«Заговорщики»

Сергей Васильевич Коловоротный Заговорщики

СВИСТОК

Слава и Павлик нашли во дворе самый, что ни есть настоящий милицейский свисток – округлый, с блестящими боками. Откуда он взялся и кто его владелец, ребята не знали и решили оставить свисток себе. Хотя бы потому, что с этим «сокровищем» можно было столько забавных игр придумать, сколько без него не могло и присниться.

Так как ребята были, в общем-то, друзьями, то и свисток, они решили, будет у них общий, то есть опять ничейный. И пошла забава!

Бегает по двору мелкота, а Славик и Павлик по очереди «фить-фить» – свистят, мол, соблюдай порядок, не шуми! Ездят по дорожке у дома на велосипедах ребята постарше, а Славик и Павлик и тут не унимаются – подрядились регулировать движение. Только после этого ребята стали еще больше друг на друга наезжать, кричать и ссориться, ведь Славик и его друг на самом деле были не настоящие постовые и не знали, что прежде чем регулировать, надо выучить правила дорожного движения.

На крик детей из дома стали выходить взрослые. Дети испугались, что их накажут, и бросились врассыпную.

Остановились наши «горе-постовые», только забежав за ближайшие деревья.

Отдышавшись, Славик сказал Павлику:

– А ну их! Идем лучше на настоящую дорогу – ведь регулировать мы с тобой уже научились! Я сам слышал, как папа говорил, что на больших дорогах с движением всегда плохо, есть даже какие-то «пробки», которые очень мешают постовым милиционерам регулировать движение.

Павлик вспомнил, что и у него когда-то в ушах были «пробки», и подумал, что милиционерам должно быть приходится несладко, если им закладывает уши шумом уличного движения. А вдруг у него опять заложит уши, и они будут болеть как в прошлый раз? Нет уж, дудки! Но на всякий случай, чтоб Славик не подумал, что он испугался, Павлик сказал:

– Я бы пошел, но мама запретила уходить со двора…

– Вот чудак! Забыл, что за нашим домом недавно построили гаражи и там теперь тоже ездят машины. Вот тебе дорога, не хуже настоящей, и от дома никуда идти не надо.

Павлик подумал немного, и согласился.

Гаражей было много. Все они приземистые, выкрашенные хозяевами во все цвета радуги. На некоторых из них уже даже успели появиться надписи. Они гласили, что «.Миша плюс Витя равно дурак в квадрате», «Здесь бит Петя», или «Я люблю Васюту». Глядя на последнюю надпись, ребята особенно недоумевали – ведь девчонки таких надписей не пишут. Мальчишки тоже не могли написать, тем паче, что были все как один влюблены в одну-единственную девочку, признанную красавицу, с прекрасным именем из сказки – Василиса. Дальше в списке надписей на гаражах шли математические примеры, а также какие-то неразборчивые каракули малышей детсадовского возраста.

Именно к этим гаражам и направились друзья. Людей в этот выходной день у гаражей было много. Некоторые отъезжали, другие, наоборот, подъезжали, ставили машины над смотровыми ямами. Третьи же просто дремали на солнышке с едва тлеющей сигаретой в зубах или резались друг с другом в домино.

– Давай станем здесь, за углом дома, – предложил Слава. – Тут нас никто не увидит, а значит и не подумает, что мы с тобой не настоящие милиционеры.

Павлик согласился и первым выдул из свистка длинную переливчатую трель.

Эффект от свистка был самым непредсказуемым. Две машины остановились, как вкопанные. Лица шоферов выражали недоумение, однако виновник этого досадного происшествия был незрим, и водителям ничего не оставалось другого, как просто продолжить путь.

А ребята были в восторге – такая забава была куда интересней простого регулирования движения!

Издавая по очереди свистки, Слава и Павлик с интересом наблюдали за реакцией водителей автомашин, которые просто столбенели от выходок неизвестных хулиганов.

Но этого ребятам было мало. Павлику в голову пришла великолепная идея – позвать других ребят, посмотреть на новую игру.

– Вот увидишь, как они нам позавидуют, – добавил он, – теперь-то уж точно захотят с нами поиграть, даже проситься будут!

Сказано-сделано! Позвали и других ребят, только не все пошли.

Приготовились, подождали, пока на дороге появится сразу несколько машин. Славик, что есть силы, дунул в свисток. И тут случилось еще более невероятное.

Как по сигналу, из гаражей выбежали стаей собаки и с диким лаем кинулись в сторону ребят.

С криками и воплями бежали мальчишки в разные стороны, забыв про всякое развлечение. Кто на дерево залез, кто сиганул на забор, а остальные попрятались в парадных дома. Но больше всего досталось от собак Славику и Павлику, которые, так получилось, оказались позади.

Вечером того же дня, когда Павлик садился ужинать, а его мама уже заканчивала штопку порванных собакой штанов, пришел с работы папа Павлика.

– Вы представляете, – сказал он, – сегодня мне рассказал сосед, что в нашем районе объявилась целая банда хулиганов. Стали баловаться со свистком у гаражей, чуть было не спровоцировали аварию. Шофера, конечно же, догадались, что к чему, и спустили на хулиганов собак, так что те получили по заслугам.

– А ты где порвал штаны? – обратился отец к сыну немного погодя.

– Да там, – махнул рукой в неопределенную сторону Павлик и соврал: – За гвоздь зацепился.

А сам подумал: «Хорошо, что, когда мы бежали от собак, потеряли этот злополучный свисток – из-за него были одни неприятности! Не буду больше слушать Славку, пусть сам хулиганит, если хочет. Завтра же пойду мириться с ребятами, просто так, по-хорошему».

Примерно то же самое думал в этот вечер и Славка.

МАМОЧКА, Я ЗДЕСЬ!

Я стоял в своей группе, уже полностью «упакованный» старшей воспитательницей в пальтишко и ждал, что вот-вот войдет мама и заберет домой, где ждет меня рисовая каша с молоком и плюшевый медвежонок с потертыми боками.

Но мама все не шла. Я с тоской смотрел на других малышей, за которыми приходили родители, и те исчезали с ними в фиолетовых сумерках.

Ох, как я буду капризничать, когда придет мама! Пусть покупает теперь мне электрический паровозик с железной дорогой, который продается в «Детском мире». Или нет… Лучше самолет с блестящими крыльями – я стану летчиком и буду летать далеко-далеко! Так далеко, что смогу увидеть белых полярных медведей.

– Ну почему она не идет? – с досадой подумал я и забрался в шкафчик для одежды.

Мне показалось, что все про меня забыли, оставили здесь одного на съедение ночного «бабайки», про существование которого мне беспрестанно напоминали взрослые.

Но, кажется, никто даже и не заметил моего отсутствия. Тогда я по-настоящему рассердился. На нянь, на маму, на «бабайку». Даже сам на себя.

«Пойду домой сам!» – подумал сердито и, покинув свое убежище, направился к выходу.

На улице была удивительная свежесть. В темно-фиолетовом небе сверкало сразу столько звезд, сколько я раньше никогда не видел. Было очень тихо. Совсем не так, как там, в детском саду, где жили шум, гам и неразбериха.

Я осторожно ступил на свежий снег. Он хрустнул у меня под ногой весело и озорно. Это сразу прибавило мне решительности.

Быстрыми шагами, почти в припрыжку, я вышел за ворота детского сада и пошел к елочке с украшениями, которая стояла во дворе домов. Кто-то повесил на ней простенькие новогодние игрушки – желтые фонарики и синие шарики.

Мне вдруг стало так весело, что я даже смахнул слезу-сосульку, не пожелавшую покидать кончик моего носа, и запустил снежок в небо. Только в небо почему-то не попал – снежок свалился мне за шиворот.

Рядом с елочкой стояла снежная баба. Я надел ей на руку чью-то забытую варежку. Вот смеху будет, когда утром придут ребята! Куда-то спешил Дед Мороз, подмигнул мне и помахал рукой. Я ему тоже помахал рукой.

Но чем дальше я шел, тем больше пугали меня дома, которые поначалу казались мне знакомыми. Теперь они для меня были чужими.

Я остановился и стал раздумывать, что делать – идти дальше или вернуться? А может, покричать «ау»? Мама учила делать так, когда заблудишься в лесу.

Превращаться в сугроб, стоя на одном месте, не хотелось. Я припустил, что есть силы, думая только о том, чтобы найти ту самую елку с желтыми и синими фонариками.

Вдруг увидел мою елку и сидевшего под ветками маленького черного, как уголек, котенка, трясущегося от холода и, наверное, голода.

– Бедненький, – прошептал я. – Ты совсем замерз. Иди ко мне.

Сунув котенка под пальто, я вспомнил, что у меня в кармане лежит половинка маминого печенья. Я тут же вынул этот твердый кусочек и, разломив, половину съел сам, а половину отдал котенку. Мурзик, так я его назвал, принял печенье с благодарностью. Он все время поглядывал на меня огромными желтыми глазами и тихонько мурлыкал.

– Бедненький, – повторил я. – И у тебя где-то есть мама.

– Мама! – хотел закричать я изо всех сил, увидев совсем рядом маму и еще двух воспитателей, но всего лишь просипел: – Мамочка, я здесь…

После этой истории детского садика я больше не видел – мама оставляла меня дома. Длинными зимними вечерами, уложив меня в постель, она сама читала перед сном любимые сказки мне и сопевшему рядом со мной под одеялом Мурзику, который не хотел расставаться со мной даже ночью.

МОРСКОЙ БОЙ

Когда во дворе взорвался старый «Запорожец», мой отец назвал нас с Генкой хулиганьем. Мы пытались объяснить, что это было всего-навсего неудачное испытание вечного двигателя, но он не слушал.

Вечером я стоял перед родителями и, ковыряясь в носу, думал: почему всегда только дети виноваты перед родителями, и никогда родители – перед детьми?

– Ты наказан, – наконец объявляют мне папа и мама после длинной разъяснительной беседы – завтра, в воскресенье, в свой выходной день, когда ты бы мог поехать с нами на рыбалку, ты будешь сидеть дома!

– Но это еще не все, – добавил папа, многозначительно посмотрев на маму, дабы наказание было для тебя поучительней, я запрещаю тебе в этот день включать телевизор.

И родители победоносно зашагали из «детской» каждый по своим делам.

Рано утром папа и мама взялись за рюкзаки, и уехали на первую электричку. Утром на завтрак меня никто не разбудил, и вообще в квартире было непривычно тихо. Настроение было безнадежно испорчено. Я гордо шагал из угла в угол в ожидании, ну хоть какого-нибудь развлечения.

Приключение не замедлило свалиться мне на голову с балкона верхнего этажа в образе друга Генки. Повиснув на веревках верх ногами, и не обращая на меня никакого внимания, он поочередно смотрел то в какую-то книгу, то на компас, не переставая бубнить:

– Так-так-так, четыре градуса сюда, три туда… Э, широта пятьдесят девять и шесть, долг… м-м-м, получается сто… пять и… Эх!

– Генка! – обрадовался я. – Слазь оттуда! Ты представляешь, меня заперли!

– Ну, вот тебе раз! – буркнул недовольно мой друг. – Все из-за тебя перепутал! Как я теперь узнаю, откуда сегодня можно увидеть созвездие «Большой медведицы»? Ладно уж, держи сперва «Астрономию», теперь меня.

Мы пили чай на кухне, точнее – Генка взобрался на табуретку вместе с ногами, крепко обхватив их и положив на них подбородок, а я все бегал вокруг него, предлагая то одно, то другое.

– Скучно тут у тебя, – сказал Генка, – пойду домой.

– Генка, ну погоди, найдем сейчас какую-нибудь игру, а?

Генка вдруг к чему-то прислушался, затем для чего-то посмотрел на потолок.

Он вдруг резво соскочил с табуретки и завопил:

– Ура! Да здравствует «подводная одиссея» двух капитанов! – и он пустил воду из кранов литься на пол. Заметив мое растерянное выражение лица, он загадочно добавил: «Да ты не волнуйся, никто и не заметит!»

Как раз в это самое время в комнате пошел дождь. Самый настоящий дождь закапал с потолка прямо нам на головы, и сразу появилось желание открыть зонтик. Но вода была теплой, и вместо того, чтоб укрыться, мы, наоборот, разделись, чуть ли не догола, и станцевали танец маленьких дикарей из племени «мумба-юмба».

Загадочно улыбающийся Генка, наконец, пояснил, что вчера к ним в гости приехала его родная бабушка, которая страдала старческим склерозом. И она, видимо, забыла закрыть на кухне кран горячей воды.

В общем, вода теперь прибывала в комнату сразу с двух кранов. Уже через полчаса воды было по колено. На дне нашего «моря» простирался старый шерстяной ковер, который шевелил своими краями, и это было так похоже на настоящие водоросли!

В комнату на тазике вплыл Генка, и «морской бой» начался.

Комнату на два лагеря разделила веревка с «буйками», привязанными к ней пустыми пластиковыми бутылками. «Снарядами» были кульки, наполнявшиеся водой тут же «за бортом», которые следовало забрасывать неприятелю в лодку. Себе в качестве лодки я приспособил надувной матрац.

Наверное, с час мы с Генкой резвились, пока я, наконец, не потопил Генкино «корыто». Он же – проколол мой матрац вилкой, хитрец, и мы оба «пускали пузыри». Вооружившись масками и приспособив трубу от пылесоса, мы с удовольствием ныряли и гонялись за аквариумными рыбками, воображая, что это опаснейшие хищные барракуды. Один раз мне даже удалось схватить за ногу черепаху, но она вырвалась и уплыла, а я изрядно наглотался воды.

Наше веселье окончилось, когда в нашу дверь кто-то стал отчаянно трезвонить. Мы услышали тревожные голоса соседей, которые говорили о сантехнике нашего дома дяде Ване. Он менял трубы в подвале дома, когда на него внезапно хлынули сверху потоки воды. Говорили, что дядя Ваня даже чуть не утонул!

Вода, впрочем, понемногу спадала. Мы закрыли кран, и вся вода постепенно утекла к нижним соседям, к вредной старухе – Желтухиной. Как раз в этот момент домой вернулись мои родители.

Не трудно представить, что было даже после того, как часть проделки мы списали на забывчивость Генкиной бабушки. Мы наврали, что сами были вынуждены спасаться от наводнения на надувном матраце. И что Генке нужно было даже делать искусственное дыхание, потому что он наглотался воды!

В общем, здорово можно повеселиться даже при многочисленных родительских запретах, а при большой фантазии и вообще «уплыть» далеко-далеко.

О ВРЕДНОСТИ

Вредному Севке из пятого парадного нашего дома старший брат Петя подарил великолепный двухколесный велосипед красного цвета. Просто так, за хорошее поведение.

Только не подумайте, что у Севки был хороший характер. Неспроста во дворе его прозвали «Врединой».

Теперь ходил Севка, еще больше задрав нос. Сам катается – другим не дает. Забыл, как делились с ним ребята своими «сокровищами» – марками и открытками, солдатиками и машинками, звали поиграть вместе в салки и жмурки.

Да не беда. Скоро забыли во дворе Севку, перестали обращать внимание на его катание. Вот Севка и решил: «Дай, думает, похвастаюсь перед ними, чтобы позавидовали!»

Едет он по дорожке вдоль дома, увидел брата Петю на балконе и закричал громко, чтоб услышали ребята:

– Петя! Эй, Пе-етя! Посмотри, как я умею ката…

Не успел договорить – бац в дерево! Так задрал нос, что и на дорогу перестал смотреть.

Засмеялись ребята: так, мол, и надо хвастуну. Но вдруг увидели, что плачет Севка по-настоящему. Больно ему. И обидно, наверное.

И самый старший – Валерка – дал Севке руку, помог подняться. А остальные ребята собрали «боевого коня» по частям и вместе принялись его чинить.

Больше никто Севке не напоминал о его вредном характере: после случая он вмиг перевоспитался.

ЗАГОВОРЩИКИ

Пробовали ли вы когда-нибудь посыпать карбидом аквариум, что стоит в учительской? А натереть парафином доску в классном кабинете? Ну, или совсем пустяк – устроить классом побег из зубной поликлиники, изобразив массовое расстройство желудка? «А за всем этим, между прочим, стоит ваш класс «Б», – говорит Светлана Михайловна, наш классный руководитель, и мы хором подтверждаем: «Правда!».

Бывают, конечно, и безобидные случаи. Вот, например…

Перешла к нам во второй класс «Б» отличница Ляля Ниткина, которую тут же окрестили прозвищем «Всем пример». Учительница посадила отличницу рядом с моим лучшим другом Генкой – как с самым отстающим. Через неделю Генка взвыл, потеряв надежду выдворить эту трусиху со своей территории, и потребовал от меня, как от друга, немедленных действий. Гениальная идея, не замедлившая посетить мой гениальный мозг, дала нам надежду.

За день до начала «операции» мы начали готовить самое необходимое. Яблоко (огромное красное, которое Генка сам чуть не ухлопал на голодный желудок) мы сорвали в соседнем дворе с самой верхушки яблони. С «начинкой» пришлось изрядно повозиться – мы облазили песочницу вдоль и поперек в поисках ну хоть какого-нибудь червячка. В конце концов, выудили из-под камня дождевого и решили, что сойдет.

Наутро Генка запихал червяка в яблоко (уж не знаю, каким образом) и притащил «продукт» в школу.

«Вот крику-то будет – довольно переглянулись мы с Генкой. – Лялька сразу сбежит!»

Светлана Михайловна начала урок, мы заерзали на своих местах. Краем глаза я увидел, как Генка достал из портфеля яблоко и угостил им Лялю. Наивная Ляля приняла яблоко с благодарностью. Она тут же надкусила его и… и тут же в классе раздался душераздирающий крик.

– А-а-а!!! – заорала она. – А-а-а!!! Змея! Змея!

Через три секунды весь класс сидел верхом на партах во главе с самой учительницей. Каждый помнил, как еще совсем недавно – с неделю назад – из школьного террариума сбежала гадюка по имени Зойка. Ого-го, дело-то как повернулось! Мы с Генкой, разумеется, помалкивали.

Минут через пять с разных сторон стали раздаваться советы, как изловить змею, но никто не решался даже заглянуть под парту. Ляля вообще чуть на люстру не взобралась со страху.

И все же один храбрый человек нашелся: в класс заглянул директор. Узнав, в чем дело, он деловито принялся шуровать какой-то кочергой между нашими школьными портфелями. Модест Петрович довольно долго собирал пыль под партами и, наконец, обнаружил на полу надкушенное яблоко.

– Это что такое? – строго спросил Модест.

– Это… это… – пробормотала Ляля, и вдруг завизжала: – А-а-а!!! Змея! Ой, боюсь, ой, змея!

– Где, где змея? – заволновался весь класс.

– В яблоке! – ответила Ляля с обидой в голосе и вытерла рукавом навернувшиеся слезы. – В яблоке змея!..

Одинокий, никому не нужный и никого не трогающий червячок, вылез, было из яблочка на свежий воздух. Теперь от страха он забился подальше.

А Ляля впоследствии получила новое прозвище – «Укротительница змей и других насекомых». А еще, ну, самое обидное, место рядом со мной. Учительнице показалось, что так будет спокойнее.

ВЕРНОЕ СРЕДСТВО

Я набрал номер телефона лучшего друга. Для убедительности чихнул и покашлял.

– Алло, – послышался в трубке важный голос Гены. – Я вас слушаю.

– Это я, – зашипел я в трубку, – понимаешь, – простыл. Насморк у меня. И голова болит, и горло.

– А зубы не болят? – насмешливо спросил друг. – Подумаешь, – голова болит! Не убедительно. Что-нибудь еще придумал?

Все мытарства начались с того, что утром в наш класс «Б» ввалился Вовка Пилюлин из класса «А» по прозвищу «Пилюля».

– Слыхали, «бяшки», – завтра вас в поликлинику ведут. В зубную. Испугались? Так вам и надо, чтоб не обзывались «Пилюлей»!

Пилюля выпалил это скороговоркой, и тут же след его простыл.

В этот момент у меня не только мурашки побежали по спине, но и в самом деле стали ныть зубы, хотя до этого момента совершено не беспокоили.

Мы переглянулись с Генкой и сразу поняли друг друга: если не всеобщий заговор мог спасти нас от этого незаслуженного «наказания», то уж маленькая хитрость точно.

Этим же вечером, когда родители наши крепко спали, ничегошеньки не подозревая, мы держали наш «военный совет» по телефону.

Сломать «втихую» будильник родителей, чтоб завтра проспать?

Устроить ночью в квартире потоп, и все утро самоотверженно черпать воду ведрами? Или же все-таки попытаться заболеть? Мы строили предположения, но все было не то.

Безвыходные ситуации всегда подталкивают нас на «изобретения».

– А что если сбежать из поликлиники? – воскликнул воодушевленный новой идеей Генка. – Всем классом! Скажем, что накануне отмечали день рождения одноклассника, и объелись мороженым. А теперь все тяжело больны гриппом с повышенным этим, как его… градусником!

– Сам ты «градусник»! – я в сомнении покачал головой. – А как вызвать температуру перед проверкой?

Генка на другом конце телефона захихикал.

– Завтра узнаешь. Можешь не беспокоиться, – все будет в полном порядке!

Наутро в школе Генке ничего не стоило склонить на нашу сторону весь класс. В качестве испытанного (как он утверждал) средства для повышения температуры, Генка предложил самый обыкновенный… карандашный грифель.

Тут же в ход пошли запасы цветных карандашей, чертежные наборы и даже давно использующиеся не по назначению карандашные огрызки. Съели все, что только у кого было и что удалось выудить из-под пыльных классных шкафов.

– Вперед! – скомандовал предводитель. Чтобы не «растерять» понапрасну температуру, мы, не дожидаясь учителя, отправились в зубную поликлинику одни.

Недоумевающие врачи расступились в стороны, когда вдоль по коридору, печатая шаг, отряд 5 класса «Б» дружно проследовал к медпункту и стал в очередь за градусником. Дальше все пошло шиворот-навыворот.

Ни у кого не оказалось никакой температуры, и всех нас препроводили к зубному врачу. Но первый же, кто сел в зубоврачебное кресло, попросился в туалет, почувствовав в животе толчки неизвестного происхождения, или попросту говоря – расстройство желудка. Вскоре вся очередь перекочевала от кабинета врача к туалетной комнате. Врачу-стоматологу только и оставалось, что развести руками и отпустить нас по домам.

Встречали нас тоже как «героев» у парадного школьного входа – весь педагогический коллектив во главе с директором Модестом Петровичем. Надо признаться, цвет его лица насторожил меня, и я поспешил сказать:

– Мы, Модест Петрович, в зубной поликлинике были, вот. А нас отправили обратно, потому как.

– И правильно сделали, – нетерпеливо прервал Модест, лицо которого стало неопределенного красного цвета. – Хвалю за усердие. Но, если бы вы дождались своего учителя, то узнали бы, что очередь идти в поликлинику была класса «А», а не ваша.

– Ну, чего стоите? – спросил явно подобревший директор, убедившийся в целости и сохранности пятого «Б», – марш по домам. А завтра, так и быть, в порядке исключения – во избежание всяких недоразумений, – в поликлинику вас поведу я сам.

ИГРУШКИ

Сегодня на Алешиной улице был праздник. В школе он получил «пятерки» по трудным предметам и ему не терпелось поделиться этой приятной новостью с мамой. Придя из школы, он, первым делом, забежал на кухню, где мама жарила вкусные блинчики.

– А знаешь, мама, – воскликнул Алеша, – я сегодня получил сразу две пятерки – по математике и литературе. Меня даже классная руководительница похвалила!

– Вот видишь, какой ты у меня молодец, – улыбнулась мама и добавила: Ну, иди в комнату, разденься, потом помоешь руки и садись обедать.

Алеша зашел в детскую комнату и первое, что он увидел – это ящик для старых игрушек, который был выдвинут из-под шкафа и… почему-то пуст. Не было в нем деревянных кубиков, кружочков и треугольников – нехитрого конструктора, из которого Алеша выстраивал крепости и дворцы. Не было массы разноцветных солдатиков – больших и маленьких, металлических и пластмассовых, конных и пеших, которыми так любил командовать Алеша, и железной дороги с паровозиком тоже не было. Куда-то подевались пусть уже старые и немного облезлые, но все же родные песик Барбоска и косолапый мишка. Не говоря уже о многих других вроде бы никчемных безделушках – пенопластовом кораблике с новогодней елки, автогоночной машине без мотора, да пары стреляных гильз – того, чем полны карманы обычного мальчишки.

Алеша стоял в растерянности перед пустым ящиком, когда к нему подошла мама. Заметив навернувшиеся на глаза сына слезы, она очень удивилась и спросила:

– Алеша, сыночек, что случилось?

Но Алеша и сам не понимал, что с ним происходит. Был он достаточно взрослым и серьезным (по крайней мере, это не раз любили повторять его родители) для того, чтобы расстраиваться вот так. Только вот что-то внутри у него так сжалось, что стало грустно и даже чуточку жалко самого себя.

– Мама… А где же делись мои… мои… игрушки?

– А разве мы не хотели отдать их Павлику? – удивилась мама. Она тихонько вздохнула и вышла из комнаты.

Скоро после этого содержимое большого свертка, приготовленного мамой Алеши для сынишки знакомых Павлика, который еще ходил в детский садик, как-то незаметно перекочевало обратно в ящик для детских игрушек.

Однажды вечером в гости к Алешиной семье пришли дядя Петя, тетя Маша, а с ними и их пятилетний Павлик.

Пока взрослые разговаривали, Павлик заскучал. Отпросившись, он стал ходить по квартире. Совершенно случайно Павлик забрел в детскую комнату, где готовил уроки Алеша.

Увидев Павлика, Алеша обрадовался. Уж если к тебе пришли гости, свои дела ведь можно и отложить!

И ребята стали вместе играться кубиками, солдатиками и машинками, забыв про все на свете.

Когда взрослые заглянули в комнату, игра была в самом разгаре.

– Павлик, – сказала тетя Маша, – уже поздно, нужно идти домой. – Алешеньке, наверное, надо готовиться к школе. Идем одеваться, пора!

Павлик встал и с сожалением посмотрел на выстроенную вместе с Алешей железную дорогу – с вагонами, станциями и переездом – точь-в-точь как настоящую. Еще пять минут назад на ней было такое движение, что даже дух захватывало! И тут Алеша сказал:

– А знаешь что, возьми эту дорогу себе. Мне ведь все равно не с кем в нее играть. – Алеше так хотелось поделиться с Павликом своим «сокровищем», что он сам сложил железную дорогу в коробку и протянул ее Павлику.

Глаза Павлика засияли от радости.

– А можно я буду приходить с ней поиграть к тебе? – спросил он тихо.

Алеша не возражал…

ЧАСИКИ

Маленький Шурик остался один дома. Папа, как обычно, ушел утром на работу, а мама решила съездить к бабушке за выкройками для шитья.

Уходя утром на работу, папа сказал Шурику:

– Шурик, веди себя хорошо, и ничего не бери без спросу. Я постараюсь сегодня прийти пораньше. Если будешь себя хорошо вести, пойдем вечером погуляем в парк.

Оставшись один дома, Шурик вытащил две коробки карманных календариков, которые он собирал уже полтора года. Там были и артисты кино, и фото красивых городов, и памятники архитектуры, и поздравления с праздниками. В коллекции у Шурика были даже «переливающиеся», с двумя картинками календари с Волком и Зайцем из мультфильма «Ну, погоди!»

Шурик долго перебирал свою коллекцию, и когда календарики закончились, Шурик стал думать, чем бы себя еще занять. До обеда было еще далеко, а мама обещала быть только к обеду.

Глаза Шурика скользнули по настенному шкафу, и тут он вспомнил, что давно хотел узнать, как устроены наручные часы. Он не раз спрашивал у папы, но папе все было некогда, и разговор все время откладывался «на потом».

Шурик взял табуретку, и приставил ее к шкафу. Теперь он мог достать до верхней полки, где хранились часы, документы, ключи от гаража и еще всякая всячина.

Шурик запустил руку в шкатулку и вытащил часы дедушки. Часы были очень старые, с надписью «Слава» на циферблате.

Стрелки уже давно стояли на месте, поскольку заводить их было некому.

«Ничего не случится, если я открою крышку и посмотрю, что внутри» – подумал Шурик, взял в руки маленькую отвертку и стал раскручивать заднюю крышку часов.

Крышечка долго не поддавалась усилиям мальчугана, как вдруг, отскочила в сторону, и закатилась под диван. Шурик взял увеличительное стекло, и привязал его полотенцем так, чтобы оно было рядом с его правым глазом. Теперь он выглядел, как заправский часовщик!

«Вот возьму сейчас, и починю часы дедушки!» – решил Шурик. Вот родители-то обрадуются!

Только вот, задача – с чего же начинать? «Если стрелки не крутятся, – размышлял мальчик, – значит, не работает пружина…»

Шурик открутил три винтика, и снял колесико механизма, прежде чем добрался до главной пружины. На его удивление, пружина была в полной исправности. По крайней мере, она не выглядела сломанной.

Шурик решил собрать часы обратно, и просто попробовать их завести. Только вот, какое из колесиков было первым, а какое вторым, мальчик уже не помнил.

Гм, вот задача! Шурик даже почесал затылок.

«Вот я балда!» – подумал Шурик, – надо было мне раскладывать детальки по порядку. Сперва – винтики, потом колесики, потом пружинки…»

– Ну, ничего, – решил мальчуган. – Возьму я сейчас часы мамы, разберу их, и посмотрю, как они устроены.

С мамиными часами дело пошло уже быстрее. Опытный Шурик справился с крышечкой всего за полминуты. На покрывало дивана рядом с крышкой легли и колесики, и винтики. С пружиной, правда, пришлось повозиться. Она никак не хотела поддаваться, и, в конце концов, отпрыгнула куда-то так далеко, что Шурик испугался.

«Куда ж ты запропастилась, негодная! – с досадой думал Шурик, вытирая коленками пол под диваном. – Ладно, найду ее позже, никуда не денется».

Однако без пружинки часы было собрать сложно. А тем более часы дедушки. Шурик уже не мог вспомнить, куда должна вставляться пружина, и за что цепляться колесико с зубчиками.

Последняя надежда была на третьи часы, которые лежали в шкатулке. То есть, часы папы. Шурик решил – в третий раз разбирать часы уже очень осторожно, и каждую детальку класть отдельно. Для этой цели он даже приготовил несколько коробочек.

Шурик даже вспотел, так он кропотливо разбирал часы папы. Зато, как настоящий часовщик, он уже разложил все аккуратно по коробочкам и ящичкам.

И вот, когда работа была в самом разгаре, со шкафа на диван прыгнул Персик – мамин любимый кот. Персик очень любил днем спать в коробке из-под телевизора.

Бац! И все детальки сразу от трех пар часов сбились в кучу. И понять теперь, какая пружина и какое колесико нужно было вставить в часы, уже было невозможно!

Дверь открылась, и в комнату вошла мама. Она ахнула, увидев, что стало с часами.

– Кто же все это наделал?!

– Персик, – не задумываясь, ответил Шурик.

Персик, почувствовав свою вину, сразу нырнул под диван. И попало за часы, конечно, одному Шурику.

Правда, попало не очень. Только за папины часы, которые, впрочем, потом починил настоящий часовщик. А часики дедушки и так не ходили, их хранили просто, как память.

КЛАДОИСКАТЕЛИ

Лето – пора приключений, больших и маленьких. Кто-то едет за ними в лагерь, кто-то с родителями на море, ну, а остальные и дома запускают космические ракеты, изобретают пятиколесные велосипеды, ну, или, к примеру, ищут клад.

Да-да, клад! Конечно же, клад! Что может быть увлекательней поисков клада? Даже Том Сойер и Гек Финн искали клад, и нашли! Вы можете сказать: «Ах, это было так давно! Уже прошли те времена, и все клады, какие только были – найдены». Но мы не согласны!

Впрочем, наверное, стоит просто рассказать, как мы с моим лучшим другом Генкой искали золото, и какая из этого получилась история.

Генка летом в любом месте чувствует себя как рыба в воде и придумывает всякие истории. Вот так и сейчас. Сижу однажды дома, на улице – жара тридцать градусов, вдруг – трезвон на всю квартиру. «Либо пожар, – думаю, – либо у Генки новая идея». Пошел открывать дверь.

– Алька! – кричит Генка с порога, застряв в дверях с рюкзаком за плечами. – Алька, у меня новая идея!

– Опять космическая ракета? А может, пятиколесный велосипед? Нет, Генка, уж лучше давай решать задачки по математике, что нам задали на лето.

– Нет, ты не романтик! Ты не знаешь, какая у меня новая идея!

– Генка, будь человеком! У меня стены до сих пор не обсохли, после того как мы с тобой играли в водолазов. А Желтухина написала жалобу в ЖЭУ о том, что ее любимому племяннику Ванечке, когда он спал, в ухо накапала вода, и от этого он потерял музыкальный слух.

– Ерунда! Что значит музыкальный слух по сравнению с подводной экспедицией!

– Ну, и что же на этот раз?

– Клад! Смотрел «Клуб кинопутешественников»? Ну, так слушай в оба уха. Сороки тащат все золотое к себе в гнездо, и со временем знаешь, сколько у них скапливается добра! Ты представляешь – этакий сундучок с золотом в сорочьем гнезде?! Теперь, слушай дальше, там, где заканчивается наш район, начинается старый виноградник. Вот, посмотри, я уже все приготовил: золото складывать будем сюда, а распиливать вот этим. Здесь у меня еще лупа, топор, веревка, плоскогубцы, сапоги.

– А сапоги-то зачем?

– На всякий случай, может, пригодятся. И самое главное – я наделал много бутербродов – на тот случай, если поход затянется дня на два-три.

– Ты сошел с ума, кто нам даст бродить по старому винограднику два дня? Да и ходьбы до него всего минут двадцать.

– Вперед! – крикнул Генка и снова застрял в дверях, только уже на выходе.

И что значит кругосветка Врунгеля по сравнению с восхождением Гены Зубова! После двухчасовых поисков нам все-таки удалось обнаружить одно-единственное сорочье гнездо на всем старом винограднике, и ответственная группа нашей экспедиции стартовала с треугольного валуна, подпиравшего полувысохший клен.

– Я полезу один, – сказал Генка уже сверху. – А ты меня внизу – будешь подстраховывать, я сброшу веревку.

Примерно через полчаса мне на голову свалился Генкин сапог, привязанный для тяжести к концу веревки, что означало – Генка добрался до вершины и уже обследует гнездо.

– Ну, что там?

– Есть!!!

– Что, что именно?! – Я до того разволновался, что даже вспотел. – Золото там?… Что ты там нашел?

– А?! Я не слышу, кричи громче, мне плохо слышно.

– Я спрашиваю… Ай, ладно, слезай!

– Не могу, – казалось, Генка удивился сам себе, – не могу слезть!

– То есть, как «не можешь»?

– Да вот так, не могу. Застрял!

– Что же делать? Может, дерево срубить? Где твой топор?

– Топор далеко, не достать. Да и как же я – я ведь сразу упаду?…

– Да, верно.

– Может, спрыгнуть? Тут невысоко, метров десять. Поймаешь?

Я с сомнением покачал головой:

– Нет, Генка, лучше не надо.

– Что же делать?

– Может, кого-то из взрослых позвать?

– Ну, позови.

Выбежал я из виноградника, вижу – старичок идет.

– Дедушка, – говорю, – тут рядом мальчик на дереве застрял. Что делать?

– Ты не волнуйся, внучок, – отвечает дедушка, – мы это дело выправим, ты иди, покарауль его покамест, чтоб не сиганул раньше времени, а я позвоню, кому следует.

– Генка! – крикнул я. – Сейчас тебя снимут.

Молчание. Всматриваюсь. Генка бутерброды свои жует. Прямо как чувствовал, наделал их такое огромное количество. Вдруг – сирена. Подъезжает пожарная машина.

– Эй, мальчик, это ты вызывал пожарных? – строго спрашивает меня начальник машины в блестящем шлеме.

– Я?… Вызывал? – пролепетал я. – Я… не помню.

– Ну, здесь, что ли, мальчонка на дереве застрял!

– Ах, да, да, здесь! Вот он!

И я показал рукой наверх, где в кроне дерева, запутавшись в лямках рюкзака и веревках, сидел мой незадачливый друг.

Генку спустили с дерева, и он мигом надел на шею старую погнутую алюминевую ложку – трофей из гнезда. Затем недовольно сказал:

– Алька, ну что ты наделал! Я тебя просил кого-то из взрослых позвать, а не вызывать целую пожарную машину. Такое приключение было бы, представляешь, сидел бы на дереве всю ночь… Романтика!

– Ты лучше скажи, зачем на дерево полез, романтик? – спросил Генку пожарный.

– Клад искал, – честно признался Генка. – Я думал, что в этом сорочьем гнезде есть золото. Вот бы мы прославились – на всю школу!

– Эх, вы! Да кто же в гнездах золото ищет. Золото – оно в речках…

Мы с Генкой переглянулись. У нас за городом речка «Пробегайка» есть, но… это уже другая история.

РАКЕТА

Сейчас трудно вспомнить, кому из нас первому пришла в голову эта идея. Мы сидели за столом на кухне, пили чай и ели хлеб с вишневым варением. На холодильнике стоял радиоприемник, шла передача «Загадки Вселенной». Рассказывали о планетах солнечной системы, о Луне и Земле, об астероидах и метеоритах.

Генка притащил из комнаты «Астрономию», которую он когда-то купил за два рубля в букинистическом магазине. Мы слушали передачу, и рассматривали в книжке картинки с изображением далеких звезд.

Мы мечтали, что настанут такие времена, когда путешествие в космос будет самым обычным делом, вроде похода в музей. И когда нас, мальчишек, будут пускать в полет, как обычных пассажиров, скажем автобусов и троллейбусов. А может даже, пустят и за штурвал, нужно лишь поучиться водить космические корабли, как следует. Только вот таких институтов, где этому учат, пока нет.

Генка так размечтался, что чуть было не свалился с табуретки.

– Ну, почему нам нужно так долго ждать? – сокрушался он. – А, может… Идея! Алька, а почему бы нам прямо сейчас не построить ракету?

– Какую ракету? – удивился я. – Ты представляешь себе, сколько нужно материалов? И железо для корпуса, и сидения, и штурвал… Одни только двигатели чего стоят!

– Нет, ты не понял! Конечно же, не настоящую большую ракету. А пока только маленькую такую ракету. – Ты ведь сам говорил. что в астрономический кружок нас не примут, потому что мы еще маленькие. А давай построим маленькую ракету, запустим ее в космос. Докажем всем, что и мы можем кое-что сделать для космоса!

– Верно, Генка! Придем в кружок, расскажем о нашей ракете. Докажем всем, что мы не маленькие. Мы тоже хотим в космос, чем мы хуже других?

– Правильно!

– Только вот, как ее сделать? Слушай, а вот Костик из класса «В» когда-то хвастался, что знает конструкцию самодельной ракеты.

– Костик, «Хомяк»?… Да врет он все! Откуда ему знать?

– Видел, как старшеклассники запускали ракету на старом заброшенном винограднике.

– Ха-ха, кто бы его взял запускать ракету?

– Он сказал, что ракету делал его старший брат.

Он и разрешил ему посмотреть на старт.

– Хм, – Генка задумался. – Ну, ладно, давай позвоним ему. Спросим!

Костик, который очень любил поважничать, сказал нам по телефону, что скажет секрет конструкции только, если мы примем его в свою компанию.

Пришлось позвать Костика к нам.

– Я буду главный конструктор! – заявил он. – А то я не играю!

Пришлось нам согласиться.

Под руководством Костика мы достали селитру (благо этого порошка было полно в хозяйственном магазине) и развели ее в воде. Затем мы намочили газету и принялись сушить её на гладильной доске, проглаживая утюгом.

– Вот, если бы нам еще удалось раздобыть магний – это была бы вообще песня! – мечтательно произнес Костик. – Мы с ребятами из соседнего двора когда-то сделали такую штуку: наскоблили напильником алюминиевых опилок, смешали с магнием и завернули в бумагу. Ну и бахнуло же тогда! До сих пор звездочки в глазах.

– Ладно уж, химик! – недовольно пробурчал Генка, которому не нравилось быть вторым. – Давай ближе к делу!

– Спокойно! Не нужно торопиться. Детали – это главное. Делаем дальше так. Зубная паста есть?

– Зубная паста?! – удивились мы с Генкой.

– Да, тащите все тюбики, какие есть в доме!

Мы притащили все тюбики из-под зубной пасты. Костик выдавил в раковину всю оставшуюся пасту из алюминиевого тюбика. И выровнял его изнутри так, что тюбик стал похож на пустой цилиндр.

– Это будет корпус ракеты, – сказал Костик. – Теперь делаем фитиль.

Мы распотрошили пачку папирос Генкиного отца, и сделали фитиль из папиросной бумаги. Костик пропихнул фитиль через отверстие тюбика, а затем плотно набил корпус ракеты «силитровой» бумагой и закрутил плоскогубцами край тюбика.

– Теперь самое главное. Делаем стартовую площадку, то есть космический полигон!

Для стартовой площадки нам понадобились спицы. Они нашлись в шкатулке у Генкиной мамы. Из одной спицы мы наделали кольца, которые примотали изолентой к корпусу нашей ракеты. А из второй спицы мы смастерили нечто вроде направляющей стрелы.

Мы уже собрались идти на старый виноградник, чтобы запустить нашу ракету, как неожиданно на улице пошел дождь. Больше всех расстроился Генка.

– Прямо как назло, – досадовал он. – Дождь решил нам сорвать все дело! Ну, что же делать?

– Будем запускать здесь! – решил Костик. Но мы тут же замахали на него руками.

– Ничего не бойтесь, рядом с вами главный конструктор космических кораблей! – успокоил всех Костик. – Мы будем запускать ракету в окно. Полетит в космос ваша ракета, зуб даю!

– В окно? – с сомнением сказал Генка. – А получится? Меня тоже одолевали сомнения. Но я промолчал.

– Все будет просто супер! – уверял нас Костик. – Вот увидите! Мы расчистили место посреди комнаты, установили на паркете наш аппарат. Все было готово для старта!

– Запуск будет осуществлять главный конструктор! – заявил Костик.

Но тут Генка запротестовал. И Костик отступил.

– Ладно, – миролюбиво сказал Костик. – Валяйте. Только дайте я подальше отойду. Так, на всякий случай.

Генка поджег фитиль. И мы затаили дыхание.

Огонек фитиля быстро достиг основания ракеты, и тут раздался оглушительный треск. Ракета быстро помчалась по стреле, и мы подняли радостный крик. Ура!!! Наша ракета пошла на взлет!

Но вдруг что-то пошло не так! Ракета резко изменила свою орбиту, и, слетев со шпиля, полетела не в окно, а совсем в другую сторону. Она врезалась в ковер, который висел на стене, и оставила на нем миллион искр.

Дальше ракета метнулась в сторону люстры, и стекло посыпалось на пол и застучало по паркету маленькими «градинками».

Набрав последнее ускорение, ракета прожгла дверцу шкафа, и через секунду изнутри повалил дым.

– Спасайся, кто может!!! – закричал Костик, и первым бросился к выходу.

И только мы с Генкой не растерялись. В испуге мы сперва тоже кинулись к выходу, но потом побежали в ванную, набрали в тазики воды, и залили пожар в шкафу.

Мы сидели посреди комнаты и наблюдали последствия нашего «приключения». Стены были закопчены дымом, ковер слегка обуглился, люстра разлетелась на куски. Но самое печальное зрелище представлял собой шкаф. В его дверце зияла дыра размером с кулак, и пострадало пальто Генкиного папы, в который, в конце концов, и угодила наша ракета.

На другой день, Костик разболтал всей школе, что у Генки дома взорвалась ракета. И что теперь у Генки все стены комнаты черного цвета от копоти. Целые толпы наших одноклассников чуть ли не экскурсиями ходили к Генке в гости, посмотреть на неудавшийся полигон «Байконур» в его квартире.

Люстру родители скоро повесили новую, а на дверцу шкафа мы приспособили небольшое зеркало. Но скрыть все следы всего этого происшествия, конечно, было невозможно. Хоть мы и очень постарались.

Впрочем, обидно было даже не это. И то, что родители нас посадили под «домашний арест» на целый месяц тоже было не так досадно. Стало понятно, что астрономический кружок нам «светит» теперь не скоро, особенно после такой «славы» на всю школу!

В общем, новую ракету мы решили пока не мастерить. Сперва поищем хороший справочник по ракетам, и почитаем, как все сделать правильно. А вот такие горе-конструкторы как Костик, нам теперь точно не нужны!

1:0 В ПОЛЬЗУ ТАНЕЧКИ…

Однажды по школьному радио объявили конкурс на самые оригинальные фотографии, которые обязательно попадут на специальную школьную выставку.

Что тут началось! Теперь, на каждой перемене, можно было увидеть усердных фотографов в самых неожиданных местах: в шкафу – среди чучел бедных животных, демонстрационных плакатов и швабр, в коридоре – за спиной уборщицы с маскировочным пожарным ведром на голове и даже среди скелетов в кабинете биологии.

Не обошлось, разумеется, без нашего класса «Б». В ходу были самые разные шутки, выдумки и розыгрыши. Учительница биологии едва не лишилась чувств, когда из пробирки на нее выпрыгнула живая заспиртованная лягушка. Это было подстроено перестаравшимися фотографами, которые в это время сидели под учительской кафедрой и усиленно щелкали фотоаппаратами.

Бедного учителя физики отправили отдыхать в санаторий: после того, как он сел на пакет с жидким глицерином – раздался оглушительный взрыв.

Приключений было предостаточно, однако прибавилось еще одно.

Генке взбрело в голову, что победить в конкурсе может фотография первой красавицы нашего класса Танечки Павловской. Он тут же по секрету мне об этом сообщил. Конечно, я догадался о настоящем стремлении Генки, потому что знал о его безумной и безответной любви. Попади фото на выставку, красавица наверняка удостоила бы своего воздыхателя вниманием.

Генкин план был готов уже на следующий день, накануне конкурса.

Утром, перед школой, Генка утащил у своего старшего брата фотоаппарат, и мы мигом примчались на трамвайную остановку у Таниного дома.

– Значит так, – взволнованно прошептал мне Генка, – ты – отвлекаешь внимание, я – фотографирую. Понял? Повтори! И не смотри в мою сторону, а то она догадается.

Когда Таня появилась на остановке, я, следуя плану, вышел из укрытия (то есть из толпы) и сделал вид, будто просто прогуливаюсь. Вид у меня, наверное, был глупый.

Я поздоровался с Таней, и спросил ее, что нам задали сегодня по математике. Потом рассказал ей веселый анекдот. Затем перешел к стихам. Ну, не знал я, чем ее занять! Стоящие вокруг люди поглядывали на меня с интересом. Генка тем временем, укрывшись в павильоне какой-то парикмахерской, усиленно щелкал фотоаппаратом через стеклянную витрину.

В этот день мы с Генкой сидели в школе, как на иголках, все время поглядывая на часы. Не выдержав, мы все же удрали с последнего урока – нам не терпелось сделать фотографии.

Примчавшись домой, мигом развели реактивы и проявили пленку.

Чтобы пленка быстро сохла, Генка придумал использовать вентилятор, но пленка тут же попала в его лопасти и чудом осталась цела. Я предложил попробовать мамин электрофен, но и из этой затеи ничего не вышло, потому что пленка начинала плавиться. В общем, полусырую мы вставили ее в фотоувеличитель, и тут оказалось, что стекло, через которое фотографировал Генка, сильно отсвечивало. Все кадры были безнадежно испорчены!

– Эх, ты! – сказал я. – Нахвастался всем, что у нас будут самые лучшие фотографии!

Генка вдруг издал радостный вопль и ткнул пальцем в пленку. Я едва рассмотрел на одном негативном кадре какое-то неясное изображение, и у меня тоже появилась надежда.

– Раз, два, три! – Генка запечатлел изображение на бумаге и сунул карточку в проявитель.

В это время в квартире погас свет. То ли вследствие наших экспериментов с электроприборами, то ли на самой станции тока не стало, а только пришлось все отложить, потому что в дверь ванной стал настойчиво стучать Генкин папа. Было уже поздно, и нужно было ложиться спать.

– Ладно, – смирился Генка, – завтра в школе посмотрим. Это будет сюрприз для всех!

Наутро Генка пришел позже всех.

– Ну, как? – спросил я его нетерпеливо.

– Сейчас посмотрим, я еще со вчерашнего дня в потемках спрятал ее подальше в портфель, чтоб родители случайно не увидели.

Он вытащил фотографию, и мы… ахнули.

Окружавшие нас ребята взорвались неудержимым смехом.

Батюшки, что было на этой фотографии! Нечто трехрукое, трехногое, трехголовое, не иначе – Змей-Горыныч, чудище-страшище. Бр-р-р!

Конечно, после такого позора, ни о каком конкурсе и речи быть не могло. Но на выставку мы все же пошли – из интереса.

Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что одной из победивших карточек была наша. Точнее – фотография с нашим собственным изображением, подписанная… Танечкой Павловской! На этой фотографии мы низко склонились над партой во время школьного сочинения. Таня уловила тот момент, когда, списывая друг у друга, мы поставили в тетрадки сразу две чернильные кляксы.

Вот это да! И когда успела? Одним словом – Таня нас переиграла.

ГЕНКА СМЕЕТСЯ ПЕРВЫМ

«Бестолковый все-таки человек Генка, – думал я, выходя от него. – Ну, какой смысл идти восьмой раз на одну и ту же картину? Пусть даже если она такая интересная. И меня тащит, я, видите ли, еще не видел!».

Вызывая лифт, я почему-то вспомнил, как сегодня «А» класс все перемены чесал язык о какой-то новенькой. Вот странные люди, в школе открывается секция по самбо и группа по аэробике, а у них все одно на уме!

К лифту вышли Генкины новые соседи: мамаша и две дочки. Не сочтите меня занудой, но, услышав слова «театр» и «Травиата», я невольно скривился. А я-то думал, что в театры уже никто не ходит.

Хм, я улыбнулся своим мыслям. Посмотрев на меня, улыбнулась и старшая дочка соседей, стоявшая напротив.

Наконец-то остановился лифт. Он был уже полон, и туда еще вошла семья. Мне пришлось остаться. Девчонка на миг обернулась, и я поймал ее взгляд.

Потом, долго-долго, я еще не смогу до конца описать, что было в этом взгляде: растерянность, почти слезы и нежность, и удивление, и немножко возмущения. Она словно спрашивала: «Что же ты не заходишь?! Видишь – я жду, когда ты станешь рядом».

Все это я понял несколькими секундами позже, когда легкомысленно, просто автоматически махнул рукой, мол «езжайте, я подожду другой лифт», и лифт, закрывшись, стал опускаться. Со мной, наверное, случился секундный шок – я понял, какую совершил ошибку. Сломя голову, я кинулся по лестнице вниз, но, когда выскочил, их уже нигде не было.

На следующий день, я ходил словно потерянный и одновременно счастливый, как никогда. Может, потому-то и схлопотал за один урок сразу две «пары». Генка все пытался растормошить меня, но никакие «новенькие», самбо и аэробика меня уже не интересовали. Только после третьего урока, Генке удалось вытащить меня на перемену. Вид у него был радостный.

– Ну, рассказывай!

– Пропал я, Генка.

– Что такое?

– Влюбился!

– Влюбился? И кто же она?

Я грустно вздохнул.

– Не знаю.

Генка загадочно улыбнулся.

– А вот новенькая из «А» класса.

Я рассердился.

– Генка, перестань хоть ты об этой новенькой! Только и слышишь о ней везде.

– Да ты послушай.

– И слушать не хочу! – Я быстро пошел в класс.

И вдруг… я опять увидел Ее, она стояла посреди коридора, окруженная девчонками «А» класса, и радостно улыбалась.

– Таня Малиновская, – прошептали мне сзади на ухо. – Новенькая «А» класса.

У меня подкосились ноги. Вот это да!

Генка обошел меня и, заложив за спиною руки, стал с важным видом разглядывать толпу, которая мало-помалу скрывалась в своем классном кабинете.

Я молчал.

– Ну, Алька, считай, что тебе повезло!

– Что? Как это?

– Ну, ты что, забыл – рядом с тобой стоит самый лучший специалист по этим делам!

– Нет, Генка, ты мне здесь не поможешь, никто мне не сможет помочь!

– А вдруг?

– Нет, все равно ничего не получится.

– А вдруг получится?

– Ну, Генка, неужели ты не понимаешь, что тут-то мы с тобой абсолютно бессильны. Ну, хочешь, поспорим?

Генка задумался всего на секунду, будто решал какую-то задачу, а затем глаза его загорелись огоньками авантюриста.

– Согласен.

Я пожал его руку, и первый попавшийся первоклассник, которого мы поймали, «разбил».

«Хоть бы я проиграл», – подумал я с надеждой, и уныло поплелся за Генкой в класс.

Эх, Таня, Таня! Это прекрасное, чистое, высокое создание! Я полюбил ее походку, ее улыбку, ее голос. Она стала для меня идеалом. В общем, я готов был на безумства.

Теперь мы сидели с Генкой в его небольшой, но уютной комнатке, оклеенной вдоль и поперек плакатами с киногероями, пили молочный кофе и разрабатывали план моего знакомства с Таней. Точнее, размышлял об этом один Генка, а я лишь сидел рядом и, переполненный чувствами, страдал.

На втором часу нашего «генерального заседания генштаба» Генка, наконец, выдал:

– Вы пойдете в кино.

– В кино?!

– Ну да. Присмотришься, действовать будешь по обстановке. Я, кстати, знаю один очень хороший фильм, я лично семь раз…

– Ты с ума сошел!

– А что здесь такого?

– Ну, во-первых: каким это образом она согласиться пойти со мной в кино?

– Может, и не согласится, так мы ее и спрашивать не будем!

– Как это?!

– Ну, купим два билета, по одному пойдешь ты, а по второму – в кинотеатре рядом с тобой сядет она.

– Но ведь билет?

– Да просто кинем ей в почтовый ящик, – решительно сказал Генка.

– А ты со мной пойдешь? А?

– Ни в коем случае! – категорически отказался он. – Чтоб испортить весь план?

На этом наш разговор закончился – Генка побежал за билетами, а я задумался о том, как буду себя вести в кинотеатре. Генка явился ровно через час.

– Готово! – выдохнул он, и вручил мне билет. – На самый последний!

Но тут меня стали одолевать сомнения и, когда, спустя почти полдня, я сидел уже в кинотеатре, я все больше и больше понимал, что, наверное, ничего из этой затеи не выйдет. Такой уж у меня характер: если положение не безвыходное, я увиливаю.

Заняв «круговую оборону» я, обозревая окрестности, тайно надеялся, что она не придет.

Но она пришла. Как ни странно, ее лицо не выражало никакого удивления. Она лишь на миг посмотрела на меня с интересом, а затем села и уставилась на экран.

Начался фильм, заиграла музыка. «Бум» – прочел я на экране название картины. Эта была та самая французская кинокомедия, на которую меня тащил раньше Генка.

Но удивительное дело, чем дальше разворачивались события на экране, тем больше мне нравился этот фильм. На экране была та же история, что и у меня – героиня переживала любовь близкого ей человека. Я просто полюбил этот фильм, фильм про современную жизнь французских школьников. Неужели, Генка специально выбрал эту картину? Сейчас я полюбил Таню еще больше, но и еще больше почувствовал: я недостоин ее, она лучше меня!

Возвращаясь после сеанса поздно вечером домой, я увидел Генку у моего подъезда.

– Ну, как? – спросил он нетерпеливо.

– Плохо, ничего не получилось! Генка, она как лед! Даже не удивилась.

– Ну, я так и знал. Ладно, это был пробный тест, и ты его не выдержал.

– Какой еще тест?

– Все хорошо. Все идет по плану! – Генка потер руки от нетерпения. – Завтра вы лучше, чем никогда, узнаете друг друга.

– Но… как?

– Все просто, даже для твоей скромной натуры. И… с гарантией!

На следующий день, сговорившись, мы с Генкой сбежали с последнего урока и, затаившись, поджидали Таню. Я сидел на шестнадцатом этаже. Генка – на чердаке. В мои обязанности входило: «засечь» Таньку, когда та будет возвращаться со школы, затем – пригнать лифт на первый этаж и проследить, чтобы в этот лифт села только она. Дальше по плану, как только лифт начинает подниматься, Генка его отключает. Ну, а потом – появляется случайный незнакомец (то есть я), и вызволяет красавицу из плена (второй сигнал Генке – и тот пускает лифт). Хэппи энд: принцесса и мистер «Икс» становятся самыми близкими людьми.

Просто грандиозный план!

Совершенно уверенный, что вчера в кинотеатре она меня не запомнила (в этом меня уверил Генка), я исправно выполнял свои обязанности. Крикнув Генке, что «объект» на горизонте, я сел в заранее пойманный лифт и нажал на кнопку «2», чтобы никто не сумел его перехватить раньше.

Благополучно доехав до второго этажа, лифт не остановился, и поехал дальше!

Сначала я растерялся, а затем, спохватившись, стал со скоростью света жать на кнопку «стоп». Но та не работала.

Опомнился уже тогда, когда стали открываться дверцы лифта, быстро отвернувшись к противоположной стене, я с обреченным видом стал разглядывать какую-то надпись.

В кабину лифта вошла Таня – я это почувствовал спиной. Немного помедлив, она нажала на кнопку. Лифт пополз вверх. На мгновение у меня промелькнула страшная мысль, которая не замедлила сбыться секунд через пять. Где-то в районе шестого этажа лифт судорожно дернулся и остановился. А через секунду погас и свет. Я похолодел от ужаса.

Словно проглотив языки, мы молчали минут пять. Но, странное дело, на душе у меня стало легко. Я перестал бояться Таню, и произнес первым:

– Здравствуй, Таня!

– Ну, здравствуй… Алик.

– Как?! Ты знаешь, как меня зовут? Значит, и там, в кинотеатре…

– Конечно.

– А вообще-то я рад, что так получилось, если бы не это, кто знает, была бы эта встреча…

– Да, если бы не Генка, не наше пари…

– Что?… Генка?… Пари?!

На несколько секунд я потерял дар речи.

– Как?! Генка и ты…

– Прости, что мы скрывали… это все Генка выдумал, это дурацкое пари. Я когда тебя здесь впервые увидела, сразу поняла, что ты от него вышел. Я – к нему, ну он и обещал меня с тобой познакомить. Я, конечно, сомневалась, ну, мы и поспорили.

– Но ведь, и мне он тоже… То есть мы с ним тоже об этом же поспорили.

– Ка-ак?… Не может быть! И ты тоже?

– Да, и теперь я ему проиграл, потому что познакомился с тобой.

– Вот это да! И я ему проиграла.

– Вот, хитрец, сразу на два фанта играл, а ведь притворялся, будто ничего не знает. И кино, как будто нарочно, такое классное подобрал. А в лифт как нас ловко обоих засадил! Обещал мне, что застрянешь ты, а я тебя освобожу.

– А мне он обещал, что застрянешь ты. А спасу тебя я! Но ты почему-то еще по дороге, как мы условились, не застрял, и мне пришлось сесть в лифт с тобой.

– Генка – великий комбинатор! Ну, это же надо – сразу двоих провести.

На лестнице послышались шаги.

– Эй, там, снаружи! – попросил я. – Помогите нам.

– Помогите нам отсюда выбраться, – добавила Таня.

Человек на лестнице как-то усмешливо хмыкнул, как будто выразил мысль: «Сидите себе там вместе взаперти, сами разбирайтесь в своих чувствах. Я свое дело сделал».

– Генка! – догадался первым я.

Шаги на лестнице только ускорились, а скоро и вообще затихли.

– Ну, ничего, мы ведь тоже вдвоем его проучим, ведь теперь мы его должники, как ты думаешь?

– Но, сперва обещай мне, Алик, что когда мы выйдем отсюда, мы еще не раз сходим на ту комедию, нашу, первую…

– Но… когда же это будет, если мы…

И представив, сколько мы будем здесь сидеть и как выбираться, я усмехнулся. Усмехнулась и Таня, как в тот первый раз.

И еще минут пять наш хохот летал по лестничной клетке, отражаясь от стен, словно солнечный зайчик.

ИССЛЕДОВАТЕЛИ

В дверь осторожно постучали. Стук был необычный. Тук-тук-тук. Тук-тук.

Это был тайный сигнал. Я вытянул из-за шкафа в прихожей рюкзак и мелкими, почти неслышными шажочками, прокрался к двери. Мама возилась на кухне – оттуда раздавался вкусный запах сочных свиных котлет. Он манил на кухню, слюни текли при мысли о том, что можно прямо сейчас съесть пять, нет – десять вкусных котлеток. Но я не поддался!

– Мам, я погулять! – крикнул я, уже скрываясь за дверью. И услышал вслед: «Не задерживайся!»

Я спускался по лестнице с большими предосторожностями. Если только меня сейчас увидели бы соседи с походным рюкзаком – представляю, что бы началось! Но самое страшное – сорвалось бы то, к чему мы готовились целую неделю.

Уже у выхода из подъезда я остановился. Передо мной была дверь, которая вела на улицу, и сбоку другая – которая вела в подвал. За дверью в подвал зияла чернота. Я прислушался, снизу раздался какой-то шорох, затем шепотом произнесли:

– Ты там что, уснул?! Спускайся скорее, пока тебя никто не увидел!

Я сделал несколько шагов вниз, и увидел четыре тени. Дверь парадного колыхнулась от легкого сквозняка, и светлый лучик на миг осветил бледные лица «путешественников», у ног которых стояли такие же рюкзаки, как у меня – грязно-зеленого цвета.

Наверху скрипнула дверь, я вздрогнул, и кубарем скатился по лестнице. Кажется, я подмял под собой толстяка Андрюшку. Головой я ударился о чей-то рюкзак, а точнее – о котелок, и тихо застонал. Кто-то закрыл мне рукой рот, а голос Ляльки произнес: «Тихо ты!»

Надо мной склонились четыре лица, и я ясно увидел в сумеречном свете полуподвального помещения рассерженное лицо Ляли, равнодушное Андрюшки, загадочное Генки и восторженное Фильки – самого умного мальчугана нашего дома, в очках, круглых и смешных, из-за которых его называли «Филином».

Я замолк, и в подвале снова воцарилась тишина. Была слышна лишь совсем близко капель – видимо, труба текла. Еще надрывно где-то мяукала кошка.

Я вытащил из рюкзака тяжелые резиновые сапоги – мой отец брал их с собой на рыбалку, и надел их, а на голову натянул толстую шерстяную зимнюю шапочку.

Гуськом мы спустились в сам подвал, и только там Андрюшка включил свой фонарь. Собственно, это был уже не фонарь, а целый спелеологический шлем с прожектором, который Андрюшка смастерил сам. Где-то на стройке он отыскал старую строительную каску, к которой прикрутил лампочку от фонаря, и рядом две батарейки. Нехитрое изобретение включалось при замыкании двух цветных проводков.

Фонарик был еще у Генки, механический, ручку которого нужно было непрерывно нажимать. Фонарь был старый, внутри было что-то вроде динамо. Где Генка его откопал, среди какого хлама, было известно только ему одному.

– Ну, что, – надрывно прошептал Филька. – Пошли?!

Андрюшка флегматично пожал плечами. Лялька – самая боевая девчонка нашего дома, без которой не обходилось ни одно приключение, чему были свидетели ее побитые коленки и локти, тоже махнула головой.

Вперед вызвался идти Андрюшка. За ним следовала Лялька, поскольку у нее не было фонаря, и Филька в длинном до пят светлом плаще и с парафиновой свечой в руках, что делало его похожим на привидение в саване. За ними шел я, и замыкал шествие Генка, который беспрерывно жужжал своим фонариком, стараясь подсвечивать дорогу всем остальным.

Наш подвал уже давно был поводом для жарких споров. То в одном окошке, то в другом в разное время жильцы дома видели какой-то таинственный свет. В подвал забредали дикие кошки, и больше их никто не видел. Однажды, оттуда повалил дым, и уже собирались вызывать пожарную команду. Но вместо них приехали сантехники с агрегатом на колесах с причудливым названием «Андюжанец», и, бросив широченную трубу в подвал, стали выкачивать оттуда воду… Оказалось, что прорвало водосточную трубу, и подвал залило горячей водой почти на полметра. А «дым» оказался ничем иным как паром, который шел от горячей воды.

Кто же скрывался в подвале? Или что? Этот вопрос витал в воздухе почти неделю, и вот, Филька первый предложил – а что, если нам исследовать загадочное место? Вдруг там скрывается таинственная банда? Что, если там спрятаны какие-то сокровища? Или там может располагаться подпольная лаборатория по изготовлению фальшивых денег… а может, там просто проводят запретные опыты. Ведь пропадали же куда-то дворовые кошки!

В подвал мы зашли с первого парадного, все остальные двери в подвал были наглухо закрыты, на некоторых из них даже висели большие амбарные замки. И лишь в первом парадном по недосмотру сантехников, устранявших течь в квартире № 3 (там жила вредная старуха Желтухина), проход в самую таинственную часть нашего дома оставался открытым. Это и послужило для нас толчком.

Вдоль подвала лежали две широкие трубы, одна из которых была горячей. От этих двух труб вверх, словно ветки из дерева, «росло» множество более тонких труб, по которым, видимо, и поступала в квартиры холодная и горячая вода. Я смотрел на эти трубы, как зачарованный, мне они напоминали какого-то гигантского спрута, пустившего свои щупальца в жилища людей.

Андрюшка шел вперед с завидной смелостью. Казалось, он ничего не боялся. Ни темноты, ни диких котов, ни таинственных обитателей подвала нашего многоквартирного дома! Ему и на самом деле были напрочь не свойственны чувства страха и опасности. Он смело шел с нами на любые авантюры, и не раз даже выручал нас. Его физической силе мог позавидовать любой мальчишка!

Ляльку из-за спины Андрюшки вообще можно было не заметить – такая худая и щуплая она была. Но отваги у нее было больше чем у всех нас – ее боялись даже мальчишки из соседнего двора, которым она однажды расцарапала носы, спрыгнув на них с высокого дерева. Даже Фильку она не захотела пускать впереди себя, и гордо шла вслед за Андрюшкой, закинув за спину свой наплечный мешок.

У меня в рюкзачке была банка тушенки, буханка хлеба и вареная картошка. Еще я взял с собой сухое горючее в кубиках, молоток (вдруг придется пробивать проход через стену), увеличительное стекло, и путевой дневник, в который я собирался делать записи о путешествии.

Андрюшка вел нас вдоль большой трубы, и мы, то и дело пролазили сквозь кирпичные проемы подвальных отсеков, похожих на огромную подводную лодку.

В одном из таких проемов между третьим и четвертым парадным Филька зацепился мешком за какой-то железный крюк, и просто повис на нем. Свеча выпала из его рук, и покатилась куда-то в сторону. Беспомощно болтаясь на крюке, Филька начал дрыгать ногами, в результате его рюкзак не выдержал и лопнул. Все содержимое высыпалось наружу, а сам Филька был просто готов расплакаться от досады.

Но мы аккуратно собрали все нехитрые пожитки нашего друга, и разложили по своим мешкам.

– Эх, ты, простофиля! – с досады произнес Генка, но Андрюшка так выразительно на него посмотрел, что Генка замолчал.

Лялька махнула рукой:

– Да, ерунда все этой. Брось, не расстраивайся!

– Тише!!! – зашептал я, услышал какую-то возню рядом. Ребята испугано притихли.

В тишине отчетливо послышалось какое-то шуршание из того отсека, который был впереди. Андрюшка направил фонарь в темный отсек, и мы увидели такую картину: весь пол был залит мутной жижей серо-зеленого цвета, в которой плавали, как кораблики, использованные пластиковые бутылки, чьи-то старые ботинки, покореженные консервные банки и разный другой мусор, которым обычно полны мусорные бачки. Только что все это делало в подвале?

– Видимо, снова трубу прорвало, – высказал первым свое предположение Генка.

– Канализация, точно говорю! – добавил я.

– Неужели никто не знает? – удивилась Лялька.

Луч фонаря скользнул вдоль стены, и Лялька тихо застонала. Вдоль стены на уступах сидело не меньше десятка здоровенных серых подвальных крыс! Они сидели неподвижно, и казалось, они просто дремали. Но вот луч света их разбудил, и черные их глазки не по-доброму засверкали.

– Что делать будем? – спросил Филька.

– Глаза закрой, и пройдем! – Андрюшка, как всегда, высказал единственно правильное решение.

Мы опустились на четвереньки, и залезли на трубу. Лялька зажмурилась, затем взяла Андрюшку за его правую ногу, а Филька сзади положил руку ей на левую ногу. И таким образом, шаг за шагом, передвигая то руку, то ногу, они втроем поползли по трубе в сторону другого отсека.

– Главное, ничего не бойся, – пыхтел спереди Андрюшка. Ему было тяжело, ведь он был самым грузным. – Не открывай глаза, и ползи следом!

– Ой! – Филька отпустил ногу Ляльки и схватился за глаз. Он остановился, а за ним и мы с Генкой.

– Ползи вперед! – прошипел Генка, и Филька снова пополз к выходу.

Уже спустившись с трубы, мы увидели, что Филькин глаз стал напухать – Лялька нечаянно угодила ему туда ногой.

– Филину глаз подбили! – захихикал Генка.

Филька вспыхнул, и, похоже, готов был затеять драку, но тут Андрюшкин фонарь моргнул, и погас. Мы оказались в полной темноте.

– Пожужжи немного, – попросил Андрюшка Генку, и тот снова стал крутить ручку своего «допотопного» фонаря. Андрюшка снял каску с головы и потряс ее как следует. Но лампочка упорно не хотела загораться.

– Наверное, вода попала, – беспомощно развел он руками.

– Давайте отдохнем, – предложил Филька. – Поедим, а заодно и подумаем, что делать дальше.

Конечно, о том, чтобы вернуться назад не было даже разговора. Но и идти вперед с Генкиным фонариком было просто невозможно.

Мы расположились на горячей трубе, постелив кусок брезента. Пока Генка крутил ручку фонаря мы разделили свои припасы, и с наслаждением поедали картофель с луком, закусывая домашней колбасой и сыром.

– Хорошо-то как! – настроение у Фильки явно улучшилось. Я вынул свой дневник и стал делать записи.

– Писатель! – хмыкнул Генка. – Дашь потом почитать?

– Ребята, – прошептала Лялька. – А что, если нам здесь сделать свой штаб? Поставим тут стол, стулья, принесем старые ящики и коробки. Будем тут проводить тайные совещания! Тут можно даже печь картошку.

И тут меня осенило. Я попросил Фильку достать спички. Взяв несколько консервных банок, я разложил в них кусочки сухого горючего, и поджег.

– Берите за крышку! – сказал я.

Ребята взяли самодельные лампы. Свет от горючего осветил наши радостные лица.

– Ура! – закричал было Филька, но тут же осекся, и его голос эхом прокатился по кирпичному каркасу темного подвала.

Вдохновленные удачей, мы снова собрались в путь. Мы приближались к пятому парадному, а ведь именно там чаще всего слышали странные звуки!

Пробираясь вперед, Генка вдруг что-то вспомнил.

– Алька, Филька, стойте! Давайте на минуту свернем вправо.

Никто толком не мог понять, что хочет Генка. Но он уже повернул и направился к выходу из подвала в районе четвертого парадного подъезда. Мы пошли вслед за ним.

Когда мы уперлись в закрытую дверь – разумеется, выйти здесь из подвала было нельзя, мы увидели еще одну дверь. Кажется, это была каморка дворника. Или, по крайней мере, когда-то это комната служила дворницкой. Генка сказал, что мельком видел ее, когда они с отцом спускались год назад в подвал за досками.

Генка толкнул массивную проржавевшую насквозь дверь, и она жутко заскрипела. Казалось, весь подъезд сейчас соберется на этот скрип. Но, к счастью, никто не пришел.

Мы протиснулись в каморку и при свете наших ламп увидели необычное зрелище. В комнате, помимо разного барахла, вроде сломанных лопат, старых веников, халатов и совков, был книжный шкаф. Да-да, самый настоящий книжный шкаф!

Генка подошел к шкафу, и снял с полки несколько книг. Они были почти истлевшие. Обложки почернели от старости и сырости. Страницы были ветхими, желтыми, с истрепанными краями.

Удивительно было другое. Это были учебники. Настоящие учебники, которыми пользовались лет пятьдесят назад. Как они могли оказаться здесь, было просто уму не постижимо!

Генка, Филька, Андрюшка и Лялька перебирали эти книжки, то и дело восклицая:

– Смотрите, физика!

– А это – арифметика!

– Вот еще – литература… Потрясающе!

– Ребята! – прошептал Генка. – Давайте все оставим здесь, как есть. И только мы будем знать эту тайну. Настанет время, и мы еще вернемся сюда, чтобы разгадать ее!

Мы вышли из потайной комнатки и вернулись на место нашего привала. Теперь идти было веселее, у нас ведь было много света!

Мы протиснулись снова через кирпичную кладку, и оказались в новом помещении. Здесь пол также был залит водой, но на этот раз чистой, почти прозрачной. Видимо, именно здесь на прошлой неделе прорвало трубу горячей воды. Воду откачивали, но видимо течь была заделана не очень хорошо, и воды снова немного набежало.

Андрюшка остановился в нерешительности. А Филька, у которого были сапоги с высоким голенищем, с удовольствием зашагал по воде, с шумом зачерпывая воду носками сапог. Брызги летели в разные стороны, оставляя на стенах мутные потеки воды.

– Стой! – вдруг крикнул Андрюшка.

Филька по инерции еще сделал несколько шагов, но Андрюшка схватил его за шиворот.

– Что?! Что случилось? – заволновалась Ляля.

– Там… смотрите!

Все бросились смотреть туда, куда показывал Андрюшка. Но ничего не увидели. Кругом была лишь одна вода, теплая как парное молоко.

Мы вылезли на трубу, и подобрались к тому месту, куда показывал Андрюшка. Грязь осела, и вода стала совсем прозрачной. Мы увидели огромную яму у трубы, как раз в том месте, куда направлялся Филька. Очевидно, ее вымыло под напором струи, когда трубу прорвало. Папа мне когда-то говорил, что в этих трубах подается очень высокое давление.

– С головой, – задумчиво произнес Андрюшка.

– Даже «с ручками», – добавил Генка.

На Фильку вообще лучше было не смотреть, такой жалкий вид у него был в этот момент. Нетрудно предположить, что было бы, если бы он угодил в яму, тем более что плавать он не умел!

Одолев «опасный» участок, мы снова выбрались на сушу. И снова нас ждало очередное препятствие! Следующий отсек был последним, и чтобы выбраться из него в шахту колодца, ведущего наверх, нужно было протиснуться через узкий-узкий проход в стене, через который трубы уходили в соседний дом.

Мы послали Фильку вперед, как самого щуплого. Он должен был, как разведчик вылезти по металлической лестнице шахты колодца наверх, и узнать, открыта ли там металлическая решетка.

Филька быстро преодолел препятствие и вернулся назад.

– Есть проход! – отчитался он. – Можно выходить, там свет!

Вслед за Филькой в проход нырнула Лялька. Вылез в колодец и Генка, издав радостный крик. Конечно, ведь над головой появилось светлое пятно, а это был выход!

Вот здесь, может быть, Генка был виноват, в том, что случилось. Ведь если бы не он, Андрюшка не стал бы так спешить. Но, что сделано, то сделано! Андрюшка полез в проход, и… не смог вылезти наружу. Более того – он не смог влезть и обратно, в подвал. Он просто застрял!

В этот самый момент, когда Генка, Лялька и Филька пытались за руки вытянуть Андрюшку за руки из пролома в стене, а я изо всех сил толкал его с другой стороны, дверца будки открылась, и сверху в колодце появилась чья-то голова.

– Эй! Кто тут? – спросил сверху испуганный голос.

Ребята просто онемели. Но хуже всего было Андрюшке, который вообще не мог пошевелиться – какая-то железяка впилась ему в бок, и любое движение было для него просто мука!

Рядом с одной головой у края колодца, появилась сразу вторая, а потом еще несколько. В галдеже, который тут начался, было нетрудно различить голоса наших родителей.

Оказалось, что мы пробыли в подвале не менее трех часов. Первыми обнаружили «пропажу» родители Фильки, и сразу забили тревогу. Кто-то сказал, что видел Фильку и Андрюшку с рюкзаками, а потом слышали наши голоса в подвале. Ну, тут и началась настоящая паника!

И только неугомонный Генка, родители которого были лояльные и обошлись с ним «разъяснительной» беседой без применения ремня, был убежден в том, что нужна вторая экспедиция в подвал. Ведь интересно было, как там оказались книги? Впрочем, по просьбе наших родителей на подвальную дверь скоро повесили здоровенный замок. Генке пришлось отказаться от своих планов, и он очень долго сокрушался об этом.

КРАСНЫЙ, ЖЕЛТЫЙ, ЗЕЛЕНЫЙ…

У нас в школе учатся большие затейники. Причем многие – такие как мы с Генкой – пятиклассники.

Как-то раз, директор школы Модест Петрович объявил среди школьников конкурс на лучшую фотогазету. Кто мог в пятом «Б» взяться за такое ответственное дело? Конечно, только мой друг Генка да я в придачу.

Вдохновленный новой идеей, Генка не мог уже и минуты просидеть без дела. Едва прозвенел последний звонок, он сорвался в ближайший фотомагазин и купил там специальные фотореактивы. Они были нужны ему для проявки пленки и печати фотографий.

Класс Генку поддержал – кто дал бумагу для фотогазеты, кто фломастеры, а классная дама подарила нам специальный «красный» фонарь. При красном свете работать с фотографиями было намного удобнее.

В школе уже была фотомастерская, ее когда-то смастерили старшеклассники. Только вот, долго они там не задержались. Директор выгнал их оттуда, узнав, что вместо печати фотографий хитроумные изобретатели там тайно занимались выведением двоек из дневников. Причем при помощи все тех же химических растворов.

Там то, в лаборатории, и обосновался Генка. А я сошел за помощника – фотоискусство мне было не очень знакомо, а у Генки все-таки дядя работал профессиональным фоторепортером.

Уже на другой день после объявления конкурса, мы с Генкой заперлись в мастерской и принялись за дело. Генка нисколечко не сомневался в успехе. Дело в том, что на каникулах он побывал с родителями в Карпатах, где сделал три десятка великолепных (так он сам утверждал) снимков. Эти снимки и должны были обеспечить нам успех на конкурсе.

Свет от красной лампы освещал лабораторию, но сумерки красного цвета только добавляли романтизма, тайны. Низко склонившись над столом, мы рассматривали проецируемые на бумагу фотографические кадры.

Генка волновался. Он поминутно дергал себя за чуб, чесал затылок, совсем не обращая внимания на то, что его руки были запачканы химическими растворами.

Наконец, когда все фотографии были проявлены и высушены, мы вздохнули с облегчением – снимки были на высоте.

А тем временем в дверь мастерской уже стучали. Оказалось, что весь класс стоял у дверей и ждал результаты наших усилий. Но стоило нам выйти из душной каморки, как раздался дружный хохот класса.

Мы с Генкой обмерли. Что такое? В чем дело?

Я глянул на Генку (уже не в красном цвете) и тоже прыснул со смеху. Более нелепого вида, я еще не встречал в жизни.

Мало того, что Генка был взлохмачен до невозможности, пряди его волос были красного, желтого, зеленого и еще бог знает каких цветов. В общем, голова моего друга вполне могла сойти за уличный светофор. Виноваты в этом были, конечно же, химические реактивы.

Ну, что же, как говорится, победителей не судят – ведь фотографии и в самом деле получились замечательные. А подтверждение тому – первое место и главный приз. Генка и сейчас носит эти часы с гордостью, а эпизод с «насветофоренной» головой тоже вспоминает со смехом.

ПРЫГУНКИ

Кто из ребят не опаздывает школу? Хотя бы раз, но обязательно захлопнется дверь квартиры, порвутся шнурки на ботинках, или встретится по дороге голодная кошка. Все опаздывают, и отличники и двоечники, и примерные и воспитанные, и разные там неряхи, вроде моего Генки. Нет, у Генки – это вообще особый случай! С тех пор, как мы перешли учиться в новый класс, у него ни дня не бывает без опозданий! Ну, просто наказание какое-то. И что удивительно – всякий раз это происходит по какой-нибудь «уважительной причине».

Нет, Генка не прогульщик какой-нибудь, он очень даже ответственно относится к учебе, вот только жутко рассеянный. Просто, какой-то «человек рассеянный с улицы Бассейной»! То ему попадется книжка интересная, и он зачитается за завтраком, пока не опоздает к звонку, то дедушку какого-нибудь он обязательно переведет через дорогу. А был еще такой случай: на нашей улице упал фонарный столб, и Генка самоотверженно освобождал вместе с другими жильцами дома проезжую часть, чтобы люди не опоздали на работу.

Каждый день Генка получал нагоняй от родителей. Уж они его и просили, и наказывали – ничего не помогало. Все время что-то у него случалось! Наконец, Генка дал клятвенное обещание, что исправится. Ну, думаю, неужто, на самом деле, у него получится больше не опаздывать?

Вечером этого дня Генка пришел ко мне, держа под мышкой какой-то сверток. Вид у него был загадочный.

– Все, Алька, больше опаздывать в школу не буду. Я гений!

Ну, думаю, опять что-то Генка придумал. Изобретатель!

– Ты машину времени, – спрашиваю, – придумал? Или научился стрелки часов во всей школе переводить в обратную сторону? Или выдумал какой-нибудь скороход?…

– Вот именно! – просиял Генка. – Ты просто читаешь мысли!

– Еще бы! С тобой научишься и мысли читать…

– Да, брось ты, я серьезно!

– Ну, а если серьезно, тогда рассказывай.

– Я действительно придумал скороходы, а если точнее – то «прыгунки»!

– Чего?!

– Ну, прыгунки… такие… Сидел я, значит, дома… Думаю, что бы такое придумать, чтобы в школу не опаздывать? Сперва, придумал сделать такой прицеп на двух колесах. Цепляешься, значит, за какой-то троллейбус, и едешь до самой школы. Потом подумал – нет, вдруг потом все станут ездить на таких прицепах, тогда на дорогах будет жуть что твориться! Может, думаю, сделать канатную дорогу? Натянуть между домами тросы, подцепить кабинку. Езди себе в школу по воздуху, и хорошо тебе!

Тут Генка развернул сверток, и я увидел его «изобретение».

– И тут, – продолжает Генка, – мне пришла в голову мысль, а что если сделать такие себе – сандали-скороходы. А точнее прыгунки! Представляешь, как здорово! Утром одел прыгунки, и прыг-прыг-прыг в школу. Допрыгал до школы, снял, положил в портфель. Так вот, взял я, значит, две фанерки, выпилил себе по размеру ноги. С пружинами было, конечно, сложнее. Я все думал, где их достать? Потом решил – вытащу их из кресла! Может, помнишь, стоит у меня дома в кладовой старенькое кресло. На нем уже давно никто не сидит. Перевернул я его, и плоскогубцами вытащил из кресла несколько пружин.

Я взял в руки Генкино изобретение. Это были фанерные колодки с прикрученными между ними проволокой жесткими пружинами. Еще Генка умудрился привинтить к колодкам несколько ремешков, и они стали похожими на горные лыжи, к которым крепятся ботинки.

– Вот, значит, ставишь сюда ногу, и затягиваешь ремешок, чтобы нога не съехала.

– Ну и ну! – сказал я, разглядывая это «чудо инженерной техники».

Генке не терпелось испытать свое изобретение, и мы вышли на улицу. Был теплый осенний вечер, дул слабый ветерок. Во дворе дома резвились малыши, рядом с которыми сидели их мамаши и мирно беседовали. Где-то рядом взрослые стучали костяшками домино, и еще шуршала по асфальту метла дворничихи тети Глаши.

Генка натянул на ноги свои прыгунки и осторожно встал, пытаясь удерживать равновесие. Его стало качать в разные стороны, и он хватал руками воздух, пока не схватился за мои волосы.

– Эй-эй-эй!!! – закричал я. – Отпусти сейчас же!

Генка отпустил мои волосы, и сделал широкий шаг вперед, но тут его ноги разъехались, и он шмякнулся на землю. Охая, он сел на землю, потирая побитые коленки.

– Больно? – с сочувствием спросил я, присаживаясь рядом.

Я уже и забыл, что несколько минут назад, мой друг выдрал мне клок волос.

– Это ничего! – видно было, что ему больно, но он терпел. – В первый раз всегда так! Сперва шишки себе набьешь, а потом все идет как по маслу!

Я помог ему подняться, и Генка стоял, раскачиваясь на своих прыгунках, как береза на ветру.

– Отпускай, – скомандовал он, – я снова попробую.

Я отпустил его, и Генка сделал несмело один шаг, потом второй. Потом попробовал прыгнуть. Прыгая он пригибался, отчего был похож на большую жабу.

Допрыгал Генка до гаражей, и плюхнулся в яму, в которую дворничиха тетя Глаша ссыпала пожелтевшие осенние листья.

– Ура!!! – резвился Генка. – Получилось!

Я прыгнул в яму вслед за Генкой, и в воздух взметнулся ворох листьев.

– Ура! – закричал я, и подкинул вверх охапку листьев. – Это праздничный салют!!

– А пойдем, покажем родителям? – вдруг спросил Генка. – К нам сегодня должны прийти гости. Родители обрадуются, что у нас все получилось, вот будет сюрприз!

Мы прибежали домой. Генка позвонил, и дверь открыла его мама. На ней был кухонный фартук.

– Мойте руки, и скорее за стол! – скомандовала она.

Мы помыли руки, и зашли в комнату. За столом сидели гости Генкиных родителей, они шумно разговаривали, смеялись, и звенели хрустальными бокалами.

Тут я с ужасом заметил, что Генкин папа вытащил из кладовой старое кресло, и пододвинул его к столу. Не было никаких сомнений в том, что он собирался на него сесть! Генка, который уже собрался показать всем свои прыгунки, обомлел.

Не успели мы и слова сказать, как Генкин папа с бокалом сел в кресло, и. сразу же провалился. От неожиданности, он даже ухнул, а его трубка и бокал полетели в разные стороны.

На миг в комнате воцарилась тишина. А затем засмеялся Генкин папа, а за ним и остальные гости.

– Это я сам виноват, – сказал он. – Давно было пора выбросить эту старую рухлядь, да все руки не доходили! Ну, теперь уж точно займусь этим.

Тут все внимание гости снова обратили на нас.

– Что это у тебя в руках? – спросили Генку.

Но Генка тут же завел руки за спину. Показывать свое «изобретение» явно уже не входило в его планы.

– Да, так… ничего особенного, – сказал Генка, и густо покраснел.

Потом нас посадили за стол, и от пережитых волнений мы съели, наверное, больше всех взрослых.

А когда я уходил к себе домой, Генка смущенно спросил:

– Алька, хочешь, я подарю эти прыгунки тебе?

Я понял, что Генка боится, как бы их не увидели родители. Ведь так сразу станет понятно, чьих рук поломанное кресло.

В общем, я взял их себе, но положил дома в самый дальний ящик. До лучших времен. А Генка потом и так перестал опаздывать, потому что мама ему стала заводить будильник на полчаса раньше. И это хорошо, а то, чего доброго, он бы еще свернул себе шею на своих прыгунках. Ведь недаром каждое изобретение проверяют в лабораториях целое множество разных ученых!

ПО ТУ СТОРОНУ ЭКРАНА…

Дела Янека в школе шли не очень хорошо. Его волновали футбол, фотографии и много разной всячины, но никак не успеваемость – табель был полон «троек».

Думая об этом, Александр Сергеевич долго не решался подарить сыну на день рождения компьютер. Да-да, настоящий компьютер, не какую-нибудь игрушку вроде «Денди». Отец мальчика понимал, что машина будет отнимать у Янека много времени и успеваемость это вряд ли повысит. Но и не подарить компьютер отец сыну не мог – уж очень он ждал этот подарок.

Когда последние сомнения были развеяны, компьютер был, наконец, куплен. Придя из школы, Янек не сразу зашел в детскую комнату, где на письменном столе уверенно расположилась массивная электронная машина с широким полупрозрачным экраном и клавиатурой приятного голубого цвета.

Когда же Янек обнаружил «находку», его восторгу не было предела. Он обнимал и целовал родителей. От радости Янек даже заплакал.

Несколько месяцев пробежали как один день. На удивление, вызовы в школу по поводу неуспеваемости и плохого поведения полностью прекратились. Плохие оценки покинули «насиженное» место в табеле, а «отлично» появилось там, где его ожидали меньше всего – в клеточках «физика» и «математика». Еще большей неожиданностью стала победа Янека в «олимпиаде» по литературе.

Родители просто не могли нарадоваться успехам сына. В честь приятного события, был даже накрыт стол. Друзья и школьные товарищи Янека с удовольствием поглощали пироженные и громко обсуждали причуды нового школьного преподавателя по географии по прозвищу «Шкаф» – за высоченный рост и громовой голос.

Ребята шутили, смеялись. Громкий, звонкий смех отражался от стен и потолка и летал по квартире, как «солнечный» зайчик. Родители Янека были в спальне, и до них долетал только смех и обрывки фраз, отчего и у них на душе было радостно.

Но внезапно ребячий смех стих. В гостиной комнате повисла тишина.

Удивившись такой необычайной тишине, Александр Сергеевич решил заглянуть в гостиную. Она оказалась пуста.

Отец мальчика подошел к двери детской комнаты, из-за которой раздавались приглушенные голоса, и нажал на дверную ручку. Дверь в комнату оказалась закрыта.

– Этого не может быть! – вдруг раздался чей-то возглас за дверью. – Этого просто не может быть!

– Ну, почему же? – возразил ему совершенно спокойный голос Янека. – Он очень умный. Понимает других, много знает. С ним очень интересно.

– Он не может думать, это ведь всего-навсего. Где он находится, кто его сделал? Он ведь не может существовать сам по себе!

– Вот именно может. Виртуально. Если не веришь мне, послушай его самого.

Александр Сергеевич, все это время стоявший под дверью, не выдержал и постучал в дверь, чтобы выяснить, что там происходит.

Голоса в детской смолкли. Но дверь никто не спешил открывать.

Отец мальчика снова постучал, на этот раз более настойчиво. За дверью послышался взволнованный шепот и движение, словно кто-то в панике судорожно метался по комнате.

– Янек! Что у вас там происходит?

Дверь комнаты внезапно открылась. Отец от неожиданности даже сделал шаг назад. На пороге стояли ребята, по их лицам Александр Сергеевич догадался, что они загораживают то, что находится за их спинами. Однако, что же там все-таки было, отец разглядеть не успел. Из толпы вынырнул Янек. Он схватил отца за рукав и потащил в гостиную. Вслед за ними двинулись и ребята.

– Пап, мы решили пойти во двор поиграть в футбол! – быстро произнес Янек и, не дав ошеломленному отцу прийти в себя, повел ребят к выходу.

Несколько дней спустя, Александр Сергеевич подождал пока Янек уйдет на свои школьные занятия, и зашел в его комнату. Он нерешительно огляделся по сторонам в поисках того, чего он и сам не знал.

Его взгляд сам собой упал на подаренную не так давно сыну электронную машину. Компьютер стоял рядом с кроватью Янека, а его клавиатура даже лежала на подушке мальчика. «Портит себе позвоночник», – нахмурил брови отец.

Он включил компьютер и присел перед ним в ожидании полной загрузки аппарата. В технике Александр Сергеевич немного разбирался, как никак у него было специальное техническое образование.

С включением компьютера автоматически включилась интернет-программа, которая стала загружать что-то вроде стартовой страницы – ландшафт какой-то необычайной завораживающей взгляд местности.

Все вроде было нормально. Странным Александру Сергеевичу показалось только то чувство, которое он начал испытывать при взгляде на картинку на компьютере. Словно кто-то или что-то из самых глубин интернета наблюдало за ним, следило за каждым его движением.

Отцу мальчика стало не по себе. Он выключил компьютер и просидел так в задумчивости не менее получаса. Он не мог понять, что же его так смутило. «Поговорю вечером с сыном», – решил он и вышел из детской комнаты.

Но беседа не состоялась ни в этот день, ни на следующий. Все последующие дни Александр Сергеевич был очень занят на работе – внезапно появилось множество дел, которые требовали немедленного решения. Тем не менее, отец обратил внимание на то, что дверь в комнату мальчика все чаще оказывалась закрытой.

В очередной раз, подергав ручку закрытой двери, Александр Сергеевич решил, что Янек чересчур сильно увлекся компьютером и интернетом. И, несмотря на то, что успехи сына по-прежнему продолжали радовать его, он решил ограничить доступ домашнего компьютера к сети интернет. Временно. Впереди была новая «олимпиада» – по физике, и Александр Сергеевич очень надеялся на победу сына. «Ничего не случится, если месяц-другой компьютер будет отключен от интернет», – подумал он.

В этот же вечер в доме зазвонил телефон. Александр Сергеевич поднял трубку, но там его встретило безмолвие. Сквозь тишину бескрайней телефонной сети прорывался лишь свист, похожий на завывание ветра. Отец мальчика передернул плечами так, словно его обдало ледяным ветерком.

Проходя мимо детской комнаты, Александр Сергеевич отчетливо услышал хорошо знакомое веселое журчание модема. В недоумении, отец решительно толкнул дверь детской комнаты. Небрежно накинутый крючок вылетел из петли, и дверь растворилась.

Едва приоткрыв дверь, Александр Сергеевич зажмурился от резкого света и автоматически сделал шаг назад. Он прикрыл рукой глаза и вгляделся в то, что находилось в центре комнаты.

То, что он увидел, поразило его. Янек находился в кресле, в центре большого светящегося шара, напоминавшего земной, испещренного ровными линиями – меридианами. Сопровождаемый легким жужжанием, шар вращался вокруг мальчика, а на его трехмерной поверхности то здесь, то там возникали разноцветные континенты.

Та же самая картинка была на мониторе компьютера.

Александр Сергеевич нерешительно сделал шаг вперед и попытался дотронуться до светящегося шара. Ему тут же пришлось одернуть руку, поскольку он почувствовал легкий укол, словно удар электрическим током.

И в этот момент все исчезло. Шар погас, вместе с ним выключился экран компьютера и стихло жужжание. В комнате стало темно и тихо.

– Папа! – воскликнул Янек.

Александр Сергеевич устало сел на диван, потрясение было настолько сильно, что ноги его уже просто не держали.

– Что ты наделал папа! – Янек был в отчаянии. – Теперь Он может не вернуться.

– Сынка, объясни мне, наконец, что здесь происходит. Я ровным счетом ничего не понимаю…

Янек глубоко вздохнул, и посмотрел на отца уже без укора.

– Пап, прости, что я не мог тебе сказать раньше. Я боялся, что… Что ты не поймешь, что ты запретишь мне разговаривать с ним…

– С кем разговаривать, Янек, о ком ты говоришь?

– Ну, как ты не понимаешься, папа! Это Он, точнее Оно. Ну, я не знаю, как тебе это объяснить. Это мозг, который живет в виртуальном мире.

– Я так и знал, что это связано с интернет! – воскликнул отец. – Ты, наверное, увлекся какой-то электронной игрой. Это такая игра, правда?

– Нет, пап. Это не игра. Он живой, только живет в виртуальности, мы с ним разговариваем, он меня учит. Сейчас он мне давал урок географии. Это самый обычный искусственный интеллект. Интернет ведь тоже может обладать мозгом. Только виртуальным.

Александр Сергеевич, наконец, понял, отчего изменился мальчик. Вот что влияло на успехи Янека в школе!

– Я не могу поверить в то, что.

– Я так и знал, что ты мне не поверишь. Поэтому ничего и не говорил тебе.

– Ну, хорошо, ну допустим. А сейчас… Ну, где он сейчас, с ним можно поговорить?…

– Не знаю, папа. Я попробую.

Янек включил компьютер. Когда экран засветился привычным голубым цветом, пальцы мальчика пробежались по клавиатуре.

Прошло несколько минут, прежде чем на экране появилась какая-то надпись. Александр Сергеевич и мальчик вгляделись в экран. В строке было всего два слова: «Доверяйте мне, и ничего не бойтесь…»

– Попроси показать нам его лицо, если оно существует, – попросил мальчика отец.

Печатать не пришлось, спустя буквально несколько секунд, экран стал темным, затем начало появляться некоторое изображение: изгибы, впадины. Александр Сергеевич от неожиданности вскрикнул. Это был тот самый загадочный пейзаж, который он уже однажды видел на экране компьютера. Теперь он отчетливо смог разглядеть на месте вулканических образований глаза, на месте темной высохшей морской впадины полуоткрытый рот, и похожий на змейку скалистых гор – нос.

То, что теперь сумели на экране разглядеть маленький мальчик и его отец, потрясло обоих. Только теперь, обоим стало очевидно, что по ту сторону экрана на них смотрел совершенно иной мир, совершенно иная цивилизация.

Оглавление

СВИСТОК

МАМОЧКА, Я ЗДЕСЬ!

МОРСКОЙ БОЙ

О ВРЕДНОСТИ

ЗАГОВОРЩИКИ

ВЕРНОЕ СРЕДСТВО

ИГРУШКИ

ЧАСИКИ

КЛАДОИСКАТЕЛИ

РАКЕТА

1:0 В ПОЛЬЗУ ТАНЕЧКИ…

ГЕНКА СМЕЕТСЯ ПЕРВЫМ

ИССЛЕДОВАТЕЛИ

КРАСНЫЙ, ЖЕЛТЫЙ, ЗЕЛЕНЫЙ…

ПРЫГУНКИ

ПО ТУ СТОРОНУ ЭКРАНА…

Реклама на сайте