«Мастер реальности»

Мастер реальности (fb2) - Мастер реальности [publisher: SelfPub] 3401K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Глеб Леонидович Кащеев

Глава 1. Педсовет, вампир и таинственный прибор

Она назвала его палачом!

Нет, даже еще хуже: «Ты не врач. Ты палач!» – вот так звучала фраза психологини. Эти слова кольнули его тогда прямо в сердце. Иван вспыхнул, возмутился, возражал…

Только осенью, когда напряжение этого лета отпустило его, а все события, которых другим бы хватило на целую жизнь, чуть потускнели в памяти и отошли на второй план, наверх всплыла горькая правда. Сколько людей погибло из-за него? Самое ужасное, что он даже не знал. Не удосужился спросить.

Конечно, он не убивал их своими руками, но он желал им смерти и, в конечном итоге, знал к чему приведут его действия. Собственноручно он уничтожил только одного. Ему часто снились эти белые глаза бога с застывшим в них ужасом обреченности, когда тот понял, что не успевает убить Ивана. Что летящий кинжал движется слишком медленно и заветные слова все-таки будут произнесены. Взгляд единственного казненного им за секунду до смерти.

Осень еще подарит ему не только холодный ветер с дождем, но и леденящую кровь истину, что, возможно, психологиня была права.

Эта фраза как приговор прозвучит после педсовета, в темноте и пустоте школьного коридора, а в данную минуту Иван стоял перед всеми учителями школы, сцепив руки за спиной, чтобы хоть как-то сдерживать себя от резких и неосторожных фраз, на которые его провоцировали. Сейчас было не время. Речь шла об его отчислении из этого интерната для одаренных детей.

Повод для этого был дурацкий, но Иван понимал, что это просто было последней каплей. То, что он «в каждой бочке затычка» и все время лезет защищать несправедливо обиженных, невзирая на чины, звания, возраст и силу противников, знала вся школа. Кто-то его поддерживал, некоторые боялись, а вот его классная, Елена Сергеевна откровенно ненавидела. Именно она и начала атаку на этом педсовете. Она же его, скорее всего, и собрала. Еще бы! Такой шанс избавится от ученика, из-за которого ей столько выговоров от других учителей и директора.

Она била по всем болевым точкам, зная как легко он выходит из себя. Но Иван держался.

Елена Сергеевна говорила про отсутствие воспитания. Естественно, откуда ему взяться то, этому воспитанию? Троюродной тете, у которой он жил во время летних каникул, было на него глубоко наплевать. Та непрерывно напоминала, что все ее обязательства закончатся через четыре года, как только Ивану стукнет восемнадцать, и тогда выпрет она его из дома нафиг. Родители его погибли, когда ему и года не было. Он их и не помнил совсем, а у тети даже фоток их не было.

В итоге, он вырос на книгах. Чего-чего, а времени на чтение у него было предостаточно. Что в Туле, где он прожил с тетей все детство, что теперь, вечерами в общежитии московского интерната, куда он поступил, сдав сложные экзамены, три года назад.

В приключенческих романах, которые он поглощал пачками, добро всегда побеждало зло, а тот, кто поступал честно, защищал слабых и не предавал свои идеалы, рано или поздно оказывался в выигрыше. В реальности же все оказалось намного сложнее, но Ивана это не остановило. Если жизнь вокруг него по природе своей несправедлива и не соответствует его ожиданиям, то это не он не так воспитан. Это мир неправильный. И его требуется исправлять всеми возможными способами. Так он однажды решил.

«Кто-то должен говорить за тех, у кого нет голоса», – как-то прочел он в одном из романов. Это настолько запало в душу, что Иван решил, что он и должен быть этим «кем-то». За него то сказать было некому. Пусть хоть другим повезет. А уж он постарается.

Окончательно воодушевил его на борьбу «Мальчик со шпагой» Крапивина. У него же получалось бороться за справедливость. Значит и у Ивана получиться!

Конечно, бывало, ему за это здорово доставалось, но, чаще всего тот, кто поступал подло, всегда отступал перед железобетонной уверенностью и напором Ивана. Даже если это был какой-нибудь одиннадцатиклассник.

Елена Сергеевна, тем временем, красочно описав все его преступления и особенно последнее в столовой, перешла к сути:

– Может быть у вас в Туле, откуда ты нам на голову свалился, принято во дворах все вопросы решать мордобоем, но у нас тут одна из лучших школ Москвы. Приличные дети!

Она откровенно врала. Никакой драки не было. Какой-то десятиклассник, имя которого Иван даже и не знал, отжал сок у какого-то светловолосого, пугливого как олененок мальчишки из младших классов. И, главное, не от нищеты. Парень то ходил в бредовых шмотках и с крутым смартфоном. Просто упивался ощущением власти.

Иван уже до этого ловил его на подобном. Тогда он зажал подлеца под лестницей и тот струсил. Несмотря на то, что был на три года старше и на голову выше. Это и понятно – только трус будет отбирать что-то у мелких, чтобы казаться круче в собственных глазах. Но на этот раз верзила сидел среди одноклассников и падать в их глазах, уступая требованиям какого-то семиклассника, был не намерен. Ну Иван и вылил этот вишневый сок ему на голову. Будь тот нормальным парнем, то действительно была бы драка, но трус только жалобно запричитал: «Ты что, дебил что ли…» – стащил с себя жилетку и начал нелепо пытаться смахнуть с дорогой белой рубашки расплывающееся багровое пятно.

Естественно, в столовой было полно учителей и первой вскочила как раз его классная.

– Я его даже пальцем не тронул, – возразил Иван.

– Он еще смеет перечить! Да если бы я не вмешалась, то ты бы и этого мальчика избил. Ты все вопросы решаешь только через драку, через конфликт!

– А что, мне равнодушно смотреть, как он маленьких обирает?

– Что ты сочиняешь теперь?! – возмутилась классная десятого «Б», – Никто на Виктора не жаловался. Кого он там обирает, по-твоему?

– Так он и выбирает тех, кто от страха никому не скажет!

– Виктор приличный ученик из хорошей семьи! – категорично заявила Елена Сергеевна.

Иван не выдержал, вскипел и пошел на обострение:

– А я, значит, из плохой семьи?

Учительница запнулась на полуслове. С его стороны это был, конечно, подлый ход, но ведь и они тоже поступали нехорошо.

И вот тут судьба нанесла ему подлый удар.

В этот момент он ничуть не сожалел о случившемся и готов был обороняться до последнего. Зло должно быть наказано. Пострадать ради этого? Ну что же. Любое сражение не обходится без ран. Он был готов к любым выговорам. Но дело приняло совсем скверный оборот. Встала завуч и возмущенно заявила, что речь идет о систематическом асоциальном поведении и раз Иван не только не раскаивается, но даже не осознает тяжесть своих проступков, то он представляет угрозу для остальных учеников и пора ставить вопрос перед директором об отчислении.

Иван побледнел. Терять школу и друзей, возвращаться обратно в Тулу, в маленькую комнатку с видом на пустырь и десяток заводских труб, окунуться в обычную дворовую школу… это был его ночной кошмар. С другой стороны, покаяться сейчас означало предать себя и свои правила. Что важнее?

От мучительного выбора его спасли двое мужчин, присутствовавших на собрании. Первым высказался физрук. Кратко, но емко. Зачем-то вскочив с места, он, шинкуя воздух рукой, заявил:

– А я считаю, что парня как раз нормально воспитали, в отличие от ваших мажоров. Нормальный мужской поступок. А то, что младшеклассники на стол десятого класса пирожки да соки носят, я сам замечал.

– Интересно, почему я этого не видела? – возмутилась классная десятого «Б».

– Мне тоже это интересно, – язвительно заявил физрук в ее сторону и сел.

Женский коллектив зашумел, но начинающуюся бурю одним жестом погасил физик. Он был из тех, к чьему мнению прислушивались. Именно благодаря ему ученики побеждали на крутых олимпиадах, задирая рейтинг школы до небес, так что в нее стремились поступить дети чуть ли не со всей Москвы и области. Из-за него вместе с рейтингами росло и финансирование, а, следовательно, и зарплаты всех присутствующих.

Иван никак не мог определить сколько же физику лет. Вроде как пожилой мужчина с редкими седыми волосами, которые он всегда зачесывал назад, обнажая высокий лоб. С другой стороны, физик был очень крепким и не по годам энергичным. Несмотря на возраст, Александр Сергеевич слыл в школе пижоном и даже, «интересным мужчиной», как услышал как-то Иван из разговора двух учительниц. В школу тот каждый день являлся при галстуке и в идеально отглаженном светлом или сером костюме-тройке. Из кармана его жилетки непременно высовывалась цепочка крупных часов, которые тот регулярно демонстративно доставал и открывал золотую инкрустированную камнями крышку за секунды до звонка со словами: «Кажется сейчас должен быть звонок». Непонятно, зачем ему при таком чувстве времени вообще были нужны часы.

– Если молодой человек так уверен в своей правоте, то, возможно, коллеги, нам не стоит пороть горячку и подходить к данной ситуации однобоко. Вам, Элпис, – физик обратился к Ивану, – в следующий раз все-таки лучше доверить решение таких проблем педагогам, а не бросаться в драку. Восстанавливать справедливость кулаками – последнее дело. А нам, коллеги, надо обсудить эту ситуацию наедине. Предлагаю пока отпустить молодого человека.

Иван вышел за дверь, забрался на подоконник и тут подумал: а не уйти ли вообще в свою комнату в общежитии? Уж если его решат-таки исключить из интерната, то как-нибудь найдут способ это сообщить.

В этот момент следом за ним вышла психологиня

Она неожиданно присела на подоконник рядом. Иван удивленно покосился на нее, но та молчала и на него вовсе не смотрела. Сейчас она была похожа на нахохлившегося воробышка.

Пауза затянулась. Школьный коридор в этот поздний час был пуст и вокруг них повисла тяжелая напряженная тишина. Было слышно даже как тикают часы в дальнем конце. Из окна подуло в спину холодом, и Иван поежился.

– Успокаивать будете? – буркнул он.

– Вот еще! Ты ничуть не пострадал.

Он растерялся.

– Ты думаешь, что творишь добро. Гордишься собой, да? Почему же они на тебя взъелись, думаешь ты. Не считаешь, что ты иногда выглядишь как Дон Кихот? Только тот был добр, хотя и нелеп, а ты зол. Поэтому результат твоих благородных действий, как правило, обратный. Ты молодец, что замечаешь чужую беду. Но ты вообще не пытаешься разобраться в ситуации и из-за этого делаешь все только еще хуже. Вместо того, чтобы вникнуть и исправить, ты лупишь по проблеме кувалдой. Тебе так проще. А достается в итоге всем. В том числе и тебе. Понимаешь, ты калечишь, а не исправляешь. Это как лечить насморк гильотиной.

И вот тут и прозвучала эта фраза.

– Ты не врач. Ты палач! Врач пытается вылечить и исправить, а ты стремишься наказать.

Иван вспыхнул, почувствовал, что против воли краснеет и открыл рот, чтобы возразить, но она не предоставила ему такой возможности.

– Все потому, что ты бежишь от ответственности. Вникнуть в проблему всегда означает взять на себя еще чью-то судьбу. А ты и за свою то отвечать не хочешь. Поэтому ты всегда бьешь наотмашь и гордо уходишь, не вникая, что там после тебя будет.

– Это как не помогаю? Это я-то избегаю ответственности?! – опять начал закипать Иван.

– А так. Помнишь ты географу нахамил, сделав при всех выговор за необъективность по отношению к твоей однокласснице? Так бы она, как обычно, потом подошла бы после уроков, переписала работу и исправила бы оценку. А из-за тебя он занял встал в позу, и ее оценка за контрольную теперь в журнале и снизит ей полугодовую. Кому лучше стало? Он еще и Елене Сергеевне разнос устроил. Результат ты только что на себе ощутил. Или возьмем эту ситуацию в столовой. Кому ты помог? Этот малыш что, в следующий раз не испугается старшеклассника? Испугается. И так же отдаст все, что потребуют. Знаешь, что он вынес из произошедшего? Он считает, что два крутых парня чуть не подрались из-за его сока. Я же с ним поговорила, а ты, кстати, нет. Виктор и дальше творил бы гадости, стараясь не попадаться тебе на глаза. А еще вероятнее заручился бы поддержкой кого-нибудь посильнее. Так кого или что ты изменил к лучшему?

Иван хотел было, чисто из духа противоречия, возразить, но закрыл рот и задумался. С такой точки зрения он на свои поступки не смотрел.

– Если бы ты хотел исправить этого старшеклассника, то мог поговорить с его папой, как я сегодня сделала. Адекватный отец, который, как и все, хочет, чтобы его сын был приличным человеком. Поверь, Витя теперь не скоро подумает о том, чтобы обидеть младших. Еще ты бы мог попытаться научить этого малыша быть хоть немного смелее, чтобы в следующий раз ему хватило духа хотя бы рассказать учителям и родителям о проблеме. Смелости то у тебя через край. Но взять за него ответственность и растить храбрость в маленьком сердце шаг за шагом для тебя это слишком. Это значит переживать за него и его синяки, которые он будет получать на первых порах, как за свои. Ты не в состоянии этого сделать.

– Это почему же не в состоянии? Просто не догадался…

– Не догадался, потому что даже не думал. У тебя голова так не разворачивается! Знаешь почему? Потому что ты и за себя то ответственность нести не хочешь. Ради этого краткого мига торжества, дескать вот я какой крутой, маленького защитил, ты ставишь под удар и свою судьбу. Вот отчислят тебя сейчас. Уедешь в Тулу. Сможешь ты тогда в ВУЗ поступить? Вряд ли. Тетя выставит тебя за дверь сразу после совершеннолетия, и что, бомжевать пойдешь? Вот и выходит, что ты этим поступком никому добра не принес. Ни другим, ни себе. Как обычно.

– Может я и не хочу в этот ваш ВУЗ, – буркнул Иван просто чтобы хоть как-то возразить этой неприятной для него правде.

– А куда ты пойдешь? Чего ты вообще от жизни хочешь? Мы уже говорили с тобой на эту тему, и не раз. Наличие цели, между прочим, тоже показатель ответственности. Ты берешь на себя право судить других, совершаешь взрослые поступки, но имеешь ли ты на это право? За себя то отвечать не хочешь. Потому что на самом деле, ты очень боишься.

Иван вздрогнул и посмотрел ей в глаза.

– Да, боишься быть взрослым. Потому что быть взрослым – это ежеминутно решать и принимать ответственность за все свои решения. А ты даже не можешь определиться чего ты хочешь добиться от своей жизни.

Иван терпеть не мог разговоров на тему взрослого будущего. Первого сентября в этом году к ним в школу заявились выпускники прошлых лет. Ходили по классам и беседовали с ребятами. Типа обмен опытом. Ну он поспрашивал некоторых о том, что его волнует. Кем они хотели стать и кем стали. Особенно тех, кто уже закончил свои университеты, куда так когда-то стремился поступить.

Этот город и эта жизнь перемололи все их мечты и желания в труху. Парень, мечтавший стать математиком, теперь сидит офисным сотрудником в банке. Другой, окончив факультет журналистики, работает таксистом. Временно, конечно, как тот считает. Пока его гениальные статьи не заметят хорошие издания. И так почти у всех, кто имел смелость рассказать о своих детских мечтах.

Смысл тогда планировать свое будущее?

Начитавшись романов, он мечтал о приключениях. Но где они в этом жестоком мире? Разве только у бандитов, военных, да полицейских. Сомнительная романтика. Он мечтал быть путешественником, как великие капитаны прошлого. Но что можно открыть в этом веке, когда каждый сантиметр со спутников отснят? Приехать миллионным туристом и сделать селфи на фоне экзотики? Смешно.

Просто тупо хотеть разбогатеть – разве это может быть мечтой? Возиться с пробирками или расчетами всю жизнь, в отличие от некоторых одноклассников, он тоже совсем горел желанием. Многие мечтали о славе и популярности. Но всю жизнь красоваться на публике, следуя ее изменчивому вкусу, Ивану казалось скучным и пошлым.

Каждый раз, когда он думал о своем месте в этом мире, у него было ощущение, что при рождении он ошибся либо веком, либо вселенной. Может где-нибудь еще он мог бы найти свое признание и счастье. Но не здесь и не сейчас.

Они посидели молча.

– Вот вы спросили, чего я от жизни хочу. А если я просто хочу быть счастливым? И не знаю как. И цели нет, потому что я не знаю где это счастье искать.

Психолог странно на него посмотрела. Потом протянула руку и ласково взъерошила его жесткие волосы.

– Эх, Ваня. Думаешь я знаю? Ищи. Вдруг найдешь.

***

Из школы его все-таки не отчислили. Видимо физик конкретно заступился. Теперь вопрос, что он за это потребует. То, что Александр Сергеевич обязательно воспользуется такой возможностью сомнения не было.

Иван же честно старался вести себя паинькой, в конфликты не лезть и вообще держать себя в руках, как и обещал психологу.

Его хватило ровно на неделю.

Теплым майским вечером возвращаясь с тренировки Иван шел по бульвару быстрым, в ритм мелодии из наушников, шагом. Школа закрывалась через минут двадцать, так что пришлось спешить. Он и так каждый вечер испытывал терпение воспитательниц и охраны, когда заявлялся в школу позже положенного. Воспитки старались прикрыть его от внимания администрации, но если припереться после закрытия школы на ночь, то скандала уже не избежать. И тогда плакали его тренировки. Запретят выход в город до конца учебного года.

Улица была пуста, темна и безлюдна. Впереди, занимая уже почти полнеба, громыхала и наливалась сиреневой свирепой грозой большая туча. Все прохожие и гуляющие уже давно разбежались по домам. Может именно потому, что на улице вообще никого не было, он обратил внимание на эти две фигуры. В обычной ситуации может и мимо пробежал: подумаешь, парочка обжимается в тени деревьев. А так удивился: чего они от грозы не смотались? Пригляделся и обомлел.

Они не обнимались. Мужчина, держал девушку за горло, прижав ее спиной к дереву. Та совсем не сопротивлялась, завороженно смотря в пустоту круглыми от испуга глазами. Молодой человек, а только теперь Иван разглядел, что это парень чуть старше его, медленно приближал губы к девице, но не так, как будто хотел поцеловать. Он тянулся к ее шее сбоку. Так в фильмах разве что зомби и вампиры впиваются в жертву.

Именно глаза девушки заставили его остановиться. Они были полны ужаса. Это точно была не любовная сцена.

Иван огляделся. Как назло, ни одного прохожего! Какой-то псих тут из себя вампира корчит, а помочь некому. До этой парочки было всего то метров десять.

– Блин! – выругался он вслух. Если он не поможет, то кто тогда? Иван, вздохнул, сжал руки в кулаки и направился к ним.

Страшно не было. Наоборот. Он почувствовал, как где-то внутри по позвоночнику поднимается холодная злость и превращает его в взведенную пружину, готовую взорваться действием в любой момент.

Он схватил юношу за плечо и развернул к себе. Иван прекрасно осознавал, как со стороны выглядит эта картина. Здоровенный парень, лет на пять старше и как минимум на голову выше, и среднего роста пятнадцатилетний худой жилистый пацан, совсем не производящий впечатление грозного соперника. На месте соперника Иван бы не сомневался, что сможет справиться одной левой.

«Отпусти ее. Девушка явно не хочет с тобой общаться», – стараясь, чтобы голос звучал как можно более грозно, произнес Иван. Высокий стройный черноволосый парень с повадками избалованного принца только ухмыльнулся. Посмотрел ленивым взглядом кошки, наблюдающей как не нее готовится напасть мышь, и в нарочитом изумлении надменно вскинул бровь. Презрительно оглядел соперника с головы до ног и нехорошо ухмыльнулся. И тут же повел себя очень странно: вонзился в Ивана взглядом, зачем-то небрежно махнул рукой в его сторону, словно отгоняя муху, и сказал со странным, не вяжущимся с равнодушным выражением лица, напряжением в голосе: «Ступай прочь отсюда».

Это было последней каплей. То, что его не почитали достойным даже для угроз, взбесило Ивана до крайности. Он коротко без размаха снизу вверх со всей силы врезал наглецу в челюсть.

В этот момент здравый смысл возобладал и наконец стало страшно. Иван внутренне сжался, полагая, что сейчас точно получит по полной программе, но того, что произошло, он никак не ожидал.

Его соперник испугался. Побледнел, выкатил глаза, открыл рот в безобразной гримасе страха. Он как будто вместо мальчишки внезапно увидел перед собой ужасного монстра или зомби. Здоровенный парень отшатнулся, споткнулся о сучок, чуть не упал, коснувшись руками земли и тут же, как с низкого старта, бросился прочь. Он в два прыжка подбежал к стоящей неподалеку большой темной машине, распахнул заднюю дверь и рыбкой нырнул на сиденье. Автомобиль тут же с пробуксовкой сорвался с места и умчался в темноту улицы, не дожидаясь даже пока тот закроет дверцу. Оказывается, все это время там сидел водитель и ожидал этого парня, но почему-то даже не подумал выйти и вмешаться в драку.

Иван оторопело проследил как машина скрывается за поворотом и повернулся к девушке. Она тоже была старше Ивана лет на пять. Девица постепенно приходила в себя, тряся головой и массируя виски.

– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Иван.

– Да… наверное… что со мной было? Как я тут оказалась? – растерянно озираясь спросила та.

– То есть? Это я вас спросить хотел.

– Я что, сознание потеряла, да? Я шла вон там по тротуару… а оказалась тут под деревом… что случилось?

– Вас только что тут мужчина держал. Вы что, не помните?

– Мужчина? Держал меня? Нет… я шла в магазин… мимо прошел какой-то молодой человек… потом темно… и я тут очнулась. Ничего не помню. Может мне стало плохо, а он меня поддержал и перенес сюда?

Иван понял, что расспрашивать больше не имеет смысла. В милицию та точно не пойдет. Как свидетель он ей не нужен. Убеждать ее, что ее сейчас тут чуть не… что, кстати? На насилие было не похоже. Сказать ей, что ее только что вампир укусить пытался? Бред. А ничего другого на ум не приходит.

– Может быть, – ответил он, пожав плечами.

Девушка подняла с газона сумочку и, держась за голову, неуверенно пошла прочь.

Иван вновь огляделся. Чуть дальше по улице он неожиданно все же увидел человека, внимательно наблюдавшего за ним. Александр Сергеевич стоял метрах в ста и смотрел прямо на Ивана. Неловкая пауза продолжалась несколько секунд. Физик укоризненно покачал головой, отвернулся и пошел прочь. Иван хотел было догнать и объясниться, но понял, что тогда точно опоздает. Школа была в другой стороне и к ней уже надо было бежать, что есть мочи. Иван вздохнул и рванул в сторону интерната.

Успел еле-еле. Охранник уже шел к калитке с ключами.

Вечером в своей комнате он все лежал на кровати, смотрел в потолок и гадал, что именно вот только что произошло и попадет ли ему завтра. Иван же, вроде как, ударил то за дело… только вот видел ли Александр Сергеевич что случилось с девушкой, или с его точки зрения Иван подлетел к незнакомцу и залепил тому по физиономии? Да и вообще решение проблем кулаками, к сожалению, тот явно не одобрял.

«А что сказала бы психолог?» – думал он. Сделал он тут хоть кому-нибудь лучше, или опять только всем навредил? Да и что вообще тот придурок собирался с девушкой сделать? Вдруг он ее действительно в чувство приводил? Но у нее же были такие глаза… И чего он так испугался то? Когда делаешь что-то благородное, то так не бежишь от первого встречного…

Иван долго ворочался в кровати, а когда решил, что видимо заснуть у него так и не получится, внезапно все-таки провалился в сон.

***

Это был «особенный» сон, непохожий на обычные. С различными вариациями он возвращался вновь и вновь. Слишком яркий, слишком подробный, четко отпечатывающийся в памяти даже после пробуждения. Эти видения изредка случались и раньше, но особенно часто они стали посещать его в последний год.

На этот раз Иван бежал вверх по винтовой лестнице какой-то башни. Он чувствовал, что здание разрушается и вот-вот упадет и поэтому ему непременно надо успеть. Пара ступенек внезапно провалились вниз и ему пришлось прыгнуть изо всех сил, чтобы преодолеть образовавшийся провал. Наконец он достиг конца лестницы и увидел перед собой тяжелую окованную черными железными полосами дубовую дверь с массивным замком. Иван почему-то был уверен, что это его не остановит. Он коснулся пальцами замка и сложный механизм начал расползаться и рассыпаться, как старая ветхая ткань. Железные детали со звоном посыпались на пол. Иван изо всех сил дернул ручку на себя и еле успел увернуться – легко сорвавшаяся с петель тяжелая дверь теперь грохотала вниз по ступенькам.

Он вбежал в комнату и сразу встретился взглядом с феей.

Вспышка, пронзающая и разум, и сердце. Поразительная глубокая синева, какой никогда не бывает у людей. Ослепительная, затягивающая, бездонная чистая синяя глубина. Каждый раз, проснувшись после подобных снов, он лучше всего помнил именно ее глаза. Таких никогда не бывает у людей. На все остальное он обращал внимание только после того, как усилием воли заставлял себя вынырнуть из бездны ее глаз. Высокая, тонкая и хрупкая белая фигура. Ее короткие, чуть выше плеч, белоснежные волосы – не просто светлые, а именно кристально-белые и искрящиеся, цвета свежевыпавшего снега на солнце – пребывали в полном беспорядке, что делало их обладательницу только еще красивее. Иван никогда не мог вспомнить ни как зовут девушку, ни откуда он ее знает. В каждом подобном сне у него была только внутренняя уверенность, что перед ним дорогая ему фея или прекрасная ведьма, и ее непременно надо защитить и спасти.

Глаза девушки расширились от удивления, а губы чуть тронула зарождающаяся улыбка. Она узнала его. Иван хотел было что-то сказать пленнице, но тут пол внезапно ушел у него из-под ног. Башня все-таки начала рушиться. Он опять не успел спасти ее. Как всегда.

От ужаса Иван проснулся. Сердце бешено колотилось в груди, словно он действительно только что преодолел несколько этажей лестницы. Даже мышцы на ногах болели.

Ему никогда не удавалось поговорить с феей во сне. Последнее, что он помнил каждый раз – это испуганный взгляд глубоких и синих глаз.

Обстоятельства их встречи каждый раз менялись. Когда-то это был пляж, где он догонял ее, пока гигантская волна не смывала ее в море. В другом сне она шла по улице, а черные тени из проезжавшей мимо кареты хватали и увозили фею, пока Иван пытался добраться к ней сквозь толпу. Каждый раз он чувствовал угрозу и очень спешил, но все время не успевал. Что-то постоянно мешало ему приблизится к этой таинственной незнакомке и заговорить с ней.

***

Из дневника княгини Ирмы де Клэр.

22 Цветня 258г.

Вчера вернулась из столицы, где изрядно нахулиганила. Насколько Любоград в это время прекрасен и пропитан ароматом жасмина и цветущих апельсинов, настолько же и мерзок, когда окунаешься в его жителей. Но лучше по порядку.

Сначала, в кои то веки, навестила Ллин. В нашу курортную глухомань она уже второй год не добирается. Прошлым летом она готовилась к инициации, а этим, видите ли, она уже серьезная дама и «у нее дела». За это время она успела превратится в жгуче-рыжую хищницу с заточенными коготками, обманчиво хрупкими лебедиными ключицами и хрустальной грацией. Находиться рядом с ней теперь невыносимо. Я мало того, что теперь ниже на полголовы, так еще и выгляжу со своей белобрысой башкой как блеклая тень.

Букетами от поклонников у нее заставлен весь холл. Конечно, с такой красотой теперь еще и княгиня, недошедшая одного шага до звания великой. Папеньки баронов, небось, уже пол состояния на цветы да подарки перевели. Такая выгодная партия и такой генофонд вот-вот мимо пролетит.

В отличие от моего захолустья жизнь в столице сложна и ужасна. Столько интриг, нюансов и паттернов, которых я не понимаю!

Ллин спросила меня, что я думаю о новом законе о самобеглых повозках. С такой интонацией, что я поняла, что, если хочу остаться в ее глазах приличным человеком, нужно немедленно возмущенно возводить глаза к потолку и говорить о притеснениях и гонениях. Приличным человеком я никогда не была и сейчас не стала, поскольку вообще не поняла о чем речь. До наших провинций не то, что новый закон, так и сами повозки пока не докатились.

Зашли с ней вдвоем к ее букинисту. Я надеялась перехватить хоть какие-нибудь учебники с той стороны и лучше бы из Москвы. Но чудес не бывает. Такая редкость до прилавков даже здесь вообще не доходит. Одна надежда, что, видя мое печальное личико, Ллин пообещала помочь. Она то теперь на ту сторону чуть ли не каждый месяц за покупками ходит. Спасибо ей и на этом.

Потом я отправилась гулять одна и, конечно же, заблудилась. Ну, где я, и где топография? Мне на ту сторону реки, вот в тот милый магазинчик, а мосты, как на зло, все где-то далеко и прячутся. Пришлось сотворить новый. Это было первое хулиганство. Продавец на той стороне только головой укоризненно качал. Дурачок! Казалось бы, ведь теперь к тебе и с другого берега заходить будут.

А этот их рыбный рынок? Я ж его весь съесть готова! Вот вопрос. У меня в подчинении два портовых города, а рыбачьего базара ни одного. Каждый раз дораду да сибаса приходится самой из моря в замок телепортировать. От столицы же до берега целые сутки пути, а тут изобилие морских гадиков и рыбешек. Чтобы такое вот у себя иметь, мне что, рыбаков насильно что ли в Розеграде селить?

Тут пришлось нахулиганить второй раз. Какая-то дворянка мелких титулов видимо не ожидала напороться на княгиню на базаре. Дорогу я ей, видите ли, не уступила. А на ней сорок лет потного лица с выражением «какие вы все уроды», воронье гнездо на голове и натянутая прозрачная кружевная кофточка, не оставляющая простора воображению вообще. А когда она рот открыла, то как смычком по расстроенному альту. От этого у меня руки сами собой закогтились, а в голове закрутились самые кровожадные планы. Но я обошлась тем, что притянула Силой с соседнего прилавка острый перчик чили и заткнула ей рот. Тут, мне кажется, она поняла с кем имела дело и побледнела. А может перчик так подействовал. По крайней мере, когда я уходила, было уже тихо.

После такого постаралась я из столицы уехать как можно раньше, а то еще в какой скандал вляпаюсь. Ночевать там не стала. Приехала к себе в замок уже заполночь.

Может из-за расстроенных чувств, а может еще из-за чего, меня опять посетил этот странный кошмарный сон, который так легко спутать с реальностью. Чем ближе моя инициация, тем чаще они приходят. Хоть травки успокаивающие пей.

В этот раз я была как раз там, на осенних испытаниях, от которых будет зависеть вся моя дальнейшая судьба. Герольд объявил мое имя, и я вышла в центр арены. Повернулась к судьям, а вместо них сидят какие-то чудовища в фиолетовых мантиях магистров. Из воротников торчат зубастые пасти с торчащими клыками, с которых еще и зеленая слюна капает. И лапы такие страшные и костлявые по столикам когтями скребут.

Я в ужасе смотрю на трибуны, а там вместо зрителей такие же чудовища. Тянут ко мне свои длинные пальцы, шипят и медленно сползают с сидений вниз, на песок арены.

Вот чего я во сне не воспользовалась Силой, спрашивается, и не развеяла всю эту нечисть по ветру? Какого-то лешего выхватила шпагу, хотя как с такой ордой справиться?

И вот тут опять появился Он. Тот самый юноша, который всегда оказывается рядом, когда кошмар доходит уже до той стадии, когда только зажмуриться от ужаса и под стол прятаться.

Я про него уже столько раз писала… повторяться не буду. В этот раз он с луком в руках спрыгнул на арену откуда-то с трибун.

Мы, не сговариваясь, встали спина к спине. Он расстреливал напирающих чудовищ, а я добивала клинком тех, кто все-таки успевал подобраться ближе. Мы явно побеждали! И тут я проснулась. Мы опять так и не поговорили. Ни разу мне не удалось пообщаться с ним. Хоть как его зовут узнать бы…

Мало того, что не выспалась, так теперь еще весь день думаю о нем, и рассеянная, как какая-нибудь влюбленная дура.

Сегодня у меня еженедельный прием горожан, а я головой в облаках витаю. Вынырнула из своих мыслей, когда первый купец уже закончил говорить. Что он просил? К стыду своему, пришлось попросить его повторить.

Потом чуть было не напортачила, когда заживляла Силой ожог на лице какого-то подмастерья. Задумалась о ящерах из кошмара, и чуть было не нарастила ему чешую вместо кожи. Стыд и позор!

Слава богам, что просителей было немного, и я смогла вернуться к учебникам уже после обеда. А тут еще подоспел курьер от Ллин с письмом и посылкой. Письмецо было гадким. Изящным высоким стилем та сообщала, что очень волнуется за меня перед инициацией и желает, чтобы мне после не пришлось съезжать из замка, в связи с чем посылает мне ту малость, которой хоть как-то может помочь.

Вот ведь стерва! Так вежливо обозвать бездарной дурой только она может. Но за учебники с той стороны можно было и потерпеть.

Я открыла первую страницу: отпечатано в Москве, в 2017 году. Совсем свежий! Терять такую, причем единственную, мою связь с той стороной нельзя, поэтому в ответ следует как можно более вежливо рассыпаться в благодарностях. Но настроение испортилось вконец.

Ставлю этим двум дням жирный минус, и надеюсь, что следующий будет лучше.

***

На следующее утро Иван с нетерпением ждал Пашку у входа. Три года назад они поступили в один класс и совершенно случайно оказались за одной партой. Это была уникальная случайность, так как они сразу стали неразлучными друзьями. Учителя поражались, дескать они же такие разные! Местный математический гений с идеальным поведением и Иван, который начал доставлять проблемы их классной с первого же дня. «Что же между ними может быть общего?» – говорили они. Но общее у них было все. Они вообще никаких секретов друг от друга не держали.

Сейчас Ивана просто распирало изнутри желание хоть с кем-то поделиться впечатлением от странного происшествия на бульваре.

Павел жил в Москве и не пользовался общежитием. Из всех одноклассников Иван вообще один ночевал в школе, да и всего в интернате на ночь оставалось не более тридцати ребят. В основном это были те, чьи родители жили в области или в других городах. Иван среди них был единственным сиротой.

Когда друг наконец вышел из раздевалки, он схватил его за локоть, увлек в более тихую часть коридора и кратко рассказал о вчерашних событиях.

– Да ладно гнать то, – Пашка сначала скептически скривился, но, увидев лицо Ивана, спохватился, – Ну хорошо. Допустим. Но ведь ерунда какая-то. Ты что, реально в вампиров веришь?

– Дурак что ли?

– А что тогда он с этой девицей делал?

– Ну… просто приставал… на ухо что-то шептал, например…

– А почему она не помнит ничего?

– Может он ее загипнотизировал? Он и в мою сторону как-то странно рукой махал, словно внушить что-то пытался.

– А что этот супергипнотизер тебе в ответ то не врезал? Взрослый парень же. Чего он испугался?

Пашка вдруг замолк, провожая взглядом проходящую мимо девочку из восьмого «Б».

Иван ухмыльнулся. Та точно заметила Пашкин взгляд, но даже бровью не повела. Прошла мимо, гордо задрав подбородок.

Павел покосился на друга и грустно вздохнул:

– Тебе хорошо веселиться, Элпис. Твой безмолвный портрет тебя не игнорирует.

Умный, зараза. Одной фразой дважды подколол. Назвать его по фамилии можно было только на зло. Иван ее терпеть не мог. Да и имя тоже. Кроме как Иван-дурак к нему же ничего не клеится, как бы ты не воображал себя принцем или мушкетером, прочитав очередной роман. Ну а фамилия… это же ужас! Элпис! Что это вообще значит? Поисковики в интернете подсказывали, что это имя, причем женское. Тетя, носившая простую русскую фамилию Кузнецова, говорила, что у отца были какие-то европейские корни, но как только Иван начинал расспрашивать о родителях, так та сразу заявляла, что она вообще ничего не знает, не помнит. Докопаться до истины было невозможно – все вещи родителей почему-то сгинули вместе с их московской квартирой.

Хотя, наверное, фамилию стоило бы ценить за оригинальность, ведь все остальное в Иване, по его мнению, было каким-то средним и невзрачным. Про имя вообще можно не говорить. Внешность не лучше. Средний рост – на физкультуре он стоял ровно в середине строя, уступая даже некоторым девочкам. Невзрачного цвета жесткие волосы. Ни русые, ни каштановые. Серо-коричневые. Ни блондин, ни брюнет. Серые бесцветные глаза. Ни тебе мужественных скул, ни ямочек на щеках. «Хоть бы шрам какой, чтобы чем-то выделяться», – думал иногда Иван. Хотя Пашка говорил ему, что по мнению девочек класса, Иван считался красавцем, но он ему не верил. Чего в его внешности может нравиться?

Намек на потрет тоже был подколкой. Иван, блуждая как-то по интернету, наткнулся на фото одной российской актрисы. Та высветлила волосы почти до белого цвета и хвасталась новой необычной для себя короткой прической. Ни в фильмах, ни на других фото она совсем не походила на девушку из сна, но тут фотограф поймал именно тот особенный ракурс, когда сходство с синеглазой феей было просто поразительным. Разве что глаза, конечно, были не те.

Актриса была намного старше Ивана, в то время как девушка из снов была вроде как его ровесницей, но все равно, чтобы иметь перед глазами хоть какое-то напоминание о фее, он распечатал фото и прикрепил к тумбочке возле кровати. Некоторое время друзья подкалывали его на предмет влюбленности во взрослую женщину, но, так как Иван никак не реагировал, быстро перестали.

Правду знал только Пашка. Секретов они друг от друга не держали. С тех пор тот любил иногда пошутить про несуществующую любимую из мира снов. Иван не обижался. Он на самом деле не мог понять, как относится к беловолосой фее. Он ощущал необычное чувство родства с этой девушкой с удивительными глазами, в синеве которых можно было навсегда потерять себя, как в бездне. После каждого сна, где он не смог ее спасти, он просыпался с ощущением сильной горечи и утраты, как будто он не смог сохранить что-то очень дорогое. Значило ли это, что он в нее влюблен? Неужели любовь именно такая и приносит только горечь утраты?

***

Прозвучал звонок последнего урока. Ребята вскочили с мест и стремительно распихивали учебники и тетради по рюкзакам и сумкам. Теплый солнечный майский день за окном сладко манил на улицу, и все старались выскочить из школы как можно быстрее. Физике в этом полугодии вообще не повезло. Она была первым уроком в понедельник, встречая хмурых и не выспавшихся восьмиклассников, а также последним уроком в среду и пятницу, и всю вторую половину пары дети сидели как на иголках, желая поскорее выскочить прочь из школы, особенно когда на улице наступил неожиданно теплый в этом году май.

– Элпис, останься пожалуйста.

Голос физика подло, как выстрел в спину, догнал ученика почти на пороге класса. Иван даже пару секунд думал не сделать ли вид, будто он не расслышал и не побежать ли вслед за товарищами.

Постояв секунду в дверях, он вздохнул, с тоской посмотрел вслед убегающим по коридору одноклассникам и вернулся в класс. Предательский холодок страха уже побежал по спине.

– Закрой дверь пожалуйста, – не отрываясь от чтения бумаг попросил Александр Сергеевич.

Иван послушно вернулся к двери и плотно ее захлопнул. Подошел к первой парте, не зная, как себя дальше вести. Помялся, нервно перебирая край форменной жилетки. Положил рюкзак с учебниками на пол, затем поднял обратно. Физик все смотрел в какие-то листочки и держал паузу.

Спустя минуту Александр Сергеевич все-таки взглянул на ученика поверх очков в тонкой квадратной золотой оправе и неожиданно тепло сказал, указав на первую парту перед собой:

– Да ты присаживайся.

Иван послушно сел.

– Знаешь, я посмотрел твои результаты по последним контрольным. Весьма недурственно, молодой человек, – внезапно объявил физик, – Да и муниципальную олимпиаду по физике ты неплохо написал. Ошибся в вычислениях, поэтому баллы потерял и в призеры не вышел, но верный путь к ответу почти везде нашел. Мне кажется, у тебя хороший потенциал, над которым нужно поработать.

Иван решил, что ему послышалось. Он был уверен, что Александр Сергеевич начнет с осуждения вчерашней драки на улице, но тот делал вид, что ничего особенного не произошло.

– Я решил позаниматься с тобой индивидуально. Бесплатно, конечно, – тут же добавил он, увидев, что Иван хотел возразить, – Мы порешаем с тобой некоторые задачи для подготовки к следующим олимпиадам. Не сейчас. Осенью. Сначала я бы хотел немного подтянуть тебя по теории… но не из школьной программы. Предлагаю выйти, так сказать, за рамки. В следующем году вам же всем надо будет делать проект к зимним экзаменам. Вот и займешься одной интересной темой. Эти знания, я уверен, – последнее слово физик произнес подчеркивая, с каким-то нажимом в голосе, – могут еще тебе сильно пригодиться.

Александр Сергеевич выразительно посмотрел на ученика, ожидая какой-нибудь реакции. К чему был этот взгляд Иван не понял. Вообще все это было очень странно. Он и физика? Бред же. Не любил он ее. На олимпиаду, как обычно, погнали весь их физмат класс и по результатам он даже в призеры не попал. По меркам одноклассников это был провал. Грамоты то получил почти весь класс. Возражать учителю, который легко мог перевести беседу на неприятную тему вчерашней драки, Иван не стал. В конце концов, до каникул оставались всего две недели. Можно и потерпеть. Он обреченно кивнул.

– Тогда начнем. У тебя же есть сейчас полчаса? Можешь не записывать, это можно и так запомнить. Я уже как-то рассказывал на уроке про элементарные частицы, из которых состоят атомы. Сейчас я хочу, чтобы ты запомнил, что в микромире нельзя предсказать как поведет себя частица. Можно говорить только о вероятности. Если ты положишь маленький шарик в стакан, то он там и будет оставаться, да? Но в микромире частица может внезапно просочиться сквозь стенку и укатиться прочь. Какой-нибудь электрон должен бегать по орбите, но вдруг самопроизвольно перескакивает на другую. Квантовая нейробиология, кстати, считает, что именно так в нашей голове зарождаются мысли. Но нам важно не это. Физика утверждает, что наблюдатель всегда влияет на поведение частиц. Представляешь, просто тот факт, что ты посмотрел на частицу и подумал о ней, изменяет ее поведение. Это подтверждается множеством опытов. Поведение частиц влияет на наш мозг, а наши мысли, наоборот, влияют на микромир. Разум и микромир связаны. Главное, что эту взаимосвязь можно использовать. Вот об этом я и хотел бы рассказать…

Физик посмотрел в глаза Ивану, и споткнулся на полуслове.

– Хм… наверное тебе пока сложно это понять. Давай ты лучше прочитаешь все это спокойной обстановке. Вот возьми, – учитель достал из стола пачку распечатанных на принтере листов, – это записки одного моего друга-ученого. Написано просто. Ты легко разберешься, если постараешься. Эта работа как раз про тему взаимосвязи между мозгом и частицами. Самое главное, обрати внимание на последнюю главу. Там рассказывается, что было бы, если бы существовал мир, где частицы еще легче меняли бы свое состояние. Возможно, что там мы силой мысли могли бы изменять всю вселенную!

Александр Сергеевич положил перед Иваном листы и сделал паузу, наблюдая за учеником. Тот старался сидеть с каменным лицом, не понимая, что за бред несет учитель и какое отношение это имеет к олимпиадам. Попахивало какой-то мистикой, эзотерикой, астрологией и прочим шарлатанством и точно не имело отношения к науке. Возражать он, однако, не стал и опять кивнул, на всякий случай. Пусть тот несет любую мистическую ахинею. Задача Ивана терпеливо высидеть и уйти, не огорчая старика.

– Хм. Я думал, что вообще это тебя впечатлит, и у тебя будут какие-то вопросы, – разочаровано протянул физик и сделал паузу, но Иван упрямо молчал. Не дождавшись ответа, учитель продолжил:

– Автор этих записок, к сожалению, трагически погиб, но перед смертью сделал один прибор, который должен был продемонстрировать его идеи. Вот он.

Учитель достал из ящика стола коробку, похожую на большую черную пластиковую таблетку, размером с десертную тарелку. Посередине черной штуковины Иван разглядел одну единственную слегка утопленную в корпус кнопку. Больше на гладкой поверхности глазу зацепиться было не за что.

– Не бойся, – Александр Сергеевич положил коробку перед Иваном, – я уже неоднократно им пользовался. Он работает и вполне безопасен. Этот прибор ненадолго позволяет реализовать то, что описано в последней главе. Так сказать, подсмотреть, как это все будет на практике. Прочитаешь, поймешь. Это тебе задание на каникулы. Изучи эту распечатку и проведи эксперимент с прибором. Потом, после каникул мы вместе оформим твои наблюдения и выводы в проектную работу. Уверен, у тебя к следующей нашей встрече будет много вопросов, которые мы с тобой и обсудим. Да… до каникул мы с тобой больше не увидимся. Я должен на время уехать из Москвы, так что у тебя будет целое лето, чтобы все прочитать и наиграться с этим устройством. Держи.

Иван взял черную таблетку в руки. На удивление, она была очень легкой, словно внутри пластикового корпуса ничего не было. Покрутив прибор в руках, он положил его обратно на стол.

– Э-ээ… Александр Сергеевич, спасибо, конечно, – с сомнением ответил Иван, – но я как-то не хочу испытывать неизвестные приборы, особенно без вас. Да и вообще эта тема мне, честно говоря, не очень интересна…

Физик прищурился:

–Неужели тебе не любопытно? Испытать что-то новое, изучить то, что мало кто знает.

Иван помедлил, раздумывая.

– Надо же. Удивительное вы поколение, – учитель, не дождавшись ответа, встал из-за стола и начал вышагивать вдоль доски, – В наше время мы бы все отдали за возможность испытать новый прибор. Мы грезили космосом, научными открытиями. Мы были любопытными, черт возьми. Помнишь мальчика из «Гостьи из будущего»? Сколько времени он раздумывал, прежде чем встать на машину времени? Нисколько! У него даже сомнений не было – это же приключение! А вы… эх… променяли мечты о настоящем космосе на компьютерные игрушки. Вот скажи, о чем ты мечтаешь? Кем хочешь быть, как хочешь изменить мир… да и хочешь ли?

Опять этот дурацкий вопрос «кем хочешь стать». Тоже… нашел образец мечты о будущем. Это раньше в космонавты мечтали идти те, кто хотел прогуляться по Марсу или Венере, а болтаться годами на орбите и пить собственную переработанную мочу – как об этом можно мечтать?

Вместо ответа Иван неопределенно пожал плечами и уставился на парту. Продолжать этот дурацкий разговор с учителем он больше не желал. Не было бы у того предмета для шантажа, Иван бы давно встал и, хлопнув дверью, ушел из класса. Что они, сговорились с психологиней в одну и ту же больную точку бить?

– Вот, вот, – продолжил физик, – Вот, вот. Я про это и говорю. Тебе предлагают нечто необычное, новое и интересное, а ты равнодушно отказываешься. Никаких стремлений, никаких мечтаний. В конце концов, чего ты теряешь? Я же не буду тебя экзаменовать осенью. Просто расскажешь свои мысли по поводу всего, что прочитаешь и узнаешь, испытав этот прибор. Открыть для себя что-то новое в физике всяко лучше, чем на улице кулаками махать, – Александр Сергеевич ехидно улыбнулся, внимательно смотря на ученика поверх очков.

Иван намек понял.

– Ну да. Хорошо. Я попробую разобраться, – уныло сказал он, убирая черную таблетку в рюкзак.

– Ну вот и замечательно, молодой человек. Думаю, когда увидимся в следующий раз, ты будешь более многословен, – Александр Сергеевич сухо улыбнулся на пару секунд, – а теперь не буду тебя больше задерживать.

Иван несколько секунд сидел и постукивал пальцами по парте, не веря, что его так просто отпускают. Затем поднялся, буркнул: «До свидания», – и вышел из класса.

За дверями, подпирая стенку, стоял Пашка. Он плотно закрыл за Иваном дверь и с нетерпением спросил:

– Ну как, сильно влетело?

– Ты знаешь… он почему-то вообще меня не ругал.

– Это как? Хвалил что ли? За то, что заступился за девушку?

– Да нет, – Иван отмахнулся, – вообще о вчерашнем речь почти не заходила. А-эс сказал, что хочет позаниматься со мной индивидуально. Типа к олимпиадам и к проекту подготовить в следующем году. Потом начал нести вообще какую-то чушь. Еще учебник странный дал вместе с прибором. Типа задание на лето. Проект начать делать.

– Хм. Забавно. Не думал, что ты физику любишь. Ты ж вроде по географии проект собирался начать…

– Люблю физику?! Скажешь тоже.

– А на фига это тебе тогда?

– А куда деваться? Если откажусь, то он намекнул, что может припомнить вчерашнее. Думаешь мне после педсовета это надо? Да и потом, проект то в следующем году точно придется сдавать. А географ меня невзлюбил после того случая…

– Ну ладно. Там все наши в футбол во двор пошли играть. Го? Может еще успеем, – Паша надеялся успеть до назначений вратарей на ворота. Он за два года вымахал почти на голову и теперь был растянутой по вертикали копией себя. Со временем на длинных ногах и руках, сейчас состоящих из сплошных локтей и коленок, нарастет мясо и Пашка явно будет здоровым богатырем, но пока в футбол его брали играть разве что вратарем. Иначе он в своих же собственных ногах путался.

***

Вечером они с Пашкой рубились в Манчкин в спальне Ивана, пока двое его соседей по комнате в это время торчали в компьютерном классе. За игрой Иван и рассказал в деталях о разговоре с физиком. Некоторое время они еще выкладывали карты на стол, но потом вдруг Павел замер и в задумчивости почесал переносицу. У него на лице появилось знакомое отрешенное выражение. Когда Иван вместе с другом смотрел детективы, то очень часто еще в начале фильма у Пашки появлялся этот рассеянный взгляд, и спустя пару минут тот вдруг называл убийцу и мотив преступления. Иван любил шутить, что другу вместо математического факультета, куда тот планировал пойти, надо податься в следователи. Того явно ждала бы слава нового Шерлока Холмса.

На сей раз Павел, вынырнув из своих мыслей, вдруг сказал:

– Вообще все это очень странно.

– Что именно?

– Ну вот эта история с А-эсом. Ну сам посуди – ты… и физика. Я понимаю там Гаврилова или Карцев. Они через год могут и на межнар по физике поехать. Так они же непрерывно ботают. На кучу дополнительных занятий ходят. И побеждают, заметь, уже сейчас. А-эсу бы с ними заниматься. Ты же физику с трудом терпишь. Это раз. Результат у тебя даже на муниципале никакой. Это два. Таких как ты, в школе полно, – Павел тактично умолчал, что он то в этой олимпиаде стал одним из победителей, – ты не обижайся только. Я в смысле физики…

– Ну спасибо тебе, дружок, – Иван сделал вид что надулся. Потом, видя испуганное лицо друга, всегда испытывавшего проблемы с чувством юмора, рассмеялся, – Да ладно, шучу. Мне реально на физику совершенно наплевать. Не мое это. Ты прав. Я не понимаю с чего А-эс ко мне прицепился.

– А я знаю с чего. Но не понимаю зачем, – друг опять в задумчивости потер переносицу.

– В смысле?

– Он тебя позвал сразу после драки на улице… типа сразу захотел тебя учить. Я вот не верю в такие совпадения. Если все обстоит так, как он заявляет, то почему не пригласил после олимпиады? Почему только перед каникулами, когда понятно же, что за лето ты все забудешь? Как-то все это нелогично. Причина в том происшествии на улице. Я не понимаю какая тут связь, а она точно есть. Я чувствую, но не могу уловить. Что ты там такого на бульваре сделал необычного? Может ты мне не все рассказал?

– Да нет же! Клянусь, все так и было, – уже по-настоящему вспылил Иван, вскочив и взмахнув руками от негодования, – ты что думаешь, я от тебя скрывать буду что-то? Да и что вообще там из обычного то было? Псих, считающий себя вампиром, чуть не обгадился со страху, когда я ему по роже залепил. Это, по-твоему, обычно?

– Ну тогда логики нет вообще, – тихо продолжил Пашка, – то, что ты в каждой бочке затычка и лезешь всех защищать – это, прости, всей школе известно. Особенно после педсовета. С чего А-эсу теперь удивляться, и откуда вдруг такое нелепое стремление сразу после этого чему-то тебя учить? Ну странный тот чувак был, да. Физика то тут при чем?

– Он и не удивлялся, – буркнул Иван, садясь обратно.

– Но очень странно себя повел… как будто нашел как, наконец, заставить тебя…– Пашка замолк, задумавшись.

– Ну не тяни, – Иван собрал карты и начал складывать их обратно в коробку. Игра явно не заладилась и продолжать ее больше не хотелось.

Павел вздрогнул, очнувшись, и вдруг попросил:

– Дай посмотреть те листки и штуковину.

Иван достал из тумбочки распечатку и прибор. Пашка полистал, просмотрев по диагонали некоторые страницы. Потом взял прибор, повертел в руках и пожал плечами:

– Я бы на твоем месте его не трогал. Подозрительно все это. Вот эта ерунда, – друг потряс листочками, – вообще к физике не имеет никакого отношения. Это мистика какая-то, физикой только в начале прикрывающаяся. Что-то из области теорий про снежного человека, НЛО и подобной фигни. Как управлять миром, не привлекая внимание санитаров. Разве только пентаграмм для вызова демонов не нарисовали. Вот чего тут в конце написано: что если бы был другой мир, где мы могли бы больше влиять на поведение атомов силой своей мысли, то люди бы стали как боги. Ты представь себе… выходишь ты с этим проектом к комиссии… ты же понимаешь, что посмешищем станешь? И какое отношение это имеет к олимпиадам по физике, которыми А-эс прикрывался?

Иван пожал плечами.

– Правильно, никакого. То есть он врет или что-то недоговаривает. Если врет в одном, значит может врать и во всем остальном. Поэтому, что реально вот эта коробочка с одной кнопкой делает, вообще неизвестно.

– Думаешь бомба? – усмехнулся Иван.

– Не думаю, потому что смысла нет. Он же не просил тебя принести ее туда, где людей побольше и только там нажать кнопочку. Да и не похож А-эсыч на террориста. Нет, тут что-то другое. Но я не понимаю что. Мне лично в голову только всякий фантастический бред лезет про инопланетных шпионов и их устройства.

Иван фыркнул. Потом оживился и сказал:

– А давай ее развинтим сейчас и посмотрим?

– А вдруг он на это и рассчитывал?

–Да ладно. Дай сюда, – Иван быстро отобрал прибор у друга, пока тот не передумал, и осмотрел со всех сторон. Потом разочарованно бросил на кровать:

– Ни одного винтика. Даже щели нет никакой. Вообще не разобрать. Только разломать можно. Как будто ее целиком из пластика отлили. Слушай, а может там внутри пустота и она вообще ничего не делает, а физик просто шизик? Двинулся на почве мистики, и теперь выдает пустой кусок пластика с кнопкой за прибор.

– Хм… это вряд ли, – возразил Пашка, – не похож он на сумасшедшего. И все равно непонятно, при чем тут та твоя драка на улице.

– А кто их шизиков поймет? У них мозг по-другому варит. Ну ладно. Черт с ним, – Иван убрал листки и прибор в тумбочку, – я и не хотел экспериментировать. Осенью верну и скажу, что ничего не сработало. На кнопку жал, ничего не произошло. Что-нибудь придумаю. Забудь. Давай лучше кино посмотрим.

Пашка посмотрел на часы и вдруг спохватился:

– Да нет, извини, не успеем. Мне уже домой пора. Мать волноваться будет.

Иван проводил его до выхода из школы. На пороге Пашка обернулся и повторил:

– Спрячь лучше эту хреновину подальше, а осенью действительно скажи, что не сработало. Ну там… ты ее водой типа случайно залил. Под дождь с ней попал. Любой прибор от воды должен испортиться.

– Ладно, ладно. Уберу ее подальше, не волнуйся. Может и правда утоплю.

***

В первую неделю каникул Иван остался в своей комнате в общежитии совсем один. Ребята разъехались по домам. Родители Пашки тоже купили горячие путевки, и друга срочно увезли куда-то на берега Средиземного моря.

Тетя обещала закинуть денег на билет только к пятнице, когда зарплату получит, так что вечера теперь пришлось проводить в полном одиночестве со смартфоном и фильмами. В последнее время он увлекся «Чужими». Наткнулся случайно на трейлер последнего фильма, и решил посмотреть всю историю с самого начала, начиная еще со старых серий. Даже на обои в смартфоне повесил картинку с «Чужим» в полный рост. Попутно скачал себе еще каких-то ужастиков и теперь смотрел их перед сном.

В последний вечер в общаге ему попался совсем уж жуткий фильм. Сидеть при этом одному в пустой темной комнате было немного страшновато. Зажигать свет было нельзя – воспитатель заметит, так что сидеть приходилось в темноте. Был уже первый час ночи. Он забрался под одеяло, чтобы было не так неуютно, но тогда его начало клонить в сон. Когда он поймал себя на том, что совсем клюет носом, то, поставил фильм на паузу и пошел умываться. Уж больно хотелось досмотреть кино.

Висящая в ванной комнате тишина, нарушалась только редкими падающими каплями из протекающего крана.

Стоя возле раковины, Иван посмотрел на свое отражение. Жёсткие волосы были опять всклокочены – он всегда, когда нервничал или был чем-то увлечен, взъерошивал их ладонью. Глаза выглядели уставшими.

Позади него зиял угольно черной темнотой дверной проем. Иван представил себе, как бы испугался, если бы сейчас увидел там в темноте чье-нибудь лицо и поежился. Он наклонился над раковиной, умылся, а, когда поднял голову, замер. Сердце сильно забилось, а по спине пробежал холодок.

Его отражение за это время не изменило своего положения. Кроме того, оно теперь еще и улыбалось. Иван отпрянул от зеркала. Отражение не шелохнулось. Зазеркальный двойник по-прежнему стоял, опершись двумя руками на раковину. «Это что, розыгрыш такой? Экран вместо зеркала?» – сказал Иван вслух. Голос, отразившись эхом от стен ванной, глухо утонул в темноте комнаты. Он сдвинулся в сторону. Его отражение, недобро улыбаясь, пристально следило за ним взглядом. Такого эффекта с помощью экрана не добьешься.

Тут Ивану показалось, что отражение начало изменяться. Он шагнул поближе. Его двойник как будто взрослел на глазах. Чуть ниже правого виска по скуле у парня в зеркале протянулся тонкий шрам. Волосы стали длиннее и доходили уже до плеч, а глаза… глаза теперь светились. Привычный серый цвет высветлился практически до белого, и в радужке как будто клубился белый с серыми искрами светящийся туман. Иван приблизился к зеркалу вплотную, чтобы внимательнее разглядеть глаза двойника.

Внезапно отражение выбросило вперед руку, пронзив стекло как поверхность воды, и схватило его за шею. Иван испугался и дернулся, но держали его крепко. Он уперся двумя руками в зеркало, но двойник легко выдернул его свозь зеркало на свою сторону. На мгновение Иван испытал сильное головокружение. Когда мир вокруг перестал вращаться, он вдруг понял, что совсем не чувствует ни рук ни ног. Он подумал о том, что хочет обернуться и это у него получилось. По ту сторону зеркала, упершись руками в стекло, так и продолжало стоять его тело.

Иван бесплотным духом против своей воли летел по темному тоннелю следом за шагающим к свету зеркальным двойником. Неожиданно из темноты вылетели какие-то тени в фиолетовых мантиях. Они кружили вокруг и старались загородить путь юноше впереди. Двойник Ивана захохотал, запрокинув голову, а затем, словно дракон, внезапно выпустил изо рта мощную струю пламени. Фиолетовые тени вспыхивали, визжали и метались по большому залу вокруг. Они уже освободили проход и теперь просто старались спрятаться от пламени. Ивану стало их даже жалко, но его двойник поливал огнем все вокруг, безжалостно сжигая призраков в мантиях. Всех до последнего. Только после того, как зал полностью опустел, он продолжил свой путь вперед.

За это время отражение стало как будто выше, раздалось в плечах, а одежда незаметно превратилась в блестящие золотыми вензелями хромированные латы.

Вслед за двойником Иван вылетел на просторный балкон, возвышавшийся над большой площадью. Все пространство внизу было заполнено ликующей толпой. Люди приветствовали юношу в латах криками: «Бог-император! Слава богу-императору!»

Иван заглянул своему повзрослевшему двойнику в светящиеся глаза и ужаснулся той страсти и азарту, что увидел в них. Его отражение упивалось властью и наслаждалось этой энергией ликующей толпы.

Иван моргнул, и его двойник опять изменился. Он опять повзрослел на несколько лет. На щеке появился еще один шрам, а волосы были опять коротко пострижены. Латы уже были не блестящими, а матово-черными. На этот раз глаза юноши пылали яростью. Он оскалился и махнул рукой, отдавая кому-то знак. Иван обернулся.

Внизу под крепостной стеной, на которой они стояли, опять бушевала толпа, вскидывая руки в мольбе к юноше в черном. Иван разглядел лица женщин, детей, стариков. Взрослых мужчин там не было. Перед толпой, опустив по сигналу пики, стоял плотный строй воинов в черных доспехах. Солдаты, повинуясь приказу юноши, сделали первый шаг и вонзили копья в беззащитных людей. Послышались визг и крики.

«Нет!» – закричал Иван от ужаса… и проснулся.

Уже рассвело, и первые лучи яркого майского солнца, проникнув сквозь щель в шторах, освещали находящийся прямо перед его глазами портрет девушки на прикроватной тумбочке. Смартфон, выпав из рук, лежал рядом.

Иван встал, прошел в ванную и умылся, стараясь прогнать ночной кошмар прочь. Когда он выпрямился, то еще, наверное, с минуту ошарашено смотрел на следы своих ладоней на зеркале.

Они были ровно там, где он упирался в стекло, сопротивляясь своему отражению во сне.

Глава 2. Океан за порогом

Лето пролетело как всегда быстро. Вроде ты только-только приехал в свой двор, где провел все детские годы и встретился со старыми друзьями, выросшими за год так, что их с трудом можно было узнать. Только вспомнили старые совместные игры и придумали новые… как вдруг внезапно оказывается, что уже август, и пора задумываться об учебе и о скором переезде в интернат. Одновременно с этим ты внезапно вспоминаешь, что на лето задавали прочесть кучу литературы, а кроме того, были еще какие-то задачи для самостоятельного разбора по математике, которые должны проверить в первые же дни учебы.

Чтобы теперь хоть что-то успеть сделать для школы, Иван составил строгий план занятий и начал даже каждый день вставать пораньше, чтобы максимум времени уделять урокам. Он скачал себе нужные книжки и достал со дна заброшенного под кровать чемодана учебники. Вместе с ними появился на свет и непонятный прибор физика. Каждый день, когда он садился за чтение или математику, его взгляд волей-неволей падал на пластмассовую коробку, которую он использовал просто как груз, чтобы от сквозняка из открытого окна не сдувало листки со стола.

Странные сны почему-то прекратились. Он больше не бегал по таинственным замкам, не вышибал двери и не видел свою фею. Иван даже соскучился по ней. Признаться, его даже пугала мысль, что эти странные видения исчезли насовсем. Лишь однажды под утро, когда он был уже на грани пробуждения, ему привиделось что-то похожее на те сны. Он увидел взрослую женщину с длинными русо-каштановыми, почти как у него, волосами, но с такими же, как у феи ярко синими глазами. Женщина внимательно изучала его некоторое время, а потом строго сказала: «Поспеши, Дэйв. Поспеши, пожалуйста. Время уже на исходе. Еще немного и ты можешь опоздать. Опоздать на всю жизнь». Тут Иван проснулся и некоторое время лежал, раздумывая: был ли этот сон «особенным» или он просто вообразил себе невесть что в полудреме. Что имела в виду неизвестная, куда ему надо было поспешить и почему та назвала его незнакомым чужим именем?

Как-то раз, Иван уже второй час безуспешно бился над трудной геометрической задачей. В раздражении он резко махнул рукой, отгоняя назойливую муху, и ненароком сшиб со стола прибор физика. Легкая черная коробка отлетела к стене и с хрустом ударилась об нее. Подняв прибор с пола, Иван начал вертеть его в руках, рассматривая со всех сторон: не разбился ли он случайно и нет ли на нем трещин. «Как удачно было бы если бы он все-таки треснул», – мелькнула в голове подлая мысль. От физика может за это и попадет, но зато какое шикарное объяснение почему он им так и не воспользовался.

Тут Ивану стало неприятно от самого себя. Ведь он просто трусит и ищет оправдание своему страху. Подленькое такое оправдание. Вдруг это действительно ценная вещь, а он готов сломать ее просто из-за того, что боится испытать? В голове всплыли и слова психолога, о том, что он бежит от ответственности за свои поступки, и речь физика про то, что его поколение перестало искать приключений. Еще не к месту вспомнился последний сон, где синеглазая женщина просила его поспешить. Не с этим ли прибором следовало поторопиться?

Сжав зубы, он постоял минуту, а потом, внезапно решившись, нажал на кнопку. К черту эти Пашкины подозрения! Чем он действительно рискует? На всякий случай, нажав на кнопку, он отбросил прибор на пол. Тот откатился в сторону закрытой двери, что вела из комнаты в коридор.

Иван замер. Он настороженно вслушивался в свои ощущения и вертел головой, осматривая комнату. Ничего не изменилось. Мир был прежним. Никаких обещанных физиком эффектов, которые тот хотел обсудить после каникул, не было. На стене тикали старые часы, за окном шумел знакомый двор, с которого, кстати, донеслось: «Вань, ну выходи давай», – это друзья со двора звали его погонять в футбол, пока не наступил обещанный по телевизору дождь. «Что и следовало ожидать», – сказал Иван и расслабился.

Он на всякий случай подождал еще минуту, но никакого действия от странного прибора так и не дождался. Пожав плечами, он аккуратно поднял коробочку и вернул ее на стол. Грустно посмотрев на исписанные листки с нерешенной задачей, он махнул рукой, подошел к окну, высунулся и крикнул друзьям, что сейчас спустится. Взял со стола смартфон и выключил его. Тетя имела обыкновение настойчиво звонить, требуя вернуться домой в самые неподходящие моменты. Не брать трубку было нельзя, а вот в случае «абонент не абонент» можно было отвертеться, списав все на плохую связь.

Небо действительно начинало наливаться на горизонте большой тяжелой тучей, так что Иван переложил смартфон в водонепроницаемый чехол. Тетя специально купила его и настаивала на каждодневном использовании после того, как однажды, побегав с друзьями под дождем, он испортил предыдущий телефон. Иван сунул чехол в карман джинсов и выбежал из комнаты.

Выбежать не получилось. Получилось выпасть. Распахнув дверь, он уже понял, что что-то не так, но по инерции не успел остановиться, завершил шаг через порог и ухнул с головой в теплую соленую воду.

От шока и удивления Иван первые мгновения вообще не двигался. Тупо смотрел, как опережая друг друга поднимаются вверх пузырьки воздуха из его одежды. Он вообще не понял, что произошло. Перед глазами все стояла та картина, что он успел увидеть перед падением. Бескрайний лазурный океан. Океан за его дверью! Даже не за входной дверью в квартиру. Вода встретила его за порогом комнаты!

Внезапно он почувствовал, что дышать то очень хочется и отчаянно замолотил руками и ногами, пытаясь выплыть на поверхность.

Иван вынырнул и хотел было оглядеться, но ему помешали волны. Плавал он плохо. Где ж научиться, когда из доступных водоемов только мелкая речка. Он уверенно держался на воде, но двигался неумело, тратя много сил, а тут вообще в первый раз оказался в море и совершенно не понимал, как бороться с волнами. Несколько раз его неожиданно захлестнуло с головой, и он нахлебался противной соленой воды, прежде чем немного приноровился вовремя подгребать руками и подскакивать вверх вместе с волной. Только тогда, периодически оказываясь выше гребешков, Иван смог оглядеться. Никакой двери, через которую он попал сюда, не наблюдалось. Вода окружала его со всех сторон. Зато, к счастью, берег все-таки рядом был, и даже относительно недалеко, так что он уверенно начал грести в сторону песчаной полосы, блестевшей золотом на ярком солнце.

Спустя минут пять стало понятно, что расстояния в море очень обманчивы. Берег вроде был совсем рядом, но за это время ничуть не приблизился, хотя Иван уже совсем устал. Все силы уходили на борьбу с волнами, и было непонятно, сдвинулся ли он хоть немного в сторону земли, или все это время стоял на месте. В голове подло всплыли прочитанные где-то ужасы про приливные течения, которые относят от берега даже опытных пловцов.

Иван перевернулся на спину и попытался отдохнуть, лежа на волнах, но тут же нахлебался воды, потому что очередная волна опять захлестнула его с головой. Он вспомнил, что стоило бы стянуть джинсы и кроссовки и плыть тогда стало бы намного удобнее, но из-за начинавшейся паники уже не решился нырнуть, чтобы раздеться. Шнурки он всегда завязывал туго и аж на три узла, чтобы не развязались. Сил осталось немного, и он вовсе не был уверен, что сможет развязать мокрые узлы.

Иван окончательно запаниковал. Угроза утонуть была с каждой минутой все реальнее. Страх придал ему еще сил, и он отчаянно начал загребать руками с удвоенной скоростью. Однако, и эти внезапно появившиеся силы были конечны. Руки быстро начали ныть от усталости, а мозг уже был занят только тем, чтобы успеть выдохнуть и, главное, вдохнуть обратно, как только рот оказывался над водой. Счет времени Иван совсем потерял. Он работал как автомат. Загрести, вынырнуть, вдохнуть, выдохнуть, опять загрести. Руки болели и дрожали от напряжения. Перед глазами плясали темные мушки.

Когда его колени коснулись дна, Иван с трудом это осознал, и еще некоторое время загребал руками на мелководье, пока опять не захлебнулся. Волны у берега начали заворачиваться и накрывать его с головой, таща обратно на глубину. Он полз на четвереньках, стараясь удержаться, когда вода била его сверху по голове и спине камнями и песком. После очередного удара в глазах потемнело. «Лишь бы не потерять сознание», – твердил он про себя и полз. Наконец песок перед глазами перестал быть мокрым, и лишь тогда он позволил себе упасть и отключиться.

Очнулся Иван в каком-то помещении. Дневной свет пробивался через большие щели в старых кривых досках и освещал унылые внутренности какого-то сарая, собранного, казалось, из всего, что попалось под руку. Вместо пола был утоптанный песок пляжа. Через щели с завыванием проникал морской ветер, наигрывая на них, как на органе, какие-то свои мелодии. Судя по запаху моря и шуму волн, сарай стоял прямо на берегу, совсем недалеко от воды.

Во рту у Ивана скрипел песок и чувствовался противный вкус морской соли. Он попытался встать, но у него сильно закружилась голова. Чтобы не упасть, он судорожно схватился рукой за стену и стал опускаться обратно на твердую лавку. В этот момент чьи-то руки подхватили его и аккуратно помогли принять вертикальное положение.

– Очнулись, господин, – проскрипел над ухом старческий голос, – Вы уж извините, что пришлось тащить вас сюда по песку. Годы то уже не те. Нести я вас не мог, а скотиной не обзавелся.

Иван выплюнул песок изо рта и обернулся. Костлявый седой старик производил впечатление еще большей ветхости и бедности, чем его жилище. Его одежда состояла из сшитых воедино кусков кожи, просоленной морем парусины и тонкой ткани, которая на заре своей юности была чьей-то белой рубахой, но потом явно успела поработать еще и половой тряпкой.

– Вы уж извините, господин, – заискивающе повторил старик, склоняясь в поклоне и выпрямляясь на каждой фразе, как раскачивающийся китайский болванчик, – я не могу вам предложить ничего, кроме воды. У меня сейчас совсем нет еды. Я как раз вышел набрать моллюсков на обед, когда нашел вас. На море вот-вот начнется шторм, и я решил перенести вас сюда. Постель вам постелил…хотя подобное жилище, конечно, не подобает вам. Я не хотел вас оскорбить, господин, но спрятаться от волн и ветра тут больше негде.

– Что вы! Не извиняйтесь. Спасибо, что помогли, – произнес Иван, удивившись как хрипло звучит его голос.

Он оглядел помещение. Свет проникал через все стены, значит весь дом состоял только из одной комнаты. Сильный ветер завывал из всех углов сразу, создавая удивительный стереофонический эффект. Казалось бы, любой шторм должен был разнести эту хибару на кусочки еще несколько лет назад. Да и как тут зимой вообще жить то?

Иван сидел на большом сундуке с плоской крышкой, застланном козлиными шкурами. В небольшой комнате сумели разместится еще кривоватый, сколоченный из посеревших от времени и соли досок, стол, два совершенно различных по форме древних стула, небольшая железная печка и даже неуместно выглядевшее здесь большое плетеное кресло-качалка, стоявшее возле единственного окна, затянутого мутной пленкой.

Пока старик неожиданно для его возраста энергично суетился и растапливал печь, на которой стоял помятый железный чайник, Иван задумался о том куда же он все-таки попал.

Виной всему был злосчастный прибор. Это точно. После нажатия кнопки он отбросил черную коробку к двери и вот результат. Там оказался океан вместо привычного коридора. По словам учителя, прибор должен был только что-то ему показать, но вместо этого Иван провалился в какое-то иное место. Так куда же? Он на Земле, или, как подсказала внезапно пришедшая в голову мысль, от которой по спине пробежали холодные мурашки, это какой-то другой мир, который описывался в выданных физиком листочках?

Нет! Об этом думать не хотелось. Иван даже помотал головой для достоверности. Пусть он будет на Земле. В России. Старик-то говорил по-русски. Со странным акцентом, необычно смягчая некоторые согласные, но болтал свободно, как на родном. Смущало только теплое как парное молоко море.

– Простите… я где-то на берегу Черного моря? – решился спросить Иван.

Старик аж подскочил, едва услышав «простите», и тут же опять склонился в глубоком поклоне:

– О господин, нет. Это Ядранско море, еще именуемое иногда морем Адрии. Я не знаю никого, кто называл бы его черным… хотя во время штормов оно бывает весьма темным. Кстати, господин, я не решился вас раздеть, но раз вы до сих пор не высушили вашу одежду… давайте посушим ее над печкой. Вы же можете завернуться в эту козью шкуру, если, конечно, сочтете это для себя приемлемым и достойным.

«Ядранско море… Бред какой-то», – подумал он. Сидеть в мокром действительно было зябко. Из щелей в спину дуло холодом.

Иван разделся до трусов и завернулся в черную косматую шкуру, которую старик достал из сундука. Стало теплее. Голова все еще кружилась, а мышцы отчаянно ныли. Ноги дрожали от усталости. Он решил пока прилечь обратно. Достаточно быстро он согрелся и не заметил, как задремал.

***

Проснулся Иван от шума за стеной. Старика в доме не было. Очень хотелось есть, но в целом за время сна он успел отдохнуть, и чувствовал себя уже неплохо.

Он принялся спешно натягивать на себя высохшую, но задубевшую от соли одежду. На улице что-то происходило. Какие-то люди что-то кричали старику, а тот оправдывался. Быстро завязав кроссовки, Иван приник глазом к щели в стене. Было видно только старика, стоящего на коленях и склонившегося ниц. Тот ненадолго поднимал голову, что-то говорил, и снова утыкался лицом в песок. Тех, кого тот так боялся, никак не получалось разглядеть – через щель виднелись только задницы двух лошадей.

Иван прислушался.

– Да, да… я вас кликнул, чтобы вы молодому господину помогли! – донеслось до Ивана, – Я же говорю, в кораблекрушение господин попал, еле выплыл, а я его укрыл и обогрел. Ведь жизнь благородных превыше всего.

– Да какого еще господина, что за чушь ты несешь?! – раздался юношеский голос, – Кто в этот сарай вообще сунется? Ну-ка, Карл, проверь кого там эта плесень господином зовет.

Дверь лачуги распахнулась, и внутри сразу стало тесно от трех здоровенных солдат в латах и островерхих шлемах, словно сошедших с кадров какого-нибудь сериала про Робин Гуда. В руках мужчины держали обнаженные узкие длинные клинки. Без всяких колебаний Ивана быстро скрутили, больно заломив руки за спину, вытащили из хижины и ткнули носом в песок. Его держали за руки, не давая пошевелится, а еще кто-то поставил ему ногу на спину.

– И это твой господин? —с издевкой спросил юноша.

– Да, господин, – голос старика дрожал от страха, – Одет ведь по благородному, да и выплыл на берег в бурю один без лодки. Известно же, из-за рифов даже корабли отсюда далече ходят. Да и не переплывет ни один человек рифы-то. Разобьет волна. А он проплыл. Значит из благородных. Силой владеет… – быстро, сбиваясь, взахлеб, пытаясь успеть сказать прежде, чем последует наказание, бормотал старик.

– Старик, ты меня насмешил, кем бы ты там не был. Какого-то бродягу записать в благородные и лебезить перед ним! Да ты уже сам себя наказал. Небось, весь свой обед на него потратил, – с усмешкой сказал невидимый Ивану юноша и как-то странно, как это обычно делают слегка подвыпившие люди, загоготал, – Нет, наказывать мы тебя не будем. Ты просто туп… но предан. Мы это ценим. Иди в дом. Отпустите его. Ну а ты, самозванец, кто таков?

Ивана схватили за волосы и приподняли голову.

Перед Иваном стояло множество лошадиных ног. Он перевел взгляд еще чуть выше, но зажмурился от слепящего солнца. На фоне яркого неба были видны только темные силуэты.  Пятеро стражников в островерхих шлемах и высокий юноша с длинными волосами, перехваченными лентой.

Ивана пнули ногой, чтобы он поспешил с ответом. Но что говорить? Как вообще эти отнесутся к правде. Здесь точно не Земля. Шпаги, доспехи, всадники… какое-то дремучее средневековье. Если ляпнуть, что он прилетел из другого мира, то еще, чего доброго, могут счесть колдуном и вообще сжечь на костре. Проверять на собственном опыте есть ли в этом мире инквизиция не хотелось.

Удивительно, но страха не было. После пережитого в море все происходящее скорее удивляло, чем пугало. Словно он оказался в каком-нибудь квесте или на съемочной площадке. Иван вспомнил типичный глупый прием из сериалов:

– Я не помню! Ничего не помню. Плыл к берегу… потом очнулся у этого старика. Все, что было до этого, забыл. Как в воде оказался… ничего не помню, – Иван постарался подпустить трагических ноток в голос. Актер из него был никакой, но в это время «господин» на лошади пьяно икнул, и Иван понял, что тот уже находится в той стадии, когда мало понимают длинные речи и уж точно не могут распознать ложь.

Юноша на коне поморщился и махнул рукой:

– А он забавный. Карл, я хочу в замке с ним разобраться. Жаль Ирма не поехала с нами, а ускакала, леший знает куда. Она бы сразу все поняла. Пусть его привяжут к седлу и… к нам в подвалы. Вот ты… как там тебя зовут? А… неважно. Останься. Остальные за мной

Парень пришпорил лошадь и поскакал по песку прочь. Всадники послушно припустили за ним. Оставшийся солдат поднял Ивана с колен и подтолкнул к лошади.

– Будь ты взрослый мужик, то бежал бы у меня за лошадью привязанным… но тебя, мальца, жалко. Смирно вести себя будешь, тогда на седло сядешь. Гоношиться начнешь – перекину через седло, как господин велел, и тогда все дыхание выбьет по дороге, – пробурчал стражник.

– Буду смирно себя вести, – послушно ответил Иван. Вставил ногу в стремя и попытался как в кино лихо заскочить на коня, но это только на первый взгляд выглядело легко. Если бы солдат не подставил плечо, то он бы грохнулся на землю. Когда Иван кое-как вскарабкался в седло, ему связали ноги, продев веревку под животом коня и привязали руки к седлу. Взяв поводья, солдат повел лошадь шагом вслед за умчавшимися всадниками.

«Ну что же. Начнем знакомство с этим миром с конной экскурсии», – пробормотал Иван, пока они выезжали с пляжа. Он был уверен, что оказался во времена если не Робин Гуда, то, как минимум, мушкетеров. Кольчуги и шпаги на это совсем недвусмысленно намекали. Однако, уже на первых шагах лошади он понял, что ошибся. Притороченные к седлу кожаные сумки застегивались на самую обычную металлическую молнию. Иван попытался вспомнить когда ее изобрели на Земле? Уж точно не раньше девятнадцатого века. Он немного, насколько позволяла веревка на руках, расстегнул застежку. Сумка была пуста, но на боковой стенке был пришит обычный земной шильдик. «Made in China» с удивлением прочитал он.

Как только они выехали на большую дорогу и почапали вдоль небольшого поселения, он окончательно понял, что попал не в средние века, а в какой-то бардак. Словно на съемочной площадке исторических фильмов устроили грандиозную распродажу реквизита и каждый нахватал себе наобум вещей из разных эпох. Да ладно бы только одежду или элементы декора. Там, похоже, и дома раздавали. Чем ближе они подходили к городу, тем больше он приходил в замешательство. Пластиковая вывеска над придорожным кафе, с надписью «У Борова», современный велосипед, прислоненный к забору большого каменного коттеджа, на балконе которого в шезлонге загорал пузатый человек, обутый в резиновые сланцы. Но одновременно с этим они проезжали деревянные избы и мазанки, телеги и прочие повозки, управляемые лошадьми. Да и люди победнее были одеты более-менее похоже на то, что он видел в старых чешских сказках: кафтаны, кожаные штаны, куртки и плотные грубые рубахи.

Больше всего поражала тишина. В Москве так привыкаешь к постоянному шуму города, что уже не замечаешь его, но когда вокруг становится по-настоящему тихо… это сразу замечаешь. Конечно, звуки вокруг были: где-то стучали молотки, цокали копыта, разговаривали люди… но по сравнению с шумом настоящего города это была практически идеальная тишина. Здесь точно не было ни автомобилей, ни иных двигателей.

Грунтовка уступила место мостовой, а дома стали каменными, в три-четыре этажа, с типичными для Европы темными балками на фасадах. Иван как-то на географии делал доклад про Прагу и у него теперь было полное ощущение, что он едет по брату-близнецу чешской столицы. Город был красивый, но по сравнению с Москвой какой-то уж слишком мрачный и готичный.

Ужасно бесило, что на него тут все пялились, показывали пальцем, и о чем-то таинственно перешептывались. Ну и что, что он одет по земному? Он видел тут людей в джинсах, как у него. Правда все они явно были из богатеев. Если в Москве ценились бренды, то тут признаком роскоши, судя по всему, являлись вещи из его мира. Интересно, его что, воспринимают сейчас как арестованного олигарха?

Да куда же он попал то, что за дичь вообще? Его ведет солдат, одетый как будто кто-то скрестил стражу ноттингемского шерифа с гвардейцами кардинала, а вот пара мужчин в одинаковых черных кожаных косухах, беседует с господином в черном фраке и в цилиндре викторианской эпохи. Навстречу проехала шикарная открытая конная повозка с женщиной в белых кружевах и шляпке, наводивших на мысли о девятнадцатом веке и героинях Чехова или Тургенева. Рядом с ней сидел полноватый лысеющий мужчина в атласном кафтане и джинсовых бриджах. А здания? В центре города так вообще царил полный бардак. Белоснежный классический особняк с колоннами стоял рядом с невыносимо малиновым зданием в стиле барокко, обильно обляпанным белыми и золочеными завитушками. За ним виднелось какое-то футуристическое нагромождение неоштукатуренных бетонных кубов, при проектировании которого архитектор был явно не в себе. Посмотришь на другую сторону улицы, а там обычное светлое каменное здание с темными балками на стенах. Прага Прагой. Только надписи везде на русском. Дореволюционном, с ятями.

Пока они плелись по узким улочкам, ноги совсем затекли. Все тело ниже пояса отдавало болью с каждым шагом лошади. Потом кобыла еще невыносимо долго тащилась кривой петляющей дорогой на замковый холм. Иван старался отвлечься от боли разглядывая шикарную панораму на вторую половину города, находившуюся за неширокой рекой. Все здания тут были не выше трех-четырех этажей. Над ровными рядами крыш возвышалась только ратуша с часами. Близко к центру возле реки виднелся огромный парк.

Старые высокие стены и зубчатые башни замка опять вернули Ивану ощущение, что он попал в дешевый сериал про рыцарей, в котором режиссер забывает про историческое соответствие мелких деталей и по ошибке оставляет асфальтированный проход в воротах и фонари на стенах. Сами ворота в замок имели нездоровый сиреневый цвет со странным оптическим эффектом типа окраски «хамелеон». По мере того, как лошадь приближалась к ним, ворота становились все темнее и темнее, и вблизи приобрели логичный оттенок старого дуба. Ведущий его стражник почему-то остановился в проходе и с удивлением уставился на них буквально как баран на новые ворота. Иван вежливо покашлял. Его провожатый вздрогнул и потащил коня дальше.

На асфальтированном внутреннем дворе замка царила хорошо организованная суета: женщины с тюками белья, разминающиеся в углу стражники, какая-то ребятня, ведущая под уздцы белоснежного коня. На него уже так откровенно не пялились, хотя косые любопытные взгляды Иван на себе ловил. Прислуга тут была хорошо воспитана.

Солдат развязал его, и Иван попробовал соскочить с лошади, но затекшие ноги его вообще не слушались. Он шмякнулся на асфальт как мешок с сеном и больно ободрал ладони, чем вызвал дружный гогот стоявших неподалеку стражников. Его сопровождающий кликнул их, и Ивана, подхватили за локти и резво потащили куда-то в боковую неприметную дверь.

Его практически пронесли по длинной лестнице вниз и привели в темный коридор с крепкими старыми дверями по сторонам. Тянуло холодом, плесенью и сыростью. Это было самое настоящее подземелье из дешевого американского сериала, только на каменных стенах вместо факелов находились металлические светильники, в которых плясали веселые желто-голубые язычки газа.

Ивана завели в небольшую камеру. Стражник собирался уже закрыть дверь, но он решился все-таки спросить:

– Эй, подождите! А надолго меня сюда? – и добавил уже в полголоса – И еще хотелось бы знать за что.

– Пока господин не велит тебя явить пред его светлы очи, – строго ответил усатый стражник. Потом, оглядев узника с ног до головы, смягчился, и сказал чуть тише – Если повезет, то после обеда кликнет.

– А если не повезет?

– А если не повезет, то за обедом еще вина выпьет, и устанет. Тогда, значится, спать ляжет. И кто его знает, вспомнит ли про тебя потом, как проснется. У нас тут один почти неделю сидел. Только баланду жрал зазря, – стражник охотно запугивал узника и не спешил отойти от двери. Наверное, не часто ему удавалось хоть кому-то высказать свое недовольство.

– Ну потом то его отпустили?

– Ага, плетей всыпали и отпустили. Чего только мариновали, непонятно. Мне дежурить всю неделю пришлось. Он, как и ты, у нас единственный сидел. А мне, представь, вместо чистой казармы наверху, пришлось здесь торчать. Из-за этой сырости у меня колени потом месяц еще болели. Ходи тут вверх-вниз за едой, да сиди в этом каменном сыром мешке. Тьфу. Леший бы тебя побрал парень!

С удовольствием заметив панику на лице Ивана, усатый довольно выдержал паузу, закрыл дверь, запер замок и сделал вид, что собирается уходить, но потом все-таки приоткрыл щель вверху двери, и добавил:

– Да не дрожи так от страха, пацан. Если хозяин о тебе забудет, тогда я завтра про тебя госпоже расскажу. Она разберется. А еще лучше сегодня. А то опять ходить туда-сюда. Эх. И да…это… не бузи тут. А то приковать придется. Сиди тихо. Сегодня-завтра просто выпорют и отпустят.

Стражник ушел, оставив ошарашенного Ивана осознавать услышанное.

Обстановка в камере была спартанской: два мешка набитых гнилым сеном, заменяющие узникам матрас, дыра в полу с дурным запахом и кандалы на стене – вероятно для тех преступников, что «бузят». Свет с трудом просачивался через узкое оконце под потолком.

Подождав, пока шаги за дверью затихнут, Иван подошел к двери и подергал. К его удивлению, несмотря на то что массивная дверь была надежно прикреплена к стене выдвигающимися стальными штырями, кладка вокруг этих штырей опасно шаталась. Выбить дверь или вынуть удерживающие ее камни было не очень сложно.

Конечно, он не собирался бежать. Пробираться по незнакомому замку полному стражи… да и куда бежать то? Тут хотя бы кормить будут.

Ему все еще не казалось, что он в серьезной опасности. Да и чего он действительно такого натворил? Выплыл на берег и все! Судя по всему, выглядит он богато. Видимо вещи с Земли тут конкретно стоят. Вот только настоящие «господа» никак не считали его ровней, несмотря на одежду. Есть еще какой-то признак, по которому они безошибочно могли определять своих. Надо вспомнить дореволюционную Россию. Кто там был из богатых и более-менее уважаемых, но не из господ? Купцы! Пусть он будет купеческим сыном. Он потерял память из-за кораблекрушения и забыл где его дом. Так за что его тогда наказывать? Совершенно не за что! Его позовут, послушают, позабавятся и отпустят. Главное, чтобы о нем не забыли, как грозился, то ли в шутку, то ли всерьез усатый охранник.

Иван перестал нервно расхаживать по камере, и присел на мешок с сеном. Очень хотелось есть. До этого мозг был слишком занят наблюдением за новым миром и не обращал внимания на голод, но зато сейчас желудок решил взять свое. Иван попытался посчитать сколько часов прошло после легкого завтрака, который он съел еще утром в квартире. Но сколько он проспал в хижине старика? А сколько без сознания на пляже валялся? Когда его подвозили на лошади к замку, солнце уже было низко, но кто его знает когда тут закат. Тетя, наверное, уже хватилась его и обзванивает друзей. Могла уже и полицию вызвать. Шутка ли, исчез перед обедом и до вечера его ни дома нет, ни друзья его не видели. Когда он вернется, вот ругаться будет.

Тут Иван погрустнел и обхватил голову руками. Когда вернется… оптимист! А как? Дурацкий прибор физика остался в квартире. Он что, застрял тут навсегда?! В незнакомом мире, без документов, без денег и даже без элементарных знаний о местных правилах и порядках.

Хотя стоп. Тут же полно вещей с Земли! Не могут тут делать молнии и современные велосипеды со скоростями! Все это тащат из его мира. Туда кто-то ходит. Либо сами господа, либо купцы, которые им эти шмотки привозят. Надо только их найти. Может у хозяев замка аккуратно спросить?

Кстати, о времени. Как же он забыл о телефоне? Он пошарил по карманам и понял почему не вспоминал о нем. Смартфон пропал. Иван припомнил, что, когда он снимал и надевал брюки в хижине старика, ему уже ничто не мешалось в карманах. Значит телефон к этому времени был уже потерян.

Елки палки, как же жрать хочется! Старясь унять чувство голода он лег на мешок и постарался задремать. Он проворочался где-то час, пока в коридоре наконец не раздались шаги. Дверь открыл усатый стражник в сопровождении еще троих солдат.

– Ну что, малой… повезло тебе. Глупостей делать не будешь?

– Не буду, – чистосердечно пообещал Иван.

– Тогда руки вязать не станем. Проходи. Без резких движений.

Его повели по лабиринту лестниц и коридоров. Впереди шел тюремный охранник и показывал дорогу, а сзади еще пара солдат, причем замыкающий шел на всякий случай с мечом наголо.

По мере продвижения по замку обстановка становилась все богаче, а освещение ярче.  Наконец, они остановились у больших дверей, у которых стояло еще два стражника. Они кивнули пришедшим и открыли дверь.

Иван почему-то ожидал увидеть большой зал с узкими маленькими окнами, колоннами и троном, как в фильмах про рыцарей, но комната за дверью оказалась относительно небольшой. Напротив входа алело закатом широченное окно в пол, до которого было всего метров десять. На боковых каменных стенах было развешано различное оружие. Под ногами темный деревянный пол, такие же темные балки на высоком потолке.

Ближе к окну стоял длинный стол, за которым в большом кресле сидел мужчина. Второй человек стоял у окна, и лучи заходящего солнца не давали его толком рассмотреть. Хозяева явно только что закончили обедать. В комнате еще пахло жаренным мясом, и в животе у Ивана сразу нехорошо заурчало.

Его появление в зале ознаменовалось страшным шумом. Внезапный порыв ветра со звоном разбившегося стекла распахнул одну из створок окна, и в то же время со стен сорвались все щиты и доспехи и с жутким грохотом обрушились на пол. Развалившийся в кресле возле стола длинноволосый юноша вздрогнул от этой неожиданной какофонии и выплеснул на белую атласную рубашку красное вино из кубка, который держал в руке. Второй спокойно повернулся. Он стоял точно на фоне оранжево-розового солнца, поэтому Иван видел только темный силуэт, обрамленный солнечным сиянием. Светящаяся, словно ангел, фигура вдруг зло рассмеялась звонким девичьим смехом, а затем с негодованием произнесла:

– Влад, ты так напился, что даже свои старые железяки поддерживать уже не можешь?

Влад был тем самым юношей с пляжа. Теперь Иван смог разглядеть его подробнее. На вид тому было лет восемнадцать-двадцать. Правильные, но несколько крупноватые черты лица. Широкие выступающие скулы, пухлые губы и большой нос, по отдельности, наверное, выглядели мужественными и даже грубоватыми, но вместе создавали почему-то ощущение женственности и капризности. Не добавляли мужественности и длинные светлые волосы, перехваченные серой лентой, крупными локонами ниспадавшие на плечи. Его можно было бы назвать красавчиком, но он был красив не мужественной красотой, а какой-то… фотомодельной, как для себя сформулировал Иван. На белоснежной рубашке хозяина замка теперь растекалось бордовое пятно от вина, которое тот неверными жестами пьяного человека зачем-то безуспешно пытался с себя стряхнуть, размазывая еще больше. С момента встречи на пляже он явно накидался еще, и теперь вряд ли смог бы устоять на ногах, если бы вдруг решил подняться из этого большого резного деревянного кресла.

Ивана подвели поближе к столу. Он прикрыл глаза от солнца ладонью и наконец смог рассмотреть вторую фигуру.

Удивительно белоснежные волосы светились и искрились в свете заходящего солнца, обрамляя лицо девушки подобно нимбу, а когда он взглянул ей в глаза, то встретил ослепляющий синий взгляд феи из его снов.

Глава 3. Бродяга. Беглец. Преступник

Это без сомнения была она. Иван не сомневался ни секунды. Девушка была не просто похожа. Это точно была та самая фея, которую он регулярно пытался спасти от различных кошмаров. Те же белоснежные волосы, какие могли бы быть только у альбиноса, но у девушки при этом были длинные темные ресницы и достаточно темные брови. То же лицо с широкими скулами, ямочками на щеках, и с идеально прямым аристократическим носиком. Тот же насмешливый озорной взгляд.

Во сне у ее глаз не было такой магии. Они были необычными, но не настолько завораживающими. В реальности от них невозможно было оторваться. У ее глаз не было плоской неподвижной цветной радужки, как у обычных людей. Вокруг зрачка клубилась и переливалась синяя бездна, и с каждой секундой, пока Иван смотрел в нее, он погружался все глубже и глубже. Как можно было вообще иметь такой взгляд? Бездонный, наполненный непонятной мудростью вечности и бесконечности, но одновременно озорной, искрящийся и даже немного детский?

Ему показалось, или в тот момент, когда фея взглянула на него, она вздрогнула и ее и без того большие глаза на мгновение еще больше раскрылись? Ее лицо тут же приняло надменно-безразличный вид, и девушка отвернулась. Стоя спиной к Ивану, она о чем-то раздумывала. Взяла со стола пустой серебряный кубок и рассеянно вертела его в руках.

Нетрезвый юноша в кресле тем временем делал странные жесты. Сложив правую руку в щепоть, он направил ее на пятно на рубашке и странно зашипел от натуги. Потом зашипел еще раз. На третьей попытке он выпучил от усердия глаза, но чего бы он не хотел добиться, у него явно ничего не вышло. Пятно постепенно распространялось по ткани все больше.

Девушка посмотрела на него, искоса, через плечо, и брезгливо поморщилась.

– Влад. Нельзя доводить себя до такого состояния. Ты совсем теряешь контроль. Иди проспись… или хотя бы переоденься.

У нее был удивительный голос. Он одновременно был звонким, высоким и нежным, но вместе с тем в нем внезапно проскакивали и низкие тона, с небольшой хрипотцой. Если закрыть глаза, то иногда можно было бы подумать, что говорят в унисон два человека.

– Убери это пятно, – попросил юноша, – Ты же можешь. Не знаю, что со мной случилось. Никогда такого не было. Я ж выпил то немного.

– Никогда такого не было и вот опять… это ты называешь немного? – фыркнула фея, – Прачка уберет. Иди спать, – холодно добавила она.

Потом повернулась к стражникам:

– Проводите его до его спальни.

– Нет, а чего ты тут распоряжаешься? Ты же пока никто! Вообще я тут хозяин! – начал возмущаться Влад.

Девушка медленно повернулась к нему и пристально посмотрела в глаза. Иван невольно залюбовался ее идеальным профилем. Хозяин замка стушевался. Пьяный бунт, похоже, закончился не начавшись. Выдержать пристальный взгляд этих синих глаз было непросто.

Солдаты все это время переминались с ноги на ногу. Попадать под немилость любого из господ им очень не хотелось.

Наконец Влад с трудом поднялся из кресла, но, пошатнулся и чуть было не упал обратно. Тут уж стража подскочила, взяла нетрезвого юношу под локти и аккуратно повела прочь из зала.

Все это время фея стояла спиной ко всем, демонстративно отвернувшись к окну, и наблюдала закат.

«Интересно, кто он ей? – подумал про себя Иван, – Неужели… жених?»

Вырвавшись из магии ее глаз он наконец внимательно смог ее рассмотреть. Так же, как и во снах, ей было примерно лет пятнадцать. Высокая и стройная. На каблуках, если бы она их носила, была бы даже выше его. Одета она была в костюм для верховой езды: светлые узкие брюки, заправленные в белые сапоги с небольшим каблуком и синий, удивительно подходящий к ее необычному цвету глаз, мундир с двумя рядами золотых пуговиц. Спереди короткий, доходящий до ремня на брюках, но с длинными фалдами сзади.

Белоснежные волосы были пострижены примерно до середины шеи, и находились в состоянии художественного беспорядка. Иван, однако, знал, что за подобным видимым хаосом иногда может скрываться длительная работа визажиста.

– Ты тоже можешь идти, Оскар, – холодно, не поворачиваясь, произнесла девушка.

– Но госпожа… тут пленник… – начал было возражать единственный оставшийся в зале усатый тюремщик.

Фея медленно отвернулась от окна и удивленно вскинув бровь обратила теперь все свое пристальное внимание на стражника:

– Ты… считаешь… что мне… что-то… может… угрожать? – она произнесла это медленно, четко выделяя каждое слово, как отбивающий такт метроном, а в ее голосе появились неожиданные стальные нотки.

– О нет, госпожа, простите, – Оскар склонился в глубоком поклоне, и пятясь покинул зал.

Иван удивленно проводил охранника взглядом.

Фея, все еще не глядя на него, повернулась к образовавшейся на полу груде оружия, и внезапно все мечи, алебарды и доспехи сами по себе взмыли в воздух и вернулись на свои места на стенах. Девушка не сделала при этом ни единого жеста. За ее спиной взлетели с пола осколки стекла и, сделавшись на какой-то момент жидкими, слились в один прозрачный комок, а затем растеклись пленкой внутри оконной рамы, став снова обычным оконным стеклом.

Иван протер глаза и некоторое время удивленно моргал, гадая не почудилось ли все это ему только что. Хозяйка замка в это время с любопытством наблюдала за его реакцией.

Когда он повернулся к ней, то решил пока не поднимать взгляд и не смотреть ей в глаза. Он боялся, что тогда не сможет ответить ни на один вопрос.

– Оскар рассказал мне, что брат велел притащить тебя с пляжа. Зачем? И кто ты такой? – девушка заинтересовано склонила голову на бок.

Иван растерялся. Заготовленная легенда про купеческого сына разбилась вдребезги. Он не представлял как будет врать своей фее из снов. Он вообще очень не любил врать, делал это редко и очень неумело, не вовремя краснея и сбиваясь. Он все-таки взглянул в эти пронзительные глаза, и почувствовал, что не сможет соврать. Ей – не может. Это его фея и отгораживать себя от нее стеной лжи было неправильно.

Девушка истолковала его молчание по-своему:

– Мне сообщили, что у тебя амнезия. Это так? Ты что, вообще ничего не помнишь?

Она внимательно изучала его лицо. Тут Иван решился:

– Нет никакой амнезии. Я попал к вам из другого мира. Не знаю, как так вышло. Это все один прибор. Я его как-то не так включил. Вышел за порог дома в своем мире и упал в воду здесь, у вас. После того как я с трудом выплыл на берег и отогрелся в хижине какого-то старика, то приехал этот юноша, который сидел в этом кресле, приказал меня связать и привезти в замок. Больше мне нечего сказать.

– Вот как… – девушка разглядывала его, обходя вокруг, как интересный экспонат в музее, – по крайней мере это больше похоже на правду.

Иван моргнул. Ничего себе! История про другой мир для нее более правдива, чем простая потеря памяти из-за травмы. Сюда что, регулярно попадают мальчики с Земли?

– Хм, – продолжила она размышлять вслух, – Одетый в вещи с той стороны Моста юноша, который так удивленно наблюдает как я использую Силу, как будто видит это в первый раз в жизни. Юноша, который обращается ко мне, не называя госпожой. Между прочим, только за это в другом замке тебя бы как минимум высекли. М-мм… пожалуй, что в другую историю я бы и не поверила.

Она постояла минуту молча, раздумывая.

– Так ты дух? Надо же… никогда бы не подумала.

– В смысле? – невольно вырвалось у Ивана.

– Ну ты же пришел с той стороны, из мира духов? Странно… я не чувствую в тебе никаких отличий от обычных людей.

Она отошла обратно к столу, внезапно потеряв к Ивану всякий интерес:

– Я не вижу смысла задерживать тебя. Ты не самозванец, как, наверное, счел брат. Тебе просто не повезло… я велю страже выпустить тебя из замка. Можешь идти.

«Ага. Все-таки брат», – подумал Иван про себя.

– Простите, – ему было непривычно называть сверстницу на «вы», но он боялся, что иначе может ее рассердить, раз уж эта аристократка привыкла что к ней иначе как «госпожа» не обращаются, – а вы можете вернуть меня назад, домой… в мой мир?

Ему показалось, что она опять вздрогнула и на мгновение выпала из образа надменной принцессы, потому что в ее голосе неожиданно он услышал нотки грусти:

– Пока нет. До инициации не могу. А потом…– на скулах девушки появились напряженные бугорки, словно та сильно стиснула зубы, а затем, одернув себя, она добавила уже прежним голосом повелительницы:

–Я же велела тебе уходить! Почему ты еще тут?!

Фея отвернулась к окну.

Иван кивнул, хотя девушка не могла это видеть.

Надо было еще сказать хоть что-нибудь! Это же была его фея! Та, которую он постоянно пытался спасти в своих видениях. Она перед ним наяву! Но что сказать? От неожиданности он совсем растерялся. Не признаваться же с порога, что последний год она ему постоянно снится. Очень похоже на самый тупой способ познакомиться: «Девушка, а вы мне снились…»

Иван растерянно покачал головой и пошел к выходу. В дверях он обернулся на прощанье. Фея так и стояла спиной к нему, смотря на закат. Солнечные лучи опять охватывали ее фигуру, окружая фантастическим светящимся ореолом. На мгновение ему даже показалось, что за ее спиной расправляются огромные светящиеся огненные крылья.

Выйдя за дверь, он обратился к стражникам у входа:

– Она… то есть госпожа сказала проводить меня до ворот из замка.

Солдат быстро заглянул в зал, что-то спросил и выслушал приказание. Затем прикрыл дверь и кивнул Ивану, показав, идти за ним. Они опять шли длинной чередой каких-то коридоров и залов. В одном из них, проходя мимо огромного зеркала в тяжелой бронзовой оправе, Иван вдруг увидел свое отражение и ужаснулся. Его волосы в полном беспорядке торчали какими-то клоками, став совсем жесткими от морской соли. Кое где в них запуталась шерсть от козлиной шкуры из дома старика и солома из тюремного мешка. На грязном лице виднелись разводы соли, а под его серыми глазами можно было различить такие же серые синяки от усталости. Задубевшая, мятая, в белых соляных разводах одежда выглядела так, что в Москве бы он в таком виде постеснялся ходить по улице. Да он даже в Туле в таком виде мусор не пошел бы выносить! Иван содрогнулся. Это вот в таком виде он предстал перед феей?! Неудивительно, что она его выгнала. Бомж бомжом.

Не такой он воображал себе их встречу. В мечтах Иван в красивых доспехах врывался в горящий или рушащийся замок, спасал принцессу и увозил ее вдаль на верном коне. А в реальности? Как бродягу его приволокли и бросили к ее ногам. А он даже сказать ничего толком не смог. Хорошо еще, что действительно высечь не велела. Небось, как после бомжа, еще после него пол попросит помыть. Хорош рыцарь-спаситель, нечего говорить!

Выйдя за ворота, он все-таки не выдержал и спросил у солдата:

– Скажите пожалуйста, чей это замок?

Солдат удивился, но ответил:

– Виконта Влада де Клэр и его сестры, неподтвержденной княгини Ирмы де Клэр.

– А что значит неподтвержденной?

Солдат удивился так, что даже перестал косится на изменившие свой цвет ворота и полностью обратил свое внимание на Ивана:

– Э-ээ…ну дык… госпожа еще не прошла обряд инициации, и пока именуется титулом матери.

Он мало что понял, но кивнул, поблагодарив сопровождающего за ответ, и пошел по дороге вниз с холма, на котором стоял замок.

***

Иван бессмысленно бродил по городу, глядя как немногочисленные магазины закрывают створки ставень на ночь. Сумерки сгущались непривычно быстро, как это бывает на юге. Он ругал себя за то, что так быстро ушел из замка. Ну чего вот он так рвался из камеры? Куда, главное? Он один в незнакомом городе…да что городе… в незнакомом мире. Без денег, без документов. Да и есть хочется жутко. Урчание в животе, наверное, было слышно даже редким прохожим.

«Ну что ж. Буду учиться быть бомжом», – грустно сказал он вслух.

Когда совсем стемнело, и улицы опустели, он начал искать хоть какую-нибудь лавочку, на которой можно было бы примоститься на ночь и хоть немного поспать. Мешок с сеном в камере теперь воспринимался не таким уж и неприятным место для ночлега.

Он брел по какой-то улице, когда внезапно дома расступились и за ними показалась смутно различимая в темноте зелень. Иван вышел к невысокой ограде. Кажется, именно этот парк он видел с холма. Частный сад вряд ли мог быть такого размера. Это явно было общественное место. Как Иван не вглядывался в темноту за оградой, но так и не смог разглядеть что там находится, кроме деревьев и кустов. Он оглянулся, чтобы убедится, что никто не видит, и быстро перемахнул через невысокий заборчик.

Пробираться почти наощупь в темноте по парку было непросто. Со стороны реки медленно, но верно наползал туман и уже через несколько минут от находящихся всего в нескольких шагах деревьев остались одни силуэты. Два раза он спотыкался о какие-то большие камни, а в третий раз все-таки растянулся и пребольно ударился коленкой и локтями о какую-то плоскую каменную плиту. Пришлось все-таки достать из кармана ключи от тульской квартиры с брелоком-фонариком. Как ни странно, но после моря тот работал. Батарейка была почти севшая, но на несколько минут ее могло хватить.

Иван лежал на темной гранитной плите, на которой золотом было написано чье-то имя, а ниже стояли две группы цифр через дефис.

Он попал на городское кладбище.

Неприятные холодные мурашки побежали по позвоночнику. Нельзя сказать, что он серьезно верил в призраков и прочую нечисть, но оказаться ночью на окутанном туманом кладбище было страшновато. Хотя… возможно это было лучшее место для ночевки. Скамеек на улицах он так и не нашел, да и там его могла забрать какая-нибудь местная полиция. Здесь его вряд ли кто-нибудь побеспокоит.

Иван побрел дальше в тумане, освещая себе путь фонариком. Внезапно он услышал какую-то возню впереди и остановился. Идти дальше было страшновато. Это на Земле не существовало призраков и зомби, но насчет этого мира он уже не был уверен. Фея-княгиня на его глазах заставила летать тяжеленые доспехи. Кроме того, она сочла его каким-то «духом», а значит в этом мире что-то такое есть. Кто его знает, что там копошится в ближайшей могиле.

Внезапно из-за надгробия впереди донеслось «Ай, леший тебя побери…»

В чем Иван точно был уверен, так это в том, что призраки не ругаются.

Он приблизился. Откуда-то из-под земли лился тусклый желтый свет, освещая соседние надгробия. Как только Иван подошел, свет тут же погас. Из вырытой могилы показалась чья-то голова. Иван посветил на неизвестного фонариком. Пожилой седой мужчина в темном пышном берете сощурился от яркого света, пытаясь разглядеть кто же стоит перед ним, а затем округлил от испуга глаза и резво выпрыгнул из вырытой ямы.

– А-аа, – нечленораздельно закричал старик. Он вытянул в сторону Ивана руку и как-то странно замахал ей, – Исчезни… исчезни!

Иван остановился, сдерживая смех. Видимо, теперь его самого приняли за призрака. Он хотел было уже сказать незнакомцу, что тот ошибся, но не успел.

– Да кто ты такой?! – воскликнул тот, и внезапно отскочил подальше, округлив глаза еще больше, – о боги… только великий магистр может даже призраком сопротивляться Силе. Боги… а-аа, – и с нечленораздельным криком мужчина бросился бежать прочь, периодически спотыкаясь и падая.

– Постойте… смеясь крикнул ему вслед Иван, но тот его уже не слышал.

– Джедай фигов… силу он использовать будет, – пробормотал Иван и посветил в раскопанную могилу. Пустая яма. Чего этот сумасшедший там искал? И где его фонарь

В это время подул ветер и разметал последние клочья тумана. Из-за туч выглянула полная луна. В фонарике больше не было смысла, и Иван выключил его, чтобы сберечь заряд.

Он больше не боялся. Похоже, он и есть самый страшный призрак на этом кладбище.

Надо было все-таки найти место для сна. Спать на плоском могильном камне он не собирался – слишком жестко, да и под утро тот стал бы совсем холодным. Пройдя еще немного, он нашел старое толстое покрытое мхом дерево и устроился у его корней.

Заснуть не получалось. Очень хотелось есть, да и ночь становилась все прохладнее. Очень скоро от холода и голода начали стучать зубы. Внезапно он почувствовал запах дыма. Не просто дыма от печки, а вкусного такого дыма, пропитанного ароматами жарящегося мяса. Такой запах не распространяется слишком далеко. Шашлык или нечто похожее делали где-то рядом. Как завороженный он поднялся и принялся озираться и принюхиваться, и действительно, вдали он увидел слабые отсветы костра на деревьях. Иван побрел в ту сторону и скоро вышел на небольшую полянку между пятью толстыми ивами, надежно закрывавшими ее от ветра и чужих глаз. В центре горел небольшой костер, на котором на небольших шпажках из веточек жарилась какая-то мелкая дичь. Возле костра никого не было.

От голода у него совсем уже сводило желудок, но он решил, что брать еду без спроса не будет. Вряд ли хозяин или хозяева костра ушли надолго, иначе мясо могло бы совсем сгореть. Иван присел возле огня, надеясь хотя бы согреться. Потом прилег. Усталость брала свое.

– А ты честный, – внезапно сказал голос над ухом, – это хорошо.

Иван вскочил как ошпаренный. Из-за ближайших кустов торчала голова мальчишки лет десяти. Вид у незнакомца был крайне неряшливый: круглое чумазое лицо, всклокоченные волосы непонятного грязного оттенка, не знавшие расчески и мыла очень и очень давно, льняная и тоже давно не стираная рубашка навыпуск, которая была очень велика пацану, и серо-коричневые штаны с мешками на коленках.

– Да ты не бойся. Я тут один, – весело произнес мальчишка, – Я услышал как ты идешь и спрятался. Мало ли кто тут ночью шастать будет. Вдруг призрак какой. Или люди злые. А ты ничего. Хороший. Мясо без спросу не брал. Давай, садись. Есть будем. А то крыса сейчас пригорит.

– Крыса? – Иван удивленно уставился на висящие на палочках тушки.

– А то! Даже две. Сегодня жирные попались. Думал одну на завтра оставить, но решил обеих все-таки зажарить, – с азартом произнес чумазый, выходя из-за кустов, – как раз, видишь, угадал. Да садись, чего стоишь. Гостем будешь. Меня, кстати, Чиж зовут.

– Э-ээ.. Иван.

– Будем знакомы. Да ты бери крысу, не стесняйся. Ты недавно без дома остался? Спишь на кладбище, глаза голодные, а одежда еще приличная вроде.

– Ну да. Сегодня. Долго рассказывать, – Иван осторожно взял одну из палочек. Жаренная крыса пахла очень аппетитно, особенно если не есть до этого почти сутки. Он осторожно отковырял кусочек мяса и положил в рот. Оно чем-то напоминало жаренную индейку или курицу.

«Докатился, – подумал он про себя, – окончательно вживаюсь в роль бомжа. Ужинаю крысой».

Чиж в это время уже вовсю уплетал свою порцию, держа тушку двумя руками:

– Ты не бойся, – с набитым ртом пробубнил он, – Я их хорошо готовлю. И травы знаю нужные, чтобы запах отбить. Вкусно ведь?

Иван кивнул. Если забыть о том, что именно он ел, было действительно вкусно.

– Ну и как ты дошел до жизни такой? – поинтересовался Чиж, после того как расправился со своей порцией.

Почему-то Ивану казалось, что вот сейчас его честной истории не поверят.

– У меня память отшибло. Помню, как плыл, боролся с волнами. Говорят, что я уцелел после какого-то кораблекрушения. Знаю только как зовут, и все. Не помню ни родителей, ни откуда я. Брожу по городу, не понимаю куда податься теперь.

– А ты не из господ часом? Шмотки то на тебе богатые.

– Вот княгиня местная меня за господина не признала. Притащили меня к ней в замок, она на меня взглянула и вышвырнуть велела.

– Ага. Значит ты из слуг господских. За молодым хозяином вещи донашивал, – категорично заявил бродяжка, – иначе бы госпожа тебя признала бы. Они своих всегда за версту чуют.

– Это как?

– Ого, парень. Да тебе, похоже, вообще полбашки отшибло. Ты откуда свалился то? Они ж мастера! Мастер разума всегда своих чует. А как именно… кто их там разберет.

Иван понял, что впредь спрашивать надо аккуратнее, а то, чего доброго, неожиданный товарищ сочтет его либо шпионом, либо сумасшедшим.

– Скажи, а что эта ваша госпожа одна живет, без родителей?

– Почему одна? С братом. Родители ее вроде померли, когда она совсем маленькой была. Их бабушка воспитывала. Когда брат инициацию прошел и виконтом стал, так и бабка пропала куда-то. Не знаю, может тоже померла. Теперь вроде как Влад хозяин замка, и она под его надзором, пока тоже инициацию не пройдет.

«Кто еще там у кого под надзором – это большой вопрос», – подумал про себя Иван. Очень хотелось расспросить про мастеров разума, но он боялся вызвать подозрения у мальчишки, поэтому спросил про самое непонятное во всем что он услышал.

– А когда у нее эта… инициация, и что это вообще?

– Э… да скоро уже. Где-то через неделю. Сегодня какое число?

– Двадцать пятое августа.

– Чего-чего? – Чиж тоскливо и сочувственно посмотрел на него, – Да, Иван. Тебе бы еще раз княгине показаться бы. Похоже у тебя того… не все в порядке с кукушкой то. Она тут иногда в городе больных принимает. Все с чем доктор не справляется забесплатно лечит. Может тебе мозги назад вправит.

Иван нервно взъерошил волосы. Чего он не так сказал то?

– Ладно. Короче первого пожнеца в столице большой праздник будет. Народу съедется уйма. Там же не только у нее, у всех дворянских детей, коим пятнадцать в этом году исполнилось, инициация будет. По их силам и способностям титулы получать будут. Твой господин, от которого у тебя вещи, тоже наверняка ее когда-то проходил или будет проходить.

Кое-что прояснялось. В том числе таинственное «пока не могу» Ирмы.

– А что, она добрая княгиня то? Если бесплатно лечит всех…

– А чего ты все про нее спрашиваешь, а? – внезапно, хитро улыбнувшись, спросил Чиж.

Иван смутился от неожиданного вопроса и замолчал, чувствуя, что краснеет. Бродяжка, заглянув ему в глаза, протянул:

– О-уу… понятно. Ну знаешь! Она у нас красавица, конечно, но даже не мечтай. Бесполезно. Их род один из сильнейших. Они кровь простолюдинами разбавлять не будут. Не дураки, замка то и земель лишаться.

– Да я и не…

– Ладно, ладно. Я в это лезть не хочу. Это твое дело, – замахал руками Чиж.

Пару минут они помолчали.

– Слушай, не сочти вопрос странным. Город этот как называется?

– Розеград. Тут у нас розы какие цветут, видел? Вся империя завидует. Даже в столицу цветы поставляем, – Чиж важно шмыгнул носом, словно местные успехи садоводов были исключительно его заслугой.

– А столица где?

– Думаешь ты оттуда? Может быть. До нее дня два шагать на северо-восток. Если верхом, то за день доберешься, ну а ежели гнать на перекладных, то за несколько часов доехать можно. Любоград. Говорят, красивый город, но я там не был. Там бродягам сложнее. Стражи много, а народ жаднее. Тут, в провинции на курорте попроще, особенно в сезон.

– А ты то сам как на улице оказался?

– Да знамо как. Как и все. Родители померли, родни нет. Вот и выставили меня из дома. Я уже года три тут живу. Привык, – грусти в голосе Чижа не было. Он рассказывал о своей истории даже весело, как о чем-то очень простом и естественном.

Они поговорили еще немного. Чиж поделился знаниями о том, где можно добыть еды в городе и как лучше сделать себе постель в корнях деревьев. Бродяжка даже помог Ивану натаскать лапник и устроил ему вполне сносное место для сна. На колючей и неудобной подстилке он долго ворочался, слабо представляя себе, как тут вообще можно заснуть. Потом усталость взяла свое и он все-таки провалился в тревожный и мучительный сон.

Утром они попрощались. Чиж все звал Ивана к какой-то пекарне, где иногда выкидывают подгоревший или испорченный хлеб: «Там подмастерье новый совсем косорукий. Все время чего-то портит». Иван отказался. Он не хотел окончательно втягиваться в жизнь бродяги, понимая, что спустя месяц будет уже окончательно похож на этого Чижа, и потеряет всякую надежду изменить что-либо. Пока еще его одежда, которую тут все принимают за господскую, более-менее прилично выглядит, у него есть шанс изменить свою судьбу. На всякий случай, если ему не посчастливиться, они с Чижом договорились вечером опять встретится здесь же, у пяти ив.

Для начала Иван тщательно умылся, ополоснул голову в протекающем по западной границе кладбища ручье и постарался причесаться, насколько это можно было сделать пятерней. Некоторое время он раздумывал не постирать ли одежду, смыв с нее следы соли, но понял, что сохнуть она будет потом еще целый день. Терять это время не хотелось. Посмотревшись вместо зеркала в отполированный гранит одной из могил, он счел свое отражение вполне сносно выглядящим. На бродягу, в отличие от вчерашнего дня, он уже не походил. Внимательнее взглянув на надгробие он еще раз поразился странным датам на камне. Год начиналась с семи тысяч. На очень старых могилах надписи на камне были на латинице, тогда как на всех остальных на кириллице. Имена большей частью в обоих случаях были славянские, а какие-либо кресты или символы иных религий отсутствовали.

Иван подумал, что идти в город было еще рановато. Все еще, наверное, закрыто. Интересно, сколько же все-таки времени? Жаль нет смартфона! Кстати… а не поискать ли его? Вдруг он выпал не в море, а позже, на пляже или в хибаре старика? Дорога туда простая, не ошибешься. Шум прибоя слышно издалека. Заодно и старика можно поблагодарить, а то вчера неудобно получилось, когда тому чуть за влетело за доброту.

Конечно, связи в этом мире быть не могло, да и зарядить телефон, когда батарея сядет, тут было негде, но все-таки это был осколок его мира, который был дорог как память, если он никогда не вернется домой. Кроме того, гаджет мог послужить неплохим доказательством его слов про другой мир. Ну а если он все же скоро вернется домой, то за потерянный смартфон ему бы здорово влетело от тети.

До пляжа оказалось недалеко. Быстрым шагом, периодически переходя на бег и срезая дорогу, где было можно, он преодолел весь путь гораздо быстрее, чем вчера верхом на неторопливой кобыле.

Во время падения в воду и последующей борьбы с волнами Иван не успел оценить всю красоту морских просторов. Когда дорога, преодолев небольшой холм, внезапно открыла перед ним темно-синюю, покрытую белыми барашками бескрайнюю поверхность воды, он остановился и чуть не задохнулся от восторга. Он никогда до этого не был у моря. Небольшие озера и речки даже сравниться не могли с тем, что он ощущал сейчас. Он сбежал с холма на пляж и уселся на берегу, на самом краю сухого песка, там, куда не доставала пена, и, наверное, с полчаса просто смотрел на волны, слушал их рев.

Море врывалось в ноздри яростными водорослями, нагретой солью на мелководье, медузами и забытым ароматом детской мечты. Океан пах идеальным покоем, который почти уже смерть, но при этом всё хорошо.

Вдали у горизонта вода достигала удивительной синевы, чем-то напоминая ему глаза феи из снов… то есть уже не из снов… из реальности… из этого странного мира. Глаза реальной поразительной девушки Ирмы. Недостижимой княгини дэ Клэр. Иван вздохнул.

Как бы ему хотелось жить здесь! Конечно, не так как тот старик. Жилье можно было бы иметь и поприличнее. Когда вернется на Землю и вырастет, то обязательно купит или построит себе дом на берегу, ибо нет ничего лучше, чем смотреть как накатывают на песок волны, вдыхать полной грудью их запах и слушать ритм дыхания моря. Если он и мог быть счастлив, то только любуясь каждый день этим бесконечным простором.

Когда вернется… если вернется… и тут Иван впервые понял, что не особо и хочет возвращаться. Грусти уже не было. Да, там размеренная и понятная школьная жизнь, а здесь он просто бродяга… но что на самом деле держит его на Земле? Здесь было море… и еще тут была эта удивительная девушка, с глазами, в которых это море навсегда поселилось. Он так и не смог найти себе место в своем мире. Может его счастье здесь?

Как бы не хотелось просидеть на берегу весь день, но надо было возвращаться в город и решать проблему с пропитанием и жильем.

За то время пока Иван сидел на берегу старик так и не появился. Иван заглянул в его хлипкий домик. Внутри было совершенно пусто. Голые стены и песок вместо пола. Из хибары пропал не только хозяин, но и вся мебель вместе с печкой. Может старик жил тут только летом, а с началом штормов перебрался в другой дом?

Медленно бродя по берегу, Иван без труда нашел след того, как его тащили по песку. Удивительно, как старый рыбак справился – глубокая борозда тянулась метров сто. Судя по всему, тот тащил Ивана за две ноги, а след остался от спины и головы. Вот почему у него все волосы в песке были. Наверное, и телефон выпал где-то здесь, когда ноги были задраны. Через десяток метров Иван заметил торчащий из песка черный прямоугольник.

Китайский дешевый водонепроницаемый чехол, как ни странно, отработал на отлично. Телефон вообще не намок и легко включился. Батарейка показывала еще восемьдесят процентов. Иван сделал селфи у моря на память и сразу выключил смартфон, чтобы беречь заряд. Может быть ему еще понадобится показать кому-нибудь это чудо высоких технологий в качестве доказательства своих слов.

Еще раз полюбовавшись на море, Иван поплелся вверх по дороге, возвращаясь в город.

***

Днем Розеград производил не такое мрачное впечатление. Светлый курортный слегка ленивый и неторопливый город. Да, нелепый с точки зрения архитектуры. Да, на некоторых улицах просто в глазах рябило, как на бразильском карнавале, от изобилия странно одетых фриков, старающихся блеснуть хоть какой-нибудь вещью с Земли. Даже если это невозможно розовый топ, надет он был по случаю прохлады поверх льняной блузки. Но город все больше ему нравился.

Цветов на улицах действительно было много. Розами были засажены тротуары и газоны, а еще какие-то фиолетовые цветы свисали цветными ароматными волнами до самой земли с балконов и стен домов. Иван все боролся с искушением достать смартфон и сделать несколько фоток на память.

Погуляв по узким улочкам около часа, он наконец нашел то, что искал – базарную площадь. Бродя между торговых рядов, он не раз ловил на себе уважительные взгляды. Покупатели и торговцы явно принимали его за молодого дворянина. Иван же ходил по рядам и приценивался. Сколько стоит буханка хлеба, нога барана и, например, десяток яблок. Если ему придется устраиваться на работу, то надо было понимать сколько денег потребуется, чтобы как минимум есть каждый день, не говоря уж об одежде и прочих удобствах. Он приглядывался и к местным деньгам. Удивительно, но тут в ходу были настоящие разноцветные бумажные банкноты вместо ожидаемых им средневековых «золотых». Именовались они странно: «Орденками».

Стремясь рассмотреть поближе как выглядят местные деньги, Иван неосмотрительно приблизился к одному из прилавков именно в тот момент, когда радужные купюры переходили из рук в руки. Что-то явно пошло не так. Деньги в миг поблекли и на глазах превратились в обыкновенную не очень чистую мятую бумагу.

– Ах ты… – возмущенно воскликнул продавец и медленно, еще не веря в то, что произошло, потянулся к покупателю, чтобы схватить того за грудки.

Стоявший перед ним вполне приличного вида немолодой мужчина в длинной темной мантии в тот же миг неожиданно резво подхватил полы одежды и что есть духу рванул прочь, нарочно опрокидывая за собой на землю все, до чего на бегу мог дотянуться рукой.

– Вор! Держи вора! – опомнившись закричал продавец.

Но куда там. Фальшивомонетчика уже и след простыл. Благо богато украшенные ножны так и остались лежать на прилавке, так что купец не спешил преследовать вора. Покричал для порядка еще пару раз и замолчал. Ущерба то никакого.

Иван уже собирался отойти, как продавец, краем глаза уловив его движение, резко повернулся к нему:

– А ты куда? – и тут же стушевался, – Ой простите молодой господин, не опознал. Сами видите, что творится. Фальшивые деньги, подлец, где-то раздобыл. И хорошо же, гад, кто-то сделал. Без Силы не обошлось. Вовремя они… А вы…

Тут оружейник замолчал, что-то соображая, и расцвел в улыбке:

– Так это не спроста! Это вы, значит, морок то развеяли. Ой спасибо вам молодой господин, – купец поклонился низко, в пояс, – Спасибо! Считайте меня своим должником. На такую сумму ведь чуть было не обманул, подлец.

Иван постарался никак не выдать внутреннего смятения, застыв с каменным выражением лица. На мгновение с тоской посмотрел на разложенное оружие, вдруг у него теперь есть право попросить клинок? Потом решил, что это было бы перебором. Конечно, раз уж попал в средневековье, то владеть шпагой хотелось, но, с другой стороны, зачем она ему? Управляться с ней, в отличие от лука, Иван не умел. Да и кто знает, какие тут законы про ношение шпаги? Вдруг еще арестуют. Луков и арбалетов на прилавке не было. Он промолчал в ответ и постарался как можно более важно кивнуть оружейнику. Пусть так и остается должником. Вдруг пригодится, хотя Иван ничего толком и не сделал.

Вот тут нехорошее ощущение, преследовавшее его последний час, окончательно оформилось в тяжелое и липкое чувство тревоги. Все незначительные мелочи, на которые, вроде, и внимания то обращать не стоило, вдруг сошлись вместе, как идеально подходящие друг к другу частицы паззла, и склеились в очень неприятную картину. В этом городе вокруг него все время происходили несчастные случаи. Рядом с ним слишком часто что-то ломалось, отваливалось и портилось. Еще в начале прогулки он шел по узкой улочке и, услышав сзади грохот колес, автоматически посторонился, чтобы пропустить экипаж. У катившей мимо кареты внезапно отвалились оба задних колеса, и она остановилась, скрежеща днищем по брусчатке. Два здоровых, почти в рост Ивана, колеса, бодро подпрыгивая на неровностях, укатились вдаль по улице, пока не врезались в стены домов. Хорошо еще, что никого не зашибли. Два кучера резво соскочили со своих мест и подбежали к дверце кареты, чтобы выяснить не пострадали ли пассажиры. Проходя мимо, Иван успел увидеть лишь пухлую руку пожилого мужчины с широкой фиолетовой манжетой и дорогим перстнем с красным камнем, которая нетерпеливо махала, подавая кучеру знак бежать за колесами.

Казалось бы, бывает. Техника старая, технологии несовершенные. Сломалась ось или еще чего-то там. Случайность.

Потом в одном из дорогих магазинов с ювелирными украшениями рухнули красиво размещенные в витрине крепления для бус и колье. Иван как раз остановился посмотреть, на чем же они держатся, ибо ему показалось, что красиво выстроенные по спирали украшения буквально плавают в воздухе. И вся эта красота внезапно пошатнулась и рухнула вниз, превратившись в сверкающую кучку на полу витрины. В магазине сразу всполошились и ринулись поднимать товар. Один из сотрудников выскочил на улицу, посмотреть не разбили ли витрину снаружи и с подозрением покосился на Ивана. Именно тогда нехороший холодок уже закрался ему в сердце.

На то, что рядом с ним потухло несколько непонятным образом светящихся вывесок он так и вовсе внимания не обратил. Может их выключили просто.

Спустя еще некоторое время у одной медленно вышагивающей вдоль витрин знатной дамы, которую он догонял сзади, внезапно развалилось старинное платье времен какого-нибудь Людовика. Корсет лопнул так, что пластины китового уса распрямились, прорвав ткань, а с пышной юбки начали осыпаться кружева и украшения. Смуглая служанка, шедшая за госпожой, тут же в панике засуетилась вокруг нее, не зная что делать, а Иван, обогнул эту парочку и поспешил дальше. Он уже увидел в конце улицы искомую базарную площадь. Но нехорошее предчувствие только окрепло.

Сейчас, когда продавец явно указал на него как на причину превращения фальшивых денег в бумажки, Иван сначала внутренне усмехнулся, мол опять его принимают не за того, но потом его пробил холодный пот.

Ошибки то не было. Похоже, что он действительно был виноват в произошедшем. Не бывает таких совпадений. Каждое из отдельно произошедших событий возможно. А вот все вместе, сконцентрировано вокруг него, да в течение какого-то часа… это не совпадение.

Он плохо влиял на этот мир. Иван шел по улицам как будто какой-то демон разрушения и невезения и все, что могло развалиться или сломаться ждало именного того момента, когда он пройдет мимо. Это было очень странно, потому что на Земле за ним наоборот тянулась слава везунчика. Он никогда не играл в лотерею, но в школе всегда вытягивал на экзамене именно тот билет, который знал лучше всего. Один раз на спор даже выучил только один, и именно его и получил.

В этом странном мире его знак поменяли с плюса на минус и теперь рядом с ним не везло всем остальным. Иван припомнил и рухнувшие со стен доспехи в зале, где он встретил Ирму и ее братца. И даже ворота, таинственно менявшие цвет при его приближении, тоже прекрасно ложились в общую картину. На них просто резко облезла краска. То-то солдаты удивлялись.

Рядом с ним этот мир резко портился. Если он так побродит по городу еще пару дней, то, небось, многие из домов рискуют превратится в руины.

Иван испугано огляделся.

Конечно, связь всех этих якобы случайностей с его персоной была пока очевидна только ему, но это только вопрос времени, когда на юношу, таскающего за собой неприятности для окружающих, обратят внимание. Тем более одетого в такую броскую одежду. Вряд ли в городе был еще хотя бы один юноша в белой футболке, синих джинсах и кроссовках. Он же тут как белая ворона!

Иван решил убраться подальше с людной площади. Он вышел на улицу, по которой пришел на базар, надеясь, что здесь он второй раз уже ничего не испортит, и вдруг заметил, что вдали у ювелирного магазина, в котором рухнула витрина, стоят трое мужчин в одинаковой черной форме и разговаривают с владельцем.

Как бы ни отличалась форма полицейских в разных странах есть в них всегда что-то такое, что сразу ощущаешь, что перед тобой стражи закона. Мужчины были одеты в темные брюки, заправленные в сапоги и в мешковатые черные рубашки с капюшонами, в данный момент откинутыми на спину, но Иван сразу понял. Это местные полицейские, которые расспрашивают продавца именно о нем. Вот сотрудник магазина махнул рукой вдоль улицы, показывая куда ушел юноша, и трое мужчин в черном повернулись в сторону базарной площади.

Между ними и Иваном было почти метров двести, но он каким-то образом ощутил на себе их взгляд. Его заметили. Его узнали. Юношу в белой футболке и синих джинсах.

Иван развернулся и рванул в какой-то переулок. Он несся, не разбирая дороги, выбирая улочки покороче и поуже. Налево… направо… направо… так, главное назад не повернуть. Теперь налево.

Страшно не было. Наоборот, внутри был какой-то даже веселый азарт, словно он первоклассник шалопай, удирающий от грозного учителя по школьным коридорам. Спустя минуты три, когда он стал уже выдыхаться, ему показалось, что он уже достаточно должен был запутать преследователей. Иван Пробежал по длинной широкой улице, притормозил у поворота и оглянулся. Три черных фигуры выбежали вдали из-за угла и помчались в его сторону. Расстояние между ними и Иваном было уже раза в два меньше чем в начале.

Иван бросился в очередной переулок. Из него опять на какую-то большую улицу.

В незнакомом городе убежать от тех, кто знает район как свои пять пальцев, было нереально, и он теперь это понимал. В конце концов он ошибется, свернет в тупик и тогда его догонят. Что тогда будет он не знал, но ничего хорошего от встречи с этой троицей не ждал. У него был только один шанс спастись – спрятаться.

Иван заметил слева от себя огромные стеклянные окна большого магазина. Вся витрина была забита товарами и внутренность помещения с улицы не просматривалась. Он резко свернул и заскочил внутрь.

Магазин и в самом деле был большим. Полки с товарами стояли не только по периметру, вдоль длинного прилавка, но и в центре зала. Это было очень удачно – если встать между двух шкафов, то его нельзя было разглядеть, даже если заглянуть внутрь через дверь.

На полках вдоль стен лежали в основном какие-то продукты. Над прилавком висели длинные колбасы, но Иван встал у шкафов с какой-то утварью для дома. Он сделал вид, что увлеченно разглядывает всяческие совочки, щеточки, ведра и миски, стараясь отдышаться, и при этом не привлекать внимание человека за прилавком.

«Странно, что здесь при моем появлении ничего не рухнуло», – подумал Иван и тут его осенило. Пораженный этой догадкой он напрочь забыл о продавце и о том, где он находится и в задумчивости взъерошил ладонью волосы.

Во всех неприятных происшествиях рядом с ним была еще одна закономерность, которую он понял только сейчас. Карета, шикарные платья, бриллианты… все это были предметы роскоши. Пока он бродил по относительно небогатым районам города, все было в порядке, и только когда он вошел в центр, с богато украшенными магазинами и не менее богатой публикой, начались неприятности, и все они касались только предметов роскоши.

– Молодой господин что-нибудь желает купить? – раздался голос над ухом.

Иван дернулся от неожиданности, возвращаясь в окружающую его действительность. Рядом с ним стоял крепкий бородатый мужчина лет сорока, одетый в темно-зеленый кафтан и коричневые широкие штаны. Иван покосился на улицу сквозь полки стеллажа. Там как раз пробегали три черных фигуры. Один из преследователей остановился почти напротив магазина и начал внимательно оглядываться.

– Э-ээ… нет, – рассеянно пробормотал Иван.

– Простите, господин, не хотел вас напугать, – бородач хотел было склониться в поклоне, но неожиданно для самого себя Иван быстро сказал:

– Я не господин, вы перепутали.

Купец недоуменно выпрямился, внимательно изучая его одежду.

– Это моего господина вещи… то есть он мне купил их – пояснил Иван, вспоминая придуманную ранее легенду и предположения Чижа, – я с ним всегда ездил, пока вот недавно он не погиб.

Чем-то этот бородатый мужчина располагал к себе. То ли добродушным и открытым лицом, то ли тем, что напоминал какого-то положительного персонажа из фильма. Иван решил попытать счастья: возможно этот взрослый и небедный человек сможет помочь ему хотя бы дельным советом. Тем более, что чем дольше он будет говорить с ним, тем дольше сможет не выходить на улицу, где мужчина в черном как раз заглянул в магазин напротив.

– Вы с господином ездили на ту сторону Моста, в мир духов? Он вам там одежду купил?

– Да, – Иван уже догадался, что миром духов тут почему-то именуют Землю, и тут же додумал свою историю дальше, – господин ездил учиться. Я был при нем слугой. Правда учиться все больше приходилось мне, так как господин ленился и не любил ходить в школу.

Он где-то читал историю про то, как молодого барчука из России еще времен крепостных отправили учиться во французский университет. Там он там загулял, и вместо него на занятия ходил крепостной слуга. Так тот и выучился на доктора. По приезду обратно, когда все выяснилось, юному барину родители всыпали по первое число, а слуга стал знаменитым на всю область врачом. Крепостным врачом, так как свободу ему все-таки не дали. История заканчивалась печально. После смерти отца молодой барин не мог смириться с тем, что какой-то крепостной умнее его, и таки сжил врача со свету. Иван решил так далеко не загадывать, и вкратце пересказал эту историю купцу, с поправками на время и место. Конечно, риск был. С чего он решил, будто местная знать отправляет детей учиться в его мир? Но почему бы и нет. Продавец, раз легко спутал его с господином, явно был не великим знатоком обычаев местной аристократии.

– А потом я с господином плыл на корабле, который затонул тут в шторм, налетев на рифы. Только я каким-то чудом спасся, выбравшись на ваш берег. Вот брожу теперь, думаю, как быть. Если вернусь в замок господина, то его родители меня не простят. Со свету сживут, раз его не уберег. А больше идти то и не куда. Я ж сирота.

Иван сам поразился как ложь сама текла из его уст, складываясь в вполне правдоподобную историю. Однако на последних словах купец нахмурился и засомневался:

– Как это… господин… и утонул? Так разве бывает?

Иван внутренне похолодел. Где-то он прокололся. Что такого странного, что местный мажор мог утонуть?

«А… черт… они же какие-то мастера разума. Может они и по воде умеют ходить или шторм разгонять руками», – подумал он. Тут он вспомнил брата феи и печально добавил:

– Он пьян был. Очень пьян. Думаю, он даже и не успел понять, что утонул.

– Мда… история… – протянул купец, почесывая затылок. Мужчина смотрел на него со странным прищуром, прикидывая что-то в уме. Пауза затянулась. Иван закусил губу. Похоже, что в своем рассказе он все-таки совершил какую-то ошибку. Хозяин магазина неожиданно спросил:

– А ты, значит, вместо господина учился?

– Ну да. В школе.

Иван мельком глянул на улицу. Там мужчина в черном заглянул в следующую дверь на той стороне улицы.

– И как? Хорошо учился? Чему хоть?

Ивану уже очень не нравились эти вопросы, но ситуация была безвыходная.

«Интересно, если ли в этом здании второй выход? Где-нибудь там, за прилавком. Если рвануть туда, то успеет ли купец меня поймать?»

– Неплохо учился. Физике, математике, химии… ну там много предметов было.

– Докажи, – вдруг хитро улыбнулся бородатый.

Это был неожиданный поворот. Улыбка мужчины была искренней, и это удержало Ивана от побега.

Доказать! И как он себе это представляет? Задачки сейчас при нем решать? Да и с минуты на минуту сюда заявится эта местная полиция.

Он внимательно оглядел витрину.

У них в интернате было много факультативных курсов от университетских преподавателей. В этом году Иван после уроков ходил на занятия по экономике и маркетингу. Там было интересно. Вместо скучной теории профессор рассказывал много интересных вещей из истории. Одна из лекций была про стеснительного мальчика-продавца, которого оставили одного в подобной лавке, а тот, чтобы не отвечать каждый раз про цену, написал стоимость на бумажках возле каждого товара. Так он придумал ценники и показал фантастические продажи, а спустя некоторое время открыл первый в мире супермаркет.

Поперек витрины располагалась свежая надпись «Распродажа, скидываем от цены», однако, как Иван и предполагал, ни одного ценника на полках с товарами он не заметил. В Москве на такие разводки вообще бы никто не повелся.

– Вот это, – показал Иван на надпись, – не сработает так, как вы надеетесь.

– Это почему ж? – искренне удивился купец.

– Вы же все равно цену на глаз называете. Покупатель думает, что обычная цена на какую-нибудь вещь, скажем, сто, а сейчас вы ему назовете сто двадцать и двадцатку скинете. Кто в таком варианте в скидку поверит?

– Да ты что, малец! Я честный купец! Сказал, что скидываю, значит действительно скидываю, – мужчина подбоченился и нахмурился. Иван спокойно продолжил:

– Но покупатель то об этом не знает и предполагает худшее. Вы напишите цены на каждый товар рядом с ним. Чтобы любой, кто в лавку войдет, их сразу видел. Вот от них и скидывайте, тогда люди действительно поверят. Да и вообще покупатели даже без скидок поймут, что платят честную цену, а не ту, которую назвали специально для них. В мире духов уже все так делают.

–Чушь какая! – мужчина запустил руку в густую бороду и задумавшись поскреб подбородок, – Хм… хотя может что-то тут и есть. Вот что, мальчик. Как зовут то тебя?

– Иван.

– А меня Яков звать. Вот что, Иван. Раз ты учился тому, чему господ учат… я бы тебе хотел вот что предложить. Если тебе действительно жить негде, то можешь пожить у меня и поучить моего сына? Сам понимаешь, у него даже близко такого образования нет и никогда не будет. Если бы ты с ним позанимался… ну, скажем, по два часа каждый будний день. Вот всем этим, что сейчас перечислил… химией там, математикой, то я бы тебе предложил и крышу над головой и еду. Кушать будешь вместе с нами за столом. Ну и сверх этого, скажем, по триста орденков в неделю на карманные расходы.

«Главное не соглашаться слишком быстро», – подумал Иван, но тут фигура в черном перешла на эту сторону улицы и зашла в какую-то дверь левее этого магазина.

– Я согласен! – быстро ответил он, – Я, честно говоря, никогда никого не учил, но я очень постараюсь. Думаю, у меня получится.

– Ну тогда прошу за мной, – купец подошел к двери на улицу, запер ее, повесив табличку «Закрыто», а затем повел его к небольшой дверце, находящейся за прилавком магазина.

Иван оглянулся. Преследователей на улице пока не было видно.

В жилую часть дома вел небольшой коридор. Пока они шли по нему, Яков, как оказалось все размышлявший об идее с ценниками, добавил:

– Слушай… если ты еще и мне советы по торговле будешь давать… ну типа тех, что сейчас… хотя не знаю, сработают ли они. Посмотрим еще. В общем, я тогда тебе еще орденков, скажем, по сто добавлю.

Иван, уже немного успокоившись, припомнил еще одну историю из уроков по экономике и сказал:

– Давайте лучше вы мне заплатите только если мои советы сработают. И не по сто, а десятую долю от того, насколько больше заработаете благодаря этим моим советам. Вы же честный купец. Я вам верю, что не обманите.

– Ха, – мужчина довольно крякнул и заулыбался, – а из тебя парень будет толк. Договорились. Заходи, – кивнул он в сторону двери, ведущей в жилую часть дома.

***

Из дневника княгини Ирмы де Клэр.

23 Серпеня 258.

Сегодня был удивительный день. Ни плохой, ни хороший. Вернее, и плохой, и хороший одновременно. Сначала мне показалось, что я сошла с ума и начала путать сны с реальностью, а потом натворила глупостей. Но лучше начать по порядку, ибо начался день отвратно.

Утром брат опять умчался со своими телохранителями якобы на конную прогулку по окрестностям. Названия этих кабаков, которые «окрестности», я уже наизусть выучила. Ну, конечно, в замке то я ему пить не дам. Я так разозлилась, что наплевала на учебу и поехала на могилу матери. Посидела у ее памятника, погуляла по кладбищу. Там всегда нервы успокаиваются, а их у меня перед инициацией хватает. Но хватит об этом, а то опять заведусь. Вспомнить, как там тихо и спокойно. Оленята ходят. Подходит к тебе такое создание с умилительными рожками, тонкими ногами и раскосыми печальными глазами, поднимает голову – и попробуй тут устоять и не накормить. Обо всем плохом забываешь.

Когда я вернулась, стража доложила мне, что брат примчался опять навеселе. Да еще и притащил с собой какого-то нищего дворянина.

В такие моменты он меня бесит, бесит, бесит! Я решила игнорировать его весь день. Пусть напивается с этим своим бродягой сколько хочет! Докатился! Набирает собутыльников на улице.

Вернулась в свою комнату и засела за книги. У меня новый учебник с той стороны, а я его до сих пор до конца не проработала! А времени то уже… меньше недели осталось.

Я так задумалась, что даже забыла об обеде. Когда в животе начали кошки царапаться, я все-таки спустилась в трапезную, а там, оказывается, все еще братец сидит. Как нарочно!

Пока обедала вообще не смотрела в его сторону. Он пытался со мной заговорить, но я была тверда как скала. Тут ко мне подходит заведующий нашим вечно пустующим подземельем и шепотом, поглядывая на Влада, сообщил, что в подвалах появился заключенный. Оказывается этот оболтус притащил с собой не собутыльника, а какого-то мальчишку с пляжа и засадил того в темницу.

Я ничего не поняла. Пришлось все-таки с ним заговорить. «Ты пошто, – спрашиваю, —человека в темницу засадил?». А он в ответ только глаза пучит. Он уже забыл не только причину, но и про самого мальчика. Кое как по кусочкам удалось выцепить, что этот неизвестный вообще не помнит как оказался на берегу.

Я велела убрать со стола и привести заключенного в обеденный зал.

И вот тут чудеса и начались.

Гость вошел с таким шумом и грохотом, что мы оба вздрогнули. Брат даже вино на себя пролил. Как можно вообще дойти до такой стадии, когда не можешь поддерживать то, что сотворил? Со стен рухнули все доспехи, щиты и какие-то дикие древние топоры, которые он так тщательно и безвкусно развешивал когда-то при помощи Силы. Стану хозяйкой, выкину все к лешему!

Я сначала не узнала юношу, да и не смотрела на него толком, хотя, бесспорно, появился он эффектно. Меня больше занимал Влад, который не мог даже согнать пятно с рубашки. В первый раз видела его в таком состоянии. Это же элементарные действия. Разложить органику на углекислый газ, азот и воду… что может быть проще?

Я взглянула на него только когда он подошел ближе. Тут я его узнала и вздрогнула. Еще подумала тогда, что видимо окончательно сошла с ума, раз не могу понять нахожусь я во сне или наяву.

Дорогой дневничок, я сейчас посчитала. На твоих страничках я описала уже сто двадцать этих слишком реальных кошмаров, похожих даже на навязанные извне мысли. (Хотя я уверена, что это за пределами возможностей даже лучших мастеров разума).

Так вот. Это был он. Герой моих кошмаров. Тот, на кого всегда можно было положиться. Странно одетый юноша, с трогательно неровной прической и слишком взрослыми жесткими серо-стальными глазами. Несмотря на весь ужас этих снов я иногда даже просыпаться не хотела, все хотела пообщаться с ним. Никогда, главное, не получалось. Стыдно признаться, я даже ждала этих встреч с нетерпением и надеждой. А тут вот он. Стоит передо мной. В реальности.

Мне показалось, или он тоже вздрогнул, когда наши глаза встретились?

В общем сначала я испугалась что совсем рехнулась и не понимаю, что сплю. Вдруг сейчас из углов опять полезут какие-нибудь чудовища?

А потом, когда поняла, что это все реально, испугалась еще больше. Засмущалась и отвернулась к окну. Эта встреча была настолько неожиданной, необычной и… пугающей. Он явился из мира снов как вестник, что в моей жизни грядут большие перемены. Что мои кошмары обретают реальность. И это прямо перед инициацией!

И вот тут, от смущения и испуга, я повела себя как надменная дура. Я даже толком не выяснила кто он, откуда и зачем пришел. Даже имя не спросила. Я видела, что он думает не соврать ли мне, как брату, но он все же сказал правду. И какую! Юноша явился с той стороны, из мира духов. Удивительно! Герой моих снов был духом, а я этого не почувствовала! Хотя я никогда не видела духов раньше. Слышала, что они похожи на людей, но якобы любой мастер легко отличит их. В них нет жизненной силы, а значит нет души. Я же ничего необычного не чувствовала. Нормальный юноша. Даже довольно красивый, одетый как ночевавший в курятнике молодой князь. Но мастером он точно не мог быть, потому что способности к Силе я в нем не ощущала.

Поразительно, но он так неподдельно и непосредственно удивился, когда я использовала Силу, что он точно увидел работу мастера в первый раз в жизни. Такое не подделать, да и в голову никому не придет. Это же естественно. А еще попросил вернуть его домой, в мир духов. И смотрел так, тоскливым взором собачки в зимней конуре.

Значит он действительно с той стороны, где я никогда не была и куда все так старалась попасть? Но как по Мосту мог пройти человек без Силы? Невозможно!

Дура! Вместо того, чтобы подробно его расспросить, я выгнала его. От испуга, наверное. Даже поесть не предложила, хотя знала, что он полдня провел в темнице внизу. Идиотка, что тут скажешь.

Потому уже спохватилась, позвала капитана Сержа и попросила его разыскать этого юношу в городе и узнать все-таки как его зовут и откуда он появился, нашел ли себе жилье, и вообще проследить дальнейшую судьбу, если он сможет его отыскать.

Ах…да…еще странность. Этот незнакомец упомянул, что на берегу его пригрел какой-то старик-рыбак в своей лачуге. Влад, когда чуть протрезвел, тоже подтвердил, что видел этого старика. Однако, я же точно знаю, что старый сарай на побережье необитаем. Его используют в сезон для временного хранения катамаранов и пляжных лежаков. Что за старик? Серж проверил и вечером отчитался, что лачуга пуста и никаких следов проживания в ней нет. Что за чудеса?

Вот такой странный и неожиданный день. Даже не могу понять хороший он или плохой, так что не знаю какую оценку ему поставить: минус или плюс. Но не ноль же. Это еще какой не ноль! Поставила одновременно и то, и то. Два плюса и два минуса. Потом решу, к худу или к добру все это было.

Глава 4. Союз четырех

Дом купца Якова оказался неожиданно гораздо больше, чем казалось снаружи. Ивана поселили на четвертом этаже, под самой крышей в комнате старшей дочери, которая пару лет назад вышла замуж и уехала в другой город. Он впервые увидел такую конфигурацию комнаты – окна тут были не в стене, а в наклонном потолке и выходили прямо на крышу. Спальня была небольшая, но уютная, несмотря на то что была когда-то девчачьей. Никаких рюшей, розового цвета и всего прочего, чего, как он полагал, навалом в комнатах девочек.

В доме было столько комнат, что Иван не был даже уверен, что видел все. Над магазином на втором этаже была большая гостиная, кухня, где работала немногочисленная приходящая прислуга, гардеробная и кладовые. На третьем этаже располагались спальни Якова и его жены, почему-то раздельные. У каждой отдельная ванная комната. Еще там была комната матери купца. Та никогда не спускалась в гостиную и еду ей приносили в комнату. На четвертом этаже, который был существенно меньше нижних, было только две спальни. Бывшая спальня дочери, куда поселили Ивана и комната Яна, сына купца, которого он до сих пор так и не видел. «Где-то шляется», – сказал Яков, кивнув на дверь.

Особо хозяин дома гордился тем, что его дом почти единственный на улице имел водопровод и канализацию. Центрального водопровода в городе не было, и вода как-то закачивалась хозяевами вручную в большой бак на крыше, откуда уже расходилась по трубам по дому.

Иван пообедал вместе с купцом и его женой за одним столом. Пожилая кухарка сделала просто потрясающий обед. Он таких блюд и не пробовал ни разу: луковый суп со свежеиспеченным хлебом, жаренная рулька с запечённой в травах картошкой и даже домашний имбирный лимонад. Вроде только попробовал по чуть-чуть от всего, а уже объелся.

Иван бы чувствовал себя совсем хорошо, если бы не вопросы. Полноватая и низенькая жена купца во время обеда устроила настоящий допрос, так что он с трудом находил момент между ответами, чтобы что-нибудь засунуть в рот. Поначалу он очень боялся расспросов, так как детали могли бы разрушить его наспех слепленую легенду, но скоро понял, что опасаться нечего.

Хозяйку интересовала исключительно жизнь «на той стороне». Как там сервируют стол, что едят, что носят. Конечно, ему не составило труда рассказать о своем собственном мире, однако после первых же вопросов он подобрался и начал тщательно следить за тем, чтобы правильно вести себя за столом, вспоминая все, что знал об этикете. Получалось, что по нему эти люди будут судить о Земле, так что надо было вести себя прилично.

После сумасшедше вкусного десерта его наконец отпустили. Иван с трудом поднялся к себе по лестнице. Его клонило в сон, ведь он впервые за последние двое суток наелся досыта, а наверху его ждала мягкая кровать. На кладбище то толком выспаться так и не получилось. Он стянул кроссовки, улегся прямо в одежде на кровать и через несколько минут задремал.

Проснулся Иван от того, что в его комнату кто-то лез. Окно на крышу было распахнуто и из него сейчас торчали две ноги в темных брюках и больших кожаных башмаках. Неизвестный вел себя уверенно, словно не тайком крался в чужую комнату, а занимался обычным делом, которое проделывал каждый день. Одна нога уверенно встала на край подоконника и через узкое окно пролезло туловище, облаченное в белую рубаху. За ним появилась и голова с копной соломенного цвета волос.

Спрыгнувший на пол парень с удивлением воззрился на Ивана.

– А ты кто? – растерянно спросил он, хлопая длинными ресницами.

Юноша был года на два старше и намного выше. В школе бы его называли качком – под рубашкой виднелись бугры мышц, о которых Ивану оставалось только мечтать. И без того узкие, как будто все время хитро прищуренные светло-карие глаза, сейчас сощурились еще больше, превратившись в две щелочки, оценивая нежданного гостя.

– А ты Ян, наверное? – догадался Иван.

– Ну да, а ты кто, и что здесь делаешь? – уже с угрозой в голосе повторил парень.

– Меня твой отец пригласил. Вообще тебе лучше с ним сначала поговорить, а то неудобно получается. Вроде как предполагается, что я буду тебя учить.

– Вот так номер, – протянул Ян и отцовским жестом почесал подбородок – а чему учить то?

– Всему, что сам знаю. Математике, физике, химии. Я учился в мире духов… на той стороне. Короче, поговори лучше с отцом. Он тебе лучше объяснит чего хочет. Это же его идея.

– Ты что мастер разума? – с сомнением в голосе, оглядывая Ивана с ног до головы произнес Ян.

– Нет. Я при нем слугой был…

Ивану все-таки пришлось пересказать придуманную для купца историю с самого начала. На сей раз получилось вообще без вдохновения и совсем не так убедительно. Он чувствовал, что Ян ему не слишком то поверил. Тот по-прежнему внимательно и с настороженностью разглядывал Ивана.

– Ладно. В целом понятно. Действительно пойду с отцом поговорю.

Ян двинулся к двери, а затем, замерев на пороге, обернулся и сказал:

– Да… это… не говори отцу во сколько я пришел. Я сделаю вид, что уже давно в комнате был.

– Не вопрос. Не скажу.

Иван не уточнил, что и так не знал сколько сейчас времени. За окном стемнело, но во сколько тут, в южном городе, садилось солнце он так пока и не выяснил. Включать телефон и тратить батарейку для такой мелочи не хотелось.

Ян шагнул за порог, но тут же вернулся обратно в комнату:

– Кстати, я так и не знаю как тебя зовут, – протянул руку и добавил, – Ян.

– Иван.

Рукопожатие было очень крепкое. Прищуренные глаза все это время продолжали внимательно изучать гостя. Наконец Ян кивнул и вышел из комнаты.

Иван думал, что тот скоро вернется, но внизу долго слышались голоса сына и отца. О чем они говорили нельзя было разобрать, но периодически разговор шел явно на повышенных тонах. То ли Ян был не в восторге от идеи заниматься, то ли его отчитывали за позднее возвращение домой.

Немного погодя его позвали на ужин.

За столом на сей раз сидела вся семья. Ян сидел красный и надувшийся, как индюк. Его отец был нарочито официален, подчеркнуто вежлив по отношению к Ивану, а на сына старался вовсе не смотреть. Оставалось надеялся, что поругались они все-таки не из-за уроков. Жена Якова тоже на сей раз была молчалива, так что ужин прошел в натянутой обстановке. Еще не отойдя от слишком обильного обеда, Иван старался есть уже не так много, хотя так вкусно он никогда раньше не ел. Его гастрономический опыт ограничивался столовой интерната да домашней кухней тети, которая готовила просто и без изысков. Побольше гарнира, поменьше мяса, в качестве которого чаще всего была колбаса или сосиски.

Видимо из-за позднего возвращения Яна, занятий сегодня все-таки не предполагалось, так что после ужина Иван, поблагодарив хозяйку, направился в свою комнату, надеясь все-таки отоспаться вволю. Когда он разделся, лег в постель и собирался уже заснуть, в его окно опять пролез Ян. В руке он держал тканевый мешок с лямками, набитый чем-то весомым.

– Не спишь? – прошептал Ян.

– Нет.

– Хорошо. Одевайся.

– Зачем?

– Тут кое кто хочет с тобой познакомиться.

Видя, что Иван засомневался, добавил:

– Да ты не бойся. Тут недалеко. Хочу, чтобы ты свою историю еще раз рассказал кое кому, кто может помочь.

– Да я и не боюсь, – обиделся Иван и начал надевать брюки.

Конечно, он боялся. На улице до сих пор могут караулить те мужчины в черном. А потом кто его знает, куда его ночью тащит этот не слишком дружелюбный здоровенный парень. Но признаваться в этом? Вот уж нет!

Они вылезли на крышу через окно. Ночь была ясная и полная луна ярко освещала засыпающий город. Вокруг было тихо. Ни цоканья подков, ни шагов людей. Только стрекот цикад нарушал ночную тишину. Ян уверенно шагал по наклонной черепице, а Иван, боясь упасть, шел за ним согнувшись, на всякий случай касаясь рукой ската. Дома тут стояли вплотную друг к другу, так что они по крышам миновали сразу несколько зданий, прежде чем Ян показал на толстые ветки, раскинувшиеся над очередной крышей. Забраться на них и слезть вниз по раскидистому дереву было не сложнее, чем спуститься по лестнице.

Потом Ян повел его по каким-то узким улочкам и дворам. Иван практически сразу потерял ориентацию и понял, что совсем не представляет себе, как вернуться назад. Он же даже адреса дома купца не запомнил!

Они вошли на территорию какого-то парка, и только через некоторое время Иван увидел, что они идут по знакомому старому кладбищу.

Когда неяркие огни окон скрылись за ветвями деревьев, Ян остановился и сказал:

– Пришли. Теперь подождем.

– Ага, размечтался, – раздался голос из темноты, – когда это ты не опаздывал на встречу?

Из-за дерева вышла невысокая девушка.

Она, наверное, тоже была чуть старше Ивана, но в темноте особо не разглядишь. Темные волосы, черные узкие брюки и темная просторная кофта до талии, иногда блестевшая в лунном свете тусклыми искрами. Девушка мягко и совершенно бесшумно приблизилась к ним. Под ее ногами даже листья не шелестели. Вблизи оказалось, что неизвестная почти на пол головы ниже Ивана. По сравнению с Яном так вообще дюймовочка.

– Ну Дарья! Ты же знаешь, что мне ждать приходится, пока мои улягутся. Прости, – неожиданно жалобно произнес Ян, – Мой сегодня вообще знаешь, что заявил? Что теперь…

– А это кто? – нетерпеливо прервала девушка, кивнув на Ивана, обходя его по кругу и демонстративно оглядывая с ног до головы.

– А, да… познакомься. Это Иван. Заявляет, что приехал с той стороны, где обучался вместо господина. Отец нанял его меня учить. Я хотел, чтобы ты его историю послушала, уж больно она любопытная.

– Так, так, так… – протянула Дарья, продолжая осмотр.

Уже второй раз за сутки его тут нагло разглядывали как какую-нибудь экзотическую вазу в музее.

– А меня вы не хотите спросить, готов ли я что-либо рассказывать? – начал закипать Иван.

– Дарья, – девушка оказалась внезапно совсем близко перед его лицом, – Будем знакомы. Только не Даша, а именно Дарья. Запомни. А ты правда приехал из мира духов, не являясь мастером разума? —

Она приблизила лицо почти вплотную. Иван чувствовал ее дыхание на губах. Он смутился от такой близости и пробормотал:

– Правда.

Дарья в это время как-то странно несколько раз резко втянула носом воздух, принюхиваясь.

– Он не врет, – сказала она, отстраняясь от Ивана. В остальном разберемся позже. Пойдем к костру, чего тут стоять.

Они молча шли еще несколько минут. Когда сквозь кусты стали видны отблески костра Иван узнал место. Они шли к пяти ивам. Туда, где он провел прошлую ночь, и, видимо, проведет теперь еще и эту. А ведь так хотелось наконец выспаться!

У костра опять никого не было. Дарья и Ян уверенно уселись на сломанное дерево неподалеку от огня. Иван примостился на мох у корней деревьев. Туда же, где он ворочался всю прошлую ночь.

– Ну и где же он пропадает? – спросил Ян, якобы ненароком кладя руку на плечо девушки. Дарья тут же встала и подбросила сухих сучьев в костер, да так и осталась сидеть на корточках возле огня. Ян тяжело и нарочито вздохнул.

В свете костра Иван наконец смог разглядеть Дарью подробнее. Ее длинные, чуть ниже плеч, густые волосы были не черными, как показалось сначала, а какого-то непонятного темного оттенка. Иван бы назвал его темно-бурым, как у чёрно-бурой лисицы, но о волосах так вроде не говорят. Острый носик, с едва заметной горбинкой, большие зеленые глаза, которые иногда, когда их обладательница улыбалась, превращались в две лукавые щелочки. В отличие от Ирмы, которая поразила Ивана непроницаемым выражением лица, у Дарьи была очень живая мимика. Вначале даже казалось, что по ее лицу легко можно понять все, о чем она думает, но это ощущение было обманчиво. Вот как, например, она относится к Яну и к его попыткам поухаживать? Непонятно.

– Вы Чижа ждете? – как можно более невинно спросил Иван.

Ян вздрогнул, и не смог скрыть своего удивления. Дарья только чуть приподняла одну бровь, равнодушно продолжая помешивать палкой костер.

Тут Иван похолодел. Бродяжке то он сочинил совсем другую историю!

– А откуда ты… – начал было Ян, но в этот момент из кустов появилась лохматая голова Чижа.

– А, вот и вы. Простите, чуть задержался. Силки проверял. О, мореплаватель, ты вернулся! Так места себе в городе и не нашел, да? – воскликнул мальчик, заметив Ивана.

– Почему-же…нашел, – натужно улыбаясь ответил Иван.

– Мореплаватель? – медленно и напряженно переспросила Дарья, еще больше приподняв правую бровь.

– Ну да. Вы разве не познакомились? Вроде вместе сидите. Иван вот чудом спасся в кораблекрушении, но память потерял, – Чиж еще не ощутил возникшего напряжения.

Иван почувствовал, что краснеет.

– Ага… мореплаватель значит… да еще и без памяти, – подчеркнуто равнодушно сказала Дарья, – Выходит, действительно не познакомились.

Ян явно хотел тоже что-то сказать, но пока только разинул рот. Он вообще был тугодумом, особенно по сравнению со своей девушкой.

– Чиж, извини, – промямлил Иван, – Я тебе вчера соврал.

Вдвойне стыдно стало от того, как искренне удивился и обиделся мальчик-бродяга.

– Я просто боялся, что ты не поверишь в настоящую историю. Она уж очень фантастическая.

– Какая? – хором удивленно переспросили Чиж и Ян.

– Фантастическая… – увидев, что они не понимают этого слова, Иван добавил, – невероятная… ну… как сказка… в нее сложно поверить.

– Это точно. Мы уже и не знаем в какую из твоих историй верить. Отцу моему ты тоже наврал? – подал голос Ян.

Иван готов был провалится сквозь землю. Их классная все время назидательно любила повторять, что вся тайная ложь всегда становится явной и за нее потом будет очень стыдно. Как бы скептически он не относился к ее нравоучениям, но тут, похоже, она была права. Ему было очень стыдно.

– Ребят, простите! В то, что со мной произошло на самом деле, сложно поверить. Я не знаю как в вашем мире, но в моем за такой рассказ меня бы поместили в… больницу для сумасшедших.

Дарья криво ухмыльнулась. Ян поморщился. Чиж как сидел, обиженно отвернувшись от него, так и продолжал сидеть.

– Ну честно! Мне было страшно. Я оказался в незнакомом месте совсем один. Может у вас тут чужаков или сумасшедших на кострах сжигают. Но в главном я не врал! Только немного подправил наиболее фантастичные … неправдоподобные моменты.

Получилось слишком жалобно. Ян даже фыркнул:

– Ну ты поплачь еще.

– Ладно, – опять прервала его Дарья, – давай рассказывай теперь настоящую правду. Мы постараемся поверить. И учти, что я почувствую ложь.

Иван посмотрел в ее прищуренные глаза и поверил. Она действительно каким-то образом почувствует.

– Я на самом деле попал к вам из другого мира. Только я там родился. Наверное, это то, что вы называете «той стороной» или миром духов, хотя я не уверен. У нас никто не знает о существовании других миров и каких-то сторон и поэтому никак их не называет. Я впервые попал к вам только вчера. Совершенно случайно. Мой учитель в школе дал мне испытать один прибор, а я что-то сделал не так. Включил его, открыл дверь в моем доме и упал в море у вас здесь.

Иван рассказал все: и про пляж, и про старика, и про то, как его отвезли в замок, и так далее, до того момента как встретил Чижа на кладбище. Он умолчал только про то, что узнал в Ирме героиню своих снов.

– В моем мире мне никто бы не поверил, а в старые времена за такой рассказ и вообще казнить могли. Когда я попал сюда, то сначала боялся говорить правду, не зная, как на нее отреагируют. Поэтому, Чиж, прости. Я рассказал тебе то же, что и вашему этому виконту Владу. Что у меня отшибло память. Я же не знаю о вашем мире ничего, а это могло показаться подозрительным. Мне хотелось с тобой подружиться. Потом, погуляв по городу, я постепенно понял, что для вас существование моего мира не секрет. Тут очень много вещей, которые сделаны у нас. Поэтому твоему отцу, Ян, я рассказал чуть больше правды, но тоже не все. Да, я не был слугой, но в главном же я ему не соврал! Я действительно учился на той стороне. И готов учить тебя всему, что знаю. У меня действительно нет ни крыши над головой, ни денег, ни знакомых в вашем мире. И я на самом деле сирота.

Дарья случала очень внимательно. Когда Иван закончил свой рассказ, она еще некоторое время молчала, помешивая палочкой угли костра. Остальные смотрели на нее, как будто она была ходячим детектором лжи.

Девушка поднялась, подошла к бревну, на котором сидел Ян и села рядом с ним:

– Он не врет, – сказала она наконец, – хотя поверить сложно. Ни разу не слышала, чтобы не мастер мог пройти по мосту. Тем более дух.

– А я ни по какому мосту и не шел… и я не дух, – буркнул Иван.

– Это тоже странно. Я слышала, что это все-таки похоже на переход по мосту. Войти на мост может только мастер разума. Дальше надо идти по туманному тоннелю, пока не уткнешься в стену, за которую нельзя заходить. Там ты выходишь из тоннеля как бы в дверь сбоку и оказываешься на той стороне. Обратно тоже похоже, только стены на нашей стороне Моста нет. Тоннель просто заканчивается, и ты оказываешься на нашей стороне. Вот так сразу, чтобы шагнул и переместился… никогда не слышала. Тем более, что вход на мост находится в столице, а не в нашем городишке. Это еще одна причина поверить тебе. Если уж придумывать историю, то более правдоподобную. Хотела бы я знать кто твой учитель, раз делает такие удивительные приборы.

Ивану тоже это было интересно. Не этот ли мир предлагал ему наблюдать физик с помощью загадочного прибора? Выходит, он знал о существовании этого места?

Он посмотрел на Чижа. Вот у кого все мысли отражались на лице. Тот сидел уже с более дружелюбным выражением, явно поверив рассказу. Встретившись взглядом с Иваном, он расплылся в улыбке:

– Все-таки ты такой же бездомный бродяга, как и я. Какая разница как ты потерял дом. Забыл где он или улетел от него случайно. В любом случае не можешь вернуться. В главном ты же мне не соврал? Тебе негде было жить, ты был голоден и не знал, что делать. И ты все равно честный человек, раз не украл моих крыс с костра. Я разделил с тобой ужин и не жалею об этом. Когда хочешь, приходи опять. Мой костер – твой костер.

Иван поднялся, подошел к бродяжке и протянул ему руку. Чиж поднялся и, улыбаясь, важно пожал ее.

– Сколько пафоса, – с усмешкой сказал Ян, но, встретившись глазами с Дарьей, замолк на полуслове.

– Дурак, – сказала она.

Ян поменялся в лице.

Чиж повернулся к нему:

– Просящему и нуждающемуся помоги. Помнишь наши правила? Оно было третьим. Или это для тебя уже ничего не значит?

Ян покраснел, смутившись.

– Он ничего и не просил, – пробурчал Ян в ответ.

– У тебя может и нет, – огрызнулся Чиж.

– На самом деле это ты его просить должен, – неожиданно подала голос Дарья.

– Это о чем же?

– Он учился на той стороне. Твой отец, чтобы ты о нем не думал, просек ситуацию гораздо лучше тебя. Иван может научить тебя тому, за что тут даже мастера разума поубивать друг друга готовы. У тебя никогда в жизни больше не будет шанса узнать то, что он может тебе рассказать. А ты надулся как петух. Признай, парень то прав в том, что насочинял твоему отцу. Ты же придираешься к нему только из принципа. Тебе гордость или тупость не позволяет учиться чему-то у парня младше тебя?

Воцарилась неловкая пауза.

– Ну вот… теперь, если я извинюсь, все будет выглядеть так, как будто я эгоист, и делаю это не от чистого сердца, а только для того, чтобы ты меня учил, – глядя в огонь произнес Ян.

– Нет, я не буду так думать.

Иван подошел к Яну и протянул руку. Тот улыбнулся и пожал ее.

– А мне вас сегодня угостить нечем, – неожиданно сказал Чиж, – В силках никого не было.

– А…да не волнуйся, мы тебе как раз еды принесли.

Ян вскочил и подхватил с земли холщовый мешок. В нем оказались сардельки, колбасы, хлеб и еще много разных вкусностей. Чиж радостно подскочил и засуетился, нанизывая сардельки на ветки. Дарья принялась помогать ему.

– Ребята, а можно я вас поспрашиваю, раз уж вы теперь знаете, кто я и откуда. У меня столько вопросов про ваш мир, а спросить, не показавшись сумасшедшим, не у кого, – осторожно попросил Иван.

– Конечно. Валяй, – ответил Чиж.

Вопросов было так много, что Иван даже на миг растерялся.

– Скажите, а что за мистика у вас тут творится? При мне ваша княгиня доспехи летать заставила. Разбившееся стекло само склеилось и обратно в окно вставилось. Это что, телекинез какой-то? И еще… кто такие эти мастера разума? Волшебники, которые все-все могут? И как ими стать или научиться этому?

– Вот ты вопросов да умных слов то нагородил. Я таких не знаю. Ты лучше вон ее спроси, – хихикнул Чиж, но Дарья бросила на него такой взгляд, что он осекся на полуслове и замолчал.

— Ты мастер разума? – удивился Иван.

– Нет, – слишком уж быстро обрубила дальнейшие расспросы Дарья.

Обстановку разрядил Ян:

– Это свойство мастеров называется Сила. Сила разума. Разве в твоем мире ее нет? Хотя, раз ты спрашиваешь, видимо нет. Интересный этот твой мир духов, наверное. Ну так вот. Научиться владеть Силой никак нельзя. Способности передаются только по наследству. Именно поэтому дворяне женятся только на дворянках, чтобы кровь не разбавлять, как они говорят. Разбавленная простолюдинами кровь дает меньшие способности. Вплоть до их отсутствия.

Иван отметил, что Дарья при этих словах непроизвольно поморщилась, как от неприятного воспоминания. Ян, тем временем, продолжил:

– Мастера разума могут далеко не всё, и вот им то как раз надо учиться. Они все делают силой ума, который надо тренировать. Я не знаю точно, но, вроде, чтобы сделать горшок, например, мастер разума должен представить себе структуру глины, как она меняется под действием огня, как там внутри все сцепляется и застывает. И при этом еще в нужной ему форме. Для этого надо знать, как там внутри все в глине устроено и как оно меняется от жара…

– Ты молекулы и связь между ними имеешь в виду? – уточнил Иван.

– Я вот не знаю, что ты сейчас сказал такое, но видимо да. У нас этому не учат. Нам, простым людям, по мнению мастеров, такие знания не нужны. Сами они своих детей обучают всему сами, а если хватает денег и власти, то отправляют к вам, на ту сторону. Детишки самых крутых мастеров разума учатся у духов, потому что науки у вас продвинулись очень далеко. Нам не догнать уже.

— А почему вы называете его миром духов? У нас никаких духов нет.

— Вы все духи. Так нам рассказывали, – вступила в разговор Дарья, — у вас нет души и от вас не исходит жизненная сила. Ее мастера чувствуют. Хотя вот по тебе этого не скажешь. Ты вроде нормальный.

– Я тут не понял… все мастера – дворяне? – спросил Иван, внимательно следя за Дарьей. Она тщательно старалась придать каменное выражение своему выразительному личику.

– Да, все, – ответил Ян. Им титул присваивают на инициации, в зависимости от того, как Силой владеют. Кто покруче становится князем, например. Тот, у кого способностей на грош – виконтом там или вообще жупаном. Это самый младший титул, если ты не в курсе. Поэтому, если ты мастер разума – значит ты дворянин. Иначе не бывает. Случается наоборот, что дети какого-нибудь барона вообще способностей не имеют. Ну там… ленивы, не учились вообще, или кровь разбавилась совсем. В этом случае они просто дворяне, без титула и без способностей. Деньги и кое-какие привилегии у них есть, но власти реально никакой. Из богачей, которых ты в городе встречал, таких большинство. Настоящих мастеров разума в Розеграде живет от силы десяток, включая нашу княгиню и ее брата. Правда сейчас на курорт на море понаехало очень много мастеров из других городов, даже из столицы. Тут у нас лучшие пляжи на побережье.

Иван услышал знакомое слово:

– А инициация – это соревнования какие-то?

– Не совсем. Это испытания способностей. Их проходят все мастера, которым в этом году исполнилось пятнадцать. Раз в год, в первый день Пожнеца в столице проходит большой праздник. Там и ярмарка, и соревнования разные для всех, в том числе и для простых людей, но главное действие – это инициация. Юные дворяне со всей страны показывают свои способности и получают титул. Там есть какая-то система оценок. Сумел сделать минимум, необходимый для определенного титула – его и получаешь. Ну а тот, кто владеет Силой лучше всех в этом году, получает и великого князя, и звание магистра, а также включается в совет Ордена. Орден – это высшая власть у нас.

– Там, наверное, полно уже людей, в этом совете. Если каждый год по одному принимать…

– В среднем человек сорок. Мастера разума же не бессмертны. Да и инициация вообще началась только лет двадцать назад. Ну и далеко не каждый год решают, что сильнейший юный мастер достоин титула великого князя. Там есть какое-то обязательное испытание, которое надо непременно пройти. Иногда бывают так, что с ним никто не справляется. Я не знаю какое…

– Надо сотворить живое, – мрачно произнесла Дарья.

– Что? – удивился Иван

– Испытание, которое надо выполнить, чтобы получить высший титул и войти в Орден – это сотворить Силой ума что-то живое. Если справился, то можешь претендовать на то, чтобы войти в совет, если, конечно, посильнее мастера в этом году не будет. Если не смог, то даже будь ты круче всех в своем поколении, Ордена тебе не видать.

– Понятно. А ты была на инициации?

– Нет.

– А откуда знаешь?

– Рассказывали, – пожала плечами Дарья.

– А ваша княгиня называется неподтвержденной… это потому, что инициацию еще не прошла?

– Ну да. Пока носит титул по матери. Ирэн де Клер была княгиней.

– А что с ее матерью стало? Почему была?

Тут ответил Чиж:

– Умерла дюжину лет назад, а может и больше, я уж и не помню. До моего рождения еще было. Тут ее могила есть неподалеку. Вон там, в северо-западной части кладбища. Большое такое зеленое поле, а в центре скульптура из белого мрамора. Рядом там еще одна большая могила, почти такая же. Не знаю чья. Кстати, сардельки готовы, – с удовольствием, облизываясь, произнес Чиж.

Все разобрали по прутику с нанизанными жаренными сардельками и на некоторое время разговор прервался.

– А вы тут часто собираетесь? – доев спросил Иван.

– По идее, совет должен проходить каждый день, хотя в последнее время мы то через день собираемся, а то и еще реже. Когда Ян не может, когда Дарья, – сказал Чиж.

– Совет? – переспросил Иван.

Ян неодобрительно посмотрел на Чижа.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Дарья, – Ты же сам привел его к нашему костру. Пусть знает.

Ян вздохнул:

– Совет трех. Мы так себя назвали. Когда еще совсем детьми были. Хотели изменить наш город к лучшему. Придумали себе правила… кодекс… и начали собираться тут. Сначала пытались помочь Чижу, когда он один остался, а потом решили, что надо помогать вообще всем, кто попал в беду, если это в наших силах. Понимаешь, у нас троих уникальное сочетание. Я, простите, богат. Не как дворянин, конечно. Вот новый дом Чижу купить не могу, но если мы можем кому-то реально помочь небольшими деньгами, то за это отвечаю я. Чиж всюду вертится и узнает новости лучше всех. Он знает все, что происходит в городе, а его самого никто не замечает. Все стараются отвернуться от бродяги.

– А Дарья? – спросил Иван.

– А я тут мозг, – поспешно ответила та, – Кто-то же должен думать за этих остолопов.

Ян хотел сказать что-то, но при первых словах девушки закрыл рот. Чиж молчал хитро прищурившись, а потом вдруг сказал:

– А я предлагаю сделать теперь союз четырех, – а когда увидел удивленное лицо Яна, добавил, – ну, во-первых, он и так теперь все о нас знает, а во-вторых, у Ивана тоже есть важная уникальная способность. Такой тут, поверьте, ни у кого нет!

– Это какая? – впервые за весь разговор искренне удивилась Дарья

Иван тоже удивленно уставился на мальчишку.

– Его знания что ли? – ухмыльнулся Ян.

– Нет. Знаете, какого он шороху сегодня в городе навел? За ним даже инквизиторы гонялись.

На Чижа удивленно теперь смотрели все, кроме Ивана. У него по спине бегали холодные мурашки. Он понимал, о чем пойдет речь.

– Для начала, он у одного из магистров ордена, который проездом в город заявился, карету сломал, так, что тот еле выжил. А потом как ураган прошелся по городу.

Иван вздохнул. Видимо всем уже было очевидно, что во всех мелких катастрофах виноват именно он.

– Мастера разума его появление почувствовали сразу. Но кто именно всему виной не знают, потому что Ивана не поймали. Инквизиторы же не зря примчались. Я их в городе уже года два не видел, – продолжил Чиж.

– Да в чем способность то? В том, что от кареты что-то отвинтил? – спросил Ян.

– В том, что он к ней даже не притрагивался. Просто мимо прошел, – хихикнул Чиж.

– Это как?

– А вот так. Наш друг Иван каким-то образом блокирует или разрушает Силу и все, что с помощью нее создано. Рядом с ним она просто перестает работать. Магистр себе для кареты сотворил какие-то крутые рессоры, идею которых он с той стороны притащил. Это еще бурно обсуждали год назад. Многие богатеи хотели себе такие же, пытались заказать кузнецам, да куда там. Такое только мастер создать может. Так вот, прошел мимо кареты Иван и нет пружин, оси и вообще подвески. Карета на пузе, а колеса отвалились. Магистр чудом не убился.

– Ты что, там был? – мрачно спросил Иван.

– Нет. Люди болтали, что юношу, одетого как молодой господин, чуть колесом не зашибло. У нас тут немного молодых господ в таких синих брюках ходит. Потом ты, значит, прошелся по золотой миле и в каждом магазине для богатеев, где мастер разума по знакомству или за подарочек вывеску сделал или с витриной помог, все сломалось. Брюлики с витрин попадали, с вывесок светящаяся краска облетела, ну и так далее.

Иван сидел, обхватив руками голову. Действительно, теперь вся картина складывалась. Он разрушал не мир, как решил в начале, а эту таинственную Силу. И рухнувшие в замке щиты, и неспособность Влада в его присутствии вывести пятно с рубашки, и даже полинявшая дверь в замке, все подходило. Но этот сложившийся паззл сулил большие неприятности. Подумать только – он опасен для самой высшей и практически всемогущей власти в этом мире.

– Госпожа Виванова твоих рук дело? – спросил Чиж

– Что? – Иван вынырнул из своих размышлений.

– У нее платье, которое ей сестра мастер создала, развалилось на улице.

– А это… – Иван махнул рукой – да, моих. Но я же не знал…

– Слушай, а призрак, про которого старый граф всему городу раструбил? Дескать, по кладбищу ходит призрак легендарного великого магистра в виде мальчика со светящимися руками – это тоже ты? Он говорит, что не смог его Силой развеять…

– Да… случайно вышло…

Иван вдруг вспомнил:

– Нет, не все так как Чиж говорит. Ваша княгиня рядом со мной спокойно использовала эту вашу Силу. Там со стен какие-то доспехи рухнули при мне… ну… из-за меня, наверное. Их ее брат вешал. Так вот она только взглянула на них и все на место само взлетело и больше не падало. Я стоял прямо рядом с ней в этот момент. Она еще разбитое стекло починила даже не поворачиваясь.

– Мда… непонятно, – задумчиво сказала Дарья, – выходит какая-то Сила рядом с тобой работает, а какая-то нет. Но даже если твои способности работают не всегда, то есть не со всеми мастерами разума, это все равно полезно. Для нас. И очень опасно для тебя. Инквизиторы – это серьезно. Они твое лицо видели?

– Нет, думаю не разглядели. Они далеко были. Вот продавцы в том магазине с бриллиантами могли запомнить.

– Понять бы еще почему ты так на Силу действуешь…

– Может быть потому, что я родился в мире, где ее нет?

– Может быть… может быть. В духах же нет ни души, ни силы. Может ты ее еще и поглощаешь из-за этого? Я никогда не видела духов. Вдруг вы все такие, кто знает?

–Слушай, а может быть ты сам мастер разума? – воскликнул Чиж. Ну в тебе есть Сила, как у остальных мастеров, просто ты ее применяешь иначе.

– Ну уж нет, – возмутился Иван. Нет у меня никакой Силы. Я вообще ничего не делаю. Просто прохожу мимо, и что-нибудь разваливается.

Дарья поднялась и по-деловому начала раздавать указания:

– Ладно. Все понятно. Ян, завтра первым же делом идем покупать Ивану новую одежду. В этой ему ходить больше нельзя. Если инквизиторы не запомнили лицо, то уж брюки и майку точно срисовали. Добудь деньги у отца.

– Ну так как насчет союза четырех? – хитро улыбаясь спросил Чиж.

– Мы еще не знаем хочет ли сам Иван этого.

Если он и раздумывал, то не более пары секунд. Подумать только, какая удача. Случайно встретить тех, кто думает так же, как и он. Тех, кто пытается бороться с несправедливостью, но уже в масштабах всего города.

– Конечно согласен. Я о таком и мечтать не мог!

– Ну тогда… – Дарья подняла руку. Ян, посмотрев на нее и поколебавшись секунду, поднял тоже.

– Ну раз я предложил, я тем более за, – радостно улыбнулся Чиж, – добро пожаловать в наш союз, Ваня.

Иван по очереди посмотрел на каждого из этой троицы. Они такие разные: простоватый сын преуспевающего купца, которому явно очень нравилась Дарья – девушка с повадками хищной кошки и с какой-то странной тайной, о которой она запрещала говорить остальным. Он так и не понял ее настоящую роль в этом союзе. Конечно, она тут была лидером, это сразу чувствовалось, но дело не только в этом. Что-то она еще скрывала. Ну и Чиж… милый маленький вездесущий бродяжка. В одном они были похожи. Иван чувствовал, что им можно доверять.

Это ощущение иногда приходило у него с первого взгляда. Иван сразу понимал, как сложатся отношения с новым знакомым: будет ли это взаимная неприязнь, равнодушие, приятельские отношения или крепкая дружба, основанная на взаимном доверии. Так было с Пашкой, когда Иван, вошел в первый раз в новый класс, увидел его на первой парте и сел с ним рядом, сразу поняв, что вот с этим парнем они непременно подружатся. Так случилось и сейчас. Он чувствовал, что обрел новых крепких друзей. Друзей на всю жизнь.

Глава 5. Тайны и открытия

Иван наконец провалился в сон. Он даже не представлял себе, насколько не выспался и устал за эти два сумасшедших дня. Как только он лег в мягкую кровать, и его голова коснулась подушки, он тут же заснул.

Это снова было особенное видение. Он это как-то сразу понял. Странное чувство… осознавать, что ты спишь и видишь яркий, последовательный и четко отпечатывающийся в памяти сон, как будто смотришь кино, или скорее стоишь посреди сцены, на которой разыгрывают спектакль. Все окружающие настолько реальны, что, кажется, их можно потрогать рукой, хотя никто из них не обращает на тебя внимания.

Иван находился в огромном помещении без окон. Все стены были закрыты темно-синими занавесами. Яркий свет исходил из необычного висящего в воздухе светящегося кольца под потолком.

Зал был наполнен женщинами в одинаковых сине-голубых мантиях. Лица некоторых прятались под глубокими капюшонами, другие, не скрываясь, откинули капюшоны на спину. Иван вздрогнул, узнав в одной из женщин ту, синеглазую, что просила его поспешить. На этот раз она была намного моложе. Лет двадцать. Максимум двадцать пять. А в его предыдущем сне ей было точно глубоко за тридцать. Он помнил ее заметные морщинки вокруг глаз.

В отличие от остальных, синеглазая была одета в яркое синее приталенное платье с большой сверкающей бриллиантовой брошью в форме стилизованного цветка на груди.

В зале слышались нервные голоса. Из-за постоянного перемещения женщин сложно было понять, кто именно произносит те или иные фразы. Вокруг царила нервная суета, которая обычно бывает в группе организаторов перед началом важного мероприятия, особенно если уже понятно, что все пошло не так.

– Да где же, в конце концов, Кларисса?

– Как можно быть такой безответственной!

В зал стремительно ворвалась девушка и с порога громко воскликнула:

– Началось! Орден клюнул на провокацию и через полчаса в полном боевом составе будет здесь! Кларисса готова?

– Ее нет! – нервно взвизгивает кто-то в зале.

– Как нет?! Где она?

– Никто не знает куда она пропала! Она не пришла к назначенному часу!

– Это предательство? Может быть она перешла на сторону Ордена? —истерично восклицает одна из женщин в зале.

– Может быть это было ловушкой с самого начала?

– А ребенок? Где Дэйв?

– Ребенка тоже нет!

– Значит она все-таки сбежала!

– Нет, я не верю в предательство Клариссы. Кто угодно, но не она, – говорит синеглазая.

– К тому же Роджер то здесь.

– Позовите его сюда, может он знает, где она.

– А рота Роджера готова?

– Да, но какой в ней смысл, если Клариссы нет!

– Надо навести к ней портал.

– К Клариссе то? Ха! Попробуй, – горько восклицает кто-то.

– Если мы все вместе объединим силы вокруг Ирэн, то сможем навести визуальный мост к точке, достаточно удаленной от Клариссы, чтобы Сила сработала, но все-таки такой, чтобы увидеть, где она и что с ней, – подает голос пожилая женщина, спокойно сидящая в большом кресле в углу.

– Ну что ж… сестры, возьмитесь за руки.

Синеглазая встает в центр круга, образованного остальными. «Выходит, это и есть Ирэн, погибшая мать феи», – подумал Иван.

Почти минуту ничего не происходит, но потом одна из занавесей на стене зала начинает покрываться рябью, как поверхность воды во время сильного ветра. Рябь постепенно успокаивается, и на стене бледно, словно проецируемая слабеньким проектором в ясный день, начинает проявляться картинка. Иван видит длинное, но довольно узкое помещение с колоннами. Больше всего оно похоже на большой заброшенный храм. В этот момент картинка для Ивана расплывается. Остальные женщины явно видят что-то конкретное на этой стене, но для него все покрыто мутной рябью.

– Кларисса… Дэйв… – проходит шепот по рядам женщин. От их волнения картинка на мгновение пропадает, но тут же появляется вновь.

– Кто это с ними?

– Где это?

– Не знаю. Я впервые вижу это место.

– Я тоже.

– Кто-нибудь, бегите за Роджером!

– Но надо же сделать хоть что-нибудь!

– Что мы можем? Там, же есть Кларисса!

Все это говорят женщины в круге. Мать Ирмы в центре круга молчит, выпрямившись как натянутая струна, и только одинокая слеза медленно ползет по щеке и выдает бурю в ее душе.

В зал вбегает мужчина в коричневой кожаной куртке с нашитыми щитками из черненного железа. Лицо его наполовину скрыто темным капюшоном, как и у многих присутствующих в зале. На его груди на куртке слева над сердцем блестит стилизованный цветок. Только теперь Иван разглядел, что это ирис.

Мужчина видит картинку на стене и замирает так, как будто наткнулся на невидимую стену. Женщины в зале судорожно вскрикивают. Вероятно, они увидели что-то совсем ужасное. Кто-то начинает плакать. Спустя несколько секунд мужчина медленно и напряженно, завороженный увиденным, стаскивает капюшон с головы и глухо спрашивает: «Где это?»

Иван опять вздрагивает. Он не понимает откуда, но этот голос кажется ему знакомым.

Ответом мужчине служит тишина. Все женщины молча смотрят на него. Синеглазая в центре круга медленно отрицательно качает головой.

– Кто это был?

– Мы можем навести мост на Дэйва?

– Я его больше не чувствую, – медленно, ровным и тихим голосом произносит Ирэн, но внешнее спокойствие дается ей очень нелегко.

Мужчина до хруста сжимает кулаки так, что костяшки на руках белеют. Он несколько секунд стоит, повернувшись к стене и склонив голову, а затем резко поворачивается и молча быстрым шагом выходит из зала.

В помещении царит тишина. Все смотрят на Ирэн. Она по-прежнему стоит с закрытыми глазами высоко подняв голову. Ее губы что-то тихо шепчут. Через несколько секунд она повторяет это уже чуть громче:

– Это конец…

В зале опять поднимается шум и начинается бессмысленная суета.

– Нельзя же так сдаваться! – кричит кто-то.

– Мы не сдаемся, – очнувшись отвечает Ирэн, – Но надо смотреть правде в глаза. После смерти Клариссы у нас нет шансов. Сегодня последний день существования капитула Ирисов.

Она мгновенно усмиряет поднявшийся шум одним жестом руки:

– Надо спасти то, что еще осталось. Главное – дети. Будем надеяться, что Дэйв уцелеет. Пока жив он и моя дочь у нас все равно есть надежда. Ничто не потеряно! Пусть наши планы сбудутся, когда многих из нас уже не будет в живых, но такова цена. Надо спрятать архивы, особенно генетические таблицы, чтобы они ни в коем случае не достались Ордену. Все что не получиться спрятать надо уничтожить. Есть здесь кто из архива? Яжа! Быстрее спасать записи!

Три женщины выбегают из зала.

– Всех нас будут искать, и отлавливать по одной, – продолжает она, – Тем, кого они не знают в лицо, возможно удастся спрятаться и спастись. Бегите. Остальным лучше погибнуть в бою, чем в темницах Ордена. Ради надежды, что задуманное нами смогут воплотить наши дети, стоит бороться и умирать.

Тут голос подводит ее, словно ком в горле мешает говорить дальше.

В это время сидящая в кресле пожилая женщина медленно поднимается и произносит властным и спокойным голосом в котором все еще слышны сталь и привычка отдавать приказы армиям:

– Никто не знает о моей роли в капитуле Ирисов. Последний, кто может вспомнить, что великая княгиня Лионская и создатель капитула – это одно лицо, давно уже давно лежит в могиле. Сейчас я вернусь в столицу, но завтра же появлюсь в городе уже официально, как бабушка и наследница замка. Я возьму на себя воспитание Влада и, главное, Ирмы. Поверьте, я умею воспитывать хороших мастеров разума. За девочку можете быть спокойны, по крайней мере до ее инициации.

Ирэн молча кивает. Из ее глаз катятся слезы, но она, по-прежнему, старается сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Только голос ее подводит. Она неожиданно сипло произносит:

– Я успею попрощаться с детьми?

Пожилая женщина молча без всякого выражения смотрит на Ирэн серыми холодными глазами, пока та, смахнув слезы, не говорит уже прежним твердым голосом:

– Да, пусть она запомнит меня смеющейся, как утром. У нас нет времени. Прощай, мама.

– Прощай дочка, – лицо старшей женщины не дрогнуло. В отличие от остальных, суетливо выбегающих из зала, она покидает его с королевской осанкой ровным неторопливым шагом.

Сразу после ее ухода в зал врывается молодая девушка, и восклицает:

– Роджер распустил свою роту! Велел им убираться в леса и прятаться пока о них не забудут! Что происходит?

Ирэн игнорирует вопрос и спрашивает в ответ:

– А он сам?

– Он остался. Надеется, что встретит среди нападающих убийцу жены, – изрекает другая женщина.

– Жаль… а ты, Лия, беги с остальными, – равнодушно изрекает Ирэн, а затем твердым голосом начинает отдавать команды оставшимся женщинам, готовя замок Ирисов к безнадежной и бессмысленной обороне.

***

На следующее утро Яков, поговорив с сыном, подозвал Ивана и выдал при нем Яну деньги: «Надо бы нашему гостю действительно купить еще чего-нибудь, а то заносит эту ценную одежду до дыр. Да и постирать ее неплохо было бы. Купите ему пару новых брюк, рубашек там, ну и трусов-носков. Зайдите к Томашу на Альшовой набережной. Он тебе скидку даст, если скажешь, что от меня. Это подарок, – добавил он для Ивана, – вычитать из твоего жалования не буду».

Дарья встретила их на улице у выхода. «Пока все тихо, инквизиторов не видела», – сообщила она. На сей раз девушка была одета в темно-серые брюки и серую блузку, поверх которой надела темную кожаную короткую курточку. Иван с удивлением заметил, что в ярком солнечном свете ее темно-коричневые волосы иногда искрились сединой. Многие волоски на концах были серебристо-серыми. То ли она так хитро окрасилась, то ли действительно рано поседела… а может быть ему только казалось, что Дарье шестнадцать лет, а на самом деле она была намного старше? Вела она себя очень по-взрослому. Кто тут их с этой Силой разберет?

Купить белье и рубашки удалось быстро, но вот со штанами для прохладной погоды оказалось все сложно. Джинсов или похожих брюк тут, естественно, не было, а какие-то мешковатые шаровары с начесом, которые ему предлагал продавец, он постеснялся бы на себя надеть. Тут его выручила Дарья. Шепнула что-то хозяину лавки, и тот вынес из кладовки комплект темно-коричневых кожаных штанов с такого же цвета курткой. Так в Москве одевались разве что байкеры, но ничего лучше в магазине не было. К этому комплекту Дарья сняла с вешалки и протянула ему черную рубашку из тонкой дорогой ткани.

Иван надел все это и осмотрел себя в зеркале. Вид был непривычный, странный, но вместе с тем смутно знакомый. Тут он вспомнил. Именно так был одет незнакомый мужчина в его сегодняшнем сне, разве что на его куртке были поверх нашиты защитные железные пластины.

Одежда была ему впору и выглядела, по его мнению, даже слишком круто. С претензией. Когда он вышел из примерочной, то Ян показал ему поднятый вверх большой палец, а Дарья удовлетворенно кивнула.

– Не снимай, – посоветовал Ян, – прячь свою старую в сумки и так иди.

– Хорошо, сейчас только телефон переложу… – Иван полез в карман джинсов и, вытащив смартфон, собирался было сунуть его во внутренний карман куртки.

–Это что такое? – заинтересовалась Дарья и неожиданно быстрым еле уловимым движением выхватила гаджет из его рук.

– Это такое устройство из моего мира… тут у вас не работает так, как должно. Связи то нет, но кое что оно еще может, – Ивану захотелось похвастать перед друзьями хоть чем-то из своей прошлой жизни, – только давайте сначала расплатимся и выйдем, а то вон, лавочник уже косится на нас. На улице покажу, – сказал он, забирая телефон у Дарьи и нажимая кнопку включения.

Они отошли подальше от магазина и присели на ограду набережной. Иван показал смартфон.

– Ой, страсть какая, – испугано отшатнулся Ян. Иван и забыл о фоновой картинке с «Чужим» на главном экране, настолько привык к ней.

– Это у вас такие водятся, да? – почему-то радостно воскликнула Дарья, приникнув к экрану.

– Нет, это фантастика… ну то есть типа сказки, но для взрослых. Когда придумывают то, чего не бывает на самом деле. У нас фильмы такие делают. Это чудовище как раз оттуда.

– Фильмы? – переспросил Ян.

– А… сейчас покажу, – Иван включил им кусочек из скачанной серии про Чужих. Дарья даже потребовала один отрывок – там, где «чужой» был виден в полный рост – проиграть несколько раз.

В остальном гаджет их не впечатлил. Как средство связи он не работал, многочисленные приложения были им совершенно непонятны. Для них он остался чудесной коробочкой, показывающей картинки. Самое большое впечатление оставил именно фильм.

– Хороший зверек, – задумчиво сказала Дарья, – полезный.

***

Следующие дни Иван по утрам учил Яна математике и самым простым физическим задачкам. Поначалу тот неплохо справлялся только с элементарными действиями: сложением, умножением и иногда с делением, так что учить было несложно. Главное, что тот старался, так что прогресс был.

После обеда чаще всего они гуляли втроем с Дарьей. Иван постепенно узнавал местные обычаи и учился ориентироваться в городе. Он больше не боялся, что его обнаружат инквизиторы. На «золотую милю», где располагались бутики для дворян и прогуливалась обеспеченная публика, он больше не ходил, а узнать его по одежде уже было невозможно.

Хотя во время одной из таких прогулок он чуть было не выдал себя и не влип в историю. Дарья своими чуткими ушами услышала какие-то крики, и друзья пошли по переулку в ту сторону. Они вышли на небольшую площадь, пробились через небольшую толпу зевак и увидели омерзительную сцену

На каменном ограждении небольшого фонтанчика в центре площади на животе лежал юноша. Одежда на его спине была распорота, и двое здоровенных молодчиков лупили парня по спине плетьми. Неподалеку стояла золоченая карета, возле которой с улыбкой наблюдал за происходящим немолодой мужчина с длинными темными волосами, стянутыми золотым обручем на лбу, одетый в черно-фиолетовую мантию с золотыми узорами. У незнакомца было узкое и недоброе лицо: тонкие губы с глубокими складками от скул до крыльев носа, орлиный профиль, прищуренные темные глаза.

– Что произошло то? – спросил Ян какого-то мужчину, стоящего в первых рядах.

– Дорогу вовремя не уступил. Зазевался, – угрюмо ответил тот.

– И всего-то? – возмутился Иван.

Смотреть как просто так полосуют парня за такую мелочь он не мог. Иван дернулся было вперед, еще толком не придумав даже что именно он будет делать, но и Ян и Дарья повисли на его руках.

– Ты что! Это же сам верховный магистр! – прошипел Ян.

– С ума сошел?! – шептала в другое ухо Дарья, – у него тут охраны куча. Зарубят без всякой магии.

Действительно, тут он разглядел, что за каретой прислонившись к стене, беседует еще человек пять, одетых в точно такую же темную форму, как и те двое, что лупили плетьми юношу.

Движение Ивана не осталось незамеченным. Магистр метнул на него взгляд и впился в него своими черными острыми глазами. Мастер медленно начал поднимать руку, то ли чтобы кликнуть охрану, то ли чтобы воспользоваться Силой… но в этот момент рядом с ним вдруг возникла пара солдат в кольчугах, возглавляемая пожилым офицером в кожаной куртке с золотыми наплечниками.

– Капитан стражи ее светлости княгини Розеградской и Пиранской Серж де Бёф. Что здесь происходит? – спокойным ровным голосом поинтересовался офицер.

– Не ваше дело, капитан, – отмахнулся от него магистр, но взгляд от Ивана оторвал.

– Ошибаетесь, ваша светлость, как раз мое. Не мне вам напоминать кодекс. Будь это какое-нибудь графство, вы были бы в вашем праве. Но в независимом княжестве извольте следовать законам. Телесные наказания и казни здесь могут происходить только с повеления моей госпожи и только после ее личного суда. Или, если вы считаете, что тут совершено преступление государственной значимости, то вызывайте инквизицию и везите этого несчастного в столицу.

Двое молодцов перестали лупить плетьми и напряженно выпрямились. Остальная охрана главы Ордена начала приближаться к стражникам, держа руки на эфесах шпаг.

– Не зазнавайтесь, капитан! Будет тут мне каждый… – прошипел магистр.

Офицер невозмутимым голосом прервал его:

– Прежде чем какие-либо еще неосторожные слова неосмотрительно могут быть произнесены вами, я напомню, что я сейчас представляю княгиню. Все сказанное мне в лицо будет воспринято свидетелями как оскорбление княгине лично. Вы знаете, что за этим может последовать.

На главу ордена было страшно смотреть. Глаза горели яростью. И без того тонкие губы сжались в ниточку.

– Ваша девчонка еще не подтвердила право называться княгиней! – наконец в раздражении произнес магистр.

– И именно поэтому находится под защитой титула матери. А право именоваться княгиней она подтвердит менее чем через неделю.

Офицер, казалось, наслаждается моментом. Он говорил совершенно спокойно, с ироничной полуулыбкой.

– Это мы еще посмотрим! – бросил глава Ордена и махнул рукой своей охране, – Хватит развлечений. Едем дальше.

Магистр отвернулся, забрался в карету и задвинул занавеску на окне.

Выпоротого юношу тут же бросились поднимать несколько мужчин из толпы зевак.

– Отведите его к лекарю. Княгиня прибудет туда через пару часов и вылечит ему спину, – крикнул капитан, а затем неожиданно повернулся к Ивану и внимательно посмотрел на него. Немая пауза длилась буквально пару секунд. Наконец капитан стражи отвернулся, так ничего и не сказав, и удалился вместе со своими солдатами с площади.

***

На следующее утро Ян наконец похвастал перед отцом новыми знаниями. Купец остался очень доволен и на радостях даже отпустил их гулять до обеда, дав сегодня выходной от занятий. Ян потащил его на площадь, где артисты в полдень какое-то представление давать собирались, но по пути, на набережной они неожиданно встретили Дарью. Та шла под руку с еще одной девушкой. Обе были одеты в одинаковую форму: темно-коричневое платье до щиколоток с темно-зеленой отделкой воротника и манжет. Это было так похоже на школьную форму, что Иван опять задумался: а есть ли тут школы и почему туда не ходит его друг?

– О, привет, —заулыбался Ян, – Вы откуда? Из школы? Привет, Марьян.

– Здравствуй, Ян, – поздоровалась высокая русоволосая девушка. Она чем-то напомнила Ивану тот типаж, что среди его одноклассников именовался «инстаграмм девочка». Очень четкие густые брови, слишком длинные, чтобы быть натуральными, ресницы, темно-серые тени вокруг водянисто-голубых больших глаз, и слегка припухлые от природы яркие губы. Девушка, безусловно, была красива, но лично Ивану такая красота совсем не нравилась. Он только сейчас обратил внимание, что Дарья, в отличие от подруги, вообще не пользовалась косметикой, но выглядела при этом гораздо ярче и интереснее.

– Нет, мы с похорон идем. Из школы, конечно, разве не видно? Кстати, Марьяна, познакомься. Это Иван. Дальний родственник Яна. Приехал к нему погостить. Иван, это Марьяна. Дочка главы городского совета нашего города. Неподтвержденная Шателиенесса.

Иван попробовал мысленно повторить титул девушки, но запутался, и понял, что ему срочно надо изучить как минимум местный табель о рангах, а то постоянно будет в неловкие ситуации попадать. Немного растерявшись, он сказал дежурное:

– Очень приятно.

Дарья натужно улыбнулась:

– Иван приехал издалека, и пока еще не выучил местные правила, – и добавила, повернувшись к Ивану, – Ты, обращаясь к Марьяне, должен добавлять «сударыня», «ваше благородие» или, в крайнем случае, «сеньора», на северный манер. Пока она милостиво не разрешит тебе не использовать официальное обращение каждый раз.

Марьяна благодарно улыбнулась подруге, а потом, выдержав паузу, жеманно произнесла:

– Ах, ладно вам. Ваш друг – мой друг, а какие могут быть официальные обращения между друзьями? Можешь обращаться ко мне просто «на ты», Иван. Я же уже когда-то разрешила это Яну.

– Благодарю, – вдруг вырвалось у Ивана.

Марьяна благосклонно кивнула.

– А вы учитесь вместе? – осторожно спросил он.

Насколько он помнил из истории, аристократы никогда не учились вместе с простыми людьми в одной школе.

– Да, Дарья ходит со мной в одну группу, потому что ее мама одна из наших преподавательниц, – пояснила Марьяна с улыбкой, – А откуда ты приехал?

Иван растерялся, не зная, что ответить, но его спасла Дарья:

– Он из восточной столицы. Из Твери.

– О-оо, – уважительно протянула Марьяна, – надо будет с тобой как-нибудь поболтать, о том, что у вас там носят и как живут.

Иван понял, что надо срочно сменить тему, и прикинув, что девушка уж точно не младше его, но при этом все еще «неподтвержденная», уточнил:

– Прошу прощения, если я правильно понимаю, у вас…то есть у тебя… тоже на днях инициация в столице?

Марьяна помрачнела.

– Она так волнуется перед ней, что, зря ты упомянул. У нее теперь настроение испортилось на весь день, – засмеялась Дарья, – Ну ладно мальчики, вы куда-то своей дорогой шли? Еще увидимся! – и, подхватив подругу под локоть, практически поволокла ее прочь. Было видно, что та хотела спросить еще что-то, но уже не успела.

– У Марьяны практически нет Силы, – пояснил Ян, когда они отошли подальше, – вот и расстроилась. У ее отца то титул невелик. Хоть он и именует себя на северный манер шатилиеном, но, по сути, это тот же жупан. Самый мелкий дворянский титул. Еще шевалье есть, но его только за воинские заслуги дают. Наш глава женился на простой девушке. Кровь еще разбавилась. Сам понимаешь, Марьяна рискует потерять все. Не только отцовский титул, но и вообще все наследство, раз мать не дворянка. Переживает она по этому поводу… жуть. Очень хочет быть мастером, чтобы к ней все «госпожа» обращались.

Иван понял, что ему срочно надо восполнять пробелы в образовании. А то как начнет его эта девица расспрашивать о восточной столице, а он даже не в курсе, что такая вообще есть. Поэтому, как только они вернулись домой, он пристал к Яну, чтобы теперь тот учил его истории и географии.

Пока Ян рылся в отцовских книгах, ища атлас, Иван начал с сегодняшней встречи:

– Ты говорил, что в городе есть еще мастера, а тут глава города всего лишь жупан. Почему?

– Конечно мастера еще есть. Тут есть у нас и барон, и баронеты, и граф один живет – старик правда. Ты его напугал как раз. Городской глава – это должность такая… у княгини на побегушках. Тот, кто головой отвечает, чтобы в городе все хорошо было. Ответственности много, привилегий никаких. Так что ты не робей. Марьяна корчит из себя аристократку, но на самом деле любой мастер считает ее такой же простолюдинкой, как и нас с тобой. Из-за этого, кстати, она тоже ужасно переживает. Да и денег у них не много. Пока вся ее радость от дворянства это только право проживать в ратуше, да ходить в школу для господ.

– А почему ты в школу не ходишь?

– Ну куда мне! Я четыре года ходил в училище. Там нас читать, писать и считать научили, и все. Свободен. Дальше вон отец учил, теперь вот ты мне на голову свалился. А у Дарьи с Марьяной настоящая школа для благородных девиц. Дарье, конечно, там тяжело было бы. Она же одна почти из простых среди детей аристократов, но у нее характер такой… поди обидь. Даже мастеру разума несладко придется, хотя настоящих сильных мастеров в школе и нет. Там в основном такие, как Марьяна. Дворянские дети без особых способностей.

– Почему?

– Настоящих мастеров иначе учат. Им вот как раз всякие химии-физики нужны, как ты их называешь. У них либо домашнее обучение, либо родители, коли связей и денег хватает, их в твой мир отправляют. В женской школе ничему такому не учат.

– А чему их там учат тогда?

– Литературе, риторике, управлению домом и прислугой…ну медицине вроде учат, уходу за детьми, танцам, музыке, гимнастике. Некоторые даже фехтование изучают.

– Надо же… – вырвалось у Ивана, – у нас все иначе. Девочки учатся так же, как и парни.

– Странный у вас мир, – пожал плечами Ян, – до сих пор не пойму, как он вообще устроен и не разваливается. Тебя послушать, так никакого порядка: дворянства нет, все равны… Как вы так развились, что нас опередили, я вообще не пойму.

Иван задумался. На Земле вроде все совсем не равны были, но, когда он в свое время попытался объяснить это Яну, тот не понял, как власть вообще может на богатстве держаться: «То есть кто куш сорвал, тот и власть получает? Это же бардак какой-то. Деньги то они то у одного, то у другого…». Иван понял, что тема слишком сложная, чтобы так просто все по полочкам разложить.

В этом мире действительно было все просто и понятно даже ребенку. У кого лучше способности к Силе, у того выше титул, который дает и земли в управление, и власть над ними до самой смерти, причем все это не наследуется. Дети после пятнадцати лет получают все строго по своим способностям. Если Ирма не сможет подтвердить титул княгини, и после испытаний станет какой-нибудь графиней, то ей придется покинуть замок. Управлять такими большими землями может только князь. В розеградский замок тогда въедет более сильный мастер, а Ирму назначат в какое-нибудь графство или еще ниже. Такая система была очень стабильна. Никаких революций, интриг, споров за наследство и дворцовых переворотов. Бросить вызов более сильному мастеру было практически самоубийством. Чем сильнее мастер, тем он выше в иерархии, и никто его оттуда спихнуть не может.

– Кстати, а почему, если мастера разума так легко ходят на ту сторону, то не притащат оттуда те же смартфоны, автомобили и все остальное?

–Пробовали… дураки среди молодых до сих пор попадаются. Один в столице вон даже автомобиль как-то протащил. Чудом жив остался, когда тот рванул. Вся ваша техника тут бесполезна. Хорошо если просто не заработает, а то и хозяина покалечить может. Два года назад в газете писали, что такая же волшебная коробочка, как у тебя, молодому графу пальцы оторвала. Нарастили обратно, конечно, но мог и сильнее пострадать. Почему твой этот… фон работает я вообще не понимаю. Ну вот. Нашел атлас.

В толстой книге в кожаном переплете были очень подробные планы окрестностей каждого города, а на первой странице была общая карта. На первый взгляд география этого мира в общих чертах совпадала с земной. На месте Голландии было море, кое где линия берега шла вроде чуть иначе, но все-таки было похоже. Империя Ордена располагалась на территории Европы, включая часть России до Урала. По уральским горам шла толстая извивающаяся линия, восточнее которой простиралось белое пятно с нарисованным крылатым змеем.

– А это что такое, – спросил он у Яна.

– Это великая стена. За ней располагается восточная страна повелителей драконов. Ну вроде как. На самом деле никто не знает, что там. Из-за стены никто не возвращался. Многие пытались туда перебраться, но никто не возвращался.

– Там что реально живые драконы?

– Честно говоря, не знаю почему ее так называют. Из-за стены никто никогда не появлялся. Орден вроде один раз сунулся туда с отрядом мастеров разума, но судя по тому, что дальше на эту тему никто ничего не говорил и не писал, то явно все неудачно прошло.

Хорошо. А на западе за океаном? Там же тоже земли. Тут на карте только восточное полушарие… постой… то, что планета круглая ты же знаешь? – спохватился Иван. «Вдруг у них еще считается, что мир на трех китах стоит?» – подумал он внезапно.

Ян с негодованием посмотрел на него:

– Ты что, считаешь, что мы совсем дикари? Конечно, круглая. И про другие планеты я тоже слышал. От Дарьи. А карт на запад дальше нет, потому что великий океан никому переплыть не удалось. Там такие шторма, что все корабли сгинули. Даже мастера не справились. Я не знаю сколько раз пытались, но давно уже перестали. Только зря корабли да людей терять. Самоубийц больше нет.

– Хорошо, а на юге дальше что. Тоже стена?

– Да там же пустыни, да дикари одни. С ними ни торговать, ни договориться не получается. Мирных купцов они грабят и убивают. Войной на них идти можно, но за что воевать то? За песок, да их нищенские тряпки? Они к нам пару раз сунулись, им Орден показал, где раки зимуют и все. Тишина. Ни мы к ним не лезем, ни они к нам.

– То есть вот эта восьмушка планеты – это все известные вам территории?

– Ну да…

– Ян… Ты даже не представляешь, сколько всего вам еще предстоит интересного открыть. Даже завидно… Хотя стоп. А вот ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

Ян растерялся от неожиданного вопроса:

– Ну я, честно говоря, не знаю, – он почесал в затылке, – стоять у прилавка мне скучно. Не понимаю, как это отцу нравится. Мне приключений бы, да где ж их тут сыщешь, в нашем городке то? Я вот этот наш «союз» с Чижом придумал только чтобы хоть какие-то события… риск… интерес. Ну не знаю как еще сказать.

– Ты даже не представляешь, как я тебя понимаю! Давай поедем в путешествие, когда сможем! Там столько удивительных земель… за океаном, на юге, на востоке! Даже если за эту таинственную стену не ходить – еще такой простор для открытий и приключений!

– А ты, поди, знаешь, что там?

– Конечно! Карта этого мира почти совпадает с моей. Отличия не сильные, а значит там, за океаном еще целых два континента, которые больше, чем вся ваша империя. На юге еще один. И далеко на юго-востоке за еще одним океаном тоже. Я знаю где эти земли, но не знаю, что на них. Какие племена, какие люди, страны, обычаи. Это же самое интересное! Елки палки! Я наконец знаю, чем хочу заняться в жизни!

– Здорово. Только почему ты решил, что у тебя получится то, что у других не вышло? Мастера разума то к вам ходят, значит тоже знают про эти земли, но у них то ничего не получилось.

– Не знаю. Мне кажется, у меня все будет по-другому. Со мной рядом все происходит так, как в моем мире положено. Сила не работает, а смартфон, наоборот, пашет, как и должен. Думаю и корабль со мной проплывет везде спокойно, как будто я в моем мире.

– М-мм… я бы сплавал за океан. И за второй тоже, – мечтательно сказал Ян.

– Договорились! Только для этого еще столько выучить нужно… да и корабли построить. Кстати, об учебе. Теперь очередь истории. Учебников у тебя нет, как я понял, так что тебя буду мучить. Почему вы называетесь империей, а императора нет? И почему у вас язык поменялся?

– Как поменялся?

– Ну на старых могилах надписи все на другом языке. Вас кто-то завоевал, или вы, наоборот, завоевали эти земли?

– Нет, никто никого не завоевывал. То есть раньше тут вообще все воевали. Куча мелких княжеств, каждое с каждым враждовало. Века непрерывных войн. Голод, болезни. Темные времена, как у нас их называют. А потом… – тут Ян перешел на шепот, – потом пришли боги. И все изменили. Почти три века назад это было. Вот они дали нам и новый язык, и знания, и вообще принесли мир на эту землю. С тех пор войн у нас не было. Ни одной.

Ян вздохнул.

– Боги и назвали нас империей, потому что под единым началом соединили кучу народов и земель. Сделали три столицы. Северную, Восточную и Южную. Каждая управляет своими землями, а общие важные решения для всей империи принимаются на Совете Столиц. Там у нашей, южной, два голоса, а у остальных по одному. Наша главнее, потому что Орден здесь богов сверг первым, а раньше у нас тут основные боги жили. Северная – Лондиниум. У них там и наречие свое и буквы им почему-то старые оставили, но наше наречие они тоже все знают. Восточная столица – Тверь. Там на нашем наречии говорят. Боги, кстати, оттуда к нам явились, а вот откуда в Тверь пришли я не знаю. Слухи ходили, что чуть ли не из-за стены. У нас раньше даже календарь был от их пришествия. Сейчас значит э-ээ… двести пятьдесят восьмой год был бы. Теперь опять старый календарь вернули. По нему теперь 7519-ый.

– Почему?

– Четверть века назад мастера разума восстали и уничтожили богов. Тогда и началась власть Ордена. Не все поначалу это приняли. Кое-кто еще богов помнил и чтил, но Орден постепенно уничтожал даже саму память о них. Лет пятнадцать назад прокатилась волна беспорядков. Одни мастера против других воевали. Бабуля говорила, что это те, кто богов вернуть хотели против Ордена сражались, но проиграли. С тех пор любое упоминание богов совсем под строгим запретом. О них даже детям не рассказывают, а то вякнет дитя, не подумав, как тут же инквизиция у ворот.

– А какие они были? Боги эти.

– Говорят, что выглядели совсем как люди. Но взглянешь в глаза и не перепутаешь. Бога, значит, и человека. Глаза какие-то особенные. Ну и сила у них божественная… как у самых сильных мастеров разума, и даже еще сильнее.

Иван вспомнил удивительные глаза Ирмы.

– А зачем богов свергли? Что, при мастерах лучше живется?

– Что ты… – Ян опять перешел на шепот, – Боги о всех заботились, а мастера разума только о себе. Ну ты на площади видел же. Парень вовремя с пути кареты не отошел и огреб. Это ему еще повезло. Магистр мог бы его одой мыслью убить. Мы же для них как скот. Наша княгиня то еще ничего, заботится… но таких мало. Те, кто летом на море приезжает с других земель, иногда такого понарасскажут… жуть берет. Каждый раз думаю: как хорошо, что в Розеграде родился!

– А почему же народ терпит?

– А что делать то? Мастера разума же всесильны! Они любую армию движением руки в порошок сотрут. С мастером только другой мастер тягаться может. Да и то вон… некоторые пятнадцать лет назад пытались и все. Нету их.

***

После обеда отец затащил Яна в лавку, «ремеслу учить», – как тот выразился, и Иван оказался предоставлен самому себе. Он отправился дальше изучать город. Была еще пара районов, которые он хотел посмотреть.

Узкая улица долго плутала, поворачивая то влево, то вправо, а затем внезапно вывела его к большим кованным воротам прекрасного ухоженного парка. Иван припомнил план города, и понял, что вышел к кладбищу, просто с другой стороны. Здесь совсем не было видно могил, а вид за забором был очень красивым. Он зашел в ворота и пошел по аккуратным дорожкам между ровно постриженных кустов. Гулять здесь было одно удовольствие. Аккуратные, еще не начавшие желтеть лиственницы были посажены ровными аллеями. Траву регулярно стригли, и зеленый ковер был плотным и ровным.

Аллея кончилась вместе с деревьями, и Иван теперь взбирался на небольшой холм с идеально гладким зеленым газоном. На вершине он остановился. Отсюда открывался такой красивый вид на реку и на вторую часть города! Только потом Иван посмотрел ниже, на ровный зеленый склон, плавно спускавшийся к воде. Там в тени пары больших ив стояли два памятника. Одна могила, очень большая по площади, была сделана из белоснежного мрамора, особенно ярко блестевшего в солнечном свете. На широком белом квадратном постаменте, рядом с вертикальным камнем-надгробием стояла большая белоснежная крылатая женщина, покорно и грустно сложившая руки на груди. Вторая могила, метрах в двадцати левее первой, была немного скромнее: огромный плоский камень из серого гранита.

Тут что-то пошевелилось на фоне белого мрамора, и Иван вдруг заметил, что на могиле сидит девушка в светлой одежде. У нее были такие же как мрамор белоснежные волосы.

Боясь помешать ей, он попятился, но споткнулся о предательски возникший под ногой камень и чуть не упал.

Ирма обернулась на шум.

Она внимательно смотрела на Ивана. Повернуться и уйти теперь было бы неправильно. Стоять на месте – тупо. Он медленно пошел вниз, лихорадочно соображая, что же ей сказать.

Девушка поднялась. Сегодня она была одета в светлый комбинезон с короткими рукавами. Неудивительно, что он ее сразу не разглядел. Ирма практически сливалась с белым мрамором. Она смотрела на него с любопытством, чуть наклонив голову на бок. Подойдя ближе, он заметил, что она недавно плакала – хотя глаза у нее были не красные, но длинные ресницы были еще влажными.

– Прости…те. Я не хотел помешать.

– Ничего. Ты не помешал. Я уже собиралась уходить, – неожиданно тепло произнесла Ирма, еле заметно улыбнувшись. От ее надменности и холодности, которую она демонстрировала в замке, не осталось и следа.

***

Из дневника княгини Ирмы де Клэр.

28 Серпеня

Сегодня я пошла опять навестить могилу мамы. Инициация на носу и мне кажется, что волнение просто разорвет меня изнутри, а поговорить о моих страхах просто не с кем. Все обычно доставалось тебе, мой дневничок, но из тебя совсем не важный утешитель, скажу я тебе. И так последние недели были проведены в отчаянии, фрустрации и местами дисморфофобном неврозе. Нужно наконец высказать все вслух. Нужен хоть кто-то, кто хотя бы выслушает. Но кто? Откровенничать со слугами? Даже если бы у меня родилась такая идея, то я перепугала бы их до смерти. С братом? Так он слушать не будет. Во-первых, в последнее время все сложнее застать его трезвым, а до вступления в титул я никаких прав приказывать ему не имею. В мелочах он пока прогибается, но в вопросе ограничения спиртного, боюсь, упрется как баран. Ничего… ждать осталось недолго. Во-вторых, он то, в свое время не волновался нисколько. Ему было просто наплевать. Провалил все испытания кроме первого и получил своего виконта. При его то врождённых способностях! Видела и знала бы мама…

Вот и выходит, что единственный, кто может меня выслушать – это бездушный белый камень могилы.

Мама, бабушка… как же мне не хватает вас именно сейчас, когда все стоит на кону. Мне же нужна только победа. Абсолютная победа. Только это позволит мне раскрыть тайну гибели мамы, да и понять странное поведение бабушки, наверное, тоже. Почему она никогда не рассказывала мне о матери и зачем так быстро собралась и уехала сразу после инициации брата?

Мне нужно стать лучше всех. Это даже маме не удалось. Просто титул княгини, как у нее, мне не поможет. Подумаешь, подтвердить право управлять замком и братом. Положение в обществе и регалии это последнее, что меня сейчас волнует. Тайна того, что произошло с мамой – вот что стоит на кону. Раскрыть ее можно только если меня будут обязаны включить в состав Ордена, и я получу доступ ко всем архивам, скрытым от посторонних глаз. Понятно, что магистры не хотят этого и будут пытаться мне помешать. Мама же имела какое-то отношение к восстанию пятьсот четвертого года! Поэтому у меня нет права даже на малейшую ошибку, которая даст им право не пустить меня в свои ряды. Мне надо быть не просто лучше всех, мне надо быть выше всех на голову, чтобы у них не было возможности отказать и выбрать другого кандидата.

Мне кажется, стоит сжечь эту страницу дневника, или лучше начать прятать его, воспользовавшись знаниями из найденной в нижнем кабинете черной книги. Я думаю, что Орден ответственен за смерть мамы, и последнее чего они хотят, так это видеть меня в своих рядах. Наверняка, кто-то из прислуги шпионит за мной по их требованию. За всеми подающими надежды юными мастерами магистры ордена «приглядывают», как они выражаются. Если я не чувствую этот пригляд явно, значит он происходит тайно.

Сегодня на могиле мамы я надела ее брошь. Ту самую, которую берегла бабушка и строжайше велела никому и никогда не показывать. Это был еще один непонятный секрет, связанный с мамой. Что значит этот цветок?

Здесь, у ее памятника, я дала клятву. Я клялась, что добьюсь и стану первой и обязательно узнаю, что именно произошло с ней и почему об этом все молчат. И если я узнаю, что в ее гибели виноват кто-то конкретный, то обязательно отомщу! Берегись, Орден. Я иду!

От ярости у меня даже слезы на глаза навернулись.

А когда я закончила клятву и оглянулась, то опять увидела его – юношу из моих снов.

Совпадение ли это или провидение послало его, услышав мои слова?

Я уже знала, что он не пропал и нашел себе место в городе. Серж докладывал, что он репетиторствует в купеческой семье. Но как он оказался тут, на кладбище, именно в это время? Каждый раз, когда я думаю об инициации он возникает рядом. Как во снах, приходит на помощь в трудную минуту?

Он не испугался, подошел ближе и даже заговорил со мной, опять забывая называть меня госпожой. Но от него это звучит так естественно, как от равного мне мастера. Я решила не обращать больше на это внимания и предложила ему вообще называть меня на «ты». Внезапно мне показалось, что так будет правильно. Можно сказать, я подвиг сделала. Никто, кроме бабушки и брата, ни разу не обращался ко мне столь фамильярно. А он воспринял это так легко и просто, будто это обычное дело для него – общаться с княгинями на «ты». Может он действительно каким-то образом ровня мне? Он то явно так думает… но почему я ощущаю то же самое?

После первых фраз возникла неловкая пауза. Мы оба искали слова и не знали как продолжить разговор. И тут он произнес то, что просто взорвало мой мир.

***

Иван судорожно искал слова, чтобы затянувшееся молчание не превратилось в катастрофу, после которой можно только попрощаться и разойтись в разные стороны. Ему наконец удалось заговорить со своей феей и главное было теперь не разрушить этот хрупкий мостик первых слов.

На лацкане комбинезона Ирмы был приколот сверкающий бриллиантами цветок ириса. Он узнал его. Точно такой же он видел во сне.

– Красивая брошь, – похвалил он на всякий случай, чтобы хоть как-то начать разговор, – на память о маме?

Девушка внезапно изменилась в лице. Глаза на мгновение распахнулись шире, брови изумленно взлетели вверх, а затем ее глаза внезапно поменяли цвет. Вместо синего моря в них теперь назревала темно-сизая грозовая туча. Иван испугался. Что он такого сказал?

– Откуда?! Ты?! Это?! Знаешь?! – чеканя каждое слово жестко спросила Ирма, прищурившись и пристально глядя ему в глаза.

От ее глаз хотелось зажмурится.

Иван, испугавшись такой реакции, хотел было сказать, что просто предположил… но это означало соврать. Он же действительно видел эту брошь на взрослой женщине с такими же как у Ирмы глазами. Почему-то он чувствовал, что малейшая неправда заведет его на ту тропинку, с которой уже не будет возврата, и которая совершенно точно уведет его прочь от этой девушки с волшебными глазами. Навсегда.

– У меня было видение… или сон. Со мной случается такое. В нем эту брошь носила твоя мать. Давно… во сне она была еще молодой. Это было в день, когда она сражалась с Орденом – выпалил он.

Ирма побледнела и пошатнувшись схватилась за белый камень надгробия.

Иван быстро продолжил, а то звучало все это очень странно. Главное было говорить. Не молчать. Он не слишком следил за речью, больше беспокоясь отчего девушке стало так плохо.

– Мне иногда снятся такие особые сны… я не знаю как сказать… они вроде и не сны вовсе. Я как будто подглядываю за тем, что случилось или только случиться. Я их вообще давно вижу, но только теперь я понял, что все они были про этот ваш мир. А началось это еще до того, как я сюда попал. Чаще всего они …

Тут он запнулся, почувствовал, что отчаянно краснеет, но все таки пробурчал:

– Они чаще всего были о тебе… но последние два раза я видел твою мать.

Он замолчал, совсем смущенный, пожалев тут же о своей откровенности, не зная, что сказать дальше и почему Ирма так странно реагирует на его слова.

Девушка несколько раз глубоко вздохнула, медленно и с шумом выдыхая. На последнем вздохе она сделала жест открытой ладонью от себя и вниз, успокаиваясь.

Опять возникла неловкая пауза.

– Что ты видел во снах про мою маму? – наконец напряженно выдавила из себя Ирма.

– В последнем сне она была как раз с этим цветком на груди. Там было что-то про войну капитула Ирисов с Орденом. Я так понял, что она командовала этим капитулом. Во сне у них все плохо закончилось… я не знаю так ли было в реальности.

– Ты видел войну капитула с Орденом? – Ирма опять пришла в состояние крайнего волнения, возмущенно взмахнула руками, а затем показала рукой на белый постамент могилы и приказала:

– Так, садись и рассказывай все в точности и со всеми деталями!

Потом, опомнившись, добавила уже более мягко:

– Мне это очень… поверь, очень важно… пожалуйста.

Было заметно, что последнее слово ей далось с некоторым трудом, видимо в своей жизни ей не часто приходилось его говорить.

Иван присел на край могилы. Камень почему-то был теплым. Девушка села рядом и нетерпеливо повернулась к нему.

Несмотря на странную ситуацию, именно в этот момент он почувствовал, что напряженность между ними, которая обычно бывает у незнакомых людей, исчезла. Они больше не были чужими. Конечно, даже до приятельских отношений было еще очень и очень далеко, но их уже что-то объединяло. Какая-то тайна, связанная с его снами и ее матерью.

Иван сначала даже глаза закрыл, чтобы воссоздать в уме все видение в точности. Он пересказал все про последний день капитула, стараясь не упустить ни одной детали. Жалко было, что он не может описать, что именно происходило на изображении, вызванном мастерицами. Что такого они увидели там, что сломало все их планы и обрекло на гибель.

Где-то на середине рассказа он открыл глаза и взглянул на девушку. Та наклонилась вперед, спрятала лицо в ладонях и слушала, не поднимая головы. Ивану даже показалось, что она плачет, но как только он закончил рассказ, она вновь взглянула на него. Слез на ресницах не было. Ее сощуренные глаза еще больше потемнели, до какого-то уже почти черно-фиолетового оттенка. В них разве что молнии не сверкали. Она явно была в ярости, но на что она так злится он не понимал.

– Хорошо. Спасибо. Мне теперь многое стало понятнее. Очень многое! Надо же… бабушка… основатель Капитула… никогда бы не подумала. К сожалению, самое главное я так и не узнала. То, что ты описал – это точно не фантазия, а реальность. Есть некоторые детали, что я слышала уже по большому секрету от бабушки. Ты не мог это придумать и никак не мог знать! В то же время ты сообщил столько нового! Теперь все сходится! Тебя действительно послало провидение! Ты даже не представляешь, как ты вовремя! Но ты же сказал, что видел мою маму дважды. Что было во втором сне?

– Второй… то есть на самом деле по времени это был первый сон с ней. Очень короткий. В нем она просто звала меня поспешить.

– Поспешить с чем?

– Я до сих пор не понимаю. Это было еще на Земле… ну на той стороне, как вы говорите, за пару дней до того, как я сюда свалился. Я тогда все не решался включить тот прибор, что меня сюда забросил. Мне кажется, что она звала меня именно сюда. Но может это все бред. К тому же она не мое имя называла, когда ко мне обращалась.

– А какое?

– Погоди… дай вспомнить. Иностранное какое-то… Дэ… Дэйв кажется.

– Дэйв… это имя ты упоминал во втором твоем сне. Там они искали какого-то Дэйва, ребенка пропавшей Клариссы.

Иван удивленно заморгал. Он как-то не обращал внимания на это совпадение. Да и совпадение ли? Если мать Ирмы обращается к нему как к Дэйву, а во втором сне речь о пропавшем ребенке с таким же именем… его ровеснике из этого мира… неужели речь шла о нем?

– Это что же… – растеряно пробормотал он – получается, что я здесь уже был?

– И наши матери знали друг друга, – добавила девушка, внимательно глядя на него.

– Да нет. Бред какой-то. Мои родители погибли в моем мире, когда мне был год.

– События твоего сна произошли тогда, когда мне был только год. И тебе, вероятно, тоже. Слишком много совпадений. Ты видел какое-либо подтверждение тому, что твои родители жили на той стороне? Или тебе просто кто-то так сказал? – Ирма все еще внимательно наблюдала за его лицом. Ее глаза опять возвращали себе привычную синеву.

– Тетя сказала. Нет, не видел. Я даже их фотографий не видел никогда. Тетя говорила, что все имущество почему-то ушло государству и альбомы с семейными фотографиями кто-то выкинул. А… фотографии это…

– Я знаю, что это, – перебила, улыбнувшись, Ирма, – тебе не кажется это странным?

– Ты думаешь, что я действительно отсюда родом и моя мать была знакома с твоей? А мне все это время просто врали?

– Думаю, да. Ты видел реальные события, я уверена в этом. Кстати, ты не только маму, но и бабушку весьма точно описал, хотя и не видел их ни разу. Я только одного не могу понять. Прошлое, допустим, увидеть можно. Не знаю как ты это делаешь, но теоретически возможно. Но в первом сне речь же шла о настоящем времени. Как моя мама могла позвать тебя, если она умерла?

Иван помолчал пару секунд, подбирая слова, а затем, внимательно глядя за реакцией Ирмы, сказал:

– В первом сне она была гораздо старше. Ровно настолько, насколько должна была бы состариться сейчас. У нее были морщины вокруг глаз… и вообще. Поэтому, мне кажется, что она жива. Мертвые точно не стареют.

Уже на первых словах девушка замерла, боясь поверить в то, что слышит. Еще некоторое время она не двигалась, а затем встала, и нервно зашагала взад-вперед по траве, обдумывая услышанное. Иван решил, что ей сейчас не стоит мешать.

Через минуту она вернулась и решительно села рядом.

– Теперь у меня точно нет обратного пути. Я должна узнать, что именно случилось тогда. Неужели она не погибла, а исчезла? Но куда? И что…выходит, у меня еще есть шанс найти ее? Теперь я точно обязана все выяснить! – произнесла Ирма, глядя перед собой.

– Я тоже! Если вдруг все это правда… я действительно родился здесь… значит и у меня есть шанс выяснить что стало с моими родителями? Хотя все еще возможно, что твоя мать вовсе не меня звала поспешить, а я просто случайно подсмотрел чьи-то чужие сны. Все же меня иначе зовут.

– Ты до сих пор, кстати, так и не представился, – внезапно улыбнулась Ирма.

– Ой… прости. Иван.

– А я Ирма.

– Ну я как бы знаю уже, – усмехнулся Иван.

– Да мне, в общем, тоже про тебя уже все рассказали, – девушка звонко рассмеялась, тряхнув белоснежными локонами. Ее глаза теперь приобрели оттенок голубого моря, там, где оно сливается с горизонтом. От ее улыбки сердце замирало и грозило больше не запуститься вновь.

– Тебе, кстати, совершенно не идет это имя. Дэйв было бы куда лучше, – сказала она и, лукаво взглянув на него, добавила:

– А я тебя сразу узнала. Еще тогда, в замке. Ты тоже часто был в моих снах. Только я до этого считала их просто ночными кошмарами.

Иван покраснел и не знал, что теперь сказать, а Ирма, глядя на него, рассмеялась снова.

Мы расстались только на закате. Я не знаю сколько часов мы проговорили. Я наконец смогла выговориться. Впервые за многие годы. Это было так естественно, словно мы знали друг друга уже много лет. Я рассказала и о страхах перед испытаниями, и о своем плане узнать тайну, скрытую в архивах Ордена. Как я надеюсь, тайну уже не гибели, а исчезновения мамы. Иван или Дэйв, не знаю уж как правильнее его называть, рассказал мне о мире духов и даже показал фотографии на таинственном устройстве, о существовании которых я только слышала, но не особо доверяла россказням Ллин.

Пусть он еще пребывает в сомнениях, ведь несомненно, что наши открытия пошатнули его картину мира не меньше, чем мою. Я чувствую, что мы действительно связаны с самого рождения. Теперь понятно, почему я не почувствовала, что он дух. Он человек, родившийся здесь, в мире людей! Нас объединяет одна тайна. Наши матери сражались вместе и пропали. Нам просто необходимо теперь узнать правду. Да и сны, в которых мы являлись друг другу все это время… они же тоже неспроста. Нас связывает не только тайна, но и какие-то непонятные пока мне силы.

И еще… теперь нет сомнений, что именно Орден виноват в том, что я росла сиротой. Никогда им этого не прощу! Пусть они пока не воспринимают всерьез маленькую девочку. Что она может сделать с высшей властью империи? Но я уже наточила когти, и я очень постараюсь, чтобы они почувствовали мою злость. Я обещаю!

Расставаясь, мы договорились встретится через день на этом же самом месте в пять пополудни, чтобы обдумать дальнейшие планы перед моей поездкой в столицу на инициацию.

Это было так волнительно. Следующие полтора дня пролетели в ожидании назначенного часа. Я как во сне отдавала распоряжения слугам, практически не ругалась на брата, и отсчитывала часы и минуты до свидания.

Только вот он так и не пришел.

Глава 6. Неожиданная встреча

Иван этим же вечером зашел к Яну в комнату и рассказал ему о встрече с Ирмой. Его просто распирало изнутри, и он не мог не поделиться. Конечно, о том, что они нашли общую тайну он промолчал. Пока это было только для двоих.

– Ну ты просто счастливчик, парень, – усмехаясь помотал головой Ян, – В первый же день встречаешь моего отца, получаешь и кров, и работу. Не прошло и недели, а ты уже с княгиней подружился. Страшно подумать кем ты тут еще через месяц станешь.

– Да ладно тебе! С другой стороны, я за это время и тонул, и в тюрьме посидел, и на кладбище ночевал, и крыс продегустировал, и инквизиторы меня чуть было не поймали. Так себе удача. Она знаешь, как маятник – то сюда, то туда.

– Все равно завидно. Бурная у тебя жизнь. У меня тут происшествий за год – это как мы одной бабке с дровами помогли, да хулиганам с того берега вломили, чтобы малышню не трогали. А у тебя тут за неделю больше событий, чем у меня небось за всю жизнь будет.

– А ты держись возле меня, авось и тебе перепадет. Только потом чур не жаловаться, – засмеялся Иван.

Ян заржал в ответ.

– Тихо там, мальчики! Спать давно пора! – донеслось снизу.

– Ладно, тсс, – прошипел Ян, – Мы типа спим. На совет через полчаса выходим.

Дарью они встретили еще на подходе к кладбищу, да и Чиж на этот раз был на месте и поджидал друзей у костра.

После короткого перекуса тем, что в этот раз принес Ян, тот вдруг разболтал всем:

– А Иван тут с нашей княгиней подружился.

– Ну-ка, ну-ка, – оживилась Дарья.

– Ха, получилось-таки… – обрадовался Чиж.

Иван чувствовал, что краснеет, но при свете костра друзья вряд ли могли это заметить.

– Да что там… ну поговорили, – пробубнил он.

– Нет уж, рассказывай, – вскочил Чиж.

Про сны он пока промолчал, но вкратце разговор пересказал, а в конце добавил:

– И так вроде выходит… ну… Ирма так считает, что я на самом деле родился здесь, в вашем мире. И наши с ней матери знали друг друга.

– Вот это номер…– Чиж удивленно сел, округлив глаза.

– С чего она так решила? – поинтересовалась Дарья.

– Я кое-что вспомнил и это совпало с тем, что ей бабушка рассказывала. Наши матери сражались с Орденом. Но накануне решающей битвы моя мама пропала… наверное ее убили. Отец мой ушел мстить за нее и тоже пропал. А потом, во время сражения с Орденом, и мать Ирмы исчезла.

– Да, по рассказам моей мамы, тут в окрестностях одного замка был страшный бой мастеров разума. Зарево, говорят, полыхало так, что ночью почти как днем светло было. Замок тот с землей сравняли. Там сейчас развалины одни. Да и место теперь вроде как дурное. Это по старой дороге в столицу. По ней через тот лес мало кто ездит теперь. Все предпочитают новую дорогу. Хоть и дольше, но безопаснее, – задумчиво сказала Дарья.

– Да что бы они там не поделили, я на стороне княгини бы был – воскликнул Ян, – Надоело в страхе жить! Чуть взглянул не так на мастера, так убить могут. Богов помянул – инквизиция запытает. Эти господа, если нашу княгиню в расчет не брать, ведут себя совсем по-скотски. У нас еще ничего… отец каждый раз, как из столицы вернется, так такие ужасы рассказывает. Одного торговца вообще какой-то барон убил только за то, что тот скидку не сделал. Наизнанку Силой вывернул. При всем честном народе. Вот прямо кишки наружу. А другой раз… да что там говорить… сами знаете. И это сейчас еще спокойно все более-менее, потому что все сидят тише воды ниже травы. Отец мне рассказывал, что еще лет десять назад инквизиция просто так хватала людей ночью, увозила из домов, и потом их так никто и не видел. Так что не знаю как вам, а мне наша молодая княжна уже только этим нравится. Дворян в городе в узде держит. Простой люд тут нормально живет. Зла от нее я вообще не помню. Если она против Ордена, то я на ее стороне.

– Моя бабушка вообще на стороне Ирисов была. В битве участия не принимала, конечно. Ее заранее отправили из замка подальше. Способностей у нее совсем мало было, она бы там не помогла – добавила Дарья.

– Это из-за нее ты…. ой, – спохватился Чиж, и зажал себе рот рукой.

Дарья гневно сверкнула глазами в его сторону. Потом махнула рукой:

– А, ладно. От Ивана можно это уже в секрете не держать. Он в таком же положении, как и я.

Все замолчали.

– Так что за секрет-то? – осторожно спросил Иван.

Ян, помедлив, ответил:

– Понимаешь, в нашем совете трех Дарья это не только мозг, как она тут тебе недавно сказала. Она еще и основная ударная сила.

– Это как? Так ты, все-таки, мастер разума? – спросил он у девушки.

– Не совсем, – тихо сказала она, продолжая смотреть на пламя костра, – иногда так случается… кровь причудливо смешивается и получается мастер разума наоборот. Ошибка природы. Бабушка у меня имела способности, но какие-то странные. Про них толком и не знал никто. Ее не мастером, а ведьмой считали. Вроде как она способности напрямую от богини получила. Дед из простых был, так что у матери Силы совсем чуть-чуть. Она даже на испытания не ездила. Но раны затянуть может, если надо. Кто мой отец я не знаю. Мать твердо стоит, что не надо мне это знать и все тут, как я ее ни мучала. В итоге я получилась вроде почти как слабый мастер, но наоборот.

– Да как это? Как я?

– Нет, ты какой-то пожиратель Силы. Ты ее вокруг себя уничтожаешь, или поглощаешь. Мастер Силу вовне выбрасывает и меняет что угодно вокруг себя. А я наоборот – ее только внутрь себя могу направлять, – грустно произнесла Дарья.

– Себя менять? – задумчиво спросил Иван.

– Да оборотень она, – произнес вдруг Чиж, – мы так и познакомились. Она тут перекинулась, а я случайно увидел. Дарья попросила тогда никому ничего не говорить, потому что никто не любит оборотней. Народ их боится. Даже убить могут.

– Да, а ты еще сказал тогда, что сам прекрасно знаешь на своей шкуре, что значит быть изгоем и никому такой участи не пожелаешь, – добавила Дарья.

– Так что ты тоже никому не говори! – спохватился Чиж.

– А в кого ты… перекидываешься? – уточнил Иван.

– В кого угодно. В знакомые формы проще и быстрее. Особенно в ту, что со мной с детства…

На миг вместо девушки возник какой-то шевелящийся комок, а спустя секунду из лежащей на земле черной курточки вылезла пушистая черно-бурая лисичка.

– А … как… – изумленно пробормотал Иван, – Дарья же большая… ну я имею в виду, что лиса то такая маленькая… как она…?

– А кто ее знает, – гордо улыбнулся Ян.

– Лисица подбежала к ним поближе, села напротив Ивана и ехидно улыбнулась, показав острые белые зубки.

– Ладно, а теперь отворачиваемся, – скомандовал Ян.

– Почему? – оторопело спросил Иван.

– Ну так ей обратно превращаться и одеваться теперь, – усмехнулся друг.

Они развернулись спиной к костру. Рядом с ними присел Чиж. Сзади раздались шорохи, потом Дарья сказала:

– Поворачивайтесь, всё.

Парни обернулись. Девушка уже одетая, как ни в чем не бывало сидела у костра.

– Могу не только с уменьшением массы, но и с увеличением, – пояснила она.

– Да, один раз, когда нам надо было тут разорителя могил прогнать, здоровенным медведем обернулась. Вот он в штаны наложил, – засмеялся Чиж.

– В незнакомые формы превращаться сложнее. Особенно двигаться потом. Долго репетировать надо, иначе запутаться можно, – добавила девушка.

Ян и Чиж еще минут десять вспоминали различные подвиги и курьезные случаи, которые случались с ними благодаря превращениям Дарьи, а Иван внимательно разглядывал девушку. Теперь стали понятны и бесшумность походки, и быстрота движений, и даже какие-то хищнические повадки в ее характере. Дарья даже в человеческом облике очень напоминала озорную хищную лисичку.

– Иван, а познакомь меня с Ирмой, – внезапно прервала поток воспоминаний друзей Дарья.

– Э-ээ… хорошо, но я должен у нее спросить, не против ли она, – смутившись от просьбы, пробормотал он.

Дарья помолчала немного, а потом добавила:

– А то сдается мне, ей скоро может самой помощь понадобиться.

Но как Иван не расспрашивал ее, она эту свою фразу так и не пояснила.

– Чувствую так, – сказала Дарья и замолчала.

***

На следующее утро отец Яна довольно улыбаясь отозвал Ивана в сторонку и сказал: «Применил я, кстати, твой совет то про бумажки с ценами. Я не верил. Но это просто удивительно! В лавке теперь ажиотаж такой, что диву даюсь. За день столько выручки делаю, сколько ранее за неделю было в лучшем случае. А главное, в городе все только про мой магазин и говорят! Так что парень, как договаривались, вот твоя десятая доля за эти дни. А теперь пойдем, расскажешь, что еще знаешь из купеческого дела. Ежели еще какой дельный совет дашь, то награда на тех же условиях».

У Ивана на руках оказалось целых шестьдесят тысяч орденков. Взамен пришлось целый час рассказывать купцу о тех тонкостях торговли, что были понятны каждому земному ребенку: про рекламу, про акции и скидки, про карточки магазина, по которым скидки дают. Иван постарался вывалить все, что помнил. Даже теорию ценообразования из курса экономики вспомнил. Ему казалось, что все это очевидные вещи, но купец просто сиял от счастья. Он даже обнял Ивана под конец беседы. Потом с сожалением сказал, держа его за плечи:

– Эх… тебя бы парень мне в сыновья. Вот кому лавку на старости передал бы не сомневаясь. Мой оболтус вот никакого желания торговать с отцом не имеет. Что делать будем, когда стар стану… эх… по миру ведь пойдет после смерти моей.

Иван не стал говорить, что тоже не горит желанием стоять за прилавком, но пообещал купцу, что сделает все, что в его силах, чтобы Ян знал достаточно, чтобы лавка не прогорела. А будет у него желание или нет – тут уж он помочь не может.

Шестьдесят тысяч, насколько он представлял себе, были реально большими деньгами. Примерно столько стоило снять комнату на месяц в центре города, если верить Яну.

У него впервые в жизни оказалось такая сумма и деньги, признаться, просто жгли карман. Сразу захотелось пойти на базар и что-нибудь купить. Тем более, что Иван точно знал чего хочет.

Во время разговора с Ирмой та рассказала, что во время праздника инициации проходит еще и традиционный рыцарский турнир, где позволяется принимать участие вообще всем. Привычного по книгам и фильмам сражения закованных в железо рыцарей там не бывает, так как доспехи и оружие по цене доступны только дворянам, а сражение двух мастеров разума это редкое и грандиозное событие, в котором соперников не спасут никакие доспехи, и от которого зрителям лучше держаться подальше.

От традиционных рыцарских забав на турнире остались только шоу в виде демонстрации владения различным оружием. Центральным же событием был турнир для лучников. Он состоял из двух этапов. В первом соревновались простые люди за приз в виде серебряной стрелы. Во втором стреляли только дворяне, но на него допускался и победитель первого тура. Хотя, конечно, соревноваться в меткости с мастерами разума, в чьих силах движением брови отвести чужую стрелу в сторону от мишени, простой человек не мог. Во втором туре аристократы испытывали свою Силу против соперников. Кто чьи стрелы от мишени отведет, а свою, наоборот, в самое яблочко воткнет. Им даже лук то не всегда нужен был.

Приз в этом туре был особый: победитель получал повышение в титуле на одну ступень. Поэтому соревнование было крайне популярно среди дворян среднего звена. Всего один раз в этом турнире победил-таки простой охотник, про которого в жестокой схватке умов мастера, вероятно, просто забыли. Ему таки выдали самый мелкий титул – шевалье. Это был один из немногих прецедентов, когда дворянское звание получил человек не по происхождению и не владеющий силой.

Иван задумал попытать счастья в этом турнире. Если он вдруг сможет победить в первом туре, то дальше его странная способность помешает мастерам разума повлиять на его выстрел. А это шанс стать дворянином и хоть как-то сократить разрыв между ним и княгиней. Ирме он о своих планах еще не говорил. Лука то не было. А теперь у него появились деньги, и Иван сразу же отправился на базар.

То, что нужно он нашел почти в самом конце оружейного ряда. Худой жилистый пожилой мужчина в отличие от остальных продавцов не стоял возле товара, громко зазывая покупателей, а тихо сидел на табуреточке в глубине небольшого павильона, читая книжку. На столе лежали луки на любой вкус: начинался ряд с самых простых, из гнутого дерева, постепенно переходил к более дорогим, клееным, с пластинами из рога и заканчивался богато украшенными золотом и костью. Последним, обособленно, лежал настоящий земной блочный лук в полной комплектации – с прицелом и стабилизаторами.

Продавец, хитро прищурив глаза, наблюдал за ним, продолжая сидеть на табуретке. Разве что книжку свою прикрыл, аккуратно заложив нужную страницу закладкой.

– Можно попробовать? – спросил Иван.

– Пробуй, коли по силам, – ухмыльнулся тот.

Для порядка Иван взял один из средних луков, клееный, с роговыми пластинами. Натянул, прицелился. Лук был жестче и тяжелее, чем те, к которым он привык в секции. С таким на соревнованиях он проиграет. Иван положил его на место. Потом, украдкой взглянув на продавца, взял в руки блочный. Осмотрел, поправил прицел и натянул.

Это было то, что нужно: легкий, практически не требующий усилий от лучника при натянутой тетиве. Так можно стоять и прицеливаться хоть пять минут, и рука не устанет.

Иван глянул на продавца. Тот смотрел уже с любопытством:

– Только… – начал было хозяин лука.

– Да, я знаю, его вхолостую нельзя спускать, – сказал Иван, аккуратно возвращая тетиву в исходное положение и кладя лук на стол, – А сколько он стоит?

– Ну коли знаешь, что это такое, в отличие от местных, то должен представлять сколько такие вещи стоят. Думаешь по карману?

– А все-таки?

Продавец покосился на его ноги. Проследив за его взглядом, Иван посмотрел на свои кроссовки. Вот же прокололся! Одежду то сменил, а вот от комфортных кроссовок так и не решился отказаться.

– Сто пятьдесят тысяч.

Иван тихо присвистнул. Сумма более чем вдвое превышала полученную от купца премию.

– Понятно… спасибо. Буду дальше копить, – улыбнулся Иван продавцу, – А вот этот? – он указал на первый опробованный лук.

– Охотничий то? Ну за десять тысяч отдам.

Это было доступно. Но, к сожалению, не особо нужно.

Для того, чтобы выиграть первый тур, соревнуясь с местными взрослыми охотниками, лук должен был быть очень хорошим и легким.

Иван ушел из оружейного ряда и остановился в центре площади, где было чуть посвободнее, чтобы сориентироваться куда дальше идти. Тут он внезапно услышал окрик сзади:

– Элпис! Иван! Ну наконец то!

Иван замер. Никому здесь он не называл своей дурацкой фамилии. Он медленно и с опаской обернулся.

Метрах в пяти от него стоял Александр Сергеевич. На сей раз одет он был не в привычный костюм тройку, а в атласный жилет серого цвета поверх белой шелковой рубашки, и в серые же узкие брюки. Все та же цепочка от часов высовывалась из кармана жилета, а в руках пожилого преподавателя была массивная трость с блестящей серебряной головой ворона вместо набалдашника.

– Александр Сергеевич… но как вы….

Учитель подошел к Ивану, приобнял за плечи и мягко повлек за собой к выходу с площади:

– Дорогой мой, я тут уже три месяца жду, когда ты хоть как-то себя проявишь. Удивлен? А я вот удивлен, что молодость и любопытство не заставили тебя испытать прибор сразу же, как я тебе его дал.

– Так вы специально подстроили, чтобы я сюда попал?! – возмутился Иван.

– Так я ж и не думал, что ты сразу ринешься сюда, сломя голову! Прибор же должен был просто открыть окно в этот мир, через которое ты мог бы наблюдать за ним. А даже если бы ты и шагнул в это окно, так я настроил прибор так, чтобы он выводил в окрестности моей усадьбы. Да, да, не удивляйся, – улыбнулся учитель, ведя его по широкой улице прочь от базара, – я тут давно обживаюсь. У меня свой дом. К нему тебя и должно было выкинуть, как только ты шагнул бы в портал. А что с тобой в итоге случилось то?

– Я включил прибор только несколько дней назад и отбросил его к двери. Я ж не знал как он работает. Он может и открыл это ваше окно, но за дверью, а я когда выходил, в него и свалился. Только вот оказался я не возле усадьбы, а упал в море далеко от берега. Еле выплыл!

– Да, чертова прецессия, – пробормотал учитель, и видя, что Иван не понял, пояснил, – видишь ли, миры чуть смещаются относительно друг друга. Медленно, но все же смещаются. Тому виной много сил, объяснять долго, но факт в том, что точка выхода, настроенная в приборе, плавно перемещалась от моего дома все дальше и дальше с каждым днем. Я совсем не ожидал, что ты выждешь почти три месяца, прежде чем решишься его включить. Думал, что что-то с прибором случилось и тебя можно уже не ждать, как вдруг доходят до меня новости о том, что по центру города кто-то прошел ураганом, ломая все сотворенное Силой. Ну я тут же понял, что ты все-таки в Розеграде. Вот уже который день хожу и ищу тебя по всему городу. Ну хорошо, что все-таки встретились. Сейчас поедем ко мне. Поживешь пока в моем имении. Наконец сможешь перестать бродяжничать…

– А я и не бродяжничаю. Мне есть где жить. И даже работа есть, – не выдержал и похвастал Иван.

– Вот как? Ну ка расскажи.

Пришлось рассказать и про Яна, и про купца.

Тем временем они подошли к большой и достаточно шикарной, по местным меркам, черно-серой карете. Учитель распахнул дверцу и широким жестом пригласил Ивана внутрь:

– Прошу.

– А куда мы? Далеко?

– Нет, имение всего в пяти километрах от города.

– Просто мне сразу после обеда надо вернуться, часам к четырем.

Свидание с Ирмой было назначено на пять, но Иван назвал время с запасом.

– Отобедаешь и поужинаешь у меня, не бойся. Вечером, если хочешь, верну тебя к твоему купцу. Нам о многом надо поговорить…

– Не могу, вечером у меня тут дела, – твердо сказал Иван, не обращая внимания на настойчивый приглашающий сесть в карету жест физика.

– Какие дела? – прищурился учитель.

Почему-то Иван не захотел говорить ему про Ирму.

– Важные, – он постарался, чтобы это звучало убедительно.

– Ну хорошо, уедешь сразу после обеда. К четырем часам будешь тут. Устроит?

– Да, – кивнул Иван и залез в карету.

Внутри экипаж был отделан серо-лиловым бархатом. Через небольшое окошко проникало мало света и внутри царил легкий полумрак. Александр Сергеевич нацепил на нос очки и теперь блики на стеклах мешали разглядеть выражение его глаз.

– Ну так, молодой человек, – каковы ваши впечатления от этого мира? – ехидно спросил учитель.

– Странно тут как-то все, – пожал плечами Иван, – Почему они так отстают от нас? Ведь дети местных дворян учатся у нас, на Земле. Почему они не приносят с собой секреты электричества, пороха, двигателей? Почему все застряло в средневековье?

– Ну, по правде говоря, тут не совсем средневековье. Это ты только отсталую провинцию повидал, а в столице паровые машины и экипажи уже не редкость. Но в целом ты прав. От Земли они сильно отстают. А вот почему – это ты мне скажи. Ты ведь читал распечатку, что я тебе давал?

– Ну… по диагонали, – признался Иван, – когда пошла речь о фантастических мирах, то я решил, что это точно ни в школе, ни на олимпиадах не поможет и дальше не читал.

– Вот-вот, юноша. А зря. А то бы понимал, что тут творится. Ну ладно, объясню, как говорится, на пальцах. Наш мир более стабилен. Ты же читал, что когда речь идет о микрочастицах, то всегда есть вероятность, что она перескочит через все барьеры вопреки классическим законам физики. Это называется «тоннельный эффект». Но по сравнению с этим миром, наши частицы просто идеал стабильности.

Физик подался вперед.

– Тут все частицы вообще плюют на законы и ведут себя как захотят. Если на Земле вероятность того, что электроны скаканут с одного проводка в микросхеме на другой мизерная, то тут она почти сто процентная. Когда ты притащишь сюда с Земли какой-нибудь электрический прибор, то ток в нем вместо того, чтобы исправно течь по проводам, начнет скакать вообще, как хочет. Например, шарахнет того, кто держит прибор в руках. Или устройство просто сгорит, потому что батарейка будет выдавать то полвольта, то все сто. Химические реакции тут тоже идут неравномерно. Так же и с двигателями. В обычной машине непрерывно взрывается бензин, толкая поршень. А теперь представь себе, что мощность этого взрыва колеблется раз в сто. То ее недостаточно, чтобы поршень толкнуть, а то она разносит весь мотор в клочки, а иногда и вместе с водителем. Понимаешь теперь?

Иван кивнул.

– Так что сколько сюда секретов с земли не притащи – ничего не работает. Порох то не стреляет, а то ружья разрывает почище гранаты. Моторы не едут. Электричество работает так нестабильно, что смысла в нем почти нет. Полный хаос. Кое как, с десятикратным запасом прочности, научились делать паровые двигатели. Вода еще более-менее стабильно кипит. Ну а самое главное… кто двигает прогресс на Земле?

– Ученые.

– Как бы не так. Двигает тот, кто ученым платит. Чаще всего это государство. Власть. Она заинтересована в новых технологиях. Особенно в военных. Ну а местным правителям все эти технологии вообще не нужны.

– Как так? – удивился Иван.

– А так. Власть здесь узурпировали мастера разума. Они все что нужно себе могут по щелчку пальца сделать. Зачем им все эти устройства, если они могут вселенную менять по своему желанию? А об обычных людях заботиться им смысла нет.

– Кстати да… А как вы эту Силу объясните? Почему на Земле ее нет?

– А все так же. Поведение частиц и наш мозг связаны. Здесь влияние разума на поведение частиц намного сильнее. Мастера имеют врожденную способность силой воли управлять поведением атомов. При должном образовании и навыке они могут, например, повелеть всем молекулам воды из стакана устремится вверх, и вода вылетит из стакана. Могут, если выучили химию, физику и представляют себе строение вещества, даже изменить атомы, превратив, например, железо в золото. Они не всемогущи, ибо для масштабных изменений надо держать в голове поведение всех молекул и атомов того, что ты собираешься изменить. Левитация предметов дается им легко, а вот сотворить себе стейк на обед силой мысли могут уже очень и очень немногие. Все эти белки и углеводы в голове не так-то просто удержать.

– Да, я видел, как тяжеленые доспехи на стену повесили одним движением глаз…

– Это где это ты видел? – заинтересованно подался вперед Александр Сергеевич.

Иван мысленно обругал себя за несдержанность.

– В замке местной княгини и ее брата. Меня сначала туда с пляжа привели.

– И что же случилось дальше?

– Ничего. Выслушали и выгнали. Я сказал, что потерпел кораблекрушение.

Физик удовлетворенно улыбнулся и опять отвалился на спинку сидения.

– Тебе повезло, юноша. Местные мастера разума – это страшные, в сущности, люди, не сдерживаемые никакими моральными нормами. Даже на Земле феодалы и то больше заботились о своих крестьянах, так как зависели от урожая и от того насколько рьяно их охраняют солдаты. Мастерам даже на это наплевать. Себя они всегда прокормят, а бунт усмирят, даже выйдя в одиночку против тысячи. Для них убить человека – это так… развлечение. Они нелюди. Хуже фашистов.

Иван решил было сказать, что Ирма точно не такая, но сдержался. Он все еще держал в голове, что этот человек заманил его в этот мир обманом, поэтому решил пока не доверять учителю. Он расскажет об Ирме и друзьях потом, когда поймет, что именно задумал физик.

– А почему они зовут Землю миром духов? Мы же такие же люди.

Александр Сергеевич улыбнулся.

– Первобытные народы всегда считали именно свое поселение настоящим, а себя единственными людьми в мере. Вселенная кончалась на краю деревни. Когда кто-то уходил из селения, считалось, что он уходит в мир духов или в загробный мир, населенный лишь демонами и призраками. Тут тот же эффект. Мы считаем свой мир нормальным, а этот странным и мистическим, а они наоборот.

Некоторое время они ехали молча.

– А вот и мое имение, сказал внезапно учитель, показывая в окно.

Иван ожидал увидеть какой-нибудь небольшой коттедж, но перед ним предстало самое настоящее «имение», похожее на дворянские усадьбы на Земле. Большое трехэтажное светло-желтое здание в классическом стиле с белыми колоннами и украшенной лепниной треугольной крышей.

– И вы тут один живете? – вырвалось у Ивана.

– Почему же один? Прислуга еще есть. Вон те первые два этажа левого крыла – их царство.

Внутри здание полностью соответствовало представлениям Ивана о русских дворцах времен Тургенева и Чехова: роскошная парадная лестница, украшенная золотыми канделябрами, анфилады комнат с множеством пейзажей и натюрмортов в золоченых рамах на стенах, натертый до зеркального блеска паркет.

Проведя гостя по второму этажу здания и довольно наблюдая за его восхищением, учитель спустился с ним по лестнице в торце здания вниз и вышел в сад.

Сад был не менее прекрасен – идеальные стриженные газоны и клумбы окружали покрытый кувшинками и какими-то незнакомыми розовыми цветами пруд.

Александр Сергеевич указал на белый столик в тени дома и два небольших плетеных кресла возле него:

– Предлагаю отобедать здесь, не устраивая парадный прием в гостиной.

Как только учитель опустился в кресло, откуда-то из боковой двери выбежала и захлопотала пожилая плотная женщина в цветастом платье и белом переднике.

Через несколько минут на столе уже стояла фарфоровая супница с ароматным овощным супом, полный набор тарелок, по три штуки на каждого, запотевший графин с лимонадом, соусники и специи.

Единственное, что Ивану не понравилось так это то, как заискивающе ведет себя женщина с Александром Сергеевичем. Он не мог объяснить, что именно его раздражало, но обычные люди, работающие за зарплату, так даже перед начальником не унижаются. Так себя ведут только с «господами», которые бывают страшны в гневе.

– Ну как, Ваня, не захотел тут остаться, вместо лавочки какого-то там купца?

Иван помотал головой, – разговаривать с набитым ртом было неудобно. Когда он проглотил суп, то спросил в ответ:

– А как вы заработали тут на дом такой, если сами сюда недавно попали?

Физик засмеялся.

– Ну, во-первых, не так уж недавно. Прибор, как ты понимаешь, у меня был не один, а первый был сделан достаточно давно. А потом, ты же сам только что рассказал, как ты со своими знаниями заинтересовал обычного купца и получил работу. Представь себе, насколько сильным мира сего могу быть полезен я.

– Ну вы же сами говорили, что от мастеров надо держаться подальше…

– Держи друзей близко, а врагов еще ближе, – таинственно улыбнулся учитель, – Кое какие услуги я им все-таки оказывал, и, как видишь, немного разбогател. Я не сторонник роскоши, но комфортную жизнь люблю. Честно признаться, для меня теперь это все уже родной дом. На Землю я скорее хожу в гости, и то в основном только к вам на уроки.

– Но зачем? Вам же тут денег хватает.

– Для души, Ваня, для души. Если прозябать в праздности, то постепенно обрастешь мхом и превратишься в брюзжащего никчемного старика. А так, обучая молодое поколение, я и сам молодостью заражаюсь. Смотрю как вы растете, развиваетесь, и душа радуется. Ну да ладно, что это мы все обо мне. Давай лучше о твоих приключениях. Что там за дела у тебя в городе?

Иван решил все-таки сменить тему:

–Вы лучше объясните мне вопрос, который меня уже третий день мучает. Почему я разрушаю Силу вокруг себя?

– Тут все просто, Ваня. Ты уроженец Земли и носишь в себе и вокруг себя частичку нашего мира. Если мастера имеют способность управлять поведением атомов, то ты имеешь способность, так сказать, успокаивать их. Снижать хаос. Тебя окружает… ну скажем так: «поле стабильности». Частицы вокруг тебя ведут себя так, как должны вести на Земле. Пока ты рядом, электрические приборы будут работать, пистолет будет стрелять, а автомобиль ездить. Соответственно, все изменения, внесенные в этот мир волей мастеров разума, прекращают свое существование и возвращаются в исходное состояние. Ты даже не прикладываешь к этому усилий. Это просто твое неотъемлемое свойство, как жителя Земли.

– У вас также происходит?

Физик на секунду поколебался с ответом:

– Да, конечно. Почти также.

– А почему рядом со мной не вся Сила прекращает работать? Некоторая все равно работает.

– Это когда и у кого? – учитель резко подался вперед в кресле, впившись взглядом в Ивана, а потом сам вспомнил, – а… это те доспехи, про которые ты упоминал. Может быть ты просто стоял слишком далеко?

– Может быть, – соврал Иван, ибо сам был не рад, что поднял эту тему.

В это время принесли второе и в разговоре возникла естественная пауза, пока женщина накладывала им в тарелки мясную лазанью.

Иван попробовал лазанью впервые в жизни. Было безумно вкусно. Он уминал блюдо за обе щеки. Физик ел медленно, с любопытством наблюдая за учеником.

Наконец, оторвавшись от еды Иван задал самый важный вопрос:

– Все это означает, что вы можете вернуть меня домой в любой момент?

Физик как-то поскучнел и замялся.

– Видишь ли…

Ивану уже не понравилось это начало, и он отложил нож и вилку в сторону.

– Видишь ли, – продолжил учитель, – не знаю почему, но то ли твои способности по блокировке Силы намного сильнее, чем я ожидал, то ли возник какой-то эффект резонанса, из-за того, что мы оба в этом мире одновременно. В общем, я пока не могу открыть портал обратно на Землю. Я еще исследую этот феномен, и обязательно найду решение, но пока тебе придется побыть здесь еще немного. Конечно, было бы лучше, если бы ты жил у меня, чтобы я мог лучше изучить как ты влияешь на этот мир, но я не настаиваю. Хочешь, можешь жить у этого своего купца. Только обещай периодически ко мне заглядывать. Я найду решение в ближайшие дни и верну тебя обратно на Землю. Это вопрос короткого времени.

– Но у вас же есть связи с мастерами разума. Они же ходят к нам по Мосту. Разве с ними нельзя пройти?

– Любопытно… – протянул Александр Сергеевич, изучая Ивана так, как будто впервые видел, – где ты узнал про Мост? Ну да ладно. Особенность сложившейся ситуации в том, что своим появлением Мост ты тоже закрыл. Ты не представляешь, какая сейчас паника в столице. Сюда еще не дошло, но там все на ушах стоят. У кого-то дети остались на Земле. Кто-то, наоборот, планировал туда попасть. Даже самые сильные мастера не могут сейчас войти на Мост. Он вроде как есть, но стал каким-то… газообразным. Совсем не держит человека, так что пройти по нему нельзя. Вот так вот.

Не так, чтобы Иван рвался домой. Для него это был тест. Скажет физик, что вот хоть сейчас обратно – значит нет у него цели здесь Ивана держать. Тогда ему кое-как доверять еще можно. А теперь все равно непонятно. То ли действительно тот хочет, но не может, то ли врет и время тянет. Иван решил зайти с другого бока.

– А почему вы дали прибор мне? У вас же целая школа учеников. Почему именно мне, и почему после той драки на улице?

– Хорошо мыслите, молодой человек, – рассмеялся учитель, – я в тебе не ошибся. Знаешь с кем ты схватился тогда, возле машины? Это был один из магистров Ордена. Победитель испытаний мастеров три года назад. Великий князь. Подобно тому, как ты тут носишь с собой поле стабильности, мастера разума у нас на Земле, носят рядом с собой поле хаоса. То есть вокруг них их Сила плохо, раз в сто ниже, но работает. Он ей даже приподнять большой предмет не сможет, но вот элементарный гипноз вполне в его власти. Этот великий князь делал внушение девушке. Уже на знаю, чего он хотел от нее добиться, но ты его прервал. Он и на тебе применил свою Силу и попытался произвести внушение, а ты ему по морде-с… очень красиво получилось. Вот он и испугался. Мастера вообще трусливы, особенно когда неожиданно сталкиваются с тем, что их Сила не работает. Он решил, что ты еще более сильный мастер.

– Но почему на других его гипноз работал, а на меня нет?

– А вот этого, юноша, я и не знаю. Тогда я понял, что твоя сила «стабильности» намного выше, чем у остальных. Потому прибор и дал. Но я тебя недооценил. Твое воздействие на этот мир слишком велико. Каждый житель Земли ткань этого мира слегка проминает под себя, как камень, лежащий на натянутой простыне. Но если другие это такие небольшие камушки, то ты оказался трехпудовой гирей, которая прогнула и натянула всю простыню. Того и гляди вообще порвет. Ты своим появлением закрыл Мост, ты снизил способности мастеров разума, даже находящихся в столице. Незначительно, но они все-таки почувствовали, что стали слабее. Так что аккуратнее. Они будут искать причину и дай бог, чтобы не скоро тебя нашли. Именно поэтому я и считаю, что безопаснее тебе будет жить здесь, со мной. Тут тебя искать не будут.

Очередной призыв переехать к учителю Иван пропустил мимо ушей. Если все обстоит так, как говорил физик, то никак он эту проблему с порталами на Землю не решит. Если даже в столице Мост не работает. Значит, Иван тут застрял надолго. Никакого сожаления по этому поводу он уже не испытывал. Так… принял как факт. С каждым днем все яснее он понимал, что этот мир ему подходит куда больше. Ни он Москве был не нужен, ни она ему. А здесь у него уже столько планов! Для начала помочь Ирме решить ее загадку, связанную матерью, ну и если получиться, то и свою тоже. Потом обязательно отправится путешествовать и открывать новые земли. Когда он вспоминал Землю, то жалел только об одном, что Пашки рядом нет.

Конечно, там были кино, компьютеры и прочие прелести цивилизации, но в Розеграде жизнь была как-то натуральнее. Приключения случались в реальности, а не на экране. Разве в Москве он мог похвастать тем, что дружит с княгиней и оборотнем, бегает от инквизиции и собирается принять участие в рыцарском турнире. Тут однозначно было интереснее. Ну и самое главное: в этом городе живет его фея, а на Земле его ждал только фальшивый портрет на тумбочке. К тому же, если верить Ирме, то вообще его родина тут. Кстати, о тайнах…

– Скажите, а я точно родился на Земле? – спросил он вдруг учителя.

Александр Сергеевич вздрогнул и внимательно посмотрел на ученика:

– А с чего вдруг у тебя такой вопрос возник?

Иван лихорадочно соображал, не ошибся ли он, задав этот вопрос. С одной стороны, откуда учителю знать, где он родился? С другой стороны, уж больно странно физик дернулся от его слов.

– Не знаю. Мне так нравится этот мир, что мне, кажется, я тут как родной, – Иван сделал вид, что пошутил.

– Конечно ты на Земле родился. Я, кстати, давно знаю твою тетю. Именно она упросила меня тебя в школу зачислить, несмотря на посредственно сданные экзамены. Косвенно я знал и твоих родителей.

Иногда у Ивана случалось, что он каким-то шестым чувством воспринимал эмоции говорящих с ним людей. Иногда ляпнешь что-нибудь и сразу ощущаешь, что собеседник внутренне возмутился, обиделся или расстроился. Или, наоборот, обрадовался. Человек, бывало, еще и не сказал ничего, но на лице что-то такое неуловимо поменялось, и от этого сразу накатывает чувство того, что тот подумал.

Сейчас Иван ощутил, что учитель сильно заволновался или даже испугался. Потому соврал в начале фразы, но вроде бы успокоился и сказал правду в конце. Александр Сергеевич скорее всего действительно знал тетю и родителей Ивана и очень не хотел раскрывать тайну его рождения.

Логичнее было бы, если бы все было наоборот. Если бы школьный учитель был твердо убежден, что Иван родился в Москве, но, чтобы войти в доверие, приврал, что знал его родителей. Сны говорили, что его родители жили и умерли здесь. Откуда учитель мог их знать? Или он уже тогда жил в этом имении?

Если он родился не в Москве, а в Розеграде, то как же красивая теория о том, что он, как землянин, носит какое-то поле стабильности с собой? Получается, что тоже все ложь, или же тут важно не место рождения, а то, где он вырос? Или же эти способности, как у дворян, передаются по наследству и дело в том, кем были его родители?

Этот ответ Александра Сергеевича породил целую волну вопросов, но задавать их сейчас было нельзя, как решил Иван. Учитель врал и что-то скрывал. Он знал тайну его происхождения, но не хотел ее говорить. Александр Сергеевич играл какую-то свою игру, цель которой уже была понятна Ивану: заманить его в этот мир, поселить в имении и держать под постоянным приглядом… а дальше что? Он даже предположить не мог, но играть в эту игру совершенно не хотел.

После этого разговор уже не клеился. Физик еще что-то говорил про научное обоснование Силы мастеров, о том, как он ждал Ивана все это время. Он невпопад кивал, думая о своем. Учитель периодически с подозрением на него косился, продолжая свой слишком затянувшийся монолог. Все попытки разговорить Ивана провалились. В ответ он выдавал только односложные ответы.

Через некоторое время Александр Сергеевич достал из кармана большие золотые часы на цепочке, с огорчением покачал головой, и заявил:

– Эх… Нам бы еще о столько поговорить, но я обещал доставить тебя обратно в город к четырем. Тогда тебе пора уезжать. Обещай мне, что еще заедешь на днях. Нам еще многое нужно обсудить. Скажем… послезавтра карета будет ждать тебя первую половину дня на том же месте, где мы сегодня с тобой в нее сели. Постарайся найти время, среди своих «важных» дел, – слово «важных» он выделил голосом с особым раздражением.

Александр Сергеевич жестом позвал слуг из дома. Выбежавшей женщине он велел «закладывать выезд».

– Главное, Ваня, не верь никому из мастеров разума. Это страшные люди. Держись от них подальше. Тем более, что они для тебя опасность вдвойне. Как только они поймут, что именно ты причина их слабости… боюсь даже мои связи тебя тогда не спасут. За твою жизнь я тогда и местного гроша не дам. Ну пойдем.

Возле парадной лестницы уже стоял тот же экипаж, но на сей раз Александр Сергеевич не сел в карету, предложив ехать Ивану одному. Махнул на прощание рукой, и удалился в дом.

Прежде чем захлопнуть дверцу кареты он посмотрел на кучера. Это был молодой парень, всего лет на пять старше Ивана. Шансов, что он знает нужное место было мало, но все-таки стоило попытаться…

– Скажи, а я же правильно понимаю, что мы сейчас по дороге из Розеграда в Любоград поедем? – спросил он парня на козлах.

– Ну да, – тот шмыгнул носом, подумал и неуверенно добавил, – господин.

– Тут вроде где-то замок был, в котором война мастеров случилась лет пятнадцать назад. Знаешь где?

– Слыхал. Дык там же развалины одни… господин.

– Да, я знаю… это по пути, или сильно в сторону надо ехать?

– Ну по пути почти, – парень опять шмыгнул носом, и задумался. Потом добавил:

– Места там, говорят, дурные. Туда старая дорога ведет, по ней мало кто ездит. Все новую предпочитают. Но проехать вроде можно. Токма если застрянем на той дороге, то возвращаться придется, время потеряем.

– А сколько ехать до города?

– По новой с полчаса. По старой не знаю… она вроде даже чуть короче.

Иван прикинул – времени вроде хватало с запасом.

– Давай по этой старой дороге. Хочу на те развалины взглянуть.

– Хорошо, господин, как скажете, – кучер пожал плечами.

Иван захлопнул дверцу экипажа. Некоторое время он все вспоминал разговор с учителем, пытаясь понять в чем тот еще мог соврать, а где говорил правду, но полный желудок и равномерное покачивание кареты на мягких рессорах сделали свое подлое дело, и он незаметно для себя начал клевать носом.

Глава 7. Разбойники и магистры

Пробуждение было внезапным и болезненным. Карета резко затормозила, да так, что Иван соскользнул с сидения и врезался лбом в стенку напротив. Послышался глухой стук сверху, а спустя мгновение шлепок, словно кто-то неумело спрыгнул, или свалился на землю. Карета тут же остановилась совсем.

– Эй… – неуверенно позвал Иван, постучав по крыше.

Никто не отозвался. Он уже потянулся было к дверце, как вдруг та резко распахнулась сама и в светлом проеме возникла рожа какого-то отчаянно заросшего бородача. Косматая кучерявая рыжая грива волос сливалась с такого же цвета густой бородой, так что в этом всклокоченном рыжем хаосе можно было различить только темные глаза, да красноватый нос картошкой. Общее ощущение было такое, будто Санта-Клауса окунули с головой в бочонок с хной.

– Прошу господа хорошие, поделитесь-ка с нуждающимися лесными жителями, чем можете, а особенно чем не можете, – басом довольно пророкотал разбойник явно заранее подготовленную фразу. И только после этого разглядел в полумраке Ивана.

– Оба на! Да тут только один пацанчик какой-то, – крикнул он куда-то в сторону, – придется вам вывернуть карманы и передать нам ваш багаж, мил человек, – фальшиво ласковым тоном добавил он.

Иван нервно сглотнул. Разбойник некоторое время нагло улыбаясь смотрел ему в глаза, но внезапно переменился в лице. Улыбка тут же исчезла.

– Чтоб мне боги пинка дали… а ну выйди-ка на свет.

Бородатый посторонился, освобождая проход.

Иван вышел из экипажа, жмурясь от яркого света, и огляделся. «Прощайте первые заработанные деньги, – подумал он с грустью, – да и лук тоже прощай. На турнир смысла ехать уже не будет».

Карета стояла посреди грунтовой дороги, проходящей через густой лес. Кучер лежал без сознания возле заднего колеса. Иван очень надеялся, что тот не мертв. Над экипажем на двух веревках, закрепленных на дереве где-то в вышине, покачивалось небольшое бревно. Вероятно, им и сшибли кучера. Сколько было нападавших он сначала не понял. Трое стояли впереди, придерживая лошадей за уздцы, но еще кто-то, к кому все время обращался бородатый, находился за каретой, вне поля зрения. Разбойники были одеты были в выцветшую, но вполне земную военную камуфляжную форму. Вытащивший его из кареты бородач смотрелся, правда, в ней очень странно – штаны были ему малы и едва доходили до середины икр, куртка была порвана в нескольких местах и дополнительно к камуфляжу расцвечена еще и большими пятнами жира. Вообще рыжий производил впечатление крайней неряшливости и расхлябанности.

– Что там, Малыш? – послышалось из-за кареты, – Чего замолчал?

– Иди сюда, Карл. Сам посмотри, – ответил бородач, которому прозвище «Малыш» шло, как котенку кличка «Гав».

Разбойник разглядывал Ивана с недоумением и почему-то с опаской.

Из-за кареты вышел высокий худощавый мужчина, лет сорока. В отличие от Малыша, форма на этом сидела так, что сомнений не оставалось – настоящий военный. Подтянутый, гладко выбритый, с жёстким и цепким взглядом.

Увидев Ивана, он пару секунд вглядывался в его лицо, затем удивленно присвистнул, склонил голову на бок и коротко спросил:

– Как зовут?

– Иван, – нервно поправив волосы на голове, ответил он и тут же уловил некоторое разочарование на лице командира разбойников.

Неожиданно даже для себя он вдруг добавил:

– А еще вроде меня Дэйвом зовут… звали.

На разбойников это произвело потрясающий эффект. Бородач стоял несколько секунд с открытым ртом, демонстрируя желтые зубы, не знавшие инструментов стоматолога очень и очень давно. Высокий командир сощурил глаза, но смотрел теперь почему-то не на Ивана, а куда-то в сторону, стараясь совладать с собой. Ивану показалось, что на глаза военного даже навернулись слезы.

Те, кто придерживали волнующихся лошадей, отпустили поводья и подошли ближе. Двое более молодых недоуменно глядели на товарищей, а третий, ровесник бородатого и командира, оглядев Ивана вдруг сказал:

– Можно было имя и не спрашивать. И так все видно.

Командир наконец вынырнул из своих воспоминаний, подошел к юноше, по-отечески положил ему руку на плечо и неожиданно тепло сказал:

– Вот что, Дэйв. Прошу прощения, что так получилось, – он кивнул на возницу, – лучше бы нам, конечно, по-другому познакомится. Но, раз уж мы встретились, прошу тебя, давай пройдемся в наш лагерь. Он тут, неподалеку. Не бойся, мы тебе желаем только добра. Ты сейчас, наверное, не понимаешь почему мы так… удивились. Там тебе все объяснят, а ты нам расскажешь какими судьбами тут оказался. Потом, если захочешь, поедешь дальше по своим делам.

Времени в запасе до встречи с Ирмой у него еще было полно. Конечно, идти куда-то с разбойниками было страшновато. Но они так дернулись, когда он им имя Дэйв назвал… может они что-то знают о его детстве и о родителях. Второго такого шанса может не быть. Да и тон командира был почти отеческим. Может действительно нечего бояться. Лишь бы к Ирме не опоздать. Иван кивнул:

– Хорошо, пойдем.

– Только извини, но глаза мы тебе завяжем. Дорогу к лагерю тебе еще рано знать. Мы пока не знаем на чьей ты стороне.

Возразить Иван не успел. На голову надели какой-то черный, пахнущий пылью и мужским потом мешок.

Дорога была полна коряг и сучков. Иван то и дело спотыкался и падал бы, если бы с двух сторон его не поддерживали сильные мужские руки.

Невольно вспомнилось как его связанного везли на коне. Тогда все закончилось встречей с феей. Что же ждет его на этот раз?

Через некоторое время он уже начал нервничать. Вдруг «недалеко», по мнению этих молодцов, это часа два пешком? Но тут его остановили и стащили мешок с головы.

Иван стоял посреди достаточно большой деревни, расположенной на большой поляне посреди леса. Одноэтажные деревянные дома с зелеными крышами стояли среди редких деревьев. Некоторые из них были утоплены в грунт так, что покрытая травой крыша плавно сливалась с землей. Сверху дом был бы похож просто на небольшой холмик.

На центральной площади вокруг Ивана уже собралась небольшая толпа. Женщины и дети были одеты обычно для этих мест, а вот мужчины либо носили поношенную и выцветшую земную камуфляжную военную форму, либо темную и коричневую кожу. На Иване сейчас был надет похожий костюм.

– Карл, ты опять рисковал, охотясь на кареты? Подведет тебя твоя интуиция когда-нибудь, нарвешься на мастера… – произнес кто-то из толпы. Иван пока не видел кто именно, но голос явно принадлежал немолодому мужчине, – Ну и кого ты там приволок?

– А ты сам посмотри, – тихо и спокойно ответил Карл.

Народ на поляне уважительно расступился и из-за спин на поляну вышел седой, но подтянутый и крепкий высокий мужчина в горчичного цвета военной форме. Ровно постриженные седые усы, широкие и гладко выбритые скулы, немного прищуренный колючий взгляд серых глаз. Чем-то, то ли выправкой и осанкой, то ли манерой общаться, он напоминал эдакого обобщенного классического американского полковника из голливудских фильмов, поэтому Иван так мысленно его и обозвал: «Полковник».

Две щелочки глаз осудительно сверкнули на Карла, а затем задержались на Иване.

Полковник резко остановился, словно налетел на невидимую стену. Тот даже побледнел, а густые брови седого поднялись от изумления.

– Не может быть, – проговорил он еле слышно. Иван скорее угадал слова по губам, чем услышал.

В толпе зашушукались, недоуменно поглядывая то на седого мужчину, то на неожиданного гостя.

– Вот и мне так показалось. Думал, что с ума сошел уже, призраков вижу, – заявил немолодой толстяк в камуфляже, стоящий слева от Ивана.

– Его Дэйв зовут, – очень тихо произнес Карл, но Полковник его услышал.

Седой подошел ближе, взял Ивана за плечи и внимательно вгляделся в его лицо.

– Таких совпадений не бывает, – сказал кто-то из толпы.

– Дэйв… – вдруг тихо простонал Полковник и внезапно обнял юношу изо всех сил, так, что у Ивана перехватило дыхание.

Он по-прежнему не понимал, что происходит, но в носу почему-то предательски защипало, и он почувствовал, что у него, как и у этих странных военных, сейчас слезы на глазах могут появиться, только никак не мог понять почему.

– Но как такое возможно? – растерянно пробормотал полковник, наконец, отстраняя Ивана, но по-прежнему придерживая его за плечи. Четырнадцать лет искали хоть малейший след! Уже без всякой надежды… и вдруг ты сам приходишь, живой и здоровый. Как? Где ты был все это время?

– Простите… но кто вы? – произнес Иван. А затем, вдруг, осененный внезапной догадкой, с надеждой в голосе спросил, – Вы мой отец?

– Если бы, сынок, если бы… но ты вылитая копия отца. Даже одет так же, как он, когда я видел его в последний раз. Просто вылитый! Его мы тоже искали все это время. Вы же с ним пропали в один день. Он отправился искать тебя и мстить за твою мать и не вернулся. Мы только и успели то узнать, что твоя мать погибла, а ты похищен. Четырнадцать лет! О боги. Но как ты? Где ты был все это время?

Иван вспомнил мужчину из своего сна и чьи-то слова: «Роджер распустил свою роту! Велел им убираться в леса и прятаться пока о них не забудут!» – и наконец понял, кого он встретил только что.

Роджер. Вот как звали его отца. Эти люди, особенно те, кто постарше, и есть та самая «рота», или скорее то, что от нее осталось.

Он больше не сомневался. Его сны правдивы. И зовут его вовсе не Иваном. Он Дэйв. Именно так его назвали мама и папа, а дурацкое и нелепое имя придумал тот похититель и убийца, что привез его на Землю. Он родился здесь, в Розеграде. Его мать звали Кларисса, и, вероятно, в размытой проекции на стене, которую он не смог увидеть, женщины из капитула Ирисов наблюдали ее смерть. И его отец тоже это видел. Ушел тогда мстить и не вернулся.

Иван понял, что слишком долго молчит… его же спросили о чем то, но Полковник терпеливо ждал. Кажется, он понимал, о чем он сейчас думает.

– Я вырос на Земле. В мире духов, как тут говорят. Все это время я ничего не знал ни об отце с матерью, ни об этом мире. Мне сказали, что родители погибли в результате несчастного случая. Мой учитель подсунул мне прибор, который перенес меня сюда, в этот мир. Я тут всего неделю примерно. Но, кажется, я знаю кто вы. Мне снились сны… я не могу объяснить, – он говорил быстро, спотыкаясь и спеша, словно слова сами рвались наружу, опережая друг друга, – мне кажется я видел во сне отца и все… все что произошло в тот день, когда он и я пропали. Вы же его рота? Я прав? Нет… главное скажите, моего отца звали Роджер?

– Да сынок, Роджер, – Полковник смахнул предательскую слезу и рассмеялся.

Тут до него донесся гомон людей, собравшихся вокруг. До многих из них, кто ни разу не видел их легендарного командира вживую, только сейчас дошло кого же именно привел в лагерь их патруль.

– Пойдем-ка. Тут еще кое кто будет рад тебя видеть, – сказал Полковник и, приобняв Дэйва за плечи, мягко повел прочь от толпы.

Они миновали уже где-то с десяток домов. Новости в деревне распространялись явно быстрее, чем он шли – из изб и землянок уже выглядывали люди и шушукались.

Деревня вроде бы уже кончилась, и они шли через обычный лес, но пройдя по небольшой тропинке через густой ельник, они вышли к одиноко стоящему домику из темного дерева, практически полностью покрытому мхом. Полковник отворил низкую, скрипучую дверь и пригнувшись зашел в царящую за ней темноту. Спустя несколько секунд он выглянул и кивнул Ивану:

– Заходи.

После освещенной солнцем поляны внутри избы было очень темно. Половицы под ногами отчаянно скрипели и прогибались, того и гляди провалятся. Грубые отесанные бревенчатые стены настолько потемнели от времени, что стали практически черными, полностью пожирающими весь тот свет, что проникал в избу через небольшое мутное окошко. Даже большая деревенская печь в углу комнаты, увешанная сохнущими пучками трав, была не привычно белой, а коричневой. В избе сильно пахло шалфеем и лавандой.

За столом возле горящей стеклянной масляной лампы восседала старуха. Именно что восседала, с настолько царственной осанкой и надменным выражением лица, что сразу было понятно – полковник если и имел право командовать кем-то за пределами этих стен, то здесь был не более чем непослушным мальчишкой. Внешность хозяйки избы, однако, была совсем не аристократической. На голове был какой-то невыразимый бардак из седых, завязанных не то в узел, не то в какое-то воронье гнездо волос. Одета она была в настолько старую и рваную одежду невыразительного серо-бежево-сизого цвета, что через дыры нельзя было разглядеть тело исключительно благодаря многослойности надетых кофт, фартуков и юбок.

– Так…так… – оживилась хозяйка дома как только взглянула на Ивана, – Подойди-ка поближе мальчик, дай-ка старой тебя разглядеть…

– Узнала, Яжа? – улыбаясь спросил полковник.

– А ты выйди, – небрежно, но властно приказала старуха, беря юношу за руку и подводя поближе.

– Хорош вырос, – довольно заявила она, оглядев Ивана со всех сторон, – Я сказала выйди! – рявкнула она на полковника, видя, что тот в растерянности еще стоит рядом.

Тот хотел было что-то возразить, но потом махнул рукой и быстрым шагом удалился.

Старуха посмотрела ему вслед, подождала пока тот закроет дверь с другой стороны, и ехидно взглянув на Ивана сказала:

– Спросить что хочешь?

Он растерялся. Спросить хотелось столь многое, что непонятно было с чего начинать.

Хозяйка тем временем пояснила:

– Нам о многом поговорить надо, и не все этому вояке слушать стоит.

– Вы знали моего отца?

– Конечно знала, Дэйв. Я и тебя еще крохой на руках держала.

– Вы что… моя бабушка?

Старуха захихикала:

– Ну можно и так сказать. Но не родная. Не родная. Скорее уж нянька. Хотя чего там нянчить то пришлось. Ты пропал, когда тебе месяцев девять или десять было. Мы с Лаймой вас обоих нянчили. Тебя, значит, и Ирму, пока родители ваши весь этот огород городили.

Она заглянула Ивану в глаза.

– Ты, я смотрю, уже многое знаешь, раз не удивляешься.

– Лайма – это случайно не великая княгиня лионская, Мать Ирэн и бабушка Ирмы? – уточнил Дэйв еще один момент из своего сна.

– Она самая, – хитро прищурившись, ответила старуха, – Ты, я смотрю, даром время не терял. Ты здесь сколько уже? Месяц, год?

– Неделю где-то, – ответил Дэйв.

– Эвона как…кто ж тебе все рассказал тогда?

– Сны. Ну и кое-что Ирма.

– Уже встретились! Ну надо же… – старуха внезапно вскочила и заходила по своей маленькой избе в каком-то странном возбуждении, заставляя половицы сыграть затейливую мелодию своими скрипами.

– Сны… сны… они на Земле еще снились?

Иван кивнул.

– Так-так… ну ведь только… о боги… ай да молодец… ну надо же как завернула, – бурчала она себе под нос.

– Ирму тоже во снах видел? – внезапно спросила она, повернувшись к Дэйву.

– Да, – опять кивнул он.

– Именно ее – еще на Земле?

– Да.

– Хорошо! – вдруг заключила она, и села обратно на скрипучий стул, – Обхитрила-таки Видара! Ох обхитрила! Это же он тебя сюда привел, аккурат перед праздником то?

– Не знаю…нет… мне мой учитель в школе, Александр Сергеевич, прибор дал. Попросил испытать. Я случайно сюда попал. Не разобрался толком, как его использовать. Теперь оказалось, что учитель тут живет уже давно. Говорит, что хотел мне этот мир показать.

– Ах… Александр, значит, Сергеевич, значит, – ехидно захихикала старушка, – И он тебя, значится, уже тут нашел?

– Ну да. Случайно увидел на рынке.

– Ха! – казалось, что все это изрядно ее веселит, – И что же он тебе сказал? Зачем сюда прислал?

Тут Иван понял, что на этот вопрос физик ему как раз не ответил. Зачем.

– Вроде у меня способности есть необычные. Хотел, чтобы я просто с этим миром познакомился…

– А способности-то у тебя в мать?

– Я… Я не знаю. Я же…

– Ну вся эта Сила рядом с тобой работает? – нетерпеливо перебила его старуха.

– Нет, не работает.

– Значит в мать! От матери это у тебя. Ее кровь.

– Не понимаю, – Иван начал раздражаться, – я ничего не понимаю. Я вот только что до конца осознал, что родился не на Земле, а здесь. Про мать с отцом почти ничего не знаю… а про мои способности мне учитель говорил, что это врожденное, от того, что я на Земле родился. Но это же не правда?

– Нет, конечно.

– Он говорил, что тут у вас частицы скачут как хотят, а я вокруг себя поле стабильности распространяю…

– Физика-шмизика… – ехидно пробурчала старуха, – Ты с Ирмой уже общался?

– Да… а…

– Ее Сила рядом с тобой тоже не работает?

– Работает. У нее одной. У брата не вышло ничего, когда я рядом был, а у нее…

– И как это твой учитель объясняет? Кстати, он ей не родной брат то. Единоутробный. Отцы разные. Вот это как раз все объясняет.

– Ну что-то по наследству передается, ок. Только что?

– Не только по наследству, – внезапно серьезно ответила старуха, – Мы с этим анализом генов намучались… ох намучались, пока наконец не поняли, что не в них одних дело. Дело все вот в этом, – хозяйка дома вдруг перегнулась через стол и ткнула корявым пальцем ему в лоб, – Мы успели понять, как оно передается, но не как работает. Не успели понять. Когда речь заходит о вере, гены не лучшие помощники, знаешь ли.

– Да что за жесть то! При чем тут вера?

– Это пока самый лучший твой вопрос, Дэйв. Но несвоевременный. Я тебе не скажу, потому что ответ ты должен найти сам. Иначе это не сработает. Дам только первую подсказку. Хоть ты и родился здесь, но по крови ты уроженец не этого третьего мира. Не Нави, мира темных сил и хаоса. И, в общем-то, не второго, Земли, а точнее сказать Яви, мира людей, где ты вырос и откуда, кстати, твой отец был родом.

– Так отец был с Земли? Значит есть еще и первый мир? Мир кого?

– Творцов реальности.

– Богов?

– Нет. Боги это другое. Они вне миров. Там, на Прави, родились и твоя мать, и отец Ирмы. В этом и вся суть.

– Это поэтому она может использовать Силу рядом со мной?

– Да. Это эффект Прави. Из-за него ты Силу разрушаешь, а Ирма, наоборот, от этого только сильнее становится. А вот почему это так – думай сам. Ну и о том, что этот твой учитель говорил можешь вспомнить. Он пытается не дать тебе понять главного, настоящей правды, маскирует ее. Но через эту маскировку она все-таки проглядывает. Попробуй ее найти.

– Да почему просто ее мне не сказать?

– Потому что тебе этот путь самому пройти надо. Важен не ответ, а сам путь. Это самое главное, что ты можешь сделать пока.

– Самое главное?! А как же найти отца или узнать, как он погиб? А как же узнать, кто убил мою маму? И что стало с матерью Ирмы? – воскликнул Дэйв.

– Ваши родители положили свою жизнь за то, чтобы ты прошел этот путь и нашел себя. Черт с ним, с этим прошлым. Не трать себя на месть. Твоя задача совсем иная. Если ты это не поймешь, то все будет зря. И их смерть, и жертва Ирэн.

– Вы знаете, что с ней случилось?

– Этого я тоже не ведаю. Я тогда уже замок покинула. Вот еще что скажу, но ты, наверное, и так это чувствуешь. Береги Ирму! Она драгоценность, каких больше нет в этом мире. Твои и ее способности – важнее всего. Ваши родители собой пожертвовали, чтобы вас сохранить. Не подведи их, мальчик. На этом все. В следующий раз поговорим.

– А как же… а когда… – начал было спрашивать Дэйв, у которого было еще так много вопросов.

– Когда поймешь, то, что я тебе только что рассказала. Когда увижу, что ты на свой путь хотя бы вступил. Тогда у тебя будут и правильные вопросы и правильные ответы на то, о чем меня сейчас спросить хочешь. Тогда и приходи. Все. Иди теперь, – категорично заявила старуха и указала на дверь.

За дверью прислонившись спиной к крыльцу и пожевывая травинку стоял Полковник.

– Ну как? Что она тебе сказала? Признала хоть? – нетерпеливо спросил он спускающегося по крыльцу Ивана.

– Еще как признала. Только вот не рассказала почти ничего. Только задание задала… понять и на путь вступить. Как понять… что понять… куда вступить…– пробурчал он.

– Это на нее похоже, – уважительно посмотрев на дверь, сказал мужчина, – Ладно, пойдем к костру.

***

Иван пробыл в лагере совсем недолго. Хотя его и упрашивали остаться на ночь. Свободные лесные жители, как они себя называли, устроили настоящий праздник в его честь. Но его ждала Ирма.

Отпустили его только под честное слово вернуться обратно на днях. Слишком много вопросов было к нему, да и ему самому тоже хотелось побольше узнать об отце. Уходить совсем не хотелось. Почему-то среди этих людей он чувствовал себя почти как дома. Здесь ему были по-настоящему рады. Рады без всяких причин. Просто потому, что он рядом.

Это было очень волнующее, необычное и незнакомое чувство. Чувство дома. Свою квартиру в Туле он с самого детства воспринимал как что-то временное. Может быть стараниями тети, все время подчеркивающей, что он ей чужой. Интернат на дом не походил тем более. Семья купца, хоть и хорошо к нему отнеслась, но он для них был просто наемным работником. Только здесь он почувствовал себя среди своих. Это невозможно было логически объяснить – как незнакомые люди, которых он узнал меньше часа назад, могут казаться настолько родными, но это было так. Он действительно был бы готов переехать сюда и жить вместе с ними в этих землянках, если бы не новые друзья и Ирма.

Напоследок, как он не отнекивался, ему вручили на дорогу кошель с деньгами и узелок с едой. Как он не отнекивался, что и денег, и еды у него достаточно, ничего не помогло. «Это не важно, что у тебя есть. Важно, что я тебе должен, в память о Роджере. Запомни, сынок. Ты всегда найдешь здесь и дом, и защиту, если понадобится. Не думай, что я откупаюсь деньгами, но поверь, их у нас достаточно, а магазинов тут в лесу некоторый дефицит. В основном мы их раздаем нуждающимся, и ты, сын моего командира, сирота – один из них. Мне будет спокойнее, если я знаю, что помог тебе хоть в чем-то. Мы всегда будем тебе рады. Возвращайся», – сказал пожилой Полковник.

Только потом, уже покинув лагерь, он спохватился, что так и не узнал его имя.

Ему показали дорогу из лагеря, но петляя вслед за провожатыми по многочисленным пересекающимся лесным тропинкам, он понял, что вряд ли самостоятельно найдет еще раз этот путь. Только тут он вспомнил, что еще забыл спросить у Полковника фамилию отца. Если имя Иван оказалось фальшивым, то и дурацкая фамилия Элпис наверняка тоже была продуктом чьей-то больной фантазии. До следующего визита в лагерь придется побыть бесфамильным. Ни Иваном, ни Элписом он больше себя называть не будет! Отныне он будет только Дэйвом. Дэйв, и никак не иначе!

Он даже попробовал новое имя на вкус, тихо произнеся его вслух, пока шел по лесной тропе. Оно его грело. Возможно, это было самовнушение, ведь «Дэйв» – это все, что осталось ему от отца и матери, но имя ему нравилось.

Возница учителя, как ему сказали, умчался на карете сразу же, как очнулся. Дэйва теперь вывели на дорогу гораздо ближе к городу и вдобавок дали лошадь, которую все это время вели следом за ним под уздцы. Он начал было отказываться, говоря, что понятия не имеет как с ней управляться и что ездил до этого всего один раз, да и то привязанным, но по словам двух молодых провожавших его парней, в этом не было ничего сложного: «В какую сторону поводья натянешь, туда и повернет. Ногами по ребрам двинул – ускорилась. Поводья натянул на себя – остановилась. Все просто. Тебе тут сломя голову скакать не надо. Менее чем за полчаса доедешь быстрым шагом. Потом, у города, отпусти ее, и она сама к нам вернется», – с этими словами парни исчезли в лесу.

Дэйв с третьей попытки сумел сесть на лошадь. Та отличалась поистине нордическим характером и стояла все это время не шелохнувшись, недоуменно поглядывая на попытки неудачливого наездника взгромоздиться на нее. Только периодически пофыркивала, поражаясь тому, что он там вытворял. Наконец Дэйв хлопнул пятками по бокам лошади, и та медленным шагом отправилась по дороге. Это действительно было легко. Управлять ей вообще не требовалось. В отличие от велосипеда или автомобиля она сама прекрасно видела дорогу и понимала куда идти. Он слегка наподдал ногами еще раз. Лошадь перешла на более быстрый шаг. Седло больно било по попе, но он быстро приспособился привставать в стременах, чтобы меньше трясло. Ноги от этого начали быстро уставать, но полчаса потерпеть можно было.

Все было бы хорошо, если бы большая грозовая туча не решила вдруг развернуться и направится прямо навстречу. Дэйв с опаской глядел на быстро темнеющее небо, наливавшееся чернильной синевой прямо на глазах. Промокнуть он не боялся, но, судя по всему, гроза предстояла не шуточная. Пока по краям дороги тянулся лес, опасаться было нечего, но вот дальше были поля, а про одиноких всадников в поле во время грозы и их притягательность для молний он слышал нечто весьма неприятное.

Полыхнуло и бабахнуло неожиданно. Сразу очень громко и близко. От удара грома он вздрогнул и случайно выпустил поводья. Лошадь же испугалась так, что рванула с дороги в лес что есть мочи. На первом же ее прыжке Дэйва сильно стукнуло седлом по пояснице так, что перед глазами засверкали искры и он еще несколько секунд вообще ничего не видел от боли. Потом он долго пытался поймать болтающиеся поводья, стараясь, при этом, не вылететь из седла. За дорогой он совершенно не следил. Как только наконец ему удалось схватить непослушный кожаный ремень повода, его вдруг сильным ударом по груди вышиб из седла толстый сук, встретившийся на пути.

Глотая ртом воздух и пытаясь вздохнуть, Дэйв лежал на земле под проливным дождем. Наконец воздух с хрипом ворвался в легкие. Он перевернулся и медленно, морщась от боли, встал. Лошадь уже умчалась куда-то в темноту леса. Во время бешенной скачки, и тем более после падения он совсем потерял ориентацию и теперь совершенно не представлял себе в какой стороне дорога. Дэйв выбрал направление противоположное тому, в котором исчезла кобыла и медленно побрел, держась за грудь. Каждый шаг отдавал пронзительной болью куда-то под ребра и втыкал раскаленную иглу в ушибленный седлом копчик. Идти быстро он не мог.

Дэйв понял, что к Ирме он теперь точно опоздает, Таким черепашьим шагом ему до города ковылять еще черт знает сколько. До ночи бы дойти. Что за дичь, этот мир без сотовой связи! Даже и не позвонишь, чтобы предупредить! И главное, хоть бы навигатор какой. Вообще бы в город попасть. А то вдруг с направлением ошибся? С каждым шагом он подозревал это все больше и больше. Лес почему-то становился все гуще, а ливень сильнее. Дэйв с трудом видел что-либо далее пяти метров. Так даже если он пройдет вблизи от дороги, то скорее всего, ее не заметит.

Внезапно деревья расступились, и он вышел на открытое пространство. Земля уходила куда-то вверх, и Дэйв поплелся на вершину холма, скрытую от него пеленой дождя. Уже было понятно, что он идет не в том направлении, но с высоты можно было оглядеть окрестности, когда дождь станет чуть слабее. Впереди маячили какие-то смутные темные силуэты то ли здания, то ли скалы. Когда он доковылял поближе, то увидел разрушенную и обугленную стену какого-то замка. Из груды почему-то оплавленных огромных камней вверх тянулась метров на пять почерневшая каменная кладка, заканчивающаяся вверху щербатым и тоже оплавленным неровным краем.

«Скорее всего это тот замок Ирисов, где произошло сражение», – подумал он. Только легче не стало. Он все равно не представлял себе, где этот замок расположен относительно города и в какую сторону теперь идти. Дэйв поплелся вдоль стены. Через пару десятков шагов сквозь пелену дождя он вдруг разглядел справа очертания еще одного небольшого строения и пошел в его сторону.

Это оказался абсолютно целый и достаточно большой деревянный дом. Скорее всего какой-то амбар, так как сколочен он был из покрашенных в темно-коричневый цвет досок с неровными и широкими щелями между ними. Зимой в этом строении было бы слишком холодно жить. Вход в дом был, наверное, с другой стороны, а напротив Дэйва стояла деревянная лестница, ведущая на открытый чердак, откуда заманчиво торчали пуки соломы. Он уже совершенно продрог, так что идея забраться под крышу, и переждать ливень лежа на соломе казалась очень удачной. Хозяев дома можно даже не беспокоить. Как только дождь стихнет настолько, что он сможет с высоты сориентироваться в какой стороне находится город, он тут же слезет и уйдет.

Дэйв медленно, морщась от боли в ребрах при каждом поднятии рук вверх, забрался по деревянной лесенке. На полу просторного пустого чердака действительно лежало достаточно много сухой травы. Дэйв снял куртку и штаны и растянулся на мягком сене, наслаждаясь тем, что наконец избавился от холодной и промокшей насквозь кожи. В это время снизу послышались голоса:

– Мне показалось, или наверху кто-то шуршит?

Дэйв замер и медленно, стараясь не шуметь, прижал ухо к полу.

– Крысы, магистр. Крысы. Я защитил здание Силой. Ни одна живая душа не может ни приблизиться, ни подслушать нас. Мы же именно поэтому и выбрали это место, для заседания высшего круга. Кроме символизма этого замка есть же и практическая польза. Удаленность от лишних глаз и ушей. Но давайте вернемся к нашим вопросам.

– Хорошо. Магистр Вейн, продолжайте.

Дэйв узнал этот голос. Высокий мужчина с орлиным профилем, разговаривающий сквозь зубы с офицером стражи княгини. Верховный магистр. Глава Ордена.

– Я, собственно, закончил, – голос звучал совсем тихо, видимо говорящий был в другом конце комнаты, находящейся на первом этаже. Неудивительно, что Дэйв не слышал его, пока забирался на чердак. Внизу собралось много людей – он уже смог различить перешептывания разных голосов.

– То есть вы хотите сказать, что причина флуктуаций силового поля вами не найдена?

– Локализована, магистр. Некто или нечто проникло в наш мир примерно здесь, в окрестностях Розеграда или в самом городе. Это произошло внезапно, как я уже говорил. Это нечто не приехало, не переместилось сюда из другого региона, а именно возникло. Магистр Люциус столкнулся с этим непосредственно – как вы знаете, пострадала его карета. Объект, как мы назвали эту причину нарушения плотности силового поля, не покидает район города и его окрестностей, но, к сожалению и не стоит на месте. Предположительно, если верить немногочисленным свидетелям, это подросток мужского пола. Сведения о внешности пока слишком противоречивы, чтобы составить точный словесный портрет. Предполагаю, что мы имеем дело с демоном с эффектом Клариссы.

Дэйв вздрогнул. Это он то демон? Как его только тут не называли. Приведением на кладбище был. Духом был. Теперь вот в демоны записали.

Внизу зашептались.

– Еще один призванный демон? Не может быть. Путь в мир демонов давно перекрыт!

– Тем не менее. Внезапное возникновение объекта наводит на мысль о переходе по Мосту с той стороны.

– Но Мост мы контролируем!

– Возможно есть иные пути на Мост, о которых мы не знаем…

–Чушь! По мосту нельзя перейти ни в мир демонов, ни оттуда.

– А если демон был в мире духов и был призван оттуда?

– Что ж. Это возможно. Необходимо срочно понять кто владеет альтернативным путем на Мост и кого он еще мог вызвать оттуда. Юная дэ Клэр?

– Мутантка безусловно сильна, но открыть свой путь на ту сторону все-таки не в ее силах. И, тем более, вне пределов ее знаний. Это сделал какой-то куда более опытный мастер. Если вообще мастер разума.

– Что за дурацкие подозрения, магистр Вейн! Уж не намекаете ли вы на богов?! Это мог быть только мастер! Если не мутантка, то кто-то из Ордена, или вообще с северной или восточной территорий. Здесь в округе мастеров такого уровня нет. И еще осталось понять с какой целью этот неизвестный призвал демона. Какую игру затеял? И кого же он, в конце концов, вызвал. Инквизиция уже ищет демона?

– Конечно, магистр. Однажды они его уже чуть не схватили, но объекту удалось скрыться. Они видели его только издалека, и описать не могут.

– Хорошо. Пожелаем им успехов в поисках. Все это подводит нас и к основному поводу нашего собрания. Что мы будем делать с мутанткой, с юной княгиней дэ Клэр?

– Напомните-ка, магистры, ради чего мы вообще оставили ее жить?

Дэйв затаил дыхание.

– Тогда нам казался интересным этот эксперимент. Мы хотели проверить насколько будут выражены способности у мутантов. Все исследования силы подобных тварей были спрятаны или уничтожены бунтовщиками, и нам оставалось только одно – довести этот их эксперимент до конца и посмотреть, что же все-таки получится.

– Так каков вердикт?

– Способности мутантки чрезвычайно выражены, господа. У нас есть серьезный риск, что после инициации мы будем вынуждены надеть на нее мантию магистра. Мои люди в ее замке рассказывают воистину удивительные факты.

Внизу поднялся шум, и множество возмущенных мужчин заговорили одновременно. Судя по голосам, заседающих внизу было не меньше десятка.

– Но этого нельзя допустить!

–Совершенно с вами согласен. Хочу отметить так же, что недавняя флуктуация поля, о которой мы только что все говорили и которая так неблагоприятно влияет на наши с вами силы, к сожалению, похоже, совсем не затронула мутантку. Она не только не слабеет, хотя находится ближе всех к эпицентру возмущения, но и становится даже сильнее!

– Что возвращает нас к гипотезе о демоне, которого призвала именно она. Только та, в ком течет кровь демонского отродья может игнорировать эффект Клариссы.

– Вы же понимаете, магистры, чем нам это грозит?

–Прекрасно понимаем, мудрейший. Именно поэтому мутантку надо изолировать, причем обязательно до инициации. Возможно, допрос с пристрастием позволит нам выйти и на след появившегося демона, если его все-таки она призвала.

– У вас все уже запланировано, магистр Анжей?

–Да. Экипаж мутантки будет перехвачен по дороге в Любоград. Общеизвестно, что в тех местах орудуют разбойники, на чьи проказы как раз неподтвержденная княгиня и ее братец закрывали глаза. Вот от них же она якобы и пострадает. Наши люди схватят мутантку и доставят ее в лабораторию, а народу мы объявим, что девицу убили разбойники. Двух зайцев разом. И карательную операцию против этих бандитов не надо будет оправдывать – народ сам откажет им в поддержке – и мутантка пострадает от тех же, на чьи бесчинства закрывала глаза. Урок, так сказать, остальным князькам.

– Но как вы захватите мастера разума? Вы что же, сами поедете на операцию, магистр? Думаете ваших сил хватит? Простите великодушно за сомнения, но эта особа ведь показывает «чрезвычайные способности».

– Мои люди подмешают ей в пищу тот самый чудесный препарат, который вы так удачно нашли и недавно привезли из мира духов. Тот, что более чем на сутки полностью блокирует способность использовать Силу. Так что схватить нашим людям надо будет не мастера, а простую девчонку.

– Свидетелей не будет? Вы же понимаете, что мы не хотим, чтобы детали операции стали известны всему совету Ордена.

– Никого не останется в живых.

– А те, кто будут участвовать в захвате и сопровождать девушку в лабораторию?

– Мутантку, магистр. Не девушку – мутантку.

– Хорошо. Те, кто будут сопровождать мутантку в лабораторию. Те, кто непосредственно задействованы в операции?

– Я повторю, магистр. Не будет никого, кто останется в живых.

– Хорошо. Судьбу мутантки определим позже, после того как получим от нее необходимые сведения, а наши лаборанты поймут нельзя ли использовать ее кровь для усиления наших способностей. Вполне может статься, что живая она нам будет полезнее.

– Но только…

– Естественно, что в сознании она нам не нужна. Нужна только ее кровь. Мы решим ее судьбу после анализов, и сейчас пока рано спорить. Что ж, магистры. Вероятно, на этом все. Увидимся послезавтра на инициации. И удачи нам в предстоящем дне. Крикните кто-нибудь слугам, что можно подгонять кареты.

– Может стоит унять дождь?

– Он и так почти закончился. Очень удачно.

Под тихие разговоры о погоде собравшиеся начали расходиться. Дэйв лежал, боясь пошевелиться. Отчасти из-за опасения быть услышанным, отчасти пребывая в шоке от того, что услышал он.

Эти сволочи намеревались украсть и пытать Ирму! Главное из-за него пытать то. Они даже не считали их с Ирмой людьми. Он какой-то демон, а она мутантка с демонской кровью. Использовать живого человека для экспериментов! Это же фашисты какие-то. Ее надо предупредить и спасти!

Дождь действительно закончился. Дэйв посмотрел через щель в досках в какую сторону отъезжает двенадцать карет и спустя еще минуту после того, как уехала последняя, спустился с чердака и поспешил вслед за ними, уже не обращая внимания на боль.

Глава 8. Дэйв Смит и его лук

Первым делом Дэйв все-таки прибежал на кладбище, к месту встречи с Ирмой. Уже было поздно, и Ирмы, понятно, там уже не оказалось. Конечно, не будет же она его там вечно ждать.

В сумерках создавалось впечатление, что могила из белого мрамора как будто светится изнутри. Могила напротив, та, что была сделана из серого мрамора, приобрела какую-то таинственную темноту и выглядела уже почти черной. Дэйв подошел к этому камню. В прошлый раз он так и не посмотрел, кого же похоронили рядом с бывшей княгиней.

На камне серебром сверкала в последних лучах зари надпись:

«Кларисса Смит.

18 Винотока 7520 – 23 Серпеня 7545»

Дэйв сглотнул подступивший к горлу ком.

Это была могила его матери.

Он опустился на колени. Как же он не обратил внимание на этот памятник в прошлый раз?

Камень был шершавым и холодным. Он провел пальцами по краю надгробия. Затем прижался лбом и закрыл глаза.

Он никогда не знал маму, но почему-то в этот момент очень больно и остро чувствовал потерю. Только сейчас окончательно ощутил, что мама погибла. Погибла навсегда. И все что ему осталось – это холод серого камня. Он никогда не узнает ни ласку ее голоса, ни тепло ее рук. Он даже не знает как она выглядела. Он был уверен только в том, что она была очень хорошим человеком, потому что ее, не имевшую никакого дворянского звания, люди похоронили здесь – на красивом холме, рядом с бывшей княгиней.

Никогда еще он не проваливался в сон так внезапно и резко. В тот самый странный сон, в которых он раньше видел Ирму и смерть мамы. Сейчас Дэйв прекрасно ощущал, что по-прежнему стоит, прижавшись лбом к могильному камню, но понимал, что это сон. И в нем он тоже находится тут же, на краю могилы. Но перед ним теперь стояла его мама. Дэйв никогда не видел ее, но тут словно шестым чувством понял кто эта красивая зеленоглазая девушка с каштановыми волосами. Ямочки на щеках, появившиеся при улыбке. Высоко вскинутые брови, как будто она чему-то удивляется. Дэйв жадно рассматривал ее лицо, стараясь запомнить и не упустить ни одной мелочи.

Призрак молчал. Кларисса, ласково улыбаясь, медленно протянула руку и погладила сына по голове. Он почувствовал прикосновение. Тепла от ладони не исходило, но прикосновение он ощутил.

– Мама, – прошептал Дэйв.

Призрак кивнул, грустно улыбаясь.

– Мама…

– Беги… спаси ее… – губы призрака не шевельнулись. Тихий шепчущий голос раздавался как будто внутри его головы.

Дэйв проснулся. Словно упал откуда-то с высоты обратно в свое тело, внезапно ощутив, как затекли колени, стоявшие на твердом камне.

Он поднялся, еще раз дотронулся до камня рукой, а затем развернулся и побежал по направлению к замку.

Когда-нибудь он вернется сюда и останется подольше. Когда-нибудь он сможет позволить себе погоревать и посидеть на ее могиле. Когда-нибудь… но не сейчас.

– Смит. – Произнес он на бегу, опять попробовав слово на вкус, – Дэйв Смит.

Это было странно и все-таки непривычно.

Он не любил тех одноклассников, что фанатично поклонялись американской культуре и образу жизни, и особенно тех, кто пытался исковеркать или произносить свое имя на западный манер. Алекс вместо Александра, Дэнис, вместо просто Дениса… но Дэйв Смит, несмотря ни на что, звучало куда лучше, чем Иван Элпис. Роднее, что ли.

***

Ворота замка оказались закрыты. Дэйв начал стучать в них кулаком, а когда не помогло начал лупить ногой. Тогда за воротами все-таки что-то зашуршало, кто-то выругался, а в двери приоткрылось небольшое окошко.

– Кого это тут носит на ночь глядя? – стражник безуспешно пытался посветить перед собой в маленькое отверстие факелом, но пламя только закрывало ему обзор.

– Это я… – но тут Дэйв понял, что называть имя бессмысленно. Его же в замке никто не знает, – Мне срочно надо предупредить вашу княгиню. Ей грозит опасность!

– Ты кто такой еще? – недовольно и грозно спросил солдат за воротами.

– Я ее знакомый. Скажите ей, что пришел Дэйв. Поверьте, она меня знает и захочет увидеть! Мы договаривались с ней встретиться сегодня, но я не успел. Мне очень надо ее предупредить!

– Пошел прочь! Знакомый, ишь понимаешь! Напридумывал!

– Я был же тут у вас. Несколько дней назад. Меня с берега привезли…

– Помню бродягу. Княгиня тогда тебя прогнать велела! Тоже мне, знакомый!

– Ей правда грозит опасность! Мне надо ее предупредить!

– Чего еще насочиняешь, пацан? Стырить небось в замке что-то хочешь, вот и плетешь… Ну ка – чего ей грозит?

Тут Дэйв вспомнил, что в подслушанном им разговоре один из магистров упомянул о «своих людях» в замке. Поэтому ни стражнику, ни кому бы то ни было еще в замке нельзя было говорить о том, что он узнал. Иначе похищение просто отложат, или, что еще хуже, если Ирма будет предупреждена, вообще могут не похитить ее, а убить. Подмешать вместо таинственного препарата просто яд. Он должен сказать ей все только лично, и без лишних ушей.

– Я только ей могу это сказать.

– А ну пошел прочь! – рявкнул стражник, и в окошке показалось острие арбалетной стрелы.

Дэйв отскочил в сторону, а потом, на всякий случай отошел подальше.

Пробраться в замок тайно не было никакой возможности. Его строили на славу, еще в те времена, когда в замках ценилась не изящная красота, а неприступность стен. Даже будь он скалолазом, карабкаться на стену, которая вся просматривалась через бойницы башен было самоубийством. Арбалетная стрела намекала на то, что с ним тут церемонится не будут.

Не исключено, кстати, что Ирма обиделась на него за то, что он не пришел на встречу и вообще не захочет его видеть, даже если ей о нем доложат.

Дэйв отошел подальше и сел на большой камень на краю асфальтированной дороги к замку.

– Что же делать то? – произнес он вслух, запустив обе ладони в волосы и взъерошив их, – Что же делать…

Сначала он решил, что заночует здесь, рядом с дорогой, а завтра попробует предупредить Ирму, когда она будет выезжать из замка. Либо она уже поедет на эту ее инициацию, либо просто выйдет куда-нибудь верхом. Но тут же понял, что карета может просто промчаться мимо раньше, чем он что-либо успеет сделать. Да и княгиню наверняка будут охранять. Что сделает стража с бросившимся к карете юношей сложно предположить. Но самое главное – как минимум еще одни ворота виднелись на правой стене замка, а сколько их еще с другой стороны? То, что его привезли на лошади связанным именно к этому входу, вовсе не означает, что княгиня пользуется им для парадных выездов.

Дэйв встал и нервно зашагал по дороге взад-вперед. Город внизу уже совсем погрузился во тьму. Ужин в доме Яна, наверное, уже прошел, и его семья уже спать ложится. Стоп! Сегодня же как раз их совет четырех! Он должен все рассказать друзьям! Чиж то наверняка знает как пробраться в замок!

Он развернулся и побежал с замкового холма вниз в сторону кладбища.

***

Друзья от неожиданности вскочили, когда он как вихрь ворвался на поляну.

– Где ты был? – воскликнул Ян, и запнулся, поглядев на лицо Дэйва. Тот все пытался отдышаться после бега, чтобы хоть что-то сказать.

– Что произошло? – встревожилась Дарья, подходя ближе.

– Там… черт… не знаю с чего начать… – прерываясь, чтобы судорожно вздохнуть, начал Дэйв, – я наконец узнал кто я и нашел знакомых отца… но это не главное. Главное – это то, что потом, когда я возвращался от … а, неважно… короче, я попал под дождь и спрятался в каком-то сарае, где подслушал… там было собрание магистров Ордена! Они обсуждали как похитить и убить Ирму… то есть княгиню вашу. Чтобы не дать ей попасть на инициацию.

– О как… – Чиж растерянно плюхнулся обратно на бревно.

– Погоди, подробнее давай! – распорядилась девушка.

Дэйв постепенно рассказал все. Совсем вскользь про физика и лагерь бывшей роты его отца, а вот про подслушанный разговор и про свои попытки попасть в замок уже во всех деталях.

– Понимаете… я должен ее спасти! Наши с ней родители вместе сражались с Орденом и погибли, а теперь эти гады хотят и ее запытать и убить! В том числе из-за меня. Я не могу это позволить!

– А эти… знакомые твоего отца… они не могут помочь? Они же военные! – воскликнул Ян.

– Они же разбойники. Прячутся в лесах. От кого, как вы думаете? От местной власти, а Ирма та самая власть и есть. Она же княгиня. Я не уверен, что в этом они станут мне помогать. Вот если опасность будет грозить мне, то другое дело. А ради нее… думаю, наоборот. Не позволят мне рисковать, – Дэйв махнул рукой.

– Ну после того, как ты ее спасешь из лап Ордена, будь уверен – тебе опасность будет грозить. И еще какая, – хмыкнула Дарья, присаживаясь обратно к костру.

– Ну и что! – возмутился Дэйв.

– Не обижайся, – добавила она, – это я к тому, что потом вы с ней точно можете к этим твоим военным пойти. Она пойдет уже за компанию, потому что спасать надо будет тебя. Только вот, думается мне, против Ордена никто не справится. Ни ты, ни они.

– Я не думаю, что мастера будут мараться и сами княгиню похищать. Они наемников пошлют, – сказал вдруг Чиж, – Причем немного. Княгиня никогда не берет с собой охрану. Кучер… ну и может еще один слуга рядом на козлах. Какая-нибудь служанка в карете, и все. Если княгиня не сможет использовать свою Силу, то троих головорезов достаточно, чтобы ее похитить, а большой отряд наемников только привлечет на дороге ненужное внимание. Я ж так понял, магистры эти всё втихую провернуть хотят. А толпа наемников слишком заметна и по дороге сюда и, тем более, по дороге обратно. Там делов то… пальнуть в кучера из арбалета, и вся недолга. Двое в карету сядут, княгиню свяжут. Один на козлы, вместо кучера и погнали в столичную башню, пленницу сдавать. Так никто не обратит внимание. Едет себе карета и едет.

– Да, магистр говорил, что поедут какие-то специальные люди, которых потом вообще убьют как свидетелей. Мастеров там не будет, – воодушевляясь сказал Дэйв.

– Ну с тремя то мы справимся, – уверенно сказала Дарья, – только тут есть две проблемы. Мы не знаем где будет засада, и не решили, что нам делать потом.

– Ну что делать потом, это ты уже действительно здорово придумала! Попросим помощи у друзей отца! Они люди опытные по части пряток по лесам. Что-нибудь придумают. А вот где будет засада – это я не знаю, действительно.

– А чего гадать-то, – вскочил Чиж, – им же потом большой дороги лучше сторонится. Там народу много. Вдруг княгиня в карете голос подаст, да из проезжающих рядом кто услышит? Или кто знакомый встретится и карету узнает, а кучера нет… короче риск большой. А перед Любоградом так вообще толпы народу. Так что они здесь все провернут, а потом старой дорогой поедут. Которая значит, мимо развалин, где ты все подслушал, потом на Басовицу, Снежану… На большак она выходит, почитай, перед самым Любоградом. По ней теперь мало кто ездит и свидетелей не будет. Это я к чему… съезд то на нее здесь всего один. А княгиня сама то явно по большаку поехать планирует. Так что нападут они точно до развилки. Там много удобных для этого мест есть, где повороты и холмы. Дальше они уже на старую дорогу съедут.

– Ну значит, мы знаем где их перехватить, – добавил Ян.

– Это если мы все правильно тут предположили, – скептически добавила Дарья.

– Лучше вариантов все равно нет. Надо же сделать хоть что-то, а не сидеть в сомнениях, – воскликнул Дэйв, – Кстати… там на этой дороге есть такое бревно специальное. Кучера сшибать с кареты. Моего так сняли. Можем повторить.

– Вот место для нашей засады и готово. Теперь осталось остальной план додумать. Допустим, кучера мы сшибем. В крайнем случае, я с дубинкой в кустах буду, если карета мимо этого бревна твоего проедет. С теми, кто в карете будет, что делать? Они же с оружием выскочат. Врасплох мы их уже не застанем, – сказал Ян.

– Чудика им покажу, они и убегут, – хитро улыбнулась Дарья.

– Какого чудика? – хором спросили Чиж и Дэйв.

– А того, которого ты в этой своей волшебной коробочке показывал… Ну ка отвернитесь…

Парни покорно развернулись к ней спиной.

– Поволачивайтессссссь, – прошипело что-то сзади.

– Ох! – только и смог произнести обернувшийся первым Ян. От неожиданности он даже с бревна свалился.

Чиж только ойкнул и юркнул в кусты.

Дэйв чувствовал, как по позвоночнику бегают нехорошие мурашки. Одно дело видеть «Чужого» на экране, а совсем другое дело в двух метрах от себя, когда гладкая зубастая голова нависает так близко, что протяни руку и… нет. Трогать это уж точно не хотелось.

– Ну кааак? Нлавлюссссь? – прошипела Дарья многозубой пастью.

– А как ты разговаривать то можешь? – осторожно спросил Дэйв, на всякий случай сделав шаг назад.

– Хис хис хис, – Дарья засмеялась. Широкая пасть чужого распахнулась, оттуда показалась выдвигающаяся вторая челюсть, а острый шипастый хвост поднялся высоко вверх, – Свяссски то я сссебе оссставила. Плавда аксссент небольсссой ессссть.

– Если бы такая тварь, прости Дарья, открыла бы дверь кареты, то, думаю, я бы проломил бы противоположную стенку и убежал бы в лес с полными штанами, – с восхищением покачивая головой заявил Ян.

– Ссснасит так и сссделаем. А тепель отвелнитесссь.

Некоторое время за спиной раздавалось шипение и шуршание. Наконец девушка уже в нормальном виде подошла к костру.

– Но боюсь, что этого может оказаться недостаточным. У тебя, Иван, есть идеи как ты то можешь в бою помочь?

– Кстати не Иван. Я тут выяснил как меня зовут на самом деле. Как назвали меня мама и папа. Я родился здесь, в Розеграде и жил тут, пока родителей не убили. Меня зовут Дэйв Смит. И не называйте меня больше Иваном, хотя я и привык к этому имени. Скорее всего это имя мне дал убийца матери.

Дарья серьезно взглянула ему в глаза, а затем задумчиво кивнула.

– Потом, как-нибудь, расскажешь нам все. Если после завтрашней авантюры живы останемся.

От этих слов стало немного страшно. Дэйв подумал, что друзья ради него действительно рискуют жизнями. Это уже не игра какая-то. Это не веселый квест, как казалось ему в первые дни в этом мире. И это уже далеко не то же самое, что прогнать хулиганов с кладбища. Эти трое собирались пойти против верховной власти, и готовили засаду на настоящих убийц. Если хоть что-то пойдет не так, их всех убьют не задумываясь. Если все пройдет так как надо, то за ними объявит охоту всемогущий Орден мастеров разума. В любом случае риск для них огромный.

– Ребят… спасибо вам за помощь… но это действительно опасно. Спасибо за идеи. Дальше я попробую справится один. Завтра рано утром сбегаю на базар и куплю себе лук. Я хорошо стреляю, поверьте. Думаю, с учетом того, что одного сшибу бревном, я смогу прогнать остальных. Стрелять в людей я, конечно, не пробовал, но если придется…

– Ты не знаешь, что будет, если придется, – серьезно сказала Дарья, – И не надо тут этих благородных соплей. Мы сами вызвались и это не обсуждается. Нуждающемуся помоги. А тут даже два человека в беде. Хоть я с княгиней не знакома, но ничего плохого про нее не слышала. Только хорошее. Она даже помогала лечить тех, кому моя мать уже помочь не могла. К тому же твое желание спасти ее – лучшая рекомендация. Так что я не отступлю. И поверь, меня очень непросто не то, чтобы убить, но даже просто ранить. Особенно в образе этого чудика. Броня у него что надо!

– Я верю, что у нас все получится. А потом… куда Дарья, туда и я. И еще. Я же говорил, что вокруг тебя сплошные приключения? Это в сто раз лучше, чем в лавке стоять. Так что я тоже пойду, – Ян упрямо тряхнул головой.

– И я, тем более… – подал было голос Чиж, но Дарья тут же остановила его:

– Ты нам гораздо больше поможешь не как боец, а как наблюдатель. Ты должен подать заранее сигнал, что карета княгини едет. Ты ее, во-первых, не перепутаешь. Во-вторых, ты лучше знаешь где пост наблюдения сделать, так, чтобы дорога просматривалась, и чтобы мы тебя тоже видели.

– Ну хорошо, – успокоился Чиж.

– Во сколько Ирма может выехать лучше скажи. Ты же наверняка знаешь.

– Ну во сколько бы она не хотела выехать, но раньше полудня не получится. Конюх встает поздно – он тот еще выпивоха. Пока запряжет… так еще время пройдет. Потом им в дорогу еды собрать еще и в запряженную карету погрузить. С другой стороны, если лошадей менять и скакать во весь опор, то до столицы часа три. Лучше до темноты успеть, а для этого самое позднее надо часа в три пополудни выезжать. Вот где-то в этот промежуток: между полднем и тремя часами она и поедет.

– Отлично. Я успею утром на базар за луком. На простой мне точно денег хватит. Чиж, ты Дарью с Яном туда, где старая дорога ближе всего к развалинам подходит, можешь проводить? А я вас там позже догоню, уже с оружием и покажу точно место засады.

– Конечно провожу. Нам тогда надо пораньше выйти…

Ребята еще около часа обсуждали детали своей засады, и разошлись уже совсем за полночь.

Дэйв так и не смог заснуть. В завтрашней засаде было столько тонких мест! Чуть что пойдет не так, и можно не только Ирму не спасти, но и самим погибнуть. Он все больше находил вариантов того, как их план может пойти прахом, и от этого становилось все страшнее и страшнее. Чуть только забрезжил свет и прокукарекали первые петухи, он выбрался через крышу на улицу и направился на базарную площадь.

Первые продавцы собирались у прилавков очень рано. Самые лучшие покупатели приходили тоже рано утром. Владельцы таверн и кабаков предпочитали закупать продукты на весь день задолго до завтрака. На площади пока было малолюдно. Никто не кричал, зазывая, никто громко не возмущался ценой. Немногочисленные покупатели подходили к знакомым продавцам, тихо обсуждали что-то и забирали нужные товары целыми ящиками.

В оружейном ряду купцы явно не спешили начать торговлю. Неспешно раскладывало товар только трое оружейников. Продавца с луками еще не было. Дэйв присел на край его прилавка и стал ждать.

– А ты кого малец ждешь то? – спросил бородатый здоровяк у прилавка напротив.

– А вот тут человек луками торгует. Его жду, купить хочу.

– Так дворянина ж нашего не будет сегодня. Он, чудак, в недельный день не торгует. Говорит, что народу слишком много, а толку мало. Зазнается, знатный ведь. Денег хватает. Себе в удовольствие работает, не то, что мы. У других тут в выходной самая торговля…

Дэйв растерялся. План рушился на глазах. Без лука от него толку в засаде никакого. Ну купит он себе меч, и что? Начнет махать им, так только сам поранится.

– А не знаете как его найти? Мне очень сегодня надо…

– Почему ж не знаю? Знаю, – улыбнулся бородач, – он на стрельбище. Тренируется. Вот на набережную выйдешь, так вдоль реки и чеши. Вон туда, на солнце. Сразу как дома кончатся, слева холм будет голый. За ним и стрельбище. Он там как раз по утрам луки свои настраивает.

– Спасибо! – крикнул Дэйв уже на бегу.

Дорога до стрельбища заняла почти полчаса. За заветным холмом действительно показалось большое, покрытое уже пожухлой травой поле. На дальнем краю возле редких деревьев стояло три мишени. У подножия холма виднелся небольшой дощатый навес на четырех столбах, рядом с которым паслась стреноженная лошадь. Под навесом возле стола, на котором лежало несколько луков, стоял одинокий стрелок – тот самый торговец. В это время он как раз выпустил очередную стрелу из длинного, почти в его рост, лука.

Пока Дэйв сбегал с холма, лучник успел выпустить еще, наверное, с десяток стрел. Потом отложил лук и, приложив ладонь ко лбу, вгляделся в далекую мишень. Разочаровано покачал головой. Услышав топот, стрелок обернулся и с хитрым прищуром наблюдал за ним.

– Ох… как хорошо, что я вас нашел… – после долгого бега Дэйв никак не мог отдышаться, – Здравствуйте. Я хотел бы лук купить. И стрелы. Сейчас. Мне на базаре сказали, что вы здесь…

Продавец медлил, хитро улыбаясь и перебирая худыми длинными пальцами пестрое перо, воткнутое в серую повязку, охватывающую его лоб. Наконец спросил:

– И к чему такая срочность?

– Мне… очень надо. Именно сегодня. Сейчас, – Дэйв понимал, что это не очень хороший ответ, особенно, при покупке оружия, и решившись, добавил, – мне человека спасти надо.

– И в кого же ты стрелять то собрался, мальчик?

– Я очень надеюсь, что стрелять не придется вообще. Это на всякий случай. Для убедительности.

– Ах на всякий случай… ну-ну. А что ж ты на всякий случай себе, скажем, шпагу не купил? Она, поди, дешевле будет.

– Со шпагой я не умею, – смутившись ответил Дэйв.

– А с луком, значит, умеешь? – еще больше прищурившись, спросил стрелок.

– Умею.

– Ну давай посмотрим, – усмехнулся продавец и жестом пригласил его к столу под навесом.

Там лежали почти все луки, что в прошлый раз Дэйв видел на прилавке. И блочный в том числе.

– Выбирай любой. Давай посмотрим, как ты шьешь.

Дэйв посмотрел на стол. Взять самый дорогой, безусловно, хотелось. Но купить он его не сможет, а значит лучше пристреляться из доступного, чтобы сразу к нему привыкнуть. Дэйв взял простой клееный лук без лишней отделки.

Продавец внимательно следил за его действиями, а затем, показал широким жестом руки в сторону мишеней и сказал: «Прошу».

Лук оказался слишком тугим. Дэйв мог его натянуть, но целится было сложно. У него не хватало сил, и рука начинала дрожать. «А что, если я не попаду, он мне лук вообще не продаст что ли?» – подумал он. Быстро натянул тетиву и тут же выстрелил в ближайшую мишень. Стрела попала в край круга.

– Слишком нервничаешь. Слишком много думаешь о том, что будет. Забудь. Выкини все из головы, – произнес за его спиной лучник.

Дэйв закрыл глаза и постарался сконцентрироваться.

– Будь здесь и сейчас. Только этот момент имеет значение. Выкинь из головы все лишнее. Есть только ты, лук и мишень, – продолжил наставлять его продавец.

Дэйв закрыл глаза и постарался ощутить лук, познакомиться с ним. Он уже делал так, когда в секции получал новое оружие. Всегда поначалу это был непривычный кусок дерева в руке, который еще неизвестно как себя поведет. Сейчас, вслушиваясь как дрожит лук, словно живое существо, он знакомился с ним, приручал. Дэйв постоял с закрытыми глазами несколько секунд, вспоминая руками выстрел. Понял, что сделал не так. Лук ему подсказал. Он уже не притворялся незнакомой и непонятной согнутой деревяшкой, а ожил в руке, улегся поудобнее и будто согласился: «Ну давай, поработаем».

Дэйв открыл глаза и быстро послал две стрелы в центр ближайшей мишени. Затем, осмелев, еще одну, в мишень подальше. Она была почти на олимпийской дистанции. Попал чуть ниже центрального круга – все-таки сил для этого лука не хватало.

– Хорошо шьешь, – улыбаясь сказал лучник, – ну ка возьми этот, к которому тогда примерялся, – он протягивал тот самый дорогой земной блочный лук.

Дэйв осторожно принял драгоценное оружие. Лук был карбоновым, и будто кружевным. Кружевные плечи состояли из трех бежевых переплетающихся между собой лент, которые то чуть расходились, оставляя пустые места, то плотно переплетались вместе. Стрелять из такого надо было другим хватом. Это, конечно, было непривычно, но зато натягивать его было одно удовольствие. Довел тетиву до губ, и стой хоть пять минут, спокойно и без усилий прицеливайся.

Последняя мишень стояла очень далеко, почти вдвое дальше предыдущей. На такие дистанции Дэйв стрелял только один раз на Земле из спортивного лука.

Теперь чувство родства возникло сразу, как только Дэйв натянул тетиву. Не было никакого оружия. Лук сам стал рукой такой странной формы, держащей стрелу на полочке. Время застыло. Звуки ушли. Наступила полная тишина. Был слышен только медленный пульс в ушах.

Первая же стрела попала близко к центру мишени, но чуть выше, чем надо. Все-таки он не смог правильно оценить, насколько выше надо целиться на таком расстоянии. Следующие две легли точно в центр, туда же, где торчали как иглы ежа стрелы продавца.

Дэйв обернулся и посмотрел на лучника. Тот стоял, задумавшись, глядя куда-то в сторону. Повисла длинная пауза.

– В Любоград едешь? – внезапно спросил продавец.

– Сначала надо спасти одного человека. А потом, если получиться, то да. Еду. Я сначала для турнира лук искал, но сейчас он мне пока нужен для другого и вот прямо сейчас. Поэтому, если позволите, я вон тот бы хотел купить, – Дэйв показал на лук из которого стрелял первым. На него точно хватало денег.

– С тем ты ничего не выиграешь. Мяса еще не нарастил, – отрешенно, думая о чем-то своем, сказал лучник.

– Выиграть не главное. Главное спасти.

– Бери этот, что у тебя в руках сейчас.

– У меня столько денег нет …

– Так бери, – перебил его продавец, – без денег.

И добавил, видя, как вытягивается от удивления лицо юноши:

– Думаешь сумасшедший? В ущерб себе отдаю? – лучник усмехнулся, – Так его ж никто никогда не купит. Он приманка. На него клюют, обжигаются о цену и берут другие, подешевле. Я каждому называю ровно ту цену, что для него непосильна. Этот лук не продается. Он память.

Продавец грустно улыбнулся, припомнив что-то приятное.

– Да и из него никто здесь все равно стрелять не умеет, – он улыбнулся уже веселее, – А ты можешь вновь утереть нос этим господам. Чувствую – сможешь. Кстати, вот, стрелы не забудь.

Тут Дэйв внезапно вспомнил и понял:

– А это случайно не вы, тот единственный, кто когда то в турнире победил и получил титул?

Лучник кивнул одними глазами, еле заметно улыбнувшись.

– Этим самым луком?

– Нет… тогда таких еще не было. Это другая память. Но она только моя, прости мальчик. А лук бери. Он просто ждал достойного. На мой доход это никак не повлияет, поверь. Только пообещай.

– Что?

– Выиграть, – медленно и тихо, прогнав с лица улыбку, сказал продавец.

Дэйв задумался. Если он останется в живых… хотя к черту! Никаких «если». Он останется в живых сегодня, спасет Ирму и попадет с ней на инициацию!

– Я обещаю, – внезапно предательски охрипшим голосом произнес он. А потом, откашлявшись, более твердо повторил – Я вам обещаю.

– Ну вот и хорошо, – улыбнулся продавец, – Иди, спасай свою девушку.

– А откуда вы… – начал было Дэйв.

– Это не сложно понять. Я не знаю кто она, но желаю тебе удачи.

Дэйв постоял несколько секунд молча. Потом кивнул: «Спасибо», – закинул колчан и лук за спину и побежал обратно к городу.

Глава 9. Закон Мерфи

Чиж, стоя на пригорке вдали помахал рукой. Значит карета проехала мимо него и вот-вот появится из-за поворота. Дэйв сидел на суку дерева и придерживал бревно, подвязанное на длинных веревках. Пока они рассаживались для засады он волновался, что они встретят тут недавних его знакомых из лагеря и тогда придется объясняться, но подготовленное для засады место было безлюдным. Дарья ушла преображаться в кусты возле дороги. Ян спрятался по другую сторону в небольшой канаве.

Показалась карета. И вот тут Дэйв понял, что все пошло не так.

На козлах сидел не один возничий, а двое, а еще третий ехал за каретой, верхом на лошади. Это были не какие-то там бандиты, а настоящие солдаты, в сверкающих латах, со шпагами и пиками. Вдобавок ко всему этому экипаж ехал не по центру дороги и бревно могло просто не попасть по кучеру.

За секунду до того, как разжать руки Дэйв зачем-то на мгновение взглянул на Чижа вдалеке и увидел, что тот отчаянно машет руками, но остановить бревно уже не успел. В этот момент оно уже выскользнуло из рук.

Массивный маятник вскользь попал по шлему одного из возниц, даже не задев второго. От удара солдат свалился и покатился по земле. Его шпага в ножнах с порванным ремнем перевязи осталась лежать на земле. Второй тут же остановил карету. Сшибленный кучер сразу же начал подниматься, держась за голову.

Ян, еще не видя, что с обезвреживанием возницы ничего не вышло, выпрыгнул из кустов и со всей силы приложил дубиной всадника, ехавшего за каретой. До головы он не дотянулся, и попал тому по нагрудной пластине.

Раздался громкий «крак». Дубина сломалась пополам. Всадник пошатнулся в седле, но успел вынуть ногу из стремени скорее не упал, а неуклюже спрыгнул с коня, приземлился на четвереньки и тут же поднялся, держа в руке обнаженную шпагу. Ян растерянно озирался. С огрызком дубинки в руке он ничего не мог противопоставить клинку. Правильно оценив обстановку, юноша развернулся и рванул бегом в лес. Солдат припустил за ним.

Дэйв, сняв с плеча лук, уже собирался спрыгнуть с сука вниз, на крышу кареты, когда увидел то, о чем пытался предупредить Чиж.

Из-за поворота выехало еще трое всадников, чуть отставших от кареты. Те моментально сориентировались в ситуации, выхватили шпаги и поддали лошадей, переводя их в галоп.

Дэйва прошиб холодный пот.

В это время возле кареты как из-под земли вырос гигантский черный монстр. Хорошо, что глаза у запряженных в карету лошадей были прикрыты шорами, потому что появление Дарьи больше всего впечатлило именно животных. Все четыре лошади: и та, что осталась от солдата, погнавшегося за Яном, и те три, что несли на себе мчавшихся в атаку всадников, одновременно взвились на дыбы, сбросив седоков, а затем развернулись и рванули прочь от чудовища назад по дороге.

Дэйв спрыгнул с дерева и прицелился в поднявшихся с земли всадников.

Ситуация была плоха до ужаса. Смертельно плоха. Все пошло не по плану.

Трое солдат медленно приближались с обнаженными шпагами, прижимая его спиной к карете. Дэйв медленно отступал, держа стрелу на натянутой тетиве и переводя ее острие быстрыми движениями от лица одного врага к другому. Те подходили медленно. Умирать никто из них не хотел, но как только бы Дэйв выстрелил в одного, то оставшиеся тут же бы напали.

У Дарьи тоже ничего не толком вышло. Двое возниц, конечно, сначала испугались монстра, но не настолько, чтобы сломя голову броситься бежать прочь. Они выхватили пики, пристегнутые к козлам кареты, и теперь кружили вокруг Дарьи, безуспешно пытаясь хотя бы царапнуть бронированный корпус страшилища. Монстр размахивал острым хвостом и длинными лапами, но достать солдат тоже не мог – те вовремя отскакивали прочь, отбивая его удары древками пик.

Что стало с Яном неизвестно. Радовало только то, что его преследователь еще не вернулся, скажем, вытирая окровавленный меч.

Ситуация была хуже некуда, но что делать дальше и как выходить из нее Дэйв не знал.

В это время дверца кареты неожиданно распахнулась, больно стукнув и оттолкнув горе защитника в сторону. Пошатнувшись и пытаясь устоять на ногах, Дэйв краем глаза увидел белоснежное сияние одежды Ирмы.

– Сиди в карете! – крикнул он, – Твоя Сила не работает! Тебе дали какой-то яд!

– Сила? – как-то слишком спокойно усмехнулась Ирма, наклонилась и подобрала шпагу возницы, валявшуюся у ее ног, – Против них-то? Зачем?

То, что происходило далее, походило не на бой девушки со взрослыми здоровыми мужчинами, а на какое-то избиение младенцев. Грозные солдаты вдруг превратились в неуклюжих деревенских парней, которым когда-то кое как преподали пару приемов владения шпагой. Против молнии, в которую превратился клинок в руках Ирмы у них не было ни единого шанса. У первого она сразу же неуловимо быстрым ударом снизу выбила шпагу из рук, да так, что та отлетела далеко в кусты.

«С трех лет», – вдруг громко произнесла она.

Второй бросился вперед, пытаясь нанести укол, но Ирма легко провернулась на месте, пропустила соперника мимо себя и вдогонку, не глядя, полоснула острием шпаги по ягодицам. Тот взвыл, пролетел мимо Дэйва и с криком кубарем скатился в кювет.

«Меня ежедневно», – сквозь зубы добавила Ирма.

Коротким звонким ударом она отбила в сторону шпагу третьего, махнула клинком у него перед глазами, так, что солдат отшатнулся и упал на спину. Княгиня быстрым движением разрезала ему ремень и брюки от паха до пояса, а шпагу из рук поверженного выбила ударом ноги.

«Мучали этим фехтованием. Зря что ли?» – закончила она.

В этот момент Иван сообразил, что ему надо сделать. Натянув тетиву в пол силы, он послал стрелу в ягодицу одного из двух солдат, атаковавших Дарью. Тот, вскрикнул и повалился на землю. Дарья тут же дотянулась и подцепила второго острым хвостом за нагрудник, подняла на высоту своего немаленького роста и с громким бряканьем, какое издает куча падающего на землю железа, приложила о дорогу.

В этот момент из леса выбежал еще один солдат. Безоружный, растрепанный, помятый, с выпученными от страха глазами. За ним, держа здоровенную дубину наперевес, гнался Ян. Это зрелище послужило окончательным сигналом для всех похитителей. Побросав оружие, они все дружно рванули прочь в гущу леса. Правда быстро бежать получилось только у двоих. Пара солдат отчаянно хромала, держась за заднюю часть тела, третий не мог быстро бежать, заходясь от кашля – так сильно его приложили о землю – а четвертый непрерывно падал, пытаясь на ходу удержать разваливающиеся и сползающие штаны.

Ян пытался отдышаться, безумным взглядом оглядывая место битвы. Дарья медленно сдувалась, как проколотый мячик, возвращаясь к нормальному человеческому росту, но еще не отказываясь от черной бронированной шкуры «Чужого», чтобы не оказаться перед всеми нагишом. Ирма звонко хохотала, глядя вслед убегающим солдатам, а Дэйв пытался унять дрожь в руках. Только сейчас его окончательно накрыло. Он понимал какой опасности они только что смогли избежать.

– Ирма, что там? – донесся из кареты испуганный женский голос.

– Все в порядке, – все еще смеясь ответила та.

Дэйв невольно залюбовался. Сейчас она была такая веселая, какой он ее никогда не видел. Улыбка делала ее очень красивой. Сегодня на Ирме было белоснежное платье с короткими рукавами и пышной юбкой до колен и белые же туфли с маленьким каблучком. Непослушная челка была заколота сверкающим в лучах солнца бриллиантовым цветком.

– Ты как тут оказался? Откуда ты знал, что нас тут повезут? – все еще улыбаясь спросила Ирма, подойдя вплотную к Дэйву. Он с опаской покосился на шпагу, которую она до сих пор держала в руке.

– Я подслушал заговор магистров. Они обсуждали как похитить тебя, чтобы не допустить до испытаний.

– Так это их рук дело?! – глаза княгини потемнели.

– А вы что, этого не поняли?

– В начале мы вообще не поняли, что нас похитили. В замок приехал отряд… вот этих вот, – Ирма кивнула вслед убежавшим, – Они представились почетным караулом, который полагается всем юным мастерам для путешествия в столицу. Никогда про это не слышала, но тогда я не удивилась. Может действительно так положено. Немного насторожило, что они не пустили моего кучера на карету. Но вот потом, когда они свернули на старую дорогу… я потребовала остановиться, но они проигнорировали. Я стучала по потолку, на что мне сверху заявили, чтобы мы тут тихо сидели. Я рассердилась и решила их скинуть с кареты, но почему-то не смогла. Я не чувствовала Силу.

– Тебя опоили. Магистры дали одному из твоих слуг вещество, чтобы тебе в еду подмешали. Оно блокирует твои способности на сутки, – сказал Дэйв.

– То-то я думаю, почему в голове шумит с утра! Ох, найду я этого слугу… – сказала Ирма, потрясая шпагой.

– Кстати, представишь меня своим друзьям? – добавила она чуть смягчившись.

– А… да, конечно, – растерялся Дэйв, – это Ян. Мой друг. Я живу в его доме. Я тебе рассказывал. Это Дарья. Она…

– Ваша ссссветлосссть – маленькая копия «Чужого» элегантно склонилась в поклоне, – Есссли посссволите мне нушшно удалитьсссся, чтобы одетьсссся.

– Давай пожалуйста без титулов. Просто Ирма. Кстати, я в первый раз вижу инверсного мастера. Рада познакомиться, – улыбнулась Ирма.

– Всссаимно…

Дарья ушла в кусты.

Тут на дорогу выбежал всклокоченный Чиж:

– Уфф… отбились. Ну надо же, – сказал он и удивленно помотал головой, – А я думал все. Крышка нам всем.

– А это Чиж, – улыбнувшись сказал Дэйв, – наш маленький разведчик.

Дверца кареты распахнулась и оттуда показалось испуганное личико Марьяны.

– Ой…, – сказала она, увидев лежащие на земле пики и шпаги, – Так нас все-таки похитили? – со смесью восхищения и страха в голосе спросила она.

– И не только похитили, но и спасли, – улыбаясь ответила Ирма, и продолжила, повернувшись к остальным, – Спасибо вам всем. Огромное спасибо. Не знаю, что они со мной хотели сделать, но вы действительно меня спасли.

– Да не особо то, – смущенно сказал Дэйв, – Скорее тут ты нас спасла.

– Я одна с шестерыми бы точно не справилась. Да и вообще все так просто получилось только из-за внезапности, да из-за того, что ты их на прицеле держал и не дал им меня окружить. Надеюсь, я не слишком этого поранила…

– Возможно мы им жизнь спасли. Их всех собирались убить как лишних свидетелей после того, как они тебя доставят. Хотя может их и теперь убьют, если будут так тупы, что явятся к хозяину.

– Понимаю теперь, что собирались делать со мной… если даже их… – серьезно сказала Ирма и в задумчивости поправила челку.

– Слушайте, давайте убираться с дороги, – подала голос Дарья, появившись из-за кареты уже одетой в привычные темные брюки, мерцающую черную блузку и короткую кожаную курточку, – а то же они могут и помощь притащить. О, привет, Марьян, – Дарья сделала вид, что только что увидела подругу, – Так куда идти то, Дэйв?

– Все-таки Дэйв? – прищурившись переспросила Ирма, повернувшись к нему.

– Я нашел знакомых моего отца и все выяснил. Я действительно родился здесь, и родители дали мне это имя. Дэйв Смит. Теперь сомнений нет.

Ирма кивнула, подумала некоторое время, а потом спросила:

– А куда мы теперь пойдем? Может быть все-таки поедем? – она указала на карету, – А то же нам в Любоград надо.

– Боюсь, тебя в столицу просто так не пустят. Орден ни за что не хочет, чтобы ты попала на инициацию. Если ехать в открытую, то на дороге может ждать еще одна засада, особенно если эти магистры узнают, что их бандитов мы разогнали. На испытания тебе теперь придется добираться тайно. Тут, в лесу, есть люди, которые могут помочь. Те самые знакомые моего отца. Кстати, Орден планировал объявить, что именно они тебя похитили и убили.

– Я догадываюсь про кого ты. Бабушка почему-то строго запретила мне обращать внимание на шалости этих лесных разбойников. Хотя жалоб на них поступало предостаточно.

Ирма подобрала с дороги ножны и вложила в них шпагу. Затем залезла в карету, и спустя некоторое время появилась оттуда с небольшим кожаным рюкзачком и с широкой атласной голубой перевязью, которую надела через плечо и кое как закрепила на ней у бедра шпагу.

– Оружие не помешает, пока мои силы не вернутся. А на испытания я все же намерена попасть. Платья я, так и быть, брошу тут, в карете… но костюм, который приготовила для испытаний, ни за что, – пояснила она, надевая на плечи рюкзачок.

Дэйв помнил направление к лагерю лишь примерно. Он очень надеялся не заблудиться, а еще больше надеялся, что вокруг лагеря партизан должны же ходить какие-нибудь патрули, которые на них и наткнутся.

Они с княгиней шли впереди, Дарья о чем-то шепталась с Марьяной, идя чуть позади, а Ян и Чиж тактично немного отстали. Они еще неловко себя чувствовали в обществе их княгини и госпожи. По пути Дэйв пытался объяснить Ирме все, что узнал за это время.

– Прости, что я опоздал вчера на встречу, но именно в этот момент я лежал на крыше амбара и подслушивал тайное собрание магистров. Самое главное забыл сказать: заговор против тебя придумал только какой-то высший круг Ордена. Двенадцать человек или около того. Они совещались тайно и очень не хотели, чтобы остальные магистры об этом узнали. Видимо, в большом совете есть кто-то, кто может быть на твоей стороне. Так что, если ты вдруг объявишься на испытаниях, чего они очень боятся, то там тебе уже, скорее всего, ничего грозить не будет. При всех тебя не тронут.

– А почему они так боятся, что я появлюсь на инициации?

– Во-первых, потому что твоя сила достаточно велика, чтобы войти в совет. Они это понимают и именно этого и боятся. Во-вторых, ты – как они выражаются – мутант. Это самая мягкая формулировка в отношении тебя, из тех, что я услышал. Я же с их точки зрения вообще демон.

– То есть… Что это значит? Почему демон? Ты же здесь родился… и почему я мутант?

Ты знаешь, что ты единственный в мире мастер, который может использовать Силу рядом со мной?

Глаза Ирмы совсем округлились от удивления:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. А то, что миров не два, а три, ты слышала?

– Ну теоретически. Про мир демонов у нас тут страшилки детям рассказывают.

– Ну тогда поздравляю. Ты герой страшилок, потому что и ты и я наполовину демоны.

Дэйв пересказал Ирме все, что узнал из разговора со старухой.

– Это все надо обдумать, – после длительного раздумья сказала Ирма, – То, что ты рассказал уже который раз полностью переворачивает мой мир. Про отца я ничего не знала. Но почему тогда я не действую как ты? Почему в моем присутствии чужая Сила действует?

– Понятия не имею. Я даже про себя то не знаю толком почему оно так происходит. Там в лагере есть одна старая женщина. Она знала и мою мать и твою. Говорит, что нас обоих нянчила в детстве. Она точно знает почему я так действую на Силу, но не говорит. Считает, что я сам должен понять. А как?

– Надо будет с ней обязательно поговорить! Может мне скажет?

В это время чуть позади них происходил не не менее интересный разговор. Дарья некоторое время шла в глубокой задумчивости, рассеяно слушая болтовню Марьяны, а затем остановилась и подождала парней.

– Я вот что не могу понять, – внезапно произнесла она, – а зачем эти солдаты с каретой вообще свернули на эту дорогу.

– То есть, – удивился Чиж, – Я же объяснял!

– Мы говорили про похитителей. Но эти то прикинулись почетным караулом. Никаких подозрений ни у девушек в карете, ни у проезжающих мимо. Ехали и ехали бы до самого Любограда, где и передали бы вас, Марьян, Ордену. Вы же всполошились только после того, как они с большака свернули?

– Ну да. А ты что думаешь, меня бы тоже Орден куда-нибудь заточил? Я-то ни в чем не виновата! – взволновалась Марьяна.

Дарья тактично промолчала, а вот непосредственный Чиж ляпнул:

– Ты же свидетель. Они остальных свидетелей того… убить хотели.

– Ой! И меня? – и без того огромные глаза Марьяны округлились еще больше от ужаса. Она прижала ладошку к губам.

– Мы не знаем, Марьян, все же хорошо обошлось, – попыталась успокоить ее Дарья, – я сейчас о другом. Вы же ничего не подозревали, пока эти с большой дороги не свернули?

– Ну Ирма как-то все хмурилась, но ничего не говорила. Я точно поняла, что это не почетный караул, только когда мы потребовали остановить, а они нам стали угрожать в ответ.

– Вот-вот. И они прекрасно понимали, что вы переполошитесь после поворота. Так зачем они вообще свернули с дороги? Если им все равно вас в Любоград везти?

Ребята шли молча, обдумывая слова Дарьи.

– Либо они опасались, что вы сбежите при смене лошадей, либо они вас вообще не в столицу везти хотели. Тогда вопрос – куда? Кстати, а как ты то в карету попала?

– Ирма предложила мне поехать вместе. У меня же тоже инициация послезавтра. А мой… моя карета немного скромнее. Кроме того, у меня нет возможности менять лошадей на каждой станции, как у княгини. Я бы ехала до Любограда почти целый день.

– А вы с княгиней знакомы? – спросил Ян

– Конечно! – важно начала было Марьяна, но посмотрев на Дарью запнулась, – ну мой отец же служит ей. Ходит с докладами, вот иногда меня берет с собой во дворец. Мы иногда общались. Она даже позволила мне не обращаться к ней «ваша светлость»! Вчера во время очередного визита она милостиво предложила отцу взять меня с собой в карету.

– Не повезло тебе, – сочувствующе вздохнул Чиж, – хотела сократить дорогу, а в такие приключения вляпалась. Да еще теперь неизвестно, когда в столицу попадешь.

Марьяна неприязненно покосилась на бродяжку. Она явно не привыкла общаться с такого рода людьми. Однако все-таки ответила, проигнорировав даже то, что он обращается к ней «на ты»:

– Думаю, данную причину опоздания сочтут уважительной и нас все равно допустят до испытаний. Когда-нибудь.

«Ей, похоже, не очень-то на них хочется ехать», – шепнул Чиж.

Через пару минут Дэйв с Ирмой, шедшие далеко впереди, остановились на краю большой поляны.

– Что там? – крикнул им Ян, но ему никто не ответил.

Друзья подошли поближе и тоже замерли.

Они нашли тот самый лагерь военных, который искал Дэйв. Только он был абсолютно пуст. Это ощущалось сразу. В любой деревне, даже если жители попрятались по домам, всегда есть признаки, что люди присутствуют где-то рядом, что деревня жива. А тут сразу чувствовалось, что поселение перед ними мертво и пусто. Никаких заметных повреждений не было видно. Землянки и избушки были в полной сохранности, приманивая путников распахнутыми дверьми. Не было палаток – Дэйв помнил, что Полковник выходил из большой светлой палатки возле центральной площади. Не было лошадей, которые бродили тогда по краю поляны пощипывая травку. Полная тишина. Казалось, что даже птицы здесь пели тише, чем в остальном лесу.

– Это мы сюда шли? – уточнила Ирма.

Дэйв кивнул:

– Но я не понимаю… еще вчера они все тут были. И женщины и даже дети были. Куча людей. Куда они могли все пропасть?

Дарья обошла застывших на краю поляны друзей и вошла в селение. Вышла на центральную площадь, осмотрелась. Присела на корточки, потрогала землю. Затем неожиданно опустилась на четвереньки и принюхалась.

– Они ушли утром, – объявила она, – много людей и лошадей. Тут следы колес. Жители грузились на телеги и уезжали. Туда, – Дарья махнула рукой куда-то в глубь леса, куда вела едва заметная дорога.

Иван подошел к ближайшей избушке и заглянул внутрь.

Беспорядка не было. Из дома было вынесено все, что можно было погрузить на повозку. Кое какая мебель была на месте, но ни запасов еды, ни посуды, ни одежды не наблюдалось. Пустой брошенный дом.

– Не понимаю, – пробормотал он.

– Может отправимся вслед за ними? – спросил Ян.

– Ты прикинь. Они на полдня пути впереди. Даже если Дарья найдет их след, то ты за ними сколько идти намерен? Они ж на телегах. Ты их никогда без коня не догонишь. Пехом по лесу то… – категорично заявил Чиж.

– Они что, из-за меня ушли? Из-за того, что я теперь знаю к ним дорогу? – ошеломленно спросил Дэйв.

– Скорее из-за меня, – ответила Ирма совершенно спокойно, поправляя съехавшую перевязь со шпагой, – сам же говорил, что похищение собирались спихнуть на этих разбойников … ну или как их назвать? Это значит, что завтра же, как только Орден объявил бы о моей пропаже, сюда бы нагрянули его войска. Если вообще не сегодня, чтобы заранее еще одних свидетелей убрать. Вероятно, твои друзья как-то об этом узнали. Не только у тебя чуткие уши оказались.

– Что же теперь делать? – растерянно спросила Марьяна.

Дэйв задумался. Дарья хотела что-то сказать, но он ее опередил:

– Надо выходить на большую дорогу. Девушкам лучше переодеться, чтобы не бросаться в глаза, особенно Ирме. Прикинемся простыми зрителями, едущими в Любоград. Мы втроем найдем какой-нибудь попутный экипаж или хотя бы телегу и поедем. Думаю, можем еще до конца дня в столицу добраться. А вам, друзья, надо возвращаться домой. Искать вас среди всех жителей Розеграда никто не будет. Думаю, Орден огласке эту историю не предаст. Тем более, что эти солдаты не видели ни лица Дарьи, ни Чижа, да и тебя, Ян, запомнил только один из них. Вам ничего не грозит, если внимания к себе специально привлекать не станете. Поэтому тут наши пути ненадолго расходятся.

– Да мы с вами пойдем! – воскликнул Ян, – Мало ли что!

– Ян, он прав, – возразила Дарья, – Большой компанией мы точно привлечем слишком много внимания. Трое подростков или шестеро – это большая разница. К тому же тебя хватится отец вечером. Не дай бог пойдет к охранителям, заявит о пропаже сына. Вот тогда у Ордена точно будет информация кто участвовал в схватке на дороге и что там за юноша с дубинкой бегал.

– Ну и что! – продолжал горячиться Ян.

– А ты подумал, что тогда инквизиция сделает с твоими родными? – тихо добавила Дарья.

Ян скис. Только грустно вздохнул вместо ответа.

– Мы вернемся к вам. Сразу после испытаний вернемся! – заверил его Дэйв, – Но сейчас нам нужно быть очень незаметными.

– Боюсь спросить только… а на что мы будем покупать одежду и … телегу? Деньги то я в карете забыла, а Сила пока не работает, – сказала Ирма.

– Как это не странно говорить княгине, но сегодня я гораздо богаче тебя, – Дэйв, улыбнувшись, похлопал себя по карманам, где лежали и деньги, полученные от купца, и подарок Полковника.

– Только погодите. Прежде чем мы расстанемся я хочу сделать фото на память, – Дэйв включил смартфон и подождал, пока тот загрузится. Заряда было еще процентов двадцать. Он попросил всех встать вокруг него и, вытянув руку, сделал совместное селфи.

– Это у вас в Твери такие штуки делают? – с подозрением спросила Марьяна. Дэйв не ответил.

Прощание вышло скомканным. Чиж, пошмыгав носом произнес только: «Ну вы там держитесь. Аккуратнее по дороге».

Ян молча пожал руку Дэйву. Затем, немного смутившись, кивнул Ирме. Он все еще не свыкся с мыслью, что может вот так просто заговорить с княгиней.

Дарья вообще не подошла: «Не люблю прощаться. Тем более, что мы не прощаемся. Возвращайтесь побыстрее. И удачи вам обеим на испытаниях», – махнула она рукой.

Дэйв подождал, пока друзья не скроются за поворотом лесной тропинки.

– Ну что, пойдем? Большая дорога, как я понимаю, примерно там, – Ирма кивнула в сторону противоположную той, куда ушли Ян, Дарья и Чиж.

– Погоди. Я хочу еще сходить к дому той старушки, что знала моих родителей. Вдруг она осталась.

Дэйв был уверен, что помнил дорогу к избушке, но, пройдя по заветной тропинке, он попал на пустую поляну. Вернулся назад, постоял вспоминая прошлый визит сюда. Сомнений не было. Вот две елки, мимо которых он проходил тогда. Вот дуб с двумя стволами на краю поляны. Дэйв случайно запомнил его. Но поляна была пуста. Как будто дом вместе со своей хозяйкой снялся с места и ушел вслед за телегами.

Глава 10. Из феи в ведьму

Путь до столицы оказался намного проще, чем казалось. Сложно было только в начале, когда они, опасаясь возможной погони, не выходили на дорогу и пробирались по лесу параллельно большаку. В ближайшем крупном селении со смешным названием «Черный Кал» девушки отправили Дэйва за покупками. В этом небольшом городке была не только продуктовая лавка, но и хозяйственный магазинчик, где помимо лопат, гвоздей и побелки продавалась еще и кое-какая одежда.

Увидев вешалки с женской одеждой, Дэйв растерялся. Продавщица и еще пара женщин, с которыми та болтала у прилавка, поглядывали на него и хихикали, глядя как юноша перебирает платья. Как тут спросить про размер… да и какие тут у них размеры, особенно женские? Руками что ли показывать нужные формы? Марьяна была ростом практически с него и для нее Дэйв быстро выбрал более-менее просторное платье из некрашеного льна, с какими-то кружевами и широким поясом. Больше – не меньше, решил он. В крайнем случае, пояс потуже завяжет. Не на бал едем. В комплекте с платьем предлагалась такая же кружевная шляпка, которую он тоже купил.

С Ирмой было все сложнее. В таком платье он ее представить себе просто не мог. Да и вообще ни в одном из тех цветастых сарафанов, которыми был наполнен магазин, тоже. В задумчивости он перешел к вешалке с мужскими вещами, и вот тут ему в голову пришла идея. Если княгиню и будут искать по пути в Любоград, то высматривать же будут беловолосую девушку. Замаскировать волосы непросто, но вот остальное можно было исправить. У Ирмы была почти мальчишечья фигура: худенькая, стройная и высокая. Вот Марьяну с ее формами мальчиком переодеть было невозможно, а Ирму как раз не только можно, но и нужно.

Дэйв выбрал самый дорогой костюмчик для мальчика, который только был в магазине: клетчатые серо-коричневые шерстяные брюки, достаточно широкие сверху и сильно зауженные снизу, жилетка из такой же ткани и белая рубашка. Каким-то чудом в последний момент он вспомнил об обуви – не идти же Ирме в таком костюме и в белых туфлях. Дэйв безуспешно пытался вспомнить какой же у нее размер ноги, но потом понял, что зря старается. С выбором обуви в магазине вообще было не очень. Вариантов было всего два: крепкие грубые кожаные ботинки гигантских размеров, да небольшие черные лакированные сапоги. Наверняка, они были пределом мечтаний местных молодых парней. Сапоги стоили по местным меркам просто гигантских денег – аж шесть тысяч. В таких, небось, только на свадьбу ходили. Конечно, если жених не удался ростом и сможет втиснуть ногу в такой небольшой размер. Пришлось взять сапоги. Напоследок Дэйв снял с вешалки у прилавка еще клетчатую серую кепку.

Получилось очень удачно. Хотя Марьяне, конечно, категорически не понравилось платье. Оно ее: «толстило, делало коротышкой, простушкой, дурнушкой, и вообще!» С точки зрения Дэйва из нее получилась чудесная провинциальная барышня. В каких-то фильмах про девятнадцатый век он видел девушек, выглядевших точно так же. Не хватало только летнего светлого зонтика от солнца для полноты картины.

Свое модное голубое платье, в котором она ехала в карете, Марьяна тщательно сложила и завязала в узелок.

Из Ирмы же получился отличный юноша. Костюм сидел так, как будто был сшит специально на нее. Девушка как-то хитро заколола волосы и из-под кепки теперь выглядывала только белая челка. Даже сапоги оказались не слишком велики. Белое платье она без сожалений выкинула в канаву вместе со шпагой и теперь, нацепив свой рюкзачок и засунув руки в карманы, выглядела совсем по-мальчишечьи. Ей самой такой вид очень понравился. Задорно улыбаясь, она демонстративно изменила походку, сделав ее чуть более расхлябанной, а после того, как они вышли на дорогу, даже начала насвистывать какую-то мелодию. Дэйв невольно залюбовался, глядя ей вслед, но смущенно отвернулся, как только она оглянулась.

Легенда на случай каких-либо расспросов родилась сама собой. Ирма была братом Марьяны, сопровождающим ее в столицу на ярмарку. Дэйв был другом их семьи и тоже ехал в столицу на турнир лучников. Лук то с колчаном спрятать от любопытных глаз было невозможно.

Идти пешком пришлось недолго. В эти дни в сторону Любограда ехало множество людей. В основном народ ехал на ежегодную осеннюю ярмарку. Телеги, кибитки и фургоны с товарами тянулись одни за другими, так что оставалось только найти достаточно большой транспорт, чтобы в нем кроме товара могло поместиться еще трое подростков. Очень скоро они уже ехали в большой повозке, запряженной тройкой лошадей. Одинокий купец, везущий на торг рулоны льняной ткани, согласился их подвезти за вполне разумную сумму. Разве что деньги потребовал вперед. Дэйв, Ирма и Марьяна развалились на мягких тюках как на диванах, и лошади помчали их в сторону столицы, обгоняя более медленные телеги. Марьяна хотела было что-то обсудить с Ирмой, но та приложила палец к губам, кивнув на купца. Тот хоть и сидел спиной к ребятам, но без проблем мог подслушать разговор.

На подъезде к столице Дэйв впервые увидел местные пробки. Целая очередь из телег стояла, перекрывая дорогу. Вдали виднелась большая арка, обозначающая границу города.

– Ого. Почему все там так медленно проезжают? – Дэйв заподозрил недоброе.

– Проверяют. И телеги, и гостей. Обычное дело, перед праздником то, – равнодушно сказал купец.

Дэйв похолодел. Этот кордон им так просто не миновать.

– Сестра, а может мы пешком дальше пойдем? – неожиданно низким и хриплым голосом спросила Ирма, – Тетя же в пригороде живет. Зачем нам в центр сейчас?

Марьяна тормозила, хлопая длинными ресницами.

– Я вас провожу. Час то уже поздний, – сказал Дэйв, спрыгнул с повозки и подал руку Марьяне. «Ну включай же мозг, давай!» – думал он.

Та, наконец, сообразила. Вежливо поблагодарив купца за то, что так быстро их довез, она оперлась на руку Дэйва и слезла на землю.

– Дальше то мы куда пойдем? – спросил Дэйв у Ирмы, когда они отошли подальше.

– Тут уже пригород. Можно пройти улочками и огородами. Телега там не проедет, а мы легко проберемся.

– А в городе куда направимся?

– Вообще для участников испытаний по традиции приготовлены комнаты в университете. Но не думаю, что нем стоит туда соваться. Университет принадлежит Ордену. Лучше снять гостиницу. Их тут достаточно много.

Пока они пробирались тропинками между домов и палисадников, Дэйв решил все-таки уточнить:

– А что за университет? Я думал, что у вас только школы до пятнадцати лет и после инициации дальше уже нет никакого обучения. Ведь титул уже дали, испытания пройдены.

– Ну в Университете учатся дети магистров и до испытаний. То, что мне пришлось зубрить самой по учебникам, там проходят с преподавателями, – грустно вздохнула Ирма, – Поэтому дети из столицы, особенно те, у кого родители или дедушки заседают в Ордене, всегда показывают результаты лучше остальных. Кроме того, там еще пару лет продолжают обучение молодые великие княжны и князья. Те, кого взяли в совет после испытаний, а также те, кто титулом пониже, но кого Орден счел достойным для включения в боевое крыло.

– Это что такое?

– Гвардия Ордена. Туда отбирают детей из проверенных семей. Служить в ней считается почетным. Привилегии у боевых мастеров не меньше княжеских. Кроме того, это открывает путь к возможности получить лучший титул и земли через дуэли.

– У вас тут дуэли разрешены?

– Ну да. У дворянина есть возможность вызвать другого, по титулу не ниже его, на поединок. Только магистра нельзя вызывать, если только он не нанес тебе оскорбление лично или не совершил против тебя преступление. Потому что победитель получает титул и земли проигравшего. Проигравший – понижение в титуле на одну ступень. Тот, кого вызывают, определяет условия поединка, если вызов на дуэль идет не из-за преступления. Крайне редко, всего несколько раз в истории, случались поединки насмерть, но чаще всего дуэль – это соревнование в мастерстве, по типу испытаний на инициации. Понятно, что победить очень тяжело. Вызванный всегда выбирает условия наиболее выигрышные для себя, и, кроме того, он же и так выше по титулу, значит является более сильным мастером. Поэтому дуэли очень редки. В боевом крыле Ордена натаскивают мастеров разума именно для дуэлей и для войны. Прошедший обучение там имеет реальные шансы выиграть у какого-нибудь князя, который особо не тренировался и давно не практиковался во владении Силой. Все бойцы крыла фанатично преданы Ордену, и тот таким образом может обеспечивать себе верных людей на важных территориях.

– А почему ты спрашиваешь такие очевидные вещи? – поинтересовалась Марьяна, шедшая рядом.

Дэйв понял, что дальше скрывать правду уже не получиться.

– На самом деле я не из Твери. Я вырос на той стороне Моста, хотя и родился здесь, в Розеграде.

– О-оо… только и смогла вымолвить та, смешно открыв рот, и дальше только хлопала ресницами, как будто потеряла дар речи.

Тем временем ребята вошли в черту города. Дома по краям улицы из светлых одноэтажных постепенно стали выше и темнее. Теперь их стены были сделаны из серого камня или обложены темно-серым гранитом. Вечерело, и народу на улицах было не очень много.

– Когда я приезжала сюда, то обычно останавливалась в пансионе мадам Малгоржаты, но не думаю, что нам стоит туда идти. Она меня, конечно же, сразу узнает, а так как она ужасная сплетница, то уже к утру об этом будет знать пол города. Хотя место у нее очень хорошее и приличное. Лучше найти гостиницу в пределах старого города, не так далеко от стадиуса, чтобы на испытания было проще дойти незамеченными, – сказала Ирма.

Дэйв воспользовался тем, что Марьяна чуть отстала от них, и шепотом сказал:

– Слушай, нам в центр, наверное, лучше лишний раз не соваться. Рядом со мной все сотворенное Силой перестает работать, рушится и портится. Я, боюсь, тут такого шороху наведу. Тут же всего этого еще больше чем в Розеграде…

– Как раз наоборот. В столице запрещено использовать Силу для украшения зданий и витрин. Только одно здание сияет и поддерживается с ее помощью. Башня Ордена.

– Ну тогда веди. Я же здесь вообще ничего не знаю.

– А может мне то можно пойти в университет? – жалобно сказала подошедшая Марьяна.

Ребята остановились.

– А действительно… почему бы и нет, – задумчиво произнесла Ирма, глядя на Дэйва, – Наши похитители же вообще не в курсе кто она такая. Марьян, прости, конечно, но они же тебя, небось, за служанку приняли. Думаю, что никто не поймет, что твое прибытие в столицу имеет отношение ко мне.

– Так… давай на всякий случай придумаем, что тебе сказать, – добавил Дэйв, – Запоминай! Ты прибыла в столицу вместе с купцом, которого твой отец попросил подбросить тебя до Любограда. Тут можно даже и не врать. Про этого с тканями и расскажи, если спросят. Ни в какой карете ты не ехала. Про нас ничего не знаешь.

– Только мне переодеться надо из этого ужаса обратно в мое платье, – Марьяна потрясла узелком, – а еще я не знаю где этот университет находится.

Пришлось сначала проводить Марьяну. Дэйв с Ирмой остановились возле выхода на университетскую площадь, помахав ей вслед. Университет представлял собой невысокое мрачноватое здание из темного гранита, стоявшее посреди большой площади. Дэйв ожидал увидеть что-то наподобие МГУ и был несколько разочарован. Зато был совершенно поражен другим зданием:

– А это что такое? – показал он на высокую светящуюся невообразимую конструкцию с другой стороны площади.

– Это и есть великая башня Ордена.

– А как она вообще не падает? Такого даже у нас строить не умеют.

Башня походила на московскую сталинскую высотку, построенную пьяным архитектором, забывшем напрочь о симметрии, а кроме того, перевернувшим здание вверх ногами. Хотя возможно, тут попытались изобразить из бетона и камня какое-то подобие дерева. Из широкого двухэтажного основания выходил узкий ствол башни. Выше она постепенно расширялась и обрастала боковыми башенками, стремившимися в высоту параллельно главному стволу.

А еще башня светилась. И не только многочисленными окнами. Таинственным фиолетовым огнем светились сами стены.

Дэйв поёжился. Здание создавало неприятное ощущение. Как будто с ним было связано какое-то плохое воспоминание. Не эту ли башню он каждый раз видел в своих кошмарных снах?

– Ее держат совместно усилия всех магистров Ордена. Эти дополнительные пристройки по бокам – личные покои магистров. Чем выше, там значительнее магистр. Конечно, не все из них живут тут. Многие предпочитают более традиционные замки в своих землях, но сегодня большинство перед завтрашним праздником ночует здесь. Тут сейчас максимальная концентрация сильных мастеров… и сволочей, убивших наших родителей. Ладно. Пошли гостиницу искать.

Стадиус, который Дэйву издалека больше всего напомнил обычный футбольный стадион с большими высокими трибунами, находился не так далеко от университета, но вот найти в округе отель оказалось совсем не простой задачей. Нигде не было свободных мест. Оказалось, что зрители и многочисленная родня приехавших на испытание детей давно оккупировали все ближайшие гостиницы. Ирма стучалась во множество дверей, но везде получала отказ. Было уже совсем темно, когда они, уже отчаявшись, позвонили в очередную дверь с надписью «Гостиница», и старая хозяйка только молча кивнула им, поманив за собой, как только они сказали, что им нужна комната.

Внутри небольшой отель был мрачноват. За практически черной от времени дубовой дверью скрывался темный холл, с полностью закрытыми деревянными панелями стенами и массивными темными балками на потолке. Гостиница явно переживала не лучшие времена. Тут старались держать чистоту, но время брало свое. В холле отчетливо ощущался запах плесени, старого дерева и пережаренной яичницы. Потолок, когда-то бывший белым, сейчас имел желто-бежевый цвет, местами переходивший в коричневый. Покрывавшие стены резные панели под красное дерево со временем потемнели, растрескались и сейчас имели непонятный темно-бурый оттенок. Из-за цвета стен и тусклого света керосиновых ламп в холле царил таинственный полумрак.

– Вам одну комнату? – скрипучим голосом поинтересовалась хозяйка. И вдруг рявкнула во все горло, – Марта! Сколько звать можно?!

– А есть две свободные? – поинтересовался Дэйв.

– Есть. Отчего ж не быть. Марта!

Застучали каблучки и по темной лестнице сверху сбежала молодая женщина, на ходу вытирая передником губы.

– Опять жрешь! – проворчала старуха, – Все провоняла своей сковородкой! Скоро в двери проходить перестанешь. Вот, займись гостями, – и, внезапно повернувшись к новым постояльцам, добавила, – по пять тысяч за комнату за ночь. Мы самый известный гостиный дом в городе!

Стало понятно почему тут были свободные комнаты. Дэйв и в гостиницах поприличнее видел вывешенные на дверях цены в два раза ниже. Наверное, когда-то это место было очень респектабельным и обоснованно дорогим. Во времена молодости этой хозяйки. Но выбора не было.

– Хорошо, – кивнул Дэйв.

– Деньги вперед!

Он выложил нужную сумму. Старуха с интересом покосилась на его кошелек, прикидывая сколько еще можно с них содрать, и не продешевила ли она только что.

– Завтракать будете?

Дэйв уже собирался согласится и на завтрак, но Ирма его перебила:

– Нет. У нас завтра много дел и мы уйдем рано утром.

– Ну турнир, что-ли? – хозяйка покосилась на лук за плечом у Дэйва.

Он кивнул.

Хозяйка еще помедлила, неприятно шевеля из стороны в сторону нижней челюстью, но так и не придумала способа еще разжиться за счет ребят и махнула рукой:

– Марта, проводи. Во вторую и третью.

– А где ж сумки и чемоданы? – спросила служанка.

– Мы налегке, – натянуто улыбнулась Ирма.

Женщина с подозрением покосилась на нее.

– Ну… хорошо, следуйте за мной, – пожала служанка плечами и пошла по скрипучим ступеням на второй этаж, виляя необъятными бедрами.

Небольшие комнаты оказались отделаны примерно так же, как и холл, разве что деревянные панели на стенах были попроще, без резьбы. Пахло пылью. У Дэйва сложилось впечатление, будто его заперли в старом деревянном ящике. Мысли про гроб он попытался отогнать от себя.

В дверь постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, открыли. В комнату заглянула Ирма.

– К тебе можно?

– Да, конечно, – Дэйв почему-то смутился.

Девушка вошла, переставила единственный стул, стоящий возле окна, в центр комнаты, спинкой к Дэйву и села на него по-мужски, положив на спинку скрещенные руки.

– Давай обсудим план на завтра.

– Да, давай. Во сколько у тебя испытания?

– Я не хочу, чтобы ты на них приходил, – категорично и жестко заявила Ирма.

– Почему? – опешил Дэйв.

– Потому что я тогда выиграю нечестно. Остальные кандидаты не смогут применять Силу рядом с тобой. Во-первых, я так не хочу. Мне нужна честная победа, а главное, я не желаю портить остальным всю жизнь, ведь они не получат титул, если ты будешь рядом. Во-вторых, Орден может после этого сказать, что я не достойна войти в совет, потому что победа была нечестной. В-третьих, магистры поймут, что ты на трибунах, и тебя схватят. Вычислить тебя будет совсем не сложно.

– Но как же… а если надо будет тебе помогать… если что-то будет тебе угрожать?

– Поверь, без этих подлых снадобий, блокирующих Силу, я сама смогу за себя постоять.

– Кстати, этот препарат, который тебе дали… он же еще завтра действовать должен! Как же ты на испытаниях?

Ирма подняла руку ладонью вверх. Воздух вокруг руки задрожал и потемнел. Какая-то труха посыпалась с потолка и завертелась маленьким смерчиком, слипаясь в комок. Через мгновение Дэйв увидел, что у Ирмы на ладони лежит кусок темного ржаного хлеба.

– Как видишь, уже отпустило. Не хочешь поесть?

– Хлеб из дерева и воздуха? Нет уж, спасибо, – сказал Дэйв, присаживаясь на кровать.

– Смешной ты. Мне же просто углерод и прочая органика были нужны. Я все равно по молекулам все разбирала и заново компановала.

Ирма со смаком откусила кусок хлеба.

– А он потом не пропадет? Он же типа придуманный. Им разве можно наесться?

– Ну в твоем необычном желудке может и пропадет, кто тебя знает, – ехидно улыбнулась девушка, – но нормальный человек вполне этим насытится. Обычный хлеб. Мое воздействие закончилось, как только хлеб появился. Ты пойми: одно дело, когда простую вещь создали Силой, другое – когда что-то без непрерывной поддержки Силой существовать не может. Когда мастер разума создает обычный предмет, то воздействие разовое. Дальше вещь существует сама по себе. Думаю, даже твоя способность ее не уничтожит. Тем более, что этот хлеб создан мной. Но мы отвлеклись. Я серьезно – не надо завтра мне помогать!

Дэйв посидел, опустив голову, потом кивнул:

– Хорошо. На трибуны во время твоей инициации я не приду. Скажи, а турнир для лучников проводится там же? До или после твоих испытаний?

– Ты все-таки решился принять участие? Здорово! – Ирма захлопала от радости в ладоши, – выходит, мы оба завтра будем соревноваться! Нет, он конечно же не там. На самом стадиусе места не хватит. Там арена то метров тридцать максимум. Он такой большой снаружи из-за огромных трибун. Турнир для стрелков проводится недалеко, на старом ристалище. Видел, наверное, когда мимо проходили такое большое зеленое поле метров двести длиной. Оттуда ты, наверное, серьезно на инициацию не повлияешь. Да… турнир для простых людей идет до моих испытаний, а соревнование в стрельбе среди дворян сразу после. Ой, а ты же, если выиграешь первый тур, во втором то точно победишь! Ты же тогда титул получишь! Вот здорово. Ты будешь почти ровней мне! Ой… прости… я не хотела сказать, что…

– Да брось. Я никак эти ваши условности типа простолюдин-дворянин не пойму и не приму. Я не обижаюсь. У нас… то есть на Земле… ну в мире духов… жесть, я так запутаюсь уже скоро… короче, там, где я вырос, нет деления на классы и титулы, как здесь.

– Хотела бы я там пожить… интересный, наверное, мир.

– Но я в любом случае провожу тебя до этого стадиуса, а потом буду ждать на ристалище. Сразу после испытаний приходи ко мне, потому что от Ордена можно ждать любой пакости. Выбираться после всего будем вместе.

– Не думаю, что они осмелятся сделать что-то со мной на глазах у всех.

– А после? Ты же не всегда будешь на виду.

Ирма не ответила. Она сжала губы и некоторое время сидела, постукивая по полу ногой.

– Не знаю. Мне казалось, что достаточно победить в испытаниях, – наконец сказала она, – и все сразу будет хорошо. Я хотела получить право входить в архивы Ордена и наконец выяснить судьбу своей матери. Но тогда я даже не предполагала, что магистры будут настолько против меня, что могут подкараулить в тех же архивах и … не знаю, что они там хотят сделать. Я пока не понимаю, что делать дальше. Может новый титул меня защитит, если у меня все получится на испытаниях? Думаю лучше будет на время вернуться в замок, чтобы все успокоилось.

– Ага … там же у Ордена свои люди. Кто-то же тебе подмешал это средство.

– Не могу же я вечно бегать! Это безответственно. Ноблесс оближ, как говорят на севере. Положение обязывает. Я отвечаю за мой народ. А если я вхожу в совет, то отвечаю и за все то, что будет творить Орден. Иначе вообще это все бессмысленно: и испытания, и подготовка. И в конце концов, гибель мамы тоже зря. И твоей, кстати, и моей. А еще я обещала маме…

– Но не сломя же голову бросаться в одиночку воевать со всем Орденом! Вот это безответственно! Нужно подготовиться, найти слабое место и союзников. Раз этот высший круг не хотел, чтобы остальные магистры узнали о твоем похищении, значит там есть кто-то на твоей стороне. Так что давай после этого праздника постараемся незаметно исчезнуть. Вернемся сюда, в гостиницу, так, чтобы нас никто не видел и подумаем, что делать дальше. Если тебя после испытаний будут куда-то звать, не соглашайся. Иди ко мне на турнир, а дальше мы оттуда постараемся незаметно исчезнуть.

– Ты так уверен, что выиграешь первый круг и попадешь на второй к дворянам?

– Я обещал.

Ирма улыбнулась. Дэйв молча любовался ее улыбкой. Глаза девушки сейчас были голубыми. Как спокойное море вдалеке, отражающее безоблачное небо.

– Ладно. Надо спать идти, – сказала она, смутившись от его взгляда, – завтра у обоих сложный день. Я разбужу тебя через час после рассвета.

Ирма встала со стула и пошла к двери. На пороге обернулась и с улыбкой сказала:

– Поешь все-таки. Ты же, как и я, проголодался. Прости, мяса сделать сейчас не могу, – и закрыла за собой дверь.

Дэйв обернулся и посмотрел на небольшой столик у окна, все это время остававшийся за его спиной. Он точно помнил, что тот был совершенно пуст. Теперь на нем стоял кувшин и глиняная тарелка, на которой лежало несколько ломтей хлеба и горка дымящейся вареной картошки. Из-за тарелки выглядывали красные бока двух яблок.

***

Это опять был «особенный» сон. Он был на трибунах большого стадиона, наполненного зрителями. Дэйв сидел на очень удобных местах, не слишком высоко и далеко. Слева и справа от него находились, судя по одежде, какие-то знатные люди. Полукруглая песчаная арена была совсем недалеко, да до сцены, располагавшейся на небольшом возвышении, было почти рукой подать. Рядом со сценой находился наполненный водой прямоугольный бассейн примерно пять на десять метров.

«Вторые ежегодные испытания юных мастеров разума объявляются открытыми! Представленные ранее участники продемонстрируют уважаемой публике и судьям свои способности в первом испытании. Телекинезис! – провозгласил герольд перед сценой, – Приглашается неподтвержденный барон Вальдштейн.»

Из небольшой группы подростков, стоявших в ряд вдоль края арены, вышел юноша в ярко синем кафтане и голубых бархатных брюках, взошел на деревянную сцену и поклонился в сторону, где сидел Дэйв.

«Приступайте», – сказал кто-то чуть ниже.

Дэйв привстал и посмотрел на трибуны. Прямо под ним через три ряда стояло девять каменных столиков, за которыми сидели судьи в одинаковых серых мантиях.

– Дорогой, а что они должны сделать сейчас? – поинтересовался юный женский голос позади Дэйва.

– На первом испытании они должны показать способности к перемещению вещества при помощи Силы, дорогая. Перемещение воды считается самым сложным. Тут нужно думать о каждой капле, – ответил голос немолодого мужчины.

Юноша в синем повернулся к бассейну, закрыл глаза и протянул руку вперед.

– Слабак, – крякнул старик в смешном черном берете с пером, сидящий справа от Дэйва, – без остаточной кинестетики не может. На кой ему рукой то махать? – и сам раздосадовано махнул рукой в сторону юноши.

Тем временем из бассейна поднялся небольшой шар воды размером с баскетбольный мяч. Поднялся неуверенно, пошатываясь и постоянно меняя форму, сплющиваясь и перекашиваясь из стороны в сторону.

– Достаточно, – прозвучало от судей снизу.

Вода с брызгами плюхнулась обратно.

Покрасневший юноша нервно поклонился и ушел обратно в строй испытуемых.

Следом за ним вышел светловолосый парень в светло-коричневых одеждах. Ему удалось поднять куда больше. Его шар был метра два в диаметре, идеально круглый, без какой-либо ряби на поверхности. После команды судьи, он плавно опустил воду обратно в бассейн, так, что обошлось без брызг. Но на старика рядом с Дэйвом было не угодить.

– Позор для отца, – пробурчал тот под нос. Дед бы в гробу перевернулся, если бы увидел.

И тут Дэйв вздрогнул:

«Для испытаний приглашается неподтвержденная княгиня де Клэр.»

От группы испытуемых отделилась фигура девушки в черном. Она была одета очень необычно: короткая черная кожаная куртка до талии, со множеством тускло поблескивающих красной медью застежек и пряжек, плавно переходила в такого же цвета кожаные брюки, с такими же медными украшениями. Поверх брюк была надета еще и черная кожаная юбка с большим разрезом до пояса с одного бока. По ткани юбки разбегалась узорами вьющаяся медная проволока. На голове у девушки был свободно ниспадающий на лицо и плечи черный капюшон, скрывавший глаза.

Сначала Дэйв решил, что это Ирма и он видит сон про завтрашние испытания, но тут княгиня откинула капюшон и длинные светло-каштановые волосы рассыпались по плечам.

«Ирэн. Мать Ирмы», – понял он.

– Дорогой, а почему она не в цветах своего герба, как остальные? – спросил женский голос позади Дэйва

– Не знаю. Сам поражен, – ответил мужчина.

«Приступайте», – произнес судья после некоторой паузы, в течение которой он так и не дождался от девушки поклона.

Ирэн не шелохнулась. По трибунам пронесся восхищенный вздох. За спиной девушки поднялась в воздух вообще вся вода, причем сохраняя прямоугольную форму бассейна.

– Эвона как. Не подкачала девочка, – старик справа улыбался и нетерпеливо потирал руки, – вот это школа! И кровь!

– Достаточно, – произнес судья.

Параллелепипед воды плавно опустился назад, в бассейн. Девушка все так же без поклона повернулась и ушла обратно в строй, опять накинув на голову капюшон.

Следом за ней вышел высокий темноволосый юноша. Что-то в его чертах показалось Дейву смутно знакомым, как будто они с ним где-то уже мельком виделись. «Неподтвержденный князь Гаррах», – так его представили. Этот тоже был одет в черное, но не в строгую кожу, а в богато расшитый серебром бархат. Гаррах поклонился, причем сделал это дважды: сначала как все в сторону судей, а затем, приложив руку к груди, ответил поклон кому-то персонально на трибунах.

Он также легко, не убирая легкую ироничную улыбку с лица, поднял всю воду из бассейна. Затем, красуясь, заставил водяной параллелепипед несколько раз перевернуться в воздухе, прежде чем позволил ему вернуться обратно в каменную чашу.

– Есть все-таки молодежь! Есть! Не все еще мозги в праздности растратили, – радовался сосед Дэйва.

Остальные испытуемые не показали ничего выдающегося на фоне Ирэн и Гарраха. Дэйв только обратил внимание на полноватого юношу из рода Бжезинских – это была фамилия Марьяны. Он явно был слабым мастером, но сумел сделать из своей слабости красивое шоу. Его сил хватило только на то, чтобы срывать с поверхности воды отдельные капли, но зато эти брызги поднялись вверх, танцуя в сверкающем на солнце и порождающим радугу вихре из капель воды.

«Вторая часть испытаний. Креационизм!» – объявил Герольд.

– Креа… что это, дорогой? – раздался сзади голос девушки.

– Теперь юные мастера должны проявить себя в искусстве создавать новые предметы, дорогая. Креационизм. Создание нового, – терпеливо пояснил ее спутник.

На арену вынесли ведра с какими-то камнями, разноцветным песком и жидкостями.

– Минералы и вещества, которые могут потребоваться юным дарованиям для тех предметов, что они хотят создать, – объяснял мужчина позади.

На этом этапе провалились многие. Юноша в синем, как ни старался, так и не смог ни во что превратить клубящиеся смерчики из разноцветного песка. Блондин в коричневом воспользовался какими-то рыжими камнями и превратил их в меч.

– То же мне, превращение. Руду в железо. Даже углерода не добавил, для стали то. Это не меч, а позорище, – сокрушался старик в берете.

Ирэн вышла на сцену улыбаясь. Видимо, в этом испытании она была уверена.

С арены поднялся небольшой смерч из песка, который тут же закружился вокруг вытянутой ладони. Совсем как у Ирмы, когда она хлеб творила. Вихрь засверкал на солнце и в руке Ирэн возник стеклянный бокал из разноцветного желто-зеленого стекла, с золотыми узорами. Но на этом ее номер не закончился. Она сделала жест, как будто зачерпывает что-то из воздуха, и тут в бокал сверху упал отчетливо видимый солнечный луч. Как это могло быть в прозрачном воздухе в солнечный день, когда арена и так была залита солнцем, Дэйв не понял.

– Вот же умница! – захихикал старик, – Как она это? Линзы что ли подвесила специально…

Луч тем временем наполнял бокал колышущейся светящейся золотистой жидкостью. Ирэн поставила бокал на край сцены.

– Благодарим вас, – донеслось от судей.

Ирэн повернулась, чтобы уйти со сцены, но в последний момент, обернувшись через плечо, щелкнула пальцами, и жидкость в бокале вспыхнула и загорелась неярким синим пламенем.

Трибуны зашумели.

– Спирт! – воскликнул старик, – Будь я проклят, если это не крепкое яблочное бренди!

Гаррах подло повторил номер девушки. Он сотворил золотой поднос, на котором стояло девять бокалов и хрустальный графин, в котором сразу, без всяких трюков со светом, заплескалась темно-красная жидкость.

Юноша с поклоном отправил поднос в полет, и каждый бокал слетал на столик очередного судьи, наполняясь вином из графина прямо в воздухе.

– Хм… А букет неплох, господа магистры, – раздалось снизу от первого смельчака, отхлебнувшего из бокала.

«Да он же специально повторяет все за матерью Ирмы, делая просто чуть больше. Она наверняка могла сделать все то же самое, что и этот пижон. У него преимущество в том, что она идет перед ним», – понял Дэйв и тут вспомнил, что Ирэн никогда не именовалась «великой княгиней», а значит в этом году, после вот конкретно этих испытаний, сильнейшим признали именно этого молодого Гарраха.

Дэйв с неприязнью посмотрел на юношу на арене, а тот внезапно ухмыльнулся и поправил темные волосы очень знакомым жестом. И тут он вспомнил. Майский вечер. Московский бульвар возле его школы. Перед тем как державший девушку за шею парень наклонился к ее уху, он точно также поправил непослушную челку. Конечно, на бульваре, он врезал не этому юноше. Все-таки эти испытания происходили много лет назад, но юный Гаррах во сне был очень похож на ту сволочь на бульваре. Вернее, наоборот. Сын был очень похож на отца.

Вот значит кому он двинул по лицу тогда. Сыну великого князя, который тоже, если верить учителю, в свое время выиграл испытания и вошел в совет Ордена.

За остальными он уже не следил, присматриваясь как ведут себя в строю Ирэн и Гаррах. Судя по взглядам, которыми те обменивались, друг друга они, мягко говоря, недолюбливали. Гаррах с его издевательской ироничной улыбкой и собранная Ирэн, надвигавшая на лицо капюшон каждый раз уходя со сцены.

Дэйв отвлекся от них только когда объявили Бжезинского. Юноша вышел на сцену, улыбнулся, поклонился. Затем поклонился еще раз, и изобразил залу аплодисменты, после чего покинул сцену.

По трибунам пронесся смешок. Кто-то даже зааплодировал.

«Испытание третье. Витализм», – объявил Герольд.

В этот момент Дэйва выдернуло из сна.

– Просыпайся, соня! – повторила голова Ирмы, высовывающаяся из-за приоткрытой двери. Когда девушка убедилась, что он открыл глаза, то добавила, – Жду тебя внизу через полчаса. Одевайся.

Дверь захлопнулась.

Дэйв быстро оделся и умылся из прибитого к стене железного умывальника, куда предварительно надо было налить воду из стоявшего рядом кувшина.

Он был все в том же коричневом кожаном костюме, делавшим его таким похожим на отца, каким он видел его в своем сне, и в земных кроссовках, которые он так и не удосужился сменить на местную обувь.

«Если мы задержимся в столице, надо себе хотя бы какую-нибудь смену одежды купить. И ботинки обязательно», – подумал он.

Когда Дэйв спустился в холл, Ирмы там еще не было. Он начал нервно ходить по скрипучему деревянному полу из угла в угол, пока не услышал шаги сверху. Выйдя из-под лестницы, он посмотрел вверх и замер, забыв даже как дышать.

Черная курточка со множеством медных застежек, черные кожаные обтягивающие брюки с медной прострочкой, прикрытые сверху странной юбкой с медными же узорами и разрезом почти до пояса. Из-под юбки виднелись сапожки, сделанные из переплетения черных, золотых и медных металлических нитей. На плечах Ирмы лежал черный капюшон. На фоне ее белых волос костюм выглядел вдвойне контрастнее и ярче.

Девушка была прекрасной копией своей матери. «Вот почему ей так важно было содержание этого рюкзачка, который она все это время таскала с собой», – понял Дэйв.

Наряд был крайне вызывающим. От его обладательницы и так буквально излучались опасность и агрессия, так еще и у многих судей сегодня наверняка живо в памяти выступление ее матери. А вдруг среди судей будет тот самый Гаррах?

– Ну как тебе вид? – спокойно и немного грустно спросила Ирма.

Дэйв молча восхищенно покачал головой. Затем, смущаясь, произнес:

– Ты… ты …удивительная. И красивая. Никогда тебя такой не представлял. Ты сейчас выглядишь даже круче чем… – тут он себя одернул, но Ирма и так догадалась.

– Ты ее такой видел?

Дэйв кивнул.

Девушка спустилась со ступенек. На небольших каблуках она теперь была выше его.

– Расскажешь мне потом. Я почти не знаю как прошли ее испытания. Только совсем немного и в пересказе бабушки. Но не сейчас. Не отвлекай меня, мне надо собраться.

Они шли по улицам молча. Дэйв периодически с удивлением поглядывал на девушку. Он привык видеть ее в светлом, что, благодаря цвету ее волос, делало ее чем-то похожим на ангела или фею, как он когда-то называл ее. Сейчас рядом с ним шел совсем другой человек. У нее даже походка изменилась, и Дэйв едва за ней поспевал. Сегодня она точно была не феей. Как минимум ведьма, или даже действительно демон, вот что приходило на ум – такая аура решительности и злой смелости окружала Ирму. Когда она взглянула на него, то Дэйв вздрогнул. Привычная синева исчезла как не бывало. Он увидел вместо глаз два распахнутых окна в черный грозовой шторм. Радужка просто огромной, заняв почти весь глаз и где-то там, в черничной темной глубине грозовой тучи даже проскакивали холодные молнии.

После этого Ирма накинула на голову тот самый закрывающий пол лица капюшон.

«Спрячешься так среди зрителей, ага, – подумал Дэйв, – она среди толпы даже не как белая ворона в стае черных. Она как пантера среди стада белых овечек. От нее люди шарахаются».

Встречные прохожие действительно расступались перед ней, и некоторое время еще оглядывались вслед. Дэйву оставалось только ждать чуда, чтобы среди всех этих людей не было ни одного приспешника Ордена. Он напряженно следил за реакцией прохожих. Не мелькнет ли в чьих-нибудь глазах ликование от того, что он узнал девушку.

Может поэтому он заметил, что одно и то же лицо попалось ему на глаза уже дважды. В прошлый раз этот невысокий худой человечек в шляпе прошел далеко в стороне, удивленно обернувшись вслед Ирме, как и многие другие. И вот он же опять идет навстречу, да так близко, что еще чуть-чуть и плечом заденет. А сам все под капюшон старается заглянуть.

Как только тот миновал их, Дэйв обернулся вслед. Мужчина в шляпе так ускорил шаг, что чуть ли не бегом припустился.

Дэйв схватил Ирму за рукав и остановил ее, кивнув вслед убегающему.

– Он тебя узнал.

Она обернулась и нахмурила брови.

Невидимая сила подкинула мужчину и припечатала к стене ближайшего дома. Каменная кладка вдруг ожила, камни задвигались, поглощая и замуровывая в толще стены соглядатая Ордена. Тот даже вскрикнуть не успел.

Дэйв огляделся. Свидетелей происшествия не было. Немногочисленные прохожие были далеко, и никто не смотрел сейчас в их сторону.

– Ты его что, навсегда туда?

Ирма укоризненно посмотрела на него:

– Хорошо ты обо мне думаешь! Я что, зверь что ли какой? Стена отпустит его, как только я выйду на арену. Дышать ему там есть чем.

Больше неприятностей на пути не было. Они дошли до стадиуса и остановились неподалеку от стражников, которые проверяли приглашения у всех входящих.

– Иди. Там твой турнир вот-вот начнется. Я пока спрячусь в тех служебных помещениях, – Ирма кивнула на неприметную дверь в стене под трибунами, – и выйду, как только меня объявят.

– Дверь то, наверное, закрыта, – сказал Дэйв, но Ирма так скептически на него посмотрела, что он понял, что для мастера разума ее уровня он сморозил страшную глупость. Ее сейчас не то, что двери и стены, ее скалы не остановят.

– Удачи тебе! – сказал он.

– И тебе удачи! Я приду поболеть за тебя на вторую часть турнира! – Ирма крепко сжала его руку, а затем оттолкнула, – Ну иди же.

Глава 11. Шевалье

Конечно, он ожидал, что просто не будет, но чтобы так…

Когда он узнал условия финала, то сел на траву и обхватил голову руками от отчаяния.

Первые круги турнира он прошел довольно легко. Обычные мишени, небольшие дистанции, которые увеличивались с каждым кругом. Только в полуфинале пришлось напрячься.

Реальных ему соперников тут было мало. Он отметил про себя только молодого темноволосого мужчину в странной кожаной кепочке с украшением из фазаньих перьев и с длинным козырьком как у бейсболки. Этот охотник стрелял из простого лука, но очень быстро. Он делал это даже как-то небрежно, практически не целясь, но все его стрелы ложились точно в центр мишени.

Второй соперник – пожилой седой мужчина с пышными усами и длинными волосами, подвязанными кожаной лентой. Этот всегда целился долго и тщательно. Даже, если дистанция была детской. В своих группах он заканчивал последним, но неизменно выходил победителем. Стрелял он из богато украшенного лука, да и вообще, по его одежде было видно, что это далеко не бедный человек. Каждый его выход на позицию трибуны сопровождали жидкими аплодисментами. Дэйв выяснил у остальных участников, что это главный егерь Ордена и девятикратный победитель турнира.

А потом объявили финал.

Расстояние увеличили сразу почти вдвое. Сто двадцать метров. Дэйв никогда не стрелял на такие дистанции.

Но это было еще полбеды.

Мишенью был олень. Не живой, конечно, а искусно выполненное чучело со стеклянными глазами, копытцами, большими рогами. Побеждал тот, кто вернее убьет животное. То есть попадет так, что будь это живой олень, тот бы рухнул замертво, или, по крайней мере, далеко не убежал бы.

Это была засада. Дэйв вообще не понимал куда надо попасть. Это опытные охотники в курсе, где у животного сердце. А может и вообще не в сердце целить надо? Он и оленя то сейчас в первый раз в жизни увидел.

Дэйв сел на траву и обхватил голову руками. С турнира вообще можно было уходить. После своего испытания сюда придет Ирма болеть за него во втором турнире… вот стыдно то будет. На что он вообще надеялся, когда пошел соревноваться со взрослыми опытными охотниками.

– Все? Уже сдался? – спросил кто-то рядом.

Дэйв поднял голову. Над ним возвышался продавец луков, тот, которому он обещал выиграть.

– Нет. Но как тут…

– Сдался!

Дэйв вскочил. Лучник внимательно смотрел на него прищурившись, как будто прицеливался.

– Нет, не сдался! Я попробую…

– Это не тот настрой, с которым побеждают. Ты уже головой сейчас не здесь. Ты уже в будущем проигрыше. Ответь честно: ты хочешь победить?

– Конечно!

– Зачем?

– Ну как… Я вам обещал…

– Так себе мотивация. То есть ты тут только из чувства долга? Тогда верни лук, я освобождаю тебя от обещания. Можешь идти с чистой совестью.

– Я хочу доказать, что я ее достоин.

– Опять ради кого-то? Это то же чувство долга. Уверен, она тебя простит.

– Нет. Это нужно мне.

– Зачем?

Дэйв взорвался:

– Потому что я хочу жить здесь! Я хочу переплыть океан, и посмотреть, что там! Я хочу перейти через стену в страну драконов! И я хочу быть рядом с Ирмой… княгиней… но не как слуга. Как равный!

– Горячо сказал. Молодец. Но если ты этого так страстно хочешь, то почему сдаешься? Готов отказаться от своего будущего просто потому, что сомневаешься в своих силах?

Дэйв молчал, закусив губу.

– Вот этот жар из твоего сердца и все эти желания теперь направь в выстрел. А после этого забудь их. Все забудь. Выкини будущее из головы. Важен только текущий момент. Этот выстрел – вся твоя судьба. Будь в нем целиком. Без сомнений. Вперед!

Дэйв поднял с травы лук и пошел к линии стрелков, но уже через пару шагов обернулся, чтобы сказать спасибо. Там, где он только что стоял, уже никого не было. Дэйв огляделся по сторонам. Лучника нигде не было.

Он встал на позицию стрельбы. Отвинтил прицел от лука. На такую дистанцию его нельзя было откорректировать, к тому же точка на прицеле перекрывала все туловище зверя. Соперники взяли особые охотничьи стрелы с широким наконечником, но он понятия не имел как они ведут себя на такой дистанции, поэтому выбрал обычные тренировочные. Хорошо, что ему выпало стрелять последним, и он хотя бы мог посмотреть куда будут целить соперники.

Первым выстрелил какой-то мужчина в синем. Как Дэйв ни вглядывался, но так и не смог разглядеть на куда же тот вообще попал. Зрители, возле которых стояло чучело, издали разочарованный вздох.

«Подранок. Попадание в бедро», – провозгласил судья, смотревший в мощный бинокль.

Вторым стрелял егерь. Он долго проверял силу ветра, несколько раз подбрасывая платок и смотря за его полетом, хотя по мнению Дэйва стоял полный штиль. Соперник натянул тетиву, высоко поднял лук, целясь даже выше трибун, долго прицеливался и наконец выстрелил. Трибуны зааплодировали. Так как оперение стрел егеря было белоснежным, то тут Дэйв смог разглядеть белую точку на теле чучела.

«Выстрел в зону! Олень убит!» – объявил судья.

Третьим вышел мужчина в кепке. Когда он проходил мимо Дэйва, то почему-то подмигнул ему, как старому знакомому.

Охотник вышел к черте и выстрелил мгновенно, практически не целясь. Дэйв никогда не видел такой техники: стрелок не натягивал тетиву, держа лук неподвижно, а работал обеими руками, отодвигая лук от себя, и затем как будто бросая им стрелу вперед.

Белая точка на олене пропала. Трибуны взорвались криками и аплодисментами.

«Попадание в сердце. Олень убит!» – объявил судья.

Судя по всему, охотник не только попал в сердце, но еще и срезал или выбил стрелу соперника.

Дэйв попытался успокоится. Он так и не понял куда ему стрелять. Даже белая точка как ориентир пропала. У стрелка в кепочке оперение стрел было темным и место попадания на чучеле разглядеть было невозможно. Если он будет играть по этим правилам, то точно проиграет. Перед ним стреляли опытные охотники, на счету которых не один убитый зверь.

Дэйв натянул лук. С его блочным оружием можно было стоять в таком состоянии, размышляя и прицеливаясь, очень долго. Он закрыл глаза.

«Не думай о том попадешь или нет. Как этот сказал… не думай о будущем. Есть только здесь и сейчас. Нет никого вокруг. Только ты и мишень.»

Была только одна точка на теле оленя, в которой он был уверен. Это было любимое выражение их тренера: «Попасть белке в глаз, не попортив шкурку». Хотя голова зверя на таком расстоянии вся была как небольшая точка, но где на ней глаз он прекрасно себе представлял.

Дэйв перестал ощущать лук в руке. Он просто стал частью его тела. Как будто его пальцы удлинились, и между ними была натянута струна тетивы. Стрелы тоже не было. На второй руке вырос длинный палец, которым можно дотянуться очень и очень далеко.

Он открыл глаза и взглянул на мишень. Расстояние не имело значения. Тело само найдет нужное положение. Оно умеет. Он долго тренировался. Дэйв мысленно приблизил оленя и представил как дотягивается концом длинного пальца до стеклянной бусины глаза. Это было так просто и естественно. Он был уверен. Иначе и быть не могло. Просто коснуться пальцем…

Выстрел произошел неожиданно даже для него. Дэйв закрыл глаза и ждал реакции зрителей, но они молчали. Ни разочарования, ни восторгов. Вообще ничего. Тишина.

Постепенно на трибунах начал нарастать шум. Люди не знали как реагировать на такое попадание.

Дэйв взглянул на судью. Тот долго смотрел в бинокль, затем отложил его, вышел из-за стола и пошел в сторону мишени.

Минуты тянулись бесконечно долго, пока этот немолодой полноватый мужчина в компании помощников шел до далекого чучела, долго что-то обсуждал с коллегами, а затем все так же не спеша плелся обратно.

Когда судья приблизился, по его лицу Дэйв никак не мог угадать что же тот сейчас скажет. Тот зашел обратно за свой столик и только тогда с важным видом объявил:

«Выстрел точно в глаз! Олень убит наповал! Все судьи единогласно признают его лучшим выстрелом турнира! Серебряную стрелу первого круга турнира получает Дэйв Смит из Розеграда!»

Трибуны взорвались аплодисментами. Егерь с яростью бросил колчан на землю и быстрым шагом ушел с поля. Охотник в бейсболке, напротив, подошел и с улыбкой пожал руку Дэйву. «Поздравляю. Ты молодец. Еще постреляем вместе», – таинственно шепнул он, подмигнул и отошел к трибунам.

Дэйву под аплодисменты трибун вручили полуметровую стрелу из серебра, украшенную стеклянными стразами. Сразу после этого зрители начали спешно покидать трибуны, стараясь успеть к началу испытаний мастеров разума. Некоторые остались, чтобы подождать второй части турнира – наверное у них не было приглашений на стадиус.

Дэйв побродил по турнирному полю, нашел такую точку, где звук со стадиуса, отражаясь от трибун, был наиболее громким и лег на траву. Он различал только герольда, чей голос, наверное, специально усиливался, да наиболее громкие возгласы зрителей. Дэйв вытянул ноги, положив одну на другую и нервно покачивал носками кроссовок из стороны в сторону, монотонно перебирая пальцами свой приз. Он жевал травинку, смотрел в голубое небо и рассеяно крутил в пальцах серебряную стрелу. Та красиво сверкала на солнце и позволяла хоть немного отвлечься. Он очень волновался за Ирму и бесился от того, что никак не может ей помочь.

Дэйв слушал как объявляют участников испытаний. Наконец он дождался:

«Неподтвержденная княгиня Розеградская и Пиранская Ирма де Клэр», – объявил герольд. Трибуны молчали, хотя ранее встречали аплодисментами каждое объявление.

«Неподтвержденная княгиня Розеградская и Пиранская Ирма де Клэр», – повторили на арене. Ранее всех объявляли только один раз. У Дэйва сжалось сердце. Он уже собрался было вскочить и бежать к стадиусу, как вдруг оттуда донесся дружный возглас зрителей и аплодисменты.

У Ирмы получилось попасть на арену.

Герольд продолжил объявлять остальных участников. Сразу за Ирмой он объявил Марьяну Бжезинскую, затем еще каких-то графов, баронов и князей.

Процедура инициации проходила точно, как в его сне. Герольд объявил первое испытание на перемещение воды. Некоторым хлопали. Некоторым нет. Спустя минуту после объявления Ирмы, трибуны взорвались аплодисментами. Она наверняка тоже вынула из бассейна всю воду, как и ее мать. Так зрители реагировали только три раза.

Второй тур. Создание предметов. До появления Ирмы трибуны громко хлопали лишь однажды. На ее демонстрации рев трибун нарастал постепенно, словно она постоянно усиливала впечатление, которое производила на зрителей. В конце ее провожали долгими овациями.

Третий тур. На него герольд объявил только три имени. Два неподтвержденных князя и Ирма.

Аплодисменты какому-то князю. Видимо у него получилось создать что-то живое. Тут Дэйв пожалел, что так и не выяснил детально правила инициации. Что происходит, если двое или трое преодолевают третий тур? Как выясняют кто из них сильнее?

Вздох разочарования и даже осуждающий свист второму князю.

Дэйв сжал кулаки.

«Неподтвержденная княгиня де Клэр», – объявил герольд.

Тишина. Слишком долго тишина. Ни разочарования, ни аплодисментов. Потом непонятный ропот толпы, и наконец взрыв. Возгласы, свист, улюлюканье и аплодисменты. Трибуны были в восторге.

Дэйв посмотрел на стадиус. Над ним появилась и стремительно поднималась вверх яркая сверкающая точка. Затем она развернулась и камнем упала вниз.

Дальше было еще более мучительное длительное ожидание. Наконец трибуны ожили аплодисментами. Начали объявлять результаты.

«Магистры не единогласно, но большинством голосов решили не проводить четвертый тур и досрочно признать лучшим мастером разума этого года… – герольд профессионально держал паузу, – Подтвержденную! Великую! Княгиню! Ирму де Клэээр!»

Дэйв уже не слушал овации стадиуса. Он вскочил и подбросил серебряную стрелу высоко вверх.

– Да! – закричал он.

Немногочисленные оставшиеся на стрельбище зрители удивленно смотрели на него, но ему было наплевать.

Он поймал стрелу и еще раз воскликнул, потрясая ей в воздухе:

– Да! Да! Да!

Зрители начали возвращаться на поле только еще через полчаса. Все это время герольд с большими паузами объявлял заработанные титулы остальных участников и сообщал о присвоении Ирме звания кандидата в магистры ордена. Потом были еще какие-то официальные речи, которых Дэйв уже никак не мог расслышать.

Он с нетерпением вглядывался в толпу, двигающуюся со стороны стадиуса, выискивая девушку в черной коже и чуть было не прозевал Ирму. Его внимание привлекала большая серая птица, сидящая на плече какой-то белой фигуры. Он пригляделся внимательнее. У одетой в белоснежную одежду девушки были волосы такого же цвета. На Ирме был тот же кожаный костюм, что и утром, но теперь он сменил цвет с черного на белый, а многочисленные пряжки теперь не тускло отливали красной медью, а ослепительно сверкали серебром.

Ирма помахала ему и побежала навстречу. Птица взлетела, сверкнув оперением.

– У меня получилось! – она подскочила к нему такая радостная, светящаяся и невыносимо прекрасная. Ее глаза были цвета искрящегося на солнце голубого моря.

Ирма коротко обняла его и внезапно поцеловала в щеку.

– Я выиграла! – радостно повторила она и отстранилась, словно ничего только что не произошло.

Дэйв ненадолго потерял дар речи. Потом, преодолевая смущение, произнес:

– Я тут почти все слышал. Поздравляю! Хотя я и не сомневался.

– А ты как?

– Ну я тоже выиграл. Пока.

Дэйв показал ей стрелу.

– Класс! Во втором туре будет теперь куда проще!

Тут Ирма согнала улыбку с лица и вдруг серьезно сказала:

– А вот Марьяна провалилась. Совсем, представляешь. Она не смогла даже капли поднять. Наверное, от волнения. Дома же у нее получалось… иногда.

Дэйв взглянул на бредущую чуть поодаль Марьяну. Ее глаза были красными от слез, а нос распухшим.

– Я, конечно, сказала ей, что это ничего не значит. Даже после смерти отца она будет жить в том же доме, а ее мужа, если у него будет хоть какой-нибудь титул, я сделаю городским главой. Все будет ровно так же, как если бы она сдала испытания…

Дэйв молчал. Он только сейчас заметил, что на побелевшей коже костюма на груди Ирмы красуется бриллиантовая брошь в виде цветка ириса.

Если само ее появление на испытании и ее костюм, который она выбрала в этот день, были вызовом для Ордена, то эта брошь была объявлением войны. Войны не на жизнь, а насмерть. Ирма как будто громко заявляла всем магистрам: «Я знаю, что вы сделали с моей матерью. Я знаю, что вы хотели сделать со мной. И я буду бороться с вами так же, как это делала моя мать». Теперь, понял Дэйв, им точно нельзя оставаться тут, в логове Ордена, ни минуты.

– Пойдем, – сказал он, – сейчас самое время исчезнуть. Пока тут суета со зрителями, нас могут не заметить… – он запнулся, увидев, как проходящие мимо уважительно кланяются Ирме.

Исчезнешь тут.

– Ты можешь сделать свой костюм чуть менее броским? – добавил он.

– Нет, ты что?! Мы никуда не пойдем! Как же твой турнир?

– Это слишком опасно. Пока он будет идти, Орден успеет придумать как тебя схватить. Сейчас ты свалилась им как снег на голову, но поверь, они уже думают, как бы тебя упрятать в свою башню. Они, небось, тебя уже приглашали туда прийти?

– Да. Кандидат в магистры должен прибыть в башню Ордена для вступления в должность.

– Ты оттуда живой не выйдешь. Надо бежать. И делать это надо прямо сейчас.

– Нет! – жестко сказала Ирма, – Так нельзя. Я, получается, свой титул выиграла, а ты от своего ради меня отказываешься? Я так не могу!

В это время к ним приблизился толстый судья вместе с двумя помощниками.

– Простите… мое почтение ваша светлость, великая княгиня. Разрешите мне поговорить с молодым человеком?

Ирма мрачно кивнула.

– Юноша, вы рискнете принять участие в турнире вместе с дворянами? Как обладатель серебряной стрелы этого года вы имеете право…

– Рискнет, – ответила за него Ирма.

Дэйв молчал, крутя в пальцах стрелу. Он рассеяно посмотрел на трибуны и в этот момент случайно встретился взглядом со знакомым лицом. Среди зрителей, близко к ложе для дворян, сидел Полковник. Поймав взгляд Дэйва, он еле заметно, одними глазами, кивнул ему.

Это многое меняло. Вот тот, на чью помощь можно было бы рассчитывать… но идти к нему сейчас, особенно вместе с Ирмой, означало привлечь к нему внимание. Очень много внимания. Дэйв не был уверен, что это хорошая идея. С Полковником лучше было встретиться и поговорить после турнира.

– Да, я согласен, – ответил он судье, хотя тот уже и не ждал от него ответа, полностью удовлетворившись мнением великой княгини.

– Отлично. Тогда прошу на поле, юноша… э-ээ… Дэйв Смит, – судья сверился со своим списком и что-то отметил в нем.

– Я буду болеть за тебя, – шепнула Ирма ему на ухо и пошла на трибуны.

Дэйв проследил как она садится на самом краю золотой зоны, отведенной для высшей знати. В центре этой зоны выделялось большое кресло, в котором сидел пожилой мужчина в фиолетовой мантии со знакомым орлиным профилем. Глава Ордена. На Ирму он демонстративно старался не глядеть. По правую руку от него на обычном стуле сидел темноволосый мастер в такой же мантии, также чем-то знакомый Дэйву. Гаррах, понял он. Старший Гаррах. Тот самый, которого он видел во сне.

Дэйв вернулся взглядом к девушке и с удивлением обнаружил, что Полковник пересел поближе к ней. Практически за Ирмой, на границе золотой зоны сидели Карл и Малыш – те самые, кто захватил экипаж с Дэйвом в лесу.

«Что они задумали?» – заволновался Дэйв. И тут Малыш ему весело подмигнул.

«Да они же ее охраняют!» – понял он. Как бы это не было удивительно, но партизаны, разбойничавшие в лесу княгини, сейчас окружили ее со всех сторон, изображая обычных зрителей. Чем больше он присматривался к тем, кто сидел рядом с Полковником, тем больше убеждался, что все это его люди. Вон тот, рыжий, сидящий радом с Малышом шел за Ирмой от стадиуса, когда Дэйв ее заметил.

Он успокоился. Ее охраняют. Охраняют те, кто умеет делать это гораздо лучше. Главное, чтобы они не вздумали увозить ее подальше от него. Только рядом с ним Ирма гарантировано сильнее любого магистра. Даже сильнее всех магистров вместе взятых.

Дэйв взял одну единственную стрелу, самую тяжелую из всех, что у него были, вышел на поле, и встал среди стрелков. Только сейчас он посмотрел на соперников.

Всего в турнире решило принять участие девять человек. Двое мужчин стояли вообще без луков, держа стрелы в руках. Трое были с богато украшенными арбалетами. Один из них вообще держал в руках оружие из чистого золота. Непонятно как вообще оно стрелять может. Оставшиеся были с луками. Один вообще с современным земным карбоновым блочным луком, почти таким же, как и у Дэйва.

Мишень была одна на всех. Стояла она совсем недалеко, метрах в тридцати. Попасть в нее после предыдущих испытаний, казалось, совсем не сложным.

– Напоминаем правила заключительного турнира! – громко объявил помощник судьи, – Каждому участнику разрешается сделать только один выстрел или иным способом пустить единственную стрелу в сторону мишени. Выстрел и любое проявление Силы разрешаются только после команды судьи «Залп». Зрителям запрещается помогать участникам кроме как криками одобрения и аплодисментами. Участникам запрещаются любые действия, которые могут нанести физический вред остальным присутствующим. Дисквалифицированные теряют право на участие в турнирах на пять лет. Победителем объявляется тот, чья стрела окажется ближе всего к центру мишени после того, как все стрелы прекратят полет. Победитель традиционно получает повышение в титуле на одну ступень согласно официальному положению о рангах. Вам понятны правила, господа?»

Дэйв кивнул. Кто-то из соперников также кивнул судье. Кто-то криво усмехнулся. Кто-то вообще не прореагировал, собираясь с силами и мыслями.

– Тогда приступаем! – сказал помощник, и вернулся за судейский столик.

Дэйв натянул лук.

Он стоял с самого края. На него никто не смотрел. Мастера разума напряженно посматривали друг на друга.

– Внимание!

Трибуны перестали шуметь. Воцарилась напряженная тишина.

– Залп!

Дэйв помедлил секунду и спустил тетиву. Он снова был уверен в выстреле. Как в замедленном кино он видел, как его стрела летит в мишень, как догоняет еще одну стрелу, и сшибает ее со своего пути, а затем впивается в самый центр мишени.

Он пропустил всю комедию, которая развернулась с остальными стрелками. Те двое, что хотели пустить стрелу в полет используя Силу, удивленно смотрели на валяющиеся на траве стрелы. Золотой арбалет, естественно, вообще не смог выстрелить. Трое пульнули в молоко, так как вообще не целились и думали подправить стрелу в цель при помощи Силы. Одна стрела, зачем-то пущенная очень высоко, вообще улетела на другой край поля. В мишень вообще попали всего трое, и только стрела Дэйва торчала в самом центре.

Зрители сначала недоуменно замерли, потом по трибунам прокатился шум и раздались первые робкие аплодисменты.

«Хм. Ну что же», – растеряно произнес судья, нервно перебирая бумаги и посматривая на золотую ложу знати: «Получается, что турнир окончен. Признаться, это самый быстрый турнир на моей памяти. Судя по оперению стрелы, победителем я должен объявить…» – он сделал паузу и опять взглянул на кресло главы Ордена. Тот сидел с мрачным лицом, нервно постукивая пальцами по поручню кресла, и вообще не смотрел на судью.

«Победителем турнира объявляется юноша по имени Дэйв Смит. Безродный. По правилам, которые, признаться, я применяю первый раз в жизни… и, насколько мне известно, они применяются вообще всего второй раз за историю турнира, Дэйв Смит отныне получает титул шевалье, также в северных землях именуемый райтером. Без права наследования и получения родовых земель. По происхождению, шевалье Дэйв Смит теперь будет являться вассалом… э-ээ… великой княгини Розеградской и Пиранской Ирмы дэ Клэр.

Дэйв все это время внимательно смотрел на главу Ордена, ощущая как по спине бегут холодные мурашки. Верховный магистр поднял руку, собрал ее в щепоть и странно пошевелил пальцами. «Пробует применить Силу», – с ужасом понял Дэйв. Глава Ордена внезапно вскочил, и, не обращая внимания на удивление окружающих, почти бегом покинул трибуны. Уже на выходе он обратился к офицеру стражи, который следовал за ним по пятам, и отдал какой-то приказ. Тот посмотрел на Дэйва, что-то крикнул двум стражникам у входа, и они бегом рванули вниз.

«Верховный все понял, – с ужасом подумал Дэйв, чувствуя, как от ощущения смертельной опасности напрягается все тело, – Ну я и дурак! Надо было все-таки уходить после первого тура. Участие в этом было огромной глупостью».

Полковник тоже заметил маневр главы Ордена, поднялся с места и махнул рукой.

Грохнуло так, что Дэйва швырнуло на колени, и он еще несколько секунд вообще ничего не слышал. Он смотрел как беззвучно поднимаются в воздух комья земли на месте мишени и там расцветает огненный цветок взрыва. За первым взрывом последовали второй и третий. Дэйв, замерев от шока завороженно смотрел на клубы дыма и пыли. Потом перевел взгляд на Ирму, но не увидел ее белой фигуры на трибунах. Зрители уже метались по рядам в панике, не понимая куда бежать. В этой суете он нигде не мог ее разглядеть.

Дэйва кто-то поднял с земли, потряс за плечи и накинул на него зеленый плащ с капюшоном. Он обернулся и увидел Карла. Тот что-то кричал. Рот смешно открывался, но Дэйв не слышал ни звука. Тогда Карл схватил его за руку и потащил с поля.

Слух постепенно начал возвращаться. Дэйв начал различать крики и визг толпы. Он обернулся. От противоположной трибуны за ним бежали закованные в золоченые панцири стражники. До них уже оставалось всего метров пятнадцать.

– Ларс! – рявкнул Карл прямо над ухом.

Мимо них навстречу страже пробежал тот самый охотник в кепке с перьями. Дэйв на бегу опять обернулся, чтобы посмотреть, что же тот будет делать.

Так стрелять из лука было просто невозможно! Так держать лук было нельзя! То, что Дэйв видел, не укладывалось в голове. Ларс держал стрелы в той же руке, которой натягивал тетиву, и стрелял как пулемет, делая по два, а то и по три выстрела в секунду. Иногда на тетиве оказывалось сразу по две стрелы, и каждая из них находила цель. Пробить панцирь он, конечно, не мог. Это и спасло жизнь стражникам, потому что стрелы вонзались во все щели и слабозащищенные места. Руки, ноги, стопы и плечи. Когда Дэйв добежал до выхода, вся стража уже каталась по траве. Каких-то десять метров до стрелка из дюжины солдат не смог преодолеть никто.

Глава 12. Дорога к дому

Дэйва затащили в темный коридор, где его сразу зажало толпой, но Карл крепко держал его руку. Людской поток вынес их на свет и его тут же потянули куда-то в сторону. Он бежал за Карлом по площади, плохо понимая куда и зачем. Внезапно его подхватили чьи-то руки и закинули в большой закрытый черный экипаж, более всего походивший на автобус. Внутри царил полумрак и после яркого солнца только смутно угадывались силуэты сидящих вдоль стен людей.

– Дэйв! – воскликнула Ирма.

Он нащупал свободное сиденье рядом с собой и, поднявшись с пола, куда его закинули, сел. Снаружи кто-то крикнул: «Все! Гони!» и фургон резко тронулся с места.

– Ирма? – спросил Дэйв, вглядываясь в очертания людей напротив и пытаясь угадать в них девушку.

Она стащила с головы темный плащ, в который, оказывается, ее тоже завернули для маскировки, и Дэйв наконец с облегчением разглядел в полумраке вспышку ее белоснежных волос.

– Я тут, – ответила она, – я за тебя так испугалась! Эти взрывы внизу…

– Да, Иржек. А чего оно так рвануло то? Ты же говорил простой взрывпакет… только слегка пуганет… возле Дэйва стабильность будет и все должно быть как по маслу, – произнес мужской голос.

– А кто его знает, – весело ответил кто-то в углу, – Видимо на таком расстоянии сила пацана еще не действует. Хорошо тогда что вообще взорвалось.

– Ну тогда был бы план Б…

– Эх, жаль магистр ушел. Хитрый лис. Сразу все понял. Все-таки гнаться за двумя зайцами одновременно нельзя. Либо детей спасать, либо главой Ордена заниматься, – произнес Полковник в углу фургона. Его голос Дэйв ни с кем бы не спутал.

– Так это вы всё взорвали? – спросил он удивленно.

– Что всё-то? Пострадала только мишень. Мы не ожидали, что ее поставят прямо на закладку. Это были обычные взрыв пакеты для отвлечения внимания и создания паники. Проще всего было вас вытащить, создав хаос на трибунах. Так что не бойся. От взрывов никто не пострадал. Шума много, урона никакого.

– А откуда вы узнали, что я буду участвовать в турнире?

– Ниоткуда, Дэйв, – ответил Полковник, – мы, честно говоря, приехали не тебя вытаскивать, а Ирму. Ты был приятным сюрпризом. Мы изменили план на ходу, перенеся все действие со стадиуса на поле для лучников, как только увидели вас вместе утром. Ирму мы предупредили пока ты готовился к стрельбе, а вот тебя уже никак не успели.

–Спасибо. Я боялся, что нам не удастся скрыться после турнира. Особенно когда верховный магистр все понял и убежал. Но… почему вы спасаете Ирму?

– В это время бесформенная фигура рядом с девушкой откинула вуаль с лица.

– А ты думал я мою девочку в лапы Ордену отдам? – прошамкала старуха, которую Дэйв в последний раз видел в домике посреди леса.

– Простите, мы знакомы? – подала голос Ирма.

– Ну я-то с тобой точно… А вот у тебя память девичья, – старушка захихикала, – я ж, когда тебя в последний раз на руках держала, тебе, почитай, месяцев девять было. Вот и подзабыла меня.

– Вы моя родственница? – осторожно спросила девушка.

– Няня. Ваши родители вечно заняты своими революциями были. Бабка твоя тоже руки в подгузниках предпочитала не марать. Вот на меня вас обоих и оставляли.

– Вы хорошо знали мою маму? – заинтересовано подалась вперед Ирма.

– И мать, и бабку твою. Я даже твою мать учила когда-то. Костюмчик на тебе, кстати, знакомый. Полинял только что-то с годами. Раньше черненький был. Я ж на трибунах сидела, когда она в нем испытания проходила, да. Но, скажу я вам, такого, что ты сегодня учудила, ни мать, ни бабка твоя не могли. Это ты дала жару, да.

– А что она сделала? – осторожно спросил Дэйв.

– Живое создала. По-настоящему.

– В смысле? Это же вроде как обязательное испытание. Все великие магистры ведь через него прошли.

Бабка хитро взглянула на Ирму. Та молчала, еле уловимо улыбаясь. Тогда она продолжила:

– Понимаешь ли… не может мастер разума живое сотворить. Жульничают они. Все. Ты знаешь, как работает мастер? Например, если хочет сотворить тот же бокал с вином, как Ирэн когда-то. Ты себе сложную органическую молекулу представляешь?

– Нет, – растеряно ответил Дэйв

– В молекулах жиров или белков десятки атомов. Вкус, запах… все это множество огромных сложных молекул. Мастер же их все в голове удержать должен. На это только единицы способны. И все это мелочь по сравнению с одной живой клеткой… да что клеткой… даже с простой ДНК. В ней же миллиарды атомов. Миллиарды! – старуха подняла палец вверх, – и это только одна ДНК, а их в клетке несколько. А еще митохондрия, со своей ДНК, а белки все, гормоны… да ни один мастер даже одну живую клетку сотворить не сможет. А сколько их в даже простой мелкой мушке или червячке? Надо удержать сотни миллиардов атомов в уме в нужном порядке. Не-воз-мож-но!

Старушка взяла многозначительную театральную паузу. Потом, насладившись вниманием всех присутствующих продолжила:

– Это только боги могли. Мастеров же это здорово задевает. Богов значит, свергли, а к могуществу их даже близко не приблизились. Вот и придумали себе фикцию. Вся инициация – это копирование мифологического создания мира. Разделить воду, твердь и воздух. Это, значит, первый тур. На втором – создание планеты. Неживых предметов. Это они еще могут. На третьем надо населить его жизнью. Вот тут каждый мастер разума уже имеет какую-нибудь фигу в кармане. Семечко, жучка или червячка там. Ему только и нужно, что сделать их больше и заметнее. Проще всего семечко прорастить. Типа вот, цветок сотворил. Уронил его незаметно на арену, ускорил метаболизм и все. Некоторые, посмелее, насекомых увеличивают в размерах. Заставляют клетки быстро делиться. Это уже предел возможностей. Живут эти уродцы всего несколько секунд, но больше и не надо. Судьи поспешат объявить об успехе. Понимаешь, все в курсе жульничества – и жюри и испытуемые. Это шоу для публики. Дескать, вот мы какие! Равные богам!

Старуха в раздражении отвернулась в сторону и некоторое время молчала, поджав губы.

– А ты что сделала? – спросил тихо Дэйв Ирму.

– Эй, командир! – послышался голос снаружи, – тут над нами птица какая-то кружит постоянно. Не мог ее Орден запустить для слежки? Сбить без Ларса не выйдет. Высоко зараза летает. Может парня нашего попросить?

– Это моя! – крикнула Ирма, – Не трогайте!

– Вилли, не обращая внимания! – громко отдал приказ Полковник, все это время с интересом слушавший монолог старухи.

– Вот ее я и сделала. Это Могол, – пояснила Ирма.

Старуха фыркнула:

– Могол! Ну будь по-твоему, хотя «гром птица» вернее была бы. С такими перышками то…

– А как тогда… – хотел было спросить Дэйв, но запнулся, потому что не понял кого. Спросить у старухи как у Ирмы это получилось, когда она сама рядом сидит – неприлично. У нее самой тоже как-то неудобно. Получиться, что он как будто сомневается в ее способностях. Но бабка поняла.

– Как смогла? Кровь, мальчик, не водица. Дед ее мог, и вот она тоже. Дочери его не передалось почему-то, или веры у нее не хватало. Внучке, как я посмотрю, всего хватает.

Дэйв не сразу сообразил, и переспросил:

– Вы же говорили, что мастера разума не могут… только боги…

Старуха, ехидно улыбаясь, смотрела на него, ничего не отвечая.

– Дед, – нарушила затянувшуюся паузу Ирма, – Мамин папа. Я его никогда не видела. Богов свергли до моего рождения.

Старуха кивнула.

– У тебя его глаза. И у матери такие же были.

– Можно я вас потом поспрашиваю о моих родных? Не сейчас… в более спокойное время? – осторожно, словно боясь вспугнуть, спросила Ирма.

– Если будет такое время, девочка моя. Если будет…

– Только ответьте сейчас – вы не знаете, что стало с моей мамой?

– Не знаю, внученька, к сожалению, не знаю, – грустно вздохнула старуха, – Я ее с того дня не видела. Архивы спасала.

– А мой отец? Вы его знали? Мне про него никто никогда не говорил.

– Знала. Был здесь недолго. Года два. Домой ушел. На Правь, в свой мир. Он о тебе то и не знает, поди. Ушел то месяцев за семь до твоего рождения. Уж не знаю, говорила ли ему вообще твоя мать о беременности. Хотя, зная ее, вряд ли. Гордая была.

В карете наступила тишина. Слышался только стук колес по камням, да скрип рессор на кочках.

– Простите, – обратился Дэйв к Полковнику, – а куда мы едем?

– Мы спрячем вас, пока все не успокоится. Надо пока отсидеться и подумать, что делать. Посмотрим, что Орден предпримет. Вы пока поживете в доме твоего отца. О нем никто не знает. Роджер купил его незадолго до того дня. Говорил, что это его оберег. Что все закончится хорошо и в этом доме он еще встретит свою старость. С тобой и с твоей матерью. За домом присматривали все это время, так что он не заброшен. Вот туда мы и едем.

Через час фургон остановился посреди леса. Полковник и старуха вместе с ребятами вышли, а остальная команда поехала дальше. Дэйва и Ирму заставили переодеться в деревенскую льняную одежду. Дальше они поехали на обычной телеге, которая медленно ковыляла по дороге ведомая старой кобылой.

Как только они поехали, Дэйв услышал над головой звук, который издают два ножа, если проводить одним лезвием по второму. Он посмотрел вверх и вскрикнул от неожиданности. В лучах заходящего солнца оперение сверкало так, что казалось, будто на повозку падает куча зеркальных осколков. Птица, до этого все кружившая в вышине, опустилась между Дэйвом и Ирмой, как-то умудрившись не задеть никого крыльями и тут же прижалась к хозяйке. Девушка улыбнулась и погладила ее по голове. Та довольно сощурила глаза.

Могол был неожиданно большой птицей. От клюва до хвоста было чуть больше полуметра. Вообще из-за загнутого клюва он был бы похож на орла, если бы не оперение. Оно было полностью металлическим. Не только маховые перья в крыльях, но даже маленькие перышки на шее сверкали металлом и шуршали как куча монеток в тесном кошельке. Глаза у птицы были угольно черные, но при этом какие-то очень внимательные, грустные и, казалось, все понимающие.

– Красавец! – довольно крякнула бабка, разглядывая птицу, – только что за сплав, никак не пойму. Это же не сталь. Он бы летать не смог из-за веса. И не алюминий вроде.

Могол действительно блестел куда ярче, чем тусклые алюминиевые кастрюльки, и был намного светлее стали и даже немного, еле уловимо, отливал желтым.

– Сплав лития, скандия, магния, титана и алюминия, – ответила Ирма, продолжая гладить птицу.

– Сама додумалась? – удивилась старуха.

– Нет. В научном журнале прочитала. С той стороны привезли. Вроде там это самый легкий и прочный сплав. Его тоже для птиц планируют использовать, только для таких… механических. Как они там у вас называются? – она повернулась к Дэйву.

– Самолеты?

– Вот да. Тогда у меня идея и родилась. Попробовать сделать такую птицу, но живую.

– И как же, позволь тебя спросить, эта твоя зверушка перья отращивает? Чем питается? – скептически спросила старуха.

– Отращивает, отращивает. Поверьте. А как – это уже секрет, – улыбнулась Ирма.

Бабка поджала губы и отвернулась.

Дэйв протянул руку, чтобы погладить птицу.

– Осторожнее, не порежься. Они острые, – предостерегла его Ирма, – только по направлению перьев гладь.

Птица, несмотря на металл, была теплой, мягкой и живой. Она с недоверием покосилась на руку, но потрогать себя дала.

– А почему именно Могол? Это что-то значит?

– Это самый главный секрет, – в синих глазах запрыгали озорные искорки, – Он умеет летать между мирами. Ну то есть должен уметь. Еще не пробовал.

Старуха повернула голову, чтобы лучше слышать.

– То есть как? Может полететь на Землю? То есть на ту сторону? – спросил Дэйв.

– И к демонам тоже, если надо будет. Я в старых легендах прочла про мифическую птицу Могол, что летает меж мирами, и задумала ее создать. До последнего не была уверена, что получится. В замке никак не выходило. А там, на арене, как озарение нашло. Дело в том, что для скачка между мирами нужны металлические перья. Так надо для экранирования при переходе. Обычную птицу статические заряды и излучение убьет. И я все никак их вообразить не могла…

Бабка не выдержала и повернувшись сказала:

– А где ж ты нашла как переход делать? Мы считали, что с уходом богов технология потеряна насовсем.

– А разве мастера не ходят на ту сторону как к себе домой? – удивился Дэйв.

– Они пользуются готовым Мостом, и не более того. Мост то один из богов построил. Максимум, что мастера смогли сделать, так это обрушить дальнейший путь на Правь. Ломать, как известно, не строить. Ну так все же… откуда у тебя знания про переход между мирами?

– В книжке прочла, – недоуменно пожала плечами Ирма.

– В какой книжке? – как-то неожиданно напряглась и подобралась старуха.

– В подвале замка у бабушки был второй кабинет. Им и мама когда-то пользовалась. Меня никогда туда в детстве не пускали. Когда я осталась одна, то, естественно, тут же вскрыла кабинет и обследовала. Там за шкафом я ее и нашла. Толстая такая книга, в черной кожаной обложке с драконами. Очень интересная. Я оттуда столько всего почерпнула!

– Это как «за шкафом»? Упала что ли?

– Нет, я шкаф хотела переставить, а за ним в стене оказалась потайная полка. Там книга и лежала.

– А где она сейчас?

– Да там же и оставила. Я ее в этом подвальном кабинете только читала. К себе в комнаты брать не хотела. Там эти слуги вечно везде нос суют, все подглядывают, шушукаются… а в тот кабинет всем вход запрещен.

Дэйв внимательно посмотрел на Ирму. Он впервые почувствовал, что та врет. Бабка, однако, ей поверила и замолчала, напряженно о чем-то размышляя и нервно покачивая ногой.

– А что? Вам знакома эта книга?

– В том то и беда, что нет. Но то, что ты описываешь, ни в одной книге быть не должно. Боги после себя записей не оставили, да и вообще их никогда не делали. Технологией перехода владели то всего трое-четверо из них. Этими знаниями никто из них никогда ни с одним учеником не делился. Не может быть такой книжки.

***

Ехали они всю ночь на пролет. Дэйв, Ирма и старуха спали прямо на телеге, укрывшись шерстяными одеялами. Полковник все сидел на месте возницы и так и не прилег. После рассвета они остановились в чистом поле чтобы перекусить хлебом и сырыми овощами из котомки, которая лежала в телеге.

Ирма хотела было сотворить еду получше, но старуха остановила ее: «Не надо. Засечь могут. У Ордена есть такие мастера… сами мало что могут, но чуют мощные всплески Силы очень далеко. Твою они точно почуют. Так что Сила пока для тебя под запретом. Когда приедем на место, то тоже не используй ее.

Ирма угрюмо кивнула.

Как только забрались обратно в телегу, на дорогу впереди выехали из-за поворота трое всадников в черных куртках.

– Инквизиция. Будь она не ладна! – пробормотал Полковник и положил левую руку так, чтобы быстро выхватить что-то лежащее под его сиденьем.

Дэйв пододвинул к себе поближе шкуру, которой был укрыл лук.

Ирма выглядела расслаблено. Она положила свою руку Дэйву на плечо и слегка похлопала. Не нервничай, мол.

Всадники приблизились и преградили путь. Двое встали поодаль, держа руки на клинках, а один подъехал плотную.

– Кто такие, куда едем? – казалось бы равнодушно спросил тот. А взгляд такой колючий, шарит по лицам, присматривается.

Полковник хотел было что-то сказать, но не успел.

Ирма со странным напряжением в голосе произнесла, глядя в глаза инквизитору:

– Подзови остальных.

Тот вздрогнул. Повернулся и махнул рукой напарникам, давая знак подъехать ближе.

Пока те приближались, Дэйв вспомнил, где слышал похожую интонацию. На бульваре в Москве. Гаррах младший таким же тоном велел ему удалиться.

Когда вся троица оказалась рядом, Ирма с нажимом, четко отчеканивая каждое слово, произнесла:

– Телега пуста. Бедный крестьянин едет домой. Тут никого нет. Проезжайте мимо. Вы забудете эту встречу через минуту.

Троица на секунду зависла, переваривая приказание. Потом один из них махнул рукой, уступая дорогу:

– Проезжай.

Когда всадники отъехали подальше, Дэйв спросил:

– Ты так с каждым можешь?

– С обычными людьми да. С мастерами так просто не выйдет.

– А со мной?

Ирма странно на него посмотрела.

– Я не хочу пробовать, – ответила она и отвернулась.

***

Ближе к полудню Дэйв сел на скамейку рядом с Полковником:

– Вы не устали? Вы же всю ночь не спали. Давайте я пока порулю… ну то есть подержу вожжи. А вы поспите.

Тот усмехнулся:

– Нет, спасибо. Тут уже совсем немного осталось, а ты дороги не знаешь. Чувствуешь, морем пахнет? Значит уже почти приехали. Там и высплюсь.

– А можно спросить? Вы ведь знали, что Ирме опасность грозит, и что ее не хотят допускать до инициации?

– Догадывались.

– А почему решили ее дожидаться только в столице, на стадиуме?

– У нас, понимаешь ли, тоже засада была. На подъезде к столице. Есть там одно место… его никак не миновать, по какой бы дороге они не поехали. Хотя мы сомневались, что Ирму рискнут похитить в пути. С мастером ее уровня не так-то просто справиться. Мы ожидали нападения уже в столице, в ночь перед испытаниями, когда она спать будет. Короче, был свой план. Но из-за вас не пригодился.

Дэйв задумался. Он не был так уверен, что Ирму повезли бы обязательно в столицу, но спорить не стал. Какая разница, если уже все хорошо вышло?

– А почему вы ушли из лагеря?

– Сигнал поступил от нашего человека в боевом крыле, что против нас карательный отряд готовят. Вот и эвакуировались срочно. Ты лучше скажи, как вы то догадались, что Ирму похитить собираются? Я уж не спрашиваю, как вы все вообще с княгиней познакомились.

Пришлось рассказать все. И про подслушанный разговор и про засаду.

Полковник неодобрительно покачал головой.

– Зря вы так рисковали. Вам очень сильно повезло. Это бандиты были. Натурально, банда Бурмы черного из Любограда. Их арестовали где-то с месяц назад за грабеж и разбой и приговорили к казни. Мы вот только сегодня выяснили, что казнь им отменили и выпустили специально, чтобы те Ирму привезли. Они дрались бы насмерть. У них жизнь на кону стояла. Ты и друзья твои очень рисковали.

– Кстати, а как они, наши друзья, вы можете проверить? Я за них беспокоюсь. Адреса я вам дам.

– Проверим, конечно. Хотя не думаю, что после того, что мы устроили в столице, кто-то подумает на них.

Некоторое время они ехали молча.

– Простите… я так и не спросил раньше… а как вас зовут? – спросил Дэйв тихо.

Полковник с изумлением посмотрел на него, наморщил лоб, вспоминая:

– Действительно, я ж, старый дурак, так и не представился. Норман. Норман Джеймс Локхард, – он смешно приложил руку к картузу, словно отдал честь.

– Норман… А вы ведь давно знали моего отца? Мне кажется, вы вместе с ним в этот мир пришли. Расскажите, как это было?

– Да, Дэйв, – полковник резко погрустнел, – Роджер был моим командиром еще на Земле. Мы из разных стран собрались тогда. Он австралиец, я шотландец. Сопляки мы еще все были в то время…

– А как же вы по-русски тогда так хорошо разговариваете?

– Ха… для богов тебе родной язык сменить – раз плюнуть. Посмотрит такая своими глазищами… как будто внутрь, в самый мозг заглянет. В голове что-то перещелкивает и все. Я вот не уверен, что так же бегло теперь на английском болтать смогу. Твоя мать говорила, что родной итальянский потом с трудом вспоминала.

– Итальянский?

– Ну да… она вроде из какого-то аналога Милана пришла… в том, ее мире. Но про нее я мало что тебе сказать могу.

– Простите, я вас прервал. Так как вы с отцом сюда попали?

Некоторое время полковник молчал, погрузившись в свои мысли:

– Нас тогда здорово прижали. Думали, что все. Не выжить. Осталось только подороже жизни продать. Из всего отряда нас меньше десятка осталось. Вертолет поддержки, который за нами летел, сбили. Подкрепления ждать неоткуда. Командование на нас крест поставило. Патроны кончаются. Отбили очередную атаку, сидим в тишине и ждем, понимая, что следующая волна будет для нас последней. Вот тогда и появилась она… просто из воздуха возникла. Женщина с пылающими золотыми глазами. Рассказала нам про новый мир без войн, который они создали и пригласила пойти туда за ней. Отец твой, надо сказать, не в восторге от этой войны был. Говорил, что нас, миротворцев, в ней как разменную монету использовали. Он и так уже увольняться собирался, так что не долго раздумывал. Ну и мы все за командиром. Всяко лучше смерти то…

Ирма, заинтересовавшись, подобралась поближе. Да и бабка прислушалась.

– А тут действительно рай… был. До поры до времени, – вздохнул Норман, – Боги уже вырастили поколений десять не знающих ужасов войны. Мир, согласие. Идиллия. Нас эта богиня пригласила, чтобы от внешней угрозы в случае чего помогли. Если бы поперли какие-нибудь южные варвары, то кому сражаться, если тут уже лет триста войны не знали? Ну мы тогда так подумали. Теперь я думаю, что боги предвидели то, что случится. Возможно, нас готовили, чтобы мы защитили ваше поколение от мастеров разума. Тебя, Ирму и тех, кто должен был появиться после. Только мастера всех опередили… Короче, лет пять рая мы застали. А дальше все понеслось псу под хвост…

– А что случилось? – спросил Дэйв.

– Думал ты знаешь. Мастера разума, которых боги создали и обучили на свою голову, внезапно восстали. Из-за неожиданности и победили. Так-то они вряд ли с богами на равных то сразились… хотя кто знает. Боги же не убивали и не наказывали никого. Можно ли выиграть бой только защищаясь?

– Я б так не обобщала, – категорично заявила старуха, – знавала я среди богов пара-тройку тех, с кем я бы предпочла не встречаться, когда они не в духе.

– Ну, Яжинка, тебе, конечно, лучше знать. В общем, всех застали врасплох. Нас вообще не было в столице тогда. Видимо специально отослали. Часть богов убили во время восстания. Некоторые успели сбежать в другие миры. Других казнили на площади перед всем народом. Дескать смотрите – мы сильнее богов. Мы теперь власть! Так и возник Орден, из ядра сильнейших мастеров разума, участвовавших в заговоре. Те мастера и ученики богов, что были за богов…

– Что значит «и ученики»? Разве не все ученики мастерами разума были? – перебила его Ирма.

Старуха позади нее захихикала:

– Нет конечно! Мастера разума – это, так сказать, практики. Экспериментаторы. Те, кто теорию применял в жизни. Теорию то еще придумать надо. Этим занимались другие. Боги работали по многим направлениям, и поверь, выращивание мастеров было вовсе не основной задачей. Даже, я бы сказала, побочной. В этом то и причина. Эти мастера быстро поняли, что они тут не главные, и даже в планах на первую роль их не выведут. Ну и шибко обиделись. А уж когда поняли, что скоро придут те, кто будет во много раз сильнее, и что мастера лишь ступень в эволюции, тогда и восстали.

– А кто должен был прийти? – Ирма удивилась и повернулась на другой бок, чтобы оказаться лицом к Яжинке.

– Ты еще спрашиваешь! – та лукаво посмотрела на девушку.

Ирма смутилась.

– А вы тоже были ученицей богов? – спросил Дэйв.

– А то как же, – быстро ответила бабка, – руководительница проектов Редеус и Генезис.

Дэйв тут вспомнил фразу матери Ирмы из своего сна: «Спасайте генетические таблицы». Она что ли их тогда спасала?

– А что это за проекты?

– Много будешь знать, скоро станешь старой и сморщенной, как я, – произнесла старуха и перевернулась на спину, давая понять, что расспросы закончены.

– Простите, мы вас перебили, – обратился Дэйв к Норману.

– Да… а на чем я остановился? Ну в общем, те ученики, что были лояльны и преданы богам сначала не знали как реагировать. Те, что постарше был, все поняли и ушли в другие миры вслед за остатками богов. Молодые и горячие пытались бороться. Сначала по-честному. Думали, что если попадут в состав Ордена, то смогут его изменить изнутри. Но куда там. Орден – это большая властная машина, состоящая из таких хищников, что своего никогда не отдадут. Магистры создали жесткую вертикаль власти, быстро приучили народ воспринимать их как хозяев. Всю эту систему с графами и князьями еще боги придумали. При них она символической была, а потом заработала всерьез. Орден прекрасно представлял кто на их стороне, а кто нет. Это только кажется, что все так легко. Победи в испытаниях, и кресло в Ордене тебя ждет. На самом деле, победитель определяется заранее. Побеждает не обязательно лучший. Главное – разделяющий идеи Ордена. Свой. На этом и прокололась твоя мать, Ирма. Она не могла победить. Так были построены испытания.

– А почему же тогда взяли меня? – спросила Ирма.

– Тут две причины. Во-первых, для того, чтобы ты сама пришла к ним в лапы. Силой тебя захватить не так просто, а так ты сама же в башню придешь. Во-вторых, ты действительно на голову сильнее остальных. Публика это видела, а против нее не попрешь.

– Почему? – встрепенулся Дэйв, – Что для них какая-то публика? Они же всесильны!

– Дурачок! – вдруг подскочила сзади Яжинка, – Власть то их на чем держится?

– На Силе… – неуверенно ответил Дэйв.

– Что в лоб, что полбу! А Сила то откуда?

– Э-ээ… разве это не врожденное свойство?

– Вот так… не было на этой земле мастеров разума веками, и вдруг нате… нарожались с врожденными свойствами сразу сотнями. И как же ты, милый, эти врожденные свойства блокируешь тогда?

– Не знаю… но ведь вы сами говорили, что способности мастера только по наследству…

– Говорила тебе! Ха! Головой думай. И лучше своей! Не слушай, что другие говорят. Смотри своими глазами, а не чужими. И глаза эти предварительно открыть не забудь, а то тыкаешься пока как слепой кутенок. Ну получил мастер по наследству способность управлять какой-то энергией, сама Сила то эта откуда берется? Зачем нужны были публичные казни богов? Зачем нужны испытания, которые только для публики и проводятся? На кой им тест на создание жизни, который ни один мастер выполнить не может и всегда жульничает, и все, кроме простых людей на трибунах, это знают? Испытание, главная цель которого в глазах народа сделать мастера разума равным богам. Думай, милый, думай. Ответ должен своей головой найти и в сердце вложить. Иначе не поймешь так, как должен. Не почувствуешь, – она опять легла на спину и замолчала.

– Это что же… Сила мастеров разума от публики? От простых людей? – спросил Дэйв, но старуха только молча жевала соломинку.

– Не понимаю, – сказал он и посмотрел на Ирму. Она пожала плечами и отрицательно помотала головой.

Тогда он продолжил пытать Нормана:

– Так что дальше делали те мастера, что были за богов?

– Они объединили вокруг себя тех дворян, кто хотел продолжить идти к главной цели богов. Объединить все три мира в один. Боги к этому три столетия шли. И почти уже на пороге стояли. Они хотели создать здесь подобие рая, и на его основе соединить все три мира в единое счастливое общество.

– Как это, объединить три мира? Это разве возможно?

– Я не знаю. Я лишь солдат, Дэйв. Мое дело было стрелять. Я должен был защитить восставших, когда Орден пойдет на штурм. Но твоя мать пропала, а твой отец велел нам уходить в леса и прятаться. Без твоей матери и тебя у нас не было никаких шансов против магистров. С тех пор я не видел ни твоих родителей, Дэйв, ни твою мать, Ирма. Оружие, которое так и не сделало ни единого выстрела в этом мире, мы спрятали. Тайник находится не так далеко от развалин замка Ирисов. Примерно пара километров на север, в лес. Тебе лучше это знать. Кстати, может стоит его и откопать. С тобой вместе у нас есть шанс когда-нибудь поквитаться. Правда пока слишком мизерный.

В это время шедшая через сосновый лес дорога сделала небольшой поворот, за которым показалось море. Дэйв замолчал, вновь пораженный его красотой. Телега ехала теперь среди деревьев по небольшому холму. Слева от дороги ровный зеленый склон плавно спускался к разбивающимся о камни волнам. Море штормило. Высокие белые брызги грохочущего прибоя взлетали почти до макушек растущих у воды деревьев.

Спустя еще полчаса они подъехали к небольшому каменному двухэтажному зданию, отделанному темно-коричневым кирпичом и белым деревом. Со стороны ворот росли сосны, а за домом располагался большой огороженный кованными решетками сад.

Норман открыл ключами входную дверь, и отстранился, приглашая детей войти: «Теперь это твой дом, Дэйв. Прошу».

Внутри коттедж казался гораздо больше, чем снаружи. На первом этаже помимо технических помещений и кухни была огромная светлая гостиная, с большими стеклянными дверьми в сад, а на втором располагались три спальни. Как раз для него, Ирмы и Яжинки.

Норман заявил, что он отоспится часа три в домике для гостей – оказывается тут был и такой – и сразу же поедет обратно, ибо у него еще «слишком много дел».

Дэйв осмотрел свою спальню – небольшую, но уютную комнату, с уже заботливо застеленной кем-то кроватью. С удивлением нашел в шкафу несколько комплектов одежды точно на свой рост и размер: брюки, рубашки и белье.

Он спустился вниз. Большая светлая гостиная с окрашенными в цвет слоновой кости стенами и с большими окнами как в сторону моря, так и в сторону сада с апельсиновыми деревьями. Комната выглядела так, как будто в ней еще совсем недавно кто-то жил. На столике стояла пустая ваза для фруктов и несколько новых свечей. Свечи были и на полке над большим камином из белого камня. На той же каминной полке стояла небольшая рамка для фотографий. Дэйв подошел поближе.

Это действительно была фотография. Откуда она только взялась здесь, в этом мире? С фото на него смотрели двое улыбающихся молодых людей. Его отец и мать. Счастливые, улыбающиеся, беззаботные и такие юные. Дэйв осторожно потрогал стекло рамки кончиками пальцев и медленно убрал руку.

Дом его матери. Дом его отца, который тот купил или построил для него и его мамы. Это что… он, наконец, впервые в свой жизни по-настоящему дома?

Глава 13. Ненависть, любовь и снова ненависть

Этот сон приснился ему в первую же ночь в своем доме.

Начало было ему знакомым: помещение, наполненное женщинами в синих мантиях. Последние часы капитула Ирисов.

– Ну что ж… сестры, возьмемся за руки.

Мать Ирмы встает в центр круга, образованного остальными женщинами. Почти минуту ничего не происходит, но потом одна из занавесей на стене зала начинает покрываться рябью, и на стене, бледно, словно проецируемая слабеньким проектором в ясный день, начинает проявляться картинка.

На сей раз Дэйв видит ее четко.

Длинное, темное помещение с колоннами погружено во мрак. Освещен только торец зала. Там на полу вдоль полукруглой стены стоит множество свечей. В центре выложенного мозаичной плиткой круга находится каменный стол, на котором без движения лежит рыжеволосая женщина. Рядом со столом возвышается закутанная в черный плащ с капюшоном фигура, которую все присутствующие в зале видят со спины.

Человек в черном поднимает нож, который он держит двумя руками.

Дэйв зажмурился. Это было странно, закрыть глаза во сне, но он не хотел видеть то, что произойдет дальше. Он понял, что видит на проекции. Смерть мамы.

– Кларисса… Дэйв… – проходит шепот по рядам женщин, видимо от их волнения картинка на мгновение пропадает, но тут же появляется вновь.

– Кто же это с ними?

– Где это?

– Не знаю. Я впервые вижу это место.

– Я тоже.

– Кто-нибудь, сходите за Роджером.

– Но надо же сделать хоть что-нибудь!

– Что мы можем? Мы не можем переместиться туда, где есть Кларисса.

Дэйв, открыл глаза. Изображение на стене сместилось, словно кто-то передвинул камеру. Теперь он видит младенца, которому нет еще и годика. Ребенок сидит на полу у подножия стола и истошно плачет.

– Где это? – глухо спрашивает отец Дэйва.

В это время фигура в черном подхватывает младенца на руки. Дэйв отчетливо видит на спине у младенца свое родимое пятно в форме полумесяца. Человек в черном делает жест рукой, и полукруглая стена перед ним исчезает. В образовавшемся портале видно парк, по краю которого проходит оживленное шоссе с мчащимися по нему автомобилями. Фигура в плаще вместе с ребенком на руках выходит на дорожку парка, и портал закрывается.

– Кто это был? – спрашивает отец Дэйва.

– Мы можем навести мост на Дэйва? – говорит кто-то из женщин.

– Я его больше не чувствую, – медленно ровным и тихим голосом произносит Ирэн.

Прежде, чем изображение на стене пропало, оно успело еще раз выхватить безжизненное лицо его матери. Дэйв вскрикнул и проснулся.

Он так и не смог больше уснуть. Лежал на спине, смотрел в потолок и беззвучно плакал от злости.

Его мать убил кто-то из Ордена, раз именно ее смерть помогла им одолеть восставших. Мастер, вопреки мнению Яжинки, владеющий технологией порталов в другие миры. Это мог быть только глава! Он убил его мать! Не только у Ирмы есть повод для мести этим магистрам! Как же он теперь их всех ненавидел!

Знать бы только точно кто это был!

***

Следующий день был прекрасен. Дэйв проспал и спустился только когда Ирма уже сидела за столом. Она улыбнулась ему, и ее глаза расцвели солнечно голубым морем.

После завтрака, который приготовила Яжинка, они вдвоем сбежали с холма вниз к морю и сели в тени последних сосен, растущих на небольшой скале над бьющимися внизу волнами. Ирма попросила, чтобы Дэйв все же пересказал ей сон про испытания ее матери. После рассказа она сидела некоторое время ковыряя сорванной веткой мох на камне.

– Бабушка рассказала про главную ошибку мамы. Если к тебе заранее относятся предвзято, то ты должен быть не просто чуть лучше. Надо быть на две головы выше всех, чтобы у настроенного против тебя жюри не было бы никаких шансов выбрать не тебя.

– А что ты сделала? Например, с водой?

– Я прогулялась по ней. Сначала, как и мама, вынула всю воду, придвинула ее к себе, взошла на этот водяной куб, и пролетела на нем над трибунами.

– Круто! А потом?

– Мне показалось, что еда или напитки – это слишком банально. Конечно, судьи высоко оценивают именно создание органики, потому что ее труднее сделать. Но самое сложное – это не вкус, а запах. Я наполнила трибуны ароматом.

– Каким?

– В том то и дело, что для каждого это был свой запах. Что-то, связанное с его самым приятным воспоминанием.

– А как это? Ты разве могла удержать в уме столько молекул? А как ты узнала, что для каждого нужно?

Тут он покосился на сидящую рядом на камне птицу, которая в этот момент тщательно чистила металлические перья.

– Первый вопрос снимается, – сказал он, ухмыльнувшись.

– В том то и дело, что вещество было одно. Просто очень сложное. Оно так действовало, что вызывало приятные эмоции и воспоминания. Само по себе оно почти не пахло и запах додумывал себе каждый сам. Кстати, я его тоже вычитала в ваших же научных журналах. В смысле из мира духов. Прости, я до сих пор считаю тот мир твоим. Расскажи, кстати, как ты там жил.

Дэйв постепенно рассказал ей о своем детстве в Туле и о школе, которая особенно заинтересовала Ирму. О том, как непросто жить сиротой в классе, где у всех остальных есть не только родители, но и братья с сестрами. Про педсовет и угрозу исключения тоже пришлось поведать.

Ирму больше всего интересовало как и что преподавали в школе. Так у них даже в университете при Ордене не учили, и она откровенно ему позавидовала:

– Хотела бы я учиться у вас. Столько знаний и все даром! Ты же сказал, что все книги мира вам доступны через этот… интернет! Это же сказка какая-то, а не школа!

– Думаю там многие бы с тобой не согласились, – улыбнулся Дэйв, – У нас все мечтают попасть в мир, где есть что-то типа волшебства. Никаких усилий. Взмахнул волшебной палочкой… ну у нас думают, что магия только с ее помощью делается, и все что хочешь перед тобой появилось. Ну или хотя бы как у вас с этой Силой. Создавай что угодно просто мыслями. Даже волшебство не нужно.

– Чушь какая! – фыркнула Ирма, – даже чтобы сделать простую кружку надо столько всего изучить, что любой гончар за это время и с меньшими усилиями налепит тысячу таких. Сила не делает жизнь ни легче, ни проще. Кроме того, она заставляет тебя нести ответственность за то, что происходит вокруг тебя. Если кто-то в Розеграде покалечился и остался инвалидом, то это потому, что я не вылечила. Если на полях нет урожая, то это потому, что я вовремя не подумала о дожде. Ты не представляешь, как это тяжело! Вот я сижу здесь, а в городе тем временем идет жизнь. Кому-то каждый день становится плохо, а я не могу помочь. Брат бы мог, но не станет.

Ирма тяжело вздохнула.

– Ты вот завидовал тем, у кого есть братья и сестры. У меня есть брат, но я все равно всегда была одна. Ни родителей, ни подруг. Лет до пяти мне еще позволяли возиться в одной песочнице и носиться по двору замка вместе с детьми прислуги. Потом бабушка сочла это несоответствующим моему статусу, и другие дети в замке стали обходить меня стороной. Если я подбегала к ним, то они не играли со мной, а склонялись в поклоне. Так прошло еще четыре года. У меня были учителя, у меня была бабушка, которая мало отличалась от очередного преподавателя. Она никогда не хвалила… никогда даже не гладила по головке. Вообще никакого тепла и ласки. Ну может самую капельку. Все подобные случаи я могу перечесть по пальцам.

Дэйв внимательно смотрел на Ирму. Ему показалось, что ее глаза блестели больше обычного.

– Потом уехала и она. Однажды, после инициации брата, она просто собрала вещи и уехала. Я даже не спросила надолго ли, а она так больше и не вернулась. На меня внезапно свалилось все управление замком и землями вокруг. Формально считалось, что всем этим теперь должен был заниматься мой совершеннолетний брат. Но он как начал праздновать со своими друзьями «окончание мучений», как он называл учебу, так и не вылез из этих пирушек. Он воспринял свое новое положение как свободу от всего, а не как новые обязательства. Всеми делами пришлось заняться мне, а было мне тогда всего одиннадцать лет. Ты представляешь себе, что такое управление замком и всеми землями, включая два немаленьких города? Хорошо еще, что я привыкла учиться самостоятельно, а в замке было много… очень много книг. В том числе и пособий для молодого дворянина как управлять прислугой, как выстраивать экономику своего княжества или графства. Я справилась.

Дэйву сейчас стало так жалко ее, что сердце сжалось. Это он то думал, что был одинок?! У него были друзья в Туле, у него был целый класс товарищей. У него, в конце концов, был Пашка. У Ирмы не было никого. Вообще никого! Она по-настоящему была одна во всем мире.

Дэйв положил свою ладонь сверху на руку девушки. Она запнулась. Они сидели молча, глядя друг другу в глаза. Ирма повернула руку ладонью вверх и слегка сжала его пальцы.

– Спасибо, – тихо сказала она.

Ее глаза стали сине-зелеными. Дэйв никогда раньше не видел в них такого оттенка.

– Ты не представляешь, как мне не хватало вот этого. Выговорится. Поговорить с кем-то откровенно. С тем, кто поймет. До этого единственным моим собеседником был только мой дневник.

Сказав это, Ирма смутилась и отвернулась в сторону моря. Некоторое время они молчали, смотря как разбиваются внизу волны.

Дэйв не знал, что сказать. Сердце колотилось как сумасшедшее. Надо было что-то произнести, но он не мог найти слова.

Могол почувствовал их волнение. Подпрыгивая, подобрался на всякий случай поближе и положил голову девушке на плечо.

Ирма рассмеялась и погладила птицу.

– А почему он все время молчит? – спросил Дэйв, обрадовавшись, что птица чуть разрядила обстановку, – я ни разу не слышал от него ни звука.

– Наверное, он еще не выбрал как ему петь. Обычно же родители учат птенцов. А у него нет родителей. Как у нас с тобой. Нас тоже никто так и не научил как быть собой. Все пришлось самим.

Они проговорили до самого вечера. Сидя на камне над бушующем морем и держась за руки.

***

Для Дэйва это был период настоящего счастья. Просыпаться каждое утро в собственном доме, сбегать вниз и встречать там взгляд этих невозможно синих, лучащихся от радости, глаз. Если бы он жил здесь один, то, наверное, помер бы со скуки. Никаких развлечений, кроме прогулок по саду между увешанных спелыми оранжевыми плодами апельсиновых и мандариновых деревьев. Даже искупаться было нельзя – пляжей рядом не было, да и начался сезон штормов, так что заходить при таком волнении в море среди крупных камней и скал было очень опасно.

Все менялось, из-за того, что рядом была Ирма. Гулять по саду и разговаривать можно было часами и казалось, что времени постоянно не хватает. Чаще всего они просто сидели в беседке в саду или на берегу моря, на мокрых от брызг камнях и разговаривали.

Иногда Дэйв ловил себя на мысли, что никак не может поверить, что они знакомы меньше двух недель. Было такое чувство, будто он знает ее всю жизнь, и в то же время не знает совсем, каждый раз открывая в ней что-то новое. Они даже думали иногда одинаково. Иногда он начинал мысль, а она тут же ее продолжала, причем именно так, как сказал бы он, или наоборот – он отвечал на вопрос, который она только начала задать.

Когда на улице шел дождь, они сидели в гостиной и мучали бабушку Яжинку вопросами. На какие-то она отвечала с охотой, одновременно занимаясь приготовлением обеда или ужина, а на какие-то реагировала странно. Замолкала, так, что слова не вытянешь или просто отвечала, что еще не время им это знать.

Но зато при помощи Ирмы Дэйв хоть немного разобрался в том, о чем старушка недоговаривала. Мастера считали, что из обычных людей действительно исходит жизненная энергия, которая и дает дворянам их Силу. У жителей Земли и у демонов мастера ее не чувствуют, и потому не считают их за людей. Ирме первой, после намеков Яжинки, пришла в голову идея, что речь тут идет вовсе не о душе, а о вере. Люди в этом мире верили в богов. Для обретения могущества магистрам нужно было обратить веру народа в свою сторону, для чего и были проведены казни богов и придумана процедура инициации, как доказательство силы мастеров.

Дэйв тут же добавил, что земляне, понятное дело, не верят ни в каких мастеров, и веры от них местные дворяне не получают. Хотя благодаря каким-нибудь поклонникам сказок о магах, какие-то крохи Силы мастер все-таки и на Земле может использовать. Но как это все объясняет способности Дэйва и как в это все вписывается третий мир они как ни обсуждали, но так и не поняли.

Однажды, во время очередного дождливого вечера Ирма сидела на диване, подобрав ноги и свернувшись калачиком под теплым пледом. Могол, нахохлившись – он ужасно не любил дождь – сидел на своем любимом месте на спинке стула в углу гостиной. Старушка готовила шарлотку и была вроде в хорошем расположении духа, так что Дэйв решил все-таки вывалить Яжинке результаты всех их совместных с Ирмой обсуждений и все-таки выяснить истину.

– Хех… все вы правильно додумали, но мысль до конца не довели. Миры отличаются не только тем, во что люди верят, но тем, как жители своей верой распоряжаются и как ей на мир воздействуют. Мысль материальна. Слышал такое? Вот только не мысль, а вера. Этот мир вообще сотворен. Вот веру все по-разному материализуют, – Яжинка сделала паузу, во время которой раскатывала тесто. Потом продолжила:

– В этом мире люди своей верой не распоряжаются, а отдают ее бездумно вовне. Не берут ответственности за мир, если так можно выразиться. Не потому, что такие глупые. У них просто нет органа, чтобы веру в реальность воплотить самостоятельно. Поэтому и в мире тут такой хаос. Он переполнен энергией, которая его в разные стороны дергает. Теперь представь, что вдруг появляется человек-приемник, который эту силищу умеет впитывать, через себя и свою волю пропускать и во вселенную сфокусировано выдавать. Он тут же всемогущим становится и этой мощью может мир менять как хочет. Вот тебе и мастера разума. Боги долго отбирали тех, кто приемником мог бы быть. Создали и обучили их на свою голову. Мастер забирает у народа право управлять миром, а народ его отдает не пикнув. Вот в чем суть. Этот мир – Навь. Мир, где реальность отсутствует. Чистый хаос из энергии и считанные единицы тех, кто этим хаосом может управлять, материализуя свои мысли.

Бабка опять взяла паузу, во время которой насыпала на тесто яблок и начала украшать будущий пирог витыми косичками из теста.

– На Земле люди веру не отдают, но самостоятельно материализовывать тоже не могут. Они усилители. Усиливают веру друг друга до такой степени, что она становится реальной. Коллективная вера, понимаешь? Они могут менять мир только все вместе. Во что большинство верит, то и материально. Верят все в летающие тарелочки, и те действительно по небу летать начинают. Прошла мода на них, и все. Пропали тарелочки. Все связаны в одну сеть. Земляне, таким образом, создают уникальное поле, связующее всех воедино. Ноосферу. При должной чувствительности житель Земли может с ее помощью узнать то, то, что известно другим. Интуиция, вещие сны, де-жа-вю… все это оттуда берется. Да и некоторые твои сны тоже. Земля – это Явь. Реальность, создаваемая всеми. Землянин тут, в Нави, для мастера разума бесполезен не потому, что в него не верит, а потому, что отдавать ничего не может.

Бабка поставила пирог в печь.

– Ну а теперь про Правь. Там как раз живут те, кто веру умеет материализовывать самостоятельно. Каждый сам создает вокруг себя свою вселенную, где существует только то, во что он верит. Его мирок постоянно взаимодействует с другими, может даже сливаться с ними на время в единое целое, но все равно, вокруг каждого жителя Прави всегда его собственная вселенная, в которой чужая вера просто растворяется без остатка. Чем к нему ближе, тем меньше вера других на него влияет. Правь – сверхреальность. Наслоение бесконечного числа индивидуальных миров.

Тут Яжинка подошла к Дэйву, наклонилась и глядя ему в глаза сказала:

– И вот способность управления верой, мальчик мой, по наследству и передается. А теперь подумай, что в тебе намешано.

Дэйв взъерошил волосы. Потом медленно, размышляя вслух, сказал:

– Я, значит, от матери получил способность формировать реальность вокруг себя, а от отца … усиливаю сам себя?

– Именно. Поэтому твои способности куда больше, чем у матери. То, что ты Силу уничтожаешь – это ерунда. Вырос ты в мире без нее, вот и не признаешь, пусть и подсознательно. Главное, что ты мир вокруг себя сам творишь. Ты привык к Земле, вот и вокруг тебя чистая Явь. Мастера бессильны, смартфон работает и так далее. Вырос бы ты здесь, как Ирма, и все иначе было бы. Но учти, что если мощь Ирмы идет от ума, то твоя, можно сказать, от сердца. От веры в себя. А ее у тебя с гулькин нос. Она вон, – Яжинка кивнула в сторону девушки, – всю жизнь свой мозг тренировала. А ты в этом плане все на печи лежал, да калачи жевал. Начни наконец осознавать кто ты есть и что ты можешь.

Дэйв почему-то покраснел.

– А я впитываю чужую веру, и одновременно живу в своем мире. Поэтому я могу применять Силу рядом с ним? – подала голос с дивана Ирма.

– Да, внучка, верно, – улыбнулась бабка, – чужая Сила работает рядом с тобой потому, что ты в нее веришь. В свою, благодаря своей страсти к учебе и тренировкам, ты веришь безоговорочно, и в итоге ты сильнее любого мастера разума во много раз. Но с тобой особый случай. Дед то твой из богов. Они вообще дети веры. У них и ДНК то нет. Их вера людей когда-то вообще создала из вакуума.

– Из ничего?

– Из чистой Силы. Народ, когда совсем до края дошел в этих вечных войнах, смертях, голоде, разрухе, то настолько поверил и захотел, чтобы они пришли, что из этой чистой энергии боги и возникли. Это только здесь, на Нави возможно было. В кои то веки энергия хаоса сконцентрировалась и выплюнула из себя что-то полезное. Так что боги веру могут материализовывать просто своими желаниями. Если мастер действует мозгом, все продумывая и просчитывая, то бог просто хочет, чтобы что-то появилось, и все. Только так ты свою птичку сделать и могла.

– А как же моя мать могла быть дочкой бога, если у богов ДНК нет?

– А он ее себе придумал. Дэ-эн-ку эту. Ради бабки твоей. Такая женщина была в юности! Ох! Даже богов с ума сводила. А богу живое создать не трудно. Вот и родилась у них дочка. Мы потом голову сломали, ее генетику изучать. Вообще ни на что не похоже.

Тут Яжинка осеклась, словно сказала лишнее. Потом добавила:

– В общем, дети мои, как-то так. Главное, Дэйв, поверь, наконец, в себя, и начни действовать осознанно, а то ты, прости, пока как обезьяна с гранатой в руках. Ты ж по способностям круче любого мастера разума.

Дэйв ошарашенно моргал, пытаясь осознать то, что услышал.

Яжинка только рукой махнула.

– Вы иногда такие слова говорите… вы тоже ведь не из нашего мира, да? – спросила неожиданно Ирма.

– Сложно не понять. Меня с Яви пригласили сюда, как одного из лучших микробиологов и генетиков. Но хватит об этом. Пора пирог доставать.

Когда старушка так категорично замолкала дальше пытаться разговорить ее было невозможно.

***

В этот же день Дэйв решил проверить слова Яжинки про ноосферу. Весь день он специально думал о друзьях. Особенно о Дарье. Если вычислить мальчишек Ордену было сложновато, то вот оборотень в городе явно был один. Вдруг мастера могут почувствовать ее способности? Тогда ей грозит опасность.

Этой ночью ему приснился необычный сон. Дэйв не был участником событий, как обычно, а находился в голове чужого человека. Чувствовал только его мысли, видел его глазами, но прекрасно осознавал, что это не его тело.

Он вышел на охоту в первом часу ночи. Этот курортный городок был отличным загоном для тихих овечек. Даже скучно. Это в далеком мире духов он каждый раз чувствовал риск. Не имея возможности развеять растерзанное бездыханное тело девушки он каждый раз оставлял след для местной полиции. Конечно, задурить голову какому-нибудь следователю было не сложно, но он слишком хорошо знал, что полиция у духов – это большая многоликая машина. Уберешь одного, возникнет другой. Да еще с ротой спецназа.

В конце концов он все-таки попал… потерял осторожность, схватил очередную красивую овечку на улице, рассеяв внимание немногочисленных прохожих… кто же знал, что рядом окажется какой-то князь из Твери. Более сильный мастер. С ума сойти! Вероятность встретить на окраине Москвы кого-то сильнее его, магистра Ордена, была один на миллиард! Мелкий паренек, еще до инициации. Таких в южной части Империи точно не было. Он точно тверской. И очень принципиальный. Противостоять ему и полиции вместе взятым было самоубийством.

Пришлось срочно бежать с той стороны домой, под защиту отца. Тот снисходительно относился к его шалостям с бездушными куклами на той стороне, но охотится в своих угодьях, в Любограде, запрещал строго. «Не гадь там, где кормишься», – говорил. Плебс можно было резать только на чужих территориях. А там всегда свои князья, с которыми сталкиваться себе дороже. И вот удача. Курортный городок, где пропала княгиня. Безвластие. Какое сладкое слово.

Жаль только азарт уже не тот. Тут его никто не поймает, ведь здесь он не оставляет тел. Хотя после двух пропавших девушек мелкий городишко всполошился. Женщины старались не выходить на улицу в одиночку после заката солнца, а парни провожали девиц до порога. Ерунда. Всегда найдется одинокая дуреха, которой наплевать на запреты родителей. Вот и сейчас… мелкие шажки каблучков, гулко разносящиеся по длинной каменной подворотне. Идет.

Все как всегда. Наброситься неожиданно, прижать к стене и дать приказ замереть. Дальше склониться к уху, и шептать, внушать этому маленькому глупенькому мозгу…

Он не любил крики и слезы. Жертвы должны были сами идти за ним, а потом глупо и счастливо улыбаться даже когда умирали.

Еще шаги. Тоже женские. Две овечки сразу… неожиданно и приятно. Первая уже стоит как столб, можно ее пока отпустить и закончить внушение после. Он зашел за угол. Сейчас вторая бросится к первой, выяснять что с той случилось, и он тут как тут.

Шаги замерли посреди прохода. Осторожная или пугливая. Ну что ж. Внушение можно провести и на расстоянии. Он вышел из-за угла.

Шагах в десяти от него стояла невысокая темноволосая девушка и пристально исподлобья смотрела ему в глаза совсем без страха. Странно. Овечки всегда боятся. Он протянул руку и попытался представить себе мысленно как паралич охватывает все мышцы незнакомки, но впервые у него ничего не вышло. Девушка словно была одета в непробиваемую для Силы алмазную кожу. Абсолютная темнота внутри.

На краткий миг он испугался. Это что же? Опять мастер? Но тут же одумался. Нет! Здесь, в родном мире он легко чувствует Силу, исходящую от других. Слабое тепло от простых людей и острые лучи концентрированной Силы от мастеров. Девушка еле теплится. Даже слабее, чем обычные люди.

Но если ей нельзя провести внушение и стереть память, то она опасный и ненужный свидетель.

Все это пронеслось в голове за какую-то секунду, и он тут же начал действовать. Большой камень из кладки над головой темноволосой, подчиняясь его приказу, рухнул той на голову. Но девушки на месте уже не было. Проворно, как кошка, она отскочила назад. Камень разбился о мостовую. Для девушки это послужило сигналом. Она приняла странную незнакомую боевую стойку и зло сощурилась.

Тут он рассердился всерьез. Эта мерзавка реально считает, что может бороться с магистром Ордена?! Все камни на стенах вокруг незнакомки ощетинились длинными кинжалами. Та что-то тихо зашептала. Он усилил колебания воздуха и расслышал: «…быстрая как кошка, тихая как тень, гибкая как змея, хитрая как лисица и опасная как летящая стрела».

В воздухе появились сотни лезвий и с быстротой молнии полетели в сторону девушки. Темноволосая внезапно рухнула на землю мешком пустой одежды. Ниже свистящих и беснующихся клинков мелькнуло тело змеи в длинном броске.

Он стеганул по земле огненным бичом, возникшим в руке, но змеи уже не было. Темный пушистый хищник взлетел на одну стену, а оттуда, когда по камням стеганула огненная плеть, перепрыгнул на противоположную, приближаясь все ближе и ближе.

Он окружил себя плотным облаком из длинных игл, которые тут же выстрелили во все стороны. От этого нельзя увернуться. От этого не может быть защиты. Этому трюку в боевом крыле он учился долго. В каждую иглу вложено столько Силы, что ни один мастер не в силах отбить их. Одну и то кое-как, но не все облако. Эти иглы прошьют любой щит из Силы, а даже если промахнутся, то развернутся и ударят со спины.

Страшный бронированный монстр прошел сквозь смертоносное облако, как сквозь туман. Иглы отскакивали от хитинового корпуса оставляя только слабые царапинки.

Он закричал, когда мерзкая зубастая пасть оказалась совсем рядом. Монстр подхватил его длинным шипастым хвостом и швырнул как куклу на сотворенные им же кинжалы, торчащие из стен.

Дэйва выкинуло из сна.

Сердце бешено колотилось. Теперь, когда он мог думать не мыслями этого маньяка, а своими собственными, он еще раз прокручивал в голове этот странный сон. Вспоминать чужие воспоминания было странно. Он видел собственное лицо, искаженное злостью – именно так его увидел младший Гаррах на бульваре в Москве. Припомнил сосредоточенное лицо Дарьи, стоящей в одиночку против магистра Ордена в темной подворотне. Ведь она там не случайно оказалась. Наверняка шла по следу. А что, если Орден теперь устроит охоту на нее? За Дарью теперь вдвойне страшно стало…

***

Через несколько дней неожиданно снова приехал Норман, и не один, а с пассажирами. С телеги соскочила четверка ребят.

Дэйв увидел их через окно гостиной.

– Ян! Дарья! Чиж! – он с криком выбежал на крыльцо. Друзья кинулись к нему обниматься. Марьяна, шедшая позади них, смущенно остановилась.

– Мы подумали, и решили, что беды не будет. Орден забыл о Розеграде. За ребятами уж точно никто не следит, – сказал, подходя Норман, – а вам пообщаться не помешает. А то совсем тут со скуки пропадете.

– А Марьяна то откуда? – шепотом спросил Дэйв у Дарьи.

В это время из дверей дома к ним вышла Ирма.

– Она все твердила, что ей очень надо с Ирмой повидаться. Какие-то городские проблемы, которые ну вот очень надо передать. Решили взять с собой.

– Правильно что захватили, – сказала Ирма, – мы с ней так не успели толком поговорить после испытаний, – и пошла, улыбаясь, к мявшейся поодаль Марьяне.

Они расположились в летней беседке в саду. Могол сел на перила прямо за Ирмой, чем изрядно напугал Чижа. Тот на всякий случай отодвинулся от птицы подальше.

Друзья рассказывали друг другу новости наперебой. Больше всего в Розеграде обсуждали происшествие на турнире.

– Ох и переволновались же мы. Там все взрывается, вы после этого пропадаете, и ни слуху ни духу. Мы уже собирались все вместе на ваши поиски в столицу отправляться, когда нас этот твой посланец нашел – сказала Дарья.

– Ага, заявляется такой официальный. «Ян Дворжек?», – спрашивает. Я аж напрягся. «У меня к вам сообщение от Дэйва». Я только со второго раза понял, о ком он вообще. Все тебя Иваном почему-то помню, – заявил Ян.

– Кстати, кто это? – спросила Дарья.

– Это друг и помощник моего отца. Я ему верю, как себе. Это он нас вытащил из-под носа Ордена с турнира. И сюда привез.

Когда остальные отвлеклись, обсуждая гулявшие в народе слухи о происшествии в столице, Дарья наклонилась к Дэйву и прошептала на ухо:

– А какого лешего ты сказал ему, что я оборотень?

Дэйв покраснел.

– Прости. Он и так уже знал, что нам какой-то мастер разума помогал с каретой. Про твое превращение знал. От того насколько ты сильный мастер зависели его дальнейшие планы.

– Ладно, – кивнула Дарья, – только прошу… Больше никому! В Постойне народ, когда узнал, что местный учитель оборотень, так и дом сожгли, и его из деревни на мороз прогнали. Он так и помер, замерзнув в лесу. Ты же не хочешь мне такой судьбы? Так что даже Марьяне… а особенно ей. Ни слова!

Дэйв припомнил, что Дарья действительно старалась не показаться Марьяне в образе чужого возле кареты.

– Я понял.

– … А в Любограде там инквизиция вообще озверела, говорят – продолжал тем временем рассказ Чиж, – нахватали зазря кучу народа. Многих потом отпустили. Кого без зубов, кого без ногтей. Жуть в общем. Списали все на неведомых террористов, покушавшихся на главу Ордена, и укравших новую великую княгиню. Так что ты, Ирма, теперь в розыске как заложница бандитов. А еще у нас кто-то девушек красть начал. Две пропало, а третью нашли. Помнит, что набросились, а дальше все забыла. Но похититель пропал. Видимо вспугнули…

Дэйв посмотрел на Дарью. Та совершенно спокойно слушала Чижа, словно и не имела к этому никакого отношения. А вот Ирма на это только хмурилась и молчала, задумчиво вертя в руках сосновую шишку, подобранную в беседке.

К ней подсела Марьяна и что-то зашептала на ухо. Ирма тяжело вздохнула и начала что-то объяснять, с таким видом, как будто рассказывает нерадивому ученику решение какой-нибудь простой задачки уже раз в пятый. Дэйв хотя и не слышал их разговор, но догадывался, о чем он.

– А что, вы на турнире правда главу Ордена чуть не угрохали? Как он вас там одним движением брови по земле то не раскатал? – поинтересовался Чиж.

– Да нет, он сразу ушел, как почуял неладное, – начал было говорить Дэйв, но Ян его перебил:

– Да какая Сила рядом с Иваном… то есть с Дэйвом! Забыл, что ли? Он же все блокирует.

Марьяна вздрогнула и стремительно обернулась к Яну. Тот осекся, встретив взгляд Дарьи. Она, плотно сжав губы, еле заметно укоризненно покачала головой и отвернулась.

Но ситуацию было уже не исправить.

– То есть как блокирует? – спросила Марьяна.

– А вот так, – Чиж не уловил молчаливый диалог Яна и Дарьи, – Вокруг него Сила исчезает! Да и поодаль она слабее, чем обычно. Мастера рядом с ним бессильны. Ну кроме Ирмы почему-то…

– А ты же был рядом во время испытаний… – протянула Марьяна.

– Я специально далеко держался, чтобы не помешать никому… – начал было Дэйв, но Марьяна его перебила:

– Так это я из-за тебя ничего не смогла сделать?!

В глубине души Дэйв и сам это предполагал. Если он влиял на способности мастеров разума даже в другом городе, то его близость к арене испытаний должна была немного снизить силу всех участников. Марьяна была так слаба, что ей могло и этого хватить. Поэтому он ответил как-то не очень уверенно:

– Я не думаю, что мог настолько повлиять…

– И ты знала и молчала! – вскочив со своего места крикнула Марьяна Ирме. Затем, повернулась к Дэйву:

– Ненавижу тебя! Ненавижу! И вас всех ненавижу! Вы все меня подставили! – крикнула она со слезами на глазах, после чего выбежала из беседки и помчалась в глубину сада.

Воцарилась тишина. Чиж сидел, выпучив от удивления глаза. Ян, осознавая свою вину, понуро опустил голову. Дарья раздраженно смотрела в сад, отвернувшись от него, постукивая пальцами по перилам. Могол, почувствовав ссору, раскрыл крылья и возмущенно замахал ими, звеня перьями.

– Я пойду поговорю с ней, – тяжело вздохнула Ирма и вышла из беседки.

В это время к ним вошла Яжинка:

– А ну давайте все быстро обедать, а то с дороги есть небось хотите. Вон у того так вообще глаза голодные, как у волчонка – она кивнула на Чижа, – А куда девчонки то ушли?

– Поговорить пошли. Скоро придут, – вздохнув ответила Дарья.

За стол они уселись вчетвером, но не прошло и пяти минут как Ирма привела заплаканную Марьяну. Та демонстративно старалась не смотреть в сторону Дэйва.

Из-за того, что случилось в беседке аппетита не было почти у всех. Только Чиж ел за троих, уплетая все, до чего дотягивался.

– Классный у тебя дом, – Чиж постарался разрядить обстановку, когда понял, что больше в него еды уже не влезет, – круто ты устроился. Еще совсем недавно со мной на кладбище ночевал, а теперь вона… особняк свой. Ты меня на зиму то в свой гостевой домик пустишь пожить?

– Конечно! – воскликнул Дэйв, – Зачем в гостевой… лучше тут, в этом доме живи! Я вообще вам всем тут всегда буду рад! Считайте этот дом своим. Серьезно. Если вдруг в городе у вас будут какие-то проблемы, приезжайте и живите!

– А ты что тут, навсегда поселился? – спросил Чиж.

Дэйв почувствовал на себе внимательный взгляд Ирмы. Она даже отложила вилку, которой рассеяно ковыряла овощи в тарелке и очень внимательно слушала, что же он ответит. Дэйв заволновался, не понимая возникшего напряжения.

– Я… я не знаю. Это дом родителей и мне тут нравится, конечно. Но у нас сами знаете, такая жизнь бурная и непредсказуемая. Я не могу с уверенностью сказать, что я через неделю-то делать буду. Пока все не успокоиться, мы здесь поживем. Потом посмотрим.

Ирма медленно отпила воды из стакана, поставила его на стол и, поднявшись, спокойно сказала:

– Я скоро вернусь.

И вышла из гостиной.

Все недоуменно проводили ее взглядом. Только Дарья, сжав губы, мрачно смотрела в свою тарелку с нетронутой едой и равномерно постукивала ногой по полу.

Ирма вернулась минут через десять, как ничем не бывало. Извинилась, села на свое место и непринужденно спросила у Марьяны: «Ну как тебе пирог? Понравился?»

Дэйв украдкой заглянул ей в глаза. Они были цвета грозового моря.

***

После обеда они всей компанией пошли прогуляться к берегу. Ирма с Марьяной болтали и шли чуть впереди, а Дарья плелась последней. Дэйв, увидев, что та сильно отстала, остановился. Девушка дошла до него и сказала:

– Пошли. Говори тихо. Не хочу привлекать внимание остальных.

– Что случилось?

– Не нравится мне все это. Будь настороже.

– Что именно не нравится? – Дэйв оглянулся по сторонам.

– Я не только оборотень. Я еще и эмпат. Понял, наверное, когда мы с тобой только знакомились. Я чувствую чужие эмоции. Ложь чую очень хорошо. Да и вообще сильные чувства. Понять головой не всегда могу, но всегда ощущаю. Тут что-то нехорошее зреет. Не могу объяснить.

– Что? Тут опасность в лесу? Сейчас?

– Да нет же. Опасность в нас. В нашей компании. Тут все кроме Чижа что-то скрывают от остальных, и боятся, как бы это не вышло наружу. И это что-то очень нехорошее. Черное. Страшное. Не знаю, как описать.

– И у меня тоже?

– Меньше, чем у остальных. Потому тебе и говорю. В тебе есть ненависть, но ты ее спрятал, и она не по нашу душу. Наверное, ты попал в дом погибших родителей и разбередил старые раны. У Марьяны, Яна и Ирмы все хуже…темное… даже черное внутри. Это не от того, что случилось в беседке. Марьяна с Яном и сюда уже ехали с огромным грузом на душе. Я еще в дороге напряглась. Да и раньше я тоже начала что-то чуять. После твоего отъезда Ян ни разу не пришел на наш совет трех. Мне кажется, он даже начал меня избегать. Затем Марьяна, черна как ночь, поехала с нами. Ну и Ирма, еще когда нас встретила, была уже внутри мрачнее тучи. Она из-за стола выходила в бешенстве. Но и в беседке, и за столом у девушек тьма только чуть вырвалась наружу. Самый краешек показался только. Там все куда глубже. Хотя мне казалось, что знаю Марьяну всю насквозь, я сейчас не могу понять, что с ней.

– И что мне делать? – растерянно спросил Дэйв.

Дарья посмотрела на него так, что он понял, что спросил глупость.

– Я не знаю, что делать. И не понимаю, что происходит. Просто будь настороже. Я на обратном пути тоже попытаюсь понять, что у этих двоих на уме, а ты присмотрись внимательнее к Ирме. Вот и весь совет. Я как лиса чую опасность. У меня сейчас на загривке вся шерсть дыбом, если бы она сейчас на мне была. На языке привкус страха. Только вот как человек я не могу понять в чем дело. Все. Пойдем их догонять. Не надо привлекать внимание.

Дэйв все-таки был очень плохим актером. Ирма сразу почувствовала перемену в его настроении и молча внимательно рассматривала его, пока друзья рассаживались по валунам на берегу.

Разговор так и не склеился. Они пытались непринужденно болтать о пустяках, но напряжение действительно висело в воздухе. Теперь и Дэйв его чувствовал. Каждый произносил явно не то, что думает, и даже более того, молол какую-то чепуху, чтобы никто не понял, что у него на самом деле внутри. Только наивный Чиж говорил все от чистого сердца, но даже он почувствовал, что что-то не так, и в конце концов замолчал.

Мучительное общение прервал внезапно появившийся Норман, заявивший, что друзьям пора ехать обратно, а то их хватятся в городе.

Компания молча дошла до ворот.

– Мы еще приедем! – заявил Ян, – Через неделю, а может и раньше.

– Хорошо, будем ждать, – улыбнулся Дэйв, но чувствовал: не приедут.

Дарья молча кивнула Дэйву, показав глазами на Ирму. Он кивнул в ответ.

– Как холода настанут, жди в гости, – заявил с улыбкой Чиж. Дэйв опять кивнул.

Марьяна демонстративно попрощалась только с Ирмой. Да и то как-то холодно и отстранено.

Телега Нортона увозила ребят в сторону леса. Ирма стояла рядом и махала им вслед, а Дэйв опять украдкой заглянул ей в глаза. Они все еще были темны, как небо перед штормом.

***

Визит друзей, по задумке Нортона, должен был принести радость, но подействовал ровно наоборот. Ирма совсем отстранилась и замкнулась.

На следующий день небо затянулось тучами и пошел противный моросящий холодный дождь, затянувшийся на несколько дней. Гулять не получалось. Спасала только небольшая библиотека, которую они нашли на втором этаже дома.

Разговаривали они теперь редко. Ирма все чаще забиралась на диван с ногами, укрывалась пледом и молча читала книжку. И грустнела с каждым днем. Дэйв пытался хоть как-то выяснить что с ней, но она только вежливо натянуто улыбалась и уверяла, что все в порядке.

Однажды ранним утром на пороге внезапно возник охотник, которого Дэйв видел на турнире. Тот, кто так быстро стрелял в стражников.

– Привет, чемпион! – заявил Ларс с порога.

– Здравствуйте, – осторожно ответил Дэйв.

Ирма молчала, удивленно переводя взгляд с одного на другого.

– Пойдем, потренируемся, – как ни в чем не бывало сказал охотник, как будто они были знакомы с Дэйвом уже давным-давно.

– А с вами можно? – нетерпеливо вскочила с дивана Ирма.

– Конечно, великая княгиня, почту за честь! – при этом Ларс весело подмигнул ей, что совсем не вязалось с таким официальным обращением, а затем, окликнул, направившегося к дверям Дэйва:

– Лук не забудь!

Сад за домом был достаточно большим, чтобы послужить стрельбищем. В дальнем конце стоял какой-то старый сарайчик для хранения лопат и прочих инструментов. На его стене Ларс и намалевал мишень.

Дэйв уже приготовился к стрельбе, ожидая, пока охотник дойдет от сарая до него, но Ларс вдруг остановился на полпути.

– Стреляй в меня, – крикнул он.

– То есть?

– Что непонятного? Стреляй в меня.

– Зачем?

– Затем, что иначе я слишком долго буду объяснять тебе что именно ты делаешь не так и почему, а ты будешь не верить и сопротивляться. А так сразу поймешь.

Дэйв неуверенно натянул тетиву, вполсилы. Стрелять в живого человека было страшно. Он на всякий случай все-таки прицелился чуть выше головы Ларса. Тот стоял, спокойно опустив лук. В другой руке он держал несколько стрел.

Дэйв выстрелил.

Ларс, тут же мгновенно вскинул лук, и… сделал невозможное. Он сшиб стрелу в полете. Ирма, стоящая в сторонке под деревьями, зааплодировала. Дэйв, не веря, пошел вперед и поднял с земли обломки своей стрелы.

– Можешь повторить? – лукаво спросил Ларс, подходя ближе.

Дэйв помотал головой.

– А все потому, что ты выучен стрелять для турниров. В бою так не годиться. Ты достаешь стрелу, кладешь на полочку, перехватываешь и только потом натягиваешь тетиву, прицеливаешься. Представь, что я, стоя в двух метрах от тебя, поднимаю меч, чтобы тебя убить. Стреляй! – вдруг крикнул он. Дэйв зашарил рукой в колчане.

– Убит! – заявил Ларс, хлопнув его концом своего лука по плечу, – Достань стрелу теперь и держи в руках. Стреляй!

Дэйв наложил стрелу на тетиву только начал натягивать ее, как получил по плечу удар.

– Убит. Смотри сколько времени у тебя заняли простые действия. Потому что ты кладешь стрелу слева, как учили. Потом должен перехватить рукой тетиву, прежде чем натягивать. Это потерянная секунда. Смотри.

Ларс выстрелил одним движением. Приложил стрелу справа от лука, одновременно левой рукой отодвигая его от себя и сразу отпустил. Движение было такое, как будто он луком бросает стрелу вперед.

– Видел? Меньше секунды на выстрел. Смотри!

Ларс выпустил подряд четыре стрелы с невероятной скоростью.

– Пробуй! – заявил он, – И забудь про колчан. В бою от него мало толку. Все стрелы держи вот так, в правой руке. Тогда можешь стрелять непрерывно.

Ларс заставлял его стрелять на бегу, в кувырке, в прыжке, делая по два выстрела до приземления.

– Не целься. К лешему прицел! Стреляй сердцем, а не головой. Я видел, ты умеешь. Ты еще до выстрела должен знать, что попадешь! Не думай. Будь уверен.

Это было только начало. Ларс научил его стрелять двумя стрелами по двум мишеням одновременно. Раза с сотого у него даже стало получаться. Он обернулся, чтобы похвастаться Ирме, но той уже не было. Дэйв не заметил, как она ушла.

Дальше началось вообще волшебство. Охотник потребовал, чтобы Дэйв стрелял в мишень, которую от него загораживал ствол дерева.

– Смотри! Прикладываешь стрелу не к середине тетивы. Лук ставишь горизонтально, как кочевники. Оп!

Стрела полетела по дуге, обогнув препятствие, и вонзилась в цель.

Через два часа Дэйв был выжат как лимон. Руки и ноги отваливались. Никогда он не думал, что тренировка по стрельбе может быть такой интенсивной.

Наконец Ларс, улыбаясь, заявил:

– Добро. Толк из тебя будет. Тренируйся теперь ежедневно. Два выстрела в секунду ты должен делать даже если тебя врасплох застали. На автоматизме. Это движение должно в руки зайти, а это только практика дает. Каждый день! А теперь пойдем обедать.

После обеда охотник оседлал свою невысокую гнедую лошадку и уехал, а Дэйв с тех пор каждое утро посвящал тренировкам.

Ирма пару раз ходила с ним поглядеть как он дырявит стену сарая, а потом перестала. Он чувствовал, что напряжение между ними нарастает, но ничего не мог поделать.

Однажды, когда он вернулся со стрельб, то застал в доме бурю.

Глава 14. Проект

Redeus

Из дневника Ирмы де Клер.

7 Пожнеца

Я снова решила вспомнить о тебе, дорогой дневник. Странная у тебя судьба. Мы встречаемся только когда мне плохо. Если мне хорошо, я забываю о тебе напрочь.

Внутренняя усталость у меня устроена по принципу щенка. Это когда он сначала такая велюровая ушастая торпеда, а потом сразу камешек – шевели его, не шевели. Пушистости и ушастости не выдали, дали только зубастость и вот это состояние камешка, которое наступает внезапно, бесповоротно и глухо…

Устать я могу в любой момент. Угадать его нельзя. Заранее о нем сказать тоже нельзя. И вот сейчас он настал. Я устала от всех. От этого дома, от вечно говорящей загадками Яжинки и даже от Дэйва.

Сегодня приезжали его друзья вместе с Марьяной. Кстати, я так и не поняла зачем она то явилась. Никаких обещанных новостей про проблемы в городе она так и не привезла. Даже что там с моим братом происходит в мое отсутствие не знает. Все переживает как же ей бедняжке теперь жить на белом свете, если я так и не вернусь управлять городом.

За столом милый непосредственный Чиж задал вслух тот вопрос, который мучает меня уже неделю. Как долго мы будем прятаться в этом доме, и не насовсем ли мы тут поселились?

И что ответил Дэйв? «Я не знаю».

Прекрасный ответ, достойный героя! Кто-то как будто подменил того юношу, что спасал меня от опасностей в моих снах, что ворвался в мою реальную жизнь как ураган, что клялся вместе со мной раскрыть тайну наших родителей. Где тот герой, что ринулся вызволять меня из рук целой банды головорезов? Когда он успел превратиться в трусливую мышку, спратавшуюся в норку?

За столом я даже не смогла сдержать себя в руках. Вышла на улицу и минут пять колотила со всей злости по стволу ни в чем не виноватого дерева.

Сколько мы еще будем тут сидеть? В конце концов, у меня есть обязанности! Брат, за которым надо следить. Мой народ, за который я несу ответственность. И теперь, после испытаний, несу больше, чем когда бы то ни было! Там неизвестный девушек крадет или убивает, а я тут сижу!

У меня есть моя клятва на могиле матери! Сидя здесь, я ни на шаг не приближаюсь к тому, чтобы раскрыть тайну ее исчезновения… или гибели.

Он не знает! Снял с себя ответственность и полностью доверился этому вояке Норману, который еще неизвестно какие цели преследует. Поднял руки и капитулировал. Закопался в этом своем домишке и рад. Куда ему и зачем идти? Ему и тут комфортно. Про то, что он обещал мне там же, у могилы матери, он, скорее всего, уже забыл.

Решено. Жду еще неделю. Если ничего не изменится, то к лешему Дэйва и его вояк. Я уеду отсюда одна!

13 Пожнеца

Я совсем забросила тебя, мой дневничок. И соврала тебе. Оказывается, мне бывает так плохо, что ни сил, ни желания писать что-либо нет. Все эти дни у меня было ощущение, что я покрываюсь плесенью и гнию заживо. Бесконечные дожди и вечное отсутствие Дэйва. Он здесь, но его нет рядом. Весь в этих тренировках. Он не понимает меня и не чувствует.

Сначала я обрадовалась, когда приехал этот Ларс. Думала, что это встряхнет Дэйва. Вдохнет смелости, заставит действовать. Но нет. Теперь он просто отсутствует по пол дня. Может так и лучше. Мне сложно говорить с ним, сложно сдерживаться, чтобы не накричать. В конце концов, он хороший человек. Он желает мне добра. Наверное, он просто не тот, кто может мне помочь на моем пути. Я не хочу его обижать, но я так больше не могу!

Я не вытерпела обещанную неделю и начала действовать. Для начала я все-таки решила расставить все «точки над и» в отношении Яжинки. Мне уже давно не нравились ее намеки и оговорки, что боги планировали мое появление. Как только начинаешь уточнять, уходит от ответов. Сегодня я почти подловила ее. Она всегда так увлекается тестом, что меньше следит за тем, что говорит.

Я спросила чем именно занималась моя мать, пока была ученицей богов.

– Да чем занималась… училась. Ей двенадцать было всего, когда богов свергли, – ответила она.

– Ну у нее же потом был какой-то проект.

– Да ты и была ее проектом.

– А у вас?

– И у меня тоже ты была, – ответила она раздраженно, так как случайно обожглась о духовку. Дальше она спохватилась и начала опять заговаривать мне зубы, но сказанного было достаточно. Я решила, что я вправе знать!

Яжинка часто вечерами сидит с какими-то бумагами и старается их от меня спрятать, если я неожиданно захожу в комнату. После пары таких моих визитов она вообще стала закрывать дверь на замок. Когда я стучусь, то сначала всегда шелест бумаги, и только потом шаги старушки к двери.

Смешная. Как будто я не знаю где она их хранит. Приехала она с одной большой и плотно набитой сумкой-саквояжем, которая так и стоит под ее кроватью.

Я поднялась наверх и достала саквояж. Да, читать чужие записи некрасиво, но я была уверена, что то, что я найду относится ко мне напрямую.

Помимо странных свертков с какими-то стеклянными сосудами, я нашла то, что искала. Две толстых папки. На первой было написано: « Redeus »

Никакого вводного текста. С первой же страницы шла информация про особенности генной структуры каких-то «объектов». Я перевернула несколько страниц и, конечно, нашла свое дело.

«Объект № 12

Ирма де Клэр.

Дочь Объекта №3 Ирен де Клэр и Объекта А-19. Дата рождения 15 Ледня 244 г»

Генетическая карта, в которой я ничего не понимаю. Общие медицинские оценки развития младенца. А затем: «Выявленные отклонения. 1. Мутация в генах TYRP1, HERC2 и KITLG, передавшаяся от деда по материнской линии. Проявление: белая пигментация волос, аналогичная той, что была у деда по материнской линии. 2. Мутация в генах OCA2 и HERC2 идентичная мутациям у матери объекта. Проявление: возможность изменения пигментации радужной оболочки глаза в течение короткого периода времени, присутствие трех дополнительных пигментов, не наблюдаемых у людей. Остальные отклонения связаны с ожидаемым результатом потомства объектов типа Г и А и описаны в приложении №9».

Сомнений не было – речь шла обо мне. Главное, последние листы в деле были дописаны Яжинкой здесь, в этом доме! Про мои результаты на инициации, про возможность использовать Силу рядом с объектами типа А и главное, рядом с объектом №13.

Она все это время шпионила за мной!

Я перевернула страницу.

«Объект №13.

Дэйв Смит.

Сын объекта А-28 Клариссы Смит и объекта Б-144 Роджера Смита. Дата рождения 30 Ледня 244г.»

Я пролистала дальше. В конце папки был еще один файл. Дело объекта Redeus . Без даты рождения, без имени. Сплошная генетическая мешанина, в которой я ничего не понимала.

Вторая папка именовалась «Генезис» и была куда толще первой. Я даже не стала в нее смотреть. Взяла « Redeus » и сбежала по ступенькам вниз…»

***

Подходя к дому, Дэйв услышал звон разбившегося стекла. Он помчался со всех ног, но вбегая в гостиную через открытые двери с большим трудом увернулся от пролетевшего мимо головы чайника.

Ирма стояла посреди комнаты, в центре урагана. Ее серое платье развевалось на неощущаемом ветру. Вокруг нее самопроизвольно хаотично летала куча посуды, столовых приборов и других мелких предметов. Подкрепленная яростью Сила выплескивалась из нее без всякого контроля, творя настоящий хаос в гостиной. Бледная Яжинка у плиты пыталась что-то сказать или вставить хоть слово. Между ней и Ирмой была рассыпана куча бумаг, выпавших из лежащей на полу папки. Могол молча летал по комнате, и сшибал крыльями посуду с верхних полок, добавляя бардака в общую картину.

– Значит я просто эксперимент? Запланированный эксперимент, так? – кричала девушка, – Меня родили просто чтобы исследовать?

– Да нет же… – попыталась возразить старушка.

– Хватит! Мне! Врать! – прокричала Ирма, – Я все видела! Объект номер двенадцать!

– Ирма, успокойся пожалуйста! – крикнул Дэйв, – Твою Силу могут засечь. Не надо так…

И тут же попал под горячую руку. Две сверкающих молниями грозовых тучи обратили все внимание на него.

– А ты вообще молчи! Тебе лишь бы затаиться и сидеть тихо! Потайной герой! Да пусть засекут! Хотела бы я посмотреть, кто из них сможет меня остановить! Врасплох меня теперь не застанешь! Главное никому не верить!

Дэйв заметил в ее глазах слезы. Ирма продолжила кричать:

– Нет у меня ни друзей, ни даже настоящих родителей. Меня зачали для эксперимента. Меня никто никогда не любил! В моей жизни вокруг только враги и шпионы, делающие вид, что заботятся обо мне, а сами заполняют тут дело на «объект номер двенадцать»!

– Да нет же… —начала было Яжинка, – ты дитя любви!

– Ложь! – крикнула Ирма, с трудом сдерживая слезы. Вы все врете! Одна следит за мной, записывая каждый шаг. Второй, такая же жертва неудачного эксперимента, караулит по приказу этого Нормана, чтобы я отсюда никуда не сбежала! Видеть вас больше не хочу!

Ирма в слезах побежала по лестнице наверх, в свою комнату. Птица улетела за ней. Наверху грохнула дверь и громко клацнул замок.

– Что случилось то? – спросил Дэйв, наклоняясь и поднимая разбросанные листы с пола, – о чем она вообще?

И тут он увидел титульный лист своего дела.

«Объект №13.

Дэйв Смит.

Сын объекта А-28 Клариссы Смит и объекта Б-144 Роджера Смита. Дата рождения 30 Ледня 244г»

«Вот, оказывается, когда у меня настоящий день рождения, – подумал он машинально, глядя на листок, – тридцатого января».

Яжинка решительно прошла мимо него, направившись вверх по лестнице. Дэйв ожидал, что она идет уговаривать Ирму, но старушка прошла к себе в комнату.

Он собрал с пола остальные листки и начал читать их.

Яжинка спустилась через минут пятнадцать с саквояжем в руках, одетая для дальней дороги.

– Мне надо уехать. Я совершила большую ошибку, и, видимо, уже сама не могу исправить. Но я знаю кто может. Береги ее. Я надеюсь, что завтра уже вернусь.

Она прошла к двери, но остановилась на пороге.

– Все прочитал?

Дэйв кивнул.

– Так вот, запомни. И тебя и ее родили по любви.

Дэйв посмотрел на рамку на камине. Он ни на секунду и не сомневался в этом. На фото абсолютно точно были любящие друг друга люди.

Яжинка продолжила:

– Постарайся ей это объяснить, если сможешь. То, что вас изучали, потому что вы удивительные явления, уникальные, необъяснимые – это не умаляет того факта, что вы были любимыми детьми своих матерей и отцов. Но боюсь, что она и тебя не услышит. Главное, не дай ей наделать глупостей. Меня не будет всего сутки. А папку дай лучше сюда. Не дай бог не в те руки попадет.

Яжинка забрала бумаги из рук Дэйва.

– Кстати, кто такой этот Редеус?

– Ты действительно хочешь это знать? – серьезно спросила старушка.

Дэйв подумал. Потом помотал головой.

– Кажется, я и так понимаю. Надеюсь, что Ирма не догадалась. Лучше не говорите. Ведь есть шанс, что я подумал неверно.

– Молодец. Береги ее. Через сутки вернусь.

Яжинка повернулась, закрыла за собой дверь и твердой уверенной походкой пошла по дороге прочь от дома.

***

Ирма так и не вышла до вечера. Дэйв пытался с ней заговорить через дверь, но услышал только глухое: «Уходи».

Сидя в одиночестве в гостиной, он поковырял ужин. Есть совсем не хотелось. Потом решил, что утро, наверное, будет мудренее вечера, и пошел спать.

***

…В общем, дорогой дневничок, наворотила я сегодня дел. На Дэйва я, конечно, зря сорвалась. Он такой же несчастный ребенок, которого создали для генетических экспериментов, как и я. Стыдно теперь перед ним ужасно. За Яжинку не стыдно, а вот за него стыдно. Он не заслужил. Но как теперь выйти из комнаты и общаться с ним я не знаю. Да и бабку эту видеть совершенно не хочу. Уже почти утро. За окном светает, а я до сих пор так и не ложилась. Наверное, все-таки надо поспать. Вдруг решение придет в голову само собой утром? Надо постараться проспать хотя бы до обеда…

***

На следующее утро Ирма не вышла к завтраку. Из ее комнаты не раздавалось ни звука. Дэйв грустно сидел внизу в гостиной, но так ее и не дождался.

Главное он так и не понял, как говорить с Ирмой. Лучше всего ему думалось во время стрельбы, поэтому он взял лук и пошел в сад. Ему пришлось уйти в самый конец сада, в тень, чтобы сарайчик был не со стороны яркого утреннего солнца.

Ирма была зла на него. Это было ясно. Вся эта тьма, что почувствовала Дарья, была по его душу. Дэйв всадил стрелу в центр мишени. Вопрос только что он то сделал неправильно? Дэйв выстрелил вертикально вверх, подождал, пока стрела будет падать и сбил ее вторым выстрелом.

Ведь все же прекрасно. Им было так хорошо вдвоем! Дэйв со злостью всадил еще одну стрелу в мишень. От чего ж теперь ему так плохо то? Может потому, что хорошо было только ему? А плохо потому, что счастье Ирмы, как оказалось, ему даже важнее собственного?

На что она тогда за столом так среагировала? Он сказал, что не знает сколько им еще здесь жить. Но это же не от него зависит! Или все-таки от него? Дэйв опустил лук и задумался. Они до сих пор здесь, потому что он опасается за ее жизнь и не хочет рисковать. Почему она бесится? Ну конечно! Она хочет сломя голову броситься искать свою мать. Ирма столько готовилась к этой инициации и все только для этого. Но это же безответственно, так рисковать сейчас!

Это слово напомнило ему разговор с психологом в школьном коридоре. Он задумался: берет ли он тут ответственность за ситуацию на себя или опять рубит топором? Скорее наоборот. Он впервые старается отвечать за кого-то, а она тут машет кувалдой наотмашь и рвется в бой. Почему же тогда виноватым себя чувствует он, а не она?

Дэйв выпустил еще три стрелы. В яблочко не попала ни одна. Он слишком нервничал.

Потому что она уверена, а он нет. У Ирмы есть цель, и она прет к ней как танк. А какая цель у него? Просто быть рядом с ней в домике у моря? Ну вот он рядом, и что, счастлив? Что не так? Может дело как раз в том, что он действительно сам не знает, чего хочет? У него нет своей цели, не связанной с Ирмой.

Дэйв начал методично расстреливать стену сарая, стараясь уложить стрелы так, чтобы получился смайлик.

Что он там обещал продавцу луков на турнире? Переплыть океан, перелезть через стену… и быть с ней. Тогда он в это верил. А сейчас ему просто хочется быть рядом и сделать ее счастливой. Ему то с ней интересно, а ей рядом с ним? Как там говорила психологиня: «Наличие цели – это показатель ответственности за себя самого». Вот у Ирмы этой ответственности хоть ведрами черпай, а у него?

Он остановился и посмотрел в небо. А что, если вывернуть ситуацию? Что было бы, если она не старалась стать лучшей, а поступила бы как брат? Сделала бы все тяп ляп и спокойно поселилась бы с ним в этом доме, наплевав на обязанности княгини. Пекла бы пирожки и прекрасно себя чувствовала. Было бы ему интересно с ней? Дэйв потряс головой. Он не мог себе такого представить. Это была бы не Ирма. А ведь он ведет себя сейчас именно так. Он остановился, а она рвется вперед, вот ей и становится с ним не интересно.

Он пытается защитить ее, не выяснив что на самом деле хочет она. В этом все дело. Если хочешь помочь, то сначала стоит понять. Этим его психологиня и попрекала. Надо поговорить обо всем этом с Ирмой. Выложить все начистоту! Хватит таится друг от друга! Пусть все выскажет. Он не будет обижаться, а постарается понять.

Дэйв собрал стрелы пошел к дому.

Его сердце замерло еще на подходе, когда он почувствовал, что что-то не так. Он еще не осознал, что именно, но уже рванул к дому изо всех сил. Лишь через несколько секунд Дэйв понял, что его напугало. Окно спальни Ирмы было открыто настежь, и ветер колыхал наполовину оторванную занавеску, свисающую теперь чуть ниже подоконника. Подбегая к дому, он вдруг заметил ярко красное пушистое пятно в траве. Дэйв притормозил и поднял с земли небольшой шприц с ярко красным пушистым помпоном на конце поршня. В каком-то фильме он видел, что такими же дротиками со снотворным стреляют в животных, если хотят их временно усыпить. Проследив глазами за возможной траекторией полета дротика, он понял, что тот вылетел из окна спальни Ирмы.

Дэйв наложил стрелу на тетиву и ворвался в дом.

В гостиной был тот же беспорядок, что и вчера. Дверь на улицу распахнута. Дэйв помнил, что она была закрыта, когда он выходил из дома. Он помчался по лестнице наверх.

Дверь в спальню Ирмы была выбита. Белье на кровати было в полном беспорядке. Комната была пуста. Птицы тоже нигде не было видно.

Ирму похитили.

Чуть позже, немного придя в себя, Дэйв, как мог, по следам воссоздал картину произошедшего. Несколько человек, судя по еще мокрым следам, выломали входной замок – из косяка торчали щепки – прошли на второй этаж, выбили дверь в спальню Ирмы и выпустили в спящую девушку несколько дротиков. Она вскочила и, прежде чем вновь заснуть, некоторое время сопротивлялась. В ходе борьбы похитители оторвали занавеску и опрокинули тумбочку у кровати. Затем девушку вынесли на улицу.

На дороге возле дома Дэйв увидел пятна крови. Его сердце сжалось от ужаса, но тут он увидел, что в дорожной пыли что-то блестит. Подойдя поближе, он поднял с земли металлическое перо с бурыми пятнами на лезвии и немного успокоился. На дороге была кровь не Ирмы. На этом месте в бой за свою хозяйку вступил Могол. Судя по пятнам на дороге, похитителям пришлось несладко. Они не смогли победить птицу, иначе бы ее трупик лежал бы где-нибудь рядом. Скорее всего, они спрятались от Могола в закрытый экипаж. На дороге было множество свежих, отпечатавшихся в мокрой грязи следов копыт. Скорее всего карета, запряженная как минимум четверкой лошадей. Постель Ирмы была уже холодной. Это означало, что бежать по следам похитителей никакого смысла уже не было. Ее увезли, когда он только начинал стрелять. Четверка лошадей мчится почти сорок километров в час. Даже будь у него самого конь, и умей он на нем скакать, он вряд ли бы ее догнал. Но у него и коня то нет.

Дэйв сидел на кровати Ирмы, обхватив голову руками, и думал.

Потом вскочил и громко заорал, швырнув о стену подвернувшийся под руку графин.

Потом заорал еще раз. Это был просто нечленораздельный рев ярости.

Странное ощущение. Что-то похожее он чувствовал, когда в нем закипала злость, при виде того, как какая-нибудь сволочь обижала слабого. На сей раз это была не злость и не ярость, что затмевают разум и заставляют делать ошибки. Новое чувство было чистым и сильным. Оно дремало все это время, спрятанное и сжатое на дне сознания, и до этих пор еще ни разу не проявляло себя. Теперь оно распрямилось огненной пружиной вдоль всего позвоночника, сжигающей волной прошло по всему телу и ворвалось в разум подобно кавалерии, врывающейся через разбитые ворота внутрь обреченного города.

Чистая ненависть. В его голове больше не было места страху, отчаянию и сомнениям. Ненависть сожгла их как бумагу, превратив в пепел и рассеяв в воздухе. Его разум был холодным чистым и опасным, как лезвие клинка. Он был уверен в себе и своих действиях, как никогда ранее. Исчезли вообще все чувства. Дэйв воспринимал себя отрешенно, как будто смотрел со стороны. Остался только холодный расчет и уверенность в том, что делает.

Они убили его мать. Они убили его отца. Они лишили его детства и родного дома. Они считают людей за скот, который могут резать, когда и как хотят. И, наконец, они украли и хотят убить ту, что теперь ему дороже всего на свете.

Он их уничтожит.

Для этого ему не нужны ни острожный Норман со своей командой, ни Ян с остальной компанией. Они будут отговаривать его от поспешных решений, сто раз все взвешивать и слишком долго думать, прежде чем решатся. Дэйв же ясно видел все, что будет дальше.

Глава 15. Падение башни

Дарья отшатнулась, когда увидела Дэйва на пороге своего дома в Розеграде.

– Что случилось? – спросила она, испугавшись того, что увидела в его глазах.

– Собирайся. Пошли. Мне нужен твой нос. По дороге объясню.

Голос Дэйва был ровным и спокойным, однако Дарья поежилась. Она слишком хорошо почувствовала, что сейчас творится у него в душе:

– Сейчас, только мать предупрежу. Мы далеко?

– До места нашей засады примерно.

– Поняла. Жди.

Она ненадолго исчезла и вернулась, уже накинув черную кожаную куртку поверх блузки.

– Так что произошло? – спросила она, когда они вышли за ограду.

– Орден похитил Ирму, – коротко и спокойно ответил Дэйв.

– О боги… а куда мы идем?

– Увидишь.

Больше он не проронил ни слова, а она почувствовала, что спрашивать не стоит.

Когда они вышли к руинам замка Ирисов, Дэйв сориентировался по солнцу и направился в лес. Через некоторое время он остановился.

– Здесь где-то должен быть тайник с оружием. Это особое оружие, ты такого не видела никогда. Оно очень характерно пахнет. Запах пороха ты, конечно, не знаешь, но запах смазки, наверное, должна знать. Помоги его найти. Я без тебя не справлюсь.

– Что ты задумал?

– Хочу воспользоваться тем, что меня возвели в дворянское звание. Но для этого мне нужно найти тайник.

– Может быть не будешь делать глупости? Давай соберемся все вместе и обсудим. Как тогда, когда засаду на карету планировали. Вместе…

– Ирму предал один из нас, – резко прервал ее Дэйв, – поэтому никаких «вместе». Я верю только тебе, и то только потому, что ты меня предупредила.

– Почему ты считаешь, что это один из нас?

– Я долго думал об этом. Сначала я решил, что Орден засек Силу Ирмы. Она сорвалась там в доме, устроила погром. Потом понял, что это не так. Они бы не успели за такое короткое время. Кроме того, похитители точно знали куда ехать, а не случайно наткнулись на дом. Они знали где спальня Ирмы. На втором этаже были закрыты все три двери, но выломали только ее. Им кто-то рассказал все, до мельчайших деталей.

Дэйв видел, что Дарья уже поняла то, что он скажет, но все-таки продолжил:

– Это не Норман. Какой смысл ему сначала нас прятать, а затем наводить похитителей? Кроме вас к нам приезжал только Ларс. Но он и так заранее знал где мы находимся. Если бы он хотел предать, ему и приезжать не надо было. И я ему верю, потому что сам видел, как он расстреливал солдат Ордена. Навел тот, кому надо было сначала приехать и посмотреть, где мы живем. Убедиться, что мы в доме и потом сообщить магистрам. Это мог быть только тот, кто приехал с тобой на телеге. Это не ты, я надеюсь, и, скорее всего, не Чиж. Он слишком прост и открыт. Он бы не смог этого скрыть. Да и ты бы почувствовала.

– Ты хочешь сказать Ян или Марьяна?

– Мне кажется именно эту тьму в них ты и чувствовала. А теперь помоги мне найти тайник.

Дарья ошарашено помотала головой. Потом закрыла глаза и втянула носом воздух.

– Я могу отвернуться, если тебе надо превращаться.

– Не надо. Лисий нюх я могу активировать и так. Знаешь, пока мы шли сюда я почуяла странный запах из леса, но не отсюда. С запада. Запах резкий такой. Какие-то искусственные вещества. От дубленой кожи пахнет так же необычно и резко, но все-таки не так. Не могу описать. У моей мамы дезинфицирующие растворы так же пахнут… но это точно не смазка. А тут пока ничего… хотя погоди.

Дарья, принюхиваясь, прошла несколько метров, ловя тонкие дуновения воздуха. Присела и опустила голову до самой земли.

– Нам туда – махнула она рукой.

Они прошли еще немного, и девушка остановилась.

– Это тут. У моей мамы есть швейная машинка, для смазки которой она использует каменное масло. Вот отсюда им прямо воняет.

Дэйв разгреб руками листву. Поковырял ногой грунт. Из-под земли показался деревянный люк. Они вдвоем быстро освободили его от остатков листьев и почвы и открыли.

Ни минуты не сомневаясь Дэйв спустился в черный проем. Небольшая порция света из открытого люка еле-еле позволяла разглядеть внутреннее пространство. Он подождал, пока привыкнут глаза, и только после этого смог оценить масштаб тайника. Тут был целый арсенал. Неизвестно, откуда все это натаскали, но с помощью всех этих запасов можно было не только набег варваров предотвратить. Тут хватило бы на небольшую войну с целой армией. Настоящий подземный склад.

Гранатометы, пулеметы, куча ящиков с автоматами и патронами. Все это ему, конечно, было не нужно. Дэйв попросту не знал как всем этим пользоваться. Кроме того, у него не было желания убивать. Разрушить что-нибудь – да, но даже несмотря на свою ненависть к Ордену, он не мог себе представить как будет стрелять в живого человека и смотреть как тот истекает кровью. Оружие было нужно как символ. Чтобы напугать и отбить желание вставать на его пути.

Он взял только пистолет. Благодаря единственной тренировке в тире он хотя бы знал как его заряжать. Из ящика с обмундированием он взял себе широкий пояс с кобурой, большим ножом и подсумками для гранат Походив по тайнику, он нашел и гранаты. Дэйв понятия не имел как ими пользоваться, но выглядели они внушительно, так что он решил взять парочку. В крайнем случае ими тоже можно будет кого-нибудь испугать, даже не выдергивая чеку.

Когда он вылез на поверхность, Дарья посмотрела на оружие, заглянула ему в глаза и еще раз спросила:

– Что именно ты собираешься делать?

– Тебе не надо это знать. Ты мне никак не поможешь. И не надо тебе так рисковать. Иди домой. Спасибо. Ты мне очень помогла.

– Я не хочу, чтобы ты тут самоубийством занимался.

– Поверь, я очень хорошо знаю, что делаю. У меня было время подумать. И ты меня не остановишь.

Дарья молча укоризненно помотала головой.

– Я действительно знаю, что делать. Как и ты тогда в подворотне, когда вышла в одиночку против магистра. Не мешай мне. Иди домой… пожалуйста. Спасибо за помощь, – повторил Дэйв.

Дарья сощурилась.

– Ну уж нет. Остановить я тебя не смогу, ладно. Отговаривать тоже не буду, как и спрашивать откуда ты узнал… но все это я так не оставлю. Я начну с поиска предателя. Уж это у меня точно получится.

Глаза Дарьи хищно блеснули. Девушка недобро усмехнулась, ненадолго обнажив зубы. Дэйву показалось, что ее клыки сейчас стали намного больше обычного.

– Удачи тебе, Дэйв. И не смей прощаться. Мы еще встретимся!

– И тебе удачной охоты! Увидимся.

***

Перед башней Ордена было как всегда многолюдно. Это была одна из самых красивых и ухоженных площадей в центре города, которую многие использовали для прогулок, а наиболее ушлые для торговли с небольших лотков. Таких, которых можно было бы легко подхватить и убежать, если стража башни в очередной раз решит, что торговцы уж слишком обнаглели и мешают гуляющим любоваться символом величия Ордена.

Как потом писали хроники, ровно в полдень невысокий юноша лет пятнадцати, с луком и колчаном за спиной, одетый в одежду из коричневой кожи с поясом, на котором висели необычной формы кошели, остановился возле закрытых кованных ворот во двор перед парадным входом в башню. Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Здоровые двухметровые стражники в золотых латах и шлемах с пышными плюмажами из перьев подозрительно на него посмотрели.

– Я не палач, – тихо сказал Дэйв, продолжая старый диалог со школьным психологом, – Я хирург. Не все можно вылечить. Некоторые опухоли надо вырезать. Без сомнений. Есть зло, с которым нельзя мириться и которое нельзя ни простить, ни исправить. Я точно знаю, что этой земле… этому миру… моему миру будет лучше без него.

– Магистры Ордена! – вдруг громко крикнул он. Площадь затихла. На него теперь глядели сотни глаз. Стража на всякий случай подобралась.

– Я, шевалье Дэйв Смит, вызываю вас на дуэль! Я вызываю на бой всех сразу! Одновременно! И я не даю вам право выбора условий, потому что я обвиняю вас в убийстве моей матери, Клариссы Смит, моего отца, Роджера Смита, а также в подлом похищении великой княгини Ирмы де Клэр, которую вы сейчас держите в своей башне. Вы – преступники! Я разрушу вашу башню вместе с вами. Я разрушу всю вашу власть, если только вы не отпустите сейчас же ее живой и здоровой!

В толпе захихикали. Стражники у ворот переглянулись и, перехватив алебарды, выставили их в сторону юноши.

«Вся эта башня держится исключительно на Силе. Мастера настолько брезгают физическим трудом и так любят демонстрировать свое превосходство, что тут все… буквально все должно быть создано не каменщиками, кузнецами и плотниками, а лишь одной Силой, – подумал Дэйв, – В том числе и эти дурацкие вычурные ворота с прутьями в виде веток деревьев».

На головы стражников посыпалась ржавая пыль, и ворота за их спиной с грохотом рухнули, рассыпавшись на отдельные ржавые железные прутья.

«И латы их не могут быть сделаны из золота».

Нагрудники стражи стремительно потемнели, приобретая цвет плохо обработанной стали, а наплечники, перчатки и плюмажи на шлемах испарились вообще.

«И вот эта башенка-пристройка, торчащая на уровне третьего этажа, не может не падать, если только не поддерживается Силой».

Тут Дэйв не удержался от театрального жеста. Он вытянул руку в ее сторону и медленно сжал пальцы так же, как это делал Дарт Вейдер в «Звездных войнах»

Башенка издала громкий треск и обрушилась на землю, чуть не задев стоящих у входа стражников. Рядом с ними во дворе образовалась груда камней и разбитой в щепки мебели. В стене основного ствола башни теперь зиял кривой уродливый пролом.

Толпа ахнула и на площади вдруг стало тихо.

Каждая пристройка поддерживалась определенным магистром. То есть силой одного из самых могущественнейших мастеров разума в мире. Весь народ на площади стал свидетелем того, как никому не известный парень с самым низким дворянским титулом играючи переборол этого магистра одним жестом.

Теперь площади уже никто не сомневался, что к башне пришел никому не известный юный мастер необычайной мощи, если вообще не бог, и что вызов на дуэль всего Ордена – совсем не шутка.

– Мне кажется, что это дуэль между мастерами разума. Между очень сильными мастерами. Должны ли мы стоять между ними? – шепнул один стражник у ворот другому.

– Не думаю, – поспешно ответил второй, – более того, это запрещено уставом. Вмешиваться в дуэль нельзя!

Оба демонстративно медленно положили алебарды на землю, отошли в сторону и вытянулись, как по команде «смирно», открыв Дэйву проход во двор. Четверка гвардейцев у парадных дверей башни повторила их действие.

Народ на площади восхищенно зашумел. Толпа становилась все больше и больше. Такого зрелища местные горожане никогда не видели. Внезапно все люди ахнули практически в один голос. Дэйв не понял, что произошло, и обернулся. На площади все задрали головы и смотрели куда-то вверх.

С момента постройки башня Ордена постоянно светилась таинственным сине-фиолетовым цветом. Единственное здание во всем городе, украшенное с помощью Силы. Сейчас, впервые за всю историю, она погасла. Теперь перед народом на площади стояло просто каменное строение с относительно неровной и местами осыпающейся кладкой.

Свет башни более четверти века был символом власти мастеров над южной частью империи и шестнадцатого дня месяца Пожнеца двести пятьдесят восьмого года от прихода богов, как потом напишут в летописях, свет Ордена в Любограде померк.

Дэйв подошел к запертым дверям башни и ударил по ним ногой.

Также, как и двери в темнице в замке Ирмы, эти тоже были крепились к стене при помощи Силы. Огромные якобы дубовые окованные железом двери в три человеческих роста рухнули внутрь, подняв облако пыли и трухи.

На глазах у толпы Дэйв прошел внутрь по гнилым обломкам.

«Вся эта ваша Сила прогнила насквозь», – пробормотал он, входя в дверной проем. Миновав небольшой холл и пройдя по короткому коридору, он попал в огромный парадный зал со множеством дверей.

С другой стороны, оттуда, где находились общежития боевого крыла Ордена, в зал вбегали одетые в черно-серую униформу юноши. Они спешно выстраивались в какой-то странный порядок. Некоторые уже пытались, вытянув руки в сторону Дэйва, атаковать его Силой. Другие держали в руках мечи. Они готовились сражаться с сильным мастером разума.

Дэйв посмотрел на зеркальный потолок зала. Там в изобилии сверкали стеклянные украшения и висели многоярусные хрустальные люстры. В огромном зеркале потолка отражался все помещение: большая серая масса молодых боевых мастеров и одинокая маленькая фигура в коричневой коже напротив них.

Дэйв сделал шаг назад, возвращаясь обратно под защиту дверной арки, и отвернулся.

Зеркальный потолок и все люстры рухнули одновременно.

Он вошел обратно в зал. Люстры просто исчезли во время падения, так что насмерть никого не убило, но многочисленные мелкие осколки зеркал, разлетевшиеся во все стороны, впились молодым мастерам во все незащищенные части тела. Юноши кричали от боли. У дверей, через которые они вбежали, образовалась теперь пробка из копошащихся тел. Они бежали с поля боя, поскальзывались на собственной крови, падали на друг друга и наступали на тех, кто выползал из зала на четвереньках.

– Вся башня скоро рухнет! Выбирайтесь отсюда! Убирайтесь прочь из здания, если хотите жить! – крикнул Дэйв им вслед.

Он огляделся по сторонам. Дальше вглубь башни вела самая большая из дверей. Дэйв подергал ручку. Высокая массивная резная дверь была заперта.

«Где-то, в этом здании, за такой же закрытой дверью держат Ирму. За дурацкими замками, созданными с помощью Силы. Мастера разума никогда бы не доверились простой механике, которую можно открыть с помощью отмычки. Нет. Только Сила. Все эти замки сейчас прекратят свое существование! Развалятся, расползутся отдельными детальками и шестеренками, испаряться как сухой лед на солнце. Теперь тут будут открыты все двери и все замки! Во всей башне!»

Ручка в его ладони дрогнула и вывалилась из гнезда. С тихим звоном на пол вывалились металлические детали замка. Дверь со скрипом отворилась.

Одновременно с ней во всей башне действительно открылись абсолютно все замки. Двери в личных покоях магистров на верхних этажах, двери сейфов с секретными документами, и, главное, двери в самых глубоких подвалах – те, на которых было написано огромными красными буквами «Опасно!», «Смертельно опасно!» и «Не открывать ни в коем случае без личного разрешения верховного магистра!»

Дэйв достал из кобуры пистолет и взвел затвор. Он подозревал, что дальше все будет не так просто.

К сожалению, он вообще не представлял себе внутреннее устройство башни, а заблудиться тут было – раз плюнуть. Настоящий лабиринт. Ему казалось, что первые два этажа застраивались без всякого плана и новые коридоры и залы создавали просто по мере надобности. В цоколе он не встретил больше никакого сопротивления. Здесь в основном были служебные помещения, столовые и пустые огромные аудитории. Персонал разбежался, как только он сделал первый выстрел в воздух. Им Дэйв тоже приказал убираться из башни как можно скорее, и, судя по тому куда те побежали, его послушались.

Он искал путь на самый верх, но нашел только широкую парадную лестницу на второй этаж – в такой же лабиринт. Там на него в первый раз напали. Неожиданно из-за угла выскочил здоровенный мужчина, схватил руками пистолет и дернул к себе, совершенно не представляя как работает это оружие. Он практически сам же себе и выстрелил в колено, а затвором при перезарядке повредил себе пальцы. Мужчина, закричал, упал на спину и воя от боли начал кататься по полу. Дэйв осторожно обошел его и пошел дальше по коридору.

Потом в него попытались выстрелить из арбалета. Стрелок выскочил из-за угла, но Дэйв среагировал раньше и рефлекторно выстрелил первым. Конечно, он никуда не попал, но это заставило арбалетчика дернуться и промазать. Дэйву пришлось всадить две пули в дверной косяк над головой стрелка, чтобы тот окончательно осознал, что именно держит юноша в руках, и убежал, отбросив разряженный арбалет.

Дальше он шел аккуратнее. Замедлял ход перед резкими поворотами, арками и колоннами, за которыми мог спрятаться человек. Иногда в наиболее подозрительных местах на всякий случай стрелял в такие препятствия. Пару раз у тех, кто там действительно прятался, сдавали нервы, и они убегали прочь. Дэйв же все искал главную лестницу. Он верил своим снам, и был уверен, что Ирма непременно должна находиться где-то на верхних этажах.

Наконец он вышел в длинный и достаточно широкий коридор с колоннами, плавно переходивший в шикарную лестницу из серого мрамора. Это был заветный путь на вершину. Дэйв обрадовался и, забыв об осторожности, побежал вперед. Из-за колон впереди неторопливо вышло трое мужчин в черных накидках с капюшоном. В просветах темной ткани тускло поблескивали латы из вороненой стали. Двое держали в руках длинные узкие клинки, а третий был вооружен коротким арбалетом. Стрела на взведенной тетиве смотрела точно в переносицу Дэйву.

Они почему-то совершенно не боялись его и даже издевательски улыбались, будучи уверенными в своем превосходстве и предвкушая кровь.

Дэйв отшатнулся, быстро вытянул руку с пистолетом, целясь в ноги арбалетчику, и нажал на курок. Раздался сухой щелчок.

– В Беретте всего пятнадцать патронов, мальчик. Ты не считал, да? А вот мы считать умеем, – усмехнулся один из воинов, – Ну что, вытащишь свой нож, или умрешь так? Могу тебе даже шпагу дать, чтобы было честнее, дуэлист. Хочешь? Или фехтовать тебя в твоем мире, увы, не учили, да?

Дэйв быстро огляделся. Никаких боковых дверей. Он понял, что это конец. Ирму не спасти. От этих воинов ему ни убежать – они просто всадят арбалетный болт в спину – ни пробиться через них. Даже если он вытащит нож, то что он может сделать против отлично владеющих шпагами здоровенных опытных бойцов?

По спине побежали противные холодные мурашки, а руки и ноги сразу стали ватными. Все. Его жизнь оборвется вот в этот самый момент. Лук он и снять то со спины не успеет, не то, что выстрелить, даже несмотря на всю науку Ларса. Арбалетная стрела, не колеблясь, смотрела ему точно между глаз.

За спиной Дэйва вдруг раздались медленные шаги и странный шуршащий звук, как будто кто-то вел чем-то твердым по каменной стене. На лице своих противников Дэйв увидел сначала легкое недоумение, постепенно переходящее в испуг. Воин с арбалетом резко вскинул руку и выстрелил куда-то чуть выше правого плеча Дэйва. Позади раздался глухой стук впившейся в дерево стрелы.

– Его не учили, это факт. Но это ничего. Для этого же есть я, – мужчина за спиной говорил медленно и спокойно, даже лениво. Дэйв удивленно наблюдал, как изменились лица трех воинов перед ним. Они подобрались, приготовились к бою, но в их глазах он уже видел обреченность. Из-за его спины к ним приближалось что-то ужасное. Теперь уже они, в свою очередь, понимали, что шансов победить у них нет.

Дэйв медленно опустил взгляд на пол у своих ног и увидел, как там вырастает и приближается огромная тень. От шока он не мог повернуть голову и посмотреть: кто же такой страшный, напугавший до смерти трех могучих воинов, стоит сейчас за его плечом. Дэйв почти узнал этот хрипловатый голос. Он уже вспомнил, но еще не успел осознать кому же именно он принадлежит, но по мурашкам на шее ощущал, что того, что внезапно вышло из темноты позади него, ему не стоит опасаться. Скорее наоборот. Он боялся обернуться и ошибиться в своих ощущениях. Не увидеть позади чего-то очень важного.

Сильная жилистая рука легла ему на плечо и мягко отодвинула к стене. Арбалетчик только сейчас отбросил бесполезное оружие и потянулся за шпагой, а двое остальных быстро кинулись вперед и синхронно нанесли удар клинками. Один бил сверху, а второй горизонтально, целя по ногам неизвестного.

Мимо Дэйва внезапно пронеслась молния. Незнакомец в какой-то серо-бурой рванине отбил один удар крышкой от бочки, в которой уже торчала арбалетная стрела, перепрыгнул летящее снизу лезвие и врезался в соперников. Его удары были короткими, эффективными и жестокими, а вооруженные длинными мечами враги ничего не могли противопоставить ему в рукопашной на такой короткой дистанции. Даже кольчуги и латы их не спасали. Дэйв еще не успел понять, что произошло, как уже все трое лежали на полу. Двое в глубоком нокауте, а третий выл от боли, пытаясь отползти подальше. Его нога была вывернута под неестественным углом, да и руки, похоже, тоже были сломаны.

Неожиданный защитник, тяжело дыша, облокотился на стену. Казалось, что этот короткий бой забрал у него все силы.

Дэйв наконец поднял глаза и посмотрел на своего спасителя.

Он наконец узнал его несмотря на то, что во сне отец был намного моложе, не имел такой длинной бороды, не был настолько грязен и истощен, а его кожу не украшали многочисленные шрамы.

– Папа? – дрогнувшим голосом спросил Дэйв, впервые в жизни произнеся это слово вслух.

Мужчина вздрогнул и внимательно вгляделся в лицо юноши.

– Дэйв? – не веря глазам спросил он.

– Папа! – крикнул он, бросился к отцу, обнял и прижался щекой к его груди, чувствуя, что на глазах появились слезы, а в носу защипало.

– Папа, где же ты был? – быстро шептал Дэйв, уткнувшись носом в плечо отца и постоянно сбиваясь от подступивших слез, —Тебя что, держали все это время здесь? Эти сволочи? Папа… папа… я даже не думал, что ты жив… как же мне тебя не хватало…

Отец гладил сына по голове. Любой, кто в иной ситуации заглянул бы в его прищуренные жесткие серые глаза, из уголков которых по мужественному решительному лицу разбегались глубокие и длинные морщины, с трудом мог бы предположить, что этот человек вообще может плакать, но сейчас по его щекам, оставляя грязные следы, тоже текли слезы.

– Дэйв! Дэйв! Сынок. Какой же ты большой уже… но как ты тут? Откуда? Сынок! Где же ты был все это время? – шептал Роджер.

Дэйв оторвался от груди отца, и, заглядывая тому в глаза, быстро заговорил:

– Я все это время жил на Земле, пап. Я ничего не знал ни про тебя, ни про маму. Мне сказали, что вы погибли в автокатастрофе. Только недавно я случайно попал сюда и узнал правду. Тут все уверены, что ты погиб. И Норман, и все остальные твои люди…

– Норман? Он что здесь, с тобой?

– Нет. Я один. Папа, магистры украли Ирму! Мне надо ее спасти! Ее держат где-то здесь, – все еще сбивчиво и непонятно пытался объяснить Дэйв, но отец его понял, услышав главное.

– Ты уверен, что она здесь? Я не слышал, чтобы в нашем подземелье появился новый житель.

– Ты все это время сидел здесь в тюрьме? Все эти годы?

– Только в последнее время, когда в лаборатории я им стал уже не интересен. Так ты уверен, что Ирма тут?

– А куда же Орден еще мог ее привезти?

Дэйв вспомнил свои сны. Он всегда бежал по ступеням этой башни вверх, где на самой вершине ожидала своего спасения фея.

– Она точно тут должна быть. Наверху.

– Это вряд ли… – начал было отец.

В этот момент Дэйв краем глаза заметил, что по лестнице спустился какой-то человек, увидел картину недавнего боя и развернулся, чтобы убежать назад.

Даже отсюда Дэйв узнал его. Гаррах старший. Правая рука верховного магистра.

– Стоять! – крикнул он, оттолкнулся от отца, сорвал с плеча лук и послал стрелу в ступеньку прямо перед лицом мастера. Дэйв даже удивился насколько быстро у него это получилось.

Гаррах замер и медленно обернулся, подняв руки.

Дэйв пробежал те несколько шагов, что отделяли его от магистра, натягивая тетиву со следующей стрелой.

– Мальчик, зачем ты так? Мы же можем… – начал было Гаррах, делая странный жест пальцами поднятой руки, чтобы окончательно убедиться, что Сила его покинула. Тут он увидел за спиной Дэйва его отца.

– Ну надо же! Это ты удачно зашел. Вот и встретились, – глухо сказал Роджер.

Мастер разума побледнел.

– Помнишь, что ты обещал мне сделать со мной… когда меня только привезли из лаборатории?

– Я же не всерьез… – промямлил Гаррах, выставляя руки вперед, как будто это могло его защитить.

Роджер, не спеша приближаясь, сказал с ухмылкой:

– Странно. А у меня так фантазия разыгралась тогда… вот я и думаю, не воплотить ли ее в реальность? По отношению к тебе? Такой соблазн, знаешь ли. Я же без души, как ты утверждал. Ну давай, давай. Ты можешь тут хоть до умопомрачения пальчиками то шевелить, пытаясь Силу призвать. Видишь вот этого парня? Это мой сын, у которого ты меня отнял. И сын Клариссы, которую вы убили. На его месте я бы уже давно отстрелил бы тебе что-нибудь, но он, как видишь, куда более добрый человек чем я.

Гаррах испуганно переводил взгляд с юноши на мужчину и обратно.

– Где вы держите Ирму? – крикнул Дэйв.

– Ее здесь нет! – быстро заговорил магистр, понимая, что только правда может сейчас спасти ему жизнь, – Верховный держит ее в своей лаборатории. Там же, где и тебя… – запнулся он, взглянув на подошедшего Роджера, – Но я не знаю где лаборатория! Это секрет даже от меня. Магистр никому не доверяет. Она где-то на юге. Девушки в башне нет!

– Кто убил Клариссу? – спросил Роджер, – кто увез Дейва к духам? Верховный?

– Нет, не он! Я не знаю кто! Я был рядом с магистром в то время, когда погибла твоя жена. Мы готовились к нападению на капитул. Я все время был рядом! Мы даже не знали, что она вовлечена в заговор, иначе бы не выступили! Мы считали, что она давно вернулась к демонам. О ее смерти узнали только после разгрома Ирисов. Мы не имеем к ее гибели никакого отношения! Тем более я!

Рождер потерял интерес к магистру, устало привалился спиной к стене и сполз по ней, присев на пол.

По башне прошла дрожь. С потолка посыпался песок с кусками цемента. Присутствие Дэйва возле главного ствола начало плохо сказываться на конструкции здания.

– Надо уходить, сын. Я примерно знаю где эта лаборатория. Тут нам делать уже нечего. Выше жилые комнаты магистров, залы для собраний и ничего более. Там Ирмы быть не может. А живыми оттуда мы не выйдем. Там не только старики, полагающиеся на Силу, но и тренеры боевого крыла, как эти – он кивнул за спину на постепенно начинающих шевелиться и стонать воинов в черных капюшонах.

– А что с ним то делать? – Дэйв все еще держал Гарраха на прицеле.

– А его предоставь мне! – внезапно прошелестел сзади женский голос.

По коридору приближалась женщина в длинном серо-стальном платье. Дэйву показалось, что она плывет над полом, не касаясь его ногами. Длинные седые, но очень густые волосы выглядели странно на молодом и красивом лице. Глаза женщины светились и переливались серым блеском, словно вместо радужки у нее был жидкий хром или ртуть.

– Соседка… – тихо усмехнулся Роджер, – он и тебя выпустил?

– Так это тебе я обязана свободой, мальчик? Я запомню, – голос женщины звучал как шелест извлекаемой из ножен стали, и был вообще лишен каких либо эмоций.

– Теперь мы точно можем уходить, Дэйв. Предоставь остальных магистров ей, – устало сказал отец и попытался подняться. Это далось ему с трудом. Дэйв, закинул лук за спину, подставил отцу плечо и помог встать. На искаженное гримасой ужаса лицо Гарраха он старался не смотреть. Поделом ему. Дэйв вспомнил мысли маньяка из сна. Этот не только не мешал сыну, но даже подсказал где тот может охотится на девушек без последствий, направив в Розеград.

– А кто это? Богиня? – спросил шепотом Дэйв, ведя отца к выходу.

– Да, сынок. Есть две богини, которые никогда не оставят этот мир и не потеряют своей силы. Даже когда забудут всех остальных, этой парочке всегда будут возносить молитвы. Это одна из них. Астрея. Справедливость. Возмездие. К ней взывают, когда приходит беда. На Земле ты, наверное, видел ее изображение с весами в одной руке и мечом в другой. Но что-то мне кажется, что сейчас она не в том настроении, чтобы пользоваться весами.

– Они ее тоже в плену держали? Но как?

– Под землей. Почва экранирует всю Силу и ее источники. Боги под землей бессильны. Да и мастера разума тоже. Ее кровь пытались для чего-то использовать, поэтому оставили в живых, как и меня. Так что если Ирму где-то и держат, то точно в подвале, а не на верхних этажах. И точно не в башне. Я знаю всех обитателей местного подземелья.

Спустя несколько секунд отец добавил:

– Мы с Астреей были в соседних камерах. Только общение с ней и не дало мне свихнуться все эти годы.

– А вторая богиня? Ты говорил, что их две.

Роджер усмехнулся:

– Ну ее то в плен никто взять не сможет, но и мастера разума ей не более интересны, чем все остальные люди. И с ней тебе точно лучше не встречаться как можно дольше.

За всю дорогу до выхода они больше никого не встретили. Здание скрипело и шаталось. Сверху постоянно сыпалась каменная пыль. Иногда падали целые камни и куски стен.

Они дошли до остатков парадных ворот. Отец прикрыл глаза, щурясь от слишком яркого для него дневного света.

За это время людей на улице стало еще больше, но самое страшное было то, что теперь перед толпой стоял целый ряд стражников и молодых мастеров боевого крыла. Почти все они держали в руках мечи.

Дэйв на ходу снял с плеча лук и взял в руку пучок стрел. Они с отцом неторопливо приближались к строю. Было в их глазах что-то такое, что юные мастера медленно попятились. Стража же вообще не горела желанием выступать против таинственного мастера, вышедшего живым из башни после вызова на дуэль всех магистров, поэтому отступала назад еще охотнее.

Внезапно Дэйв заметил, что испуг на лице юношей в строю сменился радостным ожиданием или даже ликованием. Все они смотрели теперь не на него, а куда-то выше. Дэйв стремительно развернулся на месте.

Это его и спасло. Стрела, которая должна была попасть ему в шею, только царапнула скулу. По щеке сразу потекло что-то горячее.

На широком балконе на высоте четвертого этажа стоял верховный магистр и показывал рукой на Дэйва. Рядом с ним, снова натягивая лук, стоял егерь. Тот самый, которого Дэйв обыграл на турнире.

Время растянулось, и дальше все происходило как в замедленном кино. Дэйв как будто равнодушно наблюдал за всем со стороны. Он был спокоен и уверен. Он слился с луком в одно целое настолько, что даже забыл о его существовании. Его руки действовали сами по себе.

Егерь выстрелил.

Руки сами натянули лук, как учил Ларс, он чуть отклонился в сторону и выстрелил, сшибая чужую стрелу на подлете.

Егерь пустил третью стрелу. Он стрелял медленно, почти как на соревнованиях. В растянувшемся времени Дэйва пауза между выстрелами казалась вечностью. Эта стрела тоже упала к ногам юноши расщепленная пополам. Он сто раз бы уже мог выстрелить в ответ, и даже знал, что попадет, но все никак не мог решиться убить человека. Тут пришлось бы стрелять всерьез, в сердце.

Где-то на границе сознания он ощутил, что кто-то дергает его за пояс, а спустя мгновение, увидел, как в сторону балкона медленно летит маленький черный ребристый мячик.

Вот верховный магистр увидел этот предмет и медленно… слишком медленно поворачивается, надеясь скрыться внутри башни, но не успевает сделать и шага. Странный мячик с металлическим стуком бьется о стену рядом и отскакивает…

Взрыв окутал дымом и пылью весь балкон, на котором стояли магистр и егерь. Это послужило последней каплей для старой и без того уже шатающейся и потерявшей часть пристроек башни. По стенам стремительно побежали крупные черные трещины. Здание протяжно заскрипело, испустило стон, и башня начала рушиться.

Время сразу ускорилось, а Дэйв, наоборот, погрузился в какую-то апатию. Ноги отказывались слушаться, дрожащие от напряжения руки опустили лук вниз и с трудом его удерживали. Он был пуст и выжат. Его трясло и сил не было даже чтобы просто стоять.

Кто-то в камуфляже подхватил его, взвалил на плечо, и куда-то потащил. Перед глазами Дэйва мелькали то мостовая, то испуганные лица бегущих, то стена какого-то дома. Раздалось несколько выстрелов и испуганные крики. Тут до него наконец донесся грохот рухнувшей башни, и все вокруг заволокло серой пылью, которая мгновенно залепила глаза и забилась в легкие, так, что заставила его зайтись в отчаянном кашле.

Ослепшего и кашляющего Дэйва закинули в обоз, который тут же рванул с места.

– Отец! – крикнул он, пытаясь протереть глаза.

– Я тут, сынок, тут, – сильные руки легли ему на плечи.

Дэйв проморгался, протер глаза и смог оглядеться. Он лежал в мчащейся по мостовой телеге, запряженной парой лошадей. Следом за ними ехали еще три таких же повозки, наполненных вооруженными людьми в камуфляже. Рядом с Дэйвом и его отцом сидел совершенно счастливый Норман. Экипажем управлял Карл, периодически удивленно, не веря своим глазам, оглядываясь на Роджера.

Глава 16. Пешки против бога

Спустя пару часов, когда всеобщее ликование в огромном зале, вместившем всю «роту Роджера», постепенно затихло, когда уставшего отца Дэйва перестали бесконечно тискать в объятиях друзья и он рассказал уже свою короткую историю пленения и освобождения. И, наконец, после того, как его накормили, отмыли и побрили, а Дейву обработали его неглубокую рану на скуле, примчался разведчик из столицы.

Все обступили его:

– Ну, не томи. Рассказывай.

– Южного Ордена как такового больше нет. Вместо башни груда камней. Сколько магистров там погребено еще неизвестно, но чуть ли не половина. Аккурат все, кто участвовал в заговоре против Ирмы. После испытаний верховный как раз отослал всех нелояльных членов совета подальше и собрал в башне расширенный состав своего «внутреннего круга». Вероятно, как раз обсуждали пленение девушки. Заседание было в верхнем зале, откуда спастись не успел никто. Сам глава задержался в своем кабинете внизу, откуда и пытался вас убить. В общем, верхушки Ордена нет, башни тоже.

– А что народ?

– А что народ… уже родил легенду. О том, как юный мастер разума по имени Дэвид пришел в одиночку к башне, вызвал на дуэль весь Орден, обвинив его во всех бедах… тут, кстати, вариантов речи героя я слыхал уже с десяток. Ты Дэйв прямо-таки уже народный мститель. Пересказывать не буду, смысла нет. В общем, юный мастер сразил взглядом стражу, потушил башню, переборов, тем самым, силу всех мастеров разума в ней. Двери башни сами пали ниц перед его взглядом. Боги подарили юному мастеру волшебный лук, делающий его неуязвимым. Он вошел в башню, перебил с помощью этого волшебного лука всех магистров, затем вышел и волшебным камнем, которым выстрелил из того же лука – не спрашивайте меня как это возможно – уничтожил напоследок главу Ордена. Затем герой развалил всю башню своей Силой и растворился в воздухе.

– Я же никого не убивал! – возмутился Дэйв, – И я не стрелял гранатой из лука! Это же отец ее кинул…

– Ну дорогой, против легенды уже не попрешь! – рассмеялся Нортон, – Через месяц она такими подробностями обрастет, глаза на лоб полезут! Скажут, что явился ты на волшебном коне, которого поймал в чистом поле, и волшебный лук из чистого золота тебе подарила какая-нибудь богиня, выйдя с ним из озера. Или даже не лук, а какую-нибудь волшебную пращу, камнем из которой ты разрушил всю гигантскую башню. Это в лучшем случае!

– Пап, а как же та богиня? Она тоже погибла?

– Нет, не бойся. Ее так просто не убить. По-моему, она вообще бессмертна, как и ее сестрица. С ней эти мастера-палачи и не такое творили. Тебе лучше не знать. Будь уверен, жива она.

– Так что в городе теперь про Орден думают? – спросил Нортон разведчика.

Тот пожал плечами:

– Пока все в шоке. Ждут, что же теперь будет.

– Понятно. Эх, сейчас бы ковать железо пока горячо… но Ирма важнее! – стукнул кулаком по столу Нортон.

– Но ведь власти Ордена больше нет! Так ведь? Все кончилось? – спросил Дэйв у взрослых.

– Не все так просто, сынок, увы. Половина магистров жива, и мастера разума правят еще в двух столицах империи. Ты просто проредил верхушку, но вместо погибших очень скоро придут новые магистры. И не факт, что лучше прежних. Орден так просто не свергнешь. Революции так не делаются, – грустно и устало ответил отец.

– Это что же… все зря? – ошарашено спросил Дэйв.

– Ну ты же отца нашел! – ответил Нортон, – Ну и себя с Ирмой обезопасил. Верховный настолько любил конспирацию и так не доверял остальным, что из живых магистров никто ничего не знает про то какие вы особенные. А те, кто знает и так на вашей стороне. За Ирмой, когда мы ее спасем, Орден больше не будет охотиться. С тобой, после как ты башню завалил, все сложнее. Посмотрим. Самое главное, ты веру в могущество мастеров сильно подкосил. Они еще слабее стали. Когда-нибудь, это принесет свои плоды, но не сейчас. Давайте лучше к планам по освобождению Ирмы. Роджер, ты говорил, что знаешь где лаборатория.

– Примерно. Меня привозили и увозили в закрытом фургоне, а выводили с мешком на голове, но неподалеку от Розеграда есть очень приметная лесопилка. Я ее каждый раз слышал по дороге. Если я правильно прикидывал скорость, то лаборатория где-то в районе замка Ирисов. Про какие-то секретные лаборатории, что еще боги там строили, я еще от Яжи слышал. Она то жива?

– Жива, жива, – ответил Нортон, – но сейчас в отъезде. Ждать ее некогда.

– Я знаю, кто может помочь, – встрепенулся Дэйв, – эту лабораторию Дарья унюхала, когда мы ваш тайник с оружием искали. Она очень точно описала медицинские запахи.

– Отлично, – оживился Норман.

– Есть еще одна проблема, – сказал Роджер, – там хитрая и сложная система дверей. Шлюз. Две двери и лестница между ними. Если первая открывается только снаружи, и охраняется стражей, то вторая только изнутри. И вот с ней все сложно. Прежде чем ее открыть, сотрудники лаборатории связываются со стражей по голосовой трубе и еще смотрят в глазок. Если вырубим стражу снаружи, то вторую дверь не откроют. Отвлечем стражу и зайдем тайком, так вообще останемся заперты в шлюзе.

Нортон нахмурился:

–А взорвать?

– Там сталь в пару дюймов толщиной. Лаборатория небольшая. Есть серьезный риск таким зарядом вообще там все разнести и потолок обрушить. Ирма может пострадать. Лучше сделать иначе. Пусть нас с Дэйвом привезут как узников. Нужно два-три комплекта формы боевого крыла. Пусть Карл и еще кто-нибудь переоденется. Не знаю, меняли ли они пароли, старые то я помню, но все можно будет списать на поспешность. Захватили Дэйва, и верховный срочно приказал его доставить вместе со мной. Поэтому и привезли его не обычные конвоиры, а мастера крыла. Они пароль не знают. Может прокатить. Если не поможет, то будем взрывать тогда. Я для такого дела даже обратно в свое рубище переодеться готов.

– Отлично. Тогда едем в Розеград за Дарьей, – Нортон энергично поднялся из-за стола.

– Скажите… а откуда вы вообще на площади то взялись? – спросил Дэйв.

– Да, кстати… – Роджер с интересом посмотрел на товарища.

– Так Дарья твоя и навела. Заявилась ко мне на тайную квартиру. О ней вообще кроме двух моих замов никто не знал. «Унюхала», – говорит. Ну и рассказала, что ты в одиночку Орден громить отправился. Мы все руки в ноги и в столицу. Огонь девка. Если бы не она, то… короче скажи ей спасибо, когда увидишь.

***

Дарья так и ждала их на конспиративной квартире Нортона. Тогда Дэйв не придал этому значения, только обрадовался, что девушку не придется искать по всему городу.

Она безошибочно вывела отряд к небольшому строению, спрятанному в лесу в километре от развалин замка Ирисов. Вход в лабораторию был не больше сарая, да и на вид не сильно от него отличался. Место выглядело совершенно заброшенным, если бы не примятая в траве колея от периодически приезжавших к ней экипажей.

Нортон показал пальцем в небо. Дэйв, поднял голову и разглядел в вышине блестящую точку, кружившую над поляной.

– Она точно здесь! – сказал он отцу, – Это ее птица ждет.

Закрытый черный экипаж без окон подъехал к сараю. Из него выбрались трое мастеров и вытащили наружу мужчину и юношу, со связанными за спиной руками.

Стражники в сарае кивнули вошедшим, равнодушно выслушали легенду про срочную доставку важных пленников и открыли тяжелую внешнюю стальную дверь. Основной их задачей было контролировать тех, кто хотел выбраться наружу.

В тусклом свете светящихся мхов, уложенных вдоль ступеней, Дэйв с отцом и с троицей сопровождающих спустились на несколько этажей, и оказались перед второй дверью.

Один из солдат Нортона ударил по железной двери кулаком, начиная отбивать выученный ритм пароля, но от первого же удара сталь внезапно порвалась, как бумага.

Роджер и остальные переглянулись и, ударив вместе, разорвали остатки похожей на металл тонкой ткани. Дэйв проскочил в образовавшийся проем первым.

Внутри светлого помещения из белого кафеля, прямо рядом с входом на полу сидела закутанная в испачканную кровью белую простыню Ирма. У нее были синяки под глазами, словно она не спала несколько дней. Вся правая сторона лица была испачкана в крови. В такой же бурой запекшейся крови были и свалявшиеся когда-то белоснежные волосы.

Ирма подняла на него уставшие глаза. Абсолютно черные. Даже белков не было видно. Просто два черных провала в бездну. Нетвердо, заплетающимся языком, как будто она была слегка пьяна, сказала:

–Дэйв… ты все-таки пришел за мной…

Она попыталась встать, опершись на руку, но та предательски подогнулась, и Ирма упала лицом на кафельный пол.

***

Из дневника Ирмы дэ Клэр.

17 Пожнеца

Я с трудом вспоминаю этот день. Да и один ли день это был… я не знаю. Я пишу это уже спустя двое суток, когда мне наконец разрешили читать и писать, и многое уже трудно вспомнить.

Странный, вязкий, тошнотворный сон. Я была мухой, завязшей в смоле. Я стремилась вынырнуть на поверхность, но липкая масса не пускала меня и только засасывала глубже и глубже, куда-то в самую тьму. Сил бороться уже не было. И вдруг чей-то знакомый голос: «Проснись!». Как шилом в сердце. Остро, больно, но… сердце мое дрогнуло и забилось иначе.

Я пришла в себя на холодном столе в белой комнате. Голова была пустая и ватная, мысли разбегались и никак не собирались в единое целое. Все вокруг было как в тумане. Даже взгляд не получалось сфокусировать. Я не могла пошевелить ни руками, ни ногами. Не получалось сконцентрироваться чтобы додумать даже самую простую мысль. Рядом со мной стойка с подвешенной на ней прозрачной бутылкой с какой-то мутной жидкостью. Из бутылки по прозрачной трубке эта жидкость течет куда-то в область моей правой руки.

Я тупо смотрела как эта муть капает в меня. Кап… кап. С огромным трудом осознала, что именно из-за нее я ничего не соображаю. Эту мысль мне удалось ухватить за самый кончик, и я начала ее думать. Думать и думать! Моя голова могла лопнуть как арбуз от перенапряжения! Какая-то мутная жидкость. В моей крови. Не дает мне думать. Жидкость в моей голове. Жидкость в моей крови.

Я доводила себя до бешенства повторением этой единственной мысли. От этого сердце стучало все чаще. Где-то на краю сознания всплыли слова бабы Яжинки о том, что я тоже могу творить свой собственный мир. Это была даже не мысль, а как будто голос извне. Она мелькнула и пропала, а я в ярости твердила про себя: «Жидкость в моей крови не дает мне думать! Да как она посмела! Не должно быть таких жидкостей! Я сильнее этого! Я сильнее ее! Я не верю, что меня можно заставить прекратить думать с помощью каких-то мутных капелек!»

Сердце мое застучало еще чаще, но от перенапряжения я тут же потеряла сознание.

Сейчас это сложно вспоминать. Я выныривала в реальность на короткие секунды, делала усилие, от которого тут же проваливалась обратно в сон, как в болото.

Я снова прихожу в себя. У меня берут кровь из вены. Человек в белом халате не смотрит на меня и не замечает, что я смогла приоткрыть один глаз. Думается уже чуть легче, но в голове все еще туман. Я смотрю на трубочку с мутной жидкостью. Она ведь такая узкая и гибкая. Она ведь может изогнуться так, что станет еще уже. В этом мягком материале может спрятаться пузырек воздуха, который сделает стенку трубки толще в том же месте. Проход для жидкости станет еще уже. Совсем малюсеньким. В этой мутной жидкости обязательно должны быть какие-нибудь кристаллики или мусоринки, которые застрянут в этом сужении и совсем перекроют поток жидкости… я уверена, что так оно и произойдет…

Я снова прихожу в себя. Я не знаю сколько прошло времени. Жидкость из бутылки перестала капать. Путь для нее перекрыт. Сейчас это заметит человек в белом, поправит или заменит трубку, и я опять не смогу думать. У меня мало времени. Надо сделать так, чтобы жидкость текла, но не в меня. У меня нет Силы… тут ее почему-то нет совсем. Хотя нет. Есть! Совсем крохи.

Если раньше я могла черпать ее неограниченно, то сейчас поток Силы перекрыт. Скорее всего я под землей. Но я же не одна! Эти люди в белых халатах верят в мои способности. Они знают, что я намного сильнее их. Страх – самая сильная вера. Они боятся меня и этим дают мне Силу. Совсем крохи, но их достаточно, для перемещения капельки воды на несколько метров.

Я представляю, как с тем же ритмом, что и ранее, жидкость капля за каплей перемещается в артерию этого в белом халате. Я слышу как еще двое переговариваются в дальнем углу помещения. И им по капле. Каплю одному, каплю второму, каплю третьему. И так по кругу. Составить правило. Повторять без конца, даже если я отключусь. Выполнять…

Я снова проваливаюсь в забытье. Когда я прихожу в себя, то опять вижу бутылку с трубкой. Муть исправно капает, но я могу думать! Мне уже легче. Я еще не могу повернуть голову, но уже могу связывать мысли воедино.

Я не знаю, что с моими мучителями и сколько их вообще. Они еще могут быть опасны. Надо их обездвижить. Это непросто, когда не знаешь где они, но вокруг снова есть накопившиеся капли Силы. Их опять хватит для создания правила перемещения молекул.

Белая хлопковая ткань халата. Она есть у всех людей в комнате. Я вижу стальную дверь. Железо. По молекуле, по домену, по небольшой железной занозе – на что хватит Силы – дверь начинает обмениваться с хлопковыми волокнами, спаиваясь в единое целое. Я представляю весь этот процесс, ускоряю… и опять теряю сознание.

На сей раз прошло много времени, потому что бутылка пуста, а я могу приподнять и повернуть голову, чтобы осмотреться. Мои руки привязаны к столу. В правой капельница. В левой тоже игла с каким-то утолщением. На сгибе локтя огромный синяк. Здесь все время брали кровь.

Я поворачиваю голову. Храпящий железный кокон на соседнем стуле. Это тот, кто брал у меня анализы. Глаза его закрыты. Из уголка рта спускается вниз нитка слюны.

Если еще никто не поднял тревогу, то значит, что я обездвижила всех. Теперь надо освободить себя. Но Силы больше нет. Люди в белых халатах без сознания, и больше не дают мне даже тех крох, что были до этого. Придется выбираться без использования Силы.

Рядом я вижу столик с медицинскими инструментами. Там лежат скальпели, какие-то иглы и ножницы.

Я мотнула головой из стороны в сторону и почувствовала, что стол подо мной пошатнулся. Я изо всех сил начала раскачивать его, насколько это было возможно со связанными руками и ногами, стараясь, чтобы он опрокинулся в нужную сторону – туда, где инструменты.

Стол переворачивается, и я падаю лицом на кафельный пол…

Когда я пришла в себя, то вижу красное. Я лежу в небольшой лужице крови. Не знаю откуда она —из разбитого носа или я голову раскроила.

Голова, кстати, ужасно болела и кружилась от каждого движения. Но двигаться надо. Кое как я поползла по полу, волоча на себе весь привязанный ко мне стол. По чуть-чуть. Четыре движения, и я сместилась на одну кафельную плитку. Потом еще на одну плитку. Рассыпанные по полу инструменты совсем рядом…

Наконец моя рука порезалась о какое-то лезвие. Держать скальпель получалось только двумя пальцами. Пилить так ремни, которые держали руки, очень сложно. Пару раз я сильно порезала кожу на руке, вместо ремня, но дело продвигалось. Кровь остановлю потом, когда выберусь.

Наконец я почувствовала, что рука свободна. Дальше дело пошло легче. Я перерезала ремни на второй руке и ногах. К этому времени я уже вся перепачкалась в собственной крови. Попыталась встать, но голова закружилась, и я упала. Меня била крупная дрожь. То ли от кровопотери, то ли от того, что пол был ледяной и пока я лежала на нем раздетая, то совсем замерзла. Я подняла с пола перепачканную в крови простыню и закуталась в нее. На четвереньках подползла к каким-то шкафам и села, привалившись к ним спиной.

Трое моих мучителей в белых халатах, к сожалению, поделиться со мной одеждой не могли. Эти железные коконы теперь так просто не расковырять. Выползать наружу голой, закутанной только в простыню, я не хотела. Надо набраться сил и хотя бы заново научиться передвигаться вертикально. Кто его знает, что там, за дверью. Если я смогу хотя бы приблизиться к поверхности, то ко мне может вернуться Сила и меня уже никто не остановит. Но для этого надо суметь подняться…

В это время из-за двери донесся шум шагов.

«Вот и конец», – подумала я. Это пришла новая смена, которая сейчас заново привяжет меня и накачает мутной жидкостью. Все было зря.

Когда мне снились подобные кошмары, то всегда в этот момент появлялся юноша… Дэйв, и приходил на помощь. Ну где же ты, подумала я…

Дверь, которую я уже практически всю превратила в смесь хлопка и последних стальных опилок, лопнула, и в комнату ворвался Дэйв.

«Он все-таки пришел…», – подумала я, попыталась встать ему навстречу и опять потеряла сознание…

***

Вбежавшие в лабораторию действовали быстро и профессионально. Трое распределились по помещению, оглядев соседние комнаты – спальню и раздевалку для персонала.

– Чисто, – отрапортовали по очереди три голоса.

– А девушка тут, я погляжу, время зря не теряла, – добавил один из них, постучав по железному кокону с лаборантом внутри. Затем, наклонившись пониже к храпящему лаборанту, поморщился:

– Фууу. Они тут уже, наверное, с пол суток, если не больше в этих консервных банках. Лучше не приближайтесь… запах тот еще. Прежде чем вскрывать эти железки надо будет их на свежий воздух вынести.

Дэйв не слушал. Он подхватил Ирму на руки и понес наверх. Он совершенно не подумал об охранниках у первой двери. Идти по ступенькам с такой ношей было очень тяжело. В это время девушка пришла в себя, посмотрела на него и улыбнулась. Это придало ему сил. Он преодолел еще один пролет, но тут откуда-то сверху подбежал Нортон, отобрал Ирму и быстро взбежал с ней вверх по лестнице. Дэйв поспешил за ним.

***

Ирма проспала весь день и ночь. Дэйв все это время сидел рядом, периодически проваливаясь в сон просыпаясь в тревоге.

Утром появилась Яжинка в сопровождении высокой пожилой женщины в длинном черно-синем платье до самого пола. Хотя про новую гостью никак нельзя было сказать, что она кого-то сопровождает. Эта особа с королевской осанкой могла затмить любого президента, даже если просто молча будет стоять рядом. Когда она свысока оглядела всех присутствующих, то сразу стало понятно, кто теперь здесь будет распоряжаться.

Отец Дэйва при виде вошедшей поднялся со стула:

– Ох ты ж…

– Удивлен встрече? – надменно спросила неизвестная. Только тут Дэйв вспомнил этот голос и понял кто перед ним, – Не думал, что еще жива?

– Удивлен – это не то слово, – ответил Роджер, восхищенно покачав головой.

– Взаимно. Не думала, что еще раз тебя увижу. Но я рада.

Повисла пауза.

– Ей вас очень не хватало, – Роджер кивнул головой в сторону Ирмы.

– Поверь, я знаю, я знаю, – с грустью в голосе сказала дама, – впрочем, как и тебя твоему сыну. Но у нас обоих были обстоятельства, с которыми было крайне тяжело спорить.

От разговора Ирма проснулась.

– Бабушка? – спросила она удивленно и протерла глаза, словно сомневалась не спит ли она.

– Да, родная. Я наконец могу быть рядом с тобой.

– Бабушка! Но где ты была?

– Это слишком сложно объяснить, а здесь слишком много ушей. Как-нибудь потом. Поверь, я очень хотела быть рядом с тобой, но не могла этого сделать. Теперь все будет иначе. Я никуда больше надолго не уеду. Спасибо вот этому юному герою.

Старшая княгиня впервые обратила свой взор на Дэйва. Из-за ее совершенно непроницаемого выражения лица он так и не смог понять: последняя фраза была сказала с укором или с похвалой.

– А что он сделал? – удивилась Ирма, пытаясь присесть на кровати.

– Лежи родная, лежи пожалуйста. У тебя сильное сотрясение мозга, плюс остаточные явления от тех препаратов, которыми тебя напичкали. Тебе нужен покой. Что же касается твоего… юного героя, то он пошел спасать тебя и зачем-то в одиночку заявился в башню Ордена. Ну и сравнял ее с землей вместе с верховным магистром и всей его кодлой, породив тут на юге такую смуту, которую уже несколько веков не знали. Слава богам, до меня эти новости добрались быстро, и я успела приехать.

Ирма восхищенными глазами, уже вернувшими себе цвет лазурного моря, посмотрела на Дэйва.

– Ты все-таки отомстил за всех? И за мою маму и за свою!

Дэйв смутился.

– Чушь какая, – фыркнула княгиня, – Орден не убивал ни Ирэн, ни Клариссу. Что, впрочем, не отменяет того факта, что шайка магистров заслужила ту кару, которую получила. Хотя бы только за то, что они с тобой сделали!

– Орден не убивал ее? Так ты знаешь, что случилось с мамой? – оживилась и опять попыталась сесть на кровати Ирма.

– Лежи! Нет, не знаю. Пока.

– А откуда тогда…

– Яжа рассказала мне про ваши сны. Те, которые позвали Дэйва в путь, а тебя подготовили к вашей встрече. Были такие?

– Были, – кивнул Дэйв. Они же не из-за этой… ноосферы?

– Во всех трех мирах, и в Прави, и в Яви, и в Нави, существуют только трое существ, умеющих наводить сны. Богиня, обычно не опускающаяся до общения со смертными, один бог, который про вас и слыхом не слыхивал и его дочь, которая унаследовала это свойство от отца. Та единственная, кому небезразлична ваша судьба. Твоя мать, Ирма. Так что я уверена, что она жива. Только вот где она и почему не проявила себя как-то еще за все эти годы я так и не выяснила, даже изучив все архивы Ордена.

– Я слышала ее! Ее приказ «проснись» разбудил меня, когда меня держали в той лаборатории. Выходит, мама знает, что со мной происходит и до сих пор заботится обо мне?

– Ну ты уж определись, дорогая, ты все-таки любимая дочь или продукт эксперимента, – ехидно заявила княгиня.

Ирма смутилась.

– Да, твоя истерика, которую ты закатила Яже просто отвратительна! Понимаю, не время сейчас тебя отчитывать, но я столько учила тебя быть внимательной к деталям. Ты хоть посмотрела на даты документов в той папке?

Ирма молчала, насупившись.

– Проект Redeus возник после твоего рождения. Только взглянув на вас с Дэйвом, мы задумались о ваших возможностях. Да, ученые следили за вами и изучали ваши способности, потому что мы предполагали, что ваши силы практически безграничны. Особенно когда вы оба поймете, как их использовать. Но вы получились такими как получились, потому что ваши родители любили друг друга. Только после вашего рождения мы поняли, что такие как вы и есть недостающий элемент для плана богов. Ключ, который открывает все…

В это время в комнату вошел одетый в фиолетовый камзол мужчина.

– Верховный магистр, карета ждет вас.

Княгиня кивнула, чуть повернув голову в его сторону. Мужчина склонился в поклоне и вышел.

– Ирма, я все же покину тебя на пару дней. Мне срочно нужно в столицу. Обещаю, на этот раз действительно всего на пару дней. Ты как раз поправишься, придешь в себя, и тогда мы с тобой поговорим.

– Верховный магистр? – усмехнувшись переспросил Роджер.

Дэйв подумал, что, наверное, ослышался, а Ирма широко распахнула глаза:

– Как?

Ее бабушка вздохнула, поставила стул так, чтобы оказаться лицом к Дэйву и Ирме и грациозно села.

– Да. Я новый глава южного Ордена. Природа не терпит пустоты, дети мои. Особенно во власти. Высшую власть империи не сломать, разрушив одну из башен и чуть проредив верхушку в одной из столиц. Поэтому, чтобы защитить вас, мне пришлось чуть переписать историю. Что бы там не считал народ, вы не сражались с Орденом. Вами был раскрыт заговор в Любограде, направленный против других столиц и других мастеров. Глава Ордена пошел на преступление по отношению к остальным членам Ордена. Ты, Ирма, уже один из магистров, и преступление по отношению к тебе очень серьезно. За счет этого бывший верховный пытался тайно получить преимущество перед Тверью и Лондиниумом, имея в планах силовой захват власти во всей империи. Кстати, отчасти это правда. Поэтому твой вызов, Дэйв, был брошен не всему Ордену, а только заговорщикам. Ты с группой союзников, верных идеям Ордена, покарал преступников, восстановив закон и порядок в Любограде. Башня случайно пала жертвой этой борьбы. Запомните это, дети, и впредь, придерживайтесь именно такой версии.

Дэйв хотел что-то возразить, но княгиня остановила его властным жестом:

– Я знаю, что все было иначе, и что среди народа теперь ходят легенды совсем иного толка. Официальная версия именно такая, и, если тебе дорога жизнь Ирмы, стоит ее придерживаться. Теперь я, как старейший и не затронутый заговором магистр, возглавляю Орден здесь. Сейчас для вашей же безопасности, я должна срочно отлучиться в столицу. Так что Орден так просто не сломать, дети мои, увы.

Княгиня поднялась, подошла к дверям, обернулась и добавила, впервые за время разговора едва заметно улыбнувшись:

– Но мы ведь очень постараемся, да, дети?

И покинула комнату.

Ирма сидела на кровати, тупо глядя перед собой широко распахнутыми от удивления глазами.

– Твоя бабушка теперь верховный магистр… – медленно произнес Дэйв, пытаясь это осознать.

– Она всегда умела удивлять. Жаль только, что не всегда всё идет так, как она задумывала… – рассеянно глядя в окно произнес Роджер.

Дэйв удивленно посмотрел на него.

– Войну капитула Ирисов с Орденом на самом деле запланировала и начала она, хоть никто из магистров об этом, как видишь, до сих пор не подозревает. Она была уверена в победе Ирисов… – вздохнув, сказал отец Дэйва, глядя как от дома отъезжает карета княгини.

Ирма подняла руку и пошевелила пальцами.

– Странно. Сила так и не вернулась. Я ее вообще не чувствую. Это теперь навсегда?

– Нет, внученька, – впервые подала голос Яжинка, все это время молча сидевшая на стуле в углу, – это просто сотрясение. Да и препараты, на которых тебя держали тоже влияют. Дня два или три тебе надо лежать. Со временем все вернется. Потерпи. Еще двое суток твоя Сила точно работать не будет.

– Как это удачно, правда? Ни одного действующего мастера разума во всем доме – раздался голос от дверей.

Дэйв обернулся.

– Александр Сергеевич? А вы откуда…

Неожиданно помолодевший учитель был одет в темную мантию до пола, полностью скрывавшую руки.

Роджер, как только взглянул на вошедшего, вскочил и бросился к нему.

Гость неспешно повел левой рукой и отца Дэйва отбросило и ударило о стену с такой силой, что он упал на пол без сознания.

Вторая рука учителя вынырнула из-под мантии вместе с небольшим арбалетом.

– Да как ты посмел… – начала было Яжинка, поднимаясь со стула, но Александр Сергеевич выстелил ей в грудь почти в упор. Старушку отбросило назад.

– Как давно я мечтал это сделать! – с наслаждением произнес он, – Все по лесам пряталась, карга.

Дэйв в шоке тоже начал медленно подниматься, ища глазами, где же он оставил лук, но учитель отбросил арбалет, вынул из-за пояса какой-то небольшой баллончик, сделал два быстрых шага и пшикнул ему в лицо едким газом.

Мир померк.

***

Дэйв очнулся в большом темном помещении с терявшимися в царившем под высоким потолком мраке колонами. Вокруг него горело множество свечей, но дальний конец узкого длинного зала также терялся в темноте. В нескольких метрах от него, на стоявшем посреди круга из свечей большой каменном постаменте, лежала без сознания Ирма.

По спине побежали мурашки, а сердце забилось часто-часто. Он узнал это место. Когда он видел его во сне, на этом же столе лежала его мать.

Дэйв дернулся, но он был прикован в самом центре полукруглой стены храма.

– Как забавно повторяется история. Как тогда, четырнадцать лет назад, ты беспомощно плакал здесь, так же как бессилен и сейчас. Не дергайся, – раздался голос из темноты, – твой час еще не настал. Твой бенефис будет позднее и в другом месте. На развалинах так вовремя уничтоженной тобой башни, и, главное, на глазах у толпы.

– Кто вы? – крикнул Дэйв.

– Учитель вошел в круг света. На нем был тот же самый черный наряд с капюшоном, который Дэйв видел во сне. Он стал выше, раздался в плечах, и больше не нуждался в очках. На Дэйва смотрели абсолютно белые, слегка светящиеся в темноте глаза. Такие же, как у его двойника в кошмаре, который приснился ему еще в Москве.

– Вы … бог? – оторопело спросил Дэйв.

– Видар! Мое имя Видар! Не просто бог. Самый умный и прозорливый из богов, которому остался один шаг, чтобы стать самым могущественным. Как тебе мой храм? Как видишь, он незаслуженно заброшен. Но это ненадолго. Сегодня все изменится.

Видар подошел ближе и оскалился. Он говорил зло, сквозь зубы:

– Тридцать лет! Тридцать лет я убил на этот план. И вот он – достойный финал. Ты умрешь, а я получу невиданное во всех трех мирах могущество. Стану сильнее всех мастеров разума. Сильнее всех богов! Я обыграл всех! Сколько же я ждал этого момента, – бог возвел белые глаза куда-то к потолку.

– Но зачем… почему… – Дэйв пытался безуспешно подобрать слова.

– О… первый внимательный слушатель за три десятилетия. Ну что ж. Это была долгая партия, где ты сыграл роль пешки, которую я провел в ферзи. Ты все сделал строго по моему плану. Ты заслуживаешь, чтобы узнать начало. Я стал действовать, когда эти идиоты-боги задумали объединить здесь все три мира. Они еще не поняли, к чему это приведет, что таким образом они создадут сверхбогов, которые потеснят их же с вершины власти! Я предупреждал их, но им было все равно. Они не хотели власти. Они тяготились ею. «Мы должны создать тех, кто останется после нас, кто будет лучше нас», – говорили они. Но я-то никуда не хотел уходить!

Тогда я создал мастеров разума. Мастера были ограничены и управляемы. Я придумал систему дворянских титулов, гарантировавшую передачу власти только способным к Силе. Но моих глупых братьев и сестер это не устроило. Они быстро разочаровались в этой игрушке и продолжили дурацкий проект обмена людьми между мирами. Ведь это я создал им когда-то Мост! Я делал переход, чтобы распространить нашу власть на остальные миры, а они использовали его чтобы разрушить наше могущество. Уже тогда я понимал, что смешение крови породит совершенных людей, которые превзойдут богов! Этого я позволить не мог! – рявкнул Видар. В его голосе уже совсем ничего не осталось от мягкого вкрадчивого голоса учителя. Бог говорил властно, раскатисто и агрессивно. Гулкое эхо от его голоса разлеталось по храму.

– Мой план был красив и совершенен. Ты единственный, кто сможет узнать все и оценить. Внезапное восстание моих учеников. Наивные боги даже не успели ничего понять. К сожалению, потом игрушки вышли из-под контроля. Захватив власть, глупые мастера решили, что они теперь справятся и со своим создателем. Я мог бы стереть их в порошок, но была угроза страшнее, о которой они забыли. Вы с Ирмой. Глупых магистров чуть было не заманил в ловушку капитул Ирисов. Если бы в тот день я, дружок, не принес в жертву твою мать и не выкрал бы тебя, проект Redeus сейчас близился бы к завершению!

– Ненавижу! – с яростью крикнул Дэйв, дергаясь в цепях.

– Да, да… больше эмоций. Мне это нравится! – рассмеялся Видар, – Ты был моей местью, моей бомбой с часовым механизмом, которую я подложил под Орден. Я притащил тебя на Землю, нанял тебе сиделку и наблюдал как ты растешь. Ты рос в мире без Силы, и должен был оказывать еще больший эффект на мастеров, чем твоя мать. Ты мой меч, который я заточил правильным воспитанием. С таким характером ты просто не мог не рвануть, когда я кинул тебя в этот мир. Так или иначе, ты бы показал безмозглой толпе беспомощность магистров перед тобой, но такого эффекта, я даже представить не мог! Браво, юноша! В одиночку снести башню, вызвать на дуэль сразу весь Орден на глазах у огромной толпы и победить. Лучшего воплощения моего плана нельзя было и не придумать. Ты уничтожил веру в мастеров, но, к сожалению, породил веру в тебя. Новый миф уже обрел жизнь. Парадокс – тебе единственному в этом мире сила чужой веры как раз и не нужна.

Бог подошел еще ближе.

– Теперь остался один маленький шаг. Я принесу в жертву героя мифа, победителя мастеров перед всей толпой! Покажу свою силу и наконец вся вера этого плебса повернется в мою сторону. Я стану могущественнее, чем все боги до этого вместе взятые. Абсолютная власть и сила! Остальные части империи либо добровольно склоняться предо мной, либо будут поставлены на колени! Я разрушу ненавистный Мост, и никто из ушедших богов больше не сможет помешать моему правлению. Все это благодаря тебе, мой мальчик. Даже жаль, что твоя смерть мне так необходима. Я бы хотел, чтобы ты видел мое величие и все, что будет после. Но еще раньше я должен уничтожить главную угрозу, чтобы призрак Редеуса не воскрес. Эта белогривая уродка должна умереть!

Видар достал из-за складок мантии кривой черный каменный нож.

– Нет! – крикнул Дэйв.

– А ведь я мог бы позволить ей жить… Может быть. Если бы не ты. Как тебя угораздило сойтись именно с этой девчонкой? С единственной, к кому тебе нельзя было приближаться! Если бы вы были врагами, я бы даже, возможно, сохранил бы ей жизнь и нашел бы как ее использовать в своей игре. Это ты ее приговорил. Я не могу оставить ее жить теперь, – улыбался звериным оскалом бог.

– Она не сверхчеловек! Она не принесет тебе вреда! Оставь ее!

– Дурачок. Ты так и не понял? Проект Redeus это не она. Это ваш будущий ребенок, который будет сочетать в себе способности жителей всех трех миров и богов. Я не могу оставить жить ни одного из тех, в ком течет демоническая кровь. Мост заблокирован, из мерзкой Прави больше никто сюда не придет, а без демонов повторение проекта невозможно. Вы последняя угроза моей силе и власти!

Видар повернулся спиной к Дэйву, медленно поднял нож над Ирмой и что-то тихо зашептал.

Кровь стучала в висках Дэйва как набат. Он должен был хоть что-то сделать! Он уже видел, как также убили его мать и не пережил бы, если бы на его глазах убили и Ирму.

«Ты сам еще не осознаешь своей силы, а она у тебя не меньше, чем у нее, – всплыли у него в голове фразы Яжинки, – Ты сам создаешь мир вокруг себя. И границы твоего мира определяешь только ты сам. Осознай свою силу! Только ты ответственен за то, что происходит вокруг тебя!»

«Только я ответственен за то, что происходит вокруг меня!»

Дэйв вспомнил такую далекую теперь школу. Все учителя удивлялись почему он оказывался всегда рядом, когда кто-нибудь начинал вести себя непорядочно. Не слишком ли часто эти самые несправедливости происходили вокруг него? Только вокруг него. Это не случайность. Он внутренне хотел наказывать хулиганов и этим желанием создавал конфликты вокруг себя. Притягивал их к себе.

Он и только он отвечает за свой мир. Не это ли говорила ему психолог? Ответственность за себя, за свою жизнь и за жизнь тех, кто рядом. Вокруг него происходит то, что он хочет, пусть даже и подсознательно. То, что он впускает в свой мир своими желаниями и комплексами. Он хотел спасать фею от зла – и вот оно. В его жизни появилась не только Ирма, но и само зло в самом чистом виде. Слишком сильное, чтобы его можно было победить, ведь во снах он никогда не мог ее спасти. Пусть этот бог возник до его рождения, но именно он притянул это зло в свою жизнь и допустил, чтобы над Ирмой сейчас занесли нож. Благодаря ему зло расправило крылья и стало сильнее. Но если что-то можно притянуть, то это что-то можно и исторгнуть.

«Это воплощение зла находится здесь только из-за меня. Но это же моя жизнь, и я полностью контролирую ее», – подумал Дэйв, закрыв глаза. Он вложил в свой внутренний монолог всю свою силу и веру. Веру в себя. Веру в добро, в справедливость. Веру в любовь. Веру в их с Ирмой будущее.

«Такого зла не должно быть. Ни одна земля не должна терпеть на себе такое, ни один человек не должен встретить это на пути. Я ошибся и исправлю свою ошибку.»

«Моя девушка сейчас может умереть от того, что просто не должно существовать. Этому не бывать в моем мире! Ведь это моя земля, на которой я родился, и она дает мне силы. Розеград – моя родина, которую этот бог хочет поставить на колени. Это моя страна и я ему ее не отдам. И Навь, и Земля – это все мой мир! Это всё моя вселенная, где этому злу не может быть места!»

Дэйв ощутил покалывание в пальцах и в висках. Сила поднималась от земли, наполняя его энергией и уверенностью.

– Это мой мир! – крикнул он уже вслух.

Дрожь прошла по всему его телу.

Видар удивленно обернулся.

– Я отвечаю за него и этот мир никогда тебе не достанется!

Покалывание в пальцах поднялось вверх по рукам и ногам. Оно заставило сердце биться еще чаще, хотя казалось, что быстрее уже некуда.

Древняя могучая и обжигающая сила поднималась вверх по позвоночнику.

Видар медленно приближался. Дэйв посмотрел в два белых бесчувственных глаза и прокричал тому в лицо:

– Тебе нет места в моем мире!

Белые глаза что-то поняли и испугались. Зрачки расширились. Бог ринулся вперед и замахнулся кинжалом.

– Ни в одном из миров! Тебе нет места в этой вселенной! ТЕБЯ ПРОСТО НЕТ!

Сила внутри взлетела по позвоночнику и взорвалась в голове, обжигающей волной. На один миг, казавшийся бесконечностью, Дэйв ощутил, что он стал большим-большим, и весь этот город, и земля вокруг – все это теперь внутри него. Он чувствовал мысли каждого человека, полет каждой птицы, шелест каждого листика на ветру. Он ощущал, как прорастают травинки сквозь толщу земли, как ветер мчится по полям, как солнце пронзает своими лучами толщу неба. Как ликует юный жеребенок, несясь по полу навстречу ветру, как радуется ребенок возвращению мамы с работы, как любовь согревает девушку, сидящую у окна и смотрящую на бьющий в стекло холодный дождь где-то на Земле. И, вместе с тем, он действительно отвечал за все. За погибающий от засухи урожай на далеких полях на южном континенте, за боль котенка, попавшего под колеса кареты на улице Лондиниума, за смерть больного старика в Любограде. Он чувствовал все. Он отвечал за все. Он был этим миром, а мир был им. Мир был наполнен любовью и болью, но в этом мире больше не было того зла, что, как в замедленном кино мчалось к нему с поднятым ножом. Дэйв забыл о Видаре и исключил его из своих мыслей. И вселенная забыла тоже.

Все это было слишком радостно и слишком больно. Вынести весь мир внутри своей головы так долго было невозможно, и Дэйв потерял сознание.

Он уже не мог ни видеть, ни ощущать, как по окружающему пространству от него прошла волна. Мир вздрогнул и покрылся рябью, но через мгновение вернулся к прежнему состоянию.

Теперь в старом храме осталось только двое. Дэйв, без сознания повисший на прикованных к стене руках, да Ирма, только начавшая приходить в себя.

Видар исчез.

Глава 17. Встречи и прощания

Дэйв очнулся в мягкой постели. Он открыл глаза и тут же зажмурился. Яркий солнечный свет заливал светлую большую комнату и так сильно бил по глазам, что он ничего не успел разглядеть.

– Кажется очнулся, – сказал кто-то.

Он услышал приближающиеся шаги. Кто-то присел рядом с ним на кровать.

Прикрыв глаза ладонью, он еще раз попробовал открыть их.

Ослепительный ореол белоснежных волос, светящихся в ярком свете, бившим из-за спины девушки. Даже против солнца он разглядел ее глаза, синие, как морская бездна, в которую хочется нырнуть и не вернуться. Ирма светилась от солнечных лучей сейчас точно так же, как в момент их первой встречи.

Сказать хотелось так много, но одновременно ему казалось, что все, что он сейчас может произнести будет ужасной банальностью. Все эти «Ты жива!» или «Как я рад, что с тобой все в порядке!» были совсем не нужны сейчас. Все что нужно он скажет потом, наедине. Дэйв просто счастливо улыбнулся.

– Очнулся, герой? – бабушка Ирмы присела с другой стороны кровати.

«Она же уезжала в столицу», – подумал Дэйв.

– Что с отцом? – хрипло спросил он и откашлялся, оглядываясь по сторонам.

– Тут я, тут, все в порядке. Пара синяков, которые уже прошли, – голос доносился из-за изголовья кровати.

Дэйв задрал голову и разглядел улыбающееся лицо отца. Он впервые увидел, как тот улыбается. Сильные глубокие морщины сейчас разбегались по лицу от его довольных и прищуренных глаз.

– А Яжинка?

Отец перестал улыбаться и медленно молча покачал головой.

– Она гордилась бы тобой. Яжа первая, и долгое время единственная, верила в твою особую силу. Не похожую ни на кого и ни на что в этом мире. Ты доказал, что она была права и труд всей ее жизни был не зря. Она была бы счастлива, – сказала бабушка Ирмы.

Хотя Дэйв очень мало успел узнать Яжинку за эту пару недель, но горький ком подкатил к горлу. Он вспомнил их разговоры вечерами в гостиной. Вспомнил, как именно ее слова помогли ему в самый важный момент. Они не договорили… он не успел сказать ей спасибо, он еще о стольком не успел ее расспросить… как же так…

Долгая пауза затянулась.

– Сколько я был без сознания? – спросил Дэйв наконец.

– Три дня, сынок, – ответил отец.

– А где я … и что случилось… потом?

– Я тебя спасла! – довольно заявила Ирма, – можно сказать, вытащила на руках!

– Не зазнавайся, родная, – строго посмотрела на нее княгиня, – кто тут кого спас…

Девушка засмеялась.

– Тебе уже можно вставать? – спросил Дэйв, разглядев, что Ирма не в пижаме, а в том самом светлом костюме, в котором он когда-то встретил ее на кладбище.

– Да! Сила вернулась ко мне еще там, в заброшенном храме сразу как я очнулась. И все стало в порядке. Не думаешь же ты, что я тебя действительно на руках вытаскивала! – засмеялась девушка, – и, кстати, ты в моем замке!

– Так что там было? Я ничего не помню. Помню, как Видар замахивался ножом, а потом … очень смутно. Каша в голове.

Бабушка присела на кровать рядом с внучкой:

– То, что было потом, дорогой, ощутила вся империя, если не вообще весь мир. Я тут же развернула экипаж, как только поняла, что именно я почувствовала. Полагаю, в других столицах сейчас такой переполох стоит. Пережить такое!

– Что пережить?

– Слов не хватит, чтобы описать. Волна, которая подхватила меня, выдернула из мира в абсолютную пустоту, а потом вбросила обратно. Но то, что напугало всех мастеров разума – это беспомощность. Абсолютная беспомощность на несколько минут. Ты выдернул всю Силу из этого мира и выкинул куда-то прочь. Она тут же начала возвращаться, но накапливается с тех пор очень медленно. Вместе с Силой ты выкинул из вселенной и его. И давай больше не называть его вслух. Боги имеют тенденцию оживать, если в них начинает верить слишком много людей. Это был давно забытый всеми бог, пусть таким и остается.

– А что теперь будет?

– Фух… это, мой мальчик, никто не знает. Мир пока не оправился от шока. Одно я знаю точно. Нам придется найти новое название для того, кем ты стал… или станешь. Полагаю, что «мастер реальности» будет наиболее точным.

Ирма улыбнулась:

– Ты теперь тоже мастер!

Дэйв смутился и некоторое время молчал. Потом спросил:

– А мне то вставать можно?

– Ну если голова не кружится и встать можешь, то можно, – едва заметно улыбнулась бабушка Ирмы.

Голова немного кружилась, но он смог самостоятельно дойти до ванной комнаты. Там, он увидел свое отражение в зеркале и вздрогнул. На мгновение ему показалось, что с той стороны стекла на него опять смотрит тот жестокий юноша с белыми глазами. Спустя мгновение он понял, что ошибся. Просто теперь у Дэйва был точно такой же шрам на скуле, чуть пониже виска, что и у двойника из сна.

***

Старшая княгиня, зачем-то прихватив брата Ирмы, все-таки уехала в столицу. «Дела не ждут», – категорично заявила она. Отец тоже отбыл, как он выразился: «К своим». Нортон и его люди постепенно перебирались жить в Розеград и теперь надо было решить кучу организационных вопросов.

Замок был наполнен незнакомыми даже Ирме людьми. Старшая княгиня за это короткое время успела заменить половину прислуги, выгнав тех, в лояльности которых она сильно сомневалась. Новые слуги были пугливы как лани и уж не знали кого слушаться и к кому из странных обитателей замка как обращаться. Если Дэйв еще формально был дворянином, получив звание на турнире, то его отец точно был из простых, но он общался с самим верховным магистром Ордена «на ты», что приводило прислугу в трепет. Несмотря на то, то бабушка строго настрого запретила выпускать детей из замка в ее отсутствие, с Ирмой, привыкшей с одиннадцати лет управлять всем княжеством, такой номер не прошел, хотя по началу ее эта ситуация ужасно забавляла. Однако, уже на второй день они с Дэйвом «сбежали».

Тайком выскочив из замка, они побежали в город.

Чижа было найти не сложно. Он был все там же – на кладбище.

– Ну как тут всё? Рассказывай, – потребовал Дэйв после того, как Чиж прекратил прыгать от радости.

Чиж тут же погрустнел.

– Ну Яна, с тех пор как мы вернулись из твоего дома, я так больше и не видел. Один раз только пришел сюда, а тут его мешок с едой. С ним все в порядке, я знаю. В лавке его как-то видел. Но сюда он больше не ходит.

– Странно. Надо будет с ним поговорить. А Дарья?

Чиж помялся.

– Она просила никому… но ведь вам то можно? В общем, она теперь дома не живет. Неделю уже. Там к ее дому приходили … всякие. Окна побили. Спалить хотели. Как она сбежала, от дома и ее матери вроде отстали. Вы это… поговорите с ней раньше, чем с Яном. Так лучше будет.

– А где же она теперь живет?

– Да есть тут дом один пустой. Ей Марьяна ключи дала. Дарья сначала отказывалась. Говорила, что от предателей и крошки хлеба, даже умирая от голода, не возьмет. Но Марьяна как -то ее уговорила. Даже несмотря на шрамы…

– Значит все-таки Марьяна, – сказала Ирма, утверждаясь в своих подозрениях.

– А что за шрамы? – спросил Дэйв.

– Ну Дарья, когда узнала все, ее сгоряча приласкала… когтями по щеке… нечеловеческими. Родители Марьяны шум подняли. Как же – оборотень на дочурку напал. Вот из-за Марьяны теперь весь город знает ее секрет. А Дарья прячется. Ночами иногда приходит сюда ко мне, а то ей совсем одиноко.

– Давай адрес. Или покажи дорогу. Поговорим с ней.

– Да легко, – расцвел в улыбке Чиж, – Вы то ей точно помочь сможете.

– Да…кстати. У меня для тебя задание есть, – улыбнулся Дэйв.

– Какое? – насторожился мальчик.

Дэйв достал из кармана ключи.

– У меня тут дом простаивает. Всю зиму будет без присмотра. Непорядок. Я же там точно еще долго не появлюсь. Можешь там пожить и за хозяйством посмотреть? Отец сказал, что продукты и дрова тебе доставлять будут. Надо просто жить… ну там печь топить, чтобы дом не промерз и вообще. Сделаешь для меня?

Чиж оторопел и часто заморгал. Дэйву даже показалось, что на глазах мальчишки появились слезы.

– Ну разве что для тебя… у меня же не было дома никогда… а вдруг я не справлюсь?

– Справишься, не бойся. Я знаю. Живи там и жди нас.

***

Дарья открыла дверь сразу, даже не поглядев в глазок в двери. «Небось учуяла нас еще с улицы», – подумал Дэйв.

– Пустишь в гости? – улыбнулся он.

Дарья улыбнулась в ответ, молча распахнула дверь и отошла в сторону, пропуская неожиданных гостей.

– Рада, что у тебя все получилось, хотя твой план был совершенно безумным, – сказала она, когда Дэйв с Ирмой присели на единственный имеющийся в этой небольшой комнате диван. Дарья разместилась напротив на широком подоконнике.

Обстановка была спартанской. Небольшая мансарда была недавно аккуратно отремонтирована, но кроме дивана, стула, да маленького журнального столика в комнате больше ничего не было. В углу ютилась небольшая печка-буржуйка, на которой девушка, вероятно, еще и готовила.

– Спасибо тебе за помощь. Если бы не ты, то боюсь, все кончилось бы не так хорошо. Ты нас дважды спасла уже. Я никогда это не забуду. Но расскажи теперь про себя. Что случилось? – серьезно спросил Дэйв.

– А что про себя… Дарья отвернулась, глядя в окно на пожелтевшую листву, – вас же Чиж сюда привел. Он, небось, все и рассказал.

Возникла пауза.

– Перебирайся ко мне в замок, – сказала Ирма, – Хватит по чердакам ютиться.

– Не боишься, что слухи пойдут, что княгиня с оборотнями якшается?

Ирма фыркнула:

– Не смеши. А еще я прослежу, чтобы у твоей матери было все в порядке. И дома и в школе.

– Спасибо, – Дарья слабо улыбнулась.

– А что с Яном? Что это было… что ты тогда в нем почувствовала? – спросил Дэйв.

– А… он просто дурак. Возомнил себе невесть что… – Дарья опять отвернулась к окну.

– То есть?

– Это не важно. Просто дурак.

– Но почему он приходить тогда перестал? – спросил Дэйв. Ирма положила свою руку на его, давая знак, чтобы он замолчал.

Дарья этого не видела. Она все еще смотрела в окно и после небольшой паузы все-таки ответила. Ее голос звучал так, словно комок в горле мешает ей говорить:

– Он всего лишь целовался с Марьяной. Это и пытался скрыть от меня. Возомнил себе невесть что. Я с самого начала говорила ему, что мы не можем быть вместе. Его отец никогда бы не одобрил, даже если бы не знал кто я… а Марьяна, наоборот. Хороший вариант. Выгодный. Отец будет в восторге. А он переживает. Дурак, я же говорю.

Дарья смахнула рукой слезы. Дэйву почему-то раньше казалось, что Дарья вообще не умеет плакать.

Возникла неловкая пауза.

– Опять Марьяна… – сказала задумчиво Ирма.

– Мне кажется она несчастна, – Дарья повернулась к Ирме и вытерла слезы, – Она, конечно, дура, но очень несчастная. Марьяна очень переживала, что если умрет ее отец, который тут некстати серьезно заболел, то она останется на улице. Ведь все, что им принадлежит, достанется дворянину, которого поставят городом управлять. Испытание она не прошла. Мать ее вообще из простых. Наследства у нее поэтому ноль, если только за дворянина замуж не выйдет, а кому она без титула нужна. Надежд, что ты, Ирма, когда-нибудь вернешься в замок, было мало. Марьяна думала, что ее мать окажется на улице и будет нищенствовать. А тут еще Дэйв, из-за которого, как она считала, провалила испытания. Ей внушили, что ты, Дэйв, террорист и пообещали дворянское звание, если ее информация позволит им схватить опасного преступника и поможет обезопасить княгиню от тебя. Дескать Ирме ничего не угрожает, что наоборот, все ждут ее в совете Ордена, а ты ее силой или хитростью удерживаешь. Уж не знаю как ей там мозги промыли, но она реально считала, что спасает Ирму из лап бандитов. Понятно, что ее обманули со всех сторон. Титула ей никакого не дали, а сразу как Ирму отвезли в лабораторию, Марьяне сказали собирать монатки, да выметаться из дома всей семьей за пособничество заговорщикам.

– За что же ты ее тогда так, если она со всех сторон невиноватая? – раздраженно спросил Дэйв, совершенно не согласный с выводами Дарьи.

– Вспылила я. Зря. Не разобралась. Всё вместе просто навалилось. Я же сначала Яна допросила…

– Я поговорю с ней, – задумчиво сказала Ирма. – Потом подумаю. Она то где живет сейчас?

– Да дома живет. Они не успели съехать. Им срок неделю дали, а тут башня рухнула и все перепуталось. Так семья Марьяны пока дома и сидит. На тюках и чемоданах. Ни от Ордена, ни от тебя жалости не ждут. Думают, что вот-вот новый управляющий городом заявится.

– Позову ее завтра в замок поговорить, – решила Ирма, – А ты давай, собирайся. Поедем сейчас. Незачем тебе тут дальше прятаться.

– Погодите. Вы лучше мне расскажите, что с вами то произошло. Как так с башней получилось? А тот тут такие слухи ходят.

– Вот по дороге и расскажем. Ты нам слухи, а мы тебе свою историю. Давай, вещи твои соберем.

***

Марьяна с совершенно понурым и несчастным видом приехала в замок на следующий день. Платье, она, конечно, специально подобрала под этот случай – скромное, старое, льняное. Хотя раскаивалась она действительно искренне. Дарья это почувствовала уже давно, еще когда та ей ключи совала от бесхозной мансарды. Потому и взяла.

И без того голубые и водянистые глаза Марьяны с самого начала были мокрыми от слез. Первым делом Ирма накрыла ладонью четыре небольших свежих шрамика на щеке девушки, хотя по меркам Дэйва это были вообще ничего не значащие царапины. Марьяна вздрогнула и стояла, испуганно хлопая глазами, пока Ирма, закрыв глаза, держала на ее щеке руку. Когда она убрала ладонь, кожа на щеке была идеально гладкой. Только чуть более розовый цвет четырех полосок на фоне смугловатой кожи Марьяны напоминал о том, что там недавно были царапины. «Через дня три вообще никто не заметит», – сказала Ирма.

Вот тут Марьяна и разревелась. Ирма сначала ждала и пожимала плечами, потом всерьез начала успокаивать девушку, но от этого становилось только еще хуже. С каждой заботливой фразой плач становился только интенсивнее.

– Как я могла… буль, буль, буль… ведь ты… буль… буль… всхлип… всегда для меня… всхлип…

И так далее.

Ирма решила сменить тактику и перешла на жесткий голос со стальными нотками:

– Так, хватит жалеть себя! Ты дура. И ты сама это знаешь. Ты сделала огромную глупость, из-за которой я чуть не погибла, а мои друзья рисковали своими жизнями, чтобы меня спасти. Я вижу, что ты понимаешь, какая это была глупость.

Это подействовало. Марьяна, кивнула, закусила губу и сдержала рыдания. Ирма продолжила:

– И вообще твое стремление к титулу и есть самая большая твоя дурость. Поверь, лучше быть подругой княгини, но без титула, чем какой-то там Шателиенессой без союзников. Я из этого замка, да и вообще из Розеграда никуда не денусь, уж поверь мне. Временно уезжать могу, но никогда не брошу ни город, ни мой народ, ни твою семью.

– Подругой? – спросила с надеждой Марьяна.

– Если захочешь и расставишь правильно приоритеты в жизни! Кстати, как отец? Поправляется?

Марьяна кивнула.

– Я зайду завтра и посмотрю могу ли помочь. Я понимаю, что ты волновалась за мать, а не только за себя. Поэтому и не сержусь. Просто впредь не будь такой дурой. И доверяй мне. Лучше поделись проблемами со мной.

Было ощущение, что Марьяна опять хотела заплакать, но с трудом сдержалась.

– Конечно.

– И ты больше не винишь других в том, что провалилась на испытаниях?

Марьяна, подумав, помотала головой.

– Тогда в следующем году тебе позволят пройти их еще раз. Я уже говорила с бабушкой. Всем, кто недоволен результатами этого года разрешат прийти в следующем. У тебя есть еще один шанс, если это для тебя так важно. Я могу помочь тебе подготовиться.

Девушка, казалось, не поверила своим ушам:

– Правда? – впервые подняв взор и взглянув в глаза Ирме спросила она.

– Верховный магистр обещала. Значит правда. Если испытания вообще теперь будут, то ты в них примешь участие.

– Спасибо! Спасибо! – зашептала Марьяна.

Ирма только тяжело вздохнула.

***

Следующие три дня пролетели как один. У Ирмы было слишком много забот. Она ездила в город каждый день, отдавала распоряжения и встречалась с какими-то важными в городе людьми. Дэйву от этого становилось скучно. Он не понимал происходящего, да и не особо старался вникать. На него накатила непонятная усталость и внутренняя пустота. Словно в тот момент в храме он выплеснул куда-то частицу своей души, и та все никак не вернется обратно. В момент объединения с миром он чувствовал так много и так остро, что сейчас все происходящее вокруг казалось серым и не интересным сном.

Еще он стал замечать, что на него начали странно реагировать люди. Дэйв все время ловил на себе взгляды, слышал перешептывания за спиной. Сначала он думал, что это из-за того, что он постоянно сопровождает юную княгиню, но когда одна женщина робко попросила «на удачу» дотронуться до его «волшебного лука», а его Дэйв на всякий случай все время таскал с собой, не очень то полагаясь на Силу Ирмы, он понял, что до Розеграда дошли новости из столицы. Теперь почти все вокруг знают кто он и что он сделал. Ему стало неуютно. За кого они все его принимают?

После того, к нему пару раз поднесли детей для благословления, он решил, что в город больше не поедет. Дэйв настоял на том, чтобы вместо него Ирму сопровождала пара стражников. Девушка сначала хотела возразить, но потом передумала. Ей была приятна такая, пусть и не очень нужная, забота о ней.

Дарья жила в уединенной спальне в одной из башен и старалась ее не покидать. Они пересекались с ней за ужином и иногда втроем болтали перед сном в библиотеке, где был большой камин, возле которого так приятно было сидеть и смотреть на пламя, но чаще всего девушка старалась побыть в одиночестве. Разговорить и развеселить ее пока никак не получалось. Да Дэйв и сам был не в настроении веселиться.

На четвертый день поздно вечером из города приехала старшая княгиня вместе с Роджером.

Они неожиданно появились в библиотеке вечером. Судя по каплям дождя на шляпе отца, они прошли в библиотеку прямиком от кареты. Значит, дело было срочное и серьезное.

– Дети! Хорошо, что застали вас вместе. Нам надо серьезно поговорить, – заявила бабушка Ирмы.

– Я пойду тогда, – поднялась было Дарья, но княгиня ее остановила:

– Тебя это тоже касается. Останься.

Дарья удивленно подняла бровь и медленно настороженно села обратно.

Дэйв посмотрел на отца и ему не понравилось угрюмое выражение его лица. Новости явно будут не из самых приятных.

– Я буду краткой. Вы, Дэйв и Ирма, возбудили слишком большое любопытство со стороны других столиц. У нас есть серьезные опасения, что вас могут если не выкрасть, то как-нибудь иным способом заставить покинуть юг и попасть в сферы влияния севера или востока. Обе столицы мечтают заполучить источник той силы, которую вы тут продемонстрировали. И Ирма с ее уже нашумевшей инициацией, и, конечно, Дэйв. Другие, наоборот, опасаются ваших способностей. Особенно того, что ими могут воспользоваться конкуренты или враги. Кое-кто возможно, предпочтет, чтобы с вами внезапно произошел какой-нибудь несчастный случай. Поэтому мы, с твоим отцом, Дэйв, считаем, что вам надо уехать.

– Как, опять прятаться? – вскочила Ирма, – Да кто сможет с нами справиться?

– От внезапно обрушившегося балкона тебя Сила не спасет. Ты даже голову поднять не успеешь, – холодно заметила бабушка, – так что не храбрись. Ты не всесильна. Если кто-то захочет вас убить, поверь, ему это будет не сложно сделать.

– Тем более, что рядом с Дэйвом теперь можно применять и обычное огнестрельное оружие. А это значит, что возможен и выстрел снайпера, да и просто кто-то в толпе рядом может выхватить пистолет, – добавил Роджер.

Ирма задумалась и села обратно в кресло. Бабушка продолжила:

– Я не предлагаю прятаться. Ты поедешь учиться. Совместим необходимое с полезным. Ты поедешь на Явь.

– Как? – тут настала пора удивиться Дэйву.

– Мы считаем, что некоторое время вам всем троим стоит провести на Земле, – сказал Роджер, – Пока вы будете учиться мы тут попытаемся разрулить ситуацию и позовем вас обратно, как только поймем, что вам ничего не угрожает. Дарье тоже стоит отправиться с вами, чтобы некоторые последние события в памяти горожан поблекли. Тем более, что поучиться хотя бы полгода в школе на Земле и ей было бы полезно.

– А как же город… брат… мои обязанности? – возмутилась Ирма.

– Ты считаешь, что я не справлюсь? – ехидно и одновременно возмущенно спросила старшая княгиня.

– Но я должна найти маму!

– И куда ты направишься ее искать? Давай, приступай вот прямо сейчас.

Ирма смутилась.

– Поверь, я искала дочь все эти годы. В моем распоряжении, между прочим, были все архивы Ордена, да и не только они. Я опросила всех свидетелей, принимавших участие в той битве. Я нигде не нашла ни малейшего намека на то, куда она исчезла. Не хочу принижать твои способности, но вряд ли ты сможешь сделать в этом плане больше, чем я за дюжину лет. И, тем более, никуда эта задача от тебя не убежит, если ты несколько месяцев проведешь вдали от дома. Подумаешь заодно откуда начинать поиски. А как вернешься, я расскажу тебе все, что я узнала.

– Но где мы будем жить? А как девушки устроятся в школу? Кто будет их опекуном? Там ведь кучу заявлений надо написать. Просто так в школу не попасть… особенно в мою. Да и моя тетя… – начал было Дэйв.

– Нет у тебя тети. Как только ты попал сюда, она собрала вещи и исчезла. Так что у тебя там тоже теперь нет опекуна, но это не проблема, – сказал отец.

– Да. Мы уже навестили мир духов и уладили все вопросы. Моя Сила там не так велика, но, чтобы запудрить мозг нескольким чиновникам и учителям, многого и не надо, – добавила княгиня, – Средства на существование у вас там будут. Формальности со школой улажены. Там все будут убеждены, что ваши опекуны очень важные и занятые люди, которых нельзя беспокоить по пустякам. Собственно, так оно и есть. Так что все готово. Вам надо собираться в путь.

– А как мы туда попадем? По Мосту? – спросил Дэйв.

– Вход на Мост располагался в башне, мой дорогой, – улыбнулась княгиня, – именно поэтому мы и думаем, что на Яви вы будете в полной безопасности. Никто из мастеров разума сейчас не может туда попасть. Неизвестно, вообще уцелел ли Мост и как теперь возобновить его работу. Но в особняке… твоего учителя мы нашли несколько интересных приборов, которые один раз открывают прямой портал между мирами. С помощью такого ты сюда и попал. Один вы возьмете с собой, ну и у нас тоже останется несколько, чтобы вас вытащить, если понадобиться. Только не вздумайте возвращаться, пока мы не сообщим вам, что это безопасно.

– Но мы же точно вернемся? Я не хочу оставаться на Земле. У меня тут еще столько дел! – на всякий случай уточнил Дэйв.

– Конечно вернетесь. Думаю, к следующему лету уже точно все успокоится.

– Дарья, – добавила княгиня, – нас не представили, но я прекрасно знаю кто ты. У тебя единственной есть выбор. Если хочешь, можешь остаться жить здесь, в замке, но я бы…

– Я поеду с ними, – прервала ее девушка.

– Ну и хорошо, – улыбнулась княгиня.

***

Дэйв не хотел надолго исчезнуть, не навестив нескольких людей, поэтому с рассветом, когда на улицах еще нет лишних глаз, выбрался в город. Он хотел успеть до того, как на базарной площади появится толпа.

Продавец луков, несмотря на ранний час, уже сидел на своей табуреточке и читал очередную книжку. Он никак не среагировал на остановившегося у прилавка Дэйва.

– Я выполнил обещание. Вы, наверное, и сами видели, – сказал Дэйв.

Лучник оторвался от книги, улыбнулся и ничего не ответил, только смотрел своим хитрым прищуром.

– Я хочу вернуть вам лук. Он мне очень помог, но в ближайшее время вряд ли мне понадобится. Вам же он дорог как память. Возьмите его обратно.

Продавец улыбался и не спешил отвечать, разглядывая Дэйва так, как будто видел в первый раз. Наконец он поднялся и подошел к нему.

– Для меня он всего лишь осколок памяти, а ты сделал этот лук легендой. Лучшей судьбы я ему и придумать не мог. Он твой навсегда. Он уже часть твоей истории и твоего мифа, так что тебе без него уже никак. Лучше пообещай мне еще одно. Я хочу еще не раз услышать о приключениях мастера Дэйва и о его волшебном луке. Чтобы на старости я внучке мог рассказать еще много удивительных историй про этот лук, который когда-то держал в руках и я. Хорошо?

Дэйв сглотнул внезапно подступивший к горлу комок и только кивнул.

– Вот и замечательно. Увидимся еще как-нибудь, герой.

Лучник похлопал его по плечу и вернулся к своей книжке.

Дэйву остался еще один сложный визит.

Отец Яна оказался в лавке. Дэйв зашел внутрь и остановился, не зная как начать разговор. Купец оторвался от толстого журнала, в котором делал записи и, увидев кто к нему пришел, расцвел в улыбке:

– О, Иван! Вернулся! Где ж ты пропадал то?

– Простите, – Дэйву стало неловко, – Я зашел попрощаться. Поблагодарить за то, что вы разрешили мне пожить у вас. Простите, что так немногому успел Яна научить…

– Да что ты! Зато благодаря тебе я теперь чуть ли не самый успешный торговец во всем Розеграде. Вот, задумал еще два магазина прикупить. Все твоими советами… а куда ты уезжаешь?

– Обратно на ту сторону. Надолго… может на год. И да… меня зовут не Иван. Я недавно выяснил, что мое настоящее имя Дэйв.

– Дэйв… – Купец вдруг выпучил глаза, – Тот самый Дэвид, о котором все говорят?

– Э-ээ… ну да, наверное…

– Так это ты башню… и княгиню нашу спас?

– Ну Ирму мне Ян помогал спасать. Она подтвердит, если что. Кстати, можно с ним поговорить?

– Честь то какая! – отец Яна уже не слышал его, – Сам Дэйв в моем доме гостил! О боги…

Дэйв покраснел. «И тут началось», – подумал он про себя. Переступил с ноги на ногу, не зная как теперь продолжать разговор.

– Можно я все-таки к Яну зайду?

– А… да, конечно. Пойдем провожу. О боги… так это ты был… надо же…

Ян еще спал. Отец растолкал его и потребовал, чтобы тот мигом оделся и умылся, ибо к нему важный гость. Только после того, как Яков остался удовлетворен внешним видом сына, он пригласил Дэйва в комнату.

Купец вышел, но Дэйв был уверен, что и он, и всполошившаяся от новостей жена стоят сейчас под дверью и слушают. Говорить пришлось почти шепотом, а сам разговор вышел скомканным. Дэйва так важно представили, что Ян теперь чувствовал себя вдвойне неуютно.

– Я попрощаться пришел. Мы с Ирмой временно уезжаем учиться на ту сторону. Может на полгода, а может и дольше.

– Понятно, – сказал Ян и вздохнул.

– Дарья едет с нами.

Ян вздрогнул и впервые посмотрел в глаза Дэйву.

– Она не придет попрощаться?

– Я не думаю.

Он вздохнул и промолчал.

– Слушай, это, конечно, твое дело, но я тебя не понимаю. Если Дарья тебе не нужна, то чего мучаешься? – спросил Дэйв.

– Нужна… но… я уже не знаю. Честно. Я не могу понять, что у нас с ней… что со мной… так что может и лучше, что она пока уедет. Мне надо в самом себе разобраться. Это все очень сложно.

– Ну только ее не надо мучать, хорошо?

– Зря ты так обо мне думаешь!

– Ладно, извини.

Они посидели молча минуту.

– Жаль, что меня не было рядом с тобой у башни Ордена, – грустно сказал Ян, – хотел бы я видеть все это. Говорил же, что надо все время быть рядом с тобой. Вокруг тебя все время водоворот событий. Меньше месяца назад ты был бездомным, которого приютил мой отец, а сейчас дворянин, друг княгини, победитель Ордена.

– Не горюй. Это только начло. Все еще впереди. Мы вернемся и перевернем этот мир. Все вместе.

Дэйв вздохнул и добавил:

– Конечно, нам всем придется заново узнать друг друга. Мы и так уже сильно поменялись, а через год изменимся еще больше… но у нас обязательно будет новый союз. Союз Пятерых. Поверь, приключений будет еще много. Как бы еще не пожалел.

– Обещаешь? – с надеждой в голосе спросил Ян.

– Обещаю.

Эпилог

– Ребята, познакомьтесь, у нас новенькая. Ирма Клерина. Прошу любить и жаловать, так сказать. Она вместе с Иваном и с еще несколькими ребятами из других классов весь сентябрь была на физической смене в Сириусе, поэтому приступает к учебе только сейчас. Елена Сергеевна показала девушке рукой, что она может наконец отойти от доски и сесть за парту.

Ирма села на пустое место рядом с Дэйвом. Он заранее попросил Пашку отсесть, хотя до этого момента тот не понимал зачем. Даже обидеться успел.

– Итак, тема сегодняшнего урока… – начала классная.

Пашка во все глаза смотрел на Ирму. Конечно, на нее все таращились. С такой яркой внешностью она привлекла внимание всех. Даже несмотря на то, что свои удивительные глаза она постаралась замаскировать голубыми линзами. Мало было удивительных белых волос, так она еще себе и платье придумала: синее, с пышной юбкой до колен и с двумя рядами золотых пуговиц, чем-то похожее на мундир. Ирма создала его еще в замке после того, как тщательно выяснила требования к школьной форме. Девушки в классе все больше предпочитали носить джинсы да бесформенные кофты, поэтому новенькая в таком виде, конечно, произвела фурор как среди девушек, так и среди парней.

Но Пашка смотрел иначе. Он знал настоящую причину появления фото на тумбочке и сейчас узнал девушку.

На перемене Ирма пошла проведать Дарью. Та была на год старше и училась теперь в десятом биологическом. Пашка тут же подлетел к другу:

– Слушай, откуда эта снежная королева? И где ты на самом деле был?

– Я все-таки не послушал тебя и воспользовался тем прибором, – улыбнулся Дэйв.

– Но это же та девушка из снов, да?

Дэйв кивнул.

– Но как она тут появилась из снов? Это все тот прибор? Что он сделал?

– Ох, Паш… ты был прав. Все это действительно оказалось ловушкой. Эта штуковина отправила меня в другой мир… точнее на изнанку нашего. Можно сказать, что в мои сны. Это очень, поверь, ну очень долгая история. Тут перемены не хватит… за один вечер бы уложиться. Приходи в мою комнату в общаге после уроков, мы тебе втроем расскажем все с самого начала. Заодно и с Дарьей познакомлю. Она тоже оттуда, как и Ирма.

– Ты серьезно? Ну расскажи хоть что-нибудь сейчас. Самое главное. Я же лопну от любопытства!

– Главное? – Дэйв задумался, – Главное, что я все-таки нашел мою фею… да и себя, как мне кажется, тоже.

Примечания для особо скептически настроенных читателей

Восточная философия, утверждающая, что мы живем в мире, который сами создали своей волей, действительно поразительно хорошо сочетается с современной квантовой физикой, согласно которой мы сами из множества альтернативных миров выбираем тот, который считаем для себя реальностью. Профессор физики М.Б. Менский на одной из конференций так сформулировал позицию современной науки: «Для того, чтобы оказаться в лучшем мире, не надо стараться изменить мир, достаточно изменить своё сознание!» Так что и учитель, и Яжинка, в своих объяснениях нисколько не противоречили друг другу, а просто подходили к одной и той же истине с разных концов. Каждый из нас ответственен за тот мир, что творит вокруг себя.

Если вы считаете, что сбить из лука чужую стрелу в полете невозможно, то поищите в интернете видео лучника Ларса Андерсена. Да, да… того самого Ларса. Он вам все наглядно продемонстрирует. В том числе и как выпускать две стрелы в секунду, и как стрелять по кривой траектории, огибая препятствие. Разве что его знаменитую кепочку вы не увидите. Он на Землю ее с собой не берет.

Вещих снов не бывает, и ни один из главных героев не обладает способностью предсказывать и предугадывать будущее. Подглядеть что было в прошлом – это пожалуйста, а вот заглянуть в будущее ни у кого не получается. Все, что Дэйв видел в своих снах, либо уже произошло, либо было внушено ему кем-то. Как уже говорилось, в мире всего три существа, умеющих насылать сны. Это точно кто из них.

ɐdиƍɐε ʎʞɯɐҺdǝu dиw qɔǝʚ ɐ'ʎниʚоvоu ǝн qɯижоɯҺинʎ ʁɔɯǝɐdиƍоɔ ɔонɐɯɐdоɯ ɯоvоw ɯǝɐwинɓоu ɐʞиdǝwɐ нɐɯиuɐʞ ɐɔонɐɯ ɯǝɐɓжǝƍоu иɯҺоu vǝʚdɐw нɐɯиuɐʞ ɐɔонɐɯ ɐvиɓǝƍоu иɯҺоu ɐwqɓǝʚ ʁɐvɐ n̯ǝɯɔɐҺ хıqvmоdu иоdǝɹ ǝɔʚ ʁɔɯoıɐmɐdʚεоʚ ɐʚɯиƍ ʁɔɯǝɐниҺɐн ɔонɐɯ ɯǝɐdиƍɐε ǝǝ он ʎʞɯɐҺdǝ

Оглавление

Глава 1. Педсовет, вампир и таинственный прибор

Глава 2. Океан за порогом

Глава 3. Бродяга. Беглец. Преступник

Глава 4. Союз четырех

Глава 5. Тайны и открытия

Глава 6. Неожиданная встреча

Глава 7. Разбойники и магистры

Глава 8. Дэйв Смит и его лук

Глава 9. Закон Мерфи

Глава 10. Из феи в ведьму

Глава 11. Шевалье

Глава 12. Дорога к дому

Глава 13. Ненависть, любовь и снова ненависть

Глава 14. Проект

Глава 15. Падение башни

Глава 16. Пешки против бога

Глава 17. Встречи и прощания

Эпилог

Примечания для особо скептически настроенных читателей Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg