«Занимательная зоология»

Занимательная зоология (fb2) - Занимательная зоология 3837K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктор Борисович Сабунаев

Виктор Борисович Сабунаев Занимательная зоология

Лучшему другу, любимой жене Сабунаевой Галине Ивановне посвящается.

От автора

Когда я пишу эти строки, передо мной лежат три фотографии: тихая заводь, заросшая камышом, на заднем плане лес, а на переднем — лосиха с лосенком, пьющие воду; на второй — полянка среди низкорослого сосняка и два токующие на ней глухаря; на третьей — заяц, обгладывающий кору с поваленной осинки.

Без этих животных фотографии показались бы серенькими, никчемными.

А теперь зайдем в лес, в котором не слышно голоса ни одной птицы, или пройдем по берегу реки, в которой не всплеснет ни одна рыба. Грустная картина.

В нашей стране охране природы уделяется большое внимание. В. И. Ленин считал охрану природы делом государственной важности. По его указанию в Советском Союзе были организованы первые заповедники. В дальнейшем создавались все новые и новые. Был принят ряд постановлений, регулирующих промысловую и любительскую охоту и рыболовство.

В сентябре 1972 года Верховный Совет СССР принял постановление «О мерах по дальнейшему улучшению охраны природы и рациональному использованию природных ресурсов».

Наконец, в марте 1974 года по приказу министра сельского хозяйства СССР учреждена Красная книга СССР. В нее внесены редкие и находящиеся под угрозой исчезновения животные нашей страны. Красная книга Советского Союза, так же как и международная, имеет красные и белые листы.

На красных помещены животные, уменьшение численности которых вызывает особенное беспокойство. Это звери: тигр, леопард, снежный барс, кулан, зубр, выхухоль… всего 21 вид. И птицы: бородач, краснозобая казарка, улар, кавказский тетерев, белый журавль… всего 26 видов.

На белых листах помещены животные тоже нуждающиеся в усиленной охране, но которым пока не грозит исчезновение.

Однако одно дело — вынести постановление, а другое дело — проследить за его выполнением. У нас пока еще очень мало штатных инспекторов по охране фауны. Постановление может быть выполнено, если этим делом займется весь народ и, конечно, школьники.

Тут огромную помощь могут оказать учителя и особенно преподаватели биологии, прививая детям любовь к природе, любовь к животным.

Кое-какую помощь могут оказать и книги.

Работая над этой книгой, автор в первую очередь ставил своей задачей заинтересовать юных читателей жизнью животных.

В ней рассказывается о том, какие наиболее интересные и удивительные животные населяют нашу планету — Землю — и где они живут; о том, как разумно устроены у них различные органы, какой образ жизни они ведут, как добывают пищу и спасаются от врагов, как общаются между собой.

При этом автор пытался объяснить, почему животные такие как они есть и чем вызваны те или другие их поступки.

Кое-что читатель узнает о новой науке бионике и о том, какие книги полезно и интересно прочесть юному зоологу.

I Карлики и гиганты

Все в мире относительно.

А. Эйнштейн

Обычно самыми маленькими существами считают бактерий. Еще меньше вирусы. На острие швейной иголки их можно поместить, по крайней мере, сто тысяч. Однако до сих пор еще не совсем ясно, можно ли считать вирусы существами. Дело в том, что до поры до времени они ведут себя, как большая органическая молекула, и только попав в совершенно определенные условия, начинают жить. Они размножаются и, как все живое, передают свои свойства по наследству.

Средняя величина бактерий около двух микрон. Это, примерно, в 300 раз меньше, чем точка на странице этой книги. Вирусы же можно увидеть только в самый сильный электронный микроскоп. Например, диаметр вируса, вызывающего грипп, всего 85 миллимикрон.

Большинство простейших одноклеточных животных тоже простым глазом не разглядишь. Нужно, по крайней мере, пятидесятикратное увеличение. Но по сравнению с вирусами это гиганты. Инфузория туфелька в 100 000 раз больше, чем вирус, вызывающий заболевание скота ящуром, в то время как самое крупное млекопитающее — синий кит — длиннее самого маленького — землеройки-малютки — только в 750 раз.

Среди простейших животных встречаются и «исполины». Их можно увидеть невооруженным глазом. Инфузория трубач, очень похожая на музыкальный инструмент — трубу, достигает длины двух миллиметров. Обычно она ведет «сидячий» образ жизни, прикрепляясь к различным водным растениям.

Из многоклеточных животных самые маленькие — коловратки. Средний размер этих микроскопических животных около ОД миллиметра.

Существует много различных видов коловраток. Они распространены по всему земному шару, обитают преимущественно в пресноводных водоемах и часто являются основной частью планктона. Коловратки очищают воду, поедая бактерий и разложившиеся остатки животных и растений, а сами являются хорошим кормом для молоди многих рыб.

Очень мелкие животные встречаются среди кишечнополостных. Многие виды коралловых полипов меньше булавочной головки. Известны и маленькие актинии. Один из европейских видов не превышает трех миллиметров в длину.

Не велика и наша пресноводная гидра. Она редко достигает длины одного сантиметра. Несмотря на крохотные размеры, это свирепый хищник; своими щупальцами, расположенными около рта, она захватывает личинок насекомых и даже новорожденных рыбок.

Самое крупное кишечнополостное животное — медуза цианея. Ее колокол достигает двух метров в диаметре, а длина свешивающихся вниз щупалец превышает 15 метров.

Червей насчитывается 100 000 видов, почти половина из них ведут паразитический образ жизни. Большинство червей-паразитов карлики и не превышают длины 1–2 сантиметра, а некоторых без лупы и не разглядишь. Встречаются и паразиты-гиганты. До 8-10 метров вырастает бычий солитер, а в кишечнике китов был обнаружен червь, достигающий 40 метров в длину.

Обычный размер дождевых червей 8-10 сантиметров, но на жирных почвах — в парниках, огородах — попадаются дождевые черви с красно-бурой головкой и плоским хвостом, толщиною в палец и длиною 15–20 сантиметров. В тропической Америке и в Австралии водятся гигантские виды дождевых червей. Один из видов австралийских червей достигает длины двух метров и толщины трех сантиметров.

Еще длиннее морские черви. Червь линеус, живущий по берегам Атлантического океана, вырастает до 15–20 метров.

Карлики и гиганты встречаются и среди ракообразных. Они делятся на две группы: низших и высших. Низшие ракообразные — дафнии, циклопы — очень малы: от одного миллиметра до одного — двух сантиметров. Наибольший из них жаброногий рачок-щитень, его длина 5–6 сантиметров.

Из высших ракообразных самые мелкие — рачки-бокоплавы. Их длина от пяти миллиметров до двух сантиметров. Особенно много бокоплавов водится в Байкале. Эти рачки — первоклассный корм для большинства рыб.

Высшие ракообразные: креветки, крабы, речные и морские раки — имеют большое промысловое значение. Средняя длина креветок около пяти сантиметров. Крабы бывают крохотные, не больше горошины, и настоящие великаны. Камчатский краб, из которого у нас на Дальнем Востоке готовятся такие вкусные консервы, достигает в поперечнике одного метра, а размах клешней японского краба-гиганта — 2,5, а то и 3 метра.

Очень ценятся как отменный деликатес морские раки — омары, лангусты. Пары клешней омара вполне достаточно, чтобы сытно позавтракать.

Различных размеров бывают пауки, клещи, скорпионы.

Пауки есть совсем маленькие. Их туловище немногим более макового зерна. У большинства пауков туловище с горошину, а у паука-крестовика — с вишню. В тропических странах водятся огромные пауки-птицееды, с размером туловища больше апельсина.

Средняя длина клещей от 0,1 до 1 миллиметра. Это в голодном состоянии, а напившись крови, самки клещей увеличиваются в весе в 200–300 раз. Зато они могут и подолгу голодать. Собачьи клещи выживают, например, без пищи свыше семи лет. Многие виды клещей являются переносчиками опасных человеческих болезней — туляремии, сыпного тифа, энцефалита.

Моллюсков известно свыше 100 000 видов.

Брюхоногие моллюски живут в морях, пресноводных водоемах и на суше. Их можно встретить и на Крайнем Севере — в Гренландии, на Новой Земле — и в Сахаре. Размеры брюхоногих моллюсков от 2–3 миллиметров до 20–25 сантиметров. Самый крупный из морских моллюсков — морской заяц, длина его 25 сантиметров. Почти такой же величины достигает западноафриканская сухопутная улитка — любимое лакомство местного населения.

Широко распространены двустворчатые моллюски. Наибольшее промысловое значение имеют съедобные — устрицы, мидии, морские гребешки. Их средний размер 3–5 сантиметров в поперечнике. В Индийском и Тихом океанах встречаются гигантские двустворчатые моллюски — тридакны. Они достигают полутора метров в диаметре и веса более 200 килограммов.

Головоногие моллюски — осьминоги, кальмары, каракатицы — обычно довольно крупные животные. Но встречаются среди них и карлики. Микротеутис, обитающий в Тихом океане, едва достигает двух сантиметров длины. Зато громадной величины достигают глубоководные кальмары. За последние сто лет на побережье Америки, Европы, Японии было выброшено более 80 гигантов длиной от десяти до пятнадцати метров. Самый крупный кальмар, найденный на побережье Новой Зеландии, имел в длину 18 метров. Лежа на земле, он мог бы дотянуться своими щупальцами до шестого этажа! Ученые предполагают, что в глубинах океана живут еще более крупные головоногие. Судя по рубцам от присосок кальмаров на теле кашалота считают, что они были оставлены чудовищами около 30–40 метров длиной!

По сравнению с позвоночными животными все насекомые лилипуты. Но если сравнивать насекомых между собой, то среди них тоже можно найти и карликов и великанов. Попробуем сравнить вес гусеницы длиной один сантиметр с весом гусеницы длиной десять сантиметров — и мы увидим, что большая гусеница в тысячу раз тяжелее маленькой. Еще больше разница в весе, скажем, между блохой и жуком-геркулесом.

В настоящее время известно более 1 000 000 различных насекомых, и многие из них измеряются миллиметрами или даже долями миллиметров. Поэтому писать о насекомых-лилипутах не имеет смысла — только перечень их занял бы не один десяток страниц в этой книге. Кроме того, каждый год открывают много новых видов насекомых, и те, которые сегодня были самыми маленькими, завтра могут уже не оказаться ими.

А вот насекомых-гигантов не так уж много.

Самые крупные жуки — дровосек-титан и геркулес — водятся только в тропических лесах Южной Америки. Они достигают длины 15–18 сантиметров. Жук-геркулес очень красив, основной цвет туловища у него зеленый, а огромные зубчатые рога — блестящие черные.

Из наших жуков самый большой — уссурийский дровосек-гигант, его длина 11 сантиметров. Обитает он в Южном Приморье. Удивительно, что этот жук, несмотря на свои размеры, был открыт только в конце прошлого столетия.

На юге европейской части нашей страны довольно часто встречается жук-олень, названный так за длинные ветвистые рога. По-видимому, рога служат жуку не для защиты, а как турнирное оружие в боях между самцами. Длина жука-оленя вместе с рогами около семи сантиметров.

Крупный жук священный копр, или скарабей. Вот что о нем пишет известный энтомолог П. И. Мариковский: «Внезапное появление жуков весною, их странное поведение издавна привлекали внимание человека. Изображение этого жука часто встречается среди иероглифов древних египтян на надгробных каменных плитах… Жук считался символом мира и солнца. Мира — потому, что трудится с восхода до захода, солнца — по отросткам на голове, похожим на солнечные лучи, а также еще и потому, что у него тридцать суставов на шести ногах, то есть ровно столько, сколько дней в месяце». Обитает этот знаменитый жук в пустынях, где пасется скот, главным образом, по берегам Средиземного, Каспийского и Аральского морей. Интересна биология священного скарабея: скатав из навоза плотный шар диаметром около пяти сантиметров, жук откладывает в него одно яичко и глубоко зарывает шар в землю. Выведшейся личинке вдоволь корма, и к весне она превращается в жука. Поскольку в каждый шар откладывается только одно яичко, то родители беспрестанно катают все новые и новые шары.

Из водных жуков самый крупный — большой водолюб. Он достигает пяти сантиметров. Водолюбы распространены по всему земному шару. Несмотря на большие размеры, водолюб мирный жук и питается водными растениями. Зато другой водяной жук — плавунец — и особенно его личинка, типичные хищники; они нападают на мальков рыб, головастиков, лягушек. Рыбоводы, выращивающие рыбу в прудах, очень недолюбливают плавунцов и ведут с ними постоянную борьбу. Длина плавунцов, обитающих в средней полосе СССР и на Украине, около четырех сантиметров.

Крупнейшие в мире бабочки водятся в Южной Америке. Особенно красивы гигантские морфиды — менелай, телемак, гектор, названные так по именам героев Троянской войны. Размах крыльев у них достигает 18 сантиметров. Еще крупнее скромная по окраске серая агриппина с размахом крыльев до 27 сантиметров. Бабочка эта родственница наших совок и так же, как они, летает только по ночам.

В Советском Союзе тоже есть бабочки-великанши. Более 15 сантиметров размах крыльев у китайского дубового шелкопряда. Из коконов этой красивой светло-рыжей бабочки получают чесучу, очень прочный шелк, применявшийся ранее для изготовления парашютов. Другой ночной гигант, обитающий на юге нашей страны, — большая сатурния. Размах крыльев у нее 12–13 сантиметров. Такой же величины достигает олеандровый бражник, одна из самых красивых бабочек в мире. Родина этой прелестной бабочки Северная Африка, но залетает она и в Европу.

Знаменит бражник «мертвая голова». У нее на бурой спине виден светло-коричневый рисунок, напоминающий череп и две скрещенные кости под ним. «Мертвая голова» живет во многих районах Европы, но нигде не встречается в больших количествах. Размах крыльев у нее около 12 сантиметров.

Из дневных бабочек нашей страны, пожалуй, самая большая — Мааков махаон, названная по имени русского натуралиста Ричарда Маака. О ней М. Н. Пржевальский писал: «В уссурийском крае одной из самых замечательных бабочек надо считать Маакова махаона, величиной с ладонь и превосходного голубого цвета».

Разительна разница между маленькими и большими рыбами. Если на одну чашу огромных весов положить самую крупную рыбу, то для того, чтобы уравновесить весы, пришлось бы на другую положить по крайней мере 10 миллионов мельчайших рыбок.

Самая маленькая из известных рыб — бычок пандака пигмея. Его длина всего лишь 8–9 миллиметров. Живет этот крохотный бычок на Филиппинских островах.

Не бывает больше двух сантиметров длиной каспийский бычок Берга, названный по имени открывшего его советского ихтиолога.

Очень мала живородящая рыбка гамбузия, родина ее — пресные водоемы в Северной и Центральной Америке. В нашу страну гамбузию привезли из Италии в 1925 году для борьбы с малярией. Она быстро освоилась с новой обстановкой и, поедая личинок комара анофелеса, в короткий срок помогла уничтожить очаги малярии в Закавказье. Сейчас гамбузия занимается своим полезным делом в Средней Азии.

Наряду с карликами в мире рыб встречаются и гиганты.

Что вы скажете о селедке, которую не съедят за один присест и сто человек? Оказывается, есть такие. Двух метров в длину достигает атлантический тарпун. Эта селедочка весит 40–50 килограммов, она отменно вкусна и соленая и копченая.

Все знают плоскую, как тарелка, рыбу камбалу. Обычно на обед хозяйки покупают 2–3 рыбины. Но есть камбала посолиднее. В Баренцевом и других северных морях водится рыба палтус. Из одного взрослого палтуса можно приготовить обед на 500 человек. Ведь весит такая камбала 200, а то и 300 килограммов, а длина ее равняется 4–6 метрам.

Совсем иначе выглядит ремень-рыба, или, как ее иначе называют, сельдяной король. Туловище этой рыбы лентообразное; весит она около ста килограммов и достигает длины 6–7 метров. Родина ремень-рыбы Атлантический и Индийский океаны. Сельдяным королем ее называют потому, что часто она перемещается вместе с косяками сельдей, а на голове имеет венчик, напоминающий корону.

В теплых водах Атлантического и Тихого океанов, в Средиземном и Черном морях водится тунец. Это большая рыба, длиной более трех метров и весом до 600 килограммов. Тунец славится своим нежным и жирным мясом: по словам одних, оно напоминает свинину, по словам других — курятину. Иногда его даже называют морской курицей. Ловят эту рыбу длинными переметами — ярусами — или на удочку, насаживая на крючок сардинку.

Из рыб, обитающих в наших водоемах, самая крупная — каспийская белуга. В 1926 году у Бирючьей косы поймали белугу весом в 1228 килограммов, одной икры в ней оказалось 246 килограммов; а в 1887 году была выловлена белуга весом в 1440 килограммов — самая крупная из когда-либо пойманных. Белуга — хищная рыба. Питается она воблой и сельдью, но иногда в ее желудке обнаруживают даже молодых тюленей.

Промышляют белугу сетями, ловят и переметами, насаживая иногда на крючок просто кусок белой клеенки.

Из пресноводных рыб самая большая — наш европейский сом. Еще недавно в Днепре и Кубани ловились сомы весом более 300 килограммов.

Немногим уступает сому по величине пресноводная рыба Южной Америки — арапаима. Каждая чешуйка у нее с блюдце для варенья. Мясо арапаимы высоко ценится местным населением.

Настоящие гиганты обитают все же в теплых водах Атлантического, Тихого и Индийского океанов. Скат манта нередко достигает шести метров в длину, а вес его превышает четыре тонны. Манта — живородящая рыба и приносит только одного детеныша, зато вес новорожденного 15–20 килограммов. Рыбаки называют манту морским дьяволом. И не зря. Известны случаи, когда огромный скат, попавшись на крючок, выпрыгивал из воды и, упав в лодку с рыбаками, топил ее.

Гигант из гигантов — китовая акула. Встречаются «рыбки» длиной до 20 метров и весом до 300 тонн. Одна печень этой акулы весит около тонны. Пасть у нее такая, что человека она могла бы проглотить, как пилюлю. К счастью, это совершенно безобидная рыба. Она питается главным образом мельчайшими организмами — планктоном.

И маленькие, и большие рыбы бывают короткими и широкими, и наоборот — длинными и узкими. Из обитающих в наших пресных водах шире всех рыб золотой карась: у крупного карася ширина почти равна длине.

Широкие рыбы — лещ, дискус, луна-рыба. Самая широкая рыба — косколая — живет в Шри-Ланке (Цейлон). У нее высота тела вместе с плавниками почти в три раза превышает длину.

Тонкие рыбы — угорь, игла-рыба, сарган, но самая тонкая рыба-нитка обитает в Атлантическом и Тихом океанах. Длина этой рыбы в семьдесят раз больше ее ширины. При длине тела в полтора метра ширина ее только два сантиметра.

Разница в величине у земноводных меньше, чем у рыб. Но все же самое маленькое земноводное легче самого большого, по крайней мере, в три тысячи раз.

В Южной Америке водится крошечная лягушка — кокой. Ее вес едва превышает один грамм. Местные жители усердно охотятся за этой лягушкой. Дело в том, что ее кожные железы выделяют сильнейший яд. Им смазывают наконечники стрел для охоты на крупных зверей.

Яда одной лягушки достаточно, чтобы умертвить пятьдесят тапиров! Более сильного яда не имеет ни одно животное. Яд кокой, так же как и змеиный, опасен, только если он попадает в кровь, через кожу он не действует — и ядовитую лягушку без опасения можно брать руками, если на них нет царапин.

Очень малы африканские карликовые лягушки, некоторые древесные лягушки Австралии, чесночница с Сейшельских островов. Они меньше двух сантиметров длиной. Самая маленькая наша лягушка — квакша. Не велики и лягушки остромордая и сибирская. Значительно крупнее прудовая, или съедобная, широко распространенная по всей Западной Европе. Лапки этих лягушек ценятся в большинстве стран как лучший деликатес, и во Франции их даже специально разводят.

Крупнейшая из лягушек Советского Союза озерная; она достигает 17 сантиметров длины.

Крупна лягушка-бык. Она водится в Северной Америке. Ее длина 20 сантиметров, а вес более чем полкилограмма. Лягушка-бык — хищник и нападает даже на мелких птиц и грызунов, мясо ее съедобно. За ней охотятся с сетями, ловят на удочку и даже стреляют из ружей.

Еще крупнее жаба ага. Ее родина Центральная Америка. Сейчас эту огромную жабу завезли во многие страны для борьбы с вредными насекомыми. Она хорошо приживается в новых местах и не боится хищников, так как кожа ее выделяет ядовитое вещество, способное убить даже собаку. Длина жабы-аги 25 сантиметров, а вес около килограмма.

Крупнейшая в мире африканская лягушка — голиаф. В Камеруне был пойман экземпляр весом 3,5 килограмма! Встречается эта гигантская лягушка редко, и жизнь ее почти не изучена.

Большинство лягушек полезные животные: они уничтожают вредных насекомых, являются очень ценными лабораторными животными, служат кормом для многих пушных зверей. В Англии лягушки находятся даже под охраной закона, и ловить их запрещено. Некоторый вред лягушки наносят в рыбном хозяйстве, поедая икру и мальков рыб.

Самое крупное земноводное — исполинская саламандра — с хвостом достигает 1,5 метра в длину. Водится гигантская саламандра главным образом в Японии, предпочитая водоемы с прозрачной холодной водой. Питается лягушками, рыбой и личинками насекомых. На родине мясо саламандр считается изысканным блюдом, и там их ловят на удочку, насаживая на крючок рыбку или дождевого червя.

Из пресмыкающихся наиболее интересна черепаха. Это одно из древнейших животных, просуществовавших около двухсот миллионов лет. Видимо, в их историческом долголетии не последнюю роль сыграл панцирь, хотя на первый взгляд это не такая уж действенная защита.

Одни из самых маленьких — коробчатые черепахи. Они ведут сухопутный образ жизни. Питаются насекомыми, улитками, червями. Когда холодно, они забираются в норы. Длина их около 15 сантиметров.

Гигантские наземные черепахи сохранились сейчас лишь на некоторых островах западной части Индийского океана и в восточной части Тихого — на Галапагосских островах. Они достигают более 1,5 метра длины и веса 250 килограммов. Как и большинство сухопутных черепах, они вегетарианцы и питаются кактусами, листьями деревьев, ягодами.

Очень больших размеров достигают морские черепахи. В Карибском море и у берегов Западной Африки живет зеленая черепаха.

Она славится исключительно вкусным мясом. Питается водными растениями и достигает веса 450 килограммов.

Крупнейшая из существующих в наше время черепах — кожистая. У нее двухметровый панцирь и вес около 600 килограммов. Водится эта черепаха во многих тропических морях и океанах, но встречается редко, и ее причисляют к вымирающим животным. Кожистая черепаха — хищник, она охотится за рыбой и другими водными животными.

Самая большая группа пресмыкающихся — ящерицы. Особенно много их в тропических странах, но встречаются ящерицы и на Крайнем Севере. Малюсенькие ящерицы — песчаная круглоголовка и гребнепалый геккон. Их длина от 4,5 до 6 сантиметров. Живут они в среднеазиатских пустынях и питаются различными мелкими насекомыми, добывая их из норок в песке.

Очень крупные морские ящерицы живут на Галапагосских островах. Длина их почти 1.5 метра, а вес 12 килограммов.

Это мирные и доверчивые животные, питающиеся исключительно морскими водорослями.

Гигант среди ящериц варан с острова Комодо. Он достигает 3.5 метра в длину и веса 150 килограммов. Открыта эта ящерица была в 1912 году ловцами жемчуга, а полное описание варана появилось в печати лишь в 1936 году. Комодский варан хищник, нападающий на оленей, грызунов и диких свиней. Сейчас он взят под охрану закона; на Комодо запрещено даже охотиться на оленей и свиней, чтобы не лишать пищи гигантских ящериц.

Самые маленькие в мире змеи — каламари. Вид, живущий на острове Калимантан, едва достигает длины 10 сантиметров. Ютится эта змейка под упавшими стволами деревьев, под камнями и питается мошками и паучками.

Немногим больше некоторые виды слепозмеек, которые живут у нас в Средней Азии и на Кавказе. Селятся они в каменистых местах и питаются муравьями и личинками.

Из ядовитых змей наибольшей длины — 4,5 метра — достигает королевская кобра, обитающая в джунглях тропической Азии. Более 7 метров длины и толщиной с телеграфный столб бывает южноамериканский удав — анаконда. Живет она по берегам рек и ведет полуводный образ жизни. Питается анаконда некрупными млекопитающими, птицами, рыбой. Самая крупная из ныне живущих змей — сетчатый питон. Попадались змеи длиной 12 метров. Родина сетчатого питона — юго-восточная Азия и Малайский архипелаг.

Питается он млекопитающими — антилопами, свиньями, мелкими оленями. На людей удавы и питоны нападают очень редко.

К пресмыкающимся относятся также и крокодилы. Это довольно крупные животные. Самый мелкий, длиной до 1,5 метра, живет в Гватемале и Гондурасе. Самый крупный крокодил — нильский, он достигает 10 метров длины. Питается нильский крокодил в основном рыбой и мелкими млекопитающими.

Самая маленькая птичка в мире — колибри-шмель. Она и на самом деле чуть-чуть больше шмеля. Вес ее всего 1,6–1,8 грамма, а яичко величиной с горошину. Родина этих прелестных, ярко окрашенных птичек — леса Центральной и Южной Америки.

В нашей стране самая маленькая птичка — королек. Вес его не превышает 5–5,5 грамма. Гнездится королек преимущественно в сосновых борах. Гнездышко у него маленькое, как половинка мяча для игры в настольный теннис, а яйца величиной с фасолину. Немногим больше крапивник — живая, красивая птичка, селящаяся по берегам глухих лесных речек и ручьев.

Крохотная птичка гаршнеп. Он вдвое меньше своего ближайшего родственника бекаса. Тушка гаршнепа не больше куриного яйца, тем не менее за ним охотятся с легавыми собаками, и этот маленький куличок стал встречаться совсем редко.

Очень симпатично выглядят карликовые совы. Европейский воробьиный сычик всего около 15 сантиметров длиной, а в Южной Америке встречаются виды размером меньше воробья. Воробьиный сычик настоящая гроза мышей.

Среди дневных хищных птиц самые маленькие соколы-крошки, обитающие на юге Азии. Они немногим больше жаворонка. К мелким хищникам относятся соколы: деребник, чеглок, кобчик.

Крупная птица — житель таежных лесов — глухарь. Средний вес глухаря, убитого весной на току, 4–5 килограммов, и лишь изредка попадаются старики весом до 6 килограммов. Это и понятно; зимой и весной они едят почти одну сосновую хвою. А вот осенью при обилии ягод — черники, брусники, клюквы — шестикилограммовые глухари не редкость.

Не все знают, каких солидных размеров достигают домашние птицы: петух кахетинской породы бывает весом более 5 килограммов, индюки до 15, а тулузские гуси до 16 килограммов — это ведь целый баран!

Из охотничье-промысловых птиц нашей страны самая тяжелая — дрофа. Осенью вес старых отъевшихся птиц достигает 18–20 килограммов. Водятся они на южных окраинах степей Европы, Зауралья и Азии. Дрофы отличаются исключительно вкусным и нежным мясом и усердно преследовались охотниками. Сейчас их сохранилось совсем немного.

Крупная птица лебедь-шипун. У него размах крыльев более 2,5 метра. Охота на лебедей у нас давно запрещена, тем не менее встречаются они редко. Лебеди хорошо приручаются, и во многих прудах и озерах мы можем увидеть величественных птиц, ставших домашними.

Водятся у нас и очень крупные совы — полярная и филин. Длина тела у них около 70 сантиметров, а размах крыльев более метра. Полярная сова живет в тундре и лишь изредка залетает в полосу лесов; филин — житель глухих таежных лесов и степей. Они заядлые хищники и нападают на крупных птиц, зайцев и даже молодых косуль.

Самая крупная хищная птица Советского Союза — орел беркут. Он встречается в горах и лесах Южной Европы и Средней Азии, иногда залетает в степи. Размах крыльев беркута 2 метра, а длина туловища почти метр. Это мощная птица, вступающая в единоборство даже с волком.

Еще более крупная птица — кондор, обитающая в горах Южной Америки. Размах крыльев у него достигает 2,8 метра. Питаются кондоры, как и все грифы, преимущественно падалью.

Очень тяжелые птицы — обитатели Антарктиды, императорские пингвины. При длине тела около метра они весят более 40 килограммов. Такой упитанности пингвин достигает благодаря обилию пищи в южных морях.

Огромны птицы альбатросы. Размах крыльев обыкновенного альбатроса превышает 3,5 метра. Родина альбатросов — океаны южного полушария, и на суше они только высиживают свое единственное яйцо и выкармливают птенца. Питаются альбатросы рыбой и другими морскими животными, плавающими вблизи от поверхности океана.

Гигант среди современных птиц — африканский страус. В высоту он достигает 2,5–2,8 метра и весит около 80 килограммов. Яйцо страуса весит 1,5 килограмма, то есть столько же, сколько весят три десятка куриных яиц. Когда-то страус был самой обыкновенной птицей саванн Северной и Центральной Африки, но в настоящее время из-за усиленной охоты он сохранился лишь в глухих уголках страны и в национальных заповедниках. Страусы хорошо живут и размножаются в неволе. В те времена, когда была мода на страусовые перья, их разводили на специальных фермах.

Млекопитающие также бывают совсем маленькими и очень большими.

Даже среди домашних животных одного и того же вида мы встречаем и карликов и гигантов. Разве не назовешь карликом терьера, который свободно помещается в кармане, а гигантом — сенбернара высотою в метр и весящего в сто раз больше? Маленькие лошадки — шотландские пони — не больше крупной собаки, а тяжеловозы иногда достигают веса 1000 килограммов. Обычный домашний баран весит 25 килограммов, а выведенные советскими животноводами бараны гиссарской породы — почти 200.

Разница в размерах между дикими млекопитающими еще больше.

Самое маленькое из известных млекопитающих — землеройка-крошка. Она едва достигает 4 сантиметров длины и весит не более 2 граммов.

Этот насекомоядный зверек с острой мордочкой и длинным хвостом чаще всего встречается у нас на Дальнем Востоке. Все землеройки, в том числе и крошка, отчаянные хищники. Известный зоолог С. И. Огнев рассказывает: «Если в ведро с землеройкой обыкновенной или даже с малой землеройкой попадается гораздо более крупный грызун, то его ждет печальная участь: он будет съеден, и притом так чисто, что только оставшаяся шкурка расскажет о том, что здесь произошло».

В отряде насекомоядных особенно крупных нет. Но все же наша русская выхухоль более чем в десять раз длиннее землеройки. Она ведет полуводный образ жизни, пищу — моллюсков, червей, личинок, реже рыб — добывает в воде, а нору устраивает в береговых откосах с входом под водой. Выхухоль обладает ценным мехом, и сейчас предпринимаются попытки развести ее в районах восточнее Волги.

Немногим больше землеройки-крошки карликовый жирнохвостый тушканчик. Он обнаружен всего лет пятьдесят назад в пустынях Монголии. Как и все тушканчики, этот миловидный зверек день проводит в норе и на промысел выходит только ночью. Пищей ему служат луковицы и клубни растений, не пропустит он и зазевавшегося кузнечика.

Не превышает 5 сантиметров в длину мышь-малютка, с поразительным искусством строящая гнезда из растительных волокон. Мышь-малютка хорошо живет в неволе, легко становится ручной и даже демонстрирует в клетке свои архитектурные способности.

Родина грызунов-гигантов — Южная Америка. Настоящий исполин — водосвинка капибара. Ростом она с годовалую свинью. Селится водосвинка по берегам заболоченных рек и питается главным образом различными водными растениями. Мясо капибары жестко и пахнет тиной. Зато другой южноамериканский грызун — пака, весом 8–9 килограммов — считается «царской дичью». Сейчас пака сохранилась лишь в глухих, малонаселенных местах.

Самый большой грызун нашей страны — бобр. Старый пятнадцатилетний самец весит около 30 килограммов. С бобрами мы встретимся еще не раз на страницах этой книги.

Лилипуты встречаются и среди сумчатых животных. Не превышает 7 сантиметров в длину австралийская карликовая сумчатая белка, или, как ее называют местные жители, опоссумовая мышь. Питается она по ночам соком цветов эвкалипта.

Примерно такого же размера карликовый опоссум. Это очень симпатичный зверек с хвостом в полтора раза длиннее туловища и огромными ушами.

Сравнительно большое животное сумчатый волк. Он ростом с некрупную овчарку, но ниже ее и длиннее. Живет этот хищник исключительно в Тасмании. Местные жители при всяком удобном случае уничтожают сумчатых волков за разбой на птичьих фермах и нападение на овец. Из диких животных он охотится на мелкие виды кенгуру, сумчатых барсуков, ехидн.

Сейчас сумчатый волк сохранился, по-видимому, только в непроходимых лесах.

Самое большое сумчатое животное — исполинский кенгуру. Это и в самом деле гигант. Сидящий кенгуру ростом не меньше высокого мужчины, а весит он 120–150 килограммов. Водится исполинский кенгуру в степях Австралии, обычно поросших мелким кустарником. Пищу составляют трава, листья и кора деревьев. Кенгурята рождаются совсем маленькими; новорожденный кенгуренок всего 3–4 сантиметра длиной. Едва появившись на свет, он перебирается в сумку на брюхе матери. В ней малыш живет почти целый год. Он уже ест траву, листья, но при первой же опасности прячется в сумку.

Очень маленькими бывают летучие мыши. Не больше, чем у землеройки-крошки, длина туловища у нетопыря-карлика. Правда, выглядит он более крупным, так как размах крыльев у него — 17–18 сантиметров. Живет эта крохотная мышь в Европе и Средней Азии. Зимой нетопырь, как и все наши летучие мыши, крепко спит. День проводит где-нибудь на чердаке или в дупле дерева, а по ночам охотится за насекомыми.

Это полезный зверек, во множестве уничтожающий комаров, молей и других вредных насекомых.

Наиболее крупное рукокрылое — калонг, или летучая собака. Длина туловища у него достигает 40 сантиметров, а размах крыльев более 1,5 метра. Водится калонг на южном побережье Азии и на многих островах Индийского океана.

Основная пища летучей собаки — плоды, хотя она не брезгует и мелкими позвоночными. Живут калонги большими обществами. Днем они спят, подвесившись к ветвям деревьев, а ночью вылетают на промысел.

Самый маленький хищный зверек — ласка. Ее длина около 15 сантиметров, а вес не более 100 граммов. Живет ласка в Европе и в Сибири. Несмотря на крохотные размеры, ласка отважный зверек.

Ее основная пища — мыши и мелкие птички, но она нападает даже на таких крупных животных, как крысы и змеи.

Немногим больше ласки горностай — красивый стройный зверек, рыженький летом и белый зимой. Обитает он тоже в Европе и на севере Азии. Горностай еще кровожаднее ласки, его добычей нередко становятся молодые зайцы и тетерева.

Самые крупные в мире хищники — медведи. Двух метров длины и более 700 килограммов веса достигает обитатель Северного Ледовитого океана — белый медведь. Некогда, во времена санных походов, в Арктике было множество белых медведей, и полярные исследователи частенько пополняли свои продовольственные запасы медвежьим мясом. Сейчас, в связи с ростом на севере населения и неумеренной охотой, белый медведь стал редким. Зоологи провели подсчет зверей с самолетов. По их мнению, во всей Арктике сохранилось лишь 10–15 тысяч этих полярных великанов. В СССР охота на белых медведей запрещена, с 1956 года. Чаще всего медведи встречаются среди дрейфующих льдов поблизости от больших разводий, где держится их основная пища — тюлени. Иногда в поисках пищи белые медведи совершают на дрейфующих льдах чуть ли не кругосветные путешествия и забираются даже на Северный полюс.

Средний вес бурых медведей 200–250 килограммов. Наиболее крупные бурые медведи встречаются на Аляске и Камчатке, здесь убивали великанов весом 500 и даже 700 килограммов. Настоящий исполин был пойман у берегов Аляски на острове Кадьяк и доставлен в Берлинский зоопарк. Он весил 1200 килограммов. Большинство современных зоологов считает, что и североамериканский медведь гризли, и крупные камчатские медведи, и небольшие европейские принадлежат к одному и тому же виду. Огромные же размеры отдельных медведей объясняются просто благоприятными условиями жизни.

Из семейства кошек самый крупный зверь — тигр. В Уссурийском крае добывали тигров длиной более трех метров, весом до 350 килограммов. У нас эти хищники сохранились только в юго-восточном Закавказье, в Таджикистане — устье Амударьи и в Приморье. Всего их насчитывается немногим более сотни экземпляров. Главной добычей этой гигантской кошки служат кабаны. Охотится тигр также на изюбров, косуль и даже вступает в борьбу с медведями. Охота на тигров в Советском Союзе полностью запрещена, и лишь изредка, по специальным разрешениям, производят отлов молодых зверей для зоопарков.

На юге Азии, главным образом в Индии, обитает более мелкий и яркоокрашенный бенгальский тигр. Обычно он не опасен для человека. Но иногда к старости, или получив увечье и попробовав человеческого мяса, тигр становится людоедом. Известны случаи, когда тигры-людоеды терроризировали в Индии целые штаты.

Лев, несмотря на то, что его называют «царем зверей», значительно меньше уссурийского тигра. Лишь в редких случаях самцы достигают веса 200 килограммов. Тем не менее, это очень сильный и мощный зверь — одним ударом лапы он может свалить с ног быка.

На домашний скот, а тем более на человека львы нападают редко. В Центральной Америке им еще хватает копытной дичи. Судьба у львов сложилась удачнее, чем у тигров: в Африке много национальных парков, где звери живут на свободе и на их жизнь никто не покушается.

Крупные хищники — леопарды. Причем самый крупный подвид обитает на Кавказе, в Северной Азии и на Дальнем Востоке. У нас его обычно охотники называют барсом. Он достигает веса 150 килограммов. Прежде барсы никогда не нападали на домашних животных, им хватало в горах диких баранов и козлов. В последнее время диких копытных стало мало и пятнистые кошки начали нападать на скот. Леопардов-людоедов в Советском Союзе нет и не было. А вот в Индии леопард из Рудрапраяга убил 175 человек.

Среди жвачных животных самые маленькие — яванский оленек и абиссинская антилопа-левретка. Они немного больше зайца-русака. За ними редко охотятся с ружьем и обычно ловят в силки.

Из наших оленей самый маленький — кабарга. Это безрогий олень не более 15 килограммов весом. В Советском Союзе кабарга живет в лесистых горах Дальнего Востока, Восточной и Средней Сибири.

Самые крупные антилопы водятся в Африке. Более 300 килограммов достигают антилопы куду. Самцы этих антилоп очень красивы. У них по рыжевато-бурому туловищу тянутся белые, ярко выделяющиеся полосы, а голову украшают массивные винтообразно закрученные рога.

Из-за рогов, которые считались очень ценным трофеем, на куду усиленно охотились, и сейчас эти красивые животные встречаются очень редко.

Еще крупнее антилопы-канны. Туловище у них длиной более трех метров, а вес свыше 5 центнеров. У этой антилопы исключительно вкусное мясо, а молоко обладает целебными свойствами. Сейчас их разводят у нас в заповеднике Аскания-Нова.

Европейский зубр — огромное массивное животное. Старые быки иногда достигают 850–900 килограммов веса. В начале XX столетия зубры в диком состоянии жили у нас в Беловежской пуще и в верховьях Кубани, но все они были уничтожены во время первой мировой и гражданской войн. После второй мировой войны были предприняты энергичные меры по восстановлению поголовья за счет завоза чистокровных зубров из Польши. В 1960 году в Беловежской пуще, Приокско-Террасном и других заповедниках насчитывалось около сотни чистокровных или почти чистокровных зубров. А сейчас только в Кавказском заповеднике живет более 600 зубров.

Печальная участь едва не постигла ближайшего родственника зубра, американского бизона. Он не выдержал кормовой конкуренции с домашними животными, а неумеренная охота завершила дело. Одно время бизоны сохранялись кое-где в заповедниках и зоопарках мира, но сейчас их поголовье начинает постепенно восстанавливаться. Бизоны достигают примерно таких же размеров, как зубры, а гибридные зубробизоны весят в отдельных случаях более 1200 килограммов.

Не уступают по величине зубрам и бизонам яки, или кутасы, обитающие в горах Центральной Азии. В диком состоянии эти огромные быки сохранились лишь кое-где в горах Тибета. В Советском Союзе яков как домашних животных разводят во многих колхозах Тянь-Шаня и Памира. Это очень полезные животные. Они дают шерсть, кожу, мясо, молоко, масло, сыр. В условиях высокогорья кутас незаменимое транспортное животное. С тяжелым вьюком на спине он забирается на такие кручи, где летают лишь орлы.

Лося не зря называют лесным великаном. Действительно, это самое большое копытное животное наших лесов. Средний вес самца 2,5–3 центнера, но иногда встречаются исполины весом более полутонны. В начале текущего столетия лось считался редким животным. Но после Октябрьской революции был принят закон, запрещающий охоту на лосей, и сейчас они стали самыми обычными животными в наших лесах.

К копытным относится и самое высокое на земле животное — жираф. Его рост 4,5–5 метров, а вес около полутонны. Вид у жирафа очень странный. По образному описанию А. Брема «голова и туловище кажутся заимствованными от лошади, шея и плечи — от верблюда, уши — от быка, хвост — от осла, ноги — от антилопы, а кожа, покрытая красивым мехом, — от леопарда». Тем не менее это очень изящное и красивое животное. Живут жирафы в африканских саваннах и питаются листьями и молодыми ветвями.

Самые большие из наземных животных — слоны. Африканские слоны достигают высоты 3,5 метра и веса почти 5 тонн. Индийские слоны мельче и редко бывают высотой более 3 метров и весят не более 4–4,2 тонны. Бивни слонов сильно отличаются по весу и длине. Самая тяжелая пара клыков, весом 250 килограммов, была добыта у слона, убитого в районе вулкана Килиманджаро. Один из этих клыков выставлен в Британском музее в Лондоне. Самые длинные клыки добыты у слона, застреленного в Северной Родезии. Длина каждого бивня 4 метра 10 сантиметров. У индийских слонов клыки много меньше и редко весят больше 10 килограммов.

Слоновая кость, особенно до появления пластмасс, имела большую ценность, и это было главной причиной массового уничтожения слонов. Более того, в отдельных районах, где они наносят большой вред лесам, их даже отстреливают. По последним данным в Африке сейчас насчитывается около 170 000 слонов.

В Индии слонов издавна приручают. Их используют как верховое, вьючное и рабочее животное. Дрессировка слонов — это целая наука и занимает очень много времени. Когда слон достигает восьмилетнего возраста, на него в первый раз навьючивают легкий груз. В последующие годы его приучают выполнять легкие работы, и только через несколько лет слон считается полноценным рабочим животным.

Недавно стали приручать и африканских слонов, но по ряду причин в роли рабочих их почти не используют.

Массивное животное — бегемот. Старые самцы весят иногда более трех тонн. Живут бегемоты в Центральной Африке по берегам заболоченных рек и озер. Большую часть жизни «водяная свинья», как называют его африканцы, проводит, глубоко погрузившись под воду, выставив наружу лишь глаза, уши и ноздри. Основная пища бегемота — водные растения, реже — трава, растущая по берегам водоемов. Мясо бегемотов в большом почете у местного населения, и поэтому этих неуклюжих и, по существу, беззащитных животных осталось совсем немного.

В Африке и Азии водятся и другие «толстокожие» животные — носороги. Их известно несколько видов, с одним и двумя рогами.

Самые крупные из них весят около двух тонн. Обитают носороги в густых заболоченных кустарниковых зарослях и питаются листьями и ветвями деревьев.

Носороги легко раздражаются и иногда без всяких видимых причин нападают на людей. Поэтому в густонаселенных сельскохозяйственных районах их безжалостно отстреливали. Большую ценность имеют шкура и особенно рог носорога. Из него в Индии и Аравии приготавливают лекарства, незаслуженно пользующиеся славой. Хотя охота на носорогов давно запрещена, многие из них гибнут от пуль и отравленных стрел браконьеров.

Различны по величине обезьяны. Самые маленькие игрунковые обезьяны обитают в Центральной и Южной Америке. Живут исключительно в глухих, редко посещаемых человеком лесах и кустарниковых зарослях. По деревьям они лазают неплохо, цепляясь, подобно белке, острыми когтями за кору. Хвост у всех игрунковых пушистый и не может помочь им при лазании. Пища этих обезьян — плоды, листья и семена растений, насекомые, разные личинки и яйца небольших птиц. Самая маленькая — игрунка карликовая; ее вес около 160 граммов, а длина — 15–16 сантиметров.

Наиболее крупные обезьяны — гориллы — живут в Центральной Африке. Рост взрослых самцов горных горилл около 2 метров, ширина в плечах 70–80 сантиметров и вес более 200 килограммов. Об этих огромных обезьянах ходит много небылиц.

Наиболее достоверная книга о гориллах написана американским ученым Д. Шаллером. В 1959–1960 годах он провел среди горилл в африканских лесах более двенадцати месяцев. Не имея при себе никакого оружия, отважный исследователь ночевал в нескольких десятках метров от горилл, наблюдал, как они кормятся, и стал совсем «своим» в их обществе. Оказалось, что это исключительно миролюбивые животные, они ни на кого не нападают, но, правда, и мало кого боятся. При приближении человека они не бросаются опрометью наутек, а степенно удаляются. Гориллы — строгие вегетарианцы; их основная пища — корешки, сердцевина и цветы наземных растений. Между собой эти огромные обезьяны ссорятся очень редко и во всем подчиняются и подражают вожаку, который «мудро руководит подчиненными», главным образом — взглядами.

Среди водных млекопитающих особенно маленьких животных нет. Мельче других дельфин — морская свинья, — пресноводные тюлени — ладожский, байкальский — и морская выдра — калан. Они весят от 30 до 50 килограммов.

Наиболее интересное из этих животных — калан. Когда-то калан во множестве водился в Тихом океане у берегов России и Северной Америки. Но благодаря интенсивному промыслу, из-за ценного меха, их еще в начале XX столетия зачисляли в списки вымирающих и взяли под охрану закона. В начале 50-х годов выяснилось, что длительный запрет промысла сыграл положительную роль — и численность этих ценных зверей резко увеличилась. Лет десять назад у калифорнийских берегов насчитывалось уже около 30 000 каланов, а у нас на Командорских островах, на Камчатке и Курильских островах — свыше 6000 голов. Каланы доверчиво относятся к людям, и сейчас их пробуют одомашнивать. Питается морская выдра моллюсками, крабами, иглокожими, добывая их со дна моря. Наиболее страшные враги калана — киты косатки и полярные акулы.

Гигантов среди водных млекопитающих значительно больше. Более 1,5 тонны весят старые моржи. В Советской Арктике они распространены от Баренцева до Берингова моря, но встречаются не повсеместно, а отдельными изолированными стадами. Число моржей в последнее время значительно сократилось, несмотря на то, что охота на них разрешена только местному населению — чукчам и эскимосам. Полагают, что в наших водах обитает не более 100 000 этих зверей. Питаются моржи моллюсками и донными рачками.

Морж — ценное промысловое животное. Полярные исследователи пишут: «От него можно получить более 200 килограммов жира, громадную толстую шкуру, около тонны мяса. Находят применение и клыки моржей, идущие на различные поделки. Велика роль моржей в жизни коренного населения Севера. Морж давал им мясо для еды и кормления ездовых собак, шкуры — для постройки яранг и байдар, желудки и кишки использовались для шитья непромокаемой одежды и изготовления домашней утвари, бивни — для изготовления инструментов, сухожилия заменяли нитки».

Вдвое больше моржей другие ластоногие животные — морские слоны. Они достигают 6 метров длины и 3 тонн веса. Своим названием они обязаны вытянутой верхней губе, напоминающей обрубленный хобот слона. Обитают эти огромные животные в южном полушарии у берегов Америки и на некоторых близлежащих островах. Морские слоны очень неуклюжие животные и с трудом проползают по суше несколько десятков метров, в воде же, наоборот, легко плавают и ловко ловят рыбу и головоногих моллюсков.

Какие же все-таки самые большие животные на земле? Вот как отвечает на этот вопрос известный специалист по водным млекопитающим С. Е. Белькович:

«Если вы думаете, что самые огромные животные — это доисторические ящеры, то ошибаетесь. Самые крупные животные планеты Земля живут и здравствуют в наше время. Это синие киты, достигающие веса 150 тонн и 33 метров длины. Если такого кита поставить на голову, он будет высотой с десятиэтажный дом. Куда до него динозаврам!.. Уравновесить его смогут 3 динозавра, 50 слонов, 40 автобусов, 5 железнодорожных цистерн».

II Вплавь, пешком и по воздуху

Без движения нет жизни.

Л. А Зенкевич

Жизнь на Земле зародилась много миллионов лет назад. Скорее всего первые живые существа появились в океане. Это были бесформенные, студенистые комочки протоплазмы. Они, конечно, не умели передвигаться и носились в океане по воле волн и течения. Волны выкидывали их на берег, течение несло к трещинам в земной коре, откуда била раскаленная лава. Но живое вещество оказалось изменчивым, и в конце концов появились организмы, которые перестали быть игрушкой стихии и прочно прикрепились ко дну. Для того времени это было большим достижением — неподвижность избавила их от случайной гибели. Но со временем «неподвижность» уже не могла устроить животных: чтобы добывать пищу, спасаться от врагов, надо было двигаться. И постепенно появились животные с самыми разнообразными «движителями».

Рассмотрим под микроскопом каплю воды, взятую из какого-нибудь пруда. Мы почти наверняка увидим бесформенные полупрозрачные тельца, похожие на комочки не то слизи, не то грязи. Это простейшие одноклеточные животные — амебы. Приглядевшись внимательно, мы заметим, что они движутся. Вначале у амебы по ходу движения появляется выступ. Постепенно он растет, растягивается, и наконец в образовавшуюся выпуклость перетекает все тело амебы. Кажется, что они как бы шагают, подтягивая тело к переднему концу. Двигаются амебы медленно; чтобы проделать путь в несколько десятков сантиметров, им требуется чуть ли не целый час.

Трудно сказать, какой способ передвижения самый древний, самый примитивный — амебовидный или с помощью жгутиков.

Простейшие животные — жгутиконосцы — имеют нитевидные выросты-жгутики. Во время движения каждый жгутик свободным концом описывает круговое движение и как бы ввинчивается в воду. При этом, двигаясь вперед, животное вращается вокруг своей длинной оси, как снаряд, выпущенный из нарезного орудия.

У других простейших животных — инфузорий — тело в большинстве случаев окружено множеством ресничек. У инфузории-туфельки таких ресничек бывает до 14 000, и каждая из них работает как весло. Но, несмотря на такое огромное количество весел, скорость туфельки невелика: она едва проплывает пять метров за час.

Многоклеточные беспозвоночные, обитающие в морях и океанах, реках и озерах, освоили самые разнообразные способы передвижения.

Морские черви, пиявки плавают, волнообразно изгибая тело. Такой способ плавания требует очень сильной мускулатуры. И на самом деле, пиявки могут подтянуть груз, в 1500 раз превышающий их собственный вес!

Многие водные беспозвоночные плавают с помощью рычагов-весел.

Так плавают водяные жуки, водяные клопы, многие ракообразные. Чаще всего как весла используются ноги. Особенно интересно устроена пятая пара ног у плавающего краба. Суставы последних члеников этих ног расширены в виде лопасти весла. При заносе вперед членики сгибаются и не испытывают значительного сопротивления воды. А во время обратного движения нога выпрямляется и загребает воду как самое настоящее весло. У речного рака и омара веслом служит задняя часть «шейки». Подгребая под себя воду сильными хвостовыми лопастями, они плывут задом наперед.

Все, конечно, видели водных насекомых — водомерок, скользящих по поверхности воды, словно по льду. У них тело и лапки густо покрыты несмачивающимися волосками, и хотя удельный вес водомерок больше единицы, сила поверхностного натяжения водной пленки легко удерживает их на поверхности. Если пинцетом погрузить насекомое в воду, то оно все покрывается серебристым слоем воздуха, а если разжать пинцет, то водомерка как пробка всплывает на поверхность. Для гребли она пользуется самыми длинными, средними, ногами, и за один толчок «весел» проскальзывает чуть ли не на четверть метра вперед.

Некоторые сифонофоры плавают «под парусами». Это группа кишечнополостных животных, сросшихся вместе и живущих как один организм. Высовывающийся над поверхностью воды пластинчатый гребень служит им парусом, а свисающие вниз щупальца длиной до 18 метров — килем. Скорость хода сифонофор «под парусами» не так уж мала: при ветре 6 баллов они проплывают около 5 километров в час. Во время шторма сифонофоры выпускают воздух из особых камер и опускаются в глубину.

Наиболее прогрессивный способ движения водных беспозвоночных — гидрореактивный.

Считают, что простейшим реактивным двигателем обладают одноклеточные животные — грегарины. Они без видимых движений медленно скользят по воде. Долго недоумевали, как они движутся. Оказалось, что, выделяя из мельчайших отверстий на теле капли студенистого вещества, они отталкиваются от воды и таким образом продвигаются вперед.

Медузы тоже используют реактивный способ движения. У них к нижнему краю зонтика прикреплена мускулистая перепонка. Попеременным расширением и сокращением ее медуза набирает под купол воду, а затем выталкивает ее наружу. При выталкивании воды она получает толчок и движется выпуклой стороной вперед. Толчки следуют один за другим через 5–6 секунд, и поэтому медуза плавает медленно.

Подобие гидрореактивных двигателей имеют моллюски-гребешки, они плавают, или, вернее, прыгают в воде, хлопая створками раковины и выпрыскивая из-под них воду.

Более совершенный двигатель у личинок стрекоз. В минуту опасности они выбрасывают струю воды и быстрым скачком избегают преследования.

Признанные чемпионы по скоростному плаванию среди беспозвоночных животных — головоногие моллюски — кальмары. Они развивают скорость до 50 километров в час. Разогнавшись в воде, они могут взлетать над поверхностью моря на высоту 4–5 метров и пролетать по воздуху более 60 метров.

При движении кальмары пользуются самым совершенным гидрореактивным двигателем. Вода набирается в мантийную полость через отверстие, расположенное около хвоста. Мантия плотно запирается хрящевыми «запонками». Между ними на брюхе помещается воронка, сообщающаяся с мантийной полостью. Прижимая мантию к туловищу, кальмар с силой выталкивает набранную внутрь воду через переднее отверстие воронки и отталкивается от воды. Затем вновь происходит заполнение полости водой, новое сжатие мантии и новый толчок. Такие толчки, при быстром движении, повторяются до пяти раз в секунду! Плывет кальмар хвостом вперед и управляя большими ромбовидными плавниками, расположенными в задней части тела.

Головоногие моллюски наутилусы для всплытия и погружения пользуются системой гидростатических баллонов. Этот моллюск строит раковину, разделенную перегородками на несколько камер. Живет наутилус в передней камере, а остальные наполнены воздухом. Вода не может в них попасть: хозяин закрывает входное отверстие телом. При погружении наутилус втягивает свое тело глубже в раковину. Передняя камера заполняется водой, и раковина становится тяжелее. При подъеме на поверхность он выжимает из передней камеры воду, воздух в задних камерах расширяется — и моллюск легко всплывает.

Донные беспозвоночные могут не только плавать, но и передвигаться по дну.

Водные жуки, морские, пауки, раки, крабы ходят, или, вернее, ползают по дну, точно так же, как сухопутные животные по земле. Пиявки, щетинковые черви вытягивают передний конец тела, а затем подтягивают к нему остальную часть. Подобным образом двигаются многие моллюски. Они прикрепляются передней частью ноги-подошвы к грунту, а затем, сокращая мышцы, подтягивают тело и раковину вперед.

Наиболее интересные подводные пешеходы — морские ежи. У них, помимо твердых игл, имеется множество мягких полых отростков-ножек с присосками на концах. Передвигаясь, они вытягивают по ходу движения ножки, нагнетая в них воду. Когда ножки вытянутся на полную длину, еж присасывается ими к какому-либо предмету на дне, а затем затягивает воду из ножек внутрь. Ножки сокращаются и подтягивают морского ежа вперед.

Потом ножки отцепляются, снова вытягиваются, присасываются, и весь цикл повторяется снова. Таким же образом шагают по дну морские звезды, имеющие полые трубчатые ножки в каждом из пяти лучей. Понятно, что скорость иглокожих при таком способе движения невелика — они проползают за минуту не более 5–8 сантиметров.

Многие животные живут в грунте водоемов. Им тоже надо передвигаться, а это посложнее, чем плавать или ползать по дну. Черви и личинки многих насекомых пробираются в грунте, раздвигая головной частью ил или же заглатывая его и пропуская через кишечник.

Подобным образом передвигается в земле и дождевой червь.

Специальные копающие инструменты — иглы — есть у некоторых видов морских ежей. В зависимости от назначения иглы имеют различную форму. Передние, направленные по ходу движения, острые и работают подобно бураву, а расположенные по бокам имеют форму ложечки и служат для откидывания грунта в стороны.

Наиболее оригинальным способом передвигаются в иле черви приапулюсы. Формой этот червь похож на огурец. На переднем конце расположено большое ротовое отверстие, через которое глотка может выворачиваться наружу. Глотка и тело покрыты рядами острых шипов, направленных назад. Внутри червя находится полость, наполненная жидкостью и занимающая более 60 процентов общего объема тела. Начиная движение, приапулюс с силой выбрасывает вперед глотку, которая раздвигает грунт. Затем червь раздувает выброшенную глотку, расширяя проделанный ход, и, подтягивая заднюю часть тела к передней, продвигается вперед. Шипы, покрывающие тело, заклинивают приапулюса в туннеле и не дают ему податься назад при выбрасывании глотки.

Еще разнообразнее способы движения насекомых. Они могут ползать, бегать, прыгать, летать. Ползают все насекомые. Очень своеобразно передвигается гусеница бабочки-пяденицы. Она упирается в грунт передними ножками, выгибает дугой спину и подтягивает заднюю часть тела к передней. Затем, отталкиваясь задними ножками, вытягивает тело вперед и таким образом «шагает».

Хороших бегунов среди насекомых немного. Тараканы дистанцию в 1 километр преодолевают за час. Самые быстрые насекомые, пожалуй, муравьи. Если принять за единицу скорости длину тела, то окажется, что муравей по быстроте бега не уступает скаковой лошади.

Среди насекомых есть отличные прыгуны. Кузнечики, отталкиваясь сильными задними ногами, совершают прыжки длиной более десяти метров. Огромные прыжки делают блохи. Подсчитано, что если блоха была бы ростом с человека и сохранила прежнюю прыгучесть, то она легко прыгала бы через Исаакиевский собор.

Наибольшее изумление вызывает устройство летательного аппарата и летные способности насекомых. Тончайшие ажурные крылышки позволяют им быстро летать, легко маневрировать, а иногда преодолевать огромные расстояния. Количество крыльев у насекомых различное: у бабочек, перепончатокрылых, жуков — четыре крыла, а у мух, комаров — два. Техника полета насекомых изучена пока слабо, но кое-что ученые все же узнали.

Бабочки машут крыльями, то опуская их вниз, то поднимая вверх. Взмахи очень широкие, и крылья, когда бабочка летит, почти сходятся у нее над спиной и под брюшком. Во время полета передняя и задняя пара крыльев соединяются друг с другом особой прицепкой, и бабочка взмахивает ими одновременно. Рулят бабочки, изменяя плоскость взмахов крыльев. Быстрее всех бабочек летают бражники, они развивают скорость до 50 километров в час.

Жуки летают, быстро махая нижними крыльями. Надкрылья они держат, слегка приподняв концы в виде латинской буквы V. Такое положение надкрыльев позволяет жукам сохранять устойчивость в полете. Летают жуки со скоростью не более 20–25 километров в час.

Сложные кривые описывают в воздухе крылья пчел, шмелей, ос. Когда насекомое парит на месте, то крылья его описывают восьмерку, а когда оно движется, восьмерка растягивается и конец крыла вычерчивает сложную волнообразную кривую. Количество взмахов крыльев у перепончатокрылых различное. За час шмель пролетает около 5, а пчела около 20 километров. Чаще всех других насекомых машут крыльями комары. Они делают до 500 взмахов в секунду. Тонкий надоедливый звук, который издает комар, это не писк, как многие думают, а шум его крыльев.

Самые искусные «пилоты» среди насекомых — стрекозы, они могут долго парить на одном месте, планировать, совершенно не махая крыльями, мгновенно поворачиваться и почти вертикально взмывать ввысь. При исполнении фигур «высшего пилотажа» у стрекоз передние и задние пары крыльев работают независимо одна от другой. О скорости полета стрекоз нет достоверных данных; по одним — они летают со скоростью 8-10 километров в час, по другим — со скоростью 30–40.

Быстрота и маневренность стрекоз давно интересовали натуралистов, но никаких выводов на основании изучения их полета сделано не было. О стрекозах вспомнили, когда советские ученые нашли причину, почему скоростные самолеты вдруг ни с того ни с сего разваливаются на части. Оказалось, достаточно увеличить вес крыла в передней части, чтобы вредные колебания, разрушающие самолет, полностью исчезли. Точно так же, как у современных самолетов, крылья стрекоз утолщены в передней части.

Полет насекомых — очень сложный процесс. Сейчас выяснилось, что жуки, пчелы, бабочки, мухи могут еще многое подсказать авиаконструкторам.

Возьмем хотя бы обыкновенного майского жука. По расчетам ученых он совсем не должен летать. При его весе и конструкции крыльев для того, чтобы взлететь, майский жук должен иметь коэффициент подъемной силы от 2 до 3, фактически у него этот коэффициент меньше единицы. Однако жук не только легко поднимается с земли, но и неплохо летает. Предстоит выяснить, каким способом он увеличивает подъемную силу, это поможет конструкторам увеличить грузоподъемность самолета при той же силе двигателей.

С увеличением скорости самолета растет длина взлетно-посадочных площадок. Постройка огромных аэродромов — дело дорогостоящее, да и неудобное для пассажиров. Иной раз им приходится затрачивать на проезд с аэродрома до центра города больше времени, чем на полет. Например, перелет из Ленинграда в Москву длится 55–60 минут, а на доставку с аэровокзалов автобусом, регистрацию билетов, сдачу багажа уходит не менее двух часов.

Насекомым не надо ни взлетных, ни посадочных площадок. Пчела, заметив цветок, неподвижно повисает в воздухе, а затем плавно опускается. При посадке никогда не происходит «аварии», даже в ветреную погоду, когда цветок мотается из стороны в сторону. Такая точность приземления недоступна самым совершенным вертолетам.

Некоторые насекомые — искусные пилоты: ночная бабочка бражник может летать не только вперед, но и «включать задний ход», а мухам-журчалкам ничего не стоит сделать «мертвую петлю» и даже лететь спинкой вниз.

Полет насекомых довольно экономичен. В частности, расход горючего у реактивного самолета составляет около 12 процентов полезного груза, а пчела расходует всего 9 процентов горючего — сахара.

Искусные «пилоты» есть среди пауков. Но как же они летают, ведь у них нет крыльев? Оказывается, на паутинке. К осени паучата подрастают — и выводку становится тесно. Паучатам необходимо расселиться, чтобы всем было вдоволь вкусных мух. И паучки начинают готовиться к путешествию. Взобравшись на высокий куст или дерево, паучок прежде всего устраивает из коротких прочных нитей стартовую площадку, а затем приступает к изготовлению летной нити, закрепив ее конец на наветренной стороне своей вышки. Ветер сносит нить со стартовой площадки, и она образует вытянутую петлю. Когда длина петли достигает 10–20 сантиметров, паучок перегрызает нить у основания, и она вытягивается по ветру в одну линию. Паучок продолжает выпускать нить, и когда она становится настолько длинной, что может удержать пилота в воздухе, он отцепляется от «стартовой площадки» и отправляется в полет. Надумав приземлиться, паучок, перебегая по паутинке, изменяет центр тяжести «воздушного корабля». И послушный пилоту корабль плавно опускается. Продолжительность полета различна: иногда паучок пролетает всего сотню метров, а иногда и несколько километров.

Первыми позвоночными, появившимися на Земле, были рыбы. Они произошли от беспозвоночных и не имели ни костного скелета, ни чешуи, ни зубов. Их неясные отпечатки на камне найдены в силурийских пластах, образовавшихся около 400 миллионов лет назад. Первым рыбам приходилось туго, моря в то время кишели хищными членистоногими, свирепыми морскими скорпионами. И постепенно рыбы оделись в прочный панцирь, почти такой же, как у современных крабов.

Но панцирь оказался не такой уж надежной защитой, появились хищники с зубами, для которых костяная броня была не тверже, чем простая бумага. Кроме того, население морей резко увеличилось, из-за пищи возникла жестокая конкуренция. И вот постепенно, в течение многих поколений, у рыб появились специальные приспособления, облегчающие движение, выработались приемы, позволяющие плавать легко и стремительно.

Техника плавания современных рыб изучена довольно хорошо. Раньше считали, что они плавают исключительно с помощью плавников. Сейчас установлено, что большинство рыб двигается вперед, волнообразно изгибая тело в горизонтальной плоскости. Значительную помощь в поступательном движении оказывает им хвостовой плавник. Остальные плавники только управляют движением, служат рулями поворота и глубины. Если рыбы плывут быстро, то обычно прижимают плавники к туловищу, а у часто встречающейся в Черном море пеламиды они и вовсе убираются в особые углубления.

Большинство рыб плавает головой вперед, но есть и исключения. Рыба-нож, обитающая в реках Центральной Африки, может плыть хвостом вперед. У нее сжатое с боков ножевидное тело, спинных плавников нет, вдоль всего брюшка тянется только один длинный узкий плавник.

Рыба эта ведет ночной образ жизни, у нее хорошее зрение и обоняние. Отправляясь на охоту, она плывет, как и все рыбы, головой вперед, но, столкнувшись с врагом, немедленно «включает задний ход» и скрывается в зарослях.

Быстрее других плавают морские рыбы, обитающие в толще воды. У них торпедовидная, обтекаемая форма тела, заостренная голова, хорошо развитый хвост. Это и понятно — им негде спрятаться, да к тому же приходится догонять свою добычу — подвижных морских рыб.

Чемпион по скоростному плаванию — меч-рыба. В момент броска она развивает скорость свыше 100 километров в час. Хорошие пловцы тунец и акулы — голубая, сельдевая, — они могут проплыть более 30–40 километров в час. Быстро плавают пеламида, скумбрия, кефаль, немного медленнее — сельдь, треска.

Все знают нашу пресноводную хищную щуку. Затаившись где-нибудь в камышах или за топляком, она стоит неподвижно, еле пошевеливая плавниками. Но вот щука заметила рыбку. Быстрый бросок — и жертва уже бьется в зубах хищницы. Настигнуть одним молниеносным броском добычу щуке позволяет вытянутое стреловидное тело. А мгновенно развернуться помогают сильные, сдвинутые к хвосту плавники.

Вытянутая веретенообразная форма тела характерна для речных рыб, держащихся на течении: форели, усача, жереха. Это позволяет им легко преодолевать пороги, перекаты и плавать долго, не утомляясь. К длительному плаванию приспособлены лосось, белорыбица, нельма — они высоко поднимаются по быстрым рекам для икрометания.

А вот пресноводным рыбам, обитающим в тиховодье, скорость и выносливость ни к чему. У карпа, карася, леща тело сжато с боков. Такая форма облегчает им движение среди водных растений, помогает поворачиваться в вертикальной плоскости и даже спасает от хищников, неохотно схватывающих рыб с широким телом.

У рыб, живущих вблизи дна, тело сплющено сверху вниз. Это позволяет им опираться на дно большей поверхностью. Таковы камбалы и скаты — плоские рыбы, обитающие во многих морях и океанах. Они часто лежат на дне и даже зарываются в грунт. Так их труднее заметить и врагу и добыче. Плавают камбалы и скаты, изгибая тело и плавники в вертикальной плоскости.

Плоское брюхо у бычков, налима, сома. Передвигаются они сравнительно медленно. Совсем плохие пловцы луна-рыба, иглобрюх, кузовок — они не могут изгибать туловище при движении, поэтому плавают только с помощью плавников.

В Индийском океане живет небольшая рыбка эолискус. Брюшко у нее заострено, рыло вытянуто в трубочку. Внешне она напоминает маленькую щучку. Плавает эолискус торчком, двигаясь брюшком вперед. Стайка этих рыбок выглядит очень забавно — совсем как солдаты на параде.

Существуют рыбы, которые ловко используют попутные течения и даже ветер. Длительные путешествия по течению совершают листовидные личинки угря.

Иглобрюх, попадая в попутное течение, раздувается, и оно несет его «к месту назначения».

В тропических морях живет рыба-парусник. У нее, как и у меч-рыбы, челюсти костяные и вытянутые наподобие меча, а спинной плавник достигает полутора метров в высоту. Выставив его из воды, рыба плывет словно парусная яхта.

Известна одна рыба, пользующаяся «реактивным двигателем», — это армфиш, небольшая рыбка, обитающая в Индийском океане. Грудные и брюшные плавники у нее напоминают согнутые руки с длинными пальцами на концах. На «локтях» находятся отверстия, соединенные каналами с ротовой полостью. Засасывая ртом воду, рыбка с силой выталкивает ее через отверстия в плавниках и таким образом движется.

Рыбы-прилипалы неплохо плавают, но зачем же зря тратить силы, если можно прокатиться на чужой счет! У прилипал передний спинной плавник видоизменен в овальную присоску. В овальном диске имеются пластинки. Прижав кожистую рамку диска к какому-либо предмету, прилипалы приподнимают пластинки. Под ними образуется безвоздушное пространство, и рыба так прочно присасывается, что, если сильно потянуть ее за хвост, она разорвется пополам. Обычно прилипалы присасываются к крупным рыбам — акулам, скатам — и питаются их объедками. Иногда они присасываются к днищам кораблей и совершают длительные путешествия.

Некоторые рыбы научились шагать по дну.

У морского петуха — триглы — на веерообразных грудных плавниках расположено по три жестких кривых шипа. На них тригла потихоньку шагает по морскому дну. Пользуясь плавниками как ногами, подбираются к добыче среди обломков скал рыбы-удильщики и «живое ископаемое» — кистеперая рыба латимерия. На глубине двух тысяч метров подводные исследователи обнаружили интересную рыбу и назвали ее бентозавром. Эта рыба может стоять на дне и ходить по нему, упираясь в грунт хвостом и лучами грудных плавников.

Как ни странно, есть рыбы, передвигающиеся по суше!

В озерках, болотах, илистых заводях рек Индии, Бирмы, Филиппинских островов водится рыба анабас-ползун. По внешнему виду анабас похож на нашего пресноводного окуня. Рыба эта небольшая и редко достигает длины 15–20 сантиметров. Когда наступает засушливое время и мелкие водоемы пересыхают, ползуны либо дожидаются более благоприятного времени, копошась в иле, либо отправляются путешествовать. Рано утром или ночью, упираясь в грунт зубчатыми жаберными крышками и колючим анальным плавником, анабас проползает по суше сотни метров. В поисках подходящего водоема он перебирается через глубокие рвы и может даже забраться на наклонно растущее дерево: не случайно «анабас» по-малайски значит «древолаз». На суше во влажном воздухе анабас может жить несколько суток. Его перевозят без воды в корзинах или глиняных сосудах. Для дыхания он пользуется лабиринтовым аппаратом, расположенным рядом с жабрами. Проходя через извилистый лабиринт, захваченный воздух отдает в кровь анабаса кислород.

Больше времени на суше, чем в воде, проводит илистый прыгун. Он живет в тропических водах Индийского и Тихого океанов у берегов Азии, Африки и некоторых австралийских островов. Огромные, похожие на лапы плавники и красные выпученные глаза придают этой рыбе очень забавный вид. Обычная длина прыгуна 20–25 сантиметров. Любимое его местопребывание — мангровые заросли, обнажающиеся во время отлива. Здесь он часами ползает по наклонным стволам деревьев и может даже прыгать с ветки на ветку. Добывают прыгунов занятным способом. Под деревом, на котором они находятся, натягивают простыню и стряхивают рыб, как спелые яблоки.

Рыбы могут и летать. У летучих рыб большие грудные плавники и хвост с длинной нижней лопастью. Взлетает летучая рыба броском, а когда ее передняя часть окажется в воздухе, она начинает работать хвостом. Так рыба наращивает скорость до тех пор, пока плавники-крылья не начнут удерживать ее в воздухе. Взлетев под углом 30–45 градусов к поверхности воды со скоростью до 80 километров в час, она летит по воздуху, постепенно снижаясь подобно планирующему самолету. Поднимается рыба на высоту до 4–5 метров, и полет ее продолжается 10–15 секунд. За это время она пролетает около 100 метров.

В отдельных случаях, особенно при хорошем попутном ветре, летучие рыбы могут находиться в воздухе минуту и пролететь до 400 метров.

В Южной Америке водятся небольшие рыбки из семейства харацинид, летающие подобно птицам, махая грудными плавниками, как крыльями. Но и они не могут долго находиться в воздухе: воздушные пируэты помогают им лишь ускользать от преследователей.

В конце силурийского периода появились кистеперые рыбы. Они не обладали ни большими размерами, ни особой скоростью движения, ни мощными орудиями защиты. Поэтому моря оставались в ведении более крупных, быстрых и лучше вооруженных рыб. Кистеперым же новоселам пришлось потесниться: они заселили мелководные заливы, озера, болота.

В жаркое время года озера мелели, болота пересыхали, кислорода в воде становилось меньше и меньше. Рыбы пробовали заглатывать воздух. Сначала ничего не выходило, рыбы массами гибли, и выживали лишь очень немногие. Но у выживших рождалось потомство, более приспособленное к дыханию атмосферным воздухом, и так, постепенно, через многие поколения, у животных появились органы, заменяющие легкие.

Теперь им стала не страшна испорченная вода обмелевших болот, но если водоем полностью высыхал, рыбы оказывались на суше, и здесь повторялась прежняя картина: большинство рыб погибало, выживали только лучше всех ползавшие на своих мягких бахромчатых плавниках. У их потомков плавники стали совершенствоваться и превратились в органы передвижения по земле — ноги. Это произошло около 350 миллионов лет тому назад.

Но обзавестись ногами — это еще полдела, надо было научиться пользоваться ими. Первые шаги земноводных были очень неуверенными. При движении по суше пришлось учиться сохранять равновесие, а это, учитывая увеличившийся вес тела, не так-то просто. Чтобы увеличить шаг, приходилось изгибать тело в вертикальной плоскости. Большое значение имел порядок перестановки конечностей. Поэтому вначале сухопутные животные двигались очень медленно — пресмыкались. Но уже в девонском периоде появились пресмыкающиеся, которые проворно бегали, прыгали и даже летали на странных перепончатых крыльях.

Лягушки, где-то в процессе эволюции потерявшие хвост и рыбообразную форму тела, приспособленную для скоростного плавания, нашли удачный выход. Всем известная зеленая озерная лягушка неплохо передвигается и в воде, и на суше. У нее длинные сильные задние ноги, и, отталкиваясь ими, она в минуту опасности совершает чуть ли не метровые прыжки. Плавает и ныряет озерная лягушка также при помощи задних конечностей. Между пальцами у нее имеется тонкая кожистая перепонка; в воде она растопыривает задние лапки и энергично отталкивается ими. Только что выведшиеся из икринки лягушата-головастики лап не имеют и плавают по-рыбьи, волнообразно изгибая тело.

Лягушки травяная и чесночница тоже хорошо прыгают, но плавают много хуже, чем озерные. А вот жабы прыгать не умеют и передвигаются мелкими семенящими шажками.

На юго-западе СССР и на Дальнем Востоке живет лягушка-древесница, или квакша. Ночью она купается, охотится на лугах за насекомыми, а день проводит на дереве. Квакша может лазить по вертикальным стволам и сидеть на качающихся тоненьких веточках. Для этого у нее на кончиках пальцев расположены диски, действующие подобно резиновым присоскам, с помощью которых прикрепляют мыльницы на эмалированную или стеклянную поверхность. Но ведь присоски на лапках квакши должны удерживать ее не на зеркальной поверхности, а на шероховатой коре дерева. Поэтому, чтобы не было подсоса воздуха и сцепление было надежным, диски снабжены желёзками, выделяющими клейкую жидкость.

У яванской древесной лягушки пальцы на лапах очень длинные, и потому площадь перепонки значительно больше, чем у других лягушек. Растопырив пальцы, она может планировать, перелетая с ветки на ветку.

Ближайший родственник лягушки — тритон. Летом он живет в воде, а зимует на суше. Пока тритоны находятся в пруду, у них вокруг пальцев задних лап есть кожистая оторочка и на спине широкий плавниковый гребень. Они помогают тритону плавать. Когда поздней осенью тритоны покидают пруд и выходят на сушу, они теряют оторочку на пальцах и плавниковый гребень.

Разнообразны способы передвижения ящериц; большинство из них ловко бегают, попеременно переставляя лапки. Но поскольку лапки у них короткие, то, пожалуй, только один гигантский варан с острова Комодо может состязаться в скорости с человеком.

Есть ящерицы, хорошо лазящие по деревьям; у одних на лапках есть острые коготки, которыми они цепляются за кору, у других иные приспособления.

Некоторые виды ящериц-гекконов могут лазить по вертикальным стенам и даже по потолку. У них на пальцах имеются подушечки, покрытые с нижней стороны тонкими листовидными пластинками. Прежде предполагали, что под подушечками образуется вакуум и ящерица присасывается к потолку. Детальное изучение показало, что листовидные пластинки покрыты множеством крючочков, ими-то геккон и цепляется за малейшие неровности стены или потолка. По гладким полированным поверхностям эти ящерицы передвигаются очень медленно и часто срываются. Сцепление резко уменьшается при смачивании поверхности. На этом основан способ ловли гекконов; стены или потолок, по которым они разгуливают, обрызгивают водой, и ящерицы тут же падают вниз.

В тропической Азии водятся очень интересные ящерицы — летающие драконы. Они всю жизнь проводят на деревьях и почти никогда не спускаются на землю. С ветки на ветку они перелетают, пользуясь своеобразным парашютом. По бокам у них далеко выступают 5–6 ложных ребер, обтянутых тонкой перепонкой, как спицы у зонтика. В полете ящерицы раскрывают зонтик и планируют сверху вниз.

В Южной Америке и Западной Азии живут пресмыкающиеся — амфисбены. Они занимают промежуточное положение между ящерицами и змеями. С виду амфисбены похожи на земляного червя и достигают длины 25–30, а иногда и 70 сантиметров. Селятся они в подземельях муравейников и термитников и питаются хозяевами жилища и их личинками.

Удивительно, что даже самые воинственные муравьи не трогают своих заклятых врагов. Подземный ход амфисбены проделывают в два приема: сначала они раздвигают землю головой, а затем прижимают ее затылком к потолку. Когда амфисбена пробирается в подземном туннеле, по ее телу от головы к хвосту пробегает волна, которая, наталкиваясь на неровности почвы, толкает животное в обратном направлении. Такое движение возможно потому, что кожа амфисбены свободно прилегает к телу и образует как бы подвижный мешок.

Кто не знает черепах? Их медлительность вошла в поговорку. Действительно, на суше черепахи передвигаются медленно. Зато в воде иные из них могут соперничать в скорости и поворотливости с рыбами. Плавают они, загребая воду лапами, превратившимися в огромные ласты.

Своеобразно передвигаются по суше змеи. Они ползают тремя различными способами. Наиболее распространенный волнообразный способ похож на движение рыбы. При другом способе движения змея собирает тело в гармошку и подтягивает заднюю часть к передней. Затем, опираясь на хвост, она выбрасывает вперед переднюю часть тела. Третий способ такой — змея поднимает голову и переднюю часть тела, сгибает его под прямым углом и кладет на новое место. Опираясь на две точки, змея переносит точно так же остальную часть туловища и таким образом движется вперед.

Все змеи могут плавать. Лучше всего плавают морские — ластохвосты и пеламиды (не путать с рыбой пеламидой). У них плоское тело, и плавают они совсем как рыбы.

Хорошие пловцы крокодилы. Они двигаются в воде, изгибая в горизонтальной плоскости сильный и длинный хвост, а лапы, снабженные перепонкой, помогают движению. По земле крокодилы двигаются неуклюже, медленно, одну за другой переставляя лапы и волоча брюхо по земле. Однако в минуту опасности крокодил может бежать довольно проворно.

Основной способ передвижения современных птиц — полет. Но летать они научились не сразу.

Первая птица появилась на земле около ста миллионов лет назад. Но об этом узнали совсем недавно. В 1877 году в Германии, раскапывая пласты сланцев, нашли хорошо сохранившийся отпечаток птицы на камне. Ее назвали археоптерикс, что значит первоптица.

Странная это была птица! Ростом с ворону. Вместо клюва — зубастая пасть. Хвост из двадцати позвонков, и на каждом пара перьев. Голова покрыта чешуей. На крыльях три пальца с когтями.

Летала первоптица, по-видимому, неважно: слишком уж жидки у нее были крылья и тяжелы кости. Скорее всего она могла только перепархивать с дерева на дерево. Зато лазил археоптерикс явно неплохо; когтями на крыльях он мог цепляться за кору и ветви деревьев.

Хвост с позвонками, когти на крыльях, зубастая пасть — все это говорит о том, что ближайшими предками первоптицы были двуногие ящеры.

В конце юрского периода появилось уже много различных птиц. Одни из них стали неплохими летунами, другие совсем разучились летать, но зато хорошо плавали или бегали. Впрочем, таких совсем мало. Все строение птиц приспособлено к движению в воздухе. Скелет у них прочный и вместе с тем легкий, даже зубы исчезли. Тело облегчено множеством воздушных полостей. Передние конечности превратились в крылья, удерживающие их в воздухе. В движение крылья приводятся сильными мускулами, прикрепленными к килеобразной грудной клетке. Органы дыхания, кожный и перовой покров, зрение и другие органы птиц тоже приспособлены к полету.

Птицы летают двумя различными способами. Если они непрерывно махают крыльями, то такой полет называют машущим. Если же они планируют, используя перемещение слоев воздуха, то говорят, что птицы парят. Воздух редко бывает абсолютно неподвижен, и обычно его слои перемещаются в самых различных направлениях. В зависимости от направления и скорости воздушных потоков птица, не махая крыльями, может подняться очень высоко, может парить на месте или стремительно опускаться.

Любая птица может и парить и летать, махая крыльями. Но одни птицы чаще пользуются машущим полетом, другие же, главным образом крупные птицы — орлы, грифы, аисты, альбатросы, — преимущественно парят.

«Сухопутные» парители — орлы, грифы — чаще пользуются восходящими потоками, и у них широкие, «разрезанные» на концах крылья. «Морские» парители — альбатросы, буревестники — летают над самой поверхностью моря, а здесь скорости воздушных потоков все время меняются и для парения нужны узкие длинные крылья.

Попав в непривычные условия, «парители» иногда терпят аварии. Случалось, что среднеазиатских грифов обнаруживали на Печоре. Там им совсем нечего делать, и залететь туда по своей воле они не могли. Очевидно, грифы попадали в поток воздуха, движущийся с большой скоростью на север, и, не сумев с ним справиться, в конце концов оказывались в лесах Северного Урала. Довольно часто грифов, особенно молодых, вылавливали из моря; таких «утопленников» немало в зоопарках Западной Европы. В воду они попадали потому, что не привыкли к характеру воздушных потоков над морем.

С другой стороны, «морские парители» часами летают над поверхностью моря, но, оказавшись случайно над материком, не могут бороться с восходящими токами воздуха и часто гибнут.

Интересно, что птицы «понимают», где им легче и безопаснее лететь. Орлы, аисты при дальних перелетах делают большой крюк, чтобы как можно меньше лететь над морем и больше над сушей. Наоборот, альбатросы облетают стороной сушу, и как бы ни удлинялся их путь, предпочитают лететь над морем.

Куриные птицы — глухарь, тетерев, куропатка — взлетают машущим полетом, а вылетев на открытое место, планируют, постепенно снижаясь, потом опять набирают высоту, часто махая крыльями.

Гуси, утки летят, почти беспрерывно махая крыльями, и лишь идя на посадку, планируют.

Своеобразно летают дятлы. Они после ряда сильных взмахов крыльями плотно прижимают их к туловищу и летят по инерции, используя разгон. Так же летают некоторые мелкие лесные птички.

Полет колибри, когда она «повисает» в воздухе над цветком, добывая нектар или притаившихся внутри цветка насекомых, называют вибрационным. И в самом деле, в это время птичка так часто машет крыльями, что их нельзя рассмотреть, точно так же, как пропеллер у летящего самолета. Очень часто машут крыльями, «застыв» в воздухе и высматривая притаившуюся в траве добычу, пустельга и кобчик.

Скорость полета птиц, по сравнению со скоростью современных самолетов, не так уж велика. Мелкие певчие птички пролетают в среднем 30–52 километра в час, куропатки, ласточки около 40, гуси — 70–80, утки — 80–95, наши стрижи-100-110, а иглохвостый стриж до 170 километров в час.

На скорость полета птиц сильно влияет ветер. При попутном птицы летят быстрее, а при встречном медленнее. Например, почтовые голуби в тихую погоду летят со скоростью 60–70 километров в час, при попутном ветре делают до 120, а при сильном встречном не более 20 километров в час. Плохие летуны, прежде чем пуститься в путь через большие водные пространства, ждут попутного ветра. Во время осеннего перелета на северном побережье Черного моря при южном ветре скапливается множество перепелов, которые буквально ждут у моря погоды.

Каких же птиц мы должны считать лучшими летунами? Стрижей? Действительно, они летают очень быстро. Зато не могут круто поворачивать и ловить насекомых, летающих в стороне, а при полете в лесу тотчас разбились бы о дерево. Ласточки летают в два раза медленней, но полет у них куда маневренней, и от них не скроется ни одно насекомое, очутившееся в поле зрения, но и ласточки не могут ловить насекомых в чаще леса. Рябчик летает совсем медленно, но может лавировать в самом частом сплетении ветвей. Для него скорость ни к чему, а важна поворотливость. А для куриной птицы — саджи, — обитающей в пустыне, важна именно скорость, ведь ей приходится ежедневно пролетать десятки, а то и сотни километров, чтобы добраться до источника и напиться. Для грифа важно долго находиться в воздухе без лишней затраты сил, ведь павшее животное не высмотришь за одну минуту. А утке, перелетающей с укромной дневки на место кормежки, нет нужды долго летать — ей можно помахать крыльями.

Создание орнитоптеров — летательных аппаратов с машущими крыльями — давно занимает умы ученых. Ведь на таких аппаратах можно достигнуть максимальной подъемной силы и свести к минимуму лобовое сопротивление. Особенно интересны проекты небольших одно-двухместных махолетов; на них можно совершать загородные прогулки, летать на охоту и рыбную ловлю.

Хотя полеты птиц изучаются еще со времени Леонардо да Винчи, до сих пор загадка их полета до конца не разгадана. Сейчас этими вопросами занимаются ученые многих стран, и надо надеяться, что надежные и удобные орнитоптеры появятся в ближайшем будущем.

Как мы упоминали, птицы не только летают, но умеют бегать, плавать и нырять.

Хороших бегунов среди птиц можно перечислить по пальцам. Прекрасно бегают страусы. Их не так-то просто догнать даже верхом на лошади. Из наших птиц лучше всего бегают жители степей — дрофы, стрепеты. Быстро бегут спасающиеся от преследования легавой собаки глухарь, тетерев, белая куропатка. Неплохой ходок коростель.

Большинство птиц ходят и бегают медленно. Посмотрите, как степенно вышагивают по пашне грачи или галка по деревенской улице. Даже при опасности они могут лишь незначительно ускорить шаг и, спасаясь, обычно сразу же поднимаются на крыло. Гуси, утки тоже неважные ходоки — своей переваливающейся походкой им не обогнать даже коротконогого ежа. Мелкие птицы — воробьи, чижи, соловьи — передвигаются по земле короткими прыжками. Это тоже далеко не быстрый способ передвижения. Совсем медленно, еле-еле сохраняя равновесие, шествуют пингвины.

Ни одна птица, попав в воду, сразу же не тонет: между перьями у нее находится много воздуха, и удельный вес сухой птицы значительно меньше единицы. Но как только перо намокнет, птица начинает быстро погружаться. Поэтому у водоплавающих птиц перья не смачиваются водой, а от охлаждения их спасает густой слой пуха и подкожный слой жира. У хороших пловцов, кроме того, вальковатое, уплощенное тело, помогающее легче преодолевать сопротивление воды.

Плавают птицы, пользуясь лапами, как веслами. Хороших пловцов среди птиц много: гагары, бакланы, утки, чайки. Но самые лучшие пловцы пингвины, они обгоняют катер, идущий со скоростью 40 километров в час.

Почти все плавающие птицы умеют и нырять. Лучшие подводные пловцы — гагары, бакланы, нырковые утки — могут оставаться под водой 2–3 минуты, а пингвины еще больше. Ныряя, птицы погружаются на значительные глубины: турпан, гага — до 6 метров; гагары, бакланы — до 9-10 метров, пингвины — более чем на 12 метров.

Большинство ныряльщиков движутся под водой с помощью лап, работая ими попеременно. Чистики гребут и лапами и крыльями, а пингвины только крыльями. Чомга под водой проплывает за секунду около метра, гагара около двух, а пингвин более десяти метров. Разогнавшись под водой, пингвины могут высоко прыгать; наблюдали, как они выскакивают на льдины, поднимающиеся над водой на высоту более двух метров.

Орлан, скопа, зимородок ныряют с разлета, используя скорость и силу тяжести. Плавать под водой они не могут и, схватив добычу, тотчас взлетают. А вот наземная птица оляпка может бегать под водой. Ее любимая пища — водные насекомые, за ними она охотится, бегая по дну ручья и распустив крылья, чтобы вода не выталкивала ее на поверхность.

В конце мезозойской эры, то есть около 200 миллионов лет тому назад, вымерли гигантские ящеры, а появившиеся недавно перед этим маленькие и хилые млекопитающие выжили. Одна из причин, по которым млекопитающие пережили своих грозных современников, — подвижность.

Основные способы передвижения современных наземных млекопитающих, точно так же как и их далеких предков, ходьба и бег. Бежать можно рысью, галопом, карьером. При беге рысью ноги перемещаются по диагонали: правая передняя — левая задняя и левая передняя — правая задняя. Если животные одновременно переставляют правую переднюю и правую заднюю ноги, то такую рысь называют иноходью. Галоп — это бег равномерно чередующимися прыжками, а карьер — предельно быстрый галоп, которым животные пользуются, спасаясь от преследования или догоняя добычу.

Рысью бегают олени, антилопы, лошади, собаки. На иноходь иногда переходят слоны, верблюды, медведи, лошади. Этим способом можно бежать быстрее, чем обычной рысью, однако переход лошадей в иноходь на рысистых испытаниях считается дефектом, и иноходцев снимают с соревнований.

Бег галопом у разных животных имеет свои особенности. Животные, обитающие в густых зарослях — носорог, тапир, кабан, — часто бегут не разбирая дороги, напролом, такой бег называют «таранным».

Копытные животные при прыжках отталкиваются обеими парами ног. Некоторые из них совершают огромные прыжки: испуганная косуля пролетает по воздуху 5–6 метров, горные козлы и бараны шутя перепрыгивают через четырехметровые расселины и могут вскакивать на выступы высотой до двух метров. Так же, передними и задними ногами, отталкиваются при беге галопом хищники — львы, тигры, гепарды.

Заяц отталкивается только задними ногами и при прыжке далеко заносит их вперед; получается очень типичный след с отпечатком задних лап впереди передних. Для тушканчика характерен зигзагообразный бег. Наблюдающему за его бегом кажется, что тушканчика мотает из стороны в сторону ветром. Несмотря на крохотные размеры, он делает прыжки до трех метров длиной. Самые большие прыжки совершают исполинские кенгуру. Спасаясь от преследования, они перепрыгивают через кусты высотой более двух метров и пролетают по воздуху 10–12 метров. При прыжках кенгуру прижимают к груди передние ноги и отталкиваются исключительно задними.

Многие млекопитающие могут не только отлично бегать и прыгать, но и прекрасно лазить по деревьям. Куница, соболь, енот живут и на земле, и на деревьях. Хотя это еще не настоящие жители верхних этажей леса, но лазают они очень ловко.

Еще лучшие «лазуны» животные, которые всю жизнь проводят среди ветвей. Древесный образ жизни прежде всего сказывается на строении передних конечностей. У первоклассных древолазов — полуобезьян — один палец на передних лапах отставлен в сторону, и это помогает им крепко обхватить ветвь. Если мы попробуем обхватить правой рукой возможно крепче запястье левой, отставив подальше большой палец, то мы увидим, что указательный палец нам не помогает. И вот у лемура толстого лори, потто, медвежьего маки указательные пальцы крохотные, они им совсем не нужны. У долгопята на концах пальцев есть присасывающиеся подушечки, а на подошвах твердые мозоли, и эти зверьки во время ночной охоты могут уверенно держаться за ветвь тремя лапами, а четвертой срывать плоды или ловить насекомых.

А у сумчатого «медведя» коала не только большой, но и указательный палец может противопоставляться остальным, и он обхватывает ветвь как клещами.

Есть млекопитающие, которые ведут полуводный или, вернее, земноводный образ жизни. А есть и такие, которые всегда живут в воде и никогда на сушу не выходят.

Ученые считают, что не только млекопитающие, ведущие земноводный образ жизни, но и водные произошли от наземных животных. В пользу этого мнения говорит хотя бы тот факт, что у китов сохранились от задних конечностей остатки бедра и голени, а в передних плавниках пять пальцев с суставами.

Те животные, которые не так давно стали полуводными, внешне мало отличаются от наземных. На первый взгляд не скажешь, что белый медведь, норка, водяная крыса — полуводные животные. Только при внимательном изучении можно заметить у них на лапах перепонки или густые оторочки из жестких волос, помогающие плавать.

Чем раньше животные вернулись в воду, тем лучше они приспособились к водной жизни: голова и туловище стали обтекаемыми, уши и ноздри стали замыкаться, хвост приобрел уплощенную форму, а главное — на лапах появились настоящие плавательные перепонки.

Вот как приспособился к земноводной жизни утконос. У него передние лапы снабжены широкими перепонками. Плавать с такими лапами очень хорошо, ходить по земле плохо, а рыть землю, казалось бы, совсем невозможно. Но утконос нашел выход из трудного положения. Бегая по земле, он загибает назад кисти лап и опирается на землю их наружной поверхностью. А когда утконос роет нору в береговом откосе, перепонки на передних лапах отодвигаются назад и обнажаются длинные острые когти. Хвост у утконоса, а также у бобра и выхухоли приобрел плоскую форму и помогает им управлять движением под водой.

Большую часть жизни проводит в воде бегемот. Он может как угодно долго плавать, выставив наружу только ноздри, глаза да уши.

Отличные пловцы морские выдры — каланы — и морские котики, у них конечности превратились в своеобразные весла-ласты, а вот по суше они двигаются очень неуклюже, хотя могут проползти не одну сотню метров.

Тюлени же совсем не приспособлены к передвижению по суше и с трудом проползают на брюхе несколько десятков метров. Зато пловцы они замечательные. Немало надо ловкости, поворотливости, быстроты, чтобы ловить стремительных рыб. Основным органом движения у ластоногих являются вытянутые назад задние конечности и хвост. Интересно, что эти животные могут уменьшать вес тела, набирая воздух в особые воздушные мешки, — это важно для сна на воде.

Все полуводные млекопитающие хорошо ныряют. Утконос может оставаться под водой 8-10 минут, выхухоль-12, бобры и тюлени — 15, моржи до 17 минут.

Киты очень давно переселились с суши в море и лучше других млекопитающих приспособились к жизни в воде.

У всех китов торпедовидная обтекаемая форма тела, помогающая преодолеть сопротивление воды. Главный движитель китов — задняя хвостовая часть тела. Когда кит плывет, его хвост двигается сверху вниз и описывает в воде пологую восьмерку. Плавники, так же как у рыб, служат рулями глубины и поворотов.

Крупные киты плавают со скоростью до 30 километров в час. Они могут глубоко нырять и оставаться под водой 20–30 минут, а гренландский кит может пробыть под водой полтора часа. Трудно поверить, что такие огромные животные, как киты, могут выпрыгивать из воды. А кит-горбач, разогнавшись под водой, целиком вылетает в воздух и, описав пологую дугу или даже сальто, с оглушительным шумом плюхается в воду.

Самые быстрые китообразные — дельфины, они шутя перегоняют катера, мчащиеся со скоростью 40 километров в час. Ученые долго не могли понять, в чем же секрет такой огромной скорости. Вода в 800 раз плотнее воздуха, и для того, чтобы преодолеть ее сопротивление, мускулы дельфина должны быть по крайней мере в десять раз сильнее, чем у наземных млекопитающих. Проверили — ничего подобного: сил на один килограмм мышц у них не более, чем, скажем, у лося или тигра. В чем же тогда дело? Было высказано предположение, что весь секрет в коже дельфина. Она гасит вихревые потоки, возникающие при его движении. Это было подтверждено многочисленными исследованиями, предпринятыми инженерами с целью использования полученных данных в технике.

Существует и другая точка зрения. Ученые-физики считают, что большие скорости движения дельфина объясняются исключительно совершенством его движителя. Однако уже сейчас построены опытные торпеды, надводные и подводные корабли с упругой оболочкой, которые при той же силе машины движутся чуть ли не в 1,5 раза быстрее.

Передвигаться в земле еще труднее, чем в воде или илистом грунте. С этой задачей успешно справляются не только дождевые черви, но и некоторые млекопитающие. Самый замечательный копатель, конечно, крот. Под землей он проводит всю жизнь, лишь изредка показываясь на поверхность. Основное роющее орудие крота — лапы. Они слегка вывернуты наружу и снабжены плоскими, острыми когтями. Прокладывая подземный ход, крот поворачивается вдоль продольной оси, выдвигая вперед то одну, то другую лапу. Разрыхленную землю он откидывает назад.

Быстрее всех, пожалуй, зарывается в землю трубкозуб. Родина этого необычного животного — равнины Африки. Селится он обязательно там, где есть термиты, они являются главной пищей трубкозуба. Проделав в стенке термитника отверстие, он засовывает в гнездо свое трубкообразное рыло и начинает работать длинным липким языком. Клейкий язык проникает во все галереи термитника, и трубкозуб втягивает его, проглатывает сразу сотни насекомых. Да их и немало надо, чтобы насытиться, — ведь трубкозуб величиной с добрую собаку.

Передвигается трубкозуб медленно, и бегом ему не спастись от врагов, от них он скрывается под землей. Трубкозуб роет землю передними лапами, а выкидывает ее на поверхность задними. Описан такой случай. Десять сильных мужчин, вооруженных лопатами, преследовали зарывающегося в землю трубкозуба, и только через семь часов им удалось его поймать.

На юге Европы живет небольшой зверек слепыш. Он очень редко появляется на поверхности земли и питается исключительно корешками и луковицами растений. Землю слепыши копают крупными, выдающимися вперед резцами, а чтобы земля не попадала грызуну в рот, губы позади резцов образуют предохранительный клапан.

III Зачем животным нужны хвосты

У всех, у всех я вижу хвост,

У зайца хвост и у коня,

Но нет у вас и у меня.

С. Маршак

И ведь верно! Бесхвостых зверей и птиц можно пересчитать по пальцам, а змей и рыб без хвостов вообще нет. Зачем же нужен хвост? Может быть, это никому не нужный придаток? Оказывается, хвосты животным очень и очень нужны. У одних это опора, у других руль, у третьих оружие, у четвертых… Но не будем забегать вперед и познакомимся с хвостами по порядку.

Хвост-опора. Давным-давно, много миллионов лет тому назад, на земле жили ящеры. Среди них встречались совсем маленькие, величиной немногим более зайца, и исполины, высотой 6–7 метров. Травоядному динозавру стоящий человек едва достигал «до колена».

Немногим меньше были свирепые хищные ящеры — анхизавры и тиранозавры. И вот что удивительно: многие ящеры ходили необычным для животных способом — на двух ногах — совсем как человек. Это удобно во всех отношениях — передние лапы свободны и ими можно защищаться, нападать, добывать пищу. Понятно, что устоять на двух ногах огромным тяжелым ящерам было нелегко, и именно поэтому у них развился толстый мощный хвост. Он служил подпоркой, когда ящер сидел или ходил.

Позднее, уже в те времена, когда появились первые люди, жил исполинский ленивец — мегатерий. Питался он ветвями и листьями, а весил не менее слона. Конечно, такое массивное животное не могло залезать за листьями на деревья, и ленивец доставал их, стоя на задних лапах. Но две ноги не выдерживали такой нагрузки, и тут им на помощь приходил толстый, как бревно, упругий хвост.

Хвост-подпорка есть и у современных животных.

В Австралии и на соседних островах водятся своеобразные животные — кенгуру. Их много видов. Одни живут на равнине, другие в лесах, третьи в горах. Наибольшей известностью пользуется исполинский кенгуру.

Сидит этот гигант на задних ногах и хвосте, упираясь им в землю. В таком положении он отдыхает, обозревает окрестности, кормится. Без помощи хвоста кенгуру не усидеть, ведь передние ноги у него совсем короткие, по существу не ноги, а руки. Эту особенность кенгуру использовали дрессировщики животных. В европейских цирках часто показывали кенгуру-боксеров. На передние лапы надевали боксерские перчатки — и эти миролюбивые животные награждали друг друга тумаками.

Трубкозуб также использует свой хвост как подпорку. Найдя огромное конусообразное жилище из глины, построенное термитами, он, став на задние лапы и опершись на хвост, проламывает когтями передних крепкие словно камень стенки термитника. Обычно трубкозуб ходит на четырех лапах, но иногда шагает на двух, опираясь на хвост.

На Мадагаскаре водится забавная зверюшка — маки домовой. Ученые относят его к полуобезьянам, близким родственникам обезьян. Размером этот зверек с нашу белку. Глаза огромные, как у совы. Хвост длинный с кисточкой на конце. Лапы лягушечьи с большими мягкими подушечками. Задние ноги очень тоненькие и сухие, как щепки. Им на помощь и приходит хвост, он служит опорой и помогает стоять на задних лапах, когда зверек ловит передними насекомых или срывает плоды. Маки ночные животные, днем они спят в дуплах деревьев и только с наступлением темноты выходят на промысел.

В Африке и на юге Азии есть еще одно животное, пользующееся хвостом, как опорой. Это ящер панголин, он и в самом деле похож на большую, закованную в латы ящерицу. Панцирь ящера состоит из крупных роговых пластинок, наложенных друг на друга, совсем так же, как чешуйки у еловой шишки. Голым остается только брюхо и нижняя часть хвоста. При опасности ящер сворачивается в клубок, и даже леопард, покатав роговой шар, оставляет его в покое.

Питается ящер термитами и муравьями, захватывая их языком. А чтобы перемалывать твердые панцири насекомых, у него в желудке есть зубы!

Хвост-опора есть и у птиц.

Очень жесткий и упругий хвост у дятлов и пищух. У них соседние перья хвоста почти полностью перекрывают друг друга, причем сверху находятся расположенные ближе к середине. Создается замечательная опора. На хвост дятел опирается, когда долбит пень, добывая из него личинок, и когда лазает по стволу дерева. Хвост дятла всегда должен быть готов к действию, поэтому при линьке смена перьев происходит в определенном порядке. Линька начинается со второй пары перьев от середины хвоста, постепенно переходя на наружные. Только после того, как самые крайние перья хвоста сменятся, выпадают оба средних пера. А пока они растут, дятел опирается на новые внешние перья. Любопытно, что порядок линьки хвостовых перьев у дятлов и пищух совершенно одинаков, хотя эти птицы и не родственники.

Хвост-рука. Настоящей пятой рукой служит хвост южноамериканским цепкохвостым обезьянам.

Из них самые замечательные обезьяны-ревуны. Такое название они получили не зря. У ревунов под языком находится большой костяной барабан. Затягивая в него воздух, обезьяны издают совершенно дикие звуки. Обычно концерты они устраивают по утрам и вечерам, их ужасный рев далеко разносится по окрестным лесам. В хоре ревунов, как говорят, всегда есть запевала, он начинает концерт, а остальные лишь вторят ему.

Длинный хвост ревуна сверху покрыт волосами, а снизу голый, так он плотнее обхватывает сук. Хвостом ревуны пользуются буквально на каждом шагу. Перебираясь с ветки на ветку, они до тех пор не отпускают от нее рук, пока на захватятся хвостом за следующую. Хвост исключительно сильный: зацепившись концом за сук, как крючком, и даже не обернув его вокруг, ревун долгое время может висеть на хвосте головой вниз.

Еще более цепкий хвост у обезьяны коаты. Уцепившись за ветку хвостом и задней лапой, она может долго висеть головой вниз, поедая какой-нибудь плод. Хвост заменяет ей не только ногу, но и руку. Им она срывает с дерева плоды, ловит насекомых. Предметы, до которых не удается достать лапой, коата подтягивает хвостом.

В лесах Южной и Центральной Америки живет родственник енота, интересный зверек кинкажу. Он величиной с кролика, но хвост у него очень длинный и цепкий, и пользуется он им почти так же, как и коата, поэтому кинкажу называют также цепкохвостым енотом.

Очень ловко орудует хвостом североамериканский опоссум. Он, вися на хвосте, достает корм из кормушки и в таком же положении ест. Размером опоссум с кошку. Морда остренькая, как у крысы. Хвост очень длинный, у основания поросший волосами, а на конце голый.

Опоссум — хищник: ест птиц, мелких грызунов, ящериц. Большую часть жизни он проводит на деревьях, а по земле ходит медленно, неуклюже. От врагов опоссум спасается забавным способом — стоит его коснуться, и он сразу же валится на бок и притворяется мертвым. В Америке существует даже такая поговорка: «играть в опоссума» — иначе говоря, притворяться.

Другой вид опоссума — ихневмонову мышь — часто изображают на рисунках с детенышами на спине. Мать держит загнутый хвост над спиной, а малыши обвиваются вокруг него своими хвостиками. Кроме того, они еще крепко вцепляются лапками в шерсть матери.

Самая маленькая из мышей — мышь-малютка — лазает с исключительным проворством, легко забираясь на самые тоненькие стебельки. Страхуется мышка хвостом, он все время перемещается с одной былинки на другую и обвивается вокруг них.

Совсем как руку, используют свой хвост кенгуровые крысы — бентонги. Животное это, величиной с небольшого кролика, живет в Австралии и питается травой и корешками. Когда приходит время строить гнездо, они сгребают в кучу сухую траву и мелкие ветви. Затем просовывают эту груду между задними лапами и, обвив длинным цепким хвостом, тащат ношу на облюбованную строительную площадку. Само гнездо не представляет чуда строительного искусства — это просто углубление в почве и над ним навес из прутьев, листьев и травы.

Материалы для постройки гнезда, главным образом размочаленные клювом веточки, переносят хвостом попугаи — розовощекие неразлучники. Строит гнездо всегда самка.

У змей нет ни рук, ни ног, а между тем древесные змеи ловко перебираются с сучка на сучок. Руки и ноги им заменяет хвост. Особой цепкостью и силой отличается хвост у питонов. Обвившись им несколько раз вокруг ветви, питон может подтягивать к ней свое тело. А весит он иногда более ста килограммов!

Трудно представить, что рыбы тоже могут держаться хвостом. А оказывается, есть и такие. Во многих тропических морях водятся причудливые рыбки — морские коньки.

Голова у них и впрямь похожа на шахматную фигуру — коня. Плавают морские коньки совсем неважно. Поднимаясь на поверхность, они плывут по спирали, изгибая хвостовой стебель, и быстро-быстро машут плавниками. Питается морской конек рачками, и при такой манере плавания ему редко удается поймать подвижного рачка. Поэтому он не тратит зря сил. Зацепится хвостом за какое-нибудь водное растение и поджидает, пока добыча приблизится сама.

Хвост-«движитель». Хвост играет не последнюю роль при движении в воде.

Бесспорно, самый мощный хвост у китов. У зубатого кита — кашалота — он достигает в ширину пяти метров, а у гренландского — даже восьми. Меньший хвост просто ни к чему огромным животным.

Хвост у китов расположен необычно: он не вертикальный, как у рыб, а горизонтальный. Это понятно. Киты дышат атмосферным воздухом, а в подводную столовую им приходится опускаться на сотни метров в глубину. На такой путь надо время, а если мешкать, то некогда будет и пообедать. Ведь как ни велики легкие у кита, запас воздуха в них ограничен и его хватает обычно не более чем на полчаса. Горизонтальный хвост как раз и помогает киту быстро опуститься, закусить и вовремя подняться на поверхность, глотнуть воздуха.

Мы уже рассказывали, что рыбы плавают, волнообразно изгибая тело, а плавники и хвост играют лишь подсобную роль. Зато поворотами вправо и влево всецело заведует хвост. Это очень чувствительный руль, позволяющий рыбе мгновенно разворачиваться.

До форме хвосты у рыб бывают самые разнообразные. Обычно их разделяют на три типа. Чаще всего встречается хвост, у которого верхняя и нижняя лопасти одинаковы. Такой хвост у окуня, щуки, тунца и многих других пресноводных и морских рыб. У акул и осетровых рыб верхняя лопасть длиннее; такая форма облегчает подъем рыбы на поверхность. У летучей рыбы, наоборот, нижняя лопасть больше верхней; такой хвост помогает рыбе опускаться вниз.

Настоящий мотор — хвост у рака. Вперед по дну он ползет очень медленно, но при малейшей опасности быстро-быстро подгребает под себя воду хвостом и исчезает в норе. Очевидно, такой способ плавания и послужил основанием для поговорки: «рак пятится назад».

Хвост — руль и балансир. Долгое время ученые были уверены, что основное назначение хвоста у птиц — изменять направление полета. Не случайно хвостовые перья и по сей день называются рулевыми. Такое название вряд ли обосновано. Пожалей, главную роль в управлении полетом играют крылья. Смещая их вперед или назад в горизонтальной плоскости, птица изменяет центр тяжести, а это помогает ей опуститься или подняться. Повороты вправо и влево тоже достигаются не хвостом, а перекосом одного из крыльев. Голенастые — цапля, журавль — и водоплавающие птицы — утки, гуси — рулят, кроме того, ногами и шеей. Спрашивается, зачем же тогда хвост птицам? Может быть, он лишний? Нет, птичьему хвосту тоже достаточно работы.

Прежде всего хвост поддерживает птицу в воздухе, это как бы дополнительная несущая поверхность. Поэтому он особенно длинный и широкий у птиц, разыскивающих добычу с воздуха.

Хвост нужен Птицам при посадке. Садясь, они опускают распущенный хвост вниз и поэтому не «клюют» носом в землю.

У сидящей на ветке птицы хвост является балансиром. Обратите внимание на ласточек, усевшихся на телеграфном проводе; они все время покачивают хвостами, чтобы сохранить равновесие.

Хвост важен хищным птицам, когда они несут в когтях тяжелую добычу. Особенно характерно положение хвоста у рыбоядного ястреба — скопы, поймавшей рыбу более собственного веса. Хвост у нее в это время смотрит вниз и распущен до отказа.

Но, пожалуй, самое главное назначение птичьего хвоста — гасить вредные для полета завихрения струй воздуха.

Наземным животным трудно использовать хвост как мотор. Но есть и исключения. Кенгуру, совершая свои знаменитые прыжки, отталкивается не только задними ногами, но и хвостом. Одновременно хвост в прыжке помогает ему сохранить равновесие и менять направление.

Отличный пловец и водолаз выхухоль. И этим она во многом обязана своему хвосту. Он совсем тонкий у основания, затем грушевидно вздут, а конец плоский, как нож. Когда выхухоль плавает, она изгибает хвост то вправо, то влево и, выпрямляя его, отталкивается от воды.

Как руль и балансир хвост работает у многих наземных животных.

Лев, подкравшись к зебре или антилопе, прыгает. Но пока лев летит по воздуху, добыча может переместиться и хищник промахнется. Вот здесь-то и помогает хвост. Изогнув его в ту или другую сторону, лев изменяет направление полета и настигает жертву.

У некоторых собак, лисы, волка хвост иногда называют «правилом». Выражение это очень меткое.

Посмотрите на лису, преследующую молодого зайчишку. Косой, спасая свою жизнь, петляет среди густого ольшаника. Лисе все время приходится менять направление, и если бы не хвост-руль, ей ни за что не поймать даже совсем неопытного зайца. Хвост помогает лисе и избежать опасности. Преследуемая по пятам собаками, лиса вдруг резко отводит в сторону хвост и поворачивает почти под прямым углом. Собака проносится мимо, и пока она снова нападает на след, лиса уже далеко.

Тушканчики, живущие во многих степях и пустынях, обзавелись длинным хвостом с кисточкой на конце. Хвост им совершенно необходим — он помогает тушканчикам сохранять в прыжке центр тяжести. Не будь у тушканчика такого хвоста, он, прыгая, все время кувыркался бы через голову. Им же тушканчик рулит в прыжке.

Идеальный руль глубины — широкий и плоский, как лопата, хвост бобра. Изогнув его, он может нырнуть вертикально вниз или же быстро подняться со дна на поверхность.

Землеройка-кутора совсем крохотный зверек, но, несмотря на небольшие размеры, это настоящий хищник. Она поедает водных насекомых, моллюсков, раков, рыб, не щадит и птенцов водоплавающих птиц. Чтобы успешно охотиться, нужна поворотливость, и здесь куторе помогает хвост. На нем есть кили — гребни из волос, которые помогают водяной землеройке мгновенно разворачиваться.

Сохранять равновесие хвост помогает многим животным, лазающим по деревьям. Белка, полчок, длиннохвостые полуобезьяны, пробираясь по ветвям, пользуются хвостом, как жонглер, ходящий по проволоке, балансиром.

Хвост-парашют. Хвост у животных может быть и парашютом.

Спасаясь от куницы, все выше и выше по сучкам мохнатой ели взбирается белка. Куница не отстает. Впереди два сучка, один.

Хищница уже торжествует победу. И тут… белка распластывает лапки, расправляет хвост и бросается вниз с самой верхушки высокой ели. Хвост действует как парашют, и белка плавно приземляется на лужайку, обманув своего злейшего врага. У куницы хвост не может работать как парашют, и пока она опускается с ели, белка успевает найти укромный уголок.

Такой же парашютист полосатый бурундук. Ему, пользуясь хвостом-парашютом, ничего не стоит спрыгнуть на землю с верхушки громадного кедра.

Хвост-защитник. Хвост также служит для защиты.

Слепни, оводы, мухи доставляют много неприятностей даже таким крупным животным, как лошади и коровы. Слепни прокусывают у них кожу и сосут кровь. Это не смертельно, но болезненно.

Больше вреда причиняет лошадиный овод. Он откладывает яички на шерсти лошади, и когда лошадь, совершая туалет, облизывает себя языком, личинки овода попадают в ее желудок и питаются за ее счет.

Еще страшнее муха цеце, которая водится в Южной Африке. При укусе она заражает кровь животных микроскопическим паразитом — трипанозомой. Диким африканским животным укус мухи цеце не страшен, у них в течение многих поколений выработалось противоядие. Но от ее укусов погибает много домашних животных.

Вот с такими-то надоедливыми, а подчас и опасными врагами хвост помогает бороться копытным животным.

Хвост защищает животных не только от маленьких, но и от больших врагов.

Чуть ли не каждый хищный зверек, чуть ли не каждая птица не прочь полакомиться ящерицей. Она не ядовита, у нее нет ни острых зубов, ни прочной брони, ни особо быстрых ног. И ящерица спасается, пожертвовав своим хвостом. Завидев врага, она бросается наутек, он за ней и, конечно, скорее всего хватает за хвост. Хвост легко отламывается и продолжает извиваться. Пока охотник за ящерицей сообразит, что во рту у него только хвост, ящерица успевает ускользнуть. Потеря хвоста для ящерицы не так уж страшна: пройдет несколько недель — и хвост отрастет у нее вновь.

Не следует думать, что хвост у нее очень непрочный. Если тянуть мертвую ящерицу за хвост с силой в двадцать раз большей, чем она весит сама, то хвост не рвется. Опыты показали, что хвост отрывается только тогда, когда ящерица чувствует боль, при этом резко сокращаются мышцы хвоста и обламывается один из позвонков.

Можно получить ящерицу с двумя хвостами. Если ножницами отстричь ей хвост наискось, так, чтобы разрез пришелся через два позвонка, то из каждого поврежденного позвонка появляется новый хвост. Вновь образовавшийся хвост вырастает у ящерицы без позвонков и при изломе уже не может восстанавливаться. Так что ящерица должна все-таки дорожить своим хвостом.

Карликовому жирнохвостому тушканчику избежать опасности также помогает хвост. У этого зверька много врагов, даже ворона и та страшна такому крошке. Когда хищник схватывает тушканчика за хвост, то кожа с него слезает как перчатка и остается в зубах у врага. Тушканчик же тем временем успевает спастись бегством или забраться в норку.

Жертвовать частью своего хвоста могут сони, маленькие древесные грызуны, широко распространенные в Южной Европе. У них есть несколько мест на хвосте, по которым происходит обрыв кожи. После обрыва остаются голые позвонки, которые зверек обычно отгрызает. На их месте через некоторое время вырастает новый хвост с одним длинным позвонком.

В пустынях Египта и Аравии живет крупная травоядная ящерица — шипохвост.

Она бывает длиной три четверти метра.

Хвост у нее толстый, как скалка, и весь усажен шипами. Им она орудует очень ловко и отбивается даже от шакалов.

Грозным оружием для защиты обладают скаты-хвостоколы. Хвост у них длинный, бичеобразный, снабженный одним или несколькими ядовитыми шипами. Эти плоские, похожие на камбал рыбы живут во многих морях и океанах. У нас в Черном море и на Дальнем Востоке водится скат морской кот. Это порядочная «рыбка» — попадаются «лепешки» двухметровой длины. Еще крупнее тропические скаты. В Индийском океане водится скат-орел. Ширина его шесть метров, а вес более тонны. Шип-кинжал у него метровой длины.

Скаты-хвостоколы опасны и для человека. Они часто лежат на дне, глубоко зарывшись в песок, высунув наружу только глаза да кончик хвоста. Наступить на ската ничего не стоит. А если тронуть, он начинает хлестать хвостом и может нанести серьезную рану. У пострадавшего, если ему не оказать медицинской помощи, наступает длительный паралич конечностей, а иногда и смерть.

Хвост — оружие нападения. Очень мощный хвост у крокодилов, он служит им, в основном, не для защиты, а для нападения. Ударом хвоста крупный крокодил может даже убить человека.

В реках Индии — Ганге, Инде — водится крокодил гавиал. Он достигает в длину пяти метров. Несмотря на солидные размеры, для людей гавиал не опасен. Основная пища гавиала рыба, которую он оглушает хвостом.

Очень своеобразно ловят рыбу черные кайманы. Они выкидывают рыбу из воды хвостом и ловят на лету, широко раскрыв рот.

Наибольшей известностью пользуется нильский крокодил. Он иногда нападает на антилоп, домашних животных и даже на людей. Животных он подкарауливает на водопое и хватает за морду или же сбивает с ног сильным ударом хвоста и утаскивает под воду.

Грозным оружием является хвост у гигантского варана с острова Комодо. Подобравшись к оленю или дикой свинье, варан ломает им кости ударом хвоста, а потом уже схватывает зубами.

Хвост помогает охотиться акуле-лисице. У нее верхняя лопасть хвоста превышает длину туловища. Обнаружив стайку рыб, акула хлещет хвостом по воде. Образуется водоворот, в котором рыбы теряют управление. Этим пользуется акула и схватывает не успевших опомниться рыб.

Хвост-«легкие». «Хвостом» можно и дышать. Захватите сачок, которым ловят бабочек, и подойдите к ближайшему пруду. Там, где водные растения растут погуще, проведите по ним сачком. Если не сразу же, то на пятый или на десятый раз вам наверняка попадется небольшое насекомое грязно-зеленого цвета, напоминающее лист. Это водяной клоп. Из-за отдаленного сходства с настоящим скорпионом и за хищнические ухватки его обычно называют водяным скорпионом. Водяной скорпион — хищник, он нападает на мелких ракообразных, водяных насекомых и даже мальков рыб. Добычу он схватывает передней парой ног. Они могут выбрасываться далеко вперед и складываться, как перочинный ножик. Во время схватки голень входит в глубокий желобок на бедре и зажимается специальным крючком. Попав в такие тиски, жертва уже ни за что не освободится.

Давайте посадим его в банку с водой и понаблюдаем за ним. Сначала скорпион заберется на самое дно банки, но вскоре поднимется на поверхность и высунет из воды свой длинный хвост. Теперь наполним банку водой до краев и закроем ее стеклом так, чтобы скорпион не мог высунуть хвост на воздух. Мы увидим, что пленник много раз будет пытаться высунуть хвост из воды, но постепенно его движения станут вялыми и в конце концов он может погибнуть.

В чем же дело? Оказывается, хвост скорпиона состоит из двух корытообразных половинок. Когда они складываются вместе, образуется трубка. Внутри она покрыта не смачивающимися водой волосками, и поэтому вода не попадает внутрь канала, когда скорпион ныряет. Дышит скорпион атмосферным воздухом и забирает его через трубку-хвост. Понятно, что если ему помешать выставлять дыхательную трубку на воздух, то он задохнется.

Значительно реже встречается другое замечательное насекомое — ранатра. Заметить ее не так-то просто. Обычно ранатра подкарауливает добычу в густых зарослях, и ее палочковидное сероватожелтое туловище легко принять за камышинку или побег водного растения. Ранатра тоже хищник — она поедает даже собственную личинку.

Приемы охоты у ранатры всегда одинаковые. Замаскировавшись среди растений, она зорко глядит по сторонам. Завидев добычу, ранатра приготавливается к нападению. Сначала она притягивает к себе хватательные ноги, потом прячет их под головой и наконец замирает в выжидательной позе. Как только добыча приблизится, ранатра стремительно выбрасывает ноги вперед, и они кольцом сжимаются вокруг жертвы.

Дышит ранатра атмосферным воздухом, и дыхательная трубка-хвост устроена у нее точно так же, как и у водяного скорпиона. Поэтому, когда она подкарауливает добычу под водой, то обязательно выставляет хвост наружу. У ранатры есть крылья, ночами она совершает перелеты из одного водоема в другой.

В лужах, сточных канавах часто можно увидеть личинок мухи-пчеловидки — крысок. Такое название личинка получила за длинный хвост, напоминающий крысиный.

У крыски цилиндрическое тело длиной около двух сантиметров. Безглазая, почти незаметная голова, сливающаяся с туловищем. Рот покрыт особым капюшоном и усажен мелкими шипиками. На брюшке у личинки расположено шесть пар ложных ножек, снабженных крючочками. С их помощью крыска ползает по дну и может даже подниматься вверх по стеблям растений.

Но самая главная достопримечательность крыски — хвост. Он полый внутри и состоит из члеников, которые вдвигаются один в другой, как в подзорной трубе. Когда личинка ползает по дну, она выставляет конец хвостовой трубки из воды и забирает через нее для дыхания атмосферный воздух. Если уровень воды повышается или если личинка заползает на более глубокое место, то она постепенно удлиняет свой хвост, раздвигая членики. При необходимости хвост может удлиниться в десять раз!

Как не подивиться такому удобному хвосту?!

В прудах, густо заросших водными растениями, водится еще одна интересная личинка, использующая хвост для дыхания. Это личинка мухи львинки. Она имеет ракетообразное тело длиной до пяти сантиметров. Ног у нее нет, и ползает личинка, цепляясь за грунт маленькими шипиками, расположенными на поверхности тела. Голова у личинки сливается с туловищем, глаза очень маленькие и около рта торчат усики. Личинка может удлинять и укорачивать свое тело, раздвигая членики, которые заходят, как черепица, друг за друга.

Хвост является продолжением туловища и заканчивается розеткой из несмачивающихся волосков. С их помощью личинка может подвёшиваться к поверхности воды. В таком положении она дышит, набирая через отверстия в хвосте атмосферный воздух. Опускаясь столоваться на дно, личинка сгибает хвостовые волоски и уносит с собой про запас пузырек воздуха. Когда запас истощится, она поднимается на поверхность за новым пузырьком.

Тоже неплохой хвостик!

Илистый прыгун часто лежит на прибрежном песке, окунув хвост в воду. Эти рыбки могут очень долго жить вне воды. Пойманных прыгунов держат по шесть суток на влажном песке, и они чувствуют себя вполне нормально. Дышат прыгуны, помимо жабер, кожей и полостью рта. Но зачем же опускать хвост в воду? На этот счет есть два мнения. Одни ихтиологи считают, что хвост рыбки богат кровеносными сосудами и они дышат «через хвост». Другие полагают, что хвост, опущенный в воду, сохраняет влажной поверхность кожи, а это улучшает дыхание через нее. Но так или иначе хвост помогает илистому прыгуну дышать.

Хвост-одеяло. Зима, сорокаградусный мороз. Тепло одетому не хочется выходить на улицу. А многие звери проводят на таком морозе целый день. Их спасает меховая одежда. Особенно теплая шуба у северных пушных зверей — куницы, соболя, лисы, песца, волка…

Но слать на морозе холодно и им. Куница и соболь забираются в дупла или находят беличье гнездо и, выгнав хозяина, со всеми удобствами устраиваются в нем. Лиса забирается в нору, песец зарывается в снег.

Есть у пушных зверей и одеяло. Как им пользуются звери на воле, проследить трудно. Поэтому понаблюдаем за спящей на морозе собакой. Свернувшись калачиком, она обязательно прячет свой нос в хвосте. Воздух, находящийся между волосками хвоста, нагревается и в легкие собаки попадает уже теплым.

Так в комнате спит любящая тепло домашняя кошка.

Пушистый хвост белки служит ей заслоном от ветра, когда она, сидя на ветке, лущит еловую шишку или разгрызает кедровый орешек. Во время сна белка ложится спиной к ветру и плотно укутывается хвостом. Так поступают все звери, имеющие длинный и пушистый хвост.

Очень странный зверь — большой муравьед. Он живет в тропических лесах Южной Америки. Вид муравьеда настолько необычен, что когда его, по словам работников одного из зоопарков, поместили в обезьянник, «то обезьяны так шумели и бесновались, что пришлось завесить их клетки, и даже шимпанзе при виде ужасного животного со страха зарылся в солому».

И на самом деле, трудно представить себе животное, голова которого вытянута в длинную узкую трубку. На конце трубки виднеется едва заметный беззубый рот, из которого по временам высовывается похожий на червя извивающийся язык. Шеи вовсе незаметно, и голова сразу переходит в сплюснутое с боков туловище. Шерсть на спине и боках длинная, жесткая и направлена концами частично назад, частично вниз. Общая окраска шерсти черно-бурая. Лапы короткие, с длинными крючковатыми когтями. Хвост так велик, что полностью закрывает муравьеда, когда он в прохладные ночи укутывается им, как одеялом. Обычно, готовясь на покой, муравьед валится на бок, поджимает лапы и одновременно накрывается хвостом.

Хвост-кладовая. Наконец, хвост может быть и кладовой.

На островах Австралийского архипелага водится небольшой зверек — толстохвостая сумчатая соня. Она живет на деревьях, питается растительными побегами, соками цветов, насекомыми. Когда пищи много, соня сильно толстеет. Особенно много жира откладывается в хвосте. Он очень длинный и толстый у основания. Запасы жира соня расходует во время спячки.

Очень много жира откладывается в курдюке курдючной овцы и в хвостах овец пустынных и степных районов Азии и Африки. О диких предках этих овец никто не заботился. Запасы жира в хвосте спасали их от голодной смерти знойным летом, когда растительность высыхала, и зимой, когда трава почти не содержала питательных веществ. Накопление жира именно в хвосте особенно благоприятно для овцы. Если бы жир равномерно отлагался во всем теле, то овце, одетой сверх жировой прослойки теплой шубой, было бы слишком жарко. В дальнейшем человек путем искусственного отбора создал новые породы жирнохвостых овец. Вызывает изумление гиссарская овца с курдюком, доходящим до 80 килограммов!

Рыбы тоже накапливают в хвосте запасы жира.

Африканская двоякодышащая рыба протоптерус, когда водоемы пересыхают, засыпает. Она устраивает из ила и слизи, выделяемой телом, особый кокон с крышечкой. В нем протоптерус проводит все засушливое время года, то есть около шести месяцев. В таких коконах его перевозят на тысячи километров. Протоптерус может находиться в спячке более трех лет! Если кокон положить в теплую воду, он растворится и рыба начнет плавать как ни в чем не бывало. Во время сна, даже в жаркое время, надо чем-то питаться, и протоптерус, готовясь спать, очень жиреет, причем больше всего жира скапливается в хвосте.

Протоптерус не маленькая рыбка, он достигает двух метров длины. Его жирное мясо высоко ценят местные жители. Добывают эту рыбу, перекапывая ил лопатой.

Очень жирным перед зимовкой бывает хвост у сома. «Плесо» копченого сома считается самой вкусной частью.

В хвосте-кладовой хранит запасы жира и головастик. Если голодно, головастик «съедает собственный хвост». В этом вы можете легко убедиться сами.

Посадите в две трехлитровые банки по два, по три головастика. В одной банке кормите их до отвала. В другой — совсем не давайте головастикам корма. Только если они будут себя чувствовать уже совсем плохо, то немного покормите. Вскоре вы заметите, что голодные головастики начнут превращаться в лягушек, хотя по величине будут меньше сытых. Так природа борется с неблагоприятными условиями жизни.

Это объяснимо. Природа «боится», что головастик может погибнуть, не превратившись в лягушку, и тогда некому будет продолжать лягушечий род. Однако превращение тощего головастика в лягушку не удалось бы без хвоста. Белые кровяные шарики растаскивают хвост по крупинкам, снабжая голодных головастиков и давая материал для построения лапок.

Хвост-украшение. Красота — понятие субъективное. Одни восхищаются ярко окрашенным попугаем, пестрым щеглом, красногрудым снегирем. Другим больше нравится скромный, на первый взгляд, но очень тонкий рисунок оперения вальдшнепа или серой куропатки.

Точно так же можно спорить о красоте хвостов. Но все же попытаемся разложить красивые и некрасивые хвосты по различным полочкам.

Никто не назовет хвост крысы красивым, наоборот, — каждый, увидев его, восклицает: «Фу, какая гадость, и хвост какой противный!». Неприятное впечатление оставляет хвост бобра — большой, голый и покрытый чешуйками. Некрасивый хвост у бегемота, это какой-то жирный лоскуток кожи. Безобразно выглядит хвост у некоторых пород курдючных овец.

Многие хвосты нельзя назвать красивыми сами по себе. Но они так сроднились с привычным видом животного, что и сами хвосты мы называем красивыми.

На самом деле, бесхвостая лошадь некрасива. А если у хорошо сложенной лошади длинный, густой хвост, мы говорим: смотрите, какая чудная лошадь и какой у нее красивый хвост.

Или, например, бесхвостый лев — это жалкое зрелище, а не царь зверей, хотя хвост льва без хозяина не блещет красотой.

Баллы за красоту хвоста ставят собакам на выставках. Сеттер с жидким, опущенным вниз «пером» никогда не получит высшей оценки по красоте.

У некоторых зверей хвосты не бросаются в глаза, и мы не замечаем, есть ли они или нет. Хвостик-фунтик у тюленя, заячий хвостик у медведя или почти поросячий у слона не изменяют внешнего вида зверя.

Есть и настоящие хвосты-красавцы. Взгляните на лисицу, когда она, обманув свору гончих, несется через поле, вытянув пушистый хвост!

Роскошные пушистые хвосты у енота, белки, куницы. Длинные и очень красивые хвосты у полуобезьян — вари, монгоца, катты. Оригинально окрашен хвост горностая — он белый с черным кончиком. Не зря прежде цари носили мантии из шкурок горностая, снятых вместе с хвостиками.

Пожалуй, самые красивые хвосты все же у птиц.

Кто не любовался в зоопарке павлином, когда он распустит длинные кроющие перья хвоста. Удивительны «глазки» на перьях павлина. Весь «глазок» бронзовый с золотистым отливом по краям. В середине «глазка» расположено бархатистое фиолетовое пятнышко, отороченное нежными изумрудными перышками. И это в зоопарке, а как, наверное, красив павлин в родной обстановке, среди роскошной природы тропической Азии!

Совершенно необыкновенный хвост у самца австралийской птицы-лиры. Крайние хвостовые перья хвоста изогнуты в виде латинской буквы V и образуют настоящую лиру. Остальные хвостовые перья редко опушены и похожи не то на хвощ, не то на жиденькую елочку. Это не маленькая птичка. Длина туловища у птицы-лиры 60–70 сантиметров и примерно такой же длины хвост.

Красивые хвосты у фазанов, квезала, райской мухоловки и даже у нашего домашнего петуха.

Рыбы тоже могут похвастаться своими красивыми хвостами. Вернее, теми хвостами, которые создал им человек.

И на самом деле, дальние родственники красавцев вуалехвостов были совсем короткохвостыми.

Вуалехвосты выведены искусственно из китайского карася — цзиюй.

Вначале было получено потомство от самых ярких встречающихся в природе карасей. Затем из многочисленного приплода были отобраны рыбки, самые красивые по цвету и форме. И так поступали до тех пор, пока из обыкновенного карася не получилась продолговатая оранжево-красная рыбка.

В дальнейшем, занимаясь выведением золотой рыбки, китайские рыбоводы обратили внимание на то, что среди новых поколений встречаются «уроды». У одной рыбки отсутствует какой-нибудь плавник; у другой глаза более выпуклые, чем обычно; у третьей особо длинный хвост. И вот, скрещивая между собой рыбок с самыми длинными хвостами, рыбоводы получили новую породу рыб — вуалехвостов. Хвост у них действительно, как вуаль, тонкий, прозрачный и так велик, что рыбку можно целиком укутать ее хвостом. Цвет рыбок и хвостов бывает самый разнообразный — красный, оранжевый, розовый, фиолетовый, белый, черный.

В конце XIX века с островов Карибского моря для борьбы с малярией завезли в Европу живородящих рыбок гуппи. Там они поедали личинок комара анофелеса, и в тех местах, где было много этих рыбок, малярией почти не болели. Но в Европе из этой затеи ничего не вышло: климат для них оказался слишком суровым. Зато гуппи великолепно прижились в аквариуме.

Самцы этих рыбок очень нарядные. И аквариумистам, подбирая производителей, удалось получить гуппи с огромными, как веер, хвостами, окрашенными чуть ли не во все цвета радуги.

Животные без хвостов. Бесхвостых зверей и птиц очень мало. Нет хвоста у человекообразных обезьян: гориллы, орангутанга, шимпанзе. Почему у них нет хвостов, понятно. Эти обезьяны, с одной стороны, ведут полуназемный образ жизни, а с другой — горилла, например, весит в два, а то и в три раза больше человека, и хвост при таком весе плохой помощник при лазании по деревьям. Очевидно, человекообразные обезьяны происходят от хвостатых предков. У них имеется остаток хвоста, но поскольку хвост им был не нужен, он постепенно укорачивался и наконец совсем исчез.

Не имеет хвоста обезьяна магот, еще недавно жившая в Испании, а сейчас сохранившаяся, по-видимому, только в Северной Африке. Маготу хвост тоже не так уж обязателен: он живет среди скал и на деревья лазит редко.

Встречаются и лазающие по деревьям бесхвостые звери. Например, совсем нет хвоста у одной из полуобезьян — тонкого лори. Этот маленький симпатичный зверек живет в южной части Индии. Днем он спит в дуплах деревьев или на ветках, свернувшись клубочком. Ночью медленно, крадучись пробирается по ветвям, отыскивая плоды, насекомых или охотясь за птичками. Тонкий лори не прыгает и поэтому может обходиться без хвоста, но зато руки и ноги у него напоминают клещи. Уцепившись тремя конечностями за ветку, он может ловить добычу четвертой.

Известна и бесхвостая птица. В тропических лесах Новой Зеландии еще сохранились вымирающие родственники страусов — киви. Они не летают, не лазают по деревьям, и хвост им действительно ни к чему. Но с другой стороны, страусы тоже ведут наземный образ жизни, а хвост у них все-таки есть. В чем тут дело? Достоверно мы этого не знаем и можем только предполагать, что у них были разные предки: у страусов — с хвостами, а у киви — без хвоста.

Среди земноводных много бесхвостых, а вот личинки у всех амфибий хвостатые. На суше они передвигаются прыжками, в воде же плавают по-лягушечьи, загребая воду лапами, и хвост им не нужен. Головастики не имеют ни лап, ни плавников, а живут в воде. Им, чтобы находить пищу, нужно плавать, у них хвост — это и мотор и руль. Особенно хорошо развит хвост у головастиков лягушки жерлянки. Эти головастики хищники, и им, чтобы добывать различных рачков, надо много и хорошо плавать.

Хвост-враг. Можно привести случаи, когда хвост мешает животным.

Иногда по неизвестной причине крысы срастаются хвостами. Образуется клубок крыс, обращенных хвостами внутрь, а головами наружу. Находили по двадцать и более сцепившихся крыс. «Крысиный король», так называют такое сборище, совершенно беспомощен. И что удивительно, другие крысы заботятся о своем «короле» — приносят пищу, убирают отходы. Не будь у крыс хвостов, они не попадали бы в такое бедственное положение.

Хвост бывает врагом у леопарда. Вот что пишет известный африканский охотник Д. Хантер: «У леопарда есть одно уязвимое место: искусно скрываясь в листве, он часто оставляет свой хвост свисающим с дерева. Мне неоднократно удавалось убивать леопардов, которые поджидали меня в засаде, лишь потому, что они забывали убирать свои хвосты».

Хвост — помеха для многих птиц. Роскошные хвосты у птицы-лиры, павлина, фазанов очень затрудняют полет, особенно в густом лесу. Кроме того, большие яркие хвосты бросаются в глаза и позволяют издалека заметить птицу.

В Южной Америке водится родственная нашей кукушке птица ани. У нее хвост длинный и мягкий, как тряпка, и если дует свежий ветерок, ани становится совсем беспомощной, ее мотает из стороны в сторону — и птице приходится забираться в укрытие.

IV Почему клювы и лапы у птиц разные?

Куда на выдумки природа таровата.

И. Крылов

Клювами птицы обзавелись постепенно — сначала с зубами, а потом и беззубыми. У современных птиц зубов нет, но клювы у них по форме и величине очень разные. Почему же у птиц такие непохожие клювы?

Впервые правильный ответ на этот вопрос дал Чарлз Дарвин в книге «Происхождение видов», написанной более ста лет назад. Мысли, изложенные в этой книге, возникли у Дарвина после посещения Галапагосского архипелага.

Природа этих «заколдованных островов», так называли их путешественники, малопривлекательна — непроходимый колючий кустарник, кактусы, острые гребни лавы и лишь кое-где вдали от берегов — тропический лес с папоротниками и орхидеями. Животный мир не богат, но своеобразен. Старожилы архипелага — гигантские черепахи, крупные ящерицы-игуаны и небольшие птички-вьюрки.

Птичками-то и заинтересовался Дарвин. Дело в том, что сейчас такие вьюрки нигде, кроме Галапагосских островов, не встречаются. Их насчитывается там около десяти видов, и они мало чем отличаются друг от друга по величине и окраске, но у всех у них разные по форме и размерам клювы. Дарвин предположил, что все виды галапагосских вьюрков произошли от пары или группы колонистов, когда-то прилетевших с материка.

Почему же со временем клювы у них стали разные? Дарвин объяснил это так: возможно, что у первых прилетевших на острова вьюрков был короткий и толстый клюв, удобный только для собирания зерен. Вначале зерен хватало всем птицам; опасных врагов не было, и вьюрки быстро размножились. Вскоре им стало не хватать привычной пищи, и голодные птицы стали клевать насекомых, добывать нектар из цветов.

Изменение меню не могло не отразиться на орудии добывания пищи — клювах. Конечно, клювы изменились не сразу. Вначале, как и обычно, из яиц вылуплялись птенцы с нормальными клювами, но у некоторых птенцов клювы оказывались чуть-чуть длинней, а у других птиц чуть-чуть короче. Вьюркам с удлиненными клювами стало легче ловить насекомых. В конце концов у охотников за насекомыми появились по-настоящему длинные клювы, а у любителей нектара клювы приобрели к тому же и изогнутую форму.

В наши дни на Галапагосских островах обитает несколько групп вьюрков, не ссорящихся друг с другом из-за пищи. Вьюрки с короткими и массивными клювами специализировались на семенах растений; с крючковатым клювом попугая — поедают почки и плоды; с клювом-долотом — питаются личинками, извлекая их из-под коры; с тонким клювом-пинцетом — склевывают насекомых с веток и листьев растений. Такое разнообразие в меню выгодно всем вьюркам — ведь в одной и той же роще может прокормиться в несколько раз больше птиц, поедающих различные корма, чем питающихся только одним.

На материках, в условиях жестокой борьбы за жизнь, образование новых видов шло несколько иными путями. Но и здесь выживали только те птицы, которые лучше приспосабливались к условиям окружающей среды и у которых клюв был наиболее удобным для добывания пищи.

Как же устроены клювы у различных птиц?

Наверное, вы не раз наблюдали, как утка, опустив клюв в воду, громко «щелкочет». Не подумайте, что она просто развлекается, нет, она ловит плавающих в воде рачков, личинок насекомых, достает семена водных растений. Внутренние края клюва у утки снабжены рядами роговых пластинчатых зубчиков. Когда клюв закрыт, зубчики верхней челюсти входят в зазоры между зубчиками нижней. Большой мясистый язык утки покрыт по краям роговой оболочкой и тоже усеян зубчиками. Вместе с зубчиками челюстей бахромчатый язык, подобно «китовому усу», образует частое сито. Утка языком, как поршнем, засасывает воду через слегка приоткрытый клюв, затем закрывает его и выжимает воду сквозь сито, на котором задерживаются мельчайшие водные организмы — ее пища. Клюв и язык нужны уткам также для осязания. Они помогают им охотиться «ощупью» в сумерках и ночью. А язык, кроме того, закрывает дыхательные щели и не дает утке захлебнуться, когда она окунает голову в воду.

В Азии, Африке, Южной Америке, по берегам мелководных илистых водоемов с соленой водой, водятся красивые бледно-розовые птицы фламинго. Селятся они колониями, их большие конические гнезда из ила и водных растений торчат из воды, как полузатопленные муравейники.

У фламинго длинные шеи, длинные ноги и широкие перепончатые лапы, позволяющие им отлично ходить по вязкому илу. Очень интересно устроен у фламинго клюв. Небольшой, плоский сверху, он загнут вниз под тупым углом, как бы надломлен. Между челюстями находится огромный язык, усаженный длинными и тонкими сосочками.

Охотятся фламинго так: зайдут в воду по колено, а то и по брюхо и опускают голову глубоко под воду, а клювом пользуются, как совком — загребают им жидкий ил. Затем, слегка приоткрыв клюв, процеживают ил через сосочки языка, которые и задерживают мелких водных животных — рачков, червей, моллюсков.

Иначе устроены клювы у птиц — охотников за рыбами. Обитатели Антарктики — пингвины — очень искусные рыболовы. Они плавают и ныряют, загребая воду крыльями, которые служат им как мощные ласты, а рулят далеко вытянутыми назад ногами. Рыбу пингвины ловят, догоняя ее в воде и схватывая сильным и острым клювом. Удерживать скользкую и верткую добычу им помогает язык и нёбо, сплошь усаженные твердыми роговыми отростками.

Так же ловко ныряют за добычей крохали и бакланы. Вытянув вперед шею, плотно прижав крылья к туловищу, они гребут широкими редкими взмахами перепончатых лап. Пилообразные зазубрины на краях клюва у крохаля и острый крючок на конце клюва у баклана помогают им схватывать и прочно удерживать добычу.

Совсем по-другому пользуется своим клювом африканская птица змеешейка. Нырнув, она откидывает назад шею с острым, как шило, клювом. Приблизившись к добыче, змеешейка с силой выбрасывает вперед голову и словно копьем протыкает рыбу. Вынырнув на поверхность, змеешейка резким взмахом головы стряхивает рыбу и ловит ее на лету, широко разинув клюв.

Странно выглядит клюв у тупиков, или топориков. Он короткий и толстый у основания, ну точь-в-точь, как пожарный топорик. Гнездятся тупики на Айновых и некоторых других островах Северного Ледовитого океана. Своим крепким клювом они вырывают в мерзлом грунте длинные норы, откладывают в них яйца и выводят птенцов. Новорожденные очень прожорливы, и родители беспрестанно таскают им небольших рыбок. Охотничьи угодья топориков обычно находятся далеко от гнезда, и если бы родители таскали по одной рыбке, птенцам пришлось бы голодать. Но топорики-«хитрецы». Поймав рыбку, они поворачивают её в клюве поперек, оттесняя к углу рта и прижимая языком к нёбу: теперь птица вновь может ловить рыбу. Возвращающийся с промысла тупик имеет своеобразный вид — из клюва у него во все стороны торчат рыбьи хвосты и головы.

А вот у пеликана клюв сверху плоский и оканчивается крючком. Нижняя часть состоит из тонких гибких косточек, на которые, как на каркас, натянут кожаный мешок. Откроет пеликан клюв — мешок растягивается, получается настоящий «сачок», которым он и черпает рыбу. Стоит пеликану закрыть клюв — и рыба оказывается в западне. Однако, прежде чем проглотить ее, рыболов чуть-чуть приоткрывает клюв и, опустив его вниз, выливает воду.

В Южной Европе и Средней Азии обитает довольно редкая птица колпица. Она похожа на цаплю, у нее такие же длинные ноги и шея, но клюв вроде теннисной ракетки. Таким клювом очень удобно хватать рыбок, лягушек и других мелких водных животных.

Многие птицы ловят рыбу с лета. Выследив добычу, они кидаются вниз, полусложив крылья, и, проникнув под воду, схватывают рыбу своим сильным клювом, заостренным и загнутым на конце. Так охотятся чайки, фрегаты, буревестники, альбатросы.

Оригинально ловит рыбу водорез. Он живет преимущественно возле устьев тропических рек. Клюв у него сжат с боков и напоминает лезвие кухонного ножа. Нижняя часть клюва длиннее верхней и усеяна чувствительными бороздками. Обычно водорез медленно летит над рекой, наполовину опустив клюв в воду. Как только клюв прикоснется к рыбке, он захлопывается и захватывает добычу. Поскольку водорез охотится вслепую, его можно видеть «тралящим» поверхность реки и днем и ночью.

Очень разные клювы у куликов. Ведь кулики охотятся за червями, личинками насекомых, улитками.

У самого крупного нашего кулика — кроншнепа — клюв длинный, тонкий и изогнутый книзу. Охотится кроншнеп в болотах или по берегам илистых озер, глубоко запуская клюв в сырую почву. Конец клюва у него так чувствителен, что кроншнеп, не видя, легко обнаруживает под землей копошащуюся личинку или пробирающегося червя. Нащупав добычу, он вытаскивает ее на поверхность и тут уже проглатывает.

Так же зондируют почву клювом вальдшнеп, бекас, дупель и крошечный гаршнеп. Только клювы у них не изогнутые, а прямые.

Есть среди куликов и обшарщики. Вздернутым плоским клювом переворачивают они камешки, щепки, выброшенные на берег водяные растения.

А некоторые кулики — специалисты по вскрытию раковин. У кулика-сороки клюв — настоящий кинжал. Найдет сорока двустворчатого моллюска и несколько раз сильно ударяет клювом между створками раковины. Причем бьет в одно место, точь-в-точь как колют топором неподатливое полено. Едва между створками образуется зазор, сорока засовывает в него клюв поглубже и производит им сильное вращательное движение. У моллюска рвутся мускулы-замыкатели и мантия отделяется от раковины.

Интересными клювами обзавелись кулики, питающиеся мелкими беспозвоночными. У одних он напоминает пинцет, у других плоский, только на самом конце расширен в маленькую ложечку, очень удобную, чтобы собирать мельчайшие донные организмы.

Казалось бы, какой особенный клюв нужен зерноядам? Клюй себе да клюй. Некоторые птицы так и поступают. Куры, голуби подбирают зерна на земле и глотают их целиком. Понятно, что они обходятся самым примитивным клювом. А вот маленьким зерноядам — воробью, чижу, щеглу — пшеничное зерно уже великовато; прежде чем глотать, его приходится измельчать.

Вот как устроен клюв-дробилка у воробья. Сверху клюв одет в роговой чехол с острыми режущими краями. Нижняя часть клюва чуть меньше верхней, и когда клюв закрывается, режущие края скользят один по другому. В средине нёба роговой выступ, а по бокам тянутся два углубления. Язык покрыт роговой оболочкой и сверху имеет форму ложечки. Захватив несколько зерен, воробей с помощью языка подает их к режущим краям клюва. Здесь зерно измельчается и только после этого проглатывается.

Необычные клювы у клестов. Эти птички питаются главным образом семенами хвойных деревьев, а их без особого инструмента из шишек не добудешь. Клюв клеста как раз и приспособлен для этой цели. Найдет клест шишку, сложит клюв так, что один конец придется против другого, и вставит его между чешуйками шишек. Затем, засунув клюв поглубже, он движением нижней челюсти переводит его в перекрещивающееся положение. Чешуйки раздвигаются — и между ними образуется зазор. Запуская в щель узкий язык с лопаточкой на конце, клест легко достает семечко.

Клест, между прочим, единственная из наших птиц, которая откладывает яйца и выводит птенцов зимой в трескучие морозы.

Настоящее долото — клюв дятла. Он так долбит сухое дерево, что вокруг щепки летят. Особенно сильный клюв у черного дятла — желны. Крепко уцепившись когтями за кору, дятел упирается в ствол жестким хвостом и, до отказа откинув назад голову, ударяет клювом по дереву. При такой работе нетрудно получить сотрясение мозга. Поэтому черепные кости у дятла крепче, чем у других птиц; между глазницами укреплена крепкая костная перегородка, а верхняя челюсть наглухо соединена с черепной коробкой, череп же соединен с теменным позвонком под прямым углом, совсем как молоток, насаженный на рукоятку.

Продолбив отверстие, дятел запускает в него липкий язык и вытаскивает насекомых или личинок.

Дятлы охотно поедают и семена. Вам, наверное, не раз приходилось видеть в лесу кучи шишек. Это работа дятла. Добыть семечко из шишки, висящей на ветке или лежащей на земле, дятел не может. Найдя шишку, он несет ее в клюве туда, где ее можно будет прочно закрепить. Это или дырка на месте сгнившего сучка, или расщепленное дерево. Укрепив шишку, он без труда расклевывает ее и достает языком семечки. Дятел хорошо помнит «адрес» своей кузницы, поэтому в лесу часто встречаются кучи расклеванных шишек высотой до 30–40 сантиметров.

Дятлы помогают лесоводам. Если дятел долбит дерево — в нем наверняка завелись вредители и оно погибнет. Значит, его следует назначить на сруб.

Отлично долбит деревья обитатель Галапагосских островов дятловый вьюрок. А языка, которым можно добыть из-под коры насекомое, у него нет. И вьюрок, пробив кору, берет клювом кактусовую иглу или веточку и, держа ее за один конец, тычет ею в дыру. Когда напуганное насекомое вылезает, он схватывает его клювом.

Замечательный клюв у гавайских птиц-цветочниц. Они, как дятел, лазят по стволам деревьев и выискивают личинок жуков. Долбят дерево они короткой и массивной нижней частью клюва, а добывают личинок из-под коры длинной изогнутой верхней частью.

Еще интересней добывали из-под коры насекомых совсем недавно вымершие новозеландские птицы гуии. Самец долбил дерево своим коротким мощным клювом, а самка длинным загнутым клювом извлекала из выдолбленных дырок насекомых.

Исключительно разнообразны клювы у птиц, питающихся пыльцой и нектаром цветов.

Нектароядные птицы обычно вооружены длинным тонким клювом, изогнутым по форме цветка; у питающихся пыльцой клюв грубее и короче. Различно устроен и язык. У сосущих нектар он свернут в одну или две трубочки; у поедающих пыльцу язык покрыт щетинками или имеет форму ложечки, а иногда рассечен на бахромки и похож на кисточку. Наиболее интересны из птиц, кормящихся на цветках, колибри.

Настоящий сачок — клюв козодоя и стрижа. У них он раскрывается так широко, что углы рта заходят за линию глаз. Кроме того, края рта у этих птиц усажены щетинками, что еще больше увеличивает ширину пасти-сачка.

Стриж, поймав насекомое, не несет его сразу в гнездо, а продолжает охоту. Только заготовив кашицу из множества насекомых, он летит кормить птенцов. Подсчитано, что за гнездовой период стриж пролетает расстояние, равное окружности Земли на широте Москвы.

В тропических лесах Южной Америки, почти так же часто, как в наших лесах кукушку, можно встретить красивую, ярко окрашенную птицу — тукана. Главная достопримечательность тукана — клюв. Сама птица не больше гуся, а клюв у нее достигает длины тридцать сантиметров и ширины — более десяти. Казалось бы, с таким огромным клювом трудно летать. Ничуть не бывало, тукан порхает, словно жаворонок. Оказывается, клюв у него совсем легкий — верхний роговой слой очень тонкий, а внутри он пористый, как пенопласт.

Основное назначение клюва у тукана — расправляться с крупными тропическими плодами. Кроме того, он помогает тукану отпугивать врагов — ведь далеко не каждый хищник отважится напасть на птицу с таким грозным с виду оружием.

На юге Азии и кое-где в Африке водится похожая на тукана птица-носорог. Такое название она получила из-за рогового нароста, который расположен у нее на верхней части клюва. Носорог тоже мирная птица и питается в основном плодами.

Короткий, сильно изогнутый клюв с крючком на конце имеют хищные птицы. Верхняя часть клюва у них шире нижней и имеет острые режущие края. Основное его назначение — разрывать на части добычу; им хищные птицы добивают раненую жертву.

Замечательно устроен клюв у попугаев. У них на конце нижней челюсти расположены твердые роговые бугорки. Они расставлены косо, как выступы на напильнике. Роговая насечка помогает попугаю удерживать гладкое зерно или орех. И вот что особенно интересно: когда попугай закрывает и открывает клюв, края челюсти скользят по роговому напильнику и автоматически затачиваются!

Челюсти у попугаев очень сильные. Крупный попугай легко раскусывает грецкий орех или сливовую косточку. Клюв заменяет попугаю и третью ногу. Перехватывая попеременно то клювом, то лапами, он с акробатической ловкостью лазает по верхушкам деревьев.

Питаются попугаи плодами, орехами, семенами злаков. Только один новозеландский горный попугай кеа переключился на мясную пищу. Произошло это так: в XVI столетии до появления на острове европейцев кеа питался исключительно растительной пищей.

В следующем столетии переселенцы из Европы завезли на острова овец. Вначале кеа прилетал к жилищам и обклевывал остатки мяса с развешанных для просушки овечьих шкур. Новая пища пришлась ему по вкусу, и вскоре новозеландский попугай стал нападать на живых овец — опустится им на спину, выдернет шерсть, проклюет кожу и лакомится живым мясом и жиром. Постепенно он и вовсе потерял вкус к плодам и начал нападать на мелких зверей и птичек. Так растительноядная птица с помощью человека стала почти хищной. Постепенно клюв у кеа изменился и приобрел особенности клюва хищных птиц.

Ноги птиц так же разнообразны, как и клювы. Ведь разные ноги нужны в лесу и в пустыне, в степи и в море… Вспомните, как устроена нога курицы. Один палец у нее направлен назад, а три широко расставлены и направлены вперед, образуя устойчивую опору для тела. Лапы у них должны быть сильными, чтобы легче было разгребать землю в поисках зерен или червей. Важны и другие приспособления: когда куры усаживаются спать на насест, под их тяжестью особые сухожилия натягиваются и как бы автоматически замыкают пальцы вокруг жерди. Курица может спокойно спать и не «думать» о сохранении равновесия. У петухов на ногах есть еще острые шпоры — турнирное оружие. Лапы, крепко обхватывающие ветви, есть у лесных птиц — у тетерева и рябчика, у славок и синиц, и у многих других.

Большинство попугаев живут в густом тропическом лесу. В переплетении ветвей негде взмахнуть крыльями — и попугаи мало летают, а чаще лазают с ветки на ветку. Им помогает особая цепкость лап: два пальца вперед, два назад, как клещами, охватывают ветви. Помогают и изогнутые когти. Подвижность ног попугаев необычайна: повиснув на одной лапе, попугай крючковатым клювом подтягивается за соседнюю ветку, а второй лапой уже тянется к следующей. Держась одной лапой за ветку, попугай другой может подносить плод к клюву.

Земляной попугайчик, житель Австралии и Тасмании, селится среди песков и болот и никогда не садится на ветви деревьев. От врагов он обычно убегает. От своих ближайших родственников этот попугайчик отличается прямыми когтями, ведь изогнутые мешали бы ему бегать по земле.

Вернемся из тропиков в наши северные леса. Среди разноголосого весеннего птичьего хора не так легко услышать тихое попискивание пищухи. Да и сама-то она серенькая, со светлыми крапинками, скромная и незаметная. Вот порхающим полетом прилетела пищуха на ствол дерева и короткими скачками перебирается по стволу снизу вверх. Крепко держатся за неровности коры короткие сильные ноги с цепкими коготками.

Другой мастер лазать по стволам — поползень. Он побольше пищухи, но настолько хорошо цепляется за мельчайшие неровности коры, что может «ходить» по стволам головой вниз. Никто другой из птиц-древолазов наших лесов делать этого не умеет.

Тот, кто хорошо лазает по стволам деревьев, может стать и «скалолазом». И действительно, ближайший родственник обыкновенного поползня не зря носит имя скалистого. Он легко лазает вверх и вниз по скалам, выискивая насекомых. Обыкновенный поползень устраивает себе гнездо в дупле, причем, если отверстие велико, частично замазывает его глиной. Скалистый поползень гнездится в расщелинах скал, а если удобного места не нашлось — лепит себе гнездо из глины где-нибудь под нависшим утесом.

У пищухи тоже есть родственник, живущий среди скал, — это стенолаз. Он очень похож на пищуху, но куда более наряден — на фоне пепельно-серой окраски тела красиво выделяются ярко-красные крылья.

Наиболее известны из всех специалистов лазать по стволам дятлы. Множество видов их населяют леса Европы, Азии и Америки. Более грузным, чем пищуха или поползень, этим птицам помогают острые когти, которые могут впиваться в кору. Цепкость лап увеличена и тем, что два пальца повернуты назад. Но даже и при этом дятлам, особенно когда они долбят дерево, приходится опираться на хвост. Интересно, что у маленьких дятлят есть пяточные мозоли — особые утолщения с шипиками. Скорее всего они помогают малышам карабкаться по гладким стенкам дупла. Вскоре после вылета из гнезда эти мозоли отпадают.

Обычно птицы, спасаясь от врагов, больше всего надеются на свои крылья. Поэтому неудивительно, что лучшие бегуны — птицы, утратившие способность к полету. Как говорилось ранее, рекордсменом по бегу среди птиц считается африканский страус. Его длинные и сильные ноги с огромной скоростью носят его по саваннам и пустыням. При беге по твердому грунту выгодна маленькая площадь опоры, и у африканского страуса исчезли задний палец и один из передних. Могучая лапа служит страусу неплохим оружием — одним ударом он может свалить человека с ног.

Обитательница Средней Азии саджа великолепно летает. Однако ей приходится много бегать в поисках пищи по твердому грунту глинистой пустыни. У нее только три пальца, они направлены вперед и почти полностью срослись, образовав подобие копыта. Не зря саджу иногда называют копыткой. Толстая кожистая подушечка предохраняет лапы от ожогов на раскаленной почве пустыни.

Лапы, пригодные для ходьбы и бега по твердому грунту, не подходят для топкого болота.

У цапель и куликов, отыскивающих корм на болоте или по илистым берегам рек и озер, длинные пальцы, а часто и длинные ноги, чтобы ходить по мелководью.

А огромные пальцы небольших тропических птичек якан позволяют им ходить не проваливаясь по плавающим на поверхности воды листьям растений. При опасности они часто не улетают, а погружаются в воду, держась за водяные растения и выставив на поверхность лишь кончик клюва. Свое гнездо яканы обычно устраивают среди плавающих растений. Яйца при этом часто лежат наполовину в воде, и тепло, выделяемое гниющими остатками растений, помогает птице согревать яйца.

По рыхлому снегу тоже трудно ходить не проваливаясь. И вот у тетерева и глухаря к зиме отрастают по краям пальцев роговые бахромки, увеличивающие площадь лапы. Кроме того, эти бахромки имеют шероховатые края, что помогает птицам удерживаться на обледеневших ветвях. У белой куропатки лапы к зиме превращаются в настоящие лыжи — более длинными становятся когти, а отрастающие к зиме густые перышки совсем скрывают пальцы и делают лапу очень широкой.

Чтобы грести лапами, нужна большая площадь опоры — ведь и мы гребем не палкой, а веслом с широкой лопастью. У лысухи и чомги мы видим кожистые оторочки пальцев. Чайки, гуси, утки и многие другие плавающие птицы имеют кожистую перепонку, соединяющую три передних пальца, а у бакланов и пеликанов даже все четыре.

Когда лапа двигается вперед, пальцы сжимаются, она оказывает меньше сопротивления движению в воде. При гребке пальцы расправляются и натягивают плавательную перепонку. У самых хороших пловцов лапы отнесены далеко назад — это помогает развивать большую скорость. Поэтому таким птицам, как гагары и поганки, приходится сильно приподнимать переднюю часть тела, чтобы на суше сохранять равновесие, а пингвины ходят совсем вертикально. Интересно используют свои плавательные перепонки олуши. Ко времени насиживания плавательная перепонка у них утолщается, в ней развивается много кровеносных сосудов, обильно отдающих тепло. Яйца олуши насиживают, положив их на перепонки лап. На лапах насиживают яйца и некоторые пингвины, а может быть, лучше сказать — настаивают — они же при этом стоят!

Хищным птицам лапы служат главным образом для охоты. У всех они сильные, с кривыми изогнутыми когтями, которые крепко вцепляются в тело жертвы.

У сов два пальца смотрят вперед, два назад. Их лапы похожи на лапы попугаев, ведь назначение одно и то же — покрепче вцепиться в ветку или в добычу.

У рыбоядного хищника скопы, распространенной чуть ли не по всему земному шару, один из пальцев, «смотрящих» вперед, может отгибаться назад. Тогда лапы у нее становятся совсем похожими на совиные. Но и такими лапами удержать скользкую добычу не так-то просто, и поэтому у скопы на подошвах есть острые шипики.

Такое же строение лап у жителя Дальнего Востока, рыбного филина. Он тоже схватывает свою добычу лапами.

На лапе сокола-сапсана или кречета привлекает внимание длинный и острый коготь заднего пальца. Это их главное охотничье оружие. С огромной скоростью — до 100 метров в секунду — пикирует сапсан на летящую утку, нанося удар по шее задним когтем и буквально перерезая шею.

На Дальнем Востоке можно встретить небольшую сову, лапы у которой усажены щетинками. С виду они напоминают иголки, птицу так и называют — иглоногая сова. Оказывается, эта совка ловит лапами насекомых. Щетинки как бы расширяют лапу, заменяющую сове сачок.

Посмотрев на ноги птицы-секретаря, трудно подумать, что это лапы хищной птицы. Дело в том, что секретарь охотится в основном пешком, пробираясь среди зарослей травы в африканских саваннах. Чтобы в высокой траве легко было ходить и высматривать добычу, нужны длинные ноги, как у журавля. Такие ноги мы и видим у секретаря. Пальцы у него короткие, когти тупые и крепкие, а не кривые и изогнутые, как у других хищных птиц. С такими легче ходить среди густой травы. Свою добычу — змей и других животных — секретарь обычно убивает сильными ударами ног или, подняв добычу в воздух, бросает ее на землю.

Большинство птиц могут если не бегать, то, во всяком случае, ходить или прыгать.

Совсем не приспособлены для передвижения по земле лапы фаэтона, который большую часть жизни проводит в полете над океаном. Поэтому свои гнезда фаэтон обычно устраивает где-нибудь на крутых скалах, чтобы сразу от гнезда отправиться в полет. Питаются эти птицы рыбой. Их можно встретить в тропических морях всего мира.

Птицу, которая не умеет ходить, можно встретить и не отправляясь в далекое путешествие. Все вы, наверное, знаете стрижей. Маленькие лапки с цепкими коготками хорошо держат их на шероховатой скале или на стене дома, но даже ползает стриж с трудом из-за длинных крыльев и коротких лап. Он почти не в состоянии подняться в воздух с ровной поверхности земли. Поэтому стрижи кормятся, собирают материал для гнезда, пьют и даже купаются на лету. Гнездятся они в расселинах скал, в щелях построек, в дуплах деревьев.

Как видите, клювы и лапы у птиц именно такие, какие им нужны.

V Конкурс глаз и ушей

Органы чувств — узкие оконца, через которые мозг смотрит на мир.

Л. Дж. Милн и М. Милн.

Глаз человека подобен фотографическому аппарату. В фотоаппарате световые лучи попадают в объектив и преломляются. Удаляя или приближая объектив к светочувствительной пленке, получают на ней отчетливое изображение. В глазу роль объектива выполняет хрусталик. Он неподвижен, но может менять свою кривизну — и поэтому на сетчатой оболочке получается ясное изображение и близких и далеких предметов.

Глаза и уши различных животных устроены неодинаково. Чтобы оценить зрение и слух различных животных, сравним их со своими собственными…

Высоко в небе кружится гриф. Он кажется нам едва заметной точкой, и неудивительно, ведь у него потолок два, а то и три километра. И вот с такой огромной высоты он замечает скрытый в густой траве труп павшей антилопы.

Одно время предполагали, что грифы находят добычу по запаху. Для проверки чучело теленка положили на открытом месте, а в десяти шагах от него запрятали тушу, забросав ее хворостом. Вскоре грифы опустились на чучело и стали выдирать из него солому, не обращая абсолютно никакого внимания на «аппетитно» пахнувшую, но замаскированную тушу. Значит, грифы находят добычу, пользуясь не обонянием, а зрением. Обоняние у них слабое, как и у всех птиц.

Очень острое зрение и у других хищных птиц — орлов, соколов, ястребов. Они могут заметить небольшую птичку, по крайней мере, за километр, а мышь в траве — за сотню метров. Это превосходит остроту зрения человека не менее чем в пять раз. Попробуйте с самолета, летящего на высоте 800 метров, определить, кто пасется на лугу: гуси или овцы.

Вряд ли это вам удастся.

В былые времена человек использовал дальнозоркость птиц на охоте. Отправляясь охотиться с соколом, охотник захватывал с собой клетку с небольшой хищной птицей, кобчиком или пустельгой. Выпущенный ручной сокол мгновенно взмывает вверх и часто скрывается из глаз охотника. Вот тут-то и помогает кобчик. Он неотступно следит за крупным собратом, побаиваясь его, и по направлению взгляда своего маленького помощника охотник всегда может судить, где находится ловчий сокол.

Но не только хищные птицы обладают отличным зрением. Далеко видят страусы, дрофы и другие птицы, обитающие в пустынях и степях. Не уступают им птицы, большую часть жизни проводящие над широкими водными просторами: альбатросы, буревестники, чайки.

Хуже всех, пожалуй, видят куриные. Домашняя курица в двух шагах может не заметить дождевого червя, если тот не будет шевелиться.

Исключительно развита у хищных птиц способность приспосабливать свое зрение к расстоянию. У них вокруг хрусталика расположено колечко, состоящее из маленьких костяных пластинок. Глазные мышцы могут сильнее или слабее сдавливать колечко и быстро изменять кривизну хрусталика, а от этого, как мы знаем, зависит способность видеть и близкие и далекие предметы. Для хищных птиц это очень важно. Сокол в броске за добычей развивает скорость до ста метров в секунду и ни на мгновение не должен потерять ее из вида. Иначе он не сможет правильно регулировать свой полет и обязательно промахнется.

Быстро приспосабливают зрение к расстоянию птицы, охотящиеся на лету за насекомыми — стрижи, ласточки, а также птицы, догоняющие рыбу в воде — бакланы, крохали.

Самые искусные охотники за рыбой — пингвины — в воде видят хорошо, а на суше настолько близоруки, что могут спутать приближающегося человека со своим собратом или яйцо под ногами с камнем.

Другой рыболов — зимородок, сидя на ветке, рассматривает внешний мир порознь правым и левым глазом, а нырнув, смотрит вперед двумя глазами и, правда, не очень хорошо, но все же различает рыбу в воде.

Есть птицы с хорошим ночным зрением — сова, филин, выпь, козодой. У них огромные глаза и большой зрачок, который, если в глаз попадает много света, сжимается, если мало — расширяется.

Совы безлунной ночью замечают пробирающуюся в траве мышь, скрывающуюся среди листвы птичку, забравшуюся в мохнатую ель белку. Для того, чтобы человек мог видеть так отчетливо, как сова, освещение должно быть сильнее в сто раз. У многих сов вокруг глаз имеется венчик из светлых блестящих перьев — они отражают лучи света, что помогает совам еще лучше видеть в темноте. Из-за больших размеров глаза у сов не могут вращаться в орбитах. Этот недостаток искупает исключительная подвижность шейных позвонков — сова может поворачивать голову на 180°.

Днем ночные птицы обычно видят плохо и дожидаются сумерек в дупле, расселине скалы или другом укромном уголке.

Совсем плохо видят в темноте куриные птицы. Глухарь, спугнутый ночью, натыкается на сучья и при первой же возможности громоздится на дерево. Домашние куры, едва начинает смеркаться, забираются на насест. Не случайно заболевание, при котором человек плохо видит в сумерках, называется куриной слепотой.

Зоркость млекопитающих очень различна.

Далеко видят серны, каменные бараны, горные козлы. В горах широкий кругозор, и им важно иметь острое зрение, чтобы вовремя заметить подкрадывающегося волка или барса. Даже опытные охотники, хорошо знающие местность, с трудом подбираются к табуну каменных баранов на верный выстрел из винтовки. Хорошее зрение важно и жителям степей — куланам, сайгакам, газелям — хищнику редко удается подобраться к ним незамеченным.

Наоборот, обитателям тайги и джунглей дальнозоркость ни к чему. Они и при отличном зрении не смогли бы увидеть далеких предметов из-за густой листвы, разлапистых елей или высокой, в человеческий рост, травы. Плохо видят лоси, косули, кабаны, медведи — к неподвижному охотнику они подходят почти вплотную. Совсем близорук житель густых кустарниковых зарослей — носорог. Известны случаи, когда разъяренный носорог не мог в нескольких шагах обнаружить человека, спрятавшегося за тоненьким деревцем.

Собаки, даже гончие, видят совсем неважно. Зайца, пересекающего озимь в двухстах метрах, они не замечают. Исключение составляют борзые. По словам старых борзятников, они замечают лису в чистом поле более чем за полкилометра.

Дикие родственники собак — волки, шакалы — тоже не отличаются особой остротой зрения. Только охотящиеся на равнинах — австралийский динго и американский луговой волк койот — издали замечают добычу.

Не могут похвалиться хорошим зрением домашняя кошка и ее дикие сородичи. Лучшее зрение среди кошек у гепарда и пустынной рыси — каракала.

Большинство грызунов близоруки; зорче других суслики, сурки, луговые собачки.

Есть млекопитающие с совсем маленькими подслеповатыми глазками. Обычно это хорошо защищенные от врагов животные — дикобраз, еж, броненосец. Ежу не так уж страшно столкнуться нос к носу с лисой или волком; моментально свернувшись, он превращается в неприступный колючий шар.

А вот у слепыша, звездорыла и вовсе нет глаз. Они живут под землей, и рассматривать им там в темноте нечего. Но это не совсем так — глаза-то у них все-таки есть, но они скрыты под кожей и нужны только для того, чтобы определять, находится ли зверек в безопасном подземелье или невзначай выбрался на свет.

Отличное зрение у обезьян. Вдаль они видят так же, как человек, а вблизи могут разглядеть такие мелкие детали, каких наше зрение не улавливает.

Самые дальнозоркие из обезьян — павианы: своего заядлого врага леопарда на открытом месте они замечают чуть ли не за километр. Подобраться к павианам трудно еще и потому, что они живут сообществами и отдельные обезьяны, когда стадо кормится, занимают удобные наблюдательные пункты и внимательно обозревают окрестности.

Многие звери охотятся ночами. Поэтому им важно хорошо видеть при плохом освещении.

Почти все представители семейства кошек видят одинаково и днем и ночью. У них отверстие зрачка может широко открываться, а к сетчатке подходит много нервных окончаний, особо чувствительных к слабым световым лучам. Кроме того, у них в каждом глазу имеется по зеркальцу, которое перехватывает не поглощенные полностью световые лучи и снова направляет их на сетчатку. Таким образом, глаз кошки ловит один и тот же световой луч несколько раз, и это помогает получить на сетчатке «фотографию» совсем темных предметов.

Наличием зеркальца и объясняется, что глаза у кошки горят в темноте. Светятся они и у других животных: у енота — желтым; у медведя — оранжевым; у крокодила и сцинкового геккона — ярко-красным цветом.

Хорошо приспособлены к ночной жизни полуобезьяны. У маки домового глаза занимают почти треть головы, и он видит в темноте еще лучше, чем кошка.

Из водных млекопитающих наилучшим зрением обладают дельфины. Они одинаково хорошо видят и в воде и в воздухе. Находясь полностью в воде или выставив глаза над поверхностью, дельфин замечает на расстоянии 15 метров движение руки человека и часто ловит брошенную ему рыбу на лету. Поскольку шаровидный хрусталик глаза дельфина не может менять свою форму, не совсем ясно, как он может хорошо видеть и в воде и в воздухе, на этот счет пока есть только гипотезы.

Видеть в воде и воздухе могут также тюлени и моржи, но назвать их зрение замечательным никак нельзя, они больше надеются на свои уши, чем на глаза.

Очень плохо видят змеи, крокодилы, черепахи.

Неподвижные предметы змеи видят не далее одного метра, а движущиеся — не далее трех. Нередко ползущая змея натыкается на неподвижно стоящего человека.

Несколько лучше видят ящерицы, они замечают мух в четырех — пяти шагах. Неплохое зрение у гигантского варана с острова Комодо. Это и понятно. Гигантский варан охотится за оленями, кабанами, различными грызунами, а такую добычу с плохим зрением не вдруг обнаружишь.

Своеобразно устроены глаза у хамелеона. Они вращаются в разные стороны независимо один от другого. Поэтому хамелеон может видеть одновременно, что происходит вверху, внизу, справа и слева.

У лягушки глаза — это главный орган чувств. Они устроены так, что лягушка видит только то, что ей нужно. Если муха летит быстро и лягушка не может успеть схватить ее языком, то она ее просто не видит. Это очень разумно, лягушке не приходится попусту выбрасывать язык и зря тратить энергию. Точно так же она не реагирует на размытую тень от набежавшего облака, но резкая тень от птицы заставляет ее насторожиться и поспешно спрятаться. Неподвижную муху лягушка не замечает и может умереть с голоду, если ее посадить в ящик, в котором полным-полно только что умерщвленных мух. Это объяснимо — ведь неподвижных мух в природе не бывает.

Глаз лягушки — один из объектов исследований ученых-биоников. Они задались целью создать по типу лягушачьего глаза электронное устройство, позволяющее своевременно обнаруживать и отличать свои самолеты и ракеты от самолетов и ракет противника. Кроме того, такое устройство должно контролировать движение самолетов и предупреждать их столкновение в аэропортах.

Пока прибор «лягушачий глаз» довольно громоздок. Площадь «глаза» около одного квадратного метра. На этой площади размещено 1600 чувствительных к свету элементов — они имитируют светочувствительные клетки сетчатки. Позади расположены слоистые схемы, причем каждая замечает только одну из особенностей предмета, попадающего в поле электронного глаза. Они соединены между собою так, что сообщают полученные данные «мозгу»-панели с множеством лампочек. Если перед таким глазком передвигать в определенном направлении и с определенной скоростью какой-нибудь предмет, скажем цилиндр или шар, то на панели начнут мигать те или иные лампочки. Конечно, это только первые опыты, и, очевидно, в дальнейшем ученым удастся создать более портативный и точнее работающий глаз лягушки.

Рыбам надо видеть в воде. Под водой, как мы знаем, наземные животные видят плохо. Способность их чечевицеобразного хрусталика преломлять световые лучи почти такая же, как у воды. Хрусталик глаза рыб шарообразен, он сильнее преломляет лучи, поэтому на сетчатке их глаз под водой получается более четкое изображение. Хрусталик у них не может менять форму. И все же рыба в какой-то степени может приспосабливать свое зрение к расстоянию. Она достигает этого приближением или удалением хрусталика к сетчатой оболочке с помощью особых мышц. Практически рыбы в воде видят не далее чем на 10–12 метров, а ясно — только в пределах полутора метров.

Совершенно необычным должен казаться рыбам надводный мир. Без искажения рыбы видят лишь предметы, находящиеся прямо над их головой в зените. Например, облако или парящую чайку. Но чем острее угол входа светового луча в воду и чем ниже расположен надводный предмет, тем более искаженным представляется он рыбе. При падении светового луча под углом 5-10°, особенно если водная поверхность неспокойна, рыба вообще перестает видеть предмет. Лучи, идущие от глаза рыбы вне конуса с углом 97,6°, полностью отражаются от водной поверхности, и она кажется рыбе зеркальной. В ней отражается дно, водные растения, плавающие рыбы.

Даже опустившись под воду, человеку трудно проверить, как видят рыбы. Невооруженным глазом он вообще почти ничего не увидит, а наблюдая подводный мир через застекленную маску или через окно подводного аппарата, увидит все в искаженном виде. Ведь в этих случаях между глазом человека и водой будет еще и воздух, который изменит ход световых лучей.

Особенности строения глаз рыб зависят прежде всего от условий обитания и образа их жизни.

Зорче других дневные хищные рыбы — щука, жерех, форель. Это и понятно: они обнаруживают добычу главным образом зрением. Четко видят рыбы, питающиеся планктоном и донными организмами. У них зрение тоже имеет первостепенное значение для отыскания добычи.

От образа жизни зависит и расположение глаз на голове. У многих донных рыб — камбалы, сома, звездочета — глаза расположены в верхней части головы. Это позволяет им лучше видеть врагов и добычу, проплывающих над ними.

Интересно, что у камбал в младенческом возрасте глаза расположены так же, как у большинства рыб — по обеим сторонам головы. В это время камбалы живут в толще воды и кормятся зоопланктоном. Позднее они переходят на питание червями, моллюсками, а иногда и рыбками. И тут с камбалами происходят замечательные превращения: левая сторона начинает у них расти быстрее, чем правая, левый глаз переходит на правую сторону, тело становится плоским, и в конце концов оба глаза оказываются на правой стороне.

Глаза камбал имеют и другую особенность. Они могут поворачиваться в разные стороны независимо один от другого. Это позволяет рыбам следить одновременно за приближением врага или добычи справа и слева.

В пещерных озерах водятся рыбки, вообще не имеющие глаз. В условиях вечной темноты они им просто оказались не нужны.

Вне воды огромное большинство рыб совсем слепы. Но есть и исключения. В мелководных лагунах тропического побережья Южной Америки водится рыбка тетрафтальмус, что в переводе на русский язык означает четырехглаз. Глаза у нее устроены так, что могут видеть и в воде и в воздухе. Они разделены горизонтальной перегородкой на две части. Перегородка делит и хрусталик, и радужную оболочку, и роговицу. Получается действительно четыре глаза. Нижняя часть, более выпуклая, служит рыбкам для подводного зрения; верхняя, плоская, дает им возможность хорошо видеть в воздухе.

Количество света, проникающее на различные глубины, не одинаково. У поверхности светло, но чем глубже, тем темнее. На глубине 200–300 метров еще кое-что видно, а ниже 500–600 метров солнечные лучи вообще не проникают.

Поэтому у многих глубоководных рыб огромные глаза. У некоторых они занимают чуть ли не половину головы. Очень большие глаза у морского окуня, морского карася, длиннохвоста.

У многих глубоководных рыб телескопические глаза. Они позволяют улавливать лучи света со всех сторон.

Интересно устройство глаз у личинки рыбы идиакантуса. Они расположены на длинных стебельках, равных одной пятой длины всей рыбки. Такое строение увеличивает поле зрения и чувствительность глаза личинки к свету. С виду рыбка напоминает ветку дерева.

На очень больших глубинах «болыпеглазость и пучеглазость» уже не помогают. Поэтому у «сверхглубинных» рыб глаза маленькие или вовсе отсутствуют.

У псевдолипариса, обитающего на глубине свыше семи тысяч метров, глаза как маковые зернышки, а у рыбы инопс глазные впадины даже покрыты чешуей.

В водах Малайского архипелага обитают рыбки, пользующиеся в темноте собственным освещением. Фонарики расположены у них около глаз и светят вперед совсем как автомобильные фары. Свечение вызывают бактерии, находящиеся в особых трубочках. Все фонареглазые рыбы могут по желанию зажигать и гасить свои фонарики.

Малый фонареглаз задергивает фонарик складкой кожи как шторкой. Большой фонареглаз может поворачивать светящийся орган так, что свет бактерий направляется внутрь и становится невидимым. Эти рыбки могут подавать сигналы друг другу, мигая своими фонариками.

Среди обитателей морей самые совершенные глаза все же не у рыб, а у головоногих моллюсков — осьминога, кальмара, каракатицы. Они в погоне за рыбой развивают большую скорость, а при таком способе охоты без хорошего зрения не обойтись. Глаза головоногих моллюсков похожи на наши, только приспособление к зрению на различные расстояния достигается, так же как у рыб, приближением или удалением хрусталика к сетчатой оболочке. Веки устроены тоже иначе: они не смыкаются, а задергиваются особой шторкой.

Сетчатка головоногих моллюсков чувствительнее, чем у рыб. Например, у каракатицы свет воспринимают 150 тысяч зрительных элементов, а у карпа всего 50 тысяч.

Глаза у головоногих моллюсков огромные: у каракатицы диаметр глаза составляет одну десятую длины тела, а у гигантского осьминога они величиной с колесо от детского велосипеда (35–40 сантиметров).

У глубоководных кальмаров глаза или телескопические, или расположены на длинных стебельках. Есть и «уроды», у которых один глаз в четыре раза больше другого. Предполагают, что большим глазом кальмар пользуется на глубинах, куда проникает мало света, а маленьким — у поверхности, где освещение хорошее.

Головоногие моллюски имеют собственное подводное освещение. Фонарик каракатицы заряжен живым горючим. Особая ямка в чернильном мешке покрыта у нее блестящим веществом, хорошо отражающим световые лучи. Внутри этого рефлектора находится маленький мешочек со светящимися бактериями. На нем расположена прозрачная студенистая линза, через которую лучи, отраженные рефлектором, попадают в воду. Фонарик может выключаться: стоит каракатице выделить в мантийную полость несколько капель чернил — и свет гаснет.

Кальмар для освещения пользуется прожектором. Устроен он так: полусферическая камера имеет черные светонепроницаемые стенки и блестящее дно. У выхода из камеры расположено светящееся тело, а непосредственно за ним линза, посылающая лучи во внешний мир. Когда надо потушить прожектор, кальмар затягивает линзу черной непрозрачной диафрагмой. У других кальмаров внутри прожектора есть зеркальце. При повороте его в разные стороны луч света меняет направление — и кальмар по своему желанию может освещать самые укромные уголки.

Свет фонариков каракатиц и кальмаров не силен, но, по-видимому, достаточен, чтобы помочь охотникам рассмотреть притаившуюся креветку или краба.

Светящихся животных пытались использовать для освещения давно. В стеклянные колбы с морской водой помещали миллиарды светящихся микроорганизмов, и их света оказывалось достаточно для чтения. В 1935 году такими лампами был освещен зал заседаний Парижского океанографического института. Во время войны японцы пользовались вместо карманных фонариков сухими светящимися креветками. Если их смочить, они начинают светиться. Света подобного фонарика вполне достаточно, чтобы рассмотреть стрелку часов или ориентироваться по карте, противник же не заметит света и в сотне метров.

Глубоководные рыбы, головоногие моллюски и другие светящиеся животные могут подсказать инженерам-электрикам, как лучше всего получить дешевый свет. В обычных лампах накаливания лишь 10–12 процентов энергии превращается в световую. Немногим меньше потери и в лампах дневного света. «Волшебные» фонари светящихся животных куда экономичней; в них потеря энергии не превышает 10–15 процентов. Сейчас физики и химики многое узнали о природе «живого» света и предполагают вскоре сконструировать самую дешевую лампочку и, что особенно важно, без всяких проводов.

Очень своеобразно устроены глаза у насекомых. Они состоят из мельчайших светочувствительных трубочек — омматидий. Снаружи, за прозрачной роговицей трубочек, расположено хрустальное тело, по бокам трубочки выстланы черным пигментом, а в глубине в узкой части находятся светочувствительные клетки.

Количество оптических трубочек, из которых построены сложные глаза различных насекомых, не одинаково. У гусениц они состоят всего из нескольких штук, а у стрекозы и мухи из многих тысяч.

Хорошо это или плохо — иметь такие глаза? С одной стороны — плохо. Ведь в каждом омматидии получается изображение очень небольшой части предмета, потому что косо падающие на роговицу световые лучи поглощаются черным пигментом и до сетчатки не доходят. В результате общий вид предмета складывается, как мозаика, из отдельных кусочков и изображение получается неясным, расплывчатым. Зато сложные глаза насекомых позволяют «решать такие задачи», о которых мы не можем и помышлять.

К примеру, разберем, как пользуется своими глазами пчела. Ее сложные выпуклые глаза состоят каждый примерно из четырех тысяч элементарных глазков, и отдельные детали предметов, особенно издали, она видит в сто раз хуже, чем человек. Долгое время вообще сомневались, могут ли пчелы различать форму предметов. Оказалось, что могут, но плохо. Они путают круг с эллипсом, треугольник с квадратом и лучше всего различают фигуры с изрезанным контуром, причем, чем больше периметр фигуры, тем более привлекательной она кажется для пчел. Это установили пищевой дрессировкой, пользуясь приманкой — медом.

Так же изучали цветовое зрение пчел. Выяснилось, что пчела не видит красного цвета и путает его с зеленым, серым и даже черным. Она отчетливо различает только шесть цветов: желтый, сине-зеленый, синий, пурпурный, фиолетовый и ультрафиолетовый. Пчелиный пурпурный цвет — это, по-видимому, смесь желтых и ультрафиолетовых лучей; а каким кажется пчеле ультрафиолетовый цвет, мы не знаем, он невидим человеческим глазом.

Такое цветовое зрение биологически обосновано. Пчела очень четко видит среди зеленой травы и листьев голубые, фиолетовые и пурпурные цветки. Белые цветки имеют для нее множество оттенков, в зависимости от количества отраженных ультрафиолетовых лучей. Цветы, которые мы считаем красными — гвоздика, герань, — для пчелы не красные, а пурпурные, и она их хорошо видит. В настоящий красный цвет среди наших цветов окрашены только маки, и пчела их находит потому, что они отражают ультрафиолетовый свет.

О том, что такое ультрафиолетовый свет, мы можем судить только косвенно, воспользовавшись фотопленкой, чувствительной к ультрафиолетовым лучам. Вот что пишут по этому поводу американские ученые Л. Д. Милн и М. Милн: «Например, обыкновенная желтая маргаритка поглощает ультрафиолетовые лучи; исключение составляют кончики лепестков, которые интенсивно их отражают. В итоге насекомые воспринимают цветок в виде венчика ярких ультрафиолетовых пятен. Необычно выглядят в ультрафиолетовом свете некоторые насекомые. И самец и самка мотылька сатурния-луна кажутся нам пастельно-зелеными. Однако в ультрафиолетовом свете она выглядит как блондинка, а он как брюнет».

Значительно лучше, чем мы, пчела видит движение. У человека изображение сливается при смене 24 кадров в секунду, а у пчелы при 300. Значит, в тех случаях, когда человек увидит только промелькнувшую тень, пчела будет отчетливо видеть движущийся предмет.

Сложные глаза пчел позволяют им определять скорость полета по отношению к земле. Сейчас ученые создали прибор, определяющий скорость полета самолета. Устроен он так: на носу и хвосте самолета установлены два чувствительных к свету элемента. Особый электронный счетчик засекает время, в течение которого светлый или темный участок поверхности земли перемещается от одного элемента до другого. Расчет производится автоматически, и на шкале прибора можно прочесть скорость самолета в километрах в час. Так работает и глаз пчелы: ее мозг засекает время, за которое переместится изображение какого-то участка земли от одного края ее глаза до другого. Это очень важно для пчелы: зная скорость полета, она может определить расстояние, которое пролетит, а также сделать поправку на снос ветром.

Обычно в ясную погоду пчелы находят дорогу к улью по солнцу. А как же они ориентируются в пасмурную погоду, когда солнца не видно?

Здесь пчелу опять-таки выручают сложные глаза, которые воспринимают поляризованный свет. Человек не отличает поляризованный свет от обычного, а для пчелы он совсем другой. Если на небе есть хоть маленький голубой просвет, то от него к земле идут поляризованные лучи, причем плоскость поляризации зависит от положения синего окошечка по отношению к солнцу. Это дает возможность пчеле определить местоположение солнца, спрятавшегося за облаками, а значит, и направление.

Среди водных насекомых, пожалуй, самые интересные глаза у жуков-вертячек. Эти жуки то скользят по поверхности воды, то ныряют глубоко под воду. У них как бы четыре сложных глаза — два для того, чтобы видеть под водой, и два — над водой. Когда они носятся по поверхности воды, то два глаза смотрят вниз, а два — вверх.

Широкий кругозор у десятиногих раков. Глаза у них сидят на стебельках и могут поворачиваться в разные стороны. Состоят они из множества фасеток, причем каждая отдельная фасетка воспринимает лишь лучи, падающие перпендикулярно к ее роговице. Через каждую рак видит только маленькую часть предмета. Отдельные изображения складываются как мозаика и дают полное, но туманное изображение предмета. Дальнозоркими раков не назовешь. В воде они не реагируют с расстояния полутора метров даже на крупные движущиеся предметы. Сухопутные ракообразные — краб-привидение, пальмовый вор — видят дальше. Они замечают добычу с расстояния нескольких метров.

У большинства наземных млекопитающих орган слуха состоит из наружного уха — раковины, слухового канала и барабанной перепонки, передающей звуковые волны внутреннему уху — улитке.

Как далеко слышат различные млекопитающие, точно никто не знает. По-видимому, лишь немногие из них могут слышать лучше, чем человек. Особенно важно хорошо слышать ночным охотникам, ведь в темноте глаза — ненадежный помощник. Очень хорошо слышит лисица. Охотники, подражая писку мыши, приманивают ее с расстояния 150–200 шагов. Еще лучше слышат ночные хищники пустынь — барханный кот, маленькая пустынная лисичка-фенек. По шороху они издалека обнаруживают пробирающуюся в сухой траве мышь, ползущего по песку жука. В свою очередь, грызунам пустынь важно заранее услышать приближение врага, и они отлично улавливают малейшее сотрясение почвы под ногами хищника. Стоит слегка ударить по земле пальцем, и тушканчики, песчанки исчезают как тени. Очень чутко реагируют на звуки косули, кабаны — едва треснет под ногой сухая ветка, они настораживаются и пускаются наутек. Отлично слышат обезьяны, и особенно полуобезьяны. Лори, маки домовой разыскивают ночью насекомых, ориентируясь главным образом слухом. Домашняя кошка лучше, чем мы, слышит высокие звуки, например, писк мышей в подполье, но не обращает никакого внимания даже на громкий крик с расстояния двухсот метров. Жители подземелий — слепыш, крот — наоборот, не интересуются высокими звуками, но великолепно улавливают колебания почвы. Это и понятно, их добыча — черви, личинки — безгласна, и подземные охотники обнаруживают ее по вибрации земли и запаху.

Особенно хорошо слышат летучие мыши, их «лавры» много лет не давали покоя ученым.

Было давно известно, что они могут великолепно находить дорогу в темных извилистых пещерах. Этим в 1794 году заинтересовался итальянский натуралист Лациаро Спалланцани.

Он поймал несколько летучих мышей и залепил им воском глаза, но мыши продолжали порхать как ни в чем не бывало в самых темных помещениях. Затем он пометил их и выпустил на волю. Через четыре дня, зная, где они проводят день, он выловил меченых мышей и исследовал их желудки. Оказалось, что слепые мыши охотились ничуть не хуже, чем зрячие. Спалланцани продолжал опыты. Он лишал мышей осязания, покрывал их тело лаком, залеплял им ноздри, затыкал уши. И только в последнем случае мыши потеряли способность ориентироваться в темноте и стали совсем беспомощными. Тогда разрешить эту загадку Спалланцани не удалось. Некоторые ученые решили, что у мышей очень чувствительные крылья-перепонки и они, подлетая к препятствию, ощущают уплотнение воздуха, нагнанного их крыльями. Такая точка зрения просуществовала более ста лет.

Только в 1942 году американский ученый Д. Г. Гриффин доказал, что летучие мыши в полете пользуются эхолокатором. Принцип его действия несложен. Как известно, звук в воздухе распространяется с определенной скоростью, встретив препятствие, отражается и с той же скоростью возвращается обратно. Узнав, через сколько времени звук вернется, можно определить расстояние до препятствия.

В полете летучая мышь все время попискивает; писк очень тонкий, и ухо человека его обычно не улавливает. Мышь же своими огромными ушами великолепно слышит и свой писк и его отражение от различных предметов. Засекая время возвращения звука, она вовремя поворачивает и не натыкается не только на стены пещеры и ветви деревьев, но и на часто натянутую в комнате проволоку диаметром менее одного миллиметра.

Эхолокацию летучие мыши используют и на охоте. При разведке они лишь изредка попискивают, но, попав в рой насекомых, начинают пищать со скоростью 250 сигналов в секунду. Опыты показали, что за 15 минут охоты мышь может поймать 175 комаров (за каждые 6 секунд одного комара!). Этому трудно поверить, но опыты повторяли неоднократно — и результаты были очень сходными.

Еще более сложные задачи решают рыбоядные летучие мыши, обитающие в Америке. Темной ночью они летают над самой поверхностью реки или озера и вдруг, окунув лапки в воду, поднимаются на воздух с рыбкой в когтях. Считают, что они тоже пользуются эхолокацией, улавливая писк, отраженный от рыбки, или, вернее, от ее крохотного плавательного пузыря, так как тело рыбы проницаемо для звука. Если это действительно так, то их уши должны быть еще чувствительнее, чем у насекомоядных летучих мышей; ведь при переходе звука из воздуха в воду теряется более 90 % его энергии и столько же при обратном переходе из воды в воздух.

Отличным слухом, несмотря на отсутствие ушных раковин, обладают водные млекопитающие. По наблюдениям биологов киты слышат шум гребных винтов парохода за несколько километров, а косатка обнаруживает котика по всплеску за 300 метров.

Лучше всего изучен слух у дельфинов. Еще совсем недавно не знали, что они, как и летучие мыши, пользуются эхолокацией. Было только известно, что дельфины охотятся за рыбой днем и ночью и при этом в мутной воде, где видимость не превышаем нескольких сантиметров. А пресноводные дельфины, живущие в очень мутных речных водах Индии и Китая, почти совсем слепы, но великолепно обходятся и без глаз.

В 1955 году в одном американском океанографическом институте решили выяснить, как же они обнаруживают добычу. Сперва в пруд бесшумно опускали небольшую рыбку. Дельфин очень быстро ее обнаруживал. При этом, как установили при помощи особой звукозаписывающей аппаратуры, он все время поскрипывал и пощелкивал. В основном, дельфин издавал ультразвуки с частотой от 100 до 150 тысяч колебаний в секунду. В дальнейшем от лодки перпендикулярно берегу натянули сеть и рыбу потихоньку опускали, то с одной, то с другой стороны сети — дельфин безошибочно обходил сеть кратчайшим путем и схватывал рыбку. И хотя плавательный пузырь рыбки отражает совсем мало звуковых волн, дельфин сумел отличать слабое эхо, идущее от ее пузыря, от более мощных звуков, отраженных дном, поверхностью воды и другими предметами, находившимися в пруду.

Значительно проще, чем у млекопитающих, устроен орган слуха у птиц. У них, за исключением сов, нет наружного уха, слуховой канал короче, а вместо сложной улитки имеется только слегка изогнутая трубочка. Тем не менее многие птицы отлично слышат.

Особенно славятся тонкостью слуха совы; писк мыши они слышат более чем за десять метров и могут поймать ее не видя, ориентируясь только на слух. Слух помогает на охоте и другим хищным птицам. Известный орнитолог С. С. Туров описывает такой случай: «Однажды осенью мне пришлось охотиться на рябчиков, приманивая их звуком пищика, который подражает голосу рябчика. Спрятавшись за деревом, я просвистел один-два раза в пищик, и сразу же из-за дерева с легким шумом вынырнул ястреб-перепелятник и ударил меня в голову. Совершенно ясно, что он, желая схватить мнимого рябчика, ориентировался только слухом».

Очень чуток глухарь. Если он не токует и сидит на дереве, к нему не удастся подобраться на выстрел даже в густом подлеске. Даже если глухарь занят лающей на него собакой, подходить надо очень осторожно: чуть треснет в стороне сучок — и лесной великан с грохотом поднимается на крыло.

Недавно узнали, что у некоторых птиц есть эхолокаторы. В горах Центральной Америки живут родственники нашего козодоя — глаухаро. Это шоколадно-коричневые птицы с размахом крыльев немного менее метра. Птенцов они выводят в глубоких темных пещерах и в них же проводят все светлое время суток. В сумерки глаухаро вылетают кормиться плодами пальм, причем в гнездовой период они за ночь не один раз возвращаются в пещеры кормить птенцов.

Ученые заинтересовались, как же такие птицы в полной темноте пещер не натыкаются на стены и находят свои гнезда. Оказалось, что на лету они издают зондирующие звуки с частотой около 7000 колебаний в секунду и улавливают их отражение от стен пещеры.

Сейчас этих интересных птиц осталось совсем мало. Их мясо, и особенно жир, очень ценятся местным населением, и на них беспощадно охотятся.

На побережье и островах Индийского океана большими колониями селятся стрижи-саланганы. Это те самые птицы, гнезда которых в Юго-восточной Азии славятся как лучший деликатес. Они тоже гнездятся в пещерах, прикрепляя свои гнезда из слюны к отвесным стенам. Поражает ловкость, с которой они на огромной скорости пролетают через щели, едва превышающие размах их крыльев. Опыты показали, что у них тоже есть эхолокатор, работающий на верхней границе слышимых человеком звуков. Эхолокаторы обнаружены у некоторых воробьиных птиц, а также у сов, кроншнепа.

Слуховой аппарат птиц обладает еще одной удивительной особенностью. Если присмотреться внимательней, то нетрудно заметить, что перья, расположенные вблизи ушных отверстий птиц, совсем иные, чем на остальных частях тела. Спереди и по бокам они редко опушены и могут перекрывать друг друга, а сзади плотные и жесткие и образуют как бы щиток. Редкие и мягкие перья — это фильтр, который ослабляет ненужные птицам звуки и, наоборот, усиливает полезные. Например, сова при охоте в дождливую и ветреную погоду может отстроиться от постороннего шума — падающих капель, шелеста листьев, глухого рокота хвойных деревьев (низкочастотные звуки) и настроить ухо только на прием мышиного писка (высокочастотные звуки). Как они располагают перья, чтобы улавливать звуки нужной частоты, пока неизвестно, здесь еще много предстоит поработать биологам. Плотные перья, нависающие сзади над ушными отверстиями, поглощают звуки, и, повернув щиток из перьев под тем или иным углом, птица может определить, в каком направлении находится источник звука.

Совсем плохо слышат змеи. А так как они тихоходы, да и видят неважно, долгое время оставалось неясным, как же змеи находят и ловят добычу. Лишь недавно узнали, что глаза и уши, по крайней мере некоторым змеям, заменяет термолокатор. У них между глазом и ноздрей есть небольшие ямочки. Эти ямочки — чувствительные органы, воспринимающие тепловые лучи очень небольшой интенсивности. По некоторым данным гремучие змеи могут определять разницу температур с точностью до 0,002 градуса. А так как у мышей и сусликов температура выше, чем температура окружающей среды, а у лягушек ниже, то змея может обнаружить и тех и других по крайней мере за метр, а это более чем достаточно для успешной охоты. Следовательно, глаза и уши им совсем не обязательны. Кроме гремучих змей термолокаторы есть у всех ямкоголовых змей и удавов. Изучив термолокаторы змей, инженеры сконструировали ряд приборов, позволяющих видеть и фотографировать в темноте.

Большинство ящериц слышат плохо. Но и среди них есть свои чемпионы. В пустынях Средней Азии обитают маленькие ящерицы — ящурки. У них неважное зрение и обоняние, а слух отличный, и когда насекомое или личинка шевелятся в песке, раздается своеобразный шорох пересыпающихся песчинок. Ориентируясь по этому шороху, ящурка мгновенно обнаруживает и схватывает добычу. А если под носом ящурки положить любимое блюдо — личинок — в пакетике из марли или бумаги, она их не обнаружит — звук будет не тот.

Лягушки неплохо слышат звуки, возникающие в воздухе, но только те, которые имеют для них биологическое значение. Они слышат кваканье собрата в соседней луже и чутко реагируют на «шлепок» в воду испуганного соседа. Если подойти к берегу пруда и потревожить одну лягушку, то все ближайшие, как по команде, начнут прыгать в воду. С другой стороны, можно громко кричать, свистеть, стрелять из ружья, лягушки и не пошевелятся.

О том, что рыбы слышат, знали давно. При ударе грома, выстреле, резком свистке парохода рыбешки выпрыгивают из воды и веером рассеиваются во все стороны. Стук по днищу или борту лодки, плеск весел тоже пугают рыбу, и она сразу же отходит в сторону. Особенно пугается шума амурская рыба толстолобик. Чуть ударишь веслом по воде — и находящиеся вблизи рыбы, как по команде, выпрыгивают из воды.

Но бывает и наоборот: шум или звук не пугают, а привлекают рыбу. Рыболовы умело используют и «любознательность» и пугливость рыб. Опытные удильщики успешно ловят сомов «клочением» — то есть приманивают рыбу, ударяя по воде особой колотушкой, «квоком». Почему удары колотушки привлекают сомов, пока не установлено. Одни полагают, что сом принимает эти звуки за кваканье лягушки, другие считают, что удары «квока» похожи на призывные звуки сомих, а третьи думают, что бульканье «квока» напоминает сому всплеск рыбы, которой он всегда готов поживиться. Какое объяснение наиболее правильно, сказать трудно, но так или иначе, сом подходит на удары колотушки.

Не безучастны к звукам и некоторые виды акул. Рыбаки Индонезии и Сенегала ухитряются приманивать их с помощью трещоток, изготовленных из скорлупы кокосовых орехов.

Но чаще рыбаки используют звук или шум для того, чтобы пугать рыбу. Поставят, например, ряжевые сети и ударами шестов по воде загоняют в них рыбу. При ловле неводом часто пользуются звонком: опустят его в воду между крыльями снасти — и рыба, захваченная неводом, испугавшись непонятных звуков, забивается глубоко в мотню.

Но чем же все-таки слышат рыбы, ведь у них нет наружного уха? Многочисленными опытами, поставленными в аквариуме, и внимательным наблюдением за рыбами в природной обстановке удалось установить, что звуки с частотой колебания от 16 до 13 000 в секунду они улавливают нижней частью слухового лабиринта, а механические и инфразвуковые колебания с частотами от 5 до 16 в секунду — боковой линией. Это канал, тянущийся вдоль всего туловища от головы до хвоста. В канале расположены чувствительные сосочки, соединенные с внешней средой малюсенькими отверстиями, находящимися в чешуйках, и нервами — с головным мозгом. Иногда боковая линия бывает прерывистой, а иногда, как, например, у сельдей, располагается на голове. Ультразвуки, по-видимому, ни одна рыба не воспринимает.

Слуховой лабиринт у них расположен в углублении черепной коробки и соединен со слуховым нервом. В этом же лабиринте имеются и особые слуховые камешки — отолиты.

Очень важно было выяснить, как далеко слышат рыбы. Оказалось, что угорь слышит в воде примерно так же, как человек в воздухе. Но рыба, вынутая из воды, глуха, ее органы не воспринимают колебания частиц воздуха.

Известно, что на звуки, возникающие в воздухе, рыбы реагируют много слабее, чем на звуки, источник которых располагается непосредственно в воде. Это легко проверить. Как только заметите стайку резвящихся уклеек, или степенно плавающих у поверхности воды голавлей, или притаившуюся в зарослях щуку, отойдите в сторону и громко крикните. Рыбы не обратят на крик никакого внимания и будут плавать как ни в чем не бывало. Почему это происходит? Да потому, что звуковые волны плохо проникают в воду и почти полностью отражаются от ее поверхности. А теперь спуститесь к реке и на таком же расстоянии от рыб попробуйте под водой стукнуть камнем о камень. Рыбы немедленно юркнут в глубину и исчезнут из глаз. Объясняется это просто: звук распространяется в воде быстро и без всяких помех.

При помощи боковой линии, или, как иногда говорят, «шестого органа чувств», рыбы улавливают даже самые незначительные водные колебания. Она помогает им определять силу и направление течения, чувствовать отраженные от подводных предметов токи воды, движение соседа в стае, волнение на поверхности воды.

Пользуясь «шестым чувством», рыбы могут плавать ночью в мутной воде, не наталкиваясь на камни, коряги и друг на друга. Боковая линия позволяет улавливать и те колебания, которые передаются в воду извне — в результате сотрясения почвы, ударов по воде, взрывной волны. Поэтому опытные рыболовы остерегаются стучать в лодке, ходят по берегу, не топая, но не опасаются громко разговаривать.

Исключительно большую роль играет «шестое чувство» у хищных рыб во время охоты. Так, например, слепая щука не теряет ориентации в воде и безошибочно схватывает движущуюся рыбку. А у слепой щуки с разрушенной боковой линией способность ориентироваться пропадает, она натыкается на стенки бассейна и, даже очень голодная, не обращает никакого внимания на плавающую вблизи рыбку.

Мирным рыбам боковая линия тоже не лишняя — она помогает вовремя обнаруживать врагов. С ее помощью они отличают колебания, которые создают хищные рыбы, от колебаний, создаваемых собратьями. Рыбы отлично «понимают», что движение помогает хищнику их обнаружить, и поэтому ночами мелкие рыбки стоят спокойно.

Мореплаватели не отказались бы иметь прибор, подобный боковой линии рыб. Если соединить такой прибор с автоматическим управлением корабля, то можно было бы плавать среди рифов и мелей без лоцмана и рулевого, не опасаясь посадить корабль на мель или получить пробоину.

Предполагают, что некоторые рыбы — акула, белуга, морской конек — пользуются эхолокацией. Пока это еще не доказано, но радары — приборы, использующие не звуковые, а электромагнитные волны, — у некоторых рыб имеются.

В мутных водах Нила обитает рыба длиннорыл, или водяной слон. Назвали ее так за длинное, вытянутое в виде хобота рыло. Это крупная рыба, достигающая двух метров длины. Арабы издавна относились к длиннорылу с суеверным страхом, считая, что она может видеть хвостом. Только в 1953 году в Восточно-Африканском институте было установлено, что у водяного слона около хвоста расположен своеобразный «генератор переменного тока» В «батареях» этого «генератора» напряжение около шести вольт. Разряжаясь, «батареи» создают вокруг рыбы электромагнитное поле. Если в это поле попадает какой-либо предмет, оно искажается, и особый приемник на спине рыбы регистрирует искажение. «Электромагнитные уши» позволяют длиннорылу обнаруживать падающую позади хвоста песчинку или висящую на крючке приманку. Радар очень чувствителен, и не случайно водяной слон почти никогда не попадает в рыболовные сети.

Среди насекомых есть совсем глухие, а некоторые из них обладают феноменальной чувствительностью к различным колебаниям. Интересно, что «уши» у насекомых могут располагаться чуть ли не на любом участке тела.

Гусеницы и комары, например, слышат особыми щетинками, у кузнечиков «уши» расположены на голенях ног. У ночных бабочек — по бокам туловища, а некоторые бабочки воспринимают звуки крыльями.

Спектр звуков, которые могут принимать насекомые, тоже очень широк. Сверчки, многие бабочки слышат примерно те же звуки, что и человек. Низкочастотные инфразвуковые колебания воздуха хорошо улавливает таракан, а колебания воды — почти все водные насекомые. Кузнечики реагируют на совершенно ничтожные сотрясения почвы; доказано, что они ощущают механические колебания, амплитуда которых не превышает половины диаметра атома водорода!

А есть насекомые, которые слышат ультразвуки.

Ночные бабочки — совки, пяденицы — воспринимают ультразвуки с частотой от 40 до 80 тысяч колебаний в секунду. То есть как раз те звуковые волны, на которых работают локаторы охотящихся за ними летучих мышей. Таким образом, природа, наделив грозным оружием охотников, не забыла и про «дичь», предоставив бабочкам шанс для спасения.

Многие кузнечики переговариваются ультразвуками. Один американский ученый сконструировал прибор, состоящий из целой системы зубчатых колесиков, который работал на частоте 40–50 тысяч колебаний в секунду и воспроизводил песни кузнечиков. Им эти песенки пришлись по вкусу, и самцы издалека собирались к прибору.

Есть насекомые, которые могут улавливать эхо. Водяные жуки-вертячки, те самые, у которых есть глаза для подводного и надводного зрения, имеют чувствительные усики, отмечающие любое движение. Эти усики улавливают волны, отраженные от подводных предметов и поверхности воды, и позволяют жучкам плавать в темноте и избегать невидимых препятствий.

Комарам, клещам, клопам, пьющим кровь животных, помогает термолокатор. У самки некоторых комаров имеется пара крошечных антенн, которые издалека чувствуют тепло. Количество тепловых лучей, падающих на правую или левую антенну, зависит от того, с какой стороны от насекомого находится теплокровное животное. Если оно находится справа, то правая антенна «комарихи» получает больше тепловых лучей, и, поворачиваясь так, чтобы обе антенны нагревались одинаково, она безошибочно находит жертву.

Не менее чувствительны к теплу клещи. Малюсенькие куриные клещи весь день сидят, забившись в какую-нибудь щелочку в курятнике. Но как только стемнеет и куры усядутся на насест, они выползают из своих убежищ и прямой дорогой отправляются к курам, руководствуясь излучаемым ими теплом. На рассвете они вновь забираются в щели.

Слух моллюсков, актиний, иглокожих изучен плохо. По-видимому, с точки зрения человека они глухи и могут воспринимать только инфразвуковые колебания.

Даже такие сравнительно высокоорганизованные животные, как головоногие моллюски, глухи к обычным звукам. Ослепленные, они не обнаруживают ползущего по дну аквариума краба, хотя он громко скребет лапами по песку.

Зато кальмары и осьминоги чувствуют тепло. У них по всему телу разбросаны термолокаторы. Скорее всего они предупреждают моллюсков о приближении их основных теплокровных врагов — кашалотов.

Инфразвуки хорошо воспринимают медузы. У них на особом стебельке прикреплена колбочка с жидкостью. В этой жидкости находятся малюсенькие камешки, они опираются на окончания нервов. Инфразвуки воспринимаются жидкостью и через камешки передаются нервам. Такое приспособление очень важно для медлительных медуз. Когда приближается шторм, на гребнях волн образуются инфразвуки; они движутся гораздо скорее, чем ветер и волны, и медуза за 10–15 часов узнает о приближении шторма и успевает вовремя перебраться в безопасное место.

Ученые скопировали «барометр» медузы. Аппарат, предсказывающий бурю, имеет рупор, резонатор, пропускающий колебания определенных частот, и приемник, преобразующий эти колебания в импульсы электрического тока. Такой прибор позволяет определить наступление шторма за 15 часов.

Чьи же глаза и уши лучше? Наверно, если предоставить решать этот вопрос самим животным, они стали бы кричать во весь голос: «Мои! Мои!» И были бы, конечно, правы. Глаза и уши любого животного именно такие, какие им нужны. Ястребу и грифу нужно великолепно видеть днем, иначе они останутся без обеда. Ночным охотникам — сове и пустынной лисичке-фенеку — важно отлично видеть в темноте и отлично слышать, иначе им ни за что не поймать мышь. Пчелам необходимо отличать поляризованный свет от обычного, а то в пасмурную погоду они не сумеют определить, где солнце, и не найдут дорогу к улью. Летучей мыши без ультразвукового локатора не обойтись — он нужен и для полета в темноте, и для охоты за насекомыми.

А зачем, скажем, такие премудрости кроту — ему не от кого спасаться под землей, а для того, чтобы поймать дождевого червя, ему достаточно улавливать колебания почвы. Рыбам совсем не обязательно видеть в воздухе, ведь вся их жизнь проходит в воде. А лягушке более зоркие глаза были бы просто вредны — ей пришлось бы часами работать языком без толку. Мы, люди, явно отказались бы иметь более тонкий слух и воспринимать инфра- и ультразвуковые колебания. Обилие звуков не дало бы нам возможности думать, слушать музыку, разговаривать, спокойно спать.

Ну а с кем все же имеет смысл поменяться нам глазами и ушами? С совой? У нее замечательный слух и ночное зрение, но она почти не видит днем. С лошадью? Она хорошо слышит и видит днем и ночью, но у нее слишком бедный мир красок. С гориллой? Опять-таки нет — она уступает нам в дальнозоркости. С кроншнепом? Он хорошо видит днем и неплохо ночью, отлично слышит, имеет эхолокатор, но вблизи видит нечетко — читать бы он не сумел. С павианом? Он великолепно видит и вблизи и вдали днем и ночью, обладает превосходным слухом. Однако и у него есть недостаток — цветовое зрение павиана значительно беднее, чем у нас.

Так что вряд ли мы выгадали бы, поменявшись глазами и ушами с каким-нибудь животным.

Зато мы не отказались бы иметь приборы, работающие так же, как глаза и уши некоторых животных. Часть подобных приборов уже создана. Бинокль позволяет нам видеть много лучше, чем ястребу и грифу. Микроскоп и даже лупа дают возможность видеть такие мелкие предметы, которые обезьянам никак не разглядеть. Поляроидные очки не хуже, чем глаза пчелы, воспринимают поляризованный свет. Есть приборы, которые позволяют улавливать инфра- и ультразвуки… Но в целом ряде случаев техника еще не сумела догнать природу. Инженерам пока не удалось построить такой точный и портативный ультразвуковой эхолокатор, как у дельфина. Счетчик километров, установленный на самолете, куда хуже, чем глаз пчелы. Термолокатор гремучей змеи и комара портативней, чем самый усовершенствованный прибор, созданный человеком. А модель глаза лягушки, построенная учеными, в несколько тысяч раз тяжелее.

VI Кто лучше спрячется?

Полосатые лошадки,

Африканские лошадки,

Хорошо играть им в прятки

На лугу среди травы.

С. Маршак

В этой главе мы познакомимся с маскировочной одеждой животных. Особенно важно хорошо спрятаться мирным животным. Кто не умеет прятаться или защищаться, тот погибает. Вот наглядный пример.

Лет пятнадцать назад в одно из озер на Карельском перешейке рыбоводы выпустили множество мальков орфы, декоративной разновидности язя оранжевого цвета. Озеро изобиловало хищниками — окунем, щукой, судаком. Куда бы маленькие орфы ни попытались спрятаться, хищные рыбы замечали их издали. В результате все мальки окончили свою жизнь в пасти прожорливых хищников.

Для того чтобы быть защитной, окраска животных прежде всего должна соответствовать окружающей обстановке.

Зимой земля на Севере покрывается снегом, и многие северные животные надевают к этому времени белый наряд. Заяц-беляк рыжевато-серый, и поэтому мало заметен летом, а поздней осенью он меняет летнюю одежду на белоснежную шубу. Бывает, что снег не выпадает до января, — горе тогда перелинявшему косому: его издалека замечают и охотник и лиса.

Белая куропатка летом ржаво-коричневая, точь-в-точь под цвет моховых болот, где она обычно гнездится, а с наступлением зимы становится белой, за исключением отдельных черных перьев на хвосте.

В пустынях и зимой и летом всё песок да песок, и животные пустынь — верблюд и кулан, тушканчик и песчанка — весь год одеты в однообразную желто-серую одежду.

Птицы, ящерицы, насекомые, живущие на деревьях, среди вечнозеленой листвы, чаще всего окрашены в разнообразные оттенки зеленого цвета. Есть даже зеленые млекопитающие. В лесах Южной Америки водится самый медлительный на земле зверь — ленивец. У него от природы шерсть рыжеватая, но на ней поселяются зеленые водоросли — и шубка приобретает защитный зеленовато-серый оттенок.

Большинство рыб, обитающих в толще воды, имеют светлое брюшко и темную спинку. Это тоже соответствует правилам маскировки. Серебристое брюшко при наблюдении снизу не выделяется на светлом фоне неба, а темная спинка, при взгляде сверху, сливается с темным фоном дна.

На древнеегипетских гробницах встречаются изображения рыбы, плавающей брюшком кверху. Ученые долго не могли понять, зачем понадобилось древним художникам изображать рыб в перевернутом виде. Но затем в Африке обнаружили сомика синадонтиса, который действительно плавает вверх брюшком, так ему удобнее обыскивать плавающие на поверхности растения. И вот что особенно интересно: у «сомика-перевертыша» светлая спинка и темное брюшко.

Среди пелагических животных встречаются совсем прозрачные или бесцветные медузы, моллюски, морские черви, рыбы — байкальская голомянка, лапша-рыба. Они тоже малозаметны в толще воды.

Разнообразна защитная окраска рыб, живущих среди водных растений. Каспийская игла-рыба окрашена в бледно-зеленый цвет, и ее трудно заметить среди прибрежных зарослей. Мелкая атлантическая треска, ютящаяся в гуще водорослей ламинарий, красноватобурая и сливается по цвету с морской капустой. Камуфляжную серовато- или желтовато-зеленую окраску с бурыми и оливковыми пятнами имеет щука.

Совпадение окраски животного с фоном далеко не единственный способ обмануть врага. Широко распространен в природе принцип «противотени». Как это понимать?

Художник, изображая на плоскости какой-нибудь предмет, скажем шар, пользуется тенями. Верх, на который падает больше света, он оставляет светлым, а чем ниже, тем гуще накладывает тона. Шар получается объемным, рельефным, заметным издалека. Животным, наоборот, надо быть менее заметными, и тени у них расположены иначе.

Вот перед нами сельдь. В воде свет всегда падает на нее сверху и лучше всего освещает спинку рыбы, хуже — бока и совсем плохо — брюшко, которое остается в тени. Поэтому темная окраска спинки кажется светлее, чем на самом деле, серая, на боках, почти не изменяется, а брюшко выглядит темнее. Сельдь, если смотреть сбоку, приобретает однотонную серую окраску, а каждый предмет без теней кажется плоским и теряет очертания.

Тот же результат достигается и другими средствами. Чередующиеся на теле животного темные и светлые полосы или пятна на определенном расстоянии сливаются, образуя любые оттенки серого цвета. У зебры Гранта по однотонному белому полю расположены черные полосы. Они широкие сверху, сужаются на боках и исчезают на брюхе. По такому же принципу расположены полосы на туловище полосатой гиены, сумчатого волка, черноморской рыбы скумбрии. У гепарда, цесарки, морской форели — кумжи — темные пятна на спине расположены густо, на боках реже и совсем исчезают на нижней части тела.

Всех этих животных трудно обнаружить, если они неподвижны, даже на открытом месте. Один из ученых для иллюстрации принципа противотени сфотографировал рыбку атерину. Но фотографию не пришлось поместить в книгу — на ней вообще не было видно никакой рыбы.

Животных, в окраске которых не соблюдался бы принцип противотени, очень немного. В однотонный красный, черный, серый цвет окрашены рыбы пучин, обитающие в вечной тьме. Однотонно окрашена рыбка фиеросфера. Она поселяется во внутренней полости морского огурца — голотурии — и редко покидает свое убежище. Не соблюден принцип противотени в окраске вороны, носорога, гориллы; это и понятно: у них совсем мало врагов, и нет особой нужды прятаться.

Как мы видим, исключения только подтверждают правило; маскировка противотенью есть только у тех животных, которым она может пригодиться.

Когда фон, на котором мы видим животное, разнороден по окраске, то противотень мало помогает маскировке. В этих условиях лучше всего скрывает животное расчленяющая окраска. Если тело животного пересекают полосы или пятна, резко контрастирующие с основной окраской, то контуры получаются прерывистыми, и животное теряет знакомые очертания. А если один, из цветов окраски животного совпадает с фоном, то его и вовсе трудно распознать.

Черно-белые зебры довольно хорошо заметны при ярком солнечном освещении. Днем им нет необходимости прятаться. Зато в сумерках, когда выходят на охоту львы и леопарды, полосатая лошадка совершенно сливается с окружающей растительностью.

Точно так же темные и светлые пятна, разбросанные на теле огромных жирафов, мешают на соответствующем фоне уловить характерные очертания. И, как пишет один путешественник: «Таинственность их (жирафов) исчезновения просто поразительна. Я часто подбирался к ним, и если в этот момент какой-либо другой объект отвлекал на несколько мгновений мое внимание, то, взглянув снова, я видел, что они исчезли. Не просто скрылись, отойдя на какое-то расстояние, но буквально исчезли, пропали, как дымка тумана при восходе солнца».

Среди птиц расчленяющая окраска наиболее совершенна у птенцов. Птенцы вальдшнепа, перепела, чаек, чибиса покрыты полосами и пятнами, цвет которых совпадает с цветом листьев, травы, камней, среди которых укрываются птенцы, и, если они неподвижны, их не заметить и в двух шагах.

Интересную фотографию птенца галстучника приводит английский ученый X. Котт. Тело птенца оптически расчленено на две части полосой, идущей через глаза вокруг головы. Это полоса не просто шейная лента. Наоборот, она подчеркивается другой, белой полосой, проходящей непосредственно позади нее. Именно благодаря комбинации двух полос — черной и белой, — контрастирующих с общей окраской верхних частей тела, и получается столь обманчивая внешность.

Поразителен камуфляж каракатицы. У нее при опасности вокруг светло-бурой центральной части спины появляется кайма, пересеченная темными и светлыми полосами, причем цвет одной из полос обязательно соответствует цвету грунта, на котором расположилась каракатица. В таком наряде редко кто разглядит обманщиц даже на близком расстоянии.

Расчленяющая окраска помогает укрыться среди растений или на каменистом грунте окуню, судаку, ершу. Совершенно скрываются из глаз пестрые поперечно-полосатые рифовые рыбы. Кораллы, обитающие среди рифов моллюски и другие животные ярко окрашены, и рыбе легко найти такой фон, который будет совпадать с одной из их цветных полос. Среди растений, стелющихся вдоль поверхности воды, поперечно-полосатая окраска, наоборот, будет резко выделяться. В этих условиях менее заметными окажутся рыбы с полосами, расположенными вдоль тела. Так именно окрашены хорошо известные аквариумистам рыбки данио-рерио и нано-стомусы, живущие в верхних слоях воды между плавающими растениями.

Много примеров удивительной маскировки при помощи расчленяющей окраски обнаружено у насекомых.

Надо долго присматриваться, чтобы заметить на дереве бабочку пяденицу. На крыльях пяденицы расположены неправильные серые пятна, они пересекают контур бабочки и сливаются с серым фоном лишайника, которым оброс ствол дерева.

У позвоночных очень заметной частью тела являются глаза, и самый совершенный камуфляж потеряет смысл, если они не будут скрыты. Поэтому у многих животных выработались приспособления, маскирующие глаза.

У одного из видов рыб щетинозуба, обитающего у берегов Новой Зеландии, настоящий глаз скрыт черной поперечной полосой, а у хвоста расположен резко выделяющийся ложный глаз. Отправляясь на охоту, щетинозуб медленно плывет хвостом вперед, зорко посматривая по сторонам. Но как только покажется враг, он стремительно уплывает в противоположном направлении, сбивая с толку преследователя.

У атенарии настоящий глаз скрыт пересекающимися черточками, как бы зачеркнут, а ложный — на спинном плавнике — резко выражен. В Индийском океане обитает рыба красная крылатка, больше похожая на экзотическую бабочку, чем на рыбу. У нее по розово-красному фону туловища тянутся к зрачку многочисленные бурые полосы. Образуется настолько сложный рисунок, что рассмотреть глаз не удается даже вблизи. Поперечными или продольными полосами замаскированы глаза у кубинской панцирной щуки, у частого гостя наших аквариумов — жемчужного гурами, у морской рыбы-всадника.

Большинство ящериц прячет глаза, задергивая их веками, а есть и такие, у которых и веки скрыты расчленяющим рисунком. У колючей ящерицы молоха веки пересекают темно-бурые полосы, и когда они закрыты, трудно даже определить, где у нее находится хвост, а где голова. Молох живет в засушливых районах Австралии, но от отсутствия влаги не страдает. На коже ящерицы имеется множество пор, соединенных с капиллярными сосудами, тянущимися к уголкам рта. Там по обеим сторонам головы расположены два «бурдючка». Когда ночью роса попадает на тело ящерицы, она впитывается порами и по сосудам направляется прямо в резервуары для хранения воды. Захотев пить, ящерица особым движением челюстей выдавливает в рот одну или несколько капель воды. По-видимому, ни одно животное, кроме молоха, не умеет запасать воду впрок.

Затаившиеся птицы обычно закрывают глаза, а у птенцов серой куропатки, некоторых куликов, чаек голова усеяна множеством темных пятнышек, отвлекающих внимание врага от настоящего глаза.

В одном фантастическом рассказе герой становится невидимым, но его выдает предательская тень. Удивительно, что животные «понимают», что тень тоже видна, и любыми путями стараются избавиться от нее.

Бабочки, сложив вертикально крылья, поворачиваются по отношению к солнцу так, что тень превращается в незаметную линию, либо распластываются, прижавшись к стволу дерева или листу, окрашенному так же, как наружная поверхность их крыльев.

Крабы-призраки, которые выходят по ночам, во время отлива, охотиться на песчаные пляжи, окрашены под цвет песка и совсем незаметны. Но когда они шествуют по пляжу, высоко поднявшись на лапках, тень от них, особенно в лунную ночь, сразу же выдает разбойников. Поэтому при малейшей опасности крабы, найдя в песке небольшое углубление, прячутся в него и плотно прижимаются к земле, и тогда уже не увидишь ни самого краба, ни его тени.

Ящерицы гекконы ползают по отвесным стенам и даже по потолку. Понятно, что на фоне ровной стены тень от ящерицы, независимо от ее покровительственной окраски, будет хорошо видна. И вот у многих гекконов по бокам расположены бахромчатые складки кожи, которые создают плавный переход от тела ящерицы к ее тени.

Млекопитающие располагаются на отдых обычно в тени, а если на солнце, то так, чтобы тень от них падала на неровную поверхность, на которой ее контуры уже не соответствуют их очертаниям.

Многие животные, чтобы спастись от врагов, подражают различным несъедобным предметам. Особенно часто используют этот прием насекомые. Во многих случаях имитация бывает настолько совершенной, что не удается отличить копию от оригинала. Вот что пишет по этому поводу биолог В. Лункевич:

«Живя в Лондоне, я отправился однажды в зоологический сад. Там имеется огромный стеклянный павильон, предназначенный исключительно для тропических насекомых, редко встречающихся или вовсе не встречающихся в нашей стране. Каждый вид таких насекомых помещен в больших стеклянных шкафах, где приблизительно воспроизводится обстановка, в какой живут эти насекомые на родине.

Я подошел к шкафу, возле которого толпилась публика. Внутри шкафа находилась целая куча зеленых ветвей с довольно крупными листьями. Публика стояла в полном недоумении: что, собственно, нужно тут смотреть? Многие, разочаровавшись, уходили.

Я ждал, ибо знал, что найду тут нечто чрезвычайно интересное. И действительно. Стоявший подле сторож взял длинную палку, продвинул ее через отверстие в шкаф и пошевелил ветви. В тот же миг некоторые из зеленых листьев, покрывавших эти ветви, поползли в различные стороны. Оказалось, что это особые насекомые, называемые движущимися листьями, или листотелами, насекомые, которые похожи на крупные зеленые листья дерева».

Не меньшие «хитрецы»-палочники. Известный биолог Н. Плавильщиков рассказывает: «Тело палочников длинное и тонкое, похоже на палочку. Они ползают по веткам и траве. При опасности замирают на месте, вытянув ноги и усики. Перед вами тогда палочки. Впрочем, некоторые тропические виды достигают 25–30 сантиметров длины, и такую громадину палочкой уже не назовешь.

Схвати палочника — он не пошевелится. Оторви ему ноги — он не вздрогнет. Он словно неживой. При всякой опасности палочник делается неподвижным. Эта неподвижность, своего рода обморок, помогает ему спасаться от врагов: если „сухая палочка“ будет шевелиться, ей не поможет сходство с сучком».

Есть палочники зеленые, есть серые, коричневые, желтые. Зеленые ползают по траве, серые и коричневые — по веткам. Встречаются и такие палочники, тело которых покрыто разными наростами, похожими на лишайники: словно сучок в лишайниках. Отличить такого палочника от трухлявого, обомшелого сучка очень нелегко.

Бабочки для защиты чаще всего используют сходство с листьями. Есть бабочки, которые с изумительной точностью воспроизводят все детали листа — с мнимым черешком, жилками, острой верхушкой — и точную окраску, даже с продольными пятнами плесени.

Большой выбор нарядов у богомолов — они рядятся в одежды, как две капли воды похожие на камень, мох, стебли злаков, цветы.

Вызывают изумление маскарадные костюмы рыб.

Австралийский морской конек-тряпичник с поразительной точностью копирует форму и цвет окружающих водных растений.

На острове Шри Ланка есть рыба, которую местные рыбаки называют «косколая», то есть «лист хлебного дерева». При виде врага она падает головой вниз и опускается на дно, точно намокший лист.

В Саргассовом море водится уродливая рыба — морская мышь. Внешне она мало похожа на рыбу, а тем более на мышь. Больше всего она напоминает рогатую жабу. Окраска у нее бурая с белыми крапинками, имитирующая саргассы с сидящими на них ракушками. Цвет и листовидные отростки совершенно скрывают рыбу, карабкающуюся с помощью плавников по гигантским водорослям.

Удивительна рыба спинорог-монокантус. Уткнувшись носом в дно, она часами может стоять вертикально и помахивать плавниками и хвостом, Кажется, что это не рыба, а растение, колеблемое течением Умело подражают лианам, коре, лишайникам, комочкам земли змеи, ящерицы и лягушки.

Некоторые животные имеют, наоборот, резко бросающуюся в глаза кричащую окраску. Какой же смысл выставлять себя напоказ? Смысл, оказывается, есть. Обычно эти животные хорошо защищены: их яркая окраска предупреждает: «Не трогай меня, это опасно».

Нахально ведет себя дикобраз. Растопырив свои, хорошо заметные даже ночью, черно-белые иглы, он хрюкает, топает, трещит иглами, как бы говоря: «Я колючий дикобраз, не троньте меня по ошибке». И на самом деле, редкий хищник отважится нападать на зверя, сплошь утыканного длинными острыми иглами.

Не скрываясь, смело бегают днем и ночью индийские мускусные землеройки. Вот что рассказывают об их поведении очевидцы: «Эти существа всегда выглядят странно, особенно необычна их внешность, когда они поздними сумерками бегают по саду. Их бледные голубовато-серые шкурки кажутся намазанными светящейся краской и ясно выделяются среди окружающей полутьмы. Вскоре после захода солнца они выходят и деловито бегают под кустами, постоянно испуская пронзительные визгливые крики. Они бесстрашно посещают комнаты. Если их не трогать, они совершенно безобидны. Но если их потревожить или затронуть, воздух сразу наполняется запахом мускуса, который пропитывает все. Этот запах, по-видимому, так же неприятен для собак, как и для человека и является очень действенным средством защиты».

Очень ярко окрашены многие птицы, но в большинстве случаев эта окраска не предостерегающая и служит совсем другим целям. Все же считают, что броская окраска белых цапель, удода, индюкового грифа связана с несъедобностью их мяса. Зато среди амфибий встречается много видов, для которых яркая, «рекламная», окраска служит надежной защитой.

В лесах Южной Америки водится крохотная лягушка, одетая в огненно-красный камзол и синие чулки. Она безбоязненно прыгает среди бела дня и не думает прятаться. Пробовали угощать этими лягушками уток, но ни одна не захотела к ним притронуться. Когда же утке силком засунули в клюв огненную лягушку, она немедленно ее «выплюнула» и долго трясла головой, стараясь избавиться от противного вкуса.

Дарвин упоминает о такой же бесстрашной американской жабе: «Она ползает в самое жаркое время дня по сухим песчаным холмам и равнинам, не опасаясь, что ее увидят». Окраску этой жабы Дарвин описывает так: «Если вообразите себе, что ее сначала окунули в самые густые чернила, дали им высохнуть и потом пустили проползти по доске, только что окрашенной самой яркой киноварью, так, что она вымазала в ней подошвы ног и часть живота, то мы получим довольно ясное представление об ее внешности». Эта жаба, так же как другие яркоокрашенные амфибии, ядовита.

Некоторые рыбы тоже носят предупреждающий наряд.

В тропических водах живут ядовитые рыбки, раскрашенные красными и желтыми продольными полосами. Они обитают в толще воды у кромки зеленых водных растений, и такая яркая полосатая окраска явно демаскирует рыбок.

У черноморского морского дракончика спинной плавник вооружен ядовитой колючкой. Его пересекает резко очерченная черная полоса, заметная издали. Когда морской дракончик лежит на дне, полузарывшись в песок, он выставляет напоказ свой плавник-флаг с грозным оружием.

Значение предупреждающей окраски лучше всего изучено у насекомых. Сплошь и рядом можно увидеть голубых, красных, желтых, черных гусениц, бабочек, жуков, резко выделяющихся на зеленых листьях и траве. Все яркоокрашенные насекомые, за исключением тех случаев, когда их окраска совпадает с фоном, хорошо защищены. Осы, шершни вооружены жалом, жужелицы и божьи коровки выделяют плохо пахнущую жидкость, пестрые, бросающиеся в глаза бабочки, гусеницы, кузнечики имеют отвратительный вкус.

Многочисленные опыты, поставленные учеными, показали, что вызывающе окрашенные животные очень редко становятся добычей хищников. Например, из 11 тысяч насекомых, найденных в желудках различных видов лягушек, только 20 обладали предупреждающей окраской.

Некоторые животные одеты в защитные костюмы, но если их обнаружить, то они внезапно выставляют какую-нибудь скрытую ранее яркоокрашенную часть тела. Большинство животных обычно сопровождает такую демонстрацию угрожающими движениями.

Наш обыкновенный хомяк, завидев собаку, становится на задние лапы, показывает врагу необычное темно-бурое брюхо. Одновременно он храпит, лязгает зубами и раздувает свои защечные мешки. Собака, незнакомая с хомяком, пугается и оставляет его в покое.

Так же ведет себя хорек-перевязка, обитающий в юго-восточной Европе. При опасности он приподнимается и демонстрирует блестящее черное брюхо, и пока враг замешкается от неожиданности, хорек успевает скрыться.

Птицы щеголяют своими лучшими нарядами в брачный период. Но в отдельных случаях демонстрируют яркое оперение в минуту раздражения или опасности. Рассерженный индюк раздувает шею, переливающуюся всеми цветами радуги, топорщит перья, распускает и складывает хвост. Удод, застигнутый врасплох ястребом, поднимает свой яркоокрашенный хохол. Белый попугай какаду, испугавшись, демонстрирует желтую и красную подкладку своего белого сверху хохла.

Но, пожалуй, агрессивнее всего ведет себя синелобый амазонский попугай. По словам очевидцев, будучи встревоженной, эта красивая птица наклоняет тело горизонтально вперед, частично развертывает крылья в горизонтальной плоскости и широко разворачивает веером хвост, в то же время поднимая перья на затылке и зеленый воротник. Такая поза приводит к демонстрации ярких красных участков на крыльях и хвосте, которые обычно скрыты покровительственным зеленым оперением. Одновременно в этом возбужденном состоянии птица начинает дрожать так, что перья ее трясутся и издают шуршащий звук.

Некоторые змеи при раздражении тоже выставляют скрытую яркую окраску. Особенно интересно поведение одной из африканских змей. В спокойном состоянии она окрашена в зеленый, серый и коричневый тона и совсем незаметна на деревьях среди ветвей. Но если ее обнаружат, змея меняет окраску. На шее появляется ряд красных и черных полос, резко выделяющихся на белом фоне. При этом она выбрасывает длинный ярко-красный язык с угольно-черным кончиком.

Тропические ящерицы, летающие драконы, когда они сидят или ползут по ветвям, совершенно незаметны. Но стоит приблизиться врагу, они планируют с ветки на ветку, раскрыв свои яркоокрашенные крылья. Мгновенно вспыхнувшая окраска так неожиданна, что хищник застывает в недоумении, и ящерица тем временем уже далеко.

Черноморская рыба тригла, или морской петух, обычно лежит полузарывшись в песок. Отправляясь на охоту, она тихонько пробирается по дну на трех кривых жестких шипах, расположенных у основания грудных плавников. В спокойном состоянии плавники у нее плотно прижаты к туловищу, и тригла, окрашенная сверху под цвет дна, почти незаметна. Но вот появилась акула, или лаврак, и морской петух мгновенно преображается. Он распускает, как веера, свои огромные грудные плавники, окрашенные с внутренней стороны во все цвета радуги, и становится похожим на какую-то экзотическую бабочку. Пока ошеломленная акула «раздумывает», тригла забивается под камень или в гущу водорослей, складывает плавники и вновь приобретает защитную окраску.

В морях и океанах водятся небольшие яркие рыбки — морские собачки. Они очень драчливы и нападают на любых животных, которых могут одолеть. Иногда они даже вылезают на берег и охотятся на влажном песке за моллюсками, червями, рачками. При малейшей опасности они мгновенно скрываются в щелях между камнями. Но один из видов морских собачек не очень-то торопится спрятаться. Если его потревожить, он расправляет и высоко поднимает спинной плавник, обычно прижатый к туловищу. При этом на плавнике выступает большое ярко-черное пятно, обведенное белым ободком. Увеличение размеров и угрожающее черное пятно позволяют рыбке скрыться без лишней спешки.

Особенно часто отпугивают врагов внезапно появляющейся яркой окраской насекомые. Все кузнечики окрашены покровительственно и совсем незаметны среди травы. Лишь у некоторых задняя пара крыльев красная или голубая. Когда они сидят, яркая окраска скрыта, но стоит подойти поближе, кузнечик взлетает с громким треском, показывая свои яркие крылья.

У одной из бабочек передние крылья точь-в-точь как два сухие листа. На задней паре находятся яркие глазчатые пятна. Когда бабочка спокойна, передние крылья прикрывают задние, и ее очень трудно разглядеть. При тревоге бабочка раздвигает крылья в стороны — и внезапно появляются яркие пятна.

Такие замечательные умельцы прятаться, как палочники, тоже обзавелись пугающей окраской. Палочник с Малайского полуострова со сложенными крыльями ярко-зеленый, совсем как свежий сучок. А если он развертывает крылья, то становится ярко-розовым. Другой палочник, с Новых Гебрид, серо-бурый и маскируется под кору деревьев. Разглядеть его очень трудно. Однако если подойти совсем близко, на спине у него, как два флага, поднимаются крылышки. Они ярко-алого цвета, как угольки, и действуют на любителей палочников устрашающе.

У гусеницы одной из североамериканских бабочек на голове расположено несколько длинных рожков. Они оранжевые с бархатисто-черными кончиками. В спокойном состоянии эти придатки плотно прилегают к голове и не бросаются в глаза. Потревоженная гусеница высоко поднимает голову и трясет ею, при этом пестрые придатки шевелятся и придают ей исключительно воинственный вид.

Среди животных, выставляющих себя напоказ, есть совсем безобидные и вполне съедобные. Это, пожалуй, самые ловкие обманщики; они подражают либо хорошо вооруженным, либо несъедобным животным.

Впервые такой маскарад обнаружен у бабочек. В Южной Америке широко распространены бабочки гелекониды. У них яркоокрашенные крылья. Летают они медленно и всегда садятся на виду, совсем не прячась. Бабочки этого семейства выделяют едкую пахучую жидкость, и их избегают все без исключения птицы. Там же живут бабочки, принадлежащие к другому семейству. Они совсем не похожи на гелеконид по внутреннему строению, но сходны по форме и окраске крыльев. Эти бабочки съедобны и никак не защищены от насекомоядных птиц. Но, подражая окраске гелеконид и повторяя их позы и повадки, они очень редко подвергаются нападению.

Позднее такой хитрый маскарад обнаружили у многих животных.

В лесах тропической Америки водится ядовитая коралловая змея. Она очень красива, киноварно-красного цвета с черными поперечными полосами. Каждое такое кольцо оторочено узкими зеленовато-белыми каемками, хвост черный, с белыми кольцами. Змея заметна издалека. В той же местности живут другие змеи, абсолютно не ядовитые, но имеющие точно такую же окраску, как опасная коралловая змея.

Камбала морской язык имеет на грудном плавнике большое черное пятно. В случае опасности камбала частично зарывается в песок, ставит плавник вертикально и поворачивает его так, чтобы было хорошо видно черное пятно. В таком виде морской язык становится похожим на хорошо защищенного ядовитыми шипами морского дракончика.

Иногда рыбы маскируются под других животных коллективно. Маленькие морские сомики, заметив приближение хищной рыбы, образуют клубок головами внутрь, а заостренными хвостиками наружу. Клубок похож на колючего морского ежа, и хищник его не трогает. Точно так же поступают при опасности рыбы двузубы — собравшись вместе, они напоминают большую колючую рыбу.

С поразительной точностью имитирует змею гусеница одного из тропических бражников. Во время отдыха она прицепляется двумя парами ножек к стволу дерева и висит в вертикальном положении, напоминая сломанную веточку, покрытую лишайником. Если гусеницу побеспокоить, она превращается в «змею». Для этого она переворачивается и выставляет брюшко с широкой лентой темнооливкового цвета. Грудная часть расширяется — и на ней открываются два черных, похожих на глаза пятна. Голова кажется покрытой желтыми чешуйками с черными краями. Впечатление такое, словно видишь настоящую маленькую, но страшную змею. Отпугнув врага, гусеница закрывает фальшивые глаза и вновь превращается в сучок.

Многие насекомые и пауки имитируют муравьев — они не по вкусу большинству животных. Особенно хитро поступает один из бразильских пауков. Он быстро снует взад и вперед, подобно муравью, а на спине у себя таскает высохшего муравья, размером больше самого себя. Кажется, что это муравей несет своего погибшего собрата.

Некоторые животные могут в зависимости от обстановки изменять свою окраску. Это, пожалуй, самый совершенный камуфляж. Мгновенно меняет цвет хамелеон. Не случайно это слово стало нарицательным. Когда хамелеон охотится за насекомыми, притаившись где-нибудь на ветке дерева, он окрашен покровительственно. Цвет может быть зеленым, желтым, коричневым с крапинками и полосками; это зависит от вида хамелеона и фона, на котором он скрывается. Заметить неподвижного хамелеона очень трудно. По испанской поговорке-«замеченный хамелеон — погибший хамелеон». Но это не совсем так. Он может принимать отпугивающую окраску и становиться то небесно-голубым, то красно-бурым, то угольно-черным. Смена цветов происходит очень быстро, буквально на глазах. Описаны опыты с обезьянами, которые сначала с опаской поглядывали на хамелеона, меняющего цвет, а затем даже пятились назад.

Известны «хамелеоны» и среди рыб. В прибрежных водах Черного моря водится небольшая рыбка барабуля. Ночью она охотится за донными беспозвоночными, а днем отдыхает, полузарывшись в песок и приспособив свою окраску к цвету грунта. При этом окраска у нее может изменяться от красно-оранжевой до темно-зеленой, так рыбка становится незаметной при любом цвете дна. Такая маскировка помогает ей не только подкарауливать добычу, но и спасаться от врагов.

Чемпионами по смене маскарадных костюмов считают головоногих моллюсков.

Вот что пишет по этому поводу знаток осьминогов и каракатиц И. Акимушкин: «Богатством расцветок и совершенством маскировки головоногие моллюски далеко превосходят прославленного хамелеона. Он просто был бы посрамлен… если бы задумал состязаться в игре красок с осьминогом или каракатицей. Раздраженный осьминог из пепельно-серого через секунду может стать черным и снова превратиться в серого, продемонстрировав на своей коже все тончайшие переходы и нюансы в этом интервале красок. Бесчисленное разнообразие оттенков, в которые окрашивается тело осьминога, можно сравнить лишь с изменчивым цветом вечернего неба и моря».

Перемена окраски у головоногих моллюсков, так же как у хамелеонов, преследует двойную цель. С одной стороны, подгоняя окраску под цвет грунта, они становятся незаметными, с другой — быстрая смена красок пугает врага.

У головоногих моллюсков есть еще один способ обмануть преследователя. В последнюю минуту они выбрасывают в воду струю темноокрашенной жидкости. У осьминогов она черная, у каракатиц — синяя, у кальмара — темно-коричневая. Эта жидкость вырабатывается в особом органе — чернильном мешке, где и хранится до первой необходимости. Красящая способность «чернил» очень велика: крупный осьминог окрашивает толщу воды на 100 метров вокруг. Однако «чернильная завеса» образуется не моментально, первое время выброшенная жидкость создает в воде облачко. Это тоже хитрая уловка: хищник сплошь и рядом принимает это облачко за добычу, а добыча тем временем забралась в расселину между скалами.

Людям тоже нужна маскировка и в военное, и в мирное время. В случае войны приходится маскировать самолеты, танки, орудия. В мирное время быть незаметным важно пограничникам, охотникам с ружьем и фотоаппаратом, ученым-натуралистам.

Здесь многому можно поучиться у животных. Вспомним какую-нибудь рыбу, обитающую в толще воды. У нее серебристое брюшко — значит, она не будет выделяться на светлом фоне неба, если смотреть на нее снизу. Спинка у пелагических рыб темная, поэтому такая рыба будет обязательно сливаться с темным фоном дна, если смотреть на нее сверху.

Самолет, окрашенный как рыба, днем будет почти не виден с земли и с воздуха. Но для ночных полетов его уже следует окрашивать иначе: снизу — в черный матовый цвет, и тогда он сольется с темным ночным небом, а при освещении прожектором отразит вниз лишь небольшую часть световых лучей.

В густых зарослях, как мы уже говорили, малозаметны полосатые животные — тигры, зебры, окуни.

Такую полосатую одежду полезно завести пограничнику или охотнику. Зеленый халат с коричневыми вертикальными полосами в сосновом лесу или с белыми в березовом будет совершенно незаметным для глаза животного и человека.

А нельзя ли сделать так, чтобы окраска защитной одежды человека менялась в соответствии с тем фоном, на котором ему приходится действовать? Ну, скажем, на фоне леса или луга она становилась бы зеленой, а на фоне песка и скал — желтой или желто-бурой?

Некоторые животные уже решили эту задачу. Головоногие моллюски, хамелеоны, камбала довольно точно воспроизводят цвет и рисунок окружающего ландшафта, и заметить их, даже всматриваясь внимательно, очень трудно.

Оказывается, у них в коже есть клетки с различно окрашенными пигментами. Эти клетки могут сжиматься и расширяться. Когда расширяются клетки, содержащие черные пигменты, животное темнеет. Когда эти клетки сжимаются, животные, наоборот, светлеют.

Пигментные клетки связаны с нервными окончаниями, и их изменение происходит по сигналу зрительного нерва. Если бы физики составили краску, способную изменять свой цвет в зависимости от изменения внешних условий, люди получили бы одежду, которая могла бы быть защитной и на белом снегу, и на фоне темного леса.

Как видите, животные, если внимательно к ним присмотреться, могут подсказать людям, как лучше маскироваться в тех или других условиях.

VII Животные-охотники

Волка ноги кормят.

Поговорка

Поговорку, взятую эпиграфом к этой главе, не следует понимать буквально. Успех охоты животных, в том числе и волка, зависит не только от быстрых и неутомимых ног, но и от остроты зрения и обоняния, терпения и смекалки и многих-многих других причин и обстоятельств.

Охота «вдогонку». В основном ноги кормят гепарда. По внешнему виду он напоминает крупную собаку с длинными ногами и небольшой кошачьей мордой.

Водится гепард в Южной Азии и Африке, изредка встречается у нас на юге Туркмении. Леса он избегает: в лесной чаще его быстрые ноги бесполезны, а лазить по деревьям гепард не умеет.

Охотится гепард почти исключительно на антилоп. Завидев стадо, он обходит его с подветренной стороны и начинает подползать, плотно прижавшись к земле и не спуская глаз с антилоп. Как только они начинают беспокоиться, гепард замирает. Желто-серый мех с бурыми и черными пятнами делает его совершенно незаметным на фоне пожухлой степной растительности. Когда до антилоп остается сотни полторы шагов, гепард, наметив жертву, стремительно бросается вперед и обычно догоняет антилопу раньше, чем она пробежит полкилометра.

Люди не могли не обратить внимания на исключительные охотничьи способности гепарда. Его стали приручать очень давно. Оказалось, что гепард быстро привыкает к человеку и становится совсем ручным. Охота с гепардом была особенно распространена в Индии. Некоторые раджи держали по сотне и более выдрессированных для охоты гепардов. Охотятся с гепардом и сейчас.

Наши хищники — лиса, волк — в открытом состязании не смогут догнать не только антилопу, но и взрослого зайца.

Вспоминается такой случай. Морозным декабрьским утром я шел опушкой леса. Дорога тянулась по косогору, а рядом тянулось сжатое овсяное поле с разбросанными кое-где ворохами соломы. Посматривая по сторонам, не жируют ли на поле тетерева, я заметил двух лис, увлеченных охотой за мышами. До них было шагов полтораста. Наблюдать мышкующую лисицу очень интересно. Вот она выступает как на цыпочках. Прыжок вверх свечкой. Возня в снегу с опущенной мордой. А через минуту опять крадущиеся, как на пружинах, движения и снова прыжок.

Я притаился за кустом и не спускал глаз с рыжих красавиц. Вдруг из вороха соломы, испугавшись одной из лис, выскочил здоровенный русак. Второй лисы он не заметил и чуть-чуть не налетел на нее. Круто развернувшись, косой понесся вдоль поля, лиса за ним. Когда началось состязание в скорости, между зайцем и лисой было не более пяти шагов. Первое время расстояние сохранялось, но постепенно стало расти и расти. Вот уже между ними 10, 15, 20… 50 шагов. Лиса прекратила погоню. Вторая лиса в это время стояла как изваяние и не тронулась с места. Она была явно крупнее опрометчивой гонщицы. По-видимому, вдогонку за зайцем бросилась молодая лиса, а старуха, наученная опытом, не стала «зря бить лапы».

А вот борзые собаки в степи без особого труда берут косого. Особо резвы и выносливы монгольские борзые. Они после часовой гонки настигают резвую монгольскую антилопу дзерена. А некоторые даже заганивают быстрого, как ветер, дикого осла кулана.

Очень ловко ловит рыбу выдра. У нее все строение тела приспособлено для быстрого плавания под водой: плоская голова, короткие лапы, длинный хвост, плотный и не смачивающийся водой подшерсток. Заметив добычу, выдра сразу же бросается в погоню, и от нее редко ускользают даже юркая форель и стремительный лосось. Рыбоводы и рыболовы недолюбливают выдру. В речке, где она поселилась, рыбы становится заметно меньше. Ведь она ловит гораздо больше рыбы, чем может съесть. Сплошь и рядом на берегу реки, где хозяйничает выдра, попадаются крупные рыбы, у которых выеден только мозг.

Тюлени-рыбоеды не применяют никаких хитростей — они не затаиваются и не подкрадываются к добыче, а просто догоняют ее. На охоте тюленям помогает подвижная шея, предупреждая все движения преследуемой рыбы. Они очень прожорливы и съедают в день по десять и более килограммов рыбы. В одном Каспии тюлени уничтожают ее свыше миллиона центнеров.

Сухопутные черепахи неповоротливые, неуклюжие животные. Иное дело — морские. Им надо догонять проворных рыб, и они не уступают им в скорости.

Охотятся, догоняя добычу, многие рыбы. Щука в открытых водоемах, где нет зарослей водных растений, может долго и упорно преследовать удирающую рыбу. Так же в условиях открытой воды охотится и окунь. Погоня окуней за рыбками у поверхности воды — интересное зрелище. Когда загнанной рыбешке некуда деться, она начинает выпрыгивать из воды, но окунь неотступно следует за ней, стараясь схватить ее при падении. Случается, что жертва выпрыгивает на прибрежный песок, а за нею и увлекшийся преследователь.

Некоторые хищные рыбы настигают добычу броском. Так охотится жерех. Медленно плывет он у поверхности воды, иногда даже выставив наружу спинной плавник. Но вот он замечает стаю уклеек — мгновенный бросок — и в стайке становится на рыбку меньше.

Один из основных способов охоты хищных птиц — тоже охота вдогонку. Обычно они бьют добычу на лету. Завидев утку или голубя, сокол бросается им наперерез, затем поднимается выше добычи и, сложив крылья, камнем падает вниз. При падении сокол летит с огромной скоростью, доходящей до ста метров в секунду.

Человек издавна использовал прирученных хищных птиц для охоты. Из старинных рукописей установлено, что соколов обучали, или, как обычно говорят, «вынашивали», для охоты более 3500 лет тому назад.

«Вынашивание» соколов — целое искусство. Сперва их приучают носить колпачок, брать мясо из рук, не бояться лошадей и прилетать на руку хозяина. Затем начинается длительная тренировка с чучелами и с привязанными на веревке живыми птицами.

Охота производится так: охотник садится верхом на лошадь, надевает рукавицу и сажает на нее сокола, глаза у которого закрыты колпачком. Заметив стаю гусей или уток, охотник снимает с глаз сокола колпачок и поднимает вверх руку.

Сокол в большинстве случаев сразу же замечает добычу и стрелой взмывает ввысь. Настигнув стаю, сокол бьет сначала одну, потом другую птицу и иногда не садится на землю, пока не собьет десяток уток или гусей. Охотнику остается только подобрать добычу и покормить сокола свежим мясом. Но так поступают только прирученные птицы. Дикий сокол довольствуется одной жертвой.

Кроме соколов «вынашивают» для охоты беркутов и ястребов. С беркутами охотятся на зайцев, лисиц, джейранов и даже волков. Беркут берет добычу так: упав на спину зверя с большой высоты, он схватывает его одной лапой за морду и, держась за спину другой, ломает ему позвоночник.

Охота с ловчими птицами практикуется в степных районах Азии и сейчас.

На лету ловят добычу стрижи и ласточки. Вспомните, с какой скоростью они проносятся мимо нас. Это не просто воздушные пируэты — это охота. Трудно себе представить, как при такой огромной скорости полета им удается заметить крошечное насекомое и схватить его.

Замечательные охотники стрекозы. У них огромные глаза, состоящие из тысяч мельчайших глазков-фасеток. Такие глаза позволяют им видеть в различных направлениях и определять расстояние до преследуемой добычи. Для схватывания насекомых стрекозы вооружены мощными челюстями. А в скорости они опережают чуть ли не всех насекомых. Конечно, им нет нужды затаиваться или красться к добыче, ни один комар не ускользнет, если он попался на глаза стрекозе.

Кто бы мог подумать, что крабы ловят добычу, догоняя ее? А такие есть. Краб-плавунец догоняет даже проворных рыбок, а сухопутный краб-привидение бегает на своих длинных ногах так быстро, что ухитряется ловить куличков, снующих по песчаным отмелям.

Среди простейших животных тоже встречаются свои «гепарды». Крупная, около 0,5 миллиметра длиной, хищная инфузория бурсария плавает быстрее своей любимой добычи — инфузории туфельки и, догнав, схватывает ее воронкообразным ртом.

Скрадом и из засады. Едва солнце начинает близиться к закату, тигр поднимается с лежки, потягивается и отправляется на охоту. Втянув когти, он неслышно пробирается через заросли — ни одна ветка не хрустнет под ногами, ни одна колючка не зацепится за шкуру. По временам тигр останавливается, внимательно прислушивается и осматривается. Слух и зрение у него отменные. А чутье, как у всех кошек, слабое.

Заметив кабана или оленя, тигр использует каждое укрытие — кустик, пучок травы, за которыми, кажется, негде спрятаться даже домашней кошке. Подкравшись к добыче, он завершает скрадывание одним-двумя гигантскими прыжками. Промахнувшись, тигр редко бросается вдогонку за упущенной добычей и, недовольно зарычав, отправляется на поиски другой жертвы. При неудаче он проходит за ночь, как говорят уссурийские охотники, 80-100 километров.

Иногда опытные тигры пускаются на хитрости. Обнаружив тропу кабана или изюбра, тигр идет по следу, пока не почувствует, что зверь близко. Тогда он заходит с подветренной стороны вперед и залегает около тропы. Так же поступает тигр, если его долго и настойчиво преследуют. Он делает большой круг и ложится возле своего следа, и если охотник недостаточно внимателен, то охота может окончиться для него плачевно.

Лев, как и тигр, чаще охотится на диких животных скрадом. Реже подкарауливает у водопоя. На охоту лев обычно выходит глубокой ночью. Обнаружив стадо зебр, антилоп или жирафов, он подползает к ним с подветренной стороны и достигает в один-два, редко в три, прыжка.

Любимое блюдо белых медведей тюленина. А поймать тюленя не так-то просто. Он лежит около самой полыньи или отдушины и, завидев своего заклятого врага, моментально соскальзывает в воду. У полярного мишки несколько излюбленных способов охоты. Чаще всего он затаивается у самой отдушины и терпеливо ждет, пока тюлень выберется на лед. Или же, высмотрев тюленя, отдыхающего на льдине вблизи полыньи, медведь ныряет в соседнюю и плывет подо льдом. Вынырнув около тюленя возле самой кромки льда, он отрезает ему путь к бегству. И наконец, медведь может часами «по-пластунски», скрываясь за торосами и надувами, подбираться к отдыхающему тюленю. Охота скрадом, несмотря на все медвежьи уловки, редко бывает удачной; тюлень осторожен и обычно вовремя замечает опасность.

Рысь на лося и косулю, на зайца и птицу охотится по-разному. Копытных рысь подстерегает, затаившись на суку дерева, нависшем над тропой. Когда лось или косуля окажутся под ней, рысь прыгает им на спину, вцепляется когтями и перегрызает шейные позвонки. На старых лосей-самцов рысь редко отваживается нападать: они могут сбросить ее на землю и затоптать копытами. На зайца рысь охотится скрадом, умело распутывая двойки и скидки косого. Птиц она чаще всего ловит во время их ночевки под снегом.

Одиночный волк охотится скрадом, но, в отличие от кошачьих, он при выслеживании пользуется в основном чутьем. Причем обоняние у него совсем недурное. Приведу пример. Я стоял на подслухе, ожидая подлета глухарей. Вдруг я услышал шуршание прошлогодней травы и, обернувшись, увидел косулю. Она, не торопясь, бежала по широкой просеке. Едва косуля успела скрыться из глаз, на ее следу появился волк. Видеть меня он не мог, я стоял за стволом огромной сосны. Но когда до меня оставалось метров двадцать пять, волк метнулся в сторону и скрылся в кустарнике, хотя я не сделал ни малейшего движения. Ясно, что волк почуял меня. Потом я точно измерил расстояние, оказалось двадцать два метра; правда, легкий ветерок тянул от меня в сторону волка.

Типичный засадник — наша домашняя кошка. Наверное, вам не раз приходилось наблюдать, как она охотится на мышей. Кошка может часами караулить у входа, ведущего в подполье. Причем она не просто сидит, а все время прислушивается: не раздается ли подозрительный шорох, и одновременно не спускает глаз со щели, откуда вот-вот покажется мышь.

Из засады охотятся многие птицы.

Вот хотя бы наша серая цапля. Питается она преимущественно рыбой, реже — лягушками и моллюсками. Выбрав укромную заводинку, она заходит по колено в воду и терпеливо ждет, пока не приблизится ничего не подозревающая рыбка. Быстрый взмах клювом — и цапля вновь превращается в статую. Иногда цапля охотится и скрадом. Наклонив вниз шею и клюв, она мерно, без малейшего всплеска шагает по мелководью. От ее внимательного взора не ускользнет сидящая на листе кувшинки лягушка, затаившийся за корягой окунек.

В мангровых зарослях побережья Южной Флориды водится множество различных видов цапель. Все цапли питаются в основном рыбой, но техника охоты у них очень различна. Зеленая кваква и снежная цапля используют такие же приемы, как и наша серая. Голубая цапля шагает по дну и по временам резко взмахивает крыльями, вспугивая затаившуюся рыбу. Луизианская цапля кружится, прыгает и приплясывает в воде, а затем замирает и внимательно всматривается в воду. Красная цапля сначала взбаламучивает воду, а затем широко раскрывает крылья, создавая тень; при этом она хорошо видит все, что происходит в воде, а вспугнутые рыбки принимают тень за укрытие и замирают.

Всегда подкарауливает добычу зимородок. Этот рыболов ростом немногим больше воробья. Обычно он селится на небольших речках с чистой прозрачной водой. Для охоты зимородок выбирает нависшую над водой ветку в 50–60 сантиметров от поверхности. Здесь он усаживается, втянув голову в плечи и опустив вниз клюв. Заметив рыбу, зимородок вытягивает шею и камнем падает вниз, ни разу не взмахнув крыльями. На миг он скрывается под водой и появляется уже с рыбой в клюве. Если рыба схвачена поперек, зимородок подбрасывает ее в воздух и ловко, как жонглер, ловит добычу клювом.

Часто устраивают засады удавы и питоны. Расположившись на дереве около тропы, по которой часто ходят животные, они прячутся среди лиан и ждут. Как только добыча приблизится, они схватывают ее зубами, а затем, обвившись кольцами вокруг тела, душат.

Среди рыб нередки и засадники и охотящиеся скрадом.

В водоемах, заросших водными растениями, щука охотится из засады. Притаившись где-нибудь среди листьев кувшинок, между хвощей или в камыше, она стоит, еле пошевеливая плавниками. Но вот мимо проплывает рыбешка — бросок! — и она уже трепещет в зубах хищницы.

В быстрых речках с холодной прозрачной водой и каменистым дном живет форель-пеструшка — красивая рыбка в красных крапинках. В летнее время главная добыча пеструшки — воздушные насекомые. За ними она охотится тоже из засады. Спрятавшись за камень или корягу, форель внимательно наблюдает за поверхностью воды. Стоит мухе или мотыльку пролететь близко от поверхности воды, как форель стремглав вылетает из укрытия и, схватив насекомое, тотчас же возвращается на прежнее место.

Много засадников среди морских рыб.

Из засады охотятся ерши-скорпены. Уха из этих рыбок совсем недурна, но надо опасаться уколов ядовитых шипов. Интересно, что скорпены, подобно змеям, периодически меняют кожу.

Угреобразная хищница мурена тоже подкарауливает добычу, притаившись в пещере или расселине подводной скалы.

Интересно описывает охоту скрадом рыбы — пятнобокого солнечника — X. Котт: «Пятнобокий солнечник подкрадывается к мелким рыбам, которыми питается, двигаясь очень постепенно, осторожно и точно, подобно охотнику, подбирающемуся к дичи по открытой местности, где нет укрытия. Во время этих маневров его плоское, чрезвычайно тонкое тело несомненно способствует тому, что жертва не замечает хищника. Сам хищник в это время пытается подавить свое возбуждение, не спуская глаз с намеченной жертвы. Приблизившись на расстояние 5-10 сантиметров, рыба раскрывает свой огромный рот, выдвижные челюсти выступают вперед — и маленькая рыбка проглочена».

Настоящие мастера охоты тайком — пауки. Те из них, которые строят тенета, обычно затаиваются, и как только добыча приблизится, как ракета вылетают из укрытия. Есть и подбирающиеся к добыче осторожно, как кошка, и когда до жертвы остается несколько сантиметров, они настигают ее стремительным броском.

Копьем и мечом. Зубами и когтями вооружены многие животные-охотники. А вот копьями и мечами вооружены не многие. Копье-бивень, до трех метров длиной, носит на верхней челюсти нарвал, или единорог. Бивень — видоизмененный зуб. Он есть только у самцов, самки же совсем беззубые. Бивень полый внутри и свернут спиралью справа налево.

О назначении бивня единорога высказывались различные предположения. Одни считают, что бивень служит для раскалывания льда, другие — что нарвал протыкает своим бивнем рыб, а затем, подняв его кверху, ждет, пока добыча соскользнет до рта, где он схватывает ее языком; и наконец, третьи предполагают, что бивень — это турнирное оружие при поединках самцов. Последнее мнение имеет наибольшее число сторонников. Они говорят: если бивень был бы необходим для охоты, то как объяснить, что самки обходятся без него.

Однако отсутствие бивня у самок еще ровно ничего не доказывает. И вот почему. Нарвалы питаются донными животными — камбалой, моллюсками. Самка, не имеющая бивня, легко может схватить ртом донных животных. А самцу, вооруженному бивнем, схватить на дне ртом подвижную камбалу значительно труднее. Ведь если он чуть-чуть наклонит голову вниз, то бивень зароется в грунт, а камбала не будет ждать, пока нарвал вытащит его обратно. Поэтому скорее всего нарвал ударяет рыбу сначала бивнем, а потом стряхивает ее и схватывает ртом.

Возможно, что бивень возник у нарвала как турнирное оружие, но раз он уже есть, единорог не может не пользоваться им для охоты. Кто прав, покажет дальнейшее изучение жизни этих арктических родственников китов.

Там же в Арктике живут крупные ластоногие — моржи. Изо рта у них торчат два огромных клыка. У старых самцов они бывают длиной до восьмидесяти сантиметров.

Бивнями моржи защищаются и нападают, цепляются за лед, вылезая на льдину, но главное их назначение — добывание пищи. Питаются моржи двустворчатыми моллюсками. Клыками они вспахивают дно, а вот как поступают моржи дальше, точно неизвестно.

Подбирать ракушки со дна ртом им трудно — мешают клыки. Неясно также, как они освобождаются от остатков раковин, их никогда не находят в желудках моржей.

Наиболее правдоподобно осветил этот вопрос известный полярный исследователь П. Фрейхен. Вот что он пишет: «Разрыхлив бивнями грунт, морж захватывает его вместе с моллюсками передними ластами. Выплыв на поверхность, он начинает растирать ракушки. Ласты моржа обладают колоссальной силой, а их „ладони“ шершавы, поэтому он с легкостью раздавливает самые твердые раковины. После этого, стоя вертикально, морж разжимает ласты. Песок, камушки, раковины быстро идут ко дну, а тело моллюска не тонет в соленой воде. Теперь он может спокойно схватывать ртом питательную добычу».

Настоящим мечом вооружена рыба-меч. В основном он служит ей для охоты за мелкой рыбой. Но случается, что она нападает на китов и даже на корабли.

В Морском музее в Лондоне хранится часть днища китобойного судна с застрявшим в нем обломком меча. Меч-рыба протаранила медную обшивку корабля, деревянное днище и дубовый брус, толщиной 30 сантиметров.

В былые времена в Англии страховали суда от нападения «живых мечей». «Меченосцы» представляют опасность и для современных судов.

В конце второй мировой войны английский танкер «Барбара» пересекал Атлантический океан. Неожиданно раздался крик: «Торпеда». На судно неслась огромная темная сигара. Еще несколько секунд — и взрыв неминуем. Но взрыва не последовало. Послышался тупой удар, и корабль дал течь. Стало ясно, что танкер атаковала меч-рыба. Вытащив меч из стальной обшивки корабля, рыба вновь повторила заход, но ее застрелили из пулемета.

В 1961 году меч-рыба протаранила английский военный корабль «Леопольд», и морякам пришлось вызывать самолет с аварийной командой.

А в 1962 году с японской шхуны, промышлявшей тунца в районе Маршалловых островов, поступил сигнал бедствия: «меченосец» проделал в корпусе судна такую брешь, что предотвратить аварию не удалось и рыбакам пришлось оставить тонущее судно.

Почему же меч-рыба нападает на китов и суда? Некоторые зоологи считают ее врагом кита. Решением этого вопроса занялись советские ученые. С 1960 года по 1970 год ими было обследовано 18 000 китов, и только в теле двух китов были обнаружены обломки меча.

Одновременно были проведены многочисленные наблюдения за поведением меч-рыбы. Выяснилось, что она не нападает на китов и корабли, а случайно сталкивается с ними. С рыбоядными китами она может сталкиваться при одновременной охоте на стайных рыб. Планктоноядного кита и корабль меч-рыба может протаранить, преследуя рыб, находящихся вблизи них. Вероятность столкновения с ними увеличивается тем, что, спасаясь от преследования, многие рыбы прячутся в тени крупных предметов. Поскольку меч-рыба близорука, может быть, иногда она принимает кита или корабль за плотный косяк стайных рыб.

Встретить меч-рыбу можно во многих теплых морях и океанах. Мясо у нее очень вкусное, и ее промышляют у берегов Японии, Америки и в Средиземном море. В США эта рыба — излюбленный объект спортивной охоты: ее ловят спиннингом и на дорожку.

В устьях рек тропической Америки и Западной Африки водится скат — пила-рыба. По форме тела она резко отличается от скатов и напоминает акулу. На верхней челюсти у нее торчит длинный пилообразный вырост. Пила плоская и усажена частыми зубцами, плотно сидящими в особых лунках. Охотится пила-рыба на двустворчатых и головоногих моллюсков, а также на мелких рыб. Двустворчатых моллюсков она выкапывает плоской пилой, как лопатой, а головоногих моллюсков и рыб бьет пилой.

Рыба эта живородящая. Детеныши у нее рождаются с пилами, а чтобы они при рождении не поранили мать, пилы у новорожденных покрыты чехольчиками. Рыбы освобождаются от них сразу же после рождения.

Обшарщики. Сумерки переходят в ночь. Из норы на бугре, поросшем вековыми соснами, высунулась чья-то мордочка с черным носом. Высунулась и спряталась. Через минуту показалась опять. Кругом все спокойно, и из норы появился зверь на коротких ногах, ростом со среднюю собаку. Он светло-серый, с широкими черными полосами. Это барсук. Давайте последуем за ним.

Вначале барсук бежит рысью, быстро перебирая коротенькими ножками. Около норы уже все обшарено, и тут трудно чем-нибудь поживиться. Отбежав с полкилометра, барсук замедляет шаг. Его внимание привлекает поваленная сосна, попробовал отодрать кору — не отстает, значит, жирных личинок короедов тут не будет. Ковырнул трухлявый пень — одни черные древесные муравьи — тут тоже поживы не жди.

И снова засеменил дальше.

В густом орешнике какая-то возня, надо посмотреть. Оказывается, еж загрыз змею и только что приготовился обедать. Отобрать! И как ни сердится, ни фыркает удачливый охотник, добыча достается сильнейшему. Дальше подвернулась лягушка, хлоп лапой — и она следует за змеей. Теперь не плохо бы поесть корешков, и барсук выходит на поле. Кажется, вон в том углу росла морковка — и барсук лакомится вкусными корешками. Он уже сыт и не торопясь направляется домой. По дороге попадается гнездо шмелей: несколько ударов лапой — и охотник добирается до личинок мохнатых тружеников. Задолго до рассвета барсук возвращается в нору и будет спать в ней до следующей ночи.

Как только начнет смеркаться — отправляется на промысел и бурый медведь. Впрочем, в глухих местах, где его мало беспокоят, он охотится и днем. Медведь всеядный зверь. В начале лета, до созревания ягод, он ест стебли и листья сочных трав — дудника, борщевика. Не откажется медведь от мыши или лягушки, разорит гнездо, не пройдет мимо выводка нелетных уток, разорит муравейник, прихлопнет зазевавшегося бурундука или пищуху. Летом и осенью основная пища медведя ягоды — малина, черника, брусника. В это же время он посещает овсы, а в Сибири кедровники. На Дальнем Востоке ловит во время хода кету и горбушу. Очень любит мед, но сейчас диких пчел стало совсем мало, и такое лакомство перепадает ему не часто. Иногда медведь нападает и на крупных животных — косуль, лосей, домашний скот.

И барсук и медведь типичные обшарщики. В поисках добычи они обшаривают все, что попадается им на пути.

Еж весь день спит в уютном гнезде, устроенном из сухих листьев и травы, где-нибудь под кучей хвороста или под корнями деревьев. Когда становится темно, еж просыпается, отряхивает приставшие к иглам листья и другой мусор и отправляется на охоту. Пробежав немного, он останавливается, принюхивается, прислушивается, не пахнет ли вкусным кузнечиком, не зашуршит ли в сухой траве мышь. Каждый камень, каждый пенек, каждую ложбинку еж обязательно обследует. Его устроит любой жук, любая личинка и даже совсем неприглядный слизняк.

Жуков-нарывников, шпанских мух, лягушек-жерлянок, землероек никто не ест — они ядовиты, а ежу все на пользу, что другим во вред. Редко кто отваживается нападать на ядовитых змей, а еж их совсем не боится. Растительную пищу еж не очень любит, но если охота неудачна, то он может съесть упавшее с дерева яблоко, вырыть морковку или другой съедобный корешок.

Обшарщики есть и среди птиц.

Понаблюдайте за синицей — она ни минуты не посидит спокойно. Вот синица побежала по суку, заглядывая в каждую трещину. Перепорхнула на другой сук, подвесилась на ветке головой вниз, схватила какую-то букашку, перелетела на изгородь и стала долбить подгнившую жердь. Тут ее внимание привлекла «кузница» дятла, и синица уже ищет, не осталось ли там ненароком несколько семян от еловой шишки. А что это, кровь? Ласка задавила мышь, и синица уже тут как тут и склевывает с опавших листьев сгустки крови.

Большинство птиц не едят мохнатых гусениц, а синица знает, как с ними расправляться. Она расклевывает гусеницу и съедает ее внутренности. Не отказывается синица и от дождевого червя; наступив на него лапой, она разрывает червя клювом на части и глотает по кускам. Если не удалось добыть достаточно мясной пищи, то она расклевывает спелую грушу или же ягоды — землянику, смородину, — причем ее больше всего привлекает не мякоть, а семена. От зари до зари синица не знает ни минуты покоя; перелетая с ветки на ветку, она ищет, чем бы поживиться.

Всю ночь в поисках пищи рыскает черноморская рыба барабулька. Она обследует каждую ямку и ложбинку на дне, обшарит груду камней, заберется в гущу водных растений. В одном месте она поживится морским червем или моллюском, в другом схватит краба или бычка.

Так же, как барабулька, обшаривает дно осетр. Немало надо пищи, чтобы насытиться взрослому осетру, ведь он достигает веса 80 килограммов и больше. Рацион его довольно разнообразен. Он поедает различных личинок, рачков-бокоплавов, морских червей, моллюсков, крабов, некоторых рыб — бычков, кильку.

Активный обшарщик — каракатица. Ее основная пища — креветки. А они тоже не простаки. Креветки великолепно маскируются под цвет грунта, а кроме того, наметают усиками на спинку тонкий слой песка и становятся вовсе незаметными. Отправляясь на охоту, каракатица медленно плывет в нескольких сантиметрах от дна и регулярно выпускает из своей воронки струю воды, направленную вниз и вперед. Струя воды сдувает с креветки защитный слой песка, и рачок вновь покрывает себя песком. Заметив движение, каракатица быстро выбрасывает вперед щупальца с присосками и схватывает креветку.

Ловушки и западни. Кто бы мог подумать, что животные-охотники пользуются ловушками и западнями? Оказывается, таких умельцев не так уж мало. Пожалуй, самую хитроумную ловушку устраивает личинка муравьиного льва. Взрослый муравьиный лев — насекомое, похожее на стрекозу. Личинка напоминает мохнатого клопа, вооруженного огромными зубчатыми челюстями.

Питается личинка насекомыми, главным образом — муравьями, но, несмотря на грозные клещи, ей не поймать проворную добычу. Ведь она не может ни летать, ни быстро бегать. И вот маленькая личинка начинает искать сухое песчаное место. На это ей не приходится тратить много времени: предусмотрительная мать всегда откладывает яички там, где поблизости есть песок.

Найдя подходящее место, личинка прежде всего делает круговую бороздку — основание будущей ловушки. Приступая к работе, она начинает двигаться по внутренней стороне предварительно очерченной окружности. Сделав шаг, личинка передней ножкой, находящейся ближе к центру окружности, насыпает на свою плоскую голову порцию песка и резким толчком выбрасывает песок за барьер бороздки. Выбросив с одного места две-три порции песка, она делает следующий шаг и повторяет те же манипуляции. Когда ножка-ковш устанет, личинка меняет направление движения. Постепенно ямка становится все глубже и уже. В конце концов в песке образуется конус, глубиной равный, примерно, трем четвертям диаметра основания. Диаметр кратера, в зависимости от возраста личинки, может быть от нескольких миллиметров до десяти сантиметров.

Когда ловушка готова, охотник закапывается в песок в самой вершине конуса, выставив наружу только челюсти-клещи. Теперь остается терпеливо ждать. И личинка муравьиного льва на это способна.

Ловушка действует так: когда муравей переступает через край воронки, сухой песок начинает осыпаться и насекомое сползает вниз. Стараясь выбраться, муравей только ухудшает свое положение, вызывая новый песчаный обвал. Но если насекомое все же начнет выкарабкиваться, то «лев» направляет на него головой струю песка и неминуемо сбивает насекомое в разинутые клещи. Борьба обычно бывает недолгой — личинка крепко сидит в песке, а челюсти у нее словно железные.

Такую же коническую ловушку, только поглубже, устраивает личинка двукрылого насекомого — лептис фермилио. Личинка безногая и напоминает червяка. На голове у нее имеются челюсти в виде кинжалов, которыми она пронзает добычу. Ловушку личинка делает иначе, чем муравьиный лев. Она закапывается головой в песок и выбрасывает его наружу вращательными изгибами тела.

Личинка жука полевого скакуна устраивает совсем другую западню. Она вырывает в земле вертикальный ход, глубиной 40–50 сантиметров. Когда нора готова, личинка залезает в нее и затаивается у входа, держась за стенки особыми крючочками. Муравьи, жучки, проходя мимо норы, оступаются, и стоит лишь одной лапке насекомого попасть в колодец, участь его решена. Серповидные жвала смыкаются вокруг добычи, и личинка уползает обедать на дно норки.

Хитроумные ловушки устраивают многие пауки.

«Ну и дрянь — опять угол паутиной заплел!» — говорит хозяйка и, взяв швабру, собирается удалить паутину вместе с незадачливым строителем. Но попробуйте снять только паутину, а паука оставить и посмотрите, как он будет строить новую западню. Ждать придется недолго — без сети комнатному пауку никак невозможно жить, не сидеть же голодным, без завтрака и обеда. Как только паук покажется, подставьте стремянку и смотрите внимательно. Не бойтесь, что паук вас заметит, он близорук и не видит даже мухи, попавшей в его тенета.

Вот паук вылез из-за ролика, на котором укреплен электрический провод, и побежал в угол комнаты. Не добежав до него сантиметров 10–15, паук замешкался, это он прикрепил нить. Что же это за нить? На задней части брюшка пауков-прядильщиков находится множество (у паука-крестовика до 1000) желёзок, причем каждая желёзка соединена с выводной хитиновой трубочкой. Желёзки выделяют жидкость, мгновенно застывающую на воздухе в тончайшую нить. Из таких нитей паук и прядет рабочие паутинные нити. Для прядения паук пользуется задней парой ножек, последний членик которых снабжен коготком и гребенчатыми щеточками.

Но вернемся к нашему пауку. Задержавшись на несколько секунд, он бежит на другую стенку; здесь, примерно в том же расстоянии от угла, он снова прикрепляет нить, предварительно натянув ее. Эту первую нить он делает двойной, а то и тройной — она крайняя и должна быть особо прочной. Затем, путешествуя от одной стены к другой, паук протягивает все новые и новые, но уже более короткие нити. Когда основа закончена, паук натягивает поперечные нити, прочно прикрепляя их к натянутым ранее нитям основы. Сеть получается на вид неказистая — форма неправильная, все ячейки разной величины, — но тем не менее она уловиста и вполне устраивает охотника. Закончив работу, прядильщик забирается в укрытие и тянет за собой сигнальную нить. Теперь самое время бросить в западню живую муху. Она начинает биться, и колебания сети передаются пауку по сигнальной нити, как по телеграфу.

Паук, получив сигнал, немедленно устремляется к добыче, опутывает ее специальной паутиной и убивает ядовитыми хелицерами (видоизмененными ротовыми органами).

Самую красивую и правильную по форме сеть плетет паук-крестовик. Свою западню он натягивает между двумя соседними деревьями или ветвями. Приступая к строительству, паук закрепляет нить на одной из высоких ветвей и «спрыгивает» вниз, одновременно выпуская нить. Повиснув в воздухе вниз головой на нити, он ждет, когда попутный ветерок занесет его на соседнее дерево. Прочно закрепив нить и туго натянув ее, паук перебирается по ней назад и, выпустив в какой-то точке новую нить, опускается по ней вниз до места, где ее можно будет удобно прикрепить. Так, путешествуя туда и сюда, паук строит каркас для будущей сети. Потом протягивает через середину каркаса поперечную нить и из ее середины, пользуясь тем же методом, проводит во все стороны радиальные нити. И наконец, связывает всю конструкцию круговыми, или, как говорят, спиральными, нитями, приклеивая их к каждому радиусу. Если какая-нибудь нить натянута плохо и провисает, паук ставит дополнительные оттяжки. Затем, продвигаясь от края сети к середине, съедает опорную спиральную нить, заменяя ее клейкой нитью, и западня готова.

Существенно, что свойство пряжи крестовика неодинаково. Нити в самом центре, каркас и радиусы изготовлены из сухой пряжи, а круговые нити липкие. К ним-то и прилипают крылышками и лапками насекомые. Охотник «садится» головой вниз, чаще всего в центре сети, там, где нити сухие, или же находит поблизости укромное убежище, и проводит туда от западни сигнальную нить. Попавшуюся добычу крестовик, как и комнатный паук, заматывает паутиной и убивает хелицерами.

У нас часто встречается паук-прядильщик, который плетет треугольные сети и подвешивает их между кустами, как гамак. Над сеткой он натягивает вертикально тонкие нити-невидимки. Летящие насекомые наталкиваются на них и падают прямо в лапы паука.

Гигантские тропические пауки-птицееды обычно паутины не плетут, но есть один или два вида, устраивающие сетные ловушки. Эти сети выдерживают груз весом до 300 граммов, и в них попадаются не только насекомые, но и лягушата, мелкие ящерицы и птички.

Каждый знает личинок ручейников-шитиков. Они строят себе домики-трубочки из песчинок, кусочков камыша, стебельков растений.

Менее известны личинки ручейников, строящих себе домики-убежища из паутины. Эти личинки хищники и питаются мельчайшими животными организмами. Как же малоподвижным личинкам угнаться за юрким планктоном? И вот личинки пускаются на хитрости. Личинки одного из ручейников фриганеа ловят планктон сетью, которую пристраивают к своему домику. Настоящие верши для ловли планктона плетет личинка другого вида ручейников. Верша из паутины устанавливается горлом против течения, которое заносит в ловушку животный планктон. Личинка устраивается в нижнем по течению конце верши, и, чтобы наесться, ей достаточно открывать и закрывать рот.

Охота с приманкой. Охотники, и особенно рыболовы, часто пользуются различными приманками. На уток, гусей, тетеревов охотятся с чучелами; для хищных зверей — волков и медведей — устраивают приваду, положив в подходящем месте тушу коровы или лошади. Рыболовы пользуются удочками, надевая на крючок червя, рыбку или другую насадку. Некоторые животные тоже пользуются приманками.

У берегов Европы, от Черного до Баренцева моря живет рыба морской черт. По внешнему виду эта рыба вполне оправдывает свое название. Представьте себе полутораметрового головастика с огромной зубастой пастью, со спиной, утыканной колючками, и с кожей, покрытой бородавками. Передний луч спинного плавника — «удочка» — вытянут у него в гибкий прут, на конце прута — кисточка. Полузарывшись в песок, черт наклоняет прут в разные стороны и шевелит кисточкой. Стоит заинтересованной рыбке приблизиться — и она мгновенно исчезает в огромной пасти.

Удочкой пользуются и рыбы-удильщики. Они такие же страшилища, как и морской черт. Удочка у них находится на спине или на носу; бывает и по три удочки. Длина удочек различна: встречаются рыбы, у которых удочка более чем в десять раз длиннее тела. На конце удочки чаще всего болтается ярко-оранжевая кисточка, а у глубоководных рыб — фонарик. По желанию глубинные рыбы могут зажигать и гасить свои фонарики. Приемы охоты у удильщиков разнообразнее, чем у морского черта. Они не ждут, пока добыча подплывет к ним, а сами подбираются к ней на своих плавниках-ножках, умело пользуясь неровностями дна. Подкравшись к стае рыбок, удильщик начинает играть удочкой, как завзятый рыболов зимней блесной. Немного терпения — и добыча обеспечена.

Еще хитроумнее приманка у светящесязубого удильщика. Он поджидает добычу, разинув рот. Рыбки, привлеченные блеском его зубов, заплывают к хищнику прямо в рот, и ему остается только захлопнуть пасть.

Средиземноморский звездочет обзавелся другой приманкой. У него на нижней челюсти есть вырост, похожий на тоненького красного червяка. Когда звездочет голоден, он выпускает червячка изо рта, червячок ползает, извивается, сокращается и вытягивается. Какая рыбка не соблазнится такой приманкой?

Угорь-удав привлекает добычу красным кончиком хвоста, там он носит яркий фонарик. Водится эта рыба на глубинах у берегов Южной Америки.

На светящуюся приманку ловит добычу кальмар-хиротевтис. У него фонарики расположены на концах очень длинных и липких щупалец. Мелкие ракообразные, привлеченные светом, подплывают поближе и приклеиваются к щупальцам, становясь легкой добычей ловкого охотника.

В реках Бразилии живет крупная черепаха — матамата. Вокруг рта и под шеей у нее расположены красные нити различной толщины, более толстыми черепаха может управлять, более тонкие шевелятся течением. Извивающийся клубок «червей» привлекает к затаившейся черепахе различных рыб и лягушек.

В реках Северной Америки живет другая черепаха — грифовая. Она подманивает рыб придатком, прикрепленным на нижней челюсти около языка. Придаток этот белый, и черепаха так ловко управляет им, что он становится похож на толстую вкусную личинку, ползущую по дну. Грифовая черепаха хорошо маскируется и редко остается без добычи.

В Австралии на островах Большого Барьерного Рифа водится очень любопытный паук, пользующийся удочкой. Вот что пишет о нем известный зоолог, профессор Сиднейского университета Т. Рефли:

«Этот паук, известный под названием королева-пряха, связывает ночью два дерева крепкой нитью, от середины которой спускается на несколько метров к земле. Повиснув в воздухе, он свешивает вниз тонкую, но достаточно прочную нить, на конце которой находится крохотная липкая капелька; одна, две такие же капельки находятся в других местах нити. Поддерживая нить одной из лап, паук внимательно следит за всем происходящим вокруг; ждать ему приходится недолго, так как крохотные капли обладают какой-то притягательной силой для некоторых мотыльков. При появлении мотылька паук начинает энергично раскачивать нить с каплями, привлекая к ним внимание насекомого. Трудно понять, чем это вызвано, но так же, как и рыбы, мотыльки охотнее набрасываются на движущуюся наживку, и раскачивание нити является поэтому важной составной частью всей охоты. Мотылек все ближе подлетает к приманке, касается ее и прочно прилипает». А охотник, подтянув удочку, приступает к трапезе.

Некоторые птицы тоже умеют приманивать насекомых. Королевская тирания имеет на голове яркий оранжево-красный хохолок. Начиная охоту, птица устраивается где-нибудь на хорошо заметной ветви и поднимает вверх свой хохолок. Издали он создает полную иллюзию цветка. Насекомое, стремясь полакомиться нектаром, подлетает и… быстрый поворот головы, щелчок клюва — и охотник поджидает новую добычу. Так же или почти так же ловят насекомых хохлатые мухоловки.

Интересно охотится краб-симулянт. У него последняя пара ног очень подвижна. Ими краб размещает у себя на спине водные растения, кусочки губок или раковин. Устраивая «сад» на спине, краб внимательно изучает окружающую обстановку и скоро становится совсем незаметным. Пробовали краба, покрытого водорослями, посадить в аквариум с губками. И он сразу же стал сбрасывать с себя водоросли и пристраивать на спину губки. Замаскировавшись, краб выставляет наружу клешни с бело-красными кончиками и начинает шевелить ими. Яркая приманка привлекает рыбок, которых краб ловит той же клешней-приманкой.

Снайперы. Среди животных один из самых метких стрелков — хамелеон. Облюбовав какой-нибудь сучок на верхушке дерева, он сидит неподвижно весь день. Но спокойствие хамелеона только кажущееся, на самом деле он зорко следит за всем происходящим вокруг.

Едва в поле зрения хамелеона покажется муха, он совсем замирает. Когда насекомое приблизится на расстояние «верного выстрела», хамелеон выбрасывает свой длинный язык, на конце которого имеется воронкообразное углубление. Как только язык коснется жертвы, внутрення полость воронки мгновенно увеличивается. При этом образуется разреженное пространство и мелкие насекомые засасываются внутрь воронки. Если же добыча крупная, хамелеон придавливает насекомое пальцевидным отростком, расположенным на краю воронки. «Стрелять» языком хамелеон может на расстоянии 20–30 сантиметров и промахивается очень редко. В Испании, где хамелеонов очень много, их держат в домах, посадив на жердочку около приманки для мухи, и они работают не хуже, чем липкая бумага.

«Охотится языком» наша обыкновенная серая жаба. Днем она спит в сыром укромном месте, а ночью выходит на охоту. Завидев жука или муравья, она молниеносно выбрасывает свой клейкий язык, и насекомое прилипает к нему. Движения языка у жаб очень быстрые; в секунду она может выбросить и втянуть его более 10 раз. Дальнобойность жабьего языка, правда, невелика, всего 8-10 сантиметров.

Жабы очень полезные животные, они уничтожают множество вредителей полей и огородов. Некоторые тропические жабы при раздражении выделяют через поры на поверхности кожи ядовитую жидкость. Яд этот довольно сильный, при впрыскивании его мелким грызунам и птицам у них наблюдается ослабление дыхания и паралич. Яд защищает жаб от комаров, пиявок, клещей и других кровососущих паразитов. Наших жаб без опасения можно трогать руками.

Настоящий снайпер рыба-брызгун. Она водится в Индийском и Тихом океанах у берегов Азии. Любимое местопребывание брызгуна мелкие опресненные лагуны около устья рек. Вид у этих рыб своеобразный: спина толстая, плоская, рыло вытянутое, с короткой нижней губой. Глаза большие и устроены так, что брызгун может видеть не поворачиваясь, что происходит справа, слева, позади и над поверхностью воды. Но что делается внизу, он не видит. Это и понятно: воздушные насекомые, которыми питается брызгун, по дну не ползают; не приходится опасаться снизу и хищников, так как брызгун держится на очень мелких местах. Окраска тела у него серебристо-жемчужная с пятью поперечными черными полосами, плавники и хвост золотые, нижний плавник оторочен черной каемкой.

Отправляясь на охоту, брызгун плывет у самой поверхности, заметив на свесившейся над водой ветке насекомое, он с силой выпускает изо рта струю воды. Оглушенная муха или мотылек падает в воду, а прежде чем добыча успевает взлететь, брызгун схватывает ее. Высота выбрасываемой струи достигает полутора метров, причем точность попадания поразительна — брызгун всегда попадает в цель. Жители Малайского архипелага содержат брызгуна в аквариумах. Над аквариумом на высоте около одного метра прикрепляют палку с шипами и на них насаживают насекомых. Заметив поживу, брызгун прицеливается и выпускает струю воды. Если насекомое наколото прочно, то он повторяет попытки, пока насекомое не упадет в воду. Малайцы устраивают между брызгунами соревнования. Приз завоевывает сбивший наиболее высоко подвешенное насекомое с наименьшего числа попыток.

Механизм водометного устройства брызгуна удалось выяснить совсем недавно. Оказалось, что на нёбе у него имеется узкий длинный желобок, который прикрывается снизу языком, превращаясь в тоненькую трубочку. Кончик языка очень подвижен и может закрывать и открывать отверстие трубочки. При резком закрывании жаберных крышек вода под давлением устремляется из глотки в трубочку. Частоту «выстрелов» брызгун регулирует кончиком языка.

Удобным оружием для охоты пользуются некоторые осьминоги. Свой реактивный аппарат один из видов тихоокеанских осьминогов использует не только для движения, но и для охоты. Подобравшись к крабу, он крепко цепляется щупальцами за какой-нибудь подводный предмет и набирает воду в брюшную полость. Затем, прицелившись, выбрасывает в краба через воронку отравленную струю воды. Краб погибает, а осьминог съедает так легко доставшуюся ему добычу.

Метко стреляют «плюющиеся змеи». В Южной Африке водится родственная азиатской кобре змея аспид. Это крупная змея длиной более двух метров. Она может «плевать» слюной, смешанной с ядом, на расстоянии 4–5 метров. Если слюна попадет в ранку, то плевок может быть смертельным даже для человека. Обычно аспид пользуется своим опасным оружием для самозащиты, но применяет и на охоте.

Едкую жидкость могут выбрызгивать некоторые морские моллюски. Жидкость состоит из смеси кислот и разъедает панцири крабов и створки раковин.

Но интереснее всего, что даже простейшие животные могут поражать цель на расстоянии. Есть инфузории, которые при защите и нападении выбрасывают из своего тела полые цилиндрики. Они могут отпугнуть микроскопических врагов инфузорий или оглушить еще меньшую добычу.

Обманщики. Как-то в рижском зоопарке я подошел к аквариуму с табличкой — «камбалы». Дно аквариума покрывала разноцветная галька, но ни одной камбалы я не увидел. Заведующий отделом пошевелил стеклянной палочкой гальку на дне — и вдруг, как из-под земли, в воде появились три камбалы, каждая величиной с блюдце. Через минуту камбалы снова устроились на дне, и, только зная, где они расположились, можно было заметить очертания рыб.

С камбалами производили такие опыты: под аквариумы со стеклянным дном подкладывали шахматную доску, и вскоре у камбалы на спине появлялись клетки, подобные шахматным. Подкладывали газету — и на спине появлялись строчки.

Показательно, что у камбал меняется цвет только верхней части туловища; нижняя часть, на которой лежит рыба, не видна и всегда остается одноцветной — светлой.

Такая способность маскироваться очень выгодна камбале. Она не заметна для врагов, а главное, ее не замечают мелкие рыбешки и подплывают совсем близко. Камбале остается только схватить ничего не подозревавшую рыбку.

Не менее искусный обманщик — рыба вялый лист. Она живет в реках Бразилии. По очертаниям это настоящий лист тополя. Тело совсем плоское. Цвет оливковый с темными поперечными полосами, напоминающими прожилки на листе. Есть у «листа» и черешок — отросток на нижней губе. Сходство еще более усиливается манерой держаться наклонно, почти лежа. Говорят, что прежде чем поймать такую рыбу сачком, приходится вылавливать из водоема множество пропитанных водой мертвых листьев и очень тщательно их просматривать.

Рыба-лист — прожорливая хищница, и сходство с листом помогает ей незаметно подбираться к добыче. Подкрадывается она умело, слегка пошевеливая плавниками. Когда до жертвы останется несколько сантиметров, следует бросок — и рыба уже проглочена.

Пожалуй, нет более кровожадных шестиногих разбойников, чем богомолы.

Они нападают на насекомых больше себя ростом и с аппетитом поедают друг друга. На добычу они набрасываются исподтишка, поджидая ее, умело замаскировавшись. «Богомолов» много видов. Они маскируются под листья, сучки и кору деревьев; под лишайники, стебли злаков, цветы и даже под камушки в пустыне.

Окраска самая разнообразная: зеленая, коричневая, желтая, розовая — и всегда подходящая под цвет окружающих предметов.

Наиболее известен зеленый богомол.

Он широко распространен по всему югу Европы. Но видеть его приходится не часто, уж очень он здорово прячется, подражая побегам и листьям кустарников. Название «богомол» не случайно. Он очень напоминает молящегося человека, воздевающего руки к небу.

В спокойном состоянии, когда богомол, затаившись, подкарауливает добычу, ничто не указывает на его хищный нрав. Наоборот, он выглядит очень мирно и даже изящно. Но стоит приблизиться стрекозе или кузнечику, богомол тотчас преображается. Поджатые ноги молниеносно выбрасываются вперед и захватывают жертву в зубчатые клещи. Зубцы на клещах очень острые, разной длины и расположены в два ряда. Ими богомол удерживает, убивает и разрывает добычу на части.

Оригинальный маскировочный халат носит водяной клоп-гладыш. Он плавает необычным способом — брюшком кверху, а спиной вниз. На спине под крыльями у него находится воздух. Поэтому нижняя поверхность тела у клопа серебристая и, если смотреть на него снизу, он сливается с серебристой поверхностью воды и совсем не заметен.

Пользуясь маскировочным халатом, этот прожорливый водяной хищник подплывает вплотную к малькам рыб и колет их хоботком. При уколе в ранку попадает яд, смертельный даже для годовалых рыб. Убитых рыб гладыш не съедает целиком, а только высасывает у них соки. За сутки он может уничтожить свыше десятка мальков.

Великие обманщики пауки.

Пауки-бокоходы, чтобы стать незаметными, могут даже одеваться в одежду различных цветов. Выйдите в поле в начале лета, когда распускается множество белых цветов, и вы увидите, что все бокоходы надевают белый праздничный наряд. Осенью исчезают белые цветы, появляются желтые, и пауки сбрасывают белую одежду и надевают желтые халаты. Пробовали желтого бокохода с цветка лютика перенести на цветущий вереск, и паук постепенно становился розовым.

Более того, в Маниле водятся белые бокоходы с желтыми ногами, и они всегда сидят в белом цветке с желтыми тычинками. Где уж тут разглядишь обманщика?!

Охотники с электростанциями. С электрическим ружьем охотился герой одного из романов Жюля Верна — капитан Немо. Но это осталось фантазией и по сей день. На зверей и птиц с электрическим оружием не охотятся и в наше время.

Рыбы в этом отношении давно опередили человека. Они обзавелись электрическим оружием много миллионов лет назад.

О том, что рыбы способны создавать электрические разряды, знали еще в Древней Греции и Риме. Об электрических скатах писал в своей «Истории животных» греческий философ Аристотель. В Риме в средние века держали скатов-торпедо в аквариумах и пользовались их разрядами для лечения ревматизма.

Электрические органы у всех рыб построены примерно по одной и той же схеме. Они состоят из столбиков — электрических батарей, соединенных друг с другом параллельно. Столбики сложены из большого числа отдельных, соединенных последовательно элементов, роль которых играют специализированные электрогенераторные клетки. Это плоские клетки, имеющие большую поверхность и малую толщину; внутренняя и наружная стороны клеточной оболочки заряжены противоположно. К каждой клетке подходит нервная веточка, тянущаяся от нерва, связанного со спинным или головным мозгом. Электрический ток возникает в результате химических процессов, происходящих под влиянием нервных импульсов, которые поступают к клеткам от мозга. Мощный электрический разряд рыб является сложением потенциалов отдельных электрогенераторных клеток.

У рыб электрические органы существуют на всех стадиях развития. У одних имеются только приемники, у других батареи, вырабатывающие слабые токи, способные лишь отпугнуть врагов, третьи могут током оглушать и даже убивать добычу.

Наиболее просто устроены электрические органы у черноморского ската — морского кота. Они не могут вырабатывать электрического тока, но с большой чувствительностью воспринимают биотоки, возникающие при движении других рыб. Своим приемником морской кот пользуется для охоты, обнаруживая даже замаскировавшихся камбалу и барабульку по слабым электрическим разрядам, образующимся в их мускулах при дыхании.

Ток напряжением 60–70 вольт вырабатывают батареи электрических скатов-торпедо. Эти живородящие рыбы чаще всего встречаются у восточных берегов Северной Америки, в Индийском океане и Средиземном море. Торпедо применяет свое электрическое оружие, главным образом, для обороны, но может при его помощи, как и морской кот, обнаруживать добычу, а также находить своих собратьев. Человек ощущает ток электрического ската. В тех районах моря, где торпедо много, например, у берегов Португалии, рыбаки выбирают невод в резиновых перчатках и в резиновых сапогах.

В Ниле, а также в озерах и реках Западной Африки живет электрический сом. Это большая рыба до одного метра длиной. Свои «батареи» сом успешно использует на охоте. Лягушки, мелкие рыбы под действием электрических разрядов парализуются и становятся легкой добычей хозяина «электростанции».

Интересно, что ток, вырабатываемый сомами, на них самих почти не действует. Проводили такой опыт: в аквариум с маленькими электрическими сомиками пустили крупного линя. Вскоре он был найден мертвым на дне аквариума, а все сомики оказались невредимыми.

Самым мощным источником тока вооружен электрический угорь. Он не родственник нашего европейского угря и принадлежит совсем к другому отряду. Живет в пресноводных водоемах Южной и Центральной Америки. Длина его до трех метров, а электрические органы способны давать ток напряжением до 500 вольт. Такого напряжения вполне достаточно, чтобы убить крупную рыбу и оглушить человека.

На охоту электрические угри выходят ночью. Заметив стайку плавающих рыб, выбравшегося из норки рака, сидящую на листе кувшинки лягушку, угорь подбирается к ним и пускает в ход свою «электростанцию». Все живое, оказавшееся в районе электрического разряда, мгновенно погибает, и угорь без заботы поедает наиболее лакомую добычу. Электрические угри наносят большой вред рыбному хозяйству. Там, где их много, почти нет никакой другой рыбы, ведь «электрический разбойник» убивает гораздо больше, чем может съесть.

Мясо электрических угрей в большом почете у местного населения. Рассказывают, что раньше их добывали остроумным способом. Перед началом охоты в водоем, изобилующий угрями, загоняли стадо коров; ток такой силы на них не действует. Обороняясь, рыбы довольно быстро разряжают свои батареи. Тогда охотники заходят в воду и бьют «обезоруженных» угрей копьями.

Некоторые виды рыб-звездочетов действуют, как самые настоящие «электрические автоматы».

Когда звездочет лежит на дне, глаза и рот у него обращены кверху. Как только над его ртом появляется рыбка, электрические органы, расположенные в голове звездочета, принимают сигнал и посылают в сторону добычи разряд. Оглушенная рыбка падает прямо в рот.

Ученые предполагают, что биотоки могут воспринимать и рыбы, не имеющие электрических органов. По их мнению, рыбы в стае не разбредаются во все стороны, не только улавливая боковой линией водные колебания соседей, но и образующиеся в их мускулатуре электрические разряды. Если это так, то, пользуясь определенными электрическими сигналами, можно управлять движением рыбьих стай.

Тралы и насосы. Тралы и насосы для ловли рыб и других водных животных люди придумали лишь в XX веке. А многие морские животные пользовались ими задолго до появления первого человека.

Вот, например, гренландский кит. В его раскрытую пасть войдет целая изба. А во рту можно торчком поставить четырехметровый шест, и он не согнется, если кит захлопнет пасть. Зубов у гренландского кита нет и весь рот заполнен роговыми пластинками, свисающими с нёба. Длина и ширина пластинок разная: в начале пасти и в конце они короче и уже, а в середине длиннее и шире. Края у них растрепанные и свисают, как бахрома. Всего таких пластинок во рту у кита бывает от 250 до 400 штук. Когда кит закрывает пасть, пластинки плотно смыкаются, образуя сито, через которое свободно проходит вода, но не может проскочить даже такое малюсенькое животное, как блоха.

Без такого сита киту пришлось бы голодать. Ведь основная пища гренландского и других усатых китов планктон — мельчайшие животные и растительные организмы, обитающие в толще воды. А их по штуке ловить не будешь, нужен цедильный аппарат.

Как же охотятся киты? Планктон распределен в океане неравномерно, но редко где его бывает более пяти граммов в кубическом метре воды. Обычно он скапливается в определенных местах — там, где соленость воды наиболее подходящая для его развития. Киты, как установлено недавно, умеют определять количество солей в воде, и им известно, при какой солености планктонная уха гуще. Чтобы найти скопление планктона, кит поступает очень «остроумно». Сперва он плывет поперек струй с разной соленостью и, встретив струю с наилучшими условиями для развития планктона, круто поворачивает и плывет по ней до тех пор, пока не наткнется на богато накрытый стол.

Тогда кит подготавливается к тралению. Он начинает плавать кругами, постоянно суживая их и опускаясь все глубже и глубже. Планктон начинает крутиться, как чаинки в стакане, когда чай помешивают ложечкой, и в конце концов собирается в центре воронки. Тут наступает самый ответственный момент: кит открывает пасть и затягивает в рот «планктонную уху». Затем прикрывает рот и языком выталкивает через сито воду. Все задержавшееся на сите препровождается языком в желудок. Таких тралений киту приходится сделать немало — он не насытится, пока в желудке не наберется по крайней мере тонна планктона.

Планктоном питается китовая акула. Устройство ее цедильного аппарата несколько иное, чем у китов. У нее громадные жаберные щели, а жаберные лепестки расположены очень часто. Кроме того, вогнутая сторона жаберных дуг снабжена роговыми пластинками, действующими так же, как китовый ус.

В отличие от китов, которые набирают в рот воду и, выталкивая ее, отцеживают планктон, акула тралит непрерывно. Обнаружив скопление планктона, акула открывает пасть и продолжает плыть. Вода попадает в ротовую полость и выходит через жаберные отверстия, а мельчайшие животные и растительные организмы задерживаются на жабрах. Когда планктона накопится достаточно, акула проглатывает его.

В наших пресных водах тоже водятся планктоноеды: толстолобик, сиги, синец, молодь многих рыб. Охотятся они, заглатывая воду вместе с мельчайшими организмами, а затем отцеживают их через жабры.

Интересно, что с изменением состава пищи меняется устройство жабр у рыб. Например, молодой судачок ест мелких ракообразных, поэтому на жабрах у него много тычинок, но когда он в старшем возрасте переходит на «рыбный стол», ненужные тычинки отмирают и вместо них появляются шипы, они помогают судаку удерживать добычу.

Есть рыбы-насосы. Трубкорот синеперый, ближайший родственник морского конька, завидев рачка, вытесняет из ротовой полости воду, при этом во рту образуется вакуум. Подобравшись вплотную к жертве, он широко открывает рот, вода устремляется в пустое пространство и затягивает в рот добычу. Просто, не правда ли?

Планктоном и взвешенной в воде органической мутью питаются многие мелкие водяные животные. У них так же, как у некоторых китов и рыб, имеется специальное вооружение для охоты за такой мелкой дичью.

Весной чуть ли не в каждой канаве и луже можно увидеть желтовато-зеленых рачков — жаброногов. Аппетит у них завидный, они могут есть целый день. Плавает жаброног спиной вниз и все время быстро-быстро машет ножками. Так он подводит к цедилкам, расположенным у основания ножек, все новые и новые порции воды с плавающим в ней кормом. Вода беспрепятственно проходит через цедилки, а твердые частицы задерживаются ситечком и набиваются в особый брюшной желобок. Из него рачок достает пищу лапками, пережевывает жвалами и проглатывает.

Водяная блоха-дафния тоже движениями ножек создает внутри створок хитиновой раковины непрерывные токи воды и задерживает на фильтрах бактерии и мельчайшие водоросли. Дафнии — прекрасный корм для мальков рыб, и рыбоводы специально их разводят. Это возможно потому, что водяная блоха исключительно плодовита: за лето одна дафния может дать свыше миллиарда потомков!

По принципу сепаратора ловят добычу крохотные животные коловратки. У них есть особый коловращательный аппарат, который создает круговые токи воды и отбрасывает твердые частички прямо в рот охотнику.

Активные фильтровальщики двустворчатые моллюски. Они прогоняют через внутренние полости огромные количества воды. Подсчитано, что один квадратный метр поверхности дна, заселенный мидиями, профильтровывает за сутки до 280 тонн воды! Не случайно вода у колоний устриц и мидий всегда прозрачна, а на дне скапливается много выброшенного моллюсками ила.

Пожалуй, еще раньше устриц людям были известны губки. Ими мылись и употребляли как своеобразные небьющиеся сосуды для хранения воды. Губки считали растениями и только около ста лет назад установили, что это животные. Правда, они неподвижны и устроены очень примитивно, но тем не менее это самые настоящие животные.

Охотятся губки, нагнетая ресничками внутрь воду и процеживая ее через многочисленные поры. Все питательные вещества задерживаются, а вода выливается наружу.

Яды на охоте. Очень грозное оружие — ядовитые зубы змей. Они расположены на верхней челюсти и снабжены бороздкой, или каналом, по которому яд из ядовитых желез попадает при укусе в ранку.

У нас на севере и в средней полосе европейской части СССР живет только один вид ядовитых змей — гадюка обыкновенная. Она встречается в смешанном лесу, на покосах, поросших кустарником, на сухих моховых болотах. Гадюки бывают самой разнообразной окраски — серые, коричневые и почти черные. Для всех типична темная зигзагообразная полоса, тянущаяся вдоль спины. Однако на черных гадюках полоса может быть незаметна, поэтому надо остерегаться всех черных змей. Обычная длина гадюки 50–60 сантиметров, но иногда попадаются и метровые змеи.

Охотится гадюка на мышей, лягушек, ящериц. Приемы охоты почти у всех ядовитых змей одинаковы. Укусив жертву, они не вступают с ней в борьбу и дают спокойно убежать. Укушенная мышь или другое небольшое животное далеко не убегает и скоро начинает качаться и падает мертвым. Змея ползет по следу и, найдя жертву, заглатывает ее.

Яд гадюки опасен не только для мышей, но и для более крупных животных, таких, как кролики, собаки. Люди после укуса гадюки долго болеют, но смертельные случаи наблюдаются крайне редко.

В Сибири кроме гадюки встречается ядовитая змея щитомордник. Ее укус не смертелен для человека, но часто смертелен для лошадей и верблюдов. На юге, в степях и пустынях, ядовитых змей больше. Здесь живут эфа, гюрза. Их яд опаснее для человека, чем яд гадюки. Считают, что погибает три — пять человек из ста укушенных.

Самая опасная из встречающихся у нас змей — кобра. Она попадается в южной части Туркмении и широко распространена дальше на юг — в Индии и Афганистане.

Много ядовитых змей в Африке и Южной Америке. Больше всего смертельных случаев от их укусов еще недавно наблюдалось в Бразилии. Там умирало более 3000 человек в год. Сейчас — не более ста. Резкое снижение смертности объясняется применением лечебных сывороток. Их готовят в специальных институтах-питомниках.

Для получения сыворотки лошади в течение шестнадцати месяцев впрыскивают возрастающие дозы змеиного яда, начиная с безвредной. После этого она переносит восьмидесятикратную смертельную дозу. Кровь такой лошади очищают, испытывают ее действие на кроликах и запаивают в ампулки. Сыворотку вводят укушенному змеей человеку, и он почти всегда выздоравливает, даже если впрыскивание сделано через несколько часов после укуса.

На змей, в том числе и на ядовитых, охотятся многие животные. Из млекопитающих: ежи, мангусты, куницы, лисицы, свиньи; из птиц: орел, секретарь, ястребы, вороны. Как действует змеиный яд на всех этих животных, точно не установлено. Возможно, многие охотники за змеями просто очень проворные и ловко избегают укусов. На некоторых животных яд заведомо действует слабо. Например, еж погибает только от 40 смертельных для морской свинки доз яда гадюки. Слабо действует змеиный яд на свиней, их защищает толстый подкожный слой жира, бедный кровеносными сосудами.

В Мексике и на юге Северной Америки водится ящерица ядозуб. Она достигает более полуметра длины. Зубы у нее острые, конические и имеют бороздки для впрыскивания яда. Укус ядозуба смертелен для мелких животных. Для человека укусы очень болезненны, и известны даже смертельные случаи. Охотится ядозуб точно также, как ядовитые змеи: укусив жертву, он отпускает ее и затем преследует по следам.

Ядовитое жало имеют многие насекомые — пчелы, шершни, шмели. Они пользуются им исключительно для защиты. А вот осы применяют свое ядовитое оружие и для охоты. Сами они вегетарианцы, но их личинки едят только мясную пищу.

Когда наступает время откладывать яички, осы-охотницы строят убежища и отправляются на промысел. Охотятся они за насекомыми, пауками, гусеницами, но каждый вид запасает какую-нибудь совершенно определенную дичь.

Оса церцерис охотится за долгоносиком клеоном. Обнаружив жучка, она схватывает его челюстями за хоботок и передними лапками давит на спину. Как только на брюшке клеона раскроется сочленение, оса колет его своим ядовитым стилетом между первой и второй парой ножек. От одного укола парализованный долгоносик падает, как мертвый. Оса схватывает жучка лапками, уносит в норку и откладывает в него яичко. Теперь личинка на долгое время обеспечена свежей пищей.

Может возникнуть вопрос, почему осы не убивают, а только парализуют свою добычу? Это легко объяснить. Мертвое насекомое разложится раньше, чем выведется личинка, а парализованное будет жить и не испортится очень долго. И вот, что особенно удивительно, — личинка сама заботится о «живых консервах». Она поедает заготовленную добычу выборочно, съедая сначала те части, которые не грозят смертью парализованному насекомому.

Добыча другой осы — сфекса желтокрылого — полевые сверчки. Здесь охотнице приходится делать уже три укола — в шею, в грудь и в месте прикрепления брюшка. У сверчков нервные узлы, заведующие движением, расположены дальше друг от друга, чем у долгоносиков, и одного укола недостаточно, чтобы парализовать насекомое.

Оса аммофила кормит своих личинок гусеницами. Завидев гусеницу, она «ястребом» падает вниз и схватывает ее челюстями за загривок. Та извивается и дугой изгибает спину. Не обращая внимания на сопротивление, оса колет гусеницу девять раз подряд в каждый нервный узел. Ведь, если пропустить хоть бы один узел, гусеница будет шевелить какой-то парой ножек, и тогда аммофиле не дотащить ее до норки. Да и личинке небезопасно иметь дело с подвижной гусеницей.

Долгоносики, сверчки, гусеницы — мирная дичь, и охотникам за ними ничего не грозит. Труднее и опаснее приходится осе помпиле. Она охотится за пауками и не боится ни тарантула, ни каракурта, хотя яд их для осы смертелен. Пауков помпила парализует всегда одним и тем же способом: улучив момент, она вонзает им в грудь длинное тонкое жало. Несколько конвульсивных движений — и паук неподвижен. Осе остается только доставить тяжелую ношу в гнездо. Охота не всегда кончается так удачно, стоит пауку цапнуть помпилу ядовитыми хелицерами, и часы ее сочтены.

Однако не все осы заготавливают консервы. Мухолов бембекс кормит своих личинок различными мухами. Устроив гнездо, он притаскивает одну муху и откладывает одно яичко. На второй день из него выводится прожорливая личинка и вмиг съедает припасенный завтрак. Но мать не дремлет и вскоре приносит вторую муху. Пока личинка окуклится, проходит неделя, две, и мать скармливает ей за это время 50–70 мух. Понятно, что консервировать мух бембексу нет необходимости — личинка всегда имеет свежую пищу.

Ядовитым оружием обзавелись многие восьминогие охотники.

У скорпиона ядовитым шипом вооружен хвост. Для насекомых укол скорпиона смертелен, а у людей и даже мелких животных вызывает только боль и легкое недомогание.

Скорпион ведет ночной образ жизни. Хорошо выспавшись днем где-нибудь под камнем или в трещине почвы, с наступлением ночи он отправляется на охоту. Оружие — загнутый над спиной хвост — у него всегда наготове. Любимая дичь скорпиона — пауки, а с ними надо быть осторожнее. Завидев паука, он не торопясь приближается и схватывает добычу клещами. Паук старается вырваться, и в это время в него вонзается ядовитый стилет.

О скорпионе рассказывают много небылиц. Из книги в книгу переходит рассказ о скорпионах-самоубийцах. Будто бы, если скорпиона окружить кольцом из раскаленных углей, то он предпочитает заколоть себя, нежели сгореть заживо.

Об этом писалось так часто, что ученые решили установить, где тут правда, а где вымысел.

Площадку около метра диаметром окружили горящими углями и в центр поместили скорпиона. Несколько секунд он оставался неподвижным, а потом бросился наутек. Наткнувшись на раскаленные угли, скорпион побежал в другую сторону и… снова угли. Он начал метаться, махать хвостом и, наконец, как казалось наблюдателям, уколол себя жалом в голову и грудь. Несколько судорожных движений — и скорпион мертв. Этот опыт повторяли много раз и всегда с одинаковым результатом. В чем же дело? Нельзя поверить, что животное само себя лишало жизни.

В первую очередь проверили, действует ли на скорпионов собственный яд. Сначала подопытному экземпляру ввели яд одного скорпиона, потом двух… потом пяти, но он оставался невредим. Тогда у скорпиона удалили ядоносную иглу и посадили в круг из углей. Началась прежняя суматоха, и через несколько минут скорпион погиб. Стало ясно, что пленник гибнет просто от высокой температуры и ожогов. Так был развеян миф о скорпионах-самоубийцах.

Яд на охоте используют все пауки. Укусы тарантула, птицееда усыпляют мелких зверей и птиц. Самый сильный яд у каракурта, водящегося у нас в Средней Азии. Его укус вызывает у человека тяжелое заболевание, а 4–5 из ста умирают, если не принять срочных мер. Сейчас найден простой способ обезвреживать укус каракурта. Человеку к ранке прикладывают головку спички и поджигают другой; ожог пустяковый, а яд паука при высокой температуре разлагается — и человек не заболевает.

Несмотря на свое грозное оружие, каракурт отчаянный трус. Охотится он из засады. Забравшись в норку, под камень или ком земли, раскинув тенета, он часами ждет, пока появится добыча. Но вот в паутине запутался кузнечик. Моментально из логова выскакивает паук и выбрызгивает из брюшка каплю липкой жидкости, а затем набрасывает на кузнечика новые и новые паутинные нити. Когда жертва перестает биться, паук потихоньку подбирается к ней и вонзает ядовитые крючья. Так без всякого риска каракурт добывает завтрак, обед и ужин.

Ядом на охоте пользуются осьминоги. У них ядовита слюна, и, попав при укусе в ранку, она вызывает паралич у крабов, рыб и лягушек. Яд осьминога опасен и для человека, но кусают они людей очень редко.

Кто бы мог подумать, что полипы, образующие коралловые рифы, тоже применяют на охоте ядовитое оружие. Основная добыча кораллов — мельчайшие ракообразные. Их они добывают щупальцами. Стоит рачку прикоснуться к ним, имеющиеся на щупальцах волоски выпрямляются и впиваются в жертву. Волоски соединены с клетками, выделяющими ядовитую жидкость; при уколе яд попадает в кровь и вызывает у рачка паралич. Затем полип подтаскивает щупальцами жертву ко рту и заглатывает ее.

Яд некоторых животных применяется сейчас как лекарство.

Выше упоминалось, что яд змей используется для приготовления противозмеиных сывороток. Из их яда готовят также различные препараты для лечения многих болезней. Яд кобры применяется как болеутоляющее средство. Препарат из яда гюрзы быстро останавливает кровотечение, а из яда малайской гадюки, наоборот, не дает крови свертываться. Возможно, это поможет бороться со сгустками крови, закупоривающими кровеносные сосуды. Препарат «Випратокс», приготовленный из яда гадюки, применяют для лечения радикулита и бронхиальной астмы.

Получать змеиный яд синтетическим путем пока не научились, поэтому в ряде стран созданы специальные змеепитомник. Самые большие имеются в Бразилии, в Китае и в СССР. В них змей «доят» примерно раз в месяц, причем «надои» совсем невелики. Больше всего яда дает гюрза — до 300 миллиграммов, а наша гадюка только 30. К сожалению, змеи живут в питомниках редко более года и не размножаются. Поэтому ежегодно в степях, лесах и пустынях приходится отлавливать тысячи этих опасных пресмыкающихся.

Пчелиный яд применяется для лечения со времен глубокой древности. Прежде пчелам просто давали ужалить больного человека. Теперь научились добывать яд у пчел. Наиболее перспективный способ разработан учеными Горьковского университета. Пчел раздражают электрическим током. При этом пчелы жалят тонкую пленку, под которой расположен слой ядопоглощающей бумаги, из которой добыть яд уже нетрудно.

«Пчелиный яд, — пишет автор книги „Как животные служат людям“ В. Краснопевцев, — благотворно влияет на общее состояние больного, повышая его тонус, улучшая сон и аппетит. Он стимулирующе действует на сердечную мышцу, снижает повышенное кровяное давление, уменьшает количество холестерина. Яд расширяет артерии и капилляры, увеличивая приток крови к больному очагу, и уменьшает боли». Это средство применяется сейчас для лечения многих болезней.

Перспективно использование пчелиного яда для борьбы с радиоактивными облучениями. Мышам под кожу вводили большие дозы яда и подвергали сильному облучению. Все контрольные мыши при этом погибли, а из тех, которым был впрыснут пчелиный яд, выжило 80 процентов. Работа в этом направлении продолжается.

От яда морской рыбы скалозуба в Японии, на Таити, в Новой Каледонии гибло много людей. Были даже изданы законы, по которым лица, продававшие эту рыбу, подвергались штрафу. Теперь в Японии из скалозуба получают наркотическое лекарство, действующее эффективнее, чем кокаин.

В США ведутся работы по изучению свойств ядов скатов-хвостоколов, голотурий, лягушки кокой. Получены обнадеживающие результаты. «Лягушачий» яд уже использовали при хирургических операциях как анестизирующее средство.

Лечебными свойствами обладает яд некоторых муравьев и других насекомых, убивающий различные бациллы.

Охотники поживиться за чужой счет. Захватить чужую добычу не прочь многие животные. Одни пользуются остатками с чужого стола, другие тащат, что плохо лежит, третьи — занимаются прямым грабежом.

Пара львов, убив крупную добычу, скажем, антилопу канну, несмотря на солидный аппетит, не съедают и трети ее. Ведь канна весит не менее полутонны! Насытившись, львы уходят на отдых. Еще не успевают замереть в отдалении их шаги, как у трупа появляются гиены и шакалы. Они уже давно поджидали вблизи, пока львы наедятся. Хозяевами пира становятся гиены, но и шакалы не теряются: пока гиена прогонит одного нахала, другой рвет самые лучшие куски. К рассвету от антилопы остается один обглоданный остов.

Гиены поедают не только остатки трапезы крупных хищников, но и любую падаль. Если бы они удовлетворялись только мертвечиной, их можно было бы считать полезными животными. Но гиены нападают на домашних животных и, правда очень редко, утаскивают детей. Известны случаи, когда гиены увечили спящих взрослых людей. Поэтому жители Африки ненавидят этих хищников и, если представляется возможность, убивают их без всякой жалости.

Остатками от обеда хищных зверей и падалью питаются грифы. Забравшись в поднебесье, они часами кружат над землей, высматривая погибшее животное. Заметив падаль, они плавными кругами опускаются вниз и садятся невдалеке от нее на вершину дерева. Только убедившись, что опасности нет, грифы подлетают к трупу.

Тигры знают, что оставлять недоеденную добычу на открытом месте нельзя — грифы съедят обязательно. И тигр затаскивает остатки быка или оленя в густые заросли, а то заваливает их сверху хворостом.

Грифы — полезные птицы. В жарких странах трупы павших животных быстро разлагаются и заражают воздух. Уничтожая их, грифы исполняют обязанности санитаров.

Воспользоваться чужой добычей не прочь наши бурые и черные гималайские медведи. Исключительно интересный случай описывает известный охотник и натуралист Д. Корбет. Он наблюдал, как огромный гималайский медведь напал на тигра и пытался отбить у него труп коровы.

Трудно представить, что кто-то может отобрать добычу у льва. Но такие смельчаки находятся. Если лев убьет антилопу на берегу реки, где водятся крокодилы, и не позаботится сразу же унести жертву подальше от воды, то он может лишиться ее. Нильский крокодил не побоится высунуться из воды и схватить антилопу за морду или за ногу. Напрасно будет рычать лев — медленно пятясь, крокодил все равно утащит ее под воду.

Интересно делят добычу крокодилы. Обычно они держатся группами. Стоит схватить крупную добычу одному, как в нее тотчас же вцепляется другой. Сперва крокодилы пытаются вырвать добычу друг у друга, но если противники равноценны, они не упрямятся, а делят жертву «по-братски». Погрузившись в воду и вытянув лапы вдоль туловища, крокодилы начинают быстро вращаться в противоположные стороны вокруг собственной оси. При этом тело жертвы скручивается и разрывается где-то посредине. Каждый охотник немедля проглатывает свою половину, и оба остаются довольны.

В наших лесах и полях водится много зверей-воришек. Мыши обкрадывают кладовые бурундуков, хомяков и, конечно, прежде всего человека, не напрасно их называют «мирские захребетники». Сойки часто воруют запасенные белкой сухие грибы, мышей и лягушек, заготовленных впрок сорокопутом.

Многие птицы не стесняются отобрать лакомый кусок у товарки. Попробуйте бросить курам большой кусок хлеба или, лучше, внутренности рыбы. Вы увидите, как одна из кур, схватив подачку, бросится искать укромный уголок. Но это ей редко удается — добыча будет несколько раз переходить из клюва в клюв, пока не достанется самой проворной курице.

Дикие птицы, особенно хищники, пользуясь правом сильного, никогда не упустят случая перехватить добычу у более слабого. Среди пернатых есть и присяжные грабители.

Белоголовый орел редко сам занимается рыбной ловлей. Куда спокойней сидеть на скале или сухом дереве, поджидая, пока скопа поймает рыбу. Заметив, что рыболов «с полем» и несет в когтях добычу, орел бросается навстречу. Скопа взмывает вверх. Но разве уйдешь от разбойника? Он сильней и быстрей, и незадачливый охотник поневоле разжимает когти, выпуская добычу. Камнем падает орел и почти всегда успевает схватить рыбу прежде, чем она коснется воды.

Исключительно грабежом живет поморник. Увидев, что чайка схватила рыбу, морской разбойник преследует ее до тех пор, пока она не выбросит пойманную добычу. Тогда поморник хладнокровно подбирает рыбу, съедает ее и вновь высматривает жертву для очередного грабежа.

Есть птицы, которые ухитряются вскармливать своих детей за чужой счет.

Кукушка подкладывает яйца в гнезда различных птиц, и невольные родители выкармливают прожорливого кукушонка. Мало того, появившись из яйца, кукушонок стремится выбросить из гнезда яйца или птенцов хозяев. Поэтому если приемные родители обнаружат подлог, то яйцу несдобровать. Они или выбросят его из гнезда, или построят новое гнездо, бросив чужое яйцо на произвол судьбы.

Кукушка это «знает» и подкидывает яйца с толком. Различные виды кукушек откладывают яйца в гнезда таких птиц, яйца которых похожи по окраске, а иногда по форме и размерам, на их собственные. Сходство окраски яиц кукушки с яйцами будущих приемных родителей прямо-таки поразительное. Японская кукушка откладывает яйца в гнездо красноухой овсянки. Рисунок — темные полосы, пятна на тупом конце яйца кукушки с такой точностью повторяет рисунок яйца овсянки, что даже человек не может отличить, где копия и где оригинал.

Еще удивительней способность некоторых кукушек нести различные по цвету яйца. Ширококрылая кукушка, например, может откладывать оливковые и голубые яйца, в зависимости от того, какой цвет имеют яйца хозяев. Малая китайская кукушка откладывает в гнездо пеночки белые яйца, а в гнездо камышевки коричневые, то есть как раз такие, какие несут будущие «родители».

Когда приходит пора подумать о продолжении рода, жук-скарабей приготавливает навозный шар и катит его в заранее высмотренное место. Здесь он разрывает землю, откладывает в шар яичко и зарывает его. Почти всегда жука сопровождает серенькая мушка, иногда она даже едет на жуке. Сама мушка-наездница не может приготовить для своих деток кладовую. И как только жук начнет откладывать яички, мушка тоже не зевает. В подземной колыбели из яичек жука выводятся личинки. Питаясь заготовленным кормом, они вскоре окукливаются, а затем превращаются в насекомых. Мушки выводятся раньше, но им не выбраться из подземелья, и они терпеливо ждут, пока появятся новорожденные жуки и, прорыв ход, выпустят их на свободу.

Не случайно мушки не откладывают в один и тот же навозный шар много яичек, ведь иначе личинкам хозяина может не хватить корма, и они погибнут. Кто же тогда выпустит новорожденных мушек из заточения?

В мире животных широко распространен паразитизм.

Особенно много паразитов среди простейших животных.

Известны разные виды червей, паразитирующих в теле человека и различных животных. Паразиты чаще всего обитают в кишечнике.

Они истощают организм хозяина, выделяют вредные для него вещества и травмируют внутреннюю поверхность стенок кишечника.

Есть и такие паразиты, которые поселяются на теле хозяина. Например, блохи и вши, сосущие кровь; чесоточные зудни, прогрызающие ходы в коже; пухоеды и власоеды, питающиеся перьями птиц и шерстью животных.

Высшие позвоночные животные обычно не ведут паразитического образа жизни. Но все же некоторых из них можно отнести к паразитам.

В Южной Америке водятся летучие мыши десмодусы. Они питаются исключительно кровью млекопитающих, птиц и нападают даже на спящих людей. У них длинные, как ланцеты, клыки. Ими они прокусывают, или вернее, просекают кожу животных и лакают сочащуюся из ранки кровь. При укусе вместе со слюной десмодусы вводят в ранку обезболивающее вещество, которое к тому же не дзет крови свертываться. Поэтому для мелких животных они могут быть опасными — ведь кровь продолжает течь долгое время после укуса.

У морской миноги ротовое отверстие похоже на воронку, на дне ее находится язык. Воронкой минога присасывается к какой-нибудь рыбе и языком пробуравливает ее кожу. Затем вводит в ранку растворяющую ткани жидкость и, действуя языком как поршнем, высасывает у своей жертвы соки. В некоторых озерах Северной Америки плотоядные миноги сильно размножились и губят много ценной рыбы. Поэтому там с ними ведется планомерная борьба.

Совсем не могут самостоятельно питаться самцы глубоководных удильщиков. Ротовым отверстием они накрепко срастаются с самками и питаются их соками. Бывает, что самка удильщика таскает на себе несколько таких нахлебников.

Коллективная охота. Как охотятся волки за косулями в степях Казахстана, мне привелось наблюдать самому. Я возвращался берегом Тобола с утиной охоты. Августовская ночь была дивно хороша, до дома оставалось еще порядочно, и я решил заночевать в степи.

Поужинав и посидев немного у костра, я забрался на стог. Полная луна уже высоко поднялась над горизонтом, и в степи было светло как днем. Спать не хотелось, я лежал на душистом сене и прислушивался к пересвисту куличков, тяжелым всплескам рыбы в реке. Вдруг издалека донесся какой-то разноголосый переливчатый не то лай, не то вой. Постепенно он приближался, послышался топот, и метрах в трехстах показалась косуля, преследуемая по пятам волками. Три волка бежали сзади, два по сторонам, наравне с косулей. Очевидно, гон шел давно и косуля уже выбилась из сил. Когда она приблизилась к стогу метров на семьдесят, левый волк прыгнул, косуля метнулась вправо, но тут ее схватил за горло другой хищник.

Быстро вскинув ружье, я выстрелил дуплетом, но дроби крупнее четверки у меня не было. Волки шарахнулись в сторону и, отбежав полсотни метров, остановились. Я перезарядил двустволку, Волки продолжали стоять и смотреть в мою сторону, затем двое из них сели.

Волки редко нападают на человека, тем более летом, но все же со — тога я слезать не рискнул. Наверное, с час волки бродили вокруг, а потом ушли, не отважившись приблизиться к косуле; когда рассвело, я слез со стога и подошел к косуле: у нее было разорвано горло и почти совсем оторвана задняя нога.

Стаей волки могут загнать не только косулю, но и могучего лося. Чаще всего лесной великан становится добычей волков по насту, который держит волка, а под тяжестью лося проваливается. Тогда сохатый не может далеко убежать — острая ледяная корочка до крови режет ему ноги, и даже крупный рогач принужден вскоре остановиться. И тут разгорается бой не на жизнь, а на смерть. Часто не один волк гибнет под копытами лося, но в конце концов дружная стая почти всегда выходит победителем.

Иначе волки охотятся за собаками. Один из волков, обычно волчица, выходит навстречу собаке. Когда собака заметит ее, волчица или делает вид, что боится, — поджимает хвост, пятится; или же заигрывает с собакой — ложится, катается по земле. Собака подходит поближе, волчица потихоньку убегает и завлекает ее в засаду, где спрятались остальные волки. Когда собака заметит волков, бывает уже поздно, волки бросаются на нее и разрывают на части.

Американские степные волки — койоты — пользуются тем же приемом, чтобы отвлечь собак, стерегущих стадо овец. Вначале самый быстроногий койот бросает собакам вызов, а затем, притворяясь больным, то подпускает их совсем близко, то трусливо убегает вперед и так заманивает собак все дальше и дальше от стада. Тем временем другие койоты разгоняют овец во все стороны и режут поодиночке.

Дикие собаки часто охотятся загоном. В охоте принимают участие большие стаи, по 30–40 и более собак. Одна группа, подобно стрелкам на облаве, занимает номера, а другая выполняет роль за гонщиков. Особенно смело и организованно охотятся африканские гиеновые собаки. Большой стаей они отваживаются нападать даже на львов, и обычно «царь зверей» старается уклониться от такой встречи.

Так же иногда охотятся львы: основная часть «прайда» — группы львов, живущих совместно, — залегает в высокой траве или кустарнике, а один или два льва подбираются к стаду антилоп или зебр с противоположной стороны и ворчанием гонят их на затаившихся львов.

Настоящие коллективные охоты за рыбой организуют пеликаны. Нырять, как большинство рыбоядных птиц, они не могут. У них под кожей расположены воздушные мешки. Они не дают возможности пеликану погрузиться — вода выталкивает их на поверхность, как пробку, Поэтому они могут ловить рыбу только около поверхности, а здесь рыба осторожна и, заметив врага, сразу же скрывается в глубине. Но пеликаны «нашли выход» и без обеда не остаются. Облюбовав какую-нибудь мелкую заводинку, они выстраиваются полукругом у ее устья и плывут, постепенно сближаясь, оглушительно хлопая по воде крыльями. Испуганные рыбы устремляются в глубь бухточки. Пеликаны сплываются все теснее и теснее и в конце концов загоняют рыбу в угол. Тогда вступают в дело огромные клювы, и редкой рыбе удается прорваться сквозь «живой невод».

В узких протоках между камышами пеликаны поступают иначе. Они разделяются на две группы. Каждая выстраивается в одну линию и плывет навстречу друг другу. Когда шеренги сблизятся, пеликаны легко вылавливают согнанную в стайку рыбешку.

Рыбы-парусники славятся не только своим мечом-парусом и вкусом мяса, но и коллективными облавами, которые они устраивают. Сначала парусники отделяют от огромного косяка сардин небольшую стайку. Затем, медленно сближаясь, они сгоняют рыбу в кучу, высоко, как закол, выставив паруса и пустив в ход мечи, и вскоре расплываются, набив желудки вкусными сардинами.

Сообща действуют самые страшные хищники океана — косатки. Неоднократный участник многих океанологических экспедиций Б. А. Занкевич так описывает охоту косаток:

«Косатки действовали подобно волкам на суше: они окружили группу моржей со всех сторон, причем с боков ровной линией, в затылок одна другой, двигались по 6–7 косаток, навстречу моржам шло 5 и позади до 10… Одна из косаток, шедшая позади моржей, ворвалась в стадо и разделила его, а затем к этому же месту подоспели остальные, и вода закипела, как в котле.

Такое же планомерное побоище наблюдал я с самолета-амфибии, на котором летал над Анадырским заливом в поисках китов. Моржи, голов 60–70, шли с моря по направлению к мысу Преображения, и их окружала группа косаток общим числом до 15 голов. Мы сделали несколько кругов над этим местом на высоте 40–50 метров и могли проследить тактику хищниц. Точно так же, как и в первом случае, косатки плотно окружали моржей, а затем два высоких плавника появились среди группы моржей, которая разделилась на несколько мелких, голов по 10–12 в группе, и с одной из этих групп косатки разделались по-своему, по-видимому, всех разорвав, так как остальные моржи снова соединились в компактную группу и поплыли к берегу, а обреченная группа скрылась в сильном буруне».

Известный английский полярный исследователь Роберт Скотт описал в своем дневнике, каким остроумным способом группа косаток пыталась достать выгруженных на льдину собак. Нырнув под льдину, косатки приподняли ее. При этом льдина накренилась и раскололась, и собаки только чудом не сползли в воду. По-видимому, таким же способом косатки охотятся на лежащих на льдине тюленей.

Поговорка «один в полене воин» как нельзя лучше применима к муравьям. Одна «мурашка» никому не страшна, а сотни тысяч муравьев — это уже грозный охотничий коллектив.

Вот отправляется в поход колонна кочевых муравьев. Впереди туда и сюда шныряют разведчики, на флангах — солдаты — крупные муравьи с огромными острыми челюстями. Колонна движется «челноком», как охотничья собака, обыскивая каждую ложбинку, каждый укромный уголок. Все живое, оказавшееся на пути извивающейся как змея муравьиной лавины, спешит спастись бегством. Застигнутые врасплох пауки, гусеницы, змеи… мгновенно разрываются на кусочки. От «домашних птиц, — как пишет И. Халифман, — если их не выручить своевременно, остаются после такого набега только пух и перья, да и от млекопитающих могут остаться иногда только рожки да ножки; даже крупные животные расщипываются на мельчайшие части. Известен случай, когда содержащийся в клетке леопард был за ночь уничтожен кочевыми муравьями».

Кто делает запасы? В магазине природы обитатели лесов, полей и пустынь не всегда находят подходящие продукты. Зимой нет плодов и ягод, а высохшая трава и семена растений запорошены толстым слоем снега. В пустынях в знойное время года редко где встретишь зеленую травку или листочек. Как же выходят из положения звери и птицы?

Никогда не испытывает недостатка в пище лось — веток и коры, его основной пищи, вдоволь и зимой и летом. Не унывают волки. Если им не удается загнать лося или зарезать косулю, то можно поймать зайца или ночующего под снегом глухаря. А если становится уж очень голодно, то волки навещают колхозные овчарни. Выходит из положения и зайчишка, хотя ему иногда приходится поколесить, чтобы найти поваленную осину, клок сена на дороге или торчащую из-под снега кочерыжку.

Бобры приступают к заготовке кормов ранней осенью. Зимой трудно достать ветви, да и небезопасно покидать подводное убежище. Они притаскивают к хатке целые осины, ивы, тополя и затапливают их рядом, зарыв комли в грунт. Проголодавшись, бобр ныряет под воду, отгрызает солидное полено и плывет с ним в хатку. Тонкие веточки он съедает целиком, а с толстых обгладывает только кору. Обычно на зиму бобровая семья запасает 25–30 кубических метров древесины.

Хорошо зимой клестам. Семена шишек, которыми они питаются, зимой еще вкусней. Конечно, если шишки не уродились, и для клестов наступают тяжелые времена. Достаточно зимой пищи и глухарю. Когда уж очень трудно становится добывать из-под снега клюкву, он щиплет сосновую хвою и вполне довольствуется такой пищей. Сороки, вороны, синицы к зиме перебираются поближе к жилью человека и пополняют свой стол различными отбросами.

Побольше жира стараются запасти звери, впадающие в спячку. Хотя во время сна питательных веществ нужно меньше, совсем без них никак не обойтись.

Большие запасы жира накапливают к зиме медведь и барсук. Им нужно особенно много жира. Сон у медведя и барсука чуткий, и температура тела во сне у них не понижается. Если медведю осенью не удается как следует откормиться, то среди зимы он поднимается из берлоги и начинает бродить по лесу в поисках пищи. Такого медведя называют шатуном. Он опасен для домашнего скота, а иногда нападает и на людей.

Очень крепко спят ежи, суслики, сурки, сони. У всех этих животных также откладываются большие запасы подкожного жира. Особенно жиреют сони-полчки. В Древнем Риме их сажали в глиняные сосуды и откармливали желудями и каштанами. Жареные полчки были непременным блюдом на обедах у знатных римских патрициев.

Семга постоянно живет в море, а метать икру поднимается высоко в реки. Там она ничего не ест иногда в течение года. А ведь надо не только плыть против течения, но и отложить икру. Поэтому в реки семга входит хорошо упитанной, причем чем дольше ей предстоит пробыть в реке, тем жирнее она бывает.

Дом угрей — реки Западной Европы. А нерестятся они в Саргассовом море, около берегов Центральной Америки. Туда путь неблизкий, не менее шести тысяч километров надо проплыть угрям. В дороге они не едят и поэтому заранее запасают на весь путь горючее — жир. Как видите, угорь не случайно одна из самых жирных рыб.

Поднимаясь в реки для икрометания, много сил затрачивают миноги. А их строение не приспособлено к длительному плаванию против течения. И они жиреют настолько, что в прошлом жители приволжских деревень употребляли подсушенных миног вместо свечей.

Некоторые животные запасают себе пищу на черный день.

Леопард, убив крупную антилопу, прячет остатки трапезы в развилке дерева, сохраняя ее от прожорливых гиен и шакалов. Так же поступает наша куница, удачно поохотившаяся за тетеревом или белкой. Бурый медведь, одолев крупную добычу и плотно пообедав, заваливает недоеденную часть хворостом и камнями.

Хомяк, когда начинают созревать зерна хлебных злаков, возвращается с промысла, туго набив защечные мешки зерном. В кладовых у него полный порядок: в одной хранится горох, во второй кукуруза, в третьей овес. За один поход в защечных мешках хомяк приносит до 50 граммов зерна, а всего запасает 10–15 килограммов.

Очень запасливый зверек белка. В окрестностях своего гнезда она устраивает множество кладовых, где хранит орехи, желуди, шишки. Там, где мало орехов и шишек, белка заготавливает впрок грибы, накалывая их на сухие веточки высоко над землей. Грибные заготовки у нее бывают весьма внушительными: 1,5–2 тысячи штук маслят, лисичек, подосиновиков, боровиков, подберезовиков обнаруживали около беличьего гнезда.

Кто запасает дрова, кто грибы, а кто сено. В Сибири и Казахстане чаще среди каменистых россыпей селятся миловидные зверьки — пищухи-сеноставки. Зимой они спят по не крепко — нет-нет да и проснутся. А закусить в горах в это время нечем, кругом сплошная белая пелена. Что «голод не тетка» — они усвоили хорошо. Едва колхозники начинают косить, за работу принимаются и пищухи. Острыми зубами они срезают самые отборные травы, сушат, ворошат и складывают в стожки около зимнею убежища. А чтобы ветер не разносил сено, придавливают сверху камнем. Теперь еды сеноставкам хватит на всю зиму.

У нас в СССР водится небольшая птица — сорокопут-жулан. Он побольше снегиря, поменьше галки. Несмотря на небольшие размеры, это настоящий разбойник. Питается сорокопут в основном насекомыми, но не дает спуска ни маленьким птичкам, ни мышам, ни лягушкам. После обеда лишнюю добычу он насаживает либо на острый шип, либо на сухую ветку, либо защемляет в развилке дерева. Если потом охота будет неудачна, сорокопут возвращается к своим запасам, не забывая к ним дорогу.

В хвойных лесах Сибири живет птичка кедровка. Когда осенью поспевают кедровые орехи, она набивает ими специальные шейные мешки и прячет орехи где-нибудь в укромном месте. Но вот начинает выпадать снежок и угрожает занести ее запасы. Кедровка сразу же перетаскивает орешки туда, где меньше снега. И так растаскивает их по всей тайге. Конечно, кедровка не находит всех своих кладовых. Потерянные семена прорастают, и кедр захватывает новые территории. Без кедровки могучему дереву трудно было бы расселиться: ведь орешки у него тяжелые и падают, даже в сильный ветер, у самого подножья.

Продовольствие на зиму заготавливает и воробьиный сычик. В дупле старой сосны нашли 81 рыжую полевку, 3 обыкновенных полевки и две землеройки. По следам удалось установить, что заготовки сычик производил осенью, а использовать запасы стал только после выпадения снега.

Охотники за растениями. Наверное, нет таких растений, за которыми не охотились бы животные. Водоросли, лишайники, грибы, корешки, плоды, зерна, трава, листья и ветви деревьев — все может служить добычей охотникам за растениями.

Казалось бы, добывать пищу вегетарианцам просто. Ведь растения не могут убежать или спрятаться. Оказывается, это не так, «голыми руками» их тоже не возьмешь, и в каждом отдельном случае нужно специальное вооружение.

На самом деле, попробуйте руками нарвать сотню килограммов травы. С таким заданием вы не справитесь и за неделю. Корова же ежедневно срывает такую порцию зубами и губами. Однако нащипать травы и пережевать траву на пастбище корова не успевает. Поэтому в желудке жвачных животных есть особое отделение, куда временно складывается непережеванная трава. На отдыхе, обычно ночами, они возвращают траву в рот и пережевывают ее в жидкую кашицу. Как тут обойтись без крепких губ, плоских зубов и запасного отделения в желудке!

Но домашним животным значительно проще, чем диким. Летом их выгоняют на пастбища; зимой дают сено и пойло. Животным степей особенно трудно приходится в жаркое время, когда растительность выгорает, а животным севера — зимой, когда траву покрывает толстый слой снега.

Копытным саванн в засушливое время приходится перебираться поближе к рекам, а здесь и корма для всех маловато, и хищные звери подстерегают на каждом шагу. Северный олень зимой много труда затрачивает на разгребание снега. Оленю, чтобы достать из-под снега лишайник-ягель, приходится делать в день до 8 тысяч копательных движений. А не будь у него плоских, как лопатка, и острых по краям копыт, он вообще не докопался бы до корма.

Редко перепадают сочные корма «кораблю пустыни» — верблюду. Обычно ему приходится довольствоваться жесткими, как проволока, и колючими кустарниками. На акации шипы настолько жесткие и острые, что протыкают насквозь толстую кожаную подошву. А верблюды спокойно срывают такую веточку и, не задумываясь, отправляют ее в рот. Приходится только удивляться, как они не поранят себе пасть, язык и пищевод.

Порядочно приходится потрудиться, чтобы сытно пообедать, кабану. Подсчитано, что взрослый кабан должен съесть за день по крайней мере тысячу желудей. Поди-ка собери их! Но его выручает всеядность: нет желудей — кабан подбирает буковые или кедровые орешки, опавшие дикие плоды; нет и их, — выкапывает специально приспособленным для этого рылом различные корешки или ест хвощ и другие растения.

Довольно разнообразно заячье «меню». Они едят различные травы, сено, кору осины, яблони, акации. Долотообразные зубы зайцев очень удобны для обгладывания коры, даже тоненькие веточки они очищают словно перочинным ножиком. Очень любят зайцы молодую озимь, корнеплоды и особенно капусту, но такая роскошь на их долю выпадает не часто.

У большинства грызунов бывает одно-два любимых блюда, и, если любимого корма вдоволь, они не обращают внимания на другой.

Полевые и лесные мыши охотнее всего едят зерна и семена различных злаков. Хомяк предпочитает зерна хлебов. Суслики, сурки, луговые собачки довольствуются той травой, которая растет рядом с их норками. Любимое блюдо сонь — орехи и другие плоды. Подземные жители слепыши едят исключительно корешки, клубни и луковицы растений.

При неурожае любимой еды или при ее сезонном отсутствии большинство грызунов может быстро переключаться на другие корма.

Однако не все охотники за растениями способны менять свое меню.

В Австралии живет очень любопытное животное — коала, или сумчатый медведь. С виду он похож на игрушечного плюшевого медведя — плотное тело, большая голова, огромные мохнатые уши; шерсть длинная, густая, пепельно-серого цвета. В длину коала не бывает больше 60 сантиметров, а в высоту 30.

Коала сумеречное животное. Днем он спит, запрятавшись в густой листве на верхушке дерева, а ночью, не торопясь, лазает по деревьям, разыскивая свой единственный корм — листья определенных видов эвкалиптов.

Симпатичного сумчатого медведя много раз пытались привезти в различные зоопарки мира, но все попытки окончились неудачно. Без своих любимых листьев он скоро погибал. Одно время коала сохранялся только в некоторых заповедниках и зоопарках Австралии. Но начиная с 1954 года его стали завозить в места прежнего обитания, где он вновь хорошо прижился. И, благодаря бдительной охране, поголовье сумчатых мишек постоянно увеличивается.

Исключительно листьями определенных видов деревьев питается житель Южной Америки — ленивец. Это одно из самых удивительных животных среди млекопитающих. Вот что пишут о ленивцах зоологи, наблюдавшие их на воле. Всю жизнь они проводят в одной позе — висят на ветвях дерева спиной книзу… Самое курьезное — это их невероятная медлительность. Применяемое здесь слово «медлительность» нельзя даже сопоставить с принятым понятием медлительности — это просто одно из чудес природы… Например, ленивец собирается предпринять простейшее движение вперед, скажем, для того, чтобы уцепиться другой лапой; вы должны ждать много минут, покуда станет ясным, собирается ли он выполнить движение или остановился, чтобы пересмотреть план своих действий.

Среди птиц тоже встречаются привереды — им изо дня в день подавай на завтрак, обед и ужин только одно и то же блюдо. «Одноблюдник» — африканский пальмовый орел. Он живет только там, где растут пальмы совершенно определенного вида, плодами которых он питается.

Многие колибри вооружены так, что могут добывать нектар только из одного какого-нибудь цветка.

Охотники за растениями не забывают и подводные пастбища. Леса и луга Нептуна очень разнообразны. Каких тут только нет растений! Есть крохотные, заметные только в микроскоп, и огромные — более ста метров длиной.

Самые крупные из млекопитающих, посещающих подводные пастбища, — сирены. Они достигают длины 3–5 метров и веса полутонны. Сирены — ламантины и дюгони — очень неприглядные животные. Передняя часть у них тюленья, с парой ласт, задняя — рыбья, с большим горизонтальным хвостом. На сушу эти травоядные никогда не выходят и всю жизнь проводят в воде. Дышат они легкими и под водой могут оставаться 15–16 минут. Зубы у сирен плоские, удобные для перетирания водорослей. Очень интересные зубы были у недавно вымершей сирены — морской коровы — вернее, не зубы, а просто сплошные роговые пластинки.

Больше всего охотников за подводными растениями среди рыб.

В Амуре, Сунгари, Уссури, в озере Ханка водится рыба белый амур. Это настоящая травоядная рыба. Кроме водных растений он ест траву и даже листья деревьев, растущих по берегам рек. Зубы амура подобны ножницам, ими он может стричь на мелкие кусочки даже такие жесткие водные растения, как тростник и камыши. Его сейчас разводят в прудах и подкармливают камышом, клевером, сеном. Белого амура разводят не только как столовую рыбу; он оказался особенно полезным в Средней Азии, где помогает очищать каналы и арыки от водной растительности.

Большинство десятиногих ракообразных — хищники, но есть среди них и любители растений. Наши речные раки питаются, главным образом, водными растениями — урутью, рдестами, роголистником — и лишь при удаче закусывают моллюсками или трупами различных животных.

Основную пищу сухопутного рака-отшельника — пальмового вора — составляют упавшие с деревьев плоды. Это выяснили совсем недавно. Раньше считали, что краб залезает на кокосовую пальму, сбрасывает орехи вниз и разгрызает на земле. Но это оказалось неверным. Пальмовый вор не может залезать на деревья, а тем более спускаться с них, а также, несмотря на мощные клешни, не в состоянии раздробить скорлупу зрелого кокосового ореха.

Огромное большинство насекомых питается растениями. Только некоторые ядовитые растения они не трогают. В пищу насекомым и их личинкам идут любые части растений. Описывать вооружение насекомых и их приемы охоты нет возможности, для этого потребуется многотомный труд. Расскажем только о насекомых, питающихся чистой целлюлозой, и о том, насколько могут быть опасными охотники за растениями для лесов, садов и полей.

В жарких странах Африки, Азии, Южной Америки и у нас в Туркмении живут интересные насекомые — термиты. Они селятся колониями и строят себе под землей и на ее поверхности огромные жилища — термитники.

Основные заботы по постройке гнезда, добыванию корма, защите от врагов ложатся на рабочих термитов. Их больше всего в колонии.

И вот именно они и охотятся за чистой целлюлозой, от которой отворачиваются все другие животные.

Проводили опыт: семье термитов в течение 18 месяцев не давали никакой другой пищи, кроме ватманской бумаги, то есть чистой клетчатки, и за это время семья выросла в 40 раз! Ученые заинтересовались — как же термитам удается переваривать клетчатку и извлекать из нее питательные вещества. Было поставлено много хитроумных опытов. Оказалось, что кишечник рабочих термитов снабжен карманчиками, в которых живет свыше 200 видов простейших животных. На инфузориях, в свою очередь, поселяются бактерии. Они-то и расщепляют клетчатку, превращая ее в пригодные для питания углеводы, которыми рабочие термиты кормят всех остальных членов семьи.

Интересно отметить, что подобных бактерий не обнаружили нигде, кроме кишечника термитов. Видимо, им здесь тоже живется неплохо. Представляется заманчивым дальнейшее изучение термитов и условий жизни их спутников — бактерий. Ведь, может быть, удастся поселить этих бактерий в чанах и заставить их перерабатывать клетчатку в глюкозу в промышленных масштабах.

Некоторые насекомые и их личинки наносят большой вред лесам и культурным растениям. Но ни одно насекомое не производит таких опустошений, как саранча.

Теперь с саранчой научились бороться. Тут неоценимую помощь оказали биологи. Изучив образ жизни этого прожорливого насекомого, они научились предсказывать моменты их массового размножения. А зная, когда можно ожидать появление врага, с ним уже легче бороться. Сейчас, применяя опрыскивание химикатами с самолетов, саранчу уничтожают еще в младенческом возрасте. Все же она нет-нет да и появляется, даже у нас в Средней Азии, но, конечно, совсем в других масштабах.

Вредят растениям многие насекомые, клещи, нематоды, вызывающие образование наростов на их листьях, ветвях, стеблях, бутонах. На дубах, ивах, кленах особенно часто можно увидеть похожие на орешки разрастания — галлы. Как образуются различные галлы, еще не совсем ясно. Примерно происходит это так: насекомое откладывает на растение яичко. Выведшаяся из него личинка проникает в клетки растения, способные делиться. Выделяя еще плохо известные нам вещества, она стимулирует рост клеток, и в конце концов образуется нарост. Развиваясь, галл синтезирует крахмал, который под влиянием опять-таки веществ, выделяемых личинкой, превращается в сахар. Им-то и кормится личинка. А растение понапрасну расходует питательные соки и иногда, при большом количестве галлов, гибнет.

Скотоводы и садоводы. Только что мы говорили о зверях и птицах, запасающих себе пищу на черный день. Но никто из них не «додумался» заняться сельским хозяйством. А вот муравьи «додумались». У них есть и «молочные фермы» и «грибные сады».

Самые ценные «дойные коровы» муравьев — тли. Это крохотные насекомые от 0,5 до 5 миллиметров. Тля очень нежное создание: чуть прикоснешься к ней — и на месте тли остается лишь мокрое пятнышко. Их множество различных видов; они живут на яблоне и березе, ели и сосне, салате и свекле, овсе и пшенице и тысяче других растений. Питаются они так: хоботком пробуравливают лист и сосут сок, пока не станут толстыми, как бочонок. В организме тли сок растений перерабатывается в сладкий сироп. Но он не усваивается целиком и выделяется наружу. Вот до этого-то сиропа и падки муравьи.

Подойдя к тле, муравей щекочет ей брюшко усиками — «доит тлю», и она немедленно выделяет каплю сиропа. Слизнув ее, муравей спешит с ношей домой, где сдает ее на хранение муравью-«кладовщику», и снова отправляется «доить» другую тлю.

Своих «коров» муравьи не оставляют без присмотра — они защищают их от врагов, пасут и загоняют в теплые «хлева».

Стоит к тле приблизиться божьей коровке — охотнице до «тлиного мяса», — муравьи гурьбой набрасываются на нее и немедленно прогоняют прочь. А если божья коровка замешкается и не улетит вовремя, они разрывают ее на части.

Если погода хмурится и вот-вот пойдет дождь, муравей схватывает тлю, как кошка котенка, и тащит в муравейник. Но как только выглянет солнышко и потеплеет, муравьи вновь «выгоняют своих коров на пастбище».

Некоторые виды муравьев строят тлям «хлев». Иногда это просто навес — прижатый со всех сторон землей листок, иногда чехольчик, склеенный из песчинок и комочков земли, иногда настоящий домик из древесного мусора. Эти муравьи уже не тащат в непогоду «коров» в муравейник, а загоняют в хлев. На зиму муравьи прячут своих кормилиц в самом безопасном месте муравейника и выпускают пастись, только когда стает снег и зазеленеет пастбище.

Австралийские муравьи разводят других «коров» — гусениц бабочки голубянки.

Эта бабочка откладывает яйца на акации обычно там, где прикреплен черешок листа. Обнаружив кладку голубянки, муравьи строят из песчинок над яичками настоящий «скотный двор». Когда из яичек выведутся личинки, муравьи выгоняют их на пастбище и сторожат, пока личинки кормятся. На заходе солнца пастухи гонят стадо домой. Изо дня в день гусеницы растут и вскоре настолько жиреют, что не могут пролезть в дверь. С этого момента их начинают кормить муравьи. Целый день они таскают прожорливым гусеницам самые нежные листочки акации. На обильных кормах гусеницы наконец начинают доиться. Стоит муравью погладить их усиками, и они тотчас же выделяют вкусную, с муравьиной точки зрения, капельку.

Теперь «молока» вдоволь, и целая армия муравьев-носильщиков снует с утра до вечера между «скотным двором» и муравейником.

Муравьи не только опытные «скотоводы», но и умелые «садоводы». Известно более сотни различных муравьев, разводящих грибы. Особенно славятся как искусные грибоводы южноамериканские муравьи-листорезы.

В их жилище образцовый порядок. В центре просторная комната матки; ее окружают камеры с яйцами, личинками, куколками, а ближе к границам муравейника стройными рядами расположены грибные теплицы. Их сотни, но муравьиная семья растет, и садовникам, или, может быть, лучше сказать, грибоводам приходится закладывать все новые и новые теплицы. Посмотрим, как происходит закладка грибных садов.

Прежде всего муравьи отправляются на заготовку питательной среды — листьев для набивки теплиц. Здесь строгое разделение труда. Одни муравьи, покрупней, сильными челюстями срезают листья с деревьев; другие, поменьше, но тоже с острыми челюстями, разрезают их на части, и, наконец, третьи — носильщики тащат зеленый груз в муравейник и сдают самым маленьким муравьям-грибоводам. Те еще больше измельчают листья, укладывают их в камеры, растряхивают, взбивают и наконец удобряют массу своими выделениями. Когда почва подготовлена, муравей-грибовод приносит из соседней теплицы грибную культуру.

Вскоре появляются первые грибы. В одних муравейниках это плесень, вроде пенициллина, в другом шляпочные грибы — родственники мухоморов. Теперь у грибоводов начинается горячая пора. Особенно много ухода за шляпочными грибами: их надо подкармливать, пропалывать, выбрасывать негодные, подрезать. На месте среза у этих грибов выступает прозрачная капелька — лучший корм для молодых муравьев. Позднее на срезах образуются наплывы, как на поврежденных местах у березы, только маленькие, меньше спичечной головки. Вот для этих-то «вторичных» грибов и стараются грибоводы, они богаты белковыми веществами и служат отличной пищей для взрослых муравьев.

Может возникнуть вопрос: а где же берут муравьи грибную закваску во вновь возникающих колониях? Крадут или занимают в соседнем муравейнике? Ни то и ни другое. Они поступают проще. Самка, собирающаяся обзавестись потомством, отправляясь в брачный полет, уносит с собой в защечных мешках кусочек грибницы. Она и послужит в будущем закваской при закладке нового грибного сада.

Садоводство играет важную роль в жизни некоторых термитов. Они так же, как муравьи-листорезы, разводят грибы в парниках. Только почвой для выращивания грибов служат им не листья, а различные растительные отходы — кусочки дерева, сена, соломы. Для удобрения парников термиты используют различный загнивающий мусор, находящийся в термитнике или около него. Частично на удобрение идет и полупереваренная пища. За парниками термитам тоже приходится ухаживать: удобрять, пропалывать, а сами грибы прищипывать, иначе они разрастутся и станут негодными для еды.

Грибы едят не все термиты; такая отборная пища полагается только матке и молодым термитам. Но взрослых рабочих термитов грибные сады тоже кровно интересуют. Древесные отходы — почва парников — под действием корневой системы грибов сильно изменяются, и остается почти чистая целлюлоза, ее-то и едят рабочие термиты.

Жуки-короеды откладывают свои яички или под кору отмерших деревьев, или прямо в древесину. У личинок, родившихся под корой, достаточно питательного корма, тут и луб, тут и кора. Личинкам, родившимся в глубине древесины, пищи недостаточно — в их распоряжении только постная клетчатка. Пришлось бы личинкам «протянуть ножки», если бы не заботливая мать. Оставляя родной пень, молодая самка захватывает с собой в карманчиках, расположенных под панцирем, кусочки грибницы. Время от времени, чтобы поддержать жизнь грибницы, она смачивает ее питательной жидкостью, выделяемой особыми железами.

Готовясь стать матерью, жучиха прогрызает в древесине глубокие ходы и откладывает в них яички, не забыв при этом подбросить немного грибной закваски. К тому времени, когда из яичек выведутся личинки, пушистая грибная плесень заполняет все ходы. Теперь корма вдоволь.

Не следует думать, что мать в это время «сидит сложа руки». Если своевременно не позаботиться о грибах, они зачахнут и погибнут, а вместе с ними и личинки. Поэтому она все время лазает по лабиринту ходов и смачивает стенки жидкостью, ускоряющей рост полезных грибов и замедляющей рост вредных. Для развития грибов нужна также определенная влажность, мать и тут начеку — если сухо, то затыкает ходы и выходы трухой, если сыро, открывает все «двери» настежь и проветривает помещение.

В противоположность короедам жуки-сверлильщики совсем не заботятся о своем потомстве. Самка откладывает в пенек яички, зараженные грибными спорами, и оставляет их на произвол судьбы. Выведшаяся личинка заботится сама о себе. Она прогрызает ходы, растит грибы и утепляет парники во время зимних холодов.

Среди насекомых известно еще порядочно «скотоводов» и «садоводов», но их приемы различаются только в деталях, и поэтому останавливаться на них не стоит.

А вот у моллюсков «садоводство» практикуется редко, но все же и среди них есть опытные «садоводы». Гигантский моллюск тридакна разводит на наружных краях мантии микроскопическую водоросль — зооксантеллу. Остатки этой водоросли всегда находят в желудках тридакны. Интересно, что тридакна экономно расходует свои «садовые» запасы, и наиболее хорошо освещенные участки мантии всегда густо заселены водорослями. Такое содружество выгодно и водоросли, ведь с токами воды поступает вдоволь питательных веществ.

VIII Как лучше: вместе или врозь?

Один шимпанзе — не шимпанзе.

М. Йеркс

Приближается осень: реже показывается солнце, по утрам белым инеем покрывается земля — и пасечник убирает ульи в сарай. В сарае нет ни печки, ни парового отопления, а с каждым днем становится все холоднее и холоднее. Тогда пчелы собираются в улье в большой плотный ком, или, как говорят пчеловоды, клуб. В клубе, как и во всяком большом теле, теплоотдача меньше и внутри него совсем тепло. Если же температура внутри клуба станет меньше 4-13°, то он распадается и пчелы начинают усиленно кормиться и кружиться по улью. Когда они вновь соберутся в клуб, температура внутри будет уже не менее 25–26°. Летом, если особенно сильно припекает солнце, множество пчел начинают часто махать крыльями.

Вентиляция вызывает испарение воды из меда, находящегося в незапечатанных ячейках, и в улье становится прохладней.

У пчел существует разделение труда, причем все время происходит смена профессий. Появившись на свет и немного окрепнув, пчела начинает кормить личинок, затем она производит воск и строит из него ячейки. Еще через несколько дней она становится санитаркой, а потом вентиляторщицей. И только под конец жизни пчела начинает летать за взятком. Век рабочей пчелы всего месяц, не более. Интересно, что при неблагоприятных условиях, скажем, гибели всех молодых пчел, у некоторых старых рабочих пчел вновь появляются молочные железы, и они опять становятся кормилицами.

Итак, в многотысячной пчелиной семье работают все — от мала до велика — это как бы единый организм, и пчела-одиночка обречена на гибель. Точно так же не могут существовать порознь другие общественные насекомые: муравьи, термиты, осы, шмели. К ним вполне применимо изречение известного английского биолога М. Йеркса-«одна пчела не пчела» или «один муравей — не муравей».

Большинство остальных насекомых селятся врозь, независимо один от другого, и собираются вместе только в определенных случаях жизни, например, при миграциях.

Исключительно одиночный образ жизни ведут пауки, ведь добычи, попавшейся в ловчую сеть, едва хватает одному пауку. Паук, собравшись на свидание к паучихе, преподносит подарок — муху, завернутую в паутину, и выполняет особый ритуальный танец. Но и в этом случае он рискует быть съеденным паучихой, которая сильнее и крупнее кавалера.

Среди рыб есть завзятые «индивидуалисты» и есть всегда живущие стаями.

Одиночный образ жизни ведут рыбы, охотящиеся из засады: щука, сом, мурены, скаты. Это и понятно: «сидеть» в одном укрытии сразу нескольким охотникам нецелесообразно. В одиночку предпочитают держаться гигантская акула, луна-рыба, а из наших пресноводных рыб — крупные сазаны, голавли, окуни.

А вот многие морские пелагические рыбы — сельди, сардины, хамса, ставрида — держатся большими стаями почти в течение всего года. Стайным рыбам важно не потеряться. Они близоруки, поэтому у многих рыб имеется специальная, резко выделяющаяся стайная окраска. У одних это черная полоса, тянущаяся вдоль тела, у других — темные пятна на боках или плавниках.

Стайный образ жизни имеет много преимуществ. К одной рыбке хищник может подплыть незаметно, а когда за ним следят сотни глаз, подобраться близко труднее. Как только одна рыбка обнаружит врага, она стремительно бросается в сторону. Ее необычное поведение и образующиеся при броске резкие колебания воды настораживают всю стаю. Обнаружив врага, одни рыбы прячутся, другие расплываются врозь. Хищник, видя множество мелькающих рыбешек, бросается от одной к другой и часто остается без добычи.

Стайные рыбы по-разному защищаются от врагов. Стайка хамсы, когда ее преследует сарган, разделяется на две части, обходит хищника и вновь соединяется в стаю уже позади него. Скумбрии, заметив пеламиду, сбиваются в кучу и быстро движутся по кругу. Маленькие морские сомики, заметив приближение хищной рыбы, образуют клубок головами внутрь, а заостренными хвостиками наружу. Клубок похож на колючего морского ежа, и хищники обходят его стороной.

Стайные рыбы быстрее находят пищу. Косяку рыб легче обнаружить скопление планктона. А если хоть одна рыба найдет пищу, будет сыта вся стая.

Некоторые рыбы: амии, косатки-скрипуны, панцирные сомы — образуют гнездовые колонии. Они строят гнезда одно возле другого и сторожат отложенную икру и мальков, совместными усилиями отгоняя врагов.

Птицы живут и вместе и врозь.

Совместно гнездуются кайры, чистики, люрики, глупыши. На севере нашей страны эти птицы образуют огромные колонии — птичьи базары. На некоторых островах Ледовитого океана известно до 50 базаров с общим населением свыше 2 000 000 птиц. Такие общежития образуются не везде, а только там, где имеются удобные для гнездования неприступные скалы и достаточно корма.

Выгода птичьих базаров очевидна. Стоит на горизонте показаться хищнику, как ему навстречу вылетают сотни птиц и немедленно заставляют убраться восвояси. У кайр, когда родители улетают за кормом, птенцы из соседних гнезд собираются в плотную кучу и так сберегают тепло, что особенно важно в условиях прохладного полярного лета. Наконец, в скученных общежитиях пример соседей действует заразительно, и птенцы во всех гнездах выклевываются почти одновременно. А если гнезда расположены далеко друг от друга, то некоторые птицы не успевают за лето высидеть птенцов и даже отложить яйца.

Подобные общежития образуют и другие птицы.

Колониями селятся береговые ласточки, грачи, общественные ткачики: совместно им лучше защищать отложенные яйца и беспомощных птенцов. В Казахстане на берегу Тобола мне пришлось наблюдать такую картину. На крутой яр, в котором вырыли норы береговушки, вышла лисица. Какой тут поднялся писк и гвалт! Ласточки пикировали на нее, разворачивались и вновь пикировали. Рыжая плутовка не выдержала такого обращения и минуты и поспешно скрылась в густых зарослях прибрежного тальника. А ласточки еще долго не могли успокоиться и с писком носились над яром и поверхностью реки.

А теперь о пингвинах.

Антарктика. Сорокаградусный мороз, ураганный ветер, взметающий клубы снежной пыли. Не видно ни одного живого существа. И вдруг на снежной равнине появляется огромная черепаха, медленно ползущая по ветру. Но при внимательном рассмотрении оказывается, что это совсем не черепаха, а толпа императорских пингвинов, собравшихся в плотную кучу. Так они согреваются в пургу и сильные морозы. Исследования показали, что при окружающей температуре минус 20° внутри толпы температура не опускается ниже плюс 35°.

Все ученые считают, что в суровых условиях Антарктики одиночный пингвин не смог бы выжить. Противоречивы мнения ученых «о пингвиньих няньках». Английские ученые полагают, что такие няньки, безусловно, есть. Они опекают группу малолеток во время отсутствия родителей, занятых охотой, — не дают разбредаться по сторонам, следят, чтобы юнец не провалился в полынью и не попал бы в зубы хищным косаткам или тюленям-леопардам. Французские ученые склонны думать, что малыши очень общительны и потому держатся группой, а за взрослыми, которые никак их не опекают, ходят по собственной инициативе. Вообще в этом вопросе точка еще не поставлена, и необходимо дальнейшее изучение жизни этих интересных птиц. Кстати, есть сведения, что «няньки» есть у других птиц, например, пеликанов; у них роль кормильцев исполняют будто бы старшие птенцы первого выводка.

Иной характер носят скопления перелетных птиц на зимовках, связанных с благоприятными климатическими условиями, наличием удобных укрытий и обилием пищи. Вот что пишет о зимовке птиц в Каспийском море вблизи Ленкорани известный писатель И. Соколов-Микитов: «В незамерзающем заливе Кизил-Агач скопляется столь великое множество зимующих птиц, что, подобно живому движущемуся ковру, они сплошь покрывают просторную площадь залива… все это миллионное множество птиц живет, плавает, летает, сушится на отмелях, наполняет камыши, протоки, составляет большие, кажущиеся неподвижными острова».

Большинство птиц воспитывает птенцов изолированными семьями или, как обычно говорят, выводками. Это объяснимо. Представим себе обширное моховое болото, поросшее чахлым сосняком, на котором кое-где разбросаны небольшие сухие островки. На болоте, кроме клюквы, никаких ягод не растет, а на островке полным-полно земляники, черники, а у кромки острова гоноболи. Вы можете пройти летом много километров по моховому болоту, но не поднять ни одного выводка тетеревов или белых куропаток. Но стоит заглянуть на один из островов, как из-под ног, почти наверняка, с тревожным квохтанием поднимается тетерка или с «хохотом» самец куропатки. Почему? Да потому, что на острове вдоволь корма и есть места, где можно поклевать камешки и принять песчаные ванны, которые помогают освободиться от паразитов. Но может ли на маленьком островке поселиться несколько выводков? Конечно, нет — корма для всех не хватает. А если ягодники тянутся на многие километры, то и там есть места более удобные и менее удобные для воспитания птенцов.

Птицы, селящиеся семьями, защищают свою территорию. В тундре, где белых куропаток особенно много, самец охраняет участок площадью до 70 000 квадратных метров. Значительно меньше эти участки у певчих птиц, у зяблика, например, около 5 000 квадратных метров.

Чаще семья птиц состоит из матери и птенцов, реже — отца, матери и птенцов, и еще реже — из отца и птенцов.

Петухи, самцы тетеревов и глухарей, селезни большинства уток никакого участия в высиживании яиц и в воспитании птенцов не принимают. Более того: утка-мать прячет и кладку, и только что выклюнувшихся птенцов от возбужденного самца. У куропаток, рябчиков, гусей о птенцах заботятся отец и мать, и им легче уберечь малышей от всяческих опасностей. Особенно трогательную пару составляют гуси, они не расстаются всю жизнь. Не следует, конечно, очеловечивать их поступки, просто гусята долго требуют опеки родителей, и, пока они вырастут, приходит пора обзаводиться новым потомством. У туканов существует распределение обязанностей: мать, замурованная в дупле, насиживает яйца и охраняет птенцов, а отец снабжает семью кормом. У некоторых птиц мать иногда бросает отложенные яйца и всю заботу перекладывает на «плечи» отца. Так поступают австралийские и американские страусы, а из наших птиц — трехператки и кулики-плавунчики.

Звери редко собираются в большие стада и обычно живут группами или семьями.

Огромные стада образуют дикие северные олени, некоторые виды антилоп. Прежде многотысячными стадами паслись в прериях бизоны, а у нас на Дальнем Востоке в большие стада объединялись кабаны.

Стадный образ жизни имеет свои преимущества и недостатки. Северные олени стадом скорее находят лучшие пастбища и сообща достают из-под снега лишайник-ягель. Летом в тундре появляется множество гнуса, внутрь стада он почти не проникает, и олени, попеременно меняясь местами, могут хоть немного отдохнуть от назойливых насекомых. Хищнику, точно так же как из стаи рыб, трудно выхватить жертву из стада северных оленей. С другой стороны, при большом скоплении животных скорее истощаются запасы корма, увеличивается возможность заболеваний, и олени, чувствуя бок соседа, становятся менее осторожными.

У кабанов стадо имеет, главным образом, защитное значение. Взрослые кабаны-секачи вооружены мощными клыками и бдительно охраняют стада. Исследователь природы Дальнего Востока Н. Байков наблюдал, как стадо кабанов безмятежно валялось в грязи, а у них на виду толпилась группа волков, не решаясь даже приблизиться к стаду. Кабаны склонны помогать друг другу. Известный зоолог Н. Верещагин видел, как подсвинки помогали перебраться через реку маленьким поросятам, подталкивая их сзади пятачками.

Многочисленными колониями селятся суслики, луговые собачки, сурки. Они живут по принципу: моя семья — мой дом; но всегда кто-то из них находится на удобном наблюдательном пункте, и вдруг раздавшийся пронзительный свист означает: «Берегись — опасность!». В одной пещере можно встретить множество летучих мышей. Почему — можно объяснить. Во-первых, удобных убежищ для них не так уж много, а во-вторых, установлено, что продукты жизнедеятельности летучих мышей благоприятно сказываются на здоровье других членов сообщества. Колонии в определенные периоды жизни образуют многие ластоногие: моржи, сивучи, морские котики и морские слоны. На излюбленных отмелях-лежбищах они собираются огромными стадами, состоящими из отдельных семей — одного самца и десятка или более самок.

Пожалуй, для растительноядных зверей выгоднее всего групповой образ жизни.

Группами не более 20–30 голов живут современники мамонта — овцебыки. Это крупные животные, больше похожие на овцу, чем на быка. Одно время они сохранились только на самой северной оконечности Америки и на северо-востоке Гренландии. От хищников их спасла коллективная оборона. Заметив приближающихся волков или медведя, все взрослые животные образуют круг, выставив вперед мощные рога. Молодняк же и слабые животные находятся внутри круга и недоступны для хищников. Не привыкнув спасаться от врагов бегством, они организовали круговую оборону при виде человека. И охотники расстреливали чуть ли не в упор доверчивых животных. Позднее охота на них была запрещена, но разрешалось отлавливать телят для зоопарков, а так как до них не добраться, не уничтожив взрослых быков, избиение продолжалось. Сейчас овцебык взят под защиту закона. Этих животных реакклиматизировали на Аляске и на близлежащих островах, завезли и на Шпицберген. По данным 1970 года их насчитывалось 25 000. Недавно завезли овцебыков и в нашу страну. 10 новоселов отправили на полуостров Таймыр и 40 — на остров Врангеля. Они питаются травой, а не лишайниками и не составляют конкуренции северным оленям.

Табунами по 10–15 голов обычно держатся куланы. Они, так же как овцебыки, находились на грани вымирания. Когда-то они во множестве населяли степи Казахстана, Монголии, Афганистана. Но в связи с сельскохозяйственной деятельностью человека — уменьшением пастбищ и водопоев, неумеренной охотой — куланы почти исчезли. В СССР их удалось спасти. В сороковых годах был организован Бадхызский заповедник, и сейчас в нем живут около 800 куланов.

Семейными группами по 20–30 голов живут слоны. День они проводят так: утром и вечером кормятся, в полуденные часы отдыхают стоя или лежа, а ночью отправляются на водопой. У взрослого слона среди животных по существу нет врагов, а вот маленькие слонята долгое время остаются совсем беспомощными. В семье слонята находятся в полной безопасности, их оберегают не только отец и мать, но любой взрослый член маленького сообщества.

Хищные звери, кроме охотящихся коллективно, живут в одиночку и сходятся вместе во время брачного периода или, реже, при воспитании потомства. Обычно каждый хищный зверь придерживается определенного охотничьего участка и не нарушает его границ. Известный писатель и натуралист Д. Корбет в книге «Леопард из Рудрапраяга» рассказывает, как крупный самец леопард-людоед забрел на чужую территорию и какую трепку он получил от другого леопарда — хозяина территории. Определенных охотничьих участков придерживаются тигр и рысь, росомаха и соболь. Это и понятно, ведь стае хищников просто не хватит добычи.

О детенышах у хищных зверей заботится обычно только мать и реже — оба родителя. Семейные группы образуют волки и лисицы. У волков, по наблюдениям некоторых натуралистов, к семье присоединяется иногда еще и волк-одиночка, который наравне с родителями заботится о волчатах.

У бурых медведей отец не обращает на медвежат никакого внимания, а мать оберегает и учит их «уму-разуму» год, а то и два. В народе распространено мнение, что медведица оставляет при себе няньку-пестуна — медвежонка в возрасте двух с лишним лет. Мнение зоологов о пестунах разделилось. Одни пишут, что медвежьи няньки безусловно существуют, но бывают не у каждой медведицы и не каждый год. Другие доказывают, что это чистейший антропоморфизм и нянек у медведей нет и быть не может. Я сам стрелял медведей на берлоге, наблюдал за жизнью медвежьих семей в лесу, но пестуна мне видеть не пришлось. Не видели их и охотники-промысловики, с которыми мне приходилось беседовать, хотя некоторые из них убили за свою жизнь пятьдесят и более медведей. Итак, пока вопрос о пестунах нельзя считать окончательно решенным.

Поведение животного-одиночки зависит от внутреннего состояния его организма. Если оно голодно, то отправляется на промысел, если устало, то отдыхает, если наступает брачный период, то ищет партнера.

А как же обстоит дело в стае, стаде или даже небольшой группе животных?

Есть ли среди них вожаки — «командующие парадом»?

Ихтиологи считают, что у рыб вожака нет и все члены стаи ориентируются попеременно, то на одну, то на другую группу старших, наиболее опытных рыб. Об единственном исключении сообщалось на Первом международном океанологическом конгрессе в Нью-Йорке. По одному из сообщений, косяк трески представляет организованное сообщество с одним главенствующим самцом. Однако в дальнейшем эти сведения не были подтверждены.

В общежитии, да и в литературе, широко распространено мнение, что у птиц есть вожаки. Вспомните Акку Кнебекайзе, предводительницу гусиной стаи, из повести шведской писательницы Сельмы Лагерлёф «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями».

Орнитологи полагают, что даже в косяке перелетных птиц нет определенного вожака и впереди может лететь любая более опытная и сильная птица.

Иначе обстоит дело в стадах и группах, по крайней мере, некоторых млекопитающих. Обычно вожаком бывает взрослое, сильное и опытное животное, могущее постоять за себя рогами, копытами и зубами. Не следует очеловечивать вожаков, они обычно не думают об остальных членах сообщества, но, находя для себя лучшие кормовые угодья, лучшие места для отдыха и ночлега, обеспечивают стае наилучшие условия жизни. У диких северных оленей, снежных баранов-архаров, слонов, волков вожаком бывают самки, а у горилл, павианов, диких лошадей — самцы.

В любой группе рыб, птиц и зверей есть животные, занимающие доминирующее и подчиненное положение. Все члены сообщества уступают животному «номер один», которому никто не может стать «поперек дороги». Животное «номер два» никого не боится, кроме первого номера. И так далее до «последнего номера», которого все могут обижать — выгонять с уютного места, оттеснять от корма. Чаще всего вожаком бывает животное «номер один», а потенциальные вожаки — животные «номер два и три», которые могут заменить его при одряхлении или гибели.

Иногда может происходить смена в «табеле о рангах». Разберем для примера взаимоотношения между курами. Об этом много написано, но я расскажу только свои наблюдения над курами хозяйки, у которой я проводил одно лето. Всего у нее во дворе жило 16 взрослых кур, 8 цыплят первого выводка и позднее еще 5 совсем маленьких. Хозяйкой положения была крупная курица трех или четырех лет. Обычно она никого не обижала, но если в ее присутствии затевалась потасовка, то награждала зачинщицу крепкими ударами клюва, и при этом ни одна из кур не пыталась ей сопротивляться. Курица «номер два» командовала всеми взрослыми курицами, кроме курицы «номер один», но цыплят не клевала. Курица «номер три» клевала всех куриц, кроме «номеров один и два», а также и цыплят. Такой порядок существовал больше месяца. И тут появилась курица «номер семь или восемь» с пятью цыплятами, только что выклюнувшимися из яйца. Как потом выяснилось, она высидела их тайком в крапиве. Немедленно произошли изменения в «табеле о рангах». Курица «номер семь или восемь» переместилась на место «номер два». Очевидно, материнство и ответственность за судьбу потомства и сделали курицу более смелой, более агрессивной.

Изменение ранга в сообществе галок происходит, если самка низшего ранга «обручится» с самцом высшего. Тогда она сразу же поднимается вверх по ступенькам иерархической лестницы.

Очень интересные наблюдения можно провести в аквариуме. Среди рыб, живущих в замкнутом пространстве, быстро устанавливаются иерархические связи, и вам очень скоро удастся установить, какой номер занимает каждая рыба в «табеле о рангах».

А теперь, когда мы кое-что узнали о вожаках и иерархической лестнице, рассмотрим сообщество обезьян.

Семейные группы по 15–20 обезьян образуют гориллы. Всеми действиями группы руководит старый, опытный самец с поседевшей спиной. Кроме того, в группе бывает еще один или несколько самцов с серебристыми спинами, несколько молодых самцов и самок и, наконец, взрослые самки с детенышами или без них. Ссор в этой большой семье почти не бывает. Пищи вдоволь, устройство «постели» занимает всего несколько минут, а чувство ревности не свойственно гориллам. Вожак отнюдь не деспот и своими подчиненными руководит обычно взглядами, как вести себя, думать членам группы не приходится, они слепо повторяют действия вожака — если он кормится, отдыхает, приготавливает ложе, то то же самое делают и другие обезьяны.

Совсем иная структура в стаде павианов, в котором бывает до 50–70 обезьян. Глава сообщества — крупный сильный самец, который не задумается в любом случае пустить в ход клыки. С другой стороны, он заботится о своих «подчиненных» и, в случае необходимости, первым идет навстречу опасности. В противоположность гориллам, у которых иерархия выражена слабо, у павианов «табель о рангах» строго соблюдается, когда павианы отправляются в поход, они идут в определенном порядке. В центре располагаются самки с детенышами и подростками, за ними следуют вожак и самцы высшего ранга. Впереди и сзади шествуют самцы низшего ранга. Не совсем ясен вопрос о «часовых» в сообществе павианов. Скорее всего такой особой специальности не существует и сигнал тревоги подают взрослые животные, находящиеся в данный момент на наиболее удобных наблюдательных пунктах. Стая павианов — это грозная сила, и, когда они вместе, на них не рискует напасть даже леопард.

У шимпанзе группы не остаются постоянными. Ежедневно одни обезьяны покидают группы, другие приходят вновь. Пришельцев не встречают с распростертыми объятиями, но и не прогоняют прочь. Конечно, при такой «текучести» не может быть речи о какой-то постоянной иерархии. Шимпанзе обязательно нужно общество, точно так же, как болельщикам, смотрящим хоккейный матч по телевизору. Этим обезьянам всегда надо поделиться с соседом: когда они найдут вкусный плод, заметят что-нибудь необычное или приближающегося врага. Поэтому в той части леса, где обитают шимпанзе, гвалт не смолкает ни на минуту. У этих обезьян существует круговая порука, и против врага они выступают сообща, причем как оружие могут использовать палки.

Значит, нельзя однозначно ответить на вопрос, как лучше жить — вместе или врозь — животным одного и того же вида. Некоторым — лучше жить в одиночку, некоторым вместе, а некоторые вообще не могут жить порознь.

Большинство животных разных видов относятся друг к другу равнодушно или даже враждебно, но встречаются животные-друзья. Дружба может быть взаимополезной для обеих сторон и односторонней — выгодной только одной стороне.

О союзе между раками-отшельниками и актиниями писали еще в Древней Греции. Раков-отшельников и актиний известно множество видов, но отношения между ними всегда дружественные, хотя и отличаются в деталях.

Рак-отшельник сродни нашим речным ракам. Но панцирем у него защищена только передняя часть, а задняя — голая, мягкая. Поэтому рак, найдя подходящую раковину, скрывается в ней, выставив наружу только грозные клешни. Однако и в таком убежище рак не чувствует себя в полной безопасности. Раковина не помеха для крепкого «клюва» осьминога и острых зубов хищных рыб, и рак заводит дружбу с актинией.

Актинии, или морские анемоны, напоминают цветок, распустившийся на толстой, как у гриба, ножке. Лепестки-реснички жгутся у морских анемонов почище крапивы, и даже прожорливые осьминоги обходят их стороной. Актинии — хищники, но добыть им пищу не так-то легко — они двигаются в сто раз медленнее, чем черепаха по земле.

Дружественный союз раки-отшельники и актинии заключили очень давно, возможно, миллион лет тому назад. Морские анемоны селятся на домике-раковине рака. Это им очень выгодно: рак возит их по богатым охотничьим угодьям, помогая найти добычу; да и с рачьего стола актинии перепадают различные остатки. Раку актиния тоже очень полезна, с таким оружием на спине ему не страшны хищники. Иногда рак заводит актиний и на клешнях и тогда становится вовсе неприступным. Кроме того, рак не стесняется отобрать добычу, которую добудет своим смертоносным оружием актиния.

Рак-отшельник не может жить долго в одной квартире. Он растет, и ему становится тесно в старом доме. Тогда он находит новую раковину и перебирается в нее, при этом он не забывает старого друга и забирает актинию с собой. Если ей не удается перебраться самостоятельно, то он, как галантный кавалер, помогает ей клешнями.

Долго не знали, почему яд морских анемонов не действует на рака-отшельника. Сейчас считают, что у него выработался иммунитет к их яду. Проводили такой опыт: крабу, не имеющему никакого дела с актиниями, вводили их яд — краб погибал. Если же одновременно с ядом актинии вводили соки рака-отшельника, то краб выживал. Или другой опыт: раку-отшельнику, для которого опасен яд актинии адамсии, давали съесть кусочек актинии, и яд переставал на него действовать.

В теплых водах Тихого и Индийского океанов встречаются несколько видов небольших рыбок, которые также дружат с актиниями. Рыбки безбоязненно снуют между страшными щупальцами и объедают с них остатки пищи. Морские анемоны не только не приносят им никакого вреда, но даже являются их защитниками. При опасности рыбки бросаются к актиниям, а преследователи или благоразумно удаляются, или сами становятся добычей актинии. Рыбки живут не только за счет объедков со стола своих покровителей. Кое-что они промышляют и сами. Причем свою добычу они всегда тащат домой, и часть ее перепадает актиниям.

Во многих морях и океанах водятся медузы. Некоторые из них небольшие — с блюдце величиной, другие достигают огромных размеров. Как и у актиний, у них ядовиты стрекательные нити. Между тем рыбки номеус без вреда для себя плавают между жгучими щупальцами. Тут тоже взаимная выгода. Номеус находит среди стрекательных нитей безопасное убежище, а медузы поедают рыб, которых завлекает, спасаясь от преследования, номеус.

До сих пор не установлено окончательно, почему яд актиний и медуз, смертельный для большинства рыб и мелких животных, на некоторых из них не действует. На этот счет есть несколько точек зрения. Одни считают, что рыбы, снующие между ядовитыми нитями, просто очень юркие и избегают соприкасаться с ними. Другие полагают, что у кишечнополостных животных выработался условный рефлекс на цвет, запах или еще на какой-нибудь признак этих рыбок, которые им полезны, и потому они не трогают их. Наконец, существует мнение, что у «жильцов» актиний и медуз выработался иммунитет к их яду. Очевидно, судя по аналогии с раками-отшельниками, последняя точка зрения наиболее правильна.

Взаимную помощь на охоте оказывают друг другу живущие в Африке и у нас на юге Туркмении медовед и медоед. Медовед — небольшая птичка, чуть побольше нашего снегиря. Медоед, или ратель, — зверь, похожий по внешнему виду и образу жизни на нашего барсука. Питается он мелкими грызунами, яйцами птиц, слизняками, червями; ест корешки растений, упавшие плоды. Но любимое блюдо рателя — мед и личинки пчел. Найти пчелиное гнездо медоеду случается не часто. И тут на помощь ему приходит медовед. Птичка сама не в состоянии добраться до пчелиной кладовой. Обнаружив пчелиный улей, она отправляется за помощником. Завидя рателя, медовед то совсем близко подлетает к нему, то садится на дерево и поджидает, пока медлительный зверь последует за ней. Подведя медоеда к пчелиному гнезду, птичка терпеливо ждет, пока он разроет гнездо и насытится, а затем лакомится сотами. Оказывается, в желудке медоведа живут особые бактерии, которые превращают воск в жирные кислоты, усваиваемые организмом птицы.

Дружбу между медоведом и медоедом человек подметил давно. Африканцы — большие любители меда и пчелиных личинок. А медоведу ровным счетом все равно, кто разорит гнездо — осталось бы немного сотов. Поэтому он точно так же, как рателя, подводит к пчелиным гнездам человека.

Среди рыб тоже есть «друзья», помогающие друг другу.

Постоянно сопровождают акул маленькие рыбки-лоцманы, они плывут перед мордой акулы. Под покровительством хищниц они находятся в полной безопасности, да и с «акульего стола» им кое-что достается. Огромные хищницы не обижают своих полосатых спутников. Акулы видят плохо, а лоцманы хорошо и, по-видимому, помогают им обнаружить добычу. Кроме того, на коже акул ютится множество паразитов; лоцманы уничтожают их с пользой для себя и хозяйки.

Некоторые ученые дают другое объяснение такому содружеству. При движении акула увлекает за собой слои воды, пограничные с ее телом. Держась рядом с акулой, лоцман без затраты сил перемещается на большие расстояния. В защиту такой точки зрения приводят факт, что лоцманы сопровождают не только акул, но и корабли. Однако эта физическая теория вряд ли правильна. Она биологически не обоснована. Спрашивается: зачем лоцману совершать далекие путешествия? Почему подобным способом передвижения не пользуются другие рыбы? Почему акула не закусывает лоцманами, а другим рыбам не дает спуска? С другой стороны, почему лоцманы плывут около корабля, просто объяснимо: ведь тут тоже можно кое-чем поживиться.

Взаимно выгодна дружба птиц-волоклюев — родственников наших скворцов — с различными копытными животными: буйволами, верблюдами, домашним скотом. Взлетев на спину животного, они обследуют каждый уголок, где может завестись личинка. Волоклюи лазают по его ногам, висят головой вниз под брюхом, осматривают уши и ноздри. Мух, оводов они склевывают даже с глаз животных. Помимо санитарной обработки птицы полезны для диких копытных как бдительные сторожа. Заметив вдалеке хищного зверя или человека, они взлетают с громким криком и предупреждают хозяев об опасности.

Буйволов обслуживают также белые цапли. Как рассказывают африканские охотники, не редко можно увидеть буйволов, у которых на спине сидят несколько этих красивых белых птиц.

Маленькие кулички — постоянные спутники крокодилов, они безбоязненно залезают в рот этих кровожадных пресмыкающихся и склевывают у них с десен, зубов, нёба остатки пищи и различных паразитов. Крокодилы никогда не трогают птиц-«санитаров» — такое содружество полезно обеим сторонам.

У рыб, обитающих в тропических водах, в жабрах, во рту, на коже поселяется множество паразитов. Самим рыбам от них никак не избавиться, и тут-то на помощь приходят санитары, которые не прочь полакомиться различными рачками. Работу рыб-санитаров не раз наблюдали аквалангисты.

Один аквалангист выбрал среди кораллов наблюдательный пункт. Рыбы постепенно привыкли к человеку и совсем перестали его бояться. Вскоре из своего тайника он заметил, что рыбы часто подплывают к одному из коралловых кустов. Дальнейшие наблюдения показали, что рыбы приходят к кусту на «санобработку».

Подплыв поближе, рыбы-клиенты раскрывают пасть, оттопыривают жаберные крышки, а рыбы-санитары снуют вокруг, забираются в рот и выплывают через жаберные щели. Если место оказывается занятым, то следующий клиент терпеливо ждет своей очереди, «прогуливаясь» взад и вперед. Когда очереди нет, санитары сами «зазывают» посетителей. Они топорщат плавники, пятятся назад и всем своим видом показывают, что не прочь отведать рачков. Если санитар находится во рту рифового окуня и окунь считает, что обработка закончена, он подает особый сигнал, быстро закрывает рот, оставляя маленькую щель под жаберными крышками, и сразу же открывает рот снова. После такого сигнала все санитары поспешно покидают пасть клиента.

Рыб-санитаров не трогают даже самые прожорливые хищники. Их никогда не находили в желудках хищных рыб. А чтобы клиенты могли издалека обнаружить своих друзей, рыбы-санитары ярко окрашены. Чаще всего в желтый цвет. Этим иногда «пользуются» рыбы, не имеющие никакого отношения к гигиене. Одни из них, подражая окраске и поведению санитаров, избегают врагов, другим сходство, наоборот, помогает беспрепятственно приблизиться к жертве.

Во многих теплых морях и океанах обитают простейшие светящиеся животные — ночесветки. Это шарики не более двух миллиметров в поперечнике. Тем не менее на теле у них поселяется множество еще более мелких одноклеточных организмов. Хозяева и квартиранты живут мирно. Гости, подобно зеленым растениям, могут, используя углекислоту, синтезировать крахмал. Как известно, синтез крахмала идет только на свету, и, пользуясь освещением ночесветок, они работают и днем и ночью. Хозяевам это тоже выгодно, гости избавляют их от вредного углекислого газа и снабжают кислородом, образующимся при синтезе крахмала.

IX Искусные строители

Без рук, без топоренка.

Построена избенка.

Поговорка

На первый взгляд, чем выше организованы животные, тем совершенней должны быть их постройки. На самом деле это не совсем так, или вернее, совсем не так.

Возьмем, к примеру, человекообразных обезьян — они довольствуются самыми примитивными жилищами. У орангутанга и шимпанзе — это кое-как устроенные на деревьях помосты, а у гориллы — часто просто ворох свежей травы или мха у подножья дерева. Утром обезьяны покидают гнездо, а вечером строят его вновь там, где их застанет ночь. Но в нерадивости человекообразных обезьян обвинять не приходится. На их родине тепло. На дереве орангутангу и шимпанзе не опасно большинство хищных зверей, а у гориллы, с ее непомерной силой, по существу, нет врагов. К тому же, если семья обезьян будет каждый день ночевать в одном месте, то вскоре вблизи дома не останется ни съедобных кореньев, ни вкусных побегов, а при кочевом образе жизни им всегда готов завтрак, обед и ужин.

Вообще среди млекопитающих искусных строителей немного. Киты, тюлени, копытные животные совсем ничего не строят — им жилище необязательно, да и строить-то им нечем, ведь копытом или хвостом норы не выроешь и гнезда не совьешь.

Хищные звери обычно устраивают логова лишь на время рождения детенышей и на период их воспитания. Только в редких случаях они «прописываются» постоянно (барсук) или временно, на период зимней спячки (медведь).

Барсучья нора — капитальное сооружение, с несколькими этажами и множеством входов и выходов. Центральная комната, где помещается вся семья, располагается иногда на глубине более пяти метров. Она выстлана сухой травой, которая регулярно заменяется свежей. Нора содержится в исключительном порядке, все нечистоты собираются в особые отнорки и засыпаются землей. Часто рядом поселяется несколько барсучьих семей, и тогда площадь их коммунальной квартиры может достигать нескольких тысяч квадратных метров. В норе барсуки безвыходно проводят всю зиму, а летом оставляют ее только ночью.

Медвежья берлога — это охапка наломанных еловых веток и примерно столько же надранного мха, брошенных где-нибудь в лесоповале, под корнями вывороченного дерева, в густом низкорослом ельнике, у которого медведь слегка заламывает верхушки. Снежную крышу берлоги кроет сама природа.

Большинство грызунов — суслики, сурки, хомяки, песчанки, тушканчики — селятся в норах. Обычно это вырытый в земле коридор с гнездовой камерой, несколькими тупиками и запасными выходами.

Мышь-малютка, белки, сони строят гнезда. Наиболее искусный гнездостроитель мышь-малютка. Ее гнездышко — чудо архитектуры. Сплетается оно из тоненьких волокон. Их мышка готовит сама, пропуская листья тростника или осоку через острые, как иголки, зубки. Гнездо величиной с небольшой апельсин подвешивается к нескольким травинкам или стеблям хлебных злаков. Удивительно, что гнездо не имеет ни входа, ни выхода, и мышата сидят в нем, как замурованные. Когда мать возвращается с охоты, она раздвигает волокна и забирается в гнездо, а когда уходит — волокна вновь сдвигаются.

Уютные гнезда-гайна устраивают белки. Сначала они сплетают из мелких веточек шарообразный остов, а затем внутри него строят второе гнездо из сухой травы, мха, лишайников. В тех местах, где бывают сильные морозы, белки делают стенки гнезда особенно толстыми и выстилают его дополнительно пухом и шерстью. В гнездо ведет один или два хода, которые затыкаются мхом или лишайником. Отправляясь на промысел, белка тоже не оставляет дверцы открытыми и, возвращаясь, застает гнездышко еще не остывшим.

Во многих горах водятся маленькие грызуны — плоскочерепные полевки. Их гнезда и пищевые склады помещаются в расселинах между скалами. Для защиты от хищников и непогоды полевки обносят их стеной, сложенной из щебня, скрепленного пометом. Такая стена очень прочна и достигает иногда длины десяти метров и высоты более одного!

Из всех грызунов или, даже вернее, из всех млекопитающих, пожалуй, самые грандиозные сооружения устраивают бобры. Без надежного жилища им пришлось бы туго. На суше бобр неповоротлив, а его плоские зубы пригодны только для того, чтобы грызть древесину, и на земле ему опасны не только рысь или волк, но даже лиса. В воде тоже все время жить не будешь — надо и отдохнуть, и вырастить бобрят. Живут они или в норах, вырытых в береге реки, или в хатках. Нора у них такая же, как у большинства норных животных, только вход в нее находится ниже уровня воды. Хатка — это, на первый взгляд, куча беспорядочно нагроможденных ветвей различной толщины. Однако внутри хатки имеется просторное помещение, расположенное выше уровня воды, с двумя входами — снизу и сбоку. Обычно хатка устанавливается на неглубоком месте реки, но так, чтобы оба входа находились под водой. Хатки достигают солидных размеров — до 10 метров диаметром и до 2,5 метра высотой.

Однако такое убежище не всегда устраивает бобров: летом, а иногда и зимой многие реки мелеют, и тогда входы в жилище оказываются на суше. Какой выход предложил бы здесь инженер? Конечно, построить плотину. Бобры именно так и поступают. Едва уровень воды в реке начинает понижаться, они принимаются за работу. Выбрав подходящее дерево, бобр выгрызает вокруг ствола кольцевую канавку, углубляет ее и наконец сильными ударами резцов валит дерево, причем, всегда в сторону реки. Затем он разгрызает поваленное дерево на куски длиной около метра и тащит их в воду, туда, где намечена постройка плотины. Сперва обрубки сносит течением, но бобры терпеливо продолжают работу, и в конце концов в реке образуется завал. Тогда они тащат на завал камни, землю и все новые и новые сучья, и постепенно уровень воды начинает подниматься. Такие плотины бобры строят не только через маленькие речонки, но и через большие. Известны бобровые плотины длиной более 250 метров.

В работе по постройке плотины у бобров не замечается особого мастерства: обрубки, сучья, землю они наваливают довольно-таки бессистемно. Поражает другое: как они знают, что плотина может им помочь? Как находят именно то место, где ее легче всего возвести? Как они понимают, что чем сильнее течение, тем выпуклее должна быть форма плотины и положе склон, расположенный выше по течению?

Раньше это объясняли инстинктом. Действительно, у бобров строительные навыки заложены отроду. Пробовали в клетке бобренка, воспитанного в одиночестве, забивать в земляной пол колья, и по достижении определенного возраста он приступал к строительству — вытаскивал колья из земли и тащил их в кучу. Однако пользуясь только инстинктом, бобры не смогли бы правильно решить всех упомянутых выше задач. Кое-что они могут перенять у более старых опытных животных, а кое-что невозможно объяснить, если полностью отказать бобрам в рассудочной деятельности.

Помимо бобров убежища с выходом в воду устраивают выхухоль, утконос, ондатра. У выхухоли и утконоса — это норы, вырытые в крутых берегах реки, а у ондатры — хатки, сложенные из камыша и мелких веточек.

Удивительные подземные крепости возводят кроты. Повсюду на лесных полянах, на лугах и полях можно увидеть кучки рыхлой земли — кротовины. Если осторожно снять сверху слой земли, мы обнаружим широкий ход — это шахта, через которую четвероногий землекоп выбрасывает лишнюю землю. Если мы последуем по направлению хода, то вскоре доберемся до главной квартиры. В центре помещается котлообразная комната, выстланная сухой травой, мхом, мягкими корешками. Вокруг нее идут две круговые галереи — одна повыше, другая пониже. Галереи соединяются между собой ходами, обычно их бывает пять. В центральную комнату можно попасть или верхней галереей, или через особый ход, ведущий в широкий туннель, из которого во все стороны расходятся ловчие дороги крота. Обычно они достигают длины 30, а иногда и 50 метров. Зачем кроты строят такие сложные крепости, неясно и до сих пор — это еще предстоит выяснить натуралистам.

Большинство летучих мышей не занимаются строительными работами и поселяются в пещерах, дуплах деревьев, на чердаках. Однако в тропической Америке водится летучая мышь, которая делает себе домик из особым образом раскроенного листа пальмы.

Некоторые млекопитающие не прочь занять чужие квартиры. Лисы часто поселяются в барсучьих норах, выжив предварительно хозяев. Хорьки селятся в норах сусликов. Куница, выгнав, а иногда и съев хозяйку, занимает беличье гнездо. Сони часто устраиваются в птичьих.

Постройки птиц издавна вызывали восхищение. И в самом деле, гнезда многих птиц похожи на настоящий домик.

Строго говоря, гнездо не является у птиц домом. Оно строится обычно только для высиживания яиц и выкармливания птенцов. Убежищем для взрослых птиц служат густая трава, кустарники, кроны деревьев, а для водоплавающих — заросли камыша и открытые водные пространства. Лишь немногие птицы ночуют или днюют в пещерах, расселинах скал, в дуплах деревьев.

Искусные гнезда строят не все птицы. Некоторым они просто не нужны. Например, кайра, гнездящаяся на островах и по берегам Северного Ледовитого океана, свое единственное яйцо откладывает на голом выступе скалы без всякой подстилки. А чтобы яйцо не остывало, соприкасаясь с холодной скалой, кайры подкладывают под него свои перепончатые лапы. Иной раз птица откладывает яйцо на карнизе шириной всего 8-10 сантиметров, но случаи его падения со скалы бывает не так уж часты. Яйцо спасает грушевидная форма — при толчке оно не катится, а крутится на одном месте вокруг тонкого конца.

Многие кулики, чайки, авдотки откладывают пестрые, похожие на гальку яйца прямо на прибрежный песок. Козодой, вальдшнеп кладут яйца на прошлогоднюю листву, и их оперение настолько сливается с окружающим фоном, что можно пройти в двух шагах от насиживающей птицы и не заметить ее. Совсем не строят гнезд совы, они несутся или прямо на земле, или в приглянувшемся дупле. Нет гнезд и у крупных антарктических пингвинов — королевского и императорского. У них в нижней части брюшка есть складка кожи. В нее они прячут яйцо и стоят на льду. Родители по очереди высиживают яйцо, и, когда происходит смена, они очень аккуратно перекладывают его клювом из сумочки в сумочку.

Очень примитивные гнезда, вернее ямки, кое-как выстланные сухой травой, делают глухари, тетерева, белые куропатки, рябчики.

Много труда затрачивает дятел, чтобы выдолбить дупло в дереве и приспособить его под гнездо. На дно дупла не кладется никакой подстилки, и птенцы сидят на жестком деревянном полу. Лапы они не стирают потому, что на пятках у них вырастают твердые мозоли.

В дуплах кроме дятлов гнездятся многие птицы — голуби, синицы, скворцы и даже утки: гоголь, мандаринка, мускусная. Случается, что кряква тоже отложит яйца в дупле, но это обычно кончается плачевно для утят. У птенцов уток, постоянно гнездящихся в дуплах, острые коготки, и они легко выбираются наружу. У кряковых утят когти тупые, они не могут лезть по отвесной стенке, и если дупло глубокое, то птенцы гибнут.

Из птиц, гнездящихся в дуплах, интереснее всех устраивает гнездо птица-носорог, живущая на юге Азии и в Африке. Когда приходит время откладывать яйца, самка отыскивает подходящее дупло и забирается в него. Самец сразу же заделывает вход в дупло липкой грязью, оставив только небольшое отверстие для клюва самки. В заточении самка находится до тех пор, пока птенцы полностью не оперятся и не смогут свободно летать, а на это у некоторых видов уходит более 170 дней! В дупле мать и птенцы находятся в полной безопасности; стоит какому-нибудь хищнику приблизиться, самка пускает в ход мощный клюв, и незадачливый охотник принужден убраться восвояси. Все время, пока самка находится в дупле, самец кормит семью плодами. Если он погибнет, то о насиживающей птице заботятся другие самцы.

Встречаются птицы, которые откладывают яйца в норах. Чаще всего их роют сами птицы в обрывах по берегам рек и оврагов. Птенцов в норах выводят береговые ласточки, топорики, щурки, буревестники, зимородки. Самые длинные норы, длиною до трех метров, роют топорики.

Примитивные гнезда устраивают хищные птицы. Обычно это куча кое-как наваленных палок и ветвей. У орлов, которые из года в год возвращаются к старому гнезду, оно после ежегодного ремонта достигает огромных размеров — двух метров в диаметре и весит более центнера.

Однако большинство птиц строят очень искусные гнезда. На постройку идут самые разнообразные материалы: веточки, камыш, травинки, мох, пух и даже ил и глина. Какая из птиц лучший архитектор, сказать трудно. Многие устраивают гнезда оригинальные по конструкции и изумительные по выполнению.

Гнездо-гамак иволги всегда помещается в развилке ветви. Для постройки применяются вялые листья, трава, волокна растений, паутина. Внутри оно выстлано перьями, пухом, шерстью. Вначале птицы делают грубый каркас из тонких прутиков, обвивая их вокруг ветвей, а затем заделывают щели травой и переплетают волокнами.

Очень оригинально гнездо ремеза.

Оно похоже на рукавицу с наполовину отрезанным пальцем и зашитым верхом.

Птица попадает в рукавичку и вылетает из нее через «палец». Обычно гнездо подвешивается на тонких ветках ивы, нависших над водой, и совершенно недоступно для хищников. Оно сплетается из тонюсеньких волокон крапивы или размочаленных листьев злаков. Промежутки между волокнами ремез затыкает пухом ивы или других растений. Сверху гнездо покрывается чешуйками от почек, шерстью, волосом.

Шарообразное гнездо с дырочкой-входом вьют длиннохвостая синица и крохотный крапивник, только они не подвешивают его, а укрепляют в развилке ветвей.

Нелегко построить камышевке гнездо на стеблях тростника. Прежде всего ей нужно найти, по крайней мере, три тростинки, растущие примерно на одинаковом расстоянии друг от друга. Иначе гнездо будет клониться в какую-нибудь одну сторону и яйца из него выпадут в воду. Очень трудно на качающихся тростинках начать постройку. Для этого камышевка из сухих листьев тростника, водяных растений делает плотную длинную ленту. Закрепив ее на нужной высоте на одной тростинке, она обматывает лентой по очереди другие тростинки и закрепляет конец снова на первой. Эту операцию она повторяет несколько раз, а затем заплетает полученный каркас так же, как плетут корзинки. Внутри гнездо выстилается мелко расчищенными метелками тростника или рогоза.

Существует примета, что камышевки предчувствуют, какой в настоящем году будет уровень воды. Если они вьют гнезда низко, значит, и уровень воды будет невысоким, а если высоко, ближе к верхушкам тростника, то в текущем году надо ждать большого разлива. Насколько достоверна эта примета, сказать трудно, но, во всяком случае, многочисленные наблюдения показывают, что гнезда камышевок никогда не затапливаются.

Славка-портной, живущая в Индии и на острове Шри Ланка, помещает свое гнездо, сплетенное из растительного пуха, между листьями. Для этого она выбирает два растущих рядом листа и прокалывает их по краям острым, как шило, клювом. Затем она продевает растительное волокно в отверстие одного, а потом другого листа и стягивает их края. За первым следует второй, третий стежок, и так до тех пор, пока листья не будут прошиты от верхушки до самого черешка. Вход в гнездо располагается в верхнем конце между черешками листьев. Такое гнездо не продувается ветром и совершенно незаметно на дереве среди листьев.

Похожие на дрозда южноамериканские птицы печники строят гнездо целиком из глины. В постройке принимают участие и самец и самка.

Облюбовав на дереве толстый горизонтальный сук, они скатывают из глины шарики величиною с вишню и тащат их на строительную площадку. Здесь, разминая глину лапами и клювом, птицы в первую очередь выкладывают пол и лишь потом начинают возводить стенки.

Сперва стенки расширяются наружу, а примерно на половине начинают сужаться. Когда стенка подсохнет, птицы покрывают все сооружение куполом. Сбоку на одной из длинных сторон делается овальное отверстие. Готовое гнездо имеет в ширину 15–18 сантиметров, в длину 20–25 и в высоту 10–15, а весит оно 4–4,5 килограмма. Внутри гнездо разделено не доходящей до верха перегородкой и выстлано сухой травой.

Огромные гнезда строит африканский родственник цапель — молотоглав. По внешнему виду эта птица мало похожа на цаплю: ноги средней длины, шея короткая и толстая, голова большая с огромным хохлом. Величиной она примерно такая же, как домашняя утка, а ее гнездо достигает в поперечнике 1,5–2 метров и столько же в высоту. Материалом для такой грандиозной постройки служат ветви, камыш, глина. Гнездо очень прочно и легко выдерживает тяжесть человека. Внутри оно разделено на три отдельных помещения с узкими круглыми отверстиями вместо дверей. Задняя «комната» самая большая, в ней попеременно насиживают яйца самец и самка. Средняя «комната» — кладовая для хранения добычи: лягушек, ящериц, мелких грызунов. Передняя «комната» — караульная; здесь, выставив наружу голову, стоит или, вернее, лежит «на часах» свободная от работы птица.

Гигантских размеров гнезда-инкубаторы делают австралийские сорные куры, или большеноги. Когда приходит пора откладывать яйца, петух сгребает в кучу сухую траву, опавшие листья и прочий мусор. Иногда инкубатор служит птицам несколько лет подряд, и тогда холмы-гнезда достигают 5–6 метров высоты и 15 метров в поперечнике. После окончания постройки самка роет в мусорной куче ямку и откладывает в нее яйца, они крупнее куриных раза в три, а то и в четыре, хотя сама птица немного больше курицы. Затем, забросав яйца мусором, самка удаляется и больше уже не наведывается к гнезду. Самец остается поблизости и время от времени определяет клювом или нижней поверхностью крыльев температуру в инкубаторе. Если она ниже 33°, то он нагребает наверх новые листья, если выше, то делает в куче окошечки. Но о выведенных птенцах петух не заботится.

Очень разнообразные по форме и величине гнезда строят различные виды тропических птичек — ткачиков. Встречаются гнезда, напоминающие по форме тыкву, бутылку, реторту. Но самые удивительные гнезда строят африканские общественные ткачики. Представьте себе шляпку гриба диаметром 3–4 метра, укрепленную среди кроны высокого дерева. Вначале на дереве, обычно акации, поселяется парочка ткачиков, причем гнездо из особой, очень прочной травы плетет только самец. Постепенно к старожилам присоединяются все новые и новые пары, и наконец постройка достигает такого размера, что под ней, как под зонтом, могут укрыться от тропического ливня 6–7 человек.

Чомга, а иногда и лысуха устраивают плавучие гнезда. Это груда отмершей водной растительности — тростника, камыша, рогоза. При постройке птицы обычно прикрепляют плотик к нескольким камышинам, но постепенно волна отрывает гнездо с наседкой, и оно путешествует по всему водоему по воле волн.

В Австралии и на близлежащих островах водятся беседковые птицы, или шалашницы. Такое название они получили из-за своих оригинальных построек, похожих на шалаши. Эти постройки не гнезда, и птенцов шалашницы выводят где-нибудь поблизости в кустах или на деревьях.

Беседки — это клубы, где птицы знакомятся, развлекаются и проводят свои брачные игры.

Беседки различных видов шалашниковых птиц мало отличаются друг от друга и обычно бывают высотой 50–60 сантиметров и около метра диаметром. Лучше всего изучены беседки атласных шалашниц — красивых птиц с блестящим синевато-черным оперением.

Вот что писал известный натуралист Гульд, еще в прошлом веке изучавший эти замечательные постройки:

«Я находил много таких беседок или мест увеселений птиц. Они построены под сенью свесившихся древесных ветвей, в уединенных уголках леса. Здесь из плотно сплетенных прутиков устраивается основание постройки, а по бокам, из более нежных, гибких прутиков возводится самый шалаш. Строительный материал располагается так, что все острия и развилины ветвей приходятся наверху. С каждой стороны оставляется свободный проход. Эти постройки особенно красивы потому, что они усердно украшаются яркими предметами. Тут вы найдете хвостовые перья разных попугаев, ракушки, камешки, отбеленные солнцем кости. Перья втыкаются между ветвей, камни и ракушки положены у входа».

Не менее поразительные шалаши возводит живущая в Новой Гвинее птица-садовник. По словам очевидцев, она для строительства выбирает маленькую полянку среди леса с растущим посредине деревцем. Потом птица втыкает наклонно ветки, и образуется конусообразная беседка с колонной посредине. Земля перед входом устилается мхом, а по моховому ковру «садовница» раскладывает цветы, заменяя их свежими по мере увядания.

У ворон, сорок, соек тоже наблюдается склонность к ярким блестящим предметам. Они не преминут утащить серебряную ложку, монету, блестящее стеклышко и спрятать их у себя в гнезде или закопать в укромном месте.

Многие зарубежные ученые, в том числе известный орнитолог О. Хейнрот считают, что «постройка гнезда есть чисто инстинктивный, врожденный акт». Действительно, тетерка всегда устраивает гнезда на земле, дятел в дупле, а ястреб на верхушке дерева, да и форма гнезда, и методы работы, и материал, из которого они строятся, типичны для определенного вида птицы. Однако нельзя отрицать, что птицы в процессе постройки гнезда совершенствуют свое искусство. Если бы птицы из поколения в поколение строили совсем одинаковые гнезда, то на Земле не могло бы возникнуть такого разнообразия гнезд. Советский орнитолог А. Н. Промптов убедительно доказал, что старая, опытная птица строит гнездо лучше, искусней, чем молодая, и может использовать совершенно необычный, но удобный материал, например, обрезки бинта, вату.

Нельзя отказать гнездостроителям и в какой-то доле сообразительности. Голым инстинктом трудно, например, объяснить совершенную маскировку гнезда, которая меняется у одних и тех же птиц, в зависимости от окружающей обстановки. Хорошо известный всем зяблик на старой замшелой ели покрывает гнездо мхом и лишайником, гнездо на березе маскирует белыми полосками бересты, а на осине — серо-зелеными веточками и кусочками осиновой коры.

Наши пресмыкающиеся и земноводные — очень посредственные строители. В большинстве случаев домом им и их семье служат естественные укрытия.

Из змей только питоны и королевская кобра охраняют отложенные яйца. Питоны свертываются спиралью вокруг отложенных яиц и одновременно согревают и охраняют их. Королевская кобра, одна из самых ядовитых змей, откладывает яйца в гнездо, сделанное из сухих листьев, и сторожит кладку.

Многие тропические лягушки — заботливые родители. Для своего потомства они устраивают гнезда. Икра лягушек развивается только во влажной среде, поэтому некоторые лягушачьи гнезда представляют миниатюрный бассейн.

Квакша-кузнец где-нибудь на мелководье отгораживает от водоема участок диаметром около 30 сантиметров. Для этого она обносит его валом из ила и глины. Строительный материал самка захватывает передними лапками, на пальцах которых находятся диски в виде крошечных совочков, укладывает его на дно водоема и разравнивает изнутри брюшком и подбородком. Самец не принимает участия в строительстве. Он только находит подходящее место и криком сообщает об этом самке.

В таком гнезде икра и головастики, которые из нее выведутся, недоступны для рыб и других подводных хищников.

Бразильская квакша устраивает гнездо-ванну в дупле дерева, а чтобы сделать его водонепроницаемым, она изнутри обмазывает гнездо смолой. Вода скапливается в дупле в период дождей.

Наиболее оригинальны гнезда южноамериканских жаб-болотниц, которые они строят из пены на поверхности небольших водоемов. В этом гнезде икринки защищены от прямых солнечных лучей и от высыхания, и здесь создаются идеальные условия для снабжения их кислородом. В жаркое сухое время, когда вокруг пересыхают все водоемы, болотница устраивает гнездо на дне высохших луж, и головастикам приходится довольствоваться влагой гнезда.

Листовая лягушка Антильских островов откладывает икринки в мешочек, наполненный жидкостью, который она прикрепляет где-нибудь в укромном месте. В этом гнезде головастики испытывают недостаток кислорода. Две недели, необходимые для превращения головастика в крохотного лягушонка, он прижимается хвостом к внутренней стенке своего жилища, восполняя с его помощью недостаток жаберного дыхания.

Когда наступает время икрометания, квакша-филомедуза разыскивает ветку, низко склонившуюся над речкой или прудом. Затем она хватает задними лапами лист, расположенный у поверхности воды, складывает его наподобие конверта и заклеивает по краям липкой жидкостью. В этот конверт квакша откладывает икру. Головастики, вылупившиеся из икринок, разрывают лист и попадают прямо в воду.

Есть жабы, которые, как и некоторые рыбы, носят икру при себе. Спина суринамской жабы-пипы представляет настоящую колыбель. Она вся покрыта морщинами и складками, которые образуют глубокие ячейки. В эти-то ячейки самец пипы размещает выметанную самкой икру — всего только одну икринку в каждую ячейку. Верхняя часть оболочек икринок подсыхает, образуя крышечку. Перегородки между ячейками и их пол богаты кровеносными сосудами, и икринки получают из них влагу, а возможно, и питание. 80–82 дня носит пипа на спине своих малышей, только тогда они приподнимают крышки ячеек и выходят на волю.

Рыбы не могут похвастаться особыми строительными способностями. Очень примитивное гнездо строят лососи; они вырывают в грунте яму, откладывают в нее икру и заваливают сверху песком и галькой. Своеобразные гнезда, похожие на глубокую тарелку, делают из водных растений североамериканские рыбы амии. Они строят свои гнезда на отмелях у самого берега. Огромные, до двух метров диаметром, плавающие гнезда из растений устраивает африканский длиннорыл. Самка длиннорыла откладывает в такое гнездо самые крупные среди пресноводных рыб икринки. Их диаметр 10–11 миллиметров.

Пожалуй, наиболее искусный гнездостроитель из рыб — самец маленькой рыбки колюшки. Перед началом нереста самец отыскивает подходящее место и приступает к постройке гнезда. Выкопав ямку, он выстилает ее водорослями, потом воздвигает из стеблей водных растений и корешков стенки и крышу и скрепляет постройку клейкой слизью. Готовое гнездо напоминает шар и имеет два отверстия: одно побольше, другое поменьше. Когда в гнезде будет икра, самец заделывает одно отверстие и остается сторожить у второго.

Амурские рыбы касатки-скрипуны роют в прибрежном грунте норы глубиной до 15–20 сантиметров и в них откладывают икру. Касатки селятся колониями. На одном квадратном метре бывает свыше двадцати пар, а вся площадь колонии достигает иногда нескольких десятков гектаров.

Африканская рыба протоптерус устраивает в иле норы длиною свыше полутора метров. Забравшись после икрометания в нору, самец выделяет слизь, которая очищает воду от мути, а особые выросты на его брюшных плавниках со множеством кровеносных сосудов обогащают воду кислородом.

Лабиринтовые рыбы — макропод, гурами, бойцовые — строят гнездо из пузырьков воздуха. Когда наступает время нереста, самец макропода приступает к постройке. Он набирает в рот воздух и выпускает его под водой. Пузырьки с клейкой оболочкой образуют на поверхности островок из пены диаметром 5–6 и высотою около 3 сантиметров. Через день — два, закончив работу, самец плывет за самкой. Затем рыбки подплывают под гнездо и выметывают икру. Икринки, упавшие на дно, самец собирает ртом и относит в гнездо. При этом он все время пускает все новые и новые пузырьки, так что икринки оказываются как бы в воздушном колоколе. Через два — три дня из икринок выклевываются личинки. Отец и тут не оставляет детей, водворяя в гнездо беглецов. Так продолжается около недели, затем отец предоставляет малькам самим заботиться о себе.

В реках и озерах, в морях и океанах живут помимо рыб множество строителей. Одни из них возводят капитальные сооружения, другие устраивают лишь примитивные убежища.

Самые грандиозные постройки из всех животных создают крохотные коралловые полипы. Их поселения — коралловые рифы — покрывают тысячи квадратных километров морского дна. Большой Барьерный Риф, расположенный у восточного побережья Австралии, имеет в длину более 2000 километров и несколько километров в ширину. Немногим меньше барьерный риф, окружающий Новую Каледонию. В глубину отдельные рифы уходят более чем на 350 метров.

Остов кораллового рифа состоит из твердой массы со множеством отверстий. В живых коралловых колониях в каждом таком отверстии живет полип — кишечнополостное животное величиной не больше булавочной головки. С виду полип похож на цветок и состоит из мягкой ткани и известковой оболочки. Размножаются полипы почкованием, причем новорожденный может находиться в свободном состоянии не более недели. Если за это время он не найдет предмета, к которому можно прикрепиться, то полип гибнет. Встретив подходящий предмет, он выделяет клейкую жидкость и прочно прикрепляется в новом месте. Так растут коралловые постройки.

Скорость роста коралловых рифов различна, она зависит от вида кораллов и местных условий. Например, корабль, затонувший в Персидском заливе, через двадцать месяцев оказался покрытым слоем кораллов толщиной около 60 сантиметров. Обычно кораллы растут медленнее. На камнях, выброшенных при извержении вулкана Кракатау, через два года обнаружили коралловую броню всего около 10 сантиметров толщиной.

В морях попадаются животные, которые, устраивая себе жилье, не строят его вновь, а разрушают то, что создано природой.

Моллюски фолады высверливают в прибрежных известковых скалах норы-убежища. У них на переднем крае раковины расположены зубчатые выросты, поворачиваясь то вправо, то влево, они постепенно вгрызаются в скалу. У других сверлящих моллюсков раковины имеют закрученную спиральную форму, и они работают как самое настоящее сверло. Моллюск — морской финик — действует еще хитрее: у него есть железы, выделяющие слабые кислоты, которые и растворяют известковые скалы.

Моллюски-древоточцы живут не в каменных, а в деревянных палатах. Внешне большинство из них похоже на червей. У древоточца торедо створки раковин, расположенных в передней части тела, усеяны рядами острых и жестких зубчиков. Двигая створками, моллюски действуют ими как теркой и протирают ход в дереве. По мере углубления торедо выделяет углекислый кальций — он отлагается на стенках норки, и моллюск оказывается как бы в известковой трубочке. Древоточец никогда не покидает своего неприступного убежища. А дышит и кормится он через два сифона, выставленных наружу. В один сифон вода входит, омывает жабры торедо и оставляет на них планктон — пищу моллюска. Отфильтрованная вода переходит на другую сторону жабр и выводится наружу через второй сифон. Торедо бывают различных размеров: в наших водах они могут достигать 20–30 сантиметров, а в тропических встречаются гиганты длиной в 1,5 метра и толщиной до 5–6 сантиметров.

Древоточцы очень быстро разрушают деревянные сооружения. В некоторых портах Черного моря свая диаметром 50–60 сантиметров, забитая в грунт, за лето превращается в труху. В те времена, когда пристани и корабли делались исключительно из дерева, корабельный червь был для моряков настоящим бедствием.

Почти в каждом водоеме живут моллюски, таскающие домик на себе. Домики-раковины бывают крохотными, меньше горошины величиной, и гигантские — более метра в поперечнике. Форма и расцветка раковин настолько разнообразны, что их просто нет никакой возможности описать — ведь моллюсков насчитывается более 85 000 видов и большинство из них живут в домиках.

Раковины моллюсков широко использовались народами, жившими по берегам морей. Из них изготовлялись различные орудия — рыболовные крючки, наконечники для копий и стрел, ножи, топоры, пилы, скребки, музыкальные инструменты, посуда. Как украшением ими пользуются и сейчас — разве не красива шкатулка или пепельница из раковин? Триста лет тому назад в ходу были деньги из раковин, и они имели немалую ценность: две-три горсти раковин каури — цена невольника, а за одну створку тридакны можно было приобрести свинью.

Встречаются животные, которые сами не умеют строить и используют под квартиру домики моллюсков.

Рак-отшельник, присмотрев подходящий домик, съедает прилежного строителя и засовывает брюшко в раковину. Теперь он готов к обороне.

Малюсенький гороховый краб не трогает хозяйку квартиры и, забравшись между створками мидии, живет себе припеваючи.

Многие насекомые тоже освоили строительные специальности. У кого из них самые замечательные постройки и лучшая строительная техника, сразу не скажешь.

Сперва познакомимся с жилищами общественных насекомых — муравьев, термитов, ос и пчел.

Муравьев известно множество видов, и каждый вид строит совсем непохожие друг на друга дома.

В наших хвойных лесах чаще всего встречаются большие конусообразные жилища рыжих лесных муравьев. Они бывают высотой до двух метров и такого же диаметра у основания. На постройку гнезда идут сухие веточки, соломинки, черешки листьев, хвойные иглы и другой лесной мусор. Верхняя часть купола обычно состоит из хвоинок, плотно уложенных одна к другой, как кроют соломой деревенские избы. При такой укладке дождевые капли скатываются по иглам вниз и вода не попадает внутрь муравейника. Следующий слой сложен рыхлее и из более крупных материалов, что обеспечивает лучшую вентиляцию жилища.

В куполе и под землей расположено множество залов, камер, ниш, в которых хранятся яички, личинки, куколки. Все помещения соединены бесчисленными извилистыми коридорами и галереями, их общая длина достигает иногда 80-100 метров. В подземной части проложена целая сеть водоотводных туннелей. Не забыто и отепление: если прохладно, то строители делают склон, обращенный к солнцу, более пологим, если жарко, то более крутым. Большую роль в отеплении жилища играют вентиляционные каналы. Они бывают различной длины и диаметра и могут закрываться и открываться. Купол — это летнее помещение муравьев, на зиму они полностью переселяются глубоко в подземелье, где почва никогда не промерзает.

Такие капитальные работы муравьи производят весьма примитивными орудиями. Основной инструмент строителей — это жвалы. Ими муравей подтаскивает к гнезду веточки, иглы, ухватив их как клещами. Сомкнутые жвалы — это совок, которым строители скоблят землю и переносят сыпучие материалы. Помогают муравьям и передние ноги, они работают как лопатки.

Многие муравьи живут весь год в земляных гнездах. Настоящие подземные города строят тропические листорезы Атта. Они забираются в глубину на пять, а то и шесть метров и нагромождают земляные кучи объемом более 70 кубометров. В таком небоскребе бывает до 40 этажей, а улицы иногда тянутся на несколько сот метров.

Лист для грибниц листорезам приходится доставлять издалека, деревья, растущие поблизости от гнезда, они не трогают. Поэтому от дома во все стороны расходятся десятки широких дорог, укатанных и вычищенных, как ток на гумне. По этим дорогам с рассвета и до полной темноты текут к небоскребу зеленые ручейки, это муравьи-носильщики с ношей листьев на спине.

В тропических лесах, где часто бывают наводнения, муравьи селятся на деревьях. Из них самые удивительные гнезда устраивают муравьи-портные. Они сооружают висячие домики из листьев. Выбрав пару подходящих листьев, две партии тягачей выстраиваются на их краях. Уцепившись задними ножками за кромку листа, они дотягиваются челюстями до другого и соединенными усилиями сближают края листьев вместе.

В это время появляются ткачи с личинками в челюстях. Они попеременно прикасаются ртом личинок к краям, то одного, то другого листа. Личинки выделяют клейкую жидкость, быстро застывающую на воздухе в прочные шелковистые нити. Вскоре края листьев оказываются надежно соединенными между собой. Теперь остается только «сшить» листья с другой стороны — и зеленый домик может принимать новоселов. Иногда портные сшивают чуть ли не все листья на каком-нибудь дереве, и образуется сплошной воздушный муравейник.

Великолепные строители слепые обитатели подземелий — термиты. Их тоже известно много видов. Самые поразительные здания возводят воинственные африканские термиты. По форме их постройки напоминают стог сена с несколькими вершинами-башнями по сторонам. Высотой такой стог бывает с трехэтажный дом. Стены у термитника достигают полуметровой толщины и так тверды, что не поддаются ударам топора. Такой прочный материал термиты готовят сами — это не что иное, как пережеванная и переваренная строителями древесина. Внутренняя планировка и отделка вызывает не меньшее изумление. Представьте себе анфиладу зал с куполообразными потолками и колоннами по бокам. Все залы соединены между собой галереями, проходящими одна под другой. Стены, колонны, потолок, пол — ровные, гладкие, словно выточенные на токарном станке.

Очень интересные гнезда-грибы сооружает один из видов тропических муравьев. Вот что пишет о них И. Халифман:

«Представьте себе сравнительно невысокий, плотный коренастый гриб. Его шляпка покрыта другой, примерно такой же, на ней лежит еще одна, а на ней следующая, и так в пять — шесть этажей. Все в целом напоминает не то многоэтажную пирамиду из раскрытых зонтиков, не то грибные шляпки, нанизанные на общую ось, не то фарфоровые гроздья изоляторов на мачтах высоковольтной передачи. В самый сильный ливень вода сбегает с такой пирамиды водоотводов не сплошным потоком, а как бы со ступеньки на ступеньку, разбитая на отдельные перепады. Современные инженеры, цементирующие ложе русла, чтоб ослабить бурные горные потоки, размывающие грунт, узнают в очертаниях гнезда Амитермес „идею“ своих ступенчатых водоспусков».

Осы устраивают гнезда в земле, в дуплах, под крышей или прикрепляют их к ветвям деревьев. Наши так называемые бумажные осы строят гнезда из пережеванной древесины, смешанной со слюной. Этот материал по виду и по составу похож на серую оберточную бумагу. Он идет и на изготовление оболочки гнезда и на постройку ячеек. Соты расположены в гнезде горизонтально, рядами, один над другим и служат для откладывания яичек и для выращивания личинок. Формы гнезда бывают самые разнообразные — круглые, яйцевидные, похожие на колокол, тыкву, бутылку. Различны и размеры — есть величиной с грецкий орех и есть длиной свыше полутора метров. Такое грандиозное гнездо бумажной осы было найдено в прошлом столетии на острове Шри Ланка. Это тем более удивительно, что осенью осиная семья распадается и строительство гнезда маткой и ее новой семьей начинается только весной. За одно лето оно достигает таких огромных размеров!

Известны осы, которые используют при постройке глину, ил, растительные волокна. Наиболее нарядное гнездышко строит из пыли и песчинок оса-эвмена. Отложив на гибкую ветвь яички, она из пыли и слюны приготавливает вязкую массу. Из нее оса скатывает маленькие комочки и складывает из них вокруг яичек кувшинчик величиной с вишню. Снаружи она облицовывает гнездышко кусочками кварца, слюды или даже малюсенькими раковинками. Получается кувшинчик, который вполне мог бы занять место на витрине в магазине сувениров.

Настоящее чудо строительного искусства — восковые соты живущих в ульях медоносных пчел. Каждый сот состоит из двух рядов маленьких шестигранных ячеек, сложенных трехгранными основаниями, и с отверстиями, обращенными в противоположные стороны. Ячейки расположены горизонтально (с небольшим уклоном к середине), причем все их боковые стенки и днища оказываются общими, без малейшего пустого пространства между ними. Такая форма и расположение ячеек наиболее выгодна с точки зрения экономии места и материала. В стандартной сотовой рамке, которые помещают в улье пчеловоды, пчелы строят около 7500 ячеек. Расстояние между сотами 10–12 миллиметров, то есть как раз такое, чтобы пчелы, ползущие по сотам спиной друг к другу, могли свободно разойтись. Ячейки — это тара для хранения меда и пыльцы и одновременно — питомники для выращивания нового поколения. Огромное большинство ячеек, в которых хранятся пищевые запасы и выводятся рабочие пчелы, имеет емкость около четверти кубического сантиметра. Кроме них пчелы строят немного ячеек покрупнее — в них выводятся самцы-трутни, и одну большую ячейку для выращивания матки.

Как мы видим, в улье все устроено исключительно целесообразно. Не зря Чарльз Дарвин писал:

«Только глупец может рассматривать удивительное строение сота, столь совершенно приноровленного к известным целям, не приходя в крайнее изумление».

Такими искусными строителями пчелы стали, конечно, не сразу; безусловно, у них были менее опытные предшественники, и только тысячелетний естественный отбор создал современную медоносную пчелу. Развитие строительных способностей пчел шло разными путями. Еще и сейчас пчелы-одиночки — андрены живут в норах. Эта пчела роет в земле вертикальную шахту, от которой в стороны отходят земляные ячейки. В каждую такую ячейку пчела откладывает яички и комочек из меда и пыльцы. Выведшейся из яичка личинке хватает корма на все время до превращения в куколку.

Другая пчела-одиночка — халикодома устраивает гнездо на камне или на стене. Она лепит его из пыли, цементируя ее своей слюной. Всего пчела-каменщица строит 6-10 ячеек и в каждой откладывает одно яичко и корм для будущей личинки.

Пчелы листорезы-обойщики помещают свое гнездо в заброшенной норке какого-нибудь насекомого или дождевого червя. Внутри пчелы выстилают норку обрезками листьев, имеющими форму совершенно правильных кругов и овалов. Яйца они откладывают в домики-трубочки, тоже сделанные из листьев, причем на стенки идут овальные выкройки, а на крышки круглые. Размеры крышек так точны, что кружочек приходится совершенно точно по краям трубочки. Иногда пчелы-обойщики используют вместо листьев лепестки роз, маков и других цветов.

Среди других насекомых-одиночек тоже немало искусных мастеров.

Наверное, вы не раз видели висящие на тополях, березе, орехе полузасохшие листья, свернутые в трубочку, — эта работа слоника-листоверта. Когда приходит время откладывать яички, самка листоверта долго ползает с ветки на ветку и наконец, найдя подходящий лист, прокалывает его черешок. Укол задерживает приток питательных соков, и лист начинает вянуть. Тогда, уцепившись за край листа лапками и пятясь к середине, жучок постепенно скатывает его в трубочку. Работа нелегкая, и слоник иногда трудится день и ночь напролет. Когда лист свернут, жучок крепко нажимает на его край хоботком и выделяющийся сок накрепко склеивает трубочку. Всего самка свертывает до десятка таких трубочек и в каждой откладывает яичко.

Удобные домики из дубовых листьев скручивают гусеницы бабочек-листоверток. Они свертывают лист, постепенно притягивая его края множеством тоненьких ниточек. Получается плотный свиток. Его стенки не только дают гусенице надежное убежище, но и служат ей пищей, совсем как в сказке о шоколадном домике.

Замечательные домики-трубочки делают личинки ручейников. Для постройки они используют чуть ли не любой материал, который могут найти на дне ручьев, рек и озер. Встречаются домики, построенные из палочек, камышинок, мха, хвои, листьев, песчинок и даже малюсеньких раковин. В аквариумах личинок, не давая им другого материала, заставляли делать трубочки из обрывков бумаги, кусочков пластмасс, разноцветного бисера. Строителям нельзя отказать в некоторой «сообразительности» — на быстром течении они строят трубочки обтекаемой формы и из более тяжелых материалов, чем в тиховодье. Ремонт домиков они производят не всегда одним и тем же шаблонным методом, а меняют технику в зависимости от характера повреждения.

Титанический труд затрачивают для постройки шелковой колыбели шелковичные черви. Работа этих насекомых хорошо изучена. Тутовый шелкопряд стал «домашним» насекомым очень давно. Известно, что в Китае выделывали шелк около 5000 лет назад. В России шелковичного червя начали разводить в конце XVI века. Жизнь тутового шелкопряда в неволе настолько интересна, что стоит рассказать о ней поподробнее.

Как только начинают набухать почки на тутовых деревьях, шелковод помещает прошлогодние яички в теплое место. Через 8-10 дней из яичек выходят маленькие червяки, вернее гусеницы, и сразу же начинают поедать тутовые листья. На пятый день гусеница перестает есть и засыпает; через сутки или немного более гусеница линяет и снова принимается за еду. Такой цикл повторяется четыре раза. За это время червь увеличивается в длину примерно в двадцать пять раз и достигает длины 8-10 сантиметров. После четвертого сна линяет в пятый раз и с новым аппетитом принимается за еду, но с каждым днем он ест все меньше и меньше, а затем перестает совсем. Настала пора строить кокон. Материалом для него служит шелковая нить.

В теле шелковичных червей имеются две железы, выделяющие клейкую жидкость. От них идут протоки к верхней губе червя. Вытекающая из них «шелковая жидкость» на воздухе застывает, образуя тонкую парную нить. На изготовление кокона идет 800-1000 метров шелковой нити.

Приступая к постройке кокона, червь прежде всего делает основу, прикрепляя нить к древесным прутикам, которые для этой цели подкладывает ему шелковод. Сам он помещается в середине основы, плотная ткань которой поддерживает его в воздухе. Теперь червь начинает быстро вертеть головой, выпуская шелковую нить, и она ложится вокруг его тела так, что одно кольцо плотно прилегает к другому. Трое, четверо суток трудится работник без передышки, укладывая один ряд шелковых петель над другим. Стенки становятся все толще и толще, наконец кокон готов, и червь засыпает в своей шелковой колыбельке. Там он превращается в куколку.

Большая часть коконов используется для получения шелка. Их обрабатывают паром и разматывают.

Из коконов, предназначенных для разведения шелковичных червей, через определенный срок выходят на свободу шелковичные бабочки. Они откладывают яички, которые шелковод будет хранить до следующей весны.

Искусные вязальщики ловчих сетей — пауки редко устраивают комфортабельные квартиры. Обычно они используют естественные укрытия или же, в крайнем случае, роют ничем не примечательные норы. Из роющих пауков самое интересное убежище устраивает ямайский траповый паук. Свою нору он выстилает двумя слоями особой ткани. Наружный слой сделан из грубого материала, похожего на кору дерева, внутренний — из гладкой шелковистой ткани. Вход в нору закрывается круглым трапом, изготовленным из того же материала, из которого сделан двухслойный чехольчик. Трап с одной стороны прикреплен к чехольчику петлей. Свое жилье паук всегда устраивает на косогоре и петлю прикрепляет к верхнему краю. Поэтому, когда хозяин покидает свой дом или забирается в глубь норы, трап захлопывается сам собой и точно закрывает отверстие норы. Снаружи крышка-трап покрыта такой же землей, как и окружающая почва, и, когда дверь закрыта, нельзя обнаружить и следа норы.

Во многих наших реках и озерах можно встретить водяных пауков. Этот водолаз дышит атмосферным воздухом, а дом устраивает под водой. Приступая к постройке, паук сооружает под водой купол из паутины, прикрепив его вершину к какому-нибудь водному растению. Затем постепенно заполняет его воздухом. Делает он это так. Поднявшись на поверхность, паук на мгновение выставляет брюшко на воздух. Брюшко покрыто волосками, и когда он вновь погружается под воду, волоски захватывают пузырек воздуха. Придерживая пузырек задними ногами, паук с воздушной ношей возвращается на свою стройку и отделяет пузырек под купол. Путешествие за воздухом повторяется много раз. Окончив работу, паук забирается в воздушный домик — здесь у него столовая, спальня и детская, живи в свое удовольствие. В подводной квартире паук может прожить много часов, не пополняя запаса воздуха. Как же ему хватает кислорода, ведь воздушный пузырек невелик? Действительно, при дыхании расходуется кислород, его содержание под куполом уменьшается, количество азота остается постоянным, а содержание углекислого газа увеличивается. Но как только концентрация кислорода в пузырьке станет меньше, чем в воде, он начинает переходить из воды под купол, а образовавшийся углекислый газ растворяется.

Точно так же происходит обогащение кислородом пузырька воздуха, который утаскивают с собой под воду различные водные насекомые.

Кое-чему могут поучиться у животных архитекторы.

Недавно в одном из африканских городов спроектировали театральное здание из железобетона без единой опоры. В основу конструкции был положен принцип птичьего яйца. Но при проверке расчетов оказалось, что здание не может выдержать ожидаемой нагрузки. В чем же дело, ведь яйца птиц выдерживают куда большие напряжения? Детальное изучение яйца показало, что его прочность в значительной степени зависит от тонкой пленки, выстилающей скорлупу изнутри. Эта пленка создает конструкцию с предварительным напряжением. Театральное здание, в котором роль этой пленки играет армированный цемент, оказалось вместительным и очень прочным.

Архитекторы Польской Народной Республики использовали в строительстве опыт пчел. Они, взяв за образец соты, изготовили ряд панелей, из которых собирали жилые дома любой формы и с любым числом этажей. Оказалось, что дома, собранные из таких плит, в пять раз легче обычных, и труда на их постройку затрачивается много меньше. Недавно у нас в Целинограде построен элеватор сотовой конструкции; на него было израсходовано на 80 процентов меньше бетона, а затраты труда на постройку сократились вдвое.

Исключительной прочностью обладают панцири диатомей и скелеты планктонных организмов радиолярий. Детальное изучение их конструкций поможет архитекторам создать сотни красивых и экономичных зданий.

X Живые звенья одной цепи

Не кричи, волки!

Ф. Моуэт

Поскольку эпиграфом к данной главе взято название книги Ф. Моуэта «Не кричи, волки!», то прежде всего поговорим о волках.

В Древней Руси волка считали самым алчным, жадным, не щадящим ничего живого зверем. Это нашло отражение в многочисленных поговорках, баснях, сказках многих стран. Вспомните хотя бы Красную Шапочку и ее бабушку. Такая точка зрения сохранялась до самого последнего времени. Волков били на облавах, травили стрихнином, стреляли с самолетов и вертолетов.

Какова же в самом деле роль волка в природе и жизни человека? Правы ли были те ученые, которые «кричали», что волк для мирных животных — это враг номер один?

В 1947 году на Аляске для защиты диких северных оленей-карибу была начата борьба с волками. В одном из заповедников волков полностью уничтожили. В то время в нем было около 4000 оленей. Десять лет спустя в заповеднике их насчитывалось уже более 40 000. Но вскоре поголовье оленей стало катастрофически падать. Карибу стало не хватать корма — лишайников, а больные олени, которых раньше уничтожали волки, оставались жить, и у них рождалось слабое, нестойкое к болезням потомство.

Известный американский натуралист, автор книги «Тропою карибу» Л. Крайслер, прожившая много месяцев среди волков и оленей, пишет: «Олень-жертва — это олень, который не может быстро бежать, а бежать он не может либо по причине копытной болезни, либо оттого, что его легкие поражены ленточным червем, либо оттого, что его ноздри забиты личинками носового овода. И если больной олень погибает, это не урон для стада, а для самого животного избавление от мук».

Это в конце концов поняли охотоведы, и сейчас волк на Аляске находится под защитой закона. В скандинавских странах и у нас на Таймыре, там, где сохранились стада диких северных оленей, отстрел волков также запрещен.

Волк полезен и тем, что в летнее время уничтожает множество вредных грызунов.

Конечно, там, где пасутся большие стада домашних животных, волк нетерпим. Ворвавшись в стадо овец или домашних оленей, семья волков режет до десятка и более животных, хотя для пропитания им было бы достаточно и одного оленя. По-видимому, иное отношение волков к домашним животным объясняется легкостью их добывания. И возможно, убитых лишних животных волки хотят сохранить про запас на «черный день».

В заповедниках и заказниках численность волков должна строго регулироваться; здесь больные, неполноценные олени, косули и другие копытные отстреливаются егерями, и волк уже не выполняет роли санитара.

Общеизвестен подобный пример из жизни птиц. В Норвегии задумали увеличить количество ценных промысловых птиц — белых куропаток. Для этого в районе гнездования куропаток уничтожили почти всех нападающих на них хищных птиц. В первые годы поголовье резко увеличилось, но затем промысел стал падать, и вскоре куропатки почти исчезли. Выяснилось, что хищные птицы поедали больных, слабых куропаток, а это препятствовало распространению среди них заразных болезней. Пришлось пернатых хищников взять под охрану.

Часто преувеличивают вред, приносимый хищными рыбами. Например, раньше полагали, что щуке для того, чтобы прибавить в весе на один килограмм, нужно проглотить больше двадцати килограммов рыбы. Это неверно. Установлено, что ей для увеличения веса на один килограмм достаточно съесть три — максимум четыре — килограмма рыбы. Да и ловят-то хищники, главным образом, больную или слабую рыбешку, а это способствует росту здорового поколения. Рыбоводы учитывают пользу хищных рыб и запускают щук в пруды, где разводят карпов. Там, где есть щуки, карпы растут быстрее, чем в прудах без хищников. Конечно, количество щук должно быть ограничено, иначе они уничтожат и всех здоровых карпов.

Следующий пример подтверждает, что хищники ловят, главным образом, больных и слабых животных. В Забайкалье среди остатков 178 пойманных степными орлами и канюками сурков на трех обнаружена культура чумного микроба; а из 21929 зверьков, добытых капканами в том же самом месте, не обнаружено ни одного зараженного чумой животного.

Почти так же обстояло дело в живой цепи леопард — павиан. Сейчас во многих районах Африки леопардов почти полностью уничтожили. А затем выяснилось, что они играли большую роль в поддержании равновесия в природе. Леопарды убивали ежегодно десятки тысяч павианов. Эти обезьяны так размножились и осмелели, что на плантациях и в огородах с ними не стало никакого сладу. Павианы стали нападать на новорожденных антилоп и домашних коз. Известны даже случаи нападения павианов на женщин и детей. Поэтому леопард в Африке сейчас охраняется.

Важным звеном в животном мире океанов являются планктоноядные киты. Они потребляют колоссальное количество мельчайших животных и растительных организмов. Остальные животные поедают лишь незначительную часть планктона. Если китов не станет, а дело идет к этому, то неиспользованный планктон будет отмирать, опускаться на дно и там разлагаться. При гниении расходуется кислород и выделяются вредные газы. В конце концов, как считают некоторые ученые, это может привести к полному исчезновению жизни в океанах.

Известны и более длинные экологические цепи. Аллигатора долгое время считали вредным животным и уничтожали при всяком удобном случае, тем более, что их кожа шла на изготовление дамских сумочек, портфелей, чемоданов и ценилась очень дорого. Экологическая роль этих крокодилов была установлена недавно, когда они были почти полностью истреблены.

Домом аллигаторов являются обширные и глубокие водоемы, которые вырывают эти гигантские пресмыкающиеся. Во время засух в них находят пищу и воду самые различные животные. В водоемах, удобренных выделениями аллигаторов, отлично развивается различная водная растительность, находят убежище рыбы и земноводные. Обычно в середине водоема самка аллигатора устраивает из ила и веток холмик, на котором откладывает яйца. И если холмик из года в год сооружается на одном месте, образуется островок, на нем появляются деревья, которые не могут расти на окружающей пруды болотистой почве. На деревьях строят гнезда цапли и другие птицы. Они находятся здесь в безопасности, так как присутствие аллигаторов отпугивает хищников. Охраняя свои гнезда, крокодилы охраняют также яйца черепах и змей, которые эти земноводные откладывают на тех же холмиках-островках. Плавая среди водных растений, аллигаторы очищают поверхность прудов, предохраняя их от зарастания. Кроме того, они уничтожают хищных рыб, питающихся промысловыми.

Сложные экологические цепи возникают в процессе развития некоторых видов паразитов.

Ремнец является ленточным червем, паразитирующим в кишечнике рыбоядных птиц. В своем развитии этот паразит должен переменить двух промежуточных хозяев. Первым является веслоногий рачок-циклоп, которого можно встретить в любом пресноводном водоеме. Рачок проглатывает яйца ремнеца, попадающие в воду, и в его теле проходит первая стадия развития паразита.

Рыбы, питающиеся планктоном (уклейка, плотва, синец), заражаются ремнецом. Ослабленная рыба становится легкой добычей рыбоядных птиц, и цикл замыкается — ремнец попадает в кишечник окончательного хозяина.

Иногда появление новых видов животных там, где их раньше не было, может в корне изменить экологические связи.

Бобры, переселенные в новый водоем — ручей или речку, как правило, сразу же принимаются за гидростроительство, и в пруду выше плотины возникает совершенно новая фауна. Появляется множество моллюсков, водных насекомых и их личинок. А это привлекает в бобровые пруды выхухолей и водоплавающих птиц. Утки приносят сюда на лапках икру карасей, которые находят здесь благоприятные условия для жизни.

К поваленным бобрами деревьям приходят кормиться зайцы, копытные животные, мышевидные грызуны, обгладывающие кору со стволов и ветвей. Из пней срезанных бобрами берез весной вытекает сок — любимая пища многих бабочек и муравьев, а за ними прилетают различные насекомоядные птицы.

Иногда человек, сам того не подозревая, в корне нарушает экологические связи, что подчас приводит к пагубным последствиям.

В середине прошлого столетия в Австралию привезли несколько кроликов. Вначале кроликов взяли под защиту, но вскоре стали платить премии за каждого убитого зверька. Они оказались исключительно плодовитыми. За год крольчиха приносит более двадцати пяти крольчат, а в следующем году семейство может вырасти до трехсот пятидесяти зверьков. Естественных врагов у кроликов в Австралии оказалось мало, и они расплодились.

Чтобы ограничить распространение кроликов, стали строить проволочные изгороди. Они тянулись через всю страну, их длина достигала 3,5 тысячи километров, но это мало помогло. Кролики подкапывались под изгороди и быстро распространялись по всему континенту. Тогда завезли лисиц, стали использовать ядохимикаты, авиацию, но все напрасно — кролики продолжали размножаться.

В тридцатых годах в лабораторных условиях развели комаров, зараженных вирусом, который вызывал у кроликов смертельные заболевания. Так было уничтожено около 90 процентов длинноухих вредителей. Но у оставшихся кроликов и у их потомства появился иммунитет к вирусу. И армия длинноухих опять стала расти.

Ученые вновь начали искать другие методы борьбы. В Австралию пытались завезти блох, зараженных новым вирусом, но они не перенесли морского путешествия и погибли.

Сейчас предложен новый метод. Кролики живут обособленными колониями, занимающими определенную территорию. Вожак каждого стада метит свою территорию пахучим веществом, находящимся у него на подбородке. Предполагают синтезировать такое вещество и наносить его на почву, это может нарушить экологические связи внутри кроличьих стад. Но насколько эффективным окажется такой путь, неясно. А пока кролики продолжают рыть норы, что способствует эрозии почвы, уничтожают леса, обгладывая кору деревьев, и ежегодно съедают столько травы, что ее хватило бы для прокормления 25 миллионов овец.

Очень интересная история произошла на острове Ямайка. Эта история имеет две версии.

По одной — она началась с крыс. Они уничтожали целые плантации сахарного тростника. Тогда ямайцы решили завезти из Индии мангуст. Условия жизни для этих зверьков оказались на Ямайке подходящими, и они быстро размножились. Вскоре мангусты покончили с крысами. За несколько первых лет урожаи тростника резко возросли, а затем опять стали падать. Оказалось, что на этот раз повинны хрущи — их личинки поедали корни тростника, и он засыхал. Откуда же взялось такое количество майских жуков? А вот откуда. Когда расплодившиеся мангусты уничтожили всех крыс, они принялись за ящериц, которые питались личинками жуков.

Долго думали ямайцы, как быть дальше, и наконец привезли из Южной Америки огромных жаб. Этим амфибиям личинки пришлись по вкусу, и плантации сахарного тростника были временно спасены. Но «нет добра без худа». Жабы стали нападать на пчел, и надо было искать способ, как их спасти от прожорливых амфибий. Способ нашелся — ульи стали подвешивать.

На этом история не кончилась. Когда не стало ни крыс, ни ящериц, мангусты стали охотиться на жаб. А когда жаб стало меньше, вновь появились жуки…

По другой версии, на Ямайку для борьбы с беглыми рабами, которые убегали с плантации и прятались в лесах, завезли ядовитых змей. Вскоре змей стало так много, что было опасно выходить из дома. Одновременно на острове развелось множество крыс — опасных вредителей сахарного тростника. Тогда на Ямайку привезли гигантских жаб, полагая, что они справятся и со змеями и с крысами. Но жабы не оправдали надежд. Тут-то и пришла мысль обратиться за помощью к мангустам. Через несколько лет они уничтожили почти всех крыс и много змей. Когда пищи стало не хватать, индийские новоселы взялись за поросят, ягнят, кошек, уток, и плантаторы стали жалеть, что связались с мангустами.

Ответить на вопрос, какая из этих двух версий ближе к истине, трудно. Но так или иначе, вводя новые звенья в сложившиеся экологические цепи, человек должен досконально изучить биологию обитающих в данной местности животных и знать, чего можно ждать от новоселов.

Примеров тому, что необдуманная акклиматизация может нанести большой вред животному миру, очень много.

В сороковых годах какой-то предприимчивый председатель колхоза решил завезти амурского сома в бассейн Енисея. Он доставил рыб в бочках из реки Онона и выпустил в один из притоков Селенги. И эта малоценная и исключительно прожорливая рыба распространилась по всей Селенге и перебралась в Байкал, внося опустошение в ряды местных ценных промысловых рыб.

В Балхаш был переселен судак. Он быстро прижился, и вскоре подледной ловлей судака на блесну стали заниматься все окрестные горожане, ранее никогда не бравшие в руки удочку. Но постепенно он уничтожил почти всех рыб, обитавших в Балхаше, в том числе и балхашского окуня, больше нигде не встречающегося. Опустошив кормовую базу, судак перестал расти и впал в угнетенное состояние.

В Аральском море погибла ценная промысловая рыба шип из-за паразита — жаберного сосальщика, завезенного туда с севрюгой.

Енотовидная собака, завезенная с Дальнего Востока в европейскую часть Советского Союза, оказалась большим любителем яиц и резко изменила численность птиц, в том числе и промысловых.

Страшным вредителем оказался привезенный в Новую Зеландию австралийский опоссум кускус. Он почти полностью объедает листву с некоторых деревьев и стал настоящим врагом электриков. Им приходится обивать железом столбы электропередач, так как эти сумчатые зверьки, взбираясь на столбы, часто вызывают короткие замыкания.

Козы, свиньи, завезенные на некоторые острова, в корне изменили природу этих мест. Козы не довольствовались только подножным кормом, а залезали на деревья, объедали листья, ломали сучья, и цветущие ранее районы превратились в бесплодные пустыни.

В течение многих лет морская минога заходила в озеро Онтарио и нерестилась во впадающих в него реках. Дальше в Великие озера минога не могла попасть, ей мешал Ниагарский водопад. В 1829 году был построен судоходный канал в озеро Эри. Минога не сразу нашла новый путь, и только через сто лет ее обнаружили в этом озере.

Дальнейшее расселение (как пишет профессор Оксфордского университета Ч. Элтон) происходило почти со скоростью взрыва. В 1930 году миноги достигли реки Сент-Клер, а в 1937 году перешли через нее в озера Гурон и Мичиган и стали проходить для икрометания через эти озера. В 1946 году они достигли озера Верхнее. Все это время они уничтожали гольца, имеющего огромное хозяйственное значение. Морская минога — это одновременно подвижный хищник и паразит. В течение десяти лет после того, как начали ощущаться последствия вторжения миноги, ежегодный улов гольца в водах озер Гурон и Мичиган упал с 3900 до 12 тонн.

С каждым годом все труднее становится речным «путешественникам». На реках вырастают электростанции. А где гидростанция, там и плотина. Поднимать рыбу «наверх» ихтиологи научились, но это еще полдела. Выше больших плотин образуются огромные озера-моря. Все здесь незнакомо рыбе. Увеличилась глубина, почти исчезло течение, затянулись илом галечные и песчаные отмели. В новых условиях нет привычных ориентиров, и рыбам уже не удается попасть к родным местам. Ученые сейчас делают главную ставку на искусственное рыборазведение. Это сохранило жизнь рыбам-«путешественникам». Ихтиологи считают, что вскоре они справятся с этой задачей, и поголовье осетровых и лососевых рыб не только достигнет прежнего уровня, но и резко возрастет.

На новые квартиры животные иногда могут попадать «зайцами», пробравшись без билета на поезд, пароход или самолет.

Вот что пишет по этому поводу Ч. Эльтон:

«В том, как легко можно завезти в страну чужеземное насекомое, я убедился, когда перед самой войной привез домой в Англию несколько крупных желудей из Америки. Я хотел просто держать их на письменном столе в качестве сувенира. Однако через несколько дней я увидел, что из этих желудей вылезли личинки хруща, конечно, я сейчас же бросил все желуди и личинок в кипящую воду, и с ними было покончено».

И далее:

«Приятель одного моего друга, только что вернувшийся из Египта, был порядком удивлен, когда из пуговицы его рубашки начали вылупляться мелкие жучки. Оказалось, что пуговицы были сделаны из скорлупы плодов одной пальмы, и личинки продолжали жить в материале, по-видимому пройдя невредимыми через все технологические процессы».

Но далеко не всегда безбилетных пассажиров ловят с поличным, а они могут в корне нарушить установившиеся в природе взаимоотношения.

В 1912 году в реке Везер, впадающей в Северное море, обнаружили китайского мохнатого краба. Он весит около 60 граммов, клешни у него мохнатые, словно на них надеты меховые рукавицы. Родина краба — реки Северного Китая, а размножается он в осолоненных устьях рек. Как эти крабы попали с Востока на Запад, в точности неизвестно. Предполагают, что их личинки случайно забрались в водяные цистерны какого-нибудь парохода. За последние 50 лет крабы заселили все реки Балтики до Сены, в Эльбу они поднялись до самой Праги. Мохноногие переселенцы оказались опасными вредителями: они рвут сети и портят в них рыбу, разрушают дамбы, устраивая свои норы. Рациональный метод борьбы с этими вредителями пока не найден.

В 1947 году в Черном море появился новосел — хищный тихоокеанский моллюск рапана. Вначале его нашли в Новороссийской бухте, а теперь их собирают туристы в качестве сувениров по всему побережью Кавказа и Крыма. Очевидно, этот моллюск тоже прибыл на пароходе, проделав путь около 9 000 километров. Хищнику пришлось по вкусу Черное море, он сильно размножился и почти полностью уничтожил устричную банку в Гудаутах.

В XVIII веке в Европу из Америки была завезена кровяная тля. Этот вредитель плодовых деревьев в 1962 году появился и на южных берегах Крыма. Опрыскивание зараженных деревьев ядохимикатами не помогло. У себя на родине в США его уничтожает насекомое — один из наездников афилинус. Заметив тлю, наездник поворачивается к ней задом и длинным яйцекладом вкладывает в ее тело яички. Через 2–3 дня из яиц выходят личинки наездника. Они живут в теле жертвы около десяти дней и затем окукливаются, а еще через 8-10 дней из шкурки тли вылетают крылатые афилинусы.

Этого наездника завезли в Закавказье и Крым, он размножился за лето в девяти поколениях, и весь зараженный кровяной тлей участок был почти полностью очищен от этого вредителя.

В XIX веке в Сухуми привезли партию австралийских акаций-мимоз, букеты которых появляются ранней весной на улицах наших городов.

В 1927 году энтомологи заметили на ветвях мимозы какие-то белые комочки. Оказалось, что это червецы ицерии — опасный вредитель цитрусовых деревьев, прибывший из Австралии вместе с мимозой. Были приняты срочные меры — зараженные деревья спилили и сожгли. Однако червецы сохранились в отдельных рощах. Тогда из Египта привезли жучков новиусов. Их доставили в Ленинград, размножили и отправили на Кавказ. Самки жучков, найдя колонии ицерии, стали откладывать в них яйца. Выведенные личинки новиусов поедали и червецов и их яйца. Но опасных вредителей сразу не удалось уничтожить. У них нашлись неожиданные защитники! Как известно, муравьи любят сладкие выделения многих тлей и червецов, и вот на Кавказе нашелся один вид муравьев, которым полюбились ицерии. Они нападали на новиусов, а затем стали воздвигать вокруг колоний червецов стены и крышу. «Двери» в здание были так малы, что жучки не могли проникнуть внутрь. Поэтому, чтобы новиусы могли довести до конца свою полезную работу, пришлось объявить войну муравьям.

Появление жучка ломехуза в муравейнике нарушает все связи в этой дружной семье. Жучки поедают муравьев и откладывают свои яйца в муравьиные куколки. Личинки жука очень прожорливы и поедают «муравьиные яйца», но хозяева их терпят, так как ломехуза поднимает задние лапки и подставляет влажные волоски, которые муравьи с жадностью облизывают. Жидкость на волосках содержит наркотик, и, привыкая, муравьи обрекают на гибель и себя и свой муравейник. Они забывают о работе, и для них теперь не существует ничего, кроме влажных волосков. Вскоре большинство муравьев уже не в состоянии передвигаться даже внутри муравейника; из плохо накормленных личинок выходят муравьи-уроды, и все население муравейника постепенно вымирает. А жучок, сделавший свое «черное» дело, перебирается в соседний муравейник.

Говоря об экологических связях, нельзя не сказать о растениях, которые не могут жить без животных.

Еще Чарльз Дарвин говорил, что, чем больше любителей кошек, тем больше семян даст красный клевер. Какая же связь между кошками и клевером? А вот какая: пчелы любят мед из цветков клевера, но их хоботок мал и не достает до дна трубочек, где находится нектар. Поэтому пчелы (кроме отдельных, выведенных в последнее время видов) не посещают поля красного клевера. У шмелей хоботок очень длинный, и они легко берут взяток с клевера. Полевые мыши плохие соседи для шмелей; они разоряют их гнезда, съедают мед и личинок. А где много кошек, там мало мышей, и шмелиные гнезда остаются целыми. Значит, большинство цветков будет опылено.

На Галапагосских островах растет большой многолетний томат. Как показали опыты, естественным путем прорастает меньше одного процента семян. Но если спелые помидоры поедаются гигантскими черепахами и их семена проходят через пищеварительный тракт черепахи, то прорастает более 80 процентов семян.

В Южной Родезии растет большое красивое дерево, которое называют замбезийским миндалем. Семена этих растений прорастают очень редко, но после того, как семена побывают в желудке слонов, они прорастают почти все.

Многие тропические растения, как мы знаем, опыляются днем колибри, а по ночам летучими мышами.

Без них эти растения не дадут потомства.

На некоторых островах Тихого океана растет лиана, которую называют крысиным деревом. Цветы у нее не могут самоопыляться. Местным крысам пришлись по вкусу прицветники этих цветов. Поедая их, они пачкают усы пыльцой, которая таким образом попадает с одного цветка на другой.

«По мере того, как мы постигаем всю сложность организации сообщества, становится все более ясно, что нельзя делить животных на полезных и вредных, на друзей и врагов, — говорит известный эколог П. Фарб. — Превосходной иллюстрацией этому служат многие леса востока Северной Америки. Приняв за аксиому, что деревья человеку полезны, мы с необходимостью заключаем, что цекропия — бабочка, гусеницы которой питаются листвой деревьев, — вид безусловно вредный. А раз так, то логично считать полезными любые виды, питающиеся цекропией. Изучение цекропии показало, что среди питающихся ею видов есть, в частности, шесть видов насекомых и два вида мышей. Мыши же иногда сильно портят молодые побеги деревьев и в то же время уничтожают вредителей этих деревьев цекропию. Так в какую же графу их надлежит занести — во вредные виды или в полезные?

Что касается шести видов насекомых, нападающих на гусениц цекропии, то, казалось бы, их можно считать полезными. Но у двух из этих видов есть свои, вторичные паразиты, которых, по той же логике, следует отнести к вредным видам. Однако паразитизм явление сложное: те же самые вредные вторичные паразиты могут одновременно паразитировать и на других видах, вредных с точки зрения человека. Таким образом, паразиты, „вредные“ в одних условиях, могут быть „полезными“ в других. При еще более углубленном исследовании всей системы взаимоотношений выясняется, что и у этих „вредно-полезных“ паразитов есть свои, третичные паразиты, относительно которых уж совершенно невозможно сказать, полезны они или вредны.

Короче говоря, сообщество представляет собой механизм, включающий в себя столько сцепленных друг с другом шестеренок, что совершенно бессмысленно считать какие-то из этих шестеренок вредными или, наоборот, полезными. И тем не менее человек руководствуется именно такими оценками и опрыскивает ядохимикатами поля и парки, поощряет истребление хищных млекопитающих и птиц, пытается управлять охотничьими угодьями так, чтобы они давали как можно больше дичи.

Поступая таким образом, человек причиняет вред самому себе, поскольку сообщество — устройство весьма сложное и тонкое, и воздействовать на него столь грубыми средствами — это все равно, что пытаться наладить телевизор, колотя по нему гаечным ключом и рискуя тем самым привести его в полную негодность».

Высказывания П. Фарба очень интересны и в основном правильны. Действительно, многие экологические связи в животном мире не изучены и с трудом поддаются изучению.

Однако разумное вмешательство человека в природу не только полезно, но и необходимо. Выше рассказывалось, как были спасены почти исчезнувшие на земном шаре зубры, бизоны, сайгаки, куланы и множество других животных. Разумным оказалось переселение ряда рыб, птиц и зверей на новые квартиры.

Большое значение, как мы видим, имеет искусственное рыборазведение, но здесь иногда допускают большие ошибки. Вот один пример: на Невском рыбоводном заводе выращивают из икры лососей-мальков и выпускают их в Неву. Размеры молодых лососиков не превышают, как правило, 10–12 сантиметров. В реке они собираются в нескольких, совершенно определенных местах, и как раз там, где держится много хищных рыб — щуки, окуня, голавля. Лососики вполне по зубам этим хищникам, и в их желудках погибает половина, если не больше мальков, выращенных с таким трудом. Нельзя ли «вмешаться в природу» и спасти лососят? Безусловно можно. Стоит лишь в двух-трех местах, общей площадью не более нескольких гектаров, организовать отлов хищников спиннингом и даже — простой удочкой с насадкой, которую лососята не берут, а хищники схватывают охотно. Или же поставить сетные заграждения с такими размерами ячеек, через которые хищные рыбы пройти не смогут, а мальки, когда придет время, могут спокойно уплыть в Балтийское море.

Другой пример.

Распахивая целинные земли, человек в корне изменяет растительный и вместе с ним и животный мир степи. При этом гибнут не только вредные, но и полезные животные. Значит ли, что мы, вместо полыни и ковыля, не должны сеять пшеницу? Конечно, нет. Миллионы центнеров пшеницы для нас дороже, чем сохранение в нетронутом виде животного мира степей. А для редких и полезных животных должны быть созданы заказники и заповедники, как и поступают у нас в стране.

XI Сколько времени?

Уж солнышко на ели,

а мы еще не ели.

Поговорка

Знаем, знаем без часов,

Что обед для нас готов.

С. Маршак

Каких-нибудь 50–60 лет тому назад почти ни в одной крестьянской семье не было часов, а у пастухов и подавно. Между тем жизнь текла по строгому распорядку. Вставали, обедали, ложились спать в точно определенное время.

Как же люди определяли, который час? В солнечные дни при, некотором навыке не так уж сложно определить время по положению солнца. А в пасмурный? По степени освещенности трудно. Ведь количество света, когда не видно солнца, зависит от плотности туч, облаков и от того, какую часть неба они занимают. Значит, у людей, не пользующихся часами, начинают идти внутренние биологические часы.

У меня долгое время не было часов, но я днем и ночью мог определить время с точностью до получаса. Да и сейчас я могу завести свой «будильник» на любой час ночи — проснуться так, чтобы на рассвете быть на берегу любимого омута или не опоздать к началу глухариного тока. Подобный «будильник» есть у всех людей, но не все умеют им пользоваться.

Большое влияние на внутренние часы человека оказывает быстрое перемещение, например, перелет на самолете с запада на восток или обратно. Наблюдающаяся при этом перестройка биологических часов может вызвать длительную бессонницу и даже более тяжелое заболевание. Очень важно своевременно перевести свои часы спортсменам, участвующим в соревнованиях. Вот что говорит заслуженный тренер СССР по легкой атлетике Н. Г. Озолин:

«Наиболее коварным сюрпризом для советских спортсменов оказалась разница во времени. В Мехико мы все стали моложе на девять часов. А, как известно, биологические часы органов и систем очень устойчивы и перестройка их на новый суточный режим для организма представляет большой труд, требующий в среднем две недели».

Биологические часы есть у всех животных. У одних они идут с перебоями, а у других работают, как самый точный хронометр.

В Ленинградском зоопарке хищных зверей кормят в 2 часа дня. Когда приближается время кормления, звери начинают вести себя неспокойно — ходят по клетке взад и вперед и все время поглядывают в ту сторону, откуда должна появиться тележка с мясом. И что самое удивительное — в понедельник, когда у хищников постный день, они никак не реагируют на приближение часа кормления.

Очень интересно поведение медведей в зоопарке. Зимой они малоактивны и долго спят. В воскресенье же, когда много посетителей, которые часто кормят их конфетами, пряниками и другими лакомствами, медведи поднимаются спозаранку и ждут подачки. Следует заметить, что такое внеплановое кормление часто плохо отзывается на здоровье косолапых.

Точными биологическими часами обзавелись тропические светлячки. У самца и самки светлячков имеются фонарики. Отправляясь в полет на поиски самки, самец мигает фонариком. Самочка, сидящая на земле, в ответ подает ему сигналы своим фонариком. Но имеется много разных видов тропических светлячков, которые также переговариваются при помощи световых сигналов. Как самцу узнать, своя самочка ответила или чужая? Оказывается, заметив сигнал, самочка на каждую вспышку света отвечает вспышкой через строго определенное время. А так как у каждого вида светлячков свой особый промежуток между сигналами самца и самки, светлячки никогда не ошибаются.

Не обходится без биологических часов большинство зверей, обитающих на севере, когда они меняют свой легкий летний наряд на более теплый зимний. Некоторые из них — заяц-беляк, песец, горностай — надевают к зиме белые маскировочные халаты, которые помогают им стать незаметными на белом фоне снега. Зайцу в белом халате легче скрыться от врага, а песцу и горностаю легче незаметно подкрасться к добыче. Оказывается, смена наряда также не обходится без биологических часов. Часы засекают величину светового дня, и, когда день сокращается до определенной величины, животные начинают переодеваться; и переодеваются они тем быстрее, чем ниже температура окружающего воздуха. Это учли звероводы в питомниках, где разводят пушных зверей; их «заставляют» раньше надеть теплую шубу, искусственно уменьшая световой день.

Лето 1972 года я проводил на даче вблизи города Луги. По соседству жил заядлый рыболов, очень пунктуальный человек. Ежедневно в течение всего лета он выезжал на рыбную ловлю в 5 часов вечера и возвращался к 8. И точно в это же время у порога дома, там, где чистили рыбу, появлялась хозяйская кошка. Непонятно, как она заводила свои часы? По освещенности не могла — ведь в июне в 8 часов вечера совершенно светло, а в сентябре чуть ли не полная темнота.

Рассказывают еще более поразительные случаи.

Одна кошка, прогуляв всю ночь, являлась домой ровно в 8 часов 10 минут утра. А в каждый понедельник она появлялась на стадионе, чтобы посмотреть, как студенты играют в футбол. И, как утверждает рассказчик, видный американский ученый, кошка ни разу не ошиблась ни днем, ни часом.

Ослов считают тупоумными животными. А вот, представьте себе, на одной ферме в США на поле работали около 100 ослов, и все они, как один, прекращали работу ровно в полдень, и притом без всякого сигнала. До 6 часов вечера их нельзя было заставить работать ни лакомством, ни побоями. В 18 часов они вновь принимались усердно трудиться.

Пользуясь методом условных рефлексов, можно завести часы у животных на определенное время.

Каждый рыболов знает, что если длительное время прикармливать рыбу в одни и те же часы в одном и том же месте, то она будет подходить к прикормке именно в эти часы. Хорошо вырабатывается условный рефлекс у пчел. Если вы будете чашечку с сиропом выставлять ежедневно, скажем, в 12 часов дня, то вскоре в это время за взятком будет прилетать множество пчел. К чашечке же, выставленной в другое время, будут прилетать лишь единичные пчелы.

Внутренние часы у одних животных идут, не отставая и не спеша, в течение ряда поколений, у других их нетрудно перевести.

У нас в заповеднике Аскания-Нова в течение многих лет живут и размножаются австралийские страусы эму. У себя на родине они несутся летом, что соответствует середине нашей зимы. И вот эму в течение ряда поколений не смогли перевести свои часы и в Аскании-Нова откладывают яйца в сильные морозы прямо в снег.

В лабораторных условиях наиболее «упрямыми» оказались плодовые мушки дрозофилы. 18 поколений одного из видов этих мушек не перевели своих часов, хотя их долгое время держали в условиях, совсем не похожих на природные.

Правильный ход биологических часов нетрудно нарушить у некоторых птиц.

Если кур с первого дня жизни держать попеременно 8 часов на свету и 4 часа в темноте, то ночь будет для них наступать два раза в сутки — скажем, с 12 часов до 16 и с 24 до 4 часов. Куры приспосабливаются к этим условиям. После кормления в 11 часов садятся на насест и в 12 часов засыпают. В середине «дневной ночи» и в конце ее петухи поют. В 16 часов куры отряхиваются, чистят перья и начинают разыскивать корм. При переходе на нормальный световой режим подопытные куры еще долгое время разгуливают в сумерках и спят в самое светлое время дня.

Если жаворонков или скворцов содержать около двух недель в помещении, где свет включается на 6 часов позже, чем выходит солнце, то они переставляют свои внутренние часы. Как известно, солнце за сутки, благодаря вращению Земли, как бы описывает вокруг нее полную окружность, то есть 360°. Следовательно, за час солнце перемещается на 15 дуговых градусов (360:24), а за 6 часов на 90°. Замечено, что птицы, сориентировавшись ранним утром на восходящее на востоке солнце, чтобы попасть на юг, поворачивают влево на 90°. Поэтому птицы, у которых «внутренние часы» отстают от солнечных на шесть часов, во время осеннего перелета должны лететь не на юг, а на восток, что и было подтверждено опытом.

Кряковых уток держали в помещениях при заданном режиме освещения до тех пор, пока они не приспособились спать и кормиться в другое время. У одной группы уток часы переставили на шесть часов вперед, у другой на шесть часов назад, а у третьей их ход изменили на двенадцать часов. Контрольную группу содержали при нормальном освещении. Уток выпустили днем в солнечную погоду. Контрольные птицы, как и всегда осенью в данной местности, полетели на северо-запад. Утки, часы у которых спешили, отправились на юго-запад, а те, у которых отставали, — на северо-восток. Утки же с часами, отличающимися от нормальных на 12 часов, летели на юго-восток, в направлении, противоположном обычному.

Очень просто перевести биологические часы у таракана. Это ночное насекомое. Днем он спит, забравшись куда-нибудь в щель, а ночью выходит на промысел. Если же таракана поместить в помещение, где днем темно, а ночью светло, то вскоре он переставит свои часы и даже в условиях нормального светового дня будет долгое время отправляться в поиски за пищей, когда на улице день.

Было высказано предположение, что действие биологических часов у таракана объясняется поступлением в кровь какого-то гормона.

Для подтверждения этого в спинках двух тараканов проделали отверстия и соединили их кровеносные системы, скрепив тараканов воском. У верхнего насекомого удалили ноги, чтобы ограничить его подвижность. До операции верхний таракан жил в нормальных условиях. Биологические часы у нижнего таракана были разрегулированы непрерывным освещением в течение долгого времени. Когда эту пару поместили в условия непрерывного дня, нижний таракан начинал бегать в то самое время, которое соответствовало прежним часам насекомого, неподвижно закрепленного у него на спине. Значит, какой-то гормон верхнего таракана заводил внутренние часы нижнего.

Часы необходимы всем животным, имеющим эхолокаторы. Как известно, звук и в воздухе и в воде распространяется с определенной скоростью и, встретив на своем пути препятствие, он с той же скоростью возвращается обратно. Узнав, через сколько времени звук вернется, летучая мышь или дельфин могут определить расстояние до любого предмета. Ясно, что им не обойтись без самого точного хронометра.

Биологические часы у человека легче разрегулировать, чем у животных. В Италии был проведен такой опыт: 20 ученых, 5 кур, 5 петухов и 4 кролика провели неделю в пещере в полной темноте. Оказалось, что после 160 часов пребывания во мраке человек утрачивал чувство времени, а животные сохраняли его на протяжении всего опыта.

Большое влияние на жизнь, по крайней мере некоторых морских животных, оказывает Луна и ее фазы. Как известно, от взаимного расположения Солнца и Луны зависят приливы и отливы. Максимальной высоты приливы достигают примерно каждые две недели, в то время, когда Солнце и Луна находятся на одной прямой с Землей.

С исключительной точностью идут «лунные» часы у тихоокеанских морских червей-палоло. До поры, до времени эти черви живут в норах среди коралловых рифов. Только один раз в год, в октябре или ноябре в последнюю четверть луны, они появляются в прибрежных водах, чтобы продлить свой род.

Кто же заводит лунные часы тихоокеанских червей? Приливы или отливы? Маловероятно. Из обломков коралла, положенных в ведро, палоло выползают в тот же день и час, как и их свободные родственники в океане. Может быть, лунный свет? Тоже нет. Черви справляют свадьбу даже в самые темные безлунные ночи. Были и другие гипотезы, но пока надо признать, что хронометр палоло остается загадкой.

Не менее удивительно поведение американской рыбки атерины-грюньон. Весной, в дни наивысшего прилива, стаи этих рыбок устремляются к берегам Южной Калифорнии. Когда приливная волна достигает максимума, они выбрасываются на берег; самка зарывается в сырой песок хвостом вперед и откладывает икру. Со следующей волной, накатившейся на берег, атерины покидают пляж и уплывают в океан. Икринки постепенно развиваются в сырой песчаной норке, и личинки выклевываются, когда новая приливная волна взмучивает песок. Это происходит ровно через четырнадцать дней, во время следующего максимального прилива.

Некоторые виды крабов имеют двое часов — солнечные и приливно-отливные. Основной солнечный ритм — изменение темной дневной окраски на светлую ночную. Но самая темная окраска появляется только во время отлива. Биологический смысл такой перемены окраски — маскировка. Интересно, что если содержать крабов при слабом освещении, то они меняют свою окраску по тому же графику.

Более того, если крабов перевезти из Америки в Европу, то они будут жить по тем же солнечным и приливным часам, как у себя на родине. Очевидно, животным совершенно необходимы биологические часы. Они показывают им, когда следует выходить на охоту, помогают найти правильное направление во время миграции; пользуясь часами, животные находят друг друга и определяют время, когда на свет должно появиться новое потомство.

Следует ли продолжать изучение биологических часов животных? Безусловно да. Познакомимся хотя бы с таким опытом. Тараканам пересадили подглоточный нервный узел — ганглий, взятый у других тараканов, биологические часы которых отличались на двенадцать часов. Теперь жизнь тараканов регулировалась двумя часами — своими и чужими. Оказалось, что почти у всех тараканов появились злокачественные опухоли в желудке. Если же насекомым пересадить часы, идущие «в ногу» с их собственными, никаких опухолей не образуется. Значит, несогласованный ход различных биологических часов, имеющихся в организме животного, может привести к роковым последствиям.

Не менее важно, конечно, изучение биологических часов у человека. В этом направлении пока еще мало сделано. Медики знают только примерно, когда следует кормить больных, когда надо давать те или другие лекарства. Как надо работать, чтобы меньше утомляться. Но все это только первые шаги. Впереди еще много работы. Надо узнать, что пускает в ход биологические часы и чем обусловлены колебания их маятника.

Ученым предстоит обнаружить, где находятся биологические часы у различных животных и человека, а инженерам создать действующую модель внутренних часов. Это сулит много увлекательных и важных открытий.

XII Животные-путешественники

Для животных путешествие не страсть,

а необходимость.

Н. А. Рубакин

Большинство сухопутных млекопитающих — «домоседы». Отдельное животное, семья или стадо, заняв определенный участок, не покидает его ни зимой ни летом.

Натуралист А. Онегов, много лет наблюдавший жизнь медведей в лесах Архангельской области, пишет, что каждый медведь занимает в лесу определенную территорию, которую считает своим домом. Границы «дома» соблюдаются настолько строго, что между участками сохраняется даже «ничейная» пограничная полоса — на ней остаются нетронутые ягоды, неразвороченные гнилые пни и муравейники.

Определенных границ придерживаются и другие звери. Так ведут себя лось и косуля, рысь и лисица, обычно площадь их «государства» не превышает десятка квадратных километров.

Лишь немногие млекопитающие совершают регулярные путешествия, или, как говорят биологи, — миграции. Дикие северные олени зимой оставляют тундры и перекочевывают к лесам, где слой снега тоньше и легче добыть ягель. Кабаны на Дальнем Востоке уходят зимой из падей и пасутся на склонах гор; там ветер сдувает снег и проще добраться до вкусных желудей и кедровых орешков. В Африке антилопы, буйволы, зебры в период дождей пасутся в саваннах, где в это время буйно растут травы. А в период засухи, когда растительность в саваннах выгорает, они перебираются поближе к рекам — на их берегах даже в жару зеленеет трава.

За травоядными животными переселяются и хищники. Львы, гиены, леопарды в Африке не отстают от стад копытных. Уссурийский тигр следует по пятам за стадами кабанов.

Изредка наблюдаются массовые стихийные переселения млекопитающих. В тундрах Скандинавии и на севере нашей страны водятся небольшие, чуть побольше домашней мыши, грызуны пеструшки-лемминги. Мех у них густой, желтый с темными бурыми пятнами. Лемминги «нелюдимы» и обычно живут в одиночку, а если и познакомятся, то затевают ожесточенные драки.

До; поры, до времени они живут на одном месте и ни о каких путешествиях не помышляют. Но вдруг зверьки начинают усиленно размножаться, самка приносит детей уже не один раз в сезон, а два, а то и три раза, растет количество малышей в семье. Тогда обычно робкие зверьки становятся «храбрецами» и отправляются в далекий путь. Путешествие они начинают поодиночке, но удобные дороги есть не везде, и в долинах между гор, на перешейках среди озер, у переправ через реки тропинки сходятся, и дальше пеструшки идут уже сомкнутыми колоннами. Они форсируют горные хребты, переплывают реки и даже входят в города. Добравшись до моря, они бросаются в волны и плывут, плывут, пока не утонут. Большинство отважных путешественников гибнет, и лишь немногие остаются в живых и заселяют новые угодья.

Массовые путешествия предпринимают иногда и белки. Они, как лемминги, начинают путь поодиночке, но постепенно миллионы зверьков собираются вместе и движутся широким фронтом. Их не останавливают ни большие города, ни безлесные пространства, ни широкие водные просторы. Попав в город, белки бегут по улицам, прыгают с забора на забор, с крыши на крышу. Подойдя к таким широким рекам, как Обь, Енисей, Амур, они бесстрашно бросаются в воду и, конечно, массами гибнут. Известен случай, когда белки пытались на Дальнем Востоке переплыть Татарский пролив.

Подобные миграции совершают и более крупные животные. Южноафриканские антилопы — горные скакуны — иногда ни с того, ни с сего вдруг собираются в тысячные стада и, покинув великолепные пастбища, уходят в выжженные солнцем пустыни, где и гибнут от голода. Идут они настолько плотными шеренгами, что, если даже сам «царь зверей» лев попадет в середину стада, ему не удается спастись, несмотря на самые отчаянные попытки.

Чем объяснить такие неистовые миграции?

Большинство ученых считают, что главную роль играет массовое размножение и связанная с ним нехватка корма и убежищ. Некоторые же ученые полагают, что пища здесь ни при чем. Ведь покидают же, говорят они, антилопы — горные скакуны — обжитые пастбища с сочной травой и уходят в пустыни? А саранча? Ее нашествия тоже не связаны с поисками пищи. Кто прав, сказать трудно, пока еще мы не располагаем достаточными данными.

Среди морских млекопитающих тоже много путешественников. Настоящие «бродяги» — усатые киты. Они то снуют туда и сюда в поисках корма, то предпринимают далекие странствия от экватора чуть ли не до самых полюсов. О том, что киты совершают огромные переходы, знали давно. Еще в XVIII веке в дальневосточных морях убивали китов с заросшими в их теле гарпунами голландской работы; загарпуненных в Перу добывали у Лабрадора, а раненных в японских водах встречали у побережья Чили. В желудке одного кита нашли жестяную коробку из-под зубного порошка с фамилией матроса. По надписи установили, что моряк выбросил жестянку в Антарктике у Полярного круга, а убили кита через десять месяцев у берегов Австралии. За это время он проплыл около 10 000 километров.

Однако на основании таких случайных находок нельзя было составить ясного представления о «китовых тропах». Для изучения миграции китов начиная с 1924 года стали метить. В них из ружей выстреливали особыми пулями-метками. Вначале пули делали из алюминия, а потом из нержавеющей стали и обрабатывали во избежание заражения ими китов пенициллиновой мазью. Всего к 1960 году помечено более 10 000 китов.

Изучение возвратившихся меток показало, что киты летом пасутся в холодных и умеренно-холодных водах. Здесь в это время бурно развивается планктон, и для китов всегда готов накрытый стол. Осенью вода делается совсем холодной, рачки перестают размножаться, а уцелевшие спускаются на большие глубины, где китам их уже не достать. Тогда киты, нагулявшие за лето жир, плывут на юг и в теплых водах вблизи экватора приносят детенышей. Но, судя по меткам, киты не пересекают экватор, и стада арктических и антарктических китов никогда не смешиваются. Все же ученые не считают это бесспорным, ведь случалось добывать в северном полушарии китов, на коже которых была водная растительность, типичная для южного полушария, и наоборот.

Так или иначе киты нашего полушария регулярно кочуют весной на север, а осенью на юг. Какой смысл таких путешествий? Смысл большой. Что бы произошло, если бы кит остался зимовать в Арктике? Корма зимой там почти нет, холодно, и для поддержания определенной температуры тела надо расходовать уйму жира. Да и китятам вредна холодная вода. В теплых морях корма тоже не много, но теплоотдача много меньше, и жир расходуется экономнее, его вполне хватает, чтобы перезимовать и совершить весной путь в отменные северные столовые.

В Антарктике усатые киты иногда проплывают много километров, чтобы найти небольшие полыньи среди льдов; в них они живут по месяцу и больше.

Предполагают, что в полыньях киты принимают «водные процедуры». Как известно, в морях и океанах подводные части кораблей обрастают, на них поселяются моллюски, ракообразные, водоросли, а на китах, кроме того, различные паразиты. Они увеличивают вес животного, тормозят его движение и беспокоят хозяина. В пресной воде, образующейся из тающих льдов, все эти «нахлебники» гибнут, а киты чувствуют себя в ней не хуже, чем в океанской.

Интересно, что, путешествуя, киты из года в год посещают одни и те же бухты, проливы и прочие участки морей. Как они находят дорогу в океане, пока не ясно, этим сейчас занимаются ученые.

Другие морские млекопитающие — моржи, тюлени, котики — тоже кочуют. Большую часть года они рыскают небольшими группами в знакомых участках океана, разыскивая рыбу, моллюсков, водоросли. Но как только наступает пора размножения, они массами собираются на одних и тех же лежбищах, чтобы принести детенышей и вновь уплыть в просторы океана.

Есть заправские путешественники среди летучих мышей. Их пищу в умеренных широтах составляют насекомые. Зимой такой пищи там нет, и летучие мыши засыпают, подвесившись к потолку в какой-нибудь прохладной пещере, либо улетают на юг. С помощью кольцевания удалось установить, что рыжие вечерницы из Литвы летят на зимовку в окрестности Дрездена, то есть пролетают около 750 километров. Нетопырь, окольцованный летом 1958 года в Воронежском заповеднике, был пойман осенью того же года в Турции около Стамбула. В этом случае путешественник пролетел 1750 километров. Но рекордсмены, по-видимому, все же некоторые североамериканские летучие мыши: они осенью прилетают на Бермудские острова, а до них надо лететь только над морем более 1000 километров.

Среди птиц «домоседов» можно пересчитать по пальцам. В северных и умеренных широтах, пожалуй, только домовый воробей стопроцентный «домосед». Всю свою жизнь и зимой и летом он проводит вблизи от того дома, под крышей которого он вывелся. Сороку, синицу, снегиря уже нельзя назвать настоящими «домоседами». Зимой они собираются около населенных пунктов, а летом рассеиваются по окрестным лесам. Глухарь, рябчик, дятел регулярно кочуют, правда, в пределах очень небольшой территории. Глухаря летом и осенью скорее всего можно встретить около ягодников, сначала на черничниках, потом на брусничниках и наконец на клюквенных болотах.

Зимой глухарь кормится хвоей, и его надо искать в сосняках. Тетерев весь год тоже живет почти оседло, но если не уродилась на березах сережка, его основной зимний корм, то он может перекочевать на значительные расстояния. Еще дальше летят из тундры белые куропатки; когда выпадают глубокие снега и до ягод не докопаться, они перелетают к окраине лесов и питаются побегами ивы. Вслед за белыми куропатками отлетают из тундры хищники — полярная сова, мохноногий канюк, им тоже нечем кормиться зимой в безжизненной тундре.

Обыкновенная серая ворона может быть и оседлой и перелетной птицей. Часть ворон, обычно старых, никуда не улетает и зимует там же, где вьет гнезда, некоторые беспорядочно кочуют, а часть, главным образом молодых птиц, отлетает к югу. Как правило, вороны не пролетают более нескольких сотен километров, но иногда они предпринимают и большие путешествия. Например, ворон, окольцованных в Ленинградской области, обнаруживали на севере Франции, то есть они пролетали около 2000 километров.

Но все эти птицы еще не настоящие путешественники. Птицы-путешественники, или, иначе, перелетные птицы — это те, которые регулярно отлетают с мест гнездовий на зимовку в строго определенные места.

Обычно перелетные птицы улетают зимовать в теплые края. Из европейской части Советского Союза, из Скандинавии они летят в Западную Европу, Африку и на юг нашей страны. В Англии, Франции, Испании тепло, снег выпадает редко, и здесь остаются зимовать скворцы, чибисы, вальдшнепы, утки. В Крыму и Закавказье зимуют чайки, жаворонки, зяблики, утки. Дальше в долину Нила летят журавли, кулики, трясогузки. В африканских саваннах проводят зиму соловьи, славки, удоды. Через Центральную Африку дальше на юг пролетают аисты, ласточки, кукушки.

Из Сибири птицы летят, в основном, в двух направлениях: гнездящиеся к западу от Енисея воробьиные птицы, гуси, утки улетают на побережья Каспийского и Средиземного морей; заенисейские птицы огибают с востока пустыни и горы Центральной Азии и зимуют в Индии, Китае, Вьетнаме. С Чукотки гуси, утки, кулики летят в Калифорнию, Мексику.

«Рекордсмены» дальних перелетов, пожалуй, полярные крачки. Они совершают удивительные путешествия. Крачки, выводившие птенцов на крайнем севере Америки, летят через Европу в Южную Африку, а оттуда часть перелетает в Южную Америку, а часть огибает мыс Доброй Надежды и зимует на островах Индийского океана. Крачки, гнездящиеся на сибирском побережье Ледовитого океана, путешествуют еще дальше; сначала они летят прямо на запад, затем, обогнув Скандинавию, летят вдоль берегов Европы и Африки и оттуда в Австралию и даже в Антарктиду. Такой путь они совершают дважды в году и в общей сложности пролетают расстояние, близкое к длине экватора!

Очень далеко летят на зимовки ржанки. Американские ржанки пересекают Северную и Южную Америку и останавливаются в районе Огненной Земли. Сибирские, гнездящиеся в Восточной Сибири на зиму перебираются в Новую Зеландию или на Гавайские острова.

Перелетные птицы южного полушария, наоборот, выводят птенцов на юге, а лето проводят на севере. Среди них тоже есть «рекордсмены» дальних перелетов.

Маленькие буревестники-качурки совершают почти такие же далекие путешествия, как полярная крачка. Они гнездятся на островах, расположенных между Огненной Землей и Антарктидой. А в марте — апреле летят на север и до осени живут у восточных берегов Северной Америки и у берегов Западной Европы.

Птицы не путешествуют весь день и ночь напролет. Обычно они летят 6–8 часов в сутки, а остальное время отдыхают и кормятся. В среднем за сутки птицы пролетают 300–400 километров. Однако если им приходится пересекать открытые водные пространства и плавать они не могут, то птицы летят безостановочно сутки и более и иногда покрывают расстояние более 3000 километров. Например, новозеландская кукушка перелетает из Новой Зеландии на Соломоновы острова, совершая без посадки путь над морем в 1500–1900 километров.

Наблюдение с самолетов показало, что птицы летят в среднем на высоте 300–500 метров. Аисты, орлы часто поднимаются вовремя перелетов на высоту до 1000 метров, а перепела и мелкие певчие птички, пересекая моря, летят над самой водой, на высоте всего нескольких метров.

Есть птицы, которые путешествуют вплавь и пешком.

Императорские пингвины откладывают свое единственное яйцо и высиживают птенца на Антарктическом материке, а зимуют в нескольких сотнях километров к северу среди плавучих льдов. Путешествие по материку пингвины совершают лежа, отталкиваясь ото льда своими крыльями-коротышками, или же пешком, а добравшись до открытой воды, они пускаются вплавь.

Чернозобые гагары гнездятся в сибирской тундре. В начале осени они по рекам движутся сначала на север, а добравшись до берегов Ледовитого океана, плывут уже на запад, огибают Таймыр, пересекают Карское и Баренцево моря и, обогнув Скандинавию, добираются наконец до мест зимовок в Балтийском море. Почти весь путь они совершают вплавь, лишь изредка поднимаясь на крыло.

Дрофы, североамериканская индейка большую часть пути при перекочевках совершают пешком. Некоторые натуралисты считают, что в своем путешествии с севера на юг и с юга на север коростель в основном тоже не летит, а бежит; скорее всего это мнение не обосновано.

Еще в IV веке до нашей эры знали, что многие птицы зимой куда-то исчезают, но что они улетают на юг, даже не предполагали. Высказывались самые нелепые предположения. Например, что кукушка осенью превращается в ястреба, что ласточки на зиму прячутся на дне прудов, что скворцы зимуют в пещерах.

Такие представления существовали очень долго, и только в XIII столетии появились более или менее правдоподобные описания перелетов птиц. В прошлом веке изучением перелетов занимались русские орнитологи А. Ф. Миддендорф, М. А. Мензбир, Н. А. Северцов. В наше время миграции птиц изучают многие советские и зарубежные ученые.

Вначале за перелетными птицами только наблюдали. Затем в конце прошлого столетия их стали кольцевать — наденут птице на лапку легкое алюминиевое колечко с адресом и номером и выпустят. По кольцу, снятому с пойманной или погибшей птицы, нетрудно установить, откуда она летела.

За последние 60 лет только в Европе и Северной Америке было окольцовано более 15 миллионов птиц. Сейчас за стаями птиц следуют на самолетах, засекают пролетные косяки радиолокаторами, изучают поведение птиц в специальных лабораториях.

Но и сегодня мы знаем еще далеко не все о путешествиях перелетных птиц.

До сих пор не ясно, почему многие птицы стали путешественниками. Некоторые ученые считают, что в этом повинны ледники. Наибольшее распространение получили две «ледниковые теории». По одной — птицы выводили птенцов раньше там же, где и теперь. Надвинувшиеся из Скандинавии ледники вынудили их переселиться южнее. Когда же ледниковый период закончился, переселенцы, повинуясь унаследованным инстинктам, вернулись на гнездование на старые квартиры и стали перелетными. По другой теории родина птиц была там, где теперь места зимовок. Птицы быстро размножались, в конце концов им стало тесно на родине, и, когда от льдов освободились огромные территории, они стали постепенно продвигаться к северу, покидая вновь обжитые места только осенью.

Безусловно, наступление ледников как-то повлияло на поведение птиц. Но кто знает, не были ли они путешественниками и до ледникового периода? Кроме того, ледниковая теория не объясняет, почему тропические птицы и птицы южного полушария тоже путешествуют, хотя там никогда не было оледенения. Не объясняет она также, почему некоторые птицы зимой летят не на юг, а на восток или, наоборот, на запад.

Существует биологическое объяснение перелетов птиц. Это надо понимать так — птицы всегда выбирают те места, которые в тот или иной сезон наиболее благоприятны для их жизни.

Осенью на севере с каждым днем становится все меньше и меньше насекомых, и насекомоядные птицы не успевают в течение короткого осеннего дня обеспечить себя пищей. К зиме замерзают озера, болота; утки, гуси, кулики не могут уже добыть ни водных растений, ни личинок насекомых. Позднее земля покрывается толстым слоем снега, и зерноядным птицам становится трудно докопаться до семян. И вот перелетные птицы оставляют родные места и улетают в теплые края, где больше пищи и длиннее день.

Этому противоречит отсутствие непосредственной связи времени отлета с понижением температуры и отсутствием пищи. Такие птицы, как овсянка-дубровник, стрижи, журавли, кроншнепы, улетают в начале августа, когда еще совсем тепло и пищи вдоволь. Что заставляет их лететь на юг так рано? Тут могут быть разные причины. Команду покидать родные края подает, по-видимому, особое «перелетное» состояние организма. Известно, что перелетные птицы, даже выведшиеся в клетке, когда наступает время отлета, становятся особенно активными: они перепархивают с жердочки на жердочку, бьются о стенки клетки и стремятся лететь в ту сторону, куда сейчас летят их родичи.

Против биологического объяснения говорит и то, что многие птицы летят в такие места, где климат и условия питания зимой такие же, как на их родине летом. Так поступает полярная крачка, летящая в Антарктику, стрижи и ласточки, направляющиеся в Южно-Африканскую Республику, американская ржанка, зимующая в Аргентине.

Некоторые птицы летят зимовать в те места, где жили их предки. Например, маленькая пеночка-таловка летит из Лапландии через всю Европу и Азию и останавливается зимовать в Таиланде. А пеночка-весничка осенью направляется с Колымы на запад, а затем поворачивает и зимует в тропической Африке. Считают, что они переселились в Лапландию и на Колыму с мест своих зимовок и летают туда и сейчас.

Большинство птиц, по-видимому, подобрали себе места зимовки не сразу. Когда-то они задерживались то там, то тут. Но постепенно нашли себе места по вкусу и стали летать в эти края из года в год. Выводить птенцов лучше на севере. Здесь огромные территории, врагов меньше, а это особенно важно, так как яйцами и птенцами не прочь полакомиться любой хищник. День в северных широтах летом длиннее, и родители больше часов в сутки могут охотиться и кормить птенцов. Время высиживания яиц и в Арктике и в тропиках почти одно и то же; у птиц высокая температура тела, и птенцы выклевываются в срок и в холодном климате.

Вызывает изумление способность птиц определять, когда надо лететь в родные края. В долине Нила, где зимуют журавли, климатические условия в марте и в апреле почти одинаковые. Но ежегодно в начале апреля журавли строятся клином и прилетают на север как раз тогда, когда освобождаются от снега моховые болота, где они проводят свои весенние песни и пляски. Вальдшнепы зимуют там, где снега не бывает, но как только в лесу образуются первые проталины, длинноносый шоколадный красавец уже тянет над макушками берез. А гуси! Как они знают, купаясь в теплых водах южного Каспия, что на родном Таймыре вот-вот вскроются озера и надо спешить, чтобы не потерять ни одного дня короткого полярного лета?

Скорее всего сигнал «к полету» им подает готовность их организма к размножению, но только ли эта причина дает толчок к началу весеннего перелета, пока еще никто не знает.

Много орнитологов занималось изучением «навигационных приборов» птиц. Для объяснения их загадочной способности лететь куда нужно предложено множество гипотез.

Долгое время натуралисты считали, что дорогу молодым показывают старые опытные птицы, не раз совершавшие перелеты с севера на юг и с юга на север. Действительно, утки, гуси, журавли путешествуют косяками, состоящими из старых и молодых птиц. В этих случаях ведущая роль стариков очевидна. Однако детальное изучение перелетов методом кольцевания показало, что старые и молодые птицы далеко не всегда летят вместе. Выяснилось, что многие молодые воробьиные птицы направляются на юг раньше взрослых. У кукушек, наоборот, отец и мать рано улетают на зимовку и оставляют воспитывать птенцов приемным родителям, зимовки которых расположены совсем в других местах.

Так же поступают и некоторые буревестники. Они выводят птенцов в глубоких норах. Отец и мать вначале очень усердно кормят птенцов, и через несколько недель те настолько обгоняют в толщине своих родителей, что уже не могут выбраться из узких нор. Старых птиц это мало волнует, и, когда наступает время перелета, они оставляют разжиревших птенцов худеть в норах и отлетают к местам зимовок. Иногда перелетные пути молодых и старых птиц не совпадают. Взрослые американские ржанки летят из Канады в Аргентину западной дорогой, пролетая значительную часть пути над морем. Молодые же выбирают «сухопутную» дорогу и летят над Панамским перешейком.

Во всех подобных случаях взрослые птицы не могли показать дорогу молодым, и они попадают в районы зимовок совершенно самостоятельно, руководствуясь только наследственным миграционным чутьем.

Наличие у перелетных птиц наследственного чувства направления доказывают и такие опыты. Группу только что оперившихся аистов увезли на несколько сот километров западнее гнезда. Когда наступило время перелета, они полетели западнее обычного направления и, конечно, не попали к местам зимовок. Точно так же вели себя молодые вороны, завезенные на восток или запад от места рождения.

Путь птиц во время их осенних и весенних перелетов почти никогда не бывает прямым, обычно в дороге они делают не один поворот. Значит, в наследство от родителей они должны получить и вехи, отмечающие каждый поворот. Какие же вехи могут служить для птиц ориентирами?

Мы знаем, что у птиц отличное зрение. Во многих случаях зрительные ориентиры бесспорно могут помочь им найти правильную дорогу. В поисках пищи для птенцов родители иногда улетают очень далеко от дома и безошибочно возвращаются к гнезду. Здесь главную роль играют зрительные ориентиры — группа берез, высокая ель, овраг, озеро, хутор или деревня. Иногда пролетные пути птиц идут вдоль широких рек, высоких горных хребтов, по берегам морей и больших озер; здесь тоже может пригодиться зрительная ориентировка. Но что может увидеть перепел, пересекающий Черное море над самыми волнами, или мелкие певчие птички, летящие ночью над безбрежным океаном?

Орнитологи искусственно ставили птиц в такие условия, в которых им в выборе правильной дороги не могли помочь зрительные ориентиры. Птиц в закрытой коробке перевозили поездом, на автомобиле, самолетом на сотни и даже тысячи километров от гнезда. Больше всего опытов по возвращению «домой» проведено с домашними, так называемыми почтовыми голубями. Прежде, до изобретения телеграфа, их часто использовали для доставки срочных донесений. Выяснилось, что молодые птицы могут возвращаться домой с расстояния не более 100–150 километров. Хорошо натренированные голуби безошибочно возвращаются в голубятню с 600–800 километров, совершая этот путь за один день. Отдельные рекордсмены находили дорогу, если их увозили даже за 2400 километров от дома, при этом они находились в пути 2–3 суток.

Возвращение домой домашних голубей не особенно показательно; их вначале выпускают совместно с опытными птицами, а затем специально тренируют, постепенно завозя все дальше и дальше. Однако и дикие птицы иногда находят дорогу не хуже, если не лучше голубей.

Пару буревестников, устроивших себе гнездо в расселине скалы на маленьком островке вблизи западного побережья Англии, поймали и увезли самолетом в Венецию. Этот путь по прямой составил 1500 километров. Через 14 дней один из буревестников вернулся в гнездо. Буревестники — морские птицы и никогда над сушей не летают; поэтому считают, что возвратившаяся птица летела над Средиземным морем через Гибралтарский пролив. В этом случае она пролетела не меньше 6000 километров, делая в день около 425 километров.

Вертишейка была поймана на гнезде в Берлинском ботаническом саду. Ее окольцевали и увезли в Грецию. Через 10 дней она вернулась домой и уселась на гнездо.

На острове Мидуэй, расположенном вблизи Гавайских островов, поймали на гнездах 18 альбатросов. Их самолетом доставили в шесть различных пунктов Тихого океана, находящихся от острова на расстоянии от 200 до 6500 километров. 14 птиц вернулось на гнезда, пролетая в среднем 350 километров в сутки. А один альбатрос, завезенный за 6500 километров на Филиппинские острова, вернулся через 32 дня.

Конечно, ни о каких зрительных ориентирах здесь говорить не приходится. Тогда возникает вопрос: какими же навигационными приборами пользовались птицы?

Еще в прошлом столетии А. Ф. Миддендорф предположил, что при перелетах птицы могут ориентироваться по магнитному полю Земли. Ученых вполне устраивала такая гипотеза. Если она верна, то загадочный «птичий компас» найден.

Начались опыты. Птиц помещали в искусственные магнитные поля различной силы — они никак не реагировали. Подвешивали им на шею, крылья, лапы миниатюрные магнитики, которые должны были изменить ориентировку, но птицы с магнитами и без них летели в одном и том же направлении. Магнитную гипотезу отставили. Но сейчас вновь раздаются голоса, что магнитное поле должно влиять на навигационные способности животных. Неудачи опытов объясняют их несовершенством. Кто прав, покажет будущее, но окончательно списывать со счета магнитную гипотезу пока еще преждевременно.

После неудачи с магнитной гипотезой появились новые. Высказывались предположения, что птицы ориентируются при миграциях по тепловому излучению, по электрическому полю, по силам, возникающим при вращении Земли, по разнице в освещенности небосвода на юге и севере. Некоторые орнитологи считали, что у птиц вообще нет никаких навигационных приборов и они находят верный курс путем проб и ошибок. Но правильность всех этих гипотез не удалось доказать, и они не получили широкого распространения.

Тогда стали подумывать, а не могут ли птицы ориентироваться по солнцу и другим небесным телам. На первый взгляд это кажется невероятным. Ведь для того, чтобы определить широту и долготу места, нужны сложные приборы — секстан, хронометр, — навигационные таблицы; а их-то у птиц никак не может быть.

Тем не менее их небесную ориентацию решили проверить.

Для этого построили круглую клетку с прозрачным дном и сетчатым потолком, через которые можно было наблюдать поведение подопытных птиц. В центре клетки установили одну жердочку и несколько штук по краям. Опыты проводили со скворцами, выращенными в неволе отдельно от взрослых птиц. Наблюдение вели весной, когда птиц охватывает перелетное беспокойство и «вольные» скворцы в данной местности стремятся на северо-запад. Как показали опыты, скворцы в клетке тоже предпочитали северо-западное направление, — они все время перелетали от центральной к северо-западной жердочке и обратно. Если клетку поворачивали вокруг оси, они все равно выбирали то же самое направление. Затем клетку затянули светонепроницаемой материей, оставив только шесть окошек, через которые птицы могли видеть большую часть неба. Скворцы продолжали перелетать в том же направлении. Тогда к окошечкам приделали дверцы с зеркалами, которые при определенном повороте смещали видимые участки неба на 90°. Теперь скворцы стали перепархивать с центральной жердочки на юго-западную, то есть изменили направление как раз на тот же угол. Такое поведение скворцов наблюдалось в ясную погоду, а в пасмурную их поведение было неопределенным. В дальнейшем установили, что скворцы могут обнаруживать кормушку с зерном, руководствуясь положением солнца. Стало очевидным, что скворцы выбирают направление, ориентируясь по солнцу.

Но все же оставалось много неясного. Ведь солнце все время перемещается на небосводе, и, чтобы сохранить постоянное направление полета, птица должна уметь определять угол между направлением своего движения и положением солнца.

Как бы решили эту задачу мы? Предположим, нам надо определить, где юг, из окна ленинградской квартиры в июне в 15 часов. Известно, что в 12 часов (по солнечному времени) солнце находится точно на юге. Как мы уже говорили, за час солнце проходит дугу, соответствующую углу в 15°. Значит, за время с 12 до 15 часов солнце проходит дугу 15°×(15–12)=45°. Отложив этот угол влево от того положения, где солнце находится сейчас, мы узнаем, где оно было в 15 часов, а следовательно, где находится юг.

У многих животных, в том числе у птиц, есть внутренние биологические часы, и теоретически они могли бы решить такую задачу. Конечно, они действуют как-то проще и не откладывают углов, но как — это нам пока неизвестно.

Позднее в точно такой же круглой клетке повторили опыты с ночными путешественниками. Изучали поведение европейской славки, которая мигрирует по ночам. Опыты проводили под открытым небом и в планетарии. Выяснилось, что в пасмурную погоду славки беспорядочно порхают по клетке, не отдавая предпочтения какому-нибудь определенному направлению. Если же звезды на небе четко видны, то птицы двигаются уверенно, придерживаясь весной северного направления, а осенью южного. Эти опыты удавались даже с птицами, никогда ранее не видевшими звездного неба.

Способность птиц ориентироваться по звездам подтвердили опыты с кряковыми утками, обитающими на западном побережье Англии. Эти утки, если их выпускали из клетки, всегда летели в северо-западном направлении. Для того чтобы выяснить, какими ориентирами они пользуются, у птиц постепенно изменили суточный ритм.

Затем уток с «переставленными часами» выпустили ночью, и все они устремились на северо-запад. Совершенно очевидно, что здесь солнечные часы не играли роли и утки ориентировались по звездному небу. Какие его участки играют решающую роль, покажут дальнейшие исследования.

Итак, четкого ответа на вопрос, как ориентируются птицы в пространстве, мы не получили. Скорее всего у птиц не один способ ориентировки, причем решающую роль, может быть, играет не наследственная интуиция, не зрительные ориентиры, не небесный компас, а совсем новый, неизвестный нам навигационный прибор. Здесь еще много интересной работы для орнитологов.

Отличные мореходы морские черепахи: бисса, зеленая черепаха. Об их регулярных путешествиях знают еще очень мало или, вернее, ничего не знают. Известно только, что весной они покидают места кормежки и отправляются всегда к одним и тем же отмелям, где, выкопав в песке глубокую яму, откладывают в нее белые круглые яйца. Как велики эти путешествия и есть ли у черепахи в океане «проторенные дороги» — неизвестно. Зато установлено, что черепахи, завезенные на кораблях за тридевять земель, безошибочно находят дорогу домой.

Профессор флоридского университета Арчи Карр в своей книге «Наветренная дорога» описывает не один такой случай.

Однажды меченая черепаха с отмелей Москито была увезена на Каймановы острова. Вскоре после ее прибытия на место поднялся сильный ветер, и прилив затопил садки, а через 12 дней черепаху поймали у того же подводного рифа и в ту же сеть, что и в первый раз. Эта черепаха проплыла, если считать по прямой, 640 километров и двигалась со скоростью более пятидесяти километров в день.

Рекордное путешествие совершила старая, покусанная рыбами черепаха с тавром. Она удрала из загона во Флориде во время урагана. Туда она попала на шхуне, лежа на спине, и не могла видеть и запомнить никаких ориентиров; тем не менее она проплыла 1500 километров и возвратилась к родному рифу вблизи Москито. Фактически путь был еще длиннее, так как прямая линия, соединяющая Флориду и Москито, пересекает западную оконечность Кубы, а морские черепахи, как известно, не совершают пеших переходов.

Ясно, что, плывя «куда глаза глядят», черепахи не могли попасть на свои обжитые квартиры, следовательно, они тоже располагают каким-то неизвестным нам «навигационным прибором».

Удивительные путешествия совершают рыбы.

Неутомимый путешественник лосось, или семга, хотя первые годы жизни он домосед и не удаляется далеко от родных мест. Но в реке лососи растут медленно, им не хватает пищи Проходит год, два, а то и пять лет, и молодые лососики, достигнув за это время всего лишь 15–18 сантиметров в длину, уплывают в море.

По пути из пестрых рыбок они становятся серебристыми. В море лососики начинают усиленно кормиться. Морской стол богатый — сельдь, песчанка, молодь трески, ракообразные — ничем не брезгуют лососики и быстро прибавляют в весе.

Миграции лосося в океане мало изучены, но кое-что об этих рыбах-путешественниках ученые все же узнали. Для того, чтобы лучше представить себе, как путешествуют лососи в морях, некоторых рыб вылавливают, прикрепляют им к жаберным крышкам «личный знак» из металла или пластмассы, в котором сообщается, где и когда рыба была поймана, и отпускают их снова на свободу.

Наблюдая за мечеными лососями, ученые установили, что обычно они не уходят от устья родной реки далее 100–150 километров. Но бывало и так, что лососей, покинувших реки Швеции, ловили у берегов Федеративной Республики Германии, у берегов Норвегии попадались шотландские лососи. Во всех этих случаях они проделывали путь по морю свыше 1000 километров.

Исключительно длинное морское путешествие совершила одна семга из реки Выг, впадающей в Белое море: 10 июня 1935 года она была поймана в западной Норвегии. Ее пометили и выпустили, а 1 августа, то есть через 50 дней, она была выловлена в устье своей родной реки. Таким образом, эта семга за 50 дней проплыла свыше 2500 километров!

В море лосось проводит несколько лет (1–6), а затем вновь входит в реки.

Подъем в реки наблюдается в разное время года. В одни реки лосось входит весной, в другие летом, а в некоторые осенью и даже зимой, а нерестует всегда только осенью.

Поднимается лосось по реке не всегда на одинаковое расстояние. Если встречаются удобные места для нереста, он откладывает икру в среднем, а иногда даже в нижнем течении. Но чаще всего он поднимается в самые верховья рек, в мелкие притоки, и даже ручьи с чистой холодной водой, быстрым течением и песчано-галечным грунтом.

К местам нереста лососи могут пройти 1000–1500 километров, а тихоокеанский лосось — чавыча — проходит по канадской реке Юкону свыше 3500 километров.

Лососей не останавливают ни быстрое течение, ни мелкие перекаты, ни пороги и водопады. Перекаты они преодолевают ползком на брюхе, иногда выставив из воды всю спину. Водопады штурмуют, прыгая на 2–3 метра в высоту. Если первая попытка не удалась, лосось, отдохнув, повторяет ее снова, и так до тех пор, пока водопад не будет взят. Ведь надо спешить, чтобы вовремя добраться до нерестилища.

Ученые долго не знали — возвращаются лососи в ту же реку и на то же нерестилище, где они вывелись из икринки, или нет. Между тем решение этого вопроса имело важное значение для рыбоводов. Какой смысл, скажем, на Неве или Нарве строить рыбозаводы и выпускать мальков, если взрослые лососи уйдут на нерест в другие страны и там будут выловлены!

Работы велись несколько лет, и в результате было установлено, что за редким исключением лососи возвращаются домой.

Возвращение лососей к родным местам не является врожденным. Это подтверждается тем, что молодые лососики, выклюнувшиеся из икры, завезенной за сотни километров в другие реки, приходят на нерест именно в эти реки, а не в те, где вывелись их родители.

Процент не вернувшихся к родным нерестилищам не велик. Но он биологически важен для сохранения вида. Предположим, что путь в родную реку будет закрыт испортившейся в ней водой, обвалом или плотиной. Тогда со временем за счет «заблудившихся» рыб в другой реке образуется новое стадо лососей и род не погибнет.

Почти такие же путешествия, как атлантический лосось, совершают и тихоокеанские, или дальневосточные — кета, горбуша, нерка, чавыча, кижуч. Только молодь тихоокеанского лосося меньше задерживается в реке. В пресную воду тихоокеанские лососи идут огромными косяками, во время хода внешне резко изменяются и после нереста поголовно гибнут.

При изучении лососевых миграций возникает масса интересных вопросов. Какой биологический смысл имеют миграции? Как и когда они возникли? Как лососи ориентируются в океане и находят свою родную реку?

Почему молодые лососики уплывают в море — легко объяснимо. Таким крупным рыбам, при большом скоплении в реке, просто не хватило бы пищи, а это привело бы к их вырождению и гибели.

И навсегда переселяться в море лососям также не выгодно. Они ведь выметывают не так уж много икринок, и многочисленные морские хищники быстро их уничтожат.

О том, как и когда возникли миграции лососей, существуют только гипотезы.

Вот одна из них. Давным-давно, в период оледенения, лососи постоянно жили в океане. Икру они охраняли. Это вынуждало лососей долго голодать. Но вот несколько рыб случайно выметали икру в устье реки. Вода здесь почти не соленая, а, как известно, многие морские хищники недолюбливают пресную воду. Лососи выгадали: икру стало легче охранять, и потомство этих лососей вновь отложило икру в опресненной части моря.

Так постепенно лососи освоились в пресной воде. Они поднимались все выше и выше по реке, и чем дальше, тем лучше оказывались условия: меньше врагов, чище вода, больше удобных для нереста каменистых мест. Здесь можно было уже закапывать икру в песок и гальку и почти не сторожить ее.

Часть лососей заходят в реку в начале зимы, а икру мечут только следующей осенью, то есть проводят в пресной воде чуть ли не целый год. Все это время они ничего не едят!

Закономерен вопрос — почему лососи так поступают? Какой в этом смысл? Одни специалисты полагают, что для созревания икры лососи должны перезимовать в холодной речной воде, так же как зерна озимых сортов хлеба должны пролежать зиму в земле. Таких лососей, по аналогии со злаками, называют «озимыми».

Другие ученые не признают эту точку зрения. По их мнению, холод никак не может способствовать развитию икринок, скорее он будет задерживать его.

Они объясняют зимовку лососей в реке так: когда-то в доисторические времена лососи были слабее и не могли за несколько месяцев добраться до верховьев реки. Поневоле они зимовали в реке. И сейчас часть лососей продолжает поступать так же, как поступали их предки.

Отсутствует единое мнение и о том, как лососи находят дорогу к родным местам.

Жители побережий дальневосточных рек утверждают, что в каждой стае есть вожак. Он-то и приводит косяк к нерестилищу, точно так же, как старые глухари-токовики показывают молодым место тока.

Есть и другие точки зрения.

По мнению одних — лососи имеют особое наследственное чутье, которым и руководствуются при возвращении домой.

По мнению других — они обладают феноменально развитыми органами чувств.

И, наконец, третьи считают, что, находясь в океане и достигнув определенной упитанности, определенной степени развития икры и молок, лососи начинают искать пресную воду и подходят к берегам. Двигаясь вдоль берега, они проходят мимо одной, другой реки и сворачивают только в ту, где слышатся знакомые с «детства» запахи родной реки.

В одну из рек Северной Америки поднимается на нерест лососевая рыба — кижуч. Часть рыб нерестует в притоке этой реки, другие — в самой реке выше притока. Около нерестилищ установили ловушки, выловили около 30 кижучей и пометили различными метками рыб, пойманных в притоке и в реке. У части рыб той и другой партии обонятельные ямки заткнули и замазали вазелином. У другой — «носы» оставили нетронутыми. Всех рыб выпустили в реку ниже впадения притока и через некоторое время вновь выловили возле нерестилища.

Оказалось, что кижучи с заткнутыми обонятельными ямками распределились в реке и притоке произвольно. А рыбы со здоровыми «носами» за редким исключением направились туда, где они были первоначально выловлены. Подобные опыты повторялись в других реках и всегда с одинаковым результатом.

Сейчас предполагают, что основным путеводителем для лососей является запах воды, обусловленный присутствием в реке тех или иных не мигрирующих рыб.

Угорь, обитающий в реках и озерах Европы, прежде чем он попадет к местам нереста, совершает путь в 6000 километров. Подробности жизни этой рыбы узнали сравнительно недавно.

В древности считали, что угри появляются «сами по себе» Так, например, Аристотель писал, что угри зарождаются из дождевых червей, а черви — самопроизвольно из ила. По мнению другого ученого древности — Плиния — угри заводятся от слизи угрей, смешанной с илом, Позднее стали считать, что угри рождаются от живородящей рыбки бельдюги, которую кое-где и до сих пор называют угревой матерью.

Лишь в конце XVIII века итальянский ученый Модини нашел у угря зачатки икры. Однако биология угря по-прежнему оставалась загадкой для ученых. Кроме того, что угри выводятся из икры, было известно, что, достигнув определенного возраста, они уходят в океан и не возвращаются.

Решение загадки пришло неожиданно. В 1897 году итальянскому ученому Б. Грасси удалось вырастить в аквариуме из прозрачной рыбки лептоцефала (которую ранее относили к особому отряду) маленьких стекловидных угорьков.

Оставалось выяснить, откуда попадают лептоцефалы к берегам Европы. Этим вопросом занялся датский ихтиолог И. Шмидт. Прежде всего предстояло найти место, где встречаются самые маленькие личинки. С 1904 по 1913 год под руководством И. Шмидта было организовано несколько экспедиций. В результате удалось установить, что лептоцефалы появляются из юго-западного угла Атлантического океана.

Но вскоре началась мировая война и работы пришлось прекратить. Возобновились они только в 1920 году. В 1924 году И. Шмидту удалось установить, что самые маленькие личинки, длиной около 7 миллиметров, встречаются только в одном районе Атлантического океана, между Бермудскими и Багамскими островами, в Саргассовом море.

Эти сведения позволили ученым представить себе полную картину замечательного путешествия угрей.

В возрасте 5–7, а иногда даже 25 лет самки угрей отправляются в свое путешествие вниз по рекам В пути они перестают есть. Спина у них темнеет, брюшко светлеет, глаза резко увеличиваются. Угри приобретают вид глубоководной рыбы.

У входа в море самок поджидают самцы, которые никогда не заходят в пресную воду. Вместе они продолжают путешествие через океан. В пучинах Саргассова моря угри откладывают икру и погибают.

Ранней весной из икринок выклевываются личинки. Они прозрачны, имеют зубы и заостренный хвост. Постепенно личинки увеличиваются в высоту и принимают форму ивового листа. Такое строение помогает им легко держаться на поверхности и облегчает пассивное путешествие по воле течения.

Гольфстрим подхватывает лептоцефалов и несет их на север. Через два года на третий личинки попадают к берегам Европы. Здесь за зиму они постепенно превращаются в прозрачных угорьков. На четвертую весну стекловидные угорьки входят в реки, темнеют и становятся похожими на обычных угрей.

Маленькие угорьки достигают верховьев рек, входят в озера, а по некоторым данным, пробираются даже в замкнутые водоемы, переползая ночами на довольно значительные расстояния по сырой траве.

Не вполне ясно, как угри не сбиваются с дороги в океане и безошибочно достигают родных мест.

Одни ученые предполагают, что угри плывут в направлении постепенного потепления воды и таким образом попадают в Саргассово море. Другие считают, что угри стремятся в область максимальной солености.

Третьи утверждают, что в своем путешествии к нерестилищам эти рыбы ориентируются по солнцу и звездам. Не случайно, говорят сторонники астронавигационной гипотезы, у угрей к началу океанского путешествия резко увеличивается размер глаз.

Наконец, существует теория, что путь угрям к родным местам указывают течения. Оказывается, в придонном слое Атлантического океана течение направлено противоположно Гольфстриму. Угри плывут вниз по течению и безошибочно попадают на нерестилища. Пожалуй, эта теория наиболее правдоподобна.

Загадочно и возникновение миграций угря. На этот счет существует много разных теорий. Но советские ихтиологи придерживаются гипотезы русского ученого П. Ю. Шмидта. По его мнению, миграции угря возникли давным-давно, в доледниковый период. Материки тогда имели другие очертания, и нерестилища угря находились ближе к берегам Европы. Затем Гольфстрим изменил свое течение, и нерестилища отодвинулись к берегам Америки. Соответственно удлинился миграционный путь и продолжительность развития личинки.

Недавно английский ихтиолог Таккер высказал предположение, что все европейские угри не достигают нерестилищ в Саргассовом море и погибают по пути. А все угри, которые живут в наших реках, происходят от американских угрей, выметавших икру в восточной части Саргассова моря. К такому заключению он пришел потому, что никто не наблюдал нереста угрей и не видел самок с зрелой икрой.

Большинство ученых не согласно с этой теорией. Наиболее убедительно доказал ее несостоятельность французский ученый М. Фонтэн. Он посадил несколько самок угрей в кольцеобразный бассейн с водой той же температуры и той же солености, что и в Саргассовом море. Вода в бассейне приводилась в круговое движение. По временам самкам впрыскивался экстракт гипофиза. И вот через 3 месяца одна из самок, проплыв по кругу против течения около 4000 километров, выметала совсем зрелую икру.

Интересно, как небольшие изменения внешних условий сказываются на миграциях некоторых морских рыб, например, дальневосточных сардинок-ивасей.

С 1925 по 1940 год они наводняли прилавки наших рыбных магазинов и пользовались исключительным спросом. И не удивительно, — иваси селедочного посола и приготовленные, как сардины, в томате или масле — очень вкусны.

Промысел этой рыбки возник у нас в 1925 году. На Дальнем Востоке был создан специальный хорошо оснащенный флот, имевший свою авиаразведку. Промысел быстро возрастал и вскоре достиг почти 1,5 миллиона центнеров. Это было очень много.

Но в 1941 году сардинка не подошла к нашим берегам. Никто не знал, куда она подевалась. Десятки судов бороздили поверхность Японского моря, а над морем кружили самолеты. И все напрасно — сардина исчезла.

Загадку удалось разрешить только через несколько лет. Выяснилось, что иваси мечут икру у Японских островов и, закончив нерест, двигаются на север для откорма. Питаются они планктоном, которого больше всего там, где теплые течения встречаются с холодными.

Кроме того, было установлено, что сардины не переносят температур ниже 8 и выше 15°. Такой благоприятной зоной до 1941 года и оказалась шестидесятикилометровая полоса моря вдоль наших берегов. Здесь-то и ловили сардину.

Затем температура воды в этом районе упала до 7° и иваси уже не пошли в наши воды. Такая низкая температура держится и по сей день. Она объясняется уменьшением мощности теплого течения Куросиво, а это, в свою очередь, связано с общими атмосферными изменениями над Тихим океаном.

Насекомые тоже путешествуют, но о их путешествиях мы знаем немного. Очень уж они малы, и их странствия часто проходят для нас незамеченными. Но иногда насекомые путешествуют такими полчищами, что их не заметить может только слепой.

Грандиозное зрелище представляют нашествия саранчи. Вот что писали о них в старинных книгах:

«Наступает темный и бурный день. Как по вершинам гор расстилается утро, идет враг великий и сильный. Позади него горит пламя. Земля перед ним как цветущий сад, позади него — дикая пустыня. Ничто не спасается от него. Он скачет по вершинам гор с громом, подобным грохоту колесниц, с шумом, подобным треску пламени, пожирающего сухую траву. Земля задрожит перед ним, небеса затрепещут. Солнце и луна померкнут, и звезды потеряют свой блеск».

Кто не видел нашествия саранчи, не может представить себе этой картины. Тучи летящих насекомых на самом деле закрывают солнце, а общий вес саранчи в стае превышает 50 тысяч тонн. Позади такой стаи не остается ни одного листочка, ни одной травинки. Саранча не щадит даже тростниковых и соломенных крыш. Под тяжестью насекомых ломаются ветви деревьев. Они заполняют своими телами глубокие рвы, тушат зажженные на их пути костры, задерживают движение автомашин и поездов.

Почему саранча появляется вдруг в таких несметных количествах, узнали совсем недавно. Обычно она живет в пустынях и влачит там жалкое существование. Колючий кустарник и сухая трава — неважная пища, и у самок почти не образуется яичек, а те немногие, которые они отложат, погибают почти все на сухой раскаленной почве. Но когда выдаются дождливые годы, пустыня покрывается свежей сочной травой, песок становится влажным, и саранча начинает усиленно размножаться. Первое время личинки остаются там, где они вывелись из яичек, но как только саранча размножится на большой территории и приобретает стадные привычки, личинки как по команде отправляются в пешее путешествие. Весь день напролет они идут и идут вперед. К вечеру, едва похолодает, они взбираются на кусты и замирают. Утром, когда солнечные лучи как следует прогреют воздух, они трогаются в путь, сохраняя то же направление, что и вчера.

В дороге личинки несколько раз линяют и наконец превращаются в крылатых насекомых, и дальше уже по воздуху несется туча саранчи.

Зачем и куда они спешат? Как не сбиваются с взятого направления?

Вначале считали, что цель путешествия саранчи — поиски свежего корма. Но это неверно. Саранча может оставить на пути великолепные пастбища и улететь в пустыни. Мы уже встречались с такими бессмысленными на первый взгляд миграциями. Вспомните леммингов.

Показательно, что все подобные нашествия происходят в периоды массового размножения животных, и кто знает, может быть, это специальные «уловки» природы, чтобы избежать ненужного перенаселения?

Высказано много предположений о том, как выбирает и сохраняет саранча одно и то же направление. Сейчас большинство ученых придерживается «солнечной гипотезы». Вот что пишет известный французский биолог Р. Шовен:

«Может быть, молодые саранчуки в момент выхода из яйца фиксируют солнце в определенном направлении, которое уже никогда не забудут, потому что увидели его в некий, конечно очень краткий, период повышенной восприимчивости. А если так, то они, возможно, держатся этого направления всю жизнь, постоянно внося поправку с учетом суточных перемещений солнца, что способны делать многие насекомые…»

Долгое время считали, что бабочки не улетают далеко от того места, где они вывелись из куколки. На самом деле многие из них совершают почти такие же путешествия, как птицы.

Из европейских бабочек лучше всего изучены перелеты репейниц. Осенью, когда наступают холода и отцветает большинство цветов, молодые репейницы трогаются в путь. Пролетев сотни километров над полями и лесами Западной Европы, они форсируют Альпы, пересекают Средиземное море и останавливаются зимовать в Северной Африке. Здесь тепло, корма достаточно, и бабочки откладывают множество яичек.

Весной бабочки, родившиеся в Африке, собираются в огромные стаи и летят на север по тому же пути, по которому летели осенью их родители, только в обратном направлении. Перелетев через Альпы, часть бабочек задерживается здесь, а часть разлетается по всей Западной Европе, добираясь даже до Скандинавии.

Вскоре у бабочек, поселившихся на юге Европы, нарождается новое поколение, а в июне молодежь устремляется еще дальше на север и откладывает там яички. Из них-то и выводятся бабочки-путешественницы, улетающие в Африку. Бабочки же, откладывающие яички, погибают.

Большие путешествия совершают американские бабочки-даниды. Для изучения их миграций бабочкам наклеивали на крылья маленькие пронумерованные полоски бумаги. Так с помощью школьников было помечено много тысяч бабочек. Вскоре бабочки, помеченные в Торонто (Канада), были обнаружены около Нью-Йорка и дальше на юг, во Флориде и Техасе. Быстрее всех летела бабочка, выпущенная 13 сентября и пойманная 25 октября в Техасе за 2150 километров от Торонто. В среднем она путешествовала со скоростью свыше 50 километров в день. Дальше всех пролетела бабочка, пойманная в Мексике. Путь длиной 3000 километров она пролетела за 4 месяца и 7 дней.

В отличие от птиц бабочки летят не зигзагами, а по прямой. Если им на пути попадается дерево, то они не облетают его стороной, а поднимаются почти вертикально вверх и, пролетев над макушкой, снова спускаются вниз. Овраг они пересекают, спускаясь вниз по одному склону, а достигнув дна, поднимаются по другому. Создается впечатление, что бабочки избегают поворотов, побаиваясь сбиться с правильного пути. Как ориентируются бабочки в пространстве, пока никто не знает.

Всю жизнь в походах проводят кочевые тропические муравьи. Их известно несколько видов, но все они вооружены «до зубов» и отъявленные хищники.

На марше муравьи-кочевники идут колонной шириной в несколько сантиметров. По краям и во главе колонны шагают солдаты с огромными челюстями, в центре идут рабочие с грузом яиц и личинок, а где-то в хвосте шествует матка, окруженная солдатами-телохранителями.

Шеренга движется со скоростью медленно идущего человека, а муравьи-охотники снуют по обеим ее сторонам и не дают спуску никому. Пройдя с полкилометра, а иногда и больше, орда останавливается отдыхать. На привале рабочие, сцепившись лапками, образуют огромный клубок с ходами, ведущими к центру, по которым ползают взад и вперед муравьи-фуражиры. Во время остановки охотники рыскают по окрестностям и добывают пропитание для всей семьи.

Отдохнув, муравьи вновь строятся колонной и продолжают путешествие. Такой походный образ жизни они ведут до тех пор, пока личинки не начнут окукливаться. Куколкам нужен покой, и семья устраивает себе временное жилище среди камней, под поваленным деревом или в другом укромном месте. Теперь орда некоторое время живет оседло, куколки созревают, а самка откладывает все новые и новые тысячи яичек. Но как только из всех куколок выведутся муравьи и матка перестанет откладывать яички, орда вновь отправляется в поход.

Что гонит кочевников все вперед и вперед? Пищи в тропиках хватило бы и при оседлом образе жизни. Ученые считают, что сигнал «вперед» подает матка. Когда наступает перерыв в откладке яиц, активность муравьев резко повышается, и они приходят в движение. Какой это имеет биологический смысл, пока неизвестно.

Казалось бы, моллюскам, имеющим всего одну ногу, не до путешествий. Но и среди них есть «непоседы».

У берегов Америки живут моллюски-конкина. Они сидят, зарывшись в мокрый песок у самой воды. Но как только заслышат шум наступающего прилива, выбираются из песка и отдаются на волю волн. Приливное течение несет их к берегу, и где-то в пути они расстаются с волной и вновь зарываются в песок. Проходит несколько часов, океан отступает, а моллюски в это время выбираются из песка. Волна несет их назад в море, но, почувствовав, что скорость течения начинает убывать, они опускаются на дно и опять зарываются.

К чему моллюскам такие путешествия? А вот к чему. Сидя на месте, они вскоре съедают все, что можно съесть вблизи. Перебираться на новый участок своими силами нелегко, и они предпочитают, чтобы за них работал прилив.

Обитающие у нас в реках и озерах моллюски-беззубки устроились еще лучше — они подружились с рыбками горчаками. Моллюски и их личинки — тихоходы, и им самим трудно осваивать новую территорию. Горчаки, когда приходит время откладывать икру, снуют по всему водоему, отыскивая беззубок. Обнаружив беззубку, самочка горчака откладывает икру в мантийную полость моллюска, для чего у нее перед нерестом вырастает длинная трубочка, которую она вводит между створками беззубки. Внутри раковины никакой враг не обнаружит малюсенькие икринки. А кроме того, беззубки уползают с обсыхающих участков и спасают икру и неподвижных личинок от верной гибели. Беззубки радушно встречают горчаков. Им такие гости «на руку». Когда маленькие горчаки покидают родной дом, личинки моллюска — глохидии — прочно вцепляются в них. И рыбки разносят потомство неповоротливого моллюска по всему водоему.

Итак, мы уже многое знаем о путешествиях животных. Но какими навигационными приборами они пользуются, мы можем только предполагать. Между тем иметь электронный прибор, позволяющий точно ориентироваться в пространстве, было бы очень важно. Однако в распоряжении инженеров еще слишком мало данных для конструирования таких электронных моделей.

При современном развитии науки выяснить, как устроены навигационные приборы животных, вполне возможно. Вот один из путей. У лосося, пойманного в море в то время, когда он направляется на нерест, устанавливают на спине миниатюрный радиопередатчик. Смонтированный на полупроводниках, он может весить не более 25–30 граммов. Передатчик посылает в эфир сигналы. Их пеленгуют через определенные промежутки времени, и местонахождение лосося наносят на карту.

Проследив пути-дороги лососей, можно определить, что служит их вехами в пути и по какому принципу работает их безошибочный компас.

Подобные опыты проводились помимо рыб с морскими черепахами, голубями, казарками и другими животными.

Ученые предполагают, что в ближайшем будущем для приема радиосигналов прикрепленных к животным передатчиков будут использоваться искусственные спутники Земли. Тогда можно будет наблюдать за перемещениями животных на всем земном шаре. Скажем, проследить весь путь полярной крачки, летящей из Арктики в Антарктику и обратно.

XIII Думают ли животные?

Паук совершает операции ткача,

и пчела постройкой своих восковых

ячеек посрамляет некоторых людей —

архитекторов. Но и самый плохой

архитектор от наилучшей пчелы с

самого начала отличается тем, что,

прежде чем строить ячейку из воска,

он уже построил ее в своей голове.

К. Маркс

Первобытный человек считал, что животные, как и люди, могут любить, страдать, мстить, хитрить, быть терпеливыми и усердными.

«Рыба тоже люди, — говорил проводник известного путешественника В. К. Арсеньева гольд Дерсу Узала. — Его тоже могут говорить, только тихо. Наша его понимай нету».

Такие взгляды не изжиты полностью и в наши дни. Часто даже ученые, писатели ставят себя на место животного и приписывают ему свои мысли и переживания.

Религия, наоборот, ставила между человеком и животным непроходимую пропасть. По воззрению церкви, творец вложил душу только в человека, а животные — это всего-навсего живые машины.

В средние века и позднее отдельные философы и ученые высказывали разумные мысли, но они не получили общего признания — слишком уж мало знали тогда о поступках и действиях животных.

Только в конце XIX — начале XX столетия труды русских физиологов И. М. Сеченова, И. П. Павлова, а также зарубежных ученых помогли понять и объяснить многие поступки животных.

Как же развивалась наука о поведении животных в нашем столетии?

Каждому известно, что растения, будь то герань на подоконнике или ель в густом лесу, тянутся к свету. Подсолнечник в течение дня поворачивается с востока на запад, следуя за движением солнца. Многие цветы закрывают соцветие при похолодании и раскрывают, когда станет тепло. Хищное растение пузырчатка захлопывает крышечку своей ловушки, как только к волоскам внутри кувшинчика прикоснется рачок или малек рыбы. Ясно, что растения действуют бессознательно; просто свет, тепло, прикосновение раздражают клетки растения и вызывают соответствующую ответную реакцию. Такие реакции растений на внешние раздражения назвали тропизмами.

По мнению американского ученого Жака Леба, животные — это живые автоматы, а их поступки вынужденны и объясняются тропизмами.

В применении к животным сейчас обычно говорят не «тропизмы», а «таксисы». Стремление к свету — положительный фототаксис, а избегание света — отрицательный; движение в сторону земного притяжения — положительный геотаксис, а в обратную сторону — отрицательный; движение в сторону каких-либо химических веществ — положительный хемотаксис, а от них — отрицательный.

Однако объяснять поступки даже наиболее примитивно устроенных животных только таксисами неверно. Растения в ответ на раздражение всегда действуют одинаково, животные же, в том числе и простейшие, могут поступать различно в зависимости от обстоятельств.

Вот перед нами аквариум, в котором плавают рачки-дафнии. Осветим одну стенку электрической лампочкой. Поведение дафний не изменится, они будут по-прежнему сновать взад и вперед. Пропустим в аквариум ток углекислого газа или просто прильем в него газированной воды — рачки все, как один, устремятся к освещенной стенке аквариума. Почему изменилось их отношение к свету? Да потому, что свет стал теперь для них сигналом безопасности. В прудах и канавах, где обитают дафнии, всегда много органических остатков. При их гниении, в особенности у дна, часто создается опасная для жизни рачков концентрация углекислого газа. Она-то и подает рачкам команду — скорее наверх, к свету, там неприятного газа меньше.

Возьмем несколько личинок мясной мухи — опарышей, поместим их на стол, расположенный около окна. Личинки словно по команде поползут прочь от света, точно в направлении светового луча. Продолжим опыт. Впереди по пути движения личинки, вблизи от ее дороги положим кусочек несвежего мяса. Когда личинка будет проползать в 1–2 сантиметрах от мяса, она вдруг резко свернет с прямолинейного пути и отправится прямо к приманке. Значит, хемотаксис оказался сильнее, чем фототаксис, и это не случайно, а целесообразно, иначе личинка останется голодной.

Теперь рассмотрим поведение «глупых» бабочек, которые летят на свет, а попадая в пламя свечи, гибнут. Леб объяснил их поведение так. Если мы осветили левый глаз бабочки сильнее, чем правый, то больше раздражаются мышцы, связанные с ним. А так как нервы, соединяющие глаз и органы движения бабочки, перекрещиваются, то сильнее раздражается, правое крыло. Бабочка начинает махать им чаще и неминуемо поворачивает в ту сторону, откуда падают световые лучи. Но как только она повернется и свет станет попадать равномерно в оба глаза, бабочка, как автомат, направляется прямо к источнику света. Для демонстрации этого явления Леб даже сконструировал приборчик на колесиках, который послушно следовал за горящей свечой.

Однако стремление ночной бабочки к свету можно объяснить иначе. Насекомому, чтобы не кружиться на месте, нужен какой-нибудь ориентир. Ночью таким ориентиром может быть луна, звезды. Сохраняя постоянный угол, скажем, с направлением лунного луча, бабочка полетит прямо и не собьется с пути. Что же произойдет, если она вместо луны выберет ориентиром пламя свечи? Если источник света находится далеко и бабочка летит прямо, то угол между направлением ее полета и лучом света практически остается постоянным. Если же источник света близко, то этот угол будет все время меняться. Пытаясь сохранить тот же угол и делая поправки, бабочка полетит по спирали и в конце концов попадет в огонь. Наблюдения подтверждают, что бабочка летит не прямо на свет, а по кривой, близкой к спирали.

Значит, бабочки скорее всего не «самоубийцы». Ведь способ их ориентировки по свету возник миллионы лет назад, когда не было ни костров, ни свечей, ни, тем более, электрических лампочек. Искусственные же источники света появились не так уж давно, да и встречаются бабочкам на пути не так уж часто и вряд ли могли изменить их вековые привычки.

Разберем еще один пример. Гусеницы некоторых видов шелкопряда ползут к свету и против земного притяжения, а то и другое приводит их к пище — листьям деревьев. Однако гусеницы не окажутся беспомощными даже тогда, когда съедят все листья. Они преспокойно спустятся и по земле переползут к другому дереву — и только тогда у них вновь появятся таксисы.

Итак, все таксисы биологически обоснованы. Да иначе и не может быть: ведь если какой-нибудь вид животных на изменение внешних условий будет отвечать неприспособленными реакциями, то ему не выжить. Другое дело, если мы грубо нарушим природные условия, — тогда, как мы видели на примере с бабочками, животные не всегда сумеют поступить целесообразно и могут погибнуть.

Важную роль в поступках животных играют рефлексы. По-латыни «рефлекс» значит «отражение». Свет, звук, запах, попадая в глаза, уши, нос животных, действуют на нервные окончания. Полученные сигналы, как эстафета, передаются от одной нервной клетки к другой и вызывают соответствующие реакции в нервной системе и мозгу животного.

Известный русский ученый И. П. Павлов установил, что всем животным присущи два вида деятельности — безусловно-рефлекторная и деятельность, связанная с условными рефлексами. Безусловно-рефлекторная деятельность заложена у животных «отроду»; она вырабатывалась в течение долгого времени и на многих поколениях.

Врожденные поступки животных очень сложны и состоят из целой цепи простых безусловных рефлексов. Эти цепи Павлов назвал также инстинктом.

Главную роль в жизни животных играют безусловные рефлексы: пищедобывательный, оборонительный и инстинкт, связанный с продолжением рода. Ведь кто не сумеет добыть пищу и спастись от врага, тот неминуемо погибнет.

Диким животным никто не поднесет пищу на блюдечке — ее надо добыть. А для этого нужно обзавестись соответствующим вооружением и освоить наиболее добычливые приемы охоты. Разнообразие оружия и способов охоты у животных поразительно. Животные пользуются ловушками и сетями, используют на охоте мечи и стрелы, электрический ток и яды. Многие делают запасы, а некоторые разводят даже «домашний скот».

У животных можно поучиться, как защищаться от врагов. Одни из них находят неприступные убежища, другие искусно прячутся, третьи обзавелись грозным оружием.

Первостепенное значение в жизни животных имеет также забота о потомстве. Брачные песни и пляски, далекие путешествия в поисках лучших для размножения мест, защита, кормление и воспитание детей — все это инстинкты, дополненные приобретенным опытом животных.

И. П. Павлов считал также важными для животных врожденные рефлексы — свободы и исследовательский.

Пойманный в западню зверь, попавшаяся в силок птица, запутавшаяся в сетях рыба прилагают все усилия, чтобы освободиться. Рефлекс свободы очень силен. Птица, очутившаяся в клетке, или рыба, только что посаженная в аквариум, часто отказываются от пищи, а иногда даже погибают от голода. Не следует, конечно, думать, что животные скучают в неволе и погибают от «тоски по свободе». Животные не люди, и очеловечивать их поступки не следует. Просто в этих случаях рефлекс свободы оказывается сильнее пищевого.

Но это крайний случай; обычно, если человек не обижает животное, внимательно за ним ухаживает, то вскоре оно успокаивается и приобретает новые навыки в соответствии с изменившейся обстановкой. При хорошем корме и уходе большинство животных даже размножается в неволе. Так что жалеть животных в клетке не стоит — они обеспечены пищей, кормом и могут не опасаться врагов; таких условий на воле им никогда не получить.

В природных условиях значение рефлекса свободы велико. Если животное не станет защищаться — зубами, когтями, клювом, — не попробует убежать, то оно окажется беспомощным в борьбе за существование.

Избежать опасности животным помогает также и исследовательский рефлекс, или рефлекс «Что это такое?».

Всякое животное, попав в незнакомую обстановку или завидев незнакомый предмет, приглядывается, прислушивается, принюхивается, стараясь выяснить, не грозит ли ему какая-нибудь опасность. Но не приблизившись к незнакомому предмету, не узнаешь, что можно от него ждать. И животное, преодолевая страх, пытается выяснить положение.

Именно учитывая этот инстинкт животных, писатель Майн-Рид в одном из своих романов рассказал о следующем случае. У охотника кончились продукты, а ему еще предстоял длительный путь через прерии. На рассвете он заметил стадо антилоп. Как подобраться к осторожным животным, если вокруг нет ни одного укрытия? И охотник нашел выход. Приблизившись к антилопам на такое расстояние, чтобы они его заметили, он опустился на руки, а ногами стал выделывать в воздухе замысловатые движения. Это необычайное зрелище привлекло внимание животных, антилопы стали медленно приближаться к охотнику. Когда они очутились на расстоянии выстрела, охотник вскочил, схватил с земли ружье и застрелил ближайшую антилопу.

Любопытство свойственно и рыбам. Килька, сайра, кефаль, сардина всегда направляются к источнику подводного освещения. По-видимому, это тоже исследовательский рефлекс. Электрический свет необычен под водой, и, заметив его, рыбы подплывают ближе, чтобы познакомиться с новым явлением. В дальнейшем вблизи источника света у различных рыб, в зависимости от образа их жизни, возникают самые разнообразные рефлексы. Если возникает оборонительный рефлекс, рыбы немедленно уплывают, если же появляется стайный или пищевой, они надолго задерживаются в освещенном месте.

Наследственные рефлексы проявляются у животных на различных стадиях развития. Животные могут поступать так же, как отец и мать, с первого дня рождения; иногда, чтобы рефлекс созрел, должно пройти какое-то время, а иногда унаследованные реакции могут руководить поступками животных еще до появления их на свет.

Цыпленок занимается «гимнастикой» еще в яйце. В яйце же он начинает клевать и сам пробивает в скорлупе окошко во внешний мир. Через несколько часов цыпленок уже проворно бегает, пытается клевать зернышки и при опасности спешит спрятаться под крыло матери.

Многие птицы начинают хорошо летать не сразу. Молодые голуби первое время летают очень неловко. Считали, что овладевать искусством высшего пилотажа им помогают тренировки. Для проверки часть голубей оставили на свободе, а вторую часть посадили в узкие клетки, в которых они не могли даже расправить крылья. Когда находящиеся на воле голуби вполне освоились с полетом, выпустили затворников, и оказалось, что они летают ничуть не хуже вольных. Значит, основную роль в освоении полета играют не тренировки, а созревание.

Морские черепахи каждую весну оставляют свои охотничьи угодья и отправляются к песчаным отмелям. Здесь в сухом песке за линией прилива они выкапывают глубокие ямы и откладывают в них яйца. Зарыв гнездо и плотно утрамбовав сверху песок, матери уплывают в море. На этом забота черепах о потомстве и кончается. Через месяц, а иногда и больше из яиц выклевываются черепашки. Им предстоит трудная задача — пробить твердую скорлупу, выбраться из-под толстого и плотного слоя песка и совершить опасный переход от гнезда к морю. Ясно, что многое они должны постигнуть еще в яйце. Поэтому унаследованные рефлексы созревают у них значительно раньше, чем черепашка острым шипом, расположенным на морде, пробьет яичную скорлупу.

В Африке и Азии водятся грызуны — песчанки. Они похожи на крыс, но гораздо миловиднее: у них рыжая пушистая шубка и хвост не голый, а поросший волосами. Песчанки роют в глинистой почве запутанные подземные ходы-убежища. Если взрослую песчанку поместить в клетку с земляным полом, то она немедленно начинает рыть нору и мгновенно скрывается из глаз. Однако «копательный» рефлекс возникает у песчанки не сразу после рождения. Они начинают рыть землю на 16–17 день после появления на свет, независимо от того, воспитала их мама-песчанка или белая крыса.

Натуральные рефлексы на ту или другую пищу тоже требуют созревания. Единственная пища взрослого льва — свежее мясо, а львята, вскормленные молоком, не обращают на мясо никакого внимания, пока им не исполнится 20–30 дней.

Щенята начинают интересоваться мясом только на 18–20 день после рождения.

Охотничьи рефлексы тоже проявляются у животных на разных стадиях развития. Особенно интересно поведение котят. Прозрев, котенок, выращенный без общения с другими кошками, моется, точит когти, фыркает, когда сердится, жалобно мяукает, если что-нибудь просит. Но мышей без обучения он первые семь недель ловить не станет. И что поразительно: если котенку на восьмой неделе показать мышь, то он ее немедленно поймает, как опытная кошка! А если он не увидит мышь на восьмой неделе, то с девятой его опять надо обучать охоте на мышей!

Охотничьи собаки сеттер, пойнтер, почувствовав запах дичи, останавливаются — делают стойку. Это унаследованный рефлекс. Дикие собаки, прежде чем броситься на добычу, тоже на мгновение замирают. Человек сумел продлить этот рефлекс, и легавые собаки ждут и не двигаются вперед, пока к ним не подойдет охотник. Однако если с собакой долго не охотиться, то по прошествии нескольких лет она уже не будет делать стойку.

Кукушонок, вылупившийся из яйца, через несколько часов начинает выбрасывать из гнезда хозяйских детей. Согнув голову и шею, широко расставив ноги, он подлезает под яйцо или птенца. Затем толчком продвигает выбрасываемый предмет на спину в специальную ямку. Придерживая его далеко загнутыми за спину крыльями, кукушонок добирается со своей ношей до края гнезда и выбрасывает из него яйцо или птенца. Но если он не расправится со своими назваными братьями и сестрами за первые четыре дня, то рефлекс «выбрасывания» угаснет и оставшиеся птенцы могут чувствовать себя в безопасности.

Инстинкты не могут всегда оставаться постоянными. Они должны непременно меняться, если изменяются условия жизни. Ведь тем животным, которые не приспособятся к новым условиям, несдобровать.

Редко само животное и его поведение почти не изменяются в течение многих тысяч лет. Но чаще его внешний вид и его поступки меняются в сравнительно короткие сроки. У стрекоз, которые вели хороводы у берегов девонских рек, и тогда было много зорких глаз и такие же приемы охоты за комарами, как у современных. Акулы, бороздившие океаны, когда на суше не было ни одной травинки, ни одного живого существа, мало изменились. Современные акулы — например, плащеносные и гребнезубые, населяющие сейчас теплые воды Атлантического и Тихого океанов, — очень мало отличаются от своих древних предков. Кистеперая рыба-целакант осталась, судя по окаменелостям, почти совсем такой, какой была 300 миллионов лет тому назад.

Быстрее меняются облик и поступки наземных животных. Это и понятно — на суше произошли куда более резкие изменения природных условий, чем в глубинах океана.

Особенно отразилось на поведении животных вмешательство в их жизнь человека. Такса и фокстерьер, борзая и сенбернар не похожи на своих предков — волков. Иными стали и их повадки. Если волки нападают на овец, то собаки, приученные человеком, пасут овец и защищают их от нападения диких зверей.

Еще совсем недавно лоси мгновенно скрывались из глаз при одном виде человека. А сейчас в Печеро-Илычском заповеднике их запрягают в сани, ездят на них верхом, а лосих доят.

Внешний вид и большинство повадок домашних гусей и уток по сравнению с дикими изменились мало. Однако безусловный рефлекс, призывающий их диких родственников весной лететь на север, а осенью на юг, у домашних исчез.

Можно привести примеры, когда поведение животных изменилось в совсем короткие сроки.

Новозеландский попугай кеа меньше чем за 200 лет из растительноядной стал хищной птицей.

Некоторые рыбы, в связи с вмешательством в их жизнь человека, изменили свои привычки еще быстрее.

Ладожская форель, так же как лосось, для нереста заходит в реки. При этом она всегда поднимается вверх против течения. А ладожская форель, акклиматизировавшаяся в озере Янис-ярви, спускается для икрометания в реку Янис-йоки, вытекающую из озера. Инстинкт изменился потому, что в озеро не впадает ни одной речки с удобными для озерной форели нерестилищами.

Не так давно сырть из Финского залива поднималась метать икру в реку Нарву и, отнерестовав, уходила обратно в залив. После постройки плотины на Нарве часть стада сырти оказалась отрезанной от залива. Сейчас сырть освоилась с новыми условиями; она живет и размножается в реках Нарве, Великой и в Чудском озере.

Поступки животного, объясняющиеся приобретенным опытом, И. П. Павлов относит к условно-рефлекторной деятельности.

Что же такое условные рефлексы?

Если дать собаке кусок хлеба, то пища раздражает вкусовые нервные окончания и выделяется слюна. Это безусловный слюнный рефлекс. Голодной собаке достаточно только показать хлеб — и у нее выделится слюна. Это условный слюнный рефлекс. Сопровождая кормление собаки звонком или включая красную лампочку, мы заметим, что после нескольких сеансов у нее слюна начнет выделяться при звонке или красном свете, даже если ей не показывать пищу. В этом опыте сигналом пищи для собаки будет звук и свет. Существует множество условных рефлексов, и чем сложнее у животных устроены нервная система и мозг, тем легче у них создаются новые связи с внешним миром, тем легче они обучаются и дольше помнят выученное.

Кое-чему могут научиться и самые простейшие животные.

Возьмем щепотку сухих водорослей и бросим ее в стакан с водой. Через несколько дней в настое появятся простейшие одноклеточные животные — инфузории. Когда водоросли высушивались, инфузории оделись в твердую оболочку и выжили, несмотря на отсутствие влаги. Попав в воду, они сбросили оболочку и начали оживленно плавать. Если рассматривать каплю настоя через сильную лупу, то среди множества разнообразных инфузорий вы почти наверняка увидите овальную, похожую на туфлю — ее так и называют: туфелька. Такую «туфельку» поместили в узенькую стеклянную трубку, наполненную водой. Трубку с обеих сторон запаяли. Инфузория стала плавать — доплывет до запаянного конца, повернется и плывет к другому концу. Трубочка в ширину немного превышала толщину тела туфельки, и вначале она делала очень много лишних движений и поворачивалась с трудом. Но постепенно она освоилась с новым помещением и научилась поворачиваться почти мгновенно.

На кусочке водоросли, взятом из пруда, мы можем в лупу заметить других интересных инфузорий — сувоек. Они прикрепляются ножкой к водоросли и похожи на цветы — колокольчики. Края колокольчика снабжены ворсинками, которые загоняют внутрь воду, а вместе с ней и бактерий, которыми питаются сувойки. Эти инфузории очень чувствительны: чуть прикоснешься к ним — и они сгибают стебельки-ножки и съеживаются. С ними провели такие опыты: сувойку трогали стеклянной палочкой и одновременно включали синий или красный свет — они немедленно съеживались. Опыты повторяли много раз, и через 140–160 опытов сувойки стали съеживаться только при включении синей или красной лампочки.

Быстрее усваивают уроки кишечно-полостные животные — актинии. Они похожи на роскошный цветок с толстой, как у гриба-боровика, ножкой. Актинии — хищники, они щупальцами захватывают мелких водных животных, рыбок и переваривают в своем объемистом желудке. В аквариуме актинии предложили полоску бумаги. Щупальца сразу же пришли в движение, и бумажка оказалась проглоченной. Но долго актинию обманывать не удалось: на пятой, а иногда даже на второй попытке она отвергала несъедобные бумажки, продолжая заглатывать пропитанные мясным соком. Урок актиния помнила 8-10 дней, а потом она вновь начала схватывать любые бумажки.

Легко дрессируются пчелы. Если блюдечко с сиропом изо дня в день ставить на голубую бумагу, то пчелы через некоторое время будут летать прямо к ней, даже в том случае, если блюдечко окажется пустым.

Способность пчел дрессироваться ученые использовали в сельском хозяйстве.

Иногда пчелы недолюбливают цветки тех или иных растений, богатых нектаром, и не посещают их вовсе. Это невыгодно, зачем зря пропадать меду. Пчеловоды нашли выход. В чашечку с сахарным сиропом они добавляли экстракт из венчиков нелюбимых пчелами цветов и кормили их изо дня в день этим душистым сиропом. Вскоре у пчел образовался условный рефлекс и они стали охотно посещать нелюбимые ранее цветы. Это оказалось выгодным и для некоторых растений — ведь не все растения могут опыляться самостоятельно.

Сравнительно быстро вырабатываются условные рефлексы у рыб.

Подвесьте в аквариуме на нитке красную бусинку — и рыбы обязательно ее «попробуют». В тот же момент бросьте в кормовой угол любую пищу рыб. Повторяйте опыт неоднократно, и через некоторое время рыбы, подергав бусинку, будут устремляться в кормовой угол. Замените красную бусинку зеленой, но при этом не давайте рыбам корма. Рыбы к ней не притронутся. Но можно «переучить» рыб — заставить их схватывать зеленую бусинку и отказываться от красной.

Вырежьте из картона два треугольника — один большой, другой маленький. Во время кормления рыб прикладывайте к стеклу один треугольник, а после кормления — другой. Через некоторое время рыбы будут подходить к треугольнику того размера, который прикладывали к стеклу во время кормления, будут подходить даже в том случае, если им не дадут пищи, но не будут обращать никакого внимания на второй. Треугольники можно заменить буквами алфавита, и рыбы скоро научатся их различать.

Среди атерин, обитающих преимущественно в тропических водах, встречаются рыбки, окрашенные в ярко-красный цвет и почти бесцветные. Так вот, красным рыбкам вложили в рот кусочки щупалец жгучих актиний и пустили их в аквариум с хищными рыбами.

После того как хищники попробовали атерин с щупальцами актиний, они потеряли к ним всякий интерес. Пущенные через несколько дней в аквариум красные рыбки, уже без «начинки», в течение долгого времени оставались нетронутыми, в то время как неокрашенные атерины немедленно поедались.

Условный рефлекс у рыб можно выработать и на звук. Если кормление рыб производить по звонку, то вскоре они будут подходить на звонок и при отсутствии пищи. Более того, опыты показали, что у рыб можно выработать условные рефлексы на звуки различной высоты тона. Сомиков-каллихитов при одном тоне звука кормили, а при другом ударяли по носу палочкой. Через некоторое время сомики подплывали, заслышав звук первого тона, а услышав второй, бросались наутек и забивались в дальний угол аквариума.

Наглядно иллюстрируют значение приобретенных навыков следующие опыты.

Наполните стеклянную пробирку водой и бросьте в нее три — четыре штуки извивающихся мотылей. Опустите пробирку в аквариум с голодными рыбами. Они немедленно станут стукаться в пробирку рылом, пытаясь схватить мотыля. После нескольких опытов рыбки прекратят безуспешные попытки. Повторите опыт и рыб кормите какой-нибудь другой пищей. Через некоторое время они не будут обращать внимания на мотыля, даже если вы бросите его в воду без пробирки.

Или другой опыт. У вас в аквариуме завелись драчуны. Что ни день, между ними происходят ожесточенные стычки. Разгородите забияк стеклом. При попытке броситься друг на друга они будут больно ударяться о стекло. Достаточно выдержать драчунов за стеклянной перегородкой несколько дней — и можно вынимать стекло, рыбки уже не будут драться. Труднее всего этот опыт удается с бойцовыми рыбками — на то они и бойцовые, — но и их, подержав побольше за стеклом, удается утихомирить.

Осторожно берет приманку рыба, побывавшая на крючке или схватившая несъедобную блесну. Вот почему в глухих водоемах, где рыба «незнакома» с человеком и удочкой, она берет насадку смелее, чем в водоемах, часто посещаемых рыболовами. По этой же причине там, где бывает много подводных охотников, к рыбе трудно приблизиться на выстрел из гарпунного ружья.

Поскольку осторожность рыб связана с приобретенным ими опытом, то, естественно, чем старше рыба, тем подозрительнее относится она ко всяким незнакомым предметам. Понаблюдайте за стайкой голавлей, плавающих около устоев моста. Ближе к поверхности держатся небольшие голавлики, а глубже видны темные сигарообразные силуэты крупных рыб. Бросьте в воду кузнечика. Всплеск — и он исчезает во рту одного из крупных голавлей. Теперь проткните кузнечика соломинкой и опять бросьте его в воду; крупный голавль подплывет, но приманку не возьмет, и только мелочь будет трепать кузнечика с торчащей из него соломинкой.

Для того чтобы рыба стала остерегаться грубой снасти, ей совсем не обязательно самой побывать на крючке. Резкие броски одной попавшейся на крючок рыбы могут напугать и надолго насторожить всю стаю, вызвав подозрительное отношение к предлагаемой насадке.

Иногда рыбы используют опыт, приобретенный соседом. В этом отношении характерно поведение косяка лещей, окруженных неводом. Сначала, очутившись в тоне, рыбы мечутся по всем направлениям. Но стоит одному из них, воспользовавшись неровностями дна, проскользнуть под тетиву, как за ним немедленно устремляется вся стая.

Наблюдения за рыбами в аквариуме подтвердили, что они действительно перенимают опыт соседа. Был проделан следующий опыт. Аквариум разделили пополам стеклянной перегородкой и в одну половину посадили несколько верховок. В углу аквариума зажигали красную лампочку, свет которой привлекал рыб. При приближении к лампочке они получали удар током и обращались в бегство. После нескольких опытов рыбы бросались врассыпную, как только вспыхивала красная лампочка. Затем во вторую часть аквариума посадили других верховок. Когда зажигали лампочку, вновь посаженные рыбки, следуя примеру своих соседей, тоже убегали от красного света, хотя никакого удара током они ранее не получали. После десяти опытов первую партию рыбок высадили, но у оставшихся сохранился отрицательный рефлекс на красный свет.

Обычно условные рефлексы у рыб долго не сохраняются и они скоро забывают выученное.

Из птиц легче всего обучаются попугаи, вороны, галки, но кое-чему можно научить и кур. Методами пищевой дрессировки удалось установить, что они отличают круг от квадрата и треугольника, могут определить, какой предмет больше, а какой меньше. Их не трудно обучить нажимать клювом рычаг, выдающий пищу, а затем бежать к кормушке. Если кормушку с пищей пометить черными полосами или пятнами, то они отличают ее от однотонной пустой кормушки. Куры различают цвета. Проводили такой опыт: зерна окрашивали в серый, зеленый и красный цвет и затем красные зерна прочно приклеивали. Вначале куры пытались клевать все зерна подряд, а затем выбирали только серые и зеленые, не трогая красных, хотя их потом не приклеивали.

Попугаев, ворон, галок удается научить даже считать — правда, не более чем до десяти. Счету не могли пока научить, кроме птиц, никаких других животных.

Ворону удавалось выдрессировать так, чтобы из кучек, содержащих много зерен, она съедала всегда определенное количество — 1, 2, 3, 4 или 5 штук. Ставили рядом коробки, в которые клали по одному или по два зерна. Ворона открывала коробочки до тех пор, пока не съедала положенного количества зерен.

Галка научилась открывать черные коробочки, пока не находила в них двух зерен, зеленые — трех зерен, красные — четырех и белые — пяти.

Попугая приучили при двух ударах колокола съедать две вишни, а при трех — три. Попугаи различают все семь цветов спектра, и с ними можно провести много интересных опытов.

Так же много занимались изучением способностей млекопитающих. Больше всего ученые и дрессировщики работали с крысами и мышами.

Кто не слышал про знаменитый дуровский поезд? На арене цирка железная дорога. По платформе в высоких сапогах и красной шапке расхаживает начальник станции — кот. Подходит поезд, в нем три вагона: спальный — синий, плацкартный — желтый и общий — зеленый. По звонку пассажиры — крысы и мыши — бросаются занимать места. Без давки белые крысы занимают места в спальном вагоне, серые — в плацкартном, а мыши — в общем. Третий звонок — и поезд трогается. «Смотрите, какие умницы, — шепчутся зрители. — И как только они знают, какие места занимать?» Дело, конечно, не в уме крыс и мышей. Просто дрессировщик сумел выработать у них соответствующие условные рефлексы. Вначале обучал белых и серых крыс и мышей порознь. Когда подходил состав, на платформе находились, скажем, только белые крысы. От синего спального вагона доносится вкусный запах, там любимая пища крыс. Понятно, что они устремлялись к нему, а если какая-нибудь крыса по ошибке пыталась проникнуть в другой, то ее ударяло электрическим током. Так же обучали серых крыс и мышей, и понятно, что они на представлении занимали без ошибки предназначенные им места.

Ученые исследовали способность крыс ориентироваться в лабиринте. В конце запутанного лабиринта с тупиками ставили вкусную пищу. Руководствуясь зрением, чутьем, осязанием, крысы путем проб и ошибок в конце концов находили правильную дорогу и, изучив ее, в дальнейшем уже почти не ошибались. Опыты показали, что крысы находят дорогу даже в том случае, если лабиринт наполовину заполнен водой.

Американские ученые особенно увлекаются лабиринтом; они считают, что по скорости прохождения лабиринта и по числу сделанных ошибок можно судить об умственных способностях различных животных. Это не совсем так. Крысам и их потомкам уже приходилось встречаться с извилистыми темными ходами в родном подполье. А обезьяна, сокол, черепаха ни с чем похожим не сталкивались, и понятно, что им много труднее ориентироваться в лабиринте. Возможен даже такой случай, что крыса пройдет скорее лабиринт и с меньшим количеством ошибок, чем человек; ведь у человека основной ориентир — зрение, а крыса пользуется многими органами чувств.

Нетрудно обучать лошадей. Любая лошадь скоро обучается понимать по словам возницы, когда ей надо остановиться или бежать вперед. Управлять ходом лошади можно и вожжами. При верховой езде нажим всадника ногой на тот или иной бок лошади, особенно в связи с ожиданием последующего удара шпоры, заставляет ее переменить аллюр или ускорить бег. Лошадей можно дрессировать на различную форму предметов — круг, овал, квадрат, треугольник. А вот как они различают цвета, до сих пор окончательно не установлено; по мнению одних исследователей, они различают все цвета спектра, лишь иногда путая красный с фиолетовым, по мнению других — лошади, как и большинство млекопитающих, — дальтоники.

Много времени и терпения затрачивает человек на обучение собак. Одни из них сторожат дом и ловят преступников, другие помогают человеку на охоте, третьи — показывают различные фокусы.

В поступках собак надо различать условные рефлексы, ставшие почти безусловными, и условные рефлексы в чистом виде. Если ближайшие предки легавой собаки охотились, то их потомков не надо обучать ни стойке, ни правильному поиску — «челноком». Но тем не менее их последующее обучение — натаска — имеет исключительно большое значение. Пойнтера и сеттера охотнику надо научить послушанию, научить не поднимать на крыло птицу без приказания, не бросаться за ней после взлета и многим другим премудростям.

Исключительной понятливостью отличаются дельфины, они обучаются значительно легче, чем собаки. Обычно для них достаточно двух-трех «показов». Дельфины осторожно берут рыбу с тарелочки, ловят ее на лету и берут из рук дрессировщика, прыгая на высоту более четырех метров. Они подают брошенные в воду вещи, прыгают сквозь объятый пламенем обруч, играют в баскетбол и водное поло, с большой точностью забрасывая мячи. Их можно обучить звонить во время прыжка в колокольчик, открывать запоры, буксировать лодку с пассажирами и многому другому.

Очень способные ученики — обезьяны, особенно шимпанзе. Однако на их обучение приходится затрачивать больше времени, чем на обучение дельфинов. Они с трудом сосредотачиваются, легко отвлекаются и нетерпеливы, если приходится преодолевать какие-нибудь затруднения.

Их можно обучить сидеть за столом, употреблять ложку, вилку, нож, подвязывать во время еды салфетку, гасить свет, уходя из комнаты. Шимпанзе ездят на велосипеде, открывают задвижки и замки, расстегивают и застегивают пряжки. Они хорошо различают форму предметов, все цвета спектра и многие оттенки. Для человекообразных обезьян характерна исследовательская деятельность — им все надо потрогать, пощупать, разобрать на части. Они запоминают много слов и выполняют простые приказания: «принеси чашку», «возьми ключ», «поиграй с мячиком», «дай руку». Некоторые шимпанзе выполняют свыше 50 словесных приказаний, но сами не могут произнести сознательно ни одного слова.

Большинству диких животных обучаться не надо. По мере роста они самостоятельно постигают, как лучше спасаться от врагов и как добывать пропитание. Однако некоторых молодых птиц и зверей кое-чему должны научить родители.

Ласточки, стрижи первое время приносят насекомых птенцам, уже вылетевшим из гнезда. Но вскоре они перестают передавать пищу птенцам — подлетев к ним, выпускают ее из клюва. Вначале птенцы часто промахиваются, но затем приучаются ловить на лету не только мертвую добычу, но и живых насекомых.

Чомга-мама, поймав рыбу, приносит ее птенцам живой и выпускает в воду. Если птенцы не бросаются за рыбой вдогонку, она вновь ловит ее и снова выпускает. И так чомга поступает до тех пор, пока птенцы не научатся сами ловить рыбу.

Точно так же поступают волки и лисицы. Когда молодежь повзрослеет и уже выберется из норы на волю, родители приносят им полуживую добычу — куропатку со сломанным крылом или помятого зайчонка — и показывают, как их надо ловить.

Медвежата проходят под руководством матери целую школу. Она показывает им, какие корешки съедобны и как их выкапывать, где искать различные ягоды, как добыть из полусгнившего пня личинок и «яйца» из муравейника, как поймать рыбу, и учит многим охотничьим премудростям. В «школе» медвежата постигают, что надо избегать змей и колючих ежей, не связываться с волками и собаками и держаться подальше от человека.

Как ни странно, некоторые водные млекопитающие — морские котики, каланы — рождаются не умеющими плавать. Много времени и терпения приходится затратить матери, чтобы научить малышей держаться на поверхности, нырять и добывать пищу в воде.

Коллективной охоте гиеновые собаки, львы, волки учатся, принимая в облавах сперва пассивное участие, наблюдая за приемами взрослых, а скоро и сами становятся полноправными членами охотничьего коллектива.

Контакт между матерью и детьми имеет большое значение для развития некоторых животных.

Был проведен такой опыт. Большую группу новорожденных обезьян отняли от матери и выкормили молоком из бутылочки с соской. Когда искусственно выкормленные обезьяны выросли, они на первый взгляд казались такими же, как их собратья. Однако дальнейшее наблюдение за питомцами показало, что их поведение резко отличается от поведения воспитанных мамой-обезьяной. Они не играли со своими сверстниками, ни к чему не проявляли интереса и большую часть времени сидели, безучастно глядя в пространство. Как правило, они не обзаводились потомством, а если и заводили детей, то обращались с ними плохо и малышей приходилось отбирать.

На воле многие животные, оставшись без матерей, погибают, а иногда тоже приобретают несвойственные им повадки. Если моржонок рано потерял мать, то его некому научить добывать ракушки со дна моря. Первое время он питается падалью и различными отбросами. Постепенно моржонок начинает ловить морских птиц, рыбу и в конце концов становится охотником за тюленями. Такие «хищные» моржи иногда опасны для человека. Без всякого повода они могут атаковать шлюпку и протаранить ее своими мощными бивнями.

Иногда детей воспитывают приемные родители. Если это животные одного и того же вида, то приемыши получают необходимые жизненные навыки. Так же, как настоящие родители, учат чужих детей волки, куропатки и домашние куры. Но если это животные различных видов, то, конечно, уроки приемных родителей не пойдут впрок. Курица не научит ничему путному утят, кошка — бельчат, а волки — человеческого детеныша. Бывает и так, что приемыши не обращают никакого внимания на своих сородичей и всю свою привязанность переносят на воспитателя. Один ученый вырастил галчонка. Став взрослой, птица безразлично относилась к другим галкам, а воспитателя пыталась накормить гусеницами.

Следует еще раз подчеркнуть, что обучаться надо не всем и не всегда. Многие поступки у животных заложены от рождения. Новорожденный зайчонок, оставленный матерью, сумеет искусно спрятаться, а затем найти подходящую пищу. Кукушонок, выращенный в чужом гнезде, будет вести себя в дальнейшем как взрослая кукушка и даже полетит зимовать в те же края, где проводят зиму родители. Цыплята австралийских сорных кур, оставленные отцом, как только они вылупятся из яйца, не погибают и самостоятельно находят дорогу в жизнь. А через год будут строить точно такие же гнезда-инкубаторы, как их отец.

Очень много новых фактов о поведении животных собрали этологи. Они считают, что поведение животных следует изучать не в «башне молчания» и не в хитрых лабиринтах, а в лесу и в поле. На основании своих наблюдений виднейшие этологи К. Лоренц, Н. Тиберген и У. Торп утверждают, что в природных условиях животные поступают в основном одинаково — стереотипно, причем действие могут вызвать и внутреннее состояние их организма, и изменения во внешней среде, и отдельные образы — например, окраска и форма предметов, поза другого животного, его запах.

Поведение обычно состоит из серии простых актов. Первая стадия побуждает голодное животное отправиться на поиски пищи еще до того, как оно увидело, услышало или учуяло ее.

Оса «пчелиный волк», собираясь на охоту, летит туда, где пчелы собирают нектар. Заметив свою жертву — пчелу, — она направляется прямо к ней и занимает позицию в 70–80 сантиметрах с подветренной стороны. Затем оса несколько секунд выжидает и бросается на жертву. Этот бросок — ответ на запах пчелы. Если осу привлекло другое насекомое или похожий на нее предмет, она, подождав немного, улетит прочь. Но если оса почувствует запах пчелы, она парализует ее уколом жала и несет к себе в норку, заготавливая пищу для своих личинок.

Угорь живет в реке, в которую он пришел в юные годы, 10–15 лет и не помышляет ни о каких путешествиях. Но как только самка почувствует, что у нее скоро начнет созревать икра, она покидает ставшую ей родной реку и отправляется в далекий путь за океан к берегам Центральной Америки.

Самец колюшки не станет строить гнездо, пока состояние организма не подскажет ему, что приходит время подумать о воспитании потомства.

Рыбоводы в ряде случаев заинтересованы, чтобы рыба выметала икру поскорее. Ленинградские ученые в конце 30-х годов разработали интересный метод, мгновенно изменяющий внутреннее состояние рыб. Выяснилось, что если рыбе с незрелой икрой впрыснуть в мышцы препарат, полученный из придатков головного мозга — гипофиза, то икра у нее созревает почти мгновенно. Ввели осетру осетровый гипофиз — и икра у него созрела в течение полутора суток вместо обычного срока в несколько месяцев.

Самка комара, летая с цветка на цветок, до поры до времени кормится, как и самец, сладким нектаром. Но когда в ней просыпается инстинкт продолжения рода, она теряет покой и ищет жертву, чтобы напиться свежей крови. Ведь только из белков она может получить вещества, необходимые для созревания ее яиц. Найти такую жертву среди необъятных просторов полей и лесов нелегко. Поэтому некоторые виды комаров сохраняют про запас кусочки личиночной ткани, чтобы воспользоваться ими в надлежащий момент.

Не зря бытует пословица — сытое брюхо к учению глухо; по собственному опыту мы знаем, что работоспособность падает после сытного обеда. Удав, наевшись «до отвала», может целый месяц лежать, свернувшись клубком, и не тронуться с места. Сытый волк обойдет деревню стороной, а голодный может забраться в колхозную овчарню.

Здоровые собаки и кошки обычно не едят траву. Но стоит им заболеть, как они начинают выискивать целебные травинки и поедают их. У копытных животных — оленей, антилоп — иногда наблюдается солевой голод. Для нормального самочувствия в их крови должно находиться определенное количество ионов натрия, которые они получают из поваренной соли. И вот, забыв осторожность и пренебрегая опасностью, они отправляются к солонцам.

Едва у гнезда, построенного самцом колюшки, появится другой готовый к нересту и ярко окрашенный самец, как «хозяин» территории сразу же устремляется к пришельцу. Главное, что «действует на нервы» будущего папаши, это красное брюшко гостя. Интересно, что такую же реакцию нападения у колюшки вызывает любой продолговатый предмет, красный снизу. А на самую точную модель колюшки, но без красного брюшка, самец не обращает никакого внимания. Имеет значение и поза; если модель находится в вертикальном положении головой вниз, то самец атакует ее яростней, ведь такую позу принимают колюшки в перерывах между схватками.

Хищных рыб ловят на искусственные приманки — блесны. По внешнему виду металлическая пластинка совсем не похожа на рыбу. Однако при ее движении в воде создается грубая иллюзия плывущей рыбки, и этого оказывается достаточно, чтобы вызвать хватку хищника.

Есть способ охоты на тетеревов с чучелами. Осенью, когда облетают листья с деревьев, охотник где-нибудь в кустах ставит шалаш и выставляет на березу пару тетеревиных чучел. Второй охотник-загонщик находит стаю и спугивает птиц, стараясь, чтобы они полетели к шалашу. Заметив на березе собратьев, тетерева подсаживаются к ним и попадают под выстрел. Чучело может быть самым примитивным, сделанным из любой черной тряпки. Решающее значение имеет размер и поза. «Подсадной» тетерев обязательно должен быть установлен зобом к ветру и походить на спокойно сидящую, не напуганную птицу.

Если над цыплятами передвигать вырезанный из черной бумаги силуэт летящего ястреба, то они затаятся или бросятся врассыпную. Но если этот силуэт двигать в обратном направлении, то он напоминает утку, и тогда у цыплят не последует никакой оборонительной реакции.

Мы видели, что внутреннее состояние и отдельные образы сказываются на поступках животных в природных условиях, но все же цепи безусловных рефлексов и личный опыт имеют большое значение в их жизни.

Этологи подметили, что образ, впервые появившийся перед глазами новорожденного животного, накладывает отпечаток на его последующую жизнь. Обычно гусята следуют за мамой-гусыней. Но если гусенок, появившись на свет, раньше всего увидит человека или красный шарик, который тянет перед ним, он долгое время будет следовать за ним, принимая за одного из родителей.

Подобное явление запечатления свойственно и рыбам. Они тоже могут ошибиться в выборе родителей. С цихлидами — рыбами, ухаживающими за икрой и выведшимися мальками, проводили такие эксперименты. Икру отложенную одним из видов цихлид, незаметно подменяли икрой другого вида. Выведшиеся мальки считали приемных родителей настоящими и повсюду следовали за ними, хотя по форме, окраске и размерам они были совсем не похожи на них.

Этот опыт может удаться только с рыбами, впервые мечущими икру. Имевшие раньше детей обязательно заметят подмену, и тогда малькам несдобровать.

Сейчас мы подошли к самому трудному вопросу — думают ли животные?

Часто их умственные способности преувеличивают.

Иногда исключительную сообразительность приписывают рыбам.

Рассказывают «охотничьи истории» о щуках и язях, умеющих открывать крышки садков. О лещах, которые, поднявшись по лесе на поверхность воды и увидев рыболова, сразу же исчезают в глубине. Об «умных» сазанах — собьет такой умник хвостом насадку с крючка и спокойно лакомится ею. Эти истории, конечно, плод воображения рассказывающих.

Умными считают некоторые поступки птиц.

Может быть, вам приходилось видеть, как отводит тетерка от выводка собаку. Она то подлетает к самому ее носу, то медленно, как бы притворяясь раненой, отлетает на десяток шагов вперед или в сторону. Этот маневр тетерка повторяет несколько раз, а когда собака, пытаясь схватить птицу, удалится от затаившихся птенцов, мать делает круг и возвращается к выводку.

Как же объяснить поведение «умной» тетерки? Оказывается, дело совсем не в уме. С одной стороны, тетерка, повинуясь рефлексу самосохранения, стремится спастись; с другой стороны, врожденный рефлекс заботы о потомстве призывает ее остаться с птенцами. В результате такого двойственного поведения у наблюдателя и создается впечатление, что заботливая мать сознательно отводит врага от птенцов. Так же, как тетерка, поступают дикие утки, чибисы, самец белой куропатки.

Из книги в книгу переходит история об обезьянах-ревунах, которые устраивают для переправы через реки живой мост. Для этого одна обезьяна обвивается хвостом вокруг ветви и схватывает лапами за ноги вторую, вторая — третью и так далее, пока не образуется гирлянда из обезьян. Тогда цепь начинает раскачиваться и нижняя обезьяна, улучив момент, схватывает ветку на противоположном берегу. Когда все стадо переберется по мосту на другую сторону, верхняя обезьяна отпускает ветку, за которую держалась хвостом, и все общество оказывается на другом берегу. Конечно, до такого хитрого сооружения им не додуматься.

Очень много написано об «умных» лошадях и собаках. В цирках часто показывали и показывают собак-математиков. Они складывают, вычитают, умножают, делят, извлекают корни. На вопрос дрессировщика, сколько будет, скажем, дважды два, собака лает четыре раза или подает кубик с написанной на нем цифрой 4. Сейчас эти «чудеса» разоблачены. Выяснилось, что во время представления дрессировщик подавал ученику незаметные для публики жесты. Недавно установили, что собаки хорошо слышат ультразвуки, а ухо человека их не улавливает. Имея в кармане «ультразвуковую» пищалку, дрессировщик, без всякого риска быть разоблаченным, может подавать собаке любые сигналы.

Совершенно ясно, что мыслить, как человек, животные не могут. Они не в состоянии составлять план действий, поступать логично, пользоваться отвлеченными понятиями, общаться друг с другом при помощи речи и письма. Однако объяснять все их поступки даже самыми сложными цепями рефлексов, образов и стимулов неправильно. Многие поступки животных трудно понять и объяснить, если мы откажем им в праве хоть иногда рассуждать.

Вспомните бобров, которые строят такие удивительные плотины, пищух, придавливающих стожок камнем, чтобы ветер не разметал сено. Зяблика, маскирующего свое гнездо с учетом окружающей обстановки, или осу-амофилу, пользующуюся камешком, когда она заделывает ход в норку.

А вот и еще несколько примеров, подтверждающих, что животные могут рассуждать.

Чарльз Дарвин пять лет занимался изучением поведения дождевых червей. После обильного, теплого дождя некоторые виды червей выползают на поверхность земли и затаскивают в свои норки опавшие листья. Они нужны червям для питания. Опыты Дарвина показали, что черви схватывают и тащат листья двумя способами. Узкие они берут за черешок, а широкие — за верхушку. Это облегчает затаскивание листа в норку. Последующие исследования как будто показали, что черви схватывают лист за тот или иной конец, руководствуясь вкусом, а не формой предмета, как считал Дарвин. Если это так, то, значит, они, пользуясь химическим чутьем, запоминают, какой вкус у черешка, а какой — у кончика листьев самых различных деревьев. Не предрешая, кто прав — Дарвин или последующие исследователи, — мы должны признать, что в любом случае дождевой червь не лишен какой-то сообразительности.

Давно известны рассказы рыбаков Средиземного моря о том, как охотятся осьминоги на двустворчатых моллюсков. Мелкие раковины они запросто раскусывают своим твердым клювом, а найдя крупную, которая им «не по зубам», вставляют между ее створками какой-нибудь предмет — тогда раковина не может захлопнуться и осьминог празднует победу.

Эти рассказы по свидетельству И. Акимушкина недавно подтвердили другие зоологи, наблюдавшие через «подводный бинокль» (ящик со стеклянным дном) охоту осьминогов.

Удивительно поведение дятлового вьюрка с Галапагосских островов. Перелетая с дерева на дерево, он таскает с собой колючку кактуса или обломок веточки и выковыривает ими из трещин в коре насекомых и их личинки. Можно сказать, что в поведении вьюрка нет никаких разумных действий, просто цепь безусловных рефлексов, полученных им в наследство от родителей. Да, бесспорно вьюрок получил в наследство способ охоты. Но в коре деревьев все трещины и дырочки не похожи одна на другую, и если он станет совать в них колючку как попало, то наверняка останется без добычи и погибнет. Значит, обнаружив щель, он должен решить, как лучше организовать охоту.

Орудиями пользуются также морские выдры — каланы. Питаются они моллюсками и иглокожими, а их не так-то просто раскусить. И вот калан, нырнув, приносит со дна на поверхность не только ракушку или ежа, но и плоский камень величиной с кулак. Повернувшись на спину, он кладет камень себе на грудь и, крепко зажав раковину в лапах, сильно бьет ее о камень. Удобную «наковальню» калан таскает с собой, зажав ее под мышкой. Такое поведение морской выдры тоже трудно объяснить одними безусловными рефлексами.

Мне пришлось охотиться с легавой собакой, пойнтером по кличке Аста. В возрасте пяти лет она вдруг, без всякого обучения, стала анонсировать. Что это значит? А вот что. Придя в лес, охотник может сесть на пенек и преспокойно курить папиросу. Собака сама найдет дичь и придет к охотнику с докладом. Оставаясь незаметным для собаки, я много раз наблюдал за ее поведением. Вот она почувствовала запах дичи и замирает на стойке. С полминуты Аста стоит неподвижно, а затем потихоньку поворачивает голову — охотника нигде не видно и не слышно. Тогда она осторожно, словно на цыпочках, отходит назад. Не добежав до охотника десяти шагов, собака оглядывается и всем видом показывает: дичь там, за кустами. Если сразу не пойти за ней, она подбегает к ногам, ласкается, толкает мордой, а затем, пробежав несколько шагов по направлению к дичи, останавливается. Ошибок не бывало. Аста всегда приводит к затаившейся птице. Можно ли такое поведение объяснить условными или безусловными рефлексами? Конечно, нет.

Нельзя отказать в элементарной разумности гончим, а особенно борзым собакам. Часто, работая по «зрячему» зверю, они не бегут прямо за ним, а, срезая угол, перехватывают лису или зайца по пути. Много таких примеров приводит в журнале «Охота и охотничье хозяйство» судья по полевым испытаниям борзых В. И. Казанский. О подобном поведении борзого кобеля Николая Ростова писал Л. Н. Толстой: «Карай изо всех старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему».

Дельфины не только понятливые ученики, в отдельных случаях они проявляют исключительную сообразительность. По свидетельству известного исследователя дельфинов доктора Джона Лилли, у аквалангистов, проводивших подводные исследования вблизи берегов Америки, почтальоном был дельфин по имени Таффи. Он доставлял в водонепроницаемой трубке почту с поверхности моря к подводному дому и обратно, а также приносил подводникам различные приборы и инструменты. Научить этому дельфина совсем не трудно. Но однажды произошел такой случай: один из аквалангистов сделал вид, что никак не может найти дорогу к подводному дому. Таффи немедленно подплыл к нему со спасательной веревкой и привел «заблудившегося» домой.

В Калифорнийском океанариуме ученые наблюдали такую картину: два дельфина пытались добыть угря из небольшой пещерки вблизи дна океанариума, но безуспешно. Тогда один из дельфинов поймал морского ерша-скорпену, подплыл к убежищу угря поближе и стал совать колючую рыбу в нору. Угорь не вытерпел, выбрался наружу и был тотчас же пойман. Такой прием дельфин вряд ли мог где-нибудь подсмотреть.

В сообразительности с дельфинами соперничают человекообразные обезьяны. С ними проводили такие опыты: в клетке к потолку подвешивали банан, настолько высоко, чтобы, подпрыгнув, обезьяна не могла его достать. Здесь же в клетке находился ящик, с которого, если его переставить, можно было дотянуться до банана. Шимпанзе легко решала эту задачу. Но если опыт усложняли и обезьяне, чтобы достать банан, надо было поставить три ящика один на другой, то это могли сделать не все обезьяны и только после многочисленных проб и ошибок. Шимпанзе выполняли такие задания: банан помещен в трубку, из которой его можно вытолкнуть палкой, находящейся в клетке; банан положен перед клеткой на таком расстоянии, что обезьяна не может дотянуться до него лапой, но может подкатить той же палкой. И даже такое: около клетки лежит банан, но палка коротка; перед клеткой лежит длинная палка, которую можно достать короткой, а потом длинной палкой — банан. У одного исследователя шимпанзе подманивала хлебом кур к клетке и затем пыталась пристукнуть их палкой.

Значит, на вопрос «думают ли животные?» можно ответить: да, иногда думают, но по-своему, не так, как человек.

Основное отличие заключается в том, что у животных есть только одна — первая — сигнальная система. Она воспринимает физические раздражители — свет, звук, запах, тепло… У человека, кроме того, имеется вторая сигнальная система, она действует на основе первой, но раздражителями оказываются уже не сами явления и образы, а слова, их обозначающие. Эта система позволяет человеку мыслить отвлеченно и воспринимать весь мир не органами чувств, а через слова.

XIV «Язык» животных

Так малютка Гайавата

Изучил весь птичий говор…

Всех зверей язык узнал он,

Имена их все и тайны…

Г. Лонгфелло

Нам, конечно, далеко до Гайаваты. Но кое-что о том, как общаются между собой различные животные, мы уже узнали. У человека из всех органов чувств лучше всего развиты зрение и слух; у зверей — зрение, обоняние, а иногда и другие органы; у большинства птиц — зрение; у рыб — способность определять колебания воды и обоняние; у насекомых — обоняние и чувство вкуса. И чем лучше развит тот или другой орган чувств, тем чаще животное пользуется им для передачи информации.

Язык запахов. Прежде всего уточним, что такое запах. Все, что обладает запахом, содержит летучие соединения, которые, испаряясь, смешиваются с воздухом. При дыхании их молекулы попадают в обонятельный аппарат, находящийся у высших животных в верхней части носового хода, молекулы соприкасаются с окончаниями нервных клеток и вызывают ощущения, которые фиксирует специальный отдел головного мозга.

До сих пор не удалось установить связь между запахом соединения и строением его молекулы. Многие вещества, совершенно различные по химической структуре, имеют очень сходные запахи.

Большинство животных обладает более тонким обонянием, чем человек. Например, собака ощущает запах пахучего вещества при концентрации в сто, а иногда и в миллион раз меньшей, чем человек.

К органам обоняния водных животных молекулы пахучего вещества доставляются водой. Очевидно, язык запахов — самый древний из всех «языков», ведь им пользуются до сих пор животные, раньше других появившиеся на земле.

Личинки усоногих рачков — морских желудей — прозрачные маленькие существа. Вначале они путешествуют в океане по воле волн и морских течений, а затем одеваются в твердую скорлупу и опускаются на дно. Тогда им надо отыскать колонию взрослых. Ясно, что там, где обосновалась колония, лучшие условия для жизни рачков, и, кроме того, им же необходимо встречаться. Поэтому взрослые морские желуди выделяют в воду пахучие вещества, и, пользуясь тропинкой запахов, одиночки находят колонию.

Пахучими веществами метят свои дороги муравьи. Запах скоро выветривается, но когда по одной тропе движется множество муравьев, он сохраняется в течение всего рабочего дня. Направляясь к дому, муравей метит тропу не всегда, а только тогда, когда найдет богатый источник пищи. Это важно: если бы муравьи метили без разбора все дороги, то сновали бы взад и вперед и лишь случайно находили пищу. Большинство муравьев метят дорогу, прикасаясь к ней брюшком. Такой способ не годится в пустынях: ведь с раскаленной дороги запах немедленно улетучится. Поэтому обитающие в таких местах огненные муравьи выпускают облачко пахучих веществ прямо в воздух. Точно так же метят дороги термиты.

Несколько иначе показывают путь к пище пчелы. Прилетев в улей со взятком, пчела-разведчица исполняет характерный танец, рассказывающий, в каком направлении и на какое расстояние надо лететь, чтобы найти корм. Однако такой информации оказывается недостаточно. Ведь чашечка с сахарным сиропом, поставленная человеком вдали от улья, ничем не пахнет. И вот пчела-разведчица пропитывает своим запахом окружающий воздух, и близкие предметы, и сахарный сироп. Теперь рабочие пчелы быстро и безошибочно находят дорогу к корму.

У шмеля главное назначение пахучих желез — рассказать о себе шмелихам. Наскоро утолив голод, мохнатый кавалер летит от травинки к травинке, от кустика к кустику и везде оставляет пахучие метки. Затем, выбрав на помеченной тропе место поудобнее, он терпеливо ждет. Шмелиха, «прочитав» пахучее письмо, летит тем же путем и в конце концов находит отправителя.

Огромное значение имеет запах для встречи самцов и самок многих бабочек. Был проделан следующий опыт: меченых самцов бабочки-глазчатки выпускали через окно движущегося поезда на разном расстоянии от того места, где в клетке, покрытой марлей, находилась самка этого же вида. Из партии самцов, выпущенных на четвертом километре пути, к самке вернулось 40 %, а из партии, выпущенной на одиннадцатом километре, — 26 %. Сейчас предполагают, что у бабочек есть какой-то особый вид связи. Может быть! Но, во всяком случае, самки с удаленными пахучими железами перестают привлекать самцов.

Языком запахов пользуются многие другие насекомые и пауки. Такой язык известен и позвоночным животным. Сравнительно близорукие пресмыкающиеся — змеи и крокодилы — в брачный период выделяют пахучие вещества, привлекающие особей другого пола. Пользуются им и некоторые млекопитающие, хотя чаще пахучие метки указывают зверям одного и того же вида, что данная территория уже занята. Это полезное приспособление помогает избежать перенаселения и шире осваивать незанятые угодья.

Пахучие железы у млекопитающих могут быть расположены на различных частях тела. Антилопы отмечают сучки деревьев и кустов, расположенных на границе их участка, выделениями предглазничной железы. Медведи оставляют след на деревьях и камнях когтями и спиной. У собак и кошек для этой цели служит моча. Лемуры выпускают себе на ладони несколько капель мочи и натирают ими окружающие предметы. У других лемуров пахучие железы находятся под мышками, и, натерев о них хвост, они наносят метки на ветви. Кролики и сумчатые летяги метят свою территорию подбородком, даманы — спиной, соболи — подошвами ног.

Некоторые животные сообщают об опасности «химическим» путем. Ужалившая пчела не может вытащить жало обратно — ведь оно снабжено зазубринами. Пытаясь вытащить жало, она разрывает себе брюшко и погибает. При этом выделяет особое вещество, приводящее в ярость других пчел. Оставшееся в теле животного жало продолжает выделять «вещество тревоги», и на врага набрасываются все новые и новые полчища пчел. Это вещество не стойко, и пасечник, ужаленный пчелой, оставив их в покое на 10–15 минут, может в дальнейшем спокойно подходить к улью. Нападение пчел не всегда кончается благополучно. Вспомните Маугли, который потревожил диких пчел, а сам, спрятавшись в воду, спас от вторжения красных волков все племя. В. Майер в книге «Как я ловил диких животных» описывает случай, как малаец, разоривший гнездо пчел, был искусан ими до смерти.

Химические вещества, вызывающие тревогу, обнаружены у многих видов муравьев. Одни, услышав запах тревоги, прячутся, другие спасают куколок, третьи с ожесточением набрасываются на врага.

В 1938 году немецкий ученый К. Фриш обнаружил «вещество испуга» у рыбок гольянов. Он экстрагировал 0,2 грамма кожи гольяна в 200 миллилитрах воды и приготовлял различные разведения этой вытяжки. По его опытам реакция испуга наблюдалась у гольянов даже при разведении экстракта в 100 раз! Мне кажется, что здесь произошла какая-то ошибка. Каждый рыболов, наверное, замечал, что при чистке рыбы — с мостков или лодки — к выброшенным внутренностям, чешуе, сгусткам крови устремляются такие же рыбки, каких вы чистите. Более того, мне приходилось ловить окуней, судаков, с подсадкой на крючок их собственного мяса. Не вызывало смятения и подсаживание в аквариум поврежденных рыбок.

В новую крысоловку-капканчик крысы попадаются, едва успеешь нацепить свежую приманку. Проходит несколько дней — и какую бы лакомую приманку вы ни предлагали крысам, они обходят ее стороной. Если обварить капканчик кипятком, хорошенько протереть спиртом и дать как следует выветриться, то крысы вновь станут попадать в ловушку. Выяснилось, что, умирая, крыса выделяет капельку жидкости с запахом, предупреждающим — «здесь опасно, не подходи близко».

Язык запахов очень важен для многих животных-охотников. Собака и ее родственники находят добычу главным образом чутьем. Как далеко может собака слышать запах дичи, прежде всего зависит от направления и силы ветра и влажности почвы. «Чутьистые» легавые — сеттер, пойнтер, — натолкнувшись утром на вчерашний след тетерева, могут подвести вас к птице, даже если она пробежала за это время более километра. А если ночью прошел дождь, то собака совсем не найдет тетерева по следу. Наиболее точно дальность чутья можно определить по только что переместившейся и затаившейся птице. В литературе сплошь и рядом приходится читать, что в таких условиях, при отсутствии ветра, собака может почуять птицу за 50 и более метров. По-моему, это объясняется неправильной постановкой опытов. У нас с отцом было множество легавых собак, причем одна, черный пойнтер Блек, обладала феноменальным чутьем, и то она делала стойку по привязанной нами птице не далее чем с 10–12 шагов. Конечно, ветерок может нанести на собаку запах с расстояния и более 50 метров. Хорошим чутьем обладают и все родственники собак — волк, шакал, лисица.

А вот кошки слышат запахи совсем плохо. Тигр или леопард, находясь под деревом, где затаился известный охотник и натуралист Д. Корбет, не могли его учуять с расстояния нескольких метров.

Копытным степей далеко слышать запахи незачем, на открытой местности гораздо важней зоркие глаза. А вот к обитающим в лесу лосю, изюбру надо подходить против ветра.

Большинство мирных рыб хорошо ощущают запахи и руководствуются ими в поисках добычи.

Органами обоняния у костистых рыб служат парные ноздри. Они расположены по обеим сторонам головы и ведут в носовую полость. В одно отверстие вода входит, из другого выходит. Такое устройство органов обоняния позволяет ощущать запахи растворенных или взвешенных в воде веществ. Однако на течении рыба чувствует запахи только на струе, несущей пахучие вещества, а в тиховодье — только в направлении токов воды. Значит, рыбы, пользуясь языком запахов, могут находить неподвижную прикормку, приманку или добычу, движущуюся вниз или вверх по течению. Если же приманка движется поперек течения или под некоторым углом к нему, то пахучие вещества сносятся вниз по течению и рыбе никак не удается определить путь движения приманки. Поэтому пахучие спиннинговые приманки-блесны не могут увеличить их уловистость.

Запахи помогают рыбам находить дорогу домой. Сейчас можно считать почти доказанным, что лососи находят родную реку, руководствуясь обонянием. Интересные опыты провели с ушастыми окунями — маленькими рыбками, не уплывающими обычно далеко от дома. Слепого ушастого окунька неоднократно ловили и выпускали ниже по течению в различных расстояниях от камня, где он жил. И рыбка неизменно возвращалась обратно. Когда же ей заткнули ватой ноздри, то она не вернулась больше к камню.

Язык звуков. Пожалуй так же часто, как язык запахов, животные используют язык звуков. Звуковой код очень разнообразен. Без преувеличения можно сказать, что сколько «говорящих» животных есть на земле, столько существует и языков.

Начнем с «птичьих разговоров». Их мы чаще всего слышим в лесу и в поле, в саду и на птичнике. Надо с самого начала сказать, что передать слогами на бумаге разговор птиц очень трудно, а может быть, и невозможно. Например, англичане передают крик петуха звуками «кокей-дудл-ду», а мы передаем его слогами «ку-ка-ре-ку», хотя петухи и в Англии и в России поют одинаково. Известный знаток птиц О. Хейнрот передает крик коростеля слогами «рап-рап», а писатель В. Бианки пишет, что токовая песня тетерева звучит так: «Продам шубу, куплю балахон». Мне лично эти звуки слышатся совсем иначе. Поэтому в дальнейшем я буду по возможности избегать передавать песню птиц словами, а если уж придется, то прошу не посетовать, что в вашем представлении она будет звучать иначе.

Следует четко разграничивать песню птиц и сигналы, которые они подают в различных случаях жизни. Литература о звуковом коде птиц очень противоречива. Это и понятно, голоса птиц начали обстоятельно изучать всего лишь 50 лет тому назад.

Почему же поют птицы?

Одни исследователи считают, что песня — это только заявка на территорию. Песней птица как бы говорит — здесь мой дом, моя квартира, не входи, а то будет плохо. Если бы это было так, то холостые самцы вовсе не пели бы, но они обычно исполняют больше арий, чем женатые. Кроме того, многие птицы — например, соловьи — поют даже в Африке, где, как известно, семьей они не обзаводятся. Значит, песня предназначена, чтобы привлечь и удержать самок? Возможно, что у некоторых птиц поют и самки, а самцы поют осенью, когда воспитание птенцов закончено и образование новых пар не предвидится. Может быть, песня — это один из способов связи? Вряд ли, для этого у птиц есть другие сигналы. Есть и такая точка зрения, что птицы поют для собственного удовольствия вследствие накопления в организме избыточной энергии. По-видимому, в чем-то правы все ученые, и песня в зависимости от обстоятельств и вида птиц может иметь в их жизни различное значение.

Лучше всего изучен язык домашних кур. Считают, что обычное кукареканье петуха означает: «Здесь есть петух, куры будьте спокойны, а чужак не суйся». Скорее всего это правильно, но неясно только: почему петухи поют и ночью, когда все куры на насесте и вторжения чужака никак нельзя ожидать? Определенный звук низкого тона издает петух, добивающийся расположения курицы. Найдя червяка или зерно, он кокает скороговоркой, и все куры бросаются к нему, понимая, что петух обнаружил что-то съедобное. Такой же звук издают куры, подзывая к пище цыплят. Если во двор зайдет кто-то чужой, куры погогатывают, а если появляется ястреб, то они издают совсем другой звук. Когда курица снесет яйцо, то она оповещает об этом громким кудахтаньем, к которому часто присоединяются и другие куры и даже петух. Биологический смысл такого поведения совершенно непонятен, ведь любая дикая птица стремится скрыть и гнездо и отложенные в нем яйца. И петухи и куры издают громкий крик испуга, если на них замахиваются палкой или пытаются поймать. Это, конечно, не все сигналы кур; звуки могут иметь различное значение в зависимости от тональности; а может быть, куры издают и такие звуки, которые ухо человека не слышит.

Все вы знаете тетерева-косача, или черныша, как его иногда называют. В токовый период у него два сигнала и одна песня. Первый сигнал — чуфыканье, это призыв к прилету на токовище, или, иначе говоря, вызов на бой. Второй сигнал похож на мяукание кошки — это сигнал тревоги. Чаще всего тетерев подает его, сидя на дереве. И, наконец, песня-бормотание, слышная очень далеко. Она и «конкурс» певцов и эмоциональный призыв к тетеркам.

Глухарь во время тока издает пять звуков. Прилетев на вечерней заре на токовище и сев на дерево, чаще всего на сосну, он хрюкает — очевидно, это должно означать: я прилетел на ток. Хрюканье иногда повторяется. В дальнейшем, и притом не всегда, он «произносит»: «ист-густ». Что должен означать этот звук, мне не мог объяснить ни один опытный «глухарятник». Орнитологи предполагают, что это один из сигналов тревоги. Вряд ли: глухарь «разговаривает» так в совершенно спокойной обстановке, и притом только вечером. Затем, если кругом все тихо и спокойно, глухарь начинает петь. Песня состоит из двух частей: щелканья и точения. Сперва он щелкает, учащает щелканье и переходит в точение. Во время точения глухарь ничего не слышит, чем и пользуются охотники, делая под песню два-три прыжка. Песня слышна не далее чем за 250–270 метров, поэтому сказать, что именно она привлекает глухарок на ток, было бы неправильно. Скорее всего глухарки прилетают на место тока, которое из года в год остается постоянным. Как находят место тока молодые птицы, сказать трудно; возможно, они слышат, как громоздятся на дерево старики; возможно, руководствуются направлением их полета. Пятый звук — его обычно называют керканьем — это сигнал тревоги. Этот звук очень заразительный: стоит керкнуть одному — и его подхватывают все глухари, находящиеся на току. Бывает, что на этот день ток и вовсе прекращается.

Тетерки и глухарки только квохчут, но квохтание может иметь различное значение: протяжное, подзывающее самца в токовый период, несколько в другом тоне — подзывающее птенцов и очень частое, сигнализирующее об опасности. Разлетевшиеся в разные стороны молодые птицы пересвистываются, а самые маленькие пищат, как только вылупившиеся из яйца цыплята.

Довольно много могут сказать друг другу домашние гуси. Звуки «га-га-га» значат «торопитесь»; «га-га-га-га-га-га» — «задержимся здесь»; короткое отрывистое гоготание — сигнал тревоги; громкое гоготание, переходящее в тихое, едва слышное, показывает, что птицы довольны. Рассерженные гуси шипят и вытягивают вперед шею.

Больше всего на земном шаре воробьиных птиц. За некоторыми исключениями их словарь не богат. Они знают всего десяток-другой или немного больше песенок и сигналов, но могут повторять одну и ту же трель до 800 раз в час.

Значение сигналов птиц не всегда просто расшифровать. Во всех биометеорологиях говорится, что зяблики-самцы перед дождем издают «рюмящий» позыв. С целью выяснения причин, вызывающих у зябликов эти звуки, профессор А. С. Мальчевский неоднократно подходил к «рюмящим» зябликам и внимательно обследовал место. В 61 случае из 71 зябликов тревожили хищные или врановые птицы. А в 10 случаях, когда причины не были выявлены, очевидно, хищника не удалось обнаружить. По мнению А. С. Мальчевского, «рюменье» перед дождем надо расценивать как случайное совпадение.

Не удивительно, что мы не всегда разбираемся в птичьих сигналах. Сами птицы даже одного и того же вида иногда не понимают друг друга. Например, европейские вороны, перевезенные в Америку, не понимали своих американских собратьев. Сигналы же галок и сорок, обитающих на севере и юге Европы, совсем одинаковы. Певчие птицы, гнездящиеся в соседних областях, иногда поют по-разному. Трели и щелканье курского и ленинградского соловьев совсем не похожи, а понимают ли они друг друга, неизвестно. Звери тоже обращают внимание на голоса птиц: трескотня сороки и тревожные сигналы сойки для всех означают: «Берегись, идет лисица!». А вот завезенные к нам на Кавказ американские нутрии не понимают «русского языка» сорок, и поэтому многие из них погибли в зубах шакалов.

Разнообразен словарь пересмешников, большинство из которых тоже относится к воробьиным. Пеночка-пересмешник подражает голосам дрозда, чижа, клеста, кулика, иволги и даже хищных птиц — например, пустельги. Скворец поет петухом, подражает синице, иволге и может даже произносить слова человеческим голосом. Сойка хорошо разговаривает на языке кур, гусей и уток. Настоящие мастера по подражанию голосам других животных — американский дрозд-пересмешник и индийский скворец майна.

Голосу человека лучше всего подражает попугай. По этому поводу Ф. Энгельс писал: «Птицы являются единственными животными, которые могут научиться говорить, и птица с наиболее отвратительным голосом, попугай, говорит всего лучше».

Многие попугаи выучивают до 100 и более отдельных слов и коротких фраз и часто произносят их к месту (например, попугай Куконя ленинградского натуралиста А. М. Батуева). Наиболее интересные примеры о сознательном применении попугаями человеческой речи приводит К. Лоренц. У его друга жил серый попугай по кличке Гриф. Он говорил «доброе утро» и «добрый вечер» всегда кстати.

Когда гость поднимался, Гриф низким голосом изрекал: «Ну, до свидания».

У брата К. Лоренца был синеголовый амазонский попугай. Потеряв на прогулке хозяина, он кричал: «Где Док?» Попугай очень боялся трубочиста и при его появлении улетал прочь с громким криком: «Трубочист идет».

Другой попугай, живущий у известного немецкого орнитолога, стал знаменит из-за своей исключительной памяти.

У ученого было дома много птиц и в их числе ручной удод по имени Хопфхен. Говорящий попугай выучил это слово. Вскоре удод умер. Через девять лет ученый приобрел другого удода, и как только попугай его увидел, то закричал: «Хопфхен… Хопфхен…»

Совершенно очевидно, что в основном птицы-«пересмешники» обучаются голосам других животных, слыша непосредственно издаваемые ими звуки. В отдельных случаях песня или сигналы, выученные птицей, могут передаваться контактным путем. Что это значит?

Н. Тинберген пишет: «Один мой коллега из Германии провел удивительный эксперимент со снегирем. Молодого самца выкормила самка канарейки. Воспитываясь в окружении птиц другого вида, этот снегирь настолько точно воспринял их песню, что его пение ничем не отличалось от пения канареек. Позже этот самец вместе с самкой своего вида вырастил выводок молодых снегирей, среди которых было два самца, прекрасно перенявших от отца канареечную песню. Одного из них увезли в другое место. Там к нему подсадили самку его же вида. Прошло два года, и один из потомков этой пары, самец, был возвращен моему коллеге. Каково же было его удивление, когда оказалось, что этот внук нашего первого снегиря в совершенстве имитировал песню канарейки, которой его дед научился четыре года назад».

Интересно, врожденна ли видовая песнь птиц, или они обучаются ей у старших? Кукареканье молодых петушков осенью совсем не похоже на кукареканье взрослых, и только к весне они начинают петь как заправские петухи. Причем, совершенно неважно, слышали ли они песню старших или выросли в изоляции.

У глухарей период «созревания» песни еще дольше. Первую весну, прилетев на ток, они или молчат, или издают скрипящие звуки, совсем не похожие на обычную песню глухаря. А на другой год, или изредка в конце первого токового периода, они начинают петь почти как старые птицы. Существует мнение, что в первую весну молодые глухари боятся стариков и потому не поют, хотя и умеют. С такой точкой зрения трудно согласиться, ведь молодежь придерживается окраин тока, и там им вряд ли грозит трепка от старых глухарей.

В Ленинградском зоопарке жил в 1938–1939 годах глухарь, выведенный из яйца и никогда не слышавший глухариной песни; в первую весну он пел плохо, а во вторую — как опытный токовик.

А вот большинству воробьиных птиц учиться петь обязательно. Зяблик или канарейка, выращенные в одиночестве и не слышавшие песни старых птиц, никогда не будут петь правильно. И чем раньше они услышат песню стариков, тем скорее обучатся. Харьковский любитель птиц Ф. А. Фоменко создал целые ансамбли канареек, поющих хором под музыку. Причем, он считает, что обучение идет много успешнее, если птицы начнут слушать музыку с 6-7-дневного возраста.

«Язык» зверей обычно состоит из немногих слов.

Голоса собак и их ближайших родственников — это обычно лай, вой, рычание, ворчание и визг. Однако эти звуки могут иметь множество оттенков, даже для одного и того же животного.

Короткое взлаивание, иногда кончающееся повизгиванием, означает просьбу — скажем, собака хочет выйти погулять или, наоборот, просится в комнату. Если просьба не удовлетворена сразу, она может начать громко лаять и скулить. Нетерпение часто выражается повизгиванием. Лаять громко собака может, когда с ней играют. Сторожевые собаки при появлении на участке, который они считают «своим», чужого человека лают, заканчивая лай рычанием. Иногда они воют без видимого повода — как говорят, «на луну». При испуге собаки часто визжат, а ударившись о пень или камень, взвизгивают. Гончие собаки, идя по следу зверя, заливисто лают; когда зверь на виду, лай переходит как бы в вопль, а потеряв след, они редко взлаивают. Лайка, «посадив на дерево» зверя или птицу, лает — причем, хозяин по интонации может определить, на кого именно: на глухаря, рябчика, белку, куницу, рысь… Обнаружив медведя или человека в глухом лесу вдали от жилья, собака лает совсем по-особенному.

При общении друг с другом собаки лают редко и свои чувства выражают рычанием, ворчанием, воем или визгом.

На похожем языке разговаривают между собой волки. Особым голосом дает знать о себе волк или волчица, подходя к логову. При преследовании стаей косули или лося раздается «улюлюкание» — разноголосый вой, напоминающий гон стаи гончих. По словам некоторых натуралистов, волки пользуются беспроволочным «телеграфом». Увидев стадо мигрирующих оленей, волк особым воем подает сигнал: «Олени идут». Его подхватывает ближайший волк, затем следующий, и весть о передвижении оленей распространяется на десятки километров. Собравшись в стаю, волки иногда воют хором.

Очевидно, этим они хотят сказать: «Берегитесь, нас здесь много, это наша территория».

Шакалы, и особенно койоты — большие любители хорового пения. Свою песню койоты начинают вскоре после заката солнца, при восходе луны и на рассвете. По описаниям слышавших песню — это отрывистый лай, нарастающий по силе и высоте тона до тех пор, пока не превратится в сплошной пронзительный визг. Известный писатель-натуралист Э. Сетон-Томпсон передает этот напев так: «У-у-ууу-оо-оо-о-у».

Меньше звуков издают лисицы: они тявкают, повизгивают и лишь изредка рычат.

Словарь домашних кошек довольно разнообразен. Они мяукают, фыркают, мурлыкают и издают совершенно дикие звуки в брачный период. По разнообразию интонаций кошки немногим уступают собакам. Они мяукают совсем по-разному, когда просят выпустить их на улицу, выпрашивают лакомый кусок или разговаривают с котятами. Шипят и фыркают рассерженные кошки. Эти пугающие звуки они могут адресовать друг другу, собаке или любому другому врагу. Мурлыкание также имеет разные оттенки. Громкое мурлыкание — это просьба, тихое — выражение удовольствия. Завывание дерущихся котов невозможно передать на бумаге, его надо слышать.

По-видимому, большинство звуков, которые издают домашние кошки, способны издавать и дикие. Кроме того, крупные дикие кошки ревут.

Тигр, леопард, ягуар ревут редко, главным образом в момент атаки или при неудавшемся нападении. А вот в каких случаях и как часто ревут львы, нет единого мнения. Пожалуй, наиболее правдоподобно пишет о звуках, издаваемых львами, известный африканский охотник Д. Хантер: «Во время охоты львы подают другу другу сигналы глухим ворчанием, которое отличается странными чревовещательными свойствами. Откуда идет звук — определить невозможно. Ревут львы очень редко. За всю жизнь мне только раз пришлось услышать рев льва».

Очень странные звуки, напоминающие хохот сумасшедшего, издают пятнистые гиены, живущие в Южной и Центральной Африке. «Хохот» — сигнал угрозы либо вызов сопернику; изредка, преследуя добычу, они лают.

Неразговорчивы взрослые медведи. Обычно они тихонько ворчат и издают хрюкающие звуки. Ревут медведи раненые или во время брачных поединков. Мне приходилось дважды слышать рев раненого медведя, и, пожалуй, можно согласиться с сибирским охотником-писателем А. Черкасовым, который пишет: «Стоит издали услышать медвежий рев — и у самого небоязливого человека тотчас пробежит невольная дрожь по телу»… Сибирские промышленники, по его словам, говорят: «Что как заревет черная немочь, так индо земля поднимается».

Слоны трубят, причем по высоте тона можно судить, спокойно животное или рассержено.

Известный специалист по слонам Г. Бауэр пишет:

«Многочисленные звуки, которые способны издавать слоны, так как и у других животных, не выражают ни сообщений, ни мыслей, а являются лишь проявлением вызванного различными причинами возбуждения. Лексикон этот выглядит примерно так:

легкое горловое ворчание или слабое повизгивание из хобота — удовольствие;

мощный рев — страх;

короткий, резкий, трубный звук — ужас;

глубокий, громыхающий горловой звук — неудовольствие, гнев;

пронзительный трубный звук — переход в нападение».

Голоса лошадей и их родственников совсем не похожи на голоса других млекопитающих. Лошади ржут и храпят, ослы и зебры пронзительно кричат, а зебры, кроме того, еще и лают.

Северные олени, дикие бараны, верблюды хрюкают, а свиньи хрюкают и визжат.

Благородные олени, лоси громко ревут, вызывая на бой соперника; молоденькие оленята и самки — мычат.

Домашние коровы мычат и ревут, а дикие их родственники еще и хрюкают.

Разнообразный репертуар у грызунов: белки цокают и ворчат, морские свинки, мыши, крысы пищат. Американские дикобразы сопят, фыркают, бормочут, мяукают, визжат, пищат.

Разговорчивее всех суслики, луговые собачки, сурки. Известно несколько сигналов этих грызунов: вызов сопернику, испуг, «будьте осторожны», сигнал тревоги и еще три или четыре звука.

Здесь уместно сказать, что животные, живущие сообществами, разговорчивее одиночек, ведь им есть о чем «поговорить» друг с другом.

Летучие мыши для ориентировки в полете и на охоте пользуются ультразвуками. А вот между собой они переговариваются обычными звуками, которые хорошо слышит ухо человека. У насекомоядных летучих мышей лексикон не богат, они в основном пищат и щебечут, да и то редко. Плодоядные летучие мыши, наоборот, очень разговорчивы. Они беспрерывно пищат, кудахчут, трещат и скрипят.

Надо иметь в виду, что издаваемые всеми животными звуки резко отличаются по тональности. Например, совсем не похоже ржание лошадей, приветствующих друг друга, обращенное к хозяину или вызывающее по отношению к сопернику.

Среди обезьян есть и совсем молчаливые и очень разговорчивые.

Молчаливы гориллы. Американский ученый Д. Шаллер, проживший среди этих обезьян почти два года, считает, что более или менее часто они употребляют только восемь звуков: они ворчат и кряхтят, когда им хорошо; лают, когда их что-то раздражает; визжат и ревут, будучи рассержены. Когда группа разбредется в густых зарослях, обезьяны похрюкивают.

Значительно богаче словарь шимпанзе, в нем насчитывается около 35 звуков.

Наиболее характерные голосовые сигналы: аханье — пищевой сигнал; если шимпанзе нашла и ест что-нибудь вкусное, она начинает ахать. Этот сигнал очень важен. Для других обезьян он означает — скорее сюда, здесь обнаружена вкусная пища. В момент опасности шимпанзе громко хекают. Собратьям он тоже понятен, и они или забираются на дерево, или пускаются наутек. Если бежать уже поздно, обезьяны издают угрожающие звуки «у-у-у», и иногда враг пугается и отступает. Увидев незнакомый предмет, шимпанзе произносит «гм-гм»-это проявление исследовательского рефлекса. Кроме того, они лают, визжат и издают хриплые звуки, означающие смех. Они также кричат «и», «у», «о», и каждый звук издается в определенной ситуации и понятен окружающим обезьянам.

Язык гамадрилов подробно изучался в Сухумском обезьяньем питомнике. Выяснилось, что они произносят до 40 различных звуков. Во время тревоги гамадрилы издают громкие крики «а», «ак», «ак»; потерявшись, они кричат «ау», «ау»; при приближении врага злобно рычат; испытывая удовольствие, хрюкают.

Обширный набор сигнальных звуков у ближайших родственников человекообразных обезьян — гиббонов. Но самая главная особенность их голоса — музыкальность. Они могут петь чистыми голосами, близкими к голосу человека. Едва начинает брезжить заря, гиббоны рассаживаются на деревьях и начинают утренний концерт.

Помимо гиббонов хоровые концерты устраивают обезьяны-ревуны, обитающие в Южной Америке. Но если голоса гиббонов мелодичны, то дикий вой и улюлюканье ревунов переносятся с трудом даже местными жителями. Звуки очень громкие и разносятся в тишине тропического леса на пять и более километров.

Репертуар других обезьян — капуцинов, резусов, мартышек — очень разнообразен. Они щебечут, как птицы, тявкают, визжат, «болтают» и пользуются определенным набором сигналов. Предполагают, что некоторые обезьяны могут издавать и слышать ультразвуки.

Млекопитающие океанов тоже не безмолвны. Сейчас выяснилось, что звуки издают все киты, но самыми «разговорчивыми» оказались дельфины. Они пользуются звуковыми сигналами самой разнообразной частоты. Издаваемые ими ультразвуки служат главным образом для эхолокации. Друг с другом дельфины переговариваются на языке свистов (инфразвуки) и волнами, близкими по частоте к колебаниям, воспринимаемым ухом человека.

Свист — это в основном сигнал тревоги. По нему, в зависимости от тона, дельфины или собираются в стаю, или стремительно уплывают, или же спешат на помощь к своему собрату.

Был проведен такой опыт: дельфину ввели большую порцию снотворного и выпустили в бассейн. Он не мог сохранять равновесия и стал тревожно свистеть. Немедленно к нему подплыли два дельфина и, поддерживая с двух сторон, помогли всплыть на поверхность.

В звуковом документальном кинофильме «В мире безмолвия» записан сигнал бедствия кашалота. Оглушенный ударом о корпус корабля, он издал продолжительный тонкий свист. На этот звук около потерпевшего собралось 27 кашалотов. Подобных примеров известно множество.

Звуки, которые мы слышим без специальных приспособлений, довольно разнообразны. Это лай, визг, щебетание, вой, щелканье, хрюканье… Таких звуков насчитывают у дельфинов около 30. Биологический смысл многих сигналов пока не выяснен, но отдельные звуки удалось расшифровать. Например, хлопанье челюстями — это сигнал угрозы, громкий визг — сильная боль, тявканье — ожидание пищи, лай — «разговор» самцов и самок в брачный период.

При дрессировке дельфины удивительно быстро обучаются произносить слова и даже отдельные короткие фразы человеческим языком. Способность дельфинов к имитации звуков даже выше, чем у попугаев. Дельфин по кличке Эльвар научился произносить свое имя, слова «больше», «меньше», «говори», «брызни воду», «прекрати это» и т. д.

На основании работы с дельфинами некоторые ученые пришли к выводу, что их можно научить осмысленной человеческой речи. «Они, — пишет известный специалист по китообразным А. Г. Томилин, — искренне верят в то, что дельфинов можно будет научить разговаривать с человеком и что те будут передавать абстрактные сведения словами, например, о своих врагах, условиях своей жизни, потонувших кораблях, упавших в океан ракетах. В действительности дельфины, как и все прочие животные, не могут пользоваться словами сознательно. Поэтому не следует думать, что столь модная за последние годы гипотеза о „языке дельфинов“, якобы близком к человеческому — доказана. Это глубокое заблуждение».

О том, что рыбы не безгласны, знали еще древние греки. Гомер, очевидно, слышал звуки, издаваемые рыбами-сциенами. Звуки этих рыб отдаленно напоминают пение. О них-то и вспомнил поэт, когда писал о сиренах, пытавшихся заманить к себе Одиссея.

Особенно много «рыбьих слов» узнали ученые за последние десятилетия. В этом им помогли «водяные уши» — чувствительный прибор гидрофон, хорошо улавливающий звуки в воде. С помощью гидрофона голоса рыб удалось не только прослушать, но и записать на пленку.

Выяснилось, что «пение» сциен далеко разносится из подводных глубин. «Разговорчивы» не только сциены, но и все их родственники — горбылевые рыбы. Они ворчат, вздыхают, скрипят, каркают.

Есть рыбы, «бьющие в барабан». Их так и называют — рыбы-барабанщики. Разноголосый хор барабанщиков можно регулярно слушать летними и осенними вечерами в различных районах Черного моря.

А у берегов Китая обитает замечательная камбала — цинонглосус. Она издает звуки, напоминающие звон колокола, игру на арфе, низкие тона органа.

Очень «болтливы» морские петухи. Они могут свистеть, лаять, гудеть, кудахтать. «Разговор» черноморских петухов-тригл можно передать так: оо-ао-хрр-ао.

Как видим, поговорка «нем, как рыба» не соответствует действительности, «говорящих» рыб не так уж мало, да и словарь их довольно разнообразен. Некоторые виды морских коньков и морских игл щелкают. Сомы-касатки скрипят. Черноморские зеленушки скрежещут. Жабы и собаки-рыбы хрюкают. Индонезийские терапоны гудят, почти как автомашины. Вполголоса переговариваются сельди.

Как же разговаривают рыбы, если у них нет языка? Оказывается, у большинства рыб для этой цели приспособлен плавательный пузырь. Он и создает звуки и усиливает их, как резонатор. А некоторые рыбы издают звуки трением зубов, челюстей, жаберных крышек, позвонков. Но «болтают» рыбы, разумеется, не для развлечения. Ведь все в природе имеет свои причины. Ученые установили, что звуки, которые издают рыбы, служат разнообразным целям. Одним они помогают ориентироваться и отпугивать врагов; другие используют звук как сигнал тревоги; третьи «разговаривают», ухаживая за самками.

Интересные опыты были проведены во Флориде с бычками-батигобиусами. Эти маленькие рыбки ютятся в расселинах подводных скал, между камнями. Перед нерестом бычок-самец приступает к постройке гнезда. Когда укрытие для икринок готово, он подзывает самку, издавая низкие хрюкающие звуки. С помощью гидрофона ученые попробовали передать в воду записанный на пленку голос самца батигобиуса. Как только аппарат был пущен, рыбки устремились к гидрофону. Многие залезли прямо на гидрофон — самки шли на призыв самца, а самцы подплывали, чтобы подраться.

Ракообразные редко издают звуки, они щелкают клешнями или трут лапами или усами о различные части тела. Звуки служат им, по-видимому, только для отпугивания врагов. Головоногих моллюсков и низших ракообразных считают немыми.

Змеи живут в одиночку и потому малоразговорчивы. Они в основном только шипят или свистят при возбуждении. Предупреждающий треск хвостом издают гремучие змеи. Погремушка на конце хвоста у них состоит из стопки роговых конусов, слегка сжатых с боков и надвинутых один на другой. Конуса не соединены между собой, и при движении хвоста они трутся друг о друга и издают щелкающие звуки. Так гремучие змеи отпугивают врага и избегают ненужных схваток.

Ящерицы и хвостатые амфибии пищат и шипят. Некоторые гекконы издают шуршащие звуки трением пластинок, расположенных на хвосте.

Крокодилы ревут, угрожая врагу, и хрюкают и мычат в брачный период.

Черепахи, по-видимому, только шипят.

Гораздо богаче репертуар у бесхвостых амфибий — лягушек и жаб.

У них есть голосовой аппарат, а на горле расположены мешки-резонаторы, усиливающие звук.

Очень громко кричит лягушка-бык; никак нельзя подумать, что это голос лягушки, а не крупного зверя. Как немазаная телега, скрипит американская королевская квакша. Звук, издаваемый тигровой лягушкой, напоминает треск разрываемой ткани. Песни некоторых видов квакш похожи на трескотню кузнечиков, попискивание цыплят. Звуки, издаваемые лягушками, имеют сигнальное значение: они помогают встретиться самцам и самкам, показывают, что территория занята, или предупреждают об опасности.

Насекомых насчитывается около 1 000 000 видов, и из них, по крайней мере, 10 000 могут разговаривать и петь. Голосового аппарата у насекомых нет, и звуки они издают трением одной части тела о другую. Саранчовые «играют на скрипке», проводя по надкрыльям ногами; у кузнечиков роль смычка выполняет особый канатик, а роль струн — стрекательная жилка, расположенная на надкрыльях; у цикад для этой цели служат находящиеся на боках мембраны. Жуки издают звуки трением надкрыльев о самые различные части тела, бабочки — трением крыльев о лапки или друг о друга.

Лишь одна бабочка — бражник, «мертвая голова» — может кричать. Чем она кричит, долго оставалось секретом для ученых. Только в 1920 году вопрос решился окончательно. Оказалось, что на внутренней поверхности верхней губы у нее расположена тонкая хитиновая пленка, которая вибрирует, когда бабочка засасывает воздух в пищеварительный канал. Выходит, что «мертвая голова» обладает «голосом», но для какой цели служит он — пока неизвестно.

Большинство «говорящих» насекомых «поют» в брачный период, причем, призывные «голоса» самцов и самок различные. Песню угрозы издает только самец, а при тревоге голоса подают и самцы и самки. Это установлено опытами. Если записать на пленку призывный крик кузнечика самца и передать его через микрофон, то самка подлетит к громкоговорителю и даже попытается в него залезть.

Вы, конечно, много раз слышали, как жужжит муха, пищит комар или гудит майский жук. Эти звуки образуются при движении их крыльев, и чем чаще насекомое машет крыльями, тем выше получается звук и наоборот. Муха делает 300–350 взмахов в секунду, комар свыше 500, а майский жук всего 50.

Для некоторых насекомых высота тона может служить сигналом. Например, частота взмахов крыльями у самцов и самок комаров разная, и по звуку они могут найти друг друга. Комар, спасающийся от опасности, быстро-быстро машет крылышками, и возникающий при этом звенящий звук — сигнал тревоги.

Пчела со взятком летит медленнее и реже машет крылышками, чем летящая без груза. Сторожевые пчелы по звуку отличают, со взятком летит пчела или налегке. Пчелу с нектаром они пропускают сразу же, а пустую задерживают — ведь это может быть воришка, прилетевший за чужим медом.

В последнее время выяснилось, что ряд насекомых может издавать и принимать ультразвуки. Ультразвуковые приемники обнаружены у ночных бабочек совок, пядениц. Как уже говорилось ранее, их приемники настроены на ту же частоту колебаний, которой пользуются летучие мыши при эхолокации. Услышав ультразвук, издаваемый летучей мышью, бабочки ускоряют полет, ныряют вниз или взмывают кверху. Таким образом им иногда удается ускользнуть от врага.

Язык жестов. Редко звуковой сигнал у животных не сопровождается какими-нибудь жестами. А иногда «немой разговор» понятен и без всяких «слов».

В 1926 году немецкий ученый Карл фон Фриш опубликовал сообщение о языке танцев пчел. По его словам, пчелы-разведчицы, прилетев в улей со взятком, рассказывают своим товаркам по улью, куда лететь за кормом, какое до него расстояние и много его или мало. Его подняли на смех: «Где это видано, чтобы пчелы могли говорить».

Наконец на дачу к Фришу, где он проводил опыты с пчелами, приехал ученый из Кембриджского университета. Он попросил показать, как же «разговаривают» пчелы. «Это проще простого», — ответил Фриш. Он подвел гостя к улью со стеклянной стенкой, рассказал, как понимать танцы пчел, дал ему угломер и хронометр. «А теперь, — сказал исследователь, — я поставлю где-нибудь в саду чашечку с медом, а вы, руководствуясь указаниями пчел, попробуйте ее разыскать». Каково же было удивление гостя, когда он обнаружил чашечку точно в том месте, на которое указывали пчелы.

Как же пчелы-разведчицы передают информацию? Грубо говоря, прилетев в улей, пчела на сотах делает быстрые круговые движения и одновременно виляет брюшком. Если корм совсем близко от улья, то она описывает кривые, близкие к букве О, а если подальше — то похожие на восьмерку. Ритм танца и частота виляния брюшком сообщают другим членам семьи, далеко ли до корма и много ли его. Направление определяется по углу наклона оси описываемой фигуры по отношению к вертикали. Этот угол соответствует углу между направлением на солнце и на источник корма. Подробнее о танцах пчел рассказано в великолепных книгах И. Халифмана — «Пчелы» и «Пароль скрещенных антенн».

Разнообразны жесты, движения и позы птиц в брачный период.

Многие слышали о весенних плясках журавлей, но редко кому приходилось их видеть. В наших местах для своих танцев они выбирают ровную площадку среди обширного мохового болота. Зная примерно, где собираются птицы, я много раз пытался к ним подобраться, но тщетно. Журавли всегда замечали меня раньше и улетали. Как-то, в конце апреля, я решил перехитрить осторожных птиц. Днем по следам и потерянным ими перьям я определил место тока и у чахлой сосенки поставил шалаш. Семь зорь я не тревожил птиц и лишь на восьмые сутки среди дня забрался в шалаш. Вечером журавли не появились. Пришлось ждать утра. Я задремал и проснулся от громких трубных криков журавлей, раздавшихся где-то неподалеку. Еще совсем темно, лес молчит… Вдруг около самого шалаша послышались тихие шаги, и опять все смолкло. Вот пролетел первый вальдшнеп, «прохохотал» самец белой куропатки, вскоре забормотали и тетерева. А журавлей нет и нет; возникает сомнение — вдруг они испугались шалаша и бросили токовище? Прошло еще минут пятнадцать — стало светлее, и тут в сотне шагов от шалаша я заметил силуэты расхаживающих птиц, их было восемь. Журавли расположились полукругом, и лишь один находился в центре. Он расхаживал, полураспустив крылья, изогнув шею вниз и высоко подняв клюв. Временами он приседал, а иногда взмахивал крыльями, как бы собираясь взлететь. «Зрители» из полукруга переминались с ноги на ногу и изредка тоже приседали. Неожиданно один «зритель» поднялся на крыло и, описав планирующим полетом круг, приземлился рядом с «солистом». Тут они начали кланяться друг другу и прижимать шею и голову к груди. Но досмотреть «балет» до конца не удалось. Прозвучал тот же трубный сигнал — и журавли, как по команде, пробежав несколько шагов, плавно поднялись в воздух. Как оказалось, их испугала лисица. Из моих наблюдений за плясками журавлей я сделал выводы: во-первых, эти птицы танцуют молчком, во-вторых, они токуют только по утрам и в-третьих, приходят на ток пешком. Трубный крик журавлей, по-видимому, это и призыв к сбору и сигнал тревоги. Имеют ли эти звуки различные интонации, я не разобрался.

Совершенно беззвучно токуют и кулики-турухтаны. У них каждый самец выбирает площадку диаметром около метра и за все время тока не покидает ее. Время от времени турухтаны бросаются друг к другу, взъерошив перья и подняв красочные воротники. Но до драки дело никогда не доходит, в «пограничной» зоне птицы замирают, и вновь начинается демонстрация нарядов и поз. Самое замечательное, что ни один самец не имеет одинаковой окраски, у всех воротники и крупные пятна на туловище разного цвета. Это, насколько мне известно, единственный пример среди всех птиц. Что прельщает самочек — разноцветные наряды кавалеров или их галантные позы, — сказать трудно.

Некоторые птицы преподносят друг другу подарки, имеющие символическое значение. При этом они принимают самые разнообразные позы. Вот что пишет об обрядах птиц известный французский биолог Р. Шовен:

«Когда самец крачки готовится найти себе пару, он ловит рыбу и подносит ее самке, которая берет подарок в клюв, но не съедает его, Многие орнитологи полагают, что так происходит обряд взаимного признания супругов; действительно, прежде чем поднести рыбу, самец заглядывает многим самкам „в лицо“. Иногда некоторые самки возвращают подношение, но самец недолго печалится и спешит отдать рыбу другой. Бывает, что самец и самка держат рыбу за два конца, но не едят ее…»

Олуши и чомги подносят друг другу обрывки водорослей. У американской свиристели самец, сидя на ветке, подает самке яркую ягодку, которую она возвращает много раз подряд. Африканские вьюрки преподносят веточки или соломинки и при этом низко кланяются. У цапель предметом подношения служит палка. Баклан-самец преподносит пучок веточек для постройки гнезда.

Есть птицы, у которых яйца насиживают по очереди самец и самка. При этом смена родителей часто сопровождается церемонией подношения подарка.

Когда самка кроншнепа зовет супруга, чтобы он сменил ее на гнезде, самец берет какой-нибудь камешек и подносит ей с глубоким поклоном. Если самка не приняла подарок сразу, он будет отвешивать ей поклоны до тех пор, пока она не возьмет камешек в клюв, и только после этого самочка уступает место на гнезде своему супругу.

Подобный ритуал подношения камня при смене родителей, насиживающих яйца, известен и у некоторых пингвинов.

Иногда птицы, отпугивая врага, принимают устрашающие позы.

Индюк топорщит перья и распускает веером хвост. Одновременно к сережкам и бороде приливает кровь, и они непомерно раздуваются. Вид получается грозный, и дворовые собаки на всякий случай обходят возбужденного индюка стороной.

Цапли, выпь, если при приближении врага не успевают вовремя улететь, взъерошивают перья и кажутся на вид много больше, чем на самом деле.

Небольшая птичка вертишейка, обитающая в наших лесах, имитируя змею, пугает непрошеного гостя, пытающегося проникнуть к ней в дупло. При этом она шипит точь-в-точь как гадюка.

Во время драки некоторые птицы могут сказать позой «я сдаюсь». Победитель, если он одного и того же вида с побежденным, никогда его не тронет.

Галка в таком случае приседает, выгибает шею и, отвернув голову от победителя, подставляет ему затылок, одно из самых уязвимых мест у птиц. Распластанную позу с вытянутой вперед шеей принимает сдающаяся чайка. Индюк, признающий себя побежденным, ложится на землю и тоже вытягивает вперед шею.

Иное дело, если драка возникает между различными видами. Скажем, в птичнике подрались индюк и павлин. Индюк — тяжеловес и, казалось бы, мог выиграть схватку у своего противника. Однако манера боя у этих птиц разная. Индюки, прежде чем начать драку, долго топчутся на месте, пытаясь испугать соперника «грозным видом». Павлин же сразу бросается в атаку, и пока его противник только готовится к бою, он успевает нанести несколько ощутимых ударов клювом и шпорами. Ошеломленный индюк ложится, признавая себя побежденным, но павлин не понимает «языка жестов и поз» индюка и продолжает клевать лежащего соперника.

В языке жестов зверей не последнюю роль играет хвост.

Вот вы возвращаетесь домой, и из-за ограды навстречу выскакивает Шарик. Он виляет хвостом из стороны в сторону, прыгает, ласкается, как бы говоря на своем собачьем языке: «Я рад, что ты уже вернулся, мне без тебя ужасно скучно было».

Если собака виляет хвостом, значит, она довольна и никогда в это время не укусит. Другое дело, если хвост у нее неподвижен и напряжен. Приближаться к такой собаке опасно. Когда же собака чем-нибудь напугана, она поджимает хвост, как бы говоря: «Я и так боюсь, не тронь меня».

Об интересном случае рассказал великолепный наблюдатель за жизнью животных Э. Сетон-Томпсон. Проводились испытания борзых. В степи из клетки выпустили пленную волчицу и натравили на нее собак. Волчица мчалась со всех ног, подгоняемая улюлюканьем охотников. Борзые летели следом. Казалось, для волчицы нет спасения, через минуту собаки должны настичь и разорвать ее, но тут произошло непредвиденное. Волчица остановилась, круто развернулась и спокойно пошла навстречу собакам, приветливо помахивая хвостом. Подбежавшие собаки окружили ее и с недоумением остановились, не проявляя при этом никакой враждебности. Волчица, машущая хвостом, перестала для них быть врагом.

Кошки тоже умеют разговаривать хвостом. Если кошка находится в благодушном настроении, она лениво помахивает хвостом. Если же кошка рассержена, она резко вертит им из стороны в сторону, «бьет хвостом», как бы предупреждая: «Лучше ко мне не суйся, не то цапну». Когда же хвост у кошки поднят «трубой» вверх, берегись, противник, кошка готова к нападению.

Примерно так в подобных случаях поступают и дикие родственники кошек. Разъяренный лев хлещет себя хвостом по бокам, а готовясь к нападению, поднимает его кверху и два-три раза встряхивает кисточкой на конце.

Сигналы хвостом подают и кабаны. У них много врагов. Волк и рысь, тигр и барс всегда готовы полакомиться сочным мясом кабана. Поэтому стаду диких свиней все время приходится быть начеку. Сигнал «Внимание, опасность!» кабаны подают тревожным хрюканьем и хвостом. Когда кабан спокоен, он все время вертит хвостом, при малейшем подозрительном шорохе хвост у него замирает и вытягивается вверх подобно вопросительному знаку.

У косули хвост служит своеобразным семафором. Шерсть у нее на спине и боках серовато-рыжая, хорошо скрывающая ее в зарослях, а хвост снизу белый, заметный издалека. Косуля — пугливое животное. Особенно бдительна косуля-мать, при малейшей опасности она стремглав бросается наутек. Во время бегства она поднимает хвост кверху, поворачивая его белой подкладкой к детям. В зарослях он мелькает, как белый платочек, указывая неопытным косулятам путь.

Повстречавшись с каким-нибудь опасным зверем, американская вонючка, или скунс, демонстрирует свой высоко поднятый хвост. Он черный с белыми полосами и заметен издалека. Этот «язык» знаком всем американским хищникам. А если враг не проявит достаточной почтительности и не удалится, то скунс выбрасывает струю зловонной жидкости. Поэтому только напоминание о химическом оружии гарантирует ему безопасность. Не так получилось у нас на Кавказе. Туда лет 30 назад завезли партию скунсов и считали, что они сумеют постоять за себя и скоро размножатся. Не тут-то было. Вскоре они все погибли в зубах шакалов и других хищников. Оказывается, наши шакалы «языка» скунсов не понимают, и предупреждающий сигнал на них не действовал. Очевидно, в Америке койоты и волки с раннего детства учат малышей «языку» скунсов, и ему достаточно поднять хвост, чтобы избежать нападения.

Насколько мы знаем, других угрожающих жестов у животных немного.

Собаки и их ближайшие родственники — волки, шакалы — оскаливают зубы и поднимают шерсть на загривке; домашние кошки выгибают спину дугой, и глаза у них принимают злое выражение. Тигры, леопарды, как и собаки, при рычании скалят зубы; мангуста, вступая в единоборство со змеями, топорщит шерсть и становится похожей на мохнатый шар. Готовясь к бою, корова, антилопа, олень пригибают голову, бьют копытами землю и делают ложный выпад по направлению к врагу. Слон перед атакой прижимает к туловищу уши и свертывает хобот кольцом. Бегемот при угрозе широко разевает пасть и показывает огромные зубы. Увидев врага, дикобраз растопыривает иглы, и редкий смельчак отважится на него напасть.

Лошади, зебры, угрожая, прижимают уши и оскаливают зубы. Готовящийся к нападению медведь прижимает уши, поднимает шерсть на загривке, а иногда становится на задние лапы.

Рассерженная горилла бьет себя кулаком в грудь и обращает в сторону нарушителя покоя злобный взгляд; шимпанзе выражает свое настроение главным образом мимикой и движением рук; разгневанные павианы открывают рот, скалят зубы, двигают бровями.

Если угрожающие жесты и позы не обратят в бегство одного из соперников, то начинается бой. В единоборстве между зверями разных видов поединок может закончиться трагически. Известны случаи, когда неполадившие бегемот и носорог наносили друг другу смертельные раны. Смертью одного из дерущихся может закончиться схватка между тигром и медведем, львом и буйволом. Но такие столкновения происходят крайне редко, обычно слабейший обращается в бегство или становится жертвой более сильного.

Схватка между зверями одного и того же вида редко приводит к гибели одного из бойцов. У многих зверей, так же как и у птиц, существует поза подчинения.

Вот два волка после взаимных угроз решили выяснить отношения всерьез. В ход идут зубы, удары плечом. Через некоторое время выясняется, что один из противников вот-вот окажется «в нокауте». И тут он прекращает сопротивление и подставляет победителю горло — самое уязвимое место у волков. Выигравший сражение рычит, скалит зубы, но, пока побежденный сохраняет позу подчинения, никогда его не укусит всерьез. Тот же ритуал обычен и для взрослых собак. Если же взрослая собака набросится на щенка, тот ложится на спину и поднимает лапы кверху. Приняв такую позу, щенок может чувствовать себя в полной безопасности.

Почему же ни волк, ни корова, ни обезьяна, принявшие униженную позу, не подвергаются нападению? Очевидно, это один из способов сохранения вида, выработавшийся в процессе эволюции. Ведь если бы хорошо вооруженные звери дрались до конца, то вид бы вскоре перестал существовать. Представим себе, что гориллы с их непомерной силой не подчинялись бы взглядам вожака, а выясняли отношения в бою. Ясно, что эти огромные человекообразные обезьяны не дожили бы до наших дней.

Рыбы тоже могут объясняться без слов. Изучить их немой разговор не так-то просто. Но все же кое-что удалось подсмотреть и понять.

Вот плывет стайка маленьких красиво окрашенных рыбок хемихромисов. Впереди медленно зигзагами движется один из родителей, а молодежь неотступно следует за ним. Но вожак устал. Как же заставить мальков плыть за новым вожаком? Оказывается, очень просто. Как только плывущая впереди рыбка меняет зигзагообразное движение на прямолинейное, вторая взрослая рыбка становится во главе стаи и продолжает зигзагообразное движение вперед: это сигнал «плыви за мной», и мальки его сразу понимают. Наступают сумерки. Пора на ночлег. Мать становится у входа в гнездо и подает плавниками особый знак «спать». Увидав команду, мальки забираются в гнездо.

Африканская рыба тиляпия откладывает до 400 икринок и носит их во рту. Мальки первое время тоже находят убежище во рту. На прогулке они снуют вокруг матери. Но как только появляется опасность, мамаша опускает голову вниз, приподнимает хвост и начинает пятиться назад. Это значит: «Спасайся». И мальки тотчас же устремляются в испытанное укрытие — рот матери.

С некоторыми другими цихлидами проводились интересные опыты. Вдоль стенки аквариума с мальками медленно передвигали картонный кружок, и рыбки следовали за ним. Так медленно обычно плывет родитель, принявший на себя заботу о потомстве. Кружок останавливали, и мальки переставали обращать на него внимание. Если же кружок двигали быстро, рыбки бросались наутек.

Резкие движения — сигнал опасности не только у цихлид. На берегу реки сидит рыболов и таскает на удочку одного за другим увесистых окуней. Но вот один полосатый красавец сорвался с крючка, и клев сразу же прекратился. «Эх! Увел всю стайку!» — восклицает рыболов. И он не далек от истины. Стремительный бросок наколовшегося окуня мог напугать всю кормившуюся стайку.

Часто рыбы принимают угрожающие позы. Колюшки в нерестовый период, встретив соперника, становятся на голову, показывают бока, топорщат иглы на спине. Время от времени рыбки схватывают со дна травинки, как бы говоря: «Я занят постройкой гнезда, плыви своей дорогой».

Бычок-кругляк, если враг приблизится к его гнезду, делает вид, что хочет наброситься на него, бьет хвостом, оттопыривает жабры, хватает ртом ил и выбрасывает его, стараясь жестами показать: приближение опасно!

Особенно часто пользуются «языком» угроз рыбы в аквариумах. Ведь здесь территория ограничена, бежать некуда и поневоле приходится запугивать врага. Так предупреждаются драки среди рыб, которые могут привести к печальным последствиям.

Очень беден язык жестов у пресмыкающихся и амфибий. Большинство змей, угрожая, поднимают переднюю часть туловища и показывают раздвоенный язык, который многие принимают за ядовитое жало. Кобра, кроме того, раздувает капюшон на шее. Возбужденные крокодилы широко разевают пасть и бьют хвостом.

В пустынях Средней Азии водится ящерица круглоголовка ушастая. Ящерица эта совершенно безобидная. Но завидев врага, она не прячется, а, наоборот, выставляет себя напоказ. При этом круглоголовка широко оттопыривает складки кожи, расположенные по бокам головы; высоко поднимает хвост, то закручивая, то раскручивая его и размахивая им вправо и влево, как рассерженная кошка. Возбужденная ящерица напоминает дракона в миниатюре, и даже такой пройдоха, как степная лисица-корсак, не решается к ней приблизиться.

Лягушки при приближении врага раздуваются и увеличиваются в объеме, Вспомните Крылова: «Лягушка на лугу, увидевши вола, затеяла в дородстве с ним сравняться, — она завистлива была, и ну топорщиться, пыхтеть и надуваться». Конечно, на самом деле лягушка ни с кем не собирается сравниваться в дородстве, а просто пытается отпугнуть врага.

Объясняться жестами могут и беспозвоночные животные. Краб, заметив приближающегося врага, выставляет вперед клешню и грозно щелкает ею.

Скорпион при тревоге загибает над спиной свой вооруженный шипом хвост. Если враг все же приближается, то он угрожающе размахивает хвостом и выставляет вперед жало. И надо сказать, что угроза эта вполне реальна — укол шипом скорпиона вызывает у крупных животных и даже у человека тяжелые заболевания.

Может возникнуть вопрос: зачем скорпиону угрожать хвостом, если он обладает грозным оружием для защиты? Польза, оказывается есть. Зверь или птица, захотевшие закусить скорпионом, могут сгоряча не разобраться, с кем имеют дело, и случайно поранить его. Демонстрация же хвоста с ядовитым шипом на конце вовремя остановит нападающего.

Угрожать хвостом могут и гусеницы. У гусеницы бабочки гарпии-вилохвоста брюшко оканчивается двумя отростками в виде вилочки. Когда гусеницу потревожат, она загибает брюшко кверху, а из рожков высовываются длинные красные нити. Размахивая ими, как бичом, гусеница отпугивает врага.

Жук-бомбардир угрожает иначе, он становится на голову и поднимает кверху брюшко. Знакомые с жуком животные спешат ретироваться, они знают, что иначе бомбардир выбросит струю неприятно пахнущей жидкости.

Язык красок и огней. Заметную роль в жизни животных играет язык красок и огней. Вспомните, как раскрашены различные животные, которым приходится скрываться от врага или пугать его, и как маскируются хищники, подкрадываясь к добыче. Однако «цветом» можно и «разговаривать».

Наиболее ярко окрашены многие птицы и рыбы в брачный период. Чем объяснить такую вызывающую, заметную издалека окраску? Спор по этому вопросу начался между учеными давно. Одни, в частности, Ч. Дарвин, полагали, что яркая окраска самцам нужна, чтобы «пленять» самок. Другие говорят, что это чистейший антропоморфизм, — ведь у колибри или макропода может быть совершенно иное понятие о красоте, чем у нас. По их мнению, яркая окраска самцов — это всего-навсего турнирное оружие, отпугивающее соперника. А может быть, разная окраска просто отличительный признак самцов и самок, родителей и птенцов, помогающая им найти друг друга.

Казалось бы, труднее всего доказать точку зрения Ч. Дарвина, ведь в «душу» животного не залезешь, поди определи, что для него красиво, а что безразлично.

Но вот такой пример: в просторах океана осьминог встречает осьминожиху. «До той поры он был какой-то бледный, невзрачный, — пишет И. Акимушкин, — а тут „разоделся“, весь в ярких полосах и пятнах… Только раскрашен ярко лишь на той стороне, которая повернута к осьминожихе и которую она видит. Левая бледная, неясными полосами разлинована. А правый бок и голова, и руки, и брюхо-мешок — в ярких коричневых пятнах». Тут, как говорится, деваться некуда: ясно, осьминог надевает свадебный наряд, чтобы понравиться самочке.

Сторонники угрожающей брачной окраски у птиц приводят такие доводы: самцы с богатым ярким оперением драчливее, чем скромно окрашенные. Например, щегол драчливее коноплянки, а черный дрозд драчливее певчего. В тех случаях, когда самки драчливее самцов, они и более ярко окрашены, что наблюдается у обыкновенного казуара.

То, что окраска может служить удостоверением личности, совершенно бесспорно. Н. Тинберген показывал только что вылупившимся птенцам чайки грубое подобие головы матери, вырезанное из картона. Если клюв такой картонной модели будет желтый с красным пятном на конце, как у настоящей чайки, то он вызовет резкую просительную реакцию у птенцов. А если клюв будет без красного пятна, то реакция окажется в три раза слабее.

Вы помните, что в брачный период брюшко у самца колюшки становится красным и этого оказывается достаточно, чтобы вызвать нападение другого самца. Такую же реакцию вызывает любой продолговатый предмет, красный снизу.

Утки одного и того же вида узнают друг друга по зеркальцу на крыльях, которые у разных видов уток неодинаковы по окраске.

Примечательно, что самцы и самки большинства видов лягушек окрашены совершенно одинаково и у них частенько происходит путаница. Самцу, принятому за самку, приходится издавать предупреждающий крик.

Итак, по-видимому, в какой-то степени правы все ученые.

На страницах этой книги вы познакомились со многими животными, имеющими светящиеся органы. Большинство из них используют свои фонарики для освещения и охоты. Но некоторые могут разговаривать на языке огней. Вспомните тропических светлячков, которым световые сигналы помогают найти друг друга. В наших лесах тоже водится один вид светлячков — Иванов червячок. У этого насекомого фонарик есть только у самочки. У нее светится задняя часть брюшка. Зажигать и гасить свой фонарик она не умеет, а если хочет остаться незаметной, прижимает брюшко к земле или листу. Когда стемнеет, и самка расположена пригласить самца, она забирается повыше и повисает на стебельке. При этом самочка поворачивает брюшко так, чтобы свет был хорошо заметен сверху. Ведь кавалер, собравшись в гости, петляет по воздуху между деревьями, высматривая, не загорится ли где-нибудь приветливый фонарик. Светлячок не может ошибиться, в наших лесах светятся только Ивановы червячки. Разве что он примет за сигнал самочки светящуюся гнилушку.

В глубинах океана обитают рыбы, которым световая сигнализация помогает найти и не потерять сородичей. Один из первых исследователей подводных глубин У. Биб наблюдал через иллюминатор батисферы рыбку со светящимися пятнами на боках. Он назвал ее пятилинейной рыбой-созвездием. По мнению ученого, звездочки имеют опознавательное значение. Для тех же целей служат светящиеся точки на боках небольшой разговорчивой рыбки морского мичмана. Они сверкают в брачный период, как хорошо начищенные медные пуговицы на мундире моряка.

Предполагают, что вспышки света мелких морских ракообразных — это сигнал: берегись, опасно.

Хитро поступает один из светящихся морских червей. Если рыба перекусит его пополам, то хвостовая часть начинает ярко светиться и немедленно оказывается в зубах у хищника, а головная часть, потушив огни, скрывается во мраке.

Изучение «языка» животных имеет большое теоретическое и практическое значение.

* * *

Знание голосов животных давно использовалось охотниками и рыболовами. Прежде всего, звуки, издаваемые зверями, птицами, рыбами, помогают их обнаружить. Подумайте, как трудно найти тетеревиный ток, не зная песню этих птиц. По вою волков, реву оленей можно не только их обнаружить, но и довольно точно подсчитать количество зверей на данной территории.

Чайки, летающие с криком над каким-нибудь участком моря или озера, подсказывают рыбакам, где искать косяки рыбы. Рыбаки Малаккского полуострова часто перед заметом сетей спускают под воду опытного товарища с тонким слухом, он прислушивается к голосам рыб и по ним определяет, есть ли смысл начинать лов. Всплески рыбы служат хорошим ориентиром для рыболовов с удочкой.

Уже давно, подражая голосам животных, охотники подманивали их на выстрел. Хорошо идут «на манок» рябчики, перепела, утки. Волков «вабят», подражая их призывному вою. Самцы оленей в брачный период вплотную подходят к охотнику, имитирующему их боевой клич.

Д. Корбет подманивал в Индии даже тигров-людоедов, подражая свадебным голосам этих огромных кошек.

Язык животных давно интересовал ученых. Но серьезно этим вопросом занялись только в связи с развитием науки бионики.

Особенно перспективно использование акустических приборов для борьбы с различными вредителями. Первый подобный аппарат был создан для уничтожения москитов. Он воспроизводил жужжание самок этих насекомых. Самцы летели на звук и погибали, пораженные электрическим током. Но прибор оказался малоэффективным.

Позднее в США создали ловушки для отлова опасного вредителя лесов — непарного шелкопряда. Их привлекали вначале пахучим веществом, извлеченным из брюшка самок, а позднее — синтетическими приманками.

Перспективен и такой метод борьбы с вредными насекомыми, Самцов привлекают пахучими веществами и обрабатывают соединениями, которые не убивают их, а делают неспособными приносить потомство. Этот способ удобен тем, что позволяет уничтожать вредных насекомых, не нанося вреда полезным.

Большой эффект ожидается от приборов, передающих сигналы тревоги насекомых и птиц. Создав прибор, передающий «писк ужаса» комара, возможно, удастся помешать этим вредным насекомым размножаться или хотя бы отпугивать их. У саранчи известен сигнал «в полет». Полагают, что, подавая такие сигналы на поля, можно помешать саранче опуститься и заставить ее лететь до полного из неможения.

Значительный вред сельскому хозяйству при массовом скоплении наносят птицы. Подсчитано, что они поедают до 30 процентов урожая виноградников и садов. Еще больший урон наносят скворцы оливковым плантациям.

С развитием авиации растет количество катастроф от столкновения птиц с самолетами. Особенно часто на аэродромах в приморских районах собираются чайки и служат причиной аварий реактивных самолетов при взлете и посадке. Пытались травить этих птиц ядохимикатами, отпугивать громкими звуками, очищать воздушное пространство с помощью дрессированных соколов, но эти меры мало помогали.

Обнадеживающий результат дала трансляция сигналов бедствия птиц. В Советском Союзе таким образом удалось изгнать скворцов из многих садов и виноградников. С чайками получилось менее удачно. Вначале, когда стали подавать сигнал тревоги, чайки бросились врассыпную. Но со временем они перестали пугаться и даже собирались к репродуктору, видимо пытаясь узнать, чем вызван этот крик.

Ученые все же продолжают работу по отпугиванию птиц звуковыми сигналами. Возможно, передавая крик бедствия чаек вперемежку с криком хищных птиц, удастся избавиться от непрошеных гостей на аэродромах.

Знание языка рыб тоже сулит практические результаты. Ведь подавая соответствующие сигналы, можно указать дорогу на удобное нерестилище или безопасный путь через плотину, а также привлечь рыб в сети рыбаков.

Биоакустика имеет и большое теоретическое значение. Голоса помогают распознавать виды и родство между ними, изучать нервно-психическую организацию животных и помогают проследить эволюцию их сигналов.

150 вопросов и ответы на них

Вопросы

1. Какие существа могут жить в среде, не содержащей кислорода?

2. Как плавают простейшие животные — амеба и туфелька?

3. Как питается амеба?

4. Какой максимальной величины достигают двустворчатые моллюски?

5. Какой длины достигают кальмары?

6. У каких животных самые большие глаза?

7. Какие животные, спасаясь от врага, используют принцип дымовой завесы?

8. У каких животных есть реактивные «движители»?

9. Какие очень маленькие животные создают самые грандиозные постройки?

10. Сколько ног имеют насекомые и сколько пауки?

11. Какие насекомые носят такие же названия, как и млекопитающие?

12. Назовите самых крупных бабочку и жука, водящихся в нашей стране.

13. Кого называют «пчелиным волком»?

14. Какие насекомые не едят всю свою взрослую жизнь?

15. Назовите насекомых, которые запасают пищу для своего потомства.

16. Кто питается целлюлозой?

17. Всегда ли самцы и самки комаров питаются одинаковой пищей?

18. Какое насекомое слышит ногами?

19. Какая бабочка может «говорить»?

20. Как паук-серебрянка и гладыш, находясь под водой, дышат кислородом воздуха?

21. Каких насекомых можно считать домашними?

22. Все ли виды муравьев полезны?

23. Во сколько раз больше собственного веса могут поднять груз: гусеницы, муравьи и пиявки?

24. Какой жук при приближении опасности сразу становится на голову?

25. Почему при укусе комара ощущается зуд?

26. Кто дышит хвостом?

27. Какие животные имеют один, три, четыре и много глаз и какие вовсе не имеют глаз?

28. Из каких животных добывают краски?

29. Можно ли по внешнему виду отличить гадюку от ужа?

30. Какие змеи охраняют отложенные яйца?

31. Кто обнаруживает врагов и добычу с помощью термолокатора?

32. Зачем человеку нужен змеиный яд?

33. Каких пресмыкающихся разводят в питомниках?

34. Каких ящериц легко спутать со змеями?

35. Какие животные восстанавливают утраченные конечности?

36. Какие ящерицы могут лазить по потолку?

37. Какая ящерица охотится за оленями и кабанами?

38. Какие ящерицы питаются водорослями?

39. Какая ящерица запасает воду впрок?

40. У каких змей и земноводных есть рога?

41. Какие лягушки откладывают икру в гнезда?

42. Есть ли живородящие амфибии и такие, которые носят икру при себе?

43. Полезны ли лягушки и жабы?

44. Зачем рыбам нужен хвост?

45. Назовите рыб с самым длинным хвостом, с двумя хвостами и без хвостов.

46. Какая рыба «видит» хвостом?

47. Все ли рыбы дышат только жабрами?

48. Какие рыбы могут утонуть?

49. Какие рыбы могут ходить по земле?

50. На каких рыб охотятся с лопатой?

51. Всегда ли погибает замороженная рыба?

52. Существуют ли рыбы, плавающие задом наперед и брюшком кверху?

53. Кто тяжелее: самая большая акула или слон?

54. Какая самая большая и самая маленькая рыба водится в Каспийском море?

55. Назовите самую узкую рыбу и рыбу, у которой ширина больше длины.

55. Как взвесить рыбу без весов?

57, Различают ли рыбы цвета?

58, Справедлива ли поговорка «Нем как рыба»?

59, Закрывают ли рыбы глаза, когда спят?

60. Какая рыба мечет икринок меньше всего и больше всего?

61. Можно ли пересылать икринки в почтовом конверте и затем выводить из них мальков?

62. Какие рыбы носят икру при себе?

63. Назовите живородящих рыб, живущих в пресных водах нашей страны.

64. Какая живородящая рыба частый гость в наших магазинах?

65. Известны ли рыбы, которые могут метать только одного детеныша?

66. Опасны ли рыбам растения и насекомые?

67. Как узнать возраст рыбы?

68. Какие рыбы совершают самые далекие путешествия?

69. Какие рыбы пользуются удочкой?

70. Почему огромное давление на глубинах не сплющивает рыб?

71. Пьют ли рыбы?

72. На поведение каких животных влияет смена лунных фаз?

73. Какие самые большие и самые маленькие птицы на земле и в нашей стране?

74. Какие птицы не летают?

75. Какие птицы могут лазать по стволу дерева головой вниз?

76. у каких птиц на крыльях есть когти?

77. Какая птица может ходить под водой?

78. Назовите уток, гнездящихся в дуплах деревьев.

79. Какие птицы не высиживают яиц?

80. Какие птицы высиживают яйцо, держа его на лапах?

81. У каких из наших охотничье-промысловых птиц воспитывают птенцов самец и самка?

82. У каких из наших птиц ухаживают за потомством только самцы?

83. Самцы каких птиц вьют гнезда, а самки участия в постройке не принимают?

84. Какая птица переносит птенцов в лапах?

85. Какая птица может измерять температуру клювом?

86. Какая из наших птиц выводит птенцов зимой?

87. Какие птицы преподносят друг другу подарки?

88. Какая птица питается пчелиным воском?

89. Какие из наших птиц охотятся за насекомыми ночью?

90. Назовите лучших пернатых пловцов.

91. Каких птиц подманивают охотники, подражая их голосу?

92. Какие птицы лучше всего подражают голосам пернатых и других животных?

93. Могут ли птицы передавать по наследству песню, заимствованную ими у других птиц?

94. Почему птицу кедровку называют «лесоводом»?

95. Какие птицы совершают самые далекие перелеты?

96. Какая птица добирается вплавь из сибирских рек в Балтийское море?

97. Какие птицы прилетают к нам весной раньше всех?

98. Какие животные самые дальнозоркие?

99. Кто кроме птиц может летать?

100. Назовите самое большое и самое маленькое млекопитающее из живущих в настоящее время.

101. Какое самое высокое и самое длинное животное на Земле?

102. Кто плавает, бегает и летает быстрее всех?

103. Назовите самых медлительных зверей.

104. Какие животные быстрее всех закапываются в землю?

105. Какое млекопитающее ныряет глубже всех?

106. В чем разница в расположении лопасти хвоста у рыб и китообразных?

107. Одинаковое ли число шейных позвонков у всех млекопитающих?

108. Какие млекопитающие откладывают яйца?

109. Какие звери «вьют» гнезда?

110. Сколько весит новорожденный исполинский кенгуру?

111. Зачем оленям нужны рога?

112. Почему рог носорога можно считать его врагом?

113. Для чего нужны бивни моржу?

114. у всех ли позвоночных животных зубы находятся во рту?

115. Сколько времени могут голодать различные животные?

116. Какие звери становятся людоедами и почему?

117. Какие зверьки запасают на зиму сено?

118. Почему австралийского сумчатого медведя — коалы — нет ни в одном зоопарке Европы?

119. Какие животные пользуются эхолокаторами?

120. Кого считают предком собак?

121. Есть ли животные, не восприимчивые к змеиному яду?

122. Какой пушной зверь водится только в Советском Союзе?

123. Какие пушные звери, привезенные из других стран, хорошо акклиматизировались в Советском Союзе?

124. Какого зверя больше всего не любят охотники за пушниной?

125. Какие зверьки, завезенные в Австралию, стали злейшими врагами фермеров?

126. Кто спит головой вниз?

127. Какие животные могут пить соленую воду?

128. Кто кроме насекомых опыляет растения?

129. Какие животные пользуются орудиями?

130. Какие животные носят строительный материал хвостом?

131. Как различные животные метят свою территорию?

132. В стаях каких животных есть вожаки?

133. Что такое мимикрия?

134. Почему некоторые животные в минуту опасности не прячутся, а выставляют себя напоказ?

135. Почему зебры полосатые?

136. Какие животные белеют к зиме?

137. Какими средствами маскировки пользуются ленивец и шерстокрыл?

138. Какие животные могут быстро изменять свою окраску?

139. Назовите нескольких зверей, у которых детеныши имеют совсем другую окраску, чем их родители.

140. Что общего в расположении глаз и ноздрей у лягушки, крокодила и бегемота?

141. Каких животных в Индии считают священными?

142. Каких вы знаете светящихся животных?

143. Какие животные помогают человеку на охоте?

144. Какие животные при нападении хищников держат круговую оборону?

145. Назовите нескольких животных, впадающих в спячку зимой или летом.

146. Предчувствуют ли животные изменения погоды?

147. Назовите несколько заповедников, расположенных в Советском Союзе, и укажите, для охраны каких животных в основном они созданы.

148. Что такое «Красная книга»?

149. Назовите нескольких животных, вымерших в течение двух последних столетий.

150. Каким животным где и почему поставлены памятники?

Ответы

1. Огромное большинство живых существ без кислорода могут прожить всего лишь несколько минут. Кислород поступает в кровь, и она разносит его по всему телу. В каждой клетке кислород окисляет жиры, белки и углеводы, при этом выделяется энергия, необходимая каждому животному. Только некоторые виды живых существ — бактерий — приспособились получать энергию другим путем. Они используют запасы кислорода, содержащегося в различных веществах, отнимая от них водород, и при этом выделяется необходимая им энергия. Этот процесс называют брожением. В технике и пищевой промышленности его используют для изготовления хлеба, пива, получения спирта, ацетона и других продуктов.

2. Тело амебы состоит из тягучей протоплазмы, внутри которой заключено круглое ядро. Амеба не имеет оболочки. При движении то на одном, то на другом месте ее тела вытягиваются выросты протоплазмы, так называемые ложноножки. Постепенно в вытянувшуюся ложноножку перетекает все больше и больше протоплазмы, ложноножки с противоположной стороны сокращаются, в результате амеба медленно ползет.

У инфузорий тело окружено множеством ресничек, и каждая работает как весло. У инфузории туфельки таких ресничек бывает до 14 000. Но несмотря на такое огромное количество весел, она едва проплывает пять метров за час.

3. Амебы, прикоснувшись к какой-нибудь бактерии или мелкой водоросли, обволакивают ее своими ложноножками. Погруженная в протоплазму добыча переваривается, и ее питательный материал усваивается амебой.

4. Самые крупные двустворчатые моллюски тридакны живут в Индийском и Тихом океанах, они достигают полутора метров в диаметре и веса более двухсот килограммов.

5. Самый большой, измеренный ученым кальмар был длиной 18 метров. Судя по величине отпечатков, оставленных присосками кальмаров на коже кашалотов, зоологи считают, что в глубинах океана живут гиганты длиною до 40 метров.

6. Самые большие глаза у головоногих моллюсков. У гигантского осьминога они более 30 сантиметров диаметром.

7. В минуту опасности головоногие моллюски — каракатица, кальмар, осьминог — выбрызгивают из чернильного мешка окрашенную жидкость, которая, растворяясь в воде, маскирует моллюска.

8. Наиболее совершенные реактивные движители имеют головоногие моллюски. В Индийском океане живет небольшая рыбка армфиш, которая также пользуется реактивным движителем. Реактивным способом движутся медузы и личинки стрекоз.

9. Самые грандиозные постройки из всех животных создают крохотные коралловые полипы. Их поселения — коралловые рифы — покрывают тысячи квадратных километров морского дна. Большой Барьерный риф, расположенный у восточного побережья Австралии, имеет в длину около 2000 километров и несколько километров в ширину. Немногим меньше барьерный риф, окружающий Новую Каледонию. В глубину рифы уходят более чем на 350 метров.

10. Все насекомые имеют шесть ног, а пауки — восемь.

11. Жуки — носорог, олень, слоник; бабочка — медведица.

12. Самая большая ночная бабочка нашей страны — китайский дубовый шелкопряд. Из дневных бабочек самая большая — мааков махаон, названная так по имени русского натуралиста Ричарда Маака. Самый большой жук — уссурийский дровосек-гигант.

13. «Пчелиным волком» называют роющую осу, которая запасает для своих личинок медоносных пчел.

14. За свою короткую жизнь бабочки павлиноглазки и глазчатки ничего не едят. Они питаются за счет запасов, накопленных гусеницей. У самца бабочки кистехвоста нет рта, и он не ест и не пьет. У поденок, которые живут не более дня, рот тоже недоразвит.

15. Пищу для своего потомства запасают жуки навозники. Многие осы заготавливают живые консервы, они парализуют гусениц, пчел, пауков и откладывают в них свои яички. Жуки короеды для своих личинок оставляют под корой грибную закваску.

16. Чистой целлюлозой питаются только термиты. У них в кишечнике поселяются инфузории, которые, в свою очередь, дают приют множеству бактерий. Они-то и расщепляют целлюлозу, превращая ее в пригодные для питания углеводы.

В растительных кормах жвачных животных основную часть, не считая воды, также составляет клетчатка. Они не могут усваивать ее самостоятельно, в этом им помогают микроорганизмы. Например, у коровы в особом отделении желудка — рубце — живут миллиарды микробов. Поедая клетчатку, они усиленно размножаются и при этом получают глюкозу и, кроме того, синтезируют аминокислоты. Попадая в следующие отделения желудка коровы, сами микроорганизмы и продукты их синтеза перевариваются и усваиваются животным.

17. Обычно самки и самцы комара питаются соком растений, но когда в самке просыпается инстинкт продолжения рода, она ищет теплокровных животных, чтобы напиться крови, ведь только из белков она может получить вещества, необходимые для созревания ее яиц.

18. Ногами слышит кузнечик, органы слуха расположены у него на голенях передних ног.

19. «Говорить» может бабочка «мертвая голова».

Остальные насекомые издают звуки трением лапок о крылышки, брюшка о грудь и т. д.

Бабочка «мертвая голова» издает звуки при помощи органа, расположенного в глотке.

Звук образуется за счет засасывания воздуха в пищевод.

20. Паук-серебрянка и гладыш, опускаясь под воду, запасают атмосферный воздух. Паук захватывает пузырек воздуха волосками, находящимися на брюшке, а у гладыша пузырьки находятся на спине под крыльями. В пузырьке, конечно, очень мало кислорода, и его хватает ненадолго. А водолазы могут пробыть под водой, не поднимаясь на поверхность, много часов. Оказывается, запасы кислорода по мере его расхода пополняются из воды. Как только его концентрация в пузырьке станет меньше, чем в воде, кислород начинает переходить в пузырек, а образовавшийся при дыхании углекислый газ растворяется.

21. Одомашнены человеком шелкопряд и медоносная пчела.

22. Большинство видов муравьев полезны. Они уничтожают многих вредителей леса. Однако есть и вредные муравьи. Огненные муравьи уничтожают посевы; листорезы состригают с плодовых деревьев листву; аргентинский муравей поселяется в толще стен и разрушает жилища, заползает в постели, уничтожает склады продовольствия. Иногда в общем-то полезные виды муравьев защищают вредных тлей, не допуская к ним их врагов.

23. Гусеницы могут поднять груз примерно в 25 раз больше собственного веса, муравьи — в 100 раз, а пиявки — в 1500 раз.

24. Завидев врага, на голову становится жук-бомбардир, при этом он выбрызгивает струйку едкой жидкости.

25. Вонзая хоботок в кожу, комар вводит в ранку ядовитую слюну, которая и вызывает зуд. В момент укола мы не ощущаем боли, потому что слюна содержит анестезирующее вещество; когда действие его проходит, появляется зуд.

26. Хвостом дышат водные насекомые: водяной скорпион, ранатра и личинка крыска. Ихтиологи считают, что хвост помогает дышать рыбе илистому прыгуну.

27. У веслоногого рачка циклопа всего один глаз. Три глаза у новозеландской ящерицы гаттерии. Один из них расположен на затылке, он реагирует только на свет. У рыбки четырехглазки и водяного жука вертячки по два глаза. Каждый глаз у них разделен горизонтальной перегородкой на две части; нижняя часть служит для подводного зрения, а верхняя — для наблюдения в воздухе. Итак, можно считать, что у них по четыре глаза.

Восемь глаз у всех пауков. У большинства насекомых много глаз, вернее отдельных зрительных единиц — омматидиев. Число их различно у разных насекомых — у комнатной мухи до 4000, а у стрекоз — до 28 000.

Совсем не имеют глаз многие животные, обитающие в темных пещерах, и некоторые глубоководные рыбы.

28. Коричневую краску сепию добывают из чернильного мешка каракатицы. Сейчас ее получают синтетически, но природная краска обладает более приятным тоном и более устойчива. Красную краску — кармин — получают из тлей-кошенили, обитающих в Мексике на кактусах.

29. Обычно у гадюки явно виден на спине зигзагообразный рисунок, но иногда встречаются темные, одноцветно окрашенные гадюки, их можно отличить от ужа по форме зрачка, который у гадюки щелевидный и расположен вертикально, а у ужа он круглый. Кроме того, у нашего обыкновенного ужа на боках головы имеются яркие желтые пятна.

30. Питоны, свертываясь спиралью вокруг отложенных яиц, охраняют и одновременно согревают их. Королевская кобра, одна из самых опасных ядовитых змей, откладывает яйца в гнездо из сухих листьев, а сама становится на стражу.

31. Термолокаторы есть у многих змей. Гремучие змеи могут определять разницу температур нагретых или охлажденных предметов с точностью до 0,002°. Им удается обнаружить мышей и лягушек по крайней мере за метр. Термолокаторы есть у комаров. Пользуясь им, они находят теплокровных животных даже в темноте. Головоногим моллюскам термолокатор помогает обнаружить их заядлых врагов кашалотов, единственных теплокровных животных, встречающихся в глубинах океана.

32. Прежде всего, змеиный яд нужен для получения сыворотки, ее вводят человеку, укушенному змеей, и он быстро поправляется. Кроме того, препараты, приготовленные из змеиного яда, применяют для лечения радикулита, бронхиальной астмы и остановки кровотечения.

33. В питомниках содержат ядовитых змей для получения змеиного яда. Такие питомники есть в Советском Союзе. На Кубе и в Мексике в питомниках разводят крокодилов.

34. Не имеют ног и похожи на змей ящерицы-желтопузики и веретеницы.

Желтопузик обитает в Крыму, на Кавказе и в Средней Азии.

Веретеница — жительница лесов средней полосы СССР. Эти ящерицы очень полезны. Желтопузик уничтожает полевых мышей, а веретеница — вредных насекомых.

35. Утраченные конечности вновь вырастают у саламандры, крабов, раков. Легко восстанавливают оторванные лучи морские звезды, причем из луча может развиться новая морская звезда. Есть и такие животные — гидра, некоторые черви, — из кусочка которого может образоваться целый организм.

36. По потолку могут лазить некоторые виды ящериц гекконов. Раньше предполагали, что на лапках геккона есть присоски, но оказалось, что на пальцах у них расположены листовидные пластинки, покрытые множеством мельчайших крючков и коготков. Этими крючочками геккон и цепляется за поверхность стен и потолка.

37. За оленями и кабанами охотится гигантский варан с острова Комодо. Он сбивает их с ног ударом хвоста, а потом уже пускает в ход зубы.

38. Морскими водорослями питается только ящерица игуана, обитающая на Галапагосских островах.

39. Запасает воду впрок австралийская ящерица молох. В уголках рта у нее находятся бурдючки, в которые вода попадает по сосудам, связанным с порами на коже ящерицы.

40. Рога есть у рогатой гадюки, обитающей в Америке. В Южной Америке водится около 20 видов жаб, имеющих рога.

41. Откладывают икру в гнезда квакши-филомедузы, обитающие в тропических странах. Их гнездо — склеенный в виде конверта лист, висящий на ветке, низко склонившейся над водоемом. Выйдя из икринки, личинки падают прямо в воду и там заканчивают свое развитие.

Бразильская квакша откладывает яйца в дупло, предварительно обмазав его дно и стенки смолой, чтобы сделать их водонепроницаемыми. Во время дождей в дупло попадает вода, в которой и развиваются икринки.

Квакша-кузнец отгораживает на мелководье от водоема небольшой участок крошечным валом из ила и глины. В этом гнезде головастикам не страшны рыбы и другие подводные хищники.

42. Известна только одна живородящая бесхвостая амфибия — это крохотная африканская жаба.

Лягушки-ринодермы Дарвина носят икру в головном мешке, а сумчатые жабы — в особых карманчиках, расположенных на спине.

43. Огромное большинство лягушек и жаб очень полезны — они уничтожают множество вредных насекомых. Значительный вред наносят озерные лягушки. Они поедают икру рыб и даже мальков. Некоторые жабы ловят маленьких птичек и мелких млекопитающих.

44. Хвост помогает рыбам двигаться вперед и служит рулем. Морские коньки прикрепляются хвостом к водным растениям. Скаты-хвостоколы используют его как оружие для защиты и нападения.

45. Пожалуй, самый длинный хвост у акулы-лисицы.

Он превышает длину ее туловища. Очень длинные хвосты у большого амударьинского лопатоноса, рыбы свистульки, химер и некоторых скатов.

Рыб без хвоста в природе не существует.

Очень маленькие хвосты у луны-рыбы и зубатки.

Рыб с двумя хвостами тоже нет, но среди искусственно выведенных родственников золотой рыбки имеются двухвостые.

46. Хвостом «видит» африканский длиннорыл, или водяной слон. У него около хвоста расположен «генератор переменного тока», который создает вокруг рыбы электромагнитное поле. Если в это поле попадет какой-нибудь предмет, то оно искажается, что и регистрируется особым приемником рыбы.

47. Некоторые рыбы дышат не только жабрами, но и поверхностью кожи с помощью кишечника и плавательного пузыря. А есть и такие, которые имеют специальные органы для дополнительного дыхания атмосферным воздухом.

48. Лабиринтовые рыбы — макропод, бойцовые, гурами, лялиус — не могут дышать только растворенным в воде кислородом. Если лишить их возможности захватывать ртом атмосферный воздух, они через несколько часов погибнут — утонут.

49. Из одного высохшего водоема в другой перебирается индийская рыба анабас. Выходит охотиться на сушу за насекомыми обитатель мангровых зарослей илистый прыгун.

50. Когда пересыхают водоемы, жители тропических стран добывают рыб анабаса и протоптеруса, перекапывая ил лопатой.

51. Замороженные рыбы оживают, если у них не промерзают кровеносные сосуды. Если же кровь замерзнет, то кристаллики льда повреждают стенки сосудов, и это приводит к гибели рыб. Хорошо переносят замораживание даллия, налим, окунь, карась.

52. Хвостом вперед плавают некоторые щетинозубы и африканская рыба-нож. Кверху брюшком плавает африканский сомик синадонтис. В таком положении ему удобнее добывать пищу с нижней поверхности плавающих водных растений.

53. Самый крупный африканский слон весит не более 6 тонн. А китовая акула достигает веса 30 тонн. Значит, акула может быть тяжелее слона в пять раз.

54. Самая большая рыба Каспийского моря — белуга. Она достигает веса 1,5 тонны. Самая маленькая — бычок Берга. Он не бывает длиннее двух сантиметров.

55. Самая узкая рыба — глубоководный угорь, или, как ее многие называют, — рыба-нитка. У нее длина в 70 раз превышает ширину. Рыб, у которых ширина больше длины, несколько. Шире всех цейлонская рыба косколая. У нее ширина почти в три раза больше длины.

56. Удельный вес рыбы близок к единице, следовательно, если измерить объем воды, вытесненный рыбой, то узнаем ее вес.

57. Методом пищевой дрессировки установлено, что цвета и даже оттенки рыбы различают не хуже человека.

58. Сейчас установлено, что многие рыбы издают звуки. Они сигнализируют друг другу об опасности, отпугивают громкими звуками врагов, «разговаривают» во время брачного периода.

59. У рыб, за редким исключением, нет век. Поэтому они не могут закрывать глаза.

60. Больше всего икринок (до 300 миллионов штук) мечет луна-рыба. Меньше всего — акулы. Акула-пилохвост выметывает всего только две икринки.

61. Икринки рыб ционолебаса, хаппохиуса Шапери, некоторых фундулусов могут находиться без воды несколько месяцев. Когда же икринки попадают в благоприятные для развития условия, из них через 2–3 часа выклевываются личинки.

62. Рыб, которые носят икру при себе, довольно много. Апогон, тиляпия, малайский гурами вынашивают икру во рту. Самец новогвинейской рыбки куртус гулливери прикрепляет икру к своему затылку. Морские коньки и морские иглы прячут икру в сумочке на брюшке.

63. В пресных водах Советского Союза водятся только две живородящие рыбы — гамбузия и голомянка. Родина гамбузии — южная часть США, а к нам она завезена из Италии для борьбы с малярийными комарами. Сейчас она обычна во многих южных водоемах страны. Голомянка — отечественная рыбка. Живет она в глубинах Байкала.

64. Частый гость в наших рыбных магазинах морской окунь. Он выметывает 350 тысяч живых мальков.

65. Только одного детеныша мечет скат манта.

Новорожденный бывает весом до 20 килограммов.

66. Среди наших растений есть два, поедающие рыб: пузырчатка и алдравандна. У них имеются ловушки, попав в которые личинки и мальки рыб погибают.

Много мальков уничтожают жуки-плавунцы и их личинки, водяной скорпион, гладыш, личинки стрекоз.

67. Возраст рыбы можно узнать по чешуе или по поперечному срезу костей. На них, как на дереве, образуются годовые кольца.

68. Самые далекие путешествия совершают проходные рыбы. Угорь, добираясь от берегов Европы к нерестилищам в Саргассовом море, проделывает путь в шесть тысяч километров. Почти такое же путешествие до постройки плотин на Волге совершала белорыбица; она шла метать икру из южного Каспия по Волге, Каме в Уфу и ее притоки. Свыше трех с половиной тысяч километров проходят по рекам лососи.

69. У рыб-удильщиков бывает даже не одна, а целых три удочки; располагаются они либо на спине, либо на голове. Удочкой подманивает добычу морской черт. Глубоководный морской угорь использует как приманку светящийся конец своего хвоста.

70. Давление под водой одно и то же сверху, снизу и с боков. А так как рыбы имеют водопроницаемую структуру тела, то давление одинаково и снаружи и изнутри. Поэтому рыбы, находясь на больших глубинах, не чувствуют громадного давления. Но если рыбу быстро поднять из глубины на поверхность, внутреннее давление окажется больше наружного. У рыбы изо рта вылезут внутренности, а из орбит — глаза, и она погибнет.

71. Рыбам, живущим в пресных водах, нет необходимости глотать воду. Их тело проницаемо для воды, а давление внутри рыбы меньше наружного. Поэтому в их органах всегда достаточно воды. А вот морские рыбы постоянно испытывают жажду. У них давление внутри больше, чем снаружи, и поэтому океан постоянно тянет из них воду. Только у самых древних рыб, акул и скатов, в крови содержится мочевина, и у них внутреннее давление так же, как у пресноводных рыб, меньше наружного, и пить им незачем.

72. Большое влияние оказывает смена лунных фаз на поведение рыбки атерины-грюньон, морского червя палоло, манящих крабов.

73. Самая большая в мире птица — африканский страус, а самая маленькая — колибри, она немного больше шмеля. В нашей стране самая крупная птица — дрофа, а самая маленькая — королек.

74. Не летают страусы: африканский, американский — нанду и австралийский — эму. Не летает австралийская птица казуар и новозеландский киви, а также обитатели южного полушария — пингвины.

75. Из наших птиц может лазать по стволу дерева головой вниз только поползень.

76. Когтей на крыльях нет ни у одной взрослой современной птицы. А вот у птенцов южноафриканской птицы гоацина на крыльях есть коготки. Цепляясь ими за ветви, они легко лазают вверх и вниз по деревьям.

77. По дну ручьев и речек бегает под водой, в поисках водных насекомых и их личинок, небольшая птичка оляпка.

78. В дуплах деревьев гнездятся утки: гоголь, мандаринка, каролинская утка, а иногда даже обыкновенная кряковая утка.

79. Не высиживают птенцов кукушки, австралийские сорные куры, некоторые шалашники и вдовушки.

80. Яйцо на лапах держат императорские пингвины — самец и самка по очереди. Сверху яйцо прикрывает свисающая жировая складка. Ученые заинтересовались, как же яйцо не замерзает.

В пустое яйцо они вмонтировали прибор, автоматически регистрирующий температуру. Оказалось, что в самые сильные морозы температура внутри яйца не бывает ниже + 28 °C.

На перепонках лап насиживают яйца также морские птицы олуши.

81. Оба родителя принимают участие в воспитании птенцов у рябчиков, белых и серых куропаток.

82. Только самцы ухаживают за птенцами у трехперсток и куликов-плавунчиков.

83. У многих видов ткачиков и вдовушек гнездо вьют только самцы.

84. С одной квартиры на другую переносит птенцов в лапах вальдшнеп.

85. Температуру клювом измеряют в своем гнезде-инкубаторе австралийские сорные куры.

86. Зимой в наших лесах выводят птенцов клесты.

87. Преподносят друг другу подарки многие птицы. Самец крачки подносит самке рыбу; пингвины адели и кроншнепы — камешки. Чомги и северные олуши подносят друг другу обрывки водорослей; самец американской свиристели подает самке ягоду; цапли преподносят палки.

88. Пчелиным воском питается птица медовед, охотящаяся в содружестве со зверьком рателем.

89. Ночью за насекомыми охотятся козодой и некоторые мелкие совы.

90. Хороших пловцов среди птиц много — гагары, бакланы, утки, чайки. Но, пожалуй, быстрее всех плавают пингвины — они обгоняют катера, идущие со скоростью 40 километров в час.

91. Подражая голосу птицы, легче всего подманить рябчика и перепела. Хуже идут «на голос» утки и самцы тетеревов.

92. Лучше всего подражают голосам различных животных, в том числе и человека, американские дрозды-пересмешники, азиатская птичка майна и наш обыкновенный скворец. Много различных «слов» в словаре попугаев. Пытаясь напугать врага, шипит, как змея, вертишейка. При этом ее длинная шея извивается, что еще более увеличивает ее сходство со змеей.

93. Приобретенная песня по наследству не передается. Заимствованная песня может передаваться только контактным путем.

94. Сибирская птичка кедровка запасает себе на зиму кедровые орешки. Ее кладовые расположены по всей тайге, и, конечно, кедровка находит не каждую. Потерянные семена прорастают, и кедр захватывает новые территории.

95. Самые большие перелеты совершают полярные крачки. С сибирского побережья Ледовитого океана они летят прямо на запад. Затем, обогнув Скандинавию, летят вдоль берегов Европы и Африки и оттуда в Австралию и даже в Антарктиду. Такой путь они совершают дважды в году и, в общей сложности, пролетают расстояние, равное длине экватора.

96. Чернозобые гагары гнездятся в сибирской тундре. В начале осени они сначала движутся по рекам на север, затем плывут по Ледовитому океану на запад и, обогнув Скандинавию, добираются до мест зимовки в Балтийском море.

97. Раньше всех к нам весной прилетают грачи. А уже за ними летят скворцы и жаворонки.

98. Дальше всех видят грифы. Они замечают даже небольшое мертвое животное с высоты нескольких километров. Хорошее зрение у дневных хищных птиц — например, сокол замечает стрекозу с расстояния 800 метров, в то время как человек не видит ее ясно и за 100 метров.

99. Великолепно летают летучие мыши и многие насекомые. Летают рыбы, ящерица — летающий дракон, один из видов лягушек — квакш. Из млекопитающих лучше других летают белки-летяги. Парить в воздухе могут многие млекопитающие — обыкновенная белка, полчек, африканская обезьяна — колобус.

100. Самые крупные животные нашей планеты — синие киты. Они достигают веса 150 тонн и 33 метров длины. Если такого кита поставить на голову, он будет высотой с десятиэтажный дом. Самый маленький зверек — землеройка-малютка, она весит не более 2 граммов.

101. Самое высокое животное на земле — жираф. Его рост почти 5 метров. Самое длинное животное — червь-паразит, обитающий в желудке китов. Он бывает длиной до 40 метров.

102. Чемпион скоростного плавания — меч-рыба. В момент броска ее скорость достигает более 100 километров в час; быстрее всех бегает гепард — он пробегает за час тоже более 100 километров; быстрее всех летает иглохвостый стриж — его скорость — 160–170 километров в час.

103. Самое медлительное животное — это житель Южной Америки — ленивец. Не зря его так назвали. Когда ленивец перебирается по ветке, кажется, что все его движения сняты на пленку в ускоренном темпе, а демонстрируются — в обычном. Бывает, что «путешествие» с одной ветки на другую, соседнюю, занимает у ленивца полчаса, а то и более.

Немногим быстрее передвигаются по ветвям деревьев полуобезьяны лори. Они ни за что не отпустят ветку, пока не ухватятся лапой за другую.

Медлительность черепах вошла в поговорку. Действительно, по суше они передвигаются медленно, но водные черепахи не уступают в скорости многим рыбам.

104. Очень быстро зарываются в землю крот, слепыш, ящерица круглоголовка, но, пожалуй, быстрее всех — трубкозуб.

105. На глубину свыше одного километра ныряют кашалоты. Это удалось установить по поврежденным ими на такой глубине телеграфным кабелям. Глубже никто из млекопитающих нырять не может. Такие способности кашалотов объясняются их анатомическим строением.

106. У рыб лопасть хвоста расположена вертикально, а у китообразных — горизонтально.

107. У всех млекопитающих — и у жирафа, и у хомяка — семь шейных позвонков; только у жирафа они длинные, а у хомяка короткие. Исключением является трехпалый ленивец ай-ай; у него девять шейных позвонков.

108. Откладывают яйца австралийские утконос и ехидна. Самка утконоса роет для своих яиц нору, в глубине которой устраивает гнездо из сырых листьев. Самка не высиживает яйца, и утконосики в яйце развиваются самостоятельно.

Ехидна в сумке, расположенной на брюшке, вынашивает своего единственного детеныша. Пока еще зоологи точно не знают, попадает ли в сумку яйцо или новорожденный.

109. Гнезда делают многие звери, но сказать, что они вьют гнезда, нельзя; только мышь-малютка, подобно птицам, вьет искусные гнезда для своих мышат.

110. Новорожденный кенгуренок весит несколько граммов, то есть в 40 тысяч раз меньше, чем его мать. В сумку матери кенгуренок перебирается самостоятельно.

111. Олени используют рога в основном как турнирное оружие и только в исключительных случаях пользуются ими для защиты от врагов.

112. Из рога носорога в Индии и Аравии приготавливают якобы очень ценное лекарство, пользующееся большим спросом. Большинство этих животных погибает от пуль и отравленных стрел браконьеров, которые убивают их исключительно из-за «ценных» рогов.

113. Бивнями морж пользуется как граблями, добывая моллюсков с океанского дна.

114. Зубы, предназначенные для схватывания добычи, всегда находятся во рту. А служащие для измельчения могут иногда находиться в глотке и даже в желудке. У наших карповых рыб — сазана, жереха, голавля — во рту зубов вовсе нет, они находятся в глотке. Вместе с плотными рогообразными жерновками они измельчают и перетирают пищу. В желудке зубы имеются у хищных черепах и у ящера-панголина. Собственно, это не настоящие зубы, но со своей задачей они вполне справляются. У многих птиц измельчают добычу заглатываемые ими камешки — они, подобно шаровой мельнице, перемалывают грубую пищу. Например, глухарь поздней осенью, перед тем как перейти на питание хвоей, выискивает на дороге или берегу речки гальку и клюет ее.

115. Опыты показывают, что оставаться без пищи могут: клещи — 7 лет, наземные черепахи — около года, личинки стрекоз — 8 месяцев, альбатрос — 35 дней, мелкие птички и землеройка — малая урозубка — погибают после шестичасового голодания.

116. Иногда людоедами становятся тигры, леопарды, львы и медведи-шатуны. Причины могут быть разные. Во время больших эпидемий в некоторых странах трупы не захораниваются, и, питаясь ими, хищники привыкают к вкусу человеческого мяса. Кроме того, людоедами становятся животные, ставшие инвалидами из-за ранения (неудачным выстрелом или засевшими в лапах иглами дикобраза) либо одряхлевшие от старости. В нашей стране не зарегистрировано ни одного нападения на человека тигра или леопарда. В Сибири некоторые медведи, не отъевшиеся за лето, не ложатся в берлоги и всю зиму бродят по тайге. Их и называют шатунами. Зимой медведю трудно найти корм, и голодный зверь нападает на все живое, в том числе и на человека.

117. На зиму запасают сено пищухи, или, как их чаще называют, сеноставки. Острыми зубами они срезают траву, высушивают ее на солнце и около своих нор мечут небольшие стожки, придавливая их сверху камнем, чтобы сено не разносил ветер. Зимой они спят не крепко и временами наведываются к своим запасам.

Немного сена затаскивают в укрытия горные полевки.

119. Коала питается листьями только определенных видов эвкалиптов, которые не растут там, где расположено большинство зоопарков Европы.

Одно время они жили недолго в Лондонском и Берлинском зоопарках.

119. Эхолокаторами пользуются многие животные для того, чтобы находить добычу и обнаруживать в темноте препятствия на своем пути. Наиболее совершенный эхолокатор у летучих мышей; кроме того, эхолокатор есть у дельфина и у некоторых птиц — глаухаро, саланганы, сов.

120. Долгое время считали, что предком одних собак являются волки, а других — шакалы. Сейчас ученые пришли как будто к единому мнению и считают предком собак только волка.

121. Абсолютно не восприимчивых к змеиному яду животных, по-видимому, нет. Значительную дозу яда может переносить еж и почти совсем не восприимчива к нему свинья. Ее защищает толстый слой жира, в котором очень мало кровеносных сосудов.

Раньше считали, что совсем не страшны укусы змей для мангусты, но это не так. На самом деле эти зверьки очень проворны и змее не удается их укусить.

122. Только в Советском Союзе водится соболь. В небольших количествах он встречается в лесах северной Монголии. Видимо, этот зверек перебежал туда из сибирской тайги.

123. Лучше всего прижилась в Советском Союзе ондатра. Она попала к нам из Канады транзитом через Чехословакию и расселилась чуть ли не по всей территории Советского Союза. Сейчас ондатра занимает второе место после белки в пушном промысле нашей страны.

Хорошо чувствуют себя на юге нашей страны другие переселенцы из Америки — нутрии. В последнее время на Кавказ завезли американского енота, и похоже, что кавказские леса придутся ему по вкусу.

124. Охотники за пушниной больше всего не любят росомаху. Она ворует из капканов приманку, портит шкурки попавшихся в ловушки пушных зверей и забирается в склады продуктов.

125. В середине прошлого столетия в Австралию привезли несколько кроликов. Они оказались очень плодовитыми, скоро заселили весь континент и стали Злейшими врагами фермеров. Кролики вредят лесам, обгладывая кору деревьев, и съедают травы столько, что ее хватило бы для прокормления 25 миллионов овец.

126. Головой вниз спят различные летучие мыши.

127. Альбатросы, буревестники могут пить морскую воду. В их ноздрях содержатся особые железы, которые забирают из крови избытки соли и удаляют их со слизью. У морских рыб тоже есть подобные железы, только они расположены на поверхности жабр. Морские черепахи удаляют соли со слезами.

128. Растения кроме насекомых могут опылять птицы, главным образом колибри, нектароядные летучие мыши и даже крысы.

129. Камнем как наковальней пользуются морские выдры каланы. Перевернувшись на спину, они кладут камень себе на грудь и, крепко зажав ракушку в лапах, с силой ударяют раковину о камень. По наблюдению Д. Шаллера один калан вытащил 54 моллюска в течение полутора часов. За это время он стукнул раковиной о камушек 2237 раз. Удобный камешек калан таскает под мышкой.

Галапагосский дятловый вьюрок таскает с собой колючку кактуса или веточку и ковыряет ею в трещинах коры, быстро схватывая клювом выползающих насекомых.

Шимпанзе раскалывают камнем орехи, предварительно положив их на другой плоский камень. Они пользуются также острыми веточками, втыкая их в гнезда термитов, и поедают прилипших к ней насекомых.

Осьминоги, подобравшись незаметно к двустворчатому моллюску, вкладывают между створками камешек; ракушка не сможет захлопнуть свои створки и становится легкой добычей головоногого хищника.

130. Строительный материал носят «хвостом» попугаи розовощекие неразлучники, утконос и австралийская кенгуровая крыса.

131. Большинство животных помечают свою территорию пахучими метками. У собак, куницеобразных, некоторых грызунов и полуобезьян для нанесения пахучих меток служит моча, причем полуобезьяны наносят метки ладонями или подошвой ног. У антилоп железы, выделяющие пахучие вещества, находятся около глаз, у кролика — на подбородке, у сумчатой летяги — на лбу, у соболя — на подошвах, у даманов — на спине и т. д. Пахучие метки оставляют также муравьи и пчелы.

132. Ученые считают, что вожаки есть только у млекопитающих. В стаях рыб и птиц впереди могут лететь или плыть любые, чаще старшие, животные. В стадах зверей обычно есть вожаки, ими могут быть и самцы и самки. Не следует, конечно, думать, что вожаки проявляют заботу о членах сообщества. Они просто наиболее опытные животные и скорее находят наилучшие места кормежки, удобные тропы, водопои, а остальные члены стаи или стада, следуя за ними, только выгадывают.

133. Мимикрией называется способность животных подражать неодушевленным предметам. Очень трудно заметить насекомых палочников, если они сидят на ветках неподвижно. Тело их по форме и окраске напоминает тонкий сучок. Многих животных — богомола, лист-рыбу — по форме и окраске можно принять за лист дерева. Лианам, коре, лишайникам подражают змеи, ящерицы, лягушки.

134. Некоторые животные имеют резко бросающуюся в глаза кричащую окраску. Обычно так окрашены хорошо защищенные животные. Издалека заметны скунс, дикобраз, черноморский морской дракончик. Один раз попытавшись схватить такое животное, хищник уже не повторит такой попытки.

135. Если тело животного пересекают полосы или на нем расположены пятна, резко отличающиеся от основной окраски, то контур получается прерывистым и животное теряет знакомые очертания. А если один из цветов окраски животного совпадает с фоном, то его и вовсе трудно распознать. Такую окраску кроме зебр имеют тигры, леопарды, жирафы, многие рыбы — окунь, данио-рерио. Расчленяющая окраска имеется и у многих насекомых.

136. К зиме белеют: песец, заяц-беляк, горностай, ласка, а из птиц — белая куропатка. Белый медведь и полярная сова весь год белые.

137. У ленивца в шерсти поселяются микроскопические зеленые водоросли, и он становится совершенно незаметным на фоне зеленой листвы. У шерстокрыла на коже имеются поры, из которых сыплется зеленовато-желтый порошок, маскирующий его шерсть на фоне ветвей, коры и листьев.

138. Моментально изменяют свою окраску хамелеоны. Они могут быстро надеть коричневый или зеленый маскировочный халат; могут принимать окраску чуть ли не всех цветов спектра, стремясь напугать врага или привлечь самку.

В совершенстве маскировки не уступают хамелеону головоногие моллюски. Они способны приспосабливать свою окраску к цвету грунта. А раздраженные осьминог и кальмар становятся то черными, то красными, то бурыми.

Точно воспроизводят на своей спине цвет и рисунок грунта камбалы, но для этого им требуется время.

139. у американского тапира и кабана детеныши полосатые; котята пумы и львята пятнистые; детеныши некоторых оленей имеют на боках белые пятнышки. Взрослые же животные однотонно окрашены. Окраска детенышей является защитной. Она им необходима, потому что родители часто оставляют малышей одних. Новорожденные тюленята белые, под цвет льда, а взрослые приобретают более темную окраску.

140. Все эти животные живут в воде, а дышат воздухом. Поэтому у них глаза и ноздри расположены так, что могут находиться над поверхностью воды в то время, когда тело животного погружено в воду.

141. Священными животными в Индии считают корову и некоторых обезьян. Обезьяны в некоторых районах стали для садоводов настоящим бедствием.

142. Больше всего светящихся животных в морях и океанах. Светятся инфузории-ночесветки, коралловые полипы, медузы, головоногие моллюски и многие рыбы, особенно глубоководные. Есть светящиеся животные и среди обитателей суши — это жуки-светляки. Особенно много видов светящихся жучков встречается в тропических странах.

143. Прежде всего, конечно, человеку на охоте помогают собаки.

Легавые собаки находят птицу, делают стойку и поднимают ее на крыло по приказанию хозяина. Гончие собаки с громким лаем бегут по следу зверя и выгоняют его на охотника. Борзые догоняют зверя и останавливают его. Лайки, найдя зверька или птицу, загоняют их на дерево и лают под ним. Собака отвлекает внимание животного, что дает возможность охотнику подойти незамеченным. Норные собаки забираются в норы и давят затаившегося зверя или выгоняют его на охотника. Некоторые собаки подают убитую дичь.

Для охоты за антилопами в некоторых странах используют прирученных гепардов.

Раньше была широко распространена охота на птиц со специально натасканными соколами и беркутами.

В Австралии охотятся на кроликов с белыми ручными хорьками.

В Китае и Японии добывают рыбу прирученные бакланы.

Перспективно использование на охоте за рыбами дельфинов. Кое-где дельфин уже начал помогать рыбакам.

144. Круговую оборону от нападения хищников держат не так уж много зверей. Особенно надежно охраняют своих телят овцебыки. К охраняемым животным не могли подступиться не только волки, но и охотники из зоопарков. Кроме овцебыков круговую оборону держат обитатели Северной Америки — вилорогие антилопы и бизоны.

145. Зимой спят в берлоге бурые медведи, в норе — барсуки, суслики, сурки; в случайных укрытиях зимуют ежи, змеи, лягушки; в пещерах и на чердаках — летучие мыши. Летом впадают в спячку: африканская рыба протоптерус, из наших рыб, особенно в засушливое время, вьюн. Иногда летом, когда в степи высыхает трава, засыпают суслики, луговые собачки.

Научное предсказание погоды ведется сравнительно недавно. Раньше погоду часто предсказывали, пользуясь приметами. Многие из них связаны с поведением животных. Вот некоторые из них:

если бабочки крапивницы в ясную погоду прячутся в укрытия, то скоро следует ожидать дождя; кузнечики не стрекочут перед дождем;

пауки оживляются вечером — к ясной погоде, утром — к дождю; комары толкутся — к сухой погоде; если муравьи спешат к муравейнику и заделывают ходы — будет дождь;

рыбы выходят на поверхность и плещутся — к ненастью; ласточки летают низко — к дождю, высоко — к ясной погоде; петухи кричат в неурочное время — к перемене погоды; зяблики «рюмят» к дождю

и так далее.

Многие из этих примет оправдываются, но какова степень их достоверности, не установлено. Некоторые заведомо неверны — например, как доказал профессор А. С. Мальчевский, у зяблика «рюмящий позыв» — это сигнал тревоги.

Есть как будто бы достоверные наблюдения, что животные способны к долгосрочным прогнозам. Например, камышевки, фламинго, утки устраивают свои гнезда выше, если в реке будет большой подъем воды. Известный зоолог С. Огнев пишет, что в 1927 году в долине реки Имана на Дальнем Востоке обитало в первых числах августа множество бурундуков. Потом их не стало — все ушли в горы, а 12 августа долина была заполнена вышедшей из берегов рекой. Обычно уходят из районов затопления и кроты.

Итак, животные безусловно предчувствуют изменения погоды, но какими «барометрами» они пользуются, мы не знаем. Установлено только, как устроен «сигнализатор шторма» у медузы. Оказывается, у нее есть «прибор», воспринимающий инфразвуки, которые образуются при ударах волн. А так как инфразвуки распространяются быстрее обычных, то медуза знает заранее, что будет буря, и уплывает подальше от берега. Ученые скопировали «ухо медузы», и созданный ими прибор предсказывает наступление шторма за 15 часов.

147. Большинство заповедников Советского Союза — это научные учреждения, где изучаются и охраняются различные животные, растения и другие природные богатства. Есть заповедники, организованные главным образом для охраны и разведения каких-либо редких или ценных животных. Например, главный объект охраны и разведения в Беловежской пуще — зубр, в Баргузинском заповеднике — соболь, в Воронежском — бобр, в Бадхызском — кулан, в Кандалакшском и Астраханском — различные птицы.

148. Составление «Красной книги» было начато Международным союзом охраны природы и природных ресурсов в 1954 году. В нее заносятся исчезающие виды животных, сохранение которых невозможно без принятия специальных мер, а также виды, встречающиеся редко и на ограниченной территории.

Из животных, обитающих в Советском Союзе, в «Красную книгу» до 1971 года было внесено: 21 вид зверей (белый медведь, тигр, снежный барс — ирбис, леопард, кулан, зубр, некоторые виды китов), 8 видов птиц (белый журавль, японский журавль, красноногий ибис, дальневосточный аист) и пресмыкающиеся — серый варан и кобра.

149. В течение двух последних столетий вымерли: птицы — дронт, бескрылая гагарка, странствующие голуби; звери — стеллерова корова, зебра-квагга; сомнительно существование в настоящее время птицы киви и сумчатого волка. Некоторые почти исчезнувшие виды удалось восстановить — например, зубра, бизона, лошадь Пржевальского. Такие животные, как лось и сайгаки, стали даже промысловыми.

150. Памятники поставлены собакам: в Париже — сенбернару, спасшему во время снежных заносов в Альпах 41 человека; в Берлине — собаке — проводнику слепых; в Нью-Йорке — вожаку упряжки Балту, доставившему во время эпидемии в занесенный снегом поселок на Аляске противодифтерийную сыворотку; в Ленинграде — собаке, «служащей науке»; в Токио в Японии — упряжке ездовых собак, оставленных экспедицией на зимовке в Антарктике; в Борго Сан-Лоренцо в Италии — псу Верному, который 14 лет каждый вечер ходил на автобусную остановку встречать своего хозяина, убитого во время войны.

В Риме воздвигнут бронзовый памятник вьючному ослу, животному-труженику, который самоотверженно делит с итальянским крестьянином все тяготы его повседневной жизни.

Словарик зоолога[1]

Акклиматизация — приспособление животных и растений к новым условиям окружающей их среды.

Антропоморфизм — очеловечивание поступков животных.

Ареал — область распространения определенных видов животных.

Бентос — организмы, населяющие дно водоемов.

Бионика — наука, изучающая устройство живых организмов с целью использования их особенностей в технике.

Боковая линия. Этот орган чувств имеется только у рыб и земноводных. Это канал, который обычно тянется вдоль туловища от головы до хвоста. В канале расположены чувствительные сосочки, соединенные с внешней средой малюсенькими отверстиями, находящимися в чешуйках, и нервами — с головным мозгом. Иногда боковая линия бывает прерывистой, а иногда, как, например, у сельдей, располагается на голове.

Вид — совокупность организмов, обладающих очень близкими, передаваемыми по наследству признаками и обитающих в определенном географическом районе. Представители разных видов при скрещивании между собой чаще всего дают потомство, неспособное к дальнейшему размножению.

Водные растения — высшие цветковые растения, живущие в воде. Они бывают надводные, подводные и плавающие.

Водоросли — низшие, не имеющие цветков растения. Они могут плавать или быть прикрепленными к грунту.

Гормоны — вещества, активно выделяющиеся в тканевую жидкость и кровь животных железами внутренней секреции. Они регулируют работу организма и, в ряде случаев, вызывают изменение поведения.

Герпетология — наука, изучающая пресмыкающихся.

Естественный отбор. Всем организмам присуща изменчивость. В результате тех или иных изменений одни особи оказываются более приспособленными к условиям окружающей среды, чем другие. Обладающие хотя бы самым малым преимуществом имеют больше шансов выжить и оставить потомство.

Иммунитет — невосприимчивость организмов к инфекционным заболеваниям или к действию ядовитых веществ.

Ихтиология — наука, изучающая рыб.

Классификация животных. Основной систематической единицей является вид. Близкие виды объединяются в роды, роды — в семейства, семейства — в подотряды и отряды, подклассы и классы, классы в типы. Например: вид — речная выдра относится к типу хордовых, подтипу позвоночных, классу млекопитающих, отряду хищных, семейству куньих, роду выдр.

Куколка — стадия развития некоторых насекомых между личинкой и взрослой формой.

Литораль — прибрежная полоса морей и океанов.

Малек — рыбка в возрасте от нескольких дней до нескольких месяцев.

Миграция — массовые перемещения животных. Миграции бывают связаны с размножением, поиском корма, мест зимовки и другими биологическими потребностями.

Название животных. Согласно принятым в науке правилам, каждый вид животного называется двумя именами, родовым и видовым. Имя присваивается на латинском языке, кроме того, многие животные имеют общепринятое название, различное на разных языках. В настоящей книге приводятся общепринятые названия, а для тех животных, которые не имеют русского названия, дается латинское.

Нерест — выметывание икры рыбами.

Нерестилище — место икрометания рыб.

Орнитология — наука, изучающая птиц.

Пелагические рыбы — рыбы, обитающие в толще воды.

Планктон — мелкие животные и растительные организмы, обитающие в толще воды.

Поляризованный свет. Световое излучение представляет электромагнитные волны. Когда свет обыкновенный, то их колебания происходят во всех возможных плоскостях, перпендикулярных направлению луча. Если же они совершаются только в одной плоскости, свет называется поляризованным.

Реакклиматизация — восстановление животных на территории, на которой они когда-то обитали.

Симбиоз — взаимно полезное сожительство нескольких различных организмов.

Таксис — двигательная реакция, направление которой определяется вызывающим ее раздражителем и внутренним состоянием организма.

Териология — наука, изучающая зверей.

Хелицеры — два головных придатка у пауков и скорпионов.

Хитин — твердое вещество, из которого построен наружный скелет у большинства насекомых, ракообразных и других членистоногих.

Эволюция — изменение животных в ходе исторического развития. Эволюционная теория Ч. Дарвина совершила переворот в биологической науке, объяснив причины и пути изменения и формирования видов.

Экология — наука о взаимоотношениях между живыми организмами и окружающей их средой, как физической, так и биологической.

Энтомология — наука, изучающая насекомых.

Эпизоотия — массовое распространение заразных болезней среди животных в определенные периоды жизни.

Этология — наука о поведении животных в природных условиях.

Календарь земли

Что читать?

Адамсон Д. Рожденная свободной. М., 1969.

Адамсон Д. Пятнистый сфинкс. М., 1972.

Адамсон Д. Пиппа бросает вызов. М., 1974.

Акимушкин И. И у крокодила есть друзья. М., 1964.

Акимушкин И. Куда? И как? М., 1965.

Акимушкин И. Приматы моря. М.,1974.

Арсеньев В. Встречи в тайге. М., 1963.

Банников А. По заповедникам советского союза. М., 1969.

Батуев А. Шесть континентов под одной крышей. М., 1972.

Бауэр Г. Книга о слонах. М., 1964.

Бауэр Г. Тайна морских глубин. М., 1959.

Белькович В., Клейнберг С., Яблоков Я. Наши друзья дельфины. М., 1967.

Беме Л. Записки натуралиста. М., 1960.

Благосклонов К. Охрана и привлечение полезных птиц. М., 1957.

Бобринский Н. Животный мир и природа СССР. М., 1960.

Вайдья С. Впереди джунгли. М., 1967.

Гагенбек Н. О зверях и людях. М., 1959.

Гленвилл Э. Нгоньями желтогривый. М., 1959.

Голованова Э., Пукинский Ю. Птичьи заботы. М., 1967.

Голованова Э., Пукинский Ю. Путешествие в мир птиц. М., 1971.

Гржимек Б. Австралийские этюды. М., 1971.

Гржимек Б. Они принадлежат всем. М., 1965.

Гржимек Б., Гржимек М. Серенгети не должен умереть. М., 1968.

Даррелл Д. Гончие бафута. М., 1973.

Даррелл Д. Земля шорохов. М., 1964.

Даррелл Д. Зоопарк в моем багаже. М., 1968.

Даррелл Д. Моя семья и звери. М., 1971.

Даррелл Д. Перегруженный ковчег. М., 1964.

Даррелл Д. Под пологом пьяного леса. М., 1964.

Даррелл Д. Путь кенгуренка. М., 1968.

Даррелл Д. Три билета до эдвентчер. М., 1969.

Даррелл Д. Поймайте мне колобуса. М., 1975.

Джи Э. Дикие животные Индии. М., 1968.

Жабинский Я. Возможность взаимопонимания. М., 1950.

Журнал «Юный натуралист».

Зверев М. Погода и животные. М., 1965.

Карр А. Наветренная дорога. М., 1961.

Карр А. В океане без компаса. М., 1971.

Каррингтон. Млекопитающие. М., 1974.

Корбет Д. Куманьонские людоеды. М., 1959.

Корбет Д. Леопард из Рудрапраяга. М., 1959.

Корбет Д. Храмовый тигр. М., 1964.

Крайслер Л. Тропами карибу. М., 1967.

Кусто Ж.-И., Дюма Ф. В МИРЕ БЕЗМОЛВИЯ. М., 1966.

Кэрригер С. Дикое наследство природы. М., 1959.

Лоренц К. Кольцо царя Соломона. М., 1970.

Лоренц К. Человек находит друга. М., 1971.

Лукина Е. Птичий городок. Л., 1958.

Майер Ч. Как я ловил диких зверей. М., 1959.

Мак-Кормик Г., Аллен Т., Янг В. Тени в море. Л., 1971.

Мантейфель Б. Заметки натуралиста. М., 1961.

Мариковский П. Тайны мира насекомых. Алма-Ата, 1969.

Мариковский П. Целебный огонь. М., 1963.

Махлин М. Занимательный аквариум. М., 1966.

Моуэт Ф. Не кричи, волки! М., 1968.

Огнев С. Жизнь леса. М., 1962.

Огнев С. Жизнь степей. М., 1951.

Плавильщиков Н. Занимательная энтомология. М., 1960.

Потапов Р. В тигровой балке. М., 1962.

Промптов А. Птицы в природе. М., 1957.

Проспери Ф. На лунных островах. М., 1957.

Протасов В., Никольский И. Голоса в мире безмолвия. М., 1969.

Сабунаев В. Занимательная ихтиология. Л., 1967.

Савельев Л. Следы на камне. М., 1946.

Скребицкий Г. Наши заповедники. М., 1967.

Сладков Н. Земля солнечного огня. М., 1970.

Сладков Н. Подводная газета. Л., 1973.

Спангенберг Е. Заметки натуралиста. Кн. I. М., 1950.

Спангенберг Е. Заметки натуралиста. Кн. II. М., 1951.

Спангенберг Е. Рассказы натуралиста. М., 1958.

Станюкович К. Тропою архаров. М., 1959.

Сысоев В. Удивительные звери. Хаб., 1973.

Тарасов Н. Море живет. М., 1956.

Тинберген Н. Осы, птицы, люди. М., 1970.

Тинберген Н. Поведение животных. М., 1960.

Томилин А. Дельфины служат человеку. М., 1969.

Томилин А. История слепого кашалота. М., 1965.

Успенский Г. По заповедным дебрям. М., 1956.

Успенский С. Арктика глазами зоолога. М., 1964.

Фабр А. Жизнь насекомых. М., 1963.

Фарб П. Популярная экология. М., 1971.

Фидлер А. Зов Амазонки. М., 1957.

Фидлер А. Рыбы поют в Укаяли. М., 1963.

Формозов А. Спутник следопыта. М., 1959.

Халифман И. Муравьи. М., 1964.

Халифман И. Пароль скрещенных антенн. М., 1962.

Халифман И. Пчелы. М., 1963.

Хасс Г. Мы выходим из моря. М., 1959.

Хейнрот О. Из жизни птиц. М., 1947.

Чернявский Ф. По следам толсторогов. М., 1971.

Шаллер А. Год под знаком гориллы. М., 1968.

Шахов А. Под светлым небом. М., 1956.

Щербиновский Н. Шестиногие враги и друзья. М., 1961.

Шелдрик Д. Сироты цаво. М., 1974.

Шнитников В. Звери и птицы нашей страны. М., 1957.

Шовен Р. Жизнь и нравы насекомых. М., 1960.

Шовен Р. ОТ ПЧЕЛЫ ДО ГОРИЛЛЫ. М., 1965.

Шомбург Г. Пульс дебрей. Л., 1960.

Элиот Ч. Экология нашествий животных и растений. М., 1960.

Примечания

1

Термины, встречающиеся в книге.

(обратно)

Оглавление

От автора

I Карлики и гиганты

II Вплавь, пешком и по воздуху

III Зачем животным нужны хвосты

IV Почему клювы и лапы у птиц разные?

V Конкурс глаз и ушей

VI Кто лучше спрячется?

VII Животные-охотники

VIII Как лучше: вместе или врозь?

IX Искусные строители

X Живые звенья одной цепи

XI Сколько времени?

XII Животные-путешественники

XIII Думают ли животные?

XIV «Язык» животных

150 вопросов и ответы на них

Вопросы

Ответы

Словарик зоолога[1]

Календарь земли

Что читать? Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg