«Укрощение гиперпегнона»

Александр Анисимович Охотин Укрощение гиперпегнона (Брат — волшебник — 3)

Глава 1. Сон

На урок я опоздал. Первый раз опоздал, честное слово. Когда я приоткрыл дверь в класс, Вероника Ивановна обернулась на скрип.

— Можно войти? — спросил я виновато.

— А, это ты, Рябинин. Что так рано? Только середина урока.

— Простите, пожалуйста, я не виноват…

— Правда? А кто же виноват? Неужели Пушкин?

— Нет, Пушкин тоже не виноват, — заступился я за классика. В классе послышались смешки.

— Неужели? А я уж думала — Пушкин. Но кто же тогда вместо тебя виноват?

— Никто не виноват. Так получилось.

— Так получилось… не виноват… Ладно уж, проходи. На первый раз прощаю, только больше не опаздывай.

— Ладно, больше не буду.

А я, и правда, не был виноват. Это всё из-за того сна. В том сне я снова летал, как раньше. Мне давно такие сны не снились. Это раньше, когда я в садик ходил… а в школу пошёл — всё, как отрезало. Всякая чепуха снилась, а как летал, не снилось. И вот, наконец… Короче, долетался. Даже не услышал, как будильник прозвенел. Родители-то на работу рано уходят, разбудить некому… кроме будильника. А будильник, что он может-то? Только звенеть он и может.

Вот такие дела. А что делать? Ну не мог же я Веронике Ивановне всё это объяснить. Особенно про тот сон, да ещё перед всем классом — засмеяли бы. Да и всё равно причина неуважительная… для взрослых неуважительная. А вообще-то очень даже уважительная, потому что это не просто сон был, но это я потом узнал. Теперь-то я уж точно знаю, что это было. Главное, с того сна всё и началось. Жаль, взрослым всего не объяснишь. Взрослые ведь многого не понимают.

В общем, одна неприятность за другой. Просто полоса невезения какая-то. Я как раз перед этим пару схватил за задачку. Ну не понимаю я таких дурацких задач. Ну, там, прибавить, отнять, умножить, разделить — это всё понятно, но вот задачки! Сами попробуйте такое решить. Вот:

«Марфуфочка кидала в люстру лампочки. Два раза она попала в лампочки на люстре, а два раза промахнулась». В задаче требовалось сосчитать, «сколько всего лампочек погибло».

Ну? Думаете две? Это потому что та ненормальная дура только в две лампочки попала? Вот и я так думал — фигушки! Шесть лампочек погибло. Оказывается, те лампочки, которыми эта ненормальная психопатка запустила в люстру, тоже разбились. А Вероника Ивановна в своём духе: «Надо, Рябинин, учиться мыслить логически». Интересно, а эта противная Марфуфочка, когда лампочки колотила, логически мыслила или как?

Странно, и почему в задачке не говорится, что этой Марфуфочке было за разбитые лампочки? Я бы, на месте её родителей, ввалил бы ей ремнём. По полной программе ввалил бы. И не только за «погибшие лампочки», а ещё и за то, что другие из-за этой больной на голову дуры двойки получают. Мне вот из-за той двойки досталось. Нет, не ремнём конечно, хотя лучше бы ремнём. Всё гораздо хуже: мама сказала, что во двор я носа не высуну, пока двойку не исправлю. А как я её исправлю-то?

Вот так я в тот вечер и лёг спать в расстроенных чувствах. Долго не мог заснуть. Всё думал о том, как хорошо было раньше, когда я в школу не ходил. Вспомнил те сны, в которых летал. «Вот бы, — думал, — взять, да улететь, куда глаза глядят». Размечтался, конечно, ну… и не заметил, как заснул и — полетел.

Не помню, с чего тот сон начался. Помню только, что оказался я прямо над крышей нашего двухэтажного дома на Комсомольской улице. Это мы раньше там жили — в том доме. Теперь-то мы в другом месте живём. Переехали туда, в Приокский район, потому что родители там работают.

Так вот, на улице ночь, внизу почти ничего не видно. Я завис над крышей и думаю, куда бы полететь. Ну и полетел туда, прямо к тому дому на проспекте Бусыгина. Не знаю, что меня туда потянуло, но захотелось именно туда. Подлетаю, смотрю, а дом-то уже какой-то не такой. Точнее такой же, как наяву, но стал выше, длиннее. И сам проспект стал шире и вытянулся вдаль в обе стороны.

Нет, тот дом, который все называют серым бусыгинским, всегда казался мне чем-то величественным, почти сказочным. Тот дом — он необычный. Он огромный и как бы охватывает внутренний двор. На том дворе могли бы поместиться два или три больших стадиона. То есть дом этот не прямой, как другие дома. Он как бы состоит из нескольких домов, соединённых вместе и расположенных вокруг того огромного двора.

Во дворе серого бусыгинского есть ещё какие-то одноэтажные и двухэтажные домики. Там много зелени, деревья, аллейки. Но в том сне всё это было ещё величественнее, чем наяву. Во сне тот внутренний двор был вообще необъятным. Но главное не в этом.

Во всём, что меня окружало, было что-то тревожное, даже зловещее. Тревога была во всём: в домах не светились окна; на улице не горели фонари; всё вокруг казалось вымершим; по небу с огромной скоростью неслись чёрные рваные облака. В просветы между облаками проглядывало мёртвенно-синее ночное небо. Сквозь эти летящие по небу клочья временами просвечивала полная луна. Тревожная гулкая тишина стояла вокруг.

Я летел над внутренним двором серого бусыгинского, а двор всё не кончался. Я повернул назад и снова оказался над проспектом. Я посмотрел с высоты туда, в сторону нашей бывшей улицы — это за сараями, в которых хранится всякая рухлядь. Смотрю, а улица тоже какая-то не такая стала: домов стало больше, и сами дома немного другие, и стоят они по-другому. Хотел было полететь туда, посмотреть, почему там всё так изменилось, но вдруг…

Вообще-то я трус — чего уж скрывать, но тут что-то нашло на меня. В общем, не знаю, как объяснить то, что я сделал. Может дело в том, что это был сон, а может просто в моём преимуществе — я ведь мог летать, а они не могли. В общем, их было два или три десятка. Форма на них была, как фашистская. Даже повязки на рукавах такие же, только вместо свастик на них были лошадиные морды — ух, страшные. Странно, как это я с высоты всё разглядел? Хотя да, это же сон.

Ну так вот, они стреляли из ружей, похожих на воздушки из тира в нашем парке. Те четверо — две девчонки и двое мальчишек — отстреливались из пистолетов. Они отстреливались, укрывшись внутри арки серого бусыгинского, а со стороны двора, к ним бежали другие «фашисты». Деваться тем четверым было некуда.

Я даже не понял, откуда у меня взялись гранаты. Одну гранату я кинул в тех, что бежали со стороны двора, а другую — в тех, что были на проспекте Бусыгина. Среди «фашистов» началась паника, которой и воспользовались ребята. Они побежали внутрь двора, а «фашисты», опомнившись, открыли огонь по мне — не попали, потому что я перелетел через дом во двор. Приземлившись во дворе, я побежал следом за ребятами.

Мы добежали до какого-то подъезда. Точнее, это был не просто подъезд, а какая-то арка в стене. Там, внутри арки, я увидел дверь.

Один из мальчишек схватил меня за руку и затащил в подъезд. К подъезду уже бежали «фашисты».

— Не бойся, сюда они не сунутся, — сказал он, посмотрев на меня чёрными, как угольки, глазами, — они не смогут сюда пройти. Тут сильная защита.

На вид мальчишка был моим ровесником. Он был смуглый. У него были чёрные волосы и такие же чёрные глаза. На нём были джинсы — такие, с большими карманами в разных местах, один карман был даже ниже колен. Рубашка, серая, с длинными рукавами, которые видны были из-под рукавов джинсовой куртки. На куртке спереди, сзади и на рукавах была цветастая эмблема. На эмблеме была изображена башня, похожая на кремлёвскую. Башня была изображена на фоне восходящего золотистого солнца. От Солнца расходились золотистые лучи. Такая же форма с эмблемами была и у других беглецов.

Мы шли по длинному высокому коридору. Его ширина была метров пять, не меньше. Такой же высоты был и сводчатый потолок.

— Здорово ты их гранатами приделал, — сказал мальчишка, — если бы не ты, конец нам был бы. Кстати, тебя как звать?

— Саша.

— А меня Тимка, точнее Тимур, но друзья зовут Тимкой. Это Натка, Зоя и Колян, — показал он на своих друзей.

— А что тут происходит? — спросил я. — Что это за люди, которые в вас стреляли.

— Это война. А те люди — слуги Тьмы.

— Война?! А что это за слуги тьмы? Я думал, что это фашисты.

— Они ещё хуже фашистов. Они есть и в вашем Мире, но почти никто из вас этого не понимает. У вас они маскируются под обычных людей, но их можно узнать по плохим поступкам. У нас, в Мире Снов, они уже не прячутся. Они захватили почти весь наш Мир. Но мы не сдадимся, мы всё равно победим.

— Кто это «мы»?

— Мы — это Армия Света, а здесь наш штаб.

— А почему воюете вы, а не взрослые.

— Их нет, взрослых. Вернее, они все в плену у Тьмы. На свободе остались только мы. Это потому что взрослые не понимали, что происходит. Они нам не верили, а ведь мы всё знали.

Впереди были ворота. Они были шириной во весь коридор. Около Ворот стояли часовые — двое мальчишек, которые были заметно старше нас. Наверное, им было лет по тринадцать или четырнадцать. На них была такая же форма, как на Тимке и его друзьях.

— Тим, что у вас случилось? — спросил один из них. — Мы уже хотели подмогу послать. Боялись, не успеем, и вдруг всё закончилось.

— Они на нас неожиданно напали, на проспекте, — ответил Тимка. — Спасибо Саше — он их с воздуха гранатами закидал. Похоже, что кого-то даже прибило осколками.

— Как это с воздуха?

— Он умеет летать.

— Летать?! Ничего себе!

— Ладно, пропустите нас. У нас мало времени. Надо скорее что-то решать.

Часовой нажал на кнопку в стене, и створки ворот медленно разошлись в стороны. Мы прошли внутрь и ворота за нами закрылись.

Это был просторный высоченный зал — метров по сто в каждую сторону. Около дальней стены я увидел пульт с приборами, кнопками, рычажками. Над пультом был огромный во всю стену экран. На экране было что-то, похожее на гугловский снимок из космоса. Там я увидел нашу улицу и прилегающие к ней окрестности. Вообще, там был, наверное, весь наш Нижний Новгород, реки Ока и Волга. Вдоль берега Оки протянулся наш парк «Швейцария».

Часть изображения на карте была накрыта серыми полупрозрачными тенями. Такая же тень была и на нашей бывшей улице, и на проспекте Бусыгина, и на самом сером бусыгинском. Над серым бусыгинским, оставался незатенённым лишь небольшой кусочек — похоже, как раз штаб, в котором мы находились.

За пультом сидел мальчишка лет десяти или одиннадцати. Он был в такой же, как и у других ребят, джинсовой форме с такими же эмблемами. Мальчишка обернулся и посмотрел в нашу сторону. Я чуть не вскрикнул от неожиданности — это был Вовка Муравкин из нашего четвёртого «Б». Хотя может и не он, потому что он меня как будто бы и не узнал. У него были такие же, как у Вовки, тёмные волосы, аккуратная стрижка, карие глаза, такой же, как у Вовки, немного грустный вид. Хотя да, это же сон. Значит, это Вовка мне снится.

— Знакомьтесь, — сказал Тимка, — это Саня, А это… — он показал на сидящего за пультом мальчишку.

— Привет, меня Серёга зовут, — опередил его мальчишка.

«Ага, значит, это всё-таки не Вовка…»

— Привет, — ответил я.

Я заметил, что Тимка как будто чем-то удивлён, хотя и пытается это скрыть.

— Ну что тут нового? — спросил он, посмотрев на экран. — Да, плохие дела. Ещё немного, и они захватят весь город. Останется только наш штаб. Свяжись с третьим и пятым отрядом, скажи, чтоб ударили с тыла, — пора.

Я уже понял, что серым цветом показано то, что уже захвачено «слугами Тьмы». Судя по карте, дела и в самом деле были неважными. И тут дела стали «совсем неважными».

Совершенно неожиданно стало накрываться серой тенью место, где находился штаб, и тут же что-то отбросило от пульта Серёгу, что-то сбило с ног Тимку и остальных. Я тоже упал. Дальше был кошмар, от которого я чуть не умер. Это был такой страх, который никто из вас не может себе даже представить.

Прямо из стены вылезла и стремительно полетела на нас огромная башка, похожая на лошадиную. Но это была не лошадь — это было что-то, воплотившее в себе все ужасы, которые невозможно себе даже представить. Я чуть не окаменел от взгляда чудовища.

Следом за головой появилось и тело «лошади» с огромными перепончатыми крыльями. Меня просто пронзил бесконечный, невероятный, ужас. Я не мог даже двинуться с места. Я услыхал, как Сергей крикнул:

— Всё кончено! Это гиперпегон!

— Не кончено! — крикнул в ответ Тимка. — Серёга, Саня, ребята, немедленно просыпайтесь! Я отобьюсь! И тут, совершенно неожиданно, в зале появился ОН…

Кирилл — Брат Вовки Муравкина, тот, что учится в пятом «А», — появился внезапно. Он просто возник, будто из воздуха. Я его узнал даже со спины. Его вообще трудно с кем-то спутать: подстриженные «под горшок» растрёпанные светло-русые волосы; серые, всегда аккуратно выглаженные брюки; спортивная куртка с непонятными рисунками.

Так вот, Кирилл возник прямо на пути чудовища. Чудовище, налетев на него, отпрянуло назад, и на нём задымилась шерсть, запахло палёным. Ещё миг и чудовище охватило ослепительное пламя. Монстр, издав пронзительный душераздирающий вопль, снова втянулся в стену и исчез. Я ещё успел заметить, что с экрана над пультом стали исчезать тени. Тени отступали, разбегались от центра к краям экрана…

И тут я проснулся. Взглянув на давно отзвеневший будильник, я понял, что проспал, что в школу опоздаю. Так оно и вышло…?

Глава 2. Тимка

На уроке снова решали задачку из той книжки. И где Вероника Ивановна её откопала? В других классах решают задачи из школьного задачника, а мы эту дурь. Но в этот раз я порадовался. Дело в том, что в этой задаче Марфуфочка получила, наконец, по заслугам. А задачка была такая:

«Мряка и Бряка поссорились. Мряка схватила Марфуфочку и 7 раз фрякнула ей Бряку по чему попало, а Бряка фрякнула Мряку той же Марфуфочкой по чему попало в 2 раза больше, чем Мряка. После этого прибежал Дряка, схватил Марфуфочку и фрякнул ей Мряку по чему попало столько раз, сколько раз та фрякала Бряку, а потом он фрякнул Бряку по чему попало столько раз, сколько Бряка фрякала Мряку. Вопрос: сколько раз хватали бедную Марфуфочку и фрякали ей по чему попало?»

Мне так захотелось узнать, сколько раз эту дуру фрякали о разные «чтопопала», что я стал подсчитывать. Оказалось, что её фрякнули сорок два раза. Я представил себе это, и на душе стало легче. Хотелось, правда, чтоб эту Марфуфочку фрякали о разные «чтопопала» целый день. А ещё хорошо бы, чтоб эти самые «чтопопала» были не слишком мягкими. Но и сорок два раза тоже радуют. В общем, получила она отместку за мою двойку.

Я сидел за партой, и на душе было радостно. Я вновь и вновь с наслаждением представлял себе весь процесс отмщения. «Сорок два раза! Это кое-что». И я вдруг понял,…что решил задачу. А как только понял, обрадовался ещё больше.

Когда Вероника Ивановна спросила у класса, кто хочет решить задачу, я поднял руку. Вы не представляете, как она удивилась: это чтобы я, сам, добровольно… А когда я написал на доске решение, Вероника Ивановна, как у нас говорят, вообще припухла. Она, не в силах скрыть удивление, сказала:

— Вот видишь, Рябинин, можешь ведь решать задачи. А надо было, всего-то, логически подумать, — и Вероника Ивановна поставила мне пятёрку.

Это была моя первая пятёрка по матике. «Вот это да! Неужели полоса невезения закончилась?» — подумал я. Но на перемене эта самая полоса чуть было не продолжилась. В общем, на перемене подвалил ко мне школьный хулиган Гоша Самохвалов. Он был со своим дружком Витькой Барбоскиным. Так вот, подвалил он ко мне и говорит:

— Рябчик, гони деньги. Ты мне тыщу рублей должен. Это он из-за фамилии меня рябчиком называет.

Вообще, они меня часто доставали. Хотя нет, не только меня. Самохвалова боялась вся школа. У него ещё прозвище было: «Самосвал». Прозвище это у него не только из-за фамилии, похожей на «Самосвалов». Это прозвище очень подходило к его внешности: он был высоким, широкоплечим и очень сильным.

По возрасту Самохвалов должен был уже учиться в девятом классе, а учился в шестом. Это потому что он три раза оставался на второй год: первый раз в первом классе, второй — во втором, третий — в третьем. Когда Самосвал «учился» уже в четвёртом классе, на педсовете решили перевести его в спецшколу. Ту спецшколу некоторые называли школой для умственно отсталых.

Вообще-то, Самосвал не был умственно отсталым, просто он был лентяем и хулиганом. Зато его родители были крутыми шишками. Вот благодаря родителям никуда его и не перевели. В общем, побоялись его папашу. Папаша Самосвала пригрозил учителям и директору, что если что, он засадит их в тюрьму. А он это мог, потому что мог запросто подкупить знакомых судей. Вот учителя и решили переводить Самохвалова в следующие классы просто так. Главное чтобы он поскорее «закончил школу» и избавил всех он своего в ней присутствия.

Ну, короче, потребовал он с меня тысячу рублей, а я ему говорю:

— Я? Должен? Тысячу? Это за что же?

А он:

— А не за что. Просто так. Пока моего батяню из больницы не выпишут, ты мне каждый день по штуке платить будешь.

— Не буду! — говорю, — нет у меня таких денег, и вообще я тебе ничего платить не обязан — не за что! Понял?!

Я это ему очень грубо сказал — сам удивился. Я ведь трус — я говорил уже, а тут почему-то пререкаться стал. Неужели на меня тот сон подействовал? Да, наверное. Там-то, во сне, страха побольше было, особенно когда это чудовище с лошадиной мордой приснилось. Да и всё равно, где бы я деньги взял?

Ну, Самосвал сразу «взвился». Он уже и руки в ход чуть не пустил, но тут Вовка подошёл, Муравкин. Вовка только сказал этому Самосвалу, чтобы он отвалил, — он и отвалил.

Вообще, никто не понимал, почему Самосвал и его дружки так боятся Муравкиных. В общем, Самосвал с дружком отвалили, а Вовка говорит:

— Сань, тебя брат просил подойти. Он тебе чего-то сказать хочет — это очень важно.

Я удивился: «чего, — думаю, — Кириллу от меня нужно?»

Ну пошёл я к нему в пятый «А», а он меня уже в коридоре ждёт. Он отозвал меня в конец коридора, где никого не было, и говорит:

— Сашок, остерегайся Самохвалова, он опасен.

Я удивился: «при чём, — думаю, — Самохвалов?». Я так и спросил:

— А чего, он же ко всем пристаёт, чего это мне его больше других бояться?

И тут он такое сказал! В общем, я чуть дара речи не лишился. Он сказал:

— Потому что он и его родители — слуги Тьмы.

Я стоял и «хлопал глазами». «При чём, — думаю, — слуги Тьмы? И откуда он это взял? Не может же он про мой сон знать. Да и вообще глупость какая-то. Какие ещё слуги Тьмы? Нет никаких слуг Тьмы. Не бывает такого. Это же просто приснилось». А Кирилл, видимо угадав мои мысли, ошарашил меня ещё больше:

— Сон ещё не забыл? — спросил он. — Так вот, один из тех, в кого ты гранатой залепил, — Гошин отец. Он теперь в больнице, в реанимации. Ты его серьёзно ранил. Так что будь осторожен. Если что, сразу ко мне или, в крайнем случае — к Вовке. — И Кирилл побежал в класс, потому что прозвенел звонок.

А на следующем уроке новое событие. К нам в класс пришёл новенький. Я его сразу узнал. Вероника Ивановна его представила:

— Ребята, — сказала она, — это наш новый ученик. Зовут его Тимур Арчибасов. Он будет учиться в нашем классе. Надеюсь, вы с ним подружитесь. Тимур, садись вон за ту парту, где свободное место.

В общем, события развивались с быстротой молнии. Я не понимал, что происходит: тот странный сон; то, что сообщил мне Кирилл; теперь ещё этот Тимур. Я лихорадочно пытался сообразить, что всё это значит: «Интересно, это просто совпадение, или это именно ОН мне снился? И о гранатах Кирилл откуда-то узнал. Как он вообще мог о моём сне узнать? Ах да, он же там тоже был, в самом конце. Хотя чего это я? Он же там не по-настоящему был, а просто приснился».

Мне стало казаться, что я схожу с ума. В общем, следовало обо всём как следует подумать. И я решил, для начала, кое-что проверить.

На перемене ребята столпились около Тимура. Они его о чём-то расспрашивали, он им что-то отвечал. Странно, но там, почему-то, не было Вовки. Я его нашёл в коридоре возле двери пятого «А». Он там о чём-то разговаривал с братом. Увидав меня, они замолчали.

Вообще интересно было видеть их вместе: вроде братья, а совсем друг на друга не похожи. Вовка всегда аккуратно пострижен, и волосы у него тёмные. Кирилл же всегда ходит со стрижкой «под горшок», волосы у него русые, почти всегда растрёпанные. Глаза у Вовки карие, а у Кирилла — голубые.

Ну то, что Вовкин брат выглядит немного неряшливо, ещё можно понять — художник, всё-таки. Художники — они многие так выглядят. А Кирилл в изостудию ходит. А ещё он в выставках участвует, причем даже в тех, на которых настоящие, взрослые художники, картины выставляют. Он даже первые места занимал на художественных конкурсах.

В общем, я не стал их ни о чём расспрашивать, а вернулся в класс. Толпа уже разошлась. Возле Тимура остались Анька Сапрыкина и Ольга Смолина. Я решился и спросил:

— Тимка, а что такое гиперпегон?

Он посмотрел на меня знакомыми, чёрными, как угольки, глазами, посмотрел немного растерянно, и спросил знакомым голосом:

— Какой ещё гиперпегон? Ты о чём? — и я «понял», что это не он. Стало легче. Всё-таки сон — это всего лишь сон. И я сказал:

— Да это я так, в одной книжке прочитал. Это чудовище такое. Башка у него, как у лошади и крылья, как у дракона. Я думал, ты знаешь.

— Не, не знаю, я про него не читал.

Сзади меня кто-то тронул за плечо. Я обернулся и увидел Вовку. Вовка был чем-то встревожен. Он сказал:

— Сань, пойдём в коридор, там Кирилл тебе чего-то сказать хочет.

И я пошёл с Вовкой. Кирилл ждал меня около лестничной площадки. Как только мы подошли, он сразу на меня набросился. Нет не в том смысле, что драться полез, — он вообще никогда ни с кем не дерётся. Просто он сразу кричать на меня стал:

— Саня, ты что, с ума сошёл?!

— А чего? — не понял я.

— Чего, чего! А ничего! Не вздумай больше никому про сон рассказывать!

— А ты откуда про мой сон знаешь? И кому это я чего рассказывал? И почему нельзя рассказывать?

— Потому что это НЕ СОН!

— Как это не сон?! — я ничего уже не понимал.

— Давай после уроков в парке встретимся у каменного кольца, ну там, где «гиблое место». Там всё и узнаешь.

— Ладно, — говорю, — только ты всё толком объясни, а то я и вправду с ума сойду.

— Договорились. Только о гиперпегоне и о сне при посторонних больше ни слова.

— Ладно, не буду…?

Глава 3. Рассказ Кирилла

Прозвенел звонок с последнего урока. Мы записали задание по русскому и выбежали из класса. Я отправился в парк. Вскоре меня догнал Вовка.

— Сань, пошли вместе, — сказал он.

— Идём, — говорю, — вдвоём будет легче от твоего брата отбиваться.

— А чего от него отбиваться-то, что ли он тебя бить собрался?

— А чего он на меня набросился? Чего я такого Тимке сказал?

— Сань, давай там обо всём поговорим, чтобы никто не подслушал. Знаешь, всё это очень серьёзно. Так серьёзно — серьёзнее не бывает. Сейчас такое происходит — ужас! Кирилл тебе расскажет. Как только у них последний урок закончится, он сразу там появится.

Мы пошли вместе. Вовка ещё чего-то говорил — я почти не слушал, потому что всё о том сне думал. Мы перешли шоссе на проспекте Гагарина и вошли через центральные ворота в парк. Повернув чуть влево, мы быстро вышли к обрыву.

Тот крутой обрыв около Оки, и правда, был гиблым местом. Ну, может, не совсем уж и гиблым, но уж странным — это точно. Сюда народ вообще старался не соваться. А уж слухов-то разных про это место было!

А странным это место было из-за древнего каменного сооружения и вечного тумана над рекой. Там неизвестно кем и когда было построено нечто. Это нечто представляло собой сложенное из камней кольцо, покоящееся на уходящем вглубь фундаменте. Когда-то это «строение» хотели оттуда убрать, вот тогда и поняли, что оно странное. Странное, потому что никто так и не смог его ни сломать, ни землёй засыпать. Работники парка пытались — бесполезно. А ещё там над рекой и под обрывом постоянно стоит туман — вечный туман. Он там и летом, и зимой, в любую погоду.

Короче, пришли мы туда, а там уже Тимка. Нас ждёт. Я так удивился: на крыльях, что ли он летел? Тимка стоял на кромке того странного каменного кольца и балансировал руками, чтоб не свалиться. Увидев нас, он соскочил на траву и направился к нам.

— Саша, — сказал он, — ты меня прости за то, что в классе, я сделал вид, что ничего не знаю про то, о чём ты спросил.

— А что, разве…

— Ну да, ты правильно догадался.

— Не понимаю. Что всё это значит? Нет, я точно сойду с ума.

— Нет, вот сходить с ума не надо, ну хотя бы сейчас.

— Но как же? Мне же всё это приснилось! Не может же такого быть, чтобы во сне познакомиться, и чтобы потом это по правде оказалось.

— А ты думаешь, сон, это что? — спросил Тимка.

— Как это что? Сон — он и в Африке сон.

— Ага, и в Африке тоже, если это просто сон.

— А что, бывает и не просто сон?

— Понимаешь, Сань, на самом деле Мир Снов — это реальный Мир, такой же, как и наш. Когда мы спим, наше сознание, как бы отделяется от нас. Оно попадает в пограничную полосу между этим Миром и Миром Снов. Но это только если мы спим. Ты же не спал. Ты попал в Мир Снов по-настоящему.

Теперь уже я был уверен, что от всего этого сойду с ума.

— Это чего? Это я, типа, на самом деле летал? И гранаты кидал в этих, на фашистов похожих? Неправда это всё!

— Ага, неправда, — говорит Вовка, — только Гошиного батяню ты той неправдой здорово мочканул. Что ли не так? Чуть не насмерть.

— Почему чуть? — возразил Тимка. — Там, во сне, он его не чуть, а именно насмерть уложил. Тому гаду просто повезло, потому что события в Мире Снов и в Реальности не всегда совпадают. Когда его назад в это пространство втянуло, он не убитым, а раненым оказался. Но всё равно, из больницы он теперь не скоро выйдет.

— Вы меня просто дурачите, — сказал я. — Если бы я был там по-настоящему, то меня не было бы дома. Родители на работу уходят, когда я ещё сплю. Они увидели бы, что меня нет, и такое бы началось…

— Когда они уходили на работу, ты был на месте, — сказал Вовка, — таковы свойства пространственно-временного континуума. Время же относительно.

— Чего?!

— Это значит, что в нашем Мире и в Мире снов разное время. Когда твои родители уходили на работу, здесь было шесть часов утра, а в Мире Снов был уже день, а ты был там не днём, а ночью.

Я всё равно ничего не понял. Это уже что-то по-научному. И откуда только Вовка такие слова знает, а ещё знает, что мои родители в шесть часов уходят? А Вовка говорит:

— Сань, если бы тебе это приснилось, мы ничего бы про это не знали. И никакого вреда Самохвалову старшему ты причинить не смог бы. Ты думаешь, почему Самосвал на тебя так разозлился?

— А я откуда знаю?

— Ну так вот, это потому что ты его папашу-бандита ранил.

— Да? А как я туда попал по-настоящему?

— А вот это для нас загадка. Даже Кирилл этого не понял.

— Не, вы оба меня разыгрываете! Зачем?

— Не разыгрываем, — сказал Вовка. — Только я тебе всего объяснить не могу. Брат меня уже кое-чему научил, но всего я ещё не знаю. Пусть лучше он тебе всё расскажет.

Я минут пять осмысливал ситуацию. Мне не мешали. Вовка и Тимка понимающе молчали. Ну ладно, допустим, что это правда. Тогда Тимка и Кирилл об этом знают, потому что они там были. А Вовка-то причём? Потом я вспомнил и спросил у Тимки:

— А что со штабом? Его что, совсем захватили? Ну те, слуги Тьмы.

— Они-то? — ответил Тимка. — Не, слуги тьмы его захватить не смогли бы — кишка тонка. Там всё куда хуже было. Спасибо Кирюхе, что он вовремя подоспел. Ещё хорошо, что Вовка успел пульт управления на блокировку поставить.

— Вовка?!

— Ну да, это был Вовка. Ты чего, до сих пор не понял?

— Что ли ты на его месте понял бы? — заступился за меня Вовка.

— Ну, не знаю, — говорит, — наверное, тоже не понял бы.

— То-то же.

— Ну что, все в сборе? — услыхал я голос Вовкиного брата. Я обернулся: Кирилл стоял почти у самого края обрыва. Чёрт знает, как он там оказался. Снизу от берега реки, что ли, он карабкался? Прямо по этому крутому обрыву?

— Идёмте, присядем, — сказал Кирилл и уселся на полуразвалившуюся бетонную плиту на самом краю обрыва. Мы тоже уселись. Я не утерпел и спросил:

— Слушай, ты откуда взялся? Как ты сумел к нам сзади подойти? Ты что, по воздуху летел?

Вовка и Тимка засмеялись, а Кирилл, тоже с усмешкой, ответил:

— А что, думаешь, только ты летать умеешь? Ладно, всё сейчас узнаешь. Я постараюсь объяснить, чтоб тебе было понятно.

И вот что он рассказал:

«Это было очень давно. Тогда на земле не было ни государств, ни городов. Люди жили общинами. Сейчас это называют первобытнообщинным строем. Сначала люди жили мирно. Они не знали ни вражды, ни войн, ни других отвратительных вещей. Они всегда помогали друг другу в бедах. Они не знали, что такое подлость, предательство.

И так было бы всегда, вплоть до наших дней. Люди научились бы строить города, заводы, делать разные машины, пароходы, космические корабли. Они стали бы создавать произведения искусства. Наука достигла бы таких высот, что человечество стало бы всемогущим. Люди уже сейчас могли бы управлять вселенскими процессами, предотвращать космические катастрофы. Они обустроили бы планету так, чтобы каждому было хорошо. На Земле не было бы ни войн, ни вражды, ни ненависти. Не было бы границ, и все жили бы как одна большая семья.

Но об этом узнало Вселенское Зло. Вселенскому Злу всё это было не нужно. Напротив, ему нужно было, чтобы на всех планетах правило только зло. И тогда на Землю отправился самый страшный во всей вселенной монстр — гиперпегон. Он был не просто страшен. Он был настолько ужасен, что от одного его взгляда всё живое превращалось в камень.

Прибыв на Землю, гиперпегон объявил себя верховным богом. Он заставил людей приносить человеческие жертвы. Люди послушались его. Совершая эти злодеяния, люди сами становились частью Вселенского Зла. Гиперпегон натравливал друг на друга общины, затем княжества, страны. Начались войны. Люди стали создавать всё более страшное оружие, чтобы убивать друг друга.

Власть чудовища над людьми была беспредельной. Но находились люди, на которых не действовали чары. Эти люди оставались людьми. Таких людей гиперпегон уничтожал и заставлял других людей уничтожать непокорных.

Это продолжалось много тысячелетий. Но однажды нашёлся человек, который одолел гиперпегона. Это был величайший маг, познавший Великие Тайны Вселенной. Владея Великим Знанием, этот маг стал непобедим.

Гиперпегон узнал о маге и решил его уничтожить — не тут-то было. Когда он напал на мага, маг без труда отразил нападение. Бессмертный и непобедимый монстр чуть не испустил дух. После той неудачи ему пришлось долго залечивать раны и восстанавливать силы, и он затаился.

Прошло много лет. Гиперпегон смог, наконец, восстановить силы. На этот раз он хорошо подготовился к нападению на мага. И вот завязалась невиданная до той поры битва. Битва продолжалась несколько дней. Стоял гром, сверкали молнии, вздымалась дыбом и горела земля. Гиперпегон терял силы, а маг оставался всё таким же могучим.

Тогда Вселенское Зло послало подмогу. Целое войско слуг Тьмы прибыло на Землю. Не помогло: маг уничтожил почти всю посланную против него рать. Уцелевшие тёмные силы, укрылись в другом пространстве. То пространство потом назвали адом. Маг пленил чудовище и заточил его глубоко под землёй.

Чтобы гиперпегон не смог вырваться наружу, маг создал специальное силовое поле. Источник поля находится здесь — это каменное кольцо рядом с нами. Туман над рекой — это часть того силового поля.

К сожалению, посеянное гиперпегоном зло дало всходы. Зло поселилось в душах людях, которые не смогли противостоять соблазнам, зависти и другим отвратительным порокам. Эти люди продолжают творить зло. Требуется очень много времени, чтобы искоренить эти ростки зла на Земле. Но это не самое страшное, потому что недавно случилась ещё одна беда: монстр сумел вырваться из заточения и проникнуть в Мир Снов. Если не удастся остановить его там, он прорвёт межпространственный барьер и ворвётся в наш Мир».

Кирилл закончил рассказ и замолчал, задумавшись о чём-то. То, что он рассказал, казалось сказкой, фантастикой, бредом. Хотя вот: сидит передо мной Тимка, тот самый, которого я никогда не видел, и который мне приснился; Тимка меня тоже узнал; сам Тимка тоже знает о моём сне, знают и Кирилл с Вовкой. Разве всё это не так? В общем, я не знал, что и думать,

— А теперь, Саня, о том, что было во сне, — продолжил Кирилл, и опять на какое-то время задумался, видимо собираясь с мыслями. После короткой паузы он продолжил:

— Так вот, Саша, в нашей вселенной существует множество отделённых друг от друга пространств. Каждое такое пространство состоит из множества Миров…

В общем, он рассказал мне то, что я уже слышал от Тимки и Вовки. Кирилл рассказывал очень просто, но подробно. Я даже представлял себе то, о чём он рассказывал. Я будто бы видел другие пространства: плоские, шаровые, закрученные в вихри… Я представлял себе невидимые барьеры-грани между Мирами. А ещё я узнал, что Кирилл, Вовка, а с их помощью и Тимка, могут преодолевать те барьеры и переноситься в другие Миры. В том сне все они были там по-настоящему, как и я. Разница была лишь в том, что я попал туда случайно, а они сами, по своей воле.

— Ну и как вам такое удаётся? — спросил я.

— Кирилл — волшебник, — ответил за него Вовка.

— Волшебник?! — удивился я. — Как это? Разве бывают волшебники?

— Бывают, а Кирилл даже не волшебник, а маг, — сказал Тимка. — Ты видел, как он врезал гиперпегону?

— Видел… то есть мне это снилось… Кир, а если его не удастся победить в Мире Снов? Если он придёт к нам? Ты ведь сможешь снова сделать так же, ну чтобы он убежал?

— Не знаю, — немного подумав, ответил Кирилл. — Понимаешь, я и сам не ожидал, что у меня это получится. Наверное, мне просто повезло, что удалось отбить его атаку. Гиперпегон ранен и, на некоторое время, затаился. Но получится ли это ещё раз… нет, я в этом не уверен.

— А что же тогда делать, если он придёт, и ты с ним не справишься?

— Пока не знаю. Может, придётся обратиться за помощью к Учителю.

Ну, я знал только одного учителя, к которому Кирилл мог «обратиться за помощью». Я и спросил:

— К Борису Петровичу?!

Вовка и Тимка засмеялись, а Кирилл отвечает:

— Ну, ты скажешь тоже! Я говорю о Главном Хранителе Миров — это и есть мой Учитель.

— Что ещё за Хранитель Миров? — удивился я.

— Это тот, который победил гиперпегона. Он сейчас живёт в другом пространстве.

Ну, я просто припух.

— Это сколько же ему лет? — спрашиваю Кирилла. Он отвечает:

— Ему три тысячи семьсот восемьдесят семь лет.

— Ничего себе!!!

— Не удивляйся, — сказал Кирилл, — в этом нет ничего необычного, по крайней мере для того Мира.

У меня оставалась последняя надежда убедиться, что всё рассказанное — розыгрыш, и я спросил:

— А почему же тогда я там летал, а здесь не могу. Ведь если там всё было по правде, то и здесь я мог бы летать.

— А ты можешь, — ответил Кирилл, — только для этого ты должен поверить в себя, поверить, что ты можешь летать. В Мире Снов у тебя это получилось, потому что ты не сомневался, ты думал, что это сон. И ещё, знай, что ты нам нужен там, в Мире Снов. Это потому что ты умеешь летать.

— Ну ладно, а если ты волшебник, то почему сам не можешь научиться летать? Ведь волшебники могут всё.

— Вообще-то волшебники тоже могут не всё. Ну а это… вот смотри.

То, что произошло дальше, повергло меня в самый настоящий шок: Кирилл поднялся с плиты, легко оттолкнулся от земли и… полетел. Он сделал два круга над нами и спустился вниз.

Я с трудом приходил в себя. Теперь, когда я увидел ЭТО, я поверил, в то, что мне рассказали. Но если Кирилл сам может летать, и не только во сне, то зачем же я им нужен? И зачем вообще нужен кто-то, умеющий летать. Я не понимал, поэтому я и спросил об этом Кирилла, а он ответил:

— Понимаешь Саша, чем больше нас будет, тем труднее будет слугам Тьмы одолеть нас. А умение летать даёт большое преимущество перед ними.

Потом, обратившись уже ко всем, он сказал:

— Ну ладно, мне надо быть в штабе. Я сейчас туда. Саша, Вова, сделайте уроки пораньше. А ты, Саша, пораньше ложись спать. Уснешь — снова попадёшь в Мир Снов. Я всё для этого подготовил. Я буду вас всех ждать. — И… Кирилл исчез. Был только что, и уже нет.

Я уже не удивился его исчезновению. А чего удивляться-то? Я уже начал привыкать к чудесам. Я только спросил у Вовки:

— Он туда, в Мир Снов полетел?

Вовка ответил:

— Что ли ты не знаешь про телепортацию? Это даже и не похоже на «полетел», это совсем по-другому. А вообще, он уже там, в штабе. Ладно, идёмте делать уроки.

Ну, мы и пошли — я, Тимка и Вовка. Мы ведь на одной улице живём, так что нам всем по пути было. Идти-то недолго: пятнадцать минут — и дома. В общем, совсем рядом. Вот только попали мы не домой, а в милицию. Это всё из-за скинхедов.?

Глава 4. Бритоголовые

Только мы вышли из парка, они и подвалили. Их было трое и все будто на одно лицо: на лысо бритые; морды наглые; здоровые все — наверное, накаченные. Я сразу подумал, что мы влипли. И точно — влипли. Главное, прохожих полно, но никому даже дела нет до происходящего. Бритоголовые нас окружили — не убежишь.

— Ну чё, чернозадый, молись своему аллаху перед смертью, — процедил сквозь зубы один из скинхедов — это он Тимке.

У меня сразу душа в пятки провалилась. А Тимка даже и не испугался. И Вовка не испугался. А Тимка говорит:

— Не знаю никакого твоего аллаха. Сам молись, если хочешь.

А Вовка:

— Отстаньте, некогда нам. Нам надо уроки делать.

— Ха! Уроки! Не будет у тебя больше уроков, — сказал другой скинхед. — Знаешь, что мы с предателями русского народа делаем?

— А кто тут предатели?! — взвился Вовка.

— А вы оба, потому что с чернозадым дружбу водите. Сейчас мы вас убивать будем, медленно — и они повалили нас на землю. Тот, что Тимку схватил, нож вынул — огромный такой нож…

А люди спокойно шли мимо, делая вид, что ничего не замечают. Но это они «не замечали», пока бритоголовые над нами измывались, зато потом ой, как заметили.

Я-то думал, нам конец. Того, что дальше произошло, я уж никак не ожидал. Тимка сделал какое-то неуловимое движение. Я даже не заметил, как это у него получилось. Вижу только, что нож метра на три улетел, а тип, который с ножом был, сам на земле оказался — только ноги в воздухе мелькнули.

Лежит, значит, тот бритоголовый и за башку держится — здорово он, видать, ей треснулся. А Тимка, не останавливаясь, заехал ногой по носу тому, который меня держал. В общем, кровища у него из носа двумя ручьями. Стоит он, за нос держится, а Тимка его кулаком в живот, прямо в солнечное сплетение. Ну, тот согнулся и повалился на землю — лежит, корчится. Смотрю — Вовка исчез куда-то. Прямо у меня на глазах исчез. Был — и нету. Тот тип, который его держал, по сторонам озирается и ничего понять не может, потом видит, что его дружки на земле лежат, — он к ним. А Вовка, неожиданно, у него за спиной появился. Подбежал к нему сзади и куском железной трубы пониже спины огрел. Так огрел, что тот взвыл от боли, схватился за заднее место руками и тоже повалился на землю.

Это я вам рассказываю долго, а на самом деле всё это быстро произошло. Я и моргнуть не успел, как те трое на земле оказались, слышу, только, какая-то тётка орёт:

— Милиция! Хулиганы прохожих избивают! — хулиганы, конечно, мы. Нет, когда нас убить собирались, никто не кричал, не звал милицию, зато теперь. Ну что за люди такие?

Вокруг нас сразу собралась толпа. Теперь уж точно, никуда не сбежишь. А милиция — вот она, тут как тут. И «свидетели», и «пострадавшие». В общем, полный комплект: один с «сотрясением мозга», другой с «перебитым» носом, третий с «отбитым копчиком».

В общем, оказались мы в отделении милиции. «Свидетели» показания дают, как мы на «мирных прохожих» напали, да ещё такие подробности дорисовывают — жуть. Два милиционера нас «пасут», чтоб мы дёру не дали. Капитан милиции за столом сидит — тоже бритый — и протокол пишет. Наши объяснения никто вообще слушать не хочет. Ну где справедливость?

Вовка нам сразу сказал, чтобы мы имена и фамилии не называли, и где живём, чтобы не говорили. Ну, мы и молчим, как партизаны.

Короче, написали протокол, «свидетелей» отпустили. Бритоголовые тоже ушли. Капитан им даже руки пожал на прощание — знакомы они, оказывается.

Ну так вот. Когда «свидетели» и «пострадавшие» ушли, из нас снова выпытывать стали, кто мы и где живём. Даже колонией для несовершеннолетних пугать стали. Я-то сильно испугался, а Тимка спокойный был, как памятник. Ну а Вовка — он ведь заводной иногда бывает. Вот он и завёлся. Он так орать стал на милиционеров, что я ещё больше испугался. А Тимка, почему-то, всё равно не испугался. Он только сказал, спокойно так:

— Вов, чего зря кричать. Ты что не видишь? Это же слуга Тьмы. Он тоже за фашистов.

— Чево-о-о?! — заорал капитан. — Это кто фашисты?! Ты чего несёшь, чернозадый?!

— Ты, фашист! — заорал на него Вовка. — И твои дружки эсэсовцы тоже фашисты (интересно, почему эсэсовцы?).

— Молчать, щенок! Ты знаешь, что бывает за оскорбление при исполнении?!

— Кому бывает-то? — спокойно спросил Тимка. А Вовка, похоже, «спустил пар», и тоже спокойно так, говорит:

— Подождите, капитан, я щас, я быстро. Только туда и обратно. Узнаете, кому и за что бывает, — а потом нам говорит:

— Саня, Тим, я сейчас. Только за Кириллом сгоняю, — и… он исчез…

Капитан и два других милиционера растерялись: понять не могут, куда Вовка пропал. Капитан вскочил из-за стола и стал дико озираться по сторонам. Заглянул под стол, под скамейку, даже за сейф, который вплотную к стене стоял. В общем, рыскал по кабинету он минут пять. Потом он орать стал:

— Куда этот щенок спрятался?!

И я тут же услышал голос Вовкиного брата:

— Ты в сейфе ещё не искал? Отопри, может он там.

Я повернулся на голос, милиционеры — тоже. Кирилл и Вовка стояли около окна. Кирилл был серьёзен, даже суров, а Вовка злорадно улыбался.

— А это ещё кто? — в растерянности пробурчал капитан.

— Дед Пыхто, — ответил Кирилл, и, кивнув, на Вовку:

— А это мой младший брат. Ну как, будешь извиняться перед нашим другом?

— Это я?! Извиняться?! Перед кем это я должен извиняться?! Перед всякой шпаной?!

— Нет, не перед шпаной, а вот перед ним, — Кирилл кивнул на Тимку.

— Перед этим чернозадым?! — а Кирилл, спокойно так, говорит:

— Теперь ты должен извиниться два раза, за два оскорбления, и стоя на коленях.

— Ты чего на меня тыкаешь?! Я тебе кто, чтобы тут безобразие нарушать?! — орёт капитан.

— Кир, да оставь ты его, — говорит Тимка, — идёмте домой, а то точно уроки сегодня не сделаем.

— Тим, не торопись. Уроки сделать успеете. А я, пока вот с этим дружком скинхедов не разберусь, никуда не уйду. Это вот из-за таких гадов люди всех милиционеров бандитами считают, — и, обращаясь к тем двум милиционерам, что стояли в полной растерянности посреди кабинета:

— А вы идите, погуляйте. — Он ударил в ладоши, и… милиционеры будто испарились.

— Ну а ты, будешь извиняться, или как? — спросил Кирилл у капитана. — Ну? У тебя полминуты на раздумья.

Я увидел, что с милиционером дело совсем худо. Он стоял испуганный и бледный, как чисто выстиранная простыня. Ноги у него ослабели, и он опустился на стул, тупо уставившись на Вовкиного брата.

— Полминуты прошло, — сказал Кирилл. — Значит, не будешь извиняться, я правильно понял? — милиционер молчал. Тогда Кирилл снова ударил в ладоши.

Уж чего я только сегодня не видел, но чтобы такое! Короче, милиционер превратился… в негра, в самого настоящего, африканского, с кудрявыми чёрными волосами, тёмно-коричневым лицом, с толстыми губами. При этом он продолжал безвольно сидеть на стуле, а Кирилл на прощанье сказал ему:

— Посмотрись в зеркало, и подумай, как ты теперь будешь объяснять своим дружкам-нацистам своё «арийское происхождение». Для них ты теперь недочеловек, — и, обращаясь к нам:

— Идёмте. Пусть этот «негритос» поразмыслит над «поворотом судьбы».

— Не, — поправил Тимка, усмехнувшись, — негритос — это неполиткорректно.

— Да? А как же будет политкорректно?

— Сам знаешь как — афрорусский. — Мы с Вовкой от души расхохотались.

Мы вышли и направились к вестибюлю, а из кабинета, где мы только что были, раздался ну просто звериный вой. Столько тоски и безысходности, столько животного страха было в том звуке. Я понял: капитан посмотрелся в зеркало. Мне даже стало его жалко.

Мы прошли мимо усыплённой Кириллом охраны. Когда мы вышли из здания милиции, я спросил у Вовки:

— Вов, а почему ты тех лысых эсэсовцами назвал?

— Потому что они и есть эсэсовцы. Это сокращение такое от названия их партии: «СС», то есть «Славянский Союз».

Мы вышли на проспект Гагарина. На остановке толпились люди. Из ворот университета вышла группа студентов. Студенты о чём-то весело болтали, смеялись. На часах, на главном здании университета, было уже десять минут четвертого. А ведь надо ещё делать уроки. Особенно ту дурацкую задачу. А задача такая:

«Один третьеклассник может отлупить трех первоклассников. Но уже четыре первоклассника отлупят третьеклассника сами. Кто будет побеждать сначала и кто победит в конце, если лупить друг друга начнут 12 третьеклассников и 48 первоклассников, а затем на вопли о помощи прибегут еще 5 первоклассников и 3 третьеклассника?».

Странно, как только я представил себе картину этого нелепого массового побоища, задача решилась сама собой, в уме решилась. Оказалось, что сначала первоклассники ввалят этим придуркам — третьеклассникам, а потом наоборот, те ввалят первоклассникам. Жаль. Таким третьеклассникам, которые с малышами дерутся, по шеям надавать надо. Нет, лучше не по шеям, лучше их в колонию посадить, которой нас сегодня пугали.

Когда я пришёл домой, мама набросилась на меня:

— Ты где шлялся?! Тебе что было сказано?! Забыл?! Пока двойку не исправишь, на улицу нос, чтобы не показывал! Только в школу и из школы.

— Мам, ну я двойку уже исправил, — и я протянул ей дневник с моей первой пятёркой по матике…

Глава 5. Кошмар в Мире Снов

Мама долго смотрела дневник и всё ещё не верила в такое невозможное чудо: это чтобы я, да по математике, да пятёрку? Это где ж такое видано? Но факты — вещь упрямая, с ними не поспоришь.

Не знала ещё она, какие задачки мы решаем. А я как раз сел домашнее задание делать. Ну а задачку ту я уже в уме решил — я уже говорил. Ну его, то есть решение, я стал просто писать в тетрадь. А мама, ну никогда не интересовалась, какие задачки мы решаем, а в этот раз читать стала.

В общем, я пишу — мама читает. Прочитала, позвала папу. Папа тоже прочитал и тоже завозмущался. Ну, наконец-то! А то всё я виноват, что двойки получаю. Потом они долго спорили, кому из них идти в школу ругаться с Вероникой Ивановной. А чего с ней ругаться-то? Я ту книжку видел. Там ясно написано: «рекомендовано министерством образования…», ну и всё такое. Это надо с министерством образования идти ругаться.

Я, пока они спорили, успел не только математику — все уроки успел сделать. Пошёл по телику мультик смотреть, который скоро начаться должен. Не только, правда, мультик, а всю ту передачу. Папа с мамой всегда надо мной подсмеиваются, из-за того что я эту передачу смотрю. Говорят, что я давно из малышового возраста вырос, а всё смотрю это. А что я могу поделать, если нравится мне эта передача? Ну, показывают там глупые мультики, и что? Я привык эту передачу смотреть. У меня от этого настроение улучшается и засыпается легко.

Включаю я телик, а там… В общем, новости по телику — программа «Вечер трудного дня». А новости-то… про нас, про то происшествие около парка. Только враньё всё: бандитов называют пострадавшими, а нас бандой. В общем, ведущая так подробно всё рассказывала, что можно было подумать, будто она сама там была и всё «видела».

Ведущая рассказала, как на проспекте Гагарина банда подростков напала на прохожих. Банда — это, конечно, мы. «Прохожих», оказывается, «зверски избили». Представляете? Это получается, два раза ударить, защищаясь, называется избить, да ещё зверски.

А вот дальше была хохма. Дикторша рассказала следующее: «Хулиганов доставили в отделение милиции, но туда ворвался африканский террорист. Террорист похитил милиционера и помог хулиганам скрыться. Чтобы отвести от себя подозрение, террорист присвоил себе милицейскую форму и документы похищенного милиционера. Террорист арестован и уже дал признательные показания».

«Вот это да! — думаю. — Это они, выходит, своего же арестовали. Интересно, как это они от него добились «признательных показаний»? Били что ли?». Я уже слышал об этом. Рассказывали, как в милиции показания «выбивают» — кто угодно «сознается».

Мне стало смешно, ну не смог я удержаться и рассмеялся. А родители тоже эти новости смотрели. Мама и говорит:

— Ну чего ты ржёшь? Что тут смешного? Твои сверстники совсем распоясались: прохожих избивают, с африканским террористом связались. Ужас просто, а тебе смешно. Не удивлюсь, если и ты с этой шпаной свяжешься.

Ох, не знала она, кто «та шпана». А тут как раз «пострадавших» показали. Ну, я их сразу узнал. Родители «ах», да «ох», да «какая жестокость». И точно, их так вырядили! В общем, у одного голова забинтована, у другого пластырь на носу, третий в инвалидном кресле стонет, за спину держится.

Интересно получается. Вроде башку Тимка никому не разбил. Разве что лёгкое сотрясение тому бандиту сделал, так зачем башку бинтовать? И второму всмятку нос никто не разбивал — в милиции у него кровь из носа уже не шла. Зачем тогда ему на нос такой здоровый пластырь клеить — в полморды? Правда, Вовик того, третьего, здорово трубой огрел. Тот скинхед даже не сразу поднялся. Только он его не по спине, а по мягкому месту огрел. А потом тот бандит нормально ходил, а тут прямо инвалида показали. Ясно все, для репортажа их вырядили. Хотя правильно, надо же показать, какие мы жестокие.

Хорошо, что родители не догадываются, кто те «хулиганы». Кстати, а я-то, получается, совсем и не при чём. Я ведь вообще никого пальцем не тронул. Двоих Тимка «урыл», третьего — Вовка. Хотя какая разница? Если бы не Кирилл, все бы мы в колонию попали. Кто бы разбираться стал? Если бы разобраться захотели, так это не мы в колонию, а те трое в тюрьму попали бы.

Новости закончились. Показали идиотскую рекламу про «сникерсующихся дегенератов» — это их папа так называет. После этого показали ещё каких-то рекламных уродов, которые за бутылку спрайта друг друга убить готовы. Этот спрайт в любом закутке продается, а они, психи, его друг у друга воруют.

Наконец началась передача «Спокойной ночи, малыши», которую я ждал. Но в этот раз что-то мешало смотреть телик. На душе было неспокойно. Какая-то неясная тревога отвлекала от экрана. Даже мультик я просмотрел так, не вникая в суть. Хотя какая суть может быть в этих мультиках для малявок… Когда же передача закончилась, на экране, неожиданно, снова появился Хрюша. Он как бы вылез откуда-то из угла экрана. Хрюша, сказал… голосом Кирилла:

— Саша, немедленно ложись спать! Ты нам сейчас очень нужен! Скорее! Ситуация вышла из-под контроля! Скорее, мы без тебя не справимся! И всё, экран погас. Телик выключился сам по себе, а мне ужасно захотелось спать. Я еле добрел до кровати, свалился в постель прямо в одежде и сразу провалился в сон…

…Я снова летел над ночным городом, над улицей Комсомольской, над проспектом Бусыгина. Сверху рассмотреть ту арку, в которую мы забежали в прошлый раз, было невозможно. Мне пришлось приземлиться внутри двора и дальше идти пешком. Во дворе серого бусыгинского не было ни души.

Я побежал вглубь двора. Я бежал и никак не мог отыскать вход в штаб. В доме были только обычные подъезды. Где же та арка? Наконец я её увидел.

Мне вдруг стало до невозможности страшно. Казалось, что страх подбирается ко мне с тыла, сзади. Я в ужасе бросился к арке. Когда я добежал до неё, увидел, что дверь внутри арки разбита вдребезги.

Там, внутри, был тот же широкий и высоченный сводчатый коридор, но в нём стоял полумрак. Я побежал по коридору, а страх продолжал гнаться за мной. Вот те ворота. Они закрыты, и часовых около них нет.

Я стал что есть силы колотить по воротам — без толку. «Стоп, — вспомнил я, — в прошлый раз часовой нажал на какую-то кнопку, там, в углу». А вот и кнопка, точнее две кнопки. Я бросился туда и стал лихорадочно жать то на одну, то на другую — ворота не открывались.

А страх был всё ближе, он мерцающими тенями плясал на стенах, он невидимыми щупальцами тянулся ко мне. Я сел на пол и прислонился спиной к створке ворот. «Будь что будет», — мне всё стало безразлично…

Вдруг я почувствовал, что створка чуть сдвинулась с места. Я вскочил с пола и попытался отодвинуть створку руками — получилось. Ворота поддались, створка медленно отъехала в сторону… внутри зала было пусто и темно.

Я закричал, но не услышал своего голоса. Мой крик утонул в том липком холодном ужасе, окружавшем меня со всех сторон. А они уже бежали ко мне, держа наготове ружья.

Я прыгнул вверх и пролетел над их головами, под самым сводом коридора. Сзади прогремели выстрелы. Было темно, поэтому они не попали. Я вылетел наружу. Смотрю, а это уже не серый бусыгинский…

…Серая стена башни с пустыми глазницами окон уходила вверх и терялась в облаках. Я поднимался всё выше и выше. Внизу, вглядываясь в небо, суетились слуги Тьмы. Два страха боролись во мне: страх перед слугами Тьмы и боязнь высоты. Раньше я высоты не боялся, по крайней мере, во сне. Теперь высота была такая, что слуги Тьмы становились похожи на мелких букашек. А стена всё не кончалась. Я полетел подальше от этой серой башни, дальше, как можно дальше от слуг Тьмы.

Я летел, а страх продолжал гнаться за мной. Это был непонятный, необъяснимый страх. Я снизился. Стали видны крыши домов, деревья, дороги. Не знаю, сколько прошло времени. Казалось, я летел очень долго. Так долго, что должен был наступить рассвет. Но вокруг была всё та же серая мгла. Шевелящиеся как живые, тени мчались за мной.

Я устал от полёта, поэтому спуститься вниз, на землю. Когда я оказался на земле, я понял, что попал на нашу улицу. Вот дом, в котором я живу. Вон в том, в соседнем доме, живут Муравкины, а ещё через дом Тимка Арчибасов. Стало вдруг как-то спокойно на душе. Страх куда-то ушёл — ненадолго. Над головой шумели листьями густые кроны знакомых тополей. Рядом росли клены. На земле кое-где лежали опавшие желтые листья. Сентябрь, но было тепло, несмотря на ночь.

Я вошёл в подъезд и на меня снова навалился страх. Я быстро взбежал на второй этаж и бросился к спасительной двери нашей квартиры. Я бешено заколотил по двери руками и ногами. Я кричал: «Мама, папа, откройте скорее!» — за дверью была тишина. А снизу шевелящимися серыми тенями ко мне снова приближался страх.

Я разбежался и со всей силой ударил в дверь. Дверь открылась — она почему-то оказалась незапертой. Я рванулся внутрь и захлопнул за собой дверь, а по ней уже что-то скребло, как будто хотело процарапать её насквозь.

Я открыл дверь в комнату, и… О, ужас! Что это?! Во мраке комнаты что-то шевелилось. Шевелилась страшная серая бесформенная масса, заполнившая всю комнату. Из этой серой массы ко мне потянулись извивающиеся серые щупальца.

Я в ужасе рванулся назад к входной двери, но прямо сквозь дверь просунулась рука. Она была длинная и, наверное, без суставов. Я бросился на кухню. Рука, удлиняясь, обогнула угол коридора и стремительно понеслась за мной. А в кухонное окно смотрел… гиперпегон. Я почувствовал, что каменею… и в этот миг зазвенел будильник…

Я проснулся, весь в холодном поту. Страх постепенно отступил. Я встал и прошёл на кухню, налил из чайника стакан воды, выпил. Есть не хотелось. До школы был ещё целый час, и я не знал чем его занять. Я подошёл к окну и стал смотреть на улицу. Там шёл дождь. Небо заволокли серые тучи. А ведь Гидрометцентр обещал ясную погоду без осадков.

Глава 6. Полёт наяву

Вовка и Тимка в школу не пришли.

— Ну вот, и эти опаздывают, — сказала Вероника Ивановна. — Насчёт Арчибасова не знаю, а вот от Муравкина я не ожидала.

Я сразу почуял что-то неладное. И точно. В середине урока в класс вошла Анна Владимировна — директор школы. С ней была мама Вовки и Кирилла и ещё незнакомая нам женщина. Незнакомая женщина оказалась мамой Тимки.

Анна Васильевна сообщила, что куда-то пропали Вовка, Кирилл и Тимур.

— Ребята, может кто-нибудь знает, где они могут быть? Рябинин, вы, говорят, вчера вместе из школы выходили. Они ничего не говорили о своих планах? Может, они вчера ещё договорились прогулять уроки?

— Нет, — говорю, — не собирались они ничего прогуливать. Мы после школы в парк ходили, а потом все вместе пошли домой.

— Вчера они домой не пришли. Саша, вспомни, может всё-таки, они что-нибудь говорили о своих планах?

— Не знаю, ничего они такого мне не говорили. И вообще, они в школу собирались. Говорили, что надо успеть уроки сделать.

— Да, неважные дела, — сказала Анна Васильевна.

— А в милицию заявили? — спросила Вероника Ивановна.

— Да, конечно, — говорит мама Муравкиных, — и муж к этому делу подключился.

Муж — это отец Муравкиных. Он, как и их мама, работает следователем в прокуратуре.

— И фотографии мы в милицию отнесли, чтобы по ним искали, — добавила Тимкина мама.

— Даже не знаю, что и думать, — сказала мама Муравкиных.

— Вы не волнуйтесь, — пыталась успокоить её Анна Васильевна. — Может, просто прогулять школу решили. Тем более, что завтра выходной. Может, куда поехали. Это бывает, были уже такие случаи.

— Мои так никогда не поступили бы, — ответила мама Муравкиных.

— Давайте подождём немного. Милиция работает, надеюсь, всё обойдётся.

Прозвенел звонок с урока. Вероника Ивановна, директор и обе мамы пошли в учительскую. Класс стал обсуждать случившееся. Я вышел из класса в коридор. Мне было не по себе. Даже не просто не по себе — мне было очень плохо.

Тот сон. «А если мне не наврали про Мир Снов? — подумал я. — Нет, точно не наврали. Значит, это правда. И штаб был разгромлен и я… сбежал, как предатель. Хотя… почему сбежал? Я же их найти пытался, а потом проснулся… из-за будильника».

Прозвенел звонок на урок. Вероники Ивановны в классе почему-то не было. Она пришла минут через пять… с милиционерами. Один из милиционеров был тот, вчерашний, из того отделения, где мы побывали. Нет, не капитан, а другой — нормальный, которого Кирилл «погулять» отправил. Он осмотрел класс, увидел меня и говорит:

— Вот он, голубчик. Это тот, третий.

— Рябинин?! Не может быть! — воскликнула Вероника Ивановна.

— Вот теперь всё понятно, — сказал милиционер. — Совершили правонарушение и скрываются, — а Вероника Ивановна:

— Ну, так скажи, Рябинин, куда Арчибасов и Муравкины спрятаться могли от правосудия?

— Никуда они не прятались! — сказал я, со злостью. — И ничего мы не совершали! Это те бритоголовые совершали, только им Тимка и Вовка до конца совершить не дали. Они нас убить хотели! У них даже нож был! Они сначала к Тимке пристали, обозвали его черноза… ну сами знаете, как скинхеды всех, кто «не их породы», обзывают!

— А ты не кричи, — говорит милиционер. — Свидетели были, которые всё видели.

— Чего они видели?! Когда к нам те трое пристали, так они мимо шли и притворялись, что ничего не видят! А как Тимка и Вовка их на землю уложили, так сразу и свидетели нашлись!

— Так! Хватит кричать! — сказал милиционер — тот, что тогда нас пас. — Ты сейчас отправишься в отделение, пригласим твоих родителей. Ты всё нам честно расскажешь. Расскажешь, где твои подельники скрываются, как вы с африканским террористом связались. В общем, всё расскажешь.

— Это Вы про того террориста, который капитан милиции? Ну, того, которого Кирилл превратил в негра?

— Кого превратил? Ты чего выдумываешь? — сказал другой милиционер.

— А что, забыли, как ловко он вас двоих из кабинета «гулять» отправил?

Милиционер, тот который был тогда в кабинете, притих — значит, он помнил. А другой милиционер говорит мне:

— Собирайся. Там в отделении разбираться будем, вместе с родителями. Вот там и узнаем, кто кого превратил, кто кого и куда отправил.

— А вы, случайно, не слуга Тьмы? — спросил я. И кто меня за язык тянул? — А как здоровье Самохвалова? Того, которого я с воздуха гранатой укокошил в Мире Снов?

— Рябинин, что ты за чушь несёшь?! — закричала Вероника Ивановна. — Перестань паясничать! Вставай и иди, куда говорят!

А милиционеры смотрели на меня, как на ненормального. Они ничего не понимали. Значит точно — не слуги Тьмы.

«Чтобы летать, надо поверить в себя, поверить, что ты можешь летать», — вспомнил я слова Кирилла. И я поверил. Я встал из-за парты.

— Идёмте, — говорю. Ну и мы пошли.

Ну, короче, вышли мы на улицу. Один милиционер справа, другой слева. Вышли со двора, и… я побежал. Они за мной, а я подпрыгнул и… Нет, сразу я не полетел, но и не упал назад. Я чуть приподнялся над тротуаром, но и это придало уверенности, что я могу полететь. Приподнялся, значит, и несусь над ним со скоростью велосипедиста. Потом с огромным трудом я, всё-таки, стал медленно подниматься выше. Вы не представляете, какое это чувство, когда летишь, даже так, около земли.

Милиционеры несутся за мной, но отстают всё больше и больше. Ещё немного и… я стремительно полетел вверх. Чувство дикого восторга — только так можно назвать то, что я почувствовал в этот момент. Смотрю сверху и вижу: милиционеры стоят, рты разинули от удивления; прохожие тоже останавливаются, смотрят…

…Я поднимался всё выше и выше. Страха не было, но было холодно. Дождь уже прошёл, но тучи кое-где ещё закрывали небо. В общем, лечу и чувствую, что стало темно, а я весь промок. Оказывается, я уже в туче. Снижаюсь, вылетаю из тучи, смотрю вниз. Вы когда-нибудь летали на самолёте? Если летали, то можете представить себе открывшийся мне вид.

В общем, лечу и… слышу Вовкин голос:

— Стой, летун! Притормози! Мы за тобой не угонимся!

Я думал, померещилось. Сделал разворот и увидел… Вовку и его брата. Это получается, что и Вовка умеет летать! Они подлетают и останавливаются в воздухе. Я тоже зависаю на месте.

— Вы живы?! — удивился я.

— Естественно, — ответил Кирилл, удивлённо.

— А что ли помереть должны? — спросил Вовка.

— Давайте на посадку, — говорит Кирилл. — А то тут «не очень жарко». Спустимся на землю, обо всём и поговорим…

…— Где Тимка, — спросил я, как только мы приземлились около каменного кольца в парке «Швейцария».

— Сейчас придёт, — ответил Вовка, а потом говорит:

— Сань, ты нас прости, что мы не смогли тебя предупредить. Всё так быстро произошло. Мы просто не успели. А тебе надо было сразу проснуться. Что ли ты сам не мог догадаться?

— А что там случилось? — спрашиваю.

— Гиперпегон вырвался из заточения, совсем вырвался. Но почему ты не проснулся? Это же так просто.

— Ничего, — сказал Кирилл, — он отлично справился. Он смелый, как Тимка.

Это я-то смелый? Знал бы он, как я боялся, и вообще, какой я трус. Кирилл будто прочитал мои мысли:

— Сань, смелый, это не тот, кто не знает страха, а тот, кто, несмотря на страх, делает то, что ему предназначено. А ничего не боится только полный идиот.

— А я-то чего сделал, предназначенного? — спросил я.

— Как это чего?! Ты отнял у гиперпегона все силы. Понимаешь? ВСЕ! Он сейчас ничего не может нам сделать. У нас есть немного времени, чтобы подготовиться. Эх, если бы мы в тот момент были там… Ты представляешь? Гиперпегон был бы уже пленён.

Я удивился:

— Когда это я у него силы отнимал?

— Что ли забыл? — говорит Вовка. — Там, на кухне. Он тебя хотел в камень превратить. Он всегда силы теряет… ну, когда у него не получается, если не знаешь. А у него не получилось. Вот он все силы на тебя и потратил.

— Это у него из-за будильника не получилось. Будильник зазвенел, и я проснулся.

— Нет, дело не в том, что ты проснулся, — сказал Кирилл. — Ты не успел бы проснуться, ты превратился бы в камень моментально.

— Почему же я не превратился?

— А вот этого я не знаю. Видишь ли, Саня, видимо есть в тебе какая-то скрытая сила, которая ему помешала. Она ему не просто помешала. Эта сила сама вытянула из монстра почти весь запас энергии. От того, что не получилось, эта тварь все силы не потеряет, тут что-то другое.

— А что же это за сила такая?!

— Если бы знать. Понимаешь, даже то, что ты можешь летать, не владея магическими знаниями, уже само по себе странно.

— А почему, — спрашиваю, — прямо сейчас нельзя его убить, пока у него сил нет?

— Его нельзя убить, — говорит Кирилл. — Хотя нет, я не совсем правильно сказал. Убить-то его можно, но убивать нельзя. Его нужно только пленить. Понимаешь, он посеял на Земле зло. Это зло просто так не исчезнет — его необходимо по крупицам возвращать гиперпегону. Если гиперпегон исчезнет, то и зло, посеянное им в души людей, никогда не искоренить. Но главное, мы не знаем, где он прячется. Придётся ждать, когда он объявится снова.

К нам подошёл Тимка.

— Привет, Сань, — сказал он.

— Ну что, — спросил его Кирилл, — всё готово?

— Ага, готово. Твоему отцу выписали ордер на арест тех троих.

— Каких троих? — не понял я.

— Как это, каких? — удивился Тимка. — Ясное дело, тех скинхедов из «Славянского Союза». Ну тех, которые вчера напали на нас.

— А что это за Славянский Союз такой?

— Что ли ты не знаешь? — удивился Вовка. — Я же тебе говорил. Это партия русских нацистов, ну фашистов, короче. Она запрещённая. Эти трое оттуда, и тот капитан милиции тоже. Только на капитана компромата нет, а этих троих посадят в тюрьму.

— И чего, они настоящие фашисты?! — спрашиваю.

— Куда уж настоящее.

— Ладно, — сказал Кирилл, — леший с ними, с нацистами, фашистами… У нас теперь задача покруче будет. Мы должны остановить гиперпегона.

— Ага, — сказал я, — хорошо, если нас милиция раньше не остановит.

— Не остановит, — сказал Тимка, — не бери в голову.

А Вовка:

Что ли ты не понял? Проблемы с милицией нет. И вообще, нашли настоящих свидетелей, которые видели, как всё на самом деле было.

— Как это? Они же все делали вид, что ничего не замечают.

— Делать вид — это одно, а не замечать — совсем другое, — сказал Кирилл.

— Слушайте, а где вы были-то? — спросил я, а Кирилл говорит:

— В другом пространстве — там, где живёт Главный Хранитель. Ладно, идёмте в школу, уроки-то ещё не закончились…

Глава 7. Марфуфочка докатилась

…Когда мы вернулись в школу, там как раз началась перемена. Кирилл пошёл в свой пятый «А», а мы к себе в четвёртый «Б». У нас оставался один урок: математика, а в пятом «А» — два урока.

В коридоре, несмотря на перемену, наших никого не было. Они все были в классе и обсуждали произошедшие события. Когда мы — я, Вовка и Тимка — вошли в класс, там такое началось! Стали наперебой расспрашивать, о том, о сём. Тимура девчонки наши окружили, и тоже всё «как», да «чего», ахи, вздохи и всё такое. А Сапрыкина:

— Ой, Тимурчик, я так за тебя волнова-а-алась, так волнова-а-алась, — влюбилась она в него, что ли? А Смолина:

— Это правда, что ты вчера прохожих избил?

Ну, Тимка молодец, нашёлся, чего ответить:

— Ага, — говорит, — правда. Одного до полусмерти, двух насмерть забил, а потом пятерых милиционеров из автомата и ещё двух прохожих из пистолета.

— Какой у-у-жа-а-с! — восклицает Смолина.

А Сапрыкина:

— Ой, Тимурчик, тебя теперь в тюрьму посадят, да?

А он:

— Ага, — говорит, — сегодня после уроков заберут. Слушай, а ты мне передачки в тюрьму носить будешь?

Тут до неё дошло, что Тимка просто издевается. Она надулась, ушла и села за свою парту. Как раз звонок на урок прозвенел.

Вероника Ивановна вошла в класс и увидела, что мы все на месте. Мне она ничего не сказала, посмотрела, только, как-то странно. А им:

— Так-так, появились, прогульщики. Зачем же вы прятались? Вова, Тимур, я к вам обращаюсь. Что, нельзя было в милиции всё объяснить? Вова, встань и ответь, почему вы сбежали вместо того, чтоб рассказать, как всё было?

Вовка встал и говорит:

— А что ли они слушали, что мы им говорили? Они только тех, кто за фашистов заступались, слушали.

— Всё равно, дома-то вы могли всё рассказать? Ладно бы Тимур, а у тебя и мама, и папа следователи, в прокуратуре работают. Ты почему молчал? Вместо того чтобы всё рассказать, вы с братом сбежали, и товарища своего на это подбили.

— Да? А если бы не следователи? Если бы не в прокуратуре? Что ли тогда не должно по справедливости быть? И никого мы не подбивали, и не сбегали никуда. Тут совсем другое было, — и Вовка замолчал.

— Ну, и что же за другое?

— Не скажу, это тайна. И Вы всё равно не поверите.

— Да, трудно с вами. Какие-то тайны придумываете. Вы должны понять, что случившееся — это уже не игра.

— Ага, точно, не игра.

— Садись, Муравкин. Ну, кто решил задачку про учеников?

Я поднял руку. А ещё руки подняли Вовка и Тимка — больше никто.

— Что, только трое? — удивилась Вероника Ивановна. А потом, обращаясь к классу:

— Вот смотрите, и берите пример с Рябинина, Муравкина и Арчибасова. Они успели, и на бандитов нарваться, и в милиции побывать, и уроки приготовить.

А Мишка Сердюков с места:

— Вероника Ивановна, а где же мы бандитов найдём, чтобы на них нарваться? И как нам в милицию попасть, самим туда сдаться, что ли?

Вероника Ивановна поняла, что сказала что-то не очень умное, поэтому на Мишкин вопрос не ответила, а мне говорит:

— Рябинин, иди к доске и пиши решение. Тебе надо вторую двойку исправить.

В общем, получил я вторую пятёрку по матике.

Потом Вероника Ивановна продиктовала следующую дурацкую задачу. Нет, не просто дурацкую, а вообще… Короче, вот:

«Марфуфочка решила купить авто, но денег на авто у неё не было. Тогда она пошла и ограбила сберкассу. Угрожая оружием, она отобрала у кассирши два мешка с деньгами. В одном мешке оказалось 50000 рублей, а во втором в два раза больше. Марфуфочка пересчитала деньги и заплакала, потому что на авто денег всё равно не хватало. Тогда сердобольные посетители, стоящие в очереди к окошку кассирши, добавили Марфуфочке ещё по 10000 рублей каждый, а недостающие 5000 рублей, ей добавила из своего кошелька добрая кассирша, у которой Марфуфочка отобрала два мешка с деньгами. Сколько в сберкассе было сердобольных посетителей, если авто, которое купила Марфуфочка, стоит 275000 рублей?».

Короче, класс просто «припух», пытаясь вникнуть в «морально-этическую сторону» этой задачи. Я представил себе ту «добрую кассиршу» и тех тринадцать «сердобольных посетителей», и мне стало противно. А Вероника Ивановна вызывает к доске Вовку. Но Вовка вдруг говорит:

— Вероника Ивановна, Вы, пожалуйста, не обижайтесь, но я задачу про эту уголовницу решать не буду — это уже слишком.

Вероника Ивановна просто обалдела от такого заявления. А потом говорит:

— Муравкин! Тебя же всегда в пример ставили! Ты же почти отличник. Что на тебя нашло?

— Я эту задачу решать не буду, — очень твёрдо ответил Вовка, — потому что она увеличивает зло.

— Муравкин, садись. Два! Арчибасов, ты, надеюсь, не последуешь дурному примеру Муравкина?

Тимка встал:

— Вероника Ивановна, я эту задачу тоже решать не буду.

— Ладно, Арчибасов. Двойка!

— Рябинин, ты-то, надеюсь, не откажешься решить эту остроумную задачу? Ты уже получил две пятёрки. Ещё одна пятёрка — и ты сможешь получить отличную оценку за четверть.

Два противоположных чувства боролись во мне. С одной стороны, я уже знал ответ и очень хотел получить ещё одну пятёрку. С другой стороны, я знал, что это будет предательством. «Что же делать, — думал я, — согласиться, или отказаться решать задачу?».

Я видел, как выжидающе и настороженно смотрят на меня Вовка и Тимка, да вообще, весь класс. Я понимал, что Вовка и Тимка правы, что нельзя больше терпеть такой беспредел. Ладно бы ещё те задачи, в которых Марфуфочка просто хулиганила, но такое! Ведь эта Марфуфочка из обычной дуры и хулиганки уже превратилась в преступницу. Докатилась, короче, Марфуфочка. Чему же учит эта задача? Что хорошо быть грабителем? Нет, надо с этим что-то делать…

Неожиданно, будто внутри себя, я услышал слащавый, завораживающий голосок:

— Сашенька, ты ведь умненький мальчик, скажи «да». Ты получишь ещё одну пятёрку и возвысишься над этими дураками Тимкой и Вовкой. И мама будет довольна, — и тут же зловещим голосом:

— А если скажешь «нет», позавидуешь мёртвым!

Теперь мне было до смерти страшно сказать «нет», но сказать «да» значило предать. Как сквозь сон, я услышал голос Вероники Ивановны:

— Ну, долго я буду ждать, Рябинин? Встань и ответь, будешь ты решать эту задачу, или нет?

Я встал. Язык сам, против моей Воли, начал пытаться произнести «да». Я не дал языку сделать это. Я стиснул зубы, я запихал это предательское «да» назад, и ужас, леденящий, пронизывающий насквозь ужас обуял меня. Наступила та гулкая тишина, которая была в первом сне. Я как будто окаменел.

Я почувствовал, что какая-то злая сила пытается завладеть моей волей. Я увидел, как за окном начала сгущаться мгла. Какие-то извивающиеся тени, как в последнем сне, стали накрывать наш Мир. А на языке крутилось это предательское «да»…

— Ну, Рябинин, — услышал я голос Вероники Ивановны, — ты долго ещё будешь раздумывать? Ты пойдёшь решать задачу?

Я со злостью вышвырнул из головы вертящееся на языке «да». Небывалым усилием, я выдавил из себя то, что пыталось завладеть моей волей. Я будто даже услышал мучительный стон той злобной силы, которая утратила контроль надо мной. Тени отступили, за окном стало светлее. Я ответил:

— Я тоже не буду решать эту задачу. Эта задача никакая не остроумная, а тупая и аморальная.

Что-то ухнуло за окном — это лопнул и исчез стоявший в пространстве неслышимый гул. Я услышал удаляющийся стон. Это был стон неведомого зверя, злого и беспощадного, но как будто смертельно раненого. На улице из-за туч выглянуло солнце. Я услышал приговор, произнесённый Вероникой Ивановной:

— Рябинин, два!

Но мне было всё равно. Главное, я не предал, не сломался, не подчинился тому тёмному, что пыталось завладеть мной.

— Ну, поднимите руки, кто ещё считает эту задачу, как выразился Рябинин, тупой и аморальной? — обратилась Вероника Ивановна к классу.

Весь класс дружно поднял руки.

— Рябинин, Муравкин и Арчибасов, — сказала Вероника Ивановна, — вы, как зачинщики, в понедельник придёте с родителями! Вы ответите за сорванный урок!

Вероника Ивановна схватила журнал и, быстро выйдя из класса, со злостью хлопнула дверью. Она ей так хлопнула, что со стены посыпались куски штукатурки. Вовка повернулся ко мне и сказал:

— Саня, ты молодец, что не стал решать задачу. Если бы ты её решил, случилась бы беда.

А я и сам уже знал, чувствовал, что могло случиться что-то ужасное.

Мы честно досидели до звонка. Вероника Ивановна в класс так и не вернулась. Как только прозвенел звонок, мы собрали учебники, тетради, и помчались домой. Вовка вдруг вспомнил, что забыл в классе ручку и вернулся, а мы с Тимкой выбежали во двор и… нарвались на Самосвала с компанией. Их было пятеро.

— Ну чё, герои, — сквозь зубы процедил Самосвал, — вот вы и попались.

— Отвали, — сказал Тимка.

— Чево-о-о?!

— А то, — сказал я (и откуда только смелость взялась), — сказано отвали, значит отвали.

— Не, вы слыхали, чё эти малявки вякают? — обратился Самосвал к компании. — Во, обнаглели! А этот (это про меня) две штуки уже задолжал, а ещё вякает. Ты когда платить будешь, гнида?!

— За что это он тебе платить должен? — спокойно спросил Тимка.

— А ты, чернозадый не встревай. Я чё, не знаю что ли, что там, в драке, вам «мураши» помогли? Вы чё без них сделать-то сможете.

— А вот «чё» — передразнил его Тимка. Он сделал какое-то неуловимое движение. Я даже и не понял, чего он сделал, но Самосвал отлетел метра на два и треснулся башкой об асфальт. Он сел, потряс головой, ничего не соображая. Ну а дружки-то у Самосвала тоже тупые, как и он сам. Ну и попёрли было на нас вчетвером. В это время Вовка из школы выбежал. Увидев происходящее, он подбежал и сказал:

— Слышь, ты, Самосвал ржавый, что ли тебя Кирилл не предупреждал?

Те четверо остановились, даже отбежали подальше. Самосвал встал, отряхнулся.

— Ну ты чё, Вован? Замяли, да? Ну пошутили мы. Чё из-за этого пургу гнать?

— Не, Самосвал не замяли. Что ли ты не понял? Быстро все легли на землю и поползли отсюда по домам, по-пластунски. Да, и не вздумайте подняться, пока до подъездов не доползёте.

— Вов, ну ты чё, друган? Ну мы поняли. Всё, замётано. Больше ни-ни.

— Я тебе не «друган» Что ли не понял, чего сказано? Быстро на животы и вперёд по-пластунски. Считаю до трёх.

Короче, на счёт раз, вся шайка грохнулась на землю и поползла со школьного двора. Прохожие с недоумением смотрели на то, как по мокрой от утреннего дождя земле ползут пять здоровенных парней. Я решился и спросил:

— Вов, а чего они тебя так боятся? Тебя и Кирилла?

— Знают чего.

— Ну а все-таки?

— Так они же волшебники, — сказал Тимка. — Ты видел, как Кирилл того милиционера заколдовал?

— Не, — возразил Вовка, — это Кирилл волшебник, а я только учусь. А вы знаете, что Кирилл того капитана сегодня утром расколдовал?

Мы не знали, а Вовка говорит:

— Вот умора была. Те придурки «африканского террориста» хотели на допрос вести, сунулись в камеру, а там этот, капитан милиции.

Глава 8. Мы — террористы

Дома я не стал скрывать, что опять получил двойку. А чего? Всё равно ведь узнают. Уж лучше сразу. Мама сначала стала ругаться: я, мол, неисправимый оболтус и лентяй… А я сказал, что такие задачки больше решать не буду. Пусть, говорю, хоть на второй год оставят — всё равно не буду. И я рассказал маме, что это была за задачка.

В общем, мамино терпение лопнуло. Она пообещала устроить в школе грандиозный скандал. А что, и правильно, давно пора. Это пусть те, которые преступниками стать собираются, такие задачки решают. Вот, например, Самосвал с дружками. Вот они пусть и решают — им в жизни пригодится, а мне это не нужно.

Уроки я сделал быстро — сам не понимаю, почему у меня так легко стало всё получаться. Хотя по матике задания-то не было. Это из-за того что Вероника Ивановна разозлилась и бросила класс в середине урока.

В общем, сделал я домашнее задание. Пошел, включил телик, а там новости. Смотрю: опять про это, про ту стычку с бритоголовыми. Только если раньше бандиты были пострадавшими, а мы бандитами, то теперь наоборот. Хотя нет, наоборот было вчера. Теперь-то всё как на самом деле было.

В общем, на этот раз бандиты были бандитами, а мы — чуть ли не героями. И, о, ужас! Хорошо ещё, что мама в этот момент на кухне была и не слышала. Назвали наши имена и фамилии, а ещё рассказали из какой мы школы. Повезло, что мама зашла в комнату, когда уже рассказывали про «африканского террориста». Если бы она узнала, что и я там был, всё — на улицу больше не пустила бы.

А вот с «террористом» они так и не разобрались. Ну, смеялся я до упада, и было от чего. Ведущая новостей сообщила:

«Сегодня утром сбежал арестованный вчера африканский террорист. Он обвиняется в похищении милиционера. На месте сбежавшего террориста непонятным образом оказался ранее похищенный им капитан милиции.

К сожалению, из-за перенесённого нервного стресса милиционер потерял память. Он даже не помнит своего имени и утверждает, что его имя Усатый Блин Ладен. С капитаном сейчас работают лучшие психологи города. Они обещают, что милиционер скоро будет здоров и снова сможет встать на охрану правопорядка».

Ну, короче, мне смешно, а мама возмущается:

— Ты чего опять как дурак смеёшься? По городу разгуливают африканские террористы, похищают людей. Вон, даже милиционера похитили. Что тут смешного?

Ну что я мог на это ответить? Не объяснять же родителям, что единственным «африканским террористом» в нашем городе был тот самый милиционер. Разве ж кто поверит?

Пришёл с работы папа. Мама рассказала ему о моей двойке и за что я её получил. Папа сказал, что я поступил правильно. Он сказал, что в понедельник не пойдёт на работу, а пойдёт в школу и устроит там скандал. А мама сказала, что если папа не пойдёт на работу, у него будет прогул. Она сказала, что раз у неё отпуск, то она сама пойдёт в школу и устроит скандал. В общем, так они и решили: скандал устроит мама, а папа пойдёт на работу. Ну а я пошёл во двор.

Странно: ни Вовки, ни Тимки во дворе не было. Вообще никого из наших ребят и девчонок не было. Я решил сходить к Вовке. Ну и пошёл. Это рядом, в соседнем доме. Иду, значит, и ничего не понимаю: только что было светло, и вдруг смеркается. Я остановился. «Что за дела?» — думаю. Постоял немного на месте. Нет, всё нормально. Солнце выглянуло, посветлело. Пошёл дальше — опять темнеет. Я уж подумал: — «не сон ли это?». Нет, ясно, что не сон.

И тут мне почему-то жутковато стало. Я решил вернуться домой — фигушки. Смотрю, на пути какие-то дядьки стоят. Двое их. В той самой форме слуг Тьмы. Я их обойти хочу — не дают. Я вправо — они вправо, я влево — они тоже.

Ну, я побежал. Туда, в сторону школы, а они за мной. Оглядываюсь и вижу, как один из них пистолет достаёт. Я за угол дома — того, в котором Тимка живёт. Забегаю в подъезд, стучу в дверь Тимкиной квартиры. За дверью шаги, потом голос:

— Кто там?

— Это я, Рябинин. Тимка дома?

Дверь открывается, и… оттуда выходят ОНИ, точно такие же, как те, от которых я убегал. Главное, все на одно лицо, как близнецы, на Самосвала смахивают. Я бегом из подъезда. Слышу, как сердце колотится, вот-вот выскочит. И холод внутри — просто ледяной холод. Короче, выбегаю, смотрю и вижу: на улице ночь; по небу несутся чёрные рваные облака, в точности, как в том сне.

Бегу я, значит, а навстречу те двое, и один из них с пистолетом.

— Стоять! — орёт тот, что с пистолетом. — Всё равно не уйдешь!

И точно, бежать некуда: подбежали и те двое, от которых я убегал. Окружили они меня — не прорвёшься. И тут, откуда ни возьмись, Тимка. Они его не видят, потому что на меня всё внимание. А Тимка прямо сходу ногой в подбородок тому, что с пистолетом. Тот опрокинулся и лежит. Смотрю, а пистолет уже у Тимки — он их под прицелом держит.

— Все на землю, мордами вниз! — кричит. А один из них:

— Слышь, ты, сопляк! Ты стрелять-то умеешь?!

Тимка, вместо ответа, стреляет, стреляет два раза, даже не целясь. Смотрю: тот, который «сомневался», за уши держится, по щекам кровища. А Тимка:

— Лежать всем! Повторять не буду!

Ну, тут они мигом легли. Один продолжает простреленные уши руками зажимать.

— Кто дёрнется, не по ушам, а в лоб пулю получит, без предупреждения! Все поняли?! — кричит им Тимка. А потом мне:

— Саня, бежим, скорее!

Он хватает меня за руку и тащит за собой. Я даже не помню, как мы в парке оказались, на том «гиблом» месте. Смотрю — тумана над рекой нет. Вечный туман исчез.

— Что происходит? — спрашиваю Тимку.

— Поганое дело происходит, я сам пока ничего не понимаю, но поганое.

— А где Вовка и Кирилл?

— Не знаю. Похоже, и у них проблемы. Но твои проблемы серьёзнее. Те, что тебя преследовали — слуги Тьмы.

— Это я понял уже. По их прикиду понял, — говорю.

— Ну так вот, они знают, что ты умеешь летать, и что колдовство гиперпегона на тебя почти не действует.

— А зачем им, чтоб на меня колдовство действовало?

— Потому что ты для них опасен.

— Чем это?

— Тем, что умеешь летать. Они сильно этим озабочены. И ещё, ты не знаешь, наверное, но когда там, на уроке, ты отказался решать задачу, ты им здорово навредил. Та задача несла зло. Если бы ты её решил, зло захватило бы школу, а может и весь район.

— Но это же задачка из книжки Остера. Она даже рекомендована… Ну сам знаешь.

— Нет там такой задачки.

— Как нет?! Откуда тогда Вероника Ивановна её взяла?

— Придумала!

— Она что, совсем дура?

— Не знаю, нет, наверное. Тут что-то другое. Вот, возьми пистолет. Это ПММ. В нём ещё десять патронов. Стрелять умеешь?

— Зачем мне пистолет?

— На всякий случай. Вот смотри, это предохранитель, чтобы случайно не выстрелил. Переводишь его вот в это положение и можешь стрелять. Понял?

— Понял, но зачем? Я не хочу ни в кого стрелять.

— Саня, это же война! Ты что, не понял?! За тобой слуги Тьмы охотятся, так что всякое может быть. И совсем не обязательно стрелять в кого-то. Можно просто пугнуть… Хотя, может и придётся.

— А что я дома скажу, когда родители пистолет увидят.

— Саш, тебе нельзя домой. Тебе надо спрятаться.

— Как это? А куда же я пойду?! — испугался я.

— На, возьми записку, лети в «серый бусыгинский». Ты меня понял? Именно лети. Пешком долго, а в автобусе тебя мигом поймают. Пойдёшь туда, где во сне был наш штаб, передашь записку Владимиру Ивановичу. Он там всем заведует.

— Я домой хочу, — сказал я.

— Не вздумай! И сам попадёшься и родителей подставишь. Я попробую с твоими родителями поговорить, объяснить им, что происходит.

Я сидел на бетонной плите. Слёзы рвались наружу, но я держался: не хватало ещё разреветься на глазах у Тимки. Я понял всю безысходность своего положения. Представьте, каково это оставаться одному. Ну пусть не одному, а с не знакомым мне Владимиром Иванычем. И я сказал:

— Тим, я лучше побуду здесь, можно?

— Саня, тебе нельзя тут оставаться. Обещаю, как только я найду Кирилла и Вову, мы тебе поможем.

— А как вы мне поможете?

— Кирилл сможет. Ты же знаешь, что он волшебник.

— Ну и что тут может сделать волшебник?

— Я тебе обещаю, он сможет. Не зря его слуги тьмы боятся. Не медли, лети, скорее, они уже идут сюда.

И я увидел. Они двигались к нам цепью. Пути к бегству были отрезаны.

— Давай, скорее, лети! — крикнул Тимка.

— А ты?

— За меня не беспокойся. У меня кое-что есть, так что давай скорее! Ты мне сейчас только помешаешь!

Я понял, что Тимка прав. Он ведь на самом деле «кое-что» умеет — я это видел уже пару раз. В общем, лучше ему не мешать. И я прыгнул вверх, но не полетел, а завис на высоте пятиэтажного дома — не ниже. Сверху я увидел, как внизу что-то ярко полыхнуло и шеренгу слуг Тьмы раскидало в разные стороны. Они с трудом поднимались и снова падали. Что-то невидимое продолжало валить слуг Тьмы на землю. Тимка прыгнул с обрыва, и я увидел, как он просто исчез в прыжке…

…Я летел над Окой, потом над заречной частью города. Казалось, это сон, но внизу всё было настоящим. Вот подо мной автомобильный завод. Я никогда не был внутри завода и в другое время не отказал бы себе в удовольствие рассмотреть всё подробнее, но было не до этого.

Я взял чуть левее. Завод остался позади. Вот автозаводский универмаг, парк, дворец культуры, кинотеатр «Мир». Теперь надо направо. Я летел не по прямой — по прямой я заблудился бы.

Итак, поворачиваю направо. Вот уже автозаводский стадион и дворец спорта имени Коноваленко. Дальше улица Комсомольская, а там, за ней, знакомый проспект Бусыгина, настоящий, не снящийся. Вот и сам «серый бусыгинский», обычный, каким я его знал раньше. Значит это точно не сон. Почему-то снова стало светло, выглянуло солнце.

Лечу я над внутренним двором «серого бусыгинского», ищу ту арку. Я ведь раньше её только в Мире Снов видел. Что если на самом деле никакой арки там нет? Но мои опасения были напрасны. Вот она, арка. Теперь надо вниз. Надо, только, чтобы никто не заметил моего полёта.

Вообще, народа было немного, но я завис над крышей и подождал, когда около арки вообще никого не будет. Потом почти камнем свалился вниз, притормозив только у самой земли. Огляделся по сторонам. Кажется, никто не заметил.

Внутри арки была дверь, такая же, как и во сне, а на ней табличка: «Детский клуб «Восток». Я потянул за ручку — дверь оказалась незапертой. Я ожидал увидеть там такой же огромный сводчатый коридор, как это было во сне. Я даже удивился, когда вместо коридора увидел просторный вестибюль. Внутри было несколько дверей с табличками. На табличках были надписи: «Секция судомоделирования»; «Секция борьбы»; «Изостудия»; «Кружок рукоделия».

Дальше я читать не стал. Из-за двери с табличкой «Секция борьбы» был слышан шум и топот. Я подошёл к двери и отрыл её. Это действительно была секция борьбы. Два или три десятка мальчишек и девчонок в кимоно бегали по кругу в просторном зале. Были там разные спортивные снаряды: лесенки, маты, гантели, даже небольшая штанга.

В центре зала стоял их тренер. На вид ему было лет тридцать или чуть больше, почти как моему папе, только в отличие от папы, он был немного ниже, зато гораздо шире в плечах. Даже сквозь просторный спортивный костюм было видно, что он весь как будто состоит из мышц. Прическа «ёжик», светлое, открытое лицо. Он мне сразу понравился: было в нём что-то, внушающее уверенность, надёжность. Тренер бодро крикнул:

— Теперь прыжки в приседе! — ребята присели и в таком положении продолжили прыжками передвигаться по кругу.

Тренер увидал меня.

— Тебе чего, мальчик? Записаться хочешь? — спросил он.

— Нет, мне нужен Владимир Иванович.

— Ну, здесь один Владимир Иванович, то есть я. Слушаю Вас, молодой человек.

— Вот, это Вам, — я протянул ему записку.

Владимир Иванович подошёл, взял записку и стал читать. По мере того, как он читал, его лицо становилось всё мрачнее и мрачнее. Прочитав, он крикнул в зал:

— Разбились на пары! Тренируйтесь пока самостоятельно, по программе! Мне надо уйти на полчаса.

Потом, обратившись ко мне, сказал:

— Пойдём, Саша. Обсудим ситуацию, — мы вышли в вестибюль.

— Значит, они всё-таки начали войну? — спросил он.

— Не знаю, — сказал я. — Я вообще не понимаю, что происходит.

— А происходит то, чего и опасался Хранитель. Гиперпегон на свободе. Ты, вообще-то, знаешь, что это за зверь.

— Теперь знаю.

— А где Тимур?

Я рассказал то, что видел, когда улетал оттуда.

— Значит, он воспользовался капсулой… Защиты у него больше не осталось… Так ты говоришь, он прыгнул с обрыва и исчез?

— Да, я это видел.

— Ладно, это хорошо. Туда они не сунутся, а сунутся — пожалеют. Значит, они теперь охотятся за тобой? Интересно, чего им от тебя нужно? Ладно, поживёшь пока у нас. Идём.

Владимир Иванович жил в соседнем подъезде. Его квартира была на пятом этаже. Мы поднялись на пятый этаж по лестнице, хотя в доме был лифт. Владимир Иванович позвонил. Дверь открыла женщина примерно его возраста, хотя, если честно, я, всё-таки, не умею определять возраст по внешности. Она была в спортивном костюме. Темные, коротко подстриженные прямые волосы без всяких модных наворотов, завитушек, шпилек. Спереди короткая чёлка. Простое добродушное лицо.

— Нина, тут одна проблема нарисовалась, — сказал Владимир Иванович и позвал её в другую комнату.

— Саша посиди пока тут, подожди нас, — сказал он мне, и они ушли.

Минут через десять они вышли, и Владимир Иваныч говорит:

— Саша, это тётя Нина — моя супруга. Я ей всё рассказал. Сейчас я пойду в секцию, а ты оставайся здесь. Я вернусь через час. Надеюсь, вы поладите, — потом, обращаясь к тёте Нине:

— Нина, если что, звони мне на мобильник. Скорее всего, они сюда сунуться не догадаются, но так, на всякий случай.

— Ладно, Вов, мы же договорились. А если сунутся, ты же меня знаешь.

— Знаю, только не убей никого, ненароком.

— Ладно, иди уж.

Владимир Иванович ушёл, а тётя Нина сказала:

— Сейчас будем полдничать. Ты чай с чем будешь? Есть малиновое варенье, есть клюквенное, конфеты «Мишка косолапый».

— Не, — сказал я, — можно без всего? Я сладкий чай не люблю.

— Ну, ты прямо как Владимир. Он тоже сладкий чай не пьёт.

Короче, попили чай, включили телевизор и…

Вот этого я не ожидал. Там как раз шли новости. Ведущая рассказала, что задержаны опасные террористы, которые собирались взорвать в городе ядерный заряд. Она сообщила, также, что само взрывное устройство находится у сына террористов, которому удалось сбежать и… на экране появилась моя фотография. Я чуть не умер от страха и нехорошего предчувствия, и точно. Ведущая сказала:

— А сейчас посмотрите репортаж из отделения милиции, в которое доставлены террористы, — и на экране я увидел того самого капитана милиции и… папу с мамой… в наручниках. А капитан обратился к зрителям:

«Господа, вы только что видели фотографию того, в чьих руках находится ядерное взрывное устройство. Я обращаюсь ко всем с просьбой сообщить о местонахождении преступника, если вы о нём знаете. Это необходимо для вашей же безопасности. Город будет патрулироваться оперативниками из спецподразделения «Пегас», и вы можете обратиться с информацией прямо к ним. Их вы узнаете по специальной форме и по нашивкам с изображением пегаса на рукавах. Сейчас я дам слово командиру этого подразделения».

На экране появился человек в форме слуги Тьмы. Я дальше не стал смотреть. У меня была только одна мысль: «скорее спасти родителей». Тимка сказал, что в пистолете десять патронов. На них хватит — и на капитана и на тех фашистов из его свиты. Главное не промахнуться.

Я не обращал внимания на то, что кричала побежавшая следом тётя Нина. Я выбежал из подъезда и побежал к выходу со двора «серого бусыгинского». Попытался взлететь — не получилось. Я выбежал на проспект Бусыгина и побежал к остановке, а навстречу шли они…

Это был патруль — трое слуг Тьмы шли, как хозяева города, шли уверенно, бесцеремонно расталкивая прохожих. Я побежал назад, свернул на проспект Кирова и спрятался за углом Зоомагазина. Я немного отдышался. Вроде, пронесло. Патруль прошёл дальше, никуда не сворачивая.

Я всё стоял, боясь пошевелиться, а в мою сторону шло ЭТО. Нет, вы себе даже представить такого не сможете. Котов такого размера просто не бывает. Этот не просто БЫЛ, а шёл степенно, даже не обратив внимания на огромного трусливо облаявшего его пса.

Кот подошёл к двери магазина и, дождавшись выходившую из него покупательницу, попытался прошмыгнуть внутрь — не успел. Женщина взглянула на него и произнесла:

— Ух ты, какой коти-и-ище. Краса-а-авец. Только туда на четырёх лапах не пускают. Пускают только на двух.

Ну, то, что дальше было… Вы когда-нибудь видели говорящих котов? Нет? Вот и я не видел… до того момента. В общем, представьте себе картину: кот встает на задние лапы, передние упирает в бока, и так, подбоченясь, произносит с кошачьим акцентом:

— А яу и на дву-у-ух могу. Ха-ха-ха-ха! — и улыбка у него до ушей — хищная такая улыбка.

Дама падает в обморок, я тоже чуть живой стою. А кот на задних лапах подходит к двери, приглаживает усы — прихорашивается — и… проходит в магазин прямо сквозь стеклянную дверь. Дама как раз очухалась, встала, и бегом подальше.

Я стою, пытаюсь сообразить, что всё это значит. Смотрю, в мою сторону идёт патруль. Хотел побежать, а с другой стороны ещё трое. Мне деваться некуда и я скорее в магазин. «Лишь бы в магазин не сунулись» — думаю. А кот на глазах изумлённых продавщиц подходит на задних лапах к прилавку, достаёт откуда-то тысячерублёвую деньжищу и, бросив её на прилавок, произносит:

— Ви-и-искаса мне. Двадцать ба-а-анок, мяу! В паке-е-ет. Сдачи не на-а-адо.

Короче, одна продавщица тоже падает в обморок, а другая стоит, ресницами хлопает, думает, падать ей в обморок, или нет. А кот:

— Вы что, по-ру-у-усски не понимя-а-уете. Может на коша-а-ачьем языке повторить?

— Нет-нет, не надо, на русском я тоже понимаю, я сейчас.

Продавщица полезла в коробку с баночками. Отсчитав нужное количество, она протянула пакет с кормом коту. Кот берёт пакет двумя лапами и тащит его к выходу.

— Постойте… как вас, не знаю… сдачу-то, сдачу возьмите! — кричит ему вслед продавщица, а кот:

— Я же сказа-а-ал: не на-а-адо сдачи. Лучше купи, нашаты-ы-ырь. Дай своей подру-у-уге понюхать.

— Ой, не надо нашатырь, — говорит «подруга», поднимаясь с пола. — Я уже сама отнашатырилась. Нашатырней не бывает.

— Это хорошо-о-о, мяу, — говорит кот, — тогда оставьте себе на ча-а-ай. Потом, повернувшись ко мне, произносит:

— А ты-ы-ы, Александр, не ходи-и-и, мяу, туда, не на-а-адо. Кирррю-у-уша всё сделает.

Я стою, обалдевший, а кот подходит к двери и проходит сквозь неё на улицу, волоча за собой пакет с кормом. Расположившись на обочине тротуара, он начинает жрать. Именно жрать, потому что другими словами этот процесс не назовёшь. Он ловко вспарывал баночки с кормом своими когтищами, чуть не выворачивая их наизнанку, и мгновенно слизывал содержимое.

Стали останавливаться прохожие, собралась небольшая толпа. Я стоял в каком-то оцепенении. «Нет, мне это снится, — думал я про себя, глядя сквозь стеклянную дверь магазина, — не бывает говорящих котов. И корм коты сами себе не покупают. И баночки сами открывать не умеют».

Я совсем забыл о патруле, а он тут, как тут. Я стою, за дверью — душа в пятки ушла. «Вдруг, — думаю, — они сейчас в магазин сунутся». Не сунулись, потому что кота увидели. Кот как раз вспорол последнюю баночку с вискасом.

Короче, остановились они, и один из них подошёл к коту и отвёл ногу для пинка. Кот на миг оторвался от еды и говорит ему:

— Не взду-у-умай! Не сов-е-е-етую! Ма-а-о! Пожале-е-еешь! — и продолжает «трапезу».

Зеваки чуть не попадали от неожиданности. Слуги Тьмы стояли с отвисшими челюстями, а тот, который собирался дать коту пинка, потерял равновесие и сел «мягким местом» в лужу от прошедшего утром дождя. Один из слуг Тьмы говорит другому:

— Говорящий кот? Это не к добру.

— Не к добру, — соглашается другой.

Ну а кот как раз дожрал вискас. Он отряхнулся, пригладил усищи и, встав на задние лапы, сказал тем двоим, нет, уже троим — третий успел уже подняться из лужи:

— Это вы-ы-ы, мя-а-у тут не к добру-у-у, а я к добру-у-у. А ну-у-у, бры-ы-ысьте отсюда!

— Надо его пристрелить, — предложил тот, первый.

— Точно, надо, — согласился тот, что из лужи поднялся.

— Я сейчас, — первый достал пистолет и… я не понял, что это было.

Короче, пистолет вырвался у него из рук и САМ стал стрелять по слугам Тьмы чуть не по ногам. Слуги, забавно подпрыгивая, понеслись прочь, пистолет — за ними. Смотрю — а кота уже и нету. «Что за чертовщина? — думаю. — Говорящие коты, самостреляющие пистолеты…».

Но больше всего меня волновало не это, а то, что надо спасать родителей. Для этого мне нужно было попасть в наш район, в то самое отделение милиции. Приближался вечер. Становилось прохладно и одиноко. Тоска и страх за себя, за родителей, переполняли меня. Я ведь теперь… нет, не только я, а ещё и родители объявлены террористами. Представляете? Мы террористы…

Глава 9. Мы попались

Итак, полететь не удалось. Непонятно: два раза получалось, а теперь никак. Пешком до нашего района и к утру не доберёшься. Это же через весь город идти надо. Придётся на автобусах. Знать бы ещё, какие автобусы туда ходят.

В общем, стою на остановке. Автобус подходит. Читаю на табличке: «Северный посёлок, Дворец культуры, Улица Новикова-Прибоя, Карповка». «Ага, — думаю, — от Карповки есть автобус, который ходит на улицу Бекетова». Улица Бекетова как раз от проспекта Гагарина начинается. Это недалеко — около дворца спорта. Оттуда до того отделения милиции за полчаса дойти можно.

В общем, влез я в автобус. Поехали. И тут кондукторша:

— Эй, мальчик (это она мне), а кто проезд оплачивать будет?

А у меня денег-то нет. Я так и сказал ей, а она:

— Нет денег — нечего в автобус садиться. Ишь повадились! Вози их бесплатно! На остановке выходи! Нечего без билетов ездить!

И тут вдруг какая-то тётка как закричит:

— Ой! Это же террорист, которого по телевизору показывали! Держите его!

Ну, тут такое началось… Шум, крики, суматоха. Как раз остановка «Стадион Торпедо». Я выпрыгиваю из автобуса — чуть не упал — а меня цап кто-то. Смотрю дядька какой-то, здоровый такой.

— Стой, — говорит, — паршивец, не уйдёшь!

Я ему:

— Отпустите! Вы же ничего не знаете! Это всё враньё про меня! Это которые из «Пегаса» — они преступники!

— Ага, узнаем сейчас, кто преступники, — услыхал я голос тётки, которая следом за нами из автобуса вышла. — В милиции разберутся, что ты за типчик. Там с террористами не цацкаются.

— Да какой я террорист? Это они террористы — те, которые меня ищут! Они нас убьют! И меня и папу с мамой!

Вижу: толку никакого. Что делать? И тут я про пистолет вспомнил.

Я незаметно руку в карман. Нащупал пистолет. На ощупь нашёл рычажок предохранителя, передвинул, как Тимка показывал. Выдёргиваю руку с пистолетом из кармана и стреляю вверх. От неожиданности дядька меня выпускает, даже в сторону отскакивает. Я пистолет на него, а сам назад пячусь. Тот тоже назад пятится. И тётка вместе с ним. А потом они как припустятся наутёк.

Они-то удрали. А вот патруль — тут как тут. Я дёру! Они за мной. Заворачиваю за угол стадиона — слышу голос, девчоночий:

— Саша, давай сюда, скорее.

Смотрю, а в заборе дыра — кусок фанеры в сторону отодвинут. Оттуда девчонка какая-то высовывается, мне рукой знаки подает. Я туда — еле пролез. Девчонка фанерный лист назад вернула. Вовремя. Как раз патруль мимо протопал — не заметили. Притаился, слышу, только, как сердце колотится от страха, того и гляди выпрыгнет наружу.

— Ты кто? — спрашиваю.

— Ангелина, — отвечает девчонка. — Лучше зови меня Гелей — меня всё так зовут.

На вид ей было лет семь-восемь. В нашей школе во втором классе девчонки такого роста. Худая, хотя нет, не худая… это мне сначала так показалось; волосы каштановые, раскинутые на две стороны, достающие до плеч, лентами перевязаны; глаза голубые, большущие.

Я огляделся. На стадионе никого кроме нас. Отдышался. Сидим мы, значит, притаились. Тишина — пронесло, похоже. Я спрашиваю:

— Ты откуда знаешь моё имя?

— Знаю, — говорит, — тебя же по телевизору показывали. Говорили, что ты террорист и хочешь город взорвать.

— Да? А чего ты меня спасать вздумала, если я террорист?

— Нет, ты не террорист.

— Откуда знаешь?

— Знаю. Потому что они всё врут. Они и моих родителей террористами назвали, а ещё бабушку с дедушкой, и меня тоже. Их всех забрали эти, которые с лошадями на рукавах, а я убежала.

— Вас-то за что?

И Геля мне всё рассказала. Оказывается, её папа работал в районном отделении милиции. Сегодня утром в отделение заявились ОНИ. Всё у них было в полном порядке: удостоверения; приказ, подписанный министром. В общем, не подкопаешься. Вот только вели они себя странно, да и похож один из них был на сбежавшего преступника. Гелин отец его запомнил, потому что в прошлом году его допрашивал. Потом этого преступника в тюрьму посадили, а недавно он оттуда сбежал.

Так вот, когда тот папу увидел, сразу отвернулся, чтобы его лица он не видел. А что толку — папа его уже узнал. Ну вот, когда преступник понял, что его узнали, они Гелиного отца и схватили. А потом пришли за мамой, бабушкой и дедушкой, и… за Гелей. Всех арестовали, а Геля убежать сумела. Теперь её ищут. Она видела расклеенные по городу объявления о поиске опасной преступницы. Там её фотография была, и моя тоже.

Вот такие дела. Оказывается и мой портрет на стенах, столбах и заборах красуется — это мне Геля сказала. Ну а я рассказал ей, как со мной всё случилось. Я думал, она не поверит, особенно про то, как я летал, но она поверила.

Мы ещё какое-то время сидели на корточках, прислушиваясь, что делается за забором стадиона. В общем, снаружи было тихо. Похоже, патруль не догадался искать нас на стадионе. Я и говорю:

— Там, наверное, никого нет. Давай посмотрим?

А Геля:

— Вдруг они нас там караулят? Мы выйдем — нас и поймают.

— А что, — спрашиваю, — вечно, что ли, нам тут сидеть? Давай выглянем осторожно. Если никого нет, тогда вылезем.

— Ну, давай, — говорит.

Никто нас не караулил. Мы пролезли в ту же дыру в заборе и оказались на улице. Солнце было уже у самого горизонта. Надо было торопиться. Хотя, что толку? Торопись, не торопись, а в то отделение милиции, ну, где мои папа и мама, всё равно только ночью попасть получится. А надо ещё и Гелину родню выручать. А ещё эти патрули, да и «доброжелатели», которые наши фотки видели, с удовольствием донесут. Я так Геле и сказал, а она говорит:

— Давай переоденемся. Ты мою куртку оденешь, а я твою джинсовую. Я твою бейсболку одену, и все будут думать, что я мальчишка. А ты ещё и мою шапку оденешь. Тогда ты будешь на девочку похож, и нас не узнают.

— Ты что, — говорю, — на меня твоя куртка не влезет.

— А ты попробуй.

В общем, я попробовал. Её болоньевая куртка на меня еле влезла. Хотя, всё равно, какая разница, если мы только куртками махнуться и успели. Короче повязали нас те самые слуги Тьмы. Не заметили мы патруль, вот и попались.

Ведут, значит, нас. Нет, даже не ведут, а тащат, прямо во двор серого бусыгинского. Там во дворе домик такой двухэтажный есть. На двери уже табличка приделана: «Спецподразделение «Пегас». И когда только успели это повесить. Вот в тот домик нас и тащили.

Неожиданно раздался выстрел. Смотрю, Геля бежит к арке. Ещё секунда — и она уже со двора выбежала. А тот, который её тащил, за руку держится, а из руки кровища хлещет. «Вот, — думаю, — молодец. Даром, что девчонка. Пистолет-то в моей куртке был, которую она одела».

В общем, их двое было, которые нас схватили. Один простреленную руку держится, и орет другому, который меня держит:

— Лови её, скорее! Совсем убежит!

А другой:

— А этого щенка кто пасти будет? Ты что ли? Пошли, давай. Только генералу не говори, что ты, придурок, её упустил. Если узнает, он сам тебя прибьёт, и меня за компанию. В общем, скажем, что не видели мы её.

— А щенок проболтается?

— Не проболтается. Генерал его сразу замочит. Ему не зачем с этим делом тянуть.

Но сразу генерал «мочить» меня не стал. Он решил это удовольствие на потом отложить. Привели меня в комнату на втором этаже, где их главный сидел. Я его сразу узнал — это его по телику показывали. Этот главный и говорит:

— Молодцы, черти! Осталось ещё ту соплячку поймать. Я их обоих сразу же и замочу.

— А чего ждать? — говорит тот, что меня привёл. — Давайте, господин генерал, я его прямо сейчас пристрелю.

— Он мой! — заорал главный. — Я его сам мочить буду, на глазах его родичей! Ты же знаешь, что я это дело обожаю! Свяжись, лучше, с капитаном из Приокского райотдела. Пусть сюда Рябининых доставят. А вам разрешаю присутствовать на казни.

— Слушаюсь, генерал! — и он вышел.

Это был конец. Я ничего уже не мог поделать. Я не мог спастись сам, не мог спасти родителей. Был бы у меня тот пистолет, который дал мне Тимка. Но он остался у Гели. Я понял, что скоро привезут моих папу и маму, и нас убьют, причём меня первым. А этот гад говорит:

— Что, щенок, не сумел сбежать? Рассказать, как я тебя убивать буду?

А мне-то уже всё равно. Я понял, что всё равно убьют. Ну и сказал я ему всё, что о нём и других слугах Тьмы думаю. Ну, он и взбесился. Я думал, он меня прямо сейчас замочит. А что, это даже лучше. Прямо сейчас, зато сразу. А то ещё потом мучить станет. Нет, лучше сразу.

Так бы и вышло, только вот когда он на меня бросился, со стороны двери прогремели два выстрела. Генерал грохнулся на пол. Пули ему в ноги попали, в обе.

Глава 10. Тренировка

Я повернулся туда, откуда стреляли, и… увидел Гелю. Она стояла с пистолетом в руках — с тем самым. Она его двумя руками держала. В общем, держит «генерала» под прицелом, а мне кричит:

— Бежим, скорее!

А генерал сидит на полу и орёт то ли от боли, то ли от страха, а может оттого, что ничего сделать нам не может.

Я бросился к двери. Мы выбежали на лестничную площадку и уже побежали вниз по лестнице, но тут внизу послышался топот. К нам бежали слуги Тьмы. Они, наверное, услыхали выстрелы и вопли раненного «генерала». Что нам делать оставалось? Ну, мы назад, а что толку — они следом ворвались.

Ну, думаю, теперь точно конец. Но тут Геля… В общем, я-то думал, что все девчонки трусихи, что с оружием обращаться не умеют. Ага, не умеют… Это я вот точно не умею. А эта, хоть и мелкая, вон как генералу по ногам вкатила. Снайперша! В общем, стоит она позади генерала, пистолет ему в затылок упёрла. Кричит тем, бандитам:

— Стойте, а то я вашего командира застрелю! — ну, те и встали. Короче, картина Репина «Не ждали»: Генерал на полу «кровью истекает», умоляет своих бандитов «не делать резких движений»; бандиты с «лошадиными повязками» — их трое оказалось — как вкопанные застыли.

Генерал орёт Геле:

— Не стреляй. Я дам вам уйти, только не стреляй, умоляю!

А она:

— Сначала, дяденька, пусть твои пираты оружие на пол положат и отойдут подальше (интересно, почему пираты?).

— Бросьте оружие! — кричит генерал. Ну, они и бросили, а отойти не успели, потому что в это время в дверях ещё один персонаж нарисовался — Владимир Иванович.

Ну, короче, он их всех троих в охапку сгрёб и спустил с лестницы — грохот ещё тот был. Владимир Иванович кричит нам:

— Идёмте, скорее!

Ну а дальше так было. Бежим, значит, мы по лестнице вниз, а навстречу ещё двое, с автоматами. Ну, те даже прицелиться не успели. Вылетели они на улицу вместе с входной дверью. Владимир Иваныч только автоматы у них отобрал и с собой прихватил. Те по земле катаются, встать не могут и орут от боли. А мы дальше побежали.

Бежим, короче, прямо в ту арку, где клуб. Забежали туда, дверь за собой захлопнули. А там, где секция борьбы, тётя Нина и… Тимка. Я так удивился и обрадовался, а Тимка говорит:

— Привет, Саш, — а потом: — Ну, ты Саня и лопух.

— А чего, — спрашиваю, — при чём тут лопух?

— Чего, чего. Зачем ты в бега подался?

— Чтобы родителей спасти.

— Ну и дурак. Пока тебя не поймали, ничего бы с твоими родителями не случилось. И Ангелину не подставил бы. Фиг бы они её нашли, если бы не ты.

— Ладно, Тимур, — говорит тётя Нина. — Обошлось, и будет тебе возмущаться. А ты, Саша, за родителей не волнуйся — они в безопасности. Геля, твою родню тоже освободили.

— Кто освободил?! — удивился я.

— Брат Кирилла Муравкина, — говорит Владимир Иванович, — ты его знаешь.

— Вовка?! Как это он сумел?!

— Ну, подробностей не знаю. Это мне Тимур рассказал.

А Тимка говорит:

— Сань, так Вовка же тоже волшебник. Правда до Кирюхи ему ещё далеко, но он кое-что уже может.

— А где Кирилл?

— Будет завтра.

Я, конечно, удивился… и обрадовался, Геля — тоже. Непонятно было, только, как это Владимир Иванович узнал, что меня слуги Тьмы поймали. Я и спросил у него, а он говорит:

— Спасибо представителю класса кошачьих, Ох и не люблю я с этим типом дело иметь — дикий он. Но, если по правде, на него, в случае чего, всегда положиться можно.

— Это Вы про говорящего кота? — спросил я.

— Про него. Он мне на сотовый телефон позвонил и сказал, куда вас потащили. А ты откуда его знаешь?

— Видел вчера, как он вискас покупал. А неужели кот, и позвонил?!

— Ну да, кот, точнее Котофей Иваныч.

— А как это кот может позвонить? — спросила Геля.

— Он всё может, — отвечает Владимир Иванович. — Он бы и не стал звонить, если бы в том момент поблизости был. Тогда бы и моё вмешательство не потребовалось.

— Почему? — удивилась Геля.

— А потому, юная леди, что эта «киска» всех бы ваших обидчиков живьём сожрала.

— Кот?! Бандитов!? Сожрал бы?! — удивился я.

— Ну не сожрал бы, только в живых мог и не оставить.

— Ничего себе, — говорю, — ну и котище! А нам-то что делать?

— Сидеть здесь и ждать Кирилла, — говорит Тимка. — Он завтра здесь будет, вместе с Вовкой.

— А если те сюда ворвутся? Ну, которые слуги Тьмы?

— Не ворвутся, — обнадёжил Владимир Иванович. — Кирилл ещё в прошлом году защиту поставил. Вот если только гиперпегон…

— Нет, — успокоил нас Тимка, — гиперпегона Котофей пасёт. Он его сюда не пустит.

— Тот кот?! — удивился я.

— Ага, он самый.

— А как он с таким чудовищем справится?

— Ну, совсем может, и не справится, хотя кто этого хищника знает. А сюда это чудище точно не попадёт, по крайней мере, сегодня.

— А завтра?

А Владимир Иванович говорит:

— Тебе же Тимур сказал, что завтра здесь Кирилл будет с братом. С ними-то уж тот нетопырь точно не совладает.

Я ещё больше удивился. Я, конечно, видел уже в Мире Снов, как Кирилл того монстра поджарил, но ведь Кирилл сам мне говорил, что в другой раз может не справиться. Я и сказал об этом Владимиру Ивановичу, А он:

— Видишь ли, Саша, Кирилл и сам не знает, на что он способен. А ведь он так же силён, как и его Учитель. Тогда, очень давно, теперешний Главный Хранитель бился с чудовищем целых пять дней, но он был один. Теперь, вас много. Мне Тимур всё рассказал: оказывается и у тебя есть какая-то скрытая сила, которая делает тебя неподвластным чарам гиперпегона. Это ему Кирилл сказал. Но Кирилл ещё говорил, что тебе придётся потренироваться, чтобы научиться управлять этой силой.

Вообще мне интересно стало, откуда Владимир Иванович знает Кирилла, Вовку. Я так и спросил его. И вот, что он мне рассказал:

«Помог он нам однажды. У нас ведь крутые хотели этот клуб отобрать. Это уже не первый раз. Мы ведь сначала в другом месте всё оборудовали — как раз в том домике, в котором вы только что побывали. Так вот он тогда пустовал. Мы договорились с районной администрацией, всё оформили, как полагается. Ремонт там сделали — деньги на ремонт всем миром собирали. Так у нас всё это под какой-то офис отобрали. Даже потраченные на ремонт деньги не отдали. Теперь ясно, какой это «офис».

После этого районная администрация выделила нам вот это помещение. Даже какие-то деньги выделили, хотя очень мало. Тут тоже развалины были. Всё было ободрано, электропроводка висела, стены облупились, в плесени все. Мы снова собирали деньги, всё отремонтировали. Клуб «Торпедо» нам спортивный инвентарь выделил. Тут ещё несколько кружков образовалось.

Только занятия начались, нас и отсюда выгоняют. Бритоголовые паханы решили тут себе спортзал устроить. Приходят и по наглому так: «выметайтесь отсюда в течение суток». Ну, я провёл с ними «политико-воспитательную работу» — не сутки, неделю они в травматологическом отделении пролежали. А ко мне милиция пожаловала: «так, мол, и так, мы Вас за нанесение тяжких телесных повреждений…» ну сам понимаешь. Я сказал им всё, что по этому поводу думаю, так они мне ещё и оскорбление при исполнении «пришить» пообещали и ушли.

Прошла неделя — приходит опять эта «плешивая» братва — уже с милицией. Всё у них теперь официально: решение суда, бумаги, подписи, печати. Я им сказал, что тоже в суд подаю. А мать одной девочки, которая в секцию ходила, была знакома с родителями Кирилла. Она им рассказала о наших проблемах. Они пообещали разобраться и наказать виновных — они ведь в прокуратуре работают.

Ну так вот, Кирилл этот разговор слышал, и сказал родителям, что он сам с бандой разберётся. Те, наверное, знают о том, что их сын — волшебник, поэтому и не стали дальше в это дело лезть. А Кирилл пришёл, дождался очередного наезда бритоголовых… В общем, не знаю, что там было, только с тех пор и те «лысые» и те, что из милиции, нас за километр обходить стали. Так что и эти сюда не сунутся».

Я задумался. Да, не зря, видно, Самосвал и его дружки Кирилла боятся. Может быть, и Самосвал с теми бритоголовыми связан?

Было уже поздно. Мы поужинали прямо в спортзале. Тётя Нина ужин приготовила и сюда принесла. Спать мы легли там же: расстелили маты и улеглись на них. Тетя Нина и Владимир Иванович к себе домой пошли.

В эту ночь мне ничего не снилось. Может, конечно, я просто не запомнил снов. Я где-то слышал про это: оказывается, люди не запоминают большую часть того, что им снится.

Проснулся я от какого-то шума. Открываю глаза — посреди зала стоят Вовка и Кирилл. Тимка и Геля уже не спали. Все они, Вовка с братом, Тимка и даже Геля были в той самой форме Армии Света, с эмблемами в виде кремля на фоне Солнца.

— Привет, засоня, — поздоровался Вовка. А Кирилл подходит ко мне и говорит:

— Привет, Сань. Ты выспался?

— Ну, — говорю, — вроде того.

— Это хорошо. Сегодня будешь тренироваться.

— Тренироваться?! — удивляюсь я.

— Да, тебе придётся научиться держать взгляд гиперпегона, чтобы уж точно не окаменеть. Ты ведь не откажешься участвовать в освобождении города… Хотя нет, уже не только города… В общем, ты с нами?

Ну, я не знал, что и ответить. Отказаться — посчитают трусом. Хотя я и есть трус. Трус-то я конечно трус, только не хочется, чтобы об этом другие узнали. Вон Геля, например, хоть и девчонка, а смелая, даже отчаянная. В общем, колебался я недолго, и… согласился.

— Я знал, что ты не откажешься, — сказал Кирилл. А Вовка:

— Что ли ты думал, что он трус? Он вон какой смелый. Даже родителей собрался спасать в одиночку, с одним только пистолетом.

— Вот это он зря собирался, — сказал Кирилл. — Сань, тебе ведь усатый говорил, чтобы ты не ходил туда, что я всё сделаю.

— Да? — говорю. — И что? Думаешь, я ему поверил? Я вообще с этим котом не знаком, чтобы ему сразу поверить. Я вообще его первый раз видел.

— Ну ладно, оставим этот разговор. Ты теперь тоже солдат Армии Света.

Я не понял, как это произошло, только смотрю, а на мне точно такая же форма, как на них.

А кот-то, оказывается, не обманывал. Кирилл действительно «всё сделал». Правда, не Кирилл, а Вовка, но всё равно. Вот только слуги Тьмы всё ещё разгуливают по городу. Что если они снова родителей схватят? Я и поделился с Кириллом своими опасениями:

— Что, — говорю, — если их опять заберут.

А он:

— Не заморачивайся на этом, не заберут. Их наши охраняют, ну из Армии Света. А со слугами тьмы мы скоро до конца разберёмся — им мало не покажется. А сейчас давай тренироваться.

— Да, а как? Ты сюда то чудовище вызовешь, чтобы мне привыкать к его взгляду?

— Зачем? Чудовищем я сам буду.

— Ты?! Это как? Ты чего, превратишься в него что ли?

— Зачем превращаться? Просто я создам ту силу, которая от него исходит. Ты должен сопротивляться этой силе. В общем, к делу.

Дальше был кошмар. Это было даже похлестче, чем тогда, во сне. Я встал у стены спортзала, как велел Кирилл. Глаза Кирилла сверкнули, и на меня накатился ТОТ САМЫЙ СТРАХ. Этот страх сразу сковал меня так, что мне казалось, что я сейчас умру. Страх пронзил меня, приковал к месту, где я стоял. Я не в силах был двинуться. Вдруг я почувствовал, что каменею: сначала затвердели и перестали слушаться ноги, потом руки и…

Страх пропал. Руки и ноги снова слушались. Я как сквозь сон услышал голос Кирилла:

— Саш, для первого раза неплохо. Ты продержался почти минуту, но не сумел освободиться от чар. Это потому что ты боялся. Ты должен победить страх, выгнать его из себя, и тогда гиперпегон не сможет тебе ничего сделать.

— Ничего себе, — говорю. — А если бы я и вправду окаменел?

— Не дрейфь, я всё контролирую. До этого не дойдёт. А дойдёт — я же и расколдую.

— Ну ладно, — говорю, пусть не дойдёт, только вот как этот страх победить?

— Постепенно, — отвечает Кирилл. — Просто будем тренироваться. Я сейчас ослаблю силу взгляда, а ты попробуй внушить себе, что этот страх — пустяк. Представь себе, что нет никакого страха. Как только у тебя это получится, чары перестанут на тебя действовать.

Я засомневался:

— У меня, наверное, не получится, — говорю.

— Получится, только поверь в это. Ведь ты поверил, что можешь летать, и полетел. А с гиперпегоном ты уже два раза встречался и выдержал. Это, правда, было недолго. Долго ты бы не продержался. А если ты научишься противостоять его взгляду сколько угодно, он ничего не сможет с тобой сделать.

— Ага, говорю, — поверил, что летать могу. Ну полетел два раза. А потом больше и не получилось. Особенно, когда надо было спасать родителей?

— Саня, прости. Так было надо. Это я сделал, чтоб ты не смог полететь.

Ну, я просто припух от этой новости.

— Ты?! Зачем?! — Я негодовал. Это друг называется. Взял и всё мне испортил.

А Кирилл говорит:

— Саша, ты напрасно обижаешься. Если бы ты туда сунулся, то и сам бы погиб, и родителей погубил бы. Вас бы всех убили.

Я стоял, не зная, что и сказать на это. Ведь это, оказывается, я из-за Кирилла не сумел помочь родителям. Это он сделал так, чтобы я не смог полететь. Он же ещё сам мне и признался. Но тут я вдруг всё понял. Я понял, что Кирилл был прав, что я действительно ничего бы не поправил, а только сделал бы хуже.

Тренировались мы ещё примерно час. Вернее, тренировался я. Кирилл напускал на меня «слабенький» страх. Но и этот «слабенький» чуть не сковывал меня. Душа, что называется, уходила в пятки. Кирилл подсказывал мне, как сопротивляться этому, как освободиться от чар, но у меня ничего не получалось — вот что значит быть трусом.

Помогла мне Геля. Я её даже зауважал. Хотя нет, зауважал я её ещё раньше, когда она генералу из пистолета по ногам влепила. Вообще-то ещё раньше, когда она слуге Тьмы руку прострелила. В общем, она мне посоветовала представить себе что-нибудь смешное, когда Кирилл на меня опять «ужас нашлёт». Ну, я в следующей попытке и представил себе, точнее вспомнил. Я вспомнил, как кот покупал вискас, и мне стало смешно. Страх сразу ослаб, и я просто выдавил его из себя. Главное, я ощутил тот страх, как что-то осязаемое, что можно потрогать, взять руками и выкинуть, как мусор.

В общем, следующая попытка была удачной. Это оказалось не так уж и трудно: когда Кирилл снова напустил на меня чары, я просто не послушался страха.

Молодец, — похвалил Кирилл. — Вот видишь, а ты сомневался, говорил «не получится». В это время в спортзал вошла тётя Нина:

— Ну-ка, отставить все дела и марш завтракать!

— Ладно, Саша, — сказал Кирилл, — продолжим завтра. А сейчас надо подкрепиться. Нам сегодня предстоит много дел, так что заправиться не помешает.

Я тоже чувствовал, что не помешает. Я ведь со вчерашнего дня ничего не ел. А ещё эта тренировка столько сил отняла. В общем, мы пошли с тётей Ниной в комнату, где находилась изостудия. Это была комната размером с наш класс, даже чуть больше класса. Везде стояли мольберты — это такие подставки для картин, которыми пользуются художники. На мольбертах ещё были чертёжные доски — такие деревянные щиты размером метр на полтора, а может чуть больше. К чертёжным доскам кнопками были приделаны незаконченные картины на листах ватмана. Даже не только картины. Даже просто чистые листы бумаги.

Около окна стоял большой накрытый стол, за который мы все и уселись. В общем, позавтракали. А после завтрака Кирилл снова позвал нас в спортзал. Там он достал из ящика, стоящего в углу, какие-то странные штуковины.

Приборы были похожи на бластеры из фантастического кино, только меньше размером. Такую штуку в одной руке держать можно. Она всего в три раза длиннее пистолета, и широкая — почти квадратная.

— Это наше оружие, — сказал Кирилл. — Называется «нейтратор». Нейтратор обездвиживает нападающих. Действует он мгновенно и обездвиживает минут на десять. Одним таким нейтратором можно за секунду уложить на землю целый полк. Для этого нужно просто нажать на курок и быстро провести лучом по нападающим. Нейтратор эффективнее любого оружия, а главное, не убивает. От луча нейтратора не спасает ни одежда, ни бронежилет, ни броня танка.

Кирилл щёлкнул каким-то переключателем и на нейтраторе загорелся красный индикатор.

— Теперь нейтратор готов к бою, — сказал Кирилл. Сейчас мы все возьмём по одному и пойдём встречать наших. Они должны прибыть ровно в десять утра. Их будет трое. Завтра прибудут ещё пятеро и наш отряд будет в полном составе.

Я удивился: ничего себе отряд. Это нас пятеро, да ещё тех трое, а завтра ещё пятеро. Это какая-то чёртова дюжина получается, ровно тринадцать. Я так Кириллу и сказал, а Тимка говорит:

Ну и что с того, что тринадцать? Ты же не веришь в дурацкие приметы?

— Нет, — говорю, что я идиот, чтоб во всякие глупости верить? Только всего тринадцать — это же мало для отряда.

— Мы солдаты Армии Света, — говорит Тимка. — Мы отряд, даже если нас будет всего двое.

А Геля говорит:

— Даже если один, всё равно отряд, потому что это Армия Света.

— Правильно, — сказал Кирилл, — поэтому идёмте, и никого не бойтесь. Пришло время слугам Тьмы нас бояться.

И мы пошли.

Глава 11. Отряд

Мы шли по проспекту Бусыгина. Шли, как хозяева города, страны, планеты Земля. Люди провожали нас удивлёнными, непонимающими взглядами. Вот впереди патруль слуг Тьмы. Мне стало немного страшно, но Вовка шепнул мне:

— Спокойно, Саня, они к нам не сунуться, а сунутся — пожалеют.

Их было шестеро. Они не сунулись — они драпанули от нас так, что через секунду простыл их след. Мы повернули к дворцу спорта имени Коноваленко. Вот уже дворец спорта позади. Впереди автозаводский парк культуры, кинотеатр «Мир», дворец культуры ГАЗ (Горьковского Автозавода).

Вот мы уже идём вдоль улицы Веденяпина в сторону Оки. Патрулей слуг Тьмы на улицах не счесть. Я их больше не боюсь. Они трусливо разбегаются, как только увидят нас. Вот впереди ещё один патруль. Они идут нам навстречу, похожие на эсэсовцев, какими их показывали в фильмах про войну. Идут, гордо чеканя шаг. Вот они увидели нас… и тоже дали дёру — разбежались кто куда, врассыпную.

Мы пересекли улицу Лескова, потом Южное шоссе. Мы вышли на песчаный берег Оки. Это был пляж. Там стояли кабинки для переодевания, скамейки. Недалеко от берега стоял деревянный домик спасательной станции. Если бы сейчас было лето, то там было бы полно отдыхающих. Но стоял сентябрь, было холодно для купания и поэтому на пляже никого не было.

Мы уселись на скамейку. Кирилл достал сотовый телефон и посмотрел время. Было без пятнадцати минут десять. По реке медленно тащилась баржа. Ну, баржа, как баржа, на палубе стояли какие-то люди. Я не сразу понял, что это слуги Тьмы: далеко слишком и нашивок на рукавах не видно. Понял, только когда они стали в нас стрелять. Не попали. Это потому что Кирилл что-то сделал. Он просто сделал какое-то движение руками, как будто что-то переворачивал, и… баржа перевернулась вверх дном.

Я думал, что все, кто на барже утонут. Нет, никто не утонул. Это опять Кирилл постарался. Я понял, что это он. А кто ещё такое может? Он хлопнул в ладоши и вся команда, во главе с капитаном, а ещё тринадцать слуг Тьмы прямо около нас на берегу появились. Предстали они, значит, перед нами, а Геля их, то есть слуг Тьмы, мигом из нейтратора баиньки уложила — раньше всех успела.

Ну, команду мы отпустили — они-то здесь не при чём. Им что начальство сказало, то они и делали. Ушли они, как миленькие. Они ведь до смерти перепугались, когда с ними всё это произошло. Кирилл их ещё предупредил, чтоб они не вздумали в милицию жаловаться. Он сказал им, что и их мы так же уложим, если пожалуются. Не знаю, пошли они в милицию или нет, но пока мы на пляже были, никакой милиции не видели.

В общем, слуг Тьмы, пока они без чувств были, Вовка и Тимка их крепко связали. Кирилл верёвку «сотворил» — ей, той верёвкой, и связали. Как раз десять часов подошло, и я очередное чудо увидел. В общем, в воздухе над Окой появилась… летающая тарелка. Это их за форму так называют: они на тарелки похожи, только большие. На самом деле это летательный аппарат был. Такие штуки ещё НЛО называют.

Короче, НЛО опускается прямо на воду около берега, наверху откидывается люк, и оттуда появляются двое мальчишек и девчонка. Это бы ещё ладно, но вот следом за ними вылезает… ТОТ САМЫЙ КОТ. Трое прибывших тоже в форме Армии Света, а кот, как и прошлый раз только в собственной «шубе».

Мы ещё поздороваться не успели с прибывшими, а кот, увидев связанных слуг тьмы, говорит:

— Та-а-ак, мя-а-ау! Поня-а-атно. Уже урожа-а-ай собрали.

— Ну так ведь осень уже, — Тимка говорит. А Геля на кота такими глазищами смотрит! Не видела она раньше говорящих котов.

— Усатый, — обращается к коту Кирилл, — можно тебя попросить, по-дружески? Ты можешь сейчас этот «урожай» на Планету Преступников отвезти? Понимаешь, нет у нас времени ими заниматься.

— Нет пробле-е-ем, Кирррю-у-уша. Доста-а-авлю, мяу, если по пути-и-и не порву.

— А вот рвать не надо. Пусть живут, только не на Земле.

— Да ла-а-адно, я сегодня до-о-обрый, — и кот расплылся в злодейской, улыбке до ушей.

Мы погрузили слуг Тьмы в НЛО. Кот тоже залез туда, и тарелка взмыла ввысь. А мы отправились на проспект Бусыгина. По дороге я и Геля познакомились с прибывшими. Оказалось, что они живут почти в ста километрах отсюда: в деревне Кошелихе. В Кошелихе, оказывается, живут бабушка и дедушка Вовки и Кирилла.

Старшего из прибывших звали Романом, Ромкой. Фамилия у него знакомая: Гриневский. Знакомая, потому что мама мне рассказывала, что это настоящая фамилия писателя Александра Грина. Оказывается, Александр Грин — это псевдоним. Ромка оказался сверстником Кирилла. Тёмные, слегка кучерявые волосы; карие глаза, как у Вовки; очень «взрослая» речь, как у Кирилла.

Брат и сестра Васька и Юлька Беловы оба голубоглазые; волосы русые, как у Кирилла: у Юльки собраны назад и перевязаны красной лентой, а Васьки подстриженные под «ёжика». Васька — ровесник Вовки, а Юльке всего 8 лет, как Геле.

Мы шли по улице. Теперь нас было восемь. Вновь прибывшим Кирилл тоже дал нейтраторы и объяснил, как ими пользоваться. В общем, мы шли с включёнными нейтраторами, на которых ярко светились красные индикаторы. Прохожие сторонились нас, провожая удивлёнными взглядами. Слуги Тьмы в панике разбегались.

Мы прибыли в клуб «Восток» и расположились в свободной комнате. Кирилл сотворил удобную мебель: столы, стулья, кровати. Тётя Нина принесла откуда-то небольшой телевизор и «видак», а ещё кучу дисков с фильмами. В общем, скучать не пришлось.

Из теленовостей мы узнали, что предпринимаются попытки (пока безуспешные) для задержания сбежавших из камеры террористов. Ну, террористами были, как вы уже догадались, наши с Гелей родители. Ведущая сообщила о росте «беспорядков, об участившихся нападениях подростков», то есть нас, на оперативников спецподразделения «Пегас».

Потом мы смотрели фильмы, записанные на диски, а в конце дня передачу «Спокойной ночи, малыши». И чего папа с мамой надо мной смеются. Эту передачу не только мелкие смотрели — это я про Юлю и Гелю. Её даже Кирилл смотрел с удовольствием…

…Следующий день снова начался с моей тренировки. Почти все остались смотреть телик. С нами пошли ещё Вовка и Геля. Короче, Кирилл опять «работал гиперпегоном», а я защищался. Сначала успешно, а потом, когда Кирилл увеличил «силу чар», у меня снова перестало получаться. Это, правда, недолго продолжалось. С десятой попытки мне, наконец, удалось отразить чары, и Кирилл ещё увеличил «силу взгляда».

На этот раз даже Вовка сказал, что Кирилл перестарался, что гиперпегон не обладает такой «силой взгляда». На это Кирилл возразил:

— Зато, если Саша научится противостоять такой силе, ему легче будет противостоять гиперпегону.

А мне, если честно, противостоять не хотелось. Не только этому чудовищу, но и Самосвалу. Уж лучше решать те дурацкие задачки, чем противостоять. Но я ведь обещал Кириллу, слово ему дал. Я, кстати, хоть и трус, но бояться меньше стал. А чего бояться, если слуги Тьмы, только завидев нас, разбегаются.

Да, о чём это я? Ах да, тренировка. Так вот, с пятой, ну может с шестой попытки у меня получилось. Потом получилось ещё, потом ещё. Потом Кирилл ещё усилил чары, и у меня снова получилось. Только Вовка, вдруг говорит брату:

— Ну Кир, ну что ли хватит. Что ли не видишь, чего получилось?

Кирилл не сразу врубился, о чем это Вовка. Я, по правде, тоже не сразу понял. А Вовка:

— Смотри, чего с матами сделал. Как теперь ими пользоваться? И правда, маты, которые были сложены справа от меня… стали каменными. А Кирилл говорит, озадаченно:

— Да, блин… кажется, я перегнул малость. Ладно, Сань, закончили. Теперь тебе никакой гиперпегон не страшен.

Он подошёл к матам, потрогал их, всё ещё не веря в случившееся:

— Ну, бли-и-ин, ну и дела-а-а. Они же не живые. Как это они окаменели? Ладно, сейчас проверим…

Он подошёл к двухпудовой гире, посмотрел на неё, и… гиря стала каменной. Кирилл что-то там ещё сделал — я не понял, что — и гиря снова стала железной. Ну, он и маты так же расколдовал. Потом сел на них и о чём-то задумался. Вовка подошёл ко мне и говорит:

— Сань, пошли на улицу. Тренировки больше не будет. Не будем мешать думать «мыслителю».

Геля, услышав это, тихонько хихикнула и говорит:

— Правда, идёмте.

Мы вышли во двор серого бусыгинского и встали около входной арки в клуб. Потом туда Тимка тоже вышел — надоело ему телик смотреть. Я говорю Вовке:

— Слушай, Вов, на твоего брата часто такое находит? Чего это он затих и сидит, как неживой?

— Не знаю, — отвечает, — он просто о чём-то думает. Что ли уж и подумать нельзя?

Кирилл вышел к нам минут через десять. Он сказал нам, что отправляется встречать остальных членов отряда и… исчез. Я уже не удивлялся таким фокусам.

Кирилл вернулся в двенадцатом часу дня. С ним были ещё пятеро в форме солдат Армии Света: трое мальчишек и две девчонки. Я потом узнал, что они из другого Мира, оттуда, где живёт Главный Хранитель — ну, учитель Кирилла.

Сенька был самым старшим из прибывших. Он был даже старше Кирилла, ему было почти тринадцать лет. Младшему — его тоже, как меня, Сашей звали — было почти десять лет, а его сестре Маришке — почти двенадцать. Алёшка Шаповалов тоже оказался моим ровесником, ему тоже было десять лет. И, наконец, Маша Клюквина — тихая и задумчивая. Она почти ничего не говорила, в отличие от болтливого и весёлого Алёшки, который через слово вставлял что-нибудь забавное.

В общем, все были в сборе. Пообедали: тётя Нина принесла вкуснющий овощной суп, рис с фрикадельками, который просто обожал Кирилл, компот в большущем кувшине. Были еще всякие сладости. Но это неважно, не в меню дело. Ну, пообедали, отдохнули. После этого Кирилл посвятил всех в план нашей операции.

Итак, мы должны начать освобождение нашего Мира. Сначала нам предстояло захватить тот дом. Ну тот, в котором их штаб. Кирилл сказал, что этот штаб и них главный. Потом мы должны будем делать вид, что обороняемся и не можем оттуда вырваться. В общем, будем притворяться, что терпим поражение. Это для того, чтобы туда собралась вся вражеская рать. Вот тогда можно будет обезвредить всю армию Тьмы, собрав её в одном месте.

Я, конечно, не представлял себе, как может такой маленький отряд одолеть целую армию. Но Вовка на мои сомнения только ехидно усмехнулся, а Тимка сказал:

— А как мы справимся с чудовищем, если даже этих придурков не сможем победить.

— Саня, не дрейфь, — сказал Кирилл, — мы их разделаем, как семечки. В случае чего можно и магию применить. Я ведь кое-чего умею, да и Вовчик тоже.

Короче, я поверил, хотя ещё не представлял себе, как это всё будет выглядеть. Но самое главное впереди: гиперпегон. Он обязательно явиться после поражения слуг Тьмы. Это даже несмотря на то, что он ещё не залечил раны после встречи с Кириллом в Мире Снов. У него просто не будет другого выхода.

Глава 12. Конец гиперпегона

Кирилл ошибся. Гиперпегон напал раньше, чем мы одолели слуг Тьмы. Это было на следующий день, когда мы собирались захватить их главный штаб. С утра была солнечная погода. Даже стало немного теплее. Лужи от позавчерашнего дождя высохли.

Я, Вовка, Тимка и Геля вышли во двор серого бусыгинского. Мы там сели на лавочку в скверике. Надо же: расположились почти рядом с вражеским штабом. Хотя нам-то чего. Это вот тем штабным надо было опасаться: у Вовки и Тимки нейтраторы были наготове.

Сидим, значит, воздухом дышим, о всякой всячине разговоры ведём, и вдруг… Я удивился: только что солнце сияло, а тут потемнело и мрачно как-то стало. По небу несутся чёрные рваные тучи. Солнце сквозь них лишь иногда проблёскивает.

— Ничего себе! — говорю. — откуда тучи-то взялись. Только что их не было.

А Тимка:

— Какие тучи?! Ты внимательнее присмотрись, — ну, я и присмотрелся. Точно не тучи это. Это и в том сне, значит, не тучи были.

Твари были похожи на помесь громадных птиц с летучими мышами. Снизу они казались просто чёрными тенями. Вот почему я их за тучи принял. Их было столько, что они заслонили собой всё небо. Они летели в одном направлении и не кончались.

— Чёрт! Не успели! — сказал Вовка. — Теперь на два фронта придётся. Жаль, слуг тьмы всех теперь не обезвредить.

Из клуба выбежал Кирилл, а за ним оставшаяся часть отряда. Кирилл подбежал к нам и сунул мне и Геле уже включённые нейтраторы. Остальные ворвались в штаб.

— Вовик, Санёк, — давайте вдвоем взлетайте и держите под прицелом двор. Тимур, Геля, мы остаёмся внизу. Саня, если во двор войдут слуги Тьмы, не стреляйте. Пусть их соберётся как можно больше. Нейтраторы применяйте только в крайнем случае.

— Ладно, — говорю, только вдруг я взлететь не сумею.

— Сумеешь. И ещё, если появится гиперпегон, по нему не стреляйте — не поможет. Поднимитесь выше, чтобы он оказался под вами, и ждите моих указаний. Всё поняли.

— Поняли — ответили мы с Вовкой.

А из вражеского штаба уже выносили обездвиженных вояк Тьмы…

Взлететь удалось — легко. Мы с Вовкой зависли над крышей серого бусыгинского и оттуда наблюдали за происходящим. Вот во двор через все арки ринулись «пегаснутые» Они окружили штаб и открыли огонь. Без толку. Я видел, что от их стрельбы даже не вылетели стёкла. Я удивился и сказал об этом Вовке. А он говорит:

— Что ли, думаешь, Кирилл зря там остался? Это его работа. Туда не то, что пуля, туда снаряд не пролетит, даже ракета.

А во двор рвались всё новые и новые слуги Тьмы. Народ, что находился во дворе, мигом разбежался по домам. Я видел, как люди испуганно наблюдают за происходящим из окон дома. А грохот там стоял — мало не покажется.

Смотрю, слуги Тьмы рванулись к подъезду их захваченного штаба и… попадали, сражённые нейтраторами. Потом следующая атака — тот же результат. Смотрим сверху и видим: во двор забегают всё новые и новые слуги Тьмы. Их много — очень много…

Неожиданно, птицы ринулись прямо на нас. Вовка успел раньше, а я сразу за ним. Один залп из наших нейтраторов и… небо над нами очистилось, засияло солнце. Сражённые твари сыпались прямо на головы слуг Тьмы. Мы с Вовкой, по его сигналу, отлетели в дальний угол серого бусыгинского. А в просвете появился ОН…

Гиперпегон пикировал прямо на захваченный штаб. Было видно, что он обезумел. От его взгляда окаменели все его «защитнички». Я увидел, что вместо слуг тьмы во дворе оказались их «статуи». Я, по Вовкиному сигналу, ринулся следом за ним вверх, выше чудовища. Но он нас заметил и повернул башку в нашу сторону. Наши взгляды встретились.

Я почувствовал тот самый холодный, пронизывающий страх, но быстро с ним справился — на тренировке и вправду было покруче. Мы смотрели друг другу в глаза. Я не видел раньше столько лютой злобы, сколько её было во взгляде чудовища. Странно, но я почему-то теперь не боялся. Я тоже со злостью смотрел прямо в его глаза.

Гиперпегон, неожиданно, отвернулся от меня и попытался… удрать. Он ринулся вверх, но Вовка опередил его. Ого, он, оказывается, тоже кое-чего умеет! Из Вовкиных глаз вырвались два огненно красных луча. Лучи пронзили чудовище, и оно со страшным рёвом свалилось на землю.

Гиперпегон стоял на четырёх огромных ножищах. Он и правда был бы похож на пегаса, только огромного. В общем, если бы не драконьи крылья и не страшная, просто кошмарная, морда, он и вправду был бы похож на огромного пегаса.

Я подлетел к Вовке.

— Ну, ты даёшь! — говорю. — А ещё скромничал: «я только учусь». Ничего себе.

— Погоди, — говорит Вовка, — Я- то чего. Вот Кирюха сейчас даст, так даст. Вон он, вышел.

И правда, Кирилл вышел из подъезда, но… сделать ничего не успел. Гиперпегон, только увидав его, так рванулся прочь, что через секунду оказался выше нас. Кирилл ринулся за ним, а в моей голове раздался его голос:

— Саня, скорее, обгоняй его, уйдёт ведь!

Не ушёл… Вот уж дальше был фильм «ужасов». Только главным ужасом был уже не гиперпегон, а громадная кошачья башка, как бы высунувшаяся их небесной синевы. Нет, Котофей Иваныч и так был слишком крупным для кота, но теперь… В общем одна только его морда была больше девятиэтажного дома, что на улице Фучика. А улыбка… Куда там гиперпегону. Если бы я ту улыбочку во сне увидел — не проснулся бы, или проснулся уже в качестве каменной статуи.

Следом за мордой оттуда высунулась огромная когтистая кошачья лапа. Кот вмазал лапой по крыльям гиперпегона, просто насадив их на когти. После этого гигантский Котофей Иваныч «промяукал» басом:

— Попа-а-ался, летучий червя-а-ак. Всё-о-о, ма-а-ао! Порррву-у-у, погань!

— Не смей, усатый! — услыхал я голос пронёсшегося мимо нас Кирилла. — Его нельзя убивать! Пока нельзя!

— Повезло-о-о тебе, червяк, — разочарованно прогремел Котофей Иваныч. — Скажи спасибо Кирррю-у-уше. Если бы не о-о-н — порва-а-ал бы я тебя.

Кот отпустил гиперпегона, лапа как бы вобралась в небо, но страшная усатая морда с разочарованным видом осталась наблюдать за происходящим…

…Гиперпегон метался между нами. То он ринется на Кирилла, то на Вовку, то на меня. Каждый раз, получая следующую порцию взбучки, гиперпегон становился меньше. Странно, я и не знал, что мой взгляд настолько вреден для чудовища.

Больше всего ему доставалось, конечно, от Кирилла. Как только он бросался к нему, сразу же начинал гореть, сильно уменьшаясь в размерах. Когда он следующий раз бросился на меня, я услыхал голос Кирилла:

— Саша, я тебе сейчас передам энергию! Не давай этой твари отвести от тебя взгляд! Ты сможешь!

И я смог. Два ярких луча из глаз Кирилла вонзились в меня, наполняя немыслимой силой. Чудовище, встретившись с моим взглядом, застыло на месте и… каменная скульптура размером с крупного коня, рухнула вниз…

Всё закончилось. Кирилл расколдовал окаменевших слуг Тьмы. Кот хлёсткими шлепками отправлял их внутрь своей «летающей тарелки». И как только они там все поместились? Потом «тарелка» стартовала и отправилась в Мир преступников. Кот должен доставить бандитов на планету с длинным названием «КТОВТЮРЬМЕНЕСИДЕЛТОТНЕЖИЛ».

Потом мы провожали друзей из нашего отряда домой. На прощанье мы поклялись друг другу в вечной дружбе и в готовности прийти на помощь в любое время. Потом Геля встретилась с родителями, а Мы: я Вовка, Тимка и Кирилл поехали верхом на пленённом гиперпегоне в наш район, в парк «Швейцария».

В парке гиперпегон был водворён на свое «законное место», в заточение. Над рекой снова появился «вечный туман». А то, что было потом, меня не просто расстроило. То, что я узнал, было непоправимой бедой, невосполнимой потерей. Я ведь уже привык к Тимке. Тимка стал для меня одним из лучших друзей, а тут такое.

Мы сидели на искрошившейся от времени бетонной плите. Над Окой стоял туман, тот самый, вечный, туман. Дело было сделано. Гиперпегон был надёжно закрыт в своей «тюрьме». Для того чтобы гиперпегон уже никогда не смог вырваться из заточения, мы решили поставить надёжный заслон из силового поля в Мире Снов.

Кирилл как раз обсуждал с Вовкой и Тимкой, как это сделать. Что-то насторожило меня в этом разговоре. Кирилл благодарил Тимку за то, что он нам помог. «Почему нам, разве он не из нашего отряда?» — подумал я. Я так и спросил Тимку, когда они закончили обсуждение. А он говорит:

— Конечно из отряда. Понимаешь Саша, я ведь помогал вам не потому, что вы помогли нам.

Я уже ничего не понимал. «Что значит, — думаю, — нам?». Ну я и об этом спросил. А он говорит:

— Ну, нам, значит нашему Миру Снов.

— А при чём тут Мир Снов?

— Ну как это при чём? Ведь Кирилл и Вова помогли нам освободиться от слуг Тьмы.

— Ты хотел сказать, что вы, помогли Миру Снов?

— Ну, можно и так. Только Вовик с Кириллом не оттуда, а из Вашего Мира.

— Ну, как и все мы, — говорю. — Мы все из нашего Мира.

Он посмотрел на меня как-то странно. Потом говорит:

— Сань, ты чего, забыл что ли? Я оттуда, из Мира Снов. Поэтому я правильно всё сказал. Вы все помогли нам. Только я ведь не потому с вами был. Просто друзьям надо помогать, вот я и помогал, как мог.

Что-то оборвалось у меня внутри. Радости от победы померкла. Но я ещё спросил с последней надеждой:

— Но ты ведь живёшь здесь, и родители твои здесь. И вообще, ты же в нашей школе учишься.

— Нет, Саня. Я сегодня последний день здесь. Вечером, когда в Мире снов наступит утро, нас Кирилл переправит домой.

Это был шок, это было хуже смерти. Я даже не знаю, как ещё это сказать, чтобы вы меня поняли. Слёзы рвались наружу. Я пытался держаться: не хватало, ещё, разревется у всех на глазах. Но я понял, что долго так не продержусь. Я бросился туда, где стояли развалины заброшенного туалета…

…Я сидел там на корточках, уткнувшись лицом в стену. Мне было так плохо, что, хуже и быть не может. Слёзы кончились, осталась только горечь на душе. Это была горечь невосполнимой утраты. Для меня это было всё равно, что Тимка умер. Ведь он теперь будет там, в другом Мире, за непреодолимым барьером. Его не будет в этом Мире, и я никогда больше его не увижу.

Я так и сидел, пока кто-то не тронул меня за плечо. Поворачиваюсь — а это Вовка.

— Ты чего? — спрашивает.

— Чего-то живот разболелся, — соврал я. — Наверное, переел вчера.

— Ну, это бывает, — говорит Вовка. — Я один раз пирожками в деревне у бабушки объелся. У меня тогда тоже живот болел. Ничего — прошло.

— У меня тоже, вроде, прошло.

Я уж не знаю, заметил он или нет, что у меня глаза «на мокром месте». Наверное, всё-таки, не заметил, во всяком случае, ничего такого не сказал.

Мы ещё долго сидели на краю обрыва. Мы о многом успели поговорить. Только вот настроение у меня было ужасное. Меня и Тимка, и Кирилл расспрашивали, чего это я такой угрюмый. Я говорил, что очень устал. Приближался вечер, и мы пошли по домам: я и Вовка. А Кирилл остался там, у обрыва, с Тимкой. Туда должны прийти Тимкины родители, и тогда Кирилл вернёт их домой…

Я не буду рассказывать, как я пришёл домой, как встретили меня родители. В общем-то, они были в курсе, что я от бандитов прятался. Это им отец Муравкиных рассказал. Мама рассказала, что Вовкин отец расследует дело спецподразделения «Пегас». Теперь, оказывается, все знают, что это были бандиты. И того капитана милиции, который с ними заодно был, уже арестовали. Ну, ещё, там, всякие новости, но это уже не имеет отношения к делу.

Глава 13. Снова вместе

Спал я, как убитый. Не помню, снилось мне чего, или нет. Наверное, не снилось. А утром в школу. Тимки в классе не было. Правильно, его и не могло быть: он ушёл к себе, в Мир Снов. Но это бы всё ещё ничего, но, оказывается, Никто, даже Сапрыкина и Смолина, вообще ничего ни о каком Тимуре не знают. Никто о нём будто даже и не слышали. Это точно — я проверил.

Я сначала Смолину на перемене спросил, а потом Сапрыкину, не знают ли они где сейчас Тимур. Они посмотрели на меня странно как-то, и только спросили:

— Что ещё за Тимур?

— Ну это, — говорю, — из книжки одной: «Тимур и его команда».

— Дурак! — это Смолина мне так ответила. А Сапрыкина дураком не обзывала, она меня ненормальным обозвала:

— Отстань, — говорит, — ненормальный.

Я в коридор вышел, а там Вовка. Он мне и говорит:

— Сань, не спрашивай никого больше о Тимке. Кирилл сделал так, чтобы о тех днях в школе не помнили. Так надо.

Ну что ж, надо, значит надо…

…А Самосвал про мой «долг» не забыл. Он, вместе со своим дружком Барбоскиным, на следующей перемене меня подкараулил. В общем, остановили они меня на лестничной площадке, когда я в столовую шёл, и Самосвал говорит:

— Слышь, Рябчик, ты мне уже пять штук задолжал. Когда платить будешь, гнида?

Не знаю почему, но я не испугался. Разве может солдат Армии Света испугаться какого-то там Самосвала. Я вспомнил бой с гиперпегоном и посмотрел прямо ему в глаза. Я смотрел так же, как смотрел тогда в глаза чудовищу. Самосвал испугался. Я такого ни разу не видел, чтобы Самохвалов кого-то испугался, а тут… Он попытался отвести взгляд — не получилось, и…

Честное слово, я не хотел этого. Я вообще даже и не думал, что так получится. Смотрю, а самосвал застыл на месте. Потом ботинки у него каменные стали, потом начали превращаться в камень его брюки и, наверное, ноги тоже, потом руки. Я ужасно испугался: «Что я наделал?!», — думаю. Хорошо ещё, что Кирилл в этот момент подошёл. Он мне руку на плечо положил и говорит:

— Не надо Саша. Не делай этого, — а потом Самосвалу:

— Ну, ты понял чего-нибудь, ублюдок?

— По… п-п-п… понял… — Самосвал отвечает.

— Запомни, скотина, в следующий раз Санёк с тобой и не такое сделает.

Кирилл хлопнул в ладоши, и Самосвала отпустило. Ну же и припустился он наутёк, даже не оглядываясь. Я ещё крикнул ему вслед:

— Скажи спасибо Кириллу, что он за тебя заступился, Самосвал ржавый!

— Чёрт! Санёк, ты это специально сделал, или как?! — это Кирилл меня спросил. Ну, я ему честно признался, что само так получилось, что я этого не хотел. А он:

— Саша, будь с этим осторожнее. Это страшная сила. Это, конечно, хорошо, что у тебя эта сила есть, но будь осторожен, не наделай бед. Давай после уроков встретимся снова на «гиблом месте». Я кое-чего проверю и расскажу тебе, как этим правильно пользоваться.

— Ладно, — говорю, — давай встретимся.

Следующим уроком была матика. Мы решали задачки… из школьного задачника для четвертого класса. Я получил пятёрку — третью за последнее время. В общем, всё было хорошо… только вот Тимка. Мне было не по себе. Вот она, парта, за которой Тимка сидел — нет там Тимки, и никогда не будет. И никто вообще о нём не помнит, как будто и не было его никогда. Как-то пусто стало в классе без Тимки… Пусто и до смерти тоскливо…

…После уроков, я пошёл в парк. По пути меня догнал Вовка.

— Идём, — говорит, — вместе.

— Идём, — отвечаю.

Ну и пошли мы. Приходим, а там… Вы, наверное, не сможете представить мою радость. Это было невероятно, я не ожидал такого…

…Тимка стоял на кромке того каменного кольца и балансировал руками, чтобы не свалиться. Увидев нас, он соскочил с тех камней на траву и пошёл нам навстречу. Привет! — крикнул он. — Мы решили вернуться — я и родители.

В общем, мы снова все вместе. А ещё с нами Геля, Ромка, Васька с Юлькой — они часто у нас бывают. Иногда нас посещают и друзья из Мира, в котором живёт Учитель Кирилла — Главный Хранитель Миров. Мы и его тоже видели — были там с Кириллом и Вовкой. Мы все — это одно целое. Мы отряд — отряд Армии Света. Нас никто никогда не победит, мы сможем одолеть любое зло…

Охотин Александр Анисимович

2010 г

Оглавление

Глава 1. Сон

Глава 2. Тимка

Глава 3. Рассказ Кирилла

Глава 4. Бритоголовые

Глава 5. Кошмар в Мире Снов

Глава 6. Полёт наяву

Глава 7. Марфуфочка докатилась

Глава 8. Мы — террористы

Глава 9. Мы попались

Глава 10. Тренировка

Глава 11. Отряд

Глава 12. Конец гиперпегона

Глава 13. Снова вместе X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?