«Меня зовут Аглая»

Меня зовут Аглая (fb2) - Меня зовут Аглая 1568K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Нина Сергеевна Литвинец

Нина Литвинец Меня зовут Аглая

Меня зовут Аглая…

Меня зовут Аглая, мне одиннадцать лет, и я закончила начальную школу. Скоро пойду в пятый класс. Я умею хорошо читать, с выражением. Вообще-то читать я еще до школы научилась, в пять лет. Меня научила бабушка. Сначала мы с ней выучили наизусть сказки Пушкина. Потом она дала мне книжку и показала, на какой странице что написано. Я смотрела в книжку и делала вид, что читаю. А потом стала читать по-настоящему.

Это в нашей семье такой особый метод, говорит бабушка. Она тоже так читать училась. Без всяких там кубиков с буквами и дурацких предложений вроде «Мама мыла раму». Нет, кубики, наверное, были, но когда я еще совсем маленькая была.

Пишу я не очень хорошо. Без ошибок, конечно, но вкривь и вкось, и буквы все неровные. Это потому, что я еще до школы научилась писать печатными буквами. Я так бабушке письма писала из Крыма, где мы с папой и мамой тогда отдыхали. Бабушка эти письма до сих пор хранит.

Вообще мы с бабушкой дружим. Она совсем не старая, умеет водить машину и каждый день ездит на ней на работу. Не знаю, как ее работа называется, но что-то с книгами. Книг у бабушки очень много, во всех комнатах и даже в прихожей. А у мамы с папой поменьше, зато у них два компьютера, не считая моего. И в этих компьютерах тоже книги, может и больше, чем у бабушки. А еще у мамы есть совсем маленький компьютер, «ноутбук» называется, она его всюду с собой таскает, и на дачу, и в Черногорию, где мы в этом году две недели купались. Я там плавать научилась, только мама не разрешала мне отплывать далеко от берега.

А из-за почерка я не очень переживаю. Мама говорит, что сейчас это не важно, потому что все равно все пишут на компьютере. Она и письма через компьютер получает. Еще можно писать в мобильном телефоне, но там места мало.

Дома меня все зовут Глаша. Имя мне выбрала бабушка. Она очень любит писателя Достоевского, у него в одной книжке есть Аглая. Я когда вырасту, прочту обязательно. А крестили меня как Глафиру, потому что женского имени Аглая в святцах (это такой список всех святых) нет. Так что у меня два имени. Папе мое имя ужасно нравится, а маме не очень, но она привыкла. Говорит, мне повезло, что старые русские имена вошли в моду. А то бы я с таким именем намучилась. Но я совсем даже не мучаюсь, наоборот.

Мне уже надоело сидеть на даче и хочется скорее в школу. На даче тоже было бы ничего, если б мама разрешала гонять на велике. Но меня одну за калитку не выпускают. И остается только читать. Все книжки на даче я уже прочла, некоторые даже по два раза. Бабушка обещала привезти что-нибудь новое, интересное. Только она аж послезавтра приедет. Поэтому сегодня мы с прабабушкой варим варенье и смотрим телевизор. Точнее, это бабушка смотрит сериал, а я придумываю продолжение к книжке, которая мне очень нравится. Называется «Девочка, с которой детям не разрешали водиться».

Я когда вырасту, тоже буду книжки писать. Мне нравится придумывать разные истории, особенно про сегодняшнюю жизнь. Историю про большого белого кота, который часто приходит на наш участок, бабушка даже заставила меня записать. Но получилось не очень хорошо. Придумывать было интереснее.

Завтра папа вернется из командировки и сразу приедет на дачу. Если не будет дождя, пойдем с ним купаться. Конечно, в море купаться лучше, но в речке тоже ничего. А еще мы с папой ходили ловить рыбу. Поймали двух карасей, они так бились, что нам стало их жалко. Мы подумали и выпустили их обратно.

Бабушка сняла с варенья пенки и позвала меня пить чай. Мне пенки даже больше нравятся, чем настоящее варенье. Вкуснотища!

Первое сентября

Сегодня первый день занятий в школе, а еще День знаний. Папа с утра повез меня на машине на торжественную линейку. Но это только сегодня, потому что я с букетом. А вообще я уговорила маму, что буду теперь в школу ходить сама. Я ведь уже взрослая. Мне идти в школу пятнадцать минут, это если медленно, через сквер, а потом дворами. Дорогу надо переходить только один раз, там переход со светофором.

Сколько я всего наслушалась! И про зеленый свет на переходе, и про дяденек всяких противных с конфетами, которым верить нельзя, и про Антона, который в соседнем подъезде живет, поэтому я должна ходить с ним вместе. Больно нужно! Антон только про игры компьютерные говорить может, а мне это не очень интересно. Потом мы с мамой два раза прошли до школы и обратно, и мама мне всякие условия ставила. Никуда не сворачивать, не задерживаться, жвачку и колу в палатках не покупать, с незнакомыми не разговаривать. Если что-то неординарное происходит, тут же кнопку прямого набора на мобильнике нажимать. «Неординарное» значит необычное, не как каждый день. По-моему, что я буду ходить в школу одна, и есть самое неординарное.

Все ребята за лето сильно изменились. Максим еще больше вырос, он и так самый высокий в классе. Две недели он провел с родителями в Испании, а потом, как и я, сидел то с мамой, то с бабушкой на даче. Но ему по поселку на велике гонять разрешают, у них там движения почти нет. А еще они с папой ходили в поход и даже ночевали в палатке.

Ваня с родителями путешествовал по Алтаю. Это горы такие в Сибири. Сначала они долго летели на самолете, потом несколько дней ехали на джипе, а в конце еще и на лошадях. Ваня, правда, вместе с папой в седле сидел, одного его на лошадь не пустили. Максим Ване страшно позавидовал, ему в Испании скучно было, он любит всякие приключения.

Рита все лето провела в тайге. То есть это, конечно, не настоящая тайга, а просто лагерь в лесу под Красноярском. У нее там тетя работает, и много подруг, они каждый год там встречаются. Рита страшно любит в лагерь ездить. Еще бы! Наверняка интереснее, чем на даче.

Марик каждый год ездит в Израиль, у него там родственники. В этом году он даже один на самолете обратно летел. Ему повесили на шею такую специальную сумочку, где лежали все документы, а стюардесса держала за руку. Марик предпочел бы лететь совсем как взрослый, но не вышло. Стюардесса довела его прямо до родителей, встречавших в аэропорту.

А Машка обижена на весь свет, потому что все лето просидела с братом на даче. У нее мама дизайнер, как раз перед каникулами она получила очень большой заказ. Пришлось про отпуск забыть. Папа с ними не живет, у него другая семья. Он предложил Машке поехать с ними на море, но Машка гордо отказалась, потому что терпеть не может папину вторую жену. Зато мама обещала Машке, как только получит деньги, съездить в большой новый торговый центр и купить, что Машка сама выберет.

Тут подъехал Рубен с папой на машине. Он очень далеко живет, его папа всегда подвозит по пути на работу. Рубен был летом в Австрии, там у дяди его недалеко от Вены ресторан, «Арарат» называется. Рубен иногда помогал в ресторане, еду заказанную на столики приносил. За это дядя дал ему двести евро, и Рубен купил себе все для скейтборда: шлем, наколенники там всякие, очки, как у гонщика.

Мы были в Вене в прошлом году на майские праздники, только ресторана Рубенова дяди не видели. Зато мы с папой на всех аттракционах в парке Пратер покатались, пока мама в магазине платья примеряла.

У нас теперь будет много разных предметов, и все с разными учителями. Классная мне понравилась, она молодая и симпатичная, только зовут так, что не выговоришь, – Елена Валерьевна.

На День знаний к нам пришел депутат Московской Думы, у него сын в седьмом классе учится. Всех после линейки повели в актовый зал, и там депутат говорил, как важно хорошо учиться, потому что мы будем строить будущую Россию. Я депутата не очень слушала, он какой-то слишком серьезный, и говорит скучно и очень медленно. Как будто мы без него не знаем, что надо хорошо учиться!

После школы многие пошли домой без взрослых, и у меня не получилось похвастаться. Ваня прямо напротив школы живет, в большой новой высотке, ему только улицу перейти, там переход и знак такой, где дети нарисованы. Максим и Марик живут на другой стороне большого проспекта, им, наверное, полчаса домой идти. Проспект они переходят по подземному переходу. Рите всего два дома от школы пройти, а Машке тоже дворами, но не в мою сторону.

Вечером я рассказывала папе с мамой про первый день учебы, и кто как провел лето. Мама сказала, что наша школа – это типичный срез среднего класса. Что это значит, я не совсем поняла. Наверное, что мы теперь ходим в среднюю школу, а не в начальную.

О чудесах и Гарри Поттере

В школу ходить мне, в общем, нравится. Только вставать по утрам противно, спать очень хочется. И телевизор поздно не разрешают смотреть. А там как раз самое интересное показывают.

Зато у нас много разных предметов, и учителя все разные, не то что в первых классах. Больше всего мне нравится литература. По остальным предметам у нас учительницы, а по литературе – учитель. С бородой, хотя и не очень старый. Он спросил, что мы успели прочитать за лето. У меня получилось больше всех, хотя я даже не все вспомнила. А Машка вообще книг никаких не прочла, она только картинки в журналах разглядывала. И Кристинка тоже. Максим читал про индейцев и про Робинзона Крузо. Я про Робинзона тоже читала, но мне как-то не очень. Скучно на необитаемом острове, когда людей совсем нет. Ваня прочел все книги про Гарри Поттера, и теперь только о них и говорит.

Я сейчас тоже про Гарри Поттера читаю, но мне не так нравится, как Ване. Там волшебство только в школе, а в жизни одни тупые маглы. По-моему, все как раз наоборот. В жизни очень много чудес и волшебства, их просто не сразу видно. Иногда, например, о чем-нибудь подумаешь, а оно тут же и случается. Я, например, сегодня подумала, что под дождем противно в школу идти, и он сразу перестал, даже солнышко выглянуло. Но это такое крошечное чудо.

А бывают чудеса настоящие. У наших соседей на даче пропала собачка, маленькая такая, пушистая, и с бантиком. Они ее всюду искали, даже объявления на столбах повесили. Но никто собачки не видел. Они решили, что она под машину попала, переживали очень, тетя Эльвира даже плакала. А через неделю собачка сама домой пришла – худая, грязная и без бантика. Она в дальнем поселке была, у нее там любовь с таксом случилась. Только что-то у них не заладилось, и наша собачка домой вернулась. А вот как она дорогу нашла – это в самом деле чудо. До поселка, папа сказал, километров пять, да еще рынок строительный, там все следы теряются. А она все-таки пришла. Тетя Эльвира купила ей новый ошейник и гулять стала водить только на поводке.

Но это даже не самое большое чудо. Бывают и покруче. Когда меня еще не было на свете, мама познакомилась с папой. Он тогда болел, страшная у него болезнь была. И все врачи говорили, что папа скоро умрет. А он маму очень любил, и мама его любила. И я должна была родиться. Папа пришел к врачу узнать, сколько ему осталось жить, а тот ничего понять не может. Как будто это и не папа вовсе. Нет никакой болезни. Бабушка потом со знакомым профессором говорила, и профессор сказал так: «Есть только одно объяснение. Господь Бог сотворил чудо. Медицине такие случаи известны».

Бабушка на всю жизнь эти слова запомнила и часто их повторяет. А еще называет меня «даром Божьим». Только не очень понятно, при чем здесь я. Это ведь до моего рожденья еще случилось.

Выходит, чтобы чудеса творить, волшебником быть не надо и в Хогвартсе не обязательно учиться. Просто надо очень хотеть, и чтобы все другие тоже хотели.

Мы с Ваней после уроков долго об этом говорили, он вроде бы со мной согласился. Но сказал, что все равно «Гарри Поттер» – самая лучшая книжка на свете. С этим я спорить не стала.

Откуда берется хлеб?

Сегодня на биологии мы говорили про осень. Учительница у нас по биологии совсем старенькая, вся седая. Она сказала, что осень – пора сбора урожая, это самое щедрое время года, потому что осенние запасы кормят нас всю долгую зиму. Потом предложила назвать растения, приносящие осенью плоды.

– Яблоки, – крикнул Максим. – На даче в этом году очень много яблок было.

У нас на даче тоже было много яблок, бабушка варила из них повидло, а мама привезла соковыжималку, и мы пили яблочный сок. А еще у нас были груши, целых три, на маленьком деревце, которое папа посадил позапрошлым летом.

Рубен назвал виноград, он в Ереване почти в каждом доме на террасе растет. Фарид крикнул про дыни и арбузы. Еще вспомнили сливы, персики, абрикосы, мандарины, шиповник (бабушка с шиповником часто чай заваривает, очень вкусно получается), алычу.

Антон сказал, что у них на даче в этом году было много помидоров и огурцов, только они просто так не растут, их надо в теплице сажать, а когда солнце жарко светит, стекла из теплицы убирать, чтобы они солнцем наливались. Машка назвала подсолнечник, мама его вдоль забора для красоты посадила, а осенью получились семечки, только их надо обжаривать сначала. Рита вспомнила рябину, из нее у них в Сибири настойку делают.

Кристинка сказала, что у них на даче растут киви, все закричали, что такого не бывает, но учительница сказала, что это возможно. Только растение это называется не киви, а актинидия, она хорошо растет в средней полосе, плоды у нее очень маленькие, но по вкусу действительно напоминают киви.

Глеб рассказал про три огромные тыквы, которые выросли у них на участке, их привезли в Москву, и теперь тыквы живут у него под кроватью. С тыквой очень вкусная каша получается.

Марик сказал, у его дяди в Израиле перед домом растет несколько апельсиновых деревьев, в конце лета плоды уже можно есть, но жалко, потому что апельсины очень красиво на деревьях смотрятся.

Вспомнили еще грейпфруты, бананы и айву. Учительница сказала, что бананы растут в очень жарких странах, поэтому их там можно есть круглый год. Потом предложила вернуться в среднюю полосу и подумать, не забыли ли мы что-то важное.

– Картошка, – тихо сказал Вадик.

– Да, мы действительно забыли картошку, свеклу и морковку, а между тем это очень важные продукты для нашего рациона. Кто знает, как растет картошка?

Ваня сказал, что видел в Голландии огромные картофельные поля, там работают только машины, а потом эту картошку привозят к нам и продают в супермаркетах. Я сказала, что голландская картошка невкусная, мама ее никогда не покупает, даже говорит, что ее есть вредно. Папа покупает картошку на рынке и всегда спрашивает, откуда она. Но вкуснее всего картошка молодая, она такая маленькая, и есть ее нужно со сметаной и укропом. Мы с папой такую картошку больше всего любим, а мама картошку совсем не ест, потому что от нее толстеют.

Потом учительница спросила, видел ли кто-нибудь, как растет капуста. Многие подняли руки, я тоже. Один раз я гостила на даче у Катьки, моей троюродной сестры, ее бабушка своей капустой очень гордится. Она нам с Катькой из свежей капусты салат делала и еще всякие овощи из огорода туда добавляла, у них это называется «хряпа». У Катькиной бабушки даже репка на даче растет, ее тоже можно в салат добавлять. Мне их «хряпа» ужасно понравилась. Жаль, что у нас на даче из овощей только зелень, а еще чеснок и зеленый лук.

– И все-таки самое важное мы забыли, – сказала учительница. – Ну-ка, подумайте хорошенько!

Все стали думать, но больше так ничего и не вспомнили. Ну, не считая ананасов, но они тоже только в жарких странах растут.

– Как же вы могли забыть про хлеб? – воскликнула учительница.

Все недоуменно молчали. При чем здесь хлеб? Разве это тоже фрукт или овощ?

Умный Ваня сказал, что хлеб делают из муки, а муку из пшена. Наверное, пшеницу где-нибудь для этого специально выращивают, но он такого не видел. Машка сказала, что пшеница – это колосья такие. Мама их на декоративной цветочной горке посадила, они настроение создают. У Машки мама дизайнер, она любит, чтоб все необычно было.

Я вспомнила, как на прошлом уроке литературы Алексей Филиппович читал нам вслух стихотворение Некрасова «Несжатая полоса». Грустное такое стихотворение, хотя и очень красивое. Там тоже про колосья говорилось.

– Выходит, никто никогда не видел пшеничное поле? – спросила учительница. – Не видели, как растут злаки?

Все молчали. Рита сказала, что у китайцев под Красноярском было целое поле арбузов, но это не совсем то.

– Это совсем не то, – сказала учительница. – В общем, опозорились вы, ребята. Стыдно жить в России и ни разу в жизни не видеть пшеничную ниву. Это ведь в определенном смысле символ нашей страны. Про русское поле столько песен сложено. Придется нам с вами как-нибудь экскурсию устроить. Я узна́ю, где не очень далеко от Москвы можно было бы настоящее поле увидеть.

Все сразу загорелись. Здорово, наверное, всем классом отправиться на поиски пшеничного поля. Хотя, как сказала учительница, это будет непросто, ведь Московская область для ржи и пшеницы – не самый лучший регион. Не житница, так она сказала. Но все-таки раньше зерновые в Подмосковье выращивали.

На следующем уроке все тут же стали спрашивать, когда поедем на поле. Учительница грустно улыбнулась.

– Похоже, зря я вас ругала, ребята. Вы не виноваты, что не видели настоящее русское поле. Мы три вечера с внуком в интернете сидели, искали, куда бы вас на экскурсию отвезти. Но на месте старых полей в Подмосковье теперь всюду коттеджные поселки. Так что поездку придется отложить. Подготовимся как следует и поедем через год в Брянскую или Воронежскую область. Очень мне хочется, чтобы вы все-таки увидели, откуда берется хлеб.

Дома папа дал мне честное слово, что следующим летом мы обязательно поедем по России искать пшеничное поле. А мама сказала, что с удовольствием к нам присоединится, потому что в нашей стране очень много красивых мест. Намного даже больше, чем заграницей.

Урок демократии

На последнем уроке перед самым звонком вошла классная, сказала, никто не уходит, сейчас будет собрание, и мы будем выбирать старосту. Выбирать будем, сказала она, демократическим путем, потому что нам надо учиться демократии.

Класс зашумел. Учиться демократии, наверное, здорово. Хотя у нас в семье и так демократия, папа всегда это говорит, когда большинством голосов они с мамой решают выключить телевизор. Правда, иногда и мы с папой бываем в большинстве, когда, например, мороженое покупаем, а мама против.

Классная крупно написала на доске: ПЕРВЫЙ ЭТАП. ВЫДВИЖЕНИЕ КАНДИДАТУР. И предложила выдвигать достойных. Ваня поинтересовался, что должен делать староста. Классная сказала, что староста – надежный помощник учителя, он ведет журнал посещаемости, отмечает отсутствующих, собирает справки у тех, кто пропустил уроки по уважительной причине. И вообще он помогает учителю во всем.

Я спросила, какая причина считается уважительной. Ну например, сказала Елена Валерьевна, мальчик опоздал в школу, потому что засмотрелся в парке, как рабочие сгребают сухие листья. Это уважительная причина?

– Конечно, – сказала я. – В парке осенью так красиво. Любой бы засмотрелся.

– Ты не права, Глаша, – сказала классная. – У мальчика отсутствует чувство ответственности. Приходить в школу вовремя – его обязанность. А обязанности надо выполнять. Но мы отвлеклись. Жду ваших предложений.

Машка предложила выбрать Ваню, потому что он умный и ответственный. Учительница записала Ванину фамилию на доске. Потом Тоня предложила Максима, а Рита меня. Тут стали кричать все подряд, и на доске появился длинный столбик фамилий, а скоро рядом еще и второй. Почти весь класс.

Классная сказала, что второй этап – ОБСУЖДЕНИЕ КАНДИДАТУР, и сейчас мы как раз к нему переходим. Предложила всем высказываться.

Первым слово взял Максим. Он попросил вычеркнуть его из списка, потому что не может сдавать друзей, отмечая отсутствующих. Классная сказала, что у него странные представления о дружбе, но вычеркнула.

Потом Марик попросил вычеркнуть его, потому что дополнительно занимается музыкой и не может присутствовать на всех мероприятиях после занятий. Зато у него много разных записей, и он готов помочь в организации какого-нибудь музыкального вечера.

Денис сказал, что много пропускает из-за своей астмы, поэтому не сможет правильно вести журнал посещаемости. Тоня сказала, что они сейчас готовятся к переезду, и родители поручили ей собрать свои вещи. Рубен сказал, что очень далеко живет, поэтому ждет, когда папа или мама приедут за ним на машине, а потом сразу убегает.

Все это время я мучительно придумывала причину самоотвода, – так это по-взрослому называется. Старостой быть мне совсем не хотелось. В общем-то я не против помощи учителям, просто когда это твоя обязанность, ты как бы уже не сам решаешь, что нужно делать, а обязанность решает за тебя.

Между тем список на доске существенно сократился. Классная сказала, что ей не нравится наша общественная пассивность, что мы не научились ставить общественное выше личного, поэтому она больше самоотводов не принимает, а переходит к следующему этапу, который называется РЕЙТИНГОВОЕ ГОЛОСОВАНИЕ. Рейтинг – это вроде как авторитет.

В списке на доске осталось восемь кандидатур. Елена Валерьевна сказала, что для выявления рейтинга это нормально. У нас ведь демократия. Будем голосовать по каждой из кандидатур, потом отбросим тех, кто набрал меньше всего голосов, снова проголосуем, снова отбросим, потом выделим двух лидеров, неизменно набирающих наибольшее количество, дадим им возможность выступить и проголосуем уже окончательно.

– Это ж еще на целый час! – воскликнул Рубен, которому папа сообщил эсэмэской, что подъедет через двадцать минут.

– А вы проявите гражданскую ответственность, и мы закончим быстро, – сказала классная.

Рейтинговое голосование ничего не дало. У всех получилось одинаковое количество голосов, по три, только у Рубена на один меньше, поэтому его отбросили, тем более что за ним папа должен приехать. Рубен довольный стал собираться.

Следующее рейтинговое голосование показало, что у оставшихся семи кандидатов снова по три голоса, только у Вани на один больше, чем у остальных.

– Давайте его выберем, а потом домой пойдем, – крикнул Фарид.

Но Ваня сказал, что четыре голоса – это меньше двадцати процентов избирателей, а такое большинство не может считаться демократическим. Видно, ему тоже не очень хотелось становиться старостой.

Елена Валерьевна еще раз посчитала голоса и сказала, что кто-то один не проголосовал, поэтому надо голосовать снова. Максим сказал, что это неправильно, можно ведь и не ходить на выборы, многие так поступают, когда голосовать не хотят.

Тогда классная предложила еще раз обсудить кандидатуры и проголосовать окончательно и ответственно. Тут поднялся страшный шум, потому что всем уже хотелось домой.

Выручил всех Марик. Он сказал, что сейчас губернаторов больше не выбирают, их назначает президент. Поэтому он предлагает, чтобы учительница назначила старосту, и дело с концом.

– Вы правда этого хотите? – растерянно спросила классная. – Тогда давайте хотя бы проголосуем за это предложение.

Проголосовали единогласно. Классная подумала и назвала Кристинку. Никто не возражал, а Кристинка, похоже, даже обрадовалась. Ей роль старосты подходит, она еще с первого класса ябедой была.

Дома за ужином я рассказывала про собрание, а папа с мамой ужасно смеялись. Я спросила, что тут смешного.

– Забавно, что ни вы, ни мы до настоящих выборов еще не доросли, – сказал папа. – Так что придется нам вместе брать уроки демократии.

Как мы чуть не подвели Россию

В школе переполох. Пришла какая-то очень серьезная комиссия. И нам сказали, чтобы мы не бегали во время перемены, а на уроках сидели тихо-тихо. Комиссия и к нам обязательно зайдет, но на какой урок – неизвестно.

Мы особо не волновались, только Рубен попросил, чтоб его не вызывали, потому что у него вчера весь вечер голова болела и он ничего не выучил. Это у Рубена обычная отговорка, он всегда про голову говорит, когда папа на работе задерживается и он может телевизор смотреть. А когда папа приходит, он Рубена от телевизора сразу прогоняет и начинает уроки спрашивать. Зато мама Рубену все позволяет, она у него добрая.

Комиссия пришла на последний урок. Это была алгебра, мы как раз приготовились писать самостоятельную. Комиссия из пяти человек, три женщины и двое мужчин, пожилые и не очень. А одна совсем молодая. Учительница наша сказала, что самостоятельную мы напишем в следующий раз, а сейчас нам дадут задание, мы должны очень внимательно к нему отнестись, потому что это международное исследование, во всех странах проводится, и нам нельзя подвести Россию.

Каждому дали небольшой текст, его надо было внимательно прочесть, потом пересказать своими словами, ответить на вопросы и соотнести с ранее прочитанным. Не так уж и сложно.

Мне достался текст про фигурное катание. Про то, как у наших спортсменов на очень важных соревнованиях вдруг исчезла музыка, и они катались в полной тишине, а потом зал начал им аплодировать. И они стали чемпионами.

Я текст прочла быстро, там всего страничка была, пересказала, ответила на вопросы, а потом они попросили текст проанализировать и соотнести с ранее прочитанным. Я сказала, что про спорт мало знаю, потому что мне это не очень интересно. Но тишину в зале могу себе представить. Я читала летом рассказ «Гуттаперчевый мальчик», там в цирке такая же тишина была, когда мальчик под куполом вниз головой висел. А потом он упал на арену и разбился.

Комиссии мой ответ не понравился. «При чем здесь это? – строго спросила пожилая женщина с большим пучком на голове. – В огороде бузина, а в Киеве дядька. Ты должна была привести другие примеры мужества наших спортсменов на международных соревнованиях».

Тут я совсем запуталась. Во-первых, уж кто вовсе ни при чем, так это дядька в Киеве. Как и бузина в огороде. Во-вторых, мужество тут тоже не по делу. По-моему, мужество – это когда тебе страшно, но ты все равно делаешь, потому что так надо. Вот гуттаперчевый мальчик был на самом деле очень мужественным, хотя и боялся. А кататься без музыки плохо, конечно, но не так уж страшно. Важно только не сбиться.

«Не надо нам навязывать дискуссию, – сказал полный мужчина. – Мы не можем оценить такой ответ выше тройки».

Я отвечала первая. После моего ответа у всех как-то не заладилось. Ваня – у него был текст про полярников – стал рассказывать про глобальное потепление, он на нем в последнее время помешан. Оказалось, тоже не то, что надо. «Практически неконтролируемая ассоциация», – сказал толстый дядька. Наверное, это очень плохо.

Фариду достался текст про джунгли, он вообще в нем запутался, и даже не на все вопросы ответить сумел.

Максим читал про гонщиков. Про то, как на ралли «Париж—Дакар» победила наша команда на «КамАЗах». Максим про гонки все знает, и мы решили, что уж он-то сейчас здорово соотнесет с прочитанным. Максим стал рассказывать про «Формулу 1» и про Шумахера. Он хотел еще сказать, что сейчас в «Формуле» участвует один гонщик из России, но закончить ему не дали. «Слишком далеко уехал от текста», – сказала женщина с пучком.

Машке досталось про землетрясение, и она поплыла сразу. Много оказалось слов, которые Машка вообще не знала. Я тоже не знаю точно, кто такие сейсмологи, наверное, ученые такие, которые землетрясения изучают. И соотнести с прочитанным Машка не смогла, потому что про землетрясения ничего раньше не читала. По телевизору показывали землетрясение на одном острове, там много раненых было, и наши врачи их лечили. Но Машке сказали, что телевизор не в счет.

В итоге правильно соотнести с прочитанным не удалось почти никому.

Лучше всех получилось у Марика. Он последний отвечал. Текст у него был по истории, про Петра Первого. Марик историю хорошо знает, да еще он Пушкина наизусть прочитал. «Вот единственный отличный ответ», – сказала женщина с пучком.

Потом нас попросили тихо подождать в коридоре, а комиссия сидела и обсуждала наши ответы. Одна женщина, которая помоложе, оказалась англичанкой, а совсем молодая ей переводила.

Мы обступили Марика, хотелось понять, как это он один такой умный. Марик сказал, что вообще не заморачивался, просто решил, что надежнее всего показать знание школьной программы.

Потом нас пригласили в класс. Мы заходить боялись, но оказалось, что все не так уж плохо. Англичанка спросила меня, кто написал рассказ «Гуттаперчевый мальчик». Я сказала, русский писатель позапрошлого века, только забыла его фамилию. Если ей нужно, я дома посмотрю и завтра скажу. Она все повторяла: «Вандерфул! Вандерфул!»

А потом добавила, что они в Англии очень заинтересованы в хороших текстах для внеклассного чтения. И я обязательно должна сказать фамилию автора нашей учительнице литературы, а она сообщит ей. Я ответила, что по литературе у нас учитель, и он этот рассказ наверняка знает. Так оно потом и оказалось. Рассказ написал писатель позапрошлого века Дмитрий Григорович. Алексей Филиппович сделал для англичанки ксерокопию, и еще подарил диск с фильмом. И мне обещал дать посмотреть, я фильма не видела.

Англичанка сказала, что лучше всех отвечали мы с Ваней. И еще Максим и несколько других ребят. Потому что чтение – это активный творческий процесс, и главное в этом процессе – твои собственные мысли. И чем они неординарнее, чем лучше. Пока молодая девушка это переводила, другие члены комиссии молчали. Мне показалось, обиженно.

А интересно, наверное, учиться в Англии!

Пирожное военных лет

Как-то раз мы с мамой зашли проведать прабабушку. Были неподалеку от ее дома и просто так зашли. А у прабабушки два дня было давление, и она никуда не выходила. Увидела нас, обрадовалась, чайник поставила. Переживала только, что к чаю у нее ничего особенного нет. Мама тут же побежала в магазин за продуктами, а мы с бабушкой сели пить чай с простым печеньем. Тут бабушка и говорит: «А давай я тебя, Глашенька, военным пирожным угощу!» Мне, конечно, интересно, стало, что это за пирожное такое.

Бабушка взяла два квадратика печенья, намазала их сливочным маслом, посыпала сахаром и сложила вместе. Получилось очень вкусно. Я целых три военных пирожных съела. Потом спросила у бабушки, почему они так называются. И бабушка стала рассказывать.

Когда началась большая война, прабабушка жила со своей мамой в Ленинграде. Теперь этот город называется Санкт-Петербург. Прабабушкин папа сразу ушел на фронт, а прабабушка и ее мама пошли работать в госпиталь, раненым помогать. Прабабушка тогда совсем молодая была, ей только-только семнадцать исполнилось. А тут фашисты подошли к Ленинграду совсем близко, так что снаряды их прямо в город попадали. И один снаряд попал в склад, где хранилась вся еда на несколько лет. И еды в городе не стало. Это называется блокада. Прабабушка и ее мама получали по 125 граммов хлеба в день, и всё. Бабушка отрезала от буханки хлеба маленький кусочек и показала. Это всего на один бутерброд, только в блокаду бутербродов не было, один черный хлеб.

В Ленинград осталась только одна дорога, которую немцы не закрыли, – по льду большого озера. Она называлась «дорога жизни». По ней в город возили еду, а из города вывозили людей. А прабабушкин папа воевал по другую сторону этого озера, там наши войска стояли. Передал он как-то с товарищем посылку для своих, тот посылку отвез, посмотрел на бабушку и ее маму и понял, что они от голода уже почти неживые. Погрузил он их в кузов грузовика, на котором приехал, и повез вместе с другими людьми через Ладожское озеро к бабушкиному папе. А фашисты эту дорогу обстреливали, и не все грузовики до наших доезжали. Прабабушке очень страшно было, она все боялась, что бомба в их грузовик попадет. Но они доехали.

И стала прабабушка солдатом, а мама ее печатала разные бумаги на пишущей машинке. Ну, это как на компьютере, только труднее. А бабушка телефонисткой была, она сидела за коммутатором, это такой ящик с дырочками, куда провода разные втыкают, и соединяла командиров друг с другом, чтоб они знали, что на фронте рядом происходит. Даже когда фашисты их обстреливали, она не могла никуда от коммутатора отойти, потому что командирам связь была нужна. А если связь прерывалась, она тащила тяжелую катушку с проводами, чтобы связь эту снова наладить.

Тут и увидел бабушку дедушка. И сразу в нее влюбился. То есть влюбился он, наверное, не сразу, а сначала он бабушку просто жалел. Она ведь очень худая после блокады была. И бледная. Стал дедушка за бабушкой ухаживать, свое питание командира экономить и бабушке относить. А когда у них было свидание, он заранее делал несколько военных пирожных и бабушке каждые полчаса давал по одному. Потому что сразу бабушке есть много было нельзя, она умереть могла от этого. А после войны они поженились, и родилась у них моя бабушка, уже не пра-, а просто бабушка.

Прабабушка теперь называется «Участник войны», у нее много медалей, одна такая простая, серенькая – «За боевые заслуги». Бабушка ее почему-то больше всего ценит, хотя у нее много медалей и красивее. А у дедушки были еще и ордена, но только за мирное время.

Бабушка говорит, что они с дедушкой все равно бы встретились, потому что это судьба. Ведь до войны дедушка учился в Ленинграде в Институте связи, а институт был на той же улице, где бабушка жила. «Профессора Попова» называется. Это русский изобретатель радио. Когда меня возьмут в Санкт-Петербург, мне эту улицу обязательно покажут.

Бабушка с дедушкой прожили вместе пятьдесят лет и «золотую свадьбу» отпраздновали. Прадедушка умер, когда я была совсем маленькая, через год после дедушки, поэтому я их почти не помню. А прабабушку я очень люблю, с ней интересно. На День Победы мы все пойдем к ней в гости, и я подарю ей что-нибудь хорошее, пока еще не придумала, что.

Тут пришла мама из магазина и принесла много всякой еды. И пирожных принесла, настоящих. Но военные пирожные мне все равно понравились больше.

Какой национальности котлета?

Школа у нас немецкая. То есть вообще-то она, конечно, русская, но «с углубленным изучением немецкого языка». Так написано на табличке у входа. В этой школе училась моя мама, но вспоминать про школу она не любит. Родители выбрали школу вовсе не из-за мамы, а потому, что она недалеко от дома, и еще потому, что она «престижная». Когда я спросила, что значит «престижная», ответили, что наша школа лучше многих других, но мне кажется, что есть еще какое-то объяснение.

В общем, немецкого языка у нас много. Я не против, мне это легко. Бабушка говорит, что я должна быть способная к языкам, потому что похожа на нее в детстве. А еще мы очень много всего учим про Германию. Сначала было интересно, а потом надоело. Лучше бы про нашу жизнь что-нибудь.

Вот сегодня, например, разбирали, что такое немецкий «айнтопф». Это кушанье из фасоли в большой-большой миске, одновременно и первое, и второе. Его в Германии часто едят те, у кого денег мало, потому что это сытно и выгодно. «Если хотите, – говорит учительница, – давайте скажем в нашей столовой, чтобы приготовили нам как-нибудь айнтопф, они хорошо умеют по-немецки готовить». Все вежливо промолчали. Кому охота есть фасолевый суп, да еще из большой миски?

И тут Фарид как выдаст: «А почему айнтопф? Лагман тоже можно как первое и второе кушать!» Все сразу зашумели, вопросы стали Фариду задавать. Я не пробовала ни того ни другого, но мне почему-то кажется, что лагман вкуснее. Фарид однажды мне персик засахаренный дал, никогда такой вкуснотищи не ела.

А Рита, у нее бабушка в Сибири, в Красноярске живет, крикнула, что и пельмени в бульоне можно есть как первое и второе. Рубен поднял руку и, когда учительница его спросила, сказал, что армяне едят хаш, это такой густой-густой мясной суп, после него уж точно ничего больше не захочешь.

Тут все стали кричать одновременно. Немецкий был пятым, последним уроком, и от разговоров о еде у всех слюнки потекли. Я представила куриный бульон с клецками, который ела вчера у бабушки, а еще «хворост» Катькиной мамы, и мне стало совсем грустно.

«Ну что ж, – сказала учительница, – вы мне подсказали хорошую идею. Давайте устроим вечер интернациональной кухни. Только немецкую тоже не будем забывать, потому что школа у нас все-таки немецкая. Я поговорю с вашими родителями, мы выберем день, и в этот день вы все принесете свою национальную еду, а в столовой ее только разогреют. И мы будем пробовать все блюда, а потом решим, какое самое вкусное».

Всем ужасно понравилось такое предложение. И мы стали с нетерпением ждать вечера интернациональной кухни. Его назначили на последний день перед каникулами, чтобы не помешал учебе. И не вечер это вовсе оказался, а утренник. Но не важно.

Что в тот день творилось! Папа встал в шесть утра и поехал на машине к прабабушке за пирогом с капустой. А потом повез меня в школу, потому что пирог занимал два больших блюда. Мы долго совещались, что лучше приготовить. И решили, что пирог с капустой – это уж точно национальное русское блюдо, и лучше прабабушки его все равно никто не сделает.

В столовой разогревали еду, а мы накрывали на стол. Каждый принес упаковку бумажных тарелок и бумажные стаканчики. Классная научила нас красиво складывать бумажные салфетки, которые она специально захватила из дома. Получилось очень красиво, все такое разноцветное, веселое.

А потом из столовой стали приносить еду. Рита принесла пельмени, их в Сибири очень любят. У нас дома часто бывают на ужин пельмени, когда мама не успевает ничего другого приготовить. Но с Риткиными пельменями их не сравнить, Риткины просто во рту тают. Фарид принес плов и беляши. Оказалось, у него папа узбек, а мама татарка. Плов – это национальное узбекское блюдо, а беляши – татарское. Я дома ела и то и другое, беляши часто делает прабабушка. Но у мамы Фарида все намного интереснее.

Максим принес большую миску салата «оливье». Мы заспорили, можно ли считать «оливье» национальным русским блюдом, название-то у него иностранное. Но Максим сказал, что это только у нас салат называется французским словом, а во всем мире его называют «русский салат». Максим много путешествует с родителями, он знает.

Маша принесла голубцы, а Рубен – долму. Оказалось, это почти одно и то же, только долма – в виноградных листьях. Ее едят в Армении. Мне долма больше понравилась, голубцы мне и дома надоели. Тоня всех угощала драниками, это такие оладьи из картошки, их едят в Белоруссии, у нее бабушка с дедушкой там живут. Драники со сметаной – очень вкусно. Марик принес фаршированную рыбу, у евреев это национальная еда, «рыба-фиш» называется, пальчики оближешь.

Андрей принес пожарские котлеты, у него папа шеф-повар в каком-то ресторане, и котлеты эти – его фирменное блюдо. Действительно вкусно. Но с котлетами вообще получилось интересно. Гасан тоже принес котлеты, только такие длинные, узкие и тонкие. Называется «люля-кебаб», на Кавказе это, кроме шашлыка, самая популярная еда. Шашлык я много раз ела на даче, а вот люля-кебаб – ни разу. Вкусно очень, когда поедем на дачу, попрошу, чтобы приготовили. А еще котлеты принесла Катя, только совсем другие – большие и плоские. У нее второй папа – серб, и это у них национальное блюдо, называется (я даже в тетрадку записала) «плескавица». Мы заспорили, у кого же все-таки котлета – самое национальное блюдо. Но классная сказала, что спорить глупо, потому что блюда разные, а главное – каждое по-своему вкусное. Как у людей. Не важно, какой ты национальности, главное, чтобы был хороший человек. С этим все согласились.

Были еще холодец от Дениса, вареники с вишнями от Оксаны (у нее мама украинка), огромная кулебяка от Лизы, селедка под шубой от Димки, домашняя бастурма от Коли, заливная рыба от Кристины, клюквенное желе от Даши, пирожные с творожным кремом от Лиды. Наверное, я много чего позабыла, потому что через час есть уже совсем не хотелось, только пить. Питье принес каждый для себя, я свой клюквенный морс сразу поменяла с Рубеном на колу, потому что дома мне ее пить не разрешают.

Но больше всех удивил нас Ваня. В суматохе мы забыли про немецкую еду, а как без нее в немецкой школе? Зато Ваня не забыл. Он принес берлинское печенье, это рожки такие хрустящие, покрытые белой глазурью. Мама один раз покупала такое к чаю, но у Вани было домашнее, свежее, и хрустело совсем по-другому. Хоть ничего уже не хотелось вовсе, я все равно две штуки съела. Выяснилось, что Ваня наполовину немец, эти немцы жили в России долго-долго и стали совсем как русские. Настолько, что когда Ванин папа уехал в Германию двадцать лет назад, ему там не понравилось, хотя он и стал успешным менеджером. И они снова вернулись, и Ваня стал ходить в русскую школу. Зато в Германии Ванина мама отлично научилась делать берлинское печенье.

В общем, все получилось здорово. Жалко было даже уходить на каникулы, так много интересного мы узнали друг о друге. Елена Валерьевна сказала, что мы потом еще что-нибудь такое придумаем на национальной основе. Только бы песни петь не заставили, я этого не люблю.

На столах еще оставалось много-много еды, жалко было выбрасывать, но классная сказала, что сегодня они и для учителей устроят праздник, и все учителя попробуют и оценят нашу еду.

А приз за самое вкусное блюдо мы так никому и не дали. Как тут выбрать?

Фантик без конфеты

Сегодня ужасный день. Я на перемене даже плакала в раздевалке. Чтоб никто не видел. Сказала, что платок носовой в пальто забыла. А он мне и в самом деле понадобился. Мама говорит, что плакать на людях нельзя. Это значит показывать свою слабость и уязвимость. А если ты уязвимый, этим всегда другие могут воспользоваться. И добиться от тебя чего угодно.

Все началось с того, что на прошлом уроке литературы мы проходили юмор. Алексей Филиппович читал вслух рассказ Чехова и объяснял, как у писателя получается, чтобы было смешно. Оказалось очень интересно, а еще и весело. Отличный был урок.

А в конце он дал всем задание придумать какие-нибудь забавные истории и изложить их хорошим языком. Не обязательно даже придумывать, можно из жизни взять. Потому что в жизни на самом деле очень много веселых ситуаций, надо только правильно на них реагировать. Тогда и жить будет легче.

В буфете Кристинка спросила меня, знаю ли я какие-нибудь смешные истории. Я сказала, что самая смешная история случилась у нас на даче прошлым летом. У соседей был кот, которого хозяин очень любил. Кот был рыжий и очень толстый, он никогда не бегал, ходил медленно, вразвалку. И ел он только из рук хозяина, и только филе индейки. А однажды кот умер. Бабушка по этому поводу даже мораль мне прочла, что движение – это жизнь и что нельзя весь день напролет за книжкой сидеть, надо хотя бы с ней вместе в магазин в ближайший поселок выбираться.

Хозяин похоронил кота в дальнем углу участка. А в это время на соседнюю дачу приехали люди, которые про смерть кота ничего не знали. Они развели костер и стали готовить шашлыки. А потом сидели за столом в беседке всю ночь. И тут их собака, огромный такой дог, приносит в зубах мертвого кота. Они решили, что дог кота загрыз, и очень испугались. Потому что хозяин кота всегда говорил: «Кто Черчилля пальцем тронет, убью!» Черчилль – это кота так звали. Они кота вымыли, расчесали и незаметно перебросили через забор. А утром, они еще спать не ложились, приходит к ним хозяин кота, весь такой не в себе. Они решили, что убивать. А тот попросил налить ему вина, выпил и сказал: «Сегодня я поверил в загробную жизнь. Выхожу утром на участок, а Черчилль на любимой своей клумбе лежит. Как живой».

Над этой историей потом весь наш поселок смеялся. Кристинка тоже посмеялась, хотя после сказала, что ничего особенного в этой истории нет, такое в жизни сплошь и рядом случается.

А сегодня на литературе все читали свои истории. Я написала про Черчилля, только кое-что еще придумала. Будто хозяин кота был очень богатый, толстый, и жил в трехэтажном особняке с охраной. И будто он всегда носил с собой пистолет. Это чтобы соседи по-настоящему испугались. А соседи будто были бедные, и домик у них был маленький, деревянный, хозяин кота мог приказать охране, и те бы его сожгли. А еще про Черчилля много всего забавного, про его лень, обжорство и привычку писать под любимое кресло хозяина. И как хозяин ему это прощал, несмотря на всю свою крутизну. В общем, ничего получилось, маме понравилось. А папа сказал, что можно хоть сейчас посылать в журнал «Профиль», там есть в конце такой смешной раздел.

Первым вызвали Максима. Он прочел историю про то, как наших десантников сбросили по ошибке не на ту территорию, и что из этого получилось. Смешно, только очень много военных слов, которых я не знаю. Учитель тоже на это обратил внимание, сказал, что всегда надо думать об аудитории.

Рубен прочитал что-то не очень смешное про своих армянских дедушку и бабушку. Может, на самом деле и смешно, только он рассказал не очень здорово. Алексей Филиппович сказал, что Рубену надо работать над собой, потому что вообще-то у армян замечательное чувство юмора, раньше даже серия анекдотов про армянское радио была, все их знали.

А потом случилось нечто ужасное. Учитель вызвал Кристинку, и она прочла мой рассказ. То есть совсем даже не мой, но с моим сюжетом. Черчилль превратился в кошку Мурзилку, и рассказано все было не так, как у меня, но все равно смешное осталось. Я просто оторопела. Учитель Кристинку похвалил.

А я еле сдерживалась. Неужели ей не стыдно было взять чужую историю? Да еще не очень хорошо пересказать, у меня ведь гораздо лучше получилось! И что мне теперь делать?

Других рассказов я уже не слышала. И смеяться вместе со всеми не могла. Помню только, что Марик что-то очень смешное читал про своего израильского дядю Марка. Все просто катались от хохота.

В самом конце урока учитель вызвал меня. Я сказала, что вчера плохо себя чувствовала и ничего придумать не смогла. «Обидно, Глаша, – сказал Алексей Филиппович. – Я думал, ты напоследок нас чем-нибудь порадуешь. Ну что ж, за тобой долг, ответишь на следующем уроке».

На перемене я подошла к Кристинке. Она не смутилась. Сказала только, что я ведь не предупредила ее, что буду именно об этом писать. Она решила, что я просто так ей про Черчилля рассказала, чтобы вместе посмеяться.

Вот тут мне стало совсем уж плохо. Если б она хоть прощения попросила! Украла у меня историю, и считает себя абсолютно правой! Как такое возможно? Хотелось схватить ее за хвост и дернуть пару раз изо всех сил. Но мама говорит, что дерутся только те, у кого с головой неважно, они ничего другого придумать не могут. Поэтому я стиснула зубы и сказала, что рада была помочь. А потом убежала плакать в раздевалку.

Сначала я решила ничего не говорить родителям. Противно было переживать все заново. И за Кристинку было стыдно. Как будто что-то липкое и скользкое в руки взяла!

Но вечером мама все-таки правду из меня вытянула. И почему-то совсем не расстроилась. «Да не переживай ты так, Глаша, – сказала она. – Жизненный опыт необходим. Ты еще не раз столкнешься в жизни с подлостью. Убогая она, твоя Кристина. И с юмором у нее плохо. Так ничего веселого вспомнить и не смогла. Поэтому присвоила чужое. А твое умение рассказывать истории никуда не делось, оно всегда будет с тобой. Напишешь другую историю, еще лучше».

И я написала про то, как мы с Катькой играли на даче в привидения. Выли страшными голосами и всех пугали. Кто-то пугался и в самом деле, от неожиданности, а мы только смеялись. А потом Катькина мама позвала нас пить чай с тортом-привидением и конфетами-привидениями. Она скребла ножом по пустому блюду и спрашивала: «Кому с розочкой? А кому с шоколадкой?» И конфет не было, только пустые бумажки. А Катькина мама разворачивала их и говорила: «Удивительно вкусные конфеты сегодня. И такие свежие!»

Ребята смеялись, когда я читала. И Алексей Филиппович сказал, что отличный рассказ у меня получился. А я ведь про Кристинку писала. Это она оказалась фантиком без конфеты.

Богатые или бедные?

Воскресенье – самый лучший день недели. В школу вставать не надо, можно долго спать, а потом еще валяться в постели. Но сегодня я поднялась рано. Папа с мамой о чем-то громко спорили на кухне, мне стало интересно.

– Нет, нет и нет! – повторяла мама. – Даже не думай! Тащить ребенка в «Метро»! Да еще перед Новым годом, там же народу тьма, очереди страшные!

– Именно поэтому, – мягко возражал папа. – Она мне поможет, в кассу постоит, пока я все собирать буду.

– А почему нельзя тащить ребенка в метро? – я просунула голову в кухню. – Я сто раз уже на метро ездила!

Оказалось, «Метро» – это вовсе даже не метро, а такой большой-большой магазин. Папе предстояло сегодня закупить там много всего для Нового года, чтобы потом о продуктах не думать. Мама поехать с ним не могла, у нее в понедельник назначили важный суд, а она к нему не была готова. Бабушка, нередко помогавшая папе в «заготовках», как она это называла, сегодня проводила детский книжный фестиваль. Одному папе ехать совсем не хотелось, вот он и придумал взять меня. Мне его идея понравилась. Все лучше, чем дома сидеть.

– Ну пожалуйста, мам, – заныла я, – мне так нравится ходить за покупками!

Тут я немного покривила душой. Магазины, где продают еду, я вообще-то терпеть не могу, мне нравятся большие торговые центры, там кино показывают, продают мороженое и еще много разных вкусностей. Некоторые даже попробовать дают. Но папу мне было жалко, хотелось ему помочь.

– Глаша, ты не представляешь себе, что это такое, – сказала мама. – Вы потратите часа два, не меньше. Это без дороги. Там сейчас толпы!

Но вдвоем с папой мы ее быстро уговорили. Нас ведь было большинство. Я наспех позавтракала и стала собираться. Мама вручила папе длинный список, он отправился прогревать машину. Я не очень поняла, зачем машина. Мне казалось, магазин с таким названием должен быть расположен на одной из станций метро. Оказалось, вовсе нет. И даже не в самой Москве. Здорово, у нас будет настоящее путешествие! И приключения!

Но только мы вошли в магазин, восторг улетучился. Народу было действительно много. Все толкались огромными тележками, мешали друг другу. Папа поставил меня в конце какой-то огромной очереди и сказал:

– Смотри, Глаша, ты стоишь в кассу номер двенадцать. За этой женщиной в белой куртке. А за тобой вот этот мужчина. Никуда отсюда не уходи, иначе мы потеряем друг друга. Я буду подходить время от времени.

И он исчез. Мне сразу стало грустно. Я достала мобильник и посмотрела на часы. Неужели правда стоять два часа? Очередь не двигалась. Я попробовала сосчитать, сколько людей впереди, но сбилась и бросила. Все равно кассы не было видно. Через какое-то время появился папа с тележкой, в которой лежали две упаковки сока, две клюквенного морса, а еще упаковка воды. По десять штук в каждой. Я обрадовалось – теперь хотя бы будем стоять вместе. Но папа поставил тележку впереди меня и снова исчез. Я посмотрела на часы. Прошло только пятнадцать минут.

В очереди в соседнюю кассу, метрах в двух от меня, мальчишка моего возраста, может, чуть постарше, разговаривал по телефону. Насколько я поняла, он изо всех сил ругал магазин. Я подумала, не позвонить ли маме или бабушке, но вспомнила, что мешать им сейчас нельзя. Еще раз посмотрела время. Прошло только пять минут. Мальчишка закончил разговор и состроил мне рожу. Я как воспитанная девочка отвернулась. Потом взглянула снова.

– Ну жесть, – вздохнул мальчишка. – Первый раз на этой помойке. А ты?

Я подумала, стоит ли отвечать, но уж очень было скучно. В конце концов, я же не на улице в разговор с незнакомцем вступаю, а в очереди. Мы тут, как сказала бы мама, коллеги. И я ответила, что тоже. Мальчишка стал рассказывать, что раньше они и не знали, что есть такой магазин. Все в «Азбуке вкуса» покупали. Это такой супермаркет шикарный. А теперь кризис, к тому же у них ипотека. Я спросила, что такое ипотека, мальчишка объяснил. Это когда квартиру в долг покупают. А потом этот долг отдают по частям, но с процентами, то есть больше, чем взяли сначала. Потом он рассказал, что такое кризис. Это когда мама потеряла хорошую работу, а папина фирма стала убыточной.

– Хуже нет, из богатых становиться бедными, – вздохнул мальчишка. – Сразу ничего нельзя, даже в кино сходить. Ролики обещали в августе, до сих пор не купили. Мобильник новый тоже. Про ноутбук я уж и не говорю. Все зажали. И на Новый год небось ерунду какую-нибудь подарят. Твои тоже так?

Я сказала, что не знаю, бедные мы или богатые, родители со мной об этом не говорят. Значит, еще не совсем бедные, уточнил он, мои только о деньгах и говорят, плевать им, слушаю я или нет. Но богатые в этом магазине не покупают, здесь свихнуться можно, пока к кассе подойдешь. Мы поболтали еще немного про школу и вообще. Моего нового знакомого звали Славик, он учился в шестом классе. Школа у них была математическая, где-то на Красной Пресне, неподалеку от зоопарка.

– Вот вырасту, – сказал Славик, – банкиром стану. Тогда денег у меня навалом будет – и на ролики, и на мобильник крутой с фотиком, и на куртку рокерскую, всю в нашлепках.

Я засомневалась, ходят ли банкиры в рокерских куртках, да и на роликах они, наверное, не катаются. Но Славик сказал, что это по воскресеньям, тогда он будет жить в свое удовольствие, а в остальные дни станет ездить на работу в костюме с галстуком, в черном «мерседесе», он в кино видел. Тут подошла мама Славика и стала ругаться, что он едва не потерял свою очередь. Это потому, что он возле меня стоял. В очередь теперь встала она сама, а Славика отпустила купить себе что-нибудь из сладостей в отделе неподалеку.

– Не больше, чем на сто рублей, – крикнула она ему вслед. – Считать умеешь.

А тут и папа подошел с еще одной тележкой, нагруженной доверху. Я посмотрела на часы. Как-то незаметно пролетел целый час. Теперь уже кассу было видно. И все равно в машину мы сели только еще через час. Пока рассчитывались у кассы, пока выезжали с двумя тележками из магазина, пока машину искали на огромной стоянке. А потом еще грузились. Весь багажник забили, и еще на заднее сиденье пришлось кое-что положить. На стоянке я поискала глазами Славика, хотела ему помахать. Но его нигде не было видно.

За обедом папа сказал, что я молодец, здорово ему помогла, он не представляет, что бы он один делал. И тут я спросила:

– Пап, у нас ведь недалеко большой красивый супермаркет. Почему мы туда не поехали? Мы что, бедные?

Папа с мамой переглянулись. Мама спросила, из чего это я вывела такое заключение. Мама, когда волнуется, всегда говорит, как у себя в суде. Я рассказала про разговор со Славиком, даже слово «ипотека» вспомнила, хотя раньше его никогда не слыхала.

– Понимаешь, Глаша, – начал папа серьезно и обстоятельно, – «Метро» – магазин оптовой торговли. Опт – это когда продается не один предмет, а сразу несколько, для дальнейшей продажи уже в розницу, по одному. Ты заметила, у нас весь товар был в упаковках по нескольку штук. В супермаркете в цену товара входят и его освобождение от упаковки, и расстановка по полкам, и масса других вещей. А в оптовом магазине все стоит дешевле. Тот же самый товар, что в супермаркете, но дешевле. Зачем тогда переплачивать? Мы эти соки все равно все выпьем, да и шампанское на Новый год в «Метро» покупать выгодно. А сэкономленные деньги лучше потратим на что-то другое.

– Ты не о том говоришь, – перебила папу мама. – Глаша должна понять, что бедность и богатство – понятия относительные. Например, по сравнению с родителями Славика, которые попали в трудное положение из-за невыплаченной ипотеки, мы вполне благополучные люди. А в сравнении с банкирами, одним из которых Славик мечтает стать, мы, конечно, бедные. Только бедность и богатство – не главное в жизни. Есть очень много вещей, которые не купишь ни за какие деньги. Здоровье, например, или дружба, любовь. Еще интересная работа, которая тебе нравится. Да много чего! Славик думает, что если он в будущем станет банкиром, он будет счастлив. Но счастье и богатство – разные вещи. Хотя, конечно, иметь в семье достаток хорошо.

Я слушала очень внимательно. Люблю, когда со мной как со взрослой разговаривают. А то вечно: «Глаша, быстро мыть руки!», «Глаша, пора выключать телевизор!», «Глаша, завяжи шарф!». А тут такой разговор серьезный!

– А если бы ты была совсем-совсем богатой, и денег у нас было миллион, ты бы что сделала?

– Ну во-первых, миллион – это не так уж и много. Но если бы у меня действительно было много денег, я бы открыла юридическую консультацию для бедных людей. И бесплатно защищала бы их интересы. Я и сейчас это иногда делаю, но много не могу, мне хозяин фирмы не разрешает. А так я была бы сама себе хозяйка.

– А ты, папа?

– Я бы, во-первых, купил себе хорошую машину. Не самую шикарную, но надежную. А то наша разваливается потихоньку, каждый месяц в сервис мотаюсь. А если бы денег было очень много, я бы ученым помогал, которые с болезнями разными борются. Им ведь много денег нужно на исследования, на лаборатории хорошие.

– И что, все богатые так делают?

Папа с мамой рассмеялись. Но смех у них получился какой-то грустный.

– Да нет, Глаша, в том-то и дело! Самые богатые люди не всегда самые достойные. И тратят они свои деньги на разные глупости. На роскошь бессмысленную, на прихоти дурацкие, на то, чтоб еще богаче стать. Это, наверное, потому, что они совсем недавно сделались богатыми. И не поняли еще, что роскошь в стране, где так много бедных, – это стыдно. А им стыдно не бывает. Некоторые, конечно, что-то и бесплатно строят, помогают кому-то. Но таких мало. Бог им всем судья.

– А разве нельзя отобрать у них богатство и отдать бедным?

Родители снова невесело рассмеялись.

– Можно, конечно. Только они ведь просто так не отдадут. Защищаться будут отчаянно. Отобрать можно силой. Это называется революция. Она у нас уже была в прошлом веке, в семнадцатом году. Очень много крови пролилось тогда. Еще гражданская война была, когда русские стреляли в русских. А в результате простым людям стало не намного легче. Так что революции нам лучше не надо. Будем ждать, когда придет новое поколение. Дети их сейчас хорошее образование получают, может, вырастут достойными людьми.

Я не заметила, как обед закончился. Так интересно было. Даже десерт не помню. Вроде компот какой-то. Мама вернулась к компьютеру, папа прилег на диване с журналом. А я пошла к себе в комнату. Села и стала думать. Представила, что у меня много-много денег. Что бы я с ними сделала? Во-первых, уговорила бы папу с мамой отправиться в путешествие. Куда-нибудь далеко-далеко. И чтобы на пароходе плыть, я еще никогда на большом пароходе не плавала, только на катере маленьком в Черногории. Потом я бы попросила, чтобы мне купили ноутбук маленький. А то у меня компьютер старый мамин, он иногда так по-дурацки зависает, ждешь-ждешь, а он все думает. Еще можно было бы с папой сходить в кафе-мороженое итальянское, это в центре где-то, мы там однажды были. Там столько всякого красивого мороженого, а попробовали мы только «банана-сплит» и «весенний букет». Сколько еще осталось! Можно было бы бабушке купить книги, которые ей хочется. А то она в книжном всегда говорит: «Уйдем отсюда, Глаша, чтобы не расстраиваться». Особенно в отделе, где альбомы всякие красивые продаются.

Больше ничего в голову не приходило, как я ни напрягалась. Одежда у меня есть, «велик» на даче тоже еще ничего, следующий год погоняю на нем, а там можно будет уже взрослый покупать. Ролики, о которых Славик мечтает, мне ни к чему, я кататься не умею и наверняка нос расшибу. Машка мечтает о новом платье на Новый год, но я платья не люблю, а джинсы мне только недавно новые купили, и старые еще вполне ничего. Все равно я в джинсах на Новый год к Катьке пойду, в них удобнее, и под стол можно забираться, если фант такой выйдет. Мы в прошлом году отлично в фанты играли! Очень весело было.

Выходит, мы все-таки богатые, если я больше ничего вспомнить не могу? Я решила спросить маму. Поскреблась тихо в дверь, она крикнула, чтоб я зашла.

– Конечно, мы богатые, – уверенно сказала мама. – Денег, правда, не хватает, но это не важно. Главное, мы все очень любим друг друга. И у нас хорошая семья, дружная. И жить нам интересно и радостно. А что может быть важнее? Далеко не всякий банкир может этим похвастаться. И никаких его денег не хватит, чтобы такое богатство купить. Так что не ломай, Глашка, голову над глупостями! У нас все хорошо!

И я перестала ломать голову. Тем более что зашла бабушка и принесла мне две новые книжки со своего фестиваля.

Зимние каникулы. Планы

Последний день занятий перед каникулами. Это уже и не занятия вовсе, а сплошные поздравления. Сначала поздравил Алексей Филиппович, прочел стихи про зиму и Рождество и сказал, что на каникулах мы обязательно должны выучить какое-нибудь стихотворение. На первом уроке после каникул будут поэтические чтения, и каждый свой стих расскажет вслух.

– Ничего себе каникулы, – разочарованно протянул Рубен. Он вообще учить ничего не любит, только телевизор смотреть и в «Плейстейшн» играть. А я компьютерные игры не очень люблю, они какие-то ненастоящие. Лучше уж с папой в шашки, это весело, особенно когда папа жульничает.

Потом нас поздравила математичка. Она ничего не задавала, велела только хорошо отдохнуть, но при этом знания не растерять. Еще она сказала, что во время каникул в школе будет работать кружок логических игр, кто хочет потренировать мозги, пусть приходит. Кое-кто из ребят заинтересовался.

На перемене обсуждали планы на каникулы. Машка счастлива до безумия, они с мамой едут на все зимние праздники в Лондон, и старший Машкин брат тоже. Это им компенсация за то, что все лето на даче просидели, так мама сказала. Максим с родителями летит в Словакию кататься на лыжах, это здорово, хотя Максим лыжи не очень любит, ему больше снегоход нравится, только папа его за руль пока не пускает. Ваня будет кататься на лыжах на даче, у них такой дом, что и зимой можно жить, и участок большой. А у нас на даче зимой плохо, то есть жить, конечно, можно, потому что тепло, и вода горячая есть, но все равно как-то не очень. У нас веранда большая, вся плющом заросшая, летом все самое интересное на ней происходит, а зимой на веранде нельзя.

Тоня с родителями поедет к дедушке с бабушкой в Минск, у дедушки там юбилей, и все родственники собираются. Будет большое торжество, сначала официальное, потому что Тонин дедушка в Минске большой начальник, а потом неофициальное, в семейном кругу. Тоня дедушке полотенце вышила, настоящим белорусским узором, ей мама только вначале немного помогла.

Марик с родителями будет отдыхать в пансионате под Москвой. Он не очень доволен, потому что в музыкальной школе на каникулах устраивают два больших концерта, обидно будет их пропустить. Родители, правда, обещали его на концерты привезти, но Марик слабо в это верит. Он сказал, что если все-таки будет выступать, то нам пришлет «эсэмэски», чтобы мы пришли его послушать.

Большинство ребят остается на каникулы в Москве, так что слушатели у Марика будут. Мы тоже в этом году никуда не едем, из-за кризиса, так папа сказал. Но я даже рада, можно почитать спокойно, у меня много новых книг накопилось, а еще мы с бабушкой будем ходить в музеи, кино и театры, она уже целую программу составила. Скучать не дадут, я точно знаю.

На последнем уроке нас поздравила с Новым годом классная. Она пожелала всем хорошо провести каникулы и набраться сил для трудного второго полугодия. А потом каждый получил свои оценки за четверть. У меня в основном пятерки, только по физре и пению четыре. А у Машки еще четверки по литературе и русскому. У многих даже тройки есть, у Рубена, например, и Фарида. Но они обещали в следующей четверти все исправить. Денис много проболел в этой четверти, ему по некоторым предметам отметки не поставили, он будет в каникулы заниматься дополнительно.

В конце нам всем раздали подарки. По книжке и коробке конфет. Мама Марика в издательстве работает, так что книжки оттуда, с большой скидкой, а может, и вовсе бесплатно. А Тонина мама работает на кондитерской фабрике, она помогла родительскому комитету купить конфеты по цене как на фабрике, а не в магазине. Это мне мама потом рассказала. Так родители помогают школе.

Мама тоже один раз юридическую консультацию для школы организовала, как договор со спонсорами заключать. Спонсоры – это которые бесплатно что-то для школы делают. По большей части это родители, но не только. У нас даже спонсорские концерты в школе бывают.

А потом мы все поздравили друг друга и побежали домой. Меня бабушка встретила на машине, и мы с ней сразу поехали отмечать окончание четверти в «Макдональдс». Мы всегда так делаем в конце четверти, тайком от папы и мамы, они из-за «Макдональдса» очень ругаются. Мама говорит, что там вообще есть нельзя, потому что еда очень нездоровая. У мамы овсяная каша самая здоровая еда, и еще курица отварная. А мне в «Макдональдсе» очень нравится, там наггетсы вкусные, и еще пирожок с вишней. И детям там всегда дают какие-нибудь подарки.

За едой мы с бабушкой обсудили, как она сказала, культурную программу. Больше всего я радуюсь Третьяковской галерее. Там, во-первых, очень интересно, а во-вторых, поход туда – целое событие. В Третьяковку на каникулы всегда очередь большая стоит. Папа нам очередь занимает и долго ждет, иногда в машине отогревается, если очень холодно. А мы с бабушкой пьем чай у ее подруги в доме напротив, а когда очередь уже близко, папа звонит. У бабушкиной подруги очень большая квартира, и вся в книгах, они от ее родителей остались. Папа у Валерии Николаевны был известный писатель, но сейчас его мало кто знает.

Еще бабушка взяла билеты в Большой театр на балет «Лебединое озеро» и на оперу «Аида». Я в Большом уже смотрела балет «Щелкунчик», когда во втором классе училась. Мне тогда очень понравилось, я потом три раза сказку Гофмана перечитывала, и другие его сказки тоже.

Еще мы решили сходить в музей имени Пушкина в античный зал. Я очень люблю книжку про легенды и мифы Древней Греции, поэтому в античном зале могу хоть два часа сидеть. Бабушка предложила еще Исторический музей, но мне как-то не очень. Хотя бабушка убеждала меня, что там интересно, и вообще каждый человек должен интересоваться историей своей страны.

Вдобавок решили пару раз сходить в кино, если что-то интересное будет. А на Рождество ночью спать не будем, пойдем на всенощную службу в церкви, вместе с Катей и ее мамой.

В общем, каникулы обещают быть интересными. Бабушка предложила вести дневник каникулярных дней, я ей пообещала. Но боюсь, что времени на это не будет.

Зимние каникулы. Исполнение

Каникулы начались отлично. Из «Макдональдса» бабушка отвезла меня домой, а там уже папа с мамой устанавливали елку. Мы с бабушкой стали помогать. Украшать елку весело: сначала она стоит как только из леса, а потом на ней появляется все больше игрушек, мишура, серебряный дождь, лампочки. И в конце елки почти не видно, все такое блестящее, праздничное, яркое.

Мама называет нашу елку «купеческой» и говорит, что лучше было бы игрушек совсем немного, и все одного цвета. Но папа с бабушкой в один голос заявили, что их от гламурных елок тошнит и что елка должна быть домашняя, а не как в торговом центре. Я с ними согласна, хотя и не очень поняла, что такое «гламурный». Бабушка показала мне игрушки, которые она помнит еще когда маленькая была, теперь таких не делают. И Дед Мороз у нас под елкой старый, ему уже лет шестьдесят, так бабушка сказала. Он из послевоенного детства, и уже много-много лет приносит под елку подарки. Интересно, что он мне в этом году принесет?

Только не подумайте, что я взаправду в Деда Мороза верю. Понимаю, что подарки покупают взрослые и сами кладут их под елку в Новый год и на Рождество, но с Дедом Морозом намного ведь интереснее. Когда я была маленькая, папа сам наряжался Дедом Морозом, но потом я стала его узнавать.

Папа куда-то исчез, а потом появился в игрушечном цилиндре и мантии, как у Гарри Поттера. Жестом волшебника он достал из кармана конверт и сказал: «А сейчас сюрприз! Здоровье для всей семьи на целый год!» В конверте лежали серебристые пластиковые карточки. Оказалось, это абонементы в спортивный клуб, недалеко от нашего дома. Там только что бассейн открыли, и мама с папой как-то говорили, что хорошо бы туда ходить, хотя бы два раза в неделю. А теперь вот и будем ходить, решили все с восторгом.

Я сказала, что на каникулах хочу плавать каждый день. Все согласились, что это будет здорово и очень полезно. Купальник у меня есть, я из него пока не выросла.

Про встречу Нового года рассказывать трудно. Так здорово было, что всего и не упомнишь. Мы встречали у Катиных родителей. Катина мама, тетя Лиза, – мамина двоюродная сестра, а мы с Катькой, выходит, троюродные. Были еще Катькины бабушка с дедушкой и моя бабушка. Они самые заводные оказались. Даже показали, как танец маленьких лебедей надо исполнять.

У нас были всякие викторины, конкурсы, караоке. Особенно мне один конкурс понравился – кто больше вспомнит разных сортов мороженого. Победили, конечно, мы с Катькой, причем вместе. Но бабушки тоже не отставали. Оказалось, при коммунистах очень много всякого интересного мороженого было, некоторые названия сохранились до сих пор, например «48 копеек». Но по вкусу, сказали бабушки, это совсем не то, ведь мороженое тогда из настоящего молока делали. А папа в этом конкурсе совсем бледный вид имел. Он в детстве в Латвии жил, так в их городе мороженое раз в год продавали, и то по праздникам. А все, что делали, отправляли в Москву. Зато теперь мы с папой мороженое всегда покупаем, даже если мама ругается.

Когда часы на Кремлевской башне пробили двенадцать, все закричали «Ура!» и стали поздравлять друг друга. А потом пошли на бульвар смотреть фейерверк. Сами мы тоже пускали, но не настоящий, с конфетти и серпантином. Потому что мамы были против настоящего, сказали, что это опасно. А жаль, другие же пускали, и ничего.

Мы так навеселились, что в машине на обратном пути я заснула. И никак не хотела просыпаться. Но когда сказали про подарки, я проснулась сразу. Под елкой лежала целая груда свертков в красивой бумаге. Папа получил фотоаппарат навороченный, он давно о таком мечтал, а мама браслетик с разноцветными камушками, очень красивый. Но больше всех подарков было у меня. Рамочка с фотографиями на письменный стол, там фото как угодно меняться могут, и через любое время, папа обещал помочь мне настроить ее как понравится. А еще книжки, фильмы, конфеты и симпатичная такая собачка, беленькая и пушистая. Лучше бы, конечно, настоящая была, но мама сказала, что собачкам в городской квартире тяжело приходится, они природу любят.

Первого января мы отдыхали, только погулять ненадолго вышли, а второго пошли в бассейн. Я записалась на уроки настоящего плавания, по всем правилам, а мама долго упражнялась на беговой дорожке. Папа уже есть хотел, а мама все тренировалась.

Вечером мы с бабушкой пошли на оперу «Аида». Перед этим я поспала немного, после бассейна спать очень хочется, но все равно на опере мне туго пришлось. Нет, сама по себе опера очень красивая, и музыка отличная, особенно когда войско с победой возвращается, но потом в темнице все уж очень долго тянется, и спать хочется ужасно. Хотя влюбленных, конечно, жалко.

Бабушка на следующий день позвонила маме и сказала, что придется выбирать: бассейн или культурная программа. Я сказала, что хочу и то и другое, тем более что сейчас в бассейне начинаются занятия с тренером, а он так смешно подушкой плавательной по голове бьет, чтоб обязательно в воду выдыхали, сама видела. В общем, мы как могли, совмещали, сходили еще на балет (там был настоящий танец маленьких лебедей, очень похоже, хотя намного лучше, конечно) и в Пушкинский музей, в Греческий зал.

А потом я простудилась и заболела. Бабушка сказала, что этого следовало ожидать, потому что ребенок не вынес напряжения, а мама ответила, что простуда и напряжение никак не связаны, просто жаль, что так случилось. А мне было совсем не жаль, я лежала и читала Фенимора Купера «Последний из могикан», такая отличная книга. И фильмы подаренные смотрела, про неуловимых мстителей даже два раза.

Обидно только, что на Рождество я так и не попала. Зато Катя с бабушкой пришли меня навестить, принесли хворост, который у них так вкусно готовят, и много других вкусностей, а еще книжку с картинками про рождение Иисуса. Они бедные люди были, к тому же им пришлось бежать от Ирода, который всех младенцев убивал, поэтому Христос родился в хлеву, где телята были. А потом пришли волхвы и поклонились ему как будущему властителю мира. Не важно, где ты родишься, сказала Катькина бабушка, важно, какое у тебя предназначение от Бога, и еще важно, чтобы ты это предназначение исполнил.

Мы с Катькой спросили, какое предназначение у нас. Бабушка ответила, что сейчас наше предназначение быть добрыми девочками и хорошо учиться, а дальше Господь подскажет. Я сказала, что на зимние каникулы свое предназначение не выполнила, потому что заболела, но тетя Наташа возразила, что, может, как раз предназначение было в том, чтобы больше книжек за каникулы прочитать. Божий промысел, он ведь только со временем открывается.

Вот так я и провела каникулы, только перед самой школой мы с папой в кино один раз сходили, даже без мороженого. Но такое, видно, было предназначение.

Трудности выбора

В первый день после каникул классная объявила, что у нас будет совсем новый предмет. В порядке эксперимента. Вообще-то эксперимент начинается с первого апреля, и пока не в Москве, а в других городах нашей страны. Но Министерство образования выбрало три московские школы, в том числе нашу, для пилотного исследования. Пилотное – значит самое первое. Поэтому на нас лежит большая ответственность, и мы должны подойти к этому серьезно.

Все сразу стали спрашивать, что это за предмет такой. А Максиму больше всего понравилось слово «пилотное». Елена Валерьевна сказала, что предмет очень интересный. Хотя называется длинно – «Основы религиозных культур и светской этики». Он состоит как бы из шести вариантов. Каждый должен посоветоваться с родителями и выбрать тот вариант, который ему больше подходит, к которому больше всего лежит душа. И потом заниматься по этому варианту.

– Здорово! – сказал Рубен. – Вот если бы на контрольной так! Выбираешь вариант, который лучше знаешь, и пишешь на пять.

Рубен как раз вчера пару за контрольную по математике схватил, ему вариант достался, который он совсем не знал. Выучить не успел, потому что папа его в командировку уехал, и он весь вечер телевизор смотрел, там по «СТС» кино интересное было.

Елена Валерьевна стала писать на доске варианты, которые мы переписывали на специальный листок. Вариантов действительно было шесть: «Основы православной культуры», «Основы исламской культуры», «Основы буддийской культуры», «Основы иудейской культуры», «Основы мировых религиозных культур» и «Основы светской этики». Вверху на листке надо было написать фамилию и галочкой отметить свой вариант.

Кристинка спросила, что такое «светская этика». Елена Валерьевна стала подробно рассказывать про каждый вариант. Про «светскую этику» она сказала, что это жизненные принципы нравственного и культурного человека, вне зависимости от религии, которой он придерживается, или не придерживается вовсе. Ну и еще немного – культура поведения в разных жизненных ситуациях. Она предложила с выбором не торопиться, посоветоваться дома и завтра сдать свой листок старосте.

Для себя я сразу решила, что выберу православную культуру. Я про Христа много читала и очень его люблю. Но когда бабушка берет меня с собой в церковь, многого там не понимаю. Даже несмотря на книжку очень интересную, которую недавно прочла, «Первые шаги в православном храме» называется, с картинками такими подробными и понятными. Папа с мамой мой выбор одобрили, папа только сказал, что он бы и про буддизм с удовольствием побольше узнал, добрая очень религия и мудрая. Он в Бурятии недавно в командировке был и там с одним старым их священником познакомился, достойный человек.

На следующий день Кристинка собрала у всех заполненные листочки. А после последнего урока зашла Елена Валерьевна и сказала, что занятия начнутся на следующей неделе, нужно только смотреть в расписании, где твоя группа занимается, там специальная бумажка будет висеть.

Антон попросил объявить, кто что будет изучать. Елена Валерьевна сказала, что фамилии она называть не будет, это личное дело каждого, но в нашем классе большинство будет изучать «Основы православной культуры» и «Светскую этику», тут примерно поровну все распределились, три человека выбрали «Основы исламской культуры» и один человек – «Основы иудейской культуры».

«Иудейскую культуру» выбрал, понятно, Марик. Он ведь в Израиль каждый год к дяде Марку ездит. Жаль только, что он отдельно от всех будет заниматься.

Марику это тоже не понравилось.

– Выходит, я один буду в группе? – спросил он.

– Нет, – ответила Елена Валерьевна. – Будут еще двое из «б»-класса. Всего трое.

– Не, я так не согласен, – сказал Марик. – Я с ребятами хочу. Лучше я что-нибудь другое выберу. А еврейской культурой меня дядя Марк и так каждое лето достает.

– Хорошо, – сказала Елена Валерьевна. – Выбери другой вариант, это твое право. Подумай и скажи мне.

После этого возмутились Гасан, Фарид и черненькая Галя. Оказалось, это они выбрали «Основы исламской культуры», потому что родители у них мусульмане. Никогда бы не подумала! Оказалось, что Галю на самом деле зовут Гюзель, только ей самой больше нравится Галя.

Они сказали, что тоже хотят заниматься вместе со всеми, а ислам, если так уж нужно, выучат самостоятельно. Фарид вспомнил, как отец два раза брал его с собой в мечеть на какой-то праздник, ему понравилось, но отец сам не очень-то верующий, а в мечеть ходил, чтобы с нужными людьми познакомиться, так ему друзья посоветовали. Гасан добавил, что родители одобрили, когда он «Исламскую культуру» выбрал, а отец – он у него в институте философию преподает – сказал, что сейчас очень важно Коран читать правильно, потому что экстремистские подонки из него пособие для шахидов сделали, а на самом деле это мудрая, добрая и справедливая книга.

Галя сказала, это ей родители посоветовали «Исламскую культуру» выбрать. Они тоже не очень-то упертые мусульмане, только на Курбан-байрам, это праздник такой, стол всегда роскошный накрывают и гостей зовут. Мама ее сказала, что для женщины мусульманская вера – защита от царящей кругом распущенности, потому что мусульманки скромно себя ведут, не курят, не пьют и одеваются пристойно. Но самой Гале вечно носить хиджаб, это платок такой на голову, совсем не хочется. Поэтому она с удовольствием от «Исламской культуры» откажется и на «Светскую этику» перейдет, только родителям нужно как-то сказать.

Елена Валерьевна сказала, что в конечном счете выбирает она, а не родители, так что это ее решение. Фарид и Гасан сказали, что вдвоем они вообще не будут заниматься и тоже подумают, куда перейти.

Тут поднял руку Рубен и спросил, а можно ли вообще никуда не ходить. Потому что у армян совсем особая церковь, и армянской культуры в программе нет, так зачем он будет тогда напрягаться? Рубен вообще напрягаться не любит. Учительница сказала, что тогда он будет ходить на «Светскую этику», потому что предмет этот обязателен для всех, просто варианты у него разные. Рубен огорченно замолчал.

– Итак, – сказала Елена Валерьевна, – насколько я поняла, у нас в классе остается два варианта – «Основы православной культуры» и «Светская этика». Нужно только окончательно уточнить списки.

Класс в это время шумел. Все выясняли друг у друга, кто на что записался. Я спросила у Вани. Он сказал, что спрашивал вчера у родителей, но они у него не сильно верующие. У папы дед был протестантом, это религия такая христианская, а у мамы все в роду православные. Поэтому посоветовали «Светскую этику». Но сам он хотел бы что-то с религией, потому что точно знает, что Бог есть. Это даже физики сейчас признают. Потому что наша вселенная произошла от большого взрыва. Выходит, кто-то этот взрыв устроил?

Тоня подняла руку и спросила: «А нельзя сделать так, чтоб все мы вместе этот предмет проходили? Мы ведь один класс».

Предложение всем понравилось. «Давайте запишемся все на светскую этику, и дело с концом, – сказала Кристинка. – Там хорошим манерам учат, как правильно вилку и нож держать и как себя в кафе вести».

Тоже мне наука! Я с шести лет ножом пользуюсь, и что? Бабушка на это всегда внимание обращает, и даже папе иногда замечания делает. Но он не обижается. А в кафе вообще особой науки не надо. Если ты вежливый, то вежливый везде и со всеми, так мама говорит.

Тут поднял руку Антон. «Мне кажется, светская этика будет неправильно, – сказал он. – Получается, мы все вроде неверующие. А это не так. Лидке вон родители не простят, если она от православной культуры откажется. Давайте все религии изучать, тогда и друг о друге больше узнаем».

Ваня сказал, что это очень хорошее предложение. Его поддержали Максим и Андрей. Лида сказала, что согласна, православие она в воскресной школе при храме изучает, так что родители сильно не должны возражать. Кристинка надулась, но промолчала. Глеб покосился на Фарида и Гасана, но тоже промолчал.

Мне немножко жаль было православие, но я решила, что на следующий год попрошу бабушку меня в воскресную школу записать, а сейчас вместе со всеми выучу про все религии. Тем более что папа про буддизм очень хорошо говорил.

Елена Валерьевна раздала нам наши листочки, попросила внести исправления и расписаться. Она сказала, что решение наше, пожалуй, самое разумное, только директрисе трудно будет в Министерстве объяснять, что это мы сами к нему пришли, никто из учителей на нас не давил. Так что если придет комиссия из Министерства, мы должны рассказать все как было.

Но комиссия не пришла. А уроки оказались на самом деле интересными.

Праздники мужские и женские

Больше всего на свете я люблю Новый год. Его все любят. Елка с мигающими огоньками, десять дней каникул и, конечно, подарки. А главное – все друг друга поздравляют, желают счастья и здоровья в наступающем году, улыбаются, веселятся, придумывают разные шутки. Мы встречали Новый год у моей троюродной сестры Кати. Ее мама готовит разные вкусности. Особенно мне нравится хворост, он обсыпан сахарной пудрой и прямо тает во рту. А моя мама придумывает загадки и викторины, кто отгадает, получает приз. Я получила целых три приза, а Катька всего два. Еще мы играли в караоке, и тут уж Катька была лучше всех. Она ходит в музыкальную школу и знает много песен. А мне, как говорит бабушка, медведь на ухо наступил. Ну и пусть, я все равно пела вместе со всеми.

Но главное – в Новый год не надо думать, кого поздравить, а кого нет. Все поздравляют всех, и подарки получают все, даже в школе. В этом году нам подарили по книжке и по коробке конфет. Книжку Диккенса «Оливер Твист» я уже прочла. Очень здорово, хотя и не про наше время. А конфеты мы все вместе съели дома.

Зато с мужскими и женскими праздниками ужасная морока. Девчонки уже в январе начинают шушукаться, кто кого из ребят будет поздравлять с Днем защитника Отечества. Правда, мама говорит, что поздравлять нужно только военных и тех, кто был на военной службе. Папа служил в пограничных войсках, и мы поздравляем его 23 февраля, а еще в День пограничника. А Катькин папа в армии не служил, но они все равно его поздравляют. Девчонки говорят, что поздравлять мальчишек нужно обязательно, потому что они будущие защитники Отечества. Главное – выбрать, кого ты будешь поздравлять. Вот это самое трудное.

Очень несправедливо, что сначала идет мужской праздник, а уже потом женский. Наоборот было бы проще. Кто тебя поздравил с Восьмым марта, того и ты поздравляешь. А так получается, что ты как бы навязываешься. Многие девчонки считают это нормальным. А я так не могу. Бабушка говорит, что девушка никогда не должна делать первый шаг. Конечно, во времена бабушкиной молодости все было по-другому. Но я все равно не могу подойти к парню и сказать, что он мне нравится. Да и не решила еще, кто мне нравится по-настоящему.

С Ваней мы сидим за одним столом, он умный, хорошо учится и слегка похож на Диму Билана. Максим быстрее всех бегает и здорово прыгает через «козла». Он выше всех в классе, и папа на каникулы катал его на снегоходе. Он показывал фото на мобильном. Есть еще Андрей, с которым мы сидели рядом в театре, когда ходили на «Горе от ума», и он угощал меня в антракте мороженым. Денис часто болеет и после этого просит у меня тетрадки. Один раз мы даже остались после уроков, и я ему объясняла математику. Он сказал, что я классно объясняю. С Антоном мы живем в соседних подъездах, так что это, наверное, не в счет. А вообще мне больше всех нравится артист Степанов, который играл в «Обитаемом острове». Но в нашем классе похожих на него нет.

И кого выбрать? Кто из них будущий защитник Отечества? Точно не Денис, он болеет часто. И наверное, не Андрей, ему родители говорят: «Будешь плохо учиться, пойдешь в армию». А Андрей учится без троек, значит, в армию идти не хочет. Может ли Ваня стать защитником, не знаю. А вот Максим мечтает о воздушном десанте и даже уговаривает папу разрешить ему прыгнуть с парашютом. Но Максим очень многим девчонкам нравится, его все хотят поздравить. А это несправедливо, у одного много поздравлений, а у других вообще нет.

Умная Маша предложила бросить жребий. Написать фамилии мальчишек на бумажках и всем тянуть. А если вытянешь того, с кем только «Привет! – Привет!»? Да и девчонки многие не согласились. Они уже выбрали, кого поздравить. И очень рассчитывают на взаимность. А еще есть мальчишки, с кем никто дружить не хочет. Например, Фарид. У него папа на рынке три палатки держит. Он ко всем пристает и к папе в палатку приглашает. Один раз даже к Катьке пристал, когда она ко мне за новым диском Димы Билана шла. Катька вежливо ответила, что ей мама не разрешает на улице с мальчиками знакомиться. Так Фарид сказал: «А ты не говори маме, что на улице познакомилась, скажи – в палатке!» Достал всех со своей палаткой! Как такого поздравлять? Он и на войне жвачку всем предлагать станет.

День Святого Валентина тоже ничего не прояснил. Леша принес Надьке шоколадку с наклеенным сердечком, у них давно любовь, это все знают. Остальные этот день даже не заметили. А здорово было бы, наверное, получить от кого-нибудь «валентинку»! Все девчонки об этом мечтали. Но вслух говорили, что это не наш праздник, да и святого такого нет в этот день. Мама сказала, что день Святого Валентина, конечно, милый обычай, но не в нашей традиции. А в нашей традиции вот так голову ломать?

Короче, я все-таки решила остановиться на Ване. Во-первых, мы сидим рядом, и с этим не поспоришь. Девчонкам пришлось согласиться. Во-вторых, именно потому, что мы рядом сидим, подарок можно сунуть незаметно, не привлекая внимания. Ну и наконец, Ваня, как говорит моя мама, из хорошей семьи. Его папа менеджер, и не просто, а еще и «топ». Что это значит, я не знаю, но, наверное, здорово, раз все его так уважают.

Я купила Ване открытку и шоколад с орехами. Орехи для мозга, это по телевизору каждый день показывают, все знают. А перед 23 февраля, на последнем уроке, как раз когда я собралась поздравить Ваню, в класс вместе с географичкой вошла мама Фарида. В красивом костюме и с орденами. Их у нее целых два, и еще куча медалей. Географичка сказала, что сейчас будет урок, посвященный Дню защитника Отечества. А мама Фарида как раз тот самый защитник и есть. Она воевала в Афганистане, была медсестрой и очень много солдат вытащила с поля боя. И многие помнят до сих пор, как она вернула им жизнь. Папу Фарида она тоже спасла, он раненый был. А после он на ней женился. Мы слушали, раскрыв рот. Кто мог подумать, что у противного палаточника Фарида такие родители! И мама такая красивая!

Когда урок закончился, я подарила ей Ванину шоколадку. В конце концов, это ее праздник! А Ване папа и так купит. Да и без орехов он прекрасно обходится.

Мама сказала, что я поступила абсолютно правильно. Обидно только, что с Восьмым марта меня теперь никто не поздравит. Но мама говорит, что с Женским днем вообще поздравлять девчонок не надо, потому что с этим праздником поздравляют жен и матерей, а мы пока ни то ни другое.

Седьмого марта идти в школу мне не хотелось. Я сказала маме, что простудилась, но она не поверила, даже температуру мерить не стала, только лоб потрогала. Пришлось идти.

Девчонки шушукались по углам, и у всех на лицах было напряженное ожидание. Мне ждать было нечего, я раскрыла учебник. Вошла нарядная классная и сказала, что сегодня литературы не будет, и вообще уроков не будет, а будет праздник. Фарид достал из большой сумки несколько бутылок кока-колы и фанты, бумажные стаканчики и еще какие-то сладости. Другие мальчишки тоже принесли конфеты, а Ваня несколько коробок с берлинским печеньем. Классная включила музыку, мы сдвинули столы и сели вместе поглощать вкусности. Дома у нас никогда не бывает кока-колы и фанты, только клюквенный морс. Колу и фанту мама называет «химией». Так что я напилась «химии» на год вперед.

Когда мы уже собирались домой, Денис подарил мне игрушечного ежика. А Андрей пригласил в театр на пьесу Островского «Гроза». Лучше бы, конечно, в кино на продолжение «Обитаемого острова», но театр – тоже здорово.

Теперь я все думаю – как мальчишек на следующий год с мужским праздником поздравлять, всех вместе или все-таки по отдельности? Но это еще не скоро. Сначала будут длинные-длинные каникулы, потом Новый год, а там как-нибудь решим.

Новые тимуровцы

Алексей Филиппович выдал нам для внеклассного чтения книжку «Тимур и его команда». И назначил через две недели обсуждение.

Я книжку прочла быстро, мне понравилось. Отличный парень этот Тимур, и Женя классная девчонка. Очень здорово они с этой помощью придумали. Я только не поняла, зачем тайна. Можно ведь было нормально помогать, спросить, что нужно, и сделать. Но с тайной, конечно, интереснее.

К обсуждению книжку прочли не все. Алексей Филиппович сказал, что всем, кто прочел, отметку поставит за обсуждение. А остальные будут письменную работу сдавать. Рубен очень расстроился. Он всего несколько страниц не дочитал, и, конечно, письменная ему совсем не улыбалась.

Учитель задал несколько вопросов по тексту, мы легко на них ответили. А потом он спросил, могло бы такое случиться в наши дни. Все сразу сказали, что нет. Тогда он спросил почему.

Ваня сказал, тогда была война и совсем другая жизнь. А сейчас войны нет, и люди живут по-другому. Машка добавила, что взрослые сейчас в помощи не нуждаются, а когда нужно что-то для них сделать, например, мусор вынести, они сами об этом говорят, да еще по несколько раз. Максим сказал, что когда есть мобильные телефоны, не надо такую сложную сигнализацию устраивать, чтобы собраться вместе, можно просто позвонить или эсэмэску отправить. И дрова складывать не надо, добавил Антон, потому что на даче у всех сейчас газ, а для шашлыков большой пакет угля покупают, его прямо на дороге продают. Тоня сказала, что из того, что в книжке, только прополка осталась, сорняки до сих пор приходится на огороде руками выдергивать, но взрослые сами этим занимаются.

– Подождите, ребята, – сказал Алексей Филиппович, – вы сейчас не о том говорите. Конечно, время сейчас другое, да и технический прогресс сделал нашу жизнь намного удобнее. Но разве это главное? Разве сейчас нет людей, которым необходима помощь?

Все задумались. Я вспомнила бабушкину знакомую, которая очень старенькая и живет совсем одна. Бабушка часто привозит ей лекарства и что-нибудь из еды. Один раз она брала меня с собой, мы вместе пили чай, а бабушкина знакомая читала свои новые стихи. Очень интересные стихи оказались, про нашу жизнь.

Кристинка возразила, что сейчас о старых одиноких людях заботится государство, к ним приходит соцработник и спрашивает, не нужно ли чего. Ее прадедушка всегда список покупок для соцработника составляет, и тот все приносит. А если приносит не то, Кристинкина мама вместе с прадедушкой его отчитывают.

Максим сказал, что в чеченскую войну много раненых было, некоторые остались без руки или без ноги. Им, наверное, нужна помощь, но он не знает, где они живут.

Фарид сказал, что когда у его отца в палатке что-то портится и приходится выбрасывать, бедные люди просят лучше отдать им. Отец отдает, конечно, иногда и не порченое даже, просто с истекающим сроком годности. Андрей добавил, что в ресторане, где его папа шеф-поваром работает, поступают так же. Еще иногда в подсобном дворе они бомжей горячим супом кормят, тайком от хозяина. Потому что хозяин ругается, говорит, все клиенты разбегутся, если узнают, что ресторан в бомжатник превратили.

Ваня сказал, что это называется благотворительность. На фирме, где его папа работает, помогают двум детским домам, они оборудовали им компьютерные классы и время от времени туда новые программы ставят. И новые фильмы привозят. Но дети благотворительностью не занимаются, для этого деньги нужны.

Марик не согласился. Он сказал, что дети тоже могут заниматься благотворительностью. Они в музыкальной школе уже три концерта дали для ветеранов войны. Всем очень понравилось.

– Вот видите, – сказал Алексей Филиппович, – сколько людей вокруг нас нуждаются в помощи. Одинокие старики, ветераны войны, инвалиды, неимущие. Я уж не говорю о больных детях, которые в школу не могут ходить. Так что не так уж сильно наше время от времени Тимура отличается. Вот только мобильников тогда действительно не было.

Максим предложил создать тимуровскую команду и заняться делом. Все его поддержали. Начать необходимо, сказал Максим, с разведки. Собрать информацию о тех, кому необходима помощь. Рита возразила, что сначала нужно понять, какая это может быть помощь, что мы можем делать сами, без взрослых.

– Рита права, – сказал учитель. – Давайте для начала оглядимся вокруг. Может, кому и в нашей школе помощь нужна?

Все замолчали. Кому в школе может понадобиться наша помощь? Ну разве что учителям, но им старосты помогают, такая у них общественная обязанность.

– Вот ты, Глеб, – сказал Алексей Филиппович, – вчера после уроков ведро полное нарочно толкнул, и уборщица долго потом эту воду собирала. А уборщица у нас старенькая, живет одна, и пенсии ей не хватает, приходится подрабатывать.

– Так она ж мне по новым ботинкам тряпкой заехала, там белая полоса осталась, – возмутился Глеб. – Родители сказали, чтоб я аккуратно башмаки носил, они новые только к следующей зиме купят.

– Ты эту грязь за две минуты в туалете смыл, а она лишний час из-за тебя возилась, – резонно заметил Ваня.

– Работа у нее такая, – огрызнулся Глеб.

– Вот видите, ребята, что получается, – сказал Алексей Филиппович. – Вы прочли хорошую, добрую книжку. Всем она понравилась, задела за живое. Вы готовы подражать тимуровской команде. Но так, вообще, на уровне разговора. А оглядеться вокруг не хотите. Вспомните книжку – тимуровцы ведь помогали тем, кто рядом. Это намного труднее, чем любить все человечество разом.

– Давайте ничего не будем бросать на пол, – предложила Тоня. – А если увидим, что из других классов бросили, поднимем и выбросим. Тогда уборщицам будет легче.

– Так и будем за всеми убирать, – сказала Кристинка. – Нужно только за свой класс отвечать. Я как староста впишу это в наши обязательства.

– Ну что ж, – согласился Алексей Филиппович. – Не большое дело, однако полезное. Но я хотел предложить вам кое-что поважнее.

– Мы готовы! – крикнул Максим. Все одобрительно загудели.

– Тогда слушайте. В параллельном классе учится Марина Корсавина. В раннем детстве она перенесла очень тяжелое заболевание – целебральный паралич. Долго лечилась. Врачи сделали все, что смогли. Марина очень способная и талантливая девочка. Но хромота и скованность в движениях остались. Ей трудно приходится. Да и в классе отношения не сложились. Дразнят ее там. Вот я и подумал – может, возьмете над ней шефство?

Все молчали. Марина пришла в нашу школу в этом году. На торжественной линейке она сразу бросилась в глаза. Некрасивая, с палочкой, и рука как-то в сторону неестественно вывернута. А главное – лицо какое-то злое, неприятное лицо.

– Так она ж страшная, – выразил общие сомнения Андрей.

– Паралич слегка затронул лицевые мышцы, поэтому у Марины не очень выразительное лицо. Но она вполне нормальная, приветливая девочка. Пообщайтесь с ней, сами убедитесь, – объяснил Алексей Филиппович.

Максим – он ведь первый сказал, что мы готовы, – предложил помочь Марине таскать рюкзак в школе. Домой-то ее на машине отвозят. Марик сказал, что если она любит музыку, он готов давать ей слушать свои диски. Пусть скачивает, что понравится. Тоня предложила научить Марину вышивке, она здорово вышивает. Я пробовала научиться, но не смогла – уж очень нудно, терпенья не хватает. Фарид сказал, что засахаренных фруктов из палатки принесет, может, ей понравится. Я добавила, что книжки хорошие могу давать читать, у меня их много.

Учитель сказал, что все это замечательно. Главное – чтобы было от чистого сердца, без обязаловки. Потому что обязаловку больные люди сразу чувствуют.

Решили, что завтра по очереди станем к Марине подходить. Только жребий кинем, кто первый.

Так мы стали тимуровцами.

Марина

На следующий день перед уроками мы кинули жребий, кто пойдет к Марине организовывать шефство. Выпало, конечно, мне, такая уж я везучая. Остальные ребята обрадовались.

– Хорошо, что Глашка начнет, – сказал Максим. – Она общительная. А потом уже легче будет.

Весь первый урок я придумывала, что сказать Марине. Глупо просто подойти и книжки предложить, надо ведь сначала разговор начать. А с чего его начинать, чтоб не обидеть сразу? Не скажешь же, ты больная, поэтому мы решили взять над тобой шефство. Тогда она уж точно обидится, и шефства никакого не будет. Так ничего и не придумала.

Марина медленно поднималась по лестнице на третий этаж. Видно было, что идти ей тяжело, и рюкзак она как-то неловко тащила. Я с ходу обогнала ее, потом обернулась.

– Привет, меня зовут Аглая, – сказала я. – Но можно и просто Глаша. Я в пятом «а» учусь. У вас ведь тоже Алексей Филиппович по литературе?

Марина остановилась и перевела дух.

– Да, а почему ты спрашиваешь?

Лицо у нее вблизи оказалось совсем не злое, но какое-то измученное. И словно застывшее. Только глаза живые.

– Мне его уроки очень нравятся. И нравится, что он читать много задает. Ты читать любишь?

– Я больше стихи люблю, – ответила Марина. – Поэзию Серебряного века.

Ничего себе! А я и не слышала, что это за век такой! Спрошу потом у бабушки, она наверняка знает. Я предложила Марине меняться книжками, потому что в школьной библиотеке только то, что по программе. Она с радостью согласилась. Потом я собралась с духом и спросила, не тяжело ли ей таскать рюкзак.

– Привыкла, – равнодушно ответила Марина.

– Знаешь, у нас в классе парень есть, Максим, он хочет быть десантником и все время тренируется. Самый высокий в классе. Хочешь, он тебе для тренировки будет рюкзак таскать?

Марина слегка порозовела, и глаза у нее вспыхнули. Похоже, мое предложение застало ее врасплох. Я быстро перевела разговор на Марика с его музыкой. Марина сказала, что слышала его на школьном концерте и что он очень талантливый. Обязательно передам, ему приятно будет.

Тут прозвенел звонок, и я понеслась на урок. На следующей перемене мы с Мариной общались уже как старые знакомые. А потом и другие ребята подтянулись.

Максим молча взял у нее рюкзак и закинул на другое плечо. Марик дал послушать музыку из телефона, сказал, если нравится, он диск принесет для скачивания. Но Марине не очень понравилось, она сказала, что Шопен лучше. Марик уже начал было про «отстой», но удержался.

Вокруг нас постепенно собирались ребята, все хотели послушать, что это мы обсуждаем. Да еще Фарид изюмом стал всех угощать. Марина раскраснелась, она не привыкла быть в центре внимания. Какой-то мальчишка из «б» проходил мимо, остановился и даже присвистнул.

– Ну ни фига себе, Паралитичка, какую толпу собрала!

Максим отреагировал мгновенно. В следующую секунду мальчишка уже валялся на полу и канючил: «А что я сделал, а что я сделал-то?» Максим оттащил его в сторону и принялся что-то втолковывать. Ну прямо как Тимур с Мишкой Квакиным! Мальчишка быстро-быстро кивал головой. Потом он стремительно исчез.

– Кто тебя обидит, – сказал Максим, – будет со мной дело иметь. Ты только позови.

Марина стояла смущенная. Она как-то похорошела в этот момент, и никто сейчас не сказал бы, что она страшная. Просто стоит немножко неудобно, и все.

С этого дня мы с ней подружились. Интересно было вместе стихи читать. Больше всего мне понравилось стихотворение поэта Гумилева про жирафа. Я сразу его наизусть выучила и еще много узнала про Серебряный век и почему он так называется. А Максим часто таскал Марине рюкзак. Я заметила, что Марина как-то меняется в его присутствии. Да и Максим, похоже, не только про десант с ней рассуждал.

Алексей Филиппович весной объявил, что на следующий год Марину по ее просьбе переведут в наш класс. Так что шефство будет уже не нужно. А все и так про него забыли. Мне просто нравилось с Мариной общаться, книжки обсуждать. Максим тоже совсем не по обязанности Марине помогал. И даже Марик скачал диск ноктюрнов Шопена и сказал, что под настроение вовсе даже ничего. Только некоторые девчонки расстроились, они на Максима свои виды имели. Но не может же он всем рюкзаки таскать.

Собачья карьера

Как-то мы с Антоном вместе возвращались из школы. Спорили о чем-то и не заметили, как до дому дошли. А когда уже в нашем дворе были, услышали из помойки слабый писк. Как будто плачет кто-то. Мы ближе подошли и увидели в картонной коробке крошечных щенков. Они скулили и звали маму. А мамы нигде не было.

Я чуть не заплакала, так было их жалко. Антон сказал, надо их домой принести и отогреть. А то на улице холодно очень, они простудятся. Я сказала, что мама моя, наверное, против будет. Она всегда говорит, что собакам в городской квартире не место. Антон сказал, можно отнести к ним, все равно родители к большому ремонту готовятся, летом будут делать, а сами на даче жить. Так что за щенков его никто особенно ругать не будет.

Так и сделали. У Антона действительно в квартире не очень. Много коробок разных, и пол очень старый, кусочки дерева вылезают, когда на них наступаешь. Они давно уже ремонт собирались делать, но только в этом году денег, наконец, накопили и стали понемногу все для ремонта покупать, пока скидки зимние действуют. Потому что летом все ремонт делают, и цены в два раза выше. Так мне Антон объяснил.

Мы принесли щенков в коробке на кухню и стали думать, что делать дальше. Я позвонила маме, чтоб не беспокоилась, и спросила, как кормить щенков. Мама сказала, теплым молоком из бутылки с соской. Но такой бутылки ни у меня, ни у Антона не было. Мама сказала, что-нибудь придумает. И действительно, через полчаса принесла бутылочку с соской и молоко. Сказала, у соседки попросила, у нее ребенок маленький, но бутылка с соской ему уже не нужна.

Мама посмотрела на щенков, их всего шесть было, и сказала, что трое, похоже, уже умерли, потому что не шевелятся. А остальные, как она сказала, пока еще борются за выживание. Тут пришла Антонова мама, увидела щенков и не очень-то обрадовалась. Но сказала, пусть побудут пока, все равно бардак в квартире перед ремонтом. И не выбрасывать же их снова на улицу. Как сказала моя мама, щенки получили временную прописку. Это значит, им официально разрешили пока пожить у Антона. Но Анна Сергеевна, так маму Антона зовут, добавила, что ухаживать за ними у нее времени нет и мы с Антоном должны взять это на себя. Мы радостно согласились.

Потом она вспомнила, что этажом выше живет ветеринарша, это доктор такой собачий, и надо попросить ее зайти. Доктор оказалась дома и тут же пришла. Она внимательно осмотрела щенков, сказала, что трое уже без признаков жизни, их надо отнести назад на помойку, помочь им ничем нельзя. Еще один тоже не жилец, так она сказала. А двое может и выживут. Щенки явно не породистые, потому их, наверное, и выбросили, хотя в роду у них, похоже, была овчарка.

Тут у меня слезы сами потекли, так стало жаль щенков, которых выбросили только за то, что они не породистые. Мама дала докторше деньги и попросила ее присматривать за маленькими. Потом спросила, как их кормить. Докторша показала, как держать бутылочку, добавила, что через несколько дней можно будет давать еще и корм специальный для щенков. Один из щенков сразу высосал всю бутылочку и даже как-то раздулся, стал на хомячка похож. Докторша сказала, это хороший знак. Двое других ели плохо.

Антону хотелось щенков как-то назвать, он спросил, кому подходит женское, а кому мужское имя. Докторша сказала, что маленький обжора – мальчик, а другие – девочки. Такие и надо подбирать имена. Обжору мы назвали Робин, а двух девочек – Маня и Феня.

Мама увела меня домой с обещанием отпустить к Антону вечером. Все равно щенки после обеда мирно заснули.

Дома я быстро поела и сразу села за уроки. Хотелось скорей к Антону. В шесть часов он позвонил и сказал, что Феня не дышит. Выбросить ее просто так на помойку нельзя, потому что мы уже дали ей имя. Я уговорила папу, и мы пошли хоронить Феню. Папе тяжело пришлось, потому что земля была мерзлая, но он справился, и Феню похоронили во дворе по-человечески. Точнее, по-собачьи.

Маня прожила после этого еще три дня, она плохо ела и, несмотря на все старания докторши, тоже умерла. Антон утром проснулся, подбежал к коробке, а она совсем холодная. Ее похоронили рядом с Феней.

Когда мы с Антоном в школу шли, я чуть не плакала. Получается, мы щенков спасли, в дом принесли, а они все равно умирают. Докторша сказала, им молока материнского не хватает, оно помогает с болезнями бороться. А на искусственном вскармливании щенки всегда очень слабые, потому что иммунитета у них нет.

Но у Робина, похоже, все было нормально. Он ел с огромным аппетитом и рос не по дням, а по часам. Шерсть у него стала пушистая, и бегал он резво, не угнаться. Только убирать за ним много приходилось, он ведь пока на улицу не выходил, делал все свои дела на газету.

Через месяц его было не узнать, так он здорово вырос. Моя мама купила Робину красивый поводок, и мы с Антоном по утрам его выгуливали. И вечерами тоже. С ним было очень здорово бегать, а еще он смешно лаял на всех подряд.

Еще через месяц он стал просто огромный, и шерсть такая красивая, черная и блестящая. Нас с Антоном он больше всех любил, потому что мы с ним играли. А Анна Сергеевна на него ругалась: он грыз все подряд, даже коробки с новыми обоями. И еще тапки. Мы купили ему разные смешные игрушки-пищалки, он их все разгрыз, и ни одна уже не пищала.

Как-то Антон сказал, что мама его предложила Робина своим друзьям, дачу охранять, и те сейчас думают. Он чуть не плакал, когда рассказывал, так ему жаль было с Робином расставаться. Помог счастливый случай.

Однажды утром выгулять Робина было некому. Мы с Антоном рано убегали в школу, наш класс дежурил по раздевалке. Антоновы папа с мамой поехали с утра на строительный рынок, там плитку недорогую привезли, они хотели пораньше выбрать самую красивую для ремонта. С Робином гулять пошел мой папа, взял его на поводок и отправился в клуб спортивный, карту свою блокировать, потому что он в командировку на пять дней уезжал, а потом через три дня еще на неделю.

Охранникам в клубе Робин очень понравился, они сказали, что давно хотели собаку завести, стоянку для машин охранять, но менеджер денег на породистую собаку не дает, говорит, ищите дворняжку, они умные и стоят не так дорого. А Робин больше на овчарку смахивал – видно, в роду у него точно овчарки были. Папа и предложил им купить Робина для клуба.

Дальше уже Антонова мама переговоры вела, потому что это все-таки их собака. И договорилась, даже деньги за Робина какие-то получила. Так Робин прописался в клубе. А Антон смог приходить к нему играть, клуб-то совсем рядом. Робин его из всех выделял, сразу бежал ласкаться. Охранники дрессировали его как сторожевую собаку, Антон им помогал. Робину ученье нравилось.

Иногда и я с Антоном приходила его проведать. Всегда вкусное что-нибудь приносила. Только Робин не очень-то в еде нуждался. В клубе ведь еще и ресторан есть, так что голодным он не бывал, это уж точно.

Мама говорит, что Робин сделал очень приличную карьеру. Не всякой дворняжке так повезет. Робин, когда не учится, важно спит у входа в клуб, мы часто его там встречаем. Завидев нас, он не заливается дурашливым лаем, как прежде, а только снисходительно кивает головой. Мама говорит, он нас стесняется. Кому приятно вспоминать, что его на помойке нашли.

Тяжелый день

Первый день занятий после весенних каникул. Только мы стали обсуждать, кто где был, вбежал Рубен и крикнул, что в метро взорвали бомбу. Он по радио слышал, когда с папой в машине ехал.

Ваня сказал, это наверняка террористы, два года назад они поезд взорвали, который из Питера в Москву шел, в том поезде знакомая его мамы была. Она не поранилась, потому что в дальнем вагоне ехала, но потом плакала постоянно, работать не могла, ее даже в больницу на неделю положили, а после еще и в специальный санаторий.

Марик сказал, что в Израиле взрывы террористов обычное дело. Как-то раз искали бомбу, и их всех заставили выйти из кино, причем на самом интересном месте, он до сих пор не знает, чем фильм кончился. А у дяди Марка много лет назад сын погиб на дискотеке, Мариков двоюродный брат Рувим. Тогда террористы решили дискотеку взорвать, потому что там народу много и к тому же праздник какой-то еврейский был. После этого дядя Марк чуть умом не тронулся, боялись, что вообще умрет, но он выжил, потому что Марик маленький появился. Привязался он к маленькому тезке очень, и теперь Марик раз в год обязательно ездит к дяде Марку. А уж тот не знает, куда Марика усадить, и все для него делает.

Потом все стали вспоминать, кто из близких на метро через центр ездит. Я на всякий случай позвонила бабушке и маме, они были дома, смотрели телевизор. Мне показалось, что мама плакала. А папа уехал на работу, но на машине. Бабушка сказала, чтобы я не вздумала одна из школы идти, она приедет и меня заберет, потому что время такое страшное. Я даже не спорила.

В начале третьего урока объявили минуту молчания в память о тех, кто погиб. Оказалось, что еще на одной станции взрыв был, и тоже много раненых и убитых.

Все были подавленные, притихшие, учителей слушали плохо, да тем самим не до уроков было. Математичка дала нам примеры решать, а сама побежала телевизор смотреть в кабинет директора, у нее дочка в центр на работу поехала, и мобильник у нее не отвечал. После выяснилось, что с ней все в порядке, просто она телефон дома забыла.

Классная сказала, что с нами проведут специальные занятия в рамках ОБЖ, как вести себя в экстремальных ситуациях. Глеб сказал, раз такое дело, надо всех мусульман из Москвы выслать, тогда взрывов не будет. Фарид сказал, что его родители – не террористы, и в мечети тоже шахидов осуждают. А Гасан добавил, что среди раненых наверняка тоже мусульмане есть, потому что террористы не разбирают, они вообще против всех людей.

Елена Валерьевна нахмурилась. Потом сказала, что если мы сейчас начнем ругаться из-за того, кто какой веры, получится, что террористы добились своего. Потому что они хотят всех людей между собой перессорить и устроить большую войну. А мы должны поддерживать друг друга, быть заодно, тогда ничего у них не получится. И вообще Бог один, а храм, мечеть или синагога – просто разные дороги к нему. Кому какую родители показали, тот по той и идет.

С этим никто не спорил. Только Глеб сказал, что он Фарида и Гасана вовсе не имел в виду, они классные, и ему плевать, какой они веры. А террористов надо убивать. Нет, сказала Елена Валерьевна, их надо судить по закону, а убивать ни у кого нет права. Иначе чем мы отличаемся от них?

Все это я рассказала бабушке на обратном пути из школы, и она сказала, что наша классная молодец. И еще сказала, что в России всегда народы жили дружно, а когда на нас напали фашисты, все пошли защищать родину. И что чем больше национальностей и разных религий в стране, тем она богаче. А сейчас просто кому-то выгодно всех нас перессорить, чтобы грязные деньги на этом заработать. Но у них это не получится.

Я про грязные деньги не очень поняла, но решила лучше потом спросить. Потому что хотелось скорее домой, день тяжелый очень оказался.

Но он еще не закончился. Вечером приехал папа, какой-то не такой, как всегда. Он не стал с нами ужинать, сразу прошел в спальню и лег. Только потом я узнала, что он мимо того метро проезжал, и даже помогал людей в больницу и домой отвозить. Одна женщина с маленьким мальчиком ехала к логопеду, тот мальчика от заикания лечил. И почти уже вылечил. Но когда мальчик по платформе шел, где много раненых было, он снова стал заикаться, больше даже, чем прежде. И женщина всю дорогу у папы в машине плакала. Да и папа чуть не плакал тоже, хотя он мужчина.

Вот такой тяжелый день.

Чем можно гордиться?

Сегодня после уроков – классный час. Тема написана на доске: «За что я люблю нашу Родину».

А в прошлый раз было «Я горжусь своей семьей». Вообще ужас! Получается, будто хвастаешься. А если б у папы фирмы своей не было, а мама не была адвокатом, я бы не гордилась, что ли? Я их просто люблю, а гордость – непонятное такое чувство. Будто ты почему-то считаешь себя лучше всех, и от этого даже не стыдно, а наоборот. Я так и сказала учительнице, но она со мной не согласилась. Сказала, что мы обязательно должны гордиться своей страной, ее успехами и победами, и еще своими близкими, которые этим успехам помогают, только тогда мы вырастем настоящими сознательными гражданами.

Наверное, мне до этого еще далеко. Вот и сейчас я не знаю, что сказать по теме. Не может ведь быть, чтоб все родину одинаково любили. Да и родина у всех разная.

Ритка о Красноярске может часами рассказывать, о Енисее и о горах, покрытых лесом. Она говорит, что лучше ничего на свете нет. Максим об армии все знает, мечтает о десантных войсках и говорит, все равно пойдет туда служить, сколько бы сцен родители ни устраивали. Для Машки родина – это Калининград, она там в детстве у бабушки жила. После того как ее папа с мамой развелись, бабушка дом свой продала и переехала в Москву, чтобы Машкиной маме помогать. Машка до сих пор плачет, когда об этом рассказывает, так ей бабушкин дом жалко.

Что родина для меня, точно сказать не могу. Ну не дача же, где я в детстве почти круглый год жила! Хотя и дача, наверное, тоже. Там на речке очень красиво, деревья к воде склоняются низко-низко, можно на ствол садиться и на воду глядеть. А еще на даче была овчарка Джина, мы с ней дружили, почти как Тема с Жучкой, а потом она от старости умерла. Я целый месяц плакала, родители хотели новую собаку купить, но я о другой и слышать не хотела.

Я как-то раз даже у мамы спросила, что такое родина. Мама подумала и сказала, что для нее родина – это зима. Когда кругом огромные белые сугробы, снег под ногами хрустит, а дворники по утрам его сгребают большими деревянными лопатами. И весело как-то на морозе по-особенному, и белье свежестью вкусно пахнет – нигде такого больше нет. Только теперь зим почти не осталось, потому что климат меняется, и снег теперь черный, и дворники сгребают его тракторами.

А папа, когда я спросила его, сказал, что родина – это ветер с Балтийского моря, он в детстве в Латвии жил, и ветра такого ему сейчас очень не хватает. В Латвии и сейчас живет другая моя бабушка, только я ее редко вижу. Еще родина для папы – маленькая застава на границе с Румынией, ужасно красивое место, там он в армии служил. Но когда из армии вернулся, это была граница уже другого государства. И сам он был непонятно где, потому что Латвия тоже стала отдельной страной. Тогда он уехал в Россию, потому что он русский.

В общем, трудно про родину по-своему объяснить, вот и приходится говорить как все. Про огромную территорию и много разных народов, про великую Победу и Юрия Гагарина.

Но в этот раз все пошло не как обычно. Когда учительница вызвала Фарида, он уставился в пол и медленно произнес:

– Нет у меня родины. И вообще ничего нет.

В классе стало очень тихо. Такого никто не ждал. Елена Валерьевна тоже растерялась. Она подошла к Фариду и спросила:

– Случилось что-нибудь? Тебя кто-то обидел? Может, дразнил кто-нибудь?

Фарид сел на место и разрыдался. Все вспомнили, что с самого утра он был не в себе, по математике схватил пару, хотя вообще он математику хорошо знает.

Классная сказала, что на этом урок закончен, мы продолжим тему в следующий раз, а сейчас все могут идти домой. Мы вышли из класса и стали ждать Фарида. Не могли же мы просто так уйти!

Через полчаса вышла Елена Валерьевна с Фаридом. Она коротко объяснила, что случилось. У отца Фарида на рынке сгорели все три палатки. Пожарные сказали, что скорее всего подожгли, потому что загорелось сразу со всех сторон. У отца Фарида товар в палатках всегда был свежий и дешевле, чем у остальных. Если в срок товар распродать не получалось, отец отдавал за половину или даже за треть цены. Многие бедные люди такой товар охотно покупали, и у палаток всегда толпилась очередь. А у других палаток покупателей становилось все меньше. Вот кто-то из конкурентов, наверное, и организовал поджог.

– Он честно торговал, – добавил Фарид, размазывая слезы. – Не дурил народ, как другие. Говорил, я бывший офицер, а не жулик торговый. Был бы жулик, у него бы сейчас «Мерседес» был, как у остальных, а не «девятка» старая. А теперь и ее продать придется.

Мы молчали, потрясенные. Ваня сказал, что надо заявление в полицию написать, но все его засмеяли. Какая полиция, они же заодно! Тем более, что Фаридов папа взятки давать не умел, просто старался по правилам торговать.

Утешать Фарида было бесполезно. Чем тут можно помочь? Фарид сказал, что теперь им, наверное, придется заложить квартиру, чтобы получить кредит в банке, но отец не знает, стоит ли начинать сначала, он вообще хочет все продать и уехать в деревню татарскую, откуда мама Фарида родом, там жизнь намного дешевле.

Мы молча пошли домой. Фарид так хвастался своими палатками – и на́ тебе! Как-то это ужасно несправедливо, а главное – сделать ничего нельзя.

Дома я тут же все рассказала папе и маме. Мама сказала, что доказать скорее всего ничего не удастся, потому что свидетелей наверняка не было, а если и были, то побоятся дать показания. Папа слушал молча и мрачно. Один раз хотел было что-то крикнуть, но мама молча показала глазами на меня. В конце папа спросил:

– Говоришь, он бывший военный? И торговал честно?

Я сказала про «Мерседес» и «девятку».

– Позвоню ему завтра, – сказал папа. – Нельзя дать человеку пропасть. А мне как раз снабженец нужен. Не бог весть что по деньгам, но жить можно. А потом, может, и получше что подберем.

Мама очень обрадовалась. Нельзя, чтобы люди отчаивались, сказала она, это так страшно. А если мы человеку помогли, то и нам в трудную минуту кто-нибудь поможет.

И тут я поняла, что значит гордиться родителями.

Цыганка

Возле нашей школы стала появляться цыганка. В длинной юбке, со звенящими на руках браслетами и в огромных серьгах. На ногтях у нее был ярко-красный лак, а глаза черные-черные, пронзительные такие глаза.

Сначала она подошла к Машке, это еще до Нового года было. Машке она предсказала дальнюю дорогу. Та как раз собиралась на экскурсию в Лондон, им с братом мама такой подарок на Новый год сделала. Цыганка сказала: чтобы все в путешествии прошло хорошо, Машка должна отдать ей все деньги, она сделает над ними заклинание, и ничего с их семьей в дороге не случится. У Машки было двести рублей, их она и отдала. Цыганка сказала, что этого мало, за такие деньги она может только от мелких неприятностей избавить, а чтобы предотвратить, скажем, поломку самолета или кражу всех денег и паспорта, нужна большая купюра, пять тысяч. Машка побежала домой за деньгами, но мама только отругала Машку за глупость и денег не дала. Когда они улетали в Лондон, самолет их долго не взлетал, а потом всех попросили выйти, потому что самолет неисправен, и через какое-то время посадили в другой. Машка тут же вспомнила цыганку и затряслась. Тряслась она всю дорогу, но деньги и паспорта у них не украли.

Цыганка снова появилась весной, когда все про нее забыли. Старшеклассницам она делала приворот на парней, а Андрею предсказала, что он потеряет мобильник. Он и в самом деле у него пропал после разговора с цыганкой. Ване, когда он переходил дорогу к своей высотке, она сказала, что может сделать заговор от машин, а то вдруг что-нибудь случится. Ваня только посмеялся, сказал, что он всегда очень внимательно дорогу переходит. Через несколько дней прямо перед Ваниным носом резко затормозила машина, взявшаяся неизвестно откуда. Когда он выходил на переход, дорога была пустая.

В школе только и разговоров было, что о цыганке. Никто в ее колдовство не верил, но все побаивались. Мы с Антоном теперь всегда возвращались из школы вместе. Я перечитала поэму Пушкина «Цыганы», она ничего не прояснила. Лида сказала, что православные люди не должны верить в глупости. У каждого есть свой ангел-хранитель, и цыганка тут вообще ни при чем. Максим предложил ее выследить и сообщить в милицию. Предложение понравилось, только никто не знал, как за это взяться. Она ведь часто перед началом занятий появлялась, не прогуливать же из-за нее. Учителям мы решили ничего не говорить: во-первых, не хотелось в их глазах выглядеть совсем уж дураками, а во-вторых, очень это на ябедничество бы смахивало. Решили просто с ней не разговаривать.

Но учителя про цыганку все-таки узнали. Завуч как-то шла к метро, ей на городскую конференцию надо было, и застукала в переулке возле школы старшеклассниц, сгрудившихся вокруг незнакомой женщины. Она подошла ближе и все поняла. Цыганку она прогнала, сказала, что если возле школы ее еще раз увидит, сообщит в милицию. А для нас на ОБЖ специальный урок провели про то, как мошенники разными способами обманывают доверчивых людей. После этого недели две все было спокойно.

А через две недели прибежал взволнованный Глеб и сообщил, что встретил цыганку по дороге в школу, в переулке возле мусорки, и она велела передать, что в эту самую мусорку мы должны тайно положить по дороге в школу пять тысяч рублей в пластиковом пакете. Сроку она нам дает два дня. После этого она наведет на нашу школу порчу, и мало всем нам не покажется.

Сообщение Глеба произвело сильное впечатление. Во-первых, никто не знал, что такое порча, и от этого делалось еще страшнее. Во-вторых, следовало сообщить в полицию или хотя бы сказать классной, но слово «порча» подействовало на всех магически. Цыганка пригрозила, что если кто-то об этом узнает, то последствия будут ужасными. После уроков мы собрали совет. Ваня сказал, что это обычное вымогательство, нам на ОБЖ об этом только что рассказывали, и надо сказать завучу, она ведь эту цыганку сама видела. Марик согласился с Ваней. Максим предложил нарезать бумагу, завернуть в пластиковый пакет и положить в мусорку, а когда придет цыганка, схватить ее и отвести в милицию. Так мы возьмем ее с поличным, и в полиции никто над нами не посмеется. Машка боялась порчи по-страшному и была на все согласна, даже деньги отдать. Рита предложила все рассказать родителям. Кристинка как староста считала, что надо сказать классной.

– А если порча тебя уродиной сделает, что тогда? – спросила Машка. Кристинка, считавшая себя главной красавицей в классе, задумалась.

Так ничего не решив, мы отправились по домам. Я шла с Антоном и все время оглядывалась. Мне казалось, цыганка крадется за нами по пятам. Только в подъезде я перевела дух.

Дома меня ждала бабушка, которая заехала разогреть мне обед. Папы с мамой не было. Я спросила, что такое порча, прочла, мол, в одной книге. Бабушка начала читать лекцию про дурацкие суеверия, потом сказала, что если человек верит в Бога и не совершает дурных поступков, ему никакая порча не страшна. Потому что порча – это по существу нечистая совесть. Я уже хотела было все рассказать, но тут зазвонил мобильник, и бабушка стала подробно кому-то объяснять, где лежит рукопись, которую следует вернуть автору. Я спросила, не боится ли бабушка, что автор, рукопись которого она отвергла, наведет на нее порчу. Бабушка рассмеялась и сказала, что она этих рукописей отвергает по две в неделю, нынче графоманов развелось множество, и ей предлагали разное, только чтобы напечататься. И в соавторы хотели взять, и гонораром обещали поделиться, и посвящение на книге сделать, но вот порчей никто не грозил, потому что это самое глупое, что можно придумать. Кто нынче в такие вещи верит?

Я рассказала про Машку и самолет. Бабушка сказала, что такие цыганки, как правило, хорошие психологи, они сразу вычленяют из толпы доверчивых людей. Что же касается самолета, то всякое может случиться, и цыганка это хорошо знала. Их предсказания всегда очень расплывчатые, их можно толковать как угодно. Кресло под Машкой могло в самолете сломаться, стюардесса – сок на нее случайно пролить, багаж могли потерять, и она бы наверняка связала это с цыганкой. На свете действительно много загадочного, и люди такие есть, которые будущее каким-то образом предчувствуют, но к цыганке, промышляющей у школы, это не имеет никакого отношения. Она просто рассчитала, что школа приличная, дети наверняка располагают карманными деньгами. А если родители даже в полицию обратятся, никто не поверит детским сказкам. У полиции других дел хватает.

– А вообще ты, Глаша, какая-то странная сегодня, – сказала бабушка. – Давай рассказывай, что случилось. Найдем мы управу на твою цыганку.

И я все выложила. Бабушка задумалась. История ей явно не понравилась, не из-за порчи, конечно, а из-за, как она сказала, явной попытки шантажа.

– Странная она какая-то, эта ваша цыганка. Обычно, если их прогоняют, они ищут другое место. Предпочитают не связываться. Да и не такое уж доходное место ваша школа. У ребят ведь, как правило, больше двухсот-трехсот рублей с собой не бывает. С точки зрения профессиональной цыганки, мелочевка. И смысла никакого ей нет за вашу школу держаться. Тем более завуч ее видела. Что-то здесь нечисто. Разобраться надо, а то так и будете вечно деньги к помойке носить.

И мы с бабушкой кое-что придумали. Родителей пугать не стали, сами решили разобраться. Только Ване пришлось сказать, он нам был нужен для дела.

На следующий день Глеб принялся собирать деньги. Ваня сказал, что подумал за ночь и решил, что спокойнее будет деньги все же отдать. Тем более если добавить еще «б» класс, который тоже в курсе, получится по сто рублей с каждого, не такая уж большая потеря. Если у кого-то нет, он на всякий случай отдает триста. К концу уроков у Глеба образовалась нужная сумма. Он аккуратно завернул деньги в пластиковый пакет и сказал, что завтра утром положит их в мусорку.

Бабушка встречала меня у школы. Я показала ей Глеба, и она проследила за ним до дома. А утром встретила его на машине у подъезда и незаметно поехала следом. Пожилая женщина за рулем, путающаяся в проходных дворах, не привлекла его внимания. Возле мусорки Глеб остановился, медленно огляделся по сторонам и положил в бачок пластиковый пакет. Потом постоял, еще раз огляделся и побежал в школу. Похоже, он очень хотел, чтобы кто-нибудь его увидел.

Бабушка подъехала к помойке и аккуратно извлекла пакет. В машине она его развернула. Там оказалась резаная бумага. Как она и предполагала. О чем бабушка говорила с мамой Глеба, я не знаю. По ее словам, удовольствия этот разговор никому не доставил, но мама Глеба ее хорошо поняла. На следующий день Глеб с распухшим носом раздавал деньги назад. Цыганка не пришла, так он объяснил, не отправлять же деньги на свалку.

Бабушка взяла с меня и Вани страшную клятву никогда не напоминать Глебу об этой истории и никому о ней не рассказывать. Если человек один раз оступился, сказала она, это еще ничего не значит. Главное, чтобы был хороший урок на всю жизнь. Живет их семья нормально, сказала она, вроде все есть, но деньги считают. А мальчишке мобильник крутой хотелось, вот и не устоял перед искушением. А тут еще на ОБЖ рассказали, как мошенники легко на глупости деньги зарабатывают. Решил попробовать. Но эта история, похоже, навсегда отбила охоту к таким вещам. А на следующий год, как постарше станет, поможем летом с подработкой. Если уж очень хочется того, что родители не считают необходимым.

Но на этом история с цыганкой не закончилась. Как-то мы с мамой шли к бабушке и наткнулись в подъезде на женщину. У нее были светлые волосы, короткая стрижка, длинные серьги и несколько тоненьких браслетов на одной руке. Но главное – глаза! Черные и какие-то неприятные, подчиняющие себе глаза. Так это же наша цыганка, вдруг осенило меня. Только с другой прической и в брючном костюме, безо всяких там длинных юбок. Она звонила в двери квартир и что-то предлагала. Я спросила у бабушки, не заходил ли к ней сейчас кто-нибудь.

– Девушка какая-то заходила, – сказала бабушка. – Только я ее не впустила. Новейший медицинский прибор предлагала. От всех болезней. Сразу видно, аферистка. Сейчас много таких ходит, деньги у стариков вымогают. А те доверчивые, думают, раз к ним пришли, значит, заботятся о них, хотят помочь. В квартиру приглашают, деньги достают. Тем только того и надо.

Мама тут же пошла и попросила женщину уйти из нашего дома. Та посмотрела на нее тяжелым взглядом и пообещала много несчастий впереди. Но маму этим не испугаешь. Она сказала, что, судя по всему, несчастья как раз ожидают аферистку и ей очень скоро понадобятся услуги адвоката. Юридическая фирма «Курбатов и партнеры» готова ей такие услуги оказать за соответствующее вознаграждение. Может записать телефон. И как ни странно, телефон цыганка записала. Пока, правда, не позвонила.

Самая любимая книга

Сегодня на классный час Елена Валерьевна пришла не одна. Вместе с ней зашла высокая девушка в очках и с портфелем. Классная сказала, мы сейчас будем участвовать в социологическом опросе, который проводится во всех московских школах, для этого надо заполнить небольшую анкету. Заполнение анкеты займет примерно тридцать минут. Дело это добровольное, поэтому кто не хочет участвовать в опросе, может уйти. Рубен сразу засобирался, ему, правда, эсэмэска пока не пришла, что за ним приехали, но писать еще полчаса после уроков ему явно не хотелось.

Андрей попросил объяснить, что такое социологический опрос. Девушка сказала, что когда мы заполним наши анкеты, их посчитают вместе с другими и получат общий итог, сколько каких ответов на какой вопрос получилось. Потом переведут все в проценты и составят таблицы. Так получится общая картина, на основании которой можно будет делать выводы и принимать решения. Подписывать анкеты не надо, не надо бояться ответить неправильно, нужно просто отвечать «да» или «нет» или выбирать ответ, который тебе кажется правильным. Ваня спросил, на какую тему наш опрос. «На тему чтения», – ответила девушка.

Рубен вышел, остальные остались. Интересно все-таки, мы ведь еще никогда не участвовали в таком опросе. Девушка достала из портфеля пачку листков и стала их раздавать. Попросила не торопиться, внимательно читать каждый вопрос, а потом отмечать галочкой только один из перечисленных ответов, если специально не указано, что ответов может быть несколько.

Первый вопрос был: «В каком возрасте Вы научились читать?» Рядом стоял столбик ответов: «в 4 года», «в 4,5 года», «в 5 лет», «в 5,5 лет», «в 6 лет», «в 6,5 лет», «в 7 лет». Я задумалась. Читать я научилась рано, задолго до школы, но точно вспомнить, в четыре с половиной или в пять, не могу. Честнее было отметить «в 5 лет», что я и сделала. И стала читать дальше.

Второй вопрос был: «Кто научил Вас читать?» Здесь было проще: «мама», «папа», «бабушка», «дедушка», «старший брат или сестра», «воспитательница в детском саду», «учительница», «другое». Я подняла руку и спросила, что значит «другое». Девушка объяснила, что бывает по-всякому, они перечислили только наиболее типичные ответы, но ведь научить читать может кто угодно, скажем родственница, которая приехала погостить, или соседка, которую просили посидеть с ребенком, или приходящая няня, да мало ли кто. Я опять задумалась. Вообще-то мне казалось, что читать я научилась сама, но правильнее все-таки будет назвать бабушку, это она показала мне буквы, потом мы сказки Пушкина наизусть с ней учили.

Еще мне очень понравилось, что ко мне обращаются как ко взрослой. Сразу видно, что все серьезно. И отвечать нужно точно. А то ответишь не так, и у них потом общая картина получится неправильная. А по ней ведь решения принимают, так сказала девушка. Значит, и решения примут неправильные. В общем, нужно думать, когда отвечаешь.

Но дальше вопросы пошли простые, отвечать на них нужно было только «да» или «нет». Типа «Ходите ли Вы в книжный магазин со старшими?» Тут думать не надо, только вчера с мамой заходили, она купила себе что-то для работы, скучная такая книжка, без картинок и написана непонятно. А мне новую книжку о Гарри Потере, и еще «Два капитана» Вениамина Каверина.

Постепенно я почти все вопросы прошла. Отвечать мне понравилось, похоже на игру какую-то. И главное – ты просто галочки ставишь, а кто-то очень умный все это потом считает. И делает выводы, и важные решения принимает. А эти решения потом все выполняют.

На последних вопросах, однако, дело застопорилось. Ответов тут не было, надо было самой писать. «Сколько книг в Вашей личной библиотеке?», а еще «Ваша самая любимая книга?» Это было уже в конце анкеты. Еще надо было указать возраст и мальчик ты или девочка. Но это ерунда. А вот сколько книг в моей личной библиотеке – как я могу сказать? И что вообще такое – личная библиотека? В моей комнате висят книжные полки, но сколько там книг – это ведь посчитать нужно. А есть еще книги в гостиной, часть из них я уже прочла. А еще я у бабушки беру книги – это моя личная библиотека или нет? Я спросила у Вани. Он сказал, что тут, наверное, не нужно точно отвечать, достаточно примерно. Да и вообще это не очень важно, кто-то ведь просто книги в библиотеке берет. Про библиотеку уже было несколько вопросов. А еще можно в интернете книги читать, в компьютере. Только я это не очень люблю, да и мама не разрешает. Говорит, от компьютера зрение портится.

Я попробовала мысленно представить одну из моих книжных полок, вспомнить, что там стоит. Потом посчитала. Получилось двадцать шесть книг, если я ничего не забыла. Потом двадцать шесть умножила на четыре, столько всего полок, получилось сто четыре. На всякий случай я написала сто десять, еще ведь книжки на столе лежат, и на тумбочке возле кровати. Облегченно вздохнув, я перешла к следующему вопросу. Но он оказался еще тяжелее.

«Ваша самая любимая книга?» В скобках было написано: не более трех. Если самая, подумала я, то трех быть не может. И стала припоминать. Когда я была маленькая, мне очень нравился «Конек-горбунок». И еще «Руслан и Людмила». Я целиком их наизусть могла рассказать. Да и сейчас, наверное, смогу. Книжки были красивые, с картинками, я подолгу их рассматривала. Жаль, что мы в этом году их на даче оставили. Попрошу папу, когда он туда поедет, чтобы привез. Пусть под рукой будут.

Потом я вспомнила толстую книжку «Рассказы и повести для детей», там столько интересного было. И «Гуттаперчевый мальчик», и «Белый пудель», и «Детство Темы». А еще «Муму». Я когда читала, всегда плакала. И Жучку мне очень жалко было, когда она в колодец провалилась. И Ваньку Жукова. Мы потом в начальной школе все это проходили, но только я еще до школы все прочла. И книжку эту всюду с собой таскала, она даже рассыпаться начала. Она и сейчас стоит у меня на полке, на самом видном месте. Может, ее назвать как самую любимую?

Нет, это неправильно будет. Я ведь уже большая, а книжку назову для детей. Подумают, что с тех пор я больше ничего не прочла. Тут я вспомнила, как прошлым летом на даче не расставалась с книжкой Ирмгард Койн «Девочка, с которой детям не разрешали водиться». Это немецкая писательница, а книжка замечательная. Но она тоже детская. А хочется что-нибудь взрослое назвать.

Может быть, «Последний из могикан»? Я на каникулах читала, когда болела. Мама считала, что я не все пойму, даже поначалу давать не хотела, это из их книжного шкафа, но я настояла. Тогда она мне лекцию прочла про Америку, как у них там все начиналось. За это спасибо, лекция мне помогла. Нет, все-таки это не самая любимая книжка, хотя очень интересная, я ее попозже еще раз прочту.

И «Дети капитана Гранта» мне очень понравились, потом я еще фильм посмотрела, его по телевизору показывали, совсем здорово было. Но все-таки и это не самая-самая.

Я погрузилась в размышления. Большинство ребят анкеты уже сдали и собирались уходить. Ваня тоже закончил. Ну, он-то долго не мучился, наверняка своего любимого Гарри Поттера написал. Я про Гарри тоже читать люблю, но это не самая моя любимая книга. Антон махнул мне рукой, чтоб быстрее заканчивала. Он давно уже сдал листок и теперь ждал меня, чтобы вместе домой идти. Я поняла, что ничего умного сейчас уже не придумаю. И старательно вписала в графу анкеты: «Мне кажется, свою самую любимую книгу я еще не прочла». «Самую» я подчеркнула. Вот это чистая правда. Тут я не покривила душой. Быстро отметила пол и возраст и сдала девушке.

Антон тоже думал над последним вопросом. После истории с Робином ему нравится читать про собак, он даже в библиотеку записался, она недалеко от нашего дома. Вот он и не мог решить, что лучше назвать – «Арктур – гончий пес» или «Белый Бим, Черное ухо». А еще он назвал «Белый клык» Джека Лондона и «Белого пуделя», которого я тоже очень люблю. Это писатель Куприн написал. А Джека Лондона я не читала, надо будет у мамы или бабушки спросить.

Дома я рассказала маме, как мучилась над последним вопросом. И что теперь, наверное, из-за моего ответа у социологов сложится неправильная картина, и они примут неправильные решения. Потому что я так и не назвала мою самую любимую книгу.

Мама рассмеялась. Ни на что твой ответ не повлияет, сказала она. Потому что социологи считают только те вопросы, на которые даются разные ответы. Для них важно, сколько каких ответов на каждый вопрос получилось, они их в процентах считают и потом анализируют. А вопросы, на которые ответа нет, называются «открытыми», они даются просто для проверки. Вдруг ты от балды галочки ставила, тогда ответ на открытый вопрос тебя выдаст, и твою анкету не будут учитывать. Я не очень поняла, но как-то успокоилась.

– А какая у тебя самая любимая книжка? – спросила я маму.

– Знаешь, в каждом возрасте была своя. Но помню, когда была уже взрослой девушкой, моей любимой книгой была «Виктория» Кнута Гамсуна. Я много раз ее перечитывала и каждый раз в конце плакала. За это, наверное, Господь пожалел меня и подарил совсем другую судьбу.

Надо же, вот открытие! Мама тоже плакала над книжкой! А мне всегда говорит, что плакать нельзя, это слабость. И если я вдруг заплачу над какой-нибудь страницей, я ужасно этого стесняюсь, стараюсь, чтобы никто не видел. А оказывается, можно.

Я пошла к себе в комнату и взяла с полки потрепанный толстый том. Перечитаю-ка я «Детство Темы» и «Муму»! Не потому что мне поплакать хочется, просто очень нравится, как написано.

А уроки потом сделаю. Чтение ведь важнее, даже социологи его изучают.

Военное эхо

Сегодня в классе случилась самая настоящая драка. Подрался – кто бы мог подумать – Ваня. До этого я и представить не могла, что Ваня умеет драться. Он всегда такой спокойный, рассудительный, вежливый.

Подрался Ваня с Глебом. Ну, Глеб известный задира, он чуть что кулаками машет. Говорит, отец его драться научил, чтоб умел постоять за себя. Только стоять за себя ему не приходится, все характер противный знают и не связываются. Так что дерется Глеб для собственного удовольствия.

Но в этот раз первым ударил не Глеб, а Ваня. Случилось все на истории, она у нас последним уроком. Учительница говорила о победе в Великой Отечественной войне. Вообще-то мы сейчас по истории совсем другое проходим, но Победу во всех классах должны пройти обязательно. Учительница рассказывала, как немцы вероломно напали на нашу страну, как весь народ поднялся на ее защиту, как долгих четыре года шла война и какой героизм проявляли советские люди. Если честно, скучно было, прабабушка намного интереснее про войну рассказывает, она на фронте два года была, и у нее медали есть.

Все это время Глеб (он прямо за Ваней сидит) тыкал его в спину и дразнился. Называл Фрицем, колбасой немецкой и хвастался, как мы немцев разбили. Ваня действительно наполовину немец, и фамилия у него немецкая – Вебер, но как связано это с давней войной?

Ваня пару раз сказал ему «Отстань!», а тот не унимался. И когда учительница стала рассказывать о фашистских концлагерях, Глеб на весь класс крикнул:

– Там у Вебера дед служил, пусть расскажет, как он Гитлеру помогал!

Тут Ваня вскочил, развернулся и заехал Глебу прямо по лицу. Да так, что у того кровь из носа пошла. Пришлось дать ему бумажный носовой платок, чтобы кровь по лицу не размазывал.

Учительница взяла у Вани дневник, написала замечание и поставила двойку по поведению. Потом то же самое сделала с дневником Глеба. Я подняла руку и сказала, что так несправедливо, Глеб к Ване весь урок приставал и дразнился. Учительница сказала, что в любом случае драться на уроке нельзя, у воспитанного человека должны быть другие аргументы. И что на глупость нельзя отвечать глупостью.

Ваня не проронил ни слова. Когда прозвенел звонок, он очень быстро собрался и выскочил из класса. Глеб вышел вслед за ним. Похоже, выяснение отношений еще не закончилось. Я бросилась следом. Нельзя позволять им драться, они ведь могут покалечить друг друга.

Но Глеб с Ваней уже ожесточенно тузили друг друга в дальнем углу школьного двора. При этом Глеб приговаривал: «Били немцев и будем бить!», а Ваня, на стороне которого был явный перевес, после каждого точного удара требовал: «Извинись за прадеда, быстро!»

Мы с Максимом бросились их разнимать. У Глеба снова пошла кровь из носа, на куртке появилось несколько бордовых пятен. У Вани под глазом вырос лиловый синяк. Такой же синяк красовался у Глеба, но почему-то коричнево-розовый. Наконец удалось их растащить. У Глебовой куртки был оторван рукав и не хватало трех пуговиц. У Вани на куртке разошлась молния. Оба молча пошли в разные стороны.

На следующий день в школу явилась мама Глеба. Она кричала в учительской так, что было слышно в коридоре.

– Ну и порядки в вашей школе! Покалечили ребенка, испортили новую куртку, лицо в кровь разбили! Пусть немчура денег на новую куртку дает, у них много. А мы не в состоянии каждый месяц новую куртку покупать! Да и лечить теперь Глебушку надо.

Насчет новой куртки, это она зря. Глеб в ней уже второй год ходит. Да и лечить его не от чего, разве только от глупости и от жадности.

Учителя отвечали тихо, слов было не разобрать. Но ей явно не понравилось.

– Все вы здесь одна шайка! Что такого мальчик сказал? Немца немцем назвал, подумаешь! Раз у них денег куры не клюют, им все можно? Пусть мне деньги за куртку вернут!

Когда я пересказала этот разговор Ване, он сказал, что никаких денег они отдавать не будут. Из принципа. Хотя, конечно, родителей Глеба жалко, им, наверное, деньги трудно достаются.

Я спросила, почему Ваня так на Глеба разозлился. Ну дурак он приставучий, ну не очень честный, так что с него взять. Выходит, теперь со всеми такими драться? Мама говорит, что кулаки пускают в ход те, у кого других аргументов нет. А умный человек доказывает свою правоту словом и делом, но не кулаками.

Подошедший Марик сказал, что иногда выхода другого не остается, кроме как в морду дать. И ему очень жаль, что он не умеет драться так, как Ваня, да и руки беречь надо. А то бы он обязательно тому пьяному дядьке в троллейбусе заехал, который его «гаденышем жидовским» обозвал.

Я сказала, что у папы на работе секретарем работает украинка, ее все называют «хохлушкой» и «гарной дивчиной», но она не обижается. Марик сказал, что это совсем другое, а «гарна дивчина» так и вовсе значит красавица, он в детстве несколько раз в Киеве был и знает.

Ваня сказал, что обиделся не за немца, а за концлагерь. Его предки очень давно в России живут и сами уже не знают, немцы они или русские. Во всяком случае, в Германии, где родители какое-то время работали, все их считали русскими.

А прадедушка его в концлагере действительно был, только как заключенный. Он в Казахстане жил, когда война началась, и сразу на фронт попросился, а его направили в антифашистский комитет в Москву на учебу, только потом на фронт. Он на немецком языке гитлеровским солдатам кричал, чтоб сдавались, и еще листовки разбрасывал за линией фронта и о победах наших войск рассказывал. Там его фашисты схватили и в лагерь отправили. Все они в одном бараке жили – русские, украинцы, белорусы, казахи, поляки, югославы, – и никто не различал, кто есть кто. Только евреи были в отдельном бараке, их газом убивали. И взрослых, и детей. Но двух евреев они в своем бараке прятали, выдавая за молдаван. Все это прадедушка Ване рассказывал, когда еще был жив. И ордена и медали показывал.

Мы решили, что Глеб должен перед Ваней обязательно извиниться. Но как его заставить, да еще с такой мамашей? Помогла учительница истории. На следующем уроке она сказала, что мы наверняка слышали от старших рассказы о войне, поэтому она предлагает каждому такой рассказ записать и на следующем уроке прочесть вслух.

Начала она с Вани, и тот рассказал прадедушкину историю. Я про прабабушку рассказала, а Максим про прадеда, который на фронте не был, но зато на Урале танки делал, и что-то такое хитрое придумал, за что ему сразу орден дали, а танки наши стали еще лучше бить врага. У Марика немцы прабабушку убили в Киеве как еврейку, там место такое страшное было, Бабий Яр называется, а дедушку с сестрой, совсем маленьких, спрятали знакомые украинцы, они их за своих детей выдали и очень боялись, что кто-нибудь из соседей немцам скажет. Но никто не сказал. Прадедушка Марика в военной газете работал корреспондентом, он Киев помогал освобождать, и все тогда узнал про жену и детей. Сначала он чуть с ума не сошел, а потом сразу на фронт стал проситься, но газета его не отпустила.

У Тони прадедушка был в партизанах, а у Риты прадед в параде на Красной площади участвовал, только не в сорок пятом, а в сорок первом году, и сразу после парада они пошли Москву защищать. У Фарида прадед освобождал Варшаву, а прабабушка с пятью детьми хлопок в Узбекистане собирала, дети тоже работали, потому что Красной Армии очень много хлопка надо было – для одежды военной и чтобы раненых перевязывать.

Рубен даже фотографию принес прадедушкиного брата, тот летчиком был, Героем Советского Союза, потому что очень много фашистских самолетов сбил, а в самом конце войны погиб, и в родном селе под Ереваном ему стоит памятник.

Антон сказал, что у них в семье на фронте никто не был, потому что прадедушку перед самой войной назвали «врагом народа» и посадили в лагерь, только не в немецкий, а в наш, советский, там он с прабабушкой познакомился. А другие прабабушка с прадедушкой у него в Сибири жили, на поселении, недалеко от лагерей. Это называлось «Архипелаг ГУЛАГ», писатель Солженицын про лагеря много писал. Но День Победы у них в семье все равно самый любимый праздник. И еще день смерти Сталина.

Дошла очередь до Глеба. Он вспомнил прадеда, который погиб в самые первые дни войны. А прабабушка осталась одна с двумя детьми, и они чуть от голода не умерли, дедушка уже в десять лет на заводе работал, потому что семью кормить надо было. А сейчас всем участникам войны бесплатно квартиры дают, но про погибших никто не вспоминает. Они вместе с дедом и бабкой в крошечной двушке живут, и ничего им не светит, денег у них на квартиру нет и не будет никогда. Поэтому мама у него такая нервная.

Учительница начала говорить про то, как война ломала судьбы людей и как каждый, несмотря ни на что, вносил свой вклад в победу, но прозвенел звонок. Очень невовремя. Теперь Ваня с Глебом так и не помирятся, а ведь хорошая возможность была у них сейчас! То ждешь этого проклятого звонка, ждешь, а он как будто сломался, то звенит, когда совсем не надо.

Но я ошиблась. Ваня с Глебом вышли, мирно разговаривая друг с другом. И, похоже, вовсе не собирались драться. Наверное, война все-таки их помирила. Тогда ведь люди из-за глупостей не ссорились.

«Презумпция невиновности»

Сегодня у Машки в школе украли мобильник. Может, конечно, и не украли, только Машка на большой перемене посылала эсэмэску маме, а после последнего урока хватилась – мобильника нет. Машка перерыла весь рюкзак, во все карманы залезла – нет телефона. Марик со своего позвонил на Машкин номер – тихо. Так, впрочем, и должно быть, – нам строго-настрого запрещено на уроках мобильным пользоваться, а если у кого-нибудь он вдруг зазвонит, учительница отбирает и возвращает только родителям. Да еще с разговором. Я один раз прокололась – на всю жизнь запомнила. Так что звонок у мобильного в школе все отключают.

Машка почему-то сразу решила, что мобильный у нее украли. После большой перемены она из класса вообще не выходила, на другой перемене самостоятельную по истории дописывала, последняя сдала, уже когда звонок на литературу зазвенел. А после литературы мобильного и не стало.

Мы остались в классе и стали думать. Максим сказал, что надо попросить директора закрыть школу, никого не выпускать и проверить у всех рюкзаки. Марик сказал, что это ничего не даст, потому что телефон могли выбросить в окно или спрятать где-нибудь. Так всегда в музеях воры делают: возьмут дорогую картину, спрячут в потайном месте, а когда тревога уляжется, вынесут не торопясь. Он в кино видел.

Ваня предложил «отрабатывать версии». Ясно, что никто из нас Машкин телефон взять не мог. У меня телефон красненький и с крышечкой, а у Машки серый и без крышечки, мне такие не нравятся. У Максима телефон с фотиком, там много разных фотографий, он даже меня один раз на физре снял, как я на «козла» уселась. Ну не могу я через него перепрыгнуть! У Марика в телефоне много всякой музыки, он ее на переменах слушает. У Риты эсмэски важные, она с подругой из Красноярска переписывается. А у Вани телефон вообще навороченный, «айфон» называется, с него можно в интернет выходить и на контрольных списывать. Только Ваня никогда этим не пользуется.

Мы стали вспоминать, у кого в классе нет мобильника. Нет телефона у Лиды, ее родители против, они сильно верующие, каждое воскресенье в церковь ходят, и Лида с ними. У нее и компьютера нет, а телевизор ей всего два раза в неделю смотреть разрешают. Конечно, по телику мало интересного показывают, но все-таки Лидку жалко. Нет, не могла она взять!

Еще нет телефона у Вадика. Его мама в школьной библиотеке работает, а про папу мы ничего не знаем. Вадик в классе особняком держится, он очень стеснительный. Они, наверное, бедные, потому что Вадик весь год в одном и том же ходит. Значит, и на телефон у них денег нет. Максим предложил считать Вадика «подозреваемым», так в детективах говорят.

Нет сейчас телефона и у Рубена. То есть вообще-то он есть, но за двойку папа у него телефон отбирает, к компьютеру не подпускает и телевизор не разрешает смотреть. А сейчас Рубен целых две двойки схватил.

Андрей свой телефон недавно потерял, ему это цыганка предсказала. Родители согласны купить новый, но он хочет навороченный, а родители упираются, говорят, нет смысла покупать дорогую вещь тому, кто вечно все теряет. В общем, телефон у Андрея скоро будет, неважно какой.

И остался у нас в «подозреваемых» один Вадик. А если так, выходит, он и взял телефон. Что делать дальше, мы не знали. Не в милицию же заявлять! Рита предложила пойти в библиотеку и посмотреть, не передал ли Вадик телефон маме. Но Машка ответила, что мама у Вадика симпатичная, книжки под честное слово дает, она ни за что не станет покрывать вора. Лучше завтра с Вадиком самим разобраться и заставить вернуть мобильник. Как будем разбираться, мы не придумали.

Ваня сказал, что если Машка так уж расстраивается, он готов ей отдать свой старый телефон. Но это всего лишь «железо», а главное в телефоне – сим-карта. На ней записан номер телефона и все другие важные номера, короче, информация. Один раз Ванин папа забыл свой мобильник в гостинице в другом городе, так за ним даже посылали специально человека, потому что Ванин папа был без него как без рук.

Машка стала тут же вспоминать, какая у нее в телефоне информация. Не так уж и много: наши все телефоны, мамы, папы, бабушки, брата…

«Ой! Какая же я дура! – закричала вдруг Машка. Может, так и есть, но зачем на всю школу орать? – Я же брату позвонить дала! У него батарейка села!»

Машкин брат учится в нашей школе в девятом классе, и все девчонки ей из-за этого страшно завидуют. Здорово все-таки иметь старшего брата! Хотя Олег на Машку внимания особо не обращает. Вот только когда позвонить надо.

Тут как раз прозвенел звонок, и мы пошли вместе с Машкой искать 9 «а». Олег телефон вернул. На большой перемене он позвонил и тут же побежал на информатику, занять компьютер получше, на следующей перемене Машку не нашел, а потом про телефон просто забыл.

Мы отправились по домам. Всем было не по себе. Хорошо хоть с Вадиком поговорить не успели.

Дома я все рассказала маме. Она ужасно рассердилась. «Как же вы могли обвинить человека только потому, что они с мамой каждую копейку считают?! Вы что, думаете, бедные люди воры? Да они, как правило, в сто раз честнее богатых!» Мама в юридической фирме работает, она знает, что говорит.

Потом мама сказала, что у них, юристов, есть такое очень важное понятие, «презумпция невиновности» называется. Я в тетрадку записала, потому что так запомнить трудно. А значит это, что никакого человека, даже самого страшного преступника, нельзя считать виновным до того, как его вину докажут в суде. Потому что всегда надо верить в лучшее. Вдруг это вовсе и не он сделал, а его напрасно обвиняют?

Еще мама посоветовала, чтобы мы перед Вадиком извинились, но как-нибудь деликатно, не рассказывая ему всего. Вадику-то все равно, он ведь ничего не знает, а мы, сказала мама, облегчим свою совесть.

На следующий день я объяснила всем, что такое «презумпция невиновности», и мы стали думать, как перед Вадиком извиняться. Рита сказала, что Вадик вчера просил у нее тетрадь по математике, пропущенный урок переписать, она не дала, а сегодня даст обязательно. Машка сказала, что мама ее вчера делала вафли в новой вафельнице, она принесла на всех, и Вадика тоже угостит, надо только, чтобы он случайно рядом оказался. Марик обещал дать Вадику новый диск «ДДТ» переписать и забыл, а теперь принесет обязательно и еще извинится. Вадик Шевчука очень любит. Ваня решил отдать Вадику старый мобильник, раз уж из-за мобильника вся эта каша заварилась. Только «симки» у него нет. Максим вспомнил, что дома у него валяется старая «симка», про которую все забыли, он ее в Ванин телефон вставит, и получится как новый.

Только я ничего не придумала. Тогда все сказали, что я должна как-то Вадику этот мобильник вручить, чтобы он не обиделся и не подумал ничего плохого. Это ведь от чистого сердца.

Вечно мне все неприятное достается! Одно дело в старый мобильник завалявшуюся «симку» вставить, совсем другое – слова правильные подобрать. Слова – вообще самое трудное.

Рубль или евро

Сегодня в школе родительское собрание. На него пошел папа. Мама не знала, когда в суде освободится. Пусть даже и папа, я не волнуюсь. Вроде особо ругать меня не за что. Разве только за Кристинку, я ее два раза Крысей назвала, а она учительнице пожаловалась. Но она первая начала. Знает, что меня зовут Аглая, и нарочно все время: «Глафира, Глафира!» Вот и получила.

А вечером папа сообщил потрясающую новость. Мы летом едем в Германию! Классная сказала, что школа получила предложение от Министерства образования ФРГ, и обидно было бы упустить такую возможность. Двенадцать дней в летнем лагере под Берлином, в конце июня, условия очень простые, зато разговорная практика. Восемьсот пятьдесят евро, это недорого, потому что занятия будут с настоящими немецкими учителями, и еще экскурсии в Берлин. А полетим мы на самолете. Она предложила родителям подумать и сообщить свое решение.

Мама сказала, что деньги – не проблема, она как раз выиграла процесс и получит приличный гонорар. Но ей кажется, мы еще маленькие, чтобы путешествовать самостоятельно. Все так говорили, сказал папа, но классная заверила, с этим проблем не будет, у немцев прекрасно все организовано, да и двое наших учителей поедут. Главное, чтобы никто не нарушал дисциплину, а наш класс – самый дисциплинированный, поэтому его и выбрали.

Надо же, первый раз такое слышу! А на уроках говорят, что мы разболтанные и что дисциплина у нас хромает. Никогда не догадаешься, что у учителей на уме!

Я поклялась маме, что ни на столечко не нарушу проклятую дисциплину и за всю поездку ни на шаг не отойду от классной. А еще, что не буду есть мороженое, пить «химию» и разбрасывать свои вещи. И звонить буду каждый день, или эсэмэски присылать. И даже что за все время поездки Кристинку Крысей ни разу не назову, пусть она меня как хочет называет. В общем, родители дали свое согласие.

На следующий день только и разговоров было о поездке. Максим уговорил родителей сдвинуть отпуск, чтобы, вернувшись из Германии, успеть поехать с ними в Грецию. Андрей поклялся, что ничего в поездке не потеряет и не забудет, научится быть собранным и внимательным. Рита очень хотела в Красноярск, но полетит туда позже, а сначала с нами. Ванины родители очень обрадовались, они как раз собирались проведать друзей, так что они заберут Ваню в Берлине и поедут все вместе дальше. Дениса родители сначала не хотели отпускать из-за его астмы, но учительница с мамой долго отдельно разговаривала, говорила, что он не должен чувствовать себя больным, тогда и поправится быстрее. А если уж понадобится, необходимую помощь в Германии быстро окажут. Марик канючил весь вечер, и в конце уговорил родителей отпустить его сначала в Германию, а уже потом в Израиль к дяде Марку. В Израиле Марик был сто раз, а в Германии никогда.

Машка дала такие же страшные клятвы, как я, даже больше, так что в конце концов и ее отпустили. Рубен пообещал исправить двойки и никогда больше их не получать. Соврал, конечно, но с этим он потом будет разбираться. Тоню тоже отпустили под честное слово. Фариду родители сказали, что, если надо, денег займут, но он поедет, потому что это важно для образования. Лида пообещала каждый день читать молитвенное правило для путешествующих. Не думаю, что это так уж трудно, я тоже, когда засыпаю, «Отче наш» повторяю, меня бабушка научила. Крысю (еще пока можно так ее называть) отпустили, как и всех, с условиями, зато пообещали купить новые вещи для Германии. Везет же людям! В общем, все вместе поедем, здорово!

В этот день после уроков у меня был факультатив по истории мировой культуры. «Факультатив» значит, что ходить на него вовсе не обязательно и отметок за него не ставят. Это, как сказала классная, «для расширения нашего культурного кругозора». В классе сначала все бросились расширять кругозор, а после зимних каникул остались только я и Ваня. Но сегодня и Вани не было, его дома гости ждали.

На факультатив учительница приносит разные альбомы и папки с иллюстрациями. Сегодня тяжеленных альбомов не было, только несколько тоненьких папок, и Изабелла Олеговна попросила меня вернуть их в библиотеку. Ей уходить нужно было срочно.

Вход в библиотеку у нас в углу за лестницей, там еще диванчик стоит. На диванчике сидел Вадик, маму, наверное, ждал. Я решила на обратном пути поговорить с ним, может, мобильник удастся вручить деликатно, как мама советовала.

Подойдя поближе, я увидела, что Вадик плачет. Он плакал абсолютно беззвучно, только слезы катились одна за другой непрерывно.

– Ты чего? – глупо спросила я. Так он мне и скажет, как же. Мужчины обычно прячут чувства.

Вадик буркнул что-то вроде «Отстань!», встал и быстро пошел к выходу. Я бросилась за ним.

– Да подожди ты! Может, помощь какая нужна? Может, исправить можно?

Мама говорит, что безвыходных ситуаций почти не бывает, всегда можно что-то исправить, надо только очень постараться.

– Ничего тут не исправишь, – махнул рукой Вадик и ускорил шаг.

И тут до меня дошло. Сегодня, когда все взахлеб говорили о предстоящей поездке, об обещаниях и клятвах, данных родителям, Вадик сидел и молчал.

За весь день он, похоже, не проронил ни слова. И лицо у него было какое-то перевернутое.

Я вернулась в библиотеку. Мама Вадика сидела за одним из читательских столов и что-то считала на калькуляторе.

– Елена Андреевна, а Вадик поедет в Германию?

– Нет, Глашенька, не поедет, у нас другие планы.

– Какие планы, когда такая поездка?! Весь класс поедет, все-все.

Мама Вадика сняла очки и внимательно на меня посмотрела.

– Понимаешь, Глаша, люди ведь живут по-разному. Для нас с Вадиком тридцать пять тысяч – это очень большие деньги, у нас их просто нет. А если б были, мы бы, наверное, потратили их на более необходимое.

– Какие тридцать пять тысяч? Там всего восемьсот пятьдесят евро нужно!

Мама Вадика улыбнулась.

– А это и есть тридцать пять тысяч, только в рублях. Больше, чем моя зарплата за целый месяц.

Домой я шла очень медленно. Вся радость от будущей поездки куда-то улетучилась. Ужасно несправедливо, что один-единственный человек из класса не поедет со всеми просто потому, что у него нет денег. Но ведь нас-то целый класс! Неужели нельзя Вадику помочь?

Самодеятельность

На следующий день в школе я рассказала ребятам про Вадика.

– Да, нехорошо получается, – сказал Ваня. – Как-то несправедливо.

– А что тут можно сделать? – сказала Машка.

– Весь вопрос в деньгах, – сказала Рита.

– Но деньги ведь можно найти, – сказал Максим. – Я, например, с прошлой поездки в Испанию сто пятьдесят евро заныкал. Родители давали на мороженое и аттракционы. Я вообще-то на парашютный прыжок коплю, но там все равно с восемнадцати, успею еще скопить.

Марик сказал, что у него есть сто долларов. В прошлом году в Израиле дядя Марк дал ему деньги, чтобы Марик купил диски с еврейскими песнями и слушал их в Москве. Марик деньги взял, а диски не купил, потому что еврейские песни ему без разницы. Марик любит этно-джаз, а еще Макаревича.

– Но я только в долг могу дать, – сказал Марик. – Если приедет Горан Брегович с оркестром, мне очень надо на концерт попасть.

– Там разберемся, – сказал Максим.

Рита сказала, что копит на собаку, у нее уже две тысячи рублей, получается почти пятьдесят евро.

– Что, так со всех и будем собирать? – спросила Машка.

Видно было, что Машку душит жаба. Вчера она сказала, что хочет купить в Германии настоящую кожаную куртку и еще крутые джинсы. Об одежде Машка может часами говорить, это у нее пунктик. Меня одежда не волнует. Мне бабушкиного хватает, она мне из каждой командировки привозит что-нибудь интересное. Машка из-за этого мне страшно завидует.

– Со всех нельзя, – сказал Ваня. – Некрасиво получится, и Вадик может обидеться. Это мы между собой должны решить. Мы же перед ним виноваты.

– Но у меня денег нет, – сказала Машка.

Мне кажется, она соврала. Похоже, на куртку у нее уже кое-что отложено.

Ваня сказал, что у него тоже денег нет, но он попробует попросить у родителей. В крайнем случае, можно продать «айфон», он дорогой. Вот только родителям придется соврать, что потерял, а это неприятно. Ваня правда никогда не врет, я такого не помню.

Денег не было и у меня. Зато была бабочка из чистого золота, вся такая ажурная, с рубиновыми глазками. Ее можно носить как брошку, как кулончик и даже как заколку в волосах. Прабабушка подарила мне ее за окончание начальной школы. Еще у меня есть серебряная ложка, которую подарила крестная. Но ложка лежит вместе с другими в посудном шкафу, там мама сразу заметит пропажу. А бабочка в моем шкафу лежит в коробочке. Очень удобно, можно ее вынуть, продать, а коробочку оставить, никто ничего не заметит.

– Подарок прабабушки продавать жалко, – задумчиво сказал Максим. – Вот у меня ни прабабушки, ни прадедушки нет, а ордена их остались. Они у папы в специальной шкатулке лежат. Он сказал, что когда я вырасту, передаст их мне, чтобы я передал их своим детям. Это память.

Еще Максим сказал, что родители обязательно дадут нам сколько-нибудь с собой на карманные расходы. Можно эти деньги вперед попросить, но придется объяснить, зачем.

Вечером я спросила маму, даст ли она мне денег с собой в Германию, и сколько.

– Дам, конечно, – сказала мама. – Евро двести, не больше. Все равно ты на ерунду потратишь. Но в школе, наверное, скажут, сколько надо.

Я спросила, не может ли мама дать мне эти деньги прямо сейчас. Она вся как-то напряглась и спросила зачем. Пришлось объяснить. Мама сказала, что мы молодцы, и очень хорошо, что по-настоящему переживаем за товарища, но вообще-то такие вопросы решают по-другому. И что наша самодеятельность ее очень огорчила. Хорошо еще, про бабочку я ей ничего не сказала.

Вечером папа заперся в спальне и о чем-то долго говорил по телефону.

А утром все разрешилось. Оказалось, что большая русско-немецкая фирма, где Ванин папа главный директор, планировала сделать для нас дополнительно интересную программу, чтоб первая наша поездка в Германию всем запомнилась. Теперь этой программы будет меньше, зато они оплатят пребывание Вадика. А папа Максима, он в «Аэрофлоте» работает, купит Вадику билет по самому выгодному тарифу. Здорово все получилось!

На перемене ко мне подошла мама Вадика.

– Знаю, Глаша, что без тебя ничего бы не было. Спасибо тебе.

Я сказала, что вообще ни при чем. Взрослые все решают сами, а нас только ругают, особенно за «самодеятельность». Тут я вспомнила про Ванин мобильник, порылась в рюкзаке и вручила ей со словами:

– Вот, он у нас бесхозный. А Вадику понадобится в поездке.

Не самый лучший текст, конечно. И не самый деликатный. Но уж как получилось.

Вечером я подслушала родительский разговор.

– Правильно, конечно, мы Глашку воспитываем , – вздохнув, сказала мама. – Но как же ей трудно в жизни придется!

– Ничего, – сказал папа. – Может, и жизнь тогда немножко другая будет.

День Победы

В День Победы мы всегда ходим к прабабушке в гости. С цветами и подарками. Она ведь участница войны, и это ее самый главный праздник. Но в этот раз случилось иначе. Позвонили из дачного правления, сказали, сломался водопровод, и кто-то обязательно должен приехать. Бабушка этим же вечером улетала в командировку. Так что помочь прабабушке прибраться после гостей никто не мог. А сама она старенькая, ей тяжело. Да и не должна она уставать в свой самый главный праздник.

Тогда мама предложила отметить День Победы в ресторане. Вообще-то папа рестораны не очень любит, ему больше нравится дома. Но тут уж деваться было некуда.

Утром в День Победы мы с папой сели смотреть парад по телевизору. Мама в это время на ноутбуке работала, и иногда только к нам выходила, когда самое интересное показывали. У нее через день дело в суде слушается, ей готовиться нужно. Парад получился отличный, особенно мне десантники понравились, я сразу про Максима подумала.

А потом приехала бабушка, и мы отправились с ней в ресторан, еду заранее заказывать. А папа с мамой поехали за прабабушкой.

В два часа все уже сидели за большим столом. Еще Катькины родители приехали, ее бабушка и, конечно, Катька. Все принесли цветы, так что стол очень красивый получился. Прабабушка была такая молодая, нарядная. Жаль только, что она медали не надела, только полосочки такие от них. Сказала, если все медали надеть, кофточка сразу порвется. А ей эту кофточку как раз мама на праздник подарила.

Но все равно ее все поздравляли, даже незнакомые люди к нашему столу подходили, слова разные хорошие говорили. И песни военные по радио играли, прабабушка все их знала и тихо подпевала иногда. А еще она про войну рассказывала.

Как во время наступления стали бить наши «катюши». Их только-только на фронт привезли, и сразу в бой. Грохот был такой, что, казалось, точно конец света. Все в укрытие побежали, а прабабушка не могла, ей командиров друг с другом соединять надо было. Когда звонков не было, она под столом пряталась. А потом снова вылезала и связь обеспечивала. Даже когда немецкий снаряд совсем рядом разорвался. За это ей потом медаль дали. Потому что наступление оказалось успешным.

Командир, правда, на бабушку ругался, когда представление к медали подписывал. Она пилотку не любила носить, потому что та ей не шла. Ей берет больше нравился, который она у медсестер выменяла. Но берет бабушке был не по уставу. Устав – это такой самый главный порядок в армии.

Свой подарок бабушке я давно приготовила. Записала ее рассказ про военные пирожные, перепечатала красиво и вручила торжественно вместе с букетом. Бабушка прочла и чуть не расплакалась. Вспомнила, наверное, блокаду.

Потом прабабушка сказала тост. Чтоб войны никогда больше не было и чтоб нам с Катькой и детям нашим никогда не довелось пережить того, что выпало ее поколению. Хороший такой тост. А потом мы помянули прадедушек и прабабушек, которые до нынешнего юбилея Победы не дожили. И пожелали прабабушке жить еще долго-долго.

Вдруг мы с Катькой в окно увидели, как с парада возвращается боевая техника. И побежали с Катькиной мамой на улицу. Мы махали солдатам салфетками и кричали: «С Днем Победы!» А они нам махали в ответ. Здорово получилось! Будто на Красной площади побывали.

А когда вернулись, прабабушке уже принесли торт. Красивый такой, и написано «С Днем Победы!» Подарок от ресторана. Только на самом деле его мама заказала, когда столик бронировала. Я слышала, как она по телефону разговаривала. Но бабушка не знала, ей очень приятно было. Торт на самом деле оказался вкусным. Мы с Катькой по два больших куска съели.

В общем, мне в ресторане понравилось. Интереснее даже, чем дома. И прабабушке понравилось тоже. Она любит, когда вокруг много людей. А то дома у нее только старенькая собачка Рексик. Зато дома мы всегда фотографии старые рассматриваем, там прабабушка молодая и очень красивая. И прадедушка молодой очень, в военной форме. А в ресторане пришлось без фотографий обойтись.

Потом мы отвезли прабабушку домой и поехали с папой на дачу чинить водопровод. А мама вернулась к своему ноутбуку. Мы все так устали к вечеру, что даже салют не пошли смотреть. Только маленький кусочек из окна на кухне увидели.

Мне разрешили по случаю праздника лечь позже, и я села смотреть телевизор. Там концерт праздничный из Лужников показывали. Непонятный такой концерт. Тоже военные песни пели, но как-то очень шумно. В ресторане по-другому было. У песен военных ведь слова простые, понятные, и подпевать хочется. А здесь вроде как и не о войне пели вовсе. Особенно мне за одну песню обидно было. Там солдат к товарищу убитому обращается. Вот уже победа, все кругом радуются, а тот в могиле лежит. Ему так хочется с товарищем вместе домой вернуться! А тот не вернется уже никогда. Грустная очень песня. Мне кажется, ребята в Лужниках вообще не поняли, о чем она. Они так орали вместе с певцом «Бери шинель, пошли домой!» словно в кино или на футбол собрались. По-моему, так нельзя.

Маме тоже совсем не понравилось. Она возмущалась, что из такого праздника дискотеку устроили. «Хорошо хоть ветераны уже спят и безобразия этого не видят!» – сказала она. И мы пошли спать. Не дискотеку же смотреть!

Вот такой у нас получился День Победы.

«Десять лет спустя»

Сегодня не было географии, потому что заболела учительница. География у нас вторым уроком, а на следующий – контрольная по алгебре. Пришла Елена Валерьевна, сказала, что заменить географичку никто не может, поэтому нам придется просто посидеть тихо. На доске она написала тему: «ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. Как я представляю себя через десять лет». Сказала, чтобы мы написали каждый по две страницы, в конце урока она придет, соберет листки, а потом обсудим на классном часе. После чего побежала на свой урок.

Конечно, тихо не получилось. Первым начал Рубен.

– А зачем писать? – сказал он. – Давайте сейчас все обсудим и заодно классный час проведем. А Елене Валерьевне после расскажем.

Машке тоже писать не хотелось, она бы предпочла лучше в тетрадь по алгебре лишний раз заглянуть. С алгеброй Машка не дружит и контрольных боится.

Максим сказал, ему все равно – писать или рассказывать. Потому что точно знает: через десять лет он будет служить в воздушно-десантных войсках. Сначала по призыву, а потом в училище в Рязани пойдет, он уже все для себя решил. С родителями, конечно, трудновато будет, если уж очень станут возникать, он сперва в институт поступит с военной кафедрой, а потом все равно пойдет офицером служить по контракту.

Андрей возразил: в армию сейчас только дураки идут. Там дедовщина и вообще жесть. Лучше в институт поступить, он, правда, не решил еще, в какой. Родители мечтают, чтоб он юристом стал, но это занудство. Лучше с компьютерами. Сейчас можно что-нибудь придумать и сразу миллионером стать. Как Марк Цукерберг или Билл Гейтс.

Кристинка крикнула, если он станет миллионером, она готова выйти за него замуж. У нее планы замуж за олигарха выйти, жить в огромном особняке и одеваться только в дорогих бутиках.

Андрей скривился и ответил, что как-нибудь без Кристинки разберется, на ком ему жениться и когда. Особенно если станет миллионером. Тогда и жениться не обязательно, все равно девчонки за ним бегать будут.

Рита сказала, все миллионеры несчастные люди, никто их не любит просто так, только из-за их денег. А она бы хотела выйти замуж за нормального человека, которого бы любила и который бы ее любил. И хорошо бы он был из Красноярска.

Машка, услышав такой интересный разговор, подняла голову от тетрадки и крикнула, что когда она станет фотомоделью, все, наоборот, за ней будут бегать. А она купит себе дом в Калининграде, прямо на берегу моря, и будет там скрываться от журналистов и поклонников. Потому что и фотомодели иногда нужно побыть одной, она читала в каком-то журнале.

Крыся фыркнула, услышав про фотомодель. Она себя самой красивой считает, не только в классе, но и вообще в школе. С чего бы только? Вот мне Машка намного красивее кажется, ее мама, дизайнер, всегда придумывает какие-нибудь необычные наряды, да и сама Машка одежду очень любит. Часами может рассматривать журналы, где всякую моду показывают. Как только терпения хватает!

– Тише! – попробовал всех перекричать Ваня. – Сейчас кто-нибудь из учителей придет! Если уж начали такой разговор, лучше говорить по очереди. Вот ты, Фарид, кем хочешь стать?

Фарид смутился, но все-таки сказал. Он хотел бы в полицию пойти. Но не в такую, как сейчас, где правды не добьешься, а в настоящую, чтоб людям помогать. И чтобы таких бандитов ловить, как те, которые палатки его отца сожгли. Потому что нельзя человеку без справедливости.

Ваня сказал, Фарид прав. Если в полицию честные люди придут, она точно другая будет. Следующим оказался Марик, он в том же ряду сидит. Понятно, он собирается стать музыкантом. Может, даже самому музыку сочинять, но это как получится. А играть на скрипке в большом оркестре здорово! Но для этого заниматься нужно. Терпения не всегда хватает. Лучше музыку просто слушать.

Я крикнула, что он талантливый, это все знают. И у него наверняка получится.

– А ты чего хочешь, Глаша? – спросил Ваня. – Ты ведь тоже очень способная, только к литературе. Небось писателем собираешься стать?

Я слегка растерялась. Писателем – это серьезно. А вдруг не получится? Для этого ведь талант надо иметь, да еще много учиться.

– Писатели учатся в Литературном институте, – авторитетно заявила Тоня. – У меня дядя его закончил, писателем, правда, не стал, сейчас переводы делает. Целый день за компьютером сидит, жалуется, что денег мало платят.

Я ответила, что, по-моему, научить быть писателем нельзя. Это уж как будет. Но учиться все равно надо, просто чтобы знать больше.

– Век живи, век учись, дурой помрешь! – крикнул Глеб.

– Ну, ты-то не напрягаешься, – сказал Ваня. – А что у тебя в планах через десять лет?

Глеб гордо бросил, у него будет свой автосервис. Он технику любит, и машины ему нравятся. Особенно «БМВ» пятой модели. Поэтому накопит денег и купит сперва сервис, а потом и «БМВ», покруче, чем у Ваниного отца. Ваня хмыкнул, но ничего не сказал. Как Глеб деньги копит, мы знаем.

А Тоня Глеба поддержала. Ей тоже хотелось бы иметь свое ателье, чтоб красивые платья шить. Потому что от одежды много зависит – и настроение человека, и отношение к нему. Тоня и сейчас уже все умеет, вышивает здорово, у нее точно красивые платья будут получаться.

Машка тут же встряла. Сказала, сейчас много русских дизайнеров появилось отличных. Ей, например, нравится Кира Пластинина. Если у Тони что-то похожее будет, она с радостью купит.

Денис заметил, что похожее – это плохо. У каждого дизайнера должен быть особый стиль, в этом и смысл. Хотя он вообще-то не понимает, зачем. Вон Стив Джобс, глава компании «Эпл», всегда в джинсах и простой водолазке, и что? Разве от этого их айфоны хуже?

Антон с Денисом тут же согласился. Он, например, хочет собак дрессировать. И лечить их, когда заболеют. Ему на одежду вообще наплевать, собаки все равно ее порвут или испачкают.

Тут снова загалдели все. Черненькая Галя, она же Гюзель, крикнула, что в одежде главное традиции, их мода должна учитывать.

– Паранджу тебе надо носить, Гюльчетай! – выкрикнул Глеб. Это он «Белое солнце пустыни» посмотрел, на каникулах показывали по телику, я тоже видела.

– Паранджу я носить не буду, – с достоинством ответила Галя. – И хиджаб не буду, разве только в мечеть. Но и в шортах по улице не пойду, для этого пляж есть.

Это она про ту рыжую старшеклассницу, которая однажды в школу в кожаных шортах пришла, директриса ее домой отправила, а потом еще и родителей вызвала. Вся школа гудела. Мама тогда сказала, что самое большое искусство – не просто красиво одеться, а одеться к месту. Не у всех получается, и жены президентов порой допускают промашки.

– А делать-то что будешь? – спросил Галю Антон.

– Я замуж хочу выйти, – потупилась Галя. – И чтобы детей много было. Три мальчика и две девочки.

– Ну прям курица с выводком! – заржал Глеб. – А кормить кто будет твою ораву?

– Ты бы лучше помолчал, – осадил Глеба Ваня. – Скоро урок кончится, а многие ребята еще ничего не сказали. Вот ты, Вадик, кем хочешь быть?

– Не знаю, – смутился Вадик. – Я работать после школы пойду. Матери помогать, болеет она.

– Вот! – снова открыл рот Глеб. – Он вкалывать пойдет, а тебе папашка уже небось теплое местечко в фирме приготовил!

Ваня по-настоящему разозлился, но сдержался.

– К твоему сведению, я на отца не рассчитываю. Я полярником хочу быть, льды изучать. Скоро людям обычной воды будет не хватать, думать надо, как изо льда питьевую воду получать. Ну, чтоб производство нормальное было.

Мне Ванина идея понравилась. Только с чего он взял, что вода скоро кончится? Никогда она в кране не кончается.

И тут в разговор вступила Лида.

– Мы вообще не о том говорим, – тихо сказала она. – Все свелось к ерунде – как мы одеваться будем, как деньги зарабатывать. А ведь самое главное, какими мы будем через десять лет. Дело не в том, кто что делать будет. Важно, будем ли мы хорошими людьми.

Стало тихо. Все задумались. Лидка вообще-то обычно молчит, а тут вдруг такое… И правда, кто сейчас может сказать, что он станет хорошим человеком? Это ведь очень трудно, труднее наверняка, чем в институт поступить или свой бизнес устроить.

Тут прозвенел звонок, вошла Елена Валерьевна и похвалила нас за то, что мы сидели тихо. Только огорчилась, что никто ничего не написал. Такую интересную я вам дала тему, а вы поленились, сказала она. Ну что ж, обсудим как-нибудь в другой раз. Соберитесь перед контрольной, она за полугодие. По ней отметки будут выставлять.

Дома я, как обычно, все рассказала маме и бабушке.

– Интересный получился разговор, – сказала бабушка. – Как у взрослых. Только бесполезно заглядывать в будущее. Живем-то мы в настоящем. И каждый день очень важен, его достойно надо прожить. Не всегда и не у всех получается. А будущее – это уж как Господь рассудит.

* * *

Конец учебного года прошел под знаком предстоящей поездки. Все подтянулись, стали как-то серьезнее. Даже Рубен всего одну двойку схватил и тут же ее исправил. Когда из-за вулкана в Исландии самолеты летать перестали, все очень испугались, что путешествие сорвется. Но классная нас успокоила, сказала, до июня все наверняка наладится. И правда, через неделю самолеты уже летали нормально.

Бабушка принесла мне путеводитель по Берлину на русском языке, с закладками на самых интересных местах. Я путеводитель, конечно, посмотрела, но самое интересное ведь не достопримечательности. Самое интересное, что мы в первый раз всем классом далеко куда-то едем. Как взрослые.

Максим осторожно поинтересовался у Алексея Филипповича, нельзя ли Марине вместе с нами. Она ведь вроде как наша подшефная. Алексей Филиппович сказал, что Марине в такой поездке очень трудно придется, да и родители ее не отпустят. К тому же учится она в другом классе, ее возьмем, остальные тоже захотят. Так что исключено. Максим, похоже, огорчился.

Девчонки без конца обсуждали, что брать из нарядов. Классная сказала, что поскольку жить мы будем в спортивном лагере, одежда должна быть самая простая, спортивная. Джинсы, футболки, свитер, куртка. Но я думаю, Кристинка и Машка все равно полшкафа с собой потащат. У них на одежде пунктик.

Марик возьмет с собой гитару, он уже с учительницей договорился. Он, правда, на гитаре не очень, но сказал, что за оставшееся время подучится. Ване родители дадут настоящий взрослый фотоаппарат, на нем снимки совсем не такие получаются, как на простой «мыльнице» или мобильном. Так ему папа сказал.

Конец занятий мы просто не заметили. И даже каникулам особенно не обрадовались. Все ждали отъезда, точнее, отлета. Наконец, этот день настал.

Но об этом – в следующей книжке.

Права

© Литвинец Н. С., 2013

© Вера Коротаева, иллюстрации, 2013

© «Время», 2013

Электронная версия книги подготовлена компанией Webkniga, 2013

Оглавление

Меня зовут Аглая…

Первое сентября

О чудесах и Гарри Поттере

Откуда берется хлеб?

Урок демократии

Как мы чуть не подвели Россию

Пирожное военных лет

Какой национальности котлета?

Фантик без конфеты

Богатые или бедные?

Зимние каникулы. Планы

Зимние каникулы. Исполнение

Трудности выбора

Праздники мужские и женские

Новые тимуровцы

Марина

Собачья карьера

Тяжелый день

Чем можно гордиться?

Цыганка

Самая любимая книга

Военное эхо

«Презумпция невиновности»

Рубль или евро

Самодеятельность

День Победы

«Десять лет спустя»

* * *

Права Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg