«Хонорик и его команда»

Хонорик и его команда (fb2) - Хонорик и его команда (Хонорик - 3) 953K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Владимир Михайлович Сотников

Владимир Михайлович Сотников Хонорик и его команда

Глава I Сюрпризы современного искусства

От хорошего настроения до плохого – один шаг. Хотя Макар Веселов никуда шагать и не собирался, настроение у него испортилось быстро.

Сидел он спокойненько в классе на своем месте у окошка, пригрелся на солнышке… Приятно пригрелся, потому что солнышко хоть и было зимним, но обещало скорую весну, каникулы и всякие прочие радости. Мечтать всегда приятно. Макар даже представил себя каким-то необычным тропическим зверьком в застекленном вольере Московского зоопарка. Зверек, конечно же, мечтал о своей далекой жаркой родине.

Невольное сравнение школы с зоопарком заставило Макара улыбнуться.

– Веселов! – услышал он сквозь сладостные мечтания. – Ты что, уснул? Нам осталось только твой храп услышать. Погаси, пожалуйста, свою мечтательную улыбку и сдавай быстрее анкету.

Светлана Викторовна ходила по рядам, потирая руки с таким видом, как будто бы она только что закончила стрижку овец. И как будто бы какая-нибудь одна заблудшая овца ускользнула из ее цепких рук. Такой овечкой оказался Макар.

К каждому классному часу Светлана Викторовна умудрялась напридумывать столько ненужных заданий – тестов, анкет с глупейшими вопросами, – что Макар воспринимал эти часы как наказание после преступления. Преступлением были, конечно же, сами уроки.

Вот и сегодня – очередная анкета с тридцатью вопросами, ответы на которые Макар никак не мог придумать. Он протянул Светлане Викторовне листок.

– Что такое? – она удивленно вскинула брови. – Ты не справился с таким простым заданием? Разве ты не знаешь свой любимый цвет? У тебя нет любимого времени года? И ты не понимаешь, какие качества ценишь в своих друзьях? Вот, полюбуйся, как справилась с заданием твоя соседка.

Конечно, у Светки Перепелкиной все было гладко. И любимый цвет, и время года, и честность, искренность, благородство, за которые она ценила каких-то вымышленных существ, называемых друзьями. На самом деле дружить с ней согласился бы разве что обитатель параллельных миров, потому что Светка любила только свое отражение в зеркале.

Честно говоря, Макар действительно не мог ответить на эти вопросы.

– Светлана Викторовна, а зачем вообще эта анкета? – проворчал он. – Ну ладно, давайте я напишу быстренько…

– Нет уж, твоих одолжений мне не надо! И быстренько не надо. Я хочу, чтобы ты внимательно проанализировал свой внутренний мир. От наклонностей и желаний человека зависит, какой личностью он вырастет в будущем.

Макар вздохнул. Ему показалось, что никакое будущее ему не светит. Ни наклонностей, ни желаний у него не было, а анализировать свой внутренний мир ему хотелось не больше, чем ковырять в носу, стоя на сцене Большого театра.

– Проанализирую, – буркнул Макар. – Дайте мне еще пять минут для глубокомыслия.

Он сделал сосредоточенное лицо и, дождавшись, пока Светлана Викторовна отойдет, быстренько заполнил пустующие клетки анкеты. При этом рука сама вывела: время года – каникулы, цвет – полосатый, качества друзей – дотянуться языком до кончика носа. А что? Между прочим, не так это просто! Сколько Макар ни старался повторить Лешкин фокус, не получалось. А Лешка спокойно может лизнуть свой нос, как какой-нибудь котенок, и даже улыбнуться при этом. Как его за это не ценить?

«Все, готов скандальчик», – вздохнул Макар, передавая листок.

Но переписывать ничего не стал. Надоели эти анкеты до чертиков!

Оказалось, и это еще не все. Светлана Викторовна, даже не читая, что написал Макар, отправила листок обратно.

– А профессия? – воскликнула она. – Самое главное, к чему вас готовит школа!

– Извините, – обреченно вздохнул он. – Профессию я еще не выбрал. Может быть, стать клоуном?

Надо было, конечно, сдержаться. Злить Светлану Викторовну – себе дороже. Поняв, что он прикалывается, она вчиталась и в остальные его ответы и, побледнев, отчеканила:

– Что ж, поздравляю! Клоуном ты уже стал. Чувства юмора у тебя в избытке. Над твоей анкетой мы посмеемся вместе с твоими родителями на родительском собрании. – Тут Светлана Викторовна возвысила голос, обращаясь ко всему классу: – Вот, Веселов ехидничает, думает, что он умнее всех. А я хочу, чтобы до вас дошли самые важные истины, чтобы вы научились думать, анализировать, выбирать. Если не научитесь отвечать на простые вопросы, вы никогда не сможете решать сложные проблемы, встающие перед вами в жизни…

Макар прикрыл глаза. Ему показалось, что его подхватило легкое облако, и он, как во сне, понесся в призрачную тропическую страну. Он знал, что через пять секунд слова Светланы Викторовны превратятся в сплошной гул – во всяком случае, в его сознании.

– …подумайте, подумайте об этом хорошенько! – каким-то странным, даже обиженным голосом говорила Светлана Викторовна. – И ты, Веселов, особенно. А кстати, клоуном быть не так уж плохо. Только не на уроках. Когда-то в детстве и я хотела быть клоуном.

– И я! И я! – сразу выкрикнуло несколько голосов.

Светлана Викторовна улыбнулась и вышла из класса.

«Не такая уж она все-таки злая, – со стыдом подумал Макар. – Зря я над ней прикололся. Приколы надо для друзей оставлять – вон для Лешки, например. А Свичка молодец – не стала обострять ситуацию. Как вот только родители отреагируют на анкету?»

Настроение все-таки испортилось. Оно всегда портилось, когда Макар чувствовал себя виноватым.

Его толкнул сияющий Лешка:

– Ты, Макарон, молоток, повеселил публику. Я тоже без дела не сидел. Видал?

И Лешка протянул Макару его анкету.

– Свичка ее на стол положила, а я тихонько стащил из стопки. Держи, уничтожай улики! Или перепиши, как надо. Зачеркни свои остроты пожирнее да напиши что-нибудь другое. А Свичке скажешь, что она уронила листок.

«Свичка» – это было сокращение от Светланы Викторовны. Не называть же учителей полными именами! Никакого времени не хватит.

Макар вздохнул. Казалось, его настроение, как облачко по небу, поплыло в сторону необратимости. В сторону ухудшения, конечно. А почему, Макар и сам не понимал. Вроде бы все не так уж и плохо: Лешка доволен, ребята тоже похихикали, анкета – вот она, хочешь, порви, хочешь, исправь. Но почему так неуютно на душе?

Он взял анкету, повертел листок в руках. Одно движение – и она перестанет существовать. Ни мама, ни папа никогда не узнают, что Макар выступал в школе в роли клоуна. Узнают, конечно, со слов Свички, но без вещественных доказательств.

Но теперь Макару почему-то казалось, что Свичка и не станет жаловаться родителям: как-то странно закончила она классный час. И улыбка эта ее странная… Лучше бы учителя просто орали, кричали и топали ногами – тогда все было бы понятно. А когда они по-человечески улыбаются и еще вспоминают свое детство, тут любой растеряется. Как с такими учителями себя вести?

Макар перечитал свои прикольные ответы. Переписывать их было как-то неудобно. Чем другие, случайные слова, которые он сейчас написал бы, лучше приколов? Ничем.

– Хочешь, сотрем? – предложил Лешка. – У меня специальный ластик есть. Проверенный, между прочим. Свичка двойку по математике из журнала в дневник выставила, а я стер. Правда, мама все равно по вдавленности определила, что там было написано. Ругалась… Совесть, говорит, я свою стирал, а не двойку! Жуть!

– Вот видишь, – усмехнулся Макар. – Не надо ластика.

Он взял ручку и в графе о профессии написал: «Не знаю».

Но вот самому отнести анкету Свичке у Макара духу не хватило, и он попросил это сделать Лешку.

– Ну ты даешь, Макарон! – обиделся тот. – Я для тебя анкету ворую, остатки совести расходую, а ты меня еще заставляешь к Свичке ползти с покаянием?

– Да ладно тебе, – отмахнулся Макар. – Мне она нотации станет читать, а тебе что – отдал, и бежать.

– Знаешь, что она сказала? – Лешка догнал Макара уже в школьном дворе. – Она сказала, что, во всяком случае, это твой честный ответ. Насчет профессии. Представляешь, если я начну ей так всегда отвечать: не знаю! А Свичка будет говорить: во всяком случае, это твой самый честный ответ! Молодец!

– А какой у тебя цвет любимый? – вдруг спросил Макар.

И Лешка растерялся. Он смотрел по сторонам, будто искал этот самый любимый цвет. Синее небо? Белый, а скорее, грязный снег? Желтое здание школы? Кислотный цвет перепелкинской куртки?.. Лешка пожал плечами.

– Ну, а что ты написал? – напомнил ему Макар.

– Зеленый написал, – отмахнулся Лешка. – Ну, типа там листья, растительность… Не белый же!

– А чем тебе белый не нравится? – почему-то рассердился Макар. – Чем белый хуже зеленого? Подумай своей башкой: чем этот цвет перед тобой виноват? Если тебе все равно, то зачем же обязательно надо что-то выбирать?

– Да не хуже белый зеленого, – растерянно пробормотал Лешка. – Не нравится просто мне, вот и все. Не люблю чистоту всякую! Да что ты кипятишься, Макарон? Так и крыша у тебя поедет! Думай лучше о чем-нибудь приятном. Вон, весна скоро. Тут и выбирать ничего не надо. Растает снег, вырастет трава… Каникулы начнутся! А ты нервничаешь.

– Я не нервничаю, а пытаюсь понять, как движется мысль по твоим извилинам. Не такой уж, надо сказать, сложный у нее путь… Насчет профессии ты что написал? – не унимался Макар.

Лешка вздохнул и покрутил у виска пальцем:

– Точно сбрендил. Зачем тебе мои мысли? Да какая тебе разница, какая у меня профессия? Ну, скульптор я.

Макар оторопело уставился на друга.

– Что? – спросил он. – Кто ты?!

– Скульптор, – спокойно повторил Лешка.

Ничего не понимал Макар… Какой цвет любимый – Лешке все равно, а насчет профессии – так четко и однозначно высказался! И откуда вдруг такая странная профессия? Тем более уже вполне готовая. Не в будущем, а в настоящем.

– А почему скульптор? – удивился Макар. – Может, у тебя таланта нет! Да у тебя и по рисованию… по-моему, чуть больше двойки.

– Талант развить можно. – Лешка махнул рукой, словно уже начал развивать этот самый талант. – Не проблема! Было бы желание.

– Представляю твои скульптуры, – улыбнулся Макар. – На них будет написано: «Детям до восемнадцати смотреть запрещается».

– Ой-ой-ой! – воскликнул Лешка. – Как остроумно! Если хочешь знать, скульптура – это не фотография какая-нибудь. Точности и похожести не требуется. В скульптуре смелость нужна.

Макар вдруг рассмеялся.

– Ты чего? – обиженно спросил Лешка. – Я тебе как другу все по правде рассказываю, а ты… Ну и не надо!

– Я не над тобой смеюсь, – объяснил Макар. – Вон, смотри, снеговик. Тоже скульптура, между прочим. Подтаявшая, правда… А ну-ка, скульптор, сможешь ты ее обновить?

Лешка хмыкнул и медленно подошел к снеговику. Ребром ладони он подправил его подтаявшие формы, взглядом пошарил вокруг себя, поднял несколько веток, смятую банку из-под кока-колы… Через минуту снеговик превратился в трансформера с загадочным выражением лица.

– Видал? – оглянулся на Макара Лешка. – Пять смелых движений – и скульптура готова. С характером, между прочим.

– Ну, наверное, и я бы так смог, – пожал плечами Макар.

– Ну, давай! – хихикнул Лешка.

Макар взял ветку, потом банку, потом опять ветку… Куда их сунуть, присобачить? Он задумался.

– Понял? – ухмыльнулся Лешка. – В искусстве смелость нужна. Задумался – пропал. Остановился, короче. А я раз, два – и навалял произведение.

Макар хотел возразить, но так же, как и со снеговиком, не сумел составить из своих пестрых мыслей что-нибудь внятное. Получается, Лешка прав?

Они молча шли по переулкам. Наконец Макар спросил:

– Ну, и много ты создал таких скульптур?

– Для моего возраста достаточно. Материала мало, – вздохнул Лешка. – Это мы прикалывались со снеговиком, всякой ерундой пользовались, а для серьезных скульптур смятые банки не подойдут. Каждая деталь должна быть серьезной. – И вдруг Лешка остановился как вкопанный. – Вот!.. – прошептал он. – Вот где материала навалом… Ну, тебе везуха, Макарон! Рядом с домом такую помойку раскопали!

Макар взглянул в ту сторону, куда показывал Лешка.

Вместо Патриаршего пруда зиял карьер, разрытый несколькими экскаваторами. Снег, смешанный с землей, груды бесформенного металла – болтов, труб, арматуры, решеток, балок… Казалось, здесь пронесся смерч.

Еще утром Макар проходил мимо пруда и видел маленькую фигуристку, которая каталась на льду. И вот, через несколько часов… Он растерянно смотрел перед собой, не понимая: неужели так быстро можно устроить разруху?

– Из этих железяк можно такую скульптурку отгрохать! До неба! В назидание потомкам, – восхищенно произнес Лешка.

– Да уж и без твоей скульптуры, – удивленно пробормотал Макар, – хуже не придумаешь… Что же здесь случилось?

Пока он наблюдал за движением бульдозеров и экскаваторов, Лешка успел набить карманы болтами и железными скобами.

– Вот материал для Свичкиного портрета! Такие детальки как раз подходят для ее железного характера.

Макар даже не задумался над тем, шутит Лешка или нет. Ему было не до этого… Его дом – вот, рядом. А возле дома вместо тихого и уютного пруда вдруг появился строительный котлован. Что же можно строить в пруду?

– Вы чего тут пасетесь? – вдруг услышали они грубый голос. – Брысь отсюда!

Из крайнего бульдозера высунулся водитель. На голове у него был летчицкий шлем. Макар видел такие шлемы в старых фильмах про войну с фашистами.

– А чем мы мешаем? – запихивая последний болт в карман, нахально спросил Лешка.

– Брысь, и все! – без всяких пояснений повторил бульдозерист. – А то закопаю!

И он довольно хохотнул, решив, наверное, что удачно пошутил.

– А почему вы в таком шлеме? – спросил Лешка. – Взлететь надеетесь? Или были летчиком в прежней жизни?

– Чего-о? – уставился на них бульдозерист. – В какой еще прежней жизни? Сказал – валите отсюда!

«Странно, – подумал Макар. – На пустом месте возникла такая перебранка. Неужели мы ему так уж мешаем?»

Он дернул Лешку за руку, увлекая его за собой.

– Пошли, ну его, этого летчика!

Они отошли за памятник великому баснописцу Крылову. Рядом располагались маленькие скульптуры героев басен – волка, ягненка, обезьяны, слона, собаки Моськи. У Макара даже веселее стало на душе от этого зрелища.

– Вот это скульптуры! – сказал он Лешке. – Не то что твои болты. Я думаю, Свичка предпочла бы изобразиться даже в виде обезьяны, а не в виде болтов и гаек.

– Прошлый век, – отмахнулся Лешка. – Для мелких детишек скульптурки. Мыслящий человек не обращает на них внимания.

Макар, хоть и считал себя мыслящим, все-таки подошел к волку и потрогал его отполированный до блеска зуб. Наверное, человек тысяча касались этого клыка.

Лешка остался верен себе: в разинутую пасть волка он вставил болт.

– Вот, совсем другой характер! – удовлетворенно хмыкнул он. – Осовременили волчару. Технический прогресс!

Видимо, идея Лешке понравилась, и он решил осовременить таким образом всю аллею крыловских героев. Тем более что материала в его карманах было достаточно. Воровато оглянувшись, чтобы не было поблизости никого из взрослых, он двинулся к ничего не подозревающей обезьяне.

Макар хотел его остановить, но не успел. Он вдруг увидел, что тот самый бульдозерист в шлеме – Летчик, как мысленно назвал его Макар, – почему-то совсем не пользуется своей техникой.

Летчик, как нашкодивший кот, быстро-быстро копал руками землю совсем рядом с ножом бульдозера.

«Неужели так быстрее получается? – усмехнулся про себя Макар. – Или он с ума сошел?»

Но тут он понял, что Летчик не сумасшедший… В его руках появился какой-то предмет – и тут же исчез под спецовкой. Быстро оглядевшись, Летчик юркнул в кабину бульдозера, отъехал в угол стройплощадки и заглушил мотор. Так же воровато оглядываясь, он выскочил из кабины и исчез в строительном вагончике.

Макар заметил, что и Летчик, и Лешка ведут себя совершенно одинаково: воровато оглядываются, чтобы их никто не застукал. Но Лешка делает вполне безобидные вещи, а вот Летчик… Интуиция сыщика подсказывала Макару: с таким видом совершаются если не преступления, то по крайней мере таинственные дела.

Глава II Пища для размышлений

– Алеша! – услышали они женский голос.

Из остановившейся машины выглянула Лешкина мама.

– Все, Мак, меня домой забирают, – вздохнул тот. – Прямо с улицы, как кота помойного… Собери мои болты, ладно? Я уже не успею. Мать подумает, что я зверькам хвосты откручиваю. Все, пока! Завидую тебе. Рядом с домом такую стройплощадку иметь – моя мечта!

И Лешка юркнул в машину. А Макар так надеялся на его помощь! Он даже не успел высказать Лешке свои догадки насчет Летчика, а ведь когда рассуждаешь наедине с собой, эти догадки растут, как снежный ком. Чего только в голову не взбредет!

Поэтому Макар постарался отогнать от себя лишние мысли, а оставить самые главные. То есть только факты. Если отбросить всю болтовню с Лешкой, то останется одно странное событие, свидетелем которого стал Макар: бульдозерист откопал и спрятал какой-то предмет. А если к этому простому на первый взгляд событию добавить все остальные обстоятельства, то оно вовсе перестает быть простым. Например, если добавить обстоятельство места, как сказала бы Свичка. Ведь не на огороде каком-нибудь картошку копал Летчик! На дне Патриарших прудов очень даже много всякого полезного хлама скопилось за столетия. И не какие-нибудь простые железяки-болты, которые так ценит великий скульптор Лешка… К тому же будьдозерист старательно прогонял ребят, наверное, не желая иметь рядом лишних свидетелей… А сам потом стал действовать быстро и скрытно: откопал предмет, спрятал под спецовкой и скрылся в вагончике.

Макар стоял и думал. То есть это ему казалось, что он думает. А на самом деле он просто стоял и тупо смотрел на развороченный котлован.

И вдруг он увидел обыкновенную ворону, которая вела себя как-то странно. Она подходила к Макару то с одной стороны, то с другой, перепархивала с места на место. И даже несколько раз негромко каркнула. Макар понял: ворона привлекает к себе его внимание, чтобы выпросить какое-нибудь угощение. Вот хитрюга! Понимает своими птичьими мозгами, что если человек просто так стоит, засмотревшись куда-то, то никогда не додумается достать из кармана крошки. Значит, надо этого человека, то есть Макара, вывести из задумчивости, чтобы он обратил на голодную птицу внимание.

Макар усмехнулся птичьей догадливости и покопался в карманах. Несколько обломков сушки послужили угощением для вороны.

«Вот, – словно говорил ее вид, когда она принялась расклевывать сушку, – наконец-то догадался, чего от тебя хотят».

И тут Макар чуть не подпрыгнул от вороньей подсказки. Вот как надо действовать! Не стоять истуканом, а, пусть даже не прыгая и не каркая, все-таки повертеться вокруг котлована. Вокруг будьдозера, экскаваторов, вагончиков… Под лежачий камень, как известно, вода не течет. А если походить вокруг, посмотреть по сторонам повнимательней, что-нибудь новенькое взгляду и откроется. Если хочешь что-то увидеть, то нельзя стоять на месте. Это если применить к его ситуации пословицу про лежачий камень.

И Макар стал кружить по аллеям у пруда. Разве запрещено школьнику после трудных уроков прогуляться на свежем воздухе? Обдумать решение каких-нибудь дурацких задачек? Совсем не запрещено.

Вначале он бродил поодаль, а потом, осмелев, стал подходить все ближе и ближе к стройплощадке. Может, Лешке и нравилось это безобразие, но у Макара просто мороз по спине пробегал от вида уничтоженного пруда. И зачем надо было расковыривать весь лед, рыть землю? Может, таким образом строители собираются углубить пруд или хотя бы почистить его? Но все равно было жалко прежней красоты.

Наверное, у строителей был обеденный перерыв: вся техника стояла, что называется, на приколе – не работал ни один механизм, да и людей не было видно. Безлюдный, можно сказать, марсианский пейзаж.

Это, конечно, затрудняло разведку. В безлюдном месте любой одинокий человек привлекает внимание, поэтому Макар старался прятаться за деревьями, ограждением, строительной техникой, а сам все ближе подбирался к вагончику, где скрылся бульдозерист в летчицком шлеме.

Уже совсем близко, вот и распахнутая дверь… На всякий случай Макар придумал, что спросит, который час, если его застукают прямо здесь. Ведь прохожих вокруг почти нет – только вдалеке гуляет какой-то старичок с собачкой. Время спросить всегда уместно.

«И своевременно, – усмехнулся он про себя. – Вот я и придумал смешное выражение: время спросить всегда своевременно».

Медленно и осторожно он заглянул в дверь вагончика. Хотя, конечно же, это было абсолютной глупостью. Если бы кто-нибудь сейчас его увидел, то сразу понял бы, что он занимается слежкой. А следить надо так, чтобы на слежку это совсем не было похоже. Например, просто пройти мимо и по дороге быстренько скосить глаза в нужную сторону.

Но хоть Макар и допустил ошибку, никто ее не заметил. Потому что в вагончике… было пусто! В смысле людей, конечно. Разных предметов там было видимо-невидимо: и запчасти, и спецовки, и всякие ломы-лопаты. Но из людей – никого.

Внимание Макара привлек шлем – тот самый, летчицкий. Почему-то он валялся прямо на полу у самой двери, а рядом с ним лежала опрокинутая табуретка. Просто так, ни с того ни с сего, такие вещи на полу не валяются – значит, здесь что-то происходило. Спешили, торопились – уронили шлем, опрокинули табуретку, и дверь за собой не закрыли. Только так Макар мог объяснить увиденное.

Он осторожно дотронулся до шлема. На внутренней стороне была надпись: Петров. Значит, фамилия бульдозериста Петров. Куда же этот Петров так быстро исчез?

У Макара мелькнула мысль: а не воспользоваться ли ситуацией и не обыскать ли вагончик? Вдруг он найдет тот самый предмет, который откопал этот Петров-Летчик? Но он сразу же отогнал эту заманчивую мысль. Во-первых, на обыск уйдет много времени, и быть застигнутым кем-нибудь за таким занятием не очень-то приятно. А во-вторых, если Летчик исчез, то скорее всего прихватил с собой и находку.

Странно, но Макар хоть и узнал фамилию бульдозериста, все равно про себя продолжал называть его Летчиком. Наверное, по привычке. Назвал с первого раза – и теперь этот Петров останется Летчиком. Во всяком случае, для Макара.

Сработала воронья подсказка! Правда, ясности она не внесла. То, что Макар увидел в вагончике, лишь добавило всему случившемуся загадочности. Значит, надо продолжить осматривать все вокруг, и чем скорее, тем лучше.

Тем более что Макар услышал близкие шаги. Он тут же отпрыгнул от вагончика и как ни в чем не бывало стал взбираться по склону котлована к аллее. Оглянувшись, он увидел рабочего, который, дожевывая что-то на ходу, направлялся к экскаватору.

– Дядь! – позвал его Макар. – А вы случайно Петрова не видели?

– Вот чудеса! – хмыкнул рабочий. – И что-то он вдруг всем так понадобился?

– Кому это всем? – удивился Макар.

– Как кому? Вот ты спрашиваешь, а пять минут назад журналисты к нему приезжали. Заглянули к нам в бытовку, спросили, где Петров. Мы и указали на его вагончик. А что, там их нет?

Макар помотал головой.

– Наверное, они с ним где-нибудь беседуют. На свежем воздухе, – сказал он.

– Ага, – усмехнулся рабочий. – Только не пойму, что он им рассказать может. Тоже мне, звезда экрана!

– А что, журналисты с телевидения были? – спросил Макар. – С камерами?

– Да это я так сказал, – отмахнулся рабочий. – Обычные журналисты. Может, из газеты. Все, не мешай работать.

И он полез в экскаватор.

«Странно, – подумал Макар. – После встречи с журналистами не должны валяться на полу табуретка и шлем…»

Он огляделся вокруг и увидел невдалеке на аллее того самого старичка с собакой.

«Пять минут назад… – подумал Макар. – В это время старичок гулял почти на том же самом месте. А ходит он не быстро…»

И он поспешил навстречу старичку.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Макар. – Простите, но мне больше некого спросить. Дело в том, что я зашел к своему знакомому, который здесь работает. А оказывается, к нему приехали журналисты. Вы случайно не видели их? Куда бы они могли отойти?

– Отойти? – переспросил старичок. – Знаете, молодой человек, они не только отошли, но и отъехали. Вон там стоял их джип, они сели в него и уехали. Только уж больно настойчивыми показались мне эти журналисты. Ваш знакомый не очень-то хотел с ними разговаривать. И идти не хотел. Но уж эти современные представители прессы! Хватают человека, насильно ведут, сажают в машину…

Макар от удивления открыл рот:

– Насильно?

– А как еще это назвать? – возмутился старичок. – Знаете, мне даже показалось, что это было похоже на похищение. Да-да, именно на похищение! Один человек упирается, а двое заталкивают его в машину. Я даже хотел милицию позвать. Но подумал, раз человек сам не взывает о помощи к окружающим, то… Ведь он мог бы крикнуть, не правда ли? Со своими спутниками он же разговаривал! И я подумал, что это все-таки не похищение. Просто настойчивые уговоры. Да, видимо, так будет точнее. Тем более вы сейчас меня абсолютно успокоили. Современные журналисты добиваются своей цели любыми способами – такие нынче нравы, к сожалению.

«Журналисты! – подумал Макар. – Это они сами себя так назвали… Неизвестно еще, кто они такие!»

Но старичку он этого не сказал.

– А вы не заметили номер машины? – спросил он. – Знаете, на всякий случай… Если мой знакомый останется недоволен, то хоть будет знать, на кого жаловаться.

– Ну, они должны были ему все-таки представиться, – сказал старичок. – Не думаю, что этих грубиянов придется разыскивать таким сложным способом. А номер я все-таки не запомнил. Хотя знаете… Там были три тройки. Я еще подумал о том, как часто на джипах встречаются номера с одинаковыми цифрами. Как это говорится современным языком: для крутизны, да? Если у машины в номере три одинаковые цифры, значит, ее владелец – крутой человек. Мне это сын как-то объяснял. Крутой! И словечко-то какое придумали!..

И старичок, покачивая головой, неторопливо пошел по аллее. А Макар так и остался стоять в растерянности. Что еще можно было узнать у старичка? И так информация, что называется, получилась полной. Полнее не придумать.

Двое «крутых» людей, которые представились рабочим журналистами, насильно увезли Летчика в джипе. Это заметил старичок, об этом свидетельствует и перевернутая в вагончике табуретка, и шлем, который валялся на полу… Может быть, Летчик даже сопротивлялся! Значит, все случившееся вполне можно назвать похищением – тут старичок прав, нечего в этом сомневаться.

Макар даже похолодел от такого поворота событий. Что делать? Бежать к рабочим, поднимать тревогу? Сказать, что их товарища украли? Увезли на джипе с номером, в котором есть три тройки?

Но уж очень спокойным был экскаваторщик – сам не заподозрил ничего, поверил «журналистам»… Конечно, он только посмеется над Макаром. Так не лучше ли подождать час-другой? Да и домой надо зайти, хоть рюкзак оставить. А потом, на прогулке, и продолжить расследование.

В любом случае, пока Макар не увидит Летчика хотя бы издалека, он уже не успокоится!

Глава III Проверочная прогулка

Странно идет время! Уроки тянутся бесконечно, а стоит только выйти из школы и, пока дойдешь домой, оказывается, пролетело почти два часа. Наверное, болтовня с Лешкой заняла много времени – само происшествие на Патриарших прудах не могло длиться так долго.

Дома уже были Макарова старшая сестра Соня и младший брат Ладошка. Соне недавно исполнилось четырнадцать лет, а Ладошке восемь. Ну, а Макару, как он однажды пошутил – среднеарифметическое между ними. То есть четырнадцать плюс восемь и поделить пополам – одиннадцать.

Правда, точное среднеарифметическое не получалось, и Макару было не одиннадцать, а почти двенадцать, но шутка есть шутка. В ней главное – смысл. А смысл заключался еще и в том, что Макар во всем был серединкой между сестрой и братом. Соня – умная и рассудительная. Ладошка еще довольно глупенький – из-за возраста, конечно. А Макар, понятное дело, хоть и умнее брата, но сестре уступает по знаниям.

Да и был ли на свете мальчишка двенадцати лет или даже старше, который ей в этом не уступал бы! Казалось, Соня знает все на свете – столько книг она прочитала. Макар с ума бы сошел, если бы проглотил их такую уйму, потому он на всякий случай и не стремился прочитать их так много. Впрочем, это не мешало ему поучать Ладошку – по праву старшинства. Ну, и более зрелого ума, конечно.

Во всем остальном Макар тоже был серединкой между братом и сестрой. Ладошка смешливый, Соня серьезная, а Макар – так, наполовину. Нормальный, в общем.

Во всем, кроме красоты. Потому что Соня была самой настоящей красавицей… На это все обращали внимание, особенно на ее серебряные волосы и зеленые глаза. Макар считал, что из-за этой своей красоты Соня и стала такой умной. Неприятно же, когда тебе все время говорят: «Ну, такой красивой девочке и учиться ничему не надо! Она хоть сейчас может быть фотомоделью».

Соня пока еще точно не знала, кем она хочет быть, но постоянно увлекалась чем-нибудь умным – то живописью, то классической музыкой. Это вдобавок к книжкам, конечно.

Ну, а Ладошка, которого вообще-то звали Володей, но все называли детским прозвищем, – никакой особенной красотой не отличался. Обычный мальчишка с длинными, как у девчонки, волосами, которые он категорически отказывался стричь. Главной его отличительной особенностью было то, что он почти всегда улыбался во весь свой буратинистый рот.

А вот главной Макаровой особенностью были веснушки… И никакой радости ему такая «особая примета» не приносила. Что хорошего, когда они у тебя и на носу, и на лбу, и на щеках, и даже на ушах?

Были в семье еще и мама с папой, конечно. Они работали учеными-этнографами, то есть изучали обычаи и быт всяких народов и селений. В основном родители делали это в своем научном институте, но часто еще и ездили в командировки, да и дома все время говорили о работе. И как только они при этом успевали воспитывать детей? Впрочем, дети на них не жаловались, потому что считали, что воспитываются предостаточно.

А еще у Веселовых был маленький пушистый зверек хонорик – смесь хорька и норки. Звали его Нюком, потому что он издавал носом смешные звуки: нюк-нюк, нюк-нюк. Макар считал Нюка намного умнее и собаки, и кошки, хотя этих животных у них никогда не было. Достаточно было Нюка, общего любимчика.

Когда Макар пришел домой, Ладошка сразу же спросил:

– Ты где это шлялся?

Макар отвесил ему легкий предупреждающий подзатыльник:

– Во-первых, со старшим братом так не разговаривают. А во-вторых, хоть я и не шлялся, а гулял, разве это запрещено делать после уроков?

– Целых два часа? – удивилась Соня. – Интересно, где же ты гулял?

Макар вспомнил обстоятельства своей «прогулки» и встрепенулся:

– Понимаешь, мы с Лешкой заболтались! Он, оказывается, скульптуры делает. Из болтов, проволоки, гаек всяких… Но это не главное. Главное, что мы подошли к Патрикам, а они – разрыты!

– Да, к сожалению, – сказала Соня. – Там будут устанавливать какой-то дурацкий памятник. Я читала об этом в газете.

– Да памятником там и не пахнет! – воскликнул Макар. – Там такое, такое…

– Что же тебя так удивило? – пожала плечами Соня. – Я читала, что о памятнике еще не принято окончательное решение. Может быть, общественность и журналисты выступят против этого неуместного замысла и выскажутся за то, чтобы просто получше обустроить пруд. Почистить его, сделать глубже…

Как только Макар услышал про журналистов, то просто подпрыгнул:

– Да никакие это не журналисты! Странные типы они, вот кто!

– Ты это о ком? – не поняла Соня. – Почему они не журналисты?

Макар понял, что разговор надо начинать с начала, иначе Соня ничего не поймет. А это было очень важно. Сколько раз сестра помогала ему нужным и точным советом! Не зря все взрослые говорили, что у нее светлая голова. Не в смысле волос, а в смысле ума. Вот Макар и хотел в очередной раз воспользоваться Сониным умом. Может, она выскажет хоть какую-нибудь дельную догадку? Очень он на это надеялся…

– Ты только не перебивай, ладно? – попросил он. – А то я запутаюсь. Сейчас я расскажу тебе и заодно сам все вспомню в мельчайших подробностях. Как говорит папа, объясняющий и сам к концу объяснения кое-что поймет…

На рассказ ушло не очень много времени. Оказывается, если не спешить и не сбиваться, всегда все можно рассказать быстро. Это не урок невыученный, когда приходится мямлить и делать вид, что ты не полный дурак.

Выслушав Макара, даже Ладошка перестал улыбаться. А Соня и вовсе помрачнела.

– Неприятная история, – сказала она. – Вечно ты, Мак, оказываешься в самом центре странных событий.

– Если бы в центре! – вздохнул Макар. – Тогда я по крайней мере знал бы, что к чему. А так – только со стороны подглядывал.

– Надо было домой спешить, а не подглядывать, – заметила Соня.

– Ах так! – возмутился Макар. – Значит, ничего не вижу, ничего не слышу… И живу себе спокойненько. А вокруг пусть творятся всякие безобразия?

– Да уж, конечно, так нельзя, – согласилась Соня. – Теперь придется разбираться. Вдруг человек в беду попал!

Макар с уважением посмотрел на сестру. Все-таки она изменилась за последний год – несколько расследований, которые они провели вместе, многому ее научили. Во всяком случае, сейчас Соня ни за что не останется в сторонке. Молодец!

– Спешить надо, – сказал Макар. – Только вот я не знаю, с чего начать…

– С проверки, – твердо заявила Соня. – Сначала надо проверить, действительно ли исчез этот человек.

– Летчик, – подсказал Ладошка.

Оказывается, он слушал очень внимательно! И даже направился в прихожую, зашуршав там курткой.

– Постой-постой, – удивился Макар. – Ты куда?

– На прогулку, – спокойно ответил Ладошка. – А вы будете присматривать за мной и заодно делать свою проверку.

– Разве мы сказали, что возьмем тебя с собой? – засмеялся Макар. – Вот хитрюга! Все уже решил.

– Ладно, пойдем все вместе, – разрешила Соня. – Надеюсь, ничего опасного нас не ожидает. Тем более втроем мы больше увидим.

– Может, и Нюка возьмем? – предложил Ладошка. – Он след возьмет…

– Вот это уже лишнее, – строго сказала Соня. – Какой еще след? Ты говоришь глупости. И учти, никуда от нас ни шагу. Понял?

Ладошка довольно заулыбался. Он был рад, что на этот раз ему так легко удалось увязаться за братом и сестрой.

Вообще-то, если бы это случилось раньше, Макар с Соней ни за что не взяли бы с собой Ладошку. Но они помнили, какую неожиданную помощь оказывал он в прежних расследованиях. Иногда Ладошка умел замечать такие подробности, которые ускользали от старших.

Но, конечно же, не только для пользы брали они сейчас с собой младшего брата. Просто им было жалко его обижать. К тому же и Макар, и Соня надеялись, что проверка завершится благополучно. Скорее всего, увидят они на месте этого Летчика. А Ладошка останется доволен, что его взяли не на простую прогулку, а на проверочную, и в следующий раз не будет приставать.

По дороге Макар хотел было поговорить с Соней о современной скульптуре. Не очень-то он доверял Лешкиной болтовне! Неужели так все просто? Два болта, три гайки, кусок проволоки – и готово произведение искусства? Вряд ли это на самом деле так… И о памятнике он заодно хотел поговорить. Что там Соня читала в газете? Почему какая-то общественность и журналисты против памятника?

Но главное, Макар хотел обменяться с Соней догадками о том, что за предмет достал со дна пруда Летчик. И вообще, какие тайны может хранить пруд? Не может быть, чтобы Соня ничего не читала о Патриарших прудах – ведь она уже, наверное, проходила их по москвоведению.

Но разговоры Макар решил оставить на потом. Всему свой черед. Сначала надо сделать самое главное: узнать, что случилось с бульдозеристом. А потом… И современное искусство, и давняя история пруда никуда не денутся!

Пруд выглядел обычно. То есть, конечно, обычности было мало, потому что к виду котлована трудно было привыкнуть. Но машины работали, люди не бегали и не кричали – никакой тревоги на стройплощадке не ощущалось. И даже бульдозер Летчика ездил взад-вперед, разгребая дно пруда. А дверь вагончика на этот раз была закрыта.

– Вроде все нормально, – удивленно сказал Макар. – Может, зря я все это затеял… Ничего не понимаю!

– Ну и хорошо, – улыбнулась Соня. – Погуляем и вернемся домой. Хорошо, когда плохие предположения не сбываются. Правда, Ладошка?

Тот недовольно поморщился. Конечно, Ладошке хотелось какой-нибудь неожиданности. Что интересного в обычной прогулке?

И вдруг Макар присмотрелся и увидел, что в кабине бульдозера сидит вовсе не Летчик, а другой человек!

– Все-таки, наверное, они сбываются, – пробормотал он. – Эти самые предположения. Плохие…

Соня удивленно посмотрела на брата.

– В кабине сидит не Летчик, – объяснил тот. – А если его подменили, значит, наша проверка продолжается! Подождите меня здесь.

И, уже не таясь, Макар побежал к вагончику. Он даже не стал придумывать, что скажет, столкнувшись с Летчиком. Только бы увидеть, что тот здесь!

Перед самым вагончиком Макар остановился как вкопанный. На двери висел замок.

Вернувшись к Соне с Ладошкой, он выдохнул:

– Нет там Летчика! Я всю площадку по дороге осмотрел – среди рабочих его тоже нет.

Соня посмотрела на часы:

– Наверное, уже часа два прошло, да? Если человека увозят в рабочее время по каким-то неотложным делам и его заменяют другим рабочим, значит, начальство в курсе дела. Я так думаю.

И как Макару не пришла в голову такая простая мысль? А Соне – раз, и пришла. Вот что значит светлая голова! В такой голове как раз и появляются самые ясные решения. Ведь простота и ясность – почти одно и то же.

– Вон стоит группа людей, – продолжала Соня. – Не в спецовках. Наверное, это и есть начальство этой стройки. Я сейчас пойду и все выясню.

Конечно же, у кого, как не у начальника, спрашивать, куда подевался его подчиненный? И зачем зря бегать и вынюхивать? Макар даже расстроился, что Соня так просто решила сложную, как ему казалось, задачу.

– Так тебе и скажут… – проворчал он.

– Соне скажут! – заверил Ладошка, провожая взглядом сестру, которая смело спускалась в котлован. – Посмотрят на нее, и все скажут.

Это была правда. Сколько раз Макар убеждался в том, что Соня обладала каким-то гипнотическим умением: как только она заговаривала с людьми, те светлели лицами, улыбались и становились вежливейшими из вежливых. Наверное, сказывалась Сонина красота. Как можно было не ответить такой красивой девчонке?

– Сейчас Соня все-все узнает, – сказал Ладошка, будто издеваясь над Макаром. – Все узнает, расскажет нам и поведет нас домой учить уроки. У тебя много уроков?

– Много. Отстань! – отмахнулся Макар. – Не до уроков.

Действительно, люди, стоящие перед Соней, даже расступились, с удивлением глядя на подошедшую девочку. Они вежливо выслушали ее, и один из них стал что-то говорить, чуть ли не кланяясь при этом. Потом он развернул папку и что-то прочитал в ней.

Через минуту Соня вернулась. Но ее лицо почему-то не светилось радостью…

– Странно! – сказала она. – Я говорила с прорабом, то есть с начальником. Он сказал, что бульдозериста Петрова, как ему передали, действительно пригласили какие-то журналисты. А через час Петров позвонил и сказал, что заболел и на работу вернуться не сможет.

– На сколько заболел? – спросил Макар. – На день, на два?

– Разве это знают заболевшие? – удивилась Соня. – До выздоровления. Я даже не стала задавать такого глупого вопроса. А вот про журналистов спросила, и…

– И что? – нетерпеливо перебил Макар. – Откуда они? Из какой газеты?

– Он не знает. Сказал – какая разница? Ведь теперь Петров, наверное, дома, если он заболел.

– Дома? – воскликнул Макар. – Где – дома?!

– Что ты так волнуешься? – успокоила его Соня. – Я узнала его адрес. Сказала, что мы его знакомые и хотим навестить. Прораб даже похвалил меня за это.

– Похвалил! – облегченно вздохнул Макар. – Я тоже тебя хвалю. Честно говоря, я вряд ли до этого додумался бы. Растерялся бы, наверное… Есть от чего растеряться! Здорового человека увозят какие-то странные журналисты, а через час он звонит и сообщает, что внезапно заболел. Ничего себе! Что он, разволновался от интервью или его просквозило в джипе? Ну и прораб! Не волнуется о своих подчиненных. Посадил на его место другого рабочего и спокоен, как бульдозер!

– Да, ситуация действительно непростая, – задумчиво произнесла Соня. – Но я же не могла сказать прорабу: а не думаете ли вы, что вашего рабочего похитили? Какие у меня могут быть основания для такого предположения?

– Ну, основания, допустим, есть, – заметил Макар. – Странное и настойчивое приглашение, да еще табуретка и шлем… Разве прораб, когда закрывал вагончик, не видел всего этого?

Соня пожала плечами:

– Может быть, тебе надо было вместе со мной подойти к прорабу? Ты бы все это и сказал.

– Ну уж нет! – отказался Макар. – Пусть себе продолжают ковырять наш пруд. Работнички! А у нас по крайней мере есть ниточка, по которой мы продолжим разведку. Адрес! Придется в самом деле навестить этого Летчика. Летучий голландец какой-то…

– Не думала я, что наша прогулка станет началом расследования, – вздохнула Соня. – А уроки?

– Успеем! – хитро прищурился Ладошка. – Зато так интереснее!

– Молчи уж, сыщик, – усмехнулся Макар.

– А я, между прочим, пока ты здесь просто так стоял, вот что нашел! – радостно сообщил Ладошка и протянул что-то похожее на старую, помятую консервную банку.

– Выбрось эту гадость! – машинально приказала Соня.

Так она говорила всегда, когда Ладошка что-нибудь поднимал с земли.

– Постой-постой, – присмотрелся Макар. – Так сразу и выбрось! А вдруг это какой-нибудь древний сосуд? Лампа Аладдина, например. Ну-ка, потри его, может, вылетит джинн! И исполнит все наши желания.

С Ладошкой шутить надо было осторожно. Глаза его загорелись, он прошептал:

– Правда потереть?

Макар улыбнулся и взял сосуд в руки.

– Разве только для того, чтобы почистить, – сказал он. – А вообще-то я прав – это что-то вроде старинной лампы. Вот и ручка, и горлышко с резьбой. Наверное, керосинка.

– Это примус, – сказала Соня. – Я такой видела у дяди Миши. Он собирает всякие старинные вещи – самовары, прялки, утюги. И примусы. Но это не целый примус, а только его часть – та, в которую заливается горючая жидкость.

– Значит, это все-таки лампа! – восхищенно воскликнул Ладошка. – И старинная…

Он огляделся по сторонам. Наверное, прикидывал, поместится ли среди деревьев огромный джинн, который должен вылететь из лампы.

– Я сейчас! – схватив примус, крикнул он и побежал подальше от аллеи.

– Стой, глупенький! – засмеялся Макар. – Три здесь, кто тебе мешает?

– Ладошка, вернись! – воскликнула и Соня. – Прекрати глупостями заниматься!

– Вот мелочь пузатая! – рассердился Макар. – Действительно ищет площадку для джинна. Или просто хочет в одиночку испытать свою лампу.

– Догони его, – попросила Соня. – Там улица, машины…

Макар неохотно двинулся за братом, который отбежал так далеко, что даже скрылся из виду. Где же этот Аладдин?

За сквером стояли в ряд машины. И вдруг Макар увидел, как Ладошка остановился у самой крайней, обошел ее вокруг… Даже издалека было видно, что это джип. Возле него, держась за открытую дверь, стоял верзила, широченный, как шкаф. Ладошка подошел к нему и что-то спросил. Макар даже не успел позвать брата.

И вдруг этот Шкаф стал нервно оглядываться по сторонам, потом быстро сел в машину, захлопнул дверь… Джип рванул с места.

– Ладошка! – закричал Макар. – Ты что там делаешь? А ну-ка, бегом назад! Ты почему не слушаешься? – грозно спросил Макар, когда Ладошка подбежал к нему. – О чем ты говорил с этим водителем? Просил лампу потереть?

Ладошка испуганно моргал глазами.

– У этого джипа… три тройки на номере, – прошептал он.

– Как?! – только и смог выговорить Макар.

Подбежала Соня и сразу спросила:

– Что случилось?

– Представляешь, Ладошка увидел джип с тремя тройками! – ответил Макар.

Соня стала испуганно оглядываться.

– Не волнуйся, он уехал. Ты о чем говорил с водителем? – строго спросил Макар у Ладошки.

– Я увидел, что он один… – пролепетал тот. – И спросил, где журналисты…

Соня даже ойкнула от испуга.

– Кто тебе это позволил?! – воскликнула она. – И что он ответил?

– Ничего, – пожал плечами Ладошка. – Мне показалось, он испугался, сел в джип и быстро уехал.

– Быстро мотаем отсюда! – вскричал Макар. – Вы понимаете, что произошло? Эти типы прислали сюда водителя, чтобы он посмотрел, как обстоят дела на стройплощадке после исчезновения Летчика. А Ладошка его спугнул своим дурацким вопросом.

– Ничего я не спугнул, – проворчал Ладошка. – Он сам испугался. И почему? А я даже не успел потереть лампу…

– Дома потрешь! – на ходу отмахнулся Макар. – Но вообще-то можно считать, что лампа нам помогла. Этот Шкаф неспроста испугался! Понял, что на всякий случай лучше смыться.

Соня ничего не ответила, только дернула за руку Ладошку, чтобы он бежал скорее. Другой рукой Ладошка прижимал к себе свой «волшебный» примус.

– Вы идите домой. – Макар вдруг остановился на углу. – А я вернусь. Меня этот Шкаф не заметил, даже если и вернется, не узнает. Я вот что подумал: а вдруг мы зря испугались? Вдруг этот джип как раз и привез обратно Летчика?

И, не дожидаясь согласия Сони, он побежал обратно.

Но сколько он ни кружил по аллеям, Летчика на стройплощадке не увидел. И джип с тремя тройками тоже больше не появился.

Глава IV Шкаф и две тумбочки

Ладошка уже натер примус до блеска. За его занятием следил, ничего не понимая, Нюк. Хонорик словно говорил своим взглядом: и как можно заниматься таким бесполезным делом, не лучше ли вылизаться лишний раз? Что, впрочем, Нюк и делал.

Соня беспокойно ходила по комнате.

– Ну что? – встретила она вопросом Макара.

– Нет его, – коротко ответил тот.

– Значит, это все-таки были не журналисты, – вздохнула Соня. – Иначе водитель не уехал бы. Удивился бы Ладошкиному вопросу, спросил, откуда он знает… Во всяком случае, повел бы себя спокойно. А так получается, Ладошка его действительно спугнул.

– Да, растерялся этот Шкаф, – усмехнулся Макар. – Я тоже заметил. Интересно, что он скажет своим хозяевам? Что ребенок их выследил? Вот они удивятся! Представляю их физиономии…

– Ничего смешного, – строго сказала Соня. – Теперь нам надо быть особенно осторожными. И Ладошку на прогулки с собой не брать.

– Как это? – возмутился Ладошка. – Что я, должен дома сидеть? А в школу как ходить?

– Его надо просто переодеть, – придумал Макар. – Другую куртку, шапку… И волосы под шапку прятать. Наверное, этот Шкаф не такой уж умный, раз так глупо себя повел. Переодетого, он Ладошку не узнает.

– Правильно! – воскликнул Ладошка. – Меня надо замаскировать.

До чего же любил он всякие необычности!

– Скажи спасибо, что мы тебе усы с бородой наклеивать не будем, – сказал Макар.

Все-таки он был рад, что все так благополучно завершилось. Пока, во всяком случае.

Макар взглянул на часы.

– У нас есть время, – сказал он Соне. – Мама с папой придут с работы еще не скоро. Ты не забыла адрес Летчика?

– Я даже посмотрела на карте, где это находится, – ответила Соня. – Нам повезло, это совсем близко – он живет на Садовой-Триумфальной. По Садовому кольцу десять минут на троллейбусе и примерно столько же пешком, потому что пробки.

– Раз близко, значит, и меня надо взять с собой, – попытался напроситься Ладошка.

– Нет, нет и нет, – твердо сказала Соня. – Тебе надо готовить уроки. К тому же это будет наказанием за непослушание на прогулке.

Ладошка обиженно засопел.

– А ты пока над лампой своей колдуй, – успокоил брата Макар. – Не зря же у тебя с Аладдином имена похожие. Однокоренные. Ладошка – Аладдин. Значит, все должно пойти на лад.

Ладошка немного повеселел.

– Я буду тереть лампу и загадывать, чтобы у вас все получилось хорошо, – согласился он.

Одеваясь, Макар увидел, что хонорик обнюхивает входную дверь и трогает ее лапкой. Как и Ладошка, Нюк просился на прогулку. Почему бы его не взять с собой? Он ведь ни в чем не провинился, и уроки ему делать не надо…

Макар быстро сунул Нюка себе под куртку. Хонорик даже заурчал от радости.

– Зачем ты его берешь? – удивилась Соня. – Не Ладошку, так Нюка! За ним ведь тоже надо следить, чтобы не убежал. Отвлекаться будем.

– Между прочим, – обиженно проворчал Ладошка, – когда мы с Нюком куда-то убегали, обязательно что-нибудь замечали интересное. Вспомните!

Это была правда. Несколько раз так и было. Во всяком случае, поиски Нюка летом в деревне и осенью на даче как раз и помогли ребятам в расследованиях.

– Значит, мы берем Нюка в качестве помощника? – еще больше удивилась Соня. – Вот убежит, и будем искать его по всей Москве! Какая от этого польза? Тем более город не деревня, здесь Нюка опасно даже из рук выпускать.

– Не собираюсь я его никуда выпускать, – сказал Макар. – Я его под курткой буду держать. Он меня согревать будет. Я, когда волнуюсь, сразу мерзнуть начинаю.

– Странный способ согреться, – пожала плечами Соня. – Ну ладно, тебя не переубедить, а мы тратим время на пустые разговоры.

Макар быстренько вышмыгнул за дверь. Он не считал Нюка лишним – ведь при встрече с незнакомыми людьми с помощью хонорика легче завязать разговор. Любой человек удивится и спросит: а что это за зверек необычный? Вот и начнется беседа, в ходе которой можно задать любой вопрос. Так что Нюк все-таки был не только грелкой, но и помощником в расследовании. Такого зверька, наверное, не отказался бы иметь и сам Шерлок Холмс. Не хуже доктора Ватсона помогал бы ему хонорик!

Макар поглубже упрятал своего «доктора Ватсона» под куртку и поспешил на улицу. За ним выбежала и Соня.

– Странно, – сказала она, – мы ищем этого Петрова, будто он наш близкий знакомый. А ведь я его даже не видела ни разу. А с тобой он грубо вел себя, да? Казалось бы, зачем нам нужны эти поиски? Удивительно…

– Ничего удивительного, – ответил Макар. – Даже собак ищут. И при этом порода и характер собачий не имеют значения. Живое же существо!

– Осталось только объявление в газету дать, – улыбнулась Соня. – Пропал бульдозерист, характер злой, ругательный. Любит копаться на дне Патриарших прудов. Кличка – Летчик.

– Нашедшего ждет… оскорбление! – со смехом добавил Макар. – Из уст самого пропавшего.

Соня рассмеялась, но тут же умолкла.

– Нашли время веселиться, – пробормотала она.

– А почему бы и нет? – удивился Макар. – Разве обязательно серьезные дела делать с хмурым видом? Так и умереть можно от скуки.

– Без конца хихикать тоже ни к чему, – заметила Соня.

Макар даже обиделся. Вовсе он не собирается хихикать без конца! Все-таки характер у Сони, наверное, мамин. И как это они обе умудряются говорить обычные слова таким тоном, каким делаются замечания?

Макар шел и молчал, чтобы у Сони не было повода опять сказать что-нибудь этим своим излюбленным тоном. Лучше уж молча поглаживать сквозь куртку Нюка. Вот милое бессловесное существо! Никогда не обидит хозяина неосторожным словом…

Соня первой нарушила молчание:

– Как хочется все это быстрее закончить! Жалко тратить время на эти поиски. Лучше бы, пока не поздно, узнать побольше про строительство на пруду. Почему оно так внезапно началось? Зачем раскопали пруд до самого основания? Даже в газете я не нашла ответа на эти вопросы. Журналисты сами толком ничего не знают.

Макар недовольно проворчал:

– Кто-то бесконечно хихикает, а кто-то задает себе бесконечные вопросы! Журналисты тоже разными бывают. Нормальные и… не очень. Это во-первых. А во-вторых, мы ведь не пустым делом заняты, не просто так человека ищем. Он исчез не с улицы, а как раз с этих раскопок. Может, его поиски и помогут раскрыть тайну Патриарших прудов!

Соня в ответ только пожала плечами. И опять Макар обиделся. Что за манера: задать несколько вопросов, а когда на них попытаешься ответить, лишь пожать плечиками! Как будто он несусветную глупость сморозил. Нормальные, между прочим, мысли высказал…

Хорошо, что они уже пришли. Молодец этот Летчик хоть в одном: не живет где-нибудь на самой окраине Москвы.

– Какой красивый дом! – восхищенно сказала Соня, когда они вошли в арку и оказались во дворе.

Особенной красоты Макар не разглядел. Обычный старинный дом – трехэтажный, кирпичный. Правда, вокруг окон кирпичи сложены необычно – уголками наружу, создавая причудливый орнамент. И на крыше, как раз над подъездом, возвышается башенка с круглым окошком. Может быть, когда-то на месте этого окошка были часы. Во всяком случае, с часами было бы красивее.

Макар засмотрелся на башенку и не сразу огляделся по сторонам. А оглядевшись, дернул Соню за руку. Метрах в двадцати от них ходил взад-вперед с мобильником в руке… Шкаф! И половина джипа высовывалась из-за дома. Это был тот самый джип с тремя тройками!

Не зря Макар был братом Ладошки. Потому что, даже не подумав хорошенько, он сразу стал действовать. Хоть он и растерялся, и даже испугался в первые секунды, но почему-то подошел к Шкафу и спросил:

– Простите, вы давно здесь гуляете? Понимаете, у нас пропал вот такой зверек. – И Макар распахнул куртку, показав хонорика. – Было два, а один убежал. Вы не видели?

Верзила лишь досадливо отмахнулся – мол, отстань. Но Макар не спешил отставать, хотя стоящая поодаль Соня испуганно прижала ладони к щекам…

– Прохожих здесь мало, – продолжал Макар. – Не у кого спросить. А вы, наверное, видели… Давно вы здесь?

– Давно, – буркнул Шкаф. – Я в машине сидел. Не видел я твоего зверька.

– Давно – это сколько времени? – не унимался Макар. – Час, два? Вы посмотрите, это необычный зверек, вы не могли не заметить его брата.

Нюк тоже с интересом вглядывался в Шкафа – наверное, удивлялся, что могут быть такие огромные люди. А может, Нюк понял, о чем говорил Макар? В этом случае он удивился бы еще больше. Разве у него есть брат, который сбежал? Нюк, конечно же, не понимал, что на свете существует обман. Хонорики доверчивые, как самые маленькие дети.

А вот Шкаф, хотя, без сомнения, знал о существовании обмана, тоже оказался на удивление доверчивым. Наверное, из-за своей глупости. Он посмотрел на часы и недовольно проворчал:

– Торчу тут как проклятый… Уже два часа скоро! Но твоего брата, тьфу ты, брата твоего зверька не видел. Ничего я не видел!

– За два часа ничего не видели? – удивился Макар. – Да за это время можно кучу всего заметить!

Шкаф так зло посмотрел на Макара, что тот попятился и оглянулся на Соню. Она испуганно махала рукой – звала его.

– Из-звините, – пробормотал Макар и вернулся к сестре.

– Ты что, с ума сошел? – набросилась на него Соня. – Или ты маленький, как Ладошка? Что ты полез к нему с расспросами?

– Зато теперь мы знаем, что Шкаф здесь долго торчит, хозяина своего дожидается, – пояснил Макар. – А тот в квартире у Летчика. Интересно, что он там делает?

– Ты, Макар, получишь у меня, если это действительно журналисты, которые действительно берут у Петрова интервью! – сказала Соня. – Напридумывал всякой ерунды, поднял тревогу! А все на самом деле просто…

Вообще-то она говорила это не очень уверенным тоном – так, на всякий случай грозила брату. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Макар в очередной раз обиделся. Что-то он сегодня был сильно обидчивый! Наверное, от сплошной неизвестности.

– Можешь идти домой, – сказал он. – А я сам со своей тревогой разберусь. Вот, Нюк мне поможет.

– Разберетесь вы! – вздохнула Соня. – После вас только работу над ошибками делать. Давай уж вместе доведем проверку до конца.

– Надо скрыться куда-нибудь. – Макар огляделся по сторонам. – Что мы, рядом с этим Шкафом так и будем торчать, как две тумбочки?

Он улыбнулся своему сравнению и добавил:

– И в одной тумбочке – тепленький Нюк!

Но скрываться им не пришлось. Шкаф перестал прогуливаться по двору и направился к подъезду. Наверное, ему надоело торчать на улице, и он решил узнать, что там делается в квартире у Летчика.

Подождав минут пять, ребята тоже юркнули в подъезд. Все-таки лучше быть поближе к событиям, тогда шансы разведать побольше сразу возрастают!

На высокой крутой лестнице стояла гулкая тишина, только как эхо бубнили вверху какие-то голоса. Там, наверху, судя по адресу, была и квартира Летчика.

В надежде подслушать, о чем говорят эти голоса, Макар и Соня бесшумно поднялись по ступенькам вверх. Дверь квартиры Летчика была обита толстым слоем какого-то звуконепроницаемого материала, поэтому по бубнящим звукам угадывалось только, что в квартире есть люди, расслышать же их разговор было невозможно. Но вот настроение, с которым этот разговор велся, его тон… Интервью-то уж точно в таком тоне не берут! Два злых голоса что-то требовали, а один, испуганный, что-то робко отвечал.

– Слышишь? – хмыкнул Макар. – Ты, кажется, недавно хотела быть журналисткой? Тоже будешь так разговаривать с героями своих репортажей?

Соня не оценила его иронии. По ее лицу было видно, что она уже ни в каких журналистов не верит. Вдруг тон разговора стал еще выше, еще напряженнее, звякнул замок… Макару и Соне ничего не оставалось, как метнуться за спасительную трубу мусоропровода.

Дверь приоткрылась, и наконец стали различимы отдельные слова.

– Хватит мозги пудрить! – донеслось до ребят. – Уик-энд начинается, нам на заслуженный отдых пора. А ты, пока больным прикинулся, подумай, стоит ли тебе из-за какой-то глупости жизнью рисковать. У тебя вон и так всего полно! Квартира от игрушек ломится. Кстати, парочку мы все-таки прихватим. На память, – захохотал этот неизвестный человек.

– Это же шкатулка князя Татарского и царский червонец! – жалобно всхлипнул другой голос.

Макар узнал Летчика.

– Так, объясняю для тупых! – произнес первый голос. – Ты у нас вроде бы не князь, а чужие вещи брать нехорошо. Червонец – это нам за потерянное с тобой время. Время – деньги. Так что видишь, какие мы справедливые. Ради нашей справедливости мы через денек еще раз наведаемся. Последний раз… Если не получим, что заказывали, не будешь ты больше ни на своем бульдозере кататься, ни со своими игрушками играться, ни по своей лестнице спускаться.

Засмеявшись собственному остроумию, человек пошел по лестнице вниз. За ним двинулся кто-то грузный – наверное, Шкаф. Слышно стало, как они переговариваются. Точнее, говорил только один человек – тот, который угрожал Летчику. Его спутник, то есть Шкаф, только сопел в ответ.

– Да, золото – это вещь. Видишь, почти не потускнело. Или он его кислотой какой-нибудь ошпарил? А может, фальшивое? Ну-ка, попробуй его на зуб. Зря тебя, что ли, Слоном называют – у них зубы крепкие!

«Шкаф ожил и стал Слоном, – подумал Макар. – Интересная жизнь у этих существ!»

Дверь Летчика почему-то не захлопнулась, хотя послышались удаляющиеся в глубь квартиры шаги. Выглянув из-за мусоропровода, ребята услышали, как в квартире открывается кран и звякает стакан – наверное, Летчик от волнения пил воду. Скорее всего от этого волнения он и дверь забыл закрыть.

Воспользовавшись этим, Макар и Соня, не сговариваясь, подкрались к двери. Две головы с интересом заглянули в дверную щель, а под ними с таким же интересом крутил мордочкой хонорик.

И было от чего появиться интересу! Это была не квартира, а целый музей. Ладошкина лампа Аладдина на фоне такого разнообразия выглядела ненужной жестянкой. Медные блюда, изъеденные ржавчиной ножи разных размеров, потрескавшиеся вазы, огромные старинные ключи…

Но рассмотреть все это получше Макар и Соня не успели, потому что из кухни снова донеслись шаги: Летчик возвращался к входной двери. Может быть, ребята с ним и заговорили бы, но люди ведь почему-то всегда убегают, если боятся быть застигнутыми за подглядыванием. Макар с Соней не стали исключением – они бросились вниз, выскочили на улицу и опомнились только во дворе.

Двор был пуст. Даже джип уже уехал.

– Стой! – Макар хлопнул себя по лбу. – Мы же к Летчику пришли, почему теперь убегаем сломя голову? Сейчас опять применим приемчик про хонориков-близнецов. А ты его своей красотой загипнотизируешь, – сказал он Соне. – Как того прораба на пруду. Сразу все расскажет и покажет!

– Нет, – вдруг решительно произнесла Соня. – Разговаривать с Петровым нам еще рано. Мне кажется, он такой же преступник, как и те, кто к нему приезжали…

Ничего себе открытие! Макар от удивления разжал руки и чудом поймал Нюка, когда тот уже выскользнул из-под его куртки.

Глава V Знание – источник грусти и печали

Кончается одно, начинается другое. Так идет время, так чередуются все дела и события. Этот нехитрый закон жизни Макар открыл сам. И если, например, заканчивались каникулы, он не сильно расстраивался: ведь и школьные занятия тоже когда-нибудь закончатся и начнутся следующие каникулы, которые, возможно, будут даже лучше предыдущих.

Получалось, что Макар не просто открыл закон всемирного времятечения, а научился преодолевать печаль и уныние, которые иногда появлялись в конце какого-нибудь интересного занятия. Ну и что, что оно завершилось? Следующее может оказаться еще интересней!

Но, получается, не такие простые эти законы жизни, чтобы их легко было применять на практике. Вот, казалось бы, закончилась их проверка и найден Летчик. Сидит у себя в квартире, никакой не похищенный, живой и даже вполне здоровый. Но разве достигнута цель? Если проверка принесла столько вопросов, разве можно считать ее законченной? Явно пора было заменить слово «проверка» более подходящим. «Расследование» – пожалуй, будет поточнее.

И не заканчивается одно, начинается другое, а все продолжается! Расследование продолжается.

После долгого молчания Макар просто взорвался бесконечными вопросами. А кому их задавать, если не Соне – вот она, рядом? Он начал с самого главного.

– На Шкафа, то есть Слона, достаточно одним глазом глянуть, – сказал он, – и уже можно смело милицию вызывать: парочка преступлений, как минимум, на нем висит. Да и на его хозяине, по-моему, тоже, хотя мы его и не видели, а только слышали. Но почему ты с такой уверенностью Летчика в преступники записала? Сама же говорила, что обвинение без доказательства – это просто оскорбление.

– Ты видел его квартиру? Не всякий московский музей похвастается такими сокровищами, – ответила Соня.

– Какими еще сокровищами? – удивился Макар. – Что-то не видел я там ни сундуков с драгоценными камнями, ни жемчугов с бриллиантами. Ну, говорил он про шкатулку какого-то князя да про золотой червонец, но ведь все это у него забрали! Отняли, можно сказать.

– Ты как маленький, – снисходительно заметила Соня. – Измеряешь ценности золотом, бриллиантами, жемчугами. А историческая ценность – это понятие тебе что-нибудь говорит? Музейный экспонат, например? Ведь все эти вещи, которыми просто завалена квартира, Петров наверняка нашел на стройках, где он работал.

– Ну и молодец, – пожал плечами Макар. – Кто тебе мешает копаться в земле – хоть в песочнице во дворе, хоть на газоне? Просто Летчику повезло, что он на бульдозере работает. Пожалуйста, выучись водить бульдозер и выкапывай себе на здоровье всякие старинные вещи.

– Не так все просто, – покачала головой Соня. – Одно дело, если бы он копал в каком-нибудь карьере за городом. А в Москве, я точно знаю, любой найденный старинный предмет должен быть сдан в специальную комиссию. Она определит его ценность и решит, вернуть его нашедшему или поместить в музей для всеобщего обозрения.

Макар прикрыл глаза, и ему показалось, что он сидит на классном часе. Разница была лишь в голосе: на этот раз монотонно, как какой-нибудь экскурсовод, говорила не Свичка, а родная сестра Соня. И почему это правильные вещи всегда говорятся занудным тоном?

Макар ухмыльнулся:

– Примус-то мы сами присвоили без всякой комиссии. Может, Ладошку уже арестовали? Надо спешить, а то Нюк испугается, когда Ладошку милиционеры поведут в наручниках.

– Ну и шуточки у тебя! – отмахнулась Соня. – Примус – это просто жестянка, к тому же не очень старая. А ты видел, что за предметы развешаны по стенам у Петрова? Такие ключи и сабли, наверное, могли быть только во времена основания Москвы! Им точно место в музее, а не в обыкновенной квартире. В общем, все понятно. Петров, работая на своем бульдозере, выискивает старинные вещи и присваивает их. Разве это не преступление? Присвоение человеком вещей, не принадлежащих ему по праву…

Макар уже почти не слушал Соню. Если честно, то он ее не очень понимал. Зачем вдаваться в такие глубокомысленные рассуждения? Слово «преступник» у Макара с Летчиком все-таки не связывалось. Преступник – это кто-то злой, страшный, кровожадный. А тут – обычный человек, грубый с мальчишкой и трусливый с «журналистами»… Скорее это их хочется преступниками назвать. Даже бандитами. Вялый и бесхребетный этот Летчик, как инфузория-туфелька. Простейший, короче. И единственное его отличительное свойство – собирательный инстинкт.

Поэтому Макару неинтересно было размышлять о достоинствах и недостатках существа по имени Петров-Летчик. Его гораздо больше интересовал предмет, на мгновение оказавшийся в руках бульдозериста. Что найдено, зачем спрятано, где находится – вот были излюбленные вопросы Макара. Искать на них ответы – серьезное занятие. Это тебе не разбираться, где можно копать, а где нельзя. И тем более не рассуждать о том, что такое преступление. Так можно каждого человека считать преступником! Все когда-нибудь что-нибудь находили.

Макар с улыбкой представил себе такую картину: все люди вдруг стали совершенно честными. Ну просто абсолютно. Кто-то нашел на тротуаре рубль, кто-то десять, кто-то доллар, например… Поднимать и присваивать чужое – нельзя. Да ведь никаких дворников не хватит убирать все эти потерянные деньги! А если их поднимешь, то надо нести в какую-то комиссию или по крайней мере в милицию. И милиционеры только и будут заниматься тем, что принимать у честных граждан найденную мелочь. А как же? Никто не хочет быть преступником! Смешно.

– Ты, Соня, любое рассуждение можешь довести до абсурда, – сказал Макар, наверное, вспомнив это выражение из какого-нибудь фильма. – Если тебя не остановить, конечно. Умные вещи ты можешь говорить бесконечно, а нам надо действовать в реальной обстановке.

Соня нахмурилась. Вообще-то мрачное выражение лица очень не шло ей. Даже красота куда-то исчезла – Макар увидел обычную девчонку. Он даже испугался немножко: не слишком ли обидел сестру? Неосторожным словом обидеть легче всего, для этого ума особенного не надо. А вот если Соня прекратит свои умные рассуждения, что он будет делать? Со своим не очень большим умом, при помощи которого сумел ее обидеть…

– Нет-нет, ты не обижайся, – поспешил добавить он. – Я хотел сказать, что рассуждения, конечно, вещь полезная… Кто против? Но у нас мало времени. К тому же вот она, реальная обстановка. – Макар обвел рукой пространство перед собой, будто показывая эту реальную обстановку. – Летчик насобирал уйму всяких исторических ценностей. И не стал их показывать никакой комиссии. Это реальность, с ней надо считаться. Но даже не это нас интересует в первую очередь! Ведь те типы, которые раскатывают на джипе с тремя тройками, требуют у Летчика что-то другое. Что? Они забрали шкатулку и червонец просто так, в виде наказания, значит, интересуются более ценными вещами. Что может быть ценнее золотого червонца? Это первая загадка. А вторая – сам пруд. Мы ничего не знаем о его тайнах. Ни о прошлых, ни о настоящих. Хотя уже начали, начали узнавать… Наша проверка уже превратилась в расследование этих тайн!

Макар перевел дух. Так долго он говорил редко. Даже на уроках, если хорошо знал домашнее задание. Светлана Викторовна, то есть Свичка, замечала при этом:

– Ты, Веселов, не умеешь демонстрировать свои знания. Надо говорить обстоятельнее, пространственнее, чтобы ответ звучал убедительней. Красивее.

«Какие уж тут красивости, – думал Макар. – Лишь бы трояк не схватить – одна цель. Не до красноречия, если мама с папой считают нормальными оценками только пятерки и в крайнем случае четверки. А на них почему-то учителя скуповаты. Жадины-говядины».

Если б Макар был учителем, то меньше четверки никому бы не ставил. Даже Лешке, для которого четверка – дар небес!

– Есть много изречений по этому поводу, – улыбнулась Соня. – «Я знаю, что ничего не знаю», например. Или – «Знания умножают скорбь и печаль». В смысле, чем больше знаешь, тем больше открывается неизвестного.

– Чего? – удивился Макар. Все-таки он был рад, что Соня не обиделась, раз продолжает беседу. Но последние ее слова не очень-то были ему понятны. – Значит, лучше ничего не знать? – хмыкнул он. – Чтобы ни о чем не переживать? В нашем случае – проходить мимо Патриарших прудов и не интересоваться, что там происходит? И про Летчика забыть?

– Я этого не говорила, – поправила его Соня. – Я только хотела сказать, что узнавать новое всегда трудно. И чем больше знаешь, тем труднее. Понял?

– Не полный кретин. – Макар попытался сделать вид, что обиделся: лучше уж пусть Соня считает, что это она обидела его неосторожным словом, чем сама на него обижается. – А ты говоришь со мной, как с маленьким. Как с Ладошкой. Хотя он бы ничего не понял в твоих умных словах. Даже я не очень… – Тут Макар запнулся. Разве он не сказал только что, что не полный кретин? – Все ясненько! – воскликнул он. – А мы тут рассуждалками занимаемся. Будем, значит, узнавать все больше и больше. И пусть эти твои изречения окажутся неверными. И переживать не станем, что ничего не знаем. Узнаем, вот увидишь!

– Это не мои изречения, – улыбнулась Соня. – А очень древние и мудрые. Но ты тоже прав: у нас нет другого выхода. Только узнавать, узнавать и узнавать. Зарываться головами в песок, как страусы, мы не имеем права. Кстати, очень хорошо, что наступают выходные. Маму с папой расспросим, я в Интернете покопаюсь. Чтобы открыть новые тайны Патриарших прудов, сначала надо узнать старые.

Напоминание о предстоящих выходных, конечно же, обрадовало Макара. Но не очень. Значит, работы на прудах приостановятся? Задержка в расследовании… За чем следить?

И Летчик скорее всего воспользуется выходными и будет сидеть дома. Какая же тут слежка за домом с башенкой? Торчать перед ним, как этот Шкаф, то есть Слон, поглядывая то на окна, то на часы? Пустое занятие!

Позабытый Нюк шевельнулся под курткой. Наверное, почувствовал, что ребята уже пришли к своему дому. Оказывается, обстоятельная беседа сокращает расстояние. Права Свичка: пространственно говорить – совсем не лишнее занятие…

Макар вздохнул. Оказывается, и Соня тоже была права: не очень веселым он стал после рассуждалок. Такие знания Макару ни к чему! Действительно, только увеличивают печаль. Не пустые рассуждения, а реальное расследование – вот это совсем другое дело!

Глава VI Папа лучше интернета

Выходные – это не только суббота и воскресенье. Выходные начинаются в пятницу.

Обычно по вечерам в пятницу Веселовы ужинали с праздничным настроением. В такие минуты Макару казалось, что они празднуют день рождения – например, Нюка. Тем более что точная дата его появления на свет была неизвестна, а сам Нюк, естественно, сообщить ее никому не мог.

Но сейчас Макар забыл даже про любимого хонорика. Ему казалось, что у него нет вообще никакого настроения. Все его чувства заняло одно устремление: узнать побольше о Патриарших прудах. Интернет был занят Соней, а Макар подступался к другому источнику информации – к папе.

Но все-таки после рабочей недели надо было дать человеку отдохнуть – посмотреть какую-нибудь ерунду вроде «Новостей» по телевизору, послоняться по квартире, пошуршать газетами. В такие минуты папа напоминал Макару Нюка: хонорик точно так же смотрел – правда, не в телевизор на диктора, а в окошко на птичек, так же шуршал газетами на кухне – правда, в отличие от папы, рвал их, и блуждал по комнатам точно так же, опустив голову и лениво передвигая лапками.

Но вот папа направился на кухню – похоже, его потянуло на общение. Макар сразу бросился вдогонку. Но не успел: мама задала вопрос первая.

– Ты пойдешь завтра пикетировать? – поинтересовалась она.

– Я, конечно, не любитель подобых мероприятий, – ответил папа, – но раз уж безобразие подступило к самому порогу, придется участвовать в пикетировании.

– Можете вы хоть на выходные забыть о своей работе? – возмутился Макар. – Какое еще кипе… пике… Ну и профессия у вас! В вашей этнографии все слова иностранные и непонятные, а изучаете как раз все местное.

– Все местное как раз более непонятное, чем иностранное, – отмахнулся папа. – Например, я никак не пойму, зачем зимой надо долбить лед на пруду, чтобы начать какое-то строительство. Неужели нельзя хотя бы до весны подождать?

– Это строительство вообще не надо начинать, – сказала мама. – Даже летом. Вот мы и будем завтра пикетировать возле стройки. То есть митинговать, – объяснила она Макару. – Это имеет отношение не к этнографии, а к здравому смыслу.

Макар обрадовался. Кажется, разговор сам собою направляется в нужное русло! Не надо бояться, что мама заподозрит его в том, что он затевает очередное расследование. Как она недавно высказалась, сыщицкие наклонности Макара – это их с папой генетическая ошибка. Поэтому, как только Макар задавал очередной подозрительный вопрос, мама вздрагивала, как будто ее звали в милицию на опознание серийных убийц. Но теперь можно было спокойненько выслушивать родителей и лишь иногда вставлять провокационные вопросы-уточнялки.

Ладошка с Нюком тоже явились на кухню: почуяли то ли интересный разговор, то ли вкусный запах из духовки. Одна Соня продолжала общаться с компьютером. Его-то обо всем можно было спросить напрямую, без всяких хитростей.

– Да, серьезно надо вам насолить, чтобы папу вытащить в субботу кипятиться! – воскликнул Макар.

– Что ж, вполне удачный каламбур. Пикетировать и кипятиться – в этом есть что-то общее, – вздохнула мама. – Моей выдержке тоже приходит предел. Когда я узнала про этот примус…

При этих словах Ладошка тихонько сполз под стол, притворившись, что занят Нюком. Но Нюк предательски вылез из-под стола и направился к своей миске. А вот Ладошка не торопился покидать свое убежище. Что там дальше скажут про примус?

– Чем тебе примус не понравился? – удивился Макар. – Нормальное ископаемое. Мы его сегодня совершенно случайно обнаружили на Патриках.

Мама выронила чашку.

– Как?! – побледнела она. – Он уже стоит на прудах? Значит, мы опоздали с пикетом?!

Разговаривать со взрослыми сложнее, чем читать «Алису в Стране Чудес»: неожиданностей и непонятностей больше. Всего-то несколькими фразами перекинулся Макар с родителями, а кажется, будто ответил на триста тридцать три вопроса Свичкиной анкеты. Кто где стоит, кто куда опоздал? По-человечески, конечно, родители разговаривать не умеют. Странно, что при этом они довольно успешно понимают друг друга.

Папа бросился к окну.

– Всякая гадость возводится бешеными темпами! – воскликнул он. – Не успеешь глазом моргнуть, уже примус торчит под окнами! Надеюсь, он хотя бы не будет гореть, как Вечный огонь?

Ладошка осторожно выглянул из-под стола и вопросительно уставился на старшего брата. Макару ничего не оставалось делать, как покрутить пальцем у виска. При этом он не совсем понимал, себя имеет в виду или родителей.

– Папа, ты не увидишь примус, он же маленький, – осторожно сказал Ладошка. – И с чего ты взял, что он на улице?

Пришла папина очередь удивляться.

– Десятиметровая махина – это маленький? – возмутился он. – Это же высота четырехэтажного дома! Да на этот примус одной меди, наверное, пойдет несколько тонн!

Макар понял, что они с родителями говорят о разных вещах.

– Стоп-стоп-стоп! – сказал он. – Вы о каком примусе?

– А вы о каком? Значит, там ничего нет? – с надеждой в дрогнувшем голосе спросила мама. – Ты же сказал, что вы видели на Патриарших прудах примус?

– Видели и забрали, – сказал Макар. – Он сейчас у Ладошки под кроватью стоит.

– О господи! – Мама всплеснула руками. – Мы в сказке находимся, что ли?

Не зря Макар вспоминал «Алису в Стране Чудес». Если разговор так пойдет и дальше, то можно весь вечер объяснять, что каждый из них имел в виду, а до сути так и не дойти.

Ладошка первым понял, как надо внести в разговор ясность. Он сбегал в комнату и притащил начищенный до блеска примус.

– Вот, – сказал он. – Эту лампу я нашел на пруду. На всякий случай тер, тер… Я же не такой взрослый, как вы, еще надеюсь на чудо. Вдруг она волшебная? – добавил он.

Хитрый Ладошка знал, как вызвать у родителей умиление!

Мама рассмеялась:

– Конечно, волшебная! Наверное, пока ты натирал эту лампу Аладдина, то уже представлял всякие чудеса, да? Значит, развивал свое воображение. Это и есть волшебство.

Похоже, Ладошка так не считал, потому что разочарованно вздохнул. Что толку в воображении? Можно мечтать о чем угодно, но воплотиться мечтам в явь лампа так и не помогла.

– Значит, это чудище пока еще не стоит на пруду? – облегченно вздохнул папа, взяв лампу в руки. – Представляете, вот такой примусище высотой с десяток метров взметнется над водой! Да и не взметнется, а просто станет там медным истуканом. Такой вот памятник готовит нам самоуверенный скульптор.

Макар вспомнил Лешку. Вот до чего может довести глупость в понимании искусства! А скульптор, который собирается воздвигнуть памятник в виде примуса, наверное, еще глупее Лешки. Лешка хоть делает безобидные фигурки из проволоки, болтов и всяких подручных железяк. А тот увеличит примус в сто раз – и готово! Нетрудно быть скульптором.

«Надо будет при случае поприкалываться над Лешкой, – подумал Макар. – Сказать, что он отстал от современности. Сейчас, оказывается, вообще, чем глупее, тем лучше. Учись у профессионалов!»

– А зачем надо делать такой некрасивый памятник? – спросил Ладошка.

Папа засмеялся:

– Вот-вот, даже ребенок понимает! И задает самый правильный и естественный вопрос. Надо тебя, Ладошка, с собой завтра на митинг взять. Ты и спросишь у скульптора. Может, ему хоть стыдно станет оттого, что даже дети понимают очевидные вещи!

Ладошка вопросительно посмотрел на Макара – наверное, вспомнил, что Макар с Соней собирались его маскировать перед выходом из дома. А папа об этом не знает…

Но Макар шепнул брату:

– Ладно, с папой можно. Сделаешь умное лицо, спрячешь волосы под шапку, втянешь уши в голову – никто тебя не узнает.

– Как это – втянуть уши? – удивился Ладошка.

– О чем это вы там шепчетесь? – спросила мама. – Какие еще уши?

– Которые отморозить можно, – объяснил Макар. – Шучу я.

Но для шуток можно было выбрать более подходящее время, а сейчас отвлекаться не хотелось. Раз уж папа начал говорить о памятнике, о строительстве на пруду, то надо качать информацию, пока она сама поступает! Задавать лишние вопросы родителям всегда опасно – по заинтересованности Макара мама сразу поймет, что он занят очередным расследованием. А сейчас, когда папа даже не ждет вопросов…

– А где Соня? – спросил папа. – Она же читала роман Булгакова «Мастер и Маргарита», ей интересно будет послушать.

– Она в Интернете, – сказал Макар. – Как раз качает информацию о Патриарших прудах.

– Вот как? – удивился папа. – Что ж, похвально. Самостоятельно, значит, решила все узнать. Молодец. Ну, а вы, не читавшие роман, послушайте. Может, после этого и ты захочешь книгу в руки взять.

Макар обиженно засопел. Ладно Ладошка – маленький еще читать толстые книги. Но его-то самого зачем обвинять в том, что он чего-то не читал? Почитает еще, времени впереди много.

– Только не думайте, что я сейчас буду рассказывать содержание этого романа, – улыбнулся папа. – У меня это все равно не получится. А вот что касается современных событий…

Макар заметил, что Соня пришла и встала в дверях. Наверное, скачала всю информацию из Интернета и сейчас будет сравнивать ее с папиной. Какая окажется полезней?

– Дело в том, – продолжал папа, – что действие этого романа начинается как раз на Патриарших прудах. Дьявол по имени Воланд со своей свитой появился именно здесь. Среди его свиты был кот по кличке Бегемот, в руках которого, то есть в лапах, почему-то часто появлялся вот такой примус. Как все-таки трудно пересказывать содержание! – заметил он. – Да, впрочем, это и не нужно. Роман интересный, сами как-нибудь прочтете.

Макар нетерпеливо заерзал на стуле. Прочтет, прочтет он этот роман! Ближе, папа, к делу!

Мама, улыбаясь, расставляла тарелки – наверное, решила соединить приятное с полезным. Ужин обещал быть разговорчивым. Когда я ем, необязательно глух и нем!

– Наши городские власти, – продолжил папа, – решили установить на Патриарших прудах памятник писателю Булгакову, автору этого романа. Дело хорошее и благородное, но мы с ужасом узнали, что памятник нарушит весь ландшафт прудов, весь их вид! Представляете, это будет огромный, устрашающих размеров примус, рядом с ним какие-то фигуры на воде, ступеньки и фонтаны, а на скамье, почему-то сломанной, будет сидеть сам Булгаков и спокойно смотреть на это безобразие! Просто не памятник, а какой-то паноптикум!

– Не надо произносить столько непонятных слов, – подсказала мама. – И не кипятись.

– Хорошо-хорошо, – согласился папа, покосившись на примус. Наверное, он боялся, что примус прямо сейчас станет увеличиваться в размерах. – Не кипячусь. Все люди, живущие рядом с прудами, возмутились. Как же так, на самом любимом месте в городе без нашего ведома воздвигают несусветную чушь! Вот мы завтра и идем с утра на митинг, чтобы заявить: мы против такого памятника. И мы не верим в честность конкурса, если его победителем оказался автор такого монстра…

«Интересно, – подумал Макар, – если бы Лешке участвовать в этом конкурсе? Какой памятник он предложил бы? Котик и болтик?»

– Вот и все, – улыбнулся папа. – Я даже не думал, что так быстро все расскажу. Наверное, от волнения. Ну и напугали же вы нас своим примусом! Мы с мамой решили, что он уже воздвигнут.

Макар чуть не свалился со стула. От неожиданности, что так быстро закончился папин рассказ. А он-то уши развесил! Решил, что сейчас услышит про все тайны Патриарших прудов…

Положение спасла Соня, вечная спасительница.

– Странное место эти наши пруды… – тихо произнесла она. – Столько всяких историй с ними связано. Тайн, загадок. Не зря, наверное, Булгаков описал именно их.

– Ты, Соня, абсолютно права! – воскликнул папа. – Столько тайн не скрывает, пожалуй, ни одно другое место в Москве.

Макар перестал сползать со стула.

– Конечно, хорошо быть этнографами, – хитро прищурился он. – Ездить по экспедициям, собирать всякие истории и легенды по дальним краям. А того, что происходило когда-то под самыми окнами квартиры, можно и не знать…

– Как это не знать? – возмутился папа. – Ты на что это намекаешь? На то, что я не знаю историю прудов?

– Наверное, знаешь, – сказал Макар. – Но ты посмотри на Ладошкины уши. Прямо шевелятся от нетерпения услышать что-нибудь интересное. Какую-нибудь тайну!

– О, этого добра пруды хранят в себе с избытком, – улыбнулся папа. – Я даже не знаю, с чего начать…

– Не торопись, – успокоил его Макар. – Ужин только начинается.

– Приятного вам аппетита, – усмехнулся папа. – А мне, я вижу, на этом ужине отведена роль рассказчика. Так вот… Мы никогда не сможем представить себе Москву, какой она была лет триста назад. Фильмы, картины, книги – это все-таки плод человеческого воображения. А воображение, согласитесь, не то же самое, что реальность. В реальности же наш город представляет собой многолетнюю копилку, если можно так выразиться, всяких бесполезных вещей. Но природа людей такова, что вместе с ненужными вещами они выбрасывают и ценности. Или роняют их.

– В пруд? – уточнил Ладошка.

– В пруд, конечно, удобнее всего, – подтвердил папа. – Ронять или бросать. Кстати, я сам был свидетелем одного такого броска. Мой друг, в юности поссорившись с девушкой, которая не захотела принять от него подарок, взял да и швырнул его прямо в бурные воды Патриарших прудов. Булькнул этот не состоявшийся подарок да и исчез под слоем ила.

– А что это был за подарок? – заинтересовался Макар. – Кольцо с бриллиантом?

– Нет! – папа засмеялся. – О кольцах с бриллиантами мы тогда только в сказках читали. Это была его собственная работа. Мой друг Веня уже тогда любил делать всякие штуки. Он выбирал какое-нибудь слово – какое-нибудь существительное – и воплощал его в предмете.

– Чего-чего? – переспросил Макар. – Как это можно воплощать существительное в предмете? Я его иногда даже от прилагательного не могу отличить.

– Папа, по-моему, ты чересчур усложняешь, – подсказала Соня. – То, о чем ты говоришь, называется просто скульптурой.

– Нет, – не согласился папа. – Веня не считал свои произведения скульптурами. Мы с ним часами спорили на эту тему. Он считал, что создает новый вид искусства – зримые образы явлений. Страх, плач, крик, смех – это все были названия его работ.

«Наверное, вроде Лешки был этот его Веня, – подумал Макар. – Похожи мы с папой, вот у нас и друзья похожи. Но все-таки надо направить его рассказ на что-нибудь более существенное».

– И что, это единственная тайна, которую содержит пруд? – спросил он. – Неужели за триста лет ничего поинтереснее в нем не накопилось?

– Конечно, накопилось, – пожал плечами папа. – Вам бы только серебро и золото! Но и этого добра наверняка хватает. Вот, например, сто лет назад была нашумевшая история. Один молодой купец в честь именин своей жены устроил грандиозное гуляние, во время которого попросил канатоходца на виду у всего честного народа вручить жене его подарок. Только вручить, конечно, не просто так, а пройдя по натянутому над прудом канату.

– Неужели тоже скульптурку? – Макар уже готов был засмеяться.

– Примус, – хихикнул Ладошка.

– Вам не угодишь! – засмеялся папа. – А вот на этот раз подарком были самые настоящие драгоценности – полная шкатулка. Там уж наверняка были и бриллианты, и жемчуга, и все, чем вы так интересуетесь. На середине пруда подул ветер, канатоходец закачался и, спасая себя от падения, уронил шкатулку в пруд, а сам повис на канате.

– Так что, ее нельзя было достать? – удивился Макар. – Она же, наверное, не сразу в ил засосалась.

– Можно было достать. Но купец оказался настолько самолюбивым, что, желая покрасоваться перед народом, немедленно послал к ювелиру за точно такой же шкатулкой с таким же содержимым. И громогласно объявил, что, пока он жив, запрещает кому бы то ни было искать упавшую шкатулку. Мол, это жертва темным силам, чтобы те не мешали его удаче. Ну, а поскольку жизнь его оказалась долгой, шкатулку засосало, наверное, до самых грунтовых вод.

У Макара азартно сверкнули глаза:

– А канат был протянут прямо посередине пруда? А в каком месте канатоходец зашатался?

Хорошо, что мама не обратила на эти вопросы внимания, потому что который раз уже вздыхала, представляя летящую в воду шкатулку с драгоценностями. А вот если бы она получше прислушалась к Макаровым вопросам, то на Патриаршие пруды он без ее присмотра уже не попал бы!

– Где был протянут канат, история умалчивает, – улыбнулся папа. – Кстати, я заметил, что во всех рассказах о кладах и утерянных драгоценностях недостает какой-нибудь детали. Самой главной, – уточнил он. – А именно местонахождения драгоценной потери.

С этим Макар был согласен. Наверное, жизнь так устроена. Без тайн она была бы неинтересной.

– Но ведь пруды иногда чистили, – сказала Соня. – Значит, все потерянные вещи доставали.

– Чистили, – согласился папа. – Но очень редко. К тому же в прежние времена не было такой мощной техники, как сейчас. Откачивали воду, вычищали водоросли, убирали мусор из верхнего слоя ила. Вместе с этим мусором, конечно же, вытаскивали и что-нибудь ценное. Но что-то я не слышал о том, что нашли, например, эту самую шкатулку. Скорее всего она покоится где-то в нижних слоях грунта. Ведь грунт под любым водоемом имеет способность со временем втягивать в себя, засасывать все предметы. Даже камни, лежащие где-нибудь на обычном поле, врастают в землю. Что уж говорить про маленькие вещицы, которые погрузились в ил!

– А мне кажется, – вздохнул Макар, – разгадка еще и в том, что о потере знают многие, а о находке – только нашедший. Не будет же он кричать на всю улицу от радости. Нашел, спрятал тихонько себе в карман или под полу куртки и бегом подальше от прудов! Кстати, и с кладами происходит то же самое. Много историй о спрятанных, зарытых кладах. А о найденных – маловато информации! Счастливые кладоискатели не очень-то делятся радостью находки.

– Интересная теория сокрытия и нахождения кладов, – улыбнулся папа. – Признаться, я об этом никогда не думал. Может, ты и прав. Но Патриаршие пруды – не остров сокровищ, затерянный где-то в океане. Не безлюдная пустыня, не горы, не лес. Здесь все на виду, и очистные работы всегда велись при большом скоплении зевак. Да и рабочие трудились целыми бригадами – трудно было сохранить любую ценную находку в тайне.

– А я в музее видела многие экспонаты, найденные при строительстве Москвы, – сказала мама. – Там, кстати, были вещи и из наших прудов. Но не те, о которых папа рассказывает.

Музейные экспонаты Макара не интересовали. Он даже не стал спрашивать маму, что именно видела она в музее.

– А что еще лежит на дне? – допытывался он у папы. – Еще какие-нибудь истории ты знаешь?

Папа рассмеялся:

– Может быть, ты хочешь, чтобы я составил список утерянных за несколько столетий вещей? Сейчас попробую. За полноту не ручаюсь, но то, что помню, выложу, как на тарелочку. Дайте только припомнить хорошенько… Кстати, об этом мне Веня и рассказывал – после того, как бросил в пруд свое произведение. И про купца я от него услышал. Так-так-так… Раз уж список, то начнем, пожалуй, с мелочей. Обычай бросать в воду монеты – давний. Значит, за все времена в пруд погрузился, можно сказать, целый клад. И медь, и серебро, и даже золото бросали. По всякому поводу и без повода. Вот бы собрать всю эту россыпь какому-нибудь коллекционеру старинных монет! Еще, как ни странно, бросали бутылки – запечатывали в них послание для потомков или заветное желание, запаивали сургучом, и в воду! Веня рассказывал еще об одной шкатулке. У какого-то князя в доме похозяйничали воры – украли все ценности. Вот князь в сердцах и бросил в пруд пустую шкатулку из-под драгоценностей. Тоже, между прочим, не простую коробочку! Инкрустированную слоновой костью, прямо-таки произведение искусства. Даже непонятно, почему воры на нее не позарились, и жалко, что князь ее выбросил.

– Князь Татарский? – спросил Макар.

– А ты откуда знаешь? – удивился папа. – Да, кажется…

Макар прикусил язык. Надо же ему было так некстати продемонстрировать свою осведомленность! Выручила опять Соня.

– Это я в Интернете вычитала и Макару рассказала, – нашлась она.

– Странно, – сказал папа. – Чего только нет в Сети! Иногда нужной информации не найдешь, а всякой ерунды – полно…

Макар незаметно подмигнул Соне. Мол, спасибо за помощь.

– Так, – пробормотал папа и задумался, напоминая перезагружающийся компьютер. – Что я еще знаю? Золотой крест из одной церкви – вор украл его, но, пойманный, признался, что бросил в пруд. Крест не нашли, только отслужили молебен у пруда. Но об этом кресте больше сведений нет.

– В музее, во всяком случае, я его не видела, – сказала мама.

– Еще… – припоминал папа. – Серебряные коньки. В начале прошлого века на пруду каталась девушка на самых настоящих серебряных коньках. Она уронила их в прорубь и пообещала выбрать из своих многочисленных поклонников того, кто эти коньки достанет. Никто не решился! До сих пор судьба коньков неизвестна. А скорее всего там они, под тем же прожорливым и всеядным слоем ила… Несколько дуэльных пистолетов тоже там. Во всяком случае, две дуэли в девятнадцатом веке закончились таким благополучным образом: никто не был ни убит, ни ранен, а соперники в знак примирения утопили пистолеты в Патриарших прудах.

– В экспонатах музея ни коньки, ни пистолеты не значатся, – улыбнулась мама. – Ну и списочек у тебя! Действительно, ничего не выплыло из мрака неизвестности.

– Как просили, как просили, – довольно усмехнулся папа. – Может быть, достаточно? Если еще что-нибудь припомню, скрывать не стану, обязательно расскажу. Но дайте хоть поужинать бедному экскурсоводу по музею исчезнувших ценностей!

Макар уже и так был доволен. Он даже не ожидал, что пруд настолько… вместителен!

– Пап! – воскликнул он. – Да ты лучше Интернета! И рассказываешь интересней. Твоего списка хватит… на бесконечное расследование.

Зря он так сказал! В мамином взгляде сразу мелькнула тревога и настороженность. А может, это она думала о завтрашнем митинге?

Зато Ладошка с удовольствием поглаживал свой примус. Он был рад, что один из таинственных экспонатов находится у него в руках.

Глава VII Чихающий скульптор

На пикетирование одевались как на праздник. Вообще-то просто мама заставила всех одеваться тщательнее – в смысле, теплее – но выглядело это так, как будто все собираются в театр. Особенно усердствовал Ладошка. Он поменял несколько шапок, завязывал шарф разными способами – то скрывая пол-лица, то накручивая его на голову.

– Что это с тобой? – удивилась мама. – Перебираешь наряды как девочка.

– А он же выступать собирается, – сказал Макар. – Глядишь, скоро Ладошку заметят и пригласят на телевидение. Будет он вести передачу «Дети против взрослых».

– Ой! – воскликнул Ладошка, словно что-то вспомнил.

Он сбегал зачем-то в комнату и догнал Соню с Макаром уже на лестнице.

Нести Нюка мама не доверила никому.

– Так будет выглядеть симпатичнее, – сказала она. – Почти как на картине «Дама с горностаем».

– Вряд ли кому-то придет в голову сравнить тебя с картиной Леонардо да Винчи, – заметил папа. – Ну да ладно, во всяком случае, Нюк у тебя на руках выглядит… весьма экологично.

Выйдя из подъезда и свернув за угол, Веселовы увидели большую толпу.

– Опоздали! – расстроенно произнес Макар. – Все интересное всегда начинается без нас.

– Разве мы развлекаться идем? – удивилась мама. – К тому же выступления еще не начались.

– Народ накапливает энергию возмущения, – хмыкнул папа. – А вот приедет начальство – это возмущение на него и выплеснется.

Родители встретили кого-то из своих знакомых, начался взрослый разговор. Макар тем временем с интересом оглядывался. Никогда еще он не видел на улице в морозный день столько народу. Все разговаривали друг с другом, что-то возбужденно обсуждали. Казалось, что в воздухе повисло волнение, которое передалось и Макару.

Наверное, из-за этого он толкнул Ладошку.

– Если тебя и правда попросят что-нибудь сказать, ты не бойся.

– А я думал, вы просто так про выступление говорили, – удивленно сказал Ладошка. – Все же смеяться будут!

– Сейчас не до смеха, – решительно ответил Макар. – Если понадобится, мы и Нюка к микрофону потащим. Главное, доказать всему миру, что этот примус никому не нужен!

Митинговая обстановка Макару нравилась. Особенно интересно стало, когда действительно начались выступления. Люди подходили к микрофону, стоявшему у ограды пруда, и по очереди что-нибудь говорили. Слов, правда, Макар почти не различал: микрофон фонил, сипел, гудел, люди дули в него, размахивали им, думая, что от этого он начнет лучше работать… Макар понял, что лучше следить за лицами выступавших – на них без всяких слов все было написано.

– Автора на сцену! – крикнул кто-то.

Люди засмеялись, но потом подхватили этот возглас и даже стали скандировать:

– Ав-то-ра! Ав-то-ра!

Так в театре после окончания спектакля вызывают на сцену автора пьесы.

И тут от группы людей, которые, наверное, и были начальством, отделился огромный человек. Он уверенно схватил микрофон, оглушительно дунул в него и грубо произнес:

– Ну, вот он я, автор памятника! Прошу любить и жаловать.

Макар удивился: вежливые люди так себя обычно не представляют. Скульптор продолжал:

– Я не понимаю, в чем проблема-то? Че мерзнем? Сделаем мы вам красиво, не переживайте. Вы не понимаете – внуки ваши поймут. Настоящие произведения искусства должны пройти проверку временем!

«Если Лешка не перевоспитается, точно таким же скульптором вырастет. Противно смотреть», – подумал Макар.

Толпа возмущенно загудела. Скульптор крякнул, откашлялся и сказал:

– Вот вы работаете на работе, так? И я работаю на своей работе. Я ж вам не устраиваю митинги, не подсказываю продавщице, как продать мне кусок мяса получше – покупаю, и все. А чем я отличаюсь от продавщицы? Такая же нужная профессия. Вот и вы не мешайте мне работать. Я, между прочим, высшее учебное заведение кончил, образование имею не хуже вашего! Может, диплом показать, если кто не верит?

– Ужас! – прошептала Соня. – И это говорит художник?!

Соня сама увлекалась живописью и была уверена, что талантливый человек обязательно должен быть чутким и, как она говорила, душевно тонким. А тут такое…

– Ты не переживай, – успокоил ее Макар. – Какой же он художник? Обыкновенный жестянщик, только примусы делает десятиметровые.

– Короче, – пробасил скульптор, – есть вопросы – спрашивайте. Спросите – отвечу, не спросите – нечего зря воздух сотрясать. Выходной день на дворе, кому в баню надо, кому к телевизору.

– Какой высоты будет предполагаемый памятник? – вежливым голосом спросила какая-то старушка.

– Выше мамы, выше папы, достает до потолка. – Скульптор хохотнул и посмотрел в небо. – Все увидят! Художественный образ должен быть зримым и весомым. Смысловым, короче. Не все такие умные, как интеллигенция из ближайших домов. Как вы, короче. Некоторым надо и прямо показать: вот, большое, красивое – все перед вами, любуйтесь.

В толпе послышался смех, раздались возгласы:

– Спасибо, но мы вас об этом не просили!

– Спроси-ка дядю, зачем он каку делает, – скомандовал Макар младшему брату.

Ладошка вздохнул и направился выполнять задание. Он подошел к микрофону и несколько раз подпрыгнул, показывая, что хочет что-то сказать. Люди вокруг засмеялись, заговорили:

– А вот пусть ребенок скажет!

Ладошке в руку сунули микрофон. Наверное, он собирался сказать что-нибудь умное, но от волнения в его ушах остались последние Макаровы слова. И он машинально их озвучил:

– Дядя, а зачем вы каку делаете?

Толпа разом вдохнула морозный воздух, вздрогнула и разразилась таким хохотом, что спугнула нескольких ворон с дальних деревьев. Люди хохотали, сгибаясь пополам, некоторые даже не устояли на месте и заскользили по обледенелому склону строительного котлована, в который превратился пруд.

– Ка… ка… каку! – повторяли кругом. – Как правильно, как верно сказано! Устами младенца глаголет истина!

Скульптор двинулся на Ладошку, угрожающе нахмурившись, и протянул ручищу, чтобы отобрать у него микрофон. Наверное, ему не очень хотелось, чтобы устами младенца была сказана еще какая-нибудь истина!

Ладошка и не сопротивлялся – он протянул скульптору микрофон. Правда, перед этим он на мгновение сунул его себе в карман. Наверное, от волнения. Просто машинально.

– Спектакль устраиваете? – прорычал в микрофон скульптор. – Подсадного ребенка подсунули? Научили его оскорбления говорить? А если я… апчхи! А если вы… апчхи! Мы же никогда не… апчхи!

Тут скульптор принялся чихать без остановки, уже не открывая глаз и прижав к лицу шапку.

– Конечно, если вы апчхи, а мы не апчхи, то нам друг друга не понять! – выкрикнул веселый старичок. – Хотелось бы услышать какие-нибудь более внятные слова.

Но внятных слов скульптор произнести уже не мог. Он махнул рукой и сунул микрофон обратно Ладошке, который еще стоял рядом с ним. Ладошка почему-то быстренько обмакнул микрофон в снег, тщательно вытер его варежкой и даже обдул.

Только теперь Макар все понял. Он подобрался к Ладошке, потащил его в толпу и спросил:

– Тебе кто разрешал в мой стол лазить? А ну-ка, показывай карманы!

Ладошка вздохнул и медленно вывернул карман куртки. При этом он старался касаться его лишь двумя пальцами. На снег посыпался порошок.

– Осторожно! – воскликнул Макар. – Просыпал!

Он машинально чуть было не подставил под порошок ладонь, но вовремя ее отдернул. Не хватало только расчихаться здесь, как этот скульптор! Ведь это был чихальный порошок – самое удачное изобретение Макара. Из молотого перца и всяческих порошкообразных кухонных приправ изготовил он это прекрасное средство. Достаточно было распылить его перед кем-то, или, еще лучше, дать понюхать – и человек чихал без остановки минут пять.

Вообще-то порошок предназначался для разных целей. Можно им отпугнуть, например, собак, которые попытаются напасть или хотя бы взять след. Можно самому выслеживать человека в толпе. Для начала бросить перед тем человеком, за которым собираешься следить, щепотку порошка в воздух, а потом уже спокойненько следовать за ним. Не затеряется он в толпе, не исчезнет незамеченным ни за каким укрытием – громкое чихание обязательно выдаст его местонахождение.

– Хороший порошочек! – похвалил Ладошка, надеясь похвалой заработать себе прощение. – Только у меня тоже в носу щиплет. Наверное, самому досталось…

– Снегом потри переносицу, – посоветовал Макар. После того, что Ладошка устроил со скульптором, ругать его было невозможно. – Только зря ты без разрешения в мой стол полез. Сказал бы мне, я бы помог еще смешнее все устроить. Но вообще-то молодец, начинающий сыщик! Умеешь делать пакости нехорошим людям. Как показала практика, иногда это очень даже необходимо.

– Ты же знаешь, я собак боюсь, – все-таки оправдывался Ладошка. – Думал, здесь собак будет много. А ты мне говорил, что порошок от них спасает.

– Спасает… – проворчал Макар. – Не только от собак. И от глупых скульпторов тоже. Хорошо, что ты микрофон снегом потер. Да и подул на него, я видел. Сейчас нормальные люди выступать будут, надеюсь, микрофон уже безвредный.

Честно признаться, Макар был просто поражен Ладошкиной находчивостью. А может, тот случайно все вытворил? Но как ни объясняй случившееся, благодаря Ладошке митинг вдруг стал совершенно другим. Все люди словно воодушевились, почувствовав свою победу над смешным чихающим скульптором, который уже и не собирался больше выступать. Да он вообще исчез куда-то! Наверное, поехал в баню, о которой упоминал. Прочищать в парилке свой пострадавший нос.

– Чувствую, без твоих изобретений здесь не обошлось, – шепнула подошедшая Соня Макару. – Только зря ты ребенку поручил такое задание.

– Да он сам! – возмутился Макар. – Сам все сотворил.

– Делаешь успехи, – сказала Соня Ладошке таким тоном, по которому нельзя было понять, хвалит она его или делает замечание.

Люди, повеселев, сменяли друг друга у микрофона, высказывая и без того понятные истины. Должен быть проведен повторный конкурс проектов памятника Булгакову – это раз. В этом конкурсе должны участвовать и представители общественности, то есть жильцов окружающих домов – это два. И надо сохранить прежний вид прудов, их красоту – это три.

И мама, и папа тоже выступали. Кстати, как раз папа и подвел итог всем выступлениям, четко высказав эти раз-два-три. И всем все стало понятно. Даже представителям мэрии, которые при папиных словах согласно закивали головами.

Митинг завершался. Люди смеялись, переговаривались, шутливо чихали – наверное, напоминали друг другу смешную ситуацию, в которой оказался виновник этого митинга. Настроение в толпе окончательно стало веселым и даже праздничным. Люди поверили в возможность своей победы и радовались ей.

И вдруг посреди этого веселья к микрофону подошел человек атлетического вида в длинном черном пальто. Он напомнил Макару Супермена из одноименного фильма. Такая же высокая и мощная фигура, мужественное лицо. Только не хватало плаща-накидки и буквы «S» на груди. Казалось, захоти сейчас этот человек – и взлетит над толпой, влекомый неведомой силой…

– Уважаемые сограждане! – громким голосом сказал этот Супермен, отставив микрофон в сторону, словно он взял его лишь для того, чтобы привлечь к себе внимание. И все люди сразу затихли и прислушались. – Я представляю фирму, которая занимается всем этим безобразием, как многие из вас выразились. Говоря человеческим языком, работами по благоустройству пруда. Ну, и строительством памятника, естественно. По поводу памятника я полностью согласен с выступавшими. Поторопились. Надо будет пересмотреть проект. А вот насчет пруда… Не все так просто! Раз мы задействовали столько техники и рабочей силы, раскопали пруд, то уж разрешите продолжить работу. Пруд будет, как прежде и… как новенький. Вот увидите! Но для того, чтобы он не источал запахи застоявшейся воды, надо еще снять достаточно большой слой старого ила. То есть придется еще копать и копать! Вам будет казаться, что мы разрушаем пруд, но это не так. Поверьте мне как специалисту – это просто необходимо!

Макар прислушался к этому голосу и замер. Где же он его слышал? Голос как будто совсем недавно звучал в Макаровых ушах. Только сейчас он был немного незнакомым, потому что звучал доброжелательно и даже ласково. Но тембр, интонации… Макар различал в них знакомую властность и уверенность! Где же, где же он слышал этот голос?

Он переглянулся с Соней и понял, что она тоже удивленно вслушивается. Значит, и сестра узнала голос, значит, они слышали его вместе… В доме с башенкой!

Макара просто пронзила эта догадка. Именно этот голос требовал чего-то от Летчика, угрожал ему и звучал по-бандитски грубо. Теперь же этим голосом говорит интеллигентный и доброжелательный человек. Странно! Но сомнений быть не могло: голос был тот же.

Об этом свидетельствовали и Сонины глаза – и без того большие, теперь они напоминали круглые блюдца, на которых стояли зеленые чашечки.

Но еще больше Макар удивился, когда к Супермену радостно ринулся папа.

– Сеня! Вот не думал, что мы встретимся на баррикадах! – воскликнул он. – Борьба за правое дело сближает людей.

Супермен заулыбался.

– Петя! Сколько лет, сколько зим! – Он распростер руки для объятий. – Однокашник дорогой! Это ж надо, живем в одной Москве, а не виделись уже сто лет! Сколько времени после школы прошло, а встречались-то всего пару раз. Как с Венькой. Так он хоть в Париж уехал.

Тут и папа, и Сеня почему-то нахмурились.

– Да, Веня… – вздохнул папа. – Жаль.

Сеня тоже помолчал немного, а потом воскликнул:

– Слышал я твое выступление. Молодец! Четко, по делу. А как тебе мое? Я тоже считаю, что никаких дурацких примусов здесь не надо. Но пруд должен быть такой, чтобы во всем мире завидовали. А то скоро столько ила накопится, что вообще никакого пруда не останется.

– Конечно, конечно, – согласился папа.

Макар вертел головой, выставляя вперед то одно веснушчатое ухо, то другое. Он напоминал радарную установку, которая контролирует воздушное пространство. Все-таки не верилось, что человек, которому так обрадовался папа, мог так зло разговаривать с Летчиком! Совсем как бандит.

– Ничего не понимаю, – прошептал Макар, вопросительно глядя на Соню.

– Я тоже, – ответила она. – Но это тот самый голос…

Сеня заторопился.

– Что ж, мне пора. – Он развел руками и улыбнулся. – Ну что, Петя, до следующего митинга? А лучше вот что: я тебе черкну на визитке свой, так сказать, пароль. В любое время дня и ночи тебя со мной соединят и ко мне пропустят. Хоть я и не самый большой человек в нашей фирме, но секретари и охрана бдят: оберегают мой покой и безопасность. А мало ли что понадобится – хоть мне, хоть тебе. Ты все-таки представитель общественности… А мне во время этого строительства поддержка нужна. Неизвестно, на какую глубину еще придется зарыться…

Папа тоже протянул свою визитку и улыбнулся:

– Без пароля, просто телефон. У меня в Институте этнографии ни секретарей, ни охраны.

Они пожали друг другу руки, и папа стал глазами искать своих домашних. Не только домашнего животного Нюка, конечно, но и членов семьи. Сделать это было трудно: мама уже затерялась в толпе, и только слышалось, как она расписывает подругам способности хонорика:

– Такой чистенький, умненький! Даже тапочки подает.

Ладошка маленький – среди взрослых его увидеть трудно. А вот Соня и Макар… Почему же папе их не видно? Оказывается, они не сговариваясь юркнули в толпу, не упуская из виду Супермена Сеню. Тем более что никуда улетать он не собирался – шел себе спокойненько к ближайшему перекрестку.

Макар с волнением представлял, что он может увидеть дальше.

И его предположения сбылись… Три тройки сияли на вымытом до блеска номере черного джипа, в который уселся Сеня, папин одноклассник.

Глава VIII Кошки на душе и в черной комнате

На душе у Макара скребли кошки. А попросту говоря, было отвратительное настроение. Про кошек ему сказал Лешка, встретившийся на аллейке у пруда:

– Что, Мак, такой кислый, будто у тебя кошки на душе скребут?

«Взять бы хонорика, – подумал Макар, – прижать к груди. Пусть бы отогнал этих кошек».

Действительно, было такое ощущение, будто внутри у Макара кто-нибудь царапался когтями. Придумал же кто-то первым это выражение про кошек! Довольно точно, между прочим, передающее состояние человека.

– Да так, – отмахнулся Макар. – Замерз, наверное. Как дела?

– Супер! – довольно ответил Лешка. – Вот, пришел за подручным материалом для работы. Не так много в городе мест, где можно его раздобыть. Понимаешь, если б я был скульптором по дереву, я бы в парке каком-нибудь пасся. Или в лес выезжал. А меня металл интересует. Проволока, арматура, болты, втулки всякие. У тебя этого добра здесь навалом!

Макар невесело вздохнул, обводя котлован рукой:

– Угощайся…

– Спасибо! – засмеялся Лешка. – А что это народу как собак? Праздник, что ли?

Макар вкратце рассказал о митинге. И о памятнике, конечно, тоже.

– Ну и загнул этот скульптор! – засмеялся Лешка. – Десятиметровый примус! Клево! Смело, но… все-таки глупо. Разве это современно – один-единственный предмет изображать? Пусть даже в такую величину.

Макар немного обрадовался за Лешку. Значит, не безнадежный он скульптор, если сразу оценил памятник-примус как глупый.

– А ты что бы предложил? – спросил Макар. – Если б тебе заказали придумать памятник?

Лешка думал над «заказом» недолго.

– Я бы импровизировал. Ну, в смысле, доверился бы своему таланту. Попросил бы сгрести огромным бульдозером в одну кучу весь этот строительный металлолом, весь мусор, который накопился на дне пруда… А потом бы из этой кучи выбрал подходящие предметы и соорудил бы та-акую конструкцию! Типа Эйфелевой башни, только не такую строгую по форме. Форму мне бы чутье подсказало. И люди бы поняли, что из всего, что под ногами валяется, можно памятник соорудить.

– Но памятник же писателю! – удивился Макар.

– А, писателю… – разочарованно вздохнул Лешка. – Тогда не знаю. Я думал, памятник пруду – чтоб просто красиво было. А писателю я еще не умею. Но ничего, наверное, сообразил бы. Фотку бы его глянул, пришлось бы книгу его какую-нибудь прочитать.

Лешка действительно задумался. Наверное, прислушивался к своему таланту. Макар вздохнул.

«Да, – подумал он. – Видно, в упадке находится современная скульптура, если все стараются сделать – тяп-ляп и готово. Вон, памятник Пушкину совсем несовременный, вроде простенький, а видно с первого взгляда, что Пушкин думает. И люди, глядя на него, тоже о чем-то задумываются. О чем же можно будет задуматься, глядя на примус или на Лешкину конструкцию? Сколько тонн металлолома на это пошло?»

Но Лешке Макар ничего не сказал. Не хотелось спорить об искусстве. Тем более что увлеченного Лешку переспорить все равно было невозможно. Макар только спросил:

– А ценности со дна пруда ты тоже в свою конструкцию замуровал бы?

– Что? – засмеялся Лешка. – Какие здесь ценности? Канализационный люк да цоколь от лампочки? Ценности знаешь, где находятся? В ювелирных магазинах. А сейчас такое время, что художник сам должен новые ценности создавать. На радость потомкам.

Макар не стал переубеждать друга. И рассказывать не стал – ни о серебряных коньках, ни о шкатулке с драгоценностями, ни о золотом кресте, ни о дуэльных пистолетах.

Во-первых, ни к чему спешить выбалтывать такие тайны, даже другу. После этого неизбежно придется привлечь Лешку к расследованию, а это лишь усложнит дело. Достаточно и такой умной помощницы, как Соня, которая в курсе всего, и ничего ей объяснять не надо – все ловит на лету. Лешка и так все в конце концов узнает, Макар ведь расскажет ему все тайны.

А во-вторых, Макар понял, что Лешка просто зациклился на своих железках и конструкциях. И ничего, кроме этого увлечения, знать не хочет. Может, так и должен развиваться настоящий талант? Не отвлекаясь на посторонние вещи.

Мешать Лешкиному таланту развиваться Макар не хотел.

– Ладно, собирай свой материал для шедевров, – сказал он. – Мне пора родителей домой забирать.

– Хорошо устроился! – хохотнул Лешка. – Родителей домой загоняешь. А мне, наоборот, мать говорит: час погуляй и чтоб дома был, надо книгу почитать. А я ей отвечаю: тебе надо, ты и читай. А то что же это получается – никакой свободы!

Если честно, насчет свободы Макар тоже не мог особенно похвастаться. А про родителей он просто пошутил.

– Только вот не пойму, – задумчиво пробормотал Лешка, – неужели для памятника такая большая площадка нужна? Весь пруд срыли.

– Я же сказал – чистят его, – ответил Макар. – Вода застоялась.

– А! – наконец понял Лешка. – А по мне, лучше бы закатали его под асфальт. Сделали бы роллердром. Памятник – и роллердромчик рядом.

– Дурак ты, Лешка, – не выдержал Макар. – Какой еще асфальт? Это же пруд, ему сотни лет! Права твоя мама – ты книг побольше читай. Развивайся.

Наверное, Лешка обиделся. Махнул рукой и побрел прочь, вглядываясь в котлован. Да и у Макара настроение не улучшилось. Казалось, кошек на душе стало больше. Или прежние активизировались. И стыдно стало за свой совет читать побольше. Макар ведь тоже не особенный книгочей! Но он просто обозлился на Лешку за его роллердром. Что же это такое? Мало того, что профессиональный скульптор глупость предлагает, так и начинающий туда же! Асфальт на месте пруда! Глупее не придумаешь.

Соня, оставившая Макара во время разговора с Лешкой, уже ждала его вместе с Ладошкой.

– Ну что? – вздохнула она. – Сделали мы новое открытие? Ясности оно нам не добавило.

– Какая уж тут ясность, – обреченно махнул рукой Макар. – Как в загадке: найти черную кошку в темной комнате.

– Какую кошку? – спросил Ладошка.

– Действительно, – не поняла Соня. – При чем здесь эта загадка?

Прицепились же к Макару эти кошки! Что с ними делать? Искать, конечно. И не давать портить себе настроение. Разбаловались… Даже невидимые и несуществующие.

И тут он хлопнул себя по лбу, будто в такое холодное время сел туда какой-нибудь комар!

– А ведь он… выдал себя, этот папин одноклассник! – воскликнул Макар.

– Каким это образом? – не поняла Соня. – Ведь это мы сами случайно узнали его голос.

– Я не про голос, – объяснил Макар. – Это, конечно, тоже большая наша удача. Хотя такая неожиданная! Узнать в папином знакомом того типа, который разговаривал в доме с башенкой, не очень приятно. Но вспомним его выступление! О чем он говорил? Ведь не о памятнике… Значит, памятник его не особенно интересует. Примус или еще какая-нибудь конструкция – ему все равно. Копать он хочет, и больше ничего! А если вспомнить его разговор в доме с башенкой, когда он твердил Летчику, как собаке, ищи да ищи…

– Можно выстроить логическую цепочку, – сказала Соня. – Заинтересованное лицо – Сеня. Исполнитель – Петров. Объект – Патриаршие пруды.

Макар усмехнулся.

– Такие таблички на всех стройплощадках висят. Прораб такой-то, ответственный за пожарную безопасность такой-то… Мы тоже можем табличку вывесить: «Похищение века! Объект – Патриаршие пруды. Ответственный за похищение – Сеня…» Как его там? Супермен!

Ладошка захихикал. Он уже вполне понимал взрослый юмор. То есть на уровне Макарова возраста – старше десяти лет. Но тут же Ладошка и нахмурился.

– А вы видели, как он микрофон держал? – спросил он.

– Обыкновенно держал, – пожал плечами Макар. – Да он и вообще в микрофон не говорил, у него голос громкий.

– Ну и что, что громкий? Все для солидности возле рта держали, а он нет, – не унимался Ладошка. – Значит, догадался, что произошло со скульптором. Опытный у вас противник! То есть у нас, – поскорее поправился он.

– Ты со скульпторами тупыми воюй, – сказал Макар. – А серьезных противников нам оставь. Видишь, Сеня не попался на твою удочку.

– Ничего, попадется! – загадочно проговорил Ладошка.

Макар с уважительной опаской посмотрел на брата. С некоторых пор Ладошке удавались такие невероятные вещи, что к его угрозам следовало прислушиваться. Может быть, сейчас где-то в джипе икнул Сеня-Супермен… Никогда ведь неизвестно, откуда придет наказание за грязные делишки!

Макар подошел к маме и сказал:

– Нюк замерз. Вам-то хорошо, вы хоть болтаете без умолку, а он безмолвствует.

– Да, – подхватил папа, – Нюк безмолвствует, а народ-то совсем не безмолвствует. Как мы сегодня отстояли свое право на существование!

Нюк смешно чихнул, словно отдав команду идти домой.

– Папа, а кто этот Сеня? – спросил Макар по дороге. – Ты с ним обнимался, как Ладошка с Нюком.

– А это мой одноклассник, – ответил папа. – В нашем классе была тройка неразлучных друзей – я, Сеня и Веня. Но жизнь вообще-то разлучает людей… Вот, увиделись с Сеней впервые за долгие годы. О Вене я вам уже рассказывал…

Тут папа почему-то нахмурился, и Макар не стал расспрашивать подробности. Люди не зря хмурятся во время разговора – значит, он им не очень приятен. К тому же ясно было, что папа ничего больше не может добавить о Супермене. Разве только… Макар вспомнил визитку. Но не просить же ее у папы! Такие вещи можно только незаметно стянуть. То есть одолжить на некоторое время.

С этой минуты Макар следил за каждым папиным движением. Пришли домой, разделись, умылись, накормили Нюка… Наконец папа достал из тумбочки визитницу и положил туда визитку Супермена.

Ничего плохого нет в том, что Макар полистает визитницу! Он машинально открыл ее на букву «С». Наверное, из-за того, что в голове у него вертелись слова Сеня и Супермен… И не ошибся! Стрелков Семен Семенович, исполнительный директор фирмы «Дордомстрой».

«Дурдомстрой», – конечно, сразу же подумал Макар.

На визитке мелким почерком было написано: «Подателю сего доверять, как мне! С.С.С.»

«Приколист, наверное, в школе был этот Сеня, – подумал Макар. – Небось подписывался «Эс в кубе», не иначе. Интересно, сойду я за «подателя сего»? И чем мне поможет этот кусочек бумажки?»

Но что делать – больше никаких инструментов для слежки у Макара не было. Не пользоваться же бесконечно чихальным порошком!

Глава IX Таран на дне пруда

Похоже, С.С. Стрелков воспользовался своим удачным выступлением на митинге на полную катушку. Даже выходные на стройплощадке были отменены: в воскресенье все механизмы дружно взвыли в восемь часов утра. Ну и, наверное, взвыли в свои подушки жильцы окрестных домов. Утром в воскресенье ведь поспать хочется.

А Макар обрадовался. Что зря время тянуть! В этом он был солидарен с Сеней. И даже, можно сказать, цель у них была одна: поиски, поиски – и находка. Но они отличались в том, что Сеня, наверное, знал, что ищет, а Макар – нет. Неужели серебряные коньки? Но зачем они ему? Нет, скорее шкатулку с драгоценностями, или крест, или пистолеты – мало ли какие интересы у этого Супермена-бизнесмена!

У людей бывают настолько необычные увлечения, что не сразу и поверишь. Например, Светка Перепелкина из их класса рассказывала, что ее дедушка собирает образцы тополиного пуха из разных мест Москвы и разных урожаев. Ужас!

Пока Соня спала, Макар решил воспользоваться ее методом: удлинить логическую цепочку, которую она вчера выстроила. Но не очень у него это получалось. Ему хотелось удлинить цепочку на то звено, которого как раз и недоставало. А недоставало самого главного: предмета, который нашел Летчик.

Макар вздохнул. Размышлять, тем более в одиночестве, у него не очень получалось. Наверное, каждый должен заниматься своим делом: Соня – построением логических цепочек, а он – действиями.

Трудившаяся за окном техника, от гула которой дрожал дом, подсказывала начало и даже направление этих действий. Получалось, что Макар вернулся к тому же, с чего начинал два дня назад, когда ничего еще не знал об этой загадочной истории. Сейчас он точно так же подойдет к краю котлована, точно так же окинет взглядом строительство… Разница лишь в том, что сейчас его голова набита информацией, в которой он сам пока не разобрался.

– Ты что так рано проснулся? – удивилась мама, когда Макар зашел на кухню. – Я еще завтрак не приготовила.

– Пойду посмотрю, что они там на пруду делают, – ответил он. – Расшумелись с утра в воскресенье. Что-то подозрительная спешка! Вдруг этот скульптор обманет всех, несмотря на митинг, и установит свой примус?

Мама покачала головой:

– Нет, теперь это у него не получится. Общественность не допустит. Ты видел вчера, как все люди объединились?

– Объединились! – хмыкнул Макар. – Спят сейчас, как сурки… А бульдозеры и экскаваторы делают свое черное дело.

– Ну почему же черное? – засмеялась мама. – Папин одноклассник ведь сказал, что надо поглубже вырыть котлован, чтобы получше вычистить пруд. Пусть копают – лишь бы побыстрей закончили свою работу. А кстати, раз уж тебе не терпится посмотреть, вот и будешь представителем общественности! Понаблюдай, какие работы ведутся. Ведь примус не иголка, его незаметно не воткнешь в землю. Только не задерживайся. Хоть и воскресенье, но скоро я начну всех будить к завтраку.

– Ладно, я только аппетит нагуляю! – пообещал Макар.

Надо было спешить: проснется Ладошка, тоже попросится на прогулку. А тогда уж до завтрака мама точно их не выпустит. Он быстро умылся, оделся потеплее и вышмыгнул из квартиры.

Ну и грохот стоял на улице! Макар даже удивился: как это может терпеть так называемая общественность? Помитинговали люди, выплеснули свои эмоции, поверили тому, что им пообещали, и сидят спокойненько по домам. Получается, Макару больше всех надо. Ладно, побудет он представителем сонной общественности. Тем более что мама дала ему такое поручение – пусть даже не всерьез.

Для начала он обошел весь пруд, то есть котлован, вокруг. Не спеша. Вдруг и правда намечается подготовка к возведению памятника? Но ничего похожего он не заметил. Пусть люди спят спокойно. Если, конечно, это возможно.

Вся техника трудилась основательно, издавая совсем не воскресный шум. Два бульдозера гребли землю, экскаваторы зачерпывали ее и насыпали в кузовы самосвалов.

«Странно! – подумал Макар. – Такими порциями увозить куда-то землю, которая может содержать в себе ценности? Да тут не только бриллианты и золотые монеты – сундуки можно не разглядеть. И что-то не видно никакой комиссии, которая оценивала бы находки. Соня, конечно, идеалистка: она всегда говорит о том, что должно быть. В реальности же… Вот она, реальность! Гребут, увозят, сваливают где-то. И серебряные коньки или пара дуэльных пистолетов окажутся в каком-нибудь подмосковном овраге. Бедные ценности, незавидна их судьба: могут веками скитаться по помойкам, пока не попадут в случайные руки какого-нибудь счастливчика».

На месте этого Сени Макар сам разгребал бы руками каждый сантиметр земли, прежде чем погрузить ее в самосвал. А этот Супермен настолько уверен в своей всесильности, что поручил такое важное дело одному человеку и ждет, что тот на блюдечке принесет ему драгоценности. До сих пор, по всей видимости, этого не произошло.

И тут Макар вздрогнул. Потому что на противоположном углу котлована, за деревьями, рассмотрел фигуру Шкафа, то есть Слона. Такую фигуру могли бы скрыть разве что джунгли, а не несколько деревьев на Патриарших. Слон, конечно, по уму отличался от своего африканского собрата в худшую сторону: спрятав голову за дерево, он решил, что и вся его туша незаметна.

Не для мебели же находится здесь этот Шкаф! Значит, следит. За чем? За кем?

Макар вздохнул.

«Видно, наши дорожки будут пересекаться или хотя бы идти параллельно до самой развязки этого дела, – подумал он. – Вот только чем оно закончится… А может, он за мной следит?»

Макар пробежал метров сто в одну сторону, сделал зигзаг в другую. Краем глаза он следил за Слоном. Тот остался безучастен к его перемещениям. Значит, внимание его было направлено в другую сторону. И все-таки Макар не зря подумал о пересекающихся или параллельных дорожках! Слон был занят тем же, чем и Макар, и даже опережал его.

Когда Макар разместился так, чтобы видеть его лицо, то сразу понял, что маленькие глазки этого большого человека устремлены в сторону бульдозера. Если бы в несколько раз уменьшить Слона и бульдозер, это было бы похоже на то, как ребенок любуется игрушкой. А в кабине этой «игрушки» сидел Летчик! Наверное, не подозревая, что в такое раннее утро его работой интересуются по меньшей мере два человека.

Тут Макар сообразил, что Сеня не так уж уверен в Летчике. Установил-таки над ним контроль! Слон, получается, здесь вроде рыболова, а Летчик вроде поплавка: найдет Летчик драгоценность, а Слон тут как тут – вытащит добычу.

Странно выглядел этот треугольник! Слон следит за Летчиком, Макар следит за Летчиком и Слоном, за Макаром не следит никто.

Летчик, наверное, тоже думал, что на него никто не смотрит, потому что очень уж лениво он подергивал рычаги бульдозера, никуда не вглядывался и, казалось, просто досматривал свой утренний сон.

Иногда бульдозер останавливался, и тогда Макар замечал, как Слон напрягается в предвкушении находки. Но Летчик только переключал скорость, двигался назад, потом опять вперед… И ездил так, словно управлял не бульдозером, а утюгом.

Но что-то настораживало Макара в поведении Летчика! С таким видом не ищут ценности… В любом случае ведь интересно что-нибудь найти, даже если потом тебе придется с этой ценностью расстаться. А у Летчика азарт поиска совершенно отсутствовал.

Чтобы окончательно в этом убедиться, Макар решил проверить нюх Летчика. Он огляделся вокруг, совсем как Лешка в поисках подручного материала для своих произведений, и увидел обломок металлической решетки, которая раньше окаймляла пруд. Макар улыбнулся.

«Вполне можно представить, что ты золотая, – подумал он, обращаясь к решетке, как к живой. – Сейчас тебя один дядя найдет, а второй дядя за деревом обрадуется!»

Вот это уже было интересное действие! Надо было не попасть в поле зрения сразу двух человек – и Летчика, и следящего за ним Слона. Трудное и захватывающее занятие! Можно было представить себя и кошкой, и мышкой одновременно: и охотишься, и прячешься от охотника.

Макар притаился за экскаватором. Бульдозер проплывал мимо, как танк в каком-нибудь старом фильме про войну. Коротко размахнувшись, Макар бросил перед самым лезвием бульдозерного ножа увесистый металлический обломок. Через две секунды под ножом звякнуло и скрежетнуло, но бульдозер проплыл мимо, не остановившись и даже не дернувшись.

Макар окончательно понял: никакими поисками Летчик не занят, потому что не обратил на этот звук никакого внимания. Что бы это значило? Откуда у него такое равнодушие? Как надоели Макару эти логические цепочки, состоящие из одних только вопросов!

Но тут его размышления прервал прораб. Взмахом руки он остановил бульдозер, которым управлял Летчик, и, перекрикивая гул механизмов, скомандовал:

– Эй, брось пока работать, надо бытовки из котлована убрать! Мешают! Пора их наверх вытащить!

Макар заметил, что второй бульдозерист уже прицепил трос к одной из бытовок и потащил ее наверх по склону котлована. Потом и вторая бытовка последовала за первой. Внизу остался стоять только вагончик Летчика. Тот напряженно следил за этими перемещениями.

– Ну чего ты спишь, не выздоровел еще? – закричал прораб. – Что, Серега и твою бытовку должен двигать?

Испуг и одновременно решимость появились на лице Летчика. Его бульдозер вздрогнул и пополз вверх по склону, оказавшись между бытовкой и другим бульдозером. Но вместо того чтобы повернуть к бытовке, его бульдозер вдруг мгновенно развернулся вокруг своей оси и с размаху столкнулся с другим бульдозером. Удар пришелся так, что гусеницы обоих бульдозеров размотались, как брошенные на пол рулоны туалетной бумаги.

Под крик, брань и возгласы удивления Летчик выпрыгнул из кабины.

– Рычаги перепутал! – он развел руками. – Хотел налево повернуть, а дернул-то совсем в другую сторону! Наверное, и правда еще не выздоровел.

– Не выздоровел, так сиди дома, нечего технику гробить! – закричал прораб. – Знаешь, сколько ремонтная бригада провозится? До вечера! Вот и будем стоять, а у нас в выходные, между прочим, по двойному тарифу работа оплачивается!

– Ну и что мне теперь прикажете делать? – тяжело вздохнул Летчик.

Он хмурился, взмахивал руками и всячески показывал, как ему стыдно. Но когда он отвернулся от прораба, то особенного горя Макар на его лице не заметил. Наоборот, Летчик даже усмехнулся.

«Похоже, он радуется тому, что так удачно совершил таран, – подумал Макар. – Не зря я его Летчиком прозвал. Летчик-истребитель! Но зачем ему, как сказал этот прораб, гробить технику?»

– Да мы уже целые горы земли наворочали, – оправдывался Летчик. – Пусть пока ее грузят экскаваторы… Вот работа и не остановится! А мы с Серегой ремонтникам поможем гусеницы починить.

– Поможете! Куда вы денетесь! – кричал прораб. – Да еще надо уговорить этих ремонтников приехать – выходной у них. Скажут, это вы по воскресеньям работаете, за длинным рублем гоняетесь, а нам не к спеху. Не трубы же в котельной прорвало… Имей в виду, Петров, придется тебе, как танкисту на поле боя, чинить эти гусеницы собственноручно! А бытовку сейчас самосвал оттащит.

– Не оттащит, – уверенно сказал Летчик. – Склон крутой. Самосвал только по утрамбованной колее может проехать, а вагончик от колеи далековато. Да и что за спешка с этим моим вагончиком – завтра его оттащу, куда скажете!

Прораб только махнул рукой и отошел, на ходу тыкая пальцем в мобильник. Наверное, его немного успокоили слова Летчика о том, что работы продолжатся. Действительно, горы земли, которые уже успели нагрести бульдозеры до аварии, были впечатляющими. Экскаваторам и грузовикам хватит работы надолго.

– Ну ты и врезал мне! – сказал второй бульдозерист Летчику. – Как «Запорожец» «мерсу»! Что-то не помню я, чтоб ты когда-нибудь рычаги перепутал! Не выспался, что ли? Знаешь анекдот? Врубается «запор» со старичком за рулем в «шестисотый», выходят оттуда бандиты, говорят: «Ну ты, дед, попал!» А он: «Нет, я целиться только сейчас буду!» – и автомат на них направляет.

– Не смешно, – хмыкнул Летчик. – И вообще, не до смеха сейчас. Возни с этими гусеницами – до вечера. А я, честно говоря, не люблю технику ремонтировать.

– Конечно! – отмахнулся Серега, наверное, недовольный тем, что Летчик не оценил анекдот. – Ты же ас! Только таранить умеешь. А у меня, по-твоему, любимое занятие – гусеницы сшивать?

– Ну не кати ты на меня бочки! – проворчал Летчик. – Сам не рад. И что на меня нашло? Правда ведь впервые такое.

– Ладно, – уже миролюбиво вздохнул Серега. – Доставай-ка инструмент из своей бытовки. Непростое дело – пальцы из траков выбивать. Тяжеленные эти гусеницы! А никто за нас эту работу делать не будет – знаю я Михалыча. Мол, виноваты – сами и копайтесь.

И опять Макар не заметил, чтобы Летчик был сильно расстроен! По его словам выходило, что переживает, а вот по лицу… На его лице, пока он шел к вагончику, блуждала довольная ухмылка!

Макар внимательно проводил его взглядом, осторожно высунувшись из-за своего укрытия. Кстати, засаду надо было покидать: экскаватор работал, покачивался, и в любой момент кто-нибудь мог заметить Макара. С шумом и криками погонят его отсюда, а внимание Летчика в такой интересный момент Макар привлекать к себе не хотел. Но все же, перед тем как шмыгнуть по склону вверх, скрывшись за подъехавшим грузовиком, он успел посмотреть в сторону вагончика.

Поставив ногу на ступеньку, Летчик счищал щепкой грязь с сапога. А сам смотрел… под вагончик! Макару показалось, что он понимает этот быстрый, украдкой, взгляд. Сколько раз он сам прятал что-нибудь в укромном месте – от Ладошки, от Сони или от родителей! Например, мощные петарды, баночку с порохом, газовый баллончик для отпугивания собак – не очень хотелось, чтобы эти вещи были обнаружены. И, проходя мимо своего тайника, Макар никогда не мог удержаться от быстрого взгляда в ту сторону, чтобы убедиться в целости и сохранности спрятанного… Такое, наверное, свойство у человека, который что-то спрятал: обязательно бросить быстрый проверяющий взгляд в сторону своего тайника!

И точно такой взгляд заметил Макар у Летчика. Он вспомнил тот день, когда они с Лешкой возвращались из школы. Летчик тогда откопал что-то у своего бульдозера и шмыгнул к вагончику. Значит, сейчас, быстро взглянув под него, он… проверяет свой тайник?

От этой догадки Макару даже стало жарко. Он опомнился, только когда спрятался за деревьями на аллейке и перевел дыхание. Казалось, недостающее звено логической цепочки было совсем рядом. Под вагончиком. Вот почему Летчик так вяло работал, вот почему даже не обратил внимания на звякнувший кусок железной ограды, который подбросил Макар! Теперь он уже ничего не искал. Потому что предмет, который его интересовал, находится в тайнике под вагончиком! И вот почему он так обеспокоился, когда бытовки стали вытаскивать наверх. Его тайник мог бы обнаружиться! Вот и разгадка нечаянной аварии. Летчик устроил ее, чтобы оставить вагончик на месте… Сообразительный же этот ас – истребитель бульдозеров! Вот только до каких пор он собирается оставлять свой тайник в неприкосновенности?

И зачем существуют на свете все эти завтраки, обеды и ужины? И случаются они в самое неподходящее время. Сейчас Макар пойдет набивать свой живот омлетом и пирожками с чаем – а что здесь произойдет за это время? Может, самое важное и произойдет. И вся слежка насмарку.

Выручил, как ни странно, прораб.

– Петров! – раздался его громкий голос. – Где ты там пропал? Начинайте чинить свои танки! И чтоб к обеду хоть один был на ходу. Экскаваторам работу надо обеспечить. А вагончик – ладно, пусть торчит тут до завтра. А я, как надсмотрщик за строителями египетских пирамид, наблюдать буду за вашим ремонтом. Чтоб не тянули…

«Скорее, как Свичка на уроке, а не как надсмотрщик, – подумал Макар, удивившись, что прораб помнит такие подробности школьной программы. – Ну и правильно. Будет у меня замена на время завтрака! Летчик теперь под неусыпным контролем».

Бульдозеристы, громко повздыхав, чтобы их тяжелые вздохи услышал начальник, принялись за дело. А оно обещало быть нескорым, и это Макара вполне устраивало.

Перед тем как побежать домой, он поискал за противоположными от котлована деревьями фигуру Шкафа, то есть Слона. Большой человек словно испарился.

«Наверное, тоже решил перекусить какими-нибудь бананами, – подумал Макар. – Скушать гроздь-другую килограммов на пять. Тоже, как и я, понял, что в слежке можно сделать перерыв. Бульдозеры-то стоят».

Действительно, нагулял-таки Макар аппетит! От волнения он решил наесться на целый день вперед. Неизвестно, какой фокус придумает этот сообразительный ас-перехватчик! Во всяком случае, день для слежки должен быть многообещающим. Жарким, несмотря на легкий морозец.

Глава X Обратный след

– Активные вы мои! – приговаривала мама, застегивая «молнию» на Ладошкиной куртке. – Никогда бы не подумала, что мои дети будут так активно заниматься общественной работой.

Макар даже икнул – то ли от переедания за завтраком, то ли от странных слов, которыми наградила их мама. Что он, старушка из домоуправления, которая звонит им каждую неделю и напоминает, что в следующем году субботник будет двадцать пятого апреля? Вот это общественность – никому покоя не дает! А Макар наоборот – только подсмотреть все тихонечко, никому не мешая, не нарушая ничей покой.

Хоть завтрак и занял у Макара пять минут, но за это время и Соня, и Ладошка, и даже Нюк поняли, что произошло что-то важное. Они смотрели на Макара во все глаза, ожидая от него разъяснений, но так как их не последовало, вся эта троица увязалась за ним, как будто он был намазан чем-то вкусным. Вот мама и расценила это как общественную активность своих домашних – детей и животного.

– Что случилось? – спросила Соня на лестничной площадке. – На тебе лица нет!

– На ком же, по-твоему, мое лицо? – спросил Макар, уже выскакивая из подъезда. – На Нюке, что ли? Просто оно удивленное, и есть от чего…

Макар торопился и почти бежал, поэтому ему пока было не до объяснений. Он надеялся побыстрее засесть в засаду. А потом уже можно заняться и объяснениями. Так и бежали они, как поезд с расцепившимися вагонами: Макар впереди, за ним Соня, дальше Ладошка, который был доволен, что у него никто не отнимает Нюка. Мордочка хонорика торчала прямо у него под подбородком, поэтому Ладошка жмурился и отворачивался, чтобы не чихнуть. Хоть Нюк и не был чихальным порошком, но от его щекочущих ушек и усов расчихаться было проще простого.

Соня поняла, что Макара лучше не торопить с расспросами. А он, как опытный полководец, располагал свою «армию» в засаде по всем правилам военного искусства: по противоположным сторонам котлована. Правда, одна сторона оставалась ими неохваченной, но там дежурил Слон – значит, эта позиция все-таки была занята.

Соню Макар оставил на ее посту со словами:

– Подробно объяснять некогда! Вон, видишь вагончик? Под ним лежит драгоценность, из-за которой и затеяна вся эта история. Летчик ее припрятал, а теперь хочет потихоньку забрать. Наша задача – проследить за его действиями. Задача ясна?

Наверное, у Макара был такой вид, что Соня даже не стала, по своему обыкновению, уточнять, в чем дело. Наверное, решила, что сама по ходу дела во всем разберется.

Ладошке Макар сказал то же самое, но вдобавок еще пригрозил пальцем и кулаком:

– Главное – никаких самостоятельных действий. Нужны только твои глаза! Ну, и уши, конечно. Только это не значит, что ты их должен из-под шапки высовывать. Отморозишь! И Нюка я у тебя заберу.

– Нет! – взмолился Ладошка. – Только не это! Я по Нюку буду определять, куда мне смотреть – он будет как радарная установка.

– Ладно, – согласился Макар. – Но учти: два самостоятельных шага в сторону будут означать, что мы прекращаем операцию и дружненько ведем тебя домой.

Ладошке даже понравился такой военный тон брата. Он взмахнул рукой, отдавая честь, и попытался щелкнуть каблуками, но поскользнулся и чуть не выронил Нюка.

– Осторожней! – сказал Макар, уже убегая. – Я же тебе говорил: не делай лишних движений.

Как ни странно, Макар не смотрел на Летчика, а ожидал появления Слона, словно соскучился по нему. Вот он, долгожданный! Идет, что-то дожевывая на ходу, опять пристроил за дерево свою маленькую по сравнению с туловищем голову… Как будто собирается кору обгладывать! Чем за деревом торчать, лучше бы пошел да бульдозерную гусеницу подержал – Серега с Летчиком вдвоем ее еле поднимают.

Но Слон явно не собирался не только помогать в ремонте, но и зря торчать на морозе. Убедившись, что ремонтные работы затягиваются, он ухмыльнулся и достал из кармана телефон. Макар пулей бросился по аллее и через несколько секунд оказался за спиной у Слона. За деревом, конечно, которое скрывало его полностью. Слова доносились отчетливо.

– Семен Семеныч, он сломался. Да не Петров! Трактор его сломался. Вот, чинят – гусеница порвалась. Да почему я – она сама порвалась! Семен Семенович, раз такое дело, может, я подремлю часок? В машине. Глаза слипаются… Что? Побегать? Что снегом растереть? А-а-а… Слушаюсь. Да. Слушаю. Есть. Ни в коем случае. Не волнуйтесь, все будет в порядке.

Слон спрятал телефон и вздохнул так тяжело, что стало его жалко.

«Интересно, – подумал Макар, – а слоны впадают в зимнюю спячку? В Африке, конечно, зимы нет, но если слона привезти в Москву да поместить в зоопарк, то почему бы ему не уснуть?»

Всегда во время слежки в голову прилетают самые глупые мысли. Вроде этой – о слонах. Если разобраться, какая Макару разница, кто там спит в зоопарке, а кто нет? Ему даже стыдно стало. Для Сони и Ладошки не нашел ни секунды лишней, чтобы подробнее объяснить ситуацию, а тут вдруг о такой ерунде думает, и времени на это не жалко!

Слон оказался непослушным. Ни бегать, ни растираться снегом он не стал. А позевав, махнул рукой и направился за угол, на ходу потыкав в телефон пальцем. Наверное, поставил себе будильник и все-таки решил поспать в джипе. Сонливость настолько овладела Слоном, что он даже не пытался передвигаться скрытно. Просто шел вперевалку, тупо глядя перед собой на дорожку и поклевывая носом.

Макар быстро огляделся. Соня на месте, Ладошка с Нюком тоже. И Летчик занят ремонтом. Но, взглянув на него, Макар застыл от удивления. И было чему удивиться! Летчик спокойно ухмылялся, провожая взглядом Слона. Значит, он знал о слежке, установленной за ним!

«Надо быть поосторожнее, – подумал Макар. – Действительно, сообразительный этот Летчик. И аварию так ловко устроил, и слежку за собой заметил. А вдруг он и нас уже засек?»

Но через минуту он убедился, что Летчик их не видит. Он лишь изредка поглядывал в сторону прораба. Наверное, решил, что теперь его действия контролирует только начальник. Ну и Серега, конечно, потому что находится рядом.

Но вот прораба куда-то позвали, он ушел, и Летчик сразу что-то сказал напарнику. Слов Макар не расслышал, но понял по жестам, что Летчик собирается отлучиться. Может, какой-нибудь инструмент ему понадобился, и он сейчас за ним сходит. Так и вышло. Потому что Летчик направился… к вагончику.

Вот сейчас все и произойдет! У Макара даже волосы под шапкой зашевелились от волнения. Конечно же, Летчик решил, что лучшего момента ждать нечего. Слон куда-то ушел – слежка прекратилась. Прораб тоже исчез. Кто мешает перепрятать находку? Серега? Вряд ли. Для Сереги Летчик уже что-то придумал, поэтому напарник спокойно продолжает ковыряться с гусеницей, а Летчик так же спокойно приближается к вагончику.

Вот он зашел туда, вышел с ломиком в руках, постоял на ступеньках, огляделся по сторонам. И вдруг ломик упал на землю. Конечно, надо его поднять. Летчик спрыгнул вниз, опустился на четвереньки, чуть ли не ползком стал шарить по земле.

«Неужели таким способом надо искать лом? – удивился Макар. – Это же не иголка…»

Через несколько секунд Летчик поднялся на ноги с ломом в руках. Но почему-то одна рука его была засунута в карман спецовки, будто он поддерживал что-то под полой. И совсем не ломик – ломик был в другой руке.

И тут Макар разгадал хитрый маневр Летчика. Он уронил лом, чтобы иметь возможность пошарить под вагончиком! И пошарил, и достал какой-то предмет, и сейчас держит его под спецовкой. Совсем как в тот день, когда Макар увидел его впервые.

Вернувшись к напарнику, Летчик отдал ему лом и показал на часы, кивнув головой куда-то в сторону ближайшего перекрестка. Мол, вернусь через минуту-другую. Может, ему понадобилось что-то купить. Да и мало ли куда может отлучиться человек? Серега лишь махнул рукой в знак согласия – он был полностью поглощен работой.

Спешил Летчик! Торопился, пока не вернулся прораб. Он взбежал по склону и скрылся между деревьями на противоположной аллейке. И Макар потерял его из виду. Но ведь там Соня! Хорошо, что Макар так хитро устроил слежку – из разных точек. Не скроется Летчик – Соня должна проследить за его передвижениями. А вдруг он откопал свою находку, бросил работу и поспешил домой?

Макар заволновался. Надо бежать туда и помочь Соне в слежке!

Но тут на помощь опять пришел прораб.

– Петров! – разнесся над котлованом его зычный голос.

Даже шум экскаваторов не заглушал его.

Прораб стоял рядом с Серегой, который махал рукой в ту сторону, куда ушел Летчик. А через минуту Летчик и сам показался на краю котлована. Он помахивал пачкой сигарет, объясняя свое недолгое отсутствие. Все у него получалось объяснимо – не придерешься! Макар даже позавидовал такой находчивости.

Руки у Летчика теперь были абсолютно свободны, не считая сигаретной пачки. Ничего он не придерживал под спецовкой. Значит, там уже ничего не было? Куда же он подевал свою находку? Куда перепрятал? Заметила ли это Соня?

Макар ринулся вокруг котлована, прячась за деревьями.

– За мной! – шепнул он на бегу Ладошке, который все так же оставался на своем месте.

Молодец, даже шагу не сделал в сторонку, в точности выполнив приказ Макара.

Соня взволнованно ходила по аллейке взад-вперед, поглядывая по сторонам.

– Ничего не понимаю, – приговаривала она. – Ничего не понимаю! Зачем он сюда приходил? Даже прибегал… Пробежался по дорожке, попрыгал, словно согревался, поприседал. И побежал обратно.

– Где? – воскликнул Макар. – Где это место, на котором он прыгал и приседал?

Соня растерянно оглянулась:

– Здесь… А может быть, там. Я же издалека смотрела и видела только, что он бежал по этой дорожке. Он на всем ее протяжении делал такие странные телодвижения…

– Лучше смотреть надо было, – вздохнул Макар. – Понимаешь, он свою находку перепрятал! Взял ее из-под вагончика, принес сюда и сунул куда-то в снег. И запомнил место, чтобы потом спокойненько забрать. А ты не заметила! Что теперь делать? Опять следить, ждать, пока он сюда придет? Когда это произойдет? Может, весной…

– До весны далеко, – справедливо заметил Ладошка.

– Сам знаю, – отмахнулся Макар. – Тоже мне, сыщики! Просил же вас, внимательней смотрите. За каждым его движением. Получается, перехитрил он нас?

Ладошка вдруг побежал по дорожке. Далеко, чуть ли не до самого котлована.

– Ты что, тоже согреваешься? – спросил Макар, когда Ладошка вернулся. – Смотри, Нюка не урони. Вон, хвост уже болтается.

– А здесь больше никто не проходил? – хитро прищурился Ладошка.

– Никого больше не было, – ответила Соня. – При таком шуме здесь не очень приятно гулять.

– Значит, это его следы! – воскликнул Ладошка. – Грязные следы, потому что он из разрытой земли на снежную тропинку вышел. Следы от сапог и оставлялись. Они сначала появляются, а потом становятся все незаметнее, незаметнее. И исчезают.

– Конечно, исчезают, – хмыкнул Макар. – Не тонна же земли налипла на сапоги. Грязь отпала, вот отпечатки и закончились. А где он повернул обратно, мы и не узнаем. Дорожка-то длинная! Неужели нельзя было заметить? – опять обратился он к Соне. – Запомнила бы дерево, рядом с которым он повернул обратно…

– Я же говорю, что была далеко, – повторила Соня. – И все деревья одинаковые.

Вдруг Ладошка опять побежал к краю котлована. Там он вытащил из-под куртки Нюка, опустил его на дорожку.

– Что ты делаешь? – крикнул Макар и засмеялся: – След, что ли, даешь понюхать?

И тут он увидел, что хонорик действительно принюхался к грязному следу – и вдруг чихнул, отворачивая мордочку. Наверное, следы пахли не очень приятно – каким-нибудь мазутом или соляркой. Чем еще могут пахнуть следы бульдозериста, только что вылезшего из строительного котлована?

Макар сразу же прекратил смеяться и хлопнул себя по лбу:

– А ведь Ладошка более догадливый, чем я! Молодец!

Он подбежал к брату, осторожно взял у него хонорика:

– Тихо, тихо, Нюк, потерпи. Сейчас тебе придется немного почихать. Что делать, другого выхода у нас нет.

– Что ты собираешься делать? – встревоженно спросила Соня. – Зачем ему чихать?

– Нюку не нравится этот запах, – быстро объяснил Макар. – Мы его будем опускать на дорожку и наблюдать за реакцией.

Макар с Нюком на руках медленно пошел по аллее. Там, где следы были заметны, он несколько раз опустил хонорика на землю. Тот смешно отворачивался от неприятного запаха. Наверное, в морозном неподвижном воздухе он долго не исчезал.

– А вот теперь, – приговаривал Макар, – здесь, напротив елочки…

Следов уже нельзя было рассмотреть, но Нюк все же несколько раз чихнул. Сдерживая улыбку, Макар пробормотал:

– Напротив елочки воняет, то есть извините, неприятно пахнет. Во всяком случае, Нюк это чувствует. Летчик здесь еще был…

Метров через десять Макар опять опустил Нюка на дорожку, стараясь направить его мордочку вниз. Нюк продолжал отворачиваться.

– И сюда он дошел, – бормотал Макар. – А вот здесь попробуем, немножко дальше, вот у этого фонарного столба…

Нюк уверенно стал на все четыре лапки и с удивлением понюхал гладкий, притоптанный до скользкости снег. Потом поднял мордочку и втянул в себя воздух.

«Вот это другое дело, – словно говорил его вид, – можно нормально дышать, и чихать я уже не хочу».

– Эврика! Впервые в мировой практике хонориком по кличке Нюк взят обратный след! – воскликнул Макар.

– Что ты кричишь? – не понимала Соня. – Какой обратный след?

– Эх ты! – сказал Макар. – Рассуждать, конечно, ты умеешь, и знаешь много. И вообще, мне кажется, ты умнее всех. Ну, может быть, за исключением папы с мамой. Но вот способностей сыщика у тебя, Соня, нет и в помине. Даже Ладошка догадался, что такое обратный след!

– А что, существует такой термин в сыскном деле? – спросила Соня, нисколько не обидевшись на отсутствие у нее сыщицких способностей.

Наверное, ей было достаточно всех остальных.

– Не существует, так теперь будет существовать! – довольно хмыкнул Макар. – А обратный след – это значит, что Нюк по исчезнувшему запаху обнаружил место, где Летчик повернул обратно.

– Ну тогда так и назови этот след – исчезающий, – предложила Соня. – Обратный – не очень понятно.

– А мне так больше нравится, – не согласился Макар. – Звучит красиво: обратный след. В терминах главное не точность, а звучание! Да и не это главное. Ты даже не дослушала мое объяснение! Вот Нюк шел по следу, то есть я его нес, он нюхал-нюхал, чихал и отворачивался, а запах исчезал и вовсе исчез. Значит, Летчик дальше этого места не пошел. А попрыгал, как ты говоришь, поприседал и повернул обратно! Только он не приседал, а находку свою перепрятывал. Сейчас надо внимательно осмотреть снег вокруг тропинки…

Обычные сугробы! Но вдоль всей тропинки их бесконечное множество, а здесь все-таки небольшой участок, который интересовал Макара. Вот он в него и вглядывался. В каком месте совсем недавно потревожен снег? Окурки, фантики, следы… И вдруг Макар заметил корочку снега, приподнятую и уложенную на место. Неужели нашел?

Для окончательной уверенности он опять воспользовался услугами Нюка и приблизил его к сугробу. Тот вопросительно взглянул на хозяина, будто спрашивая: опять? Опять нюхать этот запах? И чихнул, обиженно потерев лапкой нос. Макар не удержался от смеха:

– Все! Кажется, это последнее чихание. Спасибо, Нюк, и извини, что пришлось тебя помучить.

Нюка взял Ладошка, а Макар стал быстро-быстро разгребать снег. И вдруг рука его наткнулась на твердый предмет.

– Нашел! – уверенно воскликнул он и поправился: – То есть нашли!

Он вытащил свою находку из сугроба и осторожно отряхнул с нее остатки снега.

– Какая необычная вещь… – проговорила Соня.

Макар смотрел на эту вещь, ничего не понимая.

– Это что такое? – прошептал он.

– Наверное, он украл запчасть от бульдозера! – воскликнул Ладошка.

И только Нюк промолчал, стараясь вдыхать воздух со стороны. Чихнуть один раз, может быть, и приятно, но когда этот процесс длится слишком долго, то это вряд ли кому-нибудь понравится!

– Странно, – сказала Соня, – от этой запчасти трудно взгляд оторвать… Удивительные линии – она как будто живая!

Действительно, найденный предмет выглядел странно. Он напоминал бы корягу, если бы был не из металла, а из дерева. При этом казалось, что металл оплавлен. В нем тревожно зияло отверстие, от которого расходились бороздки, напоминающие морщины.

– Нет, это не запчасть, – мрачно сказал Макар. – Я понял, что это такое… Он над нами просто издевается! Когда я ему подбросил кусок железной решетки, он сделал вид, будто ничего не услышал, а сейчас он мне эту шуточку вернул. Ну и хитрюга! Весь мир за нос водит. Ну так пусть эта болванка ему и остается! – Он еще раз взвесил на руке свою неудачную находку и невесело вздохнул: – Я уж думал, сегодня день будет счастливый… А выгляжу полным болваном. С болванкой в руках.

С этими невеселыми словами он опустил болванку в ту же снежную норку, из которой ее и вытащил.

Глава XI Болванка и болван

– А может, она золотая была? – вздохнул Ладошка после долгого молчания, когда ребята шли по аллее вдоль пруда.

Следить больше ни за кем не хотелось, идти домой – тоже, просто так гулять – холодно… В общем, настроение было отвратительное. Вот Ладошка, наверное, и пытался хоть как-то заинтриговать старших брата и сестру.

– Ее надо было хорошенько потереть или распилить, тогда бы мы увидели, из чего она сделана. Я знаю, что многие драгоценные вещи так маскируют: просто красят сверху, и все, – объяснил он.

– Ты примус свой натирай, – сердито посоветовал Макар. – Увидишь, станет он золотым или нет. Да и как ты собираешься разрезать эту болванку – ножиком, как колбасу? Если глупый, то молчи!

Тут ему стало стыдно. Вечно он отыгрывается на младшем брате, а ведь тот только что совершил такое, за что его, наверное, похвалил бы сам Шерлок Холмс. Пустить хонорика по обратному следу не всякий взрослый догадается! Поэтому Макар миролюбиво добавил:

– Ничего, Ладошка, бывает в жизни невезение. Зато мы опыта набираемся. В следующий раз, наверное, Нюк найдет серебряные коньки прямо в пруду, и ни за каким Летчиком следить не понадобится. Да и пара пистолетиков не помешает! На дуэли мы драться не собираемся, а вот на стене пистолетики смотрелись бы очень красиво.

– Честно говоря, – улыбнулась Соня, – я даже рада, что так получилось. Никакого страшного преступления мы не раскрыли, зато осталось время сделать уроки.

Наверное, она хотела подбодрить братьев, но только расстроила их. Нашла чем обрадовать! В такую черную минуту еще и напомнить про уроки – это все равно, что насыпать соль на рану. Тут уж и Макар, и Ладошка молча засопели и не произнесли до дома ни слова. Все-таки переживать неудачи лучше в молчании, чтобы не травить душу лишними разговорами.

– Ну, что наш пруд? – спросила мама, когда ребята пришли домой.

– Хорошеет на глазах, – хмуро ответил Макар. – Только лебедей с утками что-то не видно. Вместо них бульдозеры с самосвалами ползают. Скоро, наверное, до центра земли докопаются.

– А почему вы такие грустные? – встревожилась мама. – Заметили приготовления к возведению примуса?

– Нет, не заметили, – сказала Соня. – А грустные… Знаешь, мама, нашим мальчикам достаточно напомнить про уроки, и у них сразу портится настроение.

Мама засмеялась, а Макар тяжело вздохнул:

– Уроки не волки, в лес не убегут. А на пруду – ничего интересного. Пусть бы уж лучше примус там устанавливали. Мы бы им порошочка распылили – чихали бы неделю.

– Какого еще порошочка? – насторожилась мама.

Макар понял, что ляпнул лишнее. От плохого настроения.

– Это я пошутил, – попытался улыбнуться он. – На стройке всегда пыльно. А где пыльно, там и чихают. Ладно, пойду, и правда, уроки делать. Потом, может, еще раз придется на пруд сходить. Надо же следить за этим примусом!

– А про порошок Макар сказал потому, что я у него спрашивал, каким порошком лучше мою лампу начистить! – подсказал Ладошка.

– Чихальным, – шепнул Макар Ладошке на ухо и улыбнулся.

Все-таки младший брат делает успехи! И сообразительность свою проявляет, и находчивость. Сразу бросился спасать Макара, пусть даже и с помощью небольшого обмана. Придумал же объяснение для слова «порошок», которое так неосторожно высказал Макар!

Ребята зашли в гостиную. Папа сидел перед выключенным телевизором.

– Хорошая передача, – сказал Макар, кивнув на пустой экран.

– Что? – спросил папа. – Какая передача?

Макар понял, что папины мысли витают где-то далеко. Наверное, в воспоминаниях. Однажды папа говорил о том, что чем больше человек живет, тем больше его тянет вспоминать. И заметил при этом грустно:

– Наверное, я старею. Все чаще вспоминаю. Воспоминание безмолвно предо мной свой длинный развивает свиток…

– Ничего ты не стареешь, – сказал ему тогда Макар. – Стареют старички. А ты взрослеешь. И говоришь, как поэт.

– Это не я, это Пушкин так сказал, – улыбнулся папа.

Вот и сейчас, наверное, папа «смотрел» этот самый свиток. Потому что глаза у него были печальные. Правда, в руках он держал даже не фотографии, а самый обыкновенный альбом с репродукциями.

– Что это у тебя? – спросил Макар.

Папа вздохнул:

– Да так… Рассматриваю каталог одной парижской художественной выставки. Это работы моего друга Вени. Он и меня на выставку приглашал, но я не смог поехать. Если б знал, что так случится… Хорошо, что Веня альбом прислал. На память.

Макар догадался:

– А он…

– Веня умер, – сказал папа. – От одной очень быстрой болезни… А вот работы его остались. И, знаешь, они сейчас признаны во всем мире как шедевры. Музеи современного искусства гордятся ими, коллекционеры не жалеют огромных денег на приобретение… Правда, в частных коллекциях их очень мало. Запоздалое признание таланта моего друга, что и говорить.

Ладошка почувствовал, что разговор начался взрослый, поэтому ему остается только слушать, переводя взгляд с папы на Макара и Соню. К тому же Соня вдруг почему-то ахнула и застыла. Ладошка сразу понял: произошло что-то важное. Тут уж надо помалкивать, как Нюк, и ждать, чем все это кончится.

Соня дрожащими руками взяла альбом и принялась его лихорадочно листать. Потом они с папой долго смотрели друг на друга, как будто только что познакомились.

– Что тебя так удивило? – спросил папа.

Но Соня, не отвечая, продолжала листать альбом, как будто смотрела его раньше и не могла найти страницу, на которой остановилась.

– Это работы твоего друга Вени? – наконец спросила она. – Все?

– Мне кажется, не так уж мало, – пожал плечами папа. – А почему ты спрашиваешь так, как будто недовольна количеством? Разве художник обязательно должен создавать много произведений? Он же не булочник, не строитель, которые чем больше испекут и построят, тем лучше. Художнику главное – выразить свои чувства, мысли. Кстати, это можно сделать и в одном-единственном произведении, история знает такие примеры.

– Какие примеры? – заинтересовался Макар.

Он сразу же захотел создать какое-нибудь одно произведение, чтобы родители раз и навсегда отстали от него насчет трудолюбия и развития неизвестных талантов. А что, сделал дело – гуляй смело! Занимайся всякими расследованиями в свое удовольствие.

Папа быстро открыл рот, готовый произнести какое-нибудь имя, но тут же закрыл его. Видно, не так просто было найти пример! Все-таки, наверное, великие люди успевали сотворить самое малое несколько произведений… Макар вздохнул. Понятно было, что одним шедевром ему от родителей не отделаться.

– Да нет, я не об этом, – сказала Соня. – Не о том, что их мало. Мне почему-то кажется, что здесь представлены не все его работы…

– Странно, – улыбнулся папа. – Во-первых, любой художник не дает на одну выставку все свои произведения, а во-вторых, откуда у тебя такая уверенность? Ты же впервые видишь этот альбом!

– Просто удивительно… – задумчиво произнесла Соня. – Сколько я ни пыталась заниматься живописью, а даже красками не могла передать столько движения, столько динамики и эмоций, столько живого чувства… А ведь это скульптуры! Посмотри, каждая из его работ выражает какое-нибудь сильное чувство.

«Опять лекции про искусство! – вздохнул Макар. – Вот интересно: Лешка глупый, Соня умная, а я не понимаю ни одного, ни другую… Не выйдет из меня создателя шедевров – люблю ясность. А творцы эти, видно, вечно мозги пудрят сложностями».

– Наверное, я вам в прошлый раз не очень подробно рассказал про Веню, – ответил папа. – Лучше показать на примерах. Вот – «Порыв». Можно подумать, что это просто кусочек растянутой пружины. Но он напоминает руку, посланную вперед, и при этом кажется, что рука оглядывается, словно не может оторваться от пославшего ее. В этом порыве и сомнение, и устремленность! А вот скульптура «Уныние». Ведь даже человеческую фигуру трудно распознать – а чувство ярче, чем в любом живом существе. Смотрите, как безвольно опустились две хворостинки, изображающие руки, какая линия спины – ведь в ней нет ни радости, ни надежд.

«Точно как я на математике!» – подумал Макар.

Ему стало интересно сличить себя со скульптурой «Уныние» – похоже ли? Он взял альбом и начал его листать.

Макар рассматривал одну фотографию, вторую – и рот его открывался, глаза расширялись, а веснушчатые уши топорщились еще больше, чем обычно. Вид у него был даже не удивленный, а просто офонаревший. Точно как Соня, он начал с бешеной скоростью листать альбом.

– Да что с вами со всеми? – воскликнул папа. – Почему на вас так подействовали Венины работы? Вы меня просто пугаете! Неужели у вас у всех будет такая же реакция на них? На очереди Ладошка. А может, и Нюка проймет?

– Такая реакция бывает, – пробормотал Макар, – от совпадения удивительного с невероятным…

– Какого совпадения? – не понял папа.

– Да, портрета нашей болванки здесь нет, – не отвечая папе, прошептал Макар.

– Да что вы, заболели, что ли? – рассердился папа. – Ладошку пожалейте – вертит головой справа налево и ничего не понимает. И я не больше его!

Макар с Соней переглянулись. Наверное, Соня поняла, что брату не очень приятно признаваться в том, что он держал в руках бессмертный шедевр и спокойно бросил его в снег. И она решила спасти положение.

– Просто Макар хочет сказать, – начала объяснять она, – что эти вещи хоть и похожи на болванки, но на самом деле…

– На самом деле, – удрученно закончил Макар, – это я болван.

Глава XII Зовущая фигурка

Уроки и правда не волки. В лес они не убежали. Даже Соня не притронулась к своим учебникам и тетрадкам, не говоря уже про Ладошку и Макара.

Папа решил, что ребята так разволновались от рассматривания каталога. Ему было приятно, что его дети настолько восприимчивы к искусству. Особенно к такому сложному, как скульптуры его друга Вени. И папа продолжал листать и рассматривать каталог, который теперь действительно напоминал ему свиток воспоминаний. Воспоминаний о молодости, о Вене, который выразил столько сильных чувств в своих скульптурах…

Мама, конечно, удивилась, что дети опять заспешили на прогулку.

– Ничего не понимаю, – обратилась она к Соне как к самой серьезной и обязательной в смысле подготовки домашнего задания. – Ты же собиралась усадить мальчишек за уроки! А сама туда же, опять на пруд. Ну не дает вам покоя этот примус! Ведь решили вчера на митинге, что не будут его устанавливать.

Если бы мама знала, что вовсе не примус беспокоит ребят! А лежащая в снегу болванка, то есть уже совсем не болванка… И Соня, и Макар были абсолютно уверены, что там лежит та самая скульптура, которую когда-то бросил в пруд папин друг Веня. Почему он ее бросил? Действительно ли потому, что обиделся на девушку? Или, может, не очень был доволен своей работой? Но не расспрашивать же папу! Времени на это сейчас уже не было.

И Ладошка не понимал, почему брат с сестрой заторопились на улицу. Но хоть и не понимал, а полностью был с ними согласен. Тем более что они не отказывались взять его с собой, а с ними бегать интересней, чем оставаться дома.

– Может, Нюка на этот раз не брать? – засомневался Макар.

– Ты что? – возмутился Ладошка таким тоном, будто не Нюка, а его самого решили бросить. – Разве вам не нужны помощники?

Под «помощниками» он подразумевал, конечно же, не только Нюка. И Макар махнул рукой в знак согласия, поторапливая Ладошку: быстрей, мол, одевайся.

– Волосы и уши спрячь под шапку, – напомнил он. – Не забыл про маскировку? Не Нюка уши, а свои. Хонорика я сам понесу.

Боясь, что мама начнет уговаривать сначала сделать уроки, а потом пойти гулять, Макар первым выскочил из квартиры.

«Только бы успеть, только бы успеть!» – приговаривал он, сбегая по лестнице.

Он чувствовал, что фигурка, лежащая в снегу, словно зовет его, взывает о помощи. И странно, Соня, выбежавшая на улицу следом, подтвердила это ощущение:

– Помнишь, как выглядела эта скульптура? Это отверстие, напряженные линии вокруг него, и словно ладони приложены по краям… Будто зовет кого-то.

– Нас зовет, кого же еще! – воскликнул Макар. – Обиделась, что мы посмотрели на нее и сунули обратно в снег… Лучше бы я взял ее с собой, а потом бы разбирались, что к чему. Вернуть всегда можно, даже если она и не нам принадлежит.

– Как это вернуть? – удивилась Соня. – Кому? И кому это она принадлежит? Этому Сене, который приказал Петрову найти ее? Наверное, он знает, что Венины скульптуры так ценятся, вот и захотел заполучить одну из них. Думаешь, он ее в музей сдаст? Что-то я сомневаюсь! А ее место в музее, это же очевидно.

Макар только отмахнулся. Конечно, правильно рассуждает Соня, правильно выстраивает свою логическую цепочку. Но сейчас время рассуждений и всяких цепочек кончилось. Макар даже с легкой радостью понимал, что начинается время действий. А это все-таки приятней, чем голову ломать!

Ладошка слушал, не перебивая. Наверное, и так все понимал. А вот Нюк испуганно прятал мордочку под куртку Макара. Наверное, боялся, что его опять ожидает чихание. Не понимал он, зачем выискивать какие-то неприятные запахи, когда вокруг так много чистого морозного воздуха!

– Я… на физкультуре… быстрее всех бегаю! – сообщил Ладошка, вырываясь вперед.

– Я тебе сейчас поводок прицеплю! – пообещал Макар. – Беги, как все люди! На аллею ведь нельзя вылететь, будто мы кипятком ошпаренные… Сейчас осторожность нужна. Хотя и спешка не помешает.

В действиях всегда надо выбирать золотую серединку. А серединка – между двумя крайностями. Надо торопиться, но не спеша…

Какая из этих крайностей сработала лучше, Макар узнал, когда они прибежали. Хоть они и торопились, и все-таки не спешили при этом, оглядываясь осторожно по сторонам, но… опоздали.

На месте тайника в сугробе зияла пустая нора. Снег разворошили совсем недавно, уже не таясь. Фигурки не было.

– Вот и закончилось наше расследование, – тяжело вздохнул Макар. – Интересно получается: все знаем, а делать нечего…

– Папа говорит, что делать всегда есть чего, если не лениться, – вспомнил Ладошка.

– Ну вот и делай! – Макар сердито обвел рукой пространство перед собой. – Делай, делай! С чего ты начнешь?

– Ничего начинать и не надо – надо только продолжать, – как взрослый, ответил Ладошка. – Искать продолжать! Я свой дневник уже десять раз терял. И ничего, всегда он находился.

– Сравнил бесценную скульптуру со своим дневником! – возмутился Макар. – Кому он нужен? Твой дневник отрицательную ценность представляет для человечества.

Пока братья препирались, Соня успела обойти вокруг котлована.

– Еще одна пропажа, – спокойно сказала она. – Петров исчез.

– Можно подумать, что он нам очень дорог! – сердито сказал Макар. – Так мы о нем заботимся – на месте ли он, исчез ли, куда подевался… И никакого толку от нашей заботы! Улизнул, гад.

Макар и Ладошка были так расстроены, что дело пришлось взять в свои руки Соне.

– У нас очень мало информации о том, где может находиться Петров, – сказала она. – Мы знаем только два его адреса: дом и работа. Если на работе его нет, значит, надо искать дома. Сейчас обеденный перерыв, он успеет отнести фигурку домой.

«Вообще-то дураком надо быть, чтобы нести такую вещь домой, – подумал Макар. – А если туда Сеня со своим Слоном нагрянет? Они же всю квартиру перевернут, и Летчик никакую милицию на помощь не позовет!»

Он мог сейчас думать все, что угодно, но вынужден был согласиться с Соней: если Летчика здесь нет, остается только искать его дома. Не ждать же здесь – он наверняка вернется без фигурки.

– К дому с башенкой! – скомандовал Макар.

Впрочем, и без его команды все уже понимали, что предстоит быстрая пешая прогулка по Садовому кольцу.

На широком тротуаре Садовой-Триумфальной улицы возле арки, ведущей во двор дома с башенкой, сновали десятки, а может, и сотни пешеходов. Но внимание ребят привлек только один, который притаился за киоском… Лица его ребята, правда, не видели, но по знакомой фигуре узнали Летчика.

Никогда в жизни Макар не подумал бы, что к своему дому можно приближаться так осторожно, заглядывая во все потайные углы – в щели между киосками, даже за мусорные контейнеры. Спецовка у Летчика впереди топорщилась, и он придерживал рукой выпуклость у себя на груди.

– Слежки боится, – довольно заметил Макар. – А вот и мы!

– Он совсем не нас боится, – заметила Соня. – Он вообще не знает о нашем существовании. Просто он опасается, что Шкаф уже выспался и возобновил слежку. А у Петрова не так много времени до конца обеденного перерыва, он должен успеть спрятать фигурку, и, видимо, кроме своей квартиры, ему спрятать ее негде.

– Что же делать, что же делать? – шептал Макар. – Как у него эту фигурку выманить? Что, квартиру его грабить?

– О чем ты говоришь? – укоризненно сказала Соня. – С нечестными людьми нельзя бороться их методами.

Но тут Летчик перестал осматривать двор и наконец решился войти в свой подъезд.

«Вот и все, – подумал Макар. – Фигурка в квартире…»

Вслед за ним по очереди вздохнули Соня и Ладошка. Даже Нюк засопел у Ладошки за пазухой. Если учесть, что между этими вздохами проходило секунды две-три, то получалось, что все они вздыхали не больше десяти секунд. Макар невольно подсчитал это время… Из подъезда опять выскочил Летчик! С совершенно свободными руками, которыми он радостно размахивал. Никакой выпуклости под его спецовкой не было – значит, и фигурки у него уже не было.

– Ничего себе! – шепнул Макар Соне. – Реактивная скорость у этого Летчика. Вот бы мне за десять секунд обедать!

– За это время он не успел бы пообедать, – спокойно и четко сказала Соня.

– Да я сам знаю! – отмахнулся Макар. – Это у меня юмор такой.

– И даже в квартиру подняться он тоже не успел бы, – продолжила Соня.

– Да ты посмотри, как он побежал! Свободный, как заяц, – сказал Макар. – И никакого груза у него нету.

– Значит, груз остался в подъезде, – еще более спокойно сказала Соня.

Макар чуть не подпрыгнул на месте. Как ему самому не пришла в голову эта простая мысль! Значит, надо искать! Наверное, этот Летчик, как какой-нибудь зверек, перепрятывал ценность все ближе и ближе к свой норке, то есть квартире. Все-таки зря Макар его недооценивал: он не потащил находку в квартиру, догадался, что там ее легко отберут. А так – и не в квартире, и где-то под боком. Вот только где? Не соседям же на хранение он ее отдал! Да за десять секунд ничего толком никаким соседям и не объяснишь.

И тут Макар подумал, что вот он, например, знает подъезд своего старинного дома наизусть – может мысленно представить все повороты, ниши, закоулки. Знает, где дверцы пожарных кранов, где люки, за которыми находятся электрические и телефонные провода. Конечно, и Летчик наверняка знает свой подъезд не хуже. А дом, в котором он живет, тоже старинный, то есть мест для тайника в нем достаточно.

Макар печально улыбнулся и посмотрел на Нюка.

– К сожалению, – сказал он, – нам нужны помощники с чуткими носами.

– Но здесь же уже нет никаких следов! – воскликнул Ладошка.

– Мы усовершенствуем технику обратного следа, – объяснил Макар.

– А это не опасно для Нюкочки? – встревожилась Соня.

– Да что тут опасного! – успокоил сестру Макар. – Просто будем тыкать его носом во все укромные места. Все сыщики так делают, и ничего, живы. Просто Нюку не повезло, что у него нюх такой особенный. Вот и отдувается, то есть отнюхивается за всех нас.

Почти не таясь, ребята вошли в подъезд. Макар потянул носом – трудно будет Нюку ориентироваться в таком букете запахов! Из-за квартирных дверей несло всевозможными кулинарными ароматами. Казалось, в воскресенье люди принялись за приготовление пищи так, будто голодали целый год. Эти запахи смешивались с затхлым, застоявшимся воздухом подъезда, и получалось… Не очень приятно получалось! Вдыхать в себя этот воздух, во всяком случае, не хотелось.

Макар даже пожалел Нюка. Может, они обойдутся и без помощи хонорика? Просто сделают обыск укромных мест на всех лестничных пролетах – вдруг повезет?

Но, похоже, слепое и случайное везение было не для них. Макар заглядывал за трубу мусоропровода на всех лестничных площадках, открывал дверцы, за которыми были пожарные краны с плотными мотками шлангов. Он заглянул даже в картонную коробку, которая стояла на втором этаже… Пусто. Никаких других укромных мест, в которых можно было бы устроить тайник, обнаружить не удалось. Уже поднялись на третий, последний этаж – никакого результата!

– Вот его квартира, – кивнула Соня. – Может, он все-таки отнес скульптуру домой?

– Вряд ли, – помотал головой Макар. – За такое короткое время? Это надо ключом дверь отпереть, в квартире где-нибудь спрятать – не бросил же он ее на пол и сразу же дверь захлопнул? Только на это должно было уйти секунд десять… А Летчик всего-то столько времени и находился в подъезде. Ну, чуть больше – но не больше пятнадцати – двадцати секунд. Максимум! Все-таки он боялся слежки. Боялся, что его могут увидеть выходящим из подъезда, и поэтому так спешил. Просто с космической скоростью все сделал! Значит, он не раздумывал, куда спрятать, а заранее знал место. Где же оно? Нюк, ну что же ты не принюхиваешься?

Он даже по стенам водил мордочкой Нюка, как миноискателем, не говоря уже о том, что «предлагал» хонорику и мусоропровод, и все дверцы, которые только попадались на глаза.

– Не различает Нюк запаха, – вздохнул Макар, когда они опять спустились на первый этаж, обследовав подъезд вторично, уже сверху вниз. – Может, это нам от волнения показалось, что Летчик так мало времени находился в подъезде? Может, он действительно домой успел заскочить? Но в квартиру мы же все равно не проникнем…

– Даже если бы мы и смогли туда проникнуть, то не стали бы этого делать ни в коем случае, – строго сказала Соня. – И потом, не могло же нам показаться всем одинаково? Ну скажи, Ладошка, сколько он здесь был?

– Совсем немножко, – ответил тот. – Я даже десять раз моргнуть не успел.

– А ты считаешь свои моргалки? – хмыкнул Макар. – Интересное занятие!

– Это я так сказал, – обиделся Ладошка. – Чтобы понятней было. Я же не считал эти самые минуты или секунды! Сами спрашивают, а потом придираются к словам…

– Ладно, никто не придирается, – сказал Макар. – Будем считать, что время пребывания установлено точно. Очень короткое время… Но где же, где он спрятал фигурку? Кажется, все осмотрели. И Нюк уже вырывается – задохнется сейчас от этих пирожковых запахов! Может, дать ему немного чистым воздухом подышать?

Макар собрался уже выйти на улицу, чтобы сделать перерыв – ради Нюка, но вспомнил, что на площадке второго этажа видел открытую форточку. Глотнут они с Нюком чистого воздуха и не выходя из подъезда! К тому же, если Летчик так спешил, так опасался слежки Слона, то и ребятам надо проявлять осторожность. Не хотелось лишний раз попадаться на глаза этому громиле. Вдруг он наблюдает за подъездом, хоть и с опозданием?

– Сейчас Нюк подышит и продолжим поиски, – сказал Макар, поднимаясь по лестнице.

– Ты куда? – спросила Соня. Но она все поняла, когда увидела, как Макар высовывает Нюка в форточку. – Осторожно, не урони его!

– Здесь невысоко, – успокоил ее Макар, хотя вовсе не собирался ронять Нюка.

Хонорик забавно морщил носик, вдыхая свежий воздух. Макару тоже захотелось – не поморщиться, конечно, а подышать. Надоели эти подъездные запахи! Не только Нюку надо освежить дыхание.

Макар встал на подоконник и высунул голову в форточку. Хорошо бы уметь уши прижимать, но ничего, и так голова пролезла. А интересно здесь! Прямо напротив – глухая стена соседнего дома. Макар посмотрел вверх, словно со дна глубокого колодца. Потом повернул голову направо – тупик, налево – тоже. Глухое местечко! И звуков с улицы не слышно. Все, подышал, хватит. Да и Нюку надо очередь уступить, и поиски нечего затягивать. В таких важных делах всегда надо спешить.

Макар еще круче повернул голову, чтобы не зацепиться ушами и… чуть не вскрикнул! В стене рядом с окном торчал крюк, а на нем висел целлофановый пакет. Макар быстро втянул голову обратно в форточку и высунул наружу руку. Дотянулся до пакета, пощупал его… Знакомые формы ощупывала рука!

– Нашел! – выдохнул он, втаскивая пакет и протягивая его Соне.

– Как ты… догадался? – прошептала она, осторожно вынимая из пакета фигурку.

Ладошка запрыгал от восторга:

– Это Нюк нашел, да? Он сквозь стены умеет видеть! Это не хонорик, а волшебный колобок – куда надо, туда и ведет. Без всякого обратного следа.

– Тише, – шепнул Макар. – Соседи на шум выйдут!

Он спрыгнул с подоконника, взял у Сони пакет и положил в него пустую бутылку, которая стояла у мусоропровода.

– Это сдача, – усмехнулся он. – Хитрому Летчику от сообразительного Нюка!

Потом опять взобрался на подоконник и повесил пакет с бутылкой на крюк.

– Хороший тайник придумал этот Летчик! – Довольный тем, что они все-таки разгадали эту хитрость, Макар спрыгнул вниз. – Значит, знал, куда спрячет. Заскочил в подъезд, быстренько повесил пакетик – и обратно. Вот повезло нам! Если бы не Нюк, если бы не эти запахи – ни за что бы не нашли! А сейчас… Сейчас надо сматываться побыстрее!

Соня улыбнулась:

– Вот она нас и дозвалась.

Ладошка с испугом оглянулся.

– Кто нас дозвался? – спросил он.

– Фигурка, – объяснила Соня, пристально вглядываясь в скульптуру. – Посмотрите, ведь она как будто зовет кого-то. Никогда бы не подумала, что звук может быть так выражен… Беззвучно. Она просто кричит, и в этой оплавленности ее очертаний, в напряженности морщин, в тревожности рта столько чувства, сколько и в музыке не услышишь!

На этот раз Макар был полностью согласен с короткой лекцией по искусству. Он был бы даже не против, если бы Соня продолжила. Но времени не было.

Соня с Ладошкой поспешили вниз, а Макар стал поаккуратнее пристраивать Нюка у себя за пазухой. После стольких мучений, когда хонорик продегустировал все кулинарные запахи, скопившиеся на лестнице, хотелось устроить его поуютнее. Пусть бы спал по дороге, убаюканный размеренными шагами хозяина. Теперь-то Макар уже не собирался ни догонять кого-нибудь, ни от кого-нибудь убегать.

Он расстегнул куртку, расправил свитер, прижал Нюка к груди, распрямил его хвост… На все эти манипуляции потребовалось время, поэтому он отстал от брата и сестры. И как только Макар подумал, что надо бы предупредить Соню, чтобы, выходя из подъезда, она была поосторожнее, – как понял, что опоздал… Он услышал, как гулко хлопнула входная дверь. И сразу же раздался удивленный голос:

– Эт-то что за сюрпризы? Витек, придержи-ка дверь!

Голос Макар узнал сразу. Он принадлежал Сене…

– А Петров где? – спросил Сеня. – Девочка, ты не бойся! Скажи, зачем он дал тебе эту фигурку?

– Я… не понимаю, о чем вы говорите, – дрогнувшим голосом ответила Соня. – Дайте нам выйти! Пропустите!

Макар рванулся вниз по лестнице.

– Не волнуйся, – совсем не грозным, а даже ласковым тоном сказал Сеня. Услышав этот тон, Макар приостановился. – Я вижу, ты и правда ничего не понимаешь. Мы не бандиты и вовсе не собираемся вас обижать! Понимаешь, девочка, эта фигурка – моя. И я тоже не понимаю, зачем Петров дал ее тебе. Может быть, чтобы ты ее передала мне? Да? Хочешь, давай поднимемся к нему, и он это подтвердит. И вы с мальчиком спокойненько отправитесь к себе домой. Хорошо?

– Не хорошо! – бойко воскликнул Ладошка. – Эта фигурка наша! И нам ее никто не давал. Мы сами ее нашли!

– А ты смелый мальчик, – засмеялся Сеня. – Молодец. Только обманывать нехорошо. Я вижу, что вас научили, как надо говорить. Научили обманывать. А нельзя слушаться взрослых, которые учат обманывать. Я же предлагаю поступить честно: мы сейчас поднимемся к Петрову, и он в вашем присутствии отдаст фигурку мне. Я ведь не хочу, чтобы вы подумали, будто я отнимаю ее у вас. Я не грабитель.

– Петрова дома нет, – растерянно сказала Соня. – И мы никуда не собираемся подниматься. Дайте пройти!

– Чего мы с ними возимся? – прозвучал недовольный голос, принадлежащий Слону.

– Спокойно, Витек, – сказал Сеня. – Детей нельзя обижать. Наверное, они совсем ни при чем, их просто обманули! А они стараются защитить плохого дядю. Вот видишь, девочка, ты знаешь Петрова. Значит, это он вам дал фигурку. Зачем же нас обманывать? Хорошо, не надо никуда подниматься. Идите-ка вы домой, ребятки. А Петрову скажете потом, что фигурку у вас забрал тот, кому она принадлежит по праву.

– Ой! – воскликнула Соня. – Что вы делаете! Отдайте! Это наша…

– Хватит! – рявкнул Слон. – Тебе же предлагали по-хорошему. А ну-ка домой! А то уши надеру!

Макар побежал вниз на помощь Соне с Ладошкой, но увидел в щель между лестничными пролетами, что они быстро выскочили из подъезда. Скульптура осталась в руках у Слона. Не бросаться же на него с кулаками!

– Все-таки испугал ты детишек, – недовольно сказал Сеня. – Нехорошо. Ну да ладно! Давай-ка лучше поднимемся да узнаем, что это за фокус придумал наш следопыт. Не нравится мне это… Дать скульптуру каким-то детям? Ничего не понимаю. И главное, ведь мы вполне могли бы с ними разминуться!

Сеня со Слоном стали подниматься по лестнице. А Макар… Макар тоже метнулся вверх, все выше и выше, пока не достиг последней лестничной площадки. Хорошо, что на ней была спасительная ниша с мусоропроводом!

Глава XIII Хонорик против Слона

Макар притаился за трубой мусоропровода. В ушах у него звучали какие-то странные звуки. Тук-тук, тук-тук… Неужели Сеня со Слоном так монотонно стучатся в квартиру к Летчику? Можно ведь и позвонить! Но вот и приглушенный дверью звонок послышался, а стуки не прекращались. И тут Макар понял, что это стучит его сердце. Он даже испугался, что будет обнаружен по этим звукам, и прижал хонорика к себе сильнее, словно заглушая их пушистым комочком. Нюк недовольно заерзал под курткой.

«Только бы не чихнул», – подумал Макар, приготовившись зажать нос Нюка при первом же появлении признаков чихания.

Что и говорить, незавидная участь у хонорика, если у него хозяин сыщик! То заставляет чихать, то наоборот… А тут еще эти запахи от мусоропровода – мягко говоря, совсем не розами благоухала засада, в которой затаился Макар!

– Не открывает, – проворчал Слон. – Боится.

– Тебя любой испугается, – засмеялся Сеня. – Детишек вон испугал. А надо вежливо, ласково… Культурно. Сколько тебя учу культурному обращению с людьми! Людям надо доверять. Особенно честным. И они тебе обязательно этим же ответят. Честных людей, Витек, только доверием и можно к себе расположить…

«Оказывается, у Слона имя есть, – усмехнулся про себя Макар. – Слон Витек. Таблички только не хватает, чтоб честные люди знали, как обращаться. Тогда уж – Слоник Витек… В две тонны весом!»

– Не хватает только для детишек карамельки в карманах носить, – буркнул Слон. – Интересно, зачем он им вещичку нашу отдал?

– Интересно, но не очень, – сказал Сеня. – Ну, наверное, решил переместить по какому-нибудь новому адресу. Знал ведь, что мы за находкой придем. Но вот не объяснил девчонке, что статуэтку-то прятать надо. А мы и перехватили. Повезло нам, а, Витек? Уплыла бы скульптура, а Петров и не сказал бы, куда. Свою игру решил вести!

– Вот и надо было детишек расспросить подробней, что к чему, – злился Слон. – Узнали бы про эту игру.

– Сам все расскажет, – ответил Сеня. – Увидит статуэтку и расскажет. Главное – у нас она. А детишек нечего зря пугать расспросами. И так, наверное, перепуганы. Один дядя дал фигурку, другие забрали. Надо щадить детские нервы.

– Да у них еще и нету нервов! – воскликнул Слон. – А мои кончаются. Где он, этот тракторист? Я сейчас дверь расшибу!

Послышался длинный-предлинный звонок и грохот в дверь.

– Тихо, тихо! – сказал Сеня. – Шум нам ни к чему. С Петровым успеем разобраться. Пусть дрожит от страха где-нибудь под кроватью. Надо дело делать. Значит, так. Сейчас едем на Сретенку к покупателю. Заждался! Решил уже, наверное, что обманул я его. Признаться, я ему тоже не очень верю… Хоть и говорят, что иностранцы честнее наших, но коллекционеры во всех странах одинаковые: покажи ему экспонат, подходящий для коллекции, он брата родного продаст. Или обманет. Сначала одну цену назначит, а дойдет до дела… Вот я и хочу удостовериться, что цена не изменилась. А может, еще поторгуюсь.

– А что, он ваш брат? – брякнул Слон.

– Тупой ты, Витек, – вздохнул Сеня. – А я иногда об этом забываю. Ну, ладно, ты запоминай только то, что тебя касается. На Сретенке ты меня в машине подождешь. Во избежание недоразумений я один к нему схожу, проверю нашу договоренность – так сказать, готовность инвестора к проплате. А потом жди команды на трубу.

– Так пойдемте сразу вдвоем, – удивился Слон. – Чего осторожничать?

– Да я-то особенно не осторожничаю. Старичок этот, коллекционеришка, просил меня одного приходить. Боится он всяких мордоворотов вроде тебя. Ты на себя в зеркало давно смотрел?

Слон недовольно просопел:

– Какой есть! Ну так что, дверь ломать не будем?

– Не будем, не будем – поехали, – сказал Сеня. – Только я сейчас в цветочный магазин заскочу, видел тут рядом с аркой. Жене его цветы куплю – не барыги же мы какие-нибудь, интеллигентные люди!

Сеня и Слон затопали вниз.

«Вот опять натолкнутся на Соню с Ладошкой! – подумал Макар. – Хоть бы они догадались подальше отбежать! А то Соня еще бросится отнимать фигурку. Она же любит справедливость наводить, а какая уж тут справедливость со слонами!»

И Макар тоже метнулся вниз. Сеня со Слоном уже скрылись в арке, ведущей на улицу, а Соня с Ладошкой вынырнули из-за угла дома.

– Все! – возмущенно воскликнула Соня. – Хватит с меня этих бандитских разборок! Не хватало нам еще пополнить хронику происшествий. Представляю, что было бы с родителями, если бы они увидели, что мы тут вытворяем, да еще вместе с Ладошкой!

– И с бедненьким Нюком, – всхлипнул Ладошка. – Он уже два раза эту фигурку нашел, а они все равно ее отобрали!

– Ах, отобрали?! – сердито воскликнул Макар.

Казалось, ему нужен был только повод, чтобы разозлиться, хотя нельзя сказать, что до этого он был в спокойном расположении духа. Когда он увидел блестящие от слез глаза Ладошки, то просто вскипел негодованием!

– Соня, сейчас ты меня не остановишь, – отчетливым, металлическим голосом сказал он сестре. – А я их просто так не отпущу.

– Ты что, вступишь с ними в схватку? – воскликнула Соня.

– Какая схватка? – отмахнулся Макар. – Я сам не знаю, что буду делать, но от них я не отстану. Хотя вообще-то это и будет схватка – не в физическом смысле, а скорее в умственном. Схватка мозгов! Не волнуйся, драться со Слоном я не собираюсь.

– А нам что делать? – спросила Соня.

– Идите домой, – скомандовал Макар. – Все равно вы уже засветились, больше вам рядом с ними появляться нельзя. А я в любом случае тоже домой вернусь. Не бойтесь. Все!

– А Нюкочка? – жалобно протянул руку Ладошка. – Он тоже с тобой рисковать будет?

– Не рисковать, а помогать, – ответил Макар.

В голове у него уже созревал план, в котором Нюк играл почти что главную роль.

Оставив брата с сестрой во дворе, Макар выбежал на улицу и огляделся в поисках знакомой машины. Возле джипа с тремя тройками прохаживался Слон в ожидании хозяина. Макар бросился к цветочному магазину: ему надо было столкнуться с Сеней совершенно случайно.

Так оно и получилось. Сеня выходил из цветочного магазина, когда Макар с радостным видом бросился ему навстречу.

– Ой, здравствуйте, а я вас узнал! – воскликнул он. – Вы дядя Сеня, папин друг, вы вчера на митинге выступали, я слышал!

– Добрый день, добрый день, – тоном артиста, которому надоели поклонники, ответил Сеня. – Я друг твоего папы? А как твоя фамилия?

– Мы Веселовы! Я Макар Веселов, а это вот Нюк Веселов, – сказал Макар, показывая на хонорика.

Он знал, что несет полную чушь, но понимал, что сейчас можно привлечь внимание Сени только какой-то необычностью – иначе тот просто поздоровается и пройдет мимо.

– Хм! – не удержался от усмешки Сеня. – Не знал я, что у Пети такие родственники!

– Еще какие родственники! – подхватил Макар. – Нюк даже умнее, чем я. Папа говорит, что он, во всяком случае, послушнее. – Макар незаметно приблизил мордочку Нюка к цветку, который держал в руке Сеня, и, увидев, что у хонорика зашевелились усы и сморщился носик, опередил события. – Чихать, Нюк! – скомандовал он.

Команда тотчас была выполнена. Сеня хохотнул.

– Так, может, он у тебя и разговаривать умеет? – с интересом спросил он.

– Учимся понемногу, – кивнул Макар. – Пока он только свое имя умеет говорить.

– Как же его зовут? – еще больше заинтересовался Сеня.

– Как тебя зовут? – спросил Макар и дернул Нюка под курткой за хвост.

Хонорик всегда выражал большинство своих чувств, в том числе и недовольство, нюканьем. Конечно, он нюкнул и на этот раз:

– Нюк!

Тут Сеня уже засмеялся.

– А я дядя Сеня, очень приятно, – сказал он. – Ну, привет папе, а я пошел – спешу.

– Да мы тоже спешим, – торопливо проговорил Макар. – Мы едем на языковые курсы к дрессировщику. Сегодня Нюк должен домашнее задание отвечать.

Сеня широко открыл глаза.

– Таблицу умножения, что ли?

– Да нет, команду, – объяснил Макар. – Команду про птичек. Вот смотрите. Нюк, птички!

Хонорик тут же поднял мордочку и стал быстро-быстро вертеть ею, следя за небом, за деревьями, за троллейбусными проводами. На этот раз Сеня уже не просто засмеялся, а оглушительно захохотал.

– Ну, молодцы! Прямо завидую Пете – наверное, он с вами не скучает.

«Да уж скучать с нами не приходится», – подумал Макар.

– Ну, счастливо, – сказал Сеня. – Топайте к своему дрессировщику, успехов вам.

Макар взглянул на часы и схватился за голову.

– Опоздали! – воскликнул он. – Теперь Нюка с курсов отчислят! Как вы думаете, чем до Сретенки быстрее, бегом или в метро?

– На машине, – усмехнулся Сеня. – Таких циркачей надо возить в открытых лимузинах. Ну, а поскольку лимузина у меня нет… Джип устроит?

– Ну что вы! – стал отнекиваться Макар, чуть не прыгая от того, что его замысел удался так блестяще. – Получается, я вам навязался, используя папино знакомство…

– Ладно-ладно, Веселовы, ничего вы не навязались, мне просто по дороге. Поехали быстрее, а то и вы спешите, и я спешу, а сами стоим, болтаем.

Когда они сели в машину, Слон покосился на Макара с хонориком и буркнул:

– Что, нашел своего брата?

– А вы разве знакомы? – удивился Сеня.

Макар похолодел. Конечно, то, что Слон однажды уже видел его, да еще запомнил хонорика, – это было самое уязвимое место его плана. А вдруг Слон что-то заподозрит?

– Ой! – воскликнул Макар. – А я как-то у вашего водителя спрашивал, не видел ли он Нюка. Он тогда убежал, а мы же здесь близко живем…

– Ну, поехали, поехали, – поторопил Сеня Слона. – Вот, Витек, что получается – животные нас по уму догоняют! Смотри, этот зверек разговаривать умеет. Совсем как ты.

– Да ну! – Слон чуть не выпустил руль. – Ну-ка, пусть кукарекнет!

– Я же сказал – разговаривать, а не кукарекать, – усмехнулся Сеня. – Ты же умеешь разговаривать, почему он не может уметь?

– Тоже – сравнили! – обиженно засопел Слон. – Сажайте его тогда за руль.

Плана дальнейших действий у Макара не было. Теперь он действовал по наитию, по интуиции – короче, по инстинкту, как Нюк. И как Нюк, который оглядывал кожаный салон джипа, Макар тоже любовался всякими блестящими штучками.

Справа от водителя, там, где переключаются передачи, была подставка для телефона. Конечно, в ней находился мобильник Слона. И тут Макар вспомнил разговор Сени и Слона на лестнице. Речь там шла о звонке… Сеня должен был звонком вызвать из машины своего водителя!

– Красивый светофорчик повесили, – ляпнул Макар. – Только высоко очень.

Слон и Сеня взглянули вверх. Этого мгновения Макару хватило, чтобы прикарманить чужую вещь, даже не устыдившись этого. Тем более что это было не воровство – Макар ведь не собирался оставлять себе телефон насовсем, – а просто лишение врага средства связи.

– Сретенка, – сказал Сеня. – Мы приехали. А тебе какой дом нужен?

– Тоже этот, – сказал Макар. – А вы случайно не на тех же языковых курсах обучаетесь? А то дядя Витя какой-то молчаливый.

– Но-но, шутки у тебя! – проворчал Слон. – Я, конечно, юмор понимаю, но не до такой степени.

Сеня довольно улыбался – видно, что настроение у него было хорошее. Конечно же, дело было не в Макаре, а в скульптуре, которую он собирался очень удачно продать.

– Спасибо, – вежливо сказал Макар, выходя из машины. – Извините, мы должны спешить.

– Да уж я тоже! – хмыкнул Сеня. – Все, Веселовы, успешной сдачи экзамена. И передавай привет основателю династии.

Макар для виду вошел вслед за Сеней в подъезд, отстал от него на лестнице, вытер ноги о половичок возле квартиры на первом этаже и через пять минут после того, как лифт с Сеней уехал вверх, вышмыгнул обратно на улицу. Он подошел к джипу, постучал в окно и сказал высунувшемуся Слону:

– Что случилось, почему у вас телефон не отвечает? Меня дядя Сеня послал – сказал, что вы ему должны что-то со мной передать. Сказал, что вы сами знаете, что.

– Как не отвечает? – Слон начал шарить по салону в поисках телефона. – Где ж я трубу посеял? Так что, он меня зовет? Или сам сейчас выйдет?

– Сам он не может, – объяснил Макар. – А вам сказал ни в коем случае не показываться. Он сказал, что вы уже научились людям доверять. И чтобы я показал вам вот этот пароль.

Он вытащил из кармана визитку, которую Сеня дал вчера папе, а Макар присвоил. На время, конечно. Вот она и пригодилась!

– Цирк какой-то! – хмыкнул Слон. – Ничего по-человечески не сделает, вечно с выкрутасами. Скучно Семен Семенычу жить! Людям доверять, пароль… Детектив какой-то устроил.

– Жизнь такая! – хихикнул Макар. – Интересней придумаешь – интересней проживешь.

Слон взял визитку и прочитал:

– «Подателю сего доверять, как мне»… Говорю, детектив!

Он протянул Макару пакет – почти такой же, в каком скульптура висела на гвозде.

«Точно она зовущая, фигурка эта, – подумал Макар. – Сколько раз уже побывала в моих руках и не перестает аукать!»

Спрятав фигурку под курткой рядом с Нюком, Макар вошел в подъезд. Приятно было держать одной рукой живую тяжесть, а другой – ценную! Но теперь предстояло незаметно выбраться из подъезда… Впрочем, догадаться, что сейчас делает Слон, было нетрудно.

Макар тихонько приоткрыл дверь и взглянул на джип. Конечно, Слон возился в салоне. В поисках мобильника он нагнулся куда-то под руль, обшаривая коврики. Воспользовавшись этим, Макар в одно мгновение оказался за углом дома.

Хоть Макар ехал от Сретенки до Патриарших на метро, ему все равно казалось, что он летит на крыльях. И еще казалось, что зовущая скульптура наконец-то успокоилась. Потому что Макар удерживал ее под курткой так же надежно, как и Нюка.

Глава XIV Честная очередь

– Ну что? – встревоженно встретила дома Соня. И тут же воскликнула: – Как тебе это удалось?!

Широко раскрытыми глазами она уставилась на скульптуру. Макар протянул ее сестре, потом достал из-за пазухи Нюка.

– Вот кому надо памятник ставить на Патриарших, – гордо сказал он. – А не примусы дурацкие воздвигать. С помощью Нюка можно любых мошенников обманывать!

– Нюк честный! – возмутился Ладошка. – Он не обманывает. И не надо ему памятник. Он живой.

– Ладно, ладно, честный твой Нюк, – согласился Макар. – Это я обманщик. Но так… немножко. В благородных целях.

И он вкратце рассказал Соне с Ладошкой о своем путешествии в джипе и о роли хонорика в этой операции.

– Вот только как телефон Слону вернуть? – завершил он свой рассказ, вертя в руках мобильник.

– Ты, Макар, совершил невероятное, – с восхищением сказала Соня. – Но что мы родителям скажем? Хорошо, что их нет дома. Ой, это, наверное, плохо! Ведь надо показать папе скульптуру! Надо убедиться, что она действительно Венина.

– Что тут убеждаться? – возмутился Макар. – Мы ее ищем, находим, теряем, воруем, бежим к ней на зов, а ты еще не убедилась, что она настоящая? Да она настоящей всех сокровищ вместе взятых! Я уже боюсь, что она опять от нас улизнет. Не будем ждать папу с мамой – напишем им записку, а сами срочно отнесем фигурку в музей!

– Как в музей? – удивилась Соня. – А что мы скажем – где мы ее взяли? Думаешь, каждый может принести что-нибудь в музей и у него это примут?

– А мы с собой Венин каталог возьмем, – сказал Макар. – Музейщики сразу поймут, что скульптура – тоже его работа.

Ладошка добавил:

– И закричим: «За нами бандиты гонятся! Если не возьмете нашу фигурку, они нас всех перестреляют!»

– Это уже шантаж какой-то, – не согласилась Соня.

– Ну и что, что шантаж? – поддержал брата Макар. – Этих музейщиков не испугать, так они никакую красоту и хранить не будут.

– Странное у тебя представление о служителях искусства, – пожала плечами Соня. – Но в общем-то вы правы. Лучше всего действительно отнести ее в музей. Потому что Сеня знает, что ты – сын его друга и, конечно, бросится разыскивать тебя к папе, то есть…

– Да они здесь будут с минуты на минуту! – воскликнул Макар. – Бежим!

Он быстро схватил лист бумаги и начертал: «Мы в Третяковке». Соня взяла фломастер и вставила в название галереи мягкий знак. Она и в минуту опасности не хотела допустить ошибку. Даже грамматическую.

– А Нюк? – вспомнил Ладошка, стоя на пороге.

– А зачем его брать? – пожал плечами Макар. – Ничего ведь искать уже не надо.

– Значит, вы его используете только как ищейку? – обиделся Ладошка. – А как хвастаться своей победой, так он и не нужен?

Макару стало стыдно.

– Ладно, – сказал он, – пошли, Нюк, пожинать лавры победителя. Они тебе принадлежат по праву.

– Стойте! – сказал охранник, стоявший у входа в Третьяковскую галерею. – Во-первых, бегать здесь нельзя. Во-вторых, животных надо дома оставлять.

– А мы не в музей, – сказала Соня.

– Мы ценность пришли сдавать, – гордо заявил Ладошка. – Где тут у вас принимают скульптуры?

– Что здесь, пункт приема бутылок? – удивился охранник. – Первый раз вижу, чтобы народ валом валил скульптуры сдавать!

– Почему это валом? – обиделся Макар. – Мы первый раз пришли.

– Вы-то первый, – сказал охранник, – а в Инженерном корпусе человек, между прочим, уже час ждет. А вы только прибежали – и пожалуйста, примите скульптуру! Трудное это дело, ценности сдавать.

Макар хотел было сказать насчет бандитов, которые за ними гонятся, но передумал. Поднимет еще тревогу этот охранник, сигнализацию включит… Зачем лишний шум?

– Ну что ж, пойдем в очередь, – сказал он. – Скульптуры сдавать. Я думал, раз мы ее бесплатно сдаем, то без очереди возьмут.

– А тот тоже сказал, что бесплатно, – усмехнулся охранник. – Хоть платно, хоть бесплатно, очередь одна.

Перебежав через скверик к Инженерному корпусу Третьяковки, ребята увидели в холле понуро сидящего человека.

– Вы последний скульптуры сдавать? – спросил Макар.

Человек обернулся – и задать следующий вопрос Макар уже не мог. Потому что онемел от удивления.

Перед ними был… Летчик! Он тоже удивился, но не тому, что увидел ребят, а вопросу.

– Разве здесь очередь? – спросил он. – Сдавать скульптуры? Ничего себе! Я думал, что один такой, а тут даже очередь получается. Ну что ж, как говорится, за мной будете. И часто вы скульптуры сдаете?

Макар с Соней молча помотали головами – речь у них отнялась. Ответил Ладошка:

– Нет, не часто! Первый раз пришли. Такую красивую фигурку принесли! А у вас что?

– Я пока ничего не принес, а пришел узнать правила оформления, – сказал Летчик. – Если б знал, что все так просто…

– Конечно, просто! – заверил его Ладошка. – Главное – найти. Знаете, как это трудно? Мы нашу фигурку нашли, потом потеряли, потом опять нашли, потом у нас ее отняли, потом…

– Не болтай! – перебил его Макар.

Почему-то речь к нему вернулась сразу же, как только понадобилось сделать брату замечание. Ладошка обиженно замолчал.

– Я вот тоже нашел, – вздохнул Летчик. – Но… Надо было сразу сдать, а я… запутался.

– Ничего вы не запутались! – воскликнула Соня. – Вы пришли сюда с такой благородной целью! Вы же хотели все узнать, потом вернуться домой, вытащить из форточки пакет и принести скульптуру сюда, в музей? Вы все правильно решили!

На этот раз уже Летчик потерял дар речи. Он только моргал глазами, уставившись на ребят, а потом испуганно пробормотал:

– Откуда… вы знаете про форточку?

Макар встревожился. Поспешила Соня! Проболталась раньше времени. Хорошо еще, что фигурка пока спрятана у него под курткой. Неизвестно, что сделает Летчик, увидев ее! Может, выхватит, как Слон у Сони, да еще убежит с ней из музея… Мало ли что придет в голову такому нерешительному человеку!

По вестибюлю к ним направлялась тетенька.

– Добрый день, – сказала она. – Я сотрудник отдела современного искусства. Извините, что заставила ждать. Охранник позвонил и сказал, что здесь уже целая очередь! Очередь честных и благородных людей, – улыбнулась она. – И даже детей. Что и говорить, приятно такое видеть. Вы по какому вопросу?

– По важному! – Макар метнулся к ней, вытаскивая из-под куртки скульптуру. – Вот, возьмите скорей и вызовите охрану! А потом будете объяснять все ваши правила. Главное, чтобы фигурка уже была у вас!

Тетенька испуганно приняла из рук Макара скульптуру. А охранник у двери даже без всякого вызова прислушался, подался вперед… Макара это вполне устраивало! Можно считать, скульптура уже в музее. А разбираться… Разбираться можно не спеша.

– Ни-че-го себе!.. – пробормотал Летчик, увидев скульптуру. – Да как же… Откуда… Как она… Я же сам хотел!.. Вот это честная очередь! Ребятки, вы кто? – спросил он наконец.

– Вы что, незнакомы? – удивилась тетенька. – Я ничего не понимаю…

– Мы Веселовы, – спокойно сообщил Ладошка. – Принесли в музей скульптуру. Красивую. Пусть она здесь стоит. Что такого непонятного?

– Соня! Макар! Ладошка! – вдруг услышали ребята. Их имена прозвучали маминым и папиным голосами – родители уже бежали мимо охранника. – Что вы здесь делаете?!

– Я еще больше ничего не понимаю! – воскликнула тетенька. – Может быть, дети принесли сюда эту скульптуру без разрешения родителей?

Папа смотрел на фигурку, не отводя взгляда.

– Но ведь это же… та самая, Венина… – растерянно проговорил он. – Которую он бросил в пруд! Он назвал ее «Зов»!

– Вот видишь, папа, она и дозвалась, – сказал Ладошка. – Мы ее нашли и принесли в музей. Пусть теперь здесь стоит! Ладно?

Папа хлопал глазами, как мальчик, а мама – как девочка. Казалось, не родители пришли за своими детьми, а просто к «честной очереди» добавилось еще два подростка.

И тут Макар заметил еще двух человек, входящих в вестибюль. А вот их он точно в свою компанию взять не согласился бы…

Сеня со своим Слоном остановились рядом с охранником, который с испугом покосился на вошедших. Рядом со Слоном охранник выглядел Моськой – они были как фигурки возле памятника баснописцу Крылову.

«Опоздали!» – злорадно подумал Макар, посмотрев в сторону вошедших.

– А у меня для вас радость! – сказал он Слону.

– Ты еще издеваешься? – сквозь зубы процедил тот. – Сейчас вот надеру уши, несмотря на свидетелей!

– Боюсь до ужаса! – заявил Макар и попросил Ладошку: – Отнеси дяде телефон, а то мне он руку откусит.

– А мне? – испугался Ладошка.

– Он маленьких не ест, у него от них оскомина.

Наверное, Макар переусердствовал: из-за его приколов Слон обозлился настолько, что вряд ли стоило посылать к нему Ладошку.

Но тут Соня взяла телефон, подошла к Слону и сказала:

– Возьмите, пожалуйста, и извините, что нам пришлось так поступить, хорошо?

Слон густо покраснел, как будто намазанный кетчупом, и растерянно сказал:

– Ладно…

«Наверное, нет на свете существа, которое Соня не смогла бы загипнотизировать своей красотой! Надо было ее раньше к Слону подпустить на расстояние взгляда, и никакого расследования не понадобилось бы. Он бы ей эту скульптуру в первый же день в хоботе принес», – подумал Макар.

Впрочем, он вряд ли согласился бы с таким поворотом событий. Все-таки расследование должно быть продолжительным, иначе какое же это расследование?

Папа наконец-то справился со своим изумлением и обратился к Сене:

– Так это и есть та самая вещь, которую якобы украл у тебя мой сын? И ты считаешь, что она принадлежит тебе?!

– Ну, в общем… – начал было Сеня.

И тут же замолчал – ясно было, что сказать ему нечего.

– Ты же знаешь, что Веня даже никому не дарил свои скульптуры! – воскликнул папа. – Он же всегда считал, что они все должны принадлежать всем!

– Да я сам хотел в музей отнести, но твой сын меня… – промямлил Сеня, но тут натолкнулся на насмешливый взгляд Макара, который словно говорил: «Знаем мы, чего вы хотели, когда к коллекционеру на Сретенку ехали!»

Сеня понял, что лучше эту мысль при Макаре не развивать и пробормотал:

– Ну, раз все так хорошо кончилось… Ладно, мне пора. На пруду еще работы уйма, некогда тут в детские игры играть!

Сеня со Слоном попятились к двери.

– Адрес Третьяковки запомните! – хихикнул Ладошка. – Если что еще в пруду найдете, приносите сюда, у вас без очереди примут!

Вся «честная очередь» засмеялась.

В ответ на этот смех Нюк высунулся у Макара из-под куртки и перебрался на руки к Ладошке. Наверное, испугался, что Макар опять даст ему какое-нибудь сыщицкое поручение. А может, почувствовал, что Ладошка хочет его погладить. Пусть гладит! От запаха его рук и чихнуть приятно.

Эпилог

Любая история, словно картинка-мозаика, состоит из множества частей – из рассказов ее участников.

Макар воспринимал историю с поисками скульптуры по-своему. Соня – немножко по-другому. И Ладошка, конечно, не говоря уже про Нюка. И мама с папой, и Летчик… Когда все они вышли из Третьяковки и отправились домой, то даже длинной пешеходной прогулки едва хватило, чтобы каждому рассказать о своей роли в этой истории.

А вот Сеню со Слоном Макар и слушать бы не стал. И хорошо, что они смылись. Да и что они могли рассказать? Скорее всего Сеня что-нибудь соврал бы. А вранье всегда слушать неприятно.

Захватывающее получилось повествование! Даже, наверное, писатель Булгаков, памятник которому собираются установить на прудах, заслушался бы. Наверное, ему понравилось бы, что на его любимых Патриарших все еще происходят удивительные истории.

– Странный народ эти художники, – сказал папа, когда повторил свой рассказ о Вене. – Чудесную, казалось бы, скульптуру создал, но почему-то недоволен был! Переживал, расстраивался… Наверное, не полностью совпадало воплощение с замыслом. А тут еще девушка отказалась принять ее в подарок… Вот и бросил в минуту сомнений фигурку в пруд. Но я думаю, если бы Веня был жив и узнал, что скульптура будет стоять в музее, он все-таки не противился бы этому. Настоящие шедевры, даже если они не очень нравятся их создателю, должны быть на виду. На то они и шедевры. А вот Сеня, надо сказать, не порадовал меня. Узнал, что Венины работы получили всемирное признание, и решил эту утерянную скульптуру найти и присвоить… Воспользовался своим служебным положением!

При упоминании о «служебном положении» Летчик вздохнул:

– Я ведь тоже… воспользовался. Тоже копал, искал… А этот Семен Семенович все торопил, подсказывал, где искать. И Слона приставил за мной следить. Сразу они мне не понравились! Я и решил, если найду, то им не отдам. Лучше уж в музей! Однажды у них даже нервы не выдержали – приехали, рабочим сказали, что меня журналисты какие-то требуют, повезли домой, чуть ли не обыск сделали… Как бандиты какие-нибудь!

– А что будет с остальными вашими находками? – не удержался Макар. – А с червонцем, со шкатулкой князя Татарского?

– И это вы знаете? – удивился Летчик. – Шкатулки и червонца мне не жалко. Пусть остаются у Семена Семеновича, не отнимать же их. А остальные находки… – неуверенно проговорил он. И тут же решительно добавил: – Я их тоже в музей отдам. Есть такой Музей строительства Москвы. Больше я не хочу быть похитителем старинных ценностей!

– Похитителем быть некрасиво, – сказал Ладошка. – А серебряные коньки, а дуэльные пистолеты вы нашли? А крест?

– Нет, коньков я пока не находил, – удивленно ответил Летчик. – Я про них и не знаю. Но работы ведь продолжаются. Что найду, обязательно вам покажу.

Интересный получился разговорчик! Правда, мама охала, как только речь заходила о расследовании, но ведь на то она и мама – слышать спокойно не может этого слова. А как без него обойтись?

А все-таки события на Патриарших, наверное, еще не закончились!

В понедельник Макар с трудом переждал все уроки, а тут еще Свичка классный час затянула… Быстрей бы побежать на пруды и узнать у Летчика, не нашел ли он что-нибудь новенькое! То есть – старенькое.

Во время классного часа Лешка толкнул Макара и шепнул:

– Скучаешь? А я вот смотри, чего слепил! Свичкин портрет.

Из жвачки, скрепок и еще какой-то ерунды Лешка соорудил нечто, что он называл портретом.

– Никакой это не портрет, – отмахнулся Макар. – Ты бы лучше поучился!

– Ты что, сбрендил? – удивился Лешка. – У Свички такие слова перенял? А я что делаю? В школе, между прочим, сижу. Время драгоценное трачу.

– Да я не о том, – улыбнулся Макар. – Я о таланте твоем говорю. Ты, конечно, художник смелый, тяп-ляп – и готово. А сомнения твои где? Переживания?

– Чего? – вытаращился Лешка. – Какие сомнения? Какие переживания? Вот она, Свичка, как живая! – Он указал на свой шедевр. – Как две капли воды. Сейчас махнет скрепкой и по домам нас отпустит.

– Ладно, Лешка, – решил Макар, – как только отпустит, пойдем на пруд, я тебя кое с кем познакомлю. Он тебе много чего расскажет… А потом в Третьяковку сходим.

– Нас же туда уже сто раз водили! – удивился Лешка. – Ничего интересного – старье одно.

– Я тебе такое покажу, что ты потом сам туда сто раз еще побежишь!

В этом Макар был уверен. Потому что ему самому не терпелось опять посмотреть на этот самый «Зов», хотя он и не собирался быть скульптором. Не зря же Веня так назвал свою скульптуру!

Звала, звала она, будто не могла быть одна, без людей. Особенно без тех, которые ее нашли.

Оглавление

Глава I Сюрпризы современного искусства

Глава II Пища для размышлений

Глава III Проверочная прогулка

Глава IV Шкаф и две тумбочки

Глава V Знание – источник грусти и печали

Глава VI Папа лучше интернета

Глава VII Чихающий скульптор

Глава VIII Кошки на душе и в черной комнате

Глава IX Таран на дне пруда

Глава X Обратный след

Глава XI Болванка и болван

Глава XII Зовущая фигурка

Глава XIII Хонорик против Слона

Глава XIV Честная очередь

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg