«Защитить убийцу»

Филипп Марголин Защитить убийцу

Посвящается моему брату Джерри Марголину, сыщику от Бога, и его жене Джуди, прекрасному учителю, за их дружбу и поддержку.

Пролог

Лостлейк, Калифорния, 1985 г.

Помощник шерифа Эрон Харни съехал на травяную полосу вдоль дороги, остановился и опустил стекло. После давящей дневной жары чистый горный воздух показался особенно вкусным. Эрон закурил и принялся наблюдать, как дым от сигареты тянется к ярким, как бриллианты, звездам в небе над Лост-Лейком. Вряд ли можно желать в жизни чего-нибудь лучшего.

Харни был местным парнем, немного повидавшим мир во время службы в армии, после чего он решил, что Лост-Лейк – единственное место на земле, где ему хотелось бы жить. Тут можно ловить рыбу, охотиться, и здесь жила Салли Энн Райдер, его подружка со средней школы. Что еще требовать от жизни, кроме целого дня на свежем воздухе и вечера с холодным пивом и женщиной твоей мечты?

Особо задумываться о выборе профессии Эрон не стал. В армии он служил в военной полиции, так что шериф был рад взять его на работу. У Харни не было никаких политических амбиций, и он выполнял то, что ему велят, без возражений. Возьмите, например, сегодняшний день. В богатых летних домах вдоль берега озера участились случаи вандализма, и шериф Бейзхарт поручил помощнику патрулировать этот район. Все были уверены, что происшествия – дело рук городских хулиганов, ненавидевших этих жирных котяр, которые летом отдыхают на озере, а затем бросают свои дома и сбегают в СанФранциско при первых признаках ненастной погоды. Харни даже думал, что он знает, какие именно ребятишки разбили витринные окна в домах Фремонта и Макгенри. Эрон сомневался, что маленькие поганцы снова придут сегодня, но шериф не хотел рисковать, ведь дело касалось его самых щедрых благодетелей. Впрочем, помощник был вполне доволен полученным заданием.

С того места, где он сидел, Харни мог видеть на противоположном берегу черный контур современного бревенчатого дома конгрессмена Эрика Гласса. В прошлом году Эрон участвовал в охранных мероприятиях во время кампании по сбору средств к выборам конгрессмена. Домик был тот еще. Сзади лужайка сбегала к пристани, где Гласс держал свой скоростной катер. В темноте не было видно ни катера, ни пристани, но Харни помнил их, а также узкую тропинку, ведущую через лес к теннисному корту. Подумать только, собственный теннисный корт! Интересно, сколько такой домик стоит? Наверняка намного больше, чем он может позволить себе на жалованье полицейского, это уж точно.

Тишину разорвал крик. Харни вздрогнул и торопливо затушил сигарету. В горном воздухе со звуками происходят всякие странности, но помощник шерифа решил, что крик раздался излома Гласса. Он развернулся и нажал на педаль газа.

Понадобилось пять минут, чтобы объехать озеро, и за это время воображение Эрона разгулялось. В Лост-Лейке полиция в основном занималась успокаиванием пьяных в «Тимбер Топпер», домашними разборками да раздачей подросткам штрафных талонов за превышение скорости. Харни еще ни разу не приходилось сталкиваться с таким душераздирающим криком среди ночи.

От шоссе к дому вела грунтовая дорога. Харни погасил фары и свернул на нее. Он не слишком торопился обнаружить источник крика. Когда тянуть дальше было уже невозможно, молодой человек расстегнул кобуру, вылез из машины и остался стоять в темноте, внимательно прислушиваясь. Прокричала сова, и внезапный порыв ветра с озера зашелестел листьями и ветками. Где-то вдалеке послышался звук работающего подвесного мотора.

Харни медленно шел через деревья, растущие вдоль дорожки, пока не подошел к центральной лужайке, и нервно огляделся, как будто ждал, что кто-то выскочит из темного леса. Эрон уже попросил помощи, но полиция Лост-Лейка была настолько малочисленной, что он понимал, какое-то время ему придется действовать в одиночку. Помощник шерифа глубоко вздохнул, пригнулся пониже и бегом припустил через лужайку. Прижался к стене дома, затем прокрался кокну. Где-то в глубине дома горел свет, но он не слышал ни звука.

Харни бегом пробежал к входной двери и подергал ее. Заперта. Вспомнил про дверь на задней террасе. Свернул за угол. Никого. Он поводил пистолетом влево и вправо по лужайке и начал пробираться к задней части дома. Грудь сжимало. Каменное патио оказалось там, где он и предполагал. В сторонке стояла жаровня для барбекю. Отсюда Эрон мог различить силуэт моторки, подскакивающей на волнах у пристани.

Шум привлек его внимание к дорожке, ведущей к теннисному корту. Из леса шатаясь вышел призрак. Харни вытянул руку с пистолетом в его сторону.

– Не шевелись, – скомандовал он, стараясь, чтобы в голосе не слышался страх. Женщина замерла, глаза ее расширились от ужаса. На ней была длинная белая футболка, женщина покачивалась взад-вперед, видимо, плохо держась на ногах.

– Он мертв, – сказала она. Казалось, она плохо соображает.

– Кто мертв? – спросил Харни, оглядывая лес и лужайку в поисках признаков движения.

– Карл его убил.

Задняя дверь дома была открыта. Сначала Харни этого не заметил, но теперь его глаза уже привыкли к темноте.

– Внутри кто-нибудь есть? – спросил он.

– Он мертв, – повторила женщина, уставившись в темноту расширенными глазами. Эрон не был уверен, что она поняла вопрос или вообще отдавала себе отчет в его здесь присутствии.

– Давайте войдем в дом, – мягко сказал Харни и начал пятится к двери, оглядывая двор и одновременно краем глаза следя за женщиной. Он осторожно протянул руку и коснулся ее плеча. Женщина вздрогнула от прикосновения, сделала шаг назад, но впервые вполне осмысленно посмотрела на Харни.

– Все в порядке. Я – помощник шерифа. Сейчас еще полицейские подъедут.

Эрон нашел выключатель на стене. Они находились в кухне. При свете он увидел, что женщина очень красива. На вид ей было лет двадцать пять. Светлые волосы коротко подстрижены, глаза бледно-голубые.

– Вы сказали, что кто-то мертв. В доме?

Она кивнула.

– Вы можете мне показать, где это?

Женщина показала на холл, ведущий в кухню. Харни вспомнил, что дальше расположены домашний офис и огромная гостиная. Свет, который он видел через окно на фасаде, горел в офисе. Эрон закрыл дверь черного хода и запер ее, а затем усадил женщину на стул у окна, выходящего на озеро.

– Вы сказали, что человек по имени Карл кого-то убил. Карл все еще здесь?

Она отрицательно покачала головой.

– Он ушел? – спросил Харни, чтобы убедиться.

Она кивнула.

– Ладно, оставайтесь здесь. Я скоро вернусь. Согласны? Блондинка снова кивнула, но все ее тело напряглось, и Харни понял, что ей страшно оставаться одной.

– Все будет в порядке. Мои друзья скоро приедут.

Полицейский немного подождал ответа. Когда такового не последовало, он бочком прошел в холл, держа перед собой пистолет. После нескольких шагов он ощутил запах, который напомнил ему об одном дне в прошлом году. Тогда его вызвали на домашние разборки, и он оказался в залитой кровью спальне, где произошло одновременно убийство и самоубийство. Харни проглотил комок в горле и заставил себя идти дальше. Дойдя до офиса, он остановился на пороге. Желудок свело, и он с трудом подавил рвоту. Вдалеке послышался звук сирен. Вблизи, прямо перед ним, находился Эрик Гласс.

Конгрессмен сидел в кресле с высокой спинкой. Его руки и лодыжки были крепко привязаны к креслу клейкой лентой, так что он был полностью лишен возможности защищаться. На Глассе были только пижамные штаны, пропитавшиеся кровью из многочисленных ран, покрывающих его торс. Голова наклонена вперед, подбородок прижат к груди. Харни присел и заглянул в окровавленное и разбитое лицо конгрессмена.

Гостиную осветили огни мигалки, хлопнули дверцы машины. Эрон по рации сказал полицейским, чтобы они воспользовались черным ходом, и сам вернулся в кухню. Женщина все еще сидела там, где он ее оставил. Она наклонилась вперед и обхватила голову руками. Харни открыл дверь и сел рядом с ней.

– Кто это сделал? – тихо спросил он.

Женщина подняла голову. Ее силы явно были на исходе, глаза покраснели, по щекам текли слезы.

– Его убил Карл, – ответила она. – Карл Райс.

Эрон Харни услышал вертолет раньше, чем его увидел. Он заслонил глаза ладонью от солнца и, оглядев небо, несмотря на облака, быстро обнаружил источник звука «чоп-чоп», опускающийся на вертолетную площадку на крыше больницы. Рядом со своим помощником стоял шериф Бейзхарт – крупный краснолицый мужчина, вернувшийся в Лост-Лейк после короткой карьеры в качестве полицейского в Сан-Франциско. Несколько лет он служил помощником шерифа, затем, когда его предшественник неожиданно ушел в отставку, баллотировался в шерифы и работал в этой должности уже одиннадцать лет.

Вертолет уселся на крышу. Мини-торнадо, произведенное его винтом, едва не снесло шляпу с головы Бейзхарта, но он успел ухватить ее за поля. Как только открылась дверца кабины, оттуда спрыгнул на крышу мускулистый белый мужчина в джинсах и светлом пиджаке. За ним сразу же последовал высокий гибкий негр с бритой головой, одетый в хаки и рабочую куртку. Они осмотрели крышу, затем белый кивнул, повернувшись к вертолету. Через несколько секунд оттуда спустился высокий плечистый мужчина в форме генерала, аза ним еще один, со стильной гривой волос с проседью, в темно-сером деловом костюме.

Генерал Моррис Уингейт распознал шерифа и направился к нему через крышу. Что-то в этом человеке заставило Харни выпрямить спину и встать смирно. Как будто генерал выдал ему приказ, которому следовало немедленно повиноваться, но генерал не обратил на него никакого внимания и уставился на шерифа. Помощники Уингейта стояли в паре шагов сзади него и второго мужчины в сером, причем глаза их постоянно ощупывали крышу, как будто они находились в боевой зоне. Харни заметил под курткой негра дуло пистолета.

– Генерал Уингейт? – спросил шериф.

Генерал кивнул.

– А это доктор Эрнест Пост. Он психиатр. Я хочу, чтобы он осмотрел мою дочь.

– Я Эрл Бейзхарт, сэр, шериф Лост-Лейка. Я готов сделать все, чтобы помочь вам.

– Благодарю вас, шериф. Как себя чувствует Ванесса?

– Вам лучше поговорить с доктором Стюартом, он расскажет подробнее, но мне он сказал, что она в шоке. Если честно, в этом нет ничего удивительного. – Шериф покачал головой. – Такое увидеть… – Он снова покачал головой. – Даже некоторым нашим закаленным ребятам было не по себе.

– Она сказала вам, что случилось?

Бейзхарт кивнул в сторону Харни.

– Её нашел мой помощник. Как я уже говорил по телефону, она сказала ему, что конгрессмена убил человек по имени Карл Райс. Больше нам ничего не удалось у нее узнать. Она в истерике. Мы немедленно отправили ее в больницу. Сейчас она под действием успокаивающих лекарств;

– Вы нашли Райса?

– Пока нет. Мы отправили сигнал всем постам и предупредили полицию в ближайших районах. К сожалению, у него приличная фора.

– У вас есть какие-нибудь данные, говорящие о том, что Райс все еще поблизости? Меня волнует безопасность моей дочери.

– Мы не знаем, где он, но я поставил своего помощника у дверей ее палаты. Мы не собираемся рисковать.

– Благодарю вас, шериф, – сказал Уингейт. – Ванесса для меня все. Я высоко ценю вашу оперативность и тщательность в проведении расследования и то, как вы отнеслись к моей дочери.

– Сэр, вы знаете что-нибудь полезного для нас о том парне, Райсе?

– Он учился вместе с моей дочерью в средней школе. Бывал у меня дома. – Генерал помолчал. Он выглядел расстроенным. – Карл крайне неуравновешенный молодой человек, которого недавно уволили из армии из-за психологических проблем. Он может быть буйным. Он узнал, что Ванесса переехала в Вашингтон и разыскал ее там. Учитывая его умственное расстройство, я не могу точно сказать, как он рассматривает их взаимоотношения. Он мог легко вообразить, что она и конгрессмен любовники, и начать ее безумно ревновать. Если вспомнить состояние тела, о котором вы мне говорили, то это очень похоже на преступление в пылу страсти.

– Я очень стараюсь быть тактичным, сэр, но в расследовании убийства…

– Со мной вам не надо ходить вокруг да около, шериф. Спрашивайте.

– Спасибо. Какими были отношения вашей дочери с конгрессменом?

– Она работала на Эрика. Больше я ничего не знаю.

– Благодарю вас, сэр, – сказал Бейзхарт.

– Если можно, я хотел бы увидеть Ванессу.

– Сейчас устроим, – мгновенно прореагировал шериф. Он повел их к стальной двери, через которую с крыши можно было попасть в больницу. Харни рванулся вперед, чтобы открыть ее, и пошел вслед за Уингейтом, доктором, помощниками Уингейта и шерифом внутрь.

В больнице Лост-Лейка было три этажа. Генеральская дочка лежала в отдельной палате на втором этаже. У дверей сидел помощник шерифа. Увидев приближающуюся процессию, он встал.

– Какие-нибудь проблемы, Дейв? – спросил Бейзхарт.

– Все тихо.

– Ладно. Мы ненадолго зайдем. Вы с Эроном оставайтесь здесь.

Генерал со свитой, доктор Пост и шериф вошли в палату. Харни только собрался сказать что-то Дейву, как раздался крик, точно такой же, какой нарушил покой его перекура на Лост-Лейке. Он выхватил пистолет и рванул дверь. Когда он влетел в палату, то увидел, что генеральская дочка смотрит на отца безумными глазами. Как будто она увидела Сатану.

Глава первая

Портленд, штат Орегон, – настоящее время

Организаторам Портлендской весенней художественной ярмарки крупно повезло. В марте в Орегоне было очень сыро, и вершители погоды предсказывали дождливый апрель, но мать-природа все мгновенно изменила: ненадолго убрала в запасники надоевшие осадки и мрачные темные тучи и разразилась солнцем и чистым синим небом как раз на два дня ярмарки.

Эми Вергано в честь хорошей погоды надела пеструю юбку и белую блузку с короткими рукавами фонариком. Роста в Эми было немного больше пяти футов и четырех дюймов, и она до сих пор сохранила гибкость гимнастки, которой была в средней школе, пока излишне не выросла. Свои русые волосы она стригла коротко, потому что так за ними было проще ухаживать. На лице выделялись огромные карие глаза. Обстоятельства принудили Эми к серьезности, но от ее ясной улыбки становилось светлее.

Молодая женщина радовалась толпам народа, которые воспользовались хорошей весенней погодой, чтобы погулять в парке и присмотреть предметы искусства. Ее палатка привлекала посетителей с самого начала ярмарки, и ей уже удалось продать три картины маслом. Она как раз прятала полученные деньги в сумку, когда услышала голос.

– Мне вот эта нравится. Это воображаемый пейзаж, или вы рисовали с натуры?

Эми повернулась и увидела широкоплечего мужчину, любующегося одним из ее пейзажей. Лицо у него было загорелым. Вид человека, много времени проводящего на свежем воздухе. Эми решила, что росту в нем около шести футов, а лет где-то сорок с хвостиком. На нем были джинсы, мокасины и рубашка в рубчик с длинным рукавом. Длинные волосы забраны сзади в хвост. Еще у него были колючие усы и бородка. При взгляде на него вспоминались хиппи, дети мира и любви шестидесятых.

– Эта роща недалеко от моего дома, – сказала Эми.

– Мне нравится, как вам удалось поймать свет.

Эми улыбнулась:

– Спасибо. Вы представления не имеете, сколько времени я потратила, чтобы добиться такого эффекта.

– Дэн Морелли, – представился мужчина, протягивая руку. – У меня палатка рядом. Я заметил, сколько людей идет в вашу, и решил посмотреть, что же их здесь так привлекает.

– Эми Вергано, – сказала она и пожала Морелли руку. Рука была большой и уютной, такой как и его улыбка.

– А вы что выставляете? Я была так занята, что не нашла времени оглядеться.

– Я делаю мебель на заказ. Заглядывайте, когда выберете время.

– Обязательно. Я раньше вас на наших ярмарках не видела.

– Я впервые в Орегоне, – сказал Морелли.

– А где дом?

– Да в общем-то нигде. Я долго служил в армии и переезжал из города в город. Последнее время я жил в Аризоне, но там слишком сухо. Я люблю лес, океан.

– С этим в Аризоне негусто.

– Верно. Короче, я услышал про ярмарку и решил попробовать получить заказы.

– И как дела?

– Хорошо. Зашел один парень, он открывает бухгалтерскую контору, и ему нужны письменный стол, полки и кое-что еще. Так что работа на ближайшее время у меня есть. Теперь остается найти, где жить и где работать.

Эми поколебалась. Она абсолютно ничего не знала о Морелли, но он ей нравился. И она решилась.

– Возможно, вам повезло. У меня есть квартирка над гаражом, которую я сдаю, а моя студия располагается в большом сарае за домом. Там найдется место и для плотницких работ. Есть даже инструменты, включая электрические. У меня жил один студент, но он вынужден был бросить школу – в его семье кто-то серьезно заболел – так что теперь квартира свободна.

– У меня свой собственный инструмент, но все остальное как раз то, что мне нужно. Смогу я подъехать после закрытия ярмарки и посмотреть?

– Разумеется.

– А сколько стоит?

Эми сказала, и Морелли смущенно улыбнулся.

– С этим я справлюсь. – Он вышел из палатки и взглянул на свою собственную. – Надо идти. Похоже, у меня клиенты. Хорошо бы сейчас что-нибудь продать, чтобы было чем платить за аренду.

Эми засмеялась и помахала рукой:

– Увидимся около пяти.

Дэн нырнул в свою палатку. Эми обхватила себя руками. После ухода квартиранта с деньгами было туго. И наверное, будет здорово иметь в жильцах еще одного художника. Морелли кажется приятным человеком. Она надеялась, что все получится.

Эми Вергано по возможности тихо закрыла сетчатую дверь и осталась стоять на передней веранде, наблюдая, как Дэниел Морелли учит ее десятилетнего сына бросать бейсбольный мяч. Они находились на лужайке перед домом под древним дубом, который Эми звала Мафусаилом. Морелли сидел на корточках рядом с Райаном и осторожно располагал его пальцы по швам видавшего виды жесткого мяча, который вместе с перчаткой был главной драгоценностью сына. Райан морщил лоб, стараясь захватить мяч покрепче. Он не обращал внимания на сгущающуюся тьму, завершавшую идеальный весенний день.

На Морелли были джинсы и черная футболка с рекламой местной микроволновки. Когда он напрягал руки, его бицепсы и трицепсы четко прорисовывались. Эми знала, что он каждое утро бегает несколько миль, потому что, когда уходила на работу, видела, как он возвращается в квартиру весь в поту. Однажды она видела его без рубашки и была поражена его идеальным телосложением. Еще ее удивили многочисленные шрамы на его торсе.

– Теперь правильно, – сказал Морелли, и Райан зарделся от гордости. Сын был энергичным неуклюжим блондином, который играл в Младшей лиге со страстью и обожал все, что касалось бейсбола. Переехав в квартиру над гаражом три недели назад, Морелли держался обособленно, но с Райаном они подружились, когда парнишка узнал, что их жилец играл в бейсбол, когда учился в школе. В жизни Эми не было спутника, и Райан тянулся к каждому взрослому мужчине, который проявлял к нему интерес. Мальчишка ходил за Морелли, как щенок, и, похоже, тот не возражал. Ему вроде нравилось объяснять Райану секреты плотницкого мастерства, а также учить приемам игры в бейсбол.

У Райана был такой серьезный вид, что Эми не выдержала и улыбнулась. Ей хотелось иметь возможность продлить эту сцену, но материнские обязанности вынуждали ее быть строгой.

– Время спать, – сказала Эми, когда солнце коснулось линии горизонта.

– Ну можно, я еще немного поиграю? – заныл Райан.

Морелли поднялся и взъерошил его волосы.

– Мы отрепетируем этот бросок завтра, парень. Обещаю.

– Но я уже почти научился!

– Верно, но сейчас уже темно, и старик устал. Так что слушайся маму.

– Ладно, – неохотно согласился Райан, поднялся по ступенькам на веранду и вошел в дом.

– Спасибо, что занимаетесь с Райаном, – сказала Эми. – Если начнет надоедать, дайте мне знать.

– Он мне не мешает. Он слушает и очень старается.

– Но он способен утомить. Я ценю, что вы тратите на него время, но не стесняйтесь, если вам придется ему отказать.

– Не волнуйтесь. Он славный мальчик. Мне нравится с ним работать.

– Как насчет чашки кофе? – спросила Эми. – Я собираюсь сварить, как только уложу Райана.

– Соблазнительно.

– У меня есть и пирог, если хотите.

– Кофе достаточно.

– Тогда садитесь, я вернусь, как только уложу сына.

На веранде стояли несколько плетеных кресел. Морелли сел в одно из них и вытянул ноги. Весенний вечер был полон ароматов, и Дэн прикрыл глаза. Он уже почти уснул, когда скрипнула сетчатая дверь, появилась Эми и протянула ему чашку.

– Я вас разбудила? – пошутила она.

– Я почти задремал. Славный вечер.

– Как продвигается работа?

– Письменный стол сдал два дня назад. Мистер Деуитт был счастлив.

– Прекрасно. Возможно, он достанет для вас новые заказы.

– Он уже это сделал. Агент по продаже недвижимости, чей офис рядом с ним, хочет, чтобы я сделал ему письменный стол для домашнего офиса.

– Замечательно.

Они посидели молча, потягивая кофе.

– Погода просто дивная, – через некоторое время заметила Эми.

– Лучше весны и лета в Орегоне нет нигде, – ответил Морелли.

– Меня здесь зимы достают, но как только декабрь, январь и февраль остаются позади, с погодой все нормально.

Тут Эми повернулась к Морелли и заметила, что он снова дремлет. Она засмеялась:

– Похоже, Райан вас умотал.

Морелли усмехнулся:

– Я действительно притомился. День был длинным.

– Вы не церемоньтесь. Идите спать, если хотите.

– Нет, думаю, еще немного посижу. Я почти всегда один, так что ценю компанию.

– А вы никогда не хотели задержаться в одном месте и открыть магазин? Ваши вещи очень хороши. Уверена, вскоре у вас появится масса клиентов.

– Я бродяга, Эми. Мне на одном месте не сидится.

Эми показалось, что она уловила грусть в словах Дэна, когда он признался в своем бродяжничестве. Наверное, одиноко постоянно перемещаться с места на место, подумала она. Затем вспомнила, что именно одинокие мужчины, которые любили огромные пустые пространства, построили весь Запад. Морелли просто был современным вариантом горцев, таких как Джим Бриджер и Джо Мика. Он даже выглядел так, как, по ее мнению, должны были выглядеть эти первопроходцы – длинные волосы, жесткое лицо в глубоких морщинах.

Они немного поговорили, потом Эми сказала, что у нее еще есть дела по дому. Морелли поблагодарил ее за кофе и пошел через лужайку к своей квартире. Эми смотрела ему вслед и внезапно вспомнила кое-что сказанное им ранее, когда они обсуждали погоду. Он сказал, что лучше лета и весны в Орегоне нет нигде, но она была уверена, что при первой встрече на художественной ярмарке Дэн говорил, что раньше в этом штате не бывал.

Глава вторая

Вашингтон – два месяца спустя

Ванесса Келлер не сама придумала брать интервью у Терри Уормаут в «Круз он инн», потому что эта тридцатишестилетняя служащая утверждала, что она якобы была похищена с парковочной стоянки. Ванесса выбрала эту таверну, потому что там было дешевое виски и можно было курить, сколько душе угодно, не рискуя заработать осуждающие взгляды политически корректных коллег.

Ванесса была сильно пьющей и курящей тощей блондинкой с бледно-голубыми глазами. Журналистка, которой было уже сорок девять лет, плевала на свою внешность и ходила в мешковатых джинсах и бесформенных свитерах, кроме тех случаев, когда была на задании. Сегодня она немного почистила перышки и надела черную кожаную куртку, футболку и облегающие джинсы.

Ванесса взглянула на часы. Почти девять, а Уормаут обещала прийти в таверну в половине девятого. Ванесса решила, что даст ей время, достаточное, чтобы выпить еще порцию виски, и отправится домой. Сэм Катлер, ее дружок, все равно был на задании на каком-то рок-концерте, а по телику не показывали ничего приличного. Она могла придумать худшие способы провести вечер, чем пить в уютной обстановке, создаваемой табачным дымом, громкой музыкой кантри и возгласами игроков в пул.

Неожиданный сквозняк подсказал Ванессе, что кто-то открыл дверь. Журналистка оторвала взгляд от исцарапанной столешницы. В дверном проеме, в красно-зеленом свете музыкального ящика, стояла крупная женщина с буйной прической и излишне щедрым макияжем. Она беспокойно оглядывалась, пока Ванесса не подняла руку. Женщина поспешила к ней.

– Ванесса Келлер из «Экспоузд», – сказала она и протянула женщине свою визитку. Женщина взяла карточку дрожащей рукой.

– Простите за опоздание, – сказала она. Села и положила карточку Ванессы на стол рядом с лужей пива. – Сегодня Ларри играет в боулинг и придет поздно.

– Понятно, – сказала Ванесса.

– Я не могла допустить, чтобы он узнал, куда я уходила и с кем встречалась. Надеюсь, что он не позвонит из клуба. В противном случае будет пилить меня всю ночь.

Она слабо улыбнулась в надежде на сочувствие. Ванесса не сразу сообразила. Затем улыбнулась в ответ, надеясь, что таким образом продемонстрировала женскую солидарность.

– Хотите пива? – предложила журналистка.

– С удовольствием.

Ванесса жестом подозвала официантку и заказала кружку.

– Итак, Терри, вы готовы рассказать вашу историю? – спросила она, когда официантка отошла.

– Да, конечно, – ответила та без особой уверенности.

Ванесса положила диктофон на стол между ними.

– Вы не возражаете, если я запишу ваш рассказ, чтобы потом ничего не перепутать? – спросила она, не упоминая о том, что такие записи являются главными уликами, если какой-нибудь псих решит подать в суд.

Уормаут поколебалась, но потом сказала:

– Да, разумеется.

Ванесса нажала на кнопку «запись».

– Это все будет в газете с моим настоящим именем, и все такое? – спросила Уормаут.

– Точно.

– Потому что только в этом случае Ларри поверит. Если статья появится в «Экспоузд». Он читает газету, как Библию, каждую неделю. Говорит, что это единственная газета, которой можно доверять.

– Приятно слышать, что у нас есть такие верные читатели.

– Вот почему я вам позвонила. Потому что Ларри такой верный читатель.

– Понятно. Итак, как я поняла, вы беременны?

Уормаут опустила глаза на стол и кивнула.

– Вам нужно отвечать. Для магнитофона.

– А, да. Да… я…

– Забеременела?

– Верно.

– Это оказалось сюрпризом?

Терри покраснела.

– Да, можно так сказать. – Она подняла глаза, надеясь на понимание. – Ларри точно будет знать, что это не его ребенок. Мы, как поженились, изо всех сил старались. – Она поколебалась. – Вы ведь не будете вставлять это в газету?

– Нет, если вы не хотите.

– Не надо, ладно? Это его безумно смутит.

– Почему?

– Врач сказал, что у меня все в порядке, но сперма Ларри не слишком быстро плавает. Я плохо в этом разбираюсь, но он ужасно расстроился. Он вроде как почувствовал себя не совсем полноценным мужчиной, понимаете? Так что он будет знать, что это не его ребенок.

– А чей это ребенок? – поинтересовалась Ванесса.

– Инопланетянина.

– Того самого, который похитил вас с парковочной стоянки? Около таверны?

– Да, – подтвердила Уормаут тоненьким голоском. Ванесса даже с трудом расслышала ее в шуме бара.

– Расскажите мне, как все случилось.

– Я была здесь…

– Когда именно?

– В такой же день, как сегодня. Когда Ларри играл в боулинг.

– Значит, Ларри не знал, что вы ездили в город?

– Гм, нет.

– Вы были одни? – спросила Ванесса, внимательно наблюдая за Уормаут, когда та отвечала. Терри повесила голову и густо покраснела.

– Да, одна, – сказала она.

– Почему вы вдруг приехали сюда? Эта таверна довольно далеко от вашего дома.

– Но близко к работе.

– Бывали здесь с приятелями с работы, так?

– С подругами, – слишком быстро поправила она Ванессу.

– Но в тот вечер вы были одна?

– Да. Становилось поздно, и я знала, что мне пора уходить, чтобы успеть домой до Ларри. Он не любит, когда я куда-нибудь хожу одна.

– Ларри из ревнивых?

– Ужасно. Он постоянно корит меня за то, что парни на меня пялятся, и уверяет, что я тоже смотрю на них. Хотя это неправда. Вроде как лестно, но действует на нервы. Вы меня понимаете?

– Да, конечно. – Ванесса кивнула. – Теперь расскажите мне про инопланетян.

– Да, ладно. Я пошла к машине, которую оставила в самом конце площадки, и уже собралась открыть дверцу, когда услышала такой гудящий звук. Посмотрела вверх, и тут он оказался.

– Кто тут оказался?

– Корабль. Большой, он еще вращался, похожий на блюдце, но с огоньками.

– Какие-нибудь особые цветные огни?

– Ну, вроде зеленый, так я думаю. Я не очень хорошо помню. Перепугалась. Но он был похож на те корабли, о которых вы пишете в газете. Наверное, он был с той же планеты.

– Какой именно?

– Они не сказали, ноте, которых раньше похищали, знают, как она называется. Я думаю, раз корабль был так похож, он тоже оттуда.

– Что случилось после того, как вы увидели корабль?

– Тут я неясно помню, как в тумане. Я помню луч света, спускающийся вниз. Но после все так, как если бы вам делали операцию и дали наркоз.

– Некоторые из наших похищенных говорят, что это похоже на наркотический кайф.

– Да, что-то в этом роде. Знаете, будто вы летаете. Именно это со мной и происходило. Но я помню, что оказалась на столе, причем на мне не было никакой одежды. А самый высокий из них лежал на мне.

– Занимался с вами сексом?

– Я не знаю, что он делал. На самом деле я ничего не чувствовала. И тут я вдруг снова оказалась на парковочной стоянке.

– Голая?

– Гм, нет. Наверное, инопланетяне меня снова одели.

– А корабля и след простыл?

– Да, они, наверное, улетели, когда спустили меня вниз по лучу.

– Сбежали, пока их никто не видел?

– Да, сбежали, – тихо повторила Терри.

Она плакала. Ванесса выключила магнитофон, взяла женщину за руку.

– Ларри на такое не купится, Терри. Я знаю, вы надеетесь, что он поверит, потому что любит газету, но ничего не выйдет.

Плечи Терри тряслись, слезы лились ручьем.

– Кто это? Кто-нибудь с работы?

Уормаут несколько раз качнула головой. Когда она подняла свое заплаканное лицо, Ванесса попыталась припомнить, видела ли она когда-нибудь такого разнесчастного человека.

– Но он говорит, что это не его ребенок, – поведала Терри, судорожно хватая ртом воздух. – Он говорит… что я сплю со всеми подряд, или это ребенок Ларри.

– Похоже, милый парень, – заметила Ванесса.

Терри вытерла глаза.

– Я правда думала, что милый.

– Выходит, вы не можете рассчитывать на этого парня и не смеете сказать мужу?

Уормаут снова затрясла головой.

– А как насчет аборта?

– Как я за него заплачу? Все деньги у Ларри. Если я у него попрошу, мне придется сказать, зачем они мне понадобились. И он потребует, чтобы я показала ему квитанции, если я совру, будто что-то купила. Он следит за деньгами, как коршун.

Ванесса приняла решение. Протянула руку и взяла карточку, которую дала Терри. Написала на обороте имя и номер телефона.

– Позвоните этому врачу. Скажите ей, что вы от меня. Я поговорю с ней с утра пораньше, так что можете звонить с работы где-нибудь около десяти. Она о вас позаботится.

– Но деньги…

Ванесса сжала руку Терри:

– Забудьте о деньгах. Просто сделайте то, что нужно.

– Я вообще-то очень хочу ребенка, – рыдала женщина. – Не знаю, решусь ли я на аборт.

– Это ваше дело, никто вас не заставляет. Хорошенько подумайте. Я знаю, решение принимать трудно… – Ванесса помолчала. – Знаете, вы ведь можете бросить Ларри. Уйдите от него и родите ребенка.

Терри ошеломленно смотрела на нее.

– Я не могу уйти от Ларри. Я его люблю.

– Он примет не своего ребенка?

– Нет, никогда! Он меня убьет. Для него главное – быть мужчиной. Если он узнает, что я изменила… И я его люблю! – Казалось, она была в отчаянии.

Ванесса встала.

– Я обязательно позвоню своей подруге утром. А вы решайте. – Она положила на столик деньги и сунула диктофон в сумку. – Пойдемте, пора отсюда уходить. – Ванесса улыбнулась. – Провожу вас до машины, чтобы инопланетяне вас снова не похитили.

Терри Уормаут не улыбнулась в ответ.

– Если бы, – сказала она.

Ванесса поехала из таверны в офис газеты, чтобы закончить статью о гигантской крысе, которая похищает малых детей в трущобах. Крыса предположительно величиной с немецкую пастушью собаку. Патрик Горман, босс Ванессы, выдумал эту историю на еженедельном собрании сотрудников газеты и поручил Ванессе написать статью. Ванесса считала, что идея омерзительна и пыталась отказаться, согласившись только при условии, что она вместо этой статьи даст материал о Терри Уормаут, если он окажется стоящим. Увы, стоящим он не оказался.

Редакция занимала два этажа в перестроенном складском помещении в той части Вашингтона, которая колебалась между расцветом и угасанием. Зато с видом на Капитолий. Брошенные дома и пустые автостоянки – прибежище наркоманов и бомжей – соседствовали с многоцветными перестроенными жилыми домами, где жили молодые люди самых разных профессий. Ванесса открыла входную дверь, снова заперла ее и поднялась по лестнице на второй этаж, где предъявила свои документы охраннику. Тот сказал, что в редакции никого нет. Ванессу это вполне устраивало. После встречи с Терри Уормаут она жаждала одиночества. Терри выпила из нее все соки. Нуждающиеся люди всегда заставляли журналистку испытывать дискомфорт, что было весьма странно, если учесть, какой работой она занималась. Подобные «Экспоузд» газетенки существовали благодаря экзотическим и безумным рассказам людей, которые с трудом приспосабливались к настоящему миру. Типы, у которых ей приходилось брать интервью, умудрялись убедить себя в существовании другой Земли, где происходят странные и замечательные вещи, причем довольно часто. Это помогало им забыть о своем жалком существовании.

Ванесса набрала свой персональный код и воспользовалась ключом, чтобы попасть на второй этаж, где как раз и происходила работа по созданию очередного газетного шедевра. Офис казался больше, чем он был на самом деле, благодаря высокому сводчатому потолку, выкрашенному в серый цвет, под стать толстым потолочным балкам. Прежде чем зажечь верхний свет, который освещал клетушки для репортеров, Ванесса сделала себе чашку растворимого кофе на маленькой кухне для персонала. Ее клетушка находилась напротив полки до самого потолка, на которой хранились экземпляры «Экспоузд» и других газет. В этот «офис» влезли только два металлических ящика для папок и письменный стол, на котором с трудом умещались подставка для папок и компьютерный монитор.

Впрочем, Келлер повезло: в ее клетушке было окно, но в такую поздноту из него ничего не было видно. Она потягивала кофе и трудилась над статьей под аккомпанемент ночных звуков, которые наполняли помещение, где днем рабы газеты корпели над материалами, получая гроши. Жалованье самой Ванессы было просто смехотворным, но она не нуждалась в деньгах. Ей нужны были журналистские документы и доступ к банку данных, чтобы можно было продолжать свои расследования.

Ванесса Келлер жила в кирпичном доме в районе Адамс-Морган – довольно убогом и битком набитом эфиопскими ресторанами, джазовыми ночными клубами, барами и пиццериями. Почти каждую ночь улицы заполняли пьяные толпы студентов. Журналистке нравился весь этот хаос, к тому же окна ее жилища не выходили на улицу, так что шум не слишком надоедал.

Шел уже второй час ночи, когда Ванесса открыла дверь в свою квартиру на четвертом этаже. Она могла позволить себе жилье и получше, но жила здесь уже много лет. Соседи держались обособленно, а в квартире было достаточно места для ее исследовательских материалов, которые она держала в основном в гостевой спальне, хотя в последнее время они уже начали оккупировать и часть гостиной. Материалы состояли из доклада Комиссии Уоррена и сочинений его критиков, многочисленных томов журналов с историями о тайных операциях ЦРУ и тому подобного. Если выходила книжка относительно предполагаемого правительственного заговора, Ванесса обязательно ее покупала или по крайней мере прочитывала.

Журналистка зажгла свет. При виде пакета с обратным адресом в Нью-Йорке ее сердце упало. Пакет лежал на маленьком столике в фойе, где Сэм обычно складывал почту. Ванесса отнесла его в гостиную, зажгла лампу рядом с диваном и села под стон старых пружин, водрузив пакет на стопку журналов и вчерашних газет, которыми был завален журнальный столик. Она минуту смотрела на пакет, прежде чем сорвать обертку из коричневой бумаги. На рукописи лежала записка, закрывая название и имя автора. Ванесса поколебалась, прежде чем взять в руки записку. Она была подписана редактором издательства «Парфенон Пресс», который якобы приветствовал новые идеи и не боялся пойти против истеблишмента. Он опубликовал ряд противоречивых разоблачений правительственных интриг. Его книга о морском пехотинце, рассказавшем об учениях, на которых погибли два новобранца, только недавно покинула список бестселлеров. 

Уважаемая доктор Келлер. Я прочел «Фантомы» с большим интересом. К сожалению, я решил, что ваша книга не в формате «Парфенон Пресс». Желаю вам удачи в опубликовании вашей книги. С уважением, Уолтер Рэндольф. 

Ванесса крепко зажмурилась. Ей захотелось швырнуть рукопись через комнату и начать бить вещи. Она с трудом сдержала ярость и постаралась успокоиться, вышагивая по вытертому ковру, который закрывал деревянный пол, взад-вперед. Что-то тут не так. Возможно, все дело в таком простом факте, что ее удостоверение выдано «Экспоузд», а не «Нью-Йорк таймс». Разумеется, такой уровень для нее закрыт. Ни одна уважающая себя газета не возьмет на работу человека с ее биографией. Но Келлер была уверена, что здесь вступили в действие более темные силы.

Она была блестящим исследователем и узнала коннектикутский номер домашнего телефона Уолтера Рэндольфа, которого не было в справочниках, еще тогда, когда решала, куда отправить свою рукопись. Быстро набрала номер и подождала, пока телефон несколько раз не прогудит.

– Алло, – пробормотал сонный голос.

– Уолтер Рэндольф?

– Кто это?

– Ванесса Келлер.

– Кто?

– «Фантомы». Вы только что забраковали мою рукопись.

– Мисс Келлер, сейчас половина второго ночи, – сказал Рэндольф, изо всех сил стараясь быть вежливым. – Будьте так любезны, позвоните мне днем в офис.

– Кто на вас надавил?

– Я не хочу ничего обсуждать в такое время.

– Мой отец? Или к вам заглянул кто-то из правительства? Кто-нибудь вам угрожал? Или вам заплатили?

– Я забраковал вашу книгу, потому что в ней недостаточная фактическая аргументация, мисс Келлер. В этом решении нет ничего зловещего.

– Вы же не думаете, что я вам поверю?

Ванесса услышала вздох на другом конце линии.

– Не знаю, откуда у вас этот номер, но звонок в такое время является вмешательством в мою личную жизнь. Я сейчас повешу трубку, но если вы уж так хотите знать, то вы не только не соответствуете вашим грандиозным претензиям, но ваше прошлое заставляет предположить, что вряд ли какое-нибудь издательство захочет иметь с вами дело.

– Мое прошлое?

– Ваше душевное здоровье, мисс Келлер. Теперь я вешаю трубку. У меня завтра тяжелый день, и мне нужно выспаться.

– Кто сказал вам, что я была в психушке? Кто вам сказал?!

Но Ванесса поняла, что говорит в пустоту. Она швырнула трубку, потом набрала номер еще раз и услышала короткие гудки. Она едва не запустила телефоном в стенку, но в этот момент открылась входная дверь, и вошел Сэм Катлер со своим фотографическим оборудованием. Он был в джинсах, черной футболке, плотно облегающей тело, и ветровке.

Ванесса была ростом пять футов десять дюймов. Сэм был немного повыше, крепкий, тогда как его подруга отличалась худобой на грани анорексии. Он был на пять лет старше Ванессы, и его русые волосы с сединой сильно поредели спереди.

Сэм замер, Ванесса тоже оцепенела с поднятой рукой и зажатой в ней трубкой, которая находилась на грани уничтожения. Сэм увидел рукопись на журнальном столике.

– Отказ, да? Я хотел припрятать ее до своего возвращения. Затем мне кто-то позвонил, и я забыл.

Рука с трубкой опустилась.

– Кто-то добрался до редактора. Я в этом уверена.

– Откуда ты знаешь? – спросил Сэм, стараясь говорить спокойно, потому что знал – даже тень сомнения в этом вопросе вызовет у Ванессы приступ неконтролируемой ярости.

– Он знает, что я лежала в психушке. Как он мог узнать об этом, если никто ему ничего не говорил?

Сэм прошел через комнату. Он прекрасно знал, что пока следует избегать физического контакта, но решил, что его близость успокоит ее.

– Возможно, было что-то в газетах, – предположил он. – Твой папаша сейчас все время в новостях. Возможно, кто-то покопался в ваших семейных делах.

Ванесса яростно затрясла головой:

– Они хотят меня дискредитировать. Они бы никогда не позволили этому выйти наружу.

– Кто «они»? – спросил Сэм, понимая, что скользит по тонкому льду.

– Мой отец, военные, ЦРУ. Ты думаешь, они тут ни при чем? Как только правда всплывет, Уотергейт покажется дамским чаепитием. Они не могут допустить, чтобы общественность хотя бы начала догадываться, что я на самом деле знаю. Сэм уже слышал все это не раз.

– Если так, то почему тогда они просто не попытаются тебя убить? – спокойно спросил он. – Почему никто не украл твою рукопись? Ты же не скрывала, чем занимаешься, все знали про твою книгу. Ты ведь даже пыталась взять интервью у парня из ЦРУ, и ничего не случилось.

Ванесса уставилась на него:

– Ты понятия не имеешь, как они работают. Они могут украсть мою рукопись, но они прекрасно знают, что я напишу снова. Кроме того, у моего адвоката есть экземпляр. А если меня убьют, сразу станет ясно, что я говорила правду.

– Кому станет ясно? Будет тебе, Ванесса. Я уважаю тебя за твои попытки. Я знаю, ты думаешь, что права, но большинство из тех, кто знает про эту книгу… ну, они просто не верят. А ЦРУ может устроить так, что твоя смерть будет казаться несчастным случаем. Никто не подумает, что тебя убили из-за книги. Все решат, что тебя просто сбила машина, а преступник сбежал. Или у тебя случился инфаркт.

Ванесса плюхнулась на диван.

– Ты прав, – сказала она. Она казалась очень усталой. – Рэндольф тоже прав. – Она закрыла глаза и положила голову на спинку дивана. – Я – бывший пациент дурдома, и у меня нет никаких реальных доказательств, что это Подразделение действительно существовало. Да и раньше никаких доказательств не было – несколько клочков бумаги, но и они исчезли.

– Ты совсем притомилась, детка. Давай ляжем спать. С утра лучше думается. Решишь, что делать, когда мозги прочистятся.

– Он обязательно победит, Сэм. Он всегда побеждает, и он победит снова. Я не могу его остановить. Никто не может.

Руки Ванессы сжались в кулаки, глаза широко распахнулись. В них плескался гнев.

– Ты знаешь, как мой папочка выдвинулся в разведывательных кругах?

– Нет, не знаю.

– Подумай сам. Папаша продвигался очень быстро, начиная с шестьдесят четвертого года, то есть сразу за убийством Кеннеди.

У Сэма отвисла челюсть.

– Ты же не думаешь…

– Я думаю, что мать знала. И считаю, что он из-за этого ее убил. Чтобы она не рассказала, кто на самом деле сидел на том травянистом холмике.

– Твоя мать говорила тебе, что она полагает… – Сэм даже не решился закончить предложение.

– Она всегда расстраивалась в день гибели Кеннеди. Я ее спрашивала, в чем дело, но она ничего не говорила. И она пугалась до полусмерти, если я задавала этот вопрос, когда папочка был в комнате.

– Ну, Вэн, перестань, – сказал Сэм, садясь рядом с ней на диван и обнимая ее за плечи. – Ты принимаешь все слишком близко к сердцу и совсем запуталась.

Гнев Ванессы исчез так же быстро, как и появился. Она положила голову на плечо Сэма и расплакалась.

– Я ненавижу его, Сэм. Я его ненавижу. Хочу, чтобы он умер.

Глава третья

Эми Вергано схватила сумку и заперла входную дверь. Райан положил бейсбольный мяч в перчатку и побежал к фургону. Эми замерла, положив руку на дверную ручку и пытаясь вспомнить, выключила ли она свет в доме. Электричество стоило денег, она не могла позволить себе жечь его попусту. Затем она вспомнила про пакет с завтраком Райана. Снова открыла дверь и ринулась в кухню.

– Мы опаздываем, мам, – нетерпеливо закричал Райан, напоминая Эми о том, что она и сама хорошо знала. На ней все еще были синий брючный костюм и серая блузка, в которых она была на работе, но времени переодеться у нее не нашлось. Клиент бесконечно долго держал ее на телефоне, и ей пришлось очень торопиться, чтобы успеть отвезти Райана на игру Младшей лиги. Как профессионалу и матери-одиночке, ей приходилось нелегко, но никто не оставлял ей денег в трасте, а по счетам надо было платить. Но беготня и стресс окупались, потому что у нее был Райан. Каждый раз, когда Эми начинала жалеть себя, она смотрела на сына и понимала, насколько ей повезло, несмотря на все, что с ней случилось.

Когда она окончила юридический колледж, ей и в голову не приходило, что придется вести очень трудное существование на грани финансового краха. Она была замужем за Чедом Вергано, любовью всей ее жизни, и ее только что взяли на работу в маленькую фирму в Портленде. Когда родился Райан, будущее казалось окрашенным в розовые тона. Но жизнь преподнесла свои сюрпризы. Когда Райану исполнилось пять лет, Чед погиб из-за дурацкого несчастного случая, катаясь на велосипеде. У них была совсем маленькая страховка, родители обоих небогаты, так что молодой вдове пришлось рассчитывать только на свою зарплату в юридической фирме. Потом фирма прекратила существование. Экономическая ситуация была тяжелой, и Эми пришлось работать одной, вывесив объявление. У нее были друзья, которые подкидывали ей работу, и уже начала образовываться клиентура, но материнские обязанности не позволяли работать с клиентом, чье дело требовало от нее много времени и усилий. Это означало, что жить приходилось скудно и надеяться, что она не заболеет.

Эми закрыла дом и села в машину.

– Поехали! – нетерпеливо воскликнул Райан, когда она пристегивала ему ремень безопасности. Дэн Морелли сел на заднее сиденье. Как человек взрослый, он должен был бы разместиться рядом с водителем, но Дэн оказался человеком мягким и совестливым, он понимал, насколько мальчику нравится сидеть на переднем сиденье и чувствовать себя хозяином в доме.

Игра Райана состоялась на поле за местной средней школой. Эми остановилась там за три минуты до назначенного времени. Райан стремительно выскочил из машины и кинулся к своим приятелям, которые уже собрались вокруг тренера, Бена Брэнтона. Сын Бена тоже играл в команде, а «Чистка Брэнтона», семейный бизнес, спонсировала команду.

Морелли понаблюдал, как Эми смотрит за Райаном, и улыбнулся:

– У вас с ним полон рот хлопот.

Эми тоже улыбнулась:

– Он не так уж плох. Только иногда перевозбуждается.

Бен Брэнтон заметил Морелли и жестом попросил его подойти. Они познакомились во время последней игры Райана.

– Дэн, хочу попросить вас об одолжении. Обычно мне помогает Рик Штейн, но сегодня Энди болен, так что он тоже не пришел. Вы не могли бы быть сегодня помощником тренера?

– Без проблем. Что нужно делать?

Бен протянул ему список, прикрепленный к деревянной дощечке, и карандаш. Он как раз объяснял Морелли его обязанности, когда судья призвал тренеров в центр поля. Эми устроилась на трибуне между двумя мамами, чьи сыновья играли в Младшей лиге.

Команда Райана выиграла очко во втором иннинге. Через два иннинга команда противников сравняла счет. Эми добродушно ликовала вместе с остальными родителями, когда Райану удался удар. Исключением был Барни Лутц. Это был огромный мужик с пивным брюхом и толстыми плечами, которые он развил, занимаясь строительным бизнесом. Его черная борода и постоянная ухмылка пугали Райана. Сын Барни, Тони, был тоже еще тем подарком, и никто не любил ни его, ни его отца. Они были наглыми и не умели проигрывать. Бену Брэнтону постоянно приходилось удерживать Тони от нападения на товарищей по команде и игроков команды противника. Во время игры Барни всегда стоял на краю ромба, поближе к дому, отдавая команды Тони и другим игрокам и насмехаясь над командой противника. Все попытки Бена Брэнтона осадить Барни игнорировались.

Неприятности начались в пятом иннинге, когда Тони попал по первой базе и пытался дотянуться до второй. Бен велел ему оставаться на первой, но Барни заорал и приказал Тони бежать. Тони был толстым и медлительным. Правый филдер перебросил мяч второму бейсмену. Тони увидел, что он не успевает на вторую базу и уже не сможет вернуться на первую. От злости он встал как вкопанный у второй базы. Когда второй бейсмен попытался обойти его, Тони выбросил вперед обе руки. Парнишка был в два раза меньше Тони, от этих ударов он отлетел в сторону. Судья и оба тренера побежали на поле, чтобы убедиться, что второй бейсмен в порядке. Мальчишка плакал, но скорее от шока, чем от боли. Пока тренер занимался им, Бен отвел Тони в сторону.

Игру смотрели двое полицейских. Эми видела, как один из них криками поощряет питчера команды противника, и поняла, что он чей-то папа. Полицейские подошли к краю поля, когда заметили, что Барни Лутц направился к Бену. Морелли стоял в стороне и молча наблюдал.

– Ты сделал ужасную вещь, – говорил Брэнтон Тони, когда Лутц подошел к ним. Бен поднял на него глаза: – Я не разрешаю Тони больше играть сегодня. И он отстраняется от игр на следующей неделе.

– Чушь собачья. Мой мальчик просто играет в агрессивный бейсбол. Второй бейсмен загораживал ему путь.

Бен Брэнтон был худощавым, интеллигентным на вид и на пять дюймов ниже Барни Лутца, но он не уступал.

– Я снимаю Тони с игр.

– Как бы не так.

– Мне приходится, Барни. Он постоянно дерется. И подает плохой пример другим детям.

– Слушай ты, слабак, в моем парне есть огонь. Если бы эти испорченные маменькины сынки играли так же жестко, как он, мы бы выигрывали все игры.

– Эй, – вмешался Морелли, – нельзя ли умерить тон? Здесь кругом дети.

Барни уставился на Морелли.

– Я не с тобой разговариваю, так что отвали.

– Барни, – сказал Брэнтон, – я сниму Тони с игр до конца года, если ты немедленно не прекратишь скандалить.

– Никого ты не снимешь, ты, педик. С этой минуты я здесь тренер, так что уматывай с поля сейчас же. – Барни повернулся к Морелли: – Отдай мне это, – сказал он, собираясь вырвать у него дощечку. Бен схватил Лутца за руку. Тот вырвал ее и отвел назад, собираясь ударить тренера. Брэнтон попятился, стараясь уйти от удара, споткнулся и упал. Морелли ударил Барни краем дощечки по запястью, сломав его. Лутц побелел от боли и попытался боднуть Морелли головой, но тот вонзил карандаш ему в горло. Глаза толстяка расширились, руки взлетели к горлу, и он свалился на землю. Бен Брэнтон с ужасом смотрел на извивающегося и хрипящего рядом с ним Барни.

Полицейские кинулись на поле сразу же, как только увидели агрессивное движение Лутца. Толстяк уже падал на землю, когда один из них обхватил Дэна сзади. А потом Эми увидела, как полицейский летит по воздуху. Он упал, подняв облако пыли, Морелли же превратил свою руку в копье и направил пальцы в горло беспомощного стража порядка. Второй полицейский вытащил пистолет и выстрелил. Морелли замер и полуобернулся. Полицейский выстрелил снова, и Дэн упал на землю. Все люди вокруг Эми ахали и кричали, но через весь этот гвалт она четко услышала голос сына:

– Дэн, Дэн… – И мальчишка бросился к своему упавшему герою.

Бен Брэнтон не пошевелился стой минуты, как Морелли вонзил карандаш в горло Барни до выстрелов. Крики Райана вывели его из транса. Полицейский услышал шаги мальчика и резко повернулся.

– Нет! – крикнул Бен, увидев, что дуло пистолета направлено на сына Эми, и полицейский замер. Бен подбежал к Райану и схватил его на руки.

Полицейский с пистолетом казался таким же ошалевшим, как и все остальные. На трибуне родители звонили 911 по своим мобильным телефонам. Мать игрока команды противника и отец мальчика из команды Райана кинулись на поле, заявив, что они врачи. Полицейский, пытавшийся остановить Дэна, морщился от боли в сломанной ключице, но разрешил врачам заняться Лутцем и Морелли.

Эми взяла сына у Бена. Райан не отводил глаз от Морелли. Из его ран текла кровь, превращая коричневую пыль в ржаво-красную. Эми повернула мальчика так, чтобы он не видел лежащего, и пошла с ним к машине.

– Мэм, – обратился к ней один из полицейских, и Эми остановилась. – Вы знаете этого человека?

– Да. Он снимает у меня квартиру. Он помогал тренеру.

– Я понимаю, мэм, вам хочется побыстрее увезти отсюда сына, но мне нужно, чтобы вы подождали. Детективы захотят задать вам несколько вопросов.

Эми кивнула и как в тумане повела Райана подальше от поля. Дэниел Морелли жил у нее уже два месяца. Он казался ей спокойным, добрым и мягким. Она поверить не могла, что так ошибалась.

Глава четвертая

– Лучшая статья о гигантской крысе, какую мне только приходилось читать в «Инкуайрере» после доисторического грызуна, который терроризировал остров Борнео!

Было уже около пяти, и Патрик Горман стоял над письменным столом Ванессы с улыбкой от уха до уха. Он был толстым, с тяжелыми челюстями и лицом алкоголика. Обычно с ним было приятно работать, потому что он не относился к газете серьезно, но иногда он бывал требовательным. Для Патрика Лохнесское чудовище и летающие тарелки были товаром, как кроссовки для фирмы «Найк». Выдайте ему то, что он хочет, и Горман будет вас обожать. Но если опоздаете к сроку, пеняйте на себя.

– Да пошел ты, Пэт, – сказала Ванесса. – Ты у меня в долгу.

Горман рассмеялся:

– Надо было писать про похищение инопланетянами.

Ванесса отвела взгляд:

– Тут ничего не вышло.

Горман заметил быструю смену настроения, но ничего не сказал. Он уважал своего репортера и не собирался спрашивать ее, что случилось, если она сама не захочет рассказать. Горман понимал, что ему повезло заиметь такую талантливую журналистку. Большинство профессионалов с ее мозгами и способностями при первой возможности сбегали в крупные газеты. Патрик знал, почему она у него засиделась, но никогда не ставил ей это в укор, и Ванесса ценила его тактичность.

– У меня тут есть кое-что. Я хотел бы, чтобы ты взглянула, – сказал Горман. – Было во всех новостях. Во время игры Младшей лиги в Орегоне произошла драка. Тренер уложил копа, а другой коп его подстрелил.

– Шутить изволишь?

– Это не самое интересное. Тоттренер, которого подстрелили, едва не убил отца одного из мальчишек, засадив ему в горло карандаш.

У Ванессы отвалилась челюсть.

– Ты уверен, что речь идет о Младшей лиге? Тут больше похоже на борьбу профессионалов.

– Я немного слышал по радио, пока ехал сюда. Проверь все и скажи мне, может ли эта история нам пригодиться. Каждый может высказать свое мнение. Тут речь идет об отце ребенка из Младшей лиги, а родители слишком давят на детей, чтобы они добились успеха. По сути, они живут жизнью своего дитяти.

Горман ушел, но последняя фраза застряла в голове Ванессы. По сути, они живут жизнью своего дитяти. Вот к ее родителям это точно не относится, сердито подумала она. Шарлотте Келлер не довелось увидеть, как растет ее дочь. Она была мертва, убита, когда Ванессе было тринадцать лет, но Ванесса была единственной, кто осмелился публично обвинить своего отца в убийстве, хотя ей самой это вышло боком.

Ее отцу не было нужды жить ее жизнью – у него были свои собственные планы. Он вообще никогда ею не интересовался, за исключением того периода, когда разрушил ее жизнь. Вот тогда он очень был на ней сосредоточен.

Ванесса постаралась избавиться от этих неприятных воспоминаний, прекрасно зная, что с ней будет, если она позволит себе в них углубиться. Она подсела к компьютеру и нашла в Интернете данные по Младшей лиге. Прочитав несколько отчетов, она поняла, что Горман не шутил. Нахального родителя ткнули в горло карандашом, но своевременная помощь спасла ему жизнь. У одного из полицейских оказалась сломанной ключица, а помощник тренера попал в больницу с двумя пулевыми ранами. Журналистка решила, что, если бы у нее был сын и он высказал бы желание играть в Младшей лиге, она обязательно уговорила бы его стать морским пехотинцем. Это казалось более безопасным.

Ванесса выключила компьютер и позвонила Сэму.

– «Улыбающийся Будда»? – спросила она, имея в виду китайский ресторанчик в двух кварталах от редакции.

– Договорились. Встретимся в вестибюле через десять минут.

Женщина спустилась на первый этаж. Как опытный параноик, она оглядывала улицу, пока ждала у входной двери. Двое мужчин разговаривали около подъезда через дорогу. Угрожающими они не выглядели, но Ванесса не доверяла никому. В ее сумке между косметикой, записной книжкой и салфетками лежал незарегистрированный «Магнум-357», заряженный холостыми патронами. У ребенка из семьи военных есть одно преимущество – умение стрелять в любых условиях и в любую цель. Отец научил ее пользоваться оружием в раннем детстве. Девочка охотилась на оленей и даже стреляла в крупную дичь во время сафари в Африке, когда была подростком. Отношения с отцом прекратились, когда умерла мать, но умение стрелять осталось.

– Что Горман сказал про крысиную статью? – спросил Сэм, пока они шли к ресторану.

– Пришел в восторг. Он такой козел! Но он подсказал мне интересную тему. Настоящие новости ради разнообразия, – сказала Ванесса и рассказала ему про бойню на поле во время игры Младшей лиги.

– В Орегоне в это время года очень приятно, – заметил Сэм. – Попробуй добиться туда командировки и попроси послать с тобой фотографа. Вдруг повезет.

– Неплохая мысль, – сказала Ванесса. Они как раз проходили мимо магазина одежды. Журналистка на мгновение остановилась, как будто хотела посмотреть на выставленные платья, но на самом деле ее интересовала другая сторона улицы, отраженная в витринном стекле. Те мужчины, которые стояли у подъезда, сейчас находились на расстоянии половины квартала от них. Один был длинным, второй маленьким и толстым. На обоих были ветровки и джинсы. Сердце Ванессы начало биться сильнее, но она ничего не сказала Сэму, который хоть и терпел ее параноидные фантазии, но никогда их не поощрял.

Через час Ванесса и Сэм уже читали свои предсказания. Сэм вскоре должен был разбогатеть, а Ванессу предупреждали о необходимости остерегаться незнакомцев. Они вышли из ресторана в десятом часу. В воздухе ощущалось приближение дождя.

На работу оба приехали на разных машинах. Сначала они подошли к машине Сэма. Он чмокнул ее в щеку и простился до встречи дома.

Ванесса огляделась в поисках двух мужчин, которые некоторое время назад ждали ее у офиса, но сейчас улицы вокруг здания редакции были пусты. Ветер нес газетный лист и прилепил его к сетчатому забору. За забором находились развалины брошенного склада, которые в скором времени станут кондоминиумом, мечтой продвигающихся вверх по карьерной лестнице пар. Ванессе показалось, что кто-то прячется среди развалин, и она поспешила к машине.

Напротив в тени подъезда стоял мужчина в свитере с капюшоном. Он был похож на бездомного, но люди, занимающиеся слежкой, часто так одеваются. Ванесса заперла все дверцы сразу же, как села в машину. К стеклу с пассажирской стороны прижалось лицо. Ванесса автоматически сунула руку в сумку. Она видела лохматые рыжие волосы и щеки, покрытые щетиной. Налитые кровью глаза уставились на нее. Мужчина постучал в стекло. Журналистка направила на него «магнум». Мужчина отпрыгнул назад, испуганно вытаращив глаза. Ванесса вжала педаль газа в пол, и машина рванулась по улице. Женщина крутанула руль и свернула в боковую улицу. Теперь между ней и нищим оказалось здание. Прежде чем свернуть, она оглянулась: бомж стоял посредине улицы и смотрел ей вслед.

Ванесса крутилась по городу, пока не убедилась, что ее никто не преследует. Когда она въехала в дальний угол парковочной стоянки, уровень адреналина начал постепенно снижаться. Руки тряслись. Кто послал этого человека следить за ней? Действительно ли он следил именно за ней? Попрошайки приставали к ней много раз – это был неизбежный риск, связанный с работой в этом здании. Не переборщила ли она? И что насчет тех двоих, которые шли за ними с Сэмом до ресторана? Возможно, все вполне невинно. Но возможно, и нет. Что, если они связаны с человеком в свитере с капюшоном и сообщали ему о ее передвижениях? И если одновременно работали сразу три человека, то вполне могли быть и еще.

Сэм! Его нужно предупредить до того, как он доедет до квартиры. Они могут ждать ее там. Только не Сэм. Она вытащила телефон. Если с ним что-нибудь случится… Она набрала номер Сэма. Телефон был выключен. Он будет дома буквально через пару минут. Ванесса набрала 911.

– В моей квартире люди, – истерически закричала она, надеясь, что страх в ее голосе заставит диспетчера действовать быстрее. – Они убивают моего бойфренда.

Диспетчер попыталась ее успокоить, но Ванесса назвала адрес и отключилась. Если копы приедут быстро, возможно, с Сэмом все будет в порядке. Женщина начала глубоко дышать. Она не могла позволить себе впасть в истерику. Необходимо успокоиться и подумать.

Она не может вернуться в свою квартиру. Ей нельзя пользоваться своей кредитной картой в гостинице или мотеле. Люди, преследующие ее, легко вычислят ее местопребывание по ее счетам. Ванесса недавно побывала у банкомата, и в сумке лежали двести долларов минус то, что она заплатила за ужин. Она завела машину и поехала в Мэриленд в большой мотель, где заплатила наличными и предъявила клерку фальшивое удостоверение, которое всегда носила с собой. Как только она оказалась в номере, то тут же позвонила Сэму.

– Слава Богу, – сказала она, услышав его голос. – Ты в порядке?

– А что со мной может случиться? Что-то произошло?

– Я не могу сейчас разговаривать. Кто-нибудь обыскивал квартиру?

– Обыскивал… Ванесса, в чем дело? Когда я приехал, здесь было полно копов. Они сказали, что какая-то женщина сообщила, что на меня напали. Этой женщиной была, часом, не ты?

Ванесса собралась ответить, но услышала какой-то голос.

– Что это? – спросила она.

– Один из полицейских. Он хочет с тобой поговорить.

– Я не могу.

Что, если и звонки с ее мобильного перехватывают и мужчины в квартире никакие не копы? Ей хотелось сказать Сэму, чтобы он уносил ноги, уехал из города, но трубку взял другой человек и начал задавать ей вопросы. Ванесса выключила свой телефон.

Казалось, со времени их ужина с Сэмом и ее бегства в мотель прошли часы, но оказалось, что всего-то около одиннадцати. Ванесса устало опустилась на кровать. Она взяла внизу у клерка пакет с зубной щеткой и пастой, когда снимала номер. Почистила зубы, умылась, сняла джинсы и забралась под одеяло. Закрыла глаза и сразу подумала о Сэме.

После выхода из психушки Ванесса редко заводила любовников. По большей части мужчины сбегали, как только узнавали, что она была в таком заведении. Те, кто считал, что клево трахать бывшую сумасшедшую, тоже сбегали, как только узнавали, насколько глубока ее одержимость. Когда Ванесса познакомилась с Сэмом Катлером в баре три месяца назад, она не спала с мужчиной чуть больше года. Сэм был вольным фотографом, который работал во многих частях мира. Сначала Ванесса боялась подпустить его слишком близко, но он был настойчив, и она сдалась.

С Сэмом было интересно поговорить, он был изобретателен и неутомим в постели, но самое главное – он не брался судить. Сообщение Ванессы о том, что она побывала в дурдоме, не произвело на него никакого впечатления. Когда же подруга рассказала ему про Подразделение, он спокойно согласился с возможностью его существования. Ванесса уговорила Патрика Гормана взять Сэма на работу и уже было начала верить, что нашла свое счастье. Что, если с ним сейчас что-нибудь случится? Что, если он из-за нее погибнет?

Ванесса чувствовала внутреннюю пустоту и усталость. Люди, гоняющиеся за ней, располагали такими обширными ресурсами, тогда как она не имела почти ничего. Невозможно бегать вечно. Если они за ней охотятся, рано или поздно они ее поймают. Она заплакала в темноте, но через некоторое время уснула.

Ванесса открыла глаза и резко села, напуганная незнакомой обстановкой. Потом она вспомнила, где она и почему прячется, вместо того чтобы проснуться в своей квартире и собираться на работу. Женщина чувствовала себя больной. Может быть, она запаниковала без всяких оснований и вела себя как последняя дура? Она вспомнила события предыдущего вечера. Пока она ждала Сэма, она заметила двух мужчин в подъезде на противоположной от офиса стороне улицы. Они разговаривали, но откуда она знает, что они говорили о ней? Что они вообще знали о ее существовании? Они шли в одном с ней направлении, к ресторану, но разве они обязательно шли за ней? А этот бродяга, который стучал в окно ее машины? Разве есть у нее какие-то основания считать, что он не простой бездомный, ищущий милостыню? При свете дня ее поведение казалось абсурдным.

Ванесса чувствовала себя полной идиоткой. Что ей теперь делать? Она не может пойти на работу. Ей придется встретиться с Сэмом. Не будет ли ее вчерашнее поведение последней каплей? Не бросит ли он ее? Он всегда старался понять, но насколько его еще хватит? И что насчет полиции? Не арестуют ли ее за ложную тревогу? Нет, полицию она вряд ли заинтересует, Сэм об этом позаботится. Женщина покраснела от стыда, только представив себе, как он объяснял полицейским, что его подруга – бывшая пациентка психиатрической больницы, которая страдает манией преследования. Те сначала разозлятся, потом их гнев перерастет в симпатию и сочувствие к бедняге, которому приходится жить с помешанной, и, покачав головами, удалятся. И посмеются над этим случаем у себя в участке.

Ванесса не могла идти домой и не могла идти на работу. Ей было стыдно встретиться с Сэмом. Съезжать из мотеля нужно было в полдень. Она решила сидеть в номере, пока ее не попросят. Возможно, она к тому времени что-нибудь придумает.

Ванесса заказала завтрак в номер и в ожидании его включила кабельное телевидение. Шла передача о генерале Моррисе Уингейте. Генерал ушел в отставку в конце восьмидесятых и долгие годы после этого находился на виду у публики. В начале девяностых он вложил крупную сумму в «Компьютекс», новую компанию, занимавшуюся программным обеспечением и возглавляемую гением по имени Саймон Браун. Связи Уингейта с военными помогли компании получить выгодные заказы. Несколько лет назад Браун погиб – во время отпуска его личный самолет разбился в Греции, – и генерал возглавил компанию. В прошлом году он стал национальным героем, организовав спасение шести своих сотрудников, которые были похищены во время работы на строительном объекте в Афганистане. Генерал сам возглавил рейд небольшой частной армии в горы Афганистана и вывел своих людей живыми. Теперь же он идет ноздря в ноздрю с действующим президентом Чарльзом Дженнингсом в борьбе за номинацию от своей партии.

– Террористы должны жить в страхе от мощи этой великой страны, – говорил генерал Уингейт перед публикой, собравшейся в огромной аудитории лос-анджелесской гостиницы. Все присутствующие были элегантно одеты, и ведущий сообщил, что каждое место стоило тысячу долларов. – Террористы должны понимать, что их семьи, их друзья и все страны, которые их покрывают, дорого заплатят за их трусливые действия. Мы должны использовать силу против силы и быть беспощадными.

Вид Уингейта, подобно божеству улыбающегося бешено аплодирующей аудитории, привел Ванессу в ярость. Она переключила телевизор на Си-эн-эн, где как раз обсуждали «родительский синдром Младшей лиги». Ясноглазая блондинка внимательно слушала знаменитого психиатра, который распространялся по поводу того, как опасно родителям слишком эмоционально впутываться в жизнь детей.

– Это так интересно, доктор Кларк, – говорила блондинка. – Я думаю, наши зрители тоже оценят ваше выступление по достоинству. Мы только что получили эксклюзивную пленку с кадрами, снятыми во время той ужасной бойни на игре Младшей лиги в Орегоне. Нам прислали ее Ральф и Джинни Шертц, родители одного из игроков.

Родители снимали свое домашнее видео на дорогую камеру: изображение было четким. Но Ральф Шертц не был Спилбергом, картинка постоянно перемещалась. Неприятности начались, когда толстый мужчина с бородой начал кричать на худого мужчину в очках. Третий мужчина, длинные волосы которого были стянуты в хвостик, стоял в стороне, на периферии камеры. Толстяк замахнулся. Через мгновение он извивался на земле, схватившись за горло.

Когда камера переместилась на мужчину с хвостиком, он как раз швырял через плечо полицейского. Второй полицейский выстрелил в него. Длинноволосый повернулся к нему, и сердце Ванессы перестало биться. Она подбежала к телевизору и уставилась на экран. Интересовавший ее человек упал, его лицо загораживала спина полицейского. Но вот камера приблизилась к месту драки и наклонилась вниз. Длинноволосый лежал без сознания. Ральфу Шертцу удалось снять его лицо крупным планом, прежде чем полицейский, который стрелял, прикрыл его объектив ладонью.

Пленка кончилась, и снова начал разглагольствовать доктор Кларк. Но Ванесса уже не слышала ни единого слова. То, что она только что видела, вдохнуло в нее энергию. Наконец у нее появился шанс доказать, что она вовсе не сумасшедшая. Но прежде всего ей нужно убедиться, что Сэм в безопасности.

Ванесса достала из сумки бумажник, нашла в одном из его отделений карточку с номером телефона ФБР. Много лет назад человек, который дал ей эту карточку, был там агентом. Теперь она попросила, чтобы ее соединили с офисом Виктора Хобсона, заместителя директора службы правопорядка.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила секретарша Хобсона.

– Скажите ему, что это Ванесса Келлер.

– Мистер Хобсон знает, по какому поводу вы звоните?

– Назовите ему мое имя и скажите, что я знаю, где найти Карла Райса. Он возьмет трубку.

Через некоторое время она услышала голос Хобсона.

– Ванесса, сколько лет мы не разговаривали?

– У меня нет времени для пустой болтовни, мистер Хобсон. Карл Райс жив, и я знаю, где его найти.

– И где же? – спросил Хобсон.

Ванесса догадалась, что он пытается подавить свое возбуждение.

– Скажу, когда вы кое-что для меня сделаете.

– Что именно?

– Есть такой человек, Сэм Катлер. Он работает вместе со мной в газете «Экспоузд». Я хочу, чтобы вы организовали его защиту. – Ванесса продиктовала Хобсону адрес квартиры. – Он будет там или в редакции газеты.

– Почему вы думаете, что мистер Катлер в опасности?

– Меня прошлой ночью пытались убить. Этих людей послал мой отец.

Хобсон молчал. Ванесса в гневе сжала трубку. Если он считает ее сумасшедшей, он откажется помочь ей.

– Вы должны защитить его, пока я не уверюсь, что человек, которого я видела, действительно Карл Райс.

– Значит, вы еще не уверены?

– Уверена на девяносто восемь процентов, но точно буду знать, когда увижу его лично. Ведь двадцать лет прошло. За двадцать лет люди меняются. Обеспечьте Сэму безопасность. Я позвоню, как только буду знать, что это Карл. Так мы договорились?

– Я заберу его и предложу защиту. Как мне вам позвонить, чтобы сказать, что он у нас?

Ванесса рассмеялась:

– Неплохая попытка.

– Подождите. Запишите номер моего сотового телефона. Я буду держать его включенным. Можете звонить в любое время.

Ванесса записала номер, повесила трубку и сразу же начала собираться. Она должна была немедленно покинуть мотель. Хобсон мог узнать, откуда она звонила, пока они разговаривали. Она не собиралась рисковать, к тому же ей все равно нужно было попасть на следующий рейс в Портленд.

Глава пятая

Связь прервалась. Виктор Хобсон повесил трубку и откинулся на спинку кресла. Когда он был моложе, его холодные серые глаза и грубоватые черты придавали ему опасный вид. Теперь, когда ему было уже слегка за шестьдесят, он все еще выглядел крутым, но седые волосы сильно поредели, появился животик и приходилось принимать таблетки, чтобы справиться с высоким давлением. Учитывая все грабежи банков, наркотики и другие преступления на федеральном уровне, ему совсем некстати было неожиданное появление Карла Райса, но Лост-Лейк был связан с одним из наиболее любопытных событий в его увлекательной жизни, а Ванесса была всерьез больной женщиной и либо убийцей, либо ключом к тайне.

Хобсон дал распоряжение агенту съездить за Сэмом Катлером и привезти его в центр города. Он не верил, что Катлеру грозит опасность, но дружок Ванессы мог знать, где она находится. Как только агент отправился выполнять поручение, Хобсон крутанулся в кресле, оказавшись спиной к письменному столу. Утро в Вашингтоне выдалось солнечным. Из окна здания ФБР он мог наблюдать за суетой на улице и одновременно вспоминать свой последний разговоре Ванессой. Это случилось в конце восьмидесятых, почти год спустя после того, как ее нашли бродящей как в тумане вокруг дома Эрика Гласса, и через три месяца после того, как ее выпустили из частного санатория «Дом безмятежности», куда ее упрятал отец, генерал Моррис Уингейт, выкрав ее из больницы в Лост-Лейке. Хобсон тогда еще об этом не подозревал, но теперь считал, что расследование убийства конгрессмена Гласса стало поворотным пунктом в его карьере.

Жилые дома «Шенандоа» в Чеви-Чейс, Мэриленд, были дорогими и безопасными. Три здания стояли на большом расстоянии от улицы, от которой их отделяла стриженая лужайка и забор из кованого железа с остроконечными прутьями, окружавший весь участок. Войти можно было, только доказав охраннику в будке у входа, что у вас есть дело к сенаторам США, федеральным судьям, звездам кино и другим членам элиты, которые жили в этом охраняемом комплексе.

«Дом безмятежности» отказался выдать Хобсону адрес Ванессы без специального запроса. Генерал Уингейт заявил, что не хочет, чтобы его дочь беспокоили. Он также сказал, что у Ванессы серьезные проблемы с психикой, так что она не может быть надежным свидетелем. Хобсону потребовались услуга приятеля из телефонной компании, который узнал местожительство Ванессы, его собственное удостоверение сотрудника ФБР и прямая угроза, чтобы миновать привратника и охранника у конторки в обшитом деревом вестибюле. Поднимаясь в лифте на двенадцатый этаж, Хобсон раздумывал, что такое скрывают Уингейты. Их поведение было крайне подозрительным, хотя и объяснимым. Отец увез Ванессу из больницы в Лост-Лейке еще до того, как Хобсон прибыл в город, якобы чтобы обеспечить ее великолепным обслуживанием, которое может предоставить пансионат. Все просьбы об интервью были отвергнуты врачами, будто бы для защиты здоровья пациентки. Для столь хрупкой особы чересчур тяжело вновь переживать все ужасы событий на Лост-Лейке. Так ему объяснили.

– Кто там? – нервно спросила Ванесса, когда Хобсон позвонил в дверь. Он не предупредил заранее о своем приходе, а привратник и охранник понимали: если они сделают предупредительный звонок, последствия могут быть очень печальными.

– Федеральный агент Виктор Хобсон, – ответил он, держа перед глазком свое удостоверение. – Можно мне войти, мисс Уингейт?

– Что вам нужно?

– Я бы предпочел не говорить об этом в холле, где нас могут услышать соседи.

– Я не хочу с вами разговаривать.

Хобсон выбросил свою козырную карту.

– Карл Райс убил снова, мисс Уингейт. Я не хочу, чтобы он напал еще на кого-нибудь, включая вас.

С другой стороны двери установилось глухое молчание. Хобсон даже не мог с уверенностью сказать, что Ванесса все еще стоит у двери. Затем звякнули запоры и дверь открылась. Ванесса Уингейт отступила в сторону, чтобы дать ему войти, и с опаской смотрела, как он входит в квартиру.

Хобсон решил, что дочь генерала выглядит чересчур напряженной и испуганной. Она была худой и бледной, одежда на ней висела, а темные круги под глазами свидетельствовали, что она плохо спит.

– Спасибо, что впустили меня, мисс Уингейт.

– Моя фамилия Келлер, – сказала она. – Я больше не ношу фамилию отца.

Хобсон вспомнил, что матерью Ванессы была некая Шарлотта Келлер. Она погибла в автомобильной аварии, когда дочь училась в средней школе.

Ванесса закрыла дверь, повернулась спиной к Хобсону и провела его в просторную гостиную. В пепельнице на столе красного дерева дымилась сигарета. Ванесса села и взяла ее, съежившись, как будто от холода, хотя в мраморном камине полыхал огонь и температура в квартире была за семьдесят.

– Я с трудом вас разыскал, – сказал Хобсон. – Думал, что вы живете в вашем доме в Калифорнии, но ваш отец сказал, что вы уехали.

– Я не хочу иметь с ним ничего общего, – ответила Ванесса, явно начиная злиться. – Я с ним не общаюсь. Он засадил меня в психушку.

– Мне сказали, что вы нуждались влечении у психиатра после страшных событий на Лост-Лейке.

Ванесса холодно улыбнулась:

– Это у нас генеральная линия, и шайке в «Доме безмятежности» хорошо заплатили, чтобы они ее поддержали.

– Я пытался поговорить с вами, когда вы лежали в больнице, но врач меня не пустил.

– Вряд ли от этого была бы польза, – тихо сказала она. – Они мне постоянно что-то кололи. Для меня весь этот год как в тумане.

– Вы помните, что произошло на озере? – мягко спросил Хобсон. Он видел, насколько она заведена, и боялся спугнуть ее. Ванесса ответила не сразу – затянулась сигаретой и уставилась в пространство.

– Мисс Келлер? – надавил он, не забыв употребить правильное имя.

– Я вас слышала. Но не уверена, что хочу об этом говорить.

– Это важно. Особенно если учесть, что умер еще один человек.

Это привлекло ее внимание.

– Кого Карл…

– Генерала Питера Риверу.

Ванесса нахмурилась:

– Никогда о нем не слышала.

– Он низенький, плотный, смуглый, на лбу шрам.

Она покачала головой:

– Нет. Почему вы считаете, что его убил Карл?

– Его пытали и убили почти так же, как конгрессмена Гласса. – Ванесса побледнела. – Есть еще улики, привязывающие его к месту преступления.

Ванесса молча курила. Хобсон дал ей время подумать.

– Я спала в гостевой спальне, – без всяких предисловий начала Ванесса. Она смотрела на огонь, а вот на Хобсона не взглянула ни разу. – На втором этаже. Проснулась и услышала голоса. Меня это удивило. Я думала, что мы в доме одни.

– Только вы и конгрессмен? – уточнил Хобсон.

Она повернулась к нему:

– Это не то, что вы думаете. Эрик бывал у нас в особняке в Калифорнии, встречайся с отцом. Он входил в разведывательный комитет, а мой отец руководил Агентством по координации разведывательных данных. Я один раз с ними обедала и один раз ужинала. Когда я поступила в аспирантуру, то подала заявление о приеме на работу.

– Вы работали на Гласса?

Она кивнула:

– Мы были просто друзьями.

– Тогда почему вы были в этом доме с ним наедине?

Ванесса опустила глаза.

– Это личное. Я не хочу это обсуждать. – Голос был испуганным. Хобсон решил не давить на нее.

– Итак, вы услышали голоса и…

– Эрик что-то сказал. Я не вполне расслышала, но он сказал что-то странное.

– Странное?

– Мне это показалось всхлипом, как будто ему было больно. Я спустилась вниз, чтобы посмотреть, в чем дело. В офисе горел свет. Я заглянула. – Она крепко зажмурила глаза.

– Вы в порядке?

Ванесса не ответила на вопрос. Продолжила говорить, будто бы Хобсон ни о чем и не спрашивал.

– Карл стоял ко мне спиной. Весь в черном. Сначала я понятия не имела, кто это такой. Затем он повернулся, и я вскрикнула. Прижала ладонь ко рту. Я это помню. Я сказала «Карл», но тут увидела конгрессмена… и нож. Его держал Карл, и он был весь в крови. Я кинулась бежать. Наверное, я закричала.

– Он пытался вас поймать?

– Нет. Я об этом думала. Карл ведь очень спортивен. Если бы он хотел меня догнать, он бы это сделал. С легкостью.

– Но он за вами не погнался?

– Я не оглядывалась. Просто бежала. Но я почти уверена, что он меня не преследовал. Я побежала в лес, затем услышала, как по озеру прошла моторка. На большой скорости. Затем меня нашел помощник шерифа.

– Как я понимаю, вы давно знали Райса?

– Мы с ним встречались, когда учились в средней школе. Затем его забрали в армию, и мы потеряли друг друга. Я снова встретила его в Вашингтоне за несколько месяцев до… Лост-Лейка.

– Вы не знаете, почему Карл Райс убил конгрессмена?

Ванесса отвернулась:

– Нет.

Хобсон был уверен, что она лжет.

– Ваш отец считает, что Райс убил конгрессмена из ревности.

– Я уже говорила, между нами ничего не было. Мы были просто друзьями. Я на него работала.

– Когда вы встретились с ним в Вашингтоне, говорил ли Райс что-нибудь, из чего можно было заключить, что у него зуб на военных?

– Нет, – ответила она. Слишком быстро. Хобсон подумал, не нажать ли на нее, но решил остаться на дружелюбной ноте. Он поговорит с ней потом, когда у него будет больше данных.

– Какие у вас планы?

– Я не знаю. Когда все это случилось, я училась в аспирантуре. Возможно, я попробую защитить диссертацию, – ответила Ванесса, но звучало это как нечто, планируемое на отдаленное будущее.

– Вы останетесь в Вашингтоне?

Ванесса ехидно улыбнулась:

– Что это, вопрос или предупреждение не покидать город?

Виктор улыбнулся в ответ:

– Нет. Вы абсолютно свободны, можете ехать, куда захотите. – Он встал и протянул свою карточку. – Спасибо, что согласились поговорить со мной, мисс Келлер. Если что-нибудь вспомните, звоните.

Ванесса взяла карточку и, даже не взглянув на нее, положила на стол. Проводила его до двери. Уже в холле Хобсон услышал щелчки замков.

По дороге к машине он думал о разговоре. Агент был уверен, что Ванесса что-то недоговаривает. Интересно, знает ли генерал Уингейт, что скрывает его дочь? Не потому ли он поторопился запрятать ее в «Доме безмятежности», чтобы полиция не могла ее допросить? Когда Виктор подошел к машине, ему в голову пришла еще одна мысль.

– Агент Хобсон?

Фэбээровец повернулся. Поблизости от его машины стоял черный лимузин с шофером. Элегантно одетый мужчина с кристально голубыми глазами и такими светлыми волосами, что они казались почти белыми, придерживал открытую заднюю дверцу.

– Не могли бы вы сесть в машину? – спросил он.

– Нет, не могу. Кто вы такой?

Мужчина протянул ламинированную карточку, на которой значилось: Чарльз Дженнингс, агент ЦРУ.

– Прокатитесь со мной немного, – предложил Дженнингс, когда Хобсон закончил разглядывать его удостоверение. – После разговора я доставлю вас обратно к машине.

– О чем вы хотите поговорить?

– Пожалуйста, садитесь. Уж очень мы тут на виду.

Хобсон поколебался, но любопытство взяло верх, и он сел на заднее сиденье лимузина. Салон был просторным, с баром, телевизором и телефоном.

– Ладно, выкладывайте, – сказал Виктор, когда машина выехала со стоянки.

– Речь пойдет о вашем расследовании убийств конгрессмена Эрика Гласса и генерала Питера Риверы.

– Почему ЦРУ интересуют эти дела?

– Кое-что я сейчас объяснить не смогу.

– Тогда, мне кажется, нет смысла обсуждать расследование.

Дженнингс улыбнулся:

– Я так и думал, что вы что-нибудь в этом роде скажете.

– Я серьезный человек, мистер Дженнингс, и даже ребенком не любил игр.

– Ну, тут вовсе не игра, агент Хобсон. Речь идет о национальной безопасности.

– Предполагается, что я должен поверить вам на слово?

Дженнингс улыбнулся еще шире:

– Все говорят, что вы парень крутой.

– Я не крутой, просто работаю по правилам. Я не обсуждаю свои дела с любым, кто об этом попросит. Если честно, мистер Дженнингс, удостоверение вроде вашего проще простого подделать. На такое вполне способны пройдошливые репортеры в погоне за сенсацией.

– Видите телефон? Позвоните директору испросите, можно ли со мной говорить.

– Директору ФБР?

Дженнингс быстро назвал личный номер директора, причем Хобсон знал, что это правильный номер. Он набрал его, не сводя глаз с агента ЦРУ.

– Я знаю, зачем вы звоните, агент Хобсон, – сказал директор, едва тот представился. – Вы можете быть полностью откровенным с мистером Дженнингсом по этому делу.

– Значит ли это…

– Это значит именно то, что я сказал. Полная откровенность.

Директор отключился. Виктор подержал трубку несколько секунд, прежде чем ее повесить. Дженнингс откинулся на спинку сиденья, спокойный и довольный.

– Что вы хотите знать? – спросил Хобсон.

– Я хочу знать все, что вам удалось найти о Карле Райсе.

Хобсон рассказал ему все, что знал.

– И к каким вы пришли выводам? – спросил Дженнингс, когда он закончил.

– Райс – разочарованный бывший солдат, влюбленный в Ванессу Уингейт. Возможно, это он убил конгрессмена Гласса и генерала Риверу.

– Возможно? Агент поколебался.

– Директор велел вам выкладывать все, вы не забыли?

– Да, он так сказал.

– Тогда, будьте добры, ответьте на мой вопрос. Есть ли у вас какие-то сомнения насчет того, что именно Райс совершил эти убийства?

Хобсон чувствовал себя не в своей тарелке.

– Физических доказательств причастности Карла Райса к убийству на Лост-Лейке нет. Его ищут только потому, что Ванесса Уингейт сказала, что он убил конгрессмена.

– Продолжайте.

– Никто не видел Райса на озере, кроме Ванессы. Нет ни отпечатков пальцев, ни других следов, привязывающих его к месту преступления. Если бы Ванесса Уингейт не назвала его имени, Райса бы никто не заподозрил.

– Я не совсем вас понимаю, – сказал Дженнингс, хотя было очевидно, что все он прекрасно понимает, просто хочет, чтобы Хобсон сказал все открытым текстом.

– Полиция Лост-Лейка решила, что Ванесса не убивала конгрессмена, потому что они не нашли орудие преступления и на ней не было крови. А что, если она избавилась от ножа и одежды, которая была на ней? Возможно, она была голой, когда убивала его. Она могла бросить нож в озеро и принять душ.

Теория Хобсона явно заинтересовала Дженнингса.

– Что натолкнуло вас на эти мысли?

Виктор покачал головой. Вид у него был расстроенный.

– С чего вдруг генерал Уингейт увез дочь в частную психбольницу, прежде чем я мог ее допросить? Почему врачи в «Доме безмятежности» не разрешали мне с ней поговорить? Возможно, они всего лишь защищали ее. Боялись, что воспоминания о событиях на озере могут повредить ей с психологической точки зрения. Но у меня создалось впечатление, что генерал и его дочь что-то скрывают. Только доказать я этого не могу, как не могу и догадаться, что это может быть, разве что она сама убила Гласса.

– А как насчет генерала Риверы? – спросил Дженнингс.

– С этим убийством Ванессу ничто не связывает.

– А Райса?

– Почерк одинаковый, такой же, как на озере: порезы на груди и лице, перерезано горло. На месте преступления найдены волосы и кровь Райса…

– Есть следы борьбы?

– Нет.

– Интересно. Если борьбы не было, откуда взялась кровь?

Хобсон пожал плечами.

Дженнингс попросил прислать ему копии обоих дел, а затем приказал водителю отвезти агента к его машине. Они ехали молча, пока лимузин не остановился.

– У вас есть моя карточка. Я хочу узнавать обо всех новостях по делу немедленно, – сказал Дженнингс. – Более того, я хочу, чтобы мне сообщили в ту же минуту, как Райс будет обнаружен, схвачен или убит, в любое время суток. Это самое главное.

Перед тем как Хобсон вылез из машины, Дженнингс добавил:

– Вы очень поспособствуете своей карьере, если окажете мне полное содействие. Я не единственный, кто заинтересован в этих делах. Есть очень влиятельные люди, которые хотели бы знать правду насчет Лост-Лейка.

Хобсон отослал копии дел в штаб ЦРУ, но ничего нового не происходило. Карл Райс исчез, как будто никогда и не существовал. Насколько Хобсон мог судить, никаких контактов между ним и Ванессой Уингейт после Лост-Лейка не наблюдалось.

Виктор не выпускал Ванессу из вида. Он узнал, что она жила на деньги из солидного фонда, который организовала для нее мать, и что она порвала с отцом все связи. Полтора года после выхода из «Дома безмятежности» Ванесса вела отшельнический образ жизни. Ее переезд в более дешевые апартаменты, где она живет сейчас, последовал после того, как ее взяли на работу в «Экспоузд». Ее попытки устроиться в более респектабельную газету провалились.

После разговора в черном лимузине Хобсон не видел Чарльза Дженнингса, но много слышал о нем. Через несколько лет после их короткой встречи Дженнингс был назначен директором ЦРУ. Когда сменился состав администрации, он вернулся в Пенсильванию и прослужил два срока сенатором, а четыре года назад его выбрали президентом Соединенных Штатов.

Хобсон все эти годы тоже успешно продвигался по служебной лестнице, пока не достиг должности помощника исполнительного директора службы правопорядка. Были и другие люди, заслуживавшие такого повышения, а некоторые – более достойные, чем он. Виктор часто думал о том, какую роль для его карьеры сыграл тот короткий разговор в черном лимузине, подобравшем его на парковке у бывшего дома Ванессы Уингейт…

Загудел интерком, и секретарша Хобсона сообщила, что мистер Сэм Катлер ждет в приемной. После того как она провела фотографа к нему в офис, Хобсон отпустил ее. Катлер осторожно осматривался. Чтобы успокоить его, Хобсон улыбнулся:

– Садитесь, мистер Катлер. К вам никаких претензий, если вас это беспокоит.

– Тогда зачем я здесь? – решительно спросил Катлер.

– Ванесса Келлер считает, что вам грозит опасность.

Плечи Катлера опустились.

– Вы шутите? Это из-за Ванессы?

– Она попросила, чтобы мы вас забрали и обеспечили вашу защиту.

Похоже, Катлер разъярился.

– Поверить невозможно! Разве вы не знаете, что у Ванессы не все дома? Я уже это проходил с полицией Вашингтона. Вчера вечером она позвонила 911 и сообщила, что меня убивают. – Катлер постучал указательным пальцем по виску. – У нее крыша поехала.

– Все не так просто.

– Я скажу вам, как это выглядит для меня. Я чувствую себя чертовски неловко. Сначала нашествие полицейских вчера ночью. Не хочется даже представлять себе, что подумали соседи. Теперь агент ФБР выволакивает меня из моего офиса…

– Я прошу прощения, но Ванесса куда-то уехала, и мне необходимо знать, куда именно. Я надеялся, что вы сможете мне помочь. Поверьте мне, это очень важно.

– Это ведь не имеет никакого отношения к ее отцу, верно? Она ему не угрожает? Вэн впала в ярость, когда узнала, что он собирается баллотироваться в президенты. Именно это сообщение спровоцировало данный приступ безумия. До этого с ней было все нормально.

– Нет, она не угрожала генералу Уингейту.

Катлер выглядел так, будто у него самого крыша поехала.

– Мне нравится Ванесса. Это правда, и я очень старался справиться с ее проблемами, но сейчас она переборщила. Она умнейшая женщина и потрясающий репортер. Если бы не ее проблемы с психикой, она вполне могла бы получить Пулитцеровскую премию. Но она не всегда может отделить реальность от фантазии, и состояние ее ухудшается, а не улучшается. Я только не могу понять, почему ФБР разговаривает с ней, да еще всерьез относится к ее словам.

– Я не могу объяснить, но это связано с одним делом.

– Она в беде?

– Не с нашей стороны. Скажите, мистер Катлер, она когда-нибудь при вас упоминала про человека по имени Карл Райс?

– Звучит знакомо. – Катлер щелкнул пальцами. – Она пишет о нем в своей книге! Только не говорите мне, что все это из-за ее книги. Я хочу сказать, это фантазия от первого до последнего слова. Я ее читал. У нее нет ни грамма улик, чтобы подтвердить свои предположения.

– О какой книге речь? – спросил Хобсон, хотя читал копию, сделанную с рукописи работником издательства, которого ФБР прикармливало.

– Она ее написала, чтобы разоблачить своего отца. Она считает, что во время войны во Вьетнаме он руководил секретным армейским подразделением, которое совершало всяческие преступления. Только у нее нет никаких доказательств.

– И что она пишет о Райсе?

– Он предположительно был одним из подчиненных Уингейта. – Катлер глубоко вздохнул: – Я не могу верить этим диким обвинениям, мистер Хобсон. Когда Ванессе было двадцать лет, она стала свидетелем очень жестокого убийства и пыток. Она тогда оказалась в доме конгрессмена в Калифорнии. Я полагаю, отсюда все проблемы. Ее год держали в частной психиатрической больнице, где лечили от шока, который она получила при виде убийства этого парня. Она сказала, что ее бывший бойфренд, Карл Райс, пытал конгрессмена, чтобы узнать об этом армейском подразделении, руководимом ее отцом, но ничему из того, что она говорит о генерале Уингейте, нельзя верить. Она его ненавидит. Я хочу сказать, действительно ненавидит. Ванесса обвиняет его во всем плохом, что случилось в ее жизни: смерти матери, своем пребывании в психушке. Она даже предполагает, что он был связан с убийством Кеннеди.

– Что?

– Она считает, что ее отец был вторым стрелком, который прятался на травянистом холме. Еще она уверяет, что никогда не сходила с ума и что он засадил ее в дурдом, чтобы она никому не рассказала то, что знает. – Сэм покачал головой.

– Так вы не верите тому, что она написала в книге? – спросил Хобсон.

– Черт, нет. Потому что знаю, откуда она все это накопала. У нее огромная библиотека книг и журналов, в которых описываются действительные подпольные операции правительства, такие как «Феникс», и еще куча всякого вроде «Розуэлла», теории заговора против Кеннеди и прочая ерунда. Ее книга – каша из действительных событий и того, во что верят помешанные на заговорах шизики.

– Вы не догадываетесь, куда она могла направиться?

– Нет. Я говорил с ней прошлой ночью после того, как она вызвала полицию, но она не сказала мне, где находится. И тогда я в первый раз услышал, что она куда-то собирается.

– Если она вам позвонит, вы скажете нам, где она? Сэм смутился.

– Вы клянетесь, что не собираетесь ее арестовывать и ни в чем не подозреваете?

– Даю вам слово. Я тревожусь, что она может найти Карла Райса и пострадать.

– Значит, этот Райс на самом деле существует?

– Да. Она встречалась с ним, когда они оба учились в средней школе. И она снова встретила его примерно в то время, когда был убит конгрессмен Гласс. Она сказала полицейским, что конгрессмена убил именно Райс.

– Следовательно, существует опасность, что она может встретить этого парня?

– Возможно.

Сэм глубоко вздохнул:

– Если она позвонит, я постараюсь узнать, где она.

– Кстати, я обещал Ванессе обеспечить вам защиту.

Сэм покачал головой:

– Устройте, чтобы кто-нибудь отвез меня в редакцию газеты, и пообещайте, что объяснитесь с моим боссом, если он станет возникать.

Глава шестая

Как только выяснилось, что Эми Вергано, адвокат и одинокая мать, родительница того самого мальчика, который бросился к раненому Дэниелу Морелли, над ее домом начали барражировать вертолеты телевизионных каналов, в дверь в любое время суток стучались репортеры, а телефон звонил непрерывно. Эми пыталась объяснить, что она всего лишь сдавала Морелли квартиру, но репортеры хотели знать, был ли он ее любовником или отцом Райана. К тому времени, когда им это надоело и они отстали, мальчик был уже в очень плохом состоянии. Эми пыталась оградить его от всего этого, но он видел, как истекает кровью его друг, слышал бесконечные вопросы и видел, как они расстраивают его мать.

Через два дня после драки на ромбе Эми повела необычно послушного Райана в его четвертый класс. Она заставила директора и учительницу Райана пообещать ей, что они не допустят, чтобы репортеры, одноклассники или кто-то еще говорили с ним о произошедшем во время игры. Эми обняла сына и без всякой охоты поехала в центр города. Ее офис находился в старом кирпичном здании на Фронт-авеню, через дорогу от парка на берегу реки Уилламетт. Настроение у Эми было унылым, но день выдался прекрасным, похоже, солнце собралось светить до позднего вечера. Через несколько часов по реке мимо пирса с многоцветными флагами начнут стремительно мчаться моторки, а парк заполнят люди с собаками, женщины с колясками и играющие в прятки дети.

Первый этаж в том доме, где работала Эми, занимал ирландский бар. Между ним и туристским агентством находился вход на верхние этажи. На третьем этаже, как раз напротив лифта, располагалось агентство, которое занималось компьютерным обеспечением, дальше по коридору справа – офис архитектора, а на другом конце этажа – несколько комнат, в которых, кроме Эми, работала маленькая юридическая фирма из трех человек и два юриста-одиночки. Женщина латиноамериканской внешности с ребенком, аккуратно одетый в черное мужчина и блондинка в авиационных очках и бежевой блузке сидели в приемной. У Эми не было назначено никаких встреч, поэтому она логично предположила, что никто из сидящих в приемной ее не ждет. Когда она подошла к конторке, чтобы узнать, нет ли для нее сообщений, секретарша наклонилась к ней и шепнула:

– Эта женщина в бежевой блузке ждет вас. Она не записывалась.

Эми проверила сообщения, чтобы убедиться, что в них нет ничего срочного, и подошла к блондинке:

– Я Эми Вергано. Как я поняла, вы ждете меня.

Женщина встала, но не улыбнулась и не протянула руки.

– Надеюсь, вы найдете для меня время. Если вы заняты, я подожду.

– Вы не могли бы мне сказать, по какому вы вопросу? – осторожно спросила Эми. Если это еще одна журналистка, она устроит дикий скандал.

Женщина посмотрела на других посетителей.

– Я предпочитаю поговорить с вами с глазу на глаз.

Эми провела ее в свой офис величиной с каморку для швабр.

Окно выходило на автомобильную парковочную площадку у бара. На одной стене висели дипломы, на другой – морской пейзаж, который она получила в качестве гонорара от одного художника, для которого составляла контракт с галереей. В офисе стояли два кресла для клиентов и ее письменный стол, заваленный жалобами, заметками, письмами и юридической литературой. Там же, рядом с телефоном, также стояла фотография Эми, Чеда и Райана и отдельно – снимок одного Райана.

– Что я могу для вас сделать, мисс…

– Келлер. Ванесса Келлер. Я живу в Вашингтоне. Прилетела в Портленд вчера, поздно вечером.

Эми нахмурила брови:

– Но ведь вы не летели сюда, в Орегон, чтобы проконсультироваться со мной по какому-то юридическому вопросу, не так ли?

– Именно так. Я услышала ваше имя в новостях по Си-эн-эн. Там сказали, что вы юрист. Еще там сказали, что Дэниел Морелли жил с вами.

Эми гневно уставилась на посетительницу:

– Так вы репортер?

– Миссис Вергано, я действительно работаю в газете, но я приехала сюда не для того, чтобы написать статью.

– В какой газете? – сердито спросила Эми.

Ванесса вздохнула.

– Я работаю в «Экспоузд». Это дешевая газетенка, даже не ежедневная. Уверяю вас, мой приезд в Портленд никак не связан с работой. Я здесь сама по себе, не ради статьи. Я знала Дэна в средней школе, встречалась с ним в Вашингтоне в середине восьмидесятых годов. Одно время мы были очень близки. Я хочу нанять вас, чтобы вы его представляли.

– Мисс Келлер, за последние несколько дней пресса превратила мою жизнь и жизнь моего сына в ад. Не уверена, что вообще могу доверять какому-нибудь журналисту. Но даже если бы я вам верила, я не могу вам помочь. Я не занимаюсь уголовными делами и знаю о криминальном законодательстве только то, чему меня обучили на первом курсе в юридическом колледже. Я недостаточно компетентна, чтобы представлять кого-то, кому предъявлены уголовные обвинения, тем более такие серьезные. Но даже если бы я была замечательным адвокатом, специалистом по криминальным делам, я не могла бы представлять Дэна. Нельзя представлять человека, которого ты знаешь. И еще: существует потенциальный конфликт интересов. Я ведь свидетель. Прокурор может заставить меня свидетельствовать, и мне придется сказать, что я видела, как Дэн вонзил карандаш в горло Барни Лутца и швырнул полицейского на землю. Видите, я никоим образом не могу выполнить вашу просьбу.

Ванесса наклонилась вперед. Взгляд ее был напряженным.

– Мне на все это наплевать. Мне нужен человек, который сможет устроить мне встречу с Дэном. Я звонила в больницу. Мне сказали, что он в особой палате, под охраной. Они не впустят к нему никого, корме его адвоката. Вы могли бы передать Дэну от меня записку. Может быть, вы смогли бы провести меня к нему как второго адвоката или эксперта.

Эми снова начала злиться.

– Все это выглядит как стремление хитростью получить интервью.

Ванесса крепко сжала лежащие на коленях руки, чтобы побороть растущее раздражение.

– Говорю вам, я приехала сюда не как журналистка. Мне дорог Дэн, я хочу ему помочь. Скорее всего я единственный человек, который может ему помочь. Есть вещи, которые я знаю и которые знает он. Он может этим воспользоваться, чтобы заключить сделку.

– Какие вещи?

– Простите, но я не могу вам рассказать.

Эми решила положить конец этим разговорам.

– Послушайте, мисс Келлер, ничего у нас не получится. Меня выставят из адвокатуры, если я совру, чтобы провести вас к Дэну. Меня могут даже арестовать. Вам придется поискать другого адвоката.

– Когда вы говорили о Дэне по телевизору, у меня создалось впечатление, что его судьба вам небезразлична.

– Мне нравится Дэн, но я его почти совсем не знаю.

– Он очень хороший человек, миссис Вергано, но он эмоционально ранен. Он нуждается в нашей помощи. Я знаю, как ему помочь, но сначала мне нужно его увидеть.

– Простите, но я ничем не могу вам помочь, мисс Келлер.

Ванесса достала из кармана чек на двадцать пять тысяч долларов и положила его на стол. Эми с тоской посмотрела на чек. Как бы ей пригодились эти деньги!

– Я должна увидеть Дэна, пока не поздно, – сказала Ванесса. В голосе слышалось отчаяние. – Вы не представляете себе, насколько это важно. Если вы хорошо к нему относитесь, вы мне поможете. Его жизнь в опасности.

– Кто ему угрожает?

Ванесса покачала головой.

– Вы должны мне довериться. Возможно, они уже знают, что Дэн здесь. Если нет, то вскоре узнают. Тогда будет слишком поздно.

В присутствии этой женщины Эми ощущала дискомфорт, но деньги… Они могли стать началом фонда Райана на учебу в колледже, а она бы расплатилась с некоторыми долгами. И что, если Морелли действительно в опасности, более серьезной, чем его отношения с законом? В это трудно было поверить, но точно так же невозможно было поверить в то, что произошло на бейсбольном ромбе. На мгновение Эми почти согласилась взять чек, но совесть не позволила ей этого сделать.

– Вы просите меня рискнуть своей работой ради человека, которого я почти не знаю. Вам придется дать мне подробные объяснения, если я соглашусь пойти на такой риск.

– Я не знаю, что сказать. Я думала, вы мне поможете, потому что знаете его.

– Человек, которого, как мне казалось, я знала, был мягким. Мне трудно смириться с тем, что я видела.

– Насколько я знаю, он защищал тренера вашего сына от побоев.

– Да, но всему же есть предел! Он воткнул карандаш в горло Барни Лутца, едва не убил его! А как он обошелся с полицейским?

– Полицейский подошел к нему сзади. Дэн не знал, кто это был.

– Он опасный, несдержанный человек, мисс Келлер. А мой сын проводил с ним много времени. Один Бог ведает, что он мог с ним сделать.

Ванесса гневно взглянула на Эми:

– Вы сердцем чувствуете, что он никогда не обидел бы вашего мальчика. Вы знаете, что он не такой.

– Вы же сами говорили, что последний раз видели его в восьмидесятых. Люди меняются. Человек, которого я видела два дня назад, – убийца.

Ванесса сидела на кончике кресла, наклонившись вперед, как бегун на старте. Она так крепко вцепилась в край стола Эми, что костяшки ее пальцев побелели, а глаза впились в собеседницу с такой настойчивостью, что Эми невольно подумала, не опасна ли ее посетительница.

– Если Дэн убийца, то я знаю, кто его таким сделал. Этот человек безжалостен. Едва он узнает, что Дэн в Портленде, он не остановится, пока не убьет его. Единственный способ сохранить ему жизнь – заключить сделку с властями. Я могу уговорить Дэна пойти на это, но я должна прежде встретиться с ним лицом к лицу.

Эми попыталась разобраться в своих чувствах. Что, если Келлер говорит правду? Морелли был загадкой. То, что он сделал, потрясло и расстроило ее, потому что тот Дэниел Морелли, который жил в ее доме и был так добр с ее сыном, был совершенно не похож на человека, который действовал с такой жестокой решительностью. Ей нравился художник, который жил рядом, она уважала его, но неистовый человек, который едва не убил Барни Лутца, ее пугал. Какой из них настоящий Морелли? Она решила помочь человеку, которого считала другом.

– Послушайте, мисс Келлер. Я попытаюсь навестить Дэна. Я передам ему от вас записку. Но я не стану брать с вас двадцать пять тысяч, потому что не могу заниматься этим делом. Дайте мне чек на полторы тысячи в качестве аванса, а затем я буду брать с вас за каждый час. Если вы хотите, чтобы я нашла вам адвоката, специализирующегося по уголовным делам, я это сделаю.

Плечи Ванессы опустились от облегчения. Она в первый раз улыбнулась:

– Спасибо, и давайте я заплачу вам пять тысяч в качестве предварительного гонорара. Я могу себе это позволить. Но есть еще одно условие: я не хочу, чтобы кто-то, кроме Дэна, знал, что я договорилась с вами. Это понятно? Никто не должен знать, что я в Портленде и что я вас наняла. Вы можете пообещать мне конфиденциальность?

– Я не буду вас впутывать, – сказала Эми. Но пока Ванесса рвала первый чек и писала другой, она задумалась, на что она только что согласилась и во что это все выльется.

Глава седьмая

Как только за новой клиенткой закрылась дверь, Эми пожалела о своем решении навестить Морелли. Страх и сомнения возросли еще больше, пока она ехала к городской больнице, и достигли пика, когда она открыла дверь и заглянула в кабинет доктора Лероя Ганетта, лечащего врача Морелли.

Ганетт – высокий, угловатый человек с непослушными русыми волосами – сидел спиной к единственному в комнате окну. В кабинете стоял скучный серый металлический стол и старая деревянная книжная полка. Эми представилась, и доктор жестом предложил ей сесть в кресло лицом к стене, увешанной его дипломами и фотографиями. На одной он стоял в шортах и футболке на борту катера рядом с гигантской рыбиной.

– Чем я могу вам помочь, миссис Вергано?

– Дэниел Морелли – мой клиент. Я хочу его видеть.

– Никто не предупредил меня, что суд назначил адвоката.

– Я не назначенный адвокат. Меня наняли представлять мистера Морелли.

Ганетт нахмурился:

– Я не уверен, что могу позволить вам встретиться с пациентом без разрешения генерального прокурора.

Эми боялась, что доктор Ганетт скажет что-нибудь в этом роде. Если честно, то она понятия не имела, может ли прокурор помешать ей встретиться с Дэном. Она не шутила, когда говорила Ванессе Келлер, что практически ничего не знает об уголовном праве, хотя кое-что помнила из увиденного по телевизору в программе для адвокатов.

– Доктор Ганетт, каждый гражданин Америки имеет право на защиту. Оно гарантировано конституцией. Прокурор не вправе мешать Дэниелу Морелли встречаться со своим адвокатом. Равно как и больница.

Ганетт неуверенно смотрел на нее. Эми улыбнулась и обратилась к нему самым своим рассудительным тоном:

– Послушайте, доктор Ганетт, у меня нет ни малейшего желания решать вопрос о моем посещении клиента на федеральном уровне. Я также уверена, что вы не захотите, чтобы больницу таскали по судам по делу, которое она не сможет выиграть.

Эми наполовину надеялась, что Ганетт все же не позволит ей встретиться с Дэном. Какой был бы легкий выход из положения. Но тот пожал плечами:

– Там полицейский дежурит. Если он не станет возражать, я тоже не буду.

– Спасибо. Как дела у Морелли?

– Он в депрессии, погружен в себя. Ни слова не сказал с того времени, как его сюда доставили. Но я бы удивился, если бы он вел себя по-другому. Его ранили, против него выдвинуты обвинения в уголовном преступлении. В таких обстоятельствах депрессия – нормальная реакция.

– А как его физическое состояние?

– Он был плох, когда его к нам доставили. Одна пуля пробила селезенку и задела по касательной левую почку. Селезенку пришлось удалить. К тому же он потерял много крови. Мы сейчас даем ему антибиотики и болеутоляющие препараты, проводим некоторые тесты, потому что у него повышается температура, но с остальном, учитывая все вышеперечисленное, он неплохо справляется. – Ганетт протянул Эми медицинский отчет: – Вот, возьмите. Можете оставить себе, это копия.

Эми пробежала отчет, а доктор объяснил ей, что значат некоторые медицинские термины, которые Эми не понимала. У Морелли было многовато лейкоцитов, на нем обнаружились старые шрамы и следы пластической хирургии, а также мелкие металлические вкрапления в области желудка, сходные со шрапнелью. Показатель гематокрита стабильный – 31.

– Вы пишете, что шов срастается, – сказала Эми. – В свете этого, сколько еще мистер Морелли может пролежать в вашей больнице?

– Я не собираюсь завтра же отправить его в тюрьму, если вы об этом. Но он выздоравливает довольно быстро, так что долго он тут не пролежит.

– Спасибо. А теперь могу я увидеть мистера Морелли?

– Разумеется.

Охраняемая палата находилась на третьем этаже в другом конце больницы. Мускулистый санитар в белых штанах и белой рубашке с короткими рукавами сидел справа от металлической двери за деревянным столом и читал вестерн в бумажной обложке. В центре двери имелось небольшое квадратное окно из толстого стекла. Рядом с дверью находилась кнопка. Санитар, завидев приближающихся Эми и доктора Ганетта, отложил книгу в сторону.

– Миссис Вергано со мной, Билл. Мы хотим увидеть мистера Морелли.

Билл сказал что-то в переговорник. Через несколько секунд дверь распахнулась. Внутри их ждал еще один санитар. Эми прошла за доктором Ганеттом через небольшой холл, где пахло дезинфекцией. Стены кофейного цвета не мешало бы покрасить заново. Длинный коридор вел направо. Доктор Ганетт свернул туда, и Эми увидела полицейского, сидящего у таких же дверей, как и на входе. Чем ближе они подходили к полицейскому, тем больше женщина нервничала. Она начала потеть, в желудке зажгло. Она не делала ничего противозаконного, но ощущение было такое, что она нарушала закон. Эми была уверена, что полицейский увидит ее насквозь, стоит ему бросить на нее взгляд.

– Я доктор Лерой Ганетт, лечащий врач мистера Морелли. А это Эми Вергано, адвокат, которого наняли его представлять. Она бы хотела поговорить со своим клиентом.

Полицейский попросил женщину предъявить адвокатскую карточку и удостоверение личности. Эми протянула карточку и водительские права. Все время, пока полицейский сверял фотографию с ее лицом, она ждала, когда он начнет задавать ей каверзные вопросы.

– Вам придется оставить сумку здесь, – сказал охранник, возвращая ей водительское удостоверение. – Ничего не давайте заключенному, ясно?

Эми кивнула, сама не веря, что попасть к Морелли оказалось так легко.

– Вы хотите, чтобы я пошел с вами? – спросил доктор Ганетт.

– Мне нужно поговорить с ним наедине. Сами понимаете, конфиденциальность, – ответила Эми, довольно успешно скрывая нервозность.

– Тогда я вернусь к работе, – обрадовался врач. Полицейский тем временем отпер дверь в палату Морелли.

– Спасибо за помощь.

Доктор улыбнулся:

– Без проблем.

– Когда закончите, постучите, – сказал полицейский, закрывая за Эми дверь.

Обстановка в палате была спартанской: два простых металлических стула и низкий комод у стены. На окне – решетка. Изголовье кровати Морелли было приподнято, так что он полусидел. Дэн смотрел на Эми без всякого выражения. Бледный, щеки ввалились, но взгляд напряженный. К его левой ноздре скотчем была прикреплена трубка, над кроватью висела бутылка с прозрачной жидкостью. Эми подошла и взглянула на раненого.

– Привет, Дэн. Как себя чувствуете?

– Не слишком хорошо, но лучше, чем несколько дней назад.

– Доктор Ганетт сказал, что вы справляетесь.

– Он не сказал, что будет со мной дальше?

– Вы останетесь здесь под охраной, пока не поправитесь достаточно, чтобы вас можно было перевести в тюрьму.

– Это скверно, – сказал Морелли, скорее себе, чем Эми.

– Вы раньше сидели в тюрьме? – спросила она.

– Во Вьетнаме, – тихо ответил он, мысленно находясь где-то далеко от больничной реальности.

– Вы были солдатом? Это тогда вы научились так драться?

Вопрос вернул Морелли в настоящее.

– Как вам удалось ко мне попасть? – спросил он с внезапной подозрительностью.

– В каком смысле?

– Вы единственная, кто меня навестил, за исключением детектива и какого-то парня из прокурорской конторы. Почему они вас впустили?

Эми покраснела:

– Я сказала им, что я ваш адвокат.

Глаза Морелли расширились, он заволновался:

– Это плохо. Идите и скажите им, что все не так.

– Почему?

– Просто поверьте мне на слово. Вам надо держаться от меня подальше. Не будет ничего хорошего ни для вас, ни для Райана, если наша дружба станет достоянием общественности.

– Уже слишком поздно, – с горечью ответила Эми. – Тот факт, что мы знакомы, уже растиражирован и в прессе, и по телевидению. Газетчики никак не могут насытиться историей о том, что случилось во время игры Младшей лиги, превратившейся в кровавую разборку. Они сделали нашу с Райаном жизнь настоящим кошмаром.

– Мне очень жаль. Я не видел телепередач и не читал газет с того времени, как…

Он замолчал. Выглядел очень расстроенным.

– Райан по вас скучает, – сказала Эми.

– Он видел, что случилось?

– Конечно. Вы там лежали в луже крови. Он думал, что вы умерли.

Выражение лица Морелли стало добрым. Он опустил голову.

– Мне совсем не хотелось, чтобы ребятишки все это видели.

– Тогда зачем вы так поступили?

Дэн медленно покачал головой:

– Не знаю. Все произошло так быстро… Если бы я мог, я вернул бы все назад.

Он в смятении взглянул на Эми:

– Вам нужно уйти. Я ценю вашу заботу, но больше не приходите, пожалуйста. Скажите Райану, что я в порядке. Я не хочу, чтобы он обо мне беспокоился.

– Обязательно скажу, но прежде чем уйти, мне нужно кое о чем с вами поговорить.

– О чем?

– Я и в самом деле некоторым образом ваш адвокат. Сегодня утром меня наняла женщина. Она сказала, что может вам помочь. Я ответила, что не могу вести ваше дело, так как ничего не понимаю в уголовном праве, но согласилась передать ее послание.

– Кто она такая?

– Ее зовут Ванесса Келлер. – Морелли выглядел ошеломленным. – Она сказала, что знала вас еще в средней школе, а затем еще раз встретилась с вами в середине восьмидесятых. Она остановилась в «Хилтоне», номер 709. У меня есть номер ее телефона.

– Нет! Скажите Ванессе, что я не буду с ней встречаться. Скажите ей, пусть она держится от меня подальше. И я не хочу, чтобы и вы приходили. Это небезопасно.

– Но, Дэн…

– Уходите! – закричал он. – Убирайтесь вон! Я не хочу больше с вами разговаривать!

Эми ушла из больницы очень расстроенной. Она никогда не думала, что Морелли откажется от ее помощи, причем так решительно. Во время обратной поездки женщина пыталась взглянуть на ситуацию его глазами, и ее гнев несколько утих. Дэн серьезно ранен, и впереди его ждет суд. Он человек, любящий жизнь на природе, а ему грозит тюремное заключение. Будущее окрашено в черные тона. Как сказал доктор Ганетт, депрессия в его положении вполне естественна, так что ждать от Морелли радости по поводу ее визита и благодарности за него весьма эгоистично.

Понятна была и реакция Морелли на известие, что Ванесса Келлер в городе. Он не видел эту женщину с восьмидесятых. Эми понятия не имела, какие отношения были между ними двадцать лет назад. Эта Ванесса явно со странностями. Возможно, она никогда не нравилась Морелли, и он не хотел, чтобы она совала нос в его дела.

В любом случае, думала Эми, открывая дверь в приемную, ее работа по делу Морелли завершена. Она позвонит Ванессе Келлер и скажет, что Морелли не хочет, чтобы она представляла его, равно как и не хочет говорить ни с той ни с другой.

– Миссис Вергано, – сказала секретарша, как только Эми вошла в приемную, – эти джентльмены ждут вас.

Двое мужчин в деловых костюмах встали и оглядели Эми взглядом, заставившим ее почувствовать себя неловко. Вид у них был начальственный. Тот, который повыше, был красив и напоминал фотомодель. Его четкие черты наверняка прекрасно получались на пленке, в каком ракурсе его ни снимай, но они были настолько идеальны, что слегка смущали, наводя на мысль о хорошей компьютерной анимации. Второй мужчина был плотнее, его волосы не были так идеально уложены с помощью фена, как у его коллеги, а одежда – подешевле. Эми подумала, что нос у него был когда-то сломан. По его виду можно было заключить, что он не верит никому и никогда.

– Эми Вергано? – спросил красавчик довольно неприятным тоном.

– Да.

– Я – Брендан Киркпатрик из офиса окружного прокурора. А это Говард Уолш, детектив портлендской полиции. Нам хотелось бы с вами поговорить.

– Разумеется, – сказала Эми, с трудом выдавив улыбку. Она понимала, что говорить придется о деле Морелли, и чувствовала себя ребенком, которого застали с рукой, сунутой в банку с конфетами. – Пройдемте в мой офис.

Как только они вошли к ней в офис, Киркпатрик и Уолш уселись, не дожидаясь приглашения.

– В чем дело? – спросила Эми, надеясь, что выглядит абсолютно невинной.

Киркпатрик уставился на нее тяжелым взглядом, который говорил, что он не покупает ничего из того, что она готова продать.

– Я только что получил очень тревожный звонок. Вы ведь знакомы с доктором Лероем Ганеттом, не так ли?

Эми не ответила. Киркпатрик холодно улыбнулся:

– Он вас знает. Он рассказал, что вы появились в городской больнице и заявили, что являетесь адвокатом Дэниела Морелли. Доктор Ганетт сказал, что вы пригрозили подать на больницу в суд, если он не пустит вас к Морелли. Итак, миссис Вергано, вы действительно являетесь адвокатом Морелли?

– Да, – ответила Эми, хотя сердце ее ушло в пятки.

– Что же, весьма интересно. Суд вас не назначал, а Морелли никому не звонил и его никто не навещал до того, как вы прорвались в его палату.

– Морелли ведь жил с вами, так? – спросил Уолш тоном, который подразумевал, что Дэн был не только квартиросъемщиком.

– Он снимал у меня квартиру.

– Вы сказали доктору Ганетту, что вы адвокат Морелли, чтобы просто навестить его? – спросил детектив.

– Нет, ничего подобного.

– Тогда кто вас нанял? – потребовал ответа Киркпатрик.

Эми пришла к выводу, что эта парочка решила, что может помыкать ею, поскольку она женщина. Страх уступил место гневу, но она предпочла ответить с улыбкой:

– Боюсь, эти данные конфиденциальны.

Киркпатрик покраснел.

– Это вам не игра, миссис Вергано. Ваш дружок напал на полицейского и чуть не убил мужчину. Он…

– Одну минутку, – перебила Эми. – Дэниел Морелли никогда не был моим дружком. Я возмущена вашими инсинуациями. Давайте к делу. Зачем вы пришли?

– Не стоит расстраиваться, – сказал Уолш, пытаясь разрядить обстановку. – У нас проблема, поэтому мы нервничаем.

– Какая проблема? – спросила Эми.

– Удостоверение личности у Морелли фальшивое. Мы проверили его отпечатки и тоже ничего не нашли. Насколько нам известно, этот тип появился в Портленде два месяца назад. До этого он вроде как не существовал.

Эми не сумела скрыть своего удивления.

– Если я правильно помню, полицейскому, который вас допрашивал сразу после драки, вы сказали, что познакомились с ним на художественной ярмарке? – сказал Уолш.

– Совершенно верно.

– До этого вы были с ним знакомы?

– Нет.

– Как и все остальные, кого мы опрашивали. Так что, учитывая фальшивый паспорт и то, как он вел себя на ромбе, мы опасаемся, не террорист ли он.

Эми побледнела. Такая возможность ей никогда не приходила в голову. Морелли явно был хорошо подготовленным бойцом. Неужели он научился убивать людей карандашом в тренировочном лагере аль Каеды?

– Мы надеялись, что вы скажете нам, кто он на самом деле, миссис Вергано, – сказал детектив.

– Возможно, тот человек, который вас нанял, знает его настоящее имя, – заметил Киркпатрик.

– Извините, – ответила Эми. – Я не могу вам сказать, это конфиденциальная информация.

Киркпатрик повернулся к Уолшу:

– Хочешь знать, что я думаю, Говард? Я думаю, что никто не нанимал миссис Вергано. Я думаю, что она придумала эту историю, чтобы повидаться с Морелли.

– Это ведь серьезное преступление, Брендан.

– Препятствие правосудию, это самое меньшее. – Киркпатрик перевел взгляд на Эми. – Но обвинения будут значительно серьезнее, если Морелли окажется террористом.

– Можете угрожать мне, сколько вашей душе угодно, мистер Киркпатрик, но вы прекрасно знаете, что я не имею права называть имя своего клиента.

– Если у вас на самом деле есть клиент. – Киркпатрик оглядел офис Эми. – Если судить по вашей конуре, дела у вас идут не слишком успешно. О деле Морелли пишет вся пресса. Будет она писать и о его адвокате. Возможно, его или ее даже покажут по телевизору. Вы не из тех, кто бегает за «скорой помощью»?

Эми встала:

– Хватит. Я прошу вас уйти.

– Я думаю, что вы пошли в больницу и врали там, чтобы проникнуть к Морелли и уговорить его взять вас в адвокаты, – продолжил Киркпатрик, не обращая внимания на требование Эми. – Вас могут за это попросить из адвокатуры.

– Если вы задержитесь здесь еще на минуту, я обвиню вас в нарушении моего права владения. Прежде чем угрожать мне исключением из адвокатуры, вы бы лучше прикинули, что они скажут, когда я расскажу им, как вы вели себя в моем офисе.

Киркпатрик нагло улыбнулся. Угроза Эми не произвела на него никакого впечатления.

– Мы знаем, вы не адвокат Морелли, миссис Вергано. Доктор Ганетт усомнился в ваших словах, так что прежде чем позвонить мне, он спросил у Морелли, являетесь ли вы его адвокатом. И тот ответил, что вы его не представляете.

– Мы можем легко разобраться в этом вопросе, – предложил Уолш. – Почему бы вам не поехать вместе с нами в больницу? Если Морелли скажет, что вы его адвокат, мы извинимся.

Эми почувствовала, что попала в ловушку. Она соврала доктору Ганетту. На самом деле она никогда не представляла Морелли – это невозможно без его согласия. Если она поедет в больницу, Дэн скажет Киркпатрику и Уолшу, что она не его адвокат, если откажется ехать – они могут ее арестовать.

– Прекрасное предложение, – заявила она, блефуя. – Я надеюсь, что вы оба извинитесь, когда Морелли скажет, что я его представляю.

– Вам придется нанимать адвоката себе, если он этого не скажет, – огрызнулся Киркпатрик.

Эми, Киркпатрик и Уолш подошли к двери, где сидел охранник. При виде Эми доктор Ганетт занервничал. Он смущенно кивнул Киркпатрику и Уолшу, но стеснялся взглянуть на женщину.

– Приятно снова вас видеть, доктор Ганетт, – сказал Киркпатрик. – Как я понимаю, с миссис Вергано вы уже знакомы.

При упоминании имени Эми доктор покраснел.

– Надеюсь, я не доставил вам никаких неприятностей?

– Нисколечко, – уверил его Уолш. – Почему бы вам не проводить нас к пациенту?

Они молча подождали у первой двери, пока санитар звонил внутрь. Киркпатрик и Уолш выглядели расслабленными и уверенными в себе. Ганетт переминался с ноги на ногу. Эми пыталась найти выход из положения.

Дверь с металлическим щелчком открылась, и доктор Ганетт провел их в палату Морелли. Эми поверить не могла, что позволила загнать себя в такую ловушку. Через пару минут ее могут арестовать, а вся ее карьера рухнет. Чем она будет зарабатывать на жизнь себе и Райану, если ее выгонят из адвокатуры? Она представила себе, какое впечатление произведет на сына объявление ее преступницей.

Когда они вошли, Морелли сидел. Он посмотрел на Киркпатрика и Уолша, затем перевел взгляд на Эми. Встретившись с ним взглядом, она постаралась передать ему весь свой ужас. Выражение лица Морелли не изменилось.

– Помните меня, мистер Морелли? – спросил помощник прокурора.

– Не отвечайте, – выкрикнула Эми.

Казалось, Киркпатрик в шоке – эта женщина посмела его перебить. Эми повернулась к нему:

– Мой клиент имеет право посоветоваться с адвокатом до того, как он ответит на вопросы прокурора или полиции.

– Что это вы пытаетесь изобразить? – злобно спросил Киркпатрик.

– Я ничего не пытаюсь изобразить, мистер Киркпатрик. Я даю моему клиенту совет, как и должен делать любой ответственный адвокат. Я бы проявила полное отсутствие компетенции, если бы позволила ему разговаривать с властями, не проконсультировавшись со мной. Это обычная адвокатская работа, Брендан. Мы даем советы своим клиентам.

Лицо Киркпатрика стало багровым. Морелли переводил взгляд с Эми на помощника прокурора.

– Эта женщина – ваш адвокат? – спросил Киркпатрик, с трудом сдерживая ярость.

– Не отвечайте, – велела Эми.

– Я, пожалуй, последую совету моего адвоката, мистер Киркпатрик, – сказал Морелли.

Киркпатрик повернулся к Эми:

– Считаете, что очень умная, не так ли?

– Я считаю, что я адвокат этого джентльмена, а еще я считаю, что вы должны передо мной извиниться.

Киркпатрик несколько секунд смотрел на Эми, затем круто повернулся и вышел из палаты. Уолш воспринял их поражение более спокойно. Он покачал головой и бросил на Эми уважительный взгляд.

– Я бы хотела проконсультироваться со своим клиентом, доктор Ганетт, – твердо сказала Эми.

– Разумеется, простите меня. Я всего лишь беспокоился… – заикаясь пробормотал врач.

– Все нормально, – расщедрилась Эми. – Я рада, что вы проявили достаточную заботу о пациенте и решили проверить меня. Не все были бы такими сознательными в подобной ситуации.

– Что все это значит? – спросил Морелли, когда они остались одни.

Эми упала на стул, ее трясло.

– Вы в порядке?

– Еле-еле. Этот урод Киркпатрик обвинил меня в… – она покачала головой, – в самых разных вещах. Сказал, что я бегаю за машинами «скорой помощи». – Она взглянула на Морелли. – Они бы меня арестовали, если бы вы не сказали, что я ваш адвокат. Спасибо вам, Дэн.

– Всегда рад стараться. Этот Киркпатрик – задница. – Морелли улыбнулся. – Мне понравилось, как вы обвели его вокруг пальца. – Он засмеялся. – Я думал, что расхохочусь, когда вы заявили, что требуете извинения.

Эми попыталась на минуту выглядеть серьезно, но внезапно напряжение отпустило, и она начала безудержно хихикать.

– Он здорово расстроился, правда? – спросила она.

– Думается, он не любит людей, которые рискуют ему противостоять.

Эми покраснела. Она гордилась, что сумела справиться. Затем опомнилась.

– Есть две вещи, которые нам надо обсудить, – сказала она.

– Выкладывайте.

– Вам нужен адвокат.

Морелли начал что-то говорить, но Эми перебила его.

– Я буду представлять вас до того времени, пока не найду хорошего специалиста по криминальному праву. Но вам нужна помощь.

– Я не уверен, что мне стоит помогать. – Морелли выглядел печальным и расстроенным. Такое внезапное превращение изумило Эми. – Я едва не убил этого Барни и мог убить полицейского, если бы его напарник не подстрелил меня.

– Зачем вы тогда это сделали?

– Когда Барни замахнулся, я действовал, как меня учили. Я не думал, – сказал он так тихо, что Эми едва его расслышала. – Я поклялся, что никогда никому не нанесу вреда снова. Я так старался. – Он покачал головой. – Наверное, мне надо принять то, что мне полагается, и не сопротивляться. Я так устал бегать…

– Кто вы такой, Дэн? – спросила Эми.

Морелли моргнул.

– Что?

– Кто вы на самом деле?

– Я не понимаю вопроса, – осторожно ответил он.

– Они проверили ваше удостоверение. Оно фальшивое. Еще они проверяли отпечатки ваших пальцев, и ничего не обнаружили. Кто вы такой?

Морелли отвернулся.

– Я не тот, кого вам хотелось бы знать, – печально ответил он.

– Дэн, я хочу помочь.

– Я благодарен, но вам лучше уйти.

Глава восьмая

Ванесса Келлер вышагивала по номеру, чувствуя себя скорее загнанным в клетку зверем, чем гостем гостиницы. Из окна ей был виден величественный пик горы Худ, покрытый снегом, и скользящие по реке Уилламетт парусные яхты. На улицах внизу толпились люди, которые радовались солнечной погоде. Она бы отдала все, чтобы оказаться подальше от душного гостиничного воздуха, перегоняемого кондиционером, но боялась пропустить звонок от Эми Вергано.

Ванесса попробовала отвлечься, включив телевизор, но передачи были такими скучными, что она не могла заставить себя их смотреть. Новостные каналы – и того хуже. Они говорили только о президентской кампании и высоком рейтинге Морриса Уингейта. Каждый канал показывал ее отца, самодовольно улыбающегося в камеру. Это приводило ее в ярость.

Зазвонил телефон.

– Мисс Келлер? – спросила Эми.

– Почему вы так долго не звонили? Что-нибудь случилось?

– Проблемы были, но, думается, мне удалось с ними справиться.

– Какие проблемы?

Эми рассказала Ванессе о своих приключениях с доктором Ганеттом, помощником прокурора Киркпатриком, детективом Уолшем и Дэниелом Морелли.

– Дэн не хочет вас видеть, – в заключение сказала Эми. – Он очень расстроился, когда я попыталась его уговорить. А еще он настаивает, чтобы я отказалась от его дела как можно скорее.

– Черт!

– Правда, я пыталась. Я попробую еще раз, дав ему время подумать, но, полагаю, результат будет тем же.

У Ванессы было несколько идей, но не того сорта, чтобы поделиться ими с юридическим работником.

– Ладно, – сказала она, – вы сделали, что могли.

– Вы хотите, чтобы я нашла ему хорошего адвоката, специалиста по уголовным делам?

– Да.

– Это будет дорого стоить.

– Деньги волнуют меня меньше всего, – заявила Ванесса.

– Что вы этим хотите сказать?

– Простите, не могу объяснить.

– Ванесса, кто такой Дэн? Помощник прокурора сказал, что удостоверение у него поддельное и они нигде не обнаружили его отпечатков пальцев. Когда я спросила Дэна про его настоящее имя, он очень расстроился.

– Поверьте мне, вам не стоит загружать себя этой информацией.

– Ни один адвокат не станет защищать клиента, не зная, кто он такой, и ни один судья не согласится выпустить под залог человека с поддельным удостоверением личности.

– Вы правы, но все равно я не могу вам ответить.

– Дэн был во Вьетнаме? Ванесса поколебалась.

– Я не знаю.

– Мне кажется, что он там попал в плен. Вы об этом знаете?

– Нет.

– Но вы знаете, что он служил в армии?

– Я хочу закончить этот разговор, Эми.

– Киркпатрик и Уолш думают, что он может быть террористом.

– Я понимаю, вы пытаетесь помочь, но я сейчас положу трубку. Спасибо вам за все, что вы сделали.

Ванесса отключилась и щелчком выбила сигарету из пачки, лежащей рядом с телефоном. Она закурила и снова принялась вышагивать по комнате. Какой у нее выбор? Она была уверена, что до того, как отец узнает, кто такой на самом деле Дэниел Морелли, пройдет совсем немного времени.

Тут ей пришло в голову, что она ни разу не позвонила Сэму после прилета в Орегон. Выполнил ли Виктор Хобсон ее просьбу защитить ее любовника? В безопасности ли он? Ванесса взглянула на часы. На восточном побережье на три часа позже. Она позвонила в квартиру, и Сэм сразу же снял трубку.

– Слава Богу, что ты в порядке, – сказала она, едва заслышав его голос.

– У меня все в норме, вот только о тебе очень беспокоюсь.

– Разве ФБР…

– Твой приятель Виктор Хобсон забрал меня с работы, Ванесса. Мне было жутко неловко, особенно после того, как накануне ко мне заявились полицейские.

– Почему ты не где-нибудь в безопасном месте?

– Потому что это ерунда. Никакая опасность мне не грозит.

– Черт побери, Сэм, еще как грозит. Ты должен мне поверить. Мой папаша ни перед чем не остановится, когда поймет, что я знаю.

– Это касается Карла Райса, парня из твоей книги?

– Откуда ты узнал про Карла?

– Меня о нем спрашивал Хобсон. Во что ты ввязалась?

– Тебе лучше не знать.

– Где ты, Ванесса? Давай, я приеду. Мы будем вместе. Я тебе помогу.

– Я не хочу, чтобы ты сюда приезжал.

– Пожалуйста. Тебе ведь нужна помощь.

– Я хочу, чтобы ты покинул квартиру, Сэм. Чтобы спрятался.

– Ванесса…

– Нет, я не скажу тебе, где я сейчас. Если ты будешь здесь, станет еще опасней. Ты будешь меня отвлекать.

– Ванесса, – повторил Сэм, но она уже повесила трубку.

* * *

Эми больше удивилась, чем расстроилась, когда Ванесса прервала разговор. Она знала, что та хочет помочь Дэну, только не понимала, почему Ванесса и Дэн отказываются сообщить ей информацию, которая ей необходима для выполнения своей работы. Тут она обратила внимание на часы. Пора ехать за Райаном в школу.

Когда Эми остановилась у края тротуара, Райан уже ждал ее. Он выглядел усталым и молча забрался на сиденье рядом с ней.

– Как дела в школе, тигренок? – спросила Эми, трогаясь с места.

– Нормально, – пробормотал Райан.

– Я сегодня видела Дэна, навещала его в больнице.

Райан выжидающе смотрел на нее.

– Он передает тебе привет. И еще говорит, что немного пострадал, но в целом в порядке.

– Правда?

– Да, правда. Когда я его видела, он сидел и нормально разговаривал.

– Он домой вернется? – спросил Райан, глядя на нее расширенными глазами, полными надежды.

– Нет, Райан. Физически он в порядке, но он ранил мистера Лутца и того полицейского, так что ему придется посидеть в тюрьме, пока все не выяснится.

– А потом? Потом он вернется домой?

– Не надо так далеко загадывать. Поживем, увидим.

Райан подозрительно затих. Он ссутулил плечи и опустил глаза. Эми чувствовала себя ужасно. Она не знала точно, что будет с Дэном. Он ранил Лутца, защищая Бена Брэнтона, и он никак не мог знать, что сзади его схватил именно полицейский. Возможно, хороший адвокат сможет добиться для него мягкого приговора. Но даже если Морелли осудят условно, Эми была уверена, что отсюда он уедет. У него нет корней в Портленде. Если подумать, у него, похоже, нигде нет корней. Она его спрашивала, откуда он, когда они в первый раз встретились, и он ответил, что много переезжал еще ребенком и нет места, которое он мог бы считать домом. Она тогда приняла этот ответ, но в свете того, что выяснилось за последние дни, он был явно уклончивым.

Тут она сообразила, что загадки Дэниела Морелли – проблема какого-то неизвестного пока адвоката, а не ее. Завтра она начнет опрашивать друзей-адвокатов, не порекомендуют ли они ей кого-нибудь. И когда найдет хорошего криминального адвоката, назовет его Ванессе.

Эта мысль позволила ей забыть о Морелли на целых три минуты. Хоть он теперь уже не является частью ее рабочей жизни, из своих мыслей она изгнать его не смогла. Было в ее квартиранте что-то трагическое – печаль, которая поднималась на поверхность во время их коротких встреч в больнице. Эми была уверена, что раны и юридические проблемы не являлись единственной причиной для его страха и депрессии. Ванесса Келлер назвала его «эмоционально раненым». Кто нанес Дэну психологические раны? Может быть, что-то случилось во Вьетнаме, когда он был в плену? Эми слышала, что вьетнамцы творили ужасные веши с американскими пленниками.

Женщина вспомнила дело, которое она вела, когда еще работала в фирме. Клиентом был ветеран с расстроенной психикой, и они обращались тогда за помощью к психиатру, эксперту по посттравматическим нарушениям. Жертвы этих нарушений часто вновь переживали событие, нанесшее им травму – изнасилование, землетрясение или автокатастрофу, – которое выбивалось из обычного человеческого опыта. Другие симптомы включали чувство вины и отстранение от внешнего мира. Такие нарушения наблюдаются у многих ветеранов вьетнамской войны. Эми тогда переговорила с экспертом, чтобы выяснить, сможет ли он им помочь. Тот психиатр показался ей очень умным и проницательным. Эми наверняка не собиралась продолжать представлять Морелли, но ведь пока она не нашла для него подходящего адвоката. Тому, кто впредь будет заниматься делом Дэна, наверняка не повредит, если она начнет создавать базу для защиты. Завтра утром она первым делом начнет поиски адвоката. И попытается вспомнить фамилию того психиатра.

Глава девятая

Доктору Джорджу Френчу было под шестьдесят. Он был слегка полноват, но прекрасно сшитые на заказ костюмы это скрывали. Серо-зеленые глаза поблескивали за очками в стальной оправе, тоже сделанными на заказ. Кожа бледная, а усы, борода и венчик волос, обрамляющих обширную лысину, с густой проседью. Когда Френч вошел в приемную, Эми отложила журнал, который читала.

– Выглядите замечательно, – сказал психиатр, одаряя Эми сияющей улыбкой.

Эми тоже улыбнулась:

– Спасибо, что так быстро меня приняли.

– Давайте побеседуем в офисе. Кофе хотите?

– С удовольствием. Надо заставить мозги шевелиться. По пути к офису Френча располагалась маленькая кухня.

Доктор остановился там, наполнил две чашки и пошел дальше.

– Очень жаль, что ваша фирма приказала долго жить.

– Мне тоже жаль.

– Наверное, это было для вас шоком?

Эми пожала плечами:

– Помощникам никогда не ведомо, что происходит. Однажды утром партнеры собрали нас в конференц-зале, только и всего.

– И теперь вы работаете самостоятельно?

– Да, – ответила она смущенно. Ведь она спустилась из высших эшелонов юридической практики в самый низ, в кустари-одиночки. – Кое-как перебиваюсь. В основном разводы, завещания, контракты. Есть несколько маленьких фирм, чьи дела я веду. Если «Майкрософт» или «Найк» спросят, не знаете ли вы хорошего адвоката, я буду очень признательна за рекомендацию.

Доктор Френч засмеялся и отступил в сторону, пропуская Эми в свой офис. Диван, обтянутый бордовой кожей, стоял у бледно-голубой стены, на которой висели солнечные эстампы. Напротив, на другой стороне комнаты, – огромное окно, дающее свет и вид на небо. Психиатр закрыл дверь и жестом предложил Эми сесть в одно из кресел из кожи и хрома, которые стояли около низенького журнального столика. Сам сел во второе кресло.

– Я хотела бы, чтобы вы кое-кого посмотрели, – сказала Эми.

– Разводящегося клиента?

– Нет. По правде, речь идет о деле, которое уже вызвало большую шумиху. Вы читали о драке во время игры Младшей лиги?

– Кто не читал!

– Мой сын играл в одной из команд, а мужчина, которого арестовали, снимал у меня квартиру. Над гаражом. Вот о нем я и хотела бы с вами поговорить.

– Почему со мной?

– Вы же специалист по посттравматическим нарушениям.

– А, Мазык, – сказал Френч, имея в виду дело, ради которого его нанимала старая фирма Эми. Грегори Мазык был ветераном, который закрылся в доме с заложником. Доктор Френч свидетельствовал, что Мазык страдает от посттравматического стресса и считает полицейских иракцами, а заложника – своим лучшим другом, который умер у него на руках во время войны в Заливе.

– Что вы знаете о случившемся во время игры Младшей лиги?

– Совсем немного.

– Ладно. Так вот. Дэн – Дэниел Морелли, мой клиент, – он столяр. Не знаю, сколько ему лет, но, на мой взгляд, где-то под пятьдесят. Он ездит по стране на грузовичке. У него нет корней. Иногда он по неделям живет в лесу. Кормится случайными заработками и еще делает прекрасную мебель. Мы познакомились на ярмарке в парке, у него была палатка рядом с моей. Он пытался получить заказы на мебель, и ему негде было жить. Мне он показался очень мягким, да и мой сын очень к нему привязался. Я ни разу не видела ничего, что подсказало бы мне, что он способен на насилие.

Эми рассказала психиатру про драку.

– Я спрашивала его по поводу того, что он сделал Барни и полицейскому. Он сказал, что не думал, просто действовал, как его учили. Он очень сожалел о своем поступке, находился в депрессии. Еще он сказал, что во Вьетнаме был в плену. Я спросила, служил ли он в армии, но он отказался отвечать. Он также сказал, что поклялся больше никому не причинять вред. Вот я и подумала, не связано ли это его внезапное бешенство с тем, что случилось с ним во Вьетнаме.

– Думаю, это вполне вероятно.

– Я помню ваши показания. Вы тогда сказали, что боевой опыт может вызвать симптомы посттравматического стресса через много лет после самих событий. Я хочу, чтобы вы поговорили с Дэном и сказали мне, что вы поэтому поводу думаете.

– Ладно.

– Есть еще одно обстоятельство, – сказала Эми, – довольно странное. Удостоверение личности Дэна фальшивое, и полиция нигде не нашла его отпечатков пальцев.

– Вот это уже интересно. Если он был в армии, его отпечатки наверняка должны быть в делах. – Доктор Френч встал. – Подождите, я сверюсь со своим расписанием.

Он прошел за письменный стол и поговорил по интеркому с секретаршей.

– У меня сегодня отменена встреча, – сказал он Эми немного погодя. – Три часа подойдет?

Когда охранник впустил Эми и доктора Френча в палату, Морелли сидел в кровати. Никаких трубок уже не было, лицо немного порозовело. Длинные волосы веером лежали на плечах.

– Вы выглядите намного лучше, – заметила Эми.

Морелли уставился на спутника Эми.

– Кто ваш друг?

– Это Джордж Френч. Он психиатр.

Морелли устало улыбнулся:

– Значит, так я буду защищаться? Косить под сумасшедшего? Я избавлю вас отлипших хлопот, Эми. Номер не пройдет. Я вполне вменяем.

– Вам не обязательно быть психом, чтобы защита основывалась на определенных аргументах. Доктор Френч просто хочет задать вам несколько вопросов.

– Это конфиденциально? Останется между нами?

– Разумеется, – уверила его Эми.

Морелли пожал плечами и жестом пригласил их садиться на стоящие у стены стулья.

– Располагайтесь. Все равно у меня нет более интересного занятия.

Эми и доктор подтащили стулья ближе к кровати и сели. Джордж положил на колени блокнот в желтую линейку и написал заголовок.

– Не возражаете, если я буду звать вас Дэном? – спросил он.

– Да хоть горшком, только в печь не ставьте, – пошутил Морелли, чтобы показать, что относится к вопросам доктора не слишком серьезно.

Френч засмеялся:

– Мне бы хотелось кое-что о вас узнать, прежде чем мы перейдем к событиям на бейсбольном ромбе. Не возражаете?

Морелли немного поежился, но кивком выразил согласие.

– Чудно. Начнем с самого простого. Где вы росли?

– В Калифорнии.

– Где именно в Калифорнии?

– В Сан-Диего.

Морелли говорил Эми, что рос в семье военного, и они постоянно переезжали. Теперь он говорил доктору Френчу другое.

– Братья или сестры есть?

– Нет.

– Мать жива?

– Нет.

– Отец?

– Понятия не имею.

– Вы не ладили?

– Он нас бросил, когда я был ребенком.

– Ваша мама вторично не вышла замуж?

– Нет.

Доктор Френч что-то записал, прежде чем продолжить интервью.

– Уже сделали глубокие психологические выводы, доктор? – спросил Дэн.

– Пока только тринадцать, – ответил Френч с улыбкой.

– Трогательно, – ответил Морелли. Он пытался вывести Джорджа из себя, но у него хватило ума понять, что доктор на провокации не поддается.

– Не скажете ли вы мне, в какую среднюю школу вы ходили? – спросил Френч.

– Святого Мартина.

Джордж явно удивился.

– Вы, похоже, из очень обеспеченной семьи.

– Я получат стипендию.

– Тогда вы, очевидно, прекрасно учились.

– Высшие баллы почти по всем предметам.

– Как насчет спорта?

– В средней школе много чем занимался, но в школе Святого Мартина в организованных спортивных мероприятиях не участвовал. Я держался обособленно и старался получше учиться.

– Какие предметы больше всего нравились?

– Математика. Физику любил.

– Вам в этой школе нравилось?

Дэн пожал плечами:

– Было несколько отличных преподавателей. А учащиеся – совершенно из другого мира. У нас не было почти ничего общего.

– У вас были близкие друзья?

На лицо Морелли будто туча набежала.

– Я не хочу об этом говорить.

– Вы были знакомы с Ванессой в средней школе, – сказала Эми.

Морелли совсем расстроился.

– Да, с Ванессой. Я ее знал. Но я не буду об этом говорить, так что давайте двигаться дальше.

– Ладно, – не стал настаивать Джордж. – А как насчет колледжа?

Дэн не ответил.

– Мистер Морелли?

– Никакого колледжа. Вместо него Вьетнам. Меня призвали в армию.

– Вы не хотели идти в армию?

– Я сам не знал, чего хотел. Все было слишком сложно.

Эми показалось, что она услышала в голосе Морелли горечь и печаль.

– Где вы проходили основную подготовку? – спросил Френч.

– Форт-Льюис.

– Это была обычная подготовка?

– Ну да. – Морелли помолчал, что-то вспомнив. – Были еще тесты. Мне кажется, они не входили в обычную основную подготовку.

– Какие тесты?

– Во время основной подготовки мы все сдавали тесты: на коэффициент умственного развития, знание языка и все такое. Сначала мы сдавали эти тесты группами, но вскоре меня начали выделять. Мне могли позвонить в субботу утром или вечером среди недели и заставлять сдавать эти тесты с еще двумя или тремя парнями. Нам было приказано об этом не распространяться. На этот счет там существовали очень строгие правила. Но я однажды разговорился с одним из этих парней, которому тоже было любопытно. Выяснилось, что его родители – эмигранты из России, так что он бегло говорил по-русски. Он знал, что один из парней говорил на каком-то азиатском языке, а другой изучал русский в колледже.

– А вы?

– Вот тут я ничего не мог понять. Я знал французский в объеме средней школы, отметки у меня были хорошие. Но этот парень говорил по-русски без всякого акцента.

– Что-нибудь необычное произошло во время основной подготовки?

– Ну, это нельзя назвать необычным. Скорее неожиданным.

– Что именно?

– Куда меня направили. Нам всем предложили указать, что мы предпочитаем в смысле ПИО. – Заметив недоумение Эми, он пояснил: – Продвинутое индивидуальное обучение.

Я написал, что хочу учиться в офицерской школе, затем – служить в специальных войсках. Меня направили в Холаберд. Это совсем близко от Балтимора.

– Что происходило там?

– Разведывательная подготовка.

– Но вы не высказывали предпочтения разведке, не так ли?

– Нет. Но не мое дело было задумываться почему, верно? Я смирился с программой.

– Чему вас научили в Холаберде?

– Всякие разведывательные вещи. Как следить за кем-то, как войти в запертое помещение, электронное наблюдение.

– Подслушивание?

– И другие милые навыки, – улыбнулся Морелли. – Еще нас время от времени выводили в поле. Так это называлось.

– Приведите пример.

– Ну, я выбирал имя в телефонной книге и ходил за этим человеком весь день. Еще я устанавливал «жучки» в офисе одной фирмы. Я влез туда ночью и установил «жучок». Потом мы часами слушали скучнейшую дребедень. Через несколько ночей я снова залез туда и снял «жучок».

– Что бы случилось, если бы вас поймали?

– Одного парня поймали. Армия все уладила. Если ловили копы, то вообще все было в порядке. Они знали, чем мы занимаемся время от времени. Если же ловили гражданские, то посылали полковника с целой коробкой медалей. Сначала он взывал к патриотизму этого парня, потом к его кошельку. Если и этот номер не удавался, парню намекали, завуалированно, естественно, насколько трудной может стать его жизнь.

– Во время вашего пребывания в Форт-Холаберде случалось что-нибудь необычное?

Морелли кивнул:

– В конце четвертого месяца моего там пребывания меня вызвали с тренировки и велели идти к старшему офицеру базы. Меня ждали два «зеленых берета», оба при полном параде. Они сказали, что хотят, чтобы я подал заявление для подготовки к службе в специальных войсках. Дескать, мои успехи произвели на них глубокое впечатление, и я для них подхожу. Все говорилось без напряга, льстило самолюбию. Мне внушили, что меня выбрали из многих других, и намекнули о секретных поручениях и заданиях, связанных с большим риском. Не забывайте – я был пацаном, к тому же очень впечатлительным. Эти «зеленые береты» вышли прямиком из фильмов Джона Уэйна: вся грудь в нашивках и орденских колодках. И еще подстегивала мистика специальных войск.

Джордж улыбнулся:

– Полагаю, что вы согласились.

– Еще как. Как только я закончил курс в Холаберде, меня направили в Форт-Беннинг, штат Джорджия, где три недели учили прыгать с парашютом. Затем пришла очередь специального военного центра в Форт-Брэгге, Северная Каролина.

– Чем вы там занимались?

– Интенсивной физической подготовкой и искусством выживания. Там имелась полоса препятствий длиной в пять миль, мы учились лазать по горам и сооружать веревочные мосты. Наука выживания – настоящий кошмар. Они бросали нас в соленую воду на отдаленном побережье. Мы должны были суметь выбраться на берег и выжить там. Ну, знаете, какие растения можно есть в определенной местности, как разжечь костер, прямо наука для бойскаутов. Затем началось обучение по специальности. В специальных войсках основное подразделение состоит из двух офицеров и десяти рядовых. У каждого человека в подразделении своя специальность. Среди них были саперы, которых учили обращаться со взрывчатыми веществами, связисты, медики, радисты, лингвисты, знатоки оружия и эксперт по психологическим операциям. Последним как раз был я.

– Что конкретно вы делали?

– Меня учили, как использовать помощь медиков и сельскохозяйственных специалистов, убивать, принуждать гражданское население работать на нас, и еще меня учили допрашивать пленных.

Морелли помолчал, как будто вспомнил нечто такое, чего вообще не хотел бы помнить.

– Что-нибудь еще? – спросил доктор Френч, чтобы не прерывать разговор.

Дэн оторвался от своих дум и взглянул на психиатра.

– Практические операции, – ответил он. – Моя группа выступала как единое подразделение. Мы тренировались на Аляске, в Панаме, в холодном климате, в джунглях. После Форт-Брэгга меня перевели в Форт-Перри в Южной Каролине для обучения передовым методам допроса. Затем я снова вернулся в Брэгг.

– Вам приходилось когда-нибудь применять ваши обретенные навыки на практике?

Морелли насторожился, но кивнул.

– Какими были некоторые из ваших заданий?

– Предпочитаю не отвечать.

– Потому что они были секретными?

– Я не буду обсуждать свои задания.

– Ладно.

Доктор Френч еще что-то записал. Эми подумала, что Морелли устал. Он закрыл глаза, пока доктор писал, да и последние ответы он произносил еле слышно.

– Эми сказала мне, что вы были во Вьетнаме.

Морелли взглянул на Эми и кивнул.

– Вы там попали в плен?

Дэн снова кивнул.

– Как долго вы оставались в плену?

– Около двух недель.

Джордж постарался скрыть свое удивление.

– Почему так недолго?

– Я сбежал.

– Где вас захватили?

– Предпочитаю не говорить.

– Во Вьетконге?

– Предпочитаю не говорить.

– Как вам удалось бежать?

У Морелли появился отсутствующий взгляд.

– Я решил, что с меня хватит.

– Вы находились в лагере для военнопленных или…

– Я не был ни в одном из тех мест, которые вы знаете.

– Но это было во Вьетнаме?

Морелли не ответил.

– Куда вы направились после побега? – спросил Френч.

– В джунгли. Я более или менее умел ориентироваться в лесу без карты или компаса. У меня все получилось. – Дэн снова закрыл глаза. – Я устал, давайте на этом закончим, – сказал он.

– Хорошо, – согласился Френч. – Еще всего один вопрос. Какое у вас было последнее звание?

– Капитан.

Доктор Френч встал, Эми последовала его примеру.

– Спасибо, что поговорили с нами.

Морелли не отреагировал.

– Я звонила лучшему адвокату по криминальным делам, чтобы передать ему ваше дело, но его не оказалось в городе, – сказала Эми. – Я вернусь сюда, когда у меня будут новости.

Морелли кивнул, но, похоже, без всякого интереса.

– Ванесса все еще в городе. И все еще хочет с вами поговорить. Что мне ей сказать?

– Ей надо уехать. Скажите, пусть уезжает, пока у нее есть такая возможность.

– Она в какой-то опасности, Дэн?

– Я устал, – сказал Морелли.

Доктор Френч коснулся руки Эми.

– Давайте дадим мистеру Морелли отдохнуть, – сказал он. Эми беспокоилась о Морелли, но доктор был прав. Ее клиент закрылся, и она понимала, что больше им сегодня ничего не удастся вытянуть.

– Что вы думаете? – спросил Джордж, когда они шли к своим машинам.

– Совершенно очевидно, что Дэн нетипичный случай, – с энтузиазмом сказала Эми. – Только представьте себе, что ему пришлось пережить после его побега из плена!

– Так вы купились на эту историю? – спросил доктор Френч, не высказывая собственного мнения.

– Она звучит вполне правдиво. А у вас что, есть сомнения?

– В прошлом году я работал с одним типом, который оправдывал присвоение денег тем, что он якобы работает на ЦРУ и ему необходимы деньги для операции под прикрытием. Он был очень убедителен, смотрел в глаза и при этом говорил совершенно невероятные вещи. И все время врал. Он прочел все книги, когда-либо написанные про ЦРУ, равно как и шпионские романы и новостные журналы. Он обладал энциклопедическими знаниями о ЦРУ и о том, как оно действует.

– Вы считаете, что Морелли все выдумал?

– Он в курсе армейской подготовки, но эти детали очень легко узнать. Он мог знать кого-нибудь, кто служил в армии, или прочитать об этом в Интернете. Проанализируйте, что он нам рассказал, Эми. Морелли отказался обсуждать даже мелкие детали касательно его заданий. И вот что я вам еще скажу. Я работал в армейской разведке во время войны во Вьетнаме и никогда не слышал, чтобы кому-то из американцев удалось удачно сбежать из вьетнамского плена.

Эми стало стыдно за свой непрофессиональный энтузиазм по поводу рассказа Морелли. Просто это было яркое пятно в ее небогатой приключениями жизни.

– Не будьте такой мрачной, – засмеялся Джордж. – Я еще не сделал никаких выводов насчет Морелли. Просто я не могу принять такую историю без доказательств. У меня есть друг, который, возможно, сможет добыть для нас копию послужного списка Морелли. Интересно будет почитать.

– Что будет, если окажется, что он сказал правду, Джордж?

Доктор Френч немного подумал.

– Стресс, который он испытал в плену у вьетнамцев, вполне мог вызвать посттравматический синдром. Но прежде чем прийти к какому-то выводу и свидетельствовать в суде, мне необходимо иметь чертовски много доказательств, что он действительно был в плену, и информацию относительно условий, в которых он содержался.

– Давайте я вас спрошу иначе. Что, если он все это придумал, но сам верит, что он был своего рода коммандос? Это не делает его невменяемым с юридической точки зрения?

– Ну, – медленно начал Джордж, – это будет называться параноидным поведением, но он слишком собран, чтобы страдать параноидной шизофренией. Я этого вообще не вижу. У него нормальное ощущение реальности. Я имею в виду, что он говорит разумно, сознает, в какой он ситуации, правильно отвечает на заданные вопросы. – Доктор Френч помолчал. – Еще есть один вариант – параноидное нарушение личности. Такое обычно происходит в подростковом возрасте и характеризуется острым недоверием к людям. Их мотивы представляются больному злокозненными. Но я и этого в данном случае не вижу. Морелли согласился поговорить с нами. Он дал нам достаточно информации, тогда как человек с таким синдромом никогда бы так не поступил.

Они шли через парковочную стоянку. Доктор глубоко задумался. Когда они подошли к машине Эми, он рискнул выдать еще одну версию.

– Есть вероятность, что у Морелли паранойя, но такая форма паранойи встречается исключительно редко.

– Поясните.

– Человек находится в таком параноидном состоянии, когда еще в молодые годы у него сформировалась очень навязчивая иллюзия. Начинается она с убежденности, что какая-то внешняя сила, вроде ЦРУ, контролирует его. Как только эта иллюзия пустит корни, человек на ее основании начинает строить на редкость сложную систему. Если вы поверите в начальную посылку, все остальное представляется необыкновенно логичным. Эту систему почти невозможно сломать. Такой тип человека постоянно живет в иллюзии, но он держит рот на замке, потому что по опыту знает: все разговоры на эту тему приводят к неприятностям, а он достаточно здоров, чтобы стараться этого избежать.

– Не будет ли он с нами откровенен из страха попасть за решетку?

– Это возможно. К тому же вы уверили его, что наш разговор конфиденциален. Открыться в такой ситуации не будет противоречием этому типу паранойи.

– Вы же сказали, что такие случаи чрезвычайно редки.

– Почти так же редки, как и возможность встретить человека, который делал то, что, по словам Морелли, делал он. Разумеется, куда приятнее поверить в занимательную историю, чем пытаться в ней детально разобраться, но именно это мы и должны сделать.

– Ладно, доставайте его документы. Позвоните мне, если они подтвердят его рассказ или, наоборот, покажут, что он солгал. Тем временем я займусь поисками адвоката с опытом в уголовном праве, который согласится защищать Морелли.

Глава десятая

Через два дня после встречи с Дэном и доктором Френчем Эми вошла в приемную своего офиса в приподнятом настроении. Рей Армитейдж, один из самых известных адвокатов по уголовным делам в стране, перезвонил ей. Он находился в Колорадо, занимался там подготовкой к процессу по делу об убийстве, в которое был вовлечен член Олимпийской лыжной команды, но обещал вернуться в Портленд в понедельник и высказал интерес к делу Морелли.

Эми позвонила Ванессе, как только кончила говорить с Армитейджем. Та была готова заплатить аванс и оплатить все дополнительные гонорары и расходы, хотя они и зашкаливали. Эми удивило, что Ванесса не поинтересовалась, не передумал ли Морелли насчет встречи с ней.

– Доброе утро, Нэнси, – пропела Эми.

– Уж как я рада тебя видеть, – ответила секретарша. – Телефон просто раскалился.

Эми удивленно смотрела на нее.

– Ты что, не читала утренние газеты и не смотрела новости по телевизору? Они обвинили вашего приятеля в нападении во время игры Младшей лиги. Смотри первые полосы газет. И все знают, что ты его адвокат.

Нэнси протянула Эми газету. Статья была напечатана ниже газетной складки, зато занимала добрую треть первой полосы.

– Да, еще звонил этот тип, Киркпатрик.

– Что ему нужно?

– Морелли предъявят обвинение в час дня в больнице.

– Сегодня?

– Так сказано в послании. Он звонил вчера вечером, когда мы все ушли, и оставил послание на автоответчике.

«И Киркпатрик даже не позаботился попросить их позвонить мне домой, – подумала Эми. – Этот урод пытается оглушить меня. Каким образом я справлюсь с этой процедурой сегодня, да и вообще когда-нибудь?»

Эми имела весьма смутное представление, в чем заключается процедура формального предъявления обвинения, и уж совсем никакого – что ей самой полагается делать. Она схватила распечатку записей на автоответчике и рванулась к себе в офис. Большинство звонков были от представителей прессы. Она положила все послания сверху на стопку ранее полученных, на которые она не удосужилась ответить, и набрала номер Бетти Сато, своей подруги по юридической школе, которая сейчас работала в офисе окружного прокурора графства Малтномах.

– О Господи! – воскликнула Бетти, услышав ее голос. – Эми Вергано, знаменитый криминальный адвокат, звонит мне. Чем я заслужила такую честь?

– Перестань, Сато.

Бетти рассмеялась.

– Ты ведь газеты читала, да? – спросила Эми.

– Кроме всего прочего. Брендан Киркпатрик узнал, что мы вместе учились, и замучил меня вопросами о тебе. Должна тебе сказать, он отнюдь не самый ярый твой поклонник.

– Это меня меньше всего волнует.

– С каких это пор ты берешься за уголовные дела? – поинтересовалась Бетти.

– Это длинная история, – сказала Эми, немного забеспокоившись, что Киркпатрик проверяет ее. – Именно поэтому я тебе и звоню. Ты единственная моя подруга, которая разбирается в уголовном праве. Я только что выяснила, что сегодня днем моему клиенту формально предъявят обвинение, а я не имею ни малейшего представления, что должна делать в это время.

Сато некоторое время молчала. Когда она заговорила, то тон ее был похож на тон, каким медсестры разговаривают с неразумным пациентом.

– Могу я кое-что сказать, Эми? В смысле по-дружески?

– Я знаю, что взялась не за свое дело, Бетти. Я связалась с очень хорошим криминальным адвокатом, он согласился взять у меня это дело. Но он может встретиться со мной только на следующей неделе. Значит, мне самой придется разбираться с этим формальным предъявлением обвинения.

– Я рада, что ты нашла человека, которому можно передать дело. – Эми почувствовала в голосе подруги облегчение. – Брендан здорово против тебя настроен, а мне не хотелось бы, чтобы ты попала в беду.

– Поверь мне, я хочу отделаться от этого дела как можно скорее. Но сегодня ничего не получится. Так что говори, что я должна делать.

– Ладно, только пообещай мне, что не скажешь никому, что я тебе помогла. Киркпатрик меня живьем зажарит, если узнает.

– Обещаю.

– Все просто. Даже шимпанзе справится. Киркпатрик даст твоему клиенту копию обвинительного заключения. Ты отказываешься его читать, но оставляешь за собой право выступить против в случае юридических ошибок. Затем ты говоришь судье, что твой клиент не признает себя виновным и настаивает на суде с присяжными. Да, не забудь потребовать, чтобы Киркпатрик предъявил тебе все полицейские отчеты, потому что он обязан это сделать после формального предъявления обвинения.

– Как насчет залога?

– Сумма уже должна быть определена, но это будет большая сумма. Брендан обвиняет его в нападении и попытке убийства. Хотя сейчас это не имеет значения. Твой парень в больнице, так что какое-то время он никуда не денется. Пусть из тюрьмы его вытаскивает тот адвокат, который примету тебя дело. Слушания по поводу залога всегда очень запутанные.

– Ладно. Предъявление обвинения кажется довольно простой процедурой.

– Верно. Но это последняя простая процедура в этом деле.

– Я же сказала, что передаю дело. Помилосердствуй, я и так на взводе!

– Прости, но я не хочу, чтобы ты пострадала.

– Я знаю. Спасибо. – Эми помолчала. – Что ты рассказала Киркпатрику обо мне?

– Что ты переспишь с ним, если он откажется от обвинений.

– Думаешь, он бы купился?

– Ты не останешься в этом деле достаточно долго, чтобы это выяснить, не забывай.

– Нет, серьезно, что ты ему сказала?

– Правду. Что ты умна и трудолюбива, но я не знала, что ты берешь уголовные дела.

– Какой он?

– Брендан не глупее тебя и прямолинеен. Его жена погибла в автокатастрофе три года назад. Детей у него нет. Ходят слухи, что он очень любил свою жену и терпеть не может возвращаться в пустой дом. Наверное, поэтому он всегда на работе. Для него ничто не имеет значения, кроме его дел. Он заносчив и жесток, но он также предан делу и патологически честен.

– Я же сказала, я бросаю это дело. Нет нужды меня пугать.

– Ты же хотела знать.

– Спасибо. Слушай, давай встретимся, поужинаем, сходим в кино.

– Давай. Мы с тобой давненько не виделись.

– Обычные проблемы одинокой мамаши.

– Пригласи няньку, и мы с тобой загуляем.

Эми повесила трубку. Она немного успокоилась, выяснив, в чем заключается формальное предъявление обвинения. С этим она справится. В послании Киркпатрика сказано, что процедура пройдет в больнице. Если они проведут ее в палате под охраной, то ей не придется выступать в открытом суде, где все будут потешаться над ее промахами. Эми глубоко вздохнула. Она справится. В конференц-зале есть небольшая библиотека юридической литературы. Она может прочитать все, что требуется, и выучить как можно больше по поводу закона. Она сверилась с часами и решила, что у нее даже хватит времени, чтобы пойти в библиотеку в суде и просмотреть там учебники по уголовному праву.

Эми уже почти встала, когда загудел интерком и Нэнси сообщила, что с ней хочет поговорить доктор Джордж Френч. Эми сняла трубку:

– Привет, Джордж. В чем дело?

– Мой приятель пытался достать армейские бумаги Морелли. Их не существует. Никто по имени Дэниел Морелли не служил в специальных войсках или других воинских подразделениях во время войны во Вьетнаме.

Эми на минуту задумалась. Доктор Френч терпеливо ждал.

– Это сходится с тем, что его удостоверение оказалось поддельным. Если он и служил, то под другим именем.

– Или, – добавил Френч, – он никогда не служил и водит нас за нос.

– Я поговорю с ним после формального предъявления обвинения и перезвоню вам, если что узнаю. Спасибо.

Телевизионные бригады и орущие репортеры заняли почти все место в вестибюле больницы, где под охраной лежал Дэниел Морелли. Эми бормотала «Без комментариев», пробегая по коридору к лифту. Когда двери лифта закрылись, репортеры все еще продолжали кричать, требуя, чтобы им сказали что-то для печати. Эми прислонилась к стене, закрыла глаза и дала себе клятву, что никогда больше не возьмет дело, вызывающее такой интерес прессы.

Когда она появилась в кабинете доктора Ганетта, то застала там Брендана Киркпатрика, болтающего с Рубеном Веласко, которому поручили предъявить обвинение Морелли. Веласко был кубинцем средних лет, чьи родители вырвались из клещей Кастро, а затем переехали из Майами в Орегон, чтобы работать в ресторане кузена, когда мальчик был еще подростком. Эми знала всего несколько судей, и не вызывало сомнений, что Киркпатрик таким недостатком не страдает.

Когда Эми вошла, Веласко встал и слегка поклонился. У него были темные вьющиеся волосы, чистые карие глаза и приятная улыбка. Когда он обратился к ней, Эми заметила легкий испанский акцент. Она пожала руку судье и умудрилась смотреть Киркпатрику в глаза, когда пожимала и его руку. Его ответное пожатие было вежливым, но лишенным всякой теплоты. Судья представил Эми судебного репортера, пожилого афроамериканца по имени Артур Рейд.

– Несколько необычно формально предъявлять обвинение мистеру Морелли в больнице, – пояснил Веласко, – но Брендан боялся, что можно допустить конституционную ошибку, если не предъявить обвинение вашему клиенту сразу же после того, как доктор Ганетт посчитает его способным, чтобы понять всю процедуру.

Эми достаточно начиталась во время ленча, чтобы понимать, что могут быть конституционные последствия, если предъявление обвинения отложится, но она не могла вспомнить, о каких последствиях идет речь, поэтому многозначительно кивнула.

– Есть еще один вопрос, который нам следует обсудить до того, как доктор Ганетт отведет нас в палату своего пациента. Пресса хочет писать о процедуре формального предъявления обвинения, но я не собираюсь пускать всех репортеров, которых мы видели в вестибюле, в палату. Брендан предложил, чтобы представители прессы выбрали одного человека от газет и одну телевизионную команду, которые будут представлять всех. А мы потребуем, чтобы все газеты и телевизионные каналы получили доступ к фотографиям и заметкам. Вас это устраивает?

Эми представления не имела, стоит ли ей протестовать, поэтому сказала, что не возражает, если судья полагает это лучшим выходом из положения. Брови Веласко на мгновение приподнялись. Он не привык к столь разумному поведению защитника, но быстро привел лицо в порядок и мысленно поблагодарил Господа за маленькие благодеяния.

– Итак, – сказал судья, – тогда давайте выслушаем мнение доктора Ганетта по поводу состояния здоровья мистера Морелли.

Через двадцать минут Эми, Киркпатрик, судья Веласко и его репортер вышли в холл у охраняемой палаты, где их уже ждали репортер из «Орегониан» и команда четвертого новостного канала. После того как журналисты согласились, что следует освещать процедуру предъявления обвинения, доктор Ганетт пригласил всех в палату. Лампы на телевизионной камере наполнили коридор ярким искусственным светом. Когда камера заработала, Киркпатрик всячески изображал дружеские отношения с судьей и полностью игнорировал Эми. Когда свет погас, и камера перестала жужжать, помощник прокурора сбавил темп и пошел с ней рядом. Он удостоил ее самодовольной улыбкой.

– Я слышал, Джордж Френч работает на вас?

– Вам это сообщил ваш осведомитель, доктор Ганетт? – спросила Эми.

– Да ладно вам, не придирайтесь. Полицейскому у дверей палаты велено сообщать имена всех, кто навещает Морелли.

– Полагаю, он также подслушивает все разговоры между адвокатом и клиентом?

– Вы меня удивляете, миссис Вергано. Это же противоречит закону.

Эми поморщилась. Помощник прокурора ухмыльнулся. Он явно наслаждался ситуацией.

– Значит, вы хотите все свалить на посттравматический синдром? – с невинным видом спросил Киркпатрик.

– А вы бы не хотели это выяснить?

– Вообще-то по закону вы должны мне об этом сообщить. Вы слышали о взаимообязывающем законодательстве?

Термин Эми слышала, но понятия не имела, что от нее в этом случае требуется. Прежде чем она успела придумать остроумный ответ, чтобы скрыть свое невежество, телевизионная камера снова зажужжала, и Киркпатрик переместился поближе к судье. Завидев приближающуюся компанию, полицейский, охраняющий палату Морелли, встал и отпер дверь. Судья Веласко отступил в сторону, чтобы пропустить Эми. Она прошла к кровати Дэна, а Киркпатрик и судья последовали за ней. Морелли растерялся. Затем в палату вошла команда телевизионщиков с работающей камерой, и раненый замер, напомнив оленя, попавшего в свет фар. Затем он закрыл лицо руками и отвернулся.

– Уберите их отсюда! – закричал он.

Эми повернулась к судье:

– Пожалуйста. Он вне себя.

– Пресса в соответствии с конституцией имеет право здесь присутствовать, – вмешался Киркпатрик. – Если бы мы были в суде, ее было бы куда больше.

– Но не с телевизионными камерами, – заметила Эми, надеясь, что она попала в точку.

Судья повернулся к репортеру с четвертого канала:

– Вы можете остаться, но оператору придется уйти.

– Наш адвокат сказал нам…

– Не важно. Камера создает проблемы, значит, ее следует убрать, – отрезал Веласко. – У вас будет масса возможностей сфотографировать мистера Морелли в зале суда. Сейчас же он пациент больницы, и я намерен внимательно относиться к его пожеланиям.

Репортер понял, что спорить бесполезно, и попросил оператора подождать его в холле.

– Теперь все в порядке, мистер Морелли? – спросил судья.

Морелли опустил руки.

– Благодарю вас, судья.

Киркпатрик передал Эми два экземпляра обвинительного заключения. Пока судебный репортер возился со своим оборудованием, Эми передала Морелли его экземпляр и объяснила, что будет происходить во время формального предъявления обвинения. Когда Артур Рейд объявил, что он готов, судья зачитал заголовок дела.

– Ваша честь, – начал Киркпатрик, – у нас есть сложности с определением личности обвиняемого. Мы не можем найти его отпечатки, его удостоверение поддельное, о нем нет никаких сведений в наших банках данных. Я хотел бы, чтобы суд спросил у обвиняемого, действительно ли имя в обвинительном заключении его настоящее имя.

Эми подавила надвигающуюся панику. Процедура предположительно должна быть легкой. От нее вроде не требовалось никаких решений, которые могли повлиять на судьбу Морелли.

– Пятая поправка, ваша честь, – пробормотала она.

– Что, миссис Вергано? – спросил судья, удивленный ее вмешательством.

– Я советую своему клиенту хранить молчание, сославшись на Пятую поправку.

Киркпатрик разозлился.

– Нам необходимо знать настоящее имя обвиняемого, ваша честь.

– Ничего подобного, – возразила Эми. – Что, если у него амнезия? Вам не нужно его имя, чтобы продолжать.

Судья поднял руку, прежде чем Киркпатрик успел ответить.

– Возражение миссис Вергано обоснованно, мистер Киркпатрик.

Помощник прокурора злобно взглянул на Эми, но прикусил язык. Судья прочитал обвинительное заключение, и остальная часть процедуры прошла без сучка без задоринки. Когда она закончилась, все, кроме Эми, ушли.

– Как там Райан? – спросил Морелли, когда они остались одни.

– Он вернулся в школу. Среди друзей ему легче. Когда я возвращаюсь с работы, он всегда спрашивает про вас.

– Он славный паренек. Крутой. С ним все будет хорошо.

– Да, – ответила Эми, но Морелли видел, что она беспокоится. Он улыбнулся:

– Знаете, для человека, который уверяет, что не разбирается в уголовном праве, вы неплохо справляетесь.

Эми смущенно улыбнулась:

– Я эту Пятую поправку вообще непонятно откуда вытащила. Они так постоянно делают по телевизору. Адвокат всегда советует клиенту воспользоваться Пятой поправкой. К сожалению, я редко смотрю телевизор, так что лучше побыстрее найти другого адвоката.

– Не уверен, что мне понадобится другой адвокат. Вы настолько вывели из себя Киркпатрика, что он может закрыть мое дело, только бы не общаться с вами.

Эми засмеялась:

– Хотите вы или нет, а я удалюсь, как только Рей Армитейдж примет дело.

– Это кто такой?

– Один из лучших криминальных адвокатов в этой стране. Он сейчас в Колорадо, занимается делом олимпийского лыжника. Мы разговаривали с ним по телефону, так он определенно заинтересован в том, чтобы представлять вас. Он приедет скорее всего в начале следующей недели. А пока у вас есть только я, и нам надо поговорить.

– О чем? – несколько агрессивно спросил Морелли.

– Перед тем как я вышла из офиса, мне позвонил доктор Френч. У него есть друзья в армии. Они пытались найти ваши документы, но нигде нет и упоминания о Дэниеле Морелли – ни в специальных войсках, ни в других армейских подразделениях в период войны во Вьетнаме.

Морелли отвернулся от нее.

– Слушайте, Дэн, вы поправляетесь. Они отправят вас в тюрьму, если не удастся добиться, чтобы вас выпустили под залог. Адвокат вроде Рея Армитейджа может убедить судью установить невысокий залог. Вы ведь защищали Бена Брэнтона, когда ранили Барни. Бен бы пострадал, если бы Барни его ударил. И полицейский схватил вас сзади, то есть мы можем утверждать, что вы не знали, что это коп. Но судья не станет прислушиваться к нам, если вы будете продолжать пользоваться фальшивым именем и удостоверением. Киркпатрик будет доказывать, что вы вполне можете сбежать. Как мы сможем с этим спорить?

Морелли снова повернулся к Эми. Он выглядел усталым и потерпевшим поражение.

– Если вы узнаете мое настоящее имя, все осложнится еще больше.

– Почему?

– Я дезертировал из армии в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году. Все считают, что я умер. Вы представления не имеете, какая куча дерьма поднимется, если кое-кто узнает, что я жив. Именно поэтому я не хочу, чтобы меня фотографировали. Вот почему вам нужно придумать способ вызволить меня отсюда до суда. Как только мое лицо появится в газетах, они узнают, что я жив. И придут за мной.

– Кто придет за вами?

Морелли закрыл глаза. Эми терпеливо ждала. Ничего не могла с собой поделать, жалела его, видя, как он страдает.

– Пока я был в армии, – сказал он так тихо, что Эми пришлось наклониться, – меня зазвали в разведку.

– ЦРУ?

– Нет. Агентство по координации разведывательных данных, но я сомневаюсь, что где-либо остались следы моей службы там. Устав агентства не разрешает нанимать людей, которые выполняют мой тип работы. К тому же в бумагах нет ничего насчет этого подразделения. Приказы я получал устно. С точки зрения армии это Подразделение никогда не существовало.

– Почему такая секретность?

– Убийства, – спокойно ответил он.

– Вы убивали людей? – спросила Эми, не уверенная, что правильно поняла его.

Морелли кивнул.

– Где?

– В Юго-Восточной Азии.

– Но ведь это в порядке вещей? Там же была война, в этой Юго-Восточной Азии?

Морелли посмотрел Эми прямо в глаза.

– И не только там. Я убивал людей в Европе, а также американцев в Соединенных Штатах.

– Но вам приказывали… это сделать?

Морелли печально улыбнулся:

– Я не собираюсь оправдывать свои поступки. Это было убийство. Как ни посмотри. И еще я делал вещи, ничуть не лучше убийства.

– Например?

– Что вы знаете о войне во Вьетнаме?

– То, чему меня учили на уроках истории в школе.

– Вы знаете, что такое Холмы Шан?

– Я что-то слышала. Это ведь в Бирме, верно?

– Они часть «золотого треугольника», примерно сто пятьдесят тысяч миль горной местности в Бирме, Лаосе и Таиланде. В шестидесятых и семидесятых примерно семьдесят процентов нелегального опиума в мире поступало оттуда. Когда в сорок девятом году рухнуло националистическое правительство Гоминьдана, группы гоминьдановских солдат сбежали из Китая и обосновались в провинциях Шан. Начиная с пятидесятого года ЦРУ начало готовить их к нападению на южный Китай. Проект провалился, но солдатам удалось монополизировать торговлю опиумом.

Одной из моих функций было устраивать засаду на караваны из мулов, перевозивших сырой морфий из Шанского нагорья. Мы должны были убивать охранников и захватывать наркотик. – Морелли рассмеялся.

– Что в этом смешного?

– Просто я вспомнил. Мы были такими ковбоями. В первый раз, когда встретили такой караван, разнесли в пух и прах все и вся. То есть убили и охранников, и мулов. – Он покачал головой. – Оказалось, что мы продырявили пакеты с сырым морфием к чертям и ничем не могли похвастать в результате этого рейда.

Эми не нашла ничего смешного в убийстве людей и животных, но промолчала.

– А что вы потом делали с сырым морфием?

Морелли опомнился.

– Мы переправляли его в Лаос, где племенные вожди мео, прикормленные ЦРУ, перерабатывали его в героин. Часть этого героина переправлялась в Сайгон на самолетах «Эйр Америка» – авиалинии, финансируемой ЦРУ. В Сайгоне власти продавали наркотики – в том числе и американским солдатам.

– Почему нам было выгодно делать из наших рядовых наркоманов?

– ЦРУ не могло попросить у конгресса денег, чтобы оплачивать сайгонский режим, поэтому оно поставляло товар.

– Это вас беспокоило?

– Разумеется, когда я выяснил, что происходит. Но всю подноготную я узнал много позже. Я ведь был не в курсе крупных политических решений. Я был пешкой, простым пехотинцем. Мне приказывали устроить засаду на караван и передать товар определенному человеку, и я это делал. Потом меня отправили домой. Я не ставил под сомнение отданные мне приказы.

– Вы сказали, что часть героина направлялась в Сайгон. А остальное?

– Часть его передавали членам организованных преступных группировок в Соединенных Штатах в уплату за определенные услуги.

– Вы это серьезно?

Морелли кивнул.

– Остатки использовались для создания секретного фонда, из которого финансировались операции Подразделения. Деньги хранились на секретных счетах в оффшорных банках. Только несколько человек имели к ним доступ. – Дэн задумчиво посмотрел в пространство. – Подозреваю, что этих счетов больше нет.

Рассказ Морелли звучал все более невероятно с каждым новым откровением, и Эми вспомнила, что доктор Френч рассказывал о способности людей в параноидном состоянии придумывать правдоподобные истории, которые на самом деле были полным вымыслом. Эми уже было собралась поинтересоваться деталями, когда вспомнила, что забыла спросить еще кое о чем.

– Вы знакомы с генералом Моррисом Уингейтом?

Морелли вздрогнул.

– Почему вы о нем спрашиваете?

– Он был начальником Агентства по координации разведывательных данных в годы войны во Вьетнаме. Я читала об этом в статье в «Ньюсуик». Так вы его знаете? Может быть, он сможет вам помочь?

Морелли рассмеялся:

– Он мне поможет, не сомневайтесь. Покинуть этот мир. Я для Морриса Уингейта самый жуткий кошмар. Он тот человек, от которого я скрываюсь.

– Не понимаю.

– Генерал Уингейт завербовал меня. Он отдавал мне некоторые из приказов. Ванесса – его дочь. Если общественность узнает, что я делал для Уингейта, его посадят в тюрьму. Теперь вы понимаете, почему я не могу допустить, чтобы мою фотографию напечатали в прессе? Как только генерал узнает, что я жив, он меня убьет. У него нет выбора.

Эми сидела как оглушенная. Она не могла поверить, что Ванесса дочь генерала или что у Морелли есть шанс свалить Уингейта. Еще она помнила, что не должна верить всему, что он рассказывает. Все, что он говорил, казалось безумием. И все же…

– Мне думается, вам нужно рассказать мне все с самого начала, – сказала она.

– Зачем?

– Не знаю. Возможно, ситуация не станет проще, когда я узнаю все. Но я могу придумать какой-нибудь способ вам помочь, если буду все знать. Это, разумеется, между нами. Я не собираюсь никому ничего рассказывать без вашего разрешения.

– Я не знаю.

– Пожалуйста, позвольте мне вам помочь.

– Ладно. Я расскажу вам про Уингейта и Подразделение.

– Начните с вашего настоящего имени.

Глава одиннадцатая

Калифорния – 1969–1970 гг.

1

– Карл, подожди. – Карл Райс укладывал свои учебники после урока математики, и голос Ванессы Уингейт заставил его замереть как от прямого удара. – Ты ведь здорово разбираешься в математике, верно?

Карл повернулся к симпатичной блондинке, стараясь оторвать свои глаза от пола. Его равнодушное пожатие плечами больше напоминало судорогу.

– Справляюсь.

– Ну, я сегодня опять не поняла, о чем толковал мистер Гуди. Вот я и подумала, не мог бы ты мне как-нибудь помочь? Я почти уверена, что материал, который мы сегодня проходили, обязательно будут спрашивать на экзаменах, а я ровным счетом ничего в нем не понимаю.

– Ну, ладно. У меня сейчас занятие, но в три я буду в библиотеке.

– Блеск, – сказала девушка, одаривая его широкой и теплой улыбкой. Они договорились встретиться у справочной, и Ванесса ушла, бросив на прощание жизнерадостное «До встречи».

Подготовительная школа Святого Мартина располагалась на просторном участке в нескольких милях от Тихого океана. Школа была основана в 1889 году, и плющ на здании выглядел так, как будто его никогда не подстригали. Хотя они учились в одном классе, Карл Райс и Ванесса Уингейт вполне могли жить на разных континентах. Ванесса была богата, красива и играла главные роли в самых буйных сексуальных фантазиях Карла. Она тусовалась с компанией, которая ездила на самых новых и дорогих машинах, носила крутую одежду и подхватывала новые причудливые идеи раньше, чем остальная Америка узнавала об их существовании. Карл же был прилежным студентом на стипендии, который вообще ни с кем не общался и покупал свои шмотки в дешевых магазинах вроде «Джей-Си-Пенни». Иметь возможность провести пару часов с Ванессой – даже занимаясь математикой – было пределом его мечтаний.

Карл с трудом смог заставить себя сосредоточиться на занятии и пришел в библиотеку на пятнадцать минут раньше. Сердце его устраивало забег каждый раз, как открывалась дверь. После нескольких минут мучительного ожидания Карл смирился с мыслью, что он набитый дурак. Ванесса наверняка не придет. У нее столько друзей и разных забав, что он и представить себе не мог, как она согласиться что-то пропустить ради занятий с ним математикой. Он уже начал собирать свои книги, когда увидел ее у справочной. Она стояла и ждала.

Школьная библиотека, огромное каменное здание, была построена в 1900-х годах на пожертвования железнодорожного магната. Карл провел Ванессу вниз к столику недалеко от подвала, где он почти каждый вечер делал домашнее задание. Там было темновато, но ему нравилось, что другие студенты заглядывали туда крайне редко.

Карл удивился, что Ванессе потребовалась помощь в математике. Он никогда не считал ее серьезной студенткой, хотя вообще мало что о ней знал. Он был приятно удивлен, когда оказалось, что она достаточно умна, чтобы понять то, что он ей объясняет, особенно после того как он растолковал ей, в чем она в принципе ошибается. Они успешно работали, когда на стол упала большая тень. Карл поднял голову и увидел Сэнди Роудса и Майка Манчестера, которые разглядывали их. Каждый из парней весил за двести фунтов, и оба были в хорошей форме. Карл слышал, что Ванесса и Сэнди встречаются.

– Эй, Вэн, в чем дело? Я думал, мы куда-нибудь пойдем. – Сэнди вроде как огорчился, что Ванесса занимается.

– Я хотела сказать тебе, что мне надо заниматься, но не смогла тебя найти.

– Ну, вот я тут, так что пошли.

Ванесса смущенно улыбнулась:

– Я не могу. Мне обязательно нужно это выучить. Казалось, Сэнди не замечал присутствия Карла и не собирался слушать протесты Ванессы.

– Пошли, Вэн, сегодня же пятница. Нас банда ждет.

Улыбка исчезла с лица Ванессы.

– Я занимаюсь, Сэнди. Я сегодня никуда не пойду.

– Чушь собачья, – заявил Роудс. Он захлопнул ее учебник и схватил девушку за руку.

Отец Карла бросил Эвелин Райс, когда мальчику было пять лет. Карлу до сих пор снились кошмарные сны с бушующим отцом в главной роли и рыдающей отболи матерью. В его память врезались огромные синяки, которые появлялись на ее распухшем лице.

– Отпусти Ванессу, – сказал Карл. Он казался испуганным, что в подобной ситуации было вполне естественно. Карл был жилист, мускулист, в прекрасной форме, но два футболиста были на несколько дюймов выше его и каждый на полсотни фунтов тяжелее.

Сэнди не отпустил руки Ванессы. Он уставился на Карла так, как смотрел бы на собачье дерьмо, в которое нечаянно вляпался.

– Засунь свой нос снова в книгу, хрен моржовый, иначе я его тебе сломаю.

Когда Сэнди снова перенес свое внимание на Ванессу, Карл утопил свой кулак в его солнечном сплетении, отчего у того перехватило дыхание. Затем он схватил Сэнди за галстук, который обязаны были носить все юноши в школе Святого Мартина, и дернул его голову вниз. Сэнди ударился подбородком о стол и потерял ориентировку.

Майк Манчестер был настолько поражен, что не сразу среагировал, но звук удара челюсти друга о стол вывел его из оцепенения. Он размахнулся, чтобы ударить Карла, но тот выдвинул вперед свой толстый учебник по математике. Костяшки Майка хрустнули со звуком, напоминающим пистолетный выстрел. Он отступил, одурев от боли, а Карл размахнулся учебником, как бейсбольной битой, и вмазал Майку по затылку, от чего тот упал на колени. Райс подошел к нему сзади и схватил за горло, перекрыв доступ воздуха.

– Я не хочу драться. Может быть, на сегодня хватит? – спросил он пытающегося вырваться парня.

Майк старался оторвать от горла руку Карла, но тот только сжал его крепче. Тем временем Роудс пришел в себя и пытался подняться на ноги. Карл посильнее сжал горло Майка и бросил потерявшего сознание парня на пол, затем ногой засадил Сэнди в челюсть, после чего тот улегся рядом с приятелем.

– Господи! – воскликнула Ванесса и вскочила на ноги. – Надо быстрее отсюда убираться. Они будут в ярости, когда придут в себя.

– У меня нет машины, – признался Карл. Ему было стыдно говорить Ванессе, что из школы его забирает мать.

– Зато у меня есть. Забирай свои манатки, – сказала она, складывая свои книги. Карл заколебался. Майк Манчестер застонал. Ванесса схватила Карла за руку. – Пошли!

– Сэнди не будет злиться, если узнает, что ты мне помогаешь?

– Сэнди свинья. Мы встречались всего три раза, а он уже решил, что я ему принадлежу. Я рада, что ты его отметелил.

Через несколько минут Карл уже сидел на пассажирском сиденье «корвета» Ванессы и они с ревом катили по прибрежному шоссе.

– Это было нечто, – заметила Ванесса. – Где ты научился так драться?

Карл ощущал неловкость за то, что избил парней, и стыдился того удовольствия, которое получил, справившись с двумя противниками в присутствии Ванессы, но он не мог терпеть, когда видел, что женщине причиняют боль.

– Я занимался карате с детства. И каждый день после школы хожу в спортзал.

Ванесса повернулась к нему. Верх машины был опущен, и ветер играл ее длинными светлыми волосами и румянил щеки.

– Ты совсем другой, чем может показаться на первый взгляд, Карл Райс, – сказала она, прежде чем повернуться лицом к дороге.

Карл покраснел.

– Куда мы едем? – спросил он, чтобы скрыть смущение.

– Ко мне домой.

Некоторое время они ехали молча. Карл изредка тайком поглядывал на Ванессу, делая вид, что любуется океаном. Какая же она красивая! Он поверить не мог, что сидит рядом с ней в этой изумительной машине.

– Ты ведь получаешь стипендию, верно? – спросила Ванесса.

Карл снова покраснел и кивнул. Эвелин Райс была очень умной женщиной, но муж не разрешал ей ни работать, ни учиться. Как только папаша удалился из их жизни, мать Карла поступила в общественный колледж. Она получила диплом бухгалтера и поступила на работу в национальную бухгалтерскую фирму, а со временем защитила диссертацию и стала менеджером офиса. Один из партнеров фирмы оказался выпускником школы Святого Мартина, и он использовал свое влияние, чтобы добиться для Карла стипендии.

– Я завидую тебе, – сказала Ванесса.

– Чему там завидовать? – изумленно спросил он. Почти все студенты школы были богаты, и его бедность унижала его. Он и представить себе не мог, чтобы кто-нибудь вроде Ванессы будет интересоваться таким, как он, не говоря уже о том, чтобы завидовать.

– Никто ничего не поднес тебе на блюдечке, – ответила она. – Ты заработал все, что имеешь, своим умом и старанием.

– Мне пришлось, потому что я беден, Ванесса. Поверь мне, это совсем не романтично.

– Как и жизнь с моим отцом.

– У тебя по крайней мере есть отец. Мой слинял, когда мне было пять лет.

– Но ведь он не убивал твою мать, верно?

– Что? – Карл решил, что она шутит. – Что ты такое говоришь?

– Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было тринадцать. Я уверена, что это не был несчастный случай.

– Ты обращалась в полицию?

– Они мне не поверили. Равно как и следователи из страхового агентства. И я их не виню. У меня не было никаких доказательств. Я только знаю, как действует эта сволочь. Он считает, что закон ему не указ. Вот что я скажу: он определенно знает людей, которые могут устроить, чтобы смерть показалась несчастным случаем.

Карл не знал, что сказать.

– Ты обращалась в ФБР?

Ванесса с горечью рассмеялась.

– Через десять минут после того, как я вышла из их офиса, кто-то позвонил папочке. Генерал привел меня в библиотеку и заявил, что засадит меня в психушку, если я не перестану распространять злобные слухи. Он сказал, что мне вколют лекарство, наденут на меня смирительную рубашку и запрут до конца моих дней.

– Твой отец генерал?

Ванесса кивнула.

– Это не сойдет ему с рук, как он может посадить кого-то в психушку без всяких оснований?

– Ты не представляешь, какой властью он обладает. И я сдалась, а он перестал обращать на меня внимание. Он вообще редко бывает дома. Большую часть времени он проводите Вашингтоне, оставляя меня здесь, позволяя делать все, что захочу, если это его не позорит и не раздражает.

Ванесса свернула с основного шоссе и набрала код на пульте рядом с большими электрифицированными воротами. Дорога после ворот вилась через луг, обрамленный лесом, пока перед ними не открылись Тихий океан и огромная вилла в испанском стиле, крытая красной черепицей. Карл никогда не был так близко от подобного дома. Он был белым как снег и казался больше, чем весь их жилой квартал. Балконы на втором и третьем этажах украшены свежими цветами. Справа виднелась конюшня. Юноша иногда мечтал стать богатым, но никогда не представлял себе ничего подобного.

– Вы тут живете? – пораженно воскликнул он. – Это ваше?

– Дом, милый дом, – ответила Ванесса, подъезжая по полукруглой дорожке к дому и останавливая машину у огромной резной деревянной двери с портиком от солнца. Стоило ей остановиться, как дверь открылась и появился мужчина в белом пиджаке и черных брюках, который поприветствовал их. Ванесса бросила ему ключи от машины.

– Я сегодня больше никуда не поеду, Энрике, – сказала она, вводя Карла в дом. Дверь захлопнулась, заглушив рев мотора «корветта», который Энрике погнал в гараж.

– Я могу воспользоваться твоим телефоном? Мама будет беспокоиться, если я не позвоню.

Телефон стоял на инкрустированном столике в огромном, похожем на грот холле. Карл набрал номер офиса матери и поймал ее перед самым уходом. Ванесса слушала, как он объясняет ей, что он в гостях у друга, откуда его подвезут домой. Ванесса похлопала его по руке. Он попросил мать подождать секунду и весь покрылся потом, когда девушка кое-что прошептала ему на ухо.

– Гм, меня пригласили остаться на ночь. Ты не возражаешь?

После короткого обсуждения сроков возвращения домой Карл повесил трубку.

– Ты останешься?

– Мама очень обрадовалась, что я наконец завел себе друга в школе.

– Вот если бы мой отец не обращал внимания на людей, с которыми я тусуюсь!

Карл оглядел холл. Он был покрыт красно-желтой плиткой, а главной достопримечательностью была огромная хрустальная люстра и изогнутая мраморная лестница.

– Для ужина рановато, – заметила Ванесса. – Поплавать не хочешь?

– Я не взял плавок.

Ванесса озорно взглянула на него:

– Об этом не беспокойся.

Он покраснел, а она расхохоталась.

– У нас в домике при бассейне целый шкаф купальников. Оставляй свою сумку здесь и пошли.

Проведя гостя через большую гостиную, освещенную солнцем, которое проникало туда через высокие балконные двери, девушка открыла одну из них. Они оказались на большом патио, покрытом плиткой и окруженном тщательно подстриженной лужайкой, отделявшей его от двадцатипятиметрового бассейна. На дальнем конце бассейна находились два домика для переодевания. Ванесса показала ему мужскую раздевалку, сама же скрылась в женской. Через десять минут Карл появился в черных купальных трусах. Ванесса в крошечном желтом бикини уже растянулась в шезлонге. От вида ее стройного загорелого тела у него перехватило дыхание. Живот у Ванессы был плоским с намеком на мускулы, ноги длинные и гладкие. Он чувствовал шевеление в паху и приложил все усилия, чтобы сдержаться. Она же ничем не показала, что заметила его дискомфорт – встала и взяла футболку, рубашку для Карла, два больших полотенца терракотового цвета и еще одно большое, пляжное.

– Пошли мокнемся, – сказала она и повлекла парня к концу лужайки, откуда деревянная лестница вела по скале на триста футов вниз, к узкому пляжу. Уже начался прилив, и на берег набегали большие волны. Ванесса расстелила на песке пляжное полотенце, бросила на него все остальное, бросилась к воде, нырнула и поплыла четким кролем. Карл тоже нырнул под волну и энергично поплыл, чтобы согреться. Когда он вынырнул с другой стороны волны, Ванессы нигде не было видно. Он крутанулся, разыскивая ее, запаниковал. Но тут девушка поднялась из моря с изяществом дельфина, обвила его шею руками и притянула к себе. Ее поцелуй застал Карла врасплох, но он быстро пришел в себя, когда она поцеловала его снова.

Карл хотел эту девушку с того самого момента, как впервые увидел ее. Невозможно было поверить, что и она хочет его, но как иначе объяснить то, что Ванесса прислонилась к нему, обвила ногами его талию и прижалась своей великолепной грудью к его груди.

Ванесса прервала поцелуй и нырнула под волну, оставив Карла, у которого от желания кружилась голова. Всплыла она почти у берега. Карл поплыл за ней. Когда он выбрался из прилива, она уже надела футболку.

– Закоченела, – сказала она, бросая ему полотенце и теплую рубашку. – Пошли в дом.

Карл двинулся за ней, боясь заговорить. Вид ритмично двигающихся ягодиц Ванессы, поднимающейся по лестнице, доводил его до исступления. Эрекция мешала ему думать. Он с трудом оторвал глаза от этого волнующего зрелища, боясь, что свалится с узкой лестницы, если не сосредоточится.

Когда они вошли в дом, Ванесса провела Карла по изогнутой лестнице на второй этаж.

– Вот твоя комната, – сказала она, открывая дверь в гостевую спальню. Карл вошел, Ванесса последовала за ним. В комнате стояли комод, торшер, кровать королевских размеров и два столика по бокам.

– До ужина еще целый час, – сказала девушка. Она закрыла дверь и стащила с себя футболку. – Чем бы нам заняться?

2

Карл проснулся до рассвета. Он не сразу сообразил, где находится. Ему потребовалась еще минута, чтобы увериться, что то, что произошло накануне, не было сном. Доказательство лежало рядом с ним – обнаженное, со спутанными волосами идо боли прекрасное. Карл выполз из постели, натянул плавки и рубашку, которую вчера дала ему Ванесса. Пока хозяйка спала, он спустился по лестнице со скалы к пляжу. Ему требовалось время, чтобы разобраться в произошедшем между ними, а для этого необходимо было иметь ясную голову.

Через пару часов солнце Южной Калифорнии раскалит песок на пляже, но в этот ранний час оно еще только поднималось на востоке, и скала давала приятную тень. Карл двадцать раз отжался, прежде чем приняться за каты: похожие на танцевальные формальные упражнения, принятые в карате. Каждая ката – ритуальная битва против воображаемого противника, движения в которой должны исполняться в особом порядке. Карл любил заниматься катами куда больше, чем драться. Для него ката была больше чем упражнение. Это был ритуал, который вносил уверенность в жизнь, с рождения полную неуверенности.

Юноша скользил по песку у самой кромки прибоя. Каждая ката была сложнее предыдущей, и он выполнял ее по три раза с нарастающей скоростью. Ката, выполняемая медленно или со средней скоростью, протекала медленно, одно движение переходило в другое. От Карла рябило в глазах, но в уме он четко видел каждый удар, каждое движение ногой и каждую блокировку. Пока он упражнялся, для него исчезли море, пляж, новорожденное солнце, остался только удар, который он должен нанести.

Он был весь в поту, когда, после завершения последней каты, вновь начал отжиматься. И, уже почти закончив, заметил фигуру, спускающуюся по лестнице на пляж. Солнце уже поднялось над скалой. Карл заслонил глаза ладонью и разглядел грубовато-красивого плотного мужчину в футболке и шортах. Темные волосы, подстриженные коротко, по-военному, посеребрила седина.

– Я последние двадцать минут следил за тобой, – сказал мужчина. – Надеюсь, ты не возражаешь?

– Я не знал, что вы там, – честно признался Карл. Все его внимание было направлено на каты.

– Ты очень хорош, – сказал мужчина. – Давно тренируешься?

– Начал, когда мне было восемь лет.

– Наверное, у тебя сейчас черный пояс?

Карл смущенно кивнул.

– Пояса мало что значат, – сказал он, чтобы мужчина не подумал, что он хвастает. – Любой, хорошо потренировавшись, может получить черный пояс.

– Я Моррис Уингейт, отец Ванессы, – сказал генерал, протягивая руку.

Карл заставил себя пожать ее. Мир в душе, которого он добился упражнениями, был в один миг разрушен, уступив место стыду – ведь он недавно занимался сексом с дочерью Уингейта в его же собственном доме – и страху, поскольку Ванесса убедила его, что ее отец – хладнокровный убийца.

– А ты кто? – спросил генерал.

Карл умудрился назваться ровным голосом, без дрожи.

– Полагаю, ты друг Ванессы?

– Мы учимся в одном классе. Я… помогаю ей с математикой.

– В самом деле? Хороший ученик и приверженец карате не совсем обычный тип для моей дочери. Я полагаю, ты здесь ночевал. После занятий математикой.

– Да, сэр. Было уже поздно, – смущенно ответил Карл, готовый провалиться сквозь землю. А вдруг генерал заглянул в гостевую спальню и увидел голую Ванессу и его одежду?

– Я очень поздно приехал, примерно в два часа ночи. Но упражнения бодрят меня больше, чем чашка кофе. Не хочешь со мной пробежаться?

Карл не мог ничего придумать, чтобы отказаться, поэтому побежал за хозяином поместья. Тот задал ровный темп, и Карл без труда за ним поспевал. Пляж тянулся бесконечно, и Карл не знал, далеко ли побежит генерал. Потом решил, что это не имеет значения. На расстоянии, высоко на скале, росло одинокое дерево с толстым горбатым стволом, которое умудрилось вцепиться корнями в скалу. Оно опасно наклонилось в сторону моря, но Карл почувствовал уверенность от того, что оно побороло силу притяжения на много лет вперед. Он остановил взгляд на дереве и продолжил бег.

Карл и Уингейт какое-то время бежали молча, затем генерал спросил:

– И как у Ванессы дела с математикой?

Карл не мог точно определить, звучит ли в словах генерала сарказм, поэтому решил дать прямой ответ.

– Она очень быстро улавливает то, что я ей говорю.

– Ванесса умница, вот только уделяет школе мало внимания. К сожалению, ее отметки не отражают ее коэффициент умственного развития.

От откровения генерала Карлу стало неловко. Ему бы не понравилось, если бы мать стала обсуждать недостатки своего сына с его друзьями.

– Я не знаю такой фамилии – Райс. Ты где-нибудь здесь живешь?

– Нет.

– Тогда откуда ты?

– Сан-Диего. – Карл решил отвечать коротко, чтобы не поощрять интерес генерала к его происхождению. – Я получаю стипендию.

– Ты вроде обижаешься.

– Ничего подобного, – ответил он слишком поспешно.

– Прекрасно, и не стоит. Я рад, что Ванесса нашла себе друга, который не получил все на блюдечке. Школа Святого Мартина – прекрасное заведение. Я бы не позволил своей дочери там учиться, если бы это было не так. Но многие попадают туда только потому, что их родители заплатили за это. Они испорченные пустышки. Ты должен гордиться, что тебя приняли благодаря твоим достоинствам.

Речь генерала удивила Карла. Он определенно не казался таким монстром, каким его живописала Ванесса.

Через милю Уингейт увеличил скорость. Еще через милю дорогу им преградила каменная дамба, и генерал повернул к дому. Когда им оставалось пробежать еще с полмили, он побежал еще быстрее. Карл мог легко обойти его, но он только подстраивался под заданный темп и делал вид, что они вовсе не соревнуются. Они уже находились в двухстах метрах от лестницы, когда Карл заметил мужчину в рубашке в рубчик и джинсах, который прогуливался по краю скалы. Солнце светило в глаза юноше, и ему пришлось отвернуться, но в какой-то момент человек заслонил собой солнце, и Карлу показалось, что он разглядел в его руках автомат.

Когда они подбежали к лестнице, генерал с трудом переводил дух, но юноша все еще дышал ровно.

Уингейт наклонился вперед и оперся ладонями о колени.

– Ты в хорошей форме, Карл.

– Я тренируюсь несколько часов каждый день. В том числе бегаю.

– Ты участвуешь в соревнованиях за школу?

– Нет, сэр.

– Почему?

Карл пожал плечами:

– Учеба и карате занимают почти все мое время. Некогда.

– Что собираешься делать на будущий год?

– Надеюсь, поступлю в колледж.

– Полагаю, у тебя высокие оценки?

– Да, я нормально успеваю.

– Куда собираешься подавать заявление?

– В какой-нибудь из колледжей при Калифорнийском университете. Лучше бы всего в Дартмутский. Но все будет зависеть от стипендии. Если придется, с год поработаю.

Карл обнаружил, что ему нравится генерал. Не отвернется ли от него из-за этого Ванесса? Он надеялся, что она еще спит и не увидит его вместе с отцом. Но надеялся он зря. Девушка сидела на террасе в теннисных шортах и легкой зеленой кофточке с короткими рукавами, ела круассан и пила кофе.

– Укрепляете мужскую дружбу? – спросила она, когда они подошли поближе.

– Я пригласил Карла побегать со мной, – ответил генерал, не обращая внимания на ее сарказм. – Он сказал, что помогает тебе с математикой.

Ванесса пристально смотрела на Карла, так долго, что он занервничал. Юноша вполне допускал, что она может в подробностях рассказать отцу, чем они занимались в гостевой спальне всю ночь напролет.

– У меня проблемы с математикой, а Карл – настоящий волшебник. Мне кажется, я начинаю разбираться.

– Прекрасно. Я иду в душ. Увидимся позже.

– Итак, что ты думаешь о генерале? – спросила Ванесса, когда Уингейт ушел достаточно далеко.

– Он в хорошей форме для человека его возраста, – ответил Карл, по сути не отвечая на ее вопрос.

Девушка рассмеялась:

– Не волнуйся. Я тебя не укушу, если ты скажешь о нем что-то хорошее. Он может произвести потрясающее первое впечатление, особенно на мужчин. Эти стальные глаза, упрямый подбородок, военная выправка. Он мужчина до мозга костей, а вы, ребята, на это покупаетесь.

– Перестань, Ванесса. Я занимался карате. Мы об этом поговорили, потом вместе побегали. Он спросил, где я живу, и про школу.

Ванесса наклонилась вперед и взяла Карла за подбородок. Прикосновение подействовало на него как электрический заряд, возбудив желание.

– Ты красный как свекла, и могу поспорить, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. – Карл покраснел еще больше. – Почему бы тебе не пойти наверх и не принять душ, а я потом к тебе присоединюсь?

– Когда отец в доме? – нервно спросил Карл.

– Особенно когда отец в доме, – ответила она, злобно уставившись в темноту дома.

Когда они поднялись, из-за угла дома вышел мужчина. Это был не тот человек, которого Карл заметил на скале. И на этот раз не оставалось никаких сомнений в том, что он вооружен.

– Не обращай на них внимания, – сказала Ванесса, заметив, куда смотрит Карл. – Мой отец всегда путешествует с охраной. Он же очень важная персона. Даже Энрике военный, он из какой-то страны в Латинской Америке, с которой у отца дела. Возможно, он из какой-то бригады смерти, которую мой папаша помогал обучать. – Карл не мог понять, шутит она или говорит серьезно. – Он всегда вооружен.

Карл нахмурился. Ему не нравилось, когда вокруг бродят вооруженные люди. Это означало, что для того имелась серьезная причина. Затем Ванесса взяла его за руку, и он забыл про охранников.

Генерал уехал сразу же после завтрака. Пока его не было, Ванесса и Карл проводили время, либо до умопомрачения занимаясь любовью, либо валяясь на пляже. Уингейт вернулся к вечеру, чтобы поужинать. За столом он пытался поддерживать нормальный разговор, но дочь резко отвечала на любой вопрос и угрюмо молчала, когда Карл и генерал разговаривали друг с другом. Юноша чувствовал себя ужасно неловко и обрадовался, когда ужин закончился.

Они отправились в кино, потому что у генерала были гости, и вернулись после полуночи. Гости уже уехали, и Ванесса провела ночь в комнате Карла, хотя он ужасно нервничал, представляя себе, как генерал распахнет дверь гостевой комнаты и убьет его в постели. Но ночь прошла без приключений, а когда они проснулись утром в воскресенье, Моррис Уингейт уже отбыл.

Когда Ванесса вечером довезла его до дому, Карл был предельно вымотан. Он немедленно улегся спать и не услышал будильник, появился на занятиях в классе с опозданием впервые за все время учебы. Карл очень надеялся, что не встретится с Сэнди Роудсом и Майком Манчестером. Ему повезло. На его занятиях их не было, он только видел их в холле на большом расстоянии. Ванесса рассказала Карлу, что парни говорят всем, кто спрашивает про синяки, будто они получили свои травмы, расправляясь с байкерами в аллее за баром.

3

Первый семестр последнего года Карла в школе прошел как в тумане. Ему хотелось проводить все время с Ванессой, но он объяснил ей, что должен хорошо учиться, чтобы иметь шанс получить стипендию. Она все понимала и никогда не мешала ему заниматься. Когда они после школы ездили на пляж, Ванесса всегда привозила его домой к семи. Если он ночевал у нее в выходные, она настаивала, чтобы он брал с собой учебники.

Поначалу Карл терпеть не мог выходные у Ванессы, если генерал был дома, потому что отношения между Уингейтом и его дочерью были очень напряженными, но вскоре начал ждать встречи с генералом. Тот был очарователен, умен, обладал знаниями в самых разных областях и, казалось, побывал повсюду. Карл чувствовал себя виноватым, потому что ему никак не удавалось возненавидеть отца Ванессы по ее примеру. Он очень следил затем, чтобы не выдать себя при подруге. Она наверняка заметила, что Карл и отец прекрасно ладят, но ни разу ничего ему не сказала.

Иногда Карл и генерал вместе занимались спортом. Обычно они бегали вдоль пляжа, но однажды Уингейт предложил побоксировать. Ему было далеко до юноши, но он был совсем неплох. Думая об этом позже, Карл сообразил, что не должен был удивляться. Уингейт был военным, а солдаты воюют, чтобы заработать на жизнь. Сам он по большей части защищался, блокировал удары Уингейта, и только время от времени наносил несильный удар. Карл был уверен: генерал знал, что он боксирует не в полную силу, но не мог заставить себя бить по-настоящему.

Через два дня после этого в квартире Карла зазвонил телефон. Он снял трубку в своей комнате, надеясь, что это Ванесса, но это был Моррис Уингейт. Генерал никогда не звонил ему раньше, так что Карл забеспокоился, не случилось ли чего с Ванессой.

– Рад, что застал тебя, – сказал Уингейт. – Я в Вашингтоне, но вернусь в Калифорнию вечером в четверг. У тебя есть на этот вечер планы?

Никаких планов у него не было. И у него, и у Ванессы были зачеты, и они договорились заниматься и не встречаться неделю.

– Замечательно, – сказал Уингейт. – Я тут для тебя приготовил сюрприз. В четверг вечером. Я пришлю машину к семи. Не говори Ванессе.

Генерал повесил трубку, прежде чем Карл успел задать хотя бы один вопрос. Он пожалел, что Уингейт попросил его ничего не говорить Ванессе. Что, если он послушается, а она все узнает? Если ты кого-то любишь – а Карл был уверен, что любит Ванессу, – у тебя не должно быть от него секретов. Но что, если генерал готовит для дочери сюрприз и хочет, чтобы ее друг принял в этом участие? Если он расскажет, то все испортит. Карл решил подождать, пока не узнает, что задумал Уингейт. Он всегда успеет рассказать Ванессе, что произошло.

Большой черный автомобиль стоял у дома Карла ровно в семь. Машины с шоферами были большой редкостью в этом районе, поэтому все на него глазели.

– Куда ты собрался? – спросила Эвелин Райс сына.

– Я не знаю, мама. Я же говорил, генерал сказал, что это сюрприз.

– Почему твоя подружка не едет с вами?

– И этого я не знаю. – Карл надел куртку и поцеловал мать в щеку. – Мне пора.

Эвелин обхватила себя руками и постаралась сдержаться, пока сын не закрыл за собой дверь квартиры. Карл очень мало рассказывал о девушке, с которой встречался. Эвелин только знала, что Ванесса очень богата, что мать у нее умерла и что отец большую часть года живет в Вашингтоне и руководит там разведывательным управлением. Эвелин не одобряла, что девушка так надолго остается одна, к тому же ей казалось странным, что такая важная персона, как генерал, приглашает куда-то ее сына вечером и не берет с собой дочь. Но Карл последнее время был так счастлив, что она оставила свои сомнения при себе.

Подростки на улице отпускали замечания, когда шофер открыл Карлу дверцу. Он смущенно сел на заднее сиденье рядом с генералом. Рядом с шофером устроился телохранитель. У обоих были длинные волосы, одеты они были в гражданское. Сам Уингейт был в черной рубашке и темных брюках.

– Как экзамены? – спросил генерал, когда они поехали.

– Думаю, нормально. На этой неделе сдал два, осталось еще три, буду сдавать на следующей неделе.

– Ванесса считает, что она хорошо сдала экзамен по математике. Она полагает, что это твоя заслуга.

Карл покраснел:

– Она бы и без меня справилась.

– Еще она рассказала мне, как ты защитил ее от Сэнди Роудса. – Карл отвернулся. – Тут требуется мужество. Я видел Сэнди с дружком. Они значительно крупнее тебя.

– Сэнди не ждал нападения, да они оба и драться не умеют, – пробормотал Карл.

Генерал некоторое время изучал Карла, прежде чем заговорить.

– Скромность украшает, Карл, но тут уже перебор. Использование в драке фактора неожиданности достойно всяческих похвал. Люди дерутся честно только по телевизору. Драка – это не игра. Так или иначе, я благодарен тебе за то, что ты защитил Ванессу.

Карл не знал, что сказать, поэтому промолчал. Генерал оставил эту тему, и дальше они ехали молча, пока не свернули с основного шоссе и направились дальше по проселочной дороге.

– Мне кажется, сегодняшний вечер покажется тебе интересным.

– Куда мы едем?

– На спортивные соревнования, – ответил Уингейт с загадочной улыбкой. – Я знаю, что ты принимал участие в некоторых драках между бандами, но не совсем ясно, как далеко заходит твоя связь с ними.

– Откуда вы…

Уингейт улыбнулся:

– Я же начальник разведывательного управления, Карл. Что хорошего можно было бы сказать об управлении, если бы оно было не в состоянии узнать подноготную дружка моей дочери?

Лицо Карла помрачнело.

– Мне это не по душе, сэр.

– Моя дочь меня ненавидит. Она винит меня в смерти матери и делает все возможное, чтобы навредить мне. Иногда она связывается с парнями, способными ее обидеть. Она встречается с ними просто ради того, чтобы насолить мне. Я очень люблю Ванессу и должен защищать ее от самой себя. Это означает, что я должен узнавать все о ее друзьях, а иногда разбираться с проблемными парнями.

Генерал прочитал тревогу в глазах Карла и тепло улыбнулся:

– Ты не из тех, кто может ей навредить, Карл. Я очень рад, что она наконец нашла кого-то вроде тебя, человека с характером.

Юноша почувствовал, что охватившее его напряжение спало.

– Но мне еще хотелось бы узнать все про «Мародеров», – настаивал генерал.

– Да тут мало что можно сказать. У меня есть друзья по старой школе, которые входят в банду. Когда я получил черный пояс, мне захотелось узнать, как я буду выглядеть вне спортзала. Ну, вы понимаете, на улице, где нет правил. Я ввязался в одну драку, и меня забрали полицейские. Они не смогли ничего доказать, поэтому отпустили. Никаких обвинений не было предъявлено, но сам арест встряхнул меня. Я сказал, что больше в таких делах не участвую, но мы остались друзьями.

– А как тебе драка без правил?

Карл взглянул в глаза генералу:

– Очень понравилось.

Уингейт улыбнулся и прекратил разговор. Холмы на востоке постепенно исчезли в сгущающейся темноте, на небе высыпали звезды. Дорога перешла в грунтовую, ведущую через сад. Вдалеке Карл разглядел мелькающий среди деревьев огонь. Еще через несколько секунд они подъехали с большому сараю и остановились рядом с красивым лимузином. Рядом было припарковано еще несколько дорогих машин. Когда шофер открыл дверцу генералу, Карл услышал шум, доносившийся из сарая. Телохранитель генерала пошел первым и постучал в дверь. Она приоткрылась, и выглянул толстяк с сигарой во рту. Телохранитель Уингейта дал ему пачку банкнот и что-то сказал, но Карл не расслышал. Толстяк сунул деньги в карман и расплылся в улыбке:

– Всегда рады вас видеть, генерал.

– Похоже, у вас сегодня намечаются интересные соревнования.

– Скучать не придется, – уверил Уингейта толстяк и отступил в сторону, чтобы пропустить Карла, Уингейта и охранников генерала в сарай.

Несколько прожекторов освещали песчаный четырехугольник в центре, остальная часть помещения терялась в полутьме. Клубы сигарного и сигаретного дыма образовали густую дымку. Сидевшие на складных стульях вокруг открытого пространства люди возбужденно переговаривались. Это была странная смесь мужчин и женщин. Одни были в вечерних туалетах, другие – в повседневной одежде. Среди них были мужчины в ковбойских сапогах, фланелевых рубашках и джинсах, а несколько человек выглядели так, будто заявились сюда прямиком из казино в Вегасе.

В дальнем конце сарая, рядом с маленьким баром, несколько мужчин обменивались деньгами. Уингейт провел Карла к свободным стульям в первом ряду. На них висели таблички «Занято». Водитель и телохранитель встали за последним рядом стульев, откуда им было хорошо всех видно.

– Что происходит, сэр? – спросил Карл.

– Человека, который нас впустил, зовут Винсент Родино. Он организует неортодоксальные спортивные соревнования. Я узнал о сегодняшнем событии несколько дней назад и решил, что оно может тебя заинтересовать.

Карл уже собрался задать еще один вопрос, но свет притушили и в центр песчаного четырехугольника, вокруг которого стояли стулья, вышел Родино. С разных сторон квадрата к нему подошли двое мужчин. Тот, что стоял слева, был коренастым, с широкой грудью, покрытой черными волосами. Ноги короткие и мускулистые, руки тоже. Над бровями – сеть шрамов, нос сломан, и наверняка не единожды. На нем были боксерские трусы и ботинки. Никаких перчаток.

Второго бойца Карл узнал – видел его на недавнем турнире по карате. Высокий, стройный, тоже без перчаток, в одних черных штанах.

– Давайте начинать, ребята, – громко сказал Родино.

Он помолчал, ожидая, когда усядутся те, кто стоял. Бойцы двигались, разминая мускулы и делая театральные выпады.

– У нас сегодня занимательное событие, – продолжил Родино, когда зрители утихомирились. Он поднял руку и показал на боксера: – Перед вами Гарольд Макмюррей. Он считается шестым в полутяжелом весе в соответствии сданными Государственной комиссии бокса Калифорнии. На его счету тринадцать побед, два поражения и шесть нокаутов. – Родино повернулся к другому бойцу. – Здесь вы видите Марка Торренса, чемпиона по карате западных штатов последние два года.

Зрители зааплодировали, и Родино пригласил бойцов в центр арены.

– Вы, ребятки, правила знаете. – Для пущего эффекта Родино выдержал паузу. – Никаких правил нет. – Некоторые зрители рассмеялись. – Победитель получает все. Бой идет до тех пор, пока один из бойцов не теряет сознания или отказывается продолжать бой. Никаких раундов. Можете кусаться, лягаться, бороться, но никакого оружия. Поняли?

Бойцы кивнули. Уингейт повернулся к Карлу:

– Считаешь, что каратист способен уложить профессионального боксера?

– Все зависит от бойцов.

Родино ушел с арены, и бойцы начали осторожно кружить друг против друга. Боксер явно страдал плоскостопием, вперед двигался медленно и имитировал удары головой и кулаками. Торренс легко танцевал вокруг.

Толпа уже завелась, подбадривала бойцов и ждала первого удара.

Макмюррей попробовал подобраться ближе, но Торренс продолжал оставаться вне пределов досягаемости, дразня коротышку короткими легкими ударами. Скоро лицо боксера покрылось красными вспухшими рубцами. Рассерженный Макмюррей сделал выпад. «Черный пояс» отступил в сторону и сделал ему подсечку. Макмюррей упал, инстинктивно выбросив вперед руку, чтобы за что-то зацепиться, и открыл голову. Торренс тут же нанес удар с поворотом в лицо боксера. Резкий удар распорол тому щеку. Возбужденная кровью толпа взревела. Макмюррей пополз по песку пытаясь уйти от следующего удара, но Торренс не торопился. Боксер с трудом поднялся на ноги.

– Твое мнение? – спросил Уингейт, не отрывая глаз от арены.

– Хороший удар ногой, – тихо ответил Карл. Он следил за бойцами взглядом эксперта.

Торренс нанес еще несколько легких ударов и начал забавляться. Он дразнил противника, но боксер дрался за средства к существованию и разозлить его было непросто. К тому же он был в хорошей форме и ничем не показывал, что полученные удары ослабили его.

Торренс продолжал бить по корпусу, а боксер двинулся вперед и нанес удар правой в ребра каратиста. Торренс поморщился, а Макмюррей быстро нанес удар левой, слегка задев шею противника. Торренс вошел в клинч, обхватив боксера своими длинными руками. Тот поднял колено, нацелившись на пах Торренса. Как только колено поднялось, Торренс слегка отодвинулся. Бросок из арсенала дзюдо был выполнен идеально, и Макмюррей оказался лежащим на спине прежде, чем сообразил, что происходит. Торренс ударил рукой в пах боксера, после чего бой был закончен. Родино вернулся на арену и поднял руку победителя. Торренс, пританцовывая и подняв руки вверх в знак победы, обошел арену, а его противник в это время извивался от боли на песке.

Уингейт встал:

– Пойдем, подышим воздухом перед следующей схваткой. Карл последовал за ним к двери с другой стороны сарая.

Когда они проходили мимо водителя, генерал велел ему поставить деньги на следующий бой.

Недалеко от двери собралась целая толпа, и Уингейт повел Карла к небольшой рощице. Здесь дышалось легко, особенно в сравнении с прокуренным сараем.

– Что скажешь о бое? – спросил Уингейт.

– Торренс хорош, но этот боксер как бы специально для него. Он был слишком медлителен, слишком малоподвижен, к тому же он не привык иметь дело с противником, который борется и лягается.

– Ты бы выстоял против Торренса, как ты думаешь?

В голосе Уингейта было что-то, что заставило Карла помедлить, прежде чем ответить.

– Что вы имеете в виду?

– Если бы тебе нужно было выйти против него, скажем, сегодня. Как бы ты выступил?

– Вы хотите, чтобы я дрался с ним? – спросил Карл.

– Мне кажется, матч бы был интересным.

– Сегодня? – спросил Карл, всматриваясь в лицо Уингейта в попытке понять, что скрывается за его вопросами, но точеные черты генерала скрывались в тени.

– Не сегодня, – засмеялся он как раз в тот момент, когда подошел шофер и сообщил, что начинается следующий бой.

– Это должна быть славная драчка, – сказал Уингейт. Он повернулся к Карлу спиной и направился в сарай. Мысли юноши путались. Чего добивается Уингейт? Карл часто ощущал, что генерал чего-то от него хочет, но не мог догадаться, чего именно.

Во время следующих боев Карл с трудом мог сосредоточиться. Действительно ли генерал хочет, чтобы он сразился с Торренсом, или просто интересовался его мнением? Во время перерыва Карл пошел побродить один. Он взглянул на бар, где человек расплачивался с выигравшими, и увидел Уингейта, который разговаривал с Родино в темном углу.

Генерал обладал такой властью, был так уверен в себе. Чего бы он только ни отдал, чтобы иметь такого отца – друга, но не просто друга, больше. Генерал знал так много о самых разных вещах. Карл любил свою мать, она так тяжело работала ради него. Но ему хотелось чего-то еще. Ему не хватало отца – человека, который мог бы дать ему совет, направить его.

Карл знал: Ванесса верит в самое худшее относительно своего отца, но был уверен, что она ошибается. За время их знакомства Моррис Уингейт не сказал о дочери ни одного плохого слова. Райс был уверен, что он любит ее и прощает ужасное поведение. Карл считал, что генерал изо всех сил старается быть хорошим отцом, невзирая на попытки Ванессы оттолкнуть его. А еще он понимал, что ему нельзя разговаривать с Ванессой о своем отношении к генералу честно, поскольку честность в этом вопросе поставит крест на его отношениях с девушкой, а генеральская дочка стала самым главным человеком в его мире. Но ему очень хотелось, чтобы между Ванессой и ее отцом установился мир. Более того, ему хотелось, чтобы Моррис Уингейт думал о нем не только как о бойфренде его дочери, но как о сыне.

4

Через два дня после поездки с генералом Карл заплатил за месяц обучения у Марка Торренса. Тот руководил залом, принадлежавшим организации под названием «Международное карате», штаб которой находился в Чикаго. Школа располагалась в гетто на втором этаже старого деревянного здания. Большинство учеников были черными или латиноамериканцами. но было и несколько белых, которые ездили в школу, польстившись на репутацию тренера. Карл зарегистрировался под чужим именем и сделал вид, что он начинающий, знающий только азы. Он пользовался каждой возможностью изучить технику Торренса и пришел к выводу, что тот хороший каратист со слабостями, заметными только такому специалисту, как Карл.

Последнее занятие в будние дни у Торренса заканчивалось в десять часов. Иногда сенсей отправлялся выпить пива с некоторыми из учеников, но он никогда никуда не уходил в среду, потому что в этот день он приводил в порядок свои бумаги. В эту среду Карл оделся в черное, что помогло ему слиться с тенью в аллее напротив здания школы. Через двадцать минут после того, как последний ученик спустился по деревянным ступеням, Карл натянул на голову лыжную шапочку, перебежал улицу и поднялся по лестнице. Когда он достиг площадки, во рту у него пересохло, сердце колотилось. Он знал, что было безумием заявиться сюда. Он был мальчишкой, а Торренс – закаленным бойцом. Еще можно было остановиться. Ведь Карл даже не был уверен, что Моррис Уингейт хочет, чтобы он сразился с Торренсом. Генерал больше на эту тему не заговаривал. Но что, если Уингейт хотел посмотреть, из чего он, Карл, сделан? Душу жег страх. Юноша едва не повернул назад, но что-то более сильное – желание угодить генералу Уингейту – заставило его повернуть ручку двери и открыть ее.

Зал был большой комнатой с жесткими полами. В одном углу были сведены маты, груши различных размеров висели с потолка вдоль стен. Рядом с раздевалкой стена сплошь состояла из зеркал от потолкало пола. Маленький офис, где работал Торренс, находился в дальнем углу от входной двери. В зале было темно, но в офисе горел свет. Карл мог видеть сидящего за письменным столом сенсея.

Юноша осторожно, прижимаясь к стене, прошел в другой конец зала, оставаясь все время в тени. Когда он подошел поближе, то увидел, как Торренс подшивает счета. Сидящий за столом над книгами, он являлся легкой целью. Карл вспомнил, как генерал говорил, что использование фактора внезапности в схватке можно только приветствовать, а честный бой бывает только в телевизоре, но ему хотелось действительно испытать свои способности.

Карл не был новичком в драке, но все его бои ограничивались столкновениями с парнями вроде Сэнди Роудсаи Майка Манчестера, у которых вообще не было никакой подготовки. Торренс пощады не запросит, он привык продолжать бой, превозмогая боль. Карл стал сомневаться: не допустил ли он ошибку, не переоценил ли себя? Но выяснить это можно было лишь одним путем.

Карл увидел полку рядом с зеркальной стеной, на которой лежали гантели, и решил выманить Торренса из офиса. Он взял тяжелую гантель с полки и уронил ее. Металл ударился о жесткий пол с металлическим звоном, который прозвучал в пустом зале очень громко. Торренс вскочил на ноги и уставился в темноту.

– Кто там?

Обладатель черного пояса подошел к дверям офиса и оглядел зал. Карл подвинулся дальше в тень. Когда Торренс войдет в зал, он нападет на него. Но каратист не спешил выходить из офиса. Он вернулся к письменному столу и нагнулся, а когда вновь повернулся к двери, то держал в руке пистолет.

Карлу внезапно стало ясно, что он вовсе не современный самурай, выполняющий приказ своего хозяина. Он идиот, ввязавшийся в дурацкое дело, подросток, живущий в фантазиях. Уингейт вовсе не намекал на испытание, когда спрашивал, сможет ли он выстоять в бою с Торренсом, он просто поддерживал разговор. К несчастью, прозрение пришло к Карлу слишком поздно. Если Торренс поймает его в зале одетым на манер ниндзя, то тут же позвонит в полицию и Карла выгонят из школы Святого Мартина. Юноша понял, что у него только одна возможность выбраться из этой дурацкой ситуации, в которую он попал по своей вине.

Пока Торренс ждал, когда его глаза привыкнут к темноте, Карл проскользнул в раздевалку. Каратист щелкнул выключателем через секунду после того, как дверь в раздевалку закрылась. Карл слегка приоткрыл дверь и в щелку смотрел, как тот подходит к полке с гантелями. Сенсей наклонился, поднял гантель, которую Карл бросил на пол, и осмотрел ее. Затем присмотрелся к полке и положил гантель на старое место. Карл услышал, как звякнул металл, ударившись о металл, когда Торренс проверял, насколько надежно она лежит и могла ли упасть без посторонней помощи. Убедившись, что такое невозможно, Торренс прошел в центр зала и оглядел его, держа пистолет наготове. Его глаза скользнули по двери в раздевалку, затем снова вернулись к ней. Каратист немного поколебался, затем направился к раздевалке.

Раздевалка была длинной и узкой. Вдоль стен стояли шкафчики, еще один их ряд делил помещение пополам. В самом дальнем от двери конце находилась открытая душевая, выложенная кафелем. Спрятаться было практически негде. Карл хотел было нырнуть за шкафчики, но обнаружить его там было пара пустяков. Часть душевой не видна для человека, стоящего у шкафчиков, но если Торренс заглянет в душевую, он увидит Карла. Если же их будет разделять хоть какое-то расстояние, у Карла не будет ни одного шанса против пистолета.

Внезапно в раздевалке вспыхнул свет, и у Карла осталось несколько секунд, чтобы принять решение. Дверь в раздевалку распахнулась и вошел Торренс. В дверях он помедлил. Оттуда он мог видеть всю раздевалку, за исключением душевой.

– Выходи, тогда никто не пострадает. У меня пистолет, я им обязательно воспользуюсь.

В голосе Торренса не слышалось никакого беспокойства. Карлу же приходилось силком заставлять себя не мандражировать.

– Считаю до трех. Если не выйдешь, я стреляю.

Карл подумал, не сдаться ли ему. Возможно, ему удастся убедить Торренса, что он пришел еще немного позаниматься. Затем он вспомнил, что прячется, что одет в черное и на голове лыжная шапочка и что он не обратился к Торренсу за разрешением на дополнительные занятия. Торренс сдаст его полиции или просто пристрелит. Полиция выяснит, что он записался на занятия под фальшивым именем. Его выгонят из школы. Это убьет мать.

Торренс сосчитал до трех. Затем вздохнул.

– Ладно, парень, потом не говори, что я тебя не предупреждал.

Каратист пошел вдоль шкафчиков к душевой, четко видя только одну часть раздевалки. Он уже прошел три четверти пути, когда Карл упал на него из узкого промежутка между потолком и шкафчиками, разделяющими раздевалку. Торренс споткнулся и выронил пистолет. Расстояние между шкафчиками было слишком узким и не давало противнику Карла возможности повернуться. Юноша ударил инструктора сзади, заставив его упасть на колени, и слегка придушил. Теряя сознание, Торренс все еще пытался дотянуться до пистолета.

Глава двенадцатая

Рассказ о столкновении с Марком Торренсом утомил Карла. Он потянулся к стакану воды, стоящему на столике у кровати, и отпил глоток.

– Вы рассказали генералу Уингейту о вашем «подвиге»?

– Не прямо. В газете появилась статья о том, что побили обладателя черного пояса. Я вырезал ее и анонимно переслал ему.

– Что случилось после того, как вы послали вырезку?

Губы Карла искривились в циничной улыбке.

– Генерал ни разу не упомянул о статье, но он наверняка получил ее, потому что через несколько недель меня призвали в армию.

– И вы считаете, что это дело рук Уингейта?

– Сначала я так не думал. Я даже обратился к нему за помощью. К тому времени у меня уже была стипендия в Дортмунте, на весь период обучения. Генерал был единственным человеком, который мог помочь, как мне казалось. Мне с трудом удалось с ним связаться. Я звонил и звонил, но он не перезванивал мне несколько недель. Я уже почти сдался, когда он позвонил и сказал, что будет в выходные в Калифорнии. Я так надеялся на эту встречу!

– И что он сказал?

Карл выглядел так, будто воспоминания об этой встрече вымотали его до предела. Он закрыл глаза и только тогда заговорил:

– Уингейт был прямолинеен. Он сказал, что не может помочь мне избежать призыва, поскольку считает, что я должен идти в армию. Он напомнил мне, что мы ведем смертельную борьбу против коммунизма, и спросил, смогу ли я ходить по студенческим вечеринкам и на футбол, когда парни моего возраста отдают жизни за свою страну. Еще он сказал, что из меня получится великолепный солдат, а после армии я смогу закончить образование.

– Как вам понравился его совет?

– Я совсем запутался, но Уингейт… он был так убедителен, объясняя мне, что это трусость – не выполнить свой долг перед страной.

– Вы старались избежать призыва?

– Нет. В конечном итоге я просто сдался. Генерал убедил меня, что это мой долг и что я буду всю жизнь жалеть, если сейчас уклонюсь от службы. Он рассказывал об армии с придыханием, а еще о том, чего я могу там добиться. Он спросил, не надоело ли мне учиться, не хочется ли мне испытать себя в настоящем мире.

Карл потер глаза.

– Больше всего я жалею о том, что мой призыв в армию сделал с моей матерью. Она пожертвовала стольким ради моего будущего, и мое поступление в колледж из Лиги плюща означало исполнение ее хрустальной мечты. Когда я отказался от стипендии, она за один день превратилась в старуху. – Голос Карла стал хриплым, несколько секунд он не мог продолжать. – Она умерла, когда я был на задании, в тысячах милях от нее. Я так и не знаю, простила ли она меня.

– Что сказала Ванесса, когда вы объявили ей, что уходите в армию? – тихо спросила Эми.

– Она была вне себя от ярости. Она не сомневалась, что к моему призыву приложил руку ее папаша, чтобы разорвать наши с ней отношения. Когда я решил идти в армию, она перестала со мной разговаривать. Не отвечала на мои звонки, избегала меня в школе. К концу занятий я уже редко ходил в школу, чтобы не сталкиваться с ней. Я не мог этого вынести. По правде, я даже обрадовался, когда пришла пора ехать на подготовку.

– Если Уингейт организовал ваш призыв, как вы думаете, почему он это сделал? Из-за дочери?

– Возможно, это одна из причин, но главной причиной, как я считаю, было желание завлечь меня в Подразделение. Понимаете, во время общей подготовки мне приходилось сдавать особые тесты, затем меня выбрали для специальных войск. Думаю, Уингейт манипулировал моей карьерой на всех ее стадиях.

Эми удивилась:

– А что такое Подразделение?

Райс рассмеялся:

– Нечто, чего никогда не было.

Глава тринадцатая

Северный Вьетнам/Александрия,

Виргиния – 1971 Г.

1

Небольшая команда уже несколько часов шла от реки в ускоренном темпе, останавливаясь каждый час на пять минут для отдыха, потому что даже с их великолепной подготовкой люди не могли бесконечно двигаться при такой невероятной влажности, характерной для сезона дождей.

За несколько дней до этого Карл был в Форт-Брэгге. Его разбудил сержант, затем погрузили на реактивный самолет и отправили на военно-воздушную базу Ванеденберг в Калифорнии, а оттуда вместе с Нилом Карпентером, специалистом по электронике, – в Наха, базу специальных войск на Окинаве. Карл еще ни разу не выполнял настоящее задание, поэтому к моменту посадки бурлил энергией. В Наха он узнал, что ему предстоит войти в команду, которую забросят в Северный Вьетнам, чтобы забрать специальное электронное оборудование со сбитого военно-морского самолета. Самолет, который они разыскивали, был обнаружен с помощью теплового радара в низменной холмистой малонаселенной части джунглей Северного Вьетнама, в пятнадцати милях от судоходной реки. Визуальное наблюдение исключалось из-за густых зарослей и деревьев, достигающих в высоту от пятидесяти до шестидесяти футов. Даже солнце не везде проникало сквозь их листву.

В команде было восемь человек. Карл, Карпентер, пять «зеленых беретов» и капитан Молинекс, командир. Все, кроме Карла, имели боевой опыт и были экспертами по войне в джунглях, но Молинекс выделялся особо. Он был немного выше Карла, но тому казалось, что командир над ним возвышается. Если Карл представлял собой комок нервов, Молинекс был совершенно спокоен. Когда он объяснял группе задачу в хижине в Да Нанге незадолго до того, как их забрали вертолеты, он говорил тихо, и его спокойствие осталось непоколебимым во время всего выполнения задания.

Вертолеты доставили их к реке, но дальше пилоты лететь не рискнули. Они сделали сумасшедший рывок через джунгли, а затем молча ждали на берегу, пока из тумана не показалась канонерка. Она доставила команду вверх по реке на противоположный берег, затем они снова шли пешком, причем с удвоенной скоростью. Когда канонерка исчезла за поворотом, свернув в узкий приток, команда уже скрылась в гуще леса.

Им необходимо было двигаться быстро. Радар, который засек сбитый самолет, также обнаружил скопление больших групп противника. Бойцы могли только предполагать, что вьетнамцы искали тот же самолет одновременно с ними. Молинекс сказал, что необходимо забрать или уничтожить электронное оборудование. Никто не спросил зачем, и Карл так и не узнал, для чего предназначалось это оборудование, хотя иногда и задумывался об этом.

У команды было одно преимущество в сравнении с противником: прежде чем катапультироваться, пилот настроил индикатор, который передавал сигнал на совершенно секретной волне. Молинекс нес с собой треугольный прибор, который улавливал этот сигнал. Следовательно, они могли идти к самолету по прямой, тогда как вьетнамцам приходилось прочесывать весь район.

К реке не вели никакие тропинки, поэтому им приходилось продираться через джунгли с помощью мачете. Все молчали, общаясь лишь с помощью знаков. Влажность отнимала у них силы. Внезапные ливни были иногда такими сильными, что закрывали лес стеной воды, а люди промокали насквозь.

Начиная от реки, местность постепенно поднималась. Через пару часов подлесок стал пореже. В течение следующего часа команде дважды пришлось обходить небольшие отряды местных племен, которые жили на холмах в бамбуковых хижинах. В этих местах охотничьи тропы делали передвижение легче, но приходилось постоянно опасаться засад и ловушек.

Последний раз они отдыхали больше часа назад. Карл знал, что думать об отдыхе нельзя, но ничего не мог с собой поделать. Темп оказался выматывающим, а короткий отдых, по сути, ничего не давал. Необходимость постоянно быть начеку утомляла. Карлу была поручена роль няньки при электронном специалисте – единственном человеке в группе, который был незаменим. Они шли в потоках дождя, и казалось, что Карпентер двигается за занавеской душа, так что Карлу приходилось торопиться, чтобы не потерять его из вида. Как только он к нему приблизился, Нил упал на одно колено, и Карл немедленно выдвинулся вперед, заслонив его собой и держа наготове автомат. Другой член команды закрыл Карпентера сзади.

Сендерс, «зеленый берет», шедший впереди Карпентера, показался из дождя и побежал по тропинке к ним. За ним – Макфи и Молинекс. Капитан жестом приказал им сойти стропы и спрятаться под плотной листвой высокого, до неба, дерева. Дождь все шел, но плотная листва задерживала часть воды. К ним присоединились Сеттлз, Моралес и Шартель, замыкающие.

– Макфи обнаружил летчика, – прошептал Молинекс. Карлу казалось, что они могут орать во все горло, никто их в этом потопе не услышит, но он уже заметил, что командир никогда не рискует. – Мы уже близко, так что передвигайтесь на цыпочках. Перегруппируемся во время последнего отдыха, если нас разъединят. Ждите ровно пятнадцать минут, не больше, и возвращайтесь прямиком к реке. Вы все знаете, на какое время назначены первая и вторая встреча с канонеркой. Тому, кто ее пропустит, придется действовать самостоятельно. Ясно?

Все кивнули. Молинекс встал, все последовали его примеру. Капитан ни слова не сказал про летчика, и причину его молчания Карл выяснил через несколько минут. Дождь все так же лил, и Карл сосредоточился на тропинке, деревьях и кустах впереди. Тут Карпентер сбавил ход и посмотрел наверх. Карл проследил за его взглядом и через плотную листву увидел летчика, раскачивающегося взад-вперед. Его парашют зацепился за толстые ветки. Еще одна острая ветка пронзила его подмышку, пробив артерию. Когда они проходили под телом, Карл думал о человеке, висевшем высоко над землей и истекающем кровью, и надеялся, что шок от падения убил пилота раньше. Когда они прошли мимо, Райс не оглянулся. Необходимость быть бдительным заставила его сконцентрироваться на выживании, так что он очень скоро забыл про летчика.

Они нашли самолет через полчаса. После падения он несколько сотен футов скользил по земле, образовав небольшую полянку. Части самолета были разбросаны между деревьев, но фюзеляж лежал на земле, зарывшись в нее носом.

– Нам нужно все сделать очень тихо и очень быстро, – прошептал Молинекс, прежде чем послать четырех человек в джунгли в качестве наблюдателей. Сендерс установил свой гранатомет рядом с самолетом. Карпентер залез внутрь, Молинекс за ним. Карл и Сендерс стерегли снаружи.

Карл слышал, как работает Карпентер внутри самолета. Его беспокоило, что кто-то находящийся поблизости может слышать эксперта. Сколько времени ему понадобится? Тут Райс одернул сам себя. Он не должен думать ни о чем, кроме джунглей. Он должен сосредоточиться – вот только он ужасно устал.

Отряд пока не столкнулся с противником, так что задание ничем не отличалось от изматывающих тренировок. Карл надеялся, что и дальше будет так же. Быстро пришли, быстро ушли без потерь. Но часть его хотела встретить врага, испытать себя в настоящем бою. Он знал, что это глупо. Битва выглядит красиво только на экране телевизора, в реальной жизни люди теряют руки, ноги, жизнь. Члены его команды были закаленными ветеранами, которые участвовали в рукопашных боях, характерных для специальных войск. Они убивали, и не раз. И тем не менее никто из них не рассказывал историй про войну. Наверное, их война была слишком мрачной и давала пищу ночным кошмарам, а не романтическим историям, которые рассказываются за кружкой пива. И все равно Карлу хотелось знать, как он себя проявит.

Через пятнадцать минут после того, как Карпентер и Молинекс скрылись в фюзеляже, Сеттлз издал условный свист и появился на поляне. Молинекс спустился из самолета и шепотом что-то обсудил с ним. «Берет» опять скрылся в джунглях, а Молинекс велел Карпентеру поторопиться. Затем он начал прикреплять к останкам самолета мины-ловушки и термические гранаты с часовым механизмом. Через пару минут Карпентер спрыгнул с фюзеляжа. Из джунглей появился Сеттлз и все остальные. Молинекс сообщил им, что поблизости появились вражеские солдаты. Они направились к реке в ускоренном темпе.

Солнце садилось, так что капитан хотел пройти как можно дальше, пока не стемнело. Временами Карл слышал, как вьетнамцы перекликаются в джунглях. Это его беспокоило. Если он мог их слышать, значит, они были совсем близко. И они даже не пытались скрыть свое присутствие, а это означало, что их много.

Через час они услышали серию глухих ударов. Плотный лес приглушил звук взрывов, и никто даже не замедлил шаг. Теперь вьетнамцы знали, что недалеко находятся солдаты противника. Как только они найдут самолет, они отыщут и следы команды.

* * *

Семнадцатилетний вьетнамский солдат был голоден и устал пробираться сквозь мокрые джунгли, к тому же его мочевой пузырь просто готов был разорваться. Когда Карл вышел из-за поворота, парнишка стоял одной ногой на узкой тропинке, вторая еще пряталась в подлеске. Его ширинка была расстегнута, и одной рукой он держал свой пенис, готовясь помочиться. Карл и солдат уставились друг на друга расширенными глазами, открыв рты. Казалось, на этой нелепой ситуации время остановилось.

Карл понимал, что ни в коем случае нельзя позволить солдатику закричать, но он не мог выстрелить в него, не обнаружив себя, поэтому он ткнул дуло автомата в солнечное сплетение вьетнамца и затем сломал ему шею. Из-за поворота показался Сеттлз и сразу же сообразил, что происходит. Он прикрыл Карла, пока Моралес бегал докладывать Молинексу о том, что случилось. Через несколько секунд вся команда собралась вокруг убитого. Капитан приказал Карлу и Сеттлзу убрать труп с тропинки.

– Выбросьте из своих рюкзаков все, кроме воды и боеприпасов, – сказал он, когда Карл и Сеттлз прятали труп в подлеске. – Моралес, уничтожь радио. Макфи только что сказал мне, что между нами и рекой противник.

– Этого парня скоро хватятся, тут на нас и навалятся. Придется пробиваться в темноте. Сейчас пять, а первая встреча в полночь. Вы знаете порядок.

Никто ничего не сказал. Никто не кивнул. Все знали, что подразумевает Молинекс под «порядком». Они не смогут забрать с собой раненого, а если он сам не сможет идти, придется удостовериться, чтобы его не захватили живым. Об этом должен был позаботиться сам Молинекс.

– Пошли, – сказал капитан. Мужчины выбросили из рюкзаков еду, сухую одежду, аптечки и двинулись дальше.

Снайпер достал Карпентера как раз перед наступлением темноты. Карл увидел, как специалист по электронике обмяк и споткнулся. Если бы он не разглядел красное пятно на шее Нила, он бы решил, что тот споткнулся о корень. Это красное пятно спасло Райсу жизнь. Он нырнул за дерево, и предназначенная ему пуля только оцарапала бок. Карл немного подождал, прежде чем выглянуть из-за дерева и попытаться разглядеть снайпера. Стоило ему шевельнуться, как пуля отбила кусок коры рядом с его глазом. Американец понимал, что время играет на руку вьетнамцу. Если тот останется на своей позиции, Карлу придется уйти в глубь джунглей и надеяться, что его не заметят. На то, чтобы обойти снайпера и не обнаружить себя, потребуется много времени. Он может опоздать к назначенной встрече на реке. Но и о том, чтобы оставаться на месте, не могло быть и речи. Выстрелы наверняка привлекут других вьетнамцев. Карл вполне мог на них наткнуться, пытаясь ретироваться.

Тишину разорвали несколько выстрелов.

– Райс, – прокричал Молинекс, – двигай свою задницу сюда!

Карл в мгновение оказался снова на тропинке. Молинекс передал ему рюкзак Карпентера, в котором находилось электронное оборудование, снятое им с самолета. Снайпер скрючившись лежал на тропинке в нескольких ярдах от него.

– Пошли, – сказал Молинекс. Когда Карл рванул вперед, он услышал сзади голоса перекликающихся вьетнамских солдат. Враги знали, где они находятся.

Стало темно, преследование прекратилось. Вьетнамцы удовлетворились тем, что окружили американцев до рассвета, образовав стену между ними и рекой. Часы после захода солнца были полны страха и смятения. Команда не сумела добраться до реки раньше четырех часов утра, когда время первой встречи давно прошло. Молинекс расставил людей по звездному периметру поближе к реке. Еще ближе он подойти не рискнул. Все легли на живот, соприкасаясь ногами. Карл был вымотан, но хорошая подготовка сказывалась, да и напряжение не давало заснуть.

За десять минут до назначенного срока появления канонерки Молинекс поднял их и повел к реке. Реку закрывал туман, его клочки клубились и между деревьями. Капитан заметил движение впереди и приказал остановиться. Вьетнамцы стояли спиной к воде, потому что ждали появления американцев из джунглей. При звуке мотора все они повернулись. Молинекс выскочил на открытое место и открыл огонь как раз в тот момент, когда появилась канонерка. Ее команда прикрыла отряд огнем из орудия пятидесятого калибра. Ныряя в реку, Карл заметил лицо разорванного напополам вьетнамского паренька. Сильные руки втянули его на борт, в который с визгом впивались пули. Карл перекатился через борт и увидел, как остальные члены его команды тоже взбираются на лодку. Тут Сеттлз дернулся и упал в воду. Карл было рванулся к нему, но его оттащили как раз в тот момент, когда «берет» исчез в пенном кильватере. Кто-то толкнул Райса вниз, и он остался лежать, прижавшись щекой к палубе, оглушенный продолжающейся пальбой и ощущая запах смерти. Потом джунгли приглушили звук, и пальба осталась далеко позади.

2

Во время инструктажа в Окинаве Карлу запретили обсуждать детали задания с кем-либо, включая командира. Для всех остальных эти последние несколько дней вообще не существовали. После инструктажа его переправили назад, в Форт-Брэгг, где он и оставайся несколько недель до того, как отправиться курьером в Вашингтон.

Когда самолет Карла приземлился, его уже ждал шофер Морриса Уингейта, который отвез его в Пентагон, чтобы он мог оставить привезенные документы, а затем повез на встречу с генералом. В приказах Карла не упоминалось о генерале, поэтому он удивился, откуда тот знает, что он должен был быть в Вашингтоне. В армии Райс редко вспоминал генерала, но испытал детское чувство неуверенности при мысли о встрече с ним.

Машина Уингейта остановилась напротив трехэтажного городского особняка из красного кирпича, втиснутого между двумя такими же зданиями на тихой улице в богатом районе Александрия. Карл поднялся по каменным ступеням короткой лестницы к входной двери. Он не успел позвонить, как Знрике открыл дверь.

– Приятно снова вас видеть, – сказал он и провел Карла по темноватому коридору в просторную столовую, ярко освещенную хрустальной люстрой. Большую часть комнаты занимал длинный антикварный обеденный стол, покрытый белой скатертью. Вокруг него стояли двенадцать таких же стульев с высокими спинками, но накрыто было только на две персоны.

Карл обошел комнату, изучая обстановку, как его учили делать на случай, если он попадет в незнакомое помещение. Он помедлил у высокого дубового буфета, над которым висел портрет сурового мужчины в парике восемнадцатого века. За его спиной открылась дверь, он повернулся и увидел Уингейта, одетого в серый костюм в полоску, белую шелковую рубашку и темно-красный галстук. Туфли генерала были начищены, сам он сильно загорел.

– Выглядишь превосходно, Карл. Я был прав, армия пошла тебе на пользу.

– Благодарю вас, сэр.

– Садись, я рад, что ты смог приехать.

Карл понятия не имел, что у него был выбор.

– Откуда вы узнали, что я буду в Вашингтоне? – спросил он.

Уингейт многозначительно улыбнулся:

– Иногда полезно быть начальником разведывательного агентства.

Вошел слуга и разлил по тарелкам раковый суп из серебряной супницы.

– Как поживает Ванесса? – спросил Карл, когда слуга ушел.

– Хорошо, – ответил Уингейт. – Она среди первых студентов в своей группе. Играет в команде по теннису.

Карл почувствовал, что генерал о чем-то умалчивает.

– Она приедет домой на лето?

– Не уверен. Она поговаривает насчет Европы. У университета есть какая-то программа в Париже. Но расскажи мне, чем ты занимался.

Карл поведал генералу упрощенную версию своих армейских приключений.

– Я служил в воздушно-десантных и специальных войсках. Сейчас я в Форт-Брэгге, – заключил он как раз в тот момент, когда слуга вкатил тележку со вторым блюдом – тушеной говядиной. Карл никогда раньше не ел раковый суп или приготовленную так говядину. Было очень вкусно, хотя после месяцев армейского рациона даже самая простая домашняя еда показалась бы ему великолепной.

– Когда мы в последний раз разговаривали, ты не очень рвался в армию. Что думаешь по этому поводу сейчас? – спросил генерал.

Правда заключалась в том, что после подготовки и боевого крещения Карл почувствовал себя особенным. Он мог делать то, чего не мог никто из его одноклассников в школе Святого Мартина, и за его плечами уже был опыт, который недоступен парням на гражданке. Он был уверен, что может выжить везде и, если понадобится, может убить.

– Я доволен своим выбором, сэр, – ответил он.

– Ты уже побывал в бою?

– Нет, сэр, – ответил Карл без малейших колебаний. Он ждал этого вопроса.

– Я слышал, ты посетил Северный Вьетнам, – спокойно сказал генерал.

– Вас неправильно информировали, – ответил Карл, глядя Уингейту прямо в глаза. Он не отводил взгляда, пока генерал не улыбнулся и не посмотрел в сторону.

Уингейт достал что-то из кармана и положил на стол, а потом подвинул этот предмет к Карлу. Это была солдатская бирка Карпентера. Райса захлестнули эмоции, но он не выдал своих чувств по отношению к погибшему товарищу.

– Боюсь, что я… – начал Карл, но дрожь в голосе выдала его. Уингейт поднял руку, останавливая его.

– Вашей целью был сбитый самолет, на борту которого находилось сверхсекретное электронное оборудование. Группой руководил Пол Молинекс. Двоих вы потеряли. Мне продолжать, или ты убедился, что я знаю о твоем задании все?

Карл не ответил.

– Я служу в армии большую часть своей жизни. Я служил с разными людьми. Несмотря на твою молодость и на то, что ты новичок, ты один из самых замечательных солдат, с кем мне приходилось сталкиваться.

Грудь Карла распирало от гордости.

– У меня есть к тебе предложение, – продолжил генерал. – Я вовсе не хочу на тебя давить. Ты можешь соглашаться или отказаться. Но я хочу, чтобы ты мне пообещал, что ты никогда и никому не расскажешь о том, о чем мы здесь говорим. Ни при каких обстоятельствах.

Карл кивнул.

– Прекрасно. Ты знаешь, что я руковожу Агентством по координации разведывательных данных. Среди функций моего агентства значится сбор и координация данных, получаемых от других разведывательных учреждений. Наш устав не предусматривает активный сбор развединформации. Более того, на бумаге у нашего управления вообще нет… операторов. – Уингейт помолчал, чтобы убедиться, что Карл понимает, о чем он толкует. – То, что я тебе сейчас сказал, широко известно, но есть такие аспекты деятельности нашего агентства, о которых не имеет понятия не только общественность, но и огромное большинство государственных деятелей, а также работников самого нашего управления. Под моим руководством внутри агентства работает небольшая группа отлично подготовленных людей, которые выполняют на благо страны такие задания, которые не только необычны, но порой и нелегальны.

– Простите, сэр, что вы имеете в виду, говоря «нелегальны»?

– Противоречащие законам Соединенных Штатов, – твердо ответил Уингейт. – Мое Подразделение действует как в международном масштабе, так и внутри страны. Никаких записей по поводу его деятельности не ведется, все приказы отдаются устно. Члены Подразделения не знают, кто в него входит, поскольку большинство заданий выполняется одним человеком. Если для выполнения задания требуется поддержка, мы обычно используем специальные войска, причем член Подразделения выступает тоже как солдат специальных войск.

– Я совсем запутался, сэр. Эти люди из ЦРУ, или военной разведки, или…

– Эти люди не существуют, Карл.

Райс склонил голову набок и уставился на Уингейта:

– Откуда поступают приказы?

– Тебе нет нужды это знать, но уверяю тебя – все они законны, а решения принимаются на самом высоком уровне власти. Могу еще добавить, что ни в ЦРУ, ни где-либо в армии не знают о существовании этого Подразделения.

– Тогда каким образом вам удается получить поддержку специальных войск?

– Я говорю о ЦРУ и армии как об организациях. Эти организации не имеют понятия о существовании Подразделения. Но есть несколько – всего несколько – человек внутри них, которые занимают командные позиции и знают о нашем существовании. Вот они-то при необходимости и поставляют нам людей.

Уингейт сделал паузу, затем посмотрел прямо в глаза Карлу:

– Я хочу, чтобы ты присоединился к нам. Твои профессиональные навыки исключительны, у тебя острый ум и твердый характер. Я сразу разглядел в тебе этот потенциал, когда мы познакомились, и даже немного горжусь, что ты превзошел мои ожидания. Я не мог бы больше тобой гордиться, даже если бы ты был моим сыном.

Карл оторопел. Он всегда был одиночкой, и таинственность, окружающая невидимую команду, притягивала его. Его также ослепила похвала Уингейта. Немного беспокоила разве что необходимость положиться лишь на слово генерала в том, что действия Подразделения законны даже в случаях нарушения им законов.

– Что, если я откажусь, сэр?

– Работа, которую мы ведем, слишком чувствительная, чтобы можно было доверить ее кому-нибудь, кроме добровольцев.

– Не могли бы вы дать мне время подумать, сэр?

– Разумеется. – Генерал вытащил из кармана визитку. – Позвони мне, когда примешь решение. Если ты согласишься, просто скажи, что ты вскоре будешь в городе и хотел бы пообедать вместе со мной. Я организую тебе увольнительную на выходные.

Генерал сменил тему и крикнул, чтобы принесли спиртное. Карл выпил лишь чашку кофе – ему хотелось иметь ясную голову. Еще через полчаса он сидел на заднем сиденье машины генерала, которая везла его в аэропорт. Во время полета до Форт-Брэгга Карл не спал.

Глава четырнадцатая

– Сколько времени у вас ушло на принятие решения? – спросила Эми.

– Примерно с неделю. Генерал был со мной откровенен, сказав, что иногда мне придется нарушать закон. Это меня беспокоило.

– Но вы все равно согласились?

– Я был молод, мне нравился элитарный статус Подразделения. Но главное – вы понятия не имеете, что значило для меня тогда одобрение этого человека. Я был в восторге оттого, что он будет следить за моей карьерой, что он выбрал меня для этой особой работы. Я не мог его разочаровать.

– Что произошло после того, как вы позвонили Уингейту?

– С месяц ничего. Затем меня перевели в армейскую школу иностранных языков в Форт-Мейере, Виргиния. Я жил в городе, в отдельной квартире, большую часть времени изучая тайский и вьетнамский языки. Мне нужна была свобода, которой пользовались студенты, потому что приказы поступали ко мне через разные интервалы. В свободное время я следил за своей формой, занимаясь боевыми искусствами, и жил обычной студенческой жизнью.

– Каким образом вы получали задания?

– Мне звонили. Обычно это был неправильно набранный номер. Я ехал в заранее оговоренное место, чаше всего очень поздно вечером, а иногда и после полуночи. Встречались в номере мотеля или на парковочной стоянке около большого магазина, где много народу, но никогда дважды в одном и том же месте.

– Это вы о Уингейте говорите?

– Нет-нет, встречался со мной не генерал. – Лицо Карла потемнело. – От него лично я получил приказ всего один раз.

– Тогда кто…

– Моим связным был генерал Питер Ривера.

– Вы знаете, где я могу его найти? Он согласится вам помочь?

Райс взглянул на Эми:

– Генерала Риверу убили в восемьдесят шестом году. Полиция думает, что это сделал я.

– А на самом деле?

– Нет. Но нашлась масса улик, которые связывали меня с этим преступлением.

Эми ощутила беспокойство. Она не вполне верила уверениям Карла в невиновности.

– Какими были ваши первые задания?

– Мне в основном приходилось летать во Вьетнам. Я уже рассказывал вам о засадах, которые мы устраивали на караваны наркокурьеров. Я участвовал в них несколько раз. Еще несколько раз проникал во вьетнамские деревни. Дважды я работал вместе с командой «зеленых беретов», которые считали, что я из программы «Феникс». Один раз меня вел к цели вьетнамец, работавший на ЦРУ.

– В чем заключались ваши задания?

– Однажды я из снайперской винтовки снял какого-то офицера. Дважды ликвидировал деятелей коммунистической партии.

– Застрелили?

Карл покачал головой:

– Я прокрался в их хижины и перерезал им горло.

Эми побледнела.

– Моя война была очень личной, Эми. Я смотрел в глаза людей, которых убивал.

– Вы… вы все еще были в составе Подразделения, когда дезертировали?

– Да.

– Но ведь война во Вьетнаме закончилась за несколько лет до того, как вы вступили туда?

– У подразделения осталось много дел и после того, как мы ушли из Вьетнама. Коммунисты ведь остались. И «холодная война» не закончилась.

– Ваши задания изменились?

– Стало больше шпионских поручений. Я следил за людьми, подозреваемыми в шпионаже, а также использовал свои знания, чтобы ставить подслушки в посольствах. – Он холодно улыбнулся. – Я также ставил «жучки» у конгрессменов и правительственных чиновников Соединенных Штатов.

– У американцев?

Райс кивнул.

– Мне не рассказывали, как использовалась добытая мной информация, но я обратил внимание, что некоторые конгрессмены или политические деятели, за которыми я следил, меняли свою точку зрения по поводу некоторых законов или выступали инициаторами законодательства, которое противоречило их прежним убеждениям. Мне также показалось любопытным, что генерал оставался начальником Агентства по координации разведывательных данных при всех президентах.

– Вы когда-нибудь еще… были еще убийства?

Райс кивнул.

– Это было во Вьетнаме?

– Нет. Направление изменилось. Был русский агент в Мадриде, потом люди, работавшие на китайцев.

– И как вы…

– Русского агента заколол в аллее за баром, а тех двоих, работавших на китайцев, пристрелил.

– Сколько всего людей вы убили, Карл?

– Не знаю.

– Это… вас не беспокоило?

Карл отпил глоток воды, задумавшись над вопросом.

– На первых порах нет. Я никогда никого не убивал до того случая, когда мы отправились за электронным оборудованием на военно-морском самолете. Во время выполнения задания я был так напуган и вымотан, что действовал инстинктивно, как зверь. Потом нас оттуда вывезли. Меня накормили, дали чистую сухую одежду, возможность поспать. Когда я проснулся, то вышел на палубу. Я помню, как сидел, прижавшись спиной к стене рубки, и чувствовал себя в безопасности впервые за несколько дней. Джунгли были тихими и красивыми. На меня снизошел покой. Но тут я вспомнил, что убил несколько человек. Во время тренировок я часто думал, что со мной будет в этот миг, но я не впал в панику. Я понял, что вообще не думал об убийстве. Просто делал то, чему меня учили. Сам акт убийства не стал для меня чем-то космическим. Никакой философии, в пылу битвы выбор один: или я – или они.

– Ладно, то было в бою, – сказала Эми. – Но вы же сказали, что убили русского… что вы закололи его. И китайских шпионов. Ведь тогда никакой битвы не было. Вы не относились к этим убийствам по-другому?

– Вы хотите узнать, чувствовал ли я сожаление?

– Да.

– Люди, которых я убивал, были врагами, а моя работа – убивать врагов, хотя мне это никогда не нравилось. Я верил, что поступаю правильно. Так я мог оправдать свои поступки. Но чем дольше это продолжалось… – Карл помолчал. Его глаза опустились вниз, на закрывающее больничную койку одеяло. – Меня стали мучить ночные кошмары. Я начал сомневаться.

Глава пятнадцатая

Вашингтон/Лост-Лейк,

Калифорния/Александрия,

Виргиния – 1986 г

1

В прошлую субботу в баре для одиноких Карл познакомился с девушкой, которой назначил свидание. Она была привлекательной, робкой и милой. Даже если бы у него завязался с ней роман, Карл знал, что он, как всегда, закончится через пару месяцев. Обычно женщины оставляли Райса, устав от его внезапных исчезновений, плохого настроения или неспособности проявить настоящие чувства. Как только женщине начинало хотеться чего-то постоянного, Карл тут же отступал. Секс без всяких обязательств был хорошим способом отвлечься хотя бы на короткое время от воспоминаний, которые прокрадывались в его голову.

Для первого свидания Карл всегда выбирал довольно дорогой вьетнамский ресторан рядом с Дюпонт-серкл. Он только что закончил производить впечатление на свою спутницу, сделав заказ на вьетнамском, когда в зал вошла Ванесса Уингейт под руку с мужчиной прямиком с модного подиума. Она была еще красивее, чем ему помнилось. Годы привнесли в юные черты Ванессы характер и превратили фигуру подростка в тело зрелой женщины.

Спутница Карла спрашивала, где он выучил вьетнамский. Они все задавали этот вопрос, поэтому он, вставая, смог выдать запрограммированный ответ.

– Извини меня, я на минутку, – сказал Карл. – Заметил старую подругу, которую много лет не видел.

Девушка проследила за его взглядом, улыбнулась и сказала:

– Конечно, – хотя Карл понимал, что она недовольна. Впрочем, на полпути к столику Ванессы он уже забыл, что пришел сюда не один.

За несколько секунд до того, как он подошел, Ванесса заметила пробирающегося сквозь толпу Карла. Они не виделись друг с другом после школы, и сначала она растерялась. Затем Карл разглядел удивление и то, на что рассчитывал, – широкую радостную улыбку.

– Бог мой! – воскликнула Ванесса. Ее спутник взглянул на нее, проследил за ее взглядом и увидел Карла.

– Ванесса, – сказал Карл, улыбаясь так же широко, как и его бывшая любовница.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу. Ну, на самом деле в Виргинии. А ты здесь живешь или просто приехала ненадолго?

– Я живу в Джорджтауне.

– Ты не собираешься нас представить? – спросил спутник Ванессы, раздраженный тем, что его не вовлекают в разговор.

– Прости. Боб Койл, а это Карл Райс, мой старый приятель.

– Рад познакомиться, Карл.

Излишне крепкое пожатие Боба ясно сказало Карлу, что перед ним самец, защищающий свою самку. Он позволил Койлу пометить свою территорию, смирившись с болезненным пожатием. Райс понимал, что спутник Ванессы хочет, чтобы он ушел, а ему вовсе не хотелось портить ей вечер.

– Слушай, я тут не один, – сказал Карл, – но мне хотелось бы встретиться с тобой, вспомнить старые времена. Как я могу с тобой связаться?

Койл надулся, когда Ванесса продиктовала Карлу номер своего телефона.

– Рад был познакомиться, Боб, – сказал Карл и вернулся за свой столик. Усевшись, он объяснил девушке, что Ванесса – его подруга по средней школе. Его спутница приняла это объяснение и снова спросила, где он выучил вьетнамский. Карл принялся занимать ее военными историями – преимущественно выдуманными, – но не мог перестать думать о Ванессе.

2

Ванесса сидела за тихим столиком в глубине бистро в нескольких кварталах от своего дома в Джорджтауне. На ней был кремовый брючный костюм и шелковая блузка, и выглядела она потрясающе. Карл, в серых брюках, синей рубашке и блейзере, с взлохмаченными волосами, напоминал скорее молодого юриста, чем военного.

Когда он подошел к столику, Ванесса встала и обняла его, коротко и по-деловому. Так хозяйка вечеринки обнимает гостей, которых не очень хорошо знает. Карл догадался, что Ванесса оправилась от шока, который испытала при его появлении из ниоткуда, и вспомнила обстоятельства их расставания.

– Господи, ты великолепно выглядишь, – сказал он.

– Ты тоже. Все еще занимаешься своим карате?

Он кивнул.

– А ты в колледже играла в теннис, верно?

– Колледж был сто лет назад, Карл. Я же поступила туда в тот год, когда ты ушел на войну.

Последнее предложение Ванесса произнесла с оттенком горечи. Карл посмотрел ей в глаза:

– Мне понравилось в армии, Вэн.

– Это очевидно, если ты до сих пор там.

Карл быстро сменил тему:

– Тогда расскажи мне в двадцати пяти словах или меньше, чем ты занималась все это время. Сколько это – двенадцать-тринадцать лет?

– Вроде того. – Ванесса немного подумала. – Ну, самым главным, наверное, было мое замужество.

– Ты вышла за того парня в ресторане?

Ванесса рассмеялась:

– Да нет. Боб – юрист в конституционном комитете. Я работаю на конгрессмена. Встретила его примерно месяц назад на слушании.

– Значит, сейчас ты не замужем?

Ванесса вздохнула:

– Ничего не вышло. Впрочем, этого стоило ожидать – главным достоинством моего мужа было то, что генерал презирал его. Мы по инерции прожили несколько лет, но брак закончился, по сути, не успев и начаться.

– Ты сказала по телефону, что снова учишься.

– Вечерами.

– И что изучаешь?

– Законодательство. Как всякая разведенка после того, как брак рухнул.

– Работать и учиться вечерами трудно?

– Тяжеловато, но школа мне нравится.

– Так всегда было, – сказал Карл, – если не считать математику.

Ванесса печально вздохнула:

– Нуда, кроме математики. И что же ты делаешь в армии?

– Я преподаю языки в школе в Форт-Майерсе.

– В самом деле? И какие языки?

– Вьетнамский и тайский.

– Догадываюсь, где ты их выучил.

Карл, как он уже привык делать, отвечая на этот вопрос, опустил глаза.

– Во Вьетнаме мне порядком досталось. Когда я вернулся в страну, преподавание показалось мне привлекательным занятием. – Он улыбнулся. – И знаешь, я рад, что согласился. Мне нравится преподавать в языковой школе, и мне удалось установить хорошие контакты с некоторыми университетами. Я уйду на пенсию довольно молодым и тогда смогу преподавать в разных местах.

– Что ж, я рада за тебя.

– Ты счастлива, Вэн? – тихо спросил Карл.

– Это очень личный вопрос, Карл. Когда-то я могла ответить тебе на него, но то время давно прошло. Теперь мне кажется, что мы недостаточно хорошо знаем друг друга.

Карл почувствовал, что надетая им маска трескается. Он не ожидал, что старые чувства вернутся с такой настойчивостью.

– Я знаю, я тебя обидел. Но ведь это было так давно. Я бы хотел узнать тебя снова, – сказал он.

– Ты же видишь меня, не так ли? – сказала она.

3

Карл и Ванесса начали встречаться, чтобы поужинать вместе, раз или два в месяц. Иногда он ждал ее у юридической школы, и они шли пить кофе. Эти встречи были редкими, их нельзя было назвать свиданиями. Иногда Карлу хотелось отважиться на что-то большее, но присутствие Ванессы вызывало в нем смешанные чувства. Когда они встречались, он парил в облаках, но одновременно испытывал чувство вины, потому что не сказал ей, что продолжает работать на ее отца, равно как и не рассказал, чем на самом деле занимается. Он также без всяких оснований считал, что предает генерала, поскольку не рассказал ему о том, что вновь встречается с его дочерью. Не то чтобы у него было много шансов побеседовать с Уингейтом: после вступления в Подразделение он видел его всего несколько раз. Генерал объяснил ему, что для члена Подразделения очень опасно быть увиденным вместе с ним, ведь шпионы повсюду.

Карл уже некоторое время подумывал о том, чтобы оставить службу. Он уже более десяти лет рисковал жизнью, и ему начало казаться, что он теряет навык. Уйдя сейчас, он сможет получить хорошую преподавательскую работу в любом университете. Может быть, Ванесса согласится выйти на него замуж, и они осядут где-нибудь. Заведут детишек, у нее будет интересная карьера. Это будет тихое существование, но Карл думал, что сможет привыкнуть к жизни с двумя – пятью ребятишками, собакой и домом в пригороде с белым частоколом. Он обманывал себя, веря, что может перенестись из ада в рай, не посвящая Ванессу в свою тайную жизнь.

4

Из глубокого сна Ванессу вырвал настойчивый стук в дверь. Крикнув «Иду!», она накинула халат. Посмотрев в глазок, она увидела стоящего в холле Карла Райса и удивилась: они не разговаривали целых три недели.

– Ванесса, открой, пожалуйста, – умолял Карл и снова принимался стучать. Девушка не хотела, чтобы он перебудил всех соседей, поэтому открыла дверь. Карл ввалился в квартиру. Он был небрит, одежда выглядела так, будто он в ней спал, а глаза были дикими.

– Что ты хочешь, Карл? – спросила Ванесса.

– Мне нужно с тобой поговорить.

– Уже за полночь. Нельзя подождать до завтра?

– Прости, я понимаю, что поздно, но не знаю, что делать.

Ванесса внимательно присмотрелась к ночному гостю. Карл напоминал человека, способного совершить отчаянный поступок.

– Делать насчет чего? – спросила она.

– Можно мне сесть? – спросил Карл. – Сил совсем не осталось. Я несколько дней не спал.

Ванесса отступила: Райс повалился на диван и откинул голову на спинку.

– Я больше не могу этим заниматься, – сказал он. – Я должен вырваться.

– Откуда вырваться?

– Я тебе соврал, – сказал он. – Я не мог сказать тебе правды, поэтому соврал, но больше врать не хочу. Наоборот, хочу, чтобы ты знала, что я собой представляю. Я – убийца. Я убиваю по приказу твоего отца, и я хочу это прекратить.

У Ванессы перехватило дыхание.

– Ты единственная, кто может хоть как-то понять, – сказал Карл.

– Что я должна понять?

– Я делал ужасные вещи.

– И чего ты ждешь от меня, прощения?

– Мне это уже не поможет.

Ванесса почувствовала страх. Кроме общих фраз относительно работы его агентства, отец никогда ничего ей не говорил. У нее были подозрения – иначе почему он нигде не появляется без вооруженной охраны? – но она никогда не позволяла себе задумываться над этим всерьез.

– Я был так счастлив, после того как мы встретились, – сказал Карл. – Я подумал, что мы можем начать все снова. Но почти все, что я тебе рассказывал, было враньем. Затем они дали мне еще одно задание, очень скверное. Я хочу остановиться. Нет сил больше этим заниматься.

– Что ты сделал?

– Я поехал в Техас. Там жила китаянка. Ее родители эмигрировали в Массачусетс, когда ей было девять лет. Она работала над особо секретным проектом… Я не знаю, чем конкретно она занималась. – Ванесса вдруг сообразила, что Карл говорит о женщине в прошедшем времени, и ее затошнило. – Они сказали, что она шпионка, причем очень опасная, что она передает сведения сородичам, которые ее завербовали. Она представляла угрозу для страны.

– И ты…

Карл заставил себя взглянуть на Ванессу. Он поклялся, что расскажет ей все, и не собирался отступать.

– Я выстрелил ей в глаз. Она спала. Я взломал замки дома и убил их.

– Там был кто-то еще?

Карл кивнул, голос его дрогнул.

– Ее муж. Армейский капитан.

– И тоже шпион?

Райс медленно покачал головой из стороны в сторону.

– Они не были уверены, но рисковать не хотели. Вдруг он ей помогал? Так мне сказали. – Карл заплакал. – Он был американцем, Ванесса. И вполне мог быть ни в чем не виноватым. Он был таким же капитаном, как и я.

– Капитаном? Ты же говорил, что ты сержант.

– Это для прикрытия, как и моя работа в языковой школе. Вся моя жизнь – сплошная ложь!

Карл уронил голову на руки и зарыдал. Ванессе было так мерзко все, что он рассказал, что она не могла заставить себя утешать его.

– Приказы тебе отдавал мой отец?

– Я работал на него более десяти лет.

Ванесса смешалась.

– Его агентство занимается координацией разведывательных данных. Там нет агентов, которые делают то, что делал ты.

– Всего несколько человек знают о моем Подразделении, Ванесса.

Карл рассказал, что он делал после того, как его призвали в армию. Ванесса злилась все больше и больше.

– Сволочь, – сказала она, когда Карл замолчал. – Ты представляешь, что произойдет, если мы выведем его на чистую воду?

– И думать забудь. Твой отец – крайне опасный человек. Я даже не представляю, как далеко он может зайти, если решит, что ты для него опасен.

– Разве ты не хочешь мне помочь? Разве не хочешь перестать быть марионеткой?

– Я хочу остановиться, но не хочу, чтобы ты умерла. Если твой отец ощутит угрозу, он убьет нас. То, о чем ты думаешь, все равно непрактично. Нет никаких доказательств, что Подразделение существует. Генерал будет все отрицать, как и все остальные, связанные с этой операцией. И если каким-нибудь чудом ты достанешь доказательства, что Подразделение существует, ты поставишь под угрозу жизнь всех, кто о нем знает. Убийство для этих людей считается методом решения проблемы. Как и для меня. Я ведь один из них, Вэн. Если у тебя проблема и убийство эту проблему решает, ты убиваешь.

Ванесса несколько минут молчала, затем взглянула на Карла:

– И что ты собираешься делать?

– Хочу уйти из армии. Хочу душевного покоя.

– Отец тебя отпустит?

– Не знаю. Но я обязательно спрошу.

Ванесса немного подумала.

– Это может быть очень опасно, Карл. Мой отец ненавидит слабость. Подумай только, сколько ты всего знаешь и как сильно можешь ему навредить. Стоит ему узнать, что ты хочешь уйти, и ты станешь проблемой, которую надо решить.

Карл посмотрел на Ванессу пустыми глазами:

– Мне уже на все наплевать. Я хочу остановиться. Если он меня отпустит, все останется позади. Если он меня убьет, я все равно обрету покой. – Он засмеялся. – Похоже, в любом варианте я выигрываю.

5

Райс позвонил Ванессе на следующий вечер после своей исповеди, но попал на автоответчик. Он набирал ее номер еще несколько раз – Ванесса не брала трубку. На следующий день Карл позвонил ей на работу, но ему сказали, что ее нет. Она не появилась и на занятиях в своей юридической школе. Карл задумался, не прослушивалась ли квартира Ванессы. Не получил ли генерал пленку с записью его разговора с дочерью? Не погибла ли она из-за него? Он поехал к ней на квартиру, взломан замок и вошел. Ее не было, почтовый ящик был переполнен.

На следующий день Карлу позвонили. Никогда раньше задания не следовали одно за другим, но звонок означал, что следует явиться на встречу. Через пять часов после того, как он расшифровал послание, Райс подъехал к номеру 105 мотеля на окраине Балтимора. Карл думал, что его будет, как обычно, ждать генерал Питер Ривера, но в комнате никого не оказалось. На восточном побережье бушевала страшная снежная буря, так что она могла стать причиной опоздания связного.

Карл бросил куртку и кепку на кровать и пошел в ванную комнату. Затем принялся варить кофе в кофеварке, предоставленной мотелем. Пока кофе булькал, он думал, что станет делать, если у Риверы для него еще одно задание, которое подразумевает очередное убийство. Так ничего и не придумав, он услышал, что открывается дверь. Карл достал пистолет и прижался к стене ванной. Отсюда он мог видеть дверной проем в зеркале над раковиной. Сильный ветер задувал снежинки в полуоткрытую дверь. В номер вошел человек, слишком высокий для Риверы. Лицо его было спрятано в поднятый воротник пальто.

– За твои пули платили налогоплательщики, Карл, – сказал Моррис Уингейт. – Не трать их попусту.

Карл вложил пистолет в кобуру и вышел в спальню с двумя кружками дымящегося кофе.

– Достаточно холодный? – спросил он равнодушно, протягивая одну кружку генералу.

– Достаточно холодный, – ответил тот, топая ногами, чтобы стряхнуть снег с ботинок.

– Я пытался до вас дозвониться, – сказал Карл.

– Я был в отъезде, – ответил Уингейт, и Райс понял, что другого объяснения не последует. Генерал уселся в единственное кресло в комнате и принялся греть руки о горячую кружку. Карл перевернул стул, стоящий у письменного стола, и сел на него верхом. Он старался смотреть прямо в глаза генералу.

– Я подумываю о том, чтобы уволиться из армии.

– Это имеет какое-нибудь отношение к Ванессе?

Карла учили скрывать свои чувства, но на этот раз подготовка подвела.

– Ты очень важная персона, Карл. Мы всегда за тобой следим.

Райса затошнило.

Генерал печально покачал головой. Когда он заговорил, он не казался рассерженным, только обиженным и разочарованным.

– Жаль, что ты раньше не поделился со мной своими проблемами. Ты же знаешь, что вы с Ванессой для меня значите.

Карл ждал, еще неуверенный, все ли генерал знает.

– Ты ей сказал, чем зарабатываешь на жизнь? – спросил Моррис.

Мысли Карла метались в поисках верного ответа. Если Уингейт подслушал его исповедь, ложь будет равносильна смертному приговору для него и Ванессы. То же самое может произойти и в том случае, если генерал не знает, что Карл рассказал его дочери, и он скажет правду.

– Я не рассказывал ей про Подразделение и не собираюсь, – солгал он. – Мы с вами оба понимаем, что она этого не одобрит.

Уингейт кивнул.

– Почему ты решил оставить службу? – спросил он.

Карл посмотрел вниз, на свои руки:

– Теряю навык. Выгорел.

– Не нужно торопиться, лучше как следует подумать. Если останешься служить, получишь новые звания. Есть люди, которые следят за тобой и прочат тебе большое будущее. Обещай мне, что ты не станешь принимать поспешных решений.

Карл хотел уйти сейчас, сегодня, но у него не хватило смелости в этом признаться.

– Я и не принимаю поспешных решений, – сказал он.

– Хорошо, потому что у меня есть для тебя очень серьезная работа. – Карл удивился. Он привык получать задания от генерала Риверы. – Когда ты выполнишь это задание, отдохни как следует и реши, что будешь делать со своей дальнейшей жизнью. Я полностью поддержу любое твое решение, каким бы оно ни было.

Уингейт открыл кейс, который принес с собой. Там лежали деньги, поддельное удостоверение личности, пистолет и другие предметы, необходимые для выполнения задания. Генерал протянул Карлу тоненькую папочку. Внутри лежала фотография красивого мужчины с развивающимися от ветра волосами, который стоял у административного здания. Этот человек показался Карлу знакомым, но он не мог вспомнить, где его видел.

– Кто это? – спросил он.

– Тебе не обязательно знать.

Карл удивился. Генерал Ривера всегда называл ему имена людей, которые были объектом операции.

– Это необычно, сэр.

– Да, верно, – ответил Уингейт, вернул фотографию в папку и достал оттуда карту.

– Лост-Лейк состоит из летних домов высокопоставленных людей и находится в северной Калифорнии. – Уингейт показал на участок, обведенный красным. – Твой объект живет здесь. Ты сможешь добраться до его участка моторкой. – Генерал протянул Карлу листок бумаги. – Это охранный код. Сегодня ночью объект будет один.

– Что я должен делать?

– Ты имеешь дело со шпионом, работающим на иностранную разведку. У него в руках послужные списки всех членов Подразделения, включая тебя.

– Каким образом…

– Я не имею права тебе рассказывать, но ты можешь себе представить, что будет, если недружественное нам государство узнает, кто ты на самом деле. На карту поставлено само существование Подразделения. Я хочу получить эти документы. Когда они будут у тебя, ликвидируй этого человека. Я хочу, чтобы казнь была грязной и кровавой.

Карл снова удивился. Убивать ему всегда приходилось быстро и по возможности тихо.

– Позвольте спросить, сэр, почему вы хотите, чтобы объект был ликвидирован именно так?

– Я не должен объяснять тебе свои приказы. Карл. Считай, что для них всегда есть веская причина. – Генерал встал. – Ты летишь немедленно, в аэропорту будет ждать машина. Привези мне бумаги. Помни, существование Подразделения зависит от тебя.

6

Нормальная процедура выполнения задания включает в себя подробный инструктаж и детальную подготовку, а Карла отправили самолетом на запад только с теми данными, которые он получил в мотеле. Он приземлился в Калифорнии уже в темноте, и около двух часов ночи привязал лодку у мелкого пляжа, который от дома объекта закрывали деревья. Карл прокрался сквозь лес и наконец достиг современного бревенчатого дома. В доме было темно. Он быстро перебежал через лужайку. В темной одежде с камуфляжной раскраской и темно-синей кепке его почти не было видно.

Карл взломал замок, набрал охранный код и через несколько секунд уже был внутри дома. Он выучил наизусть расположение комнат и знал, где находятся лестница и хозяйская спальня. Мужчина на королевских размеров кровати мирно спал, лежа на боку. Когда Карл залепил ему клейкой лентой рот, глаза объекта широко распахнулись. Карл ударил его, на время лишая сознания, и связал руки и лодыжки. Затем показал мужчине большой охотничий нож с зазубренным лезвием. Скальпель был бы легче и удобнее, но он использовал этот нож, чтобы навести на жертву ужас.

– Мне нужны армейские послужные списки, которые ты украл. Отдай их мне, и я оставлю тебя в живых, – соврал он. – Промолчишь – и я буду тебя пытать, пока не расколешься. Рано или поздно все раскалываются.

Грудь мужчины вздымалась от страха, он сильно потел, мускулы бесконтрольно подергивались.

– Сейчас я сниму ленту, и ты скажешь, где искать. Мы направимся туда вместе. Если соврешь, я выколю тебе левый глаз.

Карл отлепил ленту, и мужчина сказал:

– Вы совершаете ошибку…

Он не успел договорить, как Карл прилепил ленту на место, сорвал с пленника пижамную куртку и срезал с его груди кусок мяса. Мужчина выгнул спину, как будто его ударил электрический разряд, зажмурился и начал раскачиваться, пытаясь уменьшить боль. В таких ситуациях Карл обычно ничего не чувствовал, но на этот раз его затошнило, и он мысленно поклялся, что это его последнее задание.

– Давай попробуем еще раз. Я спрошу тебя, где бумаги, и ты мне скажешь. Больше меня ничего не интересует. Вспомни о боли, которую тебе пришлось только что испытать. Каждый раз, как ты посмеешь ослушаться моих указаний, я усилю твой дискомфорт. Времени у нас навалом. Нет смысла страдать. Когда я сниму ленту, скажи мне, где бумаги.

– Внизу, в офисе, – выдохнул мужчина, когда Карл сорвал ленту. Он очень надеялся, что пленник говорит правду. Ему хотелось поскорее закончить. Райс снова заклеил жертве рот. Он полагал, что до соседей далеко, криков они не услышат, но не хотел рисковать. Он помог объекту встать на ноги и повел его вниз. Рана на груди мужчины обильно кровоточила, боль вынуждала его спотыкаться. Когда они вошли в офис, Карл зажег свет, затем привязал мужчину к стулу с высокой спинкой и снова оторвал ленту.

– Где документы? – спросил он.

Человек назвал ему шифр стенного сейфа. Карл знал, что он не врет, – этот код был указан в досье, которое он получил в мотеле. Он открыл сейф и достал пачку бумаг. Ему понадобилась всего пара секунд, чтобы найти в стопке свой послужной список.

Карл достал нож. Уингейт хотел, чтобы было много крови, и он выполнит его приказ в последний раз. Он быстро сделал несколько мелких разрезов, торопясь, чтобы не причинить объекту лишней боли. Когда он уверился, что картина достаточно ужасна, то избавил жертву от страданий, перерезав ей горло. При этом рука его дрожала, а на глаза набегали слезы. Тут он услышал за спиной шорох и резко повернулся, держа перед собой окровавленный нож.

– Карл?

В дверях стояла Ванесса Уингейт в длинной белой футболке. Волосы взъерошены после сна. Они несколько секунд смотрели друг на друга, потом Ванесса увидела человека на стуле. Она попятилась, не сводя глаз с Карла. Райс знал, что должен схватить ее, но ужас на лице девушки парализовал его. Ванесса помчалась по коридору и выскочила в ночь. Карлу следовало погнаться за убегающей свидетельницей и заставить ее замолчать, но единственное, на что он оказался способен, – это кинуться к лодке. Он бежал через лужайку, когда услышал крик.

7

Водитель генерала доставил Карла из аэропорта в городской дом Уингейта в Александрии, Виргиния. Райс едва держал себя в руках. Его провели в кабинет. Генерал сидел у камина и читал. Когда Карл вошел, он встал и с беспокойством спросил:

– Ты достал бумаги?

– Кого я убил? – спросил Карл в ответ.

Генерал несколько секунд разглядывал его.

– Что-нибудь случилось?

– Кого я убил? – повторил Карл громче.

Уингейт вздохнул:

– Конгрессмена. Завтра обо всем прочтешь в газете.

– Его имя? – Райс был уверен, что и сам знает ответ.

– Эрик Гласс.

Карл взглянул на генерала:

– Вы использовали меня.

– Что ты такое говоришь?

– Ванесса была там, мерзавец! Она ночевала в этом доме!

– Ты все неправильно понял.

– Тогда объясните мне ситуацию, генерал, потому что я совсем запутался. Впервые задание мне давали вы, а не Питер Ривера. И так вышло, что в этом задании оказались замешанными ваша дочь и человек, на которого она работает. Опять же впервые мне было велено убить человека самым кровавым способом. Вы использовали меня для того, чтобы отомстить Глассу за то, что он спит с вашей дочерью?

– Ты прав, они действительно были любовниками, но Гласс должен был умереть не по этой причине. Существует лишь один экземпляр послужных списков людей, входящих в Подразделение. Он находился в моем сейфе в Калифорнии. Гласс соблазнил Ванессу и уговорил ее выкрасть эти документы. Она согласилась, потому что ненавидит меня. Ты это знаешь. Она хочет уничтожить меня и решила, что конгрессмен ей в этом поможет. Но она не знала, что он шпион. Она думала, что Эрик устроит слушание и разоблачит Подразделение.

– Почему вы не сказали мне, что Ванесса будет в доме Гласса?

– Я не знал. Я бы никогда тебя туда не послал, если бы предположил, что она может быть там. Именно поэтому я не назвал тебе имени человека, которого ты должен был ликвидировать. Я знал, что ты никогда не видел Гласса, но в курсе, что Ванесса у него работает.

– Почему вы вообще послали туда именно меня?

– Потому что ты лучший из всех, кто есть в моем распоряжении. А это было самое важное задание из всех.

Карл прошел к кожаному креслу и сел у огня. Посмотрел на пламя, почувствовал его жар на своем лице.

– Она меня видела. Он знает, что убийца – я.

– Это проблема, но с ней я разберусь сам. Мне позвонили из Лост-Лейка. Ванесса в шоке, она лежит в местной больнице. Как только мы с тобой закончим, я полечу туда. Я лишь хотел тебя дождаться, потому что шериф сказал мне, что Ванесса назвала полиции твое имя.

– А мне что делать? Если я вернусь в Форт-Майер, меня арестуют.

– Тут ты прав, тебя ищет полиция, и я уверен, что скоро в дело вступит ФБР. Но есть выход. Я пошлю тебя туда, где тебя никто не будет искать.

Карл поднял голову:

– Куда именно?

– Мы получили разведданные, что несколько наших солдат, числившихся пропавшими без вести, – пленники в тайном лагере в джунглях Северного Вьетнама. Я посылаю все Подразделение, чтобы выручить их.

Возможность встретиться с другими солдатами из Подразделения несколько отвлекла Карла.

– Что будет, когда я вернусь?

– Карл, я люблю тебя, как сына. Я хочу тебя защитить. У меня есть несколько идей на этот счет, но я не уверен, что все они сработают. Если нет, тебе придется уехать. Когда ты вернешься, ты будешь обеспеченным человеком с новой жизнью и новым лицом. А теперь дай мне эти документы.

Глава шестнадцатая

– Так вы спасли этих пленных? – спросила Эми.

Карл рассмеялся:

– Все задание было подставой, а я оказался настолько наивен, что ни о чем не догадался.

– Что произошло?

– Нас было десять человек. Я видел их фотографии, когда просматривал послужные списки, которые забрал из сейфа конгрессмена Гласса, поэтому понимал, что Подразделение в полном составе. Из всей десятки я знал только Пола Молинекса, который руководил группой на моем первом задании. Он и на этот раз был командиром. Он показал нам фотографии лагеря и проинструктировал. Туда мы должны были плыть на катере, но Молинекс сказал, что обратно нас заберут вертолеты. У него даже были фотографии пленных. Все выглядело настоящим. Мы все ему поверили.

– Но это было неправдой? Не было никаких пленных?

Карл пожал плечами:

– Могли и быть, но я сомневаюсь. Думаю, генерал приготовил фальшивые фотографии, чтобы подогреть нас. В Подразделении не было человека, который не отдал бы жизнь ради возвращения домой пленных.

Молинекс остался на катере, что было странно. Он передал командование мне. Сказал, что в этом районе много вьетнамских солдат и катер, который подстраховывал вертолеты, требуется охранять. Мы слепо поверили ему на слово. Какими же мы были идиотами!

Вьетнамцы были предупреждены о нашем появлении. Устроили засаду. Место, куда мы направлялись, находилось в дальнем конце долины. Нас прихватили как раз у подножия холмов. Около меня взорвался снаряд, кругом стреляли. Я пытался выбраться с открытого места, уйти в лес и оказать себе первую помощь.

– Вы были ранены?

– В живот, но не очень серьезно. Рану жгло. Знаете, как будто в вас ткнули раскаленной кочергой. Еще нога онемела и тошнило. Но через некоторое время боль стала привычной – острой и жгучей, но терпимой. Я был так напуган стрельбой вокруг, что продолжал двигаться, прополз по открытому месту и скрылся в лесу. Полз и слышал, как сражаются и умирают люди. Затем услышал, как один из вьетнамцев приказал найти меня и проверить остальных – убедиться, что они мертвы. Я смог уйти от преследователей и спуститься к реке, к катеру. Но того и след простыл. Если бы он был там, мне удалось бы спастись, но я потратил слишком много сил, чтобы добраться до реки, и вьетнамцы догнали меня. К тому времени я уже слишком ослабел от ран, чтобы сопротивляться.

– Что случилось дальше?

– Они очистили рану и удалили большую часть шрапнели, потом отобрали у меня почти всю одежду. Я должен был идти босиком, а они двигались кругами, чтобы путь был длиннее.

– И как долго вы шли?

– Понятия не имею. Знаю только, что до тюрьмы мы добирались очень долго.

– Что они с вами делали?

– Мне досталось. – Он резко рассмеялся. – Почему-то вьетнамцам особо нравилось издеваться над моими ногами. Однажды связали мне руки мокрым кожаным ремнем, и когда он высох, их едва не вывернуло из суставов. В другой раз они положили меня в стальной ящик и оставили на солнце.

– Чего они от вас хотели?

– Тут самое смешное. Меня не допрашивали, только пытали. Создавалось впечатление, что им не нужна информация, потому что они и так знали все, что знал я.

– Как же вы сбежали?

– Мы находились в деревне. Камер там не было. Меня держали в хижине, у которой стоял охранник. Ночью мне сковывали руки спереди и привязывали к столбу. Ноги тоже сковывали цепями. Мне удалось докопаться под столбом до твердой земли. Я засыпал яму, которую выкапывал, и разравнивал землю, как только начинало светать. Однажды я смог протащить свои цепи под столбом и освободиться. Когда появился охранник, я сломал ему шею цепью, как гарротой. У него в сапоге оказался нож. Им я убил того, кто караулил снаружи, нашел у него ключ, который подошел к моим кандалам, выбрался из лагеря и побежал. Я примерно представлял, где нахожусь, и знал, как выжить в лесу.

– Как вы умудрились попасть в Штаты?

– Я направился в Таиланд. Когда пересекал границу, то украл немного денег, купил фальшивое удостоверение личности и устроился на корабль матросом. До Сан-Франциско я добирался почти год. Я считал, что за мной должок, и начал искать Риверу. Но он был мертв, убит таким же способом, как я убил Эрика Гласса. А все улики указывали на меня. Вот когда я сообразил, что произошло. Уингейт уничтожил Подразделение и украл деньги из секретного фонда, а подставил меня, обвинив в убийстве Риверы и воровстве. Все купились, потому что Ванесса видела, как я убил конгрессмена.

Через несколько месяцев после смерти Риверы генерал вышел в отставку и поселился в своем особняке. Затем он вложил крупную сумму в «Компьютекс», компанию Саймона Брауна, занимавшуюся программным обеспечением. Связи в армии помогли Уингейту заключить выгодные для компании контракты. Пока она вставала на ноги, он жил на деньги покойной жены. Когда компания разбогатела, Саймон Браун умер. Повезло генералу, верно?

– Вы когда-нибудь пытались с ним поквитаться?

Карл покачал головой:

– Я устал, Эми, и мне все обрыдло. Жизнь в джунглях в течение стольких месяцев изменила меня. Я хотел покоя. Я ушел в подполье и был счастлив, живя вне общества. Черт, – улыбнулся он, – я многие годы не платил налоги, и никто меня не беспокоил. Что еще человеку нужно?

Глава семнадцатая

Когда Эми мчалась по вестибюлю больницы, опустив голову и ссутулив плечи, она не заметила Ванессу, стоявшую с другой стороны толпы репортеров. Ее сильно нервировали огромная толпа, свет телевизионных камер и выкрикиваемые вопросы. Даже если бы Эми принялась разглядывать журналистов, она все равно не признала бы свою клиентку, на которой был черный парик, густой макияж и темные очки. Она скорее напоминала репортера светской хроники, чем мешковато одетую представительницу дешевой газетенки.

Пока остальные репортеры ждали возвращения коллег, выбранных для присутствия во время предъявления Морелли формального обвинения, Ванесса отошла от остальных и заняла позицию за углом, рядом с кабинетом доктора Ганетта. После окончания процедуры тот вернулся вместе с Бренданом Киркпатриком. Через пятнадцать минут оба вышли из кабинета, и Ванесса услышала, как прокурор сказал, что идет в кафетерий, чтобы перекусить. Она дождалась, когда двери лифта закроются, затем тоже спустилась в подвал.

Ванесса сделала вид, что разглядывает горячие блюда, а доктор Ганетт положил на свой поднос бутерброд, яблоко и поставил стакан сока. Как только врач расплатился, Ванесса последовала за ним. Когда она заговорила, он как раз снимал целлофановую пленку с бутерброда.

– Доктор Ганетт, меня зовут Шерил Нейдиг, – сказала Ванесса и села на стул напротив доктора. – Я прилетела из Лос-Анджелеса, чтобы поподробнее разузнать о той игре Младшей лиги.

– Извините, я не могу об этом говорить.

– Да я сейчас на это и не рассчитываю. Я знаю, что вы обязаны хранить врачебную тайну.

Ганетт недоуменно взглянул на нее:

– Тогда что вы от меня хотите?

– Я работаю в кинокомпании «Феникс». Мы независимая компания, базирующаяся в Голливуде. Мы сейчас рассматриваем возможность снять телевизионный фильм по делу Морелли.

– Все равно я не вправе обсуждать с вами моего пациента.

– Вообще-то имеете, если получите разрешение от самого мистера Морелли. Уверяю вас, это будет в его финансовых интересах. Кстати, ваших тоже. Если он продаст нам права на свою историю, в фильме будет персонаж, основанный на вас.

– Вот как? Ну, я, право, не знаю…

– Мы не можем использовать ваше имя, если только вы сами не захотите этого, но ведь мистер Морелли был ранен и находится в больнице. Разумеется, в фильме обязательно должен быть доктор, к тому же нам понадобится технический консультант, чтобы фильм был как можно правдоподобнее. – Ванесса одарила доктора своей самой сексуальной улыбкой. – Вас это не интересует?

– Ну, я не знаю… Что мне придется делать?

– Да все проще простого. Вы будете руководить технической стороной, чтобы наши актеры вели себя как настоящие врачи, объясните разные медицинские процедуры, и все в таком духе. Если захотите, мы можем даже придумать для вас Небольшую роль. – Ванесса улыбнулась. – Кто знает, может быть, это положит начало новой карьеры для вас…

Ганетт явно заинтересовался, но нервничал.

– Сначала мне следует обсудить этот вопрос с администрацией больницы.

– Значит, вас это интересует?

– Возможно.

– Вам, разумеется, заплатят.

– Да?

– Гонорар надо будет обсудить, но – только не говорите никому, что я вам сказала, – сумма от десяти до двадцати пяти тысяч вполне реальна.

– Что же, это справедливо. Когда я могу сказать вам о своем решении?

Ганетту явно хотелось стать кинозвездой. Ванесса улыбнулась:

– Давайте я позвоню вам завтра?

– Договорились.

– Замечательно. Дайте мне номер вашего рабочего телефона.

Доктор продиктовал ей номер, и Ванесса сделала вид, что записывает его в блокнот, который достала из сумки. Затем убрала блокнот и встала.

– Я свяжусь с Лос-Анджелесом и скажу, что вы заинтересованы. Мой босс будет в восторге.

Глава восемнадцатая

По дороге назад в офис Эми едва сдерживала волнение. Джордж Френч предупредил ее, что не стоит слишком верить той истории, что рассказал Морелли, но она была уверена, что тот не лжет.

Как только она уселась за свой письменный стол, то сразу позвонила психиатру.

– Джордж, это я, Эми. Я только что вернулась из больницы.

– И как все прошло?

– Морелли рассказал мне все, только зовут его не Морелли.

– И как он себя теперь называет?

– Это глубоко конфиденциально, Джордж. Вы поймете, что об этом ни с кем нельзя и словом обмолвиться после того, как я вам все расскажу.

– Насчет этого можете не волноваться, Эми.

– Ладно. Морелли говорит, что его настоящее имя Карл Райс и что он дезертировал из армии в восемьдесят шестом году. Если он говорит правду, это настоящая сенсация.

– Что вы имеете в виду?

Эми рассказала, что, по словам Карла, он служил в секретном Подразделении, которым руководил генерал Моррис Уингейт. Потом упомянула о выполняемых им заданиях и о том, что он утверждает, будто убить конгрессмена Гласса ему приказал лично генерал Уингейт.

– Что вы по этому поводу думаете, Джордж? – спросила она, когда закончила рассказ.

– Или у нашего парня очень бурное воображение, или мы в преддверии самого грандиозного скандала в американской политике.

– Какого варианта придерживаетесь вы?

– Честно? Первого. История слишком фантастична. Его пытается достать один из ведущих кандидатов на пост президента Соединенных Штатов. Случай прямиком из вступления к книге «Параноидное поведение для чайников». К тому же в нескольких фильмах я видел побеги из тюрьмы.

– Мы могли бы хотя бы проверить частично его рассказ, раз теперь знаем его настоящее имя.

– Если это действительно его настоящее имя.

– Не могли бы вы попросить своего друга найти послужной список Карла Райса?

– Да, но это в последний раз.

– Понимаю. Если Карл и на этот раз соврал, я умываю руки.

– Я свяжусь с вами, как только что-нибудь узнаю. Женщина повесила трубку и подумала, не позвонить ли Ванессе Келлер, но отказалась от этой мысли. Она должна встретиться с Ванессой лицом к лицу и быть готовой к этой встрече. Эми включила компьютер. Еще через пару минут она уже читала рассказ о владельце черного пояса по карате Марке Торренсе, которого избили в Сан-Диего при попытке ограбления.

Затем она принялась искать сведения насчет убийства конгрессмена Эрика Гласса. Результаты поисков оказались впечатляющими. Конгрессмена убили в Лост-Лейке, Калифорния, в 1985 году, и свидетель, чье имя тщательно скрывалось полицией, назвал в качестве подозреваемого Карла Райса. На эту тему были и другие статьи, но никакой полезной информации в них не содержалось.

Затем Эми нашла статьи по поводу убийства генерала Питера Риверы. В одной из них говорилось, что генерала пытали и убили в его доме в Бетезде, Мэриленд, практически таким же способом, как и конгрессмена Гласса. Подозреваемым снова называли Карла Райса. Деятельный репортер из «Балтимор сан» сравнил дела Гласса и Риверы и заинтересовался биографией Карла. В следующей статье он написал, что Райса уволили из армии по психологическим причинам.

Загудел интерком, и секретарша сообщила, что звонит Киркпатрик. Эми было решила не отвечать на звонок своего любимого юриста, но она все еще представляла Карла Райса и должна была дождаться передачи дела другому адвокату.

– День добрый, мистер Киркпатрик.

– Привет, миссис Вергано. Пришли в себя после первой процедуры формального предъявления обвинения?

Кровяное давление Эми начало подниматься, но она вовремя сообразила, что вопрос звучал по-дружески, в нем не слышалось издевки. Но все равно она еще не была готова забыть и простить.

– Что я могу для вас сделать? – спросила Эми.

– Скорее я для вас. Я встречался со своим следователем. Он говорил со многими свидетелями и сейчас яснее представляет себе дело. У меня есть предложение для мистера Морелли.

– А конкретно?

– Я готов отказаться от обвинения в попытке предумышленного убийства, но оставить обвинение в нападении на офицера полиции. Я буду просить для него три года. Если все пойдет хорошо, через год он уже выйдет.

– С чего это такая милость?

– Я убежден, что Морелли пытался защитить тренера, когда ударил Барни Лутца.

– Тогда почему вообще не отказаться от обвинений, если он действовал в целях самообороны?

– Ваш клиент напал на полицейского.

– На него набросились сзади. Он не знал, что там офицер полиции.

– Он мог разобраться, что имеет дело с полицейским, когда бросил его через плечо. Второй полицейский утверждает, что он выстрелил в Морелли, потому что тот нацеливался на горло его напарника.

– Он действовал в пылу битвы.

– Возможно, но он увидел форму и не остановился, так что это лучшее, что я могу вам предложить.

– Я передам ваше предложение моему клиенту, – сказала Эми.

– Есть еще одно условие.

– А именно?

– Чтобы мы могли заключить эту сделку, ваш клиент должен назвать нам свое настоящее имя.

– Почему он должен это делать?

– Нам надо убедиться, что его не разыскивают по другим преступлениям. Мы зашли в тупик, пытаясь выяснить, кто же он такой. В современных условиях это несколько странно. В делах такого человека, как Морелли, обязательно должны быть его отпечатки пальцев.

– Он бродяга, не нанимается на постоянную работу, да и платят ему наличными.

– Том Хавен, полицейский, который ранил Морелли, служил в армии и знаком с приемами самообороны. Он утверждает, что никто не может вести себя так, как ваш клиент, без серьезной подготовки. Хавен считает вполне вероятным, что Морелли служил в армии, и в свете этого еще более странно, что нигде нет его отпечатков. – Он помолчал. – Возможно, вам не хочется в это верить, но может статься, что ваш парень – отлично обученный убийца. Мне нужно знать, не наносил ли он травмы другим людям, кроме моего полицейского и мистера Лутца.

– Я поговорю с Дэном и сообщу вам все, что узнаю.

– Прекрасно. И еще одно.

– Да?

– Я хотел бы извиниться, что сначала так навалился на вас. Я ведь действительно думал, что вы пытаетесь получить громкое дело, гоняясь за «скорой помощью». Мне не следовало торопиться с выводами.

Его извинение удивило Эми, но она все еще злилась на Киркпатрика.

– Правильно, вам не следовало на меня набрасываться, – заметила она.

– Я же сказал, что извиняюсь. Я все разузнал. У вас хорошая репутация.

– Я вам перезвоню, – обиженно ответила Эми. Повесила трубку и уставилась в окно. «Ну и ну, чудеса еще случаются». Может быть, она ошибается насчет Киркпатрика и он вовсе не такой законченный козел. Женщина вспомнила рассказ Бетти о жене помощника прокурора. Эми знала, что значит потерять супруга, которого ты действительно любишь. Ты становишься другим человеком.

Эми взяла в руки фотографию Райана. Он такой красивый и славный. Она потеряла Чеда, но ей повезло, у нее остался Райан, ей было кого любить. А вот у Киркпатрика не было ребенка, чтобы смягчить удар от потери любимой жены. Его жизнью стала работа, на которой он имел дело с отбросами общества, мешавшими жить невинным мужчинам, женщинам и детям. Немудрено стать жестким и подозрительным, если ежедневно думать только об этом. Эми закрыла глаза и поблагодарила Господа за Райана. После смерти Чеда только сын помог ей не сойти с ума, только он давал ей надежду. Не будь его, она бы легко впала в отчаяние. Несмотря на все, она знала, что ей повезло, потому что она – мать такого замечательного сына.

Эми повернулась к столу и открыла файл Карла Райса. В нем имелся телефон Рея Армитейджа в Боулдере. Ей не хватало опыта, чтобы решить, хорошее Киркпатрик сделал предложение или нет. Такой вопрос должен был решать опытный криминальный адвокат. К счастью, Армитейдж оказался на месте. Эми не стала рассказывать ему о новых событиях в деле Морелли, ограничилась лишь предложением Киркпатрика. Адвокат сказал, что предложение выглядит соблазнительным, но он не может сказать ничего определенного, пока тщательно не ознакомится со всеми обстоятельствами дела. Еще Рей сообщил, что в деле относительно олимпийского чемпиона открылись новые обстоятельства, так что ему придется задержаться в Колорадо еще на три дня. Он пообещал Эми позвонить ей, как только будет точно знать, когда вернется в Портленд, и уверил ее, что дело Морелли его очень интересует.

Эми повесила трубку. То, что ей придется еще несколько дней оставаться адвокатом Райса, расстраивало. Дело было для нее слишком серьезным, к тому же статья в «Балтимор сан» сильно ее обеспокоила. Если Райса уволили из армии по психологическим причинам, то, возможно, доктор Френч прав и дикий рассказ Карла о тайном Подразделении, которым руководит кандидат в президенты, не более чем безумная фантазия. Она так надеялась, что ей удастся передать дело Карла Армитейджу, и пусть тот сам выясняет, где правда, а где нет. А сейчас ей приходится заниматься этим самой.

Глава девятнадцатая

Придя на следующее утро к себе в офис, Эми обнаружила послание от доктора Френча, который просил ее зайти к нему при первой возможности. Всю дорогу через город она нервничала: не улучшилось ее настроение и когда она увидела мрачное выражение лица Френча, который приветствовал ее в приемной.

– Мой приятель прислал мне факсом копию армейского послужного списка Райса, – сказал он, как только они вошли в кабинет. – Вам это не понравится.

Как только Эми села, доктор протянул ей служебный документ, озаглавленный «Отчет о переводе и увольнении». Пока Эми читала, психиатр вкратце объяснил ей содержание документа.

– Карла Райса призвали в армию в Сан-Диего, в специальные войска. Год он изучал вьетнамский язык в армейской школе иностранных языков в Форт-Мейере, затем его послали во Вьетнам, где ему пришлось принять участие в боях. После выполнения задания Райса госпитализировали из-за стресса, вызванного боевыми действиями. Выписавшись из госпиталя, он вернулся в Штаты и был назначен преподавателем языка в Форт-Мейере. После этой поездки во Вьетнам в его документах нет никаких свидетельств о службе за границей.

Френч показал ей графу, где было указано звание Райса.

– Помните, что он вам говорил, будто был капитаном?

Эми кивнула.

– Здесь сказано, что он был сержантом.

– Я плохо разбираюсь в званиях. Разница большая?

Френч рассмеялся:

– День и ночь, дорогая. Сержант – унтер-офицер, капитан – офицер. Звание много выше.

Френч протянул Эми другой документ и указал на помеченный абзац под заголовком «Поведение».

– Тут самое плохое. Райса выперли из армии за то, что он носил знаки отличия капитана и форму, которая ему не полагалась.

Френч протянул Эми психиатрический отчет госпиталя Уолтера Рида, подписанный капитаном Говардом Стейнбоком.

– Прочтите, – велел он.

Читая отчет доктора Стейнбока, Эми почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.

«Я подтверждаю, что осматривал Карла Эллиса Райса, белого, тридцати одного года от роду, после четырнадцати лет его армейской службы седьмого и четырнадцатого марта 1985-го года в госпитале Уолтера Рида по просьбе его ротного командира.

1. Относящаяся к делу информация. В нескольких случаях Райс надевал в класс, где преподавал вьетнамский язык, знаки отличия капитана и боевые награды. Он утверждал, что эти поступки последовали после того, как он был отвергнут женщиной, чье имя назвать отказался, но сообщил, что она дочь генерала армии США. Райс утверждал, что носил знаки отличия, потому что втайне являлся капитаном, хотя в официальных документах значился сержантом. Когда его попросили объяснить это расхождение, Райс отказался, сообщив, что я не имею разрешения на получение такой информации, хотя и добавил, что его часто посылали на сугубо секретные задания. Мои попытки добиться более внятных объяснений вызывали только улыбку или словесный отказ, основанный на соображениях „национальной безопасности“.

2. Психическое состояние. Райс является мужчиной тридцати одного года без явных признаков органической мозговой дисфункции. Настроение у него было подавленным, речь медленной и невнятной. Нет доказательств, что случаи, когда он носил капитанские лычки, происходили в результате раздвоения личности. Райс был госпитализирован после поездки во Вьетнам по причине стресса и депрессии.

3. Находки и заключение:

A) Диагноз – параноидное нарушение личности плюс, возможно, параноидная мания, являющиеся результатом стресса, полученного в боевых условиях, и усиленного сегодняшними личными проблемами. Я пришел к выводу, что Райсу может казаться, что он неудачно проявил себя в бою, и соответственно, чтобы компенсировать ощущение неполноценности, он придумал для себя сказку, в которой был капитаном, выполнявшим секретные задания. Не имея другой информации, я не в состоянии поставить окончательный диагноз, а Райс отказался что-либо мне сообщить.

Б) Пациент в состоянии отличить хорошее от плохого и придерживаться хорошего. Он умственно способен к самообороне.

B) Пациент способен выполнять службу, которую сочтет нужным доверить ему командование».

– Что все это значит? – спросила Эми.

– Это только догадки, но давайте предположим, что Райс хотел установить отношения с Ванессой Уингейт, когда они снова встретились в Вашингтоне. Только она не проявила к нему того же интереса, как в юности. Райс знал, что она ненавидит своего отца и подозревает, что он виновен во множестве ужасных преступлений, включая убийство ее матери. Поэтому он решил завоевать ее симпатию, придумав историю о том, как генерал приказывал ему совершать всякого рода ужасы. Возможно – если он и в самом деле параноик – он и сам в это верит.

– Я просмотрела ежегодник школы Святого Мартина, – сказала Эми. – Райс действительно окончил школу в один год с Ванессой Уингейт.

– Это вовсе не значит, что он был ее любовником в средней школе, – заметил Френч. – Но так или иначе, похоже, он сам верит, что она была его возлюбленной. Если он был так одержим Ванессой, то, увидев ее с конгрессменом Глассом, мог решить, что они любовники, что Гласс – его соперник, который стоит между ним и предметом его желаний. Это, кстати, может объяснять его депрессию. Он также мог убедить себя, что Ванесса будет снова принадлежать ему, если он уберет это препятствие. Отсюда мотив для убийства.

Глава двадцатая

Когда Эми позвонила в гостиницу, она не застала Ванессу, поэтому оставила для нее еще одно послание. Клиентка перезвонила ей около полудня, и они договорились встретиться в ресторанчике недалеко от гостиницы Ванессы. Да и Эми могла дойти туда пешком. Ей удалось получить отдельный кабинет, так что им никто не мог помешать. Когда она появилась, Ванесса уже ждала ее.

– Нам многое нужно обсудить, – начала Эми сразу же после того, как они сделали заказ. – Первое: я говорила с Реем Армитейджем. У него в деле новые обстоятельства, и он не сможет уехать из Колорадо еще несколько дней. Второе: районный прокурор сделал нам предложение.

– Какое?

Ванесса напряженно выслушала все, что рассказала ей Эми о предложении Киркпатрика.

– Значит, если Дэн примет это предложение, он сядет в тюрьму?

– Боюсь, что так.

– А если он откажется? Его все равно посадят?

– Да, если Армитейджу не удастся убедить судью установить достаточно низкий залог. Если, конечно, его не оправдают.

– Когда будет известно насчет залога?

– Армитейдж сказал мне, что он сразу потребует слушания по поводу залога, но ему нужно некоторое время, чтобы переварить все факты, поговорить с Дэном, найти свидетелей и так далее. Это может занять неделю или около того.

Ванесса сосредоточенно думала, пока официантка расставляла их заказ на столе. Когда официантка ушла, Эми посмотрела ей прямо в глаза:

– Вы ведь дочь Морриса Уингейта?

Ванесса поколебалась.

– Вы учились вместе с Карлом в средней школе?

Ванесса не смогла скрыть удивления:

– Он сказал вам свое настоящее имя?

Эми кивнула.

– И я знаю, что вы оба окончили школу в семидесятом году. Я просмотрела ежегодники школы Святого Мартина.

– Чем вы еще занимались?

– Я посоветовалась с психиатром, и он поговорил с Карлом. Мы беспокоимся по поводу его душевного здоровья.

– Понятно.

– Ванесса, Карл рассказал мне много интересного. Если я буду пытаться помочь ему, мне надо знать, правду ли он говорил.

– Что он вам рассказал?

– Я не могу передать вам наш разговор – как его адвокат, я просто не имею на это права. Кроме того, мне необходимо проверить, говорите ли вы оба одно и то же. Это поможет мне оценить душевное состояние моего подзащитного.

– Что вы хотите знать?

– Какие у вас были отношения в школе?

Ванесса печально посмотрела на Эми:

– В последний учебный год – близкими. Все кончилось, когда его призвали в армию.

– Почему?

Ванесса опустила глаза:

– У Карла была полная стипендия на учебу в Дартмутском колледже. Он так мечтал об учебе там. Если бы он постарался, то смог бы получить отсрочку, закончить колледж и вообще избежать призыва. Пойти в армию его уговорил мой отец. Я тогда считала, что он предпочел мне отца. – Она посмотрела прямо на Эми. – Я его за это возненавидела.

– Когда вы с ним в следующий раз встретились?

– В восемьдесят пятом, в Вашингтоне. Случайно. У меня было свидание в ресторане, и он тоже оказался там. Он меня узнал и подошел. Через неделю мы вместе пообедали.

– Вы начали снова встречаться?

– Я бы так не сказала. Просто иногда ужинали вместе. Несколько раз он встречал меня после занятий, и мы шли выпить кофе. Все очень целомудренно.

– Как долго это продолжалось?

– Несколько месяцев.

– Как все закончилось?

– Карл исчез на несколько недель. – Ванесса подцепила вилкой немного салата. Эми не сомневалась, что она тянет время, решая, что говорить дальше.

– Вы забеспокоились, когда он перестал появляться? – спросила Эми.

– Сначала нет. Как я уже сказала, нельзя было считать, что мы встречались. У нас была подростковая любовная связь, но это случилось очень давно, в другой, иной жизни. Я вышла замуж, развелась. Столько всего произошло после школы… Я скучала по нему, он был таким славным парнем, но я также полагала, что ему хочется большего, чем я готова была предложить. Я решила, что он почувствовал мое настроение и решил сам порвать отношения, чтобы не нарываться на отказ.

– Значит, вы не испытывали никаких романтических чувств, когда встретились в Карлом в Вашингтоне?

– Если бы он позвал меня в койку, я бы отказалась. – Ванесса вздохнула. – Если честно, тогда мне нравилось общество Карла, но ведь он был всего лишь армейским сержантом. Если бы он ушел в отставку, то мог бы стать учителем языка, возможно, когда-нибудь профессором. Я же общалась в конгрессе с энергичными мужчинами и женщинами, которые вершили дела на государственном или даже на мировом уровне, и проводила вечера с блестящими студентами-юристами. С Карлом было хорошо, но будущего я ним я не представляла.

– Вы снова увиделись с Карлом?

Ванесса неожиданно затихла.

– Он пришел к вам рано утром? – нажала Эми.

– Да.

Эми улыбнулась:

– Я как зубы дергаю.

Ванесса не улыбнулась в ответ.

– Он рассказал мне о Подразделении, – сказала Эми.

– Слава Богу! – воскликнула Ванесса. И заговорила: – Карл рассказал мне, что был членом тайной армейской группы из нескольких блестяще подготовленных человек, которой руководил мой отец. Она скрывалась в Агентстве по координации разведывательных данных. Эти люди, помимо других нелегальных операций, занимались и убийствами. Он сказал, что только что вернулся с задания. Ему было приказано убить двух человек. Он был в отчаянии и хотел покончить с такой жизнью.

– Вы пытались ему помочь?

– Да. Я знала, что отец ведет дела в нашем доме на побережье Калифорнии. В его кабинете есть сейф. Однажды я была там, когда он его открывал. Он не проявил осторожности, и я запомнила комбинацию. Отец был в Вашингтоне, так что я полетела домой первым же рейсом и обыскала его кабинет. В сейфе я нашла послужные списки на десять человек.

– Они были членами Подразделения?

– В документах не было ничего, что бы связывало их с Подразделением, о котором рассказывал Карл, но я решила, что они входят в него, поскольку среди них был Карл и все они отличались высоким уровнем подготовки.

– Что вы сделали с документами?

– Вы прекрасно знаете, что я сделала.

– Мне нужно, чтобы вы сами рассказали.

– Я отдала их Эрику Глассу. – Голос Ванессы дрогнул. – Он был очень порядочным человеком. – Она отпила глоток воды. – Эрик занимался в палате вопросами наблюдения за разведывательной деятельностью. Я рассказала ему все, что поведал мне Карл. Эрик собирался поручить одному из своих сотрудников проверить всех людей, которые упоминались в документах из отцовского сейфа.

– Ваша встреча состоялась в Лост-Лейке в ночь убийства конгрессмена?

– Его убил Карл, – сказала она почти шепотом. По щеке скатилась слеза. – Он пытал Эрика, чтобы получить списки, а потом перерезал ему горло.

– Вы его видели?

Ванесса медленно кивнула.

– Там было так много крови… И выражение лица Эрика…

– Что случилось после приезда полиции? – спросила Эми.

– Эта ночь для меня как в тумане. Я заставила себя забыть большую ее часть. Помню только куски, как редкие вспышки. Но я четко помню, что сделал со мной отец. – Печаль Ванессы мгновенно уступила место горечи. – Он засадил меня в психушку, я год провела в аду. Он сделал все, чтобы никто никогда не поверил ни одному моему слову про Подразделение. – Ванесса приложила палец ко лбу. – Здесь у меня огромная красная печать: «Сидела в психушке. Сумасшедшая». Когда я оттуда вышла, то уже подсела на лекарства, которыми они меня там пичкали. Никто не брал меня на работу. – Ванесса скрипнула зубами. Эми видела, как в ней растет ярость. – Вы представления не имеете, через что мне пришлось пройти!

– Ванесса, я знаю, вы не хотите в это верить, но есть и другое объяснение для Подразделения, которое не касается вашего отца. Психиатр, который обследовал Карла, сказал, что он, возможно, страдает редкой формой нервной болезни, называемой параноидным состоянием. Если верить моему эксперту, это доступное объяснение его истории. Карл может быть настолько болен, что на самом деле верит, будто он был членом этого тайного Подразделения, которым руководил ваш отец. Именно поэтому его рассказ звучит настолько убедительно.

– Вы видите, с чем мне снова приходится сталкиваться? – возмутилась Ванесса. – Никто мне не верит! Но я знаю, что именно мой отец руководил этим Подразделением. Он – исчадие ада, и теперь у меня появился шанс все расставить по местам. У меня есть свидетель, который может рассказать всему миру, каков на самом деле мой отец, но для этого нужно успеть вырвать его из тюрьмы, пока они его не убили. Как только отец узнает, что Карл Райс жив, он пошлет людей убить его.

– Карл в полной безопасности, Ванесса. Он закрыт в охраняемой палате, в больнице. У дверей стоит полицейский. Никто не в состоянии до него добраться.

На мгновение Эми показалось, что клиентка начнет спорить, но Ванесса неожиданно успокоилась.

– Думаю, вы правы, – сказала она. – Вероятно, Карл в безопасности в закрытой и охраняемой палате.

– Правильно. Постарайтесь не волноваться. Рей Армитейдж – лучший адвокат, он очень скоро возьмется за дело. Тогда у нас будут результаты. Годится?

Ванесса кивнула:

– Простите, что я так разошлась. Вы прекрасно поработали.

Эми улыбнулась, но в душе была убеждена, что после внезапной смены настроения Ванесса не сказала ни одного искреннего слова.

После ленча Эми вернулась в офис и прокрутила в голове все, что она знала о Карле Райсе. Ничего нового на ум не приходило, пока она не перечитала психиатрический отчет капитана Стейнбока. Доктор пришел к выводу, что у Карла были психические проблемы уже в 1985-м. Эти его показания помогут новому адвокату доказать, что у клиента длинная история психического заболевания, и, следовательно, можно будет говорить о невменяемости.

Она позвонила в госпиталь Уолтера Рида: вдруг Стейнбок все еще там работает? У оператора госпиталя такого врача в списках не было, поэтому она направила Эми в отдел кадров. Прождав никак не меньше пятнадцати минут, женщина узнала, что доктор Стейнбок умер.

– Когда это случилось? – спросила она.

– В декабре восемьдесят пятого.

То есть через несколько месяцев после написания отчета по Райсу.

– Как он умер?

– Этого нет в деле.

– Я могу поговорить с его женой?

– Он был холост.

– Но вы могли бы дать мне координаты его ближайших родственников?

– Извините, я не могу сообщить вам такую информацию.

Эми поблагодарила женщину и повесила трубку. Затем повернулась к компьютеру и загрузила Интернет на поиск доктора Говарда Стейнбока из госпиталя Уолтера Рида. Ответов было немного, но среди них оказалась статья в «Вашингтон пост» о смерти психиатра из госпиталя Уолтера Рида в результате наезда. Преступнику удалось скрыться. В статье и некрологе говорилось, что доктор Стейнбок служил в специальных войсках во Вьетнаме и был знаком с различными видами боевых действий.

Эми отвернулась от компьютера и уставилась в стену. Смерть Стейнбока ничего не доказывала. Только то, что он не может быть привлечен к делу в качестве свидетеля. Но ссылка на специальные войска заставила ее задуматься. Равно как и то, что водителя, сбившего доктора, так и не нашли.

И тем не менее у Эми было так же мало доказательств, что Карл был членом специального армейского Подразделения, как и раньше, до попыток найти Стейнбока. Ванесса знала о существовании Подразделения только со слов Райса, который вполне мог все придумать. Единственным доказательством для нее были документы из сейфа ее отца, которые она была не в состоянии представить и которые могли оказаться в этом сейфе по вполне невинной причине. Но что, если Карл говорит правду? Как можно доказать, что Подразделение существовало, если все следы напрочь уничтожены?

Эми пришла в голову любопытная мысль. После того как Райс рассказал Ванессе о своей деятельности в составе Подразделения, они виделись еще один раз, всего на несколько секунд, в доме конгрессмена Гласса. Карл говорил, что Ванесса произнесла его имя и убежала. Откуда же он мог узнать о послужных списках, которые Ванесса выкрала из сейфа отца? Если такие списки существовали и Ванесса не говорила ему о них, тогда узнать об их пропаже он мог лишь из одного источника – от генерала Морриса Уингейта.

Эми пыталась подумать и о другой возможности. Возможно, Карл увидел списки, пока пытал Гласса вето офисе. Но зачем ему было тащить конгрессмена в офис? Почему не покончить с ним в постели, где он его обнаружил?

«Интересно, а есть ли упоминания об этих документах в официальных отчетах об убийстве?» – подумала Эми. Если они все еще были в кабинете Гласса, когда прибыла полиция, это доказывало бы, что Карл лжет. Но если эти бумаги не указаны в полицейском отчете, это было бы доказательством в его пользу.

Внезапно Эми приняла решение. Бобби, сын Мэри О'Делл, был лучшим другом Райана. Она попросит Мэри приютить Райана на пару дней и, если сможет купить билет на вечерний рейс в Сан-Франциско, будет в полицейском управлении Лост-Лейка завтра рано утром.

Глава двадцать первая

Ванесса знала, что доктор Ганетт будет в своем офисе в шесть вечера, потому что позвонила заранее и, назвавшись Шерил Нейдиг, сообщила, что у нее есть замечательные новости, которые она хочет передать ему лично. Ганетт охотно согласился дождаться ее в больнице. Ванесса напялила парик и надела черные брюки и синюю блузку, которые выгодно подчеркивали ее фигуру. На ней также были солнцезащитные очки. Она надеялась, что врач сочтет их некой голливудской модой.

Пока Ванесса продумывала свой план, она и представить не могла, как будет волноваться, когда придет время выполнить его. Ее даже слегка поташнивало, а рука, когда она постучала в дверь офиса Ганетта, дрожала. Доктор пригласил ее войти и жестом предложил сесть.

– Я только что получила фантастические новости из Лос-Анджелеса, – заявила Ванесса, стараясь, чтобы голос ее не дрожал. – Фокс ужасно хочет сделать телевизионный фильм про Дэниела Морелли и всю эту проблему родителей игроков Младшей лиги. Мы надеемся, что вы будете у нас консультантом. Они также вполне серьезно подумывают о роли для вас в этом фильме.

– Это здорово, – просиял доктор.

– Но тут одна загвоздка. Когда вы делаете фильм, основанный на реальных фактах, вам следует действовать быстро, пока эти факты еще свежи в памяти публики.

Ганетт понимающе кивнул.

– Боб Спайзер – это мой босс, – так вот, Боб хочет, чтобы мы сразу занялись определением места выездных съемок. – Ванесса выудила цифровую фотокамеру из своей большой сумки. – Я уже сделала снимки больницы, но мне необходимы фотографии охраняемой палаты, чтобы послать их в Лос-Анджелес. Они нужны сценаристу. – Ванесса наклонилась вперед и понизила голос. – Нам повезло уговорить Ника Баттаглиа. Обычно его невозможно задействовать, но в данный момент он как раз между фильмами.

Ганетт снова кивнул, хотя никогда не слышал о Нике Баттаглиа (что неудивительно, потому что Ванесса только что его придумала).

– Ник представляет себе сцены, прежде чем написать текст. Он, настоящий художник. С ним порой нелегко работать, зато фильмы всегда получаются великолепными. Короче, я понимаю, что уже поздно, но я подумала: не могли бы вы показать мне палату, где держите Морелли?

– Я не могу провести вас туда, – насторожился Ганетт.

– Ну разумеется. – Ванесса помолчала с таким видом, будто ей только что пришла в голову блестящая мысль. – А рядом нет пустой палаты, которая выглядела бы точно так же?

– Есть. Эту я могу вам показать.

– Блеск! Через пару дней я принесу ваш контракт. Возможно, вам захочется показать его адвокату. Не знаю, сколько они предложат вам за консультацию, но я обязательно замолвлю за вас словечко.

По дороге к палате Ванесса засыпала Ганетта вопросами, чтобы занять его и дать себе возможность снова продумать план, который возник у нее после рассказа Эми, насколько легко оказалось проникнуть в палату Карла.

Когда лифт остановился, женщина позволила Ганетту показывать ей дорогу. Она волновалась и очень надеялась, что доктор не заметит, как она вспотела.

– Хай, Джеймс, – обратился Ганетт к худощавому чернокожему мужчине, который на этот раз дежурил.

– Добрый вечер, доктор Ганетт.

– Это Шерил Нейдиг из Голливуда. Они собираются снять фильм про эту историю с Младшей лигой.

– Кроме шуток?

– Доктор Ганетт будет у нас техническим консультантом, – вмешалась Ванесса, одаривая Джеймса сияющей улыбкой.

– Впусти нас, ладно? – попросил Ганетт. – Шерил нужно сделать несколько снимков для сценариста.

Ванесса надеялась, что охранник не захочет пошарить у нее в сумке. Впрочем, она была уверена, что успеет выхватить пистолет, прежде чем он среагирует.

– Без проблем, – сказал Джеймс и ухмыльнулся. – Если вам нужны статисты, я всегда к вашим услугам.

– Я запомню, – ответила она, пока негр что-то говорил в свой переговорник. Через несколько секунд другой санитар – высокий блондин с фигурой тяжеловеса – открыл дверь изнутри.

– А как нам выбраться наружу? – со смешком поинтересовалась Ванесса. – Я бы не хотела тут застрять.

– У Мака ключи ко всему этому царству, верно, Мак? – сказал доктор Ганетт.

– Не волнуйтесь, – ухмыльнулся тот, – весьма вероятно, что мы вас выпустим.

Ванесса засмеялась и задала Ганетту еще один вопрос. Доктор ответил, затем бегло рассказал, каких именно пациентов они держат в этих палатах. Мак тем временем вел их к палате Карла Райса.

– А как вы открываете это? – спросила Ванесса, когда они уже почти подошли к полицейскому, который охранял дверь. Ей с трудом удалось произнести это ровным голосом.

Санитар показал ей кольцо с ключами:

– Доктор правильно сказал, у меня ключи ко всему этому царству.

– Они ко всем комнатам?

– Тут есть универсальный ключ, – ответил санитар и показал его женщине.

Они подошли к двери палаты Карла, и доктор представил «Шерил» полицейскому, объяснив, зачем она сюда явилась, что произвело на офицера впечатление.

– Могу я заглянуть в палату? – спросила Ванесса у полицейского.

– Разумеется.

Ванесса посмотрела в маленькое окошко, которое располагалось в верхней части двери. Карл лежал на кровати и смотрел на нее, хотя ничем не показал, что узнал бывшую подругу. Она отошла от двери.

– Могу я заглянуть в пустую палату? – спросила Ванесса. Мак посмотрел на Ганетта, тот кивнул, и санитар открыл толстую металлическую дверь, ведущую в соседнюю палату. Она была такой же, как и палата Карла, только на постели лежал голый матрас. Когда они вошли, Ванесса задала Ганетту и санитару несколько вопросов, а затем замерла, сделав вид, что ей пришла в голову блестящая идея, и обратилась к полицейскому:

– Не могли бы вы встать вот тут, чтобы я могла сделать снимок для сценариста? Ему нужно будет объяснить костюмерам, как одет охранник Морелли.

– Без проблем, – ответил полицейский. Он был готов на все, что развеяло бы монотонность охраны запертой двери палаты.

Ванесса дышала так часто, что была уверена – полицейский, проходя мимо, заметит это. Как только вся троица оказалась в палате, она на секунду закрыла глаза, чтобы взять себя в руки, но все равно продолжала трястись как осиновый лист, когда доставала пистолет из сумки.

Мужчины тупо смотрели на нее. Затем полицейский потянулся к своему пистолету.

– Коснешься его – пристрелю, – сказала Ванесса, сама подивившись своему спокойному голосу. – Если будете слушаться, никто не пострадает.

Время остановилось, пока трое мужчин решали, как поступить. Ванесса в душе молилась, чтобы они не напали на нее, потому что не была уверена, что сможет нажать на курок.

Полицейский замер, но Мак выглядел так, будто был готов к прыжку.

– Не надо, Мак, – сказала Ванесса, направив пистолет ему в живот. – Я не хочу, чтобы ты умер или стал инвалидом.

Санитар заколебался, и Ванесса поняла, что победила.

– Ложитесь на живот и широко раздвиньте руки и ноги.

Мужчины послушались, не отрывая взглядов от дула пистолета.

– Шерил, что происходит? – спросил Ганетт, опускаясь на пол.

Ванесса не обратила на него внимания.

– Мак, толкни сюда свои ключи и переговорник. И не делай резких движений.

Мак послушался.

– Офицер, пожалуйста, подвиньте ко мне ваш пистолет.

Полицейский выполнил указание.

– Теперь сотовые телефоны.

Ванесса заметила, что Ганетт подсчитывает шансы, и перевела свое внимание на него.

– Лерой, мне неприятно будет видеть, как ты умрешь из-за своего мобильного телефона. Обещаю оставить его прямо за дверью. Я даже не воспользуюсь твоими деньгами.

Доктор толкнул к ней телефон.

– Ладно, теперь я вас запру, но перед уходом проверю, в каком положении вы находитесь. Если кто-нибудь изменит позу, я его убью. Не создавайте мне трудностей, и все будет в порядке.

Когда женщина запирала дверь, ноги ее почти подкашивались от облегчения. Заглянув в окошко и убедившись, что мужчины не пошевелились, она открыла дверь в палату Карла. Тот уставился на нее.

– Поднимайся, Карл, мы уходим.

– Кто?..

– Я Ванесса. Теперь шевелись, у нас нет времени на разговоры. Я только что заперла твоих охранников и врача в соседней палате. Нам надо побыстрее отсюда выбираться.

Карл с трудом поднялся с кровати. Последние несколько дней он уже ходил, но ноги все еще плохо его держали.

– Держись поближе к стене, когда мы подойдем к выходу, – сказала Ванесса. – Санитар с другой стороны примерно твоих габаритов. Ты поменяешься с ним одеждой, когда я заманю его в палату. – Она достала из сумки второй пистолет и отдала его Карлу. – Возьми.

Райс проверил оружие и опустил его дулом вниз. Когда они подошли к выходу из палаты, он прижался к стене, чтобы его не было видно человеку, заглянувшему в окошко. Ванесса с удивлением ощутила, какой живой она себя чувствует теперь, когда Карл с ней, и открыла дверь универсальным ключом. Джеймс удивленно взглянул на нее, когда она вышла одна.

– А где доктор? – спросил он.

Райс вышел из палаты. Челюсть у Джеймса отвисла, когда он увидел пистолет в руке заключенного. Он начал вставать, но Карл ударил его рукояткой пистолета в висок. Санитар закачался и едва не упал. Ванесса поморщилась, заметив кровь, но сумела сдержать свои эмоции. Райс схватил санитара, почти потерявшего сознание, за шиворот, втолкнул его в палату и ударил по ногам. Джеймс упал.

– Раздевайся, и побыстрее, – приказал Райс. Схватил штаны и рубашку санитара, как только он их снял. Ванесса тем временем держала Джеймса на мушке. Райс надел остальные вещи. Затем они протащили своего пленника по коридору и сунули в палату, где все еще лежали на полу остальные.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Карл, когда они шли к лифту. – Разве ты не понимаешь, какие неприятности на себя навлекаешь?

– Я знаю, что тебя убьют, если ты здесь останешься. Если даже я смогла вызволить тебя с такой легкостью, подумай сам, что стоит людям отца до тебя добраться, когда они узнают, что ты жив.

– Я хотел бы, чтобы ты не лезла в мои дела. Я сказал об этом Эми Вергано.

Ванесса улыбнулась:

– Когда это я выполняла чьи-либо приказы?

Карл улыбнулся в ответ:

– Понял. Итак, босс, каков будет план?

– Моя машина заправлена под завязку, так что мы будем выбираться из города. Понятия не имею, что делать потом.

Глава двадцать вторая

Эми успела на ночной рейс до Сан-Франциско и чуть позже полуночи уже взяла в аэропорту машину напрокат. Ехать до Лост-Лейка пришлось два часа. Оставшееся до утра время она провела в мотеле на окраине города. Когда будильник поднял ее в восемь утра, женщина чувствовала себя так, будто голову ей набили ватой, но после душа слегка ожила, а прохладный горный воздух окончательно взбодрил ее.

Мотель располагался недалеко от Лост-Лейка, и Эми сквозь сосны была видна синяя гладь. Она спустилась к причалу, посеревшему от времени. Несколько лодок покачивались на якорях, а у дальнего берега любители встать пораньше уже ловили рыбу. Эми смотрела на зеленые холмы, поднимающиеся над кристально чистой водой. Над ее головой пролетел сокол, еще выше пробегали кучевые облака. Эта идиллическая картина делала кошмар, который привел ее сюда, еще более невероятным.

В центре городка имелись три параллельные улицы с одноэтажными и двухэтажными домами – Мэйн, Элм и Шаста. Проезжая по Мэйн-стрит, Эми обратила внимание на множество сувенирных магазинов и картинных галерей, а также три кафе, свидетельствующих, что город существовал на деньги туристов. Офис шерифа Лост-Лейка располагался в унылом коричневом одноэтажном здании в конце улицы. Эми поставила машину напротив и дождалась, когда проедут цистерна и машина с бревнами, чтобы перейти улицу.

В приемной стояли несколько кресел, обтянутых поцарапанной и выцветшей искусственной кожей. Приемную от остального помещения, заставленного металлическими письменными столами, отделял невысокий металлический заборчик. Секретарша – большая жизнерадостная женщина в цветастом гавайском платье – сидела за столом рядом с перилами. Когда Эми вошла, она как раз передавала информацию насчет медведя, который шуровал в помойных баках жителей. Она повесила трубку и приветственно улыбнулась Эми:

– Что я могу для вас сделать, милочка?

– Я договаривалась о встрече с шерифом.

Через несколько минут из коридора, ведущего в глубь участка, вышел высокий, широкоплечий мужчина лет пятидесяти с коротко подстриженными волосами с проседью и карими глазами. На нем была бежевая форма работников управления шерифа Лост-Лейка.

– Миссис Вергано? – спросил он, открывая калитку, чтобы впустить ее в основную часть здания.

– Да, – сказала она, протягивая руку.

– Эрон Харни, – представился шериф, пожимая ей руку. – Не желаете ли пройти в мой офис?

Эми последовала за ним в конец участка и далее, в обшитый деревянными панелями офис. Стены были увешаны почетными грамотами и сертификатами в рамках, фотографиями самого Харни с губернатором и другими знаменитостями. На почетном месте красовалась голова лося. У стены стоял шкаф с юридической литературой. В шкафу и на всех плоских поверхностях стояли трофеи, завоеванные работниками полицейского участка в соревнованиях по боулингу и американскому футболу. На видавшем виды письменном столе Харни стояли фотографии его жены и детей.

Шериф предложил Эми сесть и сам уселся в кресло за письменным столом.

– Вчера по телефону вы сказали, что хотели бы поговорить со мной об убийстве конгрессмена Гласса, но не слишком внятно пояснили, почему это вас интересует, – начал он.

– Сейчас я занимаюсь делом, которое может быть связано с этим убийством, – ответила Эми. – Мне хотелось бы узнать побольше о деле Гласса, может быть, взглянуть на старые досье, если это возможно.

– Это можно устроить, если вы признаетесь, почему вас интересует дело двадцатилетней давности.

– Тут есть сложности, шериф. Вы же знаете, закон запрещает мне разглашать информацию, доверенную мне клиентом.

Харни кивнул:

– Равно как и вы в курсе, что не существует срока давности, если речь идет о преследовании человека, подозреваемого в убийстве.

– Вчера я оставила сына с соседкой и прилетела сюда. Мне обязательно нужно сегодня же вернуться домой, так что у меня нет времени обращаться в суд по поводу этих досье. Если вы не хотите, чтобы я их видела, вы выиграли.

Харни понравилась честность молодой женщины. Большинство ее коллег начали бы пугать его яростью адвокатской братии.

– Вы знаете, что я был первым, кто появился на месте преступления, когда убили конгрессмена? – спросил он.

Удивление Эми четко отразилось на ее лице.

– Я стал шерифом, когда Эрл Бейзхарт ушел в отставку, а до этого довольно долго был его помощником. Если учесть мою службу в военной полиции, то я борюсь с преступностью уже четверть века, но до сих пор не могу забыть, как выглядел конгрессмен, когда я его обнаружил. Меня это потрясло. Я до сих пор не могу об этом спокойно вспоминать. Теперь вы понимаете, почему я так заинтересовался, когда вы позвонили?

– Мое дело «Государство против Дэниела Морелли», – сказала Эми. – Возможно, вы слышали о нем в новостях. Моего клиента обвиняют в том, что он вонзил карандаш в горло одного из родителей во время игры Младшей лиги.

– Я слышал об этом деле. Чертовски неприятно. Но какое отношение это имеет к убийству конгрессмена Гласса?

Эми вздохнула:

– Честно, мне очень хочется вам все рассказать, но не могу. Меня сдерживает необходимость сохранять конфиденциальность.

Харни внимательно вгляделся в Эми и встал.

– Давайте прокатимся. Когда вернемся, вы сможете посмотреть досье.

– Спасибо, шериф.

– Вы сможете поблагодарить меня, если позвоните, когда у вас будет возможность поговорить о моем деле.

В машине Харни они доехали до курорта на Лост-Лейке за пятнадцать минут. Когда они тронулись в путь, Эми спросила у Эрона, что он помнит из той ночи, когда убили Эрика Гласса.

– Я помню крик. – Он невольно вздрогнул. – Я находился на другой стороне озера, но здесь ночью очень далеко слышно. Этот крик потряс меня. Мне показалось, будто кто-то высыпал лед мне за шиворот.

– Это кричал конгрессмен?

– Нет. – Харни окончательно помрачнел. – Полагаю, ему тоже пришлось покричать, достаточно было взглянуть на его раны. Но тогда кричала женщина. Ванесса Уингейт, дочка генерала.

– Что вы сделали, услышав крик?

– Я в темпе объехал озеро и позвонил, прося поддержки. Когда я подъехал к дому, то обошел его и увидел мисс Уингейт, которая пошатываясь выходила из леса. Она перепугала меня до смерти. Честно, я решил, что это призрак. На ней была длинная белая футболка, взгляд невидящий.

– Она что-нибудь сказала?

– Да, она все время повторяла одно и то же: «Его убил Карл. Карл Райс».

– Значит, у вас никогда не было сомнений, что убийца – Карл Райс?

Харни заколебался.

– Так были сомнения, шериф?

– Не слишком много, но ведь мы так и не нашли физических улик, подтверждающих рассказ мисс Уингейт. Похоже, кто-то вытаскивал на берег лодку, но, когда это произошло и кто это сделал, мы не имели понятия. Люди постоянно плавают на лодках по озеру. Мне показалось, я слышал шум навесного мотора, когда вылезал из машины, но вовсе не обязательно это был убийца, а не любой другой человек, решивший покататься лунной ночью.

– Вы опрашивали людей, живших вокруг озера?

– Разумеется. Никто не признался, что выезжал на озеро, но местные ребятишки здесь постоянно болтаются, а от них ничего не добьешься.

– Какие еще у вас были подозреваемые?

– Это же очевидно. Ванесса Уингейт останавливалась в доме и вела себя очень странно.

– Но вы ее не арестовали.

– У нас не было оснований. На ней не оказалось крови, к тому же мы так и не нашли нож, что предполагает, что убийца забрал его с собой. Если бы они с конгрессменом состояли в связи, у нее мог бы быть мотив, но она это отрицает. Когда мы обыскивали дом, то у нас создалось впечатление, что Ванесса останавливалась в гостевой комнате. Гласс же спал на королевских размеров кровати, у которой был такой вид, будто на ней лежали только с одной стороны. Мы хотели задать еще много вопросов, но генерал Уингейт увез дочь еще до того, как мы смогли допросить ее.

– Что вы имеете в виду?

– Именно то, что сказал. Я знал имя и калифорнийский адрес мисс Уингейт, нашел в ее сумке. Мы не сразу сумели добраться до генерала, но известили его, как только смогли. Он сказал нам, что приедет в больницу, и был там через несколько часов. – Харни покачал головой. Он до сих пор находился под впечатлением появления генерала. – Это был тот еще выход. Он прилетел на вертолете с двумя телохранителями и психиатром из заведения под названием «Дом безмятежности». Генерал сразу все взял в свои руки. Уж таким он был. Столь напористых и харизматичных людей мне раньше видеть не доводилось. Не сомневаюсь, что он станет нашим следующим президентом. Быть с ним рядом – все равно что стоять рядом с молнией, заключенной в сосуд.

Они объехали озеро, и Эми увидела большие черные металлические буквы «Курорт Лост-Лейк» на низком каменном заборе. Харни свернул на двухрядную асфальтированную дорогу, по которой они с четверть мили ехали через хвойный лес. Путь на участок преграждала калитка, которую можно было открыть с помощью специальной карточки. Охранялась она и человеком, который размещался в маленьком каменном домике. И калитка, и охранник серьезной помехой не выглядели, ведь любой мог проникнуть на участок с любой стороны через лес, а охранник был стар, толст и медлителен. Но они создавали иллюзию защиты и обособленности богатым владельцам домов, построенных вокруг озера.

– Привет, Рей, – сказал шериф Харни.

– Здравствуйте, шериф, – отозвался охранник и кивнул.

– Немного тут покатаемся, если не возражаешь.

Охранник снова кивнул и жестом предложил проезжать.

Через какое-то время Эми заметила охотничий домик. Дорога раздвоилась, и Харни свернул налево, в сторону от домика, в направлении низких зеленых холмов. Время от времени в сторону отходили дорожки, но сами дома были скрыты зеленью. Иногда, правда, можно было разглядеть постройки – чересчур навороченные летние коттеджи. Некоторые напоминали испанские виллы, техасские ранчо или даже маленькие крепости. У Эми создалось впечатление, что она попала в самую гущу битвы между архитекторами.

– Что произошло с Ванессой после того, как ее отец приехал в больницу? – спросила она, любуясь пейзажем, но непрерывно думая о повествовании шерифа.

– Разверзлись двери ада. Когда генерал вошел в палату, она начала кричать. Пришлось сделать ей успокаивающий укол. Затем психиатр, приехавший с генералом, посовещался с больничными докторами. Не успели мы ахнуть, как нашу главную свидетельницу погрузили в вертолет, и только мы ее и видели.

– Вы не пытались помешать ему увезти Ванессу?

– Почти нет. Мы ведь маленькие копы из уездного городка. Генерал – совсем другое дело. Эрл что-то промямлил насчет того, что она наш основной свидетель, а генерал пообещал предоставить нам ее при первой необходимости. Что шериф мог поделать? Уингейт был ее отцом, к тому же больница в Лост-Лейке не могла предоставить девушке квалифицированную психиатрическую помощь, такую, в какой, по мнению генерала, она нуждалась. – Харни пожал плечами. – Вот и все, если не вспоминать про парня из ФБР.

– Кого?

– Его звали Виктор Хобсон, по-настоящему крутой парень. ФБР оказалось задействованным, потому что Гласс был конгрессменом. Вот Хобсону и поручили это дело. Он появился через несколько часов после отлета генерала и пришел в ярость, узнав, что тот сделал.

– В деле были какие-нибудь подвижки?

– На самом деле нет. Генерал привез с собой армейские документы Райса. Его выставили из армии по медицинским причинам. Уингейт сказал, что он был очень неуравновешенным юношей. Вроде он учился вместе с Ванессой в средней школе и был в нее влюблен. Затем они снова встретились в Вашингтоне, где девушка училась в юридической школе и работала у конгрессмена. Уингейт считал, что Райс был одержим его дочерью и, возможно, убил Гласса, потому что посчитал, что они с Ванессой любовники.

– Райса арестовали?

– Нет. Мы разослали сигналы всем постам, а ФБР включила его в список десяти самых опасных преступников, находящихся в розыске. Но я никогда потом ничего о нем не слышал, кроме убийства какого-то генерала на востоке, в котором подозревали тоже Райса. После этого ничего.

Появилась еще одна боковая дорожка, и Харни свернул на нее. Они подъехали к двухэтажному дому с подстриженной лужайкой и цветочными клумбами перед фасадом.

– Я подумал, что вам захочется увидеть это место. Сейчас дом принадлежит семье Рейнольдс. Глава семьи – банкир в Сан-Франциско. Они часто приезжают сюда летом, но сейчас в Европе. Правда, впустить вас в дом я не могу.

– Я понимаю.

– После убийства Гласса дом было сложно продать. Вы можете себе представить эту проблему. Когда Рейнольдсы его купили, они сделали капитальный ремонт, даже снесли несколько стен. Я был внутри. Дом сейчас выглядит совсем по-другому, но вокруг почти ничего не изменилось, все как прежде, в ту ночь.

Эми вышла из машины. Было жарко – середина дня, ни ветерка. Она посмотрела на дом и медленно повернулась кругом, пытаясь представить себе, как тут все выглядело глухой ночью. Шериф терпеливо ждал, затем пошел за женщиной, когда она начала обходить дом. Здесь было прохладнее, дом не мешал ветерку с озера добраться до них.

– Причал был тогда вот здесь. – Харни показал на короткий деревянный пирс. – У Гласса была моторка, он ездил на ней по озеру. А вот дорожка к теннисному корту, где я в первый раз увидел мисс Уингейт.

Эми некоторое время смотрела на пирс, потом повернулась к тропинке, ведущей к теннисному корту. Представила себе, как Ванесса Уингейт в своей белой футболке бродила одна в темноте.

– Дорожка ведет мимо теннисного корта к узкому каменистому пляжу, где можно купаться или устраивать пикники. Мы думаем, что именно там Райс оставлял моторку.

– Здесь так мирно, красиво, – сказала Эми. – Трудно представить, что в таком месте могло произойти убийство.

– Слава Богу, первое и последнее.

Эми вернулась к дому через лужайку. Шторы в особняке оказались задернутыми и неподвижными. Она заглянула в кухонное окно.

– Там все новое, – сказал Харни. – Рейнольдсы поставили в центре стол и новую плиту. Этих шкафов тоже не было.

Эми задумалась: сколько всего нужно переделывать, прежде чем призраки прошлого оставят тебя в покое? Она отвернулась от дома.

– Спасибо за экскурсию.

– Узнали что-нибудь полезное? – поинтересовался Харни.

– Нет. Возможно, я найду что-нибудь в деле.

Глава двадцать третья

Дело об убийстве Гласса уже ждало Эми, когда они с шерифом вернулись с озера. Она просмотрела все, включая фотографии места преступления. Эми никогда не приходилось видеть убитого человека, а Гласса прикончили таким зверским способом, что ей стало дурно при одном взгляде на фотографии.

Единственная важная информация, которую адвокат выудила из досье, заключалась в том, что во время обыска дома Гласса после убийства никаких армейских послужных списков найдено не было. Или Ванесса лгала и она не отдавала Глассу эти документы, или Райс забрал их с собой, когда бежал с места преступления. Единственное, что говорило в пользу Райса и Ванессы, – их истории по поводу документов совпадали, а Эми была уверена, что возможности договориться после ареста Карла у них не было. Разумеется, тот факт, что Ванесса нашла в сейфе отца послужные списки военнослужащих, включая досье Карла, не доказывает, что тайное Подразделение существует.

Эми только-только закончила просматривать документы, как зазвонил телефон. Это была Мэри О'Делл, подруга, которая присматривала за Райаном.

– Слава Богу, я тебя нашла, – сказала Мэри. – Тебе нужно срочно возвращаться.

– Что случилось? – спросила Эми в ужасе, испугавшись за сына.

– Сюда приходила полиция. Тебя искали.

– Меня? Зачем?

– Человек, который у тебя жил, сбежал. Это сейчас во всех новостях.

Эми кинулась в аэропорт Сан-Франциско и села на первый же рейс в Портленд. Детектив Уолш оставил у Мэри свой номер телефона, и Эми позвонила ему, пока ждала вылета. Уолш подтвердил, что ее клиент сбежал из охраняемой палаты, но отказался сообщать подробности по телефону.

Уолш послал в аэропорт полицейского, и тот ждал Эми на выходе, когда она прилетела в Портленд. Телевизионные бригады и избыточное количество полицейских машин создавали у больницы еще больший хаос, чем обычно. Сопровождающий Эми полицейский провел ее через вестибюль, заполненный представителями прессы, к лифту. Когда они вышли из лифта, то оказались в толпе экспертов, полицейских в форме и мужчин в гражданской одежде. Она заметила Брендана Киркпатрика, который разговаривал с полицейским недалеко от двери, ведущей в охраняемую палату.

– Миссис Вергано. Приятно вас видеть, – холодно сказал он.

– Что случилось?

– Ваш жилец сбежал с помощью женщины. Вам повезло, что вы в это время находились в Калифорнии, а то я бы вас уже арестовал.

Глаза Эми расширились от страха, ей даже стало трудно дышать.

– Я ничего об этом не знаю. Я не помогала ему сбежать.

– Кому вы не помогали сбежать, миссис Вергано? Как на самом деле зовут вашего клиента, и кто такая эта женщина?

Эми чувствовала себя ужасно.

– Я не имею права отвечать на ваши вопросы, Брендан. Мой клиент сообщил мне эту информацию конфиденциально.

– Тут мы еще посмотрим. Я собираюсь вытащить вас в суд завтра с утра пораньше.

– Вы должны мне верить! – взмолилась Эми. – Я бы сказала, если бы могла.

Плечи Киркпатрика опустились, он глубоко вздохнул:

– Ну вот, я снова на вас ору. Простите. Я устал и очень расстроен.

– Поверьте, я бы обязательно помогла, если бы могла. Я расскажу вам все, что знаю, если судья прикажет мне говорить.

Внезапно Эми сообразила, что Карл сбежал из палаты, которую охраняли полицейский и два санитара.

– Кто-нибудь пострадал? – спросила она.

– Ваш клиент вмазал одному из санитаров пистолетом. Пришлось накладывать швы. Все остальные в порядке.

– Как же он сбежал?

– Женщина представилась помощником телевизионного режиссера и уговорила доктора Ганетта провести ее в палату. Похоже, он не сделал из общения с вами надлежащих выводов.

Эми покраснела.

– Санитарам так понравилась идея засветиться на телеэкране, что они ее даже не обыскали. У женщины в сумке оказался пистолет. Они с Райсом заперли всех в пустой палате и исчезли. На данный момент мы представления не имеем, где они и на какой машине едут.

Брендан собрался что-то добавить, но в этот момент из лифта вышел расстроенный детектив Уолш.

– Извините нас, миссис Вергано, – сказал он и отвел Киркпатрика подальше, чтобы их разговор не был слышен. Она услышала, как он выругался. Затем оба вернулись к ней.

– Кончайте с играми, Эми, – сказал Киркпатрик, с трудом сдерживаясь. – Мы должны знать имя женщины и все остальное, причем немедленно.

– Что случилось?

– Доктор Джордж Френч мертв. Убит, – сказал Уолш.

Эми вздрогнула, ноги подкосились. Киркпатрик схватил ее за руку, чтобы удержать от падения.

– Принеси ей воды, – сказал прокурор Уолшу, помогая Эми сесть на стул. Когда Уолш вернулся с чашкой воды, по щекам Эми уже потоком текли слезы.

– Он был таким славным, – рыдала она. Киркпатрик совсем растерялся, но Уолш сел с ней рядом и помог напиться.

– Вы должны нам помочь, Эми, – сказал детектив. – Вы знаете эту женщину? Вы можете догадаться, куда они могут направиться?

– Почему вы думаете, что доктора Френча убил мой клиент? – спросила Эми. Вопрос прозвучал скорее как вопль о помощи.

– Слишком уж много совпадений.

Эми в голову пришла ужасная мысль.

– Как… как Джордж…

Казалось, Уолшу не хочется ей отвечать.

– Создается впечатление, что его выкрали из дома и отвезли в его офис, – сказал он.

– Его застрелили? – спросила Эми, надеясь, что детектив подтвердит, что жизнь психиатра унесла пуля.

– Нет. – Уолш снова заколебался.

– Пожалуйста, это очень важно.

– Его пытали, а затем перерезали горло.

Эми плотно закрыла глаза. Ей было тошно. Хотелось забрать Райана и сбежать куда-нибудь подальше. Но сначала она должна была сделать одно дело.

– Вы не могли бы отвезти меня на место преступления?

– Я не думаю… – начал Уолш.

– Пожалуйста, – сказала она, вспоминая фотографии из дома конгрессмена Гласса. – Я объясню, в чем дело, но сначала мне нужно видеть место преступления.

По дороге в офис Френча Эми узнала, что тело доктора обнаружила бригада уборшиков. Домой к психиатру послали полицейскую машину, там обнаружили тело его жены. Уолш полагал, что супруги спали, когда в дом ворвался убийца. Спальню и кабинет обыскали, но детектив считал, что убийца не нашел того, что искал, потому и отвез Френча в центр города. Сейф в офисе доктора был открыт, а все папки – разбросаны по полу.

Когда они подъехали к зданию, где располагался офис Френча, Эми провели в помещение, которое занимал психиатр. Уже идя через приемную, Киркпатрик ощутил тошнотворный запах, который исходит от свежих покойников и который пропитывает каждое место преступления. Он взглянул на адвоката. Она была белой и с трудом держалась на ногах.

– Вы уверены, что хотите туда войти? – спросил Брендан.

Эми кивнула, потому что старалась не дышать, чтобы меньше ощущать вонь. Она надеялась, что ее не вырвет.

Когда они подошли к двери офиса, Эми плотно закрыла глаза, затем медленно открыла их, чтобы четче увидеть тело. Офис напоминал бойню: кофейный столик и ковер залиты кровью. Ее снова затошнило.

Она остановила взгляд на босых ногах, которые были привязаны клейкой лентой к основанию кресла. Они были в крови – кто-то наносил по ним удары. Эми припомнила, как Карл Райс рассказывал, что у его вьетнамских мучителей была особая страсть терзать его ноги. Она подняла глаза. На Френче были только окровавленные пижамные штаны. Эми сделала глубокий вздохи поклялась себе досмотреть до конца. Подняла голову и взглянула на то, что осталось от Джорджа. Он был привязан к креслу. Грудь обнажена, вся в кровавых ранах, горло перерезано. Она видела зеркальное отражение места преступления в доме конгрессмена Гласса.

Шатаясь, Эми вышла из комнаты. Киркпатрик почти вынес ее в приемную.

– Можете вы назвать настоящее имя Морелли и этой женщины?

Эми выглядела так, будто с ней вот-вот случится нервный срыв.

– Я не знаю, что делать. Мне придется нарушить данное им слово, – сказала она, едва не разрыдавшись.

– Скажите хотя бы, видели ли вы в кабинете Френча что-нибудь, что заставляет вас думать, что его убил Морелли? – надавил на нее Уолш. – Это ведь будет ваша собственная догадка, а не то, что доверил вам клиент.

– Это сделал он, – сказала Эми. – Не могу объяснить, откуда я знаю, но я знаю.

– Брендан, завтра с утра выложи все это судье. А пока я поставлю вокруг дома миссис Вергано своих людей.

– Зачем? – удивилась Эми.

– Морелли не убежал, – ответил Уолш. – Он остался в Портленде – в городе, где каждый полицейский, черт побери, его ищет. Думается, он хочет уничтожить записи того, что говорил вам и Френчу. Если бы не ваш отъезд, то, весьма вероятно, вы уже были бы мертвы.

Если раньше Эми было просто страшно, то теперь ее охватил ужас.

– Зачем я ему сейчас? Он ведь считает, что я вам все рассказала.

– Морелли не может быть уверен, что вы рассказали все, что знаете. Он может думать, что вы сдержали слово и не проболтались. Если он собирается убить вас, чтобы заставить молчать, он должен будет сделать попытку сегодня. Я уже послал машину в дом к вашей соседке, чтобы убедиться, что ваш сын в безопасности.

– О Господи! – простонала Эми. Спрятала лицо в ладонях. – Что вы от меня хотите?

– Идите домой и отдыхайте, – сказал Киркпатрик. – Иначе вы свалитесь.

– Нет, я хочу увидеть Райана.

– Это плохая идея, – возразил Уолш. – Если Морелли собирается на вас напасть, вам не стоит находиться поблизости от своего сына.

Глава двадцать четвертая

Эмили Хобсон, вот уже пятнадцать лет жена Виктора Хобсона, уже накрыла на стол, когда он вернулся домой после восьми часов. За два года до встречи с Эмили Виктор был помолвлен с кассиршей, с которой познакомился, расследуя ограбление банка. Его невеста разорвала помолвку, поскольку никак не могла смириться с его нерегулярными рабочими часами и отказом обсуждать детали своей работы. Эмили была специалистом по отпечаткам пальцев и работала в лаборатории ФБР, но после рождения второго ребенка она оставила работу. Виктор боялся, что она рехнется от сидения дома, но жена удивила его, потому что была вполне довольна жизнью, занимаясь воспитанием детей и домашней работой. Хобсон знал, что ему повезло: он нашел женщину, знакомую с его работой изнутри.

После ужина Виктор пошел посмотреть на детей. Сын был полностью погружен в компьютерную игру, а дочка болтала по телефону с подругой. Оба заворчали, явно давая понять, чтобы их оставили в покое, поэтому Виктор спустился вниз и включил Си-эн-эн. Верховный суд заслушал очередное дело, связанное с правами Миранды. Террорист-смертник взорвал бомбу в иерусалимском кафе, убив семь человек. В деле о Младшей лиге произошли любопытные изменения.

Пока комментатор рассказывал о побеге в Орегоне, станция показывала кадры драки, которая привела к аресту тренера Младшей лиги. Виктор встал, когда камера остановилась на лице мужчины, которого комментатор назвал Дэниелом Морелли. Он также объяснил, что неизвестная женщина помогла Морелли бежать из охраняемой палаты больницы, где тот содержался. Показали также рисунок женщины, сделанный полицейским художником, и снова снимок Морелли.

Хобсон летал в Лост-Лейк вскоре после убийства конгрессмена Эрика Гласса. Отец уже успел вывезти Ванессу Уингейт из больницы. Единственным положительным результатом его поездки стала возможность посмотреть послужной список Карла Райса, который генерал привез шерифу. У Хобсона до сих пор хранилась копия этого досье с единственной фотографией Райса, которую ему удалось добыть. Лицо в газете было старше и морщинистее, но Виктор не сомневался, что Дэниел Морелли – это Карл Райс.

Комментатор начал бубнить про авиакатастрофу в Бразилии, и Хобсон выключил телевизор. На следующий день после того, как Моррис Уингейт объявил о своем намерении баллотироваться в президенты и соперничать с другим кандидатом от этой же партии, нынешним президентом Чарльзом Дженнингсом, Виктору позвонил Тед Шуновер, бывший сотрудник ЦРУ, ныне работающий на президента. Он пригласил Хобсона на завтрак в греческий ресторан при супермаркете в окрестностях Мэриленда. Хобсон готов был поклясться, что никто из Вашингтона, имеющий хоть какое-то влияние, в глаза не видел этого местечка. Шуновер был невысоким, плотным мужчиной с нарождающейся лысиной и двойным подбородком. Один из тех, кого не заметишь в толпе. После встречи Хобсон проверил его по компьютеру. Кроме простых биографических и карьерных фактов, ему не удалось разыскать ничего. Пусто. Кроме того, что Шуновер служил с Дженнингсом, когда тот был директором ЦРУ, Хобсон не узнал ничего нового. Когда он попытался залезть поглубже, то получил ответ, что у него нет разрешения на просмотр соответствующих файлов.

После завтрака Шуновер спросил, слышал ли Хобсон заявление Уингейта, а затем попросил подробнее рассказать о событиях на Лост-Лейке и о том, что за этим последовало. Когда Хобсон закончил, Шуновер спросил, петли новой информации касательно местонахождения Райса. Хобсон сообщил, что у него нет никакой информации о Карле после середины восьмидесятых годов. Шуновер сказал, что президент ждет, что ему сообщат немедленно, если появится какая-нибудь информация по этому делу.

Хобсон не связывался с Шуновером после телефонного разговора с Ванессой Уингейт, поскольку ему нечего было доложить. Теперь он достал из бумажника визитку и набрал номер мобильного телефона, который был написан на обороте.

– Говорите, – сказал Шуновер после третьего гудка.

– Это Виктор Хобсон. Есть новости по делу, которое мы обсуждали.

– Не хотите перекусить на ночь глядя?

– Там же?

– Увидимся через полчаса.

Надпись на дверях гласила, что «Акрополис» закрывается в одиннадцать вечера, но когда Хобсон поставил машину на стоянку в половине двенадцатого, Тед Шуновер сидел за столиком, ел баклаву и запивал ее густым греческим кофе. Хобсон не успел постучать, как лысеющий мужчина в белом фартуке впустил его и затем снова запер дверь.

– Хотите кофе? Баклава тут великолепная, – сказал Шуновер.

– Спасибо, не стоит.

– Тогда рассказывайте.

– Несколько дней назад мне позвонила Ванесса Уингейт и заявила, что знает, как найти Карла Райса, но больше ничего не сказала. Я выяснил, что звонок был из мотеля, но клерк сообщил, что она выписалась. Я расспросил ее бойфренда. Он сказал, что понятия не имеет, куда отправилась Ванесса. Я вам не позвонил, потому что у меня не было ничего определенного, а Ванесса… как бы помягче сказать, женщина со странностями. Она постоянно утверждает, что отец хочет ее убить. Бойфренд рассказал, что она позвонила 911 и сообщила в полицию, что на него напали в их квартире, хотя ничего подобного не было.

– И куда это нас ведет?

– Вы слышали о драке во время игры Младшей лиги в Орегоне?

– Что-то читал.

– Я думаю, что человек, которого полиция арестовала во время игры, Карл Райс. Я практически уверен, что он был в Портленде, штат Орегон, вчера вечером.

– В каком смысле «был»?

– Некая женщина помогла ему сбежать из охраняемой палаты в больнице.

Шуновер прекратил жевать и сосредоточил все внимание на Хобсоне.

– Сегодня вечером они показали по телевизору фотографию мужчины, который сбежал из больницы. Комментатор назвал его Дэниелом Морелли. Я неуверен, поскольку та фотография Райса, которая имеется в его досье, сделана, когда он был намного моложе, но этот мужчина очень на него похож. А рисунок женщины, сделанный художником из полиции, сильно смахивает на Ванессу Уингейт.

– Что вы собираетесь предпринять?

– Я хотел послать в Портленд агента, чтобы он проследил за поисками.

Шуновер задумался, вытирая губы салфеткой.

– Нет, – сказал он минуту спустя, – займитесь этим лично.

– Я же помощник директора и не могу бог весть сколько бегать по Орегону. Райс успешно скрывался двадцать лет. Понятия не имею, сколько понадобится полиции, чтобы найти его.

– Насчет остальной работы не беспокойтесь. Я обо всем договорюсь с директором. Как только Райса арестуют, вы позвоните мне и я возьму остальное на себя. Ваша основная задача – не допустить до этого парня никого прежде меня. Абсолютно никого, понятно?

Глава двадцать пятая

По пути домой Эми дважды едва не заснула, но страх поборол усталость, когда патрульная машина остановилась напротив ее дома. Эми и Райан жили в желтом, с белым, сельском коттедже, окруженном густым лесом. У дома была большая терраса с качелями, на которых они с Чедом качались в теплые летние вечера, после того как укладывали Райана спать. При свете дня дом выглядел как на картинке. Сегодня, когда Эми взглянула на лес, который она рисовала, и дом, знакомый ей до мельчайших подробностей, она увидела темные уголки, где мог бы спрятаться убийца.

Один из полицейских остался с Эми, пока она сидела в машине, второй же взял у нее ключи, чтобы открыть входную дверь. Когда он уверился, что внутри никто не прячется, они вдвоем провели Эми в дом. Женщина отправилась наверх, чтобы лечь спать, а один из полицейских остался в гостиной, второй же вышел наружу, чтобы следить за домом. Эми слегка взбодрилась после душа и была уверена, что глаз не сомкнет. Какое-то время мысли действительно не давали ей уснуть, но потом физическая и эмоциональная усталость взяла свое, и она погрузилась в сон.

Эми резко открыла глаза и мутным взглядом уставилась на часы на прикроватном столике. Без пятнадцати два. В спальне было абсолютно темно. Кажется, ее разбудил звук падения тяжелого предмета, но она не могла с уверенностью сказать, что он ей не приснился.

Эми села и прислушалась, но не услышала ничего, кроме тиканья дедушкиных часов в холле внизу. Часы были старинные, Чед их обожал. Металлический звук движения стрелок был хорошо слышен в ночной тишине и всегда беспокоил Эми, но она не могла избавиться от часов после смерти Чеда. Теперь же это было единственное, что она слышала. Женщина уже почти убедила себя, что разбудивший ее звук был частью сна, когда скрипнула половица. Кто-то поднимался по лестнице, причем старался делать это как можно тише.

Эми вылезла из постели, сердце ее бешено колотилось. Но тут она вспомнила, что в доме полицейские, и выругала себя за глупость. А потом повернулась дверная ручка.

Эми кинулась к двери и навалилась на нее. Ручка перестала поворачиваться.

– Кто там?

Деревянная дверь разлетелась на части и упала в комнату. Щепки поцарапали Эми, угол двери задел ее лоб, отбросив на кровать. Над ней склонилась тень. Мужчина, одетый в черное, казался частью тьмы. Он поднял огромный нож с зазубренным лезвием, которое сверкало в лунном свете. Эми скатилась с кровати на пол и успела встать на четвереньки, но тут мужчина поднял ее за волосы. Боль была жуткой. Она закричала, и тут хватка ослабла. Эми перекатилась на спину, выставив вперед руки. Человек, напавший на нее, упал сверху. Женщина вновь закричала, спихивая тяжесть, которая прижала ее к полу. Убийца не ударил ее, его тело не шевелилось. Поверх его плеча Эми увидела другого мужчину, чье лицо было закрыто лыжной маской, такой же, как и на первом нападающем. Эми выползла из-под упавшего человека и прижалась спиной к стене.

– Это я, – сказал знакомый голос.

Мужчина стянул лыжную маску. Над ней стоял Карл Райс с огромным окровавленным ножом в правой руке. Карл увидел, на что она смотрит, и положил нож на пол.

– Все в порядке. Я ничего вам не сделаю. Я услышал про доктора Френча по радио и понял, что они придут за вами.

Эми никогда не приходилось быть так близко к смерти, поэтому дышала она с трудом.

– Я помогу вам подняться, – сказал Райс. – Вам лучше отойти от тела подальше.

Карл протянул руку и помог Эми встать. Она двигалась боком, чтобы не задеть труп, но оторвать глаз от убитого не могла.

– Кто он? – спросила она, с ужасом сознавая, что знает ответ.

– Один из людей Уингейта.

– Ох, нет, – простонала Эми, напуганная мыслью, что за ней гоняется такой могущественный человек, как генерал.

– Я восстал из мертвых в самое неудачное время, – сказал Райс. – Уингейт понимает, что рано или поздно полиция выяснит, что меня разыскивают за убийство конгрессмена и генерала. Полагаю, его привела в ужас возможность, что я куплю себе более легкий приговор за информацию насчет Подразделения. Тогда его надежды стать президентом полетят в помойку. Вот почему был убит доктор Френч. Уингейту необходимо было узнать, что я рассказал ему и вам и знает ли еще об этом кто-нибудь. Эми, вы рассказали полицейским про наши беседы?

Упоминание Райсом полицейских заставило Эми вспомнить про своих охранников.

– Что случилось с полицейскими, которые…

Карл покачал головой:

– Я опоздал.

– Бедняги, они остались здесь, чтобы помочь мне.

Эми зарыдала, но Райс схватил ее за плечо:

– Вам нужно взять себя в руки. У нас нет времени на слезы.

– У нас нет времени? – закричала женщина, отчаяние которой сменил гнев. – Если бы не вы, эти люди были бы живы!

– А вы – мертвы, – спокойно ответил Райс. – И вы еще имеете на это шанс, если будете стоять и обсуждать, кто за что несет ответственность. Когда люди Уингейта не вернутся, он пошлет других. Теперь скажите, что вы рассказали полиции насчет Подразделения.

– Полиция ничего не знает. Я сказана, что это конфиденциальная информация. – Внезапно Эми вспомнила изуродованное тело Джорджа Френча и вздрогнула. – Люди Уингейта должны были знать, что вы нам рассказали. Джорджа пытали так же, как вы когда-то Эрика Гласса.

– Полиция считает, что я убил Френча?

Эми кивнула.

– Я видела фотографии места преступления на Лост-Лейке. Я думала…

– Ну разумеется. Что еще вы могли подумать? – Карл положил руки на плечи Эми: – У вас есть только один способ спасти себя. Вы должны рассказать районному прокурору Киркпатрику про Подразделение. У Уингейта не будет повода убивать вас, если другие тоже будут знать эту историю. Одевайтесь. Я довезу вас до полицейского участка и там высажу. – Райс показал на труп. – Он – ваше доказательство.

Эми схватила первую попавшуюся одежду и пару кроссовок и пошла в ванную комнату. Райс тем временем обыскал убитого. Когда она вернулась, он держал в руке пистолет, который нашел у убийцы.

Карл в темноте провел Эми вниз и вывел из дома через заднюю дверь. Они обошли лес, окружающий ее участок, и вышли на дорогу примерно в четверти мили от дома. В темноте Эми заметила очертания машины. Карл направил в лобовое стекло луч фонарика и пару раз мигнул им. Мотор заурчал, и Карл рванул к машине. Эми – за ним. Она запрыгнула на заднее сиденье, а Райс сел впереди на пассажирское сиденье рядом с Ванессой.

– Нам надо завезти Эми в полицейский участок, – сказал Райс.

Ванесса собралась ответить, но тут Эми показала вниз, на дорогу.

– Что это?

Навстречу им ехала машина с погашенными фарами. Карл открыл окно и выстрелил поверх капота. Ответный выстрел разнес левую переднюю фару их машины. Карл выстрелил снова, лобовое стекло встречной машины разлетелось, после чего она почти сразу же скатилась с дороги. Когда они проезжали мимо, Эми заметила, что водитель завалился на руль.

– Шевелись! – приказал Карл Ванессе. Она вдавила педаль газа в пол, Эми отбросило на спинку сиденья.

Двое мужчин выскочили из покореженной машины и принялись стрелять. Карл толкнул адвоката на пол. Пуля рикошетом отскочила от багажника, оставив цепочку искр. Эми бросало взад и вперед по полу, пока Ванесса гнала машину из-под обстрела.

– Теперь можете сесть, – сказал Райс, убедившись, что они в безопасности.

– Куда мы поедем после того, как отвезем Эми? – спросила Ванесса.

– Не знаю, – ответил он. – Нам нужно место, где мы могли бы затаиться, пока не закончится охота. Затем подумаем, как выбраться из страны.

– У меня есть идея, – сказала Эми. – Когда я работала в фирме, то вместе с двумя другими парами купила небольшой домик на побережье. Я практически уверена, что на этой неделе там никого нет.

– Спасибо за предложение, но я пас, – сказал Райс.

– Почему? Там довольно изолированно. Никто не станет вас там искать.

– Если полиция узнает, что вы нам помогли, вас арестуют. Я не хочу рисковать.

– Вы только что спасли мне жизнь, Карл. Если бы не вы, я была бы мертва и Райан остался бы сиротой. – Эми сняла ключ с цепочки. – Я готова рискнуть ради человека, который ради меня шел на еще больший риск. Поезжайте туда.

Глава двадцать шестая

Эми допивала кофе, когда в комнату для допросов, где она ждала уже более получаса, ворвались Уолш и Киркпатрик. На ней были джинсы и теплая рубашка, и выглядела она кошмарно.

– Райан в безопасности? – спросила она, прежде чем они успели открыть рты.

– С ним все хорошо, – уверил ее Уолш. – Я на всякий случай послал туда еще одну машину. Расскажите, что произошло в вашем доме.

– Полицейские, которые меня охраняли, мертвы. И я была бы мертва, если бы Карл не спас меня.

– Кто такой Карл? – спросил Уолш.

– Настоящее имя моего клиента – Карл Райс. Бежать ему помогла Ванесса Уингейт, дочь генерала Морриса Уингейта.

– Тот самый Уингейт, который выдвигает свою кандидатуру на пост президента Соединенных Штатов? – спросил Уолш.

Эми кивнула.

– Срань Господня!

Брендан Киркпатрик представил себе последствия для своей карьеры рассылки по всей стране бюллетеней с описанием примет дочери такого человека.

– Ладно, Эми, – сказал он, – давайте начнем все сначала. Какое отношение имеет дочь кандидата в президенты к безработному плотнику, который ввязался в драку во время игры Младшей лиги?

Следующие полчаса Эми рассказывала прокурору и детективу все, что она узнала от Карла и Ванессы. Оба внимательно слушали, Уолш даже что-то записывал. Когда Эми почти закончила, в комнату для допросов вошел офицер и начал что-то говорить Уолшу. Детектив остановил его, и они вместе вышли из комнаты. Через пару минут Уолш вернулся. Он выглядел озабоченным.

– Люди, которых я послал в ваш дом, только что вернулись. Они нашли убитых полицейских. Но других трупов в доме не оказалось.

Эми удивилась.

– Это невозможно.

– Вы видели людей, которые убили полицейских? – спросил Уолш.

– Вы что, не слушали? Один из них напал на меня с ножом!

– Успокойтесь, – попросил ее Киркпатрик.

– Вы думаете, что я лгу? Считаете, я все придумала?

– Никто не обвиняет вас во лжи, – сказал Киркпатрик. – Все дело в том… Понимаете, вся эта история выглядит…

– Невероятной? – закончила за него Эми. – Неужели вы думаете, что я этого не понимаю?

В комнате повисла неловкая тишина. Эми воспользовалась ею, чтобы подумать.

– Машина Ванессы стояла на проселочной дороге за моим домом, когда Карл спас меня. Когда мы выбрались из дома, они с Ванессой привезли меня сюда. Пока мы ехали по проселочной дороге, на нас напали люди в другой машине. Карл застрелил водителя, и машина съехала в кювет, но, очевидно, не слишком пострадала, и остальные смогли вернуться к моему дому и забрать тело.

Прежде чем Киркпатрик успел ответить, дверь распахнулась и крупный мужчина с гранитными чертами лица появился на пороге. За ним шли двое мужчин в наглаженных синих костюмах в полоску.

– Кто вы такие? – рявкнул Киркпатрик.

– Я – Виктор Хобсон, помощник директора службы правопорядка ФБР. А это агенты Макколлум и Хаггард. Как я понимаю, вы арестовали Карла Райса и позволили ему сбежать. Я здесь, чтобы помочь снова поймать его.

Уолш и Киркпатрик переглянулись.

– Откуда вы узнали, что нашего арестованного зовут Карл Райс? – спросил районный прокурор.

– Я разыскиваю Райса с восемьдесят пятого года. Его обвиняли в убийстве конгрессмена Соединенных Штатов Эрика Гласса и генерала Питера Риверы. Женщина, которая устроила ему побег, скорее всего Ванесса Келлер, дочь генерала Морриса Уингейта.

– Мистер Хобсон, – сказал Киркпатрик, – у меня есть к вам вопрос. Но прежде мне хотелось бы услышать, что вы можете нам рассказать о Райсе и Ванессе Уингейт. Вы поделитесь с нами информацией?

– В восемьдесят пятом году конгрессмен Эрик Гласс был после пыток убит в своем летнем доме на Лост-Лейке, в Калифорнии. Помощник шерифа обнаружил Ванессу Уингейт, которая бродила по участку в затуманенном состоянии. Она заявила, что убийца – Карл Райс, но, кроме ее заявления, Райса с убийством ничего не связывало. Меня туда послали, потому что погибший был членом конгресса. Когда я добрался до Лост-Лейка, генерал Уингейт уже увез свою дочь из местной больницы и спрятал ее в частной психиатрической клинике. Она просидела там год, и все это время медицинский персонал не давал мне возможности с ней поговорить.

Я узнал, что Райс встречался с мисс Уингейт, когда они учились в средней школе, затем случайно наткнулся на нее в Вашингтоне примерно за месяц до убийства конгрессмена. Еще я узнал, что Райса уволили из армии из-за его психического состояния. Все считали, что если Гласса убил Райс, то сделал он это из ревности.

Через несколько месяцев после смерти конгрессмена в Мэриленде пытали и убили генерала Питера Риверу. Почерк был идентичен. Физические улики, найденные на месте преступления, указывали на Райса.

Я расспрашивал мисс Уингейт после того, как ее выпустили из клиники. Она полностью отказывалась от отца и называла себя Ванесса Келлер, по девичьей фамилии матери. Мисс Келлер подтвердила, что она видела, как Райс убил конгрессмена. Она отрицала, что они с Глассом были любовниками, но отказалась говорить, как оказалась в доме Гласса. – Он помолчал, пожал плечами. – Вот примерно вкратце все, что я знаю об этом деле. Вы сказали, что у вас есть ко мне вопрос?

– Мистер Хобсон, вы когда-нибудь слышали, что Карл Райс был членом секретного армейского подразделения, которым командовал генерал Уингейт? – спросил Киркпатрик.

– Это утверждала Ванесса в книге, которую написала, но которую так и не напечатали. Но послужной список Райса не подтверждает эти обвинения. Я знаю, что Ванесса люто ненавидит своего отца и считает, что он убил ее мать. Более того, она утверждает, что он убил Джона Кеннеди.

Уолш и Киркпатрик оторопело переглянулись.

– Наверное, вы шутите? – заметил прокурор.

– Значит, она с приветом? – добавил Уолш.

– Ванесса – глубоко травмированная женщина с кучей странных идей. Она работает на дешевую газетенку, которая публикует статьи о похищенных инопланетянами и встречах людей с живым Элвисом.

– Мы только что узнали, что Карл Райс утверждает, что такое подразделение действительно существовало и что он служил в нем под командой генерала, – сказал Уолш.

– Ну, я склонен думать, что в данном случае мы имеем дело с двумя людьми, страдающими душевным расстройством, которые поддерживают фантазии друг друга. Можно даже предположить, что Ванесса сама убила конгрессмена и подставила своего приятеля.

– Тогда зачем Райсу помогать ей? – спросила Эми.

– А вы кто? – поинтересовался Хобсон.

– Эми Вергано. Карл снимал квартиру у меня над гаражом. Он помогал моему сыну во время той самой игры Младшей лиги, во время которой он напал на Барни Лутца и полицейского.

– Миссис Вергано – адвокат Райса, – добавил Киркпатрик.

– Понятно, – сказал Хобсон. – Ну, миссис Вергано, если Райс безумен и влюблен в Ванессу Уингейт, то он способен на все.

– Мистер Хобсон, – сказала Эми, – вчера ночью в мой дом ворвался человек. Он убил двух полицейских и пытался убить меня. Карл меня спас. Не заставляет ли это вас думать, что, возможно, Карл и Ванесса говорят правду насчет этого Подразделения?

– У Морриса Уингейта свои охранники. Если генерал посчитал, что Райс представляет опасность для его дочери, он мог послать их за ним.

– Но они убили полицейских!

– Вы видели, как они это сделали? – спросил Уолш.

Эми помолчала. Когда ответила, то говорила уже не так уверенно:

– Я видела, как Карл расправился с человеком, который ворвался в мою спальню. Он сказал мне, что его сообщники убили полицейских.

– Ну вот, вы сами видите, – сказал Хобсон. – Разве не может быть, что Райс убил полицейских, а люди Уингейта приехали в ваш дом вскоре после этого? Райс мог устроить на них засаду, а вам сказать, что спас вас.

– Послушайте, – перебил его Уолш, – все эти фантазии никуда нас не приведут. Сейчас не важно, существует такое подразделение или нет. Райс сбежал из-под ареста, а Ванесса Уингейт помогла ему. Они скрываются от закона, вооружены и опасны. Мы должны арестовать их. А разобраться во всех этих глобальных проблемах можно и после того, как они окажутся за решеткой.

Глава двадцать седьмая

Ванесса ехала на запад по второстепенным дорогам, пока не добралась до шоссе № 101 – узкой дороги, которая вела от Вашингтона до Калифорнии вдоль живописного побережья Орегона. Днем Карл и Ванесса смогли бы увидеть потрясающие нагромождения скал, выпирающие из Тихого океана, огромные песчаные дюны и островки вечнозеленой растительности. Но они ехали ночью, так что все, что они видели, – это странные белые шапки волн, плывущие подобно призракам, когда шоссе слишком приближалось к океану.

Эми рассказала им, где нужно свернуть на грунтовую дорогу, ведущую к домику. Ее объяснения были толковыми, так что поворот они нашли легко. Машина примерно четверть мили подпрыгивала по неровной дороге, а затем фары осветили двухэтажный дом, посеревший от постоянного контакта с морским ветром. Дом выходил фасадом на пляж, а сзади был окружен лесом.

Тут оба осознали, что умирают с голода, но Ванесса все продумала заранее: у нее в багажнике лежала сумка с продуктами, а рядом – другая, с одеждой. Войдя в дом, они первым делом проверили холодильник, чтобы зря не тратить собственные запасы, и нашли там пиво, содовую и кое-какие продукты в морозильнике, а в шкафу – консервы. Карл приготовил ужин, использовав часть продуктов из сумки и часть из того, что нашлось в доме.

Когда они поели, Райс убрал со стола, а Ванесса между тем прошла по дому. Кроме кухни на первом этаже, имелась маленькая гостиная и сидячая ванна, а задняя дверь выходила в песчаный двор, за которым располагался пляж. Наверху она обнаружила три маленькие спальни. Ванесса стояла в одной из них, когда услышала, как Карл подошел сзади и положил руки ей на плечи. Она почувствовала тепло через ткань рубашки и повернулась к нему лицом.

– Мне кажется, я тебя еще не поблагодарил, – сказал он.

Ванесса улыбнулась:

– Мы были слишком заняты.

Руки Карла скользнули Наталию Ванессы. Он наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был нерешительным, а вот ее ответный – отнюдь нет. Карл глубоко вздохнул:

– Тебе нужно отдохнуть, – сказал он.

Ванесса провела рукой по его груди.

– Не хочешь ко мне присоединиться?

– Не сегодня. Я должен стоять на страже.

– Никто нас здесь не найдет. Тебе тоже нужно выспаться.

– Я подремал в машине. И мы не знаем, какое оборудование для наблюдения имеется в распоряжении Уингейта. Меня не удивит, если он следит за нами со спутника. – Карл поцеловал ее в лоб. – Иди спи. Хоть один из нас должен быть с утра свежим.

Ванесса открыла окно и впустила холодный воздух. Она вдруг осознала, что сил совсем не осталось, – сбросила туфли и скользнула между простыней. Ей показалось, что она проспала всего несколько минут, когда прикосновение к плечу разбудило ее. Рука закрывала ее рот, и женщина запаниковала, прежде чем сообразила, что это Карл.

– Они здесь, – прошептал он.

Ванесса сунула ноги в туфли, достала их сумки «магнум» и пошла за другом к задней двери. Когда они спускались с лестницы. Райс объяснил ей, что они не могут воспользоваться машиной, потому что ехать придется через людей Уингейта, а те разнесут автомобиль на куски.

– Мы скроемся в лесу за домом и постараемся убраться отсюда подальше, – сказал Карл. – Я не видел, чтобы кто-нибудь высаживался на пляже. Они нападут с фасада и окружат дом.

– Ты не сможешь из-за меня быстро двигаться, Карл. К тому же я наделаю шуму. Они меня услышат.

– Ты про меня не забыла, и я тоже не намерен тебя бросать.

Она схватила его за плечо и взглянула в глаза:

– Не дури. Отец прикончит тебя, но не станет убивать меня. Я его дочь. Уходи, потом придешь за мной, если захочешь.

Карл начал было спорить, но она приложила палец к его губам:

– У нас нет времени. Иди.

Райс осознал, что Ванесса правильно оценила ситуацию. Он способен передвигаться по лесу, как призрак, но у женщины нет соответствующей подготовки, и она выдаст их обоих.

– Я приду за тобой, – пообещал Карл. Он крепко поцеловал ее и выбежал из задней двери. Ванесса посмотрела через плечо и увидела, как он скрылся в лесу, направляясь на север. Сама же она побежала на юг, надеясь увести за собой как можно больше преследователей.

Двор был маленьким, так что она почти сразу оказалась в лесу. За долгие годы в подлеске была протоптана тропинка, но она боялась идти по ней, ведь этим же путем пойдут ее преследователи. Ванесса сошла с тропинки и стала пробираться сквозь кусты, стараясь производить как можно меньше шума. Через ветки высоких деревьев просачивался слабый свет месяца. Женщина сделала всего лишь несколько шагов в темноте, когда хрустнувшая ветка распорола ей щеку. Потекла кровь. Она сжала зубы, чтобы не застонать от резкой боли, споткнулась о корень и упала. И только собралась подняться, в нескольких шагах от нее из темноты материализовался человек. У него был автомат, по величине только немного превосходящий ее «магнум».

Ванесса крепко сжала пистолет, но человек исчез в подлеске. Она не знала, что делать. За короткое время пребывания в лесу она наделала много шуму и выдаст себя снова, если попытается покинуть то место, где лежала. Немного подумав, беглянка решила остаться там, где находилась, надеясь, что люди генерала уйдут, не найдя ее. Она едва успела принять это мудрое решение, как пистолет вырвали у нее из руки. Ванесса резко повернулась.

– Это я. Ванесса. Не бойся.

Ванесса неуверенно поднялась. Она с трудом дышала, ноги дрожали.

– Сэм? – спросила она.

– Теперь все будет в порядке.

Ванесса сделала шаг назад и налетела на другого мужчину, стоящего прямо за ней.

– Не волнуйся, – сказал Сэм Катлер. – Ты в безопасности. Я отведу тебя к генералу.

Челюсть у Ванессы отвисла, глаза широко раскрылись.

– Ты работаешь на моего отца?

– Он беспокоился о тебе, особенно когда решил баллотироваться в президенты. А еще боялся, что ты сделаешь что-нибудь безумное, и хотел защитить тебя.

Глаза Ванессы горели ненавистью, ее ярость нарастала, как ураган. Она беспокоилась об этом человеке, она впустила его к себе в постель и в сердце. Она вспомнила, как боялась, что отец может навредить Сэму, и теперь чувствовала себя полной дурой.

Ванесса размахнулась, чтобы закатить Сэму пощечину, но стоящий сзади человек схватил ее запястье мертвой хваткой.

– Сволочь поганая! – крикнула Ванесса, пытаясь вырваться.

– Пожалуйста, постарайся понять, Вэн. Я знаю, ты сердишься, но…

Женщина взмахнула ногой и попала Сэму по голени. Удар должен был быть чертовски болезненным, но он даже не шевельнулся.

– У нас нет времени на разборки, дорогая. Ты в большой опасности.

Ванесса попыталась еще раз лягнуть Сэма, но он отклонился, и она промахнулась.

– Пожалуйста, успокойся. Я знаю, Райс убедил тебя, что он был членом некой секретной группы, которой руководил твой отец, но это неправда. Карл психически болен, и болен серьезно.

– Скажи этой горилле, путь отпустит меня.

– Не могу, пока ты себя так ведешь. Теперь, будь добра, скажи, куда подевался Карл Райс?

– Чтобы ты смог его убить?

– Чтобы мы могли его поймать и посадить в тюрьму, откуда он сбежал. Ты соображаешь, в какие дела впуталась? Ты помогла убийце сбежать из тюрьмы.

– Убийцей его сделал генерал.

– Ты все понимаешь неправильно. Я командовал первым заданием, в выполнении которого участвовал Карл. Мы потеряли двоих, и Карл оказался участником очень серьезной битвы. Он не смог это пережить. У него поехала крыша, и его пришлось отправить в госпиталь. Я не думаю, что ему удалось поправиться.

– Нет, Карл мне рассказывал про это задание. Он вел себя храбро…

– Это так, но много смелых людей ломаются после участия в боевых действиях. Тут нечего стыдиться. Хотя что касается Карла… Я не психиатр, но, мне кажется, он все это выдумал, придумал некое секретное подразделение, так ему легче было справиться. Он работал в военной школе и преподавал язык, пока не выяснилось, насколько он на самом деле тронулся. Тогда его уволили из армии.

– Ничего подобного. Эти армейские документы поддельные. Их придумал мой отец, – сказала Ванесса, но ее уверенность слегка пошатнулась.

– Послушай, у нас действительно нет сейчас времени все это обсуждать. Карл где-то поблизости, и он вооружен. Он убил двух полицейских и двух моих людей. Я должен увести тебя в безопасное место, прежде чем ему удастся убить еще кого-либо. Так где он?

Ванесса совсем запуталась, но все равно готова была защищать Карла.

– Понятия не имею, куда он делся. Мы расстались. Я велела ему уйти, потому что знала: со мной он не сможет передвигаться быстро.

Катлер несколько секунд внимательно смотрел на нее, и Ванесса затаила дыхание.

– Ладно, будем считать, что я тебе верю, – сказал он. – Райс наверняка уже потерял сноровку. Мои ребята найдут его очень быстро.

Сэм посмотрел на человека, который держал женщину.

– Веди ее в машину. Я пойду на поиски.

– Как вы нас нашли? – спросила Ванесса, чтобы потянуть время. Она понимала, что каждая минута дает Карлу возможность уйти подальше.

– Ты сама облегчила нам труд. Помнишь, ты мне позвонила из гостиницы, чтобы сказать, что ты в порядке?

Ванесса кивнула.

– Когда ты отключилась, я легко выяснил твой номер. Позвонил, и милая женщина сказала мне, что я говорю с гостиницей «Хилтон» в Портленде. Как только я узнал, где ты, один из моих людей выследил твою машину и прикрепил к ней индикатор.

– И таким образом вы знали, что мы свернули на проселочную дорогу к дому Эми Вергано, – сказала Ванесса.

Вместо ответа Сэм кивнул человеку, который держал Ванессу, и она почувствовала, как в руку ей вошла игла. Она хотела спросить Сэма, что он сделал, но слова отказывались выговариваться. Через несколько секунд она потеряла сознание.

Когда машина остановилась, Ванесса еще полностью не пришла в себя и не могла понять, где находится. Казалось, что она слышала звук мотора небольшого самолета, но женщина не была уверена, что ей это не померещилось. Задняя дверца машины открылась, в салон ворвался свежий воздух и унес еще часть действия лекарства. Ванесса не успела собраться с мыслями, как ее схватили сильные руки и вытащили из машины. Она стояла, пошатываясь и озираясь. Над ангаром на небольшом аэродроме только что начало подниматься солнце. Недалеко стоял вертолет с логотипом «Компьютера».

– Она приходит в себя, – сказал мужчина, который поддерживал ее.

– Это ничего, – ответил Сэм Катлер. – Она все еще слишком одурманена, чтобы сопротивляться. Перед отлетом я вколю ей еще дозу.

Ванессу повели к вертолету. Пока ее туда усаживали, Сэм вытащил мобильный и набрал номер.

– Задание выполнено, – сказал он в трубку. – Увидимся завтра.

Катлер запрыгнул в вертолет и сел рядом с Ванессой.

– Куда мы летим? – пробормотала она, когда Сэм пристегивал ее ремень.

– Домой, – ответил тот. Затем Ванесса почувствовала укол иглы и снова погрузилась в бархатную темноту, которая рассеялась только через несколько часов, когда вертолет сел на площадку перед особняком ее отца. Еще через пару минут ей помогли выйти и провели через лужайку к особняку. Она знала, что находится дома, но ей казалось, что все происходит во сне.

– Мы приготовили для тебя комнату, – сказал Сэм, помогая ей подняться по задней лестнице на второй этаж. Он провел ее к комнате, где при жизни матери жили горничные. Генерала же обслуживали только мужчины, причем бывшие военные.

– Твой отец ведет кампанию в Кливленде, – сказал Сэм, раздевая ее и помогая надеть пижаму. Ванесса смутно припомнила ее: она носила эту пижаму, когда еще жила дома.

– Он будет здесь завтра, и вы сможете заново познакомиться. Он действительно очень о тебе беспокоится.

Сэм поднял одеяло и помог Ванессе улечься. Было так приятно лежать на мягких простынях.

– Отдыхай хорошенько, Вэн, – прошептал Сэм. Затем последовал еще один укол, и дверь закрылась, после чего Ванесса расслышала щелчок закрываемого замка. Перед тем как снова потерять сознание, она успела подумать, что отец все эти годы хранил ее пижаму.

Глава двадцать восьмая

Шел уже седьмой час утра, когда совещание в полицейском участке закончилось. Адреналин помогал Эми бодрствовать в течение многих часов, но Брендан Киркпатрик заметил, что глаза у нее слипаются, а голова того и гляди упадет на грудь.

– Вы, вероятно, совсем без сил, – сказал он.

– Да, валюсь с ног, – призналась она с усталой улыбкой.

– Я заказал для вас номер в «Хетмене», – сказал Брендан, имея в виду приличную гостиницу, расположенную всего в нескольких кварталах от Центра правосудия.

Эми забеспокоилась:

– Мне это не по карману.

– Не волнуйтесь. Все будет оплачено, пока мы не уверимся, что вам безопасно вернуться домой. Еще я попросил одну из наших полицейских съездить к вам и привезти кое-что из одежды. Все уже в номере вместе с зубной щеткой, расческой и остальным из вашей ванной комнаты. Она также привезла часть одежды вашего сына. Если вам нужно что-то еще, я могу отправить вас домой под охраной полиции.

– Спасибо, Брендан.

– Как же иначе, вы ведь такой важный свидетель.

– Вы обо всем подумали.

– Я рад, что вы довольны. Только не налегайте на спиртное из мини-бара.

– В данный момент я не уверена, что у меня хватит сил его открыть.

– Тогда мне лучше проводить вас до гостиницы.

– Совсем не обязательно.

– Я знаю, но я умираю с голода и полагаю, что нам обоим не помешает позавтракать.

Пока Брендан об этом не заговорил, Эми даже не осознавала, насколько ей хочется есть. Внезапно чистые простыни и плотный завтрак показались ей райской перспективой.

У Центра правосудия уже начал работать муниципальный транспорт, но в принципе машин на улице было немного. Мало запаркованных автомобилей, редкие прохожие, многие из которых держали в руке стаканчики с дымящимся кофе и направлялись к своим офисам. Эми помедлила и зажмурилась от солнца. После сидения всю ночь в духоте комнаты для допросов свежий ветерок с реки Уилламетт казался очень приятным.

– Хорошо подвигаться, – заметил Брендан.

– А еще лучше поспать.

– Я понимаю, что вы имеете в виду, но полагаю, что мне такая роскошь не светит, пока мы не поймаем Райса.

Брендан был так мил, что Эми чувствовала уколы совести: ведь она не сказала ему, что беглецы прячутся в ее домике. Стой минуты, как она вошла в Центр правосудия, она много раз колебалась, не рассказать ли ему, где можно найти Ванессу и Карла. Но, несмотря на рассказ Хобсона, она верила, что они рисковали жизнью, чтобы спасти ее, и не была готова выдать их.

– Вы верите Хобсону насчет того, что случилось в моем доме: что Уингейт послал людей, чтобы спасти Ванессу, а Карл убил их и полицейских?

– Звучит резонно.

– Тогда почему, по-вашему, Карл оставил в живых меня? Почему он убил доктора Френча и полицейских, а меня – нет?

– Кто знает, что происходит в мозгу ненормального человека? Может, Френч сказал что-то такое, что заставило Карла думать, что он работает на Уингейта? Возможно, Карл просто не доверяет психиатрам, а вас считает хорошим парнем.

– Наверное, можно и так считать, но я все же думаю, что скорее всего он меня спас. Если верить ему, у генерала Уингейта есть мощный мотив убить Карла и всех остальных, вроде Джорджа и меня – тех, кому Карл рассказал о Подразделении.

– Если таковое существует. Здесь нам пока приходится верить Райсу на слово.

Эми слишком устала, чтобы спорить, и к тому же она увидела через дорогу гостиницу. Ресторан только что открылся, и в зале сидели всего несколько посетителей. Официантка усадила Брендана и Эми у окна и принесла им содовой. Эми заказала легкий завтрак, а Брендан – блины.

– Я хочу видеть Райана, – сказала Эми как только официантка отошла.

– Он может жить с вами; пока еще опасно возвращаться домой. Готов поспорить, ему понравится несколько дней пожить в гостинице.

– Точно. Он очень любопытен. – Эми улыбнулась. – Иногда он сводит меня с ума своими вопросами.

– Как я понял, он был очень расстроен после игры?

– Сейчас уже лучше, хотя ему пришлось тяжело. Он по-настоящему привязался к Карлу и до сих пор страдает от ночных кошмаров по поводу случившегося. На его жизнь уже хватит насилия – он и без того очень долго переживал смерть отца.

– Вам обоим, наверное, крепко досталось.

– Чед был замечательным отцом. И замечательным мужем тоже.

У Эми на мгновение перехватило дыхание. Она устала, ей трудно было управлять своими эмоциями.

– Я знаю. Бетти Сато мне рассказывала, – сказал Киркпатрик, чтобы ей не пришлось говорить на больную для нее тему.

– Райан стал моим спасательным кругом. Он заставил меня продолжать жить. Если бы его не было, не знаю, что бы я сделала.

– Вы бы справились. Вы крепкая женщина, которая никому не позволяет вешать ей лапшу на уши. В том числе мне.

Он улыбнулся, и Эми вспомнила о том, что Брендан продолжает жить, потеряв любимую женщину.

– Как вы справляетесь, в одиночку?

– Ставлю одну ногу перед другой и продолжаю идти. Вот так иду и иду, боясь остановиться. Наверное, вы и сами это знаете.

Появилась официантка с их заказом. Оба обрадовались постороннему вмешательству.

– Я провожу вас в номер после завтрака, – сказал Брендан, как только они вновь остались одни. – А потом я договорюсь, чтобы Райана забрали после школы и привезли к вам.

– Ужасно мило с вашей стороны.

– Стараюсь компенсировать свое скверное поведение в начале нашего знакомства. Мне до сих пор совестно.

– Ну да, вы были порядочным говнюком, – ухмыльнулась Эми. – Но я вас прощаю.

– Прекрасно. Не хочу, чтобы вы на меня злились. Во всяком случае, вне зала суда.

Глава двадцать девятая

Проложив ложный путь, который, как он надеялся, уведет преследователей на юг, Карл вернулся назад. Спрятавшись за деревом в нескольких ярдах от них, он мог слышать все, что Сэм Катлер говорил Ванессе, и видел, как он отдал приказ сделать ей укол.

Карл был уверен, что ранее дважды встречался с этим человеком, только тогда подручный Уингейта называл себя Полом Молинексом. Сначала Райс хотел убить Катлера и человека, который держал Ванессу, но потом отказался от этой мысли. Предатель был прав – он потерял навык. Когда ему было двадцать с небольшим, он наверняка мог уложить обоих из пистолета с такого расстояния, но сейчас, если выстрел не будет очень быстрым или, что тоже вероятно, если он промахнется, Ванесса может умереть. Карл решил, что ему лучше всего подождать, когда охранник отведет его подругу в машину, но и от этой мысли пришлось отказаться – рядом с Катлером появились еще двое мужчин.

– Мы его потеряли, – сказал один из них.

– Ладно, – ответил Сэм. – Мы бы все равно не нашли его в темноте. У него было достаточно времени, чтобы скрыться. Давайте отправим дочку генерала домой.

Глядя, как они уходят, Райс вспомнил, что сказал Катлер об индикаторе на машине Ванессы. Когда он убедился, что подручные Уингейта улетели, Карл снял прибор и начал продумывать план освобождения Ванессы.

* * *

Карл оставил машину Ванессы на парковке у супермаркета, угнал невзрачную «шевроле» и поехал окольными дорогами на юг. До побережья он добирался целый день, по дороге слушая по радио политические новости. Уингейт выступал в Кливленде. Если генерал поехал оттуда прямо домой, они подъедут к особняку примерно в одно и то же время.

После полуночи Карл залез в магазин спортивных товаров на окраине Сан-Диего и украл оттуда пару туристских ботинок с прочными каблуками, бинокль, костюм для подводного плавания, рыболовный лук и стрелы, несколько метров прочной веревки и самую крепкую леску, какую только смог отыскать. Он сложил добычу в одну из сумок Ванессы и поехал на пляж в нескольких милях южнее особняка генерала, где он когда-то бывал, когда учился в школе Святого Мартина.

На узкой полоске, где Карл остановился около полуночи, не было ни одной машины. На пляже тоже было пусто. Райс надел подводный костюм, привязал сумку к спине и поплыл вверх вдоль побережья. Грести в полосе прибоя было трудно, но мысли о Ванессе заставляли его двигаться вперед. Карл знал, что попасть в особняк и освободить подругу будет куда труднее, чем плыть вдоль берега. Сколько бы он ни обдумывал свой план, тот все равно казался самоубийственным.

«Старость не радость», – подумал Карл, с трудом выбираясь вместе с сумкой из прибоя на пляж за каменной дамбой на краю участка Морриса Уингейта. Плюхнулся на песок, чтобы отдышаться. Большую часть своей жизни он находился в форме, которая позволяла ему выдерживать практически все физические нагрузки с минимальными потерями. Но теперь, почти в пятьдесят, тело уже не вело себя так, как раньше, как бы усиленно он ни тренировался. Кроме того, он еще не полностью восстановился после ранения. Только мысль о Ванессе заставляла его действовать. Один раз Карл уже предал ее, когда ушел в армию, не оказав сопротивления, и он не собирался предавать ее снова.

Когда дыхание успокоилось, Райс выглянул из-за дамбы и осмотрел скалу высотой около трехсот футов, которая обозначала границы генеральских владений. Когда он увидел старое дерево, все еще торчащее из камней, он с облегчением вздохнул. Его план напрямую зависел от этого дерева, и он надеялся, что оно осталось таким же прочным, каким было когда-то.

Главной проблемой Карла было состояние скалы. Века атак природы сделали ее поверхность, по которой он собирался забраться, очень ненадежной. Она постоянно осыпалась, а в трещинах вырастали кусты, еще больше ослабляя монолит. Ветер, который нес влагу и соль, безжалостно бил по скале, в результате чего ее фасад разрушался. Любая опора и зацепка даже в светлое время суток может оказаться предательской, ночью же каждый дюйм подъема таил в себе сюрпризы.

Карл стащил с себя гидрокостюм и натянул джинсы, рубашку и туристские ботинки, а затем осмотрел верх скалы в бинокль. Убедившись, что патруль там не выставлен, он перекинул сумку на спину, готовясь перебежать через пляж, но в этот момент услышал звук вращающихся лопастей вертолета. Карл прижался к дамбе и вгляделся в небо, где вскоре обнаружил светлую точку, двигающуюся в направлении особняка генерала с севера. Через несколько секунд вспыхнули огни вертолетной посадочной площадки недалеко от дома, и «компьютекс» опустился на землю. Генерал вернулся домой.

Карл знал, что прибытие вертолета обязательно отвлечет охранников, поэтому побежал через пляж к основанию скалы и остановился там в тени, прислушиваясь к любым звукам, которые могли бы свидетельствовать, что его заметили. Убедившись, что он в безопасности, Райс начал подниматься прямо поддеревом.

Несмотря на то что ноги и руки ломило после заплыва, а раны безбожно болели, Карл одолел первые сто футов без особых приключений. Затем под пальцами один за другим раскрошились два обломка скалы, и он соскользнул вниз на несколько футов. К счастью, Карлу удалось остановиться на небольшом узком выступе. Там-то он и достал свое оборудование. Прикрепив длинный кусок лески к рыболовной стреле, Райс приложил стрелу к луку. Расстояние до дерева с пляжа не менее трехсот футов, но теперь оно было от него примерно в двухстах футах. Все равно далеко, но другого выбора не было.

Карл прицелился так, чтобы стрела перелетела через дерево. Первый выстрел не достиг цели, ему пришлось снова смотать леску. Второй попытке помешал ветер. Карл терпеливо выждал, пока он успокоится, прежде чем предпринять новую, а потом натянул лук, приложив максимум усилий, и пустил стрелу в третий раз. Та сделала в воздухе дугу и перелетела через северную часть дерева. Вес стрелы перетянул леску вниз по южной стороне, мимо Райса, и она почти опустилась на песок.

Карл сполз назад на пляж, постепенно стравливая леску. Добравшись до стрелы, он достал из сумки длинную прочную веревку и привязал ее к леске над стрелой морским узлом. Затем он отпустил стрелу, перешел на северную сторону дерева и протащил леску, а за ней и веревку через дерево так, чтобы та оказалась висящей по обе его стороны.

Отвязав от веревки стрелу и леску, Карл сделал на одном конце веревки петлю и пропустил второй конец через глазок булиня, таким образом обвязав ствол дерева вокруг. Он как следует потянул за веревку, пока не закрепил ее максимально прочно, обеспечив себе надежный якорь.

Затем с помощью отдельных кусков веревки Карл соорудил перевязь через грудь и сиденье, которое тоже закрепил на груди, под ягодицами и через пах, подобно подгузнику. Достал из сумки еще два куска веревки, которые по длине были примерно в два раза длиннее его роста, привязал первый кусок к веревке, которая свисала с дерева, с помощью скользящего узла и сделал еще один скользящий узел под первым. Это было остроумным изобретением: узел мог скользить по веревке при отсутствии натяжения, но закреплялся на месте и не двигался под действием веса. Карл расположил первый скользящий узел под перевязью на груди и прикрепил его к сиденью. Когда он уселся на сиденье, узел закрепился и Райс оказался надежно привязанным к веревке. Карл мог безбоязненно висеть в пустоте. Если он поставит ногу в петлю, образованную нижним узлом, то сможет выпрямиться, а нижний узел не даст ему соскользнуть вниз по веревке. Кроме того, когда он стоял, верхний узел ослабевал и он имел возможность поднять его вверх по веревке, насколько только мог дотянуться. Карл соорудил простейшую систему, позволяющую ему подниматься по веревке то сидя, то стоя попеременно. Так он без особых усилий мог взобраться на дерево, позволяя себе передышки.

Когда Карл добрался до дерева, он задержался у края скалы, скорчившись на сиденье, чтобы передохнуть. Когда силы отчасти вернулись, он заглянул через край. Охранников в пределах видимости не наблюдалось. Карл позволил себе забраться на скалу. Оставив веревку привязанной к дереву, чтобы они с Ванессой могли по ней спуститься, если удастся сбежать, забросал ее грязью и листьями, чтобы не заметили охранники.

У Карла имелись два автоматических пистолета «глок» с глушителями и боевой нож, которым он убил человека в доме Эми. Нож уже был в ножнах, он закрепил его, прежде чем полез на скалу. Он достал пистолеты из сумки, а затем спрятал ее в подлеске в нескольких ярдах от дерева и снова задумался о стоящей перед ним задаче. Ему нужно пробраться мимо охраны и аппаратуры слежения, проникнуть в особняк и найти Ванессу, причем так, чтобы его не поймали и не убили. Затем ему нужно будет сбежать с ней, а это означало, что женщине придется спуститься на пляж и плыть вдоль берега в беспокойном море. Задача казалась невыполнимой.

Когда Ванесса в следующий раз начала приходить в себя, у двери стоял мужчина, а еще кто-то сидел у кровати. В комнате было темно. Она закрыла глаза. Думать так трудно.

Теплая рука легла на ладонь Ванессы. Она заставила себя снова открыть глаза. Зажегся свет, она моргнула.

– Слава Богу, ты в безопасности.

Ванесса не сразу сообразила, что слышит голос отца, и еще несколько секунд ушло на то, чтобы вспомнить, что она его ненавидит. Злость, несущая с собой адреналин, очистила затуманенные мозги. Она попыталась сесть.

Генерал коснулся ее плеча:

– Нет, нет, тебе нужно набраться сил.

– Убери от меня свои руки!

– Ванесса, я люблю тебя. Я делал это, только чтобы защитить тебя.

– От кого, папочка? Ты единственный человек, которого я боюсь.

– Ты сама не знаешь, что говоришь. Я делал все, чтобы помочь тебе.

– Например, запер меня в психушке и год держал на наркотиках, чтобы я не могла никому рассказать, что ты приказал Карлу убить Эрика Гласса? – Она показала на Сэма Катлера, наблюдавшего за ними, стоя у двери. – Или поручить своему поганому наемнику похитить меня? Скажи, папочка, когда мы с ним жили вместе, Сэм рассказывал тебе в подробностях, как мы трахаемся?

Ванесса говорила невнятно, с трудом выговаривала слова. Тем не менее генерал поморщился.

– Карл Райс – безумный маньяк, – сказал он. – Я представления не имею, скольких людей он убил. Я должен был вырвать тебя у него.

– Тебе нужно убить его, потому что он единственный человек, кто может рассказать о твоем маленьком грязном секрете и помешать стать президентом.

Уингейт вздохнул:

– У него мозги набекрень, Ванесса, поэтому он так убедителен. Он ведь сам верит во все, что рассказывает, но все это ложь. Нет никакой тайной армии. Я не способствовал тому, чтобы Карла забрали в армию. Я никогда не приказывал ему убить Эрика Гласса. Все это он придумал, а ты ему поверила, потому что ненавидишь меня. Но я всегда тебя любил, даже когда ты делала мне больно. Ты можешь себе представить, как мне было тяжело знать, что моя дочь считает меня воплощением зла и верит, что я мог убить свою жену, женщину, которую я так любил.

Генерал склонил голову, горло у него перехватило. Ванессе представилось, что его охватили чувства, и это ее потрясло. Она никогда не видела, чтобы отец терял над собой контроль – даже на похоронах матери. Это было для нее одним из оснований считать, что Моррис Уингейт не любил свою жену.

Искренен ли он сейчас, или его эмоции – театрализованное представление? Все, что она знала о своем отце, подсказывало ей, что он притворяется.

– Ты хочешь есть? – спросил Уингейт. – Я могу прислать сюда ужин. – Он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. – У меня новый повар, француз. Я украл его у четырехзвездного ресторана в Лос-Анджелесе.

– Похоже, похищение становится для тебя новым хобби.

– Ну, у тебя самой наблюдается несколько любопытных хобби, – устало ответил он. – Ты поставила меня в ужасное положение, Ванесса. Сейчас ты разыскиваемая преступница. Ты помогла Карлу Райсу, убийце нескольких человек, сбежать из тюрьмы. Я твой отец, я люблю тебя и хочу защитить, но одновременно я веду предвыборную кампанию своей партии. Я никак не должен скрывать сбежавшую преступницу. Что мне делать?

– Мне плевать на твои политические амбиции, – заявила Ванесса.

– Я знаю, что ты мне не веришь, но Райс – очень опасный человек. Я должен был убрать тебя от него подальше.

– Так ты собираешься сдать меня полиции?

– Никто не знает, что ты здесь, а я сделаю все, чтобы никто и не узнал. У меня много связей по всему миру после работы в правительстве и в компании «Компьютекс». Мне легко будет организовать для тебя документы на новое имя, даже сделать новое лицо. Ты можешь начать все сначала в другой стране, в безопасности, а я позабочусь о том, чтобы ты не нуждалась в деньгах.

– Понятно. Хочешь запрятать меня подальше, чтобы я перестала раскачивать лодку.

– Я не хочу, чтобы ты оказалась в тюрьме, потому что твоя мания заставила тебя помочь убийце.

– А какие у тебя планы для Карла?

– Карл – проблема полиции. Возможно, они никогда его не поймают, ведь он скрывался так много лет. Возможно, ему и дальше будет везти. Он сказал тебе, куда направляется и какие у него планы?

– Мы не знали, куда нам ехать. Мы собирались затаиться в том домике, где Сэм нашел нас, отдохнуть, а утром решить, что дальше делать.

– Значит, ты понятия не имеешь, где он может быть?

– Нет.

Уингейт взглянул на Катлера. Тот выпрямился и достал из кармана шприц.

– Что это? – спросила Ванесса.

Уингейт сделал резкое движение и прижал Ванессу к кровати.

– Это поможет тебе отдохнуть, – сказал он. – Больно не будет.

– Я не хочу больше никаких лекарств, – закричала Ванесса, вырываясь.

Уингейт и Катлер не обратили внимания на ее вопли. Сэм стоял над Ванессой, мечущейся из стороны в сторону.

– Держите ее крепче, генерал, – сказал Сэм, наклоняясь над ней, чтобы сделать укол, – а то я не попаду в вену.

От дамбы в южном конце владений генерала до особняка было мили две. Шарлотта Келлер любила прогуливаться по тропинкам, которые проложил для нее через их лес частный ландшафтный дизайнер, но Карл избегал их, потому что именно там логично было бы установить детекторы движения. Через некоторое время Райс увидел сквозь листву огни дома. Он продолжал осторожно красться вперед, пока между ним и лужайкой за домом не осталось всего несколько деревьев. Территория сразу за домом не давала возможности спрятаться, и пока Карл наблюдал, через лужайку прошли два охранника.

Карл внимательно изучал их маршрут. Один из охранников пересек площадку перед бассейном рядом с кабинкой, где Карл переодевался во время своего первого визита сюда. Как только он скрылся из вида, Райс принял решение.

На обход у охранников уходило двенадцать минут. Карл прокрался через лес как можно ближе к кабинке. Все зависело от того, сможет ли он спрятаться за ней, прежде чем его заметят. Он бегом выскочил из леса и юркнул за кабинку.

Карл взглянул на часы. Еще три минуты. Он представил себе нападение, проигрывая в уме разные сценарии. За минуту до появления охранника Карл вытащил из ножен нож. Ему уже несколько раз приходилось бесшумно убивать, и он понимал, что должен действовать без колебаний. Он уже наблюдал в подобных обстоятельствах проявление определенного феномена, который убедил его, что вокруг людей существует что-то вроде электрического поля, которое предупреждает их, что рядом есть другие человеческие существа. Хотя Карл не знал, проводились ли какие-либо научные исследования в пользу его теории, он знал, что, как тихо ни подкрадывайся, намеченная жертва почувствует, когда ты войдешь в ее поле. Мгновение колебания может превратить легкое убийство в смертельную схватку.

Охранники прошли по лужайке, и цель Карла появилась около бассейна. Как раз в этот момент другой охранник исчез за домом. Карл напал, когда охранник повернулся к нему спиной. Он было начал оборачиваться, но Райс не оставил ему никаких шансов. Нож вошел в сердце, и охранник умер, не издав ни единого звука. Карл затащил тело в кабинку и переоделся. Теперь, кроме пистолетов и ножа, у него имелись автомат охранника и две запасные обоймы.

Чтобы успеть, Карл пошел более быстрым шагом, чем двигался охранник, но все равно опоздал. Он увидел второго охранника, когда они оба находились на северной стороне дома, около подвала. Тут Райсу повезло, потому что с этой стороны близко к ним не было окон. Карл присел и сделал вид, что завязывает шнурки на ботинках. Голову держал низко, чтобы не показывать лицо.

– Что случилось, Рик? – спросил охранник, подходя поближе.

Карл убил его из «глока» с глушителем и подтащил тело ближе к дому. Подергал дверь подвала. Заперто. Он порылся в карманах охранника и нашел ключи. Третий из них открыл замок.

Когда они учились в средней школе, Карл и Ванесса занимались любовью в прохладной темноте подвала на списанном персидском ковре, пока генерал принимал своих рукопожателей наверху. В подвале все еще было темно и прохладно, но все эротические воспоминания вылетели из головы Карла, когда он пробирался между старой мебелью и предметами искусства, которым не нашлось места в доме, и поднимался по лестнице на первый этаж. Он помнил, что дверь из подвала вела в короткий коридор рядом с кухней, и открыл дверь достаточно широко, чтобы видеть его.

Мимо входа в холл прошел охранник, и Карл нырнул обратно в подвал. Когда охранник скрылся, Райс двинулся к нему по коридору. Дойдя до конца коридора, Карл наклонился и заглянул за угол. Охранник стоял к нему спиной, видимо, решив передохнуть. Карл нанес ему удар в основание черепа и придушил, чтобы тот потерял сознание. Затем втащил своего пленника в подвал, надел на него пластмассовые наручники, которые нашел у него же в кармане, посадил, прислонив к груде коробок, и дал несколько оплеух, чтобы привести в сознание.

Глаза мужчины открылись. Он попытался сосредоточиться на Карле, но вкус металла во рту заставил его опустить глаза надуло пистолета между своими губами.

– У тебя есть один шанс остаться в живых, – сказал Карл спокойно и властно. – Когда я выну пистолет из твоего рта, ты скажешь мне, где генерал держит свою пленницу, или я убью тебя и найду другого, кто мне об этом расскажет.

Мужчина кивнул. Карл убрал пистолет от его губ.

– Второй этаж, комната прислуги.

Карл быстро ударил охранника, причем значительно сильнее, чем в первый раз. Тот повалился на бок, а Райс направился к лестнице. Он знал, где находится комната прислуги. Однажды летним вечером они с Ванессой занимались любовью и там. Удивительно, но почти все его воспоминания об особняке Уингейта связаны с сексом.

На второй этаж Карл поднялся по задней лестнице. Он прошел по холлу совершенно бесшумно, и когда приблизился к двери в комнату прислуги, то услышал голоса. Затем крик Ванессы:

– Я не хочу больше никаких лекарств!

Когда Карл распахнул дверь, он увидел, что генерал старается удержать Ванессу на кровати, а Катлер нависает над ней со шприцем.

– Положи шприц или сдохнешь, – приказал Карл.

Катлер замер. Уингейт повернул голову к двери. Рот было открылся, но он сдержал готовые вырваться слова.

– Клади шприц, – повторил Карл. Катлер положил шприц на столик рядом с кроватью.

– Отойдите от нее и встаньте у стены. Шевелитесь!

Оба мужчины послушались.

– Я знала, что ты придешь, – сказала Ванесса.

Карл подвинулся к кровати. На секунду он отвел от мужчин глаза, но за это время Катлер успел достать из рукава сюрикен – японскую метательную звезду с шестью острыми, как ножи, концами. Он метнул ее через кровать и задел правое плечо Карла. Плечо онемело, и Райс выронил «глок». Катлер бросился к кровати, но Ванесса подставила ему подножку. Когда Сэм упал на нее, она схватила шприц и всадила иглу в его бедро.

– Сука проклятая! – закричал он. Глаза сразу затуманились. Ванесса точно знала, что происходит сейчас с Катлером. С ней такое случалось регулярно с той поры, как Сэм поймал ее в лесу.

Уингейт сделал шаг к Карлу, но сменил направление и кинулся к двери, потому что Карл схватил «глок» левой рукой и прицелился. Пуля прошла в открытую дверь и попала в противоположную стену, разбросав по коридору куски штукатурки. Генерал орал во всю силу своих легких. Райс выглянул в коридор. Там было пусто, но он понимал, что это ненадолго.

– Вставай, Ванесса!

Женщина с трудом поднялась на ноги. Ей бы хотелось двигаться быстрее, но ноги были ватными. Карл помог ей стоять. Он понимал, что в таком состоянии с ней невозможно будет с боем вырваться из дома и спуститься по скале, но не задумывался о будущем. Он будет выполнять свой план последовательно, а там – что случится, то случится. Для начала не мешало бы выбраться из этой комнаты.

Карл держал пистолет в левой руке, а правой схватил Ванессу под локоть.

– Держись, Вэн. Нам нужно отсюда выбраться, и побыстрее.

– Ладно, – ответила она сонным голосом.

Карл шагнул в коридор, и пуля едва не снесла ему голову. Он снова нырнул в комнату для прислуги, а пули тем временем крошили дверь в щепки. Карл захлопнул дверь и пристроил стул под ручку. Затем он спихнул Катлера на пол и поставил кровать боком к двери.

– Спрячься за кровать и прижмись к полу. Сейчас тут будет летать много пуль.

Карл сел рядом с Ванессой за кроватью и разложил на полу все свое оружие. У него было достаточно боеприпасов, чтобы сколько-то продержаться, но что потом?

– Что дальше? – спросила Ванесса. Она все еще полностью не пришла в себя.

– Не знаю. Здесь мы в ловушке. Отсюда один выход – дверь, а твой отец держит ее под прицелом. Но даже если нам удастся покинуть комнату, то придется пробиваться вдоль коридора, потом по лестнице и через весь дом к выходу.

Карл пожал плечами. Ванесса заставила себя сосредоточиться. С каждой секундой она соображала все лучше, и у нее мелькнула идея, но ей сразу не удалось за нее зацепиться. Но кое-что она поняла. Она все удивлялась, почему ее отец, который сохранил ее старую пижаму, поселил ее в комнате для прислуги без окон совсем в другом крыле дома, далеко от ее старой комнаты. Теперь она знала почему. Генерал знал, что Карл придет за ней. Она была всего лишь приманкой, а эта комната – ловушкой.

– Карл, будь разумным, – крикнул генерал. – Оттуда нет выхода. Выкинь в дверь свое оружие, тогда Ванесса не пострадает, да и ты тоже.

– Это действительно звучит разумно, Моррис, – ответил Карл с сарказмом. – Я уверен, что мы можем доверять вам. Может быть, нам стоит перекусить и вспомнить старые времена? Например, это задание по выручке военнопленных, которым руководил ваш лакей. Нет слов, вы тогда хорошо позаботились обо мне и остальных ребятах.

– Не понимаю, о чем ты толкуешь, Карл. Сэм единственный раз вел вас на задание, ставшее для тебя боевым крещением. А после этого у тебя крыша поехала. Ты болен, Карл. Я скажу об этом властям, возможно, вместо тюрьмы тебя госпитализируют.

– Есть, – сказала Ванесса, внезапно вспомнив свою идею.

– Что? – спросил Карл, но женщина не ответила. Вместо этого она принялась обыскивать Сэма Катлера. Перед тем как они взлетели на вертолете, тот куда-то звонил по мобильному телефону, который потом сунул в карман.

– Есть! – повторила она, найдя телефон.

Глава тридцатая

Уже после полуночи, в конце длинного дня, который он провел в метаниях между полицейским участком и офисом ФБР, Виктор Хобсон забрался под одеяло в своем гостиничном номере и всю ночь ворочался, не в состоянии заснуть. В пять утра он заставил себя встать, чувствуя себя более усталым, чем когда ложился. На восточном побережье уже было восемь часов. Дома он бы уже на час отставал от своего обычного расписания.

Хобсон направился в ванную комнату. Зеркало было к нему безжалостным. Виктор побрился, почистил зубы и принял холодный душ, что помогло слегка взбодриться, но отсутствие всякого прогресса в охоте за беглецами действовало угнетающе.

Последние двадцать лет Карл Райс был настоящим призраком, и в отдельные моменты фэбээровец даже задумывался, не является ли тот плодом его воображения. Теперь же, когда Райс только что был поблизости, он снова испарился. Виктор никак не мог понять, каким образом этому человеку удается до такой степени полностью исчезать.

Накануне было слишком поздно, чтобы тревожить Эмили, поэтому он решил позвонить ей сейчас и уже протянул руку к гостиничному телефону, как зазвонил его сотовый. Хобсон попытался вспомнить, куда он его сунул, и наконец после нескольких действующих на нервы звонков, которые его утомленному мозгу напоминали падающую на кафельный пол металлическую посуду, обнаружил трубку на столе под бумагами.

– Хобсон, – рявкнул он, включая настольную лампу.

– Виктор, это Ванесса Келлер.

Голос Ванессы подействовал на Виктора как чашка крепкого кофе.

– Где вы? – спросил он, стараясь скрыть возбуждение.

– Я с Карлом в особняке моего отца. Вы ведь знаете, где это, верно?

– Да.

– Мой отец меня похитил, держит под замком и пичкает лекарствами. Карл пробрался в особняк, чтобы выручить меня, но мы оба попали в ловушку. Мы забаррикадировались в комнате для прислуги на втором этаже. Люди моего отца пытаются убить нас. Мы вооружены и будем бороться, если придется, но предпочли бы сдаться властям.

– Я могу это организовать.

– Тогда вам стоит поспешить. Я не знаю, сколько отец будет ждать, прежде чем прикажет взять комнату штурмом. Вот что я хочу от вас. Первое. Вы сообщите местной полиции, где мы и что мы хотим сдаться. Им придется подняться в нашу комнату. Мы боимся из нее выйти без защиты. Люди моего отца уже несколько раз стреляли в нас.

– Я немедленно позвоню в полицию, – уверил ее Хобсон.

– Второе. Как только полиция поедет к нам, я хочу, чтобы вы позвонили отцу. Я буду слушать по своей линии, так что, если он попытается ворваться в комнату, вы это услышите. Скажите, что вы говорите со мной и что полиция уже едет. Прикажите ему прекратить стрельбу. Он нас убьет, если полиция задержится.

– Дайте мне его номер.

Как только Ванесса назвала номер, Хобсон позвонил детективу Уолшу по гостиничному телефону. Тот ответил почти сразу, но голос у него был сонным.

– Говард, это Виктор Хобсон. Я разговариваю с Ванессой Келлер по своему сотовому телефону. Она забаррикадировалась в комнате на втором этаже в доме генерала Уингейта в Калифорнии. С ней Карл Райс. Они вооружены, но она уверяет меня, что сдадутся полиции, если их освободят из этой комнаты и выведут из дома. Немедленно свяжись с полицией Сан-Диего, пусть сразу же едут в поместье генерала Уингейта. Объясни им ситуацию. Ванесса говорит, что охранники ее отца стреляют в них. Я собираюсь позвонить генералу и слегка остудить страсти.

Сообщив Уолшу, где конкретно находится поместье генерала, он набрал номер поместья.

– Возьми трубку, генерал, – услышат Хобсон голос Ванессы. Она закричала, как только зазвонил телефон. – Я разговариваю с помощником директора ФБР по сотовому Сэма. Мы предложили сдаться полиции. Он слышит все, что происходит, и хочет сейчас поговорить с тобой.

– Вы все слышите? – спросила Ванесса Хобсона.

– Да, я вас слышу, – уверил ее Виктор.

– Отец знает, что это вы звоните. Если он не послушается, это будет осознанным убийством.

На линии послышался щелчок.

– Кто это? – спросил генерал.

– Виктор Хобсон, генерал. Я помощник директора ФБР. Мы беседовали с вами много лет назад, когда я расследовал убийство конгрессмена Эрика Гласса.

– Да, я помню. Тогда вы были простым агентом.

– У вас хорошая память. Мне позвонила ваша дочь. Она сейчас на линии сотового телефона и слышит все, что я говорю. Как я понял, у вас там сложная ситуация в доме?

– Моя дочь – больная женщина, директор Хобсон. Карл Райс – человек, который убил Эрика Гласса, – находился в больнице в Портленде, штат Орегон. Ванесса помогла ему бежать. Он безумен, но очень умен. Райс убедил Ванессу, что я страшный преступник и собираюсь их убить.

Мои люди освободили Ванессу от Райса, но ему удалось бежать. Я привез ее сюда, чтобы иметь возможность о ней заботиться, и собирался позвонить властям и адвокату, чтобы он мог ее представлять, но Райс ворвался в дом. Он уже убил нескольких моих охранников и пытался убить меня. Мне удалось вырваться, и мы держим его в осаде. Один мой человек у него в заложниках. Если, конечно, он его уже не прикончил.

– Да, понятно. Но я хочу, чтобы вы приказали своим людям перестать стрелять, – сказал Хобсон. – Мы связались с полицией Сан-Диего, они уже едут. Ванесса говорит, что они с Райсом готовы отдать себя в их руки, так что вам нет нужды что-то делать, разве что не дать им сбежать.

– Ты слышишь? – Хобсон различил крик Ванессы. – Так что сейчас даже не пытайся ничего сделать. Директор Хобсон будет слышать все, что тут происходит. Когда полицейские приедут, мы с Карлом сложим оружие. Мы не хотим еще жертв, а также не хотим никакого «убит при самообороне» или «убит при попытке к бегству». Если ты застрелишь кого-либо из нас, тебя обвинят в убийстве!

Замигала вторая линия в гостиничном номере Хобсона.

– Придется немного подождать, генерал, – сказал он. – У меня еще один звонок. Скорее всего это последние новости из полицейского участка.

– Я подожду, – сказал Уингейт. – И не беспокойтесь. Я не хочу, чтобы Ванесса пострадала.

Хобсон поговорил с детективом Уолшем и выслушал последние новости, а затем снова соединился с Уингейтом.

– Местная полиция прибудет через несколько минут, генерал. Распорядитесь, чтобы человек у ворот впустил их.

– Разумеется. Директор Хобсон, не попросите ли вы мою дочь проявить добрую волю и выпустить из комнаты моего человека?

– Ванесса?

– Да.

– Ваш отец говорит, что у вас заложник.

– Он не заложник. Это тот самый мерзавец, который меня похитил, Сэм Катлер. Вы с ним встречались.

– Ваш бойфренд?

– Бывший бойфренд. Мой отец платил ему, чтобы он за мной присматривал. Именно он делал мне уколы и пытался убить Карла.

– Не выпустите ли вы его из комнаты, проявив добрую волю?

– Я бы с удовольствием пристрелила эту сволочь, но отдам его хозяину, если Карл не будет возражать.

Хобсон продолжал держать трубку у уха. Он слышал, как Ванесса обсуждает с Райсом вопрос выдачи Сэма, но толком разобрать слова ему не удавалось.

– Ладно. Скажите генералу, чтобы отвел своих людей подальше от двери, и мы вытащим его. Он все еще без сознания.

– Ванесса согласилась отдать вам вашего человека, но вы должны держаться подальше от двери.

– Я скажу людям, чтобы отошли и не стреляли.

– Хорошо.

– И у меня к вам просьба.

– Слушаю вас.

– Пожалуйста, попросите полицейских осторожнее обращаться с моей дочерью. Она очень больна. Я уверен, она не осознает, что на самом деле происходит. Ее место в больнице, а не в тюрьме.

Ванесса могла слышать только то, что говорит Хобсон, но вполне представляла себе реплики генерала. Разумеется, он лжет, уверяет Виктора, что они с Карлом сумасшедшие, но быть сумасшедшей все же лучше, чем мертвой.

Как только Хобсон сообщил им, что генерал отвел своих людей, Райс дал Ванессе свой пистолет.

– Такое впечатление, что он все еще в отключке, но пристрели его не колеблясь, если окажется, что это притворство.

Ванесса держала Сэма на мушке пока Карл, морщась от боли в плече, оттащил кровать от двери и снял стул с ручки. Затем он схватил Катлера под мышки и подтащил к двери. Ванесса шла следом, не отводя от бывшего бойфренда дула пистолета. Хоть и казалось, что он еще не пришел в себя, она не хотела рисковать.

Когда Карл подтащил Катлера к двери, Ванесса открыла ее. Перед дверью никого не было. Карл опустил Сэма на пол и выпихнул его в коридор. Ванесса захлопнула дверь, а Райс снова заблокировал ручку стулом и подтащил кровать на старое место.

– Мы сделали то, что вы просили, – сказала Ванесса Хобсону. – Сэм в холле, в полном порядке. Теперь ваша задача – помочь нам выжить.

– Полиция уже рядом, – ответил тот.

Ванесса села на пол, прислонившись спиной к дальней стене и прижала колени к груди.

– Ты как, держишься? – спросил Карл.

– Ничего, только устала. Наверное, все дело в лекарстве.

– Его действие скоро закончится.

Ванесса закрыла глаза.

– Прости, что я тебя во все это втянул, – сказал Карл.

– Ни во что ты меня не втягивай. Ведь я сама вытащила тебя из больницы.

– Теперь, похоже, посадят нас обоих. Я никогда не желал такого исхода.

– Тогда зачем ты вернулся за мной, Карл? Ты бы мог сейчас быть очень далеко, на пути к свободе.

– Я тебя уже однажды предал, Вэн, и не собираюсь делать это еще раз. Тогда я позволил генералу соблазнить меня. Это решение угнетало меня всю жизнь.

– Ты считаешь, что мы остались бы вместе, если бы ты поступил в колледж? В те годы я была девушкой с гонором. – Она засмеялась. – Я и до сих пор такая.

– Понятия не имею, что бы случилось. Только знаю, что я тебя подвел.

– И ты решил все поправить путем штурма замка генерала?

– Я всего лишь держал слово. Ты спасла меня, и я пообещал прийти за тобой. Именно это я и сделал. Прости, что так, как бывает в кино, не вышло.

– Ну, не знаю. В кино на помощь всегда приходит кавалерия.

Ванесса показала на внешнюю стену, и Карл услышат слабый звук сирен.

– Мы вскоре выйдем отсюда и останемся живы, – ободряюще кивнула женщина.

– Но оба попадем в тюрьму.

Ванесса протянула руку и положила ее на плечо Карла:

– Не сдавайся. Мы его побьем, я уверена. Я еще не придумала как, но мы побьем моего отца.

Она говорила с такой уверенностью, но Карл понимал, что ему суждено провести остаток своих дней за решеткой. Возможно, отцу Ванессы удастся спасти ее от тюрьмы, но она будет вынуждена прожить годы, если не всю жизнь, в психиатрической лечебнице.

Карл обнял подругу здоровой рукой за плечи и поцеловал в лоб.

– Обязательно, Вэн. Обязательно.

Глава тридцать первая

Эми просила разбудить ее после шести, и звонок вырвал ее из глубокого сна. К счастью, трезвон не разбудил Райана. Женщина повесила трубку и плюхнулась в постель, любуясь спящим сыном. Накануне вечером его просто распирало от восторга. Как же, он жил в настоящей гостинице, ужинал в красивом ресторане и смотрел фильм Диснея в своей комнате. Теперь Райан выглядел таким спокойным, что Эми невольно улыбнулась. Кругом смерть и разрушения, но ее мальчика это почти не касается.

Эми очень бы хотела дать Райану еще поспать, но пора было собираться в школу, а затем она поедет к себе в офис. Дело Морелли-Райса занимало практически все ее время после того, как дочь генерала ворвалась в ее жизнь, но у Эми были и другие клиенты со срочными проблемами, и она не могла позволить себе весь день прохлаждаться в гостиничном номере. Она все объяснила Брендану Киркпатрику, когда они закончили завтракать накануне утром.

Прокурор позаботился обеспечить ей охрану, так что в офис она накануне прибыла около полудня в сопровождении полицейского. Тот остался в приемной, чтобы дождаться, когда надо будет ехать за Райаном в школу.

– Привет, тигр, – сказала Эми и легонько потрясла сына за плечо. – Пора вставать.

Райан застонал и откатился от матери подальше. Она наклонилась и наградила его несколькими отвратительно мокрыми поцелуями.

– Ой, мам, не надо! – взмолился он.

– Тогда вытряхивайся из постели. В школу пора.

– Мне обязательно туда идти? Нельзя ли остаться здесь с тобой?

– Нет. Я сама ухожу. Теперь так: если ты поторопишься, мы успеем позавтракать в ресторане.

Внезапно мальчик полностью пробудился:

– А блины мне можно?

– Если не будешь валандаться. Теперь шевелись.

Когда Райан схватил свою одежду, которую Эми для него приготовила, и кинулся в ванную комнату, раздался стук в дверь. Эми знала, что охранник по мере своих сил не подпустит к ней никого постороннего, но она все еще хорошо помнила, что случилось с полицейскими в ее доме.

Эми накинула махровый халат, которым ее снабдила гостиница, и посмотрела в «глазок». С другой стороны двери стоял Брендан Киркпатрик и выглядел так, будто он только что сошел со страниц модного мужского журнала. А она сама выглядела как женщина, только что вылезшая из постели, которая не успела ни накраситься, ни причесаться, ни даже почистить зубы. На мгновение она подумала, что ей стоит прикинуться, что ее нет, но решила, что это плохо. Охранник знал, что из номера она не выходила. К тому же взрослые люди в подобных ситуациях так себя не ведут, поэтому она открыла дверь и впустила помощника прокурора.

– За что мне такая честь? – спросила Эми, придерживая халат у горла.

Казалось, Брендан не заметил ее ужасного внешнего вида. Он широко улыбнулся:

– Вы в безопасности. Их поймали.

– Где? – спросила Эми, боясь, что Ванессу и Карла арестовали в ее домике.

– В Калифорнии. Я не знаю подробностей, но Уолш успел мне сказать, что люди генерала спасли его дочь и привезли ее в его особняк недалеко от Сан-Диего. Райс сумел проникнуть туда, хотел снова увезти ее. Он убил и покалечил несколько человек из охраны генерала, но тот поймал их в доме в ловушку, и они сдались полиции.

Эми почувствовала, как с ее плеч свалился тяжелый груз. Киркпатрик думал, что она радуется тому, что Райс за решеткой и не сможет добраться ни до нее, ни до ее сына, а на самом деле она радовалась, что не вскрылась ее роль в побеге.

– Короче, – продолжил Брендан, – вы в безопасности. Можете уже сегодня вернуться домой.

– Замечательно!

– Наверное, вы ощутили облегчение?

– Да уж. С того момента как Ванесса вошла в мой офис, это дело было настоящим кошмаром. Прежде всего мне вообще не следовало в него ввязываться. Впрочем, я и не собиралась представлять Райса, а только временно хотела помочь, пока не найдется компетентный адвокат.

Брендан улыбнулся:

– Для начинающего Перри Мейсона вы заставили меня сильно попотеть.

– И хорошо. Я сочту наши отношения успешными, если вы зарубите себе на носу, что в следующий раз не стоит торопиться и нападать на беззащитную женщину.

Прокурор поднял вверх руки:

– Эй, я сдаюсь. Я усвоил урок. Вот только беззащитной вас никак не назовешь. А сегодня мне просто хотелось лично сообщить вам хорошие новости.

– Спасибо.

– Ну, – неловко продолжил Киркпатрик, – мне пора на работу. У меня ведь и другие дела имеются. Возможно, вскоре увидимся.

– Возможно.

– Знаете, я ведь могу вызвать вас как свидетельницу.

– Буду готова.

– Ну ладно, до встречи.

Эми долго смотрела ему вслед. Ей мерещилось, или железобетонный прокурор проявлял в ее присутствии некоторую нервозность, напомнившую ей поведение влюбленного подростка? Она ему нравится? Ей он уж точно не нравился, во всяком случае, вначале. Но сейчас она относилась к нему по-другому. Любопытно, что она скажет, если он пригласит ее на свидание? Хотя нечего давать волю воображению. Пока никакого приглашения не было, так что она перейдет через этот мост, когда возникнет необходимость. Сейчас же у нее одно желание – отвезти Райана в школу. Приключений ей хватит на всю оставшуюся жизнь, так что она надеется, что снова сможет вести спокойное, размеренное существование.

Глава тридцать вторая

Патрик Горман, хозяин газеты «Экспоузд», вошел в комнату для посетителей в тюрьме в Сан-Диего и уселся на стул напротив подавленной Ванессы Келлер. Эйфория Ванессы после того, как им удалось выбраться из особняка генерала, постепенно уступала место отчаянию, поскольку она медленно осознавала во время многочисленных допросов, что все верят в версию генерала и никто не рассматривает всерьез ее фантастический рассказ о тайных армиях и государственных заговорах.

Горман заставил себя улыбнуться, но он ясно видел, в каком жалком состоянии находится его репортер.

– Когда я тебя нанимал, разве я забыл предупредить, что твоей задачей будет освещать новости, а не самой становиться темой для новостей?

– Я, наверное, плохо слушала.

– Вполне верю. Ну и как ты тут?

– Ничего. Я сижу изолированно от других заключенных, так что о групповом изнасиловании мне не нужно беспокоиться. Мои главные проблемы – скука и говенная еда. Разумеется, на те деньги, что ты мне платил, я все равно могла себе позволить только говенную еду, так что главная проблема – скука.

– Эй, не надо, для скандальной газеты я плачу совсем неплохие деньги. Думаешь, они бы больше тебе платили в «Инкуайрере»?

– Как газета? Мне здесь ее не дают.

– Пошла под откос после твоего ухода. Ведь никто больше не может писать так здорово про гигантских крыс.

Ванесса на мгновение улыбнулась. Потом отрезвела.

– Ты что-нибудь о Карле слышал? Они мне ничего не говорят.

– Я знаю, что он у федералов. Никого к нему не подпускают. Ему еще даже не предъявляли официального обвинения.

Ванесса наклонилась к нему и понизила голос:

– Тебе мой адвокат рукопись принесла?

– Я ее вчера прочел.

– Ты ее напечатаешь?

Горман медленно покачал головой:

– Я не могу, Ванесса.

– Это же будет скандал покрупнее Уотергейта. Ты сразу станешь Вудуордом и Бернстайном в одном лице. Об «Экспоузд» станут говорить с таким же придыханием, как и о «Нью-Йорк таймс».

– Моя газетка не может позволить себе стать легальной, растеряем всех читателей, – пошутил Горман, пытаясь развеселить Ванессу. Но она не среагировала.

– Неужели ты в самом деле хочешь, чтобы кто-то вроде Морриса Уингейта управлял страной?

– Мои политические взгляды не имеют никакого отношения к моему решению. Ты уже давно в газетном бизнесе и должна знать, что подобные вещи нельзя публиковать без солидного обоснования.

– У тебя есть источники, Пэт. Воспользуйся ими, чтобы обосновать мои обвинения.

– У меня нет связей, которые помогли бы подтвердить обвинения такого масштаба. Ты же говоришь о десятилетиях тайных операций, которые запрятаны так глубоко, что никто о них даже не подозревал.

– Карл Райс о них все знает.

– Мы не можем основывать нашу историю на показаниях только одного человека, причем беглого преступника, который убил конгрессмена, генерала и… – Горман покачал головой. – Я уже забыл, сколько трупов насчитали в доме твоего отца.

– Ты должен показать всем, каков мой отец на самом деле.

– Я не могу этого сделать без железных доказательств. Газету так засудят, что все про нас забудут.

– Ты боишься, верно? Он до тебя уже добрался?

Горман устало взглянул на нее:

– Ни твой отец, ни кто-то другой связанный с этим делом не говорил со мной. Просто мы не можем публиковать неподтвержденные истории и обвинять кандидата в президенты в убийстве.

– Тогда зачем ты пришел?

Горман смутился.

– Я уже сказал, что вместо того, чтобы писать о новостях, ты сама стала новостью. Ты и Карл – крупнейшая история в стране, поэтому мы хотели бы получить эксклюзив.

– Я не верю тебе, Пэт. Никогда не думала, что ты можешь воспользоваться нашей дружбой.

– Твоя защита влетит в копеечку. Я оплачу лучшего адвоката.

– И каким будет заголовок? «Тоскующая по любви старая дева соблазняет серийного убийцу?» Или ты удовлетворишься «Любовниками-маньяками в бегах»?

– Ты расскажешь все так, как захочешь. Можешь даже говорить о своем отце. Наши юристы считают, что нас нельзя привлечь к суду, если обвинения будут исходить от тебя.

Ванесса совсем загрустила.

– Ты разочаровал меня, Пэт. Я думала, мы друзья.

– Я твой друг. И хочу помочь.

– Ты хочешь статью. Превратишь меня в еще одну гигантскую крысу, поедающую детей.

– Это не так, – слабо запротестовал Горман, но явно застыдился.

– Пожалуйста, уходи.

– Но ты подумаешь над моим предложением?

Казалось, Ванесса вот-вот заплачет. Горман не мог смотреть ей в глаза.

– Уходи, Пэт.

– Вэн…

– Пожалуйста.

Ванесса закрыла глаза. Она еще ни разу после ареста не чувствовала себя такой усталой и несчастной. Она никогда не думала, что Патрик Горман сможет предать ее, а теперь поняла, что он такой же, как и все. На короткое время она целиком предалась отчаянию, но оно моментально схлынуло, когда она внезапно вспомнила одну вещь, о которой сказал Горман. Вошел охранник, чтобы отвести ее обратно в камеру, но женщина даже не сразу заметила, что он появился в комнате. Сам того не сознавая, ее босс подсказал ей мысль, как спасти себя и Карла.

Глава тридцать третья

Центр правосудия – шестнадцатиэтажное здание из стекла и бетона в центре Портленда. От зала суда округа Малтнома его отделяет парк. Плюс к центральному полицейскому участку Портленда в здании Центра правосудия разместились офис окружного прокурора, несколько залов суда, государственная криминальная лаборатория, отдел по залогам и условным освобождениям, а также тюрьма округа. Эми Вергано уже побывала на тринадцатом этаже Центра правосудия, когда ее допрашивали следователи полицейского бюро Портленда, но в самой тюрьме ей бывать не доводилось, и первый визит в эту часть здания нервировал ее.

Тюрьма занимала с четвертого по десятый этажи здания Центра правосудия, но приемная находилась на втором этаже. Чтобы туда попасть, Эми прошла через высокий вестибюль, мимо изогнутой лестницы, которая вела в залы суда на третьем этаже, и через пару стеклянных дверей.

– Я Эми Вергано, адвокат Ванессы Келлер, – сказала она помощнику шерифа, который сидел за конторкой. – Я бы хотела повидать ее. Возможно, она числится у вас под именем Ванессы Уингейт.

Пока помощник шерифа проверял ее документы, Эми огляделась. Непоседливая девушка-подросток с татуировкой и кольцом в носу бросала беспокойные взгляды на дверь, через которую освобожденные заключенные покидали тюрьму. Пахло от нее так, будто она не мылась несколько дней, а тут еще темные круги под глазами… Еще в приемной находился полный адвокат в спортивной куртке и брюках не в тон, который просматривал полицейские отчеты в ожидании появления своего клиента.

Охранник вернул Эми паспорт и обыскал ее кейс. Убедившись, что там нет ни оружия, ни контрабанды, он жестом велел пройти через детектор металла, который отделял приемную от лифта. Эми прошла, не вызвав звона, и охранник провел ее к лифту, нажав на номер этажа, где находилась камера Ванессы.

После короткого подъема Эми оказалась в узком холле с бетонными стенами. Как только закрылись двери лифта, она почувствовала приступ клаустрофобии. Охранник внизу сказал, что следует вызвать охранника на этом этаже с помощью интеркома, который висел на стене коридора. Эми поспешно нажала на Кнопку несколько раз, после чего коробка крякнула и лишенный тела голос спросил, что ей нужно.

Еще через несколько секунд тюремный охранник взглянул на Эми через стеклянное окошечко в верхней части металлической двери и сказал что-то в переговорник. Электронные замки щелкнули, и охранник провел ее в еще один узкий коридор, который был соединен с тремя комнатами, в которых адвокаты могли встретиться со своими клиентами лицом к лицу. В комнаты можно было заглянуть через большие окна из толстого пуленепробиваемого стекла в дверях.

Ванесса в бесформенном спортивном костюме уже ждала ее в комнате в самом конце коридора. Сидела она на одном из двух пластмассовых стульев, стоящих по разным сторонам покрытого пластиком стола, прикрепленного болтами к полу. Охранник открыл еще одну металлическую дверь и отступил в сторону. Эми вошла в комнату, и он показал на большую черную кнопку на интеркоме, прикрепленном к бледно-желтой тюремной стене.

– Нажмите на нее, когда закончите, я приду и заберу вас.

Волосы у Ванессы были нечесаные, и она казалась еще более худой, чем помнила Эми. Она просидела немало дней в тюрьме в Сан-Диего, пока Калифорния и Орегон спорили, кому принадлежит право первым предъявлять ей обвинение. Эти дни сделали кожу ее лица серой, а настроение – подавленным. А еще она казалась очень усталой.

– Вы в порядке? – спросила Эми.

– Нет, я совсем раскисла, – честно призналась та.

– Мне очень жаль, Ванесса.

– Зря. Это не ваша вина. Кроме себя самой, мне некого винить. – Внезапно к ней стремительно вернулись ее решимость и уверенность. – Но я не жалею о том, что сделала. Карл был бы уже мертв, если бы я не спасла его. – Ее плечи снова опустились, вернулся потерянный вид. – Мне остается надеяться, что он выживет в тюрьме, но, если честно, не думаю, что у него есть большой шанс. Слишком он серьезная угроза для генерала.

Эми не стала спорить. В конечном итоге она пришла к заключению, что секретная армия – плод фантазии и что ее клиентка – женщина с серьезными психическими проблемами. Но какой смысл спорить с ней сейчас? Вместо этого она открыла кейс и достала оттуда несколько юридических документов.

– Я хочу, чтобы вы подписали документы о замене адвоката, – сказала она, двигая бумаги к Ванессе.

– Вы больше не хотите представлять меня?

– Не могу. Помните, мы с вами обсуждали это во время нашей первой встречи? Во-первых, у меня нет опыта в ведении криминальных дел. Во-вторых, для адвоката считается неэтичным одновременно представлять двух человек в одном и том же деле. Здесь мы сталкиваемся с явным конфликтом интересов. Один из способов, с помощью которого адвокат может помочь своему клиенту, – это заключить сделку с окружным прокурором. Если в деле двое обвиняемых, то обычно адвокат одного из них говорит окружному прокурору, что ее клиент будет свидетельствовать против второго обвиняемого в расчете на смягчение приговора. Я не могу так сделать, если буду представлять вас обоих. Наконец, есть еще проблема. Я ведь помогала вам спрятаться и скрывала информацию о вашем местопребывании. Вы не можете себе представить, какие неприятности меня ждут, если это станет достоянием гласности. Меня обвинят в пособничестве, и, разумеется, я не смогу представлять никого из вас. Плюс ко всему я свидетельница нападения Карла на Барни Лутца и полицейского во время игры Младшей лиги. – Эми печально улыбнулась. – У меня столько конфликтов интересов, что я чувствую себя живым вопросом на экзаменах в юридической школе. Но не волнуйтесь, Рей Армитейдж все еще не отказывается представлять Карла, и я договорилась с Джанет Массинджил, что она будет защищать вас. Она великолепна. Джанет полагает, что есть хороший шанс добиться вашего освобождения под залог на первом же слушании.

– Нет, нет, – покачала головой Ванесса. – Вне тюрьмы моей жизни будет грозить опасность. Я здесь в одиночке, и мой отец не сможет до меня добраться, разве что подкупит охранника.

Эми прикусила язык. Так печально было видеть эту сильную женщину в таком страхе.

– Об этом вы сможете поговорить с вашим новым адвокатом. Если не хотите освобождения под залог – дело ваше. Как только вы подпишете эти бумаги, Джанет приступит к работе. Сегодня она занята, но уже завтра сможет вас навестить.

Ванесса протянула руку через стол и положила ее на ладонь Эми.

– Не бросайте меня, Эми.

– Разве вы не слышали? У меня нет выбора.

– Вы должны оставаться моим адвокатом. Это мой единственный шанс.

– Шанс на что?

– Разоблачить отца и спасти Карла.

– Как вы сможете это сделать, Ванесса? – спросила Эми, устав от нежелания своей клиентки смотреть в глаза реальности.

– Я могу потребовать слушания в открытом суде, в присутствии прессы и публики. Я могу вызвать свидетелей. Я могу вызвать свидетелем отца, он поклянется говорить только правду, и когда его будет слушать весь мир, вы сможете задавать ему вопросы.

– Не получится. Он будет все отрицать, а прокурор вытащит историю ваших душевных болезней. У защиты не будет никаких доказательств, чтобы возразить генералу.

– Карл сможет ему возразить.

– Никто не поверит Карлу без доказательств. Подумайте, как он будет выглядеть, когда Брендан Киркпатрик закончит перекрестный допрос. Есть исчерпывающие доказательства, что он убил конгрессмена Эрика Гласса, генерала Риверу, несколько охранников и моего друга, психиатра доктора Френча.

Ванесса взглянула Эми прямо в глаза:

– Карл клянется, что, когда убили Риверу, его даже не было в Соединенных Штатах. И он не убивал доктора Френча – я была с ним с того момента, как помогла ему бежать, и до того, как меня похитили.

Эми покачала головой:

– Это все трудно будет доказать. Я видела фотографии места преступления на Лост-Лейке. Джорджа убили точно так же, как конгрессмена Гласса. Если вы его единственное алиби, то… – Эми подняла обе руки. – Вам ясна проблема?

– У меня есть способ победить отца, и это не зависит от Карла, но вы должны оставаться со мной. Я больше никому не доверяю, а одной мне это не провернуть.

– Провернуть?

– Есть способ доказать, хоть и весьма проблематичный, что Подразделение существовало и что мой отец был с ним связан. – Ванесса посмотрела вниз, на свои руки. – Если не получится…

Она выглядела такой понурой, что Эми не могла ее не пожалеть.

– Я не могу, Ванесса. Я только что объяснила, почему должна отказаться от вашего дела и дела Карла. Расскажите про ваш план Джанет. Она может сделать все, что могу я, только лучше.

Ванесса подняла голову. Казалось, ее черты вырезаны из камня, глаза светились безумной решимостью.

– Вы моя единственная надежда, Эми, и вы не бросите меня и Карла.

– Ванесса…

– Или я расскажу полиции, что вы помогли нам бежать.

У Эми отвисла челюсть. Ее охватил гнев.

– Это будет концом моей карьеры, – сказала она. – Меня арестуют и выгонят из адвокатуры.

– Я не хочу прибегать к этому, но у меня нет выбора. Я должна остановить своего отца. Я не могу позволить ему стать президентом Соединенных Штатов. Он должен заплатить за то, что сделал со мной и Карлом.

– Пожалуйста, не делайте этого, Ванесса. Я ведь только пыталась вам помочь. Я ничего не сделала такого, что навредило бы вам. Почему вы хотите навлечь беду на меня и моего сына?

– Я не хочу ничего подобного, но я сделаю это, если придется. Помните одно, Эми: я ребенок моего отца и я могу быть такой же безжалостной, как и он, если меня припрут к стенке.

– Что вы хотите, чтобы я сделала? – спросила Эми, надеясь, что ей удается найти изъян в плане Ванессы и убедить ее от него отказаться.

– Запишите номер. Это сотовый телефон Виктора Хобсона. Договоритесь с ним о встрече. Если я не ошибаюсь, есть доказательство, что Подразделение существовало, и он сможет помочь представить это доказательство.

Глава тридцать четвертая

Охранник провел Эми, Брендана Киркпатрика и Виктора Хобсона в комнату для посетителей и закрыл за ними дверь. Ванесса уже сидела у стола, вокруг которого стояли еще три стула.

– Вы знакомы с мистером Хобсоном, – сказала Эми, – а это Брендан Киркпатрик. Он помощник прокурора. Я хочу, чтобы вы знали, что именно он предъявляет вам обвинения.

– У меня нет иллюзий насчет интереса мистера Киркпатрика ко мне.

– Прекрасно, – сказал помощник прокурора и поставил на стол магнитофон. – Я буду настаивать, чтобы все, что будет здесь происходить, записывалось.

– Я этого ожидала, – кивнула Ванесса.

Пока прокурор возился с магнитофоном, Виктор Хобсон сел напротив заключенной.

– Давненько не виделись, – сказал он.

– Почти двадцать лет.

– Жаль, что нам пришлось встретиться при таких обстоятельствах.

– Мне тоже жаль. – Ванесса скупо улыбнулась. – Но вы поможете мне изменить эти обстоятельства.

Брендан сказал несколько слов в микрофон, назвав дату, место записи и имена всех присутствующих.

– Послушайте, Ванесса, я хочу кое-что сказать, пока разговор не зашел слишком далеко, – начал Хобсон, когда Киркпатрик закончил свою возню с магнитофоном. – Я работаю в ФБР, что означает, что я являюсь вершителем правосудия. Так же как и Брендан. Наша задача – посадить вас в тюрьму.

– Нет, Виктор, ваша задача – поймать плохих ребят. И это не Карл и я. Плохой парень – мой отец, и я намереваюсь помочь вам поймать его.

Брендан Киркпатрик покачал головой:

– Мне это не нравится. Я здесь только из-за миссис Вергано, которая не должна была бы представлять вас.

– Я уклонилась от любого конфликта в письменном виде.

– Она показывала мне бумаги, – признал Брендан, – но я все равно считаю, что вы делаете большую ошибку. Вы понимаете, что я обязательно использую все порочащие вас показания, чтобы обвинить вас, и вызову мистера Хобсона и вашего адвоката в качестве свидетелей, чтобы подтвердить все вами сказанное, если возникнет такая необходимость?

– Да.

– Если я вызову миссис Вергано в качестве свидетеля, она совершенно определенно не сможет вас защищать.

– Я это понимаю, но надеюсь, что этого и не понадобится. – Ванесса наклонилась вперед, не сводя глаз с Киркпатрика. – Слушание по поводу моего залога состоится на следующей неделе…

– И я буду возражать. Я хочу постоянно иметь вас перед глазами, поскольку, мисс Келлер, считаю вас и Карла Райса опасными преступниками. Я не только буду возражать против того, чтобы выпустить вас под залог, но и должен признаться, что не готов идти на уступки, если начнутся переговоры.

– Вы останетесь при этом же мнении, если я сумею доказать, что мой отец руководил секретной армией и после Вьетнама совершил большое число преступных действий в Соединенных Штатах, включая убийство конгрессмена Гласса, совершенное по его приказу?

Киркпатрик вздохнул:

– Я читал ваши показания властям в Калифорнии, а мистер Хобсон рассказал мне о вашей книге. Я нахожу ваши обвинения в адрес генерала Уингейта невероятными и полностью не подкрепленными фактами. И даже если они правдивы, как это может повлиять на то, что вы помогли Райсу бежать, угрожая людям оружием? Думается, нам лучше закончить эту встречу, прежде чем вы скажете что-то, что еще больше ухудшит вашу ситуацию.

– Мой отец – убийца без стыда и совести. Вы хотите, чтобы такой человек правил этой страной?

– Разумеется, нет… если он действительно убийца, – ответил Киркпатрик, – но вы не в состоянии привести доказательства ваших обвинений, а я не буду всерьез рассматривать то, что говорите вы или Карл без серьезных на то оснований.

Ванесса взглянула на Виктора Хобсона.

– Что же, обоснования могут появиться. Точнее, вы, Виктор, сможете их добыть. Если все получится, мы сможем воспользоваться слушанием насчет залога, чтобы достать моего отца. Можем вызвать его как свидетеля и заставить давать показания под присягой.

– О чем, собственно, идет речь? – спросил Хобсон.

– Мне кажется, нам лучше закругляться, – поддержал его Киркпатрик.

– Давайте послушаем, что хочет сказать Ванесса.

Киркпатрик явно удивился, а Ванесса едва не разрыдалась, когда поняла, что Хобсон собирается выслушать ее.

– Патрик Горман, мой босс в газете, навестил меня, когда я сидела в тюрьме в Сан-Диего. Мы шутили насчет тюремной еды, и я сказала, что не могу рассчитывать на лучшее при той зарплате, которую он мне платил.

– Какое отношение тюремная еда имеет к доказательству, что ваш отец руководил шайкой головорезов? – возмутился Киркпатрик.

– Дайте мне договорить.

Глава тридцать пятая

Здание суда округа Малтнома занимает целый квартал в центре Портленда напротив парка Лоунсдейл. Построенное в 1914 году, это здание из серого бетона и металла представляет собой резкий контраст с современной архитектурой Центра правосудия, расположенного с другой стороны парка, и всем своим видом подразумевает бескомпромиссное правосудие по отношению к тем, кто нарушил закон.

На седьмом этаже – тюрьма, где содержатся заключенные, которые должны появиться в суде. Лифт, которым они доставляются в зал суда, останавливается в алькове в задней части здания, со стороны Пятой авеню. Зал судьи Рубена Веласко, который должен был слушать дело Ванессы о залоге, располагался в передней части здания, со стороны Четвертой авеню.

На Эми был черный брючный костюм с белой шелковой блузкой и красивая нитка жемчуга – один из ее немногих приличных туалетов, предназначенных для появления на публике. Ванесса надела строгий серый костюм, который для нее купила Эми. Если бы не наручники, ее вполне можно было бы принять за члена команды защитников. Эми шла в нескольких шагах за охранниками, которые провели Ванессу в зал от лифта на пятом этаже. Как только они появились в коридоре, к ним бросилась толпа.

– Продолжайте идти вперед и не отвечайте ни на один из вопросов, – предупредила Эми, когда репортеры и телевизионные операторы с камерами набросились на них. Помощники шерифа прокладывали пусть через орущую толпу. Эми прикрыла глаза ладонью от телевизионных ламп и старалась не отставать от охранников.

– Вы были любовницей Карла Райса?

– Почему вы ненавидите своего отца?

– Вы будете голосовать за президента Дженнингса?

Вопросы гремели вокруг нее, напоминая топот бегущего стада, но Ванесса даже не поморщилась. Если Эми пряталась от внимания прессы, Ванесса радовалась ему. Она приветствовала любой шанс высказать свое мнение об отце, поэтому распрямила плечи и уставилась на журналистов.

– Мой отец – убийца! – крикнула она, пренебрегая советом Эми. – Его место в тюрьме, а не в Белом доме!

Эми волновалась, что заявления Ванессы могут быть использованы против нее, но саму ее подзащитную это не беспокоило. Она знала, что ей предстоит провести долгие годы в тюрьме, если Виктор Хобсон не выполнит ее просьбу, но не боялась. Она выжила в сумасшедшем доме, выживет и в тюрьме. Тем более что терять ей нечего. Если Хобсону не удастся сделать то, что она просила, положение не станет хуже, чем в тот момент, когда она сдалась полиции. Но Хобсон может найти необходимое доказательство. Если у него получится, ее отец будет уничтожен. Если это случится, она готова отвечать за свое пособничество Карлу в побеге из тюрьмы.

У металлодетектора выстроилась очередь желающих попасть в зал судьи Веласко. Охранник придержал очередь, чтобы пропустить Эми, Ванессу и их конвой в зал суда. Брендан Киркпатрик и Говард Уолш, сидящие за прокурорским столом, повернулись в их сторону и смотрели, как женщины идут по проходу. Эми их даже не заметила – она торопливо оглядывала переполненные ряды. Несколько репортеров сидели в секции в передней части зала, специально предназначенной для прессы. Лерой Ганетт, которого вызвали в суд по требованию Эми и окружного прокурора, сидел в задних рядах. Доктор покраснел и отвернулся, увидев женщин, которые так его опозорили. А вот Виктора Хобсона, единственного человека, на присутствие которого надеялись и Эми, и Ванесса, в зале не было.

Еще один человек, которого не было в зале, генерал Моррис Уингейт, ждал в офисе окружного прокурора под охраной тайной полиции и своих собственных людей. Киркпатрик провел его внутрь до того, как началось заседание, чтобы избежать толп протестантов и газетчиков, которые осаждали здание суда с того момента, как было объявлено об участии в заседании генерала в качестве свидетеля.

Когда они подошли к барьеру, отделяющему публику от той части зала, где заседали судьи, обвинители и адвокаты, Ванесса заметила сухощавого, интеллигентного, броско одетого мужчину лет пятидесяти пяти.

– Видите того мужчину у окна в третьем ряду сзади? – прошептала Ванесса Эми. – Это Брюс Макдермотт, главный политический советник моего отца. Очевидно, ему поручено докладывать обо всем, что здесь будет происходить.

Когда охранник снял с Ванессы наручники, среди публики послышался шепот – где-то сочувствующий, где-то враждебный. Затем женщины сели. Эми пыталась не обращать внимания на гул разговоров, доносившийся с галереи, сосредоточившись на подготовленных заранее вопросах, которые она должна будет задать при перекрестном допросе каждого свидетеля. Ей удалось отвлечься, но тут стук молотка возвестил о появлении судьи Веласко. Эми поднялась, жестом велела Ванессе последовать ее примеру и дождаться, пока судья не сядет.

– Доброе утро, – обратился судья ко всем присутствующим в зале суда. – Можете садиться.

Судья, прежде чем обратиться к публике, дождался, когда его судебный пристав зачитает название и номер дела.

– Прежде чем мы начнем слушание по поводу залога, я хочу довести до сведения тех людей, кто удостоился права присутствовать сегодня в этом зале, что я не потерплю нарушения порядка в моем суде ни при каких обстоятельствах. Любой нарушивший его будет немедленно удален из зала, и ему будут предъявлены уголовные обвинения, включая неуважение к суду.

Одна из причин, вынуждающая меня сделать это заявление, заключается в том, что, возможно, в качестве свидетеля на данное заседание будет вызван генерал Моррис Уингейт, вероятный кандидат в президенты от своей партии. Если такое произойдет, здесь в дополнение к обычной охране, которая призвана наблюдать за порядком в зале, будут присутствовать многочисленные агенты секретной службы. Предупреждаю заранее: если кто-то планирует выступить с политическим протестом во время дачи показаний генералом, он окажется за решеткой. Надеюсь, я ясно выразился?

Судья сделал паузу, чтобы все осознали важность его заявления.

– Теперь к делу. Стороны готовы?

– Государство готово, ваша честь, – сказал Брендан Киркпатрик, вставая и обращаясь к судье.

Эми встала:

– Эми Вергано, адвокат мисс Келлер. Мы готовы приступить.

– Прекрасно. Мистер Киркпатрик, объясните свое отношение к возможности освобождения мисс Келлер под залог.

– Мы считаем, что в этом мисс Келлер должно быть отказано. Обвиняемая воспользовалась пистолетом, чтобы помочь сбежать Карлу Райсу из охраняемого крыла больницы. Во время побега она угрожала пистолетом четырем мужчинам. После побега мистер Райс убил несколько человек и нападал на других. Весьма вероятно, что мисс Келлер помогала ему в этих преступлениях. После слушания в Орегоне обвиняемую отправят в Калифорнию, где ей предъявят обвинения в убийстве и нападении, связанных с вторжением в особняк генерала Уингейта. Ее действия доказывают, что она представляет опасность для других и может скрыться. Помимо этого. Мисс Келлер испытывает патологическую ненависть к собственному отцу, генералу Моррису Уингейту. Если она будет на свободе, она может угрожать жизни кандидата в президенты.

Киркпатрик сел, встала Эми. Внутри ее все противилось тем аргументам, которые она сейчас собиралась выдвигать, но на ней лежала обязанность представить позицию своей клиентки, даже если она сама в нее не верила. Более того, у Ванессы все еще имелась возможность разрушить жизнь Эми и Райана, рассказав, что адвокат помогала ей прятаться.

– Прежде всего, ваша честь, хочу напомнить, что мисс Келлер никогда ранее не привлекалась к уголовной ответственности. Она работает в газете в Вашингтоне, и у меня имеется документ от ее нанимателя, удостоверяющий, что он готов снова взять мисс Келлер на работу. Уже много лет она живет в Вашингтоне в одной и той же квартире. Мисс Келлер была идеальной гражданкой, если не считать этого инцидента. Более того, она помогала мистеру Райсу вовсе не с криминальными целями. Мисс Келлер считает, что ее действия по освобождению Карла Райса из больницы оправданы необходимостью его защиты, так же точно как и действия мистера Райса в Калифорнии, где он спасал мисс Келлер, похищенную ее отцом и его агентами.

Карл Райс и генерал Уингейт были знакомы с тех времен, когда мисс Келлер и мистер Райс учились в одной школе в Калифорнии. Во время учебы в последнем классе школы мистер Райс получил повестку и ушел в армию, вместо того чтобы поступить в колледж, хотя уже завоевал стипендию в Дартмуте. Вскоре, во время войны во Вьетнаме, он стал членом специальной группы, и здесь их пути с генералом снова пересеклись.

Во время войны во Вьетнаме генерал Уингейт был начальником Агентства по координации разведывательных данных, причем устав данной организации не позволял ей иметь собственных активных разведчиков. Несмотря на ясное запрещение, генерал Уингейт руководил небольшим тайным подразделением из отборных бойцов. Подразделение финансировалось деньгами, полученными от нелегальной деятельности, включая контрабанду наркотиков.

Публика зашевелилась, судья стуком молотка призвал ее к тишине. Когда в зале стало тихо, он обратился к Эми:

– Надеюсь, у вас есть доказательства этих сенсационных заявлений, миссис Вергано?

– Я разослала повестки свидетелям, которые докажут существование Подразделения и его связь с генералом.

Веласко недоверчиво взглянул на Эми, но позволил ей продолжить.

– Вскоре после того, как после своего первого задания мистер Райс вернулся в Штаты, генерал Уингейт организовал с ним встречу и завербовал мистера Райса в члены этого тайного Подразделения. Мистер Райс служил там с начала семидесятых и до восемьдесят пятого года. Он по приказу выполнял ряд заданий, включая убийства в Европе и Америке.

В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году Ванесса Келлер жила в Вашингтоне, где она случайно встретила мистера Райса. Однажды вечером он признался, что по приказу убил двоих людей в Техасе. Якобы эти люди шпионили в пользу китайцев. Он был очень расстроен и заявил мисс Келлер, что хочет со всем этим покончить.

Мисс Келлер нашла в сейфе генерала бумаги, доказывающие существование данного Подразделения, и передала их конгрессмену Эрику Глассу в его летнем доме на Лост-Лейке, в Калифорнии. Она надеялась, что конгрессмен разоблачит деятельность Подразделения и роль ее отца в этой противозаконной деятельности. Когда генерал обнаружил исчезновение файлов, он послал Райса убить Гласса и вернуть бумаги. После того как это было выполнено, генерал Уингейт озаботился идеей убрать самого Райса. Но мистер Райс выжил, о чем генерал не знал, и скрывался много лет, пока его фотографию не показали по национальному телевидению в результате его ареста во время игры Младшей лиги. Когда мисс Келлер увидела его, она поняла, что рано или поздно ее отец узнает, что Карл Райс жив.

Мисс Келлер помогла мистеру Райсу бежать из больницы, потому что была уверена, что генерал убьет его, дабы тайна не вышла наружу.

Шум в зале усилился. Судья снова постучал молотком.

– Пожалуйста, подойдите поближе, – сказал он.

Когда Эми и Киркпатрик подошли к нему, Веласко наклонился вперед и сказал вполголоса:

– Я предупреждаю вас, миссис Вергано, что не позволю превращать свой зал суда в платформу для уничтожения политической репутации человека. Ваши обвинения повторят все телевизионные станции в этой стране, что может повлиять на результаты предварительного голосования. Если эти обвинения окажутся необоснованными или не связанными с темой данного слушания, я сообщу в адвокатуру и добьюсь вашего осуждения.

– Я понимаю, ваша честь, – робко пролепетала Эми. От страха у нее болел живот и кружилась голова.

– А вы, мистер Киркпатрик? Я не слышал ни единого возражения.

– Я плохо представляю, как я могу возражать, судья. Миссис Вергано утверждает, что у нее есть свидетели, которые подтвердят ее обвинения. Лично я не считаю, что в них есть хоть доля правды, но вы единственное лицо здесь, кому дано право решать, доверять свидетелю или нет.

– Я так и поступлю, миссис Вергано. И если я решу, что вы или ваша клиентка использовали это судебное заседание в своих целях, последствия будут суровыми.

Райс внушал уважение даже в мешковатой оранжевой тюремной одежде, с кандалами на руках и ногах. Он шел с достоинством и, подобно пантере в клетке, излучал опасность. Пропадало всякое желание приближаться к нему.

– Можно снять с мистера Райса кандалы на время его показаний? – спросила Эми судью.

– Сержант Перкинс? – обратился судья к старшему охраннику.

– Мы бы предпочли, чтобы кандалы остались, ваша честь. Мистер Райс считается крайне опасным заключенным. Нас предупредили, что он владеет боевыми искусствами и служил в специальных войсках. Шериф знал, что этот вопрос может возникнуть, и он полагает, что наручники и оковы с ног снимать не стоит.

– Я намереваюсь последовать рекомендации шерифа, миссис Вергано. Если бы это был судебный процесс, я мог бы принять другое решение. Я знаю, что он заключенный, и это не повлияет на мое решение насчет залога.

Райс пожал плечами, показывая, что для него этот вопрос значения не имеет. Судья Веласко приказал судебному приставу взять с него присягу, после чего охранники провели Карла к трибуне для свидетелей.

– Миссис Вергано, – сказал судья Веласко, – прежде чем вы начнете допрашивать мистера Райса, я бы хотел его кое о чем спросить.

Эми кивнула. Она этого ждала.

Судья повернулся к свидетелю:

– Мистер Райс, миссис Вергано была вашим адвокатом…

– Она все еще мой адвокат, ваша честь, – спокойно ответил Райс.

– Это меня беспокоит. Как правило, один адвокат не представляет двух обвиняемых в одном и том же деле.

– Миссис Вергано объяснила мне все проблемы, которые могут возникнуть из-за того, что она представляет мисс Келлер и меня. Я отказываюсь от любых конфликтов, потому что мы с мисс Келлер полагаем, что в наших интересах, чтобы миссис Вергано защищала нас обоих.

– Ваше решение действует мне на нервы, но я подчинюсь вашему выбору. Однако мне нужно обсудить с вами еще одно дело. Вы понимаете, что даете показания под присягой и что все, что вы здесь скажете, будет запротоколировано судебным репортером и может быть использовано против вас в любом суде – здесь, в Калифорнии, и в федеральном суде?

– Да, сэр. Мы с миссис Вергано тщательно обсудили этот вопрос.

– Вы можете обвинить сами себя в убийстве, побеге, нападении и так далее.

– Благодарю вас за заботу, ваша честь, но я готов рискнуть своей жизнью, чтобы поведать американскому народу правду о генерале Моррисе Уингейте.

Судья явно волновался. На мгновение показалось, что он хочет сказать что-то еще, но вместо этого он повернулся к Эми:

– Продолжайте, миссис Вергано.

– Благодарю, ваша честь. Мистер Райс, вы служили в армии Соединенных Штатов?

– Да.

– Это было во время войны во Вьетнаме?

– И после.

– Когда закончилась ваша служба?

– Не думаю, что она когда-либо закончилась официально. Но я покинул ее по собственной инициативе в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.

– Какие обстоятельства заставили вас оставить службу в армии?

– Генерал Моррис Уингейт послал меня и других парней из нелегального Подразделения, которым он руководил, в Северный Вьетнам. Предполагалось, что мы должны были спасти американских военнопленных, но вся операция оказалась подставной. Вьетнамцы знали о нашем прибытии и устроили засаду. Всех в Подразделении убили, за исключением меня. Меня поймали, но мне удалось бежать и через год добраться до Штатов, где я сменил имя. Я полагал, что никто не станет меня разыскивать, потому что генерал был уверен в моей смерти.

– Вы утверждаете, что вас подставили. Кто это сделал?

– Генерал Уингейт. Он хотел уничтожить всех, кто входил в Подразделение, и ему это почти удалось.

Эми попросила Райса рассказать, как его забирали в армию, и описать некоторые свои задания. Шум на галерее стих, когда Карл рассказывал, как они устраивали засады на караваны мулов в Шанском нагорье, в ночной темноте перерезали горло деревенским вождям в Юго-Восточной Азии и убивали шпионов в Европе и Америке. Эми слышала скрип карандашей по бумаге, доносящийся из секции прессы, которая была забита репортерами из каждой газеты в стране и из многих зарубежных издательств.

– Мистер Райс, вы показали, что вас завербовали в Подразделение генерала Уингейта после вашего первого задания?

– Да, мэм.

– Во время первого задания вы были ранены?

– Пуля слегка задела. Ничего серьезного.

– Вас положили в госпиталь из-за этой раны?

– Ну, меня послали в госпиталь, чтобы там посмотрели рану, но я оставался там лишь неполный день.

– Вас госпитализировали с диагнозом «стресс после сражения»?

– Нет, мэм.

– Вы были более серьезно ранены во время выполнения задания по мнимому спасению американских военнопленных?

– Да. Рядом разорвался снаряд, в меня попала шрапнель.

– Давайте сменим тему. Какую среднюю школу вы окончили?

– Школу Святого Мартина в Калифорнии.

– Мисс Келлер тоже училась в этой школе?

– Мы учились в одном классе.

– Кто отец Ванессы Келлер?

– Генерал Моррис Уингейт.

– Вам доводилось видеть генерала Уингейта, когда вы встречались с его дочерью?

– Да, много раз.

– Мисс Келлер порвала с вами, когда вы еще учились в школе?

– Да.

– Почему?

– Меня призвали в армию. Она хотела, чтобы я сопротивлялся призыву. Меня уже приняли в колледж, я мог получить отсрочку. Она расстроилась, когда я отказался и предпочел пойти служить.

– Мисс Келлер считала, что ваш призыв организовал ее отец?

– Да. Она полагала, что он решил таким образом разрушить наши отношения.

– Когда вы в следующий раз видели Ванессу Келлер после школы?

– В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.

– Где вы встретились?

– В Вашингтоне. Я тогда преподавал в армейской школе иностранных языков в Форт-Мейере, а она ходила в юридическую школу и работала у конгрессмена Эрика Гласса в Калифорнии.

– В какой-то момент после вашей встречи в Вашингтоне вы признались мисс Келлер, что были связаны с ее отцом и выполняли его задания?

– Да.

– Потом вы узнали, как она поступила в результате этого вашего признания?

– Да. Она украла файлы на десять членов Подразделения из сейфа отца и передала их конгрессмену Глассу, у которого был летний дом на Лост-Лейке.

– Какие инструкции вы получили от Морриса Уингейта касательно файлов и конгрессмена Гласса?

– Генерал Уингейт сказал мне, что конгрессмен Гласс предатель, который собирается продать эти файлы иностранному государству. Он велел мне отправляться на Лост-Лейк и пытать конгрессмена, пока он не умрет.

Эти слова вызвали бурную реакцию в различных частях зала, и судье Веласко опять пришлось призвать к спокойствию. Когда в зале снова установилась тишина, Эми продолжила задавать свои вопросы.

– Смерть от пыток необычна даже для вашего рода деятельности?

В первый раз Карл Райс дрогнул. Он облизнул губы и, побледнев, ответил еле слышным голосом:

– Да.

– Вы выполнили приказ генерала?

– Да.

– Кто-нибудь видел, как вы убили Эрика Гласса?

Райс повернулся к Ванессе.

– Мисс Келлер была в доме. Я не знал об этом, пока не увидел ее. Генерал не сказал мне, что это его дочь передала файлы конгрессмену.

– Что вы сделали, когда увидели мисс Келлер?

– Я запаниковал и убежал. Когда пришел в себя, передал файлы Уингейту и потребовал объяснить, как вышло, что Ванесса оказалась в доме на Лост-Лейке. Генерал ответил, что Гласс уговорил ее украсть файлы. Еще он сказал, что Ванесса заявила полиции, что конгрессмена убил я. Затем он объяснил, что спрячет меня в Северном Вьетнаме, послав на задание по спасению американских военнопленных, и заверил, что к моему возвращению придумает, как сделать, чтобы меня не арестовали. Он собирался добыть мне новые документы и позаботиться о пластической операции.

– Но этого не произошло?

– Нет, – с горечью ответил Райс. – Задание оказалось западней. Я мог доказать, что Подразделение существовало, как и другие его члены. Чтобы защитить себя, Уингейту требовалось нас всех убить. Всех этих храбрых солдат, которые готовы были отдать жизни за свою страну…

Райс замолчал. Он старался сохранить хладнокровие, но казалось, что суровый мужчина вот-вот расплачется. Потом он попросил стакан воды. Судья Веласко уже не выглядел скептически. Эми незаметно оглянулась. Присутствующие в зале выглядели подавленными и серьезными, а публика на галерее шепталась.

– Как вам удалось выжить в плену? – спросила Эми так тихо, что судебный репортер наклонился к ней, чтобы расслышать.

– Я сбежал.

– Не расскажете ли вы суду, как это произошло?

Карл взял себя в руки и поведал, как его поймали, пытали, как ему удалось бежать, выжить в джунглях и вернуться в Америку. Он говорил, не поднимая глаз, а когда закончил, казалось, что силы оставили его.

– Почему мисс Келлер помогла вам бежать из больницы? – спросила Эми, дав своему свидетелю немного прийти в себя.

– Она полагала, что генерал убьет меня сразу же, как только узнает, что я жив.

– Выходит, она помогла вам бежать, чтобы спасти вашу жизнь?

– Да.

– Были ли эти ее опасения оправданны?

– Думаю, что да.

– После того как вы сбежали из больницы, вы убили доктора Джорджа Френча, психиатра, чьей помощью я воспользовалась, и его жену?

– Нет.

– Кто же их убил?

– Генерал Уингейт послал своих людей убить доктора Френча.

– Откуда вы это знаете?

– Потому что эти люди пытались убить и вас, миссис Вергано.

– И вы меня спасли?

– Да.

– Как вы считаете, почему генерал Уингейт убил доктора Френча и хотел убить меня?

– Вы были людьми, имевшими доступ ко мне в больнице. Он боялся, что я рассказал вам про Подразделение и его роль в нем, а вы захотите воспользоваться этой информацией для смягчения приговора.

– Почему вы ворвались в особняк генерала Уингейта в Калифорнии?

– Его люди захватили Ванессу. Я боялся за ее жизнь.

– Значит, мисс Келлер не добровольно отправилась в дом генерала?

– Нет, мэм.

– У меня больше нет вопросов, ваша честь.

Брендан Киркпатрик медленно поднялся и подошел к свидетелю. По пути помощник прокурора передал Эми копии нескольких документов.

– Ваша честь, я только что передал миссис Вергано копии вещественных доказательств один, два и три. Только для сегодняшнего слушания миссис Вергано готова признать, что они являются послужным списком ее клиента из его официального файла.

– Вы не возражаете, миссис Вергано? – спросил судья.

– Нет, но только для сегодняшнего слушания, ваша честь.

– Прекрасно. Документы принимаются.

– У меня к вам всего несколько вопросов, мистер Райс, – сказал Киркпатрик, протягивая копии вещественных доказательств и ему. – Вы показали, что служили в так называемом секретном подразделении с начала семидесятых годов до восемьдесят пятого года, когда вы самовольно покинули армию.

– Да.

– И вы выполняли многочисленные задания за океаном?

– Да.

– Взгляните на ваш послужной список. После первого задания в нем отсутствуют другие упоминания о вашей службе за рубежом.

– Это фальшивка. Когда я служил в Подразделении, задание никогда не давалось мне в письменном виде. Только устно.

– Вы уже об этом говорили. Но ваши официальные документы не подтверждают ваши показания, верно?

– Нет.

– Каким было ваше звание в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году?

– Капитан.

– Но в документах указано, что вы были сержантом, так?

– Так.

– Взгляните на вещественное доказательство три. Это психологический диагноз, написанный доктором Говардом Стейнбоком.

– Этот человек никогда не беседовал со мной. Это тоже фальшивка.

– Но тут сказано, что вас уволили из армии за то, что вы носили знаки отличия капитана. Доктор решил, что вы можете находиться под властью иллюзий, ставших результатом стресса, который вы испытали во время вашего единственного боевого задания.

– Это было не единственное мое боевое задание. А отчет и послужной список состряпан генералом Уингейтом, чтобы скрыть мое участие в секретном Подразделении.

– Понятно. То есть они – часть заговора против вас?

– Нет, часть моего прикрытия.

– И у вас уже нет тех документов, которые вы нашли на Лост-Лейке?

– Я отдал их генералу.

– А все остальные члены Подразделения мертвы. Как удобно! Их тела в Северном Вьетнаме?

– Им не было удобно, мистер Киркпатрик. Они были храбрецами и умирали тяжело.

– Это ваши слова, но доказать вы ничего не можете, не так ли?

Райс немного помолчал, потом отрицательно покачал головой.

– Нам надо, чтобы вы говорили для записи, мистер Райс. У вас есть доказательства, чтобы подкрепить ваши обвинения против генерала Уингейта?

– Только мое слово, – почти шепотом ответил Райс.

– Получается, что судья должен поверить вам на слово о существовании тайного Подразделения, ваших подвигах в его составе и о том, что официальные документы фальшивы?

Райс смотрел на документы, которые он держал в руке, и молчал. Киркпатрик сменил тему:

– Когда вы и обвиняемая учились в средней школе, она когда-нибудь говорила вам, как относится к своему отцу?

– Да.

– Будет правильным сказать, что обвиняемая ненавидела своего отца?

– Да.

– Она когда-нибудь говорила вам, что считает, будто генерал Уингейт убил собственную жену?

– Да.

– И что он участвовал в заговоре с целью убийства президента Кеннеди?

В зале ахнули, послышался смех. Судья Веласко застучал молотком, призывая к порядку.

– Она никогда не говорила мне, что полагает, будто генерал участвовал в убийстве Кеннеди.

– Но отца она ненавидела?

– Да.

– И она бы сделала все, абсолютно все, чтобы навредить отцу, не так ли?

– Возражаю, – вмешалась Эми. – Вопрос не по существу.

Прежде чем судья прореагировал, Киркпатрик заявил:

– Я снимаю вопрос. И у меня больше нет вопросов к свидетелю.

Охранники увели Карла со свидетельского места. Проходя мимо стола, за которым сидела команда защиты, он взглянул на Ванессу, и она улыбнулась. Он тоже улыбнулся, когда его выводили из зала, но в улыбке не было уверенности.

– Вызывайте вашего следующего свидетеля, – распорядился судья.

– Мисс Келлер вызывает доктора Лероя Ганетта, – сказала Эми.

Доктор Ганетт прошествовал к свидетельскому месту. Он был явно расстроен, когда давал присягу.

– Доктор Ганетт, – спросила Эми после того, как установила его полномочия и должность, занимаемую в больнице, – вы ведь были лечащим врачом Карла Райса, не так ли?

– Да, – недовольно ответил он. Не приходилось сомневаться, что он с удовольствием оказался бы сейчас в любом другом месте, а не в суде, где Эми задавала ему вопросы от имени Ванессы Келлер.

– И вы знали его как Дэниела Морелли?

– Да.

– Давайте отныне будем называть его настоящим именем – Карл Райс, вы не возражаете?

– Как скажете.

– Почему вы лечили мистера Райса?

– Его привезли в больницу с пулевыми ранениями. Я сделал ему операцию, после чего его поместили в охраняемую палату, и я продолжал наблюдать за ним.

– Доктор, я предъявляю вам вещественное доказательство защиты номер один. Пожалуйста, скажите, что это такое?

– Мой отчет о состоянии здоровья Морелли, то есть Райса.

– Вы его написали после осмотра пациента?

– Да.

Эми показала на строчку в отчете.

– Не прочитаете ли вы это предложение вслух, пожалуйста?

Доктор Ганетт увидел, на что она показывает, и откашлялся.

– Гм, в этом предложении сказано, что рентген брюшной полости мистера Райса показал наличие фрагментов, напоминающих шрапнель.

– А шрапнель является металлическими фрагментами бомбы или гранаты, которые взрывали во время войны, верно?

– Ну, не обязательно в военное время, но это осколки бомбы, верно.

– Большинство ран от шрапнели получено в военное время, не так ли?

Доктор Ганетт немного подумал, потом кивнул.

– Я бы так сказал: во время войны раны от шрапнели встречаются чаще.

– Больше нет вопросов.

– Доктор Ганетт, – сказал Киркпатрик, поднимаясь из-за прокурорского стола, – вы написали «напоминающих шрапнель» в своем отчете, верно?

– Да.

– Почему вы просто не заявили, что металлические фрагменты являются шрапнелью? Почему – «напоминающих»?

– У нас нет способа установить, что металлический фрагмент является шрапнелью. Он может быть шрапнелью, но может оказаться и чем-то другим.

– Может это быть металлическим фрагментом, проникшим в тело мистера Райса во время взрыва здесь, в стране?

– Да.

– Может такой фрагмент попасть в тело во время автомобильной аварии?

– Наверное.

– Или водонагреватель может взорваться? И тогда тоже может появиться такой фрагмент?

– Возможно.

– Итак, по рентгеновскому снимку невозможно определить, где мистер Райс получил эту рану или при каких обстоятельствах?

– Вероятно.

– Предположим, что мистер Райс получил эту рану в бою, можно установить, когда это произошло: в восемьдесят пятом году или раньше?

– Нет, полагаю, это невозможно установить.

– Благодарю вас, доктор.

Ганетт с облегчением вздохнул, когда Эми сказала, что у нее тоже нет больше вопросов, и поторопился покинуть зал.

– Еще свидетели, миссис Вергано? – спросил судья Веласко.

Эми снова встала:

– Мисс Келлер вызывает детектива Говарда Уолша.

После того как Уолш принял присягу, Эми установила, что он был детективом, которому было поручено дело о драке во время игры Младшей лиги.

– Детектив Уолш, когда мистера Райса арестовали в связи с этим инцидентом, вы взяли у него отпечатки пальцев?

– Да.

– И что вы с ними сделали?

– Я проверил их по банку данных, чтобы узнать, привлекался ли он ранее к уголовной ответственности.

– Системе удалось обнаружить отпечатки, сходные с отпечатками мистера Райса?

– Нет.

– Мистер Киркпатрик представил документы из армейского файла Райса. Там имелись отпечатки?

Уолш заколебался.

– Так как, детектив? – поторопила его Эми.

– Очевидно, произошла какая-то конторская ошибка, потому что его отпечатков в деле не оказалось.

– Благодарю вас, детектив.

– Вопросов нет, – сказал Киркпатрик.

– Моя последняя свидетельница – мисс Келлер, ваша честь.

Это был момент, которого Ванесса трепетно ждала. Это был ее шанс сказать всему миру, что ее отец олицетворяет зло. Но как только было названо ее имя, на нее нахлынули сомнения. Может быть, правы все остальные? Является ли Подразделение плодом фантазии Карла? Вдруг отец действительно любит ее?

– Мисс Келлер, – сказал судья Веласко, – пожалуйста, подойдите сюда и примите присягу.

Ванесса овладела собой и заставила себя подняться. Она права. Ее отец – исчадие ада. Она расправила плечи и подошла к месту для свидетелей, дав себе слово, что сегодня справедливость восторжествует.

Прежде чем судья позволил Эми допросить свою свидетельницу, он еще раз перечислил все проблемы, связанные с тем, что адвокат представляет Ванессу одновременно с Карлом, и предупредил, так же как и Райса, что своими показаниями она может нанести себе вред. Когда Ванесса заявила, что она хочет дать показания, Веласко позволил Эми продолжать.

– Мисс Келлер, – спросила Эми после всех предварительных вопросов, – говорил ли вам Карл Райс в восемьдесят пятом году, в Вашингтоне, о своей связи с секретным Подразделением, которым руководил ваш отец под прикрытием Агентства по координации разведывательных данных?

– Да.

– После этого разговора вы пытались найти доказательства, что данное Подразделение существует?

– Да.

– Что именно вы сделали?

– У моего отца в нашем доме в Калифорнии был сейф. Он не знал, что мне известен шифр. Внутри оказались послужные списки десяти человек, включая Карла.

– Что вы сделали с этими документами?

– Я тогда работала на конгрессмена Эрика Гласса, который был членом комитета, ведающего разведывательными операциями. Я знала, что конгрессмен находится в летнем доме на Лост-Лейке в Северной Калифорнии и отвезла бумаги ему. Я хотела, чтобы он выяснил, чем занимались эти люди во время войны во Вьетнаме и после.

– Что случилось с этими файлами?

– Я отдала их Эрику, и он согласился поручить кому-нибудь разобраться. Было поздно, поэтому Эрик позволил мне остаться в одной из его гостевых спален. Среди ночи меня разбудил шум. Я спустилась вниз.

Ванесса помолчала. Даже после всех этих лет и бесчисленных повторений ужас увиденного был все еще свеж.

– Вы не хотите воды? Может быть, прервемся? – спросила Эми.

– Нет, я в порядке. – Ванесса закашлялась, потом глубоко вздохнула. – Эрик был привязан к креслу. Он… Кровь была везде. Над ним стоял Карл с ножом. Он убил конгрессмена и забрал бумаги.

– Давайте теперь перенесемся к событиям в окружной больнице. Вы спасли мистера Райса из охраняемой палаты?

– Возражаю! – вклинился Киркпатрик. – Ни о каком спасении не может быть и речи. Мисс Келлер помогла Райсу бежать из-под стражи.

– Это уж пусть решает его честь, – возразила Эми. – Мы полагаем, что залог для мисс Келлер должен быть снижен, поскольку мистер Райс находился в опасности, а она его спасла. Мы считаем, что мисс Келлер ни в чем не виновата, потому что жизнь мистера Райса была бы поставлена под угрозу, если бы он остался в той больнице.

– Возражение отклоняется, мистер Киркпатрик. Миссис Вергано имеет право на свою теорию. Согласен ли я с ней – другой вопрос, – кивнул Веласко.

– Вы можете ответить на мой вопрос? – Эми вновь обратилась к Ванессе.

– Мой отец считал, что он избавился от всех свидетельств, которые могли подтвердить существование Подразделения. Но раз Карл оказался жив, то возникла вероятность, что криминальные действия генерала будут разоблачены. Даже если не хватит доказательств для судебного преследования, то, что знает Карл, может похоронить его президентские амбиции. Я знала, что отец не остановится ни перед чем, чтобы избавиться от такого свидетеля, поэтому вытащила его из больницы.

– Почему бы просто не известить власти о такой опасности, мисс Келлер?

Ванесса засмеялась и обвела жестом зал суда:

– Сами видите, как относится к моим показаниям полиция. Мой отец засадил меня на год в психиатрическую лечебницу после событий на Лост-Лейке, чтобы разрушить ко мне всякое доверие. Я знала, что меня никто не будет принимать всерьез, поэтому решила спасти Карла, прежде чем генерал его убьет. Как выяснилось, мы сбежали как раз вовремя. Убийцы отца расправились с доктором Френчем и его женой вскоре после нашего побега и попытались убить вас.

– Откуда вам известно, что мистер Райс не убивал доктора Френча и его жену?

– Я была с ним все время после побега из больницы до того момента, как меня похитили люди моего отца.

– Вы знаете кого-нибудь из тех, кто вас похитил?

– Сэма Катлера.

– Кто такой Сэм Катлер?

– Я не уверена, что это его настоящее имя. Карл знал его как Пола Молинекса. Он работает на моего отца, но, когда я с ним встретилась, я об этом не знала.

– Какими была ваши отношения с мистером Катлером до того, как он вас похитил?

– Он был моим любовником, – с горечью ответила Ванесса. Когда мой отец решил выставить свою кандидатуру на президентских выборах, он велел Сэму втереться ко мне в доверие и проследить, чтобы я никак не навредила его предвыборной кампании. – Она помолчала. – Я узнала все это совсем недавно.

– Мистер Катлер был один, когда похищал вас?

– Нет. С ним были несколько отцовских охранников. Они пытались убить Карла, но ему удалось скрыться.

– Куда вас отвез мистер Катлер?

– В дом моего отца в Калифорнии.

– Это тот дом, где вы выросли?

– Да, но я там больше не бываю.

– Применял ли мистер Катлер силу, чтобы доставить вас в особняк?

– Он применил физическую силу и сделал мне укол.

– Значит, вы отправились в особняк не по своей воле?

– Да.

– Пытался ли мистер Райс похитить вас, когда он прорвался в дом?

– Нет. Он хотел меня спасти. Мой отец держал меня там против моей воли.

– Значит, мистер Райс пытался спасти вас от похитителей, когда проник в особняк и вы ушли бы с ним добровольно?

– Да.

– Если судья снизит сумму залога или освободит вас под честное слово, что вы сделаете?

– Я буду следовать инструкциям суда. Если мне разрешат до суда вернуться в Вашингтон, я снова пойду работать. Патрик Горман, мой босс, никого не брал на мое место. У меня есть квартира, где я жила уже почти пятнадцать лет.

Эми передала документ судье Веласко:

– Это документ от Патрика Гормана, подтверждающий, что Ванесса Келлер является ценным сотрудником и что он немедленно возьмет ее на работу, как только она выйдет на свободу. Я передала копию мистеру Киркпатрику, и он согласился, что данный документ вполне может заменить показания мистера Гормана на этом заседании.

– Это так, мистер Киркпатрик? – спросил судья.

– Да, ваша честь.

– Прекрасно. Еще вопросы к свидетельнице?

– Нет вопросов, – ответила Эми.

– Можете приступать, мистер Киркпатрик.

Когда Киркпатрик приблизился к свидетельнице, он выглядел подавленным, как будто ему не хотелось задавать вопросы.

– Вы были с Карлом Райсом любовниками в средней школе, мисс Келлер?

– Да.

– И вы расстались еще до окончания школы?

– Да.

– Затем вы возобновили свое знакомство в восемьдесят пятом году в Вашингтоне?

– Да.

– И снова стали любовниками?

– Нет.

– Кто решил сохранять платонические отношения?

– Я.

– И почему?

– Мы не лучшим образом расстались, когда еще учились в школе, да и сильно изменились за те годы. Мы оба. – Ванесса пожала плечами. – Мне почему-то не хотелось снова вступать с Карлом в такие отношения.

– И мистер Райс знал, что вы думаете по этому поводу?

– Да.

– И еще он знал, что вы ненавидите своего отца?

Ванесса рассмеялась:

– Об этом все знали.

– Ваша мать, Шарлотта Келлер, погибла в автомобильной катастрофе, когда вам было тринадцать лет?

– Да, но это был не несчастный случай.

– Вы считаете, что вашу мать убил ваш отец, не так ли?

– Я знаю, что это сделал он.

– Но у вас нет никаких доказательств, что она была убита, не так ли?

– Нет, – ответила Ванесса и воинственно уставилась на прокурора.

– Но власти пришли к выводу, что смерть вашей матери стала результатом несчастного случая, правильно?

– Мой отец прикармливает кучу людей, которые могут сделать похожей на несчастный случай любую смерть.

– Тем не менее официальное решение было: смерть от несчастного случая?

– Да.

– Вы показали, что Сэм Катлер жил с вами в Вашингтоне?

– Да.

– Говорили ли выему, что считаете, что ваш отец мог быть связан с убийством Кеннеди?

– Военная карьера моего отца стремительно пошла в гору сразу же, как убили Кеннеди, – воинственно ответила Ванесса.

– И вы считаете, что это произошло, потому что он участвовал в заговоре, который привел к убийству президента?

– У меня нет никаких доказательств. Просто… это совпадение… – Она замолчала, сознавая, насколько безумными кажутся ее слова. – Да.

– Вы показали, что вы и мистер Райс в свое время были любовниками, но вы предпочли поддерживать платонические отношения после встречи в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году.

– Я это уже говорила.

– А вдруг ему захотелось большего, мисс Келлер? Он знал, что вы ненавидите своего отца и поверите в любую, самую невероятную историю, если злодеем в ней окажется генерал Моррис Уингейт. Что, если все насчет секретного Подразделения он придумал, чтобы привязать вас к себе?

– Нет, Подразделение существовало, – упрямо заявила Ванесса.

– Если бы мистер Райс не рассказал вам о Подразделении, как бы вы о нем узнали?

– Вы забыли про послужные списки в сейфе.

– Пожалуйста, ответьте на мой вопрос, мисс Келлер, – терпеливо попросил Киркпатрик. – Если бы мистер Райс не рассказал вам про Подразделение, знали бы вы о его существовании?

– Нет.

– В бумагах, которые вы достали из сейфа отца, есть упоминание о Подразделении?

– Нет, но послужной список Карла лежал вместе с остальными.

– Могло ли иметься вполне невинное объяснение наличия у генерала Уингейта этих документов? Не имеющее никакого отношения к суперсекретной группе убийц?

Ванесса покачала головой. Она еле сдерживала возбуждение.

– Мой отец – убийца. Он приказал Карлу убить Эрика Гласса из-за этих документов.

– Вы не можете представить эти бумаги в суде, не так ли?

– Они у отца, если он их уже не уничтожил.

Брендан взглянул на судью:

– Не прикажете ли вы мисс Келлер ответить на мой вопрос?

– Мисс Келлер, вам не разрешено спорить с прокурором. Если вы желаете что-то сказать, пусть это сделает ваш адвокат. Понятно?

– Да, – неохотно согласилась Ванесса.

– Вы хотите, чтобы судебный репортер прочитал вам вопрос?

– Не нужно. – Ванесса повернулась к прокурору: – Нет, мистер Киркпатрик, у меня нет этих документов.

– Мисс Келлер, а вам никогда не приходило в голову, что мистер Райс мог убить конгрессмена Гласса из ревности, решив, что вы любовники?

– Я этому не верю. Вы не знаете моего отца и понятия не имеете, на что он способен.

– Вы когда-нибудь видели, чтобы ваш отец кого-нибудь убил? – спросил Киркпатрик.

Ванесса поколебалась.

– Так видели?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, как он отдает приказание убить кого-то?

– Нет, – тихо ответила Ванесса.

– Ваш отец когда-нибудь причинял вам вред?

– Он меня похитил.

– Или спас вас из рук человека, который считается признанным массовым убийцей?

Ванесса с ненавистью посмотрела на прокурора:

– Мой отец засадил меня в психушку. – Ее глаза пылали ненавистью, тело напряглось. – Он держал меня в одурманенном состоянии в течение года, только чтобы заставить молчать.

– Или чтобы помочь вам. Врачи в больнице поставили диагноз, когда вы там находились?

– Они только выполняли его указания.

– Врачи вам это говорили?

– Нет.

– Вы когда-нибудь слышали, чтобы ваш отец отдавал такое распоряжение?

– Для этого он слишком умен. Он постоянно твердит, как сильно он меня любит, как ему больно помещать меня в лечебницу. И всегда при свидетелях. Он злокозненный, но умный.

– Или очень заботливый, мисс Келлер, очень заботливый. У меня больше нет вопросов, ваша честь.

– Он сделал из меня дуру, – сказала Ванесса Эми, сидевшей рядом с ней в комнате для присяжных заседателей во время перерыва в слушании.

– Брендан – прекрасный юрист. Он знает, что вы полагаетесь только на слова Карла, утверждая, что Подразделение существует.

– А как насчет убийства доктора Френча и его жены?

– Брендан не верит ни вам, ни Карлу. Он считает, что Карл убил обоих и что вы его покрываете.

– Карл спас вам жизнь. Что Киркпатрик думает об этом?

– Он думает, что люди вашего отца пришли ко мне в дом, разыскивая вас и Карла, и что он убил и их, и полицейских. С таким объяснением у Брендана в деле все сходится.

Ванесса покачала головой:

– У нас нет никакого шанса, не так ли?

– Простите, но я предупреждала вас, что именно так все и будет. Вы – бывшая пациентка психиатрической больницы, а ваш отец – национальный герой. К тому же вы уж слишком открыто демонстрируете к нему ненависть, а это сильный мотив, чтобы лгать и искажать правду.

– До сих пор ничего не слышно от Хобсона? – спросила Ванесса.

– Нет.

– Я знала, мне никогда его не победить. Он всегда выигрывает.

Она закрыла глаза и откинула голову назад. Ее боль была настолько острой, что у Эми сердце разрывалось от сочувствия, но Вергано не знала, как избавить ее от этой боли. Они проиграли, и Ванесса с Райсом отправятся в тюрьму на долгий срок.

Глава тридцать шестая

После того как Эми Вергано сказала, что ей нечего добавить, Брендан Киркпатрик начал дело по обвинению с допроса доктора Ганетта и других людей, которых держали под дулом пистолета в больнице. Незадолго до полудня судья Веласко объявил перерыв до двух часов.

Направляясь в офис окружного прокурора на шестом этаже, Киркпатрик несколько приуныл. Обычно после удачного перекрестного допроса настроение у него бывало великолепным, но разделаться с Ванессой Келлер оказалось слишком легко. Ее безумная вера в существование мифической тайно: армии генерала Уингейта была порождением ненависти и глубокой душевной болезни, а ему не нравилось нападать на больную и запутавшуюся женщину.

– Мистер Киркпатрик, – окликнула его секретарша, – у меня важное сообщение от мистера Стэмма по поводу вашего слушания о залоге. Он потребовал, чтобы я передала вам его сразу же, как вы выйдете из зала суда.

Джек Стэмм, окружной прокурор графства Малтномах, был боссом Киркпатрика. Брендан взял у секретарши листок. Когда он прочитал записку, на его лице появилось смятение. Ему даже захотелось пойти в офис к боссу и потребовать объяснений или указаний, но текст был предельно ясен. Ему было приказано делать то, что велено, не задавая вопросов.

Брендан прошел по узкому коридору, который начинался от приемной и тянулся до обширного помещения, где трудились помощники окружного прокурора и их подчиненные. Генерал Уингейт ждал в конференц-зале, два солдата секретной службы охраняли дверь. Они обыскали Брендана и его кейс, прежде чем пропустить его.

Как только открылась дверь и помощник прокурора вошел, бледно-голубые глаза генерала тут же остановились на нем. Мистер Макдермотт вернулся сюда, как только Ванесса кончила давать показания, чтобы доложить боссу, что сказали Карл Райс и его дочь. В конце стола сидел плотный, мускулистый человек в кожаном пиджаке, который, не стесняясь, дал помощнику прокурора возможность увидеть, что он вооружен. С того момента как Киркпатрик вошел в комнату, этот человек не спускал с него глаз.

Генерал все еще подстригал свои волосы с проседью на армейский манер. На нем были белая шелковая рубашка и брюки от темно-серого костюма. Пиджак аккуратно висел на спинке стула.

Уингейт выглядел расстроенным.

– Брюс рассказал, что вы довольно жестко обошлись с Ванессой.

– Моя работа – выиграть слушание о залоге. Но могу вас уверить, удовольствия мне это не доставило.

Генерал вздохнул:

– Я знаю, вы выполняли свои обязанности, но мне всегда больно, когда больно Ванессе. У вас есть дети, мистер Киркпатрик?

– Нет, – ответил Брендан. Выражение его липа не изменилось, но сердце заныло. Они с женой только начали говорить о детях незадолго до ее смерти.

– Дети – нечто удивительное, но они спутывают все ваши чувства. Каждый пустяк, который они делают, приносит вам или радость, или боль. Как ни печально, за долгие года Ванесса принесла мне мало радости. И все же я не могу видеть, как она страдает.

– Тогда я очень сожалею, но мне нужно сообщить, что вам придется давать показания.

– Наверняка в этом нет необходимости, после того как вы расправились с Карлом и Ванессой. Разве у судьи могут быть сомнения насчет их вменяемости? Он должен понять, что Ванесса чересчур иррациональна, чтобы ее можно было отпускать под залог.

– Генерал Уингейт, если я что и уяснил за многие годы моей работы, так это никогда не пытаться предсказать, как поведет себя судья в тех или иных обстоятельствах. Мне доводилось наблюдать в залах суда самые сумасбродные решения, так что наверняка я знаю только одно – всегда надо прикрыть свою задницу. Кроме того, я хочу, чтобы вы рассказали судье, почему вы привезли дочь в свой дом и что случилось, когда туда ворвался Райс. Еще я думаю, что вам необходимо опровергнуть предположения Райса насчет секретного Подразделения, которым вы якобы руководили, когда работали в агентстве по координации разведывательных данных.

Генерал повернулся к Макдермотту:

– Что скажешь, Брюс?

– Я согласен с Бренданом. В зале суда полно представителей прессы. Она записали каждое слово, произнесенное Райсом и вашей дочерью. Нам необходимо подорвать к ним доверие. Если вы не отреагируете на обвинения, пресса начнет недоумевать, почему это вы держите язык за зубами. Давайте покончим с этим дерьмом раз и навсегда.

Уингейт снова вздохнул:

– Ты прав. Мне просто не хочется стоять напротив собственной дочери и говорить веши, которые только укрепят ее уверенность, что я жажду разрушить ее жизнь.

– Я прекрасно вас понимаю и постараюсь, чтобы все прошло как можно безболезненнее, – заверил Киркпатрик.

– Полагаю, миссис Вергано не разделяет вашего отношения?

– Нет, сэр, думаю, что не разделяет.

Брендан Киркпатрик и генерал Уингейт прошли через двери в зал в окружении охранников. Сзади шел Брюс Макдермотт. Внезапно задние ряды залил свет телевизионных камер, а из коридора послышатся громкий шум. Затем двери захлопнулись, и генерал направился к месту для свидетеля: спина прямая, глаза смотрят вперед – как на параде. Когда он поравнялся с дочерью, то помедлил, чтобы послать ей печальную улыбку. Ванесса ответила взглядом, полным лютой ненависти. Улыбка сползла с лица генерала, он грустно покачал головой.

Как только судебный пристав принял у него присягу, генерал сел.

– Вы когда-нибудь были женаты? – спросил Киркпатрик после того, как задал генералу стандартные вопросы относительно его образования, военной карьеры и бизнеса.

– Да, на Шарлотте Келлер, прелестной женщине.

– Что с ней случилось?

Уингейт опустил глаза:

– Она погибла в автокатастрофе.

– Когда это произошло?

– В середине шестидесятых, когда Ванессе было всего тринадцать лет. Смерть матери очень сильно на нее подействовала.

– Вы говорите об обвиняемой, Ванессе Келлер?

– Да.

– Обвиняемая ваш единственный ребенок?

– Да.

– Как вы охарактеризуете ваши отношения с дочерью?

– До смерти се матери мы были очень близки. Затем ей взбрело в голову, что катастрофу, в которой погибла Шарлотта, подстроил я. Она была подростком, очень трудный возраст. Наши отношения стали напряженными. – Генерал взглянул на помощника прокурора. – Признаю, в этом много моей вины. Мы с Ванессой жили в Калифорнии, но работал я в Вашингтоне.

– Вы руководили агентством по координации разведывательных данных?

– Да. Мне следовало больше бывать дома, но я не мог, особенно когда началась война во Вьетнаме. Работы было выше головы.

– Случилось ли что-нибудь, что еще сильнее повлияло на ваши отношения с Ванессой?

Уингейт кивнул:

– В восемьдесят пятом году Ванесса видела, как Карл Райс убил конгрессмена Эрика Гласса. Ужасное было убийство, кровавое. Она пережила нервный срыв, и ее пришлось положить в больницу. Я нашел для нее прекрасный частный санаторий, где она находилась в идеальных условиях. Она же всячески пыталась избежать госпитализации, будучи уверенной, что это часть какого-то заговора против нее. – Уингейт помолчал и выпил глоток воды, прежде чем продолжить. – Мне было очень тяжело помещать дочь в психиатрическую клинику, мистер Киркпатрик, но пребывание в «Доме безмятежности» было абсолютно необходимо для поправки ее душевного здоровья. – Генерал опустил глаза. – После того как я поместил ее в клинику, она отказалась со мной разговаривать.

– Вы давно знаете Карла Райса?

– Насколько я помню, мы впервые встретились в моем доме в Калифорнии в шестьдесят девятом году. Это был как раз последний год учебы Ванессы в средней школе. Карл учился с ней в одном классе.

– Каким было ваше первое впечатление от мистера Райса?

– Мне он понравился. Он был умным, умел говорить, хорошо учился и был прекрасным спортсменом.

– Каким видом спорта занимался мистер Райс?

– Карате. Он занимался с юного возраста и очень преуспел, получив черный пояс.

– Вы знаете, что мистер Райс обвиняет вас в том, что вы руководили секретным армейским Подразделением, куда вы же завербовали его во время войны во Вьетнаме?

– Да.

– Знаете ли вы, что он утверждает, что данное Подразделение по вашему приказу совершало преступные действия, включая убийство?

– Да.

– Знаете ли вы, что мистер Райс показал, будто вы приказали ему пытать и убить конгрессмена Эрика Гласса с тем, чтобы отобрать у него документы, которые ваша дочь взяла из вашего сейфа в Калифорнии? Эти документы якобы могли доказать существование данного секретного Подразделения.

– Я слышал об этих показаниях.

– Вы приказали Карлу Райсу убить конгрессмена?

– Нет, разумеется, нет.

– Существовало ли когда-нибудь подобное тайное подразделение?

– Нет. Агентство по координации разведывательных данных занималось сбором разведывательной информации, поставляемой другими учреждениями, такими как ЦРУ и разведывательное управление министерства обороны. Устав нашего агентства не разрешал нам иметь собственных агентов.

– А как же те послужные списки, которые, по словам вашей дочери, она взяла из вашего сейфа, чтобы доказать существование этого Подразделения? Те самые, которые, по словам мистера Райса, он взял у конгрессмена Гласса после того, как пытал его? Что вы можете сказать о них?

– Мистер Киркпатрик, эти документы – плод воображения моей дочери и мистера Райса. Их никогда не было в моем сейфе, потому что они никогда не существовали.

– Вы знаете, зачем мистер Райс придумал всю эту историю насчет секретного Подразделения?

Генерал Уингейт поколебался.

– У меня есть предположение, – наконец сказал он.

Судья Веласко взглянул на Эми, ожидая возражения. Когда она промолчала, он отнес это на счет ее неопытности.

– Ознакомьте с ним суд.

– Я не очень горжусь тем, что собираюсь сказать. Тогда я полагал, что делаю то, что лучше для всех, кого это касалось.

Уингейт помолчал, собираясь с мыслями. Эми подумала, что он выглядит как человек, который вынужден выполнять неприятную, но необходимую обязанность. Тишина в зале свидетельствовала, что генерал привлек внимание всех присутствующих, включая судью.

– Как я уже говорил, мистер Райс был очень способным молодым человеком, который производил прекрасное первое впечатление. В отличие от других детей в школе Карл получал стипендию, и я уважал его за упорство. Я сам из бедной семьи, учился на стипендию и знаю, как тяжело бедному мальчишке находиться среди детей, у которых есть все. Только позднее я осознал, что он совсем запутался, особенно относительно отношений со мной.

Отец мистера Райса бросил семью, когда Карл был совсем маленьким, его воспитывала мать. Когда он рос, в его жизни отсутствовал мужчина. Мне вскоре стало ясно, что он завидует богатству Ванессы и хочет стать членом ее семьи. Он стал относиться ко мне так, будто был моим сыном. Я не сразу понял, что происходит, иначе бы старался держаться от него подальше.

– Было ли что-то заставившее вас осознать, что такая проблема существует?

– Да. В те времена я был знаком с человеком, который организовывал бои между людьми, занимающимися разными видами боевых искусств: боксеры, борцы, дзюдоисты боролись с тайскими кикбоксерами. Однажды я взял с собой Карла, потому что он серьезно занимался карате. Одним из бойцов оказался «черный пояс» по имени Торренс, местный чемпион, у которого в городе был спортзал, где он обучал ребят карате. Он победил, и после боя я спросил Карла, смог бы он выстоять против Торренса. Ничего не значащий разговор, я забыл о нем и вспомнил, только когда через несколько недель получил по почте конверт без имени и обратного адреса. Письма тоже не было, только газетная вырезка о Торренсе. Кто-то пробрался в его спортзал и избил его чуть не до смерти. Я был уверен, что это дело рук Карла и что он послал вырезку, чтобы произвести на меня впечатление. Но эффект был противоположным. Я ужасно расстроился, испугавшись, что сам невольно подсказал Карлу идею этого нападения. Еще я беспокоился, что рядом с моей дочерью находится такой неуравновешенный человек. Но я никак не мог уговорить Ванессу расстаться с Карлом, а к тому времени у нас уже были очень натянутые отношения. Если бы я рискнул посоветовать ей бросить Райса, она тут же бы начала с ним встречаться в три раза чаще.

– И как вы поступили? – спросил Брендан.

– Я подумал, не позвонить ли в полицию, но у меня не было доказательств вины Карла. Кроме того, к этому времени он уже получил стипендию в колледже «Лиги плюща», и я понимал, что арест лишит его шансов поступить туда. Как я уже говорил, я ощущал себя виноватым в том, что произошло, но тут вмешалась судьба. Карла призвали в армию, и он пришел ко мне за советом.

– Вы имели какое-нибудь отношение к его призыву?

– Никакого. Это еще одна выдумка Ванессы.

– Продолжайте.

– Карл хотел знать мое мнение: идти ли ему служить или постараться получить студенческую отсрочку. Наверное, мне следовало помочь ему поступить в колледж, но я хотел, чтобы он оказался как можно дальше от Ванессы, поэтому я убедил его пойти в армию. Мне не следовало пользоваться его отношением ко мне, но я это сделал, чтобы защитить дочь. Еще я полагал, что служба в армии поможет Карлу созреть.

Когда Карл снова встретился с Ванессой в восемьдесят пятом году, он знал, что дочь меня ненавидит. Я полагаю, он придумал всю эту историю про тайное армейское Подразделение, чтобы она снова стала с ним встречаться. Возможно, он все еще был в нее влюблен.

– Вы встречались с мистером Райсом в период между его последним годом в школе и недавним случаем, когда он ворвался в ваш дом?

– Нет, у нас не было никаких общих дел.

– Вы не приглашали его в свой дом в Виргинии после его первого боевого задания, чтобы завербовать в эту тайную организацию?

– Нет. Он никогда не бывал в моем доме в Виргинии и, как я уже говорил, не существовало никакой тайной армии.

– И вы не встречались с ним в мотеле в Мэриленде, чтобы приказать пытать и убить конгрессмена Гласса?

– Конечно, нет.

– Ладно, перейдем к более поздним событиям. Пожалуйста, расскажите судье, каким образом обвиняемая попала в ваш дом, после того как она помогла мистеру Райсу сбежать из больницы?

– Вы не должны забывать, что в восемьдесят пятом году Карл убил конгрессмена Гласса и подозревался в убийстве генерала Питера Риверы примерно в то же время, а затем едва не убил еще двоих во время игры Младшей лиги. Совершенно очевидно, что я очень волновался, что Ванесса находится в бегах с таким опасным человеком. Поэтому я велел нескольким моим людям из «Компьютекса»…

– Это ваша компания?

– Да. У нас прекрасно подготовленный штат охранников, бывшие «зеленые береты» и рейнджеры, с которыми мы спасали моих служащих в Афганистане. Я послал их за Ванессой, потому что знал, насколько опасным может быть мистер Райс. Им повезло, они нашли их раньше, чем Карл успел причинить Ванессе какой-нибудь вред. Им было приказано привезти дочь ко мне, я же планировал сообщить о ней властям, предварительно позаботившись об адвокате и психиатрической помощи. – Уингейт помолчал и задумался. – Возможно, мне следовало приказать моим людям везти Ванессу прямо в полицию, но я так мало делал для нее после смерти ее матери… Что ж, наверное, я поступил неправильно, но случись такое еще раз, я поступил бы так же. Я хотел, чтобы моя дочь была в безопасности и со мной.

– Что произошло после того, как вы узнали, что Ванессу спасли? – спросил Киркпатрик.

– Я в тот момент находился в Кливленде, участвовал в кампании. Я сразу же вернулся домой.

– Расскажите суду, что сделал Карл Райс, когда узнал, что ваша дочь находится в вашем доме?

– Вскоре после моего приезда Карл проник в мой дом.

– Кто-нибудь пострадал?

– Да. Несколько моих охранников были убиты или ранены.

– Что сделал мистер Райс, попав в дом?

– Он ворвался в комнату, где находилась Ванесса. В этот момент я как раз с ней разговаривал. Один из моих людей отвлек его, и мне удалось выбежать из комнаты и позвать охранников. Мы держали его в осаде до прибытия полиции. Моя дочь позвонила человеку из ФБР по имени Виктор Хобсон, и он договаривался об условиях их сдачи. Я ему очень признателен, ведь Ванесса не пострадала.

– У меня больше нет вопросов, – заявил помощник окружного прокурора.

Судья кивнул Эми.

– Миссис Вергано, – сказал он, – свидетель в вашем распоряжении.

Эми достала из папки список из десяти имен.

– Благодарю вас, ваша честь, – сказала она и повернулась к генералу Уингейту: – Генерал Уингейт, – спросила она, – кто такой Артур Домбровский?

– Понятия не имею.

– Кто такой Фредрик Саарштад?

– Никогда о нем не слышал.

Эми прочитала еще семь имен. Генерал отрицал, что знает хоть кого-то из них.

– Но вы знаете Карла Райса? – спросила она, поднимая глаза от списка.

– Да.

– Вы не удивитесь, если я скажу, что только что прочитала вам список из десяти человек, который ваша дочь взяла из вашего сейфа в Калифорнии и передала конгрессмену Глассу?

– Миссис Вергано, эти документы всегда существовали только в воображении моей дочери. Полагаю, именно она назвала вам эти имена, но я не знаю, откуда она их взяла.

Эми внимательно посмотрела на генерала, который подготовился к новым вопросам. Однако она покачала головой:

– У защиты больше нет вопросов, ваша честь. Генерал явно удивился и кинул быстрый взгляд на Киркпатрика, который пожал плечами.

– У вас еще есть свидетели, мистер Киркпатрик? – спросил судья Веласко.

– Возможно, еще один. Не могли бы мы прерваться, чтобы я мог с ним переговорить?

– Сколько времени вам нужно?

– Двадцать минут, полчаса.

– Прекрасно. Перерыв на полчаса.

Когда Киркпатрик и Уингейт шли по проходу к дверям зала суда, два сотрудника секретной службы и охранники генерала окружили их плотным кольцом. Остальные люди Уингейта ждали снаружи. Помощник прокурора распахнул дверь, и сразу засверкали огни телевизионных камер и посыпались вопросы репортеров.

– Через час генерал устроит пресс-конференцию в гостинице, – достаточно громко, чтобы перекрыть шум, объявил Брюс Макдермотт. – До этого – никаких вопросов.

– Давайте пройдем наверх, подальше от толпы, – предложил Брендан.

Они быстро поднялись по мраморной лестнице в офис окружного прокурора, откуда Киркпатрик снова повел генерала к конференц-залу.

– Прежде чем вы уйдете, вам придется кое с кем встретиться, – сказал он ему.

– У нас нет времени, – вмешался Макдермотт. – Завтра генералу надлежит быть в Питсбурге, да еще эта пресс-конференция…

– Боюсь, что это важно, – настаивал помощник прокурора, открывая дверь в зал.

– День добрый, генерал, – кивнул Тед Шуновер, главный возмутитель спокойствия при президенте Дженнингсе. Он сидел за столом вместе с Виктором Хобсоном. – Вы ведь знакомы с помощником директора ФБР?

Макдермотт в ярости повернулся к Киркпатрику.

– Что здесь делает этот человек? – спросил он, указывая на Шуновера.

– Мистер Киркпатрик понятия не имеет, зачем я приехал, Брюс, – сказал Шуновер. – Но повод для моего появления здесь я могу обсудить только с генералом Уингейтом. Так что всем, кроме него и директора Хобсона, придется выйти.

– Как бы не так, мать твою! – ответил Макдермотт. – Генерал, у вас нет времени для болтовни с палачом Дженнингса.

– У вас нет выбора, мистер Макдермотт, – вмешался Хобсон. – Эта встреча – часть уголовного расследования, так что я, как федеральный агент, имею полное право очистить это помещение. Вы, телохранитель генерала и агенты секретной службы, равно как и мистер Киркпатрик, должны подождать снаружи.

Макдермотт начал было протестовать, но Уингейт поднял руку:

– Выйди, Брюс.

– Но…

– Все будет в порядке.

Как только дверь за Киркпатриком, Макдермоттом и остальными закрылась, Уингейт уселся напротив Шуновера и помощника директора ФБР.

– У нас тут проблема, генерал. Или, вернее, у вас, – сказал Шуновер.

– Какая проблема?

– Боюсь, что часть ваших показаний под присягой была лживой, вот я и подумал, что вы захотите прояснить вопрос, прежде чем об этом узнает пресса.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – отрезал генерал.

– Вы показали, что у вас не было никаких контактов с Карлом Райсом после его школьных дней и появлением в вашем особняке.

– Все так.

– Во время перекрестного допроса миссис Вергано зачитана вам список лиц, членов секретного Подразделения, которым вы руководили, когда работали в Агентстве по координации разведывательных данных. Вы заявили, что никогда не слышали об этих людях.

– Правильно.

Шуновер достал из кейса стопку листков и подвинул их к Уингейту.

– Тогда как вы объясните вот это? – спросил он.

Генерал некоторое время перелистывал бумаги. Они были покрыты цифрами и буквами и напоминали шифр.

– Что это? – спросил генерал.

– Не хотите пояснить, Виктор? – предложил Шуновер.

– Обязательно. Ванесса забрала из вашего сейфа послужные списки членов секретного Подразделения.

Уингейт улыбнулся:

– Да не было никаких документов, мистер Хобсон. Они…

– Да, да, – перебил Хобсон. – Плод воображения двух не слишком вменяемых людей, как вы показали, и я уверен, что оригиналов уже не существует. Только дурак хранил бы эти документы после того, как Карл Райс убил из-за них конгрессмена Эрика Гласса, а вы кто угодно, но не дурак. Кстати, ваша дочь тоже. Ванесса переписала имена всех десятерых, прежде чем передала бумаги конгрессмену, и это помогло мне получить документы, которые Тед только что передал вам.

– Они не похожи на послужные списки, – заметил генерал.

– Они – нечто другое. Я таки предъявил ордер на поиск в Центральном армейском архиве в Сент-Луисе, штат Миссури, личных послужных списков, и они нашли таковые для всех десяти человек, указанных Ванессой. Все они напоминали официальные документы Карла: участие только в нескольких боевых операциях или вовсе без боевого опыта, причем эти операции имели место в самом начале их воинской карьеры. Все они имели дополнительно какую-то работу и ни у кого не было звания выше сержанта. Но я искан не только послужные списки. Карл всегда утверждал, что был капитаном, а капитан получает значительно больше, чем сержант. Ванесса подсказала мне посмотреть ведомости об оплате. Странно, но никаких следов таковых я в Сент-Луисе не обнаружил. Клерк, с которым я беседовал, поведал мне, что пожар, причину которого так и не выяснили, уничтожил все эти ведомости еще в семьдесят третьем году.

Хобсон помолчал и взглянул на Уингейта, но тот не реагировал. Виктор улыбнулся:

– В середине девяностых были также уничтожены микрофильмы, на которых была уточненная информация, – продолжил он. – Я уже решил, что уперся в стену, когда клерк вспомнил, что финансовая и бухгалтерская служба министерства обороны в Индианаполисе хранит копии оригиналов платежных ведомостей на микрофильме. – Хобсон покачал головой. – Я замучился, пока их нашел. Микрофильм оказался в старых, покрытых плесенью ящиках, наполненных тысячью метрами пленки. Я и мои помощники едва не ослепли, но в конце концов мы нашли платежные ведомости на всех десятерых.

– Я ничего не могу понять в этих цифрах и буквах, – заметил Уингейт.

– Зато вы узнаете имена в верхней части листа. Те самые, которые миссис Вергано зачитывала вам, а вы под присягой говорили, что понятия не имеете, кто это такие. – Хобсон положил еще один документ на стол: – Это платежная ведомость Карла Райса за время его службы в армии, с семидесятого по восемьдесят пятый год. У вас в пачке есть копия.

Уингейт нашел копию и уставился на нее.

– Я тоже не мог разобраться в этих значках, – признался Хобсон, – но я нашел специалиста в министерстве обороны, который смог расшифровать этот код. Карлу платили как капитану как раз с того момента, когда, по его утверждению, он начал работать на вас. И еще он получал дополнительные деньги за работу в тяжелых условиях, которые ему, ясное дело, не платили бы как преподавателю вьетнамского языка. Но самое главное: некто должен был завизировать продвижение этих людей с тем, чтобы им увеличили оклад. На странице для каждого человека есть кодовый значок, который подтверждает их повышение в звании до капитана и соответственно большее жалованье. Бумаги, свидетельствующие о повышении этих людей в звании, хранятся вместе с платежными ведомостями.

Хобсон подвинул бумаги по столу ближе к генералу.

– Они все подписаны вами, генерал, – сказал Шуновер.

Уингейт смотрел на документы, но не касался их.

– Виктор, выйди на минутку, – попросил Шуновер.

Хобсон молча поднялся. Он обошел стол, не сводя глаз с генерала. Уингейт сильно побледнел. Казалось, он не понимает, что происходит, подобно человеку, который только что пробудился от глубокого, беспокойного сна.

– И чего хочет Дженнингс? – спросил генерал, когда они с Шуновером остались одни.

– Он бы с удовольствием увидел вас на эшафоте в Калифорнии в ожидании казни за убийство Эрика Гласса. Если честно, я бы тоже не отказался посмотреть.

– Ничего такого не произойдет. – Уингейт взял бумаги, которые сложил в стопочку. – Эта белиберда из цифр и букв никуда вас не приведет. Равно как и показания моей дочери, бывшей пациентки дурдома, и Карла Райса, массового убийцы.

– Карл успешно прошел три испытания на детекторе лжи, после того как мы перевезли его в федеральную тюрьму. Ванесса тоже.

– Показания детектора лжи не принимаются в суде.

Шуновер улыбнулся:

– Вы правы, но пресса будет в экстазе. Слушание по вопросу залога еще не закончено, объявлен перерыв. Как вы думаете, что напечатают газеты, когда эти документы будут предъявлены в качестве вещественных доказательств? Вы под присягой показали, что никогда не слышали об этих людях и не видели Карла после окончания им средней школы. Ваша подпись на платежных ведомостях доказывает, что вы солгали.

– Эти документы – подделка. Скорее всего Дженнингс поручил состряпать их кому-нибудь из ЦРУ.

– Вот именно, ЦРУ. Вы напомнили мне, что вскоре после убийства Эрика Гласса вас навещал агент ЦРУ. Это так?

– Нет.

Шуновер кивнул.

– Чарльз предупредил меня, что вы будете отрицать, что знаете хоть что-то об этой встрече, а Грегори Сакс умер, став жертвой вооруженного ограбления, которое случилось вскоре после убийства генерала Питера Риверы.

– Куда вы клоните?

– В восемьдесят пятом Сакс был связным Подразделения с Белым домом. Когда Ванесса сказала полицейским, что Эрика Гласса убил Карл Райс, Грег сразу сообразил, что конгрессмен погиб от руки члена Подразделения, и в нем заговорила совесть. Ему были противны многие из заданий, выполняемых этими людьми, но они всегда оправдывались соображениями национальной безопасности, поэтому он находил рациональное оправдание для убийств, торговли наркотиками и других грязных дел, которыми занимались ваши люди. Но смерть Гласса стала последней каплей. Это Сакс пошел к президенту Рейгану и сказал, что Подразделение следует прикрыть. Он же передал вам приказ президента прикрыть Подразделение. И вы в самом деле его прикрыли, не так ли? Вы послали этих великолепных солдат на верную смерть. Затем вы подстроили все так, чтобы выглядело, будто генерала Риверу убил Карл Райс ради шифра секретного фонда. Но на самом деле генерала убили именно вы и забрали деньги, не так ли? Вам повезло, что этот Сакс и президент, которому он якобы сообщил о мифической секретной армии Ванессы, мертвы. И куда теперь ведет ваша сказка? Когда Сакса убили, Рейган назначил руководить тайным расследованием, касающимся Подразделения, способного агента ЦРУ. Этим агентом был Чарльз Дженнингс.

– А, и теперь, полагаю, Чарльз вылезет на телеэкран и возвестит всему миру о том тайном расследовании, которое якобы доказало, что человек, выставивший против него свою кандидатуру, убийца и вор?

– Не надо ерничать, генерал. Президент знает, что вы весь в грязи. Его не надо убеждать, что вы предали своих людей во Вьетнаме, украли миллионы из тайного фонда и на эти деньги купили «Компьютекс», равно как и то, что именно вы стояли за убийствами Сакса, Гласса и Риверы. К сожалению, когда Райс скрывался, а Сакс был мертв, он ничего не мог доказать. Затем Райс вернулся из мертвых и вдобавок у нас есть вот это. Платежные ведомости на людей, про которых, как вы под присягой показали, знать ничего не знаете, хотя ваша подпись стоит на документах об их повышении в звании, которого они, если верить официальным документам, так и не смогли достичь.

– Все это очень интересно, но я должен сделать заявление прессе, к тому же меня ждет самолет на Питсбург.

– Воспользуйтесь этой пресс-конференцией, чтобы сообщить, что вы снимаете свою кандидатуру с президентской гонки.

– Ни за что.

– Тогда мы доведем все эти данные до сведения общественности, министерство юстиции поинтересуется, откуда у вас деньги для финансирования «Компьютекса», а мы повнимательнее посмотрим, что вызвало катастрофу, которая убила Саймона Брауна. При такой негативной кампании в прессе вам крупно повезет, если вы получите несколько голосов во время предварительных выборов, а у президента будет еще целых четыре года, чтобы превратить вашу жизнь в ад.

– Именно так происходит с банановыми республиками, Тед, – спокойно ответил Уингейт. – Человек во власти арестовывает оппозицию. Если Чарльз попробует провернуть такое со мной, я выиграю предварительные выборы как нечего делать.

– У вас будет возможность посчитать голоса в тюрьме, если другие заключенные решат в этот вечер смотреть по телевизору выборы, – ответил Шуновер.

Уингейт встал:

– Вы блефуете, Тед. Если вы настаиваете на своих безумных обвинениях, я проведу пресс-конференцию для того, чтобы разоблачить ваш шантаж и угрозы. Я заставлю Брендана Киркпатрика и агентов секретной службы, охраняющих меня, рассказать миру, как подручный президента настаивал наличной встрече, а затем найду лучших экспертов, которых только можно нанять за деньги, чтобы доказать, что эти документы – фальшивка.

Шуновер улыбнулся:

– Когда я был во Вьетнаме, знаете, как мы называли людей, которые посылали солдат делать за них грязную работу? Мы называли их ГТК, что означало «гребаные тыловые крысы». Мы презирали их так же, как я презираю вас. Поэтому я буду очень гордиться, когда мне удастся вас достать.

Сэм Катлер продумывал детали охраны для выступления в Мэдисоне, Висконсине, когда генерал ворвался в свой гостиничный номер. С репортерами он разговаривал спокойно и уверенно, но сейчас просто кипел от гнева.

– Сэм! – рявкнул Уингейт.

Катлер прекратил говорить по телефону и прошел за боссом в спальню.

– Комнату проверили? – спросил генерал.

– Мы можем говорить, – ответил Катлер.

Пока он переодевался в повседневную одежду для поездки в Питсбург, Уингейт рассказал ему о беседе с Тедом Шуновером.

– Эти бумаги могут нам навредить, – заявил он, – но главная наша проблема – Карл Райс. Ванесса знает только то, что он ей рассказал. Карл – главное.

– Что вы хотите, чтобы я сделал? – спросил Катлер.

Уингейт уставился на своего помощника:

– Не будь идиотом!

– Райс обязательно исчезнет, генерал. Дженнингс упрячет его подальше.

– Так найди его. Используй наших людей в министерстве юстиции и в ЦРУ, плати, сколько потребуется, но найди его. И не забывай, Сэм, не только я в опасности. Ты тоже можешь много потерять, если Карл Райс будет жить.

Глава тридцать седьмая

Предполагалось, что Райан отправится домой вместе с матерью Бобби, поэтому он очень удивился, когда Эми заехала за ним в школу и сказала, что они поедут в здание суда графства Малтнома. Последний раз мальчик был в суде в тематический день. «Покажите вашему ребенку, где вы работаете». Перед началом судебного заседания судья, очень милая тетя, позволила ему посидеть в ее кресле и подержать молоток. Затем ему целый час пришлось сидеть в рядах для зрителей и слушать, как его мама и другой адвокат спорят. Райану понравилось сидеть в кресле судьи, но все остальное навевало скуку. Он спросил у Эми, зачем они едут в город. Та сказала, что это сюрприз. Она не стала говорить, что эта встреча – одно из условий, которые поставил Карл Райс, когда согласился помочь Теду Шуноверу и президенту Дженнингсу завалить Морриса Уингейта.

Когда Эми и Райан приехали, в суде все еще толпились люди, но в коридоре, ведущем к залу судьи Веласко, стояли только суровые мужчина и женщина в гражданской одежде, агенты ФБР, как догадалась Эми. В закрытом зале суда еще двое агентов охраняли дверь в офис судьи.

Эми постучала. За дверью оказалась приемная, где обычно сидела секретарша судьи. На этот раз ее не было. На ее месте сидел еще один агент ФБР, который внимательно наблюдал за вошедшими.

– Входите, миссис Вергано, – сказал агент, открывший дверь. Эми поблагодарила его и вместе с Райаном вошла в офис судьи, где ждал Карл Райс. На нем не было наручников и одет он был в светлые брюки и хлопчатобумажную рубашку.

Увидев Карла, Райан внезапно засмущался, а тот широко ему улыбнулся:

– Эй, чемпион, как дела в команде?

– Нормально, – тихо ответил мальчик. Эми положила ладонь на плечо сына:

– Они выиграли одну игру и две проиграли, но в последний раз Райан неплохо себя проявил.

– Рад за тебя, – сказал Карл. – А как насчет кривого броска?

– Я почти не практиковался, – пробормотал мальчик.

– Это скверно. Ты никогда не научишься, если не будешь практиковаться. Пусть мама помогает, ловит мяч.

Райан пожал плечами. Карл присел, чтобы бытье ним одного роста, и Эми отступила назад.

– Ты ведь расстроился из-за той драки, верно?

Райан снова пожал плечами, но взглянуть мужчине в глаза он отказывался.

– Это ничего. Я ведь тоже огорчился. Ничего приятного, когда в тебя стреляют. Еще мне очень неприятно, что я покалечил Барни Лутца и того полицейского. Это было неправильно.

Райан смущенно переступил с ноги на ногу.

– Но я попросил твою маму привести тебя сюда не для того, чтобы об этом говорить. Мне нужно сказать тебе кое-что другое.

Райан выжидающе взглянул на Карла:

– Вы вернетесь домой?

– Мне бы очень хотелось, – лицо у мальчика вытянулось от огорчения, и Райс положил руку ему на плечо. – Если я открою тебе один секрет, ты мне пообещаешь никому не говорить? Это очень важно, но никто, кроме тебя и твоей мамы, не должен знать.

Райан поколебался. Он был явно смущен.

– На самом деле я ведь никакой не плотник, Райан. Я шпион. Ты ведь знаешь, что это такое?

– Вроде Джеймса Бонда.

Карл кивнул.

– Я работаю под прикрытием на наше правительство, так что, когда я жил в вашем доме, я был на задании. Я не могу рассказать тебе о нем, потому что это секрет, но это было очень важное задание. Когда меня подстрелили, все пошло насмарку, но мое начальство договорилось с полицией, и у меня больше нет никаких неприятностей.

– Если все в порядке, почему вы тогда не можете вернуться?

– Мне бы очень хотелось. Мне очень нравится твоя мама, а ты сам – просто замечательный, но шпионам не полагается жить рядом с обычными людьми. – Карл наклонился вперед, пока его губы едва не коснулись уха Райана. – Этого не знает даже твоя мама, – прошептал он. – Я работаю напрямую на президента, и он только что дал мне новые инструкции. Я не могу сказать тебе, какие именно, но это будет самое важное задание в моей жизни.

– Правда?

Карл кивнул.

– Я скажу тебе кое-что. Если бы у меня был сын, я бы хотел, чтобы он стал таким, как ты, но шпионы не могут жениться. Нам постоянно нужно быть в разъездах, и мы не хотим навлекать опасность на тех, кого любим.

– Разве вам не бывает одиноко? – спросил Райан.

– Да, – признался Карл. Он почувствовал, как теснит в груди, но постарался скрыть от мальчика свою печаль. – Но теперь, когда на меня нападет тоска, я буду вспоминать, как хорошо мне было в вашем доме, и я сразу повеселею. И я буду следить за вами, ребята. Мое разведывательное управление будет сообщать мне, как ты учишься и как проходят игры Младшей лиги. Вот почему я хочу, чтобы ты научился тому броску. Будет приятно узнать, что ты выиграл несколько игр, применив приемы, которым я тебя научил. Как ты думаешь?

– Я буду тренироваться.

– Вы поможете ему, Эми?

– Обязательно, – сказала женщина, с трудом сдерживая слезы.

– И про школу не забывай. Я хочу, чтобы ты во всем был первым. Договорились?

– Ладно, – серьезно ответил Райан. По его щеке потекла слеза.

Карл встал. Ему потребовалась вся его закалка, чтобы оставаться спокойным.

– Тогда давай пожмем друг другу руки.

Райан протянул ручонку, утонувшую в большой ладони Карла, а тот притянул мальчика к себе и обнял.

– Где бы я ни был, ты всегда будешь в моем сердце. – Он встретился взглядом с Эми. – Ты и твоя мама.

– Мы когда-нибудь еще вас увидим? – спросил Райан. Слезы уже текли ручьем.

– Можешь мне поверить, мне бы ужасно хотелось когда-нибудь снова увидеться с тобой. А пока позаботься о своей маме, ладно? Ты ей нужен не меньше, чем она тебе. И осваивай этот бросок. – Карл взлохматил волосы Райана. – Мне пора. Президент прислал за мной специальный самолет, я не могу заставить его ждать.

Райан вытер слезы рукавом.

– Будь осторожен, – сказал Карл. Затем он коснулся плеча Эми и вошел в зал суда. Дверь за ним закрылась, и Райан не увидел, как агенты надевают на его друга наручники, прежде чем увести.

– С ним будет все в порядке, Райан, тебе не надо беспокоиться, – уверила сына Эми, все еще не сводя глаз с двери. Затем взглянула на сына: – Ты как?

– Нормально, – смущенно кивнул Райан, стесняясь слез, но не в силах остановиться.

Эми села перед ним на корточки. У нее тоже текли по щекам слезы.

– Грустить не стыдно. Он хороший друг. Возможно, он когда-нибудь возьмет отпуск со своей работы, и мы снова его увидим. Но самое главное – знать, что мы ему дороги. Ты понимаешь, что я хочу сказать, верно?

Райан кивнул.

– И ты помнишь, что Карл просил тебя хранить все в тайне?

– Я никому не скажу, – заверил ее сын.

– И я помогу тебе освоить бросок и со школьными заданиями, чтобы Карл мог тобой гордиться, хорошо?

Райан кивнул.

– Знаешь, немного поздновато идти в магазин за продуктами для ужина. Как насчет забежать в «Спагетти фэктори»? Тебе еще нужно что-то взять с собой на завтрашнюю игру. Тренер обещал поставить тебя питчером?

– Ага.

– Попробуешь бросок?

– Не знаю, если получится, – ответил мальчик. Эми расслышала в его голосе беспокойство.

– Не попробуешь, не узнаешь.

– Наверное.

– Тогда пошли поедим и еще успеем потренироваться до темноты.

Один агент задержался, чтобы все закрыть. Он выпустил их из офиса судьи и выключил свет. В этот же самый момент с парковки выехала машина без опознавательных знаков и с тонированными стеклами. На заднем сиденье сидел Карл Райс. Машина отправилась в аэропорт, где уже ждал самолет ФБР, чтобы доставить его в неизвестное место назначения.

Глава тридцать восьмая

На то, чтобы узнать, куда Виктор Хобсон запрятал своего главного свидетеля, у Сэма Катлера ушла неделя и небольшое состояние, которое он уплатил Роберту Блуму, агенту ФБР с пристрастием к кокаину. Внимательно изучив аэрофотоснимки некой фермы в Небраске, Катлер сообщил Уингейту, что ситуация ему абсолютно не нравится. Тот ответил, что ФБР использует этот дом именно потому, что его трудно атаковать. Ферма находилась далеко от основной дороги, поэтому любой, направляющийся туда на машине, будет виден подобно скале в чистом поле. Запертая калитка отделяла грунтовую дорогу, которая вела к ферме, от государственного шоссе. С другой стороны калитки тянулись мили колючей проволоки. Грунтовая дорога подобно стреле пересекала кукурузные поля, где могли бы спрятаться атакующие, но они заканчивались на приличном расстоянии от дома, так что между ними находилось пустое пространство.

Уингейт и Катлер обсудили разные варианты и пришли к выводу, что шансов у них нет. Они не знали, как долго Карла будут держать на ферме, а если Хобсон куда-нибудь переместит его, придется начинать все сначала. Поэтому Сэм собрал тех шестерых, с которыми он похищал Ванессу, и отправился с ними в Омаху, избегая воздушного транспорта из-за многочисленных видеокамер.

В вечер нападения ночь выдалась безлунной. Сэм оставил машину в половине мили от въезда на ферму. Один из солдат разрезал колючую проволоку, и отряд двинулся вперед под прикрытием кукурузы, высокие стебли которой защищали людей от пронизывающего холодного ветра. Чтобы пробраться через поле, Катлер использовал глобальную поисковую систему, и остановил отряд у самого его края. Отсюда он оглядел дом через бинокль ночного видения. На крыльце курил сигарету охранник, другой шагал по периметру. Катлер с отвращением смотрел на их халатное поведение. Двое из его людей были прекрасными снайперами и могли беззвучно снять обоих еще до атаки, но сколько их еще в доме? Аэрофотосъемка с тепловым индикатором показала шестерых. Карл и пять фэбээровцев. Но самолет летал почти сутки назад, число людей в доме могло быть увеличено.

Катлер уже было собрался дать снайперам команду стрелять, но тут агент, куривший на крыльце, выбросил сигарету и вошел в дом. Второй тоже скрылся из вида, зайдя за угол. Теперь никто не наблюдал за территорией, отделяющей группу Катлера от дома, и Сэм мгновенно принял решение.

– Бегом к дому! – скомандовал он. Если бойцы совершат пробежку достаточно быстро, они смогут использовать элемент внезапности, чтобы положить всех, кто находится внутри.

Группа Катлера пробежала лишь полпути, когда оба снайпера упали, а все вокруг залил свет прожекторов. На мгновение Сэм ослеп и заслонился локтем.

– Прикажите вашим людям положить оружие на землю, мистер Катлер, – произнес голос, усиленный рупором. – Вы окружены, скрыться не удастся.

Из-за стеблей кукурузы начали показываться солдаты. Тут до Катлера дошло, что его люди были ранены выстрелами из дома.

– Мы следили за вами с того момента, как вы расплатились с Робертом Блумом за информацию о расположении фермы. Кстати, его уже арестовали. Тебя подставили, Сэм, и теперь у тебя и твоих ребят единственный выход – сотрудничество. Так что бросайте оружие. Мы позаботимся о ваших раненых, а с тобой кое-кто хочет поболтать.

Катлер понимал, что если он прикажет стрелять, то и он, и его люди умрут, поэтому он подчинился. Несколько врачей подошли к раненым снайперам, на всех остальных надели наручники и отвели в сарай. Самого Сэма трое солдат повели в дом.

Там в гостиной в мягком кресле восседал Тед Шуновер. В камине ревел огонь, на низеньких столиках стояли настольные лампы от Тиффани, спинку дивана укрывал плед с цветочным узором. На стенах картины маслом: пасущиеся в поле коровы. Катлер даже не моргнул бы, если бы из соседней комнаты вышли Мамаша и Папаша Кеттл. Но вместо них к помощнику президента присоединились Карл Райс и Виктор Хобсон.

– Садись, Сэм, – предложил Шуновер, показывая на жесткий стул с высокой спинкой. Катлер сел, а охранники встали рядом, бдительно наблюдая за пленным, несмотря на наручники.

– Нельзя ли снять «браслеты»? – спросил Катлер.

Шуновер улыбнулся:

– Номер не пройдет, Сэм. Ты здорово опасен даже в них. Теперь, позволь нам разъяснить тебе программу. Я собираюсь сделать тебе предложение. Затем – не важно, примешь ты его или нет, – мы отправим тебя вместе с твоими ребятами в одно из этих секретных мест, куда мы упрятываем террористов. Если ты собирался требовать телефон или адвоката – забудь. Твоих гражданских прав больше не существует. Впрочем, не все еще потеряно.

– Я слушаю.

– Я не буду ходить кругами, Сэм. Нам нужен Моррис Уингейт. Уверен, он уже рассказал тебе про платежные ведомости. К тому же он лгал на слушании дела его дочери по поводу залога. Прибавь к этому показания Райса. Все это дает нам возможность обвинить его в чем-то, как минимум в ложных показаниях под присягой. Но буду честен: очень может быть, что этим придется ограничиться. Если, конечно, мы не найдем свидетеля, который подтвердит слова Карла.

– Меня, – сказал Катлер.

Шуновер кивнул:

– Один или даже несколько человек из тех. кого мы сегодня поймали, тоже могут дать полезные показания. Скоро узнаем. Они парни крутые, но мы и не таких ломали. Ноты – главный приз, человек изнутри, верный прислужник Уингейта.

Катлер не произнес ни слова, но все видели, что он размышляет.

– На данный момент, Сэм, ты исчез, и никто не сможет тебе помочь. Так что ты предоставлен самому себе.

– Это смахивает на то задание, когда мы должны были освободить военнопленных американцев, – добавил Райс. – Генерал тогда списал всех людей в Подразделении, теперь он так же поступит и с тобой. Как только тебя поймали, тебе грош цена.

– Спасибо за заботу, – хмыкнул Катлер.

– Не заблуждайся. После того что ты сделал с Подразделением, я бы с радостью увидел тебя мертвым. Ноя хочу уничтожить Уингейта, а тут многое зависит от тебя.

– Так что скажешь? – спросил Шуновер.

– Я хочу больше, чем жизнь в клетке, если я соглашусь с вами сотрудничать, – заявил Катлер.

– Прежде мы должны узнать, что ты сможешь для нас сделать.

– Поверьте мне, я могу сделать многое…

Глава тридцать девятая

Через две недели Эми Вергано закрыла дверь маленькой комнаты без окон в здании ФБР в Сан-Диего, поставила свой кейс и пакет в коричневой бумаге на пол и села за стол напротив Карла Райса и Ванессы Келлер. Волосы Карла были коротко подстрижены, борода сбрита, одежда – повседневная. На Ванессе были джинсы и белая футболка.

– Задание выполнено, – доложила Эми, вынула копии нескольких документов из кейса и передала их паре.

– В первой стопке говорится о том, что против вас снимаются все федеральные обвинения и вам гарантируется иммунитет против судебного преследования в обмен на показания против Морриса Уингейта на любом государственном или федеральном слушании.

Ванесса недоверчиво смотрела на нее.

– Вы говорите, что мы получим полную неприкосновенность? – спросила она. – После того как меня уличили в пособничестве при побеге, а Карл признался под присягой, что убил Эрика Гласса?

– Помните тот момент во время слушания, когда Брендан направился в офис окружного прокурора, чтобы привести генерала Уингейта в зал суда для дачи показаний?

– Ну да.

– Виктор Хобсон отвел меня в сторонку и объяснил, что происходит. Брендан с самого начала был на нашей стороне. Ему требовалось вынудить вашего отца показать, что он не видел Карла после окончания школы вплоть до его попытки освободить вас в его собственном доме. Но даже после этого властям все равно нужна была я, чтобы заставить генерала заявить, что он никогда не слышал об этих людях из списка. Я заявила Виктору, что требую для вас неприкосновенности, и только тогда соглашусь помочь. Я напомнила ему, что вы оба были жертвами и сильно рисковали, давая показания против Уингейта. Ведь без вас обоих у них вообще не было бы никакого дела. Он согласился в обмен на полное содействие Карла в деле «Правительство против Морриса Уингейта».

– Я был рад стараться, – улыбнулся Райс.

– Они не пожалели, что согласились, когда Сэм Катлер тоже пообещал свидетельствовать против моего отца? – спросила Ванесса.

– Слегка, – призналась Эми, – но было уже слишком поздно. Мы с Карлом уже выполнили нашу сторону сделки.

Затем она передала им еще несколько документов.

– Мне бы хотелось, чтобы вы это прочитали. Они включают вас в федеральную программу защиты свидетелей.

Ванесса разглядывала бумаги, не выражая ни капли радости и возбуждения, на которые рассчитывала Эми.

– Что-то не так? – спросила она.

– Вы помните последнюю сцену в «Выпускнике»? – спросила Ванесса.

– Помнится, я видела его по телевизору год назад. Дастин Хоффман умыкнул невесту со свадьбы, верно?

– Девушку играла Кэтрин Росс, – сказала Ванесса. – Они с Дастином сидят в автобусе. Они вместе, но на их лицах испуганное выражение, потому что они вдруг осознают, что не знают, что будут делать дальше. Вот и я себя сейчас так чувствую. Вся моя взрослая жизнь ушла на то, чтобы отомстить отцу. Я победила, но должна была отказаться от той жизни, которую я себе устроила за эти последние двадцать лет, чтобы достать его. Понятия не имею, что я буду делать начиная с завтрашнего дня.

– Дело того стоило? – спросила Эми.

– Наверное, я это рано или поздно выясню, только вот возможности сказать вам или кому-то еще, что я знаю ответ на этот вопрос, у меня не будет. Мне придется разорвать все связи со знакомыми людьми и местами.

– Как только ваш отец попадет за решетку, вы будете в безопасности.

– Мы никогда не будем в безопасности, Эми, – покачал головой Карл. – У генерала связи, которые тянутся еще с шестидесятых. Он будет искать нас до самой своей смерти, а может, и после нее.

– Вы жалеете, что согласились давать показания против него?

– У меня не было выбора. К тому же я уже так давно в бегах, что иной жизни не знаю. Я беспокоюсь за Вэн.

Ванесса взяла Райса за руку:

– Я девушка крутая, Карл. Я выжила в психушке, победила наркотики. Я справлюсь.

В ответ он сжал ее ладонь.

– Будем справляться вместе.

Ванесса улыбнулась Эми:

– По крайней мере хоть ваша жизнь придет в норму, когда мы перестанем вас донимать.

Та засмеялась:

– Я совру, если скажу, что не рада, что дело закончено. Мне не нравится быть знаменитостью. Вы не поверите, но сегодня два человека остановили меня в аэропорту и попросили автограф. – Она покачала головой. – После нападения убийц и преследования фанатов составление простого завещания кажется раем.

– Готов поспорить, что люди обращаются после всей этой шумихи в прессе к вам с более серьезными просьбами, чем составление завещания, – заметила Ванесса.

Эми покраснела.

– Верно, мне уже предлагали кое-что.

– И вы согласитесь?

– Еще не знаю. Мне нужны деньги, но я волнуюсь за Райана.

– Почему бы вам не нанять помощника? С вашими будущими гонорарами вы сможете себе это позволить.

– Я об этом подумываю.

Последовало молчание, как будто у них больше не осталось тем для разговора. Эми дала себе клятву, что встреча будет деловой, но чувствовала, что сердце рвется на части.

– Мне будет вас не хватать, ребятки, – сказала она. – Вы оба – нечто особенное.

– Я буду скучать по Райану, – признался Карл.

Эми повеселела:

– Он попробовал этот бросок во время последней игры.

– Ну и как?

Она засмеялась:

– В первый раз попал прямиком в бэттера, но другой парень довел дело до конца. Однако малыш не расстраивается. Мы каждый день тренируемся.

Снова повисло смущенное молчание. Затем Эми вспомнила про свой пакет.

– Я вам кое-что принесла. Меня уверили, что вы ее получите, когда устроитесь на новом месте.

Она сняла коричневую бумагу. В пакете оказался пейзаж, который так понравился Карлу на весенней ярмарке в Портленде в день их первой встречи.

– Прекрасно. Спасибо, Эми.

Вергано наклонилась через стол и положила ладони на руки Карла и Ванессы. Теперь она уже плакала не стесняясь.

– Поберегите себя.

– Обязательно, – пообещала Ванесса.

– Вы стали важной частью нашей жизни, Эми, – сказал Карл. – Мы никогда вас не забудем.

Когда дверь в комнату для допросов закрылась, Брендан Киркпатрик встал. Лицо у Эми распухло, глаза покраснели. Помощник прокурора видел, что она плакала, и протянул ей носовой платок.

– Вы в порядке? – спросил он.

– Все будет хорошо. Я просто волнуюсь за Карла и Ванессу.

– Эта парочка выживет, Эми. Вспомни, Карл умудрился сбежать из вьетнамского плена, выжил в джунглях и сумел добраться до Штатов, а у Ванессы хватило мужества выступить против отца – миллионера и кандидата в президенты. Эти двое – крутые ребята. Они переживут и это.

Брендан нажал кнопку лифта, и двери открылись. Эми вошла в лифт.

– Я знаю, что ты прав, – сказала она. – Просто все это для меня перебор. Я не привыкла видеть свою физиономию в газетах, да еще на первой полосе. Мне не нравится быть в центре внимания.

– Я знаю, но ты была великолепна.

Эми покраснела.

– Спасибо, Брендан, но великолепной я себя не ощущаю. Я чувствую себя… даже не знаю… наверное, выжатой как лимон.

– Не сомневаюсь, но все равно ты одна из самых крутых женщин, с которыми мне доводилось встречаться, – засмеялся Брендан.

– Что смешного? – спросила Эми.

– Я только что вспомнил то представление в палате, которое ты устроила, чтобы помешать мне спросить у Карла, в самом ли деле ты его адвокат. Как я тогда на тебя злился!

– Воображаю. А вот чего ты не знаешь, так это как я была перепугана. Когда вы ушли, я просто свалилась. Я так боялась, что вы меня арестуете, что тряслась как осиновый лист.

Двери лифта открылись на первом этаже, и Эми с удивлением увидела, что уже совсем стемнело.

– Ты до сих пор меня боишься? – ухмыльнулся Брендан.

– Не-а, ты только лаешь, но не кусаешь.

– И еще я умираю с голоду. Я как-то был здесь, в Сан-Диего, примерно год назад, когда работал с федералами по делу о наркотиках. Один из прокуроров водил меня в потрясающий ресторан в том районе, где газовые фонари. Там замечательно готовят морепродукты. Хочешь ко мне присоединиться? Я угощаю.

– У меня что-то нет аппетита.

Брендан покачал головой и грустно рассмеялся:

– Тогда ты в самом деле вымоталась.

– Что ты этим хочешь сказать? – с подозрением спросила Эми.

– Обычно ты соображаешь быстрее. Я ведь приглашаю тебя на свидание, Вергано. Блюда из морепродуктов – хотя там они отличные – привлекают меня куда меньше, чем возможность провести еще сколько-то времени с тобой.

– О! – Эми помолчала. – Ладно, уговорил. Тем более что ты платишь.

– Ты, случайно, не золотоискательница, а?

Эми взяла Брендана под руку. На ее лице играла лукавая улыбка.

– Это тебе придется выяснять самому, понял?

Выражение признательности

Перечисленные здесь люди оказали мне неоценимую помощь в написании книги. Ее бы не было без них: Эми Мардолин, Энды Роум, Эрла Левина, доктора Говарда Уэйнштейна, доктора Джима Бонлейна, Брайана Наббарда, Бриджет Гроссо и Робина Хэггарда.

Большое спасибо Дэну Конауейю, Джилл Шварцман, Мари-Елене Мартинез и всем остальным в издательстве «Харпер-Коллинз». Особая благодарность Тиму Верту, который сделал мой веб-сайт прекрасным местом для поисков.

Я остаюсь в долгу перед Джин Наггар, Дженифер Уэлтц и остальными ребятами в литературном агентстве Джин, которые помогли мне в моей писательской карьере. Работать с ними – одно удовольствие.

Я не смог бы написать эту книгу без поддержки моей семьи, моей очаровательной жены Дорин, моих превосходных детей. Дэниела и Эми, и не менее очаровательной жены Дэниела, Крис.

Еще я хочу поблагодарить читателей и книготорговцев, которые поддерживали меня все эти годы. Я обожаю писать, а вы помогаете мне зарабатывать этим на жизнь.

Оглавление

Пролог

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

  1

  2

  3

  4

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

  1

  2

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четвертая

Глава двадцать пятая

Глава двадцать шестая

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Выражение признательности

Реклама на сайте