Елена Арсеньева Дверь для призраков
Кайтэн с тоской глядел по сторонам. Кто бы только знал, как ему все это надоело! Договор, заключенный с родом Корио, Ловцов призраков, превратился в тяжкие путы, которые сковывали его вот уже сколько времени. Миссия рода Корио на этой планете что-то затянулась…
Ничуть не удивительно! Кого они прислали на Землю на сей раз?! Неопытного юнца! Вот он и возится – бестолковый, медлительный…
Ну ладно, Ловец призраков хотя бы занят делом, а Кайтэн?!
Еще никогда в жизни он не влачил столь безрадостное, беспросветное существование, да еще в таком гнусном обличье. Не сосчитать, сколько раз Кайтэн уже был готов покинуть это унылое, серое, неприглядное место, куда привела его судьба. Вдобавок именно здесь некогда погиб его родич…
Вспоминать об этом невыносимо тяжело. Как только Кайтэн мог дать Ловцам призраков уговорить себя!..
Это все его проклятое чувство долга! Никак от него не избавиться! Издавна все Истребители демонов помогают Ловцам призраков чистить Землю от нечисти. Погибший родич тоже помогал им. И Кайтэн не мог опозорить его благородную память своим отказом.
Так что делать нечего. Приходится терпеть. Если Кайтэн исчезнет, этот молодой, неопытный Ловец-Корио окажется совершенно беспомощен и не сможет выполнить свою миссию. Кто откроет для него новый портал для перехода во вселенские тоннели? Кто распахнет незримые для обитателей Земли двери, чтобы Корио могли беспрепятственно войти в них со своей добычей, призраками?
Нигде и никогда! Кайтэн незаменим.
Но как же ему скучно и одиноко!
Правда, в последнее время появилось хотя бы небольшое развлечение…
* * *
Да здравствует конец октября! Да здравствуют эти отвратительные, мокрые, снежные, ветреные, холодные дни! Потому что начались каникулы. Каникулы – это свобода! Родители рано уходят на работу, и Роза вольна делать что хочет. Да и в школе можно больше не придумывать причин, почему она день за днем опаздывает на уроки. Трижды Роза отвиралась, будто ходила в медицинский центр на какие-то там процедуры. Ей верили: всем известно, что у нее слабое здоровье. Из простуд она не вылезает сколько себя помнит. Ее нос вечно уткнут в шарф.
Этих шарфов у Розы полным-полно, и все очень классные. Говорят, они ей идут, она умеет их носить.
А что делать – приходится превращать свои недостатки в достоинства!
И вот уже который день она накручивает на себя самый яркий и эффектный шарф и прячет туда нос, чтобы не озяб. А потом по часу или даже больше стоит буквально по щиколотку в снежной каше. И, что самое смешное, не чихает, не кашляет, даже носом не шмыгает, хотя раньше и представить такого не могла!
Похоже, она вылечилась от всех простуд на свете. Не зря умные люди говорят: любовь – лучший лекарь.
Ну да, Роза влюблена! Влюблена первый раз в жизни… потому что Витька Васильев, конечно, не в счет. Это было три года назад, тогда ей еще не исполнилось одиннадцати – а какая может быть любовь в таком щенячьем возрасте?! Чепуха одна. А сейчас Розе уже почти четырнадцать – как Джульетте! Да, ей почти четырнадцать – и она влюблена по уши!
А тот, в кого Роза влюблена… Конечно, он даже не подозревает, с какого перепугу эта долговязая девчонка с пружинистыми каштановыми кудряшками, обмотанная по самую макушку цветастым шарфом, каждое утро торчит напротив старой развалюхи, укрывшейся за таким же ветхим забором.
Не подозревает потому, что он Розу даже не замечает. Он на Розу даже ни разу не взглянул. Он проходит мимо Розы, как будто ее на свете нет!
Роза встретила его случайно: бежала в медицинский центр, опаздывала, свернула в проходной двор, чтобы сократить путь, – и вдруг мимо прошел он.
Розу словно молнией ударило.
Правильно французы называют любовь с первого взгляда coup de foudre – удар молнии! Кажется, это самое полезное выражение, которое выучила Роза Карамзина в своей школе с французским уклоном.
Роза машинально взглянула на часы. Оказывается, сoup de foudre настиг ее полдевятого утра.
Как его зовут, этого потрясающего парня? Александр, Максим, Георгий, Кирилл?
Имена красивые, но ему не подходят.
У него черная гладкая челка до самых бровей. Прямой нос, высокие скулы. Губы напряженно стиснуты. Ресницы такие густые, что цвета прищуренных глаз не разглядишь, но, наверное, глаза тоже черные.
Он такой красивый, что кажется ненастоящим. Таких невообразимых парней рисуют на обложках японских комиксов, которые называются «манги». Поэтому Роза назвала его Манг.
На другой день ровно в полдевятого утра Роза снова пришла сюда. И снова увидела Манга! Он медленно, устало прошагал мимо и зашел в тот же самый старый и невзрачный дом.
И на третий день случилось то же самое.
Каждое утро Роза пыталась дождаться, когда Манг снова выйдет на улицу, но ей это так и не удавалось. Приходилось уходить ни с чем, чтобы не слишком уж безобразно опоздать в школу.
Но сегодня начались каникулы! И теперь можно ждать Манга сколько угодно!
У Розы наготове мобильник. Звук отключен, чтобы случайный звонок не помешал. Она решила украдкой сфотографировать Манга. Завтра и послезавтра выходные: родители будут дома, так что, может быть, Розе не удастся улизнуть из дому рано утром и повидать этого парня. Но у нее хотя бы останется его фото! Чтобы совсем с тоски не помереть, не видя любимого!
Роза взглянула на часы. По идее, Манг сейчас появится: высокий, худой, угрюмый, недоступный, с этим ворохом жестких черных волос, которые наполовину закрывают лицо. Сзади волосы смяты поднятым воротником черного широкого длинного плаща, который вьется за его спиной будто королевская мантия. Из-под плаща видны черные джинсы, заправленные в черные короткие сапоги.
На вид ему лет семнадцать, по возрасту старшеклассник, но он, конечно, не учится в школе. Потому что дом, в который он входит, на школу похож меньше всего.
Дом совершенно дурацкий! Как будто больной на голову архитектор сочинил его из нескольких разных построек. Просто так – отрывал от них куски и лепил один к другому. Даже странно, что Роза его раньше не замечала. Такую нелепицу не заметить было просто невозможно!
Одна стена кирпичная, глухая, без окошек. Типичный брандмауэр[1]. Около самой крыши из стены произрастает чахленькая березка, на которой до сих пор дрожит одинокий желтый листок.
Дом огорожен забором – дощатым, щелястым, неопределенного цвета, замшелым до зелени и заплесневелым до белизны. Определенно его не красили с тех пор, как поставили, а поставили небось еще при царе Горохе!
Одна часть дома выглядит совершенно так же – допотопно. Почерневшие бревна, пыльные стекла окон, а одно вообще разбито и заставлено кособокой фанеркой.
Другая половина чуть поприглядней и капельку поновей. Даже можно угадать, что некогда стены были выкрашены зеленой краской. На втором этаже сбоку находится затейливый эркер[2] с тремя мутными окошками, а под ним – дверь единственного подъезда. Она обита грязной клеенкой неопределенного цвета и всегда стоит нараспашку, но там, внутри, так темно, что не разглядишь ни лестницы, ни площадки.
Манг входит в эту дверь и исчезает с влюбленных Розиных глаз.
Над дверью укреплен ржавый железный козырек, а под ним стоит кресло. Когда-то оно было, наверное, красивое, удобное, но сейчас место ему только на свалке. Вид у него такой же убогий и заброшенный, как у всего этого дома.
Создается впечатление, что там никто не живет, кроме Манга.
Впрочем, Розу больше никто не интересует.
Но где же он, где? А вдруг сегодня повезет и он взглянет на Розу?!
Она быстро вынула из кармана зеркальце и озабоченно уставилась на свою физиономию.
Нос немножко покраснел, но Роза, в случае чего, спрячет его в шарф. Кудрявые волосы, как обычно, в живописном беспорядке, но с этим уже ничего не поделаешь.
И вдруг она вскрикнула от испуга.
Испугаешься, наверное, если рядом с твоим лицом в зеркальце вдруг оказалось чье-то еще, да такое страшное!
Это было, конечно, женское лицо, однако при этом оно напоминало звериную морду: узкую, огненно-красную, пугающую и в то же время прекрасную, окруженную вздыбленными красными волосами.
Мелькнуло – и исчезло.
Померещилось?! Конечно померещилось! Таких лиц на свете не бывает!
Роза сунула зеркальце в карман, повернулась – и отшатнулась, увидев совсем рядом какую-то старуху.
Вся в черном, высокая, худая, но сильно сгорбленная, она стояла, опираясь на палку. А может, даже на клюку. На голову нахлобучен черный платок, из-под него торчат неприбранные седые волосы, а лицо – одни сплошные морщины. Рот и глаза в них просто тонут!
– Ты поосторожней будь, когда зеркальце на улице достаешь, – пробормотала старуха. – В нем вполне может отразиться оборотень-скиталец. Вообще-то наша братия кому угодно голову заморочит, но зеркало иной раз показывает нас такими, какие мы есть на самом деле.
Роза поддержала свой подбородок, чтобы отвалившаяся челюсть в грязный снег не брякнулась. А старуха повернулась и заковыляла прочь, прихрамывая, тяжело опираясь на свою палку (а может, даже на клюку!), и вскоре скрылась в подворотне, оставив Розу стоять и трястись от страха.
Да, ей стало страшно. А вдруг через сколько-нибудь много-премного лет она тоже станет шизанутой бабулькой? И тоже будет шляться по улицам и нести всякую пургу?!
Однако через секунду Роза начисто забыла об этой жуткой перспективе, потому что из-за поворота появился…
Он! Манг!
Такой же, как всегда: невероятный, необыкновенный, самый красивый на свете. И у него такой же, как всегда, угрюмый и измученный вид. Еле идет, будто какую-то незримую тяжесть тащит.
Наверное, он работает по ночам (не иначе какие-нибудь вагоны разгружает, судя по его бледности и усталости!), а затем целый день отсыпается. Именно поэтому Розе не удавалось его дождаться!
Манг – опять же как всегда! – не обращал на Розу никакого внимания, и она без стеснения навела на него мобильник. Нажала на экран раз, другой, третий… пятый…
Он прошел мимо, ничего не заметив, и теперь в кадр попадали только его узкая прямая спина и черные пряди над воротником черного плаща.
А что, если сейчас окликнуть его: «Манг!» – и быстро сфотать, как только он обернется?
Нет, вряд ли он обернется. На самом же деле он никакой не Манг! А даже если обернется, вряд ли будет рад увидеть, что его фотографирует какая-то девчонка! Еще отругает… нет, Роза этого не переживет!
И тут вдруг откуда-то выскочила большущая черная псина и издала такой рык, как будто стояла на страже Госбанка и увидела какого-нибудь отмороженного чела, который пытается взломать дверь в этот самый банк.
Манг резко обернулся (палец Розы рефлекторно дернулся, нажав на дисплей и запечатлев его бледное лицо) и…
…и одним прыжком оказался на заборе. Каким-то совершенно нереальным прыжком!
Вскочил – и застыл на воротном столбе, чудом поймав равновесие.
Вот это акробатический этюд!
А черная собака по-прежнему мчалась вперед, явно намереваясь допрыгнуть до Манга.
– Пошла вон! – истошно завопила Роза, и в этот момент Манг мельком взглянул на нее, а потом спрыгнул с забора и исчез в темном провале подъезда.
Псина, сообразив, что непонравившийся ей человек улизнул, с рычанием кинулась было к Розе, но тут же замерла.
Видимо, вспомнила, что у Розы еще до рождения был подписан с собаками негласный пакт о ненападении. В смысле, собаки этот пакт подписали. В нем значилось: Розу Карамзину запрещается кусать, лаять на нее и даже огрызаться. Разрешается заискивающе заглядывать в глаза, лизать руку и тереться об ногу.
Возможно, эта собаченция подписала только первую часть пакта, потому что ни в глаза Розе заглядывать, ни об ногу тереться, ни тем паче руку лизать она не стала, а просто повернулась и помчалась прочь, поджимая хвост, как будто опасалась получить хорошего пенделя.
Хотя на самом деле Роза была ей очень благодарна. Ведь не появись эта глупая псина, вряд ли удалось бы заснять Манга анфас. И крутейший прыжок на забор тоже не обломилось бы понаблюдать. Так что все, что ни делается, делается к лучшему!
А теперь посмотреть снимки, да поскорей!
Роза взволнованно открыла галерею своего мобильника.
– Все еще здесь торчишь? – раздался рядом злобный шепоток.
Роза снова едва не выронила телефон.
Та самая старуха! Опять нарисовалась!
– Иди отсюда, да поскорей! – прошипела бабка. – Дождешься, что Кайтэн заманит в свою нору, да только тебя и видели! Сгниешь там в каком-нибудь углу!
Морщинистые веки вдруг раздвинулись – и у Розы возникло жуткое чувство, будто в глаза ей пригоршню раскаленных искр сыпанули, так злобно взглянула на нее старуха.
– Какой капитан?! – в ужасе спросила Роза, но старуха буквально рявкнула:
– А ну, беги отсюда!
Почудилось, или в самом деле из ее рта вдруг высунулись острые, словно сабли, клыки?..
Проверять, глюк это или реальность, у Розы не было ни малейшего желания.
Она отпрянула от старухи, резко повернулась и бросилась наутек.
* * *
Кайтэн разочарованно смотрел ей вслед подслеповатыми, запыленными окнами, которые на сей раз вставил себе вместо глаз. Потом взглянул на старуху…
Тамэо! Да ведь это Тамэо!
А он-то был убежден, что эта демоница из рода Нацу-нэ давно сгинула в каких-нибудь закоулках Вселенной после тех страшных ран, которые нанес ей он, Кайтэн. Нет, оказывается, жива… Так вот где она скрывалась все эти века! Затаилась среди людей! Но, похоже, не изменила своей злобной сущности…
Сколько же времени она провела на Земле? И не она ли приложила руку к гибели родича Кайтэна? Ведь это произошло именно здесь, на этом самом месте…
Ишь, как победно ухмыляется, мерзкая демоница! Один раз она ускользнула от Кайтэна, но пусть не надеется, что это удастся ей вновь!
Он отомстит. Непременно отомстит. Пусть только Ловец призраков завершит свои дела! После этого Кайтэн вновь станет свободен и вернется к своим прямым обязанностям Истребителя демонов.
И первым демоном, которого он истребит, станет Тамэо!
* * *
Роза скатилась по ступенькам подземного перехода и уже почти перебежала на другую сторону площади, когда сообразила, что за ней никто не гонится.
Остановилась, отдышалась, успокоилась.
Пожала плечами.
Это ж надо было – до судорог перепугаться какой-то старухи, у которой за древностью лет крышняк отъехал так далеко, что его уже и не догнать! Забудь о ней и займись чем-нибудь приятным. А что может быть приятней, чем вновь увидеть Манга – хотя бы на экране своего телефона?
Роза открыла галерею – и опять, в который уж раз за это богатое на потрясения утро, чуть не выронила мобильник.
Выронишь, наверное, увидев, что ни один снимок не получился!
Она снова и снова перелистывала эти шесть кадров, которые успела отщелкать. В чем дело, товарищи?! Вот виден перекресток, где трамвай поворачивает с площади, вот край здания, в котором помещается какой-то продуктовый магазин, «Павловская курочка», что ли, вот тротуар… однако и в помине нет Манга, шедшего по этому тротуару к своему дому.
И самого этого нелепого дома, словно бы слепленного из разных кусков, тоже нет! Остался только брандмауэр.
Но что самое обидное – нет крупного плана Манга.
Зато есть черная собака, бегущая с грозным выражением морды. И еще какое-то светлое размазанное пятно…
Это пятно странной формы было на всех кадрах. Роза растянула сенсорный экран пальцами. Пятно напоминало то ли большой мешок, то ли человеческое тело.
Чепуха какая-то. Не было там никакого тела, и мешка не было!
Был Манг, который шел к дому.
Был дом, к которому шел Манг.
На снимках нет ни дома, ни Манга.
Да что делается?! Что вообще творится-то?!
– Что творится! – раздался рядом противный мальчишеский голос. – Я тебе звоню-звоню, а ты вот она! Чего трубку не берешь?
Надо ли упоминать, что Роза в очередной раз чуть не выронила мобильник, или это и так понятно?
Сунула телефон в карман куртки, обернулась, неприязненно сузив глаза:
– Привет, Чихов. Что ты здесь делаешь?
– Я же сказал – тебя всюду ищу! – повторил невысокий мальчишка в синей куртке, синих джинсах и смешной синей шапчонке.
Синий – его любимый цвет. А на самом деле и по успеваемости, и по кругу интересов Чихов – полная серость, на которую Роза Карамзина никогда и не глянула бы с высоты своего практически модельного роста и сплошных пятерок.
Однако Чихов очень даже осмеливается на нее глядеть!
Штука в том, что они вместе учатся с первого класса. За семь минувших лет их класс не единожды расформировывали и переформировывали, кто-то уходил в другую школу, не выдержав жутких нагрузок, кто-то оставался на второй год… словом, так уж вышло, что из того первого класса «Б» остались только Роза Карамзина и Чихов. И Чихов вбил себе в голову, что эти годы совместного обучения их как-то связывают. Устанавливают между ними особые отношения.
Чихов постоянно маячит в поле зрения Розы и донимает своей болтовней.
Розина подружка Люда Мельникова вообще уверена, что Чихов к Розе неравнодушен и рано или поздно сделает ей предложение.
Стать на всю жизнь Чиховой?! Вот перспектива – с ума сойти от счастья, да?
Вообще-то зовут Чихова Денис, но по имени его никто – никто! – не называет. Так уж сложилось исторически!
Два года назад в их классе появилась новая учительница истории и начала делать перекличку.
Дошла до фамилии «Карамзина» и, когда Роза встала, говорит:
– Я заметила, что у вас тут двое учеников носят фамилии великих русских писателей. Ты, Карамзина, и Денис Чехов. Только в журнале почему-то с ошибкой написано: Чихов.
И она исправила фамилию к классном журнале! И весь урок называла Чихова Чеховым!
Сказать, что класс в это время дружно валялся под партами, – значит, ничего не сказать…
На другой день мама Чихова навестила директора школы, и после этого историчка Чеховым никого больше не называла.
Эта история вошла в школьные анналы, то есть, грубо говоря, сделалась общеизвестной и передается отныне из поколения в поколение. Кто-нибудь нет-нет да и окликнет в коридоре:
– Чехов! Привет великому русскому писателю!
Или даже:
– Салютик, Антон Павлович!
Раньше Чихов нервически дергался, а потом привык и либо вовсе не отзывается, либо высокомерно поправляет:
– Меня зовут Чихов.
Типа, Чихов – это наше все: имя, отчество и фамилия.
И идет себе дальше.
На самом деле все знают: хочешь с этим челом испортить отношения – назови его Чеховым.
Розу иногда так и подмывает это сделать. Чтобы обиделся и отвязался.
Но ведь он все равно не отвяжется! Вечно будет ни с того ни с сего возникать на ее пути!
Вот и сейчас: ну откуда он взялся?! Каким дурацким ветром его принесло в подземный переход на площади Лядова?!
– Чего тебе, Чихов? – неприязненно спросила Роза.
– Сегодня дежурит Женька, – ответил тот.
Женька – чиховский двоюродный брат. Он работает охранником в кинотеатре «Октябрь» на Большой Покровке. И когда Женька дежурит, Чихов может ходить в кино хоть на все сеансы подряд, хоть во все залы одновременно. Надоест смотреть кино – может терзать игровые автоматы, пока мозг не скрутится в трубочку.
Ну, в обычные дни Чихову особо не до кино и автоматов: в их школе с французским уклоном столько задают, что можно тихо помешаться. Или буйно – это уж от крепости нервной системы зависит… Зато в выходные или в каникулы Чихов практически живет в «Октябре». И даже иногда приглашает пожить с собой кого-нибудь из одноклассников.
Например, Розу Карамзину, которую считает своей собственностью.
Чихов, конечно, уверен, что она сейчас должна восторженно заорать: «Спасибо, дорогой Чихов! Пошли в «Октябрь» скорей!»
Даже не спрашивая, что там вообще идет, какой фильм.
Впрочем, зачем спрашивать? Роза и так знает, что там идет «007: Спектр».
Новый Джеймс Бонд!
Ну и какие могут быть причины у нормального человека, чтобы не пойти и не посмотреть – бесплатно! – нового Джеймса Бонда?
Не существует таких причин. Кроме одной: нет настроения.
– Иди один, Чихов, – буркнула Роза. – Что-то неохота мне в кино.
– А че так? – удивился Чихов.
Вот зануда.
– Да вот так, – пожала плечами Роза. – Бывает!
– Слушай, а что ты тут делала с утра пораньше? – спросил Чихов. – Хотела ко мне в гости зайти?
И чрезвычайно глупо хихикнул.
Ну да, Чихов ведь неподалеку живет… как раз в том доме, где эта самая «Павловская курочка», Роза совершенно забыла! Так что ничуть не удивительно, что он возник в этом переходе!
– В медицинский центр ходила. А теперь до свиданья! – буркнула Роза и отвернулась, но Чихов – самый известный в мире репей! – вцепился в ее рукав:
– Идем в «Октябрь»! Там новая выставка: «Город, которого нет, в фотографиях».
Роза оглянулась:
– Выставка старых фотографий? Прикольно…
– Еще как! – сказал Чихов, самодовольно улыбнувшись.
Вовремя он бросил козырную карту! Теперь Карамзина никуда не денется и пойдет-таки с ним в «Октябрь». Само собой, весь первый сеанс она будет шляться вдоль стен кинотеатра, надолго прилипая то к одной, то к другой фотографии, чуть ли не обнюхивая их, а некоторые даже переснимая на свой мобильник. У нее совершенно патологическая (по скромному мнению Чихова) страсть к картинам и фоткам с городскими пейзажами. Карамзина и не скрывает, что после школы пойдет в Строительную академию. Будет архитектором или реставратором старых зданий.
Все в их школе намерены продолжать образование непременно во Франции, и непременно в Сорбонне (резиновая она, что ли, эта Сорбонна?!), а Роза Карамзина мечтает о Строительной академии.
Ну и ладно, пусть будет кем хочет, главное – чтобы пошла сейчас с Чиховым в кино. И даже если они пропустят первый сеанс, можно будет остаться на второй или на третий. Ведь сегодня Женька дежурит!
Однако Чихова ждал сюрприз.
Карамзина вовсе не липла к каждой фотографии и не разглядывала ее по четверти часа, буквально водя носом по стеклу и бормоча непонятные слова типа «портик», «фриз», «бордюр», «эркер» и прочую архитектурщину, которой она любит щегольнуть, надо или не надо.
Она пролетела вдоль стен, лишь искоса поглядывая на снимки, как будто искала что-то конкретное. И вдруг замерла перед одной фотографией, словно ее к полу прибили.
Чихов подошел, тоже уставился на фотку.
Какое-то место вроде знакомое… Вдали большая церковь, а на улице, по которой проложены трамвайные рельсы, стоит кирпичный дом. Довольно скучный и слишком уж строгий. Одна стена вообще глухая; в другой – ровные ряды унылых окон.
Под фотографией подпись:
«Здание построено в 1900 году по проекту архитектора Лисина. Здесь был размещен приют для малолетних сирот под присмотром сестер Крестовоздвиженского женского монастыря. После 1917 года помещение использовалось как приют для беспризорников, который был преобразован в детский дом имени Красного Флота и оставался таковым до 1995 года. После пожара, уничтожившего все внутренние переборки, здание было практически все снесено. Теперь от дома остался только брандмауэр. Прекрасная площадка в центре города по-прежнему пустует, никакого нового строительства там не развернуто. Увидеть печальные останки этого архитектурного памятника минувшего века можно на соседней фотографии».
– Вау! – заорал Чихов, взглянув на эту самую соседнюю фотографию. – Да это ж наша улица! Здесь как раз трамвай поворачивает! А я-то думаю – что за место такое знакомое?! Правильно, там же эта церковь до сих пор стоит! А вот мой дом!
И он ткнул пальцем в стекло, показывая на угол серого здания с вывеской «Павловская курочка».
– А это что? – странным голосом спросила Карамзина, показав на уродливые остатки кирпичной стены, торчавшей на том месте, где раньше находился приют, он же детский дом.
– Как что? – удивился Чихов. – Тут же русским языком написано: брандмауэр. Да я его каждый день вижу, когда в школу иду. Вон там, чуть сбоку, прямой путь как раз на площадь. Народная тропа. Конечно, в такую слякоть там делать не фиг – ноги до колен промочишь, – зато в хорошую погоду реально сокращаешь путь.
– Погоди, – все тем же странным голосом проговорила Карамзина, – а где дом?!
– Какой? – не понял Чихов. – Бывший приют, что ли? Да он же сгорел и его разрушили. Читать разучилась?
– Да нет же, – сердито воскликнула Карамзина. – Там стоит другой дом, ужасно нелепый. Очень старый, обветшавший, может быть, тоже начала прошлого века! И забор есть – щелястый, ветхий…
– Да нету там никакого деревянного дома, ты что, Карамзина? – усмехнулся Чихов. – Я его не видел никогда!
– Если ты чего-то не видишь, не факт, что этого не существует, – с высокомерным видом отозвалась Карамзина, и Чихов чуть не взбесился:
– Да под этим брандмауэром все травищей позаросло! Даже из него, видишь, березка растет! – Он снова стукнул пальцем по фотографии, причем довольно яростно.
– Ты, братан, шибко не стучи, – послышался рядом недовольный голос Женьки. – Я тут, понимаешь, за порядком должен смотреть, а ты вот-вот стекло расколотишь!
Чихов обернулся с виноватым видом:
– Ладно, Жень, я больше не буду. Просто Карамзина болтает, будто там какой-то дом стоит, а я же на этой улице практически четырнадцать лет живу, я же знаю, что никакого там…
– Куда это она чесанула? – озадаченно перебил его Женька.
Он смотрел куда-то в сторону.
Чихов обернулся – и увидел красную куртку, исчезавшую в дверях.
Внутри куртки, понятное дело, находилась Карамзина.
– Эй! – крикнул Чихов возмущенно. – Ты куда?! А кино?!
Ответа не последовало.
* * *
Роза стояла на знакомом перекрестке и таращилась на знакомый дом.
Ну вот он, как был на своем месте, так и не делся никуда. Но как же фотография, виденная на выставке? Как же уверение Чихова, что на этом месте нет ничего, кроме пустыря?
Ну, то, что там лепечет Чихов, можно в расчет особо не принимать. Он и соврет – недорого возьмет. Но фотография? Как быть с ней?
Да никак. То какая-то фотография, изготовленная, вполне возможно, с помощью монтажа. А то собственные глаза. Чему нужно верить?
А вдруг у Розы галлюцинации?..
На всякий случай она ущипнула себя за руку. На руке появилось красное пятно, а дом никуда не исчез. Значит, все в порядке, а фотография и Чихов нагло врут.
Но почему? Зачем?!
И тут Роза вспомнила, что и на ее снимках дом тоже не получился.
На всякий случай снова пролистала эти шесть кадров. Нет дома!
Как же все это понимать?!
И вдруг Розу осенило, что надо сделать, чтобы понять. Надо попасть внутрь дома! Если она спокойно войдет в подъезд, рядом с которым стоит доисторическое кресло, значит, все чики-поки, как выражается, между прочим, все тот же Чихов. Если же она окажется на каком-то пустыре, значит…
Ну, о том, что это значит, она подумает потом, а пока – вперед!
Роза подошла к перекошенной щелястой калитке и осторожно толкнула ее. Возникло странное ощущение, будто рука ее наткнулась на что-то упругое, неподдающееся, но Роза надавила посильней – и сопротивление исчезло, калитка открылась – как ни странно, совершенно бесшумно, хотя, если судить по ее виду, она должна была ужасно скрипеть.
Роза вошла во двор, заваленный раскисшей желтой кашей, в которую превратилась опавшая и засыпанная снегом березовая листва, и, не чуя ног от волнения и холода, понеслась к распахнутой двери подъезда. Мимоходом коснулась обивки кресла, удостоверилась, что оно вполне реальное, и ворвалась в дом, снова ощутив в первое мгновение сопротивление чего-то незримого, упругого, тотчас же, впрочем, исчезнувшего.
В подъезде оказалось темновато. Она на ощупь двинулась было вверх по ступенькам, однако через несколько шагов поняла, что больше не поднимается по лестнице, а идет по какой-то ровной поверхности через сплетение множества помещений.
Смех смехом, но слово «сплетение» оказалось тут самым подходящим. Перед Розой простирался не лабиринт с прямыми углами и четкими поворотами, а какая-то путанка… Можно было сделать шаг в одном направлении, посмотреть в сторону – и тут же оказаться вообще в другом месте, не представляя, как вернуться обратно. И при всем при том Роза не боялась заблудиться: она все время видела перед собой лестницу, видела ступеньки, ведущие вниз и вверх, видела – даже не оборачиваясь! – дверь подъезда, за которой желтела лиственно-снежная каша и раскачивалась взад-вперед неплотно прикрытая калитка щелястого забора.
Но возвращаться Роза не собиралась – она шла дальше, движимая неодолимым любопытством и отчаянной надеждой: а вдруг откуда-нибудь появится Манг? Вдруг спросит: «Барышня, что вы здесь делаете?»
Ну, Роза, конечно, не будет рассказывать про выставку фотографий «Город, которого нет», а пояснит, что просто интересуется архитектурой – а Роза и в самом деле ею интересуется, – любит старые дома – а она и в самом деле их любит! – а потому забрела сюда просто так, из любопытства. Ну а потом…
Роза споткнулась на ровном месте.
Откуда может появиться Манг?! Здесь нет квартир, здесь нет комнат, здесь нет дверей – кроме двери подъезда. Здесь нет никакой мебели, вообще нет вещей, даже обоев нет!
Куда она попала? Разве это дом? Это целый мир: незнакомый и очаровательный своим непредсказуемым разнообразием! Чужой, непонятный, непостижимый, но такой манящий, что Розе совершенно не хотелось его покидать! Она готова снова и снова бродить по этому дому, не ощущая ни малейшей усталости.
Мысли мелькали, мелькали… и Роза вдруг заметила, что дом меняется в зависимости от ее мыслей. Из стен тут и там начали выступать балконы, эркеры, башенки, мезонины, кариатиды, колонны, которые раньше Роза видела только в альбомах, посвященных красивейшим архитектурным сооружениям мира. Больше всего ей нравилась архитектура Гауди[3]: она не уставала рассматривать в Интернете созданные им дома – и вот теперь вокруг нее вдруг образовалась некая совершенно волшебная Барселона.
От этой красоты перехватывало дыхание и наворачивались слезы. Все расплылось в глазах, Роза быстро вытерла их, подумав, что выглядит, наверное, чрезвычайно глупо и было бы не худо посмотреться в зеркало, чтобы привести себя в порядок, потому что у нее от слез идут красные пятна по лицу и мигом распухает нос.
Зеркальце лежало, как всегда, в кармане куртки. Роза вытащила его, взглянула – и вдруг уронила, испугавшись того существа, которое увидела в этом блестящем кружочке!
Это было, конечно, женское лицо, однако при этом оно напоминало звериную морду: узкую, огненно-красную, пугающую – и в то же время прекрасную. Нечеловеческая свирепость – вот что делало эту женщину с красными, дыбом стоящими волосами похожей на дикого зверя. Непредставимая и необъяснимая свирепость!
Розу так и пронзило ужасом: а что, если это она? Что, если блуждания по этому фантастическому дому превратили и ее в такое же фантастическое существо?!
Она лихорадочно ощупала свое лицо, но собственный нос оставался по-прежнему курносым, а не длинным, как у женщины в зеркале, и волосы пружинками рассыпаны по плечам, а не стоят дыбом. И руки, руки были ее, человеческие, с обыкновенными ногтями, а не когтищами и не покрытые шерстью.
В это мгновение рука – нет, лапа! – этой женщины внезапно высунулась из зеркала, и Роза отпрянула: ей показалось, что отточенные, переливающиеся когти, сделанные не то из изумрудов, не то из сапфиров, сейчас вцепятся в нее.
Но ничего подобного не произошло. Длинный указательный палец (если его можно было назвать пальцем!) ткнул куда-то в сторону.
Жест этот был настолько властным, что Роза невольно обернулась в ту сторону – и хрипло вскрикнула от ужаса.
Там оказался уголок какого-то другого мира… но явно не того, в котором она сейчас находилась.
В том мире был голый, пыльный, щелястый пол, на котором уже почти не осталось краски, и стена с повисшими клочьями бесцветных обоев. На полу, облокотившись на стену, полусидела-полулежала какая-то девчонка в джинсах, сапожках и красной курточке. На шее у девчонки был намотан яркий шарф, и она сидела, опустив голову и уткнувшись в этот шарф.
«Странно, – подумала Роза, – у меня точно такая же куртка! И сапоги, и джинсы, и даже шарф… и волосы такие же кудрявые…»
Волосы девчонки казались серыми от пыли и свешивались на лицо, прикрывая его. Да и одежда у нее была покрыта пылью. Из рукава курточки высовывалась рука… нет, это были кости! Мертвые кости! Там, в красной курточке, сидела мертвая…
– Это я?! – в ужасе крикнула Роза, снова взглянув в зеркало.
Красноволосая женщина смотрела на нее с уничтожающим презрением, а потом ее глаза расширились и начали менять цвет. Из зеленых они, потемнев, стали черными, потом, через темно-багровый, – красными, алыми, оранжевыми, ярко-желтыми… и вдруг словно затопили Розу золотым сиянием. Но за миг перед тем, как она ослепла от этого жгучего света, женщина выкрикнула какое-то слово.
Это был приказ, которому нельзя не повиноваться.
И Роза повиновалась.
* * *
Кайтэн дрожал от гнева.
Крыша вздыбилась, стены шатались, ступени ходили ходуном, а кресло, стоявшее у двери единственного подъезда, само собой вдруг опрокинулось.
Окна распахнулись и хлопали створками. Стекла испуганно дребезжали, а некоторые из них вообще разбились.
Зачем ему помешали?! Зачем у него отняли эту игрушку?!
Корио, этот молодой ловец, который стремительно пробегал сквозь него, воспринимая его только как некую дверь, через которую можно пройти, волоча пойманных призраков, в иные миры и вернуться обратно, оскорблял его своим невниманием. Кайтэн не хотел быть только какой-то дверью! Он хотел оставаться Истребителем демонов, уважаемым во Вселенной существом! Он служил роду Корио, исполняя свой долг, однако изнемогая от скуки! И он пришел в восторг, когда в доме вдруг появилась эта девчонка.
Кайтэн проник в ее мозг. Еще совсем немного – и он вызнал бы все ее мысли и окружил бы миром этих убогих, но таких забавных человеческих мечтаний. Еще немного – и она бы забыла о своем прошлом! Она навсегда осталась бы здесь…
И тут… и тут ему помешали! У него отняли эту забаву!
Опять вмешалась эта проклятая Тамэо. Какая жалость, что в свое время он не прикончил эту демоницу!
Кайтэн попытался понять, почему демоница Нацу-нэ заступилась за человеческого детеныша. Это было непросто, однако он вчитался в следы, оставленные девочкой в памяти портала, а потом попытался проследить небесные и земные пути Тамэо…
Открытие изумило его.
Так вот почему девочка смогла увидеть портал!
Мало того! Она увидела Корио!
Это очень плохо…
Кайтэн виноват, что не спохватился сразу, что не предупредил Ловца призраков об опасности. А ведь он не единожды наблюдал за девчонкой, которая поджидала появления этого равнодушного ко всему на свете, кроме ловли призраков, Корио.
Одного из тех вселенских скитальцев-оборотней, к числу которых принадлежали и Кайтэн, и Тамэо…
Кайтэн ничего не сказал Корио потому, что эта ситуация его развлекала! Развеивала скуку! Он веселился, размышляя: может быть, девчонка полюбила Корио?! Это чувство обошло Кайтэна стороной, однако он не единожды слышал о том, какие безумства совершали влюбленные: и творцы Вселенной, и скитальцы-оборотни, и призраки – ну и люди конечно. Многочисленные истории о сердечных бурях кочевали по Вселенной, передаваясь от племени к племени, от поколения к поколению.
Но теперь Кайтэн больше не веселился, а проклинал свою беспечность. Как можно было сразу не понять, что девчонка опасна?!
Люди могли увидеть Кайтэна и Корио, если бы они сами сбросили защитную завесу невидимости. Разумеется, ни тот ни другой не делали этого – однако девочка все же смогла их разглядеть!
И вдобавок ко всему она еще и…
Теперь у Кайтэна две причины расправиться с ней.
Пусть она только вернется!
Истребитель демонов встретит ее, как подобает встречать врага!
Сначала напугает до полусмерти.
А потом и до смерти!
* * *
– Ну ты даешь, Карамзина!
Роза вздрогнула и обернулась.
Чихов, конечно, кто же еще.
– Нет, это уже наглость! – выкрикнул Чихов. – Чего ты сюда понеслась как дура? Не поверила мне? А теперь ты видишь, что никакого дома здесь нет?
– Какого дома? – удивленно спросила Роза. – Где?
– Да вот здесь! – Чихов ткнул пальцем в сторону полуразрушенного брандмауэра, почти на вершине которого притулилась тонюсенькая березка.
На ее ветке дрожал чудом уцелевший желтый листок, в то время как со всех деревьев вокруг листья давно уже опали, раскисли и превратились в кашу, присыпанную снегом. И Роза с какого-то перепугу забралась в эту ледяную кашу и стояла в ней – рядом с зарослями пожухлой травы, покрывавшими какой-то пустырь!
– Ты спятил, Чихов? – раздраженно спросила она, выбираясь на более или менее сухое место и чувствуя, как промокли и замерзли ноги. – Да нет здесь никакого дома, одни развалины!
– Издеваешься? – обиделся Чихов. – А в «Октябре» ты что говорила?!
– В «Октябре»? – еще больше удивилась Роза. – Что, сегодня Женька дежурит?
Чихов моргнул и сказал, отделяя одно слово от другого:
– Да. Сегодня. Женька. Дежурит. И. Мы. С. Тобой. Ходили. В. «Октябрь». Но. Ты. Сбежала. С. Фильма. И. С. Выставки!
– С какой выставки? – непонимающе уставилась на него Роза.
– С меня хватит! – возмущенно взвизгнул Чихов, повернулся и быстро ушел.
Даже спина его показывала, насколько глубоко он оскорблен.
Роза растерянно смотрела ему вслед.
Все-таки он очень странный, этот Чихов. Какой-то фильм, какая-то выставка… И, главное, она с этой выставки сбежала?!
Бред. Полный бред.
Интересней другое: что она делает здесь, около этих невзрачных развалин, утром, да еще в каникулы, когда все нормальные люди пользуются случаем подольше поспать? Самое малое – до обеда!
– Не ты зеркальце потеряла? – раздался рядом скрипучий голос.
Роза повернула голову и увидела высокую худую сгорбленную старуху в каком-то длинном черном балахоне. Из-под черного платка торчали седые пряди, лицо тонуло в морщинах.
В одной руке она держала палку, больше напоминающую клюку, а в другой – маленькое круглое зеркальце.
Роза его сразу узнала!
– Я потеряла, я! – воскликнула Роза. – Вы его где нашли?
– Да вон там, – неопределенно махнула бабка рукой. – Увидела его – и сразу поняла, что оно может принадлежать только такой красавице, как ты.
Слово «красавица» на всех девчонок в мире действует совершенно одинаково. Роза польщенно засмеялась:
– Спасибо вам, бабушка!
– Да не за что, – усмехнулась старуха. – Ну, будь здорова!
И она пошла на остановку, к которой, звеня, подкатывал трамвай.
– И вам того же! – крикнула Роза вслед.
Ну надо же, какая милая бабуля! Обычно такие вот старушенции оказываются довольно противными и сварливыми, а эта – приятное исключение.
Внезапно Роза чихнула раз, другой, третий… и поняла, что надо срочно возвращаться домой, иначе она и в самом деле станет Чиховой!
А этого ей совершенно не хочется!
И Роза убежала.
* * *
Тамэо из рода Нацу-нэ понимала, что ее спокойному существованию пришел конец. Да, тишина не может длиться вечно – рано или поздно ее нарушит удар грома! Ну что ж, судьба была к ней щедра: дала возможность избавиться от преследования Кайтэна и прожить долгое время в неведомом прежде покое и даже счастье.
Сколько уже она находится на Земле – по людскому исчислению?.. Около тридцати пяти лет. Всего лишь миг для существа из рода Нацу-нэ, умеющему сжимать время, – но довольно долгий срок для человека!
Тогда, давно, погибая от нанесенных Кайтэном ран, Тамэо дала себе клятву: если она выживет, то будет спасать тех, на кого охотится род Истребителей демонов. Будет спасать и демонов, и людей, и призраков, и оборотней – все равно кого, это не важно! Лишь бы только спасти – и хоть так отомстить врагу, чуть не прикончившему ее.
Но за все время земной жизни Тамэо удалось исполнить свою клятву только один раз…
Это произошло лет этак двадцать назад. Тогда Корио, Ловцы призраков, исполняя свою миссию на Земле, призвали к себе на помощь одного из Истребителей демонов. Конечно, он был из рода Кайтэнов. Никто лучше Кайтэнов не умеет наводить мосты в чужие миры, открывать надежные порталы и помогать Ловцам призраков! Вот только милосердием Кайтэны не отличаются! И однажды этот портал стал опасным для людей…
Жизнь на Земле, страстная любовь к человеку, который стал ее мужем, смягчили ожесточенное сердце Тамэо. Иногда она вообще забывала о том, кем была прежде, и находила свое счастье в череде тех мелких забот, которыми заполнен каждый день жизни земной женщины. Среди множества земных имен она выбрала для себя то, которое больше всего напоминало ее собственное. Словом, она почти растворилась в обыденности! Однако то, что делал Кайэтэн, не могло оставить ее равнодушной. На то были свои причины. И эти причины могли оправдать все, что она сделала!
Тамэо не любила вспоминать подробностей этой истории…
Уничтожив Кайтэна и его опасный портал, она продолжила жить в прежнем своем образе обыкновенной женщины, вести размеренное земное существование. Однако, видимо, своей расправой с Истребителем демонов она нарушила некое вселенское равновесие, потому что ее тихому простому счастью пришел конец.
Муж ее умер. Тамэо жила теперь совсем одна. Ее называли странной старухой, однако это ее ничуть не волновало. Возможно, следовало бы вернуться к своему роду Нацу-нэ, приняв прежний облик, однако не так-то просто оказалось забыть земную жизнь и расстаться с ней! На это потребовалось некоторое время.
И вот наконец Тамэо поняла: она вполне готова к этому. И даже назначила день прощания с Землей! Но в тот же день она почувствовала, что здесь вновь появился один из Корио, Ловцов призраков.
А если здесь Корио, значит, вполне может оказаться и один из Кайтэнов…
Тамэо не ошиблась! И ничуть не удивилась, обнаружив новый портал на развалинах старого. Здесь погиб один из Кайтэнов – значит, кто-то из его рода непременно явится, чтобы почтить его память.
К глубочайшему отвращению Тамэо, им оказался тот самый Истребитель демонов, от которого она когда-то спаслась истинным чудом.
Этот Кайтэн извлек кое-какие уроки из гибели своего родича. Он заботился о своей безопасности, а потому сделал дом невидимым для людей.
Но не для Тамэо из рода Нацу-нэ!
Она долгое время таилась от Истребителя демонов, наблюдая за ним со стороны и не давая заметить себя.
Сначала Кайтэн вел себя вполне пристойно, однако чутье подсказывало Тамэо, что это долго не продлится. Все Кайтэны одинаковы! Они любят морочить голову людям, особенно детям. И Тамэо вовремя уловила миг, когда Кайтэну стало невыносимо скучно и он решил развлечь себя, погубив для начала одну забавную девчонку.
Он не мог выбрать никого другого! Из тысяч взрослых и детей, которые с утра до вечера проходили мимо старых развалин, она одна-единственная разглядела нелепое, уродливое строение, под которое был замаскирован портал.
Сложнейшие приборы наблюдения и съемки, которыми обладали люди, оказались бессильны против маскировки скитальцев-оборотней. А она – увидела.
Ну что ж, у нее был наследственный дар! Когда Тамэо поняла это, она снова подивилась тому, насколько же на самом деле однообразны вихри судеб, как же часто они плетут одни и те же узоры в разных слоях времени…
Тамэо следила за девочкой несколько дней. Ситуация осложнилась тем, что эта глупышка увидела Корио…
Собственно, именно из-за Корио она и стояла около дома, а потому была замечена Кайтэном.
Мужчины рода Корио обладают необычайной привлекательностью, это известно всем во Вселенной. В свое время Тамэо тоже была влюблена в одного из Корио. Ловцы призраков всецело заняты своей миссией и ни на что не обращают внимания, поэтому Тамэо и Корио были вместе очень недолго и расстались навсегда. Однако именно эта страсть к Корио настолько закружила Тамэо, что она стала легкой добычей Истребителя демонов, а потом попала на Землю.
Несколько дней подряд девочка караулила обворожительного Корио, чтобы всего лишь проводить его нежным взглядом, когда он, усталый, измученный, возвращался с ночной охоты, волоча за собой ловушку, полную призраков.
Тамэо украдкой наблюдала за девчонкой – и тревожилась все сильней. Что, если та вздумает заговорить с Корио?
Быть разоблаченным людьми – позор для Ловцов призраков. И опасность: ведь люди необычайно болтливые существа! Пойдут страшные рассказы, поползут таинственные шепотки, а призраки отлично умеют подслушивать, о чем шепчутся люди. Они узнают, что на них снова открыта охота. Они будут скрываться от Корио. И тогда неведомо, на сколько времени затянется его миссия! Каждый лишний день увеличивает опасность того, что демоны Нацу-нэ проведают: к отправке с Земли готов новый транспорт с призраками – и набросятся на него…
Из соображений безопасности Корио вполне может убить девчонку!
Чтобы этого не случилось, Тамэо постаралась ее напугать.
Девчонка убежала, но вскоре вновь вернулась к порталу. Мало того – она вошла внутрь прежде, чем Тамэо успела ее остановить!
Тамэо знала, что Кайтэн не отпустит эту игрушку. Соскучившись в одиночестве, он вовсю оплетал девочку сетями ее же собственных мечтаний, чтобы погубить, как его родич погубил других детей – тогда, давно, в те времена, о которых Тамэо не любила вспоминать!
На счастье, она предусмотрительно успела взглянуть в карманное зеркальце девчонки. Через него Тамэо смогла отправить к девочке свое отражение. Оно должно было открыть ей опасность, напугать гораздо сильней, чем раньше, а главное – заставить все забыть.
Ну что ж, демоница из рода Нацу-нэ исполнила все что хотела. Исполнила блестяще!
Теперь беспокоиться не о чем, была убеждена Тамэо. Она подождет, пока Корио и Кайтэн покинут Землю, а потом и сама сделает это.
Ей казалось, она все предусмотрела.
Однако это ей лишь казалось!
* * *
Роза чихала всю дорогу до дома. Все же умудрилась простыть! Этого следовало ожидать.
Впрочем, простужалась она настолько часто, что привыкла лечиться без посторонней помощи. Едва войдя в квартиру, сняла промокшие сапоги и носки, надела теплые гольфы из овечьей шерсти, потом согрела молока (она любила молоко), напилась его с медом (и мед Роза тоже любила, и малиновое варенье, и этих радикальных средств спасения дома всегда было достаточно), запихала в промокшие сапожки «сушилки» из спортивного магазина (совершенно волшебные штуковины, надо сказать!) – и устроилась на диване под пледом.
Сначала Роза хотела полежать и почитать – даже открыла новую книжку-страшилку из любимой серии «Большая книга ужасов», – но почему-то не читалось. Какая-то странная тревога томила, и все казалось, будто она забыла сделать что-то очень важное, а что именно – никак не вспомнить.
Наконец от напряжения стало клонить в сон, и Роза уснула. В конце концов, каникулы для того и предназначены, чтобы следовать своим желаниям!
Снился ей почему-то собственный мобильник и его галерея, которую никак не удавалось открыть. Дурацкий был сон, в общем.
Проснувшись через полчаса и почувствовав себя гораздо лучше, Роза пошла на кухню, чтобы перекусить, – и очень удивилась, обнаружив там маму, которая стояла у окна и задумчиво смотрела во двор.
– Ма! – изумленно воскликнула Роза. – Ты уже на обед пришла?! Еще и двенадцати нету. Что-нибудь случилось?
– Ничего, просто ходила в налоговую и освободилась раньше, чем рассчитывала, – ответила мама.
Показалось, или ее голос звучит как-то не так? Печально как-то?..
Впрочем, само слово «налоговая» кого угодно заставит опечалиться!
– Что-то случилось? – встревожилась Роза. – Что-нибудь с документами не так?
– У меня всегда все так, – улыбнулась мама. – Не беспокойся. Давай лучше поедим, а там, глядишь, и папа придет. Пообедает – и отвезет меня снова на работу.
И она поставила на плиту сковородку с котлетами.
Котлеты Роза обожала, поэтому они в их доме практически не переводились. Всякие: куриные, говяжьи, свиные, рыбные… На сей раз это были куриные котлеты с тыквой: мама очень заботилась о здоровом питании своей семьи!
– А почему тогда ты грустная? – подозрительно спросила Роза, выставляя на стол тарелки, раскладывая вилки с ножами и доставая из холодильника большой огурец.
– Я совершенно не грустная, – ответила мама и включила телевизор. – Надо новости посмотреть.
Роза начала резать огурец, исподтишка поглядывая на маму. Определенно что-то не то, но опыт жизни учит: ко взрослым лучше не приставать с расспросами. Захотят – сами расскажут. А станешь избыточно наезжать – отоврутся, вот и все. И ничего не узнаешь.
В отношении детей, между прочим, действуют те же самые правила, только почему-то взрослые им практически никогда не следуют.
У мамы было какое-то странное выражение лица. Потерянное какое-то… И Роза вспомнила, что в последнее время это выражение не раз мелькало на мамином лице. И даже папа спрашивал, о чем она все время думает! Но мама отвечала, что думает о налоговой проверке, которая предстоит ее фирме.
А теперь оказывается, что с налогами все нормально, однако это выражение на ее лице осталось!
Мама смотрела на экран телевизора, но, сразу чувствовалась, ничего не видела и не слышала, никакие новости ее не интересовали!
Поели; Роза без единого слова встала около раковины и принялась мыть посуду, искоса поглядывая на маму, которая продолжала отрешенно сидеть за столом. Потом резко поднялась и вышла из кухни.
Розе стало не по себе. Она поспешно расправилась с посудой и кинулась искать маму.
Та нашлась в родительской спальне – сидящей на полу возле выдвинутого нижнего ящика комода. Перед ней лежал альбом со старыми фотографиями, а один снимок мама держала в руках.
«Кто-то умер, – сообразила Роза, взглянув на бесконечно печальное мамино лицо. – Кто-то из ее бывших друзей!»
Она подкралась к маме и осторожно взглянула через ее плечо.
К ее изумлению, та рассматривала не чей-то портрет, а снимок городской улицы.
Роза присмотрелась.
Какое-то место вроде знакомое… Вдали виднеется большая церковь; возле дороги, по которой проложены трамвайные рельсы, стоит кирпичный дом. Довольно скучный и слишком уж строгий. Одна стена вообще сплошная – брандмауэр; в другой – ровные ряды унылых окон.
– Это детский дом, в котором я воспитывалась, – не дожидаясь ее вопроса, объяснила мама. – Пересняла фотографию в городском архиве не так давно. Все документы, другие фотографии и вещи воспитанников сгорели в ужасном пожаре. Люди спаслись чудом… но не все.
– Теракт? – испуганно спросила Роза. – Взрыв бытового газа?
– Никто ничего так и не узнал. Эту историю то ли не расследовали, то ли держали в строгом секрете – не могу сказать, – пожала плечами мама.
– Слушай, но ты ведь говорила, что жила в детском доме в Сормово, – вспомнила Роза. – Мы даже ездили туда на встречи бывших воспитанников! А это совсем другое здание!
– Да, но в Сормово я попала, когда мне уже было четырнадцать, – пояснила мама. – А до этого практически всю жизнь провела вот здесь, – она кивнула на фотографию. – Нас всех после взрыва пристроили в другие места. Ну и меня, когда из больницы выписали.
– Тебя что, при том взрыве ранило? – перепугалась Роза.
– Только контузило. Я даже на некоторое время теряла память, – слабо улыбнулась мама. – Однако тогда погибли двое моих друзей. Самых близких друзей! Они были братом и сестрой. Их звали Ната и Лёха Колокольцевы. Мы знали друг о друге все, мы без слов понимали друг друга! И вот незадолго до взрыва они вдруг исчезли – исчезли бесследно. Наши воспитатели думали, что они просто убежали: случалось порой, что ребята убегали, – но я знала, что это не так. Они бы не убежали без меня. Они бы меня не бросили! Они находились где-то в доме. И я пошла их искать.
Мама умолкла. Роза ждала.
– И нашла? – не выдержав, выдохнула она наконец.
Мама ответила не сразу. Вздохнула, убрала снимок в альбом, положила альбом в ящик и задвинула его. Встала с пола и пошла в гостиную.
Роза побрела следом.
Мама села на диванчик, где недавно спала Роза, где еще лежали ее книжка и плед, и похлопала рядом с собой – садись, мол, и ты.
Роза мигом свернулась калачиком у нее под рукой.
– Да, я их нашла, – наконец заговорила мама. – Но было уже поздно. Они были мертвы. Дом заморочил им головы и погубил их.
– Как это? – вскинула голову Роза.
– Я не знаю как, – откровенно сказала мама. – Сколько я их потом ни спрашивала, они мне так ничего и не рассказали.
– Погоди-ка, – озадаченно уставилась на нее Роза. – Ты же говоришь, они умерли!
– Да, они умерли, – отводя глаза, шепнула мама. – Но, понимаешь…
Она взяла «Большую книгу ужасов», недочитанную Розой, перелистала страницы, улыбнулась:
– Оборотни, призраки, ожившие мертвецы… ты веришь в то, что это существует на самом деле?
Еще час назад, еще полчаса назад Роза, конечно, сказала бы: «Нет». И добавила бы: «Что я, маленькая дурочка, что ли?!» И еще уточнила бы: «Все читают БКУ просто для того, чтобы нервишки пощекотать!»
Но после того как Роза выслушала мамин рассказ, она почему-то не могла так ответить. Что-то было в мамином голосе такое… необыкновенное… ну, в общем, следовало сказать: «Да, верю!».
– Да, верю! – сказала Роза.
– Я тоже верю, – шепнула мама. – Тем более что все эти годы мои друзья не покидали меня.
Ну, ребята!.. Одно дело – просто так брякнуть, что ты веришь в призраков. И совсем другое – услышать такое от своей собственной мамы, главного бухгалтера, человека суперреалистичного!
– После их гибели я чувствовала себя страшно одинокой, очень тосковала и часто приходила к развалинам нашего детдома, чтобы вспомнить прошлое, – говорила мама. – Однажды я вот так стояла, смотрела на этот чудом уцелевший брандмауэр, на груды камня и скрюченной арматуры, постепенно зарастающих травой. И вдруг увидела их – моих друзей! Нату и Лёху!
Роза невольно вздрогнула.
– Не пугайся, я не сошла с ума, – усмехнулась мама. – Они рассказали мне, что произошло.
– Что?! – испуганно спросила Роза.
– Ну… это трудно объяснить… – Мама смотрела на Розу нерешительно, потом сказала: – В общем, они стали жертвой галлюцинации. И я тоже чуть было не поддалась этой галлюцинации, но осталась жива. Я говорила им, что жалею об этом…
– Жалеешь?! – вскинулась Роза. – Ничего себе! Но ведь если бы ты погибла, я бы тоже не родилась?!
– То же самое твердили мне и Ната с Лёхой, – кивнула мама. Снова осторожно опустила дочкину голову себе на плечо и поцеловала в волосы. – Ведь призракам ведомо не только прошлое, но и будущее. Собственно, благодаря им я встретилась с твоим отцом. Однажды, когда я стояла около развалин, он шел мимо. И увидел меня. Мы посмотрели друга на друга и…
– …и влюбились! – довольным голосом сказала Роза.
И вдруг ее что-то словно толкнуло в сердце.
Случайная встреча, случайный взгляд – и вдруг любовь! Coup de foudre, как говорят французы… И ты каждое утро бежишь, чтобы хоть один разочек увидеть его, даже если он проходит мимо, не замечая тебя…
О чем это она? С ней такого не бывало… к сожалению! А любовь к Витьке Васильеву – это, конечно, не в счет. Розе тогда было одиннадцать, щенячий возраст – о чем вообще говорить? А вот теперь ей почти четырнадцать, совсем как Джульетте. А она до сих пор не влюблена…
Да ладно, какие проблемы? Вся жизнь впереди!
– Да, мы влюбились, – ласково сказала мама. – Сначала встречались, потом поженились, потом родилась ты. Я училась, работала, у меня появились новые заботы, новые друзья, даже новые родственники – родители твоего папы, его братья и сестры. Я больше не ощущала себя одинокой. И все же Ната с Лёхой не покидали меня. Они появлялись редко – в те минуты, когда мне больше всего нужна была дружеская поддержка: когда я болела, или когда грустила, или когда что-то не ладилось. И я всегда чувствовала – всем существом своим чувствовала! – что они где-то есть. Они где-то рядом! Но вот некоторое время назад…
Мама запнулась, и Роза снова настороженно подняла голову:
– Что – некоторое время назад?
– Они исчезли, – с отчаянием сказала мама. – И дело не в том, что я просто перестала их чувствовать. Тут все страшней, все серьезней! Их просто нет больше в том мире, в котором они обитали прежде. Как будто они… ну, я не знаю! – как будто они улетели с Земли в какую-то другую Галактику! Или… или их убили.
– Как это? – озадачилась Роза. – Ну они же это… типа, призраки… как же их могут убить?!
– Ну уничтожили, я не знаю, как сказать! Все те, кого я люблю, по-прежнему со мной, и все же… я чувствую, мне не хватает друзей.
– Может, тебе это просто кажется? – робко спросила Роза.
– Нет, – категорично ответила мама. – Не кажется. Наш детский дом был разрушен ровно двадцать лет назад. И каждый год в этот день Ната и Лёха приходили ко мне. А в этом году они не появились. Не могу передать, как тоскливо мне стало! А ночью я видела сон. Мне приснился странный поезд, который несется сквозь какие-то черные ледяные вихри. В этом поезде мучительно теснится множество светлых теней… И мне казалось, что они, мои любимые друзья, там, в этом поезде, среди этих призраков! Ужасный сон!
Раздался скрежет ключа, поворачиваемого в замке.
Мама и Роза вскочили и испуганно уставились друг на друга.
– Катюша, Розочка! – раздался веселый голос. – Девчонки, вы дома?
Папа пришел на обед!
– Ничего не говори ему, ладно? – шепнула мама и выбежала из комнаты.
– Конечно, – шепнула вслед Роза.
Ну как про такое вообще можно сказать?! Наверное, папа их с мамой на смех бы поднял.
А уж что было бы с Чиховым, услышь он что-нибудь подобное, это и вообразить невозможно!
…Это и вообразить невозможно, но Чихов сейчас и впрямь слушал что-то подобное.
* * *
Фактически эта чокнутая Карамзина испортила ему день. Сама из кино сбежала и у Чихова отбила всякую охоту смотреть «007: Спектр». А потом еще и делала вид, будто ничего не помнит!
Издевается она, вот что. Думает, если они с Чиховым вместе с первого класса учатся, то с ним можно обращаться как угодно! Считает его своей собственностью! Все потому, что слишком хорошенькая.
Да мало ли хорошеньких девчонок!
Выходит, мало…
– Деня, ты чего сидишь как неживой? – заглянул в его комнату дед.
Дома Чихова никто Чиховым не называет. Здесь и без него таких достаточно, позовешь по фамилии – отзовутся и он, и отец, и дед. Поэтому дома все как у людей. Деня или Дениска – это Чихов-младший, Коля или Николай Анатольевич – Чихов-средний, отец младшего, ну а Анатолий Иванович – самый старший Чихов, отец среднего и дед младшего.
Услышав вопрос, Деня Чихов пожал плечами.
– Не знаешь? – удивился дед.
Чихов снова пожал плечами. Он знал, конечно, просто рассказывать про то, как его обломила Карамзина, было неохота.
– Ладно, хватит хандрить! – сказал дед. – Пошли лучше посмотрим, как там лед, может, уже встает?
Чихов, как ни был сердит и печален, не мог не засмеяться. Конец октября – какой вообще может быть лед?! Тот снежок, который недавно натрясло с небес, уже превратился в мокрую кашу, то есть температура плюсовая. А река замерзнет при минусовой температуре! Да еще сколько времени пройдет, пока лед сделается такой толщины, чтобы на него можно было выйти!
Но дед страстный любитель подледного лова. И, чуть только повеет холодами, он начинает торопить зиму. Выходит на еще совсем слабый ледок, несмотря на риск, а прекращает рыбачить по весне, уже когда МЧС передает последнее предупреждение об опасности. Один раз его вообще на льдине чуть не унесло. А все равно не бросает зимнюю рыбалку!
Все прочие Чиховы не находят никакого удовольствия в том, чтобы на льду с махалкой сидеть, но сейчас младший даже обрадовался смешной просьбе деда.
Очень хотелось отвлечься.
Строго говоря, чтобы увидеть реку, им было вполне достаточно пройти проходными дворами на крутояр – и вот она, внизу простирается. Но, во-первых, это была не вполне Волга, а все же Ока (она впадает в Волгу чуть дальше, уже за Стрелкой), а во-вторых, деду надо было непременно «пощупать», как он выражался, воду, чтобы «уразуметь», когда она начнет замерзать.
Поэтому предстояло пройти – опять же проходными дворами – аж до набережной Федоровского, а оттуда спуститься на Нижневолжскую.
Путь был долгий, пришлось даже сделать привал в одной «сушильне» – так у Чиховых назывались кафе, где суши подают. Все они обожали японскую еду и отлично управлялись с палочками.
«А Карамзина, между прочим, палочками есть не умеет и вообще не любит суши, – вдруг вспомнил Чихов. – Такое впечатление, что из всей еды в мире для нее только котлеты существуют!»
Ну вот при чем тут Карамзина?! Умеет же она появиться в мыслях не вовремя и испортить аппетит!
Наконец они с дедом спустились по ступенькам набережной к самой воде, сели на корточки и «пощупали» воду.
По мнению Чихова, вода была как вода: мокрая и холодная. Однако дед гладил и перебирал ее пальцами, как Роза Карамзина гладила и перебирала бахрому своих многочисленных шарфов (шарфы были какие-то попугайные, но почему-то ужасно шли Карамзиной!). Вид у деда при этом был такой радостный, как будто он встретил старинного приятеля.
– Самое время сейчас живца для щуки брать, – бормотал он. – Самое-пресамое времечко настало! А потом мы щучку, как ледок встанет, – цап! На этого миленького живца!
Чихову стало смешно, однако своего деда он очень любил, а потому решил сделать вид, что его чудачеств не замечает.
Он отвернулся – и увидел какого-то человека, который, видать, тоже интересовался состоянием реки, потому что стоял у самого края набережной и пристально вглядывался в серую воду.
Реке, похоже, было так холодно от ветра, что она морщилась, а местами аж белыми барашками шла.
– Лида… Сашенька… – вдруг тихо позвал человек, не отрывая взгляда от волн. – Милые мои! Да куда ж вы подевались? Отчего не приходите ко мне? Жду вас каждую ночь, а вас все нет…
Голос и лицо его выражали такое страдание, что Чихову стало не по себе. Вдобавок человек покачивался и, похоже, даже не замечал, что запросто может свалиться в воду!
Чихов ткнул деда локтем в бок и прошептал:
– Дедуль, посмотри, какой дядька странный.
Дед покосился в ту сторону – и резко поднялся на ноги.
– Погоди, Деня, – сказал он.
Потом подошел к «странному дядьке», чуть приобнял его и тихо сказал:
– Здравствуй, Сергей Дмитриевич, здравствуй, дорогой. Ну как ты?
Человек кивнул, не отрывая взгляда от реки:
– Ничего. Я-то ничего. А они пропали! Понимаете, Анатолий Иванович? Пропали, и вот уж сколько времени я их не вижу. Почему?! Мало того что я их один раз потерял, так теперь они как бы второй раз умерли.
– Успокойся, Сережа, – ласково попросил дед. – Успокойся!
Но его собеседник словно не слышал ничего. Он глухо твердил:
– Я сколько раз хотел за ними уйти, но они меня уговорили остаться. Жить умоляли! Обещали, что я с ними, когда мое время придет, обязательно встречусь. А теперь… теперь их нет! Я знаю, что их нет там, где они меня ждали! И даже если я умру прямо сейчас, я их не найду! Да что же это?! Ни в смерти смысла нет, ни в жизни!
– Тише, Сережа, тише! – уговаривал дед, осторожно отводя его подальше от воды. – У тебя же семья, дети. Ради них живи, а дорогие твои – они вернутся! Вернутся!
– Вы думаете, вернутся, да, Анатолий Иванович? – с надеждой уставился на него Сергей Дмитриевич.
– Конечно! – энергично кивнул дед. – Сколько лет они тебя не покидали – неужто теперь бросят? Мало ли у них там какие дела могут быть, нам неведомые? Но они вернутся! Вот увидишь! Надо просто подождать, только и всего.
Так, за разговорами, дед осторожно отвел Сергея Дмитриевича подальше от воды, заставил подняться по ступенькам и махнул случайному такси.
Все трое сели сзади, и дед попросил отвезти их в Верхние Печеры, а там, около одного из домов, подождать, пока он проводит Сергея Дмитриевича до квартиры.
Всю дорогу молчали. Чихова так и разрывало от любопытства, но он понимал, что ничего спрашивать сейчас нельзя.
Хотя чего тут спрашивать? Дяденька этот малость не в себе, дураку ясно.
Вылезая из такси, Сергей Дмитриевич снова спросил:
– Так они правда появятся снова, да, Анатолий Иванович?
– Конечно, – ответил дед. – Они ведь тебя любят!
И увел Сергея Дмитриевича в ближайший подъезд.
Дед не возвращался довольно долго. Чихов уже начал нервничать.
А вдруг этот чокнутый напал на него?! Может, уже бежать на помощь? Но куда, в какую квартиру?!
Ничего, все обошлось – дед вышел из подъезда, сел в машину, погладил Чихова по голове и с тяжелым вздохом сказал:
– Поехали на Красносельскую.
На Красносельской жили они, Чиховы.
– Что это за дядька? Кто к нему приходил? Мне показалось, он про призраков говорил? – обрушился на деда с вопросами истомившийся от любопытства Чихов. – Он сумасшедший, что ли?
– Не сумасшедший, а просто несчастный, – мягко пояснил дед. – Десять лет назад у него утонули жена и маленький сын. Катер перевернулся. Его самого спасатели вытащили почти бездыханным, но все же сумели откачать, вернуть к жизни. Долгое время Сергей шатался по берегу как неприкаянный, плакал, звал своих… ну ты слышал сам: жену Лидой звали, а сына Сашей – вот их он и звал. Утопиться порывался… Я его спас тогда, в больницу отправил. Потом навещал. С тех пор он мне начал доверять. И вот раз встретились, смотрю – Сережа как бы поуспокоился немного, приободрился. И рассказал по секрету, что жена и сын стали к нему приходить. Утешать его стали. Уговаривать, чтобы жил, радовался жизни. А они, мол, его не покинут. Ну что ж, он в самом деле живой человек! Жизнь свое берет. Женился Сергей, двое детей у него. Но он своих первых, самых дорогих и любимых, так и не позабыл. Мы давно не виделись, а оказывается, все это время они его навещали, являлись ему. Но теперь вдруг перестали. И он понял, что для него та, призрачная, жизнь дороже реальной, он без встреч с любимыми погибает!
– Дед, – изумленно воскликнул Чихов, – ты что такое говоришь?! Он, этот Сергей Дмитриевич, просто ненормальный! Ну как могут призраки являться?! Даже я в это не верю, а ты…
– Ну и дурак, что не веришь, – раздался спокойный голос, и Чихов поймал в зеркальце заднего вида неприязненный взгляд шофера. – Извините, конечно, товарищ, – это адресовалось деду, – но только внучок ваш молод еще, а потому глуп. Вы-то, я так понимаю, знакомому своему верите – ну этому, к которому утонувшие жена и сын являлись?
– Верю, – спокойно отозвался дед, похлопав по плечу глубоко возмущенного Чихова. – А внук мой не глуп, да только не видел он еще ничего в жизни, горя не знал, оттого и маловер. Ему небось в зомби да терминаторов поверить легче, чем в такие дела. А вы, как я понимаю, с чем-то подобным тоже сталкивались?
– Еще как, – проговорил шофер. – Вы машину водите?
– Много лет уже не вожу после инфаркта, – отозвался дед. – Сын водит.
– А он вам про Окский мост ничего не рассказывал? – остро глянул в зеркальце шофер.
– А, понимаю… – задумчиво покивал дед. – Вы про девушку из тумана?
– Видел ее? Он ее видел? – нервно полуобернулся таксист, но тотчас снова уставился на дорогу.
– Нет, но много слышал о ней, – ответил дед.
– А я видел сам! – заявил таксист. – В позапрошлом году! Я тогда еще на большегрузе работал. Занесло меня в тумане после гололеда на скользком мосту ранней весной… Чувствую, тащит к бортику, который отделяет встречную полосу, и знаю, что сейчас не упрусь в него, а перевалюсь! Эти бортики легковушку задержат, а большегрузам они что есть, что нет, только еще хуже: перевалишься через бортик, упадешь на встречку – и в тебя непременно машина, которая спускается на скорости, врубится. А за ней вереница других. Это ведь жуть, что может быть! Ну, короче, вот я чую: тянет меня, ведет, грузовик руля не слушается… И вдруг замер, как будто что-то в борт уперлось. Я, весь мокрый от пота, глянул в боковое зеркало, а там стоит какая-то девчонка в белой майке и джинсах – и все это в черных и красных пятнах! – и придерживает мой большегруз. Поймала в зеркальце мой взгляд, усмехнулась, помахала рукой – и исчезла. А я грузовик сумел выровнять. Потом мне рассказали, что ее видел не только я, что она не только мне помогала. Она тут, на мосту, погибла при аварии: ночью в тумане скорость превысила, автомобиль ее перевернулся, взорвался и сгорел дотла. И с тех пор призрак ее как бы взял мост под охрану. Она в туманные дни и ночи появлялась и часто спасала неосторожных водителей, которым угрожала авария. Даже полицейская статистика подтверждала, что аварий стало меньше! А в последний месяц… помните, какой октябрь был туманный? Но ее не видели ни разу. В маршрутку врезался грузовик, две машины перевернулись, мотоциклист попал под фуру… И никто их не спас. Она исчезла!
– Странные дела, – тихо сказал дед.
– Странные, – согласился шофер.
Разговор закончился – они приехали. Дед расплатился; вышли.
– Странные дела, – повторил дед.
Чихов молчал и думал: «Я в эти странные дела не верю. Или верю?! Не знаю. А Карамзина… поверила бы она или нет?»
– Дедуль, ты иди, а я еще немножко погуляю, – буркнул он.
Дед глянул внимательно и серьезно, но ничего не сказал, только кивнул – и ушел домой.
А Чихов встал на остановке, как будто трамвая ждет, и задумчиво уставился через дорогу – на кирпичную стену брандмауэра.
Взрослые очень любят пудрить мозги младшему поколению. В памяти у Чихова еще живы были некоторые детские воспоминания. Он никогда не страдал хорошим аппетитом (если, конечно, речь не шла о японской еде!), а в детском возрасте это вообще было что-то ужасное. Начать кормить его суши, роллами и супчиком с водорослями мама тогда еще не додумалась, зато додумалась рассказывать сыну про какого-то мальчика. Этот мальчик точно так же плохо ел, как Чихов-младший. И однажды налетел ветер и унес его! И дотащил до крыши американского небоскреба! Несчастного худосочного пацана с трудом оттуда сняли, но долго не возвращали родителям и чуть не оставили жить в Америке. Еле-еле родители вытребовали его обратно. И с тех пор он ел очень хорошо. Чтобы опять ветром не унесло!
Эту жуткую историю Чихов слышал так часто, что еще с раннего детства яростно невзлюбил Америку (даже в «Макдоналдс» его было не затащить!) и стал бояться высоты… Однако ел теперь гораздо лучше.
Когда, повзрослев, Чихов стал несколько разбираться в жизни, он гневно уличил маму во лжи. Мама, впрочем, ничуть не смутилась и ответила, что это была ложь во спасение: если бы она не наврала про бедного мальчика на крыше небоскреба вдали от родины, Чихов, вполне возможно, умер бы с голоду и до сего дня вообще бы не дожил!
Ну ладно, мама врала во спасение.
Ну ладно, этот Сергей Дмитриевич, наверное, и впрямь… немножечко помешался от своего страшного горя и плетет невесть что.
А дед? А таксист? Им какой интерес страшные байки травить? Какой интерес врать и компостировать Чихову мозг?
Тем более таксист уверял, будто сам видел ту девушку на мосту, будто она его самого спасла! И папа тоже что-то такое рассказывал, Чихов вспомнил! Тогда он в какую-то стрелялку резался и мимо ушей пропустил папин рассказ, а теперь вспомнил…
Может, оно и в самом деле есть? Ну это… непонятное, невидимое? Потустороннее? Только одни могут это видеть, а другие нет.
Не могут? Или не хотят?..
А если так… если так, то, возможно, Карамзина и правда видела какой-то дом там, где Чихов способен разглядеть только одинокий брандмауэр с торчащей из него чахленькой березкой?!
Сейчас, после разговора в такси, он вполне готов был это допустить. Только один вопрос мучил: почему, сбежав с выставки, Карамзина уверяла, что ни про какой дом знать не знает и видеть его не видела?
Голову Чихову морочила?
Зачем?
Из любви к искусству?
Она такая.
Она может!
Или… или что-то случилось? Из области все того же непонятного, невидимого, потустороннего?
Как узнать? Карамзина вряд ли скажет! Значит, надо разобраться самому.
Но каким образом?! Ну не видит он этот дом, не видит!
Но если ты чего-то не видишь, не факт, что этого не существует…
Это Карамзина сказала, когда они стояли перед той фотографией на выставке.
Тогда Чихов взбесился. А сейчас подумал: в этом что-то есть!
Слепой ведь не видит, к примеру, дверь. Но это не значит, что двери не существует! Слепой находит ее ощупью, открывает и входит!
«Значит, так, – сказал себе Чихов. – Предположим, я слепой. Предположим, дом есть, но я его не вижу. Если он есть, значит, его можно потрогать. Я сейчас подойду туда, где вроде бы он должен стоять. Подойду – и все там потрогаю. Если я что-то нащупаю – он есть. Если не нащупаю – его нет».
Он перешел через дорогу, приблизился к брандмауэру и снова замер, набираясь храбрости.
Из-за угла выбежала, мелко перебирая лапками, кошка – серенькая и пушистенькая. Обвилась вокруг ног, подняла зеленые глаза, мяукнула вопросительно: мол, у тебя кусочка колбаски, случайно, нету, мур-мяу?
– Извини, ничего нет, – развел руками Чихов.
Кошка, впрочем, не слишком огорчилась: видимо, была сыта, а про колбасу спросила просто так, на всякий случай. Выбрала пятачок земли посуше, села, уложила хвост вокруг лапок и внимательно уставилась на пустырь неподвижными глазами.
Что она там высматривала, было совершенно непонятно. Но еще непонятней, почему кошка вдруг подскочила метра на два – и дала такого деру! И серый хвост трубой!
– Да ты что?! – испуганно крикнул вслед Чихов, но кошка ничего не ответила и мигом скрылась за тем же углом, из-за которого вышла.
И вдруг случилось что-то очень странное. У Чихова возникло ощущение, будто мимо него кто-то прошел. Стремительным, легким шагом, почти не касаясь земли, не оставляя следов. Но именно его появление заставило кошку удрать! Как будто она увидела этого невидимого человека – и очень испугалась.
Чихов огляделся. Нет никого.
Откуда же взялся этот… кто?!
Тот, кто прошел мимо.
Тот, кто напугал кошку.
Да это же смешно! Никто не проходил! А кошка гуляет сама по себе, это каждому известно! Чихов сегодня наслушался всяких страшилок, вот у него чердачок самую малость и покосился. Надо мотать отсюда домой, сесть за стрелялку, где все зримо, реально, понятно и нет никаких невидимых людей, которые выходят из невидимых дверей невидимых домов…
И тут Чихов обмер. Потому что он увидел… он вдруг увидел дверь.
Это была отдельная дверь – прямо на развалинах, присыпанных снежком, дверь без дома!
Покосившаяся, разбухшая от сырости, обитая рваной клеенкой, из-под которой торчали клочья ваты. Рядом валялось старое-престарое кресло, которому место только на свалке.
Очень может быть, что его уже даже туда несли, а потом устали и бросили прямо около двери.
Что за чушь лезет в голову?!
Чихов нервно сглотнул и осторожно двинулся вперед, не отрывая глаз от темного дверного проема.
Он увидел! Он тоже умеет видеть! Не хуже, чем Карамзина!
Внезапно показалось, что очертания двери начинают блекнуть, меркнуть, как бы растворяясь в воздухе.
Сейчас все исчезнет? И он так и не узнает, что там, за этой дверью, в этом доме? Нет, надо успеть, успеть!
Чихов рванулся вперед, добежал до двери, уткнулся на мгновение во что-то плотное, как бы в преграду какую-то, но тотчас же ощутил, что путь свободен, и вбежал в темноту подъезда.
Сзади раздался знакомый голос:
– Чихов! Стой! Не надо!
Голос Карамзиной, что ли?
Чихов обернулся.
Сзади ничего не было: ни улицы, ни мокрого снега, ни белого дня… ни самой этой двери, в которую он только что вбежал!
Кругом царила темнота.
Непроглядная темнота!
* * *
Отец сел за стол; мама налила ему супу, нарезала хлеб. На сковородке скворчала, разогреваясь, новая порция котлет.
Роза стояла в кухонных дверях и смотрела на родителей.
Как хорошо, что папа пришел! Сейчас у мамы совсем другое лицо, чем было недавно. Нет того тягостного, потерянного выражения: она смеется, что-то спрашивает у папы, сама что-то отвечает ему… Вот полуобернулась, увидела в дверях Розу и просияла улыбкой. Сразу видно, что именно эти двое, муж и дочь, – для нее самое главное в жизни, а вовсе не какие-то там печальные воспоминания о давно погибших друзьях!
Розе ужасно захотелось запечатлеть эту счастливую сцену. Она принесла мобильник, поймала кадр, нажала на экран…
И ничего не произошло.
На экране вспыхнула надпись: «Память вашего телефона переполнена. Удалите ненужные фотографии, чтобы можно было сохранить новые».
Да, она уже давно собиралась почистить телефон, жаль, что так и не собралась!
Роза открыла галерею – и сразу наткнулась на шесть очень странных кадров: темных, с какими-то мутными пятнами. Автоматически удалила один из них, быстренько сфотографировала родителей. Снимок сохранился на освободившемся месте, а потом телефон снова забастовал.
Однако прежде чем удалить эту невнятицу, Роза все-таки решила выяснить, что это за кадры. Когда и зачем она их отщелкала? Такое ощущение, что она видит эти снимки в первый раз!
На них был запечатлен перекресток, трамвайные рельсы, край здания с вывеской «Павловская курочка», тротуар – и кирпичный брандмауэр какого-то разрушенного дома. И рядом блеклое, размытое пятно…
Все кадры были практически одинаковыми, только на последнем появилась черная собака, бегущая к брандмауэру. А пятно, которое раньше лежало на земле, теперь повисло в воздухе.
Было похоже, будто пятно испугалось собаки и подпрыгнуло!
Собака, черная собака…
Глядя на нее, Роза словно бы услышала свой крик: «Пошла вон!»
Кажется, она кричала на эту собаку. Но почему? С какой стати? У нее же с собаками мир, дружба и улыбки на веки вечные! Почему ей понадобилось отгонять псину от этого светлого пятна?
А главное, почему она не помнит, как и когда это происходило?!
Роза снова и снова просматривала оставшиеся пять кадров.
Этот брандмауэр… Мама сказала, что от ее детского дома после взрыва уцелел только брандмауэр… Да ведь на фотографии, которую мама пересняла в городском архиве, изображено именно это место! Этот перекресток, эти трамвайные рельсы… этот брандмауэр!
Может, спросить маму, в самом ли деле здесь то же самое место?
Нет, Роза не хотела огорчать ее воспоминаниями, тем паче что родители поспешно собирались на работу.
– Мы пошли! До вечера! – окликнула ее мама. – Целуем!
– Ага, целуем, – рассеянно отозвалась Роза, снова и снова перелистывая эти пять кадров.
Судя по цифрам в углу каждого снимка, она сделала их без двадцати девять утра, один за другим. С чего, с какого перепугу ее в такую рань понесло на этот перекресток? Зачем ей понадобилось нащелкать эти кадры?
А что она делала потом невесть сколько времени? Ведь домой вернулась около одиннадцати!
Странно… Роза не помнит ничего до того момента, как появился Чихов и начал на нее орать из-за того, что она убежала из кино.
Из какого кино?! Не была она сегодня ни в каком кино!
В который уже раз пересмотрела снимки, вглядываясь в бледные пятна. Почему-то казалось, что разгадка всех этих непоняток именно в них.
Надо их рассмотреть при увеличении, вот что надо сделать!
Роза с телефона вошла в свою электронную почту на mail.ru и отправила снимки на домашний электронный адрес. Потом включила большой компьютер в гостиной.
Снимки уже пришли. Она перегрузила их в отдельную папку и принялась рассматривать, максимально увеличивая пятна.
Они оказались вовсе не такими уж блеклыми и мутными, какими выглядели на маленьком экране. И чем дольше Роза всматривалась в них, тем отчетливей различала какие-то причудливые линии. Больше всего это напоминало… человеческие тела!
Как страшно это ни звучит, но при тщательном рассмотрении пятна напоминали мешки, наполненные телами мертвецов!
Розу так и затрясло!
Она выключила компьютер, убрала телефон, но страшные силуэты продолжали маячить перед глазами.
Что все это значит? Что она увидела, что сфотографировала этим утром – и почему так прочно все забыла?
Нестерпимо захотелось побывать на том же самом месте.
Торопливо оделась, намотала на шею шарф и со всех ног кинулась к загадочному перекрестку.
Когда Роза поднялась из подземного перехода, ей показалось, что на углу маячит Чихов.
Точно, он! Стоит как зачарованный, уставившись на тот самый брандмауэр, который очень интересует и Розу.
А ему-то какое дело до этого брандмауэра?! Чихов-то вообще тут каким боком замешан?!
Неохота с ним встречаться. Опять начнет отношения выяснять, а ей надо сосредоточиться, чтобы понять, что же произошло.
Трамвай на минуту перекрыл угол улицы, а когда проехал, Чихова на прежнем месте не оказалось.
Роза вздохнула с облегчением: ушел, не будет мешаться! – но в то же мгновение снова увидела его. Чихов пробежал мимо брандмауэра и приближался к какой-то двери… а дверь эта – обитая драной клеенкой, из которой торчали клочья сырой серой ваты, – эта дверь висела в воздухе! Рядом с ней висело какое-то дряхлое, продавленное кресло, поваленное набок.
От изумления Роза остановилась так резко, словно получила удар по лбу. И в ту же секунду она увидела, что кресло не висит в воздухе, а валяется на снежно-лиственной каше. И дверь не висит! Это дверь единственного подъезда какого-то странного, нелепого, неказистого дома, пристроенного к брандмауэру и словно бы слепленного из разных строений.
Дом… этот дом… Роза уже видела его! Возле этого дома она стояла сегодня утром!
Роза вспомнила дом – и тотчас вспомнила все, что произошло. У нее даже в глазах зарябило, словно воспоминания развернулись перед ней сверкающей чередой!
Роза вспомнила, как влюбилась в неизвестного красавца, которого она называла Мангом, и подкарауливала его, чтобы сфотографировать. Вспомнила, как прогнала собаку, которая залаяла на Манга. Вспомнила его потрясающий прыжок на забор! Вспомнила, как побывала с Чиховым в кинотеатре «Октябрь» и убежала оттуда.
Вспомнила, как вернулась сюда – и ворвалась в этот дом, вбежала в этот подъезд, задыхаясь от любопытства и страха, – и оказалась в мире своей мечты, где были собраны самые прекрасные и загадочные архитектурные сооружения… дома Гауди!
Вспомнила появившееся в огромном зеркале разгневанное лицо красноволосой ведьмы, которая своим взглядом чуть не испепелила ее, а потом показала иссохший труп… ее собственный, Розы Карамзиной, иссохший труп! Вспомнила милую бабулю, которая вернула ей зеркальце… вспомнила, что незадолго до этого бабуля вовсе не казалась милой – она была довольно страшной, она довела Розу до дрожи своими словами: «Ты поосторожней будь, когда зеркальце на улице достаешь. В нем вполне может отразиться какой-нибудь скиталец-оборотень. Вообще-то наша братия кому угодно голову заморочит, но зеркало иной раз показывает нас такими, какие мы есть на самом деле!»
Словом, Роза в одно мгновение вспомнила все странные, необъяснимые и пугающие утренние события, так или иначе связанные с этим домом.
Затравленно взглянула на него – и поразилась: чудилось, не покосившееся здание смотрело на нее подслеповатыми пыльными окнами, а какое-то живое существо… какое-то очень недоброе, мстительное, коварное существо. Розе даже послышался его злорадный, издевательский хохоток!
И тут же она увидела, как Чихов влетел в дверь этого злобного дома.
– Чихов! Стой! Не надо! – испуганно закричала Роза, но было уже поздно.
Он скрылся в темноте подъезда.
Роза бросилась следом.
Вбежала внутрь – и обнаружила, что подъезд пуст.
Никакого Чихова там и в помине не было!
* * *
«Наверное, именно такую темноту и называют кромешной», – подумал Чихов.
Невозможно было разглядеть вообще ничего. Ну то есть ничегошеньки! И сразу стало понятно, что к этой темноте глаза ни за что не привыкнут, даже если вглядываться в нее часами.
Чихов панически боялся темноты…
Да ее кто угодно будет бояться, особенно если вдруг послышатся чьи-то осторожные шаги.
Кто-то подкрадывался к нему сзади, понял Чихов!
Резко повернулся в ту сторону – все стихло. Однако за спиной снова зазвучали шаги – теперь другие, шаркающие, усталые, перемежающиеся утомленными вздохами.
Чихов сделал резкий поворот на 180 градусов. И снова шаги за спиной! Вернее, легкий дробный топот, как будто кто-то бежал к нему, перебирая маленькими ножками. Топот, хохоток, а потом шаги раздались со всех сторон, причем казалось, будто они – ну эти, кто там шарахался в темнотище! – беспрестанно менялись местами. К хохотку и вздохам добавились странные чавкающие звуки, словно в темноте кто-то жевал, давился, отхаркивался – и продолжал жевать…
Что?! Или кого?!
Чихов вглядывался в темноту, пока не начало ломить лоб, ноги уже подкашивались вертеться туда-сюда, и руки отваливались отмахиваться от невидимой угрозы. Чье-то холодное дыхание студило шею, чьи-то ледяные пальцы легонько касались его пальцев и тотчас отдергивались, кто-то сопел над ухом – и немедленно отшатывался.
Все на свете ожившие мертвецы, оборотни, вампиры, спруты, «чужие», привидения, полуразложившиеся трупы, инопланетные монстры, мумии, скелеты, пауки, криптозоиды[4], убийцы-маньяки, гигантские крысы, гоблины, чупакабры, соломенно-смоляные чудища, триффиды, полтергейсты, мухи-людоеды, дементоры, тираннозавры, лангольеры, возненавидевшие людей птицы… бесчисленные множества ужасов, о которых только слышал Чихов в жизни, – они все окружали его сейчас, кишели вокруг, отталкивая друг друга и выбирая, кто набросится на него первым!
Все эти дракулы, годзиллы, левиафаны, дьяволы, ганнибалы лекторы, дагоны, франкенштейны, ведьмы, волан-де-морты, фредди крюгеры…
В глаза ударил резкий свет, и Чихов увидел совсем рядом жуткое лицо, обгоревшее до костей. Черная шляпа сдвинута на затылок, на руке перчатка с металлическими лезвиями…
Чихов отпрянул, нога подвернулась, он заорал от боли и страха – и Фредди Крюгер тотчас исчез, словно испугался его крика.
Чихов снова заорал, озираясь по сторонам.
Никого.
Чихов перевел дыхание.
Фредди испугался его вопля, – но испугается ли, к примеру, какой-нибудь Чужой?!
И тотчас снова по глазам ударил свет, и к Чихову придвинулась черная блестящая голова инопланетного чудовища. Раскрылась пасть, обнажились зубы, а из глубины пасти вылезла такая же кошмарная голова, только маленькая…
Чужой и его детеныш!
Чихов взвизгнул так, что в горле у него что-то словно бы порвалось. Не думая ни о чем, кроме как о боли, он мучительно застонал… и Чужой растворился в темноте.
Тьма снова кипела, клубилась вокруг, кишела монстрами, но ни один из них пока не показывался.
И вдруг до Чихова дошло, что происходит…
Один раз он пожаловался деду, что стыдится своей боязни темноты. И дед ответил:
– Есть два вида страха. Один связан с тем, что человек видит нечто угрожающее, опасное – и пугается этого. Это, так сказать, страх конкретный. А другой связан с богатым воображением. Это именно страх темноты. Ты ничего не видишь, но населяешь окружающий мир фантомами своего воображения. Чем беднее воображение у человека, тем спокойней тьма, сомкнувшаяся вокруг него. И наоборот: если оно очень богатое, тьма будет кишеть пугающей, но несуществующей ерундой.
Теперь Чихову все стало понятно: «Приходят те, о ком я думаю! Я вызываю их своим воображением! Все как говорил дед! Надо не думать ни о ком из них, и тогда…»
И только он решил не думать, как в голове замелькали одновременно все эти чудовищные рожи и тьма запульсировала вспышками света, из которых сейчас должны были показаться они все, чтобы наброситься на него!
– Нет! – истошно завопил Чихов. – Я не думаю о вас! Я не думаю о страшном!
Это были только слова. Его взбудораженный мозг посылал сигналы ужаса во тьму, и она отвечала ухмылками окровавленных ртов, скрежетом тянущихся к нему когтей, змеиным шипением очередного кошмара.
«Надо отвлечься! Отвлечься чем-то!»
– Je ne pense pas du terrible! – заорал он, поперхнувшись было оттого, что заговорил по-французски, но тотчас понял, что это именно то, что нужно сейчас. Времена французских глаголов – Чихов вечно путал их! Вот и потренируется, напряжет память – а чудовища, может быть, тем временем отступят!
– Je ne pensais pas du terrible! Je n’ai pas pensй du terrible! Je ne penserai pas du terrible! Je ne penserais pas du terrible![5] – зачастил он, перебрав все четыре времени, которые проходили в школе, а для пущего эффекта добавив к ним условное наклонение и даже простое прошедшее, употребляемое только в книгах.
Перевел дыхание, чтобы теперь показать свою удаль молодецкую, прокричав еще и «Je ne crains pas!»[6], а потом продолжить изменять по временам глагол craindre – «бояться», как вдруг откуда-то – почудилось, из неимоверной, неизмеримой дали! – до него донесся знакомый голос:
– Чи-и-ихов! Где ты-ы?!
Карамзина! Это она! Ее голос! Она его ищет!
Вся нечисть, затаившаяся по углам в ожидании того, когда он наконец устанет оживлять свой несчастный французский и снова задумается о страшном, озадачилась, стушевалась, притихла.
И правильно! Чихову уже не страшно! Он не один!
– Я здесь! – завопил он и бросился куда-то в ту сторону, откуда донесся голос Карамзиной, однако всем лицом и всем телом наткнулся на что-то плотное, непроницаемое, упругое.
Словно бы незримая стена выгнулась ему навстречу!
Тотчас его развернуло на месте, а потом он получил удар в спину – больше напоминающий пинок… не удержался на ногах и полетел, полетел, полетел куда-то вперед, крутясь, переворачиваясь, полетел с такой скоростью, от которой захватило дух…
* * *
– Чихов! – негромко позвала Роза, однако никто не отозвался.
Она всмотрелась в сумрак подъезда и увидела справа от лестницы дверь какой-то квартиры. Дверь выглядела вполне достойной этого нелепого дома: накрест обитая почерневшей от времени планкой, из-под которой торчали клочья клеенки и, конечно же, полусгнившей ваты.
Наверняка Чихов вошел в эту дверь. На второй этаж он просто не успел бы подняться – ведь Роза вбежала в подъезд практически вслед за ним.
Она шагнула было к двери – но остановилась.
Как-то все это странно…
В доме всего один подъезд. Располагается он в самом конце строения – справа. Дверь тоже справа. Но ведь там, логически рассуждая, уже боковая стена! Дверь находится в торце здания, в самой стене! Теоретически ей некуда открыться, только в бревна, или кирпич, или из чего там построен дом!
И при этом в подъезде нет ни одной двери, через которую можно было бы попасть в левую часть здания, примыкающую к брандмауэру. А ведь с улицы Роза не единожды видела множество окон на первом этаже этой части дома. Как же входить в эти квартиры?!
Впрочем, она не особенно морочила себе голову такими вопросами. Еще в прошлый раз усвоила, что этот дом способен на множество сюрпризов!
И все же Роза подошла к двери и внимательно осмотрела ее. Самым примечательным в ней оказался глазок.
Всем известно, что в каждом глазке есть окуляр (в который смотрит человек из квартиры) и объектив (который показывает, что происходит на площадке перед дверью). Так вот – глазок этой двери был поставлен наоборот. То есть на площадку выходил окуляр, а объектив смотрел… куда? В стену, что ли?!
Роза, не мудрствуя лукаво, подошла к двери и заглянула в глазок.
Сначала она вообще ничего не видела, кроме какой-то чернильной черноты, и уже хотела было отстраниться, но вдруг почувствовала, что не может этого сделать. Казалось, кто-то вцепился в ее глаза и держится за них!
Попятилась – и вскрикнула от боли! И тотчас увидела какое-то маленькое голенькое, с ног до головы сморщенное существо, несколько похожее на человека, которое держало в руках ее глаза… ее зеленые, испуганные, круглые глаза!
– Мне нужны были глаза, – довольным голосом сказало существо. – Я давно хотел у кого-нибудь их забрать. Эти мне нравятся.
Существо принялось вертеть их так и этак, словно разглядывало. И Роза – своими вытащенными из орбит глазами! – увидела, что у существа в голове находятся всего лишь две зеленовато мерцающие вмятины. Так это ими он осматривал ее глаза?!
Наконец существо, повертев несчастные Розины глаза в маленьких тощих ручонках, приставило их к своей морщинистой физиономии с повисшими щеками – однако тотчас выронило. Глаза, крутясь, покатились по полу, а у Розы страшно закружилась голова.
Она отпрянула, с трудом удержавшись на ногах. А существо куда-то побрело вдоль стены, придерживаясь за нее, осторожно ступая и недовольно бормоча:
– Забери назад свои гляделки! Они мне не годятся!
Лицо словно огнем обожгло – и Роза почувствовала, что глаза снова вернулись к ней. Словно бы втянулись в глазницы!
Несколько секунд она стояла согнувшись, прижимая ладони к лицу и силясь утихомирить потоки слез, которые так и струились по щекам. Было такое ощущение, что глазные яблоки покрыты пылью и мусором, а потому ужасно колют веки.
Не сразу удалось справиться с этим ощущением, а со страхом справиться вообще не удалось.
«Надо бежать отсюда! Мне, наверное, просто почудилось, что Чихов сюда вошел! Надо смыться, смыться… В прошлый раз дом был совсем другой! Здесь было хорошо, пока не появилась эта красноволосая ведьма в зеркале! А сейчас мне здесь страшно! Жутко, невыносимо!»
Наконец она проморгалась, вытерла слезы и выпрямилась.
Огляделась – да так и ахнула! Двери подъезда, через которую она совсем недавно сюда вошла, уже не было. У подножия лестницы воздвиглась глухая стена.
Дверь с перевернутым глазком тоже исчезла. Весь подъезд сузился до размеров лестницы, и Розе ничего не оставалось, кроме как начать подниматься по ней.
Она сделала было шаг, но споткнулась на первой же ступеньке. Схватилась за перила, чтобы удержаться, но тотчас отдернула руку: показалось, будто вокруг запястья захлестнулись незримые путы!
Нет, это просто показалось. И все же она больше не касалась перил – просто на всякий случай! – а двинулась наверх, придерживаясь за стену.
И вдруг ступенька провалилась под ногой, а в щиколотку будто зубы впились!
Роза взвизгнула – зубы разжались.
– Какие тут могут быть зубы? – сердито спросила она вслух, чтобы приободриться от звука собственного голоса. – Да я просто за доску треснувшую ногой задела!
– Задела! – отозвалось эхо.
Тако-ое громкое эхо! Очень похожее на чей-то смех…
Роза вздрогнула, метнулась вперед, споткнулась, попыталась удержаться за стену.
Под рукой оказалась какая-то выпуклость, что-то вроде выключателя или электрической розетки. Роза вцепилась в нее, а розетка… розетка вцепилась в нее! И это Розе не показалось! Она даже в полутьме разглядела бледно-белые щупальца, которые вытянулись из этой штуковины – длинные, как спагетти! – и осторожно, можно сказать вкрадчиво, оплели руку аж до локтя.
Даже сквозь рукав она почувствовала сначала холод, потом тепло, потом руке стало горячо… и Роза завопила от ужаса!
Щупальца мигом отдернулись, словно испугались ее крика, раскатившегося громогласным эхом… тоже похожим на хохот.
В тот же миг Роза увидела себя лежащей на ступеньках: все тело опутано белыми щупальцами, ими же перехвачено горло, ноги оторваны по колени, из оборванных, словно обгрызенных джинсов торчат окровавленные кости, а ступеньки как-то странно движутся, словно пережевывают нижние части ее ног… Вот одна из ступенек выплюнула недожеванную кроссовку, потом другую…
Роза снова вскрикнула – страшная картина исчезла, но эхо ее крика и чьего-то далекого злорадного хохотка продолжало реять в воздухе.
Не сразу удалось осознать, что она цела и невредима, по-прежнему тащится наверх по ступенькам, одной рукой цепляясь за перила, другой придерживаясь за стену, и ни эта стена, ни перила, ни ступеньки никак на нее не покушаются.
«Дом снова морочит мне голову! – сообразила Роза. – В прошлый раз это были красивые картины, а теперь ужастики. Но и то и другое – ерунда, это просто… просто морок!»
Додуматься до этого было не так уж сложно. Сложней оказалось ответить вот на какой вопрос: зачем это нужно дому? И что же это за дом такой?!
Роза поднялась на площадку, то и дело дрыгая ногами, потому что беспрестанно казалось, будто кто-то хватает ее за щиколотки, и очутилась перед очередной дверью. Глазка в ней не было, да если бы и был, Роза вряд ли решилась бы в него заглянуть.
Да и заходить в эту дверь не слишком хотелось…
Она нерешительно оглянулась на лестницу – и обнаружила, что пути к отступлению окончательно отрезаны.
Лестницы уже не существовало. Почти вплотную к Розе придвинулась стена с облупленной известкой, сквозь которую видна была штукатурка – глина с соломой.
Чего она хочет, эта стена? Зачем придвигается? Намерена расплющить Розу о дверь?!
Значит, идти можно только вперед. Открыть дверь… но что там ждет, за этой дверью?!
И вообще – войдет ли туда Роза? Или дверь с ней что-нибудь сделает? Раздавит о косяк? Разрежет надвое? Или спокойно впустит в очередную компанию ужасов?
Роза затаила дыхание, пытаясь услышать, что происходит за дверью, и понять, к чему должна быть готова.
В комнате что-то явно шевелилось… В этом звуке было что-то жутко-вкрадчивое, омерзительное… заставляющее спину леденеть, а волосы на затылке шевелиться.
Внезапно шуршанье и царапанье за дверью стали громче. Что-то неведомое пыталось вырваться наружу, но не могло.
Почему-то Роза совершенно не была этим испугана…
Она попятилась сколько могла, прижалась спиной к холодной облупленной стене и настороженно смотрела на дверь, которую больше не намерена была открывать.
Ни за что!
И вдруг…
Вдруг она увидела, что снизу, из щели между дверью и полом, высунулись пальцы и принялись ощупывать дверь.
Роза обмерла и только смотрела. Это были вроде бы обычные человеческие пальцы, правда очень длинные, бледные и покрытые слизью. Вот только ногти у них оказались очень короткие, как бы обгрызенные. Но по мере того как пальцы ощупывали дверь, ногти начали удлиняться. Через миг они были уже длиннее пальцев и вцепились, ввинтились, врезались в дверь. От нее только щепки полетели!
Щель становилась шире, рука неведомой твари высовывалась все сильнее.
На запястье этой руки оказались часы. Обычные металлические часы с браслетом. И они тоже были покрыты такой же гадостной гнилостной слизью…
Розу затошнило от страха, внутри словно бы все застыло, внутренности свело судорогой… А ногти все скребли дверь, издавая омерзительные звуки, словно царапали стекло.
Роза замотала головой, принялась оглядываться в поисках спасения… и внезапно до нее откуда-то донесся истошный крик:
– Je ne pense pas du terrible!
Розе показалось, что у нее начались галлюцинации. Или у этого воистину сумасшедшего дома окончательно снесло крышу и он в самом деле прокричал по-французски «Я не думаю о страшном!»?!
А крики продолжались:
– Je ne pensais pas du terrible! Je n’ai pas pensй du terrible! Je ne penserai pas du terrible! Je ne penserais pas du terrible! Je ne pensai jamais du terrible!
Роза поняла: ей не мерещится. Это человеческий голос! Это знакомый голос! И она знает чей!
– Чи-и-ихов! – завопила она что было сил. – Где ты-ы?!
– Я здесь! – донесся до нее крик Чихова.
Роза бросилась в ту сторону, однако всем лицом и всем телом наткнулась на что-то плотное, непроницаемое, упругое.
Словно бы незримая стена выгнулась ей навстречу!
Тотчас ее развернуло на месте, а потом она получила удар в спину – больше напоминающий пинок… не удержалась на ногах и полетела, полетела, полетела куда-то вперед, крутясь, переворачиваясь, полетела с такой скоростью, от которой захватило дух…
* * *
Чихов с силой брякнулся на что-то твердое, холодное.
И тут же в лицо ударило свежим зимним воздухом – совсем другим, чем тот, которым он дышал в странном доме, наполненном темнотой.
Здесь был привычный земной воздух. А там?..
Впрочем, Чихову сейчас было не до таких тонкостей. Non jusqu'aux nuances[7], если уж продолжать вспоминать французский!
Суматошно огляделся.
Что это? Где это он? Куда это он угодил?!
Сидит в какой-то глубокой прямоугольной яме на комьях холодной глины… наверху серое октябрьское небо, и уже начинает смеркаться.
А где же Карамзина? Неужели осталась в том кошмарном доме?!
Но его-то куда забросило?
Края ямы находились высоко – пришлось подпрыгнуть, чтобы вцепиться в них, но подтянуться не удалось – руки сорвались. Вторая попытка… на этот раз Чихов смог схватиться за края и даже чуть-чуть подтащить тело вверх.
Выглянул, но тотчас бухнулся вниз с хриплым криком.
Скорчился в углу ямы, с ужасом таращась вверх, а в глазах все еще стояло то, что он увидел.
Холмики рыжей глинистой земли, чуть припорошенные снегом, ровные ряды крестов, увешанных венками с черными лентами…
Он на кладбище!
Он оказался на кладбище!
Чихов заорал, забился в диком ужасе.
– Эй, кто тут орет? – раздался удивленный голос, и Чихов замер.
Онемел.
Зажмурился, сжался в комок.
Это было страшнее всего, что он уже испытал. Даже страшнее сгоревшего лица Фредди Крюгера, вдруг показавшегося из кромешной тьмы!
Кто… кто зовет его?
И откуда? Из соседней могилы, что ли?!.
– Ты как сюда попал? – раздался прямо над ним безмерно изумленный голос. – Эй, пацан, ты живой? Отзовись!
Чихов слабо шевельнул губами, но не смог издать ни звука.
– Да открой глаза, если жив! – встревоженно воззвал голос, и Чихов кое-как разлепил сведенные судорогой веки.
Сверху на него смотрел какой-то веснушчатый человек в лыжной вязаной шапочке, съехавшей на лоб.
На его лице не наблюдалось ни следов могильной земли, ни зеленых трупных пятен. Зато на щеках играл весьма здоровый румянец.
– Давай руку! – скомандовал незнакомец, протягивая Чихову сверху не какую-то там изъеденную гнилью конечность ожившего мертвеца, а вполне здоровую, сильную человеческую ладонь.
Чихов робко схватился за эту теплую ладонь – и резким рывком был немедленно выдернут из страшной ямы.
– Ты чего туда залез? – спросил высокий мужчина в теплой куртке, помогая ему утвердиться на подгибающихся ногах. – Поскользнулся, что ли?
Чихов кивнул, растерянно озираясь.
Кладбище… Он и в самом деле оказался на кладбище!
– А вы кто? – с трудом выдавил из трясущихся губ.
– Могильщик, – ответил незнакомец как ни в чем не бывало. – Мы тут с бригадой могилки копали для будущих покойничков, – словоохотливо объяснял он. – Тут, видишь, новый участок, недавние захоронения, оттого и памятников еще не поставили, и плиты не положили. Ждут, чтобы земля осела, иначе памятники завалятся! Копали, мы, значит, потом пошабашили, собрали инструмент, а я не заметил, как рулетку обронил. Сложил инструмент в кладовке, там, у нас в конторе, – он махнул рукой куда-то в неопределенном направлении, – глядь – а рулетки нету. А как же завтра без нее работать? Пошел искать, да тут слышу – ты орешь.
– Нашли? – слабым голосом спросил Чихов, которому эта ситуация вдруг показалась очень забавной.
– Чего? – удивился могильщик.
– Рулетку, – пробормотал Чихов, хихикая.
– Рулетку-то? – переспросил могильщик, глядя на него с большим любопытством. – Нашел, а как же иначе!
– Это хорошо, – с трудом выдавил Чихов и зашелся истерическим смехом.
Могильщик посмотрел-посмотрел на него – а потом и сам захохотал.
За компанию.
* * *
Вокруг было темно-темно, и качало так, что Роза едва удерживалась на ногах. В глазах мельтешили мутные разноцветное пятна, и далеко не сразу удалось понять, что это мелькает небо в окнах вагона.
Какое небо?! Какие окна?! Какой вагон?!
Ну да, она в вагоне какого-то поезда. Здесь множество людей, им очень тесно, все прижаты друг к другу… однако вокруг нее свободное пространство. Такое ощущение, что эти люди боятся ее коснуться, словно она заразная.
Через мгновение Роза поняла, что никто от нее нарочно не отстраняется. Более того, ее, кажется, вообще никто не замечает!
Эти люди явно чем-то опечалены – такая беспросветная тоска на их лицах. И… какие же они все странные… Прозрачные! Сквозь фигуру молодой женщины в мокром, липнущем к телу платье (и у маленького мальчика, которого она держит на руках, с одежды тоже капает вода) отчетливо виден силуэт красивой девушки в джинсах и майке, испачканных чем-то красным и черным. Такое ощущение – кровью и сажей… За девушкой стоят двое подростков, может быть чуть старше Розы. Они очень похожи друг на друга: наверное, брат и сестра. Вид у них такой истощенный, словно оба не ели уже много дней. Парень одет в свитер с растянутым воротом, у девочки длинная-предлинная коса, до половины расплетенная. Просто восхитительная коса! Подростки держатся за руки, отрешенно глядя в никуда, с мечтательными, но такими печальными улыбками, что, глядя на них, хотелось плакать.
Роза зажмурилась.
Конечно, это очередной морок, созданный домом. Но что он означает? И если не смотреть на этих людей, может быть, они исчезнут?
Роза подождала немного, потом робко открыла глаза.
Нет-нет, ничего не изменилось.
Все то же ощущение тряски. Все те же странные, печальные люди кругом. И через каждую призрачную фигуру можно увидеть еще другие – множество других!
Вдруг Роза ощутила, что ей становится все холодней и холодней. Холодом веяло от этих неподвижных фигур.
«Они похожи на призраков! А может быть, это и есть призраки?!» – мелькнула пугающая мысль, и в то же мгновение Роза почувствовала какое-то движение за спиной.
Обернулась – и вздрогнула от страха.
Оказывается, пассажиры этого странного вагона делились как бы на две группы. Те, которых только что рассматривала Роза, были печальны и отрешенны. Но другая группа, на которую она сначала не обратила внимания, выглядела совершенно иначе! Эти мужчины и женщины пристально смотрели на Розу, вид у них был агрессивный, по бледным лицам блуждали недобрые улыбки, а некоторые алчно облизывались и даже причмокивали, как будто хотели отведать чего-то очень вкусного.
Вдруг, расталкивая остальных, к Розе приблизился худой мужчина. Его голова была странно склонена на одно плечо, его серое лицо покрывали язвы, сочившиеся сукровицей. Вместо одного глаза зияла яма, из рукава торчала не рука, а какой-то обрубок. И он тянул этот обрубок вперед, явно пытаясь прикоснуться к Розе!
В первый момент она ничего не почувствовала, однако провалившийся рот серолицего существа распялился в улыбке, а вслед за этим его соседи начали тянуться к Розе, стараясь коснуться ее.
Ее словно иглами кололо! Силы уходили, нахлынуло ощущение горя, сердце заболело так, что Роза прижала руки к груди и слабо застонала.
Недобрые лица тянущихся к ней существ выразили радость, и с каждым ее стоном они становились все счастливей.
Она переводила глаза с одного жуткого лица на другое, и, хотя что-то подсказывало, что смотреть на них не нужно, нельзя, Роза была не в силах оторвать от них глаз!
В голове мутилось, ноги подкашивались…
Внезапно что-то обожгло бок, да так сильно, что Роза вскрикнула. В голове мигом прояснилось.
Она сунула руку в карман и нащупала зеркальце.
Оно было горячим и почему-то содрогалось, как бы просилось наружу.
Роза выхватила его, глянула – и изумилась. Ее отражения в зеркальце не было, зато в нем отразилась внутренность этого странного и пугающего «вагона» вместе с его «пассажирами»: и печальными, тихими, – и злобными, которые тянулись к Розе. В то же мгновение зеркальце вспыхнуло ярким светом, в лучах которого Розе почудилось лицо той самой красноволосой ведьмы, которую она уже видела в доме! А вслед за этим по «вагону» пронесся вихрь – и рядом с Розой появился… Манг!
Прекрасное, чеканное лицо с высокими скулами, хмуро сдвинутыми бровями, длинными ресницами, прищуренными глазами и крепко стиснутыми губами выглядело спокойным, однако черные волосы были разлохмачены, а плащ едва держался на плечах, словно его сдернуло порывом какого-то сильнейшего ветра.
Манг что-то сорвал с пояса – Розе показалось, меч, – однако это оказался кнут с длинным пылающим ремнем, словно сотканным из множества искр.
Манг взмахнул кнутом – и злобные существа отпрянули от Розы, влипли в стенки, а некоторые даже припали к полу в униженных трусливых позах.
Точно такое же пугающее впечатление произвело появление Манга и его огненного кнута на других призраков. Облик их стал еще более несчастным и печальным. Они тоже отпрянули, цепляясь друг за друга, отворачиваясь от Розы, и она ощутила мгновенный приступ тоски, словно прощалась с друзьями.
Но дышать ей все же стало легче, и сердце перестало болезненно сжиматься.
– Как ты здесь оказалась? – громко спросил Манг, очень странно произнося слова, словно иностранец, без привычки заговоривший на чужом языке.
Внезапно – неведомо почему! – Роза догадалась, что он и впрямь иностранец, иноземец, и сейчас говорит не просто на чужом, а на совершенно чуждом ему наречии, и даже не говорит, а как бы транслирует свои мысли в голову Розы, облекая их в привычные для нее словесные формулы и образы.
– Отвечай! Как ты сюда попала?! – повторил Манг.
– Я вошла в дом, – пролепетала она испуганно.
– Зачем? – В голосе Манга звенел металл. – Что тебе там было нужно? Я видел тебя раньше. Ты стояла возле Кайтэна, когда на меня напал инугами! Инугами и нэко сразу видят оборотней-скитальцев!
Роза растерянно моргнула. Перед глазами мелькнула картина: черный пес, оскалившись, несется вперед… потом откуда-то взялась маленькая серая кошечка, которая сидит на тротуаре, задумчиво созерцая дом, а потом вдруг, ни с того ни с сего, подскакивает – и с шипением бросается прочь. Причем Розе показалось, что видит она эти сцены не своими глазами, а как бы со стороны! Как бы глазами Манга!
– Инугами и нэко? – повторила она растерянно. – Видят оборотней? Оборотней-скитальцев?!
И опять вспомнилась старуха, которая говорила про оборотней-скитальцев…
– Да! – крикнул Манг. – Инугами и нэко, по-вашему – собаки и кошки, видят нас: Корио, Кайтэнов, демонов Нацу-нэ, видят призраков… Но отвечай, наконец, что ты делала около портала… около Кайтэна… около этого дома?!
Манг по-прежнему сыпал непонятными словами, однако Роза обратила внимание, что произносит он их все лучше и лучше, как будто русский язык стал ему менее чужим. И в голосе появились не только безжизненные металлические, но и живые человеческие интонации. Однако лицо его оставалось неподвижным, равнодушным, и Розе стало ужасно больно из-за этого его равнодушия.
Она вспомнила, как мерзла на перекрестке, лишь бы взглянуть на него, и пробормотала с досадой:
– Я стояла там потому, что хотела увидеть тебя! Я в тебя влюбилась с первого взгляда!
Глаза Манга не дрогнули, лицо его по-прежнему было холодным, и Роза внезапно вспомнила, как слушала в Оперном театре с родителями «Евгения Онегина» и как пел Евгений, прочитавший письмо Татьяны, – с таким же, как у Манга, ледяным выражением: «Но я не создан для блаженства; ему чужда душа моя; напрасны ваши совершенства: их вовсе недостоин я!»
Роза тогда жутко ненавидела Онегина за то, что он такой жестокий, такой холодный, такой инопланетянин!
И внезапно она осознала, что это то самое, точное слово, что оно имеет прямое и непосредственное отношение к Мангу!
Инопланетянин…
Чужой. Не человек. И не лицо у него, а маска – очень красивая, но не живая. Это не более чем одежда для его истинного лица: такая же одежда, как его плащ, черный свитер, джинсы и сапоги: все это нужно лишь для того, чтобы Роза не боялась, чтобы принимала его за человека. Да и язык, на котором он с ней говорит, – такая же маска, надетая лишь для нее, а на самом деле перед ней что-то непостижимое, как солнечное затмение или черная дыра, и оно называется словом «Корио»…
Корио, а не Манг!
– Зачем ты вошла в Кайтэн? – резко спросил Корио и уточнил: – В этот дом?
Так, все ясно… О любви разговоров больше не будет.
«Учитесь властвовать собою; не всякий вас, как я, поймет; к беде неопытность ведет…»
Роза на миг стиснула зубы, потом со всем возможным спокойствием, властвуя собою изо всех своих сил, выговорила:
– Я вошла потому, что хотела выручить Чихова. Это мой друг.
– Он тоже человек? – с самым безразличным видом поинтересовался Корио.
– Да, – выдохнула Роза, задрожав от этого нечеловеческого вопроса.
Корио на мгновение опустил свои необычайно густые ресницы, потом вскинул их и остро взглянул на Розу:
– Этот человек жив и в безопасности. А сейчас дай мне руку, я выведу тебя отсюда.
И только тут Роза опомнилась. Огляделась с новым приступом испуганного недоумения и страха:
– Где я? Кто эти существа?
Язык не повернулся спросить «Кто эти люди?».
– Тебя это не должно интересовать! – равнодушно ответил Корио. – Мы приближаемся к самой опасной зоне. Я должен увести тебя, не то… – Он вдруг осекся, замер, прислушиваясь к чему-то, а потом крикнул: – Нет, поздно! Они напали! Демоны Нацу-нэ здесь! Берегись!
«Вагон» резко остановился, Роза не удержалась на ногах и упала, видя, как на нее валятся призраки, но не чувствуя их веса.
В это мгновение между дверьми просунулась огромная красная когтистая лапа и разжала их, а потом в образовавшуюся щель одно за другим хлынули чудовища – те, кого Корио назвал демонами Нацу-нэ.
Там было животное, напоминающее лису, но с девятью хвостами и огромной зубастой пастью. Из этой пасти вырывались звуки, напоминающие плач ребенка.
Были странные существа, похожие на детей, прыгающие на одной ноге, повернув головы назад и размахивая шестью руками.
Была белая пятнистая собака с человеческим лицом… В лапах она держала камни и швыряла их в призраков, весело смеясь скрипучим старческим голосом.
Была огромная белая жаба с окровавленной пастью.
Но самым страшным показалось Розе бегущее дерево, на ветках которого качались новорожденные младенцы, заливающиеся разноголосыми криками и размахивающие ручками и ножками. Только это были не человеческие младенцы, и ручки и ножки у них тоже были не человеческие…
Описать и сосчитать чудовищ оказалось невозможно! Они вышвыривали из «вагона» призраков, которые тотчас исчезали в какой-то черной, стремительно вертящейся воронке.
Через мгновение вокруг сделалось пусто.
Остались двое – Роза и Корио.
Демоны Нацу-нэ, сгрудившись, пристально смотрели на них.
Корио выступил вперед и загородил Розу собой.
Он что-то крикнул на незнакомом языке… однако этот язык оставался незнакомым Розе только какое-то мгновение. Почему-то она все поняла.
«Не троньте ее! Это человек!» – вот что крикнул Корио.
Девятихвостая лиса осторожно подсунула нос к Розе и обнюхала ее. При этом цвет ее шкуры сменился с рыжего на зеленый.
Лиса отпрянула, смешно размахивая передними лапами, и взвизгнула:
– Отдай ее нам! Она принадлежит нам!
Вместо ответа Корио взмахнул кнутом, который обвился вокруг тела лисы и разорвал ее надвое!
Раздался общий вой – и толпа демонов Нацу-нэ метнулась вперед.
Огненные извивы кнута ненадолго преградили им путь, и в этот миг недолгой передышки Корио схватил Розу за руку и прокричал:
– Кайтэн! Ты не только Истребитель Нацу-нэ, но и защитник Корио! Исполни свой долг!
Страшным рывком Роза была поднята ввысь и пролетела сквозь тьму. Прежде чем ее завертела та же темная воронка, в которую были чуть раньше втянуты призраки, она успела увидеть Корио, которого рвали на части чудовищные демоны, и лицо его уже не было лицом ледяного равнодушного красавца: оно было кипением синей дымящейся крови…
Все смешалось в ее мыслях, а чувства словно окаменели от ужаса и горя: «Корио погиб, спасая меня! Но почему его не спас этот подлый дом?! Корио ведь звал его на помощь!»
Она бы заплакала, если бы могла…
Вдруг в лицо хлестнул ледяной ветер – с такой силой, что Роза чуть не задохнулась! И тотчас почувствовала что падает, падает все стремительней, – а потом последовал сильный удар обо что-то твердое и холодное.
Роза закричала от боли… тьма отхлынула от ее глаз, и она обнаружила себя в какой-то глубокой прямоугольной яме. Ее глинистые стенки были с трудом различимы в сгущавшихся сумерках. Мутно-серое небо низко нависало над краями ямы.
Роза завопила от страха.
Внезапно сверху наклонилось чье-то лицо и выкрикнуло:
– Еще одна! Ну и ну!
Розе с трудом удалось сообразить, что это человек.
И говорит он по-русски!
Немедленно рядом оказалось еще одно лицо: с изумленно вытаращенными синими глазами.
– Привет, Карамзина! – сказал Чихов. – Сейчас мы вытащим тебя отсюда!
И Роза наконец-то расплакалась.
* * *
Глупец, этот глупец Корио! Что натворил?! Разом уничтожил плоды всех своих трудов, после которых возвращался к порталу едва живой от усталости! Он заполнил своими жертвами почти весь транспорт для отправки его из портала по вселенскому тоннелю, но теперь… Теперь миссия Ловцов призраков на Земле провалена.
И этого мало… Сам Корио погиб.
Ну, значит, такую судьбу предписали ему Творцы Вселенной! Каждому отмерен свой век! Кайтэн может наконец сворачивать портал и убираться отсюда. Бессмысленному, скучному существованию его пришел конец!
Вообще-то следовало радоваться… Однако Кайтэн был в ярости! И к этой ярости примешивалось немалое беспокойство.
Кайтэн понимал: если все Корио поднимут шум, Истребителю демонов будет довольно сложно оправдаться перед Советом Вселенной. Расследование легко установит, что миссия Ловцов призраков провалилась прежде всего потому, что Кайтэн заскучал и решил немного поразвлечься: начал морочить головы аборигенам.
Его родич погиб на этом же самом месте именно по этой же самой причине. Если кто-нибудь из Совета припомнит тот случай, на Кайтэнов обрушится вселенский гнев. Как бы их род не отстранили от миссии установки порталов!
Конечно, можно сколько угодно ворчать, что это скучно и даже унизительно для Истребителя демонов, однако… Однако считать себя незаменимым, самым лучшим и необходимым все-таки весьма лестно! Очень тешит самолюбие, а ведь Кайтэны весьма самолюбивы.
Одно дело – если ты обычный Истребитель демонов: безжалостный убийца, какими, прямо скажем, переполнена Вселенная и которых все хоть и боятся, но мало уважают, а порою даже тайно презирают. И совсем другое – если ты помогаешь наводить мосты в другие миры, содействуешь благоденствию этих низших и не слишком-то симпатичных существ – людей, о которых почему-то пекутся во Вселенной все, начиная с ее Творцов и заканчивая даже самыми незначительными из демонов, которые рождаются на бродячих деревьях и считаются отбросами вселенского общества.
Если бы Кайтэну удалось доказать, что он провалил миссию Корио и не смог предотвратить гибель одного из них, потому что исполнял его приказ! Он был потрясен этим приказом, он даже не сразу поверил, когда услышал: «Кайтэн! Ты не только Истребитель Нацу-нэ, но и защитник Корио! Исполни свой долг!» Однако он сразу понял, чего хотел от него Ловец призраков, и повиновался его последней воле.
В результате Корио погиб.
Это звучит нелепо! Нелепо! И никто из Творцов Вселенной не поверит оправданиям Кайтэна. Никто не поймет, почему Корио просил его защиты, а Кайтэн допустил его гибель.
Никто не поймет!
И это все из-за Тамэо! Это она открыла Корио тайну, потому он и пожертвовал собой ради девчонки. И погубил карьеру Кайтэна…
Осталась одна радость – отомстить. Отомстить Тамэо – и за себя, и за своего родича, которого она когда-то уничтожила! На какой бы вселенской дороге Кайтэну ни встретилась Тамэо, он прикончит эту тварь.
* * *
– Да, ребята… – бормотал могильщик. – Думал уж, все ужастики на нашем кладбище кончились, когда Серый отморозок сгинул. Думал, поживем спокойно! А тут вы с неба свалились! Но вы хоть вроде живые! Спасибо и на том. Да осторожней, осторожней, ноги не переломайте на наших тропочках!
Снег с дождем разошлись вовсю, глина раскисла, разъезжалась под ногами. Могильщик шел впереди; Роза и Чихов тащились за ним, поскальзываясь и поддерживая друг друга.
Розу трясло от пронизывающего ветра и еще не утихшего страха. Чихов время от времени нервически хихикал.
Они не обсуждали случившееся: это было невозможно при постороннем человеке. Хотя… хотя, честно говоря, Розу удивило, что могильщик их ни о чем не спрашивал, не приставал с выяснениями подробностей их появления в могиле. Причем, если Чихов хотя бы мог худо-бедно отовраться и сочинить, будто просто гулял по кладбищу (в какую только сторону крыша у людей не заруливает!) и нечаянно свалился в могилу, то появление в той же могиле Розы трудно, а то и невозможно было объяснить. Могильщик же бормотал себе под нос что-то ему одному понятное, вот и все.
– А кто такой Серый отморозок? – не выдержав, спросил его Чихов.
Могильщик полуобернулся, дернул плечом:
– Был тут один… Был, да перестал быть. А чего? На кладбище, чай, всякое может случиться.
И ускорил шаги.
– Знаешь, как его зовут? – тихонько спросил Чихов.
– Кого? – безразлично отозвалась Роза. – Серого отморозка?
– Да какого отморозка, ты что? – отмахнулся Чихов. – Вот этого дядьку. Его зовут Костян Лопатин. Он мне сам сказал. Ты представляешь?!
И Чихов снова затрясся от смеха.
Ну да, наверное, смешно: ведь этот человек имеет дело с лопатой, которой выкапывает и закапывает могилы, а в могилах лежит что? По большому счету, кости… В самом деле смешно, однако у Розы на смех просто не осталось сил. Она была настолько потрясена случившимся в том страшном «вагоне», что даже вспоминать об этом не могла. Сразу глаза наливались слезами, поэтому она просто смотрела себе под ноги, чтобы не поскользнуться и не упасть, – и шла дальше, лениво ворочая в голове мысли: «Как же мы отсюда выберемся? Маме позвонить, попросить, чтобы они с отцом за мной приехали? А как им объяснить, что произошло? Они же не поверят, что мы с Чиховым просто так загулялись – и попали невесть куда! На кладбище! Правда, в то, что на самом деле произошло, они поверят еще меньше…»
Хорошо хоть, Роза представляла, где сейчас находится. Вдали сквозь сгущавшиеся сумерки виднелась башня с вывеской «Мега». Рядом с этим большим магазином, довольно далеко за городом, находилось Федяковское кладбище.
Вот, значит, куда их занесло! В «Меге» Роза, конечно, бывала с мамой и помнила, что добирались они сюда на маршрутках, с пересадками. Однако сейчас денег на дорогу у Розы не было. У Чихова, наверное, тоже. Хорошо, что Костян Лопатин пообещал отвезти их по домам.
Нет, все-таки странно – почему он ни о чем не спрашивает? Почему почти не удивляется их появлению здесь? Или и впрямь все ужастики про кладбища правдивы, здесь происходят самые невероятные вещи, поэтому могильщик Костян Лопатин ко всему привык?..
Да неужели может случиться что-то ужасней, чем битва Корио с демонами?!
Телефон в кармане куртки зазвонил так неожиданно, что Роза чуть не упала.
Чихов поддержал ее под руку и простонал:
– Это, наверное, наши родители нас потеряли.
Он как в воду глядел: звонила мама Розы.
– Ты куда пропала? – спросила она весело.
– Мама, я… – залепетала Роза, совершенно не представляя, что делать. Правду сказать нельзя, а никакое толковое вранье в голову не приходило, хотя, если честно, обычно она врала без запинки и на любую тему. И тогда она решила обойтись полуправдой: – Мамочка, мы с Чиховым случайно встретились и теперь гуляем.
– С Дениской? – засмеялась мама. – Хорошее дело. Ну гуляйте. А где вы встретились-то?
Не врать так не врать, подумала Роза и выпалила:
– На развалинах того детского дома, о котором ты мне рассказывала.
– На тех развалинах? – голос мамы стал взволнованным. – А помнишь, я тебе говорила про Нату и Лёху?
– Еще бы, конечно, помню! – ответила Роза.
– Ты знаешь, я вдруг снова почувствовала, что они вернулись! – радостно сказала мама. – Как будто вижу их: Лёху в его любимом свитере с растянутым воротом и Нату с ее длинной косой, которой завидовали все девочки.
Роза почувствовала, что у нее замерло сердце.
– С длинной косой? – повторила, не слыша своего голоса. – У нее была длинная коса?..
– Просто сказочная, – с удовольствием подтвердила мама. – Ната все время теряла ленты и в конце концов перестала их носить, коса расплеталась чуть ли не до середины, воспитатели все время ее ругали за неаккуратность… Ой, погоди, меня твой папа зовет. Ладно, гуляйте, только возвращайся не позже восьми, договорились?
– Хорошо, – непослушными губами выговорила Роза и нажала на отбой.
– Мы тут с Карамзиной прогуляться пошли, проветриться, – долетел до нее голос Чихова, который тоже, видимо, решил не врать без крайней надобности.
Роза убрала телефон в карман…
Те двое подростков, которых она видела в вагоне, полном призраков!
Что, если это были Ната и Лёха?
Жуткие чудища, которые убили Корио – убили Манга! – выпустили на волю призраков, и теперь мама радуется, что они вернулись…
Как все это понять?! Кто плохой, кто хороший, кто добрый, кто злой?!
Нет, Роза не сможет разобраться в этом сама. Кто-то должен объяснить… но кто?! Кто во всем мире хоть что-нибудь в этом понимает?!
– Ну, вот и пришли, – перебил ее мысли голос Костяна Лопатина. – Сейчас запру кладовую и поедем. Это моя машинешка.
Он вытянул руку в сторону здоровецкого темно-зеленого автомобиля очень агрессивного вида. Раздался писк пульта.
– Грузитесь пока, – сказал Костян Лопатин и ушел в приземистое невзрачное здание с вывеской «Администрация кладбища».
– Ничего себе, «машинешка»! – с уважением протянул Чихов, обходя вокруг автомобиля. – Смотри, Карамзина! Джип «Ренегад кроссовер»! – Последние слова он произнес с придыханием. – Похоже, могильщики хорошо зарабатывают, да? Я б в могильщики пошел, пусть меня научат! – хихикнул он.
– Чихов, – сердито сказала Роза, – тут дверь почему-то заклинило.
В самом деле – она никак не могла открыть заднюю дверцу.
– Сейчас я залезу внутрь и сниму блокиратор, – пообещал Чихов, хватаясь за ручку передней дверцы, – и вдруг замер, глядя внутрь джипа.
Роза увидела, что его лицо вытянулось просто нереальным образом.
И в то же мгновение она увидела, на что с таким ужасом смотрит Чихов.
Вернее, на кого…
За рулем сидел какой-то человек во всем сером. Причем откуда он взялся, угадать было невозможно. Совершенно точно, что его не было, когда ребята вместе с Костяном Лопатиным подошли к машине!
Роза видела незнакомца в профиль. Голова его была как-то странно склонена набок. Но вот он повернулся, словно почувствовал ее взгляд, – и Роза обмерла.
Теперь она понимала, почему Чихов так напуган. Ведь в самом деле трудно было представить себе что-то страшнее лица этого человека!
Оно было серым, покрытым язвами, сочившимися сукровицей. Вместо одного глаза зияла яма; из рукава серого плаща торчала не рука, а какой-то обрубок. И он тянул этот обрубок вперед, явно пытаясь прикоснуться к Розе!
Почему-то она не сомневалась, что ему не помешает никакое стекло…
Уж не этого ли серолицего видела она в том странном и страшном «вагоне», где ей встретились призраки Наты и Лёхи?!
– Костян Лопатин! – взвизгнул Чихов. – На помощь!
Роза с усилием оторвала взгляд от ужасной рожи и посмотрела в сторону конторы. За освещенным окном был виден Костян Лопатин, который метался туда-сюда и так колотил в стекло, словно пытался его выбить. Стекло, впрочем, даже не дрожало, как будто было бронированным.
Временами Костян отскакивал от окна, и тогда начинала трястись дверь конторы, словно он силился ее открыть, но не мог.
Да, похоже, помощи от него ждать не приходилось…
В это время человек в сером – да какой там человек! Жуткий призрак… наверное, тот самый Серый отморозок, о котором упоминал Костян! – простер обрубок руки к дверце, за которую по-прежнему держался оцепеневший от ужаса Чихов, и широко разинул рот.
Чихов так и влип в дверцу, словно пытался во что бы то ни стало проникнуть внутрь машины. И… и это ему удалось!
То есть нет… то, что проникло в кабину, было как бы тенью Чихова, которую втягивало в пасть Серого отморозка. А тело Чихова оставалось на улице.
Роза с криком бросилась к нему, вцепилась в плечи и потянула к себе. Тень затрепетала, словно пыталась освободиться от Серого отморозка. Тогда Роза обхватила Чихова еще крепче и попыталась отойти от машины и оттащить его. Тень Чихова начала медленно втягиваться в его тело. Но тут призрак вырвался из машины и навис над Розой. При одном только взгляде на жуткие язвы, покрывавшие его одноглазое лицо, она почувствовала, что лишается сил.
Руки разжались, Чихов рухнул наземь. Роза вдруг заметила, что снег, падая на его бледное лицо, не тает…
Тень его бессильно вилась между Розой и призраком, и вот Серый отморозок вытянул свой обрубок в сторону тени, а целую руку простер к девочке.
Она почувствовала, что в глазах меркнет, а сердце пропустило один удар, другой…
Внезапно красный, золотисто-огненный, ослепительный вихрь пронесся перед ней, Роза ощутила обжигающее дуновение чьей-то бешеной ярости – и тотчас дыхание вернулось, сердце вновь забилось, зрение прояснилось, и она увидела, что Чихов открывает глаза, поднимает голову, пытается сесть и вытереть мокрое от растаявшего снега лицо…
От здания конторы к ним бежал Костян Лопатин, заплетаясь длинными ногами и смешно всплескивая руками.
– Что такое тут было?! – кричал он. – Что это было?!
– Ох, как мне холодно, – пробормотал Чихов бледными губами.
Роза огляделась.
Никого…
– Ты видела его? – крикнул Костян Лопатин Розе. – Видела Серого отморозка?! Он вернулся! Опять вернулся, тварь такая! Нет, уволюсь, уволюсь на фиг! Сколько он народу тут загубил, гадина! Мы уж вздохнули было спокойно, а он опять!.. Садитесь в машину, поехали скорей отсюда. А то он опять…
Роза хотела сказать, что Серый отморозок больше не вернется, никогда не вернется, потому что его уже не существует, он уничтожен, – однако благоразумно промолчала.
Немедленно последует вопрос, с чего она это взяла, а объяснить Роза ничего не сможет. Она просто знала это – знала совершенно точно!
Как будто кто-то шепнул ей об этом на ухо. Но кто?!
Тем временем Костян Лопатин втолкнул Чихова на заднее сиденье, но тот то и дело бессильно заваливался набок, поэтому Роза села рядом, чтобы поддерживать его.
– Что это за Серый отморозок? – тихо спросила она.
Руки у Костяна Лопатина тряслись так, что ему никак не удавалось повернуть ключ в стояке.
– Да убили тут уголовники одного своего, еще когда только-только открыли это кладбище и начали первые могилы копать, – неохотно выговорил он, кое-как повернув наконец ключ.
Толку, впрочем, было, мало: мотор не заводился.
– Что за напасть! – бормотал Костян Лопатин, испуганно озираясь, словно ожидал нападения.
Роза снова захотела успокоить его: мол, с Серым отморозком покончено навсегда! – и снова благоразумно промолчала, только поправила голову Чихова, соскользнувшую с ее плеча.
Наконец мотор завелся, Костян Лопатин немного успокоился и потихоньку повел машину к кладбищенским воротам.
– Говорят, будто он из них был самый отмороженный, самый безжалостный. За лютую жестокость и убили, свалили в пустую могилу, а рожу его кислотой полили, чтобы, значит, не узнал никто, – продолжал рассказывать Костян Лопатин. – Но убитого нашли и опознали по культе. Рука у него отрублена, видела? Я не знаю, кто там ему руку обкорнал и за какие провинности… может, и за дело. Говорили, был он отъявленным злодеем! Где его похоронили, я не знаю, однако с тех пор повадился по этому кладбищу шастать мерзкий серый призрак. Сами его видели! – Могильщик задрожал так, что джип даже немножко в сторону повело, но он тут же выровнялся. – И наши, ну работники здешние, погибать начали. То одного в пустой могиле мертвым нашли, то другого. Ну вот как я вас нашел. Только вы, слава тебе господи, живые, а те-то мертвые были. И не сказать, что, к примеру, шею сломали при падении. Все кости целы, а на лицах такой ужас застыл!.. Потом один мужик рассказал, что гнался за ним Серый отморозок – однорукий, вся рожа в язвах… Спасся человек только тем, что успел в нашу часовенку забежать – видели, там, около конторы, часовенка? С тех пор мы все крестами да образками обвесились словно схимники! – Тут Костян Лопатин и впрямь выволок из ворота рубашки связку больших и малых крестиков и образков. – Помогало вроде… а потом и сам Серый отморозок сгинул куда-то. Да ведь не навсегда! Вот он на вас навалился – на вас крестов-то небось нету?
– Нету, – качнула головой Роза.
– И у меня нету, – слабо выдохнул Чихов.
– Ну теперь будете знать, как ходить без… – начал было Костян Лопатин – и вдруг резко тормознул.
Джип замер около высокой старухи в черном, которая стояла в кладбищенских воротах, преграждая им путь.
* * *
Роза чуть не схватилась за сердце, так оно вдруг затрепыхалось!
Она знала эту старуху! Но что, что она делает здесь?!
«Поехали скорей!» – чуть не крикнула Роза, однако не успела.
– Ой, да это же Тамара Демьяновна! – удивленно сказал Чихов. – Наша соседка! Наверное, она на могилку к мужу приезжала: у нее муж на этом кладбище похоронен. Давайте ее с собой возьмем, пожалуйста!
– А я зачем остановился, как ты думаешь? – буркнул Костян Лопатин и, перегнувшись через пустое пассажирское сиденье, открыл переднюю дверцу: – Подвезти вас, бабушка?
– Спасибо, добрый человек, – ответила старуха. – Только я сзади сяду, с ребятами.
Роза незаметным движением опустила кнопку, блокируя свою дверцу, чтобы ее нельзя было открыть снаружи, но… но, видимо, слишком слабо нажала на кнопку, потому что старуха спокойно открыла дверцу.
Тогда Роза проворно сдвинулась на самый край сиденья, чтобы показать бабке: места здесь нет! – однако в тот же миг ее непонятным образом отшвырнуло к Чихову, а старуха проворно влезла в машину.
Можно сказать, вскочила в нее – без кряхтенья, оханья и аханья, приличествовавшего ее почтенным годам.
– Тамара Демьяновна, здравствуйте, – воскликнул Чихов так оживленно, словно и позабыл, как только что едва не помер на этом ужасном кладбище.
– Здравствуй, Денис, – ласково сказала старуха. – Вот куда тебя занесло, оказывается… ну и ну! Родители, наверное, тебя потеряли?
– Да нет, я наврал, что гуляю вот с ней, с Карамзиной, – сообщил Чихов. – Вы меня не выдадите, Тамара Демьяновна?
– Нет, милый, – улыбнулась старуха. – А она что своей маме сказала? – И чуть кивнула в сторону Розы.
– Да то же самое, – хихикнул Чихов, который как-то очень быстро пришел в себя.
Честно говоря, Роза тоже внезапно почувствовала себя куда бодрей и крепче.
Но только физически! Что же касается морального состояния…
Немедленно вспомнились все встречи с этой старухой – странные, пугающие – и эти ее слова про скитальцев-оборотней… Откуда она может знать про них?!
– Да оттуда, что я сама из них, – вдруг проговорила старуха, словно подслушав ее мысли, и у Розы промелькнуло перед глазами что-то красное, огненно-золотистое, ослепительное, подобное тому же вихрю, который уничтожил Серого отморозка…
Промелькнуло – и тотчас исчезло.
Роза испуганно оглянулась на Чихова. Он видел это?! А Костян Лопатин заметил хоть что-то?
Оба сидели с таким отсутствующим выражением лица, что стало понятно: ничегошеньки они не видели!
– Не беспокойся, – сказала старуха. – Они ничего не увидят, пока я не позволю.
Только тут Роза заметила, что и Чихов, и Костян Лопатин совершенно неподвижны, да и джип стоит перед воротами как вкопанный!
А перед ветровым стеклом висят замершие в воздухе хлопья снега и капли дождя…
– Я сжала время, – сказала старуха. – Видишь?
Она протянула руку со стиснутым кулаком, и Роза увидела, что между худыми пальцами что-то мерцает и искрится.
– Видишь! – довольным голосом повторила старуха. – Было бы очень странно, если ты бы не видела! Когда я разожму пальцы, время распрямится и пойдет по-прежнему. Но они двое, – она кивком указала на Костяна Лопатина и Чихова, – забудут обо всем. А ты…
– Я тоже забуду? – выдохнула Роза.
– Придется, – серьезно ответила старуха. – Я все объясню тебе по пути. Сейчас мы должны вернуться к тому самому месту, куда вас забросил Кайтэн.
– Кайтэн! – вскрикнула Роза. – Корио так называл тот странный дом! И еще он говорил, что это портал…
– Да, – кивнула старуха. – Я все тебе расскажу. А теперь выходи из машины и помоги Денису удержаться на ногах.
Она выбралась первой, Роза за ней; последним вылез Чихов – с отсутствующим, словно бы сонным видом.
Костян Лопатин остался за рулем.
Снег и дождь по-прежнему висели над землей.
– Идите вон туда, – махнула рукой старуха, и Роза вдруг заметила, что она одета уже не в черные, а в багрово-красные одежды!
– Я не понимаю, вы что, хотите, чтобы мы вернулись к той же могиле, откуда выбрались?! – испуганно вскричала Роза, сообразив, куда показывает старуха.
– Конечно, – кивнула та. – Ведь именно этим путем протащил вас Кайтэн. Сначала швырнул сюда Дениса – от злости на него, сумевшего, как сказали бы люди, задурить Кайтэну голову и не умереть от ужаса при виде тех страхов, которыми тот его окружил. Кайтэн решил, что он уж точно не выдержит, очутившись на кладбище, которых в глубине души боятся все люди. Тебя же он забросил в транспорт с призраками – в надежде, что ты там погибнешь. Но, исполняя последнюю волю Корио, вырвал тебя оттуда… и перекинул в первый попавшийся ход, еще остававшийся открытым. Это был именно тот ход, через который он забросил сюда, на кладбище, Дениса. Именно поэтому ты оказалась в той же могиле.
– Я ничего не понимаю! – вскричала Роза, с трудом удерживая Чихова, который буквально висел на ней, еле-еле передвигая ноги. – Кто такой этот Кайтэн? Кем был Корио? Почему он спасал меня? Что за транспорт с призраками? А главное, кто вы такая?! Вас в самом деле зовут Тамара…
Слова застряли у нее в горле, когда багровые одежды старухи вновь изменили цвет. И не только одежды – изменилась и она сама! Казалось, она одета языками пламени – так струились и переливались ее шелковые одеяния, облекавшие высокую, статную фигуру. Руки ее были покрыты огненно-рыжей шерстью, длинные пальцы оканчивались остро отточенными не то изумрудными, не то сапфировыми когтями. Одна рука по-прежнему крепко стискивала снежно мерцающее, сверкающее время…
Но самым поразительным было ее лицо!
Это было, конечно, женское лицо, однако при этом оно напоминало звериную морду: узкую, огненно-красную, пугающую и в то же время прекрасную. Эта женщина с зелеными глазами и красными, дыбом стоящими волосами, казалась диким зверем, свирепость которого на мгновение почему-то смягчилась…
– Меня зовут Тамэо, – проговорило неведомое существо, и Роза, вскрикнув от боли, зажала уши, потому что показалось будто звук этого голоса режет ее душу.
Чихов, лишенный поддержки, рухнул наземь, однако Тамэо щелкнула своими страшными когтистыми пальцами – и он немыслимым образом оказался вновь вздернут на ноги и даже побрел невесть куда, качаясь и чуть не падая снова.
– Помоги ему, – произнесла Тамэо, и на сей раз у нее был уже нормальный человеческий голос, в котором, правда, слышалось эхо каких-то далеких звонов, но слух они не резали.
Роза покорно подхватила Чихова под руку, и тот снова тяжело обвис на ней.
– Меня зовут Тамэо, я из рода демонов Нацу-нэ, – продолжала красноволосая женщина. – Род Нацу-нэ принадлежит к сообществу скитальцев-оборотней. Именно этими разноплеменными существами в большинстве своем населена Вселенная.
– Демоны Нацу-нэ?! – повторила Роза.
Она не слышала своего голоса, потому что в ушах ее звучал крик Корио: «Демоны Нацу-нэ здесь! Берегись!»
Корио выкрикнул эти слова, а потом в «вагон» с призраками одно за другим хлынули ужасные, неописуемые, непредставимые чудовища… убившие его!
– Вы из них?! Вы тоже из них?! – с ненавистью выкрикнула Роза.
– Да, я тоже из этого племени, – холодно ответила Тамэо. – Будет больше толку, если ты начнешь слушать меня внимательно. Я все объясню, и ты поймешь куда лучше, если перестанешь меня перебивать. Впрочем, эта привычка свойственна всем людям – необычайно суетливому племени, которое, к несчастью, привлекает к себе внимание скитальцев-оборотней с тех пор, как существует Вселенная.
Она пристально взглянула на Розу, предусмотрительно прикусившую язык, и показала в короткой ухмылке острые белые клыки:
– О, да ты уже кое-чему научилась… прекрасно. Итак, слушай. Творцы Вселенной предписали каждому племени свою роль. Люди обладают такой страстностью, такой силой воображения и духа, но в то же время настолько слабы плотью, что гибнут чаще других обитателей Вселенной. Однако сила добра или зла, которая обуревает при жизни того или иного человека, продолжает существовать сама по себе еще некоторое время после его смерти. Вы называете эти сущности, задержавшиеся на земле после физической смерти тела, призраками. Советом Творцов Вселенной неизмеримо давно – еще, как вы любите выражаться, в незапамятные времена! – было установлено, что призраки приносят вред людям. Племя Корио, иначе называемое Ловцами призраков, время от времени освобождает Землю от этих потусторонних существ, отправляя их в посмертные жилища людей: вы называете их адом и раем. Однако Корио сами по себе не могут попасть на Землю. Им нужны порталы – проще говоря, пути транспортировки их самих и пойманных призраков. Непревзойденные мастера устанавливать порталы – род Кайтэнов. Также Кайтэны известны как Истребители демонов.
Роза вскинула глаза на Тамэо, и та слегка усмехнулась:
– Да, в том числе и демонов Нацу-нэ. Ведь мы освобождаем тех призраков, которых похищают Корио, и возвращаем их на Землю. Мы считаем, что они необходимая часть духовной атмосферы вашей планеты. И очищать от них Землю – все равно что нарушать природное равновесие, необходимое людям.
Роза тотчас вспомнила маму и ее призрачных друзей, потом тех, кого видела в «вагоне». Может быть, та женщина с ребенком и девушка в окровавленной и обожженной одежде тоже кому-то нужны и дороги? А вот Серого отморозка лучше было бы, конечно, не возвращать на Землю! Пусть бы болтался по вселенским тропам, пока его не прикончил бы кто-нибудь из скитальцев-оборотней!
– Некоторые призраки людям очень нужны! – воскликнула Роза. – Конечно, есть и такие монстры, как Серый отморозок, от которого вы нас спасли, но все же призраки – это как бы добрые воспоминания, которых людей нельзя лишать! Пожалуйста, вы не могли бы передать это племени Корио или Кайтэну?
Тамэо расхохоталась, и Розе показалось, что у нее в мозгу зазвенели цимбалы.
– Об этом должны позаботиться Творцы Вселенной, – наконец выговорила Тамэо. – Именно они дают задания Ловцам призраков. И те не смеют ослушаться. А от Кайтэна лучше держаться подальше, ты сама могла в этом убедиться. Я тоже! Один раз моя тропа уже пересеклась с его путем. По вашему человеческому счету, это произошло примерно тридцать пять лет назад. Мы схватились… но это была неравная битва! Даже враги не нападают на женщин, которые заняты продлением жизни! Как вы это называете – я ждала ребенка. Но Кайтэны подлы по сути своей! Они преследуют только свою цель – истребление демонов! Кайтэн набросился на меня и тяжело ранил. Однако мне все же удалось ускользнуть, скрывшись на Земле.
– А ваш ребенок… он родился? Он жив? – изумленно спросила Роза.
– У меня есть кокэ-нэ, то есть дочь, и кокэ-си, что значит дочь моей дочери.
– Дочь вашей дочери? То есть внучка? У вас есть дочь и внучка? – недоверчиво воскликнула Роза. – И как они выглядят?! Как вы? Или как люди?! Или как те… которые напали на Корио?!
Тамэо засмеялась, и у Розы снова зазвенело в голове:
– Неужели ты не понимаешь, что оборотни потому и называются оборотнями, что могут менять обличье? И сами выбирают его для себя. Я кое-что слышала о тех существах, которые называются оборотнями у людей. У ваших оборотней есть только один образ для перевоплощения. Это или волк, или кошка, или лошадь, или лиса, или ворона… Один образ! Но мы, скитальцы-оборотни Вселенной, обладаем свободой выбора! Мои соплеменники, напавшие на транспорт с призраками, избрали себе образы, подходящие для устрашения противника и для битвы. Твой Корио, знаешь, тоже надел на себя красивую земную маску! Хотя, не стану отрицать, Корио все красавчики, хотя и в другом смысле, чем это понимают люди! Я в свое время тоже, как вы выражаетесь, с ума сходила по одному из них. И моя кокэ-нэ – моя дочь! – она была рождена от одного из Ловцов призраков. А ведь Корио и Нацу-нэ – смертельные враги!
– Вы как Джульетта! – прошептала Роза с невольным восхищением. – Вы с ним были как Ромео и Джульетта!
Тамэо посмотрела на нее с таким выражением в своих узких, длинных зеленых глазах, что Роза поняла: демоница Нацу-нэ отлично знает, о чем идет речь!
– Я уже говорила тебе, что все скитальцы-оборотни могут выбирать для себя образы по своему желанию, – продолжала Тамэо. – И я выбрала для своей кокэ-нэ, для своей дочери, человеческий образ. Более того – я сумела сделать так, что этот образ стал для нее постоянным. Она росла и развивалась как человеческое существо.
– А вы когда-нибудь представали перед своей дочерью в своем истинном обличье? – спросила Роза. – Она знала, кто вы на самом деле? А ваша внучка видела вас?
Тамэо качнула головой:
– Нет. Я… давно потеряла их обеих.
Она искоса взглянула на эту чрезмерно любопытную девчонку.
Разговор становился опасным! Не только потому, что слишком затянулся и время, стиснутое в кулаке, начинало колоться и сопротивляться, вырываясь наружу. Разговор становился опасным прежде всего потому, что не всё, далеко не всё Тамэо могла объяснить этой девочке!
Люди отличаются от скитальцев-оборотней не только тем, что не могут изменить по своей воле облик, не способны перемещаться в пространстве со скоростью звука, не умеют управлять временем и материей и дышат только кислородом. Они отличаются также отношением к детям.
Для скитальцев-оборотней родить ребенка – все равно что посадить цветок и пойти дальше, не поливая его. Может быть, вырастет… Может быть, нет! Впрочем, Кайтэны и Корио куда крепче привязаны к своим родичам и соплеменникам, чем демоны Нацу-нэ.
Однако Тамэо на Земле сделала для своей дочери все что могла. Она отнесла ее на порог некоего заведения, где воспитывались дети, лишенные родителей. Она даже не сразу умчалась прочь – подождала и убедилась, что девочку подобрали, внесли в дом… Теперь Тамэо могла вздохнуть свободно и всецело позаботиться о себе, о восстановлении своего организма, измученного родами и последствиями тяжелого ранения.
Она, возможно, умерла бы где-нибудь в земном закоулке, если бы ее не подобрал человек. Потом он стал ее мужем, и это был воистину прекрасный человек, достойный той любви, которую испытывала к нему Тамэо. Единственное, чего она не могла ему дать, это ребенка. Демоницы из племени Нацу-нэ способны произвести на свет только одно дитя! А муж Тамэо очень любил детей, поэтому он работал в одном из детских домов, куда попадали лишенные родителей малыши… и среди его воспитанников оказалась не кто иная, как дочь Тамэо.
Конечно, произошло это не само по себе. У Тамэо осталось еще достаточно возможностей управлять теми случайностями, которые определяют судьбу обычного человека!
Тамэо не интересовалась своей кокэ-нэ. Просто иногда муж рассказывал ей о своих любимых воспитанниках. Катя Насонова была одной из них. Почему ее назвали именно так, Тамэо не знала и знать не хотела. Однако фамилия «Насонова» отдаленно напоминала название ее родного племени… настолько же, насколько имя «Тамара Демьяновна» напоминало о демонице Тамэо!
А потом в этом унылом, уродливом детском доме устроил свой портал один из Кайтэнов…
Тамэо всегда чувствовала, когда Кайтэны или Корио оказывались поблизости. И всегда знала, чем они занимаются. Недаром она была сильной демоницей!
И она решила наблюдать за Кайтэном.
Для наведения порталов всегда выбираются именно те сооружения, которые находятся на перекрестье незримых путей, пронизывающих Землю: путей, по которым перемещаются демоны, призраки, оборотни и прочие… словом, те, кого люди называют нечистью.
Кайтэн был уверен в своей безопасности. И этот Истребитель демонов, которому было скучно и утомительно стоять и ждать, пока Ловцы призраков исполнят свою миссию, решил немного поразвлечься.
Дом, которым сделался Кайтэн, начал играть с детьми. Он проникал в незамысловатый мир их мыслей и желаний – и моделировал для каждого крошечную Вселенную сбывшихся мечтаний. Там дети находили себе воображаемых родителей, там они жили не в приюте, а в родных домах, там они путешествовали по неведомым странам… Они там даже ели и пили самые вкусные яства и напитки! То есть им только казалось это…
О, Кайтэны большие мастера морочить людям голову! Пожалуй, в этом они превосходят всех скитальцев-оборотней!
А потом дети начали исчезать. Сначала пропал один. Потом второй. И наконец пропала кокэ-нэ…
Катя.
Дочь…
Директор детского дома, муж Тамэо, был убежден, что дети просто убежали.
Такое случалось!
Конечно, пропавших искали по всему этому большому городу и по всей этой огромной стране, однако Тамэо не сомневалась, что дети по-прежнему оставались в том же здании, заблудившись на его тайных тропах и не желая их покидать!
Другое дело, что никто из обычных людей не мог пройти по тем же тропам…
Тамэо заглянула в дом глазами своей дочери – и нашла двоих детей… увы, уже мертвыми!
Их смерть не была мучительной: не чувствуя голода и жажды, они уснули вечным сном в счастливом мире своих мечтаний, не желая возвращаться в унылую, безрадостную реальность.
Но Тамэо знала одно: это Кайтэн лишил их жизни! Истребитель демонов, он стал убийцей людей – просто ради забавы.
Дочь Тамэо еще оставалась жива. Однако медлить было нельзя! Вот-вот и она станет очередной жертвой Кайтэна!
Тамэо понимала: если разрушить портал, удастся спугнуть или даже уничтожить самого Кайтэна. И спасти девочку! Но надо ухитриться сделать это так, чтобы не пострадали другие дети и взрослые.
При этом Тамэо не хотелось причинить вред и Корио. Традиционно демоны Нацу-нэ сражались с Ловцами призраков и стремились разрушить все их замыслы, однако ей самой Корио не сделали ничего плохого, а значит, убивать кого-то из них было бы несправедливо. Кроме того, она помнила о былой любви…
Поэтому Тамэо дождалась, когда Ловец призраков со своей добычей покинул Землю, и навела на здание – портал Кайтэна – свои чары.
Конечно, за годы жизни в образе человека она утратила кое-какие демонические способности, однако возжигать вселенские костры не разучилась!
И вот среди бела дня всех обитателей детского дома внезапно охватила непонятная, мучительная, неодолимая тревога, которая заставила их броситься на улицу. Воспитатели во главе с директором буквально гнали тех, кто замешкался, вон из дома! И едва только последний человек покинул здание, как в нем вспыхнул страшный пожар. Люди пытались бороться с ним – но как может человек бороться с Тамэо, особенно если она задалась целью уничтожить Кайтэна?!
Да, ей удалось застать его врасплох. Он не успел свернуть портал и погиб.
Все видели страшный взрыв, после которого от дома осталась лишь одна стена брандмауэра, да и та покореженная. Когда погибают Истребители демонов, и не такое может случиться!
Но самое страшное потрясение еще только ожидало людей. На обугленных обломках здания лежали тела двух пропавших детей – не тронутые ужасным пожаром мертвые тела! А рядом нашли чуть живую от слабости третью девочку, которая напрочь забыла о том, что с ней происходило в доме и по каким тропам она блуждала.
Тамэо позаботилась об этом! Больше никаких сверхъестественных способностей у нее не осталось. Тамэо постаралась, чтобы ее кокэ-нэ была избавлена от тех даров, которые мешали бы ей оставаться обычным человеком и наслаждаться обычной жизнью. Правда, некоторые, совсем незначительные, свойства Тамэо потом внезапно проявились в ее кокэ-си… Но демоница надеялась, что они не осложнят жизнь этой девочке.
Впрочем, надо постараться избавить ее даже от таких мелочей, как умение видеть скитальцев-оборотней и порталы. Ни к чему ей это. Она должны все забыть – и забудет!
…А тогда, много лет назад, после непонятного пожара, люди сделали все, чтобы скрыть столь невероятный и необъяснимый случай. Они ведь не любят невероятного и необъяснимого. О происшедшем не писали в их газетах, не рассказывали по телевидению. Однако какие-то слухи все же блуждали. Возможно, именно из-за этих слухов на месте сгоревшего дома больше ничего не решались строить. Здесь так и остался пустырь…
Пустырь, на котором затем создал свой портал очередной Кайтэн!
– Почему вы молчите? – раздался тихий голос, и Тамэо очнулась от воспоминаний.
– Потому что мы пришли, – сказала она, показывая на яму, темневшую у них под ногами. – Сейчас вы с Денисом вернетесь тем же путем, которым пришли. Это самая прямая дорога.
– Я туда не хочу, – пробормотала Роза. – Не хочу!
Тамэо только повела своей длинной бровью, а Роза вдруг обнаружила себя стоящей на дне могилы. Чихов по-прежнему висел на ее плече как довольно увесистый рюкзак. Даже странно, что она почти не замечала его тяжести…
Роза с опаской взглянула на Тамэо, которая оказалась рядом, высоко вскинув руку с зажатым в кулаке временем.
Похоже было, что времени это здорово надоело, так оно пульсировало и искрилось!
– Ничего не бойся, – сказала Тамэо. – Просто дай мне руку. И держи Дениса как можно крепче! Хорошо?
Роза смотрела на Тамэо. Что-то не то было в ее словах, в ее голосе – что-то, навевавшее печаль…
– А мы еще увидимся? – спросила Роза с тревогой.
– Нет, – качнула головой Тамэо.
«Мы не увидимся, потому что время моей земной жизни истекло. Пора, давно пора мне возвращаться на вселенские дороги скитальцев-оборотней! Конечно, Кайтэн будет преследовать меня и пытаться отомстить… Мы не увидимся, и ты забудешь и обо мне, и обо всем, что с тобой происходило, и о том, что я тебе рассказала. Я не стану открывать тебе всю правду, как открыла ее Корио. Именно поэтому он бросился тебе на помощь и с готовностью пожертвовал ради тебя жизнью. Корио гораздо больше похожи на людей, чем мы, демоны Нацу-нэ. Для Корио жизнь их родичей дороже собственной… даже если в крови этого родича есть еще и кровь демоницы Нацу-нэ и человека…»
– Прощай, не грусти, – сказала Тамэо, слегка сжимая руку Розы.
– Тогда ладно, если так нужно, то прощайте, – чуть обиженно пробормотала она. – Но я вам желаю всего хорошего и когда-нибудь увидеть вашу дочку и… вашу… – Она нахмурилась, вспоминая, а потом старательно произнесла: – И вашу кокэ-си! Вашу внучку!
– Я уже увидела ее, – сказала Тамэо и разжала руку, в которой держала время.
В то же мгновение ее глаза расширились и начали менять цвет. Из зеленых они, потемнев, стали черными, потом, через темно-багровый, красными, алыми, оранжевыми, ярко-желтыми… и вдруг словно затопили Розу золотым сиянием. Но за миг перед тем, как она ослепла от этого жгучего света, Тамэо выкрикнула какое-то слово.
Это был приказ, которому нельзя не повиноваться.
И Роза повиновалась…
* * *
– Что ты здесь делаешь, Карамзина? – раздался рядом мальчишеский голос, и Роза неохотно повернула голову.
Чихов.
Конечно! У кого еще может быть такой противный голос!
– Стою, – буркнула она. – А что, нельзя?
– Да стой, жалко, что ли? – уныло пожал плечами Чихов, разглядывая свой телефон и ожесточенно тыча пальцем в экран.
– Ты поосторожней, – посоветовала Роза. – Стучишь, как в дверь! Сенсоры такого не любят. Сломаешь!
– Да он уже сломался, – пожаловался Чихов. – Сначала завис, я его перезагрузил, а в нем вся память взяла да очистилась. Представляешь?! Вообще все исчезло. Контакты, звонки, фотографии, музыка, тема экрана, календарь…
– Ужас! – сочувственно вздохнула Роза. – Обидно, да?
– Еще как… – простонал Чихов.
В эту минуту из-за угла выбежала, мелко перебирая лапками, кошка – серенькая и пушистенькая. Обвилась вокруг ног Розы, подняла зеленые глаза, мяукнула вопросительно: мол, у тебя кусочка колбаски, случайно, нету, мур-мяу?
– Извини, ничего нет, – развела руками Роза.
Кошка, впрочем, не слишком огорчилась: видимо, была сыта, а про колбасу спросила просто так, на всякий случай. Выбрала пятачок земли посуше, села, уложила хвост вокруг лапок и внимательно уставилась на пустырь неподвижными глазами.
Что она там высматривала, было совершенно непонятно. Брандмауэр разрушенного дома, засыпанные снегом развалины, чахлая березка, чудом проросшая сквозь кирпич… Смотреть не на что. Но еще непонятней, почему кошка вдруг подскочила метра на два – и дала такого деру! И серый хвост трубой!
– Да что ты?! – испуганно крикнула вслед Роза, но кошка ничего не ответила и мигом скрылась за тем же углом, из-за которого вышла.
– Ну и ну, – сдавленным голосом пробормотал Чихов. – С ума кошка сошла, не иначе.
– Говорят, кошки и собаки видят призраков, – сообщила Роза.
Чихов повертел пальцем у виска и скрылся в сумерках.
Наверное, домой пошел.
Роза постояла, подумала – и тоже пошла домой, изредка оглядываясь на пустырь.
С тех пор как мама рассказала сегодня потрясающую историю про свое детство, эти развалины бывшего детдома казались Розе необычайно романтичными и таинственными.
Розе вдруг очень захотелось сфотографировать этот живописный брандмауэр. Достала телефон, нажала на экран, однако ничего не произошло. Завис, что ли? Нажала на кнопки перезагрузки, однако на дисплее вдруг вспыхнула надпись: «Вы уверены, что хотите вернуться к заводским настройкам?» И еще две надписи: «ОК» и «Нет».
– С чего это вдруг? – удивилась Роза. – Я просто перезагрузиться хотела. Какие могут быть заводские настройки?! Нет конечно!
Она решительно коснулась надписи «Нет», и экран погас. А когда всплыхнул снова, Роза глазам своим не поверила! Экран выглядел так, как раньше: когда Роза только получила этот телефон ко дню рождения. Она просмотрела список контактов, сообщений, фотографий… Исчезло все! Совершенно как у Чихова! Только если у него просто заглючил телефон, то Роза, наверное, все же нечаянно нажала на кнопку «ОК».
Вот же ужас! Свинство! Сколько хлопот теперь… Контакты восстанавливать, фотки из компьютера обратно перезагружать.
Ладно, что попусту тут стоять, мерзнуть и сокрушаться. Скорей домой – приводить телефон в порядок!
Роза убежала, и внезапный ветер дунул ей в спину с такой силой, словно решил прогнать отсюда прочь.
* * *
Она убежала…
Кайтэн посмотрел ей вслед, – и захлопнул дверь, в которую когда-то входил Корио с ловушкой, полной призраков, а потом ворвалась эта девчонка и ее приятель. Свернул портал и убрался с Земли.
Незаметно сделать это не удалось, пришлось поднять довольно сильный ветер, но Кайтэн думал о другом.
О том, как все повернулось…
Ловцов из племени Корио больше не будут присылать на Землю. Тамэо удалось убедить Совет в том, что люди заслуживают права разбираться со своими призраками самостоятельно.
Может быть, это и неплохо, однако до чего же тоскливо будет Кайтэну влачить существование Истребителя демонов без малейшей надежды вернуться когда-нибудь на эту чудесную планету и как следует повеселиться в качестве портала!
«Ну а вдруг… а вдруг когда-нибудь вернусь?! – подумал он с надеждой. – Чего только не случается во Вселенной!»
Примечания
1
Брандмауэр – глухая стена здания. Обычно такие стены делались для того, чтобы помешать возможному пожару проникнуть внутрь помещения.
(обратно)2
Эркер, или «фонарь», – выступающая из фасада часть здания, благодаря которой увеличивается размер и освещенность комнаты.
(обратно)3
Антонио Гауди (1852–1926) – знаменитый испанский архитектор, создатель собственного уникального стиля, который придал домам, созданным по его проекту, изысканность, фантастическую красоту и неповторимость. Большинство его творений находятся в Барселоне.
(обратно)4
Смертельно опасные, жуткие мутанты из одноименного голливудского фильма.
(обратно)5
Я не думаю о страшном! Я не думал о страшном! Я не подумал о страшном! Я не буду думать о страшном! Я бы не подумал о страшном! (франц.).
(обратно)6
Я не боюсь! (франц.).
(обратно)7
Не до нюансов (франц.).
(обратно) Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «Дверь для призраков», Елена Арсеньева
Всего 0 комментариев