Ая эН Уровень Пси
© Ая эН, 2017
© ООО «РОСМЭН», 2017
* * *
0,0000000016
Есть на уровне Пи такое выражение: «Стать Мебиком на полную катушку». Иногда еще говорят: «Нас связывают семь нитей». Полная катушка – это и есть семь мутонитей:
– зеленая Пи;
– голубая Дельта;
– алая Альфа;
– лилово-фиолетовая Фи;
– желтая Дзета;
– изумрудная Пси;
– оранжево-огненная Сампи.
Кроме этих нитей, в природе существует еще множество других. Но чтобы стать полноценным мутангелом-инфилопером, нужно уметь работать именно с этими семью нитями, то есть пройти семь уровней.
ВНИМАНИЕ!
Инструкции, данные между строк в этой книге, не представляют ни малейшей опасности для любого, кто является человеком, только человеком, и никем, кроме человека.
Всех остальных мутангелов, а особенно инфилоперов (даже если они не помнят, кто они такие, и считают себя обыкновенными людьми), Мебби Клейн просит при прочтении соблюдать все необходимые меры предосторожности. Помните, что человек отвечает только за свою жизнь, а мутангелы в ответе за все происходящее.
Везде далее: Диди = дополнительная информация для инфилоперов.
Глава 1. Игра начинается
Они попали в Тель слишком поздно, чтобы успеть с комфортом разместиться в гостинице и толком позавтракать. Мутангел-инфилопер Андрей Клюшкин ухитрился перепутать сокращалку, и вместо Теля его вначале забросило совершенно в другой город. Пришлось срочно возвращаться, искать нужную дорогу и терять драгоценное время. Супермутант Ризенгри Шортэндлонг мог бы отправиться на церемонию открытия сам, но честно ждал друга. В итоге они попали на место на три часа позже, чем рассчитывали.
– Ну ты даешь, свет тебе в спину! – воскликнул Ризи, когда взмокший Дюшка с всклокоченными волосами и бешеным взглядом вывалился наконец из пересадочной сокращалки и готов был вместе с Ризи нырнуть в следующую, ведущую уже непосредственно к гостинице.
– Суслик дери эти навигаторы! – отмахнулся Клюшкин.
Он не хотел признаваться, что ошибся только потому, что в какой-то момент еле сдержался, чтобы не взвыть и не разреветься от бессилия из-за того, что Ризи ввязался в дурацкую игру – единственную, в которую никак нельзя было начинать играть на уровне Пи. Еле сдержался, но перепутал знаки, потому что перед глазами все предательски поплыло. Дюшкины мысли и сейчас еще путались. Он старался не думать ни о чем. Может, эта игра никогда и не начнется?
– Ладно, давай, понеслись! Мы успеваем, но впритык! Ныряй сюда! – Ризи пропустил друга, чтобы тот опять не перепутал.
Спустя минуту они наконец нарисовались в гостинице.
– Добро пожаловать на конференцию «Уровень Пси»! – приветствовал их весьма странный некто негуманоидного типа.
Некто выглядел как горка сморщенных яблок, каждое из которых обладало самостоятельным глазом. Из некоторых яблок торчали конечности, отдаленно напоминающие руки и ноги. Где у этого существа находился рот, непонятно.
– Чистые состояния системы – что может быть сложнее и прекраснее! – воодушевленно продолжил некто.
– Ч-ч-что? – не понял Дюшка.
– Я тебе потом объясню! – Ризенгри решительно развернул друга и потащил прочь от встречающего в сторону ресепшена.
Диди. Пси-функция – это комплекснозначная функция, используемая в квантовой механике для описания так называемого «чистого состояния системы». Физика, сплошная физика! Но! Этот же подход можно применить и в другой области, в психологии, особенно в психологии мутантов.
– Ваши номера…
– Потом, все потом!
Мальчишки бросили свои сумки на ресепшене, схватили на ходу по паре крекеров из вазочки в вестибюле и дернули на открытие конференции. Все происходило впопыхах. Они не зарегистрировались, не получили бейджиков – персональных налобных наклеек, а сразу побежали в центральный зал, где с трудом нашли свободные места. Разумеется, Ризи напрочь забыл о своем решении ежедневно болтать с Элиной не меньше десяти минут. Что касается Дюшки, у него просто не было и секунды времени для звонка Ниоко. Клюшкин был обычный парень, хоть теперь уже и мутангел, и болтать по телефону, несясь бодрым аллюром по разным сокращалкам и гостиничным коридорам, он не мог.
– Мне просто очень интересно, с чего начнут на этот раз, – пояснил Ризи свое страстное желание не опоздать.
– Мне то… то… тоже! – с трудом ответил Дюшка, тщетно пытаясь отдышаться.
Конференция началась со слов:
– Доегиор дярузь! Слисипром ю не пипип мобиль, комп унд фо! Унд туу не юз радио-рецепторшш. Гобладарюс сэдже!
– Чего она прочирикала? – не понял Дюшка.
Ризи перевел:
– Дорогие друзья! Просим вас отключить мобильные компьютеры и телефоны, а также не пользоваться радиорецепторами. Благодарю за внимание!
– А-а-а… Теперь понятно!
– Клюшка, сунь переводчик в ухо. Ты ж ни одного из этих языков не знаешь. Так неинтересно будет.
Клюшкин отключил телефон, извлек из упаковки переводчик одноразового использования и фыркнул:
– Тоже мне, «не пользуйтесь радиорецепторами и мобильниками»! А если мы тут до вечера просидим, а мне поговорить нужно? Это ж с ума сойти можно!
– И не говори! – полностью согласился с ним Ризи. – Выходить из зала, чтобы поговорить! Ужас! А требование рецепторы отключить – вообще дикость. Я, например, очень некомфортно себя чувствую, если не могу пользоваться радиорецепторами. Хуже, чем с закрытыми глазами сидеть. Один раз мне пришлось одновременно отключить все свои терморецепторы и радиорецепторы. Это был кошмар-кошмар. Мало того что любимую радиопередачу не смог послушать, еще и обжегся. Хорошо еще, обоняние не пришлось отключать. Сижу и чувствую запах – что-то горит. Смотрю – батюшки мои, так это ж я сам и горю!
– Слушай, Бес, как ты думаешь, а мне могут имплантировать радиорецепторы?
– Могут, конечно. И давно пора! У нас все студенты, которые в своей домутангельской жизни были обычными людьми, уже сделали такие операции. Знаешь как удобно! Мы телефонами практически не пользуемся…
На этом их разговор оборвался. На сцену вышел какой-то высоченный чел в синем фраке и стал толкать речь. Дюшка слушал его вполуха и мечтал о том, как вставит себе эти самые рецепторы и как это будет круто. А потом Дюшка увлекся. Программа открытия была составлена таким образом, чтобы многочисленным гостям конференции, которые не очень разбираются в физике и математике, тоже было интересно. И гостю Андрею Клюшкину стало интересно. Он даже на время забыл о том, что Ризи участвует в «Маленьких каникулах» и в любой момент может покинуть навсегда уровень Пи. Во время перерыва Дюшка сказал:
– Бес, класс, что ты меня сюда вытащил. Я столько всего прикольного узнал! Особенно мне эта тетка понравилась, которая рассказывала про модели сокращалок, которые ведут не туда, куда надо. Знаешь, я до этой конференции толком не понимал, как устроены сокращалки.
– Да ладно, не знал он! Можно подумать, ты не инфилопер! Ты ухитрился одну из них чуть ли не построить самостоятельно! Да еще и нас с Элькой протащить. Забыл, что ли?
– Суслик тебя дери, я сто раз тебе объяснял: я ничего не прокладывал! Я прошел по ниточке-следу, которую оставила Лещща Мымбе. Ты же с ней знаком, ты же с ней говорил!
Диди. Ризенгри Шортэндлонг, а также Элина Нарциссова, Рино Слунс и Маша Малинина встречались с Лещщей на двух вечеринках-обедах, один из которых устроили Дюшка с Ниоко, а второй – сама Лещща перед тем, как заняться глобальным омоложением и изменением себя.
Янанна же была знакома с Лещщей давным-давно. Не следует забывать, что история с Лещщей, ее братом Бьорки, Мамашем Мумушем и попавшей в Фтопку Пипой Мумуш произошла много лет назад, задолго до рождения Дюшки и его друзей. Нам, землянам-12, может показаться это странным, но для мутангелов, которые живут бесконечно долго, все это – норма.
Мелодичный звонок, сообщающий о том, что половина перерыва прошла и через полчаса начнется вторая серия сегодняшних лекций, положил конец спору Дюшки и Ризи.
– А что у нас во второй части? Эта тетенька еще будет про недостроенные сокращалки рассказывать?
– Будет, будет. На ее лекции даже показ ненормальных сокращалок будет. То есть можно будет попробовать побродить по этим сокращалкам. Кажется, завтра в синем зале. Только я на нее не пойду, я хочу на другой семинар попасть. Но ты можешь сам пойти. Давай я вас познакомлю…
И Ризи стал искать глазами специалистку по сокращалкам. Но Дюшка сказал, что он с ней и сам потом познакомится, а сейчас у него просто живот сводит от голода. Точно. Надо было успеть поесть.
Они побежали в ресторан. Пока ждали свой заказ, Дюшка позвонил Ниоко:
– Привет, зайка! Что делаешь?
– Закусываю с Элькой и Тафиком жареными хамелеонами. А ты?
– А я собираюсь закусывать с Ризом лапшесырниками и еще каким-то блюдом, которое забыл как называется. У нас всего полчаса времени. Нет, вру – шестнадцать минут.
– Ну и как тебе конференция, нравится?
– Ага! Приеду – расскажу. А еще я хочу вставить себе в затылок радиорецепторы. Такая прикольная штука, оказывается. Тебе от Ризи привет, кстати.
– Ризу от Эльки тоже.
– Передал! Он в ответ мычит, что перезвонит ей, как только дожует!
Ризенгри дожевал, но, разумеется, не перезвонил – не успел.
Вторая половина дня до самого вечера была забита еще более интересными докладами и презентациями новой техники. Мобилка у Дюшки была вынужденно отключена. Каждый раз в начале очередного доклада вежливо слисипромали не пипип комп унд мобил. «Ния, наверное, уже сто раз звонила!» – с досадой думал Дюшка. Но он ошибался.
Ниоко Нири и не думала звонить Дюшке Клюшкину. Сначала она сидела рядом с Элей, пока та безуспешно пыталась отгадать червовую леди. Потом сама случайно отгадала эту леди. Потом долго переживала по этому поводу. Потом успокаивала Элину, которой досталась карта полной неизвестности. Потом размышляла, как рассказать Дюшке о том, что произошло. А потом ее любимый котенок Тафик угадал главную карту – шута, и стало уже не до звонка, потому что началась игра.
Игра началась в тот момент, когда бармен Сэм заворачивал в бумажный пакет хамелеонов для Рыжего Тафанаила.
– Куда опять подевался этот негодник? – устало вздохнула Ниоко, беспомощно оглядываясь в поисках кота. – Тафик! Кыс-кыс-кыс…
– Кажется, он в шатре у Мадлены, – подсказала Эля.
Ния расплатилась с Сэмом за хамелеонов, и они с Элей заглянули в шатер к Маде. Заглянули – и не поверили собственным глазам. В шатре творилось что-то невероятное. Мадлена с растрепанными волосами стояла возле перевернутого столика с картами. Циновка, на которой обычно сидела или лежала Мадя, на этот раз не валялась на полу и не покрывала ложе в дальнем углу, а висела в полуметре от пола и хлопала уголками наподобие миниатюрного ковра-самолета. Всюду горели зеленым пламенем оплывшие толстые свечи. Часть свечей стояла на полу, а часть, как всегда, была прикреплена к эфесам шпаг, воткнутых прямо в пол. Но если обычно шпаги лишь слегка покачивались, создавая таинственную игру света в шатре, то сейчас они замерли как вкопанные… Впрочем, они и так были вкопанные.
– Стоп! Они не так вкопаны! – сказала Эля, хватая Ниоко за рукав.
Восемнадцать шпаг образовывали ровный круг вокруг маленького рыжего котенка. Свечи горели вдесятеро ярче обычного, и их пламя нисколько не колыхалось. На голове Тафика красовался шутовской колпак с тремя бубенчиками.
– Вот мне еще твоих глупостей не хватало! – нахмурилась Ниоко, пытаясь пробраться к котенку и отодвинуть одну из шпаг в сторону. – Что ты там делаешь? Пошли домой!
Шпага никак не поддавалась, рука упиралась во что-то твердое, которое невозможно было сдвинуть с места. Пройти между двумя соседними шпагами Ния смогла бы, наверное. Но для этого требовалось задуть хотя бы одну мощную свечу. Ниоко дунула.
Мадлена, которая стояла по ту сторону горящего круга, немедленно сорвалась со своего места и бросилась к девочкам:
– Эй, что ты делаешь! Нельзя задувать свечу, пока для Тафа открыт выход!
Но свеча и так не задувалась. Пламя даже не шелохнулось, словно находилось за совершенно прозрачной стеклянной стеной. Ния протянула к свече руку, и ее рука опять наткнулась на невидимый, но очень прочный купол, окружающий Тафа и шпаги со свечами. Ниоко растерялась. Эля сказала:
– Я знаю: это магия. Мы про такое проходили по истории. Только не помню, про какую планету.
– Глупости какие! – рассердилась Мадлена. – Какая еще магия? Может быть, вы и в привидения верите, и в летающие тарелочки, и в гороскопы?
– Гороскопы иногда сбываются, – робко заметила Элина. – А в тарелочки я не ве…
Диди. У мутангелов есть летающие транспортные средства дискообразных форм (чаще всего встречаются двойные диски, с их помощью обычно перемещают неодушевленные предметы). Однако Мадя имела в виду не их, а другое суеверие, распространенное на некоторых окраинах уровня Пи, населенных теми, кто попал на браку Пи, но так и не стал полноценным мутангелом. Суеверие было такое. Считалось, что мелкие бытовые предметы, особенно посуда, могут приобретать сознание и особые способности: тарелочки начинают летать, расчески разговаривать шепотом, ложки выгибаться и приклеиваться к телу, как пиявки, и так далее.
Пока Мадя и Эля препирались и осуждали летающие тарелки и гнущиеся ложки, Ния сообразила наконец посмотреть на Тафика и шпаги мутангельским взглядом. Не тем, каким видишь знаки навигатора, а более глубоким. Тыха Быха учила ее смотреть глубже, когда они пробовали заниматься в беоне Фи. От увиденного сейчас Ние поплохело.
Шпаги и свечи на самом деле оказались вовсе не шпагами и свечами, а гаджетами, разворачивающими свернутые дополнительные пространства вокруг Тафика. Прямо тут, в шатре, создавалось что-то вроде сокращалки. Но это была не совсем сокращалка, ведь сокращалка создает короткий путь из одной точки в другую, используя дополнительные возможности пространства. Но сейчас Ниоко никакого пути перед собой не обнаружила.
Диди. Только очень, очень, очень опытный мутангел-инфилопер, Мебби Клейн, мог бы догадаться, что перед ним не сокращалка, а так называемый «переход выхода». Ниоко Нири (она же бывшая Варя Воронина), была Мебби Клейном очень недолго, да и то тогда все делала Янанна… Ниоко не могла догадаться о том, что происходит.
Мадлена ухватила висящую в воздухе циновку и попыталась оттянуть ее в сторону, поскольку один из ее углов опасно касался пламени зеленой свечи и мог загореться. Надо сказать, удавалось ей это с трудом: со стороны возникало ощущение, что женщина сражается с многотонным монстром. Ния и Эля отвлеклись на Мадю, и Эля даже бросилась помогать, огибая круг из шпаг и переступая через горящие свечи. Ния помогать не бросилась, поскольку картинка реальная сливалась в ее голове с картинкой мутангельской, все вокруг было слишком странным и непонятным, смазанным. Она не выдержала и зажмурилась, чтобы не упасть.
Прошло несколько секунд, прошла вечность.
Маде и Эле наконец удалось усмирить зловредную циновку.
Ниоко осторожно открыла глаза, и вдруг взвизгнула, и опять протянула руку к невидимому куполу, и опять коснулась невидимой преграды. Она увидела, как Тафик… Но нет, наверное, просто показалось… Сияние свечей стремительно теряло яркость, и так же стремительно таял в наступающей темноте контур Дюшкиного любимого котенка. Скоро стало совсем темно.
– Ого, стенка исчезла! – прошептала Ния. – Эй, Тафик, вылезай, путь свободен!
Но Тафик не отзывался.
– Вот ведь несносный котенок! – рассердилась Ниоко. – Вечно мне его спасать приходится. Кис-кис-кис…
В темноте было ничего не видно, но отлично слышно, как Ния протиснулась меж шпаг и ее каблучки цокнули пару раз в направлении Тафика.
– Кис-кис-кис…
Тьма переставала быть густой, сквозь нее стали понемногу проступать очертания окружающих предметов. Элина и Мадлена увидели, что Ния сидит в центре круга из шпаг на корточках и беспомощно шарит руками по полу в поисках котенка. Мадя презрительно фыркнула, но смолчала.
Свечи на шпагах с каждой секундой опять разгорались, все сильнее и сильнее. И вот уже всем троим стало видно, что Тафика в круге нет. Ниоко поднялась с пола, отряхнула коленки, отбросила со лба копну волос и растерянно оглянулась. Свечи сияли так, что выбраться было невозможно.
Элина потрогала воздух над свечками. Да, ее догадка оказалась верна. Теперь невидимый купол окружал Ниоко. Ния увидела жест Элины и все поняла. Она поджала губы и попробовала дунуть на свечу. Теперь, когда девочка находилась со свечами и шпагами по одну сторону от прозрачного купола, пламя послушно колыхнулось от ее дуновения.
– Не делай этого! – громко закричала Мадлена, со всей силы мотая головой и размахивая руками на тот случай, если стена не пропускает звуки и Ниоко ее не слышит. – Не дуй! Только хуже будет! Все равно сквозь стену не выбраться!
Но стена не поглощала звуки, и Ниоко все отлично услышала.
– Ну и что же мне делать?
– Ничего! Просто стой и жди, скоро все само окончится, и ты сможешь выйти, – уже обычным голосом ответила Мадя.
– И долго ждать?
– Да минуту, не больше! И не отвлекай меня, мне свои свечи опять зажечь надо!
Мадя бросилась зажигать многочисленные зеленые свечи. Сэм – и в какой момент он появился? – стал активно ей помогать. Ничего не понимающая Элина огляделась в поисках спичек или зажигалки – если это часть игры, втроем-то быстрее получится! – но не нашла ничего и решила не вмешиваться. Тем более что толстая Мадя и тощий Сэм отлично справлялись сами.
Ниоко приготовилась было спокойно ждать. Но что-то в словах Мади ее насторожило. И в действиях тоже. Зачем она зажигает остальные свечи? Ниоко задумалась. Если Мадлена точно все знает о том, что происходит, то почему она тогда вначале стала кричать ей как глухой?
– Эй, Мадя! А я точно отсюда выберусь?
– Да точно, чтоб мне перестать быть волхвом, если это не так! Ты ж сама видела: с твоим котенком ничего страшного не произошло. У тебя положение похуже, это точно, но…
Ниоко рассеянно огляделась. Она стояла в самом центре круга из шпаг, точно на том месте, где раньше сидел Тафик. Свечи были близко, но не настолько, чтобы огонь мог перекинуться на девочку.
– А почему у меня положение похуже?
– Ну как почему? – удивилась Мадя. – Тафик-то шут, главная карта. А ты – леди. Но это тоже отлично. Вот я, например, всего лишь десят…
– Так это что, вход в игру?
Мадя кивнула. Ниоко застонала и схватилась за голову. Она нисколько не боялась игры, но как теперь быть с Дюшкой? У него же фобия! Она же обещала ему, что никогда не будет играть!
Неожиданно под пальцами на голове почувствовалось какое-то шевеление. Что-то плотное и холодное упрямо росло сквозь волосы Ниоко. «Неужели рожки?» – с ужасом подумала девочка.
– Элька, что это у меня?
– Корона вроде. – Элина присмотрелась и добавила: – Блестящая, красивая.
– Червовая леди – это королева красоты, – пояснила Мадя. – Я же рассказывала. Алмазная корона…
Мадя явно собиралась еще раз начать рассказ о королеве красоты, но тут у Нии зазвонил телефон.
– Привет, зайка!
– Ой, Дюшка, как хорошо, что ты позвонил! Я…
Ния не хотела признаваться Дюшке в том, что она все-таки попала в игру, хоть и по ошибке. У нее в голове сама собой сочинилась вполне правдоподобная история, которую она собиралась преподнести Дюшке. История была простая. Они с Элей решили пожить три дня в настоящем лесу, вдали от цивилизации, где мобильники не работают. Так нужно для Эли, чтобы успокоиться, отдохнуть. Ну, а Ния поехала за компанию…
– Слушай, я раньше не мог никак, ты извини. Тут мобильники просили выключить.
– А, понятно. Дюшка, у меня тут тоже некоторое время связи не будет. Мы с Элиной…
– Ой, Ния, прости, я тебе потом позвоню! Тут Бесу что-то срочно от меня понадобилось.
И Дюшка отключился.
Ризу срочно понадобилось сообщить Клюшкину о том, что ему пришел вызов на игру. Кто-то отгадал главную карту, шута. Это означало, что все игроки получили сообщение о начале игры. Формально игра начиналась тогда, когда в нее вошли все игроки. Но ведь чем раньше ты войдешь, тем больше у тебя будет времени на ознакомление с картой первого уровня. К тому же с опоздавших игроков снимались баллы, а Ризи вовсе не хотел начинать игру со штрафа!
Ни Дюшка, ни Эля с Ниоко о правилах ничего не знали. Дюшка выключил мобильник и приготовился слушать Риза.
Эля, не отрывая глаз, смотрела, как медленно гаснут свечи на шпагах.
А Ниоко думала о том, как бы ей побыстрее проиграть и вернуться домой раньше, чем приедет с конференции ее любимый Дюшка.
Глава 2. Правила игры
Почти все игроки «Маленьких каникул» имели достаточно времени на тренировку, подготовку к игре и ознакомление с правилами, только один шут входил в игру сразу Однако были и такие участники, которые, угадав карту, могли уйти и заняться своими делами и не помнить ни о правилах, ни о самой игре. Модераторы игры учитывали все эти обстоятельства. Поэтому каждому игроку на входе выдавалась брошюрка со сводом правил. У Ниоко Нири тоже оказалась в руках такая брошюрка, как только вокруг нее зажегся свет.
– Ну ничего себе! – воскликнула Ниоко, озираясь по сторонам.
По сторонам было круто. Как во флиссе, только круче. Ниоко показалось, что она угодила в зефир с потоками сверкающей карамели. Легкие металлические брызги пронизывали пространство. Слышалась нежная мелодия. Перед Ниоко появился подтянутый приятный мужчина лет сорока или пятидесяти.
«Такому еще сто лет можно не омолаживаться!» – невольно подумала Ниоко.
– Добро пожаловать, королева! – склонился в поклоне мужчина. – Вам нравится такой прием или вы предпочли бы свою версию?
– Очень нравится, – согласилась Ниоко. – Особенно аранжировка моей песни.
– О да, это же ваш первый сингл…
– Сама аранжировка удачная. Скажите, это ведь игра «Маленькие каникулы», верно?
Мужчина кивнул.
– Скажите, пожалуйста, а как в эту игру быстрее проиграть? Понимаете, я не очень хочу играть и… В общем, вы не могли бы мне помочь?
Если мужчина и был удивлен, то он ничем не выдал своего удивления. Его роль была очень проста – рассказать игроку о его правах и ответить на все возникшие вопросы по игре, какими бы они ни были. Поэтому мужчина произнес:
– Я нахожусь тут именно для того, чтобы разъяснять всем входящим правила. Хотя все они и написаны в брошюре, которая находится у вас в руках.
Ниоко только сейчас заметила, что держит в руках тоненькую книжку в два листочка. Очевидно, правил в игре было не так уж много. Она механически открыла книжку. Оказывается, это был мини-компьютер. Одна страница книжки служила экраном, вторая являлась набором кнопок и стрелок. Ниоко вздохнула.
– Я знаю, что вы только сегодня угадали свою карту и ни разу не тренировались, – сказал мужчина. – Поэтому давайте разбираться спокойно, с самого начала. Иначе вы действительно проиграете очень быстро.
– Но я именно этого и хочу!
– Даже если так, вы все равно не можете проиграть раньше, чем будет объявлен старт.
– А что, он еще не объявлен?
– Что вы! Он будет объявлен только тогда, когда все до единого игрока войдут в игру.
– А если они никогда не войдут?
Мужчина позволил себе коротко рассмеяться. Его смех Ниоко совсем не понравился. Она поджала губы и сухо спросила:
– И все-таки давайте определимся. Когда будет дан старт, самое раннее, самое позднее время?
Мужчина тоже посерьезнел:
– Самое раннее – через час, если все тридцать две тысячи четыреста двенадцать игроков воспользуются правом входа прямо сейчас, быстро ознакомятся с правилами и не будут задавать никаких вопросов. Самое позднее – через трое суток, если…
– Через трое суток?! О-о-о-о…
– Через трое суток, если кто-то из игроков по уважительной причине не может войти в игру быстрее. Например, если кто-то в данный момент находится на стадии омолаживания, которая может быть остановлена далеко не в любой момент.
Мужчина рассказывал о прочих причинах, которые считаются уважительными, но Ниоко едва ли его слушала.
– Мне нужно позвонить! – сказала она.
– К сожалению, вы уже в поле игры. Звонки с поля невозможны.
– Мне обязательно нужно увидеть Дюшку. Андрея Клюшкина, моего друга.
– К сожалению, вы уже в поле игры. Встречи с лицами, не являющимися участниками игры, невозможны.
– А с участниками?
– О, это да, это конечно.
– Тогда я хочу срочно поговорить с Ризенгри Шортэндлонгом. Он же участник?
– Да, он участник. Но он еще не вошел в игру. Вы сможете связаться с ним, как только он покинет уровень Пи и тоже войдет в…
– Что??? Покинет уровень Пи?
Мужчина посмотрел в глаза Ниоко и неожиданно смутился.
– Игра «Маленькие каникулы» проходит вне уровня Пи, – пояснил он. – Разве вы не знали? На уровне Пи, то есть в пределах миров браны Пи, мы не можем обеспечить игрокам настоящий… настоящий адреналин, настоящую смерть. А тут вас ждет полный реал, отрубание голов и все такое… Это тренировки проходили на Пи. А сейчас все будет на самом деле, в абсолютно реальных мирах. Может быть, вы на одном из уровней игры даже попадете на свою родную планету. Многие, собственно, ради этого и… Да что с вами, девушка?
Ниоко стояла бледная, как зефир окружающих ее стен, и беспомощно хваталась за бронзовые искорки воздуха. Так вот чего боялся Дюшка! Но почему же он ничего ей не рассказал раньше!
– Я не хочу играть, – прошептала Ниоко. – Не хочу!
Приятный мужчина средних лет шумно вздохнул и картинно закатил глаза:
– Вы уж определитесь с желаниями, милая червонная леди. То вы хотите скорее проиграть и помереть, то вообще играть не хотите.
– Я определилась с желаниями! – приходя в себя, ответила Ниоко. – Я не хочу играть и тем более проигрывать! Хочу вернуться на уровень Пи. В Мебиклейн. Или в У-У. Или в любой другой город, в любой мир, в котором есть нормальная сокращалка до Мебиклейна. Как мне это сделать?
– Никак! – холодно ответил мужчина. – С уровня Пи есть несколько выходов. Но с них можно только выйти. Постоянно действующих входов на уровень Пи просто не существует. Они появляются, пропускают выборочно по одному человеку, или мутанту, или любому существу, который стал мутангелом, который может пройти по следу мутангела или… Вариантов немного. Но в любом случае эти входы появляются выборочно и исчезают сразу, как след на песке у кромки океана. Выбрав игру «Маленькие каникулы» и использовав выход, вы перестали быть мутангелом. Вернуться на уровень Пи вы не сможете никаким образом просто по техническим причинам.
– А вы как вернетесь?
Мужчина во второй раз позволил себе улыбнуться:
– Девушка, я – голограмма…
Ниоко присмотрелась, но ее собеседник выглядел вполне обычным человеком. Она попробовала посмотреть по-мутангельски, но… у нее ничего не получилось!
Тогда Ния дотронулась до его рукава, и все стало ясно.
– Вы голограмма… – прошептала она. – А я временно не мутангел…
Ей с большим трудом удалось справиться с морем разом нахлынувших на нее мыслей и чувств.
«Ладно, – решила Ниоко, – как отсюда выбраться, подумаю потом. А пока послушаю правила. А то отрубят мне голову раньше времени…»
Голограмма начала объяснять правила игры.
Цель игры была проста – перебить остальных игроков. В колоде было пять мастей по четырнадцать карт. Простые карты от двойки до десятки. Низшие карты: ангел, хранительница, эксперт. Высшие карты: валет, леди, мутангел, туз. Кроме этих семидесяти карт, в колоде было еще две карты: карта-шут и карта полной неизвестности. Каждая карта стоила сколько-то баллов. Тройка – три, семерка – семь, валет – одиннадцать, туз – четырнадцать. Ангел стоил всего одну десятую балла.
– Нелогично как-то! – заметила Ния. – Ангел должен минимум один балл стоить. А вообще-то у нас на Земле-11 тоже были разные колоды, и туз всегда в пасьянсах был единичкой. И в некоторых играх, таких, как…
– Вы правы! – вежливо перебила ее голограмма. – На Земле-11, а также на некоторых других землях, и даже во многих других колодах, распространенных в мирах нашей браны, так и есть. Но мы сейчас находимся в игре, в которой используется одна из колод карт Мебиклейна…
Диди. Существует две колоды карт Мебиклейна.
Одна колода похожа на обычные карты (больше на карты Таро). Эта колода называется «Мебиклейн». Карты колоды «Мебиклейн» используются только для игр.
Вторая колода повторяет же основные изображения, однако карты в ней совершенно другого типа. Эта колода используется исключительно для предсказаний и раскладов и называется картами «Мебби Клейн». Каждая карта этой колоды – квадратная, разделена двумя диагоналями на четыре части. На каждой четвертушке изображена только половина рисунка (то есть каждая карта содержит четыре половинки четырех разных рисунков). Чтобы сложился один цельный рисунок, карте необходимо подобрать пару, к «Мебби» прибавить «Клейна».
Ниоко не стали посвящать во все тонкости разных колод и в историю создания карт.
– Правила подсчета баллов, как и все остальные правила игры «Маленькие каникулы», сложились давно, – ответил Ние мужчина и продолжил рассказ о том, что ей действительно необходимо было знать.
Итак, каждая карта имела свою цену. Низшие карты, ангел, хранитель/хранительница и эксперт (иными словами единичка, двойка и тройка) стоили доли балла. Начиная с четверки, баллы ценились гораздо выше, по номинальной стоимости карты.
– Вот, например, четверка бубновая, или «сокровище». – Ниин помощник продемонстрировал ей одну из карт. – Она стоит четыре балла. Понятно?
Ниоко рассеянно кивнула.
– А вот четверка роги, она называется «Уровень Пи». – Мужчина выудил из колоды еще одну карту. – Она стоит…
– Тоже четыре.
– Нет. Сорок баллов! Роги у нас козыри.
В том случае, если карта была козырная, ее стоимость повышалась в десять раз. У шута баллов не было вообще, зато полный бесплатный арсенал оружия.
– Значит, у Тафика ноль баллов? – уточнила Ния. – То есть при первом же выстреле его могут убить?
– Да, – кивнула голограмма. – Но этого не произойдет. Шуту достаточно сразу накинуть защиту – мантию-невидимку и взять хотя бы простую двустволку. Подкрался к любой фигуре, бах-бах, – и готово! Подстрелил десяток ангелов – вот один балл. А кокнул леди – целых двенадцать баллов.
– Мой котенок не умеет пользоваться оружием, – холодно заметила Ния, которую задело словечко «кокнул».
Она отвыкла от грубых слов и агрессии, забыла о том, что в ее родном мире такого рода поведение считалось нормой.
– Тафик не умеет пользоваться оружием! – повторила она.
– Это его проблемы! – пожал плечами мужчина-голограмма. – А почему, кстати, он не может пользоваться оружием?
– Но он же котенок!
Мужчина фыркнул. А потом рассказал, что котенок-шут вполне может воспользоваться человеческим маскировочным телом и многими другими опциями. После перешли к перечню оружия и всяких вспомогательных опций. Ниоко узнала, например, что мантия-невидимка стоит целую тысячу баллов. Чтобы купить такую замечательную штуку, нужно перебить огромную кучу игроков, желательно козырных.
– Ваш знакомый, Ризенгри, он – козырной валет, стоит аж сто одиннадцать баллов. А как играет – просто класс! Если вы подождете, пока он наберет побольше баллов, а потом очаруете его и исподтишка взорвете или расстреляете, то…
Ниоко задумалась. Маша и Рино много раз рассказывали Ниоко о школе для особо одаренных мутантов, в которой они учились вместе с Ризом, когда тот прикидывался Дюшкой Клюшкиным. Особенно часто они рассказывали о бассейне с навозом, вокруг которого были установлены бегущие дорожки. Тогда ребят тоже поставили перед выбором: обогнать других или свалиться в дерьмо. История повторялась. Ния решила, что она сделает все, чтобы история не повторилась. Даже если они с Дюшкой никогда больше не увидятся. Но неужели нельзя выйти из игры по-хорошему?
– Я не хочу играть, – еще раз заявила Ниоко. – Вы не можете заставить меня играть! Это нечестно!
Но мужчина-голограмма был категорически с ней не согласен:
– Вас привели к Мадлене насильно?
– Нет, но…
– Вас на аркане тащили в шатер и сажали за игральный столик?
– Нет, но…
– Вас кто-то принуждал произнести слова «леди червы»?
– Нет, но…
Нет, но ведь она делала это все, просто чтобы поддержать Элину! И не думала, что ее могут так подставить! Впрочем, если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то никакой подставы не было. Сама пришла. Сама села за столик. Сама назвала карту. Но стоп, ведь она не знала, что это такая серьезная игра с летальными исходами, да еще в других мирах!
– Разве Ризи не предупреждал вас о том, что эта игра – «стрелялки в полном реале»?
Ниоко задумалась. Да, Ризи именно так и представлял им с Дюшкой эту игру – «стрелялка в полном реале». Она тогда, правда, сразу заявила, что не очень любит играть в стрелялки-убивалки. Но ведь стрелялки бывают разные. Компьютерные, например, совершенно безопасные.
– Разве крестовая десятка Мадлена не рассказывала вам о том, что эта крутая игра будет происходить в разных мирах?
Да, если покопаться в памяти, то да, было такое. Они только-только пришли с Ризи в кафе, сидели за столом и не знали еще о том, что у Дюшки фобия. Мадлена и Сэм говорили о других мирах. Но они с такой легкостью об этом рассказывали!
– Но никто не говорил нам с Элькой, что, угадав карты, мы перестанем быть мутангелами, что покинем брану! Что все это серьезно!!! Это… Это! Это нечестно!
Ниоко замолчала. Она обиделась и задумалась. Как и, главное, почему ее, для чего это, что теперь и вообще… Уж Янанна-то могла ее предупредить! Или Янанна сама не знала, не может же она предвидеть все… Да, винить было некого, но суслик, суслик, полный суслик, тысяча жирных сусликов!!!
– Давайте вернемся к правилам, – прервал размышления Ниоко мужчина.
Они вернулись к правилам.
Спустя некоторое время поступило сообщение о том, что сразу четверо игроков по уважительной причине не могут вступить в игру ранее чем через сутки. Ниоко проводили в шикарное помещение, где она могла дождаться старта в уютной обстановке, и оставили в одиночестве. Ния решила тщательно изучить правила игры. Еще она пожелала встретиться с Ризи, Элиной, Мадей или хотя бы Сэмом, но выяснилось, что никто из них пока не вошел в игру. Даже Тафика увидеть не получилось.
– Шут сам выбирает, с кем ему встречаться, а с кем нет, – пояснили Ниоко.
– А он сам не хочет со мной встретиться? – удивилась она.
Ответ на этот вопрос прозвучал уклончиво:
– Возможно, в данный момент не хочет. А вообще-то шут его знает…
«Наверное, Тафик спит», – подумала Ния и засела за правила.
Мысли разбредались по голове, как неохраняемое стадо по свежему полю. Ниоко никак не могла поверить в то, что в игре на самом деле отрубают головы и взрывают целые миры ради уничтожения особо сильного противника. Она не представляла себе, как за баллы можно приобрести способности человека-паука и начать карабкаться по стенам. Нет, если это ты творишь в виртуальной действительности, то тогда вопросов нет. Но «Маленькие каникулы» были совершенно реальной игрой! Может быть, их просто обманывают, чтобы было страшнее и интереснее? И почему Ризи с Элей еще не вошли в игру, черт возьми?
Ниоко не знала, что Ризи с Элиной не вошли пока в игру именно из-за нее и из-за Дюшки. Произошло вот что. Ризи получил сообщение о начале игры как раз в тот момент, когда Ниоко стояла в кругу свечей и разговаривала с Дюшкой по телефону.
– Ой, Ния, прости, я тебе потом позвоню! Тут Бесу что-то срочно от меня понадобилось, – сказал Дюшка, отключился и повернулся к Ризу. – Ну, чего тебе?
– Клюшка, ты извини, мне придется тебя бросить тут одного, – ответил тот.
– Где? На лекции по психологии сокращалок? – не понял Дюшка.
Ребята как раз собирались послушать еще один рассказ о том, как устроено пространство уровня Пи и как в сокращалках приходится решать некоторые психологические проблемы, например, когда при переходе в другой мир у тебя должны появиться жабры, а ты к этому психологически не готов.
– Бес, ты можешь на другую пойти, а потом мы встретимся и…
– Нет, вообще. Мне нужно уехать. Я не могу оставаться на конференции.
Ризи произнес это равнодушно и уверенно. Он почти всегда говорил без эмоций, за много лет Дюшка почти привык к этому.
– Бес, ты в своем уме? Полгода всем мозги компостировал, только и рассказывал про Тель. Сегодня мы неслись как угорелые, чтобы не опоздать. Тут и в самом деле все ужасно интересно! И вдруг ты куда-то уезжаешь. Ты что, издеваешься?
– Я только что получил вызов на игру, – сказал Ризи. – Я должен срочно ехать.
Дюшка побледнел:
– «Маленькие каникулы»?
– Да.
Дюшка побелел еще сильнее. Но у него оставалась надежда-соломинка.
– Очередная тренировка?
Супермутанту очень трудно понять, что это за штука – фобия. Нельзя умом понять чувства. Можно наизусть заучить, что в одном случае у человека повышается адреналин в крови, а в другом происходит спазм кишечника или еще какая-нибудь бяка. Но это все равно будут только слова – набор звуков и букв.
Ризи, даже попав на Пи, так и не научился различать оттенки чувств, но он мог отлично различать оттенки и цвета. Он знал, что, если Дюшкино лицо становится такого бледного тона, как сейчас, это плохо. Еще Ризи знал, что если сейчас соврать, если сказать, что он едет просто на очередную тренировку, то Дюшкино лицо станет обычного цвета, что будет означать полный порядок. И еще он знал, что если он сейчас соврет, а Дюшка потом узнает правду, то ему станет еще хуже, чем сейчас.
Ребята смотрели в глаза друг другу и молчали. Это длилось целое мгновение.
– Нет, – сказал Ризи. – Не тренировка. Началась игра. Кто-то угадал главную карту, шута.
Клюшкин закрыл глаза и прислонился затылком к холодной стене коридора. Их разговор происходил в переходе между лекционными залами. Сейчас тут почти не было народу— все разошлись по аудиториям.
– Ты не бойся, – сказал Ризи. – Я – козырной валет, я много тренировался и, в конце концов, я – супермутант. Я выиграю и вернусь. Это только вопрос времени.
Дюшка стоял, не шевелясь, не отрываясь от стенки и не открывая глаз. Только две маленькие соленые капли тихо текли по его щекам. По левой щеке капля текла к уху. По правой щеке вторая капля прокладывала путь вдоль носа, к середине губы.
Какая-то рыженькая тетенька, опаздывающая на лекцию, пробежала мимо них по коридору. Затормозилась, обернулась:
– Вам помочь?
– Нет, – не открывая глаз, отрицательно качнул головой Дюшка. – Со мной все в порядке. Позвони.
– Это вы мне? – не поняла тетенька.
– Ты это мне? – не понял Ризи.
Дюшка открыл глаза, оторвался от стенки, смахнул слезу с уха.
– Позвони Элине. Ты обещал ей звонить каждый день.
– Я вчера утром звонил. Я свои обещания выполняю.
– Скажи ей, что ты собираешься играть и не сможешь ей звонить… некоторое время. А потом поедем к этой твоей Маде. Я тебя провожу.
– Может, не надо? – засомневался Ризи.
– Чего не надо? Звони давай!
– Да нет. Провожать меня не надо…
Ризи хорошо помнил, что вытворял Клюшкин в прошлый раз возле шатра.
– Надо, – отрезал Дюшка. – Я так хочу. Истерик устраивать не буду, бледнеть и падать в обмороки тоже. Что бы ни произошло, со мной будет все в порядке. В конце концов, я давно уже мутангел, а не последний человек на планете. Я тоже свои обещания выполняю. Звони и поехали.
– Тогда сразу поехали, – сказал Ризи. – Я позвоню по дороге.
Заезжать в гостиницу за вещами не стали. Ризи объяснил, что, чем раньше игрок войдет в игру до старта, тем больше у него времени на знакомство с картой, а значит, больше шансов преуспеть в игре.
– Бежим, чтоб было быстрее? – предложил Дюшка. – Ты должен выиграть.
– Ну, бежим, – согласился Ризи. – Хотя я и так выиграю. Сложно будет только замочить шута. Если он сообразит сразу же надеть мантию-невидимку, тогда придется повозиться. Это будет классная игра! Настоящее приключение!
Они нырнули в сокращалку, вынырнули в Мебиклейне, добежали до второй сокращалки, нырнули, вынырнули в У-У, взяли такси без водителя. Ризи отключил автопилот, сел за руль. Дюшка – рядом. Машина понеслась по городу.
– Что будет, если игрок передумает и не войдет в игру? – спросил Клюшкин.
– Дадут старт, – ответил Ризи. – В момент старта личный счет игрока обнулится, то есть с него снимутся штрафные баллы, ровно по стоимости карты. Затем для него откроется штрафной персональный выход с уровня Пи. Это неотвратимо произойдет, где бы игрок ни находился. А в игре его будут поджидать другие игроки, жаждущие легкой поживы. В считаные секунды все будет окончено. Я, например, очень рассчитываю пополнить свой счет в первые же секунды игры именно таким способом.
Машина вылетела из У-У и понеслась на север. Ризи активировал телефон (с некоторых пор он пользовался телефоном-пимпочкой, который крепился к ушной раковине и был не больше горошинки черного перца) и мысленно набрал номер Элины.
– Элька, привет!
– Добрый вечер, Ризи.
Голос Эли был подчеркнуто спокойный.
– Ты где?
– Сижу у Мади и Сэма. Жду тебя.
– Ждешь меня? Ты что, уже знаешь, что началась игра? – удивился Ризи.
Эля с достоинством выдержала паузу.
– Ризи, я угадала карту. Сегодня. Я тоже играю. И ты знаешь, какая у меня карта?
Эта новость была ошеломляющей даже для супермутанта. Машина вильнула в сторону Дюшка схватился за сиденье, но его все равно ударило виском о стекло. Ризенгри выровнял машину и сказал:
– Представляешь, Элька вытянула шута!
– Что? – Дюшка не верил собственным ушам.
Эля? Вытянула шута? Значит, она была у Мади сегодня?
– Эй, ты с кем там разговариваешь? – Даже голос у Элины подозрительно нахмурился. – И с чего ты решил, что я – шут?
– Ну, раз ты угадала карту и тут же началась игра, то несложно догадаться. А разговариваю я с Клюшкиным. Я еду к выходу вместе с Дюшкой.
Теперь настала Элина очередь удивляться:
– Дюшка тоже угадал карту?
– Нет, он просто со мной за компанию, проводить. Элька, ты меня не разыгрываешь? Ты угадывала карту и угадала шута?
– Ризи, я угадывала карту, я в игре, но я не шут. Шут – Тафик.
– Что? Какой Тафик? Дюшкин котенок?
Машина опять вильнула в сторону. На этот раз Клюшкин не успел схватиться за сиденье и треснулся головой гораздо сильнее. Они уже почти подъезжали.
– Элька, ты меня разыгрываешь! – догадался Ризи и расплылся в неуверенной улыбке.
– Я. Тебя. Не разыгрываю, – демонстративно разделяя слова, ответила Элина. – Я не шут. Тафик – шут.
– А ты кто?
– Я вытянула карту полной неизвестности, – ледяным тоном ответила Элина.
– Ты меня совсем за осла держишь, что ли? – рассердился Ризи.
Он презрительно скривился, перекинул звонок на телефон машины (каждый автомобиль-такси на Пи оборудован, в частности, мобильным телефоном; в данном авто он напоминал что-то среднее между изогнутой трубкой и авторучкой) и бросил трубку на колени Дюшке:
– Если хочешь, сам с этой дурой разговаривай! А с меня хватит! Порет чушь и хочет, чтобы я ей верил! Типа она – карта неизвестности, которую отродясь никто не угадывал. А твой котенок – шут! Ага, уже поверил.
Дюшка с трудом взял в руки телефон-авторучку. Пальцы ему не подчинялись. Все остальные части тела тоже. Ведь если Эля вытянула карту, и Тафик – шут, и они ели хамелеонов вместе с Нией…
– Эля?
Голос у Клюшкина получился чужой, стеклянный. Кажется, слово «Эля» все-таки удалось произнести вслух.
– Да, Дюшка, я тебя слушаю.
– Ния…
– Ниоко – червовая леди! – безжалостно отрезала Элина. – Она уже вошла в игру.
И Эля повесила трубку.
Время остановилось.
Пространство тоже.
– Дюшка, мы приехали, – сказал Ризи. – Эй, с тобой все в порядке?
Дюшка медленно повернулся к Ризу.
– Давай поужинаем втроем, вместе с Элей, – очень спокойно произнес Дюшка. – Прежде чем вы с ней тоже уйдете.
Впервые в жизни в его голосе не было ни одной эмоции.
Глава 3. Поцелуйчик
Лето бодро началось в конце марта. А к концу апреля вода в заливе прогрелась до столь прекрасной температуры, что Пипе Мумуш с каждым днем становилось все больше и больше обидно за всех десяти-, одиннадцати-, двенадцати-, тринадцати- и четырнадцатилеток, которым был запрещен выход за пределы Желтого Дома и незначительной прилегающей к нему территории.
Самой Пипе исполнилось пятнадцать четыре года назад, и первым делом она открыла выход к морю.
– За все время существования Фтопки еще не было ни одного человека, который поступил бы иначе! – заявил тогда Фыц Фыц.
– Тебе-то откуда знать? – фыркнула Жиза.
– Из программы «Досье», конечно! – фыркнул в ответ Фыц. – Я ее за эти годы наизусть выучил!
– Да уж, времени у тебя было предостаточно! – парировала Жиза.
Пипа тогда смолчала. Во-первых, она привыкла к тому, что ее друзья постоянно подкалывают друг друга. Во-вторых, они в тот момент впервые вместе шли к настоящему морю, за пределы территории. Пятнадцатилетие в Фтопке празднуют не меньше месяца и начинают с пикника на побережье.
С того знаменательного события прошло четыре года. Годы нельзя считать, но можно считать мысленно, и все это делают. Конечно, путаются со временем. Например, Пипа не могла бы точно назвать свой «истинный» возраст, знала, что провела тут больше пятидесяти лет, но точно меньше шестидесяти. Официально ей было пятнадцать лет и восемнадцать дней (да, за четыре года ей удалось выполнить восемнадцать заданий, и это не такой уж плохой результат!), и чувствовала она себя именно на пятнадцать.
Жизе с момента появления в Фтопке Пипы удалось продвинуться вперед аж на три с половиной месяца. Тоже неплохо.
А вот что касается Фыц Фыца, тут был караул. Последний новый день ему засчитался еще в те далекие времена, когда Пипа Мумуш отсиживала свой второй изол, а он последовал почти сразу после первого. Фыц отправился в Зал Заданий за новым конвертом и вышел очень быстро (что говорило о том, что ему не предложили на выбор два задания, а дали один конверт). Вышел он красный, как переспелый арбузомидор, разумеется, никому ничего не сказал. На выходе его ждала стайка товарищей по игре, их волновало только одно: не помешает ли новое задание Фыцу играть в Супергород. Выяснилось, что не помешает. На этой безопасной ноте тема нового задания была закрыта.
Несмотря на то что говорить о заданиях было категорически запрещено, да и не получалось при всем желании (ибо ты словно в ступор впадаешь, не успев открыть рта), многое окружающим обычно становилось ясно уже спустя пару дней. Вот один фтопленник, получив конверт, принялся усиленно заниматься спортом – ясно, что в конверте была не задачка по математике! А вот второй прямой дорогой из Зала Заданий двинул в библиотеку – скорее всего, ему не нужно будет в ближайшее время сдавать зачет по физкультуре. Но никто не смог бы предположить, какого рода задание досталось Фыцу, даже внимательнейшим образом наблюдая за его действиями. Пипа, надо сказать, наблюдала, особенно последние двадцать – двадцать пять лет. Не то чтобы ей совсем нечего было делать. Просто она… просто ей немного… Эх, да что там немного! Фыц ужасно ей нравился. Она была влюблена по самую свою пятнадцатилетнюю макушку. И, судя по всему, ее чувства были взаимны.
Целоваться в Фтопке было так же категорически запрещено, как рассказывать о заданиях. Чмокнуть подружку или друга в щечку, поздравляя с новым днем жизни, – это пожалуйста. Обнимашки всякие вполне допускались, особенно если ты кого утешаешь. Но на этом все. При первом же касании друг друга губами оба забывшихся фтопленника немедленно получали предупредительный удар и штрафной очк (не один на всех, а каждый по одному очку). Если вдруг предупреждение не производило должного эффекта, спустя ровно три секунды следовал более мощный удар, а количество штрафных очков увеличивались на десять баллов. Периодически находились обалдуи-экспериментаторы, продолжавшие целоваться, но каждый раз спустя еще две секунды их со страшной силой отшвыривало друг от друга, а количество штрафных увеличивалось еще на пятьдесят. Таким образом, самый продолжительный поцелуй длился не более пяти секунд. Вот и вся дозволенная эротика! Ужас.
Пипе очень хотелось, чтобы Фыц Фыц однажды ее поцеловал. Пусть даже пять секунд, пусть даже сто изолов потом подряд! Но Фыц целоваться не предлагал и намеков никаких не делал, а только иногда держал ее за руку – не очень крепко, если они просто гуляли, и очень крепко, если они тренировались на парных водных лыжах. Но там и положено держаться крепко! В общем, Пипа даже не знала, может уже назвать Фыц Фыца своим парнем или они все еще просто друзья.
У Жизы тоже был друг, его звали Аууарен Рен Роен, ему оставалась всего неделя до взрослой жизни, и они с Жизой тоже ни разочка не целовались. Аууарен Рен (в его имени допускалось опускать вторую букву «а») проходил Фтопку очень быстро, во всяком случае, он появился тут гораздо позже Пипы и вот уже дорос до выпускника. Жизель как-то призналась Пипе, что Ау специально тормозит и не засчитывает себе новый день, чтобы они с Жизой окончили Фтопку примерно одновременно и потом начали жить вместе на свободе. Пипа стала подумывать о том, не последовать ли ей примеру Аууарена, чтобы они с Фыцом тоже выпустились вместе. Но, поразмыслив хорошенько, решила не делать глупостей. Какой смысл тормозить и ждать парня, который за несколько десятилетий не прожил ни одного нового дня?!
Солнце светило во всю мощь, кусты, растущие по левую сторону ведущей к морю тропинки, были сплошь усыпаны нежно-розовыми цветами, а ряд деревьев уже успел прикрыть голые ветки первой листвой (всего за лето листва менялась два раза). По правую сторону тропинки был луг, он тоже выглядел по-весеннему романтично, хотя пока еще недостаточно пышно.
От Желтого Дома к морю вели две тропинки, разделенные лугом. По левой было принято идти туда, по правой – возвращаться. По лугу гулять разрешалось, также разрешалось трогать кусты и даже обрывать с них веточки (и дарить потом такой сувенир малолеткам). Штрафные очки начислялись только при приближении к деревьям, растущим за кустиками.
Пипа шла налегке, радуясь солнцу и жалея недоростков, вынужденных торчать в Фтопке, а Фыц и Ау тащили длинные и тяжелые полозья-стабилизаторы для новой парусной лодки. Полозья вытачивал Ау по собственным чертежам, сегодня их предстояло впервые опробовать. Жиза вышла раньше, чтобы поплавать. Она в последнее время вставала чуть свет и сразу уматывала на берег. Видимо, ее новое задание было как-то связано с морем.
Пипа подставила лицо солнцу, зажмурилась, испустила боевой клич:
– О-у-хо-хо-го!!!
И рванула вперед. С самого рассвета она корпела над задачником, а вчера так вообще весь день пришлось провести в классе. Скоро экзамен, можно будет засчитать еще один день и получить новое задание. Пипа чувствовала, что сдаст. Надо только еще немного поднапрячься. Но все время напрягаться тоже ведь неправильно, правильно? В общем, теперь ее голова заслуженно отдыхала, а накопленная в мышцах энергия рвалась наружу. Организм требовал прыжков, кувырков, криков и прочих глупостей.
– Во сил девать некуда! – бросил ей вслед Ау и добавил потише Фыцу: – Чума у тебя, а не девка! Я б ее того…
– Чего того? – не понял Фыц.
– Ну… – Ay замялся, переложил полозья на другое плечо. – Ну, я б ее поцеловал, например!
– Ивизол, ага!
– Да лана, ты сто раз там был, подумаешь!
Фыц тоже сменил плечо:
– Все мы там сто раз были. Жизу свою целуй, если охота!
Ау заржал, даже шаг сбавил:
– Ну уж не уж! Жизька и так моя скоро будет, нам с ней до взрослой жизни всего ничего осталось. Там успею!
Фыц смолчал, только пот со лба вытер. Полозья были здоровенные, тяжеленные. Не утопят ли они вообще лодку? Ау крепкий и рослый, он топал впереди, задавая темп. Фыц помельче, у него тонкие руки-ноги, плечи узкие, он такой весь изящный. Словно и впрямь застрял в раннеподростковом возрасте. О девчонках он предпочитал не говорить, и обычно ему удавалось сменить тему. Но сегодня Аууарена понесло.
– Если смотреть спереди, то моя Жиза твою Пипетку, конечно, делает! – громко рассуждал он, не сбавляя темпа. – Я имею в виду не морду лица, а ниже шеи, ты понимаешь! Гы!
Фыц не ответил.
– А если смотреть сзади, тут… Тут… – Он внезапно развернулся, сделал пару шагов спиной, после чего так же внезапно остановился и бросил свою ношу на землю, растопырив руки: – Если сзади, то так…
– Эй! Больно же! Хоть предупреждай, что остановка!
Фыц тоже скинул полозья. Оттянул футболку у ворота: так и есть, ссадина!
– Ерунда, до нового дня заживет! – не счел нужным извиняться Ау. – Гляди, если говорить о задних пончиках, то моя Жиза, когда ходит, они у нее так… Дык-дык!
Ау расставил пальцы и показал, как именно. И продолжил:
– А твоя Пипетка, когда бегает, ее пончики так… Тиу-бимц! Тиу-бимц!
– Чего ты ее Пипеткой все время?
– Так она и сама не против!
Фыц сделал несколько взмахов руками, разминая плечи.
– Что касается глаз, у Жизы они круче, я считаю, – не унимался Ау. – Во-первых, ресницы…
– Так у нее же нарощенные, она на это аж два дня жизни угробила. День – открыть наращивание, и еще день на вечное окрашивание…
– Да я знаю, и что?
– Так ненатуральные же!
– Ай, какая разница? Главное – результат!
Фыц наклонился, свесив руки вниз, плетьми, чтобы размять спину.
– А вот нос, нос у Пипетки лучше! – вздохнул Аууарен. – Если бы, допустим, взять глаза Жизки и носяру Пипетки…
– Да хватит ее уже Пипеткой называть, ну! У человека, между прочим, нормальное имя есть!
– Ох, мальчик разозлился, я не могу! Пи-и-петка! Пи-и-петище! Будем драться?
– Я б тебя двинул, но в изол неохота…
Ау сощурился и готов уже был выдать следующую порцию дразнилок, но тут вдали на тропинке появилась фигура.
– Кто это?
– Жизка вроде.
– А чего по этой тропинке?
Да, это была Жизель. Неслась к Желтому Дому на всех парах.
– Эй, ты чего!
– Потом, потом! – Она пронеслась мимо, лихо перепрыгнув через преграждающие путь полозья.
– А лодка?
– Пото-о-о-ом!
Ау и Фыц проводили ее взглядом.
– Чего это с ней? – не понял Фыц.
– Думаю, задание выполнила, побежала за новым. Еще ж полудня нет. Наверное, хочет успеть.
Ау угадал. Жизель только что справилась с предыдущим заданием и бежала к себе, чтобы успеть зачесть день и попасть в Зал Заданий до двенадцати дня. По правилам Фтопки, новое задание пятнадцатилеткам можно было брать в тот же день, но только если до полудня.
Жиза ворвалась к себе в одиннадцать утра тридцать две минуты. Метнулась к компу Так. Быстрее, быстрее! Ну, включайся уже!
– Да-а-а!!! Есть!!!
Теперь быстро переодеться в официальное. И вниз. Бежать нельзя, но лифт на этаже, повезло. Только бы там было свободно, только бы… Главное – попасть внутрь до полудня. А сидеть потом, думать над конвертами можно хоть сутками. Говорят, как-то раз один фтопленник две недели не выходил, перед Залом тогда даже очередь скопилась. Две недели – может быть. Но вот чтобы очередь, это вряд ли, в это Жизель не верила. Все-таки не так уж часто фтопленники выполняют задания. Зал иногда месяцами пустует. Редко когда кому приходится ждать. Ой, а вдруг сегодня как раз…
Одиннадцать пятьдесят три. Зал свободен. Фух. Жиза пригладила ладонью волосы (зеленые дреды ей давно надоели, теперь у нее были мелкие малиновые кудряшки с белыми бусинками). Вошла.
На столе лежал один-единственный конверт, что было странно. Пятнадцатилеткам всегда – всегда! – предоставляют выбор.
Каждый раз, беря в руки новый конверт, Жизель волновалась, как в первый раз. Вот и сейчас ее привычно трясло.
Из одного-единственного конверта выпала одна-единственная маленькая бумажка с одним-единственным абсолютно тупым словом: «Влюбиться!»
– Что?! – удивилась Жиза. – В каком смысле? В кого? А как же Ау?
Она еще раз заглянула в конверт. Но нет, он был пуст, никаких подробностей, никаких подсказок. Делать было нечего. Пришлось убирать задание в конверт и возвращаться к себе, чтобы спрятать все это в ящик, подальше от посторонних глаз.
«Влюбиться. Как? В кого? Зачем? Но я же люблю Аууарена! Как я могу влюбиться еще в кого-нибудь?!» – в растерянности думала Жиза. Задание казалось ей невыполнимым.
Спрятав конверт в ящик и переодевшись, Жизель направилась к морю. Всю дорогу она думала о том, в кого бы ей влюбиться и почему ангелов не устраивает, что она уже влюблена в Ау. Может быть, у них другие планы на Ау? Может, во взрослой жизни им нельзя будет жить вместе? Но ведь в книжках сказано, что во взрослой жизни ты можешь жениться и выходить замуж за кого хочешь! Целовать кого хочешь. Детей рожать от кого хочешь. Жиза хотела от Ау. А тут такое задание…
Она шла к морю, наверное, целый час. Ей было совершенно непонятно, с чего надо начинать влюбляться. И что делать теперь с Аууареном Реном? Сможет ли она продолжать быть его девушкой, выполняя задание «по влюблению»?!
– О, Жизелька! – Пипа плескалась у самого берега и немедленно выскочила навстречу подруге. – Вернулась! Ты с такой скоростью утром мимо меня пронеслась…
По правде сказать, долго плескаться еще не хотелось, воздух и песок прогревались быстро, а вода, хоть и была уже достаточно прекрасной температуры, но еще не совсем дошла до кондиции. Пипа любила погорячее, прямо вот чтоб совсем тепло-тепло.
– А парни где?
– Уплыли! Эти дуры стали тонуть, так что они без них.
– Какие дуры?!
– Ну полозья-стабилизаторы! – Пипа махнула рукой куда-то в сторону.
Жиза повернула голову – полозья валялись у кромки воды, метрах в десяти от девочек.
– А-а-а…
– Пошли поплаваем!
– Ни за что! С меня хватит! Ненавижу эту мерзкую воду! К тому же она просто ледяная. Удивляюсь, как я ухитрилась не простудиться!
Пипа вытаращила глаза, но тут же смекнула, в чем дело.
– Ага. Тебя можно поздравить с новым днем?
– Ага!
– У! Поздравляю!
Девчонки принялись обниматься. За этим занятием их и застали Фыц и Ау.
Ay уверенным движением свернул парус еще на некотором расстоянии до берега, лодка продолжила движение по инерции и мягко ткнулась дном в песок метрах в десяти от берега. Ребята дружно сиганули за борт (Фыцу вода доставала почти до пояса, Ау – до бедер) и направились к девочкам.
– Фьють! Глянь, чего творят! – присвистнул Ау.
– Пф! И не говори! – согласился Фыц.
Они подтянули лодку поближе, заставив киль поплотнее зарыться в песок, и подошли к девчонкам.
– С новым днем, что ли? – уточнил Ау.
– Ага!
– Ну давай тогда обнимемся, что ли! Когда еще такой случай выпадет! – было непонятно, шутит Аууарен Рен или всерьез говорит. – Поздравляю! Ура!
Он сцапал Жизу своими лапищами, огромными, мокрыми и в песке, и сжал в объятиях. И крепко поцеловал – в щечку, разумеется. И тут Жиза сделала невероятное, чего никто никаким боком не ожидал. Она позволила себя обнять, щечку даже привычно подставила. Потом слегка отстранилась: мол, все, хватит. Потом из ее глаз, прямо из-под наращенных и навечно окрашенных ресниц брызнули слезы. А потом она вдруг схватила Ау за плечи, вцепилась прямо когтями (ненаращенными, они у нее от природы были крепкие и острые) и… И впилась Аууарену в губы. Он ни ойкнуть не успел, ни даже понять, что это его не кусают, а целуют.
Первого предупредительного удара они в порыве страсти даже не заметили. Второй заметили, но после него – дураков нет, пропадать, так с кайфом и музыкой! – после второго предупреждения Жиза оторвала когти от плеч Ау (Пипа успела заметить конкретные красные следы на его коже) и вцепилась парню в шевелюру, прижав к себе с такой силой, что чуть зубы не выломала; а Ау в это же время, въехав в ситуацию, тоже не стал тормозить, а вновь обхватил Жизу своими накачанными лапищами и сжал их в замок за ее спиной. Вот пусть теперь их попробуют оторвать друг от друга!
Спустя несколько секунд Пипа и Фыц Фыц, совершенно ошарашенные происшедшим, уже одни сидели на берегу и медленно приходили в себя.
– Во дают! – наконец проговорил Фыц.
– Во дают… – прошептала в ответ Пипа.
Оба вздохнули и промолчали еще минуты три. Каждый думал о чем-то своем.
– Если бы я зачел день, мне бы еще хуже крышу снесло, наверное, – наконец признался Фыц.
– Интересно, им по одному изолу дали или…
– По одному! Ты же знаешь: больше одного никогда-никогда не дают. Всего несколько исключений, и это явно не тот случай… Чтобы стать вечноизольником, уже в изоле надо сильно постараться.
– Как Симир?
– Ну да.
– Симир совсем дурак!
– Не думаю. Он…
– Сто раз уже обсуждали! – отмахнулась Пипа.
Они с Фыцем действительно сто или больше раз обсуждали между собой проблему попадания в вечный изол. Разговоры подобного рода они вели строго наедине, так как у остальных программа «Досье» открыта не была, значит, делиться полученными с ее помощью сведениями с другими было нельзя.
Пипа однозначно считала, что все до единого вечноизольники (в Желтом Доме таких на данный момент было тридцать два человека) сами придурки и сами виноваты. Не хотят подчиняться правилам – пусть сидят взаперти, че!
Фыц Фыц ей возражал и только двух или трех вечноизольников считал глупцами. А остальных – жертвами системы или даже революционерами, которые сидят в знак протеста.
Пипа знала, кто такие революционеры, поскольку Фыц как-то притащил ей фантастический роман, описывающий одну странную планету, на которой в замках жили не изобретатели, как на их родной планете, а какие-то страшные короли, против которых эти самые революционеры боролись. Роман был неинтересный и толстый, так что Пипа идеями Фыца не прониклась и фтопленников-вечноизольников по-прежнему считала идиотами.
Кроме вечноизольников, в Фтопке еще были те, кого за глаза называли застреваками. Те, кто застряли на каком-то задании и не могли продвинуться вперед ни на один день. Самым известным застревакой был Маргарин. Всем было известно, что он застрял на задачке с вазой, яблоками и апельсинами. Что касается остальных застревак, об их заданиях, разумеется, никто ничего не знал.
Впрочем, кое о ком догадаться было возможно, но только очень приблизительно. Одна девушка, например, целыми днями только и делала, что рисовала. Несколько раз в году она устраивала в фойе перед концертным залом очередную персональную выставку. Старательно развешивала картины по стенам. И каждый раз после выставки, рыдая, убегала к себе. Все остальные искренне хотели ей помочь и чего только не пробовали делать! То аплодировали ровно час. То насочиняли целый альбом восхищенных отзывов. То собрали на открытие абсолютно всех фтопленников (кроме тех, кто находился в изоле). Но даже коллективные усилия ни к чему не приводили. Новый день художнице не засчитывался.
Большинство фтопленников становились застреваками в пятнадцатилетием возрасте, как Фыц или эта художница. Если ты не продвинулся ни на день примерно за пятьдесят – сто лет, – ты застревака. На данный момент таких в Фтопке было около двух сотен.
Пипа и Фыц никогда не обсуждали застревак…
– Что будем с лодкой делать? – спросил Фыц. – Сто дней она тут не простоит.
– Простоит.
– Обрастет водорослями, потом чистить замудохаешься. Давай ее на подъемник отвезем. Я с парусом справлюсь, но на руле кто-то должен сидеть. Поможешь?
Пипа смотрела на лодку и о чем-то думала.
– Помогу, – сказала она наконец. – Только не сейчас. Сейчас у меня дела. Давай завтра. За сутки не обрастет.
Завтра так завтра. Дела – это святое. Фыц понимал, что это он – застревака, а Пипе надо идти к своим учебникам, двигаться дальше.
– Пошли вместе, только кроссы возьму.
Они шли назад вместе, держась за руки там, где это позволяла ширина тропинки. Идти, держась за руки, в Фтопке не запрещалось.
Вернувшись к себе и закрыв дверь, Пипа вовсе не бросилась к учебникам. Она открыла программу «Досье» и заглянула в профиль Жизы. Да, все правильно и ничего удивительного. У Жизы было 46 штрафных очков. Плюс 1, плюс 10 и плюс 50 за поцелуй – вот тебе и изол. Пипа заглянула в профиль Аууарена Рена. У него было аж 87 штрафных. Плюс 1, плюс 10, плюс 50 – изол.
– С одной стороны, конечно, дураки! – философски заметила Пипа. – Но с другой, зато круто поцеловались!.. Интересно, а день-то Жизке точно зачелся или она про него ради поцелуя набрехала?
Пипа еще раз зашла в профиль Жизы и ахнула. Жиза с утра закрыла один день, за пару минут до полудня взяла следующее задание, а уже спустя пару часов закрыла еще один день! Два дня за один день! Пипа протерла глаза и прочла информацию еще раз. Да, да, Жиза выполнила сегодня два задания, причем второе буквально за минуту до того, как ее отправили в изол!
– Не может такого быть! – воскликнула Пипа. – Неужели она получила задание поцеловать Ау так, чтобы потом отправиться в изол?! Может, тут вне заданий дают день за смелые поцелуи? Это было бы здорово. Поцеловался, зачел день – в изол! Поцеловался, зачел день! – в изол! Романтика! И работать над заданиями не надо!.. Интересно, а Ау тоже зачелся день?
Она второй раз залезла в профиль Ау. Нет, ему ничего не зачлось. Эх.
– Значит, целоваться не имеет никакого смысла! – заключила Пипа, выключила комп и пошла обедать.
Глава 4. Последний ужин
В кафе было людно. Многие игроки решили не мешкать с входом в игру.
Диди. «Людно», поскольку через вход, расположенный в кафе Сэмма и Мадлены, в игру попадали в основном человекообразные игроки-люди и игроки-мутанты. Почти все они жили в У-У или недалеко от этого города. И почти все не были мутангелами. (Таких на Пи обычно называют маломутангелами.)
Дюшка увидел, что в игровом шатре в окружении ослепительно горящих свечей находится широкоплечий мужчина, над головой его носятся по кругу зеленые бубны, тонкие, гибкие, похожие на носовые платки.
– У-и-и-вь-и-иии! – одобрительно свистели находящиеся вне круга приятели-мужчины; кто-то размахивал световым мечом, рисуя в воздухе каскады таких же зеленых знаков.
Клюшкин все еще пребывал в состоянии странного отупения. Не помнил, как и где они припарковались, как вылезли из машины, как вошли в кафе…
Кто-то задел его локтем, пробегая мимо:
– Свет вам в спину и удачи в игре!
– И вам… в спину… – Дюшка не потрудился повернуть голову, чтобы посмотреть на того, кто его приветствует, ответил механически.
Толпа зевак полукругом стояла в метре от свечей, позади Мадлены. Они вряд ли были приятелями входившего в игру, поскольку не свистели, не улюлюкали и знаков под потолком не чертили. Мадлена замерла в торжественной позе, воздев руки к небу. На вошедших Дюшку и Ризи она не обратила ни малейшего внимания.
Прямо у входа в шатер компания синих мутантов с какой-то отдаленной и не очень популярной на Пи Земли устроила своему игроку пышные проводы. Две девушки лихо отплясывали на здоровенном алом барабане, квартет в национальных костюмах играл на дудках и треугольных пиликалках, а остальные просто громко вопили.
– Это Глэб, он всего лишь четверка пик, – пытаясь перекричать дудки и вопли, пояснил Дюшке Ризи. – Он знает, что не выиграет. Но надеется попасть на свою родную планету и передать письма родным и близким тех, кто попал на Пи!
Ризи и Дюшка продрались сквозь синюю толпу к бару. Тут было поспокойнее. Две девушки, одна с крыльями за спиной, вторая с антенками на голове, мирно беседовали, поглядывая в сторону шатра и явно ожидая своей очереди. Прямо за ними что-то сосредоточенно чертили в блокнотах симпатичные длиннобородые гномы. Несколько вполне обычных на вид людей закусывали хамелеонами. Гномов и девушек Ризи не знал. Два парня, похожие друг на друга, как близнецы, приветливо замахали Шортэндлонгу руками.
– Это семерка и шестерка червы, – мимоходом пояснил Ризи. – Вместе сражаются, как черти. А поодиночке ничего не стоит с ними справиться. Где же Элина?
Дюшка заметил снующего между столами бармена и одновременно официанта Сэмма.
– Эй, Сэмм!
Сэмм оторвался от посетителей и подошел к ребятам.
– А вы с Мадей чего не входите в игру? – спросил Ризи.
– А мы на этом выходе последними должны войти, – объяснил Сэмм. – У нас за это преимущества будут. А вообще у нас у всех куча времени. Там нашлись игроки с уважительными причинами, так что до старта еще сутки, не меньше. Один пиковый валет…
– Сэмм, где Элина? – перебил его Дюшка.
– О! Она в патио.
– Принеси нам ужин в патио, – распорядился Клюшкин. – Все по полной программе. И сделай так, чтобы нам никто не мешал.
– Элина – карта полной неизвестности. Ей никто не имеет права мешать, даже если она сама этого захочет. – Сэмм почтительно поклонился и скрылся за кухонной дверью.
А Ризи с Дюшкой прошли во внутренний дворик. Тут действительно не было никого, кроме одиноко сидящей за дальним столиком тоненькой фигурки в белоснежном костюме. Пустое патио, пустые столы, почти прозрачная девушка с таким же прозрачным стаканом чистой родниковой воды в руках. И прозрачный фиолетовый ветерок над ее головой.
– Еще раз здравствуй, Элина, – сказал Дюшка. – Свет тебе в спину!
– И тебе в спину, Андрей.
С Ризенгри Эля здороваться не стала – кивнула ему, и только.
Кто бы мог подумать, что именно эта девушка именно из-за этого парня прорыдала всю ночь, на рассвете искала способ покончить с собой, а потом полдня пыталась угадать червонную леди!
Ризи приземлился на скамейку рядом с Элей. Дюшка выбрал стул напротив:
– Расскажи, как все произошло, – попросил он.
Глядя на Дюшку, тоже никто не мог бы подумать, что именно этот парень всего пару-тройку лет назад мазал нос зубной пастой, желая превратить его в клюв, а совсем недавно бился в истерике, узнав, что Ризи вытянул козырного валета.
Элина поставила бокал с водой на стол:
– У меня утром было плохое настроение… Из-за проблем в школе, точнее, из-за одного экзамена. Я решила развлечься и поиграть. Ниоко поехала со мной за компанию.
– Полагаю, что все было не совсем так, но теперь это неважно, – спокойно произнес Дюшка.
Вторая половина Элиного рассказа не вызвала у Дюшки никаких подозрений в обмане. Да и скрывать Эле было нечего. Она довольно подробно поведала о том, как упорно пыталась отгадать хоть какую-нибудь карту, как Ния произнесла «леди червы», просто пытаясь помочь, и так далее.
Сэмм вкатил тележку с едой и принялся расставлять ее на столе, невольно став свидетелем рассказа Нии. Он подтвердил, что все именно так и произошло.
– Все ясно, – сказал Дюшка. – Ниоко просто подставили. Значит, можно обжаловать ее участие в игре в суде. Не знаю, тут вообще есть суды или что-то в этом роде?
Сэмм пристроил на столе очередное блюдо и усмехнулся:
– Подайте в суд на ветер в небе, молодые люди! У вас будет больше шансов выиграть дело, потому что ветрами на Пи управляют синоптики. Входами и выходами на Пи невозможно управлять. Вас сто юристов может признать правыми, но это ничего не изменит.
Ризи был полностью согласен с Сэммом. Клюшкин и сам понимал, что суд – это не выход, поэтому к словам Сэмма отнесся с пониманием.
Диди. На уровне Пи существуют суды, однако они имеют мало общего с судами в нашем понимании этого слова. Там это скорее организации, с помощью которых можно выяснить подробности спорных вопросов и найти выход из запутанной ситуации. Это ближе к психологической помощи. В судах на Пи можно также воспользоваться услугами аналитиков, программистов и т. д.
Вторая идея Дюшки – вытянуть карту и самому принять участие игре – также провалилась. Как только угадывался шут, дальнейший прием игроков не производился. К провалу второй идеи Дюшка отнесся болезненнее. Он хотел так: если погибать, так уж всем вместе.
– Клюшка, это всего лишь игра, – неуклюже попытался успокоить его Ризи, накладывая себе рагу из крабовых усиков. – Просто игра.
– Со смертельным исходом, – уточнил Клюшкин.
Элина невозмутимо и изысканно отправляла в рот кусочки обжаренных в пряном масле фруктов.
– Дюшка, в каждой игре свои правила, – поддержала она Риза. – Это звучит очень патетически – «со смертельным исходом». Но что это значит на самом деле? Вот, например, этот фруктовый шашлык ты с удовольствием ешь, так? А ведь это самый настоящий смертельный исход для бананов, ананасов и прочих персиков! Вспомни, на той Земле, откуда я родом, жевать такое средь бела дня – ужасное преступление против всяких норм. Ты относись к вопросам жизни и смерти философски…
«Чертова пластилиновая кукла! Как прав был Дима! – Дюшка на мгновение возненавидел эту изящную миловидную девушку, которая с умным видом несла такую чушь. Ему захотелось схватить ее за плечи, встряхнуть как следует, или плеснуть ей в лицо воды из бокала, или просто заорать, вывалить из себя все, что давно хотелось вывалить. – Пластилиновая кукла и бесчувственный мутант!»
Под столом, под кремовой, в большую клетку скатертью правая Дюшкина рука с силой, до синяка, сжала левую руку: «Зачем Ния это сделала?! За-че-е-е-ем???»
Орать можно и внутри себя, не только вслух. Остановить бурю в сердце было очень сложно. Дюшка никак не мог справиться с этим. Обида на Ниоко и ненависть к Элине превратились в обиду и ненависть к самому себе, не способному мыслить хладнокровно.
«Это я – полное ничтожество, трус и дурак, – думал Дюшка. – А они все – то, что надо».
Неприятие себя так же моментально перетекло в бешеное желание набить самому себе морду Дюшке почему-то показалось, что он вполне этого заслуживает. К синяку на левой руке добавились следы от ногтей. К счастью, они у Дюшки были коротко острижены.
«Я должен, должен найти решение! – отчаянно думал он. – Мои друзья не мутангелы, но я – мутангел, я отвечаю за них, за Нию, за всех, за всех!!!»
– Ты абсолютно права, – произнес Клюшкин, вполоборота развернувшись к Элине. – Ко всему в жизни нужно относиться философски. Ты тоже так считаешь?
Последний вопрос Дюшки был обращен к Ризу. Ризи кивнул. Ответить словами в данный момент Ризенгри не мог – он вытянул губы длинной трубочкой, которую погрузил в пиалу с экзотическим супом. Пиала стремительно пустела.
– Давайте представим себе вот такую философскую сценку, – сказал Дюшка. – Два игрока стоят напротив друг друга. Что они делают?
– Стреляют! – сказал Ризи, превратив трубочку обратно в губы.
– Стреляют, – сказала Элина.
– То есть ты лично выстрелишь? – уточнил Дюшка, обращаясь к Ризу.
– Нет, кекс мне в ухо, буду стоять, ворон считать! – хмыкнул тот.
– Так выстрелишь?
– Конечно!
– Хорошо. – Дюшка опять повернулся к Элине. – Итак, Ризи в тебя, конечно, выстрелит. А ты в него?
– Эй, стоп, при чем тут Элька? – возмутился Ризи. – В нее я не собираюсь стрелять! Наоборот, мы с ней на пару такое устроим!
– А я в Риза выстрелю, – невозмутимо улыбнулась Эля. – Поймаю врасплох и пиф-паф! Наповал.
– Эй, детка! Постарайся не целиться в голову, о'кей? – шутливо погрозил Элине Ризенгри. – А то меня потом сто лет восстанавливать будут!
Дюшка готов был выть и визжать от отчаяния. Он не мог рассказать ребятам о мифе, который слышал у ангелов. Если верить мифу, то они на самом деле умрут, перестреляв друг друга, и никого из них не смогут восстановить. И надо им рассказать об этом, объяснить все как есть! Но если верить этому же мифу, стоит Дюшке рассказать правду, как его друзья в один момент превратятся в манекены.
Или не превратятся и миф – только миф? Но даже если ничего страшного не произойдет, Ризи и Эля все равно ему не поверят. «Они идиоты!!! Но мне-то что делать?» Дюшка не знал, что делать. Он сидел и слушал рассказ Риза о том, как тот однажды в упор расстрелял шестерку и семерку червей, тех самых ребят, которых они встретили только что в баре. И как потом проведывал их в клинике. И как ничего страшного в этом не было. Вон, сидят себе, как огурчики!
– Нет, это, конечно, неприятно, когда тебя расстреливают, – заметил Ризи. – Но зато ужасно круто!
– Тебе-то еще что, ты мутант, – сказала Элина. – Тебе просто неприятно. А обычным людям знаешь как больно!
– Ну, на то и реал! – развел руками Ризи. – Кто боится боли или смерти, может сидеть дома и играть в шахматы!
«Никакие они не идиоты, – мысленно вздохнул Дюшка. – Они просто не знают правды. Поубивают там все друг друга и Нию тоже. А я сижу тут и не знаю, что делать».
Новый приступ злости к самому себе окатил Дюшку с головы до ног и застрял где-то в области солнечного сплетения.
– Ладно, последний вопрос, – вздохнул Дюшка. – Если бы вы знали, что убиваете друг друга на полном серьезе, насовсем, навсегда, не знаю, как еще сказать… Тогда вы бы тоже стали стрелять?
– Я бы ни за что не стала, – уверенно сказала Эля.
– А я бы – смотря в кого, – признался Ризи.
Ризи мечтательно посмотрел в фиолетовое небо и стал вспоминать своих старых врагов, например противного жирного директора школы для особо одаренных мутантов. Эля кошечкой уложила свою хорошенькую головку на плечо Ризи и в унисон ему прочирикала что-то о зловредном начальнике СС на Земле-4, который заставил ее играть в театре.
«Будь что будет! – подумал Клюшкин. – Пусть лучше они станут куклами прямо сейчас, чем…»
– А если вы не знаете всей правды?
– Можно подумать, ты ее знаешь!
– Знаю! Вот слушайте. У ангелов есть такой миф. Один мальчик…
– Ой! – Эля вдруг сморщилась, отстранилась от Ризиа и потерла предплечье.
– Ты что?
– Да ничего. Рука затекла… Ты рассказывай, рассказывай…
– Да ладно, ерунда все это, – махнул рукой Дюшка.
Элина размяла руку и опять приникла к Ризу. Они стали говорить об игре, о разных деталях, стратегиях и хитростях. А Дюшка задумался. Думал он долго. Сэмм притащил десерт, сообщил о том, что старт откладывается уже на двое суток.
– Хоть старт и откладывается, мне не хочется входить в игру в последний момент, – решительно сказал Ризи. – А Эльке вообще чем раньше, тем лучше. Она же новичок. Нет, я, конечно, буду ее защищать, но…
– Мне действительно лучше войти пораньше, – согласилась Эля. – У меня такая карта, что о ней в правилах ничего не написано. Я даже не знаю, сколько она стоит, что я могу купить и так далее… Кроме того, я в самом деле ни разу не тренировалась!
– Да, – добавил Ризи. – Ведь на компьютере с Машей и Рино – это совсем не то.
– Что? Маша и Рино тоже играют? – обалдел Дюшка.
– Нет, они не играют. Но игру «Маленькие каникулы» хотят сделать в компьютерном варианте. Маша и Рино ее тестируют. В ЦРУ. Мы с Элей однажды там были.
Дюшка опять задумался.
– Подождите, пока я не вернусь, – попросил Дюшка. – Я постараюсь не задерживаться.
Он вышел. Ризи и Элина проводили его удивленными взглядами.
Клюшкин вышел на террасу, огибающую кафе. Начиналась ночь. Она была темна, глубока и наполнена звуками, доносящимися из кафе. Дюшка отошел в сторонку и позвонил Маше. Маша еще не спала. И не собиралась. Она знала о том, что Ризи – валет, Ния – леди, Тафик – шут, а Эля – неизвестная карта. Дюшке показалось, что Маша еще много о чем знает.
– Мне нужно с тобой встретиться, – сказал Дюшка. – Прямо сейчас.
– Я сейчас не могу, – замялась Маша.
– Маша, мне очень нужно! Ты ведь знаешь, кто программирует игру «Маленькие каникулы»?
Ответила Мария после значительной, очень значительной паузы:
– Андрей, дело в том… В том, что… Конечно, есть программисты, которые создают аналог этой игры, например Тэнч, он мой друг… И я сама играла в нее – в аналог. Но… Это не то, что… Короче говоря, это совсем не то, что тебе нужно! Извини. Но я ничем не могу тебе… сейчас… помочь!
«Откуда ты знаешь, что именно мне нужно, и…» – собрался было возразить ей Клюшкин, но Маша уже отключилась.
В первый момент Дюшка готов был содрать с уха клипсу-телефон, швырнуть его на пол со всей дури, растоптать, уничтожить физически. Ему казалось, что весь мир настроен против него. От возбуждения у Дюшки стали сиять синим светом серединки ладоней, хотя он находился сейчас не в многомерном пространственном тумане и даже не в сокращалке.
Не в силах больше совладать с собой, он сбежал с террасы и устремился в лес, плотной стеной подступающий к дворику кафе. В лесу было тихо, сухо и достаточно светло оттого, что кора некоторых деревьев мягко фосфоресцировала. Вносила свою лепту и мелкотня, напоминающая светлячков. Дюшка ненавидел этот красивый таинственный лес, весь этот уровень, созданный для счастья. Что толку в счастье, если ты окружен им, но на самом деле вдруг оказываешься сбоку от него, и оно никак тебя не касается? Ризи и Эля нашли общий язык, они будут счастливы в игре, они уже счастливы. У Маши появился этот, как его… Тэнч. Вон как она отшила Дюшку! «Ничем не могу тебе помочь!» – тоже мне, подруга называется. Рино еще хуже, чем Маша, ему и звонить смысла нет… Но Ния, Ния! От кого угодно Дюшка мог ожидать чего угодно, но только ни от Ниоко. Как она могла, как? Да, ее подставили. Но ведь она сама забралась в эту ловушку! Пришла, села за стол, назвала карту… А потом взяла и вошла в игру! Ну где у нее голова была в этот момент, черт возьми! Ведь он же ее специально просил! Ведь она же ему обещала!
Через несколько минут бесцельной беготни по мерцающему лесу Клюшкин получил с неизвестного номера короткое сообщение: «Рино, мусорщик». Ничего не понимая, Дюшка позвонил Рино Слунсу.
Рино, в отличие от Маши, спал сладким сном. Откровенно зевая, он вяло уточнил:
– Клюшкин, ты, что ли?
– Я. Слушай, мне срочно нужна помощь.
– Ы-у-э-э-э… – спросонья Рино промычал что-то нечленораздельное.
– Ри, проснись! Что такое «мусорщик»?
Рино забормотал что-то насчет того, что мусорщик – это робот, который убирает мусор.
– Рино, да проснись же! – заорал Дюшка. – Ниоко и Эля попали в игру вместе с Ризом!
– В какую игру, в «Маленькие каникулы»? – медленно просыпаясь, спросил Рино.
– Да!!!
– Иди ты… Вот суслик!
Рино окончательно проснулся, сел на кровати, вспомнил, что у Клюшкина фобия. Ему ни разу не доводилось видеть проявление Дюшкиной фобии, но ребята рассказывали. Рино отлично понимал, что такое фобия, ведь он, хоть и считался мутантом, на самом деле был почти-почти человек. Как человек, Рино с детства питал отвращение к тараканам и прочим мелким усатым насекомым. Те, которые летали, не вызывали у Слунса никаких отрицательных эмоций, но те, которые бегали, перебирая лапками и шевеля усами…
– Рино!!!
Голос Дюшки вернул Рино Слунса к реальности, отвлек от тараканов и подключил к проблеме «Маленьких каникул».
– Дюшка, если честно, я не представляю, как тебе помочь, – сказал Рино. – У меня даже хорошего знакомого психолога нету…
– Рино, ты идиот!!! – завопил Дюшка. – Какой, твою мать, психолог?! Мне нужно спасти Нию! Или мне нужно хотя бы попасть в игру!
Рино все еще ничего не понимал, кроме одного: сон пропал. Он вылез из-под одеяла и потопал делать себе кофе.
– Чтобы попасть в игру, тебе нужно просто угадать карту. Но если у тебя фобия…
– Слушай, у меня нет никакой фобии! А угадать карту уже нельзя, потому что кто-то вытянул шута, и игра уже началась.
– Как началась? – вдруг не на шутку расстроился Рино. – Погоди! Настоящая игра, что ли, началась? Да ладно… Суслик, суслик же! Я подумал, очередная тренировка…
– Реал начался! Реал! Я в шатре у Мади. Игроки входят в круг из света и исчезают. Могу видеозвонок включить, если не веришь!
Рино взвыл, очевидно, и без камеры уже поверил.
– Ыыы! А почему мне никто не позвонил? Дюшка, все-таки не может быть, чтобы началась! Мне бы обязательно позвонили из ЦРУ!
Рино выдал про ЦРУ и вдруг замолчал. Дюшка понял, что Рино просто проговорился. Нужно было срочно брать быка за рога.
– Из ЦРУ? «Маленькие каникулы» – это дело рук ЦРУ? Центре Реальных Улетов, или развлекательных игр?!
– Нет, – твердо ответил Рино. – «Маленькие каникулы» – это игра, в которую играли на Пи задолго до того, как появилось Центральное Развлекательное Управление. Только раньше эта игра по-другому называлась. Но она очень известная и совсем не страшная. Разве что выход с уровня Пи на самом деле, а так – ничего особенного… В нее тысячи людей и нелюдей уже играли. А ЦРУ просто хочет сделать такую же игрушку на самом уровне Пи, вот и все. Ну и, конечно, в реальной игре кое-что… эмм… проверить… подправить…
– Ты точно это знаешь?
– Абсолютно. Собственно, игрушка уже написана, и вот как раз идут всякие отладки, проверки… Ну и мусорщики есть, да. Надо же кому-то убирать!
Рино набрал программу на кофеварке и подошел к другому аппарату, делающему пончиростеры.
– Послушай, еще такой вопрос: а никого в ЦРУ не волновало, что тысячи людей, которые играли в эту игру, попросту исчезли?
– Почему исчезли? – дико удивился Рино. – Ты что? Никто не исчезал никуда. Нет, многие игроки, конечно, умышленно не возвращаются. Ну, например, остаются на своих планетах. Есть такие, которые специально игрой пользуются как выходом. Другой-то возможности выйти с Пи нету. Я бы лично ни за что отсюда не выходил, но если кому приспичило – это его дело.
– А остальные игроки?
– Остальные тут, живы-живехоньки. Нет, ясное дело, их вначале по игре убивают. Но, как кого убили, его раз – и сюда, на Пи. В больничку. Кому голову пришить надо, кому сердечко заменить. Одному гному в прошлой игре мозги базукой по окрестным кустам разбросало. Ужас, что было. Десять мусорщиков замудохались его собирать. Потом врачи года два этот пазл из его мозгов, как головоломку, собирали.
– Стоп. Мусорщики собирали?
– Нет, врачи.
– Но ты сказал: мусорщики.
– Мусорщики вначале. А основное врачи делали.
Рино вытащил из кофеварки чашку свежесваренного кофе, откусил горячий пончиростер с начинкой из воздушного куриного мяса и стал излагать дальнейшую судьбу гнома. Дюшка слушал Рино, сидя на толстом выступающем корне фосфоресцирующего дерева, и размышлял о своем. Получалось, что ничего страшного в игре и в самом деле не было. Если даже гном с размозженными мозгами оклемался после трех десятков операций и теперь работает медбратом в той самой больнице, то… то, может, и впрямь не стоит сеять панику? Дюшка принялся сосредоточенно грызть ноготь. Такая привычка была у него когда-то давно. В те времена, когда он мазал нос бабушкиной фенольной зубной пастой.
– Рино, последний вопрос. А эти мусорщики… Они… Они всегда…
Дюшка не знал, как правильно сформулировать свой вопрос. Теперь, когда он почти успокоился относительно игры, ему нужны были стопроцентные гарантии того, что мусорщики успеют вовремя вернуть на Пи его друзей, когда тех поубивают. Но Рино понял Дюшку по-своему. Он сказал:
– Мусорщики – это всегда роботы, ага. Потому что обычному человеку или даже мутанту выйти с Пи нельзя. Выйти-то еще можно, а вернуться – никак. Но в этот раз впервые в ЦРУ набрали несколько мусорщиков-людей. Надеются их вернуть. Я толком не знаю, на фиг они людей набирали. Это очень сложная работа. Платят копейки – лучше в гостинице жить, чем на такую работу идти. К тому же там еще такой тест нужно пройти, вообще караул. В общем, самоубийственная работенка.
– Я хочу стать мусорщиком! – не раздумывая ни секунды, сказал Дюшка.
Он решительно поднялся со сверкающего корня. Корень обиделся на то, что его больше не хотят греть, и стал тихонько гаснуть до своего обычного мерцающего состояния. Дюшка зашагал в сторону кафе, не обратив на корень ни малейшего внимания.
– Ты что, с ума сошел, мусорщиком становиться! – Рино чуть кофе на себя не опрокинул от неожиданности. – Да спасут твою Ниоко и без твоей помощи. Всех спасают и ее спасут. К тому же штат мусорщиков давным-давно набран и укомплектован. Ни одной вакансии.
Дюшка вернулся в кафе, почти успокоившись. Он пожелал Рино спокойной ночи, извинился за то, что разбудил его, и вошел в патио, сунув телефон в карман. Время перешагнуло за полночь. Ризи и Элька мило чирикали в уголке. Эля с ногами сидела на широкой мягкой скамье, а Ризи валялся рядом, уютно устроив голову на ее коленях. Дюшка не очень им помешал, потому что они при этом продолжали с упоением обсуждать будущую игру.
– Ну, наконец-то! – не поворачивая головы, сказал Ризи, уловив присутствие Дюшки радиорецепторами. – Ты где там так долго бродишь?
– Я хотел стать мусорщиком, – признался Дюшка.
– Кем? – не поняла Элина.
– Ну, роботом, который будет выносить меня с поля боя, когда ты меня убьешь! – объяснил Ризи.
Все засмеялись. Даже Дюшка – и тот усмехнулся.
– Слушай, Клюшка, нам реально пора, – сказал Ризи, поднимаясь с Элькиных коленей. – Понимаешь, нужно как можно быстрее узнать права Элиной карты, чтобы выстроить правильную стратегию игры. Ведь от того, какими возможностями ты обладаешь, зависит, кого убивать вначале, кого потом, кого…
– Ладно, ладно, идите, – махнул рукой Дюшка. – Ниоко только сразу уж не убивайте.
Ризи встал по стойке смирно, отдал честь и торжественно сказал:
– Дорогой Клюшка! Мы с Элькой клятвенно обещаем тебе не убивать твою драгоценную Ниоко сразу.
Дюшка вздохнул. Ниоко ему тоже много чего обещала – и что толку? Ризи добавил:
– Если хочешь, я даже могу сделать так, чтобы она выиграла. Хочешь?
– Пошли в шатер, – вместо ответа сказал Дюшка.
Они вышли из патио в основной зал. Народу тут стало гораздо меньше. Не было ни синих мутантов с бубнами, ни девушек с крылышками, ни гномов, ни братьев, которых знал Ризи. Теперь возле шатра лежала большая гора кукол и игрушек. Дюшка узнал шланг с маргаритками и шестеренками. Увидев игрушечную свалку, Клюшкин опять побледнел. Былые сомнения возродились в нем с новой силой. Все-таки он нашел в себе силы больше ничем не выдать своего состояния.
Первой выходила с уровня Пи Элина. Она грациозно вошла в круг шпаг, встала в центр. Свечи вспыхнули. Невидимая стена куполом выросла вокруг Элины, отгораживая ее от мальчишек. Дюшка смотрел на это действо, как зачарованный. Зеленый огонь чуть ли не лизал невысокий невидимый потолок. Только потому, что он устремляется не ввысь, как положено, а скошенно, словно облизывая прозрачную сферу, было ясно, что барьер существует на самом деле. Дюшка оцепенел. Свечи стали гаснуть. Освещение в кафе тоже. В наступающей темноте было видно, как призрачно тает белое пятно, которым еще минуту назад была Эля.
Свет в кафе так же медленно зажегся. Над одной из погашенных свечей все еще поднимался легкий ароматный дымок. Теперь пришла очередь Ризенгри. Дюшка, помимо своей воли, побледнел еще сильнее и еле держался на ногах.
– Жди меня, и я вернусь, – пошутил Ризи, собираясь войти в круг.
– Стой, Бес!
Ризи остановился. Дюшка облизал пересохшие губы:
– Бес, если ты почувствуешь, что в игре… что в игре что-то не так… То тогда…
Дюшка и сам не знал: а что тогда? Ризи согласно кивнул головой, картинно отдал Дюшке честь и улыбнулся:
– Если я почувствую, что что-то не так, то я сделаю все, чтобы Ниоко выиграла, – это раз, и буду внимательно относиться к мусорщикам – это два!
– Опять ты шутки шутишь!
– Почему шутки? – пожал плечами Ризи. – Я серьезно тебе обещаю. Что, думаешь, если я – мутант, то не могу серьезно ни к чему относиться? Между прочим, я тоже немного человек. Вот сегодня, пока мы обедали в патио, у меня даже левый мизинец отнялся! А ты говоришь…
Ризи шагнул в круг. Дюшка понял, что его друг опять над ним прикалывается. И только когда огонь свечей почти скрыл Ризи от Дюшки, до Клюшкина дошло. Он вспомнил, когда именно Ризи стал тереть свой мизинец, – как раз тогда, когда Эля схватилась за плечо. И как раз тогда, когда он начал рассказывать им миф ангелов.
Глава 5. Дюшка начинает расследование
Проводив Ризи и немного понаблюдав за тем, как Мадя и Сэмм отправляют в игру ангелов и хранительниц из горы-свалки, Клюшкин уехал домой. Точных планов на ближайшее будущее у него не было. В голове, сменяя друг друга, вспыхивали только две мысли-вопроса: «Почему Янанна не отвечает?» и «С чего начинать, как действовать?». Вариантов ответов ни на одну из этих мыслей у Клюшкина не было. Он очень устал, но не осознавал насколько.
Ему удалось благополучно и довольно быстро добраться до У-У, а там не перепутать сокращалки. Реальность то рассыпалась на кусочки, то виделась туманными пятнами. Словно он смотрел одновременно и как обычный человек, и как рядовой мутангел, и как продвинутый инфилопер.
Перед входом в подъезд, в котором находилась последняя сокращалка, ведущая непосредственно к дому Лещщи Мымбе, Клюшкину преградили путь фанаты Ниоко. Двух девочек, одного парня и крокодила Геннадия Дюшка знал в лицо, а остальные были ему меньше знакомы. Обычно поклонники не тусовались в подъезде и не мозолили глаза, только на концертах вопили как ненормальные. Поэтому Дюшка удивился, когда они вдруг пошли ему наперерез. Девушка в футболке с портретом Нии оказалась смелее всех.
– Кир сказал, – девушка мотнула головой в сторону одного из парней, – что Ниоко играет в какой-то странной игре. Это правда?
По виду Дюшки и так было видно, что это правда. Клюшкин кивнул. Кир, накачанный натуральный блондин, отличного телосложения, пожал плечами в ответ: мол, я же не стал бы просто так небылицы сочинять!
– А Диндилере говорит, – теперь девушка мотнула головой в сторону своей подружки, – что в этой игре Ниоко могут убить. Это тоже правда?
Дюшка опять кивнул.
– Но ведь это очень плохо! – с отчаянием в голосе вскрикнула девушка. – Ведь если Ниоко убьют, то она, наверное, целый месяц не сможет выступать!
Дюшка неопределенно развел руками. Сколько месяцев ты не сможешь выступать, если тебя убьют, он не знал.
– Мы будем ходить к ней в больницу и там дежурить! – решительно заявила та девушка, которую назвали Диндилере. – Можно?
Она была высокая, четырехглазая, в черных очках и с черными, гладко зачесанными назад волосами. И очень серьезная. Дюшка решительно не знал, что ответить Диндилере. Ему было тяжело разговаривать с этими ребятами, к тому же срочно нужно было попасть домой, проверить одну вещь. А рядом с роскошным Киром он вообще чувствовал себя козявкой без справки.
– А сейчас мы можем помочь? – спросила первая девушка.
– Например, проникнуть в стан врагов Ниоко и всех их самим поубивать! – предложил невысокий парень с зеленоватой кожей, который регулярно присылал Ние маленькие коллекционные статуэтки каких-то забавных животных, к каждой статуэтке прилагалась открыточка «От Марисса с…» (после «с» чаще всего стояло «любовью», но иногда «благодарностью» или «надеждой на встречу»).
– Так мы можем помочь?
– Нет, – покачал головой Дюшка. – Игра уже началась, туда больше никого не пускают. Да и вообще…
Зря он качал головой, пространство от этого движения вздрогнуло и пошло волнами, как поверхность спокойного озера, если в него швырнуть камень.
– Да и вообще не надо Ниоко мешать! – вмешался в разговор Кир. – Она же сама хочет поиграть, а если мы влезем, то все испортим. Правильно я говорю?
Голос у Кира был еще красивее, чем он сам.
– Правильно, – согласился Дюшка и попытался пройти к сокращалке.
Он только сейчас осознал, что видел это биологическое совершенство чаще, чем всех остальных фанатов Нии, просто этот парень всегда держался в тени, никогда не подходил с букетами или поговорить. Впрочем, сейчас Клюшкину было все равно, мало ли каких только странных личностей на Пи не встретишь. Он и раньше Нию ни к кому не ревновал, а уж теперь… Теперь и подавно не до этих глупостей. Дюшка перевел взгляд на девушку в футболке с портретом. Футболка была прикольная, с одним рукавом, справа – футболка, слева – майка.
– Вы извините, что мы не поздоровались, – сказала девушка. – Свет вам в спину… Мы просто от этой новости…
– И вам всем свет в спину, ничего страшного… я и сам…
Девушка отступила на полшага, и Дюшка смог наконец протиснуться к двери.
– Подождите! – остановил его Кир.
Клюшкин остановился. Кир протянул ему листик, вырванный из блокнота.
– Что это?
– Наши телефоны и паки. Меня зовут Кир, это Дин, Най-Ки, Марисс, Геннадий… Нас много. Если мы Ниоко понадобимся, вы только позвоните…
Диди. Паки – это что-то вроде штрихкода или QR-кода, по которому можно немедленно найти любого мутангела.
Дюшка молча взял листок, сунул его в карман и вошел в сокращалку. Надо было поблагодарить ребят, но пространство продолжало колыхаться, трещать по всем швам и проступать сквозь основные слои дополнительными, свернутыми.
В сокращалке все вернулось на свои места. Отпустило.
Спустя несколько секунд он уже бежал по милой трехмерной аллее к особняку, в котором они с Нией и Тафиком жили в последнее время, мечтая о собственном доме, который когда-нибудь тоже подарят одному из новичков в качестве Онна. Кир, Най-Ки и Дин Дюшкины мысли больше не занимали.
Клюшкин взлетел на второй этаж, бросился в гардеробную и стал стряхивать с полок вещи одну за другой. Игрушечный негритенок нашелся под мохнатым желтым пуловером Ниоко. Дюшка аккуратно поднял его с пола, отшвырнув в сторону пуловер.
На руке негритенка по-прежнему был разрез, перехваченный суровой ниткой. Этот шрам был у настоящего Димы Чахлыка и тогда, когда он был настоящим ангелом. Шею куклы пересекала бурая полоса, словно ей когда-то отрубили голову, а затем приставили обратно на место. Дюшка не помнил, чтобы у Димы при жизни был такой след. Но тут, на Пи, он его уже видел. Больше новых повреждений на негритенке не было. Но что-то было не так. Дюшка понял, что не так: кукла была грязная. Явных следов грязи не было, но ощущение, что кукленок не новый, потасканный, было четкое. Словно Диму много раз доставали из шкафа и с ним играли. Дюшка мог бы поклясться в том, что никто, кроме него, Ниоко и механического уборщика, к гардеробной не приближался.
Дюшка прошелся по другим комнатам и осмотрел остальные игрушки – поклонники Ниоко часто дарили ей куколок и разных зверушек. Все прочие игрушки были как новенькие. Даже статуэтки Марисса в полном порядке. Последние сомнения у Дюшки рассеялись: да, Диму Чахлыка забирали на тренировки в «Маленькие каникулы». Но оставалась куча вопросов, на которые не было ответа. Как забирали? Прямо из шкафа? Или кто-то потихоньку приходил в их дом, брал его, а затем возвращал на место? Или сокращалка для ангелов появлялась прямо в их шкафу?
Дюшка в очередной раз попытался связаться с Янанной, та в очередной раз не ответила. Включил комп, но, не зная, что именно искать, отошел от него. Если это тайный миф ангелов и о нем нельзя говорить вслух, чтобы ничего не рухнуло, может, и в поисковиках нельзя искать?
Затем Андрей сел на пол, не выпуская негритенка из рук, и стал думать. Он вспомнил о лекции по сокращалкам, на которой участникам конференции рассказывали о том, как хитро устроены эти штуки. Потом вспомнил слова Риза о том, что игроки, опоздавшие на игру, все равно в нее попадают – для них открываются персональные выходы. Потом вспомнил оброненную Тэнчем фразу о том, что в Мебиклейне есть хранилище для «тех, с кем случаются ошибки при попадании на Пи». Вся эта разрозненная информация постепенно складывалась в голове Дюшки в единую картинку. Но белых пятен на картинке было навалом. В половине пятого утра он опять позвонил Рино.
– Клюшкин, ты что, больной? Ты знаешь, который сейчас час?
– Четыре утра. Рино, ты хорошо знаешь правила игры?
– Ну и?
– Откуда в игре берутся ангелы?
– Из хранилищ. Ангелы – это куклы, которые лежат в хранилищах. Их привозят к выходам на машинах. И по одному отправляют в игру.
– Правильно, – кивнул Дюшка.
– Ты что, решил среди ночи мне проверку на правила устроить? – возмутился Рино.
– Нет-нет, что ты. Это я сам себе сказал – «правильно». Слушай, а если какой-нибудь из этих ангелов не в хранилище и в игру его не кинут… Тогда что будет?
Рино зевнул так смачно, что даже по телефону было слышно, как у него хрустнули скулы.
– Слушай, Клюшкин, давай утром поболтаем, а? Ничего с этим ангелом не будет. Попадет в игру при старте, с нулевыми баллами, как все опоздавшие игроки. Для него откроется персональный выход с уровня, – и всех делов. Ну, давай, пока!
– Стой, Рино, пожалуйста. Последнее. Вот, допустим, я держу в руках одного из ангелов-игроков. Если сейчас объявят старт и для него откроется вход в игру, я с ним вместе попаду в…
– Нет, Клюшка, никуда ты не попадешь. Ангел попадет, а ты себе руки обожжешь – и только.
– А если…
Но Рино Слунс уже повесил трубку. Дюшка почесал в затылке и поднялся в гардеробную. Ангела Диму Чахлыка он на всякий случай не выпускал из рук ни на секунду. Среди вывороченных из шкафа вещей Дюшка нашел желтый пуловер и встряхнул его. Рино не врал. Бок и кусок спинки пуловера были обожжены. Остальная часть пуловера была наичистейшая. Желтый пуловер точно не сопровождал негритенка в тренировках.
Дюшка сунул пуловер в шкаф и сказал негритенку:
– Значит, этот вариант тоже отпадает. Отвезу-ка я тебя к Маде. Вряд ли это тебе поможет выжить, но зато попадешь в игру без штрафа. А потом уже засяду за комп, буду искать, думать… Все равно терять мне уже некого, все друзья попали…
В кафе в предрассветный час почти совсем никого не было. За одним столиком сидела компания из трех человек, да у стойки бара задавала храпака перебравшая пога панда средних размеров. Мадлена отдыхала. Сэмм осоловело наблюдал за тем, как исчезает в огненном круге очередная кукла. Увидев Дюшку, Сэмм удивился.
– Я тебе еще одного ангела привез, – объяснил Дюшка.
Сэмм взял в руки Диму, повертел его.
– Похоже, наш игрок, – заметив шрамы, согласился Сэмм. – Сейчас проверим.
– Как?
– Брошу его в круг. Если игрок – войдет. Нет – останется лежать.
– Сэмм, а если я войду в круг?
– Будешь стоять там, как дурак, пока не надоест.
– Можно попробовать?
– Валяй.
Дюшка раздвинул шпаги со свечами и вошел в круг. Ничего не произошло. Дюшка вышел. Сэмм взял негритенка:
– Ну что, кладем?
Клюшкин кивнул. Едва Дима попал в круг, свечи вспыхнули, и все прошло по обычному для игроков сценарию. Со следующей куклой из заметно уменьшившейся к утру горки произошло то же самое. Дюшка сидел рядом с Сэммом и смотрел, как одна за другой уходят в игру ангелы, хранительницы и эксперты.
– Послушай, Сэмм, а ангелы возвращаются?
– В смысле?
– В смысле, вот если тебя убьют, то тебя подберут мусорщики и отправят в больницу, да?
– Да.
– А если ангела убьют?
– Да ну, Дюшка, ты что? Какой смысл куклу спасать? Легче новую сшить!
– Но допустим, мусорщик подобрал убитого ангела и вернул на Пи. Что будет?
Сэмм не знал, что будет. Эти вопросы его никогда не интересовали.
– И вообще я не понимаю, – продолжил Дюшка, – как так получается, что выход открывается только для игроков? И еще все говорят, что вернуться на Пи по собственному желанию нельзя, но игроки возвращаются. А мусорщики вообще, получается, могут туда-сюда гулять. Выходить и входить на Пи, сколько им потребуется. Как это?
Но Сэмм и этими вопросами никогда не заморачивался. Все, что он мог посоветовать Дюшке, – это обратиться к тем игрокам, которые уже играли. Как найти этих игроков, Сэмм не знал. Он не разрешил Дюшке пользоваться Мадиным компьютером для поиска игроков, но предложил свой. Бармен провел Клюшкина в маленькую комнатку за кухней и ушел. С минуты на минуту должны были подвезти новую партию ангелов, а Сэмм с Мадленой еще с предыдущей не успели справиться. Да и игроки с рассветом должны были подойти, ведь далеко не все успели войти в игру за вчерашний вечер. А рассвет уже почти наступил.
Дюшка сел за комп и стал искать нужную ему информацию, но все было без толку. Создавалось впечатление, что жителей уровня Пи просто не интересовали ни игра «Маленькие каникулы», ни проблема выхода с уровня. А про кукол, хранилища и ангелов с экспертами вообще ни слова не было. То есть была целая куча сайтов с разными россказнями об ангелах, а чтобы по существу – ноль без палочки. Правда, легко нашелся официальный сайт игры «Маленькие каникулы». Сайт был неинтересный. На нем не было даже списка игроков, которые собирались принять участие в нынешней игре. Что уж говорить о прошлых играх. На главной странице сразу же выплывало предупреждение о том, что в эту игру в последний раз играли на Пи несколько тысяч лет назад, что она не такая интересная, как (тут следовало штук десять ссылок на более интересные игры)… и все в таком духе.
Диди. Тут Андрей Клюшкин сильно ошибся. Сайт был ого-го какой! Со всеми подробностями. Но все подробности становились видны только после регистрации. А регистрацию могли пройти только игроки.
Дюшка скачал основные правила игры, полазил по ссылкам и еще раз позвонил Рино. На этот раз Рино не спал, хотя было все еще достаточно рано.
– Рино, ты можешь мне помочь найти списки игроков, которые уже играли в «Маленькие каникулы»? – попросил Дюшка.
– Дык залезь на сайт и…
– Уже залез. Тут ничего нету. Даже нет истории про гнома с размазанными мозгами. Ты ее сам сочинил, чтоб меня успокоить?
– Да нет, что ты!
Выяснилось, что про гнома Рино рассказали ребята, которые уже давно работают в ЦРУ, – кто, как и Рино, просто играет, кто занимается серьезной работой. Рино помнил, что гнома звали Дерек, и работал он в Клинике восстановления, расположенной на окраине города Южный Жженн. Дюшка посмотрел на часы – в Жженые сейчас была глубокая ночь, звонить или писать бессмысленно. Да и вообще такие дела лучше лично. Он отправился в Жженн.
Южный Жженн находился в трех сокращалках от У-У, к тому же эти сокращалки располагались не самым удобным образом. Первая пересадка была на вокзале, оказалось достаточным просто выйти из одной двери и войти в другую. Вторая пересадка заняла почти час. И еще часа три от Жженна до нужной клиники. В общем, Дюшка добрался до места, когда в Жженые наступило утро, а в У-У дело близилось к полудню.
И все напрасно. Никакого Дерека в клинике не оказалось. Кто-то из старых сотрудников вспомнил, что когда-то очень давно у них действительно работал гном, которого собирали по кусочкам после участия в какой-то игре. Но где этот гном сейчас, никто не знал.
По дороге обратно Дюшка опять позвонил Рино, и не зря. Оказывается, пока Клюшкин пытался найти гнома Дерека, Слунсу удалось откопать еще нескольких бывших игроков, он переслал Дюшке их имена и возможные адреса. Под конец разговора Рино сказал:
– Дюшка, я сейчас еду в ЦРУ, так что, наверное, некоторое время буду недоступен.
– Почему недоступен? Ведь ЦРУ – это просто организация, которая создает новые развлечения.
– Так-то оно так, – замялся Рино. – Но нас всех попросили соблюдать некоторую секретность и не рассказывать о новых играх, пока они не выброшены на рынок.
– Так я и не собираюсь у тебя ничего спрашивать о той новой игре, которую ты тестируешь или что ты там еще с ней делаешь…
Рино еще больше стушевался:
– Дюшка, мы с Машей Малининой принимаем участие в «Маленьких каникулах». Только мы не игроки, а ну…
– Мусорщики, что ли?
– Не-е-е! Что мы, психи, на такую работенку наниматься? Мы тут так, мелкие сошки. Тестировщики. Послушай, мы вроде вам рассказывали.
– Рассказывать-то рассказывали, но названия игры не произносили!
– Хм… Да? Ну извини, если что…
– Рино, я тоже хочу с вами! Хоть просто смотреть, знать, что там происходит. Хоть мусорщиком, хоть кем! Ну, Рино! Если вы с Машей туда попали, чем я хуже?
Дюшка ничем не был хуже. Он просто не оказался вовремя в нужном месте. А теперь было поздно – игра началась. И брать новых людей, вводить их в курс дела и тратить на это время никто не мог. Не до того было, да и штат набран. Во всяком случае, так сообщил ему Рино.
Делать было нечего. Дюшка решил отправиться по адресам, продиктованным Рино. Он поднялся с места, но ближайшая к нему стена внезапно повела себя самым сволочным и беспардонным образом: она бросилась ему прямо в лицо. Пытаясь увернуться, Клюшкин схватился за что попало. Попало – за вазу. В итоге они вместе с хрупким произведением гончарного искусства совершили немыслимый пируэт и очутились на полу. Дюшка при этом рассек себе щеку до виска и заработал синяк на челюсти. Вазе повезло меньше, от нее остались одни осколки.
– Муточерт знает что творится, – пробормотал Дюшка. – По-хорошему, надо бы немного поспать.
К сожалению, времени на сон не было.
Он попытался встать, не порезавшись об осколки, но стена решила устроить второй раунд и опять пошла в атаку.
…Спустя несколько минут со счетом три-ноль в пользу стены бой окончился. Дюшка сел по-турецки, промокнул рукавом разбитую губу и набрал Чича Гырамджанахварамширунатдзиэ.
Диди. Глагол «набрал» вообще-то в данной ситуации не очень уместен. Что представляют собой мобилки уровня Пи? Они бывают разные, например у Чича это просто встроенный под кожу крошечный гаджет. Абонентов Чич вызывает мысленно, и остальное управление также ведется мысленно. Дюшкина мобилка внешне напоминала плоскую мягкую клипсу, крепилась на ухо и могла не сниматься вообще. Однако Андрей не любил носить ее постоянно и часто цеплял на одежду, около ворота. К клипсе прилагался и непосредственно телефон, немного похожий на наши смартфоны. Но его Дюшка совсем не любил, поэтому все управление осуществлял более привычным для себя способом: с мобильного компа на браслетке.
Кстати, браслетки как таковой тоже не было. Чтобы активировать свой мобильный компьютер, достаточно было просто резко провести пальцем правой руки по левой ладони. С ладони как бы «сбрасывался» экран, подстраивающийся в пространстве под глаза пользователя. Это был не материальный экран, а всего лишь изображение в воздухе, слегка вогнутое. С него можно было «сбросить» еще и новые экранчики (как если бы мы открывали новые окна и каждое новое открывалось на новом экране). В принципе, система эта очень, очень удобная, но, разумеется, если вы умеете все это делать мысленно, экран вам не особенно нужен.
Дюшка провел на Пи совсем немного времени, он не успел стать продвинутым мутангелом, способным обходиться без визуальных экранов. Поэтому, вызывая Чича, он проехался большим пальцем правой руки по левой ладони, вошел в «мои связи», набрал «Чи…», и прога услужливо предложила нужное соединение.
– Свет в спину, Андрей!
– Свет, свет и тебе. Мне нужна помощь.
Чич не ответил.
– Эй, ты меня слышишь?
– Да, да! Молчу, слушаю, готов помогать. Что случилось?
– Страшное случилось, – признался Дюшка. – Ния, Ризи и Эля и даже Тафик играют в одну игру. Игра связана с риском для их жизни…
– Экстрим?
– Хуже… Риск очень велик. Катастрофически велик.
– Это очень плохо! – немедленно отреагировал Чич. – Их участие в любой опасной игре недопустимо, поскольку вы все еще слишком малы, и может возникнуть ситуация, когда в случае восстановления после гибели останутся частичные пробелы в их памяти, они могут не вспомнить до ста последних дней своей жизни – каждый! Не говоря уже о том, что подобные игры, насколько я понимаю, влияют на юную неустойчивую психику отрицательно и…
Дюшка мысленно взвыл. Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ внезапно оборвал сам себя на полуслове и продолжил:
– Хорошо. Давай подумаем, чем я могу им помочь. Отговорить? Да, отговорить…
– Поздно отговаривать. Они уже вошли в игру.
– О как.
Чич больше ничего не произнес.
А Дюшка тоже не знал, что именно можно рассказать Чичу, как объяснить? О чем в первую очередь? О том, что он один на всем уровне Пи знает, что это не игра, а ловушка? Что он один из всех жил в мире ангелов и читал их книги и знает такое, что неизвестно тут больше никому?
Пауза в разговоре затягивалась. Наконец Чич ее нарушил:
– Андрей, я полностью разделяю твои… опасения и готов помочь. Предлагаю нам встретиться, вызвать Паолу и также поговорить с Янанной, чтобы…
– Янанна не отвечает! – перебил его Дюшка. – Я ей уже сутки названиваю!
– Гхым…
– Даже ночью звонил… Сейчас скажу, сколько раз…
Дюшка сверился с компом:
– Восемнадцать раз за полутора суток!
– Возможно, она занята, – предположил Чич. – Постой! Ты звонил круглые сутки? Ты… Ты когда спал? Ты вообще спал? Почему тебя так волнует эта игра? Эй, послушай меня! Потеря памяти о нескольких днях жизни – это, конечно, проблема, но не думаю, что слишком большая. Я когда-то уже рассказывал Ние о том, что в первые сто лет жизни люди обычно забывают кое-что и даже многое, но это нормально. К тому же…
– Чич, они умрут навсегда!!! – закричал Дюшка. – Насовсем!!!
– Андрей, успокойся! Успокойся, пожалуйста. Ты еще не привык к новой жизни, ты еще слишком юный мутангел и многого не знаешь, поэтому просто поверь: в нашем мире с каждым все бывает хорошо.
– Но не с ними! Но не в игре!
– В игре тоже.
– Но не в этой!!!
– Любая игра устроена таким образом, что…
– Но это не нормальная игра!!! Их надо спасать!!! – На сей раз Дюшка взвыл не мысленно, а в голос.
– Хорошо! – согласился Чич. – Я, возможно, не совсем понимаю масштабы бедствия…
На самом деле Чич был абсолютно уверен в том, что ничего особенного с Нией и ее друзьями не произойдет, а спасать необходимо самого Клюшкина.
– Давай сделаем так. Я сейчас немедленно еду к тебе. Да?
– Да! – впервые за последние двое суток Дюшка немного расслабился.
– Но пока я еду, тебе надо поспать. Хоть немного. Да?
– Да, но… А тебе сколько ехать?
Чичу было ехать две сокращалки да минут десять пути между ними. Чтобы не соврать, он ответил обтекаемо, не как мутангел, а как обычный хитрый ангел:
– Я буду у тебя через четыре часа.
– Су-услик!!!
– Это всего четыре часа. За четыре часа ничего не случится, ведь игра еще даже не началась!
– Да, но…
Глаза Клюшкина закрывались. Совсем, сами закрывались, ничего с этим не поделать.
– Андрей, я постараюсь быть даже через три часа. Но дай мне слово, что ты сейчас же ляжешь спать. И без глупостей, да?
– Без каких глупостей?
– Не знаю, просто без глупостей. Не бросайся взламывать игру или там пить выжималки, чтобы не уснуть, или ехать в Мебиклейн… Хорошо?
– Да я впервые слышу о выжималках! А если бы мог сломать эту гребаную игру, то немедленно это бы сделал!
– Ладно, все! Иди спать. Скоро буду.
Чич отключился. Дюшка честно собрался немного отдохнуть и уже даже сделал движение рукой, чтобы расчистить себе место для сна (он по-прежнему сидел на полу среди осколков вазы). Но тут его внезапно осенило: почему Чич заявил: «Ведь игра еще даже не началась»? Он же не знает, что за игра, началась или нет… Значит, знает. Знает и врет, прикидывается, – зачем?! Он заодно со всеми, а все против него, Дюшки? И почему в конце разговора Чич попросил его не ездить в Мебиклейн, именно в Мебиклейн?
– Суслик, полный суслик! – простонал Дюшка. – Предатель!!!
Что делать теперь, он совсем не знал. Кто бы мог подумать, что тут, на Пи, на прекрасном, роскошном, великолепном, вечном и бесконечном уровне Пи все вокруг – предатели? И Рино, и Янанна с Машей, и Чич… И даже Ния, которая… которую…
– Нет, только не она, ее подставили…
Глаза совсем закрывались. И все кружилось. И соображалка не работала. И еще почему-то мутило, словно здоровый кусок жирного гуся проглотил.
Дюшка набрал в поисковике: «выжималка купить доставка срочно». Поисковик уточнил: «Родина мутангела-пользователя – Земля-11?» Клюшкин подумал и набрал: «Нет. Земля-12. Человек». Поисковик выдал: «Доставка не требуется. В вашем Онне, в котором вы находитесь, есть запас подходящего вам средства. Однако мы не рекомендуем вам им злоупотреблять».
– Суслик!
«Если вам все-таки необходимо это средство, оно называется (тут следовал странный набор символов и цифр) и находится (тут следовали точные координаты)».
Клюшкин оторопел. Даже спать временно расхотелось. Как они могут точно знать, что находится в его доме и где именно? И как он сможет найти нужное средство?!
«Вы можете воспользоваться мутангельским зрением или обычным навигатором, – подсказал компьютер и добавил: – Все время, пока ваш организм будет находиться под воздействием вышеуказанного средства, которое не является наркотиком, но может привести к истощению энергетического резервного запаса ваших клеток, вы будете под обязательным медицинским контролем…»
– Да чтоб вас… – скривился Дюшка, посмотрел на пол по-мутангельски, увидел нужное направление и потопал за средством, которое Чич назвал «выжималкой».
Диди. Выжималки действуют практически мгновенно. Тыц-тыц-быц – клеточки твоего организма как бы лопаются, словно почки деревьев по весне. Только они, конечно, не лопаются, это ощущение такое. Секунда-другая – и ты полон сил! Побочных эффектов у выжималок нет, но пользоваться ими стоит разве что в самых крайних случаях. Например, их рекомендуют брать с собой в сложный поход, в походе всякое может случиться. Просто когда выбрасываемая энергия израсходуется, а клетки вашего тела «сообразят», что их «выжали», им потребуется значительное время, чтобы восстановиться.
– Так! – сказал Дюшка, придя опять в состояние боевой готовности. – Чич появится часа через три, не раньше. А я пока проверю остальных игроков. Кто там у нас в списке? Дерека я не нашел, поищу остальных!
Глава 6. Вернувшиеся
Если верить инструкции, чудодейственной выжималки должно было хватить на тридцать – тридцать два часа. После этого телу требовался длительный отдых. Что касается игры «Маленькие каникулы», она могла начаться и раньше, и позже момента, когда выжималка перестанет работать.
Вытащить из игры Нию (а если получится, и всех остальных) требовалось, насколько можно было предположить, до старта. У Дюшки не возникало никаких идей относительно того, как это сделать. Но зато у него теперь был небольшой список бывших игроков, который слил ему Рино. И были силы, чтобы попробовать отыскать каждого и выудить полезную информацию. И – да! – еще был запас выжималки на случай, если тридцати часов не хватит.
…Итак, игроков, побывавших вне уровня Пи и вернувшихся обратно, кроме Дерека, в списке оказалось четверо. Два человека, один мутант и один сказочный персонаж. Дюшка начал с людей.
Берри Мексбраухенсшм (Дюшка не стал дочитывать фамилию этого парня до конца, поскольку она занимала почти три строки) обитал в самом центре оживленного туристического центра с почти таким же сложнопроизносимым названием, как его фамилия. Однако добраться до него оказалось куда проще, чем до Жженна. Одна прямая сокращалка, минут десять до нее и минут пятнадцать после. Телефона Берри ни один сайт не выдал. Никаких других полезных сведений тоже.
Диди. Пара слов о труднопроизносимых именах и фамилиях. Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ, этот Берри, а также Янанна и многие другие мутангелы были обладателями длиннющих фамилий не с рождения. Буквы и слоги добавлялись в процессе жизни. Некоторые мутангелы считают это удобным и даже необходимым. Что ж, о вкусах не спорят.
Клюшкин без труда нашел дверь, за которой находилась сокращалка к жилищу второго игрока, и вскоре прибыл на место. Но легче от этого не стало. Берри Мексбрауха дома не оказалось. Клюшкин и не рассчитывал на то, что Берри будет сидеть дома и ждать непрошеного гостя. Но он очень удивился тому, что и у смотрящих за домом мутангелов не было ни номера телефона, ни пака этого Берри, ни каких-либо других координат. Дюшке сообщили, что Берри уже много сотен лет исправно вносит плату за пользование помещением и сокращалками, а его личная жизнь домовладельцев не касается. Ему также сообщили, что дома таинственный Берри бывает редко. Он любит по полгода, а то и дольше плавать на яхте.
– Это настоящий морской волк, – пояснил дежурный управляющий, с которым Андрею удалось поговорить. – Высокий, крепкий, с грубой задубевшей кожей и неизменной трубкой в зубах. А телефон… Боюсь, что у него вообще нет телефона. Он не любит современную технику, ему подавай все натуральное… Когда я его в последний раз лично видел? Да лет пятьсот пять назад, наверное. Или пятьсот шесть. Минуточку, сверюсь со своей памятью… Ух, пятьсот девятнадцать! Как летит время, как летит время!
Клюшкину пришлось уйти ни с чем.
Вторым игроком была женщина по имени Инга. Ее фамилии Рино не знал, зато было известно, где она работает. Инга была испытателем летательных аппаратов. Дюшка поехал к ней на работу. Вряд ли испытатель будет сидеть днем дома, реальнее поймать ее на работе. Однако и тут вышел прокол. Во-первых, Дюшку дальше проходной и комнаты для встреч с гостями не пустили. Во-вторых, Инги на полигоне в этот день не было. Дюшка собрался ехать к ней домой, но секретарша сказала:
– Вы знаете, Инга очень не любит, когда ей мешают отдыхать. Я не советую вам ехать к ней, к тому же это далеко и неудобно. Но вы можете поговорить с ней прямо из нашего офиса.
– А какой у нее телефон?
– Я вас соединю.
Через минуту или две Дюшку впустили в переговорную. С экрана на него смотрела скуластая женщина с миндалевидными серыми глазами. Глаза были красивые. Женщина – нет.
– Я вас слушаю. Свет в спину.
– Здравствуйте. То есть и вам свет в… Простите, что я отрываю вас от отдыха, но…
– Давайте ближе к делу!
– Вы участвовали в игре «Маленькие каникулы»?
Женщина нахмурилась:
– Да, очень давно. Я не хочу об этом вспоминать.
– Почему? Вы выиграли?
– Нет. Я была пиковой леди. Меня убили.
– Кто?
– Козырной туз. Козырями были червы. Послушайте, это было очень давно. И я не хочу говорить об этом.
– Вы не могли бы дать мне телефоны кого-нибудь из тех, с кем играли?
– Я не поддерживаю с ними никаких отношений. Просто не знаю ни адресов, ни телефонов.
– Но хотя бы имена, пожалуйста!
– Я не помню никаких имен. Вы журналюг?
Диди. Журналюги на Пи – это журналисты, задача которых откопать что-то такое-этакое, что может встряхнуть жизнь мутангелов. Примерно как у нас, на Земле-12. Надо заметить, они не пользуются никакой популярностью в Мебиклейне или в других местах, кроме окраин и городов, большую часть населения которых составляют маломутанты или существа, попавшие на Пи случайно. Этой категории населения иногда бывают по вкусу сплетни, они готовы читать, смотреть и обсуждать непроверенные факты. Лишь бы было «интересненько».
– Нет. Я не журналюг. Моя девушка принимает участие в новой игре «Маленькие каникулы». И я за нее переживаю.
Инга фыркнула.
– Девушек на нашем уровне сколько угодно. Найдите себе другую подружку. Желаю удачи!
– Но я люблю ее! И она меня!
– Ну это вряд ли. Тогда бы вы вдвоем играли.
Инга подняла руку, чтобы выключить свой компьютер.
– Подождите! – взмолился Дюшка. – Я вас очень прошу.
Рука испытательницы летательных аппаратов опустилась на колени.
– Как вас убили, вы помните?
– Из обычного пистолета. У меня оставалось мало очков, поэтому хватило трех выстрелов.
– Было больно?
– Да.
– И потому вы не хотите об этом вспоминать?
Инга улыбнулась одним уголком рта:
– Нет.
Дюшка ждал, что Инга скажет еще что-нибудь, но она молчала.
– Простите, а вас сразу убили или вы долго играли?
– Довольно долго. Но куда меньше, чем хотелось бы. Восемьдесят семь лет.
– Сколько-сколько? – обалдел Дюшка.
– До свидания, – сказала Инга. – Удачи. И пожалуйста, если вам не трудно, не звоните мне больше.
Дюшка сидел перед погасшим экраном с открытым ртом, когда вошла секретарша и вежливо попросила его покинуть помещение. Номера телефона Инги она Дюшке не дала. Сказала, что та не желает больше с ним общаться. Секретарша также не пожелала назвать фамилию Инги. Она была очень, очень вежлива. Но что-то в ее поведении Клюшкина насторожило. Что-то было… не так.
Пришлось выйти.
«Странные они какие-то! – думал Дюшка, направляясь к сокращалке. – И вообще следует признать, что мое мнение о мутангелах как о прекрасных существах, которые всегда помогут… Оно было ошибочным…»
Осознавать это было гадостно.
Третьим в списке, который прислал Рино Слунс, был К15JDCƔҨER, мутант с Земли-52. «К» – было его имя, номер «15» означал, что он был пятнадцатым ребенком в семье, «JDC» – нечто вроде фамилии, а знаком «ƔҨ» обозначался его мутантский клан.
К15JDCƔҨER проживал в отдаленном городе для особенных мутантов. На стандартных картах этот город не значился. Дюшка влез в компьютер и выяснил, что земляне-52 дышат необычной атмосферой и ведут образ жизни, который сильно отличается от образа жизни обитателей большинства других планет. Поэтому они построили на Пи отдельные колонии для собственного пользования, которые в основном находятся под водой. Для посещения колоний простым людям, таким, как Дюшка, требуются не только специальные скафандры, но и определенная тренировка. Сами они также путешествуют по Пи в специальной экипировке, но внешне почти не отличаются от обычных гуманоидов, разве что приземистее, и на шее словно толстый шарф намотан. Дюшка привык на своей родной планете к мутантам разного вида. Зачем далеко ходить: его родная бабушка, баба Ника, была коренящаяся и умела превращать ступни в отростки.
«Как же этот мутант принимал участие в игре? – дивился Клюшкин. – Не мог же он восемьдесят семь или больше лет не снимать с себя скафандр?»
Впрочем, мог или не мог – на этот вопрос за один день ответа было точно не получить. Дюшка решил попросить Чича найти этого К15JDCƔҨER. А пока у него оставалась последняя зацепка. И надо было успеть вернуться домой до того, как появится Чич.
Диди. Уровень Пи бесконечен, поскольку является не планетой, а браной, то есть как бы пространственной пленкой, состоящей из отдельных планет, находящихся подчас очень далеко друг от друга. При этом, поскольку пространство браны не трехмерно, вы, будучи мутангелом, можете, находясь в каждый конкретный момент времени на одной из планет, быть в шаге, в полушаге или в миллиметре от другой далекой планеты с совершенно иными характеристиками.
Сокращалки устроены таким образом, что позволяют не только сблизить разные точки пространства (наподобие «кротовых нор», подробно описанных физиками Земли-12), но и изменить мутангела, приспособив его физиологию для новой планеты.
Однако есть планеты, условия на которых столь сильно отличаются от тех, к которым привыкли мы, что для попадания туда нужны иные технологии и иные навыки. К15JDCƔҨER относился к существам, проживающим в принципиально иных условиях, отличных от условий на нашей Земле-12 или Дюшкиной Земле-11.
Сказочный персонаж и последний из известных Рино игроков прошлых «Маленьких каникул» был Кот Ученый с хорошо знакомой Клюшкину Земли-12. Дима и Рон много раз рассказывали Дюшке о планете, на которой жили такие же обычные люди, как он сам. Тут, на Пи, он пока не встречал людей с Земли-12, но в городке У-У, куда они попали, жило несколько сказочных персонажей с этой планеты. Так что, узнав об Ученом Коте, Дюшка не удивился.
Кота, в отличие от других игроков, легко удалось отыскать в Сети. Он был активным участником сразу нескольких форумов, вел сказочный уголок в одном виртуальном журнале и был даже ведущим телепередачи. «Вот с кого надо было начинать!» – с досадой на самого себя подумал Дюшка, записывая на свой мобильник телефоны Кота и адрес его почтового ящика. Кота Клюшкин оставил на потом, решив, что, если он похож на Тафика, то вряд ли сообщит ему что-то полезное. Но теперь понял, что был не прав. Что с того, что он начал с людей и мутантов? Только время зря потерял. Надо было сразу звонить Коту.
Дюшка вернулся домой и немедленно набрал номер.
– Мяу! – важно ответил Кот.
Дюшка представился. Объяснил, в чем дело. Кот был в прекрасном расположении духа. Он был готов с удовольствием поговорить о такой замечательной игре, как «Маленькие каникулы». Сказал, что, хотя его и не очень честно убили, но он не держит ни на кого зла, с радостью расскажет все, как было, и назовет некоторых участников. Не всех, конечно, а кого вспомнит. Игроков двадцать – тридцать Кот пообещал вспомнить. Единственное, о чем он попросил, – отложить встречу на завтра.
– Сегодня у меня важная съемка на телевидении, – сказал Кот. – Потом мне нужно хоть пару часов вздремнуть. А завтра с утра я к вашим услугам. Я просыпаюсь рано. Часов в пять мне уже вполне можно звонить.
Дюшка хотел было запротестовать, но сообразил, что с минуты на минуту может прийти Чич – четыре часа пролетели как один миг. Он договорился с Ученым Котом о встрече завтра на рассвете, попрощался и принялся думать о будущем. Можно ли доверять Чичу и Паоле? Можно ли отправить их к этому К15JDCƔҨER за полезной информацией? Что надо сделать до встречи с котом?
Он набрал в поисковике «способы разрушения сокращалок», «как проникнуть в сокращалку для игры», «чем сокращалка отличается от выхода» и «какие типы выходов с браны Пи существуют».
Телефонный звонок раздался неожиданно. Дюшка нашарил рукой мобилку в кармане брюк, не отрывая глаз от экрана, мимоходом подумав о том, что давно пора вставить себе радиорецепторы или хотя бы мобильный чип, чтобы не таскать с собой неудобные гаджеты. Дюшка решил, что ему звонит Кот. Может, он передумал и готов встретиться немедленно?
– Какой еще кот? – удивился Рино. – Тут освободилось место младшего мусорщика. Ты реально хочешь попробовать пройти тест и занять это место? Тогда дуй в Мебиклейн, выходи из центральной сокращалки налево, к ЦРУ. Не перепутай, забей в навигаторе платфо… Ладно, ничего не забивай. Я тебя встречу. На выходе из центральной. В полчаса уложишься?
– Лечу! Спасибо!!!
– Да не за что…
Вылетая из дома, Дюшка сообразил, что так и не переоделся и даже не залез под душ. А видок у него был, надо сказать, тот еще. Ведь он за последние двое суток где только не побывал! На конференции в Теле. Два раза смотался к Сэмму, а между этим – домой. Затем к одному игроку. Затем ко второму. Упал, порезавшись осколками вазы, разбил губу, заработал царапину на щеке и синяк на скуле… Что он ел за это время и ел ли вообще, он не помнил. Сейчас действовала выжималка и голода не чувствовалось.
Рубашка была вроде ничего, только мятая и с подсохшим уже пятном крови. А вот брюки… Их точно надо было бы сменить, весь низ в грязи. Дюшка не заметил, где и когда так извазюкался.
«Наверное, в лесу за кафе, – подумал Дюшка. – Ладно, в конце концов, я ж мусорщиком иду устраиваться, а не программером!»
– Эй!!! Стой! Стой, чтоб тебе…
Клюшкин притормозил, обернулся:
– Чич? Привет!
Чич Гырмыр не был модником или стилягой. Обычно ему вообще было плевать, что на нем. Дюшка видел его и нечесаным, и… разным, короче говоря. Но сейчас они словно ролями поменялись. Чич выглядел с иголочки.
«Волосы еще влажные, – мимоходом заметил Дюшка. – То ли из ванны только вылез, то ли в бассейн успел сгонять, гад!»
– Свет тебе в спину! Ты же обещал меня дождаться!!!
Дюшка внезапно разозлился:
– Сам хорош! Через три часа буду! Через четыре уж точно!.. А прошло уже почти пять!
– Ты не спал!
– Спал!!!
– Ты пил выжималку!
– Не пил!!! Ладно, я не спал, я пил выжималку, я не ждал тебя дома, я мотался по всей бране, пытаясь спасти Нию, Ризи и Элину! И Тафика! И всех! Мне надо было спать?
– Послушай, Андрей, ты…
– Не хочу я ничего слушать! Спасибо, что все-таки появился, извини, что я отвлек тебя от суперважных дел, и давай до свидания! Хотел попросить тебя о помощи, но теперь понимаю, что зря надеялся! Привет Паоле!
Клюшкин сбросил с плеча руку Чича (обойдемся без этих дешевых проявлений дружелюбия!) и вылетел на улицу. Гырмыртырович – за ним.
– Переоденься хотя бы!
– Отвянь!
– Что?
Чич впервые слышал «отвянь», он не мог знать сленга мутантов Земли-11. «Отвянь» было из лексикона коренящихся мутантов второго и третьего порядков, таких, как Дюшкина бабушка, баба Ника.
– Что значит «отвянь»?
– Отстань, отвали, пропусти…
– Да я тебя не держу! Даже не спрашиваю, куда несешься… Переодеться заскочи!
– Некогда домой возвращаться! – Дюшка не умел долго злиться, фраза прозвучала почти нейтрально.
– Да в любой крупный магазин по дороге, с душем…
Во многих «одевалках» Мебиклейна (так было принято называть магазины одежды, это пошло от землян-28, таких, как Лещща) были не только примерочные кабинки, но и душевые. На всякий случай. Дюшка, когда впервые с этим столкнулся, презрительно фыркнул: «Дома, что ли, нельзя вымыться!» Ния ему тогда возразила: «Мало ли какие ситуации бывают!» Сейчас Андрей понял, что Ния была права. Но…
– Времени нет никуда заскакивать.
– Это всего пять минут! Лучше, чтоб от тебя воняло, что ли?
– Гррррр!
Дюшка, почти уже остывший, от этих слов взвинтился так, что быть Чичу Гырмыровичу битым, но на это времени тоже не было.
Диди. Сокращалки, как правило, одноосные. То есть имеют одну ось и всего-навсего два входа/выхода, которые связывают две точки пространства. Но в некоторых случаях возможно соединить одновременно много точек. Например, если по дороге мутангела не надо преобразовывать или переодевать. Такие сокращалки-многоножки одно время были очень популярны, но их строили недолго, пару миллионов лет, не дольше. И в Мебиклейне постепенно от них отказались, перестроив на новый лад. Однако перестройке подверглись не все.
Сокращалка, которой в данный момент воспользовался Клюшкин, была старой многоножкой. Андрей хорошо знал, как она устроена, поскольку в последнее время они с Нией часто ею пользовались.
«Надо переодеться и умыться, Чич прав», – подумал Дюшка, ныряя в многоножку.
Диди. Если вы не являетесь инфилопером или хотя бы просто опытным мутангелом, лучше не пользуйтесь многоножками, они могут перестраиваться под ваши желания, а ваши желания – если вы неопытный мутангел – могут оказаться неосознанными.
Желание Дюшки переодеться и помыться было наполовину осознанным, точнее, в нем боролись два желания: плюнуть на внешний вид и скорее попасть в ЦРУ и все-таки перед этим привести себя в порядок, так как грязнулю могут и не принять на работу даже мусорщиком. В итоге сокращалка решила выбросить Дюшку сначала к торговому центру. Что касается Чича, нырнувшего следом, его вынесло совершенно в другое место. Чич, не обнаружив по ту сторону Дюшки, махнул рукой, пробормотал: «Ну и хорошо, пусть сам…» – и отправился по своим делам, проложив новый маршрут.
Диди. Не надо думать, что Чич Гырамджанахварамширунатдзиэ был равнодушным или безответственным. Но в данный момент оставить Клюшкина в покое и в самом деле было лучшим решением.
Центр был огромен, тут наверняка можно было найти все что угодно. Однако времени выбирать не было. Дюшка завернул в ближайший отдел модной одежды, схватил несколько подходящих по размеру вещей (слишком ярких, на его взгляд), уточнил у навигатора, где ближайшая примерочная кабинка с дополнительными возможностями, и побежал в нужном направлении, следуя по стрелкам, услужливо и привычно появляющимся на полу по ходу следования.
Дополнительные возможности примерочной включали в себя не только душ, но также подгонку одежды по фигуре, изменение прически сообразно новому костюму, коррекцию цвета кожи, глаз и так далее. Дюшка ограничился душем и сушилкой, переоделся, сунул грязную одежду в рюкзак и побежал оплачивать покупку. Удивительно, но в такой ранний час у кассы уже стояла покупательница. Дюшка нервно взглянул на часы: у него каждая минута была на счету, а продавщица и покупательница никуда не торопились.
Диди. Во всех магазинах уровня Пи любую вещь можно взять бесплатно. Это относится и к кафе, и к разного рода развлечениям, услугам, общественному транспорту – словом, ко всему То есть еще раз: можно вообще ни за что не платить. Однако так никто не делает. Новички первые сто – двести – триста лет не парятся относительно оплаты, но и они не просто пользуются всем на халяву, а как бы берут в долг. Чтобы не запутаться в долгах, достаточно приложить ладонь, палец или любую другую часть тела к специальной полосатой (как правило, полосатой, с розовыми полосками) пластинке-считывателю, которая распознает так покупателя и товар и вписывает все в базу данных.
Но тут есть множество нюансов. В некоторых случаях, например в каком-нибудь домашнем ресторанчике или авторской мастерской, полосатых считывателей, равно как и фиксированных цен, может не быть. В этих случаях все происходит по договоренности или…
– Или на усмотрение покупателя?! – Дюшка прочел вслух сообщение у кассы. – Воу-у-у-ы-ы!
Продавщица, она же кассир, она же консультант, с улыбкой кивнула:
– Да-да! У нас бутик авторских моделей.
Дюшка вторично взвыл – на сей раз мысленно:
«Что же делать? Возвращаться в примерочную, переодеваться в свое, грязное? Да, но это еще дольше, чем… Ладно, всего один покупатель, подожду минутку!»
Минутку? Ха-ха! Закон подлости превращает час в минуту, когда решаешь важную задачу, и минуту в час, если опаздываешь на самолет. А сейчас у Клюшкина не самолет улетал, а жизнь. Жизнь любимой девушки.
– Мне бы хотелось вот такую модель, но с более глубоким декольте, – спокойно ворковала покупательница.
– Одну минутку, сейчас посмотрим по компьютеру… Такую подгонку примерочная не сделает, а мастер, автор этого шедевра…
Продавщица перебирала на экране модели, делая красивые, но медленные пассы руками.
– Простите, нельзя ли побыстрее? – заволновался Дюшка. – Я очень спешу.
– Да, я тоже извиняюсь, но нельзя ли побыстрее? – согласилась с ним покупательница. – А то вы так медленно ищете… Руками… Прямо как инграмма какая-то!
– Почему как инграмма? – обиделась продавщица.
– Потому что на Пи только новички и инграммы не умеют управлять компьютером мысленно! – пожала плечами покупательница.
«Странно, – подумал Дюшка, – а ведь Инга тоже выключала экран руками. Но она ведь не новичок, а испытатель летательных аппаратов. Неужели…»
– Надеюсь, вы толерантны к инграммам, – уклончиво отозвалась покупательница. – Что касается меня, я считаю, что… О, вот мастер, которое делало вашу модель!
– О, вот это? Как любопытно!
Обе дамы сосредоточились на экране.
– А почему вы выражаетесь в среднем роде? – встрял Дюшка. – Автор этой модели с Земли-51?
– Да!!!
Диди. Землю-51 населяют существа, мало похожие на людей или гуманоидов и внешне, и образом мышления, и интересами. Они более напоминают мыслящие камни. Они бесполы, точнее, у них есть некое деление на группы, но не в привычном нам смысле. Дизайнер модной одежды с Земли-51 – это и в самом деле очень, очень круто.
– Хотите взглянуть?
Продавщица-инграмма услужливо стала разворачивать экран в сторону Клюшкина.
– Послушайте, вот вам вдвое больше солей, чем стоит моя покупка, даже учитывая уникальность модели, уникальность ее создателя… Но я в самом деле не могу больше ждать!
Клюшкин бросил на стол продавщице кучу бумажек – все, что у него было в карманах, а было у него и в самом деле много – и выбежал из магазина.
– Но ваш наряд не уникален! Его делали другие мутангелы! – кричала вслед продавщица. – Этого слишком много! Я вынуждена буду потратить часть на…
Но Дюшка ее уже не слышал.
Он бежал к сокращалке и лихорадочно думал, как ему быть. Пройти тест на мусорщика, а потом заняться проверкой Инги и встречей с Котом… А вдруг его сразу отправят в игру? Или позвонить Рино, попросить перенести тест на вечер и… А вдруг за полдня в ЦРУ найдут другого мусорщика? Кстати, вот урна, нужно выбросить в мусор старую одежду. Дюшка вытряхнул из пакета свои вещи, проверил карманы. Мобилка, бумажный платок, карточка, какой-то листок с телефонами… Фанаты! Фанаты Ниоко!
– Алло, это Кир? Мне срочно нужна ваша помощь!
– Ваш звонок будет перенаправлен моей подруге, поскольку в ближайшее время я буду недоступен. Пожалуйста, не отключайтесь! Тирлим-пим-пим, пим-пом-ля-ля…
– Чтоб тебя! – Дюшка готов был лопнуть от досады, слушая веселую музычку. – А ведь тоже обещал помочь!
– Ли-ля-пим-пом!
– А ведь я к тебе, гад, чуть Ниюшу ревновать не начал, думал, ты…
– Тили-пим! Пим-пим!
– Эх…
– Здравствуйте, свет вам в спину, меня зовут Диндилере, я подруга Кира и временно отвечаю на все вопро…
– Привет! А я – Андрей, друг Ниоко Нири!
Диндилере пискнула. Это был такой неподдельный писк восторга, после которого последовало:
– Ой, как здорово! Здорово, что вы позвонили! С Ниоко все в порядке? Концерт, который послезавтра, не отменяется? А игра уже окончилась? А Кир говорил…
– Игра еще не началась. Все очень серьезно. Вы готовы мне помочь?
– Да-а!!!
– Надо проверить двух игроков. Они участвовали в прошлой игре. Я подозреваю, что они теперь – инграммы.
– А-а-а-бал-деть! – воодушевленно выдохнула Диндилере. – Круто! Но как? И почему? И…
– Я пока ничего толком не знаю… – Дюшке не понравилась восторженная реакция Диндилере, похоже, она все еще не понимала всей серьезности момента. – Я сейчас скину вам всю информацию. Один игрок – Кот, персонаж то ли книги, то ли песни, и…
– Игрок-персонаж-инграмма? А-бал-деть!
– Уважаемая Диндилере, я вас очень прошу отнестись к этому делу с максимальной серьезностью. Это… не совсем игра… Не совсем простая игра, так скажем…
– Я понимаю! – интонация Дин неожиданно изменилась, она помолчала пару секунд, а потом уже абсолютно серьезно добавила: – Кир тоже сказал, что там все серьезно. Но я… Не знаю… Это же не разведка за браной, где ничего не известно… Я подумала: что может быть опасного в простой игре?
– Поверьте, это не простая игра!
– Теперь верю. Раз уж и Кир, и вы считаете одинаково…
– Кидаю инфу…
– Давайте. Кир сейчас занят, но мы с Геннадием, и девочки, все мы…
Дюшка опоздал в ЦРУ на целых десять минут. Но зато теперь он был уверен: Геннадий, Найки и Диндилере отыщут всех оставшихся бывших игроков в «Маленькие каникулы», проверят, не являются ли они инграммами, и найдут способ сообщить ему об этом.
Рино встретил Клюшкина прямо у сокращалки со словами:
– Ну ты даешь!
Дюшка не понял, что Рино имеет в виду. Что он опоздал? Что решил стать мусорщиком? Что дважды поднимал его среди ночи? Оказалось, что Рино Слунс всего-навсего оценил такими словами Дюшкин новый модный прикид.
Глава 7. Фыц и десять молекул банана
Проводив Пипу, Фыц Фыц поднялся к себе (он жил выше, на тридцать втором этаже) и тоже первым делом залез в программу «Досье». Как и Пипа, проверил профили Ау и Жизы; как и Пипа, удивился двум дням, зачтенным за один день, более того, буквально за пару часов; как и Пипа, понял, что день Жизке зачли именно за эту ее нелепую выходку с поцелуем.
У Фыца когда-то была дурная привычка покусывать ноготь. Но за дурные привычки в Фтопке штрафовали, так что он давно переключился на покусывание карандашей и прочей канцелярки, за это почему-то штрафных очков не начисляли. Изничтожив до грифелей пару цветных карандашей, Фыц пришел к нескольким выводам.
Первое. Хорошо, что у него открыта программа «Досье».
Второе. Иногда задания предполагают нарушение правил.
Третье. Задание Жизы было связано не с поцелуями, потому что иначе она бы сразу бросилась целоваться. Чего бы ей тормозить? Но нет, она сначала расплакалась. Жиза не такой человек, который бы стал лить слезы и переживать из-за предстоящего изола. Значит, собираясь поцеловать Ау, она не рассчитывала «поцеловать – зачесть день – отсидеть сто дней в своих комнатах – выйти победителем». Она явно на что-то со-о-овсем иное рассчитывала. Значит, в ее задании было не просто «поцеловать Ау». Там что-то другое было. Но что?
Обычно Фыц не тратил времени на разгадывание чужих тайн и рассуждения о том, какие у кого задания. Но сейчас он нутром чувствовал, что задание Жизы как-то связано с его собственным заданием, похоже на него или такого же типа, такого же разряда, что ли.
Задание, с которым Фыц Фыц не мог справиться уже не первое десятилетие, состояло из единственного слова: «Влюбиться». И хотя Фыц считал, что влюблен в Пипу, да и действительно был в нее влюблен, новый день ему не засчитывался. Он понимал, что, очевидно, недостаточно в нее влюблен, но что с этим делать, решительно не представлял. Много лет у него не было никаких идей. Он пробовал рисовать ее портреты в сердечках и розочках. Посвятил ей поэму. Всячески помогал. Каждый раз брал за руку при прогулках. Даже видел ее в снах. Но все это не засчитывалось.
Диди. Представители Земли-75, а ими являлись все до единого обитатели Желтого Дома, – не мутанты. У них нет никаких проблем с чувствами. То есть проблемы как раз есть, но не с чувствами, а из-за чувств. Они любят, ненавидят, злятся, страдают… Полный набор эмоций, чувств, желаний, привязанностей и так далее. Но, конечно, все они чувственны и эмоциональны в разной степени. Кто-то огонь, как Жиза. А кто-то тихоход, как Фыц.
Кроме того, тут надо учесть еще несколько фактов: фтопленники с Земли-75 живут в Желтом Доме долго, очень долго, причем оставаясь в подростковом возрасте, когда и в обычных условиях сложно разобраться в себе, а уж когда за тобой постоянно ведут наблюдение и за любую ошибочку наказывают…
– Я должен ее поцеловать! – догадался Фыц. – Да! Страстный пятисекундный поцелуй будет подтверждением моей влюбленности, и я наконец перестану быть жалким застревакой!
Фыц бросил взгляд на табло. Оно показывало 21 штрафной очк. «Плюс один, плюс десять, плюс пятьдесят, будет восемьдесят два. Отлично. Я даже в изол не попаду!» – мысленно посчитал Фыц. Попадать в изол лучше всего поздней осенью и зимой. А вот летом сидеть взаперти не хотелось. Фыц вел себя правильно и осторожно, штрафы у него накапливались медленно, и в изол он попадал крайне редко. Он был уверен, что сейчас, даже прибавив 61 штрафной очк, спокойно проживет с этими очками еще не один год. Конечно, лучше бы обойтись и вовсе без новых штрафов, но, если это необходимо для продвижения по жизни, что поделать…
– Ничего, зато наконец стану на день старше! – сообщил Фыц компьютеру, вышел из программы и отправился чистить зубы.
Из учебников по гигиене и семейной жизни он знал, что перед всякими близкими контактами с прекрасной половиной человечества необходимо привести себя в порядок. Конечно, в книгах говорилось о взрослой жизни, которая начнется у них с Пипой когда-нибудь потом, после совершеннолетия. Но Фыц справедливо решил, что немного дополнительных процедур по ликвидации накопившихся на нем микробов не помешают.
Приведя себя в полный порядок, Фыц вышел из комнаты и отправился искать Пипу. Он ужасно нервничал. У него не было никакой уверенности в том, что Пипа его не оттолкнет в первую же секунду, и что у них вообще получится, и что это именно то, что нужно для завершения задания, и… и… и…
Пипа обедала. Судя по пустым тарелкам, она уже успела расправиться с мясом в шпинатном кляре, супом и салатом и теперь трудилась над источающим восхитительный аромат куском сырного пирога, запивая его морковным смузи.
Фыц вдохнул запах подкопченного сыра и в полной мере осознал, что хочет пирог и не хочет целоваться.
– Пирога хочу! – заявил он. – Там есть еще?
– Без понятия! – плотоядно облизнувшись, сообщила Пипа.
Вообще говоря, в едальнях должно быть все, полный ассортимент в любой момент. Но блюда, пользующиеся особой популярностью у фтопленников, иногда заканчивались. И приходилось некоторое время ждать, пока их приготовят. Часть блюд готовили прямо в Желтом Доме сами фтопленники. Сырный пирог тоже пекли прямо тут.
Фыц отправился за пирогом, но вернулся ни с чем.
– Не хватило? – сочувственно поинтересовалась Пипа.
– Не хватило, – подтвердил Фыц. – Следующая партия будет минут через двадцать.
Пипа кивнула и отправила в рот последний кусок. Она бы и рада была поделиться с другом, но делиться едой со своей тарелки было запрещено Правилами.
– Я с тобой могу подождать! – предложила Пипа. – Я так переволновалась сегодня, что объелась. Теперь мне даже шевелиться лень…
Она сладко, широко зевнула и потянулась. Фыц невольно посмотрел ей в рот. Во рту у Пипы были слюни и кусочки недожеванного пирога. И наверняка микробы.
«Как я ее буду целовать? – с некоторой долей ужаса подумал Фыц. – А ведь надо!»
– У меня все Жизка из головы не выходит! – призналась Пипа и потянулась за зубочисткой. – Я прям вот вообще такого поворота не ожидала! А ты?
– Да, она… Она – да… – кивнул Фыц и подумал: «Она – да, а я тормоз! Надо решаться!»
– Я прямо обалдела, когда она его так… – Пипа не нашла правильного слова, запнулась и повторила: – Прямо обалдела, вообще!
– А давай мы с тобой тоже поцелуемся! – предложил Фыц.
– Чичичи…во? Чего?!
– Чего, чего… Давай, говорю, мы с тобой тоже поцелуемся!
Пипина челюсть отвисла на максимально возможное расстояние, а глаза выкатились на лоб.
– Поцелуемся?
– Ага.
– Мы-ы-ы?!
– Ну да. А что тут такого?
– По-настоящему поцелуемся? – уточнила Пипа.
– Ну да.
– Что, прямо сейчас?!
– Ага!
Пипа задумалась. Не то чтобы она была против подобных подвигов, наоборот, очень даже за. Но совершать подвиги при полном отсутствии зрителей… Нет, в этом не было никакого смысла. Хотя, с другой стороны, зато приключение. Странно. Еще недавно ей самой этого хотелось. А сейчас… Сейчас она не могла разобраться в своих истинных желаниях. Вообще говоря, Пипа как-то не так представляла себе свой первый поцелуй.
– Ну, я даже не знаю… – замялась Пипа. – А у тебя сколько штрафных очков?
– Двадцать один.
– А-а-а! Хитренький! Тебе, значит, вообще ничего не будет!
– А у тебя сколько?
– Шестьдесят ровно.
– Эх…
«Вот так я опять и не влюблюсь! – с грустью подумал Фыц. – И останусь застревакой…»
– Что-то долго пирог делают, – заметил он, решив сменить тему.
– Да нет, еще и пяти минут не прошло.
– Да?
– Да.
Разговор явно зашел в тупик. Пауза не успела превратиться в тягостную, поскольку спустя буквально пару секунд в едальню вошла стайка девчонок-четырнадцатилеток, а вслед за ними два парня, из самых старших.
– Ладно! – вдруг решительно тряхнула головой Пипа. – Давай целоваться!
– Пппп… Прямо сейчас?
– А чего откладывать?
– Прямо тут?
– Слушай, я чет тебя не пойму! Ты же сам только что предложил!
– Ну да…
«Надо решаться, надо решаться! – понимал Фыц. – Ну да, они все, конечно, будут пялиться, но с этим придется смириться. А, будь что будет!»
– Только нам надо поближе друг к другу подойти и за руки взяться, – сказал он. – Иначе разнесет в разные стороны.
Фыц постарался придать голосу деловитости и уверенности, но у него это не совсем получилось.
– В люб… люб… бом случае разнесет! – Пипа тоже заметно разволновалась.
Она пригубила морковного смузи (в бокале оставалось полглотка, на донышке), прополоскала рот и нервно сглотнула.
– Да, но если крепко держаться, пять секунд получится!
– Ой, чет страшно!
Они встали из-за стола. Фыц взял Пипу за руки, почему-то не за ладошки, а за локти. Перед глазами у него, казалось, было не лицо любимой девчонки, а какие-то красные сумерки в густом лесу, а в голове даже леса не было, сплошная пустота, ни единой мысли.
– Эй, глядите, что они творят!
– Ого!
– Чума-а-а!!!
В общем, все получилось. Пять секунд ровно.
Есть!!!
Пипу, разумеется, немедленно унесло в изол. А Фыца просто отбросило к стойкам с едой. Последний штрафной удар, который на 50 очков, пришелся в живот, почти в солнечное сплетение. И еще он, когда падал, плечом мощно приложился. Во рту остался слабый привкус морковного смузи. В голове по-прежнему не обнаруживалось ни единой мысли.
Фыц Фыц поднимался с пола под бурные, продолжительные аплодисменты. Пожалуй, впервые за много, много лет на него смотрели с уважением.
– Свежий сырный пирог, – произнес кто-то, – готов.
Но Фыцу было не до пирога. Слегка пошатываясь и держась одной рукой за живот, второй за плечо, он поплелся к себе, уверенный в том, что…
Но нет. Его ждало жестокое разочарование: штрафные очки начислились, а день не зачелся.
– Но я же по-честному влюбился! – возопил Фыц. – Мы даже поцеловались! Все это видели! Какое еще нужно доказательство?!
Он бросил взгляд на счетчик штрафов и расстроился еще сильнее:
– Откуда восемьдесят три? Почему восемьдесят три? Откуда еще один?
Стал разбираться. Выяснилось, что еще один очк ему дали за… морковный смузи! Оказывается, он был не чисто морковный, а морковно-банановый. Бананы Пипа открыла, а он – нет.
– Но я не пил смузи! Это ошибка!
Полез разбираться дальше. Выяснилось, что продукт считается попавшим в организм, если его количество превышает десять молекул за один раз. Оказалось, именно поэтому запрещалось пользоваться чужой посудой или пробовать что-то с чужой тарелки. На вилке или ложке соседа могли быть те самые недозволенные десять молекул продукта, который у него открыт, а у тебя еще нет.
– Ну и ладно, зато я теперь знаю, какой вкус у банана! – пробормотал Фыц.
Он чувствовал себя ужасно уставшим и измотанным, плечо ныло, а живот болел конкретно; хотелось рухнуть на кровать и вырубиться. Но сегодня по плану у Фыца был день уборки, и получать еще один штраф он не собирался. Пришлось засучить рукава и достать тряпки.
Попав в очередной изол из-за поцелуя, Пипа не слишком расстроилась. Сперва ей пришла в голову мысль о том, что Фыц предложил целоваться не просто так, а чтобы выполнить задание, по примеру Жизы. Но она заглянула в «Досье», убедилась в том, что Фыц не зачел день благодаря поцелую, и обрадовалась: значит, он не ради дела, а потому что на самом деле влюбился. Это же здорово, что в тебя влюбились!
Поскакав от радости по всем доступным помещениям (теперь в ее распоряжении было три комнаты и открытый кусок так называемого балкона-сада), Пипа плюхнулась на ковер перед релакс-экраном и принялась представлять себе картины их с Фыцем будущей прекрасной жизни. В ее представлении они покидали Фтопку одновременно, привычно держась за руки. И шли в очень красивый город, целиком состоящий из восхитительных замков и широких улиц. Их встречали цветами и песнями. И все вокруг были молодые и красивые, и детишек навалом. Потом в ее мечтах у них с Фыцем тоже рождались детишки, штук примерно восемь. Все такие чистенькие и хорошенькие. И в основном девочки. Девочек можно наряжать в красивые платья и делать им прически. Хотя нет, прически – нет. Прически им пусть Жизелька делает. Пусть они с Ау тоже выйдут из Фтопки в один день, и тоже за руки. А живут потом в соседнем замке… Жизка любит прическами баловаться, вот пусть всех и чешет-накручивает…
Намечтавшись как следует, Пипа вдруг вспомнила о том, что ее Фыц – застревака. Она-то растет и взрослеет, а он живет без всякого прогресса. Они не смогут выйти из Желтого Дома в один день! И что толку, что он ее любит и целует?
Пипа собралась уже было заказать себе клубничное мороженое, чтобы под него немного погрустить и пореветь, но вспомнила, что сегодня у нее по плану уборка, ибо раз в три дня надо. Она же не такая, как ее сосед-вечноизольник Симир, дурак и грязнуля! В общем, переживания пришлось отложить на потом и взяться за тряпки.
Надраивая полы и приводя в порядок сад (давно следовало подстричь вьющиеся растения, за это штрафов не будет, но некрасиво, и вьюны погибнут), Пипа думала о Фыце, и только о Фыце. Если бы она могла узнать, какое у него задание, и потихоньку помочь! Из «Досье» ей было известно, что раньше Фыц продвигался вперед довольно успешно. Во всяком случае, зачтенных дней у него было гораздо больше, чем изолов, а это, согласитесь, показатель! Но на последнем задании его заклинило.
«Надо, надо как-то разузнать! – думала Пипа. – Зайти потихоньку к нему в комнату, вскрыть ящик, добыть последний конверт…»
Диди. План Пипы Мумуш был совершенно неосуществим.
…Ангел-эксперт Старк, войдя в Океан, чтобы разбросать частички памяти о Дженифер Шортэндлонг по разным мирам, потерял себя, разлетевшись на множество частей. Одна часть Старка угодила в Пипу Мумуш.
Даже разлетевшись на частички, Старк мог как-то контролировать процесс и не проявлять свою сущность, пугая неподготовленных к новым мыслям и воспоминаниям людей и прочих мутантов с гуманоидами. Частички Старка сидели в их мозгах тихо-тихо и не мешали. Разве что помогали иногда. Например, помогали Пипе пройти некоторые задания, но делали это незаметно: в снах или случайно мелькнувшей ассоциацией. Все было спокойно до момента, когда постоянная Шланка перестала быть постоянной и в некоторых точках пространства превратилась в комплексную величину. Таких точек оказалось слишком много – по одной на каждый квадратный миллиметр Вселенной.
Диди. То есть привычное нам трехмерное пространство буквально превратилось в решето с ячейками наноразмеров. Нам, людям, незаметно. А ангелам – беда, если они в тонком или сверхтонком состоянии. Попал в решето – и ку-ку, исчез!
Когда частички Старка стали массово исчезать, он перестал контролировать ситуацию. К счастью, большинство его частиц из людей исчезло так, что они ничего не почувствовали, разве что голова у некоторых немного поболела. Но частичка, сидевшая в Пипе, не провалилась в решето пространства. Наоборот, она потеряла всякую связь с остальными частями Старка, сохранив некоторую часть воспоминаний, а также способность креативно соображать, и присоединилась к нейронной сети мозга Пипы Мумуш. Это знаменательное событие произошло в тот момент, когда Пипа, подрезав последние ветви вьюна и убрав мусор, собралась плотно поужинать, залезть под душ и отправиться баиньки.
Пипа не поняла, что именно с ней произошло. Она вдруг с изумлением огляделась по сторонам, словно впервые увидев свою комнату. «Как же меня угораздило вляпаться в подобное дерьмо?!» – с ужасом подумала она и изумилась тому, о чем подумала. Дело в том, что Пипе было совершенно несвойственно употреблять в своей речи, пусть даже и мысленной, такие малолитературные словечки, как «дерьмо» или «вляпаться». И что значит «как ухитрилась»? Разве ее засунули сюда по ее собственной воле?
– Бр-ф-брр! – Пипа тряхнула головой, пытаясь выбросить из нее дикие и неконструктивные мысли, но это не помогло, они не вытряхивались.
Плотный ужин и душ тоже не помогли. Во-первых, ужин получился не такой уж плотный, поскольку ей внезапно пришло в голову начать подсчитывать калории заказываемых блюд. Во-вторых, душ она с каких-то тараканов решила сделать контрастный, поскольку это полезнее для здоровья.
В итоге Пипа оказалась под одеялом слегка голодная и слегка замерзшая. И одновременно – и злая, и довольная. Причем злилась она сама на себя («Надо было заказать еще пару шоколадных десертов!»), и довольна была также сама собой («Хорошо, что я не сожрала эти калории и начала закаляться!»).
– Да что это со мной? – раздосадованно прошептала она, кутаясь в одеяло.
«Это с тобой когнитивный диссонанс, дорогуша!» – мысль была резкая, неожиданная и непонятная. Учитывая тот факт, что Пипа Мумуш никогда не изучала психологию и понятия не имела, что это такое…
Осознав, что ей нипочем так не уснуть, Пипа вылезла из постели, заказала себе два десерта и большую чашку горячего чая, после чего добрела до ванны и начала наполнять ее горячей водой. Дурацких мыслей в голове по этому поводу не возникло, хотя вода была слишком, слишком горячей.
Пипа стрескала один из десертов, запила чаем и, тщательно протерев пальцы влажной салфеткой, села за комп. На этот раз она не стала залипать в игре («Супергород» не обошел Пипу стороной, она, как и все, давно и ежедневно строила домики и улицы).
Вместо игры Пипа Мумуш открыла сразу несколько полезных штуковин, среди которых было и «Досье», и книги по психологии, и снятые фтопленниками документальные мини-фильмы (поисковик позволял отобрать записи с Фыцем), и странички друзей (в Желтом Доме была своя небольшая «соцсеть», ею пользовались редко, но кое-что полезное там нашлось).
К рассвету Пипе удалось найти ответ на вопрос, какие задания были у Жизы и Фыца. У них были одинаковые задания: влюбиться. Вот только Жизелька справилась, а Фыц нет. Теперь предстояло понять, почему так получилось.
«Главное – не говорить ничего вслух! – мысленно повторяла Пипа. – Вслух нельзя. Ангелы следят за каждым произнесенным словом. Но в мои мысли они залезть не могут!»
Диди. Могут, могут! И залезают. Однако делают это крайне редко, потому что незачем. Это совершенно неинтересно.
Конечно, Фтопка – место особое, особенное. Но не вся Фтопка. Ангелам отлично известно, что мысли обитателей Желтого Дома просты, конкретны и бесхитростны. Слушать их – тоска смертная. Надо изредка проверять. Но можно и без этого обойтись. И так все тут под контролем.
А вот мысли фтопленников Красного Дома приходится прослушивать в день несколько раз, ибо среди них встречаются бунтари.
На рассвете Пипа наконец легла спать. Разумеется, она не подозревала о том, что дежурные по Дому ангелы записали в свои тетради и инфошары, что первый поцелуй, даже пятисекундный, действует на ребят очень мощно, что у многих после такого опыта активизируется мозговая деятельность, что они начинают интересоваться психологией и что это надо взять на вооружение.
Глава 8. Тест на мусорщика
Комплекс ЦРУ – Центр Реальных Улетов, или развлекательных игр, – состоит из огромного множества самых разнообразных построек, включая обычные здания-небоскребы, игровые полигоны, обучающие и рабочие беоны, ряд стеосов и так далее. Почти все они имеют непривычные глазу землян-11 и землян-12 (не говоря уже о представителях более отсталых планет) формы. Однако можно смело сказать, что Фимус – филиал мусорщиков – бьет все рекорды архитектуры в номинациях «самое странное здание» и «постройка, которая не может существовать с точки зрения физики». Если смотреть обычно, трехмерно, Фимус ничем не напоминает дом, скорее – кристалл природного кварца с вкраплениями неких декоративных элементов из матового металла. Но если посмотреть по-мутангельски, используя измерение Пи, становится понятно, что это все-таки дом, а точнее, несколько корпусов, соединенных между собой металлическими переходами. Окон в корпусах нет, так как все стены, по сути, являются окнами.
Дюшка, как увидел такое чудо, обомлел, уважительно присвистнул:
– Ух ты ж, еж ты ж! Это какие мозги надо иметь, чтобы так лихо закрутить все!
– Ага! – радостно согласился Рино. – Я сюда когда впервые попал, аж на землю сел, – голова закружилась! До сих пор, как вверх посмотрю, – кружится. Правда, я тут не так уж часто бываю. Фимус – он для героев, а я что, я так, обычный мутангел, к тому же искусик.
Диди. Искусиками, а точнее, искусственно доработанными мутангелами называли тех, кто попал на уровень Пи случайно, и уже тут, на месте, путем тонких и аккуратных изменений были адаптированы для полноценной жизни на бране. Маша Малинина и Рино Слунс были искусиками. А вот Дюшка и Ниоко – обычными мутангелами, хотя их превращение в мутангелов было не завершено, поскольку им предстояло пройти еще два уровня в своем мутангельском развитии.
Дюшка и Рино вошли в Фимус, проехали на миниплатформах по каким-то хитро закрученным коридорам, поднялись в нужный кабинет внушительных размеров.
Тэнч и Янанна уже их ждали. И еще тут было огромное множество мутангелов, в основном людей и человекообразных гуманоидов.
– Свет всем в спину! – поздоровался Дюшка и потихоньку спросил у Рино: – Это тоже кандидаты в мусорщики?
– Не, это сотрудники, твоя команда!
– В смысле?
– Ну, они все будут проверять тебя на профпригодность. Дело-то серьезное…
– А-а-а…
– На каждого мусорщика работает примерно такая команда, даже намного больше, не все же в этой комнате!
Клюшкин оглядел свою «команду», и в горле у него моментально пересохло.
– Да-да, на самом деле нас намного больше, – «успокоил» его Тэнч. – На каждого мусорщика работает команда примерно из тысячи очень опытных мутангелов. Так что тылы у тебя будут максимально надежно прикрыты. Если у тебя получится пройти отборочные тесты…
– Ясно…
Для начала нужно было соблюсти формальности. Особенно важно было убедиться в том, что будущий мусорщик знает, на что идет, осознает меру опасности и так далее. Мотивы, по которым мутангел решил стать мусорщиком, могут быть разные, а от них очень много чего зависит. Дюшка заполнил большую анкету на пяти листах, потом прошел медицинский осмотр. И того и другого он немного побаивался, особенно осмотра. Так получилось, что за все время своей жизни на Пи Дюшка только два раза сходил к врачу, и то к стоматологу. А по-хорошему, конечно, ему давно бы следовало провести полный профилактический ремонт организма. Тем более что в Дюшкином юном возрасте для этого вовсе не нужно было ложиться надолго в больницу или делать серьезные операции.
Диди. Попавших на Пи новых мутангелов проверяют сразу, во сне (то есть пока ты спишь). И если есть серьезные поломки в организме, генетические или органические, их немедленно устраняют. Но речь идет только о серьезных отклонениях, которые представляют угрозу вечной жизни мутангела. Все остальное не трогают. Каждый волен сам решать, что ему делать со своим телом!
И с обследованием, и с анкетой все обошлось. Теперь начиналось собственно тестирование. На профпригодность, как сказал Рино.
Клюшкина провели в пустую комнату без окон и дверей, но с четырьмя экранами. Каждый экран был ровно в полстены. Располагались они полукругом. В центре комнаты стоял вращающийся табурет на одной ножке. Задача для испытуемого формулировалась очень просто: управляя мысленно четырьмя компьютерами, найти артефакт. В общем, просто поиграть в виртуальную ходилку-бродилку.
– Ты можешь начинать с одного экрана, – сказал Тэнч, – и устанавливать скорость просмотра и все остальное так, как тебе удобно. Главное – найти артефакт как можно быстрее. На окончательный результат влияет только время поиска. Всего десять уровней.
Дюшка кивнул. Задача была понятна, но трудновыполнима. На своей родной планете Клюшкин никогда не управлял ничем мысленно, кроме своих собственных рук-ног. На Элькиной планете вообще ничего подобного не было. У ангелов он в гостях жил недолго, и не до компьютеров там было. На Пи он постоянно пользовался компом, но… Но по старинке почти всегда управлял пальцами. В принципе, таких затруднений, как Элька, он не испытывал, мысленно так мысленно. Но это если один компьютер. А если их аж четыре? А если все мысли сейчас только о Ниоко?
Тэнч вышел. Дюшка сосредоточился и вошел в игру.
Первый уровень. Артефакт – медный котелок. Место действия – обычная квартира, комнат десять примерно, плюс подсобные помещения. Для начала Дюшка решил ограничиться одним экраном. Все остальные мусорщики, успешно прошедшие тест, сразу начинали с двух экранов, но Клюшкин об этом конечно же не знал. Он также не подозревал и о том, что на окончательный результат теста влияет отнюдь не только общее время поиска. Тэнчу и Янанне важно было проверить многое другое. Дюшка стал осматривать прихожую. Силой мысли ему удалось снять с вешалки плащи, чтобы посмотреть, не висит ли котелок под ними. Котелок не висел. Выдвинуть ящик тумбочки силой мысли не получилось. Может, ящик по игре не выдвигался, может, силы не хватало, а может, к ящику нужен был ключ. Дюшка оставил в покое ящик и зашел в первую комнату. Тут запертой оказалась правая дверца шкафа. На столике в углу лежал ключ, но к шкафу он не подходил. Дюшка взял ключ и вернулся в прихожую. К ящику он тоже не подходил. Дюшка вновь пошел в комнату. Под кроватью нашелся еще один ключ. Дюшка проверил, подходит ли он к шкафу. Ключ не подходил. Дюшка собрался было опять идти с этим ключом в прихожую, но подумал немного и включил второй экран. Управлять двумя процессами одновременно оказалось ненамного сложнее, чем одним. Теперь на одном экране Дюшка в прихожей шел к ящику, на втором продолжал методично, по одному, перебирать предметы в шкафу. Еще через некоторое время Клюшкин включил третий экран, на который поместил вид квартиры сверху. Так было легче следить за своими двумя параллельными перемещениями по квартире. Котелок нашелся в детской, под подушкой, за велосипедом.
Клюшкин облегченно выдохнул, решив, что очень неплохо справился с тестом. Но тут выяснилось, что это был только первый уровень. А всего десять левелов.
Ну ладно…
Второй уровень. Артефакт – панамка с изображением олененка. Интерьер – пляж, переполненный отдыхающими. Дюшка решил, что с этой задачей он справится достаточно просто. Походил по пляжу, осмотрел панамки. Не в песок же она зарыта! Но все оказалось сложнее. Отдыхающие вовсе не желали неподвижно лежать на одном месте. Они бродили во всех направлениях, шли купаться, играли в мяч. У многих вещи лежали в пляжных сумках. Дюшка только попытался вытряхнуть вещи из одной первой попавшейся сумки, как владелица сумки тут же подняла крик. Пришлось извиняться и убираться подобру-поздорову на другой конец пляжа.
Клюшкин включил на одном экране общий вид пляжа сверху и обошел всю территорию, прочесывая ее плотным зигзагом. По дороге ему удалось проверить сумки некоторых отдыхающих, которые в этот момент купались. Панамки не было. Глядя на общий вид, Дюшка заметил, что трое мелких пацанов в панамках носятся по пляжу, играя в догонялки. Возможно, артефакт был на одном из них. Клюшкин включил еще два экрана. Он решил попробовать управлять четырьмя экранами одновременно. На первом он отлавливал одного мальчика, второй показывал общий план, а еще два – перемещения двух других мальчишек. Если бы экраны показывали картинки сами и за ними просто нужно было бы следить, это было бы не так сложно. Но картинками надо было управлять, причем мысленно. А пацанята, как назло, носились как угорелые. К тому же они были близнецами, поэтому поэтапный их отлов ничего бы не дал. На панамках у близнецов было нарисовано солнышко, зайчик и полянка с цветочками.
Панамку с олененком, перепачканную шоколадом, выбросило на берег вскоре после того, как Дюшка отловил третьего мальчика.
«Это они специально! Ждали, когда я отловлю всех троих!» – догадался Андрей. Впрочем, никакой досады он не испытывал. И даже не слишком устал, действие выжималки все еще продолжалось.
Третий уровень. Артефакт – круглый камень, выкрашенный, как арбуз. Место действия – бахча с ровными рядами. С этим уровнем Клюшкин справился быстро, хотя арбузов было больше тысячи. Но они были слишком уж спелые и росли уж слишком аккуратно: на каждый квадратный метр по арбузу. Дюшка догадался, что нужно построить небольшую плотину, затопить бахчу и посмотреть сверху, какой из них не всплыл на поверхность.
А вот на четвертом уровне начался кошмар. Артефакт – черная кошка. Место действия – лабиринт, в котором много ходов, соединяющихся друг с другом так, что кошка может спокойно ходить кругами. Отсутствие света, если не считать фонарика, и невозможность посмотреть на лабиринт сверху. Да, вот еще: кошка пугливая, при приближении света фонарика или самого Дюшки драпает во все четыре лапы. И никаких подручных материалов, одни голые стены, которые к тому же нельзя разобрать на кирпичи, чтобы перегородить проход или построить ловушку. Четыре экрана тут никак не могли помочь – все равно видишь только тот кусок, который освещает фонарик. С этим уровнем Дюшка конкретно извелся. Он потратил кучу времени, кошку так и не поймал и перешел на пятый уровень, не пройдя четвертый.
На пятом уровне Дюшка никак не мог сосредоточиться. Он так разволновался, что едва мог управлять мысленно даже одним экраном, не то что четырьмя сразу. Из-за этой кошки он может не пройти тест! Тэнч сказал, что добыть нужно все десять артефактов… Все-таки Дюшке удалось найти револьвер нужного образца на усиленно охраняемом складе боеприпасов и остаться при этом живым.
Шестой и седьмой уровни пришлось проходить почти параллельно. Артефактом шестого уровня была длинная веревка, которую плела ткацкая машинка допотопного вида. Необходимо было тупо следить за машинкой и вовремя подкладывать маленькие порции исходного материала в машину, чтобы веревка не прервалась. Дюшка следил за машинкой на одном экране, а на трех других бегал по седьмому уровню. Глупо терять время, следя за одной несчастной веревкой!
Чтобы собрать по схеме радиопередатчик – артефакт седьмого уровня, – Дюшке приходилось постоянно возвращаться на шестой уровень за инструментами и деталями. Он собирал передатчик на седьмом уровне и одновременно ткал веревку на шестом. В какой-то момент на шестом уровне появились четыре зловредных муравья. Они ползали по уровню и пытались сгрызть веревку. Ползали они не очень быстро, но следить приходилось за каждым в отдельности.
– Во черт! У меня всего четыре экрана! – вслух пожалел Дюшка. – Мне б еще парочку!
Пройдя седьмой уровень, Андрей понял, как пройти четвертый. Он вернулся на первый, в квартиру, взял из холодильника молоко, подстраховался пузырьком валерьянки и приманил животное.
После того как Клюшкин поймал кошку, к нему вошел Тэнч. Тэнч спросил, действительно ли Дюшке нужны еще два экрана. Дюшка храбро ответил, что нужны. Тогда его перевели в соседнюю комнату с шестью экранами. Шесть экранов располагались вкруговую. Увидеть их одновременно было возможно, только имея глаза на затылке. Но Дюшку это обстоятельство почему-то не пугало.
Чувствуя себя если не гением, то суперменом – уж точно, Клюшкин вошел на восьмой уровень. Теперь он был почти уверен: тест на мусорщика он пройдет! Но на восьмом уровне его ждал сюрприз похлеще. Какой предмет тут является артефактом, Клюшкину предлагалось определить самостоятельно. Ошибиться, «взяв с собой» неправильный предмет, можно было 99 раз. Вроде много. Но не в том случае, если место действия – супермаркет с полками, которые ломятся от товара. Дюшка бродил по супермаркету в полном одиночестве – ни покупателей, ни продавцов, ни даже тараканов. И товары плотными рядами. Дюшка мог брать их в руки, переставлять, разбивать даже – это не запрещалось и в зачет не шло. Никаких подсказок, разумеется, не было. Дюшка не стал испытывать судьбу и пробовать предметы наобум.
Решив вернуться к восьмому уровню попозже, он перескочил на девятый. На девятом уровне требовалось ухаживать за девятью больными гномами и выполнять все их прихоти. В награду гном мог дать тебе маленькую сухую веточку. Артефактом на этом уровне был букет из девяти веточек. Гномы Дюшку достали и измотали. Им нужно было то одно, то другое, то третье. Дюшка, как псих, мотался по разным уровням, исполняя их пожелания. Некоторые предметы можно было купить только в супермаркете, потратив на это все 99 попыток. Дюшка вертелся между шестью экранами буквально как белка в колесе. Пот тек с него градом, он еле успевал притаскивать гномам их бесконечные заказы. Это продолжалось очень, очень долго. Наконец девять сухих веточек было собрано. Дюшка облегченно вздохнул.
Однако расслабляться было рано. Ведь впереди был десятый, самый сложный уровень. И полные непонятки с восьмым уровнем. Дюшка все еще не имел ни малейшего представления, какой предмет может быть артефактом на этом уровне, а угадать надо было с первой же попытки, ведь все 99 пробных кликов пришлось истратить на капризных гномов. Дюшка решил сначала пройти десятый уровень. А потом вернуться и попробовать добить восьмой. Но не тут-то было! Для того чтобы войти на десятый уровень и сразиться с монстром, на груди которого висел кулон – десятый артефакт, нужно было сначала собрать все до единого предыдущие артефакты! Клюшкин понял, что он пропал. Никакой тест он не пройдет, мусорщиком не станет, и даже маленького шанса спасти Ниоко или погибнуть вместе с ней у него не будет.
Клюшкин обреченно принялся бродить по супермаркету восьмого уровня. Время от времени он возвращался к входу на десятый уровень. Войти в него он не мог, но смотреть на монстра издали – сколько угодно. Вислоухий глазастый монстр с многочисленными рецепторами сидел в шестиугольной комнате и этим напоминал Дюшке его самого. Только вместо экранов вокруг монстра были стены. Крыши не было. Вроде бы она предполагалась, поскольку шестиугольную комнату вверху венчал рогатый каркас из свай. Края свай выходили за пределы стен. Снаружи каждый простенок отделялся от другого простенка метровым выступом. В общем, все выглядело очень странно. В шестиугольной комнате не было ни окон, ни дверей. Стены по виду были тонкие. Дюшка подумал, что монстр просто проломит их, если захочет, и выйдет на свободу. Или пробьет пистолетом. Пистолет монстра был похож на Дюшкин револьвер – артефакт, добытый на пятом уровне. В Дюшкином пистолете было всего пять патронов. Дюшка подумал: «Наверное, мы с монстром будем стрелять друг в друга». Эта мысль заставила Дюшку крепко задуматься. Проразмышляв целую вечность, Клюшкин вернулся на восьмой уровень и стал опять ходить по супермаркету. Однако теперь у него была цель. Дюшка искал… спички.
Через десять минут монстр был убит, а тест на мусорщика пройден. Спички и были артефактом восьмого уровня. На десятом уровне с помощью артефактов Дюшка за каждой стеной создал отвлекающий маневр для монстра. Он тихонько вошел на уровень, подождал, пока монстр уснет, и принялся за дело. Вскоре за первой стеной маячила посаженная на палку панамка, словно кто-то за стеной ходил. За второй грелся над костром, разожженным с помощью спичек, котелок. За третьей сидела на привязи черная кошка. За четвертой стоял радиопередатчик. Сам Дюшка сидел за пятой стеной с камнем-арбузом на изготовку. Камень он собирался бросить за шестую стену. В другой руке Дюшка крепко сжимал пистолет. И все у него получилось. Монстр проснулся. Отвлекся на шум, тепло, радиоволны, мяуканье, мельтешение панамки и вибрацию земли от камня-арбуза. И потратил свои пять патронов на все стены, кроме той, за которой прятался Клюшкин. И Дюшка смог все свои пять патронов всадить в монстра, не рискуя быть обнаруженным и убитым после одного из своих выстрелов.
Дюшка встал с одноногой вращающейся табуретки и сладко потянулся. Он мог гордиться собой, честное слово!
Экраны погасли. В комнату вошел Тэнч. Он подошел к Дюшке и красноречиво пожал ему руку, не произнося ни слова. Клюшкин улыбнулся. Он был уверен, что тест на мусорщика пройден успешно.
– Очень хорошо. А теперь мы проверим тебя на способность работать в паре, – сказал Тэнч. – Твоим напарником будет Кир.
– Какой Кир?
– Поклонник Ниоко. Которого ты вчера утром просил проверить, не являются ли Инга, Кот и все остальные игроки инграммами.
Дюшка так растерялся, что даже пробормотать ничего не смог. Кир – предатель? Тэнч – провидец? Все это дурной сон? И почему Тэнч сказал: «Вчера утром»? Что, Дюшка бегал по уровням больше суток?
Намеренно не обращая никакого внимания на Дюшкину растерянность, Тэнч продолжил:
– Все игроки – инграммы. Никого из игроков прошлой игры «Маленькие каникулы» вернуть на Пи не удалось. Мы попробуем вернуть хоть кого-то из этой игры. Шансов почти нет. Твоим напарником будет Кир. Мы сами предложили ему стать мусорщиком. И он уже прошел тест.
– Как «уже прошел»? – удивился Дюшка – Когда?
В комнату вошла Янанна. Она сказала:
– Кир приехал в Центр вчера под вечер… Дюшка, твое время прохождения теста – девятнадцать часов восемь минут. Кир прошел его за шесть часов двадцать две минуты. А потом он вместе с нами сидел в соседней комнате и наблюдал за тобой.
Дюшка почувствовал, как пол медленно уплывает у него из-под ног.
Глава 9. Ирочка Слунс и безумная парочка
Хотелось бабочек. Полетать-покружить с ними. Хотелось стрекозела. Полюбоваться, сфоткать, запостить.
Хотелось в дикий лес – бояться, и чтобы деревья-хищники готовы были окружить.
Хотелось, чтобы что-то происходило, менялось, цвело! Лето ведь…
Ничего этого не было, даже сильных ветров не было, даже ливней. Лето отличалось от зимы отсутствием снега и температурой. И больше ничем. И что лето, что осень. Жуть.
Жизнь в полном одиночестве сильно изменила взгляды четырехрукой мутантки второго порядка Ирочки Слунс. Возможно, этого не произошло бы, попади Ирочка на то же время на остров или, скажем, в тюрьму, в камеру-одиночку. Но она осталась на родной планете, покрытой пленкой, законсервированной, убитой. Теперь хотя бы точно знала, кто в этом виноват.
Ирочка по-прежнему не имела ни малейшего понятия о том, есть ли способ вернуть жизнь Земле-11, но зато у нее появилась надежда когда-нибудь отыскать сына Рино, а заодно и его подругу Машу Малинину.
Она не очень-то доверяла Рональду Э-Ли-Ли-Доу, считая всех ангелов гадскими хитрованами, но выбора у нее не было.
Она постепенно переставала быть бесчувственной мутанткой, она ощущала, что в ответе за свою планету, – возможно, потому, что переложить эту ответственность было решительно не на кого.
И еще. Она на самом деле теперь хотела… непонятно чего, но не того, чего раньше. Даже если представить, что вдруг все наладится, возродится, она теперь желала… Не счастья себе лично, не написать суперрепортаж и прославиться, не стать миллионершей, не… не… не… Но чего же, чего теперь ей хотелось? Бабочек. Стрекозела. В дикий лес, чтобы бояться. Нет. Или да? Скорее, «да», но это не главное… Она не могла сформулировать, да и что толку было мечтать, ведь планета погибла. Конец света не отменить, он состоялся.
«Кто знает, может, Рон не такой, как остальные ангелы… – думала Ирочка. – И Лили тоже. Может, мы вместе найдем Ризи и Машу?»
Рон познакомил Ирочку с Лили на прошлой неделе.
– Опять на дачу Кэшлоу? – скривилась Ирочка. – Да мы там уже каждый уголок, каждую паутинку проверили! Там голяк. Там изучать нечего!
– Вот паутинки мы и будем изучать! – тоном, не терпящим возражения, заявил Рои. – Но не все, а только те, которые черные.
Уточнение «только те, которые черные» Ирочка услышала, обнаружив себя во внутреннем дворике виллы Майкла. Если учесть, что начало фразы произносилось километров за пятьсот отсюда…
– Никак не привыкну к вашим штучкам! – Ирочка недовольно покрутила головой. – Как вы это делаете, если телепортация в природе невозможна?! Привет, Лили!
– Добрый вечер!
– Хм… Ну да, очаровательный вечерок на планете с миллиардами трупов!
Лили промолчала. Они с Роном уже привыкли пропускать мимо ушей Ирочкины заявления и необоснованные претензии. Сначала пытались что-то объяснить про тупиковое развитие цивилизации, про неизбежность конца света в гораздо более жестком варианте, но Ира Слунс оказалась невозможной особой: факты и цифры не оказывали на нее должного впечатления, и на все доказательства она отвечала: «Да, но вы могли поступить как-нибудь иначе!» Вот и весь сказ.
– Ну, пошли пялиться на выживших пауков, если ничего умнее вы не можете придумать! – Ирочка решительно толкнула входную дверь и прокричала в глубину дома: – Привет, выжившие многоноги! Предлагаю дружить семьями! У вас остались паучьи семьи? Ангелы пощадили хоть одну? У меня никого не осталось! Муж лежит в спальне, упакованный в пленку. Сестру со всей семьей накрыло в пансионате: они на пару дней отдохнуть поехали, но разве ангелов это волновало? Домашних питомцев, покусодонтика Кузю и…
– Ирина, я тебя очень прошу, прекрати юродствовать… – не выдержал Рон. – Ну, в самом деле, сколько можно?
Услышав незнакомое слово, Ира немедленно перестала взывать к выжившим паукам. В ней проснулась журналистка.
– Что такое «юродствовать»? – поинтересовалась она.
– Прикидываться убогой, причитать, играть на публику, – объясняя, Рон взлетел на второй этаж, туда, где в прошлый раз Ирочкой были обнаружены черные паутинки.
Обычно ангелы не летают в присутствии людей, даже тех, которые в курсе того, что перед ними ангелы. Такова традиция. Чтобы лишний раз не демонстрировать своего превосходства. Но Ирочка была способна левитировать и немного летать, во всяком случае взлетать. Так что Рон не церемонился и перемещался в пространстве так, как ему было удобнее.
– Никогда раньше не слышала этого слова! – Ирочка взлетела следом.
Теперь они с Роном стояли возле того самого диванчика, на котором она спала в момент конца света.
Что касается Лили, та медленно поднималась по лестнице обычным способом, внимательно осматриваясь.
– Ничего удивительного, это словечко с Земли-12, и то там оно фактически только в одной стране и распространено.
«Ага! Значит, наша Земля очень даже не одна во Вселенной! – смекнула Ирочка. – Их, как минимум, двенадцать – населенных. Надо будет выведать потихоньку…» – Оригинальное словечко! – Ирочка зевнула, демонстрируя полное безразличие к полученной информации, но, не выдержав, все-таки съязвила:
– Надеюсь, землянам-12 так же уютно под пленкой, как моему мужу и другим… другим моим… однопланетникам!
«И вот зачем ты ей выдал про двенадцатую?!» – мысленно спросила Лили.
«Да ладно, в любой момент сотрем воспоминание – нет вопросов! – ответил Рон. – И вообще, надо же ее куда-то переселить!»
«С четырьмя руками – к обычным людям, ага!»
«Да у них скоро свои такие же разведутся!»
«Скоро?! Им еще до этого лет сто минимум!»
«Да я так… Шутка. Не знаю я пока, что с ней делать. Там сообразим. Ты видишь тут какие-то черные нити?»
«Ничего не вижу!»
– На Земле-12 нет и в ближайшее время не планируется никаких концов света, – ответил Рои Ирочке. – Там живут обычные люди, у них бывают естественные мутации, они пытаются с этим справляться, поскольку в основном это плохие мутации, вызывающие болезни… И у них никто себя не… не изменяет себя специально путем модификации генов.
Рон хотел сказать не «изменяет», а «уродует», но вовремя сдержался.
– И потому вы их бережете, а нас, уродов, прикокошили!
– Мы берегли вас гораздо дольше, гораздо больше… – В пятисотый, наверное, раз Рональд Э-Ли-Ли-Доу попытался донести до хамоватой мутантки простую истину. – Землю-12 нам тоже приходится контролировать, но мы стараемся вмешиваться в самых критических случаях. А так там бывают и тайфуны, и цунами, и землетрясения, и даже пожары на ядерных реакторах.
«Ага, значит, мутантов у них там нет, но ядерные реакторы есть! – с некоторой долей удовлетворения подумала Ирочка. – Не такая уж отсталая цивилизация! Вот бы туда попасть!»
Лили между тем почти поднялась, но на предпоследней ступеньке присела на корточки и принялась водить ладонью по ковровому покрытию.
– Видишь черную паутинку? – вслух поинтересовался Рои.
– Не! – отрицательно покачала головой Лили.
Сегодня у нее были прямые черные волосы – коротковатые, по плечи (в прошлый раз она предстала перед Ирочкой в виде «рыжей длинношерстной», как ее, смеясь, назвал Рон). Волосы дружно метнулись в сторону и вернулись на место.
– Опаньки! Я вижу черную паутину! – хихикнула Ирочка. – Много! Целое гнездо!
– Где? – встрепенулся Рон.
– На этой прекрасной ангельской головке! – Ирочка указала руками на Лили, обеими левыми руками. – Вот что нам на самом деле надо исследовать! Ваши дурные бошки!
«Ненавижу, когда говорят «бошки», «ехай сюда», «ложи»… – мысленно передал Рональд Лили. – А еще когда «одену» вместо «надену»!
«Хе-хе, дорогой! Ты рассуждаешь прямо не как ангел, а как какой-нибудь жалкий филологишка!»
Ирочка плашмя рухнула на диванчик, мордой вниз.
«Не отправят они меня на эту Землю-12! – устало подумала она. – Там люди, а я, с их точки зрения, мутант-урод, паучиха с кучей рук!.. Кстати, чего они прицепились к этой черной паутинке? Да ее тут и нет вообще, а прошлый раз мне почудилось…»
Ирочка перевернулась лицом вверх. Она чувствовала ужасную усталость, это было странно, ведь она не занималась никаким тяжелым трудом в последнее время, много спала, нормально ела…
«Может быть, они смогут отправить Рино на эту самую Землю-12? – подумала Ирочка. – И Рино, и его подружку Машу. Они же первые, мутанты первого порядка, почти люди, как и Дюшка… Вот взяли бы и отправили их вдвоем, а лучше втроем, с Дюшкой… А если… Если всех первых мутантов туда?»
Ирочка стала представлять себе, как всех мутантов первого порядка извлекают из коконов, будят и отправляют на далекую, прекрасную Землю-12, на которой нет никакого конца света, а есть всего лишь тайфуны, землетрясения и ядерные взрывы. Рай, должно быть, а не планета!
– Ирина, я прошу вас посмотреть вокруг внимательно! – прервал ее размышления Рон. – Чтобы найти вашего сына…
– Чтобы найти Рино и Машу, совершенно не обязательно изучать пауков! – отрезала Ирочка. – Может, эти пауки – супермутанты, потому и выжили? Ну и пусть себе живут дальше! Не могли же они выкрасть детей!
– Ни один мутант, ни один супермутант не мог выжить в момент остановки вашего мира! – отрезал Рон. – Тут… Тут не в этом дело.
– А в чем?
– Пока не знаю. Вот мы и расследуем.
– Тупим, а не расследуем! – Ирочка не собиралась сдаваться; впрочем, поглазев еще немного в потолок, все-таки обратила внимание на ангелов и сменила гнев на милость: – Ну хорошо. В любом случае я никакой паутины тут сейчас не вижу Ни обычной, ни черной. А, нет, обычная – вон.
Да, в углу была паутина. Паутина как паутина.
– Это не то! – вздохнула Лили.
– Сам вижу! – вздохнул Рон.
Ирочка тоже вздохнула – за компанию.
– Может, она в темноте становится видна? – предположила Лили.
«А может, Ирочка брешет? – послал Лили свою мысль Рон. – Не было никаких паутин!»
«Не брешет, я ее трижды сканировала!»
– Что ж, будем ждать сумерек! – бодро произнес Рон. – А пока пойдем перекусим, да?
– Мне спать хочется! – соврала Ирочка. – Вы давайте без меня…
На самом деле ей хотелось остаться одной, чтобы все отвалили, хоть на полчасика. А лучше – навсегда.
«Лучше одной, чем с этими… – подумала Ирочка. – Ничем они мне не помогут. Мы не найдем Рино, им не хочется узнать, где он, кто его выкрал… Да кто-то из них и выкрал!»
От этого озарения (да точно, кто-то из ангелов и забрал ее сына, мутантам такое было бы не по зубам, в момент конца света – ну как?) – от этого озарения ей стало совсем гадостно.
«Б» – безысходность.
Лили и Рон ушли вниз. Проголодались, ага! Ирочка не подозревала о том, что ангелам, даже находящимся в плотном теле, вовсе не обязательно регулярно поглощать пищу, они могут неделями ничего не есть.
Она села, подтянув колени к подбородку, обхватив ноги нижними руками. А верхние занесла за спину для дополнительной опоры. Она с детства любила так сидеть.
«Что мне делать? – думала Ирочка. – Исследовать вместе с ними пауков-супермутантов, которые смогли выжить и, более того, создали вокруг меня зону выживания? Втереться в доверие, пользоваться благами, попробовать с их помощью попасть на Землю-12? Это вариант, но так я ничего не узнаю о Рино… Или послать их ко всем муточертям, заниматься расследованием самостоятельно и…»
Впрочем, Ира Слунс отлично понимала, что второй вариант вообще не вариант. Кто ж ее теперь оставит в покое?! Они? Ха-ха, как бы не так. В общем, «Б» – безысходность.
Больше не хотелось бабочек.
Больше не хотелось стрекозелов.
Вернуть бы все обратно, в «допленочные времена»! Вернуть все и всех, кого она любила… Стоп, а любила ли? Ведь мутанты не умеют любить по-настоящему. Ирочка вдруг со всей остротой осознала, что она никогда не любила своего сына, своего единственного сына, такого замечательного, такого удивительного, такого родного… На ее глаза навернулись слезы. Все вокруг размылось – края диванчика, балясины и перила вычурной лестницы, оконный проем… Все пошло пятнами, туманом – синим, игольчатым. Странным таким туманом.
Ирочка видела одновременно: привычный интерьер виллы Майкла Кэшлоу и неясные очертания кустов из иголок тумана. Вторая странность: та часть мира, в которой наличествовал игольчатый туман, как бы… Эмм… Как бы еще пока не существовала. Словно там было время – в довольно непривычном понимании этого термина, а вот пространства среди этого времени еще не было, то есть совсем.
– Мутобоже, что со мной?! – прошептала Ирочка. – Что с миром?!
Она протерла глаза по очереди всеми четырьмя руками. Но туман только усилился. Второй слой пространства сгустился, становясь материальнее, вещественнее. И в нем стали отчетливо видны черные тонкие нити.
– Ирина, мы с Роном пригото…
Ай!
Ира Слунс, раскрыв от удивления рот, смотрела на то, как Лили, пересекающая одну из черных нитей, стремительно растекается по ней, не исчезая, но уносясь в неведомую бесконечность, как…
– Как ток по проводам! – завороженно прошептала Ирочка.
– Что? Какой ток? Пошли обедать! – Рон остановился в полушаге от ближайшей к лестнице нити и, наверное, потому не исчез.
Ира как следует тряхнула головой. Туман почти рассеялся, но все вокруг казалось зыбким, и нити все еще были видны.
– Я… вижу их!
– Паутину? Нити?
– Да.
– Отлично! И где они?
– Ввв… Везде!
– Начнем с какой-нибудь одной, ладно? Эй, Лили! Поднимайся! Я буду смотреть из тонкого состояния, а ты из…
«Лили!» – Рон позвал подружку еще и мысленно. Та не ответила. Это было на нее совершенно непохоже.
Эпидемия, которая некоторое время назад буйствовала в мире ангелов, сошла на нет. Ангелы больше не исчезали, и Рональд Э-Ли-Ли-Доу уже успел перестать тревожиться, но теперь…
– Рон, будь осто… – начала говорить Ирочка; она хотела рассказать о том, что произошло с Лили, но…
– Я сейчас!
Опс! И Рон тоже исчез. Был ангел – и нет ангела!
Впрочем, он не растекся током по черной нитке, а – догадалась Ирочка – перешел в тонкое, то есть невидимое, состояние.
– Ладно, подождем! – сказала сама себе Ира и принялась ждать.
Минута.
Пять минут.
Полчаса.
Когда спустя час Рон так и не появился, Ирочка начала нервничать. Теперь она опять была совершенно одна. Хм… И невесть откуда на диванчике обнаружилась куколка. Очень похожая на Лили. Ирочка могла руку на отсечение дать, что раньше этой куклы тут не было! Она могла бы, наверное, дать на отсечение и голову, но голова у нее все-таки была одна, а рук четыре…
Просидев неподвижно до темноты, Ирина встала и направилась к лестнице. Она все еще видела нити: вокруг было темно, но иголки тумана как бы светились, и нити тоже. Опасаясь прикасаться к нитям, Ирочка опустилась на четвереньки и поползла (нить, преграждающая доступ к лестнице, тянулась на высоте полутора метров).
Ирочка прилежно ползла, но спустя минуту-другую осознала тщетность своих усилий: она все еще находилось возле дивана!
– Суслик, полный суслик! Ро-о-он!
Ей никто не ответил.
– Эй! Кто-нибудь!!!
Ха-ха! Иру Слунс затрясло от страха. Она не помнила, чтобы когда-либо всерьез боялась чего-то вот так, как сейчас. «Пойду в лес, побоюсь хищных деревьев» – это было совсем не так, как сейчас, полпроцента от того, что сейчас!
Ей удалось забраться на диван. Взять в одну из рук куклу. А потом – заснуть нервным, нездоровым сном.
Диди. Если вы чувствуете, что становитесь мутангелом, но процесс затягивается, – ложитесь спать. Одеялко. Одеялко и хорошее дикое сновидение, а лучше два – вот дверь в мир мутангелов.
Обычно Ирочке снилось разное и хорошее. Многие мутанты второго порядка умеют настраивать себя перед сном на позитивчик и потом наблюдать всю ночь прекрасное. Также на Земле-11 существовали приборчики, с помощью которых можно просматривать прекрасные сновидения на заказ, и Ирочка изредка ими пользовалась. Но сейчас ей приснился не очень понятный и слегка муторный сон без всякого позитива, без драйва и даже без смысла. Ей снился синий игольчатый туман, в котором шли двое, причем казалось, что эти двое – одно существо. Ирочка нисколько не удивилась – она привыкла ничему не удивляться в снах. Она еще не понимала, что это уже не сон.
Двое шли сквозь туман. Они шли не оборачиваясь.
Ирочка наблюдала за ними, притаившись в кустах. Одной из левых рук она крепко прижимала к себе матерчатую куколку с прямыми черными волосами – ангела Лили. Что касается Рона, с ним было сложнее: он угодил в пространство недостроенной сокращалки, находясь в тонком состоянии. Он так же не мог двигаться, как Лили, но при этом был еще и невидим. Впрочем, сам он мог наблюдать за происходящим.
Рон видел, что кусты были ненастоящие – из густого игольчатого тумана, то есть той субстанции, которая загружалась в реалитивизоры Земли-11. Один из таких визоров использовал дедушка Дюшки, Славик Тихонович, чтобы показать внуку кое-какие места придуманного им мира. Надо сказать, писателем, а тем более визуализатором Славик был плохим. У него даже лица и внешний вид героев толком не придумывались. Рон помнил, как у одного из героев в визоре не оказалось, например, ни лица, ни тела. Все, на что хватило воображения Дюшкиного деда, это ботинки героя с оборванными шнурками да плащ с капюшоном. Ах да! В более поздней версии плащ был заменен на цветастое аляповатое пончо.
Рон с удивлением отметил, что сейчас они с Ирочкой находятся как раз в одной из визуализаций Славика Тихоновича. Более того, Ирочка пряталась в кустах точно так, как это когда-то давно делали дед и внук Клюшкины, а сквозь туман медленно брели придуманные Славиком персонажи. Они были вполне материальными: плотными и живыми.
Сидящая в кустах Ирочка посмотрела на часы. У нее на руках было две пары хронометров: на левой нижней и на правой верхней. Часы на правой показывали ровно два, часы на левой – пятнадцать минут одиннадцатого. Причем они вроде бы стояли и вроде бы не врали.
«Очень непонятный сон!» – подумала Ирочка.
«Наверное, она запускала реалитивизор Славика, когда гуляла тут в одиночестве по остановленной планете, и теперь повторяет увиденное! – подумал Рон. – Да, но как она ухитрилась повторить все это?! На вилле Кэшлоу нет реалитивизора! И почему я не могу двигаться?»
Время и пространство тянулись очень медленно.
Идущие двигались еще медленнее.
Ирочка продолжала прятаться в кустах.
Рон попытался перейти в сверхтонкое состояние – это ему не удалось. Тогда он попытался перейти в плотное – тут его ждал некоторый успех. Теперь около Ирочки валялась еще одна кукла, изображающая очень красивого мальчика ангельской внешности.
Тем временем в синем тумане толстячок продолжал семенить за стремящимся вперед, в никуда, человеком – если это был человек – в цветастом пончо. В конце концов толстяк не выдержал и взмолился:
– Эй, Мебби! Стой!
Ирочка вздрогнула и нырнула поглубже в кусты.
– Что такое, Клейн?
– Все. Стоп. Делаем привал. Я больше не могу!
Тот, которого назвали Мебби, остановился. И даже обернулся, откинув капюшон. И Рон, ставший куклой, увидел, что у него теперь есть лицо: синие глаза, темные волосы ежиком, длинный, но не слишком, нос, тонкая верхняя губа, помясистее нижняя. Коричнево-сероватая родинка под левым глазом ближе к виску. Лицо вполне себе человеческое, мужское, не слишком молодое, но и не старое. Симпатичное. Загорелое.
Оно кого-то Рону напоминало. Он знал этого человека, причем ему казалось, что раньше он был то ли другим, то ли не человеком.
Ирочка набралась храбрости и выползла из кустов – пока только наполовину.
– Эй! – крикнула она и помахала рукой, той, в которой была кукла.
– Здравствуйте, – произнес мужчина, который пониже.
Голос у низкого оказался на удивление высоким.
– 3-здравствуйте. – Ирочка слегка кивнула в знак приветствия. – А… вы кто? Как вас зовут? Вы мне снитесь?
– Мебби Клейн, – представился высокий.
Второй промолчал, беззастенчиво рассматривая женщину.
– Очень приятно, – кивнула Ирочка. – А вас как зовут?
– Меня? – удивился второй, увидев, что обращаются именно к нему. – Ну, Мебби Клейн!
«Или издевается, или это самый чудной сон в моей жизни!» – подумала Ирочка и произнесла, повернувшись к высокому, который показался ей более адекватным:
– А меня зовут Ирина. И… я не могу понять, я сплю или все это на самом деле?
– На самом! – дружно ответили мужчины, причем произнесли это как-то слишком уж синхронно.
– Ну… Хм… Ладно… Я так и думала… Ладно, отлично, будем знакомы. Итак, вы – тезки, я – Ирина, фамилия моя – Слунс, я не зна…
Неадекватный хмыкнул, а высокий развел руками, как бы извиняясь, и отрицательно покачал головой, перебивая нежданную гостью:
– Простите, но вас больше не зовут Ирочка.
«Они оба психи!» – поняла Ирина и повторила спокойно, медленно, как говорят с совсем маленькими детьми:
– Простите, но меня точно зовут Ирина. Ирина Слунс.
Теперь оба психа отрицательно закачали головами.
– Вас не зовут Ирина, – повторил первый.
– Хм! А как?
– Мебби Клейн, – вздохнул второй.
– Мебби Клейн, – подтвердил первый.
У Ирочки был не очень богатый опыт общения с идиотами, но ей хватило сообразительности не расхохотаться.
– Значит, если я правильно поняла, вас зовут Мебби Клейн… – Ирочка отвесила короткий поклон первому. – И вас зовут Мебби Клейн. – Кивок второму. – И меня Мебби Клейн?
– Вы абсолютно правильно все поняли, – улыбнулся высокий. – Но это только часть истины.
– Уже вторая дамочка с Земли-11 и ведет себя ну в точности, как первая! – не выдержал толстячок. – Прямо в ноль. Одинаковая реакция!
– А… Была еще первая? И как ее звали? – Ирочка быстро сообразила, что они сейчас ответят, что ее тоже звали Мебби Клейн, поэтому быстро поправилась: – То есть, как она считала, что ее зовут?
– Она считала, что ее зовут Варя Воронина!
«Вот это поворот!» – подумала Ирочка.
«Вот это поворот!» – подумали Рон и Лили.
– Варя? Девушка с клювом и роскошными волосами? Я ее знала… А куда она потом попала? – спросила Ирочка. – Можете дать адрес?
Толстячок рассмеялся. Высокий, с родинкой под глазом ответил:
– Вероятно, она попала туда же, куда и моя сестра, Лещща Мымбе…
«А-а-а! Так это же Бьорки! Бьорки Мымбе!» – Рону захотелось закричать, но ни один мускул на его лице даже не дрогнул.
– В Мебиклейн, а может, в другой город уровня Пи, – продолжил высокий.
– Что за уровень Пи? – нахмурилась Ирочка. – Я знаю, что есть такой уровень пи – максимум эмоций, который может выдержать человек, и…
– Это минимум эмоций! – перебил ее высокий. – Минимум, необходимый, чтобы стать мутангелом.
– Кем-кем?
– Тем, кто отвечает за все в мире и живет на…
«Ха-ха! Это мы, ангелы, отвечаем за все и все держим под контролем!» – подумал Рон, но, впрочем, тут же осознал, что он больше ничего не держит под контролем и ничем не может управлять, даже своим языком. Ему захотелось расплакаться от обиды, как маленькому. Но… куклы не умеют плакать. Разве что внутренне.
Глава 10. Напарники
Прежде чем учиться работать вместе, ребятам предложили отдохнуть. Мусорщики могли покинуть Пи только в момент старта, а старт откладывался еще на сутки – один из бубновых тузов ухитрился порвать перепонку между лапками, на ее лечение требовались как раз сутки. Всем понятно, что летучая мышь с порванной перепонкой не игрок.
В общем, Киру и Дюшке предоставили комнату для отдыха и ужин, который, если посмотреть на часы, скорее мог претендовать на завтрак. За едой ребята молчали. Кир справился быстрее, юркнул в душ и спустя буквально пару минут вышел оттуда слегка мокрым, в одних плавках. Боковым зрением Дюшка увидел рельефные мышцы, правильную осанку, сильные ноги. В общем, все это можно было предположить, но не до такой же степени! Клюшкин поперхнулся, чудом не раскашлялся, инстинктивно выпрямил спину, тут же понял, что это ему слабо поможет, и тоже поплелся в душ. Он устал, срок действия выжималки подходил к концу.
«Ничего, сейчас все равно спать, успею восстановиться!» – подумал он.
В душе Дюшка стал критически разглядывать себя в зеркале. За последние полгода он здорово вырос, стал еще стройнее, и в целом теперь у него не было претензий к своей внешности. Все детство он был довольно рыхлым мальчиком. Не так чтобы полным, но, в общем, скорее полноватым. Полнота давно прошла, а комплекс остался. С Ризом Дюшка никогда себя не сравнивал, ведь Ризенгри Шортэндлонг был супермутантом и мог в любую секунду сотворить со своим телом все что угодно. Рино был довольно мелким. Чич – слишком худым, слишком взрослым. В общем, не конкуренты и не соперники. Да Ния ни на кого из них и не смотрела никогда. Но вот этот Кир…
Когда Дюшка вернулся, Кирилл спал, отвернувшись к стенке. Клюшкин выключил свет и залез под одеяло. Силы стремительно оставляли его, с телом творилось что-то странное. Как будто внутри медленно исчезали мышцы и кости…
Янанна и Тэнч выделили мальчишкам на отдых всего пять часов. Нужно было попробовать уснуть как можно скорее.
– Хорошо, что ты дал им мой телефон, – не поворачиваясь, сказал вдруг Кир. – Вдвоем у нас больше шансов спасти Ниоко. А про бывших игроков-инграмм они и так бы нам сказали.
Дюшка аж подскочил, забыв на мгновение о том, что лучше не двигаться, когда отдыхаешь после выжимами:
– Ты что? Какой телефон? Кому?! Я им ничего не давал!
Кир повернулся, приподнялся на локте:
– Послушай, Андрей, давай договоримся: не врать друг другу хотя бы, пока мы напарники. Идет? Не то чтобы мне позарез нужно, чтобы ты мне не врал. Мне вообще на тебя плевать. Но я хочу спасти Ниоко любой ценой, понял? Я люблю ее гораздо сильнее, чем ты. И хочу, чтобы она была счастлива. Не могу правда понять, почему она выбрала… выбрала такого, как ты, но… В общем, будет она с тобой счастлива, или со мной, или еще с кем-нибудь, не о том сейчас речь. Просто я хочу ее спасти. А для этого мне нужно, чтобы мой напарник мне хотя бы не врал. О'кей?
– Кир, какого муточерта! Я не давал им твой телефон!!!
Но Кир уже демонстративно отвернулся обратно к стенке:
– Давай спать, Андрей. У нас очень тяжелый день впереди.
Кир не ошибся. Следующий день у ребят был тяжелый. А начался он с извинения Кира. Он проснулся раньше, и Тэнч успел сказать ему, что Дюшка действительно ни при чем. Как только зазвучала мелодия подъема и в комнате отдыха включилось мягкое утреннее освещение, Кир бросил разминаться и подошел к своему будущему напарнику:
– Андрей, я хочу извиниться за вчерашнее. Выяснилось, что ты на самом деле никому не звонил, а дело было так…
Дюшка слышал извинения как из-под воды. Сил что-либо понять, а уж тем более ответить не было. Словно не пять часов спал, а пять минут. Он все-таки сумел промычать в ответ нечто невнятное.
– Ладно, тогда я займу опять душ, я быстро, на пару минут, а ты пока просыпайся. Нас уже ждут, сегодня самый ответственный день! Если не покажем себя достойными напарниками, не спасем Ниоко!
Исполненный решимости вызволить любимую девушку из игрового заточения, Кир удалился чистить зубы. А Дюшка сумел открыть глаза – упоминание о Ниоко произвело на него почти магическое действие.
Встать не получилось. Даже оторвать голову от подушки оказалось едва возможным. Ничего удивительного – никаких пяти часов не могло хватить организму на восстановление. «Что же делать?» – в отчаянии подумал Дюшка. Он готов был запаниковать, но для подобной реакции не нашлось достаточного количества энергии.
Выход был один, и прятался он в кармане рюкзака, который, к счастью, валялся рядом с кроватью…
Когда Кир, сверкая идеально начищенными зубами, вытряхнулся из душевой, Клюшкин уже выглядел вполне сносно – начала действовать вторая порция выжималки. В заветной бутылочке оставалось еще на один раз – ровно столько, чтобы успеть схватить Нию и рвануть с ней обратно на Пи. С собой мусорщику можно было брать небольшое количество личных вещей первой необходимости, и Дюшка полагал, что проверять содержимое его рюкзака никто не будет.
– Ты точно на меня не…
Дюшка подумал, что Кир сейчас скажет «не обижаешься», но тот сказал:
– …не злишься?
– Точно. Проехали.
Выжималка уже начала действовать в полную силу. Клюшка обрадовался (сработало!), вскочил, попрыгал для проверки и понесся приводить себя в порядок.
Диди. Выжимать организм можно не более двух раз подряд. Вообще-то и одного раза не стоит, но два – это максимум. В случае применения третьей дозы организм обычного человека впадает в глубокую кому, после которой наступает неминуемая смерть. Организм мутангела реагирует подобным же образом, однако мутангела можно вывести из комы, немедленно применив ряд хитрых реанимационных мер. Во многих случаях требуется замена некоторых жизненно важных органов, например сердца и печени.
Мутангелы, работающие в особо сложных условиях, например за браной, заранее меняют себе сердце, печень и многое другое на более надежные аналоги. Но Дюшке, конечно, такое не могло бы и в голову прийти. К чему ему было что-либо менять в себе?
Очень серьезного вида сотрудник провел ребят на дальнейшие тесты и исследования. До старта осталось слишком мало времени, а успеть надо было много чего. Однако серьезный вид у сотрудника был не поэтому.
– Просто все псевдогуманоиды, побывавшие на том свете, приобретают поперечные складки на лбу! – шепнул Дюшке Кирилл, ловко запрыгивая на транспортную платформу. – Похоже на морщины, но это типа третьего или четвертого глаза что-то…
«И откуда он все знает?!» – поморщился Дюшка, словно ему в рот внезапно попал лимон. И коротко кивнул:
– Ага. Ясно…
Он аккуратно ступил на платформу, чтобы не получилось, как вчера, когда Рино Слунсу пришлось его ловить за шкирку.
– Я об этом случайно узнал, – продолжил Кир. – Я в беоне Фи учусь, и у лучшего друга моего тренера такие же на лбу. Они вместе были за браной, только мой – не человек, на нем не видно, он и так весь в складках.
«Он занимается в беоне с персональным тренером, который был за браной!» Дюшка опять поморщился – второй лимон оказался еще больше и кислее.
Платформы мягко понеслись друг за другом, и разговор вынужденно прервался. Дюшка с изумлением озирался по сторонам, он понимал, что все коридоры, все одновременно, являются сокращалками, но куда что ведет и как такое вообще возможно – не врубался. И как он вчера этого не заметил?!
– Мы прибыли. Сюда. – Сопровождающий указал рукощупальцем на одну из ничем не примечательных дверей и сошел на пол.
Мальчики спрыгнули вслед за ним. Платформы повернулись вертикально, ребрами вниз, и отплыли к стенам.
– Входите, входите!
…Первое задание «на способность работать в паре» было простое, не требующее совместных действий. В небольшом зале, наполненном шариками, отобрать в мешок шарики нужного цвета. Дюшке – красные, Киру – желтые. Задание было на время, а шарики валялись на полу, в больших ящиках, среди других предметов, под столами и даже были приклеены к стенкам. Красных шариков было много, поэтому у Дюшки работа была почти механическая – присел и кидай шарики в мешок. Желтых шариков было мало, причем многие из них оказывались обманками: смотришь на шарик – желтый, а перевернешь – снизу он другого цвета. Разговаривать или договариваться иным способом во время сбора шариков ребятам запретили. Закончили работать они одновременно. Кир бы раньше справился, но табло, которое показывало, что собраны все шарики одного цвета, никак не загоралось. Самый последний желтый шарик Кир искал очень долго. Собрав все шарики, ребята заполнили анкету, состоящую из одного-единственного вопроса: «Каков оптимальный способ сбора шариков?»
Дюшка ответил: «Каждый начинает со своего угла, собирает красные и желтые подчистую, в разные пакеты».
Кир ответил: «Каждый собирает свой цвет, а если ему встречается шарик другого цвета, кидает его напарнику».
Оказалось, что ни один из этих способов для пары Кир – Дюшка не оптимальный. Тэнч сказал:
– Вы должны использовать свои лучшие качества. Кир умеет работать быстро. Он должен был собирать красные шарики, то есть выполнять основной объем работы. Дюшка умеет работать внимательно, ничего не пропуская. Ему лучше было собирать желтые шарики. А с какого угла кому что кидать – это второстепенно.
– При таком подходе я бы собрал свои красные в пять раз быстрее! – возразил Кир.
– Правильно, – согласился Тэнч. – И стал бы помогать Дюшке с желтыми, спокойно и педантично.
– И что, так было бы быстрее?
– Намного. Хотите проверить?
– Нет, – сказал Кир. – Поехали дальше.
– Да, – сказал Дюшка. – Я хочу проверить.
Кир смолчал, но о чем он подумал, было и так ясно: тупой у него напарник, увалень, с ним кашу не сваришь. А о чем думал Дюшка, было не очень понятно.
– Обоснуйте свое решение повторять или нет задание с шариками, – попросил Тэнч. – Друг другу листики не показывайте.
Что написал Кир, было и так ясно: «Я понял, какой способ оптимальный, и считаю, что нужно двигаться дальше». А Дюшка написал: «Я не уверен, что Кир сможет педантично искать желтые шарики и опять не пропустит хоть один». Написал – и отдал Тэнчу. А Тэнч взял – и прочел вслух. Дюшка вспыхнул от стыда, но сдержался. А Кир и Тэнч не подали виду, что что-то не так.
Стали проверять. На этот раз шарики были собраны раз в пять быстрее. А Кир показал, что вполне может работать спокойно и педантично. Дюшка извинился.
Дальше задания стали усложняться. И каждый раз Дюшка отставал. Он не мог понять, почему его не выгоняют. Но его не выгоняли. После очередного задания вошла Янанна и кивнула Тэнчу и мальчикам. Это означало, что испытания окончились, напарники их прошли. До старта оставались считаные часы.
После обеда ребята должны были получить четкие инструкции и пройти небольшую тренировку по выходу с уровня Пи. С инструкциями было все понятно, а вот с выходом у Дюшки случился казус.
Диди. Что касается инструкций. Их было огромное количество, целые тома на все случаи жизни. К тому же в идеале и сложные, и даже рядовые ситуации желательно было бы отработать, проверить. Но времени на это не оставалось. И в ЦРУ было принято единственно верное решение: встроить мальчишкам дополнительную память.
– Эта процедура несложная, за пять минут справимся, – объяснили ребятам. – Гораздо важнее проверить другие ваши способности…
Будущих напарников подвели к креслу, опутанному проводами, словно кокон шелком.
– Выход для мусорщиков мы называем «аварийным выходом», – объяснила Янанна. – Это не очень приятная процедура, но ничего страшного или болезненного в ней нет. Главное – все делать точно и четко. Сначала мы покажем вам, что именно вы почувствуете… Так, кто первый?
Разумеется, первым в кресло сел Кир. Спокойный, сильный и уверенный в себе, как всегда. Лаборанты стали прикреплять к его телу какие-то штуковины, их было много: и штуковин, и лаборантов. Пока они возились с Киром, Янанна объясняла, как все это работает, что такое «выход с Пи» и как можно будет вернуться обратно и спасти при этом погибших игроков. На специальном экране отражалось в условных единицах, насколько испытуемый может осуществить выход и возврат на Пи самостоятельно. И сможет ли он забрать с собой еще кого-нибудь.
– Это примерно как вес, – пояснил Тэнч. – Кто-то может подняться на десятый этаж только сам. Кто-то может захватить с собой сумку в килограмм. Кто-то – рюкзак потяжелее. Но если нужно поднять большой груз, то лучше это делать с напарником. Понятно?
– Понятно, – кивнул Дюшка.
Ничего ему не было понятно. Но им вошьют дополнительную память, и тогда он все поймет. А пока можно не париться.
– Ну что, пробуем?
– Пробуем, – сказал Кир.
Лаборант включил установку, начиная с самой слабой мощности, с одного процента или с одной единицы.
– Если это несложно, комментируй свои ощущения, – попросила Янанна.
– Пока вообще ничего не чувствую, – прислушался к себе Кир.
На десяти процентах-единицах Кир сказал, что его словно слегка тянут за ноги. На пятидесяти четко заявил, что его словно растягивает и что это неприятно. Сто процентов прошли со словами: «Противно, но не знаю, как точнее описать». На ста двадцати Кир сказал, что ему «тяжело растягиваться дальше». На ста пятидесяти процентах он заявил, что предел его возможностей, кажется, близок. И на ста шестидесяти трех он сказал: «Стоп». Это был отличный результат, хотя далеко не самый лучший. Тэнч пояснил, что рекорд одного из мусорщиков – почти триста единиц. Но это исключение, мутант, уникум. А средние результаты – сто тридцать и чуть больше.
– До ста семидесяти я, пожалуй, смогу дойти, – сказал Кир. – Если очень постараюсь. А триста – это для меня нереально. Я же обычный мутангел, не запредельщик.
Диди. Запредельщиками называли тех, кто не просто бывал в мирах за браной, но бывал там периодически, работал в особо сложных условиях.
Потом в кресло сел Дюшка. Его также долго и тщательно опутывали всякой всячиной. Клюшкин молча дал себя опутать. Он даже не сомневался в том, что и тут не сможет догнать своего напарника. Хорошо, если средний результат в сто тридцать покажет. Невольно Клюшкин вспомнил об Элине. Что она должна была чувствовать, постоянно отставая от Ризи с гораздо большими разрывами в результатах?
– Начали? – спросил лаборант.
Клюшкин перестал думать об Эле.
– Да, конечно, начинаем…
«Вот возьму и покажу им триста процентов! – назло всем вдруг решил Дюшка. – А легко! А подумаешь. Если это даже не больно…»
– Не забудь комментировать! – напомнил Тэнч.
– Хорошо.
Проблемы у Дюшки начались уже на трех единицах. На той точке, которую Кир проехал, не заметив, Дюшка почувствовал, что ему плохо. Не больно, не страшно, а просто как-то ужасно плохо. Словно его натянули, как перчатку, на чью-то руку, и эта рука растет. Или словно его привязали за руки, за ноги, за голову и тащат в разные стороны.
– Не забудь сказать, когда начнешь что-то…
– Уже есть, – Дюшка постарался произнести это бодро. – Тянут.
На десяти начался кошмар. Объяснить это словами было невозможно. Тело Дюшки словно превратилось в резинку. Резинка растягивалась, расстояние между всеми клеточками тела увеличивалось, словно тебя нарезали, как колбасу, тонюсенькими ломтиками и медленно раздвигают. Больно при этом действительно не было ни капельки. «Противно», – выдавил из себя Дюшка, хотя единственным его желанием было заорать: «Стоп». Он понимал, что, несмотря на все успешно пройденные тесты и игры, с такими процентами его в мусорщики не пустят. Какой смысл отправлять на десятый этаж человека, который не то что сумку поднять, сам себя туда не дотащит? Клюшкин решил, что просто не будет произносить «стоп», вот и все. Но не успел он это решить, как на семнадцати единицах тупо потерял сознание.
Дюшка с трудом открыл глаза. Первое, что он увидел, – штук десять голов, наклоненных над ним в большой тревоге. Дюшка попытался сесть, но словно забыл, как это делается.
– Ну ты, парень, даешь! – обычно невозмутимый Тэнч был просто изумлен. – Мы такого результата и предположить не могли!
– Это я виноват! – нахмурился один из лаборантов. – Не посмотрел на второй экран, думал, что еще рано туда смотреть.
Дюшке хотелось хотя бы приподняться на локте, но локоть не находился. Разлепить рот и сказать что-то было тоже сложно. Да и что там говорить? Все было понятно без слов: не быть Клюшкину мусорщиком.
«Странно… – подумал он. – Наверное, действие выжималки окончилось. Может, она выдохлась? Может, второй раз нельзя было пить? Эх…»
Лаборанты долго освобождали его от пут, Дюшка успел немного прийти в себя. И даже сам встал с кресла. Но голова у него сразу закружилась, пришлось сесть обратно. Состояние было отвратительное: и физическое, и душевное.
– Дюшка, ты молодец – не то слово! – сказала Янанна. – Ты показал нереальный результат. Сто процентов из ста.
Клюшкин ничего не понимал. Какие «сто из ста»? Ведь даже у Кира было сто шестьдесят три. И вроде Дюшка отключился гораздо раньше ста.
– Дюшка, ты лучший из всех, – принялся объяснять Тэнч. – Ты отработал на сто процентов своих возможностей.
Все оказалось очень просто. У каждого человека свой предел возможностей. У Кира предел – почти четыреста единиц. Эти четыреста единиц – его личные сто процентов. То есть теоретически Кир мог бы перенести через аварийный выход «веса на четыреста единиц». Но он остановился на ста шестидесяти трех. То есть Кир примерно работал на сорок процентов от своих возможностей. А Дюшкин предел был всего семнадцать единиц. Зато он использовал эти свои единицы по полной программе.
– Такого результата не было ни у кого, – завершил объяснения Тэнч. – Даже мутант, который показал триста единиц, и то остановился на восьмидесяти процентах от своего истинного предела.
Клюшкин кисло усмехнулся:
– Ну и что, что я молодец? Толку-то? Что я смогу со своим пределом в жалких семнадцать единиц, или процентов, или как их там, я запутался…
Тэнч и Янанна переглянулись и хором сказали:
– Но вы же будете работать в паре!
Работать в паре означало стать на время словно одним целым, приобрести лучшие показатели и возможности друг друга.
– Одним целым – в смысле Мебби? Мебби Клейн?!
– Нет, только слабое приближение к этому. Смотри, как все произойдет…
В несколько голосов им с Киром принялись что-то объяснять. Дюшка обхватил руками тяжелую, не желающую соображать голову и попытался уточнить, не вдаваясь в тонкости техники их парной работы:
– То есть мы будем вместе и у нас вместе будет возможность перенести вес в четыреста семнадцать единиц?
– Да, именно так. Только не сразу. Каждый из вас должен привыкнуть к новым возможностям. Посиди немного, не вскакивай, приди в себя.
– Да я уже нормально…
Он действительно уже был в норме. Бодрячок. Выжималка работала отлично. Он встал, отошел к окнам.
Окон, как таковых, не было, вся стена сплошь была окном, причем, посмотрев мутангельски, Дюшка почувствовал, что в «окностену» можно выйти, проложив индивидуальную сокращалку-многоножку. Впрочем, он не умел прокладывать сокращалки. Единственный раз в жизни он сделал это, когда прошел по следу Лещщи Мымбе и протащил с собой синие капсулы ангелов, в которых были Ризи и Эля… И Дима Чахлык с ними сюда попал. И стал куклой… Дюшка смотрел на «окно», и его сердце наполнялось болью, горечью, отчаянием. Он попробовал пространство на ощупь – в буквальном смысле, вытянув вперед руку, так, чтобы из ладони потянулись муто-нити. Но нити не появились.
«Сказать или не сказать? – думал Дюшка. – Признаться в том, что я, как был полным ничтожеством, так и остался? Что не способен ни на что? Что принял вторую дозу выжималки и только потому показываю приличные результаты?»
– Андрей…
Нулевая реакция. «Да, я мутант, но не инфилопер, не могу…»
– Андрей!
«Тогда мне просто повезло. Повезло с тем, что встретил Бьорки и…»
– Анд-рей!!!
Он и вправду не слышал. Навалились все воспоминания разом. Ния, когда она была еще не мутангелом, а Варей, с клювом, в доме его деда Славика, когда пробовала натуральное молоко и ей не нравилось, когда солнце путалось в ее волосах, когда он впервые понял, что пропал, что без нее теперь – никуда и никогда…
– Дюшка… – Кир взял его за локоть. – Ты…
– А? – прикосновение Кирилла вернуло его к реальности. – Что?
– Послушай, я, конечно, понимаю, что мне до тебя далеко, что тебе в напарники надо кого покруче, но…
«О чем он?!» – Клюшкин в изумлении посмотрел в глаза Киру, затем обвел взглядом всех остальных.
– Конечно, я недостоин такого напарника, но… В конце концов, мы будем всего лишь напарниками, нам не нужно становиться Мебби Клейном, и…
«О чем он? О чем этот идиот? Что за чушь он несет? Сказать им или нет?»
– Простите, но… Нам пора вставить вам дополнительную память! Начнем с Кирилла.
Кира отвели в сторону, усадили в кресло странного вида и усадили тоже странно – как бы верхом. Попросили нагнуть голову.
«Мне надо сказать о выжималке! – уговаривал сам себя Дюшка. – Нельзя не сказать. Это нечестно…»
Киру вставили и активировали доппамять буквально за три минуты.
– Ну как? – поинтересовался Тэнч.
– Непривычное ощущение… Вроде ничего не изменилось, а вроде все сразу стало не так, как прежде…
Дюшку усадили в то же кресло. Спустя секунду он почувствовал слабый укол в районе затылка, потом с головой начало что-то происходить, что-то неуловимое, что едва ли можно было описать словами.
– Готово!
– Можно вставать?
– Да. Ну что, знаний прибавилось?
– Н-н-н… Не знаю… А. О. Ого. Вот ведь суслик!
– Кто, простите?
– Это такое ругательство Земли-11, – пояснила Янанна.
Диди. Дополнительная память – штука с подвохом, к ней надо привыкнуть. Подвох в том, что новые знания могут вступать в противоречие с уже имеющимися, и мозг теряется, не знает, чему доверять.
Например. Вы изучали математику (арифметику) и знаете, что на ноль делить нельзя. Если потом вы постепенно переходите к высшей математике, к алгебре и матанализу, степ-бай-степ знакомясь с новыми понятиями, все происходит плавно, мозг успевает адаптироваться. Но если два-три тома этой математики запихнули в вас в одно мгновение и вы вдруг выяснили, что на ноль делить можно, ваш любимый мозг начинает путаться и теряться «Так можно или нельзя делить на этот муточертов ноль?!» – вопит мозг. И вроде уже знает, что можно, что существуют математические неопределенности первого, второго рода и так далее, но… Но нужно еще привыкнуть к тому, что прежнее правило, привычное знание больше не работает.
Основная задача мусорщика была вовсе не доставлять на Пи отрубленные головы игроков (которых можно спасти), как вначале полагал Дюшка. Основная задача была – ликвидировать остатки погибших ангелов. Все первые уровни игры происходили в мирах, которые никогда не контролировались ангелами.
– А я раньше думал, что ими все контролируется, – признался Кир.
– Нет, что ты! – Тэнч засмеялся. – Если бы это было так, это была бы просто катастрофа! Цивилизация ангелов – это просто очень и очень высокоразвитая цивилизация, обладающая уникальными способностями изменять течение псевдовремени, реализовывать множества вариантов реальности и так далее. Это неплохая цивилизация, но, к великому огорчению, очень и очень агрессивная. Я бы даже сказал, что ангелы – это самая агрессивная цивилизация из всех, какие мы знаем.
– Глупости какие! – не выдержал Дюшка. – Ну что вы! Я же у них жил. Они все против войны и вообще хотят только хорошего!
Тэнч пожал плечами. У него не было ни времени, ни желания вступать в философский спор с мальчиком, который не видел очевидного в силу своей юности и ограниченности. Но все-таки совсем оставить Дюшку без ответа тоже было неправильно. Тэнч сказал:
– Если одна группа существ навязывает другим группам свои правила и свои нормы, это называется – агрессия. Когда противник нападает открыто, садится в самолет и летит тебя бомбить, то это не так опасно. Потому что ты его хотя бы видишь. Не можешь сбить – можешь постараться спрятаться или убежать. Или погибнуть, оставаясь самим собой. Но если невидимый противник окружил тебя со всех сторон, если он влезает в твою голову и творит с тобой изнутри, что захочет…
Диспут на ангельскую тему прекратился потому, что пора было готовить ребят к аварийному выходу. До старта оставалось меньше часа.
– Ничего себе время пролетело! – поразился Дюшка. – Я и не заметил!
Брови Кирилла в удивлении взлетели вверх, он поколебался и заметил:
– А я лично устал.
– К сожалению, откладывать нельзя, – развел рукощупальцами тот лаборант, который утром провожал их от комнаты отдыха до лаборатории.
– Мы могли бы применить выжималку, чтобы вы легче перенесли переход и были особенно бодры около суток в игре. Но этого лучше не делать, это слишком опасно, – добавила Янанна.
Дюшке показалось, что взгляд Янанны прожег его насквозь. Он покраснел и отвел глаза.
– Нет-нет, мне не надо выжималки, то есть… нам не надо! – быстро проговорил Кир. – Мы и так справимся… То есть я… В общем… Все будет нормально. Не надо.
Теперь взгляды Янанны и Тэнча были устремлены на Кирилла.
– Ну и хорошо, – кивнула наконец Янанна.
Кира и Дюшку превратили в один большой кокон.
Третьей с ними была маленькая кукла.
– Все будет в порядке, – заверили мальчишек в ЦРУ. – Главное, работайте четко и точно по инструкции. И не теряйте оборудование. А то и мусор не уберете, и Ниоко не спасете.
Глава 11. Маша на абсолютно обитаемом
Город становится живым, когда его название превращается в имя. Имя – штука особенная. Имя – это когда позвал кого-то, а тот отозвался, ответил тебе.
Город на втором «необитаемом» острове долгое время не становился для Маши живым, хотя она любила его всей душой, хотя тут находился ее Онн – дом с видом на океан, хотя она часто тут бывала, успевала заглянуть даже в перерывах между тестированием игры «Маленькие каникулы» в ЦРУ. Часто и Рино Слунса с собой прихватывала, впрочем, тот и сам всегда был не против.
Сложность заключалась в том, что по-настоящему город звали так, что с непривычки и не выговорить. Его имя было перезвоном-пересвистом трех колокольчиков и двух прекрасноголосых птиц и обозначалось соответствующим иероглифом. Буквенное обозначение у иероглифа также существовало и являлось официальным названием города: Дио-нн-ди-Зинейро. Но сколько это название ни произноси, в имя оно не превращалось.
Маша постепенно знакомилась с местными жителями и многих уже знала в лицо (а уж ее-то и Рино знали тут все!). И один из старожилов, Уокки Цджо Ру Лу, как-то предложил ей взять несколько уроков по свисту и звону. Надо уметь называть город, который стал тебе родным! Пока что у Маши со звоном получалось не очень, это было гораздо сложнее, чем оперхрюкать!
Диди. По правде сказать, и полное имя Уокки со всеми этими «Цджо» Маша не сразу научилась произносить верно. И мы ради упрощения процесса также не будем мучиться и ограничимся двумя его именами вместо трех (Уокки и Ру) и фамилией (Лу).
Сейчас на острове стояло прекрасное весеннее утро, и Маша, свободная от всех дел, направлялась к Уокки Ру Лу. Настроение у нее было – супер! Тэнч отпустил ее надолго, на месяц как минимум.
– У нас начинается игра «Маленькие каникулы» в реале, пусть и у тебя будут каникулы! – сказал он. – С тестированием этой игры все, финиш.
– В нее уже совсем никогда больше не поиграть? – расстроилась Маша.
– Почему же? Еще как поиграть! Скорее всего, после старта кое-что изменится. А именно, постоянная Шланка вновь станет постоянной. Ангелы перестанут бесконтрольно попадать на Пи…
– Бесконтрольно и спонтанно? – хитро прищурившись, уточнила Мария.
– В точку! Умница!
– Не умница. В ЦРУ подслушала.
– Все равно умница. В общем, игра в реале начнется, но когда-нибудь окончится. И тогда вы проанализируете ход игры, итоги, детали, изменения в правилах… И будете строить новые модели и, конечно, тестировать их. На будущее. На следующую реальную игру.
Что-то в объяснении Тэнча Маше сразу не понравилось. Но она не поняла, что именно, молча кивнула и… И отправилась в Дио-нн-ди-Зинейро отдыхать, учиться звать город по имени. В ее планы также входило навестить Кротика Мебби Клейн, то есть чудесных ребят-программеров, которые все еще корпели над дизайном о-о-очень сложной сокращалки, превращающей проходивших по подземелью мутангелов в лысых паукоедов и прочих прекрасных тварей. А еще Маша хотела поплавать в той подводной лодке, которую когда-то соорудил-доработал Рино. Она уже знала, что Рино тоже временно свободен. Сейчас, до начала игры, он будет помогать Дюшке и Киру стать мусорщиками, но игра со дня на день начнется, и тогда… Тогда Рино наверняка вернется сюда, на свой Онн – роскошный корабль-парусник. Да, кстати, надо поплавать и на нем тоже! Они хотели все вместе, с Нией.
Дюшкой и остальными, но все были постоянно чем-то заняты, и плавание все откладывалось.
«Но ничего, – подумала Маша, – мы с Рино сейчас немного походим под парусами без них, а сразу, как только их игра окончится, отправимся в большое путешествие все вместе. И тут уж никто не отвертится! Все дела подождут!»
После того как в город вернулись жители, он расцвел. Наполнился ароматами утренней выпечки и зелени, ближе к пристани – морской свежестью, ближе к лесу – низкими древесными тонами. Маша знала, из какого дома обычно доносится музыка по вечерам, а в каком уже на рассвете часто горит свет, так как его обитатели собираются на рыбалку. Это было так мило, так уютно! Никогда раньше в Машиной жизни не было ничего подобного…
Размышляя о прекрасном, Маша дошла до Уокки РуЛу.
– Привет, свет в спину! Это я!
Уокки высаживал перед домом какие-то цветы, кажется, амариллисы, разогнулся – свет ударил ему прямо в глаза.
– О, наконец-то! Благодарю, свет в спину сейчас бы очень не помешал! Ну, как ты? Небось ни разу не тренировалась все это время, небось уже все забыла?
Уокки сохранил привычку выражать мысли просто, повторяя слова, разжевывая очевидное. Он был родом с Земли-75, той самой, на которой когда-то жили Мамаш Мумуш, Пипа Мумуш и все их огромное семейство. С Земли-75 никто никогда не попадал на уровень Пи. Невозможно стать мутангелом, получив десяток ангельских уколов мудрости. Что касается Уокки, его сначала забрали в Фтопку, где он провел более тысячи лет, слегка эволюционировал, был отпущен на вольное поселение и вот уже оттуда…
Маша Малинина знала историю Уокки Цджо Ру Лу в самых общих чертах.
– Когда-нибудь я расскажу тебе о своей жизни, это долгая история! – пообещал ей Уокки в прошлый раз. – Долгая и интересная. На сериал потянет, сезонов в двести, не меньше!
– Так чего ждать, снимать надо! – воскликнула Маша. – Можно прямо с мозга же филь снять, ну как сновидения записывают или реалы для стеосов…
Диди. Снять филь «с мозга», то есть визуализировать мысли и воспоминания, можно, конечно. И так многие делают, это не сложнее, чем снять видео на телефон. Но филь – не фильм, ведь настоящее кино или сериал – это художественное произведение, и не следует об этом забывать.
– Две серии мы уже сняли, – сказал Уокки. – Да и фили-воспоминания записали, мы много записали.
– Можно будет посмотреть?
– Конечно! Можно посмотреть, но сначала я лучше так расскажу. Словами.
Уокки отряхнул с рук землю, и они с Машей прошли в дом. Но фили смотреть не стали. Уокки ждал еще одну гостью и отчего-то слегка нервничал – это было заметно.
Дом Уокки Ру Ау был, как и остальные постройки на острове, старый, каменный. Внутри все в ковриках – небольших, ярких, слегка примитивных. В основном на них были орнаменты. Маша такие в дошкольном возрасте рисовала! Но Уокки говорил, что это дань его далекому детству. На Земле-75 богатой семьей считалась та, у хозяйки которой больше новых платьев, чем у соседок. Что касается холостяков – тут счет шел на коврики и циновки. Чем их больше, тем лучше.
– Женщины платья не носили, в шкафу держали, чтобы они были новые, – объяснил Маше Уокки. – Новое платье полагалось надеть ровно один раз – показаться, так сказать. И циновки на пол кидать никому не пришло бы в голову, никому в голову бы не пришло… Купил, похвастался – и спрячь!
Они немного поговорили, потом позанимались, а после решили приготовить особенный пог – двойной.
– Есть такой рецепт, называется «Два вкуса – две температуры», делать не очень сложно, но пить надо сразу, пока температуры не выровнялись, – объяснил Уокки. – Слышала о таком?
Маша не слышала. И как такое пить, не представляла. Как это вообще, чтобы два вкуса перемешивались во рту и не могли перемешаться, чтобы горячее и горькое оставалось горячим и горьким, а одновременно с ним попавшее на язык холодное со вкусом топленого молока оставалось холодным, и при этом между ними была тонкая прослойка сладкого абрикосового варенья?!
Маша отрицательно покачала головой:
– Я совсем недавно попала на Пи. Мне многое в диковинку, почти все в диковинку!
– Ничего, у тебя все впереди! Освоишься! – улыбнулся Уокки, доставая с полки большущую банку с вареньем. – Я, когда сюда попал, вообще диким был. На моей родной планете мы так жили – жуть. Лучшее лакомство – пончики. По праздникам мама к ним крем варила, мне, как младшему, доставалось всего две столовые ложки. Из-за крема я в Фтопку и попал. Эх… Помоги-ка! Режь вот так…
Маша принялась готовить абрикосовую прослойку, нарезая слегка карамелизированные фрукты нанорезкой. Уокки тем временем колдовал над нижним слоем пога: на уложенную в каждый бокал горку нагретых конфет (типа батончиков) требовалось насыпать несколько быстрорастворимых смесей (типа кофе и какао), а затем залить кипятком так, чтобы торчала только самая-самая верхушка горки. Причем сделать это следовало за секунду до того, как будет готов очередной нанослой абрикосов, а спустя секунду после погружения в бокал абрикосов быстро и аккуратно залить второй слой, холодный. И немедленно поставить бокал в специальный термостат. Но лучше, конечно, пить свежим.
Диди. Термостат – это шкаф, который поддерживает внутри себя определенную температуру. Строго говоря, холодильник – тоже термостат.
Но для двойного нога термостат требовался особый: в верхней части бокалов он поддерживал холод, а в нижней – тепло.
Маша оказалась неплохой помощницей, и вскоре десять бокалов с необыкновенным напитком уже были загружены в термостат, а еще два стояли на столе, готовые к употреблению.
– Чин-чин! – сказала Мария.
– Чин так чин! – согласился Уокки. – Это у вас так говорят?
– Ага, говорят!
«Точнее, говорили! – вдруг подумала Маша. – Ведь теперь все умерли…»
– Что такое? – насторожился Уокки, глянув на девушку. – Не понравилось? Слишком горькое? Слишком холодное?
– Очень вкусный пог! Интересные такие ощущения…. Пока не пойму…
Уокки сделал большой глоток, зажмурился от удовольствия, облизнул верхнюю губу.
«Как Ниин Тафик!» – невольно улыбнулась Маша.
– А еще можно сделать не абрикосовую прослойку, а из другого фрукта, с Земли-13, с ним вообще, как ты говоришь, су-услик, как здорово, но…
– Я так не говорю! – Маша покраснела.
– Да ладно, да ладно! У нас в Фиолетовом Доме, если хотели выругаться, говорили…
– В Фиолетовом Доме?
– Ну в Фтопке. Там много домов. Меня в Фиолетовом держали. Так вот у нас говорили или «тапки», или «слопай тапок», или…
С улицы в открытое окно донесся великолепно исполненный пересвист-перезвон, кто-то звал город:
– Дзинь-Дио-нн-фьи-ннз-Зинейло-о!
Это было очень, очень красиво!
Маша вскочила. Уокки тоже:
– Это моя гостья! Сейчас я вас познакомлю.
Гостьей оказалась щуплая инопланетянка, из зеленоватых, с тонкой кожей и выразительными глазами. Она выглядела не очень, словно была пожилой. И поздоровалась, как старушка: сдержанно и несколько церемонно. Маша удивилась, но из вежливости не стала интересоваться, почему она так. Мало ли каких особей ни бывает среди мутангелов!
– Это та самая Мария Малинина! – гордо проговорил Уокки, когда с приветствиями было покончено.
– Оу! – воскликнула гостья. – Так мы же знакомы!
Маша напряглась. Она не могла припомнить эту женщину, они не были знакомы! Может, у этой тетеньки склероз? Разве на Пи у кого-нибудь может быть склероз?! Не успела Маша ответить, как гостья продолжила:
– Мои соболезнования… Еще раз!
Вот теперь Маша сообразила, кто перед ней! Лещща Мымбе, вот кто! Та самая бабулька, которая буквально насильно оставила Дюшку ночевать в ее обалденном доме, который сразу после этого стал Дюшкиным (Энном! Они встречались на вечеринке, посвященной как раз этому событию. Лещща всем землянам-11 тогда выражала искренние, глубокие соболезнования в связи с тем, что их планета погибла. Да, но только… Помолодела она, что ли, с того дня? А почему не полностью, если легла на омолаживание, как собиралась?
– Спасибо… – сдержанно ответила Маша. – А вы… я… я вас не сразу узнала, извините.
– Ах, вы знакомы! Какая неожиданность! Как приятно! – Уокки Ру Лу был несколько удивлен.
– Да, близкий друг этой девушки оказал мне великую честь, превратив мой дом в Онн и…
– Оу! – взвыл от восторга Уокки.
Маша, не успевшая толком разобраться в местных обычаях, имела слабое представление о том, кто кому оказывает честь в столь деликатных вопросах, как Онны, поэтому не стала выть, а молча продолжала буравить взглядом Лещщу.
– Более того, – продолжила та, – Андрей Клюшкин в процессе перевоплощения в мутангела сумел встретить в пространстве тающей сокращалки моего родного брата, Бьорки, и проложить сокращалку по моему следу…
– Оу-воу-у!!! – с удвоенным энтузиазмом взвыл Уокки. – Это же прекрасно!!!
– Да, да! – согласилась Маша. – Вот это супер!
О сокращалках она успела разузнать куда больше, нежели об Оннах, и понимала, что Дюшка реально молодец. Ведь теперь у этого недомутангела Бьорки и его напарника (о нем Дюшка сто раз рассказывал!) появится шанс не застрять где-то в тумане между мирами, а добраться до Пи… Ну, хоть когда-нибудь!
– Мы только что сделали прекрасный двойной пог, он двойной, он очень вкусный. Угостишься?
– О, если он такой же вкусный, как пончики с кремом, которые делают на вашей Земле-75, не откажусь! – улыбнулась Лещща, но ее улыбка показалась Маше несколько натянутой, напряженной.
– А вы бывали на Земле-75? – спросила Маша.
– Много раз. Если бы не эта Земля, я бы не стала мутангелом! Правда, я не собиралась им становиться, хотела остаться крысой…
– Кры?! – Маша чуть погом не поперхнулась.
– Крысой. Андрей вам разве не рассказывал об этом?
– Я думала, он шутит!!!
Уокки достал из термостата сразу три бокала, хотя Маша еще не справилась с первой порцией, и поставил их на стол. Стол, как и вся остальная мебель в доме, был простой, деревянный. Маша не понимала, как можно жить на Пи, где есть все, буквально все и за просто так, – и вот до такой степени игнорировать блага цивилизации! Допустим, коврики – дань традиции, но стол-то можно приобрести нормальный вместо этого тяжеленного мастодонта? Впрочем, у Уокки на кухне есть нанорезка, радиотермостат, некоторые другие полезные гаджеты… Все не так уж запущено. Но Лещща, оказывается, еще безумнее, чем Уокки. Это ж надо было додуматься – превратиться в крысу, причем насовсем! Дюшка говорил, что она сделала это в знак протеста, во имя свободы и в результате серьезного конфликта с мирозданием. Говорил, что таким образом ей удалось покорить сразу все уровни, необходимые для того, чтобы стать полноценным мутангелом. Но Маша не стала вникать, решила, что Клюшкин все это сочинил. А оказывается, не сочинил!
Малинина вдруг сообразила, что уже добрых пять минут пялится на Лещщу и молчит.
– А… Эмм… Вы…
– Я сохранила много своих воспоминаний, – помогла ей Лещща. – Я бы не стала, но моя история крайне ценна, и меня попросили записать все. Так что ты и твои друзья при желании можете повторно прожить со мной значительную часть моей жизни, посетив соответствующий стеос.
– Обязательно, мы обязательно его посетим! – воскликнула Маша, мимоходом отметив про себя, что, пообщавшись с Уокки, переняла от него привычку повторять слова.
– Ну, кому третью порцию? – спросил Уокки.
Его гостьи дружно помотали головами: у обеих в бокалах плескалось еще достаточно пога.
– Ну вот… – расстроился Уокки. – Вам не понравилось. Так я и знал. Так и знал, да…
– Уокки, пог бесподобен, – заверила его Лещща и мягко, но торжественно добавила: – Однако я пришла попрощаться и забрать твою память.
– Прфр-тьфу! – От слов «забрать твою память» Маша непроизвольно фыркнула так, что здоровый глоток пога мощной струей вылетел из ее рта, вместо того чтобы приятной теплотой опуститься в желудок; хорошо еще, что она сидела боком, и все это безобразие испачкало лишь одну из бесчисленных циновок.
Она в возмущении вскочила, не обращая внимания на заляпанный коврик.
– Еще чего! Не дам! Не позволю! Какое вы имеете право забирать его память?! Вы что, хуже ангелов? Это они то Дюшке, то Ризу память стирали!!! А вы… вы!
Уокки Цджо Ру Лу и Лещща Мымбе в первый момент выпучили от удивления глаза, а потом стали дружно смеяться. Точнее, грубоватый Уокки начал ржать в голос, а утонченная и не столь эмоциональная Ле принялась тихонько подхихикивать, прикрываясь ладошкой.
Выяснилось, что Уокки заранее скопировал свои воспоминания о Земле-75 и о Фтопке и теперь собирается передать их Лещще, которая вскоре покинет уровень Пи.
– Эта информация может сослужить мне добрую службу – объяснила Лещща. – Кто знает, смогу ли я попасть на свой собственный след, найти Бьорки, вернуться с ним вместе сюда… Кто знает, не попаду ли я обратно на семьдесят пятую, не попаду ли я в Фтопку.
– В Ффф… топку-то как? Почему в Фтопку? – пролепетала Маша, чувствуя себя несколько растерянно после произошедшего с ней только что казуса.
– Пипу Мумуш, сестру Мамаша и мою подругу детства забрали в Фтопку, – объяснила Ле. – Во всяком случае, так сказал Мамаш Дюшке, когда они встретились в недостроенной сокращалке. И есть вероятность, что…
– Я поняла, можете не продолжать, – кивнула Маша, – Тэнч рассказывал мне, как это бывает, куда отбрасывает при спонтанном выходе с Пи. Вы собираетесь покинуть Пи в момент старта игры «Маленькие каникулы», верно?
– Другого способа нет.
– Вы очень храбрая! Вы ведь можете никогда не вернуться обратно!
– Ну… Да… Но я не одна такая…
– Она не одна, не одна. Их одиннадцать! – вставил Уокки.
– Ого! – уважительно восхитилась Маша.
– Миллионов, – продолжил Уокки. – Одиннадцать миллионов мутангелов-героев выйдут с уровня Пи, покинут брану ради науки, ради будущих мутангелов, ради тех, кто заблудился по пути и завис в недостроенных сокращалках…
– Миллионов?!
– Уокки излишне патетичен, – спокойно заметила Ле. – Никаких не героев. Но надо же что-то делать с теми, кто застрял, например.
– Или если у кого планета умерла! – вставил Уокки.
– Принеси-ка мне еще пога! – поспешно сказала Лещща, но было поздно: при упоминании о мертвых планетах Машино лицо залил румянец.
– Так вот же стоят.
– Эти выровнялись по температуре, а мне бы свежего…
– Несу! Несу!
Уокки поспешил на кухню к термостатам.
– Даже не думай об этом! – быстро и тихо проговорила Ле, как только Уокки вышел.
– О чем?
– Тебе нет смысла покидать Пи. Ты еще ребенок. Вам с Рино ничего не изменить на Земле-11.
– Откуда вы… Я не… Мы не собирались, даже не думали об этом, честное слово!
– Верю. Раньше не думали, потому что были не в курсе, недопонимали кое-чего. Но теперь тебе пришла в голову эта мысль, да?
– Ну… Ладно, да. Пришла. И что? Я все равно не знаю, как это сделать.
– Вот и славно. Вы оба останетесь тут, дождетесь окончания игры, многое измените, проанализируете результаты и…
И тут Маша вспомнила: «Вы останетесь. Вы… Вы… Тэнч тоже сказал «вы»… Так вот что в его словах было… было неправильно!»
В Машином рту стало вдруг ужасно сухо. Она механически взяла со стола бокал с погом, от которого отказалась Лещща, и залпом его выпила. Теперь во рту стало горько. Кажется, они с Уокки все-таки переложили кофе, надо было на ложку меньше…
– Простите, вы… Вы прервали омоложение, чтобы успеть выйти?
– Да, к сожалению, пришлось остановиться на полпути.
– Из игры возвращаются только игроки, а вы – я имею в виду все одиннадцать миллионов, – вы… вы все… навсегда?
– Детка, это неважно! И потом, есть много вещей, о которых тебе не следует знать… Пока не следует.
– Я вам не детка! Я вам – мутангел! – закричала Маша. – Ясно?
Больше она не могла сдерживаться. Рыдая, она вылетела из дома Уокки Ру Лу.
Глава 12. Мальчик-старик
Отсидев «поцелуйный изол», а точнее, проведя его с огромной для себя пользой (удалось перерешать весь задачник!), Пипа Мумуш вышла на свободу и первым делом побежала к морю. Надо наплаваться всласть, пока не началась осень.
На берегу никого не было, зато стояла лодка Аууарена Рена, основательно обжитая мелкими ракушками. Фыц Фыц, очевидно, к ней даже не подходил.
– Ладно, они мелкие, это ерунда! – сказала самой себе Пипа, выныривая рядом с кормой и слизывая капельку крови с оцарапанного об ракушку пальца. – Мелкотня не помешает. Мне же не надо рекорд скорости ставить. Покатаюсь!
Она набрала побольше воздуха и нырнула еще раз, проверяя якорь. Возможно, его придется освобождать вручную, ведь лодка брошена сто дней назад, значит, его могло оплести водорослями у дна.
Освободив якорь, Пипа влезла в лодку.
– Йохо-хо! – заорала она. – Лето-о-о!!!
Управлять лодкой Аууарена Рена было совсем не сложно. Пипа умела раскрывать и складывать парус, а дальше – дело автоматики. Она проверила – все работает. И поплыла.
– Прощай, берег! – закричала она берегу. – Я вернусь к ужину-у-у!!!
Невидимый дежурный ангел невидимо улыбнулся и помахал Пипе призрачной рукой. Он находился в тонком состоянии. Он не стал раздваиваться, чтобы сопровождать скользящую по волнам юную леди, а предпочел остаться на берегу: второй дежурный ангел сообщил, что сюда топают также вышедшие сегодня из изола Жизель и Аууарен. За ними было необходимо проследить. А Пипа – что ей сделается? Море спокойное, автоматика на лодке надежная, Фыц в Доме. Да и вообще, в последнее время девочка делает большие успехи: и с задачками всеми справилась, и догадалась, что задание Ау – побить рекорд скорости… Дежурный остался на берегу.
А Пипа вопила от восторга и несл… Тут, конечно, очень подошло бы «неслась вперед на всех парусах», но ветерок был слабый-слабый, а парус один-единственный. Поэтому справедливости ради лучше сказать: Пипа медленно и спокойно скользила наискосок от берега в сторону открытого моря. Далеко уплыть она никак не могла, поскольку доступная старшим фтопленникам Желтого Дома зона была ограничена невидимым барьером, в который даже сильно разогнавшиеся лодки упирались мягко, словно входя в слои более плотной воды, более густого воздуха. В этих слоях зазевавшиеся желтодомники обычно получали предупредительный щелчок по носу и один штрафной очк, после чего немедленно поворачивали к родному берегу.
Пипа знала, что до барьера еще ого-го как далеко, поэтому не волновалась. К тому же приборы лодки подавали звенящие сигналы при приближении к недопустимой зоне. Ау специально установил их еще в прошлом году.
Пипа беззаботно разлеглась на солнышке, заняв два сиденья и вытянув ноги так, что стопы торчали за правым бортом наподобие орудийных стволов. Поправила на носу солнцезащитные очки (вот они и пригодились в очередной раз, а Жизка ей все: «Не открывай их, лучше ресницы нарасти!»)…
– Красота!
На солнце было жарко, но после ста дней взаперти… Балкон – он, конечно, балкон, и Пипа на нем даже немножко загорала – на том пятачке, куда попадало солнце. Но море – это совсем другое!
Спустя некоторое время раздался слабый звон. Пипа недовольно зашевелилась. Спина приклеилась к покрытиям сидений, отлипать от них не хотелось. Звон стал настойчивее.
Заработать предупредительный штрафной очк хотелось меньше, чем отклеиваться, поэтому Пипа все-таки поднялась. Похоже, приплыли.
Да, точно, приплыли. Прибор показывал: до границы осталось менее пятидесяти метров. Пипа Мумуш бросилась разворачивать лодку и сворачивать парус. Затормозить удалось в двадцати метрах.
– Успела! – обрадовалась Пипа. – Фух, ну и жарища! Кажется, пора окунуться.
Она бросила за борт якорь-стабилизатор (он был не ручной, автоматический, всех забот – нажать пару кнопок), сняла солнечные очки и плюхнулась «бомбочкой» в воду, подняв целый фонтан брызг. За долгие годы жизни в Фтопке Пипа научилась отлично плавать и довольно хорошо нырять, а вот красиво прыгать нет. Вышки для прыжков в воду в Желтом Доме не было.
Пипа схватилась за цепь якоря-стабилизатора и, перебирая по ее звеньям руками, опустилась пониже. Интересно, глубоко ли тут? В прошлом году она научилась опускаться с помощью этой цепи довольно глубоко, метров на десять. Фыц ее тогда предупредил, что глубже нельзя, потому что потом выныривать – ушам больно. А Ау заявил, что это враки, что он намного глубже опускался, метров на двадцать – и ничего.
«Надо проверить! – решила Пипа. – Что мне эти двадцать метров, со мной и не такое бывало!» В этот момент сознание Пипы, опьяненное неосознанной памятью частичек ангела Старка, было абсолютно уверено в том, что с ней (хозяйкой этого самого сознания) точно бывало разное, крутое, очень крутое, и радостное, и печальное, и обнадеживающее, и неисправимое. И что опуститься ниже, и еще ниже, и еще, и еще – вообще ерунда, да хоть до самого дна, да хоть в бездну!
…Пипу вышвырнуло на поверхность, как пробку из шампанского. В глазах было темно. Уши, кажется, вообще взорвало. Голова чудом не треснула пополам. «Жива!» – поняла Пипа.
Первой отступила темнота. Небо казалось багрово-фиолетовым, силуэт лодки – серо-черным. Пипа, все еще не слыша ни плеска волн, ни поскрипывания креплений стабилизатора, сделала несколько гребков к корме, дотянулась заледеневшими руками до поручней, нащупала ступней металлическую планку-приступочку. Ее трясло от холода и ужаса. Фыц оказался прав, а Ау – врун! Вдруг она теперь навсегда останется глухой?
Звуки вернулись. Сперва гулкие и нечеткие. А потом, когда небо перекрасилось в синий, они стали обычными. С ушами, правда, по-прежнему было что-то не то, а тряска и озноб сменились ощущением духоты и капельками пота на успевшем высохнуть лбу.
– Ну я и идиот! – прошептала Пипа. – Я же теперь девочка. То есть не теперь, а вообще – девочка, девушка. Соображать надо, что делаю!
Отлежавшись в тени и слопав большое яблоко, Пипа решила возвращаться домой. Если, конечно, Желтый Дом можно было назвать домом, а не комфортабельной тюрьмой с очень жесткими и довольно странными правилами. Она начала разворачивать парус, но споткнулась, задев ногой ящик, стоящий под одним из сидений, и полетела «носом вперед», как любил говорить Ау. Чуть губу не разбила, чуть руку не вывихнула.
– Да чтоб тебя! – В сердцах Пипа двинула ногой злополучный ящик и выругалась.
И расстроилась: ну вот, не успела выйти на свободу, как заработала новый штрафной очк. Нецензурно ругаться в Фтопке категорически запрещено. Правда, Пипа не почувствовала удара, но предупредительные бывают слабенькие, а у нее сейчас и так все болело. Уши, голова, нога, мизинец на руке (спасая лицо, она сильно ушиблась мизинцем).
– Откуда тут эта… – Пипа чуть было не добавила еще одно крепкое словечко, но вовремя осеклась, вспомнив, что может получить еще десяток штрафных.
Она выдвинула ящик. При ближайшем рассмотрении он оказался металлическим кейсом-чемоданчиком, в подобных штуках в мастерских хранят всякие инструменты и заготовки. Открыла крышку. Да, тут действительно лежали разные пассатижи, молотки, мотки проволоки, катушки ниток и бечевок и прочая ерунда в таком же духе. Ничего интересного. Впрочем, нет, что это? Пипа смело извлекла из-под бечевок с проволоками большой черный бинокль. Смело – потому что все, необходимое для работы, в Фтопке не нужно было открывать, тратя драгоценные заработанные дни. Запреты касались только развлечений, новой одежды или новых блюд. А инструменты, учебники и всякое такое – бери не хочу.
Пипа поднесла бинокль к глазам и покрутила колесико, подстраивая фокус. Морская гладь зарябила в окулярах, заполнила все синевой. Ничего интересного. Но если приблизить берег… О! На берегу Ау и Жизка! Гоняются друг за другом. «Интересно, они опять будут целоваться?» – подумала Пипа, устраиваясь поудобнее.
Этот момент и зафиксировал один из дежурных ангелов, ненадолго перешедший в сверхтонкое состояние.
Некоторое время Пипа Мумуш внимательно следила за своими друзьями. Но они ничего интересного не делали: плескались в море, бегали по песку, затем упали у самой кромки воды и стали о чем-то разговаривать. Оптика в бинокле была отличная, а увеличение большое. Были отчетливо видны даже бретельки купальника Жизы, даже бусинки в ее кудряшках – прическу она за сто дней изола не сменила.
Убедившись в том, что эти обалдуи не собираются опять целоваться или заниматься чем похуже (Пипа имела некоторое представление о сексе, поскольку в курсе элементарной анатомии, который она уже прошла, этой теме были посвящены аж три главы), она зевнула и принялась изучать берег и верхние этажи Желтого Дома. Однако Дом был виден плохо, все-таки он находился слишком далеко, а на берегу ничего интересного не было: с одной стороны бетонный забор, забирающийся глубоко в море и поросший зеленью, и с другой стороны – такой же забор, разве что зелени чуть поменьше, и бетон проглядывает чаще. Бетон огораживал доступную территорию. По ту сторону бетона – чужая зона. Пипа, да и все остальные пятнадцатилетки знали, что за тем забором, который зарос полностью, жизни нет. То есть нет людей, других фтопленников или там, например, ангелов. Только лес, полянки и всякое такое. А вот за менее заросшим забором, вдали, находился еще один Дом. Его крыша (красная) была видна с крыши Желтого Дома в хорошую погоду. О тех, кто проживает в Красном Доме (иногда его еще называли Кривым Домом), ходили самые невероятные слухи. Например, поговаривали, что там держат фтопленников, которым всем и навсегда ровно десять лет и ни днем больше. За эти четыре года, в которые у Пипы был выход к морю, она раза три видела в море, далеко-далеко, ребят из Красного Дома. Один раз удалось разглядеть полосатый парус. В другой раз – две лодки без парусов, но с гребцами. Фыц и Ау их тоже разглядели, а Жизель пока поднялась, пока всех растолкала – не увидела, гребцы скрылись в дымке. Кто знает, малышня в тех лодках сидела или кто? Ну, а третий раз получилась везуха, тогда не только Пипа, но многие увидели летуна. Да-да, в воздухе, довольно высоко, под такой треугольной штуковиной летел человечек, и летел он вроде как с крыши Красного Дома, и прямо в их сторону! Правда, так и не долетел, вдруг рухнул в лес, до берега недотянул. Этот случай потом все кому не лень обсуждали.
Пипа внимательнейшим образом изучила оба бетонных забора. Ни-че-го. Ничего заслуживающего ее внимания. Тогда она стала смотреть в море, за границу доступного. Вдруг там будет виден другой берег?
Берега видно не было. «Наверное, это очень большое море или даже океан!» – подумала Пипа. Параллельно с этой мыслью в ее голове мелькнуло смутное воспоминание о карте планеты, которая называлась Фтопка, и возникло еще более смутное ощущение того, что она когда-то летала над этой планетой, и морей тут нет, только искусственные широкие проливы между полосками суши. Но первая мысль, про океан, была куда сильнее, она вытеснила из сознания прочие зыбкие воспоминания.
Океан, океан, океан… Синяя вода, голубое небо… Надо прятать бинокль в чемоданчик и возвращаться. Встретиться с Фыцем, Жизкой и Ау. Узнать, когда можно будет сдать экзамен, чтобы зачесть еще один день – теперь Пипа нисколько не волновалась, чувствовала, что сдаст. Да и есть уже хочется. Пипа в последний раз приблизила бинокль к глазам.
Лодочка под выцветшим парусом возникла в окулярах столь неожиданно, что Пипа ойкнула, чуть не выронила бинокль из рук и поморгала. Может, у нее галлюцинации от жары?
Нет, вон она, лодка. Со стороны открытого моря. Ничего себе, фтопленники из Красного Дома куда забрались! Получается, у них доступная территория намного больше? Или они вообще могут плыть куда хотят?! Пипа стала следить за лодкой. Она была достаточно далеко – это минус. Но бинокль у Пипы был мощный – это плюс. Но над водой туман – это минус. Правда, туман сегодня не очень густой – это плюс…
Мальчик-фтопленник в лодке сидел спиной к Пипе. И ничего не делал. Светленький такой. На нем была какая-то рубаха, такая блеклая, бежевая, такая же, как парус у лодки. Значит, мальчик не собирался загорать или плавать.
«А может, наоборот, он боится обгореть?» – подумала Пипа.
А потом она стала думать о том, почему над морем так часто туман. Откуда он берется? Над морем в такую ясную, жаркую погоду не должно быть никакого тумана!
А потом мальчик встал. Вставал он с трудом, цепляясь за мачту.
«А! Он тоже глубоко нырял и теперь ему плохо!» – догадалась Пипа.
А потом мальчик повернулся. И это оказался не мальчик. Это оказался старик. Лицо в морщинах, борода. Седая борода, седые волосы. Не светленькие – седые. И еще: у него трясся подбородок!
Пипе вдруг стало страшно. У нее тоже начал трястись подбородок, мелко-мелко. Она выронила бинокль из рук. Потом спохватилась, быстро сунула его обратно в ящик, а ящик затолкала под скамью. И немедленно начала разворачивать парус. За этим занятием ее и застал дежурный ангел – как всегда невидимый.
На берегу Пипу с нетерпением ожидали Жизель, Аууарен Рен и Фыц Фыц.
– Привет, угонщица! – закричала Жизка, едва расстояние между ней и Пипой стало менее ста метров. – Могла бы и нас подожда-а-ать!
Пипа вяло помахала в ответ подруге, молча, напрягать горло не стала. Старик с трясущейся бородой и бесцветным взглядом стоял у нее перед глазами, и она никак не могла с этим справиться.
Нельзя сказать, что Пипа впервые увидела пожилого человека. В деревне, где она жила первые пятнадцать лет своей жизни, было много людей самого разного возраста. Она помнила свою бабушку, старенькую, сначала совсем беззубую, а потом вдруг зубастую (ангелы обязали папу отвезти мать к врачу в город, и там ей вставили сразу все зубы, за неделю, она потом до самой смерти каждый день радовалась, что может жевать зеленые дикие яблоки). А через улицу от них жил дед Парлым, у него было одиннадцать уколов, но он все равно был туп и глуп, ничего не помнил, только орал страшно, когда мальчишки в него грязью кидались. Ну и правильно орал! Разве можно в одиннадцатиуколотого грязью?
Пипа очень редко вспоминала свою прошлую жизнь. Почти и не вспоминала. За много десятилетий, которые она провела в Фтопке, например, этого Парлыма, вообще ни разу. А вот теперь накатило.
Подбородок продолжал предательски трястись. А дно лодки между тем ткнулось в песок.
– Ну ты даешь! Хоть бы ракушки стряхнула! – Ау укорял вроде, но глаза его смеялись.
А вот Фыц явно был расстроен и немного, кажется, обижен. Если после ста дней изола твоя девушка бросается к морю, а не к тебе – разве это «твоя» девушка?
При виде друзей мысли о стариках, преследовавшие Пипу Мумуш всю дорогу, на некоторое время отступили.
– Привет всем! – Она спрыгнула в воду, подняв фонтан брызг и чуть не сбив с ног Ау, уже занятого изучением ракушек, облепивших дно его лодки.
– Привет. – Фыц сдержанно улыбнулся.
Они чмокнулись – в щечку, по-дружески.
– Стоп, стоп, стопэ! – отодрала их друг от друга Жизелька. – А то опять в изол угодите! И вообще, раз уж вы решили брать с нас пример, то вот вам свежие новости. Мы с Ау больше до самой свадьбы целоваться не будем. А свадьбу сыграем, как только выйдем на свободу из Фтопки!
– В первый же день! – крикнул Ау, он все еще торчал в воде, стоял уже со скребком в руке, решив сразу начать чистить дно.
– Во второй, я сказала! – через плечо бросила ему Жизка.
– Сразу же!
– Нет!
– Да!
– Без платья и новой прически я за тебя не пойду! Минимум день на подготовку!
Пипа молчала. Фыц тоже, он еще и покраснел, как девчонка. Жиза заподозрила неладное.
– Ты чего такая? Вы чего оба такие? Поссорились, что ли? – Она прищурилась и пытливо переводила взгляд с Фыца на Пипу и обратно.
– Не ссорились, – покачал головой Фыц.
– Вообще не ссорились, – подтвердила Пипа, нашла в себе силы растянуть губы в фальшивой улыбке и прибавила: – Наоборот, я ужасно соскучилась!
Фыц расцвел.
– Ага! – поджала губки Жиза. – Так соскучилась, что аж трясешься. Да ты вся сине-зеленая!
– Это потому что…
«Говорить или не говорить о старике? – лихорадочно размышляла Пипа. – Надо сказать им, но как? Ведь каждое наше слово прослушивается!»
Диди. К выводу о том, что каждое слово прослушивается, а каждое действие каким-то образом просматривается, Пипа пришла за сто дней изола. Она так и не поняла, что изменилась благодаря угодившему в нее Старку. Но зато стала понимать многое другое, начав задумываться над тем, на что раньше не обращала внимания. Отголоски воспоминаний Старка она либо игнорировала, либо считала воспоминаниями о собственных снах. Большинство ее выводов были верные. Также многие поступки Пипа теперь совершала, опираясь на собственную интуицию, и та ее не подводила.
– Так чего ты зеленая-то? – не отлипала Жиза.
– Чего-чего! – Пипа приняла решение не говорить правду, прикрывшись полуправдой. – А того! Я полчаса назад из-за вот этого чуть концы не отдала!
– Из-за меня? – невероятно удивился Ау.
– Из-за Аууарена? – еще больше удивился Фыц.
– Да ладно! – не поверила Жизка.
– Да! – с вызовом тряхнула головой Пипа. – Он мне говорил, что нырял на всю длину троса, страховочного якоря троса. И что?
– И что? – хором спросили трое ее друзей.
– А то! Я и нырнула! Сперва все нормально шло. А потом меня как – тыдыщ! – и выбросило обратно! Я чуть не померла! Ослепла, оглохла, низ с верхом перепутала! О чем ты только думал, зачем врал? – набросилась Пипа на Ау.
Аууарен Рен растерялся:
– Но я не… Не врал! Я…
– А вот я тебя предупреждал, что нельзя глубоко! – вставил Фыц.
– И молодец! – похвалила его Пипа. – Зря я послушалась его, а не тебя!
– Да можно глубоко нырять, можно! – с жаром возразил Аууарен. – Только подниматься наверх нужно потихонечку, чтобы давление восстанавливалось. Вы что, физику не учили? С физиологией не знакомы? Как дети, честное слово! А ведь вам уже по сотне лет, больше! Ой!
«Ой!» относилось к штрафному удару, который Ау получил в ухо. О реальном возрасте фтопленникам нельзя говорить вслух.
– Мне еще нет ста! – буркнула Пипа и тут же подпрыгнула. – Ой-ей!
И тоже схватилась за ухо.
– Так, предлагаю немедленно прекратить спорить! – Жизель в данной ситуации оказалась прозорливее всех. – Давайте покатаемся на лодке, наконец!
– Я уже накаталась по самое не могу! – отказалась Пипа. – И сгореть не хочу, у меня, между прочим, противозагарный крем не открыт.
– Я тебе говорила, не надо солнечные очки, лучше крем!
– Ты вместо очков ресницы советовала нарастить!
– Или ресницы, или крем!
– На лодке сейчас не покатаемся! – перебил их Ау. – Навигатор границы перенастроить надо, что-то с ним не то. Я его в мастерскую заберу проверить… Кто со мной в Дом?
– Все в Дом, чего уж тут…
Дорога в Желтый Дом прошла почти в полном молчании. Фыц все-таки обиделся на Пипу: предпочла ему море, поверила не ему, а Аууарену… Жиза обиделась на Ау: немного поплавать на лодке можно было бы и без навигатора. Аууарен ни на кого не обиделся, он думал о том, как бы поскорее покинуть Фтопку и все-таки выйти пораньше Жизельки; она, конечно, классная, но почему бы немного не пожить на свободе холостяком, оторваться до свадьбы по полной? Что же касается Пипы, она… У нее перед глазами опять стоял тот старик с седой бородой и трясущимся подбородком. Если она тоже со временем превратится в старуху, покинув Фтопку, то… может, имеет смысл завалить экзамен и навсегда остаться пятнадцатилетней?
Неделю спустя Пипа Мумуш успешно сдала экзамен по математике, а Аууарен Рен зачел себе еще один день, справившись со своим заданием. Такой двойной праздник было решено отметить как-нибудь так, чтобы запомнилось надолго. Однако обсуждение деталей отложили на пару дней. Пипе и Ау предстояло взять по новому конверту, а Зал Заданий оказался, как назло, занят какой-то четырнадцатилеткой, которая не могла определиться с выбором уже третий день подряд.
– На рекорд идет! – недовольно хмурился Ау. – Хватала бы уже любой из двух! Шучу, шучу…
– Хотела бы я на нее посмотреть, когда она оттуда вывалится! – веселилась Жиза. – У меня давняя мечта – нарисовать портрет зомби с натуры!
– Три дня не вылезать из Зала – круто, конечно! – комментировал Фыц. – Там даже поспать толком негде. Наверное, у нее задания одно хуже другого. Не хотел бы я оказаться на ее месте!
На самом деле он даже самому себе не мог признаться в том, что мечтает оказаться на месте этой девочки, чтобы выбирать новый день, двигаться вперед, перестать быть «застревакой».
Диди. Правила Фтопки позволяли пятнадцатилеткам иметь одновременно несколько заданий. Однако при этом дополнительное задание давалось в прозрачном конверте. Например, когда Пипа Мумуш попала в Фтопку, Жиза взяла прозрачный конверт с заданием стать ее гидом. Она даже рассчитывала зачесть сразу несколько дней – такое тоже было возможно, но скорее в виде исключения.
Почему Фыц Фыц не брал дополнительный прозрачный конверт? Причин две. Во-первых, предложение взять дополнительное задание поступало не всем и не всегда. Обычно его предлагали фтопленникам за какие-то особые заслуги или успехи в чем-то, что не касалось очередного задания. За время застревания Фыцу трижды предлагали дополнительные задания, и трижды он отказывался. Причиной отказа было «во-вторых»: к моменту выхода из Фтопки необходимо было справиться со всеми заданиями, а Фыц, читая содержимое прозрачных конвертов, понимал, что вряд ли осилит то, что в них написано.
Неписаные правила Фтопки гласили: если возникает очередь на Зал, парни пропускают девушек, а старшие – младших. По этим правилам первой должна была идти Пипа, вторым – Ау. Однако – неизвестно какой разговор между ними состоялся – Пипа уступила свою очередь.
Ангелы, следящие за всем происходящим в Желтом Доме, не потрудились заглянуть в голову Пипы и дали свое объяснение происходящему: Пипа тормозит потому, что хочет выйти замуж за Фыца и выйти примерно одновременно с ним.
– Что будем делать? – спросил один из ангелов. – Долбанем штрафными за непослушание?
– Так она ничего не нарушает! – возразили остальные.
А один из возражающих предложил:
– Давайте зачтем Фыцу эту его влюбленность, всем же ясно, что парень влюблен!
– Ой, можно подумать, ты не знаешь, чего мы добиваемся! – ответили ему.
Потом еще пообсуждали чуток и решили, что все-таки зачтут. Любая следующая выходка типа поцелуя – и зачтут, ладно! А то, чего они добиваются от этого бедолаги уже не первое десятилетие, это может и подождать. Дней у Фыца еще впереди много!
Четырнадцатилетка, занимавшая Зал почти четыре дня, наконец, покинула помещение. Произошло это глубокой ночью, так что нарисовать портрет с натуры Жизке не удалось. Более того, когда она проснулась и, позевывая, добрела до едальни, выяснилось, что Аууарен уже благополучно посетил Зал и вышел из него весьма довольный, даже, можно сказать, умиротворенный, и уже вовсю с аппетитом завтракает. А Фыц составляет ему компанию.
– А Пипетка где? – поинтересовалась Жиза.
– В Зале уже! – ответил Ау. – Я-то за пять минут управился. И она сразу зашла. За нашу Пипетку!
Ау весело поднял бокал вишневого сока, приглашая всех чокнутся.
– Да можете вы ее Пипеткой не называть! – взвыл Фыц.
– А что, драться полезешь? – прищурился Ау.
Такого рода перепалки у них происходили постоянно, один и тот же диалог с небольшими вариациями, в сотый, а может, и двухтысячный раз.
– Полезу! – нахмурился Фыц. – Подумаешь, изол заработаю! Вот еще хоть раз ее назовешь Пипеткой, и полезу!
– Не полезешь! – отмахнулся Ау. – Что я, тебя не знаю?
– А вдруг полезет? – зевнула Жиза. – Он же в нее влюблен!
– Не влюблен я! – вздохнул Фыц.
– Влюблен, сто процентов! – Ау еще повторил жест, приглашающий всех чокнутся соком. – Как можно не влюбиться в нашу Пипетку?
БУМС!!!
Ауурен получил бы удар в челюсть, но получил – в предплечье, поскольку подносил ко рту бокал в тот момент, когда кулак Фыца взлетел вверх. Сок выплеснулся, Ау от неожиданности выругался.
– Ма-ла-дцы! – саркастически ухмыльнулась Жиза. – Заработали на пустом месте по штрафному очку!
– Я, пожалуй, к себе пойду, – хмуро пробормотал Фыц. – А то еще десяток штрафных заработаю.
Он ушел.
Ау фыркнул, промокнул намокшую рубашку салфетками и принялся за огроменный кусок мяса, источающего здоровый чесночно-перечный аромат. Он и сам не понимал, чего его потянуло задираться.
Некоторое время они с Жизой поглощали пищу в полном молчании. Когда перешли к сладкому, в едальне нарисовалась Пипа. Она была ужасно счастливая.
– Все в порядке? – задала риторический вопрос Жиза.
– В полнейшем! – Пипа плюхнулась за стол, на ее лице сияла улыбка.
– А мы тут за тебя пили…
– Я сейчас сама за себя с удовольствием выпью! – Пипа вскочила и, пританцовывая, направилась к сокам.
– За тебя! – улыбнулась Жизель. – И чего я тебя когда-то дурындой называла? Но ты такая смешная была…
– С новым заданием! – Ау тоже поднял бокал. – За тебя!
– За нас! – поправила его Пипа. – У тебя тоже новое задание, а у Фыца наконец день зачелся!
– Как день?
– У Фыца?! А ты откуда… Так он же только что…
– Вот буквально только что и зачелся! – подтвердила Пипа. – Я как раз вернулась из Зала Заданий и вошла в программу «Досье». Смотрю – у него новый штрафной очк и тут же – новый день.
Жизель и Аууарен понимающе переглянулись. А потом Ау осторожно заметил:
– Если бы у меня было задание ударить друга, я бы… Я бы за пять минут с таким заданием справился!
Он хотел еще что-то добавить, но поостерегся, помня о том, что обсуждать задания запрещено Правилами.
Глава 13. Шут и полная неизвестность
Ризи вышел с уровня Пи, угодил в «зефир с блестками», встретил инграмму – все развивалось по точно такому же сценарию, по какому это уже произошло с Ниоко и другими игроками, попавшими в «Маленькие каникулы» раньше его.
– Добро пожаловать в игру, уважаемый козырной валет! – приветствовала Риза инграмма в виде мужчины. – Вам нравится такой прием или вы предпочли бы свою версию?
– Сойдет и такая, – кивнул Ризи. – В правилах есть какие-нибудь изменения?
– Нет, есть только незначительные дополнения, – сказал мужчина. – Всего три дополнения.
– Перечислите по порядку. Где они указаны?
Мужчина-инграмма развернул перед Ризом правила на нужном экранчике и зачитал их вслух:
– «Первое правило. Оно связано с тем, что в нашей игре впервые принимает участие такое огромное количество ангелов. Правило такое: все первые уровни игры расположены в мирах, не контролируемых ангелами».
– Ну, и фиг с ним, в каких мирах, – хмыкнул Ризи. – Какая разница?
– Для вас никакой, – согласился мужчина. – А нам важно, чтобы ни один из ангелов не попал к своим собратьям. Отсюда это ограничение. Тут подробно все расписано. Если ангел, хранительница или эксперт…
– Хорошо, я потом прочту. Второе.
Мужчина развернул следующий экран:
– «Второе правило. Оно связано с тем, что в игре «Маленькие каникулы» впервые принимает участие карта полной неизвестности. Правило такое: карта полной неизвестности может играть, приняв облик любой карты, валета в том числе. Остальным игрокам неизвестно, кем в данный момент является карта неизвестности». Пояснения нужны?
– Нужны. Допустим, я сражаюсь с какой-нибудь пятеркой треф. Я ее убиваю, полагая, что это пятерка, а потом оказывается, что это была Эля, то есть карта полной неизвестности, так?
– Так.
– Что за дурацкое правило! – возмутился Ризи. – А если я не хочу убивать карту полной неизвестности?!
– Но это цель игры – побить всех противников.
– А стратегия? Чтобы выиграть, мне нужно сражаться не с любой попавшейся под руку картой. Кого-то следует прикончить сразу, кого-то оставить на сладкое. А если в мои планы входит вначале убить пятерку, а потом уже неизвестность? А тут, получается, кокнул – и неизвестно кого. Думаешь, что пятерку, а выясняется – неизвестность! А пятерка тихо сидит за углом и целится в тебя, живая и здоровая. Ничего себе правило! Это несправедливо!
– Нет-нет, все не так, – успокоил его мужчина. – У нас все справедливо. Вы же в любой момент можете посмотреть и узнать, сколько баллов у любого игрока. И карта полной неизвестности вовсе не исключение. По тому, как изменяются баллы, вы всегда сможете понять, кого вы убили или ранили. Вот смотрите. Стоит перед вами пятерка, и вы сомневаетесь, та ли это карта. Вы стреляете и смотрите на экран, который у вас всегда с собой. У кого баллы уменьшились? Если у пятерки – перед вами пятерка. Если у неизвестности – перед вами неизвестность, переодетая в пятерку.
Но Ризи был все равно недоволен этим правилом:
– Получается, что я должен не драться, а то и дело сверяться с экраном: та ли это карта.
Но мужчина в упор не понимал Риза и не видел никаких проблем со вторым правилом. Он заявил, что ни у кого из других игроков это дополнение не вызвало никаких вопросов. Ризи его моментально перебил и сказал, что у него тоже больше нет никаких вопросов по этому правилу.
Диди. Правила в игре «Маленькие каникулы» устанавливаются сами собой. Игра полностью самодостаточна и автономна. О том, как она появилась, можно узнать, побывав за браной или посетив Землю-12 и прочитав соответствующий спин-офф к серии «Мутангелы».
– «Третье правило. Оно связано с опасением, что эта игра может затянуться на бесконечное время. Правило такое. Если ни один из игроков в течение тридцати трех дней никого не убил или хотя бы не ранил, со всех игроков снимается по одному баллу. Если и дальше сражений не происходит, то каждые сутки со всех снимается по одному баллу. Игроки с отрицательным счетом считаются побитыми, то есть проигравшими». Все ясно?
Ризу Шортэндлонгу было абсолютно все ясно. Третье правило он посчитал самым правильным. А то спрячется какая-нибудь карта так, что ее не найдешь, и будешь носиться как угорелый в ее поисках несколько сот лет!
Шортэндлонг отпустил инграмму, прошел к себе и стал ожидать начала игры, изучая карту первого уровня. С шутом и картой полной неизвестности ему, как и всем остальным игрокам, до игры увидеться было нельзя. А Ниоко сейчас спала. Ризу сказали, что спит она давно и как только проснется, он сможет ее увидеть.
Первый уровень игры происходил на Ржавой планете, похожей на Марс. Никакой жизни, каменный и песчаный ландшафт, немного воды в пещерах, в которые не попадает солнце. Брошенные заводы, где когда-то добывали и перерабатывали руду. Заводы были полностью механизированы, а жилья на планете почти не было. Осталось лишь несколько куполов, в которых когда-то жили астронавты, следившие за правильной работой механизмов. Руда давно истощилась, а может, гуманоиды, которым она была нужна, вымерли или улетели на другие планеты. Но то, что тут все очень давно бросили, было видно невооруженным глазом. Наверное, демонтировать эти заводы было невыгодно. Они потихоньку приходили в негодность и рассыпались. «Идеальное место для первого уровня!» – подумал Ризи. Он сунул карту в карман и пошел общаться с теми игроками, которые не спали.
Рыжий Тафанаил попал в зефир с прожилками самый первый. Храбрость его пропала в один момент. Несчастный котенок чуть не описался от страха, когда понял, что он – главная карта и что в этой игре ему нужно убить тысячу ангелов и сотню опытных игроков, а иначе убьют его самого.
– Что же мне делать? – жалобно замяукал он, считая, что дни его сочтены.
– Могу подсказать, для того я тут и нахожусь. – Человек-инграмма присел на корточки, чтобы Тафику было лучше его видно. – У вас, как у главной карты, шута, есть привилегия.
– Что-что есть?
– Ты можешь взять себе в консультанты любую другую карту.
– В кого – в кого взять?
– Ты можешь выбрать любого игрока и с ним советоваться, что тебе делать. Твоя хозяйка, Ниоко Нири, тоже играет в «Маленькие каникулы», она леди червы. Ты можешь советоваться с ней.
– Это хорошо…
Тафик напряг свои кошачьи мозги, задумался и спросил:
– А сражаться вместо меня Ниоко сможет?
– Нет, – покачал головой человек-инграмма. – Сражаться вместо тебя никто не сможет. Хотя… Но нет, нет…
– Что «хотя»?
Тафик напрягся, словно почуял мышь под шкафом:
– Что «хотя»? Говори, а не то исцарапаю!
– Я инграмма, мне это не страшно, – улыбнулся мужчина. – Если ты возьмешь в советники Элину, карту полной неизвестности, то это будет очень хорошо. Элина, подруга твоей хозяйки, в игре может становиться котенком, таким же, как ты. Вы сможете ходить с ней вместе и помогать друг другу.
– Отличная мысль! – объявил Тафик, к которому мигом вернулась былая уверенность. – Я так и сделаю. Сейчас же приведите ко мне моего нового советника Элину!
– Подождите немного, ваше шутовское величество! – улыбнулся человек-инграмма. – Необходимо дождаться соответствующего дополнения к правилам. По правилам, карту полной неизвестности никто не должен видеть. Необходимо дождаться появления поправки: «Никто, кроме шута, если он выбирает ее в свои советники».
Поправка нарисовалась в правилах на следующий день, и к Тафику сразу привели Элину. Они оба очень обрадовались встрече. Ведь пока все остальные игроки общались и примерялись друг к другу, Эля и Тафик сидели в одиночестве, и им было очень тяжело. У Элины было меньше времени переживать, она тщательно изучала карту, выбирала оружие, смотрела видеозаписи тренировок других игроков – словом, училась.
– Тафик, ты просто молодец, что сделал меня своим советником! – Элина схватила Тафанаила в охапку и стала от радости его тискать и чесать за ушком. – Мы вместе такое устроим!
Тафик зажмурился, расслабился и заурчал от удовольствия. Но Элина не собиралась чухать его бесконечно. Она бросилась строить планы и просчитывать, как им лучше быть.
– Первым делом нужно купить тебе защиту. Баллов у тебя нет, но оружие и защиту ты можешь брать бесплатно. А еще сразу возьмем тебе магию. Ты будешь магом! Хочешь?
Еще бы Тафик не хотел! Это был такой бедовый котенок – ему палец в рот не клади! Уже через час Тафанаила было не узнать. Под руководством Элины он обзавелся магическим человеческим телом и из маленького котенка превратился в симпатичного, немного похожего на кота молодого человека. Хвост и усы у Тафика исчезли, и кошачью натуру выдавали только уши, которые почему-то остались прежние: треугольные и волосатые. Котенок был в полнейшем восторге от такого превращения! Первым делом он кинулся выражать Элине свою искреннюю благодарность – стал лизать ее в нос, положив руки ей на плечи и для чего-то привстав на носочки. Но тут же понял, как это, должно быть, глупо выглядит, сконфузился, попытался спрятаться под кроватью и от этого еще больше сконфузился. Но Эля весело рассмеялась, захлопала в ладоши и сказала, что Тафик – самый лучший в мире котенок. И тогда Тафанаил тоже засмеялся. Смеялся он впервые в жизни. Даже попав на уровень Пи и научившись говорить, он раньше не умел толком смеяться, как и все кошки.
Потом Эля помогла Тафу выбрать защиту и оружие, объяснила, как нужно целиться и стрелять. А потом наступил самый важный момент.
– Сейчас я буду тренироваться! – объявила Элина.
– Зачем? – удивился Тафик. – Ты и так отлично стреляешь!
– Я буду тренироваться превращаться в тебя и в другие карты. Ведь я могу играть, только став кем-то!
Для того чтобы стать другой картой, Элине было достаточно просто выбрать нужную карту из общего списка и дважды по ней кликнуть. Оп!
– Ничего себе! – Тафик в ужасе отпрыгнул в сторону.
Перед ним стоял еще один человекообразный кот, похожий на него как две капли воды. Тафанаил осторожно подошел к нему и обнюхал с ног до головы. А кот взял и обнюхал Тафика. А потом засмеялся и превратился обратно в Элину. Они стали экспериментировать с различными видами оружия и магии. Как, оказывается, приятно быть суперменом, уметь почти все, что раньше умел только Ризенгри. Они взяли для Тафа магию «гигантский прыжок», магию «быстрый крот», магию «острый глаз».
– Смотри! С острым глазом я могу попадать в цель с расстояния почти в километр! – радовалась Элина.
– Ты лучше посмотри, как я гигантско прыгаю! – в восторге мяукал Тафик. – Я могу запрыгнуть на гору.
– И я тоже могу, когда становлюсь тобой!
Пока Эля и Таф развлекались со всякими магическими штучками, Ниоко спала и металась во сне, не находя себе места. Потом она проснулась и первым делом поинтересовалась, не захотел ли ее видеть шут.
– Нет, не захотел, – ответили ей. – Шут выбрал себе другого советника и не будет больше ни с кем встречаться до игры.
Ниоко чуть не разревелась от обиды.
– Но вас хочет видеть козырной валет.
– Козырной валет? А, Ризи… Да, конечно. Где он?
Ризу, как всегда, было лень открывать дверь, поэтому он просто прошел сквозь нее. Увидев Ризенгри, Ниоко больше не смогла сдерживаться и со слезами кинулась ему на шею. Ризи всегда чувствовал себя очень неловко, когда кто-то рядом с ним начинал рыдать или бурно проявлять эмоции любым другим способом.
– Ризи, где Дюшка? Он знает? С ним все в порядке?
– В порядке, в порядке. Он знает, что произошло, но с ним все в порядке.
– Он думает, что я его обманула, да?
– Да ничего такого он не думает, успокойся!
Ризи усадил Ниоко на диван, налил ей воды и присел напротив.
– Какая у тебя замечательная корона, – сказал Ризи.
– А, эта? – Ниоко дотронулась до головы. – Это символ леди червы. Она легкая, не мешает, хоть и не снимается… А если ее повернуть и волосы назад убрать, то получается как ободок, его почти и не видно.
– Прикольно, – заметил Ризи. – Поворачивается, но не снимается.
– Ризи, Дюшка правда на меня не сердится?
– Да нет же, ни капельки, честное слово!
– Но переживает, наверное? У него же такая фобия…
– Ния, он переживает, но все в порядке. Он даже пришел проводить меня с Элей в игру. А потом пошел домой заниматься мозаиками для вашего нового дома и дописывать книгу. Пока ты будешь тут выигрывать…
– Ох, Ризи, я же совсем не умею играть! Лучше я побыстрее проиграю и вернусь к Дюшке. Только я боюсь, если честно. Мне еще ни разу в жизни голову не рубили.
– Эй, даже не думай! Дюшка хочет, чтобы ты выиграла!
– Да ладно тебе…
– Ничего не ладно. Я даже ему слово дал.
– Какое слово?
– Во-первых, не убивать тебя сразу. – Ризи улыбнулся, но тут же стал серьезным. – А во-вторых, я сказал, что, если что пойдет не так, сделаю все, чтобы ты выиграла, и буду внимательно относиться к мусорщикам.
Ниоко посмотрела на Риза, как на полоумного. Но Ризи решил не рассказывать ей о мусорщиках и прочих глупостях. Вместо этого он стал рассказывать ей о всяких веселых случаях на тренировках. А потом помог выбрать правильное оружие и разобраться с картой первого уровня. Ризи был рад помочь Ниоко, ему было интересно пробовать себя в виде тренера. К тому же Ния оказалась способной ученицей. Она не стала долго переживать по поводу того, что и так уже произошло, и преисполнилась решимости победить.
– В конце концов это просто классное приключение, верно? – сказала она. – Возможность побывать в разных реальных мирах, проверить себя и всякое такое.
– Ну наконец-то! – обрадовался Ризи. – Да конечно! Это классная игра – вот и все!
– Да я никогда по-другому и не думала, – согласилась Ния. – Просто когда у Дюшки случилась такая фобия, то нам пришлось уехать домой и… Но, раз уж я тут, а с Андреем все в порядке, и он сам хочет, чтобы я выиграла… Тогда вперед!
Ризи был рад, что нашел единомышленницу. Жаль, что ею оказалась только Ниоко, а Эля была недоступна. Втроем было бы гораздо удобнее подстраивать врагам ловушки. А если еще и Тафика привлечь…
Для удобства Ризи и Ния распечатали всех игроков и составили на них краткие досье. Всего четыре тысячи четыреста двадцать один игрок, если не считать младших карт, которых было несколько сотен тысяч. По картам игроки распределялись очень неравномерно. Мелких карт, таких, как двойки, тройки и даже шестерки с семерками, было не так много. И это неудивительно. Ведь никто не хотел начинать игру с малым количеством баллов. Поэтому многие, угадывая карту, поступали так же, как Эля и Ниоко, – называли тузов, королей или стремились вытянуть козырную карту. Еще бы! Простая козырная двойка стоила двадцать баллов, а некозырной король всего тринадцать. В итоге в игре было сто четырнадцать козырных тузов, сорок один козырной король и девять козырных валетов, таких, как Ризи. Козырных дам, правда, было всего четыре, но зато пиковых дам – больше пяти сотен! Узнав такой расклад, Ниоко запаниковала. У Нии было двенадцать баллов. У Риза – сто десять. Это было очень мало.
– Ничего не мало! – успокоил ее Ризи. – Помяни мое слово, мы поправим свои дела в первый же час игры. Помни о хитрости, которой я тебя научил. И запоминай вот этих тузов. В них стреляй в первую очередь.
Вскоре объявили, что до старта осталось три часа. За три часа первый уровень – Ржавая планета – открывался для игроков. Каждый мог или сразу остаться там, или посмотреть и вернуться на базу. Ниоко и Ризи слетали и вернулись. «Магию полета» для Нии они купить не могли, она стоила бешеных денег, но Ризи воспользовался своими мутантскими способностями. Вернувшись, Ризи бросился к карте и стал наносить на нее пометки.
– Смотри, как все должно отлично получиться! – возбужденно закричал он. – Выходы для неявившихся игроков открываются почти все в одном каньоне. Значит, куча карт двинет сюда, рассчитывая на халяву. А вторая куча, рассчитывающая прикончить первую, может спрятаться только тут, тут и вот тут. Мы их накроем в два счета!
– Как?
– С воздуха! «Магию полета» пока никто не может купить, только шут. Но шут – твой котенок, какие у него мозги? Так, ерунда. Летать без магии, кроме меня, умеют ангелы и еще пара-тройка игроков. Летунов-мутантов я возьму на себя. А ангелы – они не опасные, они пацифисты и сдаются без боя. Редко когда иначе происходит. Да и силу них нет – какие-то доли баллов.
– А сколько игроков не явились вовремя и появятся в штрафной зоне?
– Много. Около тридцати игроков и около тысячи ангелов.
– Почему «около»? Что, нет точных данных?
– Данные есть, но до старта еще час. Кто-то может еще успеть войти без штрафа.
– А ангелы? Они же куклы. Их из хранилища привозили машинами, я знаю.
– Ну и что, что куклы? Ведь не все куклы в хранилище находились. Некоторые лежат себе дома у кого-нибудь. Их хозяева, возможно, и знать не знают, что это ангелы. Думают – игрушки. У тебя вон целые горы игрушек, может…
– Ой, Ризи! – вскрикнула Ниоко, вскакивая с места и почему-то прикрывая рот ладошкой. – У нас тоже был ангел! И Дюшка… Дюшка об этом давно догадался. А я – только сейчас.
Ниоко рассказала Ризу о том, как застала Дюшку в плохом настроении с негритенком в руках. Ризи выслушал ее очень внимательно и понял, что негритенок – это Дима Чахлык. Они быстро залезли в данные по младшим картам. У этих карт не было имен. Про высшие карты информация в компьютере была: Ниоко Нири, Земля-12, 18 лет, леди червы, фотография. А про низшие – только фотографии кукол. Но Дюшкиного негритенка Ризи нашел.
– Эта кукла?
– Да, эта. Дюшка держал ее в руках. Он подумал, что ее подарил мне Кир, это такой мой фанат, красивый. И приревновал, наверное. А я…
– Ния, это Дима Чахлык, Дюшкин бывший ангел.
– С ума сойти! – Ниоко искренне огорчилась.
Ведь если Дима лежит среди игрушек, то, значит, попадет в игру через штрафной вход, его убьют в первую же секунду, и Дюшка очень расстроится. Ризи залез в список потенциальных штрафников.
– Нет, Ния, Дима уже в игре. Жди меня, я быстро!
– Эй, до старта двадцать минут!
– Я успею!
Ризи унесся с такой скоростью, что Ниоко даже не смогла понять, через потолок он вылетел или через стену, а может, провалился сквозь пол?
Так же внезапно он принесся обратно спустя минут пятнадцать. Но не один, а с Димой. Ангелы и эксперты, которых бросили в игру вовремя, по-прежнему пока оставались куклами, до самого старта. Их разбросали по Ржавой планете, но трогать их было нельзя. Ниоко ахнула:
– Ризи, ты что? Зачем ты его взял? Ведь за это штраф – минус десять баллов!
Но Ризи только рукой махнул. Времени оставалось в обрез. Ризи сунул Диму в карман, и они понеслись на Ржавую планету. На планете Ризи посадил Диму на крышу полуразрушенного завода, оставил ему оружие – винтовку с оптическим прицелом.
– Ризи, до старта минута!
– Летим к штрафной зоне!
Ризи с Ниоко подлетели к штрафной зоне за три секунды до старта. Под ними был каньон с игроками, которые не умели летать. Ризи оглядел будущее поле боя с высоты птичьего полета и криво усмехнулся.
Диди. Тут есть любопытный момент, не важный для повествования, но значимый для вас, будущих мутангелов и инфилоперов. Где была расположена База – место, в которое попадали игроки перед игрой, где могли отдыхать во время игры, где также находились помещения для мусорщиков и много другое? Почему Ризи пришлось лететь на Ржавую планету, разве База не была расположена на этой планете? И если нет, как он летел, сквозь космос, что ли? Ха-ха! Тут все сложно и одновременно просто! Вспомните: наше пространство, а тем более пространство уровня Пи не трехмерно! Оно имеет иррациональную размерность. И База расположена одновременно и частично на бране Пи, вне Пи, на Ржавой и вне Ржавой. Ниоко Нири, хоть и была мутангелом, вряд ли могла бы представить себе сложную архитектуру Базы. Но Ризенгри Шортэндлонг был супермутантом, к тому же теперь вовсю увлекался физикой, математикой и устройством сокращалок. Он мог представить это невероятное сооружение во всей красе и мог пользоваться всеми доступными способами попасть на Ржавую с Базы.
Глава 14. На Ржавой планете
Дюшка и Кир были не единственной заботой Янанны, Тэнча и их коллег. Одновременно с мальчишками на Ржавую планету в момент старта отправлялись еще шестнадцать мусорщиков. В основном это были люди и мутанты, прошедшие неплохую подготовку. Семеро из них были профессиональными спасателями. Они работали в одной связке, отлично понимали, на что идут, что шансы вернуться у них небольшие, а спасти хоть кого-то будет невероятной победой. Эта семерка переносила на Ржавую основной груз и оборудование. Вторая группа состояла из четырех научных сотрудников. Они давно готовились к выходу с уровня Пи и собирались не столько убирать мусор, сколько заниматься научными исследованиями. В третью и четвертую группы входило по два человека. Это были обычные люди, не спасатели и не сотрудники. Они работали в парах давно, ранее тестировали несколько игр для ЦРУ, а сейчас собирались проверить свои возможности в других реальностях. И последним, шестнадцатым мусорщиком, если не считать Кира с Дюшкой, был тот самый мутант-рекордсмен, который мог переносить триста с лишним единиц. Он работал один. Таким образом, получалось всего шесть групп (семь, четыре, три по два и один человек) и шесть аварийных выходов. Однако выходов в ЦРУ готовилось семь, а не шесть. Седьмой выход должен был превратиться в первый в истории уровня Пи контролируемый вход. А пока с его помощью за брану (а точнее, в пространство «перед браной») отправлялось одиннадцать миллионов мутангелов-инфилоперов. Они называли себя «Группа поддержки».
Дюшка и Кир брали с собой очень мало груза. Они пытались уговорить Тэнча, что могут и больше, то Тэнч был неумолим.
– Ребята, не обольщайтесь! Сам по себе выход – сложная штука. Хоть вы и вдвоем, но вы – не сработавшаяся, не притертая пара. Хорошо, если самих себя в целости доставите на Ржавую. И там не торопитесь геройствовать. Пока не получите разрешения действовать, сидите тихо. Помните: мусорщики ни при каких обстоятельствах не имеют права вмешиваться в игру.
С помощью аварийного выхода Дюшка и Кир должны были попасть на Ржавую вместе с ангелом-куклой. Затем, следуя инструкции, им полагалось немедленно освободить ангела и как можно быстрее отправиться на Базу. База находилась не совсем вне уровня Пи, можно сказать, на границе, однако граница эта пропускала обратно только игроков и только после тренировок, пока никто не отгадал шута. Там также находилось и то самое место с зефиром, инграммами и комнатами отдыха для игроков, куда они попадали временно, после входа в игру. Словом, место, где игроки ждали старта и где находились вспомогательные службы.
До старта оставалось всего ничего. Дюшка переживал ужасно: скорее бы их уже отправили, ведь действие второй порции выжималки может окончиться в любой момент, и что тогда? К сожалению, от него ничего не зависело, абсолютно ничего.
Кир тоже заметно нервничал, поэтому Дюшкино поведение не выглядело неадекватно.
Ребят провели в специальную стартовую комнату, в которой стояли уже знакомые им аппараты-кресла с кучей проводов и датчиков.
– Я сейчас должен буду вас покинуть, – сказал Тэнч. – Поэтому если у вас есть вопросы ко мне лично, задавайте их сейчас.
– У меня две кучи вопросов, но не лично, а вообще, – признался Дюшка.
– У меня тоже несколько вопросов и тоже вообще, – согласился с ним Кир.
– Хорошо, тогда я с вами на этом прощаюсь. Удачи и света в спину!
Тэнч также кивнул всем остальным.
– И тебе удачи! – сказала ему Янанна. – До встречи!
Остальные нестройным хором пожелали ему света куда полагается и скорейшего возвращения. Тэнч ушел.
– Так какие у вас вопросы? Учтите, что ответы практически на все насущные вопросы хранятся в вашей новой памяти!
– Вот как раз я и хотел узнать почему… – начал Дюшка.
– Почему у нас нет ощущения, что… – продолжил Кир.
– Что у вас нет новых знаний? – закончила за них Янанна.
– Да.
– Да!
– Потому что вы пока не владеете доступом к ней, она полностью активируется после выхода с Пи.
– То есть Ржавая, или первый этап игры, будет все-таки вне Пи? – уточнил Дюшка.
А Кир одновременно с ним спросил:
– А если она почему-то не активируется?
– Она активируется, – успокоила Кира Янанна и повернулась к Клюшкину. – Все этапы игры проходят вне браны, иначе быть не может. Но Ржавая – одна из очень немногих планет вне браны, с которой имеются потенциальные сокращалаки-входы на Пи. Это наш прорыв. В прошлой игре, много тысяч лет назад, этого не было. Поэтому все вернувшиеся игроки – инграммы.
– И ни один мусорщик в прошлый раз не вернулся, – вставил Кир.
– Да.
– Но в тот раз среди мусорщиков не было потенциальных игроков! – с жаром воскликнул кто-то.
– И среди игроков не было ни одного, кто бы в полной мере выполнил условия возврата! – добавил еще кто-то.
– Я запутался, я ничего не понимаю! – вздохнул Дюшка.
Кирилл, судя по морщинам на лбу, понимал не больше его.
– Вся эта информация станет вам доступна при попадании на Ржавую, не волнуйтесь! – Янанна говорила спокойно, словно каждый день отправляла на другие планеты юных неопытных мусорщиков.
– Пора, – тихо сказал Саша Йоф, программист, в котором не было ничего человеческого. Он был похож на елку с лампочками. Дюшка за эти несколько дней так и не смог привыкнуть к его внешнему виду.
Следующие полчаса ребят упаковывали в нечто среднее между громоздкими скафандрами и многослойными лентами. Дюшка посмотрел на все эти хитрости по-мутангельски и с удивлением осознал, что «скафандры» протягиваются туннелями на много десятков, если не сотен, километров в непонятном направлении, в непонятном измерении, а «ленты» являются неким аналогом мутолучей, и при желании можно коснуться их своими собственными мутонитями, и тогда…
– Эй, стоп!!! Ты что творишь?!
– Кто, я?! – не сразу понял Дюшка.
Он и не подозревал, что этот нелепый «елк с лампочками» может так орать!
– Андрей, да, ты. Немедленно перестань вносить помехи! – вмешалась Янанна; она, как всегда, была невозмутима.
– Да я что, я ничего… – пролепетал Клюшкин. – Я больше не буду!
Он перестал смотреть по-мутангельски и, стараясь прогнать навязчивые мысли о том, что выжималка может перестать действовать в любой момент, принялся размышлять о том, как все нелогично с этими входами-выходами. Для чего нужны такие сложные механизмы, если…
– Готовы?
– Готовы! – отрапортовал Кир.
А Дюшка не успел отключиться от своих раздумий, даже не осознал, кто задает вопрос.
– Ребята! Старт может произойти в любой момент, начиная с этого…
Дюшка сосредоточился и понял, что голос принадлежит Янанне.
– В прошлый раз мусорщикам пришлось ждать более тринадцати часов. Я вас очень прошу проявить терпение, не активировать свои мутонити, ничего не трогать и по возможности не шевелиться.
«Все! Я пропал! – понял Клюшкин. – Тринадцати часов у меня в запасе точно нет! Что я наделал!»
Его лоб покрылся мелкими капельками пота. По его расчетам (достаточно верным), снадобье должно было выжимать его организм еще максимум пять-шесть часов. Максимум! А могло и через минуту перестать работать.
– Вы можете разговаривать, это ничего не нарушит, – сказал кто-то.
Дюшка попытался скосить глаза, чтобы посмотреть на говорящего, но что-то пошло не так, и вместо говорящего он увидел бесконечность с боковыми стенами из его «скафандра», причем за стенами были отчетливо различимы мутоленты, оплетающие бесконечный туннель серпантином. Дюшка вдруг то ли почувствовал, то ли осознал каким-то внутренним органом, что его ноги больше ему не принадлежат, что они унеслись от него в эту опутанную лентами бесконечность. Это было очень плохо и очень противно. Так плохо и противно, что лучше бы умереть сразу, чем… «Нельзя умирать! Там Ния-а-у-о-э-э» Мысли растянулись и унеслись в бесконечность вслед за ногами.
В ЦРУ наблюдали за процессом молча. На все про все ушло минут двадцать по обычным часам. И ноль целых, восемь нулей после запятой и далее жалких шестнадцать долей секунды по часам, которые указывали сдвиг времени в развернувшейся и тут же свернувшейся сокращалке, состоящей из дополнительных пространственных измерений.
– Перенос прошел успешно, – объявил Йоф. – Предварительные показания постоянной Шланка… Нет, пока не могу сказать. Нужно провести калибровку.
– Что ж, самый легкий этап работы позади, – сказала Янанна. – Ну-ка, посмотрим, как там наш Трибездвух…
Она вызвала экран наблюдения за лабораторией, в которой хранились клетки ангела-эксперта Старка, а также водоросли, черепашки и множество других объектов.
Диди. Что значит «вызвала экран»? Янанна, как и большинство мутангелов, управляла компьютерами мысленно. Так что она как бы захотела увидеть нужный ей экран, и он появился перед ней в воздухе.
Тут надо заметить, что изображение не обязательно визуализировать в виде экрана, можно просмотреть нужную информацию мысленно. Но в данном случае экран был необходим, поскольку коллеги Янанны также интересовались Трибездвухом.
Можно также заметить, что слово «компьютеры» применять к миру мутангелов не очень корректно, их устройства лишь отдаленно напоминают привычные нам компьютеры. И только самые простые из них немного похожи на наши гаджеты.
– Исчез голубчик! – воскликнул кто-то.
– Ура!
– Ура-а-а!!!
Диди. Исчезновение с уровня Пи ангела Старка, а также остальных ангелов означало полное и окончательное завершение ангельской эпидемии и восстановление равновесия в мирах, не входящих в брану.
Дюшка очнулся первым. Открыл глаза, выплюнул набившийся в рот бурый песок, сел. Чувствовал он себя вполне сносно. Реальный выход с Пи оказался для него куда легче, чем тренировка. Вторая порция выжималки не подвела. О ближайшем будущем он старался не думать.
Кукла, превратившаяся в человекоподобного ангела, в неестественной позе валялась в трех метрах от Дюшки. Кир лежал дальше. Небо было какого-то дикого, бурого оттенка: над их головами – насыщенное, ближе к горизонту – выцветшее. Земля тоже была бурая, холмистая, но холмы невысокие. Вдали виднелись горы. «Интересно, есть тут хоть какая-то растительность?» – подумал Дюшка и вдруг понял, что знает точный ответ: растительности на планете нет, и давно. Атмосфера поддерживается искусственно, автоматически, процент содержания кислорода…
«Откуда я все это знаю?! – поразился Клюшкин, но тут же сообразил с досадой: – Эх, я балда! Память активизировалась. Янанна ведь предупреждала!»
Он попытался выцарапать из недр своей новой памяти еще какую-нибудь информацию, но получалось это пока не очень. Голова гудела. А расслабляться было нельзя.
Дюшка отстегнул от себя остатки «скафандра», от которого остались жалкие лохмотья, и попытался встать. Однако ноги слушались хуже, чем руки, и держать тело не собирались. Тогда он просто подполз к ангелу, собрался с силами и перевернул его лицом вверх.
Ангел, похоже, был мертв. От мертвого ангела к Киру тянулась пуповина проводов, которые, если посмотреть по-мутангельски, были одновременно мутолентами. Края проводов оплавились и спеклись с плащом ангела. Дюшка достал нож и обрезал провода вместе с куском плаща. Он точно знал, что и как надо делать. Встроенная память не подвела!
Освободив ангела, он во второй раз попытался встать. На этот раз ему удалось подняться и удержаться на ногах, но при каждом шаге бросало из стороны в сторону и словно шипы втыкали в пятки. Клюшкин сжал зубы и добрел до Кира.
Кир лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны, звездой, словно специально. Он был бледно-синего, совершенно неестественного цвета. Дюшка приложил ухо к груди Кира. Сердце билось.
– Эй, Кир, очнись!
Дюшка потрепал напарника за плечо, потом пошлепал по щекам. Кир лежал неподвижно и безмолвно. Зато сзади застонал оживающий ангел. В любую минуту могли появиться другие игроки и накрыть их всех огнем без разбора. Хотя на Кире и Дюшке были яркие, полосатые костюмы мусорщиков, в первый час игры, во всеобщей суматохе, это могло и не спасти. Дюшка внимательно огляделся. К счастью, их выбросило не в штрафной зоне, где сейчас наверняка идет нешуточное сражение, а далеко на севере, в тихом месте. Он посмотрел на экран персоналки-навигатора, который был прикреплен к его левому запястью, определил текущие координаты и кратчайший путь до Базы. Все оказалось очень плохо. Отсюда до Базы было километров пятьсот. И естественно, никаких сокращалок, никакого транспорта. В рюкзаках у мальчишек было все необходимое для выживания на Ржавой. Небольшой запас еды и воды, медикаменты, рации для связи с другими мусорщиками (если рецепторы откажут), навигационные приборы. Все остальное они должны были взять на опустевшей после старта Базе. В том случае, если группу выбрасывало далеко от Базы, нужно было найти укрытие, спрятаться, связаться с остальными и ждать помощи. У Дюшки с Киром произошел именно такой случай.
Дюшка еще раз приложил ухо к груди напарника. Сердце билось, и Кир дышал. Дюшка знал: раз дышит, значит, очнется. Просто нужно время: аварийный выход – штука сложная.
Он вновь покопался в своей памяти, пытаясь выяснить, есть ли способ определить местоположение каждого конкретного игрока (например, Нии, Ризи, Эли или Тафика), но ничего толкового не нашлось. Он выяснил, что в игре принимают участие сотни тысяч ангелов и более четырех тысяч игроков, но списки просматривать не стал. Какой смысл? Через час-другой и половины из этого списка не останется в живых… Смогут ли они вернуть всех убитых на Пи?
«Мы должны справиться!» – подумал Дюшка.
Через некоторое время Кир открыл глаза, глубоко вздохнул и опять закрыл глаза. Он приходил в себя очень медленно. Ангел очухивался еще медленнее. Клюшкин собрал в кучу остатки скафандров и поджег их. Они горели синим пламенем, а он сидел на буром песке и смотрел на это пламя то обычным человеческим взглядом, то мутангельским. Сгорающие мутоленты разворачивали дополнительные свернутые измерения, но это были слабенькие, безнадежные попытки.
«Вот и все, – подумал Дюшка. – Маленькие каникулы в раю окончились. Началась жесть, по иронии судьбы, в издевку названная игрой и каникулами. Теперь лишь бы Нию не уби… Стоп! Что такое?!» – Дополнительная память возражала. Дюшка как бы одной частью мозга понимал, что главное – чтобы не убили, а другой частью – что главное, чтобы убили как можно быстрее, пока она сама не успеет никого кокнуть!
Это было похоже на раздвоение личности. Голова еще и так пока гудела, а от конфликта новых знаний с прежними убеждениями совсем пошла кругом. Было ясно, что лучше пока не размышлять на такие сложные темы, а действовать по инструкции. Инструкция предписывала связаться с помощью радиорецепторов или по рации с другими мусорщиками.
Связи не было.
И вот это было очень, очень плохо. Это была нештатная ситуация.
«А может, я просто что-то делаю не так?» – думал Дюшка.
Когда костер уже почти совсем догорел, Кир открыл глаза и пробормотал что-то невнятное. Дюшка достал из рюкзака флягу и напоил его.
– Кир, ты меня слышишь? Приходи в себя быстрее, пожалуйста. Мы должны уходить отсюда.
Кир прошептал что-то, напоминающее: «Хорошо». И опять закрыл глаза.
Ангел приподнялся, посмотрел на ребят и опять упал на песок. Дюшка хотел его тоже напоить, но ангел являлся игроком, а мусорщики не имели права вмешиваться в игру.
Местное красное солнце поднималось над горизонтом все выше. Дюшке ничего не оставалось делать, как ждать. Он сидел между стонущим ангелом и медленно приходящим в себя Киром и думал о разных разностях. Меньше всего думалось о Ниоко. Словно внутри вдруг стеной выросла какая-то невидимая психологическая защита: о самом болезненном не думать. Больше всего думалось о космосе. Откуда на этой безжизненной планете атмосфера, подходящая для дыхания? Кто строил Базу, если с уровня Пи сюда просто так не попасть? А кто придумал игру «Маленькие каникулы»? А где вообще в космосе находится этот уровень Пи? И почему другие мусорщики не выходят на связь? А как в игре работает магия, позволяющая обычным игрокам летать и выделывать всякие штучки?
На многие вопросы ответы находились, всплывали из доппамяти, словно озарения. Но, например, на вопрос: «Почему нет связи с другими мусорщиками?» – никаких предположений не возникало.
Ангел пришел в себя раньше Кира. Он сел, молча посмотрел на Дюшку с Киром туманным взглядом и отвернулся. Дюшка замер. Но ангел больше не повернулся. Так же молча он встал и, качаясь из стороны в сторону, очень медленно побрел прочь. Не успел качающийся ангел отойти метров на двести, как на фоне солнца появилась маленькая черная точка. Точка стала расти и приближаться. Это был человек.
Человек подлетел к ангелу, снизился, выхватил из ножен меч и ловко, одним ударом, снес ангелу голову. Дюшка вздрогнул. Человек посмотрел на свою руку – Дюшка знал, что там у игроков расположен счетчик баллов, – и удовлетворенно кивнул. Затем он совершил гигантский прыжок и приземлился в метре от Дюшки. С его меча капала голубая кровь только что убитого ангела. Дюшка встал. Он знал, что игроки не должны убивать не игроков, особенно мусорщиков. Ведь если ты убьешь мусорщика, то кто вернет тебя домой, на уровень Пи? Но все-таки Дюшке стало страшно. А ну как этот игрок не знает, как выглядят мусорщики?
Летающий человек был молод и хорошо сложен. Его движения были мягкие и грациозные. На нем был маскировочный костюм красно-коричневого цвета и такая же бейсболка, не прикрывающая треугольные уши, похожие на кошачьи. Игрок-кошка открыл рот, собираясь что-то сказать Дюшке. Несколько секунд они внимательно смотрели друг другу в глаза. Потом человек с кошачьими ушами закрыл рот, вытер меч о собственные штаны, сунул его в ножны и повернулся, чтобы уйти. Клюшкин облегченно вздохнул. В глубине души Клюшкин считал, что большинство игроков «Маленьких каникул» не вполне нормальные люди. Нормальный не станет играть в войну. А от ненормальных всего можно ожидать. Конечно, не все игроки ненормальные. Ризи, Эля и Ниоко, разумеется, не будут… Новая память подсказывала: вернуть на Пи можно будет только тех, кто убит, но не убивал, и только истинных мутангелов. Игрока с кошачьими ушами ему уже не протащить обратно, он сможет вернуться только инграммой. Но инграмма тебя – это не ты сам.
Диди. У ангелов есть такое понятие: душа. Д.У.Ш.А. – Дубликат Уникальности + Шанс Авторизации. Причем первая составляющая этого понятия часто реализуется без второй. То есть ангелы умеют записывать полные копии памяти человека (да и любого существа) и информации о его теле, истории и так далее. Фактически это как скопировать файлы на флешку, продублировать, чтобы ничего не пропало, когда и если комп-человек сломается. А вот Шанс Авторизации – это если этими файлами на флешке еще раз воспользуются.
В этой схеме все хорошо, кроме одного: твой дубль, твоя Д.У.Ш.А. – это все-таки только дубль, но не ты сам.
С инграммами почти то же самое, но в чуть более демократичном, если можно так сказать, виде. Сохраняя существо в виде инграммы, мутангелы по возможности используют не копию, а оригинал, то есть саму личность. Казалось бы, разница, да еще какая! Но тут есть подвох. Да, такого рода инграмма – это вы, полностью вы, собственной персоной. Вы сможете жить дальше сколько угодно и даже кое-чему новому обучаться. Но вы перестанете развиваться как личность. Этакие консервы получаются. Грусть-печаль. Именно поэтому многие на Пи выступают против инграмм.
Игрок с кошачьими ушами постоял немного спиной к Дюшке, что-то царапая карандашом в блокноте, а потом улетел. К ногам Дюшки спланировал листок в клеточку На листке было написано: «Мусорщики в штрафной зоне убиты бубновым тузом. Срочно прячьтесь». Дюшка прочел записку, проводил глазами улетающего игрока и бросился к напарнику:
– Кир, вставай! Нам нужно уходить!
Кир с трудом приподнялся на локте и огляделся:
– Мы где?
– На Ржавой планете, – объяснил Дюшка. – Нашего ангела уже убили и многих мусорщиков тоже. Нам повезло. Но нужно срочно уходить.
– Куда, на Базу? – С каждой минутой Кир все больше приходил в себя.
– Нет, База далеко, нам не дойти. Нужно добраться до тех скал и попытаться там спрятаться. А потом решить, что делать дальше.
Кир попробовал встать, но не смог. Ему было неловко оттого, что он так расклеился. Ведь они с Дюшкой были в одинаковых условиях во время перехода в игру. Ну почему Клюшкин может использовать свои возможности на сто процентов, а он нет? Ладно, ничего, это только переход был сложный. Сейчас он придет в себя и тогда опять начнет опережать своего увальня-напарника по всем статьям.
– Я сейчас, – сказал Кир.
– Ладно, приходи в себя, а я пока уберу ангела.
Дюшка взял испепелятор и пошел в сторону обезглавленного ангела. Работа мусорщика технически была очень проста. И если не заморачиваться на душевные терзания и прочие глупости, то и не технически проста. Но у Андрея не получилось не заморачиваться. У него ушла целая вечность на то, чтобы просто направить приборчик в нужную сторону и уговорить себя нажать на красную кнопку. Ангел развеялся несколькими струйками легкого дыма. Дюшка от неожиданности вздрогнул, обернулся:
– Кир? Это ты его?
– Ну да, я его испепелил, по инструкции. – Кир посмотрел на гаджет на левом запястье и удовлетворенно кивнул: – Отлично, начало положено! Счетчик показывает единицу. Хорошо.
– Да, – вынужден был согласиться Дюшка. – Надо по инструкции… А я что-то затормозил… Жалко его стало.
Кир никак не откомментировал признание напарника. Некоторое время они молча смотрели на горстку пепла, оставшуюся от ангела. «Мне тоже его жалко, – подумал Кирилл. – Но правила и испепеляторы придуманы не идиотами, а теми, кто всеми силами пытается предотвратить нарушение равновесия в мире. И что будет, если мы не остановим попадание ангелов на брану и обратно? Эти ангелы уже погибли или погибнут в очень скором времени, но если они не погибнут, за ними последуют и погибнут миллионы других ангелов и людей, которые начнут попадать в новые, недостроенные и вообще еще не существующие сокращалки, и их кошки, и…» Додумать Киру помешал Дюшка, он сказал:
– Кирилл, нам надо идти к скалам. Прятаться.
– Зачем?
– Связи с Базой нет. Многие мусорщики убиты каким-то игроком-психом.
– Кто тебе сказал?
– Игрок, который разделался с этим ангелом! – Клюшкин мотнул головой в сторону кучки пепла.
– Ладно, пошли. Думаю, я смогу дойти. – Кирилл повернул к рюкзакам.
Клюшка двинул за ним.
«Не сможет дойти!» – подумал он, видя, каким пьяным, заплетающимся шагом бредет напарник.
– Давай твой рюкзак.
– Сам справлюсь.
«Как он собирается справиться, его ж ноги не держат, и лицо зеленое. Дурак самоуверенный!»
Дюшка не стал продолжать бессмысленный спор, подхватил свою поклажу, огляделся: ничего ли они не оставляют?
Они пошли.
До скал было километра два по ржавой каменистой долине. Солнце поднималось все выше, Дюшка топал первым, стараясь ни о чем не думать.
«Доберемся до скал живыми – начну думать! – решил он. – А сейчас надо идти, не слишком быстро, чтобы этот красавец не отстал».
Кир не отставал. Дюшка периодически оборачивался, пару раз предложил устроить привал. Но Кир упрямо мотал головой: идем. Видок у него был тот еще, и Дюшка с уважением подумал о том, что сам он вряд ли смог бы так долго идти, да еще и с солидным рюкзаком за спиной. В принципе, у них был грузовой дрон, но ребята решили его поберечь, ведь еще неизвестно, что их ждет впереди, если в игре с первой же минуты такой форс-мажор.
– Полпути прошли! – объявил Дюшка, справляясь с навигатором. – Не знаю, как ты, а я устал. Все. Привал пять минут!
Он стряхнул с плеч рюкзак. Кир последовал его примеру и опустился на землю.
Пять минут они молчали. Лежали на спинах и смотрели в небо, на солнце. Смотреть было небольно, поскольку у них были двойные веки, вторые – хитрые: днем в них включался солцезащитный эффект, а в темноте – тепловизионный. Дюшка покопался в новой памяти и выяснил, что у него теперь имеются также дополнительные тонкие легкие с фильтрами, способные извлекать кислород в неблагоприятных условиях, а также еще несколько полезных штуковин в других органах тела. Вот, например, те же радиорецепторы. Те самые, которые Ризенгри советовал ему вставить, когда они сидели на открытии конференции в Телле. Это все было здорово, правда, он пока не понял, как всеми этими новшествами пользоваться. Ну разве что солнцезащитными веками – это получилось.
– Когда нас успели апгрейдить, интересно? – вслух удивился Дюшка.
– Пока мы спали, наверное. – Кир поднялся, покрутил головой по часовой стрелке, против. – Вставай.
– Пять минут еще не прошли.
– И пес с ними. Я же понимаю, что ты из-за меня, дохляка, привал устроил. Все, я могу дальше…
Кир взялся за рюкзак, собираясь с силами, чтобы взвалить его на спину.
– Кир, стой… – странным голосом проговорил вдруг Дюшка. – Ты это… Иди один.
– В смысле?!
– Я… Я дальше не могу.
– В смысле?!
– У меня… действие выжималки окончилось.
– Ты… Ты пил выжималку перед отправкой? Ты идиот???
– Два раза.
– Что?!
– Два раза. Два раза подряд за последние три дня. Или четыре дня. Я потерял счет дням. Сейчас оканчивается действие второй дозы. Я иди…
Дюшка хотел сказать, что да, он идиот, совсем идиот, да. Но не договорил. Действие второй порции выжималки совсем окончилось.
– Так… – пробормотал Кир, глядя на пару тяжеленных рюкзаков и валяющегося без чувств напарника. – И как мне теперь этого лося тащить до скал?!
Глава 15. Большие изменения в Фтопке
Старик, которого Пипа Мумуш увидела в бинокль, никак не выходил у нее из головы. Он ей даже снился. Ме-е-ед-ленно оборачивался, смотрел пристально, и его седые космы развевались на ветру, как тонкие змеи. Пипа побаивалась змей. Она просыпалась в холодном поту и старалась не вскрикивать и не вскакивать, чтобы ангелы ничего не заподозрили.
Из глубин остаточной памяти попавшего в нее ангела-эксперта Старка, из подсознания, из чего-то такого не вполне осознанного, Пипа извлекала образы других стариков, которых она никогда не видела, городов, в которых никогда не бывала, ощущения, которые никогда не испытывала. Она понимала, что все это очень странно, но старалась не думать о корнях этих странностей и не показывать виду. Мысли ее были по-прежнему достаточно просты и мечты тоже. В речи изредка проскальзывали словечки, которых Пипа Мумуш по идее не должна была бы знать. Но на эти мелочи никто не обращал внимания: мало ли в каких книжках она могла их вычитать? Библиотека Желтого Дома такая внушительная…
«Если там, за пределами дозволенной нам территории, живут старики, то… то, значит, там не просто свобода и счастливая жизнь, значит, там что-то не так…» – напряженно размышляла Пипа. Вариантов у нее вырисовывалось два. Первый, относительно позитивный: на свободе будет все отлично, а этот старик тоже фтопленник, житель какого-то другого Дома, в котором другие правила, более жесткие, чем у них. Второй, ужасный: на свободе время течет обычным образом, там все живут и старятся, как в ее родной деревне. Если верен второй вариант, то из Желтого Дома лучше вообще никогда не выходить, жить тут в свое удовольствие, летом плавать и загорать на море, зимой играть в «Супергород», общаться с друзьями, постаравшись как-то объяснить им, что выходить отсюда нельзя… Но если верен первый вариант, то надо просто выкинуть из головы этого старика-доходягу, ибо она никак не может ему помочь. Да и мало ли какие законы в других Домах?
Пипе хотелось каким-то образом узнать правду.
К счастью, ее новое задание было: «Написать книгу-реферат о жизни фтопленников в Желтом Доме». Это задание позволяло проводить много времени в библиотеке, не вызывая подозрений, а также разговаривать с другими обитателями Дома и расспрашивать их обо всем. Пипа не торопилась с написанием книги. Она делала вид, что собирает материал, а на самом деле пыталась выяснить, что кому известно о жизни за пределами Желтого Дома.
Пипа Мумуш создала на компе файл под паролем, который назвала «Наброски к реферату», а в самом файле набрала текст: «Чтобы понять, как ведут себя фтопленники, надо узнать, как они собираются жить на свободе. Для этого я их буду опрашивать, как они видят свое будущее. Начну с друзей!»
Файл постепенно наполнялся разными глупостями. Глупости были похожи одна на другую. Все мечтали поскорее вырасти, покинуть Дом, накупить разных красивых вещей, жить в шикарных домах и так далее. Девочки собирались выйти замуж, парни больше говорили о путешествиях и машинах. Кое-кто планировал связаться с родственниками. Впрочем, многие, особенно пятнадцатилетки, отлично понимали, что все, кого они знали, наверное, давно умерли, ведь там, за пределами Фтопки, прошло уже очень много лет с момента, когда их сюда забрали. Особенно остро это понимал Фыц Фыц.
Пипа и Фыц по-прежнему дружили и считались «парочкой», однако они не стали ближе друг другу. Может быть, это произошло оттого, что Пипу теперь волновали более серьезные проблемы. А может, оттого, что Фыц зачел задание «влюбиться» и получил новое, неожиданное и практически неосуществимое: «стать чемпионом Фтопки по общей физической подготовке». Скис совершенно, но все-таки каждый день честно ходил в спортзал и проводил там несколько часов в вялых тренировках. Фыц Фыц понимал, что он опять стал застревакой на много лет, если не навсегда, что Пипа выйдет на свободу раньше и быть вместе – им не судьба. В общем, их дружба-любовь продолжалась скорее по инерции, по привычке.
Второй вопрос, который ужасно интересовал Пипу, был: как ангелам удается оставаться невидимыми и следить за всеми? Большинство фтопленников полагало, что за каждым из них постоянно наблюдают два ангела: один добрый, за правым плечом, второй – еще добрее – за левым. Считалось, что левый ангел помогает во всех делах, спасает от неприятностей и всякое такое. А правый ангел тоже помогает, но реже, потому что он строже и в его обязанности входит считать проступки, начислять штрафные очки и отправлять в изол, как только наберется сто очков.
Пипа многие годы принимала эту версию, не задумываясь над деталями. Но в последнее время сомневалась в ней все больше и больше. Во-первых, она припоминала случаи, когда совершала мелкие проступки, но очки за них не начислялись. Например, в тот день, когда она увидела этого злополучного старика. Тогда она ударилась о ящик с инструментами, не сдержалась и выругалась вслух, громко. За это точно должен был последовать очк. Однако обошлось. Может, в тот момент одного из невидимых ангелов, правого, за ее плечом не было? Может, он в туалет улетал или еще куда? И вообще, как они могут, хоть и вдвоем, неотступно за ней следить? Дел у них других, что ли, нет? Спать, пить, есть им, что ли, не надо? И если они даже невидимы, их ведь все-таки можно попробовать отловить?
У Пипы было смутное воспоминание о том, что, когда и если ты становишься невидимым, то не так, как вода или воздух, а как бы тонким, причем опять же не как бумага, а иначе. Пипе казалось, что она может перейти в такое «тонкое состояние» – стоит только захотеть. Но, как она ни хотела, у нее ничегошеньки не получалось.
Трудно сказать, в какой момент ангелы заметили изменения, произошедшие в Пипе, и неизвестно, что именно их насторожило. Но в один прекрасный день (он действительно выдался прекрасным – солнечным, спокойным) экраны всех компьютеров Желтого Дома дружно замигали, и сопровождалось это мигание бодрой джазовой композицией, доносившейся из ниоткуда и одновременно отовсюду. Это было столь неожиданно, что все замерли на местах, кто с недожеванным пончиком во рту, кто с занесенной над очередной ступенькой ногой.
Пипа в этот исторический момент играла с Жизой в бан'н'тон (некое подобие бадминтона, с бутылкообразными битами вместо ракеток). При первых звуках труб и саксоф обе девушки разом опустили биты и принялись в изумлении озираться по сторонам.
– Что это?!
– Без понятия!
– Ого, смотри туда!
– Куда?
– Ну ты дурында! На табло смотри!
– Ничего себе… Что вообще происходит?
«Внимание! Внимание! Завтра – День Обновления!» – мигало табло.
– Что такое… – Жиза поморгала и даже протерла глаза руками (наращенные ресницы с блеском выдержали столь варварское обращение), но надпись на табло не изменилась.
– Пошли в Дом!
– Пошли!
Подробности стали известны ближе к вечеру, когда все уже буквально стояли на ушах, теряясь в догадках.
Оказалось, раз в тысячу сто одиннадцать лет в Желтом Доме бывает особенный день – День Обновления. В этот день всем без исключения фтопленникам засчитываются все текущие задания (и соответственно прибавляются прожитые дни), а также обнуляются все счетчики штрафных очков (независимо от того, сколько их накопилось) и все изольники выходят из изолов.
Диди. На самом деле День Обновления устраивается не раз в тысячу сто одиннадцать лет, а по мере необходимости. На этот раз его было решено устроить сразу после того, как ангелы догадались, что частичка Старка угодила в Пипу.
Если говорить не только о Желтом Доме, но и о других Домах (Фтопка состоит из огромного количества «Домов», в которых живут представители самых разных планет, самых разных цивилизаций – по большей части отсталых), то… То во многих Домах все устроено иначе. Например, есть Дом Семи Новостей – в нем каждый день начинается с обновлений, причем их ровно семь.
– Вау! – обрадовалась Пипа. – Значит, и мой сосед Симир выйдет на свободу!
– И он, и все остальные вечноизольники! – подтвердил Аууарен Рен. – Смотри, вот тут четко написано…
Он ткнул в один из пунктов – к этому моменту у каждого обитателя Желтого Дома уже было по экземпляру «Дополнений к Правилам», касающихся празднования Дня Обновления.
– Почему тебя так волнует судьба этого грязнули? – недовольно поморщившись, поинтересовался Фыц.
– Она в него влюбилась, разве не ясно! – хихикнула Жизка.
– Здоровая конкуренция! Любовный треугольник! Спешите видеть! Уже завтра! – принялся веселиться Ау.
– Да ну вас всех! – надулась было Пипа, но тут же легко продолжила: – Мне серьезно интересно! Парень просидел в изоле невесть сколько. Может, он человечью речь уже забыл! Одичал. Или, наоборот, изучил все науки и стал гением! Как вы считаете?
Ее друзья никак не считали. Им было не до Симира, ведь в брошюре говорилось не только о засчитанных заданиях и списанных штрафных, но и о том, что некоторых избранных из числа обитателей Дома ждет сюрприз. О том, кого именно и какого рода сюрприз, не было ни словечка.
Вечером инициативная группа пятнадцатилеток пригласила всех фтопленников в большой конференц-зал. Надо было обсудить, как отмечать такой праздник, что надевать, украшать ли помещения гирляндами или цветами, готовить ли праздничный стол…
Пришли все. Все до единого. (Кроме тех, кто сидел в изоле, естественно). Пипа принялась считать, но уже на седьмом десятке сбилась со счета и бросила. «Наверное, нас около тысячи, если считать со штрафниками!» – подумала она. Считать фтопленников Правилами вроде как не запрещалось, но в реальности узнать точное число можно было, только сильно заморочившись, поскольку общего списка не существовало, и даже в приложении «Досье» требовалось ввести некоторую стартовую информацию, чтобы что-то узнать о конкретном человеке (хоть бы этаж и цвет двери – номеров на дверях не было, а имена были не на всех).
Пока Пипа считала присутствующих и размышляла о вечноизольниках, общее собрание решило:
– гирлянды не вешать;
– одеваться торжественно, но без выкрутасов, в «вечернем стиле»;
– общий стол делать, но только с теми блюдами, которые открыты у всех.
Последний пункт вызвал бурные споры. Старшие (а их было подавляющее большинство) не желали ограничиваться пончиками и яблочным соком и настаивали на раздельном праздновании.
– Это вам не Праздник Елки! – кипятился Аууарен. – Имеем мы право раз в тысячу лет попировать как следует?
«А кстати, есть ли тут кто-то, кому больше тысячи ста одиннадцати реальных лет? – подумала вдруг Пипа. – Это можно проверить!»
Она решительно встала со своего места и прошла к микрофонам. У микрофонов образовалась небольшая очередь. Правилами допускалось галдеть и препираться во время обсуждений, но не более пяти минут. Большие песочные часы, висящие под потолком, строго отсчитывали дозволенное для споров время. За три секунды до окончания очередной пятиминутки они начинали трезвонить. Все в зале мгновенно затыкались, и к микрофону подходил следующий оратор, имея возможность быть услышанным. Пипа дождалась своей очереди.
– Я считаю, – сказала она, – что мы должны придерживаться традиций. Хорошо бы отметить этот великий праздник так, как его отмечали в нашем Желтом Доме в прошлый раз. Поэтому, если в зале есть те, кому посчастливилось присутствовать на прошлом празднике, пусть поднимут руку и расскажут о том, как это было!
Ни одной руки.
«Всем меньше тысячи!» – Пипа мысленно улыбнулась, хитрость удалась, ведь напрямую интересоваться реальным возрастом фтопленников нельзя.
– Может быть, кто-то хотя бы помнит о таком празднике по рассказам друзей? – продолжила она.
Таких нашлось аж двое. Однако ценной информации от них получить не удалось. Да, они помнили, что кто-то из старших рассказывал о Дне, но рассказы эти все считали байками. Говорили, что пир был, но какой, где, что стояло на столах…
Настало время расходиться – приближалась ночь. Празднование должно было начаться в пять утра пять минут – во всяком случае, в брошюре было указано, что именно в этот момент обнулятся все штрафные очки. Пипа поставила будильник на пять ровно. Умываться и чистить зубы на ночь не стала – а пусть начисляются штрафы, ха-ха, сегодня все это неважно!
Легла в кровать. Почувствовала, что засыпать грязной как-то непривычно, и некомфортно, и даже глупо, но… Но из принципа решила не вставать. Ни за что! И все-таки вскоре уснула…
В пять ноль пять Пипа Мумуш, убедившись в том, что ее штрафы обнулились, выскочила из своих комнат и подошла к двери Симира. «Сейчас он выйдет! Выйдет и…» – Пипа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Она не знала, что скажет своему соседу. Ничего не планировала. Просто посмотреть, ей хотелось просто на него посмотреть! Но прошла минута, другая… Дверь не открывалась. Пипа бросилась к себе, заглянула в программу «Досье». Нет, все в порядке, изол Симира окончился, у него ноль штрафов. Пипа нахмурилась и опять пошла к дверям Симира. Прислушалась. За дверями было тихо. Пипа постучалась. Сильнее постучалась. Забарабанила в дверь кулаками и коленями. Симир не отозвался, но дверь сама распахнулась.
– Ух ты ж! – прошептала Пипа и тихонько вошла.
А войдя и оглядевшись по сторонам, повторила:
– Ух ты ж!
А потом:
– Привет! Ты Симир, да? А меня Пипа зовут!
Симир – щуплый до невозможности паренек с короткими темными волосами – сидел на своей кровати, поджав к подбородку колени, и изумленно таращился на нежданную гостью.
– Ты говорить не разучился? – деловито поинтересовалась та, продолжая с любопытством озираться по сторонам, хотя ничего особенного или интересного в помещении не было – жилые помещения всех фтопленников устроены примерно одинаково.
– А-а-а… Ыммм… Ткр… Тыкр… Тык… Тыкак… Ты как… Ты каквош… Ты как сюда вошла?! Ты ангел???
Пипа расхохоталась.
– Ангел я, ангел, ага! Ну ты тут за тыщу лет совсем одичал! Какой я тебе ангел? Я твоя соседка, на этом этаже живу, через дверь!
– Ак… Аккк… А как… Как?
– Как вошла, что ли?
– Ага!
– Так сегодня у нас День Обновления! Праздник! Раз в тысячу лет бывает! В этот день все штрафы обнуляются! Ты что, не заметил?!
Пипа повернулась к табло. На нем красовался ноль. Вокруг нуля вспыхивали веселенькие звездочки и искорки.
– Ноль! Смотри! Ты можешь выйти!
Симир хлопал веками и молчал.
– Одичал! – вынесла окончательный вердикт Пипа и, поразмылив с секунду, подошла поближе (садиться на чужую кровать было нельзя, поэтому она замерла в полуметре – привычка, выработанная годами). – Честно говоря, я думала, что у тебя все тут вековой грязью поросло, а ты сам превратился в шерстяное животное! А тут у тебя ничего, обычно…
Симир продолжал молчать. Только сильнее вдавился в подушки, отстраняясь.
– Давай, вставай, пошли праздновать! И еще, я считаю, тебе нужна помощь!
– Грх… Ымгрх?
– Че?
– Кхум…
– Вот на этот раз не поняла!
– Уымг! Не нымг! – Паренек отрицательно замотал головой. – Не нумгжнамк! Не! Уйг… Уйди! Гхм…
– Ни за что просто так не уйду! – уперлась Пипа. – Во-первых, у меня задание – написать книгу о жизни фтопленников, а без истории вечноизольника книга будет неполной и задание не зачтется! Как ты уже, наверное, понял, задание было в прозрачном конверте, так что это не секрет, хотя сам текст будет секрет. Во-вторых, даже без моего задания у меня к тебе интерес! И тебе надо помочь.
– Не на! Не надымгх! Уйди!
– Ни! За! Что! Сам посуди! Допустим, я тебя оставлю тут, и ты будешь сидеть, не веря, что все еще может быть хорошо. И что дальше?
– Гымкх…
– Не гымкх, и нечего плечами пожимать! Дальше через три дня ты получишь штрафной очк за неубранное помещение. Через шесть дней – еще десять очков. Через девять – пятьдесят. И так далее! Не пройдет и месяца, как ты опять угодишь в вечноизол!!! Оно тебе надо?!
– Уымгх!!! – в ужасе взвыл Симир и опять замотал головой – намного энергичнее, чем в прошлый.
– Вот! А я о чем говорю! Надо твою проблему решить! Провести генеральную уборку!
Пипа по-хозяйски прошлась по комнате, проверила пальцем пыль на подоконнике – пыли не было.
– Да! Тут надо будет подумать! – заключила она. – А теперь пошли!
Симир нерешительно спустил ноги с кровати.
– Мнепр… Мне пер… Переодеться надо!
– Ладно, давай валяй, переодевайся – и выходи. Буду ждать тебя в едальне для малышни через полчасика. В такую рань там никого не будет, сможем спокойно поговорить. Тебе ведь можно по ночам ходить?
– Нннн… Не помню!
– Ладно, давай на всякий случай тогда ровно в шесть. В шесть утра всем уже можно.
…Спокойно поговорить не удалось, и вообще поговорить не удалось. Едальня оказалась забита народом. Пипа увидела несколько незнакомых лиц – растерянно-счастливых – это были освободившиеся вечноизольники, такие же, как Симир. Все пребывали в возбуждении и обсуждали, какой сюрприз приготовили им ангелы. Даже самый знаменитый застревака Желтого Дома, толстяк Маргарин, и тот принимал участие в разговоре, причем держа в руках тарелку с маринованными помидорами. «Возможно, взял на радостях, что новых штрафов не заработает!» – подумала Пипа. Она поискала Симира, но не нашла. Зато нашла Фыца. Тот был в прекраснейшем расположении духа, размахивал руками и бегал от одной группы фтопленников к другой.
Обнуление штрафов произошло в пять утра, а задания должны были засчитаться в десять. Некоторые сомневались: зачтутся или нет? Кто-то уверял, что засчитаются не все задания, а только по одному на каждого. Кто-то, наоборот, сетовал, что не взял себе несколько заданий – пятнадцатилеткам это позволено, хотя и не всегда.
Пипа вдруг почувствовала себя как-то странно. У нее стала кружиться голова и неметь пальцы. Ей показалось, что на фоне голосов своих друзей она слышит их мысли – обрывочные, не всегда оформленные в слова, путаные. Кроме того, ей чудилось, что то ли с воздухом, то ли с пространством что-то не так.
– Привет, привет, доброе утро!
– Мы знали, что ты тоже подскочишь на рассвете!
– Пошли праздновать!
Пипа тряхнула головой, сбрасывая наваждение, выдавила из себя улыбку:
– Жизка, Ау, Фыц, привет! Пошли, конечно! Но праздник ведь вечером?
– Вечером ангелы объявят суперсюрприз! А пока – обычные сюрпризы. Каждый час можно пробовать новое закрытое блюдо!
– Да?
– Ты что, не знала?! Ровно в шесть утра объявили, на всех экранах высветилось. Думаешь, почему все бросились в едальню, а не на улицу, допустим?
Пипа присмотрелась к тому, что лежало на тарелках у фтопленников – она примерно помнила, у кого что открыто.
– А-а-а! Так вот почему Маргарин томаты жрать бросился!
– Ну ты дуры-ын-да! Да-а-а! – Жизелька была в своем амплуа, а Пипа давно привыкла не обижаться на подругу за подобное обращение.
Она направилась к стойкам с едой и стала раздумывать, чего бы нового слопать. Почему-то ничего не хотелось.
– Пр-грчхр… Привет!
Она обернулась:
– Симир! Привет еще раз! Пошли, я тебя познакомлю… Это Жиза…
– Жизель! – строго поправила ее Жизка.
– Жизель, Жизель, – охотно согласилась Пипа. – Жизель, а это Симир, мой сосед…
– Вечноизольник?
– Бывхр… Бывший! – поправил ее Симир. – Уже все позади!
– Не все! Не все! – воскликнула Пипа. – Он опять попадет в вечный изол, если мы ему не поможем! Мы ведь поможем?
– О чем речь, конечно! Кстати, я Аууарен Рен, можно просто Ау. – Аууарен протянул Симиру руку.
– Меня грх… Меня можно просто Сим.
Пипа обратила внимание на то, что Фыц Фыц, в отличие от Аууарена, не представился и руки не протянул. И вообще его веселость в мгновение ока вдвое уменьшилась.
– А в чем проблема, свалку мусора разобрать надо? – Деликатности у Жизы было на полкопейки.
Симир покраснел: понял, что вся Фтопка в курсе его проблем.
– В том-то и дело, что у него нет никаких свалок! – пояснила Пипа. – Все чисто, блеск и красотень, ни пылинки!
– Сама проверяла, что ли?
– Ага! Час назад!
Сим покраснел сильнее.
– Пойду еще бананового десерта себе возьму! – громко объявил Фыц Фыц и решительно пошел прочь.
– Ревнует! Ревнует! – прыснула Жизка, проводив его глазами.
Сим стал пунцового цвета:
– Я… грхр…
– Не обращай внимания! – махнул рукой Ау. – Лучше давай говори, в чем там у тебя прабла. Попасть в вечный изол за грязь в комнате – это еще ухитриться надо!
Глава 16. Стать Мебиком на полную катушку
Клюшкин открыл глаза и не понял, что вокруг. По его расчетам, они с Киром в лучшем случае должны были прятаться где-нибудь среди скал, в худшем – торчать посреди каменной долины, там, где он рухнул, когда действие второй порции выжималки подошло к концу Но неба над ним не было.
Он также не слишком бы удивился, обнаружив себя на Базе или даже в ЦРУ: на Базу их могли переправить другие мусорщики, в ЦРУ его следовало вернуть за то, что он принял выжималку и никому об этом не сообщил. Но потолка над ним тоже не было.
Над ним было что-то такое, похожее на могилу. Да что же это?!
– Пещера! – подсказал Кир.
Дюшка не увидел Кирилла, и голос напарника донесся до него словно из-под воды, причем возникло стойкое ощущение, что одновременно со словами в голове бухают колокола и звучит еще пара-тройка невнятных голосов.
– Мы прячемся в пещере. Я донес тебя до скал вчера днем. Ближе к сумеркам мне удалось найти эту пещеру. Очень вовремя, потому что ночью в долине началось рубилово.
Дюшка с огромным трудом приподнялся на локте и огляделся. Пещерка была так себе: могила не могила, больше похоже на норку. Потолок – в метре над головой. Сесть, наверное, можно, но встать точно не получится.
– Да, больше на нору похоже и, по правде сказать, сутки тут с тобой торчать вскрючку и бездействовать… Это не показалось мне подарком судьбы, но выбора не было.
– Ния жи…?
– Жива! – быстро подтвердил Кир.
Колокола в Дюшкиной башке взорвались и разом смолкли, словно кто-то невидимый нажал на кнопку «мьют».
«А наши рюкзаки…» – хотел спросить Андрей, но не успел вопрос сорваться с его губ, как Кир ответил:
– Рюкзаки тут. К сожалению, пришлось по полной программе активировать грузового дрона, и теперь там заряд на нуле. На дрона мы больше рассчитывать не можем.
«Мысли он мои читает, что ли…» – подумал Дюшка.
– Читаю. Мы с тобой временно стали Мебби Клейном. Ты уж прости, но мне пришлось. В облегченном варианте. У меня не было никакой уверенности в том, что ты выживешь. Я не знал, что происходит с организмом после двойной выжималки, что надо делать…
Клюшкин поморщился, как от зубной боли. Мысль о том, что этот субчик теперь с ним – одно целое…
– Да не парься! Во-первых, мы не совсем Мебик, поскольку я не слишком долго обучался в беоне и не могу на полную катушку… Нас всего-то четыре мутонити связывают. Во-вторых, я сейчас от тебя оторвусь, то есть три нити из четырех оборву. И пойду займусь работой. Там мусора навалом.
Дюшку покоробило от того, что Кир назвал мертвых ангелов мусором, но он немедленно прогнал это чувство и заметил:
– На поле я пока тебе не помощник.
– Это точно.
– Хорошо, что в себя пришел всего через сутки. Иногда недели уходят на…
(Что-то мешало ему договорить.)
– После второй порции так быстро не…
(Что-то словно презрительно смеялось внутри.)
– Стоп! Кир!!!
– Дошло?
– Суслик!!! Тысяча сусликов!!!
– А что мне оставалось делать? Да, я передал тебе примерно половину своих сил. Ты бы недели две в себя приходил, и это если в больничке, на витаминках и укольчиках. А где у нас тут больничка? И где у нас неделя времени?!
Клюшкину стало так стыдно, просто жуть. Кир, естественно, мгновенно считал его состояние.
– Ладно, проехали. Что прошло, того нет, что прошло – на того свет. Давай обрывать лишние нити, и я пошел.
– Погоди, я хоть взгляну по-мутангельски. Я ж никогда еще Мебби Клейном не был.
– Был, был. Кто на Пи по следу Лещщи прошел, еще и друзей протащил?
– Так я ж тогда один был! В полушоке и вообще. Интуитивно дошел, как почти все новички…
– Тоже верно. Ладно, смотри.
Андрей сосредоточился. Пространство привычно вздрогнуло, и в нем стали видны скрытые слои-нити.
Диди. Есть на уровне Пи такое выражение: «Стать Мебиком на полную катушку». Иногда еще говорят: «Нас связывают семь нитей».
Полная катушка – это и есть семь мутонитей:
– зеленая Пи;
– голубая Дельта;
– алая Альфа;
– лилово-фиолетовая Фи;
– желтая Дзета;
– изумрудная Пси;
– оранжево-огненная Сампи.
Кроме этих нитей, в природе существует еще множество других. Но чтобы стать полноценным мутангелом-инфилопером, нужно уметь работать именно с этими семью нитями, то есть пройти семь уровней:
– уметь испытывать сильные, глубокие и стойкие чувства и управлять ими – уровень Пи;
– уметь испытывать то, что испытывает другой человек, другое существо, даже если оно тебе не близко, быть способным к глубокой эмпатии – уровень Дельта;
– доводить все свои знания, любую работу до «почти идеала», не становясь при этом перфекционистом-невротиком, – уровень Альфа;
– не сдаваться, оказавшись на дне, – уровень Фи;
– быть гением или почти гением, то есть при необходимости не действовать привычными методами, не идти проторенными дорожками, а принимать нетривиальные решения, – уровень Дзета;
– работать в команде, стать психологическим асом – уровень Пси.
Что касается уровня Сампи, о нем мы поговорим в другой раз.
Кир и Дюшка смогли связаться четырьмя нитями: Пи, Дельта, Фи и Альфа. Дюшке была также доступна нить Дзета, недаром же он провел кучу времени в синем тумане, около щита с этой желтой «загогулиной», в полном одиночестве! Но Кириллу этот уровень был пока недоступен.
– Ну что, налюбовался? Можно рвать?
– Красиво… – Дюшке, с одной стороны, не хотелось нарушать такую красоту, с другой – скорей бы стать собой прежним, чтобы никто не читал твои мысли, не знал о твоих страхах или переживаниях. – Давай рви.
И вновь его словно растянули, на этот раз слегка. Более неприятным было ощущение того, что из твоей головы извлекают нечто важное, из каждой клеточки. К счастью, длилось это не слишком долго.
– Готово!
– А чего ты Фи-нить оставил?
– А как еще я узнаю, что тебе плохо?
– Мне уже нормально.
– А если со мной что, пока я работать буду, ты как об этом узнаешь? Тут у нас такие песни, никто не ожидал. Все может случиться! На радиосвязь рассчитывать нельзя, надо подстраховаться.
– Кстати, а что произошло, пока я в отключке был?
Оказалось, произошло много всего.
Кириллу удалось воспользоваться радиорецепторами и связаться с другими мусорщиками. В штрафной зоне в начале игры убили не всех. Из семерки спасателей выжили трое, один из которых был сильно ранен. Из ученых, которые тоже вышли в штрафной зоне, уцелел один, он тоже был ранен. Одна парная группа не смогла добраться до Ржавой планеты. Что-то произошло с аварийным выходом, и на Ржавую попал только ангел, а ребята остались в ЦРУ. Что касается второй пары и мутанта-одиночки, с ними было все в порядке. Но они, как Кир с Клюшкиным, оказались в отдаленных от Базы районах. Мутанту, которого звали Индии Каджрис, было это не страшно, поскольку он умел летать. А Бен Биш Бену и Алиоссе добраться до Базы было так же невозможно, как Дюшке. Но самое ужасное было не то, что ровно половина мусорщиков погибла и вызволить их и вернуть на Пи на данный момент не представлялось возможным. Страшнее было то, что выжившим было небезопасно идти на Базу. Слетевший с катушек бубновый туз возжелал расправиться с мусорщиками, о чем заявил прямо и открыто. Он сказал, что, пока в игре есть мусорщики, а вместе с ними и возможность возврата, игра не может считаться полностью реальной и опасной. А вот если мусорщиков не будет, тогда наступит «крутой реал и нормальный адреналин».
– Вот бред! – в сердцах сказал Дюшка, выслушав отчет Кирилла. – И зачем было пускать в игру ненормального? На этот счет даже в инструкциях ничего не предусмотрено!
Кирилл пожал плечами, подхватил оборудование и отправился «убирать».
А Дюшка решил попытаться также воспользоваться радиорецепторами и поговорить с кем-нибудь из оставшихся в живых мусорщиков. Первым делом он включил комп, чтобы пройтись по всему списку и отметить выживших.
Оказалось, эту работу Кир за него уже проделал. На данный момент список выглядел так…
1. Индии Каджрис – ОК – супермутант-одиночка.
2. Бен Биш Бен – ОК – далеко от Базы.
3. Алиосса – условно ОК (шок прошел) – далеко от Базы.
4. Кирилл – ОК – далеко от Базы.
5. Андрей – плохо, отходит после второй выжималки.
6. Док (научник) – сильно ранен, на Базе.
7. Карь (кличка Пекарь, из семерки) – ОК.
8. Диолину Мэдинлину Первый (кличка Ди, из семерки) – в коме на базе.
9. Оенакоши Ташини (третий из семерки) – ОК.
«Очевидно, первым делом мне следовало бы связаться с Индином, наверняка он располагает самой свежей информацией…» – подумал Дюшка и… постеснялся его беспокоить. Вдруг Индии как раз в этот момент занят чем-то суперважным? Да и потом, не хотелось в очередной раз выглядеть придурком, который толком не умеет общаться с помощью рецепторов. Правда, в памяти было знание о том, что надо делать. Но вот уверенности к этому знанию не прилагалось.
Некоторое время Клюшкин выбирал между Алиоссой и Доком. Алиосса была родом с Земли-28, как и Лещща Мымбе. После того как ему удалось пройти по следу Ле, открыв сокращалку, Дюшка испытывал симпатию ко всем гуманоидам этой планеты и считал их ужасно милыми. Док (полное его имя было Додж-Валентин Вашингтон-младший) был близок ему по возрасту – он попал на Пи с Земли-12 всего около трехсот лет назад. Покопавшись в файлах, Дюшка с удивлением обнаружил, что мусорщик-спасатель по имени Оенакоши Ташини также с Земли-12. Насколько Клюшкину было известно, на Пи не так уж много мутангелов с Земли-12, и вероятность, что сразу двое из них окажутся мусорщиками, была очень мала. Однако факт оставался фактом: Оенакоши был оттуда, и ему не было и тысячи лет.
Дюшка все-таки решил связаться с Алиоссой, но тут в его голове раздался противный зуммер. От неожиданности он вскочил и, конечно, со всей дури врезался башкой в потолок.
– Да?
– Андрей?
– Да.
– Я Индии.
– А-а-ы-ага!
– Я не со своей. Буду менять волны и несущий код. Бен и Али в порядке, им не звоните. На Базу можно, но вам, детям, не дойти, сидите в норе, ждите меня. Когда буду у вас, не знаю. Пробейте по третьему шифру. Отбой.
– А…
В голове вновь раздался зуммер, на этот раз тоном выше. И Дюшка понял, что Индии отключился.
– Что за дурацкие манеры у всех супермутантов! – раздраженно пробормотал он, почесывая голову (хорошей шишки не избежать!). – Говорят загадками-скороговорками, словно все вокруг такие же реактивно-соображающие! Вот что он в конце про шифр выдал, что за шифр, вообще?
Почесав башку еще минут пять, Дюшка решил вылезти наружу, найти Кира и спросить у него насчет шифра.
Выход из «норы» чуть не стоил Клюшкину жизни или, как минимум, сломанных ног: отверстие оказалось, во-первых, очень узким, во-вторых, на высоте около трех метров от ближайшей небольшой приступочки. Ни справа, ни слева не за что было уцепиться, одна сплошная голая скала. Дюшка вылез в дыру по пояс, выпростал руки и в таком нелепом положении застыл, не зная, что предпринять. В принципе можно было попытаться вползти обратно и ждать Кирилла. Но… Но Кирилл-то отсюда как-то вылез! А до того влез! Да еще втащил его, да еще рюкзаки… Как?! Никаких конструктивных идей в голову не приходило.
Решив, что влезть обратно он всегда успеет, Дюшка принялся исследовать окружающую обстановку. Память подсказала, что у него есть теперь новая функция зрения – зум. Дюшка огляделся, сперва обычным способом, а затем воспользовался зумом. Уже десятикратного увеличения хватило, чтобы оценить масштабы катастрофы.
Вся долина представляла собой сплошное нагромождение исковерканных тел и искореженной боевой техники. Кое-где кучки неизвестно чего (Дюшка решил, что это защитные мантии или что-то в таком духе) тлели и дымились. Серьезных пожаров не наблюдалось, разве что в трех или четырех местах что-то догорало. Раньше он такое видел только в кино, и то нечасто: боевики и экшены его никогда не привлекали. Кира во всем этом хаосе видно не было. Чтобы найти его, Дюшка посмотрел на происходящее по-мутангельски.
Фиолетово-лиловая нить Фи, связывающая напарников, тянулась от норы вверх примерно на метр-полтора, затем сбегала наискосок, вниз по скале, и уходила в левую часть долины, теряясь вдали. Дюшка посмотрел «глубже» (он научился этому на уровне Дзета) и нашел Кирилла метрах в двухстах от основания скал. Простым зрением его было бы не разглядеть, его скрывала груда камней-валунов, такие изредка встречались в долине. Дюшка воспользовался опцией инфракрасного зрения и засек за валунами вспышку испепелятора – напарник честно занимался «уборкой мусора». От осознания этого Дюшке стадо плохо. Он представил себе, что там, за этим валуном, лежит Дима. Или Рои. Или Лили. Или какой-нибудь другой знакомый ему ангел. И вот прямо на него Кир хладнокровно направляет сопло испепелятора и нажимает на кнопку.
Зуммер раздался в голове опять неожиданно:
– Ты чего?
– Ничего… – Дюшка не столько узнал голос Кирилла, сколько догадался, что это он.
Диди. Так всегда происходит, даже если вы не являетесь Мебби Клейном, но вас связывает хотя бы одна мутонить. Так иногда близнецы узнают новости друг о друге, находясь в разных точках планеты.
– Все о'кей?
– Да. Црень какая-то накатила, но уже все норм.
– Что такое «црень»?
– Да ерунда, растение такое с Земли-4, ничего. Все нормально. Я, может, к тебе присоединюсь скоро.
– Ну, как знаешь…
Зуммер тоном выше подсказал, что Кир отключился.
«Мне надо выкинуть из головы все сопли по поводу ангелов! – подумал Дюшка. – Аргументы? Они уже мертвы. Лучше совсем умереть, чем жить куклой. Меня отправили сюда работать, а не фрукстировать… Фрукрировать… Фрустрировать? Ай, короче, мне надо вылезать и работать. И ждать, пока Нию убьют, чтобы вернуться с ней на Пи. Ее восстановят – главное, чтобы ее убили, не задев мозг, остальное неважно, остальное я смогу!»
Мысль о Ниоко придала Дюшке сил и смелости. Он исхитрился извернуться и заметить крюк в метре над дырой, в которой продолжал торчать пробкой, наполовину вылезшей из горлышка бутылки. Он ввинтился обратно, отыскал в рюкзаке прочный шнур – такой мог выдержать до полутонны – и полез обратно.
Возвращаться пришлось еще два раза, однако в итоге Клюшкину удалось оказаться внизу, причем с испепелятором в одной руке и архиватором в другой.
Диди. Испепелятор – устройство мощное и простое. Что-то вроде бямски или лазерной пушки, только работает несколько иначе, разлагая материал до атомов. В результате его действия получается маленькая горка пепла.
А вот архиватор – гаджет сложный, целая портативная лаборатория, и результатом его работы является контейнер, сохраняющий биологический образец в состоянии, максимально готовом к переносу по сокращалке и последующему восстановлению.
Дюшка чувствовал себя ужасно слабо, хотя Кир и передал ему половину своих сил. Но он решил не отступать. Он мысленно вызвал Кира, воспользовавшись радиорецепторами (не сказать, что это получилось сразу, принимать входящие было проще):
– Кир, это я. Я внизу, иду к тебе!
– Отлично, работы тут хоть отбавляй.
– Вижу…
На самом деле Дюшка старался не вглядываться, зрелище вокруг было не для слабонервных. Он еще не вполне пришел в себя, его мутило и пошатывало.
– Иди не ко мне, начинай расчищать правую половину.
– Ладно.
Кир отключился.
Дюшка сделал несколько шагов и остановился, соображая, с чего начать. Инструкции предписывали начинать с игроков. Но мертвых игроков в непосредственной близости не было. Зато комп на запястье указывал на двух ангелов: один находился в трех метрах по левую руку, второй – в метре, справа. Дюшка заставил себя повернуться вправо.
Видимо, комп врал: справа трупа не было. Была куча хлама, были вонзенные в каменистую почву пики, мощные, длинные, метра по два каждая. «Шесть штук!» – механически посчитал Дюшка. Они высились кривым чудовищным забором, шестая – совсем под углом. Присмотревшись, Дюшка увидел и седьмую пику, она была сломана, словно ее пережгли, и оба обломка валялись рядом с… Ох, да, рядом с ангелом, с тем, что осталось от ангела. Он лежал лицом вверх, и одна из пик пронзала его горло, а вторая – бедро. Остальные не попали в цель, но этих двух оказалось более чем достаточно. Рук не было вовсе, но если посмотреть по-мутангельски, становилось понятно, что две отдельно валяющиеся обугленные деревяшки и были совсем недавно руками.
«Кошмар! Кошмар, суслик, муточерт знает что! Я не могу!!!» – Дюшка еле сдержался, чтобы не заорать, а лучше завыть.
Он никогда не относился к ангелам хорошо, разве что в детстве, когда он в них не верил, считал сказкой. А потом сказка кончилась. Ангелы забрали его к себе, но в ту же ночь убили его планету, маму с папой, сестренок, деда Славика, бабу Нику… С тех пор всегда и навсегда у него было и будет к ним навалом претензий. Нет, он не любил ангелов.
«Но чем мы лучше, если мы не можем их спасти, переубедить и вообще? – думал Дюшка, глядя в неподвижные глаза ангела. – Чем я лучше, если сейчас буду уничтожать его, мертвого? Если мы, то есть кто-то из нас, мутангелов, всего час или два назад метал в него эти пики, одну за одной? Даже если это игра, зачем? Зачем?»
Он все-таки закричал.
– Ты что? – Кир подошел незаметно. – Эй, что такое? Тут Ния? Ния-а-а?!
Крик Кирилла словно разрезал Андрея пополам. Он не сразу сообразил, что режет не крик, а мутонить, которой они все еще связаны. Дюшка отрицательно помотал головой. Потом выдавил:
– Нет. Ангел.
– Фух! – Кир облегченно выдохнул, закрыл глаза, еще пару раз вдохнул-выдохнул.
Потом открыл глаза и некоторое время пялился в небо прямо над собой. Дюшка тоже смотрел в небо, но над скалами. Небо над Ржавой было белесое, такое бывает на Земле-11 или Земле-13 в облачную погоду. Вот только на Ржавой это не облака, а слой смога. Смог – это плохо, но на Ржавой он помогал поверхности не разогреваться слишком сильно днем от солнечных лучей, а ночью – не слишком остывать. На Ржавой не бывало сильных бурь или торнадо.
Но одно торнадо, впрочем, надвигалось прямо сейчас. Не успели Кир и Дюшка охнуть, как невесть откуда взявшийся встречный вихрь метнулся прямо к ним, решительно подхватил и…
– Э-э-эй!
– Су-у-усли-ик!!!
Спустя минуту они уже стояли в километре от долины, на скальном плато. Целые и невредимые. А рядом с ними – Индии Каджрис собственной персоной.
– Так. Я вам что сказал делать? – сухо поинтересовался Индии.
– Нам?! Когда?! – возмутился Кирилл. – Ничего!
– Ну, эмм… я не успел тебе передать, – хмуро пояснил Андрей. – Он мне позвонил, заявил, чтобы мы сидели в норе, ни с кем не связывались, ждали его…
– И с каких хамелеонов мы должны тебя слушаться? – набычился Кир, обращаясь к Индину.
– А еще я сказал, что поменяю частоту связи и передам инфу по третьему шифру! – не отвечая на вопрос Кира, продолжил Индии. – И кто из вас хоть пальцем пошевелил для того, чтобы поймать эту инфу?
Дюшка пожал плечами:
– Да я ничего не понял! Что за шифр? Что с ним делать? Я сегодня вообще впервые общался с помощью рецепторов!
– Хм… Совсем дети, детский сад… А ты? – Индии повернулся к Кириллу.
– Я не знал ничего, Дюшка мне не передал… Я работал! В любом случае мы сюда пришли мусор убирать, и у меня – во!
Кирилл продемонстрировал всем свои достижения, развернув экран компа. В воздухе высветилось: «Убрано ангелов – 12. Заархивировано игроков – 1».
– А теперь сюда смотрим! – Индии развернул свой экран. – Ну что?
Данные компа Индина были: 315 ангелов, 78 игроков, 3 мусорщика.
– И это при учете, что я спасал Бена и Алиоссу, Дока, освобождал Базу, тормозил Черного Монаха и Призрака…
– Кого-кого? – переспросил Дюшка.
– Я не могу показывать те же результаты, я не супермутант, как некоторые! – Кир был на взводе, злился и едва не срывался на крик. – Я сделал все, что мог!!!
Индии только хмыкнул и ответил Клюшкину, проигнорировав Кира:
– Черный Монах – ник одного из самых сильных игроков, ангела-хранителя, пиковой двойки. Он – правая рука Питона, бубнового туза. Именно Питон слетел с катушек и решил, что игра будет реальнее, если перебить всех мусорщиков. Он исхитрился передать Черному Монаху много оружия, оберегал его в начале игры и уговорил собрать всех ангелов в долине, около которой вы прятались. Ангелы собрались, поверив Черному Монаху, и были все до единого перебиты Питоном, Монахом и Призраком… Призрак – всего лишь шестерка пик, игрок неопытный, но с очень большим потенциалом. Призрак – это его новый ник, он обновил имя. В первый час игры ему удалось справиться с несколькими сильными, но еще менее опытными картами, а ночью – перебить кучу ангелов, набрать кучу баллов и купить себе оружие – «магию призрака». Теперь от него можно ждать чего угодно. К сожалению, он также не желает быть спасенным, он за полный реал и заодно с Питоном и Черным Монахом.
Ответив Дюшке, Индии повернулся к Киру:
– Что касается тебя… Ты молодец. Действовал как герой.
Кирилл разжал кулаки и перестал хмуриться.
– Но вот только геройствовать не всегда надо. У нас – команда. Нас осталось девять из восемнадцати, причем Док в очень тяжелом состоянии, а вы – неопытные дети. И наша задача – действовать максимально эффективно. Особенно в нынешней ситуации. Только так у нас будет возможность спасти и ангелов, и…
– Игроков-мутангелов! – буркнул-подсказал Кирилл.
– Ну-у… тех, кто ввязался в игру, а потом бросился убивать, нельзя назвать мутангелами! – возразил Индии. – И, строго говоря, они никогда не были настоящими, полноценными мутангелами. Но тем не менее мы за них тоже отвечаем. И должны спасти максимально всех, кого сможем. Так что давайте учиться работать в команде. Договорились?
Кирилл молча кивнул. А Клюшкин промычал что-то не вполне разборчивое, вроде «о'кей». Индии внимательно посмотрел на него:
– Что-то не так?
– Не так! – Дюшка собрался с духом и выпалил: – Все не так! Но особенно не так с ангелами. Мы их не спасаем! Мы же окончательно их уничтожаем! У меня была кукла, бывший ангел, Дима Чахлык. Я видел, что его забирали на тренировки, что он возвращался то с оторванной и пришитой головой, то с другими ранами. Но все же он как бы… Как бы был жив! Он возвращался, пусть хоть куклой. А теперь… А мы их…
– Так, – сказал Индии. – Вот ты о чем. Подробное описание того, что мы делаем, испепеляя убитых ангелов, должно храниться в твоей новой памяти. Но если вкратце, то вот что происходит. Каждый попавший на Пи ангел не просто превращается в куклу. Он при попадании разворачивает свернутые размерности пространства, и в них проваливаются новые и новые ангелы. Постоянная Шланка во всех этих точках, на протяжении всего их пути, становится переменной величиной, причем комплексной. Ты в курсе того, что среди ангелов из-за этого началась настоящая эпидемия?
Клюшкин кивнул. Он был в курсе.
– Так вот, – продолжил Индии, – нам удалось остановить эту эпидемию, контролируя все выявленные точки. Это миллиарды миллиардов километров! И вот сейчас удалось восстановить шаткое равновесие путем удаления всех ангелов, всех до единого, с уровня Пи. Ангелы не могут существовать на бране, ни один из них не становится мутангелом, и сделать с этим мы ничего не можем. Если мы не допустим возвращения уже умерших ангелов обратно на брану, мы сможем спасти не их, но всех остальных ангелов. Ясно?
– Всех остальных ангелов! Вот кого мы спасаем! – пробормотал Дюшка. – Я даже не подумал об этом… Хотя… Сейчас понимаю, что знал, что и как происходит. Это есть в моей новой памяти, да… Вот суслик…
Он покопался в своей памяти и нашел в ней точную информацию еще по нескольким насущным вопросам. В частности, по вопросу, что будет, если ангелы не погибнут тут, на первом уровне, а пройдут дальше, куда мусорщикам-мутангелам за игроками уже не пройти.
– Я готов работать в команде, – твердо сказал Дюшка.
– Я тоже, – кивнул Кир.
– Ну и хоро… Муточе-о-орт!!! – заорал вдруг Индии. – Я олух! Пока я тут с вами возился, Пекаря взорвали!!! Так. Оставляю вам защиту. Сидеть тут. Никому не звонить, никак себя не проявлять, с Базой не связываться. Шифр четыре. Все понятно? Если да, я полетел!
– С шифром мне понятно! – отрапортовал Кир.
– Ния жива? – выкрикнул Дюшка, увидев, что Индии вытягивает руку за своим рюкзачищем – так всегда поступал Ризи, ему тоже было проще удлинить часть тела, нежели вставать.
– Ниоко Нири жива. Элина, Ризи и котенок Тафанаил также живы. У каждого из них много баллов. Потерпите. На Базе вы сможете подключить свои компы к полной инфе. А пока потерпите. Я улетел.
И он исчез.
Глава 17. Немного об ангелах
Дима Чахлык перестал быть куклой внезапно. Дима был готов к этому переходу и морально, и физически. Он уже участвовал несколько раз в тренировках, поэтому имел пусть слабое, но представление о том, что его ждет. На двух тренировках в него стреляли, на одной – кололи пикой, еще на одной – отрубали голову. Дима догадывался о том, что на этот раз он попал в настоящую игру. В этой игре единственный способ выжить – убивать самому.
Дима перестал быть куклой в момент старта, но сразу совладать с собой он не смог. Пошевелить налитыми титановой тяжестью конечностями было невозможно. Дима знал, что эта тяжесть скоро пройдет, просто надо некоторое время лежать спокойно. Он лежал, смотрел в небо и думал. «Две вещи поражают мое воображение больше всего: это небо над моей головой и нравственный закон внутри меня». Мысль эта принадлежала не Диме, а вовсе даже одному знаменитому философу Земли-11, а Дима просто смотрел в небо и вспоминал известный афоризм. А вот следующая мысль Димы принадлежала лично ему Мысль была такая: «Отныне мое воображение будет поражать только небо над головой». Дима решил расправиться со своим внутренним нравственным законом: временно перестать быть ангелом и стать убийцей. Кто-то должен был добраться до своих и рассказать правду об уровне Пи, кошмарном уровне, где ангелы становятся куклами, а жители развлекаются убийствами.
Диди. Это высказывание известного философа с Земли-12, Иммануила Канта. Того самого, который «вещь в себе».
Через несколько минут Дима смог встать. Тело было тяжелое, плотное, усталое. Дима мог ходить в нем, садиться, ложиться, поворачиваться. Выйти из него он не мог. Ни о каких переходах в тонкое и тем более в сверхтонкое состояние и речи не было. Обо всех остальных ангельских возможностях тоже пришлось забыть. Но зато рядом с Димой лежало ружье с оптическим прицелом, оставленное Ризенгри Шортэндлонгом. Дима взял ружье и посмотрел на свое запястье. Игровой компьютер-счетчик показывал: Дима Чахлык, трефовый ангел, самая младшая карта, ноль целых, одна десятая балла. Рядом с ним валялась какая-то брошюра с надписью: «Маленькие каникулы», возможно, реклама. Дима на всякий случай сунул ее в карман, перехватил ружье так, чтобы оно удобно лежало в руке, и подошел к лестнице, ведущей с крыши в темную глубину брошенного завода.
На первом этаже у самого входа сидела, держась за голову, хранительница. Она пробыла на Пи в виде куклы довольно долго, а в игру попала впервые, поэтому пока ничего не могла понять. При виде Чахлыка она подняла голову и посмотрела затуманенным взглядом. Потом с трудом подняла руку, убирая назад спутанные космы очень светлых волос и открывая длинное лицо. Тонкие обветренные губы резкой трещиной делили лицо на две неравные части. Одну часть лица украшали два карих миндалевидных озера, вторую портила кровоточащая голубая рана в половину подбородка.
– Добрый день. Меня зовут Дима, я ангел.
– Я… тоже… ангел… Дарианна… – говорить Даре было тяжело.
Она хотела послать Диме информацию о себе в виде обычного шарика, так всегда делают ангелы, но у нее ничего не получилось.
– Не трать силы, Дарианна, – покачал головой Дима. – Пошли.
Он помог хранительнице встать. Та едва стояла на ногах.
– Где мы?
– В заднице.
Ангелы в принципе не ругаются. Но иногда называют вещи своими именами. Это был как раз тот самый случай.
– Тебе отсюда не выбраться, – сказал Дима. – Но ты можешь помочь выбраться мне. Тогда я смогу рассказать остальным ангелам правду. Шансов у меня почти никаких, выбора – тоже.
– Что я должна сделать?
– Выйти и ходить взад-вперед перед дверью, за которой я спрячусь. Вскоре кто-нибудь придет убить тебя, а я подстрелю твоего убийцу. Мне нужны его баллы и его оружие.
Дарианна посмотрела на него с нескрываемым изумлением:
– Но… Ты не можешь никого убить. Ангелы никого не убивают.
– Да ладно! Мы целые миры кокаем, как орешки. Про Землю-11 слышала?
– Но… Это же не убийства, это же… Ты рассуждаешь не как ангел!
– Хм…
– Ты не сможешь никого убить! – Дарианна переводила взгляд с Димы на ружье и обратно.
– Я постараюсь справиться, – пообещал Дима. – Ради будущего.
Дарианна сделала шаг в сторону ворот и едва не осела на пол. Ноги ее не держали. Дима помог ей выйти. Площадка перед заводом была покрыта сияющим на солнце гладким белым материалом, похожим на отполированный до зеркальной глади цемент, если цемент вообще возможно так отполировать. На такой площадке не заметить Дару мог бы только слепой.
– Я постараюсь попасть в него прежде, чем он в тебя, – сказал Дима. – Но не уверен в этом. Если хочешь, мы можем поменяться с тобой местами.
Но Дара коротко качнула головой. Она знала, что сама никого никогда не сможет застрелить, даже во имя будущего. Жертвовать собой часто легче, чем действовать. Хранительница Дарианна выбрала более легкий путь.
Ждать пришлось довольно долго. Дима сидел в засаде, держал палец на курке и старался вообще ни о чем не думать. Он был полон решимости выстрелить первым, до того, как кто-то поднимет руку на Дару. Но первым он не успел. Четверка пик появилась словно из ниоткуда. Она возникла в воротах фиолетовым силуэтом на фоне солнца, взмахнула рукой и разрезала хранительницу точно пополам тонким зеленоватым лучиком. И если бы она не подошла посмотреть на свою жертву, если бы не решила проверить развалины завода на предмет наличия в нем других ангелов, план Димы рухнул бы по полной программе. Но четверка пик была не очень опытным игроком. Пока она шла, легкая, красивая, молодая, в доспехах, подчеркивающих все ее прелести, как в классических фэнтезийных играх, Дима немыслимым усилием воли заставил свой палец совершить одно короткое движение. Остальные движения палец Димы проделал механически. Четверка пик не успела понять, откуда стреляют. Она упала.
Дима посмотрел на экранчик, прикрепленный к его рукаву. Компьютер показывал: четыре с половиной балла, которые удалось набрать девушке, чья карта была четверка пик, перешли на его счет. Также трефовый ангел теперь владел лазерным мечом и способностью перемещаться с удвоенной скоростью. Начало было отличное. Не тратя зря времени, Дима подошел к рухнувшей четверке, поднял лазерный меч, прикрепил его к поясу. К двум половинкам Дарианны, лежащим в стороне, он не оборачивался, извинился перед ними, обращаясь к небу, – к единственному, что отныне могло его восхищать. А потом вышел за ворота завода.
За день и первую половину ночи Диме Чахлыку удалось совершить невозможное: стать первым ангелом в истории «Маленьких каникул», самостоятельно набравшим более десяти баллов.
Диди. На самом деле Дима Чахлык набрал баллы не совсем самостоятельно, ведь ружье с оптическим прицелом около него «забыл» Ризи. Но все-таки эту помощь можно считать минимальной.
На первом месте среди ангелов был Черный Монах, ангел-хранитель, которому вовсю помогал бубновый туз по кличке Питон. С помощью своего могучего покровителя Черному Монаху удалось набрать к утру 212 баллов.
К тому моменту, когда Риз, Эля и Ниоко с Тафиком вылетели на поиски Дюшки, у Димы было двенадцать баллов, флакон с заживляющей раны жидкостью, два автомата, бластер и магия «минута тумана», не считая винтовки с оптическим прицелом и лазерного меча. Шансы выжить у Димы тем не менее были призрачные. К этому времени практически все слабые игроки погибли, а их баллы были перераспределены между более опытными игроками. Что касается ангелов, ситуация была такая: Черный Монах на первом месте, с большим отрывом от остальных, Дима – на втором, Шестеренка (очень опытный игрок) – на третьем с шестью баллами. Кроме того, на Ржавой осталось чуть более сотни ангелов, которых пока не нашли. Это было совсем немного от общего количества тех, кто во время ангельской эпидемии попал на Пи, а потом в игру. Только в долине, в которой оказались Дюшка и Кир, в первую ночь было убито около пятидесяти тысяч ангелов.
Вначале у Димы были планы объединить ангелов в небольшую армию и таким образом противостоять мутантам или кто они там (он ничего не знал о мутангелах, поскольку все это время был куклой и лежал в шкафу). Но львиную долю ангелов перебили в первый же час игры. Впрочем, осталось еще много живых. Дима не представлял, как собрать всех. Ангелы не пользуются радиорецепторами или телефонами. Если нужно связаться со своими, они переходят в тонкое или сверхтонкое состояние, в котором обмен информацией происходит мгновенно. Они также могут записывать инфошары и делать многое другое. Увы, но на первом этапе игры ни один способ из вышеуказанных не работал. У Димы Чахлыка не было никакой возможности оповестить ангелов или собрать их.
Однако в вечеру первого дня вдруг выяснилось, что ангел, назвавший себя Черным Монахом, может каким-то образом отправлять другим короткие сообщения. Он уверил всех, до кого смог «докричаться», что захватил в игре опцию под названием «мини-рация» и знает способ, с помощью которого можно добраться до своих, выйдя из игры.
Многие, то есть почти все, Черному Монаху поверили. Ангелы верят друг другу. Ангелы никогда не врут. И своим всегда говорят правду, какая бы она ни была.
Но Дима Чахлык Монаху не поверил. И вот почему. Низшим картам, как и всем остальным картам, на старте давали интерактивные брошюрки с полным сводом правил, перечислением всех видов оружия, всех опций, бонусов, мулек, защит и так далее. Однако куклы-ангелы до самого начала игры оставались куклами. И, приходя в себя, не обращали внимания на какую-то книжонку, валяющуюся неподалеку. На Ржавой везде что-нибудь да валяется. Но даже те немногие, которые подобрали и полистали правила, разбираться в них не захотели, не посчитали нужным; кому-то было просто не до того, кто-то впервые попал в игру и не понимал, где он и что происходит. Поэтому, услышав призыв Монаха, они полетели в Долину. Дима же «рекламную брошюру» сунул в карман и, когда выдалась возможность, правила полистал. Узнав про опцию «мини-рация», он тут же полез проверять и выяснил, что никакой такой опции в игре нет. Он не полетел в Долину, а спрятался, теперь уже внимательно изучил правила и освоился с компом, который содрал с руки одного из убитых им игроков. А потом даже рискнул ненадолго уснуть.
А утром выяснилось, что собирать под свои знамена просто некого. Компьютер показывал: из сотен тысяч ангелов в живых осталось менее трех сотен. Кроме Димы, еще несколько младших карт смогли улучшить свое положение. Шестеренка – ангел, напоминающий трубу с шестеренками, набрал шесть баллов, три эксперта совместными усилиями – три балла. У остальных было по номиналу. Дима понимал, что большинство тех, у кого тот же результат, что на старте, – это ангелы, которых пока не нашли. Его догадка подтверждалась: общее число живых ангелов медленно, но верно сокращалось.
С игроками было не лучше, их оказалось еще меньше, чем ангелов. Если в игру вступило четыре тысячи четыреста двенадцать игроков, то сейчас, ранним утром, в живых осталось всего двести шестьдесят девять. Возглавлял рейтинговую таблицу Ризенгри Шортэндлонг. Он шел с таким колоссальным отрывом от всех остальных, что в исходе игры можно было не сомневаться. На втором месте – Питон, бубновый туз. В десятку лучших также входили Ниоко Нири, Элина Нарциссова и кот Тафанаил.
Многие игроки, которые не один год тренировались и мечтали оторваться в игре «Маленькие каникулы» по полной программе, были недовольны результатами Риза. Они считали, что это нечестная победа. Ведь магические уловки, которые им приходилось покупать, тратя на это с трудом добытые в бою баллы, Ризу были доступны с самого начала.
Идея расправиться с супермутантом коллективно пришла в голову Питону утром второго дня.
Питон был очень опытным игроком, мутантом с мощным интеллектом и огромным желанием победить. До игры он ничего не знал о Ризенгри (Ризи попал на Пи не так давно, соответственно и тренировался недолго, его мало кто из «старичков» знал). На рассвете второго дня Питон навел справки и с помощью других игроков выяснил, через какой выход Ризи попал в игру и кто этим процессом руководил. К тому моменту, когда Питон это выяснил, волхвицу Мадлену уже убили, а вот бармен Сэмм был жив, хотя дела у него шли не очень хорошо. Питон нашел Сэмма и предложил ему сделку: рассказать все, что он знает о Ризе, и получить за это «магию суперзащиты» за триста баллов. Сэмм, которому удалось за день набрать всего жалких двадцать баллов, от подобного предложения никак не мог отказаться. Да и к чему отказываться? Риз никогда не был его другом, только соперником по игре. Сэмм сразу сказал, что ничего толком сообщить о Ризе не может, кроме того, что и так секретом не является. Но Питона это не остановило. Передавать оружие и защиту другому игроку по правилам было нельзя. Но никто не мешал Питону просто «забыть» нужную вещицу неподалеку от другого игрока. А другому игроку никто не мешал эту вещицу подобрать.
Диди. Именно так Ризенгри Шортэндлонг «забыл» возле Димы Чахлыка винтовку с оптическим прицелом.
Когда магия была подобрана Сэммом, Питон спросил, есть ли у Риза друзья в игре. Сэмм рассказал про Элю, карту полной неизвестности.
– Круто, – заметил Питон. – Вдвоем эта парочка много чего сможет.
– В том-то и дело, что они не вдвоем, – возразил Сэмм. – Эля постоянно летает с шутом. Я так полагаю, что она стала советником своего шута, котенка. А Риз всю игру летает с червовой леди, певицей Ниоко. Но она – совсем слабый игрок, ее, если в одиночку поймать, пара пустяков убить.
– Пара или не пара, а меня она по баллам опережает.
– Так это благодаря Ризу. А если вы с Ризом расправитесь…
– Я сам соображу, с кем мне расправляться в какую очередь, – нахмурился Питон. – А еще друзья у Риза есть?
– Нет. В игре нет.
– А не в игре?
– Вне игры у него полно друзей и знакомых, – сказал Сэмм. – Студенты-сокурсники, старые одноклассники… Он о многих друзьях рассказывал. А с некоторыми даже приезжал на тренировки. Но только никто из его друзей не проникся «Маленькими каникулами». С одним пацаном даже истерика случилась. От страха.
– Да ну! – не поверил Питон.
– Честное слово. Как сейчас помню. Мы все просто обалдели. Парень реально струсил, чуть в штаны не наложил. Его Ниоко еле домой увела.
– Стоп! – сказал Питон. – Как звали парня?
– Дюшка. Дюшка Клюшкин. Ниоко – его девушка.
Питон залез в комп, пошарил там и скис. Среди игроков не было никого, даже отдаленно похожего на Клюшкина.
– Жаль, – сказал он. – Я уж было понадеялся, что, пока Риз обхаживает эту Ниоко, можно рассчитывать на помощь Дюшки. Но он не играет.
– Ой, что вы! – замахал руками Сэмм. – Чтобы Клюшкин играл? Да не в жизнь! Для него большое достижение, что он пришел провожать Риза на игру.
– А он пришел?
– Да, как ни странно.
– И как себя вел?
Питон поинтересовался просто так. Сэмм просто так и ответил. Развернуто, стараясь оправдать полученную практически на халяву «магию защиты».
– Достойно вел. Они вместе поужинали, я сам им приносил кушанья. Начали с закуски. На закуску я им подал три наших фирменных салата, пирог с…
Но Питона не интересовали гастрономические подробности.
– В общем, этот Дюшка их проводил и спокойно ушел, и ты его больше не видел, так?
– Да, так. Хотя нет, видел. Он потом еще раз приходил. Приносил ангела.
– Что? Какого ангела?
– Негритенка.
– Ну-ка, ну-ка…
Сэмм очень подробно рассказал про негритенка. И про то, как Дюшка пытался войти в игру, но у него ничего не получилось. Питон опять залез в компьютер и, к своему и Сэмма величайшему изумлению, обнаружил там Диму Чахлыка, набравшего огромное для ангела количество баллов. Питон задумался и стал рассуждать вслух:
– Итак, мы имеем вот что. Риз играет вместе с Ниоко, бывшей девушкой Дюшки. Вероятно, у них любовь. При этом Элина, бывшая девушка Риза, вынуждена играть вместе с котенком, потому что Риз больше не обращает на нее никакого внимания. Дюшка, которого вообще все бросили, собственноручно приносит в игру некую куклу Диму. В игре этот Дима проявляет недюжинный талант киллера, совершенно не свойственный ангелам. И что при этом важно, его никто не видел ни рядом с Элиной, ни рядом с Ризом. Ни Риз, ни девушка ему ни капельки не помогают, иначе результаты у столь активного ангелочка были бы совсем другими. Вывод напрашивается один: Дима не с ними. А раз он не с ними, значит, он против них. Логично?
– Логично, – согласился Сэмм.
– Сам знаю, – кивнул Питон. – Еще можешь что-нибудь припомнить? Про этого Диму или про Риза?
Но Сэмм, как ни старался, больше ничего не мог вспомнить. Разве что перечень блюд, которые заказывали ребята. Тогда Питон предложил проверить «магию защиты». Сэмм ничего не хотел проверять, он хотел выспаться. Но спорить с покровителем и благодетелем не решился.
Пистолет, лазерный меч и даже гранатомет против «магии защиты» оказались бессильны. Сэмм был в восторге.
– Сейчас хочу еще одно средство испробовать, – сказал Питон, возясь со своим компьютером. – Погоди, не снимай, одну минутку.
– Да я и не собираюсь ее снимать, – пожал плечами Сэмм. – А что за средство?
– О, суперсредство. Полтыщи за него отдал, – пояснил Питон, направляя в сторону Сэмма какое-то странное устройство. – Называется «магия антизащиты».
Сэмм упал, сраженный первым же выстрелом. Даже охнуть не успел. Питон взглянул на счетчик, убедился в том, что двадцать баллов доверчивого бармена перетекли на его счет, вернул себе «магию защиты» и отправился на поиски Димы Чахлыка.
Бубновый туз Питон искал Диму не один. Ему помогали козырной мутангел, две леди пик и бубновая десятка. Все эти игроки хороню знали друг друга. Много лет в ожидании шута они тренировались то вместе, то друг против друга и понимали все с полуслова. Мобильные телефоны и радиорецепторы у игроков тут не работали, никакой «магической связи» также предусмотрено не было, а рации были только у мусорщиков. Но команда Питона давно придумала способ общения в игре. Они пользовались радиочастотными поисковиками. Проще говоря, посылали друг другу определенные сигналы, возникающие при включении и выключении навигаторов и поисковиков. Почти рация, да не совсем.
Диди. Поскольку поисковики не были изначально предназначены для того, чтобы посылать сигналы (они только ловили сигналы), то считалось, что общаться с их помощью невозможно. Поисковик мог послать сигнал в пространство только при настройке. Если игрок хотел настроить поисковик вручную, он мог один раз послать сигнал. Вроде как для калибровки прибора. Если один игрок проводит такую «калибровку» несколько раз подряд с разными интервалами, а другой ловит эти сигналы, то вот тебе и передача информации. Неудобно, конечно, но зато выход из положения.
Дима Чахлык шел на север вдоль дороги, по которой когда-то возили руду. Обнаружила его пиковая леди из команды Питона, набравшая меньшее количество баллов, чем ее подруга. Дима не видел леди, поскольку та находилась под защитой «магии невидимки». Он также не мог почувствовать сигналов, которые она послала своим сообщникам. Но эти сигналы с помощью своих радиорецепторов почувствовал Ризенгри Шортэндлонг, который в этот момент вместе со своими друзьями летел на Базу. Поймал сигналы леди и Питон.
– Есть сигналы! – обрадовался Питон. – Дима Чахлык найден.
– Есть сигналы! – насторожился Ризенгри. – Очень странные сигналы. Кому это вдруг понадобилось настраивать поисковик вручную десять раз подряд? О, да ему еще и отвечают! Так, Ния, срочно приземляемся, опасность! На нас охотятся.
Ризу, конечно, не могло прийти в голову, что Питон охотится вовсе не на них, а пока что на Диму. Но его расчет был весьма близок к истине. Они приземлились.
– Быстро активируй полную защиту!
– А ты?
– Развлекусь и вернусь!
Риз не стал дожидаться, когда Ниоко нажмет на нужную иконку. Он резко взмыл в воздух и взял вправо, в ту сторону, откуда шел ответный сигнал. По дороге Риз засек еще два сигнала. Итого врагов было четверо. Риз догадывался, кто его враги. Питон – это раз. Его дружок трефовый мутангел – это два. И наверное, еще две пиковые леди-подруги.
О, а вот и радиосигналы другого вида, это уже опция в игре, «связь»! Ризи настроился на нужную волну и с удовольствием прослушал очень любопытный диалог. Разговаривали Питон и Черный Монах. И даже не разговаривали, а Питон приказывал, Монах соглашался, пару раз уточнив детали операции.
Операция состояла в следующем. Питон и его дружки разыгрывали постановочный бой на глазах у Димы, сражаясь с Монахом. Однако тот как бы побеждал всех и… спасал Диму, унося с собой. Далее он, пользуясь тем, что «ангел ангелу не врет», должен был втереться к нему в доверие и выяснить слабые стороны Ризи. Ибо кто может знать слабые стороны лучше воспитателя? От Сэмма Питону было известно, что Ризенгри с детства помогали воспитывать ангелы, одним из которых был Дима.
«Отличненько! – обрадовался Ризи. – Сэмм – сволочь и предатель, но зато сейчас у меня есть возможность порезвиться на славу! Итак, дано: одна дорога, четыре противника, одно прикрытие, один Монах, который должен выхватить Диму в разгар событий. По-о-о-ехали!»
Первым делом Ризи стрелой понесся к Черному Монаху, налетел со спины и скрутил бедолагу своей черной мутонитью, не дав тому и охнуть.
– Полежи тут, голубчик! – хмыкнул Риз. – Ты мне пока нужен живым.
Далее, не теряя ни секунды, Риз изменил внешность, став одной из леди пик, и направился к месту событий. Встретил по пути первую из двух леди, обездвижил и ее, полетел дальше. Встретил вторую, приветливо-кокетливо помахал «подружке» ручкой и вместе с ней направился к месту «боя».
…Питон опомнился и сообразил, что что-то пошло не так, только когда Ризенгри, приняв вид Черного Монаха, взмыл перед самым его носом в ржавые, выцветшие небеса, держа под мышкой слегка обездвиженного ангела Диму. Питон, не веря своим глазам, пялился на хохочущего «Черного Монаха», который вроде бы действовал по плану, но вел себя не так, как обычно. Например, взлетев с Димой, вдруг устроил победный фейерверк… И слишком уж внезапно пропал из виду…
Питон сверился с компом и взвыл от злости: одна из его леди пик была убита, баллы перешли козырному валету Ризенгри. Комп показывал, что вторая леди и настоящий Черный Монах довольно далеко отсюда.
Осознав наконец, как его провели, Питон подбежал к бездыханной леди, убедился в том, что ее игра окончена (голова, откатившаяся на полметра от тела, свидетельствовала об этом), и полетел искать вторую леди, а также настоящего Монаха и Призрака.
Спустя некоторое время ему это удалось. Оба члена его поредевшей команды понуро сидели возле невесть откуда взявшегося посреди дороги разбитого корыта и… чихали на все вокруг. Вид у них был осоловевший.
Глава 18. Потери
– Как? Как это могло произойти?! – рассвирепел Питон.
– Апчхи! – ответил Черный Монах.
– Можно было мне хотя бы сообщить о том, что вы попали в плен?! – продолжал бесноваться Питон.
– Апчхи! – отрицательно качала головой пиковая леди.
Выглядело это все довольно потешно.
– Да что это с ва… а… амп… Апчхи! – Питон, кажется, чихнул впервые за последние триста – четыреста лет своей жизни.
Стремительно наступал вечер.
– А действительно, что с ними? – поинтересовалась Ниоко, которая следила за происходящим издали, используя опцию «подзорной трубы». – Ризи, это твоя работа? Новое оружие? Не помню такого…
– Моя работа! Не оружие. Новый вирус. Я тут немного экспериментировал в прошлом семестре. Курсовую по вирусам делал. Ну и… По-моему, прикольно!
Ниоко, кажется, не видела в этом ничего прикольного. Но все-таки улыбнулась:
– Они же от этого не умрут?
– Нет, конечно! От этого – точно не умрут. Питона я убью элифинийским мечом, я с ним с самого начала игры собирался таким способом разделаться. Но сразу рубить неинтересно, я ему решил дать набраться сил и злости… А леди и Монаха, скорее всего, лазерной горелкой спалю… Или хочешь, тебе оставлю? Еще баллов заработаешь!
Но Ния не хотела. Ей хватило одного дня кошмаров. И баллов было – хоть отбавляй. Уверенное третье место. И вообще она собиралась поспать. А утром попросить Риза ее… убить. Хоть элифинийским мечом, хоть любым другим. Главное, чтобы быстро и по возможности не больно. Ей очень хотелось поскорее вернуться к Дюшке.
Ризи поглядел на нее очень внимательно.
– Ты чего смотришь, словно у меня опять клюв вырос?
– Ничего. Не пойму, чего ты нервничаешь. Игра – супер. У тебя третье место. Дюшка твой в курсе, сам тебя отпустил. Попросил за тобой присматривать, я и присматриваю… Тебе не нравится, что я тебе помогаю?
Ниоко вздохнула:
– Ризи, я постараюсь тебе объяснить, но боюсь, что ты не поймешь…
– Я тупой?! – Ризенгри улыбнулся.
Ния замахала руками и рассмеялась:
– Ты гений! Но… Тут, понимаешь, какое дело… Ты же супермутант, без всяких эмоций и…
– Хо-хо! – перебил ее Риз. – А ты давно на меня по-мутангельски смотрела?
Оказалось, Ния вообще не смотрела на него по-мутангельски.
– Ну так попробуй!
Ниоко посмотрела. И увидела, как Ризи разворачивает свои руки ладонями вверх и из середины его ладоней тянутся мощные черные мутонити, а из пальцев – цветные. Указательный палец: весь, от основания и в бесконечность – алая нитка, витая, очень яркая, уровень Альфа. Из безымянного, из-под ногтя, прерывистая, словно пунктирная линия, тянулась голубая Дельта. Из большого, как бы окружая его золотым облачком, – Дзета. А основание среднего пальца светилось зеленым.
– Да, ты права, это не совсем мутонить, – согласился Ризи, проследив за Нииным выражением лица. – Но это – зеленое излучение. Эмоции. Уровень Пи.
– Ризи, ты делаешь большие успехи, да… Но… – Ния присмотрелась. – Но это не тот зеленый! Гм… Впрочем, это даже лучше…
– Что значит «не тот зеленый» и почему это даже лучше?
– Уровень Пи – это просто зеленый, как листья, как трава. А у тебя, похоже, пробивается уровень Пси, изумрудно-зеленый!
Ризенгри присмотрел к своим рукам:
– И опять твоя правда… И это лучше? Почему?
– Потому что у твоей Эльки как раз только Псимутонить и есть! То-о-о-оненькая, но зато прочнющая! Потому что она тебя любит! И…
– И мы с ней можем связаться одной нитью, и она будет счастлива! – воскликнул Ризи. – А я смогу развить в себе еще одну способность и достичь уровня Пси! Ния, это не я гений, это ты гений!
Ризи заключил ее в крепкие дружеские объятия, после чего чмокнул в щечку.
– Ну, тогда ты спи, а я полетел!
– Может, я тоже полетаю напоследок… – призналась Ния. – Мне не хочется больше играть. Я собиралась попросить тебя завтра убить меня каким-нибудь гуманным способом. Тебе передадут мои баллы. А меня мусорщики вернут на Пи. Я уже по самое не могу насмотрелась тут ужастиков, с меня хватит, честно!
– Ну вот… – разочарованно протянул Ризи. – Только настоящая игра пошла, а ты… Ну ладно, как знаешь. Убить так убить. Убью. Что мне, жалко, что ли?.. Ну ладно, я полетел!
– Давай!
Элине и Тафанаилу ночь была не страшна. Они собирались провести ее с полным комфортом. Вернулись на Базу, в комнаты шута, включили магию «полная защита на ночь» и стали смотреть результаты первого дня сражений. Дела у них шли хорошо, даже очень. Тафику удалось набрать довольно много баллов; он не входил ни в десятку, ни в двадцатку лучших, но уверенно занимал середину списка. Элина вывела на экран общий итоговый рейтинг сегодняшнего дня и отправилась за погом и печеньками.
– Тафик, тебе молочка принести?
– Мырр-мя…
…Пока Элина Нарциссова считала баллы и думала, как действовать дальше, Тафик заснул. Он снял с себя магическое человеческое тело, находиться в котором для маленького котенка было очень утомительно, свернулся калачиком и отключился.
А Эле совсем не хотелось спать. Ей хотелось увидеть Риза, а также узнать, как дела у Дюшки. И Ниоко надо увидеть, сообщить, что ее Дюшка тут в качестве мусорщика.
Диди. Это она, Эля, а не Тафик, встретила сегодня Клюшкина и подбросила ему записку. И теперь она знала, что Клюшкин тоже тут.
Элю беспокоил завтрашний день и дальнейший ход игры, она чувствовала огромную ответственность за Тафика. Но куда больше беспокоило Элю то, что она сегодня весь день встречала Риза рядом с Нией. И, судя по тому, сколько очков удалось сегодня заработать Ниоко Нири, Ризенгри вовсю ей помогал.
Элина не ревновала их друг к другу, – вот еще глупости! – но на душе у нее скребли кошки. Наверно, ей было просто обидно. Она вошла в игру специально для того, чтобы играть вместе с Ризом, а что вместо этого получилось? Ее парень носится по планете в обнимку с этой Дюшкиной певичкой, а она отдувается за себя и за какого-то неполноценного котенка! Нет, это дело оставлять так было нельзя.
Элина Нарциссова решила отправиться на разведку. Она превратилась в рогатого валета, оставила Тафика одного под надежным прикрытием защитной магии и собралась вылететь.
Превращение произошло странно. Сразу сильно заболело плечо, появилась неприятная тяжесть в затылке. Эля подпрыгнула, рассчитывая, что сейчас взмоет в воздух, как это происходило сегодня много раз, но не тут-то было! Превратившись в другую карту, Элина становилась обладательницей оружия и магии, которые были у данной карты. Но супермутанту Ризу Шортэндлонгу вовсе не нужны были магии полетов, прыжков или прохождения сквозь стены. Он и так умел все это делать и ничего лишнего не покупал. Поэтому Эля как подпрыгнула, так и плюхнулась обратно на землю. И чуть не отключилась от сильнейшей острой боли в правой руке, плече и лопатке.
Корчась от боли, Элина поднялась, осмотрела себя и все поняла. Тело Риза Шортэндлонга было ранено, причем кто-то долбанул его совсем недавно. Поскольку регенерация тканей у Риза шла быстро, он и не подумал позаботиться о заживляющих мазях или прочих магических снадобьях. Ждал, когда само заживет. Чего там ему ждать: пять минут – и все готово! Но Эля, во-первых, не могла терпеть и пяти минут, а во-вторых, не знала, что цена вопроса – пять минут.
Диди. На самом деле с Ризенгри происходило так. Он не страдал от боли, хотя отлично чувствовал все, что происходит с его телом. И восстановиться, и измениться мог бы почти мгновенно – достаточно вспомнить, как он, еще будучи подростком, пугал маму с папой, выворачивая руки наизнанку или проделывая другие фокусы. Но фишка в том, что его никак не напрягало, если с ним что-то было не так. То есть он просто не утруждал себя восстановлением и не поддерживал тело в идеальной форме. Мы с вами ведь не бросаемся немедленно переодеваться, если заметили пятно на футболке или даже если обнаружили дыру в кармане? Ну дыра и дыра – можно походить и так до вечера!
В общем, Элине ничего не оставалось делать, как превратиться в другую карту. Она превратилась в Ниоко.
Ниоко тоже была сильно ранена. Ей распороли живот лазерной пушкой. Но Ния не была мутантом, поэтому просто тут же потратила часть заработанных в сражениях баллов на то, чтобы восстановиться и снять боль. Эля осмотрела свой новый живот. Ничего страшного, жить можно. Правда, лучше сильно не поворачиваться, пока ткани полностью не срослись.
«Магия полета» у Нии уже была. Поэтому Эля взлетела без всяких проблем и отправилась на поиски Риза. Кроме «магии полета», Ния обзавелась «магией ночного покоя». Эля подумала, что это очень хорошо: ведь раз Нию никто не увидит, то и ее, Элю, в теле Ниоко никто не заметит. Можно спокойно летать и искать Риза. Интересно, где он может быть? Планета такая огромная!
Ночи на Ржавой были светлые. Две луны и почти полное отсутствие облаков освещали Ржавую ровным приглушенным светом. Было тихо. Все оставшиеся в живых игроки попрятались кто куда. Эля пролетела над штрафным каньоном. Он был усеян трупами. Горы трупов и брошенного оружия. Выжившие игроки набрали достаточное количество баллов, чтобы купить себе более мощное оружие. Ножи, луки и пистолеты были никому больше не нужны. Элина заметила внизу слабое шевеление и осторожно опустилась на поверхность. Она потихоньку вытащила бластер и на всякий случай приготовилась к атаке. Но внизу шевелились два мусорщика. Эля, как и все остальные игроки, различала мусорщиков не только по одежде, но и по тому, что компьютер на ее руке не пищал при приближении к ним. Он срабатывал только на игроков «Маленьких каникул». На Ржавой в этой опции не было никакой необходимости. Но следующие уровни игры могли происходить на населенных планетах. И сигнал компьютера был бы очень кстати для игрока, да и местных жителей спас бы от ошибочных нападений.
Эля убедилась в том, что перед ней на самом деле мусорщики, и сняла «магию невидимости». Один мусорщик был явно мутант: косая сажень в плечах, рост под два метра, пронзительный бесцветный взгляд, решительные, сильные движения. Второй производил впечатление вполне обычного человека. У него была сломана нога и перевязана грудь.
– Здравствуйте!
Мусорщики молчали. Они не имели права разговаривать с игроками. Элина протянула им пузырек с магическим снадобьем. Мусорщик-мутант отрицательно покачал головой. Он не хотел брать лекарство. Элина поставила пузырек на землю. Возможно, спасатели воспользуются им, когда она уйдет. Мутант посмотрел на пузырек и еще раз категорически покачал головой. Потом он недвусмысленно посмотрел вдаль, за спину Элины. Так посмотрел, что Эля поняла: ей грозит опасность.
Оглянуться она не успела. Мощнейший удар лазера пронзил ее насквозь. Острый луч прожег часть позвоночника, растворил встретившиеся на пути ткани и вырвался из живота ровным белым столбом. Эля в шоке смотрела, как из громадной дыры в ее животе бьет фонтан света, расплавляющий землю в полуметре от места, где она стоит. Все это длилось лишь одно мгновение, растянувшееся, как при просмотре в покадровом режиме. Эля покачнулась и упала на землю лицом вперед. Второй выстрел лазерной пушки пришелся по мусорщику-мутанту. А третьего выстрела не было. Слетевший с катушек бубновый туз Питон был взорван Ризом Шортэндлонгом, подоспевшим очень вовремя.
Лихо расправившись с тузом, Риз приземлился рядом с Элей. К счастью, у Эли было достаточно баллов. Один выстрел заметно сказался на ее счете, но она была жива. Ризенгри заметил пузырек с магическим снадобьем, открыл его, щедро плеснул на Элю, и она открыла глаза. Риз облегченно вздохнул:
– Ну, Элька, ты задала мне задачку!
– Тебе? – Эля с удивлением посмотрела на Риза, на свой дырявый живот и опять на Риза.
– Мне, кому ж еще! Когда ты играла, став шутом, я еще мог понять. Это было правильно и логично. Но какого лешего ты переоделась в Ниоко, приземлилась в месте, которое контролировал сумасшедший, да еще сняла защитное поле?
Элина только плечами пожала. Ей было не до объяснений. Она с ужасом взирала на свою дырищу под ребрами, в которую свободно влезал кулак. В таком виде Элину Нарциссову можно было бы спокойно нанизать на веревку, как бусинку для четок Гулливера. Непонятно, почему и как, но самочувствие у Эли при этом было вполне нормальное.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что я теперь тоже почти супермутант! – улыбнулась Элина и с наигранной гордостью добавила: – Почти как ты!
Риз внимательно посмотрел на нее, и вдруг ему в голову пришла блестящая мысль.
– А что, это идея… Ну-ка, летим на Базу! Ты сама сможешь полететь? А то мне еще этого тащить…
Риз кивнул в сторону раненого мусорщика. Бубновый туз успел уничтожить только одного мусорщика, мутанта. Второй был по-прежнему жив. За общение с мусорщиками с игроков снимались штрафные баллы. За разговор – от десяти до ста баллов, за помощь – от ста до тысячи. Зная это, Эля ужаснулась:
– Риз, с тебя тысячу баллов снимут, если ты его спасешь!
– Ага. А если я его не спасу, кто нас доставит обратно на Пи?
Это был аргумент. Ризенгри послал секретное сообщение Ниоко с указанием срочно лететь на Базу и подхватил теряющего сознание мусорщика поперек туловища. Они полетели на Базу. По пути Ризенгри развлекал подружку рассказами о своих сегодняшних победах и чихающей команде Питона.
– Эх, жалко, что ты не с нами была!
– Да я бы и рада с вами, но меня Тафик взял в свои советники… Да и ты сразу с Нией стал играть и…
– Не беда! – отмахнулся Ризи. – Нию я завтра утром кокну, да и Тафа следом. И мы с тобой на пару сыгранем!
Элина оторопела:
– Ты… Убьешь Нию?!
– Да, а что? Она сама попросила. К Дюшке поскорей хочет.
– Но Ризи… Это все равно как-то… Как-то… – Эля не могла подобрать нужное слово.
– Это ужасно глупо, да! Я тоже обалдел! Просить себя убить, когда находишься на третьем месте, и… Эй, тебе что, плохо? Давай помогу! Помнишь, как мы на твоей планете летали? Цепляйся за шею!
Ризенгри лихо отрастил себе некое подобие третьей руки, и вскоре они уже неслись все вместе. И если не смотреть на полумертвого мусорщика, висящего без сознания под мышкой Риза (его тело помешало Эльке устроиться со всем комфортом), то все было почти как раньше. Элина всю ночь так неслась бы, обнимая любимого за шею, зарываясь носом в его отросшую шевелюру. Но, увы, полет был недолгим. Вот она, База. Прибыли.
Ниоко уже была на Базе.
– Уй, Элька, привет! Как я рада тебя видеть!
– Я тоже! У меня для тебя ново…
– Ох, а это у вас кто? – Увидев, что Риз помог мусорщику, она ужаснулась так же, как и Эля: – Это же минус тысяча баллов!
Риз молча взглянул на свой счетчик:
– Нет, всего минус пятьсот тридцать. Надо найти тут, на Базе, других мусорщиков. Они ему помогут.
– Никто мне не поможет, – прохрипел мусорщик. – На Базе наших двое, я третий. Тут еще Док, научник, его доставил Индии, он очень плох. Индии перенес сюда и Ди…
– Кого?
– Ди, Диолину Мэдинлину, она из нашей семерки. Нас осталось трое: Я, Ди и Пек. Ди была жива, но ее пришлось ввести в искусственную кому. Пекаря убили позже. Меня зовут Ое, Оенакоши Ташини. Теперь из профессиональных спасателей нас формально осталось двое, я и Ди.
– А остальные мусорщики? – спросил Ризи.
– Еще одна пара изначально не смогла выйти с Пи. Пара Бен и Алиосса в порядке, но…
Мусорщик ослаб и замолчал, не завершив фразу.
– Что, совсем никого не осталось? – нахмурилась Ниоко. – Ну, тех, которые хотя бы не ранены?
– Один из мусорщиков – супермутант, примерно как я! – ответил Ризи. – Он точно жив и здоров. Я с ним знаком немного, его Индии зовут. Так что…
– И все?
– Нет, – теперь вмешалась Эля. – Дюшку и еще одного я тоже видела живыми. На севе…
– Что?! – Ниоко была близка к шоку. – Дюшка – мусорщик?!
Эля отвела глаза. Риз тоже не знал, что сказать. За них, собравшись с силами, ответил Оенакоши:
– Да, Андрей Клюшкин – мусорщик. Он на Ржавой планете вместе с напарником, которого зовут Кирилл. Они оба живы, но где находятся, я не знаю. Также в порядке еще одна пара, Бен и Алиосса. Их сейчас ищет Индии. Ваш друг абсолютно прав: Индии Каджрис – супермутант, его не так-то легко убить.
– Не могу поверить… Не могу… Не могу… – шептала Ниоко.
– О'кей, Ое. Итого, пятеро живы и трое ранены, всего восемь, – подвел итог Риз. – Не так уж плохо.
– Мы должны срочно найти всех и доставить на Базу! – сказала Эля.
– Какой смысл пороть горячку? – нахмурился Риз. – Мусорщикам теперь никто не угрожает, больше ненормальных игроков нет. Питона я уничтожил. Часть его команды – тоже. Из сильных остались Призрак, но он ничего не имеет против мусорщиков, и Черный Монах, ему тоже лишь бы мне насолить, мусорщиков он не тронет. Давайте играть дальше. У нас свои дела, у мусорщиков – свои.
– Я все-таки хочу увидеть Дюшку! – надула губы Ния. – Он же из-за меня пошел в эти мусорщики!
– Ну слетай, погляди. А мы с Элькой пока поиграем. Победим во что бы то ни стало и вернемся на Пи победителями!
В ответ на эту самоуверенную фразу Ое скептически усмехнулся. Затем он приподнялся на локте и сказал:
– Так, ребята, теперь слушайте меня внимательно. Я расскажу вам, как обстоят дела. Мы, мусорщики, можем вернуть вас на Пи только с первого уровня. Теоретически еще могли бы попробовать вернуть кого-нибудь со второго уровня, но практически это невозможно. Для возврата нам нужен хотя бы один ангел. А ни один ангел не должен добраться туда. Поэтому оставим разговоры о следующем уровне. Вы не должны покидать первый уровень, если хотите вернуться.
Против возврата на Пи никто не возражал. Но относительно планов на ближайшее будущее мнения разделились.
Ризенгри считал, что никто не мешает им перебить всех остальных игроков, потом помочь мусорщикам и вернуться домой. К тому же он считал, что сможет с любого уровня проложить сокращалку и вернуться.
Ниоко хотела сначала увидеть Дюшку и помочь ему добраться до Базы, а потом уже играть дальше.
А Эля колебалась. В итоге они немного поссорились. Ния обиделась. Она бы полетела сама, но куда? Эля не могла указать точное место, она не слишком хорошо ориентировалась по карте.
– Погодите, девчонки, есть идея! – воскликнул Ризи. – Элька, ты готова стать со мной Мебиком на время?
– Кем-кем?
– Мебби Клейном. Ну… По-настоящему у нас не получится, но смотри, двумя ниточками мы связаться можем. Предлагаю посмотреть на ситуацию по-мутангельски!
Если смотреть мутангельски, они вполне могли попробовать связаться мутонитью Пси. Эля могла бы еще использовать нити Пи и Фи, поскольку с эмоциями у нее был полный порядок, а опыт жизни в ужасных условиях и душевных треволнениях помог сформироваться и нити Фи. Но именно с этими нитями у супермутанта Ризи наблюдался «некоторый напряг», как любил говорить Дюшка.
– Но… Я не знаю, что надо делать, и как это вообще, и чем чревато, и стоит ли…
– Расслабься, зато я умею! – Ризи просто взял ее за руки и…
Элька охнула, потом пискнула, потом взвизгнула, потом опять охнула. Часть внутреннего мира крутого супермутанта, а заодно ее любимого парня, неожиданно заполнила ее сознание, и это было чересчур!
– Эй, ну помоги уже, а!
– Как?!
– Вспомни, где видела Клюшкина!
…Вскоре Ния и Тафик уже летели в направлении, которое указывал навигатор: Ризи увидел нужное место в голове Эльки, узнал его и ввел координаты в Ниин наручный комп.
– Может, нам стоило полететь с ними? – робко спросила Элька, когда они с Ризи остались вдвоем.
– Ни за что! – покачал головой Риз. – Я даже считаю, что Тафика тоже не следовало брать. Зачем портить романтическую встречу?
– Ты прав… – согласилась Эля и, помолчав, прибавила: – Знаешь, я им немного завидую…
– Зна-аю! – Ризенгри хитро прищурился. – Успел подсмотреть, пока ты была моим Мебиком!
Элина покраснела.
– И я еще кое-что подсмотрел.
– Что? – Элька еще сильнее покраснела.
– Один твой сон. И… У меня есть прекрасная идея. Просто шикарная! Ты готова перейти на второй уровень?
– Но нас с него не вернут на Пи!
– Ерунда, я сам тебя верну!
– Мы пока не можем перейти, нас ведь больше ста игроков.
– Ради такого случая я быстренько кокну лишних!
– Но у меня недостаточно баллов для перехода!
– Зато у меня достаточно баллов, я с тобой поделюсь.
– Но в игре невозможно делиться баллами!
– Элька, не смеши мои тапочки! Тебе трудно немного расстрелять меня в упор из бластера?
Эля все еще смотрела с сомнением.
– Ну, что еще не так?
– У тебя нету тапочек!
Ризенгри посмотрел на свои ноги и быстренько отрастил пальцы. Они пролезли сквозь его сапоги, прорвав обувку, затем изогнулись вверх, распушились и окрасились розовым.
– Есть тапки! Устраивают?
Элина расхохоталась:
– Ризи, ты бесподобен! Я тебя обожаю!!!
– Обожаю, обожаю… – передразнил ее Риз. – Хоть бы поцеловала, что ли!
Эля не заставила упрашивать дважды.
Оторвавшись наконец друг от друга, они полетели «быстренько кокать лишних», чтобы перейти на следующий уровень. Элька даже примерно не представляла себе, какого рода сюрприз ее ждет.
Они летели на север. Ния впереди, сверяясь с навигатором. Следом – Рыжий Тафанаил. Лететь было далековато, к счастью, это была игра, и Ния, и Таф пользовались купленной за полторы тысячи баллов «магией полета». Так что махать руками и лапами не требовалось.
Виды, открывающиеся их взорам, не радовали. За сутки игрокам удалось разнести и разворотить все, что еще не было разбито и разрушено на Ржавой. Сами игроки (в основном ангелы) щедро удобряли каменистую поверхность планеты.
– Таф, приземляемся!
Они приземлились. Тафик в недоумении повел головой, принюхался:
– Прилетели?!
Но они еще не прилетели. Оказывается, Ние стало плохо от увиденного. Ее даже стошнило.
– Фи! Неженка ты у меня! – мяукнул Тафик. – Мы с Элькой знаешь скольких уничтожили? И она ничего! А ты…
Все произошло неожиданно. Андрей и Кирилл работали, избавляя поле боя: Кир – от ангелов, Дюшка – от игроков. Это отдаленно напоминало их тестовую тренировку с разноцветными шариками, когда одному требовалось собирать те, которых много, а другому – искать по частям те, которых гораздо меньше. Только на этот раз вместо пластиковых шариков были оторванные головы, руки-ноги, крылья, хвосты и так далее. Ребята молчали. Они ужасно устали, они старались не обсуждать сведения, полученные от Индина об убитых мусорщиках, и не разговаривать вообще. Каждый из них в отдельности старался не думать о Ние, и у обоих это плохо получалось. Последнее короткое сообщение от Индина Каджриса пришло около часа назад, он сообщил, что бубнового туза прикончил козырной валет, что еще несколько опасных игроков убиты, но, к сожалению, и среди мусорщиков новые потери. Поэтому работы предстоит много и… и можно приступать к уборке. Они и приступили.
– Слева! – вдруг закричал Кир.
– Справа! – одновременно с ним заорал Дюшка.
Слева к ним летели двое. Издали не было видно, кто это. Кир включил оптическое зрение и обрадовался: Ния и Тафик!
Справа же к месту уборки приближался непонятный вихрь. Дюшка посмотрел на него по-мутангельски:
– Кир, осторожнее! Кажется, это Призрак! Из команды Питона! Пикирует на нас!
Кир обернулся. Он был готов защищаться. Однако защищаться не пришлось. Вихрь не спикировал, пронесся мимо, подхватил две летящие фигурки – Нию и Тафа – и исчез вдали.
Глава 19. Хрустальный мир в подарок
Часы слева показывали невесть что. Часов справа было слишком много, и все они показывали разное.
– Не обращайте внимания, это нормально! – сказал Тэнч.
– Я не буду обращать! – пообещал Рино, вовсю продолжая обращать.
– Почему нормально? – поинтересовалась Маша.
– Потому что мы не знаем, где мы находимся и когда мы находимся, – пояснил Тэнч, извлек из кармана маленький сухарик и закинул его в рот.
Диди. Если вы не знаете, где вы находитесь и когда вы находитесь, значит, вы спите. Или не спите. Если вы не спите и являетесь мутангелом, а особенно инфилопером, значит, вы находитесь в пространстве между мирами.
Пространство между мирами, в котором оказались Маша Малинина, Рино Слунс и Тэнч, чье полное имя заняло бы минимум три страницы, было обустроено весьма оригинально и на первый взгляд совершенно не приспособлено для жизни.
Представьте себе горку-трубу, какие бывают в аквапарках, когда ныряешь в темноту и по ходу движения пролетаешь то ряд светящихся концентрических окружностей, то полосу с искорками-звездочками, то оазис яркого белого света. Теперь расширьте эту трубу до размеров всего аквапарка и вообразите, что не вы несетесь по ней, а она носится вокруг вас. При этом всякие светящиеся спецэффекты вам видны как фон. А ближе к вам расположены более прозаические вещи, например, множество часов разнообразнейших форм, включая паровые, в стимпанковском стиле. Но при этом – никакой мебели, даже присесть некуда!
«Не думаю, что это была хорошая идея: войти в группу поддержки и выйти с Пи!» – подумал Рино.
– Не думай потише, пожалуйста! – попросила Маша. – Думаешь, приятно второй час слушать твои сомнения и переживания?
«Не думаю, что приятно!» – подумал Рино.
– Ну Ри-и-но!!!
Но Рино зациклило. Да, он знал, что они втроем теперь – Мебби Клейн, что Маша связана с ним нитью Пси, поэтому считывает мысли.
Диди. Пси-нить позволяет считывать не мысли, но «чистое состояние» мозга. Это куда круче. У инфилоперов это называется «прочесть Пси».
– Мы должны думать о нашей планете! – назидательно сказала Маша. – Ты же не забыл, ради чего мы вышли? Нам надо попасть на Землю-11! Бери пример с меня! Думай о родине!!!
Рино и рад был бы думать о родине, но думалось только о том, что зря он решился, что жил бы себе на Пи, тестировал игры, катался на своем шикарном корабле-Онне. В конце концов, лопал бы любимые пончистеры, пончиростеры или хоть самые обычные пончики с кремом, запивая горячим погом… Или холодным погом…
– Или еще такой бывает двойной пог, одновременно холодный и горячий! – влезла Маша.
– Ну чего ты мои мечты подслушиваешь! – возмутился Рино.
Тэнч только улыбался, слушая их перепалку. И грыз сухарики. Он умело прикрывал собственные мысли, оберегая «младенчиков» от всего лишнего. И потихоньку следил за часами, – всеми, которые справа.
– У меня не получается думать о родине, когда я боюсь будущего и одновременно хочу пончиков! – честно заявил Рино.
– А у меня сначала немного получалось, но теперь эти твои пончики все затмили! – призналась Маша. – Вот вечно тебе лишь бы пожрать! С необитаемого острова началось. Как ты тогда бутерброд слопал, а со мной не поделился?
– Ты же сама отказалась!
– Я на секундочку отказалась, тут же согласилась, повернулась – бац! – а ты уже дожевываешь!
– Ой, ну еще сто лет помни…
– Склерозом пока не страдаю! И вообще не отвлекай меня! Теперь из-за тебя я только об этих пончиках и думаю!
– Ну вот, кругом я виноват, как всегда!
Рино надулся и отошел на пару шагов в сторону, к часам слева, висящим в гордом одиночестве. Эти часы, надо заметить, были потрясающие: большой шкаф из зеленого толстого стекла, с маятником, с дверцами для кукушек, тетеревов и мышек, с затейливыми стрелками, напоминающими ветви дерева.
Но что толку, что он отошел? Связывающая всех Пси-нить отражала его чистое голодное состояние независимо от расстояния.
– Если вам нужны пончики или пог, еще что-то, это легко получить, – сказал Тэнч. – Вы же не думаете, что Группа поддержки обречена питаться сухариками?
И он демонстративно закинул в рот очередной сухарик.
– Уже не думаем! – Рино облизнулся. – И где брать все необходимое?
Тэнч сделал неопределенное движение рукой – Маше оно показалось несколько неуклюжим, поскольку Тэнч покачнулся, – но спустя мгновение перед ними красовался высокий стол на двух толстых ножках, на котором стояла пара кружек с ароматным горячим погом и блюдо с пончиками, тоже еще горячими.
– Ого!
– Ага!
– Пока обеспечивать всем необходимым буду вас я, поскольку это с непривычки не так просто делать, а вы совсем новички, – заявил Тэнч. – Можете приступать к завтраку или что у нас там!
Рино осторожно ткнул пальцем один из пончиков:
– Настоящий… Хм… Нет, вот я сейчас не понял, это магия или что?
– Магии не существует, – покачал головой Тэнч. – Ну разве что в игре «Маленькие каникулы», так на то она и игра.
Рино взял пончик и понюхал его, прежде чем откусить:
– Не пойму, чем пахнут. На Пи я таких вроде не пробовал.
Маша принюхиваться не стала, сразу кусанула. И, не успев прожевать, заметила:
– Моя мама примерно такие делала.
– Да ладно. Сама делала? Дома? Смеешься, что ли! Печь дома?! Это же долго! Моя и то не делала, хотя ей чего б не делать, четырьмя-то руками…
Рино стал вспоминать маму. Вспоминались отчего-то глупые детские обиды и всякая муть.
– У тебя была классная мама! – перебила его воспоминания Маша, которой было не очень приятно считывать муторное состояние друга. – Пусть я ее и знала всего ничего, что мы там, всего один вечер на чужой даче провели… Но мне она ужасно понравилась, правда!
Теперь они вдвоем вспоминали маму Рино. И ели пончики.
– Гым… – Тэнч с удивлением глянул куда-то вдаль, за многочисленные часы. – Кажется, к нам гости…
– Гости?
– Какие еще гости?
– Пока не знаю. – Тэнч продолжал всматриваться в пространство. – Возможно, кто-то с Земли-75, поскольку пончики именно оттуда. Там это любимая национальная еда. А может, все-таки кто-то с вашей Земли-11, на это я больше надеюсь.
Маша напряглась и попыталась прочесть Пси Тэнча.
– Эмм… Далеко от нас… Трое… И полтора ангела… Дзета-функция, но ее решают неверно… Кто-то мог застрять… Черная нить… Ничего не поняла! Тэнч, как ты можешь одновременно думать о стольких вещах! Тебя невозможно прочесть!!!
Тэнч оторвался от созерцания бесконечности и обернулся к Маше:
– Хи. Давай я буду думать о чем-то одном… Ну… Попробуй так…
Маша прислушалась, вспыхнула:
– Не, много всего! Не получается!
И покраснела.
– А-а-а, а у меня получилось! – обрадованно завопил Рино. – Машка, Тэнч считает, что ты – просто прелесть, и хотя у вас разница в возрасте составляет не одну тысячу лет, ему это неважно!
– Дурак! – бросила Маша. – И ты тоже!
Первое относилось к Рино, второе – к Тэнчу. Но скрыть свое состояние она не могла: всем немедленно стало ясно, что ей ужасно приятно, что она нравится Тэнчу, потому что он ей тоже нравится, но она даже не надеялась, а Рино – он тоже нравился, но не так… Маша вспомнила, как они с Рино были на острове и как она считала, что они еще на Земле-11 и их закинули сюда мутанты из СУМАСОЙТИ для размножения. И как она переживала из-за этого, и…
Рино считал Пси Маши и теперь сидел на полу и помирал от смеха. И его нисколько не останавливал тот факт, что в пространстве между мирами пола не было.
– Не смейте меня читать!!! – заорала Маша. – Прекратите!!!
Тэнч вместо ответа сделал шаг, взял в ладони Машину голову и прижал к себе. Маша утонула в его рубашке, в его запахе, в его силе. Чуть не задохнулась в первый момент – и от возмущения, и без воздуха. Но тут ее окатило «чистое Пси» Тэнча, и все волнения разом исчезли. И стало хорошо и спокойно. И плевать, что они неизвестно где и неизвестно когда!
– Хм… Пойду-ка я, пожалуй, встречу гостей… – неуверенно произнес Рино. – Можно? Я вроде вижу, куда надо идти…
– Давай валяй, – согласился Тэнч, не выпуская Машу. – А то они же никогда до нас сами не доберутся. Хотя… С ними твоя мама… Так что…
– Что-о-о? Как – моя мама??? Ты… шутишь???
– Нет. Посмотри по-мутангельски.
– Смотрю, но…
– Поглубже посмотри.
– Я не умею…
– Ну тогда просто поверь. Беги встречай.
Рино побежал было, но в нерешительности остановился. Куда дальше? Нити вроде бы тянулись в сторону фигур гостей и вроде бы гости были не так уж далеко, но как-то… как бы не здесь!
– Тут тебе понадобится уровень Дзета, – подсказал Тэнч. – Помнишь, как Дюшка рассказывал?
Рино не помнил. То есть слова он вроде помнил, но это были пустые слова. Надо идти не вперед, не назад, не вправо, не влево, не в пространстве вещественном, а в том, где ответом являются комплексные числа. Вот как это может служить руководством к действию? Он неуверенно сделал шаг – не вперед, не назад, не вправо, не влево, не вверх, не вниз.
– Молодец! – похвалил Тэнч. – Не понял, но почувствовал. Молодец!
Рино сделал второй шаг. Потом еще пару – увереннее. И побежал.
– Ма-ма-а-а!!! Это я-а-а!!!
На Ржавой наступило временное затишье. Большинство игроков отдыхало после бурного старта игры. Просто так отдыхать было небезопасно. Поэтому все, кому хватило баллов на покупку опции «спокойный сон», предпочли раскошелиться и поспать спокойно. Эля тоже улеглась спать. А Ризи полетел добивать всех, кто доступен. Его цель была – оставить менее ста участников. Тогда он сможет быстро выбрать планету для второго уровня игры и унестись туда с Элькой. И пока другие очухаются и сообразят что к чему, устроить нечто грандиозное.
Диди. Как только на первом уровне игры «Маленькие каникулы» остается менее 100 игроков (включая ангелов), любой игрок (кто успеет первым кликнуть) может выбрать планету, на которой будет протекать следующий этап игры. Выбор второго уровня зависит только от скорости и не зависит от того, какое место игрок занимает в рейтинговой таблице.
Что касается выбора третьего уровня – тут все иначе. Выбирает тот, кто занимает первое место. Игроков должно остаться менее 10.
Первым делом Ризенгри Шортэндлонг методично уничтожил всех ангелов. Пали практически все. Первыми – Призрак и Шестеренка, набравший так много баллов, что рассчитывали перейти на следующий уровень и добраться до своих. Потом, по очереди, остальные. Ризи хотел окончательно расправиться и с Черным Монахом, но не смог его отыскать – тот то ли искусно прятался, то ли отсыпался на Базе. На данный момент баллов у Монаха почти не было, Ризи, когда связал и напустил на него чих, одновременно позаботился и о том, чтобы ухудшить его положение в игре. Так что теперь Монаха мог прикончить любой другой игрок – хоть отсыпайся, хоть прячься, – не поможет. Одним словом, Ризенгри не стал тратить на него время.
Второй ангел, которого Ризи оставил в живых, был Дима Чахлык. Его Ризи не то чтобы пожалел – не смог убить, и все тут. Он понимал, что а – это игра, бэ – кто-нибудь все равно его убьет, вэ – он один из тех, кто уничтожил его родную планету, гэ – он один из тех, кто отправил его на Землю-4, дэ – он один из тех, кто… Но убить он его не смог. Даже с учетом того, что это просто игра.
Сверившись со своим персональным счетчиком и проверив общую рейтинговую таблицу, Ризи удовлетворенно хмыкнул и перешел к истреблению игроков. Сначала он решил не трогать тех, кто находился в «спокойном сне», но затем решил, что это неэффективный подход. Тогда он задействовал все свои способности супермутанта, проникал сквозь защиту и аккуратно отрубал головы спящих любимым элифионским мечом. За каждый взлом защиты он получал штрафные баллы. Но баллы убитых покрывали эти неприятные расходы с лихвой.
Как только в рейтинговой таблице осталось ровно девяносто девять игроков, Ризи активировал «Выбор планеты второго уровня» и кликнул на одну из планет. Высветилось:
«Выбор принят!»
И спустя долю секунды: «Перейти немедленно?»
Ризенгри кликнул на «Отложить переход» и полетел к Эльке.
Элина Нарциссова спала и улыбалась во сне. Она была прекрасна. Тоненькая, хрупкая, беззащитная и… такая сильная! Ризи улыбался, глядя на нее, спящую. Он чувствовал, как его тоненькая, хрупкая и беззащитная зеленая мутонить глубоких чувств и сильных эмоций становится ярче и сильнее только оттого, что он смотрит на спящую девушку. «Кажется, это и называется – влюбиться!» – подумал Ризи.
Ему не хотелось ее будить. Но перенести на второй уровень спящую было нельзя.
Диди. Переход на второй уровень осуществляется в любой момент, как только он открыт. Для этого переходящему игроку надо иметь достаточное количество баллов. И количество баллов каждый раз разное, оно зависит от того, как протекает игра. Как только уровень открыт, на счетчике каждого, а также в общей таблице появляется новая графа: в ней указано, сколько баллов требуется набрать игроку для возможности перехода. Однако каждый игрок, набравший достаточное количество баллов, волен выбирать момент, когда именно он совершит переход.
Количество баллов, необходимое для перехода, изменяется в процессе игры.
И только когда на первом уровне остается менее 10 игроков, их переносит на новый уровень автоматически, вне зависимости от набранных ими баллов и невзирая на их желание.
Риз наклонился к Элине и прошептал:
– Просыпа-а-аем-ся-а-а!
Элька сладко мурлыкнула и повернулась на другой бок.
«Ну я идиот, совсем идиот, как я раньше на нее не запал?!» – удивился Ризи. И улыбнулся – аж до ушей.
– Просыпа-а..
– Ой!
Эля подскочила. Она решила, что ее убивают.
– Ох, это ты!
– Ага-а-а!
Ризенгри еще никогда в жизни не чувствовал столько нежности. Он вообще раньше не знал, что это такое! То есть он понимал, что подушка нежнее камня, потому что провалиться сквозь подушку проще, чем сквозь камень. Но в конце концов, сквозь камень тоже сигануть не слишком сложно… Но чтобы вот так, волнами изнутри, чтобы вот так!!!
– Элька-а-а…
– Что? – Элька терла спросонья глаза, и ее не обдавало никакими волнами, она еще не пришла в себя. – Что такое?
– Переходим на второй уровень!
– Ой!
Она так мило испугалась! Ризи расцвел.
– Но… мы же пока не можем перейти, нас больше ста игроков.
– Хи-хи… Нас ровно девяносто девять!
– Уже? Ого… Но… у меня недостаточно баллов для перехода!
– Ну так вот, держи! – Ризи сунул ей в руки свой любимый элифианский меч.
Эля отшатнулась:
– Ты с ума сошел! Мне… что мне с ним делать?
– Попробуй снести мне башку!
– Пси-и-их!!!
– Неа! Обычный супермутант! Башку ты мне по-любому не снесешь, а одним ударом доберешь нужные баллы. Да ну ты что? Не тормози! Я и сам могу себе башку снести. Правда, правда! Даже вывернуть наизнанку могу. Один раз показал родителям, так они в обморок грохнулись! Хочешь, тебе тоже покажу?
Но Эля категорически не хотела. Ни смотреть на всякие изнанки, ни рубить голову. Но она согласилась пострелять в Ризи из автомата.
– Вот видишь, как все просто! Десять дырок и… – Ризи сверился с таблицей, – и мы можем лететь в сказку.
– Куда лететь?
– Скоро увидишь. Держись и не бойся, сейчас я превращусь в твою упаковку…
– Что?!
Элина на всякий случай зажмурилась. Все-таки когда твой парень – супермутант, это что-то. Эля почувствовала, как ее словно укутывают со всех сторон, бережно защищая от того, что собирается произойти вовне.
– Нажми вот сюда.
Ризи взял ее пальчик и поставил на панель экрана. Это была кнопка перехода на следующий игровой уровень. Но Эля не спрашивала, что это, зачем нажимать.
Голова ее пошла кругом, возникло ощущение, что ее тело вытягивается, устремляясь в неведомое. Потом все прошло.
– Готово! Но глаза не открывай, ладно?
– Ладно. А долго не открывать?
– Извини, но долго. С час, наверное. Я тебе скажу, когда можно.
– Ладно, потерплю. А поспать можно?
Ризи уложил ее прямо на землю, активировав «спокойный сон». Он не подумал о том, что девушке может быть холодно, а Эля то ли постеснялась сказать, то ли не почувствовала после перелета. Честно легла, не открывая глаз, и замерла.
…Эту планету Ризенгри заморозил за тридцать четыре минуты сорок две секунды. Она стала хрустальной. Два солнца освещали ее, но не могли отогреть, только создавали причудливую игру полупрозрачных теней.
– Элька, можно!
Элина открыла глаза и ахнула. Вокруг нее была снежно-стеклянная сказка. Она смотрела и не верила своим глазам. Было очень безжизненно. И очень красиво.
– Как ты это сделал, Ризи? – в трепетном восхищении прошептала Элина.
– Ай, долго объяснять… Лучше спроси: зачем…
– Зачем?
– Тебе в подарок…
– Что?
Они смотрели друг на друга, глаза в глаза, целую вечность. На губах Риза блуждала улыбка. Глаза Эли распахнулись в пол-лица. Эля хотела хоть что-нибудь сказать в ответ, но слова не могли описать и доли того, что сейчас творилось в ее душе.
– О, Риз…
Их руки соединились – сначала кончиками пальцев. А спустя мгновение – ладонями. Но прежде чем соединились их ладони, соединились их мутонити: зеленая, голубая и изумрудная – Пи, Дельта и Пси.
– Никогда не думал, что произнесу эти слова, но… Я тебя люблю! – прошептал Ризи.
Он мог бы и не произносить вслух. Влюбленные, связанные даже одной-единственной нитью, могут обойтись без единого слова. А уж сразу тремя…
Теперь этот мир стал называться Элджи. Ризи предложил назвать его Элиной, но Элька запротестовала:
– Но ведь есть и другая девушка, которую ты любишь!
– ???
– Джен. Дженифер, твоя сестра, ты же…
Ризи хотел возразить, сказать, что… Но вдруг почувствовал, что да, Эля права. И они назвали хрустальный мир – Элджи. И только после того, как мир был назван, Ризенгри вдруг осенило:
– Элька, ты же совсем замерзла!!!
Ночь на Элджи была светла. Восемь маленьких лун прорывали длинными иглами света редкие, рваные облака. Заиндевелый лес, не похожий на лес, сплетался с домами, растущими, как деревья, и дома эти тоже теперь были покрыты белыми сверкающими кристаллами. У растений на Элджи не было четко выраженных стволов, веток и листьев. Надземная их часть структурой походила на корневую систему, а вместо листьев были венчики спутанных ниток или удлиненных плодов.
Диди. Единственное дерево нашей Земли-12, на которое отдаленно были похожи некоторые растения Элджи, – это ива. Только ива невысокая, а деревья на Элджи могли достигать в высоту многоэтажного дома.
Растительный мир Элджи был богат и разнообразен, а вот про животных Риз и Эля мало чего могли бы рассказать. Вся мелочовка Элджи проморозилась в один момент и превратилась в элемент пейзажа. А ни одного крупного представителя местной фауны, пусть даже замороженного, они так и не встретили.
Спустя примерно часов двенадцать (счастливые часов не наблюдают и с наручными компами не сверяются!) Ризи и Эля обнаружили самый крупный замороженный экземпляр. Это был игрок по имени Призрак.
– Класс! – восхитилась Элька. – Руби – не хочу!
– Я так и думал, что он сразу рванет на новый уровень, как только появится такая возможность, – кивнул Ризенгри. – И заранее устроил так, что при переходе все игроки будут замораживаться.
– Хи-хи… А остальные?
– Какие еще остальные? Впрочем… любые остальные тоже. Пошли поищем!
– Давай!
Искать особо не пришлось. Входы на уровень были обозначены на карте навигатора и находились недалеко друг от друга.
– Вот они!!!
Словно мухи в янтаре, соперники висели в бело-голубых причудливых кубах. Этот паноптикум увязших в слое льда врагов Ризи предложил сфотографировать на память прежде, чем спокойно убить.
Если честно, им обоим совершенно не хотелось никого убивать. Никого-никого. Кураж и азарт первого уровня прошли. К тому же…
– На этом уровне ведь не будет мусорщиков, – заметила Эля. – Их никто не вернет на Пи…
– Чего не знаю, того не знаю, – закусил губу Ризи.
Ранее за ним не наблюдалось такой привычки. Это Дюшка закусывал губу, когда размышлял о чем-то.
В любом случае они решили дождаться перехода всех игроков, а там действовать по ситуации. Может, оставить их только что убитыми и замороженными? Тогда рано или поздно их найдут и спасут… Ризенгри не переживал относительно будущего. Да и Эля тоже не особенно. Ты отвечаешь за весь мир, за все происходящее, только когда ты – мутангел. Но ни Эля, ни Ризи, несмотря на свои мутонити, пока еще не были настоящими мутангелами.
– Риз, о чем ты задумался?
Риз выкинул из головы проблемы, которые все равно сейчас было не решить, и повернулся к Элине.
– Тебе тут нравится?
– Тут просто потрясающе! Только местных обитателей жалко.
– Но, Эля, они разморозятся, как только мы перейдем на следующий уровень. И заживут как прежде.
Эля отвернулась от кубов и с удовольствием вдохнула свежий морозный воздух:
– Тогда давай еще немного полетаем? Пока ждем остальных игроков? Только не как раньше, а – за руки!
Они взялись за руки.
– Готова?
Эля кивнула. Они разбежались и…
– Ура-а-а!!!
Делая круг над огромным застывшим в хрустале Черным Монахом, Ризи заметил, что тот держит в руках два… тела, что ли? Риз присмотрелся, глянул вглубь и оторопел: Черный Монах держал в своих призрачных лапах… Нию и Тафика.
Элька вопила от восторга и ничего не замечала. Могла бы заметить, конечно: три общие мутонити – это вам не хухры-мухры. Но она была сейчас слишком влюблена и счастлива.
А Ризи… тоже был счастлив и тоже влюблен. Но, старательно скрывая свои мысли от летящей рядом с ним девушки, думал о том, что теперь будет делать Дюшка, и другие мусорщики, и другие мутангелы – одиннадцать миллионов из Группы поддержки, и что делать ему Ведь… правильнее было убить Нию там, на первом уровне. Тогда Дюшка и этот, как его там… Кирилл смогли бы спокойно вернуть ее на Пи, уложить в больницу, подлечить за пару дней и… А что теперь?
«Как я мог не подумать обо всем этом заранее?!» – ругал себя Ризи, медленно, но верно становясь настоящим мутангелом.
Глава 20. День Обновления
День Обновления оказался очень крутым днем. Самым потрясающим, самым незабываемым днем в жизни Пипы Мумуш, а прожила она не такую уж маленькую жизнь. Хотя ей было всего пятнадцать с копейками, а точнее, пятнадцать лет стопроооооверитььььь дней, – на самом деле родилась она все-таки более полувека назад, а это совсем не мало.
Пипа, как и все остальные жители Фтопки, оставалась подростком благодаря ухищрениям ангелов. Но с тех пор, как в нее попала частичка ангела-эксперта Старка, а особенно с тех пор, как увидела в бинокль старика в лодке, она стала изменяться. Внешне это никак не проявлялось, но внутренне…
Даже в День Обновления она не смогла расслабиться в полной мере, хотя ей удалось ну почти-почти…
Итак. В пять утра пять минут штрафные очки обнулились, и все находящиеся в изоле смогли выйти из заточения. В шесть утра ровно было разрешено каждому фтопленнику каждый час пробовать новое, еще не открытое им блюдо. В десять всем зачлись их задания, причем, к радости старших, зачлись действительно все-все задания, а не по одному на человека, как предполагали пессимисты. А без двенадцати двенадцать всем без исключения было разрешено пойти к морю – с полудня до пяти вечера.
– Пять часов на море! Пять! Грхр… Пять! Часов! На море!!! Они просто ангелы! – Симир буквально рыдал от счастья.
– Пойдем? – спросил Аууарен. – Или смысла нет, представляете, что там будет твориться?
– Пойдем, пойдем! – захлопала в ладоши Жиза. – Такое представление нельзя пропускать!
– Можно будет малолеток под парусом прокатить, – добавил Фыц. – Когда им еще такой случай выпадет?
«Все-таки у меня очень классный парень! – решила Пипа. – Хоть и ревнивый…»
Они пошли к морю. По обычно пустой тропинке, ведущей к пляжу, впервые за тысячу сто одиннадцать лет бодрым маршем топала плотная толпа визжащих от восторга подростков. Перед калиткой-выходом с открытой для всех территории выстроилась внушительная очередь.
– Да что ж вы все сюда давитесь?! – пыталась урезонить народ Жиза. – Там справа еще один выход есть!
Наконец удалось добраться до пляжа. Симир, всю дорогу утирающий слезы радости, при виде бесконечной, сияющей водной глади бухнулся на колени и зарыдал в голос. На него никто не обратил внимания, поскольку многие вели себя не совсем адекватно. Некоторые бросились в воду прямо в одежде. Некоторые катались по песку. Некоторые просто кричали во весь голос (предварительно выяснив, что штрафных очков за это не будет).
Желающих покататься на лодке было хоть отбавляй. К счастью, лодка была не только у Фыца и Аууарена. Никогда прежде вся флотилия Желтого Дома не выходила в море в полном составе!
Пяти часов на море оказалось явно недостаточно. Но предупредительная надпись, вспыхнувшая прямо в небе, слегка отрезвила самых увлекающихся: в такой прекрасный день никому не хотелось получать новые штрафы. В пять вечера на берегу остались только пятнадцатилетки.
– Я тоже пойду, надо переодеться к банкету и прическу поправить! – заявила Жиза. – И вещи сложить – на всякий случай.
– Думаешь, сюрприз будет в том, что тебя отпустят на свободу? – Ау скептически хмыкнул. – Это все сказки.
– Шерша же сказала. Она помнит, как ей старшие рассказывали, что…
– Что этим старшим рассказывали другие старшие, что в День Обновления всех пятнадцатилеток отпускают на свободу! – перебил ее Аууарен. – Мы это за последние сутки уже сто раз слышали! Только где она раньше была, эта твоя Шерша, почему не рассказывала вообще ничего про этот День?
– Она же объяснила, она раньше думала, что это фантазия! Потому и молчала!
– Все равно не факт, что всех отпустят! – не соглашался Ау. – Может, отпустят только тех, кто здесь больше тысячи лет провел. Меня вот точно не отпустят, я тут и ста лет не… Ай! Ну вот, из-за тебя штрафной очк заработал!!!
– Из-за меня?! – Брови Жизы взлетели вверх, и это не предвещало ничего хорошего.
– Эй, вот не начинайте ссориться, а! – попыталась урезонить друзей Пипа. – В такой день…
Но Ау и Жиза все-таки поцапались, надулись друг на друга и отправились домой разными тропинками.
– Полные придурки! – осуждающе покачав головой, заметил Фыц. – Из-за ничего сцепиться!
– Ага, – вздохнула Пипа.
– Мы с тобой никогда так не будем! Да?
– Ага.
Фыц опять был в отличном настроении. Ему зачлось невыполнимое задание (как можно стать чемпионом по физре, если рядом есть Аууарен и другие парни, повернутые на спортивных достижениях?!). Кроме того, он убедился, что Пипа не обращает на Симира никакого внимания и тот тоже не смотрит в ее сторону Значит, ревновать незачем. Может быть, сегодня этого Сима оставят в Фтопке, а их с Пипой выпустят на свободу и они заживут там мирно и счастливо, без всяких идиотских заданий, штрафов, изолов и прочей жути…
– Я тебя ужасно, ужжжжасно люблю! – вдруг с жаром признался Фыц. – Ты выйдешь за меня замуж, если нас сегодня отпустят?
Момент этого пылкого признания Пипа Мумуш чуть не пропустила мимо ушей: в это время она вглядывалась в горизонт и думала о том, что где-то там, на другом берегу, живет старик с седыми космами, похожими на тонких змей, что, выйдя на свободу, она тоже вскоре превратится в старуху.
– Нет… Нет… – прошептала Пипа, на ее глаза навернулись слезы.
– Что-о? – обалдел Фыц. – Ты не выйдешь за меня замуж?
Пипа волевым усилием прогнала видение старика:
– Нет – в смысле нас не выпустят… Никто нас не выпустит!
Фыц облегченно выдохнул.
– Но… Ты… Ты ведь… меня любишь?
Пипа кивнула:
– Да!
– А замуж за меня выйдешь?
Пипа молчала. Старика за горизонтом больше не было, но пространство вновь было какое-то… не такое, как обычно, словно… дырявое, в супермелких дырочках, что ли…
«Я схожу с ума! – подумала Пипа. – Свихиваюсь. Это конец!»
– Я имею в виду, когда нас выпустят, пусть не сегодня, но ведь рано или поздно мы справимся со всеми заданиями. Тогда ты выйдешь за меня?
Пипа вдруг разрыдалась в голос, как маленький ребенок, и бросилась Фыцу на грудь. Тот инстинктивно обнял ее, ничего не понимая.
– Я… Я люблю тебя! Очень сильно люблю! – сквозь рыдания повторяла Пипа. – Всегда-всегда буду любить! До самой смерти!
– До какой еще смерти? – не понял Фыц. – До чьей смерти?
В шесть часов все экраны Желтого Дома удивили фтопленников новой новостью: «Банкет пройдет на этаже 17-А». Ни о каком таком этаже никто и слыхом не слыхивал. Был этаж номер 17. Ниже – этаж 16. Выше – 18. Какой еще 17-А?!
– Прямо как платформа три с четвертью! – пошутила Пипа.
– Платформа? – переспросил Фыц. – Что за платформа?
Пипа и сама толком не знала, откуда у нее эта ассоциация.
– Да так, в одной книжке была такая! – отмахнулась она.
– Точно, мы не ошиблись! В Пипу угодил Старк, обоих надо спасать, – сказал один невидимый ангел второму.
– Да, – согласился второй. – В библиотеке Желтого Дома нет и никогда не было «Гарри Поттера».
– Теперь придется добавить. Если Фыц Фыц полезет искать… – вставил третий ангел.
– Я ночью добавлю, – заявил четвертый.
В этот день в Желтом Доме присутствовало огромное количестао ангелов, так всегда бывает в День Обновления.
Семнадцатый этаж А находился между семнадцатым и восемнадцатым. На него можно было попасть тремя способами: на двух лифтах и по одной лестнице.
– Голову наотрез даю, раньше тут никакого А не было! – кипятился Аууарен. – Как?!
– Побереги башку, может, мы просто не замечали!
– Да не было же!!!
Пипа, чувствуя, что Ау и Жиза готовы опять поссориться (помирились пять минут назад!), решительно схватила подругу под локоток и увлекла в широко распахнутые золотые двери со словами:
– Пошли скорее, места хорошие занять надо!!!
За золотыми дверями просматривался шикарный, золотой же, зал с огромным количеством зеркал и торжественно сервированных столиков. Тут были столы и на двух персон, и на четырех, и большие – на компанию человек из десяти. Оказалось, около каждого прибора есть табличка с именем, и занимать места не требуется.
– О, вот и наш! – закричала Жизель. – Смотрите, отличное местечко, в центре зала!
– На шесть человек? – удивился Фыц. – Ну-ка, кто с нами?
– Так… Я, ты, Жиза, Пипетка… – начал читать Аууарен, обходя стол по часовой стрелке.
– Клянусь, еще раз назовешь ее Пипеткой, дам тебе в морду!
– Ой, да пожа-а-лста, я что, против? Если тебе за это день зачтется, я готов и подраться, чего там! Так, кто тут еще с нами… О, Шерша!
С Шершей – девушкой, которая помнила рассказы старичков о прошлом Дне Обновления, ребята не особо дружили, и было не совсем понятно, почему ангелы решили посадить ее сюда.
– А шестой кто?
– Шестой… Сейчас… – Ау дотянулся до последней таблички. – Сим.
– Кто?! Симир?
Пипа скосила глаза и увидела, что Фыц буквально позеленел.
– Кстати, – как можно более беззаботным голосом проговорила она, – а у нас с Фыцем для вас новость! Мы решили пожениться, если нас сегодня вдруг отпустят!
От этих слов Фыца слегка «отпустило».
– Ну да, да… – заулыбался он, тут же забыв о каком-то жалком вечноизольнике. – Мы… так решили! Сегодня!
– Ого! Супер! Это же супер! – Жиза захлопала в ладоши и немедленно полезла обниматься.
Обнимашки получились не очень, поскольку наряд Жизельки никак не предполагал подобных нежностей: нечто среднее между воротником и ожерельем, снабженное шипами, выглядело нежным только на расстоянии.
Наконец зал заполнился, зеркала превратились в экраны, и на них появились надписи (на всех – одинаковые): «Мы рады видеть вас! Вы можете наслаждаться любыми блюдами, любыми напитками и десертами! Сюрпризы – впереди!»
– Хм, ладно, сюрпризы, допустим, впереди, подождем! – заметил Аууарен. – А еда-то где? Я тут только лимонад вижу!
Пипа первой сообразила, что для заказа нужного блюда необходимо воспользоваться персональным золотистым зеркальцем. Оно показывало разные блюда, причем каждое можно было еще и попробовать, ткнув пальцем непосредственно в зеркальную поверхность.
– Смотрите, что надо делать!
– Старк точно в нее попал! – сказал один из ангелов. – Пипа Мумуш не могла ничего знать о видеоменю с функцией реал-вкусовых проб.
– Точно, – согласился второй. – Подаю на экраны инструкцию по заказу блюд!
Информация на зеркалах сменилась. Вскоре и за другими столиками фтопленники освоили процесс проб и заказов.
Экраны временно превратились в источники световых лучей, и в зале началось лазерное шоу. Нельзя сказать, что это было какое-то супершоу, но никто из ребят никогда раньше ничего подобного не видел, так что все до единого были в восторге.
Симир в третий раз за день принялся рыдать от счастья, и Фыц с огромным удовольствием для себя отметил, что утешает этого плаксу Шерша, а не Пипа.
Пипе же было не до утешений. Лазерное шоу отвлекло ее от мыслей о старике, ангелах, ее личном будущем и мироустройстве в целом. Но веселиться вместе со всеми не хотелось. Хотелось спать. Скорее бы все это окончилось, что ли!
Пипа полистала зеркальце-меню и обнаружила раков. Ух ты! Раки! Пипа Мумуш никогда не видела раков, на ее родной Земле-75 они не водились, и в Желтом Доме ничего подобного не было. Но Старк любил раков, и…
– Ого, что это? – Фыц изумленно глядел на диковинное блюдо, появившееся перед его подругой. – Вкусно?
– Очень! Попробуй, не пожалеешь!
Фыц полистал зеркало и заказал себе того же. Пока листал, лазерное шоу почти окончилось (несколько лучиков блуждали по потолку под стихающую музыку), и экраны один за другим начинали демонстрировать разные видео, на которых фтопленники узнавали себя.
– Смотрите, смотрите, это прошлое лето, соревнования по волейболу!
– А-а-а, а вот Праздник Елки, сейчас я с лестницы чуть не грохнусь! Ничего себе у меня рожа была, оказывается!
– Жизка, Жизка и Ау целуются! О-о-ого!!!
Фыц сцапал одного из раков, с сомнением оглядел его со всех сторон и попытался откусить клешню.
– Не так надо! – остановила его Пипа. – Смотри как. Вот это несъедобное, а вот тут…
– Ничего себе! Ловко ты его… – Фыц был впечатлен. – А откуда ты знаешь, как его надо жрать?
Пипа неопределенно повела плечами.
– Пора! – сказал один из ангелов.
– Пора! – согласились остальные.
Экраны на несколько секунд превратились в обычные зеркала.
Пришло время обещанного суперсюрприза.
– Ну вот, на самом интересном месте! – недовольно воскликнула Жизель. – Почему так мало? Как ты думаешь, еще покажут?
– Все может быть! – Аууарен тоже был не против посмотреть еще, но втайне он надеялся на освобождение, ждал сюрприза.
Фыц справился с первым раком и принялся за второго.
Симир ковырял тонкой вилкой гору плотного желе – он наелся, устал от впечатлений и слез, боялся, что, когда окончится этот день, его опять посадят в вечный изол.
Шерша налегала на экзотические фрукты. Ей осталось всего несколько дней до свободы, она не думала ни о чем плохом и просто наслаждалась моментом.
«СУПЕРСЮРПРИЗ!» – надпись загорелась на всех зеркалах одновременно, огненно-красная, под фанфары. Зал взвыл и замер.
Столики вместе со стульями, вместе с яствами, и зеркалами, и фтопленниками вдруг медленно начали вращаться – каждый вокруг своей оси, и все вместе – вокруг центра зала. А как только все поняли, что происходит, движение усложнилось: теперь столы еще и поднимались-опускались друг относительно друга и менялись местами, продолжая вращаться. Слаженно, плавно. Словно исполняя вальс.
– Потряса-а-а-юще! Вот это аттракцион! – в восхищении шептала-визжала Жизель. – Даже близко с нашими каруселями не стояло!
«Неужели это и есть суперсюрприз?! – разочарованно думал Аууарен. – А как же свобода?»
Опять началось лазерное шоу – несколько снопов света лились с потолка, фокусируясь то на одном столике, то на другом.
«Избранный столик…» – провозгласили экраны.
«…это…»
«…это…»
– Это наш, что ли?! – пискнула Жизель, когда всякое движение прекратилось и единственный оставшийся сноп света осветил их стол, замерший в самом центре зала.
– Наш… – прошептал Фыц. – Наш! Мы – избранные!
Пипа молчала.
Шерша молчала.
Симир замер, вцепившись в сиденье.
«Да! Да-да-да, ну да же! Отпустите меня!» – мысленно повторял Ау.
«Те, чьи имена сейчас будут написаны на экране, становятся выпускниками досрочно и…»
– Мое, мое имя, ну же! – Аууарен больше не мог сдерживаться, шептал вслух.
«Аууарен Рен!»
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!
Он вскочил. Стул отлетел прочь. Аууарен принялся орать и скакать на месте, выше, выше, еще выше – и вот его не отпустило после очередного прыжка, подняло в воздух.
– Нифигасе… – завороженно произнесла Жиза. – Сбывается! Ой, а меня когда поднимет, юбка же задерется!
«Симир Ташнир Мигин!»
– Ох!
Пипа подумала, что Сим сейчас разрыдается в очередной раз, но этого не произошло. Видимо, шок у парня был конкретный.
«Пипа Мумуш!»
Пипа молча поднялась со своего места. Пространство вновь казалось ей дырявым, все плыло перед глазами, эмоций никаких не было.
– Ура! – закричал Фыц. – Я люблю тебя! Теперь мы точно поженимся!
Пипу также подняло в воздух.
– Не знаю, как они это делают, но юбка не задралась и трусов не видно! – деловито отметила Жиза и облегченно выдохнула.
«Трое избранных! Уже спустя несколько минут им будет предоставлена возможность…» – засветилось на зеркалах. Сноп света медленно погас, зал опять осветился ровным золотом.
– Погодите, а мы?! – вскричал Фыц Фыц.
– Мы же тоже избранные! Мы тоже за этим столиком!!! – растерянно проговорила Жиза.
Шерша всхлипнула.
– Это нечестно! – завопил Фыц. – Я протестую!
Протестовать в Фтопке запрещено Правилами.
Фыцу полагался штрафной очк. Но его почему-то не укололи.
Пипа, Аууарен и Симир продолжали висеть в паре метров от пола, так, чтобы их было всем хорошо видно.
«Выход на свободу – возможность, но не обязанность! – высветилось на зеркалах. – Поэтому одного из избранных мы готовы оставить в Фтопке. Если он выскажет такое желание…»
– Это нечестно, мы тоже избранные! – продолжал возмущаться Фыц. – Может, если из них один откажется, третьего выберут из нас?
– Ау, останься! – закричала Жиза.
«Аууарен Рен, не желаете ли вы отказаться от предоставленной возможности и остаться в Фтопке?»
– Нет! Хочу на свободу! На свободу!!!
– Уа-а-а! – одобрительно взвыл зал.
– Сволочь! – всхлипнула Жизка.
«Пипа Мумуш, не желаете ли вы…»
– Останься! – закричал Фыц.
– Уа-а-а! – вопил зал.
Пипа раздумывала довольно долго – секунд десять. Потом сказала:
– Да… Я… Желаю остаться…
– У-у-уа? – не понял зал.
– Потому что она меня любит! – расцвел Фыц.
На самом деле он отлично понимал, что, если сейчас вместо Пипы избранным выберут его, он не раздумывая выберет свободу. Пусть и будет потом презирать себя целую вечность, но…
«Симир Ташнир Мигин, не жела…»
– Я… Грхр… Осгр… Ост… Остаюсь, хочу, хочу остаться, – прошептал вдруг Симир.
– Вы что, психи? – изумился Ау.
Он не мог повернуться, поскольку, вися в воздухе, повернуться сложновато, но голову в сторону Пипы и Сима все-таки повернул, это удалось.
– Ягр… ябо… юсь… Боюсь я. Не хочу туда!
Сим, возможно, объяснил бы подробнее, но его уже бережно опускало обратно, и в гуле зала слов было не разобрать.
«Мы предоставляем возможность остаться Симиру Ташниру Мигину!»
– Возьмите меня вместо него! – орал Фыц.
– Меня! – перекрикивая его, вопила Жиза.
Их крики тонули в общем гвалте.
А Пипа Мумуш и Аууарен Рен медленно уносились прочь из зала, поднимаясь сквозь невесть откуда взявшееся большое отверстие прямо посередине потолка.
Спустя несколько секунд они уже стояли посреди какой-то улочки под одиноким фонарем. Было по-осеннему холодно. Моросил дождь. В свете фонаря виднелись две надписи на двух близлежащих домиках. На двухэтажном было написано: «Почта». На одноэтажном – «Аптека».
«Ночь, Улица. Фонарь. Аптека…» – всплыло в памяти Пипы неведомо откуда.
Дверь аптеки со скрипом отворилась, из нее вышла женщина и направилась к ребятам.
– Здравствуйте! – сказала женщина. – Добро пожаловать на свободу. Меня зовут Хэнн Гу, мне сорок восемь лет и двенадцать дней. Я буду вашим гидом. И я очень прошу вас не устраивать истерик и не биться головами о твердые поверхности, потому что в этом случае мне не зачтется задание и я стану еще на день старше…
– Нет… – прошептал Аууарен. – Нет… Нет… Не может быть! Нет. Не-е-е-ет!!!
Послесловие. Диди. Карты «Мебиклейн»
Существуют две разные колоды карт «Мебиклейн».
Первая колода для гадания. Карты в ней квадратные, разделены двумя диагоналями и в каждой четвертушке половина рисунка. При гадании следует обращать внимание на то, какой рисунок совпадет при раскладе, и прочитать его значение. Все очень просто, весело и лишь немного волнительно! Также есть несколько простых игр с этой колодой. Например, с помощью одной из них можно узнать, какие мутонити связывают играющих.
Вторая колода более опасная. Ибо именно с ее помощью начинается игра «Маленькие каникулы». В ней используются те же изображения, что и в первой колоде, только они не поделены на части. Каждая карта имеет свое значение и свое изображение.
Всего в колоде «Мебиклейн» семьдесят две карты. Пять мастей: желтые роги (рога единорога), зеленые бубны, красные червы, синие трефы, черные пики. Каждой масти по четырнадцать карт, плюс две особые карты.
Особые карты – это шут и карта полной неизвестности.
Карты с численными значениями 1, 2 и 3 – ангелы, это самые низшие карты. Карты от 4 до 10 – действия, это средние карты. Карты без численного значения (впрочем, по умолчанию, это 11, 12, 13 и 14) – мутангелы, это высшие карты.
А теперь – внимание! После завершения каждой игры «Маленькие каникулы» изображения в колодах заменяются, и наиболее значимые игроки, свидетели игры или события попадают в новую колоду. В обновленной колоде «Мебиклейн» карты называются так…
Желтые роги
Низшие (ангелы). 1 – ангелы, 2 – новорожденный ангел, 3 – эксперт Спин.
Средние (действия). 4 – Пи, 5 – Дельта, 6 – Альфа, 7 – Фи, 8 – Дзета, 9 – Пси, 10 – Сампи.
Высшие (мутангелы). 11 – валет супермутант Ризенгри Шортэндлонг, 12 – леди Маша Малинина, 13 – мутангел писатель Ая, 14 – туз Рог Мебиклейна.
Синие трефы
Низшие (ангелы). 1 – синий ангел неотвратимости, 2 – хранитель тайн, 3 – эксперт Диана.
Средние (действия). 4 – звезда, 5 – пог, напиток, имеющий множество разных вкусов, 6 – браслет мутангела, 7 – мутонити, 8 – мутант, 9 – стеос, здание, в котором можно пережить лучшие или особенные моменты жизни другого живого существа, 10 – волхвица Мадя.
Высшие (мутангелы). 11 – валет Рино Слунс, 12 – леди Ирочка Слунс, четырехрукая мутантка, последний житель Земли-11, 13 – мутангел Янанна, 14 – туз Крест Мебиклейна.
Красные червы
Низшие (ангелы). 1 – ангел Чистого сердца, 2 – хранитель Рональд Э-Ли-Ли-Доу, 3 – эксперт Дженнифер Шортэндлонг.
Средние (действия). 4 – чаша жизни; если вы не наполните ее сами, судьба сделает это за вас, 5 – фрукт под названием гэн, которому нужна пара, 6 – удача или свет в спину, 7 – сердце, любовь, 8 – взаимная любовь, лебеди, 9 – парусник, онн Рино Слунса, романтика, 10 – человек.
Высшие (мутангелы). 11 – валет мутангел Кирилл, принц, 12 – леди Ниоко, в прошлом Варя Воронина, 13 – мутангел художник Хольда-Екатерина, создатель обновленной колоды карт «Мебиклейн», 14 – туз Сердце Мебиклейна.
Зеленые бубны
Низшие (ангелы). 1 – ангел созидающий, 2 – хранитель жизни, 3 – эксперт Лан.
Средние (действия). 4 – сокровище, 5 – выход, зеленая свеча и шпаги, 6 – суслик, неудача, 7 – океан, в который ушла Джен; энергетическая граница миров перед браной и за браной, 8 – гуманоид, 9 – беон, здание, где обучаются мутангелы, которые хотят стать инфилоперами и строителями сокращалок, 10 – зеленый бог, олицетворение всего живого.
Высшие (мутангелы). 11 – валет Мамаш Мумуш, ставший Мебби Клейном волею случая, 12 – леди Пипа Мумуш, 13 – мутангел Андрей Клюшкин, 14 – туз Сила жизни Мебиклейна.
Черные пики
Низшие (ангелы). 1 – ангел Дима Чахлык, 2 – хранитель Черный Монах, 3 – эксперт Старк.
Средние (действия). 4 – зелье, 5 – шоколадное шоу, символ еды и обычных земных удовольствий, 6 – Фтопка, 7 – путь, а в иной интерпретации сама судьба, 8 – Сэмм, бармен; легкомыслие и надежда на авось, 9 – сокращалка, 10 – призрак.
Высшие (мутангелы). 11 – валет Бьорки Мымбе, 12 – леди Лещща Мымбе, 13 – мутангел Тэнч, 14 – туз Тени Мебиклейна.
Комментарии к книге «Уровень Пси», Ая эН
Всего 0 комментариев