«Дракон острова Кенгуру»

Александр Грэй-Биркин Дракон острова Кенгуру

Глава первая

В давние-предавние времена, в одной крестьянской семье, жила-была красивая девушка Юлия. Ей, только-только, исполнилось семнадцать лет, и её сознание было заполнено всевозможными мечтами, романтикой и фантастическими планами. В детстве, Юлия блестяще окончила школу для девочек, но в те давние времена особ женского пола на государственную службу не брали, учиться в университеты не пускали, и пришлось ей стать, как и всем её подружкам, домохозяйкой в отцовском доме. Она помогала мамочке по хозяйству, и её жизнь проходила монотонно скучно, как и у всех крестьянских девушек.

Отец, дважды, собирался выдать её замуж, но Юлия отказалась, и отец, махнув рукой, отступился от такого намерения.

За страсть к вышиванию, подруги дали ей прозвище Юлия Иголочка. Так её, очень часто, и звали во всей округе.

Её необыкновенная сверхъестественная красота, и свойственная ей грациозная походка, приводили в состояние восторга даже деревья, растущие вокруг. Её белокурые кудрявые волосы, идеальное красивое лицо с большими очаровательными голубыми глазами, и стройная фигура, сделали её украшением своего села. Бескорыстная, умная и порядочная блондинка, со справедливым добрым характером, всегда готовая всем прийти на помощь, она пользовалась большим уважением среди односельчан.

А также, Юлия Иголочка была очень храброй и смелой девушкой. Она не боялась мышей, умела ездить верхом на лошади, сама быстро бегала, а летом, вплавь, переплывала широкую реку.

Очень часто, к Юлии, прямо к крыльцу дома, прибегали, гурьбой, сельские дети, и, запыхаясь, хором, и с визгом, просили её: "Юлия Иголочка! Юлия Иголочка! Подари нам игрушку!"

И довольная, всегда жизнерадостная Юлия, улыбаясь, торжественно выносила для них, очередную, сшитую ею из ненужных тряпок, игрушку. То были большие и маленькие тряпочные звери и птицы, набитые соломой, перьями и опилками.

Довольные дети хватали игрушку, и с радостным гамом убегали играть с этой игрушкой в свои детские игры.

Отец Юлии был землепашцем. Семья владела небольшим клочком пахотной земли, что позволяло семье безбедно, по тем временам, жить и существовать. Мать Юлии была домохозяйкой, как и все жены землепашцев в те очень давние годы. Жила семья в обыкновенном крестьянском доме, ничем, особо, не отличавшемся от других крестьянских домов села, а само село ничем, особо, не отличалось от других сёл Европы.

Был у Юлии бесшабашный брат Леонард по прозвищу Клякса. Клякса был ровно на один год старше Юлии, а своё прозвище он получил в школе, которую окончил еле- еле и кое-как. Русоволосый, кареглазый и худощавый, чуть выше среднего роста, он ничем не выделялся среди своих друзей сверстников.

Нельзя было сказать, что Клякса был вообще непутёвый. Скорее наоборот. Но он был в душе большим романтиком, и тем самым, никак не вписывался в крестьянский уклад XVIII века. И когда его развесёлые друзья, пробегая, шумной толпой, мимо его дома, кричали ему: " Эй, Клякса! Мы все бежим веселиться! Пошли с нами!" — то Клякса, тут же, бросал все дела, возложенные на него отцом и матерью, и срывался со своими друзьями веселиться и развлекаться, что очень не нравилось родителям.

Так проходили беззаботные юношеские дни Кляксы. Шёл 1714 год, подходил к концу июль месяц, и семья готовилась к сбору урожая.

И вот однажды, пришёл отец с поля и решил, что Леонарду, в свои восемнадцать лет, пора определяться в жизни. Сразу, после ужина, он созвал всю свою небольшую семью в гостиную комнату, усадил всех за стол, встал перед всеми ними в полный рост и сказал сыну:

— Леонард, пора тебе стать самостоятельным.

— Тебе уже восемнадцать лет, — добавила мать, — и ты уже вполне взрослый. Ты уже окончательно вырос.

Леонард, как обычно в таких ситуациях, хлопал глазами и поочерёдно смотрел, то на отца, то на мать, то на сестру, ожидая, что на этот раз скажут родители.

После недолгой паузы, отец сделал серьёзное выражение лица, и очень важной интонацией объявил сыну:

— Отдаю тебе, Леонард, половину своей земли. Построй себе дом, и будь землепашцем, как я.

Такого разговора, Клякса, ожидал давно. Все последние годы, родители только о том и говорили, что Леонард, когда окончательно повзрослеет, получит от них в подарок половину отцовского земельного надела. И вот, этот день пришел. Мать и отец хотели, чтобы Юлия и Леонард безбедно устроились в жизни, и ждали ответа от сына. Но Клякса, уже, окончательно предрешил свою ближайшую судьбу.

— Нет, отец. Не хочу я быть землепашцем, — ответил он твёрдым тоном.

Отец и мать очень сильно удивились, и лишь Юлия, хорошо и досконально знавшая непредсказуемый характер своего брата, молчала и не выражала никаких эмоций.

— Кем же ты хочешь быть? — спросила мать.

Клякса встал в полный рост, задрал нос и бодро выпалил:

— Хочу быть моряком! Хочу плавать по морям и океанам!

Мать и отец были ошарашены, и в комнате, на несколько секунд, установилась мёртвая тишина.

— Моряком?! — переспросила испуганная мать

— Моряком! — ответил Клякса, утвердительно кивнув головой для большей уверенности.

— Да ты рехнулся! — сказал отец, недовольным тоном, Леонарду, и закачал головой.

И Юлия, и родители, и, даже, вся округа о планах Кляксы стать моряком, знали, так как он часто эти планы всем высказывал, но не принимали их всерьёз, полагая, что юношеские порывы очень быстро пройдут.

— Ох, братец, потеряешь ты свою голову в морях и океанах, — предостерегла Юлия Кляксу, поняв, что её брат всерьёз решил стать моряком.

— Не потеряю! — задрав нос, ответил Клякса, сверкая глазами.

Мать моментально поднялась и вышла из-за стола, подскочила к сыну, и стала его наставлять:

— Юлия права. Погибнешь в морях и океанах.

Отец добавил, не скрывая своего негодования:

— Твоя сестра, в школе, лучшей ученицей была. Не то, что ты лодырь. Она умней тебя. Слушай, что тебе Юлия говорит. Погибнешь в океанах!

Самоуверенный Клякса усмешливо махнул левой рукой, и, глядя, поочерёдно, на мать, отца и Юлию, протараторил:

— Не погибну! Вы мне все надоели! Завтра, утром, от вас ухожу! Новую жизнь начинаю!

Мать и отец, недовольные решением сына, заохали и заахали.

— Подумай о себе! — сказал отец Леонарду.

— Ведь, утонешь! — сказала мать сыну.

Клякса усмехнулся.

— Не хочу больше слушать всех ваших дурацких наставлений, — выкрикнул, напоследок, взбаламученный Клякса, и вышел из гостиной комнаты. Юлия закачала головой и встала из-за стола.

— Ну, и упрямец, — высказалась она, и вышла из комнаты по своим делам, взбудораженная намерениями своего брата.

Клякса стал собираться в дальнюю дорогу — в ближайший портовый город. Отец, мать и сестра весь вечер отговаривали его от опасного намерения стать моряком, но ближе к ночи, зная его упрямый характер, отступились, поняв, что отговаривать его все равно бесполезно.

Утром следующего дня, когда солнце стало подниматься из-за горизонта, Клякса, проснувшись, умывшись и позавтракав, взял подготовленную с вечера сумку с вещами и едой, и вышел на крыльцо дома. Мать, отец и Юлия, и даже кот и пёс, вышли следом, чтобы надолго с ним попрощаться. Клякса не любил сентиментальных моментов, махнул всем рукой, и крикнул:

— До не скорой встречи!

Клякса вышел за околицу, прошёл через утреннее село, никого не встречая, и, вскоре, вышел на знакомую дорогу, ведущую в сторону моря.

О морских приключениях, еще с детства, Клякса был наслышан от матросов, с которыми приходилось, иногда, встречаться на городском рынке, куда они с отцом регулярно выезжали продавать товар с семейного подворья. И Клякса, уже с ранних лет, загорелся мечтой о дальних морских путешествиях, и грандиозных морских приключениях.

Клякса жаждал захватывающих приключений и пришёл к выводу, что для того, чтобы всевозможных приключений было как можно больше, и чтобы все приключения были как можно более захватывающими, плыть надо как можно дальше, и плавать нужно как можно дольше. И Клякса решил, во что бы то ни стало, устроиться матросом на ост — индийский корабль, как называли в Европе все европейские корабли, которые курсировали в Индию и Китай, почти на край света, как считали моряки. И только одна мысль о том, что он, Клякса, увидит другие дальние страны, приводила его в небывалый восторг. В еще больший восторг Кляксу приводила мысль о случайной встрече с дикарями какого-нибудь тихоокеанского острова, которые иногда приключались с заблудившимися кораблями. Клякса представлял, мысленно, как он, Клякса, и его друзья- матросы, под тропическими пальмами и под жарким солнцем, учит дикарей уму-разуму, неся им европейскую цивилизацию, и дарит дикарям стеклянные бусы, колокольчики и всевозможную утварь, имевшуюся на всех ост-индийских кораблях, на всякий случай, специально для дикарей, если к дикарям на остров забросит судьба этот корабль, в результате какого-нибудь шторма, или в результате других непредвиденных и чрезвычайных происшествий. И Клякса приходил в небывалый восторг при одной лишь мысли, что благодарные дикари объявят его, и его друзей-матросов, богами, и будут трепетать перед ним и его друзьями. И хотя, он в примитивных языческих богов не верил, сама мысль о возможности, побыть пару дней, пусть, даже, и у жалких дикарей, в роли их языческого бога, грела Кляксе душу.

Стать жертвой агрессивного поведения дикарей, угодить, в стычке, к ним в плен, и быть, в итоге, поджаренным на костре, и съеденным ими, что тоже иногда случалось с матросами, в планы Кляксы не входило. Он надеялся, что все опасности пройдут мимо него, стороной. И ещё, Клякса был уверен, что когда он, повидав Земной шар, вернётся домой, то все жители села и всей округи, при встрече, будут снимать перед ним, Кляксой, свою шляпу, а кое-кто, даже и кланяться, как перед графом, так как он, Клякса, ни какой-то там замухрышка, а морской волк и герой, познавший моря и океаны.

Море находилось не слишком далеко от села, и, уже, через два дня Клякса был в порту. У причалов и на якорях, стояло много торговых и военных кораблей. Корабли приходили, корабли уходили. Порт принадлежал городу, город благодаря порту процветал, и Клякса, при желании мог бы приобрести в этом городе неплохую городскую профессию и неплохо устроить свою судьбу. Но Кляксу тянуло в океан. Торговые суда всегда испытывали недостаток моряков, и Клякса, без особых трудностей, и в тот же день, в который прибыл в порт, устроился матросом на торговый ост-индийский корабль "Дельфин". Командовал кораблем капитан, по прозвищу Твердая Рука.

— Плыть нам, Клякса, в тёплые моря, — сказал капитан, раскуривая свою, набитую табаком трубку, прервав какой-то разговор со своим боцманом. — Нам поставлена задача — доставить в Китай товар, загруженный в трюмы. В Китае мы разгрузимся, потом загрузимся китайским товаром, и отправимся домой. Здесь, получишь зарплату, после рейса. Будь готов переносить трудности.

— Я буду стараться, господин капитан, — радостно ответил Клякса.

— Прекрасно. Вон, наш корабль, — сказал капитан, показывая рукой на свой парусник.

Клякса увидел, у пристани, этот парусный корабль, среди других, и радостно заулыбался.

В этот миг, капитан сделал затяжку табачного дыма и сказал, находившемуся возле него, своему боцману:

— Проводи его, боцман. Представь моему помощнику. Поплывём, обучишь его.

Клякса и, свиду сорокалетний боцман по прозвищу Дед, отправились на парусник.

Через несколько минут, боцман и довольный Клякса ступили на трёхмачтовый корабль, представлявший из себя большой торговый флейт, вооружённый двадцатью пушками. Боцман Дед подвёл Кляксу к помощнику капитана, который находился на верхней палубе, и представил, тому, Кляксу:

— Вот, новый наш моряк Клякса. Сам капитан распорядился доставить его на борт.

Помощник капитана оглядел Кляксу, с ног до головы, и, удивившись, почти смеясь, и округлив глаза, воскликнул:

— Новый моряк?!

— Новый моряк! — утвердительно, кивнул головой боцман.

— Ну, пойдём, Клякса — сказал, дружеским заботливым тоном, помощник капитана, махнув своей правой рукой.

Клякса и помощник капитана стали спускаться вниз, на третью палубу. Помощник капитана вёл Кляксу по крутой лестнице, которую он называл по-морскому — трапом, а Клякса послушно двигался за ним.

— Путь будет длинным и тяжёлым, — предупреждал помощник капитана, разъясняя Кляксе о сложностях морской профессии.

— Бумм! — послышалось за спиной помощника капитана.

— Ай! — вскрикнул Клякса, схватившись за голову.

Помощник капитана оглянулся, и спокойным тоном сказал:

— Ударился башкой?! Всегда помни, что на корабле много углов, выступов, низких потолков, торчащих деталей, и будь осторожней. Шишек на башке, первое время, у тебя, будет много.

Помощник капитана и Клякса сделали ещё четыре шага вниз, по трапу, и Клякса, вновь, ударился головой:

— Бумм!

— Ой! — снова, схватился Клякса за голову.

Помощник капитана, вновь обернулся, и пробурчал:

— Сказал, же, тебе — помни о башке.

Наконец, помощник капитана и Клякса спустились на нижнюю, третью палубу. Затем, он провёл Кляксу в корабельное помещение, находившееся ближе к носовой части судна, в котором и жили простые матросы во время плаванья.

Клякса огляделся. В тесном и в плохо освещённом помещении висели, прикреплённые к потолку, на верёвки, гамаки, а сам корабль слегка покачивался на лёгких морских волнах. На некоторых гамаках спали и отдыхали моряки, ожидавшие отплытия, другие были ещё пусты. Все маленькие окна, на обеих сторонах, были открыты, так как стояла тёплая летняя погода, и через них помещение немного освещалось солнцем. Возле окон, в качестве столов, были приспособлены пустые старые бочки, крепко приколоченные к палубе, а вокруг них, стояли, установленные наспех и сколоченные из подручных ненужных досок, скамейки. На некоторых из них, в сильной тесноте, сидели матросы и играли в кости и в карты.

— Вот, твой гамак, — сказал помощник капитана Кляксе, показывая на пустой висящий гамак левой рукой.

Клякса обхватил рукой твёрдый матрац, изготовленный из пробкового дерева, после чего отпустил его. Гамак закачался, как маятник, из стороны в сторону, слегка касаясь гамаков, висящих рядом, а Клякса навострил уши, ожидая указаний.

Помощник капитана имел, на корабле, прозвище Филин, так как по ночам не спал, замещая капитана. Он, за двадцать лет работы на торговом флоте, избороздил много тысяч миль по морям и океанам и в совершенстве владел морским делом.

— Завтра отплываем, — напомнил Филин, собираясь уходить. — До Китая и обратно. Наш ост-индийский корабль к плаванью готов.

— Когда мы вернёмся? — спросил Клякса.

— Туда и обратно — год, и даже больше.

— Целый год! Так долго?

— Да ты, же, моряк! И тебе неплохо заплатят.

— Да, да, я моряк, — согласился Клякса с комплиментом.

— Готовься, — сказал помощник капитана и удалился по своим делам.

Клякса начал осваиваться. Он бросил свою сумку с вещами за какую-то деревянную перегородку, за которой хранились личные вещи матросов, затем сел на скамейку, облокотясь на бочку, и уставился в окно, начав рассматривать водную морскую гладь и стоящие, неподалёку, корабли.

__

Вскоре наступил вечер, и моряки стали стягиваться на корабль. Жилое помещение стало наполняться матросами, одетыми по-разному, и всё вокруг оживилось. К гамакам, что висели возле Кляксы, подошли три матроса и стали располагаться, готовясь в дальний рейс. Было ясно, что они на корабле не впервые.

— Новенький? — спросил тот, что был самый здоровый, и на вид, почти ровесник Кляксы.

Клякса кивнул головой, продолжая сидеть за столом-бочкой.

Матросы бросили свои сумки за перегородку, и стали готовить свои гамаки ко сну, настилая на них взятые из дома тряпки. Через десять минут они закончили суетиться, и тот, который был почти ровесником Кляксы, куда-то удалился, и, минут через пять, принёс подсвечник с тремя восковыми свечами на нем, и застеклённый фонарь. Матросы прикрепили фонарь и подсвечник к бортовой стенке, над окном, так чтобы ими, ночью, хорошо освещалась стол-бочка, а заодно и всё вокруг.

— Будет темно, зажгём, — пояснили они Кляксе.

Фонари и подсвечники были установлены другими матросами над каждой бочкой, и Клякса начал надеяться, что по вечерам особо скучать не придётся.

Немного погодя, все трое матросов уселись на скамейки за стол-бочку и стали знакомиться с Кляксой. Клякса рассказал им о себе и о своей жизни, а затем, очень долго слушал о бурных морских приключениях своих новых знакомых, что произошли с ними, по их словам, за предыдущие рейсы в Китай и Индию. Клякса раскрыл рот от удивления. Ни от одного матроса, с которыми ранее встречался, он ничего подобного не слышал. Клякса был доверчив, и верил почти всему, о чем ему стали рассказывать его новые друзья, которые показались ему вполне респектабельными и надёжными людьми.

Тот матрос, который был самый здоровый, и на вид был почти ровесником Кляксы, имел прозвище Фикса. Вообще-то, имя его было Георгий, но у моряков, во все времена, в обиходе, были прозвища, и изредка фамилии, а имена на кораблях почти не применялись. Своё прозвище Фикса получил за свой золотой зуб, который сильно бросался в глаза. Фиксе было ровно двадцать лет, а моряком он стал год назад, после того, как его выгнали из университета за плохую успеваемость и за прогулы. Фикса год успел проплавать по морям и океанам, совершив один рейс в Китай на корабле " Дельфин", и кое-что понимал в морском деле. Два других матроса были сорокалетними мужиками и, особо, в друзья Кляксе не годились. Один из них имел прозвище Усач, другой — Гвоздь. Оба они проплавали по морям и океанам по пятнадцать лет, были очень опытными моряками, и именно им, наравне с боцманом, капитан поручил обучать Кляксу морскому ремеслу. Гвоздь, кроме всего прочего, был старшим по жилому помещению, а Усач был ответственным за противопожарную безопасность на всей нижней палубе.

— Знаешь, Клякса, ты выбрал прекрасную профессию, — похвалил его Гвоздь, похлопывая Кляксу по плечу.

— Ты, Клякса, храбрец! — добавил Усач, сложив свои обе руки на стол-бочку. — Только храбрец идет в моряки.

— Мы сделаем из тебя настоящего моряка, Клякса! — сказал Фикса.

Легкий теплый ветерок обдувал окошко. Дельфин слегка покачивался на легких морских волнах. Клякса бросил взгляд в окошко, и увидел, как чайки кружат и кричат над водной гладью. И в этот момент Клякса понял, что для него началась совсем другая, морская жизнь.

— Если повезёт, разбогатеешь, Клякса! — сказал Усач.

Клякса уставился на Усача. Разбогатеть он, конечно же, мечтал, но никогда не слышал, чтобы богатым стал кто-то из простых матросов за счет морских рейсов. Клякса стал внимательно слушать Усача. А Усач продолжал рассказывать:

— Вот, нам всем повезло, в прошлом рейсе, несколько месяцев назад. По воле рока, наш корабль " Дельфин", по возвращении из Китая, вынужден был провести неделю у незнакомых берегов Юго-Восточной Африки.

Клякса ловил каждое слово Усача. Усач набил трубку и прикурил от трубки матроса, проходившего мимо к своему гамаку. Затем, Усач затянулся дымом, вновь уставился на Кляксу, и сказал, кивая на Фиксу:

— Мы с Фиксой, неподалёку от берега, когда искали воду для экипажа, наткнулись на дукатный баобаб.

Клякса округлил глаза.

— Дукатный баобаб?! — удивился он.

— Да! Большой дукатный баобаб, — поддакнул Фикса. — Усач первым его, издали, увидел, — добавил Фикса, кивнув на Усача.

Усач затянулся, кивнул на Гвоздя, и сказал Кляксе:

— Вот, Гвоздь, соврать не даст.

Гвоздь закивал головой, и начал поддакивать:

— Да, да, да! Все знают! Усач и Фикса, в Африке, наткнулись на дукатный баобаб. Я, этот баобаб, своими глазами видел. Африканское дерево, такое.

Клякса раньше, где-то, слышал, что баобаб — это, какое-то, тропическое дерево, но никогда ничего не слышал о дукатном баобабе.

— И что, вы, в этом баобабе, нашли? — спросил Клякса, с ухмылкой, плохо соображая, из-за табачного дыма, исходившего из трубки Усача, и из трубок других матросов, куривших в матросском помещении.

Усач уставился на Кляксу, выпустил дым изо рта, и, не моргнув глазом, бодро произнёс:

— Так вот, Клякса! На этом баобабе росли золотые дукаты!

Клякса взбудоражился:

— Золотые дукаты?

Удивлённый Клякса выпучил глаза, и вопросительно уставился на Усача.

— Золотые дукаты, Клякса! Видимо-невидимо! — ещё раз, сказал Усач Кляксе, кивая головой в знак подтверждения.

— Золотые дукаты! Ух, ты! — произнёс, раскрыв рот, удивлённый Клякса, уставив глаза в потолок.

— Вот, тебе и " ух, ты"! — сказал Кляксе Гвоздь.

Клякса стал пожирать глазами Усача, ожидая, что тот скажет дальше.

Усач сделал очередную затяжку дыма, затем поглядел, сначала на Фиксу, потом на Кляксу, и продолжил рассказ:

— Охранял этот дукатный баобаб огромный лев. Он обосновался на нижней толстой ветке и рычал, собираясь на нас напасть.

Усач, на несколько секунд, замолчал, и ещё раз затянулся дымом.

— Дальше-то, что было? — нетерпеливо, спросил Клякса.

Усач возобновил рассказ:

Я показал льву кулак, Фикса свистнул, и лев испугался, спрыгнул с баобаба, и, тут же, быстро удрал.

Фикса кивнул головой несколько раз, подтверждая, сказанное Усачом.

— Потом-то, что было? — не унимался Клякса, не спуская глаз с Усача, и облокотясь левой рукой на стол-бочку.

Усач, также, уставился на Кляксу, и продолжил:

— Залезли мы, с Фиксой, на этот баобаб, на нижние ветки, еще даже ничего не зная о его золотых дукатах. Кое-как залезли. С помощью длинных палок и старых стволов, валявшихся неподалеку.

— И что? — не унимался Клякса, глядя попеременно, то на Усача, то на Гвоздя, то на Фиксу.

Фикса, тут же, ответил:

— Знаешь, Клякса. Плоды, у баобаба, напоминают, внешне, огурец. Я сорвал один такой плод, и разломал его пополам. Вот, тут-то, из разломанного плода, и посыпались монеты. Мы, с Усачом, их оглядели, и ахнули — то были золотые дукаты!

— Не врёшь? — спросил Клякса.

— Чистая правда! — ответил Фикса.

Усач и Гвоздь закивали головами.

— Настоящие золотые монеты, Клякса, — сказал Усач.

— Да, да, — закивал головой Гвоздь. — На этом баобабе, росли самые настоящие золотые дукаты!

— Вот, это да! — воскликнул возбуждённый Клякса. — Дальше-то, что было? — спросил он.

Усач продолжил:

— Мы сорвали с баобаба, и разломали пополам, второй плод. И он, тоже, оказался наполнен золотыми дукатами. Мы, с Фиксой, сорвали с баобаба третий плод, и в нём, также, оказались золотые монеты. Тогда-то, я и Фикса, поняли, что перед нами дукатный баобаб.

У взбудораженного Кляксы, голова пошла кругом. Он беспорядочно захлопал глазами, и задал очередной вопрос:

— И как же вы поступили с такой необыкновенной находкой?

Фикса ответил:

— Ясно, как. Мы начали собирать дукаты в мешки.

Усач кивнул головой, и сказал Кляксе:

— У нас, с собой, было два пустых мешка, на всякий случай. Мы срывали плоды с баобаба, и скидывали их на землю. Затем, мы опускались, собирали плоды в кучу, и начинали их разламывать пополам, извлекая из них золотые дукаты. Все добытые дукаты, мы, с Фиксой, складывали в наши мешки. За два часа, мы набили до отказа, оба мешка, золотыми дукатами и прекратили работу. На баобабе, ещё, много плодов оставалось.

Клякса округлил свои удивлённые глаза и задумчиво произнёс:

— Вот это удача!

Затем Клякса, на несколько секунд, задумался, после чего, спросил:

— А где сейчас эти, добытые вами, золотые дукаты?

— Дома, — ответил Фикса.

— Дома, — сказал, с хитрой интонацией, Усач, очень уверенным тоном.

Фикса поглядел на Кляксу лисиным взглядом, и добавил:

— Мы, с Усачом, потом, этот баобаб показали всему экипажу. Каждый моряк привёз домой по мешку золотых дукатов.

Клякса задумался на несколько секунд, после чего, с подозрением, глядя, попеременно, то на Усача, то на Гвоздя, то на Фиксу, спросил:

— А как вы, столько монет, до корабля то, доволокли? До берега? А? Мешок дукатов, должно быть, очень тяжёлый? Ведь, золото тяжелее чугуна!? А тут, целых два мешка?

— С Божьей помощью, — ответил Усач.

— Доволокли, — подтвердил Фикса, уставившись на Кляксу. — Полдня волокли. Гиен от себя отгоняли, и волокли. Если мешок набит золотыми дукатами, хочешь-нехочешь, доволокёшь. К вечеру, и доволокли. До того самого места, на берегу, где стоял наш корабль. А там, на шлюпках, доставили все дукаты на борт судна. На следующий день, экипаж, весь этот баобаб, очистил от монет.

Клякса снова задумался, на несколько секунд, после чего, удивлённо спросил Усача, Гвоздя и Фиксу:

— А что, вам всем, дома-то, не сидится? Ведь, с мешком золотых дукатов, можно зажить по-графски?! Как султан!

Усач поглядел на молчащего Гвоздя, не зная, как выкрутиться от провокационного вопроса Кляксы, затем кинул взгляд на Фиксу, сделал затяжку дыма из своей трубки, после чего, уставился на Кляксу, и ответил тому, на все его сомнения:

— И я, и все мы, хотим, с этого баобаба, ещё по мешку золотых дукатов домой привезти. А там, и заживём по-графски, по-герцогски, по-княжески. Как шахи, султаны, короли и императоры!

Клякса кивнул головой, поверив, и удовлетворившись объяснениями. Фикса же, предложил Кляксе, жестикулируя руками, то, о чём Клякса уже начал мечтать:

— На этом баобабе, должно быть, новые дукаты выросли. На всех хватит. Если хочешь, Клякса, Возьмём тебя с собой. На обратном пути, из Китая, наш корабль бросит якорь у того африканского берега.

— Конечно, хочу! — взвизгнул Клякса радостным тоном. — Африканский дукатный баобаб! Вот это да! Мне и одного мешка золотых дукатов хватит. Я куплю себе титул барона, с за?мком, и заживу!

— Считай, что ты уже барон, Клякса, — громко и радостно крикнул Гвоздь, расчёсывая, в это время свою голову расчёской. — Или, даже, граф!

Клякса три секунды подумал, и спросил:

— А что, этот дукатный баобаб там только один? Около него должны произрастать другие дукатные баобабы.

Фикса закачал головой:

— Мы, всем экипажем, на двадцать миль, вокруг него, во все стороны, всё исходили. Нет там, больше, дукатных баобабов.

Гвоздь закивал головой и подтвердил:

— Дукатный баобаб, там, только один.

— Да, да, один, — сказал, кивая головой Усач, выпуская дым изо рта.

Клякса, вновь, ненадолго, задумался. Ему, вдруг, пришла в голову гениальная идея, и он спросил:

— А что, если несколько этих золотых дукатов высадить на грядке, или в поле? Может, вырастут дукатные баобабы?

Фикса замотал головой.

— В Африке, может, и вырастут, — сказал Фикса, — Да, только баобаб, как дуб, растёт и вырастает за сотни лет. Твоей жизни, Клякса, не хватит, чтоб дождаться первых золотых дукатов. А в Европе баобабы и за тысячу лет не вырастут. Баобабы тепло любят, а в Европе, для них, зимы холодные. Так что, ничего из такой затеи не выйдет.

Клякса тяжело вздохнул. Но мешок золотых дукатов, с дукатного баобаба, который он может привезти из рейса, ему вскружил голову, и его настроение резко возбудилось и радостно поднялось.

Помечтав о золотых дукатах несколько секунд, Клякса вспомнил о возможных опасностях предстоящего морского плаванья, и поинтересовался:

— А как часто моряки гибнут в морях и океанах?

Фикса побледнел, и мрачным тоном начал разъяснять:

— В маленьких речках люди тонут, а в морях и океанах, тем более. Кораблекрушения происходят очень часто. Моряки тонут в мировом океане ежедневно и ежечасно. Почти три года назад, в тысяча семьсот одиннадцатом году, голландский корабль "Лифд", который отплыл на Яву, в Батавию, сгинул, где-то, в водной пучине, вместе с тремя сотнями человек, и с огромной суммой монет, что были на его борту. Полмиллиона серебряных гульденов ушли на дно. То, что корабль "Лифд", по всей видимости, утонул, мы узнали только сегодня.

Кляксе, от этих слов, стало тяжело на душе, но Усач начал его успокаивать, сделав из своей трубки очередную затяжку:

— Но, если, при кораблекрушении поможет Бог, или дьявол, или, хотя бы чёрт, — то можно спастись.

— Или, если ты оказался за бортом, никто тебя не заметил, и корабль уплыл, то с божьей помощью, иногда, но редко, спастись можно, — подтвердил Гвоздь, соглашаясь с Усачом, и кивая головой.

Затем, Гвоздь внимательно уставился на Кляксу, кивнул на Усача, и начал рассказывать:

— В тысяча семьсот седьмом году, со мной и Усачом, произошёл случай. Тогда, в Тихом океане, недалеко от Новой Гвинеи, наше судно попало в очень сильный шторм.

— Да, да, — поддакнул Усач, делая очередную затяжку из своей трубки. — Никогда не забыть.

Клякса слушал, раскрыв рот, а Фикса молчал и, от скуки, уставился в окошко, и стал наблюдать за водной морской гладью. А Гвоздь, для Кляксы, продолжал рассказывать:

— Мы с Усачом крепили шлюпку, которая была плохо закреплена. Но на очередном всплеске волны и ветра, нас обоих, вместе со шлюпкой, выбросило за борт. Экипаж нас не заметил, и корабль уплыл без нас.

Клякса внимательно слушал Гвоздя. Гвоздь сделал паузу, затем, кивнул на Усача, и продолжил:

— Я и Усач оказались в открытом океане.

— В открытом океане… Гм…, - с жалостью протянул Клякса.

Усач прекратил курить свою трубку, так как в ней кончился табак, очистил её от пепла, стряхнув его в окошко, и добавил:

— У нас не было никаких надежд на спасение. Вокруг бушевал шторм, и мы не могли, даже, в шлюпку забраться. Нас бросало из стороны в сторону, как брёвна. Мы барахтались в океане, и, чуть было, не утонули. Хорошо ещё, что в тропиках и на экваторе вода в морях и океанах тёплая.

Гвоздь, подтверждая сказанное, закивал головой, и сказал:

— К счастью, нас обоих, вместе со шлюпкой, выбросило штормом, на ближайший маленький остров.

Клякса подумал, и спросил:

— И кто же вас, потом, оттуда, вытащил?

— Сами выбрались, — ответил Гвоздь.

Усач закивал головой, и подтвердил:

— Да, да, сами. Через два дня шторм стих, и засияло солнце.

Гвоздь зажестикулировал руками, и продолжил рассказывать:

К великому счастью для нас, в шлюпке был канат, верёвка, рыболовецкие сети, пустая бочка, топор, пила и немного гвоздей.

— Это нас и спасло, — кивнул головой Усач.

Клякса, ни на минуту, не прекращал слушать Гвоздя и Усача, а Фикса не прекращал смотреть в бортовое окошко, не проявляя никакого интереса к их рассказу. Гвоздь продолжил:

— Мы запаслись пресной водой, настреляли птиц, из самодельного лука, наловили рыбки и запаслись провизией на много дней вперёд.

Усач, тут же, подтвердил:

— Так всё и было, Клякса.

Клякса, ещё внимательнее, сосредоточился, ни на миг не отвлекаясь, и с большим любопытством слушал Гвоздя, который рассказывал, делая, иногда, небольшие, пятисекундные паузы:

— Мы стали думать, как нам выбраться с этого проклятого острова. И на восьмой день придумали.

— Что вы сделали? — с нетерпением, спросил Клякса.

Гвоздь сделал очередную пятисекундную паузу, и уверенным голосом, не моргнув глазом, сказал:

— Мы, вдвоём, с помощью рыболовецких сетей, поймали трёх больших океанских акул!

— Трёх океанских акул? — удивлённо спросил Клякса, глядя то на Гвоздя, то на Усача.

Усач кивнул головой, и подтвердил:

— Так точно. Трёх белых акул. Утром выловили первую, и загнали её в маленькую бухточку острова, закрыв ей выход. В полдень выловили вторую, а вечером третью, самую крупную и сильную. Все трое оказались самками, и мы дали им женские имена — Клара, Марта и Афродита.

— Ух! — среагировал Клякса, с восторгом, и через секунду спросил: — Толк-то, от акул, какой?

— Ты слушай, Клякса, — сказал Усач.

Гвоздь, после небольшой паузы, продолжил:

— Мы срубили несколько деревьев на этом зелёном острове, и сделали три дышла и оглобли.

— Да, да, Клякса, три дышла и оглобли, — сказал Усач, кивая головой, и положил свои руки на стол-бочку.

Клякса хлопал глазами и ничего не понимал.

— Затем мы, из верёвки, сделали вожжи и всё необходимое оснащение, запрягли акул в тройку, уселись в шлюпку, которую крепко прицепили за оглобли, дёрнули за вожжи, и поплыли, — бодро сказал, не моргнув глазом, Гвоздь.

Последнюю фразу Гвоздь произнёс настолько уверенным тоном, что у доверчивого Кляксы почти не оставалось сомнений в правдивости всего сказанного. Сам Клякса был восторженно удивлён. Он округлил глаза, уставившись на Гвоздя, и не мог вымолвить ни слова. Гвоздь продолжил рассказ:

— Уже через полчаса, акулы разогнали нашу шлюпку до огромной скорости, и мы быстро помчались по океану.

— Вот так, Клякса! — воскликнул Усач.

— Мы плыли даже по ночам, управляя нашими акулами, как конями, — возобновил рассказ Гвоздь. — Наша шлюпка неслась быстрее орла. Уже через два дня мы были в Индийском океане.

Клякса моргал глазами, и ещё сильнее возбудился от услышанного. А Гвоздь, в этот момент, торжественно воскликнул:

— Индийский океан мы пересекли за неделю!

— За неделю?! — удивился Клякса. — Индийский океан?

— Да, да, за неделю, — подтвердил Усач, и уверенно кивнул головой,

Затем Гвоздь продолжил:

— У мыса Доброй Надежды мы, вновь запаслись водой и едой, накормили рыбой акул, и ещё через две недели Клара, Марта и Афродита доставили нас в Европу, в Лиссабон. Вся Португалия об этом только и говорила! Нас встречали как героев!

— Как героев! — воскликнул с сильной завистью Клякса, не прекращая удивляться, — Вот это да!!!

Гвоздь, глядя в лицо Кляксе, закончил:

— В лиссабонском порту мы распрягли акул, и, поблагодарив, отпустили их. Клара, Марта и Афродита уплыли в свои моря. А домой, мы очень скоро, добрались на попутном торговом корабле.

— Акулы! Скорость! Вот это чудеса! — ещё раз воскликнул удивлённый и, до самого предела, возбуждённый Клякса.

Клякса вошёл в состояние полного экстаза, и пять минут не мог прийти в себя от рассказа Гвоздя. Наконец, он начал отходить от взбудораженного состояния, и уже через три минуты Усач начал рассказывать о других приключениях, которые, как он уверял, приключились с ним и с Гвоздём несколько лет назад:

— Вот, Клякса, в тысяча семьсот четвёртом году мы плавали в Тихом океане на корабле "Кентавр".

Клякса, вновь уставился на Усача, и с интересом его выслушивал.

— Мы искали пиратский клад, — продолжил Усач. — Так, пират Френсис Дрейк, ещё свыше ста лет тому назад, в тысяча пятьсот семьдесят девятом году, на одном из островов Тихого океана, зарыл три сундука золота, серебра, и алмазов. То была, лишь, небольшая часть добычи, что он, со своими разбойниками, награбил в Южной Америке для королевы Елизаветы английской. Да и многие другие пираты зарыли на островах Тихого океана множество кладов.

— Клад то, нашли?

— Нашли, — кивнул головой Гвоздь.

Усач продолжал:

— У нашего капитана была карта Френсиса Дрейка. Эту карту наш капитан купил где-то на базаре, у какого-то бывшего пирата. На карте был изображён остров, и было помечено место клада. И вот мы, после долгого пути, приплыли на этот, заросший пальмами, остров. А этот остров, оказывается, заселён злыми дикарями. То оказались дикари-людоеды! Они и сейчас там живут.

Клякса заострил уши, и пытался не пропустить ни слова. Дикари его тоже интересовали, и Клякса был бы непрочь их повидать, если бы ему была обеспечена полная безопасность:

— Дикари?! Ух, ты! Аж, людоеды! — воскликнул, взбудораженный, до предела, Клякса.

— Мы стали искать клад, ориентируясь по карте, — сказал Гвоздь, возобновив, прерваный Усачом, на несколько секунд, рассказ. — Нас было одиннадцать человек. Остальные оставались на корабле. Только на третий день, мы нашли, указанный на карте холм, а потом, большой камень, и знак Дрейка на этом камне. У нас, с собой, было три лопаты, кирка и лом, и мы стали копать.

— Выкопали? — спросил Клякса,

— Выкопали! — кивнул головой Усач, возобновив рассказ. — Мы копали часа два-три. И вот лопата звякнула о железяку.

— Что там было? — оживлённо спросил Клякса, глядя на Усача.

— Сундуки капитана Дрейка!

— Сундуки Дрейка, — подтвердил Гвоздь.

— Мы откапали все три сундука, вытащили их из ямы, и открыли, — продолжил Усач. — Золото, серебро и алмазы засверкали на солнце. Наш капитан и все мы засияли от радости.

Усач сделал паузу, а Гвоздь, через две секунды, продолжил:

— И в этот самый момент, вокруг, послышался визг, гул, гам, выкрики.

— То были дикари! — сказал Гвоздь.

— И что? — спросил, с нетерпением, Клякса, поочерёдно кидая свой сверкающий любопытный взгляд то на Усача, то на Гвоздя.

— А вот то! — сказал Усач, продолжая рассказывать. — Под крики их боевого клича, в нас, со всех сторон, полетели стрелы, копья, и дротики. Двое наших моряков были убиты, а капитана, и ещё двоих матросов, дикари взяли в плен. У нас отсырел порох, и наши пистолеты и ружья оказались бесполезны. Я, Гвоздь, и ещё четверо наших друзей, сумели бежать.

Гвоздь кивнул головой.

— А капитан? Он то, что? — спросил Клякса.

Усач ответил:

— Мы, через три часа, прибежали к берегу, туда, где неподалёку, наш корабль стоял на якоре. Мы подняли тревогу, и, почти всем экипажем, с ружьями, пистолетами и с сухим порохом отправились освобождать капитана и двоих наших товарищей.

— Освободили? — спросил Клякса.

Усач продолжил рассказ:

Дикари привязали нашего капитана к жерди, словно на вертел, как барана, связав ему руки и ноги, укрепили его горизонтально, спиной вниз, на свои дикарские приспособления, над большой кучей дров и хвороста, и уже разводили под ним костёр. Двое других наших моряков были привязаны за стволы двух, рядом росших деревьев, и ждали своей очереди последовать за капитаном.

— Бедняга капитан, — протянул Клякса жалеющей интонацией.

Рассказ решил продолжить Гвоздь:

— Дикари — мужчины, женщины, дети — все полунагие, были в дикарских мини-юбках, изготовленных из прутьев, листьев и птичьих перьев. Их головы, также, были украшены птичьими перьями, а на их шеях висели всякие ожерелья из кораллов, жемчуга и ракушек. На их, шоколадного цвета телах, красовались всевозможные татуировки, нарисованные на очень изысканный дикарский вкус.

Усач кивнул головой, и продолжил дальнейший рассказ:

— Дикари, весёлым хороводом, под гул, вой, шум, гам и бой трёх барабанов, всевозможных бубнов и каких-то разных трещоток, на большой лесной поляне, пели и плясали вокруг нашего капитана, и хворост под ним уже дымился, и, вот-вот, должен был вспыхнуть. Какой-то опытный дикарь добывал огонь, стараясь изо всех сил, и пытался разжечь какие-то две деревяшки с помощью трения. Дикари радовались и веселились. Мы, со всех сторон окружили дикарей, и когда под капитаном вспыхнул огонёк, мы открыли по дикарям стрельбу из ружей и пистолетов. Мы, правда, ни в кого из них не попали, но дикари испугались выстрелов, завизжали и моментально разбежались в разные стороны.

— Мы успели снять нашего капитана до того, как огонь разгорелся, — сказал Гвоздь, глядя на слушающего Кляксу. — Мы успели вовремя. Только-только мы сняли беднягу капитана, как костёр заполыхал огромным пламенем.

Тут, снова, начал рассказывать Усач:

— Затем, мы развязали двух своих товарищей, похоронили двух других наших друзей, убитых дикарями в момент нападения, взяли с собой те самые три сундука, которые дикари, по всей видимости, успели немного разграбить, и которые были перенесены дикарями туда же, где они собирались поджарить нашего капитана, чтобы его торжественно съесть, и после чего, мы, всей группой, отправились на корабль. Сундуки были тяжёлыми, и мы их волокли с помощью наспех сколоченных носилок, которые мы изготовили из длинных палок, оставленных дикарями возле костра.

Клякса подумал и высказал мысль:

— Дикари убили двух матросов. Этих дикарей надо было поймать и судить!

Громыхнул сильный хохот. Усач, Гвоздь и Фикса хохотали на всё матросское помещение, что даже на несколько секунд привлекли внимание других матросов. Через минуту они перестали хохотать, и Гвоздь сказал Кляксе, жестикулируя обеими руками и слегка всхлипывая от смеха:

— Разве можно судить дикарей?! Они же дикари! Они ничего не понимают. Судить дикаря — это, то же самое, что судить лесного волка или степного шакала.

Клякса согласился с такими доводами, кивнув головой, а Усач продолжил:

— На борту нашего судна мы поделили клад поровну. Всем досталась неплохое богатство. Когда мы вернулись домой, я даже собирался открыть мануфактуру, да отложил это дело. Пусть эти драгоценности лежат в моём доме, на чёрный день.

Гвоздь вытащил из кармана старый бумажный свёрток, развернул его, показал Кляксе и объяснил:

— Я вчера, здесь, на базаре, у одного бывшего капитана Вест-индской компании, выменял, на несколько жемчужин, эту пиратскую карту. Здесь, крестиком, показано место пиратского клада на острове Барбуда, что в Карибском море. Капитан сказал, что тут закопано четыре больших сундука пиратских сокровищ.

Клякса начал, внимательно, осматривать карту. Затем, Гвоздь сложил карту в карман, и предложил Кляксе:

Мы, через год, когда вернёмся из Китая, отправляемся на поиски этого клада. Если хочешь, Клякса, возьмём тебя с собой.

— Конечно, хочу! — воскликнул обрадованный Клякса.

— Разбогатеешь, Клякса, — сказал Усач, похлопав того по плечу.

Клякса расплылся в мечтательной улыбке. Ему очень хотелось стать графом, или хотя бы бароном. Дворянский титул можно было купить у правительства. Но титул стоил огромных денег, и Клякса, не прочь был бы отправиться на поиски клада.

Гвоздь сделал трёхминутную паузу, после чего, начал рассказывать Кляксе другую историю:

— В тысяча семьсот первом году, Клякса, когда мы с Усачом, только-только, стали настоящими моряками, наш корабль бросил якорь у острова Хальмахара, что близ Явы и Новой Гвинеи. Нам нужна была пресная вода.

Усач закивал головой и подтвердил:

— Нас встретили местные дикари. Мы подарили им два сундука стеклянных бус и прочей рухляди, и те, нам, в знак благодарности, показали и источник пресной воды, и даже бриллиантоносную пальму.

— Что это за, такая, бриллиантоносная пальма? — спросил Клякса. — Я даже, в сказках, о такой не слышал!?

Гвоздь начал Кляксе объяснять:

— Как кокосовая пальма. И плоды у неё, тоже, кокосы. Они размером с большое яблоко, но с очень твёрдой костяной кожурой. Вот только, внутри кокоса этой пальмы не кокосовое молоко, как у всех кокосовых пальм, а бриллианты, которые в её кокосах вырастают.

— Бриллианты? — переспросил удивлённый Клякса.

— Бриллианты! — подтвердил Усач, затаив дыхание.

Гвоздь снова возобновил рассказ:

— Кокосов, на этой пальме, было видимо-невидимо. Дикари оказались добрые, и они нам помогали. С помощью дикарей мы очистили эту пальму от кокосов. Каждому моряку достался один драгоценный кокос. И в каждом кокосе была большая горсть бриллиантов. Жаль, что такая пальма там только одна.

— Вот бы и мне горсть бриллиантов! — воскликнул взбудораженный Клякса, мечтая разбогатеть, как когда-то, несколько раз, разбогатели Усач и Гвоздь, по их уверенным заверениям.

Усач решил обнадёжить Кляксу:

— Будет возможность и время, заглянем на то место. Будет у тебя, Клякса, кокос с бриллиантами!

А Гвоздь продолжал рассказывать:

— Когда мы отплывали с острова, дикари, нам, павлиньих перьев надарили.

— И Дикари, значит, добрые встречаются, — заключил Клякса.

— Да, эти были добрые, — согласился Усач и кивнул головой.

Гвоздь продолжил свой невероятный рассказ:

— Затем, мы, взяв нужный нам курс, приплыли в пункт назначения — на Сиам. Это страна межу Индией и Китаем. Её ещё называют Таиландом. Европа с Сиамом, также, ведёт торговлю.

Усач воскликнул:

— Ты бы видел, Клякса, какая чудесная в Сиаме архитектура! Какие там грандиозные дворцы, храмы, и многие другие здания!

Гвоздь закивал головой и подтвердил:

— Да, да, Клякса. Дворцы и храмы там — чудо. Их буддистские храмы, просто, завораживают.

Клякса сказал:

— Вот бы и мне там побывать.

— Побываешь, Клякса, — сказал Усач, похлопав Кляксу по плечу.

Гвоздь положил левую руку за стол-бочку и продолжил:

— Там мы сгрузили свой товар, загрузились сиамским товаром, и стали ждать попутного ветра, чтобы отправиться домой, в Европу. А пока ветер ждали, мы все в портовой таверне пьянствовали и веселились, вместе с ихним королём Пра Петрачи, который находился в порту по государственным делам.

Усач закивал головой, и подтвердил:

Их король, от безделья, часто бывает в кабаках и тавернах, и веселится и пьянствует вместе с простым народом, и вместе с простыми матросами, что приплыли в Сиам из разных стран.

— С простыми матросами? Король? — удивился Клякса, — Да быть не может такого.

— Может, Клякса. Вот, русский царь Пётр, когда в Европу приезжает, то любит в кабаках попьянствовать и повеселиться вместе с простым народом, а особенно, с моряками. Вся Европа об этом знает. Король Сиама — почти такой-же.

Клякса согласился с доводом, кивнул головой и поверил сказанному. Он также, понаслышке знал, что русский царь Пётр любит повеселиться в кабаках с простыми людьми, и, навострив уши, продолжал слушать своих новых друзей, веря почти всему, что они говорят.

Гвоздь продолжал вести рассказ:

— Король и его свита пили с нами вино и ром, веселились и плясали, играли с нами в карты и в кости. Целых два дня! А затем, король продал мне коня-птицу!!!

— Что такое конь-птица? — спросил, тут же, изумлённый Клякса.

Гвоздь начал разъяснять:

— Это, вообще-то, птица, только очень большая. Больше коня! Со слона! И крылья у неё огромные! Больше корабельных парусов! И клюв — как бивень у слона! А лапы, словно два сосновых ствола, и с мощными когтями. А перья, у этой птицы, большие и чёрные, как у вороны. У короля Сиама таких птиц — целая стая. Питаются эти птицы травой, и они пасутся, там, на лугах, вместе с королевскими лошадьми.

Клякса моментально выпучил глаза и, очень удивлённо, уставился на Гвоздя:

— Я никогда, ничего, не слышал о такой птице, — сказал он.

— Есть такие птицы, — сказал Усач, кивая головой. — Гвоздь, за неё, заплатил всю долю своих бриллиантов, что ему досталась с пальмы.

Гвоздь кивнул головой и подтвердил:

— Всю долю, Клякса. Та конь-птица, которую я купил, был самцом, и я дал ему новое имя — Геракл, в честь древнегреческого богатыря. Геракл был хорошо объезжен в полётах, придворными, и был хорошо оснащён. На спине у Геракла имелось седло, а клюв был оборудован уздечкой.

Клякса ничего не понимал, и Гвоздь разъяснил:

— На этой птице, верхом, на её спине, можно быстро летать.

— Летать? Верхом, на спине? — изумился и удивился Клякса.

Усач кивнул головой, и подтвердил:

— Да летать. Сидя, верхом, на её спине.

— Вот это птица! — воскликнул Клякса.

Гвоздь, тут же, начал Кляксе разъяснять:

— Нужно подняться на её спину по верёвочной лестнице, сесть в седло, и затянуться ремнями. Управляется эта птица, как лошадь, с помощью уздечки. А летает эта конь-птица высоко-высоко, и быстро-быстро! Выше и быстрее орла или ястреба!

Клякса слушал, раскрыв рот, а Гвоздь продолжал рассказывать:

— Поднялся я к Гераклу на спину, сел в седло, закрепил себя ремнями, дёрнул за узду, и Геракл сначала побежал, затем, разбежавшись, замахал крыльями, и взлетел, неся меня в небо на своей спине! Через четверть часа он набрал высоту, и мы быстро полетели! Геракл поднял меня выше туч и облаков, и мы взяли курс на Европу. Ночью мы тоже летели. Я управлял Гераклом, ориентируясь по компасу, который был прикреплён к седлу. Лишь, три раза в сутки, мы, — я и моя птица, опускались на землю, чтобы отдохнуть, поесть, поспать, и чтобы, Геракл травку пощипал. Он меня слушался.

— Это же, чудо-птица! — воскликнул Клякса.

Усач и Гвоздь закивали головами.

— Да! Это — чудо-птица! — с восхищением, сказал Усач.

Гвоздь продолжил свой удивительный рассказ:

— Всего за семь суток, Геракл доставил меня домой, прямо к крыльцу моего дома. Вся округа сбежалась поглядеть на меня, и на моего коня-птицу. Я, потом, детей на Геракле катал. А наш корабль вернулся в Европу только через четыре месяца. Клякса, тут же, поинтересовался:

— А где, же, эта конь-птица сейчас?

Гвоздь, на минуту, замолчал, пытаясь придумать хоть какой-нибудь ответ, потом, после паузы и двух вздохов, ответил:

— Я, через месяц, выгодно продал Геракла одному арабскому шейху. Он, мне, за Геракла, очень хорошо заплатил, золотыми динарами. Этот шейх улетел в свою страну на Геракле, и был очень доволен приобретённой конём-птицей.

Клякса был в восторге от рассказанного. Он вытаращил глаза и изъявил желание:

— Хочу такую же птицу!

Усач улыбнулся, похлопал Кляксу по плечу, и сказал ему:

— Разбогатеешь, Клякса, отправишься в Сиам, и там, у короля, купишь, себе, такую птицу. Летать будешь, на ней, выше туч и облаков.

Клякса начал мечтать о коне-птице. Ему, в эту минуту, очень захотелось подняться в небо, и перелететь Атлантику в обе стороны. Клякса был в небывалом восторге, а Гвоздь, Усач и Фикса продолжали рассказывать ему о других невероятных морских приключениях, что происходили, когда-то, с ними, в морских плаваньях.

Клякса, с восторгом, слушал своих новых друзей, и, лишний раз, убеждался, что сделал правильный выбор, избрав профессию моряка.

Наконец, всем им надоели разговоры, и когда за окном стало темнеть, все они, после лёгкого ужина, решили лечь спать. Все четверо, как и многие другие матросы, стали готовить свои гамаки ко сну.

Усач вытащил, из своей сумки, вместе с другими вещами, синюю треугольную шляпу, взял шляпу в руки, и одел её на голову Кляксе.

— Дарю, Клякса! Зачем мне две шляпы! Я новую, сегодня, купил, — сказал он, кивнув на свою новую треуголку, и, тут же, поднёс небольшое зеркальце к носу Кляксы.

Клякса увидел свою физиономию, со шляпой на голове.

— Спасибо, — поблагодарил Клякса Усача.

— Эта треуголка была на его башке весь прошлый рейс. Эта шляпа знакома с тремя океанами, — сделал Гвоздь, для Кляксы, пояснения к подарку от Усача. — В этой треугольной шляпе ты, Клякса, станешь таким же опытным морским волком, как и сам Усач.

Клякса был очень доволен подарком. Он давно мечтал о треугольной шляпе, но никак не мог выкроить нужную сумму денег, чтобы такую шляпу приобрести, так как всегда, когда нужная сумма оказывалась в кармане Кляксы, то обязательно появлялись другие неотложные желания. И Клякса откладывал, из раза в раз, покупку треуголки на потом. И вот, треугольная шляпа у него, неожиданно, наконец-то, появилась.

В матросском помещении шумела вечерняя суета. Утром предстоял трудный день, и все готовились ко сну.

— Трюмы загружены, завтра утром отплываем, — ещё раз напомнил Гвоздь Кляксе. — Отплываем с большим караваном ост-индийских кораблей.

— А пока, можешь дрыхнуть до самого утра, — проговорил, сквозь нос, Усач, и улёгся на свой гамак.

Гвоздь и Фикса, как и большинство матросов на корабле, также легли спать. Клякса забрался на свой гамак, повернулся на правый бок, закрыл глаза и, вскоре, крепко заснул.

__

Проснулся Клякса утром, по команде "подъём!", объявленной по всему кораблю для всего экипажа. Где то, на верхней палубе, раздавался звон судового колокола, который регулировал жизнь и распорядок на корабле, подавая условные команды, и отбивая склянки каждые полчаса.

— Подъём! — громко заорал, заранее проснувшийся Гвоздь, услышав сигнал к подъёму, ревностно исполняя свои обязанности, и поднимая всех матросов, что находились и спали в жилом матросском помещении корабля, и которых было около сорока.

Все быстро, в толкотне, поднялись, просыпаясь на ходу, оделись и пошли умываться, после чего, все отправились на камбуз, для получения завтрака. Клякса, отстояв очередь, получил завтрак, после чего, как и другие матросы, примостился на второй палубе, недалеко от камбуза, и съел содержимое чашки, в которой находилась рисовая каша с мясом. Затем, он быстро вымыл опустошённую чашку водой, вновь подошёл к коку, и, сдав чашку, получил кружку сладкого кофе с молоком.

В час завтрака, на все корабли каравана стягивались моряки, жившие в окрестностях, и которых провожали в дальнее плаванье их родные. Многие из них явились на флейт "Дельфин", и его экипаж, в итоге, составил ровно восемьдесят человек.

После завтрака, капитаны всех судов каравана дали своим экипажам приказы к отплытию, и вновь зазвенел корабельный колокол.

— Поднять паруса! — громко распорядился капитан Твёрдая Рука.

— Поднять паруса! — на всю верхнюю палубу, очень громко крикнул его помощник.

— Поднять паруса! Поднять паруса! Поднять паруса! — моментально разнеслось по всему судну.

Весь экипаж забегал по кораблю, поднимая паруса, и делая другую срочную работу. Капитан, его помощник и боцман Дед, руководили работами. Боцман приставил Кляксу к Фиксе, и Фикса, а также другие моряки, делились с Кляксой морскими навыками. Со всех сторон неслись всевозможные команды и выкрики, и всюду кипел аврал. Клякса, на такелажных работах, при установке парусов на грот-мачте, вместе с Фиксой и другими матросами, исполнял все приказы, которые ему давали боцман Дед, Усач, Гвоздь и другие начальники на судне. Группа матросов, в которой работали Клякса и Фикса, запели такелажную песню-шанти, как было принято в те времена на парусных судах при проведении всевозможных необходимых работ:

— Тяни снасть!

Эка страсть!

Длинный трос!

Хоть, ты, брось!

Молодцы!

За концы!

Хари — шакалы!

Глотки — нахалы!

Тяни! Крепи!

На весь свет, вопи!

Клякса, хоть и не знал слов морских корабельных песен, многие из которых, непонятно почему, назывались странным словом "шанти?", но, тяня канаты, пытался петь вместе со всеми, и старался запомнить слова пропетых куплетов.

— Поднять якорь! — распорядился капитан.

— Пошёл шпиль! — выкрикнул, тут же, его помощник команду, адресованную заранее назначенным матросам, во исполнение приказа капитана.

— Пошёл шпиль! — разнёсся над палубой, в носовой части судна, приказ.

— Пошёл шпиль! — приглушённо донеслось до Кляксы с носовой части корабля.

Исполняя приказ, несколько матросов в носовой части судна начали крутить шпиль, с помощью рычагов — вымбовок, идя по кругу, и крутя вертушку, что-то выкрикивая хором, поднимая якорь. Ещё несколько матросов возились возле пушек левого борта, подготавливая их к прощальному выстрелу.

Клякса и его новые товарищи делали своё дело. Аврал продолжался, и моряки затянули второй куплет

— Хватай рукой!

Хоть, ты, вой!

Морда — пьянь!

Мозоль — дрянь!

Пустой карман!

Стань, как хан!

Веселей верти!

Побыстрей крути!

Тяни! Крепи!

На весь свет, вопи!

— Отдать швартовы! — прозвучал приказ капитана.

— Отдать швартовы! — продублировал помощник капитана Филин приказ капитана, крикнув во всё горло группе матросов, заранее знавших свои обязанности.

Клякса очень сильно устал, и его прошиб холодный пот. Он старался изо всех сил, и ему даже показалось, что все вокруг им довольны. Несмотря на усталость, в ожидании дальнего плаванья, настроение у Кляксы было превосходное. Клякса и его товарищи делали последние усилия, устанавливая белоснежные новые паруса, и пели шанти:

— В рубцах спина!

Вот-те, на!

Чердак ниже!

Плечи повыше!

Налетай народ!

Перекладина ждёт!

И стар, и млад!

И все подряд!

Тяни! Крепи!

На весь свет, вопи!

— Поднять флаг! — громко дал, капитан, очередной приказ.

— Поднять флаг! — продублировал приказ его помощник.

Экипаж корабля установил паруса, поднял флаг, и флейт "Дельфин" тронулся с места.

Уставший Клякса, до предела, взбудоражился. Он, с нетерпением, ждал этого момента. Корабль стал медленно, но уверенно набирать ход, и земля стала удаляться от Кляксы.

— Вот это-о, да-а-а-а! — воскликнул, затаив дыхание, раскрыв рот, и впав в небывалый восторг, уставший и обессиленный Клякса, в сильном экстазе наблюдая, как "Дельфин", и другие корабли, назначенные в рейс, начали плыть, и уверенно набирают скорость. — Плывё-ё-ё-ём!

— Да, плывём, — поддакнул Фикса, вытирая ладонью пот со лба.

Клякса скорчил довольную и удивлённую физиономию, подбежал к одной из пушек, подготовленной к выстрелу, и стал, с нетерпением, ждать прощального залпа орудий левого борта, обращённых к берегу. Два матроса, с которыми Клякса ещё не был знаком, ждали приказ на выстрел. Один из матросов держал в руках горящий боевой фонарь, другой — фитильный пальник, на конце которого тлел фитиль.

Клякса о пушках лишь слышал, и никогда не видел их в глаза. Он уставился на пушку и стал с любопытством ждать. Наконец, капитан дал приказ:

— Огонь!

— Пли! — крикнул Филин, и махнул рукой.

Матрос, державший пальник, поднёс тлеющий фитиль пальника к запальному отверстию орудия, и пушка выстрелила. Почти одновременно выстрелили и все остальные пушки левого борта корабля. Клякса радостно запрыгал, увидев и услышав пушечный залп своими глазами и ушами. Все уплывающие корабли, в эти секунды, беспорядочно, также, произвели прощальные пушечные залпы, как было принято в те времена, и Клякса, вновь, восторженно запрыгал.

Взбудораженный Клякса подскочил к ганвейлу — фальшборту, положил свои ладони на планширь, и оглядел море и плывущие корабли, не прекращая радоваться началу своего путешествия. Его восторгу не было предела, и он чувствовал, как радостно застучало его сердце в груди. Флейт "Дельфин", в составе большого каравана торговых кораблей, и в сопровождении двенадцати боевых фрегатов, поплыл в Китай. Деревянная голова амазонки, украшавшая носовую часть "Дельфина", зорко смотрела вперёд, и помогала капитану прокладывать запланированный курс.

Берег очень быстро удалялся, и восторженный, очень сильно возбуждённый Клякса, глядя на белоснежные паруса плывущих кораблей, выстраивающихся в запланированный походный порядок, радостно и громко, для себя вслух, воскликнул:

— Летим!

Впереди, по курсу "Дельфина", и сзади от него, неслись, рассекая водную морскую гладь, красавцы-парусники. Чайки кружили над морской поверхностью, и громко кричали, провожая моряков в дальний путь. Ярко светило ласковое солнце, и дул тёплый попутный ветер. Морской караван держал курс на край Земли

___

Глава вторая

Клякса освоился быстро. Уже через месяц, он неплохо знал морское дело и вполне успешно выполнял свои обязанности. Боцман, а также Усач, Гвоздь, Фикса и другие матросы обучали его всем корабельным морским премудростям. Клякса, вместе с товарищами, обслуживал паруса, откачивал, насосами, воду из трюмов, нёс вахту и выполнял порученные работы. У Кляксы было хорошее зрение, и его часто ставили вперёдсмотрящим, когда возникала такая необходимость. Нести вахту в корзине, на марсе фок-мачты, Кляксе очень нравилось. Обдуваемый, в это время, всеми ветрами, и покачиваясь на мачте, вместе с судном, он смотрел на горизонт. Сверху, как на ладони, просматривался весь корабль, со всеми матросами, что были на видимой для него, не загороженной парусами, части верхней палубы. В это время, Клякса, находясь на высоте, чувствовал себя летящей птицей. И частенько, кто-нибудь из матросов, кричал ему, вверх:

— Эй, Клякса! Нет ли, на горизонте, земли?

И матрос Клякса, в ответ, выкрикивал:

— Нет! Земли нет!

Впрочем, все и так знали, что никакой земли поблизости нет, так как корабли шли, известным более двух столетий, хорошо проторенным курсом.

Иногда, матросы, ему вопросительно кричали:

— Эй, Клякса! Нет ли чужих кораблей на горизонте?

И матрос Клякса, в ответ, кричал:

— Чужих кораблей на горизонте нет! Только свои!

Так проходил день за днём, неделя за неделей. Матрос Клякса привык к корабельной морской жизни. Караван кораблей продолжал свой путь в Китай. Хорошая погода сменялась плохой, затем, вновь, устанавливалась хорошая погода. Иногда штормило. Но капризов погоды моряки не боялись и, всегда успешно отражали все натиски стихии. Корабли не теряли друг друга. Клякса стал моряком, и радовался своей судьбе. Парусники плыли по Атлантическому океану на юг.

Помощник капитана Филин, даже, показал Кляксе пистолет и ружьё, и рассказал, как их заряжать, и стрелять из них. Клякса, даже, совершил из них по одному учебному выстрелу по морской волне.

Пролетали дни и ночи, и с каждой неделей пути, все моряки ощущали, что солнце светит всё жарче, и вокруг становится всё теплее и теплее. Было ясно, что корабли приближаются к тропикам. Наконец, стало совсем тепло, и казалось, что жаркое солнце обжигает и паруса и головы моряков, словно хочет всех испечь.

Летели дни, и в один из поздних вечеров капитан определил, по полярной звезде, секстантом, широту, и объявил дежурному матросу:

— Мы на тропике.

— Мы на тропике! — крикнул, на всю палубу, дежурный, и ударил в колокол несколько раз.

— Мы на тропике! Мы на тропике! — разнеслось по всему кораблю.

Большинство матросов, в это время, отдыхали. Кто-то спал на своём гамаке, кто-то ремонтировал свою одежду, кто-то читал книги и старые газеты, кто-то играл с друзьями в карты, кто-то, с друзьями, играл в кости.

Клякса, Фикса, Гвоздь и Усач, в этот момент, играли в карты, под свет восковых свеч, и, висящих в помещении, фонарей.

— Мы на тропике, Клякса! — радостно крикнул Фикса, кинув на стол-бочку крестового короля.

Клякса отбил карту крестовым тузом, и прокомментировал:

— Плывём, значит.

— Да, да, Клякса, плывём, — обрадовано крикнул Гвоздь, и подкинул на бочку очередную карту.

Клякса поправил свою синюю треуголку, подаренную ему Усачом, и спросил:

— А дальше, что?

— Дальше — экватор! — радостно ответил Фикса, кинув на бочку очередную карту, и поправляя свечку в подсвечнике, которая наклонилась от морской качки.

Корабли пересекли северный тропик, и продолжали следовать на юг. Дни пролетали, словно птицы, как, впрочем, и ночи. Ночью, почти все матросы спали и отдыхали на своих гамаках, кроме нескольких моряков, которые несли ночную вахту под руководством помощника капитана Филина. Кляксе, также, в порядке очереди, наравне со всеми, иногда, приходилось нести ночную вахту. Вечерами, перед сном, до полуночи, матросы, обычно, под свет фонарей и свеч, играли в карты или в кости на мелкую монету, несмотря на то, что азартные игры на деньги, во избежание конфликтов, запретил капитан. Запрет капитана матросы нарушали, чтоб не умереть со скуки, и капитан смотрел на это сквозь пальцы, понимая, что запретить морякам играть в карты и в кости ему не под силу.

На корабле имелось несколько романов, и те из матросов, которые были грамотными, вечерами, зачитывались ими, спасая себя от скуки. Бывало, что грамотный матрос, за несколько вечеров, прочитывал роман вслух, для всех желающих.

Больше, на судне, по вечерам, заняться было нечем. Запрет на спиртное соблюдался строго, и однообразный порядок всем разъедал душу. Подъём утром, завтрак, морская работа, обед, снова работа, ужин, отбой, отдых и сон, иногда ночные вахты — так, однообразно, пролетали дни моряков. При ухудшении погоды приходилось трудно, а при шторме ещё труднее. Однажды корабль налетел на обломки недавно затонувшего судна, и в корпусе, ниже ватерлинии, образовалась пробоина размером с ладонь, и океанская вода хлынула в трюм. Но, по приказу капитана, шесть матросов, в том числе Фикса и Клякса, вместе с корабельным плотником, быстро, всего за полчаса, залатали дыру, за что получили благодарность от капитана.

А дни продолжали пролетать один за другим, и вскоре, в один из дней, капитан, по солнцу, сделал замер широты, с помощью секстанта, и на всю палубу, для всех объявил:

— Мы на экваторе.

— Мы на экваторе! Мы на экваторе! — разнеслось по кораблю.

Зазвенел корабельный колокол, и факт пересечения экватора, моментально, по морской традиции, превратился в праздник. На всех кораблях каравана начались шуточные забавы. Клякса, в это время, по распоряжению боцмана, драил палубу возле бизань-мачты. К нему подскочил Фикса и крикнул ему:

— Мы на экваторе, Клякса! Бросай работу! Праздник начался!

Клякса оглядел голубую гладь океана. Ярко светило солнце, и стояла невыносимая жара и духота. На всём судне разворачивалось веселье. Один из бывалых моряков нарядился рогатым чёртом, видимо, заранее подготовив маскарадный костюм, а другой вырядился в морскую кикимору, и периодически бил деревянной колотушкой в самодельный большой барабан. На всю палубу раздавался громкий звон гонга. С ближайших кораблей каравана, также, доносились удары барабанов и всевозможные звоны самодельных ударных инструментов.

Клякса прекратил мытьё палубы. В этот миг, к нему, с шумом и гвалтом, подбежали десять веселящихся бывалых матросов, в том числе и тот, который нарядился рогатым чёртом. Они окружили его, и первым делом, моментально, обмазали всё лицо Кляксы, и его шею, сажей, позаимствованной на камбузе. Раздался смех и хохот на всю палубу. Затем, моряки быстро обвязали Кляксу за пояс, длинным канатом, и, сняв с него треуголку, под барабанный бой, под весёлый шум и гам, прямо в одежде, выбросили его за борт. Над всей палубой, вновь, раздался, небывалой силы, смех и хохот.

— Мы пересекли экватор! — кричали, с хохотом, веселящиеся моряки.

— Да здравствует экватор! — подхватывали другие матросы.

— Экватор! Экватор! Экватор! — разносилось отовсюду.

Клякса не обиделся. Плавать и держаться на воде он умел, а океанская вода на экваторе всегда очень тёплая. Экваториальные воды океана обмыли и освежили его тело. В это время, Кляксу, надёжно, удерживал канат, и он, рассекая телом океанские воды, словно рыба, быстро плыл за кораблём. Через пять минут, улыбающегося, и умытого океаном, Кляксу, вытащили на палубу. Матросы улюлюкали и продолжали смеяться и хохотать.

— Ты теперь настоящий моряк! — сказал Кляксе Фикса. — Ты один из немногих, в этом мире, кто пересёк экватор.

Клякса на миг задумался, и моментально осознал, что он, действительно, один из немногих в этом мире, кто пересёк экватор, совершая длинное плаванье, и, что он, почти, матрос-герой, и эта мысль, моментально, подняла его настроение после, не очень приятных, процедур.

Затем, та же участь, что и Кляксу, постигла всех других новичков океана — двадцать шесть человек, которых поочерёдно, с помощью того же каната, предварительно измазав сажей, под хохот и гвалт экипажа, прямо в одеждах, искупали в океанских водах.

— Обнимись с экватором! Стань настоящим моряком! Экватор! — неслись развесёлые крики моряков, когда кого-нибудь скидывали в воду.

А потом, уже, и все остальные бывалые и опытные матросы стали обмазывать друг друга сажей, под собственный смех и хохот, обвязываться канатом, и, не снимая одежды, прыгать в океан, за борт корабля, обмывая себя водами Атлантики. А те, которые хотели избежать купания, их быстро выявляли, обвязывали, по два человека, тем же канатом, и с хохотом выкидывали, обоих, за борт.

— Экватор! Экватор! Экватор! — неслось, отовсюду, под бой гонга и барабанов.

Весь мокрый, Клякса включился в праздник. На всей верхней палубе стояли шум и веселье, на которой находился почти весь экипаж судна. Гвоздь вырядился в Посейдона-Нептуна, и как античный бог, держа в руке, сделанный плотником корабля из дерева, муляж-трезубец, командовал и управлял всем праздником на корабле, лично участвуя в весёлых представлениях. Праздник продолжался до наступления темноты, и все моряки находились в весёлом праздничном настроении. Веселился, вместе со всеми, даже корабельный кот Карл, который бегал по палубе за моряками, мяукал, выпрашивая лакомства, и участвовал в некоторых праздничных мероприятиях. Лишь, вечером, когда наступила темнота, праздник стих, быстро сошёл на нет, и возобновились обыденные будничные часы. Все моряки вернулись к своим обязанностям и рассредоточились по своим местам.

Корабли, пройдя через экватор, продолжали выдерживать курс на юг. "Дельфин", как обычно, плыл в середине каравана. Вблизи, впереди и сзади по курсу, плыли другие парусники, и все они держались плотной цепочкой, в соответствии с запланированным порядком. Дни и ночи продолжали, однообразно, пролетать, как птицы. Жаркое экваториальное солнце не жалело моряков, и все они очень тяжело переносили жару и духоту экватора. И вся корабельная живность — куры, свиньи, бараны, которых в пути превращали в мясо для экипажа, еле-еле выдерживала тёплые широты. Зато, хорошо ловилась рыба, которая всегда была в рационе экипажа. Тем не менее, время бежало. Очень быстро прошло ещё несколько дней, и капитан, после очередного замера широты, объявил экипажу:

— Мы на тропике!

— Мы на тропике! Мы на тропике! — разнеслось по кораблю.

Клякса был удивлён. Он подошёл к Фиксе и настороженно спросил его:

— Эй, Фикса, мы, же, тропик уже проплывали!?

Фикса, занятый обслуживанием парусов, потягивая канат, взглянул на Кляксу и объяснил ему:

— То, был — северный тропик, а сейчас, проплываем через южный тропик. Мы, же, в южном полушарии.

— Потом, южный экватор, что ли? — спросил Клякса.

Фикса расхохотался и ответил:

— Тебя чему, в школе, то, учили?! Экватор, он, на то, и экватор. Экватор, только, один! Скоро трёхдневный отдых, Клякса!

При слове "школа", у Кляксы всегда резко ухудшалось настроение, а при слове "отдых" — поднималось. Клякса взбудоражился.

— Какой отдых? — спросил он.

Фикса объяснил:

— Скоро зайдём в порт Капстад, или, как его ещё, иногда, называют, Кейптаун. Там, чуть дальше, мыс Доброй Надежды. Напьёмся, Клякса! Кейптаун — это голландская провинция на юге Африки. В Капстаде проживает небольшая голландская община — переселенцы из Голландии, а также африканцы.

Фикса сделал небольшую паузу, а Клякса его, с интересом, слушал. Наконец, Фикса сделал собственное умозаключение:

— Капстад — почти Европа, и там мы неплохо отдохнём.

Узнав о предстоящем отдыхе, Клякса обрадовался. Он, за много недель плаванья, устал, морская жизнь ему поднадоела, и Клякса, не прочь, был бы, два-три дня отдохнуть. Клякса, с нетерпением, стал ждать отдыха.

Время бежало, и, через несколько дней, корабли зашли в порт Капстад, чтобы пополнить запасы пресной воды и провизии, произвести мелкий ремонт судов, и чтобы дать отдых морякам, после долгого морского пути.

Филин, помощник капитана, выдал каждому матросу, под запись, по одному талеру, в качестве аванса, и моряки "Дельфина" стали выходить на берег. Клякса, вместе со всеми, ступил на твёрдую землю, и у него, ненадолго, закружилась голова. На берегу росли пальмы, располагался порт, а также форт с крепостью, именовавшейся, как Замок Доброй Надежды, а чуть дальше, возле горы, находился маленький город Капстад. Вскоре, следом, уже все корабли каравана вошли в бухту, пришвартовались к пристани, и матросы заполонили берег. Шесть часов ушло на то, чтобы произвести необходимый ремонт судов, и загрузить их необходимым количеством пресной воды, и провизией, купленной капитаном тут же, на берегу. Клякса, Фикса и ещё два десятка матросов занимались переноской провианта на берегу, для других нашлась другая работа. У всех матросов было прекрасное настроение всвязи с небольшой передышкой. Наконец, вся эта необходимая работа была закончена, и матросы стали расходиться по тавернам, которые находились поблизости. Фикса и Клякса, вместе со всеми, кроме тех, кто остался на кораблях, двинулись в близлежащую таверну проводить свой отдых.

В Капстаде, Клякса впервые увидел чернокожих людей. И хотя, об их существовании Клякса знал, он, тем не менее, был удивлён, когда, навстречу попадались, такие не похожие на него, африканцы, одетые по-африкански, и чаще всего, в накидки и юбки из листьев, травы, и каких-то деревянных прутьев. Те — мужчины, женщины, дети, шли в порт, по своим нехитрым делам, чтобы продать матросам свои сувениры, лекарственные снадобья, и всевозможные экзотические и нехитрые поделки.

— Не обращай внимания, — сказал Фикса Кляксе. — Они от нас отличаются только цветом кожи. Во всём остальном, они такие же, как мы.

Через несколько минут Клякса и Фикса были в таверне и сели за стол, намериваясь спустить выданные им монеты. Через минуту к ним присоединился весёленький Усач. В главном, большом зале таверны, было много матросов, пьяных и ещё трезвых. Музыканты, из числа матросов же, играли весёлую музыку на скрипках, и других инструментах. Моряки пили ром и вино из деревянных бокалов и из деревянных кружек, ели из деревянной посуды, пели песни, плясали, танцевали, веселились. Стоял шум и гам. В одном углу группа моряков играла в кости, в другом углу несколько матросов играли в карты.

Клякса, Усач и Фикса заказали еды, рома и вина, и приступили к весёлому времяпрепровождению. Фикса налил вино в бокалы, поднял бокал, и крикнул:

— Мы в Африке, Клякса!

Фикса, Усач и Клякса чокнулись и выпили, по бокалу вина, за Африку.

— Скоро будем в Китае, Клякса! — крикнул через стол развесёлый Гвоздь, выпивая бокал рома.

Пьяные матросы веселились, и Клякса входил в морской быт, постигая уклад и обычаи истинного моряка. Вскоре, Клякса, Усач и Фикса, вместе со всеми, пели песни и плясали под играющую музыку.

Непонятно откуда, взялись четыре хорошенькие молодые девицы европейского происхождения. Всем им было лет по двадцать, и они, вместе со всеми, находящимися в таверне моряками, пили ром и вино огромными бокалами и кружками, курили табак из трубок моряков, плясали с толпой, и вели себя вызывающе нескромно. Моряки были им рады, и охотно угощали девиц ромом, вином и закуской.

— Занёс, же, чёрт, этих красоток, сюда, — сказал Клякса Усачу и Фиксе, кивнув на веселящихся девиц, когда, они, отплясав и устав, вновь сели за стол, намериваясь выпить ещё по бокалу вина.

— Две местные, что справа, и родились здесь. Из семей первых европейских переселенцев, — начал разъяснять Фикса, показывая рукой на девиц. — А две, что слева, — недавно из Амстердама. Голландский правитель приказал их, из кабаков выловить, и выслать сюда, чтоб Амстердам не развращали, и Голландию не позорили. Пусть, дескать, развращают Капстад.

— О нас, моряках, заботится, — сделал, Усач, умозаключение.

— Люблю таких правителей, — смеясь, сказал, Фикса.

Клякса кивнул на одну, кривляющуюся в зале, девицу, и восторженно, выпучив на неё глаза, цокая языком и качая головой, воскликнул:

— Какая цыпочка!

— Её зовут Карла, — сказал Усач.

Усач сделал короткую паузу, и добавил:

— Ну… Так она себя называет.

— Лучшая развлекательница, — охарактеризовал Фикса танцующую девицу.

В эту секунду, к Гвоздю подбежала другая девица, и кокетливо, улыбаясь от радости, воскликнула:

— Гвоздь! Здравствуй, мой птенчик! Какая встреча! Ты, снова, здесь!

Гвоздь радостно заулыбался, и стал разливать вино в стоящие кружки.

— Здравствуй, крошка! Выпей со мной, Марта.

Марта прыгнула и уселась ему на колени, обняла Гвоздя одной рукой, взяла кружку, чокнулась с кружкой, которую держал в руке Гвоздь, и мигом осушила налитое вино. Гвоздь тоже выпил. Марта схватила со стола банан и, очищая от кожуры, стала его кокетливо грызть.

— Послушай, Гвоздь, — забормотала Марта. — Ты мне привёз китайское ожерелье? Ты обещал.

Гвоздь зачесал нос, и сделал, слегка, недовольный вид.

— Забыл, крошка. Привезу, подарю. Жди.

— Жду, заждалась, — недовольно пробормотала Марта.

Тут, она обратила внимание на красивый браслет, что был у Гвоздя на левой руке. Марта схватилась рукой за этот браслет, кокетливо округлила глаза, и взвизгнула:

— Подари!

Гвоздь тяжело вздохнул.

— Подари браслет, Гвоздь, — заверещала кокетливо, тоненьким голоском, Марта.

Гвоздь, ещё раз, тяжело вздохнул, нехотя снял с запястья браслет, отдал его Марте, и сказал недовольным тоном:

— Дарю.

Радостная и довольная Марта расцеловала Гвоздя, спрыгнула с его колен, и побежала к центру зала, танцевать, и веселить моряков.

— Крошка Марта тебя никогда не забудет, Гвоздь! — крикнул Усач, тому, на соседний стол.

— В Китае накупим браслетов и разных украшений, и будем их дарить портовым дамочкам, — сказал Фикса Усачу и Кляксе.

В этот самый момент, к столику, за которым сидели капитан Твёрдая рука и скучающий штурман "Дельфина", грациозно направилась одна из девиц кокетливой четвёрки.

— Красотка Марго, — пояснил Фикса Кляксе.

Красотка Марго, подскочив к столику, и глядя на капитана и штурмана, под аккомпанемент играющих матросов, затанцевала и, жестикулируя руками, запела песенку:

— Эй, капитан, разлей шампанское, -

сладкое, пенное.

Твой штурман, чем-то, распечаленный,

как ненастная ночь.

Поднимем тост за страсть амурную!

Страстище бренное!

Ты развлекайся, а печали все, -

пусть откатятся прочь!

Многие опьяневшие моряки вышли поплясать с красотками, которые танцевали, и заманивали остальных на танец. Капитан, и распечаленный чем-то штурман, быстро повеселели. Капитан, лично и моментально, взял в руки, стоявшую возле него на столе, только что купленную им самим, бутылку шампанского, ловко открыл, и быстро разлил её в пять пустых, стоявших на столе деревянных бокалов, как и советовала красотка Марго своей песенкой. Марго быстро схватила один бокал, слегка похлопала штурмана по плечу, и, чокнувшись с ним и с капитаном, залпом выпила его содержимое.

Капитан, штурман и два сидевших за столом матроса также выпили за амурную страсть, а песенку подхватили, и продолжали петь три другие девицы, старательно вытягивая припев:

— Мы красотки — блеск и глянец!

Веселись, играй в карты, пей ром!

Спустишь деньги, спляшешь танец, -

И любовь запылает, костром!

Красотки пели и плясали, выдёргивая сидящих за столами моряков на весёлый танец, иногда осушая чью-нибудь кружку с вином или ромом. Через несколько секунд, Клякса, Фикса, Усач и Гвоздь, вновь, плясали вместе со всеми, а красотка Марго, танцуя с капитаном и штурманом, продолжала петь, глядя, поочерёдно, на капитана, на штурмана, на других моряков, и жестикулируя обеими руками:

— Мы, чародейки, околдуем вас,

хитрыми чарами.

Душа гламурная горит огнём,

как поленья в печи.

Моряк, спляши нам танец, в радости,

с песней, с гитарами!

И засверкают глазки весело,

словно, звёзды в ночи.

Марго, как и её подружки, хаотично выдёргивала матросов на танец, и вскоре, уже половина моряков плясали и танцевали под эту песенку. Красотки были хороши собой, и продолжали танцевать и петь:

— Мы красотки — блеск и глянец!

Веселись, играй в карты, пей ром!

Спустишь деньги, спляшешь танец, -

И любовь запылает, костром!

Красотка Марго подбежала к Кляксе, Фиксе и Усачу, и, танцуя, кокетливо и громко пела:

— Вы отплываете под общий гвалт,

чаек и дамочек,

В морях, вы будете свободными,

от любовных оков.

Там, на краю земли, ты вспомнишь нас,

миленьких ласточек,

И, мы, желаем вам, удачных дней,

и попутных ветров!

Клякса закрутился, как юла, Фикса и Усач также радостно плясали вокруг красотки Марго, а три её подружки, танцуя с моряками в центре зала, в третий раз затянули припев:

— Мы красотки — блеск и глянец!

Веселись, играй в карты, пей ром!

Спустишь деньги, спляшешь танец, -

И любовь запылает, костром!

Песня кончилась, красотки перестали петь, но продолжали плясать и танцевать с моряками. Музыка продолжала играть, и было очень весело. Немного погодя, Клякса, Усач и Фикса вернулись за свой стол, и слегка подуставшие, уселись на свои места, продолжая наблюдать за пляшущими красотками и моряками.

Клякса разлил в бокалы вино, в кружки ром, и предложил Фиксе и Усачу ещё раз выпить. Клякса, Усач и Фикса выпили и стали закусывать. Затем, Усач уставился на танцующих красоток, а Фикса начал рассказывать Кляксе историю Капстада:

— Капстад и провинция — это голландская территория. Этот клочок Африки, более полувека тому назад, португальский король, по пьянке, проиграл в карты голландскому правителю. Португальский король хотел выиграть остров Яву, но у него не получилось. И дело не в удаче.

— В чём же? — спросил Клякса.

Фикса продолжил:

— Голландский правитель был опытным шулером, и играть в карты с ним, тем более на такие ставки, вообще бы, не стоило. Короче, эту территорию голландский правитель выиграл в карты. И теперь, — это владение Голландии. Впрочем, у Португалии, и без Капстада, полно заморских земель — чуть больше, чуть меньше — не обеднела.

Клякса, Фикса и Усач налили, ещё, в кружки и бокалы рома и вина. Матросы не прекращали веселиться. Шум и гам стоял на всю таверну. К Кляксе подбежала одна из красоток, та, что брюнетка, и уселась ему на колени, бесцеремонно обняв его за шею.

— Привыкай, Клякса, к участи моряка! Крошка Берта тебя хорошо развлечёт! — крикнул, шутливо, Гвоздь, через стол, глядя на Кляксу, слегка посмеиваясь.

Берта взяла, из рук Кляксы, бокал вина, который тот собирался выпить, поднесла его к своим губам, и залпом выпила. Затем, она подбежала к Фиксе, уселась ему на колени, взяла его кружку с ромом, стоявшую на столе, и вновь, залпом выпила. Потом, она встала, выхватила изо рта Усача, сидящего сбоку от Фиксы, трубку, которую тот курил, и сама стала курить, сделав три затяжки. Через секунду она подскочила к Кляксе, и вложила ему в рот дымящуюся трубку, хотя тот был некурящим. Берта схватила Фиксу за руку, и поволокла его на танец. Клякса покачал головой, возвращая Усачу его трубку, затем, налил вина в бокал, и выпил, уже заметно опьянев.

— Фикса нравится крошке Берте, — сказал Усач Кляксе, выпивая кружку с ромом.

Клякса кивнул головой Усачу, и начал закусывать, поглядывая на танцующего Фиксу и Красотку Берту. В это время другая красотка, та, что была блондинкой, и называвшая себя Карлой, подскочила к Усачу, и уселась ему на колени. Сорокалетний Усач, обрадовано, заулыбался, и, на всякий случай, погладил свои длинные усы. Карла, тут же, выпила кружку рома, и обняла Усача за шею. Глаза Усача заблестели и засверкали от радости. Красотка Карла вскочила, схватила Усача за руку, и поволокла его на танец. Тут же, к Кляксе подскочили две другие красотки — Марго и Марта, и моментально выпив по кружке рома, схватили Кляксу за руки, и поволокли его в центр зала, — плясать и танцевать. Веселье стояло на всю таверну. Вино, ром и музыка лились рекой. Под столами и в разных углах валялись пьяные моряки, а те, кто потрезвее, время от времени, уходили спать, в спальные помещения, а выспавшись, возвращались веселиться, и до конца пропивать выданные монеты.

__

Так пролетел отдых, и через три дня, солнечным утром, все моряки стали возвращаться на свои корабли, чтобы продолжить долгое плаванье. Карла, Марго, Берта, Марта, и ещё несколько местных девиц и молоденьких дам, из числа переселенцев из Европы, проживавших в Капстаде, пришли к берегу, провожать своих знакомых моряков в дальний путь. Они щебетали и галдели, обнимались и целовались с моряками, на прощание, и заказывали себе подарки — китайские украшения и сувениры.

Марта, держа под руку Гвоздя, кокетливо напомнила:

— Я буду тебя ждать, Гвоздь! Не забудь купить, для меня в подарок, китайское ожерелье. Ты же обещал!

Гвоздь кивал головой, и мямлил, глядя куда-то в небо:

— Жди! Будет, у тебя, китайское ожерелье!

Клякса, Фикса и Усач, также, прощались со своими красотками, что находились на берегу, обещая, им всем, накупить китайских украшений, в качестве подарков. Через час прощание закончилось, и ещё, немного погодя, все моряки были на своих кораблях.

Все парусники, быстро, снялись с якорей, подняли паруса и поплыли. Карла, Марта, Берта и Марго, и все другие девицы и дамы, махали руками вслед, и громко кричали прощальные ласковые фразы и слова, желая морякам доброго пути.

В небе летали, туда-сюда, чайки и другие птицы, и, тоже, громко кричали, отслеживая рыбу в морской воде.

Корабли дали прощальный пушечный залп. Клякса кинул взгляд в небо и на берег, на провожающих красоток, и тяжело вздохнул, видя, как быстро удаляется Капстад.

— Плывём, Клякса! — крикнул уставший Фикса, держась за канат, пытаясь отдышаться после установки паруса.

Клякса, тоже уставший, помахал, вдаль, рукой, красоткам, и крикнул в ответ:

— Плывём, Фикса.

Парусники выстраивались в походный порядок, и уверенно плыли по воде.

Вскоре, корабли прошли мимо мыса Доброй Надежды, оставили, за собой, мыс Игольный, обогнули Африку, и вышли в Индийский океан.

Вновь, быстро полетело время. День пролетал за днём, неделя за неделей. Матрос Клякса окончательно привык к корабельной морской жизни. Караван кораблей продолжал свой путь в Китай, несмотря на все трудности морского плаванья. Африканский берег окончательно скрылся за горизонтом, и моряки оказались во власти Индийского океана.

___

Глава третья

Прошёл месяц, после того, как корабли покинули Капстад. Индийский океан оказался капризным, и очень неспокойным. Но матросы отражали все капризы непогоды, и корабли не теряли друг друга.

Вдруг, налетели сильные ветры, небо заволокло свинцовыми тучами, и стало ясно, что океан готовит сильный шторм.

— Вот-вот, налетит очень сильный шторм! — сказал Филин капитану.

— Спустить паруса! — приказал капитан, оглядывая небо.

— Спустить паруса! — продублировал приказ капитана его помощник, для всего экипажа.

— Спустить паруса! — разнеслась команда по всему кораблю.

Экипаж приступил к исполнению приказа, и, вскоре, паруса были сняты с мачт. Все остальные корабли каравана, также, сняли паруса и легли в дрейф. Через два часа, разразился шторм. Волна за волной налетали на верхнюю палубу, и корабль Дельфин стало сильно качать, и кидать из стороны в сторону. Капитан приказал боцману:

— Рубить мачты!

Боцман Дед спустился к матросам, в их жилое помещение, и приказал:

— Рубить мачты!

Несколько, назначенных им, моряков взяли топоры, и вышли на верхнюю палубу, держась, за что придётся, чтобы не упасть за борт от сильной качки, и принялись за дело. Клякса и Фикса помогали Усачу и Гвоздю придерживать фок-мачту, завязав её на канаты морскими узлами, у основания, чтобы она не оказалась за бортом.

— Осторожней! — крикнул, громко, Гвоздь Кляксе и Фиксе, срубив мачту, когда она стала наклоняться.

Шторм, ветер и ливневый дождь заглушали голос, и было плохо слышно. Приходилось кричать, чуть ли не в ухо.

— Наклоняй — крикнул Фикса.

Все четверо стали укладывать срубленную мачту на палубу. С неба, лил ливень, и брызги от океанской волны не давали покоя ни на минуту. Вода, по ним и их лицам, текла ручьём. Все мокрые, они разобрали мачту на части, уложили разобранную мачту вдоль корабля, укрепили её на верёвки, и, кое-где, забили гвоздями к палубе, быстро управившись с заданием,

— Крепко! — сделав вывод, крикнул Клякса боцману, который помогал им крепить мачты на палубе.

Две другие мачты, также, были срублены, разобраны на части и укреплены на верхней палубе.

— Готово, Дед! — крикнул Усач боцману, вытирая ладонью мокрое, от дождя и шторма, лицо.

— Наверх! И без приказа, никому не выходить! Нужно переждать шторм! — дал всем, свои наставления, сквозь ветер, боцман, громко выкрикнув, стараясь перекричать шторм.

Все матросы вернулись в своё жилое помещение, вымокшие до нитки, держась, за что только можно. Шторм становился всё сильнее и сильнее, и корабль качало и мотало в океанской стихии. Кляксе стало страшно, но, уже через два часа, он взял себя в руки, и успокоился. Все молчали, и никто не подавал признаков паники и испуга. Пришла ночь, но матросы не спали из-за сильной штормовой качки, и полагались, как всегда, на судьбу.

И, хотя, экипажи всех кораблей успешно отразили натиски этого шторма, все суда разметало по океану, в разные стороны. Через трое суток, шторм стих, и, к вечеру очередного дня, установилась спокойная тёплая погода, а в небе засветило солнце. У всех было приподнятое настроение, и удручало только то, что на горизонте, вокруг, не было видно ни одного ихнего корабля.

Капитан дал приказ установить мачты, поднять паруса и привести в порядок, слегка потрёпанное штормом, судно. Экипаж весело, напевая разные шанти, принялся за работу, и, через полтора часа, корабль плыл на полной скорости по запланированному курсу. Вскоре, наступил вечер, прошёл лёгкий тёплый дождь, а потом наступила океанская ночь, и в небе, ярко засверкали звёзды.

Мачты "Дельфина", также, засверкали светящимися и движущимися точками, в разных местах. Фикса и Клякса вышли на палубу, подышать свежим воздухом. Клякса поглядел на паруса и мачты, ахнул, подошёл к Фиксе, кивнул на светящиеся мачты корабля, и, с ужасом, сказал:

— Мачты светятся. Что это? Может дьявол, за нами, пришёл? Не нравится, почему-то, всё это, мне.

Фикса похлопал, по плечу, Кляксу, и успокоил того:

— Это — огни святого Эльма. Океан призывает нас к осторожности. Не бойся, Клякса. Всё обойдётся.

Кляксу одолела бессонница, и он остался на верхней палубе. Клякса всю ночь смотрел на светящиеся мачты, и ему казалось, что само небо готовит, им, очередное испытание. Он до утра, и, с тревогой в душе, бродил по верхней палубе.

Наконец, наступило утро, и установилась ясная солнечная погода. Мачты перестали светиться, и Клякса окончательно успокоился. Но, на горизонте, не было ихних кораблей, и к вечеру стало ясно, что "Дельфин" остался один одинёшенек, посреди океана.

— Свистать всех наверх! — приказал капитан помощнику Филину.

По кораблю разнеслась команда, и зазвенел корабельный колокол. Все моряки, бегом, стали подниматься на верхнюю палубу, и выстраиваться в две шеренги, вдоль корабля, перед помощником капитана Филином, кроме тех, кто нёс вахту. Клякса и Фикса, также, встали в строй, вместе со всеми, на свои места, и стали ждать наставлений и распоряжений. Наконец, все моряки выстроились, как положено, колокол замолк, и к шеренгам, с капитанского мостика, вышел сам капитан.

Капитан оглядел матросов своим командирским взглядом, и объявил для всего экипажа:

— Моряки! Мы остались одни, и без боевого сопровождения. Далее, будем плыть в Китай в одиночку.

Помощник капитана Филин добавил:

— Моряки! Приказ капитана — быть бдительными! Не расслабляться ни на минуту! Быть готовыми, отразить любую опасность!

Моряки выслушали своего капитана и его помощника, после чего получили распоряжения и приказы. Окончив, капитан дал приказ:

— По местам!

— По местам! — повторил приказ его помощник.

Моряки стали расходиться по своим местам, и все, вскоре, возобновили исполнение своих обязанностей.

И корабль "Дельфин" продолжал своё плаванье, твёрдо выдерживая запланированный курс. Все последующие дни, океан был, на редкость, спокоен, стояла солнечная погода, и дул тёплый попутный ветер.

Так прошла неделя, наступил очередной день, и ничего не предвещало беды и несчастий.

__

Вдруг, средь бела дня, через четверть часа после того, как пробила рында, просигналив экипажу полдень, тремя колокольными ударами, и когда солнце в небе стояло в зените, в стороне от левого борта, вдалеке на горизонте, показался корабль. Вскоре, за ним, ещё два.

Вперёдсмотрящий, с фок-марса, крикнул экипажу:

— Полундра! Чужие корабли!

Корабли приближались. Капитан выбежал на палубу, вытащил подзорную трубу, и начал осматривать, идущие вдогонку, парусники.

— Кто они? — недоумённо, спросил Клякса у Гвоздя.

— Не знаю. Может пираты, может наши, из каравана, может другие корабли. Подплывут ближе, увидим, — тревожно ответил Гвоздь.

Фикса подошёл к Кляксе, и сказал ему, полушёпотом:

— Скорее всего, пираты.

Клякса испугался, и схватился, правой рукой, за свой христианский медный крестик, висевший на его шее, на медной цепочке.

— А может, не пираты? — предположил Клякса, уставившись на Фиксу.

— Может, и не пираты. Скоро узнаем, — сказал Фикса, в ответ.

Наконец, капитан сложил подзорную трубу, и крикнул всему экипажу:

— Вижу пиратский флаг! У нас полные трюмы, и нам от них не уйти.

Капитан повернулся к своему помощнику и приказал:

— Раздать оружие!

Затем, капитан Твёрдая Рука оглядел палубу и моряков, что были вблизи него, и дал приказ всему экипажу:

— Приготовиться к бою!

Весь экипаж забегал по кораблю. Матросы стали готовить пушки, ружья, пистолеты, ядра, пули, порох. Все пришли в движение, исполняя приказ капитана.

— Матрос Клякса! — позвал, к себе, Кляксу, помощник капитана.

Клякса, мигом, подбежал к помощнику капитана Филину.

— Держи огонь! — сказал Филин, протягивая Кляксе зажжённый боевой фонарь, после чего приказал: — Обеспечь огнём все орудия верхней палубы. Затем — в распоряжение матроса Фиксы.

— Исполню мигом, — ответил Клякса, схватив боевой фонарь, и молнией понёсся исполнять приказание помощника капитана.

Клякса выполнил приказ, обойдя все пушки на верхней палубе, и снабдил их боевые фонари огнём, после чего, занял своё штатное место у орудия, установив возле себя горящий фонарь, как и приказал Филин. Он кинул взгляд на вражеские корабли, увидел на палубах, готовящихся к нападению пиратов, и громко крикнул Фиксе:

— Они, нас, догоняют!

— Но, мы идём на всех парусах, — громко объяснил Кляксе Фикса, готовя пушку к бою. — Наш корабль, полностью, загружен товаром, он слишком тяжёл, и мы,

быстрее, плыть не можем.

Такие аргументы Кляксу не, очень-то, обрадовали. Он захлопал глазами, и переспросил, хотя и сам хорошо осознавал ситуацию:

— Значит, будем давать бой?

— Придётся, Клякса, — ответил ему Фикса.

Три пиратских парусника — бригантина и два шлюпа — продолжали приближаться, и моряки "Дельфина" начали подавать к орудиям недостающее артиллеристское оснащение, дополнительные ядра и порох в картузах.

Клякса взял в руки, за деревянный черенок, фитильный пальник. Затем, он вытащил из фитильного бочонка один фитиль, и укрепил его, как полагается, на пальнике. Потом, Клякса потрогал пальцами железное остриё пальника, и вертикально воткнул его в палубу. В этот миг, он бросил взгляд на пиратский флагман — бригантину — которая значительно обгоняла два своих шлюпа, и отчётливо увидел на её мачте развевающийся пиратский флаг "весёлый роджер" — череп, над скрещенными кинжалами, белого цвета на чёрном полотнище. Кляксе, впервые за всё плаванье, стало очень страшно, и он, испуганно, спросил:

— Послушай, Фикса. Мы можем справиться с тремя боевыми кораблями?

— Скорее нет, — ответил матрос Фикса, открывая, в фальшборте, пушечный порт, как называлось на кораблях окошко для стрельбы. — Но мы будем надеяться на чудо.

— На чудо? — настороженно переспросил Клякса.

— На чудо, — кивнув головой, вздохнул, тяжело, Фикса.

За всю свою недолгую жизнь никаких чудес Клякса не помнил, и в них, почти, не верил. Он испугался ещё сильнее, и про себя подумал: "Эх, зря я не послушал отца с матерью. Был бы, лучше, землепашцем. Не надо было идти в моряки".

Пираты, тем временем, подплыли на расстояние пушечного выстрела. Капитан, разгадав вражеский замысел, и хорошо осведомлённый о тактике пиратов, крикнул на всю палубу:

— Они пойдут на абордаж!

Весёлый роджер зловеще улыбался всему экипажу "Дельфина". Капитан Твёрдая Рука, ещё раз, оглядел в трубу пиратский головной корабль, и громко крикнул помощнику и экипажу:

— Это пират Черная Борода! Исчадие ада!

— Чёрная Борода! Чёрная Борода! — пронеслось над палубой.

Клякса спросил у Фиксы:

— Что за Чёрная Борода?

— Главарь. Известный пират. Его имя и другое прозвище — Эдвард Тич, — ответил Фикса. — Слышал, что его настоящая фамилия Драммонд. А то, что его прозвище Тич — это, я думаю, от исковерканных английских слов, означающих "густая шевелюра". Его ещё зовут Брат Сатаны.

— Брат Сатаны? — испуганно переспросил Клякса.

— Да, брат самого Сатаны! — кивнул головой Фикса.

Клякса, вдруг, побледнел, и ему, вновь, стало не по себе. Он показал рукой на бородача, командовавшего и жестикулировавшего на носовой части головного пиратского корабля, и спросил дрожащим голосом:

— Это тот, что впереди?

— Он самый. Видишь, раскомандовался.

На носовой части головной пиратской бригантины стоял здоровенный пьяный бородач. Его борода, действительно, была чёрная и густая, и свисала до самого пояса. В его бороду, в разных местах, были вплетены четыре тлеющих запальных фитиля, которые Тич использовал при крайней необходимости, — для осуществления по?джига заряда пушки, или ядра-гранаты. Его голову покрывала чёрная треугольная шляпа, из краёв которой, также, торчали по два фитиля, слева и справа, установленные вниз и загнутые от головы по сторонам, и чуть к верху. Все фитили тлели и дымились, устрашая экипаж "Дельфина", и от бороды и треуголки Тича, в сторону по движению ветра, валил дым. Его усы и копна волос на его голове, представляли, с бородой, нечто единое целое, и, тоже, были чёрного, как смоль цвета. Крючковатый нос, широкий лоб, густые чёрные брови, и ярко белые, звериного типа зубы, наводили ужас на любого, кто на него посмотрит в лицо. Его глаза сверкали, блестели от ярости, бегали в разные стороны и, словно, горели огнём. Шея и уши Тича были скрыты бородой и шевелюрой, и казалось, что даже океан скован страхом от его облика. Ярко красный камзол, обыкновенные туфли на ногах, и панталоны и чулки, по европейской моде тех лет, начала XVIII века, указывали на его европейское происхождение. На поясе, слева, свисала сабля, справа — кинжал. На его животе, на специальной кожаной перевязи, свисали пять пистолетов — три справа и два слева. Ещё один пистолет Тич держал в левой руке. В правой руке Тич держал бутылку рома. Чёрная борода жестикулировал, раздавая команды направо и налево, размахивал своим любимым пистолетом, и периодически делал очередной глоток рома из бутылки. Время от времени, для наблюдения за "Дельфином", Тич использовал свою подзорную трубу, которая висела у него на поясе, в футляре. Пираты носились по кораблю, словно угорелые, выполняя его приказы.

Две тоненькие косички в его шевелюре, и едва заметные, служили Тичу, как он считал, талисманом. И его, действительно, хранила фортуна, хотя он прошёл огонь и воду.

Кляксе, вдруг, пришла в голову хорошая идея:

— Его, же, может застрелить меткий стрелок.

Фикса расстопорил лафет пушки, и, развязывая крепёжные канаты и верёвки, с сожалением ответил:

— А у нас, на корабле, нет метких стрелков. Мы не вояки, мы торговый флот. Вот, тебя, поставили канониром, мне в помощь, а ты пушку совсем не знаешь. У нас, на корабле, нет, ни метких стрелков, ни опытных канониров.

К орудию был подан порох в картузах, ведро с деревянными пробками и с пыжами из лыка, а также, противопожарное ведро с водой. Фикса разложил, перед собой, артиллеристские инструменты и принадлежности, взял один картуз, и забил, в ствол пушки, порцию пороха, с помощью прибойника. Затем, он, поочерёдно, забил в ствол пыж, деревянную пробку и ещё один пыж, после чего, как и положено, забил в орудие боевое ядро, запыжевал его, и, бросив прибойник под ноги, с тяжёлым вздохом, сказал Кляксе:

— Меткие стрелки остались на военных кораблях охраны, как и лучшие артиллеристы. Так что, положение, у нас, гибельное.

Клякса, вновь, побледнел, но собрав всю свою волю, взял себя в руки. Фикса, в пороховом бочонке, зачерпнул, в артиллеристский рог, порцию мелкого пороха, затем подошёл к пушке, и забил порохом запальное отверстие орудия, иногда поглядывая на Кляксу.

— Пушка готова к выстрелу, — сказал Фикса Кляксе.

Клякса хорошо понял и запомнил, как заряжается орудие, и кивнул головой. Он уже прекрасно понимал, что предстоит неравный и тяжёлый бой, но в душе надеялся на счастливый исход.

Экипаж "Дельфина" подготовил пушки к бою, и все ждали приказ капитана начать стрельбу. Клякса, от фонаря, неспеша, зажёг фитиль. Пиратские корабли продолжали приближаться, и от них, до борта "Дельфина", уже отчётливо доносились пиратские выкрики, гвалт, свист и улюлюканье. Разбойники размахивали абордажными крюками, баграми, дротиками, ружьями и пистолетами, а также, алебардами, саблями, палашами и шпагами, дополнительно оборудованными острыми железными когтями, и крючками, для захвата противника в рукопашной схватке. Многие из них были дополнительно вооружены тесаками и кортиками, и всем своим вызывающим внешним видом пытались нагнать страх на экипаж "Дельфина". Пираты, находившиеся на головном паруснике, предчувствуя удачный разбой, радостно запели пиратскую предналётную песню, причём, одни запевали, другие подпевали, и все вместе, хором, они исполняли отдельные фрагменты:

— Мы — разбойники-пираты!

Ух! Ах! Ох!

Мы у дьявола — солдаты!

Ух! Ах! Ох!

Мы плывём под флагом Тича!

Ух! Ах! Ох!

Мы идём ловить добычу!

Ух! Ах! Ох!

Подпевал, от радостного предчувствия хорошей добычи, даже сам Тич Чёрная Борода, не забывая, иногда, делать очередной глоток рома из своей бутылки. Пираты приготовились к налёту, и горланили:

— Абордажный крюк скучает!

Ух! Ах! Ох!

Дьявол, крови, ожидает!

Ух! Ах! Ох!

Зуб, весёлый роджер скалит!

Ух! Ах! Ох!

Чёрт, врагов, в могилу свалит!

Ух! Ах! Ох!

Все пираты, были, явно, в приподнятом настроении, и в предвкушении удачного налёта. Их физиономии были очень довольные, и песенка, по всей видимости, придавала им храбрости и силы:

— Ведьмы пляшут и ликуют!

Ух! Ах! Ох!

Колдуны, для нас, колдуют!

Ух! Ах! Ох!

В море, водятся деньжата!

Ух! Ах! Ох!

Пир и праздник для пирата!

Ух! Ах! Ох!

Клякса, Фикса, и все другие моряки "Дельфина", с досадой наблюдали, как постепенно уменьшается расстояние до пиратских кораблей, и, с отвращением, слушали, доносившиеся до борта "Дельфина", куплеты:

— Пушки наши наведёны,

Ух! Ах! Ох!

Пистолеты заряжёны,

Ух! Ах! Ох!

Сабли острые, как бритвы,

Ух! Ах! Ох!

Будет вкусный корм для рыбы!

Ух! Ах! Ох!

К Кляксе и Фиксе подбежал боцман, и вручил им по пистолету с пулями, и по сабле:

— Это вам! — сказал боцман, раздавая всем оружие.

Клякса и Фикса положили сабли возле себя, затем, быстро зарядили пистолеты и засунули их за свои пояса. А тем временем, все пираты, от удовольствия, хитро улыбались, не спуская глаз с "Дельфина", и не прекращали петь свою пиратскую песенку:

— Корабли мы грабить любим!

Ух! Ах! Ох!

Мы чужие жизни рубим!

Ух! Ах! Ох!

Грузы в трюмах — наша радость!

Ух! Ах! Ох!

Деньги в сейфах — наша сладость!

Ух! Ах! Ох!

Ух! Ах! Ох!

Ух! Ах! Ох!

Пираты закончили горланить свою пиратскую песенку, спев последний куплет, и находились в полной предразбойной готовности. Капитан "Дельфина", в очередной раз, посмотрев в подзорную трубу, громко скомандовал:

— Лево руля! Поворот на три румба!

— Лево руля! — донёс Филин, до штурмана, приказ капитана. — Поворот на три румба!

Корабль "Дельфин", на полном ходу, стал быстро поворачиваться, чтобы повернуться боком, и занять более удобное, для пушечной стрельбы, положение. Пиратские корабли, также, повернули, планируя зажать "Дельфин" с двух сторон. Головной корабль пиратов был, уже, в сотне шагов, и разбойники произвели по "Дельфину" первый пушечный залп и несколько выстрелов из ружей и пистолетов. Два ядра, с сильным грохотом, упали на верхнюю палубу "Дельфина", повредив палубные настилы, а три пули угодили в паруса, сделав в них три дырки.

Клякса задрожал от страха. Пираты произвели второй залп, и Клякса, уткнув свой взгляд в пушку, стал ждать приказа на открытие стрельбы. Одно пиратское ядро, с обычным грохотом, пробило корпус корабля выше ватерлинии, и всем матросам "Дельфина" стало ясно, что бой предстоит очень тяжёлый и опасный.

"Дельфин" повернулся, сменив курс на три румба, и продолжал плыть под обстрелом, на всех парусах. Очень быстро, головной пиратский корабль нагнал "Дельфина", и, уже, плыл параллельно с ним, на очень близком расстоянии, готовясь к его захвату.

В этот момент, капитан Твёрдая Рука скомандовал, для всего экипажа:

— Открыть огонь!

— Огонь! — крикнул помощник капитана для всего экипажа.

Фикса взял в руки ганшпуг, навёл пушку, установил клин, отошёл на два шага в сторону, от неё, и громко крикнул Кляксе, сначала древнеримскую истину, а потом приказ:

— Пират — враг человеческого рода! Огонь, Клякса!

Клякса поднёс горящий фитиль к запальному отверстию орудия. Пушка, самой первой на "Дельфине", с сильным грохотом, выстрелила, испустив из ствола ядро и порцию белого дыма, и подпрыгнула на месте, отскочив, от отдачи, на полкорпуса назад. Ядро, со свистом, полетело во вражеский корабль, попав в ганвейл и разворотив, в нём, три доски. Огонь открыли все орудия левого борта. Матросы открыли стрельбу из ружей и пистолетов. В пиратов полетели ядра и пули, и вокруг установился пушечный грохот. Пираты, моментально, резко усилили огонь по "Дельфину" из ружей, пистолетов, и нескольких пушек. Начался неравный и жестокий бой.

Два пьяных пирата-артиллериста, мешая друг другу, никак не могли открыть огонь, из вверенной им пушки. Чёрная Борода, оглянулся на них, и рассвирепел. Он соскочил, со своего, штатного боевого места — с носовой части корабля — и прыжками полетел наводить порядок.

Тич, моментально, подскочил к этой злополучной пушке, возле которой возились эти два, очень пьяных пирата, и всё никак не могли произвести выстрел, сунул пистолет на перевязь, не выпуская из рук любимую бутылку, дал этим артиллеристам по подзатыльнику и гаркнул:

— Болваны!

Тич выругался, затем, левой рукой, моментально выдернул из бороды один тлеющий фитиль, и мигом поднёс его к запальному отверстию орудия. Пушка выстрелила в сторону "Дельфина", попав ядром в его корпус, чуть ниже верхней палубы, и довольный Тич сделал из бутылки очередной глоток рома.

— Здесь, вам, не бал! — прорычал Чёрная Борода.

Тич, прыгая и ругаясь, быстро вернулся на своё авангардное место, продолжая командовать разбойной атакой, не выпуская из рук бутылку, и, вновь, вытащил с перевязи пистолет. В "Дельфин" летели ядра и пули. Одно ядро пролетело прямо над головой Кляксы и угодило в противоположный фальшборт, когда он с Фиксой ставил пушку на место, готовя её ко второму выстрелу. Ядро, с сильным грохотом и шумом, разнесло в щепки две бортовые доски ганвейла, и отпрыгнуло в океан

— Махни рукой и не бойся, — крикнул, подбадривая Кляксу, Гвоздь, орудовавший у соседней пушки, вместе с Усачом, прочищая в это время, банником, ствол орудия.

Фикса и Клякса, долго провозившись, снова зарядили пушку. Клякса взял в руки фитильный пальник, а Фикса начал наводить орудие на пиратский корабль.

— Пли! — вновь скомандовал Фикса, наведя на цель заряженную пушку, отойдя от неё на два шага в сторону, и слегка покашливая, от стоявшего, всюду, от стрельбы, белого дыма.

Клякса поднёс фитиль пальника к запальному отверстию, и пушка произвела второй свой выстрел. Ядро, со свистом, пронеслось над головой Чёрной Бороды и угодило в пороховую бочку. На головной пиратской бригантине раздался не очень сильный взрыв, и её паруса вспыхнули и загорелись. Тич оглянулся и остолбенел.

— Тысяча чертей! — прорычал от досады Чёрная Борода.

Он, тут же, моментально покинул своё авангардное место, стал бегать по палубе, и раздавать приказы своим пиратам:

— Туши! Туши палубу! Туши паруса!

Тич подгонял то одного, то другого пирата, не выпуская из руки бутылку с ромом, и его возгласы доносились до борта "Дельфина". Пираты, изо всех сил, пытались затушить горящие паруса и палубу, возле мачты, но, несмотря на все их усилия, ветер только усиливал пожар на ихней бригантине. И, несмотря на полыхающий огонь, пиратские пушки горящего корабля не прекращали вести обстрел "Дельфина". Одновременно, многие пираты продолжали вести стрельбу из ружей и пистолетов, и пули, бесперебойно, а также вражеские пушечные ядра, проносились, одно за другим, над головами обороняющихся моряков. Всюду раздавался грохот орудий, слышались пистолетные и ружейные выстрелы, и стоял белый дым. И всюду пахло порохом. Вражеские ядра и пули наносили повреждения "Дельфину", и убивали моряков.

Фикса прочистил, банником, ствол пушки. Близко к "Дельфину", на помощь головной пиратской бригантине, подошли два других корабля. На флагманском пиратском корабле, огонь с парусов и верхней палубы, перекинулся во внутрь судна и, вскоре, раздался сильный взрыв, много сильнее, чем первый. Фикса обрадовался.

— Мы, с тобой, уничтожили боевой пиратский корабль! — радостно воскликнул Фикса, глядя, то на Кляксу, то на горящую пиратскую бригантину. — Это взорвалась крюйт-камера!

— Их, ещё два, — отозвался Клякса, подавая Фиксе ядро для очередного выстрела, и отмахивая рукой белый дым, от своего лица.

Фикса зарядил пушку, навёл её, и Клякса поднёс горящий фитиль к запальному отверстию. Пушка, вновь выстрелила по головному пиратскому кораблю, попав в ганвейл, и пожар на главной пиратской бригантине стал ещё сильнее. Бригантина, сначала, накренилась, а через семь минут, медленно, но неотвратимо стала оседать. Было ясно, что пиратский флагман скоро пойдёт на дно.

— Мы их потопили, Клякса! — радостно воскликнул Фикса, взяв в руки пыжевник, за черенок, и поглядывая на обречённую пиратскую бригантину.

К ним подбежал помощник капитана Филин, и похвалил:

— Храбрецы! Вас благодарит капитан. После рейса получите денежную награду.

Филин отбежал к другой пушке, чтобы дать её расчёту какие-то приказы, а Клякса и Фикса стали готовить очередной выстрел.

А тем временем, почти все пираты с тонущей бригантины, кроме полусотни погибших и тяжелораненых в перестрелке, и взрывом крюйт-камеры, попрыгали в воду, и стали перебираться на два других своих корабля.

Чёрная Борода, с пятью пиратами, всё ещё находились на бригантине и спасали сундук. Сам сундук Тича был очень тяжёлый, и Чёрная Борода прыгал, орал и визжал:

— Осторожней! Головой отвечаете! Головой!

Четыре пирата корячились, спасая сундук, тащили и волокли его, как могли, а Тич и боцман по прозвищу Бурбуль подгоняли и торопили их, наперебой:

— Шевелись! Шевелись! Быстрей! Быстрей!

Тич сделал глоток рома, и ворчливо предупредил:

— Утопите мой сундук — утоплю всех вас! И тебя, Бурбуль, хоть ты и боцман. Понял?

Боцман Бурбуль, испуганно, закивал головой:

— Да, да. Всех нас. Гм. На дно. Гм…

Горящая бригантина всё более и более оседала, и, почти всегда хладнокровный Тич начинал нервничать. Пираты, под надзором Чёрной Бороды и Бурбуля, еле-еле доволокли сундук до ганвейла, затем, быстро обвязали сундук канатами, и, с большими усилиями, спустили его в ожидавшую, уже заранее спущенную на воду, по приказу Тича, шлюпку, в которой находились пять пиратов.

— Вы и без шлюпки доплывёте! — гаркнул Чёрная Борода четырём пиратам, что волокли его сундук, сделав очередной глоток рома.

Затем, Бурбуль и, за ним, Тич, по канату, спустились в шлюпку.

— Ух! — перевёл страх Бурбуль.

Чёрная Борода и Бурбуль уселись, и Тич, сделав глоток рома из своей бутылки, скомандовал пиратам, которые находились в шлюпке:

— За вёсла! И ты, Бурбуль!

Бурбуль пересел, взяв в руки вёсла, и находящиеся в шлюпке пираты стали грести в сторону ближайшего пиратского корабля.

Четыре пирата, которые волокли сундук, попрыгали, с тонущей бригантины, в воду, и поплыли, вплавь, в сторону ближайшего своего корабля, также, как и многие другие пираты, пытаясь держаться шлюпки, на которой находился Тич. Сам Чёрная Борода не переставал ругаться, и раздавать указания своим разбойникам.

— Гребите поживее, поживее! — гаркнул он, сидящим за вёслами пиратам, с досадой наблюдая, как тонет ихняя бригантина.

Затем, Тич оглядел, по всем сторонам, гладь водной океанской поверхности, сделал глоток рома, после чего, вновь бросил взгляд за борт, наблюдая, как пираты плывут в направлении по курсу шлюпки, к своим, находящимся рядом кораблям, которые были менее быстроходны, и только-только подоспели к месту закончившегося морского боя. Тич сделал ещё один глоток, и, сморщив лоб, уставился, на плывущего возле шлюпки, одного из пиратов. Тот быстро плыл, работая руками и ногами, зажав в зубах саблю, и пытался не отставать от шлюпки. Было видно, что он хороший пловец. Но Тич, по привычке, заворчал на пирата, жестикулируя рукой, в которой он держал свою бутылку:

— Шевелись, Паук! Шевелись! Что ты плывёшь, как сонная муха?! Ты же Паук! Ты же пират!

Чёрная Борода сделал глоток рома из бутылки, и вновь крикнул Пауку:

— Да, саблю не утопи! Саблю не утопи!

В этот момент, из глубины, вынырнула большая белая акула, и, не останавливаясь, сделала большой круг, плывя в верхнем слое воды, и, периодически, выныривая почти на поверхность, возле шлюпки. Пират, по кличке Паук, насмерть перепугался, а Тич вытаращил на неё глаза.

— Акула…, - промычал Чёрная Борода, не отрывая глаз от плавающей, вокруг них, морской хищницы.

— Акула! Акула! — закричали пираты, что были в шлюпке, вместе с Чёрной Бородой.

Морская хищница, ещё раз, проплыла возле шлюпки, вновь, слегка вынырнула, на секунду, из-под толщи прозрачной воды, бросила взгляд на самого Тича, и, как тому показалось, улыбнулась ему, как родному брату.

— О-о-о! — воскликнул, удивлённо, всегда пьяный Тич.

В этот миг, все, кто находился в шлюпке, сперепугу, совсем перестали грести, и стали ждать, когда исчезнет опасность, и шлюпка продолжала плыть лишь по инерции, замедляя свой ход. Плывущий, возле шлюпки, Паук, растерялся, перестал плыть, схватился, левой рукой, за бандану, и, уставившись на проплывающую, в очередной раз, возле него, акулу, заорал во всё горло:

— А-а-а!!!!!

Сабля выпала из его зубов и пошла ко дну.

— Сабля! Тысяча чертей! — воскликнул, с досадой, Тич, и скривил недовольную физиономию.

— Акула! Акула! — кричали, друг другу, пираты, плывущие вплавь, по курсу шлюпки, предупреждая всех об опасности.

Паук продолжал орать, а акула, недолго думая, сделала ещё один круг, и, на полном ходу, подплыв к нему, схватила его за ногу, и, вместе с ним, не останавливаясь, нырнула в глубину океана, унося за собой лихого пирата.

Крик Паука моментально прекратился, и все перевели дух. Каждый пират радовался, что жребий, стать обедом для акулы, выпал не на него.

— Ух! — воскликнул Тич, поправив рукой свою шляпу.

— Уплыла, — сказал Бурбуль, вытирая пот со лба, и поправляя на голове свою красную бандану.

— Вместе с Пауком, — сказал, без особого сожаления, другой пират.

Чёрная борода глотнул, из бутылки, глоток рома, и с сожалением сказал:

— Жалко саблю. Я ему, лично, подарил эту трофейную саблю после прошлого налёта. Какая сабля была! Какая сталь!

Тич сделал очередной глоток рома, бросил взгляд за левый борт шлюпки, встал в полный рост, после чего, бросил взгляд на плывущих своих пиратов, и заорал:

— Быстрее! Быстрее! Нам нельзя упускать добычу. Шевелись! Шевелись!

Тич, вновь, сделал глоток рома, и бросил взгляд за правый борт, после чего закричал плывущим вплавь, пиратам:

— Вам не страшны акулы! Вы храбрые пираты! Пошевеливайтесь!

Напуганные акулой, и смертью ещё одного своего дружка, на сей раз в пасти большой кровожадной хищной рыбы, пираты плыли изо всех сил. Тич уселся на скамью, и начал торопить всех, кто находился в шлюпке.

— Чего встали?! Гребите! — рявкнул Чёрная Борода пиратам, что находились с ним в шлюпке.

Пираты налегли на вёсла, и шлюпка, вновь, быстро поплыла, ускоряя ход.

Фикса и Клякса, за это время, успели, вновь, зарядить пушку. Фикса навёл её на другой пиратский корабль, который находился ближе к "Дельфину", отошёл от орудия на два шага, и скомандовал Кляксе:

— Огонь! Пли!

Клякса поднёс фитиль к запальному отверстию пушки, и она произвела очередной выстрел в сторону пиратов. Головная пиратская бригантина, тем временем, утонула, выпустив, напоследок, пузыри на океанскую гладь. Её экипаж перебирался на два других своих корабля, которые, ненадолго, остановились, спустив паруса, и Клякса увидел, как уцелевшие пираты поднимаются по сброшенным, для них, канатам и трапам, на палубы.

Тич, последним покинувший тонущий корабль, уже через двадцать минут, и как ни в чём ни бывало, с пистолетом в одной руке, и с бутылкой рома в другой, продолжал командовать разбойной атакой. Слегка отстававшие, пиратские корабли, очень быстро, вновь нагнали, убежавший было от них, "Дельфин", и, на полном ходу, пошли на абордаж. Один из пиратских кораблей начал обход "Дельфина" с правого бока, и, по идущему в атаку пиратскому шлюпу, стрельбу открыли все пушки правого борта. "Дельфин", теперь, атаковался с обеих сторон, и его положение, с каждой минутой осложнялось. Хорошо сплочённый экипаж "Дельфина" продолжал, изо всех сил, обороняться. И пираты, и моряки "Дельфина" несли потери. Корабельный цирюльник "Дельфина" еле успевал оказывать медицинскую помощь раненым матросам, и с большим трудом успевал справляться со своими обязанностями.

Рядом с Кляксой упал, сражённый пиратской пулей, Гвоздь, который, весь бой, вместе с Усачом, вёл стрельбу по пиратам из другой пушки. Клякса, бросив пальник, кинулся к нему на помощь, склонился перед ним, но понял, что тот мёртв, снял свою треугольную шляпу, и со скорбью произнёс:

— Гвоздь…

— Он был моим другом, — сказал Усач, вынимая картуз с порохом для очередного выстрела.

— Он был храбрым моряком, — сказал, подскочивший, Фикса.

Усач, Фикса, и Клякса перекрестились. В эту секунду, на глазах Кляксы, в стороне от них, пуля, попав в голову, убила боцмана, руководившего подачей экипажу всего необходимого, для ведения боя.

— Дед! — воскликнул Клякса.

— К орудию! — оглянувшись на убитого упавшего боцмана, приказал Фикса.

Клякса встал, надел треуголку, быстро повернулся к своей пушке, поднял пальник, и зажёг, потухший было, фитиль, от горящего боевого фонаря.

Фикса взял ганшпуг, и навёл пушку на вражеский корабль, на тот, который был ближе к "Дельфину".

— Пли! — скомандовал Фикса.

Клякса поднёс фитиль к запальному отверстию орудия. Пушка выстрелила, и ядро полетело в сторону пиратского корабля, попав в палубу, и убив, наповал, двух пиратов.

Морские разбойники, тем временем, стали сближаться с "Дельфином" с двух сторон, — с левой стороны к нему приближался шлюп, на котором был сам Чёрная Борода, справа по борту — другой пиратский корабль, тоже шлюп. Вскоре парусник, на котором был сам Чёрная Борода, очень близко приблизился к левому боку "Дельфина", почти параллельно, и Тич, для своих пиратов, проревел:

— Тысяча чертей! Быстрее! Быстрее! Пошевеливайтесь!

В эти секунды, пираты забросили, почти одновременно, на борт "Дельфина", и на его ганвейл, несколько абордажных кошек, на крепких канатах, от носа корабля до кормы, и этими канатами, тяня их, стали притягивать, оба корабля, бортами, друг к другу.

Фикса схватил лежащую, возле него, саблю, ту, что выдал боцман по распоряжению капитана, на период боя, как и всем другим матросам, подскочил к ближайшей кошке, и с большим трудом, чуть не свалившись за борт, перерезал канат, после чего, откинул кошку с цепью, отцепив её от ганвейла, в океан.

— Нас тянут! — крикнул Фикса Кляксе.

Кляксу, вновь, стал одолевать страх. Кто-то, из моряков, сумел обрубить канат ещё одной кошки, но их оставалось ещё семь. Пираты, изо всех сил, тянули за канаты, и борта кораблей быстро сближались. Парусники столкнулись бортами, и, пираты, издавая гвалт и разбойничье улюлюканье, баграми, крюками, и с помощью канатов и абордажных приспособлений, прицепили свой шлюп к борту "Дельфина".

Фикса навёл пушку, установив клин, отскочил в сторону, и крикнул Кляксе, глядя на пиратов, приготовившихся прыгнуть на борт "Дельфина":

— Скорее! Огонь!

Клякса, весь объятый страхом, поднёс фитиль к запальному отверстию. Пушка выстрелила по пиратскому кораблю в последний раз, в упор, повредив фальшборт вражеского шлюпа, и убив, наповал, трёх разбойников, и тут, по накидным мостикам, на борт "Дельфина", размахивая саблями, ружьями, кинжалами и пистолетами, с криками и гамом, хлынули пираты. Некоторые спрыгивали на борт с помощью свисающих канатов, укрепленных на перекладинах мачт, раскачиваясь на них, и, спрыгивая на палубу в нужный момент. Другие, просто прыгали с ганвейла на ганвейл, и затем, на палубу, и сразу вступали в рукопашную схватку. Фикса сделал, по пиратам, выстрел из пистолета, ранив одного разбойника, и снова схватил саблю, приготовившись к рукопашной схватке. Клякса, также, схватил саблю и приготовился к рукопашному сражению.

В эти секунды, в числе первых, на палубу "Дельфина", по накидному мостику, наводя на обороняющихся страх и ужас своей дымящейся бородой, прыгнул сам Тич Чёрная Борода. Размахивая пистолетом, и делая, время от времени, очередной глоток рома, он раздавал команды своим пиратам направо и налево. Начался рукопашный бой. На Кляксу и Фиксу тут же навалились по пирату с саблями, и они вступили в рукопашное сражение. Вскоре, всего через пять минут, на палубу "Дельфина" хлынули пираты со второго пиратского корабля, прицепившегося за борт "Дельфина" с другого борта. Экипаж "Дельфина" вынужден был вести неравный рукопашный бой со всей большой пиратской бандой. Успешно проведённый абордаж поднял настроение Чёрной Бороде. Тич запрыгал от радости, и крикнул пиратам грубым хриплым голосом:

— Быстрее! Быстрее! Пиастры не ждут!

Вид Чёрной Бороды был зловещий. Из его уст сыпалась ругань, вперемежку с приказами и командами. Время от времени, Тич производил выстрелы из пистолета, в какого-нибудь матроса "Дельфина", оказавшегося рядом. На палубе, шёл жесточайший рукопашный бой, в основном на саблях, кинжалах и на других колюще-режущих видах оружия, иногда, с применением, с обеих сторон, пистолетов и ружей. Кое-кто, из матросов, в сражении, пытался стрелять в пиратов из ружья или пистолета, но это мало что меняло в ходе боя, и экипаж "Дельфина" нёс большие потери.

Клякса и Фикса ни на секунду не прекращали вести бой с пиратами на саблях. Один из пиратов, очень опытный, чуть было не заколол Кляксу, но выручил Фикса, который, заколов одного из противников, ловко, сбоку, заколол и пирата, который, ещё немного, и, убил бы Кляксу.

— Будь ловчее! — крикнул Кляксе Фикса, вступая в бой с другим пиратом.

Тем временем, неравный бой продолжался. В среднем, на каждого матроса "Дельфина" приходилось по четыре пирата, и ряды экипажа "Дельфина" быстро таяли. Клякса увидел, как в схватке с тремя пиратами, ударом сабли, был убит капитан "Дельфина", а через пять секунд, в схватке с четырьмя разбойниками, был заколот, насмерть, его помощник Филин. И в этот же миг, на Кляксу налетели сразу два пирата. Одного из них, Клякса, изловчившись, подколол, но второй оказался много опытнее, и Клякса, в сабельном бою с ним, стал ему быстро уступать. Весь опыт фехтования, Клякса прошёл лишь в детстве — в играх в войну, и в детских забавах, со своими друзьями, используя деревянные игрушечные мечи, и игрушечные сабли из берёзы, самостоятельно изготовленные, с помощью домашних инструментов. И очень быстро, пират выбил у Кляксы, из рук, саблю и, замахнувшись, собирался нанести ему смертельный удар. К счастью, Клякса, вмиг, вспомнил о заряженном пистолете, который был у него за поясом. Он, моментально, вытащил пистолет, отскочил на три шага, и выстрелил, в летевшего на него, пирата. Сражённый пулей, пират, замертво, упал. Клякса перевёл дух, впервые в жизни выстрелив из пистолета, пройдя ранее, в начале плавания, лишь пятиминутный инструктаж по его использованию с единственным выстрелом по волне.

— Остальных брать живьём! — проревел, на всю палубу, Эдвард Тич, сделав глоток рома из своей бутылки. — Живьём брать! Живьём!

Подчиняясь Чёрной Бороде, превосходившие по численности пираты, стали применять сетки для пленения обороняющихся матросов.

Клякса, ведущий с одним из пиратов сабельный бой, не заметил, как сзади к нему подбежали два пирата, и, молниеносно, накинули на него сетку, после чего, повалили его с ног, и прижали к полу. К первым двум пиратам, на помощь, подбежали ещё двое, и тот, что с ним сражался, и, уже через пару минут, Клякса был обезоружен и связан по рукам, на морские узлы, верёвкой. Фикса, ещё недолго, сопротивлялся, но, вскоре, и он оказался в сетях. Всего через полчаса, на всём корабле, все оставшиеся в живых матросы, с помощью сеток, были пленены и связаны. Из восьмидесяти членов экипажа корабля "Дельфин", в живых осталось ровно шестьдесят, из которых треть были ранены. Двадцать человек погибли в схватке с пиратами. Потери разбойников были ещё больше, и они, зализывая свои раны, приходили в себя после схватки. Смерть у пиратов считалась фактом обыденным, и факт гибели семи десятков разбойников, в схватке с экипажем "Дельфина", никак не омрачал прекрасного настроения всем остальным пиратам.

__

Тич, с торжественным видом победителя, начал ходить по кораблю. Чёрная Борода затушил фитили, и его густая борода уже не дымила так сильно, а лишь, чуть-чуть и еле-еле. Он распорядился выстроить всех матросов, захваченных в плен, в два ряда на верхней палубе, и не переставал размахивать своим любимым пистолетом.

Очень крепко связанные сзади руки, не позволяли Кляксе, Фиксе и другим матросам, что-то предпринять против пиратов. Клякса увидел, лежащего рядом, мёртвого Усача.

— Усач… — процедил сквозь зубы Клякса, и ему стало совсем муторно на душе.

Было видно, что Усач был убит пулей, попавшей ему прямо в сердце. У Кляксы закружилась голова, и он еле-еле удержался на ногах.

Пленённые матросы стали осознавать, что с ними случилась страшная беда. Особенно тяжело приходилось раненым морякам, которым товарищи помогали стоять в шеренгах, поддерживая их руками и плечами.

Пираты были одеты, как попало, кто во что горазд, в одежды разных цветов и оттенков. У многих пиратов головы были повязаны цветастыми платками — банданами. Банданы на пиратских головах, также, были разных цветов и оттенков, но преобладали банданы красного цвета. Многие разбойники носили пиратские шапочки, нахлобученные на их головы, и завязанные под подбородком, чтобы их не унёс ветер. На головах многих пиратов были надеты шляпы, подвязанные вязками в подбородке, которые носили в Новом Свете, и которые были популярны у морских разбойников Карибского моря. И, лишь, некоторые пиратские головы были покрыты треугольными шляпами чёрного, зелёного, синего, и других цветов, которые были приняты во многих европейских армиях, и были в моде у европейского дворянства, а также в чиновничьей среде Нового Света. Кто-то был в туфлях, кто-то, несмотря на жару, в сапогах, а кто-то — в азиатской обуви. Кто-то был одет в солдатский мундир, кто-то, в офицерскую форму какой-нибудь европейской страны, а кто-то носил обыкновенную рубаху и простые штаны, панталоны или шаровары. Многие пираты украшали себя всевозможными дорогими и дешёвыми украшениями, и, почти все, они были европейской внешности, и средних лет. Лишь, два длинноволосых индейца и один чернокожий афроамериканец крутились в пиратской своре, и своим наглым поведением никак не отличались от всех остальных разбойников. Кто-то из пиратов был длинноволосым, кто-то имел короткие волосы, а кто-то, вообще, был безволосым, или подстриженным наголо. Кто-то из них был усатым, кто-то усы не носил вообще, кто-то был бородатым, а кто-то безбородым. Кто-то заплетал на голове косички, а кто-то носил парик, как было принято в те далёкие времена.

Некоторые пираты, из-за жары и палящего солнца, были, вообще, раздеты по пояс, и у многих, на их загорелых телах, красовались всевозможные татуировки. Сами татуировки были разнообразны — то были изображения змей, которые должны были устрашать врагов пирата, изображения крестов, разных размеров и форм, иногда по всему телу, которые, как считали пираты, являлись заклятием против акул, на случай падения пирата за борт.

Многие татуировки представляли из себя изображение сердца, или двух сердец, с фантазиями на амурные темы, либо изображение пышной розы, или изображение композиции в виде портрета красотки, расположенной между маяком и трёхмачтовым парусником. Число "три" у пиратов, также, как и везде, считалось счастливым, и в татуировках, нередко, встречались тройные повторения одного и того же фрагмента или элемента.

Плечи или грудные части, у многих пиратов, имели татуировки в виде изображения распятия, и татуированное имя той дамы, с которой пират, когда-то на берегу, коротал время.

Но, некоторые пираты татуировок на своём теле, вообще не имели, кто-то из пиратов имел, лишь, одну скромную и небольшую татуировку, а кто-то, лишь, две-три небольшие татуировки. По татуировкам, можно было сделать вывод, что все пираты имеют разнообразные художественные вкусы и интересы.

Морские бродяги были довольны налётом, и его итогами. Они, хоть и ценой потери боевого корабля и гибели многих пиратов, но выполнили приказ Чёрной Бороды, захватив "Дельфин", и надеялись, что доход от реализации добычи многократно превысит стоимость не очень новой бригантины.

Беспощадно палило солнце. Все три сцепленных корабля на всех парусах, и под действием дующего ветра, плыли по океану, слегка покачиваясь на лёгких морских волнах. Зажатый, с обеих сторон, пиратскими бригантинами, грузовой торговый флейт "Дельфин", вместе со всем товаром и уцелевшими матросами, перешёл в руки пиратов, и пленённые матросы ожидали прояснения для своей участи. Кляксу и Фиксу стал одолевать страх за свою судьбу, и даже яркое южное солнце их не веселило и не радовало. Все захваченные моряки приуныли, и приготовились к худшему.

Тич, и его сорокалетний русоволосый помощник, очень похожий на карикатуру, который был с чёрной повязкой, с кружком, закрывавшем правый глаз, и у которого на плече сидел большой ярко-зелёный попугай, приступили к осмотру пленников.

Помощник Тича держал, в левой руке, пистолет, а в правой — набитую табаком, чёрную, дымящуюся трубку. Он имел средний рост и среднее телосложение, и был одет в синий офицерский камзол, в ярко-зелёные панталоны, в светлые чулки, и обут в обыкновенные деревянные туфли. У него, на подбородке, росла небольшая светлая козлиная борода, а также, под носом, который имел форму груши, росли пиратские чёрные усы.

Голова главного помощника Чёрной Бороды была покрыта зелёной треугольной шляпой, и весь, он был обвешен и закован украшениями — на пальцах — перстни, на руках — браслеты, на шее и груди — медальон, на золотой цепочке, в виде маленького человеческого черепа, изготовленный из слоновой кости, а на его груди красовался, боевой французский орден, который он купил на базаре, в одном из портов. Когда-то, он совершил удачный побег из американской тюрьмы, в которой находился в ожидании суда, за разбои и грабежи на суше, после чего, спасаясь от наказания, стал пиратом у Чёрной Бороды. Свой правый глаз главный помощник Тича потерял в одном из налётов на торговое судно, когда, в результате перестрелки, ему и выбило глаз, отлетевшей щепкой от палубной доски, разбитой пушечным ядром.

Помощник Чёрной Бороды размахивал пистолетом, плёлся возле Тича, и, время от времени, делал очередную затяжку из своей трубки, пытаясь, своим левым серым глазом, внимательно оценить захваченных матросов.

Пираты, в это время, держа в руках оружие, скучились в несколько групп, по несколько человек, отдыхали, и ждали дальнейших распоряжений. Многие пираты курили табак из трубок, другие просто зевали, изнывая от жары.

Тич и его помощник обошли шеренги, и закончили осмотр захваченных моряков, обретя довольный вид,

Попугай, которого звали Барон, сделав вывод, начал мотать головой, и закричал своим попугайским голосом:

— Хоро-о-ший ул-лов! Хоро-о-ший ул-лов!

Тич отошёл, от помощника, в сторону, прошёл шагов двадцать, подошёл ближе к грот-мачте, остановился, сделал глоток рома, из своей бутылки, кивнул на захваченных матросов, и, громко, крикнул помощнику:

— Эй, Одноглазый! Пересчитай добычу!

Одноглазый быстро убрал пистолет за пояс, сунул трубку в свою пасть, и вместе с попугаем на плече начал новый обход пленников, пересчитывая их всех, и загибая пальцы на своих руках. Попугай, в это время, бдительно осматривал, с плеча, захваченных матросов, изо всех сил пялил на них глаза, и о чём-то раздумывал. Наконец, Одноглазый пересчитал всех, поправил свою треугольную зелёную шляпу, вынул трубку изо рта, взяв её в ладонь правой руки, и доложил, громко крикнув на всю палубу:

— Ровно шестьдесят, Тич.

Попугай захлопал крыльями и, тут же, громко крикнул:

— Шестьде-ся-я-я-ят!

— Неплохая добыча, Одноглазый! — радостно воскликнул Тич, после чего, сделал глоток рома, и громко захохотал:

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Вместе с ним, захохотали все пираты. Через две минуты, хохот стих, и Тич, своим грубым и хриплым голосом, на всю палубу, проревел:

— Мы, всех, продадим на невольничьем рынке.

Тич сделал очередной глоток рома, кинул взгляд на своих пиратов, и громко добавил, размахивая пистолетом:

— С выгодой!

Чёрная Борода, вновь, захохотал и сделал, от радости, пируэт и три прыжка вприсядку. Затем, Тич сложил, держащий в руке пистолет, на перевязь, подошёл к Одноглазому, и спросил его:

— По сто пиастров, за каждого, сколько будет?

Одноглазый начал считать, с помощью пальцев на руках, зажав трубку в зубах, и через минуту ответил, взяв трубку в левую ладонь, глядя единственным глазом на восемь перстней на своих загнутых пальцах, и повернувшись лицом к Чёрной Бороде:

— Шесть тысяч пиастров, Тич!

— Шесть тысяч пи-а-а-стров! — крикнул, с плеча, попугай Барон.

— Не зря, мы старались, Одноглазый! — радостно рявкнул Тич.

Одноглазый повернул голову влево, и сказал попугаю:

— Не зря, мы, все, старались, Барон.

— Мы стара-а-а-лись! Мы стара-а-а-лись! — прокричал, в ответ, попугай, продолжая сидеть на левом плече Одноглазого, глотая его табачный дым.

Чёрная Борода и Одноглазый переглянулись, и, вместе с тремя пиратами, подошли к захваченным матросам, остановившись напротив Фиксы. Тич сделал очередной глоток рома, ткнул Фиксу пальцем в живот, оглядел его с ног до головы, и весело воскликнул, слегка похохатывая:

— Тысяча чертей! За этого дадут двести пиастров! Какой он здоровый!

Тич, снова, разразился громким хохотом:

— Ха-ха-ха!!!

— Ха-ха-ха!!! — захохотали, вслед за Тичем, все пираты, что находились рядом.

— Он работящий! — издевательски, крикнул Одноглазый, и, дико-предико захохотал, вслед за остальными пиратами, поправляя рукой свой медальон на шее, и, делая очередную затяжку табачного дыма из своей трубки.

Фикса отвёл, в сторону, свои глаза.

— Ра-бо-тя-щий! Ха! Ха! Ха! — вновь, захохотал Тич, а вместе с ним, и пираты.

— Рабо-о-тя-я-щий! Рабо-о-тя-я-щий! — закричал попугай, сидя на плече у Одноглазого, и хлопая крыльями.

— Ха-ха-ха!!! — с новой силой захохотали пираты.

Тич, глотнув вина из своей бутылки, и, сделав два шага, подошёл к Кляксе, скорчив самодовольную физиономию. Тич выпучил на Кляксу, глаза, после чего, показал на него пальцем, и с диким хохотом, слегка приседая, и полуповорачиваясь к пиратам, несвязно и дико провизжал:

— А за это-го, бо-о-оль-ше со-о-ро-ка пи-а-астро-ов не-е да-а-дут. Ху-до-ой, шиб-бко-о! Ха-ха-ха!!!

— Худой, худой…, - закудахтали и, вновь, захохотали пираты, вслед за Чёрной Бородой.

Попугай запрыгал на плече у Одноглазого, и закричал, во всё горло, глядя на Кляксу, и хлопая крыльями:

— Ху-до-ой! Ху-до-ой! Ху-до-ой!

Клякса, от безысходности, отвёл глаза, а к Тичу, в этот момент, подбежали два пирата, раздевшиеся, от жары, по пояс, обнажив свои, разрисованные татуировками тела, и доложили, тряся жемчуговыми ожерельями, болтавшимися, у обоих, на их массивных загорелых шеях:

— Мы осмотрели трюмы, Тич, — сказал тот, что был высокий и длинноволосый.

— Все трюмы, битком, забиты всевозможным товаром, — добавил второй, который был толстый, низкорослый и светловолосый, и, у которого в носу, как у дикаря, видимо, для красоты, торчало бронзовое кольцо.

Тич сделал очередной глоток рома, нахмурился, обвёл хозяйским взглядом всю верхнюю палубу захваченного судна, и громко приказал пиратам:

— Всех мёртвых — за борт! Запереть всех пленных в трюмы!

Тич, вновь, глотнул вина, из своей бутылки, и, ещё раз, приказал своим разбойникам:

— Сменить флаг! Этот корабль, теперь, наш! Весь товар, вместе с этим кораблём, мы продадим в ближайшем порту.

Пираты забегали по кораблю, приступив к исполнению приказов Чёрной Бороды. Тич повернулся, поправил свою треугольную шляпу, глотнул из бутылки порцию рома, и, громко крикнув на всю палубу, позвал второго своего помощника:

— Индюк!

К Тичу, моментально, подскочил помощник, с серьгой в левом ухе, в мокрой одежде, и в красной цветастой бандане на голове, и имевший прозвище Индюк, и, сходу, выпалил:

— Я здесь, Тич!

Тич уставил свой взгляд на Индюка, державшего в правой руке, стволом вниз, пистолет, и начал глотать ром из бутылки.

Индюк имел комический облик — он был длиннорослый, худощавый, резвый и хитрый, носатый и черноглазый, и, как и все остальные пираты, сильно загорелый от южного жаркого солнца. Ему было тридцать девять лет, а пиратом он стал после того, как его выгнала, из дома, собственная жена. Но Индюк не унывал. Он, с детства, мечтал стать пиратом, и на кораблях Чёрной бороды сделал стремительную карьеру — Индюк быстро стал вторым помощником Тича, и, изо всех сил, оправдывал оказанное ему высокое доверие. Индюк был одет в ярко-пёструю рубаху, в ярко-жёлтые шаровары, и обут в деревянные туфли. На его голове, из-под банданы, торчала копна чёрных волос, а сама бандана была куском старой красной цветастой тряпки. На его левой руке красовался золотой браслет, и по два перстня на пальцах обеих рук. На шее Индюка, на серебряной цепочке, висел медальон в виде головы рогатого чёртика, изготовленного из дорогих драгоценных камней, а его хитрые глаза, и длинные чёрные усы, делали его похожим на довольного жирного кота.

Индюк уставился на Тича, и стал ждать, что тот, ему, прикажет.

Тич прекратил глотать ром, отвёл бутылку ото рта, прищурил левый глаз, и, глядя на Индюка, очень важным тоном распорядился:

— Индюк! Выдай, всем пиратам, рома и вина. И-и…

Тич прервался на десять секунд, и сделал ещё два глотка рома.

— И-и? — спросил, выжидающе, Индюк.

Тич отвёл бутылку ото рта, и закончил, выдохнув, глядя, во все глаза, на Индюка:

— Каждому пирату — по дукату!

Индюк кивнул головой, сунул пистолет за пояс, в кожух на ремне, поправил браслет на левой руке, и резво ответил:

— Исполню, немедленно, Тич.

Индюк, тут же, повернулся, и побежал исполнять распоряжение Тича, а сам Чёрная Борода начал осматривать захваченный корабль. Довольный, он подошёл к боцману своей утонувшей бригантины, сделал глоток рома, и добродушно предупредил того:

— Бурбуль! Головой отвечаешь за всех захваченных матросов. Они нам нужны живые и здоровые! Чтобы, за каждого, дали хорошую цену. Понял?

— Угу, — ответил Бурбуль, хлопая глазами и шевеля усами.

Тич сделал очередной глоток рома, а Бурбуль засверкал глазами и его длинные чёрные усы замахали, подобно птичьим крыльям.

— Чего, угу!? Ты, же, Сорбонну окончил. Сам, без меня, соображать должен. Понял?

— Понял! — ответил Бурбуль, кивнув головой, и выпучив свои пиратские глаза на Тича.

— Проверять их каждые два часа. Назначь охрану, немедленно. Вперёд!

— Исполню, сейчас, же! — ответил Бурбуль, и побежал исполнять приказ.

Все приказы и распоряжения Чёрной Бороды выполнялись моментально. Уже, через две минуты, пираты спустили флаг корабля, выбросили его в океан, и подняли свой флаг — весёлый роджер. Череп, с мачтовой высоты, зловеще улыбался пленникам, как бы крича, что надеяться им, не на что. Всем пиратам выдали ром и вино в бочках, и, как распорядился Тич, каждому пирату — по дукату. Пираты, сразу же, выбросили за борт всех погибших, в том числе и убитых пиратов, а захваченных матросов быстро заковали в цепи и кандалы, и закрыли, их всех, в трюмах. Затем, пираты приступили к грабежу кают, трюмов, и других помещений захваченного флейта, на что Тич, всегда, отводил один час. Пираты бегали по всему кораблю, и обращали, каждый в свою собственность всё, что попадалось под руку — одежду, оружие, украшения, безделушки, сувениры, ценные вещи. Опьянённые, от рома и вина, пираты веселились. Они все, очень довольные и развесёлые, пили ром и вино ковшами, кружками, стаканами, фужерами, бокалами, и с помощью другой посуды, а многие, прямо из струи опрокинутой бочки, вдоволь наполняя ромом и вином свои рты, гло?тки и желудки. В это время, в разных местах захваченного корабля, между пиратами, происходили ссоры, драки, стычки на саблях, и даже, иногда, доходило до пьяной стрельбы из ружей и пистолетов, если пираты не могли поделить, между собой, ту, или иную вещь. Каждый пират, изо всех сил, пытался набить свой мешок до отказа. Кому-то досталась чья-то треугольная шляпа, кому-то — чей-то камзол, кому-то — чей-то пистолет, кому-то — дешёвые украшения, кому-то, дорогие, кому-то — чья-то сабля, кому-то — сувениры и безделушки. На всём корабле стоял шум, гвалт и пьяный пиратский гам, и, всюду, раздавались пьяные выкрики. Провеселившись отведённый час, пираты, по приказу Чёрной Бороды, расцепили парусники и рассредоточились по всем трём кораблям. Довольный Тич подошёл к мачте, сделал из бутылки глоток рома, и скомандовал:

— Полный вперёд!

Пираты установили нужный им курс, и захваченный флейт, вместе с двумя другими пиратскими кораблями, поплыл по океану.

Клякса, Фикса и все другие пленники, закованные в цепи и кандалы, и запертые в трюмах, находясь в тяжелейших условиях, приготовились к самому худшему. Все они осознавали, что будут проданы в рабство на невольничьем рынке, и точно и ясно понимали, что их положение беспросветное и почти безвыходное.

___

Глава четвёртая

Больше месяца пленники провели в трюмах своего, пленённого пиратами, корабля. Наконец, корабли пришвартовались в неизвестном, для невольников, порту, и их, закованных в цепи, сначала, под присмотром Бурбуля и нескольких рядовых пиратов, заставили выгружать товар из трюмов, и перегружать его в телеги, а потом, до самого вечера, загружать другие корабли всевозможными грузами. Особенно, тяжело приходилось раненым.

Утром следующего дня, всех невольников повели на невольничий рынок, точнее, на большой базар, где находилось, специально отведённое место для продажи рабов.

Стояло раннее утро, и день обещал быть очень жарким, как и день предыдущий. Пленники быстро поняли, что они в одной из стран Востока. Мимо проходили женщины в паранджах, и проносились вооружённые всадники, на лошадях. В сторону базара, шли караваны верблюдов, гружёные мешками и тюками. Некоторые торговцы везли свой товар на ослах, другие купцы — на повозках, запряженных лошадьми. Вокруг стояли глинобитные домики простых людей, чуть дальше — роскошные дома и дворцы богачей, а также мечети и минареты.

Индюк, Бурбуль, Одноглазый, с попугаем на плече, и двадцать пиратов, каждый вооружённый пистолетом и плетью, вели в сторону рынка экипаж захваченного корабля. Время от времени, пираты били плетьми по спинам пленных матросов, которые, закованные в цепи и кандалы, плелись по дороге за Индюком и Одноглазым.

Наконец, всех пленников привели на базар и, в специально приспособленном, для невольников, месте, выставили на продажу. Рядом, стояли ещё несколько групп несчастных, из разных стран и континентов, мужчин, женщин и детей, которых продавали в рабство, или, которые уже были рабами, и их перепродавали. И все невольники осознавали, что окружающий мир к ним враждебен, и очень несправедлив.

Восточный базар был очень многолюдным, шумным, разноголосым. Апельсины и ткани, арбузы и оружие, коровы и быки, персики и домашняя утварь, виноград и лошади, зерно и птицы, ослы и собаки, кирпичи и бараны, верблюды и слоны, морская рыба и куры, драгоценности и рабы — казалось, что всё, что существует на белом свете, можно было купить на этом базаре. Товары, со всех стран мира, в огромных количествах, покупались и продавались, ежедневно, на этом базаре, что приносило большие доходы многим торговцам и купцам. Рынок занимал огромную площадь, а покупавших, продававших и просто слонявшихся по рынку, было так много, что казалось, будто яблоку упасть негде. Стоял невыносимый шум, гам и базарный гвалт. Беспощадно палило солнце. К Одноглазому подходили богачи, явно желавшие обзавестись рабами. Они интересовались ценами, обходили разных продавцов, спорили, торговались, покупали невольников. Кто-то покупал рабов-мужчин, кто-то — рабынь-женщин, кто-то — рабов- мальчиков, кто-то — рабынь-девочек.

Индюк, Одноглазый, Бурбуль и сопровождавшие их пираты усердно выполняли задание Тича, который приказал продать захваченных матросов как можно быстрее, и как можно дороже. Индюк жестикулировал плетью, и во всё горло кричал, зазывая покупателей:

— За пиастры! За дукаты! За динары! За талеры! Лучшие работники! Лучшие работники! Лучшие работники! Самые работящие рабы! Подходи! Покупай!

Сидящий на левом плече, у Одноглазого, попугай орал во всё горло:

— Ллу-учшие ра-аботники! Ллу-учшие ра-аботники! Ллу-учшие ра-аботники!

Потенциальных покупателей было много, но они, больше, осматривали рабов из любопытства, чем покупали. Одноглазый хвалил "товар" каждому подходящему, в надежде продать хотя бы одного матроса:

— Ты, погляди! Все, как на подбор! Всего, двести пиастров за одного.

— Нет, дорого просишь, — ответил, ему, один из богачей, шатавшийся по многолюдному рынку.

Тогда, Индюк, громко, вновь, заорал:

— Лучшие работники! Лучшие работники! За динары! За дукаты! За талеры! За пиастры! Подходи! Покупай!

— Подхо-о-ди-и! Покупп-а-ай! — кричал, хлопая крыльями, попугай, с плеча Одноглазого.

Бурбуль, во всё горло, зазывал покупателей:

— Лучшие работники! Лучшие работники! Продаём лучших работников.

— Да, они же, все худые! Тощий работник — плохой работник, — проворчал Одноглазому и Индюку местный чиновник, присматривающий себе рабов, и пошёл к другой группе невольников, выбирать себе "товар".

Индюк, тогда, быстро сложил плеть за пояс, где у него был пистолет, и, с новой силой, загорланил:

— Лучшие работники! Лучшие работники! За динары! За дукаты! За талеры! За пиастры! Продаём лучших работников!

Попугай запрыгал, на плече у Одноглазого, замахал крыльями, и закричал:

— Зза дина-а-рры! Зза пиа-ас-тры! Зза та-алеры! Зза дука-аты!

Так, прошло полдня. Одноглазому и Индюку не удалось продать ни одного матроса. Установилась невиданная жара, обычная для тех мест. Индюк и Одноглазый продолжали хвалить "товар", и зазывать потенциальных покупателей. Клякса, Фикса и все пленники изнывали от тропической жары, ожидая своей участи.

— Са-амые работя-ящие! Са-амые работя-ящие! — продолжал попугай орать, во всё горло.

Вдруг, весь базар притих. По толпе, прошёл испуганный шёпот: "Служители Дракона! Служители Дракона! Служители Дракона!…".

Одноглазый навострил уши, и обрадовался. Он знал — раз пришли служители Дракона, значит, все пленники будут проданы с большой выгодой. Толпа расступилась, и к Одноглазому подошли четверо человек, в чёрных одеждах, которых сопровождали ещё двадцать служителей Дракона, остановившихся в тридцати шагах, и ждавшие распоряжений. У каждого из них, за поясом, было по пистолету, сабле, кинжалу и сложенной плети. Заранее было ясно, что люди Дракона пришли покупать рабов.

Одноглазый поправил свою зелёную треуголку, сделал два шага к главному из них, и начал приветствовать его, и хвалить товар:

— Здравствуй, Хилл! У нас лучший товар! Все, как на подбор! Работящие!

— Ллу-учший това-ар! Ллу-учший това-ар! — закричал, с плеча, попугай.

Хилл оглядел, взглядом, "товар", после чего, поздоровался:

— Привет, Одноглазый!

Хилл и Одноглазый прошлись вдоль шеренги пленников. Хилл внимательно осмотрел всех захваченных матросов, затем, остановился, повернулся лицом к Одноглазому, и проворчал своим ехидным голосом:

— Худые! Однако, Одноглазый, ты, опять, хочешь продать, Дракону, больных.

— Да, ты, что, Хилл! — возразил Одноглазый.

Одноглазый подбежал к Фиксе, встал в четырёх шагах, напротив, показал на него сложенной плетью, и затарроторил:

— Ты, погляди, Хилл! Да, ты, погляди на него, погляди! Видишь, какой он здоровый! Он, же, работящий!

Хилл, и его помощник, подошли поближе, и оглядели Фиксу.

— Четыреста пиастров он стоит, — гаркнул Одноглазый, скорчив деловую физиономию.

— Четы-ы-реста пиа-а-астров! — весело выкрикнул, во всё горло, попугай, исполняя, как и положено, свои обязанности.

— Чего? Четыреста пиастров? — возразил Хилл, сильно возмутившись.

— Триста, — снизил цену Одноглазый.

Помощник Хилла подошёл к Фиксе ещё ближе, оглядел его, с ног до головы и покачал головой, показывая, что цена, явно, завышена.

— Двести, — снизил цену Хилл, глядя на Фиксу, хитрым взглядом.

— Двести пятьдесят, — продолжал торговаться Одноглазый.

Фикса, смирившийся со своей судьбой, наблюдая, как его продают Дракону, шепнул Кляксе:

— Никогда бы, не подумал, что я сто?ю, целых двести двадцать пиастров.

Хилл и Одноглазый продолжали торговаться, и, через несколько секунд, ударили по рукам:

— Двести двадцать!

Помощник Хилла, тут же, отсчитал монеты, и вручил их Одноглазому, записав в торговую книгу произведённую сделку. Одноглазый пересчитал пиастры, кивнул головой, положил монеты в мешок Бурбулю, а Индюк сделал запись в пиратскую торговую книгу.

— Как думаешь, сколько за меня дадут? — спросил, полушёпотом, Клякса своего друга, пока Одноглазый отсчитывал монеты.

— Сейчас, узнаешь.

Хилл сделал шаг, вдоль шеренги, и остановился, для торга, напротив Кляксы. Одноглазый показал на испуганного Кляксу, сложенной плетью, и назначил, за него, цену:

— Пятьсот пиастров!

— Пятьс-о-от пи-а-астров! — выкрикнул, весело, попугай, во всё горло.

Хилл остолбенел.

— Да, ты, Одноглазый, обнаглел, — отреагировал Хилл, глядя на Кляксу. — Пятьсот пиастров за худого матроса?!

— Зато, он работящий! — задрав нос, промычал Одноглазый.

— Да, он, на лентяя похож! А вот, у нас, под плетью — все работящие. Сто пиастров и торговаться не будем, — назвал свою цену Хилл.

От слова "плеть", Клякса и Фикса, ещё более оцепенели, и, с дрожью в ногах, наблюдали, как продолжает разворачиваться их судьба.

— Сто пятьдесят, — продолжал торговаться Одноглазый. — Нам, ещё, здесь, налоги платить.

— Ваши налоги — ваши проблемы. Семьдесят пиастров, больше, за него, не дам, — заупрямился Хилл, глядя на Кляксу, хитро сощурив левый глаз.

— По рукам, — согласился Одноглазый, поняв, что маленько сглупил, не согласившись, первоначально, на сто пиастров.

Фикса поглядел на Кляксу, и прошептал ему, когда помощник Хилла отсчитывал монеты:

— И за тебя, цену дают.

— Всё же, на тридцать пиастров больше, чем оценил меня Тич.

Хилл сделал, ещё, шаг вперёд, вдоль шеренги, и начал торг за очередного матроса. Служители Дракона отвели, в сторону, Кляксу и Фиксу, как купленный товар. Одноглазый и Хилл, ещё два часа, торговались между собой, и помощники Хилла, по ходу торговли, отводили купленных матросов в сторону, туда же, где стояли Фикса и Клякса, и, по ходу торга, члены экипажа "Дельфина", из категории "товар", превращались в категорию "раб Дракона". Наконец, все шестьдесят невольников-матросов, были проданы в рабство Дракону, за более чем шесть тысяч пиастров, и служители Дракона повели, их всех, на свой корабль.

Клякса, тихо, спросил Фиксу, когда их повели к морю:

— Дракону-то, мы, зачем?

— Работать на его рудниках и плантациях, добывать ему золото, серебро, выращивать хлопок и производить другие работы, — ответил Фикса.

— Это далеко? — продолжал интересоваться Клякса.

— Дракон живёт на острове Кенгуру, близ Австралии, — сказал Фикса Кляксе, делая очередной шаг.

— А убежать, оттуда, можно? — продолжал расспросы Клякса, плетясь возле Фиксы, волоча, по земле, за собой, кандалу.

Фикса поглядел на Кляксу, покачал головой, и ответил, не сбавляя шаг:

— Оттуда, ещё, никто, никогда, не убегал. Но, через пролив, там находится континент, — Австралия. Этот, почти безлюдный материк, ещё называется Новой Голландией. Больше века назад, этот континент открыли голландские моряки. Наша надежда — туда сбежать.

Вскоре, невольников привели назад в порт, где стоял, у пристани, их родной флейт "Дельфин" и корабли Чёрной Бороды. У невольников стали производить замену цепей и кандалов. Сначала, цепи и кандалы, под руководством Бурбуля, с невольников сняли, и, эти цепи, и кандалы, вернули пиратам, как их собственность, после чего, всех новообращённых рабов заковали в другие цепи и кандалы, в драконовские, — ещё более тяжёлые и массивные. На эту процедуру ушло два часа, и после её завершения, всех невольников, с пристани, перевели на драконовский корабль, который был специально предназначен для перевозки рабов. Флаг судна, с изображением трёхглавого Дракона, реял на мачте, развиваясь над океаном. Всех невольников разместили в помещении, на нижней палубе, маленькие окошки которого были заделаны страшными железными решётками, что наводило на невольников страх и ужас, и все они оказались во власти нескольких надсмотрщиков, которые, первым делом, приковали всех новых рабов Дракона, наглухо, цепями, к бортам судна. Через час, корабль-тюрьма снялся с якоря, отшвартовался, и отправился в дальний путь, на остров Кенгуру, туда, где жил Дракон.

___

Глава пятая

Три месяца парусный корабль-тюрьма плыл, с пленниками-рабами, на остров Кенгуру. Наконец, корабль зашёл в какую-то гавань, приплыв к пункту назначения, пришвартовался к пристани, и бросил якорь. В гавани стояло ещё несколько кораблей, и кипели разгрузочно-погрузочные работы, которые выполняли другие рабы, под руководством надсмотрщиков и начальников. Всех невольников вывели на берег, а потом повели к Дракону, на дворцовую территорию.

Рабы шли, под надзором надзирателей, волоча, за собой, кандалы. Через полчаса, процессия пришла к крыльцу огромного дворца, в котором жил Дракон мужского пола. Все остановились и стали ждать.

Дворец представлял, из себя, огромное двухэтажное здание, в стиле барокко, высотой, во много раз выше, чем было принято в Европе, под огромные размеры Дракона. Внутри, дворец был оборудован огромным лифтом для Дракона, и обычным лифтом для его служителей. Лифты, когда-то, были сконструированы приглашёнными английскими инженерами, изготовлены в Голландии, доставлены Дракону на кораблях, и установлены во дворце этими английскими инженерами, и рабами Дракона. Перед дворцом рос сад и располагался большой фонтан. Парадный вход, во дворец, был сделан из мрамора, а парадное крыльцо — из дорогого гранита. В длину, дворец был в четверть мили, и охранялся отрядом стражников. Дракону, и его окружению, дворец очень нравился.

Невольники стояли целый час. Наконец, из дворца, на задних лапах, и наклонясь вперёд, с огромным грохотом и шумом, тяжело ступая, вышел Дракон. Дракон был трёхглавый, огнедышащий, страшный, грозный и огромный, величиной со средний холм. Из пастей всех его голов, и из всех ноздрей, изрыгались языки пламени. Его острые, большие белые зубы, во всех трёх пастях, были огромными и ужасными, и могли раскусывать, на мелкие куски, даже чугунные пушечные ядра, словно орехи.

Возле Дракона крутились его служители — люди в чёрных одеждах, и люди в разноцветных одеждах, одетые по разному. Две его задние лапы напоминали лапы ящерицы, но были с когтями, и очень огромными в размерах. Два огромных крыла — левое и правое, всегда, готовы были, поднять Дракона в небо. На его туловище, на уровне груди, находились передние, точнее, верхние лапы с когтями, очень огромные, и которыми Дракон работал, как руками, когда ему это было необходимо. Его крылья были сложены на спине и боках. Весь, зелёного цвета, и, покрытый костным панцирем, Дракон никогда никого не боялся. Длинный хвост, три длинные шеи, с головами, три медальона, на каждой шее, висящие на золотых цепях, с изображением львов, усиливали его ужасный облик. На трёх его головах были надеты золотые короны, украшенные изумрудами. Из всех его пастей свисали длинные страшные языки, раздвоенные, как у змей. Его го?ловы напоминали, отдалённо, го?ловы крокодила, но были огромными, и держались на длинных шеях. На каждой голове торчали несколько страшных рогов, в том числе, рог между ноздрей. Имя Дракона, так и было — Дракон. Каждая голова, также, имела своё имя. Центральную голову звали Завр. Имя левой — Кавр, имя его правой головы — Тавр. Иногда, Завр, Кавр, и Тавр ссорились между собой, но дальше словесной ссоры дело доходило редко. Можно было сказать, что Завр, Кавр, и Тавр жили, между собой, очень дружно, а дрались, меж собой, редко. Все шесть его огромных, лилового цвета глаз, по два на каждой голове, бдительно осматривали всё вокруг, и хорошо видели, даже в полной темноте. Дракон остановился, затем сошёл с крыльца, и уставился на всех присутствующих, всеми глазами.

К Дракону, торжественно, подошёл Хилл, и отрапортовал, наклонив вперёд голову, и, желая, изо всех сил, понравиться властителю:

— Ваше Трёхглавие! Я привёз, тебе, шестьдесят рабов, как ты и повелел, о, мой повелитель.

Все три головы стали осматривать невольников. Дракон, внимательно, пронизывал их каждым страшным глазом так, что Клякса задрожал от страха, а Фикса, даже, закрыл глаза, чтобы не видеть то ужасное чудовище, рабами которого они стали.

Левая голова поглядела на центральную и спросила её, тряся языком:

— Что скажешь, Завр?

Голова Завр повернулась к голове Тавр, и переспросила:

— Как тебе, Тавр, новые работники?

— Худых много, — ответила голова Тавр.

Голова Завр повернулась к голове Кавр, и сказала:

— Послушай, Кавр, худых много.

— Вижу, — ответила голова Кавр. — Но, наши служители сумеют сделать, из них, хороших работников.

Все три головы Дракона, вновь, уставились на приобретённых невольников, и голова Завр, изрыгнув язык пламени, торжественно сказала рабам:

— Быть в рабстве, у меня — великая честь. Пусть, ваши, сердца наполняются гордостью, за то, что вы являетесь, отныне, рабами великого Дракона, и работаете в моих каменоломнях, на моих рудниках и плантациях!

Невольники переглянулись. Клякса одёрнул Фиксу, за рукав, и, шёпотом, прокомментировал речь Дракона:

— Говорит, что быть рабом, в его рудниках — это, большой почёт.

— Удрать бы, от такого почёта, — ответил Фикса.

Тут, все головы Дракона повернулись в сторону Хилла, и голова Кавр, изрыгнув, изо рта, порцию огня, громовым голосом проревела:

— Благодарю тебя, Хилл, за верную службу.

Вторая голова, изрыгнув язык пламени, объявила решение:

— Все будут работать на моём серебряном руднике. Там, не хватает рабов.

Третья голова, также, оглядев невольников, громовым голосом, сказала:

— Хилл, уведи, их, к начальнику серебряного рудника. Он знает, что мне нужно много серебра. Уж, он, то, сумеет сделать, из них, хороших работников.

Тут, Дракон обратился к другому своему служителю, головой Завр, который вернулся из других стран:

— А ты, Саид, что мне привёз?

Саид вышел к центру, встал перед Драконом, наклонил голову, и отчитался:

— Ваше Трёхглавие! Я, о Великий Дракон, привёз тебе сундук бриллиантов, из сокровищницы персидского шаха Хосейна.

Саид дал знак рукой, и слуги вынесли сундук с бриллиантами, и поставили его возле Саида, перед Драконом. Саид наклонился, и открыл сундук, откинув крышку. Содержимое сундука засверкало и заблестело разными цветами, отражая лучи солнца. Все ахнули от красоты бриллиантов. Одновременно, ахнули все три головы Дракона.

— Вот, это да! Какая красота! — хором, обрадовавшись, воскликнули все три головы Дракона.

— Буль-бим-бо! — закивала собой, и воскликнула голова Тавр, что на сленге Дракона означало "превосходно, "отлично", "прекрасно", "красиво" или "предельно хорошо", а также, самую высшую степень его личного хорошего настроения.

— Буль-бим-бо! — также, закивала собой, и воскликнула голова Кавр.

— Буль-бим-бо! — радостно взвизгнула голова Завр.

Саид заулыбался, сделал довольный вид и начал рассказывать:

— Ваше Трёхглавие! Я очень долго уговаривал персидского шаха продать, нам, этот сундук с бриллиантами. Все бриллианты огранены лучшими ювелирами мира. Шах Хосейн шлёт тебе привет, мой повелитель.

— Шлёт привет! — хором, и очень довольным тоном, промычали все три головы Дракона, переглянувшись между собой. Затем, очень довольный Дракон решил поблагодарить Саида:

— Благодарю тебя, Саид, — рявкнула голова Завр.

Саид продолжил:

— Среди всех этих драгоценностей, мой Дракон, есть самый ценный — бриллиант "Могучий Хан".

Саид подошёл к сундуку, и вытащил, из него, большой бриллиант, который, в руках Саида, переливаясь в солнечных лучах, сверкал разноцветными красками.

— Вот он, — сказал Саид.

Дракон уставился, всеми головами и глазами, на сверкающий, прозрачный, и бесцветный бриллиант, величиной с большое яблоко.

— Он предназначен для украшения царской короны, и усиливает власть его обладателю, — объяснил Саид Дракону, продолжая держать в руках, и, показывая всем придворным, сию, приобретённую драгоценность. — У бриллианта — магическая сила.

— Вот это, да! — воскликнул, в ответ, Дракон, головой Завр.

— Красота! — восхитилась голова Тавр.

— Ой-ёй-ёй! — обрадованно, выразила своё мнение, голова Кавр.

— Буль-бим-бо! — хором, воскликнули все три головы Дракона.

Саид начал рассказывать историю бриллианта:

— Ваше Трёхглавие! Бриллиант "Могучий Хан" был куплен персидским шахом у русского царя Петра, за очень большую цену.

Тут, Дракон, головой Завр, вдруг, спросил:

— А зачем, русский царь продал такой ценный бриллиант?

Саид ответил:

— Русскому царю, срочно, понадобились деньги на войну со шведским королём, Карлом Двенадцатым. Вот, он и продал этот бриллиант, за миллион рублей, чтобы купить новые пушки для своей армии. Персидский шах перепродал нам, этот бриллиант, за три миллиона золотых пиастров.

— Три миллиона!!! — воскликнул, недовольно, Дракон, всеми головами.

— Это же, разбазаривание моей казны! — проревела голова Тавр, глядя на Саида.

— Три миллиона! — прорычала голова Завр.

Саид начал оправдываться:

— Ваше Трёхглавие! Вы же, сами, мне велели купить самый лучший бриллиант на свете. Велели, денег не жалеть! Вот, я и купил.

Дракон вспомнил, всеми головами, что так оно и было:

— Ах, да, я сам велел, — промычал Дракон, головой Тавр.

Через минуту, он успокоился, уставился, всеми шестью глазами, на Саида и на бриллиант, и распорядился, головой Завр, слегка махнув левой лапой:

— Давай бриллиант!

Дракон взял, из рук Саида, своими передне-верхними лапами, бриллиант, и стал его, внимательно осматривать.

— Какая прелесть! — хором, воскликнули все три головы Дракона.

Дракон снял, с головы Завр, корону, и укрепил на неё, по центру короны, заветный бриллиант. Затем, он возложил корону на свою центральную голову. Бриллиант засверкал, во все стороны, разноцветными лучами. Все придворные вновь ахнули. Никто из них, никогда не видел такого большого бриллианта, с таким множеством граней.

— Зеркало мне! — приказала довольная голова Завр.

Четверо слуг, тут же, поднесли большое зеркало, и поставили его перед Драконом. Дракон взял, лапами, зеркало, и поглядел на себя, всеми шестью глазами, любуясь короной с бриллиантом, что была на его центральной голове.

— Красиво! — кокетливо восхитилась голова Завр, собой, и бриллиантом.

— Превосходно! — восхитилась, бриллиантом, голова Тавр.

— Замечательно! — радостно воскликнула голова Кавр, восхищённая редким бриллиантом.

Все три головы Дракона переглянулись, и голова Тавр воскликнула:

— Буль!

— Бим! — сказала голова Кавр.

— Бо! — выкрикнула центральная голова Завр.

Все три головы вновь посмотрелись в зеркало, радостно переглянулись, и, хором, обрадованно и, улыбаясь от радости, восторженно воскликнули:

— Буль-бим-бо!

— Бульбимбо! Бульбимбо! Бульбимбо! — пронеслись возгласы среди служителей Дракона, которые радовались вместе с Драконом появлению, у того на короне, ценного и красивого бриллианта. Больше всего радовался Саид, так как это он приобрёл для своего хозяина этот бриллиант, и ещё потому, что ему, вновь, удалось угодить Дракону.

Голова Тавр поглядела на голову Завр, завистливым взглядом, и потребовала:

— А теперь, дай мне этот бриллиант.

— Обойдёшься! — словно отрубив, грубо ответила голова Завр.

Голова Тавр и голова Кавр, обозлённо уставились на голову Завр.

— Что уставились? — недовольно спросила их голова Завр, глядя, поочерёдно, то на голову левую, то на голову правую.

— Этот бриллиант, наш общий, — возмутилась голова Тавр.

— Да, да, бриллиант "Могучий Хан" — общий для всех троих голов, — поддакнула голова Кавр голове Тавр, с возмущённой интонацией.

Голова Завр стояла на своём:

— Я центральная голова, а значит, главная!

Этот ответ разозлил голову Кавр, и привёл в бешенство голову Тавр. Голова Кавр собрала все свои силы, и, тут же, больно и сильно клюнула голову Завр в область шеи. Голова Завр в долгу не осталась, и клюнула голову Кавр, в ответ, и, тоже, в область шеи.

— Бриллиант — наш общий! — крикнула голова Тавр, и, тоже, клюнула голову Завр прямо в лоб.

В ответ, голова Завр, больно и со всей силы, клюнула голову Тавр. Голова Тавр, тут же, вцепилась в шею головы Завр, зубами, и в месте укуса выступила кровь. Голова Завр, в ответ, со всей силы, своими драконовскими зубами, вцепилась в передний рог головы Тавр, и попыталась его отгрызть. Голова Тавр, кое-как, вырвала, из завровской клыкастой пасти свой рог, и, вновь, вцепилась в горло головы Завр. Дракон упал, и началась драка между его тремя головами. При этом, две крайние головы дрались с центральной. Установились шум, гам, крик, визг, рёв и рычанье. Драка, между головами Дракона, напоминала драку между двумя большими сворами собак. С голов Дракона слетели все три короны, и отскочили по сторонам, упав прямо на землю. Дракон валялся и катался из стороны в сторону, по земле дворцовой площади, на спине, на боках, на животе. Головы, выясняя отношения между собой, больно клевали и кусали друг друга, а немного погодя, стали изрыгать пламя друг на друга, больно обжигаясь в схватке.

Дракон не боялся за своё здоровье, так как выбитые зубы, глаза, рога и оторванные когти, и любые части тела, у него, вновь, отрастали за три часа.

Все придворные, спокойно, наблюдали за дракой между головами, и знали, что через несколько минут всё закончится примирением, как это всегда и бывало. Такие драки, между головами Дракона, случались нечасто, и, только по очень серьёзным причинам.

Головы дрались, и всюду, кругом, тряслась земля, и всё грохотало, а вокруг Дракона, горела и плавилась земля, от его собственного огня, что он изрыгал из своих ртов, во время свары.

Поначалу, две крайние головы клевали, кусали и обжигали среднюю голову Завр, а голова Завр вела оборонительную драку. Но, немного погодя, головы Кавр и Тавр, припомнив старые обиды, под шум драки, стали, также, клевать, кусать, обжигать и друг друга. При этом, им обоим доставалось, ещё, и от головы Завр. Ещё, немного погодя, все три головы стали усиленно драться между собой, не разбирая, кто за кого, по принципу — "каждый за себя", и с таким остервенением, что зашатался дворец.

Наконец, спустя десять минут, всем трём головам надоело драться, и, они, все порядком помятые, искусанные, слегка обожжённые и побитые, прекратили свару, и стали успокаиваться. Каждая голова, всё ещё продолжала громко шипеть и страшно рычать, наблюдая за противниками — другими головами. Находясь в боевом состоянии, каждая голова, на всякий случай, сохраняла бдительность, и готова была отразить неожиданное нападение любой из двух других голов, и все три головы, ещё несколько минут, устрашали друг друга. Но, придворным стало ясно, что очередная ссора почти закончилась, и они все вздохнули с облегчением. Наконец, головы перестали рычать и шипеть, но продолжали сохранять бдительность, молча уставившись друг на друга. Спустя ещё пять минут, ссора окончательно прекратилась. Дракон поднялся, и, с грохотом, тяжело ступая, вернулся на исходное место.

Огонь, на месте драки, быстро потух, и голова Завр сказала:

— Мы решили, что бриллиант "Могучий Хан", пока, полежит в сокровищнице дворца.

Голова Кавр приказала:

— Положить бриллиант в сундук!

Один, самый сознательный придворный подбежал к валяющейся короне, которая слетела с головы Завр, и снял с неё бриллиант, оставив тяжёлую корону на месте, не трогая её. Затем, он подошёл к сундуку, и положил, в него, бриллиант. Дракон подошёл к валяющейся короне, взял её в лапы, и возложил корону на свою голову Завр. Затем, Дракон подошёл к другой валяющейся короне, поднял её, и возложил её на голову Кавр. После чего, Дракон подошёл к третьей короне, поднял и одел её на голову Тавр. Все три его золотые короны были абсолютно одинаковыми, но головы их как-то различали, и Дракон, безошибочно, определял принадлежность любой короны. Наконец, он окончательно пришёл в себя, вернулся на исходное место, и, головой Тавр, приказал:

— Унести этот сундук в сокровищницу!

К сундуку подбежали четверо слуг, закрыли его крышку, взяли сундук, и понесли его в сокровищницу Дракона, которая находилась в подвалах дворца.

Дракон, своей центральной головой, обратился к третьему своему служителю:

— Чарли! А ты, что мне привёз?

На центр, выскочил лихой прощелыга Чарли. Он, приплясывая, отбил протокольные поклоны.

— Ваше Трёхглавие! Я привёз китайскую принцессу, — гаркнул Чарли.

— Китайскую принцессу? — хором, и удивлённо переспросили все три головы Дракона.

— Ну да, китайскую принцессу, — вновь, гаркнул Чарли.

Все три головы Дракона переглянулись.

— Ты её купил? — спросила, удивлённо, голова Тавр.

— Я её украл, — ответил, невозмутимо, Чарли.

Все три головы Дракона, вновь, недоумённо переглянулись.

— Где, и у кого, ты её украл? — спросила голова Кавр, с ярко выраженным любопытством.

Чарли, тут же, ответил:

— Я и мои подчинённые украли китайскую принцессу в Китае, прямо из императорского дворца.

Все три головы Дракона удивились:

— Прямо, из императорского дворца?! — переспросила голова Кавр, очень удивлённым голосом, и захлопала глазами.

— Да, мой повелитель. Прямо, из императорского дворца, — подтвердил Чарли, — и этот подарок мы сделали лично для тебя, о, мудрый Дракон.

Все три головы, вновь, переглянулись, и голова Тавр бросила похвальную реплику:

— Не зря, когда-то, ты был знаменитым пиратом, Чарли!

— Какая замечательная разбойничья квалификация! — восхитилась голова Завр. — Я благодарю, тебя, за службу, Чарли!

Тут, левая голова, Кавр, спросила центральную:

— Зачем, нам, китайская принцесса?

Центральная голова пришла в замешательство, щёлкнула языком, повернулась к голове Тавр, и спросила её:

— Зачем, нам, китайская принцесса?

Голова Тавр подумала, несколько секунд, повернулась к Завру, и ответила:

— Будем шантажировать китайского императора!

Голова Завр повернулась к Кавру, и одобрительно сказала:

— Шантажировать, китайского императора, будем!

Голова Кавр, в ответ, предложила:

— А может, подарим, её, турецкому султану Ахмеду Третьему?!

Голова Завр ответила:

— У турецкого султана, говорят, двадцать жён, и ещё целый гарем, на всякий случай. Он ей особо не обрадуется. Одной больше, одной меньше.

— А может, продадим, её, персидскому шаху?! Ведь, за принцессу, он даст хорошую цену, — не унималась голова Кавр.

Правая голова, Тавр, возразила:

— Персидский шах жадный. Хорошую цену, он, никогда не платит. Ему продать — только, себе в убыток.

— А может, обменяем её, у властелина Марокко Исмаила, на табун лошадей, — стояла, на своём, голова Кавр.

— Забыл? Мы же, с ним, семь лет, как во вражде, — напомнила голова Завр голове Кавр.

Тут, правая голова, Тавр, распорядилась, обращаясь к Чарли:

— А ну, Чарли, покажи принцессу.

Чарли махнул рукой своим подчиненным, и они вывели, на центр, прекрасную восемнадцатилетнюю девушку.

— Ей восемнадцать лет, мой повелитель, её имя Чжан, и она из династии Цин, — сказал Чарли.

Все три головы стали внимательно осматривать принцессу Чжан. Она была одета в богатые китайские одежды, как было принято в китайском дворце для особ императорской семьи. Причёска принцессы была обыкновенной, простой, так как, за три месяца пути, в качестве невольницы, она не могла поддерживать свою причёску по дворцовой моде.

— Хороша, — сказала, восторженно, голова Кавр, и добавила, — буль-бим-бо!

— Прекрасна! Буль-бим-бо! — тоже, восторженно воскликнула голова Завр.

— Буль-бим-бо! Красивая! — оценила, принцессу, голова Тавр.

Все три головы переглянулись и, хором, воскликнули:

— Буль-бим-бо!

Дракон, тут же, поднял левое крыло, прошёлся, взад-вперёд, и левая голова распорядилась, обращаясь к своим придворным:

— Запереть её в темницу! Где премьер-министр?!

На центр, выбежал премьер-министр, очень прикольного вида — бородатый, усы — по сторонам, глаза навыкате, так и бегали туда-сюда; на вид, очень хитрый, и очень похожий на бывшего разбойника. Звали его Фердинанд. Одет он был по европейски, подобно тому, как были одеты офицеры европейских армий — ярко-красная треугольная шляпа, ярко-зелёный кафтан, ярко-жёлтые штаны, ярко-синие чулки и коричневые туфли.

Фердинанд, как и большинство придворных, с ног до головы, был увешен драгоценными украшениями — на шее — большой золотой медальон, с бриллиантом, на золотой цепочке, и жемчужное ожерелье, поверх камзола; в левом ухе — золотая серьга, с изумрудным камнем, на руках — дорогие браслеты, на пальцах обеих рук — восемь дорогих перстней, а на кафтане, и по бокам, на штанах — дорогие золотые пуговицы. Все украшения Фердинанд позаимствовал в сокровищнице Дракона, в первый же день, как стал премьер-министром, обратив их в свою собственность путём финансовых махинаций. На его правой и левой груди красовались двенадцать орденов за верную службу Дракону, которыми Фердинанд очень гордился, и сам себя наградил, используя своё служебное положение. Дракон ему, почти всё прощал. Особо нелепо, с его бородой и усами, смотрелся европейский парик, под его красной треуголкой. Было ясно, что Фердинанд, очень доволен своей должностью.

Фердинанд подбежал к принцессе, сунул в свой рот два пальца левой и правой руки, и свистнул. На свист, тут же, подбежали четыре вооружённых охранника.

Центральная голова Дракона приказала ретивому и весёлому премьер-министру:

— Фердинанд! Глаз с неё не спускать!

— Поставь лучшую охрану! — распорядилась голова Кавр.

— Мы решим, что с ней делать, — добавила голова Тавр.

Четыре охранника схватили принцессу, и повели её в подвальную темницу, следуя за премьер-министром, который резво скакал по пути следования.

Дракон повернулся к Саиду, показал лапой, на стоящую в стороне, поодаль, ещё одну группу рабов, недавно прибывших и ждавших своей участи, и распорядился головой Завр:

— Эти сорок рабов — подарок турецкого султана, прибыли вчера. Отправь их, Саид, на мои хлопковые плантации. Нам, нужно много экспортного хлопка. Нам, нужно много денег.

Дракон повернулся и, громыхая, зашагал во дворец. Через три минуты, Дракон, со своей свитой, скрылся в покоях дворца. Все стали расходиться, по своим служебным местам.

Саид и Хилл дали команду своим подчинённым, и все они повели обе группы невольников туда, куда приказал Дракон — одних, на серебряный рудник, других, на хлопковые плантации. А Чарли, со своими подчинёнными, отправился в порт, на свой корабль.

Когда невольников вывели за ограду дворцовой территории, к ним был приставлен дополнительный конвой в двадцать воинов, из числа стражников. Все стражники были одеты в пёстрые яркие мундиры, и вооружены пистолетами, кинжалами и плетьми. Две группы невольников, вскоре, слились в одну, и их повели к пунктам назначения. Дорога была длинной. Закованные в цепи, по рукам, невольники, волоча за собой кандалы, с трудом передвигали ноги, под жарким солнцем. Их мучила жажда, и они были очень голодными. Руководили шествием Хилл и Саид.

— Послушай, Саид, — сказал ему Хилл, — кажется, Дракон, не очень-то и обрадовался китайской принцессе.

Саид остановился.

— Чарли хотел ему угодить, — начал, вслух, для Хилла, рассуждать Саид. — Думаю, что Дракон, в конце-концов, сделает из неё шашлык, и съест её. Хотя, мне принцесса, очень, понравилась.

Тут, Хилл крикнул, своим подчинённым:

— Вы, что там, пьяные?! Когда, нам, лошадей подадут? Живее! Живее!

Помощник Хилла послал, одного из охранников, за лошадьми. Вскоре, лошади, для Хилла и Саида, были поданы. Саид и Хилл вскочили на лошадей, и продолжили свой разговор, уже верхом, держась друг друга, и, сопровождая невольников к пунктам назначения:

— Послушай, Хилл, — начал Саид, — я слышал, что Дракон, тобой, не очень доволен, и обещал, что, если ты не улучшишь исполнение своих обязанностей, то угодишь на сковородку.

Хилл вздрогнул, что, чуть было, не выпал из седла.

— Так Дракон и сказал?

— Да, Хилл. Я, своими ушами, слышал.

Хилл, слегка, успокоился, и предположил:

— Это, наверное, проделки и интриги премьер-министра Фердинанда.

— Конечно. Фердинанд, везде, расставляет своих дружков.

Хилл остановил лошадь. Саид, также, вынужден был остановиться.

— Надо бы, премьер-министра Фердинанда, как-то, прогнать с кресла, — предложил Хилл.

— Нам, это, пока, не по зубам, — ответил Саид.

— Немного погодя, Фердинанд, и за тебя возьмётся, — предположил Хилл.

— Уже взялся.

Тут, Саид замолк, оглянулся, и, убедившись, что их никто не слышит, полушёпотом, сказал Хиллу:

— Он шепчет Дракону, что я готовлю, против него, Дракона, заговор.

— И, что же?

— Дракон не поверил.

— Повезло, — сказал Хилл.

— Повезло, — согласился Саид, и тяжело вздохнул.

__

Невольников вели мимо хлопковых полей Дракона. На сборе хлопка работало множество рабов, попавших в рабство разными путями, и при разных обстоятельствах.

Кто-то был матросом на торговом или военном корабле, и попал в плен к пиратам, как невольники с "Дельфина", и был продан в рабство на невольничьем рынке. Кто-то проживал в селе, на берегу моря, и на село совершили набег пираты, и захватили всех, здоровых молодых мужчин и женщин, для продажи их в рабство. В то время европейские сёла, и даже небольшие города, стоявшие на морских побережьях Атлантики, Средиземноморья и Балтики, часто подвергались нападению пиратов, с целью захвата их жителей, с дальнейшей перепродажей, тех, в рабство. До Венского конгресса, резолюции которого, худо-бедно, покончили с морским разбоем в окрестностях Европы, было ещё, почти, сто лет, и в рабстве, ежегодно, оказывались сотни европейцев, и многие из них оказались на плантациях и в рудниках Дракона. Невольников из Азии и Африки, у Дракона, было ещё больше. Рабов, для чудовища, покупали его служители на невольничьих рынках, но и сам Дракон, лично, совершал набеги на азиатские сёла и города, и захватывал себе невольников, причём, проделывал это часто и регулярно, в целях экономии денег, и просто, ради собственного удовольствия. А также, служители Дракона, на боевых кораблях драконова флота, совершали разбойничьи набеги на азиатские и африканские сёла и города, и захватывали их жителей в рабство, для трёхглавого чудовища.

Наступил полдень. Солнце беспощадно палило. Хилл и Саид, на лошадях, и пеший конвой, продолжали вести невольников к пунктам назначения, как приказал Дракон. На близлежащих полях шёл сбор хлопка, и рабы Дракона складывали его в большие кучи — хлопковые скирды. Надзиратели, с плетьми, строго следили за их работой. Время от времени, то один надзиратель, то другой, били плетьми по спинам то одного, то другого раба, то третьего, чаще всего, беспричинно. Рабам, приходилось очень тяжело и трудно. Идущие пополнять ряды рабов, невольники пришли в ещё большее уныние, видя, как надзиратели издеваются над работающими в поле рабами.

— Ну и влипли мы, — сказал Фикса Кляксе.

Клякса, взглянув на Фиксу, ответил:

— В руднике, я думаю, ещё хуже.

Невольники прошагали ещё четверть мили, и Клякса спросил Фиксу:

— Интересно, Фикса, зачем Дракону хлопок? Дракон, что-то про хлопок говорил, и ты, что-то говорил, но я плохо понял.

Фикса, очень тяжело шагая, тяня свою кандалу, ответил:

— На продажу. Я ж, тебе, объяснял. Дракон любит деньги. Его, свита и обслуга, тоже, очень любят деньги.

Вдалеке, за хлопковыми полями, виднелся лес, а за лесом, ещё дальше, стояла невысокая гора, блестевшая на солнце.

Фикса сказал Кляксе, кивнув головой в сторону горы

— Вон, гора. Видимо, там и рудник.

Клякса взглянул на гору, и согласился:

— Да. Наверное, рудник там.

Фикса сделал паузу в разговоре, а потом, продолжая шагать, сказал Кляксе, повелительным тоном:

— Ты, хорошо, запоминай дорогу. Может, повезёт, сбежим.

Клякса покачал головой:

— Это — остров. Бежать некуда.

Фикса не унимался:

— Корабль угоним. С нами, штурман. Он может рассчитать курс. Или, сбежим в Новую Голландию. Она, Австралия, через пролив.

Тут, возле Фиксы и Кляксы, нарисовался Хилл, на своей лошади, и заорал:

— Эй, прекратить разговорчики!

Тут же, моментально, к ним подбежали два охранника, и наградили Фиксу и Кляксу градом ударов плетей, по спинам.

Дальше, Фикса и Клякса, долгое время, шли молча. Затем, конвой рассвирепел, и многие невольники, беспричинно, стали получать, время от времени, удары плетьми по спинам, как было принято в царстве Дракона по отношению к рабам. Невольникам приходилось терпеть, и проклинать судьбу.

Приближался вечер. Невольники, уже, привыкли к звону ненавистных цепей, и к кандалам, но жажду все переносили очень тяжело. Даже, плети конвоиров переносились ими легче, чем жажда.

Наконец, поля закончились, и показался забор, за которым находилась саванна, а чуть дальше, по другую сторону, лес. Высокий забор охранял хлопковые поля от диких животных, в первую очередь от кенгуру. Мясо кенгуру ни Дракону, ни его служителям не нравилось, и все кенгуру чувствовали себя, на острове, прекрасно, несмотря на Дракона. Кенгуру, на острове, было очень и очень много, и именно поэтому, остров этот, был назван, европейскими мореплавателями, островом Кенгуру, что в переводе с аборигенского австралийского языка, означает "не понимаю". Это причудливое словосочетание так понравилось европейцам, что они назвали им, прекрасно зная его значение, это очень интересное животное, имеющее несколько видов. Свободнее всех чувствовали себя, на острове, птицы. Они преспокойно летали, и, с высоты, кричали в своё удовольствие, не боясь ни Дракона, ни его служителей, хотя, время от времени, некоторые птицы попадали им на сковородку.

Невольников подвели к воротам, выстроили их всех в две группы, и Саид всех пересчитал, на всякий случай. Затем, невольников вывели за ворота, и всю процессию, под ругательства охранников, и периодические удары плетей, повели вдоль забора, в сторону горы.

Неподалёку, в лесной роще, на эвкалиптах, сидели и пялили глаза во все стороны всякие разноцветные причудливые птицы, которых Клякса никогда нигде не видел. Кляксе, даже, показалось, что они злорадствуют над ними. Он, делая очередной шаг, вдоль забора, бросил взгляд на двух таких птиц, и начал завидовать этим созданиям. Кругом, взад и вперёд, прыгали кенгуру, и Клякса, про себя, подумал: "Счастливые животные". Вдалеке паслись бараны и стада коров, которые и были основным источником мяса и для Дракона, и для всех его служителей. Клякса еле плёлся, и в душе его скребли кошки и черти.

Наконец, забор кончился, и Хилл дал приказ остановиться. Саид вывел свою группу пленников, и, в сопровождении конвоя, повёл их в загон для рабов, которые работали на хлопковых плантациях.

Загон для рабов, напротив которого остановились невольники, представлял из себя большой барак, с решётками, огороженный высоким забором, и находящийся под усиленной охраной.

— Остальные, вперёд! — скомандовал Хилл оставшейся группе, после того, как группа Саида скрылась в загоне.

Невольники, в сопровождении Хилла и конвоя, уже без Саида и его десяти охранников, двинулись дальше, в сторону горы, на серебряный рудник.

Охранники, по привычке, продолжали награждать невольников ударами плетей, а Хилл, на лошади, возглавлял шествие.

До горы было ещё далеко, и Клякса, оглядевшись и убедившись, что охранники их не слышат, шепнул Фиксе:

— Послушай, Фикса. Сколько живу, впервые увидел Дракона.

Фикса, тяжело делая очередной шаг, таща кандалу, оглядевшись вокруг, тихо-тихо сказал:

— Большой трёхглавый динозавр.

— Как?

— Динозавр.

— Что такое, динозавр?

Фикса вздохнул, но ответил, несмотря на то, что вопросы Кляксы, под невыносимым зноем солнца, ему явно надоели:

— Рептилия. Ящер, понимаешь. Вымерли много миллионов лет назад. Выжили, лишь, крокодилы, ящерицы, черепахи, змеи и, вот, трёхглавые драконы.

Клякса оживился, и тихо спросил Фиксу:

— А ты, откуда, всё это знаешь?

Фикса огляделся, убедился, что охранники его не слышат, и тихо ответил:

— Я, больше года, в университете проучился. Меня выгнали за прогулы, и за всё остальное. Там, о динозаврах, всё изучается. Я, кое-что, про них запомнил и уловил.

— И драконов изучали?

— О драконах, я впервые услышал от друзей-матросов, когда моряком стал. Вот, теперь, своими глазами увидел живого дракона

Клякса огляделся, таща за собой кандалу, убедился, что охранников поблизости нет, и, вновь, спросил:

— А что, ещё, ты о них, знаешь?

— Кровь, у них, холодная, — ответил Фикса, — как у ящериц, крокодилов и змей. А больше, о них, я, ничего не знаю.

Тут, вдруг, подскакал, на лошади, Хилл, и заорал на Кляксу и Фиксу, во всё горло, позеленев от злости:

— Эй, вы двое! Прекратить разговоры!

К Фиксе и Кляксе, немедленно, подбежали четыре охранника, и осыпали, обоих, градом ударов плетьми.

Оставшийся путь Клякса и Фикса шли молча. От ударов, у обоих, болели спины, как и у остальных невольников. Все они, в душе, проклинали свою судьбу, конвойных и Дракона. Наконец, к вечеру, невольников привели к месту назначения. Возле загона для рабов их уже ждали другие служители Дракона, занятые на серебряном руднике.

— Эй, Билл, — крикнул Хилл, слезая с лошади, — принимай новых рабов.

Навстречу вышел, прискакивая на ходу, в своей манере, дико улыбающийся и всегда довольный жизнью, Билл. Билл мало чем отличался от Хилла и Саида, и был одет в какую-то пёструю одежду, по моде, утверждённой лично Драконом для некоторых рангов его служителей. Его голова была покрыта сине- красной шапочкой, а на лице росли усы и борода.

Билл, когда-то, был пиратом, но за большую зарплату, был приглашён Драконом на службу.

Билл обошёл невольников, осмотрел их всех своим диким разбойничьим взглядом, и дико захихикал. На поясе, у него, висели: слева — сабля, справа — пистолет. Билл, зачем-то, вытащил пистолет, выстрелил в воздух, и громко проорал:

— Не будете слушаться, с вами, будет разговаривать, мой, вот этот пистолет.

Билл и Хилл, и все охранники и надзиратели, громко захохотали. Затем, Билл повернулся к своим надзирателям, и крикнул:

— Хлопцы! Покажите им Билла!

Охранники и надзиратели подбежали к невольникам, и осыпали всех градом плёточных ударов. Каждому невольнику досталось по пять-шесть ударов, и Билл с Хиллом хохотали, не скрывая удовольствия. После того, как невольникам "показали Билла", Билл, не переставая хихикать, сказал:

— А, если, будете плохо работать, то узнаете, что такое "Большой Билл". Ха-ха-ха!!!

Все надзиратели, вновь, захохотали. Потом, Билл дал команду:

— Всех, в загон! Завтра, на работу.

К невольникам, вновь, подбежали охранники, и обрушили, на всех них, очередную порцию плёточных ударов, несмотря на то, что невольники, без всякого сопротивления, шли в загон.

Сам загон представлял, из себя, большой барак, огороженный высоким деревянным забором. Загон охранялся усиленной охраной. Всего, в подчинении Билла, было шестьдесят охранников и надзирателей, и более двухсот рабов. Теперь, число рабов, ещё более, возросло, и Билл находился в очень хорошем настроении.

— Знаешь, Хилл, — сказал ретивый Билл, когда невольники скрылись за забором, — Мы увеличим добычу серебряной руды, для Дракона. Он будет очень доволен, и нам, с тобой, достанется немало дополнительных денег. Рабов, нужно, ещё двести, или, хотя бы — сто пятьдесят. Будут рабы — будет руда.

— Я, не премьер-министр, Билл, — сказал ему Хилл. — Вот, если, когда-нибудь, стану премьер-министром, то дам, на этот рудник, аж пятьсот рабов.

— Ты, только, не забудь, — прохрипел Билл. — Фердинанда, пора, отправить на пенсию.

Тем временем, невольников загнали в барак. В бараке находилось свыше двухсот рабов, только что пришедших с работы. Лишь маленькие, зарешёченные окошки освещали, немного, внутреннее пространство.

— Располагайтесь по свободным нарам! — приказал старший надзиратель.

Охранники и надзиратели удалились, и закрыли за собой дверь. В полутемноте, раздался чей-то размеренный голос:

— И так, будет каждый день — работа, плеть, загон, плеть, ночь, утро, плеть, работа, плеть, загон, плеть, ночь.

— Вы кто? — спросил Клякса, увидев фигуру, стоящую у стены.

— Я — капитан Томас Дьюк. Или, просто, капитан.

Было ясно, что капитан Дьюк, в бараке, был за старшего лидера. Как и у всех остальных рабов, к его правой ноге была прикована кандала, а левая и правая руки были соединены цепью, длиной в два фута.

— А я — матрос Клякса, — представился Клякса, располагаясь на нарах, — остальные — экипаж нашего корабля. Те, кто уцелел.

— Как сюда попали? — спросил, не сходя с места, капитан.

— На нас напали пираты. Тич Чёрная Борода, — ответил Клякса.

— Слышал, о таком. Он, тоже, ещё недавно, в английском флоте служил, и участвовал в "войне за испанское наследство", — сказал капитан.

— Потом, пираты продали нас всех Дракону, на невольничьем рынке, — разъяснил Клякса капитану.

— У меня, такая же история, — сказал капитан. — Наш корабль окружили пираты — четыре бригантины. Мы сражались, но нас было мало. Пираты захватили нас всех, кто уцелел. На невольничьем рынке, в Константинополе, наш экипаж, тех, кто остался живым, купил Хилл. Вот, мы и тут. Кроме нас, здесь есть азиаты и африканцы.

— Вы здесь, давно? — спросил Фикса, вмешавшись в разговор.

— Четыре года, четыре года, — ответил капитан. А многие, ещё дольше. Есть те, кто находится в рабстве у Дракона и десять, и двадцать, и тридцать лет.

Фикса подошёл к капитану, таща за собой кандалу, огляделся, и спросил тихо, чтобы никто не слышал:

— А нельзя ли, отсюда сбежать?

Капитан покачал головой:

— Если бы, можно было, отсюда сбежать, то мы б, давно, сбежали. Сбежать от Дракона ещё никому не удавалось. За попытку побега, отправляют Дракону на шашлык, или на сковородку, ему на гуляш.

И Клякса, и Фикса, вздрогнули, и их затошнило.

— И были, такие? — процедив слова, сквозь зубы, спросил Фикса.

— Были. За этот год — шестеро. Все угодили Дракону на шашлык, как политически опасный элемент.

Капитан поинтересовался у Кляксы и Фиксы, что нового в Европе. Клякса, Фикса и другие, вновь прибывшие с ними невольники, стали рассказывать об известных им фактах. Но, продолжающаяся много лет русско-шведская война, и итоги только что закончившейся "войны за испанское наследство", а также другие бесполезные, для него, новости, капитана мало интересовали, и, вскоре, он, убедившись, что по поводу борьбы с пиратами и Драконом европейские короли мало что предпринимают, потерял к новостям интерес, и решил лечь спать.

___

Глава шестая

Принцесса Чжан оказалась в подвальной темнице дворца Дракона. Темница очень напоминала обычный карцер. У стены стояла чугунная кровать, а в центре находился деревянный стол, топорной работы, и с одним таким же стулом. Окон не было, но маленькое окошко, зарешёченное стальной решёткой, и находящееся почти у потолка, имелось, и лишь оно, слегка, освещало темницу. Чугунная дверь, грубый каменный пол, серого цвета потолок, и серые стены наводили принцессу на грустные мысли.

Чжан задумалась о своих любимых цветочных грядках. Она очень любила цветы. В императорском дворце, у себя дома, она увлекалась разведением и выращиванием цветов. Выращенные цветы принцесса дарила всем своим подругам, знакомым и незнакомым детям, девушкам и женщинам. На её грядках росли цветы самых разных видов, и Чжан, вздохнув, подумала: "Кто же за ними, теперь, будет ухаживать?"

Принцесса Чжан была внебрачной дочерью императора Канси и знатной красивой китаянки Чжан Мэйлин.

В Китае, в те давние времена, всем маньчжурам, к которым относилась, также, и правящая Китаем императорская династия Цин, запрещалось, под страхом наказания, вступать в брак с представителями других народов, в том числе, и с китайцами, брать из них наложниц, и иметь, с не маньчжурами какие-то любовные романы. Но императору, императорские указы — не указы, и принцесса Чжан появилась на свет.

Чжан Мэйлин была дочерью богатого китайского высокопоставленного чиновника. Её отец Чжан Циу высоко ценился самим императором за компетентность во внутренних делах Китая, а также, за компетентность по делам горных территорий. Её муж, через два месяца после свадьбы, погиб в очередном боевом походе. Детей, у неё, до рождения принцессы, не было. Её противозаконный роман с императором Канси, продолжался недолго, а когда принцесса появилась на свет, новорождённая была наречена детским китайским именем Таоэр, что означает "персик". Позже, ей дали имя Цзиан — "река".

Принцесса Чжан Цзиан жила в своей китайской семье, вместе с матерью, и своим знатным дедушкой. И все они находились под особым покровительством самого императора, который, строго-настрого, запретил её семье бинтовать маленькой принцессе ноги, для изменения формы стопы, в угоду обычаю, существовавшего в знатных китайских семьях, особенно на севере страны, так как в императорском дворце этот обычай отвергался.

Принцессе Чжан было всего пять лет, когда, от тяжёлого простудного заболевания, умерла её мать, и император Канси распорядился взять свою дочь во дворец. Ей, отцом, ещё при рождении, было дано ещё одно имя, но все придворные, по привычке, продолжали называть её по фамилии, доставшейся ей от матери — принцесса Чжан. Ей самой, такое обращение к ней очень нравилось, так как слово "Чжан" означает, буквально, главу в книге, или строфу в стихотворении. А принцесса очень любила поэзию, а, также, читать книги, изучая родную грамматику.

Вскоре, стало ясно, что из всех принцесс во дворце, принцесса Чжан оказалась самая красивая, и она стала одной из самых любимых дочерей императора Канси, и даже, наверное, самой любимой.

Несмотря на то, что она влилась в маньчжурскую императорскую династию Цин, Чжан продолжала считать себя китаянкой. Все придворные, также, считали её китаянкой, что, впрочем, никак не отражалось на её статусе.

Принцесса Чжан жила во дворце, как и все её сёстры-принцессы, в соответствии с принятыми правилами и традициями. Пролетали годы, она росла, не зная бед, слёз и невзгод.

И вот, с ней случилось это самое несчастье — принцессу Чжан похитили разбойники Дракона, прямо из императорского дворца, и она оказалась в заточении здесь, на острове Кенгуру, в застенках Дракона.

__

Медленно тянулись первые часы её заточения, в темнице дворца. Вдруг, дверь отварилась, и темница озарилась светом двух факелов, и вокруг стало светло. Перед принцессой предстали четыре охранника.

— Великий Дракон посылает, тебе, фрукты, — сказал старший охранник.

В центре, рядом со старшим, стоял другой охранник, и держал в руках большой золотой разнос с фруктами — виноградом, яблоками, грушами, сливами, персиками и апельсинами.

— Доброта и великодушие Дракона не знают границ, — сказал другой охранник, что находился, с факелом в руке, возле старшего.

Старший дал знак рукой, и охранник, с разносом, подошёл к столу, и положил на него этот разнос с фруктами.

— Убирайтесь! — закричала, на них, принцесса.

Охранники переглянулись, меж собой. Принцесса быстро подбежала к столу, схватила большую гроздь винограда, и запалила ею прямо в голову старшего охранника. Старший охранник оказался в очень комичной позе. Гроздь винограда, словно шапка, оделась на его голову, поверх его шляпы.

— Негодяйка! — заорал охранник, что нёс фрукты, глядя на своего начальника.

— Это, же, подарок Дракона! — воскликнул другой охранник, тот, который был справа.

Старший охранник, сняв с головы гроздь винограда, отдав её помощнику и обтерев лицо, со злобой выговорил:

— Я немедленно, доложу Дракону, как ты обходишься с его подарками.

Стоявший рядом, охранник пригрозил:

— Ты что, на сковородку захотела?

Старший, обозлённый неласковыми действиями принцессы, прохрипел:

— Буду рекомендовать, Дракону, пустить, тебя, на шашлык.

Другой охранник, жестикулируя рукой, промычал:

— Он принцесс, ещё не ел.

Все охранники расхохотались, после чего, удалились, закрыв дверь темницы. Дверь, зловеще, звякнула железным засовом, и в темнице, вновь, установилась тишина, и полумрак.

__

Сразу, после исчезновения принцессы из императорского дворца, китайский император — богдыхан — собрал срочное государственное совещание. Собрался военный совет, в полном составе, и Правительство, состоявшее из руководителей шести государственных палат — министерств. Кроме того, присутствовали другие важные чиновники. Весь дворец был взбаламучен, и было ясно, что произошло что-то сверхчрезвычайное.

После необходимой традиционной церемонии, совещание началось. Недолго посовещавшись со своими чиновниками, император Канси гневно сказал:

— Разбойники похитили мою любимую дочь. Охрана дворца плохо исполняет свои обязанности. Начальник охраны императорского дворца, и все виновники, будут казнены.

Начальник охраны императорского дворца, осознавая свою вину, подбежал к императору, упал перед ним на колени, и запросил пощады:

— Не казни нас, о, великий богдыхан! Мы отправимся на поиски твоей любимой дочери.

Император грозно приказал начальнику охраны:

— Так, идите же, найдите её, и вы сохраните ваши головы.

Довольный тем, что богдыхан не стал привлекать охрану дворца, и его самого, к немедленной казни, начальник охраны побежал организовывать розыск принцессы.

Совещание продолжилось, и слово взял премьер-министр:

— Принцессу похитили люди Дракона, о, великий богдыхан.

Богдыхан вздрогнул:

— Зачем, Дракону, моя дочь?

Слово взял другой министр, и сказал:

— Дракон может шантажировать нашу империю, о, великий богдыхан.

Тут, один из министров, взяв слово, предположил:

— Возможно, Дракон потребует большой выкуп, за принцессу.

Император сказал:

— Разумный выкуп мы заплатим. Но, Дракон очень богат, и деньги ему, навряд ли нужны.

Слово взял ещё один министр, и сказал:

— Дракон живёт на острове Кенгуру, близ Австралии. Принцессу, нужно, искать именно там. Бандиты Дракона, с принцессой, сейчас в пути, но океан большой, и нам их, в океане, не найти. Нужно плыть на остров Кенгуру, и освобождать принцессу там.

Военный министр согласился, и сказал:

— Предлагаю послать наш военный флот на освобождение принцессы, прямо на остров Кенгуру.

Принцессу Чжан, которая была очень ласковой девушкой, во дворце, очень любили за доброе сердце, и все придворные очень опечалились, узнав о её похищении, и всячески были готовы помочь её освобождению. И государственное совещание учитывало это. Совещание продолжалось весь вечер. Предлагались самые разные решения. Наконец, император принял решение — набрать, из самых храбрых и опытных мужчин империи, матросов, и направить эскадру, в сто кораблей, на остров Кенгуру, для освобождения принцессы. Также, император распорядился включить в состав команды провинившихся охранников, для искупления вины. И, кроме того, император пообещал награду, в десять сундуков золотых монет, любому, кто освободит несчастную принцессу из плена Дракона, о чём было объявлено по всей Поднебесной. В тот же вечер, сразу после совещания, все необходимые указы, и распоряжения были оформлены и отданы, и началась подготовка к морскому походу, против Дракона.

__

Дракон отдыхал. Три головы, и всё его тело, лежали, развалившись на полу. Дракон очень любил отдыхать, и внутри дворца имелась служба, подчинённая министру культуры, специально созданная для организации его, Дракона, отдыха. Весь отдых контролировался службой безопасности, назначенной лично Драконом.

Вокруг Дракона суетились десять слуг, и, с помощью вееров, мухобоек и мухоловок, отгоняли, от него, мух и всевозможных летающих насекомых. Возле левой головы, группа музыкантов, с дирижёром во главе, играла любимые мелодии Трёхглавого чудовища.

— У-у-у-у, — завыл Дракон, в такт, всеми тремя ртами-пастями.

Все музыканты были наняты, Драконом, за очень большую зарплату, и они лезли из кожи-вон, лишь бы их мастерство нравилось всем трём головам Дракона. Особенно, изо всех сил, старался дирижёр, и это бросалось всем в глаза. Дирижёр, казалось, хотел превзойти всех на свете в мастерстве дирижёрского искусства, и создавалось впечатление, что он дирижировал не только дирижёрской палочкой и рукой, но и глазами, языком, усами, и даже ногами. Музыканты были одеты по-европейски, и являлись, после министров, самыми привилегированными придворными во дворце.

— У-у-уу-у, — вновь, начал подвывать, музыкантам, Дракон.

В это мгновение, в зал отдыха вбежал старший охранник принцессы, тот самый, которому она "одела" гроздь винограда, на голову.

— Ваше Трёхглавие! — громко доложил, с ходу, охранник, — принцесса отказывается есть, о, великий Дракон!

Музыканты, временно, приостановили игру. Левая голова, Кавр, в ответ, промычала:

— Никуда не денется. Проголодается — будет есть.

Охранник не унимался, явно, выпрашивая наказания, для принцессы:

— Она неуважительно относится к Вашей милости, и к Вашей доброте, о, мой повелитель. Она запустила, в мою голову, содержимым, преподнесённого ей, Вашей милостью, фруктового ужина.

Центральная голова приподнялась, поглядела на охранника, и ответила:

— Принцессы — все капризны. Скажи ей, что если будет продолжать себя так вести, то угодит на сковородку.

Тут, все три головы дико захохотали, громовым смехом.

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Вместе с Драконом, захохотали все, кто находился в зале, кроме вбежавшего охранника.

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

— Мы, её, об этом предупреждали, — сказал охранник, после того, как Дракон и придворные перестали хохотать.

— Предупредите, ещё раз, — сказала голова Завр.

— А теперь, ступай, и не мешай мне отдыхать, — приказала, охраннику, голова Тавр.

Охранник, довольный тем, что Дракон пригрозил-таки, отправить принцессу на сковородку, если та будет себя непослушно вести, вышел. Отдых Дракона продолжился. Музыканты — скрипачи, саксофонисты, баянисты, гитаристы, и один пианист, — вновь, продолжили свой концерт. Дирижёр дал знак, и заиграла очередная мелодия.

— У-ууу-у-ууу-у!!!! — снова, сладко, начали своё завывание, все три головы Дракона, в такт жалобной мелодии, исполняемой музыкантами.

Весь репертуар музыкального ансамбля утверждался лично Драконом. Впрочем, ансамбль, каждый раз, в одной и той же последовательности и очерёдности, исполнял одно и то же. Репертуар менялся, лишь, раз в год, и то, частично, и музыканты хорошо знали своё дело. Иногда, Дракон прерывал музыкантов, и заказывал какую-нибудь музыку, не входившую в репертуар, и музыканты, являясь мастерами своего дела, тут же, приступали к исполнению заказанной мелодии.

— У-у-у-ууу-у!!! — продолжал, сладенько подвывать, мелодии, Дракон.

Музыканты знали, что когда Дракон подвывает, значит, ему нравится их работа, и они старались, изо всех сил.

Дракон перестал подвывать, и левая голова приказала музыкантам, когда те остановили игру:

— Сыграйте, мне, менуэт.

Дракон, очень, любил менуэты. Дирижёр дал знак, и ансамбль заиграл, для Дракона, его любимый менуэт. Довольный Дракон, глядя на музыкантов, начал им сладко-сладко, вновь, подвывать, всеми тремя головами, но, уже, под звучащий менуэт:

— У! — у! — у! — у!

Так проходил отдых Дракона.

__

Утром следующего дня, в бараке, раздался дикий крик вбежавших надзирателей:

— Подъём!

Охранники-надзиратели стали стегать, плетьми, всех подряд, спящих на нарах рабов.

— Подъём, скоты! Подъём! — раздавались, со всех сторон, вопли охранников. Плети надзирателей, ни на секунду не прекращали бить рабов.

— Подъём, болваны! — кричал старший надзиратель, стегая, изо всех сил, плетью, то одного, то другого, спящего раба.

Клякса моментально проснулся, и вскочил с нар. Фикса, же, прежде чем вскочить с нар, успел получить удар плетью, по животу. Все невольники моментально выскочили из барака, и двинулись, в соответствии с существующим распорядком, к умывальнику.

Возле умывальника, Клякса тихо спросил Фиксу, с негодованием, одновременно умывая своё лицо:

— Чёрт возьми! Неужели, так будет вечно?

— Не знаю. Может быть, и вечно, — ответил Фикса, умываясь, и очень тихо, чтоб не слышали надзиратели.

— Почему, вечно? — вмешался в разговор капитан. — Умрём, и всё это кончится, а пока, привыкайте.

— Лучше сдохнуть, — сказал Клякса, глядя на умывающегося капитана.

Капитан поглядел на Фиксу и Кляксу, и, тихо, им прошептал:

— И ещё, знайте! Инвалидность — это сковородка.

— Да, влипли мы, — прошептал, с сожалением, Фикса.

Тут, после короткого умывания, надзиратели, вновь, стали усиленно избивать невольников. Это означало, что надо бежать на завтрак.

— В столовую, бараны! — орали охранники.

Рабы, под град плёточных ударов, волоча за собой кандалы, двинулись в столовую.

По окончании непонятного завтрака, после которого, ещё больше хотелось есть, всех рабов, под градом плёточных ударов, погнали на работу, в рудник. Рудник был недалеко, на горе, всего в получасе ходьбы. Кандалы мешали идти, цепи, на руках, звенели, и создавали унылую обстановку. Надзиратели, по пути следования, не прекращали стегать, плетьми, невольников, и делали это, чаще всего, по привычке, а не за огрехи.

— Проклятая кандала! — воскликнул, от злобы, Клякса, и, тут же, получил удар плетью по спине, от бдительного охранника.

Заодно, удар плетью, по спине, достался и Фиксе.

Через полчаса, рабы приковыляли к руднику, а ещё через полчаса, все они находились в шахте, под землёй, и, под надзором других надзирателей, добывали руду, для Дракона.

Надзиратели рудника были ещё более жестокими, чем охрана в бараке. Казалось, что Дракон отобрал в надзиратели рудника самых-пресамых отъявленных подлецов, которые живут на белом свете.

— Пошевеливайтесь! Пошевеливайтесь, гадины! — орали, во всё горло, и со всех сторон, надзиратели, и раздавали удары, плетьми, направо и налево.

Добыча руды велась с помощью кирки и лопаты. Добытая руда грузилась на тележки, и вывозилась на поверхность ручной силой рабов. Затем, руду везли на плавильный завод, где другие рабы делали из неё, после соответствующего цикла переработки, серебряные слитки. Из серебра, а также, из золота и меди, на монетном дворе Дракона чеканились монеты — пиастры, динары, талеры, дукаты и всевозможные другие деньги. Пиастры являлись, на острове, основным платёжным средством, а дукаты, динары, и другие монеты, использовались при необходимости, в торговле с другими государствами. Медь и золото, сполна добывались на острове другими рабами, в других рудниках и каменоломнях. Добыча руд велась каждый день, и без всяких выходных дней, что делало положение рабов очень и очень тяжёлым.

— Послушай, Фикса, — сказал Клякса, улучив момент, когда надзиратели маленько зазевались, — или, мы сбежим, или, мы, здесь, сдохнем.

Фикса оглянулся, и ответил:

— Не сегодня. Надо, всё хорошо и тщательно обдумать, иначе, угодим на сковородку.

Вдруг, раздался окрик надзирателя:

— Эй, там, двое!

Клякса и Фикса, тут же, получили по удару плетью по своим спинам, и им пришлось зашевелиться ещё быстрее, работая кирками и лопатами.

— Быстрей, гады! Быстрей! — продолжал орать, во всё горло, надзиратель, размахивая плетью, и пистолетом.

Фикса и Клякса получили ещё по одному удару плетью. К счастью, для них, надзиратель увидел какие-то мелкие огрехи у пары двух других невольников, и с воплем "свиньи!", бросился на них, и начал их, в своё удовольствие, стегать. Надзиратели, по ходу рабочего дня, зверели и стервенели ещё больше, и больше. Так, для Кляксы, Фиксы, и членов экипажа парусника "Дельфин" началась каторга в руднике Дракона.

__

Несмотря на большую скорость исполнения императорских указов, только через три месяца удалось набрать необходимое количество матросов, штурманов, капитанов, и изготовить недостающее количество боевых кораблей. Наконец, всё было готово к боевому морскому походу, и перед императором предстал назначенный адмирал флотилии. Он был храбрейший из морских офицеров, опытный, и очень грамотный в военном искусстве, и был назначен руководителем морского похода против Дракона. Придворные, в порядке соблюдения церемонии, выстроились в стройные линии. Сам император был очень печальный. Прошло, уже, целых три месяца, а никаких надежд, на освобождение его любимой дочери, не появлялось.

— Через три дня, отправляемся в боевое плавание, мой повелитель! — сказал адмирал.

Император встал, подошёл к адмиралу, и начал произносить напутственную речь:

— Я дал, тебе, пятнадцать тысяч храбрецов, моих верных подданных. Я дал, тебе, сто боевых, хорошо вооружённых кораблей. Если ты освободишь мою любимую дочь, я вознагражу тебя. Я вознагражу всех моряков, плывущих с тобой. Да, пусть, небо, солнце и океан помогут тебе!

Распрощавшись с императором по всем принятым правилам, адмирал покинул императорский дворец, сел на лошадь, и в сопровождении отряда всадников, отправился к морю, к своим кораблям. Через двое суток, отряд, с адмиралом, прискакали к морю. Несмотря на то, что всё было тщательно проверено и подготовлено к боевому морскому походу, адмирал дал приказ, всё перепроверить ещё раз. Море было спокойным, стояла хорошая солнечная погода, и дул попутный ветер, что поднимало настроение и адмиралу, и всем матросам его храброй эскадры. Адмирал вглядывался на горизонт, на небо, по сторонам, и ему казалось, что всё, вокруг, покровительствует ему, его морякам, и его кораблям.

Наступила ночь, потом утро. С первыми солнечными лучами, адмирал дал команду сняться с якорей, настроить паруса, и отдать швартовы.

Эскадра взяла курс на остров Кенгуру.

__

Запертая в темнице принцесса Чжан, после того, как надзиратели, в очередной раз, проведали её, и обходились с ней очень неласково, задумалась. Сначала, она стала размышлять о том, как ей выбираться из плена, но ей ничего в голову не приходило. Потом, она стала размышлять о своей недавней жизни. "Папа давно спохватился, — подумала Чжан, — и, видимо, сразу же". Она села на стул, возле стола. "Спохватился, а дальше что? — стала развивать свои мысли принцесса. — Ведь он, скорее всего, даже не знает, где я". Принцесса вздохнула, от грустных размышлений. "Даже, если, и догадается, — продолжала Чжан свои мысли, — с Драконом, ещё никому не удалось справиться". Принцесса встала, подошла к стене, потом, села на стул, и ей стало грустно-прегрустно. "Ох, и влипла я", — подумала она, тяжело вздохнув от своего безвыходного положения. Принцесса была очень ранима, и очень восприимчива к несправедливости. Она очень любила животных и птиц. Дома, в императорском дворце, у неё была собака, кот и попугай, которого она, почти никогда, не запирала в клетку, и который знал много человеческих слов и фраз. Принцесса вспомнила о них, и ей стало, на душе, ещё более печально.

Чжан, всегда, старалась помочь бедным и обездоленным, и никак не могла понять, за что она так наказана судьбой, перед кем она провинилась, и как долго ей предстоит быть невольницей.

Очень трудно ей было привыкнуть к полутёмному помещению. Полутемнота, днём, очень угнетала её состояние. Луч солнца, лишь, на пару часов проникавший через маленькое зарешёченное окошко, очень немного смягчал грусть и печаль.

Надзиратели вели, за принцессой, регулярное наблюдение. Дважды за час открывался глазок, на железной двери, и охранник производил визуальный осмотр темницы. Принцесса привыкла к шуму за дверью, когда открывался глазок, и не обращала внимания. Надзиратель, убедившись, что принцесса на месте, а в темнице нет ничего подозрительного, закрывал глазок. Ночью, визуальный осмотр не проводился, так как, было темно, и охранники, в темноте, ничего не видели. Ночью, велось прослушивание темницы. Для этого, надзиратель открывал глазок, и прикладывал к нему ухо. Убедившись, что принцесса спит и дышит, а значит, она на месте, надзиратель закрывал глазок. Так, проходило заточение принцессы Чжан в темнице Дракона.

__

Наступил новый день, и Дракон решил произвести очередной осмотр своих владений. Дракон, после завтрака, вышел из дворца, как всегда, с сильным грохотом, взмахнул крыльями, поднялся в воздух, и полетел.

Прилетев к хлопковым полям, Дракон приземлился, сложил крылья, и подозвал, своим диким криком, надзирателей и охранников. От его крика, вокруг, затряслась земля. Надзиратели и охранники подбежали к чудовищу, и выстроились, перед ним, в ряд.

— Как идёт работа по сбору хлопка? — спросил Дракон, своей центральной головой.

— О, наш повелитель! Сбор хлопка идёт по плану, — хором, ответили надзиратели и охранники.

Левая голова Кавр спросила:

— Какой, в этом сезоне, ожидается урожай? Что скажет главный агроном?

Шаг вперёд сделал, из строя, главный агроном, и ответил за всех:

— О, наш Дракон! Урожай, в этом сезоне, ожидается очень хороший, и хлопок вырос очень высококачественный.

Дракон посмотрел на поля, и на работающих рабов, потом, повернулся к охранникам и надзирателям, сделал, в их сторону, два драконовых шага, и сказал им, всеми тремя головами:

— Продолжайте работу! Будете мне старательно служить, я вас вознагражу!

У Дракона, в плане обеспечения своих служителей, слова с делами почти никогда не расходились. Дракон платил всем охранникам, надзирателям, и всем-всем нанятым служителям очень большие зарплаты и жалования. И за это, все служители очень любили своего хозяина. Все они пришли на службу к Дракону добровольно, и почти все они — бывшие пираты и разбойники. И все служители Дракона, с большим усердием, исполняли свои обязанности.

Дракон взмахнул крыльями, поднялся в небо, облетел все свои хлопковые поля и, ещё раз убедившись, что на полях всё нормально, полетел в свой порт, чтобы произвести проверку выполненных там работ.

Прилетев, к своей гавани, что находилась напротив дворца, в полумиле, и была частью портового хозяйства, Дракон позвал к себе, своим диким криком, всех служителей порта. У пристани, в грузовые корабли, велась загрузка хлопка и других грузов, а также разгрузка вновь прибывших кораблей. К Дракону подбежали все служители порта, и выстроились, перед хозяином, в шеренгу.

Дракон спросил, хором, всеми тремя головами:

— Готовы ли, корабли к выходу в море? Проведены ли, все подготовительные работы? Что скажет начальник порта?

Из шеренги вышел, на один шаг, начальник порта, весь увешенный драгоценностями, и отрапортовал:

— О, наш Дракон! Все подготовительные работы проведены. Все корабли, кроме четырёх, загружены и отремонтированы, и, все они готовы к выходу в море. Оставшиеся, четыре судна будут загружены и отремонтированы через три часа.

Дракон ещё раз оглядел, всеми тремя головами, гавань, пристань и весь свой порт, и, вновь, спросил, головой Завр:

— Когда, мой караван судов, с хлопком, может выйти в море, и поплывёт в Европу?

— Завтра, о, наш Дракон! — ответили, хором, служители порта.

— А готовы ли, боевые корабли сопровождения? — спросила левая голова.

Служители порта, хором, ответили:

— Готовы, о, наш Дракон!

— Будете мне старательно служить, я вознагражу вас всех! — сказали, хором, все три головы Дракона.

Дракон поднялся в воздух, облетел гавань и весь порт, и, убедившись, что порт функционирует нормально, полетел в сторону серебряного рудника.

Дракон летал очень быстро. Вскоре, он прилетел к горе и приземлился у рудника. Дракон крикнул, всеми тремя пастями, и к нему, со всех сторон, побежали охранники и надзиратели, которые находились на поверхности. Быстрее всех, к Дракону, бежал начальник рудника Билл. Через пять минут, начальник рудника, и все охранники и надзиратели, находились возле Дракона, выстроившись, перед ним, в шеренгу.

— Как идёт добыча серебряной руды, для моего царства-государства? — спросил Дракон, одновременно, всеми тремя головами.

— О, наш Дракон! — хором, стали отвечать охранники и надзиратели. — Рудник добудет столько руды, сколько ты прикажешь, о, наш повелитель.

Довольный своими служителями, Дракон оглядел, всеми тремя головами, гору и вход в рудник, довольным взглядом, оглядел кучи добытой серебряной руды, и, повернувшись к охранникам, крикнул им своим громовым голосом:

— Будете мне старательно служить, я вас вознагражу!

Дракон взмахнул крыльями, поднялся над землёй, и полетел осматривать другие свои объекты. Осмотр владений занимал, у него, весь день. Дракон, также, проверил, как идёт добыча золота, медной и железной руды, угля, и других ископаемых. Ему, везде, докладывали о выполнении всех его приказов и заданий. Дракон побывал на заводе, где варили пиво для него и его служителей, делали ром, вино и водку. Последним объектом, который проверил Дракон, был монетный двор. К вечеру, Дракон закончил осмотр своих владений, и везде, как показалось ему, царил полный порядок.

__

Дракон вызвал Хилла и Саида во дворец. Они, независимо друг от друга, отправились к Дракону, на лошадях, и встретились на перепутье. После короткого приветствия, они, сначала, ехали молча, потом, разговорились:

— Вот, Дракон во дворец вызывает, — сказал Хилл, подстёгивая лошадь.

— Меня, тоже, — ответил Саид, и, тут же, спросил Хилла. — Ты, не знаешь, зачем?

Саид замедлил ход своей лошади, а Хилл ответил:

— Понятия не имею.

Хилл и Саид скакали, бок о бок, по дороге, ведущей во дворец. Наконец, Саиду надоело молчать, и он предположил:

— Я думаю, он хочет отправить нас, снова, на покупку рабов, и товаров.

— Лишь бы, не на сковородку, — ответил Хилл.

Саид, слегка, вздрогнул, но, тут же, успокоился.

— Нет, не на сковородку, это точно, — громко предположил Саид, подправляя ход лошади. — Мы, же, хорошие, мы, же, его лучшие служители.

Саид поглядел на Хилла, в ожидании его мнения о себе и о Саиде.

— Это точно, — согласился Хилл. — Мы с тобой, его лучшие служители.

Саид услышал, от Хилла то, что хотел, и дальше, они, долгое время, скакали молча. Утреннее солнце ярко светило, и готовило обычный жаркий день. Через полчаса, Саиду надоело молчать и он, подскакав поближе к Хиллу, с опаской, проговорил:

— Я, больше всего, боюсь, что Дракону стало известно, что мы с тобой, украли, из его казны, десять миллионов золотых пиастров.

Хилл прищурил левый глаз и невозмутимо ответил:

— Тогда, скажем, что хотели купить, ему, Дракону, большой подарок. Что, дескать, не купили ещё, но купим. Купим, дескать, в Индии.

— Не поверит, — покачал головой Саид. — За десять миллионов золотых пиастров, можно купить целый город.

— Тогда, угодим на сковородку, или на шашлык, — невозмутимо отреагировал Хилл.

Саид, тут же, расстроился, и замолк. Угодить на сковородку ему очень не хотелось. Саид замедлил ход своего коня, и далее, во дворец Дракона, скакал позади Хилла. Наконец, через несколько часов пути, вдалеке, показался дворец Дракона. Было видно, как вокруг дворца копошатся служители Дракона — охранники, надзиратели, придворные, матросы, чиновники. Вот, уже, мимо Хилла и Саида, поприветствовав их, пронеслись восемь всадников, которые неслись вглубь острова, по всей видимости, с очередным заданием Дракона, или его правительства, и его премьер-министра. Подул ветерок, и почувствовался запах океана. Хилл посмотрел, с возвышенности, вниз, на порт и гавань, и увидел караван уходящих кораблей, потом, посмотрел на Саида, и, подбадривая его, воскликнул:

— Корабли вышли в рейс! Значит, Дракон в хорошем настроении. Вперёд, мой друг, во дворец к Дракону!

Хилл и Саид, быстро поскакали и уже через пятнадцать минут были на территории дворца. Ещё через полчаса, пройдя процедурные формальности, Саид и Хилл поднялись на лифте, вошли в главный зал дворца, и предстали перед Драконом. Дракон, сверкая коронами на своих головах, восседал на огромном золотом троне, свесив хвост влево, и держал, в одной лапе огромный скипетр, в другой — державу очень большого размера. Он смотрел в зал всеми головами и глазами очень важным властным взглядом. Обслуживали церемонию сам премьер-министр и восемь министров, с двадцатью помощниками разных рангов. Все они стояли возле трона, и были разодеты в роскошные одежды, и увешены орденами и драгоценностями с ног до головы.

Саид и Хилл подошли на общепринятое расстояние к трону, отбили положенные поклоны, и, глядя вверх, на головы Дракона, хором, прокричали:

— Мы прибыли по твоему приказу, о, наш повелитель!

Дракон оглядел их всеми шестью глазами, после чего, дал распоряжение премьер-министру Фердинанду своей левой головой:

— Зачитать мой указ, Фердинанд!

Фердинанд засверкал своими хитрыми глазами, взял со стола бумагу, сделал пируэт, угодливо моргнул, скорчил недовольную харю, и зачитал указ Дракона своим хитрым тоном:

— Я, всемогущий Дракон, правитель и повелитель своего царства-государства, повелеваю: за верную службу, наградить служителей моего царства-государства Саида и Хилла, каждого, орденом "Чугунная кандала имени Великого Дракона".

Саид и Хилл опьянели от счастья. Орден "Чугунная кандала имени Великого Дракона" был высшей наградой в царстве Дракона. Такой орден имели, только, премьер-министр Фердинанд, начальник серебряного рудника Билл, и сам Дракон. Такая награда давала, служителям Дракона, двойное жалование, и неограниченные возможности в карьере. Лица Хилла и Саида засверкали радостными улыбками. Все три головы Дракона бормотали хвалебные речи в адрес награждённых, и они, Хилл и Саид, очень сильно взволнованные, от радости, пришли в небывалый восторг. К Саиду и Хиллу подошёл секретарь и прицепил на грудь орден "Чугунная кандала имени Великого Дракона", сначала Саиду, потом Хиллу. Радости, награждённых, не было предела. Об ордене "Чугунная кандала имени Великого Дракона" и Хилл, и Саид, мечтали много лет. И вот, мечта сбылась, несмотря на то, что премьер-министр Фердинанд, ранее, уже трижды срывал их награждение этим орденом, используя интриги, и своё служебное положение премьер-министра. Это означало, что позиции Фердинанда, во дворце, зашатались, и поэтому, радость Хилла и Саида была двойная, и ничем нескрываемая. Сам орден представлял, из себя, маленький макет кандалы с цепью, сделанных из чугуна и стали, и прикреплённой на золотую плашку, на которой, также, было изображение царя-Дракона. Хилл и Саид, всё ещё не веря, обрушившемуся на них счастью, жадно рассматривали прикреплённые к их груди ордена.

Вдруг, начальник церемониала, вне запланированного протокола, громко объявил, и уставил вопросительный взгляд вверх, на головы Дракона:

— Главный шпион Его Величества!?

Дракон, тут же, переключился с церемонии награждения, на начальника церемониала, и голова Завр настороженно воскликнула:

— Главный шпион Франц?!

— Что случилось? — недоумённо, всполошилась голова Тавр, и захлопала глазами.

— Пусть войдёт! — распорядился Дракон, головой Кавр.

Начальник церемониала дал распоряжение для стражи:

— Пропустить главного шпиона!

— Пропустить главного шпиона! — послышалось за парадной дверью.

Череда стражников, поочерёдно, пропустили главного шпиона Франца, и он вошёл в зал. Франц подбежал ближе к трону, и, взволнованно, уставил свой взгляд вверх, на головы Дракона.

Дракон, в свою очередь, уставился, всеми тремя головами, на главного шпиона, сверху вниз.

— Что стряслось, Франц? — спросила голова Завр.

— Чем взволнован мой главный шпион? — спросила голова Кавр.

— Я слушаю, — сказала голова Тавр.

Главный шпион Его Трёхглавия, весь возбуждённый от волнения, осторожно и хитро, по привычке, оглядел зал, и, не заметив ничего подозрительного, сказал:

— Ваше Величество! Ваше Трёхглавие! О, великий Дракон!

Франц сделал паузу, глядя, с сильным волнением, на головы Дракона.

— Продолжай, Франц, — хором, сказали все три головы Дракона.

Главный шпион Франц, наконец, объявил установленный факт:

— Нам стало известно, и я, как начальник управления безопасности твоего царства, докладываю: китайский император послал сто кораблей и пятнадцать тысяч моряков, на этих кораблях, для похищения принцессы! Через несколько недель, корабли будут здесь.

Дракон внимательно выслушал главного шпиона, и, вдруг, захохотал, всеми тремя своими головами:

— Ха-ха-ха!!!

Затем, Дракон перестал хохотать, и голова Завр, своим грубым голосом, во всё горло, крикнула:

— Я, ими, буду кормить океанских акул!

Голова Кавр крикнула:

— Ими, я займусь завтра.

Голова Тавр добавила:

— А сегодня, у меня — отдых.

Премьер-министр подошёл к центру, уставил взгляд на головы Дракона, и спросил:

— Ваше Величество! Ваше Трёхглавие! Какие будут указания?

Дракон посмотрел, сначала, на премьер-министра Фердинанда, всеми тремя головами, потом, оглядел всех придворных, присутствующих в зале, и приказал, своей центральной головой:

— Всем быть готовыми к любым неожиданностям!

С этими словами, Дракон, грохоча, как обычно, встал с трона. Он положил, в установленный у стены шкаф, скипетр и державу, и, тяжело ступая, с сильным грохотом, создавая очень большой шум, отправился на отдых.

Главный шпион Франц, в это время, прошивал всех хитрым сверкающим и грозным взглядом, вертя головой в разные стороны, пытаясь по физиономиям вычислить измену и кандидатов в подозреваемые.

Когда Дракон вышел из зала, все присутствующие поспешили срочно удалиться. Премьер-министр Фердинанд отправился в свой кабинет, а придворные стали расходиться по своим служебным местам. Лишь Франц, как всегда, всё ещё что-то высматривал и что-то выслеживал, и вышел из зала последним, подозревая всех и всё на свете буквально во всём.

Довольные жизнью, Хилл и Саид поспешили покинуть дворец. Они вышли из зала, вместе с другими спустились на лифте, на первый этаж, вышли из дворца и, вскочив на своих коней, отправились на свои служебные объекты. Лишь, океанский ветер обдувал холодком их лица, смягчая лучи жаркого солнца. Они ехали молча, и каждый думал о своей предстоящей карьере.

__

Флотилия плыла по открытому океану. Ничто не предвещало беды. Дул попутный ветер, и парусники плыли на всех парусах, с большой скоростью.

Вдруг, среди ясного солнечного неба, грянул гром, а небо, в пять минут, заволокло серыми тучами, и пошёл сильный ливень. В это время, из-за горизонта, показался летящий Дракон. Огромный, он размахивал своими крыльями, рычал и изрыгал пламя из всех трёх своих пастей.

Дракон увидел, с высоты, плывущую эскадру, и сделал над кораблями большой круг. Моряки, увидев Дракона, объявили тревогу.

— Приготовиться к бою! — прозвучала команда адмирала по кораблям всей эскадры.

Матросы забегали и зашевелились, готовя к бою все ружья и пистолеты, и, на всякий случай, пушки.

Затем, Дракон, на полной скорости, спикировал на один из кораблей, и, своими лапами, перевернул корабль, успев, когтями, пробить его корпус в нескольких местах. Боевой корабль пошёл ко дну, с половиной экипажа. Другая половина экипажа оказалась в воде, и моряки стали перебираться на другие корабли. После этого, Дракон спикировал на другой корабль флотилии, и, также, потопил его, вместе с частью экипажа.

Дракон, тем временем, поднялся вверх, и, спикировав, потопил ещё один боевой корабль, один из самых мощных во флотилии, и, тоже, с половиной боевого экипажа, что находились на судне.

По приказу адмирала, матросы всей флотилии открыли, по летающему над ними Дракону, огонь из всех ружей и пистолетов. Пули отлетали от тела Дракона, словно маленькие камушки от стены.

— Пули не берут Дракона. Что нам делать? — спрашивали адмирала те моряки, которые находились на флагмане.

— Продолжать вести стрельбу по Дракону! — отвечал адмирал, не зная, что предпринять.

И, матросы продолжали стрелять по Дракону. Наконец, Дракону надоело кружить над флотилией, и он начал свою главную атаку. Дракон подлетел к шести авангардным кораблям, и изрыгнул на них, из всех трёх ртов, огромные порции пламени. Все шесть кораблей загорелись.

— Ха-ха-ха!!! — захохотали все три головы Дракона.

Дракон сделал ещё один круг над кораблями, и начал изрыгать пламя из всех пастей, по всем кораблям. Начался ураган, и налетел сильный шторм. Всё, вокруг, загудело, а с неба, в океан, полетели молнии, сопровождавшиеся страшными раскатами грома. Все корабли загорелись, и, немного погодя, стали взрываться их пороховые хранилища, после чего, корабли стали уходить на дно.

— Ха-ха-ха!!! — вновь, захохотали все три головы злого чудовища.

Уцелевшие матросы стали выбрасываться в воду океана из горящих кораблей, и спускать, на воду, шлюпки. Но, шторм топил моряков, а их шлюпки переворачивал. Уцелевшие от драконовых атак, матросы продолжали гибнуть и тонуть.

Дракон сделал над кораблями и шлюпками ещё один круг, и изрыгнул огромное, всеохватывающее пламя по всем, находящимся на воде, объектам. Шлюпки загорелись от огня, так же, как чуть ранее, корабли. Дракон, ещё раз, облетел горящую и тонущую флотилию, и, собрав всю свою огненную энергию, изрыгнул мощную порцию огня над океанской поверхностью. Начался страшный огненный смерч, и матросы стали ещё быстрее гибнуть и тонуть.

Наконец, Дракон, убедившись, что флотилия уничтожена, сделал, над двумя уцелевшими шлюпками, последний круг, развернулся, в сторону своего царства, дико захохотал, и улетел.

__

Кляксу, Фиксу и остальных невольников, после очередного тяжёлого рабочего дня, пригнали в загон.

— Пошевеливайся! — награждая всех рабов, ударами плетей, орали надзиратели.

Все рабы улеглись на свои нары. Уставшие, до предела, Клякса и Фикса, также, упали на нары, и задумались.

— Эй, капитан, — обратился Фикса к капитану, очень негромко. — А не попытаться ли нам, перебить охрану?

Капитан оглянулся, осмотрелся, и шёпотом ответил:

— Я думал, об этом. Мы бы, могли убежать в центр острова. Там есть лес, а на одной горе имеется пещера.

Клякса спросил, осторожничая, и шёпотом:

— А Дракон? Он, же, нас уничтожит.

Капитан ответил:

— Дракон, не всемогущий. И, он не влезет в эту пещеру — там, вход очень узкий. Его огонь, если он попробует продуть пещеру своим огнём, там, нас, тоже, не достанет. Так как, там есть, где от огня, можно будет спрятаться. А с охраной, мы попробуем расправиться.

— А потом? — допытывался Клякса.

— Нужно, что-то придумать, — ответил капитан, и развёл руками.

— Надо будет угнать один корабль, — предложил Фикса.

— Надо. Но, это сделать, будет, очень трудно, — сказал капитан.

Клякса, подумав, засомневался:

— Уйти, на корабле, далеко, не сумеем. Дракон, нас, быстро настигнет и потопит. Выход, только, один — Дракона, надо, как-то, убить. Иначе, мы вечно будем его рабами.

— Ой-ёй-ёй, — среагировал капитан. — Как же, ты, его убьёшь?

Клякса пожал плечами, а Фикса хмыкнул, себе, что-то под нос, и задумался.

Затем, Фикса встал с нар, подошёл к стене, волоча за собой кандалу, и, гремя цепями, еле-еле взобрался к зарешёченному окошку, посмотрел в него, послушал доносящиеся до окошка голоса, и тихо-тихо сказал:

— Надзиратели пьянствуют. Слышно, как они веселятся.

— Они, почти всегда пьянствуют, — сказал капитан.

Фикса слез со стены, таща за собой кандалу, подошёл к капитану, и спросил, очень тихо, чтоб никто не слышал:

— А когда? Когда, можно будет восстать?

— Не сейчас. Надо ждать удобного случая. Я его, давно, жду.

Клякса, вдруг, вспомнил о принцессе:

— Ещё, надо, из неволи, китайскую принцессу вытащить.

— Если удача нам улыбнётся, то вытащим, — тихо сказал Фикса, подошёл к своим нарам, и, вновь, упал на них.

Тут, дверь отварилась, и в барак вбежали несколько пьяных охранников и надзирателей.

— Что за шум? — закричал старший из них.

На рабов, тут же, обрушился град ударов, плетьми. Охранники ругались нецензурной бранью, и стегали всех подряд. Кляксе достались, по животу, два сильных удара. Остальным рабам, не меньше. После произведённой экзекуции, охранники и надзиратели, продолжая ругаться нецензурной бранью, удалились, и захлопнули железную дверь. Дверь звякнула железом, и в бараке установилась мёртвая тишина.

__

Император Канси очень надеялся на военную флотилию. Жизнь во дворце протекала траурно с того самого дня, когда служители Дракона похитили его самую любимую дочь.

Лишь, молодая, его новая жена, которых у богдыхана было три, не скрывала радости от того факта, что любимая дочь императора, наконец-то, исчезла из дворца.

— Послушай, дорогой, — нашёптывала она своему мужу, — Чжан, не единственная твоя дочь. Перестань печалиться, дорогой.

Император, слегка отталкивая свою жену, отвечал:

— Нет, дорогая, — Чжан — самое ценное, что у меня есть. Она необыкновенно добра, и очень красива. Она, моя дочь.

— Значит, я тебе менее дорога? чем твоя незаконнорожденная дочь? — язвительно спросила жена императора.

Император ответил:

— Но, почему не дорога? Дорога. Иначе, я бы, на тебе, не женился, и ты бы не была, сейчас, императрицей. Мне хватило бы, моих наложниц, и двух жён.

— Мы — маньчжуры! И, для нас, запрещены, нами же, межнациональные браки, и любовные романы, — стала ворчать жена императора. — А у принцессы Чжан, покойная мать была китаянкой. Твой роман, с её матерью, в своё время, был нарушением всех законов и традиций.

— Перестань тарахтеть, дорогая, — разозлился император. — Нет правил без исключений. В конце-концов, я китайский император Канси, и с кем мне заводить романы — моё личное дело.

В это время, к императору вбежал его взволнованный премьер-министр, пал на колени, и, приподняв голову, дрожащим голосом доложил:

— Ваше Величество! О, мой повелитель!

— Что случилось?

Премьер-министр продолжил, еле-еле выдавливая из себя слова:

— Дракон уничтожил всю нашу флотилию, посланную на остров Кенгуру для освобождения принцессы, о, мой повелитель.

Император побледнел.

— Где мой адмирал? — спросил он.

Премьер-министр посмотрел на жену императора, которая не скрывала радости, потом на расстроенного императора, и ответил:

— Адмирал погиб в огне. Дракон уничтожил все корабли. Лишь, несколько матросов сумели спастись, в шлюпках.

Император начал ходить из стороны в сторону. Было видно, что он сильно нервничает. Премьер-министр продолжил:

— Уцелевших матросов, несколько человек, подобрал шедший, мимо, торговый корабль.

— Несколько человек, это сколько?

— Восемь, Ваше Императорское Величество.

— Пятнадцать тысяч моих храбрецов!!! — выкрикнул, от горя, император, и схватился за голову обеими руками.

Через несколько минут, он пришёл в себя, и распорядился:

— Немедленно, созвать правительственный совет.

Премьер-министр быстро удалился исполнять распоряжение, а император подошёл к жене, и сказал:

— Дорогая! Я хочу, немного, побыть один.

Жена удалилась, и император остался один. Он думал о своей любимой дочери, и ему ничего не приходило в голову. Через час, пришёл придворный и доложил, что все министры собрались на совещание, и ждут императора.

Правительственный совет затянулся почти до утра. Решался единственный вопрос: как вызволить принцессу из лап Дракона.

— Давайте, предложим, Дракону, выкуп, — сказал премьер-министр.

Ему возразил министр морских дел:

— Дракон выкуп не возьмёт. У Дракона много денег, золота, бриллиантов.

— Выход — один, — предложил военный министр, — Дракона надо убить.

— А может, принцессу попробуем похитить, — предложил начальник полиции империи.

Начальник полиции империи оглядел всех, и моментально поправился:

— Освободить, освободить. С помощью опытных лазутчиков, можно попытаться освободить принцессу. У нас, среди сидящих в тюрьмах Поднебесной, есть такие жулики и воры, что, возможно, кто-то из них и сумеет вызволить принцессу из лап Дракона.

Предложений было очень много, но среди них не было ни одного, сколько-нибудь верного и надёжного. Почти все они были отвергнуты, как нереальные и неэффективные. Единственное решение, которое было одобрено императором на совете — это решение об удвоении денежной награды тому, или тем храбрецам, которые сумеют освободить принцессу.

__

Дракон созвал свой правительственный совет. Разодетые министры, как обычно, уселись на свои места за большим рабочим столом, звеня своими золотыми украшениями и орденами, а премьер-министр Фердинанд скакал перед Драконом, показывая всем своим видом небывалое желание угодить, во всём, своему хозяину. Фердинанд бегал с пачкой бумаг, ставил на них печати, и раздавал их присутствующим, для ознакомления. Наконец, самоуверенный Дракон начал совещание, развалившись, как всегда, при подобных мероприятиях, на своём троне:

— Как вы знаете, господа министры, несколько недель тому назад я уничтожил флотилию китайского императора, аж сто кораблей, — начала хвастаться голова Завр.

— И, пятнадцать тысяч китайских матросов отправились кормить акул, — добавила, довольным радостным тоном, голова Кавр.

— Ха-ха-ха!!! — захохотала, диким хохотом, голова Тавр.

— Ха-ха- ха!!! — захохотали, в такт, головы Завр и Кавр.

— Ха-ха- ха!!! — захохотали все министры, и премьер-министр Фердинанд, а также, все присутствующие придворные, обслуживавшие совещание.

— Думаю, — сказал хитрый Фердинанд, сквозь смех, — мы надолго проучили китайского императора.

Дракон прервал разговор, и, своей левой головой, приказал премьер-министру:

— С принцессы, глаз не спускать! Она, нам, очень скоро пригодится.

Премьер-министр спросил:

— Ваше Трёхглавие! А зачем, она нам?

Дракон оглядел внимательно всех членов правительства, всеми своими тремя головами, и заявил, своей правой головой:

— Я решил стать китайским императором!

Тут же, установилась абсолютная тишина. Премьер-министр Фердинанд открыл, от удивления, рот. Через несколько секунд, тишину нарушил сам Дракон. Он поднял левое крыло и, жестикулируя правой верхней лапой, и когтями, продолжил, своей правой головой:

— А китайского императора Канси я назначу губернатором острова Кенгуру.

— Ха-ха- ха!!! — захохотали все три головы Дракона, диким хохотом.

— Ха-ха- ха!!! — захохотали все министры и придворные, находящиеся в зале.

Когда хохот утих, все три головы Дракона, хором, прорычали:

— Он мне подчиняться будет!

Удивлённый и обрадованный планами Дракона, премьер-министр привстал с кресла и спросил:

— Мы, что, Китаем управлять будем?

— Да, Китаем, — ответила средняя голова.

— И установим, там, свои законы? — переспросил Фердинанд.

— А как же! Свои законы! Давно пора, там, навести порядок, — ответил Дракон, головой Тавр.

Обрадованные, планами Дракона, министры и присутствующие придворные опьянели от грандиозности этих планов. Их радости, не было предела. При мысли, что им всем предстоит управлять древней, огромной и богатейшей страной, у всех министров и придворных порозовели обрадованные и радостные лица.

— Скоро, вся казна Китайской империи будет наша! — радостно воскликнул премьер-министр и захлопал в ладоши.

— Да, да, наша, — подтвердил Дракон, хором, всеми тремя головами, сладко заулыбался и радостно щёлкнул всеми тремя языками.

Министры и придворные, от этих слов, ещё больше обрадовались, и их лица, также, расплылись в сладких улыбках.

— Главное, для нас — китайская казна, — хором, сказали все три головы Дракона.

Тут, вдруг, с кресла, вскочил министр финансов и, не скрывая радости на лице, предложил:

— Я предлагаю, немедленно, издать указ об увеличении всех налогов, в Поднебесной, в два раза.

Предложение очень понравилось всем министрам.

— Лучше, в три раза! — предложил министр хлопковых полей.

— Я предлагаю поднять налоги, в Поднебесной, в четыре раза, начиная с сегодняшнего дня, предложил министр рудников.

— В пять! Нет, в десять раз! — воскликнул министр торговли, глядя на Дракона, очень надеясь, что тому понравится его гениальное предложение.

Придворный, сидевший возле премьер-министра, и который был его помощником, быстро подсчитав на бумаге, возразил:

— Это получается, намного больше, чем может произвести ремесленник или землепашец.

— Вот, и пусть все платят по двести процентов, от произведённого. И тогда, это будет…, - начал считать на бумаге министр торговли. — Это будет… Это будет… Короче, огромные деньги получаются.

Премьер-министр решил успокоить ретивых министров и придворных:

— Успокойтесь. Мы ещё не правим Китаем. Потерпите.

— Тихо! — крикнул Дракон, головой Кавр.

— Потерпите, недолго, — сказала всем голова Завр.

Дракон взмахнул правым крылом, головой Тавр объявил заседание правительства закрытым, и дал распоряжение премьер-министру:

— Вот что, Фердинанд. Увеличь ещё на один час рабочий день на всех плантациях и рудниках. Нам понадобится много золота, серебра и денег для подкупа китайских чиновников.

— Ещё на час?! Рабы, же, перемрут! — высказал своё мнение премьер-министр.

— Здоровые не перемрут, — отреагировал Дракон головой Кавр, — завтра, же, исполнить!

— На один час. Будет исполнено, Ваше Трёхглавие.

— Проконтролируешь, лично, — распорядился Дракон, головой Завр.

Фердинанд почесал затылок, и недоумённо спросил Дракона:

— А зачем, нам, подкупать китайских чиновников? Всех их прогоним, и себя назначим.

— Болван! — отреагировал Дракон, головой Завр. — Войском, Поднебесную, не захватишь. Выкинь, это из головы! На Поднебесную, у нас, воинов и моряков не хватит. Понял?

— Не, не понял, — ответил хитрый Фердинанд.

— Ну, и болван, у меня, премьер-министр, — среагировала, ехидно, глядя на Фердинанда, голова Тавр.

— Китаем, мы можем овладеть, только, подкупив всех китайских чиновников, — сказала голова Кавр.

— Да ты, же, Кембриджский университет окончил! Неужели, не соображаешь? — с недовольным видом, проворчала голова Завр.

Хитрый Фердинанд выпучил на голову Завр свои глаза, и начал усиленно думать, как это, без огромной армии, имея лишь тысячу воинов, да пять сотен пиратов, лишь, с помощью взяток, овладеть и потом держать в своей власти огромную страну, с очень большим населением.

Дракон сделал небольшую паузу, и продолжил:

— А принцесса будет посредником, и нам поможет! — сказала голова Тавр.

— Понял? — спросила голова Завр своего премьер-министра.

— А… Понял. Принцесса нам поможет, — ответил Фердинанд, хлопая глазами и кивая головой, на самом деле ничего не соображая, и, одновременно пьянея от грандиозности драконовых планов.

Фердинанд пять секунд подумал, сделал, удивлённо, глаза навыкат, уставился вверх, на голову Завр, и спросил:

— Так, это сколько же, денег потребуется?

— Много, — сказал Дракон центральной головой.

— Так, ведь, очень-очень много, — сказал Фердинанд Дракону, прикидывая в уме размах драконовых планов, и спросил: — Где, столько, взять?

— Пустим в дело все мои запасы золота и серебра, — сказал Дракон, головой Кавр, — и все деньги, что есть в казне.

Фердинанд очень удивлённо посмотрел на Дракона, и сказал:

— Но, мой повелитель, ты же знаешь, что мы давно разворовали почти всю твою казну, и почти все запасы золота и серебра твоего царства.

Фердинанд, вновь, удивлённо уставился на голову Завр, и стал ждать ответа.

Дракон не удивился. Он, всеми тремя головами, оглядел присутствующих, сделал устрашающий вид, и грозно объявил:

— Придётся, вам всем, вернуть всё наворованное! А то, я из вас всех шашлык сделаю, — сказал Дракон головой Завр.

Фердинанд, министры и придворные приуныли, понурив головы, и очень-очень расстроились. Возвращать наворованное им, явно, не хотелось. Превратиться в шашлык, тоже, никто не хотел.

Дракон, тем временем, сошёл с трона, и тяжело, с грохотом шагая, удалился из зала, приказав, напоследок, немедленно приступить к исполнению его распоряжений и решений. Придворные, вслед за Драконом, также, удалились по своим делам. Расстроенные требованием Дракона, вернуть в казну наворованные деньги, Фердинанд, министры, и присутствовавшие на правительственном собрании придворные, уныло разошлись по своим кабинетам.

__

На следующий день, во исполнение распоряжения Дракона, премьер-министр Фердинанд созвал собрание министров и всех чиновников, с целью возвращения в казну наворованных ими денег и ценностей. Собрание проходило без Дракона, но в том же самом зале. Сначала, долго ждали всех приглашённых, затем Фердинанд долго ждал своего помощника с нужными бумагами. Наконец, всё было готово, и Фердинанд, призвав всех к тишине, начал:

— Господа! Его величество Великий Дракон требует вернуть в казну все, наворованные нами, деньги, ценности и драгоценности.

Установилась гробовая тишина. С большой картины, установленной на стене, на всех присутствующих, грозно смотрел портрет самого Дракона, написанный одним из придворных художников, и казалось, что он бдительно наблюдает всеми тремя головами за ходом собрания.

— Иначе, — продолжил Фердинанд через минуту, — его Величество Великий Дракон обещает отправить всех нас, себе, на шашлык.

Все присутствующие побледнели, от страха, и приуныли. И хотя, Дракон не очень часто отправлял своих провинившихся чиновников на шашлык, или на сковородку, себе на гуляш, все очень испугались.

Прошла минута, и испуганный Хилл всех спросил:

— Что будем делать?

Все продолжали молчать. Наконец, премьер-министр хитро засверкал глазами, и, спокойным голосом, всем предложил:

— Я предлагаю вернуть в казну все наворованные, нами, деньги.

— Все?! — послышались недоумённые вопросы.

— Ну да, все, — утвердительно сказал Фердинанд и кивнул головой.

— Ну! — возмутился Билл. — А нам, что остаётся? Ты, Фердинанд, придумай, что-нибудь.

Фердинанд хитро сощурил глаза и надул щёки.

— Дракон сказал — вернуть всё, и баста! — ответил Фердинанд и сделал жест правой рукой.

Возвращать все наворованные деньги, чиновникам и служителям Дракона очень не хотелось. Вновь, все приумолкли. Прошло полминуты, и Саид, осторожно и негромко, поинтересовался:

— А может, можно ограничиться возвращением половины, от наворованных нами, пиастров?

Присутствующие оживились, и обрадовались гениальному предложению Саида. В зале все зашевелились, и началось перешёптывание.

— Ну да, половину, — встал с места, и сказал Хилл. — У Дракона, и без того, денег много.

— Половину, половину, — послышались возгласы присутствующих.

Тут, с кресла, встал Билл, и предложил:

— Я, господа, предлагаю вернуть треть, от украденного каждым из нас.

Предложение Билла ещё больше понравилось всем присутствующим, и они все окончательно отошли от первоначального испуга.

— Ну, да, треть, — поддержал Билла один из придворных.

— Треть, треть, — послышались одобрительные возгласы чиновников, министров и всех остальных.

Они все осмелели, и было абсолютно ясно, что верные служители его Трёхглавия готовы возвратить в казну Дракона только часть наворованного ими.

Тут с кресла, вдруг, встал министр рудников и предложил:

— Я предлагаю вернуть в казну четверть, от наворованного каждым из нас. А ящерица, как-нибудь, перебьётся.

Предложение министра рудников ещё больше понравилось всем присутствующим, и все окончательно осмелели.

— Да, да, четверть! — послышались довольные возгласы со всех концов зала, и в зале установился гвалт.

Но Фердинанд вскипел и заорал на министра рудников:

— Как смеешь, куриная ты башка, называть великого Дракона ящерицей! Если бы не доброта Дракона, ты бы давно закончил жизнь на сковородке. А ещё министр.

Но тут, нотация Фердинанда была прервана Биллом, так как всех интересовали, более всего, не вопросы этикета, а судьба личных состояний. Билл очень резво и решительно встал с кресла, снял свою треугольную шляпу, и отрывисто крикнул, бросив резко шляпу себе под ноги:

— Четверть!

Билл уставил свой взгляд, сначала на Фердинанда, потом на всех находящихся в зале, ожидая реакции от придворных и служителей Дракона.

— Четверть, четверть… — вновь, послышались одобрительные возгласы со всех концов зала.

Премьер-министр, которому тоже не хотелось возвращать все наворованные деньги, подбежал к Биллу, снял свою шляпу, и тоже резко бросил её на пол, одобряя предложение Билла:

— Четверть! — крикнул Фердинанд, бросив шляпу, показывая, тем самым, о твёрдости решения.

— Четверть! Четверть! Четверть! — в один голос заорали все министры и чиновники.

Немного погодя, зал утих. Фердинанд и Билл подняли свои шляпы, одели их, и Фердинанд объявил:

— Значит, решено. Все возвращаем в казну по четверти наворованного каждым, а Дракону объявим, что возвратили всё полностью.

— Решено, решено, — послышались одобрительные возгласы со всех сторон и со всех концов зала.

Фердинанд решил объявить заседание закрытым, и все присутствующие стали расходиться. К премьер-министру подошёл министр финансов, и предположил:

— Боюсь, что они не сдадут и четверти наворованных пиастров.

— Надеюсь, что сдадут полчетверти, — среагировал Фердинанд.

— Не подать ли нам в отставку, Фердинанд.

— Ты, чего?!

— На сковородку не хочется, Фердинанд.

— Фердинанд остолбенел.

— Да не бойся, — сказал Фердинанд. — Дракон без нас — никто и ничто.

Министр финансов слегка успокоился и отправился в свой кабинет. Фердинанд взял со стола папку с бумагами и тоже покинул пустой зал заседаний.

__

Дракон решил вылететь на очередной разбой. Он вышел из своего дворца, на крыльцо парадного входа, взмахнул крыльями и взлетел. Сделав один круг над своим дворцом, Дракон взял курс в сторону Индии. Он очень быстро летел целых полдня, нигде не отдыхая, и наконец, подлетел к индийскому берегу.

Дракон подлетел к первой деревне, что попалась ему на пути, и всеми тремя пастями изрыгнул, на все её дома, с высоты драконова полёта, порцию огненного смерча. Всё вокруг загудело и затряслось. Стоял вечер, и земледельцы, после тяжёлого трудового дня, находились в своих домах. Дома вспыхнули и люди, с криками о помощи, выскочили из своих жилищ, спасаясь от огня. Многие не успели спастись, и сгорали заживо в своих жилищах, а в хлевах и в хозяйственных пристройках гибли домашние животные.

— Ха-ха- ха!!! Ха-ха- ха!!! Ха-ха- ха!!! — захохотал Дракон всеми тремя головами, и его хохот разносился на многие мили вокруг.

Затем, Дракон подлетел к другой близлежащей деревне, и, также, изрыгнул на её домики порцию огненного пламени из всех трёх своих пастей. Все домики моментально вспыхнули, и люди стали гибнуть в своих жилищах. Лишь, очень немногие успели выскочить из своих горящих домов и спастись. Дракон, вновь, захохотал, и началась гроза. Всюду, с неба летели молнии, и всюду, вокруг, раздавались раскаты грома. Дракон, хохоча, сделал большой круг, и, пролетая над третьей близлежащей деревней, изрыгнул в неё огненный смерч из всех своих пастей. Деревня запылала, и довольный Дракон, продолжая дико хохотать, начал планировать, и опустившись близко к земле, стал ловить бегущих крестьян, выбирая тех, кто помоложе.

Дракон поймал, пастью левой головы, сначала одного юношу, потом другого. Дракон поднялся ввысь, сделал круг, затем, быстро стал снижаться в сторону второй, сожженной им деревни, и пастью средней головы схватил двух молоденьких девушек.

Дракон, вновь, поднялся в небо, и, сделав ещё один круг, начал планировать вокруг первой, сожжённой им, деревни. Дракон опустился почти до самой земли, и пастью правой головы поймал двух мужчин, после чего взмыл вверх, продолжая кружить над местом разбоя.

Немного погодя, Дракон, вновь, бросился камнем к земле, в сторону бегущих от огня людей, и каждой своей лапой, поочерёдно, схватил сразу четверых молодых мужчин. Затем, Дракон сделал круг над сожжёнными деревнями, и полетел домой, на остров Кенгуру.

Ночью, Дракон приземлился у своего дворца, и распорядился отправить, захваченных им людей, в рудники, на плантации и на мануфактуры.

___

Глава седьмая

Родители Леонарда и его сестра Юлия Иголочка ждали Леонарда из дальнего морского плаванья. Но однажды, в их дом, по дороге домой, заехал, на попутной повозке, моряк. Он поздоровался, со всеми, и представился:

— Моё имя Виктор. Я матрос с ост-индийского корабля "Олень". Весь наш караван кораблей вернулся из Китая, кроме корабля "Дельфин", на котором находился ваш сын Леонард.

— Что с ним? — взволнованно спросили мать и отец Леонарда, у матроса.

Матрос Виктор вытер пот со лба, и с большим усилием, выговорил:

— Несчастье произошло с вашим сыном Леонардом. По причине шторма, корабль "Дельфин" отстал от каравана, и на него напали пираты. Пираты перебили часть экипажа, а остальных захватили в плен. Затем, всех тех, кто остался живым, пираты продали на невольничьем рынке, в рабство Дракону. Ваш сын сейчас в рабстве. Это всё, что нам удалось разузнать.

Моряк, тут же, распрощался, и быстро удалился, добросовестно исполнив поручение своей администрации, вышел из дома, сел на повозку, и поехал на ней дальше, в своё село.

Убитый горем, отец Леонарда тут же впал в печаль, а мать зарыдала горькими слезами.

Юлия подошла к плачущей матери, и стала успокаивать её:

— Не плачь, мамочка. Слезами горю не поможешь.

Но мать продолжала рыдать, а отец, от горя, не находил себе места.

— Что же делать?! — воскликнул, с досадой, печальный отец.

Тут, Юлия вышла на центр комнаты, встала в полный рост, и, с твёрдой решительностью, сказала:

— Я вызволю брата Леонарда из драконовой неволи.

— Да, ты, что?! — возмутился отец. — Сиди дома!

— Вся, в своего непутёвого брата, — отреагировала, сквозь слёзы, мать. — Никуда тебя не отпущу.

Юлия стояла на своём:

— Я вырву своего брата из лап Дракона.

— Как же, ты, это сделаешь? — спросил отец.

— Не знаю. Надо, всё подробно разузнать, — ответила Юлия отцу. — Что за Дракон, где его царство, как его одолеть.

Отец остолбенел:

— Уж, не собираешься ли ты, убить Дракона?

Юлия подошла к зеркалу, взяла, висящий на стене, отцовский кинжал, покрутила им, и полюбовалась собой.

— Может, и убить Дракона придётся, — ответила она.

— С ума сошла. Да, он тебя первым съест, — прикрикнула на Юлию мать.

Юлия повесила кинжал на место, подошла к матери, обняла её, и тихо сказала, глядя ей в глаза:

— Не съест. Мне уже восемнадцать лет.

— Не сходи с ума, — прикрикнул на неё отец. — Не пущу, тебя, никуда.

— Я никого и спрашивать не буду. И вам, меня, не удержать.

Рыдающая мать спросила её:

— А если, ты сама угодишь, в плен, к пиратам?

— Они тебя, тогда, также как и Леонарда, продадут в рабство Дракону, — покачал головой отец, предупреждая дочь об опасности, надеясь, что Юлия откажется от опасного замысла.

Юлия Иголочка подошла к окну, посмотрела на вечернее солнце, потом, посмотрела на мать и отца, и возразила им:

— Ну, уж, нет. Пиратам меня не захватить, Дракону меня не одолеть.

С этими словами, Юлия пошла готовиться в дальний путь. Она понимала, что морское путешествие будет тяжёлым. Но более всего, её тревожило то, что она, почти ничего не знала о Драконе, и то, как его перехитрить.

__

На следующий день, Юлия, ещё с вечера, собрав необходимые вещи, отправилась в порт, простившись с отцом и матерью, которые были убиты горем. Юлия вышла на дорогу, ведущую к морю, вышла за село, и через час села на попутную повозку. Через три дня она добралась до порта. Портовый город ей был хорошо знаком. Она раньше, часто, приезжала с отцом на рынок, продавать свой крестьянский товар, и первым делом, Юлия посетила, именно, рынок. Не встретив там своих знакомых, она отправилась к морскому причалу. У причала стояло множество военных и гражданских кораблей.

Стояло лето, и Юлия была одета в обыкновенное платье, какие носили тогда в Европе простые люди. Обыкновенная женская шапочка покрывала её голову, и обычные женские туфли были на её ногах, которые, впрочем, из-за длинного платья, не были видны. Лишь, большая сумка с вещами и продуктами говорила о том, что Юлия собралась в дальний путь.

Во второй половине дня, она, в гавани, встретила опытного капитана с торгового ост-индийского корабля, курсировавшего с товарами в Китай; туда и обратно. У него было прозвище Седой, и он знал о морях и океанах почти всё. Юлия подошла к капитану, который обсуждал со своим помощником корабельные и морские дела, и поздоровалась:

— Здравствуйте, дяденька капитан.

— Здравствуй, красавица, — поздоровался капитан, в ответ, прекратив беседу со своим помощником, и начал осматривать Юлию, с ног до головы.

Помощник капитана курил трубку. Он сделал очередную затяжку, и уставился на Юлию.

Юлия повернулась лицом к капитану, и представилась:

— Я — Юлия Иголочка.

— Иголочка? — переспросил капитан.

— Это моё прозвище, — пояснила Юлия. — Так меня прозвали за то, что я шить люблю.

Капитан кивнул головой:

— Я слушаю.

Юлия уставилась на капитана, и сказала:

— Мой брат Леонард плавал на корабле "Дельфин". Корабль захватили пираты, и весь экипаж, тех, кто уцелел при захвате, продали в рабство Дракону. Мне нужно освободить брата и вырвать его из лап Дракона. Расскажите мне, что это за Дракон, и где находится его царство.

Помощник капитана раскрыл рот от удивления, а капитан слегка просмеялся. Затем, он сделал серьёзное выражение лица, и сказал:

— Тебе, Дракона не одолеть. У Дракона — три головы. Он огромный, злой, коварный, сильный, хитрый, огнедышащий, и летает, на своих крыльях, быстрее птиц.

— Что же делать? — спросила Юлия Иголочка.

Капитан достал трубку, набил её табаком, взял у курящего помощника его трубку, прикурил, сделал затяжку дыма, и ответил, возвращая помощнику трубку, и глядя в глаза Юлии:

— Историю, приключившуюся с кораблём "Дельфин", и его экипажем, мы знаем.

— Да, не повезло им, — вмешался в диалог помощник капитана. — Их захватили пираты и продали на невольничьем рынке всех, кто уцелел при штурме корабля.

— Дракону продали, — вздохнул капитан, — а от него выхода нет.

— Пираты, ежегодно, захватывают в плен много моряков, — сказал помощник капитана.

— И все они оказываются в рабстве, — сказал капитан, глядя Юлии в лицо.

— Кто-то попадает в рабство к Дракону, кто-то, в другое место, — сказал помощник. — Но тот, кто попал к Дракону — им хуже всего. Кто купит пленного матроса — у того, скорее всего, тот и будет пребывать в рабстве остаток жизни. Если не сбежит.

Капитан сделал очередную затяжку, и посоветовал:

— Возвращайся, лучше, домой, и забудь о брате. Его, всё равно, не спасёшь, а себя погубишь.

— Да, да, — добавил помощник капитана, — возвращайся домой, а то сама попадёшь к Дракону в рабство.

— Или, в его желудок, — сказал капитан, кивая головой.

Юлия Иголочка покачала головой, и, высказывая своё несогласие, ответила капитану и его помощнику:

— Я должна вернуть брата домой.

Капитан оглядел Юлию с ног до головы, улыбнулся, сделал затяжку, и удивлённо воскликнул:

— Ну и, упрямая ты! Ты, же, ещё девчонка.

— Мне, уже, восемнадцать лет. Скоро будет девятнадцать.

Помощник капитана захихикал, а капитан засмеялся. Капитан поправил свою треугольную шляпу, и, выпустив дым изо рта, сказал:

— Хорошо, слушай. Есть такая страна Китай.

— Слышала, — кивнула Юлия головой. — Про Китай все слышали. Говорят, что Китай — это огромная страна чудес, и сказочных богатств.

— Так оно, и есть, — продолжил капитан. — Китай — очень древняя страна с очень древней историей, и с древними традициями.

— Китай — это, в первую очередь, древность! Китай — это и есть сама древность! — поддакнул капитану его помощник, кивая головой.

Капитан, также, закивал головой, соглашаясь со своим помощником, и продолжил:

— Так вот. Есть в Китае город Кантон. Китайцы называют его Гуанчжоу. Китайцы часто подчёркивают, что Кантон, по легендам — город пяти козлов. То ли козлов, то ли баранов, я не вникал, так как бараньим городом его тоже называют.

— И ещё, кантонцы, Кантон называют городом цветов, — сказал помощник.

— Это очень и очень древний город, с очень древней и интересной историей, так что у него, я думаю, много всяких прозвищ. Главное, что Кантон является крупнейшим портовым городом. Через порт Кантон, весь мир и вся Европа ведут торговлю с Китаем. К нашим кораблям, и к нам, морякам из Европы, китайцы в Кантоне давно привыкли.

Капитан сделал паузу, затянулся в очередной раз дымом, и продолжил, глядя Юлии прямо в лицо:

— Так вот. Живёт в Кантоне мудрец по имени Чен-цзы. Он шэньши, по-нашему — учёный. Шэньши — слово древнее. Означает, — мужчина, носящий широкий пояс. Люди говорят, что Чен-цзы знает секрет смерти Дракона. А подробностей не знаю. Знаю ещё, что Дракон живёт на острове Кенгуру, близ Австралии, у её южных берегов.

Юлия, переступая с ноги на ногу, спросила капитана:

— А как долго плыть до Китая?

— Долго, — ответил капитан. — При хороших ветрах, наши ост-индийские корабли плывут, туда, пять-шесть месяцев, и более.

Юлия решила, тут же, предложить свои услуги:

— Возьмите меня матросом.

Капитан и его помощник засмеялись.

— Да, какой же, из тебя матрос? Худенькая, щупленькая, — завозражал капитан. — Да, тебя с палубы, ветром сдует, в океан, на ужин акулам.

— Не сдует. Я стойкая.

— Женщины, на корабле, нежелательны. Это — против правил. Таков закон, — проговорил капитан, выпуская дым изо рта. — Женщины, на судне, приносят несчастья.

— Я буду делать всё, что скажете, — взмолилась Юлия.

Капитан, сделав очередную паузу, и продолжая курить трубку, и пускать дым, начал рассуждать:

— Ну, хорошо, узнаешь от Чен-цзы секрет смерти Дракона. А, дальше-то, что? Кто, тебе, даст корабль, воинов, матросов?

Тут, вновь, вмешался помощник капитана:

— Нам кок нужен.

Капитан, вновь, выдержал паузу, подумал, и, выпустив изо рта очередную порцию дыма, согласился:

— Ладно. Коком будешь. Поваром, значит. Послезавтра, утром, отплываем. Товар в Китай везём. Доставим тебя в Кантон, а там, сама крутись, без нас.

Юлия обрадовалась:

— Вы, все, будете довольны моей работой.

Капитан сделал ещё одну затяжку, и осмотрел одежду Юлии, с ног до головы, после чего, посоветовал:

— В этой одежде, ты не моряк. Оденься по-морскому.

Юлия кивнула головой.

— И ещё, — продолжил капитан, — если попадёшь в плен к пиратам, или в рабство к Дракону, чтоб никаких претензий.

— Никаких, — согласилась Юлия Иголочка.

Тут помощник капитана поспешил успокоить её, продолжая курить свою трубку:

— Да, ты, особо не бойся. Мы идём караваном, в сопровождении военных кораблей. Надейся, что всё обойдётся.

Капитан сделал очередную затяжку, и добавил, предупреждая Юлию:

— Ещё, можно при шторме утонуть.

Помощник капитана улыбнулся, и, обратившись к капитану, сказал ему:

— Но вы, господин капитан, за тридцать лет плаваний, не утонули.

— Везло, — ответил капитан.

— Никаких претензий, — сказала Юлия, глядя, то на капитана, то на его помощника, опасаясь, что капитан может передумать.

— Вот, и прекрасно, — сказал капитан, похлопывая Юлию по плечу, заканчивая разговор, — будь на корабле послезавтра.

Капитан дал распоряжение помощнику, показать Юлии корабль, а сам удалился по своим делам.

Юлия, с помощником капитана, отправилась к причалу, где ей был показан корабль, на который ей следовало прийти, и разъяснено, когда и с чем явиться, после чего, Юлия отправилась к своим родственникам, проживавших в этом городе.

По дороге к ним, она зашла в лавку, чтобы одеться по-морскому, как велел капитан. Она не знала, что значит одеться по-морскому. С собой, у неё, был кошелёк с монетами, что ей дали отец с матерью, на дорогу. И хотя, кое-какие тряпки на ней, и в её сумке, были, она решила ещё прикупить, себе, что-нибудь из одежды. Юлия выбрала, себе, треугольную шляпу чёрного цвета, точно такую же, что носили почти все моряки, и два камзола, тоже, по моде тех лет, как у офицеров — один тёмно-зелёного, другой красного цвета. Панталоны для мужчин, покроя тех времён, делали, из Юлии, что-то смешное и нелепое. Она, глядя в зеркало, усмехнулась, и стало ясно, что с панталонами возникает проблема. Но после получаса поисков и примерок, хозяину лавки удалось подобрать для неё, что-то типа штанов непонятного покроя, неизвестно для кого шитых, тёмно-синего цвета, и очень неплохо на ней сидевших. По крайней мере, в них она сохраняла свой женский облик. Купив, также, обувь и два комплекта рабочей кухонной одежды, и расплатившись за все покупки, Юлия отправилась к родственникам, одев на себя туфли, штаны, треуголку и камзол.

Юлия Иголочка вышла на улицу и пошла в другой конец города, где жили её дядюшка и тетушка.

Когда она проходила мимо сапожной мастерской, навстречу ей попались три пьяных развесёлых матроса, вышедших из таверны. Они, увидев Юлию в треугольной шляпе, и в её новой одежде, остановились и загалдели:

— Гляди, какая красотка! — крикнул своим друзьям тот, что был самый высокий.

"Ну, началось", — подумала про себя Юлия, и, не обращая внимания, пошла прямо по улице. Все трое стали кривляться перед ней, когда она поравнялась с ними.

— Эй, красавица, пошли с нами, — крикнул ей тот, что был сбоку, своим пьяным-препьяным голосом.

Тот, что был сбоку, начал обезьянничать и строить перед ней кривые гримасы, когда Юлия проходила мимо них.

— Уроды, — пробурчала Юлия себе под ноги, недовольно оглянувшись, на полсекунды, когда она оставила их позади, на несколько шагов.

Тут же, ей вслед, в спину, от этих пьяных матросов, в адрес Юлии понеслись непонятные пьяные возгласы и улюлюканье. "Неужели, все моряки такие идиоты? — спросила себя, с досадой, Юлия, приближаясь к дому своего дядюшки. — Неужели, и мне плыть с такими? А может, даже, с ними?"

Юлия вздохнула ещё раз, и переступила порог дядюшкиного дома.

Весь следующий день любимый дядюшка и любимая тётушка, и все Юлины кузины и кузены, пытались отговорить Юлию от опасного мероприятия, и, с учётом её внешности, обещали даже, найти ей хорошего жениха, и, даже, может быть, с дворянским титулом. Но Юлия заявила, что уплывает, и не вернётся домой, пока не освободит своего брата из лап Дракона.

__

Утром, в день отплытия, Юлия Иголочка, в своём новом наряде, в треугольной шляпе и с сумкой в руках, явилась на корабль. Большой торговый трёхпалубный флейт носил имя "Быстрый", был вооружён двадцатью пушками, и, как потом выяснилось, полностью соответствовал своему гордому имени.

Она ступила на верхнюю палубу, пройдя на борт с пристани, по установленному мостику, и стала осматриваться.

Только что был произведён подъём экипажа, и матросы готовились к завтраку, слоняясь по кораблю. Ступившую на судно Юлию, они сразу же заметили.

То, что в рейс до Китая, в качестве кока, пойдёт молодая девица, матросы уже знали от капитана.

Юлия загляделась на мачту. Паруса на ней были свёрнуты, и она стала осматривать мачту, снизу доверху.

В ту же минуту, дюжина моряков, что слонялись на верхней палубе, обступили Юлию, и в её адрес полетели насмешки, сопровождаемые улюлюканьем.

— Какая красотка! — выкрикнул один из матросов, с очень прикольной физиономией, и как позже выяснилось, носивший прозвище Гусь.

— Акул, от корабля, отгонять будет! — сострил другой, стоявший рядом с Гусём, и который был слегка подвыпивший.

— Ха-ха- ха!!! — захохотали все матросы.

Моментально, на смех и хохот, на верхнюю палубу сбежался почти весь рядовой состав экипажа, чтобы посмотреть на Юлию, и поулюлюкать вместе со всеми.

"Тёплый" приём продолжался:

— Пираты, нам, не страшны! — послышалось из толпы, вместе с хихиканьем и смехом.

— Ураганы полетят мимо! — выкрикнул кто-то, с сильным хохотом.

— Идиоты, — прошептала, сквозь зубы, Юлия, покачав недовольно головой, и, глядя на матросов во все глаза.

— Ха-ха-ха!!! — захохотали матросы, в ответ на слово "идиоты".

Она поставила на пол, точнее на палубу, свою сумку, затем, надулась, встала в позу, и стала ждать, когда морякам надоест, устроенная ими, хохотливая тусовка.

Наконец, через пару минут, сквозь толпу матросов, к Юлии протиснулся капитан корабля Седой, и всем крикнул, приказным тоном:

— Прекратить!

Все, моментально, приумолкли.

— Что, девиц никогда не видели?! — начал возмущаться капитан, качая, недовольно, головой.

Капитан корабля оглядел всех матросов, затем, кивнул головой на Юлию, и всем, официально, объявил:

— Это — наш новый кок. Ей нужно попасть в Кантон. Её имя Юлия. Или Юлия Иголочка.

Моряки всё это знали, и никто не удивился. Капитан ещё раз обвёл взглядом толпу своих матросов, затем, махнув рукой, всем им приказал:

— Разойтись!

Моряки стали расходиться, не прекращая про себя хихикать и обсуждать персону нового кока. Капитан, в эту минуту, похлопал по плечу Юлию, и успокоил её:

— Не обращай внимания. Привыкнут.

Юлия кивнула головой, и взяла в руки свою сумку. Капитан, махнув рукой, позвал своего помощника, который стоял в десяти шагах, и того самого, который был, вместе с капитаном, во время их первой встречи. Помощник, прозвище которого было Рыбак, по его предыдущей профессии, подошёл к ним. Юлия и Рыбак поздоровались кивками, а капитан дал распоряжение своему помощнику:

— У нас, есть, для неё, маленькая свободная каюта. Мы говорили об этом только что. Уведёшь её. А после завтрака, покажешь ей корабль, и объяснишь, то, что надо.

— Я завтракала, — сказала Юлия.

— Прекрасно, — сказал капитан. — Тогда, приступайте к осмотру корабля, немедленно. А как только отплывём, уведёшь её на камбуз, к шеф-повару и старшему коку. Они уже в курсе.

Капитан повернулся и направился в кормовую часть судна, в свою каюту. Сделав шесть шагов, он повернулся, оглянулся на помощника, и распорядительным тоном добавил:

— Пусть она немного знает, что, где находится, что, как называется, и как вести себя во время шторма, и при кораблекрушении. В пути, всякое может случиться.

Помощник кивнул головой, а капитан пошёл по своим делам, готовиться к отплытию. Затем, помощник капитана Рыбак повёл Юлию вслед за капитаном, чтобы расположить её в каюте, о которой говорил капитан, и которая находилась, как и каюта капитана, на верхней палубе, в кормовой части судна, там же, где и каюты руководящего состава корабля.

В этот момент, зазвенел колокол, дав сигнал на завтрак, и все моряки отправились на камбуз, который находился на второй палубе. На корабль, всё ещё продолжали стягиваться члены экипажа, жившие в городе, и Юлия обратила внимание, что моряки одеты по обыкновенному, в разные одежды, и что ни на торговых, ни на военных кораблях, матросы никаких мундиров, в отличие от солдат, не имели.

Через три минуты, Юлия была в той самой каюте, которую распорядился выделить для неё капитан, и где ей предстояло жить всё плаванье. Юлия осмотрелась, и осталась очень довольна своим новым жилищем.

— Хорошо, — сказала она, поставив сумку на маленький столик. — Я довольна своей малюсенькой каютой.

Рыбак кивнул головой и сказал:

— Я скажу капитану, что каюта тебе понравилась. А теперь, пошли. Помощник капитана повёл её по верхней палубе, показывать корабль. Он объяснил ей, что и как называется, и для чего существует то, или иное оборудование, хотя сама Юлия никак не могла запомнить морские, и непонятные ей термины. Юлия, здесь, на судне, впервые увидела пушку, и уставилась на орудие. Помощник капитана Рыбак подошёл к пушке и сказал:

— Это пушка. Корабельная артиллерия всегда готова отразить нападение любых врагов.

Юлия Иголочка подошла к пушке, и с большим любопытством стала её осматривать. Сама пушка была застопорена и укреплена с помощью канатов и тросов, и Рыбак начал подробно объяснять Юлии о том, как пушка устроена, как она заряжается, показав ей ядра, и как из неё произвести выстрел. Рыбак открыл порт и сказал:

— Через пушечный порт, орудие ведёт стрельбу по врагам. На нашем корабле установлены лучшие артиллерийские орудия, что производят в Европе.

Юлия, с большим интересом, потрогала пушку руками, кивнула головой, и сказала помощнику капитана:

— Впервые вижу пушку.

— Рыбак закрыл пушечный порт, и они двинулись по палубе дальше, и, сделав несколько шагов, остановились возле грот-мачты.

— Грот-мачта, — пояснил Рыбак, показывая на неё рукой. — На наших мачтах установлены очень хорошие паруса, из очень крепкой парусины.

Юлия пробралась к мачте, и обхватила её руками, поглядев вверх, на перекладины, и внимательно осмотрела её.

— Какая высокая! — воскликнула Юлия.

Осмотр судна продолжался. Поверхностное знакомство с верхней палубой заняло около получаса, и Юлия Иголочка мало что усвоила. Наконец, после осмотра якорного шпиля, бушприта, и всей носовой части судна, помощник капитана Рыбак повёл Юлию на вторую палубу. Они спустились по трапу, как называлась любая лестница на кораблях, и, оказавшись на второй палубе, обошли некоторые помещения. На второй палубе, в это время, находился почти весь экипаж корабля. Моряки, примостившись, кто где, завтракали, другие, стояли у камбуза, ожидая очереди на получение еды. Из-за плохого освещения, у Юлии стали уставать глаза.

— Здесь, ты, и будешь работать, — сказал Рыбак Юлии, показав рукой в сторону камбуза.

Юлия кивнула головой, и поправила свою треугольную шляпу.

Изучение корабля продолжалось. После осмотра второй палубы, Рыбак и Юлия стали спускаться на нижнюю, третью палубу.

— Бумм! — ударилась Юлия головой об какой-то деревянный выступ.

— Ай! Ой! — вскрикнула Юлия, схватившись рукой за голову и, сняв треуголку, остановилась.

Рыбак, также, остановился, и начал инструктировать Юлию:

— Когда ходишь по кораблю, всегда помни о своей башке. Здесь, много всяких выступов, и есть низкие потолки. Всегда можешь удариться головой о какую-нибудь всячину.

Через пару минут Рыбак и Юлия продолжили обход судна, спустились на третью, нижнюю палубу, и, также, осмотрели некоторые помещения, в том числе, жилое помещение, где жили простые матросы во время плаванья. Третья палуба через окошки освещалась солнцем, но света не хватало, и приходилось, изо всех сил, напрягать глаза. Всюду, преобладал цвет старого, потемневшего, некрашеного дерева.

Помощник капитана Рыбак продолжал объяснять Юлии, что она должна делать во время сильного шторма, и как она должна себя вести, в случае кораблекрушения. Юлия хлопала глазами и ушами, и удивлялась оптимизму Рыбака, который доказывал, что во время кораблекрушения можно, иногда, при хорошей удаче, спастись, если следовать его советам.

Затем, Рыбак ненадолго удалился, и вернулся с зажжённым фонарём в руках, после чего, они вдвоём спустились в кубрик, как называлось, на кораблях тех лет, пространство с низкими потолками, расположенное под нижней палубой. Как и на всех других кораблях, кубрик служил в качестве всевозможных вспомогательных помещений и складов. Здесь же располагался и лазарет, на случай боя, и болезней моряков в пути, где врачевали, при необходимости, корабельные цирюльники.

В одном из помещений кубрика, Юлия увидела шесть сундуков, крепко закреплённых досками к стенке. Она показала на сундуки рукой, и спросила, у помощника капитана:

— Что за сундуки?

— Это подарки для дикарей, — ответил ей Рыбак, освещая сундуки фонарём. — Мы, случайно, можем оказаться у дикарей в гостях. Чтобы дикари нас не съели, их нужно задабривать.

Рыбак подошёл к сундукам, выволок один из них, и открыл, освещая фонарём его содержимое, и разглядывая, находившиеся в нём, дешёвые безделушки.

— Очень многие европейские моряки попадали к дикарям в лапы. Затем, дикари их поджаривали на костре, и съедали. А если, мы вручим дикарям подарки, то дикари будут нас любить, и может быть, не пустят нас на шашлык, — сказал Рыбак Юлии.

Юлия вздрогнула.

— А добрые дикари бывают? — спросила она.

— Бывают, — ответил Рыбак. — Они тебя жарить, на костре, не будут, а живую съедят, сырую значит.

— Ужас! — побледнела Юлия, слегка, нервно вздохнув.

Рыбак взял, из сундука, один экземпляр стеклянных дешёвеньких бус, и один колокольчик, и одел их на шею Юлии.

— Это тебе. Носи, наздоровье.

Затем, Рыбак вытащил, из сундука, маленькое зеркальце, и, с улыбкой, полушутя, вручил его Юлии:

— Красиво, можешь убедиться, — сказал он Юлии.

Юлия поглядела на себя в зеркальце. Колокольчик позвякивал у неё на шее, словно на заблудившейся козе, и она, тут же, сняла с себя и колокольчик и бусы, и бросила их в сундук, вместе с зеркальцем.

— Я не дикарка, — сказала Юлия Рыбаку.

Рыбак пожал плечами, улыбнулся, довольный своей шуткой, и закрыл сундук, после чего, они, часто нагибая головы, чтоб не удариться о потолок, обошли другие помещения кубрика, о которых Юлии необходимо было знать для исполнения своих обязанностей.

— А под кубриком находятся трюмы, — продолжал рассказывать, о корабле, Рыбак, показывая рукой вниз, освещая фонарём всё вокруг. — Там товар, который мы везём в Китай. Через год, вернёмся с китайским товаром.

Юлия кивнула головой. Потом, они прошли по палубе, и Рыбак, на всякий случай, показал Юлии, закрытую наглухо, крышку одного из трюмов, осветив её фонарём, разъяснил, как она открывается и закрывается, после чего, сказал ей:

— Поднимаемся наверх.

Инструктаж и первичный осмотр корабля был окончен, и Юлия, с помощником капитана, поднялись на верхнюю палубу.

— А ещё, ты должна слушаться боцмана, как своего папочку. Вон он!

Рыбак показал рукой на боцмана, который ждал начала аврала.

— Его прозвище, Батя. Можешь его называть папочкой. Другого папочки, для тебя, здесь, не будет.

Юлия кивнула головой.

Рыбак оставил Юлию, и, строго-настрого, наказал ей:

— Будь здесь, жди меня, и никуда с верхней палубы не уходи. Скоро отплываем, и у меня много важных обязанностей.

Помощник капитана удалился обеспечивать предстоящий аврал, а Юлия осталась на верхней палубе. Стояла летняя тёплая погода, и она залюбовалась утренним солнцем. Дул лёгкий ветерок, море было тихим и спокойным, и Юлия стала ждать отплытия.

__

Завтрак закончился, и экипажи всех судов, назначенных и набранных в коммерческий рейс в Китай, стали готовить корабли к отплытию.

Капитан Седой вышел на капитанский мостик, и громко приказал всему экипажу, махнув правой рукой:

— Поднять паруса!

— Поднять паруса! Поднять паруса! — несколько раз пронеслось по всему кораблю.

Зазвенел корабельный колокол, и все матросы забегали по палубам, и приступили к авралу. Юлия, всё это время, смотрела на работающих моряков, и размышляла о трудностях предстоящего долгого пути.

Моряки, уже, не обращали на Юлию никакого внимания, и были заняты только авралом. Они устанавливали паруса и делали другую необходимую и срочную работу. Большая группа кораблей, стоявших в порту, готовилась в дальний путь.

На борту "Быстрого" аврал кипел полным ходом. Матросы устанавливали паруса, и до Юлии доносилась какая-то такелажная песня-шанти. Немного погодя, возле Юлии, под руководством помощника капитана, несколько матросов приступили к подъёму якоря. Моряки встали вокруг шпиля, у вертушки, имевшей шесть длинных вставных рычагов, которые назывались вымбовками, и приготовились к работе.

— Пошёл шпиль! — прозвучала, для этих матросов, команда, которую дал помощник капитана.

Моряки, все разом, одновременно налегли на эти вымбовки, с помощью которых вращался барабан вертикальной лебёдки, и на который должен накручиваться якорный канат. Матросы сделали огромное усилие, и шпиль заскрипел. Моряки, толкая, изо всех сил, вымбовки, завертели барабан, и якорь медленно пошёл вверх. Затем, матросы пошли по кругу, вокруг шпиля, и, тут же, затопали ногами, и, хором, стали выкрикивать авральный якорный стишок-присказку:

— Пошёл шпиль — давай на шпиль,

Бросай всё — пошёл на шпиль!

Становись-ка, вкруговую,

На вымбовку дубовую,

Грудь упри, и марш вперёд!

Топай в ногу, давай ход!

Разом встанет якорёк,

Пускай дует ветерок!

С большим трудом, якорь, матросами, был поднят, и они, уставшие, сразу же рассредоточились по другим рабочим местам.

Корабль "Быстрый" расшвартовался, готовясь к запланированному отплытию. Все корабли каравана установили паруса, подняли флаги, и поплыли, рассекая морскую волну. Флейт "Быстрый", на своих белоснежных парусах, и под действием морского ветра, тронулся с места, и поплыл, набирая скорость, и ложась на необходимый курс. Все суда дали прощальные пушечные выстрелы, и караван торговых кораблей, в сопровождении пятнадцати боевых фрегатов, отправился в дальний путь, через моря и океаны, в Китай. В эту минуту, моряки "Быстрого" затянули одну из самых любимых своих песен:

— Ветер дует, солнце светит,

Парус тянет флейт вперёд!

Океан нас штормом встретит,

В дальний рейс моряк плывёт!

Юлия, в момент отплытия, всё ещё продолжала находиться на верхней палубе. "Плывём! — вслух, сказала она себе. — Плывём, аж дух захватывает!" — радовалась Юлия Иголочка началу своего путешествия. Уставшие, от аврала, матросы продолжали петь:

— А нам шторм, совсем, не страшен,

Все матросы — удальцы.

Экипаж, у нас, отважен,

Командиры — храбрецы.

Берег быстро стал удаляться, дул попутный ветер, и корабли выстраивались в запланированный походный порядок. Над палубой звучал очередной куплет морской песни:

— Даже, если буря злая

Вырвет мачты корабля,

Жди, нас всех, земля родная,

Талисман, храни меня!

Красавец-парусник набирал ход. Чайки кружили над водой, взмывали в небо и кричали, провожая моряков в дальнее плаванье. Рыбацкие лодки и судёнышки оставались за кормой, и наводили грусть расставания на всех матросов. Лёгкие волны слегка покачивали идущий корабль, били о корпус судна, и выплёскивали брызги на верхнюю палубу флейта. Матросы, на палубе, выполняли свои обязанности, и, хором, пели свою песню:

— Шторм пройдёт, и в ясный вечер,

Вновь, засветится заря.

Пусть, поёт попутный ветер,

Плыть, нам, в дальние моря.

Жизнь морская — наша доля,

Шторм морской — всегда борьба.

Гибель в море — божья воля,

Путь морской — моя судьба!

Юлия подбежала к самому краю носовой части корабля, и посмотрела на его белоснежные паруса. На фор-марселе гордо красовался, нарисованный на полотне, небольшой чёрный христианский крест, который должен был оберегать флейт от всех невзгод. И смотрящая, зорко вперёд, деревянная голова льва, украшавшая носовую часть судна, всей своей волей, вела его за собой, поднимая дух моряков, и придавая храбрости всему экипажу парусника. Корабль, уверенно, мчался вперёд, разрезая водную морскую гладь, и выдерживая запланированный курс. Юлия Иголочка взглянула за борт, и от небывалой скорости корабля, вошла в состояние небывалого восторга.

— Ух-ты! — крикнула вслух, сама себе Юлия, положив руки на планширь, и продолжая радоваться началу своего путешествия.

Она оглядела море. Сзади и впереди, шли, освещаемые утренним солнцем, красавцы-парусники, и под впечатлением этой пронизывающей картины, никогда не плававшая на кораблях, Юлия Иголочка воскликнула:

— Вот это, да!

Юлия находилась в состоянии небывалой радости, и она, около часа, восхищалась установившейся картиной. Наконец, о ней вспомнил помощник капитана. Он, закончив основные дела, подошёл к Юлии, и сказал:

— Ну, что, пошли. Шеф-повар, и старший кок, тебя ждут.

Рыбак повёл Юлию на камбуз. Они спустились на вторую палубу, и помощник капитана сказал:

— У шеф-повара прозвище — Сладкий, у старшего кока прозвище — Кислый.

— Ясно, — кивнула, головой, Юлия.

Рыбак и Юлия прошли на камбуз. Шеф-повар и старший кок Юлию ждали, с минуты на минуту. Кроме них, на камбузе работали несколько матросов, несущих вахту, и которые не обращали, на Юлию, никакого внимания.

— Здравствуйте, дяденьки, — поздоровалась, со всеми, Юлия.

Работающие матросы кивнули, в знак приветствия, головами, ни на секунду не прекращая кухонную работу, а старший кок оглядел, её, с ног до головы, и поздоровался:

— Здравствуй, красавица.

Шеф-повар подошёл к ней, и, также, поздоровался:

— Здравствуй, наш новый кок!

Помощник капитана Рыбак показал на Юлию рукой, и представил её всем:

— Юлия. Юлия Иголочка.

Шеф-повар, тут же, воскликнул:

— Прекрасно! Я — Сладкий.

— А, я — Кислый, — представился старший кок.

Помощник капитана похлопал Юлию по плечу, и сказал ей:

— За работу, кок. Экипаж корабля, считая тебя — семьдесят семь человек.

Рыбак удалился. Юлия быстро сбегала в свою каюту, и взяла, из своей сумки, комплект рабочей одежды, для работы на камбузе, предусмотрительно купленном ею, при подготовке к плаванью. Уже через полчаса, Юлия Иголочка, под руководством шеф-повара и старшего кока, приступила к работе

Для Юлии началась новая трудовая рабочая деятельность, в качестве кока, на камбузе ост-индийского корабля "Быстрый", отправившегося в свой очередной дальний рейс в Китай.

__

Дни полетели один за другим. Уже через неделю, Юлия полностью освоилась на корабле, привыкла к морской жизни, и очень добросовестно выполняла свои обязанности. Матросам очень нравились блюда, приготовленные для них Юлией. Должность кока, на судне, очень ответственная и уважаемая, и Юлия, с большой старательностью, относилась к своему делу. Работы было много, но иногда ей выпадали свободные минуты, и она выходила на палубу. Вокруг, шумело море, и плыли корабли их каравана. Дни стали бежать один за другим, незаметно, и, вскоре, Юлия стала незамечать ту резкую перемену в её жизни, которая произошла с ней из-за её безответственного брата. Матросы, также, быстро привыкли к женской персоне на их корабле, а все попытки ухаживания Юлия отрубала сразу же, и матросы это знали. Вскоре, матросы, даже, перестали над ней подшучивать. Капитан, и руководство корабля, Юлией были очень довольны. Все их распоряжения, она выполняла тщательно и в срок.

Иногда, налетал шторм, но экипажы всех судов успешно отражали натиски стихии. Выделенная Юлии, отдельная небольшая каюта, где она жила и коротала свободное время, сглаживала трудности морской жизни.

Дни и ночи продолжали пролетать один за другим, а корабли двигались по Атлантическому океану на юг. С каждым днём, становилось всё теплее и теплее, и Юлия поняла, что корабль приближается к тропикам, о чём она знала, как по школе, так и от матросов. Знала она, также, от капитана, что и юг Китая, куда они плыли, находится очень далеко, в тёплых краях, и омывается тёплыми морями.

— Мы на тропике! — разнеслось, по кораблю, в один прекрасный день.

"Плывём", — подумала Юлия, довольная тем фактом, что она стала ближе к пункту назначения, и вышла на палубу.

— Мы на тропике. Скоро экватор, — сказал ей помощник капитана, проходивший мимо неё в этот момент.

Юлия Иголочка подошла к фальшборту, ухватилась ладонями за планширь, и оглядела синюю гладь океана, и плывущие, вблизи и вдали, парусники.

Она, десять минут, полюбовалась солнцем и облаками, и вернулась на камбуз.

Прошло ещё несколько однообразных недель, и по кораблю разнеслось:

— Мы на экваторе!

В это время, Юлия отдыхала на верхней палубе. Океан, на экваторе, ничем не отличался от океана на тропике, и, тем не менее, Юлия поняла, что их корабль, постоянно плывущий в середине каравана, ещё ближе приблизился к пункту назначения. В этот миг, зазвенел корабельный колокол.

Как всегда, факт пересечения экватора, на всех кораблях каравана, превратился в праздник. Начались традиционные шуточные забавы, которые происходили на всех кораблях каравана, и проходили, приблизительно, по одному, сложившемуся издавна, сценарию. Послышались звуки гонга, и бой барабана. На всём судне, установился весёлый гвалт и шум. К Юлии, смеясь, хохоча и улюлюкая, подбежали несколько матросов. Один из моряков вырядился рогатым чёртом, а ещё четверо, изображали другую нечистую силу, нарядившись в заранее подготовленные, наспех сшитые, из ненужных старых тряпок, маскарадные костюмы. Сам помощник капитана Рыбак вырядился в облик Нептуна-Посейдона, держал в руках бутафорский трезубец, изготовленный из дерева корабельным плотником, и руководил праздником. Моряки, смеясь и веселясь, сначала, измазали лицо и шею Юлии сажей, сняли с неё треуголку, быстро обвязали Юлию канатом, за пояс, и, под общий смех и улюлюканье, выбросили её за борт корабля.

Она хорошо плавала, и особо не испугалась. Океан освежил её тело, и она, рассекая воду, плыла за кораблём. Через три минуты, Юлию, под общий смех и хохот, подняли на борт, одели на её мокрую голову её треуголку, и радостно поздравили:

— Ты пересекла экватор! Ты, теперь, настоящий моряк!

Затем, всех других новичков стали обвязывать канатом, и, поочерёдно, прямо в одеждах, выкидывать за борт, посвящая тех в настоящих моряков. А потом, и все остальные матросы стали обвязываться канатом и, не снимая одежд, поочерёдно, под радостный рёв экипажа, прыгать в океан, освежаясь от изнуряющей жары и духоты. Весь этот день, матросы находились в праздничном настроении, и казалось, что радуются и улыбаются, даже, облака и солнце. Лишь, с наступлением темноты, все веселья полностью закончились, и праздник прекратился.

Дни продолжали лететь один за другим, и Юлия, окончательно успела привыкнуть к своему прозвищу "Кок", что, одновременно, было и её должностью. На судьбу, она не обижалась. Юлия потеряла счёт дням, и вот, через несколько недель после пересечения экватора, над палубой, вновь, разнеслось:

— Мы на тропике!

Юлия Иголочка знала, что у Земли два тропика, но, всё же, вышла на палубу, чтобы, несколько минут, полюбоваться солнцем, синей гладью Атлантического океана, и красавцами парусниками.

— Скоро, трёхдневный отдых в Капстаде, Кок, — сказал Юлии капитан.

Юлия обрадовалась. За долгие дни плаванья, она очень устала, и не прочь, была бы, отдохнуть два-три дня.

Прошло ещё несколько недель, и корабли приблизились к африканскому побережью. Растущие на берегу пальмы напоминали Юлии, лишний раз, что она находится очень далеко от дома, а голубая гладь океана, словно, говорила ей, что она стала, и впрямь, настоящим моряком.

Наконец, корабли бросили якоря в Капстаде. Стояло утро, и, лишь, к полудню, матросы произвели загрузку кораблей свежими запасами провизии и пресной воды, а также, сделали мелкий ремонт судов. Затем, большая часть матросов разошлась по тавернам, проводить свой отдых.

Юлия, два часа, побродила по Капстаду, и его окрестностям. Она увидела коренных африканских людей в их традиционных одеяниях, нисколько не удивившись, вспомнила школьные годы, где учитель, как-то, рассказывал о них и их облике, а потом, от нечего делать, вошла в таверну. В неё хлынул шум, гам и льющаяся музыка, в исполнении матросов. Моряки отдыхали и веселились. Юлия купила два апельсина, подошла к пустующему, на тот момент, столику, и уселась на скамейку. В пяти шагах, плясали красотки Марго, Марта, Берта и Карла, развлекая моряков. Большинство матросов плясали и пели, радуясь кратковременному отдыху.

Юлия съела оба апельсина, чтоб оградить себя от цинги, и, в этот момент, Марта и три её подружки, со смехом и шумом, уселись за стол, вокруг Юлии. Все четверо не прекращали, ни на миг, кокетничать и улыбаться, и было абсолютно ясно, что все они очень довольны своей жизнью.

Марго усмехнулась:

— Я от моряков слышала, милочка, что ты разыскиваешь своего брата?!

Юлия закивала головой:

— Да, да! Он в рабстве у Дракона.

— Ты в своём уме, детка?! — удивлённо воскликнула Марта.

— Не губи себя, возвращайся домой, к мамочке! — сказала Карла.

— Того и гляди, сама угодишь в рабство к Дракону, — добавила, весёлым тоном, Берта.

— Или, сгинешь в океане, — взвизгнула Марго.

Юлия закачала головой:

— Я должна освободить Леонарда! — твёрдо ответила она.

Марта остерегла Юлию:

— Дракон может, тебя, и на шашлык пустить!

Юлия встала в полный рост, и храбро заявила:

— Я его, сама, на шашлык пущу!

Все пятеро засмеялись. Затем, они перестали смеяться, Юлия, вновь, уселась на скамейку, и Карла сказала:

— А мы, помним твоего брата. В прошлом году, они здесь отдыхали.

— Твой брат Клякса, и его дружок Фикса — красавчики. А мы, красавчиков, не забываем, — сказала Берта.

Марта показала, Юлии, браслет, и похвалилась:

— Этот браслет, мне, Гвоздь подарил, друг твоего брата. Бедняга Гвоздь! Говорят, погиб при пиратском налёте.

Марго уставилась в лицо Юлии, обоими глазами, и предложила:

— Оставайся с нами, детка. Нам, нужны красотки.

— Нет, нет, — ответила Юлия. — Я должна, освободить брата.

В этот миг, с новой силой, брызнула музыка, красотки вскочили из-за стола, и Марго, схватив Юлию за руку, выкрикнула:

— Попляши с нами, детка!

Юлию потащили на танец, и ей пришлось веселиться и плясать вместе с этими красотками, и моряками. Веселье было в самом разгаре, и не прекращалось ни на минуту. Юлия провеселилась три часа, отгоняя тоску, после чего, покинула таверну, и вернулась на корабль, где и провела все три дня отдыха, вместе с группой моряков, охранявших судно.

Через три дня, все корабли, вновь, плыли по океану. Вскоре, все суда обогнули Африку, и вышли в Индийский океан, выдерживая курс в Китай.

Юлия Иголочка потеряла счёт дням. Но время бежало, корабли, вновь, пересекли южный тропик, но уже, в северо-восточном направлении, и, спустя много недель, сделали остановку на острове Ява, в порту Батавия, принадлежащего Голландии. Остров Ява Юлии понравился. Она полдня ходила по берегу, и любовалась растительностью и горным пейзажем этого далёкого, почти экваториального острова. Юлия искупалась в тёплых экваториальных прибрежных водах, позагорала, и возвратилась на свой корабль, готовиться к отплытию, и варить экипажу ужин.

Прошло два дня, и корабли, вновь, подняли паруса, снялись с якорей, и поплыли в Китай. Через несколько дней, караван судов пересёк экватор, а ещё через два дня, парусники плыли по Южно-Китайскому морю. Через две недели, корабли уже плыли мимо вьетнамского берега, и это означало, что скоро их караван судов будет в Кантоне.

За бортом, стали встречаться рыболовецкие суда местных жителей. Иногда, они проплывали, вплотную, мимо "Быстрого". Юлия впервые увидела, сначала, вьетнамских, а чуть позже, и китайских рыбаков, хотя и знала, что внешне, они, немного, отличаются от европейцев. Наконец, корабли стали подплывать, с юго-востока, к китайскому берегу, и ещё через сутки, они все вошли в небольшой залив. Вскоре, на горизонте, показалось устье реки, впадающей в залив, вверх по которой и предстояло плыть кораблям ещё некоторое время, чтобы достигнуть города Кантона.

Ветер изменил направление, и весь караван парусников остановился. Корабли спустили паруса и стали ждать, когда ветер, вновь, изменит направление. В это время, из устья реки, вдалеке, выходил в обратный рейс, в Европу, караван европейских судов, принадлежащих английской Ост-Индской компании, и, тоже, в сопровождении боевых фрегатов. Два каравана европейских кораблей, издалека, поприветствовали друг друга пушечным салютом, с флагманов, и Юлия вышла на верхнюю палубу, держа в руках свою шляпу.

К ней подошёл капитан, показал рукой в сторону устья реки, и сказал:

— Подплываем, Кок. Видишь, корабли английской Ост-Индской компании вышли в обратный рейс. Мы, друг друга, поприветствовали салютами, с флагманских кораблей.

Юлия одела свою треугольную шляпу, успокоилась, выяснив причину пушечной стрельбы, бросила взгляд на караван английских парусников, и сказала:

— Полгода плыли. Даже, больше, чем полгода.

— Привыкай, Кок.

Капитан вытащил подзорную трубу, и, осматривая устье, предупредил её:

— Запомни! Ты должна зарегистрироваться, как иностранка. Обучаться иностранцам, в китайских школах, запрещено. Иначе, последует наказание.

— Почему? — спросила Юлия.

— Не знаю, но такой закон. Веди, себя, предельно осторожно.

Затем, капитан показал рукой на берег, чуть в сторону, и начал разъяснять ей об особенностях китайского уклада:

— Видишь, прямо на воде, у берега, стоят лодки и деревянные лачуги. В этих лодках и лачугах, постоянно живут водяные люди. Им не досталось места на суше. В Китае их, все остальные, не любят. Имей это ввиду.

Юлия бросила взгляд на скопление, вдали у берега, лодок-жилищ, и на водяных людей, копошившихся в лодках, и очень сильно удивилась такому странному образу жизни, после чего, стала вглядываться в сторону устья реки, и на горизонт.

— Кантон стоит на реке Жемчужной и нам нужно дождаться попутного ветра и войти в её устье. Там, ещё немного вверх по реке, и мы в Кантоне, — пояснил, для Юлии, капитан

Юлия закивала головой, а капитан сложил в футляр подзорную трубу, и пошёл командовать заключительной стадией плаванья — нужно было дождаться попутного ветра, взять на борт местного лоцмана, и войти в устье реки.

Утром следующего дня, когда подул юго-восточный ветер, корабли, взяв лоцманов и подняв паруса, вошли в устье реки и поплыли вверх по ней. Река Жемчужная, как называли её матросы, и рукав реки, на левом берегу которого стоял город Кантон, имели, у устья, слабое течение, и были судоходны для морских кораблей.

Парусники приплыли в кантонский порт, где и бросили якоря, спустили паруса, и пришвартовались.

Уставшая Юлия Иголочка вышла на верхнюю палубу, и ей окончательно стало ясно, что первое плаванье она закончила.

Сам порт и портовое хозяйство являлись юго-восточной окраиной города, и давали большой доход китайской казне.

Все корабли пришли в Кантон без потерь и без происшествий, чем были довольны капитаны и все моряки на всех судах.

__

В порту, стояло множество парусников со всего света, из многих стран. Особенно, много было кораблей из Европы, которые выделялись своими красивыми силуэтами. Юлия Иголочка никогда и нигде не видела такого огромного количества парусных судов. Корабли разгружались и загружались, приплывали и уплывали. На загрузке стояла группа судов французской Ост-Индской компании, а чуть далее, разгружались испанские и португальские торговые суда. Юлия бросила взгляд в сторону, и увидела, как готовятся выйти в обратный рейс, в Европу, корабли голландской Ост-Индской компании, а следом — арабские торговые суда. Торговля процветала, и Кантон, по грузообороту, не знал себе равных во всей Юго-Восточной Азии.

К Юлии подошёл капитан, махнул в сторону города рукой, и сказал:

— Шэньши Чен-цзы в этом городе живёт. Он человек состоятельный, и дом у него не хуже, чем у наших дворян. Сама увидишь.

— Ясно, — кивнула она головой, и тут же, спросила: — Как я, этот дом, найду?

— Я распоряжусь, и четыре наших матроса тебя проводят к его дому, — заверил капитан.

Юлия, с довольным видом, кивнула головой, и озабоченно спросила капитана:

— А как я буду с ним разговаривать? Я, по-китайски, ни слова не понимаю. Как быть?

Капитан, тут же, её успокоил:

— Он, на то, и шэньши. Учёный, значит. Он, здесь, в порту, каким-то начальником был, много лет. Так что, по-нашему, он хорошо разговаривает. Да и сама, через месяц, научишься, чуть-чуть, говорить по-китайски.

Капитан вытащил, из своей сумки, китайские монеты, нанизанные на толстую крепкую нитку, и вручил их Юлии.

— Это, ты заработала, за рейс, — пояснил он. — Одна монета называется чох.

Он подошёл к Юлии, вплотную, и одел ей на шею это ожерелье, из китайских медных монет — чохов, нанизанных на нитку, через отверстия, которые, в центрах, имели все эти монеты.

— И, серебряный слиток, держи. Ты заработала, Кок.

Капитан протянул ей небольшой серебряный слиток продолговатой формы.

— Это, здесь, для крупных покупок. Если что — можно резать на части, — пояснил капитан.

Юлия взяла серебряный слиток, оглядела его, повертела, ухмыльнулась и положила его в карман своей одежды.

Наступил вечер, и Юлия, после ужина, упала на свой гамак в своей каюте, и крепко уснула до самого утра.

__

Утром, две трети матросов вышли на берег. Регистрация моряков продолжалась четыре часа. Китайский чиновник, когда очередь дошла до Юлии, долго рассматривал её с ног до головы, долго, с сильным китайским акцентом, расспрашивал её о цели прибытия в Китай, долго, что-то записывал в разные бумаги, но, потом, после кивка капитана, как знак того, что она говорит правду, слегка улыбнулся, и разрешил ей сойти на берег, как прибывшей на длительный срок, и даже пожелал ей удачи.

Юлию сопровождали четыре матроса, знавшие Кантон, которым было поручено капитаном, привести её прямо к дому Чен-цзы.

— Удачи тебе, Юлия Иголочка, — сказал, прощаясь, капитан, когда регистрация всех членов экипажа, сошедших на берег, закончилась. — Будь осторожна. Домой можешь вернуться на любом торговом или военном европейском корабле.

Юлия понимала, что сам капитан не может её проводить к дому Чен-цзы, так как ему предстояло поставить судно на разгрузку, оформить бумаги, и обеспечить загрузку корабля нужным товаром. Она, благодарным взглядом, поглядела в лицо капитану, и как бы оправдываясь, виновато, посоветовала ему:

— Коком, вы назначите, кого-нибудь, из матросов.

— Придётся, — вздохнул капитан. — Пусть, Дракон дрожит перед тобой.

Юлия распрощалась с капитаном, и вместе с группой матросов направилась в сторону города. Они пришли к городской стене, и подошли к городским воротам. В это время, из ворот, им навстречу, вышла шумная процессия, приблизительно из сотни человек. Четверо китайцев, быстро шагающих впереди, под шум и улюлюканье, несли, насаженные на колы? четыре человеческие головы, и стали устанавливать их на всеобщее обозрение, возле городских ворот. Юлия, от страха, вздрогнула и зажмурила глаза.

— Разбойников казнили, — пояснили, для Юлии, матросы.

Юлия слегка успокоилась. Затем она, и все матросы, прошли повторную регистрацию, и, заплатив плату за вход, китайскими монетами, через ворота, вошли в город Кантон, или, как его называли и называют жители Поднебесной, Гуанчжоу. В город, разными группами, направилась половина экипажа "Быстрого", и многие моряки других кораблей их каравана.

Лишь, треть моряков оставались на своих кораблях, для их охраны. Матросы, на берегу, отдыхали от тяжёлого длительного плаванья, делали личные покупки, а вечера проводили в китайских тавернах, специально созданных для обслуживания европейских моряков, и которых в Кантоне было очень много. Моряки, из многих стран мира, считали этот город родным.

Юлия, с четырьмя матросами, вышла на городскую улицу. Город Кантон, являвшийся для всего остального мира лицом Срединного государства, как ещё называли Китай его правители, встретил Юлию разноголосьем уличных торговцев. Четверо матросов, которые сопровождали Юлию, здесь, в Кантоне, были не впервые, и ничему не удивлялись. На каждом шагу, продавцы предлагали свой товар — ткани, шёлк, одежду, обувь, фрукты, посуду, продукты, скот, коней, собак, птиц, аквариумных рыбок, сувенирные изделия на любой вкус, и всё-всё, что есть на белом свете. Все торговцы кричали, во всё горло, зазывая покупателей. Каждый продавец, увидев, идущего мимо, потенциального покупателя, пытался перекричать своего конкурента. И хотя, китайский язык ни Юлия, ни матросы, сопровождавшие её, не понимали, было ясно, что продавцы, таким усердным образом, продают свой товар. Товарищи Юлии купили несколько сувенирных безделушек, а сама Юлия продолжала удивляться изобилию товаров и услуг. Через каждые две минуты ходьбы, находилась либо гостиница, либо какая-нибудь мастерская, либо столовая, либо лавка или магазин, либо парикмахерская или какой-нибудь салон.

— Послушай, Юлия Иголочка, — сказал Юлии один из матросов. — Ты погляди, как китайские мужчины на тебя пялятся.

— Дома, на рынке, на меня, тоже, все наши мужики пялятся, — ответила Юлия. — Я привыкла. Да ещё в спину, бывает, улюлюкают.

Вокруг, стоял невыносимый шум, гул, и гам. Мастеровые разных профессий, готовы были, немедленно, принять заказ на изготовление мебели, какой-нибудь тележки, или выполнить, за оплату, всевозможные работы.

Писцы, за монету, готовы были, тут же, написать, или прочитать письмо, по просьбе неграмотного клиента. Так как, неграмотными были большинство жителей Китая, кроме очень немногих, как, впрочем, и во всём остальном мире, писцам жилось очень хорошо, так как клиентов у них хватало.

Парикмахеры, готовы были, за монету, постричь любого, и сделать самую модную причёску.

От изобилия продавцов, магазинов, столовых, гостиниц, мастерских, лавок, и прочих всевозможных заведений, у Юлии кружилась голова.

Все улицы были плотно забиты народом. Казалось, кинь зёрнышко, и оно не сможет упасть на землю. Юлия и её друзья, стали пробиваться сквозь толпу, чтобы выйти на городскую площадь. Это было нелегко. "Неужели, на всех хватает покупателей и клиентов?" — подумала и спросила, себя, Юлия, медленно пробиваясь сквозь толпу.

Высокие пагоды, всевозможные китайские храмы и дворцы богачей, поразили Юлию своей причудливой архитектурой, особенно, изогнутые крыши строений. Дома простых людей были глинобитные, а также деревянные, и из бамбука; разрисованные и покрытые лаком снаружи. Некоторые окна были из стекла, но чаще из картона, бумаги или слюды. Строения и жилища простых людей, как правило, разделялись большими дворами. Юлия и её товарищи удивлялись контрасту большого китайского города. И, пробиваясь сквозь толпу, они думали, только, о контрастах китайской жизни.

Наконец, Юлия и четверо её друзей матросов вышли на городскую торговую площадь. На ней, народа оказалось ещё больше. Площадь, до отказа, была заполнена лавками, продавцами, покупателями, и просто праздно шатающимися горожанами. На каждом шагу, располагались торговые ряды и лавки, с множеством товаров в них. Шум, гам и гвалт стояли на весь белый свет.

Юлия никогда ничего подобного не видела. Она не удержалась, и за две медные монеты купила себе, на память о Китае, маленькую статуэтку тигра, красиво сделанную из твёрдого материала, и хорошо разукрашенную китайским мастером.

Здесь же, Юлия обратила внимание, что волосы, у китайских мужчин, заплетены в косу, как позже она узнала, в знак преданности императору. И ещё, и это бросалось в глаза, очень многие мужчины, на своих головах, носили конические шапочки, как позже узнала Юлия — народный атрибут в южных провинциях страны. На головах людей, встречались и другие, всевозможные фасоны мужских и женских головных уборов. То, были платки, матерчатые и соломенные шапочки и шляпы, которые продавались, во множестве, здесь, же, на площади. Многие люди были, вообще, без головных уборов. Жаркий тропический климат Южного Китая заставлял людей одеваться по лёгкому. Как и всюду в мире, большинство жителей Кантона принадлежали к небогатым слоям населения, что очень отражалось на их одежде. Бросалось в глаза сильное отличие китайских одежд от европейских. Большинство людей были одеты в халаты, накидки, шаровары, и обуты в простую тряпочную обувь, с загнутыми, чуть вверх, носками, а также, в сандалии, сплетённые из верёвок, или из прочных видов растений. Одежды женщин мало отличались от мужских, только что были оформлены более узорчатыми кружевами, и другими женскими орнаментами, типа изображений бабочек и цветов. Женщины, как и повсюду в мире, носили, на одежде и теле, всевозможные украшения, чаще всего, недорогие.

Специфические женские причёски, заморские одежды местных жителей и непонятная китайская речь, лишний раз, напоминали Юлии, что она находится за тридевять земель от дома. В одеждах китайских жителей отсутствовал жёлтый цвет, являвшийся исключительно императорским, а преобладал синий, который особенно, любили женщины Кантона и провинции Гуандун, центром которой и был город Кантон. Пробиваясь сквозь толпу, Юлия не переставала удивляться всем особенностям китайского уклада. Она и её товарищи, из-за множества народа, очень медленно продвигались по площади, и, изо всех сил, старались держаться друг друга.

В этот момент, Юлия Иголочка и её друзья-матросы столкнулись с группой англичан, состоявшей из шести человек. То, были две молодые семейные пары, с детьми, — двое мужчин, оба лет по тридцать, на вид, их жёны, лет по двадцать семь — двадцать восемь каждая, и двое детей — мальчик, лет семи, и девочка, лет шести, которых, их мамы держали за руки. Дети ели сладкие пирожные, купленные здесь же, на площади, и о чём-то, глубоко раздумывали. Все были одеты по-европейски, и праздно шатались по Кантону, проводя свой воскресный день.

И Юлия Иголочка, с товарищами, и англичане, поздоровались, как родные, хоть и не были знакомы, слегка обрадовались внезапной встрече, и несколько минут, под шум торговой площади, обменивались впечатлениями, и знакомились друг с другом.

— Мы живём, здесь недавно, и работаем в фактории нашей английской Ост-Индской компании, — разъяснили Юлии английские мужчины.

Юлии, сразу же, стало ясно, что перед ней джентльмены, и их жёны — настоящие леди.

— А я прибыла в Кантон, к мудрецу Чен-цзы, — сказала им Юлия. — Он может помочь, мне, освободить брата из лап Дракона.

— Чен-цзы! Слышали о таком, — сказали обе леди, почти хором.

— Дракон! У-у! — воскликнули их мужья.

— Тётенька, Дракон — это страшный трёхглавый зверь! — сказал Юлии мальчик, которого звали Ронни, своим детским английским голосом.

Юлия, соглашаясь с мальчиком, закивала головой, и погладила его голову.

— Дракон хочет украсть все мои игрушки, — сказала девочка, которую звали Мэгги.

— Мы, Мэгги, Дракону не позволим украсть твои игрушки, — сказала, улыбаясь ей, Юлия, и, тоже, погладила её по голове.

Англичане о разбойнике Драконе слышали, и глубоко посочувствовали Юлии, и её брату Леонарду.

Обе дамы были одеты в роскошные европейские платья бордового и зелёного цветов. Их головы были покрыты европейскими головными уборами, и обе были увешены очень дорогими украшениями. Было абсолютно ясно, что их мужья-клерки имеют, в английской Ост-Индской компании, очень высокие доходы и зарплаты.

— Мы очень скучаем по Лондону, — хором, сказали дамы.

Юлия, с пониманием, кивнула головой, так как и сама, тоже, скучала по дому.

И дамы, и их мужья, хорошо знали Кантон, с его особенностями и обычаями, и, даже, неплохо говорили по-китайски.

Дальше, все двинулись по площади, вместе, держась за руки, и пробиваясь сквозь толпу. Обе леди, с трудом уберегали свои платья, от повреждений в толпе, и им приходилось ухитряться, чтобы идти по площади. Ронни и Мэгги, по разным поводам, то вскрикивали, выражая своё недовольство, то переговаривались между собой. Они все шли, держась друг друга, и было видно, что леди давно научились передвигаться в толпе, по центру Кантона, в своих роскошных платьях, хотя и с большим трудом, и с большими усилиями.

Минут через пятнадцать, Юлия, её товарищи-матросы, и группа новых знакомых-англичан, оказались у места, на торговой площади, где отбывали публичное наказание преступники, и просто, слегка провинившиеся, и где, также, осуществлялись публичная смертная казнь и быстрые публичные телесные наказания. Все, они увидели группу людей, которые томились под жарким солнцем в деревянных колодках на шеях, называвшихся кангами, и были привязаны к столбу за длинные нетолстые цепи. И англичане, и сопровождавшие Юлию матросы, на этом месте бывали не раз, и ничему не удивлялись. Юлия, тоже, особо не удивилась, так как Европа, в те времена, также, гуманизмом не отличалась. Но, ей стало очень жалко людей, отбывавших публичное наказание.

Канга представляла, из себя, деревянный квадрат, со стороной до трёх футов, весом с пуд и более, и с отверстием для головы, в центре. На кангах были надписи, видимо, как подумала Юлия, имя наказанного, и сам проступок, с размерами наказания. Надзиратели бдительно контролировали ситуацию, и всем любопытным, в профилактических целях, разъясняли, кто и за что приговорён к наказанию. Время от времени, охранники, для всех, кто находился и прогуливался рядом, зачитывали приговоры осужденных, видимо для того, чтобы другим неповадно было совершать проступки и преступления.

— Им повезло, — пояснили англичане, немного знавшие Кантон, и китайские законы. — Чиновник, что их судил, был в добром настроении. Да и родственникам, позволяется их кормить. Сами-то, они, до рта руками достать не могут.

— Один, два или три месяца в канге — и ты свободен, — разъяснил ей, один из её друзей-матросов, тоже, немного знавший китайские порядки. — Могло бы, быть, и хуже, как вон, с теми.

Матрос показал, рукой, в сторону, где восемь мужчин и одна женщина проходили процедуру медленной публичной казни, через удушение в бамбуковых клетках.

Бамбуковая клетка представляла, из себя, усечённую пирамиду, в высоту, чуть выше человеческого роста, и предназначалась для публичной и непубличной казни одного человека, за один раз.

Приговорённые к смерти висели на шеях, на верхних перекладинах, словно в петле, но чтобы смерть не наступила быстро, каждый из них стоял на стопке черепиц, которые, по одной, через интервал времени, по команде старшего надзирателя, убирали.

— За что, их? — спросила Юлия Иголочка друзей матросов.

— Вон, написано, — ответил Юлии один из матросов, кивнув головой на клетки, имея в виду таблички с иероглифами, прибитые повдоль клеток.

Ронни, по-детски прямолинейно, сказал:

— Их всех, мандарин, сюда, велел отправить!

— Их, сюда, стража привела, — добавила Мэгги.

Юлия кинула взгляд на таблички с иероглифами, прибитые на клетках, и непонимающе покачала головой. Вокруг клеток крутились надзиратели-экзекуторы, а праздно шатающиеся люди, видимо, не раз видевшие процедуру казни на этом месте, подходили, смотрели, и быстро уходили.

— Кто-то, за тяжкое преступление, кто-то, за нетяжкое, кто-то, по ошибке, кто-то, по навету, а кто-то, по заказу своего врага. Всё, точно также, как в Европе, — сказал Юлии её товарищ-матрос, который был в Китае не впервые, и знал Кантон.

— Казнят в Европе, казнят в Китае, — заметил, по-философски, другой, сопровождавший Юлию, матрос.

Юлия и английский клерк стали смотреть, на умирающую в клетке, женщину. Та, бедняжка, стояла на цыпочках, и до окончательной смерти, ей оставалось три черепицы. В это время, надзиратель, для всей шатающейся публики, в очередной раз, что-то объявил. Англичанин, тут же, перевёл для Юлии и её друзей:

— Говорит, что дама приговорена к смертной казни за оскорбление собственной свекрови.

— За оскорбление свекрови?! — захлопала глазами Юлия.

— Да, за оскорбление свекрови, — кивнул головой англичанин.

Юлия остолбенела. Затем, она пришла в себя, и спросила англичанина:

— Свекровь княгиня?

Англичанин пожал плечами, подошёл к надзирателю, что-то, того, спросил, затем, вернулся к Юлии, взял за руку свою жену, и сказал им:

— И она сама, и её свекровь из семей ремесленников.

— За оскорбление свекрови — смертная казнь! Дикость! — воскликнула Юлия, с возмущением качая головой.

— Такой, здесь, закон, — сказала англичанка, которая держала, за руку, девочку.

В это время, старший надзиратель приказал, и у всех, кто находился в клетках, из-под ног, убрали по одной черепице. Послышались стоны, приговорённых к казни, и толпа оживилась.

Один из матросов сделал возмущённое лицо, и сказал:

— Как европейская католическая инквизиция. Казнь на костре ещё мучительней.

Другой матрос сказал:

— Оскорбление — это, хотя бы, что-то. У нас, в Европе, "ведьм" ловят и сжигают, кое-где, до сих пор. Считай, совсем без вины.

Юлия приумолкла. Обе англичанки стали качать головами, и возмущаться жестоким приговором, вынесенном женщине. В это время, надзиратель начал, вновь, что-то объявлять. Английский клерк одёрнул Юлию, кивнул на крайнего мужчину, умирающего в бамбуковой клетке, и сказал:

— Надзиратель говорит о том, крайнем.

Юлия поглядела на несчастного китайца, на которого кивнул английский клерк. Тот стоял на цыпочках, и ждал смерти.

Надзиратель продолжал что-то говорить толпе по-китайски, а англичанин переводил для Юлии, и её друзей-матросов:

— Надзиратель говорит, что Чжу Дэ проходит процедуру казни по доброй воле. Вместо какого-то богача, которого приговорили к смерти за крупные расхищения.

Юлия, аж, прикусила язык.

— По доброй воле? Как так? — удивлённо, хлопая недоумённо глазами, спросила Юлия.

— Всё по закону, — ответил английский клерк. — Богач нанял его, заплатил. Семья его получила деньги. Он нанялся на процедуру казни, чтобы его семья не голодала. Его казнят вместо богача, который сейчас, у себя дома, попивает чай.

Юлия была ошарашена.

— Что-за, это, закон такой? Разве так, должно быть? — возмутилась она. — В чём, тогда, смысл наказания?

— Это Китай. Такое здесь, Юлия Иголочка, не редкость, — стали объяснять, ей, английские клерки. — На кангах и в тюрьмах, многие так подрабатывают. Таковы китайские традиции, и ничего не поделаешь.

Юлия глядела на несчастного, и ей стало не по себе. До окончательной смерти, тому, оставалось всего две черепицы. Стоя на цыпочках, он, из-за нужды пошедший на мучительную смерть, вместо преступника-богача, мечтал лишь о том, чтобы надзиратели, побыстрее, убрали две последние черепицы, из-под его ног, и чтобы, вместе с жизнью, закончились все его мученья.

Старший надзиратель, снова, что-то объявил. Английский клерк кивнул на троих преступников, умирающих в бамбуковых клетках, и перевёл, для Юлии, и её друзей матросов:

— Вон те, трое, совершили ночной грабёж торгового склада, и были пойманы. Теперь их казнят.

Юлия внимательно и тщательно осмотрела троих умирающих преступников, с ног до головы, но не увидела, в их обликах, никаких, преступного типа, особенностей. Английский клерк кивнул на другую тройку, умирающих в бамбуковых клетках людей, и разъяснил Юлии и её друзьям:

— А те, трое, что справа от них — это, их соседи, жившие рядом, — продолжил разъяснять клерк. — Надзиратель говорит, что они виновны в том, что по китайскому закону, обязаны были знать заранее о готовящемся преступлении, мол, на то и соседи, и сообщить властям обо всём наперёд, ещё до того, как эти грабители ограбят склад. Они этого не сделали, потому их и казнят.

— Но, они же, наверное, не знали, — возмутилась Юлия.

— По китайским законам, раз соседи, обязаны были знать.

Юлия, и её друзья матросы, покачали головами.

В это время, группа конвойных привела ещё троих несчастных. Первого, из них, быстро привязали, уложив его на живот, на какое-то деревянное приспособление, объявили для толпы, вынесенный судьёй приговор, после чего, стали бить того бамбуковыми палками. После произведённого наказания, несчастного развязали и отпустили восвояси, который, со стонами, весь избитый, еле-еле ковыляя, покинул место наказания. Двух других стали готовить к смертной казни, — одного, через обезглавливание, как тех разбойников, головы которых были выставлены на колах, у городских ворот, другого — через расчленение на части. Силу ужаса усиливали четыре обезглавленных тела, и всё ещё капающая кровь из мест, где ещё недавно были головы, перемещённые, на колах, к городским воротам, и множество мух, облепивших обезглавленные тела, и слетевшиеся, чтоб вдоволь испить крови.

Затем, старший надзиратель зачитал, утверждённый императором смертный приговор, и несчастному преступнику, попавшемуся на какой-то очередной мелкой краже, как сказали ей английские клерки, отрубили голову. Юлия задрожала и закрыла глаза. Надзиратели, тем временем, стали готовить третьего преступника к смертной казни через расчленение. Надзиратель зачитал приговор, особо подчеркнул, что смертный приговор, как и положено, утверждён императором, после чего, дал распоряжение охранникам-исполнителям приступить к казни.

— Пошли отсюда, — предложила Юлия англичанам и своим друзьям-матросам. Я не хочу смотреть, как преступника будут расчленять на части.

В этот момент, казнь началась. Юлии стало очень тяжело на душе, и она двинулась прочь от места казни. Следом, за ней пошли, пробиваясь сквозь толпу, англичане и её друзья- матросы. Кое-как, все они вышли на середину торговой площади, и вновь оказались в плотной гуще народа.

Вдруг, толпа стала расступаться, под напором группы из десяти всадников. Юлии пришлось отойти в сторону, вместе со всеми. Послышались удары медных гонгов, и пронзительные выкрики глашатаев.

То, приближался паланкин с важным вельможей. "Кажется, — это мандарин, подумала Юлия Иголочка, вспомнив то, что говорили ей матросы, ещё задолго до прибытия в Китай. — Их, тут, чиновников большого ранга, так прозвали португальцы, — продолжала свои размышления Юлия, наблюдая за церемонией выхода в город важного чиновника. — Ишь, ты, какой важный".

От народа, под страхом наказания, требовалось, немедленно, очистить путь для торжественной процессии. Все, кто находился вокруг, расступились по сторонам, вместе со своим товаром и скарбом, освободили путь и застыли в почтительных позах.

За всадниками, важно, шагали восемь нанятых мальчишек, по четыре в два ряда, которые несли, для всеобщего обзора, словно ружья на плечах, опознавательные знаки приближающегося вельможи.

За ними, через интервал, следовали ещё восемь мальчишек, и тоже, по четыре в два ряда. Они несли таблички красного цвета, установленные на древках, словно флажки, на которых, крупными чёрными иероглифами, были написаны имя, чин, должность, и все достоинства мандарина.

Ещё, через интервал, важно вышагивали два барабанщика, с медными гонгами и, время от времени, ударяли в них, оповещая толпу о приближении очень важной персоны.

Следом, за барабанщиками, шагали два глашатая, и каждый из них держал в руке хлыст. Глашатаи орали, во всё горло, пронзительными криками, предупреждая простой люд о приближении мандарина, а всех зазевавшихся, непонятливых и неуспевших посторониться ротозеев, награждали ударами хлыстов, отгоняя тех от пути следования, и прививая им, таким образом, любовь и почтение ко всем китайским мандаринам.

На глазах Юлии, два торговца, неуспевшие отскочить со своим объёмным скарбом и непроданным товаром, получили по спинам по несколько ударов хлыстом от обоих глашатаев. Торговцам пришлось бросить товар, отскочить в сторону, и слиться с толпой.

За глашатаями, шли восемь воинов и, для устрашения народа, как особый атрибут чиновничьей власти, несли цепи: по приказу мандарина, они, всегда были готовы, моментально заковать в цепи любого, кто вызовет гнев вельможи, и препроводить того, куда следует.

Вслед, за этими воинами, шагали двое слуг чиновника, и по очереди несли большой красный зонт, для защиты мандарина от жаркого солнца, если тому захочется пройти пешком.

Ещё, два слуги несли "веер скромности", который предназначался для того, чтобы закрывать вельможу от всех посторонних глаз, на случай, если тот, в пути, захочет переодеться в другую одежду, например, при резкой смене погоды.

Запас одежды, в большом сундуке, тащили, на коромыслах, четыре здоровых мужика, вслед за веером скромности. Было видно, что им приходилось, особенно, тяжело.

За сундуком, следовал первый эскорт охраны, из восьми пеших воинов, вооружённых ружьями и саблями, и которые, в любую секунду, готовы были выполнить любой приказ мандарина.

Вслед за первым эскортом, через интервал, двое слуг несли ещё один зонт, с особым знаком мандарина, а ещё, через интервал, шагал второй эскорт пешей охраны, из восьми воинов, также, вооружённых ружьями и саблями.

Наконец, ещё через один интервал, после второго эскорта охраны, восемь мужиков — четверо спереди, и четверо сзади, за длинные поручни, на плечах, торжественно и неспеша, несли зелёный паланкин крытого типа, с восседавшим в нём мандарином. По бокам, паланкин сопровождали по одному всаднику.

За паланкином плелась свита, из двенадцати чиновников невысокого ранга, а конный отряд охраны, из восьми всадников, замыкал процессию.

Паланкин представлял, из себя, небольшую будку, как у кареты, с причудливой крышей. Его окошки, и свисающие шторки, были открыты настежь, чтобы восседавшая в ложе персона, была хорошо видна простому люду.

Сам мандарин был здоровенным розощёким мордоворотом, лет пятидесяти свиду. Рубиновый шарик, на его головном уборе, указывал на то, что мандарин занимал очень-очень высокий государственный пост. На его платье, на груди и спине, были нашиты суконные квадраты, с изображением журавля, что указывало на то, что этот мандарин был бюрократом на гражданской службе, а не начальником в войсках, ибо у тех нашивались изображения львов, тигров, леопардов и других зверей. Толпа, уступая дорогу мандарину, продолжала расступаться перед конным отрядом. Мандарин, из паланкина, очень кокетливо, хитро, и высокомерно смотрел на окружающий его народ и, время от времени, поворачивал свою голову из стороны в сторону, показывая себя толпе, и, делая, при этом, очень пренебрежительную мину. Мандарину, в это время, казалось, что все, кто находится на площади и на улице — это букашки, по сравнению с ним, и, лишь, он один — большой-пребольшой мандарин, а все те, кто вокруг, должны трепетать и дрожать перед ним. Мандарин бросил взгляд на Юлию, посмотрел на неё две секунды, поймав её взгляд, после чего, отвёл взгляд на толпу, продолжая наслаждаться своим мандариновым положением.

В это время, он напоминал, чем-то, довольного жирного кота. Было абсолютно ясно, что ему живётся в Китае очень-очень хорошо.

Мандарин, от получаемого им удовольствия, при прохождении через расступившуюся толпу, попеременно щурил, то левый, то правый глаз, и, в это время, казалось, что мандарин, вот-вот лопнет от осознания своей собственной важности.

Чиновники в свите, шедшие за паланкином, также, имели очень важный вид. Каждый, из них, ощущал особую важность своего начальника, а заодно, и свою важность, всвязи с тем, что он работает чиновником, под руководством такого большого мандарина. Каждый, из членов свиты, в это время, в душе, мечтал и надеялся тоже стать, со временем, большим мандарином. И почти, каждый, из членов свиты, мечтательно представлял себе, что, когда-нибудь, настанет тот счастливый день, когда и его вынесут на торговую площадь в зелёном паланкине, также, как их начальника сейчас, и все-все, находившиеся вокруг, будут, перед ним, расступаться и трепетать.

Юлия Иголочка, всё это время, смотрела на мандарина, находясь, от него в десяти шагах, и думала об убогости его, как она, сразу же, поняла, высокомерной душонки. "Все простолюдины, для него, букашки. Надо же, какая "важность", — размышляла она. — Ведь, мог бы, в карете проехать, но нет, в паланкине по городу передвигается, себя показывает — вот, я какой! Такой же, как наши министры".

— Это, и есть Кантон, это, и есть Китай, — одёрнул Юлию, от размышлений, английский клерк.

— А это — мандарин, — показал, в сторону вельможи, другой клерк. — Так, здесь, европейцы называют больших чиновников.

Когда мандарина пронесли, а вместе с ним проковыляли его свита, и его всадники, толпа, вновь, сомкнулась, и все, снова, занялись торговлей.

Юлия Иголочка, её друзья-матросы, и англичане двинулись по площади, пробиваясь сквозь множество народа, чтобы выйти на улицу, ведущую к дому Чен-цзы. Вскоре, все они вышли на улицу и двинулись по ней, с большим трудом пробиваясь через множество торгующих, покупающих, и праздно шатающихся людей. Наконец, они прошли самое многолюдное место, и далее, к дому Чен-цзы, шли, уже, свободно. Подойдя, к мебельной мастерской, Юлия стала прощаться со своими новыми английскими знакомыми.

— До свидания, дети, — сказала Юлия детям, погладив их по голове.

— Мама сказала, что мы опять поплывём в Лондон на корабле, — сказала Юлии Мэгги.

— Да, на корабле. На чём же ещё? Но, не скоро, Мэгги, — сказала ей мама.

Ронни сказал Юлии:

— Мы плыли в Китай много дней и ночей. А я хочу, домой, в Лондон, к бабушке и дедушке.

Юлия закивала головой.

— Да, да, Ронни, мы, тоже, плыли в Китай много дней и ночей. И я, тоже, хочу домой, — стала кивать головой Юлия, и её, тоже, стала одолевать тоска по дому.

— Так давай, сегодня и поплывём с тобой в Европу, — сказал Ронни.

— И я хочу домой — заверещала Мэгги.

— Дети! Перестаньте, — стали их усмирять мамы.

Ронни и Мэгги приумолкли, и леди, мать мальчика, сняла, со своей шеи, золотой дорогой медальон, с бриллиантом в центре, одела его на шею Юлии, и сказала ей:

— Возьми мой медальон. Это — мой талисман. Пусть, он оберегает тебя от всех несчастий, в пути, Юлия Иголочка.

Другая дама, мать девочки, сняла, со своей груди дорогую китайскую, украшенную драгоценными изумрудами брошку, и прицепила её на грудь Юлии.

— Вот, тебе, Юлия Иголочка, моя брошка. Пусть, она, тебя, согревает в непогоду.

— В Европу, можешь вернуться на любом нашем английском корабле, — сказали ей, в один голос, английские клерки.

Юлия Иголочка поблагодарила своих новых английских знакомых. Затем, она и её друзья-матросы, распрощались с ними, и после того, как дети помахали им ручками, Юлия, со своими друзьями-матросами, двинулась в сторону дома Чен-цзы. Матросы уверенно вели её к месту назначения. Пройдя десять шагов, Юлия стала обмениваться впечатлениями со своими товарищами:

— Я, то, думала, что в Китае люди живут хорошо, а здесь, почти также, как и у нас, — поделилась мыслями, с моряками, Юлия.

— У нас, в Европе, всё же, маленько лучше, — сказал один из матросов, не соглашаясь с Юлией.

— Ненамного, и не везде, — заметила Юлия.

— Богачам, мандаринам, князьям и феодалам везде живётся очень хорошо, — сказал ей матрос.

— Ещё лучше — королям и императорам, — добавил её товарищ.

Юлия вздохнула, и с сожалением сказала:

— Жаль, что весь мир так жёстко поделён на бедных и богатых, на рабов и господ. Да ещё, всем нам, отравляют жизнь драконы и разбойники.

Юлия, и сопровождавшие её матросы, пошли быстрее. Матросы знали этот город по предыдущим рейсам, и почти ничему не удивлялись. Для Юлии, многое было вдиковинку. Проходя мимо шикарного здания, Юлия спросила:

— Это, ихний храм?

— Нет, это дом одного ихнего мандарина, — ответили ей матросы.

Возле дома этого мандарина, Юлия увидела ковыляющую девушку, лет семнадцати на вид. Она еле шла, хромала и ковыляла возле калитки. Было ясно, что у неё нездоровы обе ноги.

— Бедняжка! — сказала Юлия своим спутникам.

Матросы заулыбались, и покачали головами.

— У богатых, здесь, в Китае, причуды такие, — сказал один из матросов.

— Какие ещё причуды? — не поняла Юлия.

Матросы, не сбавляя шага, стали объяснять ей:

— Многие китайские богачи, особенно на севере Китая, своим дочерям, с раннего возраста, накрепко забинтовывают ступни, на весь период детства, — сказал один из матросов. — А девочку, всё детство, мучает боль. Обычай!

— Ступня не растёт, как положено природой, и вырастает уродливой, — добавил другой её спутник. — Красивой, в их понимании. Перебинтовку ног, девочке, делают раз в неделю.

Юлия остановилась, как вкопанная, и стала хлопать своими прекрасными глазами.

— Зачем? — вдруг, спросила Юлия, продолжая хлопать глазами.

— Чтоб, всему простолюдью, лишний раз показать, что богатые могут не работать, — пояснили ей, остановившись, матросы. — В Китае, девушку с нормальными ногами, ни один богач замуж не возьмёт. Таковы, тут, обычаи. А вот, в китайском императорском дворце, и у всех маньчжуров, такого обычая нет.

Юлия и матросы возобновили шаг.

— Какая дикость! И что красивого в изуродованной ноге? Не хочешь, не работай, если состояние позволяет. Нога дочери то, причём? — возмутилась Юлия. — Богачи, здесь, какие-то шарахнутые.

— Сознание богачей, здесь, так устроено, — сказал один, из её спутников. — Они, тут, считают, что поступают очень мудро, уродуя ноги своим дочерям. Считают, что это, престижно.

Юлия была ошарашена. Она, ещё раз, оглянувшись, взглянула на хромающую девушку, ухмыльнулась и ускорила шаг. Она никак не могла понять, какой престиж в изуродованных ногах.

Наконец, они все уткнулись прямо в дом Чен-цзы.

— Ну, вот, пришли, — сказали Юлии матросы.

Юлия поблагодарила матросов за то, что те выполнили приказ капитана и проводили её, после чего, попрощалась с ними, потом постучалась в ворота, и когда они открылись, переступила порог владений Чен-цзы.

___

Глава восьмая

Дракон вызвал к себе Хилла. Хилл прискакал во дворец на лошади, и направился в главный зал. Стража впустила Хилла, и он вошёл в лифт и стал подниматься к Дракону. Наконец, он оказался в вестибюле второго этажа, перед дверью в зал. Как обычно, дверь изрыгнула огонь и дым, и автоматически открылась. Хилл вбежал в зал, где его, уже, ждал Дракон.

Хилл отбил положенные поклоны, уставился на головы Дракона, вверх, и громко сказал:

— Я прибыл, Ваше Трёхглавие, — доложил Хилл.

Дракон, всеми тремя головами, оглядел Хилла, потом приказал, своей центральной головой:

— Вот что, Хилл. Собери всех тех рабов, кто уже не может работать — больных, а также провинившихся и бунтарей, и отправь их на откорм, месяца на три-четыре, чтобы потом из них, для меня, получился хороший шашлык.

Хилл, отбив поклоны, тут же ответил:

— Будет исполнено, Ваше Трёхглавие! Все больные, бунтари, и провинившиеся, немедленно, будут отправлены на откорм. А через три-четыре месяца, тебе, из них, будет прекрасный шашлык.

Раздался хохот придворных, находившихся возле Дракона, всвязи с тем, что кто-то станет шашлыком для Дракона.

Левая голова, Кавр, объявила Хиллу:

— Хилл, решено отправить на пенсию моего премьер-министра. Он меня не устраивает.

— Фердинанд уходит на пенсию? — удивлённо спросил Хилл, вытирая пот со лба, пытаясь угадать, что дальше скажет Дракон.

— Мы — так решили, — ответили все три головы Дракона, хором.

Дракон, очень сильно обозлённый, поднял левое крыло, и начал ходить взад-вперёд, создавая, вокруг, грохот и шум.

Дракон остановился.

— Фердинанд, со своей камарильей, разворовали всю мою казну! — возмущённо пояснила голова Тавр. — Ворьё и жулики!

— Всю казну? — переспросил Хилл.

Расстроенный Дракон поднял, от возмущения, оба крыла, и голова Завр, с негодованием крикнула, глядя на Хилла:

— Там, нет ни пиастра!

Хилл почесал затылок, и осмелился спросить:

— Но, ведь, монетный двор чеканит пиастры круглосуточно, и без выходных. Куда они деваются?

Дракон сложил крылья, и голова Завр ответила:

— Как только пиастры, по утрам, поступают в дворцовую казну, Фердинанд и мои министры, тут же, разворовывают их, и делят между собой почти всё, до пиастра.

Хилл хитро прищурил левый глаз, посмотрел на все три головы Дракона, обрадовался, и решил воспользоваться удобным случаем, чтобы разделаться со своими врагами — премьер-министром и всеми его дружками-министрами:

— Фердинанда, и всех министров, нужно пустить на шашлык! — не моргнув глазом, выпалил Хилл, надеясь, что Дракон последует его совету.

Дракон, своей левой головой, завозражал:

— Ну, что ты, Хилл. У Фердинанда, и у всех министров, передо мной есть и заслуги.

— Какие? — поинтересовался Хилл.

Дракон поднял левое крыло, и, жестикулируя им, разъяснил непонятливому Хиллу, своей левой головой:

— Например, весь прошлый год, Фердинанд и министры разворовывали не все, поступавшие в казну пиастры, а только половину. Заслуга?

— Заслуга! — хором прорычали и закивали все три головы Дракона.

— А ещё, какие заслуги у Фердинанда, и его министров? — ехидно, спросил Хилл у Дракона.

Дракон поднял, вверх, другое крыло и ответил, правой головой:

— Из моей сокровищницы, Фердинанд и министры украли не все мои сокровища, а только три четверти. Заслуга?

— Заслуга! — вновь, хором, сказали и закивали все три головы Дракона.

— Так, что, наказывать их, я не буду, а отправлю, их всех, на пенсию, и вручу, напоследок, по ордену. Как-никак, служили мне, — сказал Дракон, головой Завр.

Поняв, что Фердинанд, и министры правительства Дракона, как обычно, легко отделались, Хилл стал размышлять, кто же будет назначен новым премьер-министром.

Дракон поднял, вверх, оба своих крыла, и спросил Хилла, головой Завр:

— Угадай, Хилл, кого мы собираемся назначить новым премьер-министром?

— Угадай! — кокетливым тоном, сказала голова Кавр и выпучила на Хилла глаза.

Хилл, переминаясь с ноги на ногу, начал, про себя, размышлять.

— Неужели, Саида? — обрадованно, вслух, перед всеми присутствующими, предположил Хилл.

— Возможно, Хилл, — сказала голова Тавр.

— А ещё, кто? Угадай? — спросила, вопросительным тоном, голова Завр.

Хилл, продолжая переминаться с ноги на ногу, ответил Дракону:

— Не могу угадать, Ваше Трёхглавие. Но, кого бы, ты не назначил, я буду верой и правдой служить тебе, и подчиняться твоему новому премьер-министру и новому правительству, о, мой Дракон.

Дракон, слегка взмахнув обоими крыльями, и всеми тремя головами, хором, сказал, глядя на Хилла:

— Мы, Хилл, решили назначить премьер-министром, или тебя, или Саида.

Все три головы Дракона уставились на Хилла, ожидая его реакции.

— Мы ещё не решили, — сказала голова Завр.

— Но, абсолютно точно, премьер-министром будет, либо Саид, либо ты, Хилл, — прорычала голова Кавр.

— Назначение состоится через неделю, а может и раньше, — сказала голова Тавр.

Хилл подпрыгнул, от радости. От счастья, у него, слегка помутился рассудок, и он, словно опьянев, радостно ответил Дракону:

— Благодарю тебя, о, мой Дракон!

Хилл, словно опьянел, от объявленных раздумий Дракона, но, через десять-пятнадцать секунд, взял себя в руки, и заверил Дракона:

— Ты будешь доволен, мной, о, Мой Повелитель!

Дракон, раздумывая о государственных делах, прошёлся по залу, и проговорил, сквозь зубы, головой Завр:

— Впрочем, Саид, тоже, прекрасный кандидат на пост премьер-министра. Мы подумаем, кто из вас двоих.

Хилл, тут же, немного расстроился, но вида не подал. Наконец, Дракону надоели разговоры, и он сказал, своей левой головой:

— А теперь, Хилл, ступай и выполняй моё распоряжение.

Голова Завр добавила:

— Я давно не ел шашлык из мяса моих рабов.

Напоследок, голова Тавр, приказным тоном, крикнула:

— Да смотри, Хилл, выносливых и здоровых рабов, вообще, не тронь. Ты, же, знаешь, нам нужно много золота, экспортного хлопка, и серебра!

Хилл раскланялся, и отправился выполнять распоряжение Дракона. Он подошёл к выходу, и дверь, изрыгнув большое пламя и много дыма, открылась. Хилл вышел, и дверь закрылась.

Хилл, довольный разговором, спустился по лестнице, вышел в вестибюль первого этажа, прошёл мимо небольшого фонтана и искусственного водопада, и мимо изумрудного, разноцветного архитектурного ансамбля, и подошёл к главной парадной двери. Стражники пропустили его, и Хилл вышел из дворца, на парадное крыльцо. Хилл спустился с крыльца, подошёл к своей лошади, вскочил на неё, и в сопровождении своих подчинённых, поскакал к себе домой. По дороге, он решил посетить Саида, и попробовать уговорить его, отказаться от поста премьер-министра, в его, Хилла, пользу, на случай, если Дракон назначит Саида во главу правительства. Хилл не знал, кто из них будет назначен Драконом на должность премьер-министра, и решил, по возможности, что-нибудь предпринять. А в крайнем случае, если премьер-министром, всё же, станет Саид, Хилл планировал, заранее, срочно продемонстрировать Саиду своё почтение, а заодно, попытаться выторговать, у того, должность вице-премьера, что, вообще-то, было бы, тоже, неплохо.

О должности премьер-министра правительства Дракона, Хилл мечтал много лет, и вот мечта была близка к осуществлению. Но тревога, что премьер-министром будет, возможно, назначен не он, а Саид, грызла Хиллу душу.

Хилл торопился. Необходимо было немедленно отобрать, как распорядился Дракон, два десятка рабов со всех объектов, и отправить их, как повелел хозяин, на откорм, с тем, чтобы через три-четыре месяца из них получился хороший и вкусный шашлык для Дракона. Хилл решил выполнить это указание хозяина с особым усердием, чтобы не сорвалось назначение его, или, на худой конец, его друга Саида, на должность премьер-министра.

Хилл, и семеро его подчиненных всадников, скакали к Саиду в среднем темпе и молча. Хилл обдумывал сложившуюся ситуацию. Он радовался тому факту, что его заклятый враг Фердинанд, интриган и хапуга, как считал Хилл, наконец-то, отправляется на пенсию. За время руководства правительством, Фердинанд, при попустительстве Дракона, наворовал так много, что по уровню своего богатства мог сравниться со многими европейскими королями. Фердинанд обзавёлся десятью замками и десятью дворцами во многих странах мира, в том числе, и в Европе. При этом, Фердинанд нагло ограничивал возможности хищения казённых средств многим другим служителям Дракона, в том числе и ему, Хиллу, а также его лучшему другу Саиду. И хотя, Саид и Хилл сумели украсть, из казны, по десять миллионов золотых пиастров, — это, по их мнению, были сущие пустяки, почти ничего, и они мечтали об уходе Фердинанда с поста премьер-министра.

И вот, Фердинанд уходит на пенсию. Хилл, очень радовался этому факту и, подгоняя своих спутников, спешил донести эту радостную новость лучшему своему другу — Саиду. Они скакали три часа. Вдалеке, показался замок Саида, и Хилл дал приказ ускорить ход. Вся группа бросилась в галоп, и через пятнадцать минут, все они были на территории замка Саида. Хилл и его всадники остановились, и все они спрыгнули с лошадей. К ним подбежали слуги Саида и увели лошадей в конюшню.

Из замка доносились пьяные выкрики, музыка и песни. Было ясно, что у Саида идёт пьянка-гулянка. Саид был малопьющим, и Хиллу нетерпелось узнать, по какому поводу Саид пьянствует. Хилл, и его люди, поднялись по парадной лестнице, и вошли в замок.

__

Юлия предстала перед Чен-цзы, и его двумя слугами. Она поздоровалась с ними, и отбила поклоны, как её учили в школе, давая понять, что пришла за помощью. Чен-цзы и его слуги, также, поприветствовали Юлию, после чего, пригласили её в дом.

Визиту Юлии, Чен-цзы, особо, не удивился. Как и многие шэньши, ушедшие в отставку, он принимал в своём доме всех, кто нуждался в защите от произвола чиновников, которые, также, были, чаще всего, шэньши, только работавшие и продолжающие нести государственную службу. Чаще всего, к нему, за помощью, шли люди бедные, и всю юридическую помощь и ходатайства Чен-цзы производил бесплатно. Чен-цзы никому не отказывал, и провёл Юлию в гостиную, как очередного посетителя.

Чен-цзы был одет в длиннополый халат малинового цвета. На вид, ему было лет шестьдесят. На его голове была одета китайская шапочка, а на ногах — туфли, сверху отделанные шёлком, с загнутыми, кверху, носками. Седые волосы, на его голове, были заплетены в косу, длиной в два фута, которая свисала за спиной.

Слугам, на вид, было лет по сорок, и у каждого из них, волосы, также, были заплетены в косу. Они были одеты в синие длиннополые китайские халаты, их головы были покрыты миниатюрными шапочками, а на их ногах, также, были одеты туфли, отделанные шёлком. Было ясно, что Чен-цзы очень состоятельный человек.

Он усадил Юлию на женский табурет, возле низкого столика неправильной формы, сел в кресло и, с китайским акцентом, сказал:

— Я слушаю. Я — Чен-цзы. Помогу, чем могу.

— Я — Юлия Иголочка. Я — из Европы. Мне нужна Ваша помощь.

Чен-цзы кивнул головой, глядя на Юлию, прекрасно понимая, что та прибыла, скорее всего, из Европы.

— Мой брат, Леонард, находится в рабстве у Дракона, и мне, нужно, его освободить, — продолжила Юлия, держась за ручки своей сумки, которую она положила, слева от себя, на пол.

Чен-цзы, от удивления, вскочил с кресла, глядя на Юлию, затем, пришёл в себя, вновь, сел в кресло, и сказал:

— Я продолжаю слушать.

Юлия продолжила рассказ о целях своего путешествия.

Она рассказывала два часа о себе, о своём селе, о несчастном непутёвом брате, о родителях, о Европе, которую, она сама, не очень хорошо знала, о капитане и корабле, на котором она приплыла в Китай, и, даже, об ихней собаке, и о коте, который, ждёт не дождётся, когда она вернётся, с братом Леонардом, домой. Чен-цзы сидел в кресле, опираясь локтями на подлокотники, глядел на Юлию, и внимательно её выслушивал. Он постоянно держал в руке небольшой жезл жу-и, этот непременный атрибут принадлежности к учёному сословию в Поднебесной. Жезл жу-и был изготовлен из красивого камня яшмы, и имел форму гриба линчжи, произрастающего в Китае. На конце жезла был прикреплён кистевидный брелок. Время от времени, Чен-цзы перекладывал этот жезл из одной руки в другую, продолжая внимательно слушать Юлию. Юлия возмущалась пиратами, злым Драконом, разбойниками и жуликами всех рангов, а заодно, и соседом пьяницей, который, когда-то, взял у неё, в долг, на опохмелку, целую монету, да так и не возвратил.

Чен-цзы быстро понял и разобрался, что к чему, и, когда Юлия закончила свой двухчасовой рассказ, воскликнул от удивления, с сильным китайским акцентом, глядя на Юлию удивлёнными глазами:

— Значит, хочешь убить Дракона?!!!

— А что же, с ним, делать? — парировала Юлия.

Чен-цзы привстал, с кресла, и сказал ей:

— Да ты, ведь, можешь попасть к нему на сковородку. Ты, об этом, подумала?!

Очень уставшая Юлия моргала глазами, и многое, что говорил Чен-цзы, пропускала мимо ушей.

Чен-цзы продолжал предостерегать Юлию, жестикулируя жезлом жу-и:

— Да, Дракон, пятнадцать тысяч смельчаков, одним взмахом крыла, в океане утопил. Вся эскадра, в сто кораблей, ушла под воду на корм акулам. Вот, такая в нём сила!

Чен-цзы стал ходить вокруг стола, раздумывая о перспективах авантюрного плана Юлии. Он что-то бормотал по-китайски, чего Юлия абсолютно не понимала. Юлия стала, украдкой, осматривать комнату. На стенах, она увидела красивые пейзажи, искусно нарисованные талантливыми художниками, а также, нарисованных зверей и птиц. Пол был красиво выстлан каменными плитами, а у стен стояли вазы с красивыми цветами, а также, высокие подсвечники с незажжёнными свечами. В каждой вазе стояло по два-три стебля, неизвестных Юлии цветов. Окна были стеклянными, как и у многих состоятельных людей, но заклеены цветной бумагой — синей и зелёной. В стороне, у стены, стоял шкаф, напротив, на стене, висели шлифованные срезы декоративных камней, а потолок был отделан красивыми узорами.

На другом столе, что был рядом, возле шкафа, в специальных подносах, также, лежали декоративные камни, а в фарфоровых вазах росли карликовые деревья, в количестве трёх штук. У двери висели две картины с изображением пейзажей.

Всюду, преобладали коричневые и красные тона, и всё подчинялось законам симметрии и принципам китайской гармонии.

Чен-цзы продолжал что-то бормотать, по-китайски, затем, подошёл к самой Юлии, и сказал:

— Ты, даже, не понимаешь и не представляешь себе, как это трудно, убить злого, жестокого, трёхглавого Дракона.

Чен-цзы подошёл к застеклённому окну, распахнул его, вдохнул свежего воздуха, перекинул, из руки в руку, жезл жу-и, и спросил:

— А на чём, ты, отправишься на остров Кенгуру?

Юлия Иголочка пожала плечами:

— Не знаю. Вообще-то, нужен корабль.

— Купить, что ли, надеешься? Ты знаешь, сколько стоит корабль?

Юлия, вновь, пожала плечами:

— Не знаю.

Чен-цзы вспомнил о похищенной принцессе и императорских указах, и, вновь, спросил её:

— Ну, хорошо. Допустим, император, или администрация уезда, дадут тебе корабль. Один, не больше. А где, ты найдёшь, сто или, даже, двести смельчаков? Или, ты одна корабль поведёшь?

Юлия, вновь, пожала плечами.

— Сколько тебе лет? — поинтересовался Чен-цзы.

— Девятнадцать, — ответила Юлия.

— Так, я и подумал. Да, ты же, девчонка ещё, для таких больших дел. Да, кто за тобой пойдёт? Воины, за тобой, не пойдут, — заключил Чен-цзы. — Герой нужен, мужчина. Нет, не женское это дело, воевать с Драконом.

Юлия Иголочка продолжала моргать глазами, и смотреть на Чен-цзы. Она была готова к такой оценке её возможностей, и другой реакции не ожидала. Юлия надеялась, немного погодя, через день, через неделю, или через месяц, уговорить Чен-цзы, закрыть глаза на её женский облик. Такой тактике, её научил опыт.

— А если, смельчаков нанять? — предложила Юлия Иголочка.

Чен-цзы удивлённо взглянул на неё, и хитро, с улыбкой на лице, спросил, вертя в руках жезл жу-и:

— У тебя есть такие деньги?

Юлия посмотрела на удивлённое и улыбающееся лицо Чен-цзы, и, вспомнив, о заработанных, за период плаванья деньгах, решила ещё сильнее удивить Чен-цзы. Она сняла с шеи монеты, и вытащила из сумки серебряный слиток, положив все эти деньги на стол.

Чен-цзы взглянул на них, оценил взглядом, и прокомментировал:

— Пятерых, шестерых наёмников, на такой опасный и длительный боевой поход, нанять хватит. Этого мало. К тому же, наёмники — ненадёжные воины. Нужны герои.

Чен начал, молча, ходить по комнате. Было видно, что он о чём-то раздумывает. В комнату вошла его жена. Её звали Ши Лян. Чен-цзы, с женой, стали о чём-то переговариваться, время от времени кивая на Юлию. Ши Лян была крайне удивлена тому, что ей говорил муж. На вид ей было, как и мужу, около шестидесяти лет. Она взглянула на Юлию, улыбнулась и вышла. Чен-цзы подошёл к Юлии, и сказал ей:

— Как я понял, идти тебе, здесь, некуда. Мы, с женой, решили, что ты поужинаешь, и ляжешь спать.

В это время, как гром среди ясного неба, в сопровождении слуг дома Чен-цзы, в помещение вошёл дибао — низший чиновник без всякого образования, ответственный за порядок на своём участке, на котором, в том числе, находился и дом Чен-цзы.

Дибао быстро отбил необходимые поклоны перед хозяином дома. Чен-цзы, также, поприветствовал его ответными поклонами. Затем, дибао хитро сощурил левый глаз, уставился на Юлию, и о чём-то спросил Чен-цзы.

Чен-цзы покачал головой и что-то ему ответил, затем, повернулся к Юлии лицом, и объяснил:

— Дибао, уже, знает о тебе. Он интересуется тобой, и спрашивает, какие у тебя преступные намерения?

Юлия замотала головой, и ответила:

— Скажите ему, что преступных намерений не имею. Мне нужно убить злого, жестокого трёхглавого Дракона, что живёт на острове Кенгуру, и освободить, из рабства, брата.

Чен-цзы перевёл, для дибао, то, что сказала Юлия. Дибао, вновь, хитро-прехитро оглядел Юлию с ног до головы, и что-то пробормотал. Чен-цзы что-то сказал ему, в ответ, и перевёл, для Юлии:

— Дибао говорит, что Дракон является символом Срединного государства и китайского императора. Я ему говорю, что это — другой дракон, а на острове Кенгуру обитает трёхглавый Дракон-разбойник.

Дибао подскочил к Чен-цзы, и, щуря, то левый, то правый глаз, что-то, вновь, ему пробормотал. Чен-цзы кивнул головой, после чего, подошёл к столу, что стоял у стены, взял в руки кисточку, обмакнул её в тушь, взял дощечку, и сделал на ней надпись, китайскими иероглифами.

Затем, он показал дощечку дибао, и сказал Юлии:

— Дибао тебя опросил. Я, на этой дощечке, написал твоё имя, и то, что ты прибыла из Европы. По закону Поднебесной, эта табличка будет висеть перед входом в мой дом до тех пор, пока ты будешь находиться и жить у меня в гостях. Хоть, ты и не мужчина, но в Поднебесной — по мужским делам.

Чен-цзы вручил дощечку своему слуге, что-то ему сказал, и тот вышел вывешивать табличку перед входом в дом. Затем, Чен-цзы, желая поскорее отвязаться от дибао, и прекрасно понимая, что тот так просто не исчезнет, подошёл к нему, и вручил, тому, монету.

Глазки дибао ярко и весело засверкали. Он, с довольным видом, молниеносно и цепко схватил монету и крепко сжал её в кулаке, после чего, кивнул головой, хитро улыбнулся, сощурил левый глаз, и, вновь, что-то сказал Чен-цзы, постоянно кивая на Юлию.

Чен-цзы ему что-то ответил, затем, поглядел на Юлию, и перевёл для неё:

— Дибао говорит, что он будет усиленно присматривать за тобой, чтобы ты не совершила преступных действий.

Юлия хлопала глазами. Бдительный дибао, в этот момент, начал пожирать глазами, носом, кожей и ушами всё вокруг, осматривая, поочерёдно, стены, углы, пол, потолок, слуг, Юлию, и самого Чен-цзы, с особым усердием исполняя свои обязанности. В этот миг, на центр вышла кошка Чен-цзы, мяукнула, нарушив, установившуюся кратковременную тишину, и уселась напротив дибао. Дибао впился глазами в кошку, но сообразив, что с кошки он не сможет стеребить даже самую мелкую монету, и, не увидев в ней ничего подозрительного, снова уставился на Юлию. Затем, он, с чувством исполненного долга, раскланялся, распрощался, в соответствии с принятой китайской традицией, хитро улыбнулся, и удалился через дверь.

Чен-цзы свободно вздохнул, слегка улыбнулся, и объяснил Юлии:

— Работа, у него, такая. Обо всех преступлениях, на его участке, по законам Поднебесной, дибао обязан знать наперёд, заранее, чтобы схватить преступников до того, как те совершат преступление. Вот, он и старается.

Юлия захлопала глазами.

— Разве, такое, возможно? — спросила она.

— Понятия не имею. Но закон, есть закон, — сказал Чен-цзы.

Чен-цзы подошёл к столику, положил на него свой жезл жу-и, взял Юлию за руку, и сказал:

— Ночь приближается. Пошли.

Чен-цзы повёл Юлию в столовую, на ужин. Жена Чен-цзы их, уже, ждала. Они, все трое, сели за круглый стол, и слуги быстро накрыли его всевозможными горячими и холодными блюдами. Чен-цзы дал знак начать ужин.

Юлия очень сильно проголодалась, и жадно набросилась на еду. Но, есть пришлось двумя китайскими палочками, чему Юлию никто никогда не учил. Она, глядя на Чен-цзы и его жену, пыталась повторить все движения их рук, но обе палочки её слушались плохо. Чен-цзы, его жена и слуги улыбались, наблюдая за неуклюжестью Юлии. В другой ситуации, чтобы не смешить хозяев, можно было бы, ограничиться чаем, но голодная Юлия поставила, на эти минуты, твёрдую цель — во что бы то ни стало, и, не обращая внимания на свою неуклюжесть, — есть. С большими усилиями, с помощью палочек, ей удалось переложить в свой рот большой кусок жареной рыбы, порцию риса и тарелку салата, и ещё, всего понемногу, что стояло перед ней. Затем, все долго пили чай, и, наконец, ужин закончился. Юлии ужин очень понравился, так как, он был очень вкусный. Она лично убедилась, что всё то, что связано с кухней и приготовлением пищи, у китайцев доведено до уровня точных наук.

Юлия встала из-за стола, поблагодарила всех, и слуга, по распоряжению Чен-цзы, взял её за руку, и провёл её в помывочное помещение, где, уже, стоял большой таз с тёплой водой. Юлия, оставшись одна, разделась, и, в течение часа, полностью вымылась, смыв с себя всю грязь. Затем, она вытерлась полотенцами, оделась, после чего, пришла жена Чен-цзы, взяла Юлию за руку, и провела её в небольшую уютную комнату, находящуюся, формально, в женской части дома.

Весь пол комнаты был застелен циновками, и Юлия, тут же, сняла обувь. Ши Лян что-то сказала, ласковой доброжелательной интонацией, слегка улыбнулась, и удалилась, закрыв, за собой, дверь. Следом, предварительно постучав, в комнату вошёл сам Чен-цзы.

— Отдыхай до утра, располагайся, как у себя дома, — сказал он.

Чен-цзы вышел, закрыв за собой дверь. Юлия Иголочка огляделась. Возле топчана, стоял небольшой прямоугольный столик и два кресла, с подлокотниками. Топчан имел прямоугольную форму, и на нём лежал плетёный бамбуковый подголовник. Напротив топчана, у стены, стоял высокий платяной двухстворчатый шкаф. Окно было из стекла, но заклеено светло-голубой бумагой. Вдоль стен, стояли, на подставках, вазы со свежими цветами. В каждой, из четырёх ваз, находилось по три цветка. Цветы были красивые, но их виды Юлия не знала, и никогда ранее не видела. На стенах, были нарисованы пейзажи, и всевозможные птицы и звери. На столике стояла масляная лампада и подсвечник с незажжённой свечой, которые ночью, при необходимости, можно было зажечь, но только от открытого огня.

За окном, стало быстро темнеть. Юлия была вымотана, и очень уставшая. Она бросила свою сумку в шкаф, разделась, упала на топчан, положила свою голову на подголовник, накрылась покрывалом, и моментально уснула крепким сном.

__

Саид был пьян. Хилл, войдя со своими людьми в зал, где шла гулянка, понял, что серьёзного разговора, с Саидом, сегодня не получится.

Большой длинный стол, перед которым сидел Саид с друзьями, такими же служителями Дракона, был заставлен пустыми, и ещё нетронутыми бутылками вина. Все присутствующие были пьяны. В углу, шесть пьяных музыкантов исполняли весёлые мелодии. Под столом и в зале, на полу, валялись несколько пьяных собутыльников Саида. Они спали, и, от перепоя, храпели. В другом углу, стояла целая батарея ящиков с вином, привезённых с ликёроводочного завода, который снабжал спиртным весь остров. Другие, пьяные друзья Саида, которые ещё окончательно не свалились с ног, веселились и пели песни. Саид, в это время пьющий вино прямо из горлышка бутылки, увидел Хилла и его охранников.

— Э-э-э! Мо-ой дру-у-у-г! — выкрикнул Саид, пьяным-препьяным голосом.

Саид привстал, поставил бутылку на стол, но не сумел поставить её прямо, и она упала на бок. Вино, из неё, полилось на стол. Саид, жестикулируя пьяной рукой, крикнул, пьяным голосом:

— Вина, ма-ё-ё-му ддд-ру-у-у-гу-уу!

Саид махнул, правой рукой, и добавил:

— И-и, е-е-го-о-о д-д-дру-у-у-зь-я-я-м. Все-е-ем ви-и-и-на-а!

Саид сел, кое-как поставил опрокинутую бутылку, и сказал Хиллу, и его людям, приглашая, всех их на пьянку, за стол.

— Са-а-а-ди-и-и-тесь. Что-о сто-о-о-и-ите-е-е?!

Хилл дал знак своим людям, сесть за стол, подошёл к Саиду, и сел рядом с ним, уверенно располагаясь за столом.

Саид увидел, что обслуга банкета пьяна, и не может обслужить Хилла, и его охранников, встал и предложил:

— Обсл-у-у-га-а, пья-я-на-а-я. На-а-ли-и-ва-а-йте-е, се-ебе-е, са-а-ми-и. Чувст-ву-уйте-е-е, се-е-бя-я, ка-ак до-о-ма-а.

Саид развёл руками, сел, взял две бутылки вина, и сказал Хиллу:

— Хи-илл, вы-ы-ы-пе-ей с-о-о мно-о-ой.

— С какой радости, пьём? — спросил Хилл, беря стакан, и, наливая себе вина, из стоящей на столе бутылки.

Хилл поглядел на своих охранников, держа в руке стакан с вином, и, бодрым голосом, крикнул им:

— Пейте, хлопцы, не стесняйтесь.

Охранники Хилла стали наливать себе в стаканы вино, из стоящих на столе бутылок. Саид встал, и заплетающимся голосом начал:

— С ка-а-ако-ой ра-а-дости-и?! Уга-а-ада-ай, Хи-илл.

Хилл выпил стакан вина, поставил пустой стакан на стол, и стал закусывать яствами, которые были на столе. Люди Хилла, почти молча, также, приступили к распитию. Хилл поглядел на своих охранников, потом на пьяного Саида, и спросил, передразнивая Саида, одновременно жестикулируя левой рукой:

— Что, уга-а-ада-ай?!

— У-у-у-га-а-да-ай, Хи-илл, по-о-оче-е-му-у мы ве-е-се-е-ли-имся-я? — спросил, вновь, Саид, и сел.

— Откуда, я могу знать, в честь чего вы веселитесь?

Было видно, что Хиллу абсолютно безразлично, в честь чего затеял очередную пьянку Саид, который, хоть и нечасто, но подобные гулянки устраивал периодически, обычно, по какому-то радостному случаю, и чаще всего, в них участвовал и Хилл. Саид встал и выпалил:

— Я, же-е-нюсь!

Хилл оторопел от удивления, и округлил глаза.

— На ком? — поинтересовался удивлённый Хилл, хлопая глазами, и, глядя на Саида.

Саид хлебнул, из горлышка бутылки, несколько глотков вина, сел, и, вновь, пьяным-препьяным голосом, спросил, слегка кокетничая:

— У-у-у-га-а-дай!

Хилл налил, себе, ещё стакан вина, чокнулся с бутылкой, из которой пил Саид, поднял стакан, и сказал Саиду:

— Твоё здоровье, Саид. Я гадать не умею. На ком женишься, Саид?

Наконец, Саид ответил Хиллу и его охранникам, еле-еле поворачивая язык:

— На-а ки-и-та-айско-ой при-и-нце-ессе-е.

— На китайской принцессе? — удивился Хилл, впав, тут же, в лёгкий шок.

— Ну-у, да-а. На-а ки-и-та-айско-ой при-и-нце-е-ссе-е, — повторил Саид, пьяным заплетающимся голосом.

Хилл отошёл от удивления, затем, выпил налитый стакан вина, и, закусывая, спросил пьяного-препьяного Саида, который еле-еле держался на ногах, и мало что понимал:

— А Дракон тебе, её отдаст?

— Бу-у-ду-у надея-яться-я, — ответил Саид, беря, вновь, в руку, бутылку вина.

Хилл, тут же, смекнул, что из сложившейся ситуации можно извлечь выгоду.

— Не, Дракон не позволит. Насчёт принцессы, у него, другие планы, — хитро сказал Хилл.

— Что-о-о — же-е, мне-е, де-е-ла-ать? — спросил, еле-еле соображая, Саид.

Хилл похлопал Саида, по плечу, и обнадёжил его:

— Я помогу тебе, Саид. Будет, китайская принцесса, твоей женой.

Саид обрадовался:

— Ты-ы мо-о-же-ешь, мне-е, по-о-мо-очь?

— Помогу, Саид. Мы, же, друзья.

— Ка-а-ак, ты-ы, это-о сде-е-ла-а-ешь?

Хилл выждал паузу, и, выпив ещё один стакан вина, слегка опьянев, сказал, глядя прямо в лицо Саиду:

— Напишешь, сейчас, письмо Дракону, что рекомендуешь меня на должность премьер-министра правительства Его Трёхглавия.

Саид, моментально, слегка отрезвел, тут же, привстал, и удивлённо спросил:

— Ба-а! Пра-а-вительство ме-е-няется?

Хилл не знал, что ответить. Ему стало ясно, что Саид ещё ничего не знает, но он сразу заопасался, что до Саида очень скоро доведут, что его кандидатура рассматривается Драконом лично, как основная, или, как одна из основных, на должность премьер-министра. Хилл решил схитрить:

— Нет, но попробуем сменить.

Лицо Саида остолбенело, и он вытаращил глаза на Хилла, плохо соображая, но, всё же, понимая, что речь идёт о смене правительства.

Хилл сделал паузу, и, чтобы окончательно склонить Саида на свою сторону, твёрдым голосом пообещал ему:

— Будешь, у меня, вице-премьером. Я, Дракона, уговорю.

Саид, спьяну сообразив, обрадовался:

— Ви-и-це — премье-еро-о-м?

— Да, вице-премьером, — хитро кивнул, головой, Хилл.

Отрезвевший, вмиг, Саид налил в стакан вина и, обрадовавшись, выпалил:

— Ух, ты-ы!

Саид выпил налитый стакан вина, и сказал:

— Я, мно-о-го ле-ет, ме-ечта-а-ю-ю ста-а-ть ми-и-ни-и-стро-ом.

Саид сел, и его лицо расплылось в сладкой улыбке.

Хилл похлопал его по плечу, и бодро сказал:

— Бери выше! Вице-премьером! Сразу, вице-премьером!

— А, у на-ас, по-о-лу-у-чится? — спросил пьяный Саид.

— Будешь меня слушаться, получится, — ответил ему хитрый Хилл, — обещаю, китайская принцесса — твоя!

Настроение Саида резко поднялось. Хиллу, же, надоела музыка, и он попросил своего лучшего дружка:

— Пусть, музыканты отдохнут! Голова трещит.

Саид дал знак музыкантам, и они прекратили играть, после чего, положили инструменты — скрипки, флейту, гитару, саксофон, аккордеон, и сели за стол.

— Давай бумагу и чернила, — сказал Саиду Хилл.

Саид распорядился, одному из своих пьяных слуг, принести бумагу и чернила, налил ещё стакан вина, и выпил. Хилл, также, налил стакан вина, и сказал Саиду, хитро прищурив левый глаз:

— Всё это, я делаю, ради тебя, Саид. Ты — лучший мой друг.

Саид, благодарно кивал головой, и хлопал глазами.

— За твою свадьбу, Саид! — провозгласил тост Хилл, и выпил стакан вина, не спуская взгляда с довольного Саида.

Наконец, принесли бумагу и чернила, с гусиным пером, и Хилл начал диктовать Саиду текст, который тот еле-еле выводил, и сумел поставить четыре кляксищи, прежде, чем им была поставлена окончательная подпись. На составление письма Дракону ушло два часа. Когда письмо было готово и оформлено сургучной печатью, Хилл взял его, похлопал по плечу довольного Саида, и сказал ему:

— Можешь считать себя, вице-премьером, Саид.

Хилл засунул письмо за пазуху, поднялся из-за стола, и вышел, вместе со своими людьми, из зала, и направился, с ними, к выходу. Через три минуты, они все вскочили на лошадей, и Хилл сказал, не скрывая радости на лице:

— Завтра, же, это письмо будет у статс-секретаря Дракона. Ему, я пообещаю утроение зарплаты, а ближайшему окружению Дракона — деньги, и повышение по службе. А вас всех, ждёт сладкая жизнь. Если, мне удастся стать премьер-министром.

Хилл, и его охранники, быстро поскакали по дороге, поднимая, под копытами своих лошадей, вековую пыль.

__

Как и предполагал Хилл, Дракон, на должность премьер-министра, поначалу, избрал Саида, и, только-только, подписал соответствующий указ. Фердинанд, и все министры, были отстранены от должностей, отправлены на пенсию и, напоследок, несмотря на огромные хищения, обо всех масштабах которых Дракон ещё не имел представления, награждены орденами и медалями, за длительную и добросовестную службу ему, Трёхглавому Властителю. Дракону, временно, пришлось самому взяться за разбор правительственных бумаг. Бумаг было много, и Дракону помогали шесть придворных. И тот, и другие, склонились над большим кабинетным столом, с ворохом бумаг на нём.

— Проклятье! — закричал Дракон, хором, тремя головами.

— Мой финансовый резерв! Мой финансовый резерв! — заорала голова Завр, рассматривая бумаги с отчётами проделанной ревизии.

— Семьсот миллионов золотых пиастров! Семьсот миллионов золотых пиастров! — негодовала голова Тавр.

— Фердинанд, с министрами, разворовали всё до пиастра, и подменили всё фальшивыми монетами! — возмущалась голова Кавр.

— Я, же, Ваше Трёхглавие, предлагал произвести ревизию раньше, ещё два года назад, — напомнил Дракону придворный, который был его старшим помощником, разгребая финансовые бумаги.

— Какая наглость! — продолжал возмущаться Дракон всеми тремя головами, хватая, то одну бумагу, то другую.

Старший помощник предложил Дракону:

— Надо бы, выяснить, мой Дракон, кто чеканил эти фальшивые пиастры, из меди, и наказать фальшивомонетчиков, вместе с Фердинандом, чтобы другим неповадно было.

— Пусть, этим, займётся Саид, — сказал Дракон, головой Завр.

— Он, моим указом, назначен премьер-министром, и на днях, приступит к своим обязанностям, — сказала придворному голова Кавр.

— Вечером, до него будет доведён мой указ, о его назначении, — добавила голова Тавр.

В это время, в зал вбежал статс-секретарь, и доложил:

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие! Саид отказывается от поста премьер-министра.

Дракон, недоумённо, поглядел на статс-секретаря, и головой Завр удивлённо, и, с большим недоверием, спросил:

— Как? Отказывается? Он, же, ещё не получил мой указ, о его назначении.

— Отказывается! — объяснил, подкупленный Хиллом, статс-секретарь.

Статс-секретарь протянул Дракону письмо Саида.

— Вот, его письмо, для Вас, о, великий Дракон! — пояснил статс-секретарь, положив письмо на стол.

Дракон взял письмо, оторвал сургуч, развернул его, вручил его другому придворному, что первым попался, на взгляд голове Завр, и попросил прочитать:

— Что он, там, пишет? Я не понимаю его пьяный почерк.

Придворный, тоже, подкупленный Хиллом, начал читать письмо Саида, про себя, затем, сказал Дракону:

— Саид рекомендует Хилла на пост премьер-министра, о, великий Дракон.

Дракон вышел к центру зала, посмотрел всеми головами, сначала, на статс-секретаря, потом, на придворного, читавшего письмо, и голова Завр предположила:

— Это — проделки Хилла. Он, вас всех, уже, купил. Ну, и, хитрец!

— Саид не хочет, значит, не хочет, — сказал статс-секретарь.

Дракон задумался, всеми головами, прошёлся взад-вперёд, затем, подошёл к столу, взял бумагу, и, глядя в неё, недовольно сказал статс-секретарю:

— Но, я, уже, подписал указ.

Заинтересованный, и, подкупленный Хиллом статс-секретарь, продолжал оказывать давление на Дракона, пытаясь склонить, того, к изменению указа:

— Саид не хочет быть премьер-министром, а Хилл хочет. Хилл наведёт порядок в казне, мой Дракон.

— Что будем делать? — спросила голова Завр, у голов Тавр и Кавр.

Дракону стало ясно, что большинство придворных хотят видеть премьер-министром Хилла. Дракон, с мнением придворных, считался. Головы Тавр и Кавр, недоумённо, поглядели на центральную голову, не зная, что ответить.

— Отменить назначение!? — предложила, вопросительным тоном, голова Завр.

Головы Кавр и Тавр, согласившись, закивали, и не стали возражать.

— Отменить назначение! — приказали, хором, все три головы Дракона статс-секретарю и своему старшему помощнику, возящемуся с бумагами.

Дракон взял, из шкафа, другую бумагу, с текстом указа о назначении Саида премьер-министром, разорвал лист в клочья, и, тут же, повелел, приказав своему статс-секретарю:

— Пиши новый указ! Пусть, Хилл будет премьер-министром!

Один из придворных взял из шкафа свежий лист бумаги, гусиное перо, и чернильницу, и поднёс к статс-секретарю.

— Повинуюсь, Ваше Величество! — ответил довольный статс-секретарь Дракону.

Голова Кавр посмотрела на голову Завр, и бросила реплику:

— Саид отказался, но и чёрт с ним.

— Как хочет, — отозвалась голова Завр.

— Так тому и быть, — сказала голова Тавр.

Статс-секретарь, быстро, втечение всего десяти минут, подготовил текст указа о назначении Хилла премьер-министром.

— Готово! — сказал он, положа гусиное перо на стол, и обдувая исписанный лист бумаги.

Дракон, своей верхней правой лапой, взял со стола перо, обмакнул его в чернильницу, положил лист, с текстом указа, на стол, затем, вновь, взял лист левой верхней лапой, и начал читать про себя, иногда произнося, вслух, некоторые слова:

— Так… Я, Всемогущий…, - произнесла голова Завр.

— Верного служителя…, Хилла…, - процедила, сквозь зубы, голова Кавр, удовлетворённо кивая.

— Назначить…, ага…, премьер-министром…, ага…

Все три головы, тщательно, проверяли текст указа, многократно перечитывая каждую строчку.

Наконец, Дракон положил лист с текстом указа, снова, на стол, поднёс к нему перо, и поставил, на нём, свою Драконову подпись.

— Подписал, — сказала голова Завр статс-секретарю, и всем остальным, присутствующим придворным, которые не скрывали радости от данного действия Дракона, так как Хилл пообещал им, лично, большие деньги и большие чиновничьи посты, а кое-кому, министерские портфели, если он станет премьер-министром.

Затем, Дракон взял лист, с подписанным указом, обдул, не подсохшую ещё подпись, и когда она, через три минуты, подсохла, взял со стола гербовую государственную печать, положил на стол лист, с текстом указа, и поставил на него печать.

__

Чарли подплывал к вьетнамскому берегу на четырёх кораблях. На их мачтах развевались флаги с изображением Дракона. Денег, на закупку рабов, в казне не хватало, так как они исчезали в карманах его чиновников, и Дракон дал ему задание совершить очередной разбойный налёт на деревни, где-нибудь в Азии, и захватить в рабство как можно больше молодых землепашцев. И Чарли, с огромным остервенением, исполнял приказ Дракона.

Корабли бросили якоря поздним вечером, и все разбойники-матросы, на шлюпках, быстро высадились на берег, возле большой деревни. Государственных войск, вблизи, не было, и Чарли старался изо всех сил, надеясь на очень большую добычу для Дракона.

По приказу Чарли, все разбойники Дракона окружили деревню, после чего, Чарли дал приказ начать разбой.

Разбойники Дракона, вооружённые ружьями, пистолетами, саблями и кинжалами, стали врываться в дома и сгонять безоружных, здоровых молодых людей к берегу. Некоторые мужчины пытались сопротивляться, но разбойники Дракона их, безоружных, тут же, убивали.

Всюду, слышались ружейные и пистолетные выстрелы, стоны и крики женщин и детей.

Лихие разбойники свирепствовали, и поджигали жилые дома своих жертв. Бандиты не щадили, при сопротивлении, ни женщин, ни стариков, ни детей, и, заодно, отнимали у них всё, что представляло из себя, хоть какую-то ценность, а также монеты и украшения. Напоследок, пираты подожгли несколько домов в разных местах, и, вскоре, вся деревня запылала красным пламенем, и очень быстро сгорела дотла.

Разбойники, не спеша, отобрали триста юношей и девушек, согнали их к шлюпкам, всех их связали, после чего, стали переправлять их на свои корабли, оставив всех остальных, как непригодных и малопригодных к работам, на берегу.

Через час, все захваченные молодые люди были закованы в цепи и кандалы, заперты в трюмах, и пират-разбойник Чарли дал приказ к отплытию. Чарли потирал руки, от удовольствия. Корабли плыли на остров Кенгуру, и все разбойники Дракона были очень довольны результатом очередного, произведённого разбойного налёта. Ещё несколько сотен, обращённых в рабство молодых людей, должны были, по замыслу Дракона, увеличить производство экспортного хлопка и серебряной руды на его полях и рудниках.

Где-то, в других краях и странах, орудовали другие разбойники Дракона, также добывая, путём разбоя, рабов и ценности для своего хозяина. Но, Чарли доставлял для Дракона самое большое количество рабов — гораздо больше, чем любой другой капитан разбойного флота Дракона. И поэтому, Чарли был у Дракона на самом хорошем счету. И, только придворные Дракона омрачали и отравляли ему жизнь, постоянно, срывая награждение его орденом. Но, Чарли не унывал. Друзья, во дворце Дракона, у него тоже были, на которых он, часто опирался, спасаясь от гнева министров. На сей раз, Чарли надеялся получить, уж точно, из лап Дракона, орден "Чугунная кандала". В паруса его кораблей дул попутный ветер, а сладкие мысли о деньгах и наградах, радостно обогревали его тщеславную душу.

__

Ночью, Хилл и его помощник, по прозвищу Колода, вместе со своими двадцатью подчинёнными, на лошадях, отправились в сторону серебряного рудника. Через четыре часа, все они вошли в барак, где, после тяжёлого дня, спали невольники. Дверь открылась и громко звякнула, а помещение барака осветилось десятью факелами. Установился хохот, шум и гам.

— Просыпайтесь, свиньи! — заорал Хилл, беря в руку плеть у начальника серебряного рудника Билла.

— Дракон хочет деликатесного мяса! Ха-ха-ха!!! — захохотал Колода, а вслед за ним Билл и Хилл.

Захохотали все охранники. Рабы повскакивали с нар, не совсем понимая, в чём дело.

Хилл показал пальцем на Кляксу, и приказал ему:

— Выходи!

— Ты, тоже, — ткнул пальцем, в живот Фиксе, Колода.

— На шашлык Дракону. Ха-ха-ха!!! — вновь, захохотал Хилл.

Все охранники, вслед за Хиллом, разразились диким хохотом.

Хилл и Колода стали осматривать невольников. Билл подошёл к капитану, ткнул его рукой, в плечо, и приказал ему:

— И ты, тоже. Бунтари здесь не нужны.

Клякса, Фикса и капитан вышли в группу, таща за собой кандалы, и встали возле Колоды.

Невольники стояли у своих нар, и ожидали тяжёлого жребия. Хохот и улюлюканье охранников не прекращались ни на минуту.

— Ты, ты, ты, — скомандовал Хилл троим несчастным.

— Ты тоже, и ты, — приказал Колода ещё двоим.

Хилл оглядел группу, из восьми рабов, и решил:

— Здесь, пока хватит! — сказал Хилл. — Остальных, наберём в других загонах.

Колода, осмотрев отобранных на шашлык Дракону рабов, дал, всей группе, команду, грубым и наглым голосом:

— Шагом, марш!

Вся группа двинулась к выходу.

— А эти, могут спать, — сказал Биллу Хилл.

Билл, махая плетью, крикнул:

— Эй, вы, свиньи! Спать! Спать!

Рабы, моментально, попрыгали на нары. Надзиратели Билла, с хохотом и улюлюканьем, стали осыпать лежащих рабов ударами плетей. Особенно, старался сам Билл.

— Я вас заставлю Дракона любить! — кричал Билл, от удовольствия, стегая плетью рабов.

— Свиньи!… Паразиты!… Бездельники!… - орали надзиратели и охранники, осыпая невольников градом плёточных ударов.

Наконец, охранники устали, и, с хохотом, толпой, покинули барак. Они вышли, и дверь звякнула железом.

__

Стояла ночь, и только факелы охранников освещали дорогу. Отобранную, на шашлык Дракону, группу рабов повели в сторону дворца, где все, в другом загоне, должны были пройти трёх-четырёхмесячный период откорма. По пути, из числа рабов, обслуживавших хлопковые плантации, к ним, Хилл и Колода запланировали добавить ещё двенадцать несчастных.

Не успели невольники прошагать получасовой путь, как на них, под ругань и нецензурную брань, посыпался град ударов плетьми.

— Шевелись! Шевелись! — кричали охранники, стегая рабов плетьми.

— Свиньи! — кричали другие, избивая невольников, под мерцающий свет факелов, которые несли несколько других охранников.

— Мы, из вас, сделаем шашлык Дракону! — кричали третьи, явно, получая удовольствие, стегая невольников.

— Шевелись! Шевелись! — орали, нагло орудуя плетью, надзиратели.

Кандалы и цепи мешали быстро идти, но, под градом плёточных ударов, рабы ускорили шаг, насколько могли. Наконец, через десять минут, охранники, устав, перестали стегать невольников, и группа, вновь, слегка, замедлила движение. Как обычно, время от времени, то один, то другой охранник, по привычке, и для собственного удовольствия, подбегал к группе, и стегал изо всех сил, того из невольников, кто под удар подвернётся, а заодно, и тех, кто оказывался возле того. К такой жизни, все невольники давно привыкли, и принимали все ужасы рабства, как наказание судьбы. Процессия шла. Хилл, Колода, и ещё двадцать охранников ехали верхом на лошадях, десять надзирателей освещали путь, факелами, рассосредоточившись вдоль всей колонны, и шли пешком; а ещё пятнадцать пеших надзирателей, с плетьми, непосредственно, подгоняли всю группу рабов.

Когда, через час пути, надзиратели устали размахивать плетьми, Клякса, оглянувшись, осторожно и полушёпотом, спросил Фиксу:

— Неужели, всё, жизнь закончилась?

Клякса знал, и понимал, что Фиксе известно не больше, чем ему, и он задал этот вопрос, скорее, от досады и безысходности, а также, в надежде, что Фикса, как-нибудь, может придумать хоть что-нибудь, чтобы изменить ход судьбы.

— Такую жизнь, мне не жалко, хоть она и моя, — ответил Фикса, дав понять, тем самым, что у него рецептов спасения нет.

Немедленно, послышался окрик бдительных охранников:

— Эй, вы двое! Прекратить разговорчики!

К Кляксе и Фиксе, моментально, подбежали надзиратели, и осыпали, обоих, порцией плёточных ударов.

Ближе к утру, вся процессия подошла к загону, где в бараках жили невольники, работающие на хлопковых плантациях. Все, по приказу Хилла, остановились. Хилл и Колода, а также, все остальные всадники слезли с лошадей, и все отправились в загон, отбирать невольников на шашлык Дракону. Все пешие охранники и надзиратели остались охранять приведённую группу. Хилл, Колода, и их подчинённые, прошли через ворота, и скрылись за забором. Невольникам было позволено сесть на землю, у дорожной обочины, и им, даже, охранники позволили, оказав неслыханную милость, разговаривать между собой. Фикса, тут же, спросил капитана:

— Нас что, на бойню ведут?

Вечно невозмутимый капитан, подтягивая кандалу, ответил:

— Да, на бойню. Но, сначала, нас будут целых три месяца, или даже четыре, а может, и полгода, откармливать.

Клякса, испуганно, спросил:

— Это, чтобы мы, жирнее были?

— И чтоб, жирнее, и чтоб, вкуснее, — ответил капитан.

— Значит, сначала, на откорм, — вздохнул, тяжело, Фикса.

Клякса повернул голову, лицом к Фиксе, и сказал:

— Не удалось, нам, совершить побег, значит, пойдём на шашлык.

Капитан уточнил:

— Кто — на шашлык, кто — на сковородку. Это, как Дракон решит.

— Кому как повезёт, — прокомментировал Фикса слова капитана, и слегка, прилёг на землю.

— Да, кому как повезёт, — согласился капитан.

— А какая, чёрт, разница? На шашлык, или на сковородку, на гуляш, или на котлету, — простонал Клякса. — Не всё ли равно?

Фикса и капитан согласились с репликой Кляксы, и решили промолчать.

— Впрочем, — сказал Клякса, — три-четыре месяца, у нас, есть, а может и, полгода.

— Ты надеешься на чудо? — спросил Фикса.

— Надеюсь, — отозвался Клякса, и, тоже, прилёг на землю.

Временами, казалось, что невольники смирились со своей судьбой, хотя, на самом деле, никому из них, умирать не хотелось. Всю жизнь жить в рабстве, также, никто из них, понятно, не хотел. Все рабы мечтали о побеге, но, к сожалению, для них, удобного случая им, ни разу, так и не подвернулось.

Невольники отдыхали два часа. Наконец, Хилл и Колода вывели из загона, через калитку, ещё двенадцать несчастных, которых, подчинённые Хилла, получая огромное удовольствие, стегали плетьми по спинам, несмотря на то, что те, послушно, шли, гремя цепями и кандалами, к дороге. Особенно, старался Колода. Он, изо всех сил и чаще всех, наносил плетью удары по спинам рабов.

Колода, раньше, был разбойником в Сибири, и занимался грабежом и разбоем на Московском тракте, грабя и убивая всех подряд. Неизвестно почему, но его прозвали Колода. Дракон узнал о разбойнике Колоде, и отослал ему письмо, с приглашением на службу. Дракон пообещал ему очень высокое жалованье, и Колода прибыл, на украденном у купцов корабле, к Дракону. Колода подписал контракт, и сразу стал служителем Дракона. И вот, уже восьмой год, он нёс службу самому Дракону. У Дракона, в обязанности Колоды, входило то же самое, чем тот занимался в Сибири — захват рабов, грабёж и разбой трудового населения разных стран, с целью увеличения доходов казны Дракона.

Дракон часто снаряжал грабительские морские походы из десятков кораблей, где Колода, грабя города разных стран, вместе с подчинёнными ему, пиратами Дракона, играл заглавную роль. Но, два месяца назад, Колода стал помощником Хилла, и старался, изо всех сил оправдать такое высокое доверие. Дракон очень хорошо платил, и Колода был доволен жизнью.

Колода стегал плетью невольников, только что отобранных на шашлык Дракону, и во всё горло орал:

— Паразиты! Свиньи!

— Мы вас всех превратим в шашлык, для Дракона! — орали, также, во всё горло, надзиратели, нанося удары плетью по спинам рабов.

Привыкшие к постоянным побоям, превозмогая удары плетей, невольники шли к дороге, таща за собой кандалы.

Кратковременный отдых, для первой группы рабов, закончился.

— Подъём! Шевелись! — дал команду, им, какой-то старший охранник.

Клякса и Фикса вскочили, вслед за ними поднялись все остальные. На них, тут же, посыпался град плёточных ударов.

— Свиньи! Трутни! — орали, избивающие их, надзиратели, явно, получающие удовольствие от этого действа.

Обе группы невольников вышли на дорогу, слились в одну группу, и под град плёточных ударов, под оскорбления и ругань охранников, двинулись в сторону дворца.

__

Утром, к Саиду прискакал на лошади его подчинённый, по имени Теодор. Теодор вошёл в замок, поднялся по лестнице в зал, где накануне шла пьянка, и увидел спящего, прямо на полу, Саида. Пьянка закончилась. На полу, рядом с Саидом, спали его собутыльники. Стол был заставлен пустыми бутылками из-под вина, и недоеденными блюдами. Стоял громкий храп. Теодор подбежал к Саиду, и начал его расталкивать:

— Эй, Саид, просыпайся! — крикнул ему, в самое ухо, Теодор.

Саид, ворочаясь, прохрипел:

— Ты, чего шумишь?! Голова болит, с похмелья.

Теодор продолжал расталкивать Саида:

— Нас обманули, Саид! Облапошили!

Саид проснулся, и, протерев глаза, сказал:

— Никто, нас, не обманул. Тебе приснилось.

Теодор не унимался:

— Слушай! Пока, ты, здесь, пьянствовал, Дракон указ подписал, по которому, он назначил тебя премьер-министром.

У Саида, тут же, округлились глаза.

— Меня? Премьер-министром? — удивлённо спросил он.

— Да, тебя, премьер-министром, — кивнул головой Теодор.

Саид вскочил, и крикнул Теодору:

— Едем скорее во дворец, к Дракону! Я наведу порядок в государстве!

— Постой, — сказал Теодор, — можешь отдыхать.

— Почему, отдыхать? — спросил Саид, ничего не понимая. — Ты, же, говоришь, что я — премьер-министр!?

Теодор подошёл к столу, налил в пустой стакан вина, из одной из бутылок, случайно оказавшейся недопитой, выпил и спросил:

— Что-за письмо, ты послал, вчера, Дракону?

Саид почесал затылок, и начал вспоминать вчерашний день.

— Письмо… Письмо… Ах, да, письмо, — начал припоминать Саид.

— Что в письме? — спросил, ещё раз, Саида, Теодор.

Саид подошёл к столу, сел, налил стакан вина, выпил и закусил. Теодор подошёл к Саиду, и сел рядом с ним за стол.

— Вспомнил, — сказал Саид. — В письме, я его, Хилла, рекомендовал премьер-министром. Хилл просил. Он, вчера ночью, был здесь.

Теодор выпил ещё один стакан вина.

— Дракон удовлетворил твою просьбу, — сказал Теодор, глядя на Саида. — Дракон решил, что ты отказываешься от должности премьер-министра.

— О-о-о!!! — прокричал Саид, от досады.

— Вот, тебе, и о-о-о! — передразнил Теодор Саида. — Хилл назначен премьер-министром. Вот, так-то! Ты, хоть, осознал, что натворил?

— Вот, тебе, на! Хилл всё знал?!

— Знал, знал, — буркнул Теодор. — Он, хитростью, увёл, у тебя из-под носа, главную должность драконова царства. Он всех придворных подкупил!

Саид взял бутылку вина, налил себе стакан, и выпил.

— Ну и, болван же, я! — пробурчал Саид. — Хотел, как лучше, а получилось, как всегда.

Саид начал закусывать.

— Болван, болван, — кивнул головой Теодор, наливая себе ещё стакан вина. — Из-за какой-то девчонки, ты проморгал эту должность.

Саид схватился за голову, обеими руками.

— Хилл обещал должность вице-премьера, — выдавил Саид из себя, и налил себе ещё один стакан вина.

Теодор, также, выпил очередной стакан вина и, слегка опьянев, промычал:

— Посмотрим, как он сдержит слово.

Саид ударил кулаком по столу, и злобно рявкнул:

— Ну, Хилл, я тебе припомню!

Саид встал из-за стола, и начал нервно ходить по залу, взад-вперёд, параллельно столу. Никогда, в жизни Саида, его, так крупно, не обводили вокруг пальца, и он вошёл в очень печальное, сильно возбуждённое нервное состояние.

— Ну, Хилл! Ну, Хилл! — время от времени, кричал Саид на весь зал.

Лицо Саида позеленело, от злобы и досады. В эти минуты, он думал, нельзя ли, как-нибудь, выправить ситуацию. Наконец, Саид подбежал к одному, из лежащих на полу пьяных собутыльников, и начал его расталкивать:

— Подъём! Подъём! — закричал Саид.

Саид подбежал к другому своему собутыльнику, спящему пьяным на полу, растолкал его, потом, к другому, потом, к третьему.

— Вставайте! Подъём! — продолжал будить своих дружков Саид.

Сидящий за столом Теодор, закусывая и наливая себе очередной стакан вина, остановил его:

— Перестань! Проспятся, и через час-два, сами проснутся.

Собутыльники Саида никак не хотели просыпаться, храпели и продолжали отсыпаться, после многодневной попойки. Саид, вновь, начал нервно ходить, взад-вперёд, по залу. Наконец, он принял решение, и скомандовал Теодору:

— Будь здесь, и жди меня.

Саид вышел из замка, вскочил на одну из своих лошадей, и, галопом, поскакал во дворец к Дракону, в надежде уговорить того, чтобы он вернулся к своему первоначальному решению, и назначил его, Саида, премьер-министром.

__

Хилл прибыл во дворец раньше, чем Саид, и по приказу Дракона. Хилл ждал приглашения, и очень обрадовался гонцу, когда тот привёз ему приказ от хозяина, немедленно прибыть во дворец. "Назначен", — подумал, с радостью, Хилл, прочитав письмо, и уже через два часа, он был на территории дворца.

Хилл вошёл в парадную дверь. Стражники его, тут же, пропустили, и он, как обычно, вошёл в вестибюль первого этажа и, на лифте, поднялся на второй этаж. Через четыре минуты, Хилл оказался перед дверью главного зала дворца. Дверь изрыгнула дым и пламя, и открылась. Хилл вошёл в зал, где его ждал Дракон, и предстал перед ним.

— Я явился по твоему приказу, о, Великий Дракон, — отрапортовал Дракону Хилл.

По поведению стражников, как они его встретили, и по отношению к нему придворных дворца, в течение тех минут, что он находился во дворце, Хилл догадывался, что, скорее всего, именно он назначен на должность премьер-министра.

Дракон изрыгнул пламя из всех трёх ртов, и сказал всеми тремя головами, хором:

— Я приветствую тебя, Хилл. Я ждал тебя, Хилл.

Дракон, тяжело, и, с сильным грохотом шагая, вышел на середину зала, навстречу Хиллу.

— Зачитать мой указ! — приказал Дракон, головой Завр.

На центр, выбежал бессменный помощник Дракона, с бумагой в руке, тот, который готовил, по приказу Дракона, текст указа, засверкал глазами, и, хитрым тоном, глядя одним глазом в документ, а другим, на всех остальных, зачитал:

— Указ Его Величества Дракона, — начал помощник. — Я, всемогущий Дракон, повелеваю; верного служителя моего царства-государства — Хилла, назначить премьер-министром. Его Царское Величество, Великий Дракон.

У Хилла, от радости, закружилась голова, порозовели щёки, и его лицо расплылось в сладкой улыбке.

Дракон, головой Кавр, громко крикнул:

— Отныне, Хилл, ты — премьер-министр. Даю тебе неделю, на то, чтобы ты сформировал новое правительство.

Хилл, много лет мечтавший о должности премьер-министра, от радости, никак не мог прийти в себя. Наконец, он очнулся от сладких дум, и ответил Дракону:

— Благодарю тебя, о, Мой Повелитель, за оказанное доверие!

Дракон поднял правое крыло, и, жестикулируя им, поставил Хиллу задачу, в качестве основной и главной цели:

— Ты поможешь мне овладеть Китаем, его огромными территориями, его несметными богатствами, его налогоплательщиками, его мастерами, его воинами, его моряками, его городами, его сёлами, его казной, его горами, его полями, его реками и каналами, его берегами и морями.

Хилл воскликнул, готовый на всё, всвязи с назначением на высокую должность, которая являлась, в царстве Дракона, самой главной, если не считать трон Дракона:

— Сделаю всё, что могу, Мой Повелитель! Поднебесная ляжет к твоим ногам, Ваше Трёхглавие!

Дракон, медленно, обошёл зал, грохоча, и о чём-то раздумывая, и тут вбежал Саид. Он прямо, сходу, закричал:

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие! Я…Я…Я готов возглавить правительство! Я готов стать твоим премьер-министром!

Дракон, удивлённо поглядел на Саида, и его левая голова сказала:

— Ты, же, отказался, Саид.

— Я соглашаюсь, о, Великий Дракон.

Хилл, слегка, побледнел. Дракон, с грохотом, прошёлся по периметру зала, подумал, и головой Завр сказал:

— Я не буду менять своё решение. Раз ты, Саид, отказался, значит, отказался. Всё!

Саид расстроился, несмотря на то, что он был готов к такому повороту событий. Ему стало ясно, что интрига, затеянная Хиллом против него, им, Саидом, проиграна.

Дракон, своей головой Кавр, приказал ему:

— Ступай, Саид.

Хилл вздохнул с облегчением, а Саид, расстроенный и, опустив голову, подался к выходу. Дракон, вдогонку, Саиду, своей головой Завр, пообещал:

— Будешь и дальше мне хорошо служить, я назначу тебя своим наместником в Китае. А пока, жди моих указаний.

Подойдя к двери, Саид, как и положено по протоколу, обернулся, поклонился, на всякий случай, и сказал:

— Слушаюсь и повинуюсь, о, Великий Дракон.

Обозлённый на Хилла, Саид вышел из зала, а Хилл, ещё раз, облегчённо вздохнул. Саид ушёл ни с чем, а Дракон подошёл ближе к Хиллу, и распорядился:

— Пойди, приведи ко мне принцессу.

— Исполню немедленно, Ваше Величество, — ответил Хилл, отбивая положенные поклоны.

Хилл, повинуясь, вышел из зала, спустился на лифте на первый этаж, взял с собой шестерых охранников, и они, все вместе, пошли в темницу. Дворец был огромный. Хилл, раньше, очень редко бывал в коридорах дворца. В основном, Хиллу, как и всем другим служителям Дракона, которые служили вне дворца, приходилось бывать, лишь, в главном зале, и, чаще всего, по вызову самого Дракона, или бывшего премьер-министра Фердинанда.

Лишь, придворные Дракона хорошо знали дворец, и Хиллу, с первых минут, пришлось знакомиться с его апартаментами и коридорами. Хилла поразила отделка коридоров и их потолков, когда он проходил по коридорам дворца, и в которых он раньше никогда не был, увидев их впервые. Они были отделаны золотым узорчатым покрытием, выложены изумрудами и другими драгоценными камнями. Охранники быстро вели Хилла в темницу, где томилась принцесса Чжан, и он, по ходу, не переставал удивляться расточительству Дракона. Темница находилась в подвальной части дворца, и трое охранников освещали, факелами, путь Хиллу. Наконец, через пятнадцать минут, Хилл и шестеро охранников, вошли в темницу.

__

Принцесса предстала перед Драконом. Как он и велел, Хилл и охранники привели её в главный зал дворца. Бедняжка Чжан дрожала от страха. Дракон, с грохотом, подошёл ближе к центру зала, где стояла принцесса, и, для устрашения, изрыгнул к потолку три языка пламени, одновременно, из всех трёх своих пастей.

— Принцесса Чжан! — громовым-прегромовым голосом, обратился Дракон к принцессе, головой Завр.

Принцессе стало очень страшно, и она, ещё сильнее, задрожала от страха.

— Я принял решение! — рявкнул Дракон, головой Тавр. — Ты будешь моим новым статс-секретарём!

Дракон сделал ещё один шаг навстречу принцессе, и той стало совсем страшно. Дракон уставился на принцессу всеми тремя головами, и головой Кавр крикнул, приказным тоном:

— Будешь делать то, что я прикажу!

Дракон, слегка, приподнял крылья, и, головой Завр, устрашающе, начал разъяснять принцессе о её предстоящих обязанностях:

— Ты поможешь мне захватить Китай! Ты поможешь мне овладеть всеми богатствами Поднебесной — её казной и её лесами, горами, полями, реками, морями, её людьми, её мастерами, её воинами, её моряками.

— И, её бандитами и разбойниками, — добавила голова Кавр.

— Ха-ха-ха!!! — захохотали все три головы Дракона.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал Хилл, а вместе с ним, все охранники, и все пятнадцать придворных, находившихся в зале.

Голова Тавр оглядела зал, и сказала, сквозь хохот:

— Бандиты и разбойники будут мне служить.

Голова Кавр добавила:

— После Китая, мы захватим Индию!

— И Африку! — выкрикнула голова Завр, после чего, все три головы, снова, захохотали:

— Ха-ха-ха!!!

— Ха-ха-ха!!! — вновь, захохотали, вслед за Драконом, Хилл, все охранники и придворные, находившиеся в зале.

Хохот стих, и Дракон начал объяснять принцессе Чжан, чем она будет заниматься на должности статс-секретаря Дракона.

— Нужно будет подкупить, всех-всех китайских чиновников, — хитро промычала голова Завр.

— И обязательно, тайно, чтоб император Китая ничего не знал, — сказала голова Кавр.

— Ты хорошо знаешь Китай, и тебе знаком весь китайский двор. Будешь делать то, что мы тебе прикажем, — разъяснила голова Тавр.

Принцесса подняла свои глаза вверх, и сказала Дракону, своим тоненьким голоском:

— Нет. Я никогда не буду твоим статс-секретарём.

Дракон, моментально, пришёл в бешенство, рассвирепел, и грубо спросил принцессу:

— Ты отдаёшь себе отчёт, что тебя ждёт, если ты откажешься?

Голова Завр, задавшая этот вопрос, стала злобно осматривать принцессу, с ног до головы. Головы Тавр и Кавр, также, не скрывали своего негодования, и злобно шипели, глядя на принцессу.

— Никогда, я не буду помогать тебе в твоих злобных делах, — ещё раз ответила принцесса Дракону.

Дракон, окончательно, разозлился. Все три головы завертелись, и голова Завр, злобно и громовым голосом, крикнула:

— Стража!

В зал, моментально, вбежало десять стражников, служителей Дракона. Стражники выстроились перед Драконом, и тот, всеми тремя головами, хором, приказал им:

— Приковать её цепями к скале, что на Змеиной горе!

Стражники, моментально, подбежали к принцессе, схватили её за руки, и поволокли её из зала, через выходную дверь, стараясь, изо всех сил, беспрекословно выполнить распоряжение Дракона.

— Чёртова девка! — крикнул ей, вслед, Дракон, головой Завр.

Как только, принцессу выволокли, Дракон начал ходить по центру зала, о чём-то раздумывая. Наконец, Дракон остановился, поглядел на Хилла, и проворчал, подняв вверх правое крыло, и, жестикулируя им:

— Эта чёртова девка ставит заслон на всех моих грандиозных планах.

Сказавшая это голова Завр, а вслед за ней и головы Тавр и Кавр, от злобы на принцессу, изменили свой окрас с зелёного на синий.

— Это — наглость, — заворчала голова Кавр. — Это — неслыханная наглость! Отказаться, служить мне! Мне, Великому Дракону!

— Какая наглость! — согласилась голова Тавр, с головой Кавр.

Дракон, вновь, начал ходить взад и вперёд, ища решение, а Хилл покорно ждал его распоряжений. Наконец, Дракон остановился, и, ничего не придумав, дал Хиллу указания:

— Ступай, Хилл, и сформируй для меня новое правительство. Да, побыстрей, поторопись!

— Будет исполнено, Ваше Трёхглавие! — ответил Хилл.

— И знай, — добавил Дракон головой Тавр, — ты должен, во что бы то ни стало, добиться от принцессы согласия, нам служить. Иначе, нам не овладеть ни Китаем, ни Индией, ни Африкой.

— Повинуюсь, Ваше Трёхглавие, — сказал Хилл, и направился к выходу.

Хилл, через дверь, вышел из зала, а Дракон, немного погодя, решил отправиться на отдых.

___

Глава девятая

Юлия Иголочка прожила в доме Чен-цзы неделю. Чен-цзы, никак, не мог принять решение. Он очень хотел помочь любому, кто положил бы, конец преступлениям Дракона и его разбойников, но не мог решиться на то, чтобы оказать содействие женщине, и тем более, девятнадцатилетней девчонке. Лишь, указ императора остановил его дать немедленный отказ Юлии. Сама Юлия очень надеялась на помощь Чен-цзы, и возвращаться домой, без брата, она не хотела.

В доме Чен-цзы многое напоминало о предках хозяина, и предках его жены, на что Юлия обратила особое внимание.

Отдельное большое помещение, с двумя обращёнными на юг дверьми, пристроенное к востоку от дома, являлось семейным храмом предков, как было принято в Китае у состоятельных людей, в соответствии с их конфуцианской религией и китайскими традициями. Даже, в бедных китайских семьях, под домашний мини-храм предков, всегда выделялось место в основной комнате жилища, но в доме Чен-цзы культ предков был особенно силён.

В главной храмовой комнате, шикарно отделанной, находился алтарь — комод, на котором располагались поминальные таблички главных, самых значимых предков, а также, — курительницы, свечи, и всевозможная жертвенная утварь. Здесь же, хранились родословные свитки с именами всех предков до пятого колена, а также, портрет отца Чен-цзы, написанный, когда-то, знакомым художником. В комоде хранились, также, уцелевшие, значимые личные вещи предков, как память о них, а на изящно отделанных стенах комнаты были написаны, крупными китайскими иероглифами, надписи священного содержания. И сам домашний храм предков был самым священным местом для Чен-цзы и его жены, и перед алтарём совершались земные поклоны, и коленопреклонения, со строгим соблюдением всех необходимых ритуалов.

В своём роду, Чен-цзы был первым шэньши, чем он, более всего, гордился. Родившись в семье ремесленника, в городе Шанхае, у него было мало возможностей овладеть грамотой. Но, мир не без добрых людей. Выручил один старый шэньши, который, частыми вечерами, много лет, давал Чену уроки и консультации по изучению грамоты. Всё детство, юность и раннюю молодость Чен, вечерами, после трудового дня в гончарной мастерской, занимался самообразованием, изучая грамоту, литературу, китайскую философию и основы математики.

Чену было тридцать лет, он был женат, и имел четверых малолетних сыновей, когда ему удалось успешно сдать квалификационные экзамены на первую учёную степень шэньши, которая называлась "сюцай", что давало право стать чиновником или учителем.

По законам Поднебесной, чиновник не мог работать в органах власти в той местности, где он родился и вырос, и сюцай Чен-цзы был направлен в город Кантон, где, целых пятнадцать лет, проработал в порту, на должности помощника начальника порта. Потом, после того, как он успешно сдал экзамены на вторую учёную степень шэньши, которая называлась "цзюйжэнь", Чен перешёл на службу в администрацию Кантона, где он проработал ещё десять лет на должности помощника мэра города — начальника уезда, до самого ухода в отставку.

Ещё, работая в порту, Чен изучил несколько европейских языков, за что его особо ценили в органах власти. Именно поэтому, он всю жизнь прослужил в Кантоне, как незаменимый специалист. Чен-цзы не подлежал переводу в другие провинции, по принятой в Китае, периодической служебной ротации, так как через Кантон, Китай торговал с Европой, и необходимо было, кому-то, понимать европейских капитанов и торговцев.

После ухода в отставку, Чен-цзы успешно сдал столичные экзамены на высшую учёную степень шэньши, которая называлась "цзиньши". Чен отказался от всех предложений возобновить государственную службу на очень высоких должностях, и открыл в Кантоне небольшую, бесплатную школу для мальчиков из небогатых семей, в которой сам и преподавал основы китайской письменности, философии, литературы и основ математики. В этой школе, он пропадал целыми днями.

У Чен-цзы, и его единственной жены, были только сыновья, и все шестеро пошли по стопам отца. Став сюцаями, все они разъехались по разным городам и провинциям Поднебесной, покинув родителей. И школа, которую открыл Чен-цзы, сглаживала ему тоску по сыновьям.

Чен-цзы, в Кантоне, являлся одним из самых уважаемых людей, и Юлия не теряла надежды на помощь от него. Но Чен-цзы, никак не решался открыть Юлии секрет смерти Дракона, известный ему, всё время повторяя ей, что женщине, и тем более девушке, не под силу справиться с трёхглавым, злым и коварным чудовищем.

Юлия же, целыми днями гуляла по Кантону, знакомясь с очень древней китайской культурой, зародившейся, ещё в глубокой древности. И Юлия Иголочка не знала, что с ней самой, и с её братом, произойдёт дальше. Размышляя, она стала свидетелем торжества, и услышала китайскую музыку, которую исполняла группа китайских музыкантов, прямо на улице, в рамках праздника. Китайские мелодии наводили её на всевозможные новые размышления, и всюду было много людей и впечатлений.

Здесь, же, в торговом ряду, Юлия купила и съела, какое-то, мясное, и очень вкусное китайское блюдо, ещё раз восторженно убедившись в непревзойденности китайской народной кухни, и в этот самый кульминационный момент праздничных торжеств в небо взмылись десятки воздушных змеев, самых разнообразных форм, и раскрашенных в самые яркие и разнообразные цвета. Данное национальное китайское зрелище было захватывающим, и Юлия не могла оторвать свой взгляд от неба. Каждый владелец воздушного змея, с помощью нитки, управлял своим изделием, стараясь поднять его, как можно выше.

Вскоре, большинство воздушных змеев поднялись выше летающих больших птиц, и казалось, что все воздушные змеи хотят подняться до облаков, и устремиться к солнцу. И этот захватывающий взлёт воздушных змеев, над Кантоном, Юлия запомнила навсегда. Уже после представления, были определены лучшие воздушные змеи, и их владельцы находились вне себя от радости. Юлия, также, радовалась, утонув в праздничной атмосфере.

Кантон, как город, Юлии, в основном, понравился, возможно, потому, что других больших городов она никогда не видела, да и не было, в те годы, на свете, идеальных городов. Она, постоянно восхищалась его основными прямыми улицами, построенными, как по линейке, и через которые, из конца в конец, просматривались, даже, далеко находившиеся городские стены, и городские ворота. Юлия, своими глазами, увидела храм Гуансяосы, с его железной пагодой, которому было более семи веков, а также, увидела другие храмы и сооружения, находящиеся в Кантоне. Как ей удалось узнать, изогнутые крыши китайских строений являются очень хорошей защитой от злых духов.

В один из этих дней, Юлия, заплатив монету, посетила цирковое представление под открытым небом. Она, ранее, никогда ничего подобного не видела. Китайский цирк ей понравился более всего. Акробаты и клоуны, факиры и дрессированные звери, канатоходцы и всевозможные ловкачи, а также, многое и многое другое — всё это произвело, на неё, огромное впечатление, и подняло ей настроение на многие дни.

В другой день, Юлия, за небольшую плату, посетила китайский кукольный театр. От детской сказки, она, словно малолетняя девчонка, была в восторге. Особенно, ей понравились искусно сделанные куклы людей и зверей — тигров, львов, слонов и крокодилов, участвовавших в кукольном спектакле. Куклы, что-то, весь спектакль говорили по-китайски, голосами актёров, но Юлия, догадавшись, всё же поняла общий сюжет сказки, которая, как обычно, закончилась счастливым финалом.

А на следующий день, по совету Чен-цзы, Юлия, заплатив монету, что дала ей жена Чен-цзы, посетила китайский театр.

Среди зрителей, было много богатых состоятельных людей. Но, было немало и простых людей. Богатые мужчины и женщины, помахивая веерами, занимали престижные, дорогостоящие, зрительские места, среди которых и оказалась Юлия, благодаря подаренной ей монете.

У большинства богатых женщин, была сложная волнистая причёска, сделанная с помощью шпилек и заколок. Они были обвешены браслетами и прочими украшениями, и, как обратила внимание Юлия, когда женщины смеялись, то, грациозно закрывали рот одной ладонью. В зале, были люди разных возрастов и, даже, дети. А все женщины, строго, следовали этикету, который требовал, чтобы лицо было беспристрастным, а движения — сдержанными и плавными.

Театр, как и цирк, Юлии понравился, как и многое в Китае. Яркие краски, на сцене, и красивейшие декорации, создавали сильное впечатление для всех зрителей.

Спектакль продолжался несколько часов. И хотя, Юлия абсолютно ничего не понимала по-китайски, общий сюжет спектакля она, заранее, знала от Чен-цзы.

В пьесе был герой, красавица и любовь, отрицательный персонаж и мудрый старец из народа, драматический фрагмент и счастливый финал.

Ранее, в театре Юлия Иголочка была три раза, когда ещё училась в школе, и она, с интересом, просмотрела весь спектакль, надолго запомнив актёрское мастерство задействованных в нём актёров. И все последующие дни, она находилась под впечатлением просмотренного спектакля.

Юлия Иголочка, вместе с женой Чен-цзы, побывала в школе, где сам Чен-цзы, в это время, проводил урок литературы. Ши Лян попросила Юлию помочь ей доставить в школу большую сумку с учебными принадлежностями. Школа находилась неподалёку, и Юлия, с женой Чен-цзы, уже через пять минут, внесли сумку в класс, и поставили её у ног Чен-цзы.

В классе, находились пятнадцать мальчишек, лет двенадцати-тринадцати. Все они сидели за учебными столами, и заучивали литературные тексты. Ши Лян, что-то сказала своему мужу, и, затем, они, минуты три, о чём-то беседовали. Юлия, же, смотрела на учеников, и вспоминала, как она, когда-то, тоже училась в школе, с кузи?ной, и, живя, долгое время, в городе у тётушки.

— Это — мои ученики, это — моя школа, — сказал Юлии Чен-цзы, прекратив беседу с женой. — Я надеюсь, что они пойдут по моим стопам.

Юлия кивнула головой, в знак уважения к школе Чен-цзы. Затем, она и жена Чен-цзы вышли из здания школы, после посещения которой, Юлия поняла, что китайская школа, базирующаяся на иероглифах, дело трудное и сложное.

Юлия продолжала познавать Китай. Она, каждый день, ходила по Кантону, встречала знакомых и незнакомых моряков из Европы, знакомилась с китайскими торговцами и мастерами из сферы услуг. Вечерами, Юлия играла в китайскую игру "мацзян" со слугами дома Чен-цзы, которые и научили её всем особенностям этого китайского увлечения, в котором участвуют сто пятьдесят две прямоугольные игровые кости. Но вскоре, такое времяпрепровождение ей надоело, и она решила, последний раз, всерьёз, поговорить с Чен-цзы, который уже собирался отправить её домой, в Европу.

Вечером, восьмого дня пребывания Юлии в Кантоне, она подошла к Чен-цзы, и ещё раз сказала ему:

— Мне нужно освободить брата из лап Дракона.

Чен-цзы покачал головой, и продолжал стоять на своём:

— Погибнешь! Лучше, тебе, отправиться домой, в Европу, к мамочке и папочке.

Чен-цзы сделал паузу, а Юлия Иголочка смотрела на него, и хлопала глазами. Затем, Чен-цзы сощурил правый глаз, и, жестикулируя руками, хитро процитировал всемирный обывательский стереотип:

— Женщины — существа инфантильные, легкомысленные, коварные, злопамятные, и добродетель женщины — в отсутствии талантов.

Чен-цзы сделал паузу, и, через секунду, пояснил:

— Так учат, почти все, китайские учёные-философы. Короче, с хитрым и злым Драконом, тебе, не справиться. Нужен — герой-мужчина.

— А мужчины — существа, склонные к хулиганству, дебоширству, мордобою, хамству, и беспробудному пьянству, — парировала Юлия.

Чен-цзы, слегка, улыбнулся, а Юлия продолжила высказывать свои аргументы:

— В дороге, через океаны, тоже, можно утонуть, и погибнуть в шторме. Можно, и, получить пиратскую пулю в лоб!

Чен-цзы задумался, после чего, согласился с доводом:

— Да, погибнуть можно и не от Дракона.

Чен, вновь, стал о чём-то размышлять, потом, минут через десять, сказал Юлии:

— Твой довод имеет, под собой, массивную философскую основу, и из него можно сделать много очень важных выводов.

Чен, вновь, начал о чём-то скрупулёзно думать, и через пятнадцать минут сдался:

— Хорошо! Открою я, тебе, секрет смерти Дракона.

Чен-цзы вышел из комнаты и, спустя несколько минут, вернулся с небольшой шкатулкой в руках.

Чен-цзы поставил, перед Юлией, шкатулку, и сказал:

— Открой её.

Юлия открыла шкатулку. В ней лежала блестящая пуля от пистолета. Юлия взяла пулю, и стала её осматривать. Ничего особенного, кроме сильного блеска, в ней не усмотрев, она, недоумённо, воскликнула:

— Но, это, же, обыкновенная пуля! Только, что, очень блестящая.

Чен-цзы обошёл вокруг стола, и сказал Юлии:

— Нет. Это, не простая обыкновенная пуля! Это — особая пуля!

Чен-цзы сел за стол, и продолжил:

— Эту пулю сделал ещё мой дед. Только, этой пулей можно убить Дракона! Это — противодраконовая пуля!

Юлия, тут же, спросила:

— Эта пуля стреляет из пистолета?

— Да, из пистолета. Но, знай — пуля у меня, одна! Секрет её изготовления, мой дед, никому не оставил. Она, из особого металла — пробивает панцирь Дракона, и убивает его. Простые пули отскакивают от него, как камушки от стены. Я, эту пулю, предлагал командирам флотилии, что отправлялись на бой с Драконом, но мне они не поверили, и флотилия погибла.

Юлия положила пулю в шкатулку.

— Завтра, же, куплю пистолет, — сказала она.

— Я, тебе, сумею выхлопотать разрешение на стреляющее, и прочее оружие, — пообещал Чен-цзы.

— Я стрелять, не умею, — сказала, очень сильно вздохнув, Юлия.

Чен-цзы встал из-за стола, и предупредил:

— Если ты промахнёшься, то погибнешь в лапах и в зубах Дракона. Тебе нужно научиться очень метко стрелять из пистолета.

— Да, — кивнула головой Юлия, — мне, как-то, надо научиться метко стрелять из пистолета.

Юлия поглядела на Чен-цзы. Он подошёл к шкатулке, взял её, и решил:

— Пулю, я, пока, заберу и спрячу. Получишь её, когда научишься метко стрелять, и когда, хорошо подготовишься к походу.

Чен-цзы направился к выходу, и, открыв дверь, сказал Юлии:

— Я тебя устрою к своему другу Лун Юню, в его школу. Лун Юнь тебя научит метко стрелять и быстро бегать. И ещё, кое-чему.

Чен-цзы вышел, и, через десять минут, вернулся. Он подошёл к Юлии, и вручил ей пулю, которая не была такой блестящей, как первая.

— Это — простая пуля, — пояснил он. — Эта пуля тех же размеров, того же калибра, и того же веса, что и противодраконовая пуля.

Юлия взяла пулю, оглядела её, и положила в карман. Чен-цзы зашагал к выходу, и, открывая дверь, добавил:

— Покупать пистолет будешь под эту пулю. Завтра, же, утром, я выхлопочу, для тебя, разрешение на оружие.

__

Во второй половине следующего дня, пообедав, вместе с женой Чен-цзы, без него самого, который пропадал в своей школе, Юлия отправилась покупать пистолет. Разрешение на оружие, для Юлии, Чен-цзы выхлопотал без проблем, в соответствии с указом императора, оказывать содействие всем тем, кто готов вступить в сражение с Драконом, и хозяин оружейной лавки обо всём был уведомлён. Пройдя по знакомым ей улицам, она оказалась на главной торговой площади. Как всегда, шум и гам неслись со всех сторон. Как обычно, на рынке шла бойкая торговля всем, что производилось в мире. Казалось, яблоку было негде упасть. Наконец, Юлия уткнулась в оружейную лавку. В ту самую, о которой, как-то, накануне, говорил Чен-цзы. Хозяин лавки был, уже, в курсе дел Юлии, так как Чен-цзы успел его обо всём предупредить ещё утром. Владелец лавки, уже, ждал Юлию, имел на её имя разрешение на приобретение ею оружия, и, увидев её, поздоровался с ней, и начал расхваливать товар. Юлия поздоровалась, в ответ, и стала выслушивать владельца лавки. И хотя, она по-китайски почти ничего не понимала, тем не менее, она приблизительно представляла, о чём говорит хозяин лавки — он хвалил товар, и предлагал что-нибудь купить. Но, он это делал по привычке, так как, заранее знал, что Юлия Иголочка, обязательно купит пистолет, однако, надеялся, что она купит, ещё что-нибудь.

На полках, висели почти все виды ружей и пистолетов, сабель, ножей, кинжалов, топоров, шпаг, дротиков, луков, стрел. В углу, стояли четыре артиллерийские пушки разных калибров, и ядра к ним.

Юлия Иголочка вытащила пулю, и показала её хозяину лавки. Он взял пулю, и, тут же, разложил на прилавке десяток ружей, и дюжину пистолетов, расхваливая весь товар на своём китайском языке.

Юлия задумалась, и стала рассматривать ружья и пистолеты. В основном, они все были сделаны в Европе — в Англии, Голландии, Франции, России, Швеции, Австрии. Юлия плохо разбиралась в оружии. И ружья, и пистолеты, внешне, мало отличались друг от друга, и она пришла в замешательство. Юлия пришла в ещё большее замешательство, когда хозяин лавки начал что-то объяснять на китайском языке. Она взяла, в руки, один пистолет, повертела его в руках, осмотрев со всех сторон, положила его, потом взяла ружьё, тоже, осмотрела его, и, положив, сказала:

— Мне, злого Дракона убить, надо.

Хозяин ничего не понял, и, по-китайски, переспросил. Юлия Иголочка повторила:

— Мне, нужно, убить злого жестокого Дракона.

Хозяин лавки, вновь, ничего не поняв, ненадолго зашёл в дверь кладовки. Через две минуты, он вернулся со своим сыном, которому, на вид, было лет шестнадцать.

— Я хочу убить злодея Дракона, — сказала Юлия Иголочка, подошедшему к ней юноше.

Сын хозяина лавки, имея торговые дела с европейскими кораблями, сумел, немного, овладеть, на небольшом уровне, некоторыми европейскими языками, и, с сильным китайским акцентом, очень ломано, ответил Юлии:

— Дракона ещё никто никогда не убивал. Возьми, вот это. Крокодила, наповал, убивает.

Сын хозяина лавки оставил, на прилавке, три ружья и три пистолета, быстро убрав, под прилавок, все остальные экземпляры.

Юлия повертела всеми ружьями и пистолетами, и, не обнаружив никаких важных отличий, спросила:

— Какие лучше?

— Все хорошие, — ответил сын хозяина лавки.

Юлия Иголочка, вновь, осмотрела пистолеты, и, наконец, решилась:

— Вот этот.

Она взяла, выбранный ею пистолет, в руки, затем, взяла его в правую руку, вновь, оглядела его, и, ещё раз сказала, кивнув головой:

— Этот.

Юлии, очень понравился узорчатый рисунок на рукоятке пистолета, и выбор, она сделала, исключительно, благодаря узору. Юлия, на всякий случай, решила купить ещё и ружьё. "Пригодится", — подумала, про себя, она, и стала выбирать ружьё.

— Это надёжнее, — ткнул пальцем сын хозяина лавки на одно из трёх ружей, лежащих на прилавке.

Юлия вытащила серебряный слиток, вручила его хозяину, и сказала:

— Покупаю пистолет и ружьё.

Сын хозяина лавки взял пистолет, вытащил, из-под прилавка, две пули и порох, зарядил пистолет, и сделал проверочный выстрел в специальную, разноцветную, раскрашенную в пёструю раскраску, деревянную мишень, стоявшую в углу, всего, шагах в шести, и, имеющую силуэт какого-то непонятного чудовища, более всего, напоминающего чёрта. У Юлии, слегка, зазвенело в ушах. Пуля попала в центр мишени, а всю лавку окутал дым. Юлия стала отмахивать, ладонью, от своего лица, дым, и кивнула головой, давая понять, что покупка её, вполне устраивает. Затем, сын хозяина лавки зарядил ружьё, и выстрелил из него по той же мишени. Пуля, вновь, попала в центр деревянного чудовища, глубоко застряв в нём, а ствол испустил ещё одну порцию дыма. В ушах, у Юлии, вновь, зазвенело.

Юлия, ещё раз, кивнула головой, видя, что и выбранный ею пистолет, и купленное ружьё — очень высокого качества. Хозяин лавки, также, кивнул головой, подтверждая высокое качество товара.

— Очень хороший пистолет, и очень хорошее ружьё, — сказал сын хозяина лавки, и начал заворачивать покупки в большую тряпку.

— Надеюсь, — сказала Юлия.

— Чен-цзы сказал, что Дракон будет мёртв, что ты его убьёшь, — сказал сын хозяина лавки, Юлии. — А если, так говорит Чен-цзы, значит, Дракон будет мёртв. Чен-цзы знает секрет смерти Дракона. Слушайся Чен-цзы, и этот злой Дракон будет мёртв.

— Я, Чен-цзы, во всём, слушаюсь, — ответила Юлия Иголочка.

Сын хозяина лавки вручил, завёрнутые покупки, Юлии в руки.

— Держи, — сказал он.

Хозяин лавки, тем временем, взял весы, отрубил от слитка половину, взвесил, кивнул сам себе, головой, и положил, отрубленную часть слитка, под прилавок. Оставшуюся часть слитка, он вручил Юлии.

— Держи, сдача, — пояснил сын хозяина лавки.

Юлия взяла сдачу, немного подумала, потом, вручила половинку слитка хозяину лавки, и попросила:

— Пуль и пороха.

Владелец лавки, и его сын, взяли большую сумку, упаковали в мешочки пули и порох, положили их в сумку, и вручили сумку Юлии. Хозяин лавки подсчитал, потом, снял с прилавка подзорную трубу, изготовленную в Голландии, и вручил ей, сказав что-то по-китайски, и, слегка улыбаясь.

— Пригодится, — перевёл сын хозяина лавки.

"Да, подзорная труба пригодится", — подумала Юлия Иголочка.

Она взяла подзорную трубу, поглядела в неё, и ничего не увидела.

— Дома, будешь смотреть, — сказал ей сын хозяина лавки, вручая футляр от подзорной трубы, ей в руки. — Держи!

Юлия положила трубу в футляр, и одела её через плечо. Хозяин, ещё раз, пересчитал стоимость покупок, и что-то сказал сыну. Тот, вытащил английский офицерский ремень, и вручил его Юлии.

— Тоже, пригодится, — пояснил сын хозяина лавки.

Юлия взяла ремень, и положила его в сумку, где уже лежали порох и патроны. В итоге, сумка оказалась очень тяжёлой. Владелец лавки сказал сыну что-то по-китайски.

— Я помогу тебе донести сумку, — сказал, Юлии, сын хозяина.

Он взял сумку, и они с Юлией пошли по торговой площади, в сторону дома Чен-цзы. Вновь, пришлось проталкиваться через площадь, сквозь толпу торговцев и покупателей. Юлия Иголочка, держа в руках завёрнутое ружьё и пистолет, шла за юношей, который, с большим трудом, нёс и тащил тяжёлую сумку. Наконец, пройдя, таким образом, более получаса, они, сначала, вышли на улицу, ведущую к дому Чен-цзы, а ещё через полчаса, на ту её часть, где торговля почти заканчивалась, и Юлия, со своим спутником, шли, уже, свободно, не толкаясь между людьми.

— Чен-цзы сказал, что ты можешь убить Дракона, — сказал, тихо, Юлии, сын хозяина лавки, с очень сильным акцентом.

Юлия поглядела на юношу, и подтвердила:

— Постараюсь. У него, в рабстве, мой брат.

Сын хозяина лавки добавил:

— Не только твой брат. У Дракона, в рабстве, много-много людей со всего света. У Дракона, в рабстве, много и китайцев. В последнее время, Дракон совсем рассвирепел. Дракон никого не щадит.

— Они, что, в рабстве, тоже, на него работают? — поинтересовалась Юлия.

— Да. Работают, на него. На его плантациях, на рудниках, на фабриках, на заводах, в каменоломнях. Так, люди говорят.

Юлия побледнела, хотя, всё это, она знала.

— Ужас, — вздохнула она.

— У него в рабстве, даже, наша принцесса, — сказал сын хозяина лавки, также, тяжело вздохнув.

— Слышала, — делая очередной шаг, сказала Юлия Иголочка.

Они прошли, немного, молча, после чего, сын владельца лавки сказал:

— Вся округа знает, что ты, у Чен-цзы, в гостях. И весь рынок, о тебе говорит.

— Да. Я, у него, в гостях, — кивнула, головой, Юлия, и, сделав паузу, добавила, — я, здесь, больше недели.

Юлия и её новый знакомый остановились, так как сумка была очень тяжёлой, и они решили отдохнуть три-четыре минуты.

— Чен-цзы говорит, что ты хочешь убить Дракона. Но, почему он согласился открыть секрет смерти Дракона именно тебе? — спросил сын хозяина лавки. — К нему, приходило много смельчаков, но он, им всем, отказывал.

— Он, мне, ничего такого не рассказывал, — ответила Юлия, вопросительно глядя на своего попутчика.

— Видимо, Чен-цзы считает, что все они неопытные, а противодраконовая пуля у него, только, одна. Секрет смерти Дракона в его пуле, которую сделал ещё дед Чен-цзы.

"Ага, — подумала Юлия, — значит я, из себя, что-то представляю, раз Чен-цзы согласился доверить бой с Драконом, и единственную пулю, мне".

Юлия, и её помощник, отдохнув, вновь, двинулись по улочке, к дому Чен-цзы, тихим шагом.

— А что, император не может отвоевать свою дочь у Дракона? — спросила Юлия, хотя, от Чен-цзы, приблизительно знала историю о погибшей эскадре.

— Он пытается. Император отправил флот — сто боевых кораблей и пятнадцать тысяч моряков на войну с Драконом. Но, Дракон утопил всю эскадру ещё в пути. Спаслись, лишь, несколько моряков. Остальные, погибли. Вот, что такое Дракон! — ответил сын хозяина лавки.

— Да, Чен-цзы, мне, это рассказывал, — тихо, сказала Юлия Иголочка.

Юлия, и её новый товарищ, прошли ещё немного, и, вновь, остановились на пару минут, отдохнуть.

— Дракона, просто так, не одолеть, — решил, лишний раз, предупредить Юлию сын хозяина лавки, — трудно тебе будет. Много храбрецов пытались с ним сразиться, но гибли в схватке, или, даже, на пути к его царству.

— Знаю, — вздохнула Юлия, сделав очередной шаг в сторону дома Чен-цзы, после короткого отдыха.

Юлия и её спутник медленно приближались к дому Чен-цзы. Наконец, они пришли к дому, и вошли в дверь. Их встретила, вечно жизнерадостная, жена Чен-цзы. Сын хозяина лавки и Ши Лян поздоровались, по-китайски, и они, все втроём, прошли в комнату Юлии. Сын хозяина лавки, когда они вошли в комнату, поставил сумку в угол, и поблагодарил:

— Благодарим за покупку. Приходите ещё.

Юлия Иголочка, также, поблагодарила его за то, что помог ей донести покупки, после чего, они распрощались. Сын хозяина лавки и жена Чен-цзы вышли из комнаты, о чём-то переговариваясь между собой, оставив Юлию одну.

Юлия разложила покупки на столе, и стала их рассматривать. Она взяла ружьё, оглядела его ещё раз, и положила его на стол. Потом, Юлия взяла пистолет, и, вновь, оглядела его со всех сторон. Затем, она взяла подзорную трубу, и полюбовалась ей. Купленным товаром, Юлия осталась очень довольна. Приклад, приобретённого ружья, и рукоятка, купленного пистолета, представляли, из себя, произведения декоративного искусства. Они были отделаны красивейшими узорами. "Нужно, только, научиться хорошо стрелять", — подумала Юлия. Подзорная труба, также, была разрисована узорчатым рисунком. Юлия направила трубу в открытое окно, в сторону городских ворот, и посмотрела в окуляр. Вдалеке, она увидела верх городских ворот, а на воротах, людей, которые производили их мелкий ремонт.

— Какое чудо! — воскликнула Юлия. — Какая прекрасная вещь!

И, хотя, на корабле, она, капитанскую подзорную трубу, в руках держала, купленная ею труба была лучше, и "видела" дальше. На воротах, она отчётливо видела людей — рабочих-ремонтников.

— Чудо-вещь! — вновь, вслух, сама себе, воскликнула Юлия, глядя на далёкие городские ворота в подзорную трубу.

Юлия Иголочка убедилась в высоком качестве купленной вещи, затем, она сложила трубу в футляр, и положила её на стол, после чего, вытащила из сумки офицерский ремень. Юлия надела ремень, и поглядела в зеркало, на себя. Она взяла пистолет, и вложила его в специальный кожух. Юлия, вновь, посмотрела на себя, в зеркало, и очень себе понравилась. Она вытащила, из своей сумки, привезённой из дома, кинжал, взятый у отца, и вложила его в кинжальный кожух на ремне, и, вновь, посмотрела на себя, в зеркало. "Хорошо", — подумала Юлия, очень понравившаяся сама себе. Юлия одела, через плечо, ружьё и футляр с подзорной трубой в нём, и ещё раз посмотрела на себя в зеркало. С ружьём, она была похожа на храброго воина, и Юлия, ещё больше, понравилась сама себе. Затем, Юлия сложила купленные вещи, и стала ждать Чен-цзы.

__

Весь день, до самого вечера, стражники вели принцессу Чжан к скале, которая находилась далеко от дворца. Скала, к которой Дракон приказал приковать принцессу, находилась на Змеиной горе, и на этой горе, действительно, обитало много змей. Эта высокая гора, со всех сторон, по ночам продувалась холодными ветрами, а к полудню, раскалялась жарким тропическим солнцем.

Стражников, было, ровно двенадцать. Командовал стражниками служитель Дракона, по прозвищу Шакал, назначенный во главе стражников лично Драконом. Шакал, когда-то, был разбойником в Северной Африке, но, после того, как власти объявили его вне-закона, и начали на него охоту, он перешёл на службу к Дракону, и быстро дослужился до начальника стражи. Кроме двенадцати стражников, Шакал взял, с собой, двух кузнецов и двух каменщиков, из числа наёмных работников, которых, на острове у Дракона, также, было много.

К концу дня, уставшие, и до предела обозлённые, стражники привели принцессу к основанию Змеиной горы. Ещё, через два часа, вся группа поднялась на самую вершину, остановившись, вплотную у скалы, и за дело взялись кузнецы и каменщики.

— Давайте, быстрее, — рявкнул Шакал кузнецам и каменщикам. — Мы все сильно устали.

К принцессе, подошли кузнецы.

— Давай левую руку! — скомандовал Шакал принцессе.

Принцесса не подчинялась. Шакал дал знак, рукой, двум стражникам. Те подскочили к принцессе, и схватили её за левую руку. Кузнецы взяли инструменты, и быстро приковали цепь к левой руке принцессы, после чего, Шакал распорядился:

— Теперь, правую руку!

Два стражника схватили правую руку принцессы, и кузнецы приковали, к руке, цепь. Шакал начал торопить:

— А теперь, ноги. Да, быстрее, быстрее. Скоро темнеть начнёт.

Кузнецы очень быстро приковали цепи к левой и правой ноге принцессы. Довольный быстрой работой кузнецов, Шакал скомандовал каменщикам:

— Ваша очередь! Примуровать её к скале! К самой вершине!

Два каменщика схватили цепи, прикованные к рукам несчастной принцессы, и грубо поволокли Чжан к самому верху скалы, насколько позволял её рельеф. Было ясно, что Дракон, наёмным кузнецам и каменщикам хорошо платит, ибо те старались изо всех сил. Через час, принцесса, которая, похоже, успела смириться со своей судьбой, была примурована к скале, на самой её вершине. Шакал поднялся к принцессе, чтобы проконтролировать работу каменщиков. Вместе с ним, поднялись четверо стражников. Шакал осмотрел примурованную принцессу, и остался очень доволен работой каменщиков.

— Наконец-то, — сказал Шакал, вытирая пот со лба.

Шакал ещё раз оглядел, прикованную принцессу, и рявкнул:

— Будешь мух кормить!

— Ха-ха-ха!!! — захохотали, рядом стоящие, стражники, а также кузнецы и каменщики.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал Шакал.

Из глаз принцессы, выкатились слёзы. Она не могла понять, за что её так наказала судьба.

— Была бы, сговорчивой, не угодила бы, на скалу, — проворчал Шакал.

Стражники, вновь, захохотали. Начинало темнеть, и Шакал дал команду, всем возвращаться во дворец. Стражники, кузнецы и каменщики, шумной толпой, отправились в обратный путь.

Принцесса, прикованная цепями к скале, по приказу Дракона, осталась одна, и приготовилась умирать, ни на что, и ни на кого, не надеясь.

__

Юлия разложила, перед Чен-цзы, купленное оружие. Чен-цзы взял в руки ружьё, осмотрел его со всех сторон, и решил произвести проверку.

— Пойдём, проверим, — сказал он. — Возьми пистолет и пули.

Чен-цзы и Юлия вышли из дома, на крыльцо. Чен-цзы зарядил ружьё, и выстрелил вверх, в воздух. Затем, он взял у Юлии пистолет, зарядил его, и, тоже, выстрелил в небо. После этого, Чен-цзы взял какую-то небольшую доску, нарисовал на ней кружок, поставил доску к стоящему, неподалёку, дереву, отошёл на пятьдесят шагов, зарядил ружьё и пистолет, и выстрелил по сделанной мишени один раз из пистолета, и один раз из ружья. Обе пули, точно, попали в нарисованный кружок мишени.

— Сгодятся, — сделал вывод Чен-цзы. — Но тебе, Юлия, надо научиться метко стрелять.

Юлия кивнула головой.

— Э-э! Очень-очень метко, — сказал Чен-цзы. — Чтобы ты не делала, в стрельбе, ни одного промаха.

Юлия, вновь, кивнула головой:

— Да, да. Я готова учиться стрельбе.

Чен-цзы и Юлия вернулись в дом, в комнату Юлии. Чен-цзы посмотрел на подзорную трубу, взял её, подошёл к окну, и начал, через неё, осматривать окрестности. Затем, он открыл окно, и, вновь, начал осматривать, через трубу, всё то, что обозревалось из окна.

— А у меня, была такая. Я её подарил своему другу, — сказал Чен-цзы, рассматривая городские ворота.

— В оружейной лавке купила, — сказала Юлия Иголочка.

— Вещь превосходная. Она, тебе, пригодится в походе, — сказал Чен-цзы, протягивая Юлии трубу, и закрывая окно.

— Да, она мне, тоже, нравится, — ответила Юлия.

Чен-цзы подошёл к столу, и спросил:

— Во сколько, тебе, всё это обошлось?

— У меня, был серебряный слиток. Тот самый. Вы видели. Он весь ушёл, — ответила Юлия.

— Да, цены, у нас, растут, — вздохнул Чен-цзы, после чего, распорядился, — спрячь всё в шкафу, а завтра, я увезу тебя к Лун Юню. Он тебя научит, в своей школе, стрелять.

Чен-цзы прошёлся, взад-вперёд, и продолжил:

— Я, в администрации уезда, взял разрешение на твоё обучение, и на твоё дальнейшее пребывание в Поднебесной. Это, сделать было, очень трудно. Ты же, иностранка.

Юлия стала складывать ружьё, пистолет, подзорную трубу, и сумку с пулями в шкаф.

— А школа Лун Юня, далеко? — спросила она.

— Утром, выедем на лошадях, к вечеру будем, у него, в школе, — ответил Чен-цзы. — Поучишься, там, месяц. Я, уже, обо всём, договорился. После ужина, ложись спать.

Чен-цзы ещё раз взглянул на Юлию, и добавил:

— Завтра, нам, рано вставать.

Он тихо прошёлся, взад-вперёд, вдоль стола, о чём-то глубоко раздумывая, после чего, вышел из комнаты готовиться к завтрашней дороге.

__

Утром следующего дня, сразу после завтрака, Юлия и Чен-цзы стали собираться в дорогу. Слуги и Жена Чен-цзы Ши Лян им помогали.

— Вечером, прибудем к Лун Юню, в его школу, — сказал Чен-цзы, взяв сумку с продуктами и некоторыми необходимыми вещами, которую ему дала жена.

— А лошадей, где возьмём? — спросила Юлия, у него.

— Сейчас подадут, — ответил ей Чен-цзы.

Вскоре, по?дали лошадей, принадлежащих городской управе, или, более точнее, администрации уезда. Юлия, Чен-цзы, слуги и его жена укрепили грузы к сёдлам лошадей, на их бока. Чен-цзы, ненадолго, распрощался с женой, Юлия, также, попрощалась, с женой Чен-цзы и слугами, после чего, Юлия и её покровитель, вскочили на коней и, неспеша, двинулись, на них верхом, по улице. Впереди, ехал Чен-цзы, следом, в нескольких шагах, Юлия Иголочка, на красавце коне. Оба коня были вороного цвета, стройные и сильные. Их, накануне, выбрал сам Чен-цзы в конюшне администрации Кантона, пообещав, позже, их вернуть. Чен-цзы пользовался, в администрации уезда, большим авторитетом, и ему одолжили лучших лошадей, как бывшему добросовестному чиновнику. И кони, словно, понимали, какое важное дело запланировала Юлия, слушались и беспрекословно подчинялись, севшим на них, наездникам.

Через час, они были за городом, и двигались по дороге. Всюду, вокруг, располагались китайские деревни, сельскохозяйственные поля и сады.

Навстречу, по дороге, иногда, проходили местные крестьяне, занятые на полях. Они здоровались с Чен-цзы, а заодно, и с Юлией.

— Меня, и здесь, многие знают, — пояснил Чен-цзы Юлии.

Мимо них, проскакала группа императорских всадников, из двадцати человек, осуществлявших охрану дорог от разбойников. На ходу, не останавливаясь, они все поприветствовали Чен-цзы и Юлию, жестами и приветственными криками, и проскакали мимо, в ту же сторону, куда двигались и они.

— Все, они знают, что мы направляемся в школу Лун Юня, — пояснил Чен-цзы, — иначе, могли бы, нас, остановить, для проверки.

— Они что, вас знают лично? — спросила Юлия.

— Да, я с ними, со всеми, знаком, — ответил Чен-цзы, — а один из них учился в моей школе.

Через час, мимо них, навстречу, проскакала другая группа всадников, и все они, жестами, подняв одну руку, также, поздоровались с Чен-цзы, и, не останавливаясь, пронеслись мимо, в сторону города.

— Дорогу, от разбойников, охраняют, — ещё раз пояснил, со своим акцентом, Чен-цзы.

— И много разбойников в Поднебесной? — поинтересовалась Юлия.

— Немало. Как и везде, — ответил Чен-цзы, и продолжил, — если их, разбойников, ловят и наказывают, то их мало. Если разбойников не ловят, и не наказывают, то их много. Так же, как мухи, в домах, — там, где хозяин их выгоняет и уничтожает, их, мух, в доме мало. Если не уничтожает и не выгоняет, то много.

— У нас, в Европе, разбойники, тоже есть. Их ловят, садят в тюрьмы, казнят, отрубают им головы, вешают, сжигают на кострах, но разбойников меньше не становится, — с негодованием, рассказала Юлия о разбойниках в Европе.

Стояла тёплая солнечная погода. Юлия Иголочка и Чен-цзы, на лошадях, двигались по дороге, в школу Лун Юня. Сельские пейзажи были однообразны. На полях, работали китайские крестьяне. Чен-цзы и Юлия, иногда, переговаривались, между собой, иногда, ехали молча. Потом, вновь, между ними, завязывался диалог, после чего, наговорившись, они, снова, ехали молча.

— Я вырастил шестерых детей, — решил рассказать Чен-цзы, Юлии, подробнее о себе и о своей жизни. — Все шестеро — сыновья. Выросли они, женились, стали сюцаями, и разъехались по разным городам. Редко нас посещают. Мы, с женой, по ним скучаем.

Чен-цзы тяжело вздохнул. Он часто менял тему разговора. Юлия, его, внимательно слушала. Чен-цзы рассказывал о своём детстве, о своей юности, о своей жизни, о том, как почти всю жизнь работал на государственной службе.

— Мне было тридцать лет, когда я успешно сдал экзамены на учёную степень, и стал сюцаем, — говорил Юлии, Чен-цзы, когда солнце поднялось к зениту, и они, на значительное расстояние, удалились от Кантона. — С тех пор, меня называют шэньши. Став шэньши, я получил право занимать государственные должности, и, вскоре, я был назначен помощником начальника порта. В порту, я работал много лет, потом, я был назначен помощником начальника уезда, по вашему, где-то, вице-мэром в большом городе. И так — почти всю жизнь.

Юлия внимательно слушала его, и пыталась держать своего коня, как можно ближе к коню Чен-цзы.

— Но, пять лет назад, я сказал себе — хватит! — продолжал Чен-цзы рассказывать о себе. — Надо уступить дорогу молодым. И, я ушёл на покой, и открыл школу для мальчиков, где решил, обучать грамоте тех, чьи родители небогаты. Лучшей наградой, для меня, будет то, если кто-нибудь из моих учеников, тоже, станет шэньши.

— А кто имеет право, стать шэньши? — поинтересовалась Юлия.

— Любой, кто пожелает, независимо от сословного и имущественного происхождения, если, только, он мужчина, — ответил Чен-цзы. — Учись грамоте и наукам, тогда, терпенье и труд сделают из тебя шэньши, если мозги, в голове, есть. Сдаёшь, успешно, экзамен — и ты сюцай. Это — первая учёная степень шэньши. Можешь занять хорошую должность на госслужбе. Если хочешь, то потом, когда время придёт, сдавай второй экзамен. Второй экзамен ещё сложнее, и, даже, не все опытные и умные сюцаи его выдерживают. Но, если, этот экзамен, успешно сдать — ты цзюйжэнь. Это, — вторая учёная степень шэньши. Цзюйжэнь получает более высокий чин, и более высокую должность. Кто желает, сдаёт третий экзамен. Он, самый сложный, и проходит в Пекине. Его, выдерживают немногие. Но, те, кто этот экзамен сдаёт, получают третью, высшую учёную степень шэньши — цзиньши, и становятся, как говорят европейцы, большими мандаринами. Мне, удалось сдать все три экзамена. Но, с очень большим трудом. Сюцаем, я стал в тридцать лет, цзюйжэнем — в сорок пять, цзиньши — четыре года назад. Когда, я стал цзиньши, мне предлагали высокие должности. Но, я отказался, и открыл школу для мальчиков из небогатых семей. Пусть учатся.

— А многим, удаётся успешно сдать экзамен, из тех, кто пытается, и стать, после экзамена, сюцаями? — спросила Юлия.

— Нет, немногим. Многие, заваливаются на экзамене, — ответил Чен-цзы.

— Умная, у вас, в Китае, система. А у нас, государством, управляют потомственные дворяне. Среди них, честные встречаются редко. В основном, ворьё. А иногда, самые настоящие глупцы.

Юлия сделала паузу, потом, продолжила:

— Умные люди, у нас, учатся в университетах, но, они во власть попадают не всегда. Ещё, очень часто, чиновниками становятся богатые купцы и их родственники, за большие взятки.

— У нас, иногда, глупцы, тоже, во власть пролезают. Они, себе, за взятку, экзамены на шэньши, якобы, сдают, но на самом деле, фабрикуют, — сказал Чен-цзы, и засмеялся. — Фальшивые шэньши, из них, получаются, — продолжил Чен-цзы. — От них, все беды в Поднебесной. Я имею в виду, только, те беды, в которых виновата плохая власть.

Юлия, внимательно, слушала Чен-цзы, и лишних вопросов старалась не задавать. Она старалась держать своего коня, как можно ближе к коню, на котором ехал Чен-цзы, чтобы хорошо понять то, о чём говорит он.

— В Поднебесной, много безобразий, — возмущался Чен-цзы государственным аппаратом Китая. — Многие чиновники, тоже шэньши, часто, бывает, берут взятки. Похоже, весь мир, так устроен. Очень многие чиновники, просто, казну грабят.

Чен-цзы, тяжело вздохнул, после чего, сказал:

— Я, за все долгие годы, что был чиновником, ни одной взятки не взял и ни одной монеты не украл.

Так, разговаривая между собой, Чен-цзы и Юлия двигались по дороге. К полудню, они сделали привал, у незнакомой, для Юлии, речушки, пообедали, из тех запасов, что они взяли в дорогу, после чего, вновь, сели на коней, и двинулись в путь, со средней, для лошадей, скоростью.

Однотипные сельские пейзажи сопровождали их всю дорогу — поля и сёла, вдалеке, куда ни кинь взгляд. И на всех полях, работающие земледельцы, вели сельскохозяйственные работы.

Чен-цзы поинтересовался:

— Вот ты, Юлия. Если, ты, победишь Дракона, что будешь делать с его деньгами, и с его сокровищами?

Юлия растерянно посмотрела на Чен-цзы.

— А что я должна, с ними, делать? — спросила Юлия. — Я, об этом, даже, не думала, — ответила она.

— Как что?! — начал разъяснять Чен-цзы. — По всем законам, тот, кто одолеет и убьёт Дракона, любым способом, тот и становится владельцем всех его богатств.

— И царём острова?

— Да, и царём острова.

Юлия стала раздумывать, потом, ответила:

— Я, не хочу быть царицей, или королевой. Нет, его остров мне не нужен.

Чен-цзы, удивлённо посмотрел на Юлию, и захлопал глазами:

— Все хотят, а ты не хочешь?!?! — недоумённо спросил он, делая вид, что он что-то недопонимает.

Юлия пожала плечами. Чен-цзы подумал, с минуту, после чего, сказал:

— Я бы, тоже, отказался.

Юлия посмотрела, по сторонам, поглядела вдаль, подумала и сказала:

— Рабов, надо, освободить, и вернуть их в свои семьи.

— И принцессу, — добавил Чен-цзы. — Император даст корабль и оружие для освобождения принцессы.

— Всех, и принцессу, тоже. Рабство — это дикость, — сказала Юлия.

— Вот-вот, многие шэньши, в Поднебесной, считают, что рабство — это дикость. И я, с детства, так считаю, — сказал Чен-цзы.

Юлия остановила уставшую лошадь, потом, догнала Чен-цзы, и сказала:

— Немного денег и драгоценностей, я, конечно, возьму, на безбедную жизнь, если, я Дракона одолею. Немного денег и драгоценностей, возьмут мои воины и моряки за боевую работу. Освобождённые рабы создавали ценности Дракона, и должны получить свою долю, из богатств Дракона. Если бы, можно было, вернуть тем, кого он, и его разбойники грабили, то все их вещи и деньги, я бы им вернула.

— Да, так было бы, справедливо, согласился Чен-цзы, а потом, рассмеялся, и остановил коня. Юлия подъехала к Чен-цзы, вплотную, и тоже остановила свою лошадь. Юлия взглянула на Чен-цзы, пытаясь уловить причину смеха:

— Хорошо, уже, что ты сама не собираешься стать драконом, и занять его место и его трон, — пояснил причину смеха Чен-цзы.

Чен-цзы перестал смеяться, и подробно разъяснил:

— Знаешь, Юлия. Большинство героев, которые ко мне приходили, чтобы узнать секрет смерти Дракона, хотели занять его место. Я им всем отказывал, а они, на меня, обиделись.

Чен-цзы, вновь, слегка, просмеялся.

— Они, сами, хотели стать драконами, — сказал он.

Юлия, поняв смысл слов Чен-цзы, тоже засмеялась, после чего, сказала:

— Среди людей, бывают, такие, что хуже любого дракона.

— Да, да, да, — согласился Чен-цзы.

Чен-цзы и Юлия, вновь, двинулись в путь, и долго ехали молча. Они ехали, на верных конях, весь день, время от времени, переговариваясь между собой на разные темы. Наконец, к вечеру, они приехали к школе Лун Юня, расположившейся около лесной рощи, на небольшой возвышенности. Неподалёку, протекала речка, а вдалеке, видны были китайские деревни, и китайские поля земледельцев.

Школа Лун Юня обучала стрельбе, и боевым искусствам всех желающих, если желающий имел разрешение, или направление от властей. Школа была государственной, и, кроме того, у неё была хорошая репутация. Большинство её выпускников, впоследствии, оказывались на службе в императорской армии и на военных кораблях, а некоторые, становились большими командирами, и поэтому, школу Лун Юня, всегда хвалил сам император, несмотря на то, что столица Поднебесной находилась очень далеко от этих мест.

Школа была обнесена красивым забором, раскрашенном и отделанном узорами, в китайском стиле. Все здания школы были сделаны из кирпича и дерева, в два этажа, и представляли из себя, в совокупности, архитектурный ансамбль, и, тоже, в китайском стиле. Со стороны, школа, с изогнутыми крышами, у всех своих зданий, имела очень пречудный и красивый внешний вид.

Юлия и Чен-цзы подъехали к калитке, спрыгнули с лошадей, и после коротких формальностей, вошли на территорию школы. Навстречу им вышел сам Лун Юнь. Лун и Чен обнялись и поздоровались, и стали о чём-то говорить между собой. Было ясно, что они являются друзьями, и оба рады встрече. К лошадям, подбежали четыре ученика школы, и стали помогать Юлии управляться с привезёнными грузами. Они увели коней в конюшню, а Юлию, по распоряжению Лун Юня, в отдельную комнатушку, где ей предстояло прожить всё время учёбы.

Вскоре, прозвучал звон гонга. Это был сигнал к ужину. На нём присутствовали пятьдесят юношей — учеников Лун Юня, сам учитель, его помощник, а также, Чен-цзы и Юлия. Сам ужин был скромным, в соответствии с традициями школы, но вполне приемлемый и удовлетворительный. Ужин проходил в тишине, без разговоров, в специальной столовой. После ужина, ученики и Юлия Иголочка удалились по жилым комнатам.

Юлия стала обживаться в выделенной комнате. Окошко, очень небольшого размера, выходило, видом, на поля. С высоты второго этажа, из окна, открывался красивый пейзаж окрестностей школы. Китайский топчан, с подголовником, и небольшой шкафчик — всё, что было внутри комнаты. Юлия села на топчан и задумалась о своём новом положении, глядя на разрисованную, цветным узором, стену.

Дверь отварилась, и вошли Чен-цзы и Лун Юнь. Лун Юнь, с лёгкой улыбкой, и, уже, прекрасно осведомлённый от Чен-цзы о целях Юлии, о чём-то говорил с Чен-цзы. При этом, и тот и другой, не переставали, слегка улыбаться, и, в то же время, они периодически кивали на Юлию.

Чен-цзы разъяснил Юлии:

— Он спросил, неужели, мол, ты хочешь сразиться с Драконом?! А я ему сказал, что ты храбрая и смелая, и можешь его победить.

Лун Юнь оглядел Юлию, улыбнулся, и что-то сказал, по-китайски, глядя, с улыбкой, на Чен-цзы.

— Хрупкая, худенькая, говорит Лун Юнь, — разъяснил Чен-цзы, специально для Юлии. — Я, же, ему говорю, что из тебя выйдет храбрый воин.

Лун, вновь, что-то сказал Чен-цзы, уже, без всяких улыбок. Чен-цзы, тут же, перевёл:

— Учитель тебе говорит, что, лично, был свидетелем, как Дракон совершил разбойный налёт на соседнюю деревню. Дракон схватил, в зубы и в лапы, пятнадцать человек, и, забрав их в рабство, улетел. Это — огромное, страшное и злое чудовище. Лун Юнь, дважды, выстрелил в Дракона, но пули его не убили, а просто, отскочили от него, как камушки от стены.

От себя, Чен-цзы, тут же, добавил:

— Дракон разорил и сжёг много наших сёл. А ещё, разбойники Дракона разбойничают на нашей земле. Лун Юнь говорит, что победить Дракона будет очень трудно.

Юлия, всё это, не раз слышала, и кивнула головой, сказав:

— У меня, брат в рабстве у Дракона.

Чен-цзы перевёл, для Лун Юня, а тот, ему что-то ответил, и Чен-цзы перевёл для Юлии:

— Лун Юнь говорит о похищенной, разбойниками Дракона, принцессе.

Юлия кивнула головой, дав понять Лун Юню, что история, о похищении принцессы, ей известна.

Лун Юнь, вновь, что-то сказал Чен-цзы, затем, Чен-цзы сказал Юлии:

— Твой учитель говорит, что рано или поздно, кому-то придётся вступить в схватку с Драконом. Лун Юнь будет надеяться на твою победу, так как, дальше, терпеть разбойничьи налёты Дракона и его разбойников, нельзя.

Лун Юнь, вновь, что-то сказал Чен-цзы.

— Лун Юнь говорит, — перевёл Чен-цзы, для Юлии, — что научит тебя хорошо стрелять, из ружья и пистолета, за месяц, но, чтобы научиться стрелять очень-очень метко, нужны годы.

Лун Юнь что-то добавил, обращаясь к Юлии.

— И талант, — тут же, перевёл Чен-цзы.

— Годы и талант? — переспросила Юлия.

— Годы и талант, — подтвердил Чен-цзы. Но, Дракон большой. Так что, за месяц, ты должна научиться стрелять, хотя бы, так, чтобы могла попасть в центр тела Дракона.

Лун, вновь, что-то, сказал, а Чен-цзы перевёл:

— Ложись спать. Утром, подъём. Распорядок дня, здесь, по установленному режиму. И, абсолютная дисциплина!

Чен-цзы и Лун Юнь вышли, закрыв за собой дверь, а Юлия легла спать на топчан и уснула мёртвым сном.

__

Юлия Иголочка проснулась от звона гонга. "Начался учебный день", — догадалась, вставая с постели, Юлия. В комнату постучали. Быстро накинув, на себя, одежду, она открыла дверь. Перед ней, стояли Лун Юнь и его ученик, со свёртком одежды. Лун Юнь сказал Юлии, что-то по-китайски, вручая ей одежду. Юлия поняла, что ей велено переодеться в такую же одежду, в какую были одеты все остальные ученики школы. Она кивнула головой, и Лун Юнь, с учеником, вышли, закрыв дверь. Юлия одела ярко-оранжевое кимоно, находившееся в свёртке. Она вытащила, из сумки, взятое из дома, маленькое зеркальце, и поглядела на себя. "Хорошо, — подумала Юлия, глядя на своё отражение, — я выгляжу, в этой одежде, очень, даже, неплохо". Она сложила свои европейские одеяния, в сумку, и выбежала на площадку школы, присоединившись к ученикам. Не понимая китайский язык, Юлия решила делать то, что делают все ученики под руководством Лун Юня и его помощника. Все пятьдесят учеников, под руководством учителя и его помощника, приступили к выполнению ежедневных утренних физических упражнений — зарядке. Юлия, очень стараясь, стремилась к правильному выполнению всего того, что делал Лун Юнь, и все его ученики, пытаясь, как можно точнее, исполнить, глядя на них, всё то, что делают они. У неё плохо получалось, и, со стороны, она выглядела забавно. Время от времени, Лун Юнь подбегал к Юлии, и помогал правильно выполнить упражнение — он, то помогал ей правильно вытянуть ногу, то поправлял её вытянутую руку, то уточнял движения её конечностей, заставляя её повторять за ним упражнение ещё раз. Потом, началась лёгкая пробежка вокруг забора школы, и, после четырёх кругов, зарядка закончилась. После умывания, звон гонга дал сигнал на завтрак, и все ученики двинулись в столовую.

После лёгкого завтрака, началась тренировка в стрельбе, из ружья. Вдалеке, на разных расстояниях, стояли мишени в форме зверей — косуль, антилоп, баранов, и всяких, реально несуществующих чудовищ. На каждой мишени был установлен маленький кружок, куда и, необходимо было, прицеливаться. Лун Юнь подошёл к барьеру, затем, к ученикам. Ученики, по его приказу, подошли к барьеру. Четверо учеников принесли ружья, пули и порох, после чего, по команде учителя, все они начали тренировочную стрельбу по мишеням полигона. Стреляли ученики неплохо, и было видно, что Лун Юнь, не зря получал деньги от государства, на функционирование школы. Ученики часто попадали в центр кружка мишени, хотя, иногда, стреляли и мимо. Юлия зарядила ружьё. К ней, подошёл Лун Юнь, а через полминуты, к ним подошёл Чен-цзы. Лун Юнь, что-то сказал, по-китайски, и Чен-цзы перевёл, для Юлии:

— Кружок должен быть, точно, под стволом. Ты должна чувствовать, всем телом, мишень, ружьё, и пулю, что находится в ружье.

Лун Юнь стал рисовать, палочкой на земле, объясняя Юлии, о тонкостях стрельбы, а Чен-цзы переводил. Юлия прицелилась, как ей объяснили, и произвела свой, первый выстрел в жизни. Пуля пролетела мимо мишени.

— Мимо, — прокомментировал Чен-цзы. — Даже, в мишень не попала.

— Это — мой первый выстрел в жизни, — виновато, стала оправдываться Юлия, попеременно и жалобно, глядя то на Лун Юня, то на Чен-цзы.

Лун Юнь, что-то сказал, и взял, у Юлии, ружьё. Лун зарядил ружьё, и почти не целясь, выстрелил, по одной из мишеней. Пуля попала, точно, в кружок мишени, в которую Лун стрелял. Затем, Лун Юнь, вновь, зарядил ружьё, и выстрелил, почти не целясь, по другой мишени. Пуля, вновь, поразила, стоящую рядом мишень, точно в кружок. Учитель, ещё раз, зарядил ружьё, и снова выстрелил, по другой мишени, и, вновь, попал, точно, в центр кружка. Затем, Лун Юнь протянул Юлии ружьё, и что-то сказал.

— Учитель тебе говорит, тренируйся, — перевёл Чен-цзы.

Юлия зарядила ружьё, и прицелилась, после чего, выстрелила. На этот раз, пуля попала, но в другую мишень — в голову мишени-чудовища, стоявшей рядом, слева от той, в которую Юлия целилась.

Лун Юнь и Чен-цзы улыбнулись. Лун похлопал Юлию по плечу и, вновь, что-то сказал, глядя Юлии в лицо.

— Старайся, и научишься хорошо стрелять, говорит тебе учитель, — перевёл Чен-цзы.

Юлия, вновь, стала стрелять по мишеням. Попасть по мишени, хотя бы, раз, ей никак не удавалось. Лишь, через два часа, к концу занятия по стрельбе, она попала в голову мишени-крокодила, в ту самую, в которую и целилась, и которая находилась в пятидесяти шагах от барьера. Юлия обрадовалась и оглянулась, чтобы увидеть реакцию своих учителей на её первый успех в стрельбе. Лун Юнь легко улыбнулся, и что-то сказал. Юлия поняла, что учитель, её, маленько похвалил.

— Это — твой первый успех в учёбе, говорит Лун Юнь, — перевёл Чен-цзы для Юлии. — Он говорит, продолжай стрельбу.

Юлия Иголочка продолжила стрельбу, но, в этот день, до конца занятия, ей больше не удалось попасть из ружья в мишень. После, приблизительно, трёхчасовой тренировки в стрельбе из ружья, началась тренировка в стрельбе из пистолета, по тем же самым мишеням. Все ученики стали отрабатывать упражнение. Ученики, также, неплохо, стреляли, и из пистолета. То один, из них, то другой, попадали прямо в кружочек на мишени. Юлия зарядила пистолет, прицелилась в ближайшую мишень, выстрелила и, разумеется, промахнулась. Лун Юнь подошёл к ней, взял, из её рук, пистолет, зарядил его и, почти не целясь, выстрелил по самой дальней мишени. Пуля попала в самый центр кружка. К Лун Юню подошёл Чен-цзы, взял, из его рук, пистолет, зарядил его, прицелился по мишени, и выстрелил. Пуля попала в кружок. Чен-цзы вручил пистолет Юлии, и сказал:

— Тренируйся.

Лун Юнь что-то сказал Юлии. Чен-цзы перевёл:

— Ствол должен быть, под кружком. И цель, и ствол пистолета, и саму пулю в стволе, ты должна чувствовать всем телом. Тогда, ты обязательно попадёшь.

Юлия продолжила стрельбу по ближайшей мишени. Произведя десять выстрелов, ей ни разу не удалось попасть не только, в кружок, но и в саму мишень. Наконец, выстрелив в одиннадцатый раз, она поразила голову мишени-чудища.

За спиной, послышались одобрительные возгласы Лун Юня и Чен-цзы. Чен-цзы подошёл к ней, и похвалил Юлию:

— Ну, вот. Начинаешь делать первые успехи. Тренируйся.

До конца тренировки, Юлия, после, совершённых ею, множества выстрелов, больше ни разу не попала в мишень.

После скромного обеда, учёба продолжилась. В программу дня, входили упражнения по метанию копья и дротика, стрельба из лука, рукопашный бой и китайская борьба как китайское древнее искусство, плавание, в протекающей, поблизости, речке, и езда на лошади, но с менее продолжительными, по длительности, уроками. Юлия, конечно же, показывала, по требованиям школы, плохие результаты. Но, она не унывала, и была полна решимости учиться изо всех сил. Юлия Иголочка прекрасно понимала, что для победы над Драконом, надо многое уметь, и нужно многому научиться. И Юлия очень-очень старалась.

После ужина, Юлия, смертельно уставшая, пришла в свою комнату, и упала на топчан. "Ну и денёк", — подумала она. Через десять минут, в дверь постучали, и Юлия открыла дверь. Перед ней, предстали Лун Юнь и Чен-цзы. Они вошли в комнату.

— Ну как, устала? — спросил её Чен-цзы,

— Устала. Мне, очень тяжело, — ответила Юлия.

Чен-цзы перевёл, для Лун Юня, ответ Юлии. Лун Юнь, вновь, что-то сказал Юлии. Чен-цзы перевёл:

— Тяжело в учении, тяжелее в бою, легко после боя.

— Я ни разу не попала в кружок мишени, ни в одном упражнении — ни из ружья, ни из пистолета, — вздохнула Юлия.

Чен-цзы, как всегда, перевёл для Лун Юня то, что сказала Юлия. Лун Юнь, вновь, что-то сказал, обращаясь к Юлии, а Чен-цзы, тут же, перевёл:

— Не горюй, говорит тебе Лун Юнь. Это, только начало.

Лун Юнь, вновь, что-то сказал Юлии, а Чен-цзы, снова, перевёл:

— Лун говорит, что за месяц, он тебя слегка научит, чуть-чуть, стрелять. Если, конечно, будешь стараться.

— Я стараюсь, — сказала Юлия.

— Вот, и хорошо, — сказал Чен-цзы.

Чен-цзы поправил свою шапочку, и сказал Юлии:

— Я, завтра утром, еду домой. Коня, на котором ты прибыла, оставлю здесь. Через месяц, на нём вернешься в Гуанчжоу, по той же дороге. Мы, с женой, будем тебя ждать.

— Спасибо Вам, шэньши, — поблагодарила Юлия Чен-цзы, — Я, через месяц, буду у вас.

Чен-цзы и Лун Юнь направились к выходу. Чен-цзы открыл дверь. Лун Юнь, напоследок, что-то сказал Юлии.

— Лун говорит, чтобы ты отдыхала. У тебя, был очень тяжёлый день, — перевёл, тут же, Чен-цзы.

Лун Юнь и Чен-цзы пожелали Юлии спокойной ночи, после чего, они вышли и закрыли дверь. Юлия, смертельно уставшая, уткнулась в постель, и, до самого утра, уснула крепким сном.

__

Следующий день был, для Юлии, таким же тяжёлым, как и предыдущий. Чен-цзы, утром, распрощался с Юлией и с Лун Юнеем, сел на коня, и поскакал домой, в Гуанчжоу. А для Юлии, начались дни упорной учёбы боевым искусствам. За короткое время, что Юлия находилась в Поднебесной, она изучила, лишь, несколько китайских слов, и несколько китайских фраз. Язык она не понимала, и когда отбыл Чен-цзы, Юлия оставшись без переводчика, вынуждена была, ещё учить и язык, хотя бы, поверхностно.

Учёба ей давалась нелегко, особенно китайская борьба и рукопашный бой. Но, Юлия и не ставила перед собой цель, в совершенстве овладеть абсолютно всем, чему учил Лун Юнь. Юлии нужно было, только, научиться метко стрелять из пистолета, чтобы из пистолета поразить, одним выстрелом, Дракона. И Лун Юнь, это, также, понимал.

Но, незнание китайского языка являлось главным неудобством, и Юлии приходилось изъясняться с Лун Юнем, и его учениками, с помощью жестов, вперемежку с некоторыми китайскими словами, которые Юлия сумела выучить.

Юлия понимала, что у Чен-цзы была только одна противодраконовая пуля, и, в случае промаха, при выстреле, в схватке с Драконом, жизнь для неё заканчивалась. И Юлия решила нажать на тренировочную стрельбу из ружья и пистолета. Но, как назло, и на следующий день учёбы, и ружьё, и пистолет, не хотели её слушаться. Из множества произведённых ею выстрелов, в ходе проведения тренировочного упражнения в стрельбе из ружья, только три попали в мишень, но не попали в кружок. А из пистолета, она только два раза попала в мишень, не поразив кружок. Однако, результаты были всё же лучше, чем в первый день, и это вселяло ей неплохую надежу. И, несмотря на все неудачи, Юлия, для себя, решила, во что бы то ни стало, овладеть искусством стрельбы, и очень старательно выполняла все команды и наставления учителя Лун Юня.

При тренировке в китайской борьбе, и на занятиях по рукопашному бою, дела у Юлии, вообще, шли очень-очень плохо. Но, Лун Юнь и не требовал от Юлии особо хороших результатов, прекрасно понимая, что борьба и рукопашный бой — дело не женское. Но, в то же время, Лун Юнь понимал и то, что схватка с Драконом, тоже, не женское дело, и всё же, не освободил её от занятий по борьбе и рукопашному бою, в надежде на то, что Юлии, всё равно, будут полезны эти занятия. И, как ни странно, борьба, у Юлии, через несколько дней, хоть, и с большим трудом, а также, рукопашный бой, немного получались. Всё остальное ей давалось, лишь, немного легче.

Второй день, полностью, своим распорядком, повторял первый. Отношение к Юлии со стороны Лун Юня, и его учеников, было очень хорошее. К концу второго дня, Юлия Иголочка стала привыкать к спартанскому образу жизни. И когда, после ужина, учебный день кончился, Юлия вошла в свою комнату менее уставшая, чем во вчерашний вечер. Она открыла окно, села на топчан, вытащила зеркальце, и стала прихорашиваться, находясь, в очень хорошем настроении.

Юлия Иголочка была довольна собой, и полна решимости положить конец разбойнику Дракону, и всем его бесчинствам.

___

Глава десятая

После того, как принцессу Чжан приковали к скале, Хилл сел в правительственную карету, запряжённую тремя лошадьми, и поехал в замок к Саиду, в сопровождении правительственной охраны из двадцати всадников.

Карета подъехала к замку. Хилл из неё вышел, и, через парадный вход, минуя двух стражников, как премьер-министр, без всяких пропускных формальностей, вошёл в замок. Он поднялся на второй этаж, где проходила пьянка, и увидел Саида, и его друзей, сидящих за столом. И Саид, и его десять друзей, были, слегка пьяны. Хилл подошёл к Саиду, и тот, увидев Хилла, вскочил из-за стола.

— Здравствуй, Хилл, — поздоровался Саид.

— Привет, Саид, — поприветствовал, в ответ, Хилл Саида.

Хилл и Саид сели за стол.

— Наливай себе, — предложил вина Хиллу, Саид.

Хилл взял бутылку, стакан, и налил вина себе, и, следом, вина в стакан Саиду.

— Саид, — начал Хилл. — Хочу сообщить тебе скверное известие.

— Какое? — спросил Саид, сделав очень настороженный и испуганный вид.

— Саид, свадьба твоя, с китайской принцессой, отменяется.

— Почему? Ты же обещал. Ты же говорил, что, если станешь премьер-министром, всё сделаешь по уговору.

Хилл выпил налитое в стакан вино, и стал закусывать. Саид, тоже, выпил, налитый Хиллом стакан с вином. Затем, Хилл похлопал Саида по плечу, и ответил:

— Дракон так решил. Ничего поделать не могу.

— Дра-а-а-кон решил, — недовольно, пробурчал Саид.

Хилл начал успокаивать Саида:

— Саид, я тебе десять жён куплю, на невольничьем рынке. Так что, не унывай. Такую свадьбу отыграем!

Хилл, вновь, разлил в стаканы, себе и Саиду, вино.

— Сразу, с десятью? — спросил, оживившись, Саид.

— Сразу, с десятью! — твёрдо, ответил Хилл.

Саид взял в руки стакан вина, и начал выражать своё недовольство предложением Хилла:

— Но, они не принцессы.

Хилл сделал глоток вина, затем, залпом, выпил весь стакан, слегка поморщился, и, похлопав Саида по плечу, начал его успокаивать:

— Вот, что, Саид. У китайского императора, есть ещё молоденькие незамужние дочки. Незамужних и симпатичных, вроде бы, четыре. Когда, мы захватим Китай, обещаю, отдать тебе в жёны, их всех.

Хилл начал закусывать. Саид переспросил:

— Всех четверых?

— Да, всех четверых, — кивнул головой Хилл.

Хилл поглядел на Саида, отложил в сторону стакан, похлопал Саида по плечу, и начал Саида подбадривать:

— У тебя, Саид, будут четыре жены-принцессы, не считая остальных, что я тебе закажу пиратам. Положись на Дракона, Саид.

— Четыре жены-принцессы! — радостно и мечтательно протянул Саид.

— Да, да. Четыре жены-принцессы, — подтвердил своё обещание Хилл.

— Ты, у нас, будешь, как турецкий султан. Даже, у него, среди всех его жён, нет четырёх принцесс. У него, только, две принцессы!

— Я, слышал, что это враньё. Нет, у него, среди жён и наложниц, ни одной принцессы.

Саид разлил, вновь, вино в стаканы, взял стакан, и, чокнувшись с Хиллом, выпил.

Хилл, тоже, выпил стакан вина, и продолжил:

— Тогда, ты будешь один, во всём мире, у кого целых четыре жены — принцессы. Где же, на всех-то, принцесс найдешь? Ни один царь, Саид, сегодня не имеет, среди своих жён, сразу четырёх принцесс. Одна принцесса-жена, ну две, может, кое у кого. Такое, сразу четыре принцессы-жены, будет, только, у тебя, Саид. Хотя, ты и не царь, и не шах, и не султан.

Саид начал закусывать и, немного погодя, спросил у Хилла:

— И когда же, мы станем управлять Китаем?

Хилл, закусывая, ответил:

— Думаю, что скоро.

— И каким образом, мы овладеем Китаем? — не унимался Саид. — Дракон, он, хоть и Дракон, но Китай, то, захватить, ему не по зубам.

Хилл посмотрел на Саида, и ответил:

С помощью принцессы Чжан нужно расставить своих людей на все главные государственные посты.

— Во всём Китае? — спросил, вновь, Саид.

— Во всём Китае, — ответил Хилл.

— Это, не так просто, — усомнился Саид.

Хилл слегка опьянел, и сказал Саиду, на ухо, очень тихо, почти полушёпотом, как будто, чего-то опасался:

— Дракон намерен израсходовать, на взятки китайским чиновникам, все свои запасы золота, серебра и драгоценностей.

— Так ведь, не хватит, — заключил Саид. — Чтобы закупить всех китайских чиновников, богатств Дракона будет, явно, маловато.

— Принцесса нам поможет, — размечтался Хилл. — Заменим главных чиновников, подкупим других, прогоним ихнего императора, и объявим императором Поднебесной Дракона.

— Вот, заживём! — радостно, и, наливая вино в стаканы, сказал Саид.

— Китаем будем управлять! Богатейшей и огромной страной! — подняв стакан с вином, и, выпивая его, проговорил Хилл, с такой интонацией, как будто он, уже, китайский премьер-министр.

Хилл утёр рот, поставил пустой стакан, выдохнул, и мечтательно произнёс:

— Все расходы, на взятки китайским чиновникам, мы быстро вернём, десятикратно и стократно. Наши личные доходы увеличатся в тысячи раз! Планы Дракона — наши планы!

Саид, также, выпил стакан вина, и поинтересовался:

— А что, принцесса согласилась помочь Дракону?

— Чёртова девка! Отказалась, — ответил Хилл, закусывая мясом.

Саид, тоже, начал закусывать.

— И как же, мы, овладеем Китаем? — спросил он.

Хилл, поначалу, задумался, потом, ответил:

— Надо, её заставить согласиться.

Саид поинтересовался:

— Как её наказал Дракон?

Хилл огляделся, потом, поглядел на Саида, и на ухо, ему сказал, тихо-тихо, чтобы никто посторонний не слышал:

— Дракон приказал приковать её к скале, что на Змеиной горе.

Саид раскрыл рот, от удивления.

— Принцессу, к скале? — переспросил он.

— Да. Она, уже, прикована к скале, — подтвердил Хилл.

Саид, немного подумав, прокомментировал:

— Пусть, немного, покормит мух, пока не образумится,

Хилл разлил в стаканы ещё вина, и сказал:

— Завтра, Саид, приступаешь к обязанностям вице-премьера. Я, слово держу. Вечером, Дракон подпишет соответствующий указ. Я, за тобой, приехал.

Саид обрадовался. Он думал, что Хилл не сдержит своё обещание, и не возьмёт его на службу в правительство, как основного конкурента. Но Хилл, похоже, слово держал. В принципе, считал Саид, должность вице-премьера его очень, даже, устраивала, а там, глядишь, Дракон прогонит Хилла, и назначит его, Саида, премьер-министром. Саид поднялся, взял стакан и, не скрывая радости на лице, провозгласил тост:

— Наведём порядок, Хилл.

— За порядок, Саид! — сказал, поднявшись, Хилл.

— За наш, порядок! — сказал Саид.

Саид и Хилл чокнулись, выпили, сели, и стали закусывать. Затем, Саид разлил в стаканы ещё вина, и предложил:

— Я предлагаю, удвоить численность бригады мухоловов и мухобоев, для Дракона. Пусть, Дракон видит, что мы его любим и заботимся о нём.

— Правильно, Саид. Так, и сделаем. Дракон, я надеюсь, будет нами доволен, и он убедится, что мы оправдываем, оказанное нам доверие.

Хилл, и его друг Саид, чокнулись, выпили, вышли на свежий воздух, и, уже, сильно опьяневшие, на правительственной карете, отправились во дворец.

__

Дверь в бараке, в котором находились Клякса, Фикса, и другие невольники, пребывавшие, здесь, несколько месяцев, и, ждущие своей очереди, отварилась. В барак влетели десять пьяных охранников.

— Строиться! — скомандовал Колода, являвшийся старшим над охраной.

Все невольники, повинуясь, выстроились в шеренгу. Всего, в бараке, ждали своей участи тридцать невольников, отобранных на мясо Дракону, и проходящих многомесячную стадию откорма.

— Ты, выходи, — приказал Колода одному из невольников.

Невольник сделал шаг вперёд, гремя цепями и кандалой.

— Ещё двое! — рявкнул Колода.

Невольники молчали, притихли и приуныли.

— Ты, — ткнул Колода, пальцем, в одного из рабов.

Затем, Колода, вновь, пригляделся на шеренгу.

— И ты, — ткнул он в третьего.

Двое несчастных сделали шаг вперёд. Колода обошёл вокруг троих несчастных, оглядел их, с ног до головы, помахал, по привычке, пистолетом, и сказал своим подчинённым:

— Эти трое — на сковородку. На гуляш Дракону.

Затем, Колода, сверкая своей бандитской физиономией, прошёлся вдоль шеренги, и, улыбаясь дикой улыбкой, прокричал своим подчинённым:

— Ещё, нужно, троих на шашлык, Дракону!

Колода, дико, захохотал:

— Ха-ха-ха!!!

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! — дико, захохотали, следом, сопровождавшие его стражники.

— Добровольцы есть? Шаг вперёд! — не прекращая хохота, то ли спросил, то ли скомандовал Колода, продолжая крутить пистолетом.

Шеренга никак не отреагировала. Колода, вновь, обошёл шеренгу, оглядывая невольников из числа тех, кто находился в бараке уже несколько месяцев. Наконец, Колода принял решение, подошёл к одному из несчастных в середине шеренги, и приказал:

— Выходи. Ты, здесь, больше года.

Несчастный, с понурым видом, вышел и присоединился к тройке, приговорённых на съедение Дракону. Колода, ещё раз, обошёл шеренгу, не переставая крутить пистолетом. Затем, он подошёл к одному из невольников, и приказал:

— Ты, выходи.

Приговорённый невольник, смирившийся со своей судьбой, вышел, гремя цепями и кандалой. Колода остановился, и начал раздумывать, кого ещё отправить на шашлык. Наконец, он подошёл к одному из рабов, самому крайнему, и скомандовал:

— Выходи!

Невольник вышел, тяня за собой кандалу.

— Шесть! — законстантировал помощник Колоды, размахивая плетью.

— Увести! — приказал Колода.

Помощник Колоды скомандовал:

— Шагом марш!

Шестеро приговорённых невольников, гремя цепями и кандалами, двинулись к выходу. На них, тут же, посыпался град плёточных ударов. Стражники получали огромное удовольствие, стегая плетьми, по спинам, приговорённых на съедение Дракону, невольников.

Колода повернулся в сторону оставшихся рабов, и сказал, злобно улыбаясь:

— А вы, не горюйте. И до вас очередь дойдёт.

Тут, он, снова, дико захохотал:

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Затем, Колода, размахивая пистолетом, направился к выходу, вслед за своими стражниками, выведших шестерых рабов, и, покинув барак, закрыл дверь. Дверь барака звякнула железом, и в бараке, на короткое время, установилась гробовая тишина. Наконец, через минуту, оставшиеся в бараке рабы пришли в себя, и стали расходиться по своим нарам.

Барак, в котором находились рабы, предназначенные на шашлык и на гуляш Дракону, почти ничем не отличался от других бараков, в которых содержались рабы. Только, окошки у потолка были чуть больше, и в бараке, днём, было более светло. Окошки, как и во всех бараках, в которых содержались невольники, были зарешёчены. Массивные железные решётки наводили мрак на невольников, и подавляли всякую волю к сопротивлению, и к борьбе за жизнь. Пол был выложен из деревянных досок, а стены барака были сделаны из прочного кирпича. Толщина стены была равна пяти футам, и как-то проломить стену, без специальных инструментов, было невозможно. Потолок был деревянным, и находился очень высоко. Сделать хоть какой-то лаз, из барака, также, было невозможно. Клякса опомнился и, располагаясь на нарах, подтягивая кандалу, спросил, с досадой, Фиксу:

— Неужели, и нам, придётся угодить Дракону на сковородку?

— Или, на шашлык, — отозвался, мёртвым голосом, Фикса.

Фикса начал располагаться на нарах, и добавил:

— Если не произойдёт какого-нибудь чуда.

— Я, в чудеса, не верю, — отозвался Клякса.

— Я, тоже, — отозвался, ещё раз, Фикса.

Фикса лёг на нары, несколько секунд подумал, и спросил капитана:

— Капитан. Нас, что, резать будут, как свиней и баранов?

Потерявший надежду на спасение капитан, располагаясь на нарах, тут же, ответил:

— Да. Бригада поваров осуществляет, для Дракона, эту функцию. Сначала, тебя зарежут, как барана, ножом по горлу. А потом, рубят на куски. Куски, потом, — на сковородку, или на металлические прутья. Если Дракон заказывает гуляш, то на сковородку, если шашлык, то на железные прутья.

— Влипли мы, — вздохнул Клякса.

Капитан лёг на нары, и продолжил:

— Хорошо ещё, что Дракон требует человеческого мяса не каждый день, а лишь, иногда, раз в месяц. Иначе, мы бы, все, давно уже, были бы, съедены Драконом.

— А в остальные дни, что ест Дракон? — спросил, у капитана, Фикса.

— Баранину и говядину, — последовал ответ капитана.

Клякса повернулся на левый бок, и, с досадой, сказал:

— Восстать мы, никак не можем.

— Никак, — согласился Фикса, также, потерявший все надежды на спасение, и, полностью, смирившийся со своей судьбой.

Клякса, машинально, взял в руки свою кандалу, прикованную цепью к ноге, переместил её, немного в сторону, чтобы удобнее было лежать, и высказался, жалобно глядя в потолок:

— Думаю, через три-четыре месяца, подойдёт и наша очередь. А может быть, и раньше.

Фикса, повернувшись на другой бок, согласился:

— Да, может быть, и раньше.

— А может быть, и позже, — предположил капитан. — Всё будет зависеть от того, когда Дракону захочется человеческого мяса.

— И ещё, кого выберут охранники, — напомнил Фикса, ворочавшийся на своих нарах, и возбуждённый до предела, всвязи с тем, что шестеро рабов, только что отправились на завтрашнюю трапезу Дракону, в его три пасти.

— Будь что будет, — тяжело вздохнул Клякса. — Чем такая жизнь, так пусть всё скорее кончится смертью.

Клякса немного поворочался, и, вскоре, крепко уснул. Рабы, смирившиеся со своей несчастной судьбой, немного повздыхали, поругивая стражников, самого Дракона, и свою жизнь, после чего, уснули мёртвым сном.

__

Премьер-министр Дракона Хилл, и его заместитель — вице-премьер правительства Дракона Саид, решили проведать принцессу. В сопровождении двадцати стражников, они, на лошадях, отправились к Змеиной горе, где к скале, вот уже несколько дней, была прикована принцесса.

Во второй половине дня, весь отряд был, уже, у подножия скалы. Оставив четырёх стражников охранять лошадей, Хилл, Саид и шестнадцать воинов двинулись к вершине. Немного погодя, отряд поднялся, вереницей, по тропе, ближе к вершине, потом, все остановились, после чего, Хилл и Саид поднялись к самой скале, и подошли к принцессе. Принцесса мужественно переносила жестокую мучительную пытку.

— Ну, что ты? Передумала? — вопросительно рявкнул Хилл, обращаясь к принцессе.

Саид вытащил кинжал, и, слегка, провёл остриём по её щекам, пытаясь не поранить принцессу, а лишь, запугать её. Саид, таким образом, показывал свою преданность Хиллу и Дракону.

— Будешь служить Дракону? — грубо спросил принцессу Чжан, Саид, перекосив от злобы своё лицо.

Стражники, находившиеся рядом, были начеку. Они, с интересом, наблюдали за происходящим, и готовы были, выполнить любой приказ Хилла и Саида.

Принцесса не отвечала. Она была обессиленной, и готовилась к смерти. Лишь, красивая брошка, на её волосах, напоминала о её высоком происхождении. Эту брошку, по каким-то непонятным причинам, по оплошности, Дракон и его служители забыли конфисковать.

Принцесса отвернула лицо в сторону, чтобы не видеть Хилла и Саида, давая понять, что разговаривать с ними она не намерена.

Хилл, грубо, рукой, повернул лицо принцессы на себя, и сказал грубым злым голосом:

— Значит, не хочешь поумнеть? Так-так!

Саид вложил в ножны кинжал, и вытащил пистолет. Ткнув пистолетом в грудь принцессы, он заорал:

— Ты будешь, служить Дракону, или нет, чёртова девка?

— Чёртова девка! — рявкнул Хилл, видя твёрдость принцессы.

Принцесса не отвечала. Из её глаз, стали вылетать слезинки. Принцесса отвернула голову, в сторону от Хилла и Саида. Хилл и Саид пришли в бешенство. Особенно, взбесился Хилл. Он грубо выругался, затем, быстро повернулся к Саиду, и сказал:

— Она не хочет отвечать.

Взбешённый Саид злобно крикнул Хиллу:

— Нет. Мы её заставим! Мы её заставим служить Дракону!

Саид начал размахивать пистолетом перед лицом принцессы, после чего, он зарядил пистолет, и выстрелил вверх, над самым ухом принцессы, пытаясь её запугать. В левом ухе Чжан зазвенело от выстрела. Из её глаз, вновь, выскочили слезинки. Принцесса молчала, отвернув лицо.

Хилл, вновь, выругался, потом, глядя на принцессу, заорал:

— Мы тебя заставим Дракона любить, чёртова девка!

Хилл вытащил пистолет, быстро зарядил его, и, над самым ухом принцессы, выстрелил в небо. В ухе принцессы, теперь, уже, в правом, зазвенело. Принцесса отвернула лицо, и из её глаз, вновь, вылетело несколько слезинок. "Скорее бы, они удалились", — всё, о чём думала она в эти жестокие, для неё, минуты.

— Чёртова девка! — рявкнул, ещё раз, Саид, глядя на принцессу, которая никак не соглашалась служить Дракону.

Саид сложил пистолет в кожух, после чего, взял лицо принцессы, за подбородок, повернул её личико на себя, и сказал ей:

— Ты, если не согласишься служить Дракону, то закончишь свою жизнь, на сковородке.

— Имей, это ввиду, — рявкнул Хилл, принцессе.

Хилл повернулся к Саиду, и принял решение:

— Будет оставаться здесь, прикованной к скале, пока не поумнеет.

Саид ткнул пальцем в живот принцессе, и заорал:

— Ты будешь торчать на этой скале, пока не согласишься служить Дракону! Поняла?

Принцесса не отвечала. Она, вновь, отвернула своё личико. Слезинки, снова, брызнули из её глаз. Хилл и Саид поняли, что сегодня, от принцессы, ничего не добьёшься. Хилл махнул рукой, и приказал своим стражникам:

— Всем возвращаться!

Отряд начал спускаться к подножию горы. Хилл сказал Саиду, жестикулируя рукой:

— Возвращаемся, Саид.

Хилл и Саид двинулись, вслед за отрядом. Саид, напоследок, сказал принцессе:

— Мы, через несколько дней, вернёмся.

Отряд спустился, к подножию горы. Хилл, Саид и стражники сели на своих лошадей, и отправились во дворец.

__

Дракон страдал алкоголизмом. Он очень любил водку и крепкое вино. Если Дракон начинал пьянку, то запой продолжался, как правило, два месяца, и более. В период запоя, всеми делами в его царстве заправляло его правительство.

Водку и вино Дракон пил бочками. Спиртное, для Дракона, производили рабы на винно-водочном заводе. Завод снабжал спиртными напитками не только Дракона, но и всех его служителей. Однако, водку и вино, как Дракон, так и все его служители, потребляли в таких огромных количествах, что завод еле-еле справлялся с производством, а иногда, спиртное приходилось, даже, импортировать.

Когда Хилл, Саид и сопровождающие их стражники, после посещения принцессы на Змеиной горе, вернулись во дворец, пьянка шла полным ходом. Дракон и его придворные пьянствовали, и все они были, уже, сильно пьяными и очень развесёлыми. Водка и вино лились рекой. И только, мухоловы, численность которых была, накануне, удвоена, распоряжением Хилла, находились, всё ещё, в трезвом состоянии, и усердно отгоняли от Дракона всех мух и других летающих насекомых. Отныне, мухоловов, вокруг Дракона, было ровно двадцать, и распоряжение Хилла, об увеличении их числа, Дракону очень понравилось. Всюду, стоял запах водки и вина. Пьяненькие и весёленькие придворные музыканты играли любимую весёлую музыку Дракона, из репертуара, утверждённого самим Драконом. Дракон развалился в центре зала, и находился в весёлом расположении духа.

— У-у-у-у! — как всегда, завывали, в такт музыке, все три головы Дракона, уже, порядком опьяневшие.

Казалось, что каждая, из голов, стремилась перевыть две другие головы, и было видно, что Дракон очень любит музыку. Хилл, Саид и стражники, с радостью захотели присоединиться к пьянке, которая началась незадолго до их прихода. В углу, стояли двадцать выпитых пустых бочек из-под водки и вина, из которых, девятнадцать выпил, сам Дракон.

Дракон перестал завывать, и музыканты сделали паузу. Все придворные притихли, а стоявшие и ждавшие распоряжений Хилл, Саид, и сопровождавшие их стражники, уставились на своего хозяина, ожидая, что тот скажет.

— Где мой придворный поэт Пьер? — спросила голова Завр.

— Я, здесь! — отозвался слегка пьяный Пьер, сидевший за столом, и ждавший, когда Дракон о нём вспомнит.

Пьер выбежал на центр зала, держа в руках листы с бумагами, и приготовился зачитать свои стихи.

Пьеру было двадцать восемь лет, он был одет по парижской моде, и, уже, пятый год служил Дракону.

Голова Кавр спросила:

— Пьер! Написал ли ты, поэму, в честь меня?

— Или, оду? — спросила голова Тавр.

— Или, стихотворение, для меня? — спросила голова Завр.

Пьер, тут же, ответил:

— Пишу, Ваше Трёхглавие!

Пьер сделал радостный восторженный вид, и, глядя на Дракона, вновь, воскликнул:

— Пишу и поэму, и оду, и балладу, в твою честь, о Великий Дракон!

Все три головы Дракона, внимательно уставились на Пьера, и голова Тавр распорядилась:

— Прочитай, что-нибудь, для меня.

Пьер уставился в свои бумаги, и начал:

— Вот! Стихотворение!

Довольный и пьяненький Дракон приготовился слушать, а Пьер, перебирая листы бумаги, заверил Дракона:

— Вам, Ваше Трёхглавие, понравится!

— Мы слушаем, — сказали, хором, все три головы Дракона.

Пьер, торжественно и с выражением, жестикулируя рукой, объявил:

— Стихотворение называется "Драконовы короны".

В зале, установилась полная тишина, и Пьер начал, вдохновлённо и торжественно, читать:

Мудрый царь — Дракон всесильный!

Самый сильный, из царей!

Стань правителем всемирным, -

Всех земель и всех морей!

Пьер старательно жестикулировал рукой, читая своё литературное творение, а Дракон слушал, и, тоже, в такт руке Пьера, жестикулировал движениями всех трёх голов, и концом своего хвоста. Было ясно, что стихотворение Пьера ему очень нравится.

Пьер продолжал торжественно зачитывать свой поэтический шедевр:

Пусть Дракон, всем миром, правит!

Он — как солнце в небесах! -

Всем придворным, деньги дарит,

Всем врагам — ужасный страх!

— Буль-бим-бо! — радостно взвизгнул Дракон, всеми тремя головами, сразу.

От второй строфы, Дракон вошёл в сильный восторг, и стал жестикулировать, даже, крыльями. А Пьер знал своё дело, и читал:

Кавр объявит праздник счастья,

Тавр одарит всех, вином,

Завр развеет все ненастья,

Мы, победный марш, споём!

Царь трёхглавый и могучий,

Ты, сильнее всех царей!

Каменеют, в страхе, тучи,

Ужас душит королей!

Дракон, от удовольствия, слегка замахал своим длинным хвостом, а Пьер зачитывал заключительную строфу:

Три Драконовы короны,

Пусть, блестят и светят нам!

Рухнут все земные троны,

Мир падёт к твоим ногам!

Пьер закончил читать стихотворение, и перевёл дух. Установилась абсолютная тишина, и все ждали реплики Дракона. Кавр, Завр, и Тавр переглянулись, и голова Завр поправила Пьера:

— У меня, лапы.

— Лапы, с когтями! — добавила голова Кавр.

— Надо бы, подправить, Пьер, — сказала Пьеру голова Тавр.

Дракон задрал, поочерёдно, лапы, пошевелил огромными и страшными когтями, и, всегда находчивый Пьер, моментально, предложил:

— Пусть, тогда, будет: "Мир падёт к твоим крылам!", или…

Пьер задумался, на несколько секунд, потом сказал:

— Мир падёт к твоим когтям!

Пьер задрал голову, кверху, и уставил вопросительный взгляд на голову Завр, ожидая, что скажет Дракон.

— Мир падёт к моим когтям! — кивая, и хором, сказали все три головы Дракона, одобряя последнюю строчку стихотворения.

Пьер, моментально, сориентировался, достал из кармана карандаш, исправил текст в своих бумагах, и зачитал, уже исправленную, последнюю строфу своего литературного шедевра:

Три Драконовы короны,

Пусть, блестят и светят нам!

Рухнут все земные троны,

Мир падёт к твоим когтям!

— Превосходно! — воскликнула голова Тавр.

— Замечательно! — крикнула Пьеру голова Завр.

— Буль-бим-бо! — сказала голова Кавр.

Пьер, от похвал, мило заулыбался, а голова Завр, глядя на Пьера, сказала:

— Не зря, я тебе плачу жалованье, такое же, как премьер-министру.

Довольный Пьер улыбался, и кивал головой.

— Денег, у тебя, Пьер, много, — промычала голова Тавр.

— Орденов, у тебя, полный сундук, — заметила голова Кавр.

Все три головы переглянулись, и голова Завр, торжественно, объявила:

— Дарую, тебе, Пьер, герцогский титул!

Все придворные, находившиеся в зале, хором ахнули. Было видно, что они все, вот-вот, лопнут от зависти. Сам Пьер расплылся в счастливой улыбке.

— Сию секунду, подать мне текст указа, на подпись! — приказала голова Тавр, всем своим секретарям и министрам.

Дракон разлёгся и стал ждать. Через семь минут, секретарь подал Дракону текст указа, а другой секретарь, на подносе, — чернильницу и гусиное перо. Дракон, неглядя, подписал указ, отдав бумагу и перо секретарям, которые поспешили удалиться, и голова Завр, по-царски, сказала:

— Отныне, ты, Пьер — герцог. Мой художник нарисует, тебе, герб!

— Благодарю тебя, мой Дракон! — ответил радостный и весёлый Пьер. — Я, и далее, буду служить тебе, верой и правдой.

В это время, Дракон вспомнил о своих астрологах, и спросил:

— Где, мой придворный астролог Абдурахман? — громко спросила голова Завр, осматривая зал.

— Где, главный астролог Его Величества? — крикнул секретарь.

— Я, здесь! — послышался голос, из-за стола.

На центр, перед Драконом, выбежал главный астролог Его Величества Абдурахман, а за ним, четыре его ученика. Ему было пятьдесят пять лет, и он, всю свою жизнь, с восемнадцати лет, занимался астрологией, служа разным вельможам в Азии, и в Европе. Двадцать лет назад, его, на службу, нанял Дракон. И Абдурахман, стараясь, изо всех сил, предсказывал Дракону, и всем придворным, по звёздам, планетам, и составленным, им же, гороскопам, будущие события и судьбы. Причём, предсказывал, всегда так, как хотел и хочет видеть всё грядущее и все судьбы, сам Дракон и его придворные.

Дракон был очень доволен Абдурахманом, и не жалел на него денег и орденов. Одет Абдурахман был в синий халат, раскрашенный в белый и красный горошек, а на голове, он носил заострённый колпак, из той же ткани. Абдурахман, своей жизнью, как и все придворные, был очень доволен. Он отбил Дракону поклоны, и, с помощью своих четырёх семнадцатилетних учеников, развернул, перед владыкой, большую планентно-звёздную, им составленную, накануне, схему.

Все три головы Дракона внимательно осмотрели схему, и, ничего не поняв, распорядились в один голос:

— Рассказывай!

Абдурахман начал объяснять, показывая указкой:

— Это Солнце, Ваше Трёхглавие. А это — Земля и Луна.

Дракон кивнул всеми головами, но, почти, ничего не понимал. Абдурахман, состряпав очень умную харю, продолжал:

— А это — планета Меркурий, Ваше Величество. А вот, Венера.

Дракон хлопал глазами, и продолжал смотреть на звёздно-планетную схему, и выслушивать Абдурахмана, который водил указкой по схеме, и продолжал объяснять:

— А вот, Марс, Юпитер и Сатурн, мой Дракон.

Дракон продолжал, недоумённо, хлопать всеми шестью своими глазами, а ученики Абдурахмана кивали головами, и поддакивали своему учителю.

— Далее, идут яркие звёзды и созвездия, состоящие из звёзд. Марс заходит в созвездие…

— Конкретнее! — гаркнула голова Завр, остановив длинное объяснение Абдурахмана, так как Дракону надоело его выслушивать, и захотелось, немедленно, услышать астрологический вывод.

— Что предсказывают планеты и звёзды? — спросила голова Кавр.

— Стану ли я могущественнее, чем сейчас? — поинтересовалась голова Тавр, сощурив левый глаз, и, ожидая ответа.

Абдурахман радостно заулыбался, и выпалил то, что хотел услышать Дракон.

— Ваше Трёхглавие! Звёзды и планеты расположены, сейчас, так, что ты, о мой Дракон, уже в следующем году, станешь ещё более могущественным, чем сейчас. К твоим когтям, падёт великая страна, о мой Дракон!

Дракон обрадовался. Все три головы переглянулись, между собой, и голова Завр, радостно воскликнула:

— Прекрасно! Знаю, какая это страна.

— Замечательно! — воскликнула голова Тавр.

— Превосходно! Китай будет под моей властью, — воскликнула громче и радостнее всех голова Кавр.

— Всё будет буль-бим-бо! — взвизгнули, хором, все три головы Дракона.

— Ты, хорошо служишь мне, Абдурахман, — сказала голова Тавр.

Довольный Абдурахман заулыбался, и отбил поклон. Все три головы Дракона переглянулись, и голова Кавр объявила Абдурахману:

— Я, ещё вчера, подписал указ.

— Ты награждён орденом Дракона, Абдурахман! — сказала голова Тавр.

— Орден, Абдурахману! — приказала голова Завр своему секретарю.

— Орден, главному астрологу Его Величества! — крикнули, хором, шесть придворных, придавая торжественность награждению.

Секретарь вытащил, из своего кармана, заранее заготовленный для астролога Абдурахмана орден Дракона, подошёл к Абдурахману, и прицепил тому, на левую грудь, очередной, для того, орден. Орден представлял, из себя, восьмиконечную звезду, из чистого золота, с гравюрой трёх голов Дракона, на ней. Абдурахман любил ордена, и радовался награде.

— Я буду, и дальше служить, верой и правдой, Вашему Величеству! — сказал Дракону Абдурахман.

— Не сомневаюсь! — кивнула, одобрительно, голова Завр, глядя на своего счастливого придворного астролога.

Довольный Абдурахман и его ученики свернули свою схему, и быстро удалились, вернувшись за стол.

— У меня, сегодня, настроение — буль-бим-бо! — объявил всем Дракон, головой Завр.

— Веселитесь все! — промычала голова Кавр.

— И слушайтесь меня! — крикнула голова Тавр своим придворным.

В эти минуты, Дракон, на глазах у всех, осушил девять бочонков крепкой водки, и стал очень быстро и сильно пьянеть. Тем не менее, Дракон ещё что-то соображал, и голова Завр, осмотрев зал, спросила:

— Где-е, мо-ой ху-у-до-ож-ни-ик Франческо?

Голова Кавр громко закричала пьяным заплетающимся голосом:

— Где, мо-ой при-идво-орны-ый ску-ульп-то-ор Луис?

— Где-е, на-аш ар-хи-и-и-тек-тор Бенедикт? — спросила пьянеющая голова Тавр.

— Где-е, на-а-ш лю-юбимы-ый юви-или-ир, и-из Индии-и, Раджив? — спросила голова Завр.

Все четверо вылезли из-за стола, выбежали на центр, и встали перед Драконом, ожидая, что тот скажет. Дракон оглядел их всех, всеми шестью своими глазами, и сказал, головой Завр:

— Ва-ам, все-ем, за хоро-ошую слу-ужбу и ра-бо-о-ту, я да-а-ру-ую по бо-очо-онку зо-о-ло-о-тых пи-и-а-ас-тров. Ука-аз по-о-дпи-и-сан ещё-ё вче-ера.

— За-втра, вы-ы по-олучите пиастры, — промычала голова Тавр.

— Благодарим тебя, Ваше Трёхглавие! — хором, ответили художник Франческо, скульптор Луис, архитектор Бенедикт, и ювелир Раджив.

Все четверо отбили поклоны, и вернулись за стол, а Дракон, осушил ещё три бочонка вина. Прервавшаяся, ненадолго, пьянка возобновилась, и все, сидевшие за столом, веселились вместе с Драконом. Очень сильно опьяневший Дракон, в этот момент, наконец-то, увидел Хилла, Саида и стражников, что были с ними, и голова Завр, тут же, громко воскликнула, пьяным и заплетающимся голосом:

— На-а-лить во-о-одки и ви-и-на, Хиллу-у!

Голова Тавр крикнула:

— На-а-ли-ить во-од-ки-и и ви-и-на, Саиду!

Голова Кавр, оглядев Хилла, Саида, и всех стражников, прибывших вместе с Хиллом и Саидом, добавила:

— На-али-ить во-одки-и и ви-ина-а, стра-ажни-и-кам Хилла-а!

Голова Кавр щёлкнула языком, а слуги, тут же, кинулись обслуживать Хилла, Саида и стражников, которые, все, уселись за стол. Дракон продолжил завывание, всеми тремя головами, и пастями:

— У-у-у-у-у!!!

Музыканты продолжали играть весёлые мелодии, переходя с одного мотива на другой. И Дракон, моментально, в такт музыкантам, переходил на новую мелодию, продолжая завывать, уже, на новый мотив:

— У-у-у-у-у!!!

Слуги налили, в стаканы и фужеры, водку и вино Хиллу, Саиду и стражникам, и сами расселись за стол, продолжить выпивку. Хилл и Саид чокнулись, между собой и стражниками, и залпом выпили по стакану водки.

— Прекрасная водка, — сказал Саид, взял вилку, и начал закусывать из тех блюд, что были на столе.

— Да, вкусная, — согласился с ним, Хилл, и, тоже, начал закусывать.

Тут, пьяный Дракон, как обычно, развалившийся посреди зала, своей средней головой Завр, окликнул Хилла:

— Хилл! Что-о отве-е-ти-и-ла при-и-нце-ес-са?

Хилл привстал, чтоб ответить Дракону поофициальнее:

— Она отказывается тебе и нам всем служить, Ваше Трёхглавие.

— Чё-ёр-то-о-ва де-ев-ка! — завопила пьяная средняя голова.

— О-о-на е-е-щё-ё по-о-жа-а-ле-е-ет, — промычала, пьяным голосом, левая голова Дракона.

— По-о-жа-а-ле-е-ет, — промычала, в дым пьяная, правая голова Дракона, Тавр.

Саид привстал, и поддакнул Дракону:

— Пожалеет, мой Дракон.

Хилл подумал, секунд пять, и, также, поддакнул Дракону:

— Пожалеет, Ваше Трёхглавие. Пусть, она, пока, покормит мух, мой Дракон.

Дракон рявкнул своей левой головой:

— Пу-у-сть, ко-о-р-ми-ит му-ух, по-ока-а не-е по-о-у-м-не-е-ет.

Правая голова рявкнула:

— Е-е-сли-и, не-е по-о-у-у-м-не-е-ет, мы-ы её-ё пу-ус-ти-им на-а ша-аш-лы-ык.

Голова Завр промычала:

— Или-и, про-о-да-а-ди-им её-ё в га-ре-ем, ту-уре-ец-ко-о-му су-ул-та-а-ну.

Тут, все три головы захохотали, диким хохотом:

— Ха-ха-ха!!!

Вместе с Драконом, захохотали все присутствующие:

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Наконец, Дракон и все придворные, перестали хохотать, и Дракон приказал своим слугам, всеми тремя головами, хором:

— При-и-не-ес-ти-и мне-е ша-а-ш-лы-ык и гу-у-ля-яш и-из мя-я-са-а ле-ен-тя-е-ев и бе-ез-де-ель-ни-и-ко-ов.

Слуги, моментально, принесли Дракону тот самый шашлык, и тот самый гуляш, которые были изготовлены из мяса шестерых невольников. Все эти блюда разложили перед Драконом на двадцати больших разносах и тарелках. Дракон быстро всё съел, выпил ещё три бочки водки, и приказал всем присутствующим, левой головой.

— Пу-усть, пля-яшу-ут все-е!!!

Ансамбль музыкантов заиграл весёлую музыку. Все присутствующие, опьяневшие от водки и вина, по требованию Дракона и очень развесёлые, бросились в пляс. Хилл, Саид и все стражники, также, решили маленько поплясать, чтобы расслабиться, коль плясать приказал сам Дракон всем присутствующим. Придворные веселились. Наконец, музыканты закончили играть, и все вернулись за стол.

Хилл и Саид налили себе водку в стаканы. Тут, вдруг, из-за стола выскочил один пьяный придворный, с налитым фужером вина в руке, и своим пьяным голосом предложил тост:

— За-а Дракона-а! За-а здоровье-е Дра-а-ко-о-на!

Тост, тут же, подхватил другой придворный:

— За здоровье Дракона! — крикнул он, встав с фужером вина в левой руке, причём, крикнул он, очень-очень громко, чтобы Дракон был доволен им и его преданностью.

— За нашего Дракона! За здоровье Дракона! — закричали все придворные со всех концов огромного стола.

Все встали с наполненными фужерами, и стаканами. Хилл взял стакан, и, тихо, сказал Саиду:

— Давай, выпьем, за здоровье нашей ящерицы.

Саид встал, и они, вместе со всеми, приготовились выпить провозглашённый тост.

— За-а мо-о-ё здо-о-ро-вье-е! — закричал Дракон своей левой головой.

— И, за-а мо-о-ё здо-о-ро-о-вье-е! — крикнула правая голова.

— За-а мо-о-ё здо-о-ро-о-вье-е! — закричала голова Завр.

Дракон взял бочонок водки, и начал его пить всеми тремя пастями, по очереди. Опустошённый бочонок Дракон откинул в угол.

Придворные выпили тост. Музыканты, вновь, заиграли весёлую музыку, и Дракон пустился в пляс. Вслед за Драконом, плясать пустились все придворные. Хилл и Саид плясали, вместе со всеми, радостно отбивая чечётку. Дракон плясал, и в зале стоял сильный шум и грохот в музыкальном сопровождении. Топот Дракона и придворных заглушал музыку, которую было еле слышно, но музыканты не обращали внимания, и добросовестно продолжали играть заказанный репертуар. Через минуту, Дракон начал петь весёленький, свой самый любимый плясовой шлягер, который назывался "Плясовая Дракона", а все пляшущие и весёлившиеся придворные ему стали подпевать:

Я, Китай весь захвачу,

Индию ограблю!

Кого хочешь — проглочу!

Дань платить заставлю!

Динары и пиастры,

Золото, алмазы —

Душу согревают,

Радость навевают!

Дракон веселился, улыбаясь всеми головами, и продолжал петь свой любимый шлягер.

Пусть, мои враги дрожат!

Короли и шахи,

Они, скоро, завизжат,

И умрут от страха!

Динары и пиастры,

Золото, алмазы —

Душу согревают,

Радость навевают!

Дракон развеселился. Все его придворные радовались и плясали, а музыканты старались, изо всех сил. Развеселившийся Дракон, всеми тремя, своими глотками, не прекращал петь, свою любимую песенку:

Чудо-Юдо — я, Дракон!

Когти, зубы, крылья!

Всюду, будет мой закон

С нашей камарильей!

Динары и пиастры,

Золото, алмазы —

Душу согревают,

Радость навевают!

Наконец, через несколько минут, плясать и петь Дракону и его придворным надоело, и пляска закончилась. Весёлый Дракон распорядился налить всем ещё водки и вина, после чего, прошёлся по залу, и крикнул всем, головой Завр:

— Хо-о-чу-у со-о-бщи-ить все-ем, о-оче-ень ра-а-до-остно-ое изве-естие-е!

Дракон остановился, повернулся в сторону стола, ко всем сидящим, и головой Тавр объявил:

— Те-е, кто-о е-ещё-ё не-е зна-а-ет, слу-у-ша-йте-е!

Все приумолкли, желая узнать, какое же, радостное, это известие, и уставились на Дракона.

— К на-ам в го-ости-и, на-а мо-ой юби-и-ле-ей, плы-ы-вё-ёт на-аш дру-уг, — крикнула левая голова всем придворным, находящимся в зале.

Голова Кавр закончила:

— К на-ам в го-о-сти-и, плы-ы-вё-ёт, на-а мо-ой де-ень ро-ожде-ени-ия, на-аш лу-уч-ший дру-уг — пи-ра-ат Чё-ёр-на-а-а-я Бо-о-ро-о-да-а!

— Ура!!! — прокричали обрадованные придворные.

Саид опешил от известия, объявленного Драконом. Во всём зале, установился радостный гвалт и оживление, из-за неожиданной новости. Хилл похлопал Саида по плечу, и сказал ему, надеясь его ещё сильнее обрадовать:

— Это, я послал приглашение Чёрной Бороде.

— О-о!!! — среагировал Саид, радостной интонацией.

Хилл и Саид разлили в стаканы вино, и Хилл сказал Саиду, выпивая очередной стакан спиртного:

— Он привезёт, тебе в жёны, десять женщин. Я держу, своё слово. Ради, тебя стараюсь, Саид.

— О! о! о! — радостно взвизгнул Саид, глядя на Хилла, и слегка, остолбенев.

— Сказано — сделано! — прокомментировал Хилл.

— Да? Прекрасно! Я знал, что ты — настоящий друг, Хилл! — весело, выпивая налитое в стакан вино, ответил, обрадованный Саид.

Хилл, и очень довольный и радостный Саид, стали закусывать бараньим шашлыком.

— И ещё, он привезёт подарки для Дракона, — добавил Хилл.

Саид, вновь, разлил в стаканы вино, и предложил Хиллу ещё один тост:

— За здоровье Чёрной Бороды!

— За здоровье Чёрной Бороды! — поднял стакан Хилл.

Хилл и Саид чокнулись, и, залпом, выпили за здоровье Чёрной Бороды. Очень многие придворные, от обилия выпитого вина и водки, стали отключаться. Очень скоро, половина стражников, что пришли с Хиллом и Саидом, отрубились, и уже валялись и храпели под столом. Те, кто ещё держался на ногах, не обращали никакого внимания на тех, которые спали под столом, и в других местах зала, на полу. Так было принято во дворце Дракона, и к пьянству, все придворные, давно, привыкли. Все придворные пили, всегда, вдоволь, так как Дракон, за пьянство, никогда никого не наказывал, так как сам любил водку и вино, и, поэтому, очень любил видеть своих придворных пьяными.

Один пьяный придворный провозгласил тост, громко крикнув:

— За здоровье Чёрной Бороды!

Все придворные подхватили тост, поднимая стаканы и фужеры с водкой и вином:

— За Чёрную Бороду! — послышались возгласы, с одного конца зала.

— За капитана Эдварда Тича! — послышалось с другого конца зала.

Дракон привстал, на обе задние лапы, взял бочку водки своими верхне-передними лапами, и поддержал тост:

— За-а мо-о-е-го-о лу-уч-ше-е-го дру-у-га-а! За-а пи-и-ра-а-та Чё-ёр-ну-у-ю Бо-ро-о-ду!

Дракон, тут же, осушил бочку водки, пастью левой головы, бросил опустошённую бочку в угол, взял вторую бочку водки, быстро её выпил пастью центральной головы, затем, откинул опустошённую вторую бочку в угол, взял третью бочку водки, выпил её пастью правой головы, облизнулся, и выкинул пустую, третью бочку, в тот же угол.

Вместе с Драконом, все придворные опустошили тост за Чёрную Бороду. Хилл и Саид, ещё раз, повторили тост за Чёрную Бороду, теперь, уже, вместе со всеми. Выпив тост, все придворные, которые ещё держались на ногах, уселись за стол и продолжили пьянку. Хилл и Саид стали закусывать. Очень опьяневшие, они, тем не менее, продолжали ещё, что-то соображать.

— У меня, скоро будет десять жён, — радовался, вслух, Саид.

Хилл, очень сильно опьяневший, налил в стаканы ещё вина, и, глядя на Саида, предложил:

— Пьё-ём, за-а тво-о-и-их де-е-сять жё-ён.

Саид и Хилл взяли наполненные стаканы, с вином, и залпом выпили за будущих десять жён Саида, которых, на остров, должен доставить Чёрная Борода, по заказу Хилла.

День пьянки, во дворце, закончился, как обычно, коллективной дракой между придворными. Хилл и Саид пытались разнять дерущихся, но, это было невозможно. Дракон преспокойненько наблюдал, как дерутся придворные, и получают от драки удовольствие. Он давно привык к такому поведению своих придворных, и, наблюдая, мотал головами, хлопая всеми шестью глазами. После драки, и Дракон, и все его придворные уснули мёртвым сном, прямо в зале, на полу, а кое-кто, даже, на подоконниках. Утром следующего дня, пьянка возобновилась. Так продолжалось два месяца.

Винно-водочный завод в эти месяцы работал на полную мощность, но не справлялся с производством большого количества водки и вина, и Дракону приходилось, использовать неприкосновенные запасы спиртного, которые, после пьянки, долго пополнялись за счёт усиленной работы винно-водочного завода, а также за счёт импорта. Такой, сложившийся во дворце уклад, очень нравился всем придворным, и самому Дракону.

__

В школе Лун Юня, Юлия Иголочка проучилась ровно месяц. К концу месяца обучения, она умела, мало-мальски, делать то, чему обучала школа. И хотя, боевые искусства ей не давались, зато, главное — стрельба из пистолета и ружья, у неё получалась очень даже неплохо. К концу месяца обучения, при выполнении упражнения по стрельбе из ружья и пистолета, она попадала либо в круг, либо, рядом с кругом.

— Ты делаешь успехи, — говорил Лун Юнь, по-китайски, Юлии, и она, от похвалы, расплывалась в улыбке.

К концу месяца, она, хоть и плохо, но кое-что понимала по-китайски, выучив несколько китайских слов и фраз. Она чувствовала, что знание китайского языка, хотя бы чуть-чуть, ей необходимо. Также, Юлия старалась понять и запомнить китайские обычаи, и элементы уклада, чтобы лучше ориентироваться в той стране, в которую её забросила судьба.

Каждый день учёбы в школе, почти точно, повторял предыдущий, своим распорядком, и Юлия привыкла к учёбе очень быстро — за пять-шесть дней. Старание и труд быстро стали давать свои результаты. К концу месяца обучения, Юлия умела не только хорошо стрелять, но, она, даже, немного владела приёмами рукопашного боя и китайской борьбы. И хотя, с натренированным учеником школы, Юлия справиться не могла, она сумела бы, скрутить мужика средней силы, не владеющего приёмами борьбы и рукопашного боя. Но, главное, ради чего Юлия приехала в школу Лун Юня — научиться стрелять из пистолета и ружья. И Юлия, была довольна собой, так как стрелять её, Лун Юнь, немного, научил.

Пролетел месяц, и Юлия засобиралась в Кантон, к Чен-цзы. К учителю Лун Юню подошёл его лучший ученик Дэн У. Дэн У имел очень красивое лицо, он был высокого роста, богатырского телосложения, и обладал недюжинной силой. Кроме того, Дэн У, в своём характере, имел обострённое чувство справедливости, за что его уважали и учитель, и все ученики в школе. Дэн обратился к Лун Юню:

— Учитель, отпусти меня на битву с Драконом. Юлия, одна, не справится. Дракон — очень сильный, хитрый и коварный.

Лун Юнь подумал, и ответил:

— Послушай, Дэн. Все мои ученики — вольные люди. Поступай, как знаешь. Помни, что твоё имя — Дэн У, и ты — мой лучший ученик. И, не забывай своего учителя.

Дэн побежал к Юлии. Она, после тяжёлого дня учёбы, отдыхала в своей комнате. Дэн постучался в дверь. Юлия открыла. Дэн, тут же, ей выпалил:

— Отправляюсь, с тобой, на бой с Драконом!

Юлия обрадовалась:

— Едем в Кантон! В Гуанчжоу! В город пяти козлов. Нужно будет хорошо подготовиться, Дэн.

Дэн поглядел в лицо Юлии, и сказал ей:

— На сражение с Драконом, император даст корабль.

Юлия присела на топчан, поглядела на Дэна, подумала с полминуты, и озабоченно сказала:

— Нужно, хотя бы, полсотни храбрецов.

Дэн ответил:

— Лучше сотню. Как-никак, — нам дадут корабль. В Гуанчжоу, найдём храбрецов. Не переживай.

Когда, Дэн что-то говорил, Юлия, иногда, вынуждена была переспрашивать, что означает то, или иное китайское слово, незнакомое, для неё. После того, как Дэн разъяснял значение слова, Юлия пыталась это слово запомнить, повторяя его, про себя, много раз. Юлия обрадовалась, что она, уже, не одна выступает на битву с Драконом. Она подошла к окну. За окном, лил дождь.

— Завтра, последний день занятий, а утром, послезавтра, отправляемся в Кантон, — приняла решение Юлия, сказав и объяснив Дэну, очень коряво, на китайском языке, как могла. — Лошадь, у нас, одна.

Дэн У, тем не менее, всё понял, и, собираясь уходить из комнаты, и открыв дверь, успокоил:

— Пойду к учителю, договорюсь на счёт лошади. Он даст хорошего коня. Чен-цзы, его, потом, сюда вернёт.

Дэн вышел, и закрыл за собой дверь. Юлия вытащила зеркальце, расчёску, и стала прихорашиваться. Она взглянула на себя в зеркальце, расчесалась, сделала себе новую причёску, после чего, услышав звон гонга, отправилась на ужин.

На крыльце, она встретила учителя. Лун Юнь остановил её и сказал:

— Дэн У хочет отправиться с тобой, на битву с Драконом.

Юлия обрадованно поглядела на Лун Юня и, тут же, ответила:

— Да. Мы, вдвоём, возглавим этот боевой поход. Он будет моим помощником. Мы покончим, с Драконом!

— Прекрасно, — похвалил Юлию Лун Юнь. — Воля к победе — это, уже, полпобеды. Из тебя, получится, хороший командир.

Лун Юнь улыбнулся, и отправился по своим делам.

__

Весь последний день тяжёлой учёбы, для Юлии, ничем не отличался от всех других дней. За месяц, она немного научилась всему, чему обучал Лун Юнь, но, разумеется, не так хорошо, как это делали другие его ученики, проучившиеся в школе год, два или три. И тем более, недосягаемым для неё, было мастерство самого Лун Юня.

Наконец, последний день занятий закончился. Юлия и Дэн, сразу после ужина, стали готовиться к завтрашней дороге.

Дэн У проучился в школе Лун Юня почти четыре года, и очень хорошо владел всем тем, чему обучал Лун Юнь. Дэн был из семьи землепашцев. Но, он не хотел быть землепашцем, а мечтал о военной карьере. С большим трудом, Дэну удалось выхлопотать разрешение у властей, покинуть свою деревню, и мечта о военной офицерской службе привела Дэна, в конце-концов, в школу Лун Юня. И вот, Дэн, отучившись три года и десять месяцев, готовился отправиться, вместе с Юлией, на страшный поединок с трёхглавым чудовищем.

Юлия собрала, с вечера, все свои вещи в сумку. Затем, она и Дэн сходили на кухню, и взяли немного продуктов на предстоящий день, в дорогу до Кантона. После чего, Дэн предложил, на всякий случай, взять в дорогу, немного пороха и пуль, для пистолета и ружья Юлии. На этом настаивали и Лун Юнь, так как тот считал, что на них могут, в дороге, напасть разбойники. Юлия не возражала, так как те запасы пуль и пороха, что Юлия привезла с собой, были ею, полностью исстреляны на учебных тренировках.

— В дороге, на нас, могут напасть разбойники, и мы должны быть вооружены, — пояснил ещё раз Дэн, и добавил, — у тебя, есть разрешение на оружие, пули и порох, которое, для тебя, выхлопотал Чен-цзы. Так что, мы имеем право, взять пули и порох вместе с твоим пистолетом и ружьём.

— Хорошо, — согласилась Юлия, и они пошли к Лун Юню.

Взяв у учителя немного пуль и пороха, и, сложив боеприпасы в сумку, они отправились в конюшню. Убедившись, что кони в полном порядке, и готовы к завтрашнему путешествию, Дэн и Юлия разошлись по своим комнатам. Юлия, ещё целый час, не могла уснуть, размышляя о предстоящей дороге. К полуночи, она уснула.

__

Утром следующего дня, Юлия и Дэн отправились, на лошадях, в Кантон, простившись с Лун Юнем, и его учениками.

— После победы над Драконом, жду вас у себя в гостях, — сказал им Лун Юнь, прощаясь. — Жду вас, с победой.

— Дэн, обязательно, вас навестит, — по-китайски, но с сильным акцентом, ответила Юлия своему учителю.

— Если, победим Дракона, я к вам, учитель, обязательно приеду, — пообещал Дэн Лун Юню.

Лун Юнь подошёл к лошади, которую он дал Дэну, и наказал ему, ласково похлопывая ладонями лошадь, по бокам её морды:

— Коня оставишь у Чен-цзы. Он мне его доставит.

Лун Юнь подумал несколько секунд, и, напоследок, дал наказ Юлии и Дэну.

— Будьте осторожны.

Распрощавшись с Лун Юнем и его учениками, Юлия и Дэн вскочили на коней, ещё раз помахали, на прощание, руками, и, выехав на дорогу, двинулись в путь. В Кантон, они надеялись прибыть к вечеру, до закрытия городских ворот. Иногда, Юлия и Дэн переговаривались между собой на китайском языке. Юлия, как обычно, с большим трудом понимала Дэна, и часто переспрашивала его, что означает то, или иное слово. Кроме этого, Юлия произносила китайские фразы с большим акцентом, к которому Дэн никак не мог привыкнуть.

— Все мои предки были землепашцами, — начал рассказывать Юлии, Дэн.

— У меня, тоже, — сказала Юлия.

— Прадед мой, был землепашцем, деды у меня, были землепашцами, отец мой, — землепашец. А я хочу быть воином-командиром в императорской армии или на императорском флоте, — сказал Дэн, подгоняя своего коня, поближе к коню, на котором ехала Юлия.

— Будешь командиром! — обнадёжила Дэна, Юлия.

Юлия, вдруг, вспомнила о брате:

— У меня, брат в плену, у Дракона. Как же, он там?

Дэн успокоил её:

— Если, он жив, то мы его освободим. Смерть Дракону!

Тут, Юлия задумалась, слегка подгоняя своего коня, потом, настороженно спросила, глядя на Дэна:

— А что, если мы не справимся с Драконом?

Дэн решил помолчать. Юлия, со страхом, вновь, спросила Дэна, остановив лошадь:

— Что с нами, тогда, будет?

Дэн остановил своего коня, подъехав к Юлии, и ответил:

— Тогда, Дракон, нас съест.

— Съест? — переспросила Юлия, несмотря на то, что и так знала, что ждёт любого, кто попадёт в лапы Дракона.

Дэн улыбнулся, и бодро, как ни в чём не бывало, вновь, ответил, глядя прямо в глаза Юлии:

— Ну, да, съест. А что же, ещё он будет с нами делать?

Юлия вздохнула. Она и так знала, что в случае неудачи, угодит Дракону на шашлык.

Дэн и Юлия, вновь, двинулись в путь, по дороге, ведущей в Кантон. Дэн, ещё раз, начал рассказывать о бесчинствах Дракона. Он рассказывал долго, пытаясь перечислить все известные ему преступления Дракона и бандитские налёты его пиратов на сёла и города Поднебесной.

— Дракон несёт много бед нашей стране, и другим странам. Он захватывает в плен много наших земледельцев, и горожан. И они, потом, всю оставшуюся жизнь пребывают, у него, в рабстве, — сказал, с негодованием, Дэн, вздохнув от усталости.

— И ваша принцесса, у него, тоже, в заточении, — добавила Юлия, поглядев на Дэна, печальным взглядом.

— Да. И наша принцесса, у него, в заточении, — кивнул головой Дэн. — Так что, с Драконом, надо покончить.

Юлия остановила лошадь, и спрыгнула с неё. Дэн, тоже, остановил коня. Юлия вытащила, из сумки, оставшиеся у неё монеты, нанизанные на нитку, и сказала Дэну:

— У меня, несколько чохов.

Юлия пересчитала их, протянула Дэну, и спросила:

— Сколько воинов и матросов, можно будет нанять на эти деньги, для похода против Дракона?

Дэн пересчитал чохи, прикинул в уме, слегка задумавшись, потом ответил, покачав головой:

— Э-э, одного. Не больше.

Дэн протянул Юлии чохи.

— Что же, делать? — спросила Юлия.

Дэн слегка улыбнулся, и ответил:

— Тебе же, говорят, что по указу императора, начальник уезда даст нам и корабль, и казна же, оплатит и воинов и матросов. Мы, как-никак, на бой с Драконом выдвигаемся.

Юлия Иголочка вскочила на коня, и они, неспеша, двинулись дальше, в сторону Кантона.

К полудню, солнце, уже, зверски палило, но, к счастью, начался кратковременный сильный дождик, и жара немного ослабла.

После лёгкого обеда, на привале, Дэн, вновь, заговорил, по поводу царства Дракона:

— А что будем делать с богатствами и сокровищами Дракона? — спросил Юлию Дэн.

Юлия пожала плечами.

— Может, возьмём себе, понемногу? — вновь, спросил Дэн, советуясь с Юлией, собираясь прыгнуть на коня.

— Понемногу, возьмём, — согласилась Юлия.

— Главное, рабов освободим, и отправим их по домам, — сказал, романтично, Дэн, вскакивая на лошадь.

Юлия прыгнула на коня, и сказала Дэну, высказав своё мнение:

— Я думаю, что нужно вернуть, награбленное Драконом, тем, у кого он грабил. Вернуть деньги, и вещи.

— Технически, это невозможно, — возразил Дэн.

— Да, да, — согласилась Юлия, — невозможно.

Дэн подогнал своего коня ближе к Юлиной лошади, и спросил:

— А что будем делать с троном Дракона?

Юлия пожала плечами.

— Я не собираюсь становиться царицей. Это — не для меня, — ответила Юлия. — Если хочешь, царствуй.

— Нет, — тут же, отказался Дэн от трона, — мне, тоже, корона и власть не нужны.

Дэн задумался. Вдруг, он сказал:

— Пусть, царство Дракона перестанет существовать!

— Пусть! — согласилась Юлия.

Дэн и Юлия Иголочка двигались на конях, мимо знакомых ландшафтов и пейзажей. На полях, работали люди. Навстречу им, время от времени, проходили сельские жители — они направлялись, либо на поля, либо с поля. Также, Юлия и Дэн, обгоняли, идущих на поля, и с полей, земледельцев. Юлия Иголочка и Дэн проезжали мимо множества китайских сёл, поражавших Юлию своей простотой и однотипностью. И было ясно, что земледельцев, всю их жизнь, заботило только одно — поля и урожай. По крайней мере, так Юлии казалось.

В окрестностях той местности, через которую двигались Юлия и Дэн, очень часто свирепствовал Дракон и его бандиты, а родственники многих местных жителей пребывали в рабстве на острове Кенгуру, работая на плантациях и в каменоломнях Дракона. Все земледельцы мечтали, чтобы объявился герой, который избавит, их всех, от налётов трёхглавого чудовища, а захваченных людей вернёт в их дома.

— Если, одолеем Дракона, — разъяснил Юлии Дэн, — то нас — объявят героями. Все жители Поднебесной, нас благодарить будут. Сам император, нас объявит героями.

— Или, угодим на сковородку, на обед Дракону, — съехидничала Юлия.

Дэн немного подумал, и, через полминуты, ответил:

— Можем и угодить. Ты промахнёшься, или я где-то ошибусь и оплошаю, и угодим на шашлык, или на гуляш, Дракону.

— Или, ему в рабство, — добавила Юлия, ещё раз подчеркнув то, о чём они говорили, уже, много раз.

Юлия остановила лошадь, потом подъехала ближе к Дэну, и высказала ему свою позицию:

— Промахнуться нам, нельзя!

Дэн посмотрел на неё, кивнул, в знак согласия головой, и согласился:

— Что верно, то верно. Промахнуться нам, нельзя. Никак, нельзя.

Юлия Иголочка задумалась. Она ещё не представляла себе, в полной мере, той грандиозности задачи, которую она, вместе с Дэном, перед собой, ставила. Она, даже, не знала, жив ли ещё, её брат. Она, даже, не знала, жива ли, ещё принцесса. Она задумалась о них, и об ихней судьбе, и ей стало очень грустно.

Приближался вечер. После лёгкого ужина, путники, вновь, двинулись в сторону Кантона, ускорив ход коней, надеясь успеть въехать в город до того, как будут закрыты городские ворота. Но, вскоре, стало ясно, что до наступления темноты им не успеть, и они решили заночевать у дороги.

— Здесь, сделаем привал, а утром, продолжим путь, — предложил Дэн, слезая с коня.

Юлия спрыгнула с лошади, и предложила:

— Пошли вон, к тому дереву. Там, нам будет удобнее.

Юлия показала рукой, на одиноко стоящее, неподалёку, дерево.

Они подошли к дереву, пустили на травку уставших лошадей, сами отошли немного в сторону, и расположились на луговой полянке, очень уставшие, за день пути. Вскоре, и Дэн, и Юлия уснули мёртвым сном. Утром, они, вновь, двинулись в путь, и к полудню въехали в город. Ещё через час, Дэн и Юлия были в доме Чен-цзы.

__

Беседа Чен-цзы, с Дэном и Юлией, которая проходила за ужином, поздним вечером, носила очень серьёзный характер. Чен-цзы, озабоченный хлопотами Юлии, успел о многом договориться в администрации Гуанчжоу, и, более всего, был озабочен тем, что для боевого похода против Дракона, понадобится не менее сотни храбрых воинов и моряков.

— Значит, ты решил помочь Юлии одолеть Дракона! — одобрительно воскликнул Чен-цзы, наливая, всем, чай.

— Да, шэньши, — ответил Дэн. — Ведь, она одна, может и не справиться. Дракон очень силён, хитёр и коварен.

— Корабль будет. Но, где вы возьмёте команду?

Юлия пожала плечами. Дэн, тоже, покачал головой, показывая, всем своим видом, что не знает, как быть с набором команды.

Чен-цзы сделал глоток чая, и сказал:

— Завтра, вам дадут хороший корабль. Я договорился ещё месяц назад. Также, вам дадут снаряжение, провизию, боеприпасы, вооружение. Ищите команду. Нужны храбрецы.

— Нам, нужно, сто храбрецов, — сказала Юлия Иголочка.

— Двое есть, — заметил Дэн, делая очередной глоток чая.

В разговор вмешалась жена Чен-цзы Ши Лян, и рассказала Юлии и Дэну:

— Трудно, вам будет. Не так давно, Дракон, со своими разбойниками, вновь, налетели на одно близлежащее село, недалеко от Гуанчжоу. Они захватили, в этом селе, всех здоровых жителей, и вывезли в рабство.

— Они это знают, — сказал Чен-цзы. — Я им рассказывал. Весь город знает.

Юлия выпила чашку чая, и встала в полный рост.

— Мы, с Дэном, их всех освободим! — громко воскликнула Юлия.

Дэн встал, и, тоже, воскликнул:

— Мы покончим с Драконом, и его разбойниками!

Чен-цзы закончил ужин и чаепитие, встал и, ещё раз, сказал:

— Корабль будет. Ищите команду.

Чен-цзы вышел. Юлия и Дэн, также, разошлись по комнатам, которые им отвёл Чен-цзы в своём доме.

Юлия прошла в свою комнату, уселась на пол, и уставила свой взгляд на потолок, раздумывая и переживая о предстоящем походе. Затем, она вытащила пистолет, ружьё, и начала производить их чистку. Через час, Юлия вычистила ружьё и пистолет, и сложила их. Вошёл Чен-цзы, и объявил Юлии:

— Ложись спать. Завтра, у нас, трудный день.

Чен-цзы вышел, а Юлия разделась, упала в постель, и уснула мёртвым сном, до самого утра.

__

Рано утром, Чен-цзы, Юлия и Дэн вошли в здание городской администрации. Чен-цзы вошёл в кабинет, к начальнику уезда, а Юлия и Дэн остались его ждать. Через полчаса, их пригласили в кабинет. Войдя в кабинет, Юлия и Дэн поняли, по выражению лиц начальника уезда, и самого Чен-цзы, что вопрос решён. Дэн и Юлия поздоровались, и уважительно отбили необходимые положенные поклоны начальнику уезда, и его помощнику. Начальник уезда, тут же, объявил Юлии и Дэну о принятом решении:

— Корабль, вооружение, боеприпасы, провизию на сто моряков, мы вам даём. Ищите, сотню храбрецов.

— Спасибо Вам, господин мэр, — поблагодарила начальника уезда Юлия, запутавшись в терминологии китайского чиновничества.

Начальник уезда, или мэр, как его называла Юлия, оглядел её с ног до головы, затем, Дэна, после чего, слегка улыбнулся, и похвалил их обоих:

— Вы, храбрецы!

Юлия и Дэн улыбнулись, от похвалы. Начальник уезда прошёлся по кабинету, взад-вперёд, глубоко о чём-то раздумывая, и после того, как ему надоело расхаживать, из стороны в сторону, ещё раз сказал Юлии и Дэну:

— Ищите, сотню храбрецов.

— Будем искать, господин мэр, — тут же, ответила Юлия.

Дэн предположил:

— Я думаю, что сотня добровольцев, для боевого похода против Дракона, к нам придут.

— Нужны храбрецы! Обязательно храбрецы! — ещё раз, подчеркнул начальник уезда. И, желательно, опытные.

Начальник уезда сел, и начал что-то писать. То, что корабль, вооружение, боеприпасы, снаряжение, провизию, и всё остальное власти выделят, Юлия и Дэн, после разъяснений Чен-цзы, не сомневались, — на то, был, соответствующий указ императора. Да, к тому же, Чен-цзы хорошо был знаком и с начальником уезда, и со всеми чиновниками в Гуанчжоу. Однако, оставалась проблема — найти сотню храбрецов для боевого похода, против Дракона. Юлия стала размышлять, как привлечь в боевой морской поход целую сотню смелых людей, но ей ничего не приходило в голову. Её мысли перебил Чен-цзы. Он встал, и сказал:

— Идите домой, ждите меня. Я всё, здесь, оформлю.

Начальник уезда кивнул головой, и, тоже, сказал Чен-цзы:

— Да, да, пусть, идут. Уже, сегодня, они могут осмотреть корабль.

Юлия и Дэн распрощались с начальником уезда, и с его помощником, и вышли из кабинета, очень довольные итогом визита. Чен-цзы остался в администрации, оформить все необходимые бумаги, а заодно, лишний раз, повидать своих давних друзей и знакомых, с которыми он, когда-то, работал много лет.

Юлия и Дэн вышли из здания администрации, и направились, назад, в дом Чен-цзы. По дороге, они решили зайти на рыночную площадь. Дэн начал разговор:

— Корабль дают, пушки дают, порох дают, провизию дают.

Юлия поглядела на Дэна, ускорила шаг, и сказала:

— Остаётся, избавить мир от Дракона!

— Мы, с ним, покончим! — уверенно воскликнул Дэн, ускоряя шаг, вместе с Юлией, и, находясь в очень хорошем настроении.

Немного погодя, они свернули на рыночную площадь, и направились в оружейную лавку, чтобы купить Дэну личный пистолет. И хотя, уездная управа предоставляла всё необходимое оружие, Дэн решил купить себе личный пистолет. Он долго мечтал о личном пистолете, и долго копил на него деньги. Тем более, сейчас, когда они отправились на бой с Драконом, личное оружие поднимало ему боевой настрой.

Юлия и Дэн подошли к первым торговым лавкам, где, как всегда, было много народа. Пройдя ещё немного, они вынуждены были, протискиваться, уже, сквозь толпу. Наконец, спустя полчаса, они подошли к нужной им торговой лавке, где Юлия, не так давно, покупала оружие. Перед Юлией и Дэном, тут же, предстал продавец — хозяин лавки. Юлия и Дэн поздоровались с ним. Дэн начал осматривать пистолеты и ружья, висящие на стене. Наконец, Дэн показал разрешение на оружие, и попросил:

— Мне, вон тот пистолет, второй с краю.

Дэн показал, рукой, на висящий и интересующий его пистолет. Владелец лавки, тут же, снял пистолет, и вручил его Дэну. Дэн знал толк в оружии. Он осмотрел пистолет. Товар, с виду, ему очень понравился. Пистолет был английский, и очень красиво отделанный. Юлия взяла, у Дэна, пистолет, и оглядела его со всех сторон. Она кивнула головой, показывая Дэну, что пистолет ей нравится, хотя, она, всё ещё, плохо разбиралась в оружии.

Дэн сказал, владельцу лавки:

— Пистолет, надо проверить.

Владелец лавки взял пистолет, вытащил порох и пули, зарядил пистолет, и выстрелил в мишень. Пуля попала, точно, в мишень. Затем, Дэн взял пистолет, пулю и порох, зарядил пистолет, после чего, выстрелил в мишень, почти, не целясь. Пуля попала, точно, в цель.

— Я его покупаю, — сказал Дэн владельцу лавки.

Дэн вытащил серебряный слиток, и вручил его хозяину лавки. Тот, взвесил слиток, затем, отрубил от него часть, и взвесил эту отрубленную часть. Затем, он отрубил ещё чуть-чуть, взвесил два обрубка, после чего, положил их себе под прилавок, а оставшуюся часть слитка вручил Дэну, в качестве сдачи. Дэн вручил, тут же, эту сдачу, назад, хозяину лавки, и сказал, показывая на ружьё:

— Я беру, вон то ружьё.

Владелец лавки снял, со стены, голландское ружьё, интересующее Дэна, быстро зарядил его, прицелился по мишени, и выстрелил по ней, попав в голову мишени. Дэн взял, из рук хозяина лавки, ружьё, быстро зарядил его и, почти, не целясь, выстрелил по мишени. Пуля попала в мишень, и довольный Дэн, убедившись, что ружьё хорошее, кивнул головой, и сказал хозяину лавки:

— Покупаю. Мы скоро отправимся на бой с Драконом.

— Я желаю, вам, победы, — ответил хозяин лавки, довольный удачно произведённой сделкой.

Дэн взял пистолет и ружьё, и они с Юлией пошли в сторону дома Чен-цзы.

__

В конце дня, ближе к вечеру, Чен-цзы, Юлия Иголочка и Дэн пришли в порт, осмотреть, предоставленный в их распоряжение, корабль.

— Вот, он, — сказал Чен-цзы, показывая рукой на корабль, стоявший у речной пристани.

Корабль представлял, из себя, китайскую джонку, с пятью мачтами.

— Это — джонка, — заключила Юлия.

Чен-цзы поглядел на стоявшую джонку, потом на Дэна и Юлию, после чего, пояснил им:

— Этот корабль был изготовлен по распоряжению правительства в прошлом году, для императорского флота.

Чен-цзы, Юлия и Дэн прошли на пристань, подошли к кораблю, и поднялись на борт судна.

На корабле, по распоряжению начальника уезда, работала бригада мастеров и ремонтников. Они приводили в порядок бортовое оборудование корабля, и производили мелкий ремонт палубы.

Юлия, Дэн и Чен-цзы осмотрели палубу, трюмы, каюты и мачты. Юлия заключила:

— Хороший корабль.

— Почти, новый, — подтвердил Чен-цзы. — Его имя — "Тигр".

Работающие на палубе люди что-то пилили, рубили, ходили, взад-вперёд, измеряли, ремонтировали, постоянно переговариваясь между собой.

— Надо, обязательно, установить пушки, — сказал Дэн.

Юлия оглядела борта корабля, и пересчитала число мест для пушек.

— С одного бока, двадцать пушек, и с другого — двадцать, — сказала вслух, Юлия, глядя на Дэна.

Чен-цзы, также, пересчитал пустые места для пушек.

— Нужно, сорок пушек, — произнёс он. — Я скажу начальнику уезда. Он, уже, распорядился, выделить сорок пушек. Надо бы, поторопить. Пушки, с корабля, сняли ещё полгода назад, всвязи, с особой необходимостью.

Бригада, работающих на корабле ремонтников, принялась устанавливать новые паруса, изготовленные из деревянной дранки, которая хитроумно связывалась горизонтальными рейками.

Дэн, Юлия и Чен-цзы подошли к главной мачте. Дэн, оглядев внимательно палубу, сказал Юлии:

— Более прочной, крепкой и надёжной конструкции корабля, чем китайская джонка, в мире ещё не придумано.

— Джонка служит, и плавает по сто — сто пятьдесят лет, — добавил Чен-цзы, подчёркивая достоинства корабля.

— Слышала, — кивнула головой Юлия, продолжая внимательно осматривать палубу, и мачты судна.

Дэн прошёлся по палубе, затем, вновь, подошёл к Чен-цзы, и сказал ему:

— На случай встречи с пиратами и с бандитами Дракона, мы должны быть во всеоружии.

Чен-цзы ответил:

— Начальник уезда распорядился, уже, выделить много-много пороха, оружия и боеприпасов.

Дэн одобрительно кивнул головой. Юлия обратилась к Чен-цзы, и ещё раз, озабоченно, сказала ему:

— Пираты свирепствуют в океане. Дракон свирепствует повсюду. Разбойники Дракона свирепствуют, всюду, и на всех материках. Нам, нужно, много-много ружей и пистолетов, для корабельной команды. Иначе, мы не справимся с Драконом, и не сможем отбиться от пиратов и от разбойников Дракона.

Чен-цзы кивнул головой:

— Начальник уезда, уже, распорядился выделить ружья и пистолеты в нужном количестве. Завтра, всё будет на корабле.

Юлия осмотрела капитанский мостик, затем, прошла по палубе, и зашла в капитанскую каюту. Убедившись, что в ней всё в порядке, она вышла из каюты, подошла к Чен-цзы, и сказала ему:

— Нам, нужен штурман. Опытный штурман, который хорошо знает океан, и пути в Австралию, и на остров Кенгуру. И обязательно, храбрец.

Чен-цзы подумал, и ответил:

— Есть, у меня, знакомый штурман, по имени Сян Ин. Но, он стар, и давно не выходил в море. Поговорю с ним. Он очень опытный, и очень храбрый штурман. Он был штурманом, а потом, служил лоцманом в голландской Ост-Индской компании пятнадцать лет, и был там, на хорошем счету.

Дэн посмотрел на Юлию, и напомнил, лишний раз:

— Остаётся, собрать команду смельчаков в сотню человек.

Юлия кивнула головой, и предложила:

— Объявим по городу, что нужны храбрецы. Люди, я думаю, придут.

Отберём самых сильных и храбрых, из тех, кто придёт.

Дэн согласился, с этим предложением, а Чен-цзы, взглянув на уходящее за горизонт солнце, сказал:

— Пора возвращаться домой.

Дэн и Юлия, ещё раз, кинули взгляд на мачты джонки, после чего, все трое отправились домой, к Чен-цзы. И Дэн, и Юлия, после осмотра корабля, находились в очень хорошем настроении. Корабль был просто отличным, почти новый, и крепко слаженный. Бригада работников обещала, за три дня, произвести весь мелкий ремонт судна, который требовался. Оставалось, лишь, набрать корабельную команду.

__

По городу, было объявлено, что требуется сотня храбрецов в боевой поход против Дракона. К удивлению Юлии и Дэна, уже на следующий день, к кораблю стали приходить смельчаки, желающие отправиться в опасный поход. Уже, через три дня, храбрецов, желающих испытать свою судьбу, набралось свыше четырёхсот человек. Среди них, были мужчины разных возрастов, сословий и профессий. У Юлии и Дэна появился хороший выбор. Через неделю, сотня смельчаков была отобрана. Брали тех, кто был знаком с морем. Среди зачисленных, оказались двенадцать опытных моряков, и ещё десять местных рыбаков, на которых, и решено было, опираться в плавании в первую очередь. Также, среди принятых в экипаж, было десять бывших солдат императорской армии, что делало, набранную команду, вполне боеспособной. Чен-цзы сумел уговорить штурмана Сян Ина повести корабль к острову Кенгуру, к царству Дракона.

Сян Ин предстал, перед Дэном и Юлией.

— Вот, вам штурман, — сказал Чен-цзы, Юлии и Дэну.

Сян представился. На вид, ему было, лет шестьдесят пять. Его седая голова была покрыта европейской треугольной шляпой, которую он носил в последние дни службы, в голландской Ост-Индской компании, и которую оставил, себе на память о своём славном прошлом.

— Он — старый морской волк, — охарактеризовал его Чен-цзы. — Сян Ин всю жизнь проплавал по морям и океанам. И пятнадцать лет служил лоцманом в голландской Ост-Индской компании.

— Ровно пятнадцать, — подтвердил Сян, кивая головой.

— Нам, нужно, попасть на остров Кенгуру, — сказал Дэн штурману, глядя на него, и ожидая его ответ.

Сян хитро взглянул на Дэна и Юлию, и, прямо, ответил:

— На острове Кенгуру я не был. Там, живёт царь Дракон. Но, путь на этот остров я, приблизительно, знаю. Мне, понадобятся два помощника.

— Прекрасно, — одобрительно, вымолвила Юлия. — Помощников выберите сами, из экипажа. Через неделю, отплываем.

После знакомства с Сяном, Юлия и Дэн показали штурману корабль. Сян, сразу, начал осваиваться на корабле, и занял штурманскую каюту, после чего, осмотрел корабль, и остался доволен и самой джонкой, и качеством состояния штурманского места.

Уже, через неделю, корабль был, полностью, укомплектован всем необходимым, отремонтирован, и готов к отплытию. На джонку, были установлены сорок новеньких пушек, изготовленных в лучших китайских мастерских. Начальник уезда выделил, команде, две сотни ружей и две сотни пистолетов, огромное количество ядер к пушкам, пули, к ружьям и пистолетам, и большое количество пороха. Юлия и Дэн контролировали все ремонтные работы, и поэтому, качество ремонта оказалось превосходным. Дэн купил географические морские карты и морской корабельный компас, и отдал их штурману. Наконец, всё было готово к отплытию.

В ночь, перед отплытием, они все не спали. Чен-цзы, Юлия, Дэн и Сян, в доме Чен-цзы, за чаепитием, долго обсуждали предстоящее плавание, при свете свеч в гостиной комнате.

— Мероприятие, очень опасное, — ещё раз сказал Чен-цзы.

Дэн, соглашаясь, молча кивнул головой.

— Я, в тех местах не плавал, — повторил Сян. — Я согласился повести корабль на остров Кенгуру, лишь потому, что Дракон и его разбойники принесли, и постоянно приносят, много зла нашей земле.

Юлия долго слушала, наконец, она уверенно сказала:

— Если, мы не совершим ошибок, мы победим Дракона.

— Мы обязаны разделаться с этим чудовищем, — бодро сказал Дэн, глядя, поочерёдно, то на Юлию, то на Чен-цзы, то на штурмана, то на потолок.

Опытный и мудрый Сян, помешивая чай, заметил, без особой радости:

— Всё может быть, и нас ожидает много опасностей. Мы должны быть ко всему готовы.

Чен-цзы встал, вышел, на несколько минут, и вернулся со шкатулкой. Он вручил её Юлии.

— Это — та самая, противодраконовая пуля, — сказал Чен-цзы.

Юлия Иголочка взяла шкатулку, и открыла её. Пуля сверкнула, отражая в полутемноте, свет трёх свеч.

— Помни, Юлия Иголочка, — напутственно, произнес Чен-цзы, — пуля, у тебя, одна. Промахнёшься — все погибнете.

Юлия закрыла шкатулку, и положила её в карман.

— Мы не промахнёмся, шэньши, — ответила Юлия. — Дракон большой, и стрелять я, маленько научилась.

Чен-цзы сел, поглядел на Юлию, озабоченным взглядом, и напутственно произнёс, с очень тревожной интонацией:

— Я надеюсь. Но, не забудь, что Дракон, аж полчаса, или, даже, целый час, может метать огонь из всех трёх своих пастей.

Чен-цзы, о чём-то, несколько секунд подумал, потом, вспомнив, поглядел на Дэна и Юлию, и сказал, на всякий случай:

— Когда ты поразишь Дракона, он превратится в огромный огненный шар. Он превратится в "ничто". А дворец Дракона исчезнет в ближайший рассвет. Запомни это.

— Запомню, — ответила Юлия.

Чен-цзы, Сян, Юлия и Дэн ещё долго говорили о трудностях предстоящего плавания и предстоящего сражения с войском Дракона, и с самим Драконом. Наконец, начался рассвет.

— Пора, — сказала Юлия.

Юлия, Дэн, Сян, Чен-цзы, его жена Ши Лян, и слуги дома Чен-цзы вышли из дома, и все, быстрым шагом, отправились, сначала, к городским воротам, затем, вышли за город, и направились в порт, на выделенный им корабль. Сян Ин взял, с собой, говорящего красного попугая, который всю дорогу молчал, тихо сидел у него на плече, и был готов к очередному своему дальнему плаванию. Вскоре, все они были в порту. Корабль их ждал. Юлия, Дэн и Сян простились со слугами Чен-цзы, с самим Чен-цзы и с его женой. Джонка была полностью подготовлена к отплытию, вся набранная команда была на своих местах, и Юлия, вместе с Дэн У и Сян Ином, взойдя на корабль, приказала команде приготовить паруса, и отдать швартовы. Сян Ин, тут же, занял своё штурманское место. Корабль "Тигр" снялся с якоря, оторвался от пристани, и поплыл вниз по реке Жемчужной, в сторону Южно-китайского моря.

Юлия кинула взгляд на берег. Чен-цзы, его слуги и его жена, всё ещё были на берегу и махали вслед уплывающему кораблю. Юлия и Дэн помахали, на прощание им, в ответ.

— Плывём, — произнесла Юлия, обращаясь к Дэну, глядя на удаляющийся порт, и на удаляющийся город Кантон.

— Плывём, — кивнул головой Дэн, также, глядя на удаляющийся город.

Юлия Иголочка взглянула на поднимающееся над горизонтом солнце, потом, на китайские паруса джонки, затем, на Дэна, и сказала:

— Через два-три месяца, будем у цели.

Дэн кивнул головой, приняв к сведению сроки плавания к царству Дракона. Всем им было ясно, что подготовительные хлопоты остались позади. Начинался сам боевой поход.

Дул попутный ветер, стояла хорошая солнечная погода, и корабль Тигр, вскоре, вышел из устья реки в Южно-китайское море, которое, как никогда, было очень спокойным, а волнение водной глади, было очень слабым. И довольная Юлия радовалась тому факту, что отплытие произошло без отсрочки и без всяких помех.

Над палубой, гордо реял флаг корабля, а воины-матросы добросовестно исполняли все свои обязанности, и пели китайские морские песни. Ярко-красный попугай штурмана начал осваиваться на корабле, и гордо занял место возле своего хозяина, время от времени, давая ему свои полезные советы.

Берег материка начал удаляться, и через час, земля была, уже, на расстоянии семи миль. Поначалу, корабль встречал, на своём пути, небольшие рыбацкие суда и лодки. Но, вскоре, берег скрылся за горизонтом, рыбацкие лодки и суда, на пути, не встречались, и корабль плыл одиноко, посреди огромного моря, выдерживая и рассчитывая точный курс на остров Кенгуру, в царство злого кровожадного Дракона.

___

Глава одиннадцатая

Три корабля Чёрной Бороды, в очередной раз, напали на одиночный торговый корабль, отставший от каравана во время сильного шторма. После абордажа, и недолгого рукопашного боя, пираты, одержав верх, взяли в плен весь экипаж — всех, кто не погиб в схватке. Как обычно, пленникам связали руки, и их всех выстроили в две шеренги, на палубе ихнего же корабля. Довольный Чёрная Борода, держа, в одной руке, бутылку рома, а в другой — пистолет, прошёлся по палубе, оглядывая пленников. Пираты, как всегда, скучились в группы, стояли и ждали дальнейших распоряжений. Тич глотнул, из бутылки, очередной глоток рома, и крикнул помощнику, приказав ему, своим хриплым голосом:

— Одноглазый, пересчитай добычу!

Одноглазый, с дымящейся трубкой в зубах, и с попугаем на левом плече, начал пересчитывать захваченных матросов, а Тич и Индюк решили осмотреть верхнюю палубу судна. Они обошли палубу, и осмотрели корабль. Тич сделал глоток рома, и промычал, глядя на мачту судна:

— Тысяча чертей! Мы, этот флейт продадим с большой выгодой, торговцам на Кубе, или на Ямайке.

— Продадим, Тич, — поддакнул Чёрной Бороде, стоявший рядом Бурбуль, сверкая своими бегающими глазками.

— А потом, его же, захватим и ограбим, — ответил Индюк, держа в руке, стволом вниз, пистолет, и, сощурив левый глаз. — И, ещё раз продадим.

Индюк, дико, улыбался, и стал ждать, что скажет Тич.

— Соображаешь, Индюк, — похвалил Индюка Чёрная Борода. — Не зря, я назначил тебя своим вторым помощником.

От похвалы Тича, Индюк сделал довольный сладкий вид, и заулыбался, ещё более дико и прикольно.

Тич сделал очередной глоток рома. Затем, он и Индюк подошли к Одноглазому, который продолжал пересчитывать пленных моряков, и остановились возле него. Тич сложил пистолет на перевязь, сделал, из своей бутылки ещё один глоток рома, и, глядя на Одноглазого, спросил его:

— Пересчитал?

Одноглазый ещё полминуты загибал пальцы, и продолжал считать. Наконец, он повернул голову к Чёрной Бороде, вытащил трубку изо рта, взяв её в левую руку, и, сделав довольный вид и, состряпав умную харю, ответил:

— Сто шестнадцать пленных, Тич.

Незаменимый попугай запрыгал на плече у Одноглазого, и заверещал:

— Сто шестна-адцать! Сто шестна-адцать! Сто шестна-адцать!

Чёрная Борода, Индюк и Одноглазый, ещё раз, обошли всех пленников. Тич сделал очередной глоток рома, засверкал глазами и обрадованно воскликнул, глядя на захваченных пленных моряков:

— Хороший подарок на день рождения нашему другу Дракону!

Попугай, сидевший на плече у Одноглазого, захлопал крыльями, и закричал:

— Драко-он — наш дру-уг! Драко-он — наш дру-уг! Драко-он — наш дру-уг!

Тич, от радости, захохотал:

— Ха-ха-ха!!!

— Ха-ха-ха!!! — захохотали пираты, вслед за Чёрной Бородой.

— Ты погляди, Индюк, какие красавцы, а! — радостно воскликнул Тич, обращаясь к Индюку, и, делая очередной глоток рома из бутылки.

— Дракон будет доволен нашим подарком, — ответил Индюк.

В эту секунду, к Тичу подбежали два шустрых пирата, и один, из них, доложил:

— Мы осмотрели все трюмы. Они, до отказа, забиты всевозможным товаром.

Тич, ещё раз, по-хозяйски, прошёлся по палубе, оглядывая своим пиратским взглядом связанных пленников, после чего, сделав глоток рома, приказал пиратам:

— Всех пленных заковать в кандалы и цепи, и запереть в трюмы! Всех мёртвых — за борт! Сменить флаг!

Индюк, тут же, начал раздавать команды и приказы, и пираты принялись за выполнение приказов Чёрной Бороды. Захваченных пленников, они стали заковывать в цепи и кандалы, и препровождать их в трюмы, а всех мёртвых, в том числе и погибших пиратов, стали выкидывать за борт. Уже, через три минуты, над кораблём развевался, на его мачте, пиратский чёрный флаг — весёлый роджер — череп, над скрещенными кинжалами.

Одновременно, пираты, как обычно, при захвате судна, приступили к грабежу трюмов, кают и других помещений захваченного корабля. Каждый пират, как обычно, хватал, себе в собственность, всё то, что под руку попадалось — одежду, украшения, оружие, ценные вещи. Пираты ссорились, дрались и перестреливались при разделе вещей. Гвалт, шум, свист и гам стояли на всём захваченном судне. На грабёж судна, Чёрная Борода отвёл, как обычно, один час.

Тич подошёл к Одноглазому, и распорядился, сделав глоток рома:

— Одноглазый! Выдай, всем пиратам, ром и вино. И, каждому пирату — по дукату.

— Будет исполнено, Тич, — ответил Одноглазый, сделав очередную затяжку табачного дыма из своей трубки, и кивнул своим красным носом.

— Хочу-у ро-ома! Хочу-у вина-а! — закричал попугай, прыгая на плече.

Одноглазый повернулся, и, вместе с попугаем на плече, побежал исполнять приказ Чёрной Бороды.

Затем, Тич повернулся к Индюку, сделал, из бутылки, очередной глоток рома, поправил свою треугольную шляпу, добродушно уставился на Индюка, и распорядился:

— Индюк! Этот корабль, теперь, наш! Со всем его содержимым. Товар, мы продадим Дракону. Корабль продадим на Ямайке, или на Кубе. А пока, будешь капитаном этого корабля, Индюк! Придумай судну новое имя, назначь экипаж, и слушайся меня.

Индюк обрадовался. Он давно мечтал стать капитаном, и его мечта, наконец, сбылась, пусть, даже, и временно. Индюк побежал в капитанскую каюту, располагаться в новой должности, находясь, вне себя от радости.

В этот миг, к Чёрной Бороде подбежал всегда розощёкий Бурбуль, и, резвым тоном, спросил:

— Ставить ли, на пленных, охрану, Тич.

— Ставить, Бурбуль, ставить! — ответил радостный Чёрная Борода, и сделал очередной глоток рома из своей бутылки.

Усердный Бурбуль побежал исполнять все свои обязанности, а Тич, как всегда, в таких случаях, решил прогуляться по захваченному судну.

Прошёл час. Все пираты весело пьянствовали, получив по дукату, а также, несколько бочонков рома и вина. Тич, ещё раз, прошёлся по палубе, сделал глоток рома, и громко крикнул, на всю палубу, всем своим пиратам, приказывая, грубым хриплым голосом:

— Курс — на остров Кенгуру! К Дракону в гости! Дракон, нас всех, приглашает на свой день рождения! Дракон, нас всех, приглашает на свой праздник! Держим курс к Дракону! Дракон — наш самый лучший друг!

— Курс — на остров Кенгуру! — крикнул Индюк своему, только что назначенному, им же, штурману.

— Ура!!! Дракон — наш друг! — закричали и загалдели пираты, радуясь тому факту, что скоро, им предстоит длительный отдых, на берегу.

Тич, глядя на паруса, с восторгом, прокричал:

— Больше сотни здоровых рабов! Это — прекрасный подарок Дракону!

Чёрная Борода сделал ещё один глоток рома, обтёр рот левой рукой, и громко скомандовал:

— По кораблям!

— По кораблям! — закричали Индюк и Одноглазый.

— По-о кор-рабля-ям! По-о кор-рабля-ям! — заверещал всегда незаменимый и неутомимый попугай Барон, с плеча Одноглазого, во всё своё птичье горло.

— Да здравствует, Дракон! — закричали пираты, бегая по палубам, и рассосредотачиваясь по четырём кораблям, выполняя распоряжения Тича, Индюка, Одноглазого и других начальников, рангом пониже.

Тич быстро перебрался на свой флагманский корабль, который был захвачен им и его пиратами в одном из прошлых налётов, и которому Тич дал новое имя — "Буйвол". На его мачте, Чёрная Борода установил флаг, отличный от весёлого роджера, а именно — чёрный флаг, на котором был изображён скелет, держащий дротик, и одиноко падающее, пронзённое сердце, с падающими, вместе с сердцем, каплями и брызгами крови. Тич надеялся, что такой флаг принесёт ему большую пиратскую удачу. На двух других боевых кораблях Чёрной Бороды реял самый любимый пиратский атрибут — весёлый роджер; на одном корабле развевался чёрный флаг, с изображением черепа, над скрещенными кинжалами, на другом — реял чёрный флаг, с изображением черепа, над скрещенными костями.

Следом, за Чёрной Бородой, все пираты быстро рассредоточились по кораблям. Два пиратских корабля отстыковались от захваченного флейта, и все пираты заняли свои штатные рабочие места. Тич сделал глоток рома, и оглядел весь океан своим полупьяным взглядом. Он дождался, когда пираты третьего корабля, который, непосредственно, не участвовал в абордаже, а лишь, вблизи подстраховывал два других, на шлюпках, доплывут до своего парусника, и все поднимутся на борт. Наконец, всё было готово к возобновлению плаванья, и Тич, сделав глоток рома, довольным тоном, приказал:

— Полный вперёд! Да здравствует Дракон!

— Полный вперёд! — разнеслась команда Чёрной Бороды, на всех кораблях.

Пираты, на полном ходу, взяли курс на остров Кенгуру, в царство Дракона. Довольные, захваченной добычей, пираты затянули свою любимую песню, об известном, когда-то, пирате капитане Кидде, который, за свои разбои, был повешен ещё 23 мая 1701 года:

— Моё имя — Вильям Кидд!

Ставьте парус, ставьте парус.

Рядом, чёрт, со мной, стоит,

Абордажный нож блестит!

Ставьте парус!

Дым, от залпов — словно шлейф!

Ставьте парус, ставьте парус.

Я свищу — ложитесь в дрейф,

Открывайте, сами, сейф!

Ставьте парус!

Пираты пели, и получали удовольствие от собственного пения. Они все, конечно же, знали, о печальном финале Вильяма Кидда, и что он, просмолённый, и обтянутый цепями, болтался на виселице, на набережной реки Темзы, в Лондоне, очень и очень долго, в назидание всем другим пиратам всего мира. Но, несмотря на это, каждый пират Чёрной Бороды мечтал стать, таким же лихим пиратом, каким был при жизни пират Вильям Кидд, или таким, каким является их главарь Тич Чёрная Борода. Пираты, на всех кораблях, с большим удовольствием продолжали петь песню, которая восхваляла пиратское сословие, и их образ разбойничьей жизни:

— Никнут вражьи вымпела!

Ставьте парус, ставьте парус.

Нас с купцами смерть свела.

В пасть акулам, их тела!

Ставьте парус!

Никто, из пиратов, не собирался оказаться на виселице, и повторить участь Вильяма Кидда и других пиратов, постоянно попадающих, в руки правосудия. Все они надеялись, что их никто никогда не поймает, и они, с особым усердием, продолжали петь:

— На добычу, я лихой!

Ставьте парус, ставьте парус.

Льётся золото рекой.

Краше нет, судьбы такой!

Ставьте парус!

Пиратские песенки, среди пиратов, были очень популярны, и звучали, на кораблях Чёрной Бороды, очень часто. Когда песенка заканчивалась, пираты, тут же, затягивали другую пиратскую песню. Так продолжалось, пока им не надоедало петь.

Чёрная Борода, и все пираты, были в приподнятом настроении. Они плыли в гости к своему лучшему другу — Дракону, и поэтому, не могли нарадоваться, отчего и пели свои любимые пиратские песни. И, в их паруса, дул хороший попутный ветер.

__

Корабль Тигр, с большой крейсерской скоростью, мчался по океану, к острову Кенгуру. Юлия Иголочка возложила на себя всё командование боевым походом, против Дракона, и являлась капитаном корабля. В паруса плывущей джонки, дул попутный ветер. На мачте, рядом с вперёдсмотрящим, сидел попугай штурмана, и зорко осматривал горизонт, во все стороны. Попугай, в переводе на европейские языки, имел имя Боцман, и, время от времени, он кричал:

— Мы Дракона не бои-и-мся! Мы Дракона не бои-и-мся!

Штурман взял птицу в плаванье, так как они с попугаем, были неразлучными друзьями. И попугай исправно исполнял свои обязанности — он добросовестно веселил команду. Штурман, и два его помощника, заботились о птице, кормили его и поили пресной водой. Попугая, быстро, полюбила вся команда.

— Я — Боцман! Я — Боцман! — кричал, очень часто, попугай.

И хотя, обязанности боцмана, на корабле, исполнял опытный моряк Дун Фэй, тот на попугая не обижался. Юлия, хоть и руководила, всем на корабле, однако, она опиралась на штурмана, который знал морское дело в совершенстве, и на других опытных моряков, что были в команде, и старалась придерживаться всех их советов.

Юлия пригласила штурмана и Дэна в свою каюту, и они все склонились над картой, уточняя рассчитанный курс, и составляя план дальнейших действий.

— Надо высаживаться на восточном берегу острова, — предложил Сян. — Дракон живёт в западной части острова.

Сян обозначил на карте примерное место, где он предлагал высаживаться команде.

— Мы попробуем, незаметно, подойти ко дворцу. Мы постараемся поразить Дракона в схватке, — предложил Дэн, рассматривая карту, и, обозначенное на ней место предполагаемой высадки, и точку, где располагался дворец.

Юлия, немного, подумала, и спросила штурмана:

— А сколько, у Дракона, воинов?

— Много, — ответил, тут же, Сян.

— Но, рабов, однако, ещё больше, — предположил Дэн.

Юлия посмотрела на Дэна, потом, на Сяна, и, советуясь, спросила:

— Ну, что? Высаживаемся на восточном берегу? Решено?

— Решено, — ответил штурман Сян.

— Решено, — согласился Дэн, взяв карандаш, и выделив, ещё раз, то место на карте, которое предложил Сян Ин.

Тут, в открывшуюся, от качки и ветра, дверь, влетел попугай, и, махая крыльями, закричал, во весь свой голос:

— Дракону, нас не запуга-ать! Дракону, нас не запуга-ать!

Все трое засмеялись, и вышли па палубу. Стояла тёплая солнечная погода. Море было спокойное, а тёплый ветер обдувал палубу свежим воздухом. Юлия полюбовалась китайскими парусами, и, довольная, сказала Дэну:

— Если, ветер будет таким же, попутным, то, через два месяца, мы будем на острове Кенгуру.

— Если, Дракон, нас, не потопит в пути, — заметил Дэн.

А корабль, всё мчался и мчался вперёд, по водной морской глади. Иногда, казалось, что люди не выдержат морских трудностей, но экипаж состоял из отважных людей, и все были полны решимости, положить конец разбойнику Дракону, и его тюремному царству.

День проходил, за днём. Джонка Тигр неслась по волнам. С каждым днём, приближался час битвы с Драконом.

__

Корабли Чёрной Бороды пришвартовались к причалу острова Кенгуру. Встречали Тича, и его пиратов, сам Дракон, и его свита. Дракон был пьян. Пьяными были, и члены его свиты — Дракон, все его чиновники и служители продолжали пьянствовать. Пьяными, были, и все пираты. Чёрная Борода, как всегда, не выпускал из рук бутылку с ромом. Он распорядился вывести, для Дракона, захваченных пленников, и предстал перед Драконом. Затем, Тич отбил протокольные поклоны, бросил взгляд вверх, и начал здороваться и приветствовать Дракона:

— Здравствуй, Великий Дракон! Здравствуй, мой друг! Я и мои пираты долго плыли к тебе. Я лично, и все мои пираты, поздравляем тебя с днём рожденья, — с твоим славным юбилеем. Будь, вечно счастлив и богат!

Пираты Тича закивали головами, и стали поздравлять Дракона.

— Поздравляем! — выкрикнул, всегда прикольный Индюк.

— Будь, вечно счастлив! — Выкрикнул, резво, Бурбуль, уставив свои сверкающие, и, хитро бегающие глаза, вверх, на головы Дракона.

— Будь, вечно богат! — сладко, добавил Одноглазый, уставив свой глаз на голову Завр.

У Дракона загорелись, от радости, все его глаза. Он, весёлыми взглядами, оглядел Чёрную Бороду и его пиратов, и, в ответ, дружелюбной интонацией, всеми головами, хором, поприветствовал своего лучшего друга:

— Здравствуй Тич! Здравствуйте, друзья! Благодарю тебя, и всех твоих славных пиратов, за поздравления. Я приветствую тебя, и всех твоих храбрых пиратов!

Чёрная Борода сделал жест для своих пиратов, и, глядя вверх, на головы Дракона, радостно ему сказал:

— Принимай подарки, мой друг!

Пираты вывели невольников, и выставили связанных пленников перед Драконом, чтобы тот, мог их хорошо разглядеть. Пьяный Дракон, всеми шестью глазами, оглядел невольников, и поблагодарил Чёрную Бороду:

— Буль-бим-бо! Благодарю тебя, Тич! Я распоряжусь, выдать тебе, и твоим доблестным пиратам, в дар, от меня, десять бочек серебряных пиастров, — сказала голова Завр.

Пираты обрадовались, и одобрительно загудели. Чёрная Борода поглядел на Саида, хлебнул из бутылки глоток рома, прищурил левый глаз, поправив свою треугольную шляпу, и сказал:

— А Саиду, в дар от меня — десять женщин!

Тич сделал очередной глоток рома, и позвал своих помощников:

— Эй, Одноглазый! Индюк!

Одноглазый и Индюк подбежали к Чёрной Бороде. Одноглазый курил свою трубку, а попугай Барон, как обычно, сидел на его плече. Чёрная Борода сделал очередной глоток рома, и приказал им:

— Всех женщин — на берег! Саид жениться собирается.

— Женщин, на бе-е-рег! Женщин, на бе-е-рег! — закричал попугай, с плеча своего хозяина.

Одноглазый и Индюк побежали выполнять приказ. У Саида, радостно засверкали глаза. Он ждал этого подарка, и очень обрадовался. Хилл сказал Саиду, похлапывая его по плечу:

— Я сдержал своё слово, Саид. Чёрная Борода привёз, по моему заказу, для тебя, десять женщин.

Через четверть часа, на берег, с кораблей, пираты вывели десять женщин. Саид осмотрел их всех, одним взглядом, и злобно ахнул. Все они оказались преклонного возраста.

Лицо Саида перекосилось. Всем женщинам, на вид, было от пятидесяти до шестидесяти лет, и большинство из них были полноватой комплекции. Среди них, не было ни одной молоденькой, и Саид, до предела, разозлился.

Саид бросил взгляд, сначала, на Хилла, потом, на Чёрную Бороду, затем, на женщин, потом, вновь, на Хилла.

Саид раскрыл рот, от растерянности. Он не ожидал такого подвоха. Чёрная Борода подошёл ближе к Хиллу, сделал глоток рома, из бутылки, и, с деловым видом, как ни в чём ни бывало, сказал Хиллу:

— Десять женщин, как ты и заказал, Хилл.

Хилл, с прикольным взглядом, поглядел на женщин, потом, на Саида. Тич сделал глоток рома, из бутылки, и, обращаясь к Саиду, сказал ему, словно сделал большое одолжение:

— Для тебя старался, Саид. Ты, ведь, говорят, жениться собрался. Принимай подарок, от меня.

Саид никак не мог прийти в себя. Затем, он поглядел на Тича, и недовольно крикнул:

— Они, же, все старухи!

Чёрная Борода, слегка, переменился в лице, затем рявкнул Саиду:

— Ка-кие старухи!? Да, я, для тебя, самых сочных женщин отобрал!

Тич, ещё раз, сделал глоток рома, и продолжил корчить вид, что делает Саиду сверхподарок.

— Ну, уж, нет, Тич, — завозражал Саид. — Забирай, своих старух, себе.

Хилл молчал. Одноглазый и Индюк пожимали плечами. Дракон, молча, наблюдал за происходящим. Тич поглядел на Дракона, показал рукой на Саида, и, обращаясь к Дракону, недовольно сказал:

— Вместо того, чтобы спасибо сказать, ещё и капризничает. Да, я, за них, две тысячи пиастров выложил!

— Пятьсот пиастров, Тич, — крикнул Одноглазый, поправляя Тича.

— Болван, — рявкнул Тич, оглянувшись на Одноглазого.

Тич сделал очередной глоток рома, взглянул, вверх, на Дракона, и продолжил:

— Пятьсот пиастров, я заплатил, о Великий Дракон, из своего кармана…

— Из моего, Тич, — вновь, поправил, Чёрную Бороду, Одноглазый.

— Болван! — вновь, рявкнул Тич на Одноглазого, оглянувшись, на того, недовольным взглядом.

Тич глотнул рома, и продолжил:

— Из нашего кармана, пришлось выложить, за этих женщин, пятьсот пиастров, о Великий Дракон, а Саид недоволен, подарком.

— Чем недоволен, Саид? — спросил Дракон Саида, головой Завр, глядя, всеми головами, то на Саида, то на женщин.

Саид сделал пару шагов, от Хилла, в сторону Тича, и возмущённо крикнул Дракону:

— Пусть, всех, этих старух, Тич, себе и забирает.

Чёрная Борода сделал очередной глоток рома, и приказал Одноглазому:

— Одноглазый, отправь, всех этих женщин, назад, на корабль, в трюмы. Мы их продадим в ближайшем порту. Подарок забракован.

Но, тут, вмешался Дракон, и голова Кавр крикнула:

— Нет, нет, нет. Саиду нужно жениться.

Дракон повернул голову Кавр, на Саида, голову Тавр, на женщин, и голова Завр, всем, крикнула:

— Объявляю, всех этих женщин, жёнами Саида. Объявляю Саида, мужем, всех этих женщин.

Голова Кавр сказала, оглядев, всех вокруг:

— Пусть, все видят, как я забочусь о своих подданных.

Саид побледнел, и, спустя пять секунд, упал в обморок. К упавшему Саиду, подбежали Хилл, Одноглазый, и Индюк.

— От ра-а-дости! — воскликнул попугай Барон, своим попугайским голосом.

— От радости, — поддакнул Хилл, согласившись с попугаем.

Все три головы Дракона переглянулись. Голова Завр вздохнула, с облегчением, и крикнула всем:

— От радости!

Саид очнулся. Он поднялся, и завозражал:

— Мне, эти бабки, не нужны.

Дракон сделал шаг вперёд, и голова Завр сказала:

— Можешь разводиться, Саид.

— Но, по закону, — добавила голова Кавр.

— По закону, — значит, через год, — пояснила голова Тавр закон, который действовал в царстве Дракона, на острове Кенгуру, в отношении браков и разводов.

Все три головы Дракона переглянулись, между собой, и голова Кавр распорядилась, дав приказ, своим стражникам:

— А пока, увести всех новых жён Саида к нему, в его замок.

К женщинам, подошли несколько стражников, и повели, их всех, в сторону замка Саида. Саид был крайне расстроен, и имел очень бледный вид. Он разобиделся на Дракона и на Чёрную Бороду, а также, на Хилла. Дракон, левым глазом головы Завр, подбадривающе, подмигнул Саиду, и дал новое распоряжение другим своим стражникам:

— Увести, всех новых моих рабов на серебряный рудник! — приказала голова Завр.

К невольникам подбежали стражники, вооружённые плетьми и пистолетами, и повели всех невольников по дороге, ведущей на серебряный рудник.

Наконец, Дракон, весело объявил:

— Вы, друзья мои, все знаете, что завтра, у меня юбилей! — крикнула голова Завр, всем, кто находился вокруг.

— Праздник! День рождения! — крикнула, радостно, голова Тавр.

— Мне, завтра исполняется ровно пятьсот лет, — сказала, всем, голова Кавр.

Попугай Барон запрыгал на плече у Одноглазого, и прокричал:

— Пятьсо-от ле-ет! Пятьсо-от ле-ет!

Чёрная Борода сделал глоток рома, из своей бутылки, и поздравил друга ещё раз:

— Я, и мои славные пираты, поздравляем тебя, мой друг.

Дракон, головой Тавр, сказал, в ответ:

— Спасибо, за поздравления, Тич.

— Спасибо, за подарок, Тич, — поблагодарила, того, голова Завр.

— Рабы, мне, всегда нужны, — промычала голова Кавр.

— Правители из разных стран прислали мне поздравления и много подарков, — похвалилась голова Тавр.

— Порт не прекращает разгрузку кораблей, ни на минуту, — сказала голова Завр.

— Они все, меня, боятся, — хвалясь, сказала голова Кавр.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал Дракон, дико-предико, всеми тремя головами.

— Ха-ха-ха!!! — захохотали все придворные и пираты.

Через пару минут, хохот стих. Дракон осмотрелся, по сторонам, и голова Завр спросила всех:

— Где, министр культуры Бонифаций?

На центр, перед Драконом, выскочил бородатый и причудливо разодетый министр культуры Бонифаций, и, хриплым грубым голосом, пробормотал:

— Я здесь, Ваше Трёхглавие!

Дракон осмотрел его, с ног до головы, и спросил:

— Бонифаций, всё ли, готово к моему празднику?

Министр культуры закивал головой, и, с чувством исполненного долга, ответил:

— Всё готово, Ваше Трёхглавие!

Дракон одобрительно кивнул головами, и голова Завр, для всех, сказала:

— Всё готово.

— Завтра, повеселимся, друзья мои, — добавила голова Тавр.

— А теперь, все во дворец. Обедайте и отдыхайте, до утра, друзья мои, — сказала голова Кавр всем, кто находился вокруг.

Толпа разбойников Чёрной Бороды, вместе с ним самим, и все придворные, двинулись во дворец, вслед за Драконом. Обескураженный и оскорблённый Саид плёлся, опустив голову, вслед за развесёлым Хиллом.

— Я сдержал своё слово, Саид, — обернувшись, улыбаясь и ёрничая, сказал ему Хилл, поднимаясь по парадной лестнице во дворец, вместе с толпой. — Пообещал тебе, что будет, у тебя, десять жён. Сказано — сделано!

Хилл захихикал.

— Забирай их себе! — рявкнул на Хилла, Саид.

Толпа, уже, не обращала внимания на Саида, и все поднимались по ступенькам, с шумом и гамом, во дворец Дракона, где их всех ждал стол, с изобилием водки, рома, вина, пива и всевозможных яств.

Отобедав и вдоволь напившись, уставшие пираты разошлись, по выделенным им помещениям, и все они, уснули до утра, а придворные, и служители Дракона отправились по своим и служебным делам.

__

Наступило утро, и начался грандиозный праздник, устроенный Драконом, в честь своего юбилея. Сразу, после завтрака, Дракон вышел на парадное крыльцо своего дворца, где его ожидали все придворные, служители со всего царства, и пираты Чёрной Бороды, с ним самим. Проиграл драконовый государственный гимн, после чего, был произведён салют в три залпа, из батареи, рядом стоявших, пушек. Министр культуры руководил праздником, и строго следил за исполнением плановых мероприятий. На центр, перед Драконом, вышел придворный поэт и подхалим Пьер, и зачитал, в честь Дракона, торжественный стих:

— О, наш любимый, наша радость,

Тебе, сегодня — пятьсот лет,

Твой день рожденья дарит сладость,

Будь счастлив, и живи без бед.

Дракон, с очень довольным видом, сверху вниз, всеми своими головами, смотрел на своих придворных, служителей и пиратов, и слушал, восхваляющие его, стишки. Пьер закончил читать первую строфу, и, тут, другой придворный поэт Омар, продолжил:

— Дракон Великий, Царь Всесильный,

Ты светишь, словно, яркий свет.

Твой юбилей — восторг всемирный,

Живи, ещё, — сто тысяч лет!

Тридцатилетний Омар был, у Дракона, на хорошем счету, и был, у него, в числе любимчиков. Омар, как и Пьер, старался, изо всех сил, чтобы угодить Дракону. И было ясно, что стишки Пьера и Омара, очень понравились Дракону, так как, у того, радостно сверкали все глаза у всех трёх голов. Омар закончил читать стишок, и премьер-министр вышел на центр, встал перед Драконом, и показал, на приготовленные двенадцать сундуков, и сказал тому:

— Ваше Трёхглавие! Дорогой Дракон! Мы все — придворные, служители, друзья, — поздравляем тебя с днём рождения, с пятисотлетием. И, в честь этого славного юбилея, мы все, дарим тебе подарки. Эти двенадцать сундуков, с драгоценностями, мы дарим, тебе.

Дракон оглядел сундуки, всеми своими глазами, и голова Завр сказала:

— Благодарю всех, за подарки, и поздравления.

Голова Тавр добавила:

— Эти подарки, однако, состоят из разворованных, у меня же, драгоценностей.

Головы Завр, Тавр, и Кавр переглянулись между собой, а Хилл и придворные ждали дальнейших празднеств.

— Эти подарки, я думаю, будут, вновь, разворованы министрами и придворными, — заметила голова Кавр.

— Всё равно, спасибо всем, — сказала довольная голова Завр.

Завр, Тавр и Кавр, вновь, переглянулись, и голова Завр сказала, придворным:

— Всё равно, мы рады.

— Унести подарки в мою сокровищницу! — распорядилась голова Тавр.

Хилл дал знак рукой, и группа рабов, под руководством нескольких охранников, понесли сундуки в сокровищницу дворца. В эти секунды, по распоряжению министра культуры, был дан очередной салют из орудий, в три мощных залпа.

После салютного залпа, музыканты и придворный хор исполнили новую песню, в честь Дракона, на стихи Пьера — "Драконовы короны", за которые Пьер, недавно, получил герцогский титул, и на музыку, написанную общим трудом придворных музыкантов. Песня Дракону очень понравилась, и после её исполнения, вновь, прогремел трёхзалповый салют, предусмотренный программой праздника. Затем, Пьер, вновь, зачитал очередной стишок:

— Взойди зарёй, над всей Вселенной,

И уничтожь своих врагов.

Живи, на белом свете, вечно,

Пей водку, царствуй, будь здоров!

Омар закончил:

— Твой трон — великий символ власти,

Тебе, друзья подарки шлют.

Ты деньги даришь, нам, для счастья,

Мы, в честь тебя, даём салют!

Прогремел очередной салют, в десять залпов. Дракон был доволен и имел очень радостный счастливый вид. Он сделал шаг, и с сильным грохотом и шумом, начал спускаться с крыльца, после чего, Дракон, головой Завр, скомандовал:

— Все, на стадион!

Все придворные, пираты и служители Дракона выстроились в карнавальные колонны, и вслед за самим Драконом, устроив, для себя весёлое карнавальное шествие, двинулись на стадион по широкой государственной дороге. На стадионе намечались спортивные состязания спортсменов царства Дракона, и все, с нетерпением, жаждали спортивных и гладиаторских зрелищ. Стадион находился в одной миле от дворца, и Дракон, весело, на двух задних лапах, вышагивал впереди, под весёлую музыку и барабанный бой, возглавляя карнавал. Через интервалы, колонны придворных, пиратов Чёрной Бороды, и служителей Дракона, в карнавальных одеждах и масках, радостно шли и веселились, стараясь не отставать от Дракона. Спустя полчаса, все были на стадионе, и расположились на трибунах. Дракон занял своё место в большой драконовой ложе, и, немного погодя, началась церемония открытия спортивного турнира.

Наконец, начался долгожданный спортивный праздник.

Первыми состязались борцы. Через час, в финале, выявился победитель, и сам Хилл одел, ему на шею, золотую медаль, под аплодисменты и гул трибун.

Дракон, также, аплодировал лапами, и взмахами крыльев, выражая свои эмоции в ходе состязаний. Он, как и все, кричал, свистел, хлопал глазами, и бурно выражал свои чувства.

После борцов, соревновались бегуны, боксёры, метатели молота, метатели копья, лучники, штангисты и другие спортсмены драконова царства, которые, все были его служителями и придворными.

После состязаний по прыжкам в высоту, на смертельный поединок, вышли два гладиатора, которых, через десять минут, в итоге, унесли, тяжело израненными, под рёв трибун, на которых находилось около трёх тысяч человек.

Закончились спортивные состязания, соревнованием колесниц. Хилл одел, на шею победителя, последнюю медаль, после чего прошла краткая церемония закрытия спортивного праздника.

Дракон, и все придворные, были очень довольны. По окончании церемонии закрытия спортивных игр, Дракон, и все, кто был на трибунах, выдвинулись к театру. Дракон со свитой, и все служители, придворные и пираты пришли на театральную площадь, которая раскинулась перед стадионом, у театра, и Дракон поднялся на небольшую трибуну, вместе со свитой. По команде Хилла, начался небольшой парад войска Дракона. Принимал парад Хилл, а командовал парадом Саид. Войско было небольшое, и парад быстро закончился. Перед Драконом прошли, строем, три сотни воинов пехоты, и небольшая конница. Тем не менее, Дракон остался доволен войском, и по окончании парада, все направились в театр. Дракон устроился в своей ложе, и целых три часа, с интересом, смотрел, вместе со своими придворными, служителями и пиратами, мюзикл. Придворные актёры были на высоте, и мюзикл, также, понравился Дракону, и всем зрителям, что находились в зале. Мюзикл закончился, и Дракон, а также все придворные, служители и пираты вернулись в окрестности дворца.

Быстро стемнело, и были зажжены все фонари, установленные на столбах, вокруг дворца. Дракон развалился на ровной деревянной площадке, и по его распоряжению, министр культуры дал знак рукой, и начался концерт. Придворные музыканты и певцы старались изо всех сил, и Дракон остался всеми доволен. Дракон слушал, и наслаждался музыкой. Через два часа, концерт закончился, и, тут же, на большой танцевальной площадке, перед дворцом, начался бал-маскарад. Музыканты играли весёлую музыку, а все пираты, придворные и служители Дракона, одев маски, плясали и веселились. Плясал и веселился сам Дракон. Через два часа, бал-маскарад закончился и над дворцом, и, всюду вокруг, был устроен грандиозный фейерверк, а пушки дали, ещё один салют, в десять залпов.

Наконец, все праздничные мероприятия были закончены, и довольный Дракон, головой Завр, подвёл итог:

— Буль-бим-бо!

Голова Тавр сказала:

— Все, во дворец!

— В главный зал, — сказала голова Кавр.

— Я даю грандиозный пир, для всех вас, в честь моего юбилея, — сказала голова Тавр.

Все обрадовались. Уставшие и проголодавшиеся придворные, служители и пираты, вслед за самим Драконом, всей толпой, ринулись во дворец, на предстоящий весёлый и изобильный пир.

__

Дверь в камеру, где находились Клякса и его товарищи, отварилась.

— Свиньи! — раздался грубый рёв пьяного охранника, ввалившегося в камеру. Охранник размахивал плетью. Он был недоволен разговорами, которые доносились в коридор, и зашёл в камеру "развлечься", то есть, постегать плетью рабов, и показать, лишний раз, свою власть.

— Принцесса, на скале Змеиной горы, кормит мух, а вы будете кормить Дракона! — взвизгнул охранник, и нанёс удар плетью, по спине Кляксы.

— Ай! — взвизгнул, от боли, Клякса.

— Молчать! — заорал недовольный страж режима, размахивая плетью, над головой Кляксы, устрашая, тем самым, его и всех остальных невольников.

Наконец, охраннику надоело размахивать плетью просто так, и он решил пройтись ею по спинам всех рабов. Охранник размахнулся, и ударил плетью, по спине Кляксы, ещё раз. Клякса согнулся, от боли, и, вновь, взвизгнул. Рассвирепевший охранник нанёс ещё один удар по спине Кляксы, и размахнулся в очередной раз. Рядом стоявший, Фикса быстро сориентировался в обстановке, и со всей силы, находясь сбоку, огрел охранника по голове своим огромным кулаком. Охранник опешил. Фикса, со всей силы, ударил кулаком охранника, ещё раз. Охранник, сначала, схватился за голову, потом, медленно упал, потеряв сознание, и выпустил из рук свою плеть. Невольники соскочили со своих нар, и несколько рабов окружили лежащего охранника, растерявшись в ситуации, и, не зная, что делать дальше. Наконец, Клякса осознал ситуацию, и крикнул:

— Его надо связать!

— Снимай, с него, одежду! — приказал Фикса Кляксе, взяв, на себя ответственность за сложившуюся ситуацию.

— А дальше, что? — спросил один, из невольников.

Капитан поглядел на этого раба, и подал голос:

— Охрана пьяная. У них есть инструменты, и мы снимем, с себя, кандалы и цепи. Нужен кузнец.

К капитану подошёл, тяня за собой кандалу, один из рабов, и сказал ему:

— Я был кузнецом.

— Прекрасно, — обрадовался Клякса, снимая с охранника одежду. — Главное, всем соблюдать тишину!

Наконец, Клякса снял, с охранника, одежду, протянул её Фиксе, и предложил ему:

— Одевай. Ты, у нас, самый здоровый.

Фикса начал переодеваться. Он скинул, с себя, полурваную одежду, и отдал её Кляксе.

— Его, нужно, одеть в мою одежду, — приказным тоном, предложил Фикса, кивнув на охранника, валяющегося на полу.

Невольники, быстро одели одежду Фиксы на охранника, и связали его плетью. Фикса одел, на себя, одежду охранника, затем, взял из кармана, своей новой одежды, какую-то тряпку, и заткнул ею рот охранника. Клякса взял пистолет охранника, осмотрел его, и сделал вывод:

— Заряженный.

— Возьми его. Если что, стреляй, и не промахнись, — сказал, тихо, Кляксе, капитан.

Фикса перешагнул, через охранника, оглядел всех невольников, и приказал:

— Цепями и кандалами, не греметь. Все, за мной! И тихо!

Фикса открыл, настежь, дверь. В коридоре, освещавшемся свечой, стоявшей в подсвечнике, на стене, почти в самом углу, никого не было. Невольники старались не греметь цепями, и осторожно, бесшумно тянули свои кандалы.

Фикса уткнулся в какую-то дверь, и приоткрыл её. Он отошёл от двери, подошёл, тихо-тихо, к свече, горящей в подсвечнике, прикреплённому к стене, взял этот подсвечник со свечой, вновь, подошёл к двери, осветил её, и заглянул за дверь.

— Ага! Мастерская. Та самая, где нас перезаковывали, — шепнул он Кляксе и капитану, увидев кузнечные инструменты для заковывания рабов.

Невольники вошли в мастерскую, в которой, их всех, перезаковывали в цепи и в кандалы, и Фикса приказал тому невольнику, который назвался кузнецом:

— За работу! Быстро, и как можно тише!

Клякса, после того, как в мастерскую вошёл последний невольник, закрыл дверь. Кузнец-невольник взял инструменты, и, быстро снял с Фиксы цепи и кандалу.

— Молодец! — похвалил, кузнеца, Фикса.

Кузнец-невольник вручил Фиксе инструменты, и попросил его проделать ту же операцию, и снять с него цепи и кандалу. Фикса начал расковывать товарища. Но, у него плохо получалось, несмотря на всевозможные подсказки кузнеца. Наконец, через четверть часа, ему, с большим трудом, удалось снять кандалу, а ещё через десять минут, Фикса, кое-как, снял с невольника-кузнеца, и цепи. Фикса вручил ему инструменты, и приказал:

— Расковать всех! Поторопись!

Кузнец-невольник начал, по очереди, освобождать от цепей и кандалов всех своих товарищей. Вскоре, все рабы были раскованы. Освобождённый от оков, Клякса почувствовал облегчение. В его голове забрезжила надежда обрести свободу.

Фикса, полушёпотом, сказал всем:

— Кузнечные инструменты с собой возьмём.

Друзья его поняли, и молча распределили, между собой, кое-какие кузнечные инструменты, прихватив, на всякий случай, ещё и топор и кое-что ещё, по мелочам, что под руку попалось, и что могло бы, пригодиться в их положении.

Затем, Фикса открыл дверь. Он увидел, что в коридоре никого нет.

— За мной! — скомандовал Фикса, махнув всем рукой.

Рабы вышли в коридор. Впереди, шёл Фикса. Он, очень тихо, крадучись на цыпочках, подошёл к двери комнаты охраны. Фикса отварил эту дверь, сначала чуть-чуть, а потом, открыл дверь настежь. В комнате валялись и храпели пьяные надзиратели. Сохранивший полное самообладание Фикса, на цыпочках, подошёл к старшему из них, и снял, с его пояса, связку ключей. Затем, он взял, несколько висящих на стене ружей и пистолетов, принадлежащих надзирателям, в охапку, и направился к выходу. Пьяные спящие надзиратели никак не отреагировали. Фикса вышел из комнаты, и вручил оружие своим товарищам:

— Разбирай оружие, — сказал он, им всем, шёпотом.

Невольники, тут же, разобрали ружья и пистолеты. Капитан сказал Фиксе, тихо-тихо, на ухо:

— Нужны пули и порох.

Фикса вернулся в комнату охраны. Через пять минут, он вернулся с двумя сумками. Фикса вручил одну сумку Кляксе, другую, капитану, и сказал им, шёпотом:

— Порох и пули. Будете всем выдавать, по необходимости.

Фикса закрыл дверь комнаты, со спящими в ней пьяными надзирателями, после чего, быстро подобрал нужный ключ, сунул его в замочную скважину, и запер дверь на замок. Все вздохнули с облегчением. Фикса быстро подошёл к двери той камеры, где ещё полчаса назад находились все они, и закрыл дверь на ключ, закрыв, таким образом, связанного надзирателя. Затем, Фикса обошёл и открыл все камеры, и, убедившись, что в них никого нет, подошёл к товарищам, и сказал:

— Там, никого больше нет. Надо, уходить.

— Ключи, нужно, взять с собой, — сказал капитан, — по дороге, выкинем, где-нибудь в лесу.

Фикса бросил связку ключей в сумку с пулями, что была в руках Кляксы.

— Пусть, там лежат, — наказал Фикса. — По дороге, выкинем.

Фикса двинулся к выходу, дав знак рукой своим товарищам, чтоб те следовали за ним. Пленники двинулись за Фиксой. Фикса взял, у одного из товарищей, ружьё. Он открыл выходную дверь барака. То, был выход во двор. Коридор, сразу же, освежило морским воздухом, а в глаза рабов брызнул солнечный свет. Солнце близилось к закату. Барак был окружён большим каменным забором, и единственным выходом, из загона, являлись большие ворота, которые охранялись дежурным стражником — часовым. Стражник был пьян, и ничего не соображал. Фикса, в одежде охранника, пошёл к воротам, а его друзья пригнулись и затаились. Фикса приготовился стрелять, но стражник, обращаясь к Фиксе, крикнул:

— Это, ты, Махряк?

Фикса понял, что стражник принял его за своего, и решил не стрелять.

— Я! — не растерявшись, крикнул, в ответ, Фикса.

Пьяный, и ничего не подозревавший, стражник хлебнул, из фляжки, вина, и в это время, Фикса сделал два львиных прыжка, и, со всего размаха, ударил прикладом, растерявшегося стражника, по голове. Стражник упал, потеряв сознание. Фикса махнул рукой, своим товарищам. Он быстро взял из сумки, которую держал Клякса, связку ключей, моментально подобрал нужный ключ от замка ворот, вставил ключ в замочную скважину, повернул его, и ворота открылись. Клякса взял ружьё, у лежащего стражника, и протянул его одному из пленников. Фикса распахнул ворота — выход был свободен.

— Бежим! — приказал всем, Фикса.

Все выбежали за ворота. Фикса закрыл ворота, и для надёжности, закрыл ворота на ключ.

— Надо, бежать в лес, в центр острова, — предложил Клякса Фиксе, показывая рукой, в сторону леса.

— Бежим! — согласился Фикса.

Все побежали за Фиксой и Кляксой, в сторону леса, вглубь острова, по неведомой дорожке. Через милю пути, они, с дорожки, свернули на тропинку, и продолжили бег в лес, в центр острова. Солнце стало скрываться за горизонт, вскоре, полностью скрылось, и быстро наступила ночная темнота. Невольники всё бежали и шли, бежали и шли, не останавливаясь ни на минуту. Капитан бежал и шёл последним, и подгонял всех, кто отставал, заставляя тех, бежать и идти быстрее. Невольники, попеременно, бег сменяли на быстрый шаг, потом, снова, переходили на бег, затем, вновь, шли быстрым шагом. Через два часа, уставший Фикса остановился. Вся группа подтянулась к Фиксе, и, тоже, остановилась. Все запыхались. Через десять минут, Клякса отдышался, и сказал Фиксе:

— Надо бежать. Скоро, начнётся погоня.

Фикса поглядел на небо. Светила яркая луна, и яркие звёзды. К Фиксе подошёл капитан, который никак не мог отдышаться, и, тяжело дыша, предложил Фиксе:

— Нам, нужно отыскать пещеру. Там, недолго, мы можем находиться в безопасности.

Фикса кивнул головой. Прошло ещё пять минут, и Фикса всем приказал:

— Бежим!

Все, вновь, побежали за Фиксой. Лес, от дворца, произрастал в пятнадцати милях. Невольники бежали с небольшими перерывами. Наконец, ещё через три часа, все рабы были в эвкалиптовом лесу. Дальше начинались невысокие горы, покрытые лесом. Фикса остановился, и крикнул:

— Стой. Пять минут, отдохнём. Уставшие беглецы подтянулись к Фиксе, и остановились на короткий отдых. Фикса поглядел на капитана, вопросительным взглядом, и спросил его:

— Куда дальше?

— Вглубь леса, к пещере! — ответил капитан, показывая рукой направление, где находилась спасительная пещера.

Прошло пять минут, и Фикса приказал, всем:

— Бежим!

Фикса побежал по тропинке, в сторону, направление которой показал капитан. Все невольники побежали, вслед за Фиксой, по незнакомой тропе.

__

В главном зале дворца проходил запланированный большой пир. Дракон, его свита, служители, придворные, Чёрная Борода и его пираты праздновали и веселились, отмечая юбилей Дракона. Огромный длинный стол, установленный в два ряда, вместил почти всех желающих попировать. На полу, вокруг, валялись пьяные, перепившие лишнего, многие пираты и придворные. В центре зала, как обычно, разлёгся сам Дракон, и пил вино, ром и водку из бочек, заранее заготовленных, для него. Пьяненькие мухоловы и мухобои, добросовестно отгоняли от тела Дракона мух, комаров, и других разных насекомых и пауков. Стол ломился от яств и спиртного, и все, кто умел красиво говорить, периодически, то там, то тут, провозглашали тосты в честь Дракона. Музыканты, время от времени, играли весёлую музыку, и пели песни.

Министр культуры Бонифаций решил провозгласить очередной тост. Он дал знак рукой, и музыканты перестали играть. Бонифаций встал, поднял фужер с ромом, и сказал всем:

— Нашему любимому Дракону — пятьсот лет! Славный юбилей! Выпьем же, ещё раз, за счастье нашего любимого Дракона!

— Выпьем! Выпьем! — послышались пьяные выкрики.

Все встали, подняли, наполненные ромом и вином, фужеры и бокалы, чокнулись, и выпили тост за Дракона, после чего, все сели и стали закусывать.

Дракон, не вставая, и уже опьяневший, вместе со всеми, выпил, в честь себя, и за своё счастье, три бочонка рома, и сказал:

— Благодарю вас, друзья мои, за то, что вы все меня очень любите!

Тут, в зал вбежал один из стражников. Он запыхался, и был очень взволнован. Стражник подбежал ближе к Дракону, слегка отдышался, и, глядя, снизу вверх на голову Завр, закричал во всё горло:

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие!

Было видно, что стражник долго бежал, очень торопился, и сильно устал.

— Что случилось? — громко спросил Хилл, стражника.

Дракон, всеми тремя пьяными головами, поглядел на вбежавшего стражника.

Стражник, крепко держа в руках ружьё, крикнул Дракону и Хиллу:

— Рабы, из дворцового загона, сбежали, похитив оружие у охраны.

Дракон, вдруг, отрезвел, раскрыв все три пасти.

— Сбежали? — спросила голова Завр.

— Похитили оружие?! — завопила, обозлившаяся голова Кавр.

— Немедленно, догнать! — заорала голова Тавр.

— Поймать! — крикнула голова Завр.

— Уничтожить! — гаркнула голова Кавр.

Хилл и Саид, тут же, принялись расталкивать охрану. Но, все были, уже, очень сильно пьяные, и Хилл рассвирепел.

— Да, есть ли, хоть один трезвый?!?! — возмущался Хилл, видя, что в зале нет ни одного трезвого стражника.

Наконец, Хилл и Саид, под вопли Дракона, сумели растолкать дюжину пьяных, но, ещё немного державшихся на ногах, служителей Дракона. Они выстроились перед Хиллом и Саидом, спьяну, не очень хорошо понимая, что от них требует Дракон, Хилл и Саид.

— Догнать, догнать их! — приказал Хилл.

— Быстрее, быстрее! — кричал Дракон, всеми тремя головами, щёлкая от злобы, зубами всех трёх пастей.

Наспех, собранный отряд побежал к выходу, в погоню, за сбежавшими пленниками. Дракон, моментально посинел от злобы:

— Куда смотрел главный шпион? — заорала голова Завр.

— Франца — ко мне! — приказала голова Тавр.

Хилл, тут же, приказал, одному из стражников, вызвать главного шпиона.

— Я его, в порошок сотру! — заверещала голова Кавр.

Затем, Дракон распорядился вызвать, немедленно, своего колдуна Феликса, служившего Дракону двадцать семь лет:

— Хилл! Немедленно, вызвать ко мне моего колдуна Феликса, — приказала голова Завр.

— Исполню, немедленно, Ваше Величество, — ответил Хилл.

Хилл послал за колдуном Феликсом одного из стражников, и распорядился дать, тому, коня.

Дракон очень доверял колдуну Феликсу. Хилл, Саид, и сам Дракон удалились в уединённый кабинет, и пьянка, всех остальных, далее, продолжалась без них.

— Они далеко не уйдут, — сказал Хилл Дракону.

— Через пару часов, посланный за ними, вдогонку, отряд, их всех настигнет, и вернёт в загон, — сказал Саид.

Дракон не находил себе места. Он, вновь, позеленел от злобы.

— И, такое, в день моего важного юбилея! — прорычал Дракон, хором, всеми тремя головами.

— В моём царстве, ещё никто, никогда, не убегал! — завопила голова Завр, злобно, мотая своим языком.

— Это, значит, первый побег, — сказал, тихим голосом, Саид.

— И, последний! — решительно произнёс Хилл, успокаивая Дракона.

Дракон нервничал, и был вне себя от ярости. Хилл набил трубку табаком, закурил и предположил:

— Скорее всего, они попытаются спрятаться в пещере.

Дракон нервно заверещал, поочерёдно, всеми тремя головами:

— Сейчас, они ещё в лесу. Но, я не могу их обнаружить ночью! Я не могу их обнаружить днём в густом лесу! Я, наконец, не могу сжечь свой собственный лес! Лес меня защищает от многих бед. Их должны поймать мои стражники и воины! Я всем хорошо плачу!

Саид прошёлся взад-вперёд, и, лишний раз, с опаской, предупредил Хилла и Дракона:

— У них, несколько ружей и пистолетов, а также, много пуль и пороха.

Дракон, очень сильно рассвирепел:

— Они смогут перебить отряд погони, — прокричала средняя голова.

Хилл вспомнил о принцессе:

— Они пойдут похищать принцессу.

— Пойдут, — согласился Саид, — и, наверное, завтра, или послезавтра.

Дракон прошёлся, вокруг стола, и распорядился, головой Завр:

— Хилл! Устроить, к утру, засаду на подступах к скале.

— Будет исполнено, Ваше Трёхглавие, — ответил Хилл.

Хилл повернулся к Саиду, и приказал:

— Саид, распорядись устроить засаду на подступах к скале. С двух сторон. Назначь самых лучших воинов. Отряды Билла и Шакала. Да, побыстрей! И готовь к сражениям свой отряд.

Саид, тут же, удалился исполнять приказ, а Дракон и Хилл остались ждать колдуна Феликса. Дракон не находил себе места, и, как маятник, передвигался из угла в угол, создавая, вокруг себя, шум и грохот. Хилл, всё время, также, не находил себе места, и нервно ходил вокруг стола, на котором горела свечка, ярко освещая, всё вокруг. Стояла тёмная ночь, и Хилла тянуло ко сну. В кабинет ввалился пьяный Чёрная Борода, держа в руках бутылку вина.

— Ку-уда де-елся мо-ой лучши-ий дру-уг? — спросил, пьяным голосом, Тич. — Во-от, он! — гаркнул Тич, уставившись на Дракона, вверх, на голову Завр.

Тич хлебнул, из бутылки, глоток вина, и начал успокаивать Дракона:

— За-автра, все-ех беглецо-ов, поймаю-ют. Не-е на-адо, паникова-ать.

— Благодарю, тебя, мой друг, за поддержку, — сказал Дракон, головой Завр, Тичу. — Но, лучше, перестраховаться, чем недостраховаться.

Тич прошёлся, вдоль стола, сел на стул, хлебнул из бутылки очередной глоток вина, поглядел, сначала, на Хилла, потом, на Дракона и, встав со стула, сказал:

— Пра-аздник, есть пра-аздник. Мы-ы ждё-ём, все-ех ва-ас, дру-узья.

Тич, пьяной походкой, вышел из кабинета, а Дракон и Хилл остались в кабинете. Они ждали Феликса, и очень надеялись на его колдовскую квалификацию, и на его советы.

Феликс, никак, не появлялся. Побег рабов, из загона, стал для Хилла и Дракона громом среди ясного неба. Больше всего, Дракон боялся, что сбежавшие устроят на острове беспорядки, и поднимут восстание рабов. Хилл боялся потерять свой пост, который ему достался с большим трудом.

А Чёрная Борода вернулся за стол, и продолжил пьянствовать, вместе со всеми, кто находился в зале. Пираты и придворные пили ром и вино, ели, закусывали и веселились, а многие курили табак из трубок. Тич налил полный фужер вина, и выпил.

В этот момент, пираты, под музыкальное сопровождение придворных музыкантов, запели весёлую пиратскую песенку:

— Мы любим деньги и вино,

Наш труд — морской погром!

Когда, нам дьявол подмигнёт,

Мы, на грабёж, уйдём.

Веселись и будь пьяным, пират,

Сатана — наш учитель и друг.

Черти, в радость, на пир прилетят,

И акулы запляшут, вокруг.

Многие пираты и придворные, радостно, плясали. Плясал и пел, вместе со всеми, и сам Тич Чёрная Борода:

— Нам, верный путь укажет ром,

И ведьма даст совет.

Мы — полкоманды перебьём,

И схватим встречный флейт!

В океане, нас, денежки ждут,

Скоро будет удачный разбой.

В порту, дамочки, к нам, прибегут,

И, вновь, пьянка польётся рекой.

Пираты и придворные Дракона веселились. Вина, рома и закуски, на огромном столе, было полным-полно. И даже, попугай Барон плясал, на плече у Одноглазого, и пел, вместе со всеми пиратами:

— Весёлый роджер нас ведёт,

Пиастры нас зовут.

К нам, в помощь, нечисть приплывёт,

Нам, тучи подпоют.

Пусть, монеты в карманах звенят!

Пусть, к нам, реки вина потекут!

Пусть, алмазы на теле блестят!

Пусть, красотки, за нами, бегут!

Пираты и придворные прекратили петь и плясать, и все уселись за стол. Тич налил полный фужер вина, встал, и всем крикнул, приказным тоном:

— За Дракона!

— За Дракона! — с радостью, подхватили все пирующие.

Тич, и все остальные, выпили по фужеру вина за любимого ими Дракона. Затем, Тич, опьяневший от обилия выпитого им спиртного, налил в большой фужер ром, вытащил из кармана горсть пороха, бросил её в фужер, взял фужер в левую руку, и поджёг всё его содержимое, от подсвечника. Порох, в фужере, вспыхнул и зашипел. Дым и пороховой запах стали распространяться по залу. Тич, улыбаясь и сверкая глазами, смотрел на шипящее пламя, затем, поднёс фужер к своей пасти, и, опрокинув его, залпом, выпил всё содержимое фужера, вместе с пламенем, проглотив его без всяких усилий. Все служители Дракона раскрыли рты от удивления. Тич улыбался. Он поставил пустой фужер на стол, налил в него вина, встал в полный рост, и начал хвалиться, жестикулируя рукой и головой:

— Я — брат Сатаны!

Тут, Тич ударил себя кулаком в грудь, глядя, сверкающими глазами, на пирующих, и продолжил:

— Я — Эдвард Тич! Я — Чёрная Борода! Меня, уже два года ловит всё Британское Адмиралтейство!

Тич захихикал:

— Хи-хи-хи…

— Хи-хи-хи, — захихикали пираты, и все, кто находился за столом.

Затем, Тич прожестикулировал рукой, и крикнул, пьяным голосом:

— Английский король Георг хочет мне отрубить голову!

Тич, снова, захихикал:

— Хи-хи-хи…

— Хи-хи-хи, — вновь, захихикали все пираты и придворные, слушая Тича.

Глаза Чёрной Бороды засверкали, как солнечные зайчики.

Тич перестал хихикать, и оглядел всех, вокруг себя, грозным взглядом.

— Но, меня им, не поймать! — рявкнул Чёрная Борода. — Мой учитель и капитан, известный пират Карибского моря, старина Хорнигольд, меня, когда-то, многому научил.

Чёрная Борода обвёл взглядом всех сидящих за столом, и, ударив себя в грудь, воскликнул:

— Тысяча чертей! Я воевал в войне за испанское наследство! На каперских кораблях! Я — опытный морской волк!

Все сидящие за столом, его внимательно слушали, хотя, пираты знали его биографию, почти, наизусть. Тич хлебнул, из фужера, ещё два глотка вина, и продолжил, слегка качаясь:

— Я — Брат Сатаны! Даже, губернатор Северной Каролины, и вся его канцелярия, работают на меня. У меня, от них — каперское свидетельство. Часть пиратской выручки и добычи, я им отправляю — губернатору, и его канцелярии.

Тич прожестикулировал рукой, усмехнулся, и сделал заключение:

— Вот почему, меня не поймать Британскому Адмиралтейству. Никогда!

Тич захохотал.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Пираты, как и было положено, также, захохотали.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Хохот стих, и Тич хлебнул из фужера ещё три глотка вина. Затем, он продолжил свой монолог для всех, кто сидел за столом, и хоть немного что-то понимал:

— Когда, я женился в тринадцатый раз, а это было недавно, так вот, — на моей свадьбе был, в качестве самого почётного гостя, местный губернатор! Захочу — куплю португальского короля! С потрохами! Вместе, с испанской королевой!

Тич допил фужер с вином, оглядел пирующих, поставил пустой фужер на стол, погладил свою бороду, и продолжил:

— Сколько взяток, я им выплатил! Губернатор Северной Каролины Чарльз Иден, ох и любит, когда я ему деньги дарю. В обмен, на его услуги, разумеется. Он, можно сказать, мой почётный пират! Только, на берегу.

Все, кто находился в зале, внимательно уставились на Чёрную Бороду. Эдвард Тич, вновь, оглядел всех пирующих своим пронзительным взглядом, и начал переключаться на другие темы:

— Город Бристоль, где я родился, был ко мне неблагосклонен. Я рос, почти без родителей, в бедности. А быть бедным везде, а особенно в Англии, сами знаете, не очень-то почётно.

Тич, ещё раз, прошил своим острым сверкающим взглядом всех своих пиратов, и придворных Дракона, что сидели неподалёку, и которые продолжали его внимательно слушать, взял со стола новую бутылку с вином, поставил её возле своего пустого фужера, после чего, продолжил:

— И, в тысяча шестьсот девяносто втором году, когда мне было двенадцать лет, я стал юнгой на военном корабле. Я связал свою жизнь с морем и океаном.

Чёрная Борода откупорил бутылку, вновь поставил её возле своего фужера, и начал рассказывать о своих давних и уже, полностью, сбывшихся мечтах:

— Но, с первых дней службы в королевском флоте, у меня было две мечты. Первая мечта — стать знаменитым пиратом! Вторая мечта — стать лучшим другом Дракона!

Чёрная Борода взял бутылку, намериваясь наполнить вином свой фужер, и, жестикулируя левой рукой, радостно улыбаясь, сказал:

— Прошло много лет, и мои две светлые заветные мечты сбылись. Я стал знаменитым пиратом! Я стал лучшим другом Дракона!

Тич наполнил фужер вином, поставил на стол бутылку, сделал, из фужера, два глотка, и тут, вдруг, держа в руках фужер с вином, и ухмыляясь, перешёл на свою личную жизнь:

— Нынешняя, тринадцатая моя жена, оказалась дрянью и дурой.

Чёрная Борода сделал ещё один глоток вина и продолжил:

— Как и все предыдущие.

Тич сделал ещё глоток вина из фужера, после чего продолжил свой монолог:

— Я, их всех, вовремя выгонял, из своей жизни. Нынешнюю жену, тоже, пора выгонять.

Тич сделал, ещё, глоток вина, и, усмехнувшись, сверкая глазами, прорычал:

— Все мои бывшие жёны пребывают в добром здравии, и все эти мерзкие гиены, только и желают мне, чтобы я в океане утонул.

Тич сделал небольшую паузу и глубокий выдох. Глаза его продолжали хитро сверкать, и бегали по всем сторонам, насквозь пронизывая всё вокруг. Все, в зале, притихли. Затем, он взял фужер вина, допил его до дна, и крикнул, стуча себя в грудь, кулаком:

— Но, не бывать этому! Я — Эдвард Тич! Я — Брат Сатаны!

Тич бросил пустой фужер вина на стол, и, вдруг, беспричинно, неспеша, вытащил с перевязи один пистолет, и, почти не целясь, выстрелил в сторону, сидящих напротив, немного наискосок, придворных, и дико-предико захохотал. Пуля сбила с министра финансов шляпу, которая отлетела на десять шагов в сторону, а все сидящие, возле министра финансов придворные, вместе с ним самим, моментально нырнули под стол, где уже валялось много, отключившихся от перепоя, спящих и храпящих пиратов и придворных.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! — хохотал Тич, видя, как в зале установились переполох и атмосфера испуга.

Тич вытащил, с перевязи, другой заряженный пистолет, и произвёл неприцельный выстрел в другой край стола, в сторону своих же пиратов, где сидели, в этот момент, Индюк и Одноглазый, с попугаем на плече. Тич, не прекращал хохотать. Пуля попала в наполненый вином фужер, который держал в руках Индюк, собираясь его выпить. Пуля разбила фужер, вдребезги. Индюк, Одноглазый, с дымящейся трубкой в зубах, и, сидящие, возле них, пираты, перепугались, и, моментально юркнули под стол. Попугай Барон взлетел, вверх, и закричал:

— Кошмар! Кошмар!

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! — продолжал хохотать Чёрная Борода.

Попугай, камнем, влетел под стол, вслед за Одноглазым и Индюком.

— Тич офо-наре-ел! — крикнул попугай, под столом, возмущаясь стрельбой.

Тич сунул оба отстрелянных пистолета в гнёзда перевязи, и вытащил два других заряженных пистолета, после чего, выстрелил, сначала в сторону группы музыкантов, потом, в сторону мраморной статуэтки Дракона, стоявшей у стены. Первая пуля попала в контрабас, расколов его корпус на две части, а вторая пуля угодила в статуэтку Дракона, разбив её на множество осколков. Музыканты, тут же, побежали из зала, побросав свои инструменты.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! — хохотал Чёрная Борода.

Тич сунул отстрелянные пистолеты в гнёзда перевязи, вытащил ещё два заряженных пистолета, и, неглядя, произвёл два выстрела в потолок. Обе пули попали в люстру, которая, тут же, вместе с горящими свечами, установленных на ней, упала прямо на праздничный стол, произведя сильный грохот. За столом, в это время, уже никого не было. Отрезвели, даже, самые пьяные, кроме тех, кто валялся в зале и под столом, отдыхая с перепоя. Кто-то, от стрельбы Тича, спрятался под стол, кто-то, выбежал из зала, кто-то, продолжал спать на полу. А Тич хохотал. Свечи, на упавшей люстре, сразу потухли, и в зале установилась полутемнота. Теперь, зал освещался, лишь, боковыми свечами, что стояли в подсвечниках, на стенах. А Чёрная Борода всё хохотал и хохотал.

Все шесть заряженных пистолетов были исстреляны, и Тич, наконец, успокоился. Пираты и придворные стали вылазить из-под стола, и возвращаться на свои места.

Чёрная Борода, вдоволь навеселившись стрельбой, сел на скамью, взял со стола большой мосол зажаренной баранины, обеими руками, впился в него своими огромными зубами, и начал закусывать.

__

Фикса, Клякса и ещё двадцать их товарищей, через лес бежали по тропинке, вглубь острова. Они понимали, что укрыться можно только в пещере. Бежали с кратковременными остановками, стараясь побыстрее, и как можно дальше, уйти от места заточения. Настало утро, и стало очень быстро светать. Клякса почувствовал погоню, и оглянулся назад. Он увидел, гонющихся за ними, стражников Дракона.

— Погоня! — крикнул Клякса товарищам.

Фикса остановился, и крикнул всем:

— Стой!

Все остановились. Видно было, как пьяные стражники и охранники Дракона, приближались.

— Подготовить оружие! — приказал Фикса, всем.

— Надо подпустить их ближе, — шепнул Клякса Фиксе.

— Подпустим, — согласился Фикса.

Невольники приготовили ружья и пистолеты, и стали ждать приказов от Фиксы. Наконец, отряд Дракона показался из-за деревьев и зарослей.

Послышался пьяный крик командира отряда:

— Они, должны быть рядом!

— Они, далеко, не уйдут, — крикнул его помощник.

Капитан прицелился в командира отряда. Все невольники приготовились к отражению погони. Наконец, отряд воинов Дракона приблизился на достаточное расстояние, и Фикса скомандовал:

— Огонь!

Невольники произвели залп выстрелов, из ружей.

Командир драконова отряда, подстреленный капитаном, упал замертво. Несколько служителей Дракона, также, упали, сражённые пулями. В отряде погони, началась паника. Беглые рабы стали перезаряжать оружие. Воины Дракона открыли бесприцельную стрельбу в сторону обороняющихся, но их пули пролетали мимо.

— Огонь! — ещё раз, на всякий случай, скомандовал Фикса.

Невольники открыли шквальный огонь по преследователям, из всех ружей и пистолетов, что были у них в наличии. Клякса, также, прицелился и выстрелил, и, к своему удивлению, он увидел, как подкосился и упал стражник, в которого он целился. У каждого невольника, было, либо ружьё, либо пистолет, прихваченные ими у стражников при побеге, и они уверенно вели стрельбу по своим врагам.

Воины Дракона падали, один за другим, сражённые пулями.

— Они все пьяные, — заметил Фикса, обращаясь к Кляксе, который произвёл очередной выстрел и перезаряжал ружьё. — А значит, метко стрелять они не могут.

То, что служители Дракона были пьяные, было видно ещё издалека. Этот факт придавал, обороняющимся, дополнительные силы, и они, ни на секунду, не прекращали стрельбу.

Наконец, спустя два часа, весь небольшой отряд Дракона был обезврежен. Раненые и убитые воины Дракона лежали на земле. И вот, сражённый пулей, упал последний из преследователей.

— Всё! — сказал Клякса Фиксе, вытирая пот со лба.

Фикса оглянулся, и посмотрел на товарищей.

— Потери, есть? — спросил он, их.

— Потерь, нет, — ответил капитан.

Фикса присел на землю, также, вытер пот со лба, и приказал:

— Забрать, у убитых и раненых, оружие и боеприпасы. Раненых не добивать! Быстрее!

Невольники обошли место дислокации, перебитого ими отряда, и забрали всё оружие и боеприпасы, что было у убитых и раненых. Затем, все побежали по тропе, вглубь острова, к спасительной пещере. Никто не знал точно, где находится эта пещера, так как, никто из них, никогда в ней не был. Невольники, лишь, от кого-то из рабов, знали, что к ней ведёт лесная тропа, по которой они и бежали.

Наступило утро. Солнце стало подниматься над головой. Птицы галдели и щебетали в тропическом лесу. Невольники почувствовали, забытый ими, вкус свободы, и ускорили бег.

-

Джонка Юлии приближалась к своей цели. Дни, посреди океана, бежали один за другим. Прошло много недель, и, наконец, после долгого плавания, над кораблём разнеслось:

— Земля!

Кричал вперёдсмотрящий.

— Земля?! — обрадовалась Юлия, глядя на Дэна.

Весь экипаж знал, что остров Кенгуру должен, вот-вот, показаться из-за горизонта.

Юлия Иголочка и Дэн подбежали к штурману.

— Земля! — подтвердил штурман. — Это — остров Кенгуру, на котором живёт царь Дракон.

Из-за горизонта, вдалеке, стала показываться земля.

— Вот, его тюремное царство, — сказал Дэн, вглядываясь вдаль, в сторону острова.

Матросы, и все воины Юлии, уставшие от плавания, стали осматривать приближающийся остров. Через два часа, корабль Тигр приблизился к берегу, на расстояние в двадцать миль. Юлия вытащила подзорную трубу. Она оглядела остров, ничего подозрительного не заметила, и дала трубу Дэну. Дэн взял трубу, и внимательно оглядел остров.

— Далеко. Никого не видно, — заключил Дэн.

— Подплывём ближе, и тогда, оценим обстановку, — сказала Юлия Дэну, глядя в сторону острова, и, поправляя свою треугольную шляпу.

Вдоль корабля, над палубой, взад вперёд, летал попугай Боцман и громко кричал:

— Остров Кенгуру! Остров Кенгуру!

Джонка Тигр, с востока, подходила к острову. Начиналось утро, и поднималось тропическое солнце. Весь остров, с его восточной стороны, был покрыт тропической зеленью, а на берегу произрастали высокие пальмы. Ещё через два часа, корабль подплыл к острову на расстояние пяти миль. Юлия, вновь, оглядела остров в подзорную трубу. Она увидела, вдали, скалу, возвышающуюся над горой, где-то вдалеке, в глуби острова, и прикованную, к ней, принцессу.

— Вижу, принцессу! — воскликнула Юлия.

Дэн взял трубу, у Юлии, и посмотрел в сторону скалы.

— Она прикована к скале, — заключил Дэн.

Юлия взяла, у Дэна, трубу, и сказала:

— Скоро, мы её освободим.

Юлия, ещё раз, оглядела остров, через подзорную трубу, и скомандовала:

— Приготовиться к высадке!

— Приготовиться к сражениям! — громко, чтобы слышали все, добавил Дэн, вытирая пот со лба.

Корабль подплывал к берегу живописного тропического острова, на котором раскинулось царство Дракона. То, был остров Кенгуру.

-

В кабинет, к Дракону, вбежал Франц.

— Я пришёл, Ваше Трёхглавие, — сказал он.

— В тюрьму, Франца! — заорал Дракон, тут же, головой Завр, своим стражникам, свирепея и негодуя.

— Рабы из загона сбежали! Ты, куда смотрел? Я снимаю тебя с должности главного шпиона, — выкрикнул разъярённый Дракон, головой Тавр.

— Он, во всём, виноват, и, пусть, сидит в тюрьме! — гаркнул Дракон, головой Кавр, голове Завр и голове Тавр, а также и всем остальным, кто находился вокруг него.

Стражники, моментально схватили Франца, и поволокли его из кабинета, и, затем, из дворца, в ближайшую тюрьму.

В этот миг, в кабинет к Дракону вбежал старший стражник и, сходу, закричал:

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие!

— Что случилось? — испуганно и громко спросила голова Завр, глядя, с испугом, на стражника.

Стражник громко крикнул Дракону:

— Беглые рабы перебили весь отряд погони!

Голова Кавр щёлкнула языком, и спросила, глядя на стражника:

— Как, всех?

Стражник отдышался, и, очень уставший, тяжело дыша, тут же, ответил:

— Всех, Ваше Трёхглавие! Кто убит, кто ранен.

Дракон, от досады, махнул, сначала, одним крылом, потом, другим крылом, и начал нервно ходить кругами по кабинету, не зная, какое принять решение. Хилл встал с кресла, и крикнул Дракону:

— Беглецов нужно, немедленно, поймать!

— Они хорошо стреляют, — предупредил стражник, — у них ружья и пистолеты, а также, боеприпасы к ним.

Хилл предложил Дракону:

— Ружья и пистолеты беглецы захватили у охраны, при побеге, Ваше Трёхглавие. Стражники были пьяны. Поэтому, всю охрану надо наказать.

Дракон, ещё сильнее, рассвирепел, и головой Тавр, громко приказал Хиллу:

— Всю охрану этого загона заковать в цепи и кандалы, и отправить, их всех, на серебряный рудник. Пусть, они, отныне, добывают для меня руду.

— Будет исполнено, мой Дракон, — ответил Хилл.

Дракон, ещё раз, прошёлся, взад-вперёд, по кабинету, и, головой Завр, приказал Хиллу:

— Послать, за беглыми рабами, конницу! Весь эскадрон Колоды! И, немедленно! Быстрее! Быстрее!

Дракон уставился, всеми тремя головами, на сидящего в кресле своего помощника, и крикнул ему головой Завр:

— Что сидишь? Вперёд! Бегом! Исполняй! Довести, мой приказ, до Колоды.

Помощник побежал исполнять распоряжение Дракона. Дракон поглядел на Хилла, всеми тремя головами, и голова Завр вскрикнула, с досадой:

— Где же, наш колдун Феликс?

— Чёрт, возьми! Когда он не нужен, он путается под ногами, а когда он нужен, его нет, — взбесился Хилл, и нервно заходил кругами по кабинету, сложив руки за спину.

Дракон и Хилл решили ждать колдуна Феликса. Ночь кончилась, наступило утро и, затем, жаркий тропический день. В главном зале дворца продолжался пир, где придворные, служители Дракона, и его друзья-пираты, справляли пятисотлетний юбилей Дракона, без самого юбиляра. В кабинет, из главного зала, доносился шум от большой, празднующей, пьяной кампании. Играла музыка, и шла пьяная пляска. Хилл предложил Дракону:

— Предлагаю, прекратить пир.

Дракон, с большим шумом и грохотом, прошёлся, взад и вперёд, по кабинету, немного подумал, и ответил, головой Завр:

— Пусть, пьянствуют.

— Это — мой праздник, — сказала голова Тавр.

— Мне — пятьсот лет! — добавила голова Кавр.

Наконец, в кабинет, в открытое окно, влетел огненный шар, и опустился перед Драконом, на паркетный пол кабинета. Шар крутился, но через десять секунд, потух, исчез, превратившись в дым. Потом, раздался хлопок, и перед Драконом, из дыма, предстал Феликс. Феликс был одет в чёрную мантию, и держал в руках зеркало. Зеркало было, в размерах, с половину человеческого роста, и с ним Феликс, почти никогда не расставался. Само зеркало имело волшебные свойства, и являлось, для Феликса, рабочим инструментом.

— Я прибыл по твоему приказу, мой повелитель! — отрапортовал Феликс.

Дракон уставился на Феликса, всеми тремя головами, и головой Завр, рявкнул:

— Наконец-то!

Дракон, тяжёлым шагом, грохоча, и, создавая вокруг себя шум, сделал круг, по кабинету, обойдя Феликса, и сказал ему:

— Нужно, подавить мятеж, Феликс.

— На острове, мятеж? — спросил, удивлённо, Феликс.

Дракон сделал, навстречу Феликсу, два шага, и головой Кавр ответил ему:

— Да, мятеж! Поэтому, я, срочно, отозвал тебя с отдыха.

Хилл подошёл ближе к Феликсу, а голова Завр щёлкнула языком, и объявила:

— Франц не оправдал моих надежд. Я его отстранил и посадил в тюрьму! Назначаю тебя, Феликс, главным шпионом!

Феликс обрадовался, хитро сверкнул глазами, и, не веря такому счастью, переспросил:

— Главным шпионом?

— Да, да, Феликс. Главным шпионом, — подтвердила голова Завр, после чего, Дракон, головой Кавр, продолжил:

— Если поможешь подавить мятеж, то будешь награждён орденом "Чугунная кандала".

— И получишь, много серебряных и золотых пиастров, — добавил Хилл.

Феликс, ещё больше, обрадовался.

— Орден "Чугунная кандала"! Золотые и серебряные пиастры! — радостно воскликнул Феликс.

Дракон кивнул, всеми головами, и, головой Завр, подтвердил:

— Да, Феликс. Орден и пиастры!

— Я согласен! — обрадованно завизжал, по-поросячьи, колдун Феликс.

К Феликсу подошёл Хилл, и обрисовал сложившуюся ситуацию, всвязи с побегом группы рабов. Феликс поглядел на Дракона, и, обнадёживающе, сказал ему:

— Мы днём, можем отслеживать этих беглецов, с помощью моего зеркала.

Феликс взял зеркало, поставил его на стол, сел перед ним, и приступил к обязанностям главного шпиона.

__

Корабль Тигр подплыл близко к берегу острова Кенгуру, и Юлия приказала бросить якорь. Она, ещё раз, осмотрела остров в подзорную трубу, и приказала:

— Шлюпки, на воду!

Матросы, они же, и воины, стали спускать шлюпки на воду. Дэн взял, у Юлии, подзорную трубу, и, также, ещё раз осмотрел остров, после чего, предложил:

— Дракон может уничтожить наш корабль. Пусть, корабль уйдёт в море, подальше от острова, а раз в неделю, подплывает к острову, к этому берегу. Мало ли что.

— Да, так будет безопасней, — согласилась Юлия.

Юлия задумалась и, спустя минуту, сказала Дэну, приняв решение:

— Так, и поступим. Дай штурману распоряжение.

Матросы спустили, на воду, шлюпки, и стали выгружать в них все необходимые вещи и предметы. Затем, Юлия Иголочка подошла к Дэну, и решила:

— Разобьём на берегу временный базовый лагерь.

Дэн подумал, и предложил:

— Я предлагаю, снять с корабля половину артиллерийских орудий, для защиты лагеря от воинов Дракона.

Юлия согласилась, и приказала перевезти половину корабельных пушек на берег. Все шесть шлюпок стали курсировать с корабля на берег, и перевозить все необходимые грузы. Юлия и Дэн, отдав необходимые распоряжения штурману, сели в шлюпки, и, вскоре, ступили на берег острова Кенгуру. Попугая Боцмана, Юлия решила взять с собой, и еле-еле уговорила штурмана Сян Ина, ненадолго разлучиться со своей любимой птицей.

— Остров Дракона! Остров Дракона! — вскричал попугай, вышагивая по берегу.

Попугай вскочил на плечо Юлии и, вновь, закричал:

— Остров Дракона! Остров Дракона!

— Замолчи, — крикнула на попугая Юлия, поправляя свою треугольную шляпу, и осматривая местность.

Дэн обошёл местность, огляделся, внимательно, вокруг, и, со знанием дела, сказал Юлии:

— Мы обнесём это место частоколом, и установим артиллерийские орудия. Тогда, отрядам Дракона будет трудно нас одолеть.

Дэн хорошо разбирался в военном деле. В школе Лун Юня, он, все тонкости оборонительного боя, изучал очень подробно, и, даже, сдавал экзамены своему учителю.

— Делай, как знаешь, — согласилась Юлия Иголочка, полностью, положившаяся на Дэна, по вопросам боевой тактики.

Матросы, они же, и воины, принялись пилить и рубить произрастающие, поблизости, деревья, и устанавливать боевой лагерь. Спустя несколько часов, лагерь был, полностью, готов, а корабль Тигр, с десятью матросами, под руководством штурмана Сян Ина, отправился в открытое море, чтобы быть в большей безопасности, и менее доступным для атаки Дракона. Матросы настреляли птиц, развели костры, и приготовили обед. После обеда, Дэн и Юлия стали планировать план дальнейших действий.

__

Отбив первую атаку воинов Дракона, беглые рабы продолжили путь вглубь лесной территории, к спасительной пещере. Через четыре часа, они, вновь, почувствовали, за собой, погоню, на сей раз, конную. Их преследовал, уже, целый эскадрон, под командованием Колоды.

— Погоня! — крикнул Клякса Фиксе, и всем своим товарищам, увидев своим зорким взглядом, вдалеке, сквозь лесное редколесье, конный отряд Дракона.

— Приготовиться, к бою! — приказал Фикса, своим товарищам.

Невольники, почувствовавшие вкус свободы, быстро заняли оборону.

— Стрелять, только, после приказа! — скомандовал Фикса.

Эскадрон Колоды быстро приближался. Лесная тропа была широкая, и позволяла ехать лошадям. Клякса зарядил пистолет и ружьё, и начал прицеливаться в одного из всадников, ожидая команду для начала стрельбы. Наконец, всадники Дракона приблизились к обороняющимся на расстояние выстрела, и остановились, увидев беглецов в боевой готовности.

— Вот, они! — послышался возглас Колоды.

Колода показал, рукой, в сторону занявших оборону, сбежавших невольников, и начал раздавать распоряжения своим всадникам, всё время, жестикулируя рукой.

— Огонь! — скомандовал Фикса.

Беглые рабы открыли огонь из всех ружей и пистолетов по эскадрону Дракона. Всадники окружили обороняющихся, и, тут же, открыли, по ним, ответную стрельбу из своих ружей и пистолетов. На весь лес, установился, небывалый, для этих мест, шум и гул. Стрельба и крики, с обеих сторон, и ржанье лошадей, слились в единый вой. Всё вокруг, заволокло дымом. Птицы моментально покинули место боя, и разлетелись в разные стороны. Все животные, что обитали поблизости, и, даже, многие насекомые, уходили и улетали, подальше от стрельбы. Замертво, пали несколько всадников. Колода, через минуту, после начала боя, дал приказ своим всадникам, крича басом:

— В атаку! В атаку!

Всадники обнажили сабли, и бросились в атаку. Клякса прицелился в Колоду, выстрелил, и промахнулся. После этого, Клякса повернул голову на Фиксу, и крикнул ему:

— Фикса! В командира, стреляй! В командира!

Колода, тем временем, продолжал руководить атакой. Услышав Кляксу, Фикса прицелился в Колоду, и выстрелил в тот момент, когда Колода прицелился из ружья в Фиксу, и собирался произвести выстрел. Фикса, на доли секунды, опередил Колоду, и произвёл, по нему, выстрел из ружья, первым. Легко раненый, Колода упал с лошади, и решил, незаметно для всех, исчезнуть с места перестрелки. Обороняющиеся, тут же, сразили ещё несколько всадников. Замертво, пали несколько лошадей, скидывая, на землю своих воинов. Бой, тем временем, продолжался.

— Огонь! Огонь! — подбадривал, своих товарищей, Фикса.

Обороняющиеся усилили плотность огня. Место, на котором находились невольники, и держали оборону, было выгодно для обороняющихся — высота, редкий лес, бугры. Оставшись без действующего командира, эскадрон начал действовать неадекватно. И уже, через четверть часа, почти все всадники были перебиты, яростно обороняющимися рабами. Шесть уцелевших всадников решили не испытывать судьбу, и отступили. Перед рубежом обороны валялись убитые и раненые лошади, и служители Дракона. Обороняющиеся прекратили стрельбу.

Фикса вытер пот со лба. Капитан предложил:

— Одну убитую лошадь разрубим на мясо, а то, мы все проголодались.

— Надо бы, привал сделать, — предложил Клякса.

Фикса поглядел на Кляксу и капитана, кивнул головой, и, соглашаясь, принял решение:

— Одну убитую лошадь — на мясо! Привал сделаем через две мили, подальше от этого места.

Затем, Фикса оглядел своих товарищей, и спросил:

— Убитые, есть? Раненые, есть?

Клякса оглядел своих друзей, после чего, за всех ответил:

— Убитых и раненых нет!

Фикса слегка улыбнулся, делая довольный вид, и прокомментировал результаты боя:

— Пока, нам, очень здорово везёт.

Капитан подошёл к Фиксе, и объяснил:

— Это объясняется тем, что у Дракона служит один сброд. Разбойники Дракона, к тому же, не умеют, ни стрелять, хорошо, ни воевать, как следует — одни бандиты.

Клякса заметил:

— Но, есть и музыканты, и архитекторы, и инженеры, и виноделы, и, даже, художники и скульпторы.

— Таких, немного, — сказал капитан. — В основном, у Дракона, собрался сброд со всей Земли.

— Прекратить разговоры! — приказал всем, Фикса.

Фикса положил, на землю, ружьё и пистолет, и, для всех, распорядился:

— Собрать ружья и пистолеты, у убитых и раненых всадников Дракона.

Фикса сделал двухсекундную паузу, и добавил:

— Раненых, не добивать.

Фикса подошёл к Кляксе, вытер пот со лба, и, удовлетворённо сказал, довольный отсутствием потерь:

— Хорошо бы, всегда так, без потерь.

Невольники собрали ружья, пистолеты, боеприпасы, сабли, кинжалы, с убитых и раненых, для отражения предстоящих атак воинов Дракона. Капитан подошёл к Фиксе, и предложил:

— Может, добьём раненых. Они оклемаются, и, вновь, пойдут в атаку, на нас.

— Нет, — отрубил Фикса, — мы не разбойники Дракона.

К Фиксе подошёл Клякса, и протянул ему футляр, в котором находилась подзорная труба.

— Гляди, Фикса, что я нашёл, — сказал Клякса.

Фикса вытащил, из футляра, подзорную трубу, посмотрел на неё, и прочитал, вслух, надпись на её корпусе:

— "Капитан Дьюк".

Фикса оглядел в подзорную трубу всё вокруг, и сказал Кляксе:

— Хорошая штука.

Затем, Фикса позвал капитана:

— Эй, капитан!

Капитан подошёл к Фиксе. Фикса протянул ему футляр и подзорную трубу, и сказал:

— Твоя, капитан.

Капитан взял трубу, поглядел на неё, и сразу её узнал.

— Это, моя труба. Пираты забрали её у меня, когда я оказался в их лапах. И эта труба, как-то попала к разбойникам Дракона, на остров Кенгуру.

— Всё, ясно. Они, где-то на базаре, купили её, у этих пиратов, — заключил Фикса.

— Я снял её с раненого предводителя эскадрона, — пояснил Клякса капитану, показывая рукой в сторону, где он её нашёл.

Капитан взял трубу, положил её в футляр, и протянул футляр с трубой Фиксе.

— Я, тебе, её дарю, — сказал капитан. — Она, сейчас, тебе нужнее. Командуй!

Фикса взял футляр с трубой за лямки, одел футляр через плечо, и поблагодарил капитана:

— Спасибо, капитан. Я всю жизнь буду её хранить, как память о сегодняшних днях.

— Если, сумеем выбраться, из этого проклятого царства Дракона, — ответил Фиксе капитан.

— Лучше смерть, чем рабство, — сказал Фикса, после чего, добавил, — нас, всё равно, ждёт сковородка, если, вновь, попадём в лапы Дракона. Будем сражаться до последнего патрона.

Невольники разделали одну убитую лошадь на мясо, разрубив на части, и взяли с собой. Потом, они двинулись вперёд, по тропинке, захватив с собой и все трофеи. Через две мили беглецы устроили привал, разожгли костёр, приготовили шашлык из конского мяса, и приступили к еде. Проголодавшиеся невольники жадно набросились на шашлык, а отобедав, решили полчаса отдохнуть. Всем им не верилось, что они обрели свободу. И хотя, все они понимали, что их положение очень хрупкое, никто не хотел верить в то, что их, вновь, могут поймать. Невольники разговаривали друг с другом. Кто-то, вспоминал своё детство. Кто-то, рассказывал о своих родителях. Кто-то, рассказывал о своих детях. Фикса, также, жалобно сказал Кляксе, в тысячный раз, доедая шашлык:

— А меня, дома, мамочка ждёт. Интересно, наверное, меня, уже, считают мёртвым.

— А мне, отец говорил, — поделился размышлениями Клякса, — чтобы я стал, как и он, землепашцем. А я, всё, в моряки рвался. Вот, и попал в лапы Дракона.

Фикса услышал эти слова от Кляксы в сотый раз, но, не подал вида, и, сочувственно кивнул головой своему другу.

— Из лап Дракона, мы вырвались, — сказал Фикса.

Затем, Фикса встал, приказал всем собрать все свои вещи, и отряд, вновь, побежал по тропе, в сторону пещеры.

__

Феликс, Дракон и Хилл принялись обсуждать план действий. Феликс, в эту минуту, уставился в своё колдовское зеркало, провёл, над ним, руками, и пробормотал заклинание:

— Уорри-морри-корри,

Мурри-курри-турри,

Арзорри-арморри-аркорри,

Армурри-аркурри-артурри!!!

Дракон и Хилл, в этот момент, непонимающе глядели на действия Феликса, глупо хлопая глазами, прослушав заклинание. Наконец, в зеркале появилось долгожданное изображение, и все трое — Феликс, Хилл и три головы Дракона, уставились в зеркало, надеясь уточнить сложившееся положение. В нём, появились, сначала, Фикса, потом, все остальные беглецы. Невольники чувствовали себя очень уверенно, и это бросалось в глаза.

— Вот, они, — сказал Феликс, показывая пальцем на изображение.

— Но, где мой эскадрон? — спросил Дракон, головой Завр.

Феликс провёл, ещё раз, руками, над зеркалом, и пробормотал заклинание. В зеркале, появилось изображение места, где, только что закончилось сражение между эскадроном и отрядом невольников. На земле лежали раненые и убитые лошади, и всадники Дракона. Хилл ахнул.

— Эскадрон перебит, Ваше Трёхглавие, — сделал вывод Феликс.

— Проклятье! — вскричал Дракон, головой Кавр.

Хилл прошёлся, вокруг Дракона, раздумывая о сложившейся ситуации, после чего, предложил:

— Нужно, собрать новый отряд воинов, о мой Дракон. Это безобразие, необходимо, прекратить.

Феликс, вновь, провёл руками над зеркалом, и, вновь, пробормотал своё заклинание, и в зеркале показалась, прикованная к скале, принцесса.

— Принцесса, Ваше Трёхглавие, — сказал Феликс Дракону.

Дракон, внимательно, поглядел в зеркало всеми тремя своими головами. Хилл, вновь, подошёл к зеркалу, и взглянул на принцессу.

— К вечеру, — утешил Хилл Дракона, — все подступы к принцессе будут заблокированы, засадой, мой повелитель.

— Пусть, Саид пошевелится, — проворчал Дракон, головой Тавр.

Феликс провёл ладонью над зеркалом, ещё раз, пробормотал заклинание, и в зеркале, вдалеке, показался корабль Тигр, отплывающий от острова.

— Какой-то корабль, мой Дракон, — задумчиво произнёс Феликс.

Дракон начал, удивлённо, по очереди, всеми тремя головами, вглядываться в зеркало, рассматривая джонку.

— Что-за ещё, корабль? — удивлённо спросила голова Завр, продолжая всматриваться в зеркало, и осматривать парусник, и его китайские паруса.

— Чей корабль, чёрт побери? — вопросительно закричала голова Тавр.

Хилл поглядел в зеркало, и сделал вывод:

— Это, не наш корабль.

— Корабль боевой, Ваше Трёхглавие, — сказал Феликс Дракону.

— Проклятье! — вскричал Хилл.

Дракон начал нервно ходить кругами по кабинету, создавая, вокруг себя, шум и грохот. Затем, он, головой Кавр, приказал Феликсу:

— Выясни, Феликс, чей корабль.

Феликс провёл руками, над зеркалом, ещё раз пробормотал заклинание, и в зеркале появилось, сначала, лицо Юлии, а затем, панорама, созданного отрядом Юлии, лагеря, вместе с воинами её отряда.

— Вот они! — сказал Феликс, добросовестно исполняя своё дело.

Дракон, вновь, подбежал к зеркалу, и уставился в него всеми тремя головами. Дракон опешил, и слегка испугался. Феликс сказал:

— Эти матросы и воины — из Китая, мой Дракон.

Дракон, вновь, забегал по кабинету, нервничая и не находя себе места.

— Какая наглость! — с яростью, крикнул Дракон, головой Кавр.

В зеркале, хорошо просматривался весь отряд Юлии. Дракон снова подбежал к зеркалу. В нём, он увидел Юлию, и вскричал, вопросительно и очень громко, всеми тремя головами:

— Что-за, девка?

— Командирша, — промычал Хилл. — Она из Европы, или из европейских переселенцев Нового Света.

Дракон опять забегал кругами по кабинету.

— Я их, немедленно, уничтожу! — вскричала голова Завр.

— Оставайся, здесь, Хилл, и жди меня, — приказала голова Тавр.

— Я, их всех, сожгу! — гаркнула голова Кавр.

Дракон собрался выйти из дворца, и повернулся к выходу.

Феликс продолжал внимательно вглядываться в зеркало. В этот момент, Юлия Иголочка вытащила шкатулку с противодраконовой пулей, и открыла её, чтобы убедиться в её сохранности. Пуля засияла на солнце, и заиграла разноцветными лучами. Феликс подпрыгнул в кресле, и крикнул на весь зал, показывая пальцем, в зеркало:

— Это, же, противодраконовая пуля! Она существует в единственном экземпляре!

Дракон и Хилл, тут же, вошли в состояние испуга. Дракон вздрогнул и остановился, и, вновь, повернулся в сторону Феликса. Затем, Хилл и Дракон подскочили к зеркалу, и, уставившись в него, всеми своими глазами, увидели, в руках Юлии, противодраконовую пулю, узнав её по характерному яркому блеску. Хилл и Дракон взбесились.

— Наглецы! — крикнул, во всё горло, Хилл.

Дракон забегал по залу, посинел от злобы, и страха за свою жизнь, и, всеми тремя своими глотками, завопил:

— Я не могу их уничтожить! — крикнула голова Кавр.

— У них, противодраконовая пуля! — гаркнула голова Завр.

— Они могут меня убить! Я не могу рисковать собой! — издавала вопль голова Тавр.

Дракон подбежал к Хиллу, и сказал, головой Завр:

— Собери воинов, Хилл. Пусть они немедленно уничтожат всю эту банду агрессоров!

Голова Тавр вопила:

— Всех схватить! Уничтожить!

Голова Кавр верещала:

— Всех арестовать! Поджарить!

Хилл успокоил Дракона:

— Всех уничтожим, арестуем, схватим, казним, поджарим!

Феликс, продолжая глядеть в зеркало, сказал Хиллу и Дракону:

— Эту пулю, очень давно, изготовил какой-то китайский мастер.

Дракон вошёл в сверхвозбуждённое состояние, и, головой Завр, крикнул Феликсу:

— Знаю! Помню! Вот, она, и всплыла. Только, эта пуля может, меня убить!

Голова Кавр задрожала и прорычала:

— Я, много лет, охотился за этой пулей.

Голова Тавр зашипела, от злобы, и нервно проворчала:

— Мои агенты не смогли обнаружить и разыскать эту пулю.

В этот момент, Юлия Иголочка, убедившись в сохранности пули, закрыла шкатулку, и положила её в карман. Феликс, глядя в зеркало, сел в кресло, а Дракон начал орать всеми тремя своими глотками:

— Всех казнить! Всех схватить! Всех уничтожить!

Хилл, успокаивающе, сказал Дракону:

— Мы двинем, на них, всю нашу армию, Ваше Трёхглавие.

Дракон, вновь, закричал, хором, всеми своими головами:

— Всех, всех моих воинов, бросить на подавление мятежа и вооружённой агрессии. Немедленно, Хилл! Объявить всеобщую мобилизацию!

Хилл, тут же, удалился из кабинета, чтобы организовать выполнение приказов и распоряжений Дракона, а сам разъярённый Дракон, и его колдун Феликс, остались в кабинете. Дракон подскочил к Феликсу, и попросил его:

— Погляди, Феликс, чем они вооружены?

Феликс провёл руками, над зеркалом, и увеличил изображение, осматривая, внимательно, снаряжение матросов Юлии. Он увидел пушки, ружья и пистолеты. Феликс направил свой взгляд вверх, на головы Дракона, и ответил:

— Ружьями и пистолетами, мой Дракон.

— Вижу! — рявкнул Дракон головой Завр, глядя в зеркало.

— У них, пушки, мой повелитель, — сказал Феликс, показывая пальцем на изображение пушек, расставленных по периметру лагеря, и хорошо просматривавшихся в зеркале.

Дракон рассвирепел ещё больше:

— Проклятье! Пушки! Наглецы! Агрессоры! — заорал он, наперебой, всеми головами, вне себя от ярости, став, от злости, ярко-ярко зелёным.

Тут, в кабинет, вбежал испуганный стражник Дракона.

— Мой Дракон! Мой Дракон! — закричал он. — Эскадрон перебит.

Дракон поглядел на стражника, всеми головами, и сказал, головой Кавр.

— Знаю.

Затем, голова Тавр приказала стражнику:

— Беги к Хиллу. Предупреди его, что у агрессоров есть пушки с ядрами. Да, побыстрей, побыстрей!

Стражник побежал исполнять распоряжение. Дракон подошёл поближе к Феликсу, и они, вновь, уставились в зеркало, и продолжили отслеживать сложившуюся ситуацию.

__

Беглые рабы, наконец, прибежали к скалистой горе, и остановились у её подножия. Уставшие невольники решили отдышаться. Фикса оглядел гору, после чего, предположил:

— Вход в пещеру, должен быть где-то, там.

Фикса показал рукой, на гору. Клякса предложил:

— Надо, срочно бежать в эту пещеру. Отдыхать, будем там.

Уставший Фикса оглянулся, осмотрел своих товарищей, махнул рукой, и приказал:

— За мной!

Фикса начал подниматься, по склону горы, по тропе, которая вела вверх. Весь отряд двинулся за Фиксой. Наконец, через час, в тридцати шагах, чуть вверх, по тропе, все они увидели небольшой вход в пещеру, и сразу поняли, что пришли к цели.

— Вот, она! — крикнул Фикса Кляксе, и идущим, за ним, товарищам.

Фикса и Клякса сделали, из подручных трофейных материалов, два факела, и вошли в пещеру. Вмести с ними, вошёл капитан. Им, в лица, хлынула сырость и лёгкая прохлада. Стояла темнота, лишь, немного освещаемая факелами. Царство тишины нарушала струйка воды, падающая откуда-то сверху, и, ручейком утекала, куда-то вниз. И, при разговоре, всегда в ответ, пещера отражала эхо.

Все трое осмотрели пещеру, походили в ней, не заходя далеко, и оценили своё новое пристанище.

— Пересидим, первое время, здесь, — сказал Фикса. — Пули, и даже ядра пушек, нас, здесь, недостанут, а вход в пещеру, мы будем надёжно охранять и оборонять.

— Клякса подошёл поближе к Фиксе, и предположил:

— Слышь, Фикса. У пещеры, должна быть, какая-то тайна.

Фикса осветил, факелом, лицо Кляксы, и переспросил:

— Какая ещё, тайна?

Клякса пожал плечами.

— Не знаю, — ответил Клякса. — Но, у любой пещеры, должна быть своя, какая-то тайна. Так говорят.

Фикса тяжело вздохнул, и сказал:

— Тайна пещеры, если она есть, нам, скорее, во вред.

— А может, и, наоборот, на пользу, — возразил Клякса.

Капитан, всегда молчаливый, вмешался в разговор:

— Не может быть, чтобы Дракон, и его правительство, не облюбовали эту пещеру, для своих целей.

Фикса поглядел, сначала, на капитана, потом, на Кляксу, и, тут же, заключил:

— Если, тайна пещеры заложена в неё Драконом и его правительством, то такая тайна, этой пещеры, нам будет, точно, во вред.

Клякса осветил, факелом, лицо Фиксы, и спросил его:

— И что, теперь, делать?

Фикса промолчал, пытаясь принять решение, и стал думать, насколько опасно, будет, оставаться в пещере. Но, капитан высказал своё мнение:

— Другого места, где мы можем укрыться на острове, мы не знаем.

Фикса присел, держа в руках факел, подумал ещё минуту, и распорядился, приняв решение:

— Останемся, здесь. Другого места, нам не найти. Рискнём.

Фикса поднялся, и приказал Кляксе:

— Иди, зови всех, сюда.

Клякса вышел из пещеры, и позвал в неё всех своих товарищей. Невольники вошли в пещеру, и стали в ней располагаться. В пещере, было сыро и прохладно. Струйка воды, что текла сверху, оказалась холодной и чистой. Беглецы напились воды, и по приказу Фиксы, приступили к чистке оружия. Затем, из веток деревьев, они сделали мягкие настилы, и приготовили дрова для костра.

На подступах к пещере, Фикса выставил дозор из трёх человек, а у входа в пещеру поставил двух часовых. После лёгкого ужина, беглые рабы, вновь оценили, сложившуюся ситуацию, и решили, следующим утром, отправиться на освобождение принцессы

___

Глава двенадцатая

Обнесённый частоколом, и подготовленный, на всякий случай, к обороне, боевой стан Юлии, немедленно, был взят под наблюдение воинами Дракона, по распоряжению Хилла и Феликса. Ярко светило полуденное солнце, и стояла жара. Место под лагерь Юлия и Дэн выбрали очень удачно, и укреплённый лагерь казался, со стороны, очень надёжным, с военной точки зрения. Однако, слабым фактором боевого лагеря являлась малочисленность отряда, и Юлия это осознавала. В лагере, воины быстро построили все необходимые небольшие помещения, положенные по военным правилам.

Юлия провела военный совет с командирами, чтобы принять план дальнейших действий. Всего, вместе с Юлией и Дэном, командиров было десять, а совет проходил в специальном помещении, очень небольшом, построенном, под руководством Дэна, за четыре часа.

— Наша цель ясна, — сказала Юлия, открывая совет. — Нам, нужно, ликвидировать Дракона, и его бандитское царство.

— И всю его, шайку, — добавил один из командиров, которого звали Лян.

Дэн встал, и сказал:

— Главное — освободить принцессу и рабов. Всех рабов.

— И принцессу и невольников, — сказал Лян.

— И моего нерадивого братца, — вздохнула Юлия, — если он ещё жив.

Юлия взяла карту острова, нарисовала на ней точку, и показала присутствующим, объяснив:

— Вот, скала. Её видно в подзорную трубу.

Юлия вытащила подзорную трубу, и добавила, ещё раз напомнив:

— К этой скале, прикована принцесса.

Юлия и все командиры вышли из помещения, и подзорная труба пошла по рукам. Все стали смотреть, по очереди, в сторону скалы.

— Принцессу, хорошо видно в трубу, — сказал Лян, глядя в подзорную трубу, в сторону Змеиной горы.

— Видно, видно скалу, и принцессу, — говорили командиры, осматривая, по очереди, гору и скалу.

— Завтра пойдём освобождать принцессу, — приняла решение Юлия Иголочка.

— Завтра, утром, — уточнил Дэн.

Все командиры, вновь, вошли в помещение, и Юлия Иголочка объявила:

— Мы дадим, армии Дракона, генеральное сражение!

— У нас, мало сил и воинов, — начал возражать Лян.

— Зато, все как один — храбрецы! — ответил, ему, Дэн.

Юлия обошла вокруг своих командиров, и поддакнула Дэну:

— Храбрецы и добровольцы.

Дэн, тоже, обошёл вокруг командиров, и сказал:

— А у Дракона, собрался, один сброд — пираты, разбойники, воры и прочая подобная публика.

Тут, в помещение, вошёл старший дозора, и доложил:

— Наш стан, со всех сторон, взят под наблюдение шпионами Дракона.

И Юлия, и Дэн, и все командиры, к такому повороту событий, были готовы.

— Ага! — воскликнул Лян. — Схватка с Драконом, уже, началась!

— Да, началась, — согласилась, с ним, Юлия. — Дракон, нас, уже, обнаружил.

— Мы, для того, сюда и прибыли, чтобы сразиться с Драконом, и с его армией, — сказал, громко, Дэн.

Юлия Иголочка обошла своих командиров, и ещё раз объявила, о принятом ею решении:

— Будем давать, Дракону и его армии, генеральное сражение!

Юлия сделала короткую паузу, ещё раз бросила взгляд, на лежащую, на столе, карту, и добавила:

— Другого выхода нет. С Драконом, необходимо, покончить.

Совет продолжился. Свои предложения высказали все командиры. Они уточняли детали, и предлагали свои предложения и идеи. Все понимали, что их отряд малочисленный, и одержать победу в генеральном сражении, против войска Дракона, будет очень сложно. На совете, окончательно было решено, отправиться, утром, на освобождение принцессы, а пункты наблюдения вокруг стана, усилить, и по периметру лагеря увеличить число часовых.

__

Дракон, тем временем, приказал готовиться к сражению с отрядом Юлии, и был очень-очень озабочен проблемой задержания сбежавших рабов. Дракон оставил Феликса в своём кабинете, а сам перебрался в другой кабинет, откуда и продолжал руководить своим царством. Феликс вбежал в кабинет к Дракону, и доложил о проделанной работе:

— Мой Дракон! Мой Дракон!

Дракон уставился на Феликса. Феликс продолжил:

— Я расставил, на всём острове, наблюдателей и дозорных, и внедрил шпионов во все подразделения твоих боевых доблестных войск. На всякий случай, мой повелитель.

— Благодарю тебя за службу, Феликс, — сказал Дракон, головой Завр.

Дракон, с грохотом и шумом, сделал шаг навстречу Феликсу, и дал ему указание, головой Тавр:

— Не отрывай глаз от своего зеркала!

Феликс вышел, и направился в кабинет, выделенный ему Драконом для исполнения обязанностей главного шпиона. Он, по приказу Дракона, непрерывно отслеживал ситуацию в стане отряда Юлии, а также, вокруг пещеры, в которой укрылись сбежавшие рабы, и ещё вокруг скалы, к которой была прикована принцесса. Феликс, периодически, докладывал Дракону о ситуации, и обо всём, что ему доносили его дозорные, наблюдатели и шпионы, находящиеся у него в подчинении.

Хилл объявил сбор всех воинов Дракона, у дворца, в соответствии с приказом Дракона о всеобщей мобилизации. Все воины Дракона, что были в его царстве, стали собираться перед дворцом, и в полном боевом снаряжении.

__

Дракон позвал к себе пирата Чёрную Бороду. Тич пришёл к Дракону в кабинет, и как всегда, с бутылкой в руке. Он хлебнул, из бутылки, глоток вина, и, задрав свою голову вверх, глядя, поочерёдно, на все головы Дракона, сказал ему:

— Мой друг! Я пришёл к тебе.

Дракон, нервно переминаясь с лапы на лапу, глядя вниз, на Тича, сказал в ответ, головой Кавр:

— Прекращай пьянку, Тич. Пир закончен!

Тич слегка удивился, и, тут же, спросил Дракона:

— А что случилось?

Дракон, удивлённо, отреагировал:

— Как, ты ещё не знаешь?

— Нет, — ответил Чёрная Борода.

Дракон поднял своё левое крыло, и разъяснил Тичу:

— Смертельная опасность нависла над нами, и над моим царством, — сказал он, головой Завр.

— Смертельная? — переспросил Тич. — Такого, быть не может!

Дракон продолжил, головой Тавр:

— Из загона, как тебе известно, сбежала группа матёрых врагов моего царства. И они, уже, перебили два моих боевых подразделения, в которых были мои лучшие воины.

Тич хлебнул, из бутылки, очередной глоток вина, и посоветовал:

— Это, мне, известно. Их всех, надо, побыстрее поймать, мой друг.

— Надо, — кивнула голова Кавр.

— И, казнить, — добавил Тич, хлебнув ещё один глоток вина.

— Да, да, и казнить, — кивнула и промычала голова Тавр.

Голова Завр щёлкнула, языком, и разъяснила Тичу сложившуюся ситуацию:

— Но, на острове, на военном корабле, высадился, ещё целый отряд агрессоров, численностью, приблизительно, с сотню бандитов.

Тич, удивлённо посмотрел на Дракона, глотнул глоток вина, из бутылки, и громко воскликнул, не совсем понимая, в чём дело:

— Отряд агрессоров?!

— Да, мой друг, отряд агрессоров, — повторил Дракон, головой Завр.

— Агрессоров надо уничтожить! — воскликнул Дракон, головой Тавр, подняв, вверх, левое крыло.

— Я готов к сражению, — нераздумывая, сказал Тич Дракону, сделав очередной глоток вина. — Все мои храбрые пираты всегда готовы идти в бой!

Дракон, ещё раз, взглянул на Чёрную Бороду, и, удовлетворённо сказал, головой Кавр:

— Прекрасно! Собирай всех своих доблестных пиратов, и, вместе с моими воинами, примешь участие в отражении агрессии.

Тич сделал очередной глоток вина, и, в ответ, задрав свою голову вверх, глядя на голову Завр, промычал:

— К утру, мои пираты будут готовы к сражению против всех агрессоров.

Дракон сделал довольный вид, и оглядел Тича с ног до головы, сверху вниз, всеми тремя головами.

— Иди, мой друг, — сказал Тичу Дракон, головой Кавр. — Я надеюсь на храбрость и доблесть твоих разбойников.

Чёрная Борода вышел из кабинета, и направился в главный зал, к своим пьяным пиратам. Дракон вышел из своего кабинета, вслед за Тичем, и направился в кабинет Феликса. Дракон вошёл к нему, в кабинет, и они, Феликс и Дракон, всеми своими глазами, уткнулись в зеркало.

__

Утром следующего дня, сразу, как взошло солнце, Фикса, Клякса, и все его товарищи, отправились освобождать принцессу. Одновременно, освобождать принцессу отправился и отряд Юлии. Отряд Фиксы долго шёл по лесным тропинкам. Наконец, к полудню, отряд подошёл к подножию той горы, на которой и находилась та самая скала, и принцесса, примурованная к этой скале.

— Вижу принцессу, — крикнул всем, Клякса, глядя вверх, на вершину Змеиной горы.

Фикса вытащил подзорную трубу, и посмотрел в сторону вершины. На скале, вдалеке, хорошо было видно принцессу, прикованную к скале.

— Бедняжка, — сказал Фикса.

Капитан взял у Фиксы подзорную трубу, и поглядел на вершину. Он увидел примурованную к скале, принцессу.

— Она, совсем, обессилила, — вслух, заключил капитан, возвращая трубу Фиксе, — надо поторопиться.

Клякса огляделся вокруг, потом подошёл к Фиксе, и предположил:

— Здесь, наверняка, должна быть, где-то, засада. Разбойники Дракона, я предполагаю, нас, здесь, караулят и поджидают.

Фикса кивнул головой, и всем громко приказал:

— Приготовить к стрельбе ружья и пистолеты!

Все, тут же, зарядили ружья и пистолеты, и отряд Фиксы двинулся вперёд. Гора, у подножия, и до середины высоты, была покрыта лесом, но выше лес не рос, и гора хорошо просматривалась в подзорную трубу. Отряд Фиксы вышел на поляну, и Клякса предложил сделать кратковременный привал. Беглые невольники расположились на обед, и на короткий отдых.

__

Один из отрядов засады возглавлял Билл, которого назначил Саид, исполняя распоряжения Дракона и Хилла. Другим отрядом засады, что находился с противоположной, от отряда Билла, стороны горы, командовал Шакал.

Билл старался быть начеку.

— Они идут, — сказал Билл своим воинам, сидя в седле своей лошади. — Мы должны взять их, живыми или мёртвыми.

Билл вытащил свою подзорную трубу, и посмотрел в сторону отряда Фиксы. В отряде засады, тот, который базировался с южной стороны склона Змеиной горы, на лошади был, только, сам Билл. Остальные его воины были пехотинцами. Не считая самого Билла, в отряде насчитывалось сорок воинов, отобранных для захвата и уничтожения беглых рабов. Все они были вооружены ружьями, пистолетами, саблями и кинжалами. Засада, устроенная отрядом Билла, на горе, на пути к скале, должна была, по его замыслу, надёжно перекрыть возможность освобождения принцессы. Кроме того, самоуверенный Билл надеялся взять в плен, либо перестрелять отряд беглецов, если те вздумают освободить принцессу.

К Биллу подошёл его помощник, по кличке Гуса?к, всегда имевший хитрый, и очень прикольный внешний разбойничий вид, как и большинство служителей Дракона, и сказал:

— Послушай, Билл. Это, очень опасные беглецы. Они перебили один наш драконовый пеший отряд, и, ещё эскадрон.

— Знаю, Гусак! — ответил Билл. — За головы этих рабов, Дракон нам очень хорошо заплатит. Золотом и серебром!

Билл самоуверенно надул щёки, спрыгнул с лошади, поглядел, повелительным взглядом на Гусака, вручил ему подзорную трубу, и приказал строгим голосом:

— На! Смотри в неё, Гусак! Будь бдительным! Нам нужно отловить этих бунтарей.

Билл махнул рукой в сторону отряда Фиксы.

— А ещё, — продолжил Билл, — надо бы, перестрелять банду девки, и потопить их корабль.

Гусак взял подзорную трубу, и ответил:

— Понял, Билл, понял. Буду смотреть, в оба!

— Мы их, сейчас, окружим, захватим и перебьём, — прорычал, по командирски, Билл Гусаку. — Лучше, этих беглых рабов, взять живыми. За живых, Дракон больше платит. А я люблю пиастры.

Билл взял трубку, набил её табаком, и закурил. Гусак начал осматривать местность в подзорную трубу. Воины Дракона приготовили ружья и пистолеты, сабли и кинжалы.

— Они остановились на привал, — доложил Гусак Биллу, протягивая ему подзорную трубу.

Билл поглядел в подзорную трубу, огляделся на сорок своих воинов, и негромко сказал:

— Да, они встали на привал. И они идут по другой тропе, мимо нашей засады.

Отряд Фиксы находился в полумиле от засады. Сквозь заросли, отряд плохо просматривался, и лишь, когда беглецы вышли на поляну, Билл их всех увидел в полном составе.

— Будем брать! — сказал, важным тоном, Билл Гусаку, приняв решение.

Билл взглянул, ещё раз, в подзорную трубу, потом, положил её в футляр, вскочил на своего коня, и скомандовал, махнув рукой, своим воинам:

— За мной! Взять их!

Отряд засады бросился, вслед за Биллом, в сторону отряда Фиксы, остановившегося на привал.

__

В это время, Юлия, со своей командой, подходила к подножию Змеиной горы. Юлия и Дэн шагали впереди. В её отряде царил боевой настрой, и её воины были полны решимости, при необходимости, дать отпор в любом сражении с отрядами Дракона. Юлия надеялась, уже к вечеру, освободить принцессу.

— Быстрее, быстрее! — подбадривал и торопил товарищей, Дэн.

Отряд Юлии быстро двигался по тропе.

— Стой! — приказала Юлия всему своему отряду.

Все остановились и притихли. Юлия вытащила подзорную трубу, и направила её на вершину Змеиной горы.

— Принцессе не позавидуешь, — вздохнула она, посмотрев в трубу на принцессу, прикованную к скале.

Юлия протянула трубу Дэну. Дэн взял трубу, и посмотрел вверх, на вершину горы, на скалу. Он осмотрел в подзорную трубу, прикованную к скале принцессу, и сделал вывод:

— Она, наверное, сама идти не сможет.

Юлия кивнула головой, и, с сожалением, ответила:

— Жаль, что у нас, нет лошади.

Дэн начал осматривать, окружавшую их местность в подзорную трубу, и, вдруг, воскликнул:

— Вижу воинов Дракона!

— Где? — спросила, в ту же секунду, Юлия, у своего помощника.

Дэн показал рукой в сторону отряда Билла, двигавшегося по поляне. Вскоре, Билла на лошади и, бегущих за ним, его воинов, стало видно и невооружённым глазом.

— Вижу, — сказала Юлия Дэну. — Они, куда-то, бегут.

Юлия и Дэн, сразу обратили внимание, что служители Дракона бегут с ружьями и пистолетами, и готовы, кого-то, схватить.

— Они, за кем-то, гонятся, — сразу же, догадался Дэн.

— Странно, — вскрикнула Юлия.

Юлия Иголочка слегка задумалась, потом оглядела всех своих воинов, и приказала всему своему отряду:

— Приготовиться к бою!

Воины Юлии, тут же, приготовили свои ружья и пистолеты к бою, а заодно, обнажили сабли и кинжалы. Юлия Иголочка, вновь, осмотрела своих воинов, и, махнув рукой, всем скомандовала:

— За мной! Вперёд!

Отряд Юлии двинулся, наперерез отряду Билла, по узким тропинкам, через тропические заросли, по кочкам и буеракам. Группа воинов Дракона находилась в трёх милях. Воины Юлии двигались быстро, а Юлия, по ходу движения, время от времени, останавливалась, и осматривала местность в подзорную трубу, если деревья не загораживали обзор. Солнце поднималось всё выше и выше. Надвигалась дневная тропическая жара, и воины ускорили бег. Юлия бежала впереди, возглавляя операцию по освобождению принцессы. Но, отряд засады, под командованием Билла, ставил под угрозу всё мероприятие, и планы, временно, пришлось изменить.

__

Отряд Дракона, под командованием Билла, сходу, налетел на невольников, вступив в бой. Фикса не растерялся, и тут же, всем скомандовал:

— Огонь!

Все невольники, моментально поняли, в чём дело, и, тут же, стали стрелять по нападавшим из всех своих ружей и пистолетов. Отряд Дракона окружил невольников, взяв их в кольцо, и положение отряда Фиксы оказалось угрожающим. Клякса, стреляя из пистолета, подбежал к Фиксе.

— Они нас выследили, — крикнул он, делая очередной выстрел.

— Это — отряд засады, — крикнул, в ответ, Фикса, делая, в сторону нападавших, очередной выстрел.

Клякса и Фикса сделали ещё несколько выстрелов по нападавшим. Отряд Билла открыл шквальный огонь по невольникам. Фикса, моментально, приказал всему отряду:

— Всем, прилечь!

Завязалась обострённая и тяжёлая перестрелка. Невольники находились на открытой поляне, а воины Дракона — в лесных зарослях, и положение, у отряда Фиксы, было невыгодным для обороны. Несмотря на очень сильный огонь, который вели невольники, кольцо окружения сжималось, и положение, для обороняющихся, становилось катастрофическим. Клякса крикнул Фиксе, разгоняя рукой дым, от лица:

— Может, попробуем выйти из окружения, там?

Клякса показал рукой в сторону, где ему казалось, можно прорваться, и где не было воинов Дракона.

Фикса, сделав очередной выстрел, оглянулся и крикнул Кляксе, оглядев брешь в окружении:

— Не получится! Там, густой колючий кустарник, и, слева, обрыв.

Тем временем, в стане нападавших пали замертво три воина Дракона, и ещё десять получили ранения, и уже не участвовали в перестрелке. И хотя, через полчаса боя, в стане обороняющихся убитых не было, их положение было очень и очень катастрофическим. Видя, что кольцо окружения продолжает сжиматься, Фикса громко приказал своим товарищам:

— Усилить огонь!

Исполняя приказ Фиксы, невольники усилили плотность стрельбы, насколько могли. Над невольниками не прекращали свистеть пули. Вооружённый до зубов отряд Билла отрабатывал свои пиастры. Все животные, птицы, а также, многие мухи и другие насекомые, моментально покинули место боя. Самому Кляксе снова показалось, что жизнь подходит к концу. Капитан стрелял метко, и сумел, из ружья, сразить, наповал, ещё двух вражеских воинов, показывая пример всем остальным. Кто-то, также, попадал в нападавших воинов Дракона, но, тем не менее, силы были неравными. Зажатые, со всех сторон, невольники приготовились умирать.

__

Отряд Юлии услышал начавшуюся стрельбу. Юлия остановилась, и, жестом руки, дала сигнал своему отряду, чтобы все остановились. Дэн и Юлия переглянулись между собой.

— Охотятся?! — предположил Дэн.

— На кого? — спросила, задумавшись, Юлия.

— На птиц, на зверей?! — вновь, предположил Дэн.

— Больше им охотиться, вроде бы, не на кого, — сказал, вмешавшись в разговор, и, всегда, очень бдительный Лян.

Юлия повертела, в руках, подзорную трубу, посмотрела в неё, но ничего, сквозь лес не увидев, положила её в футляр.

— А может, на людей? — предположила она.

— Может, на людей, — согласился с ней, Дэн, крутя в руках свой пистолет, и, поправляя за плечом ружьё.

Юлия окинула, взглядом, свой отряд, и, на всякий случай, приказала:

— Приготовиться к бою!

— К бою! — продублировал приказ Дэн, всему отряду.

Дэн взял у Юлии трубу, поглядел в неё, в сторону, откуда доносились стрельба, и, ничего не увидев, сказал Юлии:

— Ничего не видно. Лес мешает смотреть.

Дэн протянул трубу Юлии. Она положила её в футляр, после чего, оглядела своих воинов, и предположила:

— Отряд Дракона окружил группу людей. Я так думаю.

Дэн удивлённо поглядел на Юлию.

— Что-за люди? Здесь, только, рабы, прихвостни Дракона и мы, — возразил Дэн, не соглашаясь с предположением Юлии.

Юлия пожала плечами, затем, вновь, предположила:

— Может, ссора между разбойниками Дракона?

Дэн поглядел в лицо Юлии, и высказал новое предположение:

— А может, это рабы сбежали? И, их ловят и обстреливают?

Юлия кивнула головой, и сказала, в ответ:

— Похоже. Тогда, нам надо им, рабам, помочь. Тогда, нам нужно окружить отряд Дракона, и перестрелять его.

— Согласен, — тут же, согласился Дэн.

Юлия оглядела, ещё раз, свой отряд, и скомандовала:

— За мной!

И она, готовая к бою, храбро и смело бросилась вперёд, в сторону очага стрельбы. Весь её отряд храбро бросился за своим командиром. Тропический день только начинался.

__

Билл, сидя на лошади, потирал руки от удовольствия. Невольники оказались зажатыми со всех сторон, и находились в безвыходном положении.

— Усилить огонь! — крикнул Билл своим воинам.

Несмотря на семь убитых и десять раненых, Билл находился в очень хорошем настроении. Мысль о большой денежной награде и повышении по службе ласкала его голову.

— Огонь! Огонь! — крикнул Билл своему отряду, в очередной раз.

Воины Дракона, по команде Билла, усилили плотность стрельбы по обороняющимся. Гусак лез из кожи вон, старательно исполняя приказы Билла, и усердно отрабатывал свои пиастры.

— Шевелись! Шевелись! — подгонял Гусак воинов, требуя, чтобы они быстрее перезаряжали ружья и пистолеты, и чаще производили выстрелы по обороняющимся.

Время бежало быстро, и Билл радовался, успешно идущей, боевой операции. Отряд Фиксы должен, как ему казалось, вот-вот пасть.

__

Уставившийся в зеркало, вместе с Феликсом, Дракон, встревоженно крикнул, головой Завр:

— Почему, же, они медлят?

Феликс, видя, как отряд Билла окружил беглецов, шептал в зеркало:

— Взять их! Взять их! Вперёд! Быстрей!

Дракон занервничал, и начал ходить, взад-вперёд, по залу. Феликс не прекращал дежурство, перед своим зеркалом, ни на минуту, показывая Дракону своё усердие.

— Ваше Трёхглавие! — сказал Феликс Дракону. — Отряд Билла, сейчас, должен схватить бунтовщиков. Бунтовщики в безвыходном положении.

Дракон остановился, повернулся, и, своей левой головой, прорычал:

— Я, весь отряд Билла, и его самого, одарю орденами и пиастрами. Ещё, агрессоры, с чёртовой девкой, боевой лагерь установили в моём царстве-государстве. Пусть, моя армия, с ними, разделается!

Вбежал Хилл и, тут же, доложил:

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие! Армия будет готова к боям завтра или послезавтра. Самое большее, через три дня.

Дракон, довольным взглядом, оглядев Хилла с ног до головы, всеми шестью глазами, приказал ему, головой Завр:

— Поторопи всех, поторопи!

Хилл побежал выполнять приказ — торопить всех. Феликс радостно закричал:

— Ваше Трёхглавие!!! Билл, сейчас, схватит бунтовщиков!

Дракон обрадовался, подбежал к зеркалу, и уставился в него, поверх головы Феликса, всеми тремя своими головами.

__

К Биллу, под градом свистящих пуль, подбежал его помощник Гусак, и, во всё горло, крикнул:

— Пора, их всех схватить!

Билл, сидя в седле, на лошади, оглядел свой отряд, спрыгнул с лошади, взглянул на обороняющихся, и согласился:

— Пора, Гусак! Пора!

Билл, вновь, вскочил на лошадь, вытащил саблю, и крикнул всем своим разбойникам:

— Храбрые воины! Я, ваш командир, приказываю вам, — схватить бунтовщиков! За Дракона! Вперёд! За мной!

Билл, на лошади, бросился на обороняющихся невольников. Следом, за ним, в атаку пошли все его воины.

Клякса быстро осознал опасную ситуацию, быстро подбежал к Фиксе, и крикнул ему:

— Пропали мы, Фикса!

Фикса не ответил, и продолжал стрельбу, совершив очередной выстрел.

Атакующие приближались. Клякса зарядил ружьё, прицелился, и выстрелил в сторону воинов Дракона. Фикса хотел что-то сказать Кляксе, но, понимая всю трагичность сложившейся ситуации, ответить не успел. Он, лишь, успел выстрелить ещё раз, из ружья, в воина Дракона, который, тут же, упал замертво. Но, в это мгновение, на Фиксу и на Кляксу набросились по четыре драконовых воина. Клякса успел выстрелить в одного из них, который, сразу же, упал мёртвым, но, уже через несколько секунд, Клякса был связан по рукам. Вскоре, был скручен и связан Фикса, и все остальные невольники.

Билл вытер лоб, вспотевший от атаки, и довольный, удачно проведённой операцией, приказал выстроить захваченных рабов в ряд, на поляне.

— От Дракона, не убежишь! — рычал один из воинов Дракона, толкая Фиксу к центру поляны.

— Дракон, нас, наградит орденами и пиастрами, — радостно взвизгнул, с дикой веселой улыбкой на лице, другой разбойник Дракона, толкая Кляксу, вслед, за Фиксой.

Пойманых рабов, выстроили в ряд. Все невольники впали в очень сильную депрессию, и были деморализованы, перед сложившимися обстоятельствами. Клякса и Фикса, и все остальные рабы приготовились к смерти, на кухне дворца Дракона.

Билл объехал рабов, на лошади, и, осмотрев, пересчитал их. К нему подошёл Гусак, и сказал, запихивая за пояс, свой пистолет:

— Дракон, Хилл и Саид будут довольны, Билл.

— Нас ждут ордена и пиастры, — сказал, громко, всему своему отряду Билл, слезая с лошади. Билл, ещё раз, прошёлся перед шеренгой пленников, затем, подошёл к Гусаку, и прорычал:

— Теперь-то, они, от сковородки, не убегут.

— Ведём, скорее, их, к Дракону, Билл, — прыгая, нетерпеливо, завизжал Гусак.

— Да, ведём их всех к Дракону! — кивая головой, сказал Билл. — Пусть, Дракон решает, что с ними делать.

Вокруг пленников, бегали, туда-сюда, и суетились разбойники отряда Билла. Они, изо всех сил, делали вид победителей. Невольники, вновь оказавшиеся в плену, приуныли. И Фикса, и капитан, и Клякса, связанные по рукам, не могли вымолвить ни слова, и чувствовали свою вину, перед товарищами. И каждый из невольников понимал, что, на сей раз, все они попали не в плен, и не в рабство, а пойманы для того, чтобы стать мясным блюдом для Дракона. Оружие, добытое ими, и капитанскую подзорную трубу, забрали разбойники Дракона, которые, никак не могли нарадоваться, результатам проведённого боя. Гусак, и все воины Дракона, старались, изо всех сил, и все они имели очень довольный вид.

Билл, ещё раз, оглядел всех невольников, и скомандовал:

— По тропе, вниз, шагом марш!

Невольники двинулись, вниз по тропе, под конвоем отряда Билла.

__

Дракон обрадовался. Увидев финал боевой операции в зеркале Феликса, он радостно завизжал, хором, всеми головами:

— Отряд Билла их схватил!

— Теперь-то, они, никуда не денутся, — поддакнул Дракону Феликс, глядя в зеркало, и, любуясь фактом пленения беглецов.

Дракон отошёл от зеркала, и, радостно заходил, взад-вперёд, по залу. Все три головы Дракона — Завр, Кавр и Тавр заулыбались от радости. Видно было, что Дракон находится в очень хорошем настроении.

— Позвать Хилла! — приказал Дракон, головой Завр, своему помощнику.

Помощник выбежал за Хиллом. Через две минуты, вбежал Хилл.

— Слушаю, мой Дракон, — крикнул Хилл, ожидая, что скажет Дракон.

Дракон, головой Кавр, радостно сообщил Хиллу:

— Все сбежавшие рабы пойманы, обезоружены, и, скоро, Билл приведёт, их всех, в загон.

— Ур-р-ра-а! — захлопал, от радости, в ладоши Хилл, и весело заплясал.

Дракон, от радости, ещё больше заулыбался всеми тремя головами, затем, поднял левое крыло, и распорядился:

— Пиши, Хилл, текст указа. Короче, Билла, и всех его воинов, вознаградить! — сказала, приказным тоном, голова Завр.

— Ордена, пиастры, титулы. Ну, сам, знаешь, — добавила голова Кавр, щёлкая, от удовольствия, языком.

— Готовь текст указа, и мне на подпись, — закончила голова Тавр.

Хилл кивнул головой, и, тут же, ответил:

— Слушаюсь, Ваше Трёхглавие!

Довольный и радостный Хилл направился к выходу, исполнять распоряжение Дракона. Хилл вышел, а Дракон и Феликс остались отслеживать ситуацию. Дракон подошёл к Феликсу, и начал рассуждать:

— Так, — сказал Дракон, головой Завр, — осталось поймать эту чёртову девку, со всеми её бандитами.

— Вот, она, — показал рукой, в зеркало, Феликс.

Дракон подбежал к Феликсу, и, вновь, уставился в зеркало, всеми шестью глазами.

— Она, чёртова девка, и её бандиты. Куда-то идут и бегут, — прокомментировал Дракон изображение в зеркале, головой Завр.

Феликс поглядел на голову Завр, снизу вверх, и предположил:

— Кажется, они бегут прямо, навстречу отряду Билла.

Дракон взмахнул правым крылом, и головой Тавр, высокомерно заявил Феликсу:

— Прекрасно! Билл и мои воины разобьют отряд этой чёртовой девки.

— Ха-ха-ха!!! — захохотали все три головы Дракона.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал Феликс, вслед за Драконом.

Дракон поднял, вверх, левое крыло, и голова Завр сказала:

— Билл возьмёт в плен эту чёртову девку, и всех её бандитов!

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! — вновь, захохотал Дракон всеми головами, вместе с Феликсом.

Наконец, Дракон и Феликс перестали хохотать. Дракон прошёлся, от стены до стены, по кабинету, и головой Завр, довольным рыком, прорычал:

— Работников, в моих шахтах, прибавится.

Феликс поглядел на голову Завр, снизу вверх, и спросил:

— А что будем делать с этой чёртовой девкой?

Дракон поглядел, всеми головами, на Феликса, немного подумал, после чего, головой Завр, рявкнул:

— В шахту её! В шахту!

— Мне нужно много серебра, — добавила голова Кавр.

— И, золота, — добавила голова Тавр, после чего, дико захохотала.

Следом, за головой Тавр, захохотали и две другие головы Дракона. Феликс, глядя на Дракона, тоже захохотал.

__

Отряд Юлии, вплотную, приблизился к отряду Билла.

— Стой! — крикнула, всем своим воинам, Юлия Иголочка.

Юлия вытащила, из футляра, подзорную трубу, и осмотрела, идущий неподалёку, весь отряд Дракона. Она увидела Билла, на коне, его воинов, и группу идущих невольников, связанных по рукам. Воины Дракона вели, под конвоем, невольников, и Юлии, окончательно, всё стало ясно.

Юлия подскочила к Дэну, вручила ему подзорную трубу, и сказала:

— Воины Дракона ведут беглых рабов.

Дэн поглядел в подзорную трубу, и сказал:

— Они отстреливались, но их задержали и схватили.

— К бою! — скомандовала Юлия всем своим воинам.

Отряд Юлии приготовился к стрельбе. Дэн позвал командиров, и поставил, перед ними, задачу:

— Нам нужно отбить невольников. В невольников, не стрелять! Стрелять, только, в воинов Дракона!

— Окружить! — крикнула, всем своим воинам, Юлия.

Воины Юлии, быстро расположились кольцом, окружив ничего не подозревавших воинов отряда Билла. Затем, Юлия подскочила к Дэну, и пригнулась, спрятавшись за бугорок. Дэн прицелился. Ничего не подозревавшие, воины Дракона продолжали движение по тропе, ведя, под конвоем, невольников.

— Огонь! — скомандовала Юлия всем своим воинам.

Отряд Юлии открыл стрельбу по воинам Дракона. Внезапно начавшаяся стрельба, застала отряд Билла врасплох. Сражённые пулями, многие воины Дракона стали падать на землю. Билл, быстро поняв, в чём дело, моментально соскочил с лошади, и, тут же, дал приказ своему отряду:

— Огонь!

Воины Дракона, моментально, открыли ответную стрельбу по воинам Юлии. Завязался тяжёлый бой. Открытая поляна, на которой, в это время, находился отряд Дракона, давала преимущество воинам Юлии. Стрельба громко разносилась по всей округе. Вновь, птицы и звери стали покидать место боя. Всюду, вокруг, установился дым от стрельбы, и резкий запах отстрелянного пороха. К Биллу, подбежал его помощник Гусак.

— Мы пропали, Билл, — крикнул, громко, Гусак, пытаясь перекричать стрельбу.

— Огонь, Гусак! Огонь! — крикнул, ему, свой приказ, в ответ, Билл.

Билл перезарядил пистолет, и сделал очередной выстрел, в сторону Дэна и Юлии. Потом, Билл, вновь перезарядил пистолет, и сделал ещё один выстрел. Гусак, глядя на Билла, также, зарядил свой пистолет, и стрельнул в сторону Юлии.

— Нам, нужно удержать невольников, Гусак, — крикнул Гусаку Билл, перезаряжая пистолет.

Гусак кивнул головой, и начал вести усиленную стрельбу по воинам Юлии. Вынужденная оборона, отряду Дракона, никак не удавалась. Отряд Юлии был более многочисленным, и находился в более удобном положении.

— Надо уходить, Билл, — промычал Биллу Гусак, очень испуганно, глядя в сторону Юлии и Дэна.

— Болван! Мы окружены! — крикнул, в ответ, Билл, стараясь перекричать установившуюся стрельбу.

Билл, вновь, прицелился, из своего пистолета, в лесные заросли, в сторону Юлии, и выстрелил. Пуля, на сей раз, просвистела над самым её ухом.

— Пригнись, пригнись, — крикнул Дэн, пригибая голову Юлии к земле.

Билл выстрелил в сторону Юлии и Дэна, из ружья и пистолета, несколько раз, и приказал, своим воинам:

— Усилить огонь! Пошевеливайтесь! Пошевеливайтесь!

Воины Дракона стали стрелять чаще, но это, ничего им не давало. Воины отряда Юлии стреляли более метко, и ряды воинов Дракона быстро редели. То один, то другой воин Дракона падал на землю, сражённый пулями. Уже, через четверть часа, была перебита треть отряда Билла.

Связанные по рукам, невольники не сразу поняли, в чём дело. Как только началась перестрелка, все они упали на землю, чтобы уберечься от шальных пуль. Наконец, Фикса догадался:

— Кто-то хочет нас освободить, — сказал он Кляксе.

Клякса, обрадованно, ему ответил:

— Даже, не верится. Но, кажется, так оно и есть.

— Воины Дракона, вроде бы, проигрывают бой, — оценил ситуацию, обрадовавшийся капитан.

Фикса и Клякса стали делать попытки, освободиться от верёвок, которыми, были связаны их руки. Но, верёвки были закручены и переплетены очень крепко, и у них ничего не получалось. Бой, тем временем, продолжался. Настроение, у невольников, вновь поднялось, и у них появилась новая надежда на свободу.

— Кто они? Кто их послал? — спросил Фикса у капитана.

Капитан снова поглядел в сторону воинов Юлии, затем, на Фиксу, и ответил:

— Неясно. Но, на пиратов, не похоже.

— У них, командует какая-то девка, — сказал Фикса, увидев, вдалеке, Юлию, которая раздавала приказы своим воинам.

— Вижу, — сказал капитан, поглядев на Юлию.

Клякса посмотрел в сторону воинов Юлии, и предположил:

— Они, наверное, пришли освобождать принцессу.

Бой продолжался. Отряд Юлии владел инициативой, и воины Билла, окружённые со всех сторон, впали в уныние, продолжая неприцельную беспорядочную стрельбу по воинам Юлии. Уже через час, положение отряда Дракона стало катастрофическим. Усиленная стрельба, с обеих сторон, была очень ожесточённой. Отряд Дракона нёс большие потери. Сразу, после того, как отряд Билла потерял половину воинов, сражённых пулями, среди них началась паника.

— Да, они же, всех нас перестреляют! — крикнул Биллу Гусак, делая очередной выстрел, из ружья, по воинам Юлии.

— Уходить надо, Билл! — крикнул Биллу один из воинов, производя очередной выстрел из своего ружья.

— Билл! Бросаем рабов! Надо уходить! — крикнул Биллу другой его воин, произведя очередной выстрел из ружья. — Они создали, для нас, брешь!

Билл, стреляя из своего ружья и пистолета по воинам Юлии, наконец, понял бесперспективность дальнейшей перестрелки, и, под давлением своих воинов, приказал:

— Уходим! Рабов оставить!

— Уходим! — разнеслось по цепочке, по всему отряду Дракона.

Остатки отряда Билла, быстро стали покидать место боя, через брешь, оставленную отрядом Юлии, специально для отступления воинов Дракона. Билл, последним покидая поле сражения, и, выводя свою, уцелевшую и испуганную лошадь, громко крикнул, в сторону Юлии:

— Мы, ещё вернёмся!

Билл крикнул очень громко, и Юлия, услышав эту фразу, слегка усмехнулась, засунув пистолет в кожух.

— Всё равно, вам, от Дракона не уйти, — бросил фразу Билл, невольникам, проходя мимо них, и, торопясь покинуть место боя.

Билл и все его воины скрылись с места сражения. Фикса и Клякса переглянулись, ожидая своей дальнейшей судьбы.

— Говорит, не уйти нам, от Дракона, — сказал Клякса.

— Но, пока, вроде бы, ушли, — отозвался Фикса.

Фикса, со связанными за спиной руками, привстал, осматриваясь по сторонам, стараясь увидеть своих спасителей.

— А если, это, тоже, разбойники, и мы, тогда, попадём в рабство к какому-нибудь другому Дракону, или рабовладельцу? — предположил Клякса.

— Надейся на лучшее, Клякса! Они прибыли освобождать принцессу, — ответил Фикса на его мрачные предположения.

— Кто же, это, нас вырвал из лап Дракона? — спросил, громко, Фикса, непонятно кого, глядя на лежащего, на земле, Кляксу.

— Сейчас, узнаем, — сказал капитан, встав на ноги, со связанными за спиной руками, и, глядя на идущих к ним, со всех сторон, воинов Юлии.

__

Дракон пришёл в бешенство и захлопал глазами, увидев в зеркало итог сражения.

— Чёртова девка! Она, и её разбойники, перебили пол-отряда моих лучших воинов! — завизжала голова Завр.

Дракон забегал по кабинету, взад-вперёд, создавая, вокруг себя, шум и грохот. Было видно, что Дракон обозлён. Феликс сидел у своего зеркала, и продолжал наблюдать за ситуацией. Дракон, изо всех сил, думал всеми тремя своими головами, пытаясь найти решение, но ему, ни в одну голову, ничего дельного не приходило. Тогда, Дракон начал размышлять, бегая по кабинету, кого наказать за провал боевой операции. Наконец, виновник, им, был определён, и Дракон, головой Завр, приказал, стоявшему у входа стражнику:

— Позвать ко мне премьер-министра!

Стражник побежал за Хиллом. Вскоре, Хилл предстал перед Драконом, и доложил ему:

— Я пришёл к тебе, мой повелитель!

Разъярённый Дракон подбежал поближе к Хиллу, поднял, вверх, правое крыло, затем, уставился на Хилла, всеми тремя головами, и хором рявкнул:

— Ну, вот что, Хилл! Моё терпенье лопнуло.

Хилл задрожал от страха. Все три головы Дракона перекосились от злобы, и изменили цвет с зелёного на лиловый. Хилл знал, что в такие моменты, от Дракона, можно ожидать чего угодно. Перепуганный Хилл ждал своей участи, и робко переминался с ноги на ногу, словно провинившийся школьник. Дракон, вновь, беспорядочно начал ходить по кабинету, взад-вперёд. Наконец, он сказал Хиллу:

— Вот что, Хилл. Даю тебе последний приказ, — протараторила голова Завр, вне себя, от ярости.

Хилл насторожился и побледнел. Дракон продолжил, головой Кавр:

— Либо, ты разобьёшь агрессоров и поймаешь всех сбежавших рабов, либо, я отправлю тебя на шашлык.

Хилл ещё более испугался, побледнел, и долго не мог прийти в себя. Дракон продолжал ходить, взад-вперёд, по кабинету, обозлённый на всех своих служителей. Наконец, через четыре минуты, Хилл очухался.

— Дай мне три дня, мой Дракон, — сказал Хилл.

Дракон остановился, подумал несколько секунд, и ответил:

— Даю тебе неделю. Но, и, ни дня больше, — сказала голова Тавр.

Потом, Дракон сделал шаг навстречу Хиллу, и крикнул на своего премьер-министра, головой Завр:

— Беги и выполняй приказ! А награды Биллу, и воинам его отряда, я отменяю!

— Билл, и его отряд, не смогли выполнить мой приказ! — добавила голова Кавр.

— У них, всё сорвалось, — проворчала голова Тавр.

Дракон, вновь, нервно заходил по кабинету, кругами. Дрожащий, от страха, Хилл, еле-еле выдавил, из себя, необходимый по дворцовому этикету, ответ Дракону:

— Повинуюсь, Ваше Трёхглавие.

Хилл повернулся, и побежал выполнять приказ Дракона. Разъярённый Дракон подошёл к Феликсу, и уставился в зеркало, всеми тремя головами. Факт бегства, с места сражения, наполовину разбитого отряда Билла, расстроило, до предела, всё настроение Дракона, которое, ещё полчаса назад, было распрекрасным. Рассвирепевший Дракон, головой Кавр, немного подумав, спросил у Феликса:

— Слышь, Феликс. Если разбойники этой чёртовой девки перестреляли половину моего лучшего боевого отряда, то какой прогноз, ты, как мой главный шпион, даёшь?

Феликс поглядел вверх, на голову Кавр, и бодро ответил:

— Враг будет разбит, мой Дракон. Хилл разобьёт агрессоров, Ваше Трёхглавие. Мы задавим, агрессоров, численностью. Наша армия, значительно превосходит, по численности, отряд этой чёртовой девки. Не горюй, мой повелитель.

Дракон, немного успокоился, и жалобно протянул, головой Завр:

— Хорошо бы.

__

Клякса остолбенел. Перед ним, предстала его сестра.

— Юлия! — воскликнул Клякса, и раскрыл рот от удивления, встав в полный рост.

— Братец! — воскликнула Юлия Иголочка, почти не удивившись, зная, что её брат, если жив, то находится в рабстве на этом самом острове — острове Кенгуру.

Воины Юлии, ножами, стали перерезать верёвки, которыми невольники были связаны, по рукам. Дэн подошёл к Кляксе, и быстро перерезал верёвки, на его, за спиной связанных, руках. Освобождённый Клякса бросился на шею своей сестре, и, у него, от пережитого, из глаз выступили слезинки.

— Нерадивый братец. За тобой, тебя освобождать, мне пришлось плыть сюда, на край света, в логово Дракона, — сказала, вслух, Юлия.

Юлия Иголочка обняла и поцеловала своего брата. Из её глаз выскочили слезинки, и покатились по щекам. Весь отряд Юлии радовался своему первому боевому успеху, и первой победе, в бою, с отрядом Дракона.

Раньше, Клякса, никогда не мог бы, даже и предположить, что его сестра Юлия может быть воином и моряком, да ещё, капитаном и командиром.

— Вот, он мой брат, — сказала Юлия Иголочка, сделав три шага в сторону, и, показывая, на него, рукой. — Он, моряком, хотел стать.

Воины Юлии радостно заулыбались.

— Одно дело сделано, — подвёл итог Дэн. — Осталось, освободить принцессу, и покончить с Драконом.

Юлия Иголочка осмотрела всё вокруг, и спросила Дэна:

— Потери есть?

— Потерь нет, — ответил Дэн. — Четверо — легко ранены.

— Собрать трофеи! Раненых не добивать! — приказала Юлия своим воинам.

Воины Юлии обошли место боя, и собрали то, что не сумели и не успели взять с собой, или потеряли воины Дракона в суматохе своего отступления. Это были несколько ружей, пистолетов, и кое-каких нужных вещей боевого, и бытового назначения, валявшихся возле убитых и раненых.

Затем, довольная Юлия распорядилась, быстро произвести чистку оружия. Все принялись чистить ружья и пистолеты, из которых стреляли в бою. Фикса, в это время, подошёл к Юлии, и начал рассказывать:

— Мы сбежали от Дракона, но вновь, чуть было, не попали в его лапы

— Мы, так и подумали, — ответила Юлия Иголочка.

К Юлии подошёл капитан, и добавил:

— Если бы, не вы, мы все, вечером или в ближайшие дни, оказались бы, на сковородке, и превратились бы, в обед для Дракона.

К сестре, подошёл Клякса, и сказал ей:

— Мы шли освобождать принцессу. Она прикована, по приказу Дракона, к скале, на вершине этой горы.

Клякса показал рукой на вершину горы. Юлия кивнула головой, и сказала:

— Знаем.

— И тут, на нас налетели воины Дракона, и в бою, одержав верх, схватили нас.

Юлия сказала Фиксе и Кляксе:

— Теперь, — вы воины моего войска. Мы должны освободить принцессу. Готовьтесь к тяжёлым боям. Нам, необходимо, покончить с Драконом, иначе, он всех нас уничтожит.

Юлия взяла в руки свой медальон, подаренный ей англичанами в Кантоне, посмотрела на этот талисман, полюбовалась бриллиантом и всем медальоном, и прошептала ему:

— Храни всех нас.

Затем, Юлия дала распоряжение Дэну, выдать трофейное оружие всем освобождённым невольникам, а сама принялась чистить свой пистолет и своё ружьё. Наконец, через полчаса, чистка оружия была закончена. Юлия Иголочка оглядела свой отряд и освобождённых рабов, подняла, вверх, стволом в небо, свой любимый пистолет, и всем приказала:

— За мной! Вверх! За принцессой!

И её отряд, вместе с присоединившимися к нему, освобождёнными рабами, по тропке, идущей на вершину горы, двинулся следом за Юлией.

__

Феликс посмотрел в зеркало, потом, на обозлённого Дракона, раздражённого боевыми неудачами своих воинов. Дракон, после того, как отряд Юлии отбил невольников у отряда Билла, вновь, пришёл в уныние, от злобы, и полностью вышел из себя. Он снова, нервно начал ходить, кругами, по кабинету, и обдумывать изменившуюся, не в его пользу, ситуацию. Феликс сказал ему:

— Они пошли освобождать принцессу, Ваше Трёхглавие!

Дракон подбежал к зеркалу, и поглядел в него всеми тремя головами. Увидев, как отряд Юлии движется вверх по тропе, к скале, на вершину горы, где была прикована принцесса Чжан, Дракон, окончательно расстроился:

— Наглецы! Что будем делать, Феликс? — спросил Дракон, головой Завр.

Феликс, немного подумав, предложил:

— Надо схватить их всех, когда они будут спускаться с горы, Ваше Трёхглавие.

Три головы Дракона переглянулись, между собой.

— Ты, опять, предлагаешь засаду, Феликс? — спросил Дракон, головой Кавр.

— Да, мой Дракон, — ответил Феликс.

Дракон сделал два шага, в сторону от зеркала, и начал возражать предложению Феликса:

— Но, они, уже, перебили половину моего, самого лучшего отряда. Билл, еле-еле, ноги унёс, — сказала голова Тавр.

Феликс встал с кресла, и продолжил настаивать на своём:

— Нужна засада, Ваше Трёхглавие. Там, со всех сторон, го???ры. Отправь отряд Саида. Саид их разобьёт, и переловит. Там, в засаде, Ваше Величество, ещё дежурит отряд Шакала. Но, видимо, отряд Шакала, с приказом, может и не справиться. Агрессоры, оказались, очень коварны.

Дракон начал думать, всеми головами. Он прошёлся по кабинету, затем, поднял правое крыло, и, головой Завр, сказал:

— Решено! Пошлём, в засаду, отряд Саида, на подмогу отряду Шакала. Шакал и Саид, их должны остановить, разгромить и, уцелевших, схватить.

Дракон остановился, вызвал стражу, и распорядился позвать Саида. Потом, Дракон подошёл к Феликсу, и приказал, головой Тавр:

— Вот, что Феликс. Попробуй вызвать ураган вокруг этой горы. А там, Саид и Шакал, их схватят.

Феликс, вновь, внимательно уставился в своё зеркало.

__

Отряд Юлии быстро продвигался к вершине горы.

— Быстрее, быстрее, — командовала Юлия Иголочка.

Она продолжала надеяться, уже к вечеру, освободить принцессу, и вернуться в лагерь. Дэн подбежал к Юлии, и предупредил:

— Нам, нужно, быть осторожными. Дракон, обязательно, против нас, что-нибудь предпримет.

Юлия остановилась. Остановился и весь её отряд, гуськом бегущий за ней. Юлия вытащила подзорную трубу, и осмотрела местность, вокруг. Она не заметила ничего подозрительного, и положила подзорную трубу в футляр.

— Пока, вперёд! — скомандовала Юлия.

Отряд, вновь, цепочкой, по тропке, быстро побежал к вершине горы. Наконец, подъём стал очень крутым, и воины Юлии, вынуждены были, сменить бег на тихий шаг. По пути, делали очень короткие остановки, для отдыха.

Уже, через час кончился лес, и только трава, да большие камни, украшали ландшафт.

Вдруг, резко ухудшилась погода. Налетел ветер, небо затянуло тучами, и началась, сначала гроза, а затем, полил ливень. Ливень закончился, но ветер начал усиливаться. Все воины Юлии промокли до нитки. Дэн подошёл к Юлии, и, обдуваемый сильным ветром, пытаясь закрыть лицо ладонями, спросил её:

— Что будем делать?

— Вперёд! — ответила Юлия, и, несмотря, на сильный ураганный ветер, сделала очередной шаг вверх, по крутому склону.

Но, ветер всё усиливался. Наконец, начался ураган. Все упали на землю, и прижались к мокрой траве. Лишь, через полчаса, ураган закончился, но, продолжал дуть сильный холодный ветер, и лить мелкий холодный дождь. Кругом, с горы, стекали, образовавшиеся от ливня и дождя, ручейки. Резко похолодало, и установилась пасмурная погода, необычная для тех мест. Дэн, когда кончился ураган, встал и подошёл к Юлии. Юлия Иголочка встала в полный рост.

— Это, похоже, Дракон организовал и вызвал ураган, дождь и грозу, — сделал вывод Дэн, обращаясь к Юлии. — Это — проделки его канцелярии.

— Так оно и есть, — ответила Юлия, и поглядела на вершину.

До вершины, оставалось, ещё немало. Юлия осмотрела своих воинов, внимательным взглядом, махнула рукой, и всем приказала:

— Вперёд!

Юлия Иголочка, вновь сделала очередной шаг к вершине. Все её воины, вереницей, двинулись за ней. Превозмогая невзгоды погоды, вызванных Феликсом, отряд Юлии приближался к цели. Они все промокли до нитки, продрогли от холода до костей, устали и проголодались, но, осознавая чувство своего долга, продолжали движение к горной скале, где была прикована принцесса. После того, как отряд Билла был разгромлен, в погоню, за отрядом Юлии, пошёл отряд Шакала, находившийся в трёх милях от места боя, где отряд Билла потерпел поражение. Дэн, весь мокрый и продрогший, вгляделся вдаль, к подножию горы, и увидел погоню. Он подбежал к Юлии, и предупредил её:

— За нами, погоня! — крикнул он ей, показывая рукой на отряд Шакала, преследовавший их в двух милях, у основания горы.

Юлия вытащила подзорную трубу, остановилась, посмотрела в неё на отряд Шакала, дала трубу Дэну, и приняла решение:

— Освободим принцессу, и дадим бой.

Дэн возвратил подзорную трубу Юлии, вытер лицо, посмотрел на Юлию, и, не став спорить, сказал:

— Тогда, вперёд!

Юлия взяла подзорную трубу, положила её в футляр, поправила ружьё, висящее на её плече, и приказала:

— Вперёд! Вверх!

Отряд Юлии двигался к вершине Змеиной горы.

__

Феликс колдовал. Он продолжал ухудшать погоду вокруг горы. Однако, ухудшить погоду локально, только вокруг Змеиной горы, у него не получалось, так как он плохо помнил, как это грамотно и безукоризненно делается. И поэтому, ураган, дождь, ветер и холод прошли по всему острову Кенгуру. Разгневанный Дракон стоял у него за спиной, всеми тремя головами наблюдая в зеркало за отрядом Юлии. Сам Дракон ничего не понимал в колдовском деле, и, полностью, положился на Феликса.

— Похоже, ураган их не берёт, — заключил Дракон, головой Кавр, когда, организованный Феликсом ураган, над горой, закончился.

— Я стараюсь, мой Дракон! — ответил Феликс.

Феликс бормотал какое-то заклинание, и жестикулировал руками. Ему, вновь удалось вызвать ураган, дождь и грозу над Змеиной горой, а заодно, и над всем островом. Ураган быстро закончился, но гроза, всё ещё, продолжалась. Феликс, снова пробормотал заклинание, жестикулируя руками над зеркалом:

— Зорра-морра-корра,

марра-карра-барра,

арзорра-арморра-аркорра,

армарра-аркарра-арбарра!!!

В этот миг, мощнейшая молния ударила, с очень огромной силой, прямо в окно дворца. Стёкла окна? с огромным грохотом и звоном, все разбились, и их обломки разлетелись по кабинету. Феликс и Дракон уставились на искалеченное окно. Тут, над небом, разнёсся сильный гром.

— Поосторожней, Феликс, — проворчал Дракон, после того, как гром отгремел, — Созданный тобой ураган несёт больше вреда мне, и моему дворцу, чем агрессорам, — выказала недовольство голова Тавр.

Феликс, глядя на разбитое окно, покачал головой, и начал оправдываться перед Драконом:

— Ошибка вышла, Ваше Трёхглавие.

Дракон внимательно уставился в зеркало, всеми шестью глазами, и распорядился, головой Кавр:

— Ты, Феликс, давай-ка пару молний направь в эту чёртову девку.

Феликс переспросил:

— Там, две чёртовых девки. Принцесса и командирша. В какую из них?

Дракон рявкнул, головой Завр:

— В главаря! В командиршу!

— Попробую, — ответил Феликс.

Дракон отошёл от зеркала, и начал ходить кругами, по кабинету. Дракон негодовал и возмущался:

— Это — опасные враги-бандиты. Они — очень коварные враги-разбойники, — проорала, во всё горло, голова Завр.

— Их надо, на костре сжечь! На костре! — крикнула голова Тавр, щёлкая языком, от злобы.

— Их надо утопить в Индийском океане! — прокричала голова Кавр.

Невозмутимый Феликс продолжал колдовать. Видя, как нервничает Дракон, Феликс решил его успокоить:

— Не горюй, мой повелитель. Наш отряд, под командованием Шакала, их преследует по пятам. Шакал, и его воины, всех врагов окружат, разобьют, поймают, и мы, их всех, сожгём на костре, или утопим в Индийском, или в Тихом океане.

Дракон остановился, и мечтательно произнёс, головой Завр:

— Хорошо бы.

В это время, вбежал Саид.

— Я прибыл к тебе, мой повелитель!

Дракон ждал Саида. Голова Кавр приказала ему:

— Бери свой отряд, Саид, и быстрее отправляйся на помощь отряду Шакала. Возглавишь, там, всю операцию. Агрессоры хотят похитить, у нас, принцессу. Агрессоров нужно схватить или уничтожить. Действуй по обстановке!

— Они, уже, на горе, и, вот-вот, размуруют принцессу, — с сильным волнением, пояснила голова Завр, разъясняя Саиду, сложившуюся оперативную обстановку.

— Быстрее, Саид, быстрее! — стала торопить, Саида, голова Тавр.

Саид отбил поклоны, и пообещал Дракону:

— Агрессоры будут схвачены и разбиты, Ваше Трёхглавие.

— Прекрасно, Саид. Ступай быстрее! — приказал Дракон Саиду, головой Завр, щёлкнув всеми тремя языками.

Саид быстро побежал выполнять приказ, а Дракон, всеми тремя головами, вновь уставился в зеркало, вместе с Феликсом. Мимоходом, Дракон дал указание, одному из дворецких, вставить новые стёкла, вместо выбитых молнией. А уставший Дракон, немного погодя, понаблюдав с полчаса ситуацию в зеркало, решил отправиться спать. Дракон дал Феликсу указания, головой Тавр:

— Ты, Феликс, будь бдительным. Я спать пошёл.

— В случае резкого ухудшения оперативной обстановки, меня разбудишь, Феликс, — наказала ему голова Завр.

Все три головы Дракона стали зевать. Феликс пообещал Дракону:

— Можешь быть спокоен, мой Дракон. Я буду бдительным, и в случае особой опасности, обязательно, Вас, Ваше Трёхглавие, разбужу.

Дракон сделал круг, по центру кабинета, затем, вышел через дверь, прошёл через коридоры в свою комнату отдыха, разлёгся на полу и, вскоре, ненадолго уснул.

__

Наконец, несмотря на прошедший ураган, несмотря на сильный ветер, сильный дождь и град, грозу и холод, отряд Юлии подошёл к вершине Змеиной горы, и оказался у самой скалы. Юлия остановилась, и остановила свой отряд на короткий отдых. Все её воины подтянулись, и остановились, после очень тяжёлого подъёма. Юлия оглядела скалу. Вверху, на скале, была примурована принцесса Чжан. Дэн сказал Юлии:

— Пришли, командир.

Юлия вытащила подзорную трубу, и стала осматривать местность, пытаясь определить и выяснить, где, и как далеко, находится отряд погони. Наконец, она увидела, в двух милях, по склону вниз, Шакала, и его воинов.

Юлия вручила подзорную трубу Дэну, и сказала ему:

— Разбойники Дракона, в двух милях. Они скоро будут, здесь.

Дэн посмотрел в подзорную трубу, в сторону отряда Дракона, и уточнил:

— Они, здесь, будут через час.

Дэн, ещё раз, осмотрел местность в подзорную трубу, после чего, вернул подзорную трубу Юлии.

— Надо, давать бой, — сказала Юлия Иголочка, Дэну.

— Придётся, — согласился Дэн.

Юлия положила подзорную трубу в футляр, и скомандовала, всему отряду:

— Приготовиться к бою!

Воины отряда Юлии стали готовиться к отражению погони. Дэн приказал занять круговую оборону, и ждать удобного момента, для открытия огня по отряду Дракона.

__

Отряд Дракона приближался к вершине Змеиной горы, вокруг которой воины Юлии заняли круговую оборону, и поджидали противника, приготовив к бою всё своё оружие.

— Пошевеливайтесь! Быстрей, быстрей! — орал, на своих воинов, Шакал, возглавляя движение своего отряда.

Воины Дракона, вооружённые ружьями и пистолетами, шли исполнять приказ Дракона. К Шакалу подбежал его помощник, по прозвищу Валет, которого так прозвали за его сильную привязанность к картёжным играм, и крикнул, с опаской, предупреждая Шакала:

— Надо, быть осторожнее, Шакал. Эта чёртова девка, и её разбойники, перестреляли половину отряда Билла. Они, и нас, могут перестрелять. Они все, очень хитрые.

Шакал поглядел на Валета, потом, вверх, на гору, и рявкнул, в ответ:

— Ерунда! У Билла, мозгов нет! Мы, вмиг, разделаемся с этой чёртовой девкой, и её разбойниками. Нас — двести воинов. Нас, больше в два раза! Вперёд! Вперёд! Дракон нам всем хорошо заплатит.

При словах "хорошо заплатит", Валет разомлел, состряпал сладкую мину, повернулся, и рявкнул воинам:

— Вперёд! Вперёд! Дракон, нам всем, хорошо заплатит.

Воины Шакала, гуськом, друг за дружкой, шли за своим командиром, вверх по тропе, по которой, ещё час назад, прошёл, к вершине горы, отряд Юлии. Шакал торопил своих воинов. Он вытащил подзорную трубу, и поглядел на вершину горы.

— Они уже наверху, — прорычал Шакал Валету.

— Надо, поторопиться, — ответил Валет, оскалив зубы. — Они, сейчас, начнут размуровывать принцессу.

Шакал положил подзорную трубу в футляр, осмотрелся по сторонам, и тихо сказал Валету, продолжая осматриваться по сторонам, словно, кого-то опасаясь:

— Если, они похитят принцессу, то Дракон, нас всех отправит на шашлык.

Валет не ответил, и так прекрасно понимая последствия, которые могут наступить, в случае провала плана по ликвидации и захвату отряда Юлии. Он осмотрелся, и, тигриным рыком, рявкнул, отставшим своим воинам:

— Быстрей! Быстрей!

Разбойники Дракона ускорили шаг.

___

Глава тринадцатая

Отряд Юлии занял оборону, вокруг скалы. Все сильно устали. Командира Ляна Юлия оставила за старшего, а сама, с Дэном, и ещё с шестью воинами, понимавших в кузнечном деле, и с прихваченными, заранее, инструментами, двинулась к скале, чуть вверх, чтобы освободить принцессу Чжан. Через пятнадцать минут, все они взобрались на скалу, и приблизились к принцессе. Форма скалы позволяла, нескольким воинам, находиться возле прикованной девушки. Принцесса обессилила. Она была еле жива. Чжан посмотрела на Юлию, Дэна и остальных воинов Юлии, и никаких эмоций не проявила. Принцесса приняла, их всех, за воинов Дракона, и ничего хорошего не ждала. Чжан, ещё раз, взглянула на Юлию и Дэна, и из её глаз брызнули слезинки.

— Она хочет пить, — быстро сообразила Юлия.

Дэн вытащил фляжку с водой, открыл её, и осторожно поднёс к губам принцессы. Чжан сделала несколько глотков воды, и стала оживать.

— Она хочет есть, — сказала, товарищам, Юлия.

— Потом, — ответил Дэн.

Юлия сделала жест рукой, и шесть её воинов приступили к распилу и расковыванию цепей.

Дэн взглянул на принцессу, прямо в её глаза, и сказал ей:

— Мы, здесь, чтобы освободить тебя из лап Дракона!

Принцесса, вдруг, повернула голову, и посмотрела на Юлию и на воинов, которые принялись расковывать цепи. Она, наконец, поняла, что её пришли освобождать из плена и рабства. Её настроение, и её лицо, стали резко меняться. У неё появилась надежда, и уже, через пять минут, её личико оживилось радостью. Ноги и руки Чжан были в цепях, и, очень крепко примурованы к скале, и она совсем не могла двигаться. Сама принцесса стояла на небольшом каменном выступе, и Дэн зорко следил, чтобы воины, расковывающие принцессу, были осторожны, и не упали в обрыв с большой высоты склона. Наконец, воины-кузнецы освободили одну её ногу, а потом, другую. Ещё, немного погодя, воины Юлии освободили, сначала левую, а потом и правую руку принцессы. Принцесса была освобождена и размурована. Она бросила взгляд на цепи, в которые была только что закована, и радостно заулыбалась.

— Спускаемся! — приказала Юлия.

Дэн осторожно взял принцессу на руки, и осторожно переместил её в безопасное место. Юлия, и вся группа, вздохнули с облегчением. Дэн положил обессиленную принцессу на горизонтальную поверхность большого камня, и они, с Юлией, решили осмотреть раны на ногах и руках Чжан, в местах, где были прикреплены цепи.

— Ничего страшного, — сделал вывод Дэн, — через месяц заживёт, а может и раньше.

Юлия согласилась, и кивнула головой. Тут, вдруг, началась стрельба. Юлия бросила взгляд, вниз. Отряд Шакала открыл стрельбу по воинам Юлии. Отряд Юлии начал оборонительную стрельбу, под руководством командира Ляна. Юлия, сверху, оглядела нападавших.

— Разбойники Дракона атакуют, — крикнула она, Дэну.

Дэн и сам видел, что воины Дракона пытаются атаковать их отряд. Бой происходил в ста шагах, ниже скалы, и хорошо просматривался сверху. Дэн взял принцессу на руки, и сказал Юлии:

— Идём. Атаку отряда Дракона надо срочно отбить.

Юлия Иголочка махнула рукой, и вся группа, что была с ней, под звуки выстрелов и пролетающих мимо пуль, стала спускаться к своему отряду. Вскоре, минут через десять, группа была на месте обороны. Дэн осторожно положил принцессу за бугор, так, чтобы её не задели пули, вытащил пистолет, и сделал выстрел в сторону воинов Дракона. Юлия, также, выстрелила из ружья. К ней подошёл Лян, и сказал ей, тихо, почти полушёпотом:

— Их, приблизительно, двести человек. Я, сам, считал.

— Двести? — переспросила Юлия.

— Да, двести, — кивнул головой Лян.

Юлия подумала, с полминуты, после чего, сказала:

— Не так много.

Лян и Юлия усилили стрельбу из своих ружей и пистолетов.

— Огонь! Огонь! — начали подбадривать воинов Лян, Дэн и Юлия.

Воины усилили стрельбу. В них, также, беспрерывно, летели пули. Всюду, от стрельбы, стоял густой дым. Вдруг, по скале ударила молния, затем, молния врезалась в землю, в двух шагах от Юлии, а третья молния ударила в землю, в четырёх шагах от принцессы. Вновь, стал греметь гром, и, затем, пошёл сильный ливень. Через минуту, опять, налетел сильный ветер.

— Это, канцелярия Дракона, вновь, организовала грозу, с молниями и громом, а заодно, ливень и ветер, — крикнул Дэн Юлии, делая, из ружья, очередной выстрел по позициям отряда Дракона.

Юлия кивнула головой, соглашаясь с Дэном о причинах непогоды, и произвела очередной выстрел по воинам Шакала, попав в одного из них. Затем, она повернулась в сторону Дэна, и крикнула ему, заряжая ружьё:

— Нам, нужно, продержаться до темноты, и мы уйдём с этой опасной горы.

Все воины Юлии промокли до нитки. С её волос, вода, ручьём, стекала на плечи, на грудь, и на спину. Несмотря на ливень, перестрелка усиливалась и ожесточалась. Отряд Юлии был полон решимости, обороняться до последнего патрона.

Шакал был недоволен стрельбой своих воинов. Его разбойники были пьяны, и стреляли мимо, не попадая в воинов Юлии.

— Эй, болваны! — начал орать, на своих разбойников, Шакал. — Лучше, цельтесь! Лучше, цельтесь, идиоты!

Валет подбежал к Шакалу, и объяснил тому:

— Они, уже, все пьяные, и стрелять, метко, не могут.

— Болван! Без вина, они все обратятся в бегство. Пьяному, — страх нипочём! — гаркнул Шакал.

Шакал поглядел в подзорную трубу, на обороняющихся, и, в очередной раз, скомандовал своим воинам:

— Лучше цельтесь, бараны!

Шакал, вновь, поглядел на Валета, и напомнил, ему:

— Дракон заплатит, каждому, по бочке серебряных пиастров! Ты понял?

— Если, мы их схватим, — уточнил, условие получения награды, Валет, — или уничтожим.

Шакал посмотрел на своих стреляющих воинов, потом на Валета, и крикнул ему:

— Мы должны их захватить, или перестрелять! Тогда, каждый получит по бочке серебра. Каждый!

Валет продолжал сомневаться в успехе боя:

— Но, все пьяные. Я же, советовал, чтобы ты давал им, как можно меньше вина.

Шакал рявкнул Валету, в ответ:

— Чем пьянее, тем храбрее!

Валет показал рукой на стреляющих пьяных воинов:

— Да, ты, Шакал, погляди! Они палят, а всё мимо, мимо.

Шакал вытащил бутылку вина.

— Это хорошо, что ты напомнил о вине. Однако, надо выпить, — буркнул Шакал, открывая бутылку.

Шакал открыл бутылку, поднёс её ко рту, и опрокинул. Послышалось бульканье. Втечение нескольких секунд, бутылка вина была им выпита.

— Хорошо, — промычал, от удовольствия, Шакал, облизываясь, и, не обращая внимания на пролетающие мимо пули, выкидывая пустую бутылку.

Имея очень довольный вид, Шакал достал ещё одну бутылку, протянул её Валету, и сказал ему:

— Держи. Это — очень крепкое вино. Пей, для храбрости!

Валет взял бутылку, открыл её, поднёс горлышко ко рту, и опрокинул. Послышалось бульканье, и, через несколько секунд, бутылка была выпита. Валет выкинул, через плечо, пустую бутылку, и та угодила прямо в лоб одному из воинов Дракона.

Шакал дал оплеуху, по голове, Валету, и крикнул на него:

— Болван! Смотри, куда кидаешь пустую бутылку!

Валет оглянулся. Разбойник, в лоб которого угодила бутылка, упал, схватившись за свой лоб, корчась от боли.

— Я больше не буду, — пробурчал, виновато, Валет.

— Бо-ольше не-е буду-у, — передразнил Шакал Валета, заряжая свой пистолет.

Шакал зарядил пистолет, и выстрелил в сторону обороняющихся воинов Юлии. Валет стоял, на своём:

— А всё же, зря, Шакал, мы пьём вино, при исполнении боевой задачи. Да, ещё, при таком дожде.

Валет вытер, рукавом, рот, после выпитой им бутылки. Слова Валета взбесили Шакала, считавшего себя опытным командиром, и его терпенье, от ворчанья Валета, наконец, лопнуло. Шакал заорал на Валета своим полупьяным хриплым голосом:

— Молчать! На свою позицию — шагом марш!

Валет повернулся, и пошёл к своей позиции. Отряд Дракона продолжал вести непрерывную стрельбу по воинам Юлии. Со всех сторон, в стане разбойников Дракона, неслись пьяные выкрики, вперемежку с ружейными и пистолетными выстрелами. Разбойники Дракона вымокли до нитки, и продрогли от холодного ветра. Они вели стрельбу непрерывно, но безуспешно, так как все до единого были очень пьяны. Воины Юлии грамотно оборонялись, и уступать не собирались. От стрельбы, вершину горы заволокло дымом, и воздух, всюду, вокруг, пропах отстрелянным порохом. Бой на горе, между воинами Юлии и разбойниками Дракона, затянулся, но, обе стороны надеялись достигнуть своих задач и целей.

Валет, вновь, подбежал к Шакалу, и крикнул ему:

— Шакал! Агрессоры сняли принцессу со скалы!

Пьяненький Шакал поглядел на скалу, и рявкнул в ответ:

— Ерунда! Через пару часов, мы её вернём на место.

Опьяневший, от выпитой бутылки, Валет прицелился, из пистолета, в одного из воинов Юлии, и выстрелил. Пуля пролетела мимо цели, и Валет принялся перезаряжать пистолет.

— Дракон нас отправит на шашлык, если мы упустим принцессу, — не унимался, ещё кое-что соображавший Валет.

Шакал ответил, командирским пьяным басом:

— Вот-вот, Валет. Стреляй точнее. Целься лучше! И тогда, получишь, от Дракона, бочку серебряных пиастров.

Шакал произвёл очередной выстрел из ружья, и приказал Валету:

— Ты мне надоел. Шагом марш, на свою позицию!

Валет повернулся, прекратил давать советы, и пошёл на свою позицию.

__

Дракон проспал, всего, полчаса. Ему не спалось, и он вернулся к Феликсу, в кабинет. Дракон, с ужасом, наблюдал в зеркало, как принцесса была раскована, освобождена от цепей, и снята со скалы. Дракон, всеми головами, заверещал:

— Они похищают принцессу! Они её сняли со скалы! Разбойники и бандиты!

— Да, Ваше Трёхглавие, похищают принцессу, — прокомментировал ситуацию Феликс.

— Феликс! Молнией их, молнией! — приказал Дракон, головой Кавр.

— Не получается, Ваше Трёхглавие, — ответил Феликс. — Молнией, попасть надо, а я, метко, молнию направить, в нужное место, не умею.

— Двоечником был, в школе колдунов, да? — съязвил, вопросительной ехидной интонацией, Дракон, головой Завр.

— И, наверное, лентяем? — добавила, язвительный вопрос, голова Тавр.

Феликс не ответил. Какой была школа и его школьные годы, а также учёба, и его успеваемость в этой колдовской школе, знали, кроме Феликса, только его учителя и одноклассники. Но, в царстве Дракона, он был единственный колдун, и его сила колдовства, до сегодняшнего дня, вполне, устраивала Дракона.

Феликс шептал, про себя, заклинание, и, глядя в зеркало, проводил руками над его поверхностью, пытаясь вызвать молнию по отряду Юлии:

— Уорри-морри-корри,

Мурри-курри-турри,

Арзорри-арморри-аркорри,

Армурри-аркурри-артурри!!!

Наконец, в сторону скалы ударила долгожданная молния. Молния, хоть и огромной силы, попав в скалу, никого не задела.

— Опять мимо, Феликс, — крикнул, своей центральной головой, на Феликса, Дракон, в бешеной ярости, увидев в зеркало, ударившую в скалу, молнию.

— Мимо, Ваше Величество, — отозвался, нехотя, Феликс, сделав виноватый вид.

Дракон отошёл от зеркала, и, вновь, начал ходить кругами, по кабинету, очень сильно нервничая от бессилия Феликса, и, создавая, при ходьбе, как обычно, сильный грохот на весь кабинет.

— Ва-а-ше-е Ве-е-ли-и-че-ест-во-о, Ва-а-ше-е Ве-е-ли-и-че-ест-во-о, — передразнил Феликса Дракон, головой Тавр. — Похоже, вся надежда, на Шакала и Саида, да на их врождённую наглость.

— Воины в отряде Шакала, все пьяные, мой Дракон, — сказал Феликс Дракону, чтобы отвести злобу Дракона от себя.

Дракон, вновь, подошёл к зеркалу.

— Чем пьянее, тем храбрее! Без вина, они воевать не умеют! Без вина, они сбегут с места боя! — рявкнул, недовольным тоном, Феликсу, Дракон, головой Кавр, но всё ещё, немного надеясь на отряд Шакала. — Агрессоры окружены. Через пару часов, надеюсь, командир отряда Шакал сумеет расправиться с ними.

Феликс, видя, что Дракон слегка успокоился, решил поддакнуть, чтобы ещё более успокоить Дракона:

— К вечеру, Шакал, их всех перестреляет и, уцелевших, возьмёт в плен.

Феликс сказал эту фразу очень утвердительно, и, нисколько не сомневаясь в успехе отряда Шакала.

Дракон кинул взгляд, головой Завр, в зеркало, и, головой Тавр протянул:

— Хорошо бы. Но, моя армия, всё равно, пусть готовится к войне, против отряда этой чёртовой девки. Вдруг, и отряд Шакала, и, идущий ему на помощь, отряд Саида, с этими разбойниками не справятся.

Дракон, вновь, начал ходить кругами по кабинету. Было ясно, что он нервничает. Через две минуты, он, вдруг, захохотал всеми головами, и злорадно закричал:

— Если, Шакал и его отряд возьмут этих чёртовых девок в плен, я их Шакалу, и подарю, для развлечения.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал Феликс, хлопая, хитро, глазами.

— Ха-ха-ха!!! — захохотал, громко, Дракон, всеми тремя головами, да так, что задрожали окна дворца и его стены.

Наконец, Феликс и Дракон перестали хохотать. Дракон подошёл к окну, и, всеми шестью своими глазами, поглядел вдаль острова. По всем дорогам, со всех сторон, к его дворцу быстро съезжались, и прибывали пешком, все его воины. Сбор войска шёл полным ходом.

Дракон, слегка успокоившись, сказал Феликсу, головой Завр:

— Сбор моего войска идёт по плану.

Голова Тавр добавила:

— Если, Шакал и Саид не смогут расправиться с ними, то с этими агрессорами расправится моя армия.

Тут, Феликс привстал, повернулся лицом к Дракону, и крикнул во всё горло:

— Смерть, врагам Дракона!

— Смерть, врагам Дракона!!! — хором, крикнули все три головы Дракона, так, что задрожали все окна, и стены дворца.

Дракон надеялся на своих служителей.

__

Отряд Юлии вёл оборонительную стрельбу грамотно и успешно. Несколько воинов Дракона, сражённые пулями, пали замертво. Вокруг, было много больших камней и бугров, которые служили, для воинов отряда Юлии, хорошей оборонительной защитой, так как защищали от пуль. Приближался вечер. Юлия, ещё раз, осмотрела в подзорную трубу позиции противника. "Вот, сам их командир пьёт бутылку вина, — прокомментировала, про себя, Юлия. — Вот, его помощник пьёт бутылку вина". Юлия продолжала смотреть через подзорную трубу на позиции противника, и делать выводы. "Вот, пьяные бандиты Дракона ведут стрельбу, — продолжала наблюдение Юлия, — а вот, другой разбойник, тоже, пьёт вино из бутылки".

— Ну, и компания, — сказала Юлия Дэну. — Все пьяны, вдрызг.

Юлия протянула подзорную трубу Дэну. Он оглядел позиции противника, и, слегка просмеявшись, сказал:

— Они все — очень пьяны. Им, нас не взять. Как стемнеет, будем уходить.

— Им, нас, точно, не взять, — согласилась Юлия.

Вдруг, две пули, поочерёдно, с интервалом в одну секунду, просвистели над самым ухом Юлии.

— Нагнись, — быстро нагибая голову Юлии и, нагибаясь сам, крикнул Юлии, Дэн.

Над ними пролетел град пуль, выпущенных прицельно воинами Дракона. В бугор, за которым расположились Юлия и Дэн, также попали три пули. Испуганный попугай, путавшийся, под ногами Дэна, прижался к земле.

— Кошмар! — закричал попугай, хлопая крыльями.

Стрельба не утихала ни на минуту. Воины Юлии ждали темноты. Она вспомнила о принцессе, которая находилась за ближайшим бугром, шагах в тридцати от позиции Юлии и Дэна.

— Побудь, за меня, — приказала Дэну, Юлия, — а я погляжу, что там с принцессой, и как она себя чувствует.

— Жива принцесса, — отреагировал Дэн, бдительно наблюдая, через подзорную трубу, за позициями отряда Дракона.

Юлия пригнулась, и быстро перебежала к бугру, за которым находилась принцесса. Возле принцессы постоянно находились два воина, ухаживавшие за ней, и охранявшие её.

— Она оживает, — сказал один из воинов.

Юлия, на всякий случай, пригнулась и поглядела на принцессу. Над ними, тут же, просвистели четыре пули. Принцесса, действительно, оживала, и к ней возвращалось здоровье.

— Принцесса провела, на скале, много времени, — ещё раз, напомнила Юлия своим воинам, приставленных к принцессе, хотя, те, как и все её воины, это прекрасно знали, и всё хорошо понимали.

— Пить…, - попросила воды, принцесса.

Воин достал фляжку с водой, открыл её, и поднёс к губам принцессы. Она сделала несколько глотков.

— Мы успели, — сказала воинам, Юлия. — Ещё пара дней, и она бы, умерла от жажды и истощения.

Воины кивнули головами, полностью согласившись с Юлией.

— Ночью, как стемнеет, будем уходить, — сказала Юлия своим воинам, приставленных к принцессе.

Юлия кивнула на принцессу, и добавила:

— Принцессу, понесём на руках.

__

Шакал бегал и командовал. Отсутствие каких-нибудь успехов, в развернувшейся перестрелке, его стало раздражать. В его стане, всюду, слышались пьяные возгласы воинов Дракона.

— Болваны! Цельтесь лучше! Цельтесь лучше! — кричал он своим воинам, громким пьяным голосом, и хриплой интонацией.

Шакал подбежал к одному из воинов, и начал его поучать, размахивая своим пистолетом и левой рукой:

— Ну, что ты, по небу палишь?!

Пьяный воин поглядел на Шакала, и пробурчал, в ответ, пьяным голосом:

— Ни-и-как не-ет. Стре-е-ля-я-ю, то-оч-но, по-о вра-а-гам:

Шакал вложил свой пистолет в кожух ремня, взял у воина ружьё, прицелился в одного из воинов Юлии, и крикнул своему разбойнику:

— Учись!

Шакал выстрелил. Пуля, однако, вместо того, чтобы лететь туда, куда он целился, попала в ближайший камень, и, отскочив от него, угодила прямо в бутылку вина, находящуюся в руках одного из воинов отряда Шакала, когда тот пил из неё вино. Воин Дракона испуганно огляделся по сторонам, держа в руках горлышко, от разбитой, пулей, бутылки. Всё его лицо облилось вином. Воин выкинул, в сторону, горлышко бутылки, и стал отряхиваться от вина, недовольно глядя в сторону Шакала.

— Ну, да… ладно…, - сказал Шакал, увидев неудачный результат своего выстрела. — Вина у нас много.

Шакал подошёл к другому своему воину, и, так же, стал его поучать:

— Ну, что ты, еле-еле шевелишься?! Стреляй, чаще! Чаще!

Этот воин начал быстро палить, не целясь. Пули летели мимо, и Шакал начал высказывать своё недовольство, а, немного погодя, осмотрев позиции и своих воинов, он пришёл в ярость.

— Болваны! — заорал Шакал.

Он подбежал к двум своим воинам, дал, каждому из них, по подзатыльнику, и заорал на них:

— Цельтесь лучше! Цельтесь лучше! Болваны!

Воины Дракона зашевелились, и стали старательно целиться перед каждым выстрелом.

— Вот, так! — удовлетворённо крикнул Шакал. — Я вас заставлю Дракона любить! Я вас научу воевать!

Шакал подошёл к своей позиции, вытащил, из своей сумки, бутылку вина, поднёс её, горлышком, к своему рту, опрокинул её, и начал пить. В это время, шальная пуля попала прямо в бутылку, разбив её, вдребезги. В руке у Шакала осталось, лишь, горлышко, а всё его лицо облилось вином.

— Проклятье! — проворчал Шакал, выкидывая горлышко, и, вытирая лицо.

Шакал решил поторопить своих воинов. Он боялся гнева Дракона, да и упустить денежную награду, ему не хотелось.

— Валет! — позвал Шакал своего помощника.

К Шакалу подбежал Валет. Шакал сделал, из своего пистолета, неприцельный выстрел в сторону позиций отряда Юлии, и дал распоряжение:

— Выдать воинам, побольше, пуль и пороха!

— Всё, что есть? — спросил Валет.

— Всё, что есть! — утвердительно, кивнул головой Шакал.

Валет побежал выполнять приказ, а Шакал, вновь, пошёл вокруг своих позиций, приглядывать за своими разбойниками.

— Эй, болваны! Пошевеливайтесь! Пошевеливайтесь! — орал, во всё горло, Шакал, на своих подчинённых, недовольный ходом боевой операции.

Дела, у отряда Шакала, вперёд, не двигались.

__

Воины Юлии продолжали вести оборонительный бой. Фикса и Клякса, ведя стрельбу по противнику, разговорились:

— Боевая, у тебя, сестра, — сказал Фикса Кляксе, делая очередной выстрел в сторону воинов Дракона.

Клякса прицелился, и выстрелил из ружья, после чего, ответил:

— Я ошарашен. Она, такая тихая, была.

Фикса зарядил ружьё, прицелился, и ещё раз выстрелил, после чего, сказал:

— Нас, спасло чудо.

Клякса кивнул головой, соглашаясь с Фиксой, зарядил ружьё, прицелился, и произвёл очередной выстрел по позициям отряда Дракона.

— Знаешь, Фикса, — сказал Клякса, — если, выживем и вернёмся домой, то я возьму половину отцовской земли, и стану землепашцем, как и мой отец. И, больше, — никаких морских путешествий!

Клякса выстрелил. Фикса подумал, несколько секунд, затем, произвёл выстрел в сторону противника, и сказал Кляксе:

— А я вернусь в свой университет, доучиваться. Окончу его, устроюсь в жизни, и, больше — никаких морских путешествий и приключений!

Тут, к Фиксе и Кляксе подошла Юлия.

— Ну, что, живы? — спросила она, их обоих.

— Чудом, уцелели, — ответил Клякса, своей сестре.

— Да, да, нас, чудо спасло, — добавил Фикса.

Клякса перезарядил ружьё, и выстрелил по противнику.

— Дракон хотел, из нас, шашлык сделать, а мы сбежали, — сказал он.

— И, снова попали в лапы его разбойников, — вновь, добавил Фикса, делая очередной выстрел в сторону воинов отряда Дракона. — И, если бы, не ваш отряд, скоро, мы все, были бы, на сковородке.

Юлия вытащила подзорную трубу, и сказала:

— Я, это, уже, слышала.

Над Юлией, Фиксой и Кляксой пролетали пули, на которые те, уже, перестали обращать внимание. Юлия оглядела местность в подзорную трубу, и сказала Фиксе и Кляксе:

— Дождёмся темноты, и будем уходить.

Юлия Иголочка показала рукой, на идущую вниз, по крутому склону, тропу, и добавила:

— Вот, по этой тропке.

Клякса перезарядил ружьё, и спросил:

— Куда?

Юлия, оглядывая местность в подзорную трубу, ответила:

— Не знаю. В наш лагерь базирования, мы вернуться не можем. Разбойники Дракона, нас, сразу настигнут. Куда-нибудь, пока, в более безопасное место.

Клякса выстрелил. Фикса перезарядил ружьё, и начал прицеливаться.

— Здесь, на острове, есть одно безопасное место, — сказал Фикса Юлии, и произвёл выстрел.

— Пещера, — пояснил Клякса, перезаряжая ружьё. — Недалеко.

Фикса зарядил ружьё, и продолжил:

— Мы можем, там, обосноваться. Там, мы, недолго, будем в безопасности.

Юлия поглядела, сначала, на Кляксу, потом, на Фиксу и, немного подумав, и, слегка опасаясь, спросила:

— А пещера — не ловушка?

— Мы, там, провели ночь, — ответил Клякса сестре.

Над головой Юлии, в этот момент, пролетела пуля, и она пригнулась.

— Я посоветуюсь с помощниками. Мы подумаем, — сказала Юлия.

Тут, Фикса решил поинтересоваться у Юлии, о дальнейших планах её отряда на острове Кенгуру:

— А дальше, что? Не пора ли, отправиться домой?

Юлия положила подзорную трубу в футляр, поправила свою треуголку, и ответила Фиксе и Кляксе:

— Надо ликвидировать Дракона, и освободить рабов. Иначе, Дракон, нас всех утопит в океане, а рабы, так и останутся в рабстве.

Клякса кивнул, одобрительно, головой, а Фикса совершил очередной выстрел по позициям отряда Дракона. Клякса поглядел, своим зорким взглядом, вдаль по склону, и увидел, вдалеке, у подножия, ещё один отряд Дракона, подымающийся вверх, на подмогу отряду Шакала. То, был отряд, под командованием Саида, посланный, лично, по приказу Дракона. Клякса, тут же, крикнул Юлии:

— Вижу, ещё один, отряд Дракона!

Клякса показал рукой на группу разбойников Дракона, находящихся вдалеке, у подножия горы, поднимающихся на подмогу отряду Шакала. Юлия Иголочка моментально вытащила, из футляра, подзорную трубу, и поглядела, через неё, вдаль.

— Это подкрепление для осады, против нас, — заключила она, увидев ещё один отряд Дракона.

Юлия не испугалась. Она положила подзорную трубу в футляр, и прокомментировала сложившуюся ситуацию:

— Этого, следовало ожидать.

Клякса прицелился, и выстрелил. Пуля сразила одного из воинов Дракона. Фикса, также, прицелился и выстрелил, и, тоже, ранил одного из разбойников отряда Шакала.

— Так, стрелять! — крикнула им, довольная Юлия.

Она вытерла лицо, слегка отряхнулась от земли и, удаляясь, ещё раз, напомнила Кляксе и Фиксе:

— Ночью, уходим. Будьте наготове.

Юлия удалилась на свою позицию, а Клякса и Фикса продолжили стрельбу.

__

Отряды Саида и Шакала соединились, и Саид, по приказу Дракона, взял всё командование на себя.

— Агрессоры и сбежавшие рабы, должны быть уничтожены, или взяты в плен, — рявкнул Саид Шакалу. — Это — приказ Дракона.

Воины отряда Саида рассредоточились, и усилили кольцо окружения.

— Теперь, нас, вдвое больше, — сказал Саид Шакалу. — Дракон поручил мне, командовать всей боевой операцией.

— Командуй, — вздохнул, с облегчением, Шакал, поняв, что с него слетел груз опасной ответственности.

Саид поглядел на пьяненького Шакала, и спросил:

— Как идут боевые дела? Какие успехи?

Успехов, явно, не было, и Шакал начал оправдываться:

— Это — очень опасные агрессоры. Они перебили пол-отряда Билла. Мой отряд ведёт героический тяжёлый бой, и несёт потери. Бойцы храбро сражаются с агрессорами.

Саид начал осматривать, в подзорную трубу, воинов отряда Юлии, и занятые ими позиции.

— С какой-то девкой, справиться не можете. Тоже, мне, вояки, — рявкнул Саид.

— Не получается, — продолжал оправдываться Шакал, выслушав упрёк.

Саид осмотрел, через подзорную трубу, скалу, где должна быть принцесса, и, не увидев её, ахнул, и пришёл в злобу.

— А где принцесса? — спросил, возмущённо, Саид, скривив свою физиономию, и, продолжая оглядывать, в подзорную трубу, скалу, не видя саму принцессу.

Шакал, полупьяным голосом, и. жестикулируя полупьяными глазами и бровями, качаясь, и, как ни в чём ни бывало, преспокойно ответил:

— Принцесса — в лапах банды агрессоров. Они расковали её, и пытаются её похитить.

Саид сложил подзорную трубу в футляр и, злорадно спросил:

— На сковородку, захотел?

— Никак нет! — ответил Шакал.

Воины Дракона продолжали вести обстрел позиций отряда Юлии. С приходом отряда Саида, состоящего из двухсот воинов, обстрел усилился. Наступил вечер. Наконец, солнце скрылось, и наступила темнота.

Саид снова позвал Шакала и Валета, и они, тут же, подбежали к нему.

— Прекратить стрельбу! — приказал Саид.

— Прекратить стрельбу! — продублировал Шакал приказ Валету.

— Прекратить стрельбу! — крикнул Валет, стоящему рядом воину, передавая приказ по цепочке.

— Прекратить стрельбу! Прекратить стрельбу! Прекратить стрельбу! — послышались выкрики воинов Саида.

Стрельба, со стороны позиций разбойников Дракона, быстро стихла.

Шакал зажёг факел, и спросил:

— Дальше, что?

Саид вытащил бутылку вина, раскупорил её, и ответил:

— Дождёмся утра, и пойдём на штурм.

— Понял, — ответил Шакал.

Саид ткнул, пальцем, в ящики, в которых находились бутылки с вином, и распорядился:

— Всё это вино, раздать всем воинам. Пусть, повеселятся.

Шакал подозвал Валета, стоявшего в пяти шагах, и продублировал приказ:

— Всё вино раздать бойцам!

Валет позвал шестерых воинов, и, через пять минут, все оставшиеся запасы вина были розданы разбойникам Дракона.

Шакал осветил, факелом, лицо Саида и, опасаясь за исход боевой операции, задал Саиду вопрос:

— А если, они, агрессоры, сбегут ночью? Улизнут? Перехитрят нас?

Саид поднёс ко рту раскупоренную бутылку, и, опрокинув её, начал пить. Послышалось бульканье, и, через несколько секунд, бутылка вина была им полностью выпита. Саид обтёр свои усы, и распорядился:

— Усилить бдительность!

Затем, Саид посмотрел в лицо Шакалу, и успокоил, того:

— Не сбегут! Выставляй все посты, как положено по уставу!

Шакал, полупьяным голосом, ответил:

— Слушаюсь!

Шакал подозвал Валета, и они пошли выставлять ночные посты. Воины Дракона, на всех своих позициях, разожгли костры. Было выставлено несколько постов, толку от которых, впрочем, было маловато, так как часовые и дозорные, как и все воины Дракона, были сильно пьяны. Но, это, нисколько, не обескураживало Саида. Он точно знал, что все воины Дракона могут воевать только в пьяном виде. Все они пили, розданное им вино, и веселились. В темноте, слышались пьяные выкрики, и, время от времени, велась беспорядочная стрельба в небо и в сторону позиций отряда Юлии. Веселье шло полным ходом.

Спустя полчаса, Саид вызвал Шакала, выслушал его доклад о расставленных постах, после чего, ещё раз, сказал ему:

— Утром, пойдём на штурм!

Шакал кивнул головой, и, самоуверенно, сказал Саиду:

— Они от нас не уйдут. На постах — лучшие воины!

Шакал вытащил трубку, набил её табаком, взял, от костра, горящий прутик, и прикурил. Затем, Шакал взял бутылку вина, откупорил её, поднёс ко рту, опрокинул и, за несколько секунд, выпил.

__

Дэн послал двух воинов-разведчиков на осмотр постов противника, дав им задание, попытаться выявить брешь, через которую можно, было бы, выйти из окружения. Стояла ночь, и всюду было очень темно. Лишь, костры, в стане противника, давали возможность немного видеть в ночной мгле. Отряд Юлии собирался покинуть свои позиции. Ждали разведчиков. Наконец, через полчаса, они вернулись. Юлия, полушёпотом, их спросила:

— Ну, что?

— Они все пьяные, — ответил, полушёпотом, один из разведчиков, который, из них двух, был назначен старшим.

— Проблем не будет, — подтвердил, полушёпотом, другой.

Юлия и Дэн обрадовались. Их замысел, выхода из окружения, как они запланировали, был вполне реальным.

— Многие, из них, спят, — добавил один из разведчиков, тот, который был старшим.

— Прекрасно, — прошептала Юлия.

Дэн посмотрел, сначала, в лицо Юлии, затем, на разведчиков, и, тихо спросил их:

— Где легче пройти?

— Там, — ответил разведчик, который был за старшего, показывая рукой.

Юлия и Дэн переглянулись, между собой. Дэн, тут же, предложил:

— Надо, немедленно, выдвигаться.

Юлия кивнула головой и, полушёпотом, приказала, махнув, для всех, рукой:

— Выдвигаемся! Все, за нами!

Отряд двинулся, гуськом, за Дэном и Юлией. Впереди, на сотню шагов, шли разведчики. Обессиленную принцессу пришлось нести, на самодельных носилках, двум воинам. Но, принцесса Чжан представляла, из себя, худенькое, хрупкое и лёгкое создание, и большой проблемы, из себя, не представляла. Ночь была очень тёмная, и, лишь, костры, устроенные воинами Дракона, освещали местность. Всюду, вокруг их позиций, слышались пьяные возгласы веселящихся разбойников. Слегка, похолодало. Попугай Боцман сидел на плече Юлии, и, прекрасно всё понимая, вёл себя тихо и смирно.

— Стоп! — шёпотом, приказал Дэн, всем, услышав подаваемый условный сигнал, разведчиками, эмитирующий птичий свист, когда те подошли к рубежу кольца окружения, и натолкнулись на какую-то опасность, предупреждая о ней всех остальных.

Все остановились. Невдалеке, показался часовой, пьющий вино из бутылки. Возле него, на земле, валялся, спал и храпел другой пьяный часовой, — его напарник.

— Что делать? — испуганно, спросила Юлия у Дэна, тихим шёпотом. Дэн не ответил. Он, жестами руки, подозвал двух лучших воинов их отряда, и, тихим шёпотом, дал им приказ:

— Снять!

Воины, выполняя приказ, подкрались к пьяному часовому, затем, один из бойцов подскочил к нему, и нанёс очень сильный удар, прикладом ружья, по голове. Часовой схватился за своё ружьё, висящее у него на плече, но, тут же, получил второй удар по голове, прикладом ружья от другого воина. Часовой окочурился, потерял сознание, и упал. Воины, нейтрализовавшие часового, забрали у него оружие и боеприпасы, после чего, тихо подкрались к пьяному и спящему на земле другому часовому, и, также, забрали, у того, ружьё, пистолет и сумку с пулями и порохом. Затем, они дали условный сигнал Юлии и Дэну. Воины Юлии ждали этого сигнала, и Дэн скомандовал, авангардной группе воинов, шёпотом, и еле слышно:

— Вперёд!

Отряд Юлии, вереницей, продолжил свой спуск с горы. Наконец, все воины, продвигаясь, очень тихо и незаметно, миновали опасную зону. Позиции разбойников Дракона оказались позади, и, воинам Юлии, стало ясно, что им удалось выйти из окружения. Отряд, ещё полчаса, продолжал уходить от опасного места. Через милю пути, Дэн и Юлия остановили отряд, чтобы немного отдохнуть. Юлия позвала, к себе, Фиксу и Кляксу.

— Пещера где? Далеко? — спросила она у них.

— Часа три, — ответил Клякса.

Юлия и Дэн переглянулись. Дэн покачал головой:

— Ночь очень тёмная. Путь в пещеру, в темноте, им не отыскать. Надо ждать утра.

— Здесь, оставаться опасно, — возразила Юлия.

Дэн согласился и кивнул головой. Он немного подумал и предложил:

— Пусть, они ведут нас в сторону пещеры, а утром, мы её отыщем. Там, мы будем в большей безопасности.

Юлия недолго подумала, после чего, приняла решение:

— В сторону пещеры!

— Вперёд! — тихо крикнул Дэн, всему отряду.

Клякса и Фикса повели отряд, в сторону спасительной пещеры.

__

Утром, Дракон проснулся и вошёл в кабинет, где находился, также, только что, проснувшийся Феликс.

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие! — закричал Феликс, входящему в дверь, Дракону.

Дракон, по интонации Феликса, почувствовал неладное, и, моментально, с лёгким испугом, спросил, головой Завр:

— Что случилось?

Феликс замялся, и стал переминаться с ноги на ногу, не решаясь сказать Дракону о последних событиях, произошедших на горе.

— Говори, Феликс! — приказал Дракон, головой Кавр.

— Агрессоры сбежали, и похитили, у нас, принцессу, Ваше Величество, — крикнул Феликс.

Дракон остолбенел, и голова Завр спросила:

— Похитили принцессу?

— Сбежали? — спросила голова Тавр.

— Где агрессоры, сейчас? — поинтересовалась голова Кавр.

Феликс подошёл к своему зеркалу, сел, перед ним, и ответил:

— Сейчас, узнаем, Ваше Трёхглавие.

Взвинченный Феликс начал колдовать у зеркала:

— Зорра-морра-корра,

марра-карра-барра,

арзорра-арморра-аркорра,

армарра-аркарра-арбарра!!!

Дракон подошёл к зеркалу, и уставился в него, вместе с Феликсом, всеми тремя своими головами и шестью глазами. По мере прояснения зеркала, все его три головы начали впадать в нервное расстройство.

— Покажи гору, Феликс, — приказал Дракон, головой Тавр.

Феликс, с полминуты, поколдовал, и, в зеркале, показалась гора, и то место, где ещё вчера шёл бой. Возле покинутых позиций, где ещё недавно находились воины отряда Юлии, расхаживали Саид, Шакал и разбойники Дракона.

— Болваны! Паразиты! — закричал разъярённый Дракон, головой Завр, очень недовольный результатом боевой операции.

— За что, я им плачу большие жалованья?! — начала орать голова Кавр, постоянно, щёлкая языком, от злобы.

— Где агрессоры, Феликс? Скорее, покажи мне, их! — крикнула голова Тавр, позеленевшая от злобы и досады, сильнее двух других голов.

Феликс быстро прошептал другое своё заклинание:

— Уорри-морри-корри,

Мурри-курри-турри,

Арзорри-арморри-аркорри,

Армурри-аркурри-артурри!!!

Затем, Феликс провёл руками, над зеркалом, и закричал:

— Вот они!

В зеркале показался отряд Юлии, который подходил к пещере. Дракон, внимательно начал всматриваться в зеркало. В зеркале показалась пещера. Феликс повернулся лицом к голове Завр.

— Это — пещера, мой Дракон, — сказал Феликс Дракону.

— Вижу, Феликс, вижу, — прорычала голова Завр.

— Что делать, будем? — спросила Феликса, голова Тавр.

Феликс пожал плечами, не зная, что Дракону посоветовать. Дракон отошёл от зеркала, и начал ходить кругами, по центру кабинета. Дракон нервничал, и очень сильно обозлился на своих разбойников. Затем, Дракон начал кричать, головой Завр:

— Проклятье! Агрессоров, нужно, немедленно окружить и уничтожить, или схватить!

— Хилл это организует, — начал успокаивать Дракона, Феликс, также, недовольный результатами прошедшей ночи.

Дракон остановился, подумал всеми тремя головами, затем, вновь забегал по залу, потом остановился, и крикнул двум стражникам, стоявшим у дверей:

— Позвать, сюда, Хилла! — проорала голова Тавр.

Один из стражников, побежал за Хиллом. Дракон продолжал нервничать, и беспокойно ходил, кругами, по кабинету. Феликс ничем не мог порадовать своего повелителя, и он уставился в колдовское зеркало. Наконец, через полчаса прибыл Хилл. Он вбежал в кабинет, и отбил поклоны:

— Я пришёл, Ваше Трёхглавие!

Дракон подбежал к Хиллу, грохоча лапами, и сказал ему, головой Кавр:

— Хилл! Агрессоры хотят укрыться в пещере. Они обнаглели! Они похитили у нас, со скалы, принцессу. Они хотят убить меня, Великого Дракона! У них — опасная противодраконовая пуля!

Голова Завр негодовала:

— Рушатся все наши планы по захвату Китая!

Хилл спросил:

— Что будем делать, Ваше Трёхглавие?

— Это, я, у тебя, должен спросить, что будем делать. Ты, премьер-министр.

Хилл молчал, и не знал, что ответить Дракону.

Расстроенный Дракон сделал, как обычно, пару кругов по кабинету, потом, поднял левое крыло, и, жестикулируя им, приказал Хиллу, громовым голосом, головой Тавр, да, так громко, что задрожали стены дворца:

— Всех догнать! Всех поймать! Всех перестрелять!

Голова Завр добавила:

— Хилл! Гору и пещеру нужно окружить! Немедленно! Агрессоров, надо, перестрелять, или поймать и захватить! Вручаю, тебе, всю мою армию!

Хилл отбил поклоны, положенные по дворцовому этикету, и, немедленно ответил Дракону, показывая всю свою преданность:

— Будет исполнено, мой Дракон! Агрессоры будут разбиты!

Хилл повернулся, и пошёл исполнять приказ. Разъярённый Дракон начал его, вдогонку, поторапливать:

— Да, ты, Хилл, поторопись! — крикнула голова Завр.

— Шевелись, Хилл, шевелись! — рявкнула голова Кавр.

— Быстрее, Хилл, быстрее! — рявкнула голова Тавр, в спину Хилла.

Хилл побежал и, вскоре, скрылся за дверью, минуя стражников. Дракон не находил себе места. Наконец, он, сделав ещё один круг по кабинету, остановился, и спросил у Феликса:

— Что там нового, в зеркале? — спросила голова Завр.

Феликс поглядел, снизу вверх, на голову Завр, зевнул и ответил, очень нехотя, и, без особых надежд, для Дракона:

— Всё также, Ваше Трёхглавие. Никаких изменений ситуации к лучшему.

Дракон нервно сделал ещё один круг по центру кабинета, потом подошёл к окну, и поглядел в него всеми тремя головами.

Солнце поднималось над горизонтом. К дворцу, продолжали стягиваться воины, и это, несколько, успокаивало Дракона.

Дракон подошёл к Феликсу, и проворчал, головой Тавр:

— Агрессоры похитили, у нас, принцессу! Наглецы!

Феликс начал успокаивать Дракона:

— Не печалься, мой Дракон! Хилл разобьёт, и арестуют агрессоров, и мы вернём принцессу на скалу. Там, ей, место!

— Хорошо бы, — сказал Дракон, головой Кавр.

Затем, Дракон подошёл к окну, и уставился в него всеми шестью глазами.

__

Хилл, с пятью помощниками, прибыл в стан Саида и Шакала, с целью проведения проверки и выяснения причин неудач, при проведении боевой операции. Хилл, и его помощники, соскочили с лошадей. Хилл огляделся, и, тут же, закричал на Саида и Шакала:

— Болваны! Вы их упустили, идиоты! Они были, почти, у нас в руках!

К Хиллу подбежал Шакал, и начал оправдываться:

— Ночь была тёмная.

— А ты-то, командир, на что?! Придумать, ничего, не мог?! Ночь ему тёмная, — продолжал возмущаться Хилл, поочерёдно, глядя, то на Саида, то на Шакала.

Саид и Шакал, не столько боялись Хилла, сколько, гнева Дракона. Они знали, что Хилл, их, особо наказывать не будет.

— Что, теперь? — спросил Саид Хилла, на всякий случай.

Хилл, недовольно, поглядел на Саида, и проворчал:

— Что, теперь?! Что, теперь?! Ловить их, всех, надо! Уничтожить их, надо!

Шакал пожал плечами, а Саид покачал головой.

— Мы, даже, не знаем, в какую сторону они ушли, — пробурчал, виновато, Саид, глядя в землю.

Хилл слегка похлопал свою лошадь, затем, возмущённо, сказал:

— Да, как же, вы можете знать? В пещере, они.

— В пещере, значит, — промычал Саид.

Хилл обошёл вокруг своей лошади, оглядел местность, показал рукой на пустующую скалу, и сказал Саиду и Шакалу:

— Дракон вами не доволен. Агрессоры похитили, у Дракона, принцессу. И в этом — ваша вина.

Саид и Шакал молчали, как провинившиеся школяры. Они, больше всего, боялись наказания от Дракона, но, вскоре, они поняли, что Дракон, пока, наказание им не выносил, и слегка осмелели. Саид пообещал Хиллу:

— Мы их окружим, перестреляем, разобьём, уничтожим, возьмём в плен. Пусть, Дракон, в этом, не сомневается.

— Посмотрим, как вы все сдержите своё обещание, — сказал Хилл.

Хилл оглядел позиции отрядов Шакала и Саида, на которых отдыхали воины Дракона, затем, поднялся повыше, вместе с Шакалом и Саидом, чтобы осмотреть позиции отряда Юлии. Затем, Хилл остановился, и спросил у Саида:

— Здесь, они располагались?

Саид, как провинившийся школьник, закивал головой, и ответил:

— Здесь!

Хилл начал ходить вокруг позиций. Затем, он подошёл к Саиду и Шакалу и, с возмущением, спросил:

— Вы что, не могли их взять штурмом?

— Да ведь, они же, стреляют, — ответил Шакал, оправдываясь перед Хиллом, стараясь не смотреть в лицо Хиллу.

От такого ответа, Хилл сплюнул, удивлённо поглядел на Саида и Шакала, после чего, недовольным тоном, спросил:

— Стреляют?! Вы думали, что они вас, и всех нас, целовать будут?!

— Но…, - начал, было, оправдываться Саид.

— Но, — перебил его Хилл, — вы обязаны, были, идти на штурм!

Саид и Шакал переглянулись, виновато посмотрели на Хилла, после чего, Саид продолжил объяснение:

— Мы пытались, Хилл. Мы собирались, утром, начать штурм, да не углядели. Ночь была тёмная.

— Наступила ночь, и они улизнули, — добавил, лепетом провинившегося ребёнка, и, понурив голову вниз, глядя на землю, Шакал.

— Улизнули, улизнули…, хм, — хмыкнул Хилл.

Хилл, ещё раз, оглядел бывшие позиции отряда Юлии, затем, он, ещё раз, кинул взгляд на скалу, где ещё недавно, была прикована принцесса, после чего, приказал Саиду и Шакалу:

— Немедленно, выдвигайтесь к пещере! Со всеми воинами. Да, побыстрее! Будем их, оттуда, выкуривать.

Хилл, Саид и Шакал вернулись к позициям, с которых Саид руководил провалившейся операцией, и все они были обескуражены боевыми неудачами. Потом, Хилл подошёл к своей лошади, вскочил на неё, и дал наказ Саиду и Шакалу:

— Дракон ждёт, от вас, подвигов! Дракон надеется на вас! Дракон вознаградит вас! Торопитесь!

Хилл и его помощники ускакали, а Шакал и Саид приступили к исполнению приказа Хилла. Они, уже через час, произвели сбор всех своих воинов, и выдвинулись в сторону пещеры, вслед, за отрядом Юлии.

__

Отряд Юлии расположился в пещере. Возле входа в пещеру, невдалеке, бойцы развели костёр, настреляли птиц, и готовили себе обед. Юлия и Дэн ожидали погоню, и выставили, вокруг входа в пещеру, дозорные посты и часовых. Воины осматривали местность вокруг пещеры, изучали все подступы к ней, и возможность вести эффективный оборонительный бой. Юлия осмотрела в подзорную трубу всё вокруг, и сказала Дэну:

— Пока, никого нет.

— Подождём, — ответил Дэн, — думаю, они, уже, утром, устроят нам новую осаду.

Юлия поправила свою треугольную шляпу, вложила в кожух пистолет, и высказала Дэну своё предположение:

— Я думаю, что они не смогут, здесь, нас разбить и схватить.

Дэн покачал головой, после чего, возразил:

— Я думаю, что могут. Мы, всегда, в таких случаях, должны исходить из худшего варианта. Так, меня, учил учитель.

— И что делать? — тут же, спросила Юлия.

Дэн пожал плечами, взял у Юлии подзорную трубу, оглядел местность, немного подумал, и ответил:

— Мне, ничего в голову не приходит.

— Мне, тоже, — сказала Юлия.

Дэн вручил Юлии подзорную трубу, поднял руку, сделал жест, и сказал:

— После обеда, будем решать.

На плечо Юлии сел попугай, прыгнув прямо с земли, и, хлопая крыльями, и закричал своим попугайским голосом:

— Всем, выше клю-ю-юв! Выше клю-ю-юв!

— Да, да, выше клюв! Выше нос! — поддакнула Юлия попугаю.

Принцесса оклемалась, и, немного ожила. Она пришла в себя, и уже, самостоятельно, могла ходить. Принцесса подошла к Юлии, сняла с её плеча попугая, взяв в руки, и погладила его.

— Выше клю-ю-юв! Выше клю-ю-юв! — вновь, закричал попугай, подбадривая всех, и всё ещё находившийся под впечатлением вчерашнего боя.

Принцесса улыбнулась, а попугай, тем временем, оттолкнулся от её рук, и полетел в пещеру. Воины, в это время, готовились к отражению новых атак отрядов Дракона, и готовили обед.

После обеда, отряд продолжил создавать укрепления из брёвен, которые делали, тут же, из срубленных и спиленных деревьев. Почти никто не сомневался, что очень скоро придётся вступить в новый бой с отрядами Дракона. Потерь, в отряде Юлии, не было, и все её воины были настроены на победоносное сражение.

К Дэну и Юлии подошёл младший командир Лян и, обращаясь к ним, предложил, осторожной тихой интонацией:

— Принцессу, мы освободили.

Затем, Лян поглядел Юлии в лицо, и сказал:

— Брата, твоего, освободили. Предлагаю, отправиться домой.

Юлия поглядела на Ляна, потом, на Дэна, пытаясь уловить его выражение лица, покачала головой, и ответила:

— Дракон не позволит, нам, уйти. Он не смирится с потерей принцессы.

— Дракон, наш корабль, утопит в океане, вместе с нами, — добавил Дэн, глядя Ляну прямо в лицо, — а через месяц, он возобновит разбойничьи налёты на сёла и города.

— Мы должны избавить мир от Дракона, — сказала Юлия Иголочка.

Лян согласился, и кивнул головой. Дэн добавил, обращаясь к Ляну:

— Нужно, освободить всех рабов, которые здесь, в неволе у Дракона, работают на него и его разбойников.

— Пусть, все они вернутся в свои страны и в свои дома, — сказала Юлия.

В это время, к Юлии подбежал один из часовых, и, запыхаясь, сходу, крикнул ей и Дэну:

— Разбойники Дракона! Они идут!

— Далеко? — всполошившись, спросила Юлия, вытаскивая подзорную трубу.

— Через час, будут здесь, — ответил воин.

Юлия, Дэн и Лян побежали следом за воином. Подбежав к месту поста, Юлия оглядела местность в подзорную трубу, и увидела, идущий к пещере, отряд Дракона, во всеоружии.

— Вижу, — сказала Юлия, вслух.

Она протянула Дэну подзорную трубу. Дэн посмотрел, через неё, в сторону приближающегося отряда Дракона.

— Идут, — сказал Дэн, и вручил трубу Ляну.

Лян посмотрел в трубу, затем, вернул её Дэну, и сказал:

— Да, идут. Надо готовиться к бою.

Впрочем, отряд Юлии, к бою, был готов. Воины вычистили оружие, сделали укрепления и подготовили позиции на подступах к пещере. Все четверо вернулись к занятым позициям, и Юлия приказала, быть всем, в полной боеготовности. Воины Юлии заняли круговую оборону, и стали ждать отряд Дракона, чтобы открыть, по нему, оборонительную стрельбу. Юлия и Дэн заняли своё командирское место, осматривая, время от времени, местность, в подзорную трубу. Лес, находящийся в четверти мили от пещеры, не давал возможности видеть приближающегося противника напрямую, но Юлия понимала, что отряд Дракона, очень быстро приближается к их позициям.

Прошёл час. Затем, прошло ещё два часа, но воины Дракона не показывались из-за леса.

— Они задерживаются, — сказал Дэн.

— Вечер. Скоро, начнёт темнеть, — заметила Юлия, предполагая невыгодность ночного боя для её воинов.

Дэн кивнул головой, соглашаясь с ней. Прошёл ещё час, но воины Дракона, вдали, не показывались. Наконец, отряд Дракона показался из-за леса, и направился к пещере.

— Вот, они! — сказал Дэн.

Юлия посмотрела на противника, через подзорную трубу, и сказала:

— Трудно, нам будет.

Воины Дракона, руководимые Саидом и Шакалом, подошли близко к пещере, и окружили её, взяв в кольцо. Саид и Шакал, стали всматриваться в сторону Юлии и Дэна, которых, уже хорошо было видно и без подзорной трубы.

Саид оглядел, в свою подзорную трубу, позиции отряда Юлии, расположившегося вокруг пещеры, и, во всё горло, крикнул обороняющимся:

— Э-э-й! Сдавайтесь!

Юлия и Дэн переглянулись.

— Сдавайтесь! — крикнул Шакал, что было мочи.

Дэн и Юлия слегка улыбнулись.

— Что-то, новенькое, — сказала Юлия Дэну. — Они, вчера, не предлагали, нам, сдаваться.

— Они дрогнули, — сделал вывод Дэн.

Из стана воинов Дракона, вновь, послышался крик Саида:

— Даём, вам, пятнадцать минут!

Юлия, ещё раз, оглядела позиции противника. До них, было, шагов сто. Саид и Шакал давали последние распоряжения своим воинам. Дэн сказал Юлии, махнув рукой:

— Пора!

Юлия кивнула головой, и всем громко приказала:

— Огонь!

Юлия выстрелила из своего пистолета в сторону противника. Дэн, также, выстрелил по вражескому отряду. Воины Юлии открыли огонь по позициям воинов Дракона. Разбойники Дракона моментально окрыли шквальный и очень сильный огонь по отряду Юлии. Завязался новый бой. Юлия и Дэн укрылись за бугорком, чтобы защититься от вражеских пуль. Дэн зарядил ружьё, и прицелился в одного из разбойников.

— Они, нам, значит, предлагают сдаться в плен, и стать рабами Дракона, — с негодованием, проговорил Дэн, громко, вслух, чтобы слышала Юлия.

Дэн выстрелил и сразил, наповал, одного из разбойников.

— Какая наглость! — крикнула, Дэну, Юлия.

Юлия произвела, из своего пистолета, очередной выстрел, также, сразив наповал, одного из воинов Дракона.

— Мы — победим! — уверенно крикнул Дэн, делая очередной выстрел по вражеским позициям.

— Безусловно! Победим! — кивнула головой Юлия, и выстрелила из ружья по позициям воинов Дракона.

Стрельба ожесточилась с обеих сторон. Шакал подполз к Саиду, поближе, и, с досадой, сказал ему:

— Они не хотят сдаваться, Саид.

Над Шакалом и Саидом просвистели пули, и они быстро прижались к земле.

Саид, самоуверенно, ответил Шакалу:

— Всё равно, им, от нас не уйти.

Саид вытащил подзорную трубу, и начал, через неё, наблюдать. Затем, Саид зарядил ружьё и выстрелил в сторону пещеры. Шакал, также, прицелился и выстрелил. Саид, вновь, зарядил ружьё и прицелился.

— Нам, их, нужно взять живыми или мёртвыми, — крикнул Саид Шакалу, производя очередной выстрел.

Шакал, также, ещё раз, прицелился и выстрелил. Затем, он вытащил бутылку вина, поднёс её ко рту, и опрокинул. Послышалось бульканье, и, через несколько секунд, бутылка, им, была, полностью, выпита. После этого, Шакал, недовольный результатами стрельбы своих воинов, встал в полный рост, и начал координировать их действия, осмелев от выпитого вина.

— Эй, болваны! — закричал недовольный Шакал на своих стреляющих воинов. — Лучше цельтесь! Лучше цельтесь!

Разбойники Дракона стреляли, как умели. А метко стрелять их, видимо, никто, в своё время, не научил. К тому же, воины Дракона, как всегда, были сильно пьяны, и поэтому, тем более, метко стрелять не могли, даже, если бы и умели. Саида, также, беспомощность воинов стала быстро раздражать. Он начал обход своих позиций, и раздавать подзатыльники и тумаки воинам, за плохую стрельбу.

— Болваны! Кто, вас всех, стрелять учил? — орал Саид на своих воинов.

Шакал и Валет, глядя на Саида, также, стали раздавать подзатыльники и тумаки воинам Дракона, за плохую стрельбу.

Наконец, им, всем троим, надоело поучать пьяных воинов, и Валет, подойдя к Саиду, предложил:

— Надо, немедленно, идти на штурм!

Саид покачал головой:

— Они, нас всех, перестреляют. Подождём темноты. Им, всё равно, от нас не уйти. Стемнеет — пойдём на штурм.

Саид обернулся, и, вновь, закричал на своих бойцов:

— Эй, пошевеливайтесь! Болваны! Паразиты! Сонные мухи!

Саид, снова начал награждать своих воинов подзатыльниками и тумаками. Наконец, ему надоело, и он остановился. Воины Дракона вели стрельбу, стараясь изо всех сил. Шёл жесточайший бой. Саид взял бутылку вина, и решил расслабиться. Он откупорил её, поднёс, горлышком ко рту, и, опрокинув, начал пить. В это время, пуля, выпущенная из стана обороняющихся, попала прямо в бутылку, вдребезги, разбив её.

— Чёрт, — буркнул, себе под нос, Саид, выкидывая горлышко, и, обтирая своё лицо, облившееся вином. — Проклятье! — крикнул Саид.

— Да, наглеют, — кивнул головой Шакал, сделав выстрел из ружья в сторону позиций отряда Юлии.

Шакал подошёл к Саиду, и устремил свой взгляд в сторону обороняющегося отряда Юлии, пытаясь оценить ситуацию.

В это время, над головами Саида и Шакала, пролетело несколько пуль. Шакал, быстро нагибая голову Саида, и, пригибаясь сам, крикнул, в адрес воинов Юлии:

— Наглецы!

Бой затягивался. Солнце готовилось скрыться за горизонтом. В это время, от Дракона прискакал гонец. Он спрыгнул с лошади, подошёл к Саиду, и вручил ему бумажный свёрток. Саид взял свёрток, снял с бумаги сургучную печать, и прочитал текст, после чего, объявил Шакалу, и всем, стоявшим поблизости воинам Дракона:

— Дракон требует от нас, немедленно разбить или захватить агрессоров, и примкнувших к ним сбежавших рабов!

Саид подошёл к гонцу, похлопал его по плечу, и сказал тому, пьяной победоносной интонацией:

— Приказ Дракона будет выполнен уже к утру.

Шакал достал, из своей сумки, бутылку вина, и бросил её прямо в руки гонцу. Гонец откупорил бутылку и, опрокинув горлышком ко рту, быстро всю, выпил. Вокруг, всюду, шла стрельба, и пролетали пули. Гонец, не обращая внимания на стрельбу, выкинув пустую бутылку, сказал Саиду, Шакалу и, всем, кто находился рядом:

— Дракон удваивает награду, за победу над агрессорами.

— Точно? — переспросил Саид, пьяным голосом.

— Точно! — утвердительно ответил гонец, вскакивая на лошадь, и, собираясь, побыстрее отправиться в обратный путь, во дворец к Дракону.

— Вот, это да! — обрадовался Шакал.

— По два бочонка серебряных пиастров! — протянул, мечтательно, Валет, глядя на Шакала и Саида.

Гонец ускакал, а Саид начал, вновь, третировать своих воинов.

— Эй, болваны! — завизжал, по-поросячьи, Саид, недовольный плохой стрельбой своего отряда. — Дракон удваивает вознаграждение! Слышите?! Удваивает!

На воинов Дракона, от Саида, вновь посыпались тумаки и подзатыльники, сопровождаемые всевозможными отборными ругательствами.

— Стреляй лучше, болван! — кричал Саид, то одному, то другому. — Дракон даёт каждому по два бочонка серебра! Каждому, болваны! Если, разобьём агрессоров!

Стрельба, с обеих сторон, становилась, всё более накалённой. На глазах Саида, пали ещё два его воина, и этот факт, ещё сильнее, вывел Саида из себя. Он заорал, с новой силой, своим пьяным голосом:

— Болваны! Бараны! За что, вам, Дракон деньги платит?!

К Саиду подбежал Валет, и крикнул ему, на ходу, пригибая голову:

— Слышь, Саид. У нас, уже, шестнадцать воинов убито, и полсотни ранено.

Саид посмотрел на Валета, потом, взял подзорную трубу, оглядел в неё позиции отряда Юлии, и ответил:

— А у них, все живы, целы и невредимы. Стрелять, надо, лучше.

Саид рассвирепел, и пошёл третировать своих воинов по новому кругу, раздавая подзатыльники и тумаки, направо и налево.

— Паразиты! Болваны! За что, вас, Дракон держит?! — орал Саид, раздавая тумаки.

Сделав очередной круг, под градом пуль и грохот выстрелов, Саид подбежал к Шакалу, выхватил, у того из рук бутылку вина, наполовину выпитую, поднёс её, горлышком ко рту, и допил всё её содержимое.

— Слышь, Шакал! Если, эти болваны не смогут выполнить приказ Дракона, то мы, с тобой, можем оказаться на сковородке, — сказал Саид, выкидывая пустую бутылку.

— Или, сами станем рабами, — добавил Валет.

Шакал поглядел, сначала, на Саида, потом, на Валета, и успокоил их, доставая три бутылки вина из своего мешка:

— Не надо паниковать, — сказал им Шакал, качаясь от выпитого вина.

Он поглядел, сначала, на Саида, потом, на Валета, после чего, весело протянул им по бутылке вина, и радостным тоном сказал, открывая бутылку, для себя:

— Выпейте-ка, лучше, ещё вина, для храбрости. Ночью, мы проведём штурм, разобьём их, захватим уцелевших, и сдадим Дракону.

Неунывающий Шакал начал пить вино, из бутылки, несмотря на то, что был уже пьяным и весёлым, хотя, и продолжал держаться на ногах.

Саид и Валет, также, открыли бутылки и, опрокинув горлышками в рот, выпили всё содержащееся в них вино, после чего, выкинули пустые бутылки. Затем, Валет пошёл на позицию, а Саид вытащил подзорную трубу, и стал осматривать позиции отряда Юлии, плохо соображая, от выпитого вина. Саид увидел Юлию, поправлявшую, в это время, свою треугольную шляпу, и раздававшую приказы и распоряжения. Он увидел Дэна и воинов отряда Юлии, храбро и решительно обороняющих свои позиции. Саид не заметил никаких признаков слабости в стане отряда Юлии. Саид взъерошился, и, вновь, пришёл в бешеную ярость, обрушив свой гнев на своих воинов, ещё раз, обойдя их всех, дав, каждому по подзатыльнику, и, выплеснув на каждого по порции ругательств.

__

Отряд Юлии продолжал вести оборонительный бой. Потерь, в отряде Юлии, не было, и это радовало всех её воинов. Ранило в руку, лишь, одного воина, но ранение оказалось нетяжёлым, и, после перебинтовки, он вернулся к своей позиции, и продолжил своё участие в бою. Но, пещера и отряд Юлии были окружены, и Юлия не знала, что делать. Воины Юлии вели усиленную оборонительную стрельбу по противнику. Стрельба не прекращалась ни на секунду. Всюду, вокруг, стоял дым от выстрелов, и воздух пропах отстрелянным порохом. Все звери и птицы, и, даже, змеи, стали покидать место боя.

Дэн подошёл к Юлии, и заметил:

— Они, похоже, и стрелять-то, толком, не умеют.

— Да, не умеют, — оценила воинов Дракона, Юлия, соглашаясь с Дэном, осматривая, в свою подзорную трубу, позиции противника.

Дэн взял, у Юлии, подзорную трубу, и посмотрел, через неё, на Саида и Шакала, раздающих приказы, а также, и на других воинов их отряда.

— Раскомандовались, а! — сказал он.

Юлия, озабоченная малочисленностью своего отряда, робко спросила Дэна, осознавая всю сложность сложившейся ситуации:

— Мы окружены! Они пойдут на штурм. Что делать, будем? Как будем выходить? Нам, не сдержать, их натиска.

Дэн вернул трубу Юлии, и, подумав, ответил:

— Не знаю. Кажется, мы в ловушке.

Почувствовав, интуитивно, тяжёлое положение отряда, к Дэну подошла принцесса, и попросила его:

— Дайте, мне, ружьё. Я, тоже, буду стрелять.

Дэн протянул, принцессе, своё ружьё, зарядил его, показал, как им пользоваться, и они, вместе, произвели выстрел по противнику, сразив, наповал, одного из воинов Дракона.

— Так, стреляй, — наказал ей Дэн, с напутствием.

Принцесса присоединилась к бойцам, и, тоже, стала стрелять по разбойникам Дракона. Дэн, вновь, подошёл к Юлии, которая, продолжала отслеживать ситуацию и наблюдать, через подзорную трубу, за позициями воинов Дракона.

— Боеприпасы, у нас, на исходе, — озабоченно сказала Юлия, подошедшему к ней Дэну.

— Лишь бы, Дракон, не уничтожил наш лагерь, — сказал, в ответ, Дэн, обеспокоенный за судьбу лагеря базирования. — Там, у нас, достаточно боеприпасов.

— Дракону, лагерь уничтожать, смысла нет, — сказала Юлия. — Дракону лагерь, без нас, не страшен. Он боится противодраконовой пули. А эта пуля — у меня, в кармане.

К Юлии, подошёл один из воинов, и сказал:

— Мы освободили, и принцессу, и Кляксу. Нужно, отправляться домой, к нашим семьям.

Дэн отрубил:

— Нет. Мы, уже, всем сказали, что Дракон, нам, не даст уйти. Дракон, нас, утопит в океане.

— И, вскоре, возобновит разбойничьи набеги на города и сёла, — добавила Юлия. — Мы должны избавить мир от Дракона.

Воин кивнул головой, согласился с доводами командиров, и вернулся на свою позицию.

— Наши воины хотят домой, — сделала вывод Юлия.

Дэн покачал головой, и сказал, ей:

— Пока, мы не избавим мир от Дракона, мы останемся на этом острове.

Перестрелка шла с большой интенсивностью. Фикса и Клякса успели израсходовать две трети, выданных им, боеприпасов. Фикса сделал очередной выстрел, и сказал Кляксе:

— Знаешь, Клякса. У Дракона, должно быть, много сокровищ, денег, золота, серебра, алмазов и бриллиантов.

Клякса выстрелил и, перезаряжая ружьё, ответил:

— Много, Фикса. Да, вот, только, мы окружены. Мы — в ловушке. И боеприпасы, кончаются. Так что, мне, не до сокровищ, Фикса.

Клякса прицелился, и выстрелил.

— Да, — согласился Фикса. — Их много, и мы окружены.

Клякса перезарядил ружьё. Фикса выстрелил из пистолета.

— Как будем выходить? — спросил Клякса, целясь в одного из разбойников Дракона.

— А я, откуда знаю?! — ответил ему Фикса, перезаряжая пистолет. — Твоя сестра должна, что-нибудь, придумать.

Фикса взял в руки своё заряженное ружьё, прицелился в одного из воинов Дракона, и выстрелил. Воин Дракона упал, замертво.

— Я попал!!! — закричал, радостно, Фикса. — Я попал в разбойника! Клякса, я попал!

Клякса посмотрел на сражённого разбойника, потом, на Фиксу, слегка улыбнулся, и сказал:

— Вижу, Фикса, вижу. Но, их ещё много.

Фикса перезарядил ружьё, и сказал Кляксе:

— Вот, так, Клякса, и будем выходить.

Клякса прицелился, и выстрелил. Воин Дракона, в которого целился Клякса, замертво упал, сражённый его выстрелом.

— Попал!!! — закричал от радости, Клякса.

— Вижу, Клякса, вижу, — сказал Фикса, делая очередной выстрел.

Клякса посмотрел, на солнце. День подходил к концу. Солнце собиралось, до утра, спрятаться за горами.

__

Наконец, наступил вечер, солнце скрылось, и, очень скоро наступила ночная тьма. Воины Дракона разожгли костры, и зажгли факелы.

— Эй, болваны! — закричал Саид на своих воинов. — Готовьтесь к штурму, паразиты! Воевать, совсем, не умеете!

Затем, Саид подошёл к Шакалу, и приказал:

— Выдай, каждому, по бутылке вина. Идём, на штурм!

Шакал подошёл к Валету, и распорядился:

— Каждому воину — по бутылке вина! Побыстрей! Это — приказ Саида. Идём, на штурм!

Валет начал исполнять распоряжение. Он подошёл к ящикам, с вином, и крикнул, во всё горло:

— Кому вино?! Налетай!

К Валету, за вином, расталкивая, друг друга, стали подбегать воины. Он, поочерёдно, начал открывать ящики с вином, и стал раздавать по бутылке, каждому подбежавшему воину. Очень быстро, всё вино, предназначенное разбойникам, было роздано, до последней бутылки.

Саид, вновь, позвал Шакала, и он снова подошёл к Саиду. Саид дал ему ещё одно распоряжение:

— Выдай, Шакал, всем, побольше пороха и патронов.

Шакал позвал Валета, и распорядился, раздать воинам порох и патроны, в необходимом количестве. Подготовка, к штурму, шла полным ходом.

__

В стане Юлии, было оживлённо. И Юлия, и Дэн понимали, что второй раз, обмануть отряд Дракона, и выйти из окружения, как прошлой ночью, не удастся. Воины Дракона, на этот счёт, приняли все меры. Дэн и Юлия подбадривали воинов. Было решено, продолжать оборону до последнего патрона, а в случае штурма, вести, по разбойникам Дракона более массированную стрельбу, насколько это возможно, и если придётся, то вступать в рукопашный бой. Костры решили не разжигать, и ориентироваться в темноте по кострам противника, хотя небольшой костёр, пришлось, всё же, разжечь, который, впрочем, с позиций отряда Дракона, был не виден.

— Я не знаю, как мы переживём штурм, — поделилась, тревожными мыслями, с Дэном, Юлия. — Их, почти, четыре сотни.

— Да, мы окружены, и нам будет очень трудно, — согласился, с тревожными мыслями Юлии, Дэн. — Их много, а нас, мало.

Тем временем, стрельба, с обеих сторон, временно, прекратилась. Отряд Дракона готовился к штурму, а отряд Юлии готовился к отражению, готовящейся атаки.

Юлия подошла к Фиксе и Кляксе, и приказала:

— Немедленно, осмотреть пещеру. Мы — в опасности!

Фикса и Клякса устремились к пещере, к её входу, зажгли факелы, и вошли в саму пещеру, для её осмотра. Они, внимательно, стали изучать пещеру, и осматривать её естественные стены.

— Ты говоришь, Клякса, что, у пещеры, должна быть, тайна? — спросил Фикса, освещая факелом пространство и поверхность пещеры.

Клякса промолчал. Он и Фикса стали удаляться от входа, вглубь пещеры. Походив, пятнадцать минут, они не обнаружили ничего полезного. Клякса осветил, факелом, лицо Фиксы, и сказал ему, со вздохом:

— Ничего нет, Фикса.

Пещера была небольшой, внутри, и никаких естественных лазов, ходов и выходов, им обнаружить не удалось.

— Пошли, — сказал Фикса. — Нас, ждут. Сейчас, начнётся штурм.

Тут, вдруг, Клякса, во всё горло, воскликнул:

— Какой-то знак!

Внизу, на пещерной поверхности, в месте, которое, случайно, осветил факел Фиксы, Клякса, своим зорким глазом, на высоте двух футов от каменного пола пещеры, заметил маленький рисунок, величиной с ладонь. Они, тут же, стали осматривать рисунок.

— Что за, зверь? — спросил Клякса.

Фикса поднёс, поближе, факел, и определил:

— Это — кенгуру.

— Да, кенгуру, — закивал, головой, Клякса.

Небольшой рисунок представлял, из себя, отчётливое изображение кенгуру. Рисунок был написан чёрной краской, на небольшой, нарисованной белой плашке, предварительно нанесённой на голую каменную поверхность.

— Кто-то, зачем-то, этот знак нарисовал, — законстантировал Клякса, оглядывая изображение рисунка, и, раздумывая о нём.

— И что, этот знак означает? — спросил Фикса, водя факелом вокруг рисунка и около него, пытаясь предположить, также, как и Клякса, что он значит.

Клякса пожал плечами. Ему, тоже, ничего не приходило в голову. Однако, настроение у Кляксы, немного поднялось, так как этот рисунок, в его душе, возродил надежду на спасение от Дракона.

— Понятия не имею, — ответил Клякса Фиксе, продолжая глядеть на рисунок, и, раздумывая о его сущности и возможной тайне.

Ни Фиксе, ни Кляксе, по поводу тайны рисунка, ничего не приходило в голову. Фикса спросил:

— Может, это и есть, тайна пещеры?

— Может, — ответил Клякса, освещая рисунок, факелом.

Фикса и Клякса, тщательно и внимательно осмотрели пещерную стену, но, больше ничего не обнаружили и вернулись к рисунку. Фикса потрогал рисунок, рукой, прощупал каменную поверхность, вокруг рисунка, но ему в голову ничего не приходило. Клякса подошёл, поближе, к рисунку.

— Надо постучать, — предложил он.

Клякса взял, валявшийся рядом, под ногами, небольшой камень, и начал стучать по рисунку.

— Никто не отвечает, — разочарованно вздохнул Фикса.

— Что дальше? — спросил Клякса.

Фикса, задумавшись, пожал, плечами. Клякса поднёс факел ближе к рисунку, и продолжил его внимательно изучать.

— Я думаю, всё же, что это, и есть, тайна пещеры, — сделал вывод Клякса, и поглядел на Фиксу.

— Наверное, — кивнул, головой, Фикса. — Но, нам-то, от этой тайны, какой прок?

Клякса не ответил. Фикса начал, ещё раз, осматривать каменную поверхность, возле рисунка. Затем, он отошёл от рисунка, шагов на десять, и, поглядев на стену, воскликнул:

— Это, же — каменная глыба!

Клякса подошёл к Фиксе, и они, сквозь полутемноту, освещая место, вокруг себя, факелами, стали смотреть на каменную поверхность пещеры.

— Да, Фикса, — согласился Клякса, — это каменная глыба.

— Может, она открывается, как дверь? — предположил Фикса.

— Почему, ты так решил? — поинтересовался Клякса.

— На ней, рисунок. Он же, что-то значит, — сказал, с большой надеждой, Фикса, — Может, эта каменная глыба — какая-то загадочная дверь!

Клякса поднял, брошенный им, и валявшийся под ногами, камень, и снова предложил:

— Тогда, надо стучать. Может, нас услышат.

С этими словами, Клякса подошёл к рисунку, и начал стучать камнем по каменной глыбе. Он стучал по рисунку и вокруг него. Он стучал внизу и вверху. Он стучал пять минут, когда Фикса поднял, с пола, другой камень, и присоединился к действию. Клякса и Фикса стучали по этой каменной глыбе полчаса, но глыба не открывалась, и не выдавала никаких своих тайн. Наконец, они устали стучать. Клякса вытер пот со лба, перестал стучать, и бросил камень под ноги. Фикса, также, перестал стучать, бросил камень, и предложил:

— Может, взорвать?

— Пороха не хватит, — возразил Клякса, качая головой.

В пещеру вбежал Дэн, держа в руке зажжённый факел. Он подбежал к Фиксе и Кляксе, и строго спросил их:

— Почему, так долго? Нас, сейчас, начнут штурмовать! Бегом, к позициям!

Фикса показал рукой на рисунок, и сказал Дэну:

— Какой-то, знак!

Клякса, специально для Дэна, осветил факелом настенный рисунок, глядя, то на Фиксу, то на Дэна. Дэн удивился и начал, с любопытством, осматривать рисунок.

— Это — тайна пещеры, — сказал Дэну, Клякса.

Дэн окинул, взглядом, место вокруг рисунка, затем, осмотрел пещерную стену, шагов на десять, в обе стороны от рисунка.

— Нельзя ли, эту каменную глыбу открыть? — спросил Дэн.

Клякса и Фикса пожали плечами.

— Думаем и пытаемся, — ответил Клякса.

Фикса прошёлся вдоль стены, и снова предложил:

— Я предлагаю, Кляксе, взорвать. Глядишь, или откроется, или дыра будет. И убежим.

— Пороха у нас, с собой, очень мало, — не согласился Дэн.

— Взрывать надо, — настаивал Фикса.

— Зачем, нам, взорванная тайна?! — вновь, возразил Клякса.

Дэн кивнул головой, соглашаясь с Кляксой:

— От взорванной пещерной тайны, нам никакой пользы не будет.

— Но как, эту глыбу, открыть? — спросил Дэна, Фикса.

Дэн пожал плечами, ещё раз прошёлся вдоль пещерной стены, держа в руке факел, затем, приняв решение, распорядился:

— Тогда, будьте тут. Ищите, пока, тайну рисунка. Может, что-нибудь разгадаете и найдёте. Если глыбу откроете — сразу, к нам!

Дэн побежал к выходу, и, вскоре, скрылся из виду.

Фикса и Клякса стали думать и размышлять, что делать. Дверь-глыба, как им казалось, могла быть единственным спасением, для всего их отряда, в данной сложившейся ситуации. Кляксу, вдруг, осенило:

— А может, дверь открывается, через какое-нибудь заклинание?

Фикса почесал затылок.

— Это, плохо, — сказал он. — Откуда же, мы узнаем заклинание?

— Может, где написано? — предположил Клякса. — Надо, ещё раз, осмотреть пещеру.

Клякса и Фикса, с помощью зажжённых факелов, ещё раз осмотрели стены пещеры, но ничего не обнаружили. Они возвратились к месту, где на каменной глыбе, вделанной в стену пещеры, был нарисован рисунок, потом, сели возле него, на каменный холодный пол, и, не зная, что делать, стали размышлять.

— Нам, эту глыбу, без взрыва, видимо, не открыть, — расстроился Фикса.

— Наверное, ты, Фикса, всё-таки, прав. Только, взрывом, — начал соглашаться на взрыв Клякса.

Четверть часа они просидели молча, раздумывая о загадочной глыбе-двери, и секрете рисунка. Им, в головы, ничего не приходило.

— А может, это, просто, каменная глыба, а никакая ни дверь? — засомневавшись, предположил Фикса.

— Думаешь, там ничего нет? — подумав, задал вопрос, Клякса.

— Ну, да.

— А рисунок?

Фикса подумал, и, вновь, предположил:

— Рисунок могли оставить служители Дракона.

— Зачем? — не унимался Клякса.

Фикса задумался, и, через полминуты, ответил:

— Да, просто так. Кто-то, развлекался. Или, знак, для себя оставили. А может, этот рисунок нарисовали первобытные люди, давным-давно.

— Какие, ещё, первобытные люди? — удивлённо, поинтересовался Клякса.

Фикса начал объяснять:

— Сотни тысяч лет тому назад, жили на Земле первобытные люди, наши предки. Вот, они и нарисовали.

— И куда, же, эти первобытные люди делись? — снова, спросил Клякса своего друга.

— Никуда не делись. Мы с тобой — их потомки, — ответил Фикса.

— Почему, местных, их потомков, нет на острове Дракона?

— Их, наверное, Дракон съел, — предположил Фикса. — Или, они сбежали на континент.

— Тогда, никакой тайны, у рисунка, нет, — сказал Клякса. — Тогда, у нас нет никаких надежд. Тогда, нам, крышка.

— Да, не… — сказал Фикса. — Это, лишь, версия.

Клякса подумал две минуты, и предложил:

— Слышь, Фикса, давай, ещё раз, постучим в дверь. Может, её хозяева услышат и откроют эту дверь, для нас.

Клякса и Фикса взяли по камню, которые валялись под ногами, и, вновь, стали стучать по этой глыбе в разных местах — в районе рисунка и по рисунку, надеясь, что дверь-глыбу откроют, изнутри, её хозяева. Дверь, тем не менее, не открывалась. Через четверть часа, они устали стучать, и решили передохнуть. Фикса и Клякса сели, перед рисунком, и, молча, задумались, не зная, что делать дальше.

__

Стояла темнота, и ярко светили звёзды на ночном небе. Разбойники Дракона разожгли костры, получив неприятный приказ Саида, приготовиться к штурму. Саид давал Шакалу и Валету последние наставления. Шакал и Валет кивали головами, в ответ на все наказы Саида. Наконец, получасовой инструктаж был закончен, и Саид, очень самодовольно сказал, пьяным голосом:

— Теперь-то, они от нас не уйдут!

— Не уйдут, — подтвердил Шакал, мотая пьяной головой.

— Можно считать, что они, уже, все мертвы. Или, — в кандалах, — добавил Валет, состряпав очень довольную физиономию.

Саид вытащил бутылку вина, открыл её, и сделал несколько глотков. Затем, Саид посмотрел прямо в лицо Шакалу, и негромко сказал:

— Пора!

— Да, пора, — кивнул головой пьяный Шакал.

Саид взял в руки пистолет, поднял его вверх, и обратился ко всем своим воинам, громко крикнув:

— Эй, бараны! Идём на штурм!

Пьяные воины Дракона допивали вино, и не хотели слушать своего главного командира. Они сидели вокруг костров, и в атаку идти, не очень-то и желали. Саид рассвирепел и обозлился, бросив на землю свою недопитую бутылку.

— Болваны! — вновь, заорал, во всё горло, Саид, пытаясь поднять разбойников Дракона в атаку.

Но, разбойники Дракона не обращали никакого внимания на приказной крик Саида. Лишь, Шакал и Валет, подняв вверх знамёна, вдвоём двинулись на штурм. Саид опустил пистолет, и догнал Шакала и Валета, которые, чуть было, не пошли на штурм вдвоём. Саид остановил их:

— Да, стойте, же!

Шакал и Валет обернулись, и поглядели на растерявшегося Саида, обозлённого на всех своих воинов.

— Вы обязаны, поднять в атаку всех воинов, — крикнул Саид.

Шакал осмотрел воинов, и сказал Саиду:

— Они, слишком, пьяны.

— И что, теперь? — вскричал Саид. — Мы должны поднять их, на штурм!

— Попробуй, ещё раз, Саид, — посоветовал Валет.

— А вы то, на что? — огрызнулся Саид.

Обозлённый Саид оглядел ближайшую, находящуюся рядом, группу воинов, о чём-то кудахтавших и веселившихся, и, даже, не сдвинувшихся с места, махнув рукой на все приказы командиров, и покачал головой. Тогда, Саид поднял вверх пистолет, и выстрелил в небо. Установилась мёртвая тишина.

— Воины! — закричал Саид, обращаясь и к этой группе, и ко всем остальным, — Дракон ждёт, от вас, подвигов! За мной! В атаку! На штурм!

Саид сделал шаг вперёд, в сторону отряда Юлии.

— За Дракона! — крикнул Шакал, сделав шаг, вслед за Саидом, размахивая знаменем.

— За Дракона! — крикнул Валет, направив свой пистолет по направлению атаки, и выстрелив, и, тоже, сделал шаг вперёд, держа под мышкой боевое знамя.

— За Дракона! — разнеслось над позициями отряда Саида.

Несколько смелых разбойников Дракона пошли в атаку, вслед за своими командирами. Однако, большинство воинов даже не поднялись с места. В атаку, штурмовать позиции отряда Юлии, им идти, явно, не хотелось. Саид остановился.

— Шакал! Валет! Ко мне! — приказал громко Саид.

Саид, ещё больше, обозлился. В атаку, на штурм, вслед за Саидом, Шакалом и Валетом, поднялись, лишь, десять воинов. Остальные, продолжали пить вино и веселиться, и под пули не торопились. Шакал и Валет подскочили к Саиду. Недовольный Саид прорычал им:

— Гоните в атаку всех! Всех до одного!

Воины Дракона плясали вокруг костров, пели весёленькие песенки, и допивали, выданное им вино. Все были сильно пьяны, а их разбойничьи одежды делали их мало похожими на войско. В атаку, на штурм, под пули, почти, никому из них не хотелось, и все они, кроме двадцати, бросившихся вслед за командирами, не обращали внимание на приказ, идти в атаку. Саид и Шакал были, вне себя, от ярости.

Саид приостановил штурм, подбежал к одной группе воинов, сидевших у одного из костров, и, раздавая им подзатыльники и пинки, сопровождая действо отборной руганью, погнал их в атаку.

— Болваны! Паразиты! — орал на своих воинов Саид. — В атаку! В атаку, бездельники! В атаку!

Шакал и Валет, откинув на землю знамёна, ругаясь и, позеленев от злобы, подбежали к другой группе воинов, сидевших вокруг другого костра, которые веселились и распивали вино, и стали гнать их на штурм, раздавая пинки, тумаки и подзатыльники.

— Бездельники! Свиньи! — кричал Шакал на воинов-разбойников.

— Паразиты! Поросята! — орал Валет, раздавая тумаки воинам, направо и налево.

— В атаку! На штурм! — орали Саид, Шакал и Валет, всему пьяному отряду.

Наконец, через четверть часа, им удалось поднять в атаку всех своих разбойников. Начался штурм позиций отряда Юлии. Однако, Саид был недоволен тем, что разбойники Дракона шли в атаку нехотя, вяло и без особого энтузиазма. Саид, Шакал и Валет продолжали награждать тумаками, пинками и подзатыльниками, идущих на штурм разбойников, вдохновляя, тем самым, их на подвиг, во имя Дракона. Воины Дракона, подгоняемые всеми командирами, плотным кольцом и группами, всё же пошли в атаку, и Саид надеялся, за полчаса, покончить с отрядом Юлии.

__

Дэн подбежал к Юлии. Воины Дракона приближались, стреляя, одновременно, из ружей и пистолетов по позициям отряда Юлии. Юлия Иголочка крикнула всем своим воинам:

— Огонь!

Воины Юлии открыли шквальный огонь по наступавшим разбойникам Дракона, которых, в полутемноте, было плохо видно, и, лишь костры на позициях противника, помогали их немного различать. Все разбойники Дракона, тут же, упали на землю.

— Идут в атаку, — прокомментировал ситуацию Дэн.

— Да. И их, очень много, — сказала в ответ Юлия.

Она вглядывалась на наступавших разбойников Дракона, которые шли в ночную атаку, под свет своих костров, время от времени, падая на землю.

Дэн прицелился и выстрелил в одного из разбойников Дракона, после чего, всем приказал:

— Усилить огонь!

Воины отряда Юлии усилили плотность огня, насколько было возможно. Тем не менее, положение отряда Юлии становилось всё более критическим, несмотря на то, что воины Дракона, вновь залегли, и временно приостановили штурм.

__

Саид, Шакал и Валет бегали вокруг упавших своих воинов, и пытались поднять их на продолжение штурма.

— Вперёд! — орал Саид, поднимая за шиворот, то одного, то другого своего воина.

— Вперёд! Болваны! — кричал Шакал, поднимая за шиворот своих воинов, не обращая внимания на пролетающие, над ним, пули, и, награждая воинов тумаками и подзатыльниками.

— Вперёд! В атаку! — помогал Валет Шакалу и Саиду, поднять в атаку упавших, прятавшихся от пуль, разбойников Дракона, сопровождая свои действия отборными ругательствами, и, щедро, раздавая им подзатыльники.

Воины Дракона, с трудом, слушались командиров. Замертво, пали несколько разбойников Дракона, что никак не вдохновляло остальных, на подвиг, во имя Дракона. И лишь, решительные действия Саида, Валета и Шакала помогли возобновить штурм.

___

Глава четырнадцатая

Клякса и Фикса собирались уходить, так и не сумев открыть дверь-глыбу. Начинался штурм, и они понимали, что необходимо отражать атаку разбойников Дракона, и что они должны находиться среди воинов отряда Юлии.

— Идём, — сказал Фикса Кляксе. — Кажется, начался штурм.

— Пошли, — согласился Клякса, вставая на ноги, держа в руке факел.

Вдруг, послышался скрип. Клякса и Фикса поняли, что скрип издаётся со стороны каменной глыбы, которую, им самим, не удалось открыть. Они стали поднимать выше факелы, чтобы лучше было видно эту дверь-глыбу. Глыба зашевелилась.

— Гляди! — воскликнул Фикса, дёргая Кляксу левой рукой.

Каменная глыба стала сама отодвигаться, на их глазах, извергая гул, скрип, шум, и грохот, а также, огонь, искры и дым. Вскоре, всего через минуту, каменная глыба выползла из стены на семь шагов, остановилась, произвела несильный взрывной хлопок, вспышку огня и облако дыма, и открыла какой-то вход, ведущий в неизвестность.

Фикса и Клякса стали слегка покашливать, от дыма, и отмахивать его от своих лиц. К счастью, дым стал быстро рассеиваться.

— Смотри, Фикса! Открылась! — затаив дыхание, с лёгким испугом, и тихим голосом, сказал Клякса.

— Что там, как думаешь? — спросил, настороженным тоном, у Кляксы, Фикса.

— Я, то, откуда могу знать? — ответил, испуганно, взбудораженный Клякса

Фикса подошёл к самому входу, и осмотрел его и глыбу, освещая факелом сам вход, и всё вокруг. До каменной глыбы, от входа, и от стены пещеры, расстояние составляло ровно три шага, и толщина самой глыбы — где-то, четыре шага.

— Всё же, это — дверь! — вне себя от радости, отойдя от первого испуга, крикнул Фикса.

Клякса и Фикса подошли к каменной глыбе, обошли её вокруг, и стали осматривать её.

— Обыкновенная каменная глыба, — сказал Фикса.

— Как она, сама-то, отползла? — непонимающе, спросил Клякса.

Фикса, недоумённо, пожал своими плечами.

Фикса и Клякса подошли к входу, и стали его осматривать, освещая пространство факелами. Куда-то, в темноту, вёл, неизвестный им, тоннель, выдолбленный, когда-то и кем-то, в каменной толще горы. Вход, как и тоннель, имел высоту в два средних человеческого роста, и пять-шесть шагов в ширину. Вдали тоннеля, им ничего не удалось увидеть.

— Там, тоннель и темнота, — сказал Клякса.

— Та-ам, то-он-не-ель и-и те-мно-та-а-а-а…, - ответило эхо из тоннеля.

— А если, это ловушка, и мы снова окажемся в лапах Дракона? — с опаской, спросил Фикса.

— Мы все, и так в ловушке, — ответил Клякса, довольный тем, что дверь, наконец-то, открылась для них. — Может, этот тоннель, Дракону не принадлежит, или он, над ним, не властен.

Под эти свои слова, Клякса показал рукой на вход в тоннель, который вёл в неизвестность, и продолжил:

— Пещера дарит, нам, единственный выход — эту дверь. Это — единственная наша надежда. В нашем положении, нам всем, нужно идти на этот риск. А там, будь что будет.

Фикса согласился, и, молча, кивнул головой, глядя, поочерёдно, на вход, и на каменную глыбу.

Фикса подошёл, вплотную, к каменной глыбе, и сказал Кляксе:

— Я покараулю дверь и вход, мало ли что, а ты беги, Клякса, зови всех. Да, быстрее, пока она не закрылась.

Клякса побежал звать весь отряд.

__

Воины Юлии вели, по штурмующим их разбойникам Дракона, усиленный огонь из всех ружей и пистолетов, что у них были. Атакующие, в очередной раз, вынуждены были упасть к земле, и добиваться своего ползком, по-пластунски. Саид, Шакал и Валет бегали вокруг ползущих воинов, и пытались, вновь, поднять отряд в атаку.

— Кажется, атака, у них, захлебнулась, — сделала вывод Юлия, обращаясь к Дэну.

— Да, но вторую атаку, мы можем не отразить, — высказал предположение Дэн, понимая, что упавшие разбойники Дракона могут совершить внезапный бросок на их позиции.

Темнота осложняла оборону, и на исходе были пули и порох. Тут, к Дэну и Юлии, подбежал Клякса, и доложил:

— Каменная глыба оказалась дверью. Она открылась. Там, тоннель, и он, куда-то, должен вести. Можно попытаться, там, укрыться.

Юлия уставилась, удивлённо, на брата, и, округлив глаза, спросила:

— А что, там?

— Там — темнота, — ответил Клякса. — Что там, не ясно.

— А может, там ловушка, устроенная Драконом? — предположил Дэн.

— Может, и ловушка, — ответил Клякса, — а может, и не ловушка.

Тем временем, атакующие разбойники, вновь, поднялись в атаку. Всех их, хоть и плохо, но было видно в ночи, под светом луны, звёзд и горящих костров на ихних позициях.

— Вперёд! В атаку, болваны! В атаку! — доносились, до воинов Юлии, выкрики Саида, Шакала и Валета.

— Огонь! — скомандовала Юлия, видя, как разбойники Дракона возобновили штурм.

Воины Юлии, тут же, вновь, открыли шквальный огонь, из всех ружей и пистолетов, по наступавшим разбойникам, которые приблизились, уже, на пятьдесят- шестьдесят шагов к рубежам обороны отряда Юлии. Клякса, тем временем, стоял и ждал указаний.

Дэн сказал Юлии:

— Надо уходить в эту дверь. Будь что будет.

Юлия поправила свою треуголку, кивнула головой, соглашаясь с Дэном, и приняла решение:

— Другого выхода, у нас, нет. Уходим!

Затем, Юлия произвела очередной выстрел по разбойникам Дракона и, подумав, приказала Дэну:

— Оставь пять самых лучших воинов, для прикрытия, а остальных отправляй в пещеру. Мой брат Клякса покажет тоннель.

Воины Юлии собрали оружие, и все вещи, что взяли с собой, и, гуськом, отправились за Кляксой, в пещеру, а сама Юлия, а также, Дэн, Лян и ещё четыре воина, остались преграждать атаку воинов Дракона.

Клякса, держа в руке зажжённый факел, привёл воинов к входу, который открыла каменная глыба, и крикнул Фиксе:

— Все уходим в тоннель, Фикса. Это — приказ!

Фикса подошёл, вплотную, к входу в тоннель, держа в руках факел.

— Давай, Фикса, веди бойцов за собой, — сказал Клякса, — а я побежал на позиции, за остальными.

Фикса сделал шаг во вход, освещая факелом путь. Затем, он сделал ещё шаг, ступая в тоннель. Сделав ещё четыре шага, Фикса оказался в тоннеле. Он осмотрел стены тоннеля и потолок, освещая факелом всё вокруг, и ничего подозрительного не заметил. Фикса оглянулся на вход, вышел из тоннеля, и всем, кто успел вбежать в пещеру, крикнул, махнув рукой:

— Все сюда!

Воины, через вход, стали входить в тоннель. Клякса побежал на позиции, за Юлией и Дэном, и за всеми, оставшимися на позициях, воинами.

__

Клякса подбежал к Юлии и Дэну. Дэн, Юлия, Лян, и ещё четыре воина, продолжали бой с отрядом Дракона.

— Все уходят в тоннель, — крикнул, запыхаясь, Клякса, держа в руке горящий факел. — Ждём вас!

В это время, разбойники Дракона, в очередной раз, поднялись и пошли, под руководством Саида, в последнюю решительную атаку.

Юлия сделала очередной выстрел по наступавшим воинам Дракона, которые приближались с каждой секундой, и приказала всем, находящимся с ней, на позициях:

— Уходим!

Атакующие разбойники приблизились, уже, на десять шагов, залегли и, вплотную, вели стрельбу, почти по пустым позициям отряда Юлии.

Дэн, Юлия, Лян, и остальные воины, взяли оружие и вещи.

— Быстро уходим! — ещё раз, приказала Юлия.

Все семеро побежали за Кляксой, в пещеру. Над их головами, просвистели пули, но они быстро скрылись в пещере. Через пять минут, все они находились перед открытым входом в тоннель. Клякса сделал шаг во вход. Следом, за ним, вошли четыре воина, и, наконец, последними влетели в тоннель Лян, Дэн и Юлия.

— Ух! — выдохнула, всю свою усталость, Юлия, и остановилась.

Дэн и Лян, также, остановились.

Вдруг, каменная глыба, у входа, заскрипела, загудела и зашумела, и, извергая огонь и искры, сама поползла в сторону входа. Через минуту, она встала там, где и стояла, плотно закрыв вход, извергнула, в последнюю секунду, вспышку огня и дыма, и произвела громкий взрывной хлопок.

Юлия и Дэн, под свет факела Кляксы, осмотрелись и отдышались. Они сгорали от нетерпения, и хотели скорее узнать, где и у кого они находятся. Все воины Юлии не знали, куда они все попали, и что их ждёт впереди.

__

Разбойники Дракона быстро овладели оставленными позициями отряда Юлии. Саид и Шакал вошли в состояние небывалой ярости, поняв, что воины Юлии, от них опять улизнули. Валет бегал возле Шакала, и хлопал глазами.

— Они спрятались в пещере! — крикнул Шакал Саиду.

Саид поглядел на вход в пещеру, и приказал Шакалу:

— Взять пещеру!

По пустым позициям, преспокойно расхаживали, толкаясь друг с другом, пьяные воины Дракона, и многие, всё ещё, продолжали пить вино из бутылок, которое не успели допить. Все они о чём-то тарахтели, шумели, галдели, и извергали пьяные выкрики. Шакал поглядел на своих разбойников, и выкрикнул приказ Саида:

— Болваны! Бездельники! Идиоты! Зажечь факелы!

Воины Дракона стали зажигать факелы, причём, делали это медленно, и с большой неохотой. Они все устали, и мечтали, об отдыхе. Когда факелы были зажжены, Шакал, также, держа в руке зажженный факел, приказал всем разбойникам:

— Эй, болваны! Свиньи! В пещеру! За мной!

Шакал, размахивая факелом и пистолетом, вбежал во вход пещеры. За ним, в пещеру, вбежали все остальные воины Дракона. За Шакалом, бежал Валет, и подгонял других разбойников. Пробежав три минуты, Шакал остановился. Разбойники, также, остановились, и стали осматривать пещеру. Воинов Юлии нигде не было. В пещеру вбежал Саид. Он, размахивая факелом и пистолетом, подбежал к Шакалу, и, вопросительно, рявкнул на того:

— Где они?

— Исчезли, — ответил Шакал.

— Быть не может! Осмотреть всё! — распорядившись, прорычал Саид.

Шакал, Саид, Валет, и все разбойники, стали осматривать пещеру по всем сторонам, освещая её множеством зажжённых факелов, надеясь выяснить, куда делся отряд Юлии. От факелов, вокруг, было светло. Но, ни вдали, ни вблизи, никого, кроме разбойников Дракона, не было.

— Осмотреть всю пещеру! — громко выкрикнув, повторил приказ, для всех своих воинов, недовольный Саид.

Разбойники зашевелились и разошлись по пещере, пытаясь отыскать отряд Юлии. Они бродили по пещере четверть часа, но никого не нашли. Наконец, всем им, стало окончательно ясно, что отряд Юлии, от них, опять ушёл. Саид сунул в рот два пальца, и громко свистнул, дав, тем самым, сигнал, всем собраться возле него. Вскоре, все разбойники построились возле Саида, Шакала и Валета. Саид, Валет и Шакал находились в ярости. Шакал, во всё горло, заорал на всех разбойников:

— Бараны! Вы их, снова, упустили!

— Они, вас всех, обвели вокруг пальца! — проворчал Валет, поддакивая Шакалу, и, делая, при этом, очень недовольный вид.

Саид негодовал больше всего. После того, как Шакал и Валет выругались, орать начал Саид:

— Бездельники! Поросята! Болваны! Я, вас всех, на рудник сошлю! Я, вас всех, на плантациях сгною!

В это время, казалось, что Саид лопнет от собственного крика. Пьяные разбойники стояли, опустив головы, все с очень виноватым видом, опасаясь, более всего, возможного наказания.

Наконец, Саид выругался, и приказал всем своим воинам идти к выходу. Воины Дракона быстро покинули пещеру.

Валет высказал догадку, обращаясь к Саиду, и, освещая лицо Саида своим факелом:

— Они, куда-то и как-то, ушли.

Шакал предположил:

— Раз, их здесь нет, значит, тут, есть какой-то подземный ход, который, куда-то ведёт.

Саид поднял факел, повыше, и начал осматривать стены пещеры. Он, внизу, на той самой каменной глыбе, быстро нашёл рисунок, о котором знал, и сказал Шакалу и Валету, показывая рукой на рисунок:

— Я знаю, в чём дело.

Саид, Шакал и Валет ещё полчаса, втроём, осматривали пещеру, после чего, направились к выходу. Выйдя из пещеры, Саид приказал Шакалу:

— Ты, и твой отряд, останетесь в засаде. Выход из пещеры должен быть под надёжным замком. Если, они выйдут из пещеры, здесь, то вы их всех, сразу же, перестреляете и схватите.

Отряд Шакала расположился у входа в пещеру, в качестве засады, а Саид, со своим отрядом, выдвинулся во дворец Дракона. Саид до предела обозлился, и был очень недоволен результатом.

__

Воины Юлии всматривались в полутемноту. Лишь, четыре факела освещали всё вокруг, которые позволяли немного видеть. Дэн огляделся, и спросил у Юлии:

— Куда же, мы попали?

— Какой-то загадочный тоннель, — законстантировала Юлия.

Юлия поглядела на Дэна, потом подошла к Кляксе, взяла у него факел, и стала внимательно осматриваться вокруг. Все её воины, также, осматривали поверхности стен тоннеля, тихо переговаривались между собой, и ждали распоряжений. Юлия, Дэн и Лян прошли полсотни шагов, вперёд по тоннелю, и Юлия, подумав, приняла решение, и всем приказала:

— Вперёд! За мной!

Отряд двинулся вслед за Юлией, по тоннелю. Наконец, через пятнадцать минут, отряд уткнулся в тупик.

— Стоп! — приказала, всем, Юлия Иголочка.

Все воины остановились. Юлия поглядела на Дэна, и сказала ему:

— Тоннель кончился. Дальше тупик.

Дэн взял, у Фиксы, факел, и начал освещать всё вокруг, надеясь обнаружить что-нибудь полезное. Вдруг, Клякса крикнул:

— Рисунок!

Клякса показал рукой на рисунок, точно такой же, что был нарисован на той глыбе-двери, через которую они все попали, сюда, — то ли в тоннель, то ли в катакомбу, то ли в древнюю заброшенную шахту. Клякса оглядел, своими зоркими глазами, каменную стену, ставшую на их пути, и сделал вывод:

— Этот рисунок означает — "дверь".

Юлия и Дэн, под свет факелов, стали осматривать рисунок. Дэн сказал:

— Точно такой же.

Воины Юлии стали осматривать стену вокруг рисунка. Наконец, им удалось, сквозь полутемноту, разглядеть контуры каменной глыбы, размерами — три-четыре фута в ширину, и высотой — чуть ниже человеческого роста. Дэн, вновь, осветил факелом рисунок, нарисованный на глыбе, и все, опять, увидели изображение кенгуру на белой плашке. Сомнений, что глыба является дверью, ни у кого не осталось.

— Да, это дверь — сказал всем Дэн, освещая, факелом, рисунок.

— Как та, в пещере, на входе, — сказал Клякса.

— Только, значительно меньше, — добавил Клякса.

Каменная глыба была небольшой, но под усилиями воинов Юлии, с места не сдвигалась. Юлия, ещё раз, оглядела рисунок своим внимательным взглядом, и с тревогой предположила:

— А если, это вход в рудники Дракона? Сами, в его лапы, придём. Нас, уже, тогда, никто не спасёт.

Фикса покачал головой:

— Я думаю, что Дракон не использует изображение кенгуру в своих символах, знаках и эмблемах, — сказал Фикса. — Он любит изображение львов и себя любимого — изображение Дракона.

Юлия подумала несколько секунд, и предложила:

— Дверь-глыбу надо открыть.

Клякса взял, валявшийся под ногами камень, подошёл к стене, и начал стучать по рисунку. Дверь-глыба не открывалась. Клякса начал стучать по стене, в разных её местах. Клякса стучал минут пять, но дверь-глыба открываться не хотела. Клякса перестал стучать, и сказал:

— Не открывается.

Юлия взяла у Кляксы камень, вручила факел Кляксе, и, заменив Кляксу, начала стучать по рисунку. Дверь-глыба не открывалась. Юлия стала стучать в разных местах каменной глыбы. Она стучала минут десять. Затем, ей надоело стучать, и она бросила камень. Дверь-глыба не открывалась. Юлия взяла у Кляксы факел, и осветила рисунок. Потом, она поглядела, поочерёдно, на Дэна, на Кляксу и на Фиксу.

— Не открывается, — вздохнула Юлия, качая головой.

— Что будем делать? — спросил всех Дэн, желая посоветоваться.

Юлия пожала плечами, ещё раз тяжело вздохнула, и села прямо на пол, возле рисунка. Все воины, также, сели на холодный пол, и все стали о чём-то размышлять.

Вдруг, дверь-глыба заскрипела, заискрила, задымилась, и медленно стала отползать. Через минуту, эта каменная глыба, изрыгнув небольшую вспышку огня, и, произведя небольшой взрывной хлопок, отползла на семь шагов, и на воинов Юлии брызнул свет, исходящий из открытого входа. Все воины Юлии обрадовались, и радостно загалдели.

— Открылась! — радостно воскликнул Клякса.

Юлия потушила факел. Вход, что был открыт каменной глыбой, и через который излучался яркий свет, словно приглашал воинов Юлии в неизвестность. Дэн сделал шаг, и попытался осмотреть, что там, за входом.

— Что там? — спросила его Юлия Иголочка.

— Царские палаты, — ответил Дэн, осматривая помещение за входом. Юлия Иголочка, тут же, приказала тем, у кого были в руках факелы:

— Потушить факелы!

Факелы, немедленно, были потушены, и Юлия, всем, скомандовала:

— Вперёд! За мной!

Юлия переступила через вход, и оказалась в незнакомом помещении. Дэн, тут же, прошёл через вход, вслед за Юлией. Весь её отряд двинулся за ними. Уже через пять минут, все воины прошли во вход, и оказались в огромном зале. Когда последний воин перешагнул через вход, каменная глыба, извергая скрип, гул, огонь и дым, сама поползла, и плотно закрыла вход. Воины Юлии стали осматривать всё вокруг. Перед воинами Юлии открылась красивейшая картина, и райский пейзаж.

Дэн не ошибся, приняв за царские палаты то место, где все они, только что оказались. Помещение, в котором они все находились, представляло собой большой закрытый подземный зал, освещаемый сверху множеством горящих свеч, установленных на нескольких больших люстрах. В центре зала находился, и изливал воду большой красивейший фонтан, и отдельные капли, отскакивая, долетали до воинов Юлии. В левом углу зала, сверху, падал в бассейн небольшой водопад. Всюду вокруг, произрастали деревья, цветы на клумбах, тра?вы и кусты на зелёных искусственных полянах. Везде летали и щебетали птицы. С цветка на цветок перелетали бабочки, пчёлки и стрекозы. Все стены, и потолок, были отделаны изумрудом, и прочими драгоценными камнями. Все, кроме принцессы, стоявшей возле Кляксы, ничего подобного никогда не видели. В самом зале, кроме птичек, бабочек, стрекоз и пчёл, никого не было. Никто, из воинов Юлии, не знал, что их ждёт дальше. Насторожился, даже, попугай Боцман, сидевший на плече принцессы. Клякса, про себя, сильно перепугался, так как, он заподозрил, что этот зал принадлежит Дракону, или какому-нибудь чиновнику из его окружения. "Не оказаться бы, вновь, в лапах Дракона", — подумал, про себя, Клякса. Подобные мысли посетили, в эти минуты, и всех остальных воинов Юлии.

— Красота-то, какая! — с восхищением, воскликнула Юлия Иголочка.

К Дэну подошла принцесса, с сидящим, на её плече, попугаем, и, на китайском языке, сказала:

— У нас, во дворце, также.

— У них, во дворце, также, — перевёл, с сильным акцентом, для Кляксы, Фиксы, и остальных бывших рабов, Дэн, немного изучивший иноземные, для него, слова.

Кляксе стало, вновь, не по себе. Он подумал: "Раз, во дворце китайского императора, также, значит, и во дворце Дракона, также, а значит, и во всех остальных палатах Дракона, также". Он, испуганно, всех спросил:

— А если, это, владения Дракона?

Юлия и Дэн переглянулись. Юлия пожала плечами.

— Это — твоя идея, бежать сюда, братец, — сказала Юлия:

— Не надо паниковать раньше времени, — упокоил всех Дэн.

— И всё же, чьи это владения? — не унимался Клякса.

Фикса, в душе, начал склоняться к версии Кляксы и, с опаской, высказал своё мнение, глядя на Юлию:

— Если, это владения Дракона, то, нам всем — крышка!

Все приумолкли. Минут через пять, Дэн увидел дверь, в другом углу зала, и, показав на неё рукой, решил, всех, спросить:

— Интересно, а вон та дверь, куда ведёт?

Дверь, находившаяся возле водопада, была простая и обыкновенная, на обыкновенных железных шарнирах, но отделанная мраморным покрытием. На неё, поначалу, никто из воинов Юлии не обратил внимания. Все стали догадываться, что это и есть главная дверь, которая ведёт в другие владения подземного царства, в котором они оказались.

Дэн прошёл через весь зал, и попытался эту дверь открыть. Дверь не открывалась. Дэн вернулся, и сказал всем:

— Дверь не открывается, но её, я думаю, можно взломать.

— Пока, мы этого делать не будем, — сказала Юлия повелительным тоном, остерегая всех от совершения преждевременных, излишних и непродуманных действий.

Юлия села на паркетный пол, почувствовав сильную усталость. Уставшие воины, также, решили отдохнуть, и тоже, сели, почти все, на пол зала. Все молчали, и каждый раздумывал о своём. Прошёл час, и, вдруг, та дверь, которую не смог открыть Дэн, отварилась. Воины Юлии повскакивали, и встали в полный рост, в ожидании нового поворота судьбы.

Через дверь, в зал вошли трое мужчин в европейских одеждах. Один, старший, шёл впереди, двое других, которые, скорее всего, были его помощниками, шли в трёх шагах, за ним.

Юлия Иголочка и Дэн, а также, все воины, слегка перепугались, увидев их, так как, боялись угодить в лапы Дракона и в тиски его чиновников. Юлия и Дэн, в надежде на лучшее, вышли вперёд, и, на всякий случай, приготовились к перемене ситуации и обстоятельств, и при этом, не зная, в лучшую или в худшую сторону. Трое этих незнакомых мужчин подошли к Юлии и Дэну, и остановились перед ними. Старший, впереди стоящий, очень уважительно, и, слегка наклонив голову, сказал им:

— Вы находитесь в стране кенгуру. Царица всех кенгуру на Земле распорядилась предоставить, вам всем, приют и убежище, и открыть, для вас, двери нашего подземного дворца. Царица Царства Кенгуру — кенгуру Мобильба Первая приветствует храбрых воинов, ведущих сражение против главного разбойника на Земле — царя Дракона.

Все воины Юлии раскрыли рты от удивления, и облегчённо вздохнули. Дэн и Юлия поняли, что опасность, для всех них, пока, миновала. Все молчали. После небольшой паузы, старший продолжил:

— Царица всех кенгуру на Земле — кенгуру Мобильба Первая объявила, всех вас, гостями своего подземного дворца. Я — её статс-секретарь. Это — мои помощники, и верные служители царицы Мобильбы Первой.

Юлия повернула голову к Дэну, и прошептала ему:

— Мы, не зря, решились на риск. От отряда Дракона, мы ушли.

— Пока, — ответил ей шёпотом, Дэн. — Всё решит генеральное сражение.

Статс-секретарь, обращаясь к Юлии и Дэну, продолжил:

Царица Мобильба распорядилась предоставить, вам, приют.

Юлия Иголочка подбежала к статс-секретарю, и проговорила, скороговоркой:

— Нам, как-то, нужно выйти на поверхность земли, в другом месте этого острова.

Статс-секретарь сказал, в ответ:

— Я доложу царице о вашей просьбе.

Все воины Юлии проголодались. Словно, читая их мысли, статс-секретарь, вновь, слегка наклонив голову, сказал:

— По распоряжению царицы Мобильбы, прошу, вас всех, следовать за мной.

Статс-секретарь и два его помощника повернулись и пошли, через дверь, в обратный путь, приглашая за собой весь отряд. Юлия Иголочка махнула всем рукой, и весь её отряд, вереницей, двинулся за статс-секретарём и его помощниками, по коридорам подземного дворца. Наконец, отряд оказался в большой столовой дворца. Пока они шли, для них, был накрыт стол. Воины отряда Юлии перевели дух.

__

Хилл вбежал в зал к Дракону. Дракон уже знал, что отряд Юлии скрылся в пещере, и очень сильно обозлился на своих военноначальников.

— Ваше Трёхглавие! Ваше Трёхглавие! — закричал Хилл, вбежав к Дракону. — Они ушли от нас.

Рассвирепевший и обозлённый Дракон ждал Хилла.

— Зачем я назначил, тебя, премьер-министром?! За что, я, тебе, такие деньги плачу?! Ты упустил врага, — вскричал Дракон на Хилла, хором, всеми тремя головами.

Хилл, испуганно, поглядел вверх на головы Дракона, потом на Феликса, сидевшего за своим зеркалом, и начал оправдываться:

— Это, проклятая Царица Мобильба. Она их укрыла, у себя.

— Какая Свинья! — вскричал Дракон головой Завр. — Она нарушает договор. Уж, я, до неё, обязательно, доберусь! Она — мой заклятый враг! Если бы, не её покровители, я бы, давно, её превратил в шашлык.

Хилл ждал, чем закончится гневное состояние Дракона, и делал предположения, какое наказание его может ожидать. Дракон прошёлся, взад и вперёд, по залу, подумал, о чём-то несколько секунд, всеми тремя головами, и, наконец, головой Кавр, высказал о принятом им, накануне, решении:

— Вот что, Хилл. Ты не оправдал моих надежд, и того почёта, который я тебе оказал.

Хилл вздрогнул. Дракон, громко, головой Кавр, обратился к помощнику:

— Позвать Саида! Он, только что, прибыл.

Помощник Дракона подбежал к двери, где стояли стражники, и крикнул им:

— Саида — к Дракону!

— Саида — к Дракону! — крикнули, в один голос, два стражника, в открытую дверь, в коридор.

Через две минуты, вбежал Саид, ждавший, когда его позовут, и весь побледневший, от страха, ожидая наказания за провал боевой операции.

— Я пришёл, Ваше Трёхглавие, — отбив поклоны, доложил Саид.

Дракон оглядел Саида всеми шестью своими глазами, с ног до головы, и головой Тавр, сказал:

— Саид! Я принял решение, и назначаю, тебя, премьер-министром. Указ, я уже подписал.

Хилл побледнел, а Саид очень обрадовался. Саид понял, что наказание, за провал боевой операции отменено или отложено, и он резко изменился в лице. Саид поглядел вверх, на головы Дракона, и радостно воскликнул:

— Я благодарю, тебя, мой повелитель, за оказанное доверие. Я разобью агрессоров. Со всеми диверсантами будет покончено, мой Дракон.

Дракон обошёл Саида, вокруг, после чего, головой Кавр, добавил:

— А Хилл, пока, побудет твоим заместителем.

Хилл, слегка успокоился. Он, уже было, приготовился к самому худшему. Быть вице-премьером, считал он, тоже, неплохо. Главное, считал Хилл, не угодить на сковородку.

Словно, читая мысли Хилла, Дракон, головой Тавр, сделал предупреждение и Хиллу, и Саиду:

— Даю вам три дня. Не уничтожите агрессоров и сбежавших рабов, я из вас, обоих, сделаю шашлык!

Саид побледнел, но, быстро пришёл в себя, и, моментально дал заверения Дракону, жестикулируя руками:

— Мы уничтожим агрессоров и сбежавших рабов, мой повелитель. Через три дня будем праздновать победу.

Хилл, от нервных перегрузок, полученных за день, и от сложности поставленной задачи, приуныл. К Саиду и Хиллу подошёл Феликс, и сказал им, глядя на Дракона, и, жестикулируя руками:

— Агрессоры очень хорошо вооружены, и очень хорошо обучены военному ремеслу. Так что, на них надо бросить всех воинов, что у нас есть.

— Да, да, всех воинов, — сказал Дракон головой Завр. — С нами, союзник — мой лучший друг Тич Чёрная Борода со всеми своими пиратами.

— Так что, вперёд! — крикнула голова Кавр. — Идите и разбейте агрессоров. Быстрее! Быстрее!

Саид и Хилл быстро вышли, и побежали исполнять волю Дракона.

__

Воины Юлии обрадовались. Стол, для них, был накрыт по царски. На большом длинном столе находились разные блюда — мясные, рыбные, овощные, а также, много всевозможных фруктов, соков и напитков. Столовая освещалась потолочными люстрами, на которых были установлены восковые свечи.

— Угощайтесь, — гостеприимно сказал статс-секретарь царицы Мобильбы Первой, махнув рукой в сторону стола.

Воины Юлии, изрядно проголодавшиеся за трудный боевой день, сложив в кучу все свои вещи, набросились на еду.

Статс-секретарь, и два его помощника, удалились. Через час, после того, как воины Юлии утолили голод, статс-секретарь, вместе с двумя своими помощниками, вошёл в столовую, и объявил:

— Приказано, расквартировать вас, для отдыха.

Юлия Иголочка соскочила со скамьи, и сказала:

— Мы очень благодарим царицу всех кенгуру на Земле Мобильбу Первую, но нам, отдыхать некогда. Нам нужно, срочно вернуться в наш лагерь базирования. У нас, много дел.

Статс-секретарь начал объяснять ситуацию:

— Выход, через пещеру, взят воинами Дракона под охрану. Отряд Шакала установил, там, засаду.

Дэн подошёл к статс-секретарю, и спросил его:

— Нельзя ли, что-нибудь придумать?

Статс-секретарь, хладнокровно, ответил:

— Я доложу царице Мобильбе о вашей просьбе.

С этими словами, статс-секретарь и два его помощника покинули столовую, а Дэн, Юлия и воины всего её отряда стали оценивать сложившуюся ситуацию.

Сидящий за столом, Фикса похлопал Кляксу по плечу, и сказал ему:

— Я бы, Клякса, с удовольствием, остался бы, здесь, на недельку.

— А я, с удовольствием, остался бы, здесь, на месяц, — сказал, в ответ, Клякса своему другу.

В разговор вмешалась Юлия:

— Ты, братец, чуть было не стал шашлыком для Дракона.

Дэн сказал, всем:

— Нам, некогда, здесь, отдыхать. Нужно, срочно покончить с Драконом. А потом, — по домам!

— Понял, братец! — крикнула, Кляксе, Юлия, обращаясь, в равной степени, и к Фиксе, и ко всем остальным.

Юлия и Дэн решили давить, в зародыше, антибоевые настроения, нацеленные на расслабление и отдых. Время шло, а Дракон, всё ещё, не был ими побеждён. И даже, попугай Боцман понимал, что Дракон очень опасен.

Попугай облетел по столовой, совершив один круг, сел на плечо к принцессе, и громко закричал:

— Пусть Дракон дрожит от стра-а-ха! Пусть Дракон дрожит от стра-а-ха!

Все засмеялись. Засмеялась и принцесса.

Дэн, беспокоясь, сказал Юлии:

— Я опасаюсь, что Дракон обнаружит и уничтожит наш лагерь базирования. Тогда, нам — крышка.

— Я, тоже, этого опасаюсь, — согласилась Юлия с Дэном. — Поэтому, нам, и нужно спешить. Дракон бросил, против нас, много своих воинов, и на лагерь, я думаю, у него не хватило отряда. Так, что лагерь базирования, надеюсь, пока цел.

— Я надеюсь, — сказал Дэн. — Но, Дракон, скоро соберёт всё своё войско, и бросит его на нас.

— Мы, это войско Дракона, разобьём в генеральном сражении! — храбро, заявила Юлия Иголочка.

Дэн кивнул головой, и погрузился в мысли о доме. Клякса и Фикса, как и все воины Юлии, также, погрузись в раздумья и воспоминания.

Через полчаса, вновь, вошёл статс-секретарь, с двумя своими помощниками, и объявил, обращаясь, лично, к Юлии и Дэну:

— Царица всех кенгуру на Земле, кенгуру Мобильба Первая приглашает вас обоих на аудиенцию, и я прошу вас, следовать за мной.

Юлия Иголочка и Дэн последовали за статс-секретарём, и его помощниками.

__

Чёрная Борода собрал всех своих пиратов, кроме тех, которые дежурили на его кораблях. Тич решил провести сбор пиратов прямо у дворца Дракона, напротив парадного входа. В руке, Тич, как обычно, держал бутылку с ромом, на поясе, у него, болталась шпага, а на груди, на перевязи, свисали шесть пистолетов. Пираты выстроились перед Тичем в две шеренги, и ждали приказов. Чёрная Борода хлебнул, из бутылки, очередной глоток рома, нахмурил свои чёрные и густые брови, сделав важный вид, и начал:

— Храбрые пираты! Дракон просит, у нас, помощи!

Стоявшие, вокруг Тича, пираты были пьяны, и очень плохо соображали. Дракон надеялся, что четыреста пиратов Чёрной Бороды, очень хорошо помогут ему в боевых действиях против отряда Юлии. Тич сделал небольшую паузу, хлебнул очередной глоток рома, и продолжил:

— Нам, лично Драконом, оказана великая честь. Нам, оказана честь — защита царства Дракона от агрессоров.

Тич снова сделал паузу, чтобы сделать очередной глоток рома из бутылки, и чтобы собраться с мыслями.

— Пираты! Храбрецы! — продолжил Тич. — Дракон часто, в тяжёлую минуту, выручал нас от всяких неприятностей. Дракон всегда платил нам хорошую цену за товар…

Пьяные пираты слушали Тича, кивали головами и отгоняли, от себя, назойливых тропических мух. Никто, толком, кроме Тича и его помощников, ничего не понимал. Наконец, Чёрная Борода, сделав очередной глоток рома, закончил:

— Храбрые пираты! Поможем Дракону отбить нашествие агрессоров!

— Поможем! Поможем! Поможем! — разнёсся крик пиратов.

Тич остался доволен своими разбойниками. К нему вышли его помощники — Одноглазый, с попугаем на плече, и Индюк, а также боцман Бурбуль, встав перед пиратами. Одноглазый, по привычке, крутил, в руках, свою трубку, а Индюк хлопал глазами. Бурбуль стоял, также, хитро стрелял глазами, и ждал указаний от Тича. Тич сделал очередной глоток рома, а Одноглазый, как всегда, имея прикольный вид, очень хитро сверкая своим единственным глазом, продолжил речь:

— Флибустьеры! Наш лучший друг, наш любимый Дракон в большой беде. На остров напали агрессоры. Дракон нас часто выручал из разных бед. Так, отразим наглое нашествие агрессоров!

— Отразим! Отразим! — пронёсся, вокруг, воинственный крик пиратов, которые, после речи Одноглазого, наконец-то, стали понимать, в чём дело, и для чего их выстроили перед дворцом.

Одноглазый закончил речь. Тич сделал очередной глоток рома из бутылки, глядя на своих пиратов, своими красными сверкающими глазами, а Индюк встал перед пиратами, держа в руках карандаш и финансовую книгу, и объявил им:

— Доблестные пираты! Дракон, каждому, заплатит по бочонку серебряных пиастров! Каждому! Разобьём агрессоров!

— Разобьём! Разобьём! — вновь, закричали пираты.

В это время, Тич дал знак рукой, и два пирата поднесли сундук, и поставили его возле Одноглазого. Тич сделал очередной глоток, и объявил очень приятную новость, для всех пиратов:

— Корсары! В качестве аванса, Дракон даёт каждому по сто пиастров. Дракон проявляет заботу о нас!

— Ура!!! — разнеслось над пиратским строем.

Пираты сразу повеселели и оживились, а Тич сделал очередной глоток рома, из бутылки, и приказал Одноглазому:

— Одноглазый! Отсчитай, каждому, по сто пиастров.

Одноглазый подошёл к сундуку, открыл его, и удовлетворённо улыбнулся, увидев серебряные пиастры. Он нагнулся, отсчитал первую сотню пиастров, и объявил:

— Подходи! По очереди!

Вся толпа пиратов бросилась к Одноглазому, расталкивая друг друга. Каждый опасался, что ему не достанется монет. Через полминуты завязалась драка, началась давка, и установился невиданный гвалт и гам. Бурбуль и Индюк пытались их всех успокоить, но моментально оказались на земле, сбитыми с ног. Попугай взмыл вверх, сделал круг, и уселся на ближайшее невысокое дерево. Пираты, в ходе давки, опрокинули сундук, сбили с ног Одноглазого, и возле сундука образовалась куча-мала, подмяв под себя Индюка и Бурбуля. Чёрная Борода, глотнув рома, кинул взгляд на свалку дерущихся пиратов, неспеша снял с перевязи один заряженный пистолет, и выстрелил в небо. Все пираты, моментально, прекратили ссору, поднялись с земли, и выстроились перед Тичем. Установилась мёртвая тишина.

— Прекратите! Всем хватит, — рявкнул, на всех, Тич. — После победы над агрессорами, каждый получит по бочонку серебра.

Попугай слетел с дерева, и приземлился на землю, возле сундука, и стал, от безделья, ходить вокруг и около него. Тич сделал очередной глоток рома, и, ещё раз, рявкнул:

— В очередь!

Попугай, также, закричал, всем пиратам:

— В о-о-чередь! В о-о-чередь! В о-о-чередь!

Пираты стали выстраиваться в очередь. Одноглазый, тем временем, встал и отряхнулся, перевернул опрокинутый сундук, вернув его в исходное положение, и собрал с земли рассыпанные монеты. Затем, Одноглазый кивнул головой Бурбулю и Индюку, и Индюк, всем, скомандовал:

— По одному, подходи.

Индюк показал пальцем на первого пирата, который ему попался на глаза, и, Бурбуль, махнув рукой, сказал ему:

— Ты, получи.

Пират подошёл, и получил из рук Одноглазого сто пиастров. Индюк сделал соответствующую запись в финансовую книгу, затем, он показал пальцем на следующего пирата, и Бурбуль сказал тому:

— Подходи, получи.

Пират подошёл к Одноглазому, и получил свои сто пиастров. Индюк, сделав запись в финансовую книгу, махнул рукой другому пирату, и Бурбуль, тому, сказал:

— Подходи.

Пират подошёл к Одноглазому, и получил свою долю.

Через час, аванс от Дракона получили все пираты, которые были на берегу, а ещё через час, и те, которые дежурили на кораблях.

__

Юлия Иголочка и Дэн вошли, вслед за статс-секретарём, в большой зал. В центре зала стояла рыжая кенгуру женского пола. Она была очень большая, и очень неуклюжая. Её голову украшала золотая корона, отделанная драгоценными камнями.

Дэн и Юлия сразу догадались, что она и есть царица всех кенгуру на Земле Мобильба Первая. Зал, как и все помещения подземного дворца, освещался потолочными люстрами, на которых горели свечи. Все люстры были изготовлены из золота, и украшены хрустальными бусами. Потолок и стены зала были отделаны изумрудами, и другими драгоценными камнями. Свет, исходящий от люстр, заставлял сверкать всё вокруг. Вся корона царицы-кенгуру сверкала, отражая свет от свеч очень красивыми лучами. Юлия Иголочка и Дэн не переставали удивляться всему происходящему с ними.

Неуклюжая кенгуру Мобильба, вдруг, сказала, почти человеческим голосом, с небольшим кенгурским акцентом:

— Я приветствую, Вас — храбрых воинов, ведущих борьбу с разбойником Драконом. Я надеюсь, что Вы избавите мир от Дракона.

Юлия Иголочка и Дэн, слегка опешили, так как, до этого, никогда не встречали говорящих кенгуру. Но, с ними, в отряде, был говорящий попугай Боцман. А так как, царь Дракон, как они знали, также, был говорящим, поэтому, Юлия и Дэн, про себя, решили, что если бывают говорящие попугаи и драконы, значит, не надо удивляться тому, что некоторые, самые умные кенгуру, могут быть, также, говорящими. Юлия и Дэн, как положено, поклонились царице. Юлия, быстро пришла в себя и, не задумываясь, сказала царице Мобильбе Первой:

— Я, и все мои храбрые воины, благодарим и приветствуем Вас, Ваше Величество.

Дэн, тут же, очнулся от удивления, и добавил:

— Ваше Величество! Нам, срочно, нужно в наш лагерь базирования. Мы не можем ждать ни минуты. Выход, через пещеру, невозможен, так как, там устроена засада разбойниками Дракона.

Кенгуру Мобильба Первая, неуклюже, прыгнула один раз, и приблизилась к Юлии и Дэну, сразу, на несколько шагов. В это время, она, стоя на двух своих кенгурячих лапах, казалась очень смешной, хоть и являлась царицей всех кенгуру на Земле. На смешную неуклюжесть царицы, Юлия Иголочка и Дэн не обращали внимания, и пытались не подавать вида, что Мобильба Первая кажется им, слегка смешноватой — как-никак, но она здорово выручила весь отряд Юлии.

Наконец, царица-кенгуру, подумав полминуты, сказала:

— Вас всех проведут через подземную дорогу.

— Благодарим Вас, Ваше Величество! — в один голос, ответили Юлия Иголочка и Дэн царице всех кенгуру на Земле.

Тут, к Юлии и Дэну подошёл статс-секретарь, находившийся, всё это время в зале и, заранее получив распоряжение от царицы, сказал им:

— Следуйте за мной.

Распрощавшись с кенгуру-царицей, отбив положенные поклоны, Юлия Иголочка и Дэн последовали за статс-секретарём, и, вскоре, пройдя коридорами, вернулись к своим воинам, ждавших их в столовой. Затем, весь отряд двинулся вслед за статс-секретарём царицы. Пройдя по коридорам, они оказались перед двухстворчатой железной дверью, которую охраняли два стражника. Статс-секретарь дал знак рукой, и стражники, молча, распахнули дверь. Перед ними, была подземная дорога.

— За мной! — скомандовал статс-секретарь отряду Юлии, и сам двинулся вперёд, по подземной дороге.

Юлия, Дэн, и все их воины, устремились за статс-секретарём.

Отряд двигался три часа. Было темно, и пришлось зажечь факелы. Подземная дорога была шириной пять шагов, и высотой в полтора человеческого роста, и по ней, вполне, могла бы двигаться лошадь с телегой. Воины шли, и, наконец, три часа спустя, все они упёрлись в железную дверь. Дверь находилась под охраной двух стражников, вооружённых ружьями. По распоряжению статс-секретаря, стражники открыли дверь. Статс-секретарь прошёл первым. Юлия Иголочка, и за ней, весь её отряд двинулись следом. Наконец, показались ступеньки, и статс-секретарь повёл весь отряд вверх по лестнице. Юлия Иголочка шла за статс-секретарём, а весь отряд растянулся, цепочкой, на двести шагов. Ступеньки кончились, и статс-секретарь остановился у каменной стены, в которую была вмонтирована каменная дверь. Статс-секретарь начал объяснять Юлии и Дэну:

— Это — дверь. Дорожка, от неё, выведет вас к небольшой скале. От скалы, вы выйдете на тропинку. Идите в сторону утреннего солнца, и, часа через четыре, придёте к своему лагерю базирования.

Юлия и Дэн внимательно выслушали статс-секретаря, после чего, Юлия поблагодарила его, и царицу всех кенгуру на Земле Мобильбу Первую:

— Спасибо вам, и вашей царице Мобильбе Первой.

Дэн, также, поблагодарил статс-секретаря, и царицу-кенгуру, после чего, сказал:

— Если бы, не ваша помощь, мы бы, все попали в лапы Дракона.

Статс-секретарь, на прощание, начал рассказывать:

— Я, и мои друзья, — из Европы. Мы, много лет служим у царицы Мобильбы, добровольно. Царица, я, лично, и все мои друзья — желаем вам боевого успеха. Дракон, нам, всем, изрядно надоел, вместе со своими разбойниками, и мы все надеемся на вас.

Каменная дверь открылась, Юлия и Дэн распрощались со статс-секретарём царицы Мобильбы, и весь отряд, через дверь, вышел на слегка гористую местность. Повеяло свежим воздухом. Стояло раннее утро, и поверхность острова нежно освещалась утренним солнцем. Отряд быстро вышел к невысокой скале, о которой говорил статс-секретарь, и Юлия нашла ту самую тропинку, которая должна была, привести их отряд к ихнему лагерю базирования.

Вокруг, всюду, стояли густые заросли тропического леса. Юлия оглядела весь отряд, взглянула на выздоравливающую принцессу, на попугая Боцмана, который сидел у неё на плече, на Кляксу и Фиксу, на всех остальных, и всем приказала:

— За мной!

Юлия ступила на тропу, сделала по ней первые шаги, и повела весь свой отряд навстречу утреннему солнцу. Через милю, Юлия перешла на лёгкий бег, увлекая за собой весь свой отряд, а попугай Боцман летел за ними, перелетая с ветки на ветку. Воины Юлии, быстро, цепочкой, бежали за своим командиром в свой лагерь базирования.

— Быстрее, быстрее! — командовала Юлия своим воинам, ведя их за собой по извилистой тропе.

Через час, воины Юлии вышли на поляну, на которой паслись лошади Дракона. Юлия остановилась, как вкопанная.

— Стоп! — тихо скомандовал Дэн всему отряду.

— Тише! — шёпотом приказала Юлия, чтобы все молчали и приутихли, показывая пальцем у рта, глядя на своих воинов.

Установилась тишина по всей цепочке растянутого отряда Юлии. Она негромко воскликнула, обращаясь к Дэну:

— Лошади!

Юлия вытащила из футляра свою подзорную трубу, поглядела в неё, осмотрев лошадей и местность, передала подзорную трубу Дэну, и радостно сказала:

— Много лошадей!

Дэн осмотрел лошадей и местность в подзорную трубу, и обрадованно воскликнул:

— У нас, будет кавалерийское подразделение!

— Эти лошади, на вид, похоже, самые боевые.

— И с сёдлами, и в полном боевом снаряжении, — оценил лошадей Дэн, после того, как ещё раз внимательно осмотрел их в подзорную трубу.

— Это — лошади Дракона, — заключила Юлия, хотя всем и так было ясно, что лошади, наверняка, принадлежат Дракону, его чиновникам и воинам.

Дэн тщательно осмотрел в подзорную трубу поляну, и не увидел ни пастухов, ни всадников.

— Похоже, они пасутся без присмотра, — заключил Дэн, и вернул подзорную трубу Юлии.

Юлия взяла подзорную трубу, и положила её в футляр. Дэн, бдительно, начал смотреть по сторонам.

— Раз, два, три, четыре… — начала считать Юлия Иголочка.

— В царстве Дракона, похоже, нет никакого порядка, — сделал вывод Дэн. — И за что, Дракон деньги своим министрам платит?!

Юлия Иголочка продолжала считать лошадей.

— Мы их заберём! — ещё раз, воскликнул, Дэн.

Юлия закончила считать, потом, повернулась к Дэну лицом, и объявила ему результат:

— Пятьдесят две боевые лошади.

— Прекрасно! Кавалерия усилит наши силы, — воскликнул Дэн.

Юлия спросила, у Дэна:

— А воины, смогут быть всадниками? Ведь, опыт нужен.

— Смогут. Я их сам отбирал — ответил Дэн.

— Тогда, отдай приказ, — приняла решение Юлия Иголочка.

Дэн привстал, и всем приказал:

— К лошадям! По ко?ням!

Воины бросились к лошадям, вскакивая на них. Лошади достались не всем, а лишь, приблизительно, половине воинов. Дэн крикнул:

— Кому не досталась лошадь, те идут пешком.

Юлия и Дэн не скрывали радости. Ещё больше, радовались те воины, которые сидели на лошадях. Юлия оглядела уставший отряд, окинула взглядом своих воинов, ставших, вдруг, всадниками, после чего, сказала Дэну:

— А мы, с тобой, пойдём пешком.

Дэн кивнул головой, и, довольным взглядом, поглядел на принцессу, которая сидела верхом на лошади, а на её плече восседал попугай Боцман. Затем, Дэн взглянул на Юлию, и поделился, с ней, мыслями:

— Я думаю, будет жарко. Дракон, на нас, бросит всех своих воинов, а если, они с нами не справятся, то он сам вступит, с нами, в бой.

Юлия вздохнула, но потом, успокоилась, и сказала, в ответ:

— Хорошо, ещё, что наши воины, полны решимости разбить войско Дракона, и всегда готовы вступить в сражение с ним самим.

Дэн заметил:

— Нам, всем, пока, везёт. Удача с нами.

Юлия согласилась, и кивнула головой. Она понимала, что удача на её стороне, и в её отряде, в боях, ещё никто не убит.

— Я думаю, что Дракон, тоже, готовится к генеральному сражению, — сказала Юлия Иголочка Дэну.

Дэн уверенно и бодро сказал:

— Так, дадим ему генеральное сражение! Мы, для этого, сюда и прибыли, вместе со всеми нашими воинами.

Наконец, Юлия решила, что короткий отдых пора прекратить. Она подошла к лошадке, на которой сидела принцесса, с попугаем на плече, похлопала лошадь по шее, и дала всем приказ:

— Вперёд!

Отряд двинулся по тропе, к своему лагерю.

__

Саид приступил к исполнению обязанностей премьер-министра. Он был доволен собой, своей новой должностью, и, перед всеми показывал свою важность, пышно надувая щёки. Он, изо всех сил, старался угодить Дракону, и собрал срочное заседание правительства. Явились все министры, а также, его заместитель Хилл. Саид открыл заседание, после чего, объявил министрам не очень приятное постановление Дракона:

— Хочу, вам всем, объявить постановление Дракона. Если, мы не обезвредим кучку агрессоров, то Дракон сделает, из всех нас, шашлык.

Все приутихли. Стать шашлыком, или угодить на сковородку, никому не хотелось. Слово взял Хилл, смирившийся с понижением в должности:

— Агрессоры совершили неслыханную наглость — похитили частную собственность Дракона — китайскую принцессу. Вместе с кучкой рабов, сбежавших от Дракона, они, теперь, угрожают самому Дракону.

— И, всем нам, — добавил Саид.

Главный шпион Феликс, имевший ранг министра, и являвшийся членом правительства, встал с кресла, и взял слово:

— Как главный шпион Его Величества, я объявляю всем, что агрессоры, только что, похитили у Дракона полсотни боевых лошадей, в полном боевом оснащении.

— Полсотни лошадей?! — вскочил с кресла возбуждённый Саид, переспрашивая Феликса.

— Точнее, пятьдесят две, — подтвердил Феликс, после чего, продолжил. — Нужно, немедленно, уничтожить их лагерь базирования.

Саид вышел из-за стола, и громко закричал, на всех:

— А почему, этот лагерь, до сих пор не уничтожен?

Саид поглядел на Хилла вопросительным взглядом. Хилл встал, и начал оправдываться:

— Я же, тебе поручал, Саид.

Саид осёкся:

— Ах, да…

Саид начал ходить, взад-вперёд, по кабинету. Все молчали, и в кабинете установилась тишина. Наконец, Саид сказал:

— Агрессоров необходимо разбить, уничтожить, или захватить живыми. Все воины Дракона — в сборе. Они готовы! Они ждут приказа! И с нами — все пираты Чёрной Бороды!

Затем, Саид подошёл к своему креслу, и сел за стол, после чего, раздав всем министрам кучу указаний, он решил закрыть заседание, и закончил:

— Командиры назначены! За Дракона!

Все министры встали в полный рост, и подхватили:

— За Дракона!

Заседание закончилось, и все, получив распоряжения от Саида, стали расходиться. Саид подошёл к Хиллу, и распорядился:

— Побольше пороха, пуль, ружей, пистолетов и пушек, Хилл!

— И побольше всадников, Саид, — посоветовал опытный Хилл Саиду, который, хоть и смирился, но никак не мог привыкнуть к тому факту, что Саид поднялся выше его по должности, и стал премьер-министром, заняв его бывшее кресло.

Саид переложил бумаги из одной папки в другую, и сказал Хиллу, сильно нервничая, и хлопая глазами:

— Мы их обязаны разбить, Хилл.

— И тогда, мы получим от Дракона много золота и серебра, — мечтательно сказал Хилл.

Саид округлил глаза, кинул взгляд в лицо Хилла, и, с оптимизмом, сказал ему:

— Наворуем, Хилл! Вся казна Дракона — в наших руках!

Хилл ответил:

— Сначала, нужно разбить агрессоров.

Саид, пренебрежительно, как бы свысока, похлопал Хилла по плечу, что тому не очень понравилось, и объявил решение:

— Разобьём, Хилл! Руководство и командование генеральным сражением я беру на себя!

Хилл удивлённо развёл руками:

— Ты же, всё провалишь, Саид.

— А ты, не провалишь?! Ты, уже, всё провалил! Твои огрехи расхлёбываю, — рявкнул Саид на Хилла, показывая всем видом, кто в правительстве главный.

Хилл не ответил. Саид позвал своего помощника, по имени Шалобон, и приказал тому, дав ряд указаний:

— Будешь мне помогать. Готовь всю армию к сражению, Шалобон. Готовь всадников! Готовь пушки, ружья, пистолеты, шпаги и кинжалы! Готовь ядра, пули, порох на всё наше войско. И сам, готовься.

Шалобон, тут же, ответил:

— Будет исполнено, господин премьер-министр!

Шалобон повернулся, и побежал исполнять распоряжения и приказы Саида. Саид, же, поглядел на Хилла, и испуганно сказал ему:

— Я думаю, Хилл, если агрессоры победят, то мы окажемся, с тобой, у них в рабстве.

Хилл вздрогнул, затем, предложил:

— Может, сядем на корабль, бросим Дракона, и уплывём в Европу. А то, ведь, можем и на плантациях, или в шахте, жизнь закончить.

Саид задрал нос, и успокоил Хилла:

— Не паникуй, Хилл. Это, я так, от тоски. Иногда, бывает, лезут в голову страшные мысли. Премьер-министр — я! Командую войском — я! А, значит, агрессоры будут разбиты!

Хилл слегка успокоился, и пошёл готовиться к сражению, а Саид остался в кабинете, и отдавал своим помощникам последние распоряжения.

__

Дракон позвал к себе Эдварда Тича. Чёрная Борода, Одноглазый и Индюк вошли в зал, к Дракону. У Одноглазого, на плече, сидел попугай Барон.

— Я пришёл, мой друг, — сказал Дракону Тич, приветствуя его.

Дракон стоял посреди зала. Он оглядел Тича, и его помощников, всеми шестью глазами, и сказал Чёрной Бороде головой Завр:

— Я жду тебя, Тич!

Чёрная Борода, Индюк и Одноглазый смотрели на Дракона, и внимательно слушали, что скажет их лучший друг. Тич, как всегда, держал в правой руке бутылку рома, а попугай пялил глаза по всем сторонам.

Дракон объявил Тичу, и его помощникам, плохую новость:

— Агрессоры, сегодня, украли, у меня, полсотни моих лучших боевых лошадей, — сказала голова Кавр.

— Ух, ты! — воскликнул Одноглазый.

— Мой главный шпион Феликс, мне, об этом доложил, — добавила голова Тавр.

— Похитили полсотни лошадей!? — воскликнул, удивившись, Индюк.

Тич сделал очередной глоток рома, из бутылки, и начал успокаивать Дракона, изо всех сил, показывая свою решимость:

— Скоро, агрессоры будут разбиты, мой Дракон.

Дракон прошёлся по залу, взад-вперёд, и взволнованно проговорил головой Завр, нервно щёлкая языком:

— Я вижу, что возможно, мои воины не смогут справиться с агрессорами. Поэтому, наверное, вся надежда на тебя, Тич, и на твоих пиратов.

Довольный, оказанным доверием, Тич сделал очередной глоток рома, и, погладив свою бороду левой рукой, заверил Дракона:

— Я и мои пираты, полны решимости разбить агрессоров!

— Да, да! Разобьём, — поддакнул Одноглазый.

— Разобьём, разобьём, — поддакнул, Тичу, Индюк.

— Раз-зобьё-ём! Раз-зобьё-ём! — закричал попугай Барон.

Дракон, вновь, начал ходить по залу, из стороны в сторону. Через минуту, Дракон начал кипятиться:

— Какая наглость! Какая наглость! — возмущалась голова Завр, жестикулируя крыльями.

— Высадились в моём царстве! — проворчала голова Тавр.

— Разбойничают! Крадут! — обозлённо крикнула голова Кавр.

— Кака-ая на-аглость! Кака-ая на-аглость! — по попугайски, закричал попугай Барон.

Тич сделал очередной глоток рома, из бутылки, посмотрел вверх, на головы Дракона, и начал успокаивать его:

— Мы положим конец их разбойничьим выходкам, мой друг.

Дракон прошёлся вдоль зала, и сказал, головой Кавр:

— Я назначил Саида премьер-министром. Хилл не справился с обязанностями. Посмотрю на Саида.

Индюк похвалил мудрость Дракона:

— Это — очень мудрое решение, Ваше Трёхглавие.

— Это, очень-очень умное решение, — поддакнул Одноглазый Индюку, переминаясь с ноги на ногу.

Тич кивнул головой:

— Да, да, мой Дракон. Саид тебя не подведёт.

Дракон вышел на центр зала, и сказал Чёрной Бороде:

— Я удваиваю вознаграждение всем воинам и пиратам за победу над агрессорами, — объявила голова Тавр.

Тич, Индюк и Одноглазый обрадовались. Чёрная Борода поблагодарил Дракона, уверенный, что отряд Юлии будет скоро, полностью, разбит:

— Я благодарю, тебя, мой друг, и, немедленно объявлю это радостное известие, всем своим пиратам.

Дракон поднял вверх левое крыло и добавил, головой Завр:

— Каждый, из твоих пиратов, получит по два бочонка серебряных пиастров. Так идите, и вместе с Саидом, и моей армией, разбейте агрессоров!

Тич, Индюк и Одноглазый раскланялись, и удалились из зала. Они вышли в дверь, прошли по коридору, и оказались в одной из комнат, выделенных пиратам для проживания, ещё Хиллом. Всюду, на полу и на кроватях, в углах и под кроватями, валялись и храпели пьяные пираты, отсыпавшиеся, после очередного винопотребления. На полу, всюду, и во всех углах большой спальной комнаты, возле пиратов, валялись пустые бутылки. У стены, стояли ящики с бутылками вина. Индюк подошёл к ящикам, взял две бутылки вина, и, одну из них кинул прямо в руки Одноглазого. Индюк и Одноглазый раскрыли бутылки, и каждый из них сделал по несколько глотков, после чего, они решили отдохнуть. Тич допил свою бутылку, откинул её прямо на пол, лёг на свободную кровать, и сказал им:

— Ночью, пойдём прятать сокровища. А пока, отдыхайте.

Тич закрыл глаза, и захрапел. Индюк и Одноглазый, также, упав на пол, заснули мёртвым сном. И Тичу, и Одноглазому, и Индюку снились драгоценности, а также, золотые и серебряные пиастры, в огромных количествах. Попугай взлетел на шкаф, и тоже, уснул.

__

Отряд Юлии быстро продвигался к своему лагерю базирования. Юлия и Дэн, а также, ещё, приблизительно, полсотни воинов, шли пешком, иногда переходя на лёгкий бег. За ними, на лошадях, верхом и неспеша, ехали пятьдесят два воина, готовые в любую минуту вступить в сражение. Юлия и Дэн возглавляли шествие. К полудню, они все вышли на открытую местность. Из-за деревьев, показались хлопковые поля.

В этот момент, они все увидели, невдалеке, как шесть охранников ведут большую группу рабов. Юлия остановила отряд, и сказала Дэну:

— Смотри, рабов ведут.

— Вижу, — ответил Дэн.

Группа закованных в кандалы рабов, которых конвоировали охранники, двигалась в направлении соседнего хлопкового поля. Охранники были вооружены ружьями и пистолетами. У каждого охранника, на поясе, висели сабля и кинжал. В руках, каждый конвоир-охранник держал плеть. Рабы, которые были разного цвета кожи и разных народов, время от времени, как обычно, получали от охранников удары плетей, к чему невольники, давно, привыкли. Рабов, в группе, было ровно сто, и Дэн, быстро их всех пересчитал:

— Их, невольников, ровно сто, — сказал Дэн, Юлии.

Юлия подумала, и сказала:

— У нас, хватит для них оружия. Их, нужно, освободить, прямо сейчас.

Она поглядела на Дэна, потом, на своих всадников, и, тихо сказала:

— Охранников, всего шесть.

— Нечего раздумывать, вперёд! — сказал, в ответ, Дэн, Юлии.

Юлия позвала командира Ляна, и приказала:

— Отбить рабов!

Моментально, в сторону рабов, бросились всадники. Следом, за конницей, побежали пешие воины, а также, Юлия и Дэн. Всадники, тут же, открыли стрельбу по охранникам. Охранники, увидев бесперспективность сопротивления, тут же, бросились в бегство. Все рабы были освобождены быстро, и без всякого боя. Ничего не понимавшие рабы остановились и остолбенели, как вкопанные. Юлия и Дэн подбежали к невольникам.

— Снять, с них, кандалы! — приказала Юлия Иголочка своим воинам.

Воины Юлии, те, которые были знакомы с кузнечным ремеслом, и которые расковывали принцессу, быстро вытащили инструменты, и принялись за дело. Уже, через полчаса, с рабов были сняты все цепи и кандалы. Рабы плохо понимали, что происходит.

— Вы, свободны! — объявила Юлия Иголочка освобождённым рабам.

— Но, для начала, нужно, освободить мир от Дракона, и от его разбойников, — объявил рабам Дэн.

Юлия Иголочка прошла вдоль стоявших рабов, и, неожиданно для всех, предложила им:

— Впрочем, кто желает, может отправляться в загон.

В загон, никому из них, не хотелось. Молчавшие рабы, наконец-то, стали понимать, что к ним пришла долгожданная свобода, за которую надо ещё побороться. Один из рабов, явно, африканец, сделал несколько шагов, и, подойдя к Юлии, сказал:

— Спасибо, вам всем. Назад, в загон, никто из нас не пойдёт. Мы больше не рабы. Дайте же, скорее, нам, оружие!

Дэн подошёл к нему, и громко, для всех, объявил:

— Оружие получите в нашем лагере. А сейчас, следуйте вместе с нами.

Юлия Иголочка, ещё раз, обошла освобождённых рабов, и приказала им всем:

— Следуйте за нами!

Затем, она, обращаясь к своим воинам, скомандовала:

— Вперёд!

Отряд Юлии пополнился, и состоял, уже, из более двухсот человек, чему Юлия и Дэн были очень рады и довольны. Весь отряд, вновь, двинулся в лагерь базирования. Впереди, в авангарде, двигалась, неспеша, группа всадников. Замыкали, шествие, также, всадники.

__

Пираты отоспались, и коротали время в одной из комнат дворца, отведённой для них. Одноглазый, Индюк и ещё два пирата сидели за столом, и играли в карты. На плече у Одноглазого, как обычно, сидел попугай Барон, и вёл бдительное наблюдение за всем происходящим вокруг. За игрой наблюдали пятнадцать пиратов, расположившихся, как обычно, вокруг стола. Пираты, иногда, переговаривались между собой, комментируя картёжную игровую ситуацию. Каждый из них ждал своей очереди, сесть за игральный стол. На столе, кроме игральных карт, лежало четыреста пиастров. Игра шла на деньги. Одноглазый, и многие пираты, курили табак, и, всюду, стоял табачный дым.

Одноглазый сделал свой очередной ход на Индюка:

— Валет, — крикнул Одноглазый, кинув карту, после чего, затянулся дымом.

— Дама, — отбил карту Индюк.

— Валет, — подкинул карту Бурбуль, сидевший слева от Индюка, напротив Одноглазого.

Пират, за спиной Индюка, начал, вслух, подсказывать тому:

— Тузом бей, тузом!

— Туз, — последовал Индюк совету своего дружка, отбивая карту.

— Кидай даму! — послышался совет игроку, который сидел напротив Индюка.

— Даму, даму! — поддакивали другие, за спиной игрока.

— Дама, — крикнул тот, кидая на стол даму, следуя совету из-за своей спины.

— Туз, — крикнул, в ответ, Индюк, отбивая даму тузом.

— Туз, — подкинул карту Индюку, Одноглазый, и сделал очередную затяжку.

— Крестовый туз, — отбил Индюк козырным тузом, подкинутого в игру туза, делая недовольную мину, из-за отсутствия удачи.

— Дама козырная, — подкинул очередную карту на игральный стол Одноглазый, рассчитывая, заранее, что Индюк игру проиграл.

— Туз козырный, — отбился, вновь, невозмутимый Индюк.

Одноглазый сделал паузу в игре, и, заподозрив обман, начал внимательно всматриваться, в лежащие на столе, отыгранные карты. Бурбуль, также, начал осматривать отыгранные карты.

— Эй, Индюк, — вдруг, возмутился Одноглазый, — откуда, на столе, пять тузов? Их в колоде, всего четыре.

Одноглазый стал перебирать отыгранные карты, зажав свою трубку в зубах, и, наконец, он нашёл то, что искал — два крестовых туза. Попугай замахал крыльями, и закричал:

— Обма-ан! Обма-ан! Обма-ан!

— Откуда взялся этот туз? — с возмущением, спросил Одноглазый Индюка, показывая, тому, указательным пальцем правой руки, на второй крестовый туз, и, взяв трубку в левую руку.

Все пираты, с возмущением, загудели.

— Да, да, Индюк, откуда туз? — стал возмущаться Бурбуль.

— Мухлюешь, Индюк, — возмутился пират, игравший справа от Одноглазого, и, сидевший за столом, напротив Индюка. — Ты — шулер!

— Шу-улер! Шу-улер! Шу-улер! — закричал попугай Барон.

Индюк начал оправдываться:

— Ты, Одноглазый, сам и сдал мне, этого крестового туза.

Одноглазый начал качать головой:

— Нет, Индюк. Крестовый туз, в колоде, один. А откуда взялся, у тебя, ещё один, этот крестовый туз? А?

Одноглазый показал пальцем на карту, пуская дым изо рта. Индюк, хитро, захлопал глазами.

— Должно быть, эта карта в колоде лежала, и мне досталась, — ответил, с оправдывающейся интонацией, Индюк. — По ошибке, в колоду, попала.

— Говоришь, в колоде лежала? — продолжал допытываться Одноглазый. — А ну, покажи карту!

Одноглазый выхватил у Индюка, из руки, не использованную в игре карту, и открыл её, для всех. То, оказался пиковый туз.

— Шестой туз! — вскричал Одноглазый, привстав со стула.

— Э-э. Да, ты же, мне его, и сдал, — продолжал хитрить Индюк.

Атмосфера, вокруг игрального стола, накалялась. Одноглазый сел на стул, и, твёрдым голосом, сказал Индюку:

— В колоде, только четыре туза. Так что, свои пиастры, ты, Индюк, проиграл.

Одноглазый зажал трубку в зубах, сгрёб, все лежащие на столе карты, в сторону, затем, сгрёб к себе все лежащие на столе монеты картёжного банка, после чего, начал делить все пиастры на троих. Индюка, такой поворот в игре, явно не устраивал. Индюк привстал, оскалил зубы, и выпучил завистливые глаза.

— Ну, уж, нет, — крикнул Индюк.

Индюк, обеими руками, набросился на монеты, и попытался сгрести их к своему краю стола. Обстановка стала накаляться. Одноглазый, в ответ, схватил Индюка за рукав. Индюк слегка ударил Одноглазого в грудь. Одноглазый нанёс Индюку ответный удар, в живот. Затем, они очень крепко вцепились друг в друга, опрокинули стол, и между ними завязалась очередная драка. Индюк, с Одноглазым, оказались на полу, а трубка Одноглазого отлетела в сторону. Испуганный попугай, моментально, взлетел на шкаф, и закричал, в адрес Индюка:

— Жу-у-лик! Жу-у-лик! Жу-у-лик!

Пираты, поначалу, спокойно наблюдали за ссорой, но, вдруг, из кармана Индюка вывалились ещё два туза — бубновый и червовый, заготовленные им для игры.

— Ещё, два туза! — крикнул один из пиратов, увидев, как карты выпали из кармана Индюка.

— Два туза! — стали негодовать пираты, поднимая с пола карты.

Этот факт ещё более обозлил пиратов.

— Бе-ей его-о! Бе-ей его-о! Бе-ей его-о! — заорал, во всё горло, со шкафа, попугай Барон.

— Бей его! — подхватил, вслед за попугаем, Бурбуль, сидевший в игре за столом, до того, как его перевернули, и бросился в драку на стороне Одноглазого.

Все пираты, также, решили помочь Одноглазому, у которого, в этот момент, с головы слетела его зелёная треугольная шляпа.

Пираты, вняв призыву попугая, накинулись на Индюка, награждая того тумаками и подзатыльниками, изо всех сил, помогая, при этом, Одноглазому справиться с ним.

— По башке-е! По башке-е! По башке-е! — бойко советовал попугай пиратам, подбадривая их очень весёлым тоном.

Лежащий Индюк, изо всех сил, пытался увернуться от тумаков и подзатыльников, ведя, при этом, единоборство ещё и с Одноглазым и Бурбулём.

— Будешь знать, как нас обманывать! — приговаривали пираты, нанося подзатыльники по лежащему и обороняющемуся Индюку.

Вскоре, образовалась куча-мала, и в свару оказались вовлечены все пираты, которые находились в комнате, и наблюдали за игрой. Положение Индюка становилось незавидным. За карточный обман, под выкрики попугая, каждый из пиратов пытался нанести ему свой тумак и подзатыльник.

Попугай, находясь на шкафу, начал ходить взад-вперёд, и начал подбадривать пиратов:

— Бе-ей Индюка-а! Бе-ей Индюка-а! Бе-ей Индюка-а!

Вдруг, дверь отварилась, и вошёл Тич Чёрная Борода. Он только что проснулся, и планировал, предстоящей ночью, спрятать на острове Кенгуру несколько сундуков с сокровищами. Пираты не обращали внимания на вошедшего Тича, и продолжали свару. Свалка из пиратов издавала сильный шум, гам и гвалт. Тич, поначалу, пытался дать приказ на прекращение заварухи, но его никто не слушал и, свара продолжалась, несмотря на все окрики Чёрной Бороды. Тогда, Тич снял с перевязи один пистолет, сделал очередной глоток рома, из бутылки, и выстрелил в потолок. От выстрела, пираты моментально прекратили драку. Пуля, угодив в потолок, отрикошетила в большую гардину, которая, вместе со шторами, упала на пиратов, накрыв их всех занавесками. Пираты стали освобождаться от упавших, на них штор, а через минуту, все они выстроились перед Тичем.

— Прекратить! — приказал Тич, сделав очередной глоток рома из своей бутылки.

Одноглазый подбежал к Чёрной Бороде, и начал, оправдываясь, объяснять, делая при этом очень недовольный вид:

— Это, Индюк, четыре туза подмухлевал.

Тич сразу понял, из-за чего идёт ссора. Индюк, также, подскочил к Тичу.

— Все тузы оказались, в колоде, случайно, а я знать ничего не знаю, — начал оправдываться, перед Тичем, Индюк, поправляя свою бандану на голове.

Одноглазый закачал головой, и поправил свою треуголку.

— Из кармана Индюка. Все видели, — объяснил ситуацию для Тича, Одноглазый, недовольно глядя на Индюка своим единственным глазом.

Наконец, Тичу надоело выслушивать объяснения, и он распорядился:

— Навести порядок! Установить гардину на место!

Пираты успокоились, и попугай вернулся на плечо Одноглазого. Тич сделал ещё один глоток рома, и объявил:

— Индюк игру проиграл.

Попугай, как победитель, запрыгал на плече у Одноглазого и, победным тоном, закричал:

— Индюк игру проигра-ал! Индюк игру проигра-ал!

Пираты поставили на место опрокинутый стол, подняли с пола и вручили Одноглазому его треуголку и трубку, собрали все монеты и упавшие карты, и принялись устанавливать гардину. Одноглазый разделил все монеты на три части. Одну часть, в сто тридцать четыре пиастра, он взял себе, и положил в свой карман, а две другие части, по сто тридцать три пиастра, отдал двум другим игрокам, которые играли за столом.

Тич сделал очередной глоток рома, и приказал всем присутствующим:

— Собирайтесь. Дело есть.

Чёрная Борода подошёл к двери, сделал очередной глоток рома, из бутылки, и, обращаясь к Одноглазому и Индюку, скомандовал, размахивая пистолетом:

— Одноглазый! Индюк! Ведите пятнадцать пиратов к дворцовой конюшне. Я вас всех жду.

Чёрная Борода сделал очередной глоток рома, и добавил:

— Бурбуль останется здесь.

Тич кинул взгляд на Бурбуля и пояснил ему:

— За пиратами — присмотр нужен.

— Буду присматривать, в оба! — заверил, хитрющим тоном, Бурбуль.

Тич сделал ещё один глоток рома, и вышел из кабинета, неспешным шагом, засовывая пистолет на перевязь.

__

К концу дня, отряд Юлии, вместе с группой освобождённых рабов, прибыл в свой лагерь базирования. Их встретили воины, оставленные для охраны лагеря. К Юлии подошёл старший по лагерю, и доложил:

— Никаких происшествий не произошло!

Юлия Иголочка и Дэн обрадовались, так как постоянно опасались за судьбу лагеря базирования. Юлия оглядела всех своих воинов, и всех освобождённых рабов, взглянула на Кляксу и Фиксу, и распорядилась готовить ужин для всего отряда.

Все разошлись. Юлия Иголочка усилила охрану, расставив вокруг лагеря дополнительные посты, и увеличив количество часовых, после чего, провела совещание с командирами. Было окончательно решено, готовиться к генеральному сражению. После совещания, Юлия ещё раз осмотрела местность вокруг, проявляя бдительность, после чего, приказала, всем, вычистить оружие.

Попугай Боцман совершил полёт, вокруг лагеря, сел на забор, потом, сделал ещё круг, и сел Юлии на плечо.

— Домо-ой хочу-у! Домо-ой хочу-у! — крикнул попугай Боцман.

— Я, тоже, домой хочу, — сказала попугаю, в ответ, Юлия.

Попугай взлетел, сделал круг, и сел на плечо принцессы.

После ужина, Юлия распорядилась выдать всем бывшим рабам оружие — ружья и пистолеты, а также, порох и пули. Весь отряд готовился к генеральному сражению.

Дэн подошёл к Юлии, и предположил:

— Войско Дракона будет, здесь, утром.

— Встретим воинов Дракона, как положено, — сказала Юлия, уверенным боевым тоном.

Храбрый Дэн, также, был настроен на победу. Он кивнул головой, и ещё раз проверил, установленные по периметру лагеря, вдоль оградительного забора, пушки, отверстия в заборе для пушечной стрельбы, а также, боеприпасы к ним — ядра и порох. Юлия, на всякий случай, дала распоряжение укрепить забор-ограждение, с помощью лежащих, неподалёку, брёвен, заготовленных ими ещё в первый день, а также, приказала сделать дополнительные отверстия, для стрельбы из ружей и пистолетов.

Жаркое тропическое солнце уходило за горизонт. Приближалась тревожная ночь. Невдалеке, шумел синий океан, и дул океанский ветер. На берегу, шумели тропические, одиночно стоящие пальмы. В небе, кружили тропические птицы, и о чём-то кричали.

За жаркий день, прибрежный песок накалился до предела, и, от солнца, был очень горячим.

Хоть бы, дождик прошёл, — размечтался, вслух, Дэн.

Юлия Иголочка поглядела на небо.

— Ни облачка, — сказала она. — Дождя не будет.

Дэн прошёл к противоположной стороне лагеря, к той стороне, за которой находился берег моря, и обошёл, стоявших на привязи, у забора, лошадей. Кони жевали, заготовленную для них траву, а всадники сидели рядом, и чистили оружие. Дэн убедился, что лошади готовы к боевым действиям, и подошёл к принцессе, которая, также, занималась чисткой ружья и, вместе со всеми, готовилась к сражению в качестве всадника. Дэн взял, у неё, ружьё, осмотрел его, кивнул головой, после чего, вернул ружьё принцессе. Затем, Дэн позвал Ляна, и распорядился забрать лошадь у принцессы, и назначить другого кавалериста. Дэн похлопал принцессу по плечу, и объяснил ей:

— Мы не можем послать тебя в атаку. Кавалерия и, вообще, боевые сражения — не для женщин. Судьба заставила тебя, ненадолго, стать воином. Но так не должно быть. Короче, будешь стрелять через отверстие в ограждении.

Потом, Дэн осмотрел отверстия в заборе-ограждении, и, ещё раз, осмотрел местность вокруг лагеря. Начинало темнеть. Отряд был, полностью, подготовлен к генеральному сражению. Дэн подошёл к Юлии, которая чистила свой пистолет, и доложил ей:

— Отряд к боевым действиям, полностью, готов.

Юлия, в этот момент, закончила чистку пистолета, положила его в гнездо, за пояс, и сказала:

— Будем ждать утра.

__

Чёрная Борода, Индюк и Одноглазый взяли, по разрешению Саида, из конюшни Дракона, семь лошадей, и, с наступлением темноты, в сопровождении пятнадцати пиратов, отправились на пристань. Семь пиратов освещали, всем им, путь, горящими факелами. Одноглазый, постоянно, курил свою трубку, а на его плече, сидел, как обычно, попугай Барон.

— Семь сундуков, наших сокровищ, закопаем на этом острове, — сказал Тич, делая очередной шаг, и держа лошадь за узду.

Индюк поглядел, на освещённое факелом лицо Тича, и, делая шаг вперёд, спросил, с опаской:

— А если, Дракон узнает, не украдёт ли он, наши бриллианты, алмазы, золото, серебро, пиастры, дукаты, динары, и все остальные драгоценности, что находятся в сундуках?

Тич хлебнул, из бутылки, глоток рома, и ответил:

— У Дракона, очень много своих сокровищ. Зачем ему, ещё и наши? Мы — друзья Дракона. Дракон нас, не ограбит.

Тут, вмешался Одноглазый, и настороженно спросил Тича, выпустив, в очередной раз, дым изо рта:

— Ну, а если, Хилл или Саид, или Феликс узнают об этих сундуках, и похитят наши сокровища? Что тогда?

Тич сделал очередной шаг, держа за узду, идущую за ним лошадь, хлебнул очередной глоток рома, из бутылки, и ответил:

— Но, Хиллу, или Саиду, или Феликсу, я, за эти семь сундуков наших драгоценностей, шеи посворачиваю.

Индюк завозражал:

— Феликс — колдун! С ним, трудно справиться!

Тич остановился, вместе с идущей за ним лошадью, хлебнул, ещё один глоток рома, и успокоил Индюка и Одноглазого:

— Феликс ночью, в своё зеркало, ничего не видит. А значит, он, Хилл и Саид ничего не узнают, где мы закапаем свои драгоценности. Не бойтесь. Им, сейчас, не до нас. Агрессоры орудуют в царстве Дракона.

Тич сделал очередной шаг по дорожке. Одноглазый и Индюк слегка успокоились, и больше не задавали, Тичу, лишних вопросов. Вскоре, все они подошли к пристани. По приказу Тича, пираты спустили, на воду, три лодки, находившиеся на берегу. Тич подошёл к Индюку и Одноглазому, и приказал им, и ещё девятерым пиратам, хлебнув очередной глоток рома из бутылки:

— Оставайтесь здесь, и ждите нас.

Тич взял, с собой, шестерых пиратов, и все три лодки поплыли к пиратским кораблям, стоявших на якоре, недалеко от берега. Уже через полчаса, эти лодки, с пиратами, Тичем, и семью сундуками, возвратились к берегу. Тич выскочил на берег, хлебнул очередной глоток рома, и приказал, находившимся на берегу пиратам:

— Принимай сундуки!

Пираты, что были на берегу, бросились к лодкам снимать груз, и через пять минут все сундуки стояли на берегу. Пираты поставили лодки на место, где они находились, а Тич оглядел сундуки, хлебнул очередной глоток рома, из бутылки, и распорядился:

— Грузите, на лошадей!

К сундукам, подбежали пираты, а Индюк и Одноглазый стали подводить лошадей. Через пятнадцать минут, сундуки были установлены лошадям на спины, после чего, Тич взял, у одного из пиратов, горящий факел, хлебнул глоток рома, и скомандовал:

— За мной!

Семь лошадей, и пираты, двинулись за Чёрной Бородой, по тропинке, ведущей вглубь острова. Уже, через час, все они скрылись в лесном массиве. Шли долго. Тич уверенно вёл своих пиратов по тропе, которая была знакома только ему одному. Приблизительно, через четыре часа, пираты вышли на поляну. Тут, Тич остановился, и скомандовал:

— Стойте!

Вся группа, вместе с лошадьми, остановилась. Тич осветил факелом, всё вокруг себя, осмотрелся, глотнул из бутылки очередной глоток рома, и принял решение:

— Спрячем, где-нибудь, здесь.

Тич подошёл к большому камню, стоявшему на обочине тропы, осветил факелом всё вокруг, и наконец, сказал:

— От этого большого камня, сорок шагов, точно, на юг.

Тич поглядел на звёзды, быстро определил южное направление, и начал отсчитывать шаги. Наконец, он отсчитал сорок шагов, остановился, хлебнул рома, помахал пиратам горящим факелом, и крикнул:

— Все, ко мне!

Пираты двинулись к Тичу, ведя за собой лошадей.

— Тут! — твёрдо сказал Чёрная Борода, показывая ногой место, возле себя, куда он решил закопать клад.

Тич вручил факел и свою бутылку с ромом первому, подошедшему к нему пирату, после чего, подошёл к белой лошади, и снял, с её спины, прикреплённую штыковую лопату. Затем, он подошёл к другой лошади, которая была вороного цвета, и снял, с её спины, кирку и одну совковую лопату. После этого, Тич подошёл к Одноглазому, и вручил ему кирку. Затем, он повернулся к Индюку, и вручил, тому, штыковую лопату. Пирату, что стоял возле Индюка, Тич вручил совковую лопату. После раздачи инструментов, Чёрная Борода забрал у пирата, что первым подошёл к нему, свою бутылку с ромом и факел, сделал глоток рома, и всем пиратам, что с ним пришли, приказал:

— Копайте!

Индюк, Одноглазый, не выпуская изо рта свою трубку, а также, их дружок, втроём, принялись копать яму. Попугай слетел с плеча Одноглазого, и уселся на ближайший куст. Через пять минут они устали, и передали инструменты всем другим пиратам, которые, меняя друг друга, копали два часа, а Тич, всё это время, ходил, вокруг и около, иногда, давая свои ценные указания.

Наконец, Одноглазый сказал, глотнув, из трубки, порцию дыма:

— Готово, Тич.

Тич осмотрел выкопанную яму, кивнул головой, хлебнул из бутылки очередной глоток рома, ещё раз осветил факелом яму, и приказал:

— Сгружай сундуки.

Пираты сняли все сундуки с лошадей, и поставили их возле ямы. Тич хлебнул глоток рома, и приказал Одноглазому:

— Одноглазый, открой все сундуки.

Одноглазый быстро открыл их, перебегая от сундука к сундуку. Тич осветил факелом содержимое всех сундуков, и осмотрел их, по очереди. На всех пиратов отразился свет факела, от освещаемых сокровищ. Все сокровища сверкали, и, в полутемноте, переливались разноцветными лучами. Лицо Тича озарилось довольной улыбкой. Лица пиратов, также, возбуждённо засияли. Попугай слетел с куста, подлетел к самому крайнему сундуку, сел на драгоценности, после чего, заплясал и закричал:

— Сокро-овища! Сокро-овища! Сокро-овища!

— Закрывай, Одноглазый, — распорядился Тич.

Одноглазый посадил попугая на своё левое плечо, сунул трубку в зубы, закрыл все сундуки, обойдя их, и Чёрная Борода дал приказ:

— Сундуки — в яму!

Пираты быстро уложили в яму все семь сундуков. Чёрная Борода подошёл к самому краю ямы, осветил факелом сундуки с сокровищами, и, затем, рисуя факелом, в воздухе, перед своим лицом, какие-то тайные знаки, глядя в яму на сундуки, произнёс традиционное, при закапывании пиратских кладов, ритуальное пиратское заклинание:

— Пусть, все те, которые дотронутся до наших сокровищ, спрятанных здесь, помнят, что обратный путь, их всех, не длиннее лезвия ножа.

Наложив заговор на клад, Чёрная Борода кинул взгляд на Индюка и Одноглазого, сделал очередной глоток рома, и, слегка махнув факелом и бутылкой, дал им распоряжение:

— Закапывайте.

Пираты, поочерёдно, работая лопатами, начали засыпать яму и сундуки. Вскоре, яма, с сундуками в ней, была засыпана, после чего, пираты утрамбовали место, зарытого ими клада, и произвели маскировку травой.

— Готово! — сказал Одноглазый, и сделал очередную затяжку дыма.

Чёрная Борода, ещё раз осветил место клада и, рисуя факелом, в воздухе, перед собой, тайные знаки, произнёс, ещё, для полной надёжности, дополнительные магические слова:

— Пусть, наложенное проклятие стережёт и охраняет все эти сокровища. Пусть, наложенное проклятие несёт быструю смерть всем, кто попытается прикоснуться к этим сокровищам.

Попугай вернулся на плечо Одноглазого, а Тич хлебнул глоток рома, повернулся к пиратам, и сказал всем:

— Нас, никто не видел. Так что, сундуки спрятаны надёжно. И клад будет надёжно охраняться, наложенным заклятием. Этот клад, кроме меня, никто не найдёт. Индюк изготовит карту места клада, на всякий случай. Мы закопали, здесь, свои сокровища. Много сокровищ.

Чёрная Борода оглядел, ещё раз, место клада, освещая его факелом, и, повернувшись к пиратам, обрадовал всех их:

— На сей раз, я даже никого убивать не буду. У всех вас, такие глупые куриные мозги, что этот клад, никому из вас, всё равно, никогда не найти. Вы все, уже, завтра не сможете вспомнить это место, и дорогу к нему.

Попугай Барон запрыгал на плече Одноглазого, замахал крыльями, и закричал:

— Глу-упые кури-иные мозги-и! Глу-упые кури-иные мозги-и!

Пираты, при слове "убивать", которое относилось именно к ним, приутихли, а Тич начал осматривать лица своих пиратов, сверкая своими пиратскими глазами.

— Да-а, гм-м, уу-у… — закивали, одобрительно, своими головами пираты, соглашаясь, с выданной им, характеристикой ихних мозгов.

Чёрная Борода остановил взгляд на одном пирате, и осветил его лицо факелом. Пират опешил.

— Мозги наши глупые, — жалобно и виновато промычал пират, сразу уставив свой взгляд в землю, под ноги, закивав головой.

— Да, да, гм, куриные, — также, робко, пробурчал, кивая головой, другой пират, стоявший рядом, когда Тич пронзил его лицо своим взглядом.

Чёрная Борода, вновь, посмотрел на место закопанного клада, обошёл вокруг него, сделав очередной глоток рома, осветил место клада факелом, сверкнул довольными глазами, и удовлетворённо произнёс:

— Когда-нибудь, мы сюда вернёмся.

Затем, Тич поднял выше, держащий в руке факел, вновь сделал очередной глоток рома из своей бутылки, махнул всем рукой, и приказал:

— Возвращаемся во дворец. Нас ждёт тяжёлый трудный день.

Пираты, ведя драконовых лошадей, и освещая дорогу факелами, отправились в обратный путь, и ещё до начала рассвета, все они вернулись к дворцу.

___

Глава пятнадцатая

Наступило утро, и солнце вышло из-за горизонта. Почти, моментально рассвело. Вся армия Дракона, мобилизованная из его штатных воинов, стражников, разбойников, служивых пиратов Дракона, а также, из числа охранников, надзирателей, матросов, всадников, и прочих его наёмных работников со всего острова, собралась на площади, перед дворцом, и выстроилась в колонны, ожидая приказов командования. Тич выстроил своих пиратов в три колонны, и ждал дальнейших распоряжений от Саида, как верный союзник Дракона, и его войска.

Проиграли боевые трубы. Командование, предстоящим генеральным сражением, в войске Дракона, Саид, с разрешения самого Дракона, взял на себя. Он, изо всех сил, пытался оправдать, оказанное доверие. Дракон и Феликс находились во дворце, и из окна наблюдали за действом. Саид и Хилл ходили перед войском, и ждали, когда построятся все подразделения. Наконец, Саид, полюбовавшись эскадроном, на который очень рассчитывал, вышел на центр, и решил произнести речь. Все воины и пираты повернулись к нему лицом. Саид сделал воинственный вид, и начал:

— Храбрые воины! Храбрые матросы! Храбрые пираты! Дракон оказал, всем нам, великую честь — сражаться, на поле боя, во имя Дракона. Так, оправдаем, оказанное нам, доверие!

— Оправдаем! — прокричали, хором и несвязно, все воины и пираты.

Саид продолжил:

— Кучка диверсантов и агрессоров покушается на самое дорогое и светлое, что есть на Земле — на нашего любимого Дракона! Так, накажем агрессоров!

— Накажем! — пронеслось, очень вяло и неорганизованно, перед строем.

Саид продолжал речь:

— Агрессоры и диверсанты похищают, у Дракона, рабов. Агрессоры похитили, у Дракона, принцессу! Враги похищают, у Дракона, лошадей! Агрессоры угрожают нам! Так, разобьём же, агрессоров!

— Разобьём! Разобьём! — прокричали, очень вяло, воины и пираты.

Вновь, проиграли боевые трубы. Затем, Саид продолжил:

— Воины! Дракон удвоил вознаграждение! В случае нашей победы, каждый из вас получит, по два бочонка серебряных пиастров!

— Ура! Ура! Ура! — пронеслось перед строем.

Новость, объявленная Саидом, об удвоении размера вознаграждения, обрадовала всех, кто об этом ещё не знал. По войску, пронёсся одобрительный гвалт. Пираты Чёрной Бороды, уже знали, что размер вознаграждения удваивается, и, особо, не удивились, однако, мысль, о большом количестве пиастров, поднимала им их настроение. Ещё раз, проиграли боевые трубы, и Саид вскочил, на подведённую к нему лошадь. Он поднял правую руку, и крикнул:

— За Дракона!

— За Дракона! — пронеслось перед строем.

— За мной! Шагом марш! Вперёд! — скомандовал Саид.

Войско Дракона и пираты Чёрной Бороды двинулись вслед за Саидом. Саид, на своём коне, возглавлявший войско, сразу, взял курс на лагерь базирования отряда Юлии, ведя всех по известным ему дорогам. За Саидом, двигался эскадрон. За эскадроном шли, с песнями, остальные воины Дракона, и замыкали шествие пираты Чёрной Бороды. Сам Тич отказался от лошади, и предпочёл быть, как и все пираты, пехотинцем. Тичу, не очень-то хотелось участвовать в кавалерийской атаке, так как, он не хотел подвергать свою собственную жизнь излишнему риску. Он шёл в стороне от колонны пиратов, командовал ими, и, как обычно, держал в руке бутылку рома, из которой, время от времени, делал очередной глоток, для поднятия настроения.

Барабанщики, всю дорогу, били барабанную дробь, а трубачи, время от времени, играли боевые мелодии. Авангардный отряд, в предпобедном настроении, и по приказу командиров, запел строевую предбоевую песню:

— Мы вышли в марш! Земля, вокруг, дрожит!

Дракон, всех нас, ведёт к большим победам!

Мы — бой дадим! Пусть, враг от нас бежит!

Пусть, блещут наши ордена,

победным ярким светом!

Пушки, с ружьями, ударят по врагам!

Радуйтесь и каркайте, вороны!

Дьявол даст, решимости, всем нам!

Мы защитим три царские короны!

Знаменосцы несли высоко поднятые знамёна. Знамёна пиратов Чёрной Бороды напоминали их флаги на кораблях, только были больше, соответствующего, для знамён, размера. На двух одинаковых знамёнах пиратов, красовалось изображение весёлого роджера, а на двух других, тоже, одинаковых, и изготовленных, когда-то, лично Индюком и по приказу Чёрной Бороды — изображение скелета, пронзённого сердца, с которого капает кровь, и изображение песочных часов. Одно знамя нёс сам Индюк, три других — самые наглые пираты, назначенные, по поручению Тича, Одноглазым. За Индюком плёлся весёлый Бурбуль, с ружьём наперевес. Почти все пираты и воины Дракона были вооружены ружьями, и, кроме того, у многих, ещё, были и пистолеты. На знамёнах воинов Дракона, был изображён сам Дракон. Все знамёна, радостно развевались на ветру, в такт маршевой песне, подхваченной всеми подразделениями, а также, пиратами Чёрной Бороды:

— Бей, барабан! Нас в бой — приказ зовёт!

В огонь пойдём, за нашего Дракона!

Труба, нам, гимн победный пропоёт!

Пусть, пляшут наши сундуки,

от денежного звона!

Пушки, с ружьями, ударят по врагам!

Радуйтесь и каркайте, вороны!

Дьявол даст, решимости, всем нам!

Мы защитим три царские короны!

Саид оглянулся, осмотрел войско, и остался довольным боевым духом воинов и пиратов. Все подразделения маршировали по дороге, двигаясь вперёд, и очень громко пели песню:

— Вперёд! Смелей! К атаке, будь готов!

Сам чёрт поможет, нам, вести сраженье!

Мы перебьём драконовых врагов!

Пусть, бочки с ромом, в погребах,

готовят, нам, веселье!

Пушки, с ружьями, ударят по врагам!

Радуйтесь и каркайте, вороны!

Дьявол даст, решимости, всем нам!

Мы защитим три царские короны!

Все воины Дракона и пираты решительно настроились на победу, и наслаждались сладкими мыслями об обещанных орденах и пиастрах. Войско Дракона быстро двигалось по дороге, в сторону расположения отряда Юлии.

На плече у Одноглазого, сидел попугай, который, время от времени, взлетал, делал над идущей колонной несколько кругов, и возвращался на плечо к Одноглазому, а сам Одноглазый постоянно курил свою трубку.

— Быстрей! Быстрей! — кричал попугай Барон.

Артиллерия войска Дракона состояла из двадцати двух мощных пушек. Все пушки тянули лошади, перед пиратами.

— Шире шаг! Шире шаг! — кричал, храбрым тоном, Тич своим разбойникам.

Индюк и Одноглазый, уверенные в победе, с воинственным видом командовали, также, и пиратами, как бы, помогая Чёрной Бороде.

— Веселее шаг! Шире шаг! — тут же, крикнул Одноглазый пиратам, которые шли, как сонные мухи, имея, явно, совсем не воинственный вид.

— Твёрже шаг! Шире шаг! — крикнул, пиратам, Индюк, тем самым, пытаясь поднять их боевой дух, перед сражением.

Пираты, слегка, зашевелились. Войсковая колонна вышла на ровную широкую дорогу, и скорость её движения резко возросла. Саид надеялся, уже к вечеру, разделаться с отрядом Юлии, и уже ставил планы насчёт принцессы, и даже насчёт самой Юлии, несмотря на то, что он, даже, не знал её имени. Ехавший на коне, во главе эскадрона, Хилл, разгром отряда Юлии считал делом предрешённым, и мечтал, только, о возвращении себе должности премьер-министра. Его друг, всадник Колода, всю дорогу дико улыбался в предвкушении победы и наград. Войско исполняло, поставленное перед ним, задание.

__

Дракон и Феликс, из окна дворца, наблюдали за войском. Все три головы Дракона вглядывались в окно, и смотрели на воинов и пиратов. Из числа командиров, воевать пришли Шакал и Валет, Шалобон и Чарли, Билл и Гуса?к, и, даже, на собственном коне, отозванный с пенсионного отдыха, Фердинанд. В качестве рядовых воинов явились почти все служители Дракона, кроме минимального числа тех, которые остались присматривать за невольниками. Всеобщая мобилизация, объявленная Драконом, дала результат — вместе с пиратами Чёрной Бороды, у дворца собрались почти тысяча воинов и пиратов.

— Ну, теперь-то, с агрессорами будет покончено, — сказал Феликс Дракону, провожая взглядом войско, когда оно выдвинулось в свой боевой марш.

— Хорошо бы, — тяжело вымолвил, в ответ, Дракон, головой Завр.

Дракон глядел в окно, на свое уходящее войско, всеми тремя головами.

— Идут бить агрессоров, — промычала голова Кавр.

До Дракона и Феликса доносилась барабанная дробь. Спустя несколько минут, войско скрылось за ближайшими холмами, барабанная дробь окончательно стихла, и перестала доноситься до дворца. Дракон поглядел головой Кавр на Феликса, и, с тревогой, спросил:

— Феликс! А если, эта чёртова девка, если, эта лисица разобьёт моё войско? Что мы, тогда, делать будем?

Феликс удивлённо покачал головой.

— Быть не может, Ваше Трёхглавие, — успокоил он Дракона. — У неё, двести воинов, а у нас, почти, тысяча.

Дракон слегка успокоился. Он махнул левым крылом, и, уставившись на Феликса, всеми тремя головами, головой Тавр, мечтательно произнёс:

— Вот, Саид разобьёт агрессоров, и я, этих двух чёртовых девок, подарю турецкому султану. Пусть, забирает и командиршу, и принцессу. А я, как-нибудь, и без Китая проживу. Лучше, подумаем, как нам Индию поработить!

— Пусть, турецкий султан, с этими чёртовыми девками, поразвлекается! — добавила голова Кавр, очень сильно позеленевшая от волнений.

Все три головы Дракона, и Феликс, расхохотались:

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Потом, Дракон, головой Тавр, продолжил мечтания:

— А всех бандитов, которых захватим живыми, я отправлю в свои шахты и рудники.

— И на плантации, — добавила голова Завр.

Феликс и Дракон, вновь, расхохотались. Причём, Дракон, всеми тремя головами, хохотал, как никогда — дрожали все стены его дворца:

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Дракон и Феликс перестали хохотать, и голова Кавр крикнула, превратив свою окраску, из зелёной в тёмно-синюю:

— А царицу всех кенгуру на Земле, как она нагло себя называет, эту кенгуру Мобильбу, я прогоню с острова! Я объявлю войну всем её покровителям!

Голова Завр, также, злобно защёлкала зубами.

— Кенгуру Мобильба — мой заклятый враг! Это, она укрыла, агрессоров, у себя. Она нарушила все договоры! Уж, я, с ней, разделаюсь! — выкрикнула голова Завр, щёлкая, от злобы, языком.

Глаза головы Тавр разъярённо забегали из стороны в сторону.

— Я отдам её на съедение сибирским волкам, — добавила голова Тавр, также, как и голова Кавр, посиневшая, в этот момент, от злобы.

Дракон и Феликс, вновь, залились злым хохотом.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Затем, Дракон прошёлся из угла в угол, создавая, как обычно, грохот на весь дворец, и начал ругаться:

— Какая наглость! Какая наглость! Вторглись в моё царство-государство! — крикнула Феликсу, возмущаясь, голова Завр.

— Захватили и похитили моих рабов, — крикнула голова Тавр, вся синяя, от возмущения.

— Похитили, у меня, принцессу, — выкрикнула голова Кавр.

— Лошадей, Ваше Трёхглавие, — добавил главный шпион Феликс.

— Да, да, похитили полсотни моих лучших лошадей, — проворчала голова Завр.

— Боевых лошадей, — сказал, уточняя, Феликс, — пятьдесят две лошади.

— Да, да, боевых кавалерийских лошадей, — проворчал Дракон, головой Тавр, щёлкая, от злости, языком.

— А также, несколько ружей и пистолетов, — вспомнил Феликс.

— Да, ещё ружья и пистолеты, — промычала голова Кавр.

Феликс отошёл от окна, сделал несколько шагов по залу, и продолжил перечисление Дракону, диверсий отряда Юлии:

— А также, перестреляли несколько наших лучших воинов, Ваше Трёхглавие.

— Несколько воинов! Несколько воинов! — крикнул, с выражением сильной досады, Дракон, головой Завр, схватившись, крыльями, за свою среднюю голову.

Дракон забегал по залу, из угла в угол, создавая грохот во всём своём дворце. Затем, он остановился, подошёл к окну, и начал смотреть на дворцовую площадь, где, ещё недавно, стояло его войско. Феликс подошёл к Дракону, и прошепелявил:

— А ещё, Ваше Трёхглавие, они, агрессоры, очень не любят Дракона. Они очень не любят вас, Ваше Трёхглавие! И, они не любят всё ваше царство.

Дракон, быстро отошёл от окна, вышел к центру зала, и прорычал:

— Они ненавидят моё царство! Смерть агрессорам! Смерть! — прорычали, хором, все три головы Дракона.

Дракон, вновь, подбежал к окошку, и уставился в него, всеми своими головами и глазами, вглядываясь вдаль — вглубь своего острова.

__

К Юлии подскакали, на лошадях, выставленные в дозор, двое всадников. Старший, из них, доложил:

— Идут! Большое войско Дракона!

— Идут! — крикнула Юлия всем своим воинам.

Юлия распорядилась снять все дозорные посты, а часовых вернуть в лагерь. Весь отряд Юлии находился в тревожном ожидании войска Дракона, и, вот, это войско приближалось к ним. Вскоре, огромная вражеская армия подошла к стенам лагеря, на расстояние пушечного выстрела, и все воины Юлии стали осознавать всю опасность, нависшую над ними. Юлия и Дэн оглядели, взглядом, вражеское войско.

— Как их много! — сказала Дэну, Юлия, осматривая войско Дракона.

Взволнованный Дэн посмотрел в лицо Юлии, и сказал:

— Они будут нас штурмовать!

Юлия кивнула головой, согласившись с ним:

— Да. Они, для того и идут сюда, чтобы нас уничтожить штурмом.

Юлия вытащила подзорную трубу, и оглядела, через неё, войско Дракона. Она внимательно осмотрела Саида, Хилла и Чёрную Бороду. Юлия передала подзорную трубу Дэну.

— Посмотри, как они расхрабрились! — сказала Юлия Дэну.

Дэн взял подзорную трубу, и, тоже, начал осматривать, через неё, войско противника. Сидевшие на лошадях, Саид и Хилл раздавали команды, и имели очень воинственный вид, что хорошо было видно, через подзорную трубу.

— Жарко будет, — сделал вывод Дэн, рассматривая в подзорную трубу, прибывшее войско Дракона.

Юлия Иголочка взяла, у Дэна, подзорную трубу, позвала Кляксу, показала рукой на Тича, вручила трубу брату, и спросила его:

— Этот, что ли, Чёрная Борода?

— Да, он самый, — ответил Клякса.

Затем, Клякса взял подзорную трубу, поглядел, через неё, на Тича, и ещё раз подтвердил, кивая головой:

— Он, Эдвард Тич — Брат Сатаны.

Клякса вернул Юлии подзорную трубу. Она взяла трубу, положила её в футляр, на пояс, разложила возле себя боеприпасы, и всем приказала:

— К бою!

И хотя, отряд Юлии к бою был готов, её воины, ещё раз перепроверили готовность оружия и боеприпасов к стрельбе. Дэн подошёл к принцессе, снял с её плеча попугая, посадил его за большой камень, находившийся поблизости, и имевший размеры с половину человеческого роста, в высоту и в ширину, и приказал ему, грозя пальцем:

— Сиди здесь, Боцман!

Попугай, словно понял, и крикнул, в ответ:

— Сме-ерть Драко-ону!

Войско Дракона быстро расположилось отрядами и колоннами на подступе к лагерю, с одной, фронтальной стороны, настолько, насколько это было возможно. С другой стороны находился океан, и лагерь, со стороны океана, был малоуязвим.

Все воины Юлии, в том числе бывшие рабы Дракона, были полны решимости отразить все атаки драконова войска. Назад, в рабство, на плантации, в шахты и в рудники, никому, из освобождённых невольников, не хотелось. В стане Юлии, царил боевой победный дух, и воинственное настроение.

Фикса занял боевое положение, ещё раз поглядел на войско Дракона, и сказал Кляксе, наводя ружьё в сторону противника:

— Сейчас, пойдут в атаку.

Клякса кивнул головой.

— Пойдут. Для этого, они и здесь, — отозвался Клякса, глядя на воинов Дракона, выстраивающихся в боевые порядки.

Клякса взял ружьё, прицелился, и стал ждать приказ, на открытие стрельбы.

__

В стане Саида, полным ходом, шла подготовка к штурму лагеря Юлии. Как и положено, Саид, на небольшой высоте-возвышенности, расположил шатёр своей ставки, подняв над ней государственный флаг драконова царства, и боевое знамя с изображением Дракона, и откуда Саид, в качестве главнокомандующего, с помощью полусотни воинов и дюжины всадников, планировал осуществлять руководство драконовым войском, в ходе генерального сражения. Одновременно, Саид выстроил, в боевые порядки, всё войско, и воины ждали, только, приказа. Барабанщики не переставали бить барабанную дробь, а трубачи, своими трубами, играли боевые мелодии.

Саид, на своём коне, подскакал к Чёрной Бороде. Тич хлебнул, из бутылки, очередной глоток рома, усмехнулся, кивая в сторону лагеря Юлии, и расхохотался:

— Ха-ха-ха!!! Мы их обратим в бегство, через пять минут! А бежать им некуда, они, почти полностью окружены, и мы их схватим!

— Мы их разобьём, и захватим живыми! — кивнул головой Саид, спрыгивая с лошади.

Саид вытащил, из футляра, подзорную трубу, и начал, через неё, осматривать местность.

Тич сделал очередной глоток рома, опустошив бутылку. Он выкинул пустую бутылку, вытащил новую бутылку, из лежащего на земле мешка с бутылками вина, принесённого пиратами, откупорил её, и сделал ещё один глоток рома. Тич повернулся лицом к Саиду, усмехнулся, и сказал:

— Саид. Продай мне, принцессу.

Саид удивился и остолбенел, уставившись на Тича, и прекратив осмотр местности.

— Зачем она, тебе? — спросил Саид, удивлённо.

Тич хлебнул, из бутылки, очередной глоток рома, поглядел, хитро, на Саида, после чего, ответил:

— Жениться собираюсь. Слышал, что китайская принцесса очень хороша собой. Кстати, как её имя?

— Как имя? Да, ты женат! В ваших краях дозволяется, лишь, одна жена! — возмутился Саид, положив в футляр подзорную трубу.

Тич, вновь, сделал глоток рома, и поделился с Саидом планами:

— Я хочу выгнать свою нынешнюю жену, и жениться на китайской принцессе.

— Ты хочешь жениться в четырнадцатый раз? — возмущённо, спросил Саид.

— Да, в четырнадцатый раз, — кивнул головой, не моргнув глазом, Чёрная Борода.

— Зачем тебе принцесса? — не унимался Саид, который, и сам имел виды на принцессу Чжан.

— Принцесса — лучше, — ответил Тич.

— Да, Тич. Принцесса — лучше, — согласился Саид. — Но, ведь, по всем традициям, принцессам нужен принц на белом коне.

Тич состряпал уверенную харю, ударил кулаком себя в грудь, и прорычал:

— Я — бравый и удалой пират-красавец! Пират-красавец! Я — её принц!

Саид, от удивления, вновь, остолбенел. Чёрная Борода уставился прямо в глаза Саиду, и, через пять секунд, оскалив зубы, стараясь выдавить из себя романтичную интонацию, добавил, жестикулируя левой рукой:

— Принц на летящем корабле!

Чёрная Борода сделал очередной глоток рома из своей бутылки. Саид состряпал недовольную физиономию, замотал головой, и, с возмущением, проворчал:

— Это, что же получается? Ты мне старух, а я тебе — девятнадцатилетнюю принцессу-красавицу?! Так, не пойдёт.

Тич понял, что договориться с Саидом, на этот раз, просто так, не получится. Он сделал очередной глоток рома, и сказал Саиду:

— Хорошо заплачу, Саид.

Саид покачал головой:

— Знаешь, Тич. Решать судьбу принцессы, будет сам Дракон. Он, с её помощью, хочет овладеть Китаем.

Тич почесал затылок, погладил свою бороду, и высказал своё мнение:

— Э-э… Да на Китай, у Дракона, воинов не хватит. Хоть десять принцесс, воины нужны. Много-много.

— Дракону, это, трудно объяснить. Хочет стать императором Китая, и всё! — сказал Саид Чёрной Бороде.

Затем, Саид обошёл вокруг своего коня, взглянул в сторону лагеря отряда Юлии, и, недолго подумав, сказал Тичу:

— А знаешь, Тич, если Дракон решит, то я не против. Разобьём агрессоров — забирай принцессу! Но, если, Дракон решит. О цене — потом договоримся.

Тич обрадовался. Он хлебнул очередной глоток рома, и заверил Саида:

— Мы разобьём агрессоров, Саид. Скажи всем — пусть, готовятся к моей свадьбе.

Тут, Саиду надоел разговор с Чёрной Бородой, и он вскочил на коня, начав всем раздавать последние распоряжения. Чёрная Борода вытащил пистолет, из кожуха перевязи, зарядил его, сунул пистолет назад, в кожух перевязи, потом, зарядил поочерёдно, точно также, все остальные свои пистолеты, сложив их, в кожухи, на перевязь, сделал очередной глоток рома, и приказал пиратам:

— Всем, к бою!

Пираты стали заряжать ружья и пистолеты, по приказу Тича, который ходил вокруг, и ждал сигнал к наступлению.

— Эй, Индюк! Одноглазый! — позвал Тич своих помощников, делая из бутылки очередной глоток рома.

К Чёрной Бороде, немедленно подбежал, сначала, Одноглазый, а вскоре и Индюк. Попугай Барон послушно сидел на плече у Одноглазого.

Тич сделал очередной глоток рома, и объявил Индюку и Одноглазому:

— Сейчас, начинаем. Будем, их, штурмовать.

— Штурмова-а-ать! — прокричал попугай Барон, махая крыльями.

Войско Дракона и пираты Чёрной Бороды были, полностью, готовы к боевым действиям. Тич сделал очередной глоток рома, и дал наказ Индюку и Одноглазому, жестикулируя рукой, и пистолетом.

— Будьте бдительны! Сейчас, пойдём в атаку.

Индюк и Одноглазый кивнули головами, и, по приказу Тича, возглавили, подготовленные к атаке, пиратские колонны.

__

Наконец, все приготовления были закончены. Боевые трубы проиграли, дав сигнал к наступлению, и барабанщики, с утроенной энергией, забили барабанную дробь. Тич, быстро вплёл в свою бороду четыре фитиля, и с помощью горящего боевого фонаря и деревянной щепки, поджёг их. Впрочем, фитили не загорелись, а, как и положено, по замыслу Чёрной Бороды, лишь затлели и задымились. В этот момент, на передний план, вышли знаменосцы Дракона и Тича. И вот, восседавший на коне Саид, дал приказ наступать:

— Знаменосцы! Поднять знамёна!

Назначенные знаменосцы, в войске Дракона, высоко, как могли, подняли все семь боевых знамён.

— Выше знамёна! — крикнул Чёрная Борода своим знаменосцам.

Знаменосцы Тича подняли все четыре пиратских знамени.

— За Дракона! На штурм! Вперёд! — выкрикнул Саид.

Приказ подхватила вся армия.

— На штурм! Вперёд! За Дракона! — разнеслось по всему войску.

— За Дракона! — крикнул Тич своим пиратам.

Войско Дракона и пираты Чёрной Бороды, боевыми порядками, с высоко поднятыми знамёнами, двинулось на лагерь отряда Юлии. Барабанщики усилили барабанный бой. Воины Дракона приняли победоносный вид. Подразделения драконовой армии, бравым шагом, пошли на позиции лагеря отряда Юлии.

Впереди всех, на шаг, обгоняя своего главного знаменосца, вышагивал сам Тич Чёрная Борода. Он держал, в одной руке, бутылку с ромом, в другой — пистолет. Его красные, от рома, глаза сверкали яростью, а от его бороды, в сторону по направлению ветра, валил дым, словно, от печной трубы.

— За Дракона! — вновь, пронеслось над войском.

— За Дракона! — подхватили пираты.

— Смелее! Смелее! — закричал Тич на своих пиратов, размахивая пистолетом, видя, как робеют его пираты с каждым пройденным шагом.

— Вперёд! Вперёд! — орал Бурбуль всем, кто был около него, сделав победоносный вид и храбрую физиономию, и держа наготове своё ружьё.

Одноглазый, с трубкой в зубах, и с попугаем на плече, подбежал к знаменосцу, выхватил у него, из рук, знамя, и сам понёс его, вышагивая в атаку в числе первых. Изображение весёлого роджера на пиратском знамени — череп и кости — зловеще, развевалось на лёгком ветру.

— За мной! Смелее! — кричал Одноглазый пиратам, размахивая пиратским знаменем, и зажав, во рту, свою дымящуюся трубку.

— Смелее-е! Смелее-е! Смелее-е! — кричал всем, попугай Барон, сидевший на плече у Одноглазого.

Чарли нёс боевое знамя, с изображением самого Дракона, и, также, как и Одноглазый, гордо вышагивал в первом ряду, ведя пеших воинов в наступление, которые, нехотя, плелись за знаменосцами.

— Смелее! Смелее! — кричал Чарли отряду гренадеров, и всем остальным своим воинам, размахивая знаменем, и, делая очередной шаг в сторону лагеря отряда Юлии.

— Вперёд! Вперёд! — командовал, еле уцелевший и быстро оклемавшийся после лёгкого ранения, один из крикливых младших командиров, небольшому отряду, ведя его в бой.

Войско Дракона наступало. Деревянный бревенчатый забор, как ограждение, которым был обнесён лагерь отряда Юлии, был невысоким, и Саид надеялся быстро разбить обороняющихся. Ненадёжность ограждения очень тревожила Юлию, и она, во многом, надеялась, скорее, на удачу, а также, на свою артиллерию.

Саид дал приказ своей артиллерии, расположенной им на флангах, открыть огонь по лагерю отряда Юлии. Одиннадцать пушек с левого фланга, и одиннадцать пушек с правого, тут же, открыли стрельбу в сторону лагеря. Ядра пролетали над головами воинов Юлии, и многие ядра попадали в забор, и перебивали брёвна. Некоторые ядра не долетали до забора, но другие попадали на территорию лагеря, и падали возле воинов Юлии. Некоторые ядра пролетали над лагерем, и падали в океанскую воду, у самого берега, распугивая рыб. Наступающее войско Дракона, с каждой секундой, приближалось. Наконец, Юлия Иголочка скомандовала:

— Огонь!

— Огонь! Огонь! Огонь! — пронеслась команда по всему отряду.

По её приказу, заработала вся артиллерия. Битва началась.

Первое же ядро, выпущенное артиллерией Юлии, попало в походное пороховое хранилище, у батареи пушек левого фланга войска Дракона, и, там, раздался сильный взрыв. Все орудия левого фланга войска Дракона опрокинуло, и разметало, приведя их в негодность, и пушечная стрельба, с этого направления, по лагерю Юлии, прекратилась, едва начавшись. Возле пушек, пали раненые и убитые воины Дракона.

Саид позеленел, от злобы. Он, обеими руками, схватился за голову.

— Наши пушки! Наши пушки! Мы лишились одиннадцати пушек! — с негодованием, начал злиться Саид.

Он, нервно, начал ходить вокруг шатра, время от времени, осматривая в подзорную трубу ход сражения, и не прекращал давать, через посыльных и помощников, приказы своим подразделениям.

Воины Юлии открыли стрельбу из всех ружей и пистолетов. Стали, замертво, падать на землю, шедшие на штурм в колоннах, воины Дракона.

Юлия обрадовалась первым удачным выстрелам своих воинов.

— Хорошо! — громко крикнула она, всем. — Так, стрелять!

Юлия прицелилась в Тича, и выстрелила. Пуля угодила прямо в бутылку, когда Чёрная Борода пытался сделать очередной глоток рома. Бутылка разбилась вдребезги.

— Проклятье! — крикнул Тич, выкидывая горлышко бутылки.

Лицо и борода Тича оказались залитыми ромом, и Тич начал вытирать лицо и бороду. В это время, над ухом Чёрной Бороды просвистела очередная пуля, и Тич решил лечь на землю. Глядя на Тича, легли на землю и все его пираты.

Саид наблюдал за пиратами через подзорную трубу, и, сразу же, вскипел от ярости.

— Пираты остановились! — крикнул он своим помощникам, скривив свою физиономию, от досады.

Артиллеристы Юлии, в это время, вновь, зарядили свои пушки, и Дэн скомандовал:

— Огонь!

Пушки дали второй залп. Воины Юлии усилили стрельбу из всех своих ружей и пистолетов. Наступающие воины Дракона решили не рисковать, и залегли на землю, продолжая стрельбу из лежачего положения.

Саид, вновь, вышел из себя.

— Залегли! Они срывают все наши планы! — закричал он, для своих помощников, глядя на лежащих воинов, и, сжав, нервно и напряжённо, от безысходности, руку в кулак.

В этот момент, Юлия Иголочка подбежала к Дэну, и сказала ему:

— Можно их бить! У нас получается!

Дэн кивнул головой. Пушки, ружья и пистолеты не прекращали стрельбу по воинам Дракона. В ответ, со стороны наступающих, в лагерь отряда Юлии, тоже, летели пули, а также, пушечные ядра, от стреляющих пушек правого фланга войска Дракона.

Саид вскочил на коня.

— Я сам заставлю, их всех, идти в атаку! — крикнул он своим помощникам.

Саид стеганул коня, и поскакал в сторону упавших воинов, оставив штаб управления на всех своих штабных помощников, намериваясь заставить своих воинов, а заодно и пиратов, подняться в новую атаку. Через три минуты, он подскакал к лежащему на земле Валету, и, грозным голосом приказал, остановив коня:

— Валет! Хватит лежать! Поднимай всех в атаку!

Испуганный Валет вскочил, и, оправдываясь, пообещал:

— У них — пушки! Атаку возобновим через пять минут.

Саид повернул коня, подскакал к лежащим на земле пиратам, не обращая внимания на пролетавшие, мимо него, пули, остановился возле Тича, и спрыгнул с лошади. От обилия пролетавших мимо пуль, он, всё-таки, прилёг на землю, и подполз к Чёрной Бороде, плотно прижимаясь к земле.

— Проклятье! — крикнул Саид Тичу. — У них, пушки!

— Зато, нас больше, — со знающим видом, ответил Тич, глядя в сторону обороняющихся.

— Надо бы, возобновить атаку, Тич! Хватит, лежать!

— Мы пираты, люди вольные! Хотим — воюем, хотим — отдыхаем! — ответил Тич Саиду. — И мне, сейчас же, нужна бутылка рома. Для хорошего настроения, и для наступления.

— Да, да! Мы — хотим — атакуем, хотим — лежим, хотим — бежим! — пробурчал, рядом лежащий Бурбуль, поддакивая Тичу, и слегка подняв голову.

Саид понял, что с Чёрной Бородой и с пиратами лучше не ругаться. Но Тич успокоил:

— Полежим, и пойдём в атаку. Серебряные пиастры, мне, и моим пиратам, очень нужны.

Саид, услышав от Чёрной Бороды обещание, возобновить атаку, вздохнул с облегчением, и, вновь, начал осматривать поле сражения.

Над полем, раздавался грохот орудий, велась стрельба, с обеих сторон, повсеместно стоял дым, и, во многих местах, горела в огне трава. На поле лежали раненые и убитые воины Дракона.

Тич встал, взял, у одного из пиратов, ядро-гранату, и поджёг её шнур, от тлеющих, в его бороде, фитилей. Его глаза засверкали бешеной яростью. Ядро зашипело и задымилось. Саид оскалил зубы, и заулыбался своей дикой улыбкой. Тич раскрутился, зарычал, и, изо всех сил, по гренадерски, бросил ядро в сторону лагеря воинов Юлии. Ядро, пролетев две сотни шагов, перелетело через ограждение, и упало возле Юлии. Шнур горел, а само ядро крутилось и шипело. Юлия растерялась, и, испугавшись, остолбенела. Она знала, что ядро, вот-вот, должно взорваться. Юлия, растерянно уставилась на крутящееся ядро. Вдруг, к ядру подскочил Дэн, схватил его, раскрутился, и бросил его, что было силы, обратно, в сторону Чёрной Бороды. Ядро упало возле Тича и Саида. Это ядро продолжало дымиться, шипеть и крутиться. Тич и Саид растерялись и побледнели.

— Ложись! — крикнул, сообразивший Саид, пригибая голову Тича к земле, и, падая на землю, вместе с ним.

Ядро взорвалось. Тича и Саида засыпало грязью и землёй. Пролежав с полминуты, Тич и Саид поднялись с земли, и стали осматриваться вокруг.

— Ух! — воскликнул, от пережитого страха, Саид.

Лица Тича и Саида, от взрыва, покрылись копотью, а их шляпы и одежды превратились в лохмотья. От разрыва, у них звенело в ушах, и они, ненадолго, перестали обращать внимание на пролетавшие, мимо них, пули и пушечные ядра. Все действующие орудия, ружья и пистолеты, с обеих сторон, не прекращали ведение огня. Всюду, вокруг, стоял густой дым, и воздух пропах порохом. Все дикие животные, птицы, ящерицы и даже змеи и насекомые стали покидать поле сражения и все близлежащие окрестности. От выстрелов, всюду, стоял шум и слышался крик коней. Пираты ждали приказов от Тича на возобновление атаки, так как, подчинялись только ему, и сами в бой, особо, не рвались.

Тич и Саид стали отряхиваться от земли, после чего, Саид, одев свою изуродованную шляпу, и имея смешной облик, вскочил на своего коня, и поскакал на правый фланг, к артиллеристам, которыми командовал Фердинанд, для того, чтобы дать им очередные указания.

__

Феликс оторвал свой взгляд от зеркала, поглядел вверх, на все три головы Дракона, и радостно воскликнул:

— Воины нашей армии пошли в наступление, Ваше Трёхглавие!

Дракон подбежал к Феликсу, и уставился, всеми тремя головами и шестью глазами, в зеркало. Войско Дракона шло в атаку.

— Храбрецы! Так держать! — обрадованно воскликнула голова Завр, моментально порозовевшая от радости.

Феликс отошёл от зеркала, подошёл к окну, взглянул на солнце, убедившись, что погода будет хорошей, потом, подошёл поближе к Дракону, и сказал:

— К вечеру, Ваше Трёхглавие, с агрессорами будет покончено.

— Будет покончено, — кивнул Дракон головой Кавр.

Дракон радостно забегал по залу, создавая, вокруг, сильный грохот. Немного погодя, Дракон, вновь, подошёл к зеркалу, и увидел, что его воины залегли и прекратили наступление, а само сражение приняло затяжной характер.

— Ну, что же, они остановились? — завозмущалась голова Кавр. — Почему, они залегли?!

— Вперёд! Вперёд! — прорычала, в зеркало, голова Тавр.

Феликс подошёл к зеркалу, поглядел в него, и сказал:

— Стреляют в них, Ваше Трёхглавие. Вот, они и залегли.

Дракон нервно забегал по залу, создавая, вокруг себя, грохот и шум.

— А я, им, большие деньги, за что, плачу?! — завозмущался Дракон головой Завр, щёлкая, от досады, языками всех трёх голов.

Феликс решил успокоить Дракона:

— Не волнуйтесь, Ваше Трёхглавие. Они, сейчас, вновь, пойдут в атаку. Только, немного отдохнут.

Дракон, продолжая глядеть в зеркало, крикнул, головой Кавр:

— Конницу, надо, в атаку! Конницу! Ну, что же Саид медлит?

Феликс обошёл вокруг Дракона, и сказал:

— Саид знает своё дело. Ему виднее, Ваше Трёхглавие.

Вдруг, в зеркале, появились закопчённые лица Саида и Тича, а их рваные, чёрные от сажи и грязи одежды, представлявшие, из себя, лохмотья, обозлили Дракона ещё сильнее. Дракон рассвирепел:

— Чёртова девка! Она, над нами, издевается! — заорал Дракон, головой Завр, уставившись в зеркало всеми шестью глазами.

— На войне, как на войне, Ваше Трёхглавие, — прокомментировал ситуацию Феликс, глядя на жалкий вид Саида и Тича.

Дракон окончательно расстроился, отошёл от зеркала, затем, он подошёл к окну, поглядел вдаль, и задумался. Через минуту, Дракон подошёл к зеркалу, и, тревожно, сказал Феликсу, головой Тавр:

— Феликс, а если, агрессоры разобьют моё войско, они же, окружат мой дворец, и начнут осаду.

Феликс встал, подошёл к Дракону, посмотрел в окно, оценив местность вокруг дворца, затем, Феликс прошёл по залу, к другому окну, и также осмотрел местность. Феликс вздохнул, но решил не подавать вида, и успокоил Дракона.

— До этого, не дойдёт, мой Дракон. Наше войско — разобьёт агрессоров.

— Хорошо бы! Мне, знаешь, лишние неприятности не нужны, — прорычал Дракон головой Кавр.

Дракон, вновь, подошёл к зеркалу, посмотрел на панораму развернувшегося сражения, и, с негодованием, прокричал головой Завр:

— Но, что же, конница?!

— Конницу, конницу в бой! Конницу! — закричала голова Тавр, глядя в зеркало, на ход сражения.

— Саид! Конницу! Конницу в бой! — крикнула голова Кавр, хотя, Дракон прекрасно знал, что Саид его не слышит.

Но, словно, услышав Дракона, Саид решил двинуть на отряд Юлии кавалерию. Саид подскакал, на своём коне, к Хиллу, вытер рукой пот со своего чумазого лица, поправил свою шляпу, представлявшую, из себя, лохмотья, и дал ему приказ:

— Хилл! Конницу — в наступление! Вперёд!

— Есть! — ответил Хилл, и поскакал, на своём коне, выполнять приказ.

Эскадрон, насчитывающий сто пятьдесят всадников, вышел на передовой рубеж. Возглавлял конницу, лично, Хилл. Отдав приказ, Саид поскакал к Чёрной Бороде, чтобы вынудить пиратов возобновить наступление.

Юлия, увидев приготовления противника, крикнула своим воинам:

— Приготовиться к стрельбе по всадникам! Гренадерам, быть начеку!

Дэн подбежал к Юлии.

— Эскадрон Дракона вышел на рубеж. Они, сейчас, пойдут в атаку, — крикнул Дэн Юлии.

— Да, готовятся, — сказала Юлия Дэну. — И забор, у нас, невысокий.

Из лагеря, было видно, как Хилл отдаёт последние распоряжения.

Хилл взмахнул своей саблей, и дал приказ всадникам:

— Вперёд!

Конница Дракона понеслась в атаку. Воины Юлии эту атаку ждали. Юлия Иголочка скомандовала:

— По кавалерии Дракона, огонь!

— Огонь! — продублировал команду Дэн, для всех воинов.

Конница Дракона быстро приближалась к лагерю отряда Юлии. Пушки артиллерии Юлии дали залп по наступавшим всадникам. Все воины Юлии открыли массированный огонь по коннице, из всех ружей и пистолетов, что были у них в наличии. Залп пушек оказался удачным, и, сражёнными, на землю упали несколько всадников и лошадей. До воинов Юлии доносилось ржанье поверженных коней и крики всадников. Воины Юлии, изо всех сил, вели стрельбу, по наступающему эскадрону.

— Пли! — скомандовала Юлия, наблюдая за сражением, когда её воины перезарядили пушки.

Пушки произвели второй залп, и Хилл упал с убитой лошади. Всадники Дракона дрогнули и растерялись, оказавшись, внезапно, под градом пуль и пушечных ядер. Оставшись без Хилла, конница, за тридцать шагов от забора лагеря, остановилась, и среди всадников началась паника. В них летели ядра и пули, и все всадники замешкались перед лицом смертельной опасности. Артиллерия Юлии дала ещё один залп по эскадрону, и шесть всадников и три лошади были убиты наповал. Всадники от страха оцепенели, а лошади, под всадниками, встали на дыбы и заржали, тоже, испугавшись грохота пушек.

Мчавшийся в атаку, в числе первых, Колода, перепугавшись, округлил глаза.

— Назад! — крикнул Колода, сперепугу, своему коню.

Он повернул коня, и, тут же, стеганул его, и погнал коня прочь, подальше от стреляющих пушек артиллерии Юлии. Тут же, впав в панику, вслед за ним, хвалёным храбрецом, бросились вскачь, сначала семь всадников, что находились возле него, а через несколько секунд — и все остальные всадники Дракона. Эскадрон спасался от пушечных ядер, и топот коней разносился по всему полю сражения.

— Проклятье! — вскричал Саид, наблюдая за бегством эскадрона с поля боя, сидя в седле своей лошади.

— Бегут! — вслух, рявкнул, подскакавшему Саиду, Тич, всё ещё лежавший на земле, вместе со своими пиратами, и откупоривая бутылку рома, доставленную ему пиратами, только что, по его приказу, из взятых с собой запасов.

Саид стеганул коня, и поскакал, наперерез, отступающему эскадрону.

— Стой! — закричал Саид. — Назад! В атаку!

Но, всадники скакали, прочь, от лагеря Юлии, и не хотели обращать на Саида никакого внимания. Хилл встал с земли, и, тут же, поймал руками, за узду, одного из всадников, остановив его лошадь.

— Стой! Назад! В атаку! — закричал на кавалериста Хилл.

Кавалерист стеганул лошадь, нагайкой, и конь понёс всадника, прочь, отшвырнув Хилла в сторону.

— Болваны! Идиоты! — закричал Хилл, на скачущих мимо, с места сражения, кавалеристов.

— За что, вам, Дракон деньги платит?! — крикнул Саид, вслед, убегающему с поля боя, эскадрону.

Хилл поймал коня, всадник которого был убит, и вскочил в седло. Тут, вдруг, пуля, выпущенная из стана Юлии, попала в коня, и Хилл упал вместе с убитой лошадью. Хилл встал, поглядел на убитого коня, и подбежал к Саиду. Хилл громко крикнул ему:

— Треть коней перебито, Саид! Треть всадников — ранены и убиты!

— Бери моего коня, — приказал Саид Хиллу, спрыгивая со своей лошади. — Быстро возвращай всадников, что живы и здоровы, на боевые позиции.

Саид, моментально, подвёл лошадь к Хиллу. Хилл вскочил на коня.

— Быстрее! Быстрее! — заорал, на Хилла, Саид.

Хилл поскакал возвращать на поле сражения, разбежавшийся и поредевший эскадрон, чтобы произвести ещё одну атаку.

Саид подбежал к Чёрной Бороде, упал возле него, прижавшись к земле, и отдышался.

— Дай глотнуть! — буркнул Саид, и выхватил, поданную Тичем, бутылку рома, которую Чёрная Борода, только что откупорил, и успел, из неё, сделать, лишь несколько глотков.

Саид сильно выругался, на всадников, поднёс горлышко ко рту, сделал несколько глотков, вернул бутылку Тичу, и недовольно проворчал:

— Ну и денёк!

__

Юлия Иголочка подбежала к артиллеристам, и похвалила их:

— Молодцы! Так стрелять!

Она выхватила, у воина-артиллериста, горящий фитиль, и поднесла его к запальному отверстию заряженной пушки, наведённой, заранее, на цель. Пушка выстрелила, и ядро полетело, и попало в бочку с порохом, в стане противника. Бочка взорвалась, и возле неё, замертво, упали три воина Дракона. Юлия вернула фитиль воину-артиллеристу, подбежала к Дэну, руководившего, в это время, артиллерией, и, нескрывая радости, крикнула ему:

— Мы отбили две атаки! Враг несёт большие потери!

Дэн взглянул на Юлию, и сказал в ответ:

— Они, сейчас, пойдут в очередную атаку, — и, показывая рукой, продолжил, — видишь, готовятся.

Было видно, как Саид махал руками, жестикулировал, командовал и выстраивал своих воинов в боевые порядки.

Пушки, с обеих сторон, не прекращали стрельбу. Клякса и Фикса, как и все остальные воины отряда Юлии, постоянно вели стрельбу по воинам Дракона, из пистолетов и ружей, что у них были.

— Ложись! — нагибая голову Кляксе, и, нагибаясь сам, крикнул Фикса.

В это время, над их головами, пронеслось очередное пушечное ядро.

— Пронесло, — отряхиваясь от грязи, прошептал Фикса, после того, как ядро пролетело.

— Ух! — воскликнул слегка перепуганный Клякса, также, отряхиваясь от грязи и пыли.

Клякса и Фикса сделали по выстрелу, из ружей, в сторону противника, через отверстия в заборе, сделанных, специально, для стрельбы.

— Если, мы их разобьём, то, это будет, только, половина победы над Драконом, — сказал Фикса Кляксе, перезаряжая ружьё.

Клякса зарядил ружьё, прицелился, выстрелил, и поделился с Фиксой мыслями, начав перезаряжать ружьё для нового выстрела:

— Говорят, Фикса, что от Дракона, даже, пушечные ядра отлетают и отскакивают, как горох от стенки.

— Так и есть, — кивнул головой Фикса, перезаряжая своё ружьё.

Клякса и Фикса выстрелили. Клякса, тут же, спросил:

— И как, мы с ним справимся?

Фикса пожал плечами:

— Понятия не имею, — ответил он.

— Ложись! — крикнул Клякса Фиксе, нагибая голову Фиксы к земле, и сам, тоже и одновременно, прижался лицом к земле.

Мимо, со свистом и гулом, пронеслось очередное пушечное ядро. Ядро пролетело над забором, и над их головами, и упало в десяти шагах от них, на территорию лагеря, угодив в помещение штаба, повредив его, но, к счастью, никого не убив.

Клякса и Фикса, вновь, стали отряхиваться от грязи.

— Живы, — прошептал, еле слышно, Фикса.

— Снова повезло! — сказал Клякса, глядя в сторону воинов Дракона, через отверстие в ограждении.

Клякса и Фикса зарядили ружья и, вновь, выстрелили по противнику.

Юлия Иголочка, оглядела, через свою подзорную трубу, занятые позиции вражеского войска, и спросила Дэна, решив с ним посоветоваться:

— Не пора ли, в бой ввести нашу конницу?

Дэн покачал головой:

— Нет, нет, — возразил он, — ещё рано. Надо выждать правильный и нужный момент.

Дэн прицелился из пистолета, и выстрелил по пехоте противника. Затем, он поглядел в лицо Юлии, и добавил:

— У нас, очень мало сил. Рисковать, нам, нельзя.

— Ложись! — крикнула Юлия Дэну, пригибая, к земле, его голову, и сама, также, пригнулась к земле.

Над ними, с сильным свистом и гулом, пронеслось очередное пушечное ядро, выпущенное артиллерией Дракона. Юлия и Дэн поднялись, и стали отряхиваться от грязи, земли и пыли.

— Мимо, — сказала Юлия, слегка перепугавшись.

— Ух! Мимо! — вздохнул Дэн, переведя дух, и взял в руки своё ружьё.

Юлия и Дэн вновь зарядили ружья и пистолеты, сделали, по войску противника, по два очередных выстрела, и Юлия сказала Дэну:

— Ты прав, Дэн. Они, сейчас, вновь пойдут в атаку.

Юлия показала, рукой, на Саида, раздающего пиратам и своим воинам распоряжения. Дэн поглядел на Саида, кивнул головой, и сказал Юлии:

— Сейчас, возобновят атаку.

Дэн перезарядил ружьё и, вновь, выстрелил в сторону противника. Затем, Дэн подбежал к принцессе. Принцесса Чжан, уже научилась стрелять, и, вполне успешно вела стрельбу по воинам Дракона.

— Я попала в двух разбойников, — похвалилась принцесса Дэну.

Принцесса, в очередной раз, прицелилась и выстрелила. Пуля попала в одного из воинов-разбойников армии Дракона. Этот воин-разбойник схватился за живот, и упал, замертво. Довольный Дэн похвалил принцессу:

— Превосходно! Так и стрелять!

Дэн похлопал принцессу по плечу, и побежал к Фиксе и Кляксе, проверить их позиции. Фикса, Клякса и, оказавшийся рядом с ними, в суматохе боя, капитан Дьюк, не прекращали вести огонь по разбойникам Дракона.

— Что у вас? — спросил с ходу, их всех, Дэн.

— Ждём, когда разбойники Дракона пойдут в очередную атаку, — ответил капитан, сделав очередной выстрел из ружья. — Они готовятся.

Капитан показал рукой, в отверстие, на готовившихся к атаке воинов Дракона.

Дэн кивнул головой, и дал наказ:

— Да. Они, сейчас, снова пойдут в атаку. Держитесь! Надо держаться.

Клякса и Фикса выстрелили. Клякса радостно воскликнул:

— Попал!

Очередная пуля, выпущенная Кляксой, из ружья, угодила в одного из пиратов, который упал, замертво. Клякса взял заряженный пистолет, и выстрелил по воинам Дракона ещё раз, после чего, стал перезаряжать ружьё. Дэн осмотрел, через отверстие в заборе, позиции противника, и наказал:

— Держитесь!

Затем, Дэн подбежал к группе освобождённых, накануне, рабов, также, ведущих стрельбу из ружей по разбойникам Дракона, дал им указания, и вернулся на свою позицию.

__

Воины Дракона снова пошли в атаку. Саид бросил на штурм лагеря Юлии всех своих живых воинов и пиратов Чёрной Бороды, кроме всадников разбежавшейся конницы. Чёрная Борода и Саид шагали впереди. Тич, как всегда, в одной руке держал пистолет, и размахивал им, одновременно, давая указания своим пиратам. В другой руке, Чёрная Борода держал, как обычно, бутылку с ромом, делая, время от времени, из неё, очередной глоток её содержимого. Всюду, вокруг, в обе стороны, пролетали пули и пушечные ядра. Кругом, расстилался дым, и, во многих местах, на подступах к лагерю, горела трава, вспыхнувшая от раскалённых ядер и пуль. Со всех сторон, слышался грохот стреляющих пушек и стрельба ружей и пистолетов. Сражение приняло очень ожесточённый характер.

Юлия осмотрела, в очередной раз, войско Дракона в подзорную трубу. Воины Дракона и пираты быстро приближались. Юлия подбежала к пушкам.

— Огонь! — скомандовала Юлия Иголочка.

Пушки дали очередной залп по вражескому войску. Воины Юлии, перед лицом смертельной опасности, вновь усилили и активизировали стрельбу из ружей и пистолетов, по наступавшим. И было видно, как, в результате пушечного залпа, мёртвыми и ранеными, упали несколько разбойников. Саид, на своих убитых воинов, не обращал никакого внимания.

— Вперёд! За Дракона! — вновь, закричал Саид, размахивая своим пистолетом.

Чёрная Борода хлебнул глоток рома, махнул своим пистолетом, сделал из него выстрел, в сторону отряда Юлии, и закричал своим пиратам:

— Смелее, флибустьеры! За Дракона! Вперёд! Шире шаг!

Тич сунул отстрелянный пистолет в гнездо перевязи, вытащил другой пистолет, и выстрелил, из него, в сторону лагеря Юлии. Пираты, тут же, из своих ружей и пистолетов, выстрелили по обороняющимся. В стане Юлии, ранило шестерых её воинов. Пушки артиллерии Юлии дали ещё один залп по разбойникам, который оказался ещё более удачным — замертво пали несколько вражеских воинов.

— За Дракона! — закричал Тич, подбадривая своих пиратов, и делая очередной глоток рома из бутылки.

Тич перезарядил, на ходу, два отстрелянных пистолета, и начал, не прекращая шаг, беспорядочную стрельбу, по обороняющимся воинам Юлии, из всех шести пистолетов, что были, у него, на перевязи. Сделав шесть выстрелов, Тич начал, не прекращая шаг, перезаряжать пистолеты.

— Вперёд! За Дракона! — кричал Эдвард Тич своим пиратам.

Земля горела и дымилась, вокруг. Тич, вновь, хлебнул из бутылки глоток рома, выстрелил, по очереди, из всех шести пистолетов, в сторону лагеря Юлии, и, вновь, крикнул пиратам:

— Смелее! Твёрже шаг!

— Твёрже шаг! Твёрже шаг! — поддакивал Бурбуль Чёрной Бороде, и сделал очередной выстрел из ружья.

Пираты наступали и стреляли. На другом фланге, и на центральном направлении, в атаку шли воины Дракона, подчиняясь приказу Саида.

— Смелее! За Дракона! — кричал всем воинам, шедший впереди всех, Саид, который вёл в атаку подразделения Дракона на центральном направлении.

Саид периодически стрелял из своего пистолета в сторону лагеря Юлии. Наступавшие разбойники Дракона, по ходу, как и Саид, вели, по позициям обороняющихся, стрельбу, из всех своих ружей и пистолетов.

Наступление воинов-разбойников, с их правого фланга, поддерживала батарея артиллерии, не прекращавшая стрельбу ни на минуту, нанося урон обороняющимся. Клякса прицелился в одну из бочек с порохом, из которых, воины Дракона заряжали пушки, и выстрелил из своего ружья в очередной раз. Пуля, точно, попала в бочку, и, неожиданно для Кляксы, эта бочка вспыхнула и взорвалась, и, вместе с ней, почти сразу, взорвались все бочки с порохом порохового склада. Сильный взрыв изуродовал и опрокинул все оставшиеся пушки артиллерии Дракона, выведя их из строя. Войско Дракона осталось без артиллерии. Мёртвыми и ранеными, упали на землю несколько воинов Дракона.

— Проклятье! — закричал Саид и схватился за голову, увидев, как разнесло все артиллерийские орудия, и убило и ранило несколько его воинов.

Саид, под обстрелом, подбежал к Тичу, чтобы обсудить ситуацию, всвязи с потерей артиллерии.

— Мы остались без артиллерии, Тич, — крикнул Саид Чёрной Бороде, делая шаги, вместе с Тичем, по направлению атаки.

— Пустяки! Мы их скоро, и без пушек захватим! — ответил Чёрная Борода.

Тич, на ходу, сделал очередной глоток рома. Он продолжал вышагивать в сторону лагеря Юлии, ведя за собой, в атаку, своих пиратов. Вдруг, Тич крикнул Саиду:

— Ложись!

Тич упал на землю. Саид, тоже, упал рядом с ним. Пираты, глядя на Тича и Саида, также, упали и прижались к земле. Попугай Барон упал на землю, вместе с пиратами, и прижался к траве, в двух шагах от Одноглазого. Над головами Саида и Чёрной Бороды, с сильным свистом и гулом, и очень низко над землёй, пронеслось пушечное ядро. Тич и пираты, уже находились, от позиций отряда Юлии, на расстоянии ста двадцати шагов, и воины Юлии вынуждены были усилить, до предела, стрельбу по наступавшим из всех имеющихся, у них, орудий, ружей и пистолетов.

— Ух! — воскликнул Тич, вставая с земли, после того, как пролетело ядро, никого из пиратов не зацепив.

Тич взболтнул бутылку, и сделал очередной глоток рома. Взбудораженный Саид вскочил с земли, и дал, всем, приказ:

— За Дракона! В атаку! Вперёд!

Тич поднял вверх пистолет, и крикнул пиратам:

— Доблестные пираты! Флибустьеры! За Дракона! На штурм! Вперёд!

Одноглазый встал с земли, и, держа в руках пиратское знамя, вышел на передний план, продолжая держать в зубах свою трубку.

— За Дракона! — рявкнул, всем, Одноглазый, взяв трубку в левую руку.

Попугай Барон, с земли, взлетел на плечо Одноглазого, и, махая крыльями, тоже, закричал:

— За Драко-она! За Драко-она!

Одноглазый и Тич двинулись вперёд. За ними, следом, плелись ещё два знаменосца Чёрной Бороды, переназначенные уже в ходе сражения самим Тичем, которые, весь бой вели себя не очень смело, и старались не высовываться вперёд. Все пираты, также, поднялись и снова пошли в наступление. Тич, опять шагал впереди, на позиции отряда Юлии, и, захлебнувшаяся было атака, вновь, возобновилась. Саид, тут же, побежал к своим воинам, командовать атакой, которые, в его отсутствие, остановились и снова залегли.

Артиллерия Юлии произвела очередной залп, по приближающимся пиратам Чёрной Бороды. Тич, и все его пираты, вынуждены были, вновь, упасть на землю. Возле Тича упало и разорвалось ещё одно пушечное ядро. Через минуту, Тич поднял голову, отряхнулся, огляделся, хлебнул глоток рома, и подполз к лежащему, неподалёку, Индюку. Тич толкнул Индюка рукой, в бок, и спросил:

— Индюк, ты жив?

— Жив, — прохрипел Индюк.

Индюк поднял голову, затем, сел и начал отряхиваться. Камзол Индюка превратился в лохмотья, а всё его лицо покрылось грязью и копотью. Боевые ярко-жёлтые шаровары Индюка стали похожи на старую грязную тряпку, которой постоянно драят палубу, а его, обсыпанная песком бандана слетела с головы, и свисала с левого уха. Тич испуганно огляделся, похлопал Индюка по плечу, и сказал ему:

— Терпи, Индюк, терпи.

Тич сделал очередной глоток рома, и спросил:

— Где Одноглазый?

— Вон, лежит, — показал Индюк, на лежащего, шагах в десяти, Одноглазого, наполовину засыпанного землёй.

Тич, под градом пуль, подполз к Одноглазому, сделал очередной глоток рома, ткнул Одноглазого рукой, в бок, и спросил:

— Ты жив, Одноглазый?

— Жив, жив, — ответил Одноглазый, и поднял голову.

Одноглазый стал отряхиваться от грязи. Обсыпанный землёй, попугай отряхнул хвост и крылья, и закричал:

— Кошмар! Кошмар! Кошмар!

— Знамя…Где знамя? — спросил, очень озабоченно, Тич.

Перепуганный Одноглазый поднял древок со знаменем. Знамя представляло из себя, покрытые копотью лохмотья. Чёрная Борода оглядел знамя.

— Недобрый знак, Тич, — кивнув, на изувеченное знамя, проговорил Одноглазый Чёрной Бороде, сквозь зубы, подбирая с земли свою трубку.

Тич сделал очередной глоток рома.

— Ерунда! Будь смелее, Одноглазый! — решил подбодрить Одноглазого Тич. — С этим знаменем, мы должны победить, Одноглазый!

Знамя превратилось в грязную тряпку, в виде рваных лохмотьев, и имело очень смешной вид. Однако, изображение черепа и костей не пострадало, и весёлый роджер продолжал зловеще улыбаться над полем битвы.

Тич встал в полный рост, сделал очередной глоток рома, и крикнул всем пиратам:

— Флибустьеры! Храбрые пираты! За Дракона! Вперёд!

Пираты поднялись и, вновь, двинулись за Тичем и Одноглазым в атаку. Тич и Одноглазый, с потрёпанным знаменем, и с трубкой в зубах, вышагивали впереди. Следом, за пиратами, под окрики Саида, в атаку поднялись все воины Дракона.

— За Дракона! — кричал и орал Саид, ведущий в атаку своих воинов, порядком потрёпанных, в ходе предыдущих попыток наступления.

Атака, ценой огромных усилий Саида, возобновилась, и Саид был, уже, в предвкушении победы. Воины-разбойники наступали и стреляли. Артиллерия Юлии не прекращала стрельбу по атакующим, ни на минуту. Все воины Юлии вели и вели, по наступавшим, усиленную стрельбу из ружей и пистолетов. Ряды воинов Дракона и пиратов Чёрной Бороды редели, но, тем не менее, они продолжали наступать. За Саидом, плелись два его знаменосца — Валет и Гусак. Изображение Дракона, на знамёнах, придавало дополнительные силы разбойникам. В этот момент, возле Валета и Гусака, упало и взорвалось очередное пушечное ядро. Обоих знаменосцев засыпало землёй, отбросив их на несколько шагов. К лежащим и оглушённым знаменосцам, тут же, подбежал Саид.

— Валет, ты жив? — спросил, крикнув, Саид, расталкивая Валета, и отряхивая его от земли.

— Жив, жив — отозвался Валет, поднимаясь с земли, отряхивая голову, и вытирая своё лицо от грязи.

Саид, моментально, подскочил к Гусаку, и ткнул его в бок, рукой.

— Гусак, ты живой? — спросил Саид.

— Живой, — ответил Гусак, поднимаясь с земли, и отряхиваясь от грязи и пыли.

Валет поднял знамя. Знамя, от взрыва, также, как и знамя у пиратов, превратилось в грязные закопчённые лохмотья, и стало напоминать тряпку, для мытья полов. Гусак, также, поднял, грязное от копоти, доверенное ему знамя. От полотна, в результате взрыва, осталась половина. От изображения Дракона оторвало две головы, и он, на изображении, превратился в одноглавого.

— Плохое предзнаменование, Саид, — сказал Гусак, показывая знамя Саиду, и, вытирая чёрное, от копоти, лицо.

Саид, окинул взглядом лицо Гусака, перепуганное от взрыва, затем, оглядел оба знамени, после чего, приказал:

— Пустяки! Вперёд! В атаку! Победа близка!

Саид поднялся в полный рост, и сделал очередной шаг в сторону отряда Юлии, размахивая своим пистолетом. Следом, за ним, поплелись Гусак и Валет, размахивая потрёпанными знамёнами. Воины-разбойники вынуждены были, вслед за Саидом, подняться в атаку. Юлия снова заволновалась. Она быстро подбежала к ближайшей от неё пушке, и схватила горящий фитиль у упавшего раненого артиллериста. Другой артиллерист этой пушки навёл её на пиратов, и Юлия поднесла горящий фитиль к запальному отверстию орудия. Пушка выстрелила в сторону Чёрной Бороды. Разрывное ядро полетело, и упало возле Тича и Одноглазого, и взорвалось. Тича, Одноглазого и попугая Барона отбросило, взрывной волной, в сторону, на шесть шагов, и засыпало землёй. Они, все трое, оказались в большой куче, из песка и земли. Все остальные пираты, со страхом, снова залегли.

Эдвард Тич начал выкарабкиваться, и, сначала, из земляной кучи, появилась его чумазая голова, в грязной и помятой шляпе.

— Чёртова девка! — проворчал, себе под нос, Эдвард Тич, кинув взгляд в сторону лагеря Юлии.

Затем, предприняв большие усилия, с помощью рук и ног, ему удалось высвободиться, но его борода, от конца до середины, за что-то зацепилась, и всё ещё оставалась в земляной куче. Тич, в этот миг, имел очень смешной неуклюжий вид, и ему, никак, не удавалось, даже, привстать.

В этот момент, из земляной кучи, возле Тича, показалась грязная голова Одноглазого, на которой не было его зелёной шляпы и трубки в зубах.

— Ух! — промычал Одноглазый, тряся головой, отряхиваясь от грязи, делая усиленные попытки вылезти из земляной кучи, и, имея, как и Тич, очень грязный смешной облик.

Тич отшвырнул в сторону горлышко, от разбившейся, при взрыве, бутылки, бросил взгляд на Одноглазого, и крикнул ему:

— Одноглазый! Ты живой?

— Живой! — отозвался Одноглазый, загробным голосом.

В этот миг, из земляной кучи, вылез попугай Барон, который, быстро отряхнулся и закричал, во всё попугаичье горло:

— Кошма-ар! Кошма-ар! Кошма-ар!

Всюду, вокруг, рвались пушечные ядра, и свистели пули. Тич слегка приподнял голову, но его борода натянулась, как канат, и ему, в щеках и в подбородке, стало очень больно.

Одноглазый начал вылазить из земляной кучи, а Тич стал, обеими руками, откапывать свою бороду. Наконец, Одноглазый, кое-как, выкарабкался из земляной кучи, после чего, с большим трудом, отыскал в песке потухшую трубку и свою изуродованную шляпу, которая стала рваной и грязной, и одел её на свою голову. Затем, Одноглазый отряхнулся и откопал закопчённое, грязное и рваное знамя, после чего, подскочил к Тичу, бросил рядом, на землю, знамя, и, обеими руками, начал помогать, тому, откапывать его драгоценную бороду. Одноглазый, руками, наткнулся на пистолет Тича, засыпанный вместе с бородой.

— Пистолет, — сказал Тичу Одноглазый, передавая, тому, его оружие.

Тич взял свой пистолет, отряхнул его, и вложил в кожух перевязи.

Через три минуты, бороду Эдварда Тича удалось высвободить. Одноглазый взял в руки знамя, прилёг на живот, а Тич, не обращая внимания на пролетавшие мимо пули, и рвущиеся, рядом, ядра, начал отряхивать свою бороду от земли, грязи и песка. Все четыре фитиля, на конце его бороды, продолжали тлеть и дымиться, что придавало Тичу, и всем пиратам, как они все считали, дополнительную храбрость. Наконец, Эдвард Тич вытряхнул свою бороду, осмотрел поле сражения, и, глядя на обороняющийся лагерь воинов Юлии, лёг на землю.

— Индюк! — позвал Тич своего второго помощника.

К лежащему на земле Тичу, подбежал Индюк, находившийся неподалёку, держа под мышкой потрёпанное знамя.

— Ты звал, Тич? — спросил Индюк.

— Звал, — прорычал Тич.

Чёрная Борода приподнял голову, и приказал Индюку:

— Распорядись подать, мне, бутылку рома.

Индюк, тут же, испарился, и, через пять минут, Чёрной Бороде была доставлена бутылка рома. Одноглазый вытащил из кармана мешочек с табаком, набил свою трубку новой порцией табака, положил кисет в карман, после чего, подкурил от тлеющего фитиля, что тлел в бороде Тича, и сделал затяжку. После этого, он сел на землю, и начал курить.

Тич вытащил, с перевязи, пистолет, и встал в полный рост, несмотря на пролетавшие мимо пули и пушечные ядра, и не обращая на них никакого внимания.

— Вставай, Одноглазый! — приказал Тич своему помощнику. — Победа близка. Выше знамя!

До лагеря Юлии, оставалось чуть больше сотни шагов. Одноглазый сунул трубку в свою пасть, поднялся, взял в руки древок, с грязной тряпкой на нём, разорванной в лохмотья, и которая называлась знаменем, и сделал новый шаг вперёд, навстречу граду летящих пуль. Попугай Барон сделал круг над полем битвы, и снова сел на плечо к Одноглазому.

— Вперёд! За Дракона! — крикнул Тич пиратам, делая глоток рома из бутылки, и сам сделал очередной шаг в сторону отряда Юлии.

— Вперё-ёд! Вперё-ёд! Вперё-ёд! — закричал попугай всем пиратам.

В этот момент, возле Чёрной Бороды, снова упало и взорвалось очередное пушечное ядро. Тича, Индюка и Одноглазого, вместе с попугаем, взрывом, вновь отбросило на несколько шагов в сторону.

На этот раз, у Тича, взрывной волной, оторвало половину бороды, на середине её длины. Он, испуганно, захлопал глазами, плохо понимая, о случившемся.

Оторванный кусок бороды Эдварда Тича выбросило на ветку кроны, одиноко стоявшего, рядом, дерева.

Озлобленный Тич поднялся, продолжая хлопать глазами, быстро вложил пистолет в кожух перевязи, швырнул в сторону, чудом уцелевшую бутылку с ромом, схватился за свою, наполовину укороченную бороду, и с испугом начал глядеть на крону дерева, вверх, где на ветке болтался и дымился оторванный кусок его чёрной бороды. Наконец, Тич, окончательно понял, что с ним произошла очень страшная беда.

— Моя борода! Моя борода! — испуганно закричал Эдвард Тич.

Индюк, Одноглазый и попугай Барон перевели дух, и стали отряхиваться от грязи и песка. Одноглазый поднял свою трубку и сунул её в рот.

— У-у-жас! — крикнул, во всё горло, попугай.

От горя и несчастья, Тич забыл об опасности, и, не обращая внимания на грохот ядер и свист пуль, подбежал к дереву. Он, изо всех сил, начал делать отчаянные попытки взобраться по стволу дерева наверх, за обрывком своей бороды, но, у него, ничего не получалось. К Эдварду Тичу подбежали Одноглазый и Индюк, и стали помогать ему, вскарабкиваться по стволу вверх, подталкивая того, изо всех сил, руками и плечами. Но, тяжёлый Эдвард Тич, каждый раз, вскарабкавшись на три фута, соскальзывал вниз по стволу. Видя мучения Тича, попугай Барон решил оказать ему свою помощь. Он взлетел на крону дерева, схватил клювом, висевший на ветке обрывок бороды, и спланировал на плечо Эдварда Тича, вручив тому, прямо в руки, оторванный кусок его драгоценной бороды. Затем, попугай перепрыгнул на плечо к Одноглазому, а Тич начал, с испугом, вертеть в руках, и рассматривать обрывок своей бороды, в которой продолжали тлеть и дымиться четыре запальных фитиля. Тич, округлёнными испуганными глазами, и с раскрытым ртом, глядел на оторванный клочок своей бороды.

— Тысяча чертей! Моя борода! Я же её отращивал много лет! — закричал, от горя, Тич, не зная, что делать с этим оторванным куском бороды.

Неподалёку, упали и разорвались три пушечных ядра, но, ни Тич, ни Индюк, ни Одноглазый, уже не обращали никакого внимания на рвущиеся, вокруг, ядра, и, пролетающие мимо, пули. Все они были озабочены, свалившейся на бороду Эдварда Тича, бедой.

— Моя борода! Моя борода! — продолжал причитать Тич, крутя в руках обрывок своей бороды.

Индюк и Одноглазый не знали, как помочь Тичу. Но, к счастью, Одноглазому, в этот миг, пришла в голову замечательная идея. Он зажал свою трубку в зубах, взял у Тича, правой рукой, обрывок его бороды, левой рукой ухватил конец уцелевшей части, свисавшей на подбородке Эдварда Тича, и обеими руками, быстро, связал обе части бороды на один толстый крепкий узел.

— Всё в порядке, Тич, — сказал Одноглазый успокоительным тоном, взяв трубку в правую руку. Индюк, тут же, вытащил из кармана маленькое зеркальце, и поднёс его к глазам Тича, чтобы тот, мог посмотреть на себя. Тич начал вглядываться в зеркальце, поглаживая свою драгоценную бороду. Борода Эдварда Тича стала на треть короче, а из узла, в разные стороны, торчали два её конца. При этом, все четыре фитиля, в ней, продолжали тлеть, пыхтеть и дымить. Тич сел на землю, и, осматривая свой облик, начал морщиться, состряпав недовольную физиономию.

— Борода на месте, Тич, — сказал, с успокаивающей интонацией, Индюк, садясь на корточки.

Тич начал успокаиваться. Затем, он перестал смотреть на себя, в зеркальце, вытер ладонью пот, со лба, и сладко заулыбался.

— Ух! Всё обошлось, — промычал Эдвард Тич.

Через три минуты, Тич, окончательно, успокоился. Индюк сложил в карман своё зеркальце, а Одноглазый подобрал, брошенную Тичем, бутылку с ромом, и вручил её своему главарю.

— Твоя бутылка, Тич, — сказал Одноглазый, садясь на землю, напротив своего главаря, и сделал очередную затяжку табачного дыма.

Тич взял в руки свою бутылку, сделал три глотка рома, и начал благодарить Индюка и Одноглазого:

— Вы — настоящие друзья.

Тич сделал ещё два глотка, и, решительно, сказал Одноглазому и Индюку:

— Мы победим!

Эдвард Тич встал в полный рост, состряпал храбрую физиономию, вытащил с перевязи пистолет, сделал очередной глоток рома, из бутылки, и крикнул всем своим пиратам:

— Доблестные пираты! За Дракона! В атаку! За мной! Выше знамя!

Одноглазый сунул трубку в рот, схватил древок с тряпкой, которую Тич продолжал называть знаменем, и поднялся с земли. Индюк, также, поднялся с земли и встал в полный рост. Тич сделал шаг вперёд. Пираты, вслед за Тичем, Индюком и Одноглазым, поднялись и возобновили наступление на лагерь Юлии. На другом фланге, осмелевшие воины Дракона, под окрики и ругань Саида, также, возобновили атаку. Командиры войска Дракона надеялись на победу.

А воины Юлии продолжали, яростно, обороняться. В отряде Юлии, было ранено несколько человек, и, даже, принцессе пришлось взять в руки артиллерийский фитиль, чтобы заменить раненого артиллериста. И с этими обязанностями, она неплохо справлялась.

Принцесса, в очередной раз, выполняя команду, поднесла фитиль к отверстию пушки, и пушка произвела очередной выстрел по наступавшим воинам Дракона. Разрывное ядро упало возле Саида. Раздался взрыв. Саид, Валет и Гусак, снова упали на землю, и, от разрыва ядра, их засыпало грязью.

— Чёртова девка, — проворчал Саид, поднимаясь и отряхиваясь от грязи, глядя, издали, на принцессу.

— Ты, Саид, на этой чёртовой девке, жениться собирался, — заметил, поднявшийся с земли, Валет, отряхиваясь от грязи.

— Прекратить разговоры! — проорал Саид Валету, очень сильно раздражённый боевыми неудачами в генеральном сражении.

Артиллерия Юлии, тем временем, дала ещё один залп по наступающим. Саид, Валет и Гусак, вновь, припали к земле. Воины Дракона, глядя на Саида, также, все залегли. Лишь, пираты продолжали наступать.

— Конница? Где конница? — проворчал Саид Гусаку, оглядывая поле сражения. — Куда же запропастился Хилл?

Лежащий на земле, Саид начал, снова, отряхиваться от земли и грязи.

— Вон, они отдыхают, — сказал Гусак, показывая на конницу и Хилла, находящихся вдалеке, почти, у леса.

Саид посмотрел вдаль, и увидел отдыхающий эскадрон, и бездельничающего Хилла, на коне, которого ему дал он, Саид. Саид закипел, от ярости. Он поглядел, на отряхивающегося от грязи, лежащего Валета, и приказал ему:

— Валет, беги к ним! Скажешь Хиллу, что я приказал атаковать! Скажешь ему, чтобы в атаку шли все всадники! Бегом! Быстрей!

Валет поднял знамя с земли, отдал его Гусаку, и побежал к Хиллу, в сторону эскадрона.

В это время, возле идущих в атаку пиратов, вновь упало и разорвалось ядро. Одноглазый, Тич, и все пираты, снова упали на землю, и прижались к траве. Попугай прыгал возле Одноглазого, и молчал. Лежащий Тич, не вставая, отряхнулся, выпил глоток рома, оглядел поле боя, и громко выругался.

__

Капитан сделал, по воинам Дракона, очередной выстрел, попав в одного из них, затем, оглядел поле боя, и сказал Фиксе и Кляксе:

— У них, захлебнулась ещё одна атака.

Фикса выстрелил в сторону пиратов и предположил, глядя в сторону эскадрона Дракона:

— Сейчас, они, вновь, бросят, на нас, конницу.

Фикса перезарядил ружьё, прицелился, и сделал очередной выстрел в сторону противника.

— Нам всем, пора самим идти в атаку, — сказал Клякса, перезаряжая ружьё.

— Думаю, что ещё рано, Клякса, — сказал ему капитан, делая очередной выстрел по врагам, из ружья.

Через двадцать пять минут, Хилл, по приказу Саида, вывел уцелевшую часть эскадрона на передовой рубеж. Конницу, Хилл, с большим трудом, сумел собрать вновь, после её бегства с поля боя, и Саид продолжал возлагать на всадников большие надежды. Юлия поняла, что конница Дракона приготовилась к повторной атаке. Она подбежала к Дэну, и приказала:

— Нашу конницу — в атаку! Всадников Дракона, нужно остановить!

— Да, пора, — согласился Дэн.

Дэн, моментально, подбежал к командиру Ляну, и дал ему приказ Юлии — остановить конницей эскадрон Дракона. Пятьдесят два всадника выдвинулись, на лошадях, за пределы забора, на передовой рубеж, и приготовились к контратаке. В это время, Хилл, выполняя приказ Саида, дал условный знак, махнув рукой, и, вновь, собранный воедино, и поредевший на треть, эскадрон Дракона, вслед за своим знаменосцем, стремительно двинулся в повторную атаку.

В эту же секунду, командир Лян взмахнул саблей, и конница Юлии бросилась навстречу вражеской кавалерии, вслед за своим храбрым знаменосцем, назначенным, лично, Дэном. Через полминуты, обе конницы "столкнулись лбами", и между ними завязалось ожесточённое сражение, на саблях, сопровождаемое пистолетной стрельбой.

__

Артиллерия Юлии продолжала вести стрельбу по пиратам и разбойникам Дракона. Воины Юлии, в том числе, и бывшие рабы Дракона, храбро оборонялись, в ходе генерального сражения, и их, уже, совсем не страшило, превосходящее по численности, войско Дракона.

Юлия оглядела, через подзорную трубу, поле битвы, кинула взгляд на сражающихся всадников, взглянула на пиратов и воинов Дракона, затем, подбежала к Дэну, и объявила всем:

— Теперь, пойдём в атаку, мы!

— Да, пора, — сказал Дэн, и кивнул головой.

— Приготовиться всем к атаке! — приказала Юлия Иголочка.

— Приготовиться к атаке! — продублировал приказ Дэн, для всех.

— Приготовиться к атаке! — пронеслось, по цепочке, по всему отряду.

Воины Юлии перезарядили все свои ружья и пистолеты, и запаслись пулями и порохом для наступления.

Фикса и Клякса, также, перезарядили свои ружья и пистолеты.

— В атаку идём, Клякса! — сказал Фикса, услышав, давно ожидаемый, всеми воинами Юлии, приказ.

К Кляксе, в этот момент, подошёл Дэн, держа в руках знамя. Он вручил знамя Кляксе, и, с китайским акцентом, сказал ему:

— Держи знамя! Идём — в атаку! Выше знамя, Клякса!

Клякса взял в руки знамя, а Дэн отошёл к другим воинам, чтобы дать, тем, последние распоряжения. Все воины стали настраивать свой боевой дух на предстоящую атаку.

— Берём боеприпасы, оружие, и вперёд! — сказал Клякса Фиксе, готовясь к предстоящей атаке, держа в руках, доверенное ему знамя.

Конница Юлии, тем временем, остановила, мчавшийся на всей скорости, эскадрон Дракона. Эскадрон Дракона состоял из сотни уцелевших всадников, и почти вдвое превосходил, по численности, конницу отряда Юлии, и поэтому, всадники Юлии не могли, долго противостоять коннице Дракона. Юлия Иголочка и Дэн это понимали, и готовили главную атаку на пешее войско Дракона. Из расположения лагеря, было видно, как всадники Юлии храбро сражаются с кавалерией Дракона, и Дэн сказал Юлии:

— Пора!

Дэн взял заряженное ружьё, пистолет, порох и пули. Юлия Иголочка перезарядила своё ружьё и пистолет, взяла боеприпасы, и скомандовала:

— Все выходим!

Воины Юлии открыли ворота, и вышли за пределы лагеря, на передовой рубеж. Юлия Иголочка и Дэн, моментально, выстроили всех своих воинов в боевые порядки, и Юлия, держа в руке ружьё, всем приказала:

— Все — в атаку! За мной!

Юлия Иголочка сделала первый шаг, навстречу огню.

— За мной! — крикнул всем Дэн, вдохновляя воинов, и сделал свой шаг, в сторону стреляющего противника.

Клякса, вслед за Дэном, высоко держа в руках знамя, сделал свой шаг в сторону войска Дракона и пиратов Тича. Принцесса, с ружьём в руках, также, вслед за Кляксой, сделала шаг в сторону пиратов и воинов Дракона.

Все воины Юлии храбро пошли в атаку. Юлия, Дэн, Клякса и принцесса шли в первом ряду, смело ведя, за собой, весь отряд. В них летели пули, но они шли на штурм врага. Всего, сотня шагов отделяла их, от пиратов и разбойников Дракона, которые продолжали лежать на земле, ожидая исход поединка конных подразделений, и продолжали стрелять по воинам Юлии. Воины Юлии шли в атаку, на ходу, вели стрельбу по врагам, и уступать не собирались.

Одноглазый, моментально, оценил опасность, ткнул Чёрную Бороду в бок, и, испуганно, буркнул ему, подползая поближе, к голове Тича:

— Тич, они наступают!

Лежащий Тич сделал очередной глоток рома, кинул взгляд на наступающий отряд Юлии, и, уверенно прорычал, успокаивая Одноглазого:

— Ерунда! Сейчас, их остановим!

Тич выстрелил из пистолета, в сторону наступающих, и, вновь, сделал очередной глоток рома, из бутылки. В это время, к Тичу подполз Индюк, и, глядя на наступающих воинов Юлии, со страхом промычал:

— Уходить надо, Тич.

— Бежать надо! — буркнул Бурбуль.

Тич быстро сунул отстрелянный пистолет в кожух перевязи, вытащил другой пистолет, и выстрелил, по быстро приближающемуся отряду Юлии, который находился, уже, в полусотне шагов.

— Уходим, Тич, — начал настаивать Одноглазый, держа трубку в левой руке.

Тич сделал очередной глоток рома, и, в это время, пуля, выпущенная со стороны наступающего отряда Юлии, угодила прямо в бутылку. Бутылка разлетелась, осколками по сторонам, и, лишь, разбитое горлышко осталось в руках Чёрной Бороды. Тут же, невдалеке, упало и разорвалось пушечное ядро, выстрелянное, артиллерией Юлии, по пиратам. Тича, Одноглазого и Индюка снова обсыпало землёй и грязью, а в шароварах Индюка засияли дыры. Чёрная Борода выкинул в сторону горлышко от разбитой бутылки.

— Уходить, пора, — вновь крикнул Одноглазый.

— Тич, бежим же, скорее, — крикнул Индюк Чёрной Бороде, с испугом, глядя на приближающихся воинов Юлии.

Индюк и Одноглазый находились в состоянии ужаса и испуга. Тич, ещё раз, поглядел на Индюка и Одноглазого, нахмурил брови, и сказал им:

— Я — Эдвард Тич! Я — Брат Сатаны. Я ещё никогда не бежал с поля сражения!

Тич сделал небольшую паузу. Над полем, пролетали пули и, прицельно выстрелянные, пушечные ядра, и, всюду, слышались выстрелы, а вокруг, везде горела трава, и стоял дым. Тич поглядел на воинов отряда Юлии, которые уверенно шли в атаку, и очень быстро приближались, находясь, уже, где-то, шагах в тридцати от них, и продолжил:

— Я, бывало, уходил. Я отступал. А если, и бежал с поля боя, то бежал геройски! И, только, геройски!

Одноглазому показалось, что он чего-то недопонимает. Он захлопал ушами.

— Как это, с поля боя, можно бежать, геройски? — удивлённо, спросил Тича Одноглазый, глядя на Тича своим одним глазом.

Индюк, испуганно, смотрел, то на Тича, то на приближающихся воинов Юлии, которые находились, уже, шагах в двадцати — двадцати пяти от них. Тич поглядел на Юлию и её воинов, которые продолжали бесстрашно наступать, и стал приподниматься с земли.

— А вот, сейчас, и побежим геройски! — ответил Тич Одноглазому, вставая с земли.

В это время, пролётная пуля ударила по древку знамени, и перебила его, и, вновь, очень сильно перепугав Одноглазого.

— Чёрт! — крикнул Одноглазый, выкидывая древок со знаменем, и глядя на Чёрную Бороду, зажав в зубах свою трубку.

Вдруг, ещё одна пуля попала в шляпу Чёрной Бороды. Искалеченная, в очередной раз, шляпа отлетела в сторону.

— Бежим! — крикнул Тич Индюку и Одноглазому, а заодно, и всем своим пиратам.

Тич быстро встал, подбежал к своей шляпе, поднял её, и одел на голову. В искалеченной и грязной шляпе, с чумазым лицом, и в очень грязной и рваной одежде, Тич имел очень презабавный вид. Но, в эти секунды, он думал только о том, как бы побыстрей унести ноги прочь. Воины Юлии, в этот миг, находились, уже, в пятнадцати шагах от Чёрной Бороды. Тич, с ужасом, взглянул на наступающий отряд, сунул в рот два пальца и свистнул, дав, тем самым, пиратам, свой условный сигнал на отступление.

— Бежим! — крикнул, во всё горло, всем пиратам, Чёрная Борода, махнув рукой, и, собираясь бежать с поля сражения.

Тич Чёрная Борода рванул, изо всех сил. Он бежал, казалось, быстрее лошади. Одноглазый, Бурбуль и Индюк, а также пираты, что были поблизости, рванули без оглядки, вслед за Тичем. Все пираты, с нетерпением, только и ждали приказа на отход, и, тут же побежали, быстро-пребыстро, вслед за Тичем, Индюком, Бурбулём и Одноглазым. Им, вслед, летели пули, но пираты, на них, не обращали никакого внимания. Уже, через пять секунд, все до одного, пираты Чёрной Бороды, побросав все свои изуродованные знамёна, бежали прочь, с места сражения. Попугай Барон взлетел, догнал Одноглазого, и уселся ему на плечо. Воины Юлии ускорили темп наступления. Попугай поглядел на них, и закричал Одноглазому:

— Быстрее-е-е! Быстрее-е-е! Быстрее-е-е!

При виде, очень быстро убегающих пиратов Чёрной Бороды, среди воинов Дракона началась, давно назревавшая паника. Все они, со страхом, наблюдали, как по всему полю, на них, наступают воины Юлии. И видя, как пираты бегут с поля боя, вместе с бесстрашным, как всегда считалось, Тичем, разбойники Дракона, также, дрогнули. Воины Юлии продолжали приближаться и стрелять, прямо на ходу. Когда воины Юлии приблизились к линии наступления воинов Дракона, лежащих на земле, на десять шагов, разбойники Дракона, глядя на убегающих пиратов, также бросились в бегство, побросав все знамёна.

В этот момент, все воины Юлии перешли в бег, продолжая свою победоносную атаку.

— Ура! — закричали Клякса, Фикса и капитан.

— Ур-ра-а-а! — разнеслось в наступающем войске Юлии.

Наступавшие воины Юлии, в предвкушении победы, закричали победным криком. Саид не знал, что предпринять.

— Болваны! Стойте! — закричал, на своих воинов, Саид, пытаясь их остановить, встав в полный рост, несмотря, на пролетающие мимо, пули.

— Стойте! — закричали Валет, Гусак и другие командиры войска Дракона.

Но, разбойники Дракона, уже бежали изо всех сил, и их, уже, невозможно, было остановить. Воинам Дракона совсем не хотелось вступать в рискованный и опасный рукопашный бой. И, через несколько секунд, Саид остался без воинов, и лишь всадники, под командованием Хилла, ещё продолжали сражаться с конницей Юлии. Наконец, когда воины Юлии приблизились к Саиду, вплотную, на семь шагов, Саид, и его командиры Гусак и Валет, также, обратились в бегство. Сражающийся, было, и завладевший боевой инициативой, эскадрон Дракона, увидев, бегущих с поля сражения разбойников Дракона, и пиратов, быстро сник, и, видя, как убегает сам Саид, все всадники Дракона, в панике, прекратили сражение, и на своих лошадях, тут же, поскакали с поля боя, бросив знамя на землю.

— Стойте! — закричал Хилл.

Но, эскадрон Дракона, уже окончательно обратился в бегство, и никто из всадников не обращал никакого внимания на Хилла, и его окрики. Конница Юлии бросилась вслед за эскадроном. Видя безвыходность ситуации, Саид поймал лошадь с убитым всадником, сбросил мёртвого кавалериста, из седла на землю, вскочил на лошадь, и, под градом пуль, поскакал прочь, от наступающего отряда Юлии, который, стремительно, под крики победных кличей, продолжал наступление, и готов был схватить Саида, или застрелить его. Хилл, видя отступающего Саида, поскакал в сторону, подальше от поля сражения. Поняв, что генеральное сражение проиграно, Хилл, боясь гнева Дракона, решил спрятаться, на время, в лесу. Хилл не знал, что ему делать дальше, и он всерьёз опасался наказания.

Юлия Иголочка подбежала к Дэну, и радостно крикнула ему:

— Враг бежит! Враг разбит!

— Мы победили! — воскликнул Дэн, в ответ, делая очередной шаг вперёд, в направлении, где, ещё несколько минут назад, находился грозный и очень сильный противник.

Все помощники Саида, находившиеся в ставке драконова войска, с негодованием наблюдали, как с поля боя, мимо них, бегут и всадники, и их воины, и пираты. И когда воины Юлии приблизились к штабу на тридцать шагов, те оставили ставку, и, в полном составе побежали и поскакали с поля сражения, вслед за всеми остальными воинами Дракона, и пиратами.

Юлия, на ходу, вытащила свою подзорную трубу, и поглядела в спины бегущих пиратов и разбойников Дракона. Дэн сделал очередной выстрел из пистолета, по отступающим пиратам. Юлия Иголочка, также, выстрелила из ружья, в сторону убегающих разбойников.

Юлия, Дэн, и ещё десять воинов, заняли расположение опустевшей ставки Саида. Сама Юлия, тут же, сняла с флагштока, знамя драконова войска, и сбросила его на землю. Дэн быстро снял, с другого флагштока, флаг драконова царства, сбросив его под ноги, и воины Юлии, что находились рядом, быстро свернули шатёр штаба. На флагшток, где было знамя драконова войска, сел попугай, и, махая крыльями, крикнул:

— Вра-аг бежи-ит! Вра-аг бежи-ит!

Юлия и Дэн перевели дух.

— Войско Дракона разбито! — торжественно объявила Юлия, окружавшим её воинам.

— Осталось, избавить мир от самого Дракона! — сказал Дэн.

Пять минут спустя, воины Юлии, всё ещё продолжали вести стрельбу по отступающему войску Дракона, и по пиратам Чёрной Бороды. Где-то, на горизонте, скрылся из вида эскадрон Дракона, и конница Юлии, прекратив его преследовать, возвращалась в лагерь.

Радостный капитан, с очень довольным видом, крикнул Кляксе, делая очередной шаг вперёд:

— Мы разбили войско Дракона! Мы разбили пиратов, Клякса!

Клякса сделал очередной выстрел, в сторону убегавших разбойников Дракона, и сказал, в ответ, делая очередной шаг вперёд:

— Рано радуешься, капитан. Ещё, с Драконом, надо покончить.

Наконец, Юлия, поняв, что, в генеральном сражении достигнута полная победа, остановила отряд, и распорядилась оказать помощь своим раненым воинам. Убитых в её отряде не было, и это радовало всех воинов Юлии.

Юлия оглядела поле сражения. Всюду, вокруг, лежали убитые и раненые пираты, а также, пешие воины и всадники Дракона.

Юлия, как обычно, приказала всем своим воинам:

— Раненых разбойников и пиратов — не добивать! В сражении — мы победили! Все — возвращаемся в лагерь!

Вскоре, и конница, и все остальные воины Юлии, находились в расположении лагеря. Здесь, Юлия провела срочное военное совещание со своими командирами, на котором было решено, немедленно выдвигаться к дворцу Дракона, и взять дворец в кольцо, чтобы покончить с Драконом, как можно быстрее.

— Мы должны, сейчас же, выдвинуться к дворцу Дракона, — сказал Дэн.

— Мы должны, немедленно, окружить дворец Дракона, и освободить мир от этого злого чудовища! — сказала, победным тоном, Юлия.

После того, как совещание закончилось, Юлия Иголочка выстроила всех своих воинов в центре расположения лагеря. Она вскочила в седло трофейного белого коня-красавца, и объехала свой небольшой отряд.

Воины ликовали. Победа, одержанная ими в генеральном сражении, резко повысила их боевой настрой, и все находились в состоянии эйфории. По расположению лагеря, туда-сюда, летал попугай Боцман и радостно выкрикивал:

— Побе-е-да! Побе-е-да! Побе-е-да!

Юлия Иголочка выехала на середину, остановила коня, который на три секунды встал на дыбы, подняла вверх, стволом в небо, свой пистолет, и начала свою победную речь:

— Воины! Мы, все вместе, разбили войско Дракона!

Все воины радостно подняли вверх оружие, и, по отряду, пронёсся победный радостный гул.

Юлия Иголочка продолжила:

— Храбрые воины! Нам всем предстоит последняя битва — битва с самим Драконом!

В отряде, установилась тишина. Юлия обвела, взглядом, весь отряд, и продолжила:

— Дракон грабит, убивает и захватывает в рабство тысячи землепашцев и горожан, во всех странах мира!

Юлия Иголочка сделала небольшую паузу. Все воины продолжали её внимательно слушать. Наконец, она закончила:

— Так, покончим же, со злодеем Драконом!

Все воины подняли, вверх, своё оружие, и, по отряду, разнёсся одобрительный гул.

— Покончим!!! — закричали воины, победным решительным криком.

В этот момент, на чёрном трофейном коне, выехал Дэн У. Он остановил коня, возле Юлии, и, всем воинам, объявил о принятом, только что, командованием отряда, решении:

— Выдвигаемся, через час. С Драконом, мы должны сразиться, сегодня же!

По отряду, вновь, разнёсся одобрительный гул, и Юлия дала приказ на подготовку к марш-броску.

Стоял, как обычно, жаркий солнечный день. Несмотря на сильную усталость, воины Юлии, были полны решимости, покончить с Драконом, и принять, с ним самим, смертный бой. И, сразу же, после лёгкого обеда, отряд Юлии, высоко подняв знамёна, выдвинулся в сторону дворца Дракона.

___

Глава шестнадцатая

Дракон бегал по залу, и был, вне себя, от ярости. Феликс сидел у зеркала, повесив голову. Он разглядывал, через зеркало, разбитые позиции войск Дракона и пиратов Чёрной Бороды, бежавших с поля сражения.

— За что, я им, большие деньги плачу?! — кричал и негодовал Дракон, хором, всеми тремя головами, и, щёлкая, о злобы, всеми тремя языками. — Бежали, от кучки диверсантов! Бежали! — с негодованием, возмущался Дракон.

В зал, вбежал дежурный по дворцу.

— Ваше Трёхглавие! — громко, начал докладывать тот. — Наше непобедимое войско, разбито, мой Дракон.

— Знаю! — ответил Дракон, головой Тавр.

Затем, Дракон приказал дежурному по дворцу, головой Завр:

— Всю стражу, ко мне!

Через пять минут, в зал явились все стражники, что были во дворце. Набралось, пятнадцать стражников, не считая тех, что стояли у дверей зала, и охраняли вход в него.

— Саида и Хилла — арестовать! Немедленно! — приказал Дракон своим стражникам, хором, всеми тремя головами.

Стражники, бегом, побежали исполнять приказ Дракона. Затем, Дракон подбежал к окну, и оглядел местность, вокруг своего дворца, всеми тремя головами. Дракон поглядел, вдаль, на дорогу, всеми своими шестью глазами, взглянул на горизонт, после чего, крикнул Феликсу, головой Кавр:

— С агрессорами, я разделаюсь сам!

— Но, у них есть противодраконовая пуля, Ваше Трёхглавие! — предупредил Феликс Дракона.

— Я разнесу, их всех, и уничтожу их раньше, чем они сумеют воспользоваться этой пулей, — прорычала голова Завр.

Дракон вышел на центр зала, и голова Кавр сказала Завру и Тавру:

— Надо подумать, кого мы назначим новым премьер-министром.

Все три головы Дракона переглянулись, между собой.

— Кто будет думать? — спросила голова Завр.

Голова Кавр сказала:

— Я думал в прошлый раз. Пусть думает Тавр. Его очередь думать.

Голова Завр повернулась к голове Тавр, и сказала:

— Твоя очередь думать, Тавр. Давай думай!

Голова Тавр задумалась, а голова Завр и Кавр стали ждать, что надумает Тавр. Через пять минут Тавр додумался до кандидатуры премьер-министра, и объявил:

— Я подумал и считаю, что премьер-министром, нужно, назначить главного шпиона Феликса.

Голова Завр, тут же, спросила:

— А кто же, тогда, будет главным шпионом?

— Он, и будет, — сказала голова Тавр.

Кавр согласился, и поддержал идею Тавра:

— Да, да. Феликс будет занимать, сразу, две должности — должность премьер-министра, и должность главного шпиона.

— Решено! — сказала голова Завр.

— Я согласен. Решено! — сказала голова Кавр.

— Так тому и быть! Решено! — сказала голова Тавр.

— Ре-ше-но!!! — крикнули, хором, все три головы Дракона, приняв окончательное решение, по кандидатуре нового премьер-министра.

Дракон подошёл к Феликсу, и голова Завр объявила, ему:

— Назначаю, тебя, Феликс, премьер-министром!

Сидящий, у зеркала, Феликс, радостно, вскочил со стула, и заверил Дракона:

— Я оправдаю доверие, Ваше Трёхглавие! Я благодарю, тебя, мой Дракон.

— Приступай! — приказал Дракон Феликсу, головой Тавр.

— Указ я подпишу, немедленно! — сказал Феликсу Кавр.

Феликс засиял, от радости. Должность премьер-министра, о которой он даже не мечтал, свалилась на него неожиданно, и Феликс, хотя и слышал, о чём переговаривались головы Дракона, никак, не мог опомниться, от назначения на такой высокий пост. Дракон вызвал секретаря, и распорядился, срочно подготовить текст указов, соответственно, об отстранении Саида, и о назначении Феликса на должность премьер-министра. Секретарь вышел, и, уже, через пятнадцать минут, вернулся с двумя листами бумаги, и, уже, с готовыми текстами указов на них. Дракон взял в левую лапу первый лист, зачитал, про себя, текст указа, головой Завр, кивнул всеми тремя головами, взял, правой лапой, у секретаря, гусиное перо, обмакнул его, в стоявшую на столе чернильницу, и, поставив подпись, вернул лист бумаги секретарю. Затем, Дракон, точно также, поставил подпись под текстом другого указа, и вернул текст указа секретарю.

— Ты — премьер-министр, Феликс! — сказала, Феликсу, голова Завр.

— Саид отстранён, и будет арестован! — добавила голова Тавр.

Секретарь удалился. Феликс подошёл поближе к Дракону, поглядел вверх, на головы Дракона, и заверил:

— Мы разобьём агрессоров, мой Дракон.

— Разобьём! — сказал Дракон, в ответ, всеми тремя головами, хором.

В зал, вбежал начальник стражи. Он крикнул:

— Ваше Трёхглавие! Тич Чёрная Борода, и все его уцелевшие пираты, направляются на пристань. Пираты нас бросают. Они собираются уплыть, мой Дракон.

— Хлюпики! — крикнул Дракон реплику, головой Кавр.

— Пусть отваливают! — крикнула голова Завр.

— От Тича, и всех его пиратов, толку, мало! — проворчала голова Тавр.

— Союзники, из них, оказались, ни к чёрту! — прорычала голова Кавр.

Начальник стражи отбил, положенные по дворцовому этикету, поклоны, и быстро удалился. Феликс подошёл к своему зеркалу, и сказал Дракону:

— Агрессоры направляются в сторону дворца, Ваше Трёхглавие. Скоро, они будут, здесь, мой Дракон.

Дракон подскочил к зеркалу, и, всеми шестью моргающими глазами, увидел отряд Юлии, который, уверенно двигался по дороге, в сторону дворца.

Юлия Иголочка, Дэн и принцесса ехали впереди, на трофейных конях, ведя за собой весь отряд. Дэн высоко держал в руках знамя, и в зеркало было видно, как он, время от времени, давал указания командирам подразделений, и рядовым воинам.

Следом, за ними, конница тянула пушки, а, также, военные грузы на трофейных телегах.

Вслед, за последней телегой, в стройных колоннах, и под барабанную дробь, шли пешие воины.

Клякса нёс знамя, высоко подняв его, и Дракону стало ясно, что все воины Юлии настроены решительно, и готовы, в любую секунду, вступить в сражение.

Дракон скривил все свои обозлённые морды, отошёл от зеркала, издавая, как всегда, сильный грохот и шум, тяжело ступая и грохоча, вышел на центр зала, и головой Завр, злобно прорычал:

— Я, их всех, угощу своим огнём!

Дракон поднял своё правое крыло, и прожестикулировал:

— Ни они первые, ни они последние! — рыкнула голова Кавр.

Настроение Дракона было скверным. Он никак не предполагал, что его войско будет разбито. Феликс прошёлся, взад-вперёд, и сказал Дракону:

— У нас много корабельных пушек, мой Дракон.

— Я уничтожу агрессоров без всяких пушек, — рявкнул Дракон головой Кавр.

— Во мне хватит огня, для всех них, — выкрикнула голова Завр.

— Агрессоры, за всё ответят! — рявкнула голова Тавр.

Разъярённый Дракон, ещё раз, прошёлся из угла в угол, создавая, вокруг себя, невыносимый грохот, затем, подошёл поближе к Феликсу, и прорычал:

— Все агрессоры, которые будут нами захвачены, отправятся на шашлык, — выкрикнула голова Тавр, Феликсу.

— И на сковородку! — крикнула голова Завр.

Феликс, вновь, усевшийся напротив своего зеркала, тут же, как премьер-министр, заботящийся о добыче руды, чтобы показать Дракону, что тот, не зря назначил его на такую высокую должность, добавил:

— И в шахту отправим.

— Да, да, кое-кого, и в шахту отправим, — согласилась, с Феликсом, голова Тавр, щёлкая, от злобы, своим длинным языком.

— Рабы, мне, тоже нужны, — добавил Кавр.

Дракон снова подошёл к зеркалу, и они, с Феликсом, уставились в него. В зеркало было видно, как отряд Юлии идёт по дороге, и продолжает приближаться к дворцу.

— Они, скоро, будут здесь, — прокомментировал ситуацию Феликс, показывая Дракону, пальцем в зеркало.

— Наглецы! — возмущённо, рявкнула голова Завр.

Дракон вышел на центр зала, и головой Завр крикнул:

— Смерть агрессорам! Смерть!

__

Пираты Чёрной Бороды, в грязных рваных одеждах, и с грязными физиономиями, унося ноги, сбились в группу, и быстро отделились от разбежавшихся воинов Дракона. Спустя некоторое время, когда пираты поняли, что ушли от опасности, они вышли на дорогу, и двинулись в сторону дворца.

— Немедленно отплываем! — объявил всем Тич, прямо на ходу, делая очередной глоток рома, из непонятно откуда, появившейся, у него в руках, бутылки.

Попугай Барон, с плеча Одноглазого, радостно крикнул:

— Отплыва-аем! Отплыва-аем! Отплыва-аем!

— Отплываем! Отплываем! Отплываем! — разнеслось, в идущей толпе пиратов.

Чёрная Борода и пираты шагали очень быстрым шагом. Несмотря на бегство с места сражения, вид у Тича и большинства пиратов был очень важный, и вполне победоносный.

— На корабли, пираты! — крикнул всем, радостно, Одноглазый, делая очередную затяжку дыма из своей трубки, и, которому, за этот день, как и всем остальным, явно, надоело воевать за какого-то Дракона.

Сидящий на плече у Одноглазого, попугай Барон захлопал крыльями, и закричал, во всё своё горло:

— Домо-ой! Домо-ой! Домо-ой!

Все пираты, довольные решением Тича, ускорили шаг.

— Пусть, Дракон, как-нибудь, без нас воюет, со своими врагами, — крикнул, громко, Индюк, очень довольный решением Чёрной Бороды, о немедленном отплытии с острова.

— Зря, мы, сюда приплыли, — сказал всем Одноглазый.

Попугай, вновь, запрыгал на плече у Одноглазого, и заорал:

— Зря-я! Зря-я! Зря-я!

К Чёрной Бороде подбежал Индюк, и проинформировал его:

— У нас, потери, Тич. Девятнадцать пиратов убито.

Тич глотнул из бутылки глоток рома, делая очередной шаг, и рявкнул в ответ:

— Царство им, небесное!

Бурбуль поднял, вверх, руки, и, всем пиратам, повторил ответ Тича:

— Царство им, небесное!

— Царство им, небесное! — выкрикнул Индюк.

— Царство им, небесное! — подхватил Одноглазый.

— Царство им, небесное! — подхватили пираты, вспомнив, только что, погибших, своих дружков.

Индюк, делая очередной шаг, пытаясь не отставать от Тича, сказал ему:

— Есть тяжелораненые пираты, которые остались на поле сражения.

Чёрная Борода, не сбавляя шаг, и, делая очередной глоток рома, ответил:

— Те, кто выживут, если захотят, пусть служат Дракону.

Индюк не поспевал за Тичем, и, постоянно отставал. Пираты радостно галдели, и каждый из них мечтал, поскорее убраться прочь, с этого острова.

Через минуту, Индюк снова подбежал, к вышагивающему, впереди всех, Тичу, никак не успевая за ним, и, вновь, проинформировал его:

— Тич, у нас, ещё полсотни раненых. Они еле идут.

Чёрная Борода оглянулся на еле плетущихся, и отставших от пиратской толпы раненых, тех, кто мог идти, хлебнул очередной глоток рома, и рявкнул:

— Ерунда! Оклемаются! Они же, морские волки! Они же, пираты! Их раны заживут, Индюк. Пусть, быстрее шагают!

Индюк остановился, и повернулся лицом к группе раненых пиратов, после чего, крикнул им:

— Ерунда! Ваши раны заживут! Вы оклемаетесь! Вы — пираты! Вы — морские волки! Быстрее шагайте! Быстрее! Пошевеливайтесь!

— Пошевеливайтесь! — заорал, во всё горло, Бурбуль пиратам. — Шевелись! Шевелись!

Наконец, после долгого пути, вдалеке, показался дворец Дракона. Вскоре, за дворцом, у моря, показалась пристань, и Чёрная Борода, делая очередной шаг вперёд, воскликнул:

— Через два часа, будем на своих кораблях!

— И, в море! — радостно воскликнул Одноглазый, чуть ли не прыгая от радости, прямо на ходу, держа в правой руке свою дымящуюся трубку.

Через два часа, пираты были у причала. Они, с помощью своих шлюпок, стали переправляться на свои парусники. Девять шлюпок, сделав по несколько рейсов, довольно быстро переправили всех пиратов на их корабли.

— Да мы, и без Дракона, обойдёмся, — сказал, находясь в шлюпке, Тич, сидящим, вместе с ним, пиратам, когда они подплывали к своему паруснику.

— Не нужен, нам, такой друг, — поддакнул, Чёрной Бороде, Одноглазый.

— Ящерица! — гаркнул Бурбуль.

— Я-я-щерица! Я-я-щерица! Я-я-щерица! — выкрикнул попугай Барон, вслед за Бурбулём.

— Нам, от Дракона — одни проблемы, — поддакнул, Тичу, Индюк.

— Триста лет — не будь Дракона, — кудахтали, находившиеся в шлюпке, вместе с Тичем, пираты, многие из которых, сидели за вёслами, и разгребали морскую воду.

Чёрная Борода, в числе последних, поднялся на палубу своего корабля, встал на капитанский мостик, и позвал Одноглазого.

— Все? — спросил Одноглазого, Тич, делая очередной глоток рома.

— Все, кто живой, на кораблях, — ответил Тичу Одноглазый.

Тич оглядел, взглядом, свои корабли, хлебнул очередной глоток рома из бутылки, погладил узел своей бороды, и крикнул:

— Снимаемся с якорей. Поднять паруса, на всех наших кораблях. Отплываем!

Одноглазый забегал по палубе.

— Поднять паруса! — выкрикнул Одноглазый приказ Тича, для всех четырёх пиратских кораблей, и в очередной раз затянулся дымом.

— Поднять паруса! Поднять паруса! — закричал, с плеча Одноглазого, попугай, подгоняя пиратов.

Пираты забегали по палубам кораблей, и, срочно приступили к подготовке парусников к отплытию.

В это время, к берегу, на лошадях, прискакали Хилл и Саид. Они спрыгнули с лошадей, остановили их, сели в стоявшую на берегу лодку, и, вскоре, гребя вёслами, подплыли к кораблю Чёрной Бороды, который, уже, почти полностью, был готов к отплытию. Тич увидел лодку с Саидом и Хиллом, подошёл к ганвейлу и бросил, на них, свой пронзительный взгляд.

— Чего надо? — спросил их Тич, гаркнув грубым рыком.

Саид привстал, в лодке, повернулся лицом к Чёрной Бороде, задрав голову вверх, и взмолился:

— Тич, возьми нас с собой!

Хилл, пытаясь разжалобить Тича, добавил:

— Дракон приказал, меня и Саида, арестовать! Он нас, наверняка, сделает рабами, или отправит нас на сковородку!

Тич, глядя с палубы на Хилла и Саида, поправил свою изуродованную грязную шляпу, хлебнул глоток рома, из бутылки, подошёл к Одноглазому, который находился тут же, в шести шагах, и начал с ним советоваться, кивнув на Хилла и Саида:

— Возьмём их с собой, Одноглазый?

Одноглазый поглядел, своим глазом, на лодку с Хиллом и Саидом, сделал очередную затяжку дыма, и, немного подумав, ответил Тичу:

— Я, не против, Тич. Но, если, только, простыми матросами. И только, простыми пиратами.

Чёрная Борода сделал очередной глоток рома, затем, крикнул Хиллу и Саиду, скорчив очень пренебрежительную рожу:

— Только, простыми матросами. И, только, простыми пиратами.

Попугай Барон, с плеча Одноглазого, глядя на Хилла и Саида, крикнул:

— Просты-ыми матро-осами! Просты-ыми пира-а-тами! Просты-ыми матро-осами! Просты-ыми пира-а-тами!

Хилл и Саид переглянулись, кивнули друг другу головами, повернули свои головы на Тича, и крикнули ему, в один голос, кивая головами:

— Мы согласны!

Тич сделал очередной глоток рома, махнул рукой, и Бурбуль скинул, Хиллу и Саиду, канат.

Чёрная Борода крикнул им:

— Поднимайтесь на борт.

— Да побыстрей, побыстрей! — гаркнул им, Бурбуль.

Хилл и Саид, неуклюже, кое-как, пыхтя и кряхтя, поднялись на палубу корабля, по висячему канату. Тич убрал канат, и дал приказ Хиллу и Саиду:

— Пойдёте, в полное распоряжение Бурбуля. Он, вам, даст работу.

Очень довольные, Хилл и Саид вздохнули с облегчением, и присоединились к корабельной команде, в качестве простых матросов-пиратов.

Вскоре, к отплытию, всё было готово. Все четыре корабля пиратов подняли паруса, снялись с якорей, и поплыли в открытый океан, прочь от острова Кенгуру. Саид похлопал по плечу Хилла и радостно воскликнул, поглядывая, украдкой, на Тича:

— Плывём, Хилл!

Хилл, в ответ, захихикал, и насмешливо напомнил Саиду:

— Там, остались твои жёны, Саид. Подарок Тича.

— Пусть их, Дракон, себе оставит, — рявкнул Саид, в ответ.

Находившийся рядом, Тич захохотал, а вместе с ним, захохотали Одноглазый и Хилл.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Затем, они перестали хохотать, и Хилл вздохнул, с сожалением:

— Мы с тобой, Саид, так много наворовали у Дракона золота, денег и сокровищ! И теперь, всё потеряно!

— Не воровали, Хилл, а брали, — решил поправить Хилла, Саид. — Зря, что ли, работали?

Тич сделал глоток рома, и прозлорадствовал:

— Теперь, вам, в таких количествах, воровать будет негде.

Ко дворцу подходил отряд Юлии. Тич увидел, как отряд Юлии начал окружать дворец Дракона, и крикнул Хиллу и Саиду, показывая рукой в сторону берега:

— Эй, Хилл, Саид! Кажется, Дракону — хана! У агрессоров, слышал, есть противодраконовая пуля, а Дракон не всемогущ. Мы, свои ноги, унесли вовремя.

— Драко-ону — хана-а! Драко-ону — хана-а! Драко-ону — хана-а! — заорал попугай, глядя в сторону дворца Дракона.

Корабль Тича стал выходить вперёд, и, обгоняя свой другой парусник, которым командовал Индюк, поравнялся с ним, находясь на расстоянии десяти шагов, борт от борта. Индюк подошёл к краю палубы, к ганвейлу, и, глядя, как дворец окружает отряд Юлии, крикнул Тичу, на другой корабль:

— Эй, Тич! Мы, на этом острове, закопали семь сундуков сокровищ — золота и бриллиантов, пиастров и дукатов, алмазов и динаров!

Попугай завертел головой, во все стороны, и заверещал во всё горло:

— Се-емь сундуко-ов сокро-овищ! Се-емь сундуко-ов сокро-овищ!

— Семь сундуков! — воскликнул, удивлённо, Хилл.

— Ой-ёй-ёй! — воскликнул Саид, тоже, удивившись.

Чёрная Борода взглянул, на идущий рядом корабль, поглядел на Индюка, хлебнул очередной глоток рома, и крикнул всем своим пиратам, очень громко, и с большой уверенностью:

— Мы сюда, ещё, когда-нибудь, вернёмся!

— Мы сюда вернёмся, Индюк! — крикнул, громко, Одноглазый Индюку, на его корабль.

Попугай Барон запрыгал, на плече Одноглазого, и крикнул:

— Мы-ы вернё-ёмся! Мы-ы вернее-ёмся! Мы-ы вернее-ёмся!

— Когда-нибудь! — громко, добавил Тич, сделав, из бутылки, очередной глоток рома, и поглаживая, левой рукой, торчавшие в узле, концы бороды.

Хилл и Саид продолжали смотреть на берег, и наблюдать, что творится возле дворца, пока корабли пиратов отдалялись от острова Кенгуру.

— Они, уже, окружили дворец, — сказал Саид.

— Они расставляют пушки! — добавил Хилл, глядя в сторону дворца.

Тич хлебнул глоток рома, и, громко, всем, крикнул:

— А нас, это, уже не касается, и никак не интересует!

Тич захохотал.

— Ха-ха-ха!!! Ха-ха-ха!!!

Пираты, что были на палубе, также, захохотали. Потом, Тич начал вглядываться вдаль, и был очень доволен попутным ветром. Корабли, на полных парусах, плыли по Большому Австралийскому заливу, и намеривались, как можно быстрее, выйти в Тихий океан. Остров Кенгуру продолжал удаляться, и, вскоре, полностью скрылся за горизонтом. Всюду, кругом, простиралась водная гладь, и лишь, кричащие в небе, птицы напоминали, о близко находящейся земле.

Одноглазый подошёл к Чёрной Бороде, затянулся дымом, и сказал ему:

— Всё, Тич. Опасность — позади.

— Ух! — воскликнул Тич, и сделал очередной глоток рома.

Чёрная Борода похлопал, по плечу, Одноглазого, и сказал ему:

— Больше всего, Одноглазый, я боялся попасть в лапы этой чёртовой девки. Представляешь, Одноглазый, если бы они, нас всех, продали бы, в рабство, на невольничьем рынке.

Тич сделал очередной глоток рома, и продолжил:

— Представь, Одноглазый, какая нелепость! Я, Брат Сатаны, и на рынке, был бы, продан в рабство, как простой пират. Как ты, Одноглазый, или, как Индюк. В рабство.

Тич слегка взболтнул бутылку, ещё хлебнул рома, и продолжил:

— Или, Одноглазый, ещё хуже, если бы, нас всех, передали в руки английского адмиралтейства. Английский король хочет мне отрубить голову.

— Успокойся, Тич, — сказал Одноглазый. — Все опасности остались позади. Мы плывём в Карибское море. Мы плывём домой.

Тич взглянул на синюю морскую гладь, и, на идущие следом свои корабли, взболтнул, слегка, бутылку, и, сделав очередной глоток рома, сказал:

— Да, Одноглазый. Опасность позади.

— Обогнём мыс Горн, и мы, почти дома, Тич, — радостно кивнул головой Одноглазый, и сунул свою трубку в рот.

Чёрная Борода начал строить новые планы.

— Знаешь, Одноглазый! — сказал, мечтательно, Тич. — Захватим новый хороший корабль, если повезёт, то шлюп, и я назову его романтично — "Месть королевы Анны". Как, тебе, нравится?

— Нравится! — кивнул радостно, головой, Одноглазый, весело сверкая своим глазом, и, сделав прикольную радостную физиономию.

— И мне нравится, — сказал, довольный, пиратской жизнью, Бурбуль.

Попугай Барон взлетел с плеча Одноглазого, сделал круг над палубой, затем, вернулся на плечо Одноглазого, и закричал:

— Плывё-ём домо-ой! Плывё-ём домо-ой! Плывё-ём домо-ой!

Тич бросил взгляд на попугая, затем, взглянул на свои корабли, и оглядел горизонт, после чего, Чёрная Борода, Бурбуль и Одноглазый, радостно и очень громко, расхохотались.

Пираты возвращались в Карибское море.

__

Отряд Юлии подошёл ко дворцу Дракона. Юлия Иголочка остановила коня, вытащила подзорную трубу, из футляра, поглядела, через неё, в сторону уплывающих кораблей, и сказала Дэну, протягивая ему подзорную трубу:

— Гляди, Дэн. Пираты уплывают.

Дэн вручил знамя ближайшему всаднику, взял трубу, поглядел, через неё, на корабли, и сказал Юлии:

— Чёрная Борода уплывает! А с пиратами, сбежали, высшие чиновники правительства Дракона — Хилл и Саид.

— От гнева Дракона, спасаются, — сделала вывод Юлия, забирая у Дэна подзорную трубу, и, укладывая её в футляр.

— Нам легче, — сказал Дэн. — Пусть плывут, на все четыре стороны.

— Плывут грабить и разбойничать, — высказала Юлия своё недовольство, спрыгивая с коня, на землю.

— Пусть, судьба их всех накажет, — высказал своё пожелание Дэн, и, тоже, спрыгнул с коня на землю.

Юлия оглядела дворец, и громко приказала:

— Расставить артиллерию!

Воины Юлии быстро расставили артиллерию, напротив парадного входа дворца, на расстоянии пушечного выстрела от него, насколько хватило пушек, и направили стволы орудий на дворец.

Дракон посмотрел в окно, и пробурчал Феликсу:

— Наглецы! Они расставляют свои пушки!

Клякса установил знамя, возле пушки, и зажёг фитиль, от взятого с собой, из лагеря, боевого фонаря. Все воины готовились к обстрелу дворца.

Наконец, подготовка была закончена, и Дэн сказал Юлии:

— Пора!

— Пора! — кивнула головой Юлия Иголочка.

Юлия взмахнула рукой, и всем приказала:

— По дворцу Дракона — огонь!

— Пли! — разнеслась команда для артиллеристов.

Клякса поднёс зажженный фитиль к запальному отверстию орудия. Принцесса, и другие артиллеристы, также, поднесли горящие фитили к запальным отверстиям пушек, заранее наведённых на дворец. Все пушки, почти одновременно, выстрелили, произведя первый мощный залп по дворцу. Начался артиллерийский обстрел логова Дракона. Пушки стреляли без перерыва. Пушечные ядра летели в стены дворца, и откалывали, от него, каменные осколки. Ядра летели в окна дворца, разбивали стёкла окон, и разрушали дворцовую утварь.

Дракон занервничал. После очередного залпа, одно ядро попало в главный зал дворца, где находился Дракон с Феликсом, разбило стекло окна, и угодило прямо в зеркало. Дракон и Феликс перепугались, а зеркало разбилось, вдребезги, на мелкие осколки. Через несколько секунд, Феликс и Дракон отошли от испуга, а Феликс подбежал к тому месту, где, только что, находилось его зеркало.

— Моё волшебное зеркало! — схватившись за голову, закричал Феликс.

По всему залу, валялись осколки зеркала Феликса, и осколки стекла от окна.

— Вай-вай-вай! Ой-ой-ой! Ай-ай-ай! Вай! Ай-яй! — завыл, на все лады, Феликс.

— Перестань ныть! — крикнул Дракон Феликсу своей головой Завр. — Дам тебе денег, купишь новое.

Дракон снова подошёл к окну, поглядел в окно всеми тремя головами, и закричал головой Тавр:

— Они расположились у дворца! Они стреляют из всех своих пушек! Они обнаглели!

В это время, прогремел очередной пушечный залп, и, в находившееся рядом окно зала, угодило ещё одно ядро, разбив стёкла окна. Ядро угодило, в висящую на потолке, над центром зала, большую люстру. Люстра упала на пол, и разлетелась на мелкие части. Ядро, сбросив люстру, пролетело дальше и попало в стену, отколов от неё большой кусок кирпичной кладки. Дракон обозлённо покачал головой Завр, и всеми головами, хором, заверещал:

— Да я, их всех, своим огнём сожгу!

В это время, в зал вбежал начальник стражи, и, громким криком, доложил:

— Ваше Трёхглавие! Пираты бросили нас, и уплыли.

Дракон поглядел на начальника стражи всеми тремя головами, и, головой Кавр, ответил ему:

— Пусть, плывут на все четыре стороны! От них, в битве, толку не было.

— Никакого, мой Дракон, — вмешался, в разговор, премьер-министр и, по совместительству, главный шпион Феликс.

— Да, никакого толку от них не было, — ещё раз, подтвердил Дракон, головой Завр, злобно щёлкая языком. — Зря я, только, деньги им подарил. Серебряные пиастры.

— Хилл и Саид, с пиратами уплыли. Они сбежали от нас, — продолжал докладывать начальник стражи.

Дракон удивился.

— Как?! Их не арестовали? — спросил, возмущённо, Дракон, головой Кавр, щёлкая, от злобы, всеми тремя языками.

— Не успели, Ваше Трёхглавие, — ответил начальник стражи

Дракон повернул все головы в сторону Феликса, и, возмущённо, спросил его, головой Тавр, злобно, жестикулируя правым крылом:

— Феликс! В чём дело?

Феликс начал оправдываться:

— Стражники их ловили, Ваше Трёхглавие, но они убежали, мой Дракон.

— Не справляешься, Феликс! — крикнула, на Феликса, голова Завр.

Дракон прошёлся по центру зала, подумал, всеми тремя головами, оценивая сложившуюся ситуацию, махнул левым крылом, и сказал, головой Кавр:

— Потом, я, как-нибудь, с ними разделаюсь.

В это время, в зал, из окна, влетело ещё одно ядро, и угодило в шкаф, в котором находились государственные документы, разбив его вдребезги.

Дракон схватился лапами за голову Завр, и закричал, головой Тавр, уставившись на разбитый шкаф, и на разлетевшиеся, по всему залу, документы и всевозможные государственные бумаги:

— Проклятье! Мои государственные документы!

В этот момент, очередное ядро залетело в окно, попало в трон и разломало его на части, произведя сильный грохот и шум. Дракон уставился на обломки своего золотого трона, и голова Кавр, с негодованием, вскрикнула:

— Мой трон!

Дракон, яростно, махнул лапами и крыльями, и его глаза засверкали огнём.

— Я, с агрессорами, сейчас, разделаюсь! — крикнула голова Завр.

Дракон вышел из зала, и, по коридору, отправился к парадному входу дворца. Он спустился на лифте, со второго этажа на первый, и направился к выходу. Все двери, перед Драконом, автоматически распахнулись, изрыгая шум, дым и огонь, и он вышел из дворца на парадное крыльцо.

Дракон осмотрел воинов Юлии, всеми шестью глазами, и все его глаза, ещё сильнее, налились кровью, гневом и яростью. Дракон, страшно и громко, зарычал всеми тремя головами.

Юлия Иголочка взглянула на Дракона, держа в руках горящий артиллерийский фитиль, и, испугавшись, оцепенела. Дэн, и все остальные воины Юлии, перепугались и остолбенели, глядя на огромного и страшного Дракона, который готовился их всех уничтожить. Дракон задышал огнём, готовясь метнуть пламя в сторону, окруживших его, храбрецов. Из всех пастей и ноздрей Дракона, изрыгались языки пламени, летели, во все стороны, искры, и шёл густой белый и чёрный дым, а на его головах, блестели золотые короны.

Клякса и Фикса видели Дракона ещё в первый день своего подневольного пребывания на острове Кенгуру, и поэтому, испугались меньше всех остальных. Другие бывшие рабы Дракона, также, видели его неоднократно, и, морально, были готовы к схватке с ним.

Клякса, держа в руках фитиль, крикнул Фиксе:

— Он готовится метнуть пламя.

— Вижу! — воскликнул Фикса, в ответ.

— Давай выстрелим в него, из нашей пушки! — крикнул Клякса.

Фикса, быстро, навёл заряженную пушку на Дракона, и скомандовал Кляксе:

— Огонь!

Клякса поднёс горящий фитиль к запальному отверстию орудия. Пушка выстрелила, и ядро полетело в сторону Дракона. Ядро попало Дракону в грудь, и отскочило от него, словно мяч, упав на крыльцо дворца.

— Пушечное ядро, его, не пробивает! — крикнул Клякса.

Дракон на ядро, попавшее в него, даже не обратил никакого внимания. Он дико продолжал шипеть, и готовился произвести огненный залп всеми тремя пастями своих голов. Вокруг, всюду, дрожала земля, и, от Дракона доносился, до воинов Юлии, страшный гул и шипение. Дракон, всеми тремя головами, осматривал воинов Юлии, и его ярко красные глаза светились, как фонари.

Фикса быстро перезарядил пушку, и крикнул Кляксе:

— Огонь!

Клякса, вновь, поднёс фитиль к запальному отверстию орудия, и пушка снова выстрелила. На сей раз, ядро, вылетевшее из выстрелившей пушки, попало прямо в лоб головы Завр. Ядро отскочило ото лба центральной головы, и полетело назад, в сторону Фиксы и Кляксы.

— Ложись! — крикнул Клякса Фиксе, пригибаясь к земле, бросив в сторону горящий фитиль.

Фикса упал на землю. Ядро попало в бочку с порохом, которым Фикса заряжал пушку. Бочка взорвалась, и Фиксу с Кляксой засыпало грязью и землёй. Через минуту, отойдя от шока и испуга, еле уцелевшие, Фикса и Клякса приподнялись, и стали отряхиваться.

— Ух! — воскликнул Клякса.

— Жив? — спросил Фикса Кляксу, отряхивая себя от грязи.

— Жив, — ответил Клякса, также, отряхиваясь от земли.

— Хана, нам, Клякса, — сказал Фикса. — Его, даже, пушка не берёт.

В это время, Юлия, и все её воины, пришли в себя от первоначального испуга, и Юлия скомандовала:

— Все орудия, по Дракону, огонь! Всем открыть стрельбу!

Пушки, вновь, дали залп по Дракону. Все воины Юлии открыли по Дракону, стрельбу из всех ружей и пистолетов. Но, все ядра, что попадали в Дракона, отскакивали от него, как мячики, а все пули отлетали от панциря Дракона, как камушки от стенки. Обозлённый Дракон сделал шаг вперёд, в сторону окруживших дворец воинов Юлии, и, вновь, дико и громко, всеми тремя головами, очень страшно зарычал. Воины Юлии снова перепугались, но быстро пришли в себя.

Клякса и Фикса, лишившись пороха для своей пушки, открыли стрельбу по Дракону из своих ружей и пистолетов. Но, пули не брали трёхглавое чудовище. И тело, и глаза Дракона, оказались пуленепробиваемыми. Тем не менее, воины Юлии продолжали вести стрельбу по Дракону из всего своего вооружения.

Клякса прицелился из ружья, и произвёл выстрел. Пуля попала в грудь и отлетела от Дракона, куда-то в сторону. Следом, выстрелил Фикса, из пистолета. Пуля попала в лоб левой головы Дракона, и, отскочив, упала на землю. Множество пуль и пушечных ядер, попадало в Дракона в ходе стрельбы, но, все они отскакивали от его тела, не причиняя ему никакого вреда.

Попугай Боцман, всё это время, сидел на плече принцессы. Принцесса орудовала фитилём, и вместе с одним артиллеристом, а также с капитаном, осуществляла стрельбу из пушки. Она поднесла, в очередной раз, горящий фитиль к запальному отверстию, наведённой на Дракона, пушки. Пушка выстрелила, и ядро, вылетев из ствола, попало в правое крыло Дракона. Ядро отскочило от крыла, не причинив вреда, и упало на крыльцо, возле ног Дракона. Он, не обращая никакого внимания на попадающие в него пули и пушечные ядра, сделал ещё один, устрашающий шаг вперёд, встав на самый край крыльца. Дракон шипел и рычал. Пушки не прекращали стрельбу. Воины усилили стрельбу из ружей и пистолетов.

Дэн подбежал к Юлии, и крикнул ей, на ходу:

— Пушки не берут, Дракона! Ядра, его кожу и панцирь, не пробивают!

— Чен-цзы, нас, предупреждал, — напомнила Юлия Иголочка.

Наконец, рассвирепевший Дракон поднял все три головы в боевую стойку, и страшно зарычал, ещё сильнее, чем ранее. Всех воинов Юлии, охватил страх. От страшного рычания Дракона, моментально пожелтела трава вокруг дворца, и листва, на близ стоящих деревьях. Юлия Иголочка и Дэн, глядя на рычащего Дракона, растерялись, а Клякса, Фикса и принцесса, ладонями, закрыли уши. Через минуту, Дракон перестал рычать, сделал глубокий вдох, всеми тремя пастями, направил все три головы на Юлию и Дэна, и, изо всех сил, изрыгнул по ним порцию огня, из всех своих огромных пастей. Три больших огненных шара, с огромной скоростью и сильным страшным гулом, полетели в сторону Юлии и Дэна. Огненные шары пролетели над их головами, и упали в тридцати шагах, за их спинами, где разорвались и воспламенили землю и траву, вокруг. Раздались три страшных взрыва, и послышалось предсмертное ржанье, находившихся там, лошадей. Юлия оглянулась, и увидела страшную картину — заживо горели семь лошадей, и семь её всадников, на них, превратясь в огненные факелы. Раздался гром, и, под ногами у Юлии, загорелась трава. Она, от страха, закрыла глаза, и, от дыма, закашляла.

— Уходим в сторону! — крикнул, кашляя от дыма, нерастерявшийся Дэн.

Дэн схватил Юлию, за левую руку.

— Отходим! — ещё раз, крикнул Дэн, и повёл Юлию, между языками пламени, за собой, в сторону от огня, пылающего на земле.

Юлия Иголочка, идя за Дэном, махнула правой рукой, нескольким воинам, что находились поблизости, и громко приказала им:

— Отходим!

За спиной Юлии, в тридцати шагах, раздался сильный взрыв. Взорвались две бочки пороха, убив, насмерть, шестерых её воинов. Юлия оглянулась.

— Теряем людей, — сказал Дэн, не останавливаясь и, тяня Юлию за руку.

— Огня, у Дракона, хватит на полчаса. Так говорил Чен-цзы, — вспомнила Юлия, поглядев Дэну в лицо, выходя, вместе с ним, из огненной зоны.

Юлия Иголочка и Дэн вышли за зону огня. Дракон, тем временем, сделал ещё один шаг вперёд, взмахнул крыльями, и взлетел на крышу дворца. Дракон, тут же, с крыши своего дворца, начал метать огонь на воинов Юлии, во все стороны. Вокруг них, всюду, горела земля, а над небом раздавались раскаты грома, исходящие от самого Дракона.

Артиллеристы направили пушки на крышу дворца, и, несмотря на бушующий, вокруг них, огонь, возобновили стрельбу по трёхглавому чудовищу.

Фикса прицелился из ружья в Дракона, находящегося, в это время, на крыше дворца, и выстрелил. Клякса, также, выстрелил в Дракона из пистолета. Обе пули, попав в Дракона, отскочили от его тела, как маленькие камушки от каменной стены.

Принцесса поднесла фитиль к запальному отверстию, и пушка, заряженная двойной порцией пороха, выстрелила, и отправила в Дракона очередное ядро. Ядро, попав в лоб головы Кавр, отскочило, упав возле дворца, не причинив никакого вреда Дракону.

Воины Юлии вели стрельбу из всех пушек, ружей и пистолетов. Но, ни пули, ни пушечные ядра, не могли пробить панцирь и кожу Дракона. Тем не менее, воины Юлии продолжали обстрел чудовища, находившегося на крыше своего дворца. В ответ, со стороны Дракона, из его пастей, на воинов Юлии, залпами, с небольшими интервалами, вылетал огненный смерч, от которого, они, с большим трудом, уклонялись. Дракон изрыгал пламя по всем направлениям, и убивал, тем самым, многих воинов Юлии.

Возле одной из пушек, вновь, прогремел взрыв — взорвался запас пороха, для неё, разметав три пушки по земле, и убив пятерых воинов. Над Юлией и Дэном пролетела очередная порция огненного пламени, чуть не спалив их, насмерть. Из-за опасности, они, сначала, прилегли к земле. Дракон, вновь, метнул в их сторону порцию огненного смерча. Вокруг Юлии и Дэна всё вспыхнуло, и загорелось ещё сильнее. Горела и плавилась земля, и пылали трава и деревья. Им трудно было дышать, так как раскалённый воздух обжигал дыхательные пути. Юлия Иголочка и Дэн, с очень большим трудом, кашляя от горячего дыма, выбрались за зону огня, и спрятались за могучий ствол, стоящего, чуть в стороне, дерева, не задетого огнём. Юлия зарядила ружьё простой пулей, прицелилась в Дракона и выстрелила в него. Пуля отскочила от тела Дракона, и он, раздражённый и разъярённый, метнул в Юлию и Дэна очередную порцию огненного пламени. Дерево, за которое укрылись Дэн и Юлия, вспыхнуло с краёв, и они перебежали к другому дереву, такому же могучему, имеющему очень толстый ствол. Они, вдвоём, укрылись за стволом этого дерева, и Дэн, зарядив пистолет, прицелился и выстрелил в Дракона. Пуля, попав в грудь Дракона, отскочила от него, словно горошинка. Юлия покачала головой, и сказала Дэну:

— Пули и пушечные ядра, его кожу не пробивают.

Обозлённый Дракон метнул в Юлию и Дэна очередную порцию огненного смерча, и им снова пришлось отбежать, через горящую землю, к другому дереву. Дэн и Юлия спрятались за его толстым стволом, надеясь на передышку. Вокруг, всё горело, взрывалось, гудело и громыхало, и всюду стоял дым, пылала трава, горели деревья, и плавилась земля. Лица Юлии и Дэна покрылись сажей и копотью. А Дракон продолжал метать огонь во все стороны, по воинам Юлии, убивая их.

Попугай Боцман оттолкнулся от плеча принцессы, которая продолжала орудовать фитилём, продолжая, с капитаном, вести стрельбу из пушки, по Дракону, и поднялся в воздух. Попугай сделал небольшой круг, подлетел к Юлии и, сев ей на плечо, громко крикнул:

— Пусть Дракон дрожит от стра-а-ха! Пусть Дракон дрожит от стра-а-ха!

Затем, попугай поднялся в небо, сделал круг, и подлетел к Фиксе и Кляксе, приземлившись, возле их ног. Попугай Боцман слегка помахал крыльями, и, поднимая боевой дух воинов Юлии, снова крикнул:

— Пусть Дракон дрожит от стра-а-ха-а!

Клякса и Фикса, ещё раз, выстрелили из своих ружей, по Дракону, и, вновь, пули, попавшие в него, отскочили от его тела, не причинив ему никакого вреда.

Попугай подлетел к принцессе, и сел ей на плечо. Капитан, орудовавший с ней, в этот момент, за одним орудием, навёл пушку на Дракона.

— Огонь! — крикнул капитан принцессе.

Принцесса поднесла тлеющий фитиль к запальному отверстию орудия, и пушка произвела очередной выстрел. Ядро, вылетев из пушки, попало в рог головы Тавр, снеся его, сделав Тавра однорогим. Другое ядро, в этот момент, выпущенное воинами Юлии из другой пушки, попало в голову головы Кавр, слегка задев корону, наклонив её на бок, и отскочило, упав возле дворца, на землю, не причинив Дракону особого вреда.

Капитан Дьюк, от досады, покачал головой, и, приступив к перезаряжанию пушки, крикнул Кляксе и Фиксе:

— Ядра, кожу и панцирь Дракона, не пробивают!

Клякса и Фикса бросили взгляд на капитана, который, вместе с принцессой, перезаряжал пушку, и произвели, ещё, по бесполезному выстрелу, из ружей, по трёхглавому чудовищу.

Дракон не прекращал метать огонь по воинам Юлии, ни на минуту. Вновь, раздался взрыв пороховой бочки у одной из пушек. Мёртвыми, пали три воина Юлии. Вокруг, продолжала гореть и плавиться земля, пылать трава и деревья. Остров стали, в спешном порядке, покидать птицы, и летающие насекомые. Все звери, ящерицы, и другие животные, бежали прочь от дворца, в другой край острова, подальше от места сражения, где всё пылало и громыхало.

Юлия, наконец, решилась и вытащила, из своего кармана, шкатулку, с заветной противодраконовой пулей. Она открыла шкатулку, и пуля заблестела на солнце. Юлия зажала пулю в ладонь, а пустую шкатулку выкинула в сторону.

— Надо, подойти поближе, — сказал Дэн.

— Подойти ближе мы не можем, — прошептала Юлия. — Он нас сожгёт.

— Но, если стрелять отсюда, можно промахнуться, — опасаясь, прошептал Дэн. — Пуля у нас, одна.

Юлия раскрыла правую ладонь, и пуля заблестела, и засверкала в солнечных лучах. Дракон, с крыши дворца, увидел сверкающую пулю, и в один миг понял, что ему грозит смертельная опасность, которую он ждал и собирался отразить. Юлия и Дэн взглянули на сверкающую пулю, затем, Юлия взяла свой пистолет, и стала заряжать в него эту спасительную пулю. Дракон насторожился, затем, он собрал все свои силы и, что было в нём энергии, всеми тремя пастями, изрыгнул, в сторону Юлии и Дэна, очередную и огромную порцию огненного смерча. Раздался гром. Дэн и Юлия быстро отскочили за ствол дерева, спасаясь от огненного пламени. Сильный ветер, созданный Драконом, вдруг, вырвал из рук Юлии пулю, которую она не успела зарядить в пистолет. Юлия схватилась за голову, и растерялась. Пуля упала на землю, и ветер, созданный, в этот миг, Драконом, мгновенно отнёс её в сторону. Упавшая пуля лежала на земле, шагах в десяти от Юлии и Дэна, и сверкала. Дэн, через горящую траву, больно обжигаясь, бросился за пулей. К счастью, пламя пролетело, и он сумел подбежать к пуле. Дэн быстро нагнулся, и попытался её взять в руки.

Дракон, в этот момент, понимая, что ему грозит смертельная опасность, изо всех сил, всеми тремя пастями, дунул ветром, в сторону пули. От сильного драконова ветра, пуля покатилась по земле, дальше, сверкая в солнечных лучах, и остановилась, вдалеке от Юлии и Дэна, в сотне шагов от них. Юлия, в ужасе, вновь схватилась за голову.

— Всё пропало! — крикнула она Дэну.

— Я догоню! — крикнул Дэн, и побежал за сверкающей пулей.

Дэн догнал пулю и нагнулся, чтобы её поднять с земли. Но, Дракон, в эти секунды, метнул в сторону пули очередную порцию ветра, и пуля, сверкая на солнце, выскользнула из рук Дэна, и полетела в сторону моря. Дэн растерялся, и, от досады, раскрыл рот.

Храбрый попугай Боцман, моментально взлетел, и полетел, вдогонку, за летящей пулей, которая, под действием драконова ветра, летела на высоте птичьего полёта, в сторону берега.

Дракон, видя издали, сверкающую, в солнечных лучах, и опасную, для него, пулю, ещё раз, изо всех сил, всеми тремя пастями, метнул в пулю очередную порцию ветра. Пуля полетела ещё быстрее, в сторону океана. Попугай Боцман летел за пулей, и никак не мог её догнать. Наконец, пуля, оказавшись, над водной океанской гладью, стала падать в воду, в ста шагах от берега. Попугай Боцман понимал, что пулю достать, с океанского дна, нельзя, и, собрав все свои силы, сделал, в полёте, отчаянный рывок. И вот, когда пуля, падая, почти коснулась водной глади, готовая, навечно, утонуть на океанском дне, попугай Боцман, извернувшись в полёте, схватил, клювом, пулю, чудом поймав её в последний миг, и, сделав небольшой круг над водной поверхностью, быстро полетел к берегу. Попугай Боцман подлетел к Юлии, сел ей на плечо, и, над ладонью Юлии, раскрыл свой клюв. Пуля упала в ладонь Юлии, и, она, сжав пулю в ладони, обрадованно похвалила попугая:

— Ты — храбрец!

Дэн подскочил к Юлии. Она вытащила свой пистолет с кожуха, тот самый, который купила в оружейной лавке, и, быстро зарядила его противодраконовой пулей. Дэн поглядел на Дракона, а Юлия сделала в сторону дворца три шага. Дракон набрал, в свои лёгкие, воздух, и приготовился метнуть, в сторону Юлии и Дэна, очередную порцию ветра и огня.

— У нас, только, одна пуля! — крикнул Дэн, призывая Юлию не ошибиться, и очень сильно нервничая, он, периодически, глядел на Дракона.

Юлия Иголочка, очень тщательно, начала целиться в Дракона, как её, когда-то, учил Лун Юнь. Где-то, в памяти у неё, отложился образ Чен-цзы, и его наказ: "Пуля, у тебя, одна!". И Юлия понимала, что в случае промаха, её, и всех её воинов, ждёт гибель.

Дракон собрал последние силы, и, со всей энергией, изрыгнул в Юлию огромную порцию огненного смерча. В этот момент, Юлия Иголочка произвела свой долгожданный выстрел.

— Сме-ерть Драко-ону! Сме-ерть Драко-ону! — воскликнул, сразу, после выстрела, сидящий на её плече, попугай Боцман.

Попугай, моментально, взметнулся в небо, а Юлия Иголочка, спасаясь, от летящего на неё огненного пламени, отпрыгнула за ствол дерева. Дэн, также, отскочил за дерево, и они прижались к земле.

Выстреленная Юлией, сверкающая на солнце, пуля, летела в Дракона. Дракон, с испугом, увидел, как в него быстро летит, та самая, противодраконовая смертельная пуля, взмахнул крыльями, чтобы взлететь, и попытаться уйти от этой пули

И, в этот самый момент, пуля попала в тело Дракона. Раздался сильный удар. Волшебная пуля пробила-таки, панцирь Дракона, поразив сердце трёхглавому чудовищу!

Юлия, Дэн, и все их воины, оцепенели. Их, вновь, охватил невиданный страх и ужас. Они сделали всё что могли, и, с надеждой, стали ждать результата.

В этот миг, огненное пламя пролетело над головами Юлии и Дэна, воспламенив дерево, за которым они укрылись, и они вынуждены были перебежать в сторону, за тридцать шагов, чтобы выйти из зоны огня.

Юлия Иголочка бросила взгляд на сражённого Дракона.

— Мы попали! Я видела! — радостно крикнула Юлия Иголочка, выбегая из зоны огня.

— Попали! — воскликнул обрадованный Дэн, взглянув, мельком, на крышу дворца, и на самого Дракона.

В это время, попугай Боцман, сделав небольшой круг, опустился, и сел на плечо Юлии. Попугай радостно помахал крыльями, и вновь крикнул:

— Сме-ерть Драко-ону! Сме-ерть Драко-ону!

Сражённый пулей, Дракон, в последний момент, попытался изрыгнуть в сторону Юлии, ещё одну порцию огненного смерча. Дракон сделал глубокий вдох, взмахнул крыльями, немного взлетел над своим дворцом и, вдруг, вспыхнул, как гигантский факел.

Юлия Иголочка, Дэн и все воины остолбенели, и смотрели, на пылающее и горящее огнём, трёхглавое чудовище. Прошла минута. Вдруг, горящий Дракон превратился в огромный фейерверк. Юлия и Дэн оцепенели от страха и ужаса ещё сильнее. Прошло ещё три минуты, и, наконец, из пылающего искрами Дракона, раздался очень сильный взрыв.

Всё вокруг осветилось ярким светом, задрожало и загудело. Из-за падающих, кругом, искр фейерверка, ещё сильнее, во всех окрестностях, загорелась земля, трава и растущие кустарники. Огненная взрывная волна, на три мили вокруг, повалила и подожгла все деревья, и, в том числе, зелёные береговые пальмы.

Юлия и Дэн укрылись за стволом другого могучего дерева, и прижались к земле. Попугай, вновь, взлетел высоко в небо, спасаясь от взрывной волны. Все воины Юлии прижались к земле, укрывшись, кто, где сумел.

Юлия и Дэн закашляли от дыма и горящей земли. Клякса и Фикса спрятались за статую льва, и зажали уши, спасаясь от сильного гула. Принцесса и капитан припали к земле, и закрыли лица руками, спрятавшись за бугорок, от взрывной волны. Статую льва снесло взрывом, и она отлетела на полмили, в сторону океана, и утонула на океанском дне. Лишь, устоявший постамент спас Кляксу и Фиксу, от неминуемой гибели.

Дерево, за которым укрылись Юлия и Дэн, вспыхнуло, и им пришлось отползти в сторону. Юлия Иголочка сунула свой пистолет в кожух, и, наблюдая за местом, где ещё недавно был Дракон, сказала, вспомнив наказы Чен-цзы:

— Чен-цзы говорил, что, когда пуля поразит Дракона — он превратится в "ничто".

Дэн ответил, взглянув туда, где только что находился Дракон:

— Дракон, превратился в "ничто"!

__

Плывущие, прочь, от острова Кенгуру, пираты, в эти минуты, оцепенели. Огненное зарево, над островом, и взрывная волна, закружили и закачали их корабли во все стороны, разрывая в клочья верхние паруса, на мачтах. Тич Чёрная Борода, и все пираты, что были на верхней палубе, ухватились, кто за что сумел, чтобы не выпасть за борт. Смерч, над ними, продолжался четыре минуты.

И когда всё стихло, и водная гладь успокоилась, Тич вытер пот со лба, сделал глоток рома, из бутылки, которую он чудом удержал в руках, во время смерча, и сказал Одноглазому, Бурбулю, Хиллу, Саиду и всем, кто находился рядом:

— Наш бывший друг, Дракон — убит.

— Дракон — убит, — кивнул головой Одноглазый, после чего, сунул трубку в свою пасть, и затянулся дымом.

— Мы ему служили много лет, — сказали, в один голос, Хилл и Саид.

Попугай Барон замотал головой, запрыгал на плече у Одноглазого, и начал кричать, хлопая крыльями:

— Драко-она бо-ольше не-ет! Драко-она бо-ольше не-ет!

Пираты, через три часа, привели свои корабли в порядок, а также, отремонтировали и заменили паруса. Они выстроили все свои четыре корабля в цепочку, и продолжили своё плавание, взяв курс на мыс Горн, и далее, в Карибское море.

__

В это время, в том месте, где ещё недавно был Дракон, раздался несильный хлопок, и пошёл густой дым чёрного цвета.

Ещё, через четверть часа, прекратился гул, всё стихло, и установилась тишина. И лишь, горящая вокруг трава, тлеющие деревья, и, расстилающийся по всей местности дым, напоминали, о только что, прошедшей здесь, битве с Драконом.

Юлия поправила свою треугольную шляпу, встала с земли, и сказала Дэну:

— Всё! Дракона, больше нет!

Дэн встал с земли, в полный рост, и поглядел на дворец. Юлия огляделась, и сказала Дэну, кивнув головой на дворец Дракона:

— Чен-цзы говорил, что дворец Дракона исчезнет, после его гибели, в ближайший рассвет.

Дэн начал отряхивать свою одежду от грязи, земли и песка.

— Но ещё, даже, не вечер, — сказал он Юлии, — У нас, есть время отдохнуть во дворце Дракона.

Юлия поглядела на солнце, которое приближалось к горизонту.

— Через час, начнёт темнеть, — сделала вывод Юлия Иголочка.

В это время, издали, к Юлии подлетел попугай Боцман, и сел ей на плечо. Попугай взмахнул, слегка, крыльями, и, сидя на плече, крикнул:

— Драко-она бо-ольше не-ет!

Все уставшие воины стали собираться вокруг Юлии и Дэна.

Все воины Юлии понимали, что совершили великое дело, избавив мир от Дракона, и чувствовали себя победителями. Юлия Иголочка и Дэн У вздохнули с облегчением. Все воины Юлии перевели дух. Все опасности оставались позади.

Юлия взяла в руки медальон, поглядела на свой талисман, и прошептала:

— Храни всех нас, и далее.

Затем, она поглядела, на подаренную ей англичанами, красовавшуюся на её груди, брошку, окинула взглядом своих воинов, и радостно воскликнула:

— Мы победили!

Вдруг, из дворца вышел Феликс, и, за ним, ещё полсотни служителей Дракона. Они встали, толпой, на крыльце дворца. Юлия Иголочка, и её воины, поглядели на них, и растерялись. Феликс, и другие служители Дракона, постояли пару минут, а затем, толпой, пустились в бегство — сначала, вдоль дворца, а потом, повернули за угол, и, что было сил, побежали вглубь острова, в сторону леса.

— Не стрелять! — скомандовала, сразу же, Юлия, своим воинам, которые, уже, хотели открыть стрельбу, вслед убегающим служителям Дракона.

— Пусть бегут! — крикнул Дэн.

Фикса ткнул в бок, всё ещё лежащего на земле, лицом вниз, Кляксу.

— Вставай, Клякса, — сказал Фикса. — Дракона больше нет.

Клякса, поняв, что все опасности позади, поднялся с земли, и начал отряхиваться от грязи, земли, песка и сажи.

— Скоро домой, Клякса, — радостно сказал Фикса, своему другу, похлапывая Кляксу по плечу.

Чумазый, от сажи, Клякса отряхнулся, затем, огляделся и, посмотрев на крышу дворца, прошептал Фиксе:

— А я, то, уже, было, к смерти приготовился.

Фикса и Клякса подошли к Юлии, и к собравшимся, возле неё, воинам. Юлия всем приказала:

— Надо, освободить всех невольников.

Клякса показал рукой на загон, стоявший неподалёку, и, в котором, совсем недавно, он, Фикса, капитан, и их друзья по несчастью, ждали момента, чтобы отправиться на сковородку, и крикнул:

— Там, обычно, несколько рабов!

Юлия Иголочка повела отряд к загону, находившемуся в трёхстах шагах от дворца. Дверь, в него, была закрыта на висячий замок, а охранники, стражники и другие служители Дракона, охранявшие загон, покинули его, и убежали в лес, ещё перед схваткой отряда Юлии с Драконом. Четыре воина Юлии подложили, у двери, бочонок пороха, и произвели подрыв. Дверь отлетела, и Юлия Иголочка, размахивая, на всякий случай, пистолетом, вбежала в барак загона. За ней, бежал Дэн, и ещё десять воинов. Юлия подбежала к двери первой камеры, воины выломали засов, и дверь распахнулась. В камере находились шесть невольников, поступившие в загон, сразу после побега группы рабов, во главе с Фиксой, Кляксой и капитаном, а также, перепуганный бывший главный шпион Франц. Они все приготовились к смерти, и ждали тот день, когда отправятся на сковородку, или на шашлык. Рабы, не понимали, что произошло.

— Вы свободны! — крикнула Юлия Иголочка. — И бывший главный шпион, тоже!

Франц, обрадованно, заулыбался.

— Я, больше, никогда не буду шпионом, обещаю! — дал слово довольный Франц.

— Можешь возвращаться в Европу, — сказала ему Юлия.

Невольники соскочили со своих нар, всё ещё не понимая, что Дракона больше нет.

— Вы свободны! — повторно, крикнула Юлия, выходя из камеры в коридор.

Юлия оглянулась, и бросила взгляд на цепи и кандалы невольников.

— Снять, с них, цепи и кандалы! — приказала Юлия своим воинам.

Те воины Юлии, что были знакомы с кузнечным делом, засуетились. Юлия подбежала к другой камере. Воины выломали, по её приказу, засов, и Юлия, ударом ноги, распахнула дверь. В камере, также, находились пять невольников, ждавших своей участи.

— Вы свободны! — крикнул им Дэн.

Невольники соскочили с нар.

— Мы свободны? — спросил, один из них.

— Да, да, выходите. Дракона больше нет! Вам, сейчас, снимут цепи и кандалы, — сказала им, Юлия Иголочка.

Дэн подбежал к следующей камере, и, раскрыв двери, крикнул всем, находившимся в ней, рабам:

— Вы свободны! Выходите!

Воины Юлии открыли двери всех остальных камер барака. Своей злой участи, в камерах, ожидали тридцать невольников, попавших туда, после побега Фиксы, Кляксы, капитана, и их друзей. Втечение часа, с них сняли цепи и кандалы, и все они вышли на свежий воздух, плохо осознавая, что обрели свободу.

Затем, Дэн показал, рукой, на дворец Дракона, и предложил:

— Надо, осмотреть дворец.

Юлия Иголочка кивнула головой, махнула всем своим воинам рукой, и приказала:

— Все, за мной! Осмотрим дворец!

Воины побежали за Юлией, в сторону дворца. Они все подбежали к дворцовому крыльцу парадного входа, после чего, быстро поднялись по ступенькам, быстро отварили двери, и вбежали в вестибюль дворца, на его первом этаже. Юлия Иголочка, Дэн У и все воины остолбенели, и остановились, как вкопанные. Все они, и, даже, принцесса, были крайне удивлены и поражены богатому убранству вестибюля, и богатейшей отделкой его стен и потолков.

— Вот, это да! — воскликнул Дэн.

Через три минуты, Юлия пришла в себя, и всем приказала:

— Осмотреть, дворец!

Юлия Иголочка и Дэн быстро поднялись, на лифте, на второй этаж, и вбежали в главный зал. Воины Юлии побежали осматривать другие залы дворца. Во дворце, никого не было. Через два часа, осмотрев все залы и кабинеты, Юлия Иголочка, Дэн, принцесса, и все воины отряда Юлии, что находились с ней, вернулись, на лифте, в вестибюль первого этажа.

— Надо осмотреть подвалы! — приняла решение Юлия. Она, и весь её отряд, двинулись на осмотр дворцовых подвалов. Спустившись по ступенькам, они все оказались перед дверью, ведущей в подвал. Дэн снял, со стены, находившихся на ней, перед дверью, дюжину факелов, и раздал их воинам. Воины зажгли все факелы, и Дэн открыл дверь. Юлия Иголочка, и все её воины, а также, принцесса, вошли в подвал. Затем, пройдя по подвальному коридору, они открыли первую дверь, что оказалась перед ними, и оказались в большом подвальном помещении. Все ахнули. Перед ними, стояло множество открытых сундуков, набитых драгоценностями, а также, золотыми и серебряными монетами, которые, чиновники Дракона не успели разворовать и вывезти из дворца.

Юлия Иголочка подбежала к одному из сундуков, взяла, из него, в руки, горсть украшений, осмотрела их, под светом факелов, и воскликнула:

— Драгоценности Дракона!

Все, кто был, подбежали к Юлии, и уставились на содержимое сундука.

— Драгоценности! — воскликнул Дэн, осматривая сундук, также, взяв в руку горсть украшений.

— Драгоценности! Драгоценности! Драгоценности! — ахнули и воскликнули воины Юлии.

Драгоценности сверкали и переливались разноцветными лучами, отражая факельный свет. Ничего подобного, кроме принцессы, никто из них, никогда и нигде не видел.

Дэн подбежал к другому сундуку. В нём, лежали золотые монеты.

— Пиастры! — громко воскликнул Дэн.

Дэн взял, в руку, горсть монет, после чего, бросил их назад, в сундук. Фикса подошёл к Юлии, держа зажженный факел, и сказал ей:

— Здесь, лишь, десятая доля всех драгоценностей Дракона.

— Остальное, было разворовано чиновниками Дракона, и вывезено с острова, — пояснил сестре Клякса, держа в руках горящий факел.

— Всё равно, здесь, очень много денег и драгоценностей! — радостно воскликнула Юлия, оценив количество драгоценностей и монет, взглядом.

Фикса подошёл к сундуку с бриллиантами, который Саид привёз Дракону из Персии, купленного у шаха, вместе с его содержимым, узнав его по узорам и раскраске, и вытащил, из него, бриллиант Хан.

— Это — бриллиант Хан, — громко сказал всем, Фикса.

Фикса подошёл к Юлии, и отдал ей этот большой бриллиант. Юлия взяла бриллиант, и стала его осматривать.

— Какое чудо! — воскликнула Юлия Иголочка.

Она осмотрела бриллиант, подошла к принцессе, вручила ей бриллиант, но, потом, взяла его, и прикрепила бриллиант ей на голову, воткнув в причёску, который, для причёски был, всё-таки, тяжеловат.

— Это — тебе. Ты, заслужила! — сказала принцессе Юлия Иголочка.

Принцесса подошла к стене, на которой было укреплено зеркало, чтобы полюбоваться собой. Её лицо, как и лица всех воинов, было в саже и в копоти, после победного боевого дня. Принцесса, глядя на бриллиант, и на себя, в зеркало, засмеялась над собой. К зеркалу, подошли Юлия, Дэн и Клякса с Фиксой, и, увидев свои чумазые лица, также засмеялись. Воины, что были рядом с Юлией, также, поочерёдно, поглядели на свои закопчённые лица, в зеркало, и, тоже, стали смеяться.

Затем, Юлия Иголочка, ещё раз, окинула взглядом подвальное помещение, и приказала своим воинам:

— Сундуки, с драгоценностями и монетами, — вынести из дворца!

Все воины Юлии, тут же, принялись за работу. Через четыре часа, когда уже стояла ночь, все сундуки, с драгоценностями и монетами, были вынесены из дворца, и уложены за территорией дворцового парка, возле большого обгоревшего дерева.

Установилась ночь, и воины Юлии зажгли костры. Уставшие герои привели себя в порядок, умывшись в воде фонтана, находившегося возле дворца, привели в порядок свои одежды, и, сразу же, после лёгкого ужина, все они уснули мёртвым сном.

Наступило утро, и солнце стало подниматься из-за горизонта. И только-только, первые лучи солнца осветили дворец Дракона, как раздался гром, и в крышу дворца ударила молния. Все воины Юлии моментально проснулись, и стали смотреть на дворец. Дворец Дракона, от молнии, загорелся, и запылал фейерверком. Уже через пять минут, огонь разгорелся во все стороны, и дворец горел весь, по всему своему объёму, огромным искрящим пламенем. Случилось то, о чём говорил мудрый Чен-цзы.

— Дворец исчезает! Он горит! — воскликнула Юлия.

— Как, и говорил Чен-цзы, — сказал Дэн.

Дворец Дракона горел и пылал целых три часа, и воины Юлии, отойдя подальше, без всякого сожаления, наблюдали за пожаром. Наконец, раздался сильный взрыв, и остатки дворца рухнули на землю, продолжая гореть и пылать. Спустя ещё час, остатки дворца Дракона сгорели дотла, и лишь, огромные кучи пепла напоминали о том, что на этом месте, ещё совсем недавно, стоял дворец Дракона.

— Вот, и всё! — воскликнула Юлия Иголочка, осматривая кучи горячего пепла, которые ещё дымились и тлели, на сотни шагов, вдоль и поперёк.

— Всё! — кивнул головой Дэн, глядя на то место, где ещё вечером, стоял дворец Дракона, когда-то, построенный рабами.

Вокруг Юлии, по земле, бегал попугай Боцман, махал крыльями, и радостно кричал:

— Драко-она бо-ольше не-ет! Драко-она бо-ольше не-ет! Драко-она бо-ольше не-ет!

Воины Юлии ликовали, и находились в состоянии сильной эйфории. Они ходили вокруг тлеющих гор пепла, и не прекращали удивляться размерам и размаху сгоревшего дворца. Юлия Иголочка подошла к Дэну, и сказала ему, поглядев на поднимающееся солнце:

— Нужно, освободить всех рабов, на острове.

— И, начать, сегодня же. Их здесь, тысячи, — кивнул головой Дэн.

После завтрака, Юлия Иголочка выстроила, поблизости, весь свой отряд, кроме тяжелораненых, вышла на середину, перед строем, и начала свою победную речь:

— Храбрые воины! Победители!

По отряду, пронёсся победный радостный гул. Все воины Юлии продолжали ликовать и радоваться одержанной победе.

Юлия Иголочка сделала небольшую паузу, и продолжила:

— Мы, все вместе, уничтожили злого и жестокого Дракона!

По отряду, вновь, разнёсся победный радостный гул. Все воины находились под впечатлением одержанных побед, и в отряде царила эйфория. Юлия подняла, вверх, руку, и, вокруг, установилась тишина.

— Дракона больше нет! — крикнула она. — Дракон, больше, не будет никого грабить, убивать и захватывать в рабство!

По ликующему отряду, снова разнёсся победный ликующий крик, гул и рёв. Юлия Иголочка подняла руку, остановила гул и рёв, и закончила:

— Храбрые воины! Эту победу — одержали вы!

Весь отряд, вновь, радостно заликовал, и загудел. В этот момент, на середину, вышел Дэн, поднял, вверх, правую руку, остановив гул и рёв, и, громко, всем объявил:

— В ближайшие дни, вы все отправитесь домой, в свои семьи.

Воины Юлии, снова, восторженно и радостно, загудели.

Юлия, вновь, подняла вверх правую руку и, кругом, снова воцарилась кратковременная тишина. Дэн обвёл, взглядом, весь отряд воинов, и закончил:

— Воины! Нужно освободить всех рабов на острове. Все служители Дракона, дежурные охранники и стражники бежали, а рабов заперли и замуровали в бараках, тюрьмах и темницах. Невольников, на этом острове, — тысячи.

Юлия Иголочка вскочила, на рядом стоящего коня, и всем объявила приказ:

— Отправляемся освобождать рабов!

Воины разошлись, для получения инструкций. Через час, почти все воины Юлии, кроме раненых, и тех, кто остались, для хозяйственного обслуживания нового места дислокации отряда, отправились, по всем объектам драконова царства, освобождать невольников.

Тропическое солнце высоко поднялось над землёй, и наступил тёплый солнечный день.

__

Воины Юлии тщательно проверили весь остров. И объектов, и рабов, работавших на Дракона, оказалось гораздо больше, чем предполагали Юлия и Дэн. Лишь, через четыре дня, все невольники были освобождены. Их, оказалось, двенадцать тысяч, в том числе — тысяча женщин, включая бывших, десять жён Саида, которые, фактически, и не были его жёнами. Среди рабов, было, с полсотни бывших служителей Дракона, обращённых в рабство за тяжкие провинности перед самим Драконом. Но, к ним, решено было, не применять никаких наказаний, и они все влились в общий поток освобождённых.

Те, оставшиеся в живых, воины и служители Дракона, что убежали из дворца, после гибели Дракона, через неделю, уплыли, с острова Кенгуру в Австралию, через неширокий пролив, на самодельных лодочках. Говорили, что им всем, через два года, удалось, с помощью дикарей, добраться до острова Ява, в голландский порт Батавия, откуда, вроде бы, каждый из них, избрал свой дальнейший путь.

Половину всех драгоценностей и монет, что были изъяты, в качестве трофеев, из сокровищницы Дракона, Юлия распорядилась поделить, поровну, между своими воинами, моряками корабля "Тигр", и теми освобождёнными рабами, которые участвовали в битвах, против Дракона, его воинов-разбойников, и пиратов Чёрной Бороды.

Другую половину драгоценностей и монет, Юлия распорядилась поделить, поровну, между освобождёнными рабами.

Погибшие воины Юлии были захоронены на острове, со всеми почестями, а их доли трофейных драгоценностей и монет были доставлены, впоследствии, их жёнам, детям и родителям.

Через два дня, к острову Кенгуру, причалился корабль "Тигр", на котором, Юлия Иголочка, и весь её отряд, прибыли на остров, на битву с Драконом.

Среди рабов, было много моряков, и все освобождённые невольники, на семидесяти трофейных кораблях, что принадлежали Дракону и стояли на приколе, у причала и на якорях, в течение недели, были отправлены по домам, во все концы Земли.

Дэн, принцесса и все китайские воины, которые уцелели в схватке с Драконом, а также, попугай Боцман, вместе со своим хозяином — штурманом Сян Ином, и его помощниками-матросами, на корабле "Тигр", вскоре, вернулись в Поднебесную. Всех их встретили, как героев.

Дэн доставил в дом Чен-цзы, письмо от Юлии. В письме, Юлия благодарила самого Чен-цзы, его жену и Лун Юня за тёплый приём, обучение, и за огромную помощь, которую они оказали Юлии и её отряду, при подготовке к боевому походу, и пожелала им всем долгих лет жизни, и крепкого здоровья.

Принцесса вернулась во дворец, к своему отцу. Дэн стал командиром в императорской армии, и, за много лет, сумел дослужиться до высоких чинов.

Все воины и матросы, участвовавшие в боевом походе на остров Кенгуру, против Дракона, были очень щедро вознаграждены императором Канси, и зачислены на военную службу, на командирские должности. Семьи погибших, в схватке с Драконом, воинов и матросов, также, были щедро обеспечены императором, и его правительством.

Через две недели, после того, как произошла битва с Драконом, Юлия Иголочка, Клякса, Фикса, капитан Дьюк, и, ещё, триста освобождённых невольников из Европы, на большом трофейном фрегате "Рысь", подняв паруса, взяли курс на порт Капстад. Отплывая с острова Кенгуру, фрегат развернулся, начал набирать ход, и, уставшие от аврала, матросы запели морскую песню:

— Ветер! Сильнее продуй паруса!

Море! Не хмурься, не злись.

Птицы! Кричите, во все голоса!

Мыс! С моряками простись.

Мачта — ты, наша опора,

Парус — ты, друг наш родной.

Мы взяли курс на Европу,

Мы уплываем домой.

Юлия Иголочка, в эти минуты, стоя на верхней палубе, на прощание, бросила свой взгляд на удаляющийся берег острова, поглядела на капитана Дьюка, которому она поручила вести корабль, и воскликнула:

— Дракона больше нет! Веди фрегат, смелее, капитан!

Капитан кивнул головой, а матросы продолжали петь песню:

— Волны! Не надо, так сильно грустить!

Небо! Дай силы ветрам!

Длинные мили, нам, нужно проплыть,

По незнакомым морям.

Мачта — ты, наша опора,

Парус — ты, друг наш родной.

Мы взяли курс на Европу,

Мы уплываем домой.

Юлия смотрела на океан, и на остров Кенгуру, навсегда прощаясь с этими местами, и слушала песню:

— Штурман! Покрепче, держись за штурвал!

Солнце! Поярче свети!

Я, очень часто, собой, рисковал,

В дальнем опасном пути.

Мачта — ты, наша опора,

Парус — ты, друг наш родной.

Мы взяли курс на Европу,

Мы уплываем домой.

Капитан, также, бросил свой прощальный взгляд, на удаляющийся берег острова Кенгуру, где ему пришлось, свыше четырёх лет, пребывать в рабстве у Дракона, поглядел в небо, на кричащих чаек, потом, на шатающегося по палубе бывшего главного шпиона Франца, и вытер пот со лба. Над палубой, продолжала звучать песня:

— Эй, капитан! Дай победный салют!

Пушки! Порадуйте, нас!

Если, нас, снова, в сраженье пошлют —

Выполним трудный приказ!

Мачта — ты, наша опора,

Парус — ты, друг наш родной.

Мы взяли курс на Европу,

Мы уплываем домой.

Словно, подчиняясь песне, капитан дал распоряжение произвести, в честь победы над Драконом и его войском, победный салют из всех орудий корабля. Прогремел пушечный залп, и фрегат быстро поплыл на запад, по Большому Австралийскому заливу, увлекаемый вперёд ветром, и деревянной головой лесной рыси, украшавшей носовую часть корабля.

Капитан Дьюк, очень профессионально, провёл корабль, сначала, до Капстада, а потом, и до Европы. За семь месяцев морского пути, на борту фрегата никто не погиб, и это очень радовало Юлию, так как, все, кто плыл на этом фрегате, вернулись в свои дома.

По возвращении в Европу, капитан Дьюк продолжил службу в военном флоте, и, даже, совершил три рейса в Китай, при сопровождении торговых судов английской Ост-Индской компании.

Вскоре, Юлия Иголочка получила от императора Канси и принцессы Чжан, благодарственное письмо, доставленное ей китайскими дипломатами, а также, множество дорогих и очень ценных подарков от всей императорской семьи.

Фикса возвратился доучиваться в родной университет. Все европейские университеты, в то время, переживали бурную и интересную эпоху Ньютона, и Фикса, через несколько лет, стал доктором наук и, в дальнейшем, профессором в биологической области по изучению рептилий и драконов, и очень быстро завоевал широкую научную известность в научных кругах всех университетов Европы.

Юлия Иголочка, на свою долю драгоценностей и монет, купила себе, у правительства, дворянские привилегии и баронский титул, приобрела себе роскошный замок, и в дальнейшем, очень удачно устроила свою жизнь, выйдя замуж за какого-то архитектора.

Тич Чёрная Борода выгнал свою, быстро надоевшую ему, тринадцатую жену, и женился, в городе Бат-Тауне, в очередной, четырнадцатый раз. На его весёлой пышной свадьбе, в качестве самого почётного гостя, был сам губернатор, который одарил Тича, и его очередную, и очень счастливую четырнадцатую избранницу, всевозможными свадебными подарками, и сам, лично, осыпал их радостными торжественными поздравлениями.

Чёрная Борода, на своих кораблях, и со своими пиратами, успел, ещё недолго, поразбойничать в Карибском море и в водах Атлантики. Хилл и Саид остались с Чёрной Бородой, став, у него, пиратами, и усердно разбойничали, вместе с ним, и другими его разбойниками, захватывая и грабя торговые корабли и, даже, прибрежные города. А один из захваченных шлюпов, Тичу очень понравился. Чёрная Борода перевооружил и переоснастил его, после чего, переименовал, дав ему новое имя "Месть Королевы Анны", и сделал его своим пиратским флагманом. Очень скоро, "Месть Королевы Анны" стала наводить, неслыханный ранее, страх и ужас у южных берегов Северной Америки, а также, производить, неслыханный ранее, захват, грабёж и разбой торговых судов в Карибском море. Но, в одном из пиратских рейдов, этот шлюп безнадёжно сел на песчаную мель, и Чёрной Бороде пришлось его бросить. Впрочем, недостатка в кораблях у Тича не было, и он, со своими пиратами, продолжал и далее разбойничать, и грабил все торговые суда, что попадались на его пути.

Хиллу и Саиду очень понравилась весёлая пиратская жизнь. Но, однажды, почувствовав опасность, отдыхая и пьянствуя с друзьями-пиратами в таверне, на берегу, после очередного пиратского разбоя, Хилл и Саид, и многие другие пираты Тича, исчезли в неизвестном направлении, и в очередной разбойный рейд, с Чёрной Бородой, не вышли.

Власти Виргинии усилили борьбу с морским разбоем, и 22 ноября 1718 года матёрый пират и главарь своих морских разбойников Эдвард Тич, по прозвищу Чёрная Борода, был убит у берегов Северной Америки, при проведении, в отношении него и его пиратов, антипиратской, военно-морской спецоперации. Все его уцелевшие, в схватке, пираты, в ходе боя, были скручены и арестованы.

Уже, мёртвому Эдварду Тичу отрубили голову, которую водрузили на бушприт корабля, и, в таком положении, доставили её на американский берег. Затем, зловещая голова Чёрной Бороды была насажена на кол, и выставлена, поочередно, на всеобщее обозрение в близлежащих городах, для устрашения всех морских разбойников, и в назидание всем тем, кто собирался, но ещё не стал пиратом. Вскоре, все схваченные пираты, в ходе этого антипиратского рейда, были признаны виновными в морских разбоях, и повешены по приговору суда английского адмиралтейства, кроме одного оправданного, оказавшегося у пиратов пленником. Ещё один пират Чёрной Бороды, чуть позже, был арестован на берегу Он лечил ногу, и не мог выйти в море на очередной разбой. В пьяном угаре, Тич, перед уходом в рейд на очередной грабёж, во время отдыха на берегу, в ходе своих весёлых развлечений, из пистолета, прострелил ему колено. Этого пирата Чёрной Бороды, также, приговорили к повешению, но, вскоре, по указу английского короля, амнистировали.

Лучший друг Чёрной Бороды, и его почётный пират, губернатор Северной Каролины Чарльз Иден, сразу, после разгрома пиратов Эдварда Тича, сбежал и исчез, неизвестно куда. Его разыскивали, но так и не нашли.

Саида и Хилла, также, искали по всем английским колониям Северной Америки, и через год поймали и арестовали. Они попались на крупном мошенничестве, и были опознаны, как бывшие морские разбойники Чёрной Бороды. Их хотели судить, как принято было судить всех пиратов, добавив им обвинение в финансовых афёрах. Но Хилл и Саид сумели избежать суда и наказания, благодаря своим давним обширным связям с высшими чиновниками Нового Света, и деньгам, наворованным, когда-то, в казне Дракона. Они поменяли свои имена, и, очень скоро были освобождены. А ещё через год, Хилл и Саид сумели обворовать крупного богатея, тоже, финансового мошенника и афериста, после чего, ещё раз поменяли свои имена, сочинили, себе, на виду у всех, новые биографии, и, используя взятки и поддельные документы, заняли хорошие чиновничьи должности в Северной Каролине.

Попугай Барон вынужден был бросить морскую пиратскую жизнь, решил исправиться, и навсегда улетел жить в глухие и вечнозелёные амазонские леса.

Говорили, что после событий на острове Кенгуру, где-то, должен был появиться другой дракон, то ли добрый, то ли злой. Но, до сих пор, пока, никто, о таком драконе ничего не слышал.

А Клякса закопал свою долю драгоценностей и монет в собственном огороде, на чёрный день, построил себе, своими руками, большой сельский дом, женился, взял отцовскую землю, и стал, как хотели его отец и мать, землепашцем и земледельцем.

Вот и сказ закончен. Давно всё это было.

___________________

Примечания

боцман — на флоте, лицо младшего командного состава, в обязанности которого входит содержание корабля в чистоте, наблюдение за состоянием шлюпок, такелажа и другого оборудования на судне, руководство общекорабельными работами, а также обучение команды морскому делу.

Флейт торговый — тип торгового парусного трёхмачтового судна, средней, по тем временам, величины.

Также — флейт береговой — малое парусное микросудно с небольшим экипажем — от 3 до 20 человек.

Грот-мачта — средняя мачта парусного судна, и находится в центральной части корабля.

— такелажная песня-шанти европейских моряков XVIII века. — А.Грэй-Биркин

Ганвейл, или фальшборт — сплошной парапет вдоль всех краёв корабля на верхней палубе

Планширь — верхний край фальшборта, поверх него; в то время изготавливался из досок и деревянных деталей.

Марс — площадка, составляющая часть крепёжного устройства на стыках составных частей мачты. На марсе одной из мачт, при необходимости, устанавливалась "корзина" для вперёдсмотрящего.

Фок-марс — марс на фок-мачте.

Фок-мачта — передняя мачта на корабле, и расположена в передней части судна.

Ватерлиния — линия по борту, до которой судно погружается в воду при нормальной осадке, то есть, совпадает с поверхностью воды.

Бизань-мачта — задняя мачта у парусных судов, имеющих три и более мачт, и расположена в задней части корабля.

Таверна — портовая гостиница, с кабаком при ней.

прибойник — инструмент для досылки заряда вниз по стволу.

румб — одна восьмая часть прямого угла, — угловая мера, принятая на флоте.

Ганшпуг — приспособление, в виде деревянного рычага, для наведения пушки.

Крюйт-камера — носовая, кормовая, — пороховое хранилище на корабле.

Пыжевник — железное приспособление, похожее на большой штопор, установленное на деревянном черенке, предназначенное для чистки ствола пушки от остатков пыжа после выстрела, и для вынимания пыжа при разряжении орудия.

Флагман, или флагманский корабль — корабль, на котором находится главнокомандующий. Флагманом может называться, также, передовой или лучший корабль морского соединения.

шэньши — в Китае, с древности и до начала ХХ века — лицо, сдавшее квалификационные экзамены на учёную степень. Шэньши имел право занимать государственные должности. Доступ на право сдачи квалификационных экзаменов на учёную степень шэньши имели все лица мужского пола, из числа подданных Китая, независимо от сословной принадлежности и имущественного положения.

бушприт — горизонтальный или установленный под углом вверх, деревянный круглый брус, выступающий с носа судна вперёд, и являющийся функциональной деталью парусного корабля.

— якорный стишок времён парусного флота.

— фор-марсель — на передней мачте (фок-мачте) — второй парус, считая, снизу.

— пиратская песня, популярная среди пиратов в начале XVIII века.

— Каперское свидетельство — разрешение на грабёж и разбой торговых судов вражеских государств, выдаваемое за плату, в качестве лицензии, правительством государства или администрацией колонии, главарям пиратских банд, обычно, в период войны. Также, в ходу, были фальшивые каперские свидетельства.

Оглавление

Александр Грэй-Биркин Дракон острова Кенгуру

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвёртая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Примечания X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?