«Мурлашка»

Екатерина Устименко Мурлашка

Про воробышка

Стасику четыре года. Он любит гулять. Однажды зимой он вышел на улицу. День был пасмурный. Никого. Хоть бы соседские мальчишки вышли поиграть… Постоял Стасик возле крылечка, а мороз под пальто забирается. Скучно стало Стасику, и захотелось ему домой.

Поднимается Стасик по ступенькам, и вдруг над его головой — фр-р, стук! — и прямо перед ним на пол что-то упало. Испугался Стасик, отскочил, потом видит: перед ним воробышек. Крылышки распустил, беспомощно лежит на полу… Но едва Стасик нагнулся к нему, воробей взлетел и сел на электропроводку.

Сидел там недолго, прицелился в окно, ударился о стекло и опять упал. Обрадовался Стасик, схватил воробья, зажал его крепко в кулачок — и у обоих сердечки бьются часто-часто — у Стасика от радости, у воробья от страха.

— Мама, я воробья поймал! — кричит Стасик и стучит в дверь ногой.

Мама торопится открыть.

— Смотри, воробышек! Сам поймал! — с гордостью говорит ей Стасик.

Мама улыбается:

— Ну, выпусти его, пусть погреется.

Но Стасик не соглашается.

— Я буду его кормить, — твердит мальчик. — Мама, остуди ему полтарелочки супу.

— У тебя в руках воробей кушать не станет, — убеждает Стасика мама.

Стасик с сожалением выпустил птичку.

Сначала воробышек забился под кровать. Стасик нашёл его там, хотел взять в руки, но воробей взлетел и спрятался в углу за шкафом. Стасик линейкой выгнал его оттуда. Воробей вспорхнул вверх, потом камнем кинулся на пол, снова взлетел и долго метался под потолком, испуганный и взъерошенный. Затем спрятался на шкафу и — как Стасик его ни уговаривал, — не хотел ни есть, ни пить.

— Мама, ну почему он не кушает? Он умрёт так! — чуть не плакал мальчик.

Кое-как мама его успокоила. Она сказала, что воробышек скоро привыкнет и будет сам кушать. А что говорила мама, всегда сбывалось.

И в самом деле, на другой день воробышек осмелел: поклевал хлеба, попил воды. А к обеду, когда в окно комнаты протянулись лучи солнца, он сел на ветку фикуса и громко зачирикал. Тогда мама сказала, что воробья надо выпустить на улицу. Он ведь уже наелся, отогрелся — на свободе ему будет веселее. Но Стасик уговорил её пока подождать.

А воробей тем временем почувствовал себя в доме хозяином: свободно летал по комнате, садился на цветы, клевал хлеб на столе, спать забирался повыше, на выступ камина.

Всё, казалось, было хорошо, но мама почему-то заявила, что она всё-таки выселит этого жильца.

— Мамочка, родненькая, не надо, подожди ещё немного, — просил Стасик.

Но мама и слушать не хотела.

— Мама, тогда давай пустим его в кухню, — предложил Стасик.

Мама согласилась, и воробья поселили в кухне.

Из комнаты его еле выдворили. Не хочет вылетать, да и только.

На новом месте воробей почувствовал себя совсем хорошо. Видно, привык он к домашней обстановке. Стасик смотрел на него и радовался.

Но вскоре воробышек вдруг исчез.

— Мама, а куда делся воробей? — спросил как-то взволнованный Стасик, прибежав из кухни с тарелкой в руках.

— Никуда он не может деться. Ты его просто не увидел. Иди, высыпь пшено, — сказала мама.

Стасик высыпал крупу на стол, поискал, поискал воробья, но так и не нашёл. Грустный вернулся Стасик в комнату.

На другой день он заметил, что воробей на кухне появляется. Покушает, полетает и исчезнет снова. «Куда же летает воробышек?» — думал Стасик.

Он притаился в углу и стал поджидать. Вдруг увидел: о стекло забилась птичка, форточка приоткрылась, и воробышек юркнул в кухню. Попрыгал по столу, поклевал пшено, но заметил Стасика, вспорхнул — и был таков.

— Мама, а воробышек хитрый-хитрый, — восхищался Стасик. — Гуляет на улице, а греться и обедать прилетает к нам…

Мама плотно прикрыла форточку, и воробей в доме больше не появлялся. Да у него и не было теперь нужды прилетать к Стасику. Пришла весна, воробышкам стало тепло и на улице.

По дороге прыгало много воробьёв, но Стасик сколько ни смотрел — так и не отличил среди них своего: самого хитрого, самого умного.

Куриный доктор

Коля проснулся от шума. В чулане кричали куры. Казалось, их кто-то гоняет по клети, душит.

Проснулись мама и папа.

— Что случилось? — испуганно спросила мама.

Папа бросился в чулан. Вслед за ним — мама. Коля не выдержал и тоже побежал на шум.

Папа включил в чулане свет, и все подошли к клети. Куры тревожно перекудахтывались. А одна жёлтая курица кричала так, словно её резали.

— Крыса на пеструшек напала, — сказал папа.

Он открыл клеть и стал осматривать кур.

— Кровь, кровь в клети! — вскрикнула мама.

Папа взял жёлтую курицу и вынул её из клети. На руках у него появились пятна крови. Коля заметил, что у курицы сломана лапка.

— Смотрите, у неё лапка болит! — сказал он.

— И правда… — подтвердила мама. — Бедненькая, придётся её зарезать, чтобы не мучилась.

Коле стало жаль курицу.

— Не надо её резать, — попросил он. — Давайте ей перевязку сделаем.

Мама принесла бинты.

Папа держал курицу, а Коля забинтовывал лапку.

— Молодец, сынок, — похвалил его папа. — Вырастешь — доктором станешь. Людей лечить будешь.

Теперь Коля каждый день делал больной курице перевязку.

Наконец, лапка зажила. Курица чувствовала себя отлично. Весной её вместе с другими курами выпустили на улицу. Она передвигалась по двору неловко, но довольно быстро. С тех пор её стали звать не иначе, как «наша одноножка». Мама и Коля всегда старались накормить её лучше других.

А злую крысу вскоре поймал кот Васька.

Куда делось полотенце?

Бабушка Дуня доила корову Зорьку. Полотенце, которым она накрывала подойник, висело на заборе. Бабушка доила, а Зорька пережёвывала жвачку.

Кончила бабушка доить, взяла в руки подойник, хотела прикрыть его, но полотенца не оказалось.

— Куда же делось полотенце? — удивилась бабушка. Посмотрела кругом, но его нигде не было. Зорька потянулась к бабушкиной фуфайке.

— Всё бы ты лизалась, лизунья, — оттолкнула её бабушка. — На забор я его, вроде, вешала… — вслух подумала она и ушла в дом цедить молоко.

Пришло лето. Зорька все дни проводила на пастбище, ела зелёную сочную траву.

Вечером бабушка встречала её, давала кусочек хлеба с солью, мыла соски и вытирала их чистым полотенцем. Затем садилась доить, приговаривая:

— Стой, Зорька, стой, баловница…

А корова жевала, жевала и всё тянулась к бабушке.

Вот и полное ведро белого, душистого, пенистого молока.

Теперь Зорька молока прибавила, и бабушка была с ней особенно добра и ласкова.

— Ах ты, моя умница, — добродушно приговаривала она, поднимаясь со скамейки.

Вдруг бабушка ахнула и чуть ведро не выронила от изумления:

— Ты это где взяла, Зорька?

Из влажных розовых губ коровы выглядывал коричневый лоскут материи, точь-в-точь такой же, из какой была сшита широкая и длинная бабушкина юбка. Бабушка глянула вниз — от юбки был отжёван добрый кусок подола.

— Ах ты, жвачная скотина! — рассердилась бабушка. — Как ты посмела мою юбку испортить!

Зорька обиженно фыркнула, а бабушка, сердитая, ушла домой.

Отгадайте теперь, куда делось бабушкино полотенце?

Умный козлёнок

В марте у нашей козы Розки родились две козочки и один козлик. Были они такие резвые и такие хорошенькие, что Серёжа часами просиживал в стайке и не спускал с них глаз. Иногда мальчик затевал с ними весёлую возню. Ложился на сено, кувыркался, а козлята прыгали вокруг, норовили пободать его и тёрлись о ноги. Когда Серёжа уходил в дом, козлята скучали и жалобно блеяли.

Однажды испортилась погода. Завыл холодный ветер, с неба посыпалась колючая снежная крупа. Замёрзли козлята, прижались друг к другу, дрожат. Жалко стало их Серёже. Попросил он маму, чтобы она разрешила погреться им в доме, на кухне.

Козлята обрадовались, жмутся к печке.

А ночью почувствовал Серёжа, что кто-то тёплый лежит возле него и дышит ему прямо в лицо. Проснулся он и видит, что серый козлик спит рядом с ним, а две маленькие козочки лежат у печки на кухне. Ноги козлёнка прикрыты одеялом, а мордочка лежит на подушке.

Серёжа закричал:

— Смотри, мама, а козлик со мной спит! Как же он мог одеялом укрыться?

— Ты сам его укрыл спросонья, — смеясь, ответила мама. Подошла к кровати и говорит козлёнку:

— А ну-ка, хитрец, вставай! Не полагается вам спать на подушках. Иди к своим сёстрам на пол. — И ссадила козлика с кровати.

— Это самый умный козлёнок, — сказал Серёжа. — Он понял, что на подушке, под одеялом, спать теплее.

Куриная слепота

У нашей бабушки было четыре курочки и один петушок. Летом куры весело бегали во дворе.

Но вот наступила холодная зима. Сделала бабушка клетку и поселила кур вместе с петухом на кухне.

Вначале куры чувствовали себя на новом месте очень хорошо: тепло им, овса и воды вдоволь. Только беда — бегать негде и темновато.

Как-то бабушка заметила, что Пеструшка клюёт в корыте по пустому месту. Присмотрелась она к другим курам и поняла, что все они ослепли: не видят ничего, клюют, где попало, как заводные механические игрушки, похудели, лёгкие стали, невесёлые.

Загоревала бабушка. Жалко ей кур. Что делать? И решила она сходить к ветеринару.

Врач лечит больных людей, а ветеринар — больных животных и птиц.

Пришёл ветеринар Пётр Иванович. Был он молодой и весёлый.

— Что с твоими курами, бабуся? Яиц не несут?

— Да нет, — отвечает бабушка, — они почему-то видеть плохо стали…

— Вот в чём дело! — улыбнулся Пётр Иванович. — Куриная слепота напала. А недогадливая ты, бабушка. Надо им очки купить. Сама-то, небось, в очках ходишь.

— Полно шутить, Пётр, — строго сказала бабушка. — Лучше научи, как их вылечить.

Ветеринар достал из своей сумки бутылочку с лекарством. Намочил лекарством зёрна овса и велел бабушке накормить этим овсом кур. А бутылочку поставил на стол.

— На, бабушка, лечи своих кур. Сырой печёнки им давай, мяса, да на улицу почаще выпускай. Через неделю все твои несушки зрячими станут!

И правда, через четыре дня все наши несушки стали видеть. Они бойко клевали зёрна, к которым их то и дело сзывал щедрый петух.

Мурлашка Рассказ девочки

Тётя Варя подарила мне кошку Мурлашку. Чёрненькую, с белыми лапками, белыми усиками и с весёлыми-превесёлыми озорными глазками. Кошечка любила играть. Я подолгу забавлялась с ней. Привяжу к ниточке бумажку, волоку её по полу, а Мурлашка бежит сзади, ловит лапками бумагу, думает, что мышонка догоняет.

Перед тем, как уйти в детский сад, я наливала ей в блюдце воды, оставляла рядом кусочек хлеба, мяса или картофель.

Но однажды я забыла налить в Мурлашкино блюдце воды.

Играю с девочками, а сама беспокоюсь: захочет кошка пить, а попоить её некому — мама на работе, я в саду.

Вечером бегу домой, тороплюсь. Прибежала, встала на завалинку, смотрю в окно, что же моя кошечка делает. Вижу: Мурлашка вспрыгнула на стол, подбежала к кувшину, а воды там — совсем на донышке. Сунула Мурлашка голову в кувшин — не может языком воду достать. Второй раз сунула — никак. Покружилась она вокруг, прошлась по столу и снова к воде.

Пить хочется.

И вдруг Мурлашка оперлась одной лапкой о край кувшина, другую опустила в воду. Обмакнула, облизала лапку, ещё раз обмакнула, опять облизала — и так несколько раз: помочит лапку в воде, вытащит, оближет — и снова, и снова. И так, пока не напилась.

— Догадливая ты, Мурлашка, — сказала я, открывая дверь.

Она увидела меня, обрадовалась, бежит мне навстречу, весело мурлычет.

Оглавление