«В поисках Деда Мороза»

В поисках Деда Мороза (fb2) - В поисках Деда Мороза 834K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Андрей Евгеньевич Артемьев

В поисках Деда Мороза Часть 1 Андрей Евгеньевич Артемьев

© Андрей Евгеньевич Артемьев, 2018

ISBN 978-5-4485-6984-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава первая. Новогодняя ночь

Эта история случилась в новогоднюю ночь с двумя девчонками, сестрами Верой и Лидой. Новогодние праздники они обычно проводили в гостях у бабушки c дедушкой и прадедушки с прабабушкой, которые жили в поселке недалеко от города.

В большом доме было много просторных и светлых комнат, большая гостиная, в которой стоял большой стол, за которым собиралась многочисленные члены этой большой и дружной семьи.

Главным в доме был, конечно, прадедушка девочек, который очень часто запирался наверху в своем кабинете.

В кабинете были большие окна и множество книг. Книги вызывали у девочек большой интерес.

Еще в комнате стояла большая деревянная доска на ножках, на которой прадедушка постоянно что-то чертил, в простонародье называвшееся кульманом.

В углу кабинета стоял телескоп, в который можно было увидеть звезды.

Девчонки очень любили играя наверху, там, где был кабинет прадедушки, и прислушивались, что там делается за стеклянной дверью кабинета, и строили догадки, что может делать там прадедушка.

Заканчивалось это обычно тем, что сестры делали вывод, что прадедушка чертит что-то секретное. Лида обычно в подтверждение данной догадки говорила сестре:

— Я заходила туда и хотела посмотреть, но прадедушка не дает, значит, чертеж секретный.

Папа Веры и Лиды тоже любил иногда скрываться за этой дверью и смотреть на звезды через телескоп.

Он увлекался с детства астрономией и, когда приезжал пораньше с работы, давал дочкам посмотреть в телескоп и рассказывал интересные истории про звезды, планеты.

И тогда после этих рассказов девочкам ночью снились очень интересные сны, которые они пересказывали друг другу утром, пока сны еще не забылись.

Прабабушка девочек, пока её муж чертил, хозяйничала на кухне, большую часть времени она готовила и следила за тем, чтобы все были сыты. Вера не очень любила есть и старалась проскочить около кухни незамеченной и не попасться прабабушке на глаза. Дедушка и бабушка девчонок были очень занятыми людьми и целыми днями пропадали на работе — даже в праздники находили неотложные дела и куда-то исчезали.

Дедушка был заядлым охотником, все свободное время пропадал на охоте и возвращался с трофеями, и тогда в доме все оживали и начинали делать запасы мяса — и в этот момент Вера и Лида чувствовали себя героями мультфильма про домовенка Кузю, который, как известно, был тоже очень запасливый.

В новогодние праздники в доме всегда была суета. Семья Веры и Лиды приезжала всегда числа тридцатого декабря и жила в этом гостеприимном доме до конца праздников. Уезжали в город с большой неохотой.

Вот и в этот новый год они — мама, папа, Вера, Лида и младшая сестра Олеся — приехали в гости тридцатого декабря и собирались провести все праздники в кругу любимых родственников, иногда совершая елочные набеги в город, так как билеты на многочисленные представления были уже куплены заранее.

Как говорится, светская жизнь требует жертв.

Последняя неделя перед выездом на природу выдалась очень насыщенной. Олеся где-то подхватила простуду, хотя она всегда была дома с мамой и никуда не ходила, кроме как на прогулку, так как была совсем маленькая. Семья девчонок были очень дружная, и они решили поболеть все вместе, один папа, пытаясь этого избежать, бегал по квартире, ел лук, мазал нос, ему нужно было идти утром на работу.

Папа напоминал девчонкам крысенка в костюме барабанщика из мультика «Щелкунчик», который бегал и боялся чихнуть.

У всех в семье было много планов на последнюю неделю, но из-за болезни они могли сорваться. Мама срочно отправила папу в аптеку, где он накупил пилюль, которые спасли положение. Все постепенно выздоровели и смогли вернуться к своим делам.

Папа должен был переделать все задания, которые ему давали начальники.

Вера должна была хорошо выступить на отчетном концерте танцевальной студии, в которой она занималась. Лида ждала елку в саду, а маме с Олесей нужно было просто не заболеть снова.

Семья с честью выдержала все испытания и с чувством выполненного долга, загрузив в машину вещи, двинулась по направлению к загородной резиденции.

Тридцатого числа пробок в городе было мало, и они доехали быстро и стали выгружаться и носить вещи по комнатам. В доме была кутерьма, и Вера с Лидой, нарвавшись разок другой на словесное атата от папы, решили, что их место в доме около телевизора за просмотром мультиков. Они улеглись на диван в гостиной и стали щелкать пультом в поисках каналов.

Главное действо творилось на кухне: прабабушка, и бабушка готовили ужин и бурно обсуждали меню новогоднего пиршества.

Папа с мамой, закончив разгрузку, пошли наверх укладывать Олесю спать.

Через некоторое время Веру и Лиду позвали и попросили помочь накрыть на стол. Они побежали на кухню и стали носить и раскладывать на большом столе приборы и салфетки. Закончив раскладывать салфетки, они посчитали, что их помощь больше не нужна, и вернулись к просмотру мультиков, пока взрослые заканчивали сервировку стола.

Позже бабушка пригласила всех к столу. Девочек, как обычно, послали собирать по дому всех отстающих. Минут через десять все сели за стол и начали трапезничать. Все блюда очень удачно получились, и все, кто был за столом, дружно стали нахваливали мастерство хозяек.

После того как все сидящие заморили первого, самого голодного, червяка, началась застольная беседа. Со стороны могло показаться, что за столом начиналась легкая перепалка, но это просто всем хотелось рассказать о наболевшем — и девчонки не были исключением.

Вера и Лида пытались рассказать всем, как они считали, самое важное в этом мире, но так как каждая считала, что ее важность самая важная, они говорили одновременно, и все вокруг, пытаясь понять смысл, затихли и слушали внимательно сестер.

Минуты через две вмешался дедушка и распределил между Верой и Лидой, кто из них за кем будет говорить.

Вера после дедушкиной отмашки рассказала всем присутствующим за столом о своем выступлении на отчетном концерте и о том, как она помогла девочке из своей группы, когда та запуталась и чуть не сорвала все выступление. Вера смогла ей помочь — повторяла вслух команды тренера, которые запомнила на занятиях.

Все одобрительно закивали, и папа подтвердил, что выступление прошло очень хорошо и Вериной группе больше всех аплодировали.

Следующим монологом был монолог Лиды, которая рассказала, что на елке в детском саду, конечно, именно она была самой красивой и именно её воспитательница хвалила больше всех.

Рассказ Лиды тоже получил одобрение со стороны взрослых, после чего все принялись замаривать следующего червячка.

Дальше ужин проходил как и всегда — взрослые стали обсуждать то, что с ними произошло за этот день.

Бабушка спросила, кто что думает о завтрашнем праздничном ужине, и все живо принялись обсуждать меню, папа сказал, что он обязательно закоптит ту рыбу, которую купил, и это будет главным блюдом на столе.

Потом все стали обсуждать закуски и напитки, а между ними глобальные мировые проблемы — войны, голод и т. д.

Девчонки съели все, что было у них в тарелках, и даже в Вериной тарелке было чисто, хотя она очень не любила есть и вечно оставляла в тарелке горки — в отличие от Лиды, которая вполне могла бы состоять в обществе чистых тарелок, имея очень хороший аппетит. Девчонкам уже надоело сидеть за столом, они ждали, когда же их прогонят, и стали шалить и драться под столом ногами.

Данное сражение привлекло внимание мамы девочек, которая отпустила их из-за стола, но прежде сказала, чтобы они отнесли тарелки на кухню и поставили около посудомоечной машины, которую в этом доме постоянно использовали, когда за столом собиралась большая компания, а если народу было мало, что, конечно, случалось редко, мыли посуду вручную.

Девчонки собрали свои тарелки и вилки и понесли их на кухню, после чего побежали наверх играть.

Идя по лестнице, они спорили между собой, загорятся ли лампы, которые были встроены в стены вдоль ступенек — они должны были загораться, когда человек шел по лестнице.

Вера вспомнила, как папа ей рассказывал, что на лестнице установлен специальный датчик, который реагирует на движение человека, это очень удобно.

В новой квартире, где сейчас идет ремонт, будет все еще круче, и если сюда позвать электрика, который работает в квартире, и провести модернизацию этого дома, то на нем можно будет полететь даже в космос.

Вера подумала, что вот это и будет новая игра, в которую они будут играть с сестрой, и тут же предложила Лиде представить, как будто в доме, который летит далеко от земли в космосе, им нужно будет сражаться с космическими монстрами, прячущимися наверху в комнатах, которые теперь стали отсеками космического корабля. Но Лида сказала, что они должны сражаться тихо, так как в одном из отсеков спит Олеся: «Если мы её разбудим, нам попадет».

Охота на космических монстров очень быстро закончилась, так как девчонки не могли сражаться с этой нечистью тихо.

Девчонки забежали в свою комнату и плюхнулись на постели.

Спать они не хотели и решили поиграть в планшетах — принялись менять прически и платья девочкам-монстрам из игры «Монстр хай». Хай не хай — жуть редкостная, я видел. Это продолжалось достаточно долго, девчонки могли заниматься этим до поздней ночи, но вошла мама и объявила им модный приговор и отобрала игрушки.

Девчонки встали и пошли чистить зубы перед сном. В ванной произошло небольшое сражение за первенство — кто именно из сестер будет первым умываться и чистить зубы. На этот раз победила Лида, но Вера, сказав, что она все равно старше, последнее слово оставила за собой.

Вернувшись в комнату, девочки легли спать. В комнате было темно, и девчонки тихо лежали в своих кроватях и ждали, кто первый что-нибудь скажет.

В большое окно, которое было в комнате, было видно соседние дома, в которых горел свет и люди тоже готовились ко сну.

Погода на улице стояла не зимняя, и на ветках деревьев виднелись капли дождя.

Такая погода была очень часто на Новый год в последнее время, и люди перестали удивляться, но каждый раз искренне переживали, что на Новый год наступает весна.

Как говорится, погода противная, а Европой мы так и не стали.

Девчонки очень любили разглядывать то, что удавалось им увидеть, не вставая с кроватей, и рассуждать о том, что могло быть, если бы.

Они были страшные фантазерки, и за придумками могло пройти много времени, пока кто-то из взрослых, проходя рядом с их комнатой и услышав, что дети в такой поздний час не спят, не заходил и не говорил, что если они сейчас же не заснут, то завтра они не выспятся и будут как две маленькие сонные мухи. Но тот, кто зашел, даже не подозревал, что, когда он уйдет, это будет еще одна невероятная история, которая начнется со слов «Жили были две сонные мухи…».

В конце концов силы покидали сестер и Морфей овладевал ими. Они засыпали, продолжая во сне летать, сражаться и мечтать.

В доме стало совсем тихо, все большое семейство разошлось по комнатам. Один папа Веры и Лиды сидел за компьютером и что-то печатал, наверное, пытался упорядочить многочисленных родственников, которых он разыскивал в архивах, пытаясь узнать, откуда пошла семья русская, а может, и не очень русская.

Папа, как профессиональная сова, мог почти до рассвета тихо шебуршить в комнате, и сестрам даже не нужно было знать, сколько сейчас времени: если они, проходя возле его комнаты ночью, видели свет, пробивающийся из-под его двери, они понимали, что еще можно долго спать и вставать еще рано.

Под утро в доме стало совсем тихо и лишь на первом этаже в кухне периодически срабатывал насос, который качал воду наверх. В этой тишине можно было решить, что дом живой и так работает его сердце.

На улице было темно, на небе были облака, которые не давали увидеть звезды и месяц — которые обычно хорошо видно, если вы живете за городом.

Городским жителям эту красоту увидеть не суждено, если только у них нет родных или знакомых, которые живут за городом, или если они имеют дачу, позволяющую им уехать от городской суеты и увидеть эту красоту.

Удивительно, что стоит только поднять голову и человек может ощутить себя частью огромной вселенной и взлететь над этим суетным миром, забыть о своих проблемах и заботах.

Конечно, может быть, люди, живущие в маленьких городах, тоже могут увидеть звезды и луну, но готовы ли они поднять для этого голову?..

На соседних участках зажглись огни, и можно было увидеть, как люди решили сами сказку сделать былью и увешали деревья, заборы и постройки гирляндами из лампочек. Складывалось впечатление, что сейчас по дороге поедут фуры с кока-кольным Сантой, изображенным на бортах грузовиков.

Пусть хотя бы так, а то везде все черное и настроение все хуже и хуже.

Ощущения, что наступало утро, не появлялось, и только часы могли доказать человеку, что утро уже здесь.

В некоторых домах уже зажигался свет; люди просыпались и начинали делать свои дела; жизнь возвращалась к привычному ритму.

В соседнем доме открылись ворота, выехала машина и направилась в сторону города, освещая себе дорогу фарами, а собаки из домов, мимо которых она проезжала, провожали её радостным лаем.

Наконец и в доме, в котором спали Вера и Лида, послышались звуки, которые говорили, что и в него пришло утро.

Домочадцы постепенно стали просыпаться, первым встал дедушка и пошел кормить собаку, которая жила в вольере на улице. Прабабушка тоже встала и уже колдовала на кухне.

Девчонки проснулись, но не спешили вставать и нежились в своих постелях, размышляя каждая о своём. Папа, мама и Олеся еще тихо спали в соседней комнате. Вера села на кровати и посмотрела в окно, на улице было пасмурно и почти темно. Она позвала сестру, которая тоже села на кровати, и они стали вместе смотреть в окно. Во дворе было очень сыро и почти не было снега, что, конечно, немного портило новогоднее настроение девочек.

На улицу из дома вышел дедушка с миской и направился к вольеру, в котором радостно лаял большой пес, которого, как видно, устраивала любая погода, лишь бы хозяин был рядом, а если ещё и миска вкусной еды, то вот оно счастье.

Сестры отвлеклись от созерцания и устроили небольшое сражение подушками, в котором победила дружба — конечно, после двух ударов по голове, которые нанесла Вера Лиде, а потом Лида Вере. Заключив кратковременное перемирие, они дружно побежали умываться.

После этого в пижамах они побежали вниз разведать, что приготовила на завтрак прабабушка.

Вбежав на кухню, они быстро пробежали между столом и плитой, около которой стояла прабабушка и что-то мешала в кастрюле.

Девчонки, осмотрев кухню, поздоровались с прабабушкой и подошли к холодильнику, открыв который, нашли свои любимые йогурты. Взяв каждая по стаканчику, схватив со стола ложки, убежали в гостиную и, сев в кресла, включили телевизор и стали есть и смотреть мультики.

В этот момент в гостиную вошла мама девочек, которая к тому времени тоже встала и пошла на кухню и что-то стала обсуждать с прабабушкой.

Вера первой съела свой йогурт и встала с кресла, чтобы отнести пустой стаканчик на кухню и выбросить его в мусорное ведро.

Войдя на кухню, она поздоровалась с мамой и прошла к раковине, под которой стояло мусорное ведро, открыла дверцу и выбросила пустой стаканчик, предварительно вытащив ложку и положив её в раковину.

Она сама себе улыбнулась, вспомнив, что совсем недавно перепутала и ложку выбросила в мусорное ведро, а пустой стаканчик положила в раковину. Это было очень смешно, и все, кто видел это, очень смеялись, но больше всех смеялся папа, за что Вера даже немного на него обиделась, но быстро простила, так как она не могла долго обижаться, это же её любимый папочка.

С этими мыслями она повернулась к двери и хотела убежать из кухни, но не тут-то было, от мамы просто так не убежишь, хотя могло показаться, что мама её не заметит, так как в этот момент она стояла к Вере спиной и разговаривала с прабабушкой.

Мама моментально повернулась и, схватив дочь за плечи, вывела её в коридор, посадила на стул и стала причесывать, может, конечно, причесывать было удобней в ванной или хотя бы в комнате, но что касалось этих двух девчонок, их надо причесывать там, где поймал, а то совсем не причешешь, и они могут пробегать лохмушками хоть целый день.

Второй на очереди была Лида, которая к тому времени тоже доела свой йогурт, выбросила пустой стаканчик и стояла рядом с мамой, ожидая, когда старшая сестра станет красотулей и уступит ей место.

В этот момент около них прошел папа, потрепав только что причесанную Веру по голове, что очень не понравилось маме, а Вера просто захихикала.

Папа прошел на кухню и направился, как и его дочери, поздоровавшись со всеми, к холодильнику. Он взял молоко и пачку мюсли и стал готовить себе завтрак. Девчонки поспешили к нему присоединиться. Вся семья села в гостиной за стол, папа и девчонки ели мюсли с молоком, а мама предпочла кашу.

Закончив есть, мама пошла готовить чай, за столом остались сидеть папа и Вера, так как Лида решила помочь маме и понесла пустые тарелки.

Папа спросил свою старшенькую о планах на день и поделился своими, он должен был поехать на работу, сделать то, что не успел сделать вчера, вернуться как можно раньше домой и успеть закоптить рыбу, которая так всем нравилась. Он предложил Вере с сестрой коптить рыбу вместе.

Вера рассказала папе, как они с сестрой собираются провести этот предновогодний день. Они собирались наряжать елку и помогать бабушке и прабабушке на кухне (и, конечно, маме, которая была очень занята с маленькой Олесей).

В этот момент вернулась мама с Лидой, которые принесли чай и чашки.

Мама разлила чай по чашкам, и все стали пить чай. Девчонки похватали из вазы, которую принесла прабабушка, шоколадные батончики, причем они это успели сделать, пока ваза была еще в воздухе, а когда вазу прабабушка поставила на стол, самого вкусного уже не было, папа посмотрел в вазу, улыбнулся и взял печенье, а мама ограничилась злаковым батончиком для похудения.

Завтрак подошел к концу, и все разошлись по своим делам; девчонка вернулись к телевизору и стали смотреть свои любимые мультфильмы.

Мама пошла наверх одевать Олесю, а папа пошел собираться на работу. Пока они поднимались по лестнице, мама успела дать папе столько поручений, что он сделал вывод, что последний день этого года будет очень насыщенным и не только начальство умеет делать сюрпризы.

Пока он одевался, он взял пульт от сигнализации и завел машину, которая стояла на улице. Одевшись, он спустился вниз и подошел к Вере, которая сидела в кресле и смотрела телевизор.

Он попросил Веру, чтобы она передала маме, что нужно будет передать весь список поручений смской, а то, как всегда, он может половину забыть.

Вера утвердительно качнула головой, не отрываясь от просмотра мультика, и папа повернулся и пошел к выходу.

Через некоторое время послышался звук устройства открывающихся ворот, и девчонки поняли, что папа уехал.

К этому моменту Лиде надоело смотреть телевизор, и она встала и пошла наверх в комнату, чтобы взять планшет, принести его вниз и делать два дела одновременно: смотреть телевизор и играть в игры на планшете. Взрослые, видя это, говорили, что она занимается одним делом, бездельничает.

За этими плодотворными занятиями сестры провели много времени, и пришло время обеда. Прабабушка позвала девчонок на кухню и попросила помочь с сервировкой стола. Вера и Лида с неохотой оторвались от любимых дел и пошли на кухню.

Принесли в гостиную и поставили на стол тарелки, вилки и ложки. Закончив сервировку, Лида пошла наверх, чтобы позвать прадедушку к столу.

Вера осталась в гостиной и стала катать маленькую Олесю на её любимом велосипеде, пока мама помогала прабабушке на кухне заканчивать приготовление обеда.

К этому времени спустился прадедушка, прошел и сел во главе стола.

Слева от него сели Вера и Лида, напротив села мама и прабабушка.

Пока Вера занималась поисками клада в тарелке с супом, мама вспомнила, что забыла принести хлеб, встала и вернулась на кухню, Лида, которая к этому моменту уже съела свою порцию супа без хлеба, но с аппетитом, встала и побежала вслед за мамой на кухню. Вернулась через несколько минут с нарезанным хлебом на тарелке, которую поставила на стол. Хлеб на тарелке был двух видов — черный, или, как его называют в других местностях, серый, и батон белого. Пока мама резала хлеб на кухне, Лида незаметно положила хлеб на тарелке, как она говорила, своим способом: сначала кусок белого, потом черного и так далее. Ей это напоминало зебру, которую она видела по телевизору.

Поставив тарелку с хлебом на стол, Лида села обратно на свое место одновременно с мамой, которая села напротив.

Бабушки и дедушки с ними за столом не было, они уехали в город по делам. Обед закончился, и все разошлись. Мама пошла кормить Олесю, дедушка вернулся наверх, а девчонки пошли помогать прабабушке мыть посуду.

Через некоторое время приехал брат мамы, который был дядей Веры, Лиды и Олеси, но так он намного был моложе своей сестры, он был больше старшим братом для девчонок, чем младшим для их мамы.

Сестры очень любили его и ждали его приезда.

Когда Вера с Лидой были совсем маленькими, они намного чаще бывали в этом доме и оставались в нем долгое время, а их дядя был школьником и жил с родителями.

Дядя очень много проводил времени со своими племянницами, играл и всячески их развлекал, приходя из школы и на выходных.

Большая часть этих приятных воспоминаний была у Веры, с которой у Лиды была разница в возрасте несколько лет, но и Лиде повезло тоже поучаствовать в их совместных играх. Обычно это было, когда Вера очередной раз заболевала и они всей семьей переезжали в этот дом из города или не успевали выехать в город по той же причине и жили здесь, пока виновница торжества не выздоровеет, тогда они могли вернуться в город.

Теперь он стал совсем взрослым, учился и жил большую часть времени далеко за океаном в Америке.

Веру и Лизу очень огорчало то, что он очень редко стал приезжать и уделять им внимание — у него теперь были совсем другие игры, но на Новый год он возвращался домой, и девчонки были этому несказанно рады.

Они услышали, как открылась дверь, и побежали встречать своего молодого дядю. Они застигли его в прихожей за шкафом, за которым он стоял, сняв ботинки, и искал свои тапки среди множества чужих. Он попытался поздороваться с племянницами, но они наперебой пытались ему рассказать о том, что интересное с ними произошло. Обступив его, они постепенно загоняли его в шкаф.

Увидев, что натиск девчонок был непреодолим, он почти взмолился, чтобы Вера и Лида дали ему пройти наверх в свою комнату и положить вещи, которые он привез с собой. Улучив момент, когда сестры переводили дух, он обошел их вдоль стены и бегом рванул по лестнице вверх.

Девчонки, не прерывая свой рассказ, побежали наверх, и слышно было только, как опешивший парень пытался вставить хотя бы слово.

Через некоторое время они все спустились обратно в гостиную и пошли доставать украшения, чтобы нарядить елку, которая стояла у стены и только этого ждала. Достав коробки с игрушками, дождиком и электрической гирляндой, они расположились на полу.

Вера и Лида, открыв одну из коробок и обнаружив в ней мишуру и елочный дождик, стали одевать это все на себя, пытаясь проверить, может, им это больше подойдет, чем елке.

Они кружились вокруг своего любимого дяди, который вытащив из коробки электрическую гирлянду, смотрел на нее, как индеец на узелковое письмо, и пытался найти его начало или конец и включить его в розетку.

Тем временем девчонки стали снимать с себя свой блестящий наряд и вешать его на елку. Потом они открыли коробку с лежавшими в ней игрушками и начали вешать их на новогоднее дерево.

Елочка была почти наряжена, не хватало только светящихся огоньков, но узелковое письмо не выдержало проверку электричеством и никак не хотело зажигаться.

Нужно было проверить розетку, и ответственный за гирлянду попросил Лиду сбегать наверх и поискать что-нибудь, что можно было включить в розетку. Лида побежала наверх, а Вера осталась стоять на месте, так как изображала елку, повесив на себя все оставшиеся блестки и елочные шары.

Через пару минут прибежала запыхавшаяся Лида с настольной лампой, которую, как она сказала, она взяла в кабинете у прадедушки, пока там его нет.

После проверки выяснилось, что розетка была исправна и проблема была в гирлянде. Пока Лида относила лампу обратно наверх, дядя искал лампочку в гирлянде, которая перегорела.

Вера к этому моменту совсем надоело стоять, и она перевесила все, что предназначалось елке, на елку, села в кресло и стала играть в планшет, Лида, вернувшись и увидев, что сестра играет в планшет, решила, что и ей пора тоже поиграть.

Дядя, увидев, что девчонки его бросили, принялся еще с большим усердием искать лампочку, которая перегорела и не давала включить гирлянду.

Поиски лампочки заняли довольно много времени, но в конце концов гирлянда загорелась — елка была окончательно наряжена и готова к встрече Нового года, и под нее не будет стыдно Деду Морозу класть подарки.

На улице стало смеркаться, и наступил новогодний вечер. Вернулся с работы папа девочек, который, поприветствовав всех из прихожей, поднялся наверх переодеться. Дочери не стали встречать отца, так как были очень заняты примерками новых нарядов для своих чудищ.

Переодевшись, папа спустился в гостиную, где были Вера, Лида и их дядя. Он поздоровался с братом жены, который в этот момент принес стремянку, чтобы подвесить к люстре снежинки, сделанные девчонками вместе с бабушкой и прабабушкой.

После чего папа позвал Веру и Лиду на улицу, где он собирался коптить рыбу. Девчонки отказались, сказав, что это надо одеваться, идти куда-то, а им неохота и у них и без этого много дел.

Брат жены, услышав о заманчивом предложении, сказал, что он готов присоединиться. Папа девчонок кивнул одобрительно головой и сказал.

— Когда закончишь вешаться, приходи. Заодно и баню затопим.

Девчонки, не отрываясь от игры, захихикали.

— Баню мы любим, — сказали девчонки хором.

— Я знаю, — сказал папа, повернулся и вышел из гостиной и пошел во двор к бане, там стояла коптильня.

Постепенно стали собираться другие родственники. Из города вернулись бабушка и дедушка. Приехали многочисленные взрослые, наполнившие дом шумом и даже гамом. Предновогодняя кутерьма захватила всех, и это придавало еще большую теплоту этому празднику, ведь именно сейчас все близкие (и не очень) могли сказать и сделать максимум хорошего и доброго друг другу, находясь так близко друг к другу, что в обычное время невозможно в связи с тем, что все они, и даже дети, постоянно заняты и обязанности, которые есть у каждого из них, не дают им возможность общаться друг с другом столько, сколько им бы хотелось.

Главными магнитиками, которые притягивали всех гостей, были, конечно, Вера, Лида и Олеся, так как были единственными детьми в этом доме. Все гости, приехавшие в этот гостеприимный дом, чтобы встретить Новый год, сначала подходили к девчонкам и интересовались их делами, дарили им маленькие подарочки, которые привезли с собой. Из них собиралась внушительная гора под конец новогодних каникул, так как гости приезжали на протяжении всех праздничных дней.

Большая часть нежности и внимания доставалась, конечно, самой маленькой — Олесе, это, конечно, не очень нравилось Вере и Лиде, и иногда они начинали баловаться больше, чем обычно, чтобы привлечь к себе внимание. Конечно, сестры добивались своего, но чаще всего реакция была предсказуемой и Веру с Лидой расставляли по углам.

Постепенно приближалось время встречи Нового года. Папа и младший дядя Веры и Лиды вернулись со свежекопченой рыбой и сказали всем, что баня тоже готова и можно идти париться.

Первыми пошли дедушка и бабушка, за ними Вера и Лида с мамой. Сестры очень любили баню, так как папа пристрастил их к этому занятию, как только они подросли настолько, чтобы им можно было ходить в баню.

Папа, пока они ходили в баню, следил за Олесей и смотрел мультики, которые тоже любил. Самыми любимыми были мультики про кота и мышонка, на экране занимавшихся истязанием друг друга через членовредительство, вперемешку с расчленением и пробежками на скорость.

Когда все, кто хотел попариться, уже вернулись розовыми и довольными, папа сдал свой пост и пошел в баню. Он обычно парился долго, но зато был самым чистым за праздничным столом, потому что, как известно, человек остается чистым после мытья всего сорок минут.

Все постепенно стали подходить к большому столу и рассаживаться, чтобы проводить Старый год. За столом сидело много народу, все смеялись, переговаривались, не забывая раскладывать в свои (а иногда и в чужие) тарелки блюда и разливать по бокалам, стаканам, рюмкам и по столу любимые напитки. Яства, как обычно, были превосходные, и все хвалили тех, кто их готовил.

Проводив Старый год, компания, немного пообщавшись, стала расходиться по комнатам и этажам, чтобы окончательно приготовится к встрече Нового года. Девчонки остались в гостиной и бегали от кухни к столу, помогая тем, кто был занят на сервировке стола.

Они уже были празднично одеты и постоянно между пробежками кружились и пытались увидеть свое отражение в зеркалах, которые были в гостиной.

Когда женщины, ответственные за праздничный ужин, закончили смену блюд, гости и хозяева опять сели за стол.

Диктор на экране телевизора подводил итоги прошедшего года и предупреждал людей, что через несколько минут будет транслироваться речь президента и только после этого наступит Новый год — и никак иначе.

За столом творилось оживление: кто-то наполнял бокалы, кто-то тарелки, другие кому-то звонили, а прадедушка, как самый продвинутый, общался с родней, которая жила в одной из теплых стран, по видеосвязи. Наконец в телевизоре появился президент и начал вещать, увещевать, обещать и наставлять.

Все сидевшие за столом реагировали по-разному, кто-то пытался комментировать, другие спорили, а кто-то сосредоточенно пытался в последний раз поверить.

Папа девочек поступал мудрее всех: он просто ел.

Речь президента закончилась, и начали бить куранты на башне Кремля. Все замолчали, взяли бокалы и потянулись к центру стола, чтобы чокнуться в первый, но не в последний раз в этом году. А папа все ел и ел, но в последний момент взял бокал и, потянув руку, как и все, успел все-таки поучаствовать во встрече Нового года вместе со всеми.

Вера и Лида тоже тянули свои стаканы с соком, но так как они были самые маленькие за столом не только по возрасту, но и по росту, им пришлось туго.

Лида выбрасывала свою руку вперед и вверх, пытаясь дотянуться до того бокала, в который целилась, главное в этот момент — рассчитать силу и не выплеснуть сок из стакана на стол или в бокал тому родственнику, с которым она хотела чокнуться.

Конечно, как все знают, в древности на пирах князья специально стукались чашей о чашу друг друга, и в этот момент содержимое переливался в чашу того, с кем пировал князь, на случай, если его кто-то хотел отравить — тогда отравленный напиток переливался и в чашу к отравителю. Именно от этого обычая и пошла традиция чокаться бокалами за праздничным столам.

Прозвучал звон бокалов, и Новый год пришел в этот гостеприимный дом. Все сели на свои места, и праздник продолжился. Насытившись, люди стали вставать из-за стола, чтобы позвонить или ответить на звонок.

Папа Лиды и Веры тоже встал и ушел из гостиной, девчонки в это время что-то бурно обсуждали и не заметили, как это произошло.

Через некоторое время послышался голос главного человека на этом празднике — Деда Мороза, вошедшего в гостиную с мешком подарков. Он был в синей шубе, с бородой, в валенках.

Все стали приветствовать дедушку и, улыбаясь, расселись за столом. Дедушка объявил всем, что подарки получит тот, кто споет, прочтет стих или спляшет, но исключительно не сходя с табуретки.

Взрослые стали возмущаться и протестовать, тогда дедушка сказал, что те, кому что-то не нравится, будут исполнять ужимки и прыжки на стремянке. Это заявление вызвало оглушительный смех.

Первыми вызвались, конечно же, Вера и Лида. Лида прочитала стих, который читала на елке в детском саду, а Вера станцевала танец, который разучивала на занятиях в танцевальной группе.

Всем понравилось их выступление, и Дедушка Мороз без колебаний полез рукой в мешок и достал подарки, приготовленные для них.

Лида получила в подарок большую куклу с черными волосами и в платье, напоминающем одеяния вампиров, ну, как говорится, у каждого поколения свои кумиры.

Вере Дедушка Мороз подарил другой подарок. Это была красненькая бархатная коробочка, в ней лежала золотая цепочка с подвеской, которая представляла собой голубой камешек в золотой оправе, напоминавшей бантик. Когда Дедушка Мороз отдавал Вере подарок, он сказал, что, так как она уже совсем взрослая, должна получать и взрослые подарки, это очень понравилось Вере, потому что, как известно, все дети хотят быстрее повзрослеть, а взрослые, наоборот, вернуться в детство.

Когда табуретка освободилась, Дедушка Мороз и правда сходил за стремянкой, и взрослые начали свое восхождение. Дедушка сделал послабление женщинам, которые были на каблуках, и разрешил им остаться внизу, но предупредил, что, если ему что-то не понравится, подарок он оставит себе.

Первыми вызвались бабушка и прабабушка и так лихо стали отплясывать, стуча каблуками, что если бы от их ударов сыпались монеты, как в известной сказке, работать в этом доме в этом году никому уже не пришлось.

Дед Мороз, смотря на этот танец, не удержался и сам стал плясать. Получив свои подарки, бабушка и прабабушка, тяжело дыша, сели на свои места и с чувством выполненного долга стали рассматривать подарки, которые им подарил им Дед Мороз.

Остальные гости, оценив танец, тоже готовились выдать какое-нибудь коленце, что очень веселило остальных, но больше всего, конечно, Веру и Лиду, которые заливисто смеялись. Когда Дедушка Мороз закончил оценивать выступления всех, кто хотел получить подарки, у него в мешке осталось два подарка, предназначенных для папы девочек и Олеси. Дедушка Мороз сказал, что папа отработает свой подарок в следующем году, и положил его под елку, как и подарок, который хотел подарить Олесе, которая в этот момент уже, конечно, спала, так как была еще маленькой. Свой подарок, а точнее, подарки, она найдет утром под елочкой.

Дед Мороз ушел, и все стали рассаживаться по своим местам за столом и восстанавливали свои силы, продолжая новогоднюю трапезу.

Через некоторое время появился папа, сказавший, что был в бане, проверял, прогорели там дрова в печке или нет.

Вера и Лида наперебой хвастались перед всеми полученными подарками. Вера попросила папу надеть ей на шею цепочку с кулоном, хотя Дедушка Мороз и назвал подарок подвеской, исходя из того, что если висит, то подвеска, но, как известно, не все, что висит, то подвеска.

Справедливости ради нужно сказать, что кулон всегда носят на шее на цепочке и он может быть сделан исключительно из драгоценных металлов и с драгоценными камнями. Со времен древнего Египта считался украшением для прекрасной половины человечества.

Подвески же, в свою очередь, появилась намного позже в Средневековой Европе и изначально предназначались для того, чтобы скреплять полы одежды. Подвеска могла быть выполнена из любого материала: кожи, неблагородного металла и даже дерева.

Носить подвески могли и женщины, и мужчины а современные подвески, конечно, не предназначены для того, чтобы скреплять одежду, и очень похожи на кулон, но значительно дешевле, проще и вешаются обычно на ремни и браслеты.

Вера была, конечно же, настоящей принцессой, и ей не пристало носить всякие безделушки. Вера подошла к прабабушке и тоже решила похвастаться своим кулоном, прабабушка, посмотрев на кулон, сказала правнучке, что кулон очень красивый и старинный и, может быть, даже имеет таинственное прошлое — и Вере нужно его беречь.

Вера хотела расспросить прабабушку и узнать побольше, так как все таинственное её всегда привлекало и было очень интересно узнать какую-нибудь тайну, и лучше пострашней.

В тот момент, когда Вера хотела задать вопрос прабабушке, рядом с ней появилась Лида и стала показывать прабабушке куклу, которую получила в подарок, и объяснять, что это за персонаж и чем он отличается от тех кукол, которые у неё есть. Внимание сестры и прабабушки переключилось на куклу, и они принялись бурно обсуждать её прическу и наряд.

Обсуждением подарков были заняты и другие члены семьи и гости. Постепенно народ за столом закончил предаваться чревоугодию, и постепенно люди стали разбиваться на группы по интересам.

Мама девочек и бабушка ушли наверх проверить, как там Олеся.

Папа и дедушка сели напротив большого телевизора в гостиной и стали смотреть праздничный концерт, к ним через некоторое время присоединились прадедушка и прабабушка, которые к тому времени закончили общаться по видеосвязи с многочисленными родственниками, жившими по всему миру. Сев на диван, они принялись передавать поздравления и пересказывать новости, услышанные от многочисленных родственников.

Вера и Лида в этот момент играли, бегая по гостиной, благо в гостиной хватало место для всех и можно было даже кататься на роликах, что дети с успехом и делали иногда.

Через некоторое время дедушка девчонок отвлекся от просмотра телевизора для того, чтобы ответить на звонок, встал и вышел из гостиной.

Вернувшись, он объявил всем присутствующим, что пора собираться и что их всех пригласили посмотреть, как будут запускать фейерверки.

Данное сообщение понравилось всем, и все разошлись одеваться. Девчонки тоже побежали наверх одновременно, выясняя, кто в чем пойдет, только папа девочек один остался сидеть напротив телевизора, сказав, что он всегда готов. Главное, надо решить, пойдут они все пешком или поедут на машинах, и что нужно с собой брать со стола.

Дочек он попросил, чтобы они спросили у мамы, пойдет ли она с ними или останется с Олесей.

Как говорится, не прошло и часа, как все спустились, надели куртки, шубы и шапки, вышли на улицу и пошли пешком — не стали пользоваться самодвижущимися экипажами. Площадка, где обычно запускали фейерверки, была на льду пруда в центре поселка, а зрители располагались по берегам. Но в этот раз, так как погода на улице была совсем не зимняя, хотя пруд был совсем мелкий, но никому ни хотелось мочить ноги, и главные запускатели переместились туда, где посуше.

Ну улице было темно, и даже фонари освещения не очень помогали, так как снега было очень мало и под ногами хлюпала черная грязь; хотя все шли по асфальтированной дороге, но она была настолько грязной, что мало отличалась от проселочной, единственное, что выдавало в ней благоустроенную дорогу, — что она была немного поровней и не имела больших ям и колей, которые обычно встречаются на грунтовых дорогах.

Главными виновниками этого были любители проехать по обочине, которые ей пользуются для того, чтобы объехать препятствия на своем пути, и те, кто выезжал со своих участков, ну и, конечно, погода.

Веселая толпа, которая вышла из ворот дома, двигалась под предводительством дедушки. Замыкали этот веселый отряд Вера и Лида, периодически обгонявшие всех и оказывавшиеся впереди, но так как они были очень любознательны, то всегда норовили куда-нибудь свернуть и посмотреть на то, что их заинтересовало в этот момент в этом месте.

Когда в очередной раз Вера, заметив в переулке что-то очень, на её взгляд, интересное, позвала сестру посмотреть и они побежали в очередной проулок, один из взрослых, шедший рядом с ними, окликнул их, сказав, что там темно и их может украсть чудище или злой разбойник, на что девчонки только засмеялись, побежали еще быстрей и скрылись в темноте.

Родные и гости не стали останавливаться и ждать, пока девчонки закончат свое исследование и вернутся, только дедушка крикнул в темноту, чтобы они поторопились и догоняли их, а то все пропустят, и что их ждать никто не будет.

Через некоторое время из темноты переулка вынырнули Вера и Лида и пустились в погоню за уходящими взрослыми.

В момент, когда они смогли нагнать своих близких, те вышли к пруду, где уже был народ, пришедший раньше и ожидавший праздничного салюта.

Местный салютный дивизион состоял из нескольких больших внедорожников, из которых были выгружены коробки с петардами и фейерверками и звучала громкая музыка. Коробки были отнесены подальше от зрителей на открытую площадку, которая была довольно далеко от домов. Это было совсем не лишнее, так как народ закупил так много химического пожара, как называли фейерверк в древнем Китае, что и вправду мог случиться пожар. Заряды были очень мощные, и если один из них полетит не вверх, а слегка отклонится, может залететь на участок, попасть в дом или сарай, и для тех, кто в теремочке живет, будет сюрприз — и не очень приятный.

В то время, пока местные пиротехники решали, кто будет поджигать и куда потом бежать, зрители продолжали отмечать Новый год и пели песни, водили хороводы. Правда, вокруг не было елок, и люди окружали кусты и другие насаждения, которые попадались им на пути.

Самыми притягательными людьми на этот момент были, конечно, Деды Морозы, которых было здесь целых три, Снегурочка была одна, и занята она была тем, что, взяв две бенгальские свечи, кружилась на месте, напоминая собой турецких монахов, или, как их еще называют, дервишей, которые кружатся, балансируя при помощи своей одежды, которая, как юбка у девушки, образует колокол и не дает им упасть, пока они находятся в трансе, соединяя небу и землю.

Они появились в древней Персии, но больше всего их и по сей день в Турции, которую наши люди прям таки всю обсидели, оббегали и облежали.

Обычно таких монахов бывает целая группа, и это действо производит неизгладимое впечатление у тех, кто его видит.

Лучше всего это увидеть, конечно же, по телевизору, когда это снято при помощи летающего дрона.

Снегурка, кружившаяся и переходящая в русскую народную присядку около обглоданного куста, навряд ли собиралась подражать персам, но в свой транс она вошла, чего нельзя было сказать о Дедушках Морозах, которые убегали от детворы, устроившей охоту на волшебников и требовавшей подарки.

Маленькие охотники очень заправски загоняли пенсионеров в кусты. Вера и Лида, увидев эту новогоднюю охоту, решили присоединиться к ребятне.

Взрослые из их группы в этот момент стали расходиться, чтобы поздороваться с теми, кого они знали из тех, кто уже был на полянке возле пруда.

На улице было очень не по-зимнему тепло и тихо, и все, кто пришел, спокойно могли общаться, не боясь замерзнуть.

Дети, которые бегали вокруг, периодически забегали в группу взрослых, выбегали из неё, уже что-то жуя, и с новыми силами бежали играть дальше.

Где-то через четверть часа началось то, чего все ждали, — огромные вспышки в небе и оглушительные хлопки заставили всех остановиться и замолчать.

Фейерверк продолжался минут десять, а может, и больше. Пока одни заряды заканчивали взрываться, другие были уже наготове, и только темные фигуры бесстрашных пиротехников, подносивших коробки с зарядами, двигались, пока остальные замерли, наслаждаясь салютом.

Вера и Лида стояли неподалеку от дедушки и бабушки и тоже смотрели вверх и выкрикивали цвет шаров, которые в этот момент появлялись на небе.

Переведя свой взгляд с небес на землю, Лида увидела, что на оставшийся кое-где снег, лежавший на зеленой траве, падают маленькие огарки салюта, и предложила сестре их собирать. Эта идея понравилась Вере, и они с сестрой стали бегать вокруг и собирать в ладошки маленькие, черные, похожие на камешки остатки от фейерверка.

Через некоторое время Вера заметила на земле в отдалении от площадки, где все стояли, маленькую ниточку из светящихся огоньков и побежала туда, позвав за собой сестру, которая догнала её, и они побежали вместе. Пробежав через кусты и несколько деревьев, девчонки заметили, что огоньки все время удаляются. Вера сказала Лиде:

— Что это такое они от нас убегают?

— Да, но мы их сейчас догоним, — ответила Лида и побежала вперед, оставив Веру позади, пытаясь догнать светящиеся огоньки.

Выбежав из-за дерева, Лида остановилась, и настолько резко, что сестра, бегущая за ней, не успела затормозить и со всего лета врезалась носом в голову сестры. Лида отскочила вперед и принялась тереть затылок рукой, возмущенно говоря сестре:

— Ты зачем меня клюешь?

Вера извинилась и сказала, что она не специально.

Девчонки, рассмеявшись, побежали дальше, как вдруг поднялся сильный ветер, который стал толкать их в спину, и они перешли на шаг, так как боялись, что, если они будут бежать, то упадут.

Ветер все усиливался, и к нему добавилась снежная пурга.

Впереди девчонки увидели шалаш, который был сложен из веток и был довольно большой, и в нем спокойно могли поместиться две девочки.

Ветер становился совсем нестерпимым и холодным, настолько, что девчонки сразу замерзли и земля вокруг них покрылась льдом и моментально была занесена крупинками снега, который принимает такую форму, когда на улице сильный мороз и ветер.

Вера показала сестре рукой в сторону шалаша, и они вместе с Лидой побежали, решив укрыться в нем.

Добежав до входа в шалаш, они одновременно, встав на колени, пытались влезть внутрь, резво толкая друг друга, они все-таки проникли внутрь.

Глава вторая. Бабушка Пелагея и Василиса

Вера, очутившись в шалаше, испугалась, в нем было совершенно темно, и она попыталась, протянув руки вперед, нащупать стенки шалаша, ведь снаружи он казался очень маленьким, Лида делала то же самое.

Продвигаясь вперед, девчонки переговаривались между собой, удивляясь, что шалаш оказался таким большим.

Наконец, они смогли вылезти из шалаша и оказались в заснеженном лесу.

В лесу было очень светло, как днем, на небе светила луна, и было множество звезд, и почти не было облаков.

Посмотрев вперед, сестры увидели снежный вихрь, который, удаляясь, оставлял за собой прочищенную от снега дорогу, которая петляла между огромных елей и сосен. Снег, лежавший вокруг этой дороги, искрился и создавалось впечатление, что она покрыта льдом.

Девчонки встали на ноги и отряхнулись, посмотрев по сторонам, удивились: «Мы где?» — одновременно друг у друга спросили они. Вокруг все было совершенно незнакомое, и даже воздух, которым они дышали, казался им не таким, как всегда. Вдохнув поглубже, Вера сказала Лиде:

— Ну и воздух, у меня даже голова заболела.

— Да. И очень холодно, — ответила Лида.

Оглядевшись по сторонам, Вера показала рукой на дорогу, оставленную вихрем, и побежала вперед. Лида молча побежала за сестрой, только один раз обернулась туда, где стоял шалаш, из которого они только что вылезли, и каково было её удивление — шалаша там уже не было.

Лида стала догонять сестру и решила ей ничего не говорить, почему, она сама не знала, потом, подумав, решила — чтоб просто не пугать. Сестры быстро бежали по дороге, оглядываясь по сторонам, и искали дома и взрослых, которые куда-то все пропали.

Вдруг вдалеке они увидели огонек, который тускло горел между двух больших то ли елок, то ли сосен.

Девчонки побежали по направлению к деревьям, но деревья были в стороне от дороги, и им пришлось прыгнуть в сугроб. Сугроб был довольно глубокий, почти по пояс, и сестры перешли с бега на шаг, а потом, как им казалось, они стали совсем ползти, как черепашки.

Деревья, к которым они направлялись, предательски стояли на месте и совсем не хотели приближаться, а про огонек и говорить не стоит.

— Откуда столько снега? — спросила Вера.

— Я не знаю, — ответила Лида, задыхаясь, но старательно пытаясь поднимать ноги повыше и шагать пошире, чтобы не отставать от сестры.

— Как ты думаешь, это ёлка или сосна? — вдруг спросила Вера и, не дожидаясь ответа сестра, сама ответила на свой вопрос.

— Отсюда не видно и снега очень много. Нам учительница рассказывала, что у сосны длиннее иголки.

— Ага, мы прямо сейчас побежим иглы измерять, чтоб узнать — съехидничала Лида, старательно перебирая ногами.

— Ты беги быстрее, а то я совсем замерзла, — подгоняя сестру, сказала Лида.

Вера прибавила ходу, и они стали все ближе приближаться к заветному огоньку.

Чем ближе они приближались к огоньку, тем больше удивления вперемешку со страхом закрадывалось к ним в душу. Они не видели забора или дороги, которые обычно проходили вдоль домов, но решили, что нужно просто идти и все.

Наконец, они, подойдя ближе, смогли разглядеть, откуда исходил этот огонек.

Огонек теплился из малюсенького окошка в строении, которого девчонки никогда прежде не видели.

Это была избушка, вросшая в землю, она очень походила на собачью будку, только очень большую.

Прямо под самой крышей было маленькое окно, в котором вместо привычного стекла виднелись разноцветные полупрозрачные кусочки, которые напоминали стекло лишь отчасти.

Обойдя избушку по дорожке, заботливо кем-то прочищенной, сестры увидели дверь, в которую они вошли, за дверью было помещение, как они потом узнали, называвшееся сени. В сенях было темно, и только свет, проникший внутрь с улицы через открытую дверь, позволял увидеть то, что было внутри.

Внутри небольшого помещения практически ничего не было, кроме нескольких предметов, стоящих вдоль бревенчатых стен.

Напротив двери, в которую вошли девчонки, была еще одна дверь, более массивная и обитая звериной шкурой.

Вера открыла вторую дверь, сказав сестре, чтобы та держала уличную дверь открытой, а то она ручку двери не увидит. Открыв дверь, Вера вошла и сразу остановилась.

Лида вошла за ней, закрыв уличную дверь и вторую дверь тоже. Они обе стояли и молча смотрели перед собой.

Они вошли в плохо освещенную комнату, которая была не очень большой, но и не маленькой.

В комнате стены и потолок были из бревен, пол был сделан тоже из бревен, но распиленных на две части вдоль.

Пол был очень ровным и покрыт чем-то, очень напоминающим лак.

Вдоль стен находились лежанки, и одна из них двухъярусная, а под окном стоял длинный стол.

Ближе ко входу прямо в полу была сделано большое круглое углубление до самой земли, в котором был выложен очаг, он представлял собой кострище, обложенное камнями, в центре которого горел огонь и по краям были вкопаны два железных штыря, между ними на железной перекладине висел котел, и в нем что-то варилось.

Девчонки, как завороженные, смотрели по сторонам, они такого никогда не видели.

В комнате было всего два человека, кроме Веры и Лиды: старенькая бабушка и девочка примерно того же возраста, что и Вера.

Девочка испуганно подняла глаза и уставилась на вошедших в дверь людей. Бабушка встала, опираясь на палку, подошла к сестрам и пристально стала осматривать их лица.

— Ну здравствуйте, заходите, давно вас ждем, — сказала бабушка и показала рукой на лавку стоящую около стола. Девчонки молча сели, продолжая осматриваться. Девчонка, сидевшая рядом, наконец-то отмерла и, перестав таращиться, спросила:

— О, как вы странно одеты? — с нескрываемым удивлением спросила девочка.

— Почему это странно? — вмешалась Лида. — Это ты одета странно, — утвердительным тоном сказала она.

— А мы одеты нормально, — поддержала Вера сестру, и девочка, почувствовав превосходство невиданных гостей, замолчала и потупила глаза.

Все это время бабушка стояла к ним спиной и что-то делала, склонившись над котлом. Обернувшись, бабушка обратилась к сестрам:

— Ну как добрались, не испугались?

— А чего нам бояться? — спросила Вера.

— И что здесь такое, вы что, колдунья? — спросила Лида.

— Нет, я ведунья, а не колдунья, — ответила бабушка.

Девочка, которая сидела рядом, продолжала вышивать что-то нитками, с интересом периодически поднимая глаза, стараясь не терять темпа, и очень быстро работала, прокалывая материал иголкой и протягивая нитку.

Бабушка, заметив, что девочка отвлекается, погрозила ей пальцем и сказала, чтобы та поторапливалась, а то может не успеть до утра. Девочка сжалась и стала шить еще быстрее, и такая скорость поразило Лиду настолько, что она даже отвлеклась и отвернулась от бабушки.

В этот момент Вера спросила бабушку:

— А где это мы?

— Вы попали в прошлое.

— Что значит в прошлое? — испуганно спросила Вера. И тут бабушка открыла девочкам страшную тайну и объяснила, как могло с ними это произойти: «Вы очутились в этом в глубокой древности по вине Деда Мороза, который смог вас затянуть сюда через проход во времени».

— А зачем? — спросила Вера.

— Ему нужно было взять принадлежавшую вам вещь.

— Какую вещь? — заинтересованно спросила Лида, и, услышав этот вопрос, даже девочка, сидевшая в углу, перестала шить.

— Я не знаю. Вы сами посмотрите, что у вас пропало, тогда мы все поймем, — сказала бабушка.

Вера и Лида стали хлопать себя по карманам и проверять, что у них могло пропасть. Лида первая выложила все из карманов.

— У меня все на месте, — сказала Лида.

Вера в этот момент продолжала копаться в своих карманах, пытаясь проверить, что в них лежит и не пропало ли что.

Вдруг она поняла, что именно пропало. Она завернула ворот кофты, пытаясь нащупать цепочку, на которой висел кулон, а её не было. Вот что пропало, поняла Вера.

— Ну как, нашли? — спросила бабушка.

— Да, — ответила Вера. — У меня была цепочка с кулоном, подаренным мне сегодня.

— А что это был за кулон? Как он выглядел? — спросила бабушка.

— Это маленький золотой бантик, в середине у него голубой камешек, — ответила Лида, перебив сестру.

— Теперь все понятно, — сказала бабушка и замолчала. Девчонки тоже молчали и ждали, что скажет бабушка. Вдруг бабушка встала, опершись на стол, и сказала:

— Ну, здравствуйте, скиталицы, давайте познакомимся. Меня зовут бабушка Пелагея, а эта девочка — моя внучка и помощница Василиса. А вас как зовут?

— Меня Лида, а её Вера, — тут же ответила Лида.

— Ну, теперь нужно решить главную проблему. Нужно, чтобы вы не отличались от других, — сказала бабушка Пелагея, встала, подошла к котлу и взяла его в руки. Девчонки очень удивились, как она смогла поднять его, хотя он был достаточно большой и, наверное, очень тяжелый, и как она могла взять его голыми руками и не обжечься.

Бабушка Пелагея позвала Веру и Лиду и сказала им встать перед ней.

В тот момент, когда они встали перед ней, они увидели, что её руки не касаются котла и он как будто висит в воздухе и не падает.

Девчонки не отрываясь следили за котлом, который постепенно поднимался все выше и выше и, оказавшись над их головами, перевернулся. Все, что было в котле, вылилось им на головы, сестры закричали от испуга.

В следующую секунду жидкость, которая вылилась на них, испарилась, и только голубоватый пар поднимался к потолку комнаты.

Вера и Лида громко вдохнули и с возмущением и испугом в голосе закричали на бабушку Пелагею:

— Что это? Зачем?

— Не волнуйтесь, — ответила бабушка Пелагея. — Вы теперь не будете отличаться от других внешне, сможете говорить и понимать, что другие люди вам говорят.

Сестры замолчали, и только Василиса, сидевшая в углу, громко и заливисто смеялась. Вера очень сердито посмотрела на нее, и та сразу осеклась и замолчала.

— А зачем нам это надо? Мы сейчас пойдем домой, — сказала Лида.

— Вы попали в прошлое, и просто так вам отсюда не выбраться. Садитесь, и вам сейчас все объясню, — сказала бабушка Пелагея.

Девчонки сели на лавку и стали слушать. Бабушка рассказала, что женщины их рода, из которого остались только она и её внучка Василиса, должны встречать всех, кто проходит по временному проходу и помогать им, это бывает очень редко, но они всегда чувствуют, когда человек из другого времени появляется здесь.

— В момент, когда кто-то появляется в нашем времени, мы направляем их на свет нашего очага, и они прямиком приходят к нам в избушку, — объяснила бабушка Пелагея.

— Прям как Баба Яга из сказки, — перебила рассказчицу Лида.

Бабушка продолжила свой рассказ, не обращая внимания на слова Лиды.

— Для нас неважно, добрый или злой человек. Когда он приходит, мы должны его накормить, обогреть и помочь, объяснив, что ему дальше делать. Вам придется очень тяжело, потому что вы попали сюда из-за очень могущественного колдуна, живущего не в нашем времени, но имеющим слуг из злых демонов, обитающих здесь и ему подчиняющимся.

— Да не может этого быть, все это вранье, и вы над нами просто решили пошутить, — перебила бабушку на этот раз уже Вера.

— Ты мне не веришь? Сходи и посмотрись в кадушку с водой, которая стоит в углу, — сказала бабушка и показала пальцем в угол комнаты, в котором стояла небольшая деревянная бочка, на которой сверху на доске, служившей крышкой для бочки, лежал деревянный ковшик.

Вера молча встала и пошла по направлению к углу с бочкой со стопроцентной уверенностью, что именно сейчас она сможет доказать свою правоту.

Лида решила не ходить и сидела спокойно на месте, смотрела вслед сестре.

Вера, подойдя к кадушке, сняла ковшик и доску и посмотрела на воду.

— Здесь темно и я ничего не вижу, — сказала Вера. После этих слов Василиса, сидевшая все это время тихо в уголке и продолжавшая вышивать, быстро встала и пошла к Вере, Лида в этот момент переключила свое внимание на Василису, и не зря.

Василиса, проходя мимо очага, протянула к нему руку, и в ту же секунду от пламени отделился один лепесток и прыгнул в ладошку девочке.

Лида, увидев это, даже привстала и была похожа в этот момент на рыбу, которая открывала рот и не могла ничего сказать, а только тыкала в сторону Василисы пальцем и вопросительно смотрела на бабушку.

Василиса с огоньком на ладошке подошла к Вере, склонившейся над водяным зеркалом, и занесла ладошку за её голову. Огонек, разгоревшись, сильнее осветил весь угол, и Вера увидела свое отражение.

Увиденное Веру очень испугало, и она отпрянула от воды. Она посмотрела на себя, и оказалось, что она одета в женскую рубаху с богатой вышивкой на длинных рукавах и надетой поверх накидкой из льна для тепла, а на ногах у нее были плетеные лапти. Её одежда ничем ни отличалась от того, что было надето на Василисе.

— Ты не бойся, это ты, точнее, так тебя будут видеть люди из этого времени. И говорить ты будешь тоже по-нашему, — сказала Василиса.

Лида тоже встала, подошла к воде и посмотрела внимательней на свое отражение, и, отойдя, увидела, что одета точно так же, как и сестра.

— Да могли бы хотя бы другого цвета надеть, — с возмущение в голосе сказала Лида.

— Вы сестры и будете одеваться одинаково, — вмешалась бабушка в процесс осмотра.

После того как сестры перестали крутиться вокруг друг друга, рассматривая обновки, они сели на лавку и продолжили слушать бабушку.

Василиса тоже вслед за ними села на свое место, а огонек, горевший у нее на ладошке, спрыгнул обратно в очаг.

Бабушка спросила у внучки, готово ли шитье, и та встала и вложила Вере и Лиде в руки пояса.

Бабушка попросила девочек подойти к ней. Взяв пояс, она каждой из них повязала его вокруг талии поверх одежды, при этом что-то все время приговаривая.

— Теперь эти пояса вас будут оберегать от болезней и холода, — сказала бабушка. Девчонки сказали «спасибо» и сели обратно. Василиса посмотрела на Веру и Лиду и спросила.

— Ну как, вам нравятся пояса? — спросила Василиса.

— Да, это очень круто, а мы сможем взять их с собой, когда вернемся домой? — спросила Лида.

— Нет, все, что отсюда, должно остаться здесь, только очень сильные волшебники могут переносить предметы отсюда туда и обратно, но только вместе с людьми, — сказала бабушка.

— Как нас? — спросила Вера.

— Да, именно так, — ответила бабушка.

— А почему мы обе попали сюда, ведь кулон был только у Веры? — спросила Лида.

— Вы слишком любите друг друга, и он не смог вас разлучить, — ответила бабушка.

— Теперь нужно поесть и ложиться спать, а то мы все очень устали, — сказала бабушка Пелагея, и в этот момент, как по команде, Василиса встала с своего места и пошла к очагу.

Подойдя к котлу, она протянула руку к полке, которая висела на стене слева от входа, со стоявшими на ней мисками чашками и другой посудой.

В следующее мгновение миски сами прилетели к ней в руки.

Положив что-то из котла, она подошла к столу и поставила миски напротив сестер и бабушки Пелагеи. В мисках была горячая пшенная каша.

— Ой, забыла, — сказала Василиса и правой рукой поманила — с другой полки, на которой стояли припасы, поднялся немного вверх сделанный из коры березы берестяной туесок, подлетел к столу и приземлился в центре.

— Круто, прям как папин вертолетик, — сказала Лида.

— А что такое вертолетик? — спросила Василиса с нескрываемым интересом.

— В нашем времени тоже есть вещи, которые летают, — ответила Вера.

— Да. А у нас можно заставить любую вещь летать, если умеешь, — сказала Василиса, открывая крышку туеска, внутри были медовые соты, которые очень ароматно пахли и блестели.

Василиса, взяв ложку, вытащила куски сот и положила в пустую тарелку, которую поставила на середину стола, закрыв туесок, она легким движением заставила его подняться над столом и прилететь обратно на полку, откуда, в свою очередь, прилетели глиняный кувшин с молоком и плошка с топленым маслом, которое невидимым ножом было разделено на маленькие кусочки и оказалось в мисках с горячей кашей.

После того как молоко было также невидимой рукой разлито по глиняным чашкам, вся кавалькада живой посуды отправилась обратно на полку, а Василиса, как заправский дирижер, только стояла и делала движения руками в воздухе, подчиняла их своей воле.

После того как Вера и Лида увидели эти чудеса, они совершенно влюбились в эту маленькую волшебницу, смотрели на неё, как завороженные, и ждали, что дальше будет. И тут бабушка Пелагея очень по-хозяйски прервала это представление:

— Васька, а где хлеб? Опять забыла? Чем хвастаться, просто подошла и взяла все сама, толку больше было бы, — с нескрываемым недовольством сказала бабушка.

— Я не Васька, а Василиса. Это кот Васька, а я девочка, — насупившись, сказала внучка, пошла и принесла каравай черного хлеба. Хлеб был очень ароматный и мягкий.

Василиса, закончив сервировать стол, села и девчонки принялись размешивать масло большими деревянными ложками в горячей каше, это было не очень просто для Веры и Лиды, ведь они первый раз ели из деревянных мисок деревянными ложками.

Ложки были глубокие, и, когда девчонки пытались захватить ртом кашу, она все равно оставалась на дне ложки, они молча сопели и пытались зачерпнуть из ложек все содержимое, причем в вычерпывании принимали участие даже их носы.

— Фу, так я еще ни разу не уставала за столом, — переводя дух, сказала Лида.

Вера молча ела и периодически смотрела на Василису. Василиса ела спокойно и даже очень артистично справлялась с ложкой, краем глаза смотря на сестер, чтобы убедиться, что сестры видят, как она это делает.

В этот момент глаза Веры и Василисы встретились, и Василиса потупила взгляд и стала сосредоточенно смотреть себе в миску.

— Выпендрёжница, — тихо сказала Вера.

— Еще какая, — поддержала её Лида, которая сидела, откинувшись назад, облокотившись спиной на бревенчатую стену, и довольно поглаживала себя по животу, и на лице у нее была такая блаженная улыбка, по которой можно было понять, что в данный момент она была абсолютно счастлива.

Девчонки были сыты и от удовольствия облизывали пальцы, запачканные в меде.

— Да, это была самая вкусная еда в жизни, — сказали они хором и поблагодарили Василису и бабушку Пелагею.

— Это не нас надо благодарить, а мать и отца Василисы, — сказала бабушка Пелагея.

— А где они? — спросила Вера.

— Они умерли, — сказала Василиса и погрустнела, и из её глаз покатились слезинки, но она не проронила ни звука, а молча утерла слезы платком и продолжала слушать бабушку.

— Они помогают нам по хозяйству. Они приносят молоко, мед, варят кашу, охраняют дом и нас с Васькой. Это была плата за то, что мы должны служим переходу во времени. Они должны были уйти, чтобы мы могли быть хранительницами перехода. Они стали духами этого дома, то есть домовыми.

В других домах тоже живут домовые, но это маленькие мохнатые старички, которые больше шалят, чем помогают.

Домовой может, если вы ему не понравились или ленивы, ночью столкнуть вас с кровати или испортить еду. Также они любит шуметь, посудою кряхтеть, стонать иногда и выть.

— У нас в доме тоже есть такой, его все называют насосом, но теперь мы знаем, это домовой, — перебив бабушку Пелагею, сказала Лида.

Вдруг в сенях что-то зашумело, упало и зашуршало.

— Это домовой? — спросила Лида. И в ту же секунду заскрипела дверь, Вера и Лида сжались, ожидая, что сейчас сюда войдет домовой, дверь приоткрылась и в комнату вошел огромный рыжий кот и зыркнул зелеными глазами. Девчонки переглянулись и засмеялись.

— Ну что, испугались Рыжика? — спросила, смеясь, Василиса. — Он у нас шалит не хуже любого домового, все постоянно переворачивает. Папа с мамой нам помогают и управляются лучше любого домового. Мне их, конечно, очень не хватает, но судьба есть судьба, — сказала Василиса и опять загрустила.

Рыжий кот как хозяин прошел по комнате, подошел к котлу, встал на задние лапы, оперся на край котла передними и стал нюхать то, что там варилось.

Василиса, увидев, что кот хочет есть, встала, взяла миску, подошла к котлу, достала ложкой большой кусок рыбы, положила в миску, и поставила её на пол, чтобы кот мог поесть.

— В котле же была каша? — изумилась Вера.

— А котел дает то, что хочет человек, — объяснила Василиса.

— Значит, он может дать нам гамбургер? — спросила Лида.

— Нет. Я не знаю, что такое гамбургер, но котел может дать ту еду, которую в нем когда-то варили, — вмешалась бабушка.

— Жалко, а так хотелось, — сокрушаясь, сказала Лида.

— Да, видно, охота у Рыжика не удалась, вон как уплетает рыбу, — сказала Василиса, склоняясь над котом, жадно грызущим рыбу. Кот был очень большой, и ему, как видно, много надо было охотиться, чтобы насытиться.

— Его нашел мой отец, когда искал мед в дуплах на дереве, он был бортником, собирал мед диких пчел. Однажды, когда он искал улей, в дупле он наткнулся на котенка рыжего, его мать-кошка бросила, он в лесу не выжил бы, его сразу видно, и охотиться он не сможет. Дикие лесные коты должны быть незаметными в лесу. Папа его взял и принес нам, он теперь живет с нами и охраняет дом от мышей и крыс, — сказала Василиса.

Кот, закончив есть, мяукнул, прыгнул на полку, улегся между горшками и стал облизываться и одновременно рассматривал новых гостей.

— А как он собирал мед? — спросила Лида.

— Он находил на дереве дупло с диким роем и брал из него мед.

Но главное, что он придумал, как нужно было защитить улей от медведя, который тоже любит мед, для этого можно привязать напротив входа в улей бревно на веревке, но оно должно быть достаточно большое, чтобы, когда медведь залезет на дерево и будет пытаться его убрать, оно не мешало ему доставать мед, начнет раскачивать бревно, оно его сбило, и он упал вниз. Или можно повесить доску на веревках, как на качелях, и если медведь попытается на неё сесть, она сломается, и он опять внизу, но, правда, на медвежат это не действует — они просто начинают качаться на этой доске, но пчелы тоже не дремлют и сами гоняют таких любителей покачаться.

— А твой папа это все сам придумал? — спросила Лида.

— Да, — ответила Василиса, — Потом папа научился делать свои бортни, выдалбливая в деревьях дупла, в которые заселялись пчелы.

Также он научился делать переносные бортни из распиленных на части стволов деревьев, как большие туески, которые крепились к выбранному дереву, а зимой их снимали и убирали в тепло, где пчелы внутри бортней могли перезимовать.

Главное — найти медоносное дерево, тогда меда будет много, и он будет душистым.

Я сама помогала ему и лазила на дерево за медом, он мне сделал специальные хваты для рук и ног, чтобы я смогла, обхватив дерево руками и ногами, карабкаться вверх и не соскальзывать. Тут недалеко есть большое дерево, на котором летом висит много бортней с ульями, и все их сделал мой отец. Когда он умер, этим стали заниматься мои старшие братья.

— А как он умер? — спросила Василису Вера.

— Он залез наверх к дикому улью, и пчелы его покусали, но хоть он и был в плотной одежде и в маске из конского волоса, пчелы закусали его до смерти и маму мою тоже, когда она хотела его защитить. Здесь без колдовства не обошлось. Это моя плата, как уже говорила бабушка, — ответила Василиса и опять погрустнела, было понятно, что душевная рана из-за смерти родителей все также мучает девочку и никогда не заживет. Хотя её родители знали о судьбе, которая уготовлена им, но то, что погибнут оба и сразу, даже бабушка Пелагея предположить не могла. Но судьба есть судьба.

— Но родители с нами, и каждый день у нас есть свежий мёд от папы и свежее молоко, хлеб от мамы, — добавила Василиса.

— Теперь, девчонки, пора ложиться спать, — сказала бабушка Пелагея и, встав, подошла к сундуку, который стоял около лавки, и достала две шкуры и постелила на двухъярусной кровати, стоявшей в углу, на которой сестрам предстояло спать.

Василиса тоже встала и застелила свою постель на верхнем ярусе. Она легла и молча смотрела на огонь, который угасал и превратился в маленький огонек. Бабушка Пелагея легла на лавку, стоявшую напротив, вместе с ней лег кот и громко замурчал.

Вера и Лида легли на свои места, укрылись второй шкурой и молча смотрели друг на друга, и тут им стало нестерпимо жаль того, что с ними рядом нет их любимой мамы, папы, бабушек, дедушек, и даже самые простые вещи, к которым они привыкли, теперь очень далеко, и совсем не понятно, когда они смогут вернуться обратно.

Вера вдруг стала плакать беззвучно, её губы задрожали, и слезы полились из глаз, Лида, увидев плачущую сестру, обняла её и тоже заплакала. Василиса, лежавшая наверху, перегнувшись через край кровати, стала успокаивать Веру и Лиду.

— Вы не плачьте, девчонки, все будет хорошо, вы вернетесь домой, главное — понять, зачем нужен здесь ваш кулон, и будет ясно, как вам вернуться обратно, все, кто здесь был из вашего времени, должны вернуться обратно, а ваши родители даже не заметят, что вас нет, вы вернетесь в ту же минуту, в которую пропали.

— А вдруг мы не найдем причину, по которой мы попали сюда, то как нам вернуться? — спросила всхлипывая Вера.

— Нет, мы должны понять причину и вернуть кулон, только тогда вы сможете вернуться, если нет, то проход не откроется, — ответила Василиса.

Вдруг их разговор прервала бабушка Пелагея, она стала петь колыбельную, девчонки замолчали и стали слушать, голос бабушки убаюкивал и был настолько красив и мелодичен, что глаза у девчонок закрывались сами собой, и они успокоились и заснули. Им снилось, что они опять дома, вокруг их родные, которые очень рады их видеть, они идут на елку, смотрят телевизор и играют в любимые планшеты.

В избе было очень тихо, и только кот, который лежал в ногах у бабушки Пелагеи, строго следил за тем, чтобы ни одна мышь не проскочила.

Вдруг бревна, из которых была сложена изба, начали крутиться вокруг своей оси, нижние бревна стали подниматься, а из-под пола появлялись новые бревна, и дом стал увеличиваться, стены постепенно выросли вдвое, комната стала шире и светлее.

Утром Василиса встала, стараясь не разбудить гостей. Она подошла к котлу, стала наливать в миски похлебку, миски, после того как были наполнены, друг за другом полетели к столу.

На столе уже стояли свежее молоко, мед и пирог с яблоками.

Услышав шаги Василисы, Вера и Лида проснулись и тоже стали вставать, первой встала Лида, а Вера еще потягивалась в постели.

Увидев, что девчонки встали, Василиса сказала, что завтрак готов и можно идти умываться и чистить зубы.

Девчонки надели валенки, которые стояли в углу, которые сразу подошли по размеру и Вере, и Лиде, значит, их и правда здесь ждали, или домовые могут и об этом позаботиться, подумали сестры, накинув полушубки из овчины и выбежав на улицу.

На улице был морозец, и Василиса повела Веру и Лиду в сторону от дома по тропинке, которая вела, как потом оказалась, к незамерзающему ручью, в котором девчонки должны были умываться, но перед тем, как начать умываться, Василиса достала из-за пазухи огонек и опустила его в воду, и ту же секунду вода стала в ручье теплая, и от неё пошел пар. Вера и Лида, умывшись, спросили хором.

— А как вы чистите зубы? —

— Я чищу зубы дубовой веточкой, у которой разжевываю кончик, им чищу зубы, другие чистят зубы углем.

— Он же черный, — перебила её Лида.

— Они потом долго полощут зубы водой и отбеливают скорлупой от яиц, перемолотой в ступке в порошок, а для свежести и приятного запаха мы используем мяту, свежую летом и сухую зимой, — ответила Василиса и подошла к растущему рядом с ручьем дубу, нагнула ветку и сломала побег, из которого получились две замечательные зубные щетки.

Вера и Лида, взяв палочки из рук Василисы, засунули их в рот и стали разжевывать, при этом они изобразили злых зверей и рычали друг на друга, после недолгого поединка они расхохотались.

— Мы правильно разжевали? — спросили девочки у Василисы, показывая кончики своих новых зубных щеток.

— Да, — ответила Василиса, уже закончившая чистить зубы. Девчонки начали чистить зубы, а Василиса, сказав, что ей нужно набрать свежей воды, вернулась в избу.

Вера и Лида в это время уже закончили чистить зубы, выбросили палочки и принялись брызгаться водой, благо она оставалась очень теплой, это продолжалось, пока Василиса не вернулась к ручью.

Подойдя к ручью, Василиса остановилась, и девчонки повернулись в её сторону и замерли в изумлении, у Василисы на плече была деревянная палка, на концах которой были вырезаны выемки, за которые, как за крючки, были зацеплены два небольших деревянных ведра.

— Ух ты, это что такое? — спросила Вера.

— Это коромысло, так очень удобно носить воду — руки не устают, — ответила Василиса, встав на одно колено возле ручья.

Склонившись над водой, она протянула руку, и из воды выпрыгнул огонек, оказавшись на ладошке у Василисы.

— Спасибо, папа, — прошептала она и убрала огонек за пазуху. После этого она вдруг запела песенку:

— Водяной, водяной, поделись водой со мной.

Я возьму немножко, чтоб налить в лукошко.

После этих слов она зачерпнула в ведра воды, поклонилась ручью, поблагодарила водяного и, зацепив ведра коромыслом, пошла домой, чуть раскачиваясь под тяжестью ведер, но очень грациозно неся воду.

Сестры тоже последовали примеру Василисы, сказали спасибо водяному и побежали догонять уходящую Василису.

— А кто такой этот водяной? — спросила Лида.

— Это злой дух, который живет во всех водоемах и даже в ручьях, от него зависит, доплывет человек до берега или его ногу сведет и водяной утащит его на дно, поймает рыбак рыбу или сети порвутся и рыба уйдет, вообще он гадкий старикашка, постоянно устраивает людям гадости, весной особенно, разольет все реки и озера, столько народу погубит, жуть просто, но иногда раздобрится и спасет утопающего, он в прошлой жизни был все-таки человеком, хоть и завистливым, жадным и противным рыбаком, любившим очень врать про свои уловы, был он ленивым, вставать рано не хотел, рыбачить толком не умел, а чтобы и другим рыба не досталась, ночью портил чужие снасти и радовался, когда рыбаки приходили домой с пустыми руками, и семьи их голодали, за это боги и наказали его и отправили на дно к рыбам. С тех пор он и озорует, но вести с ним себя надо почтительно, никак владыка водный, — объяснила Василиса девчонкам, пока они шли к дому.

— Да теперь хоть в бассейн не ходи — утащит, — заключила Лида.

— Не бойся, там столько хлорки, что он не выживет, — успокоила её Вера.

Войдя в дом, Василиса вылила воду в кадушку и поставила ведра и коромысло в сенях.

Девчонки, раздевшись, вошли и сели к столу, за которым сидела бабушка Пелагея, рядом с ней на лавке сидел Рыжик, уже облизывающийся, и было понятно, что он уже позавтракал.

Девчонки набегались, у них был зверский аппетит, и даже Вера, та еще малоежка, уплетала похлебку за обе щеки, хотя дома заставить её завтракать, а тем более есть утром суп, было невозможно, но теперь ей эта простая еда казалась самой вкусной на свете.

Закончив завтракать, девчонки просто сидели за столом, и каждая размышляла о своем. Вера, посмотрев по сторонам, вдруг заметила, что комната изменилась, стала намного больше и светлее.

Вера спросила у бабушки Пелагеи, как это могло произойти.

— Все очень просто, — объяснила ей бабушка, — Ночью на земле правит Чернобог, и мы должны стать для него незаметными, и именно поэтому ночью избушка маленькая, а с первыми лучами солнца она вырастает из земли, так как на земле днем правит Белобог.

— А Чернобог — он плохой? — спросила Лида.

— Нет, он не плохой, просто он отвечает за все плохое на земле, болезни, голод и другое горе, которое случается с людьми, но это не значит, что он именно этого хочет. Чернобогу люди даже строят капища и храмы из черного камня, в них стоят его статуи, черные с серебряными усами и глазами из красных драгоценных камней, люди даже могут попросить у него помощи для того, чтобы одержать победу в битве, но взамен он требует кровавых жертв. Зло и добро — это часть жизни, и только сами люди решают, кем им быть — плохими или хорошими.

— Да, это круто — ночью маленькая, а утром большая, — сказала Лида.

— Ладно, хватит прохлаждаться, надо идти дела делать, — сказала бабушка Пелагея, встала и направилась к выходу.

— А вы идите в амбар, возьмите зерно и смелите муки и из молока взбейте масло, — приказным тоном, не поворачиваясь в сторону девчонок, сказала бабушка.

— Да, а потом сразу на бал, — сказала Вера.

— Куда? — спросила Василиса.

— А, ты же не знаешь про Золушку, — ответила Вера.

— Про кого? — опять спросила Василиса.

— Ладно, проехали. Пошли молоть и взбивать, может, нам, как и в сказке, кто-нибудь поможет, — сказала Вера и направилась к двери.

— Да ладно тебе, это же прикольно — молоть, взбивать, — нараспев произнесла Лида.

— Странные вы все-таки, — в завершение сказала Василиса, и девчонки вышли в сени, оделись и пошли ну улицу.

На улице Лида посмотрела на дом, который стал и впрямь очень большим и очень красивым. Вокруг окна были вырезанные из дерева наличники в виде лучей солнца, сделанных очень искусно.

Входная дверь тоже была богато украшена, на ней были вырезаны птицы, цветы, раскрашенные красной и желтой краской.

Лида не сдержалась и оббежала дом вокруг, да, дом был очень красивый.

Крыша, сделанная из соломы, наверху заканчивалась резными совами, столбы угловые представляли собой чудищ, которые подпирали дом и, наверное, охраняли его от злых духов.

Постояв немного, девчонки пошли в сторону от дома, туда, где был амбар, в котором хранилось зерно в большом деревянном ящике, который назывался сусеком, также в амбаре хранились и другие припасы.

В амбаре было темно и пахло травами и зерном, войдя внутрь, Василиса достала из-за пазухи лепесток пламени из очага, и он тут же зажег лучину, которая была закреплена над плошкой с водой и осветила весь амбар.

Осмотревшись, Вера увидела странный предмет, стоявший в углу, это были два больших круглых камня, лежавших друг на друге. В верхний камень была вставлена ручка, зерно засыпалось в отверстие в верхнем камне, нижний камень был неподвижен, и зерно перетиралось в муку, из которой пекли хлеб.

Это устройство было древней мельницей, камни назывались жерновами. Василиса открыла крышку сусека, зачерпнула миской зерно, села на маленькую табуреточку перед каменными блинами и стала молоть зерно.

Взявшись за ручку, она с трудом смогла сдвинуть камень с места, и в этот момент какая-то невидимая сила стала толкать каменный круг, и Василиса с легкостью смогла его крутить, и вокруг мельницы стал появляться белый порошок, который сыпался на белую ткань, которую Василиса бережно постелила, чтобы мука не падала на пол.

— Спасибо, папочка, ты у меня очень сильный, — сказала Василиса и улыбнулась, выглядело это очень странно, но Вера и Лида уже потихоньку стали привыкать к этим странностям и не обратили на это внимание.

— Девчонки, помогите мне, взбейте пока масло, возьмите ступку, налейте в неё сливки и взбейте, — попросила Василиса и показала в дальний угол, в котором стояла ступка. Это был кусок дерева небольшого диаметра, пустой внутри, в него была вставлена деревянная палка, на конце которой были прибиты две деревяшки крест-накрест. Сестры, подойдя к древней маслобойке, с интересом стали рассматривать сей агрегат, молча переглядываясь друг с другом.

— А это как? — хором спросили девчонки, повернувшись к Василисе.

— Я сейчас вам покажу, — ответила Василиса, отпустила ручку мельницы, встала и подошла к девчонкам, мельница при этом продолжала сама перемалывать зерно.

Василиса вынула пестик из ступки и налила в ступку немного сливок, вставив пестик обратно в ступку, сказав Вере сесть на табуретку, стоящую рядом, обхватить ногами ступку и энергично взбивать сливки, а когда она устанет, то её сменит Лида. Вера с интересом принялась за работу, но с непривычки быстро выбилась из сил, и ей на помощь пришла Лида, но её тоже надолго не хватило.

— Ой, а когда же будет масло? — с досадой в голосе спросила Лида.

— Нужно долго взбивать, тогда будет масло. Сначала появится пахта, а потом в ней образуются желтоватые комочки, это и будет масло, его нужно будет промыть холодной водой, скатать шарики и положить в холодное место, — объяснила Василиса.

— А как вы летом его храните? — спросила у Василисы Вера.

— У нас здесь есть погреб, в который мы зимой натаскиваем лед с реки, и в нем у нас холодно до следующей зимы.

— Ух ты, прям подземный холодильник, — сказала Лида, отдыхавшая от взбивания.

— Не волнуйтесь, сейчас мама вам поможет, — успокоила Василиса девчонок, и вправду, в следующий момент, когда Лида, отдохнув, приступила к взбиванию, ей было намного легче, и пестик ходил в ступке так быстро, что Лида еле за ним поспевала.

— Прям кухонный комбайн какой-то, — с изумлением сказала Лида.

— А это что такое? — с интересом поинтересовалась Василиса.

— Это у нас есть такие, ну как тебе объяснить, пластмассовые штуковины, которые сами взбивают, режут и делают много чего, — объяснила Василисе Вера.

— В нем живет домовой? — спросила опять Василиса.

— Да, — ответила Вера, решив, что не сможет объяснить принцип работы, так как сама его не знает, и если бы она не была уверена до вчерашнего дня, что домовых, духов и другого волшебства не существует, то ответила бы: «Механизмы и детали», — а сейчас и здесь лучше ответить, что это домовой.

— А ступка прям как у Бабы Яги.

— Василиса, а ты знаешь про Бабу Ягу что-нибудь? — вдруг сказала Лида, перебив сестру, которая хотела продолжить научную лекцию, но возражать сестре не стала, решив, что рассказ про Бабу Ягу интереснее, чем рассказ про кухонные приборы будущего.

— Баба Яга была при жизни очень злой женщиной, жила она в деревне одна, не было у неё детей, не любила она родных своих, у кого были дети, и всегда радовалась, если они болели, а еще больше, когда умирали, как говорится, нет у меня детей, пусть и у других их не будет, завидовала она всем, приходила в гости, улыбалась, а после этого начинали в доме люди болеть, и пошел про неё в деревне слух, что колдунья и поклоняется она Чернобогу, и глаз у неё черный, и перестали её люди в гости звать, сторонились её, отчего она еще больше злилась, так и прожила одна всю жизнь, и даже похоронить некому было, так как люди боялись даже к дому её подойти. После смерти стала она злым духом, злобной старухой с железным хвостом, которым следы свои заметает, и летает она в ступе огромной, тоже железной.

Вообще Баба Яга стережет границу между миром мертвых и живых и питается душами тех умерших, которые были злыми, и поэтому может летать, а еще она может украсть непослушного ребенка или заманить его к себе в избушку на курьих ножках, заморить голодом, а тело подбросить родителям на крышу.

Живет она в избушке за огромным забором из кольев, на которые надеты человеческие черепа, тех людей, которые забрели к ней, и Баба Яга их съела, а косточки обглодала и выбросила, у черепов тех светятся глаза ночью, и они все видят, что творится снаружи частокола, и если человеку забредшему и удастся вырваться из её лап, то сбежать вряд ли, черепа все видят. Но я слышала, что одной девушке все-таки удалось сбежать, она жила с отцом, который после смерти её матери решил жениться второй раз. Мачеха сразу невзлюбила падчерицу и в один прекрасный день решила её совсем извести и отправила в лес, где жила её дальняя родственница, которую нужно было навестить.

Шла девушка долго по лесу, вышла на поляну, где стоял частокол с черепами, и поняла, что попала в лапы к Бабе Яге. Бежать было поздно — мертвяки её уже заметили, и Баба Яга все равно её нагонит в своей летучей ступе и еще больше разозлится, и тут уж точно попасть ей на стол придется.

Девушке все-таки удалось обмануть Бабу Ягу и вырваться, когда Баба Яга предложила ей помыться, но не в бане, а в печке.

— Это как? — перебила Василису Лида.

— Но в этом нет ничего странного, — объяснила Василиса, — Если у людей нет бани, то они моются прямо в печке, конечно, когда её натопят и выгребут оттуда угли, люди туда залезали и парились, но у Бабы Яги была хитрая, она человека приглашала помыться, и человек ничего не подозревал и соглашался, так как это был обычай, если приходил в дом гость, его всегда кормили и топили баню, чтобы он мог помыться с дороги.

А этой «доброй бабушке» нужно было человека не попарить, а запечь, и когда человек залезал в печь, она его там зажаривала.

Девушка догадалась, что замыслила злая колдунья, и решила её перехитрить, и сказала, что так ей благодарна за заботу, что готова сама сходить за водой, взяла ведро и вышла на двор.

Баба Яга решила, что пусть её будущий ужин заодно ей и поможет, и отпустила, так как охрана была у неё хорошая.

Девушка, выйдя из избушки, подошла к воротам и услышала жалобные голоса, которые мог услышать только человек с очень добрым сердцем, готовый пожертвовать собой ради другого.

Это были голоса несчастных людей, которых съела Баба Яга и которые мучились даже после смерти, помогая ей творить черные дела.

«А как же я вам смогу помочь?» — спросила девушка, а они ей сказали, что нужно их черепа снять с частокола, найти их косточки, которые Баба Яга выбрасывала в отхожее место, и похоронить их вместе по-человечески, и тогда их души успокоятся.

Девушка не побоялась и сделала все, как они просили, и похоронила их, и в благодарность они показали ей короткую дорогу из чащи, и Баба Яга осталась и без ужина, и без охраны. Но я думаю, что Баба Яга недолго горевала и без пропитания не осталась, так как даже сильные мужчины не могут с ней совладать без хитрости, она обладает недюжинной силой, волшебными латами, и есть у неё даже меч-кладенец, которым она может победить любого богатыря.

Хотя если вы ей понравитесь, она вас напоит, накормит и подарками одарит, хранятся у неё несметные сокровища, но любит она устраивать путникам испытания, и если вы сможете отгадать три загадки, то она вас мало того, что не погубит, но и даст столько добра, сколько вы сможете унести, загадки у неё очень сложные, и без хитрости вам их не отгадать, лучше, конечно, ей не попадаться, целее будете, — закончила свой рассказ Василиса.

— Да, конечно, лучше не попадаться, но сокровища — это круто. А может, у неё и мой кулон есть? — спросила Вера.

— Кто знает. Это нужно спросить у бабушки Пелагеи, — ответила Василиса, сев напротив мельницы и продолжив молоть муку.

— А зачем молоть и взбивать, если твои мама и папа все готовят? — спросила Лида.

— Они нам помогают, а не делают все за нас, нужно самому трудиться, и тогда, если тебе будет нужна помощь, тебе помогут, — ответила Василиса.

— А разве вы не помогаете родителям по дому? — спросила в ответ Василиса.

— Ну конечно, иногда, — ответила Лида.

— Мы это зерно должны принести в дар Белобогу, который нас охраняет, слева от дома стоит столб, к нему нужно положить муки и помазать уста маслом, и тогда Белобог будет охранять дом от нечисти и всякого зверья, — объяснила Василиса и продолжила крутить ручку каменных жерновов.

Прошло некоторое время, и Вера решила задать вопрос, на который она очень хотела получить ответ с того момента, как попала сюда:

— А все-таки зачем Дед Мороз украл у меня кулон? — спросила с настойчивостью в голосе Вера.

— Украл кулон не Дед Мороз, а Карачун — одно из воплощений Чернобога. Он правит морозами, холодными ветрами и властвует зимой. Это у вас придумали Деда Мороза, чтобы детей веселить, а на самом деле такого деда нет, есть Карачун.

Карачун может разозлиться и сократить жизнь человека, убить скот и принести много горя людям. Я думаю, что его подчинил себе более могущественный колдун не из нашего времени, — объяснила Василиса.

— А ты его видела? — спросила Лида у Василисы.

— Да. Я его видела, это огромного роста старик в страшной рогатой меховой шапке, синей шубе, с огромным посохом, которым, если он ударит, то тотчас все замерзает, лицо у него зелено-коричневое, все в бородавках, и с большой белой бородой, из которой он может вырвать волос, превращающийся в ледяную стрелу, которой он пронзает сердце человека, и человек подчиняется его воле и становится злым и жестоким и вскоре умирает от черной болезни, которая пожирает его изнутри. Сопровождает его обычно медведь-шатун, который по его приказу убьет любого.

— Да, теперь понятно, откуда у Деда Мороза шапка, посох и синяя шуба, — сказала утвердительно Вера.

— А все подробности знает только моя бабушка, когда мы вернемся домой, мы у неё спросим, — успокоила девчонок Василиса, и Вера с Лидой продолжили взбивать масло. Через несколько часов масло и мука были готовы, и девчонки вышли из амбара и направились домой, чтобы промыть масло водой и просеять муку сквозь сито.

Дома бабушка Пелагея пряла пряжу, прялка очень заинтересовала Лиду, и она попросила бабушку, чтобы та показала, как её пользоваться. Бабушка Пелагея с радостью провела мастер-класс по прядению пряжи.

— Ну, сначала я расскажу тебе, как получается шерсть. У нас пасутся овцы, которых мы стрижем.

— А как, они же убегут? — перебила бабушку Лида.

— Не спеши, я тебе все расскажу, — сказала бабушка Пелагея и продолжила свой рассказ.

— Ноги овцам связывают веревкой, кладут их набок и стригут большими ножницами, переворачивая с бока на бок, пока не остригут совсем. Дальше шерсть промывают дочиста, сушат и взбивают палками, чтобы она стала воздушной и из нее можно было тянуть нить, а вот теперь пучок шерсти закрепляется на донце, — и показала на старинную прялку, — это были две деревяшки, соединенные под прямым углом, одна из которых представляла из себя доску, которую клали на лавку, садились на нее, а на вторую часть, которая была больше похожа на лопату, на конце которой крепилась шерсть, и из нее вытягивалась пальцами нить, которая в свою очередь крепилась на веретено, на которое наматывалась готовая нить. Все просто, можешь попробовать, — предложила бабушка, встала и уступила место Лиде.

Лида села и сразу почувствовала, что все будет не так просто, было жестко и неудобно, но отступать было стыдно и очень хотелось попробовать.

Бабушка дала Лиде в руку веретено, оказавшееся увесистой деревяшкой, которую нужно было держать на весу и наматывать нить, получившуюся из шерсти, но самым сложным оказалось пальцами скручивать нить, это казалось таким простым занятием, а на самом деле пальцы у Лиды сразу стали болеть, и получалась нить не сразу.

— Ты не волнуйся, все получится, у нас все девочки прясть умеют, значит, и у тебя получится, девушка должна это уметь, а то никто замуж не возьмет, — сказала бабушка, помогая Лиде освоить это древнее ремесло.

— Я еще маленькая, мне рано замуж, — возразила Лида.

— Учись-учись, пока научишься, как раз и подрастешь.

— Ну тогда я вообще замуж не пойду, — ответила Лида.

— Все идут, и ты пойдешь, — приговаривала бабушка Пелагея, стараясь спасти положение и спасти нить от разрыва.

Вера и Василиса в этот момент промывали масло холодной водой и скатывали ложкой его в масляный шарик. Закончив катать, они принялись просеивать муку сквозь сито.

— Теперь вам нужно умилостивить Белобога, — сказала бабушка Пелагея, отвлекшись от пряжи.

Василиса взяла миску и положила в нее немного масла, посыпала его мукой. Пока Лида плела пряжу, Вера с Василисой оделись и ушли на улицу, взяв с собой миску с дарами. Лиде тоже очень хотелось пойти и поучаствовать в этом ритуале, но перестать прясть и уйти она не решилась, так как подумала, что бабушка Пелагея рассердится и заколдует её.

Девчонки тем временем подошли к столбу, стоявшему немного в отдалении от дома и встали перед ним. Верхушка столба была в виде вырезанной головы старца с густыми бровями и бородой, покрашенными золотистой краской.

Василиса, которая несла миску, протянула руку вверх, и миска уже привычно поднялась в воздух, и подлетела ко рту деревянного дедушки, и установилась в отверстие, служившее ему ртом.

После этого Василиса стала приговаривать, смотря на деревянного дедушку:

— Белобог, Белобог, защити нас от невзгод.

Не пускай зло на порог.

И прими дары ты наши.

И покушай нашей каши.

Закончив ритуал, девчонки вернулись домой, где бабушка и Лида продолжали прясть пряжу. У Лиды не очень хорошо получалась: пальцы путались, да еще кот пытался играть веретеном.

— Ладно, хватит, отдохни, — сказала бабушка Пелагея и тем самым, конечно, спасла положение, так как у Лиды совсем закончилось, терпение, и она сама готова была просить пощады и умолять её отпустить.

Вера и Василиса разделись и сели на лежанку.

Василиса решила показать девчонкам своих кукол, встала и подошла к полке, на которой сидели куклы.

Куклы были самодельные, сделанные из соломы, из разноцветных лоскутков была сшита их одежда.

Первая кукла, которую показала девчонкам Василиса, была, по словам девочки, самой главной, её она назвала Владычицей дома, эту куклу сделала её прапрабабушка из золы костра, разожженного в начале строительства этого дома, в этом костре сгорели сделанные из дерева хранителем рода на древнем капище повелители дома, чтобы удобрить Чернобога и Белобога.

Прапрабабушка собрала золу из костра и всю ночь месила её, смачивая водой, набранной в ручье, после этого с первыми лучами солнца она слепила куклу и надела на неё красивое, сшитое её прабабушкой, которая была тогда маленькой девочкой. Платье нужно было изготовить без игл, и чтобы получилось платье, куски ткани нужно было рвать руками, так как ножницы использовать было тоже запрещено.

Связывали куски нитками, но число узелков должно было быть четным. Изготовить платье было очень трудно, но девочка должна была это сделать сама без чьей-либо помощи.

Это кукла была очень важна для всей семьи, так как охраняла весь род от невзгод и болезней.

Вторая кукла, которую показала Василиса, называлась Хотельница, её сделала своими руками мама Василисы, и она помогала исполнять мечты и желания той, кто её делал, и в тот момент, когда она делала куклу, она должна была думать только о хорошем, иначе желания не будут исполняться.

На этой кукле было много украшений: маленькие бусинки, сделанные из разноцветных камешков и ягод, лепестки цветов. Это было главное правило — чтобы желания исполнялись, кукле нужно было принести дары, но эта кукла была не Василисина, и она не могла исполнять желания дочери, у каждой девочки должна быть своя кукла, которую Василиса никак не решалась начать делать, так как имела одно только желание после смерти родителей, но она понимала, что никакая кукла не сможет его исполнить.

Также Василиса очень любила самую маленькую куколку, называвшуюся Лялькой. Эту куклу её мама клала в люльку, сделанную её отцом перед её рождением, для того чтобы куколка защищала место малыша от злых духов и болезней, она была сделана из срезанных волос Василисиной мамы, которая сделала эту куклу перед самым рождением дочери. Кукла была маленькая, простенькая, но самая дорогая для девочки из всех кукол на свете.

Также бабушка Пелагея сама делала кукол, когда Василиса болела и при помощи заговоров помещала в куклу хворь, затем сжигала куклу в лунную ночь, и болезнь наутро отступала, и девочка выздоравливала.

Были у Василисы и другие куклы. Кукла Успешница сделана была из коры священного дерева, которую нужно было сорвать на праздник Ивана Купалы и сплести крест-накрест, одеть в платье и повязать синим пояском, сделанным из кусочка тряпицы, которой целый год был повязан посох странника, ходившего за тридевять земель за счастьем. Эта кукла приносила удачу во всех делах больших и малых.

Самым главным отличием от кукол, которыми играли Вера и Лида в другой жизни, было то, что куклами Василисы играть было нельзя, им нужно было поклоняться и беречь, такие куклы были у каждого в доме, они были рядом с человеком всю его жизнь с рождения до смерти.

И бабушка Пелагея показала девчонкам самую свою любимую куклу, которая называлась Неразлучники, сшитую и подаренную маме и папе Василисы на свадьбу, это были две куколки, муж и жена, у которых была сшиты руки, которыми они держались друг за друга. Куклы были очень красиво украшены тонкой вышивкой и цветными поясками, которые их привязывали друг другу на всю жизнь.

Но самое главное, что всем этим куклам нельзя было давать человеческие имена и рисовать лицо и глаза, через которые в куклу мог вселиться злой дух.

Но, как ни странно, иногда глазастая кукла была очень нужна, эту куклу делали очень большой, набивали соломой и верили, что именно в неё вселялись все злые духи зимы, которые всю зиму одолевали людей и из-за которых им жилось очень тяжело, люди голодали, мерзли, болели, сражались с дикими животными за кусок пищи, пытались сохранить урожай, выращенный летом, и переносили многие другие невзгоды, потом эту куклу в праздник весны и солнца сжигали на костре.

Этот праздник очень нравился Василисе, в эти дни она вдоволь могла кружиться в хороводах с другими детьми, встречалась с родными, которые жили далеко отсюда, и виделась она с ними очень редко, так как они опасались приходить к ним, считая их с бабушкой колдуньями.

Бабушка Пелагея предложила Вере и Лиде сделать себе своих кукол и брать их всегда с собой, так как вокруг могло быть очень много опасностей, от которых они смогут защитить, если правильно их сделать. Ведь опасности подстерегали их на каждом шагу.

Главная опасность подстерегала их ночью, когда они спали, злые духи могли вселиться в них, так как ночью правил Чернобог и его приспешники, но если рядом будет лежать кукла, черные духи не заметят девочек, а так как кукла будет без лица, они вселиться в неё не смогут.

Идея очень понравилась девчонкам, и они с радостью согласились.

Но была одна проблема — у Веры и Лиды не было одежды, из которой можно было сделать кукол, и им вместе с Василисой нужно было дойти до священного дерева и отвязать от его веток куски ткани, которые там оставили другие люди, загадавшие свои сокровенные желания, понадеявшись, что это поможет им сбыться, и связать из этих тряпочек кукол.

Девчонки быстро оделись и вышли из комнаты в сени, там вдоль стены стояли обыкновенные лыжи, только широкие, и крепления у них были из кожи. Увидев лыжи, Вера с удивлением спросила и Василисы.

— А это что, лыжи? — спросила Вера

— Да, — ответила Василиса

— А ты откуда знаешь? — спросила она в ответ.

— У нас в школе на физре мы на них бегаем, — ответила Вера.

— На чем? — спросила Василиса.

— Не важно, — сказала Вера, решив закончить допрос, так как точно знала, что нет времени объяснять, что такое физра и школа. Девчонки надели валенки и вышли во двор.

На улице была прекрасная погода, мороз был сильным настолько, что казалось, что воздух стал жидким, и когда его вдыхаешь, он с трудом проникает в тебя, и кажется, что ты его пьешь, светило солнце, и снег был настолько белым, что слепил глаза.

Василиса, увидев, что Вера и Лида щурятся, объяснила им, что долго смотреть на снег в солнечную погоду нельзя, а то болеть глазами будут, нужно смотреть выше, на деревья и кусты.

— Интересно, а мы с ума не сойдем? — спросила вдруг Вера.

— А это почему? — изумилась Василиса.

— Нам просто папа рассказывал, что на севере, где полгода полярная ночь, а полгода день, люди начинают лаять, как собаки, кидаться на других людей и потом погибают.

Папа говорил, что это от того, что они смотрят на северное сияние в темноте. И если они, когда наступает полярный день и солнце совсем не заходит за горизонт, смотрят постоянно на белый снег, то сходят с ума, а называется эта болезнь «зов полярной звезды».

— Нет, у нас все нормально, просто охотники, которые долго сидят в лесу, выслеживая добычу или ищут её следы на снегу, постепенно начинают жаловаться, что плохо стали видеть, — ответила Василиса.

И тут Лиде, видно, надоело слушать заумные рассуждения сестры и Василисы, она подбежала к девчонкам и стала весело лаять и кусать их за кафтаны.

Девчонки сначала испугались и отшатнулись от неё, но потом, весело захихикав, сами стали лаять.

В этот момент из дома на улицу вышла бабушка Пелагея и стала торопить девчонок, чтобы они быстрее шли, а то может стемнеть, и они могут не успеть.

Девчонки послушно встали на лыжи и пошли друг за другом, впереди шла Василиса, за ней Вера, а последней была Лида.

Идти сестрам было тяжело, лыжи были тяжелые, крепления непривычные, и ноги то и дело выскакивали из лыж, и их приходилось догонять.

Вдруг это процессию обогнал рыжий кот, который жил у бабушки и Василисы в доме, сел на одну из лыж Василисы и стал преспокойно сидеть.

Почувствовав, что ей что-то мешает, Василиса обернулась и, увидев кота, сказала:

— Понятно, ты решил с нами прогуляться.

Кот одобрительно мяукнул и продолжил сидеть на лыже. Девчонки продолжали свой путь, через некоторое время Вера, смотревшая на кота, спросила Василису:

— Интересно, а почему его не укачивает при такой поездке. Нас постоянно укачивает, когда папа нас по пробкам возит.

— Где возит? — не поворачиваясь, спросила Василиса.

— Это когда много лыжников не могут проехать по узенькой тропинке, — объяснила Вера.

— А, понятно, у нас здесь народу мало, и пробок не бывает, — заключила Василиса.

В это момент Лида, которая шла сзади, сказала, что устала и нужно отдохнуть. Девчонки остановились, чтобы перевести дух.

Василиса достала фляжку, сделанную из тыквы, и дала девчонкам попить молока, которое ей дала бабушка. Молоко было очень вкусным и очень быстро восстановило силы. Бабушка заботливо добавила в него разные целебные травки и, конечно же, мед.

Постояв немного и отдышавшись, три девчонки и кот двинулись дальше, после отдыха шаг у всех лыжниц выровнялся, и сестры шли не хуже, чем Василиса, и довольно быстро преодолевали метр за метром.

Лиде тем временем надоело смотреть в спину сестре, и она стала оглядываться по сторонам, благо лыжня была глубокая, и она не смогла бы случайно сойти с неё, и ей нужно было только двигать ногами вперед и спокойно оглядывать то, что было вокруг, а вокруг были большие деревья, некоторые просто гиганты, на которых кипела жизнь, на ветках она замечала птиц и белок, скачущих с дерева на дерево.

Видно, и белки тоже заинтересовались этим маленьким отрядом лыжниц и стали приближаться к девчонкам, перепрыгивая с дерева на дерево.

Любознательных белок оказалось довольно много, и с каждой стороны их скакало по ближайшим деревьям не менее десяти. Они обгоняли лыжниц, останавливались на ветках, разглядывали людей внизу, одновременно срывали шишки и так быстро их опустошали, что девчонкам периодически попадало по голове пустыми шишками, которые роняли белки, когда шишки уже им были не нужны.

Через некоторое время рыжий кот, который все это время спокойно сидел на лыже и, закрыв глаза, делал вид, что спит, резко прыгнул в строну и за один прыжок оказался на стволе дерева, с которого осуществлялась бомбардировка, и, метнувшись вверх, с громким шипением стал гонять белок, прыгая за ними с дерева на дерево.

Белки, решив не связываться с рыжим защитником, бросились врассыпную и исчезли в чаще, прыгая по стволам и веткам деревьев, с которых из-за этой беготни стал осыпаться снег, искрясь на солнце, и девчонкам показалось, что пошел блестящий дождик.

Через несколько секунд все стихло, и Рыжик спрыгнул с дерева, догнал Василису и опять уселся к ней на лыжу с видом победителя, стал вылизываться.

— Спасибо, ты нас защитил, — сказали почти хором девчонки и начали ускорять шаг, чтобы успеть до темноты дойти до цели и вернуться домой.

Дальше марш-бросок проходил спокойно, и только изредка девчонки останавливались, чтобы передохнуть.

Вере и Лиде очень нравилась эта прогулка, ведь они не были никогда в таком лесу, где был такой чистый снег, так много таких больших и красивых деревьев и так много птиц и других животных, которые почти не боялись людей, и за ними можно было понаблюдать. Девчонки, конечно, их видели и раньше, но только на картинке или в зоопарке.

Пройдя еще немного, девчонки услышали многочисленное щелканье сверху и подумали, что это белки опять вернулись, но нет, это была большая стая птиц, которые сидели на ветках и вытаскивали своими изогнутыми клювами из шишек семена.

— Да, а я прям испугалась, что опять получу по голове, — сказала Лида, посмотрев наверх.

— Не бойся, они аккуратнее белок и шишками не бросаются, — поддержала её Василиса и, немного замедлив шаг, девчонки пошли дальше.

Всю остальную дорогу Вера и Лида шли молча, так как Василиса болтала без умолку, рассказывала про своих родственников, братьев, сестер, дядей, тетей, живших в городе далеко отсюда, в трех днях пути, и что весной они вместе пойдут туда отмечать масленицу, играть в игры, водить хороводы, есть блины, а если этого не сделать, весна обидится и не придет, и лютая зима будет вечной.

Вера, конечно, в душе посмеивалась над этой девочкой, которая верила в эти сказки, но завидовала ей, что она думает так и верит в чудо, которое зависит от неё.

Вдруг Лида прервала размышления сестры, громко сказав Василисе, что они с Верой в это время будут уже дома, и им не надо будет куда-то идти три дня.

Василиса повернулась в сторону Лиды и с улыбкой ответила ей, что она будет очень рада, если они попадут домой, но если нет, то им нужно будет искать кулон и придется идти в город и просить помощи у её родных. «Иначе мы кулон не отыщем, а идти мы будем с привалами и ночевками, и весной идти легче», — успокоила Василиса Лиду.

Лида не успокаивалась и бурчала что-то себе под нос, она просто устала, и ей хотелось есть, именно поэтому она немного злилась.

Через некоторое время девчонки увидели впереди, что лес заканчивается, и виднелся выход на поляну, чем ближе они приближались к поляне, тем больше она становилась, и наконец они вышли на большое открытое место, в центре которого росло огромное дерево таких невероятных размеров, что у девчонок перехватило дух, хотя они находились от него на почтительном расстоянии, это дерево настолько было величественным, что вызывало страх и трепет у всех, кто к нему приближался.

— Это Царь-дерево, оно нам всем помогает и оберегает, — объявила громко, остановившись, Василиса, девчонки засмотревшись на дерево, не успели затормозить и врезались друг в друга, повиснув одна на плечах у другой.

— Да, это круто, — сказала Лида, вытирая нос, которым опять врезалась в спину сестры.

— Теперь нам нужно подойти к нему поближе, и остановиться, и ждать, и древо сделает все само, если решит, что вы достойны, — объяснила Василиса и очень строго посмотрела на сестер.

Девчонки ничего не ответили, молча пошли за Василисой в сторону исполина. Вера молча шла и все время думала, что они и так устали, а поляна становилась все больше, а дерево убегало все дальше, и того и гляди она на все плюнет и не пойдет дальше. Неизвестно, о чем думала в этот момент Лида, но она так выразительно сопела, что, наверное, думала о том же.

Не прошло и четверти часа, как девчонки подошли к дереву-гиганту почти вплотную и остановились.

Выглянув из-за спины Василисы, Вера посмотрела вперед и от удивления открыла рот. Вокруг огромного ствола был круг, внутри которого росла трава и цветы, на которых сидели большие и красивые бабочки и одновременно смыкали и размыкали крылья, что выглядело так, как будто вокруг дерева то исчезали, то появлялись десятки огромных цветов.

— Это как может быть? — в изумлении спросила Лида.

— Царь-дерево — это волшебное дерево, и вокруг него всегда весна, и людям строго-настрого запрещено ступать за этот круг и нарушать его покой, оно все делает само, если считает, что человек достоин, и даже если вокруг будет лютая стужа, человек должен стоять смирно и ждать, и если древо решит, что этот человек добрый, и мысли его чисты, то он достоин помощи, и тогда оно ему поможет и спасет его, а если нет, то нет. Люди, когда хотят что-то попросить у Царь-древа, приходят к нему и оставляют кусочки ткани, которые висят на его ветках, — объяснила Василиса.

Девчонки подняли головы и увидели, что все ветки этого огромного исполина были увешаны кусочками материи, и на ветру они одновременно колыхались и издавали настолько завораживающий звук, напоминавший звенящий гул множества колокольчиков, который не отпускал от себя тех, кто его слышал.

В этот момент, когда девчонки стояли завороженные, подняв голову, рыжий кот, все это время сидевший на одной из лыж Василисы, прыгнул в круг и спокойно пошел по траве к стволу, и даже одна из бабочек села ему на ухо и сидела там, пока кот её не согнал, тряхнув ухом.

— Интересно, а почему ему можно идти, а нам нельзя? — спросила Вера.

— Он животное, он ближе к природе, чем мы, люди. Мы наносим вред, сжигаем деревья, чтобы расчистить себе землю для посевов и пастбищ, и берем от природы больше, чем нам надо, а животное берет только то, что ему нужно, и не более того, и даже если убивает кого-то, то не ради наживы и богатства, а ради того, чтобы выжить, — объяснила Василиса.

В этот момент стали происходить еще более удивительные вещи, дерево стало светиться и звенеть, внутри круга на бутонах цветов стали появляться золотые росинки, стекать вниз на землю, где собирались в линии, которые стремились к центру круга, доходя до ствола дерева, дальше они двигались по коре, и казалось, что это золотистая кровь течет по жилам огромного существа и оно оживает.

Эти золотистые нити, как муравьи, ползли верх по стволу и, достигнув ветвей, исчезали, а на ветвях стали появляться листья, блестевшие на солнце так, как будто они были сделаны из изумрудов, и постепенно вся крона огромного дерева стала ярко-зеленой и зашумела на ветру.

По глубине зеленого цвета листья были разные: какие-то совсем светлые, другие совсем темно-зеленые, они имели прожилки и были настолько тонкие, что выглядели как живые.

— Интересно, а почему внутри круга дует ветер, а у нас ветра нет, — с вопросом в голосе сказала Лида.

— Не знаю, наверно, так надо, — ответила Василиса.

— Это, наверное, как около нашего дома — когда идешь, дует, везде не дует, а между наших домов дует, — сказала Вера.

В этот момент на одной из веток появился лист красного цвета и стал расти и увеличивался то того момента, пока не превратился в огромную птицу с головой и телом женщины и покрытую золотым оперением.

Птица начала летать вокруг дерева и срывать с веток ленточки, сделанные из ткани, которые там висели.

— А что это за птица, — спросила Лида.

— Это Алконост, она исполняет волю Царь-дерева и дает нам то, за чем мы пришли, — ответила Василиса.

И в подтверждение её слов огромная птица подлетела на расстояние вытянутой руки к девчонкам, держа в огромных лапах, блестевших на солнце, как будто они были из горного хрусталя, ленточки и, разжав лапы, бросила ленточки прямо в руки Вере и Лиде.

Ленточки медленно опустились в ладони к девочкам, которые смотрели на все это с большим удивлением и не могли ничего вымолвить, настолько они были поражены увиденным, и даже Василиса опешила и стояла молча, смотря, как птица поднимается вверх на самую макушку огромного дерева. Дерево вдруг перестало светиться, и все закончилось. Один кот был невозмутим и спокойно драл когти о волшебный ствол.

Девчонки настолько были поражены увиденным, что даже не заметили, как повернулись и пошли обратно к лесу, и даже не обратили внимания, как с другой стороны к дереву подошли люди, и это были первые люди, встреченные ими за все это время.

Вера и Лида бежали вслед за Василисой очень быстро и не замечали ничего вокруг, так как думать они могли только о том, что увидели, а ленточки, которые им дала птица, они засунули за пазуху, и эти волшебные ленточки им придали сил, согрели их, и они очень быстро вернулись в избушку, где их ждала бабушка Пелагея и ужин.

По дороге домой Вера не удержалась и все-таки решила расспросить Василису о птице, которая в своих лапах принесла им волшебные тряпочки. Василиса с радостью рассказала все, что знала о чудесной птице Алконост.

Эта птица жила в райском саду, который был высоко на небесах, а на земле оказалась вместе с этим чудесным деревом и исполняла его волю. При жизни она была очень красивой девушкой, которая очень любила своего жениха, который в день свадьбы бросил её ради другой, и ей ничего не оставалось, как уйти от людей, которые смеялись над её горем, и она не смогла больше выносить позора, в котором был виноват тот, кого она любила больше жизни.

Ушла она куда глаза глядят, шла она долго, не разбирая дороги, по болотам и по чащам вышла она на высокий обрыв, посмотрела вниз, а внизу, кроме облаков, не было видно ничего, и так ей стало больно, что душа разрывалась от этой боли, и решила она полететь вниз и навсегда унять эту боль.

Разбежалась она, прыгнула, и в этот момент из темных туч появился луч солнца, и подхватил он её и поднял в райский сад, и за любовь свою и боль перенесенную стала она прекрасной птицей, забыла она горе свое, перестала её душа болеть, а жених её, предатель, так и не обрел счастья, и до конца своих дней он молил о прощении, но не слышала его райская птица, забыла она все, и не обрел он покой даже после смерти, и в самую темную ночь в году слышат люди, как плачет он и молит об успокоении. — закончила свой рассказ Василиса.

— Да. Мальчишки все дураки, — со знанием дела заявила Вера, и девчонки молча продолжали свой путь.

Придя домой, Вера и Лида разделись и, достав из-за пазухи кусочки ткани, из которых им предстояло вязать кукол, увидели, что кусочки стали абсолютно бесцветными, почти прозрачными.

— А как теперь быть? — с удивлением спросила Вера у бабушки, протягивая ей руку, в которой лежали почти прозрачные куски ткани.

— Ты не переживай, все будет хорошо, кукла получится очень хорошей, это же волшебные тряпицы, — успокоила её бабушка Пелагея и отправила к бочке умыться и помыть руки после столь насыщенного дня.

Уже темнело, когда девчонки сели за стол и стали с жадностью уплетать все, что было на ужин, как говорится, только за ушами трещало. Свежий воздух и спорт сделали свое дело. После того, как девчонки утолили свой голод, они вышли из-за стола, сели на лежанки, и стали нежиться, и ничем не отличались от рыжего кота, который тоже плотно поел и валялся на полу, вылизывая свое пузо.

Немного переведя дух, они наперебой стали рассказывать бабушке, что с ними произошло за время этого похода, даже Василиса рассказывала обо всем с таким упоением, что можно было подумать, что она тоже видела это впервые, насколько все, что произошло, было удивительно, и даже если человек не один раз сталкивался с этими чудесами, они не повторялись одинаково и поражали его, как в первый раз.

Бабушка Пелагея слушала рассказ девочек и не перебивала их, дав им выговориться, и чем дольше она их слушала, тем больше её лицо сияло, и улыбка на её губах становилось такой же светлой, как и у её собеседниц, и смеялась она так же задорно, как и девчонки, когда они рассказывали, как им попало шишками от озорных белок и как Рыжик их самоотверженно их защищал.

Когда девчонки закончили рассказывать и немного отдохнули, бабушка сказала им, что нужно готовится к ритуалу, который должен пройти ночью на улице при полной луне, но перед этим нужно все подготовить, нужно было взять пучки с травами, которые висели в сенях и защищали дом от нечистой силы, перебрать траву, вымочить её в воде из ручья, которую бабушка уже принесла и поставила около очага, чтобы согреть. После этого нужно выйти на улицу и развести костер, в котором должны гореть только ветки, сломанные с одного дерева, и сломаны они должны быть именно девчонками без чужой помощи.

Девчонкам особенно понравилась то, что им нужно будет разводить костер, и они оживились и стали переговариваться между собой, но бабушка удивила их еще больше, сказав что им после того, как они разведут костер, нужно будет, держа миску с травами в руках, три раза перепрыгнуть через него. Эта новость еще больше раззадорила Веру и Лиду, и они еще громче стали обсуждать, как они это будут делать и как это будет круто. Поняв, что теперь им объяснять что-либо уже бесполезно, бабушка махнула рукой и сказала сидевшей молча Василисе, что она должна сама им все объяснить, та утвердительно кивнула головой и, взяв за руку Веру, которая, не переставая обсуждать предстоящий ритуал с Лидой, встала и, потянув за собой сестру, вышла в сени.

В сенях они взяли табуретку и стали по очереди вставать на неё и снимать пучки трав, которые висели над дверью, Василиса в этот момент стояла за их спинами и говорила, какой именно пучок нужно снимать. Сняв нужное количество заговоренной травы, девчонки вернулись в избу. Показав бабушке траву, которую они принесли, и получив одобрение, они подошли к миске с водой, стоявшей около очага, и положили в неё пучки травы, чтобы она там размокла и впитала воду из ручья.

После этого бабушка им сказала, что теперь им надо идти на улицу и наломать веток у дерева, которое стоит слева от входа, и на него должна светить луна, и тень дерева должна закрывать деревянный столб, который стоял у входа, а Василиса должна была остаться и вынести потом миску с травой и пламя для костра.

Выслушав указания бабушки, девчонки вышли в сени и стали одеваться. Выйдя во двор, они остановились и стали думать, куда им теперь идти. В этот момент из дома выскочила Василиса и дала им две пары варежек со словами, что без них им ветки не одолеть.

— А куда нам идти? — спросила Вера у убегающей Василисы, но Василиса махнула рукой и произнесла только одну фразу:

— Вы сами должны все сделать.

Вера и Лида надели варежки и задумчиво стали оглядываться, и Вера вслух стала рассуждать.

— Луна — вот она, слева от входа — это сюда, вот столб, который мы утром кормили кашей, вон тень, там дерево, пора ломать, — закончила она свои рассуждения и твердой и решительной походкой направилась к огромному дереву, стоящему недалеко от дома, Лида покорно последовала за сестрой. Подойдя ближе, девчонки поняли, что задача эта будет не из легких, ветки у этого огромного дерева были очень низко, и подлезть под них будет трудно и придется копать в снегу лаз, чтобы попасть под дерево, но сначала они решили попытаться сломать ветку собственным весом и, подойдя вплотную к нижним веткам, попытались прыгнуть на одну из них, но, так как они были небольшого веса, даже их двоих было мало, чтобы сломать ветку у столь огромного дерева.

Все, что они смогли, — это только сбить снег с ветки, и, получив большую пощечину от дерева, отскочили в сугроб и сидели в нем, отплевывая снег.

— Да, придется копать, если бы это была сосна, копать бы не пришлось, но зато мы на всю жизнь запомним, чем сосна от елки отличается, — сказала Вера, встала на четвереньки к дереву лицом и медленно и печально поползла копать проход, Лида, не мешкая, поспешила за сестрой, и уже через секунду две пары валенок пятками вверх торчали из снега и медленно продвигались вперед к заветной цели.

Минут через пятнадцать упорного труда девчонки оказались под деревом и сели отдохнуть, внутри было темно и теплее, чем снаружи, а так как девчонки очень энергично копали, им стало жарко, и они даже сняли шапки, но, попытавшись встать на ноги, пожалели об этом, ударившись о нижние ветки головами, причем одновременно, и так сильно, что с веток снаружи осыпался снег.

— Больно, блин, — сказали сестры хором и надели шапки обратно на головы.

Посидев на земле и отойдя немного от удара, Вера и Лида встали не на ноги, а на четвереньки, и, подняв руки вверх, стали пытаться нащупать ветки, достаточно тонкие, которые они могли бы сломать, но так как руки у девочек были маленькие, слабенькие, им удавалось ломать только совсем маленькие веточки и больше ничего.

То, что им удавалось сломать, они вытаскивали наружу и складывали на снег.

Через некоторое время девчонки решили объединить усилия и хватали одну ветку вдвоем, повисали на ней, и тем самым она ломалась под весом сестер.

Ломать большие ветки было значительно тяжелее, им приходилось долго пробовать разные ветки на прочность, повиснув на ветке, они понимали, смогут они её сломать или нет, а если они слышали треск, то старались прижать ветку к земле изо всех сил и сломать её.

Через некоторое время на снегу рядом с лазом под деревом была уже внушительная гора веток, и девчонки решили закончить и вылезли наружу.

Отряхнувшись и собрав ветки, они потащили их к дому. Около дома их уже ждала Василиса, держа в руках миску с замоченной травой. Увидев, что девчонки выходят из темноты, она помахала им рукой и спросила:

— Ну как, справились?

— Вроде да, — ответила Вера, тянувшая за собой самую большую ветку.

Увидев, что девчонкам нужна помощь, Василиса отдала миску Вере, а сама взяла ветку, и поволокла её в сторону, и начала отрывать от неё маленькие веточки, и бросала их на землю там, где предполагалось место для костра.

Лида, шедшая за Верой, понесла охапку веток вслед за Василисой и кинула их в кучу, отряхнула варежки и осталась стоять рядом с будущим костром. Минут через десять костер был готов, ветки уложены, и можно было продолжать ритуал.

— А что теперь? — спросила Лида.

— Теперь я подожгу ветки, и вам нужно будет встать перед костром, взять миску в руки, разойтись как можно дальше друг от друга в стороны, не выпуская миски из рук, разбежаться и прыгнуть через костер, стараясь не расплескать воду из миски, — объяснила Василиса и, достав из-за пазухи пламя, поднесла ладошку с огнем к веткам, лежавшим на земле, разожгла костер.

Огонь разгорался медленно и несколько раз совсем гас, что пугало Веру и Лиду, они сжимали кулачки, и тем самым было видно, как для них важен этот ритуал, хотя они еще не совсем поверили, что все то, что они делают, принесет какие-нибудь плоды и поможет им вернуться домой, но сам процесс приготовления был настолько им интересен и необычен, что о том, что они не дома, они периодически забывали, погружаясь всецело в то, что они делают, и чувствовали себя частью этого мира.

Костер наконец-то разгорелся в полную силу, дым рассеялся, затрещали ветки, и земля вокруг осветилась, как днем.

Василиса отошла подальше от костра и показала рукой девчонкам, куда им надо было встать. Девчонки покорно подошли и встали перед костром, Василиса подошла и встала между ними, протянула миску, за которую сестры взялись одновременно, и после команды побежали вперед, и в последний момент прыгнули изо всех сил, и перескочили через пламя, в момент, когда миска оказавшись над центром костра, вода, налитая в миску, моментально закипела, и, когда они прыгнули в последний, третий, раз, превратилась в пар, облако которого поднявшись над костром, приняло объемную форму куклы и испарилось. Вера и Лида приземлились на снег с другой стороны костра, еле устояли на ногах, стараясь не выронить миску из рук.

Встав крепко на ноги, сестры одновременно заглянули в миску и увидели, что трава в ней была абсолютно сухой. Ритуал был завершен, и костер мгновенно погас, и луну, которая все это время освещала все вокруг, затянуло взявшимися откуда ни возьмись облаками, и на улице стало настолько темно, что девчонкам стало жутко, что они быстро побежали обратно в избу, где их ждала бабушка, разложившая материал для кукол на столе.

Войдя в избу, Вера и Лида подошли к столу, и Вера поставила миску с травой на стол. Бабушка, взяв миску, перевернула её и высыпала траву на стол, отставив миску в сторону, разделила траву на две кучки и пододвинула их к каждой из девочек.

После этого девчонки под руководством бабушки Пелагеи стали делать кукол.

Девчонкам нужно было разделить траву так, чтобы получилось очертание будущей куклы, и трава должна была лежать очень плотно и не рассыпаться, и после этого нужно было брать лоскуты ткани и бинтовать траву.

Вера и Лида очень старались, но трава сначала не хотела разделяться, потом не хотела сплачиваться, ну а забинтовать её было совсем тяжко.

Как говорится, терпение и труд все перетрут, и через некоторое время куколки обрели довольно сносное очертание фараончиков, и бабушка Пелагея приняла работу и отправила сестер спать, сказав, что кукол нужно взять с собой в постель.

Девчонки быстро улеглись и стали тихо лежать и обдумывать прошедший день. Вера вспоминала, какая была красивая птица Алконост. Лида все удивлялась, как можно было целый день просидеть на твердой прялке, а Василиса думала, что завтра нужно будет натопить баню и помыться после столь насыщенной прогулки, и это будет совсем не лишним.

Девчонки настолько устали, что даже не заметили, что комната стала опять маленькой и темной, и изба опять закопалась почти под самую крышу в землю.

В комнате было тихо и темно, только огонек из очага не давал комнате погрузиться в кромешную тьму, и тени на стене напротив очага колыхались и убаюкивали всех после трудного дня.

Вера и Лида, повернувшись лицом друг к другу, положив под голову своих новых кукол, лежали, закрыв глаза, они очень быстро заснули, вдыхая аромат трав своих кукол. Бабушка тоже уснула на лавке, гладя Рыжика, который мурлыкал, закрыв глаза, но открывал их, как только слышал малейший шорох.

Проснувшись утром, девчонки увидели, что опять лежат в большой и светлой комнате, и на столе уже стоит каша, молоко, мед, масло и хлеб, и пора вставать, а то завтрак остынет. Встав, девчонки под предводительством Василисы побежали умываться к ручью, накинув полушубки.

На улице было морозно, но солнце светило почти по-весеннему, и девчонки щурились и прикрывали глаза рукой, пока бежали к ручью.

Умывшись, почистив зубы, ну и, конечно, вдоволь набрызгавшись, они с веселым смехом побежали домой, сели к столу и стали завтракать, съели они все подчистую и съели бы еще, но все кончилось.

После завтрака они сели на лежанки, чтобы перевести дух и весело обсуждали, что сегодня будут делать. Девчонкам, узнав от Василисы, что она хочет истопить баню, очень хотелось побыстрее начать, так как они это очень любили делать с папой на даче, а узнав, что здесь баню топят по-черному, они готовы были затопить её прямо с утра.

Но сначала им нужно было выполнить поручения бабушки Пелагеи и убрать в доме, сходить в лес, набрать шишек, мерзлых ягод. Уборка в доме не составила труда: шесть рук — это лучше, чем две, даже если не все руки хотят работать, а некоторые совсем кривые, и из них все валится.

Вера, взяв веник, залезла под лежанку и боролась в темных углах с пылью, чихая и ругаясь, Лиду назначили посудомоечной машиной, и, дав в руки миски, ложки и другую посуду, ждали от неё чистоты, она, конечно, умела мыть посуду, но из моющих средств здесь был только речной песок и мочалка, сделанная из травы.

«Да, золушкой быть не круто», — думала Лида и изо всех сил терла миску, стоя над бочкой с водой.

Она старалась как можно сильней давить на травяную мочалку, что напрягалась настолько, что даже пот выступил у неё на лице, и непроизвольно она поднималась на мысочки, и было похоже, что она того и гляди бросит мочалку об пол и давай белого лебедя плясать.

Василиса взяла на себя самую грязную работу — убирать золу из очага, но эту работу она не могла доверить никому.

Она стояла на коленях возле очага и совком выгребала золу в ведро и разговаривала с огнем, веря, что это её папа, и в этот момент она могла рассказать все, что было у неё на душе, и после этого ей становилось легче, и появлялись новые силы, и на лице снова загоралась улыбка.

За всеми эти делами Вера и Лида совсем забыли про своих кукол, а они за эту ночь совсем изменились и стали не перебинтованными на скорую и неумелую руку фараонами, а настоящими куклами, которых даже не стыдно было показать другим.

Куклы выглядели опрятно, материал, в который была набита трава, был белый, и не было видно перемоток. Куклы были одеты в маленькие платья, и на голову им были повязаны платочки.

— Девчонки, лучше убирайтесь, а то придет Бадзула, и пойдем мы по миру, — сказала бабушка Пелагея, наблюдая, как девчонки убираются в избе.

— А кто такой Бадзула? — спросила Лида.

— Бадзула — это злой дух, который бродит по земле в образе женщины-нищенки, а вселяется он в женщину, которую выгнали из дома её жестокие дети, когда она стала им больше не нужна, они выросли, а она, наоборот, состарилась и больше не могла их обслуживать, дети решили, раз у них уже свои семьи, то мать им больше не нужна, а будет только обузой. Вот и ходит эта женщина страдает, мерзнет, голодает. Но так как она от обиды на детей стала злой, то тем, к кому она придет в дом, будет горе.

Человек, который приютит её у себя, может сделаться склочным и злым, начнет транжирить все, что накопил за годы, поссориться с родными и друзьями, превратиться в нищего, оставшись на улице.

Так вот, а главный секрет в том, что Бадзула приходит только в те дома, где люди не следят за чистотой и хотят, чтобы за них работал кто-то другой.

— Значит, теперь надо гнать всех нищих от дома, — сделала вывод Лида.

— Нет, главное — нужно быть добрым и трудолюбивым и любить и уважать своих близких, — возразила ей Вера.

— Правильно, молодец, — похвалила Веру бабушка.

Закончив уборку, девчонки стали собираться в лес, Вера и Лида взяли с собой своих кукол и вышли на улицу. Василиса задержалась немного, чтобы взять корзину, в которую они будут собирать шишки и ягоды для бани. Надев лыжи, они выстроились друг за другом и пошли, в этот раз у белок, наверное, был выходной, и обошлось без обстрела, хотя, может быть, девчонкам было бы легче — шишки сами бы падали им в руки, но скорей, на голову. Пройдя несколько сотен метров, они наткнулись на первый урожай, сняв лыжи, Вера и Василиса шли вокруг дерева и собирали шишки. Лида стояла на лыжне с корзиной и ждала сестру и Василису.

Собрав достаточно шишек, девчонки пошли дальше искать рябину. Рябину они нашли через несколько километров, и, очень устав, долго стояли, переводя дух.

Немного отдохнув, девчонки стали собирать ягоды, что очень не понравилось местным птицам, у которых здесь была трапезная, новые рты им были не нужны, они летали вокруг и пищали.

Рябина была не очень вкусная, и девчонки, быстро напробовавшись, стали складывать ягоды в корзину.

Набрав почти полную корзину, девчонки решили перекусить тем, что им собрала в дорогу бабушка. Перекус был простой, но сытный: печеная в углях картошка, хлеб и молоко в березовой фляжке.

Теперь нужно было еще собрать душистых трав, и можно было возвращаться домой.

Сбор оказался нелегким, так как нужно было сначала выкопать яму в снегу. Снег был мягкий и копался достаточно легко, но, так как он был глубокий, девчонки очень быстро закопались так глубоко, что на поверхности виднелись только валенки, а из-под снега слышалась их болтовня.

Выкопав яму, они нарвали нужное количество травы и теперь могли со спокойной душой и чувством выполненного долга двигаться в обратный путь.

Пришли они домой, где уже их ждал готовый обед. После обеда девчонки стали готовить баню. Василиса и Вера пошли таскать дрова, а Лиду оставили дома и поручили растереть мелко-мелко золу из очага вместе с травой, которую девчонки принесли из леса, чтобы приготовить потом щелок, который заменял мыло и шампуни с бальзамами.

Щелок обычно готовился три дня: брали сначала золу, заливали очень горячей водой, перемешивали и потом ставили в темное место, обычно на истопку, на чердак, где щелок настаивался, и, когда сверху в ведре появлялась белая жидкость, это и был щелок. Но так как здесь волшебство было в ходу, три дня ждать не пришлось. Закончив растирку, Лида, взяв миску с растертой травой и золой, побежала в баню, куда девчонки уже принесли дрова и пошли за водой к ручью.

Баня была маленькой и очень темной, домик был почти совсем занесен снегом, для света оставалось только маленькое окно, но зато, как потом оказалось, в ней было очень жарко, и топить долго не пришлось.

Внутри в центре у стены стоял котел в очаге, в котором кипятили воду для мытья, сбоку были лавки, на которых парились, у другой стены стояла бочка с холодной водой, около неё лежали шайки и веники.

Вера и Василиса, вернувшись с водой, налили воду в чугун и разожгли огонь в очаге. В бане сразу стало теплеть, и девчонки вышли на улицу, так как баня топилась по-черному, и весь дым оставался внутри, хотя огонь и был волшебным и не мог причинить им вреда, они оставались на улице и забегали в баню лишь затем, чтобы под бросить в огонь дров и заварить веники.

На улице светило солнце, и девчонки устроили догонялки вокруг бани и закидывали друг друга снежками, которые, конечно, плохо лепились из-за того, что был мороз, и снег был сухой, но они не обращали на это внимание, и им было весело.

Последнее, что нужно было сделать перед тем, как идти в баню, это сделать щелок, вода к этому моменту уже кипела, и бабушка, которая к этому моменту тоже пришла проверить, как у девчонок дела, взяла миску, которую принесла Лида, и залила золу кипятком и начала энергично взбивать палочкой.

Через несколько минут сверху на поверхности воды в миске появилась плотная белая пена, это и был щелок. Закончив все приготовления, расставив шайки, проверив веники, бабушка Пелагея дала добро, и девчонки побежали в избу за свежей одеждой.

Вернувшись, девчонки разделись и пошли мыться, бабушка в этот момент уже была в бане, и ждала их там.

— Ну что, девчонки, вы готовы, не боитесь? — спросила Веру и Лиду бабушка Пелагея.

— Нет. А что нам бояться, мы на даче каждую неделю ходим в баню, — ответила Лида.

— Главное — теперь не шумите, не трогайте стены, а то будете все в саже, — предупредила девчонок Василиса.

Девчонки сели на самый верхний полог и стали греться, нагрелись они быстро, так как баня по-черному — это вам не сауна, здесь все серьезно, и минут через десять девчонки были уже все мокрые от пота и стали постепенно сползать на полку, которая была ниже. Бабушка и Василиса остались наверху — это давали о себе знать годы тренировок. Вере и Лиде было все равно очень жарко, и даже шапка из войлока не помогала. Вера встала и решила попить холодной воды прямо из кадушки.

— Нет, — запретила её бабушка Пелагея.

— Нельзя пить воду, которой будем мыться, все, что есть в бане, — это черная сила, хотя и приходим мы в баню, чтобы стать чистыми, — объяснила бабушка и сказала, что в предбаннике стоит кувшин с отваром из рябины и трав, который приготовлен для питья. Вера и Лида встали и вышли в предбанник, попили и вернулись обратно.

После того, как все погрелись или, как в случае Веры и Лиды, зажарились, нужно было попариться, для этого бабушка приготовила два веника для парки, а один для того, чтобы её пережить.

Намочив сначала полог, она сказала Василисе, что она будет первая на парку, чтобы девчонки посмотрели, как это будет. Несмотря на возраст, бабушка очень лихо управлялась с двумя вениками и отпарила бы любого не хуже заправского банщика.

Вера и Лида смотрели на то, что вытворяет бабуля с Василисой и поняли, что лучше они будут ходить немытыми, чем избитыми, но отступать некуда, за ними Москва.

Василиса встала и, качаясь, вышла в предбанник так быстро, что девчонки не успели даже ей ничего сказать.

— Ложись, Вера, — сказала бабушка, и Вера легла на живот, ожидая своей участи. Удары вениками посыпались один за другим, и Вере сначала было страшно, и она даже подумала, что ей больно, хотела закричать и убежать, но потом она поняла, что все в порядке, и успокоилась. Через несколько минут Вера перевернулась на спину, и бабушка положила ей на лицо третий веник, и Вере стало намного легче, когда она стала дышать через холодный веник, от которого так пахло березой и еще какими-то травами, что Вера настолько расслабилась, что уже почти уснула и совсем не чувствовала, что её хлещут вениками.

Последней парилась Лида, которой это так понравилась, что она постоянно вертелась, подставляла под веник бока и другие части тела и, встав, смогла произнести только одну фразу:

— Это очень круто, прям как папа.

— Ладно, иди остудись, попей и залезай на полог, погрейся, — сказала бабушка Пелагея, громко выдохнув и сев на скамью рядом с Лидой.

Лида вышла, попила, немного постояла, подышав морозным воздухом и вернулась обратно в баню и уже начала забираться на полог, на котором уже сидели Вера и Василиса.

— Нет, сначала нужно погреть ноги в тазу, а потом лезть наверх, — сказала ей Вера, и Лида села на лавку и стала греть ноги в тазу с горячей водой.

Пока Лида грела ноги, Василиса с Верой уже спустились и пошли на медовый пилинг, это был самый действенный способ избавится от грязи.

Сначала человека намазывали медом, а потом маленьким скребком счищали все ненужное, и было чище, чем после дорогих косметических средств, которые на самом деле делают из нефти.

Потом девчонки пошли смывать с себя остатки меда и мыть голову. Щелок очень хорошо справлялся, хотя и появился из черной золы. Помывка подходила к концу, и можно было уходить, бабушка Пелагея, увидев, что девчонки собираются на выход, сказала, что нужно поблагодарить банника и насыпала горсть соли в очаг, при этом приговаривая:

— За помыв тебе спасибо,

Значит, все мы будем живы,

Лишь от старости помрем,

За добро тебе вот соль,

Забери ты нашу боль.

Сказав эти слова, бабушка повернулась к двери спиной и начала выходить, пятясь назад. Вера и Лида захихикали, увидев, как бабушка кланяется и пятится, и тут же получили по затрещине от Василисы, которая стояла сзади.

Василиса сказала, что нужно из бани выходить именно спиной, чтобы банник не обиделся.

— Во, прям как у буддистов в Калмыкии, — прокомментировала её слова Вера.

Девчонки встали за Василисой и попятились на выход, надели чистые рубашки и побежали в дом, по дороге допытывались у Василисы, кто такой банник.

— Ладно, расскажу, — сказала Василиса, вбегая первая в дом.

Дома был уже накрыт стол, видно, родители Василисы постарались, так как, кроме кота, дома никого не было.

На столе стояли глиняные чашки с травяным отваром, миска с медом и свежий каравай. Девчонки быстро сели за стол и стали ждать, когда придет бабушка, которую они, конечно же, обогнали на повороте.

— Ну как вам баня? — спросила Василиса.

— Это супер, а бабушка супербанщик, — ответила Вера.

В этот момент в комнату вошла бабушка Пелагея и села за стол, она была раскрасневшаяся, и на голове у неё был намотан целый тюрбан, и она была очень похожа на Джинна из мультика, только красного. Вера и Лида посмотрели на бабушку и хором рассмеялись.

— Ну ладно вам смеяться, вас попаришь, еще и не такой станешь, вас трое, а я одна, вот и раскраснелась, — с легкой обидой сказала бабушка.

Посидев немного молча, все стали пить отвар и есть мед с хлебом.

Поев, девчонки легли на лежанки и стали допытываться у Василису про банника.

Бабушка заступилась за внучку и сама все рассказала:

— Банник и анчутки — это почти то же самое, что и домовые, но живут они в бане, прячутся по темным углам и следят за людьми, когда те приходят мыться.

— Фу. Они за нами подглядывали? — перебила бабушку Вера.

— Не о том ты думаешь, — ответила ей бабушка. — Банник — это злой дух, который в жизни был очень грязным человеком, не следил за собой и не любил мыться — и после смерти стал злым духом.

В баню мы ходим мыться и оставляем там всю гадость, и поэтому там нельзя пить воду, приготовленную для мытья, ругаться, кричать и даже громко разговаривать, а то банник может закидать тебя углями из очага или облить кипятком.

А если человек в бане ругает своих родных, то с него даже могут содрать кожу живьем. Выглядит банник, как маленький старичок, облепленный со всех сторон листьями, отвалившимися от веников, которыми парились люди, на ногах у него вместо ступней копыта или кошачьи лапы, которыми он сдирает кожу.

Банник может быть как злым, так и добрым, в бане люди рождаются, лечатся и умирают, и банник облегчает их страдания.

Самое главное, конечно, не быть в бане ночью, так как там в это время парится сам банник с анчутками, и в это время туда лучше вообще не заходить, а то сойдешь с ума или угоришь, хоть баня и холодная совсем.

— А почему мы его не видели, когда были в бане? — спросила бабушка Лида.

— А потому что у него на голове шапка-невидимка, — ответила бабушка.

— Нам папа рассказывал, что в Средние века в Европе совсем не мылись и гордились тем, что не смывают святую воду, которой их омыли при рождении, и им пришлось изобретать духи, чтобы меньше вонять. Вот они там все анчутки, — сказала Вера, и девчонки хором захихикали.

— Ладно, давайте спать, — сказала бабушка, и девчонки практически моментально заснули, это неудивительно после бани.

Следующие несколько дней прошли достаточно быстро, так как бабушка Пелагея сказала девчонкам, что скоро будут колядки, и надо собираться в гости — недалеко отсюда жили их многочисленные родственники. Приготовление к этому празднику требовало много времени и сил.

Глава третья. Город

Утром девчонки встали, умылись, позавтракали и начали собираться в дорогу. Путь был неблизкий — три дня нужно было добираться до города, сначала на лыжах до охотничьего домика, в нем они должны заночевать и идти дальше.

В дорогу брали много еды, клали её в туески, а в кувшины налили молока и сложили все это в большой плетенный из лозы рюкзак. Каждый нес ношу, которая была ему по силам. Бабушка Пелагея несла большой рюкзак с едой, Василиса несла подарки для родных, а Вера и Лида — рюкзаки с одеждой.

В путь тронулись сразу после завтрака, нужно было успеть дойти до охотничьего домика до темноты.

Шли достаточно быстро — погода была морозная и к лыжам снег не прилипал, хотя у Василисы был припасен жир на случай, если нужно будет смазать лыжи.

В лесу было очень тихо, и слышно было, как лыжи скользят по снегу; и только сверху кружились какие-то огромные черные птицы.

— Эти птицы — стражи Чернобога, следят за всем, пока властвует день, — сказала бабушка.

— А может, они просто добычу ищут? — решила поспорить Вера.

— Одно другому не мешает, — вмешалась Василиса.

Постепенно отряд выдохся, и нужно было сделать привал.

Девчонки устали и хотели сесть прямо на снег. «Нет, — сказала им бабушка Пелагея, — вы на снег не садитесь, присядьте лучше на рюкзаки». Рюкзаки оказались очень крепкими и выдержали нагрузку с легкостью.

Перекусив и попив еще теплого молока, группа туристов двинулась дальше. Через несколько часов начало темнеть и нужно было торопиться, бабушка и девчонки прибавили шаг и через некоторое время вышли на поляну, на которой стояла избушка, которая и была промежуточной стоянкой для путешественников.

Темнота так быстро сгущалась, что девчонки стали бежать еще быстрее; они готовы были выскочить из лыжни, обогнать Василису и бабушку и рвануть вперед, лишь бы ни оказаться в этой жуткой темноте.

Дойдя до избушки, бабушка и девчонки спешились и, взяв лыжи, вошли в сени. В сенях было холодно и по стенам виднелся иней, видно, давно здесь не было постояльцев.

— Девчонки, не раздевайтесь, идите сразу в избу и растопляйте печь, а я, пока совсем не потемнело, пойду наберу снега в ведро, — сказала бабушка и вышла обратно на улицу.

Девчонки поставили лыжи к стене и вошли в избу.

В избе было тоже не теплее, чем в сенях, но хотя бы не было инея на стенах, и то хорошо. Комната была по размеру как у бабушки в избушке.

В комнате стояли три лежанки, укрытые шкурами, напротив была печь из глины, на которой стоял котел, в котором можно было готовить еду.

Рядом с печью на полках лежали припасы, оставленные теми, кто был здесь последний раз. Василиса сразу стала заниматься разведением огня: найдя за печкой хворост, положила его в печь и, достав из-за пазухи огонек, разожгла огонь в печи. В комнате сразу стало светлей и даже немного потеплело.

Вера и Василиса в это время поставили свои рюкзаки на пол возле лежанок, вышли в сени за рюкзаком бабушки.

Взявшись за лямки рюкзака, Вера попробовала его поднять, но не тут-то было — рюкзак был настолько тяжелый, что даже вместе с Лидой они с трудом волоком смогли его втащить в избу.

Вернувшись с улицы с ведром снега, бабушка переложила его в котел и сказала, что нужно принести еще снега. Девчонки, взяв ведра в сенях, побежали на улицу.

На улице было уже совсем темно, и только месяц освещал поляну. Девчонки выбежали и прямо около дома стали набирать снег в ведра.

Василиса тоже пошла на улицу, взяла в сенях деревянную лопату и стала расчищать снег около входа и сыпать его в ведра, а Вера и Лида носили ведра в дом и высыпали снег в котел, в котором он топился и превращался в воду.

Бегать с ведрами девчонкам пришлось достаточно много, нужно было натопить воды для котла и бочки для умывания, которая стояла в углу. Через некоторое время и котел, и бочка были полные, и около дома было совсем чисто.

Девчонки, окончательно запыхавшись, вернулись домой, где на столе уже был ужин.

Ужин был моментально съеден, особенно девчонкам понравилось жареное мясо, которое бабушка пожарила, найдя большой кусок, подвешенный к потолку в сенях.

Там также висела замороженная рыба, из которой бабушка сварила на утро уху.

Вытащив из рюкзака свои запасы, она поставила на полку мед, орехи, грибы и ягоды. Это нужно было оставить для тех, кто придет после них и решит остаться здесь на ночлег.

Так делают все путешественники, они приходят, берут то, что оставили другие, и оставляют свои свежие продукты.

Закончив ужин, умывшись с дороги, бабушка и девочки легли спать и спали, как говорится, как убитые, — так их вымотал этот переход.

Утром все очень быстро собрались, предварительно сходили в лес и принесли хворост взамен того, который сожгли в печи.

Завтрак был очень плотным, уха была наваристая, и, девчонки, понимая, что путь предстоит долгий и что поесть им нормально удастся только вечером, съели все, что им положила бабушка, без капризов. Остатки ухи бабушка налила в кувшин из-под молока и взяла в дорогу, чтобы они могли перекусить, когда устроят привал.

Одевшись, девчонки вышли на улицу, закрыли плотно дверь избушки, надели на спины свои плетеные рюкзаки и под предводительством бабушки двинулись дальше.

Погода была холодной, с утра даже дул легкий ветерок, и девчонкам пришлось закутывать лица платками, чтобы не отморозить носы.

К полудню они вышли из леса к реке и решили сделать привал. Бабушка Пелагея достала из рюкзака кувшин с ухой и ложки. Девчонки сели на свои рюкзаки по ветру, и хотя ветер был совсем уже слабенький, девчонки настолько устали, что даже маленький ветерок им очень мешал.

Василиса взяла кувшин в руку, а второй рукой достала огонек из-за пазухи и на ладошке поднесла его к дну кувшина, начав подогревать уху. Кувшин был достаточно тяжелым, и Василиса достаточно быстро устала его держать одной рукой. Вера, увидев, что Василисе нужна помощь, стала держать кувшин с ней вместе.

Через минут десять Василиса и Вера почувствовали через варежки, что кувшин нагрелся и можно было есть уху.

Первой со словами: «Где моя большая ложка?» — была, конечно, Лида. Она, пока девчонки держали кувшин, сидела рядом и просто ждала.

Взяв ложки, девчонки по очереди стали черпать из кувшина уху, а бабушка давала им хлеб и сыр. Минут через пять девчонки съели почти всю уху и чуть не оставили без еды бабушку Пелагею.

Отдав кувшин бабушке, девчонки доедали сыр с хлебом. Отдохнув после обеда, девчонки двинулись дальше, пока дремота их не догнала и не усыпила их совсем.

Дальше их путь проходил вдоль реки, на берегу которой находилось следующее пристанище.

К вечеру они вышли к избушке кузнеца, который пустил их на ночлег. Изба у кузнеца была больше, чем охотничий домик, в нем жил кузнец Иван с своей семьей.

У Ивана была жена Фекла и трое сыновей: Агний, Баян, Валдай. Изба была высокой и не уходила на ночь в землю: хозяин был кузнец и мог не бояться Чернобога, так как управлял огнем и Сварог, бог огня, защищал кузнеца и его семью.

Войдя в избу, бабушка Пелагея поздоровалась с домочадцами и поклонилась им до земли.

— Здравствуйте, добрые люди, мы к вам в гости. Пустите нас в дом? — спросила у кузнеца и его жены бабушка.

Кузнец встал из-за стола, подошел к бабушке, обнял её и, улыбнувшись, сказал:

— Заходите, гости дорогие, будем очень рады!

Девчонки молча стояли за спиной бабушки и не решались сказать ни слова. Кузнец, увидев девчонок, подошел к Василисе и обнял её, приговаривая:

— Любимая ты моя белочка, как ты? Слышал я про твоих родителей, не горюй, все будет хорошо.

Поздоровавшись с Василисой, кузнец обратил внимание на Веру и Лиду, стоявших в уголке и смотревших на этого великана. Кузнец был огромного роста с большой взъерошенной бородой, концы которой были опалены. Он подошел к сестрам и обнял их своими мощными руками.

— И вам здравия, а я вас что-то не припомню!

— Это мои пятиюродные сестры, живут теперь у нас, — вмешалась Василиса, услышав вопрос кузнеца.

— Проходите, садитесь, — пригласил путников к столу кузнец.

Жена кузнеца сразу засуетилась и стала собирать на стол, она была маленького роста по сравнению с мужем, но очень шустрая.

Сыновья кузнеца в это время были где-то во дворе, и он послал жену позвать их за стол. На столе стоял большой горшок, в котором была похлебка с мясом, и еще стояло большое блюдо с жареной рыбой.

Бабушка попросила Василису, чтобы та сходила в сени и принесла из рюкзака сыр, мед, орехи.

Вера и Лида тоже пошли вместе с Василисой, чтобы помочь ей донести угощения. Вернувшись, девчонки, поставили на стол подарки и сели.

В этот момент в избу вошли жена кузнеца и его дети. Ребята были разного возраста. Старшему, которого звали Агний, на вид было лет восемнадцать, он был весь в отца: огромного роста, крепкий и с очень серьезным лицом.

Средний сын был помоложе, ему было лет четырнадцать, его звали Валдай, он был в маму, маленького роста, и, в отличие от брата, улыбался.

Самого младшего звали Баян, ему было лет десять и был он не похож ни на отца, ни на мать. Ростом он был с Василису и очень толстый.

Братья, поздоровавшись с гостями, сели за стол.

Баян, увидев миску с медом, сразу потянулся за куском сот, но тут же получил деревянной ложкой по лбу от отца.

— Куда вперед батьки! Ненасытная твоя утроба!..

Баян убрал руку и сидел насупившись.

Иван, взяв ложку, стал разливать похлебку по глубоким тарелкам и давал каждому сидящему за столом.

Получив свои порции, все стали есть и нахваливать хозяйку.

Сестры с удивлением смотрели на этот, можно сказать, ритуал, на кузнеца, который взял кусок хлеба и стал есть, за ним взяла ложку бабушка Пелагея и, держа кусок хлеба, зачерпнула ложкой похлебку и, держа хлеб под ложкой, чтобы на стол не капала похлебка, поднесла ложку ко рту и сняла пробу.

— Очень вкусно, спасибо, Феклушка! — сказала бабушка и стала есть похлебку; за ней приступили к трапезе сыновья кузнеца по старшинству, а потом Василиса и Вера с Лидой.

Вера смотрела, как ест Василиса, и точно повторяла её движения — ей очень не хотелось получить от кузнеца Ивана по лбу ложкой.

Похлебка быстро кончилась, Фекла убрала миски и достала и поставила на стол тарелки, в которые Иван разложил рыбу.

В тарелку также было положено ячневой каши и грибов. «Второе было уже лишним», — подумала Вера. Похлебка оказалась настолько наваристой, что она была практически сыта, хотя ей и не досталось ни единого куска мяса — его съели мужчины. Лида тоже смотрела на рыбу с недоверием.

Увидев, что девчонки сидят и с нерешительностью смотрят в тарелки, бабушка сказала им шепотом, что нужно съесть все без остатка, так как хозяйку обижать нельзя.

Сестрам ничего не оставалось — нужно было есть. В отличие от них Василиса уплетала все за обе щеки и готова была съесть еще.

Пока девчонки расправлялись с рыбой, пытаясь совладать с множеством костей, который мешали им добраться до мякоти (речная рыба имеет такую особенность), ребята и их отец уже все съели и перешли к десерту, ели сыр, мед и запивали его напитком, который был сделан из меда и назывался сбитень.

После ужина все стали готовиться ко сну, мужчины ушли в другую комнату, а женщины остались. Разместившись на лежанках, Фекла и бабушка Пелагея рассказывали о том, что у них произошло за то время, пока они не виделись. Фекла рассказывала о своих сыновьях, как они помогают отцу в кузне, ходят на болото вычерпывать на плоту из глубины руду, из которой потом выплавляли с отцом железо, что в этом году пришлось строить другую печь взамен той, которой они всегда пользовались, — та была уже старой, хотя и находилась в очень удобном месте за кузней на обрыве.

Печь больше походила на яму, вырытую в земле, в ней плавилась болотная руда, а для тяги со стороны обрыва были сделаны отверстия, которые давали приток воздуха в печь. Этой осенью тяга в печи стала совсем плохой, видно, обвалилась стенка и засыпала отверстия. Пришлось строить новую ближе к болоту.

Старший сын, Агний, научился хорошо управляться со щипцами и уже самостоятельно кует гвозди, лопаты.

Средний, Валдай, и младший, Баян, больше всего любят, конечно, готовить древесный уголь; может, в будущем они станут углежогами, а может, как отец, кузнецами. Но пока от ямы их не оттащишь, целый день дрова таскают, ходят все в саже, но довольные.

«Конечно, кузнецами лучше, — говорила Фекла, — это ведь раньше каждый сам из болотного железа делал себе что нужно.

Сами в печке руду плавили и ковали в каждом дому, а теперь к Ивану все больше ходят — сделай то, сделай это.

Старший жениться думает, дочь мельника в жены взять хочет. Весной надо сватов засылать».

— А можно я пойду вместе со сватами? — вдруг перебила Феклу Василиса.

— И мы? — поддержали её Вера и Лида.

— До весны еще дожить надо, — ответила Фекла.

— Спите давайте, — вмешалась бабушка Пелагея. Девчонки затихли, и Фекла с бабушкой продолжили разговаривать.

— Я очень боюсь, когда мои мальчишки уходят на болота летом вычерпывать руду со дна. Того и гляди болотник или кикиморы на дно утащат, зимой, конечно, лучше: болото замерзнет, лед вырубят, и можно копать. Холодно, конечно, но зато болотная нечисть спит, — продолжила свой рассказ Фекла.

— А кто такой этот болотник и кикиморы? — спросила её Вера, которой совсем не хотелось спать и было очень интересно послушать про чудеса, о которых эти две женщины рассказывали как об обыденных вещах.

— Болотник и его жены кикиморы — родня водяному.

Болотник — нечисть, живущая в болотах. У нас он пузатый, коричневый, а в тех местах, где болотной руды мало, говорят, зеленый, вонючий, весь в тине.

Сидит он на дне и злится, что люди из его болота черпают руду, делают из нее железо, куют серпы, косы, убирают хлеб.

Вот он выжидает, как люди подплывут на плоту и окажутся над его логовом, хватает он за ковш, который черпальщик опускает для того, чтобы вычерпать руду, и тянет на дно. Если человек замешкается или его товарищи, которые плывут с ним на плоту не помогут, то точно утащит. И ничем его не раздобрить. Так и плавают мужики на свой страх и риск. Жены его, кикиморы, не отстают от болотника — сидят на берегу и ждут, когда какой-нибудь путник или деревенский забредет на болото.

Выглядят они странно — по пояс они красавицы, а снизу как жабы.

Так вот сидит такая красавица и плачет, мокрая и голая совсем, увидит человек, пожалеет, подойдет, решив помочь, тут она и прыгнет на него на своих жабьих лапах — и не убежать ему, и не скрыться. Точно утащит на дно и съест.

Злые духи да и только. В прошлой жизни они были не лучше. Говорят, держали они в рабстве своих родных, сначала приютили их после пожара, а потом заставили работать, руду добывать, но не на плоту, как другие, а в колодце. Так руды выходит больше, но очень опасно.

Как углубятся люди поглубже в землю, порода может осыпаться, и затопит колодец, и люди утонут, так оно и произошло. Полезли несчастные невольники в колодец и утопли.

Чернобог, увидев, как усердно служат ему эти злые люди, решил их наградить и забрал их к себе. И стали они злыми духами на болоте, и нет им покоя ни ночью, ни днем. Злобятся они на людей, и лучше без надобности на болото не ходить. Ничего хорошего не будет.

Девчонки, слушая рассказ Феклы, не заметили, как уснули. Утром девчонки, позавтракав, стали собираться в дорогу. Старший сын вызвался проводить бабушку Пелагею и девчонок вверх по реке до дома мельника, на дочери которого он хотел жениться. Мельник был очень хороший человек и был не против отдать свою дочь-красавицу за Агния.

Сборы были недолгими. Сложив в рюкзаки свои пожитки, девчонки и бабушка встали на лыжи и пошли вверх по реке. Агний догнал их на повороте и возглавил колонну. Шел Агний на лыжах очень быстро, видно, очень соскучился по суженой, бабушка Пелагея и девчонки еле за ним поспевали.

День был очень теплым, светило солнце, и казалось, что наступит оттепель, снега было очень много, и лыжня была достаточно глубокой. Идти было удобно.

Пройдя около двух часов, бабушка остановила процессию для передышки. На перекус у бабушки были припасены куски жареной рыбы и хлеб, запивали все это отваром из трав, который разогрела Василиса привычным способом. Агний даже не удивился, увидев, как она это делает, чудеса здесь в ходу.

Отдохнув, они продолжали свой путь. По дороге Василиса решила расспросить Агния про невесту, какая она, где он с ней познакомился, когда свадьба, целовались они или нет. Бедный Агний не знал, куда от этих вопросов сбежать, и, ускорив шаг пытался промолчать, но Василиса не отставала и повторяла свои вопросы. Вера и Лида, услышав, о чем хочет узнать Василиса, тут же присоединились к допросу.

— Ну как вы познакомились? Она красивая? Когда у вас свадьба? Вы целовались? — допрашивали Агния девчонки уже хором.

— Мы познакомились на праздник Ивана Купалы летом. Увидел я её и понял — она моя. Она очень красивая, вы сами увидите. Свадьба?.. Наверное, будущей весной. Она же еще не просватана, — ответил Агний, смущаясь, и пошёл вперед еще быстрее, чтобы избежать продолжения допроса.

Девчонки шли друг за другом, хихикали и шушукались.

— А про поцелуи не ответил, значит, точно целовались, — сказала Вера, и девчонки громко засмеялись.

— Глупые вы, до свадьбы нельзя, — ответил на их усмешки Агний с еще большим смущением.

— А хочется? Ну скажи, хочется? — не унималась Василиса.

— Да ну вас! — ответил Агний и отмахнулся от них рукой.

Примерно через час силы стали совсем покидать путешественников, и им пришлось остановиться для отдыха, есть им не хотелось, хотелось быстрей дойти уже до дома мельника и остановиться на ночлег.

Девчонки совсем выбились из сил и молча сидели и собирали последние силы. Агний, видя, что его команда потихоньку сдается, стал подбадривать их словами, что уже скоро они дойдут, что буквально еще два поворота и они у цели.

Примерно через полчаса они вернулись на лыжню и пошли дальше, но теперь Агний шел последним, перед ним шла бабушка Пелагея, перед ней Василиса, Вера, а первой шла Лида, как говорится, последние станут первыми. Так Агний решил подбодрить всех и сохранить силы отряда до конца похода.

Лида, оказавшись первой и зная, что за ней идут все, взяла, как говорится, волю в кулак и стала очень бодро шагать по лыжне.

Через некоторое время девчонки поменялись, и первой пошла Вера. За очередным поворотом, который был именно тем последним (по словам Агния), показались очертания избушки, и все выдохнули — вот он, конец мучений. Шли все молча, и было видно, что даже Агний и бабушка Пелагея тоже очень устали.

Избушка, конечно, еще некоторое время поубегала от уставших путников, но в конце концов они её догнали.

Когда они подошли ближе, перед ними открылось широкое поле, на котором стояли мельницы, их было две. Это были обычные ветряные мельницы, которые девчонки видели на картинках и в кино.

Немного дальше в заводи виднелись несколько необычных сооружений. Это были большие плоты, на которых были мельничные домики, и были это водяные мельницы, но не те, которые встречаются на берегах рек и озер, где люди делают запруду и строят мельницу, которая работает за счет, энергии воды, которая крутит мельничное колесо.

Мельницы, которые были пришвартованы в заводи, были передвижными, плавали по реке и за счет мельничного колеса могли и молоть зерно, и плыть.

Эти мельницы, конечно, нельзя считать кораблями, но возможность перемещаться по реке самостоятельно давала хозяину мельницы очень большое преимущество перед сухопутными мельниками.

Зимой, конечно, мельницы заводили в заводи и ставили на зимнею стоянку до следующего сезона, и они не работали, но за время, когда вода была свободна ото льда, была выгоднее, чем ветряк, стоявший на земле, или его водный собрат, построенный на берегу, ведь мельницу можно было подогнать на то место, где течение быстрее, или ближе к заказчику. Так, вокруг больших городов был целый флот таких мельниц.

Избушка мельника стояла немного в стороне от ветряков, и перед ней было очень много следов от полозьев саней, на которых приезжали те, кто хотел отдать зерно и получить взамен муку или крупу.

Дом мельника был большой, и было видно, что строили его не так давно — бревна были еще светлые.

Подойдя к дому, отряд снял лыжи и стал переводить дух после марш-броска. Из дома навстречу путникам выбежала девушка, на вид лет пятнадцати, и, подбежав к Агнию, остановилась. Было видно, что это и была его невеста, которая давно его не видела и ждала этой встречи.

Поздоровавшись со всеми, она пригласила всех зайти в дом. В доме было три комнаты: в самой большой стоял большой стол, в двух других были спальни, в одной спал отец, а в другой дети. Детей в семье мельника было трое, и все они были женского пола. Дочери были очень смешливые и, увидев гостей, захихикали — может, оттого что первым зашел Агний, весь в снегу, похожий на большого медведя, а может, просто настроение веселое было.

— А где отец-то? — спросила бабушка Пелагея у невесты Агния.

— Он на мельнице, проверяет, как там зерно мелется. Я сейчас сбегаю и позову его, — сказала девушка и выбежала на улицу.

Невесту Агния, как выяснилось, тоже звали Агния, среднюю дочь — Белоснежа, а младшую — Лада.

Белоснежа и Лада были того же возраста, что и Вера с Лидой, и очень быстро нашли общий язык. Маленькие хозяйки очень быстро взяли их в оборот, повели в комнату и через минуту уже что-то весело обсуждали. Казалось, что они знали друг друга давно. Бабушка Пелагея и Агний в это время сели к столу и стали вытаскивать припасы и накрывать на стол.

— Эй, девчонки! Хватит там щебетать, идите сюда и помогите, — позвала девчонок бабушка, и в комнату тут же вбежали четыре девчонки и стали быстро расставлять тарелки, чашки и доставать все вкусное на стол.

Пока женщины занимались сервировкой, пришел глава семейства в сопровождении старшей дочери. Звали его Осьмой, так как он был восьмым ребенком в семье своих родителей.

Был он большого роста, очень пузатый и, как и все мужчины, с лохматой бородой, белой от муки — ремесло, как говорится, видно сразу.

— Здравствуйте, гости дорогие! Как добрались, очень устали? — поприветствовал он гостей и обнял бабушку Пелагею и Агния. Поздоровавшись с девчонками, пригласил всех за стол.

На столе было много всего: и грибы, и квашеная капуста, и моченые яблоки. Агния достала с полки каравай и нарезала на куски. Глава семьи подошел к печи и достал чугунок с мясом и, конечно, с кашей.

Все сели за стол и стали кушать. Мельнику и его дочкам очень понравился мед, который принесла им бабушка Пелагея.

Поужинав, все стали расходиться по комнатам. Вера, Лида и Василиса пошли спать в комнату, где спали девчонки, а Агний, конечно, в комнату к отцу.

Бабушка Пелагея осталась ночевать в комнате, в которой стоял стол. Девчонки долго не засыпали. Им очень много хотелось друг другу рассказать и расспросить обо всем, что их интересовало.

Утром девчонки проснулись и сразу побежали к столу, где бабушка Пелагея уже готовила завтрак. Покушав, девчонки пошли на улицу, чтобы вместе с Агнией проверить, как за ночь мололось зерно. Это была обязанность дочек мельника, так как им нужно было помогать отцу, который принимал зерно и выдавал муку крестьянам, приезжавшим из ближайших деревень. Так как хозяйство у мельника было большое, а жены не было, его дочери взяли на себя заботы по дому и также следили и за мельницами.

Летом в помощь мельнику отправлялись молодые парни из деревень, так как мельницы принадлежали не мельнику, а были построены совместно жителями нескольких деревень и зерно мололи для них бесплатно. Излишек, если год выдавался очень урожайный, поставляли в ближайший город. Мельнику было, конечно, очень трудно справляться одному с таким большим хозяйством, и то, что старшая дочь его собирается замуж за сына кузнеца, его очень радовало.

Выйдя из дома, девчонки вместе с Агнием пошли к первой мельнице, первыми шли Агний и Агния, за ними Белоснежа, Лада и Василиса, а последними бежали Вера и Лида. Им было очень сложно привыкнуть к столь ранним подъемам, и были они сонными, хотя уже и позавтракали, и умылись, но Морфей их все равно не отпускал.

Мельница напоминала большой сарай с треугольной крышей, из чердачного окна которого торчал ветряк.

Сама мельница не имела фундамента, и основанием для неё служил столб, вбитый в землю, вокруг которого и закреплялись все механизмы. Вера, увидев это сооружение, сразу сказала Василисе, что мельница похожа на избушку на курьих ножках, как у Бабы Яги из сказки. Василиса с Верой не согласилась. Ведь у Бабы Яги совсем другой дом, и тот, кто рассказал Вере эту сказку, выдумал все. Вера не стала спорить и, взяв Лиду за руку, побежала вперед. Жених и невеста к этому времени уже были внутри мельницы и были заняты осмотром. Агний проверял огромные деревянные шестеренки и каменные жернова, а Агния поднялась на балкончик, с которого можно было заглянуть внутрь и посмотреть, сколько смололось муки за ночь.

Спустившись вниз, Агния сказала:

— А ребята хорошо поработали.

— Какие ребята? — тихо спросила у Василисы Лида.

— В каждой мельнице живут маленькие человечки, которые появляются из той шелухи и сорной травы, которые попадаются в зерне, и зовутся они Плевела. Они очень любят помогать людям молоть зерно и следить за мельницей. Люди говорят, что в них вселяются души тех мельников, которые умерли на мельнице, вот они и после смерти находят мельницу, в которой поселяются, и ночью, когда все спят, следят за механизмами и за тем, как перемалывается зерно в муку, — ответила Василиса.

Дальше Агния пошла в мельницу, которая стояла подальше, а сын кузнеца остался внутри мельницы и что-то там смазывал. Мельниц всего было три, и, осмотрев все, девчонки вернулись домой, а мельник и Агний остались, чтобы сходить к водяным мельницам и убедиться, что с ними все в порядке.

Мельницы, конечно, прошли полную консервацию, как говорится, но следить за ними нужно было все равно — ведь лед мог раздавить плот или механизмы могли от холода и отсутствия движения прийти в негодность. Ведь в нерабочих мельницах не жили Плевела, а в воде властвовал Водяной со своими приспешниками, и кто знает, что они могли натворить, пока людям были без надобности их мучные корабли. Хотя, конечно, нечисть подводная зимой спит — но вдруг проснется.

На берегу также лежали и лодки, в которых местные жители плавали, ловили рыбу и перевозили по реке свой скарб. Агния очень ревновала, когда её отец уводил её жениха с собой и загружал его работой.

А отец всегда её успокаивал:

— Подожди, сыграете свадьбу весной, и будет он твой.

— Ты его, как он приходит, сразу работой нагружаешь, а я даже не просватана, — возражала отцу дочь. Но воля родителя закон, спорить бесполезно, и Агнии приходилось мириться и ждать жениха дома, занимаясь домашними делами. И в это утро все повторилось.

Отец Агнии и её жених опять ушли, а она осталась, но в этот раз ей помогали Василиса, Вера и Лида. Они взяли в сенях лопаты и пошли чистить снег вокруг мельниц и дома мельника, пока Агния и её сестра дома пекли хлеб и варили похлебку на обед.

Погода все это время здесь стояла хорошая, без перепадов, и снег был мягким, и девчонки достаточно быстро справились с заданием.

После уборки снега Агния отправила Василису и Веру с Лидой в хлев, где нужно было убрать за скотиной.

В хлеву было много живности: две коровы, одна из них была тельная, и у неё скоро должен был родиться теленок, еще были козы с ещё маленькими козлятами, барашки и куры в курятнике на нашесте.

Первым делом нужно было убрать навоз и выбросить его через маленькое окно на улицу, где его потом убирали, чтобы удобрить весной огород. Данная трудовая повинность была не очень приятной и неароматной, и, конечно, никому из девчонок не хотелось этим заниматься. Вера и Лида сразу посмотрели на Василису такими глазами, что она поняла, что чистить навоз придется ей.

— Ладно, идите в курятник, соберите в лукошко яйца и отнесите их в дом, — сказала Василиса, взяла лопату и пошла наводить порядок в коровьем стойле.

Вера и Лида с радостью побежали собирать яйца, так как их дедушка Петя сам разводил кур, ездил с ними на выставки, и они, приезжая к нему на дачу, проводили много времени с ним в курятнике, где он рассказывал им о породах кур и как за ними нужно ухаживать, ну и, конечно, они вместе с ним проверяли гнезда и собирали яйца.

Собрав яйца в лукошко, сестры побежали в дом и, пробегая с противоположной стороны хлева, видели, как из маленького окошка периодически вылетали куски навоза. Им немножко стало стыдно, но теперь было поздно — каждому свое.

Отнеся в дом корзинку с яйцами, Вера и Лида вернулись к Василисе и, получив следующее задание, продолжили трудиться.

Теперь им предстояло убраться у коз с козлятами — они, конечно, не коровы но тоже не очень ароматно.

Взяв по метле, они стали выметать все ненужное на двор, но это было не так-то просто: за ними постоянно охотились маленькие козлята и пытались их боднуть, хотя они и были без рожек, но били головами в мягкие места довольно ощутимо, отчего девчонки все больше визжали и бегали от козлят, чем убирались.

Закончив работу в хлеву, девчонки пошли на сеновал, откуда принесли соломы для свежей подстилки.

На сеновале Василиса залезла на самый верх скирды и деревянными вилами скидывала солому вниз, где стояли Вера и Лида. Они собирали солому в охапки и несли в хлев, где бросали под ноги козам и коровам.

Следующей операцией было накормить живность. Для этого Василиса перескочила на скирду, стоящую рядом, и стала скидывать девчонкам сено, которое они несли и клали уже в кормушки. После всего этого Вера и Лида были все покрыты сухой травой, причем ровно пополам: слева с головы до ног желтой соломой, а с правой стороны зеленым сеном. Как Василиса так метко умудрилась попасть? Вот что значит годы тренировок.

Отряхнув с себя остатки соломы и сена, девчонки закончили кормить живность и пошли за водой к речке.

Взяв коромысло и ведра, Василиса шла впереди, а Вера с Лидой бежали за ней. Подойдя к мосткам, которые были настелены на берегу, они увидели прорубь, из которой нужно было набирать воду.

— Вы будете стоять здесь и набирать воду в ведра, а я буду носить, а то вы не донесете, нужно долго привыкать к коромыслу, у меня самой долго не получалось, — сказала Василиса и отдала ведра Вере и Лиде. Они побежали к проруби и, встав на колени, стали зачерпывать воду в ведра. Зачерпнув до половины, понесли их обратно к мосткам, туда, где стояла Василиса с коромыслом.

Василиса, увидев, что они несут ведра, наполненные водой до половины, покачала головой и сказала:

— Слабенькие вы в будущем какие-то, мало каши ели?!

— Нет, это ведра у вас большие, а не мы слабые, — ответила Вера, поставив ведро перед Василисой.

— У нас других нет, ладно, носите по половине, будем здесь доливать, — сказала Василиса, переливая воду из одного ведра в другое.

Взяв пустое ведро, Вера пошла обратно к проруби, Лида бежала вслед за ней.

Зачерпнув в ведро воды до краев, сестры с трудом достали его из проруби и, взявшись вдвоем за ручку, принесли его Василисе, которая уже стояла на одном колене, перекинув через плечи коромысло и зацепив оставшееся у неё ведро. Вера и Лида повесили на второй конец принесенное ведро, и Василиса с трудом, но поднялась на ноги и медленно и аккуратно пошла к хлеву, чтобы напоить живность.

Девчонки остались ждать её на мостках и смотрели ей вслед. После того как Василиса вернулась, им пришлось еще два раза сходили за водой.

Вернувшись в избу, Вера, Лида и Василиса, немного отдохнув, решили помочь Агнии и её сестрам с домашними делами.

Агния с сестрами в это время были в комнате, где был большой стол, за которым все кушали, и печь, на которой готовили еду. Белоснежа и Лада вдвоем в четыре руки мешали тесто для пирогов, а Агния готовила начинку, пироги должны были быть с рыбой и с квашеной капустой и грибами.

В печи уже стоял чугунок, в котором что-то кипело. Василиса сразу принялась помогать Агнии и стала плакать. А как не плакать, когда чистишь лук!

Вера и Лида взялись за скалку с двух сторон и стали раскатывать тесто, из которого должны были получиться пироги.

Агния, увидев, что тесто у Веры с Лидой стало прилипать к скалке, подошла и посыпала скалку и тесто мукой.

Вера и Лида поняли намек, и раскатывание после этого пошло совсем хорошо.

Раскатав тесто, они сели на лавку отдохнуть: раскатывать тесто было тяжело, и даже в четыре руки устать можно было очень быстро.

Посидев немного и отдохнув, девчонки подошли к печке, чтобы сунуть свои любопытные носы в чугунок, который к тому времени уже был вынут из печи, стоял и остывал потихоньку.

Подойдя к печке, девчонки очень удивились: в чугунке кипела не похлебка, а вещи.

— Ух ты, мы будем на обед есть тряпки? Как в сказке про кашу из топора? — с удивлением спросила Вера.

— Ну, хочешь — ешь, а мы будем суп, — ответила ей Василиса.

— А это что? — спросила Лида.

— Это мы так белье кипятим и отбеливаем, — ответила Василиса.

— Круто, а я подумала, что это каша с молоком.

— Нет, это вещи в молоке отбеливаются, — сказала Василиса, не прекращая плакать и резать лук.

Агния, закончив с начинкой, занялась бельем, вытащила его из чугунка и, переложив в ведра, отправила Веру и Лиду как самых незанятых обратно на речку прополоскать белье от молока и щелока.

Взяв ведра с бельем, пошли обратно к мосткам полоскать белье. Почти у самых мостков их догнала Василиса и показала, где и как нужно полоскать белье.

Полоскали белье не в той проруби, из которой брали воду, а рядом, в ледяной яме, которую специально выдолбили во льду рядом с прорубью, наполняли водой и полоскали и замачивали.

Вода в проруби была ледяная, и Вере с Лидой пришлось бы худо, но Василиса пришла и тут им на помощь: достав из-за пазухи огонек, опустила его в воду, та стала теплой, и девчонки уже могли полоскать белье без боязни отморозить себе пальцы.

Убедившись, что девчонки справятся, Василиса побежала обратно, а Вера и Лида встали на колени и стали полоскать белье.

Белье было очень тяжелым, и им приходилось брать его вдвоем — только так они могли справиться с этой тяжелой работой.

Девчонки молча водили белье из стороны в сторону, поднимали его и выжимали, меняли воду в полоскальне и ждали, когда же она станет прозрачной и можно будет идти домой ждать пироги.

— Может, подождем, пока придумают стиральную машинку? — предложила Вера.

— Долго ждать придется, — ответила Лида.

Примерно через полчаса вода в полоскальне стала прозрачной, и девчонки с чувством выполненного долга сложили белье в ведра и пошли домой.

Выйдя на берег, девчонки увидели, что от дома к ним бежит Василиса.

Вера, увидев Василису, решила похвалиться, что они с сестрой выполнили задание но не успела.

Василиса пробежала рядом в сторону проруби и крикнула, что сейчас вернется, только заберет огонь.

Забрав огонь из полоскальни, она догнала девчонок и сказала, что им нужно будет теперь развесить белье во дворе.

Во дворе для сушки белья были натянуты веревки между деревьев.

Подойдя к ним, Вера и Лида поставили ведра на землю и стали ждать, пока Василиса сбегает за табуретками, на которые нужно будет встать, чтобы повесить белье, без них девчонки не достали бы до веревки, а тем более не смогли бы перекинуть через неё тяжелые от воды вещи.

Через минуту Василиса прибежала, держа в руках табуретки.

Василиса и Вера встали на табуретки, а Лида подавала им белье из ведер.

Закончив вешать, девчонки побежали домой, где дочери мельника вовсю лепили пироги и закладывали их в печь.

Придя в дом, Вера и Лида сели на лавку около стола и следили, как Агния с сестрами умело справляются с тестом и начинкой.

Василиса в этот момент нарезала последние ингредиенты для супа, который уже стоял в очереди перед входом в печь.

Агния с Ладой и Белоснежей так быстро перебирали тесто пальцами и тут же брали ложкой начинку для пирогов, что Вера и Лида смотрели на это не мигая.

У Агнии и её сестер это получалось так быстро и синхронно, что можно было подумать, что они специально тренировались. Вера с Лидой после стирки на свежем воздухе немного замерзли и чуть-чуть проголодались, поэтому периодически нарушали синхронность движений Агнии и её сестер и подворовывали начинку для пирогов. Заметив это, Агния, Белоснежа и Лада сказали хором: «Кыш!»

Агния сказала, обращаясь к Вере:

— Хотите есть, идите налейте себе отвара медового и возьмите каравай и спокойно поешьте.

Вера и Лида послушно встали из-за стола и подошли к печке, у которой вертелась Василиса и что-то дорезала в котел со щами, увидев Веру и Лиду, она взяла глиняный кувшин, в котором был медовый отвар, и налила его в две кружки и отломила два куска хлеба.

Вера с Лидой взяли кружки и хлеб и пошли в комнату, в которой спали ночью, и легли на лежанки отдохнуть и перекусить. Они даже не заметили, как съели хлеб опустошили кружки и уснули.

Проснулись они только от громкого баса мельника, вернувшегося вместе с Агнием после осмотра плавучих мельниц.

— Как у вас тут дела? Мы с Агнием все посмотрели; все в порядке, все цело, водяной не шалит, до весны мельницы достоять должны целыми, — спросил глава семейства у своих дочерей.

— Мы все приготовили щи, пироги, можно садиться обедать, — сказала Агния и пригласила всех за стол.

— А где Вера с Лидой? — спросил Агний, увидев, что их нет в комнате.

— Они спят, притомились, наверное, после стирки, — ответила Василиса и пошла в комнату, где спали Вера и Лида чтобы позвать их за стол. Сестры уже не спали и слышали весь разговор, но им так не хотелось вставать, что они ждали, когда за ними придут.

Увидев Василису, которая вошла в комнату, Вера и Лида с неохотой и потягиваясь стали вставать, а точнее сказать, сползать с лежанок, и медленно и печально пошли садиться за стол.

Сев за стол, Вера и Лида еще долго зевали и не могли проснуться. Обед удался, и все сидящие за столом с удовольствием ели все, что приготовили Агния с сестрами и Василиса с бабушкой, которая уже пообедала и занималась приготовлением хмельного напитка из меда для мужчин, и нехмельного для остальных, кто сидел за столом.

Мельник и Агний очень хвалили бабушку Пелагею, попробовав напиток, быстро захмелели и стали смеяться и шутить, подзуживая девчонок.

Безалкогольный напиток, который пили девчонки, им тоже очень понравился, он был очень вкусный и ароматный, ведь только бабушка Пелагея, знала, какие травы-ягоды добавить в мед, чтобы было так вкусно, и когда она стояла около печки и колдовала над медовым отваром, никто не смел её отвлекать, хотя это было и невозможно — она впадала в транс, как тетерев на току, и никого не слышала, пока бормотала какие-то заклинания сыпала траву и ягоды.

Напиток получался каждый раз разным, и никто не знал точного рецепта снадобья. Закончив обед, все разошлись по комнатам и прилегли, чтобы отдохнуть. Через несколько часов девчонки под предводительством бабушки Пелагеи вернулись на кухню и стали готовить ужин. Мельник с Агнием тоже уже встали и пошли проверить работу Плевел и рассыпать муку по мешкам.

Агния вместе с Верой и Лидой тоже увязались за ними, Агнии хотелось подольше побыть рядом с женихом, а девчонкам было просто прикольно залезть на балкончик мельницы и понаблюдать за механизмами.

Проверив механизмы и рассыпав смолотую муку по мешкам, отец Агнии и её жених загрузили новую партию зерна, которой должно было хватить на всю ночь, решили повернуть мельницу крыльями по ветру. Девчонки в этот момент находились на балкончике и очень испугались, когда вся мельница с легкостью стала поворачиваться вокруг основания.

Вера и Лида быстро спустились, побежали вокруг мельницы и увидели, что мельник Агния и её жених держались за веревку, привязанную к слеге, которая позволяла поворачивать эту избушку на курьей ножке к лесу задом а к дому передом. Вера и Лида увидев это, решили помочь и стали толкать Агнию в спину.

Повернув мельницу на девяносто градусов, группа бурлаков остановилась.

Закончив перетаскивать мешки с мукой в амбар, мужчины вернулись домой, женская половина тоже участвовала в этом, но все больше бегала вокруг и подбадривала несущих.

Вера и Лида были с головы до ног перепачканные мукой, хотя даже не приближались к мешкам.

Они как-то это умели, вроде их там не было, но они все были в муке.

Отряхнувшись, все пошли домой, где уже почти был готов ужин.

Раздевшись, Вера и Лида пошли в спальню чтобы передохнуть и перевести дух.

В комнате было почему-то очень жарко и влажно, как в бане, оказывается, пока их не было дома, бабушка Пелагея и сестры Агнии решили подогреть комнату, грели комнаты в этом доме при помощи раскаленных камней, которые приносили, достав из печки в глиняном блюде, поливали их водой и паром нагревали комнаты, в которых не было печки.

После ужина все разошлись по комнатам, мужчины что-то обсуждали за чаркой медовухи, а девчонки в своей комнате, как это называлось, выполняли задания: кто-то вышивал, кто-то прял пряжу.

Василиса тоже занималась рукоделием, которое взяла из дома, одни Вера с Лидой просто сидели и смотрели, как другие работают.

— А что это вы бездельничайте? — спросила их Белоснежа, отложив пяльцы.

— Вы не любите рукодельничать, шить, вязать, прясть? — поинтересовалась Агния.

— Какие-то вы не везучие, — сделала вывод Лада.

— Нет, мы просто устали и забыли все дома, — решила оправдаться Вера.

— Пусть они отдыхают, — выступила в их защиту Василиса. Услышав их разговор с кухни, бабушка Пелагея решила спасти положение и позвала Веру и Лиду помочь ей с приготовлением щелока для бани. Девчонкам она поручила просеивать залу через сито перед тем, как залить её горячей водой и поставить на истопку томиться.

Девчонки с радостью согласились, так как очень любили возиться возле огня. Щелока нужно было заготовить много, он шел и для бани, и для стирки.

Лезть на истопку девчонкам не пришлось, для этих целей больше подходили мужчины. Закончив помогать бабушке, девчонки вернулись в комнату, где рукодельницы тоже закончили свои уроки и просто пели хором песни. Вера и Лида не знали слов песен, и им дали в руки свистульки и трещотки для музыкального сопровождения хора.

— Вот так я припела своего Агния, — сказала Агния в перерыве между пением.

— А он был не против? — спросила Василиса.

— А кто его спрашивал? Припела, значит, все; жених должен засылать сватов, это было еще осенью, мы собрались на посиделки, были мои двоюродные сестры и ребята из обоза который приехал из города, было очень весело, мы пели, играли, и в этот вечер я первый раз увидела Агния, которого прислал к нам отец, в помощь моему отцу, у которого сломались в мельнице колтки, которыми крупу обдергали. Увидела его я и сразу поняла — он мой. Спела песню, в которой его припела к себе, а как говорится, если в песне есть имя девушки и парня, делать нечего, жениться надо, — рассказала Агния.

Девчонки болтали и не заметили, как наступила глубокая ночь, постепенно разговоры стихали, и девчонки одна за другой засыпали. Утром, проснувшись и позавтракав, все разошлись по делам.

Мужчины пошли проверять мельницы, пересыпать муку в мешки и относить в амбар. Девчонки готовили еду, а Василиса с Верой и Лидой пошли снимать белье, которое висело во дворе и сушилось.

Точнее, оно там не сушилось, а замерзало. Взяв в сенях табуретки и пустую корзину для белья, девчонки вышли на двор и принялись снимать белье с веревки.

Василиса и Вера вставали на табуретки и снимали белье с веревки, а Лида бегала внизу и ловила белье. Лиде приходилось быть очень осторожной, так как белье было замерзшее настолько, что если оно упадет ей на голову, то будет очень не приятно.

Хотя Лида очень старалась не получить портами по голове, ей это удавалось не всегда.

Сняв белье, девчонки стали складывать его в корзину, но и это было совсем не просто, потому что приходилось ломать его через колено несколько раз, чтобы оно уместилось в корзину.

После того как Василиса Вера и Лида отнесли белье домой, они пошли в хлев убираться и кормить живность.

Убираясь в хлеву, девчонки увидели, что к дому мельника подъезжает целый обоз из саней, это был обоз из города, на котором они должны были продолжить свой путь.

Обоз состоял из трех саней, на которых должны были вести муку в город. Сани были грузовые, и на них ехать было не очень удобно, но выбор у бабушки Пелагеи и девчонок был невелик — или ехать на мешках с мукой, или идти пешком.

Увидев обоз, Василиса сразу побежала в дом предупредить бабушку и дочерей мельника. Мужчины в это время были у одной из мельниц, и, увидев сани, они подошли, стали здороваться с возницами и повели их в дом.

Посадив за стол дорогих гостей, стали их угощать. Пока гости отдыхали, Василиса и бабушка Пелагея стали собирать вещи в дорогу.

Немного отдохнув, мужчины стали складывать мешки с мукой в сани, чтобы успеть доехать до города до темноты.

Пока грузили муку, Василиса с Верой и Лидой должны были накормить лошадей.

Таких лошадей Вера и Лида видели впервые: они были просто огромные, покрытые длинной шерстью, с очень мощными ногами и копытами.

Для того чтобы лошади отдохнули, возницы их распрягли.

Взяв пустые корзины, девчонки принесли сена и покормили лошадей, поить их сразу было нельзя — нужно было дать им перевести дух.

Покормив лошадей, девчонки побежали домой кушать. Быстро поев, они стали собирать еду в дорогу.

Закончив погрузку, обоз готов был тронуться в путь. Провожали бабушку Пелагею и девчонок дочери мельника со слезами на глазах — жизнь у людей здесь была тяжелой, и никто не знал, увидятся они в следующий раз или нет.

Белоснежа и Лада повязали Вере и Лиде на голову венчики, которые сами сшили.

Венчики были расшиты камешками и сушеными ягодами. Вере и Лиде очень понравились новые украшения, им стало очень жалко, что они не могли подарить им ничего взамен.

Агния вынесла целую корзину съестного и положила в сани. В ней были пироги, медовый отвар и кувшин со щами. Дорога предстояла длинная, на улице был сильный мороз, и еда была совсем не лишней.

Агний остался на мельнице, и бабушке Пелагее и девчонкам предстояло продолжить свой путь одним.

Бабушка Пелагея, Василиса, Вера и Лида устроились в санях на шкурах, укутавшись в тулупы, и обоз тронулся.

Девчонки лежали, плотно прижавшись друг к другу, и болтали. Лошадки бежали бодро, и сани, в которых лежали наши путешественницы, можно сказать, летели над снегом, сани сделаны были так, что те, кто в них ехал, не испытывали никакого дискомфорта.

Через некоторое время Вере с Лидой надоело лежать, и они решили побегать за санями и покидаться снежками в Василису, которая осталась в санях.

Бежать было очень весело, но нужно было успевать слепить снежок и догнать сани. Эта беготня разожгла аппетит, и девчонки, вернувшись в сани, попросили бабушку Пелагею накрыть на стол.

Пообедав, девчонки взяли сыр и хлеб и угостили возниц, которые без устали гнали лошадей.

После сытного обеда все разомлели и укутались в тулупы и, чтобы не заснуть, что было не очень хорошо, на морозе рассказывали друг другу смешные истории.

Бабушка Пелагея слушала детский щебет и молчала.

— Как вам подарки, сделанные Белоснежей и Ладой? — спросила она у Веры с Лидой.

— Очень понравились, — ответила Вера.

— А почему Ладу зовут Ладой как машину? — спросила Лида.

— Не выдумывай, какую такую машину? Её так назвали в честь богини любви и красоты, которая делала людей счастливыми и помогала людям создавать семьи и жить в согласии. Люди стали говорить, что у них все ладно, то есть хорошо, что все люди должны ладить друг с другом и жить в мире.

Далеко отсюда есть храм богине Ладе, выстроен он из дерева, привезенного из дальних стран на кораблях, и каждое бревно обито серебряными пластинами, которые светятся на солнце, так что всяк, кто посмотрит в сторону храма, увидит его, насколько далеко бы он ни находился.

В храме в центре стоит статуя богини Лады из белого камня, в волосах её белый жемчуг, платье перетянуто золотым поясом, и у ног всегда лежат живые цветы; и даже зимой люди приносят к её ногам сухие цветы, которые оживают и издают аромат который не ощущали люди никогда.

Жених и невеста на свадьбе должны воздать хвалу богине Ладе и выпустить в небо двух белых голубей. Иногда Лада спускается на землю и в облике белого лебедя, и любой человек, который покормит эту лебедушку, станет счастливым; но никто не знает, когда она спустится с небес, и люди оберегают всех лебедей.

— Да, всем хочется быть счастливыми, — сказала Василиса подытожив рассказ бабушки Пелагеи.

На улице стало уже смеркаться, и девчонки стали беспокоиться, что не успеют дотемна оказаться в городе. Бабушка Пелагея успокаивала их и даже спросила у возницы, как долго им ехать.

Возница успокоил их и попросил, чтобы они пересели на другие сани, которые шли впереди, для того чтобы его лошади отдохнули. Хотя лошадей в каждые сани было запряжено целых три и они были лошади тяжеловозы, все равно они устали, ведь кроме муки они везли еще и наших путешественниц, которые были, конечно, стройные, но их было много.

Бабушка и девчонки послушно собрались и по очереди покидали сани и перебирались вперед.

Пересев на другие сани, они стали устраиваться на мешках с мукой и продолжали свой путь.

Через несколько часов солнце совсем спряталось за горизонт, было совсем темно, и только звезды и месяц не давали возницам сбиться с пути, они то и дела поглядывали наверх и кричали друг другу, куда править лошадей.

Бабушка и девчонки еще плотнее прижались к друг другу — скорее от страха, чем от холода. Они смотрели назад, и им казалось, что за последними санями гналась тьма, готовая поглотить всех, и что они не успеют доехать до человеческого жилья.

Возница, который управлял санями, в которых ехали бабушка и девчонки, заметив, что они боятся, старался подбодрить их, говорил, что скоро они уже приедут, что они хорошо ориентируются по звездам и еще ни разу не заплутали даже в самую лютую стужу. Девчонки слушали его, но все равно у них стучали зубы; и только бабушка Пелагея была спокойна и, чтобы подбодрить всех, тихо запела песню:

Стужа, стужа, ты не вьюжь, не получишь наших душ.

Не пугай нас темнотой, не останемся с тобой!

Вдруг возница, управлявший лошадью, закричал: «Все, приехали, вот город».

Бабушка Пелагея перестала петь, поднялась и посмотрела вперед, вдалеке и правда виднелся свет и очертания крепостной стены. Возница припустил коней, и сани просто полетели. Девчонки обрадовались и стали улыбаться, но все равно не отрывали глаз от темноты, которая сгущалась за последними санями.

Тьма приобрела очертания и была очень похожа на черный дым, который пытался догнать сани и окутать их.

Через некоторое время обоз совсем приблизился к городу, и тьма окончательно отступила. Подъехав к воротам, возница с первых саней остановил сани, слез и пошел стучаться и просить открыть ворота.

Пока он ходил, подъехали и остановились сани, в которых ехали наши путешественницы. Девчонки сразу спрыгнули и побежали к деревянным воротам, у которых стоял возница, стучал палкой и звал сторожей, которые должны были впустить обоз.

Наконец за воротами отозвались и спросили, кто приехал и зачем. Возница ответил, что это обоз с мукой; ворота отворились, и обоз въехал на территорию города.

Девчонки бежали за санями и в последний раз обернулись посмотреть в темноту. Они увидели, как черный дым стал отступать и все успокоилось; на небе появился месяц, звезды осветили снег, и девчонки увидели, что ехали по обычному полю и ничего страшного уже там нет.

Вбежав последними, за девчонками закрыли ворота два дюжих молодца, держа в руках факела и освещая дорогу странникам, замершим и уставшим.

Обоз двигался по центральной улице, на которой не было ни души; видно было, что была глубокая ночь и все уже спали в домах; почти везде было темно, но в некоторых окнах все таки тускнел свет.

Проехав по главной улице, обоз свернул в переулок к дому пекаря, которому и вез муку. Пекарь был дальним родственником Василисы и бабушки Пелагеи и двоюродным братом мельника, у которого они и собирались, останавливались.

Подъехав к дому, возница слез с саней и подошел к двери дома; и только он собрался стучать, тут же на улицу высыпала целая толпа людей от мала до велика. Обоз вышли встречать вся семья пекаря.

Пекарь был дядька больших достоинств, огромного роста и тучный. Жена пекаря была меньше ростом, но тоже в объемах не уступала мужу. Детей у пекаря было много, пять человек, и все мальчики.

Старшему было на вид лет двадцать, но так как дети пекаря тоже кушали хорошо, с определением возраста возникли проблемы. Единственный, с возрастом которого не было проблем, — это младший сын пекаря, который сидел у матери на руках.

Путников сразу пригласили в дом. Дом был большой и даже огромный по сравнению с теми, которые видели за эти дни Вера и Лида.

Дом был двухэтажный с большими комнатами, в каждой комнате была печь и много лежанок.

Сразу было видно, что у пекаря всегда было в доме много гостей. Бабушка Пелагея и девчонки вошли в дом первыми и, раздевшись, пошли на второй этаж; вела их туда жена пекаря, которую звали Берегиня.

Комната досталась бабушке с девчонками большая и светлая. Сразу было видно, что пекарь человек зажиточный: в комнате было большое окно, через которое была видна улица и можно было даже разглядеть дома напротив.

В комнате было жарко, видно, семья пекаря готовилась к встрече гостей и они заранее протопили комнату. Бабушка Пелагея поставила в угол рюкзак и села на лежанку. Девчонки тоже поставили рюкзаки и заняли спальные места.

— Ужинать уже поздно, давайте ложитесь, а я схожу вниз и приготовлю вам отвар, а вы пока отдыхайте, — сказала бабушка Пелагея и спустилась вниз на первый этаж, где была столовая.

Девчонки лежали молча, приходили в себя и слушали, что происходит внизу.

Внизу народ вбегал и выбегал на улицу, помогая вносить вещи, которые привезли обозом.

С улицы было слышны голоса возниц и пекаря, которые таскали мешки с мукой в амбар. Девчонки постепенно, согревшись, стали засыпать, и совсем бы заснули, если бы к ним в комнату не вошла Берегиня, державшая в руках кружки с отваром и хлеб.

Она подошла к каждой из девчонок и дала кружку и кусок свежего хлеба, который только что вынули из печи.

Хлеб был очень вкусный и мягкий, хоть и говорят, что только что испеченный хлеб есть нельзя — живот может скрутить, но девчонки были настолько голодными и хлеб был такой вкусный, что они съели его моментально, запили его медовым отваром и уснули.

Утром девчонки, проснувшись, услышали, что внизу все давно уже встали, и им пришлось завтракать в одиночестве.

Им показалось, что в этом доме вообще никогда не спят. Пекарь, которого звали Микула, со старшими сыновьями Алешей и Василием вставали очень рано, когда на улице было еще совсем темно, и шли в пекарню, где пекли хлеб, чтобы к утру продать его горожанам.

Жена пекаря, Берегиня, хлопотала по дому: готовила, убирала, стирала. Позавтракав, Василиса с Верой и Лидой пошли в лавку, где в этот момент была бабушка Пелагея, которая помогала Микуле и его сыновьям.

Лавка была пристроена к дому пекаря.

Девчонки, выйдя из дома, были очень поражены количеству людей на улице. Вера и Лида почувствовали себя почти как дома, им было немного непривычно видеть столько людей после того, как они попали в дом к бабушке Пелагее и Василисе.

Из домов то и дело выходили люди, лаяли собаки, по дороге ездили сани с разным скарбом. Около дома бегал один из сыновей пекаря, со странным именем Волот, с лопатой и убирал снег, выгребая его на дорогу.

— Здравствуй, Волот, где моя бабушка? — спросила его Василиса.

— Она в лавке, — ответил мальчик, не переставая грести снег.

— А это кто с тобой? — спросил Волот у Василисы.

— Это мои пятиюродные сестры, приехали с нами.

— А, понятно, — сказал Волот, посмотрел на Веру и Лиду, подмигнув им, решил покрасоваться и кинуть целую лопату снега как можно дальше, но смотрел он при этом не туда, куда кидал, а на сестер и, конечно же, оконфузился, засыпав снегом возницу, проезжавшего на санях, полных сена.

— Ты что делаешь? Аспид! — крикнул на него мужичок в тулупе с бородой, из которой торчало столько сена, что было непонятно из волос она или из сена. Волот не растерялся и, не поворачиваясь к заснеженному водителю кобылы, подбоченясь, крикнул ему в ответ: «Э-э-э, слышь, ты давай до свидания!»

Возница тормознул сани, лошадь остановилась, он соскочил с саней и побежал за Волотом, размахивая хлыстом.

Волот бросил лопату и побежал по улице, дразня мужичка. Василиса, Вера и Лида громко засмеялись, и Вера закричала вслед убегающим:

— Беги, Волот, беги!

— Мальчишки все такие дураки, — с умным видом сказал Лида.

— Да, но веселые, — поддержала её Василиса.

— Понятно, откуда это пошло. Давай до свидания, — сказала Вера. Девчонки еще немного постояли, посмотрев на догонялки, и вошли в лавку. В лавке толпился народ, выбирая хлеб. Ассортимент был очень разнообразный, недаром пекарь с сыновьями вставал так рано.

На прилавке лежал свежий хлеб, булочки, баранки, пряники. Аромат был такой, что у девчонок чуть голова не закружилась.

Девчонки поздоровались с Микулой и его сыновьями и прошли в комнату за прилавком, где и пекли все эти вкусности.

В комнате стояла огромная печь и большой стол, на котором раскатывали тесто и лепили пироги и булки. Около печки суетилась бабушка Пелагея, она готовила свой знаменитый медовый отвар, который славился даже здесь — узнав, что бабушка приехала, все соседи стали приходить и просить, чтобы она его для них приготовила.

Увидев девчонок, бабушка Пелагея спросила:

— Ну как вы выспались? Давайте помогайте, а то у меня рук не хватает.

Девчонки встали возле печи и стали закладывать в кувшины разные травы, которые были нужны для приготовления напитка.

Бабушка Пелагея заливала в кувшины мед, разбавленный водой, и ставила в печь, в которой отвар томился. После приготовления напитка нужно было приготовить ряженку, поставив молоко в крынках в ту же печь, где оно должно стать топленым.

— Бабушка, а почему пекаря зовут Микулой? Странное какое-то имя, — спросила Вера.

— Микулой звали богатыря, который пахал землю и помогал Сварогу, сварганившему землю, делить её на части, ведь вы знаете, что земля лежит кусками и между этих кусков протекают реки, впадающие в озера и моря, это Микула шел за Сварогом и своим плугом делил землю.

И не нужен ему был для этого даже конь, настолько он был сильным, толкал он плуг и пахал без помощи коня.

А наш Микула родился в семье пахарей, которые всю жизнь растили хлеб, и поэтому он и получил такое имя.

Но, повзрослев, он решил пойти дальше: научился печь хлеб и стал придумывать разные рецепты хлебов из разной муки.

Стал менять свой хлеб на мед, шкуры и другой товар.

Постепенно он богател и переехал в город, построил дом, открыл лавку, взял себе помощников и стал самым известным пекарем в округе, к нему даже из других городов приезжают, чтобы попробовать его хлеба.

Я ему тоже помогаю придумывать рецепты пышных булок и сладких пряников.

Поставив последнюю крынку в печь, бабушка Пелагея отпустила девчонок погулять на улицу, дав им пряников. Девчонки взяли пряники и побежали на улицу. День выдался очень хорошим, светило солнце, и было очень тихо.

На улице у дверей лавки слонялся Волот, которому, видно, удалось убежать от мужичка с кнутом. Василиса, увидев Волота, окликнула его:

— Ну что, аспид, убег?

— А то, — ответил мальчик.

— А кто такой Аспид? — спросила Лида.

— А ты что, не знаешь?! — спросил с удивлением Волот.

— Ладно, слушай, — сказал Волот и рассказал Лиде о страшном чудовище Аспиде.

— Аспид — чудовище, древний змей с крыльями, птичьей головой и двумя хоботами, лютым он зверем был, летал по небу и высматривал людей, разорял поселения, губил детей и стариков, и не было с ним сладу.

И тогда собрались старейшины родов и стали думать, как им от окаянного избавиться.

Был с ними волхв, звали его Обаянник. Он вызвался истребить Аспида, и пошел он в капище Чернобогово, и стал молить бога великого и страшного о помощи для людей простых.

Не слышал его Чернобог, и пришлось Обаяннику кровь свою пролить на алтарь. Много крови пролил волхв в честь Чернобога, прошло три дня, и вернулся он к старейшинам совсем без сил и сказал он им: «Дайте мне самых лучших кузнецов и богатырей, и пусть они скуют трубы, и щиты огромные, и щипцы железные, а богатыри пусть выкопают яму; и когда мы узнаем, что летит к нам Аспид, сядут те богатыри в яму, закроются щитами, и ждут с раскаленными щипцами, и в трубы трубят.

Ведь открыл мне тайну великую Чернобог, боится Аспид только гласа трубного и огня очищающего и не сможет он вынести звук сей, подлетит он к яме, чтобы истребить трубачей, и когда сунет он свою голову в яму, хватайте его за шею огненными щипцами и держите, пока не умрет он».

Так оно и случилось, и не тревожил больше Аспид род людской.

— Да дракон прям какой-то.

— А Обаянник молодец, всех спас… Может, в честь него людей иногда обаяшками называют? — спросила у Волота Вера.

— Я не знаю, — ответил Волот и продолжал грести снег.

— Девчонки, а может, сходим к моему дядьке? Он просил ему хлеба принести, а то он занят, дурака валяет, — вдруг предложил Волот.

— Ничего себе, это он молодец, — с удивлением сказала Вера.

— Ладно, пошли, — ответила Василиса, и девчонки остались ждать, пока Волот сходит к отцу и возьмет корзину с караваями и пирогами. Волот вернулся, и они гурьбой побежали по улице. Пробегая около одного из домов, ребята остановились — им перекрыл дорогу человек, который пытался загнать во двор лошадь, но почему-то задним ходом.

Увидев эту эпопею, Лида спросила у Василисы:

— А это зачем? Вперед ведь удобней.

— А это он просто боится разгневать дворового. Он белых лошадей не любит, а если её завести во двор задом, он её не заметит. Он вообще-то дух добрый, но уважения требует, — ответила Василиса и побежала за Волотом.

— Девчонки, уже скоро вон дом дядьки, — крикнул Волот, показывая на дом в конце улицы. Перебегая улицу, девчонки увидели, что на перекрестке два возницы чуть не врезались друг в друга на санях. Лошади встали на дыбы, и народ вокруг закричал — женщины визжали, а мужики ругались.

— Да, видно, Мара вселилась, — сказал Волот.

— Это как? — спросила Вера.

— Мара — это злой дух, приспешник смерти, он ходит по земле в облике женском.

Смотришь — идет женщина, закрывает лицо платком, одни глаза торчат, а сама постоянно волосы теребит, черные как смоль, — значит, это Мара.

Идет она, идет вдоль окон, где люди живут, и зовет их, и если кто, услышав имя свое, отзывается, то заболеет и умрет.

Дух злой, неприкаянный, бродит он по земле и людям вредит.

А также он любит вселяться в лошадей или в самих возниц, и те гонят коней без устали, пока до смерти не загонят или кого другого на дороге не покалечат.

— У нас таких Мар полно, — ответила Вера.

Пройдя возле двух саней и ругающихся возниц, ребята побежали дальше.

Вдоль домов была накатана ледяная тропинка, и девчонки не упустили возможности покататься, разогнавшись и проехав на ногах — кто дальше.

Финишной чертой в этом соревновании оказалась, сама об этом не подозревая, дородная женщина, которая шла им навстречу, ну как шла — точнее сказать, кралась, пытаясь не упасть на льду, который был хорошо раскатан, видно, много детей было в этом городе.

Так вот, ребята один за другим разбегались, вставали на лед и ехали, но в последний момент, увидев женщину, пытались тормозить, махая руками, но не тут-то было — они ехали дальше и в конце врезались в женщину, которая, пытаясь устоять на ногах, тоже махала руками. Первым врезался в женщину Волот, за ним Василиса, они были маленькие и легкие и по очереди отлетели от тети, как мячики в сугроб.

Женщина устояла, хотя было видно, что ей это удалось из последних сил, крикнув:

— Эй вы, охальники! Хорошо, что я устояла, а то бы я вам!..

И только она это произнесла, в неё въехали Вера с Лидой, но так как они были неразлучны, то и ехали друг за другом, толкая друг друга в спину.

Этот удар женщина вынести не смогла и завалилась на спину, а сверху на неё упала сначала Вера, а потом Лида.

Спохватившись, они тут же вскочили, перепрыгнули через тетю и с хохотом побежали дальше по улице, где их уже ждали Волот и Василиса.

Женщина еще долго ругалась, пытаясь встать, и была похожа на большую черепаху, которую положили на спину.

— Ну вы даете, девчонки, — с восхищением произнес Волот, когда Вера и Лида догнали их.

— Да нет, мы не хотели, мы случайно, жалко тётю, — извиняющимся голосом сказала Вера.

— Ладно, побежали, а то хлыста дождемся, — поторопила всех Василиса, и ребята побежали дальше.

— Слушай, Волот, а что это твой дядя дурака-то валяет и сам не может за хлебом прийти? — спросила Лида.

— Ты знаешь, как тяжело дурака-то валять? — ответил Волот.

— Да мы в курсе, — сказала, усмехнувшись, Вера.

— Волот, а что у тебя за странное имя, оно что значит? — спросила Вера.

— Волот? Так звали народ, живший в древности на наших землях. Это были люди огромного роста, просто великаны.

Жили они в лесах, были безобидными и доверчивыми. Обладали огромной силой, могли поднять огромный валун и даже вырвать с корнем вековой дуб.

В пору, когда появились люди, волоты населяли почти все леса в округе.

Люди, поняв, что эти великаны добрые и доверчивые, стали их обманам заманивать к себе, брать их в полон и заставлять на себя работать, а за малейшее непослушание били и даже убивали.

Так шли годы, и великанов становилось все меньше и меньше, те, кто выжил, уходили все дальше, в леса и горы, где прятались от людей и старались обходить места, где живут люди.

Жили они в землянках и питались тем, что найдут в лесу, стали совсем дичать, ходить без одежды и покрылись шерстью, как звери.

Живут они семьями, где главная — это жена: она все решает и в гневе даже сильнее мужа, может его даже побить, и поэтому муж старается не гневить жену.

— И это правильно, — перебила Волота Лида.

— Значит, когда ты вырастешь, ты станешь волосатым, будешь ходить голым и прятаться в лесной чаще, — спросила, посмеиваясь, Вера.

— Да ну тебя. Нет, я буду сильным и добрым, — ответил Волот, отмахнувшись рукой от назойливой девчонки.

— Девчонки, мы почти пришли, — сказал Волот, заворачивая во двор дома. Подойдя к дому, Волот постучал в дверь, ему открыла запыхавшаяся женщина, тяжело дыша.

— Я принес хлеб, — сказал Волот женщине и протянул корзину, в которой лежали караваи и булки, от которых даже шел пар.

— Спасибо тебе, заходите, ребята, в дом отдохните, заодно посмотрите, какие мы катанки скатали, — сказала женщина и пригласила ребят в дом. Дом был большой и разделен на две части: в одной половине избы жили люди, а в другой была мастерская, из которой вышел муж женщины и поприветствовал Волота и девчонок.

— Спасибо, что принесли хлеб, а то дурака с самого утра валяем, нет времени даже за хлебом зайти, — сказал дядя Волота. Он был маленького роста, но очень сильный, руки просто огромные с большими кулаками.

Одет он был в одни штаны, а голая грудь была закрыта кожаным фартуком.

Звали дядю Волота Данила.

— Заходите, ребята, поможете нам дурака повалять, а то старший сын заболел и мы не справляемся.

Зайдя в дом, ребята разделись, сели за большой стол и стали пить отвар из трав, которым их угостила жена дяди Волота.

Попив и немного передохнув после пробежки, Волот и девчонки перешли в другую часть дома, где и была мастерская.

Когда ребята вошли в мастерскую, у них перехватило дух и стало понятно, почему хозяин дома был по пояс голый.

В большой комнате, в которой находилась мастерская, стоял большой стол, перед которым стояло несколько человек и возились с шерстью, которая была скатана в рулонах. Стояли перед столом мальчики лет тринадцати или пятнадцати, было их трое: один давил локтями на сверток, лежавший перед ним, другой вставлял в прямоугольный кусок шерсти палки и потом начал стучать по бокам этой шерстяной колоды, а третий нарезал из рулона куски шерсти, точнее сказать, нарывал, так как резать было нельзя — технология не позволяла.

А делали в этом доме обычные валенки, которые были на ногах у всех вокруг в этом городе зимой. Работа эта была очень тяжелой, но, как говорится, у каждого свой хлеб.

В комнате было очень жарко, так как валенки нужно было вымачивать в горячей воде несколько раз, прежде чем они примут нужную форму и станут твердыми.

— Ну как, девчонки? Чем будете помогать — валять дурака или вымачивать катанки?

— А у нас их называют валенки, — сказала Вера.

— Да? А может, и правильно, так и будем теперь звать. Молодец, — сказал хозяин дома, погладив Веру по голове. Ладонь у него была очень горячей и тяжелой, настолько, что Вера даже присела немного, когда он положил ей руку на голову.

— Ну, как будете валять, как Добрыня мой, смотрите, какой силач!

Показал на сына, который давил всем своим телом на сверток.

— Нужно будет валять дурака, пока вода не выйдет и шерсть не затвердеет, или идите отмачивать валенки вон в тех кадушках с водой, выбирайте?!

Волот подошел к Добрыне и стал ему помогать, валять дурака за него, пока он отдыхает.

Василиса и Вера с Лидой пошли к кадушкам и стали поднимать и опускать в горячую воду валенки, которые были привязаны к палкам.

Девчонкам периодически приходилось останавливаться, чтобы долить в кадушку горячей воды из котла, который грелся на огне в углу комнаты.

Вера и Лида быстро устали, но не показывали вида и старательно поднимали и опускали валенки в воду.

Валенки, набрав воду, были очень тяжелыми.

Через некоторое время к девчонкам подошел Данила, забрал уже промоченные валенки и дал новые, но сказал, что нужно сходить за свежей чистой водой.

Вера с Лидой взяли ведра и приготовились идти на улицу, но не тут-то было. Выйдя в сени, они стали одеваться, и вдруг Василиса, которая шла с ними, засмеялась и сказала, что одеваться не надо — вода прямо тут.

И правда: в сенях на полу была квадратная деревянная крышка, которую Василиса открыла, взяв веревку с крюком на конце, зацепила ведро, опустила в дырку в полу и стала доставать оттуда воду и наливать в ведра.

— Это классно, у них вода прям в доме, как у нас, — с удивлением сказала Лида.

— Конечно, под нами ведь вода, — сказала Василиса.

— Это как? — спросила Вера.

— А я что, вам не сказала? — удивилась Василиса.

— Что не сказала? — с удивлением спросили девчонки хором.

— Под нами вода, мы в плавучем городе. Этот город построен на середине озера. Чтобы его построить, сначала далеко отсюда рубили лес.

Рубили деревья не простые, а те, которые в воде становятся настолько крепки, что ни разрубить, ни распилить их нельзя.

Нарубив деревья, их сплавляли по реке к озеру, пока они плыли, они набирали в себя воду и становились как камень, потом из них делали плоты, соединяли вместе, и получился огромный плот, на котором стали ставить дома, делать улицы, мостить дороги.

Постепенно домов было все больше и больше, и теперь здесь плавучий город; от берега до города протянут мост, по которому можно попасть суда.

Если люди чувствуют опасность, то при помощи грузов мост опускается под воду, и остров становится неприступным. В каждом доме есть такой колодец, из которого люди берут воду и ловят рыбу, не выходя из дома.

— А как же зимой? Мы же приехали на санях, и мост мы не видели, — перебила Василису Вера.

— Зимой для защиты горожане используют Чернобога — в городе есть капище, где приносят жертвы, умилостивляют его, чтобы он защищал город от ворога.

Вы же помните: когда мы ехали по полю, за нами гналась тьма, которая почти догнала нас, но потом отстала. Это и были стражи города, они так встречают каждого путника, который приближается к городу зимой, но за это каждый горожанин должен почитать Чернобога пуще других богов и отдавать на услужение старцам самых красивых дочерей из рода. Капище стоит в самом центре города, обнесено оно частоколом из дерева, обмазанного кровью жертвенных животных и птиц.

Все горожане перед тем, как убить свинью или курицу, несут её на капище и отдают старцам, которые приносят его в жертву Чернобогу, часть мяса они оставляют себе, а остальное отдают хозяевам.

— Да, за охрану надо платить, — сделала вывод из рассказа Василисы Лида.

— А город может уплыть? — спросила Вера у Василисы.

— Нет, он очень большой, — ответила Василиса, наливая воду в последнее ведро.

Закрыв люк, Василиса взяла ведро и пошла обратно в дом, девчонки последовали за ней. Налив в котел, воды девчонки продолжили вымачивать будущие валенки в кадушке. Ближе к полудню жена Добрыни Девана приготовила обед.

На столе стоя чугунок с ухой, а на блюде лежала жареная рыба с кашей.

Всех работников — которые валяли дурака и не только — пригласили за стол.

Девчонки очень обрадовались, что работа закончилась и можно отдохнуть и поесть, ведь физический труд для чужой пользы очень выматывает.

Уха и жареная рыба были очень вкусными. Вот что значит свежий продукт — поймали в одной комнате, приготовили в другой.

После обеда девчонки и Волот засобирались домой.

Добрыня с женой очень долго благодарили ребят и обещали подарить девчонкам по паре валенок, когда они придут в следующий раз.

В дорогу Волот получил корзину со свежей рыбой для отца, хотя, по словам Василисы, в каждом доме имелся свой рыбный промысел, но уважение никто не отменял. Поблагодарив дядю, Волот и девчонки пошли в обратный путь.

— А покажите нам капище, — вдруг попросила Вера.

— Пошли, — ответил Волот и повел девчонок на центральную площадь города. Пока они шли, Лида решила спросить у Волота, почему жену Добрыни зовут Девана.

— Волот, а почему её зовут Девана? У нас так лежанку, которая складывается, называют — диван.

— Я не знаю про диван, а Деваной была богиня охоты, жена бога леса Святобора.

Святобор защитник лесов и всего, что в них. Он защищает природу, птиц, зверей, деревья, и даже травы лесные.

Святобор дает зверью лесному пищу голодной зимой, стережет их от пожара и других напастей, главная из которых — человек.

Святобор охранял священные леса, которые называются бор, от людей, которые хотели в них рубить деревья или охотиться.

Если человек решит зайти в этот лес со злым умыслом, то подручные Святобора, Туросик и Стукач, накажут его люто.

Если Туросику попадется охотник, решивший поживиться в священном лесу, то превратиться он в тура или оленя с золотыми рогами и заманит человека в такую чащу, что не выбраться ему оттуда ни в жись и сгинет он там, а если человек решит порыбачить, то Стукач тут как тут — начинает водить рыбака по лесным ручьям и заманит его в самое гиблое болото, откуда нет никому выхода.

Вот прежде чем идти в лес, надо сто раз подумать, зачем ты туда идешь и кого ты там можешь потревожить.

Но главное, что не любит Святобор, — это когда почем зря охотятся.

— Это как? — перебила Волота Лида.

— Это когда человек убивает не для питания, а для забавы. Также ни в коем случае нельзя убивать самку с детенышами и даже ловить рыбу, идущую на нерест, а Девана была его жена, она помогала охотникам добыть зверя и защищала их в лютую стужу зимой.

Ходит она по лесам с луком и рогатиной и помогает людям одолеть медведя или волка, зимой ведь они часто выходят из леса и нападают на деревни, режут скот, собак и разоряют амбары.

Для того чтобы Девана помнила про деревню, нужно часть добычи оставлять в лесу ей в благодарность.

— Надо дедушке Валере сказать, чтобы на охоте был осторожней, а то мало ли какой стукач попадется, — сказала Лида, опять перебив Волота.

Волот не стал продолжать свой рассказ, так как ребята уже вышли на площадь, на которой стояло капище. Самого капища не было видно, его закрывал сплошной забор из частокола черного цвета высотой метров пять. Внутрь можно было попасть только через ворота, которые были закрыты и открывались, только когда люди приносили жертвенных животных или птиц.

Человек стучал огромным кольцом по створке ворот и ждал, когда старцы откроют и заберут живность для обряда.

Старец открывал ворота и забирал живность, а человек оставался ждать, когда свершится обряд и ему вернут обратно уже мясо. В тот момент, когда ребята подошли к воротам, около них уже столпились люди, державшие в руках кур и кроликов.

— Жалко их, пошли отсюда, — запищала Лида и потянула сестру за рукав.

— И вообще здесь страшно, пошли домой, — продолжала причитать Лида.

— Ладно, пошли, — сказала Вера и пошла обратно в сторону дома пекаря. Остальные не стали спорить и пошли за ними.

Волот, услышав причитания Лиды, решил ещё попугать девчонок, догнал Лиду и стал ей рассказывать, что происходит на площади, когда наступает вечер.

— А ты знаешь, что вечером лучше вообще не приходить на площадь? Вечером на капище слетается сторожевая тьма, которая охраняет город и начинает кружить за частоколом; можно увидеть, как через черные облака, летающие над капищем, видны огненные глаза тьмы, которая смотрит и ищет жертву.

Если человек решится посмотреть в эти глаза, то тут же упадет замертво и ни один лекарь не сможет ему помочь.

Кружится эта тьма над капищем до полуночи, и слышны стоны старцев и вой девушек, которые томятся в неволе и взывают о помощи.

Но никто помочь им не может, ведь это плата города за защиту от ворогов…

— Фу, хватит меня пугать! — крикнула на Волота Лида и побежала к Вере, которая шла впереди и о чём-то болтала с Василисой.

— Вера, он меня пугает, скажи ему, — попросила сестру Лида.

— Отстань от неё, а то получишь, — пригрозила Волоту Вера.

Волот обогнал девчонок, побежал первым и не стал отвечать Вере.

Вернувшись в дом пекаря, девчонки стали помогать готовить ужин, а Волот пошел к отцу в лавку, нужно было ему помочь с тем, что принесли ему горожане в обмен на хлеб, ведь денег тогда еще не изобрели.

После ужина девчонки пошли в комнату и стали готовиться ко сну: чистить зубы и умываться. Они очень устали за день, и они стали потихоньку засыпать.

Утром девчонки получили очередное задание — отнести к кожемяке хлеб и забрать обувь, ремни и упряжь для лошадей, которую он изготовил для пекаря.

Позавтракав, Василиса с Верой и Лидой отправились к кожнику. Кожник жил на другом конце города, и девчонкам пришлось идти опять через площадь, где стояло черное капище. У ворот капища в этот раз не было людей с бедными животными на руках.

Девчонки, приблизившись к черному частоколу, непроизвольно сжались, ожидая услышать жуткие женские стоны и вой черной стражи, кружившейся над капищем, но было тихо, и девчонки с облегчением выдохнули и быстро пробежали в переулок.

Проходя у одного из домов, они наткнулись на двух женщин, которые ругались между собой, одна кричала на другую, обвиняя её в том, что та поселила к ней в дом Кикимору, засунув её куклу между бревен, когда они ставили свою избу.

— Василиса, а разве кикиморы живут в домах? Они же вроде болотные, — поинтересовалась Вера у Василисы, пока они остановились перед женщинами, потому что спокойно пройти между двух разъяренных соседок было нельзя.

— Кикимора бывает как болотная, так и домовая; она селится в дому; если заговоренную куклу подложить под фундамент или центральную балку, тогда в семье начинаются раздор, ругань, дети перестают слушаться родителей, родители ссорятся между собой, дети постоянно дерутся и шкодят.

Кикимора — злой дух, который постоянно вредит людям, и селят его обычно злые соседи, которые хотят извести тех, кто живет с ними рядом.

Главный признак того, что в доме хозяйничает кикимора, — это если постоянно прокисает молоко или кто-то из домочадцев ни с того ни с сего падает, сидя на лавке.

Извести Кикимору можно, только если разобрать дом, найти эту куклу, сжечь её, утопить пепел в молоке, а молоко вылить в костер, ну и, конечно, поставить дом заново.

Если этого не сделать, то не будет в семье сладу до скончания века и дети из этой семьи, выйдя замуж или женившись, это горе принесут уже в свою семью.

Но и для соседей эта чертовщина не пройдет даром, так как та, которая изготовит и заколдует куклу на это зло, после смерти станет Кикиморой и будет вечно маяться и от злобы своей мучиться сама и будет мучить людей. Никогда, девчонки, не колдуйте на зло, иначе вам же будет хуже.

Услышав разговор девчонок, женщины зашли к себе во двор и освободили дорогу, продолжая ругаться.

Пока девчонки шли к дому кожника, они периодически обгоняли друг друга и кидались снежками ради забавы, и когда они наконец дошли, то были мокрые, запыхавшиеся, но довольные, и даже в корзину с хлебом и булками залетел снежок, который очень удивил хозяев, открывших дверь Василисе, Вере и Лиде.

— Здравствуй, Василиса, заходи, заходите и вы, девчонки, хорошо, что принесли нам хлеба, а то мы уж думали, что Добрыня про нас совсем забыл.

Пригласил девчонок в дом мужичок, старенький уже, но очень крепкий, и с мощными, но очень волосатыми руками, которыми он взял корзинку, которую ему принесли, и очень удивился, когда достал из неё сначала снежок, а потом уже каравай.

— Девчонки, с хлебом нужно бережно быть, он всему голова, — пожурил он девчонок по-отечески, открыл дверь и запустил снежок в флюгер на соседнем доме, но промазал, и снежок упал за забор и, наверное, попал кому-то на голову, потому что в ту же секунду за забором кто-то начал ругаться и грозить, что сейчас выйдет и надерет хулигану уши. Мужик, услышав крик, закрыл дверь и сказал с досадой:

— Попал, но не туда, куда надо.

— Эх ты! Девчонок ругаешь, а сам… — запричитала его жена, которая наблюдала за шалостями мужа.

Пошалив, Овсень — так звали хозяина дома — прошел в дом и пригласил девчонок сесть за стол и полакомиться медом и травяным отваром с ягодами, которые засушивали, а зимой добавляли в напитки и яства.

После того как девчонки поели, Овсень пригласил их в мастерскую, которая была, как и у большинства мастеровых, в их доме.

Овсень с женой занимались выделкой кожи и шкур животных, которые им приносили охотники.

В комнате в которой была мастерская, стояли три больших бочки, в которых квасились шкуры. На стене были приделаны крюки, на которых растягивали кожу, а в углу под прессом лежали шкуры, готовые для сушки.

Жена Овсеня, которую звали Доля, занималась изготовлением обуви, поясов, курток, упряжи для лошадей, кнутов и многого другого.

Детей у Овсеня и Доли не было, но племянников было много, и они не чувствовали себя одинокими.

В этом городе вообще жили люди из одного большого рода и все друг другу являлись родственниками. Это было очень хорошо, но невест приходилось брать уже из других родов, чтобы не родниться заново.

— Девчонки, проходите, я вам покажу, какие Доля сплела черевцы, — сказал Овсень и повел девчонок к столу, где лежали готовые вещи.

Да, действительно, черевцы удались. Это были очень маленькие ботиночки на деревянной подошве, к которой крепились ленточки из кожи, ими нужно было обмотать ножку ребенка и получатся очень красивые сапожки.

На столе также лежала рубаха из кожи, которую изготовили для воина, она была очень толстой с нашитыми кусками металла для защиты от ударов меча и стрел.

— А хотите, девчонки, поквасить вместе со мной? — спросил вдруг Овсень.

— А это как? — поинтересовалась Вера.

— Идите сюда, — позвал Василису, Веру и Лиду Овсень и подвел их к бочкам.

— Вот здесь квасятся шкуры, нужно следить, чтобы когда вынимаешь, они не облезли, если увидите, что с какой-то из них волосы остаются в воде, то сразу вынимаете и идете в сени, где есть большая крышка — это колодец, где мы промываем шкуры, пополощите их и несите их сюда, будем вешать на крюки сушить.

Девчонки подошли к бочкам, посмотрели внутрь и увидели, что в каждой из них плавают шкуры в белой бродящей жиже.

— Ух ты, а что это? — спросила Лида. — Ведь квас должен быть черным?

— У нас он белый, — ответил Овсень.

— Ну ладно, берите палки и мешайте шкуры, а я пойду помогу Доле, — сказал Овсень и пошел к жене.

Василиса взяла стоявшие у стены палки и дала одну Вере, а вторую взяла сама и начала мешать в бочке шкуры и поднимать одну за другой, проверяя, готова ли шкура к промывке и хорошо ли она заквасилась.

Вера тоже стала помогать Василисе, так как шкуры были тяжелыми и вдвоем им было сподручней.

Одна только Лида стояла без дела, смотрела на девчонок и морщила нос, так как квасок был настолько крепок, что очень сильно ударял, как говорится, в носок — в смысле, в нос. Увидев, что одна из девчонок не при делах, Овсень отвел её к перекладине, которая висела под потолком в углу — на ней был закреплен кусок кожи.

— У тебя крепкие руки? — спросил Овсень у Лиды.

— Да, — ответила Лида.

— Ну, тогда берись руками за кожу и виси сколько сможешь, пока она не растянется.

Лиде очень понравилось задание, она схватилась руками за кусок кожи, подтянула ноги к животу и стала раскачиваться.

Вера и Василиса в этот момент старательно перемешивали в бочке шкуры.

Овсень, убедившись, что за кожу можно не волноваться, подошел к бочкам, у которых стояли Василиса и Вера.

Пощупав шкуру, которую в этот момент вытащили из бочки девчонки, он сказал, что она готова и можно её нести промывать.

Девчонки взяли корыто, стоявшее около стены, и, вытащив шкуру из бочки, положили её в корыто и понесли его в сени, где открыли люк, в который стали опускать шкуру, надетую на деревянный крюк, чтобы промыть её от остатков кваса.

Шкур, которые нужно было промыть, было пять, и девчонкам пришлось долго возиться. Дело шло к обеду, и Доля, которая в этот момент была в другой комнате и готовила обед, позвала всех к столу.

Девчонки закончили работу и пошли за стол, впереди шла Лида и сжимала пальцы.

— Вот ведь просто висела, а руки устали так, что не разгибаются пальцы, — сказала она Василисе и Вере, которые шли за ней.

— Да ладно тебе, вот мы уработались — шкуры таскали, полоскали; а ты… Висит груша, нельзя скушать! — ответила ей Вера и села за стол.

Обедали они быстро, пытаясь успеть за хозяевами, которые торопились продолжить работу.

— Девчонки, а вы колядовать пойдете? — спросила Доля у девчонок.

— Да, конечно, а как же, — ответила Василиса.

— Я вам подарю головы коз, шкуры мы использовали, а головы остались.

— А зачем нам головы? — спросила Лида.

— А вы что, колядовать без масок собираетесь? — с удивлением спросила Доля.

— Нет, конечно, — заступилась за Лиду Василиса.

— Ладно, пойдемте еще немного поработаем, — перебил Василису Овсень, и все встали из-за стола и вернулись в мастерскую.

Василиса и Вера продолжали мешать шкуры, а Лиде поручили новое задание, так как кусок кожи, на котором она висела, уже достаточно растянулся и его можно было заключить в рамку и оставить в покое, чтобы он принял ту форму, которая была нужна мастеру. Следующим заданием для Лиды было нарвать кору дуба кусками и положить в бочку, в которой будет дубиться кожа, чтобы она стала крепкой и служила долго.

Коры дуба было много — целая куча, лежавшая в углу за бочками.

Лида села на табуретку и стала металлическим ножом отрезать куски и бросать их в пустую бочку, стоявшую за бочками у которых стояли Василиса и Вера.

Куски коры можно было, конечно, нарезав на куски, просто отнести и положить, но кидать было, конечно, прикольней — ведь приходилось перекидывать кору через головы Василисы и Веры, которые каждый раз пригибались, чтобы Лида вместо бочки в них не попала. Попадала Лида в бочку, конечно, не всегда, и девчонкам приходилось подбирать кору с пола, вылавливать из бочки с квасом и бросать в бочку, в которую метила Лида.

В конце концов Василисе и Вере это надоело, и они, не сговариваясь, начали брызгать в Лиду квасом; она быстро успокоилась и начала кричать:

— Ну вы что делаете, он же воняет!

— Сама виновата, не будешь кидаться в нас, — ответили ей Василиса и Вера.

— Хватит вам баловаться, — прикрикнула на них жена Овсеня Доля, решив остановить это квасное побоище.

Через несколько часов девчонки совсем выбились из сил и были отпущены восвояси. Перед тем как отпустить помощниц, семья кожников отблагодарила их за помощь, подарив им три козьих головы для колядных масок. Это не были черепа, а были куски шкур с рогами.

— Девчонки, возьмите эти головы и сходите к моему брату, который сделает вам из них маски; и будете вы самые-самые козочки. Но он мужик смурной и просто так делать маски не станет, вам, прежде чем идти к нему, нужно будет зайти к троюродной сестре Доли и попросить у неё сыр, который мой брат очень любит, а за сыр он вам точно поможет. Ну, теперь идите домой, там вас уже заждались.

Девчонки оделись, взяли рогатые подарки и то, что предназначалось для пекаря, и пошли обратно в дом пекаря, где их уже заждалась бабушка Пелагея.

Вернувшись домой, они сразу побежали ужинать. На столе в этот вечер были жареные птицы, которые принесли охотники в обмен на караваи и булки. Покушав, девчонки пошли в комнату, где уже было натоплено, и завалились на лежанки. После этой прогулки у девчонок болело все.

— Трудно здесь жить, — сказала Вера.

— Скорей бы домой, — поддержала её сестра.

— Не переживайте, все будет хорошо, найдем мы кулон — и вернетесь вы домой, — успокоила их Василиса.

В доме в этот момент жизнь кипела и никто не собирался ложиться спать — взрослые и дети готовились к следующему дню.

Пекарь с женой делали тесто в больших бочонках, их дети бегали и приносили муку, продукты для начинки, бабушка Пелагея готовила медовый отвар и ряженку.

Девчонки молча лежали и слушали, о чем говорят внизу, разговоры были обычные: обсуждали родных, знакомых, покупателей, все было как и в обычной семье.

Девчонки слушали это и вспоминали, как и у них дома так же бабушка, дедушка, папа и мама вечером что-то делали внизу, а они уже лежали в кроватях и прислушивались, о чем они говорят.

Сестрам стало очень грустно. Они прижали своих кукол к себе и чуть не заплакали, но усталость пересилила желание расплакаться, и они благополучно заснули.

Утром после завтрака девчонки, взяв с собой Волота, который знал, где живет троюродная сестра Доли, и не очень хотел работать в лавке, с радостью согласился отвести их за сыром.

— Ну, как вы вчера сходили поработали? Да, у них не забалуешь, если придешь — сразу работу найдут, но хоть накормят до отвала, — спросил Волот у девчонок.

— Да уработались, еле обратно дошли. Надеюсь, сегодня будет легче, — ответила Вера.

— А что вы получили в подарок? — спросил Волот.

— Это секрет, — ответила Лида.

Ребята шли задами, чтобы не попасть на центральную площадь, на которой стояло капище — около него и правда было жутко, и если честно, даже Волот, хоть и не показывал вида, боялся проходить около частокола и старался обходить это место стороной, но желание напугать девчонок в прошлый раз пересилило страх.

В это утро он решил, что второй раз одна и та же пугалка — это уже не интересно.

Шли они около лесопилки, на которой заготавливали бревна для строительства домов или замены бревен на улицах города, ведь народу жило здесь много и строилось домов много. Люди постоянно ездили на санях и телегах, и конечно, бревна периодически приходилось менять и на мостовых, хотя бревна, на которых держался этот огромный плот, и были почти вечными.

Те бревна, из которых был сделан верхний слой, не лежали в воде, не каменели и требовали замены.

Внутри лесопилки бегали мужики, перехватывали огромные бревна и, громко ругаясь друг на друга, таскали их и укладывали на козлы для распила.

Бревна распиливали пополам, потом их забирали, укладывали на мостовую, и получалась очень крепкая и гладкая дорога.

Другие стучали топорами, очищая бревна от коры, эти бревна уже шли на строительство домов.

Город разрастался, и стройматериалы были в цене, но старейшины следили, чтобы плот не увеличился до таких размеров, чтобы неприятель мог перебраться через озеро и захватить город.

Расстояние до берега должно было оставаться таким, чтобы кони и люди не смогли до него доплыть и потонули.

Конечно, была надежда на то, что Водяной, который служил Чернобогу, не даст им доплыть даже на лодках и плотах, но следить за разрастанием от берега до города нужно было неукоснительно.

Из ворот лесопилки, когда около неё проходили ребята, выскочил маленький мальчик с ведром в руках и, увидев Овсеня, остановился.

— Привет, как дела? — спросил у мальчика Волот.

— У меня все хорошо, иду за смолой, буду мазать бревна, чтоб не сгнили, а вы куда? — спросил мальчик.

— Мы идем за сыром, — ответил Волот.

— А, к Сварожичу собрались, я его сегодня видел, он ходил за травками к Полянице, — сказал мальчик.

— Ты пойдешь летом в сторожа? — спросил у Волота мальчик.

— Да, я готовлюсь, уже на две минуты могу задерживать воздух. А ты пойдешь? — спросил Волот.

— Да, конечно.

— Ладно, мы пошли, потом встретимся, — махнул рукой мальчику Волот и пошел дальше вдоль забора лесопилки. Мальчик махнул ему в ответ и побежал дальше.

Девчонки посмотрели ему вслед и захихикали. Ребята шли молча, но вдруг Вера не выдержала и, обогнав Волота, спросила:

— А ты что, сторожем будешь? А зачем сторожу задерживать воздух?

— Глупая! Сторожи — это пловцы, они охраняют город и должны в случае нападения ворога прыгнуть в воду, под водой подплыть к плоту, на котором они плывут, перерезать снизу веревки и раскатать бревна, чтобы они утопли и не доплыли до города, а еще, если они поплывут на ладьях, нужно будет поднять сети, в которых они запутаются и не смогут плыть, и пробить дно лодки, а для этого нужно уметь удерживать воздух и как можно дольше не дышать.

Мы пока маленькие, будем просто сидеть под водой подле моста и дышать через соломинку; когда неприятель пойдет по мосту, должны будем ослабить цепи на которых крепится мост, и тогда мост опустится на дно, и они не смогут зайти в город.

— А зачем ждать, пока они зайдут на мост? Нужно сразу его убрать, — спросила у Волота Лида, которая бежала за ним.

— Затем. Это военная хитрость такая, чтобы их больше утопло, когда мост опустится на дно, то другие пловцы подплывут снизу, схватят их за ноги и утянут на глубину, — ответил Волот.

— А ты Водяного не боишься? Никак осерчает, что вы в его царство вторглись, и нашлет сомов, они вас на дно и утянут, — спросила у Волота Василиса.

— Нет, не боюсь, мы Чернобога хорошо почитаем, он нас защитит от любой напасти, — ответил Волот.

— А девчонок вы в сторожа берете? — спросила Лида.

— Нет, девчонки слабые, они помогают — сидят на башнях и смотрят, откуда приближается враг, — ответил Волот и показал рукой на высокую башню, на которой и правда кто-то был.

— Из каждого дома в случае нападения придут мужчины и встанут на защиту города.

У нас город богатый, к нам многие ездят за товаром, и вороги знают, что в каждом дому есть много добра, которым можно поживиться, и нападают почти каждое лето.

Зимой они к нам не суются — холодно и темные стражи лучше любых пловцов нас охраняют, — сказал Волот.

— А сейчас зачем там человек сидит? — спросила Лида.

— Зимой уже несколько раз вороги пытались жечь город, они посылали на город ученых голубей.

Первыми они присылали голубей-разведчиков, которые просто прилетали, садились на крыши и ждали, а потом они выпускали голубей с привязанными к лапкам фитилями, из-за которых чуть не сгорел город.

Хорошо, первый раз народ увидел, что занялась крыша дома. Солома, известно дело, быстро горит, еле успели потушить; остальных голубей отогнали свистом, и они сели на землю, мы их поймали, и теперь они у нас в голубятнях живут. Но их пришлось держать взаперти долго, чтобы они не улетели к бывшим хозяевам.

А теперь мы их используем для пересылки, если нужно что-то передать, когда кто-то уезжает или уходит, он берет с собой голубя, пишет записку на бересте, привязывает к лапкам и отпускает, голубь прилетает обратно, единственно, что плохо, голубь не найдет отправителя — связь получается односторонняя, а жаль. Очень удобно стало, а если очень голодно, то можно почтальона и съесть.

— Фу, какая гадость, — возмутилась Вера.

— Да шучу я! Зачем же есть такого ценного товарища, если у каждого есть лук и стрелы, можно всегда что-то себе добыть, а если совсем худо, голубь может и помощь вызвать, — ответил Волот.

— Ну тебя, Волот, все настроение испортил, — сказала Лида, и ребята продолжали поход.

Пройдя еще два дома, ребята вышли на перекресток, около которого стоял мужик и чистил дорогу от снега и навоза.

— Привет, ребятки, куда идете? — спросил мужик с сильным акцентам.

— Здравствуйте. Мы идем к Сварожичу и жене его, — сказал Волот.

— Да, они дома, я слышал, как они ругались, значит, дома, вот снегу навалило, тяжело убирать, летом легче, если, конечно, дожди не пойдут, а если дождь пойдет, все развезет, но работать все равно надо, — запричитал мужик.

— Слушай, Волот, он здесь всегда убирает? — спросила Вера.

— Как у нас дворник, — сказала Лида тихо на ухо сестре.

— Да, его мы взяли в плен, когда кочевники к нам пришли из самой степи и хотели поживиться.

Наши бабы опутали его веревками, и все, он теперь живет здесь, убирает улицы.

Таких у нас много, живут, как мы, молятся нашим богам, помогают по хозяйству, некоторые даже живут с нашими женщинами, у которых нет мужей и родных.

Люди они смирные, работящие, но, правда, не умеют наши хмельные меды пить — дуреют быстро. Но наши их быстро в воду окунут, колодец прям в доме, и они опять хорошими становятся.

Правда, очень грустят по родным местам. Когда встречают своих или когда приезжают к нам купцы из тех мест, им удается с ними поговорить на родном языке и узнать новости о своих родных, но назад они не уходят, хотя мы их уже и не держим, их там убьют, если они вернутся, — объяснил Волот.

Пока он рассказывал, они подошли к дому Сварожича.

Дом у Сварожича почему-то был меньше, чем у других, у всех двухэтажный, а этот одноэтажный. На крыльце стояла женщина, которая и была сестрой Овсеня, и трясла рубаху.

— Здравствуйте, ребята, — сказала она. — Вы к нам? Заходите. Добро пожаловать.

— Здравствуйте, — сказали хором ребята и вошли в дом. В доме было всего две комнаты: в одной стояла печь и стол, а в другой спали хозяева.

Вера очень удивилась, так как не могла понять, где же они делают сыр, за которым они пришли.

Гостей сначала хозяйка посадила за стол и напоила медовым отваром, который закусывали свежим сыром, который лежал на столе в изобилии.

Такой сыр Вере с Лидой не доводилась пробовать, даже сыр, который готовили для них родители Василисы, был не такой вкусный.

Аромат у этих сыров очень знакомый, один пах огурцом, другой грибами.

Покормив гостей, хозяюшка поблагодарила ребят за подарки, которые они принесли, ведь хлеб, который пек отец Волота, славился на всю округу.

— Отец, наверное, хотел взять нашего сыра, — спросила Макошь (так звали жену Сварожича).

— Да, мы уже все съели, можно и еще взять; отец просил в этот раз дать побольше, — ответил Волот.

— Хорошо, конечно. Идите вниз, там Сварожич трудится, — сказала Макошь и повела ребят в другую комнату, в углу которой была лестница, которая вела вниз.

— Ух ты, круто, у них есть подвал, — с удивлением сказала Лида.

— Это не подвал, это сырница, там мы делаем сыр, — сказала Макошь, услышав слова Лиды.

— А как это, ведь под нами вода, — спросила Макошь Вера.

— А вот так. Мы под водой делаем сыр, там, конечно, холодновато, но сыру нравится, — ответила Макошь, которая уже спустилась вниз — ребята не видели её, а слышали только её голос, который гулко доносился из темноты.

Ребята стали спускаться и сразу ощутили холодок, который веял снизу. Спустившись по лестнице, ребята очутились в очень большом подвале, который, наверное, был размером с весь дом.

В нем было сыро и холодно, по углам белела белая пена, это была плесень, которая, наверное, и позволяла зреть сыру.

В дальнем углу стояли стеллажи, на которых лежали кружки готового сыра, в передней части был стол, на котором стояли большие глиняные кувшины и блюда, лежали пучки с травами.

Освещение в подвале было скудное, две лучины по краям стола.

Около стола стоял Сварожич, маленький дедушка, как показалось Вере с Лидой, ведь, как известно, для детей все, кому больше двадцати, — дряхлые старики, а Сварожич был еще и с большой белой бородой на лице.

Сварожич повернулся на звук шагов и прищурился.

— Это кто там? Жена, ты? — спросил Сварожич у темноты.

— Да, это я, и не одна, — ответила темнота.

— Ну, заходите все, — ответил Сварожич и пошел навстречу гостям. Ребята вышли из темноты к столу и остановились.

— Ах, вот кто к нам пришел, Волот с невестами, — сказал Сварожич и улыбнулся; белые его зубы засветились в темноте. Увидев это, Вера с Лидой даже испугались и отшатнулись.

— Не бойтесь, девчонки, я не страшный, — успокоил сестер Сварожич.

— Мы не боимся, просто у вас такие белые зубы, что даже светятся в темноте; и мы никакие не невесты, мы просто пришли, — возразила Вера.

— Понятно, заходите, коли просто пришли; а зубы белые, потому что ем сыр постоянно. Будете сыр есть — и у вас белые будут, — сказал Сварожич, подходя к ребятам.

— Волот, тебя отец за сыром прислал? — спросил Сварожич.

— Да, — ответил Волот.

— Хорошо, но у меня сейчас работы много, и вам придется мне помочь. Ты, Волот, оставайся здесь, будем с тобой сыры переворачивать, а девчонки пусть идут наверх с Макошью сыр делать.

Получив задание, все разошлись.

Волот с Сварожичем пошли к полкам, где лежал сыр, и стали аккуратно и бережно его переворачивать, для того чтобы он правильно созревал, а девчонки поднялись наверх и пошли в столовую, где стали делать сыр.

Сначала нужно было перелить молоко в деревянное корыто и залить в него соленую закваску.

Закваску делали из огурцов, грибов и многого другого. Макошь взяла ведро молока и налила в корыто, которое стояло на полу. Она сказала девчонкам принести кувшины, стоявшие на печке.

Девчонки подошли к печке, Василиса залезла на печь и стала подавать Вере, стоявшей внизу, кувшины один за другим, а Вера отдавала их Лиде, которая носила их и ставила на стол.

Кувшинов было пять, и из них Макошь выбрала четыре, а один сказала отнести обратно — в нем была сметана, из неё в этот раз сыр делать не собирались.

Девчонки, выполнив задание, вернулись к столу. Взяв один из кувшинов, Макошь плеснула в молоко из него жидкость, напомнившую ту, в которой девчонки недавно полоскали шкуры.

— А это что? Очень похоже на квас, в котором мы шкуры вымачивали, — спросила Вера у Макоши.

— Правильно, это он и есть. Первый сыр будет на хлебном квасе, у нас его берет охотник, который нам за него шкурки приносит, — ответила Макошь. — Теперь, девчонки, возьмите кто-нибудь лопатку и мешайте молоко медленно и аккуратно, пока не начнут образовываться сырные шарики. Потом мы их соберем, и получится сыр.

Вера первая вызвалась, взяла лопатку, стоявшую у стены, и стала мешать молоко в корыте.

В следующее корыто была добавлена другая закваска, которая очень сильно пахла грибами и была, по словам Макоши, сделана из сыроежек, которые очень хорошо сворачивают молоко. Грибной сыр решила мешать Василиса.

— А мои родители делают сыр на заячьих пупках, — сказала Макоши Василиса.

— Можно и так, а нам проще из грибов да трав. Мы не охотимся, да и сколько нужно этих зайцев — у нас вон сколько сыра берут, — ответила Макошь.

— Это как — из пупков? — захихикав, спросила у Василисы Лида.

— Ну, конечно, не из пупков, это просто так говорится. Берут желудок заячий, измельчают и делают закваску для сыра, — объяснила Василиса Лиде, которая ждала своей очереди, пока Макошь наливала молоко в корыто, но умудрилась засунуть свой маленький нос в тот кувшин, из которого будет налита закваска в молоко, которое она будет мешать.

— Ух ты! Яблоками пахнет, — с удивлением сказала Лида, понюхав содержимое кувшина.

— Правильно, это яблочный сок, этот сыр — самый мой любимый, он летом пахнет, его очень мало получится — яблок-то мало осталось, ты мешай очень аккуратно, чтоб ни одной капли мимо, — сказала Лиде Макошь, налив в молоко яблочный сок.

— А я буду делать сыр на травах, очень ароматный получается, там ведь репейник, василек, лютик, ну и амброзия, — сказала Макошь, заливая в корыто молоко для последнего вида сыра, который заквашивать будет сама.

— Ой, прям репейник — ароматный?! — спросила у Макоши с легкой издевкой Вера, старательно мешающая свой сыр.

— Вместе все травы дают очень прекрасный аромат и дают превратиться молоку в сыр, а если не будет репейника, не будет и сыра. В жизни важны всякие мелочи, и если даже кажется, что что-то неказисто и бесполезно, оно может оказаться самым важным, — ответила Макошь на вопрос Веры.

Дальше нужно было получившиеся сырные шарики выловить из корыта и, поместив в берестяную форму, сделать большую сырную таблетку, которая должна лежать на столе и отдыхать, освобождаясь от лишней влаги.

Таких таблеток в этот день получилось целых десять, девчонки очень устали, хотя им сначала казалось, что работа эта не тяжелая — греби веслом и высматривай в молоке сырные шарики, да и все, но молока было много, и грести пришлось почти целый день, прерываясь на перекусы, обед и отдых.

Ближе к вечеру молоко, которое нужно было превратить в сыр, закончилось, и десять таблеток лежали на столе и ждали, когда их отнесут вниз и положат на свое место, где они и будут превращаться в сыр.

Волот и Макошь формовали и относили таблетки вниз, а Сварожич определял, где они будут лежать.

День пролетел очень быстро, так как в этом доме не принято было рассиживаться, здесь делали все быстро, чтобы сделать как можно больше, и даже ели почти на бегу, обед успевал закончиться до того, как последний, кто сел за стол, успевал доесть свой обед, и у хозяина этого дома была любимая поговорка на этот счет: «Семеро одного не ждут», — говорил он, и если человек оказывался последним, то Сварожич мог и осерчать, но на гостей это, конечно, не распространялось.

Уже смеркалось, когда последняя таблетка была сделана и все могли сесть и отдохнуть, пока Макошь и Волот носили будущий сыр в подвал.

Девчонки совсем выбились из сил и им даже не хотелось что-то говорить друг другу, они просто молча сидели и ждали, когда освободится стол и их покормят.

Закончив с таблетками, Макошь начала накрывать на стол и девчонки стали усаживаться перед тарелками.

Волот прибежал последним, когда все уже ели рыбу, которую выловила Макош в сенях в перерывах, пока все отдыхали. Да, хозяйка должна успевать все: и работать, и кормить. Покушав, ребята сидели за столом и практически засыпали.

Увидев, что гости совсем выбились из сил, Сварожич пошел вниз, принес три сырных таблетки и положил их в корзину, которую Волот и понес домой. Нести пришлось вдвоем с Василисой, потому что сырные таблетки были тяжелые и большие, Волот вряд ли донес бы корзину один.

Дома ребят уже ждала бабушка Пелагея, она уже стала волноваться, не случилось ли чего. Придя домой, ребята сразу разошлись по комнатам и крепко уснули, тяжело им дался этот сыр.

Утром их долго не будили, чтобы дать им отдохнуть, и они благополучно умудрились проспать до обеда, после которого они занялись уборкой в доме — нужно было вымыть все, вынести на улицу шкуры, на которых спали, и почистить их снегом. Выгрести золу из печи — эта работа показалась им настолько легкой, что девчонки не убирались, а просто играли в уборку и, конечно, без умолку болтали.

К вечеру они все-таки выдохлись и, притомившись, просто лежали на лежанках, мечтая каждая о своем.

Утром следующего дня Волот и девчонки взяли одну сырную таблетку, которую делали на яблочном соке, и отправились в гости к Полкану, который делал маски для праздника коляды.

Идя по улице, ребята встретили опять мальчика, которого видели вчера у лесопилки по пути за сыром. Сегодня он опять бежал с ведром.

— Куда? Откуда? — спросил его Волот.

— Я был у Полкана, взял дегтя — у нас кончился, а без него никак. А вы куда? — спросил мальчик.

— И мы к Полкану, — ответил Волот.

— Тоже за дегтем?

— Нет, мы за масками.

— К коляде готовитесь, правильно, — сказал мальчик, махнул им вслед рукой и побежал в сторону лесопилки.

— Полкан здесь единственный варит деготь, а нам без дегтя никуда, он нужен всем: строишь ты дом, нужно промазать дегтем, чтоб не гнило, обувь мажешь, чтоб не промокала, заболел — тоже деготь лечит.

Все идут к Полкану, а он и рад, любит он людям помогать.

Он сначала просто берестой занимался, плел лапти, сапоги, делал туески и даже куртки с шапками.

А когда к нам на остров перебрался, стал делать лодки из бересты, и деготь понадобился — без него лодка не поплывет. Вот и начал варить у себя на дворе.

Поставил три чана, в одном береста жарится, а в другие уже деготь стекает, ну и пошло, у него вся семья деготь варит, много его надо, все идут, вот сыновья и не отходят от печи, варят и варят.

А сам Полкан не забывает и основное ремесло — плетет лапти да сумки, жена с дочками тоже плетут. А когда лодку закладывает, то даже меня зовет помогать. С ней мороки много, одной бересты столько нужно, что мы с его сыновьями из леса не вылезаем, все нарезаем и нарезаем, ведь с одной березы много не возьмешь — если много коры срежешь, погибнет она, хорошо, если кому-то нужна цельная береза, мы тут как тут — срубим, разденем, ему березу, нам кору.

Вот так и сидим в лесу, грузим на сани и отвозим к нему, а он заготавливает, что на деготь, что на лапти с туесками, а большие куски — на берестяные лодки, они очень легкие и плавают хорошо, такая в каждом дому есть, только лед вскроется, мы все на лодки и вперед рыбу бреднями ловить, весной её много, пока водяной спит, наловим и солить. На весь год хватит. У нас, конечно, в каждом доме своя рыбалка в сенях, ну это так, на один зубок, а вот весной по первой воде — вот там рыба, две-три вытащишь и вся бочка полна. А к праздникам он и маски делает, но очень этого не любит, говорит, «в масках ходить — Чернобога будить», но от сыра, наверное, не откажется и сделает вам маски.

Пока Волот рассказывал девчонкам, каких они больших рыб ловят весной, они подошли к дому Полкана.

Да, сразу было видно, что именно здесь живет семья, занимающаяся берестой: у дома даже крыша была покрыта берестой.

У крыльца ребят встречали два дюжих парня, это были сыновья Полкана, Дунай и Дюк, которые вышли подышать, ведь целый день стоять у печи и варить деготь — труд не из легких.

— О, Волот, ты к нам? — спросил Дюк, увидев ребят.

— Да вот привел девчонок, им маски нужны, может, отец возьмется?! — ответил Волот.

— Ой не знаю, он не любит это дело, ты знаешь, сейчас, правда, нам две лодки делать надо, рук не хватает, может, он и сделает, если вы нам поможете, пока мы будем лодки делать, девчонки деготь поварят, — сказал Дунай, приглашая гостей в дом.

— Да, много бересты здесь ушло, — сказала Вера, оглядевшись в доме у Полкана, даже внутри стены и пол были обиты берестой. Дом был большой, но еще больше была мастерская, она была пристроена к дому и была холодной, больше напоминая сарай, чем часть дома.

В мастерской стояла печь, на которой стоял чан, в котором и горела береста, а ниже стояли еще два, в которые и стекал готовый деготь.

Слева от печки на лавках сидели дочь и жена Полкана, которые что-то плели из лыка, а за открытой дверью во дворе виднелись в стороне на открытой площадке остовы двух лодок. Ребята вошли в мастерскую и поздоровались, дочь и жена Полкана встали и поздоровались в ответ.

Услышав, что в мастерскую кто-то пришел со двора, в дверь вошел сам глава семьи и поприветствовал ребят.

— Здравствуйте, ребята, пришли к нам в гости? — спросил Полкан.

— Здравствуйте! — ответили ребята. — Мы к вам с подарками.

Вышел вперед Волот и отдал корзинку с сыром и булками.

— Ну спасибо. Уважил. Сыр на яблочном соке? Прям как я люблю, — поблагодарил Волота Полкан, взял корзинку и отдал её дочери, которая отнесла её в дом.

— У нас к вам, дядюшка, просьба: не сделаете вы нам маски для колядок? Нам очень нужно, — сказала Василиса, подойдя к стоящему впереди Волоту.

— Ну что ж, я мог бы вам сделать маски, но работы много, лодки надо делать, а рук не хватает, — ответил Полкан.

— А мы вам поможем, — сказала Васелиса.

— Ну ладно, тогда проходите. Первым делом нужно подкладывать дрова в печь и следить, чтобы деготь не твердел, приносить во двор к лодкам. И лодки: нужно, чтобы кто-то мазать помогал, — ответил Полкан. Ребята одобрительно кивнули и разошлись по рабочим местам.

— Мы пойдем дрова класть, — сказала Вера и пошла вместе с Лидой к печке.

— Ну а мы пойдем лодки мазать, — сказал Волот и вышел в дверь во двор, за ним вышла и Василиса.

Вера и Лида встали возле печки. Вера стала брать дрова и закладывать их в печь, а Лида стояла у миски с дегтем и мешала его деревянной палочкой.

— А вы по каким домам пойдете колядовать? — вдруг спросила дочь Полкана, которую звали Жива.

— А я не знаю, это нужно спросить у Волота или Василисы, — ответила Вера.

— Мы первый раз здесь, — вмешалась в разговор Лида.

— А у вас что с собой есть для масок? — спросила мама Живы, сидевшая с ней рядом.

— У нас рогатые шкуры, которые нам подарил кожник, у которого мы были, — ответила Вера.

— Ну, давайте их сюда, я посмотрю, — сказала жена Полкана, которую звали Хвала.

— Да, конечно, — ответила Вера.

— Ты посмотри пока за огнем, а я сбегаю, — сказала Вера сестре и побежала в сени, где оставила рюкзак, в котором и лежали рогатые шкуры. Вернувшись, она отдала их Хвале, и та пошла к мужу показать.

— Да, пойдут, — сказала девчонкам Хвала, вернувшись от мужа уже с пустыми руками, села рядом с дочерью и продолжила плести лапти.

— Вы когда пойдете, возьмите меня, я с вами пойду, а еще я гадать люблю, — сказала Жива Вере.

— Конечно, возьмем, — ответила ей Вера.

— А вы гадать любите? — спросила Жива.

— Да, конечно, — ответила Лида, хотя ни разу в жизни они с сестрой не гадали, но сказать правду она побоялась. «Ведь скажешь — она удивится и будет расспрашивать, как да почему», — подумала Лида и решила приврать немного.

— Тогда оставайтесь у нас ночевать, вместе погадаем. Только Волота ушлём к братьям моим, а то он нас обсмеет, мальчишки считают, что это все глупости.

— Можно и остаться, только нужно спросить Василису, если она не против, то останемся, — ответила Вера.

— Да, это будет прикольно, гадать. А на что гадать будем? — спросила у Живы Лида.

— На суженых, конечно, на что еще нам, девушкам, гадать, — ответила Жива.

— Работайте давайте, а то отец придет, всем вам быстро погадает и поженит быстро спину с палкой, — перебила девчонок мать Живы.

— А что, отец тебя бьет палкой? — спросила Лида.

— Да нет, пугает больше, но если шалишь, то и руки хватит, рука у него тяжелая, потом целый день сесть не можешь, — ответила Жива, не отрываясь от плетения лаптей.

Вера и Лида тоже погрузились в работу. Вера пошла во двор за дровами, а Лида взяла пустую миску, стоявшую у печи, поставила на место наполнившейся, понесла деготь и отдала Волоту, который вместе с Василисой мазал лодку, заодно спросила, останется ли она в гостях у Живы на эту ночь.

Вернувшись к печке, сказала, что Василиса согласна.

Ребята целый день возились с дегтем: Вера с Лидой его готовили, Василиса и Волот его размазывали.

К вечеру, ближе к ужину, лодки были готовы и сохли.

Полкан, закончив заниматься лодками, начал делать маски для девчонок. Женская часть бригады в это время отправилась в дом готовить ужин.

На ужин готовили трех зайцев с кашей, уху и кисель. Зайцев принес охотник, для которого плели лапти жена и дочь Полкана.

Зайцы были большими, но, как и всегда, мяса в зайце маловато. Почти весь заяц — это уши и желудок.

Зайцы с кашей получились очень вкусными, но быстро кончились, ведь зайцев было мало, а едоков много.

После ужина все разошлись по делам: девчонки собрались в светелке у Живы, где та учила девчонок плести из лыка всякие девчачьи безделушки, а её братья и Волот пошли предупредить бабушку Пелагею о том, что ребята не вернутся сегодня домой.

Полкан с женой вернулись в мастерскую, где заканчивали делать маски. Девчонки, сидя в комнате Живы, не заметили, как пришла ночь, но ложиться спать они не стали, им нужно было дождаться, когда совсем потемнеет, чтобы можно было начать гадать.

Первое гадание было на крупе: нужно было взять миску, насыпать в неё крупу и положить три кольца, одно золотое, другое серебряное, а третье медное.

Дальше нужно было встать к столу, на котором стояла миска, спиной и, не оборачиваясь, одной рукой нащупать за спиной миску и взять из неё крупу. Кому из девчонок попадется золотое кольцо, жених будет богатый, той, что вытащит серебряное кольцо, — середняк, ну а той «счастливице», что медь зачерпнет, за бедняка выходить.

Первой была Жива, и ей сразу не повезло, медь попалась. Она, увидев кольцо, засмеялась и отошла от стола, сказав:

— Нет, значит, я вообще замуж не пойду.

— А почему? — спросила Василиса.

— Батюшка меня за бедного замуж не отдаст, — ответила Жива.

Следующая тянула свой жребий Василиса и вытащила золотое кольцо.

— Круто, молодец, — сказала Лида, увидев золотое кольцо в руке Василисы.

— Да, наверное, хорошо, но лишь бы человек был хороший, — ответила Василиса.

Последней испытывала судьбу Вера. Результат был всем известен, и можно было крупу и не трогать, но ритуал соблюсти нужно было.

Вера повернулась к миске спиной и, завернув руку за спину, нащупала миску и достала кольцо.

Теперь всем все было ясно про достаток и можно было гадать дальше, лишь Лиде было обидно — ей не разрешили гадать, так как она была еще маленькая и если она начала бы гадать сейчас, то, как сказала Василиса, могла бы прогадать свою судьбу.

— Ну а теперь, девчонки, нужно узнать, какие они будут, женихи, — сказала Жива.

— А это как? — спросила Вера.

— Сейчас по полену узнаем, — ответила ей Василиса. Девчонки спустились на первый этаж и вышли во двор, где были сложены дрова.

— Вы куда собрались? — спросил отец Живы, увидевший, что девчонки гурьбой рванули во двор.

— Мы гадаем, — ответила Вера.

— Понятно, пошли опять полено щупать, — сказал Полкан и засмеялся.

— А зачем щупать? — спросила Лида у Василисы.

— Мы сейчас пойдем к поленнице, повернемся к ней спиной, будем вытаскивать по одному полену и узнаем, какой будет суженый, — объяснила Лиде Василиса.

Подойдя к поленнице, Жива первая развернулась к ней спиной, рукой нащупала полено и достала его из поленницы.

— Все понятно, — сказала Василиса, увидев полено, которое достала Жива. — Жених будет красивый, стройный, но очень волосатый, смотри, как кора взлохматилась.

Девчонки, услышав эти слова Василисы, хором засмеялись.

— Ладно, поскребем, если что, — отшутилась Жива.

Вторая подошла Вера и достала полено, которое было все сучковатое и кривое.

— Эх, Верка, не повезло тебе, будет он кривой какой-то, — сказала Василиса, осмотрев полено.

— Выпрямим, если надо, — ответила Вера.

Последняя была Василиса, ей попалось полено все дырявое.

— Ну а твой шальной будет, гулять и драться будет, — объявила Жива свой вердикт.

— Эй, гадалки, смотрите поленницу не развалите, — крикнул Волот, стоявший в сенях и смотревший, приоткрыв дверь, на то, что во дворе делали девчонки.

— Да ну тебя, кинь лучше валенок, — сказала в ответ Василиса.

— Держи, но если что, я вас всех замуж могу взять, — ответил Волот, замахиваясь валенком в сторону девчонок.

— А осилишь?! — крикнула ему Жива.

— А то! Я жилистый, — ответил Волот. Василиса подобрала валенок, который кинул Волот, и подошла к девчонкам, которые подошли к загородке.

— А теперь что будет? — спросила Лида.

— Я знаю, мне бабушка рассказывала, теперь мы будем кидать валенок, и если он упадет подошвой к нам, то в этом году свадьбы не будет, а если подошвой на улицу, то скоро свадьба, а куда носок покажет, оттуда жених и придет, — сказала Вера.

— Правильно говоришь, — ответила Василиса, и девчонки по очереди стали кидать через загородку валенок, а одна из девчонок в этот момент стояла на лестнице, приставленной к загородке, и смотрела, как упадет валенок.

Первой кидала Вера, её валенок упал подошвой к забору, и свадьбы ждать не стоило.

— Правильно, я вообще замуж не хочу, — сказала Вера, когда Лида, стоявшая на лестнице, сказала, как упал валенок.

Вторая кидала Жива, ей повезло, больше валенок упал так, что свадьба должна быть скоро и придет жених со стороны лесопилки.

Последней кидала Василиса, и валенок упал в точности, как и у Живы.

— Ну, все ясно, теперь побежали смотреть, кто пойдет, — сказала Василиса, и девчонки вышли через дворовую калитку на улицу и стали высматривать в темноте, кто пойдет по улице с той стороны, куда показал носком валенок. Подождав несколько минут, девчонки стали перетаптываться с ноги на ногу, на улице была все-таки зимняя ночь.

Вдруг со стороны лесопилки показались огни, и девчонки, увидев их, замерли в ожидании, огоньки стали быстро приближаться, и вдруг из-за поворота они увидели три фигуры с факелами в странной одежде, к ним бежали три рогатые маски со страшным ревом. Девчонки, увидев их, завизжали и рванули обратно к калитке, ведущей во двор.

— А, испугались! — закричали чудовища рогатые. — Мы ваши женихи, куда же вы?!

И тут девчонки узнали чудовищ по голосу. В масках были Волот и братья Живы, которые решили напугать девчонок: подсмотрев, чем кончится гадание, взяли готовые маски, обежали дома по задам и вышли со стороны, на которую показал валенок.

— Ну вы и дураки! — закричали хором девчонки и побежали в дом, закрыв перед носом мальчишек калитку.

Мальчишки стучали и смеялись, крича, что именно они женихи и готовы жениться прямо сейчас.

Девчонки поднялись в свою комнату и еще долго не унимались, обсуждая произошедшее. Уснули только под утро, и только тогда, когда уже к ним в комнату пришла мать Живы и не пригрозила им, что если они не успокоятся, то сюда придет Полкан и тогда точно розг не избежать, девчонки не стали спорить и, замолчав, быстро уснули.

Утром девчонки проснулись и, позавтракав, пошли домой.

Дома все готовились к празднику Коляды и пекли булочки и пряники. Народ приходил в лавку и покупал угощения для себя и своих родных.

Девчонкам сразу, как они вернулись, нашли дело, и они стали помогать — мазать медом выпечку. После обеда их отпустили наверх, дав отдохнуть перед ночным походом. Девчонки так устали, что сразу заснули и проспали до самого ужина. После ужина девчонки стали ждать ребят, которые должны были прийти и вместе с ними пойти по домам петь колядки и собирать угощения.

Компания собралась где-то через час. Девчонки и мальчишки одели маски, тулупы и были готовы. Пойти они решили в сторону моста. Там стояли самые зажиточные дома и можно было собрать много сладостей.

Ночь была спокойной, на небе светил месяц и множество звезд. Ребята шли гурьбой, мальчишки шли впереди и несли факелы, а девчонки бежали, пританцовывая, за ними.

Подойдя к первому дому, они стали кричать и звать хозяев. Девчонки стояли полукругом перед крыльцом и ждали, когда кто-нибудь выйдет.

Хозяева вышли из дома, в руках у них были сладости из меда, пирог и пряники. Девчонки стали петь колядки и танцевать.

Спев песенку, девчонки поклонились, получили за свое выступление угощения и пошли к следующему дому.

Пройдя по всем намеченным домам, ребята встретили другую компанию ребят, которые тоже колядовали.

Встретившись, ребята стали пугать друг друга и бодаться рогами. Закончив поединок, ребята рассмеялись и, достав мешки, в которые складывали угощения, стали мериться, кто больше собрал.

Ребята угостили друг друга и пошли вместе в сторону моста, где уже стояли сани, у которых толпился народ.

— А что сейчас будет? — спросила у Василисы Вера.

— Мы сейчас поедем к Замри-горе, там будут скоморохи.

Лида не удержалась, смотря на сестру и Василису, которые стояли в рогатых масках, разговаривали друг с другом и постоянно стукались рогами, и засмеялась. Пока девчонки хихикали, пришло время занимать места в санях.

Усевшись на сани, ребята стали ждать, когда караван отправится в путь.

Минут через тридцать народ расселся по саням, возницы щелкнули хлыстами, и вся веселая компания тронулась в путь, по бокам бежали парни с факелами и заигрывали с девчонками, которые сидели в санях.

Путь до Замри-горы занял около часа, и девчонки даже не заметили, болтая, как впереди показались огни костров, разведенных вокруг холма; на фоне костров были видны фигуры танцующих людей — это и были скоморохи.

Подъехав к костру, сани остановились, и народ, соскочив, сразу присоединился к хороводу, девчонки пели песни, а ребята прыгали через костры. Скоморохов в хороводе было много, и их было можно сразу узнать по бубенчикам на шапках и сапогам с закрученными вверх носами.

Хоровод постепенно расширялся, и танцующие в нем отходили от костров, а скоморохи, наоборот, вышли из хоровода и образовали второй круг. Взявшись за руки, они стали бежать друг за другом, с каждой минутой скоморохи ускорялись, и казалось, что они движутся очень быстро, постепенно от этого бега даже образовался вихрь, который стал закручивать пламя костров в одну сторону, и скоморохи стали кричать хором одну фразу:

— Расти, гора, расти, гора!..

Девчонки, которые плясали во втором круге, даже замерли, когда холм начал расти и с вершины стал осыпаться снег, а вершина все дальше удалялась вверх.

— Ух ты, и правда растет, — сказала Вера.

— Да уж, что же дальше будет? — спросила Лида.

— Смотрите, сейчас будет самое интересное, — сказала Василиса.

И правда, через секунду скоморохи замерли, подняв руки, вверх крикнули.

— Замри, гора, замри, гора!..

Вершина вдруг остановилась, и из неё появилось яркая вспышка и медленно стала опускаться вниз, а опустившись вниз, превратилась в серебряную маску. Маска опустилась в руки одного из скоморохов, он надел её на лицо и, выйдя из круга, стал плясать.

— А что это? — спросила Вера.

— Это священная маска скоморохов, которая исполняет желания скоморохов, исцеляет их недуги и придает силы старикам и мудрость молодым. Скоморохи могут получить эту маску только два раза в год — зимой одна ночь и летом одна ночь, — объяснил Волот.

Все скоморохи по очереди надевали маску и танцевали. Когда последний скоморох закончил свой танец, маска опять превратилась в яркую вспышку, поднялась вверх и исчезла в вершине, которая опять вросла в землю и гора превратилась обычный холм.

Костры тоже стали затухать, и постепенно народ, который плясал вокруг костров, стал расходиться и возвращаться к саням, на которых они сюда приехали. Девчонки тоже пошли к саням, но вдруг стал дуть сильный ветер и на небе появились черные вихри, которые стали кружиться вокруг затухающих костров и направились к людям, которые увидели их, стали кричать и разбегаться в разные стороны. Девчонки тоже побежали в сторону саней. Василиса, увидев, что за ними гонится темнота, вытащила из-за пазухи огонек и кинула его в сторону темноты.

Оглавление

Глава первая. Новогодняя ночь

Глава вторая. Бабушка Пелагея и Василиса

Глава третья. Город Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg