покачал головой.

— Возможно, не самый… Скажу вам больше, миссис Тифтон, кажется, уверена, что наша семья дурно влияет на её сына. Она объяснила мне так: когда она обнаружила у себя в парке собаку и велела Джеффри немедленно идти домой, он не только её не послушался, но потом ещё целый час пропадал неизвестно где.

— Почему это неизвестно? — возразила Скай. — Он вместе с нами искал Бетти.

— Это вы знаете, что он искал Бетти. И я знаю, что он искал Бетти. А у миссис Тифтон сложилось полное впечатление, что сын вдруг перестал её слушаться. И началось это после нашего с вами приезда в Арундел.

— Да слушается он её, — сказала Скай. — А если ему приходится иногда с ней спорить, то при чём тут мы? Это всё из-за Декстера.

— Гмм… из-за кого?

— Декстер — близкий друг миссис Тифтон, — пояснила Розалинда. — Он… в общем, не очень хороший человек.

— Хоть и не такой нехороший, как миссис Тифтон, — вставила Джейн.

— А по-моему, он ничем её не лучше, — мрачно заметила Скай. — Я даже не пойму, как она-то его терпит.

— Что ж, это бывает, — сказал мистер Пендервик. — От одиночества люди делают порой странный выбор.

— От одиночества?.. — растерялась Розалинда. Ей как-то не приходило в голову, что миссис Тифтон может страдать от одиночества.

— Э, вот только не надо её жалеть, — нахмурилась Скай. — Она будет кричать, что Пендервики дурно влияют на её сына, а мы будем её жалеть?

— Мы же на него не влияем дурно, да, пап? — спросила Джейн.

— По правде сказать, я не вижу в Джеффри никаких признаков дурного влияния. Он отличный парень. А теперь, после того как он спас жизнь нашей Бетти…

— Дважды! — вставила Джейн.

Скай метнула на неё свирепый взгляд, но, по счастью, именно в этот момент Пёс решил затащить косточку, которую он давно уже возил по полу, в миску с водой, вода выплеснулась, всем пришлось на время отвлечься. Когда лужу вытерли, мистер Пендервик продолжил.

— Так вот, у некоторых народов считается, что если человек спас кого-то от смерти, то у него навсегда остаётся частичка души того человека, которого он спас. Поэтому, хочет того Джеффри или не хочет, но теперь он связан с нашей семьёй.

— Вот это романтика! — восхитилась Джейн.

— Романтика, шмомантика, — передразнила её Скай. — И на что, спрашивается, Джеффри Беттина душа, что он с ней будет делать?

Бетти приоткрыла глаза и сонно сказала:

— Он может на мне жениться.

— Жениться? На тебе? — Джейн с Розалиндой прыснули, а Скай вообще от смеха упала со стула и принялась кататься по полу, совсем как Пёс, когда у него чешется спина.

— И тем не менее, — сказал мистер Пендервик очень серьёзно, и его дочери, которым этот тон был хорошо знаком, сразу замолчали. Скай села обратно на стул. — Мы должны помнить, что мы здесь в гостях. Я понимаю, конечно, миссис Тифтон тоже не сахар. Однажды, когда мы беседовали с Кегни, она подошла к нам и попыталась поразить меня глубиной своих познаний, даже заговорила на латыни. Правда, вместо Campanula persicifolia — персиколистного колокольчика — у неё получилась какая-то «кампанула пепсиколия»… но речь сейчас не об этом. Я хотел сказать, что, как бы мы ни относились к миссис Тифтон, мы здесь её гости. И значит, должны вести себя наилучшим образом.

Розалинда кивнула.

— Ты прав, папа. Мы будем вести себя как леди.

— Лично я не собираюсь вести себя как леди, — сказала Скай. — Ну ладно… Если уж так надо, я согласна вести себя как джентльмен.

— Это одно и то же, — вставила Джейн.

— Нет, не одно и то же!

— Нет, одно…

— Всё. Tacete[16]. — Мистер Пендервик встал, держа Бетти на руках. — Пора спать. Сегодня был долгий день.

Глава двенадцатая Сэр Барнаби Паттерн

Три старшие сестры Пендервик договорились не морочить Джеффри голову историями про частичку Беттиной души и про его предстоящую женитьбу. Бетти с ним тоже об этом не заговаривала. Зато Псу пришлось выслушать немало интересных рассказов: и про свадьбу, и про то, как Пёс будет на ней самым главным свидетелем и ему специально к торжественному дню сошьют красивую попонку. Но Пёс умел хранить тайны Бетти, так что эти рассказы благополучно миновали ушей жениха. И хорошо. Потому что Джеффри хватало сейчас своих забот.

Впереди всё неотвратимее маячила военная школа и Декстер в роли отчима, но дело было не только в этом. И не только в том, что миссис Тифтон смотрела теперь на сестёр Пендервик с откровенным презрением. И даже не в том, что пару дней назад начались уроки гольфа в загородном клубе — после первого урока Джеффри точно возненавидел бы гольф лютой ненавистью, если бы уже его не ненавидел. Но всё же неприятностью номер один был сейчас садово-парковый конкурс. Главным судьёй, как выяснила миссис Тифтон, был назначен англичанин, известнейший специалист по садам и паркам сэр Барнаби Паттерн. Ни за что не желая опозориться перед человеком, чьё имя надлежит произносить с прибавкой «сэр», миссис Тифтон готовилась к конкурсу как одержимая. Однажды её даже видели в парке в шортах и кроссовках: она собственноручно тянула из земли сорняк и, кажется, что-то при этом бормотала.

Всё это сильно осложняло жизнь Джеффри и сестёр Пендервик. Теперь они целыми днями топтались на участке перед летним домиком и с нетерпением ждали, когда же придёт и уйдёт ненавистный конкурс. Между тем времени у Пендервиков оставалось совсем немного, только до конца недели. Дети стреляли из лука до ряби в глазах, гоняли мяч до упаду и даже — от тоски и отчаяния — играли в прятки. Но вот день конкурса настал. Теперь главное было сидеть тихо и не соваться в парк всего несколько часов, чтобы миссис Тифтон получила вожделенный приз из рук важного сэра, — и тогда все смогут наконец вздохнуть спокойно.

— Ты чего так поздно? — спросила Скай. — Обещал же к завтраку.

Скай и Джейн сидели на крылечке, Джеффри только что подошёл.

— Мы ели оладьи с черникой. Тебе тоже оставили. — Джейн кивнула на стоящую рядом тарелку с холодными оладьями.

— Ждал удобного момента, когда можно будет умыкнуть из дома вот это. — Джеффри вытащил из кармана цветную брошюрку и передал Скай.

Скай раскрыла её и зачитала наугад:

— «В военной школе Пенси мы выковываем из мальчиков мужчин, а из мужчин — солдат».

— Посмотри на этого несчастного, — Джейн ткнула пальцем в фотографию худенького подростка, затянутого в синюю военную форму. Подросток стоял навытяжку, старательно пуча глаза.

— Ты в конец загляни, — Джеффри перелистнул несколько страниц. — Видишь, у них в расписании вообще нет музыки, не считая маршировки под духовой оркестр! Я там сдохну. Свихнусь и сдохну, и всё.

— Придурок этот Декстер, — сказала Скай. — Придурок в квадрате. Скользкий, гадкий, мерзкий тип!

Вышедшие на крыльцо Розалинда и Бетти успели расслышать только конец.

— Ты про Декстера? — спросила Розалинда.

— А про кого же, — вздохнула Джейн.

— Рррр, — Скай зарычала, совсем как Пёс, когда ему что-то очень сильно не нравится.

— Я вот что подумал: если они хотят, чтобы я уехал в какую-нибудь школу, — пожалуйста, я не против. Тем более что мама собралась за Декстера замуж. — Джеффри скривился. — Но лучше же ехать в такую школу, где я сам захочу учиться, правильно? У одного моего знакомого сестра поступила в Бостоне в школу-интернат, и знаете зачем? Просто она играет на скрипке, а в Бостоне есть консерватория. Теперь по субботам она ходит туда на занятия. Вот, думаю, мне бы тоже что-нибудь такое подошло.

— Джеффри, ты должен обязательно поговорить об этом со своей мамой! — сказала Розалинда.

— Как я с ней буду говорить? Она ведь мне даже ещё не сообщила, что выходит замуж!

— Рррр! — снова рыкнула Скай.

— Бедный Джеффри. — Бетти дотронулась ладошкой до его щеки. — Мы с Розалиндой пойдём искать одуванчики для Карлы с Чаком. Кегни говорит, что кролики любят одуванчиковые листочки. Идём с нами?

— Он не может, — отрезала Скай. — У нас футбол.

Джеффри поднял глаза на Бетти.

— Беттик-светик, в другой раз, ладно? — сказал он.

— Скай, Джейн! Вы помните, что мы в ближайшие несколько часов должны оставаться на участке? — спросила Розалинда. — Тётя Черчи специально звонила напомнить нам, что садоводы скоро начнут съезжаться.

— Ты уже говорила, — вздохнула Скай.

— Ничего, скажу ещё раз. Пёс у папы в кабинете, папа обещал подержать его у себя до после обеда. А мы всё это время должны сидеть тут, в парк ни ногой, ясно? — Все молчали. Скай и Джейн изучали рекламу военной школы, Джеффри уныло жевал холодные оладьи с черникой. — СКАЙ! ДЖЕЙН! — Розалинда повысила голос. — Вы не забыли, что нам нельзя появляться в Арундел-парке, пока все не разъедутся? Помните, мы обещали вести себя как леди… или как джентльмены, не важно.

— Да помним мы, — отмахнулась Джейн.

— Мы помним, правда, — сказал Джеффри.

Скай на секунду оторвалась от брошюры.

— Мы уже столько дней ведём себя идеально. Думаешь, мы такие тупицы — возьмём и в самый ответственный момент всё испортим?

— Я-то не думаю, но миссис Тифтон… — начала Розалинда.

— Всё будет хорошо. Не волнуйся.

— Розалинда, идём. Мы обещали Кегни, — Бетти потянула Розалинду за руку, и они ушли.

Джейн всё ещё сидела, уткнувшись носом в брошюру.

— Вы только послушайте, — сказала она. — «Высокая требовательность, интенсивные тренировки и строгая дисциплина помогают нам воспитывать мужественных воинов»!

— Всё, хватит читать эту бяку! — Джеффри выхватил у неё брошюрку и швырнул на крыльцо. — Побежали лучше играть.

Сегодня была очередь Скай выбирать игру. Она выбрала «двое против одного», что-то среднее между бегом по пересечённой местности, дворовым футболом и игрой в собачку: для участка, заросшего деревьями и травой, — самое то. Мистер Пендервик вчера заклеил прокушенный Псом мяч, и теперь можно было играть двумя мячами сразу. Несколько дней назад мяч Джеффри официально получил имя «Декстер», а только что состоялась ещё одно крещение: плюнув на второй, свежезаклеенный мяч, Скай объявила: «Военная школа Пенси!» — и пнула его вертикально вверх. Игра «двое против одного» началась.

Джеффри был сегодня неудержим. Он бросался на мячи с такой яростью, что сёстры только диву давались. При малейшей возможности он завладевал мячом по имени Пенси и с силой лупил им по ближайшей цели, будь то камень или дерево, — казалось, бедный Пенси сейчас лопнет. Скай тоже не отставала, и немудрено: внутри у неё всё кипело. Конечно, наказать настоящего Декстера Дюпри, навлекшего на Джеффри столько бед, она не могла, зато Декстеру-мячу от неё доставалось крепко. Но неукротимее всех была Джейн. Беспокойство за Джеффри и азарт игры пробудили в ней такие агрессивные наклонности, что ей срочно понадобилось почувствовать себя другим человеком — жёстким, беспощадным и крутым. Куда круче Джейн Пендервик. Да что там Джейн, круче самой Сабрины Старр! Этим человеком оказался Мик Харт, гениальный центрфорвард из Манчестера, что в Англии. Джейн придумала Мика пол года назад, когда во время одной гадкой, отвратительной игры её чуть не задавила здоровенная защитница из команды противника. Превращаясь в Мика, Джейн не ведала ни страха, ни боли и легко обходила любых защитников, будь они хоть в два, хоть в три раза её выше и крепче. И тогда болельщики её обожали, команда готова была носить на руках, а сама она могла низким грубым голосом Мика вопить что ей заблагорассудится. Вот эта последняя часть ей нравилась больше всего.

— ЭЙ ТЫ, — басом кричала она сестре, — СЕЛЁДКА ДОХЛАЯ! ШЛЯПА-РАСТЯПА!

Скай давно бы уже рассвирепела от такой наглости, но ей было не до того. Только что, зацепившись за корень, она растянулась на траве, потеряла мяч и, естественно, оказалась собачкой. Теперь она металась взад-вперёд как угорелая, стараясь перехватить Декстера или Пенси, но Джейн и Джеффри тоже не зевали, и мячи упорно летели и катились мимо. Скай злилась, но ничего не могла сделать.

— Скай, что с тобой? — ехидничал Джеффри, перебрасывая Декстера точнёхонько у Скай над головой.

— Ничего! — Скай дёрнулась за следующим мячом, но Пенси, посланный ногой Джейн, уже усвистел на противоположный конец лужайки.

— ЧЕГО ТАК ХИЛО? — горланила Джейн. — КУКУ! ШИЗАНДРА С ПРИВЕТОМ!

Нет, это уже было слишком! «Дохлая селёдка» ещё куда ни шло, но когда младшая сестра нагло обзывает тебя «шизандрой», тем более «с приветом»… Хорошо бы, кстати, выяснить, что за «шизандра» такая. И, отбросив все правила (которых и так было немного), Скай притворно оступилась и покатилась по траве, изображая невыносимые страдания. Джейн шагнула к ней — сестринская любовь на какую-то секунду взяла верх над хладнокровием Мика Харта, но Скай и этой секунды хватило: с победным хохотом вскочив с земли, она завладела Пенси и немедленно перебросила его Джеффри.

— Джейн — собачка! — торжествующе объявила она.

Игра продолжалась. Теперь Джейн то крутилась на одном месте, то носилась по лужайке, а Декстер и Пенси летали у неё над головой от Скай к Джеффри. И обратно. И опять туда. И опять обратно. Джейн каждый раз бросалась на мяч с воинственным кличем. Наконец, подпрыгнув высоко-высоко, она мастерски приняла Декстера на ногу. Джеффри собачка!

Оценив ситуацию, Джеффри выбрал позицию посередине между двумя сёстрами. Он рассчитывал быстро вернуться в игру, но не тут-то было. Джейн и Скай вдруг заиграли чётко и слаженно. Как красиво они обходили стволы деревьев, как обменивались точнейшими передачами — Пенси и Декстер свистели у Джеффри перед самым носом, но он не мог их взять! Молодцы сёстры! Но всё равно Джеффри не собирался долго терпеть такое издевательство. Неожиданно он перестал обращать внимание на Пенси с Декстером, развернулся и направился к Скай.

— СКАЙ, БЕРЕГИСЬ! — крикнула Джейн и мощным ударом послала Декстера высоко в воздух.

Скай вовремя заметила подбегающего Джеффри — спасибо Джейн! — и в последний момент успела отправить Пенси в свечу, вслед за Декстером.

Два мяча взмыли вверх почти одновременно — выше, выше, выше, — а игроки рванулись в ту же сторону по траве, чтобы успеть их перехватить. В какой-то миг всем показалось, что Пенси и Декстер сейчас скроются в вышине… но наконец две точки наверху замерли…

И начали медленно, плавно снижаться, чтобы приземлиться — собственно, совсем рядом, прямо за живой изгородью.

Кто подумал в этот момент про садово-парковый конкурс? Кто замедлил бег? Кто вспомнил предостережения, звучавшие сегодня всё утро: сидеть на участке, не соваться в Арундел-парк? Никто не подумал, никто не вспомнил, никто не замедлил бега. Все трое, как кровожадные дикари, ринулись в узкий тоннель, отпихивая друг друга локтями, а Джейн ещё и выкрикивала во всё горло:

— КО МНЕ, ПЕНСИ! МИК ХАРТ ТЕБЯ СДЕЛАЕТ! УР-РРА ПЕНДЕРВИКАМ! БЕЙ ДЕКСТЕРА!

А когда они выскочили на той стороне — и всё ещё имели шанс спастись бегством, — кто спросил себя, что это за процессия показалась из-за беседки? Кто насторожился, слыша гул голосов? Кто вообще сделал хоть что-нибудь разумное? Опять-таки, никто. Все уши были полны воплей Джейн, все глаза смотрели только на мячи, которые, приземлившись перед громовержцем, дружно поскакали в сторону цветочной вазы, где когда-то пряталась Скай (только теперь из вазы свешивались ветки роскошного жасмина), — и весёлая троица рванула к этой вазе, набирая скорость.

— ЗА АНГЛИЮ! ЗА АДМИРАЛА НЕЛЬСОНА! — надсаживалась Джейн. Точнее, за неё грубым басом надсаживался англичанин Мик Харт: — ЗА ПРИНЦА УИЛЬЯМА!..

Не сумев вовремя затормозить, все трое врезались в каменную вазу, и ровно в ту же секунду в вазу запрыгнули оба мяча. Комья грязи вперемешку с розовыми лепестками разлетелись в стороны, а сами футболисты попадали друг на друга и в восторге забарахтались у подножия вазы.

— Вот это игра, вот это я понимаю! — хохотала Джейн.

— Супер, — задыхаясь, подтвердил Джеффри.

Одна только Скай наконец заподозрила что-то неладное. Почему именно она? Кто знает. Может, как она сама уверяла после, в ней проснулось чувство ответственности — всё-таки она тут была старшая? Или в её памяти шевельнулось смутное воспоминание о конкурсе? Как бы то ни было, что-то заставило её повернуть голову.

Прямо перед её глазами стояла пара высоких каблуков. Каблуки были тёмно-синие, а чуть выше над ними покачивался подол белой юбки в складочку с налипшими розовыми лепестками. Но это было ещё не всё. Рядом с высокими каблуками стояла пара мужских кожаных туфель, и туфли эти были какие-то слишком лёгкие и мягкие — слишком европейские. Вряд ли они принадлежали Декстеру. А за этими лёгкими мягкими туфлями стояли ещё высокие каблуки, целый взвод высоких каблуков. Или даже целый полк.

— Джеффри.

Скай сказала это негромко, но настойчиво, Джеффри мог бы и услышать. Но он в этот момент толкал локтем Джейн, к которой у него было срочное дело.

— Слушай, — спрашивал он, — а что это ты такое кричала? Что ещё за «шизандра»?

— Ну, шизандра — это…

— Джеффри, — снова позвала Скай, беспомощно глядя на подступающие полчища высоких каблуков. — Джейн.

— …в общем, я точно не знаю, просто слово. Я его нашла в папином самом толстом словаре. Словарь закрылся, я не успела прочитать, что это… Но зато как звучит, да? — Мгновенно перевоплотившись, Джейн снова заговорила грубым голосом Мика Харта: — Я ТЕБЕ СКАЖУ, ДЕТКА, ЭТОТ ТИП ДЕКСТЕР — ВОТ ЭТО ШИЗ…

Скай быстро зажала ей рот ладонью и отчаяннободро произнесла:

— Здравствуйте, миссис Тифтон. Как проходит конкурс?

Конечно, и до и после этого момента не всё в Арунделе складывалось у сестёр Пендервик гладко, бывали и другие нехорошие минуты. Но эта минута была так нехороша, что и много месяцев спустя сёстры вспоминали её с содроганием. Когда, выбравшись друг из-под друга, дети наконец поднялись с земли, все трое были почти уверены, что сейчас грянет залп и их немедленно расстреляют прямо на месте. А как же иначе? Они только что вели себя как отпетые преступники и какое бы наказание ни определил им теперь верховный суд — то есть миссис Тифтон, — они его заслужили

Они стояли и ждали, готовые к самому худшем} но миссис Тифтон почему-то не говорила им всего того, что она имела сказать. Внутри неё бурлила бес сильная ярость, готовая в любую секунду выплеснуться наружу — это было хорошо видно по её лицу, но она молчала. Потому что — и это тоже было виде по её лицу — говорить сейчас она бы не смогла. Только кричать. А начав кричать, она бы кричала и кричала как заведённая. Но не могла же она кричать и кричать как заведённая на глазах у сэра Барнаби Паттерна и всего садоводческого клуба! Да, миссис Тифтон героически сражалась сама с собой. Наверно, Скай и Джейн её бы даже пожалели, не будь их собственное положение так плачевно.

Тут рядом послышался чей-то весёлый смех, и все перевели взгляд с миссис Тифтон на главного судью: смеялся не кто иной, как сэр Барнаби Паттерн. У него оказалось доброе, дружелюбное лицо, а вокруг смеющихся глаз много-много морщинок.

— У меня сын вашего возраста, — сказал он. — Тоже в футбол играет. Как жаль, что я не привёз его с собой! — Он обернулся к миссис Тифтон. — Славные детишки. Ваши?

Вопрос сэра Барнаби стал новым ударом для миссис Тифтон: годы спустя, вспоминая эту минуту, сёстры Пендервик гадали, не затем ли он спросил про «детишек», чтобы ещё больше её помучить. Было ясно, что миссис Тифтон держится из последних сил. Сейчас лопнет, — с беспокойством подумала Скай. Когда миссис Тифтон всё же овладела собой и повернулась к сэру Барнаби, Скай чуть ли не зауважала эту женщину

— Джеффри мой сын. А девочки… — она запнулась, подыскивая какое-нибудь подходящее, но всё же приличное слово.

— Это мои друзья, — закончил за неё Джеффри. — Скай и Джейн Пендервик.

— Мы просто снимаем тут летний домик, — сказала Джейн. — То есть наш папа снимает домик, а мы его четыре дочери. То есть мы две из его четырёх… Простите, пожалуйста, если мы вам помешали, но я хотела спросить: раз вы англичанин, значит, вы, наверно, бывали у себя в Англии на матчах чемпионата мира по футболу?..

Лягнув сестру ногой, Скай сказала:

— Нам пора идти. Сейчас мы только уберём беспорядок…

— Нет! — Самообладание миссис Тифтон, кажется, было на исходе. — Не надо.

— Что ж, миссис Тифтон, тогда мы желаем вам удачи в конкурсе. Было очень приятно познакомиться, мистер сэр Паттерн. И с вами тоже. — Скай вежливо кивнула членам садоводческого клуба, многие из которых, как она заметила с некоторым облегчением, едва сдерживали смех. — Пойдём, Джейн.

Но Джейн со страху не слышала ни слова. Застыв на месте, она не сводила глаз с сэра Барнаби. Потому что из всех присутствующих взрослых он был самый нестрашный. И ещё, конечно, потому что он был англичанин — а это так романтично. В конце концов Скай пришлось брать её за руку и тащить за собой. Махнув на прощание Джеффри (и очень надеясь, что миссис Тифтон не съест его и не разорвёт в клочья), девочки отвернулись и пошли в сторону живой изгороди. Но тут взгляды всего садоводческого клуба — целой армии садоводов — упёрлись им в спины, и сёстры, сорвавшись с места, быстрее ветра помчались к живой изгороди. Лишь нырнув в спасительный тоннель, они почувствовали себя в безопасности. Если бы Скай могла сейчас сама себе надавать пинков, она бы это сделала. Надо же было так бездарно, так начисто обо всём забыть! Какие они с Джейн тупицы. Тупицы! ТУПИЦЫ!..

Вечером того же дня Скай и Джейн снова сидели на крылечке. Бетти с Розалиндой ловили светляков на лужайке.

— Как ты думаешь, а миссис Тифтон… и остальные… они слышали, что я кричала? — спросила Джейн.

— Ну ты даёшь! — фыркнула Скай. — Да тебя в соседнем штате все слышали.

Джейн застонала.

— Бедный Джеффри. Надеюсь, мы его не слишком подвели.

— Ха. — Вот на это Скай даже не надеялась.

К крыльцу подбежала Бетти, держа перед собой сложенные коробочкой ладошки.

— Показать вам, кого я поймала? — Она приоткрыла ладошки, чтобы можно было заглянуть внутрь. — Его зовут Горацио. — Светлячок неуверенно пополз наверх.

— Смотри, он мигает, — сказала Джейн. — А, знаю! Это азбука Морзе. Он подаёт нам какие-то сигналы.

— Какие? — Бетти затаила дыхание.

— Отпустите… меня… пожалуйста, — перевела Джейн.

Светлячок улетел.

— Ну вот, теперь я не смогу посадить его в банку к остальным… — сказала Бетти.

— Тогда давай поиграем во что-нибудь другое, — предложила Джейн. — В цирковых акробатов, хочешь?

Понаблюдав за сёстрами, Розалинда, сидевшая на корточках посреди лужайки, открутила крышку стеклянной банки, и пленные светлячки потянулись наверх, на волю. Когда последний светлячок расправил крылышки и взлетел с края банки, Розалинда вдруг почувствовала себя странно: ей стало щекотно, словно что-то проползло у неё по затылку. Только это был не паук, как она позже описывала Анне свои ощущения, не светлячок и вообще не что-то такое, что хочется поскорее стряхнуть, а наоборот — будто судьба коснулась тебя лёгким перстом, сообщая: сейчас что-то будет.

Розалинда встала и обернулась. Через лужайку к ней шагал высокий юноша в бейсболке. Даже в сумерках было видно, что он улыбается. И смотрелся он сегодня не просто классно, как в прошлый раз, а умопомрачительно классно.

Привет, Кегни. — Она попыталась закрутить крышку на банке, но не смогла попасть в резьбу.

— Давай помогу, — Кегни забрал у неё банку, и крышка тут же легко встала на место. — Мне поручено передать кое-что твоим сёстрам.

— Они на крылечке, идём.

Пока они шли рядом, Розалинда отметила, что она достаёт Кегни ровно до плеча. Она очень старалась шагать пошире, чтобы попасть в ногу.

На крыльце Бетти стояла на руках, а Джейн придерживала её за ноги. Скай первая увидела Кегни.

— Ну, как там Джеффри?

— Сидит весь день у себя в комнате. И ему ещё сидеть там до утра, так что он попросил меня заглянуть к вам и сказать, что с ним всё в порядке.

— Миссис Тифтон посадила его на хлеб и воду? — заволновалась Джейн.

— Наоборот, тётя Черчи посадила его на котлеты, варёную кукурузу с маслом и пироги с черникой.

— Его заперли на замок, да? А у него там есть что читать?.. — Джейн явно собиралась продолжить расспросы, но Скай что-то шепнула ей на ухо, и она передумала. — Угу… Розалинда, мы пошли гулять.

Передав Розалинде Беттины лодыжки, Джейн вместе со Скай направилась в сторону деревьев.

— Только недолго! Уже темнеет, — крикнула им вслед Розалинда.

— Шустрые девчонки, — улыбнулся Кегни.

— Такой у них возраст.

— Мф-ф, — Бетти переступила с руки на руку.

— Может, дождь наконец пойдёт. — Кегни взглянул на небо. — Хоть растения польёт как следует.

— С тех пор как мы приехали, дождя ещё ни разу не было.

— ММФФ-Ф! — сказала Бетти.

— Ой! Я про тебя совсем забыла.

— Вот же я, тут стою!

— Да, извини. — Розалинда аккуратно опустила ноги Бетти на пол. — Сбегай, пожалуйста, принеси сюрприз для Кегни.

Бетти вприпрыжку унеслась вглубь дома и через минуту выволокла на крыльцо большой полиэтиленовый пакет, набитый листьями одуванчиков.

— Это мы с Розалиндой изготовили для твоих кроликов.

— Заготовили, — поправила её Розалинда. — Но, Бетти, я имела в виду другой сюрприз. Помнишь, что мы с папой привезли вчера из города?

— А! — Бетти опять убежала в дом. Вернувшись, она протянула Кегни что-то завёрнутое в подарочную бумагу. — На. Это за то, что я нечаянно выпустила Чака. Я хотела календарь с кроликами, но Розалинда сказала, что лучше мы купим тебе другой подарок. Она на него потратила все-все карманные деньги за следующие два месяца, а все-все деньги за этот месяц она уже потратила на подарок Джеффри…

— Тс-с-с! — шепнула Розалинда.

Кегни развернул бумагу.

— Книга о Гражданской войне?.. С фотографиями! Вот это сюрприз. Но, Розалинда, зачем же… Не надо было!..

— Нет, надо.

— Знаешь, а ведь Чаку эта история даже пошла на пользу. С тех пор как Бетти его нечаянно выпустила, он перестал рваться на волю. К двери теперь вообще не приближается… Но спасибо, Розалинда. Прекрасный подарок!

— Пойдёмте теперь вместе половим светлячков, — предложила Бетти.

— Тебе уже пора готовиться ко сну, — сказала Розалинда. — Вечерний рассказ будет через несколько минут. Иди, я к тебе скоро поднимусь.

— Сначала мне надо купаться.

— Ты же купалась вчера вечером.

— У меня ноги грязные. — Бетти вытащила из сандалии одну ножку и задрала её как можно выше, чтобы и Кегни и Розалинде было хорошо видно, какая она грязная.

— Да, ты права, — вздохнула Розалинда. — Попроси папу набрать ванну и залезай, а я приду и помогу тебе вытереться.

— Нет, я хочу, чтобы ты мне набрала ванну.

Розалинда взглянула на Кегни. Он держал свою

новую книгу перед самыми глазами, чтобы лучше видеть картинки в темноте, и увлечённо перелистывал страницу за страницей. Может, если медленно досчитать до трёх, он всё-таки посмотрит на неё? Оторвётся от Гражданской войны? Раз. Два. Три.

Вздохнув, Розалинда сказала:

— Нам пора, Кегни. Спокойной ночи.

Кегни поднял на неё глаза.

— И вам спокойной ночи. Спасибо за книгу! И за одуванчики.

Розалинда взяла Бетти за руку и увела в дом.

— А по-моему, ему бы больше понравился календарь с кроликами, — сказала Бетти.

— Как здорово, что Кегни подвесил эту верёвочную лестницу, — сказала Скай. Она вместе с Джейн стояла перед большим деревом, которое росло у Джеффри под окном, и разматывала бечёвку, намотанную на вбитый в дерево гвоздь. — Джеффри позавчера показал мне, как эта штука работает. Сама лестница наверху, она сейчас свёрнута, а бечёвка её держит. Если развязать вот этот узел, лестница раскрутится и упадёт. А чтобы спуститься по ней сверху вниз, надо развязать другой узел, наверху.

— Ай! — лестница обрушилась Джейн на голову.

— Нечего было под ней стоять!

— Что ж ты мне только сейчас об этом говоришь?

— Лезь.

Они взобрались по верёвочной лестнице и присели передохнуть на нижнюю ветку — ту самую, на которой они застряли, когда Кегни пришлось их спасать. Джейн задрала голову. Солнце давно скрылось, а луна и звёзды прятались за тучами. Одно только чёрное небо просвечивало сквозь чёрныё-пречёрные ветки.

— Страшно лезть в темноте? — спросила Скай.

— Страх никогда не останавливал Сабрину Старр.

— Ничего, выше будет светлее. — Скай кивнула на освещённый прямоугольник окна наверху.

— Это не музыка?

Скай прислушалась.

— Да, это Джеффри играет.

— Играя на любимом инструменте, мальчик изливал в звуках свою тоску и одиночество, — сказала Джейн. Неплохая строчка, подумала она. Жаль, поздновато пришла в голову: теперь Джейн уже дошла до сцены спасения с луком и стрелами, и было ясно, что затащить пианино на воздушный шар никак не получится. Конечно, можно вернуться немного назад и вписать тоску и одиночество в предыдущую главу, но возвращаться назад Джейн терпеть не могла. Она где-то читала, что лучше не отклоняться от изначального авторского замысла.

— Ну, полезли, — сказала Скай.

Девочки карабкались с ветки на ветку, выше и выше, пока не добрались до ветки, тянувшейся к освещённому окну. Когда они заглянули в комнату, Джеффри ссутулясь сидел на своём круглом табурете. Он уже не играл, просто сидел и смотрел перед собой.

— Эй, — позвала Джейн.

Джеффри вскочил и подбежал к окну.

— Вы откуда взялись?

— Кегни нам передал, что у тебя всё в порядке, но нас всё равно совесть мучает, поэтому мы решили к тебе заглянуть.

— Прости нас, пожалуйста, — сказала Скай. — Как мы могли забыть про конкурс?

— Это я о нём должен был помнить. Я же здесь живу, а не вы.

— Да, но мы тебя отвлекали! Особенно Джейн со своим дурацким Миком Хартом…

— Да всё нормально, честно…

— Ничего не нормально. — Скай вытащила из кармана рекламную брошюрку школы Пенси и протянула Джеффри. — На, ты забыл её у нас на крыльце.

— Надо было в унитаз спустить, — буркнул Джеффри. — Зайдёте?

— Нет, поздно уже, — сказала Скай. — Папа будет беспокоиться.

— Что тебе сказала твоя мама, когда все разъехались? — спросила Джейн.

— Кричала. Говорила, что я о ней совсем не думаю. А я думаю… она же моя мама.

— Мы знаем, — сказала Джейн.

— А потом выяснилось, что Арундел занял в конкурсе второе место — первое присудили миссис Робинетт, это маму окончательно добило. Она опять раскричалась: как я распустился, какая мне нужна строгая дисциплина…

— А насчёт того, чтобы отослать тебя в Пенси в этом году, ничего не кричала? — уточнила Скай.

— Нет. Но намекала, что сегодня вечером им с Декстером придётся очень серьёзно кое о чём поговорить.

— Не нравится мне это.

Джеффри повернул голову и прислушался к звукам в коридоре.

— Кажется, кто-то идёт.

— Тогда до завтра? — спросила Джейн.

— Да, утром я у вас, — кивнул Джеффри. — Железно.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Урок музыки

— Фу, какое свинство, — сказала Скай, глядя на потоки дождя за окном. Сёстры, все вчетвером, сидели на кухне. Бетти и Джейн заканчивали завтракать, Розалинда опять затеяла коврижку.

— Зато растения польёт как следует, — сказала Розалинда.

— Ну и поливало бы вчера, во время конкурса, — проворчала Скай. — Мы бы тогда не стали играть в футбол и не побежали бы на ту сторону за мячом.

— Слушали бы, что вам говорят, и так бы не побежали.

— Розалинда, ну не начинай опять! — вздохнула Джейн. — Мы сами расстроенные.

— Я не расстроенная, — объявила Скай.

Но, конечно, Скай была расстроена не меньше остальных. Через три дня они едут домой, в Камерон. Успеют ли они до отъезда помочь Джеффри выпутаться из бед, в которых он из-за них же и запутался? И как ему помочь? И где, кстати, он сам?

— Ап-чхи! — сказала Джейн.

— Фу-у, ты чихнула на мою кашу, — сказала Бетти.

Розалинда одной рукой забрала у Бетти тарелку с осквернённой кашей, другой потрогала лоб Джейн.

— Эй, у тебя, кажется, температура.

— Я прекрасно себя чувствую.

— Джеффри!.. — Скай распахнула дверь. — Как хорошо, что ты пришёл!

— Я же обещал. — Он сбросил с себя промокшую насквозь куртку.

— Мы боялись, что тебя ещё держат взаперти, — сказала Джейн.

Мама сегодня разрешила мне выходить из комнаты. А сама с Декстером поехала в Вермонт, в антикварный магазин. Так что я на свободе!

— АП-ЧХИ! — сказала Джейн.

— ФУ-У, ОПЯТЬ! — сказала Бетти.

Розалинда нахмурилась.

— Джейн, иди в свою комнату, тебе надо отдохнуть.

— Я не хочу отдыхать!

— Не важно, хочешь ты или не хочешь. Поднимайся наверх!

— Сабрина Старр всегда выполняет приказы. Но я не собираюсь отдыхать, я буду работать над своей книгой. Она уже почти дописана, осталось совсем чуть-чуть — это так вдохновляет, правда?

— Вдохновляет, — согласился Джеффри.

— Пока, Джеффри. Смотри, чтобы Скай опять не втянула тебя в какую-нибудь историю.

— Почему сразу Скай? — пожала плечами Скай. — Я хотя бы не превращаюсь ни с того ни с сего в Мика Харта и не ору дурным голосом.

— Сабрина Старр с достоинством удалилась. — Выдав ещё три чиха, один громче другого, Джейн отправилась наверх.

Скай обернулась к Джеффри.

— Ну, что будем делать? Я хотела пострелять из лука, но под дождём разве постреляешь?

— Есть отличная мысль, — сказал Джеффри. — Я придумал нам дело. У меня дома. Только я пока не буду говорить какое… Придём — сама увидишь. Розалинда, пойдёшь с нами?

— Нет, я побуду дома, вдруг Джейн что понадобится, — сказала Розалинда. — Заодно почитаю книгу про Геттисбергское сражение.

— Это ей Кегни одолжил, — сообщила Скай. — А до этого он ей давал читать про полководцев Гражданской войны, она только что их добила. Жу-уть как интересно!

— Тоска зелёная, — Джеффри притворно зевнул.

Розалинда сделала вид, что ничего не слышала.

— Джеффри, можно мне с вами? — спросила Бетти.

— Конечно, — сказал Джеффри.

— Конечно, нет, — сказала Скай.

— Да ладно, чем она нам помешает?

— Увидишь.

— Можно мы сначала занесём морковку кроликам? — спросила Бетти. — И потом сходим к пруду посмотреть на лягушек?

— Гмм, Бетти… — Джеффри смущённо покосился на Скай.

— Будь твёрд.

— Кролики — да, пруд — нет, — сказал Джеффри.

— Хорошо, — кивнула Бетти. — Я думала, ты скажешь два нет. — И она побежала к холодильнику за морковкой.

— Это и есть твоя отличная мысль? Учить меня музыке?

Джеффри привёл их в музыкальную комнату Арундел-холла, и теперь Скай растерянно смотрела на стоящий в углу рояль. Таких огромных роялей она ещё ни разу в жизни не видела. А теперь, когда выяснилось, что ей грозит на нём ещё и играть, ей казалось, что это вообще самое огромное из всего, что она в жизни видела. Не рояль даже, а чёрный лоснящийся кит: сейчас раскроет пасть и проглотит Скай вместе с кедами.

— Тебе понравится! — заверил её Джеффри. — Музыка очень похожа на математику, а с ней же у тебя всё в порядке?

— С математикой да, а вот с кларнетом… ну, я тебе рассказывала. Сплошная пытка. Слушай, давай лучше опять заберёмся на чердак. Там столько всего! Вот где мы уж точно не соскучимся.

— Трусиха.

Ничего я не трусиха! — Скай сделала зверское лицо, чтобы пресечь любые сомнения на этот счёт.

— Тогда попробуй. Сама же потом скажешь мне спасибо.

— Пойдём хотя бы в твою комнату, а? Твоё пианино не такое огромное.

— Там только один круглый табурет. Мы вдвоём на нём не поместимся. — Джеффри уселся на один конец деревянной скамьи перед инструментом и похлопал ладонью по сиденью рядом с собой. — Вот, садись.

Скай опасливо обошла рояль и села. Она чувствовала себя в ловушке. Позади неё был угол комнаты — две глухие стены без окон и дверей. Впереди огромный рояль: восемьдесят восемь зубов и чёрная откинутся крышка. Из-за этой крышки даже комнаты не видно.

— Сначала послушай минутку. — Джеффри встряхнул кистями рук, чтобы снять напряжение.

Но не успел он поднести руки к клавишам, как у него перед самым носом появилась голова Бетти. Скай даже подпрыгнула от неожиданности: пигалица, откуда она тут взялась? Наверно, пролезла под роялем.

— Джеффри, — сказала Бетти. — Можно я поиграю с подушками, которые на диване?

— Конечно, — сказал он.

Голова Бетти исчезла.

— С какими подушками? — спросила Скай.

— Не важно, забудь. Лучше закрой глаза и слушай. — Джеффри взял несколько аккордов. — Вот. Это был Бах. Уловила математическую прогрессию?

— Ничего я не уловила… Тогда давай сегодня спустимся в подвал, а? Я обожаю подвалы.

Около Джеффри опять возникла голова Бетти.

— Можно я возьму вот то золотое у камина и с ним поиграю?

— Каминный экран? Можно.

— Ты разрешаешь ей играть с золотом? — забеспокоилась Скай.

— Не волнуйся, это просто латунь. Сейчас ты должна сосредоточиться. Вспомни: когда ты играла на кларнете…

— Пыталась играть на кларнете.

— … тебе наверняка говорили, что все ноты похожи на дроби. Бывают целые ноты, бывают половинки, четвертинки, восьмые, шестнадцатые. Всё точно как в математике. И гамму тоже можно представить как восьмеричную систему: до, ре, ми, фа, соль, ля, си — и, восьмая по счёту, снова до. А дальше опять по новой, правильно? Вот послушай. — Джеффри сыграл гамму.

Из-под его локтя опять вынырнула Бетти.

— А можно мне поиграть с каменными зверушками, которые на столике в углу?

— Играй с чем хочешь, — ответил Джеффри. — Только аккуратно.

Бетти кивнула и исчезла.

— Скай, вот послушай. — Он сыграл несколько тактов.

— Эй, тебе ещё не надоело?

— Я уверен, у тебя всё получится. Надо только постараться! — На этот раз он доиграл всю пьесу до конца и выжидающе уставился на Скай.

— Ага!.. Кажется, я начинаю прозревать.

— Правда?!

— Ну да. Всё дело в сочетании логики и интуиции. Сейчас я тоже попробую, — сказала она и, встряхнув кистями рук, плавным грациозным движением поднесла пальцы к клавиатуре… БАХ!.. БУ-БУХ!.. БЭМС!.. БРРЭМС!..

— Хватит! Всё, ты победила! Прекрати!.. — зажав уши руками, кричал Джеффри.

Но Скай только-только вошла во вкус и вовсе не собиралась прекращать. Тогда Джеффри стал её щекотать — и щекотал и щекотал, пока она не свалилась со скамьи.

— Вот так, — удовлетворённо сказал он, глядя на свою ученицу сверху вниз. — А теперь поговорим о тональности ми-бемоль мажор…

Вскочив, Скай ринулась на Джеффри и спихнула его на пол. Теперь они оба валялись на полу и одновременно дразнились, хохотали, щекотали, тузили и дубасили друг друга. Скамья опрокинулась, ноты разлетелись по всей комнате.

Стоило ли удивляться, что среди такого шумного веселья никто из детей не заметил, как дверь комнаты распахнулась? Ах, будь они осторожнее… Но с чего им было осторожничать? Откуда они могли знать, что по дороге в соседний штат Вермонт у Декстера лопнет шина, и, меняя колесо под дождём, он промокнет, испачкается и решит не ехать дальше, а вернуться и отвезти миссис Тифтон обратно в Арундел? И откуда они могли знать, что, войдя в дом, миссис Тифтон услышит поднятый ими тарарам и захочет посмотреть, что творится в музыкальной комнате? Но хотя дети ничего этого не знали, всё произошло именно так. И на этот раз сэра Барнаби рядом не оказалось, так что никто не мешал миссис Тифтон кричать на них сколько угодно.

— Ты! — гневно воскликнула она, в упор глядя на Скай. — ТЫ ОПЯТЬ ЗДЕСЬ!

Джеффри вскочил на ноги, нечаянно толкнув опрокинутую скамью, и скамья стукнулась о ножку рояля.

— Мама? — задыхаясь, выговорил он. — А я думал, ты уехала в Вермонт!

— О да! И ты решил воспользоваться моим отсутствием, чтобы устроить отвратительную потасовку с этой наглой… этой беспардонной…

Скай стояла рядом с Джеффри и знала, что ей нечего стыдиться. Сегодня они не сделали ничего дурного: не забрасывали мячи ни в какие вазы, не срывали никаких конкурсов.

— Миссис Тифтон, это я начала потасовку.

— Разумеется! Я и не сомневалась, Джейн, что это ты её начала, я ни минуты в этом не сомневалась! Везде — везде, где бы ты ни появилась, ты устраиваешь разгром и безобразие. Сначала перевернула вверх дном мой бедный парк, а теперь — вот это!.. — Миссис Тифтон обвела музыкальную комнату рукой, словно приглашая всех полюбоваться ужасающей картиной.

Скай и Джеффри выглянули из-за крышки рояля. О нет!.. — подумала Скай. Конечно, разгромленной вазы с жасмином тут не было, зато посреди музыкальной комнаты громоздилось непонятно откуда взявшееся жуткое сооружение. Сооружение напоминало форт на Диком Западе и одновременно шатёр из «Сказок тысячи и одной ночи» и состояло из кучи подушек и подушечек, одного каминного экрана, десятка толстых книг в кожаных переплётах и нескольких кокетливо наброшенных сверху шёлковых покрывал.

— Бетти?..

Из-за «Ярмарки тщеславия» показался испуганный глаз.

— Не бойся, всё в порядке, — сказал Джеффри. — Выходи.

Бетти выбралась из своего укрытия. Губы у неё были очень бледные, а в каждой руке она сжимала каменную фигурку льва, покрытую замысловатой резьбой.

— Папины африканские скульптуры!.. — ахнула миссис Тифтон. — Джеффри Фрамли Тифтон! Неужто в тебе не осталось ни капли уважения даже к семейным реликвиям?

— Он просто… — начала Скай, но миссис Тифтон резко развернулась в её сторону.

— А ты… вы… немедленно уходите отсюда — обе! Я больше не желаю видеть в своём доме никаких Пендервиков.

Джеффри попытался что-то объяснить:

— Мама, они ни в чём…

— Я не слышу ни одного слова, пока они не уйдут, — оборвала его миссис Тифтон.

— Хорошо, тогда я их провожу, — твёрдо сказал он.

— Я уверена, что они найдут дорогу. А ты останешься здесь и поможешь мне убрать весь этот кавардак.

— Ладно, Джеффри, ничего. — Скай тряхнула головой. — Мы правда найдём дорогу. Бетти, пойдём.

Бетти аккуратно поставила две каменные фигурки на пол и направилась к сестре, но не прямо, а кружным путём: она всё-таки решила проползти под роялем, чтобы не столкнуться с миссис Тифтон.

— Пока, — сказал Джеффри.

— Да. Пока, Джеффри. Спасибо, что поучил меня играть на рояле, — сказала Скай, проходя мимо миссис Тифтон с высоко поднятой головой.

Бетти крепилась до самой двери, но как только они вышли из музыкальной комнаты, из её глаз ручьями хлынули слёзы — «безмолвные потоки», как называл их мистер Пендервик. Бетти всегда рыдала беззвучно. Но на всякий случай, чтобы до миссис Тифтон не долетел даже случайный всхлип, Скай поскорее оттащила Бетти в дальний конец коридора.

— Не плачь. Не надо. Не сейчас. — Скай пожалела, что рядом нет Розалинды или хотя бы Джейн: сама она не очень-то умела успокаивать плачущую сестрёнку.

— Это всё из-за меня… — У Бетти даже крылышки поникли, а потоки слёз из ручьёв уже превратились в бурные реки. — Не надо было мне… с вами… идти…

Горе её было так безутешно, что у Скай язык не повернулся сказать «Я же тебе говорила». Тем более что она прекрасно понимала: кто-кто, а Бетти тут ни в чём не виновата. Поэтому она сказала:

— Я старшая. Значит, я должна была за тобой следить.

— Да…

— Тогда перестань плакать и вытри слёзы.

— У меня нет… платка… — прорыдала Бетти, и из-за этой новой трагедии слёзные реки стали ещё многоводнее.

— Вытрись футболкой. Я никому не скажу.

Пока Бетти тёрла глаза и развозила слёзы по лицу передом футболки, Скай озабоченно оглядывалась на дверь музыкальной комнаты. Ей отчаянно хотелось вернуться и послушать хоть минутку под дверью: как там Джеффри, не ждёт ли его страшное наказание?

Всё, — сказала Бетти. Её коротенькая футболка теперь походила на пожёванную и выплюнутую тряпку, но слёзы почти иссякли.

— Молодец. — Скай неловко погладила её по голове. — Иди на кухню, тётя Черчи тебя чем-нибудь угостит.

— Я хочу с тобой. Пожалуйста.

Дверь музыкальной комнаты в любую секунду могла распахнуться, и из неё могла выбежать разгневанная миссис Тифтон. Надо было либо идти подслушивать прямо сейчас, либо поживее выметаться из Арундел- холла. Выметаться, не убедившись в том, что с Джеффри всё в порядке? Когда миссис Тифтон опять рвёт и мечет, а Скай опять во всём виновата? Нет, только не это.

— Ладно, — сказала она. — Мне надо проверить, как там Джеффри, но ты должна вести себя тихо-тихо.

— Ты будешь шпионить? — спросила Бетти.

— Да, шпионить! А не нравится — иди ищи тётю Черчи.

Бетти решила, что лучше шпионить, чем бродить одной по Арундел-холлу, поэтому сёстры вместе на цыпочках вернулись по коридору и прижали по одному уху к двери музыкальной комнаты.

Говорила миссис Тифтон.

Не понимаю, что с тобой случилось, Джеффри. Ты в жизни не вёл себя так вызывающе. Но с тех пор как эти Пендервики…

— Мама, они тут совершенно ни при чём.

— У тебя же всегда были прекрасные друзья. Тедди Робинетт…

— Тедди никогда не был моим другом. Он враль и хвастун.

— Не верю!

— Да его в школе никто терпеть не может! И на контрольных он вечно списывает. Это ты всегда хотела, чтобы я с ним дружил, — конечно, он же из богатой сем…

— Ну всё, довольно! — Послышались шаги, и сёстры догадались, что миссис Тифтон ходит по комнате взад-вперёд. — Я в полной растерянности. Я больше не могу с тобой справляться. Вот и Декстер считает, что тебе нужна твёрдая рука. Возможно, он прав.

— Декстер! — В голосе Джеффри звучало нескрываемое презрение.

— Что ты хочешь сказать? Что, он тебе тоже не нравится? Если так, лучше говори сразу, потому что… — Она оборвала себя на полуслове.

— Потому что ты собираешься на него замуж? — подсказал Джеффри.

Шаги прекратились. Миссис Тифтон перестала кричать, а заговорила тихо, почти умоляюще.

— Разве это так плохо? Что у меня будет муж? А у тебя отец?

— Но он не хочет быть моим отцом. Он хочет от меня избавиться, отослать меня в Пенси на целый год раньше!

— Мы с ним это пока ещё не… — Из тихого, умоляющего голос миссис Тифтон вдруг сделался подозрительным и враждебным. — Одну минуту, юноша. А откуда тебе это известно?

— Мы… я слышал, как вы с ним говорили.

Мы? — Повисла долгая пауза. — Ответь мне, Джеффри: ты следил за мной? Подслушивал? Когда? И кто такие «мы»? Кто был с тобой — Черчи? Кегни?..

— Нет!.. Что ты. Конечно, нет.

— Значит, опять Пендервики. Что ж, можно было догадаться.

— Мы не специально подслушивали, мама. Просто так получилось. Вечером после моего дня рождения мы случайно оказались рядом, когда вы говорили с Декстером на террасе.

— Случайно! Я уверена, что это всё та же нахалка Джейн, которую я только что выгнала отсюда, вас подбила. Только и ищет, где бы напакостить…

— Её зовут Скай, и она не…

— Не перебивай меня! Какая разница — Джейн, Скай, все они хороши!.. Одинаково наглые, грубые, невоспитанные. И так всегда бывает, когда родители отлынивают от своих родительских обязанностей. Отец мямля, а мать вообще сбежала от своих непутёвых дочурок неизвестно с кем! Ну, её можно понять, я бы тоже такой жизни не выдержала.

Для девочек за дверью это был кошмар. Скай не волновало, что её только что назвали нахалкой, которая ищет, где бы напакостить, — пусть. В конце концов она и правда не ангел: сейчас-то она стоит за дверью и шпионит. Так что пусть себе миссис Тифтон говорит что хочет. Но стоять и молча терпеть, как она обзывает их папу? И — хуже, гораздо хуже! — говорит гадости про их маму? Вот этого Скай не могла вынести. Внутри у неё вдруг всё вскипело, руки сами сжались в кулаки, а в ушах так зазвенело, что она с трудом расслышала голос Джеффри:

— Мама, миссис Пендервик…

— А Розалинда? Бегает за Кегни, как влюблённая собачонка. Если она собирается и дальше вести себя так с парнями, то скоро они с ней перестанут церемониться, и тогда прости-прощай вся её невинность с наивно распахнутыми глазками… А их младшая? Это что, нормальный ребёнок? Нацепила на себя какие-то задрипанные крылышки, смотрит так странно… и молчит.

Скай понимала, что она не должна сейчас врываться в комнату — ни один джентльмен на её месте так бы не поступил, а миссис Тифтон потом только возненавидит её ещё сильнее. Да, она всё понимала, и даже Бетти тянула её за руку, пытаясь удержать. Но удержать Скай было невозможно. Миссис Тифтон оскорбила честь семьи Пендервиков — мамину честь! Скай обязана была вступиться за тех, кого она любит. Она глубоко вздохнула, словно готовясь к бою, распахнула дверь и устремилась прямиком к врагу.

Миссис Тифтон отшатнулась.

— Что ты здесь…

— Вы не должны так говорить о моей семье! — выкрикнула Скай. — Вы должны взять свои слова обратно.

— Я должна? Да как ты… как ты смеешь?! В моём доме! — Миссис Тифтон подбежала к двери и высунулась в коридор. — Черчи!.. Сюда, в музыкальную комнату, немедленно!

Скай тоже подбежала к двери.

— Смею. Потому что я — Пендервик. Но вам этого не понять!

— Джеффри, ты видел? Она опять стояла под дверью и подслушивала!

— Да, подслушивала, я этого не отрицаю, — гордо сказала Скай. — Мне надо было убедиться, что с Джеффри всё в порядке.

— Ей надо было… Зарвавшаяся девчонка!.. ЧЕРЧИ!

— И я рада, что я слушала… что я всё слышала… и что теперь…

Чья-то тёплая ладонь легла на её плечо.

— Идём, Скай. — Разгорячённая, запыхавшаяся тётя Черчи успела подхватить на руки Бетти, которая опять обливалась беззвучными горючими слезами. — Пойдём к сёстрам, пойдём к папе…

Но Скай, кажется, её даже не заметила. Стоя чуть ли не вплотную к миссис Тифтон, она говорила, глядя ей прямо в лицо:

— А про мою маму вы никогда в жизни ничего не поймёте. Хоть миллион лет пытайтесь — ничего у вас не выйдет. Наша мама никогда, никогда бы нас не бросила! Она умерла. Ясно вам? Наша мама умерла!

— Я не знала… Мне же никто не говорил…

— Джеффри пытался, но вы его не слушали, вы никогда не слушаете, что он вам…

— Скай, ну будет тебе, — уговаривала тётя Черчи. — Сестричка твоя вон уже вся измаялась, ей пора домой, пойдём.

— Да, Черчи, прошу тебя, — пробормотала миссис Тифтон. Казалось, что сейчас колени у неё подогнутся и она упадёт прямо на пол. — Уведи её отсюда.

Я сама уйду, — сказала Скай. Всё ещё дрожа от гнева, она подошла к Джеффри. Его тоже трясло, будто мимо только что пронёсся ураган. — Прости меня, — сказала Скай тихо, чтобы никто больше не слышал. — Прости. Я должна была это сказать.

— Знаю.

Она быстро вытянула вперёд сжатую в кулак руку, и он не задумываясь сделал то же самое.

— Друзья навеки? — спросила она.

— Друзья навеки.

— Клятва чести Пендервиков, — сказали они вместе.

Скай шла с высоко поднятой головой. Дождевые потоки стекали по её лицу и волосам, футболка и шорты давно уже промокли и липли к телу. Тётя Черчи закутала Бетти в свой жёлтый клеёнчатый дождевик. Она и на Скай пыталась набросить какой-то плащ, но Скай слишком спешила — прочь из этого дома, прочь от его ужасной хозяйки. Сейчас сёстры уже подходили к мраморному громовержцу. Им осталось лишь перебраться через тоннель — и кругом снова воцарятся мир и здравомыслие.

— Я хочу спросить. — Бетти смотрела снизу вверх из-под клеёнчатого капюшона.

— Ну?

— Я ненормальный ребёнок, да? Я слышала, миссис Тифтон сказала. Я неправильная, да?

Скай остановилась, опустилась на колени, прямо в мокрую траву, и посмотрела Бетти в глаза.

— Балда ты, вот ты кто. Ты нормальный ребёнок. Ты самый правильный ребёнок на свете. А миссис Тифтон ничего не понимает.

— Точно?

— Железно.

— Хорошо, — сказала Бетти.

— Ещё вопросы есть?

— Пока нет.

— Тогда идём к папе. — Скай взяла в руку ладошку Бетти и не выпускала до самого летнего домика.

Глава четырнадцатая Ночная прогулка

— Расскажи ещё один, — попросила Бетти.

— Хватит с тебя, ты уже выслушала целых три рассказа, — сказала Розалинда. — Ты же знаешь правило: один рассказ — и спать.

— Ну пожалуйста, Розалинда. Видишь, Пёсику сегодня грустно и одиноко.

Услышав, что про него говорят, Пёс бросил недогрызенную кость и, прыгнув одним махом через всю комнату, приземлился на кровати.

— Оно и видно, какой он грустный и одинокий, — сказала Розалинда, спихивая Пса на пол. И всё-таки, в пятнадцатый раз подумала она, что же у них там такое произошло? Вернувшись из Арундел-холла, Скай весь день просидела у себя в комнате, а Бетти, наоборот, ходила за Розалиндой как приклеенная, и глаза у неё были красные и опухшие от слёз. Но о том, что было утром, обе молчали.

— Расскажи мне про маму и дядю Гордона, когда они были маленькими, — сказала Бетти.

— Хорошо. Ещё один рассказ — только если ты обещаешь, что потом сразу же уснёшь.

— Обещаю.

— Какой ты хочешь, про ореховую пасту на стене или про бобслей?

— Оба.

— Бетти! — строго сказала Розалинда.

— Про бобслей.

— Когда дяде Гордону было семь лет, а маме пять, — начала Розалинда, — дядя Гордон прочёл книжку про бобслей. И тоже решил научиться съезжать на санях.

— Но было лето.

— Было лето, и снега не было. Тогда он снял матрас со своей кровати и подтащил его к лестнице, чтобы съехать на нём сверху вниз. Правда, он не был уверен, что матрас будет скользить так же хорошо, как боб — так называются сани в бобслее. Поэтому он сказал, чтобы мама съехала первой.

— А мама не соглашалась, — сонно сказала Бетти. Глаза у неё начали слипаться.

— Да. Но дядя Гордон пообещал ей двадцать пять центов, и она согласилась. Он обмотал матрас одеялами и простынями, чтобы было больше похоже на боб, мама залезла под одеяло, и дядя Гордон столкнул матрас с верхней ступеньки. — Розалинда подождала минутку, но Бетти молчала и не подсказывала, что будет дальше. Тогда Розалинда продолжила шёпотом: — А лестница у них в доме была такая: сверху двенадцать ступенек, потом ровная площадка, а потом ещё двенадцать ступенек, но уже в другую сторону. И, конечно, когда матрас доехал до ровной площадки, он там застрял и сложился в гармошку, а мама запуталась в простынях и одеялах и громко-громко закричала… Бетти?

Но Бетти наконец уснула. Розалинда подоткнула ей одеяло со всех сторон, поцеловала её в щеку и окинула Пса суровым взглядом: на кровать ни-ни! В ответ он послал ей невиннейшую улыбку: на какую такую кровать? Да никогда в жизни!.. Но не успела Розалинда выключить свет и затворить за собой дверь, как пружины на кровати жалобно скрипнули. Вздохнув, Розалинда направилась к лестнице — пора было проведать больную.

Весь день Джейн просидела у себя наверху: дремала, писала, читала, опять дремала. Сейчас в её комнатке горел свет, поверх одеяла лежала раскрытая книга «Волшебство у озера»[17], но сама Джейн крепко спала, разметав волосы по подушке. Розалинда переложила книгу на тумбочку и потрогала лоб Джейн. Уже не горячий. Вот и хорошо, можно будет папу обрадовать.

Джейн вдруг шевельнулась и забормотала:

— Отныне ты свободен, Артур… Скажи, в какие края ты хотел бы отправиться? Хочешь, полетим на воздушном шаре в Россию? В Австралию? Или в Бразилию?..

— Джейн, это я, Розалинда. Тебе что-нибудь надо?

— Я готов лететь куда угодно, отвечал Артур, только бы там не было мадам Жютье…

— Тс-с-с. Спи, спи. — Розалинда щёлкнула выключателем, тихо затворила дверь и спустилась к себе.

Осталось всего три дня и три ночи, подумала она, — и домой, в Камерон. Будет ли она там скучать по этой комнате? Дома у неё в спальне красивая мебель вишнёвого дерева и яркие клетчатые занавески. И покрывало, которое мама сшила специально для неё. Но всё же и здесь, в этой комнате, ей было хорошо. Вот на кровати лежит книга про Геттисбергское сражение, скоро она её дочитает. Эту книгу ей принёс Кегни. В вазочке на комоде — белая бахромчатая роза Фимбриата, с того самого куста. А рядом целая стопка писем от Анны, и в каждом куча советов про то, как вести себя с Кегни. С двери кладовки свисает платье в полосочку — она была в нём на дне рождения Джеффри. Розалинда подошла и потрогала обтянутые тканью пуговки на спине, все по очереди. Ей даже не надо их считать, она помнит наизусть, что их тринадцать. И точно так же она помнит наизусть, что сказал Кегни, когда увидел её в этом платье.

Розалинда подошла к окну и подняла москитную сетку. Дождь перестал, небо прояснилось — высоко над верхушками деревьев плыла луна. Розалинда рассчитала, что если высунуться из окна и изогнуться чуть влево, то обиталище Кегни окажется как раз напротив — не будь тут деревьев и живой изгороди, можно было бы разглядеть свет в окошке. «Ого! Да вы просто супер!» — вот что он сказал. Но сейчас ей вдруг захотелось представить, что бы он сказал, если бы она тогда была там одна. «Ого! Розалинда, да ты просто…»

Кто-то постучал в дверь. От неожиданности Розалинда дёрнулась и ударилась головой о раму.

— Розалинда, ты тут?

Скай. Розалинда тихо опустила сетку на место и открыла дверь.

— Что случилось?

— Ничего. А почему что-то обязательно должно случиться? — Скай зашла в комнату и села на кровать.

— Ничего так ничего. Будем считать, что ты всегда целыми днями сидишь запершись у себя в комнате, выходишь только к ужину, рычишь и смотришь на всех волком.

— Что, я так себя сегодня вела?

— Да. — Розалинда тоже села и стала ждать. Торопить Скай не имело смысла, с ней всегда требовалось терпение.

Терпения потребовалось немало. Сначала Скай оглядела всю комнату. Поболтала ногами. Потом несколько минут смотрела в потолок. И наконец спросила:

— Ты когда-нибудь выходила из себя?

— Ну, помнишь, я же накричала на тебя, когда ты сожгла печенье.

— Нет, я имею ввиду другое… Когда человек совсем выходит из себя… делается как помешанный.

— Ну, тогда… как-то Томми Гейгер выхватил у меня читательский дневник, который я писала всё лето, и утопил в луже. Я обзывала его всякими нехорошими словами.

— Розалинда, это ж было сто лет назад! Ты тогда училась в третьем или четвёртом классе.

— А больше я не помню.

Скай опять подняла глаза к потолку. Терпение у Розалинды начало иссякать. Если Скай немножко не подтолкнуть, подумала она, так можно всю ночь просидеть.

— Ты сегодня вышла из себя?

— А ты откуда знаешь? Д-да, я вышла из себя, это было у миссис Тифтон. Я ей наговорила… — Скай запнулась. — Но она первая начала. Она говорила ужасные вещи, и я просто не могла сдержаться.

Розалинда, конечно, понимала, что она должна отругать Скай. Пендервики не выходят из себя, когда разговаривают со взрослыми. Особенно если они только что пообещали вести себя с этими взрослыми как леди. Или как джентльмены, не важно. Но что за ужасные вещи говорила миссис Тифтон? Надо бы сперва выяснить.

— Какие ужасные вещи?

— Про маму.

Это прозвучало как пощёчина. Вздрогнув, Розалинда оглянулась на тумбочку, где стояла мамина фотография. Мама, любимая мама. В тысячу, в миллион раз лучше какой-то миссис Тифтон.

— Да как она может?.. Что она вообще знает о нашей маме?

— Ничего. Я ей так и сказала.

— Правильно сделала.

— Значит, ты не сердишься, что я вышла из себя?

— Н-ну… — Розалинда колебалась.

— И про остальных она тоже наговорила кучу гадостей. Про меня сказала, что я нахалка и ищу, где бы напакостить, а Бетти — странная и ненормальный ребёнок, а ты бегаешь за Кегни, как влюблённая собачонка, и скоро парни перестанут с тобой церемониться, и тогда прости-прощай твоя невинность…

— Моя… — Это было хуже пощёчины. Розалинде показалось, будто на неё вылили ведро скользких вонючих помоев. Она отвернулась и бросилась лицом в подушку.

Скай опешила. Ну вот, опять. И кто её за язык тянул?

— Розалинда, прости, мне не надо было этого говорить…

— Нет. Хорошо, что сказала. Но теперь иди. Мне надо побыть одной.

— Но я…

— Иди.

Нельзя лежать так вечно, сказала себе Розалинда. И сама же ответила: можно. Сколько захочу, столько и буду лежать. Встану, только чтобы сесть в машину и ехать домой, в Камерон. Зато никого больше тут не увижу. И меня никто не увидит. И хорошо. Наверно, не одна только миссис Тифтон, а все, все догадались, какая я была дура. И тётя Черчи, и Гарри, и этот противный Декстер… И Кегни тоже?

Розалинда повернулась на другой бок. Она лежала так уже два часа — ничего не делала, только думала и думала всё об одном и том же. Когда мистер Пендервик зашёл пожелать ей спокойной ночи, она притворилась спящей, и он укрыл её одеялом и выключил свет. Она почувствовала себя предательницей: раньше она никогда не обманывала папу. Вот что любовь делает с людьми.

Любовь ли это? В последние недели Розалинда часто задавала себе этот вопрос. Мама Анны говорила, что любовь — это такое чувство, будто тебя переехал грузовик. Розалинда сейчас ощущала себя так скверно, будто её и правда переехали. Но всё же вряд ли это был грузовик, скорее мотоцикл. Да и неизвестно ещё, можно ли вообще любить человека, если он тебя не любит. И, главное, если ты с ним ни разу не целовалась. Анна уверяла, что нельзя. Хотя у Розалинды имелись сомнения на этот счёт. Можно ведь целоваться и не любить. Она же точно не любила Нейта Картмелла, когда он поцеловал её в день святого Валентина. Или Томми Гейгера, которого она сама чмокнула в щёку, проспорив Анне. Но всё это были эпизоды из далёкого детства — совсем, совсем не то, что целоваться с Кегни.

Целоваться с Кегни. Стоило Розалинде даже мысленно произнести эти слова, как голова у неё закружилась и кровь прилила к щекам. Нет, подумала она, так не годится. Так можно совсем превратиться в дурочку, у которой одни мальчики на уме. Она порывисто села и сказала себе: надо выйти на свежий воздух. Проветрить мозги.

Гулять ночью, втайне от всех, оказалось по-своему приятно. После дождя было сыро, и Розалинда перескакивала через высокую траву, чтобы не слишком промокнуть. С неба прямо на неё смотрела луна — прекрасная, загадочная, вечная. А какая-то жалкая миссис Тифтон, что она такое по сравнению с луной? Ничто. Розалинда покружилась на месте, будто снова на минуту стала юной и беззаботной. Ах, как хочется взглянуть в последний раз на Арундел-парк, прежде чем запереться опять у себя в спальне! Розалинда подбежала к изгороди, быстро проскочила через тоннель, пронеслась стрелой мимо мраморного громовержца — и неожиданно остановилась. В лунном свете ей показалось, что перед ней не знакомый парк, а волшебная страна, прекрасная и загадочная. Волшебная страна? Да что с ней сегодня такое? Только что кружилась волчком, а теперь ей уже и волшебные страны мерещатся, будто фантазёрке Джейн? Розалинда припустилась бежать во весь дух. Быстрее, ещё быстрее!.. Вот так! Меньше останется глупостей в голове.

Добежав до пруда, она без сил бросилась на большой камень, утёсом торчащий над водой, и откинулась на спину, чтобы лучше видеть небо — тысячи мерцающих звёзд. Интересно, размышляла она, а если бы рядом сидел Кегни и они бы вместе смотрели на звёзды, о чём бы они тогда говорили? О созвездиях? Розалинда проходила созвездия в четвёртом классе, но, кроме пояса Ориона, ничего сейчас не могла припомнить. А может, им и не понадобилось бы ни о чём говорить. Они бы просто держались за руки и…

Нарисованная воображением картинка неожиданно рассыпалась. Между лягушачьими руладами Розалинда уловила посторонний звук: кто-то тихо смеялся.

Кто там? Розалинда обернулась — и тут же пожалела, что её понесло в этот парк, к этому пруду. Лучше бы она ворочалась всю ночь на кровати в своей комнате. С той стороны пруда, прямо напротив её утёса, стояли двое, глядя друг на друга. Минуту назад их там не было. Пусть они уйдут! — взмолилась Розалинда. Но они не уходили. По-прежнему стояли и смотрели, глаза в глаза: больше их ничего не интересовало. Пусть тогда этот парень в бейсболке будет не он, а кто-нибудь другой, подумала Розалинда, — хотя было ясно, что раз это уже он, то никем другим он оказаться не может. Девушку с длинными рыжими волосами она никогда раньше не видела и надеялась никогда больше не увидеть.

Ничего, сказала себе Розалинда, я выдержу. Главное, чтобы он не начал её целовать.

Он начал её целовать.

И тогда Розалинда почувствовала, что грузовик её переехал. Ей надо было срочно, сейчас же выбираться отсюда. Прочь, прочь, к себе в комнату, под одеяло, немедленно! Без единого звука, почти не дыша, понемножку, по сантиметрику, она отползала от края утёса назад. Поздно!.. Двое перестали целоваться. Сейчас они повернутся лицом к пруду, а тут, прямо у них перед носом, сидит она, вся залитая лунным светом, — как гигантский белый паук, пришпиленный булавкой к верхушке утёса. Надо успеть что-то сделать. Если они её увидят — всё, жизнь кончена. Попробовать соскользнуть вниз, к самой воде? Может, гам они её не заметят? Так, хорошо. Пока не заметили. Ещё чуть-чуть, и ещё…

— Ай! — вскрикнула Розалинда, теряя равновесие. Послышался громкий всплеск, и тёмная вода сомкнулась над ней.

— Как она, жива? — Голос был незнакомый, молодой, женский.

— Кажется, ударилась головой о камень, когда падала. Ей сейчас нужно тепло. — А этот голос Розалинда знала. Он принадлежал тому, чьё имя она предпочла бы сейчас забыть. Насовсем. Она почувствовала, как её накрывают чем-то сухим и тёплым, и заодно поняла, что она лежит на земле, промокшая и продрогшая насквозь, и голова у неё раскалывается.

— Кто она такая, не знаешь? — спросила девушка.

— Это Розалинда, старшая из четырёх сестёр — ну, я тебе рассказывал. Слушай, её прямо трясёт.

— А она ничего, симпатичная, правда?

Не знаю, она же ещё ребёнок. Послушай, побудь с ней несколько минут, а? Я пока сбегаю за её отцом.

Розалинда застонала и пошевелилась. Она хотела попросить, чтобы они не беспокоили папу, но вместо этого почему-то произнесла:

— Офелия, довольно вкруг тебя воды, чтоб доливать её слезами…[18]- Господи, что она несёт? — пробормотала девушка.

— Бредит, наверно. Эй, ты меня слышишь? Розалинда! — громко позвал Кегни — да, конечно, это был он, кто же ещё. Ну почему какой-нибудь незнакомец, какой-нибудь случайный прохожий не мог вытащить её из пруда?

Розалинда открыла глаза и приказала себе сосредоточиться. Немного помолчав, она сказала:

— Не надо беспокоить папу.

— Но ты ударилась головой, — сказал Кегни.

— Ничего, всё уже в порядке. — Розалинда попыталась сесть.

Сесть она не смогла, зато рассмотрела лёгкую спортивную куртку с надписью «Ред Соке», которую только что набросил на неё Кегни.

— Тебе нельзя пока вставать, — Кегни заботливо придержал её за плечо.

— Мне нужно домой, — сказала она и вдруг (этого только не хватало!) заплакала.

— Тогда я тебя отнесу.

Нет, нет, я сама… — Но Кегни уже поднял её на руки, как ребёнка, вместе со своей курткой.

Розалинда приподняла голову, чтобы получше рассмотреть рыжеволосую девушку. Красивая, подумала она. А я — как мокрый мешок с картошкой.

— Это Катлин, — сказал Кегни.

— Привет, — сказала Розалинда.

— Надо же, какой несчастный случай, — посочувствовала Катлин.

Несчастный случай! В эту минуту Розалинде казалось, что всё её лето — один сплошной несчастный случай.

— Держись крепче, Рози, — сказал Кегни.

И годы спустя, когда Розалинде доводилось увидеть на ком-нибудь обычную спортивную куртку с надписью «Ред Соке», в её памяти всплывала эта долгая, долгая дорога от пруда до летнего домика. Катлин болтала про каких-то их с Кегни общих знакомых — которых Розалинда никогда не видела, — пересказывала совместно просмотренный фильм про любовь — о котором Розалинда никогда не слышала, — перечисляла, куда они с Кегни вместе ходили и куда ещё собираются пойти. Кегни изредка поддакивал или возражал, а Розалинда не поддакивала и не возражала, за всю дорогу не сказала ни слова. А что она могла сказать? Что ей стыдно? Что она не знала, что они окажутся у пруда, а знала бы — не подошла бы и на пушечный выстрел? Говорить об этом было глупо. А говорить о поясе Ориона, как она теперь понимала, — ещё глупее. Поэтому она просто закрыла глаза и положила голову Кегни на плечо. Тем более что голова ужасно болела, а положить её больше было некуда. И всю дорогу слёзы тихо текли по её щекам.

Глава пятнадцатая Растерзанная книга

— Розалинда, ты ничего мне не хочешь рассказать про вчерашнюю ночь? — спросил мистер Пендервик.

— Нечего рассказывать, пап. Правда. Мне захотелось проветриться, вот я и пошла в парк. Около пруда поскользнулась, упала в воду. А когда падала, ударилась о камень. — Розалинда смотрела на отца умоляюще. Зачем он её мучает? Даже ночью, когда Кегни принёс его старшую дочь, мокрую, только что из пруда, с огромным синяком на лбу, папа великодушно не задавал ей никаких вопросов. А утром ему вдруг понадобились какие-то признания. Она уже во всём призналась сама себе: у неё было на это время, пока она ворочалась до утра без сна. Как она могла быть такой дурой, как могла отдать своё сердце тому, для кого она всего лишь ребёнок? С сегодняшнего дня она даже думать не будет о парнях. Семья, подруги, школа — вот отныне все её интересы — на много лет вперёд.

— Но объясни мне, как получилось, что Кегни с этой девушкой…

— Катлин.

— Да, Катлин. Так как всё-таки вышло, что они оказались там как раз вовремя, чтобы тебя спасти? Простое совпадение?

— Наверно… То есть конечно.

— Скажи, а это никак не связано с тем, что Скай вчера пришла домой промокшая до нитки? Если да, то следующая, надо полагать, Джейн? И теперь всех моих дочерей поочерёдно мне будут доставлять мокрыми насквозь, как из морской пучины?

— Ну пап!

Мистер Пендервик обвёл глазами кухню, словно ища чьей-то поддержки, — но в кухне никого не было.

— Розалинда, ты уже почти взрослая. А я, знаешь ли, не слишком разбираюсь в делах взрослых девушек… Вот если бы твоя мама…

Он умолк. Глаза Розалинды наполнились слезами. Лучше бы требовал признаний, подумала она.

— Скажи мне, Рози, — мистер Пендервик перестал озираться и взглянул ей прямо в глаза. — Если бы мама была жива… и ты бы рассказывала ей про свою вчерашнюю ночь… тебе было бы чего стыдиться?

— Нет, — твёрдо сказала Розалинда.

— Тогда всё в порядке, — кивнул мистер Пендервик.

— Стыдиться нечего. Ну, разве что смущаться.

— Э, дочка, ты меня лучше не путай…

С лестницы, прыгая через две ступеньки, сбежала Скай.

— Джеффри не появлялся?

— Нет, — сказала Розалинда.

— Ого! — При виде старшей сестры Скай резко затормозила. — Что это у тебя?

— Ничего.

- Что значит «ничего»? У Джеффри, после того как мы с ним познакомились, и то блямба была поменьше.

— «Ничего» — это значит, она не хочет об этом говорить, — пояснил мистер Пендервик.

На лестнице появилась Джейн, победно размахивая голубой тетрадкой.

— Есть! Готово! Просыпаюсь утром, а весь конец книги у меня уже в голове — оставалось только записать! Я и записала. Пап, можно я сегодня попечатаю на твоём компьютере?

Притормози на минутку. Как ты себя чувствуешь? — спросил мистер Пендервик.

— Отлично, только сопливо немножко, — Джейн пошмыгала носом для наглядности. — Последняя точка в конце книги меня исцелила!

— Ну, тогда, конечно, придётся пустить тебя за компьютер. А нам потом можно будет познакомиться с твоим новым шедевром?

— Конечно, пап!.. Ой, Розалинда, откуда у тебя такой синячище?

— Она не говорит, — сказала Скай.

— Почему?

— Так она решила, — ответил мистер Пендервик.

Раздался звонок. Розалинда подбежала к висевшему на стене телефону.

— Алло? А, привет, тётя Черчи. Да, здесь. — Розалинда обернулась. — Скай, тётя Черчи хочет тебе что-то сказать.

— Наверно, про Джеффри! — Скай радостно схватила трубку.

Но когда она вешала её на место, вид у неё был совсем не радостный.

— Что случилось? — спросила Розалинда.

— Миссис Тифтон с Декстером вчера увезли Джеффри в Пенсильванию.

— Что? — вскрикнула Джейн. — Значит, его уже отдали в Пенси!..

— Не может быть. — Розалинда опустилась на стул. По сравнению с этой настоящей бедой её собственные беды вдруг показались ей мелкими неурядицами.

— Объясните же мне наконец, в чём дело! — потребовал мистер Пендервик.

Объяснять пришлось издалека. Точнее, сёстры пытались было начать прямо с Пенси, но выходило так путано и непонятно, что они всё-таки вернулись назад, к генералу Фрамли и Вест-Пойнтской академии. Заодно рассказали о том, какую нехорошую роль сыграл Декстер в истории с военной школой. И ещё об отце Джеффри, хоть о нём и мало что было известно. А когда они закончили и всё встало на свои места, Скай неожиданно выложила, что произошло вчера в музыкальной комнате Арундел-холла. Правда, к облегчению старшей сестры, она не стала пересказывать всего, что миссис Тифтон говорила про маму и про Розалинду с Кегни.

— Злая, жуткая миссис Тифтон! — сказала Джейн, дослушав до конца.

— А Бетти, наверно, до сих пор ещё не пришла в себя, — добавила Скай.

Мистер Пендервик выглянул в окно. В загоне, за решётчатым забором, Бетти и Пёс играли в вампиров. Пёс катался по земле, пытаясь избавиться от чёрного полотенца, которое Бетти накрутила ему вокруг шеи. А Бетти прыгала над собачьей миской с водой и кричала: «Кровь, кровь!»

— С виду как будто ничего, — сказал мистер Пендервик. — Но я с ней потом поговорю.

— Что же теперь будет с Джеффри? — спросила Джейн. — А вдруг дверь этой жуткой школы уже захлопнулась за ним? Вдруг мы никогда больше его не увидим?

Скай нахмурилась.

— Не знаю. И тётя Черчи не знает. Вчера днём, перед самым отъездом, миссис Тифтон сказала ей, что они вернутся сегодня ближе к вечеру. И уже в последнюю минуту добавила, что они едут в Пенсильванию. А с самим Джеффри тётя Черчи даже поговорить не успела. Он ей только шепнул, когда его уводили: «Передайте Скай, что это не из-за неё», — и всё.

— Представляю, как тётя Черчи расстроилась, — сказала Розалинда.

— Бедная тётя Черчи, — сказала Джейн. — Бедный Джеффри.

— Вы уверены, что сам Джеффри не хочет учиться в Пенси? — спросил мистер Пендервик. — Что он не хочет быть военным?

— Ещё как уверены, — ответила Скай.

— А он объяснил это своей маме? Родители обычно стараются сделать так, чтобы их ребёнку было лучше. Правда, они не всегда понимают, что для него лучше…

— Он пытался объяснить, но она его не слышит, — сказала Розалинда.

— Это плохо. — Мистер Пендервик оглядел дочерей. — Надеюсь, я всегда вас слышу?

— Пап, ну ты нашёл с кем себя сравнивать! — Джейн прильнула к отцу с одной стороны, а Розалинда с другой.

— Вообще-то, — сказала Скай, — однажды вы с мамой заставили нас ходить за невестой с какими-то букетами. На свадьбе у дяди Гордона. Хотя я сто раз вам повторяла: не хочу, не хочу, не хочу.

— Скай! Это же было шесть лет назад, — сказала Розалинда.

— И надели на меня какое-то глупое розовое платье с рюшечками, — продолжала Скай, будто не слыша. — И такую же глупую шляпу. Всю в бантиках.

— А мне шляпа больше всего понравилась, — сказала Джейн.

— И взрослые целый день наклонялись ко мне и говорили, какая я хорошенькая. — Вот теперь Скай наконец закончила.

— Прости меня, Скай, — сказал мистер Пендервик. — Наверно, это было тяжелое испытание. Обещаю, что никогда больше не буду заставлять тебя носить букеты за невестами.

— Спасибо, — с достоинством кивнула Скай.

— Какие букеты, мы для этого уже слишком старые!.. — начала Джейн, но Розалинда нахмурилась:

— Мы говорили о Джеффри.

— Да, — кивнул мистер Пендервик, стараясь не улыбаться.

— Как же ему помочь? — спросила Скай.

Мистер Пендервик покачал головой.

— Не уверен, что у нас получится ему помочь. Как бы то ни было, сейчас мы можем только ждать его возвращения из Пенсильвании.

— Если он вернётся, — тихо сказала Розалинда.

— Ой, — ещё тише сказала Джейн.

Больше никто ничего не говорил, и уныние сгустилось над кухней плотным туманом.

Угрызения совести не так часто мучили Скай, но сегодня они не давали ей жить с самого утра. Джеффри мог хоть тысячу раз твердить, что это не из-за неё, но что толку… Ах, если бы они вчера не устроили тарарам в музыкальной комнате, если бы она не поругалась с миссис Тифтон, если бы не ляпала сгоряча что попало…

Весь последний час она просидела в засаде, следя из розовой беседки за главным входом в Арундел-холл. За это время ничего не произошло. Машина миссис Тифтон не появлялась. Даже Кегни нигде не было видно. Казалось, что над Арундел-парком повисло какое-то страшное заклятие, словно тут напакостила колдунья из «Спящей красавицы», или из «Белоснежки», или из другой такой же глупенькой детской сказочки, которых Джейн целую уйму знает наизусть.

На всякий случай Скай прихватила с собой рабочую тетрадь по математике. Только что, плюхнувшись на скамейку, она открыла нужную страницу. Может, хоть задачки с двумя переменными помогут ей отвлечься?..

«Доску длиной 140 сантиметров распилили на две дощечки, длины которых относятся друг к другу как три к четырём. Чему равна длина каждой дощечки?»

— Пусть длина первой дощечки равна х, а второй у, — бормотала Скай и одновременно записывала. — Тогда х плюс у равно ста сорока. Составляем пропорцию… ммм… мммм…. Перемножаем — ага! Делаем подстановку. Четыре х равно… три на… сто сорок минус х. Значит, х равно шестидесяти, а у восьмидесяти. Легкотня!

Скай пробежала глазами несколько задачек в надежде найти что-нибудь поинтереснее, но, кажется, даже математика сегодня потеряла всё свое очарование. Такого пакостного дня у Скай в жизни ещё не было — а он всё тянулся и тянулся, и до вечера было ещё далеко. Сначала этот звонок от тёти Черчи, потом все сёстры, как нарочно, разбрелись по своим углам. Розалинда заперлась в спальне и пишет письмо Анне — описывает ей, что ли, свой синяк? Джейн целый день печатает на компьютере новую «Сабрину Старр». Даже Бетти не пристаёт ни с какими просьбами, в кои-то веки ей ничего не надо. Нельзя сказать, чтобы Скай так уж скучала по обществу младшей сестры. Что из того, что однажды они прошли вместе под дождём? Они же не обязаны после этого становиться лучшими подругами.

Всё утро Скай расстреливала из лука картонного Декстера — но какой в этом интерес, когда не с кем соревноваться? А после обеда она в полном одиночестве пинала мяч на лужайке, и это оказалось ещё хуже стрельбы по Декстеру. Наконец, не выдержав, она перебралась в парк и засела в беседке. Раз уж ей всё равно одиноко и тоскливо, она может с таким же успехом потосковать в засаде. Зато хоть узнает, привезли Джеффри обратно или нет.

Вот только в животе у неё последний час свирепо урчало. Уходя, она брала с собой перекус, бутерброд с сыром и помидором, — но от бутерброда давно уже ничего не осталось. Прекрасно. Теперь, ко всему прочему, придётся ещё страдать от голода. Будто тоски, одиночества и угрызений совести было не достаточно.

— Сабрина Старр готова заступить на пост! — Между розами просунулась голова Джейн.

— Я думала, ты печатаешь на компьютере, — Скай сказала это нарочито небрежно, стараясь не показывать своего облегчения.

— Я уже допечатала, и папа уже всё прочитал, и ему понравилось! — отрапортовала Джейн. — Он говорит, это даже лучше, чем «Сабрина Старр спасает сурка». А потом мы поужинали, и папа послал меня к тебе, чтобы ты тоже могла сбегать поужинать. На случай если ты начнёшь спорить, он велел передать, что на ужин сегодня макароны…

— Почему все считают, что я должна спорить? Я никогда не спорю. — Скай слегка замялась. — Ну, или, во всяком случае, я постараюсь спорить меньше.

— То-то будет чудо из чудес!

Скай сделала вид, что не слышала.

— Значит, так. Твоё дело наблюдение и сбор информации. Подъезжает машина — глядишь в оба, всё запоминаешь. А как только они войдут в дом и закроют за собой дверь, пулей бежишь к нам и докладываешь, приехал Джеффри или нет.

— Да знаю я, — поморщилась Джейн.

— Хорошо. И чтобы никто из взрослых тебя не видел, ясно?

— Ну Скай!

— Ладно. Я быстро, только поем и вернусь. — И, подхватив тетрадь по математике, она помчалась к тоннелю.

Джейн села на скамейку и приготовилась к долгому ожиданию. С собой она прихватила пачку бумажных носовых платков, чтобы было куда сморкаться, и две книги, чтобы было что читать. Первая книга называлась «Волшебство у озера». Вчера вечером Джейн дочитала её до сцены в пещере Али-Бабы — до того момента, когда Катарина застряла в кувшине для масла. Джейн перечитывала книгу уже в четвёртый раз, но её так и подмывало посмотреть, что будет дальше. Вот что значит хорошая книга, думала она: кажется, уже знаешь её наизусть, а всё равно не надоедает.

И хотя Джейн ужасно не терпелось прочесть, как джинн будет вызволять Катарину из кувшина, сейчас её всё-таки больше интересовала вторая из принесённых с собой книг — тридцать распечатанных на компьютере страничек в красной пластиковой обложке. Джейн погладила обложку рукой и спросила себя: найдётся ли человек, который захочет прочесть её больше одного раза? Да и вообще, захочет ли кто-то кроме папы её читать? Но нет, не может быть, чтобы книга, в которую вложено столько радости и столько труда, пылилась без дела на полке. Моя дорогая книга, подумала Джейн, ты достойна внимания! Она бережно открыла красную пластиковую обложку.

Джейн Летиция Пендервик

САБРИНА СТАРР СПАСАЕТ МАЛЬЧИКА

Полюбовавшись заглавием и перевернув страницу, она начала читать вслух:

— «Глава первая. Одинокий мальчик по имени Артур печально глядел в окно, не ведая, что помощь уже спешит к нему…»

На дорожке послышался шорох шин. Джейн оторвалась от чтения и выглянула в просвет между розами. Автомобиль миссис Тифтон — наконец-то! Сейчас она всё узнает. Привезли они Джеффри домой? Или оставили в Пенсильвании?

Машина остановилась. Джейн щурилась изо всех сил, но из-за бликов вечернего солнца на стекле никак не могла разглядеть, сколько внутри человек, двое или трое. Дверца со стороны водителя открылась, из неё появился Декстер и, обойдя машину, распахнул дверцу для миссис Тифтон. На миссис Тифтон было голубое платье того же оттенка, что и её автомобиль. Декстер подхватил её под руку, и они вдвоём направились в дом. Отчаяние охватило Джейн. Всё, они оставили Джеффри в военной школе! Может, сейчас его уже обрили наголо и заперли в огромной спальне на сто мальчиков, и все сто стоят навытяжку, и ни один, ни один из них не любит музыку!

Тут задняя дверца медленно отворилась, и из машины вылез Джеффри и побрёл вслед за взрослыми. Джейн просияла и немедленно — о, с каким удовольствием! — выкинула из головы все кошмары. Джеффри вернулся, он дома! Но что он, как он? Лица не видно: камуфляжная шляпа надвинута низко на глаза. Хорошо хоть, не военная фуражка с козырьком. Значит, есть ещё надежда. Вдруг его не взяли в Пенси?

Когда все вошли в дом, Джейн подхватила со скамейки книги и встала на изготовку у выхода. Скорее к своим, сообщить новость! Надо только на всякий пожарный подождать две минуты. Она принялась отсчитывать секунды. Раз. Два. Три… В дверях дома показался Декстер. Подошёл к машине, открыл багажник. Сейчас он заберёт вещи, подумала Джейн, и тогда останется потерпеть всего минуту.

Ах, если бы она так и сделала! Посидела бы тихонечко на скамейке, подождала бы, пока уйдёт Декстер, почитала «Волшебство у озера». Но Джейн по-прежнему наивно верила в то, что у противного Декстера есть добрый двойник, мистер Дюпри. Правда, в разговорах с сёстрами она ни разу не упоминала эту свою теорию. Потому что в глубине души она прекрасно понимала: сёстры только поднимут её на смех, и все надежды на доброго мистера Дюпри, который поможет ей с публикацией, тут же улетучатся.

Сейчас она стояла у выхода из беседки, прижимая «Сабрину Старр» к груди. А прямо перед ней, в каких-то пятнадцати шагах, стоял издатель мистер Дюпри. Подойти, заговорить с ним? — лихорадочно соображала она. Да, Скай запретила ей показываться взрослым на глаза. Но что если он напечатает её книгу? И заодно продаст права на съёмку фильма? И на заработанные Джейн деньги Скай сможет потом оборудовать собственную научную лабораторию в подвале их дома в Камероне? То есть сейчас Джейн не послушается Скай и поступит по-своему, но в конечном итоге её поступок окажется оправданным… Что делать? Что делать? Декстер уже закрывает багажник. Ещё несколько секунд — и она упустит свой шанс. А вдруг?.. Да, но что если?.. Бесчисленные вопросы крутились у Джейн в мозгу, но решение всё не приходило.

А потом её нос взял и решил всё за неё. В тот самый момент, когда Декстер поднял чемоданы и уже собрался уходить, в правой ноздре у Джейн вдруг жутко зачесалось и защекотало. Она отскочила вглубь беседки, зажала нос и рот рукой, но это не помогло — и она взорвалась таким ужасным, таким оглушительным чихом, что все розы облетели, а сама беседка (как она после объясняла Скай) еле устояла. И, конечно же, Декстер её услышал. И обернулся.

— Эй, кто там? — спросил он.

Ну вот, подумала Джейн. Это судьба. Зажав в кулак всё своё мужество — и пачку носовых платков, на случай если у неё опять зачешется в носу, — Джейн промаршировала от беседки до автомобиля и сказала:

— Здравствуйте, мистер Дюпри. Это я, Джейн Пендервик. Я принесла вам мою книгу.

— Какую книгу? — Было не заметно, что мудрый издатель счастлив видеть талантливого молодого автора.

Джейн протянула ему драгоценные листки в красной пластиковой обложке.

— Я написала книгу. Вы сказали, что, когда я закончу, вы посмотрите её. И, возможно, чем-то мне поможете.

— Ну вы, сестрицы, даёте!.. А ты меня не разыгрываешь?

Не разыгрываю. — Сердце Джейн провалилось в пятки. Где же он, хороший и добрый мистер Дюпри? — Я очень много над ней работала…

Декстер поставил чемоданы и протянул руку за книгой.

— Ладно, давай. Но как только досмотрю — ноги в руки и марш домой, ясно? А то как бы Бренду удар не хватил, если она опять тебя тут застукает.

Джейн перестала дышать. Вот, сейчас, сейчас решится её судьба.

Декстер просмотрел первую страницу, потом перелистнул сразу полкниги и пробежал глазами ещё одну страницу. Захлопнул книгу и вернул Джейн.

— Правильно пишется не «гелей», а «гелий».

— А как же… сюжет?.. Стиль?.. — оторопело пробормотала Джейн.

— А никак. Дрянная книжонка. Всё, уматывай.

Джейн вырвала восьмую страницу, разодрала её в мелкие клочочки и швырнула их на пол своей чердачной комнаты, уже усыпанный сотнями таких же мелких клочочков. После этого она вырвала девятую страницу и проделала с ней то же самое.

В дверь постучали.

— Джейн! — Это была Скай.

— Уходи, — сказала Джейн.

— Что случилось?

— Ничего.

Джейн выдрала и растерзала десятую страницу.

— Розалинда сказала мне, что ты видела Джеффри. У нас есть один план, но не могу же я орать из-за двери.

Поднявшись с кровати, Джейн подошла к двери и чуть-чуть её приоткрыла.

— Говори, — сказала она через узенькую щёлочку.

— Вечером мы с тобой поднимемся по верёвочной лестнице к Джеффри и всё у него выспросим. А Розалинда останется дома, будет нас прикрывать. Я зайду за тобой, как только папа ляжет спать.

— Ладно.

— А чего ты меня в комнату не пускаешь?

— Не хочу. — Джейн захлопнула дверь, вернулась на кровать и принялась за одиннадцатую страницу.

Когда она добралась до страницы двадцатой, в дверь опять постучали.

— Джейн! — Это был мистер Пендервик.

— Папа, пожалуйста, уходи. Я хочу побыть одна.

— С тобой там всё в порядке?

— В полном.

— Джейн, у меня есть к тебе один очень важный вопрос, но в крайнем случае я могу задать его и отсюда, — сказал мистер Пендервик. — Скажи мне: ты сухая?

Джейн поднялась с кровати и открыла дверь.

— Конечно, сухая — вот, можешь посмотреть. А почему ты спрашиваешь?

— Видишь ли, в последнее время мои дочери стали возвращаться домой какими-то очень мокрыми… — Мистер Пендервик глядел мимо Джейн на обрывки бумаги на полу. — А чем ты занимаешься?

— Расправляюсь с «Сабриной Старр», если тебе так интересно. Я решила бросить писать. У меня ничего не получается, и надо иметь мужество в этом признаться.

— Джейн, у тебя прекрасно всё получается! Твоя последняя книга — это сила! Чего стоит один тот эпизод, когда мадам Жютье приносит Артуру хлеб и воду, а он отталкивает всё это и говорит: «Дайте мне свободу или дайте мне смерть»! Excellens, piaestans [19].

— Ты так говоришь, потому что ты мой папа. Профессионалы лучше знают.

— Что за профессионалы?

— Декстер, например. Он настоящий издатель. Я показала ему свою новую книгу, и он сказал мне правду. Дрянная книжонка — вот что он сказал. — Джейн выдрала ещё одну страницу.

— Но… доченька ты моя сумасбродная… Декстер не занимается изданием книг. Он издаёт журнал об автомобилях.

Джейн перестала рвать бумагу.

— Журнал… о чём?

— Знаешь, как называется его журнал? «Разделительная полоса». А в книгах Декстер разбирается примерно так же, как наш Пёс.

— Ты это только что придумал, чтобы меня успокоить?

— Отнюдь. Кегни рассказал мне это ещё на прошлой неделе, когда показывал, как он размножает ветреницу хубейскую, Anemone hupehensis.

— Ой, пап… — Джейн растерянно оглядела усыпанный бумажными обрывками пол.

— Но это же у тебя был не единственный экземпляр?

— Есть ещё файл в твоём компьютере. А завтра я и его собиралась стереть…

— Давай-ка лучше мы его снова распечатаем. А сам файл стирать не будем, сохраним.

— Ты думаешь, стоит, да? Тебе правда понравилась та сцена, где мадам Жютье высовывается из окна и грозит воздушному шару кулаком?

— Ещё как понравилась!

— А когда Сабрине пришлось совершить в Канзасе аварийную посадку из-за урагана?

— Превосходно!

Джейн взволнованно вглядывалась в папино лицо.

— Ты точно уверен, что из меня что-то может получиться?

Мистер Пендервик смотрел на неё очень серьёзно.

— Не просто что-то, Джейн. У тебя настоящий талант. Ты умеешь находить чудесные, удивительные слова. А твоя фантазия! Ты помнишь, что мама про неё говорила?

— Что моя фантазия — восьмое чудо света?

— Точно. А мама ведь у нас была мудрая женщина, правда?

— Да. Пап, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, доченька. А теперь сгребай весь этот мусор — и спать. Даже великим авторам положено отдыхать.

Он ушёл, тихо затворив за собой дверь.

Глава шестнадцатая Побег

Скай лежала на кровати «вторник-четверг-суббота» и слушала оперную музыку, доносившуюся снизу, из папиной комнаты. Какой-то человек пел на незнакомом языке — скорее всего по-итальянски, решила Скай, — и голос у него был ужасно печальный: «…соте sei pallida! е stanca, е muta, е bella…»[20]Нельзя сказать, чтобы Скай была без ума от такой музыки. Она никогда не могла понять, зачем надо так громко кричать и почему нельзя петь по-английски, как все нормальные люди. Но оперу очень любила мама. Наверно, папа сейчас думает о маме, решила Скай и в десятый раз пожалела, что она не съездила миссис Тифтон по носу, когда была возможность. И как только у этой женщины язык повернулся говорить гадости об Элизабет Пендервик? Конечно, Скай тут же, тоже в десятый раз, одёрнула себя: хватит уже воображать, как миссис Тифтон увозят в больницу с переломом носа, — достаточно и того, что она тогда на неё накричала. Скай рывком села и замахала руками, как ветряная мельница. Что ни говори, а владеть собой — задачка не из лёгких.

Музыка внизу смолкла. Через несколько минут папа уснёт, и они с Джейн наконец отправятся к Джеффри. Скай подошла к окну. Хорошо, луна светит вовсю, удобно будет лезть по верёвочной лестнице.

Но что это за тень между деревьями? Пёс? Нет, Пёс сейчас дрыхнет без задних ног у Бетти в комнате. Скай всматривалась изо всех сил. Вот опять мелькнуло что-то тёмное. Вроде человек, но силуэт какой-то странный. Горбун? Остановился, вытянул руку вперёд… Фьюуу… чпок! Стрела с резиновым наконечником отскочила от москитной сетки у Скай перед самым носом.

— Джеффри, ты?

Джеффри вышел из-за деревьев, и его сразу стало хорошо видно. Он был в камуфляжной шляпе и с рюкзаком. В руке он держал лук.

— Открой мне, — попросил он.

— Сейчас! — Скай выскочила в коридор.

Розалинда высунулась из своей комнаты и спросила:

— Что, уже идёшь к Джеффри?

— Всё изменилось, — не останавливаясь, бросила Скай. — Собираем совстарсеспен. Срочно. У тебя в комнате. Буду через минуту.

Она быстро сбежала по лестнице, отперла дверь и выскользнула на крыльцо.

— Ты как тут оказался? Мы с Джейн как раз собирались идти к тебе.

— Я убежал из дома. — Джеффри прислонил лук к стене. — Совсем.

— Ты что?..

— Видела бы ты эту военную школу…

— Ох, Джеффри. — Скай вдруг захотелось плакать. Вот уж чего с ней никогда не бывало. — Это я виновата. Не надо было грубить твоей маме.

— Тебе разве тётя Черчи не передавала? Это совсем не из-за тебя. И вообще… — Джеффри переступил с ноги на ногу и сказал, глядя в пол: — Ты смелая. Ты умеешь за себя постоять.

— Да какая я смелая? Просто разозлилась.

Джеффри оторвал глаза от пола.

— Смелая. Но хватит спорить, я не за этим пришёл. Я хочу рассказать тебе и твоим сёстрам про эту военную школу и про свои планы. Так ты пустишь меня в дом или нет?

Скай взяла его за руку, они на цыпочках вошли и поднялись по лестнице. В комнате Розалинды всё было готово к совстарсеспену: Розалинда и Джейн молча сидели на кровати. Вот только они не ждали, что Скай придёт не одна.

— Джеффри? — Розалинда растерялась.

— Он убежал из дома, — сообщила Скай. — Совсем.

— Джеффри, но как же?.. — начала Джейн и осеклась. — Ты твёрдо решил?

— Твёрдо. В этой военной школе…

— Джеффри, постой, — сказала Розалинда. — Нам надо выполнить кое-какие формальности… Это на случай, если ты расскажешь что-то такое, что лучше хранить в тайне. Ты не мог бы на минуту выйти в коридор?

— Розалинда, необязательно выставлять его в коридор, — сказала Джейн. — Он уже знает про клятву чести Пендервиков. Мы ему рассказали, когда он спас Бетти от…

— От куста с колючками, — опередила её Скай.

— Да, их там было столько, — закивала Джейн.

Розалинда подозрительно оглядела сестёр. Может, они и темнят, но разбираться сейчас некогда.

— Ладно. Тогда начинаем…

Тут дверь кладовки распахнулась, и вбежал Пёс, радостно молотя хвостом. Он бросился к Джеффри и принялся лизать ему лицо.

Вслед за Псом вошла Бетти в пижамке.

— Вы разбудили Пса, — сказала она. В руках у неё был слоник Фантик. — Привет, Джеффри.

— Привет, Бетти. А где твои крылышки?

— Глупый, я же их снимаю на ночь.

— Бетти, иди спать, — сказала Скай.

— Нет. — Бетти села на кровать и прижалась к Розалинде.

— Может, пусть она останется? — спросил Джеффри.

— Бетти, только ты должна сидеть очень, очень тихо, — предупредила Розалинда. — И ты тоже, Пёс.

Пёс что-то проворчал и завалился на пол. Джеффри, сбросив со спины рюкзак, пристроился возле Пса.

— Ну, готовы? — спросила Розалинда. — Тогда предлагаю начать внеочередное совещание старших сестёр… нет, совещание сестёр Пендервик.

— Поддерживаю предложение, — сказала Скай.

— Я тоже, — сказала Джейн.

— Я тоже, — сказала Бетти.

— Клянёмся молчать обо всём, что тут будет, храня нашу тайну даже от папы. Только чтобы беду отвести, мы вправе нарушить данную клятву, — проговорила Розалинда.

Четыре сестры выставили вперёд сжатые кулаки: Розалинда, Скай, Джейн, Бетти.

— Ты тоже, — кивнула Розалинда, и кулак Джеффри появился над остальными.

— Честью семьи Пендервик — клянёмся! — произнесли пять голосов, и все руки тотчас опустились.

— А теперь, Джеффри, рассказывай всё с самого начала, — попросила Розалинда.

— Началось всё вчера, когда мама на меня рассердилась из-за… — он неуверенно покосился на Скай.

— Я им рассказала, — кивнула Скай.

— …из-за этой истории с уроком музыки. Мама потом даже разговаривать со мной не стала, велела идти к себе в комнату и ждать там. Я пошёл, начал играть на пианино. И тут мама вбегает в комнату и говорит, что мы сейчас уезжаем, вернёмся завтра. Я должен быстро собрать свои вещи и обязательно взять костюм и галстук: мы едем в Пенси, на собеседование. На собеседование — вот так, вдруг! Представляете? Я пытался ей объяснить, что я не хочу ехать в Пенси, но она меня даже не слушала. Сказала, я сам во всём виноват, и велела собираться поживее. Отвела меня вниз, мы сели в машину, и Декстер повёз нас в Пенсильванию.

При слове «Пенсильвания» сёстры дружно нахмурились. Никогда, никогда в жизни они не захотят иметь дело с этим штатом!

— Приехали, остановились в гостинице. Там всё было нормально. У меня была отдельная комната, я сидел и смотрел телевизор. Вечером показывали «Убить пересмешника»[21] — такой старый, ещё чёрно-белый фильм, но классный. — Джеффри помолчал, будто вспоминая фильм. — А утром меня повели в Пенси. Там оказалось даже кошмарнее, чем я думал. У всех лица каменные, все щелкают каблуками и маршируют с ружьями наперевес. Собеседование со мной проводил какой-то майор, который служил во Вьетнаме под началом моего дедушки. Он всё говорил и говорил: какой дедушка был замечательный, как все солдаты на него просто молились. Спросил меня, почему я хочу учиться именно в Пенси. Я честно ответил, что именно в Пенси я учиться не хочу и в жизни не хотел. Но он только посмеялся и похлопал меня по плечу. Сказал, это у меня пройдёт, вот поживу месячишко-другой в казарме… Потом мы пошли обедать, и мама с Декстером мне объявили, что учебный год в Пенси начнётся через три недели. Декстер весь обед расписывал, какая это распрекрасная школа и как я должен благодарить маму за то, что она меня в неё посылает. Когда он умолк, я попытался объяснить маме, что я ненавижу эту распрекрасную школу и что мне в ней будет плохо. Но она опять меня оборвала. Сказала, дисциплина ещё никому не мешала, особенно мальчикам, которые попали в дурную компанию… простите, не надо было этого говорить.

— Ничего, не беспокойся, — сказала Розалинда.

— Я горжусь тем, что я дурная компания, — сказала Джейн.

— Я тоже, — сказала Бетти. — И Пёс тоже.

— А дальше что было? — спросила Скай.

— По дороге домой Декстер всё распинался: сколько в этой школе мальчиков из самых состоятельных семей и какая там рядом с Пенси площадка для игры в гольф, как раз на другой стороне улицы — маши себе клюшкой хоть всё свободное время. И мама ему поддакивала, говорила, как только я там пообвыкну, всё у меня будет отлично… А я за всю дорогу ни слова не сказал. Просто сидел молча на заднем сиденье и планировал побег. — Джеффри с силой потёр глаза, помолчал немного и торопливо закончил: — Когда мы приехали, я поднялся как ни в чём не бывало к себе в комнату и быстро собрался. Мешок с клюшками положил на кровать, накрыл одеялом: если мама заглянет, пусть думает, что это я сплю. А дальше спустился по верёвочной лестнице — и вот, зашёл к вам попрощаться. Переночую сегодня у шоссе, под столом, где Гарри раскладывает свои помидоры. А утром, когда Гарри подъедет, попрошу его отвезти меня на автобусную станцию.

— И куда же ты поедешь? — спросила Скай.

— В Бостон. У тёти Черчи там живёт дочка. Наверно, она разрешит мне остановиться у неё. Буду ходить в обычную городскую школу. И обязательно найду себе работу: буду учить каких-нибудь детишек играть на пианино. Тогда я смогу оплачивать уроки в консерватории — помните, я говорил вам, что в Бостоне есть консерватория? Только не смейтесь…

— Мы не смеёмся, — сказала Розалинда.

— Вы не думайте, это не такая бредовая идея, как может показаться. Даже если дочка тёти Черчи не захочет, чтобы я жил у неё, — у нас в Бостоне есть дальние родственники. Мама с ними уже несколько лет не разговаривает. А когда они узнают, что со мной она тоже не разговаривает, может, они согласятся приютить меня на какое-то время? Деньги у меня есть, мне подарили на день рождения — немного, но на автобусный билет хватит. И ещё у меня есть вот это. — Джеффри вытащил из рюкзака несколько тонких кожаных альбомов и открыл один из них. Внутри альбома было много-много незнакомых монет, вставленных в специальные кармашки. — Мой дедушка коллекционировал редкие монеты, а незадолго до смерти подарил свою коллекцию мне. Раз они такие редкие, то наверняка страшно дорогие. Я ведь могу продать их в Бостоне, правильно?

— Правильно, — сказала Джейн.

— И потом, я могу встретить там моего… — Не договорив, он нагнулся и стал трепать Псу уши.

— Твоего кого? — спросила Бетти.

— Думаю, он имеет в виду своего папу, — сказала наконец Скай.

— А что? — Джеффри с вызовом оглядел сестёр. — Мама познакомилась с отцом в Бостоне. Может, он и сейчас там живёт. Пусть даже я ничего о нём не знаю — ни имени, ни фамилии. Но смотрите: я же на маму не похож, так? И на дедушку ни капельки не похож, что бы там мама ни говорила. Значит, я похож на отца. Ну вот! Вдруг мы с ним столкнёмся на улице — и узнаем друг друга? Может же такое быть, правда?

— Конечно, может, — сказала Джейн. — Боги судьбы иногда благоволят к простым смертным.

Джеффри благодарно улыбнулся.

— Вот и я так подумал.

— Н-ну… — задумчиво протянула Розалинда.

— Я тоже еду с тобой в Бостон, — объявила Джейн. — Вдвоём в дороге будет веселее. А из Бостона можно доехать на автобусе прямо в Камерон. Представляете, послезавтра вы все приезжаете на машине, а я уже дома!

— А почему ты? — возмутилась Скай. — Я же старше, значит, мне и ехать!

— Тихо! — призвала к порядку Розалинда.

— Я первая сказала!

— Можно мне тоже поехать? — спросила Бетти.

— Тихо, все замолчали! — Розалинда шлёпнула ладонью по одеялу.

— Но… — начала Скай.

— Ну хватит, Скай, — сказала Розалинда. — Давайте обсудим всё спокойно. Джеффри, ты, конечно, понимаешь, что твоя мама будет тебя искать. А не отыщет сама — обратится в полицию.

— Мне всё равно, — сказал Джеффри. — Я не поеду в Пенси. И я не буду жить с Декстером в одном доме. Мама пусть делает что хочет. А про себя я уже всё решил. Да и какая им с Декстером разница, где я буду? Им главное, чтобы я не путался у них под ногами.

— Я не знаю, как положено по закону, но…

— Рози, при чём тут законы? — возразила Джейн. — Главное — это истина и отвага! И ещё дух приключений.

— И верность себе, — добавила Скай.

— Это всё ясно. И ясно, что мама Джеффри не очень-то умеет слушать… — Скай хотела что-то вставить, но Розалинда строго посмотрела на неё, и она промолчала. — Но, Джеффри, она ведь хочет, чтобы тебе было лучше. Просто она, как и все родители, может не понимать, что для тебя лучше. Если бы ты всё-таки попробовал ей объяснить, что ты думаешь про эту военную школу…

— Да я уже столько раз пытался! — Джеффри поморщился, будто от боли. — Ничего не выходит.

— Да. Знаю. — Розалинда и правда это знала. Джеффри пытался. Он сделал всё, что мог.

— Розалинда, я должен уехать, неужели ты этого не понимаешь?

И Розалинда, вопреки всем доводам рассудка, ответила честно:

— Понимаю.

— Ура! — тихо крикнула Джейн.

— Спасибо, Розалинда, — сказал Джеффри, и вид у него вдруг сделался ужасно усталый.

— Но! — Розалинда подняла руку, требуя внимания. — Ни Джейн, ни Скай, никто из нас ни в какой Бостон не едет. Вы хоть подумайте, как наш папа себя при этом должен чувствовать!

— Ты права, — согласилась Джейн. — Но мы обязательно навестим Джеффри, когда он уже устроится.

— И он может приехать к нам в Камерон, — сказала Скай.

— Проведать Пёсика, — добавила Бетти.

— Точно, — улыбнулся Джеффри. — Да, чуть не забыл, я же кое-что принёс для Бетти. — Джеффри вытащил фотографию Пса, которую Бетти подарила ему на день рождения. — Подержишь её пока у себя? А когда мы в следующий раз увидимся, я опять её у тебя заберу, ладно?

— Ладно. — Бетти показала фотографию Псу.

— Тогда всё, — сказала Розалинда. — Кстати, Джеффри, тебе совершенно не обязательно спать под открытым небом. Пусть Бетти сегодня ляжет со мной, а ты переночуешь у неё в комнате. Я просто заведу будильник и подниму тебя пораньше, и ты пойдёшь.

— Нас тоже подними, чтобы мы попрощались с Джеффри, — сказала Скай.

— И чтобы мы снабдили голодного путника провиантом, — добавила Джейн.

— А теперь всем спать! — объявила Розалинда. — Поздно уже.

Джейн и Скай разошлись по своим комнатам, а Джеффри забрал рюкзак в комнату Бетти и растянулся на кровати прямо в одежде. Но Бетти до отхода ко сну надо было ещё переделать много дел. Она уложила слоника Фантика на Розалиндину кровать, потом вернулась через кладовку за медведицей Урсулой, потом опять вернулась за медведиком Фредом. Она собиралась ещё принести лошадку Джульетту и деревянного кролика Чака — но Розалинда сказала, что тогда для людей места не останется. Потом Бетти вспомнила, что она ни за что не уснёт без своего любимого одеяльца с единорогом, и Джеффри пришлось вставать, чтобы Розалинда забрала одеяльце с единорогом и постелила вместо него зеленое одеяло со своей кровати.

Когда Бетти наконец согласилась лечь в постель, выяснилось, что у Пса тоже проблемы. Он запутался. Хорошо, Джеффри теперь спит у Бетти, Бетти у Розалинды, а где ему-то спать? Ясно, что Розалинда не пустит его к себе на кровать — даже если бы на ней оставалось ещё место для собаки. А Джеффри пустит, это тоже ясно. Пёс обожает Джеффри, и всё было бы замечательно, но Джеффри — не Бетти. Так куда же идти Псу? Несколько раз он, поскуливая, перебегал через кладовку из одной комнаты в другую. Кончилось тем, что Розалинда встала, плотно закрыла обе двери и приказала ему лечь на пол около своей кровати.

— Охраняй Бетти, — сказала она. Конечно, это было не совсем честно, потому что Бетти не требовалось ни от кого охранять. Но это хоть была какая-то понятная команда. Поэтому Пёс испустил огромный вздох облегчения, рухнул на пол и немедленно отключился.

Бетти тоже уснула через несколько минут. Одна только Розалинда лежала без сна и беспокоилась о Джеффри. Может, она всё-таки должна попытаться его удержать? Не отпускать ни в какой Бостон? Но когда он заговорил про своего папу, глаза у него стали какие-то… как будто голодные. Если бы не это, Розалинда, наверно, ещё бы его поотговаривала. Или всё-таки надо поотговаривать? Как быть? Вдруг она совершает ужасную ошибку? Ах, как ей хотелось сейчас с кем-то посоветоваться! Не с младшими сёстрами — что толку с ними советоваться, когда у них одни приключения на уме? — а с человеком постарше. Таким, как Кегни, например. Вот только с Кегни она уже не посоветуется. Ни о чём. А может, они вообще больше никогда не увидятся. После того случая у пруда он один раз заглядывал к Пендервикам, спрашивал, как дела у Розалинды. Но она по-детски заперлась у себя в комнате, даже не спустилась вниз. А послезавтра они уже уезжают в Камерон. Вряд ли он захочет зайти ещё раз. И теперь у неё не осталось от него ничего, одни только воспоминания. Стоявшая в вазе роза Фимбриата отцвела, и она её выкинула, а книгу про Геттисбергское сражение передала через папу.

Да, одни только воспоминания. Ну и ещё синяк. Она осторожно вытащила руку из-под одеяла и ощупала лоб. Притрагиваться пока было больно — папа так и сказал: какое-то время должно поболеть. Но внешне уже почти ничего не заметно, особенно после того как она зачесала волосы на другую сторону. Так что можно считать, что и синяка уже нет. И, в сущности, какое ей дело до Кегни и до его драгоценной Катлин? Розалинда вздохнула — глубоко, почти как Пёс. Только в её вздохе не было облегчения. Она ещё долго ворочалась, но наконец уснула.

Глава семнадцатая День предпоследний

Бетти проснулась до будильника. Зачем будильник, когда собачий язык лижет тебе лицо?

— Уходи, — прошептала она Псу.

Он подскочил к двери кладовки и заскулил. Нет, так не годится, решила Бетти: он разбудит Розалинду, которая пока ещё спит в обнимку с медведицей Урсулой. Выскользнув из-под одеяла, Бетти ухватилась за ошейник Пса и потянула его обратно к кровати. Пёс сел и прирос к полу. Она потянула сильнее. Он прирос к полу ещё крепче.

Противный, подумала Бетти и, отпустив Пса, тихо пошлёпала к двери спальни. Не успела она её открыть, как Пёс просочился впереди неё в коридор, сделал два гигантских прыжка и уселся перед дверью соседней комнаты.

— Хочешь к Джеффри, да? — спросила у него Бетти. Пёс смотрел на неё скорбными глазами. — Я тоже хочу. Но сейчас нельзя: он спит. Вот так.

Пёс в ответ коротко тявкнул, но, когда Бетти развернулась и пошла к лестнице, всё же потрусил за ней.

В те дни, когда Бетти сама готовила для себя завтрак, ей разрешалось готовить его только из хрустящих колечек для завтрака. Причём без молока. Это последнее ограничение было введено после того, как она вылила целый пакет молока Псу на голову. Поэтому сейчас она забралась на стул и достала из шкафчика коробку с колечками. Спустившись со стула, Бетти, как обычно, сначала высыпала несколько колечек на пол: пускай Пёс тоже угостится. Потом она отперла дверь и выпустила Пса, чтобы он мог совершить свои утренние ритуалы, как называл их мистер Пендервик.

Теперь наконец можно было заняться завтраком. Бетти сняла чашку с Питером Пэном с нижней полки, куда её ставили специально, чтобы она могла дотянуться, и уже поднесла к чашке коробку с хрустящими колечками. Но она так и не насыпала себе колечки, потому что Пёс на улице вдруг разлаялся, будто перед домом приземлились инопланетяне. Бетти подбежала к сетчатой двери посмотреть. Инопланетян не было, но люди, которых она увидела через сетку, были, с точки зрения Бетти, ничуть не лучше. На дорожке перед дверью кухни стояли миссис Тифтон с Декстером, а Пёс заливался лаем, не подпуская их к дому. Бетти попятилась, но её уже заметили.

— Битти! Впусти нас, — крикнула миссис Тифтон.

— Хорошая собачка! — Это был Декстер, хотя по его голосу было ясно, что он не считает Пса хорошей собачкой.

— Декстер! Убери его, чтобы я могла пройти! — Это опять была миссис Тифтон.

Тут, к ужасу Бетти, раздался глухой удар, и Пёс громко взвизгнул. Она распахнула сетчатую дверь и позвала его. Пёс бросился к ней, и Бетти, обняв его за шею, зашептала ему на ухо слова любви и утешения. Когда Бетти подняла глаза, миссис Тифтон с Декстером уже стояли перед дверью.

Вид у миссис Тифтон был не такой важный, как всегда. Пожалуй, даже неважный. Половина волос у неё на голове висела, а другая половина стояла торчком. На ногах были обычные шлёпанцы, а на ней самой — старый плащ, наброшенный поверх ночной рубашки.

— Битти, мы ищем Джеффри. Можно войти? — спросила миссис Тифтон.

Вместо ответа Бетти захлопнула дверь и задвинула задвижку.

— Боже, Декстер, ты посмотри, она заперлась изнутри! Ах ты, непослушная девчонка! Где твой отец?

— Бренда, ты забыла, она же не говорит, — напомнил Декстер.

— Да нет, она только что звала собаку! Значит, говорит, когда захочет. Ну-ка отвечай: Джеффри у вас или нет? Мне нужен мой сын!

Бетти хотелось убежать от этих нехороших людей. Но если она убежит, кто их остановит? Они могут войти в дом, могут опять ударить Пса, и отыскать Джеффри, и увести его с собой. Нет! Она должна быть сильной. Скай сказала, что она правильный ребёнок. Значит, она будет вести себя правильно. Она защитит собаку и людей, которых она любит.

Бетти выпрямилась и посмотрела на своих врагов.

— Я умею говорить. Но вы мне не нравитесь. А папа разрешает нам выбирать, с кем нам говорить, а с кем нет.

— Ах ты!.. — Миссис Тифтон готова была взорваться. — Скажи своему папе, чтобы он…

— Бренда, прошу тебя, — вмешался Декстер. — Давай лучше я с ней разберусь.

— С кем тут надо разобраться? — послышался голос у Бетти за спиной. — Доброе утро, Бетти.

— Папа! — Бетти обхватила руками папины колени. — Они били Пса.

— Ребёнок преувеличивает, — поспешно сказал Декстер. — Я всего лишь легонько шлёпнул собаку, чтобы она так не гавкала. Прошу прощения — возможно, это не самое удачное начало знакомства. Я Декстер Дюпри. А вы, наверно, Мартин Пендервик?

— Очень приятно. Доброе утро, миссис Тифтон. — Мистер Пендервик потрепал спутанные кудряшки Бетти. — Чем могу быть полезен?

— Джеффри… Он ушёл из дома. Я проснулась рано, потому что я беспокоилась. Понимаете, мы вчера ездили кое-куда… по делам. И в дороге мы с Джеффри страшно повздорили…

— Ну, не так страшно, — вставил Декстер.

— … и я заглянула к сыну, просто проверить, как он там… а его нет в комнате! На кровати вместо него мешок с клюшками для гольфа и вот эта записка. — Она приложила к сетке клочок бумаги.

— «Я не буду учиться в Пенси. Не ищите меня», — прочитал мистер Пендервик вслух.

— Не понимаю, что ему не понравилось, — сказал Декстер. — Пенси такая прекрасная школа.

— Помолчи, Декстер, — оборвала его миссис Тифтон.

— Это беда. — Мистер Пендервик кивнул. — Но почему вы пришли к нам? Последний раз Джеффри был у нас позавчера.

— Боже мой, что же делать? — Миссис Тифтон пошатнулась. — Я так надеялась найти его здесь. Но ваши дочери… они ведь могут знать, куда он отправился? Умоляю, расспросите их!

— Бетти, ты не знаешь, где Джеффри? — спросил мистер Пендервик свою младшую дочь. Бетти, не отвечая, умоляюще смотрела на него снизу вверх, и на её лице было написано всё, всё, что она думает и чувствует. После долгой паузы мистер Пендервик отпер сетчатую дверь. — Прошу вас, входите. Подождите несколько минут здесь, а я пока поднимусь наверх и поговорю со старшими дочерьми.

— Я с вами! — Миссис Тифтон с порога устремилась к лестнице.

— Полагаю, вам лучше посидеть здесь, — сказал мистер Пендервик.

— Я…

— Сядьте, пожалуйста. — Мистер Пендервик сказал это доброжелательно, но твёрдо.

Миссис Тифтон упала на стул и закрыла лицо руками. Декстер тоже опустился на ближайший стул и боязливо подобрал под себя ноги, потому что Пёс принялся обнюхивать его туфли как-то уж очень подозрительно.

— Пойдём, Пёс, — сказал мистер Пендервик. — Бетти, и ты тоже.

Втроём они поднялись по лестнице, и мистер Пендервик постучал в дверь Розалинды. Через пару секунд дверь приоткрылась.

— Доброе утро, папа, — сказала Розалинда. — Ой! — Она метнулась к тумбочке, чтобы выключить будильник, который как раз в этот момент задребезжал.

Как только она перестала держать дверь, Пёс ворвался в комнату, подбежал к кладовке и залаял. Розалинда выволокла его обратно в коридор, но он одним прыжком подскочил к соседней двери и опять залаял.

— Что это с ним такое? — спросил мистер Пендервик.

— Ничего, — сказала Бетти.

Разбуженные шумом Джейн и Скай тоже повыползали из своих комнат.

— Что случилось? — сонным голосом пробормотала Джейн. — А Джефф…

Скай быстро лягнула её.

— Тихо, Пёс! — приказал мистер Пендервик. Пёс улёгся на пол и принялся лизать дверь Беттиной комнаты. Мистер Пендервик обернулся к дочерям. — Итак, дорогие мои.

— Да, папа? — Сёстры, все как одна, смотрели на него невиннейшими глазами.

— Внизу сидят миссис Тифтон и мистер Дюпри. Они потеряли Джеффри. Надеюсь, он не улетел куда-нибудь на воздушном шаре, а, Джейн?

— Что ты, пап. Конечно, нет, — честно ответила Джейн.

— Так, для начала уже хорошо. Идём дальше. А кто-нибудь может мне сказать, где он сейчас? — Все молчали. — Розалинда?

— Нет, папа. Мы не можем этого сказать, — ответила Розалинда. Ах, зачем она уговорила Джеффри остаться! Ушёл бы он вчера, как собирался, — сейчас был бы уже далеко.

— Тогда поставим вопрос по-другому, — продолжил мистер Пендервик, внимательно вглядываясь в лица дочерей. — Джеффри в безопасности?

— Да, он в безопасности, — сказала Розалинда.

— Он в надёжном месте?

— Да.

— В комнате у Бетти?

Повисла ужасная пауза, все опустили головы.

— Ах, дочки, — мистер Пендервик покачал головой.

— Если бы ты всё знал, ты бы понял, — сказала Скай.

— Пожалуйста, не говори миссис Тифтон, что он здесь, — попросила Джейн.

— Но я должен ей что-то сказать. Бедная женщина с ума сходит от беспокойства. — Он поразмышлял минутку. — Хорошо. Я скажу ей, что он в безопасности и это пока всё, что мне удалось выяснить. Скажу, что позже, как только выпытаю правду из своих дочерей, я ей позвоню. И кстати, если кто-нибудь из вас случайно встретит Джеффри, — он подошёл ближе к двери, под которой всё ещё лежал Пёс, и заговорил громче, — передайте ему, что он в этой истории не один. И, значит, всё не так страшно.

Дверь медленно отворилась, и из комнаты Бетти вышел Джеффри, взъерошенный и с тёмными кругами под глазами.

— Доброе утро, мистер Пендервик. Простите, что доставляю вам столько хлопот.

Всё в порядке, сынок, — сказал мистер Пендервик. — Если хочешь, я могу сказать твоей маме, что ты у нас.

— Спасибо, но я сам должен к ней спуститься.

— Джеффри, нет! — воскликнула Скай. — Пусть лучше папа.

Джеффри покачал головой.

— Раз они уже здесь, я должен разговаривать с ними сам. И потом, Розалинда же считает, что мне надо попробовать ещё раз объяснить маме всё про себя и про Пенси? Вот как раз удобная возможность попробовать ещё раз.

— А вдруг я не права, вдруг я ошибаюсь? — Розалинда неуверенно тронула отца за локоть. Сейчас Джеффри спустится вниз, думала она, — и всё, они опять увезут его в Пенсильванию.

— Нет, дочка. Ты не ошибаешься, — сказал мистер Пендервик. — Джеффри, хочешь, я спущусь вместе с тобой?

— Да, так будет лучше. — Джеффри расправил плечи. — Спасибо вам.

— А давайте мы спустимся все вместе? — предложила Розалинда.

— Нет. Пусть идёт только Джейн. — Скай пришлось совершить над собой героическое усилие, чтобы сказать такое вслух. — Она, кажется, единственная из всех нас, кого миссис Тифтон не слишком сильно презирает. Но, Джеффри, если понадобится кого-то поколотить, ты знаешь: мы все тут рядом, только свистни… Шучу, пап.

— Гхгмм. — Пряча улыбку, мистер Пендервик отступил в сторону, чтобы Джеффри мог пройти.

Вниз спускались медленно и торжественно: впереди Джеффри, за ним мистер Пендервик, а за ним Джейн, замыкающая. Она очень гордилась тем, что её, единственную из сестёр Пендервик, включили в состав почётного караула Джеффри. Но, честно говоря, она предпочла бы никогда больше не встречаться с Декстером. Вон он, расселся за столом, как у себя дома, сонно подперев щёку рукой, — смотреть противно! И плевать ему на Джеффри и на то, как сложится всё его будущее.

Зато миссис Тифтон при виде их вскочила и бросилась к сыну.

— Джеффри! Маленький мой!..

Она долго-долго прижимала его к себе, бормоча что-то неразборчивое, но полное нежности и материнской любви. Глаза Джейн тут же наполнились слезами, и она мучительно пыталась вспомнить, за что именно она терпеть не может эту женщину. Но поток нежности в конце концов иссяк, и миссис Тифтон заговорила знакомым недовольным голосом.

— Как же ты мог? Как ты мог так со мной поступить?

— Прости, я не хотел тебя огорчать…

— Не хотел огорчать! Ты думал, — крепко держа сына за плечи, она отстранила его от себя, — думал, меня не огорчит, если мой единственный сын сбежит из дому?

Джеффри повёл плечом, пытаясь высвободиться.

— Я просто…

— Ладно, ты жив, с тобой всё в порядке, и это главное. Конечно, придётся тебя как-то наказать… Но пока что мы пойдём домой и постараемся обо всём забыть, а с наказаниями разберёмся позже, когда немного придём в себя. — Миссис Тифтон, кажется, была уверена, что её слова полны благородства и великодушия.

— Нет, — сказал Джеффри.

— Нет? — Она отступила на шаг и встала перед сыном, уперев руки в бока. — Что значит «нет»?

— Я хочу поговорить обо всём сейчас, пока мы здесь.

— Ну знаешь ли!.. До сих пор я проявляла поистине ангельское терпение и снисходительность, но в любой момент это может перемениться…

Джеффри оглянулся на мистера Пендервика. Тот ободряюще кивнул. Джеффри вздохнул поглубже — и начал сначала.

— Мама, я должен сказать тебе что-то очень важное. Я пытался сказать тебе об этом раньше, но ты не хотела слушать. Выслушай меня сейчас. Прошу тебя.

— Что за ерунду ты говоришь? Когда это я не хотела тебя слушать?

— Мама. Пожалуйста, сядь и позволь мне сказать.

— Бренда, дорогая!.. — Декстер уже не выглядел таким сонным. Возможно, он начал волноваться за собственное будущее. — Надеюсь, ты не собираешься выяснять отношения с сыном… перед этими людьми?

Джейн ощетинилась. Перед этими людьми! Когда-нибудь, когда она станет известной писательницей и тележурналисты придут брать у неё интервью, она расскажет им про мистера Дюпри из «Разделительной полосы». Ославит его перед всем миром.

— Пожалуйста, послушай меня хоть минуту, — сказал Джеффри. — А потом мы вернёмся домой. Обещаю.

Миссис Тифтон перевела взгляд с Декстера на Джеффри. И опустилась на стул.

Всё в порядке, Декстер. Пусть говорит. Я знаю, что мне нечего стыдиться. Если это для него так важно — разумеется, я могу послушать его одну минуту. Итак, юноша, у тебя ровно одна минута.

— Я не поеду в Пенси. Ни в следующем месяце, ни на следующий год, никогда.

Миссис Тифтон встала.

— Довольно, мы это уже обсуждали…

— Мама, ты обещала меня выслушать. — Она снова села. — Я любил дедушку, и ты это знаешь. Мне и сейчас его ужасно не хватает. Но я — не он. И я не похож на него.

— Дорогой, опять ты говоришь глупости. Не похож!.. Да ты просто его копия, и мы с самого твоего рождения прекрасно знали, что, когда ты вырастешь…

— Это вы с дедушкой знали. Но меня-то вы ни разу не спрашивали!

— А помнишь, как дедушка подарил тебе на Рождество маленькую военную фуражку? Ты маршировал в ней по всему дому, и тебе это страшно нравилось. Знаешь, как ты себя называл? «Генерал Джеффри» — помнишь?

— Не помню.

— Ну, так ты был ещё малыш! Годика два или три, не больше… — Миссис Тифтон умолкла, слегка смутившись.

Джеффри шагнул ближе к матери.

— А помнишь, ты мне рассказывала, как дедушка учил тебя плавать?

— Да, конечно. — Она беспокойно задвигалась на стуле, будто ей вдруг стало неудобно сидеть.

— Тебя было пять лет, и ты боялась воды, но дедушка требовал, чтобы ты плыла. Ты умоляла, просилась на берег. И тогда он взял и забросил тебя подальше, туда, где было глубоко…

В горле у миссис Тифтон что-то булькнуло, а на её ресницах, с удивлением заметила Джейн, заблестели слезы.

Джеффри помолчал секунду, словно решая, говорить ли дальше. Потом продолжил.

— Он бросил тебя, и ты стала тонуть. Ты кричала, звала на помощь, но он только командовал: ПЛЫВИ! ПЛЫВИ! — пока с берега не прибежала бабушка и не вытащила тебя из воды.

— Я не понимаю, почему ты об этом заговорил. — Миссис Тифтон плакала уже по-настоящему. — Я давно уже простила папу за тот случай. Он тогда думал, что делает это для меня… чтобы мне же потом было лучше…

— Да, я знаю. Но, мама… — Он подождал, пока она вытрет слёзы. — Ты ведь и сейчас не умеешь плавать, правда?

— Ах, Джеффри, мне так… Я так… — Она заозиралась, словно не понимая, где находится. — Декстер! Я хочу домой. Отведи меня домой.

Декстер немедленно вскочил со стула и повёл миссис Тифтон к выходу, поддерживая её под обе руки.

Джейн испуганно потянула отца за рукав.

— Пап, не отпускай их! Джеффри же ещё не закончил…

— Ничего. Зато он очень хорошо начал. Подойди к нему, дочка.

Джейн подбежала к Джеффри, который теперь стоял один посреди кухни.

— Джеффри, молодец, это было потрясающе! Ты такой храбрый!

Джеффри смотрел на неё, словно не узнавая. Его лицо было страшно бледным.

— Храбрый? — повторил он.

Когда дверь за ушедшими захлопнулась, он вздрогнул.

— Сынок, думаю, тебе лучше пойти за ними, — сказал мистер Пендервик.

— Пап, пусть он ещё побудет у нас, — попросила Джейн.

— Нет, дочка, ему надо идти. Так будет лучше. Им с мамой важно сейчас продолжить начатый разговор.

Джейн бросилась к лестнице и крикнула наверх:

— Скорее, он сейчас уходит!

Три пары ног тут же сбежали по лестнице.

— Ну, как ты? — Скай протянула Джеффри рюкзак.

— Не знаю.

— Пора, — сказал мистер Пендервик. — Я горжусь тобой, Джеффри.

— Спасибо вам. — Джеффри забросил рюкзак за спину и пошёл к двери.

— Джеффри, мы завтра утром уезжаем! — крикнула Скай ему вслед.

— Он знает, доченька, — сказал мистер Пендервик. — Мы сделали что могли. Дальше они с мамой должны во всём разобраться сами.

Теперь Пендервикам оставалось только готовиться к отъезду — что-то отчищать и отмывать, что-то раскладывать и перекладывать по коробкам: на эти мелкие скучные дела, знаменующие собой конец каникул, всегда уходит до обидного много времени. А когда дела были сделаны, опять зарядил дождь — не ливень, весело барабанящий по крыше, а противная мелкая морось, от которой на душе становится промозгло и тревожно. На улицу никому не хотелось. Но и в доме было неуютно: в прихожей уже громоздились составленные друг на друга картонные коробки. Мистер Пендервик что-то говорил дочерям на латыни (возможно, о вреде уныния, но это не слишком помогало), а потом предложил всем что-нибудь подарить Джеффри на прощание. И Розалинда пошла на кухню готовить свою коврижку — на этот раз она готовила её специально для Джеффри и не собиралась ничего откладывать для Кегни. Джейн распечатала и вставила в пластиковую обложку ещё один экземпляр книги «Сабрина Старр спасает мальчика». «Дорогому Джеффри, от автора», написала она на титульном листе. Бетти, после долгой внутренней борьбы, решила вернуть Джеффри фотографию Пса, но это не считалось — фотография ведь и так уже была подарена. Поэтому Бетти вытащила из коробки свои цветные карандаши и нарисовала для Джеффри быка. По счастью, бык получился у неё не очень хорошо. Розалинда даже решила, что это Пёс, и написала наверху картинки печатными буквами: «ПЁС». Оставалась только Скай, которая долго не могла придумать ничего подходящего и из-за этого ужасно на себя сердилась, но наконец её осенило. Она выпотрошила одну из сложенных в прихожей коробок — рассовала Беттины мягкие игрушки по большим пакетам, — а из самой коробки вырезала большой картонный круг и намалевала на нём новую мишень с ухмылкой Декстера Дюпри. Мишень вышла просто загляденье: ещё больше и ещё самодовольнее, чем старая. А внизу, вместо «ДД», Скай подписала: «ДДШП», что означало «Декстер Дюпри — шизандра с приветом». Ей самой страшно понравилось, как у неё получилось. С такой мишенью, надеялась она, Джеффри уж точно не забудет Скай.

А что же делал сам Джеффри в этот долгий, невыносимо долгий день? Сёстры по очереди дежурили у окна, ждали его, но он так и не появился. Хуже всего была неизвестность. Чем закончился его разговор с миссис Тифтон? Увы, постучать в дверь Арундел-холла и спросить Джеффри они теперь не могли, да и телефонный звонок вряд ли бы помог делу. Ближе к вечеру сёстры решили, что терпеть больше нет сил: пусть Скай сбегает к особняку, заберётся на знакомое дерево и проверит, как там Джеффри. Но верёвочной лестницы, как они и боялись, на дереве уже не было, и хотя наверху у Джеффри горел свет, Скай вернулась в летний домик ни с чем.

— А он точно у себя? — допытывалась Джейн. — Его тень мелькала на занавеске? Он играл на пианино?

— Не мелькала, — отвечала Скай. — Не играл.

— Тогда откуда мы знаем, может, Декстер его убил и спрятал в чулане?

— Пусть только попробует, — мрачно сказала Скай. — Если посмеет хоть пальцем тронуть Джеффри, я его самого убью!

— Я тебе помогу. — Бетти бесстрашно взмахнула слоником Фантиком.

— Никаких «убью», и никаких «помогу»! — Розалинда одарила Скай и Джейн укоризненным взглядом: думайте, что говорите.

— Извини, — пробормотала Джейн, сердито дергая себя за намотанную на палец прядь. — Это всё из-за ужасной неизвестности.

— А завтра утром мы уезжаем… Вдруг Джеффри так и не появится? — спросила Скай.

— Появится, — сказала Розалинда. — Должен появиться.

Глава восемнадцатая До скорого!

Но на следующее утро, когда все вещи были погружены в машину и ключ от летнего домика уже лежал под ковриком, проститься с Пендервиками явился один только Гарри, приехавший на своём грузовичке. На кармане его рубашки, как всегда, красовалась надпись «ПОМИДОРЫ ОТ ГАРРИ», сама же рубашка сегодня была чёрная.

— Это у меня траур в честь вашего отъезда, — пояснил он. — Не хочется расставаться, очень уж вы славная компания.

— А вы случайно Джеффри не видели? — спросила Скай.

— Это уже после того как мама отыскала его у вас? — Гарри покачал головой. — Не видел и не слышал. Да, жаль, жаль, что вы уезжаете! С вами оно было веселее.

— Передайте Джеффри, что мы оставили ему подарки, — попросила Джейн. — Вон там, на крыльце.

— Будет сделано! А это вам с собой. — Гарри протянул мистеру Пендервику большой бумажный пакет с помидорами. — Гостинец.

— Спасибо, Гарри. Ну что, девушки, в путь?

Джейн погрустнела.

Пап, подождём ещё капельку! Может, он подбежит?

— Вряд ли, раз до сих пор не подбежал. Да и нам уже пора, ничего не поделаешь!

Скай и Джейн запихнули Пса в багажное отделение, к коробкам и чемоданам. Потом все расселись по своим местам — в том же порядке, в каком ехали в Арундел три недели назад. Только вид у всех теперь был далеко не радостный, и кое-кто моргал подозрительно часто.

— Я не успела попрощаться с Карлой и Чаком, — сказала Бетти. — Они огорчатся.

Когда приедем домой, пошлём им открытку, — пообещала Розалинда.

— И с тётей Черчи тоже. Давай мы и ей пошлём открытку.

— Это хорошая мысль, давай.

— И Джеффри тоже, да?

— Оййй! — сказала Джейн, у которой глаза давно уже были на мокром месте.

— Если в ближайшие дни от Джеффри не будет никаких вестей, я позвоню в Арундел и попрошу к телефону Черчи, — пообещал мистер Пендервик. — Ну, попрощайтесь с Гарри.

— Счастливо оставаться, Гарри! И спасибо за угощение! — Высунувшись из окна, сёстры помахали вслед отъезжающему грузовичку, а Пёс в багажном отделении страдальчески тявкнул.

— Поехали. — Мистер Пендервик завёл мотор, и машина покатилась по дорожке. Четыре головы дружно повернулись назад, чтобы увидеть, как нежно-сливочно-жёлтый домик исчезнет за кронами деревьев.

— Прощай, моя белая комната, — сказала Скай.

— Прощай, мой тайный ход, — сказала Бетти.

— Прощайте, Джеффри, и тётя Черчи, и лето, и чудеса, и приключения, и всё, что есть в жизни прекрасного, — сказала Джейн.

Прощай, белая роза Фимбриата, подумала Розалинда. И прощай, Кегни.

Она развернула на коленях новенькую карту, купленную взамен съеденной. Их маршрут был отмечен красным — Розалинда сама вчера вечером прочертила эту красную линию, но сегодня линия упрямо расплывалась. Розалинда сердито смахнула слезу. В конце подъездной дороги улица Стаффорд, решительно сказала она себе, там сворачиваем налево…

— Ну вот. Опять я их забыл. — Мистер Пендервик нажал на тормоз.

Оказывается, он оставил очки в кухне на столе, и теперь ему придётся за ними возвращаться. И, значит, Скай и Джейн успеют в последний раз сбегать к зелёному тоннелю — проверить, не появился ли Джеффри. Они в один миг выбрались из машины и умчались по дороге назад.

Розалинда обернулась посмотреть, как там Бетти.

— У тебя всё хорошо?

Бетти сидела на заднем сиденье — маленькая, с горестно опущенными крылышками.

— Нет.

— Грустно, когда что-то заканчивается, правда? — Да.

Словно соглашаясь, в багажном отделении заскулил Пёс.

Розалинде и самой хотелось заскулить. Именно теперь, когда уже было слишком поздно, она вдруг поняла, какую чудовищную ошибку она совершила. Какая же я дура, корила она себя. Мне же всего двенадцать лет, ну пусть двенадцать с половиной. Кегни вон на сколько меня старше! Он всё равно не мог бы быть моим парнем, я для него ещё ребёнок — но ведь он был мне другом! А я спряталась от него, когда он приходил к нам в последний раз. А сегодня он не пришёл, и мы с ним даже не попрощались. Теперь он запомнит меня… если вообще запомнит… как сопливую девчонку, которая плюхнулась в пруд и испортила ему свидание… И я больше никогда в жизни его не увижу. Ах, если бы… если бы…

— Привет, Розалинда.

Он стоял прямо перед ней — как всегда, в бейсболке «Ред Соке», — смотрел на неё через стекло и улыбался. Все трагические «если бы» немедленно улетучились, зато к Розалинде вернулось уже знакомое чувство, будто её переехал грузовик. И хотя это чувство, как ни странно, показалось ей теперь даже приятным, но оттого, что сердце билось слишком часто, а воздуха не хватало, она не смогла произнести ни слова.

Поэтому она просто молча открыла дверь и так же молча выбралась из машины. Вылезая, она споткнулась и чуть не шлёпнулась на дорогу, но Кегни успел её подхватить.

— Что, голова ещё не совсем? — спросил он.

— Нет… то есть да… то есть…

— Дай посмотреть.

Розалинда откинула волосы со лба. Пока он осматривал её синяк, она изо всех сил старалась успокоиться.

— Ничего, заживёт, — сказал он наконец. — Но раз ты заикаешься, то, может, было всё-таки небольшое сотрясение мозга?

— Я не заикаюсь, — очень медленно и старательно произнесла она.

— А. Это хорошо. — Он заглянул в машину. — А куда все ваши подевались?

— Папе пришлось вернуться за очками, а Скай и Джейн пошли искать Джеффри. Скоро вернутся.

Только сейчас Розалинда заметила, что Кегни держит в руке сумку-переноску.

— Ты принёс кроликов?

Радуясь, что можно не смотреть на Кегни, она опустилась на корточки перед сумкой. Кролики сидели, тесно прижавшись друг к другу пушистыми боками.

— Я из-за них и опоздал. Сначала Карла заползла за холодильник, а потом Чак носился по всей комнате и не давал себя поймать. Но я подумал: Бетти же захочет ещё раз взглянуть на них перед отъездом.

В сердце Розалинды, которое только-только начало успокаиваться после наезда грузовика, хлынула огромная благодарность, и от этого опять стало трудно дышать.

— Бетти! — позвала она. — Кролики пришли с тобой попрощаться.

— И тебе я тоже кое-что принёс, — сказал Кегни, наклоняясь. — Вот, держи. Это Фимбриата. — Он протягивал ей горшок с цветком. — Я решил, раз ты мне помогла пересадить большую розу, то пусть и у тебя будет своя, маленькая.

— Ой, Кегни!.. — Приняв горшок обеими руками, Розалинда вдохнула тонкий аромат. Подарок. Ну вот, а ей даже нечего ему подарить. Надо было всё-таки отложить для него немного коврижки. Наверно, она никогда в жизни не научится правильно вести себя с парнями… Что же теперь, что она должна ему сказать?

Наконец Бетти выбралась из машины и бросилась к кроликам, а у Розалинды появилось время собраться с мыслями.

— Спасибо тебе за розу Фимбриату, — сказала она. — Я всегда буду о ней заботиться. И спасибо, что принёс с собой Карлу и Чака. Бетти ужасно хотела с ними попрощаться.

«Точно так же, как я ужасно хотела попрощаться с тобой», — было написано у Розалинды на лице, но вслух она не стала этого говорить.

— По правде говоря, это мне Чак подсказал. — Кегни вытащил из кармана морковку и протянул Бетти, чтобы она скормила её кроликам.

Из-за поворота дороги показался мистер Пендервик. Он быстрым шагом приближался к машине, а из-за деревьев уже доносились голоса Скай и Джейн. Мужайся, Рози, сказала себе Розалинда. Ты должна вести себя как взрослый человек, это твой последний шанс.

— И, пожалуйста, передай привет своей… передай привет Катлин. И поблагодари её от меня.

— Кого?

Что значит — кого?

— Ну, ту девушку, которая помогала тебе вытаскивать меня из пруда.

— A-а, Катлин. Знаешь, у нас с ней ничего не вышло. С ней оказалось неинтересно разговаривать, не то что с тобой. А ты молодец, Рози. Когда вырастешь большая и будешь встречаться с парнями, они это оценят.

Он вдруг наклонился и легко коснулся губами её макушки. Ресницы Розалинды затрепетали и сомкнулись, и она подумала: наконец, будет что рассказать Анне. А потом она открыла глаза и увидела, как он поцеловал Бетти и шагнул навстречу Скай и Джейн, которые как раз подбегали к машине. Наверно, собрался их тоже целовать. Хорошо ещё, подумала Розалинда, если он на этом остановится, хотя бы с папой и Псом целоваться не будет. Ладно, пусть. Зато розу он подарил только ей.

— Ты почему такая смешная? — спросила Бетти.

— Я не смешная.

— Нет, смешная. Как будто ты собираешься сразу засмеяться и заплакать.

Розалинда поставила Фимбриату на пол перед своим сиденьем, чтобы можно было придерживать её всю дорогу до Камерона, и ответила:

— Просто я рада, что мы скоро будем дома, вот и всё.

Вскоре Пендервики загрузились обратно в машину и опять начали прощаться.

— До свидания, Кегни, — сказал мистер Пендервик. — Спасибо за познавательные ботанические беседы.

— До свидания, Карла и Чак, — сказала Бетти. — Я вас люблю.

— До свидания, Джеффри. Где тебя носит, если тебя даже Кегни ни разу не видел? — сказала Скай.

— До свидания, Арундел, я уезжаю в глубоком смятении! Неизвестность сводит меня с ума, — сказала Джейн.

Машина тронулась. Махнув в последний раз рукой и улыбнувшись Кегни — до свидания! — Розалинда с сосредоточенным видом развернула карту на коленях.

— Так, где тут у нас улица Стаффорд?.. — пробормотала она.

Но оказалось, что карта лежит вверх ногами, пришлось её переворачивать с таким же сосредоточенным видом и с предательским шорохом.

— Папа, стой! — крикнула Скай с заднего сиденья. — Вон тётя Черчи бежит!

И точно, из-за деревьев только что показалась тётя Черчи. Размахивая руками и переваливаясь с ноги на ногу, она спешила в сторону дороги. Мистер Пендервик нажал на тормоза, и его дочери, высыпав из машины, понеслись наперегонки ей навстречу.

— Тётя Черчи! — Бетти и Джейн повисли на ней с двух сторон, а Скай кружилась рядом, подпрыгивая от нетерпения.

— Где Джеффри, что с ним?

Но тётя Черчи так запыхалась после пробежки, что кроме охов и вздохов они ничего не могли от неё добиться — все уже чуть не лопались от нетерпения! Наконец, отдышавшись, она сказала:

— Слава Богу, успела. Хорошие вы мои, как же я без вас буду скучать!

— Тётя Черчи… А Джеффри?.. — начала Скай.

— Знаю, знаю, кого вы ждёте. Потерпите ещё капельку! Он побежал через свой тоннель к летнему домику — вдруг вы ещё не уехали? А меня послал вперёд. Сказал: наперехват. Да вон уже и он, слышите?

Теперь девочки тоже его услышали — он кричал ЭЙ! и СТОЙТЕ! и ПОДОЖДИТЕ! — а через секунду и увидели: ура, Джеффри мчался к ним из-за поворота! Он бежал так быстро, что ноги у него мелькали, как спицы на велосипедном колесе. Сорвавшись с места, все четыре сестры понеслись ему навстречу — и вот он уже исчез под кучей-малой из Пендервиков. Когда ему удалось выбраться, он одновременно хохотал и говорил, торопясь выложить всё сразу:

— Чуть не опоздал, но мама только что звонила в эту школу, прямо сейчас, и они сказали да, и я…

— Стоп, стоп, стоп! — Скай замахала на него руками.

— Рассказывай по порядку, — велела Розалинда.

Он обвёл их глазами и хитро улыбнулся.

— Если по порядку, то у меня всё в порядке.

— Джеффри! — Джейн готова была разорвать его от нетерпения.

Но Джеффри медлил, теперь уже нарочно мучая сестёр. Наконец он сказал:

— Я не еду в Пенси.

Тут грянуло У РРРА-А-А!!! — такое дружное и громкое, что, как объясняла потом тётя Черчи, все птицы с перепугу покинули Арундел и до весны больше не возвращались. Только когда сёстры Пендервик выдохлись и осипли, Джеффри начал свой рассказ.

— Вчера, когда мы вернулись домой, Декстер пытался услать меня наверх, но мама сказала, что она будет со мной говорить. Мы с ней говорили, и она плакала, потом мы опять говорили, потом она опять плакала, и так до бесконечности. Декстер уехал к себе домой, а мы с мамой ещё продолжали разговаривать — и, знаешь, Розалинда, ты была права. Мне удалось ей объяснить, почему я не хочу, не могу ехать в Пенси. Она правда меня поняла, и это было так… классно! Она даже сама сказала, что раз я не хочу быть военным, то мне и необязательно поступать в академию. А после этого мы с ней заговорили про Декстера… — На этом месте его счастливая улыбка поблёкла.

— Она всё-таки выходит за него? — спросила Скай.

Джеффри кивнул и сказал:

— Наверно, могло быть и хуже.

— Ага, она могла выйти за серийного убийцу.

— Или за вурдалака, — сказала Джейн.

— Или за… — начала Бетти, но ничего хуже вурдалака придумать не смогла.

— В общем, я сказал, что, раз она собирается за него замуж, тогда мне и правда лучше поступить в Бостонскую школу-интернат — ну, помните, я вам про неё рассказывал. И сегодня утром мама туда позвонила и договорилась, что они меня берут — если, конечно, вдруг не выяснится, что я полный дебил. И в сентябре у них начало занятий! Мама мне пообещала, что мы с ней поедем туда вдвоём, без Декстера, и… Нет, подождите, я ещё не сказал самого главного! — Он победно поднял руки над головой. — Она разрешила мне брать уроки в консерватории! Пока раз в неделю, но это же только начало, правда?

— УРРРА-А! — снова закричали все, и если какие-то случайные птицы ещё оставались в Арунделе, то теперь уж они точно снялись и улетели в дальние страны. Джейн и Бетти прыгали от восторга и не могли остановиться, Скай подбрасывала вверх две камуфляжные шляпы, свою и Джеффри, а Розалинда даже поцеловала Джеффри в щёку — раз уж сегодня все кругом целуются. Подошедший мистер Пендервик, которому всё то же самое — только без диких воплей — рассказала тётя Черчи, пожал Джеффри руку и похлопал его по плечу. А потом тётя Черчи заплакала, и Джейн тоже заплакала, и Бетти, и даже Скай — и стало ясно, что пора в путь. И в третий раз семейство Пендервиков загрузилось в машину, но теперь все уезжали с лёгким сердцем и со спокойной совестью, и было радостно и легко, потому что всё закончилось прекрасно.

Когда все сели, Скай опустила стекло, Джеффри засунул голову в машину, а тётя Черчи ласково положила руку ему на плечо.

Мы будем скучать по тебе, Джеффри, — сказала Джейн.

— Мы будем приезжать к тебе в Бостон, — сказала Розалинда.

— А я к вам в Камерон.

— Не приедешь — убью! — предупредила Скай.

— Приеду, — пообещал Джеффри. — Пока, Пёс! Не вляпывайся в неприятности.

Пёс воодушевлённо замахал хвостом. Похоже, сама мысль о неприятностях доставляла ему удовольствие.

— Ну что ж, — сказал мистер Пендервик. — Ещё раз поздравляю тебя, Джеффри. Удачи во всём!

— Пока! — сказали все друг другу.

Машина тронулась и покатила между тополями. Но не успела она прокатить и двадцати метров, как Бетти вдруг стала умолять папу остановиться, в самый последний разочек: ей очень, очень надо.

— Что-то случилось, Бетти? — спросила Розалинда.

— Да. Папа, останови, пожалуйста! Я быстро.

Мистер Пендервик остановил, Джейн открыла дверь,

и Бетти выбралась из машины. Розалинда и Джейн, высунувшись из окон, смотрели, как она бежит назад по дороге.

— Джеффри! Джеффри!

Он обернулся и пошёл ей навстречу.

— Что там? — спросила Скай.

— Она что-то ему говорит, — сказала Джейн.

— Кажется, он удивился, — сказала Розалинда.

— Ой! — ойкнула Джейн. — Ой-ой-ой! Вы видите, что она делает?

— Вот эго да!.. — Скай тоже высунулась из окна. — Поверить не могу. Смотрите, снимает крылышки!.. И отдаёт их Джеффри.

— А он цепляет их на себя! — воскликнула Джейн.

Мудрая маленькая Бетти, — сказал мистер Пендервик. — Maxima debetur puellae reverential [22]

Больше говорить было нечего, и все сидели молча. Когда Бетти прибежала обратно, она перебралась через Джейн на своё место и объявила:

— Поехали.

— Бетти, а как же твои крылышки? — спросила Розалинда.

— Я разрешила Джеффри взять их взаймы.

— А он? — спросила Скай.

— Сказал спасибо.

— И больше ничего?

— Ещё он сказал: до скорого.

— Это хорошо, — сказала Джейн. — До скорого! Мне это нравится.

— Пёс, скажи ты тоже «До скорого», — попросила Бетти.

— Гав! — сказал Пёс.

И они уехали.

Примечания

1

Кэр-Паравел — резиденция королей Нарнии (видимо, Джейн читала книги из цикла «Хроники Нарнии» Клайва Стейплза Льюиса). Эльдорадо — мифическая страна, о несметных сокровищах которой мечтали многие путешественники. Камелот — легендарный рыцарский замок короля Артура. (Здесь и далее примечания переводчика.)

(обратно)

2

«Бостон Ред Соке» — профессиональная бейсбольная команда, выступающая в американской Главной лиге.

(обратно)

3

Луиза Мэй Олкотт (автор романа «Маленькие женщины», 1868) и Патриция Маклахлан (автор романа «Сара в поисках счастья», 1986) — знаменитые американские писательницы.

(обратно)

4

Точнее эту латинскую пословицу можно перевести так: «Что ни делаешь, делай разумно и предусмотри конец».

(обратно)

5

Сказочные существа из «Хроник Нарнии».

(обратно)

6

Книга, которую читали сёстры, называлась «Искатели сокровищ» — её написала английская писательница Эдит Несбит в 1899 году.

(обратно)

7

В Гражданской войне 1861–1865 годов в США промышленные северные штаты сражались с рабовладельческими южными, и северяне победили.

(обратно)

8

Главная задача центрфорварда, или центрального нападающего, в футболе — забивать голы.

(обратно)

9

Джеффри имеет в виду знаменитую Джульярдскую школу — известнейшее в США учебное заведение для музыкантов.

(обратно)

10

Идите с миром, дочери (лат.).

(обратно)

11

Побеждает терпеливый (лат).

(обратно)

12

Кстати, точно так же (по-английски Репсеу) называлась школа, в которой учился — и которую очень не любил — главный герой романа Джерома Д. Сэлинджера «Над пропастью во ржи» (1951).

(обратно)

13

Шестиклассники поставили этот спектакль по повести английского писателя Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886).

(обратно)

14

Видимо, мама Розалинды очень любила комедию Уильяма Шекспира «Как вам это понравится».

(обратно)

15

Достаточно красноречия, мало мудрости (лат.).

(обратно)

16

Молчите (лат.).

(обратно)

17

Эту книгу (1957) о приключениях четырёх детей написал американский писатель Эдвард Игер.

(обратно)

18

Розалинде вспомнились слова брата Офелии из трагедии «Гамлет» — здесь они приведены в переводе Бориса Пастернака

(обратно)

19

Отлично, превосходно (лат.).

(обратно)

20

Мистер Пендервик слушал арию из оперы Джузеппе Верди «Отелло». Скай не ошиблась, Отелло пел по-итальянски: «…Как ты бледна! И тиха, и нема, и прекрасна…»

(обратно)

21

Фильм, который смотрел Джеффри, был снят в 1962 году по книге американской писательницы Харпер Ли «Убить пересмешника» (1960).

(обратно)

22

К ребёнку следует относиться с величайшим уважением (лат.).

(обратно)

Оглавление

Глава первая Мальчик в окне

Глава вторая Зелёный тоннель

Глава третья Совстарсеспен

Глава четвертая Извинения с прискорбием

Глава пятая Новый герой

Глава шестая Кролики и верёвочная лестница

Глава седьмая Наряды взаймы

Глава восьмая День рождения

Глава девятая Плохие новости

Глава десятая Спасение

Глава одиннадцатая Второе спасение

Глава двенадцатая Сэр Барнаби Паттерн

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ Урок музыки

Глава четырнадцатая Ночная прогулка

Глава пятнадцатая Растерзанная книга

Глава шестнадцатая Побег

Глава семнадцатая День предпоследний

Глава восемнадцатая До скорого! X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?