«Смертный приговор»

Дэвид Моррелл Смертный приговор

Как я люблю тебя? Позволь мне рассказать.

Элизабет Барретт Браунинг

Отрицание — это не река в Египте.

Надпись на наклейке

Эта книга — для Ричарда Шеглера и Элизабет Гутьеррес, познакомивших нас с Другим Городом

Глава 1

1

Чиновнику иммиграционного контроля Стив Декер сказал, что прибыл по делу.

— Какого рода дело?

— Корпоративное недвижимое имущество.

— Сколько времени рассчитываете пробыть?

— Две недели.

Чиновник шлепнул печать в паспорт Декера.

— Grazie! — сказал Декер.

Он вышел с чемоданом в руке из аэропорта Леонардо да Винчи. Хотя устроить, чтобы кто-нибудь встретил его с самолета, было очень просто, он предпочел проехать двадцать шесть километров до Рима на автобусе. Когда автобус накрепко увяз в стопроцентно предсказуемой пробке, возникшей при приближении к центру города, он попросил водителя выпустить его и выждал на тротуаре, пока автобус не отправился дальше, с удовольствием заметив, что вслед за ним никто не выскочил. После этого он спустился в метро, выбрал наугад поезд, проехал одну остановку, поднялся на улицу и взмахом руки остановил такси. Через десять минут он вышел из машины, снова вошел в метро, проехал еще одну остановку и, поднявшись на поверхность, сел в другое такси и на сей раз велел водителю отвезти его к Пантеону. Целью его путешествия была гостиница, расположенная в пяти кварталах оттуда. Возможно, предосторожности были излишними, но Декер был убежден, что до сих пор остается в живых лишь благодаря тому, что никогда не действует прямо.

Беда была в том, что требующиеся для этого усилия изматывали его. Оставаться в живых — совсем не то же самое, что жить, решил он. Завтра, в субботу, наступал его сороковой день рождения, и в последнее время он стал испытывать тревогу при мыслях о проходящем времени. Жена, дети, дом — ничего этого у него не было. Он много путешествовал, но всегда чувствовал себя далеким от тех мест, где ему доводилось бывать. Друзей он имел немного и виделся с ними редко. Вся его жизнь была посвящена профессии. В последнее время такое положение перестало устраивать Стива.

Зарегистрировавшись в гостинице, которая красовалась колоннами и шикарными коврами, он постарался при помощи душа привести в норму организм, расстроенный долгим перелетом через множество часовых поясов, а потом переоделся во все чистое. Легкие спортивные туфли, джинсы, легкая рубашка и синяя спортивная куртка как нельзя лучше соответствовали нежаркому июльскому дню в Риме. К тому же точно так одевалось множество других туристов-американцев его возраста, и поэтому такой наряд позволял не привлекать внимания. Покинув гостиницу, он влился в толпу пешеходов и с полчаса бродил по оживленным улицам, принимая все известные ему меры, которые могли выявить возможную слежку. В конце концов он выбрался на самую людную площадь Рима, Пьяцца де Венеция, куда сходились все главные улицы города. Шум от образовавшейся на площади транспортной пробки обеспечивал вполне надежный звуковой экран, и можно было безопасно позвонить из уличного телефона-автомата.

— Алло, — произнес мужской голос.

— Это Анатоль? — по-итальянски спросил Декер.

— Никогда не слышал ни о каком Анатоле.

— Но он сказал мне, что будет по этому номеру. — Декер назвал номер, немного отличавшийся от того, который он использовал.

— Последние две цифры неправильные. Вы набрали пять семь. — В трубке послышались частые гудки.

Декер повесил трубку, непринужденно оглянулся, чтобы в очередной раз убедиться, что за ним никто не наблюдает, и снова нырнул в толпу. Пока что никаких проблем не возникало. Назвав определенные цифры, собеседник сообщил Декеру, что тот может прийти. А вот если бы голос просто сказал, что номер набран неправильно, это означало бы, что Декер должен держаться подальше, потому что все идет не так, как надо.

2

Квартира, находившаяся на третьем этаже рядом с Виа Салариа, оказалась не слишком роскошной и не слишком простой.

— Как долетели? — осведомился ее обитатель. Его голос, в котором улавливался не очень сильный, но неистребимый акцент Новой Англии, был, похоже, тем же самым, который ответил по телефону.

Декер пожал плечами и окинул взглядом скромную мебель.

— Знаете старую пословицу: лучшее место — это то, которое покидаешь. — И добавил, закончив условную фразу-пароль: — Я проспал почти всю дорогу.

— Значит, разница временных поясов вас не тревожит?

Декер покачал головой.

— И вы не хотите спать?

Декер напрягся, впрочем, не подавая виду. Почему этого парня так интересует его состояние после дальнего перелета? И какое ему дело, хочу я спать или нет, если только он не намерен чем-то загрузить меня на остаток дня?

С нынешним собеседником ему никогда прежде не приходилось работать: Брайан МакКиттрик, тридцать лет, шесть футов один дюйм, крепкого телосложения.

У него были короткие белокурые волосы, широченные, чрезмерно мускулистые плечи и квадратная челюсть, вид которой всегда приводил Декеру на память футболистов из команды колледжа. И действительно, в МакКиттрике было много такого, что напоминало Декеру об игроках футбольной команды колледжа, — в первую очередь ощущение с трудом сдерживаемой неуемной энергии и стремления поскорее включиться в игру.

— Совершенно не хочу, — сказал Декер. — Чего я хочу, так это кое в чем разобраться. — Он поглядел на лампы и торчавшие из стен в самых разных местах розетки и решил не считать ничего само собой разумеющимся. — Как вам здесь нравится? В таких вот старых квартирах иной раз оказывается до черта паразитов.

— Только не здесь. Я каждый день проверяю, нет ли жучков. И последний раз проверил как раз перед вашим приходом.

— Отлично. — Удовлетворенный тем, что электронного наблюдения в этом помещении можно не опасаться, Декер продолжал: — Судя по вашим донесениям, вы добились успехов.

— О, да, я действительно отыскал ублюдков.

— Вы имеете в виду, что их отыскали ваши контакты?

— Правильно. Именно это я и хотел сказать.

— Каким образом? — спросил Декер. — Ведь все наши люди искали их повсюду.

— Я сообщал об этом в донесениях.

— Напомните мне.

— Семтекс, — бросил МакКиттрик, как будто благодаря упоминанию этой современной пластиковой взрывчатки все должно было стать ясным. — Мои контакты распространили по притонам, которые любят эти подонки, слух, что, дескать, семтекс может получить любой, кто способен хорошо заплатить.

— А как вы подбирали свои контакты?

— Точно так же. Я распространил слух, что буду щедро платить каждому, кто предоставит информацию, в которой я нуждаюсь.

— Итальянцы?

— Черт возьми, конечно! Разве не в этом все дело? Бац — и концы в воду. Возможность одним махом обрубить все связи. Американец вроде меня должен вбросить мяч, но затем игру должны взять на себя подданные той страны, где мы работаем, и чем раньше это случится, тем лучше. И нельзя проследить, что за всей операцией стоим мы.

— Именно так пишут в учебниках.

— Что вы хотите этим сказать?

— Местные кадры должны быть надежными.

— Вы намекаете на то, что мои контакты могут оказаться ненадежными? — МакКиттрик был явно задет за живое.

— Лучше сказать, что жажда денег может заставить их поторопиться сообщить своему хозяину что-нибудь приятное.

— Ради бога, мы же ловим террористов! — вспылил МакКиттрик. — Неужели вы хотите, чтобы я привлекал к сотрудничеству осведомителей, взывая к их чувству гражданской ответственности?

Декер позволил себе улыбнуться.

— Нет, я верю в старомодный способ эксплуатации их слабостей.

— В таком случае все в порядке.

— Но я хотел бы встретиться с ними, — сказал Декер.

Выражение лица МакКиттрика сделалось встревоженным.

— Лишь затем, чтобы получить представление о том, с каким материалом мы имеем дело, — добавил Декер.

— Но все это есть в моих донесениях.

— Которые представляют собой очень увлекательное чтение. Дело в том, что я всегда был практичным парнем. Как скоро вы сможете устроить встречу?

МакКиттрик ответил не сразу.

— Сегодня вечером в одиннадцать.

— Где?

— Мне придется позвонить вам.

Декер протянул МакКиттрику листок бумаги.

— Запомните этот телефонный номер. Запомнили? Прекрасно. — Декер прошел в кухню, подставил клочок обработанной специальными химикатами бумаги под струю воды и проследил за тем, как бумага распалась на мелкие волокна, которые беспрепятственно исчезли в сливе раковины. — Чтобы подтвердить встречу, позвоните по этому номеру в восемь сегодня вечером или через каждые полчаса до десяти. Но после десяти можете не затруднять себя. Я буду считать, что вы не смогли собрать своих информаторов. В таком случае встреча переносится на завтрашнюю или послезавтрашнюю ночь. Каждый вечер распорядок связи будет одним и тем же. Спросите Болдуина. Моим ответом будет Эдвард.

— Телефон в вашей гостинице?

Декер смерил собеседника оценивающим взглядом.

— Вы начинаете волновать меня. Нет, этот телефон не в моей гостинице. И когда будете звонить по этому номеру, постарайтесь сделать это не отсюда.

— Я знаю правила.

— Звоните из телефона-автомата, которым никогда прежде не пользовались.

— Я уже сказал, что знаю правила.

— Все равно, напомнить о них никогда не вредно.

— А я ведь знаю, о чем вы думаете, — заявил МакКиттрик.

— Неужели?

— Я в первый раз самостоятельно руковожу операцией, и вы хотите удостовериться, что я пригоден к этой работе.

— Вы правы, вы действительно знаете, о чем я думаю, — согласился Декер.

— В таком случае, вам не о чем беспокоиться.

— О? — скептически откликнулся Декер.

— Я могу позаботиться о себе.

3

Декер вышел из дома, пересек оживленную улицу, заметил проходящее такси и дал водителю знак, чтобы тот остановил машину за поворотом. Там, вне поля зрения из окон квартиры МакКиттрика, Декер небрежным тоном извинился перед водителем такси, сказав, что передумал и решил еще немного пройтись. Водитель что-то негромко пробормотал и рванул машину с места, а Декер возвратился к углу, но не вышел из-за него. Окна расположенного на углу кафе выходили и на главную улицу, и в переулок. Декер мог, оставаясь незамеченным, наблюдать из переулка через боковую и главную витрины кафе за входом в дом, в котором располагалась явочная квартира МакКиттрика. Солнечный свет, отражавшийся от главной витрины кафе, давал Декеру дополнительную гарантию того, что с улицы его никто не разглядит.

МакКиттрик вышел из дома даже раньше, чем ожидал Декер. Крупный мужчина пригладил ладонью свои короткие белокурые волосы, окинул нервным взглядом обе стороны улицы, увидел пустое такси, нетерпеливо помахал рукой и сел в машину.

Ожидая появления объекта, Декеру так или иначе нужно было что-то делать, чтобы со стороны не казалось, будто он болтается в переулке с какой-то подозрительной целью. Он освободил пристегнутый цепью к фонарному столбу мотоцикл, который заблаговременно арендовал. Открыв багажный отсек, уложил туда свою синюю куртку, взамен которой облачился в лежавшую там коричневую кожаную куртку и шлем с темным щитком. Теперь его внешность изменилась настолько, что МакКиттрик наверняка не смог бы опознать своего недавнего собеседника, даже если будет оглядываться на предмет возможной слежки. Декер завел мотоцикл и направился вслед за такси.

Состоявшаяся встреча нисколько не обрадовала его. Проблемы, наличие которых он ощущал, читая донесения МакКиттрика, казались еще более вопиющими и тревожными. Дело было вовсе не в том, что МакКиттрику впервые в жизни дали возможность занять руководящее положение. В конце концов, если человек намеревается сделать карьеру, ему волей-неволей приходится делать первый шаг на каждую ступень карьерной лестницы точно так же, как это было и у Декера. Причиной тревоги Декера стало то, что МакКиттрик был слишком, прямо-таки чертовски уверен в себе и, хотя еще далеко не достиг высот профессиональной квалификации, не обладал должной скромностью, которая позволила бы ему осознать пределы своих возможностей. Перед полетом в Рим Декер успел порекомендовать своему начальству перевести МакКиттрика на другую, менее важную операцию, но сына легендарного профессионала (ведущего сотрудника БСС[1], одного из основателей ЦРУ, бывшего заместителя руководителя оперативного управления), несомненно, нельзя было перекинуть с одной операции на другую без соответствующей легенды, которая убедительно объяснила бы, почему наследнику столь выдающегося человека не дают расти.

В связи со всем этим Декера и послали в Рим: чтобы он взглянул и удостоверился в том, что все идет так, как положено. Чтобы он выступил в роли няньки, думал про себя Декер. Он без труда сопровождал такси в густом потоке уличного движения. В конце концов МакКиттрик вышел из машины возле лестницы на площади Испании. Декер быстро пристегнул мотоцикл цепью к фонарному столбу и пошел следом. Здесь, как всегда, было очень много туристов, среди которых МакКиттрик должен был сразу затеряться, но белокурые волосы, которые следовало бы выкрасить в темный неброский цвет, сразу же выделяли его в толпе. Еще одна прореха в профессиональной подготовке, отметил Декер.

Щурясь от яркого послеполуденного солнца, он следовал за МакКиттриком мимо церкви Тринита деи Монти и далее вниз по Лестнице Испании на площадь Испании. Прославившаяся некогда собиравшимися там продавщицами цветов, площадь была теперь занята уличными торговцами, стремившимися навязать приезжим свои ювелирные поделки, керамику и картины. Игнорируя все призывы торговцев, Декер шел за МакКиттриком, свернул направо возле Корабельного фонтана работы Бернини, протиснулся сквозь толпу перед домом, в котором в 1821 году умер Китс[2], и наконец увидел, что его подопечный вошел в кафе.

«Еще одна ошибка профессионального характера, — подумал Декер. — Глупо устраивать встречи в месте, где толчется такое множество народу: слежку здесь заметить почти невозможно». Выбрав себе место в густой тени, обеспечивающей хорошее укрытие, Декер приготовился к долгому ожиданию, но и на этот раз МакКиттрик вышел раньше, чем рассчитывал Декер. Теперь рядом с ним шла женщина — итальянка двадцати с небольшим лет, высокая и худощавая, с чувственным овальным лицом, обрамленным коротко подстриженными темными волосами, поверх которых красовались поднятые чуть ли не на темя солнечные очки. Она была облачена в ковбойские ботинки, джинсы, туго облегавшие ноги, и красную футболку, под которой вызывающе торчали груди. Даже с расстоянии в тридцать ярдов Декер ясно видел, что она не носила бюстгальтер. МакКиттрик обнимал женщину за плечи. Она, в свою очередь, обхватила его рукой ниже талии, засунув большой палец в задний карман его слаксов. Они перешли через Виа деи Кондотти, свернули направо в темный переулок, остановились на ступеньках у подъезда дома, страстно, продолжительно поцеловались и вошли в дом.

4

Телефонный звонок раздался в 21:00. Декер сказал МакКиттрику, что телефон находится не в гостинице, где он остановился. И действительно, номер принадлежал телефону-автомату, находившемуся в соседней гостинице на той же улице, в просторном вестибюле, где Декер мог ждать, читая газету и не привлекая к себе ничьего внимания.

Начиная с восьми, он каждые полчаса подходил к телефону, ждал пять минут, а затем возвращался в свое удобное кресло. Когда телефон зазвонил ровно в девять, он оказался на месте и сразу же поднял трубку.

— Алло.

— Болдуин? — Нельзя было не узнать новоанглийский акцент МакКиттрика.

— Эдвард?

— Все состоится сегодня вечером в одиннадцать.

— Где?

МакКиттрик назвал место.

Услышав его ответ, Декер невольно нахмурился.

— До встречи, — сказал он, повесил трубку и с чувством все нараставшего волнения покинул гостиницу. Сказанные им МакКиттрику бодрые слова насчет того, что он не испытывает никаких недомоганий в результате перелета через четверть окружности земного шара, были неправдой, столь значительная смена часовых поясов, конечно же, сказалась на нем, и он предпочел бы не работать этой ночью, тем более что весь остаток дня у него занял поход в международное консультативное агентство недвижимости, на которое он якобы работал и под прикрытием которого прилетел в Италию. Резидент в агентстве вручил Декеру прибывший для него пакет размером с роман в твердом переплете. После возвращения в гостиничный номер, Декер развернул пакет и удостоверился в том, что находившийся там полуавтоматический пистолет «вальтер» калибра .380 дюйма[3] полностью исправен. Он вполне мог выбрать и более мощное оружие, но предпочитал компактность «вальтера». Пистолет размером лишь немногим больше ладони был снабжен удобной кобурой, которую он пристроил на спине под поясом своих джинсов. При расстегнутой куртке оружие оставалось совершенно незаметным. Но даже ощущение наличия оружия нисколько не успокоило его.

5

Их оказалось пятеро — высокая, привлекательная женщина, которую Декер видел с МакКиттриком, и четверо мужчин, — все итальянцы, от двадцати с небольшим до без малого тридцати лет, худощавые, с зачесанными назад гладкими волосами. По внешности можно было безошибочно определить, что они о себе думали: клубные ковбойские ботинки, джинсы, широкие поясные ремни с огромными пряжками в стиле Дикого Запада, джинсовые куртки. Даже курили они одни и те же сигареты — «Мальборо». Но не это было главным из того, что их объединяло. Нельзя было не заметить с первого же взгляда сходство их лиц. Агентами МакКиттрика были четверо братьев и сестра.

Группа собралась в отдельном кабинете на втором этаже над кафе близ Пьяцца Солона, в одном из самых посещаемых торговых районов Рима, и выбор места беспокоил Декера. Его тревожило не только то, что встреча происходила в чересчур людном районе, но и то, что она была организована так быстро. При том времени, которым располагал МакКиттрик, он никак не мог зарезервировать комнату в заведении, по всем признакам являвшемся популярным ночным клубом. Многочисленные пустые винные и пивные бутылки, стоявшие на столе, недвусмысленно свидетельствовали о том, что группа собралась здесь задолго до прибытия Декера.

МакКиттрик молча наблюдал из угла комнаты, как Декер обменялся с присутствовавшими несколькими вводными фразами, после которых сразу же перешел к делу.

— Люди, которых мы выслеживаем, чрезвычайно опасны, — сказал он по-итальянски. — Я не хочу, чтобы вы делали хоть что-нибудь такое, что подвергло бы вас опасности. Если у вас появится хоть малейшее подозрение, что вы привлекли их внимание, сразу же отойдите в сторону. Сообщите моему другу, — он указал на МакКиттрика, — и скройтесь.

— Но в таком случае мы все равно получим обещанную премию? — спросил один из братьев.

— Конечно.

— По-моему, ни о чем более справедливом нельзя и просить. — Молодой человек опрокинул в себя остатки пива из стакана.

В горле Декера запершило из-за заполнявшего комнату густого сигаретного дыма. От него усиливалась головная боль, которой у Стива неизменно сопровождался сбой суточного ритма после дальних перелетов.

— Почему вы так уверены, что нашли именно тех людей, которые нам нужны?

Один из братьев захихикал.

— Я сказал что-то смешное? — спросил Декер.

— Не вы. Они — та группа, которую нам поручили разыскать. Мы сразу же узнали, кто они такие. Мы ходили с ними в университет. Они все время несли всякую чушь.

— Италия для итальянцев, — пояснила сестра.

Декер взглянул на нее. Пока что она говорила немного. К вечеру она сменила красную футболку на синюю и надела легкую ветровку. Но и в этой одежде нельзя было не заметить, что девушка не носит бюстгальтера.

— Они только об этом и говорили. Италия для итальянцев. — Сестру представили Декеру как Ренату. Солнечные очки так же украшали ее по-мальчишески стриженую голову. — Все время жаловались на Европейское содружество наций. Доказывали, что устранение национальных барьеров приведет только к тому, что Италию наводнят иностранцы. Обвиняли Соединенные Штаты в том, что они поддерживают движение за объединение Европы только для того, чтобы создать новый обширный рынок для американских товаров. Если остальная часть Европы хочет продаваться, то черт с ними, как хотят, но Италия должна бороться за то, чтобы воспрепятствовать экономическому и культурному доминированию Соединенных Штатов. Так что когда начали взрывать американских дипломатов, то первыми, о ком мы подумали, были люди из этой группы. Особенно после того, как эти ребята стали донимать полицию телефонными обращениями, в которых называли себя «Детьми Муссолини». Муссолини — один из их героев.

— Но почему же вы сами не обратились в полицию, если подозреваете их? — спросил Декер.

Рената выдохнула струю дыма и пожала плечами.

— Почему? Эти люди были нашими друзьями. Они не сделали нам ничего плохого. Зато они рассчитались бы с нами после того, как их выпустили бы из тюрьмы из-за недостатка доказательств против них.

— Возможно, властям удалось бы найти достаточно доказательств.

Рената усмехнулась. Каждое движение ее стройного соблазнительного тела заставляло груди под футболкой колыхаться.

— Уверяю вас, что эти люди не дураки. Они не станут оставлять доказательств своего участия во всех этих делах.

— В таком случае я задам вам еще один вопрос. Если доказательств нет, то почему же вы так уверены, что нашли тех самых людей, которые нам нужны?

— Потому что после того, как Брайан начал платить нам, — она указала на МакКиттрика, и Декер с тревогой понял, что МакКиттрик назвал ей свое настоящее имя, — мы стали пристально наблюдать за нашими друзьями. Однажды ночью мы следили за ними. Они находились в автомобиле за полквартала от лимузина вашего посла, когда тот взорвался по дороге из оперы в посольство. Они, судя по всему, использовали взрыватель с дистанционным управлением.

Декер заставил себя сдержать чуть не вырвавшийся у него недовольный вздох, но все же несколько секунд не мог подыскать нужных слов. Убийство посла Роббинса явилось дерзким преступлением и заставило чрезвычайно могущественные фигуры в Вашингтоне забыть о своей обычной осторожности и потребовать сделать что-нибудь такое, что так или иначе остановило бы этих монстров. Именно благодаря тайному давлению на начальство Декера МакКиттрик привлек к себе такое большое и благожелательное внимание руководства. Если бы агенты МакКиттрика смогли идентифицировать террориста, ответственного за убийство посла, половина проблемы была бы решена. Вторая половина проблемы состояла в том, что делать с полученной информацией.

— Может быть, они случайно оказались в районе взрыва, — предположил Декер.

Итальянцы не слишком старались сдерживать смех.

Декер почувствовал, что к его горлу подступил комок.

— Вы знаете, где они живут?

— Рената дала мне эту информацию, — вмешался в разговор МакКиттрик. — Но любому ясно, что они не останутся по этим адресам навсегда. — Он взмахнул рукой, желая подчеркнуть важность своих слов. — С ними нужно разобраться как можно скорее.

Еще одно грубое нарушение профессиональных инструкций, с нарастающей (хотя казалось, что дальше уже некуда) тревогой отметил Декер. Контакты никогда не должны знать, что думает резидент. И что МакКиттрик имеет в виду под словом «разобраться»?

— Рената сказала мне, что у них есть любимый клуб, который они частенько посещают, — сказал МакКиттрик. — Если нам удастся накрыть их всех...

6

— Чем, черт возьми, вы тут занимаетесь? — спросил Декер. После окончания встречи он шел рядом с МакКиттриком и был очень сердит.

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Декер напряженно огляделся. Щурясь от яркого света многочисленных фар проезжавших автомобилей, он заметил отходивший в сторону переулок и, схватив МакКиттрика под левую руку, поволок его прочь от оживленной ночной жизни.

— Вы поставили задание под угрозу, — хрипло прошептал Стив, как только они оказались достаточно далеко от пешеходов. — Вы назвали им свое настоящее имя.

Выражение лица МакКиттрика сделалось слегка растерянным, но он ничего не ответил.

— Вы спите с этой женщиной, — продолжал Декер. — Разве ваши инструкторы не объясняли вам, что вы никогда, никогда, никогда не должны вступать в личные отношения со своими контактами?

— Почему вы решили, что я сплю с?..

— По той имитации искусственного дыхания изо рта в рот, которое вы с ней демонстрировали сегодня днем.

— Вы следили за мной?

— Это не составило никакого труда. Вы нарушаете так много правил, что я никак не мог от вас отстать. Судя по запаху алкоголя, я могу предположить, что вы участвовали в их пирушке до моего приезда.

— Я старался сделать так, чтобы они чувствовали себя со мной непринужденно.

— Деньги, — сказал Декер. — Вот что помогает непринужденности в общении с ними. А вовсе не ваша всепобеждающая индивидуальность. Это работа, а не игра в любительском театральном кружке. И что вы подразумевали под словом «разобраться»?

— "Разобраться"? Я не помню, чтобы я говорил...

— На меня это произвело однозначное впечатление: что вы фактически предлагали, причем в присутствии посторонних... — Хотя дело происходило в почти безлюдном переулке и Декер говорил полушепотом, он так и не смог заставить себя произнести слова, которые явились бы обвинением в тяжком должностном преступлении.

— Категорическое отрицание, — сказал МакКиттрик.

— Что?

— А чем плох новый эвфемизм? Раньше говорилось «пресечь с причинением серьезного ущерба». А теперь это называется просто категорическим отрицанием.

— Где, черт возьми, вы слышали?..

— А разве не это цель всей операции? Эти ублюдки будут продолжать убивать, пока кто-то не остановит их навсегда.

Декер резко обернулся и уставился из темноты переулка на пешеходов, сновавших по ярко освещенной улице, как будто боялся, что кто-то может их подслушать.

— Вы в своем уме? Вы говорили все то, что только что сказали мне, кому-нибудь еще?

МакКиттрик ответил не сразу.

— Женщине? — резко спросил Декер. — Вы ведь говорили это женщине?

— Конечно, я же должен был ввести ее в общий курс дела. Как еще я мог убедить их включиться в него?

— Иисус, — пробормотал Декер.

— И все продумано так, что москит носу не подточит. Я изобрел конкурирующую сеть. Они разделаются с первой группой, а потом позвонят в полицию и представятся «Врагами Муссолини».

— Говорите шепотом, черт бы вас побрал!

— Никто не сможет доказать, что мы как-то к этому причастны.

— Женщина может, — ответил Декер.

— Нет. Когда я исчезну, у нее не останется никаких реальных улик.

— Она знает ваше имя.

— Только мое первое имя, — возразил МакКиттрик. — Она любит меня. Она сделает для меня все, что угодно.

— Вы... — Декер наклонился в темноте вплотную к своему спутнику, чтобы не осталось никаких сомнений в том, что только МакКиттрик слышит его яростный шепот. — Слушайте меня внимательно. Правительство Соединенных Штатов не поддерживает бизнес наемных убийц. И не разыскивает террористов, чтобы их убивать. Оно собирает улики и предоставляет их судам, которые принимают решения о соответствующем наказании.

— Да, конечно, так оно и есть. И Израиль никогда не посылал спецгруппу против террористов, которые убили одиннадцать еврейских атлетов в семьдесят втором году на мюнхенских Олимпийских играх.

— То, что сделали израильтяне, не имеет никакого отношения к нам. Кстати, та операция, была прекращена, потому что один из людей, которых они убили, оказался невиновным. Именно поэтому мы не занимаемся убийствами.

— Прекрасно. А теперь вы выслушайте меня, — отчеканил МакКиттрик. — Если мы позволим этим подонкам уйти, потому что у нас кишка тонка, чтобы совершить правильный поступок, мы оба останемся без работы.

— Завтра в полдень.

— Что?

— Идите в свою квартиру и сидите там, — приказал Декер. — Не делайте ничего. Не вступайте в контакт с вашей женщиной. Не выходите за газетами. Не делайте ничего. Я постучу в вашу дверь ровно в полдень. И скажу вам, что наше начальство решило по вашему поводу. На вашем месте я бы начал упаковывать чемоданы.

7

— Да, ничего себе — счастливый сороковой день рождения, — чуть слышно пробормотал Декер. Измученное выражение на лице, которое он видел в зеркале своей ванной, подтверждало, что он очень плохо спал из-за озабоченности ситуацией с МакКиттриком. Головная боль, вызванная сменой часовых поясов и вынужденным долгим пребыванием в прокуренной до синевы комнате, так и не прошла. Пиша, которую он заказал в номер, вернувшись поздно ночью, — феттучини[4] и цыпленок по-марсельски, — тяжелым камнем лежала в желудке. Ему показалось, что к его резким чертам прибавилось еще несколько морщин и вокруг внимательных глаз аквамаринового цвета начала появляться та сеточка морщин, которые частенько называют вороньими лапками. Как будто этого было недостаточно, он отыскал в своих немного отросших волнистых песочного цвета волосах седой волос. Ругаясь себе под нос, Декер выдернул его.

Субботнее утро. Начало уик-энда для большинства людей, думал Декер, но только не для людей моей профессии. Он не мог даже припомнить, когда в последний раз испытывал ощущение досуга, которое ассоциировалось у него с уик-эндом. Как ему показалось без всякой причины — хотя в следующее мгновение он осознал, что причина была, — он вспомнил, как спускался следом за МакКиттриком по Испанской лестнице мимо дома, где умер Китс. Он представил себе Китса, выхаркивавшего жизнь вместе с остатками легких, сломленного, задушенного туберкулезом. Такой молодой, но уже достигший подлинного величия.

Мне нужен нормальный отпуск.

Декер надел спортивный костюм для бега трусцой и, пытаясь не обращать внимания на сгустившиеся в плотный туман выхлопные газы бесчисленных автомобилей и переполнявший тротуары народ, побежал в международное консультативное агентство недвижимости, где побывал накануне. Он испытывал легкое удовлетворение от того, что маршрут оказался настолько извилистым, что вряд ли кому-либо удалось бы проследить его путь. После того как он предъявил свои документы, его допустили в помещение, где находился телефон, снабженный скремблером. Еще через пять минут он говорил со своим непосредственным начальником, находившимся в таком же международном консультативном агентстве недвижимости в Александрии, штат Виргиния. У начальника был скремблер, настроенный на одну частоту с тем, которым пользовался Декер.

Беседа продолжалась пятнадцать минут, и после нее Декер почувствовал себя намного хуже, чем до. Он узнал, что отец МакКиттрика был проинформирован о намерениях Декера, несомненно, в результате телефонного звонка, который МакКиттрик сделал отцу глубокой ночью (Декер мог лишь надеяться на то, что МакКиттрик звонил из телефона-автомата и использовал в разговоре хоть какие-то предосторожности). Отец, который не только являлся легендой в разведывательном сообществе, но и занимал одно время пост председателя Совета национальной безопасности и все еще сохранял значительное политическое влияние, подверг сомнению профессионализм Декера и обвинил его в попытке отстранить МакКиттрика с тем, чтобы присвоить себе достижения МакКиттрика по обнаружению террористов. Хотя начальник Декера и утверждал, что в целом согласен с тем, как Декер оценивает деятельность МакКиттрика, фактом было то, что благоразумие и приближающаяся пенсия вынудили его проигнорировать предупреждения Стива и оставить МакКиттрика во главе операции.

— Будьте его нянькой, — сказал начальник. — Не позволяйте ему делать ошибки. Проверьте всю остальную информацию, которая была в его донесениях. Мы передадим эту информацию итальянским властям и вывезем вас обоих из страны. Я обещаю, что вам никогда не придется снова работать с ним.

— Именно это меня и тревожит в данный момент.

Декер бегом вернулся в гостиницу, так и не получив ничего, что хоть немного ослабило бы его тревогу. Постелив на пол своего номера полотенца, он сделал сто пятьдесят отжиманий, а потом столько же приседаний; пот капал с его сильных плеч, узких бедер и жилистых ног. Потом он немного поупражнялся в движениях из единоборств, принял душ и надел свежие джинсы и чистую синюю рубашку из оксфордской ткани. Коричневая кожаная куртка надежно скрывала пистолет. Тяжесть в желудке никак не желала проходить.

8

Ровно в полдень, как и было условлено, Декер постучал в дверь МакКиттрика.

Никто не ответил.

Декер постучал снова, подождал, нахмурился, постучал в третий раз, еще подождал, нахмурился еще сильнее, посмотрел направо и налево по коридору и извлек отмычку, спрятанную в воротнике его куртки. Через десять секунд он оказался в квартире и закрыл за собой дверь, держа оружие наготове. Неужели МакКиттрик решился в открытую наплевать на его распоряжение или с ним что-то случилось? Со своей обычной кропотливой тщательностью Декер принялся за осмотр помещения.

В гостиной никого не было. Как, впрочем, и в ванной, кухне, спальне и примыкавших к ней стенных шкафах. Декер терпеть не мог стенные шкафы — никогда не знаешь, что может быть в них спрятано. Чувствуя, как ему сдавливает грудь, он закончил осмотр, сел на мягкий стул в гостиной и проанализировал возможности. Ничего в квартире не указывало на какой-то непорядок, но это ни о чем не говорило. МакКиттрик мог вляпаться в неприятности где-то еще. Впрочем, вполне возможно, во второй раз напомнил себе Стив, что сукин сын решил послать меня куда подальше.

Декер ждал, коротая ожидание за повторным обыском квартиры МакКиттрика, на сей раз обыск был доскональным: внутри, под и позади каждого выдвижного ящика, под матрацем и под кроватью, под стульями и диваном, в подвесках люстр, в туалетном бачке и за ним.

Обнаруженное потрясло его. Мало того что МакКиттрик не давал себе труда уничтожать черновики после отправки донесений, но он даже прятал их именно там, где стали бы искать в первую очередь — под бумагой, постеленной на полки в кухне. Рядом с именами членов группы, с которыми Декер познакомился минувшей ночью, он нашел адреса, один из которых принадлежал тому самому дому, куда МакКиттрик ушел вместе с Ренатой. Стив также нашел адрес какого-то заведения под названием «Тибрский клуб».

Все прочитанное он запомнил. Потом сложил листочки бумаги с записями в блюдце, сжег их, растер пепел в порошок, выглянул в маленькое кухонное окошко, увидел перед собой глухую кирпичную стену переулка и позволил гулявшему снаружи ветерку рассеять пепел. К дискомфорту в его животе прибавился голод. Он отрезал кусок от обнаруженного в кухне батона хлеба, возвратился в гостиную и медленно съел хлеб, все время хмуро глядя на входную дверь.

Между тем уже минуло два часа дня. Тревожное предчувствие Декера все возрастало. «Но что же мне делать?» — спросил он сам себя. Он мог возвратиться в международное консультативное агентство недвижимости и заказать срочный телефонный звонок, чтобы известить своего начальника о том, что МакКиттрик не явился на назначенную заранее встречу. Но к чему это привело бы? Всего лишь создало бы впечатление, будто он решил придираться к МакКиттрику? Вопрос о служебной пригодности парня и без того был уже поставлен достаточно серьезно — стараниями Декера. Поэтому не следовало исключать возможность того, что МакКиттрик или забыл, или даже преднамеренно проигнорировал указание о встрече. Возможно, он как раз сейчас забавлялся в постели с Ренатой.

«Если это так и есть, то я ему, пожалуй, и в подметки не гожусь», — подумал Декер. Когда же он сам в последний раз был в постели не один? Стив не мог этого вспомнить. Поскольку он все время путешествовал, у него было очень мало близких друзей-женщин, и со всеми ними личные отношения возникали на служебной почве. О случайных связях не могло быть и речи даже до того, как по миру распространился СПИД. Декер избегал мимолетных — на одну ночь — романов, так как считал, что близость — это то же самое, что уязвимость, и что неразумно ставить под угрозу свою безопасность, уединяясь с кем-то, о ком он ровным счетом ничего не знает.

Проклятая работа, думал Декер. Она не только превращает тебя в параноика, но и заставляет жить совершенным монахом.

Он обвел взглядом мрачную гостиную. Затхлый пыльный запах раздражал его ноздри. Тяжесть в желудке никак не проходила. «Счастливый сороковой день рождения», — в который раз сказал он себе.

9

К тому времени, как в замочной скважине скрипнул ключ, Декер успел доесть весь хлеб, отыскавшийся на кухне. Было почти девять вечера. МакКиттрик, тяжело дыша, ворвался в квартиру и застыл на месте, увидев Декера.

— Закройте дверь, — бросил Декер.

— Что вы...

— У нас с вами была назначена встреча, вы помните? Закройте дверь.

МакКиттрик повиновался.

— Разве вам не сказали? Разве мой отец...

— Да, мне передали. Но это вовсе не могло послужить причиной для отмены нашей беседы. — Декер совершенно не желал уступать. — Где, черт возьми, вас носило?

— Вы не знаете?

— О чем вы говорите?

— Вы не видели!

— А что нужно было видеть?

МакКиттрик торопливо подошел к телевизору и включил его.

— Туда приехали сразу три различные телевизионные команды. Наверняка кто-то еще должен вести передачу... — Когда он переключал каналы, было заметно, что его рука трясется. — Вот.

В первый момент Декер не понял, что он увидел. Но резкие звуки и нечеткое изображение сразу довели неотрывно терзавшее его предчувствие до степени трагического осознания. Густой черный дым застилал небо. Из окон вырывались мощные языки пламени. Пожарные с брандспойтами суетились на обломках обвалившейся стены, заливая водой большое пылающее здание. Пожарные машины, громко воя сиренами, безуспешно пытались пробиться среди множества тесно сгрудившихся машин других экстренных служб — полицейских, санитарных и ранее прибывших пожарных автомобилей. Потрясение усилилось, когда Декер понял, что вопили не только сирены, но и обожженные жертвы, которых поспешно оттаскивали на носилках, люди с обугленными, искаженными болью, неузнаваемыми лицами. Рядом лежал ряд неподвижных тел, накрытых с головой простынями, полицейские оттесняли от трупов встревоженную толпу.

— Что это? Ради бога, что случилось?

Прежде чем МакКиттрик успел ответить, телевизионный репортер заговорил о террористах, о «Детях Муссолини», о самом страшном из всех актов антиамериканского насилия. Из группы американских туристов двадцать три человека убиты и еще сорок три получили ранения различной степени тяжести при мощном взрыве, случившемся в то время, когда туристическая группа из Солт-Лейк-Сити веселилась на банкете, устроенном в «Тибрском клубе» в знак последней ночи их пребывания в Риме.

— «Тибрский клуб»? — Декер запомнил, что это название попадалось ему в тех бумагах, которые он уничтожил.

— Это то самое место, которое, как мне сказала Рената, любят посещать террористы. — Кожа МакКиттрика приобрела пепельный цвет. — Она сказала мне, что план гарантирован от ошибок. Что его ничто не могло нарушить. Ничего подобного просто не могло произойти! Рената поклялась мне...

— Хватит стенать! — Декер встряхнул МакКиттрика за плечи. — Говорите со мной. Что вы делали?

— Прошлой ночью... — МакКиттрик осекся и несколько раз быстро вдохнул и выдохнул. — После встречи, после того, как мы с вами поспорили. — Грудь МакКиттрика часто вздымалась. — Я знал, что у меня почти не остается времени до того момента, как вы отстраните меня от руководства операцией и проведете ее сами.

— Вы что, действительно верите в ту ахинею, которую наговорили вашему отцу? Вы и впрямь думаете, что я завидую вам?

— Я должен был что-то сделать. Я не мог быть уверен, что мое обращение к отцу решит проблему. У нас с Ренатой был план, мы его обсуждали. Идеальный план. После того как я расстался с вами, я возвратился в кафе. Рената и все остальные еще оставались там. Мы решили привести наш план в действие.

— Без разрешения. — Декер был потрясен.

— А кто, спрашивается, мог мне его дать? Вы? Вы запретили бы мне действовать. А потом сами использовали бы мой план.

— Я изо всех сил стараюсь сохранить терпение, — сказал Декер. На экране телевизора огонь ударил сразу из нескольких дверных проемов, вынудив пожарных поспешно отступить, и тут же рухнул еще один кусок стены. Вопль сирен сделался громче. В мятущемся дыму санитары грузили тела в машины «Скорой помощи». — Этот план... Расскажите мне об этом идеальном плане.

— Он был простым и великолепным на грани совершенства.

— О, я нисколько в этом не сомневаюсь.

— Рената и ее группа должны были дождаться, пока террористы не соберутся в одном месте — возможно, в квартире или в «Тибрском клубе». И тогда кто-нибудь из группы Ренаты должен был подложить мешок или сумку с пластиковой взрывчаткой поблизости, там, где террористам придется пройти, когда они покинут помещение. Как только они появятся, Рената нажмет кнопку на радиовзрывателе и произойдет взрыв. Со стороны это выглядело бы так, будто террористы несли взрывчатку с собой и случайно подорвались на ней.

Декер слушал, не веря своим ушам. Ему казалось, что комната закачалась. Его лицо вдруг онемело. Он начал сомневаться в своем рассудке. Этого не может быть, говорил он себе. Не может быть, чтобы он слышал все это на самом деле.

— Простой? Великолепный? — Декер с силой потер ноющий лоб. — Неужели вам не приходило в голову, что вы можете взорвать не тех людей?

— Я абсолютно уверен, что группа Ренаты отыскала террористов.

— А то, что вы можете угробить вместе с ними множество ни в чем не повинных людей, вам тоже не приходило в голову?

— Я сказал Ренате, чтобы она не рисковала. Если бы возникло малейшее сомнение насчет того, что в зоне взрыва может оказаться кто-нибудь еще, она должна была выждать.

— Она? — Декеру хотелось изо всех сил встряхнуть МакКиттрика. — Где ваш здравый смысл? Большинство людей ни за что не согласится взрывать что-то или кого-то. Почему она пошла на это?

— Потому что я попросил ее.

— Что?

— Она любит меня.

— Я, наверно, сплю. Сплю и вижу кошмар, — сказал Декер. — Но ничего, скоро я проснусь. И окажется, что ничего этого не было.

— Она сделает для меня все, что угодно.

— Включая массовое убийство?

— Если речь идет о террористах, это не убийство.

— Как же, черт возьми, вы это называете?

— Казнь.

— Вы неподражаемы, — заявил Декер. — Вчера ночью вы назвали это «категорическим отрицанием». Да называйте как вам заблагорассудится. В любом случае убийство остается убийством, и когда кто-либо соглашается произвести его, вы должны спросить себя, что делает этого человека способным на убийство. И в данном случае я не думаю, что причиной является любовь.

— Я не могу поверить, что она делает это только за деньги.

— Где, по вашему мнению, они могли раздобыть пластиковую взрывчатку?

— У меня.

Декеру показалось, будто его ударили по голове.

— Вы снабдили их взрывчаткой?

— Мне дали семтекс в начале операции, чтобы группа Ренаты могла попытаться внедриться в террористическую группировку и предложить им семтекс как доказательство своих честных намерений.

— Вы снабдили?.. — Декер со все нарастающим ужасом смотрел на экран, где визжали сирены, где клубился дым, метался огонь, где таскали изуродованные живые и мертвые тела. — Вы несете ответственность за?..

— Нет! Это была ошибка! Почему-то заряд взорвался не тогда, когда надо! Почему-то клуб оказался полон американцев! Почему-то... Я... Рената, наверно, ошиблась... — Голос МакКиттрика сорвался, и он так и стоял, широко открыв свой большой рот и беззвучно шевеля губами, но не издавая ни звука.

— Того семтекса, который вам дали, не хватило бы, чтобы причинить такие разрушения, — категорически заявил Декер.

МакКиттрик непонимающе смотрел на него и лишь хлопал глазами.

— У вас был лишь образец, — объяснил Декер. — Достаточно, чтобы пробудить аппетит террористов и заставить их надеяться на то, что они смогут получить еще. Чтобы уничтожить такой большой дом, Рената должна была располагать гораздо большим количеством взрывчатки.

— Что вы имеете в виду?

— Попробуйте пошевелить мозгами! Вы вовсе не завербовали группу студентов, чтобы они помогли вам отыскать террористов! Идиот, вы же завербовали самих террористов!

Глаза МакКиттрика сделались бессмысленными. Он отчаянно замотал головой.

— Нет. Этого не может быть.

— Они смотрели вам прямо в глаза! Удивительно, как это они удерживались от желания рассмеяться вам прямо в лицо. Классический пример того, что у мошенников называется «развести». Все время, пока вы трахались с Ренатой, она задавала вам вопросы, и вы пересказывали ей наши планы, сообщали обо всем, что мы делали, пытаясь поймать их.

Лицо МакКиттрика побледнело еще сильнее, сделавшись совершенно серым.

— Я прав, не так ли? — спросил Декер. — Вы ведь рассказывали ей все.

— Иисус...

— Прошлой ночью, когда вы предупредили их, что вас могут отозвать, они решили, что игра закончена. Для них это значило, что нужно снова браться за работу, пока еще есть немного времени. Это вы предложили осуществить план и уничтожить террористов или Рената?

— Она... — МакКиттрик судорожно сглотнул. — Это она.

— Чтобы помочь вашей карьере.

— Да.

— Потому что она любит вас.

— Да.

— Первоначально этот план предложила тоже она?

— Да.

— И теперь она использовала тот образец семтекса, который вы ей дали. Готов держать пари, что у них есть фотографии и звукозаписи, которые самым убедительным образом подтвердят ваше участие в деле. Она присоединила ваш образец к своим собственным запасам и взорвала группу американских туристов. Вы хотели подняться выше в своей карьере? Так вот, приятель, ваша карьера закончена.

10

— Какой ужас. — Декер находился в международном консультативном агентстве недвижимости и слушал по защищенному скремблером телефону усталый голос своего начальника. — Сколько народу погибло...

Ужасно. Отвратительно. Слава богу, я теперь не несу ответственности за все это.

Декеру потребовалось некоторое время, чтобы осознать смысл последних слов. Он выпрямился на стуле и крепче стиснул телефонную трубку.

— Не вы? В таком случае — кто? Я? Вы решили свалить ответственность на меня?

— Позволить мне объяснить...

— Я не имел к этому никакого отношения. Вы прислали меня сюда в самую последнюю минуту. Я сообщил свое мнение: что операция находится на грани провала. Вы проигнорировали мое мнение и...

— Ваше мнение проигнорировал не я, — ответил начальник Декера. — Это сделал отец МакКиттрика. Теперь всем этим занимается он.

— Что?

— Теперь он несет ответственность за операцию. Как только сын позвонил ему, он принялся теребить всех, кто был ему хоть чем-то обязан. Сейчас он летит в Рим. Он должен прибыть...

11

Восьмиместный реактивный самолет корпоративного класса «Астра-галэкси», считавшийся частным, приземлился в аэропорту Леонардо да Винчи лишь после полуночи. Декер ждал за таможенным и иммиграционным барьерами, пока высокий седовласый патрицианского вида мужчина проходил положенные процедуры. Судя по всему, других пассажиров на самолете не было. Прибывшему было семьдесят два года, но он был в прекрасной форме: широкоплечий, загорелый до смуглоты, с красивыми резкими чертами лица. Он носил серый полушерстяной костюм-тройку, на котором не было видно никаких признаков того, что он только что перенес долгий беспосадочный перелет — таких признаков, впрочем, не было заметно и на самом Джейсоне МакКиттрике.

Декеру пришлось в прошлом трижды встречаться с живой легендой, и потому МакКиттрик коротко кивнул ему, выйдя из-за барьера.

— Хорошо долетели? — вежливо осведомился Стив. — Позвольте взять ваш чемодан.

Но МакКиттрик крепко держал чемодан за ручку и, не останавливаясь, прошел мимо Декера, направляясь к выходу из аэропорта. Стив направился следом за ним; их шаги отдавались гулким эхом в огромном зале. В этот поздний час здесь находилось очень мало людей.

Декер взял напрокат автомобиль «Фиат». На стоянке МакКиттрик молча ждал, пока он осматривал машину, чтобы удостовериться, что за то время, пока он находился в аэропорту, туда не присобачили никаких подслушивающих устройств. Лишь после того, как МакКиттрик уселся в «Фиат» и Декер повел машину через мрачную дождливую ночь к городу, великий человек наконец заговорил:

— Где мой сын?

— В гостинице, — ответил Декер. — Он воспользовался паспортом на чужое имя. После того, что случилось... Я полагаю, что вам сообщили по пути?

— О взрыве? — МакКиттрик мрачно кивнул.

Декер смотрел вперед; перед его глазами мелькали ритмично качающиеся дворники.

— Я подумал, что после взрыва для вашего сына было бы небезопасно оставаться в своей квартире. Террористы знают, где он живет.

— Вы думаете, что они могли бы напасть на него?

— Нет. — Декер всмотрелся в многочисленные фары, видневшиеся в зеркале заднего вида. В темноте и под дождем было трудно определить, едет ли кто-нибудь за ними следом. — Но я должен считаться с вероятностью того, что они переправят в полицию информацию о нем и улики, говорящие о его причастности. Я считаю само собой разумеющимся, что едва ли не главной целью террористов было связать оперативника американской разведки с террористическим актом против американцев.

Лицо МакКиттрика окаменело.

— Как только я удостоверюсь в том, что за нами нет «хвоста», я отвезу вас к нему, — добавил Декер.

— Вы, похоже, думаете обо всем.

— Стараюсь.

— В таком случае вы, наверно, подумали и о том, кто будет обвинен в произошедшем, — утвердительно произнес МакКиттрик.

— Прошу прощения?

Дождь барабанил по крыше автомобиля.

— Например, вы, — продолжал МакКиттрик.

— Я ни за что на свете не возьму на себя вину за...

— В таком случае, подумайте о ком-нибудь другом. Потому что, если есть хоть что-то, в чем вы можете не сомневаться, так это в том, что на моего сына вина возложена не будет.

12

Скромная гостиница на скромной улице — ничего такого, что могло бы привлечь внимание. Кивнув ночному портье и показав ключ от номера, который служил доказательством того, что он имеет право здесь находиться, Декер проводил МакКиттрика через маленький вестибюль мимо лифта по застеленной ковровой дорожкой лестнице. Комната сына легенды находилась невысоко, а Декер всегда, если только это было возможно, избегал пользоваться лифтом, кабина которого представляла собой потенциальную западню.

МакКиттрик, похоже, воспринимал эту предосторожность как само собой разумеющееся дело. Впрочем, этот высокий пожилой мужчина не выказывал ни малейших признаков усталости, хотя все время сам нес свой чемодан.

Они остановились возле двери с номером 312. Декер четыре раза стукнул в дверь условленным образом, чтобы сын МакКиттрика точно знал, кто пришел, а потом открыл дверь своим ключом. Темнота в комнате заставила его нахмуриться. Он щелкнул выключателем и нахмурился еще сильнее, увидев, что в кровати никого нет и, поскольку она оставалась идеально застеленной, никого не было.

— Дерьмо.

— Где он? — резко спросил МакКиттрик.

Понимая, что это бесполезно, Декер все же заглянул в ванную и гостиную.

— Ваш сын имеет дурную привычку не выполнять распоряжений. Сегодня он уже второй раз не пожелал остаться там, где я ему велел ждать.

— У него, должно быть, имелась важная причина для этого.

— Может быть, может быть. Он оставил чемодан. Возможно, это означает, что он намерен вернуться. — Декер заметил на ночном столике конверт. — Смотрите. Адресовано вам.

На лице МакКиттрика впервые появилось обеспокоенное выражение.

— Вы сказали ему, что я лечу сюда?

— Конечно. А в чем дело?

— Возможно, это было не самым мудрым поступком.

— А что могло быть плохого в том, чтобы сообщить человеку о приезде его отца?

Но МакКиттрик уже развернул записку. Его глаза, очевидно, сделавшиеся в старости дальнозоркими или близорукими, сильно прищурились. На каменном лице нельзя было прочесть никаких эмоций.

В конце концов он опустил записку и вздохнул.

— И?.. — спросил Декер.

МакКиттрик промолчал.

— Что там написано?

МакКиттрик упорно молчал.

— Расскажите мне.

— Я не уверен... — Голос МакКиттрик прозвучал хрипло. — Возможно, это предсмертная записка самоубийцы.

— Самоубийцы? Что за... — Декер взял листок из рук старика. Она была написана от руки, и обращение сразу же вызвало в мыслях Декера образ студента Лиги плюща[5], который так и не повзрослел.

"Папочка!

Похоже, что я снова обгадился. Жаль. Кажется, я уже много раз говорил это, не так ли? Прости. Я хочу, чтобы ты знал, что на этот раз я действительно старался. Честно — я думал, что рассчитал все до мелочей. Все базы прикрыты, и игра в кармане. И снова говорить о том, что я был не прав, да? Я не знаю, что хуже — опять расстроить тебя или опять опозорить тебя. Но клянусь тебе, что на сей раз я не стану прятаться от своей ошибки. Ответственность лежит на мне. И наказание тоже полагается мне. Когда я сделаю то, что следует сделать, тебе больше не придется стыдиться меня.

Бри".

МакКиттрик откашлялся, как будто ему стало трудно говорить.

— Я так называл Брайана в детстве. Бри.

Декер перечитал записку:

— "Ответственность лежит на мне. И наказание тоже полагается мне". Что он хочет сказать?

— Я очень боюсь, что он намеревается покончить с собой, — ответил МакКиттрик.

— И поэтому вы сможете не стыдиться его? Вы думаете, что его последняя фраза означает именно это? — Декер покачал головой. — Самоубийство могло бы загладить его позор, но ваш — ни в коей мере. Ваш сын говорит не о самоубийстве. Это было бы недостаточно драматично.

— Я не знаю, что вы...

— Он любит порисоваться. «Я не стану прятаться от своей ошибки. Ответственность лежит на мне. И наказание тоже полагается мне». Он говорит не о самоубийстве. Он намерен свести счеты. Он отправился искать их.

13

Когда Декер повернул арендованный «Фиат» с Виа деи Кондотти в переулок, свет фар пробил непрекращающийся дождь и осветил два полицейских автомобиля, стоявших со светящимися мигалками на крышах. Двое полицейских в дождевиках разговаривали в дверях освещенного подъезда жилого дома с несколькими одетыми в пижамы или халаты встревоженными людьми, собравшимися в вестибюле. Во многих окнах горел свет.

— Черт побери, я вообще-то надеялся, что ошибусь.

— Что это за место? — спросил МакКиттрик.

— В пятницу я проследил досюда вашего сына и женщину, — объяснил Декер. — Ее имя Рената. Фамилии я не знаю. Вероятно, это псевдоним. Она лидер группы, которую завербовал ваш сын, а это означает, что она лидер и той группы, которая взорвала «Тибрский клуб». Другими словами, террористов.

— Это лишь предположение. Вы не можете утверждать, что эти две группы на самом деле одна и та же, — возразил МакКиттрик.

— Ваш сын любит использовать термин, который, по-моему, подходит к вашей нынешней позиции, — категорическое отрицание.

Декер сбавил ход, проезжая мимо полицейских автомобилей по узкой улице. Когда из-под шин хлестнула вода из лужи, полицейские подняли головы, взглянули на «Фиат» и сразу же вернулись к разговору с испуганными жильцами.

— И вы не можете утверждать, что эти полицейские имеют какое-либо отношение к Брайану, — сказал МакКиттрик.

— Вы знаете лучше меня, что мы не можем считать такие вещи безобидными совпадениями. Если бы я был на месте Брайана, то логичнее всего, что я сначала пошел бы сюда. Чтобы попытаться сквитаться с женщиной, которая предала его. Есть один способ узнать точно. Если хотите, я сейчас остановлюсь, и вы сможете вернуться и поговорить с полицией.

— Помилуй бог, нет. Поезжайте дальше. Поскольку я американец, они захотят узнать, почему меня это интересует. Они зададут мне столько вопросов, что придется показать мои документы.

— Совершенно верно. И если окажется, что Брайан как-то связан с тем, что случилось в доме, вы будете связаны с ним и с тем, что произошло в «Тибрском клубе», — если исходить из того, что террористы подбросили полиции доказательства его причастности к взрыву. Получится очень серьезная заваруха.

— Вы предполагаете, что Брайан нашел эту женщину? — В голосе МакКиттрика все чаще прорывалось беспокойство.

— Очень сомневаюсь. Санитарной машины не было. — Декер свернул на другую улицу и прибавил газу.

— Вас тревожит его состояние? Он настолько разъярен, что может убить ее?

— Нет. Как раз обратное.

— Не понимаю вас.

— Что она убьет его, — сказал Декер. — Ваш сын полез в воду, забыв научиться плавать. Что еще хуже, он слишком самоуверен для того, чтобы понимать это. Эти люди — опытные убийцы. Они не просто хорошо делают свою работу. Они любят ее. Именно это толкнуло их начать игру с Брайаном, но если бы им вдруг показалось, что он представляет для них серьезную угрозу, он не прожил бы и получаса. И от него вряд ли осталось бы что-то, что имело бы смысл отправлять домой для похорон.

МакКиттрик сидел, напряженно выпрямившись.

— Как мы можем остановить его?

Декер посмотрел на дождевые капли, которые разбивались о ветровое стекло и тут же сбрасывались дворниками.

— Ваш сын любит хранить в своей квартире документы — например, список своих контактов и их адреса.

— Помилуй бог, вы хотите сказать, что его квалификация никуда не годится?

— У меня такое впечатление, что вы меня не слушали. Двадцать три человека мертвы, сорок три ранены. Вот насколько плоха его квалификация.

— Список, — взволнованным голосом произнес МакКиттрик. — Почему вы вспомнили про список?

— Перед тем как сжечь, я запомнил его, — ответил Декер. — Имя и адрес Ренаты были в первой строчке. Поэтому для него логично отправиться туда в первую очередь. Я думаю, что теперь он пойдет дальше по своему списку и будет посещать каждый следующий адрес, пока не найдет ее.

— Но если они настоящие террористы, их не окажется по этим адресам.

— Совершенно верно. — Декер свернул за другой угол. — Они профессионалы. Они не стали бы давать Брайану свои настоящие адреса. Рената, вероятно, использовала квартиру в том доме как элемент своего обмана. Но не похоже, что Брайан понимает это. Он слишком разъярен. Он хочет поскорее расквитаться. Живущие по тем адресам люди, которых он напугает, не будут иметь ни малейшего представления о том, что происходит. Возможно, Рената рассчитывала именно на то, что он так поведет себя. Возможно, это ее финальная шутка.

— Где следующий адрес из этого списка? — МакКиттрик говорил отрывисто и, видимо, с трудом сохранял контроль над собой.

— На той стороне реки. Но я не вижу смысла ехать туда. Он получил слишком большую фору. — Декер увеличил скорость, шины «Фиата» зашипели по мокрому асфальту. — Сейчас он может добраться до третьего или четвертого адреса. Я намерен отправиться по заключительному адресу из списка, потом по предпоследнему и так далее в надежде на то, что рано или поздно наши дорожки пересекутся.

14

Дождь заметно усилился. Единственный плюс во всей этой заварухе, думал Декер, что она происходит глубокой ночью. На улицах нет никаких пробок, и мы можем ездить спокойно.

Все равно ему приходилось напрягать внимание для того, чтобы избежать аварии при быстрой езде по мокрому асфальту. Непродолжительного беспокойного сна минувшей ночью было недостаточно для того, чтобы преодолеть угнетающее влияние эффекта смены часовых поясов. Теперь ощущение недосыпания усилилось, в глаза словно насыпали песку, лоб раскалывался от головной боли. Он чувствовал пульсацию крови за ушами.

Как ни странно, особенно если учесть его возраст, МакКиттрик не выказывал никаких признаков усталости после дальнего перелета; его сухощавая высокая фигура неизменно хранила подтянутость. Старик указал вперед.

— Что это за высокие дома?

— Городской университет. — После краткой остановки для того, чтобы свериться с картой, Декер свернул в переулок, затем в другой, еще более мрачный и узкий. Он ехал медленно, пристально вглядываясь в номера тесно прижавшихся друг к другу домов, и в конце концов остановился перед одним из подъездов.

— Вот этот адрес.

МакКиттрик посмотрел в окно.

— Все тихо. Свет везде выключен. Никакой полиции.

— Похоже, что здесь он еще не побывал.

Звуки движения в автомобиле заставили Декера резко повернуться.

МакКиттрик решительно взялся за ручку двери, вышел и остановился на тротуаре, почти скрывшись в темноте за пеленой дождя.

— Что вы...

— Прошло уже довольно много лет, — с достоинством ответил МакКиттрик, — но я все еще не забыл, как вести наблюдение. Оставьте меня здесь. Отправляйтесь по следующему адресу.

— Но...

— Возможно, мой сын уже здесь или вот-вот появится. Если мы отправимся по следующему адресу, то вполне можем случайно разминуться с ним. В таком случае, если я останусь здесь, то, по крайней мере, этот адрес удастся обезопасить.

— Мне не кажется, что разделиться — это хорошая идея, — возразил Декер.

— А стали бы вы возражать, если бы я был вашим ровесником?

— ...Нет.

— В таком случае мы поступим именно так. — МакКиттрик начал закрывать дверь.

— Подождите, — остановил его Декер.

— Я не позволю вам отговорить меня.

— Нет, я хотел совсем не этого. Вот. Вы должны взять это. Когда я услышал, что вы летите в Рим, то взял в офисе посылку. Но я не собирался отдавать вам это, пока не возникнет острой необходимости.

— Пистолет? — не без удивления отозвался МакКиттрик. — Вы что, серьезно думаете, что мне понадобится пистолет при встрече с родным сыном?

— У меня очень дурное предчувствие по поводу того, как закончится эта ночь.

— Я отказываюсь...

— Возьмите это, или я не позволю вам остаться здесь.

МакКиттрик пристально вгляделся ему в лицо. Его темные глаза сверкнули, и он взял оружие.

— Я вернусь, как только смогу, — сказал Декер. — Как я найду вас?

— Медленно проезжайте по этой улице. Я сам найду вас. — МакКиттрик закрыл дверь, засунул пистолет во внутренний карман пиджака и удалился во тьму. Лишь после того, как фигура пожилого человека скрылась, словно растаяла, в струях дождя и ее нельзя было больше рассмотреть в свете фар «Фиата», Декер тронул машину с места.

15

Для того чтобы добраться до предпоследнего адреса из списка, Декеру потребовалось восемь минут. По пути он раздумывал, как ему поступить, если там не окажется никаких признаков посещения Брайана. Ждать или ехать по другому адресу?

Впрочем, дальнейшие события сразу расставили все на места. Еще за несколько кварталов Декер услышал из темноты завывание сирен. Затем увидел темно-красные отсветы над завешенными дождем зданиями. Желудок сдавило от дурного предчувствия; он вывел «Фиат» на нужную ему улицу и сразу же затормозил, увидев впереди сверкавшие яркими огнями и ревущие моторами пожарные машины и другие спецавтомобили, которые обязательно возникают повсюду, где случаются трагические события. Из окон жилого дома вырывались языки пламени. Клубился дым. Пожарные заливали пламя струями воды из брандспойтов, а санитары хлопотали вокруг раненых, заворачивали их в одеяла, подносили ко ртам раструбы кислородных масок.

Потрясенный, Декер вышел из «Фиата», подошел достаточно близко для того, чтобы точно удостовериться, что объятое огнем здание было именно тем, к которому он направлялся. Затем он поспешно протиснулся сквозь собиравшуюся прямо на глазах толпу к своему автомобилю, развернулся и снова устремился сквозь дождь.

Его сердце тревожно билось. «Что, черт возьми, происходит?» — думал он. Неужели Брайан пытается отплатить за обман и оскорбление, поджигая дома, и рассчитывает при этом, что террористы погибнут в огне? Да нет же, любой человек, насколько бы он ни утратил контроль над собой, как Брайан сейчас, не может не понимать, что пострадают и другие люди помимо террористов — если террористы вообще хоть как-то пострадают, если они окажутся совсем дураками и будут находиться по тем самым адресам, которые дали Брайану.

«У меня теперь остался только один адрес, который имеет смысл навестить, — подумал Стив. — Тот, где я оставил его отца».

Декер быстро ехал в темноте по мокрым мостовым под хлеставшим с неба дождем, «Фиат» то и дело заносило, и отвлекаться от управления было нельзя ни на секунду. Около университета он, как совсем недавно, повернул в переулок, затем в другой, испытывая такое чувство, будто едет прямиком в ловушку, откуда будет очень трудно выбраться. До того дома, возле которого он оставил отца МакКиттрика, оставалось только полквартала, когда Декеру пришлось резко нажать на тормоз и вывернуть руль, чтобы не наехать на высокого плотного человека, внезапно возникшего в ярких лучах фар. Человек был мокрым до нитки; запрокинув лицо к низко нависшим над городом дождевым тучам, он что-то кричал, потрясая кулаками.

Конечно же, это оказался Брайан. Окна машины Декера были закрыты. Лишь выскочив из машины и бросившись опрометью по лужам, чтобы перехватить Брайана, он услышал, что тот кричал:

— Лжецы! Подонки!

Декер оставил фары включенными, и их свет отражался от воды, струившейся сплошным потоком по лицу Брайана.

— Трусы!

Тут и там в окнах начал зажигаться свет.

— Вы должны уйти с улицы, — сказал Декер.

— Деритесь со мной! — истошно выкрикнул Брайан, обращаясь в темноту.

Освещенных окон делалось все больше и больше.

— ДЕРИТЕСЬ!

Холодный дождь совсем промочил волосы Декера, и ручейки уже потекли по шее.

— Полиция будет искать вас. Вам нельзя оставаться здесь. Я должен увезти вас отсюда. — Он потащил Брайана к автомобилю.

Брайан сопротивлялся. Свет зажегся уже почти во всех окнах.

— Ради бога, пойдемте, — сказал Декер. — Вы видели вашего отца? Я оставил его здесь.

— Ублюдки!

— Брайан, послушайте меня. Вы видели вашего отца?

Брайан выдернул локоть из руки Декера и снова воздел кулаки к небу.

— Вы боитесь!

— Что за безобразие! — выкрикнул по-итальянски мужчина, высунувшийся из окна верхнего этажа.

Декер поспешил снова схватить Брайана.

— После той суматохи, которую вы здесь устроили, ваш отец не может не знать, что вы добрались сюда. Он должен был уже присоединиться к нам. Он не мог не обратить внимания на весь этот шум. Я должен знать, виделись ли вы с ним.

И уже в который раз предчувствие пронзило Декера ледяным холодом.

— О Иисус, только не это. Брайан, ваш отец...

С ним что-то случилось?

Когда Брайан не ответил, Декер хлопнул его по щеке, так что у Брайана мотнулась голова и в стороны разлетелись водяные брызги.

Брайан казался совершенно потрясенным. Глаза, в которых отражались фары «Фиата», бросали дикие взгляды по сторонам.

— Немедленно скажите, где ваш отец!

Брайан все так же, не отвечая, заковылял прочь.

Полный самых страшных опасений, Декер последовал за ним и сразу понял, куда Брайан его вел, — к тому самому дому, за которым отец Брайана намеревался наблюдать. Даже в дождливом мраке Декер видел, что дверь подъезда открыта.

Пытаясь успокоить чересчур зачастившее дыхание, Декер выхватил из-под кожаной куртки свой пистолет. Когда Брайан вошел внутрь, Декер дернул его за руку, заставив пригнуться, и, тоже пригнувшись, поспешил за ним. Его глаза уже достаточно привыкли к темноте, и он сразу понял, что они оказались во внутреннем дворе. Справа он увидел какой-то деревянный ящик и подтолкнул Брайана к нему. Опустившись на колени на влажные булыжники, Декер осмотрелся по сторонам и разглядел справа, слева и прямо перед собой еле угадываемые в темноте перила балконов.

— Брайан, покажите мне, — прошептал Декер.

На мгновение он усомнился в том, что Брайан услышал его. Но через несколько секунд Брайан пошевелился, и Стив понял, что Брайан показывает ему — не рукой, а всего лишь позой. Зрение Декера совсем адаптировалось к темноте, и он разглядел тревожно контрастное в темноте белое пятно в дальнем правом углу.

— Оставайтесь здесь, — сказал он Брайану и перебежал к другому ящику. Держа пистолет на изготовку, он снова огляделся и сделал еще одну перебежку, на сей раз к какой-то каменной оградке, которая, возможно, являлась колодцем, сохранившимся с античных времен. Мокрая одежда облепила его, стискивая мускулы. Теперь он находился достаточно близко для того, чтобы понять, что белое пятно, которое он разглядел издалека, было седыми волосами Джейсона МакКиттрика. Пожилой джентльмен полулежал, опираясь спиной на стену, разбросав руки и уронив подбородок на грудь.

Декер еще раз огляделся, перебежал под дождем к МакКиттрику и, присев рядом с ним, попытался нащупать пульс. Несмотря на мрак, было ясно видно, что правая сторона серого пиджака намного темнее, чем бывает просто промокшая под дождем ткань. Кровь. Декер продолжал искать пульс, трогая запястье МакКиттрика, шею, грудь.

Наконец он с превеликим облегчением выдохнул, почувствовав слабое биение.

И тут же резко обернулся и прицелился во внезапно выросшую из темноты фигуру.

Это оказался Брайан. Он подбежал неуверенными шагами с другой стороны двора, рухнул на булыжники двора рядом с отцом и прижался лицом к его голове.

— Я не хотел этого.

— Помогите мне, — приказал Декер. — Мы должны отнести его в автомобиль.

— Я не знал, что это был он.

— О чем вы говорите?

— Я и подумать не мог...

— Что?

— Я подумал, что это был один из них. — Брайан зарыдал.

— Это сделали вы? — Декер протянул руку и нащупал в кармане куртки Брайана пистолет.

— Мне ничего другого не оставалось. Он неожиданно вышел из темноты.

— Иисус...

— Я должен был стрелять.

— Помилуй, боже...

— Я не хотел убивать его.

— Вы и не убили.

— Я говорю вам, я...

— Он не мертв!

Даже в темноте можно было разглядеть невероятное изумление во взгляде Брайана.

— Мы должны отнести его в автомобиль. И доставить в больницу. Беритесь за ноги.

Как только Декер взял МакКиттрика за плечо, раздался звук, будто над его головой пролетел шмель. Пуля ударилась в стену прямо за ним.

Вздрогнув всем телом, Декер метнулся под защиту ящика. Выстрел из оружия, снабженного глушителем, был произведен откуда-то сверху. И теперь он отчаянно вглядывался вверх, направив туда пистолет, мигая от капель дождя и совершенно не видя цели в темноте.

— Они вас не выпустят, — сказал Брайан.

— Они?

— Они здесь.

Декер почувствовал, что ему сжало сердце, когда он понял, почему Брайан орал на улице. Он обращался не к небесам, не к богу и не к разгневанным фуриям[6].

Он кричал на террористов.

Брайан остался на открытом месте около отца.

— Переходите сюда, — крикнул ему Декер.

— Мне ничего не грозит.

— Ради бога, спрячьтесь за этот ящик.

— Они не станут стрелять в меня.

— Не порите чепухи.

— Перед тем как вы приехали сюда, Рената на миг показалась мне. Она сказала, что самое худшее, что они могут придумать для меня, — это оставить мне жизнь.

— Что-что?

— Чтобы я страдал всю оставшуюся жизнь, зная, что убил собственного отца.

— Но ваш выстрел не убил его! Он не мертв!

— Все равно, что жив, что мертв. Рената никогда не позволит нам унести его отсюда. Она слишком сильно ненавидит меня. — Брайан вытащил оружие из кармана. В первое мгновение Декеру показалось, что он направил ствол на себя.

— Брайан! Нет!

Но вместо того, чтобы выстрелить в себя, Брайан прытко вскочил на ноги, громко выругался и исчез в темноте в глубине двора.

Сквозь шум дождя Декер с изумлением услышал гулкий топот ног Брайана по приделанной к стене снаружи деревянной лестнице.

— Брайан, я предупредила тебя! — крикнула сверху женщина. Судя по хрипловатому голосу, это была Рената. — Даже не пытайся подойти ко мне!

Ботинки Брайана грохотали все выше и выше.

В балконных окнах начал зажигаться свет.

— Я дала тебе шанс! — крикнул Рената. — Убирайся, или я сделаю то же самое, что и в других домах!

— Тебе придется расплатиться за то, что ты выставила меня дураком!

Рената громко рассмеялась.

— Ты все сделал сам!

— Ты ответишь за моего отца!

— И это ты тоже сделал сам!

Брайан поднимался все выше и выше.

— Не будь идиотом! — немного резче крикнула Рената. — Заряды установлены! Я нажму детонатор!

Торопливые шаги Брайана все так же грохотали по лестнице.

Их звук заглушил грохот — не раската грома, а взрыва, ослепительная вспышка которого сверкнула на квартирном балконе четвертого этажа в задней части двора. Вместе с оглушительным звуком пришла ударная волна, отшвырнувшая Декера назад. Сразу же посыпались обломки, и занялось пламя, озарившее двор.

Движение позади Стива заставило его обернуться. Из-за мусорных баков поднялся изящный темноволосый парень лет двадцати с небольшим — один из братьев, с которыми он позавчера встретился в кафе.

Декер напрягся. «Они, должно быть, все сидят тут, вокруг меня, в темноте, а я и не знал об этом!»

Молодой человек не был готов к тому, что Рената взорвет бомбу. Хотя он держал в руке пистолет, его внимание полностью сосредоточилось на крике, раздавшемся на другой стороне двора. Широко раскрыв глаза в наивном испуге, молодой человек смотрел на одного из своих братьев, одежда и волосы которого загорелись от посыпавшихся сверху пылающих обломков. Дождь, казалось, нисколько не мешал огню. Горевший орал, не переставая.

Декер дважды выстрелил в первого брата, поразив его в грудь и в голову. Когда террорист свалился, Декер резко повернулся и, дважды выстрелив в горящего, свалил и его. Выстрелы были почти полностью заглушены треском разрушения и ревом огня, победоносно распространявшегося во все стороны с балкона четвертого этажа.

А сверху летело все больше и больше обломков. Присев за ящиком, Декер осматривал двор, выискивая другие цели. Брайан. Где Брайан? Боковым зрением Декер заметил движение в крайнем левом углу двора, около той самой двери, через которую они с Брайаном вошли внутрь.

Но двигавшийся там человек не был Брайаном. Высокая, стройная, источавшая даже во тьме и на расстоянии флюиды сексуальности фигура, возникшая из тени с другой лестницы, принадлежала Ренате. Она бежала к открытому выходу, держа в руке пистолет с глушителем, и, даже не замедляя шага, стреляла наугад в глубину двора. Приглушенные выстрелы, которые и в нормальной обстановке звучали не громче, чем удар кулаком по подушке, были совершенно не слышны за яростным ревом пламени.

За своим укрытием Декер рухнул ничком на мокрые булыжники и ползком перебрался к краю ящика. Выглянув, он сразу же увидел Ренату, приближающуюся к выходу, прицелился сквозь дождь и сделал еще два выстрела. Первая пуля ударилась в стену чуть позади бегущей. Вторая угодила ей в горло. Женщина стиснула ладонью гортань; сквозь пальцы сразу же просочилась кровь. Такое ранение лишает человека возможности дышать, и смерть от удушья наступает менее чем через три минуты.

Даже сквозь рев огня и грохот рушащегося дома, Декер услышал крик мучительной боли. В поле зрения появился еще один из братьев Ренаты. Сбежав с одной из лестниц, он сделал несколько выстрелов во двор, подхватил одной рукой успевшую упасть Ренату и потащил ее к открытой двери. При этом он умудрился выстрелить еще раз, но не в Декера, а в сторону одной из многочисленных лестниц, тянувшихся вдоль стены в глубине двора, как будто отстреливался от противника, стрелявшего с того направления. Пока Декер целился, появился четвертый брат. Он сделал несколько торопливых выстрелов в сторону укрытия Декера, и они вместе с братом быстро вытащили сестру на улицу и скрылись из вида. Декер выпустил им вслед последнюю пулю, поспешно вытряхнул пустую обойму и вставил полную. Но к тому времени террористы исчезли.

По его лицу струился пот, смешивавшийся со струями дождевой воды. Он содрогнулся всем телом, резко повернулся — на тот случай, если бы во дворе оказались другие противники, — и увидел, как Брайан спрыгнул с середины нижнего марша открытой лестницы в глубине двора.

Брайан крепко стискивал дрожащими руками свой пистолет.

— Мы должны немедленно убираться отсюда! — крикнул ему Декер.

С момента взрыва прошло не более минуты. Люди, одетые в пижамы, а порой и еще намного легче, только-только начали появляться на балконах и спускаться по наружным лестницам, спасаясь от пожара.

Декер отскочил от падавшего сверху горящего обломка и помчался к Брайану, который пытался подсунуть руки под лежавшего без сознания отца и поднять его.

— Я чувствую, что он дышит! — заявил Брайан.

— Давайте я возьму его за ноги.

Когда они с Брайаном тащили МакКиттрика через двор к открытой двери на улицу, Декер слышал крики людей, в панике сбегавших вниз по лестницам.

— Подождите, — сказал Декер. Опустив наземь ноги МакКиттрика, он осторожно выглянул на улицу и увидел, как от тротуара резко сорвался автомобиль; его красные габаритные огни уменьшались прямо на глазах. Разбрызгивая воду из луж, автомобиль пронесся по улице, свернул за угол и исчез.

Декер находился достаточно далеко от ревущего огня, чтобы расслышать заунывный вой приближающихся сирен. Конечно, вполне могло оказаться так, что один из террористов укрылся за его автомобилем, рассчитывая уложить их из засады. Но он был готов держать пари, что сирены беспокоили террористов ничуть не меньше, чем его самого.

Стив решил рискнуть.

— Пойдемте! — сказал он Брайану.

Позади, у подъезда, который они только что покинули, собирался народ, а они с Брайаном торопливо дотащили МакКиттрика до «Фиата» и опустили на заднее сиденье. Брайан устроился рядом с отцом, а Декер скользнул за руль и рванул машину с места, еле-еле протиснувшись мимо толпившихся на мостовой людей. Сирены сзади звучали уже совсем громко. Нажимая на акселератор, Декер нервно взглянул в зеркало заднего вида и заметил, что на промытую дождем улицу одна за другой въезжают несколько машин, снабженных мигалками.

«А что, интересно, может ожидать нас впереди?» — подумал он, вцепившись напряженными руками в баранку. Улица была настолько узкой, что, если бы пожарный или полицейский автомобиль выехал из-за того угла, к которому они сейчас направлялись, Декер не смог бы с ними разъехаться и «Фиат» оказался бы в западне.

Угол быстро приближался. Декер вывернул руль, и машина очутилась на чуть более широкой улице. Впереди не было никаких приближающихся огней. Звук сирен доносился лишь сзади и с каждой секундой становился все слабее.

— Думаю, что мы ушли, — сказал Декер. — Как ваш отец?

— Он еще жив. Больше ничего не могу сказать.

Декер попытался заставить себя дышать не так часто.

— Что Рената имела в виду, когда угрожала сделать то же самое, что и в других домах?

— Она сказала мне, что заложила взрывчатку в некоторых из них. После того как обнаружила, что я ищу ее и других... — Брайану совершенно явно слова давались нелегко.

— Как только вы покидали то или иное место, она производила взрыв?

— Да.

— Вы наделали столько шума, врываясь в квартиры, что другие жильцы никак не могли не выйти, чтобы выяснить, что происходит. Они могут связать вас со взрывами?

— Да.

— Рената хотела, чтобы в них был обвинен американец?

— Да.

— Черт побери, вы снова позволили ей использовать себя, — возмутился Декер.

— Но я с нею расквитался.

— Расквитались?

— Вы же видели, что я сделал. Я застрелил ее.

— Вы?.. — Декер не мог поверить своим ушам. Ему даже показалось, что машину вдруг встряхнуло, будто они наехали на кочку. — Вы не застрелили ее.

— В горло, — заявил Брайан.

— Нет.

— Вы что, хотите сказать, что это вы в нее попали?! — воскликнул Брайан.

«Мой бог, да ведь он просто сумасшедший», — подумал Декер.

— Здесь совершенно нечем хвастать, Брайан. Если бы ее застрелили вы, это не заставило бы меня меньше уважать самого себя или больше уважать вас. Единственное, что я к вам испытываю, так это жалость. Это ужасно, жить с памятью о...

— Жалость ко мне? Что, черт возьми, вы говорите? Вы что, считаете себя лучше меня? Какое право вы имеете ставить себя настолько выше меня?

— Забудьте об этом, Брайан.

— Жалость ко мне?! Вы еще попытаетесь заявить, что это вы сделали то, что сделал я!

— Послушайте, успокойтесь, — сказал Декер.

— Вы настолько ненавидите меня, что с вас станется утверждать, будто это я сам застрелил моего отца.

Все это было настолько дико, что у Декера на мгновение закружилась голова.

— Как вам будет угодно, Брайан. Все, что я хочу в данный момент сделать, — это доставить его в больницу.

— Вот это чертовски верно.

Декер слышал квакающий звук сирены. Навстречу несся полицейский автомобиль с яркими мигающими огнями. Его ладони, державшие руль, сразу вспотели. Но полицейские промчались мимо — туда, откуда ехал Декер.

— Дайте мне ваш револьвер, Брайан.

— Вы что, серьезно?

— Совершенно. Отдайте мне ваш револьвер.

— Вы, должно быть...

— Ради Христа, хоть сейчас послушайтесь меня. В Риме не одна полицейская машина. Кто-нибудь обязательно скажет полиции, что от взорванного дома отъехал «Фиат». Есть опасность, что нас могут остановить. Уже то, что у нас в машине раненый, само по себе очень плохо. Но если полиция найдет наши пистолеты...

— Что вы собираетесь делать с моим револьвером? Вы, наверно, думаете, что сможете провести баллистическую экспертизу и доказать, что это я стрелял в моего отца? Боитесь, что я постараюсь избавиться от него?

— Нет, это я собираюсь избавиться от него.

Брайан от удивления вскинул голову.

— Хотя мне очень не хочется этого делать. — Декер остановил машину у тротуара темной улицы, повернулся и в упор уставился на Брайана. — Дайте... мне... ваш... пистолет.

Брайан искоса смотрел ему в лицо. Через несколько секунд он медленно опустил руку в карман куртки и извлек оружие.

Декер достал свой собственный «вальтер».

Лишь после того, как Брайан протянул ему пистолет рукоятью вперед, Декер позволил себе немного расслабиться. Во внутреннем дворе, прежде чем поднять отца МакКиттрика, он подобрал пистолет старика. Теперь он взял этот пистолет, свой собственный, и Брайана и вышел из «Фиата» под проливной дождь, осмотрелся вокруг, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает, обошел машину спереди, вышел на тротуар, опустился на корточки, как будто намеревался пощупать шину, и незаметно опустил все три пистолета в решетку водостока.

После этого он, не теряя ни секунды, вернулся в «Фиат» и тронул машину с места.

— Значит, проблема решена, так, что ли? — спросил Брайан.

— Да, — не сумев скрыть горечи в голосе, ответил Декер. — Проблема решена.

16

— Он потерял много крови, — сказал по-итальянски врач из приемного покоя больницы скорой помощи. — Пульс слабый и очень неровный. Давление низкое. Мне не хотелось бы выглядеть пессимистом, но боюсь, что вам следует учесть возможность самого неприятного исхода.

— Понимаю, — отозвался Декер. — Сын пострадавшего и, конечно, я — мы высоко оценим все, что вы сможете для него сделать.

Доктор кивнул с серьезным видом и возвратился в палату.

Декер повернулся к двоим усталым с виду больничным начальникам, которые почтительно стояли в углу вестибюля.

— Я благодарен за ваше сотрудничество в этом деле, — сказал он. — Мое руководство будет еще более благодарно вам. И, конечно, всех, кто помог разрешить этот инцидент, будет ожидать соответствующий акт благодарности.

— Ваше руководство всегда проявляло выдающуюся щедрость. — Один из больничных чиновников снял очки. — Мы постараемся сделать все возможное для того, чтобы власти не узнали об истинной причине травмы пациента.

— Я полностью полагаюсь на вашу деликатность. — Декер по очереди обменялся рукопожатием с каждым из чиновников. Деньги, которые он вложил в их ладони, сразу же исчезли в карманах халатов. — Grazie.

Как только больничное начальство покинуло комнату, Декер опустился на стул рядом с Брайаном.

— Хорошо, что вы не стати вмешиваться в разговор.

— Нам удалось достичь взаимопонимания с этой больницей?

Декер кивнул.

— А что, это действительно первоклассное место? — осведомился Брайан. — Эта больничка кажется очень маленькой.

— Самая лучшая.

— Посмотрим.

— Но помолиться все равно не помешало бы.

Брайан нахмурился.

— Вы что, еще и религиозны?

— Я люблю выбирать из нескольких вариантов. — Стив посмотрел на свою нисколько не просохшую одежду, неприятно облегавшую тело. — Что бы они ни сделали для вашего отца, им потребуется время. Я думаю, что нам стоит вернуться в вашу гостиницу и переодеться в сухое.

— Но если за время нашего отсутствия что-нибудь случится?

— Вы имеете в виду: если он за это время умрет? — уточнил Декер.

— Да.

— В таком случае не будет никакой разницы, окажемся мы в этой комнате или где-нибудь еще.

— Это все вы виноваты.

— Что? — Декер почувствовал, как в жилках за его ушами часто запульсировала кровь. — Я виноват?

— Вы ввергли нас в этот хаос. Если бы не вы, ничего этого не случилось бы.

— Почему, черт возьми, вы так решили?

— Если бы вы не приперлись сюда в пятницу и не заставили меня поспешить, я, конечно же, наилучшим образом разобрался бы с Ренатой и ее группой.

— Почему бы нам не обсудить это по пути в вашу гостиницу?

17

— Он утверждает, что сразу же по выходе из больницы вы запихнули его в какой-то переулок и избили, — сказал начальник Декера.

— Он может утверждать все, что ему заблагорассудится.

Дело происходило в понедельник. Декер снова находился в офисе международного консультативного агентства недвижимости, но на сей раз говорил со своим начальником с глазу на глаз, а не по защищенной скремблером телефонной линии.

Начальник с уже успевшими густо поседеть волосами и покрасневшими от напряжения дряблыми щеками наклонился над столом.

— Вы отрицаете это обвинение?

— Брайан был травмирован во время перестрелки и взрыва в жилом доме. Я понятия не имею, откуда возникла эта фантазия о том, что я его избил.

— Он говорит, что вы завидуете ему.

— Совершенно верно.

— Что вы злы на него, потому что он нашел террористов.

— Конечно.

— Что вы пытаетесь свести с ним счеты и потому утверждаете, что он сам случайно выстрелил в своего отца.

— Могу себе представить.

— И что вы пытаетесь приписать себе застреленных террористов, которых, на самом деле, застрелил он.

— Послушайте, — сказал Декер, — я знаю, что вам нужно позаботиться о своей пенсии. Я знаю, что в связи с этим делом на вас оказывают серьезное политическое давление и что вы должны прикрывать свою задницу. Но почему вы с таким почтением относитесь к смехотворным обвинениям этого сопляка, что даже пересказываете их мне?

— Почему вы считаете их смехотворными?

— Спросите отца Брайана. Он еще очень слаб. Это просто чудо, что его удалось выходить. Но он сможет рассказать...

— Я уже спросил его.

Декеру не понравился торжественный тон начальника.

— И?

— Джейсон МакКиттрик подтверждает все слова Брайана, — ответил начальник. — Его ранили террористы, но это случилось уже после того, как он увидел, что его сын подстрелил троих террористов. Конечно, баллистические испытания, возможно, заставили бы внести коррективы в показания Джейсона МакКиттрика, но ведь вы сами посчитали целесообразным избавиться от всего оружия, которое использовалось той ночью.

Взгляд Декера был не менее тверд, чем взгляд начальника.

— Значит, все повернулось именно так.

— Что вы имеете в виду?

— Джейсон МакКиттрик с самого начала предупредил меня, что — цитирую дословно — "на моего сына вина возложена не будет". Старик успел мне понравиться, и я как-то не подумал о том, что к этому предупреждению следует отнестись серьезно. Мне следовало быть осторожнее. Враг, оказывается, вовсе не прятался в доме на римской улочке. Он сидел рядом со мной.

— Мы здесь не обсуждаем характер Джейсона МакКиттрика.

— Конечно, нет. Потому что никто не хочет иметь Джейсона МакКиттрика своим врагом. И никто не захочет принять на себя ответственность за то, что его абсолютно некомпетентному сыну позволили полностью загубить важнейшую операцию. Но кто-то все же должен быть виновен, верно?

Начальник промолчал.

— Как вам удалось скрыть причастность Брайана ко всему этому? — спросил Декер. — Разве террористы не подбросили инкриминирующие сведения о нем в полицию?

— Как только вы позвонили, чтобы предупредить меня о такой возможности, я привел в действие наши контакты в полицейском управлении. Пакет действительно поступил. Наши контакты изъяли его.

— А средства массовой информации? Неужели туда ничего не поступало?

— На телевизионную станцию, ту же самую, куда террористы раньше направляли свои заявления. Это послание мы тоже перехватили. Кризис миновал.

— Если не считать двадцати трех мертвых американцев, — сказал Декер.

— Вы хотите внести какие-нибудь изменения в ваш рапорт?

— Да. Я действительно отлупил этого сопляка. Только жаль, что я не исколотил его до смерти.

— Какие-нибудь еще изменения?

— Да, должен был кое-что добавить, — сказал Декер.

— О? И что же?

— В субботу мне исполнилось сорок лет.

Начальник встряхнул головой.

— Боюсь, что не понимаю смысла этого замечания.

— Если вы подождете минуточку, я напечатаю заявление об отставке.

— Вы?.. Но мы вовсе не просим вас заходить настолько далеко. Что, спрашивается, по вашему мнению, отставка может вам дать?

— Жизнь.

Глава 2

1

Декер лежал на кровати в своем номере нью-йоркского отеля. В правой руке он держал стакан с «Джек Дэниелс», из которого не спеша отхлебывал. В левой руке — пульт дистанционного управления телевизором, при помощи которого он нервно переключал каналы. «Куда можно поехать, если ты уже всюду побывал?» — спрашивал он себя.

В Нью-Йорке ему всегда нравилось, туда его бессознательно тянуло всякий раз, когда ему выпадал редкий свободный уик-энд. Бродвей, «Метрополитен Опера», музей современного искусства — ему очень часто хотелось побывать там, как тянет повидать старых друзей. В дни отдыха он, как правило, с удовольствием исполнял один и тот же успокаивающий ритуал: пробежка по Центральному парку, завтрак в Карнеги-гастрономе, рассматривание прилавков в книжном магазине «Стрэнд» или прогулка мимо множества уличных художников, всегда сидящих на Вашингтон-сквер. Вечерами он любил узнавать, кто пел в «Алгонкин-рум». Мюзик-холл «Радио-сити». «Мэдисон-сквер гарден». У него всегда находилось множество занятий.

Но в ходе этой поездки к собственному удивлению Стива ничего из обычных развлечений его не привлекало. В «Пабе Майкла» выступал Мел Торме. При обычных обстоятельствах Декер первым встал бы в очередь за билетом. Но не в этот раз. В «Блю нот» выступал Мейнард Фергюсон, любимый трубач Декера, но Декеру не хватало энергии, чтобы привести себя в порядок и выйти. Энергии ему хватало лишь на то, чтобы подливать бурбон в стакан и продолжать нажимать кнопку переключения каналов на пульте дистанционного управления телевизора.

Прилетев из Рима, Декер даже не подумал о том, чтобы вернуться в свою крошечную квартирку, находившуюся в Александрии, штат Виргиния. Он не испытывал ни малейшей привязанности к маленькой спальне, гостиной, кухоньке и ванной. Все это не было его домом. Это было просто место, где он хранил свою одежду и спал в перерывах между заданиями. От туч пыли, бодро взлетавших в воздух всякий раз, когда он туда возвращался, у него свербело в носу и болела голова. И конечно, он ни за что, ни в коем случае не мог позволить себе нарушить порядок секретности и нанимать какую-нибудь даму, чтобы она убирала квартиру во время его отсутствия. От одной только мысли о том, что посторонний человек будет трогать его вещи, у него по коже бежали мурашки, и дело было вовсе не в том, что он мог оставить в квартире что-то компрометирующее, — такого, как раз, быть не могло.

Он не стал говорить своему начальнику — поправка, бывшему начальнику, — куда отправится после того, как тот подписал его заявление об отставке. Впрочем, Нью-Йорк был полностью предсказуем, и ни для кого не могло составить труда проследить, куда направляется самолет, на который Декер купил билет. По прибытии в Нью-Йорк он использовал несколько приемов ухода от слежки. Остановился в гостинице, в которой никогда раньше не бывал, — «Сент-Реджис». Тем не менее спустя всего десять минут после того, как он зарегистрировался и был препровожден в номер, телефон на столе зазвонил, и, конечно, это оказался его начальник — снова поправка, будь оно проклято: бывший начальник, — желавший выяснить, не передумал ли Декер.

— Знаете, Стив, — устало произнес начальник, — я ценю красивые жесты не хуже любого другого, но теперь, когда вы уже сделали этот жест и красиво покинули нашу систему, давайте согласимся забыть былые обиды. Забирайтесь обратно в лодку. Я согласен, что эта римская история — самый настоящий бред, беда, несчастье, с какой стороны ни посмотри, но ведь ваша отставка ничего не изменит. Вы этим ничего не исправите. Впрочем, вы и сами отлично понимаете бессмысленность своего поступка.

— Вы боитесь, что я настолько разозлился, что могу сказать не тем, кому надо, о том, что там произошло на самом деле, так, что ли? — спросил Декер.

— Конечно, нет. Все знают, что вы настоящий кремень. Вы не сделаете ничего непрофессионального. Вы не станете подводить нас.

— В таком случае вам совершенно не о чем волноваться.

— Вы слишком хороший человек, Стив, чтобы мы согласились вас потерять.

— Имея таких парней, как Брайан МакКиттрик, вы даже не заметите моего отсутствия. — Декер аккуратно положил трубку на рычаг.

Через минуту телефон зазвонил снова, и на этот раз в трубке послышался голос начальника его бывшего начальника.

— Если вы хотите прибавки к жалованию...

— У меня никогда не было возможности потратить хоть немного из того, что я уже успел получить, — сказал Декер.

— Возможно, хороший, продолжительный отпуск?

— И что я буду в нем делать?

— Путешествовать.

— Ну, конечно. Посмотреть мир. Рим, например. Я уже столько летал, что, если кровать не изогнута, как самолетное кресло, я пугаюсь, что она сломалась.

— Послушайте, Стив, все рано или поздно устают. Такая уж это работа. Именно поэтому мы держим команду специалистов, которые хорошо умеют снимать симптомы стресса. Если честно, я думаю, что вам очень пошло бы на пользу, если бы вы прямо сейчас прилетели в Вашингтон и зашли бы поговорить с ними.

— Вы, наверно, не слушали, что я говорил? Я сказал вам, что чертовски устал от полетов.

— В таком случае приезжайте поездом.

Декер снова положил трубку. Он нисколько не сомневался, что, если попробует сейчас выйти из номера, его перехватят двое мужчин, дожидающихся в вестибюле. Они представятся, объяснят, что его друзья волнуются по поводу его реакции на то, что случилось в Риме, и предложат ему пройти в тихий бар, где они смогут обсудить все тревожащие его проблемы.

«К черту все это, — подумал Декер. — Я могу выпить и один, в своем номере. К тому же они поведут меня вовсе не в бар». И тогда он набрал номер службы доставки и заказал бутылку «Джек Дэниелс» и побольше льда. Потом он вынул разъем телефонного провода из розетки, включил телевизор и начал щелкать переключателем каналов. Через два часа, когда за задернутыми шторами сгустилась темнота, бутылка опустела на треть, а он все так же продолжал переключать каналы. Пляска изображений на экране являлась точным отражением той сумятицы, которая творилась в его мозгу.

«Куда поехать? Чем заняться?» — спрашивал он себя. Деньги не являлись серьезной проблемой. В течение всех десяти лет работы оперативником значительная часть его заработка вкладывалась в инвестиционные фонды. Эту сумму заметно увеличивали различные надбавки — за прыжки с парашютом, за плаванье с аквалангом, за работу со взрывчаткой, за участие в боевых действиях, за высокий уровень специальной подготовки, — которые он заслужил, пока входил в засекреченное военное антитеррористическое подразделение. Как и многие из наиболее хорошо подготовленных солдат вооруженных сил, он был завербован в разведку после достижения возраста, когда его тело больше не могло функционировать настолько эффективно, насколько этого требовала служба в войсках специального назначения. В случае Декера, это произошло в тридцать лет, после того, как он принял участие во множестве различных секретных операций, из которых вынес, перелом ноги, перелом трех ребер и два пулевых ранения. Конечно, даже несмотря на то, что Декер не годился для дальнейшей службы в качестве бойца антитеррористического подразделения, он по своему физическому состоянию все же заметно превосходил большинство своих сверстников — гражданских.

Инвестированные деньги приносили определенную прибыль, так что его собственный капитал достиг 300 000 долларов. Кроме того, он намеревался забрать те пятьдесят тысяч долларов, которые внес как прибавку к той пенсии, которую ему предстояло получать от правительства. Но, несмотря на относительную финансовую свободу, он все же чувствовал себя пойманным в ловушку. Имея возможность выбирать из целого мира, он свел свой выбор до пределов этого гостиничного номера. Если бы его родители были еще живы (он мельком выстроил фантазию, в которой они еще не умерли), он нанес бы им так давно откладывавшийся визит. Но его мать погибла в автомобильной катастрофе три года назад, а его отец умер от сердечного приступа несколькими месяцами позже, и оба раза он в моменты их смерти находился на задании. Последний раз он видел отца живым на похоронах матери.

У Декера не было ни братьев, ни сестер. Он так и не женился. Одной из причин этого было его нежелание навязывать тот спартанский образ жизни, к которому он привык, любимой женщине, а другой — образ жизни, мешавший ему найти женщину, в которую он имел бы право и свободу влюбиться. Все его друзья были коллегами-оперативниками, а теперь, когда он ушел из разведки, подав в отставку при двусмысленных обстоятельствах, эти друзья будут чувствовать себя с ним неловко и не будут уверены в том, что с ним безопасно говорить на профессиональные темы.

«Возможно, я сделал ошибку», — подумал Декер, отхлебнув очередной глоток бурбона. — Возможно, мне не следовало уходить в отставку, — думал он, продолжая переключать каналы. — Оперативная работа давала мне направление в жизни. Она служила для меня якорем..."

Она убивала тебя, напомнил себе Стив, и уничтожала для тебя каждую страну, в которую ты когда-либо получал назначение. Греческие острова, Швейцарские Альпы, Французская Ривьера, испанское Средиземноморье — это была лишь небольшая часть из тех изумительных мест, где ему доводилось работать. Но теперь они были отравлены тем опытом, который Декеру пришлось там получить, и он не имел никакого желания возвращаться туда и вспоминать о былом. Сейчас, размышляя обо всем этом, он был поражен иронией ситуации: большинство людей воспринимало те места как очаровательные райские уголки, а былая профессия Декера часто изображалась в художественной литературе как героическая, тогда как сам Стив думал о ней лишь как о донельзя утомительной, опасной работе на износ. Охота на наркобаронов и террористов могла быть сама по себе благородным делом, но слизь жертвы попадала и на охотника, отравляя его. «Она, конечно же, отравила и меня, — думал Декер. — И, как я сумел выяснить, кое-кто из тех бюрократов, на которых я работал, тоже изрядно запачкались этой слизью».

«Что делать?» — снова спросил себя Декер. От бурбона его клонило в сон, он глядел из-под смыкающихся век на экран телевизора и вдруг поймал себя на том, что задумался о чем-то из того, что перед ним только что промелькнуло. Не сознавая, что это было, и испытывая странное любопытство, понуждающее его выяснить это, он заставил себя взбодриться и принялся переключать каналы в обратном направлении, возвращаясь к тому, который только что проскочил. Но, найдя заинтриговавшее его изображение, он все равно не понял, почему оно его заинтриговало. Он понимал лишь то, что мелькнувший кадр нашел какой-то отклик в его подсознании.

Он смотрел документальный фильм о бригаде строителей, ремонтирующих старый дом. Дом был необычным, похожим на те глиняные строения в стиле пуэбло, которые ему попадались в Мексике. Но, включив звук — все это время звук был выключен, — он узнал, что дом, выглядевший на удивление изящным, невзирая на простоту проекта, находился в Соединенных Штатах, в Нью-Мексико. Дом был сделан из самана, объяснил руководитель строителей и добавил, что слово саман означает большие кирпичи, сделанные из соломы, смешанной с глиной. Эти кирпичи, из которых получались исключительно прочные звуконепроницаемые стены, покрывались сверху штукатуркой под цвет глины. Дальше он объяснял, что саманные дома делаются с плоскими слегка наклонными крышами, с которых вода стекает по желобам, называющихся каналами. У саманного дома нет никаких острых граней; все углы делаются скругленными. Входы часто оформляются чем-то вроде небольшой будки с двускатной крышей и называются порталами. Окна сильно заглублены в толстые стены.

Отвлекшись от своеобразного строения, шероховатая поверхность и землистый цвет которого чудесным образом сочетались с оранжевыми, красными и желтыми красками окружавшего его пустынного плато, диктор рассказал о строительном мастерстве и культурном наследии, в то время как камера панорамировала окрестности. Среди невысоких гор повсюду красовались саманные дома, окруженные можжевельниками и южными соснами, каждый дом обладал собственным достаточно эксцентричным обликом, а все вместе они создавали впечатление удивительного разнообразия. Но, как объяснил диктор, в некотором смысле саманные здания были необычными и для Нью-Мексико, поскольку сосредоточились в основном в одном-единственном городе.

Декер с удивлением заметил, что подался вперед, чтобы расслышать название города. Диктор сообщил, что это одно из самых старых поселений на территории Соединенных Штатов, относящееся аж к 1500-м годам и испанскому завоеванию. Оно все еще сохранило испанский характер: город, название которого означало святую веру, в наши дни часто называют Особенным городом — Санта-Фе.

2

Декер нисколько не ошибся в своих подозрениях: два человека действительно ожидали его в вестибюле отеля. Было чуть больше восьми утра. Он отвернулся от стойки портье, увидел их и понял, что ни малейшей возможности избежать встречи с ними у него нет. Они заулыбались, увидев, как он пересекает людный вестибюль, направляясь к ним. «По крайней мере, хоть выбрали для этого задания нужных людей», — подумал Декер. Очевидно, решили, что он не захочет их подвести, поскольку служил вместе с обоими в войсках специального назначения".

— Стив, сколько лет, сколько зим! Как дела? — спросил один из ожидавших. И он, и его партнер имели примерно такие же габариты, как Декер, — шесть футов, сто девяносто фунтов. И по возрасту они тоже были близки к Декеру — лет сорок. Поскольку они прошли одинаковую физическую подготовку, то и телосложение у них было сходное — узкие бедра и треугольные торсы, резко расширяющиеся от талии к широким плечам, накачанным для того, чтобы обеспечить силовую основу для действий верхней части тела при осуществлении специальных операций. Но на этом их сходство с Декером заканчивалось. Декер имел слегка волнистые волосы песочного цвета, а тот из мужчин, который заговорил с ним, — рыжую щетину, подстриженную почти наголо. У второго были каштановые волосы, аккуратно зачесанные назад. У обоих были жесткие черты лица и настороженные взгляды, совершенно не вяжущиеся с их широкими улыбками и прекрасно сидящими пиджачными парами.

— Я в полном порядке, Бен, — ответил Декер рыжеволосому. — А ты?

— Не могу пожаловаться.

— А как твои дела, Хэл? — спросил Декер второго мужчину.

— Тоже хотел бы пожаловаться, да не на что.

Впрочем, ни один, ни другой не протянули ему руки.

— Я надеюсь, что вам не пришлось торчать здесь всю ночь.

— Заступили только в семь. Простенькое дело, — сказал Хэл. — Решил уехать? — Он указал на чемодан Декера.

— Да, в последнюю минуту изменились планы.

— И куда ты направляешься?

— В Ла-Гардиа, — ответил Декер.

— Почему бы нам не подвезти тебя?

Декер напрягся.

— Мне не хотелось бы причинять вам беспокойство. Я поймаю такси.

— Никакого беспокойства, — возразил Хэл. — Какие же мы приятели, если, впервые увидевшись после стольких лет, не сможем хоть немного удружить тебе.

На это и минуты не потребуется. — Хэл сунул руку в боковой карман пиджака, извлек тонюсенький сотовый телефон и быстро нажал кнопку, вызвав номер из памяти. — Вы даже представить себе не можете, с кем мы только что встретились, — сказал он в телефон. — Да, мы говорим с ним прямо сейчас в вестибюле. Хорошо, мы подождем.

Хэл нажал кнопку отключения питания и убрал телефон.

— Помочь тебе с чемоданом?

— Я и сам справлюсь.

— В таком случае мы вполне можем выйти и подождать автомобиль снаружи?

Движение на улице уже успело оживиться, то и дело нервно вскрикивали автомобильные гудки.

— Вот видишь, — сказал Бен. — Тебе, возможно, не удалось бы найти такси. — Он заметил, что к ним приближается одетый в форму швейцар. — Все под контролем, — бросил он человеку в ливрее и жестом велел ему удалиться. Потом он кинул взор на пасмурное небо. — Такое впечатление, что может пойти дождь.

— О дожде предупреждали в прогнозе погоды, — заметил Хэл.

— Единственный прогноз, который мне нужен, — это болит или не болит мой левый локоть, — ответил Бен. — А вот и наш автомобиль.

Перед входом в отель остановился серый «Понтиак», водитель которого не был знаком Декеру. Тонированные стекла заднего сиденья не давали возможности заглянуть внутрь.

— Что я тебе говорил! — бодро воскликнул Бен. — Не прошло и минуты. — Он открыл заднюю дверь и жестом предложил Декеру садиться.

Почувствовав резкий приступ сердцебиения, Декер поглядел на Бена, перевел взгляд на Хэла и не двинулся с места.

— Еще какие-то проблемы? — с деланной бодростью спросил Хэл. — Тебе не кажется, что лучше будет сесть в машину? Ведь тебе еще нужно попасть на самолет.

— Я просто подумал, куда мне деть чемодан.

— Мы положим его в багажник. Будь добр, нажми кнопку замка багажника, — обратился Бен к водителю. Через мгновение замок щелкнул. Бен взял чемодан Декера, поднял капот багажника, положил туда чемодан и захлопнул крышку. — Ну вот, все в порядке. Готов?

Декер еще мгновение не мог решиться сдвинуться с места. Его пульс забился еще чаще, он кивнул и забрался на заднее сиденье «Понтиака». Он почувствовал неприятный холодок в желудке.

Бен сел рядом с ним, а Хэл устроился на пассажирском месте впереди, но сразу же повернулся назад, к Декеру.

— Пристегнитесь, — распорядился водитель. У него была толстенная шея.

— Да, безопасность превыше всего, — согласился Бен.

Звякнув металлом пряжки о металл замка, Декер застегнул свой ремень безопасности; оба попутчика сделали то же самое.

Водитель нажал кнопку, и замки всех дверей с чавкающим звуком заблокировались. Мотор «Понтиака» заработал громче, и машина тронулась с места.

3

— Наш общий знакомый сообщил мне, что ты не далее как вчера вечером заявил ему по телефону, что тебе чертовски надоело летать, — все тем же небрежным тоном заметил Бен.

— Совершенно верно. — Декер смотрел сквозь затемненные стекла на пешеходов, которые, держа в руках портфели, сумочки, сложенные зонтики, всякую всячину, бодро шли на работу. Они, казалось, находились очень далеко.

— В таком случае зачем тебе понадобился самолет? — поинтересовался Хэл.

— Спонтанное решение.

— Вроде твоей отставки.

— То решение не было спонтанным.

— А наш общий знакомый уверен, что это выглядело именно так.

— Он недостаточно хорошо знает меня.

— Но сейчас он начал задумываться, знает ли тебя хоть кто-нибудь.

Декер пожал плечами.

— А о чем еще он задумывается?

— Почему ты выключил свой телефон.

— Я не хотел, чтобы меня беспокоили.

— И почему ты не ответил, когда один из приставленных парней постучал ночью тебе в дверь.

— Но я ответил. Я просто не открыл ему. Я спросил, кто там. Человек из-за двери сказал: «Обслуживающий персонал». Потом сказал, что ему нужно разобрать мою постель. Я сказал ему, что уже разобрал постель сам. Тогда он сказал, что принес свежие полотенца. Я сказал, что не нуждаюсь в свежих полотенцах. Он сказал, что принес также мяту для ночного столика. Я сказал ему, что мяту он может засунуть себе в задницу.

— Это было не очень светское общение.

— Мне нужно было время, чтобы спокойно подумать в одиночестве.

Инициативу допроса перехватил Бен.

— И о чем же ты думал?

В этот момент «Понтиак» остановился перед светофором. Декер взглянул на сидевшего слева от него рыжеволосого мужчину.

— О жизни.

— Серьезный вопрос. И как, разобрался ты в нем?

— Я решил, что сущность жизни состоит в переменах.

— Так, значит, в этом все дело? В твоей жизни происходит перемена, да? — спросил Хэл.

Декер взглянул на сидевшего впереди шатена. «Понтиак» тронулся с места и миновал перекресток.

— Ты прав, — подтвердил Декер. — Перемена в жизни.

— И именно поэтому ты решил предпринять это путешествие?

— Снова угадал.

— И куда же именно?

— Санта-Фе, Нью-Мексико.

— Никогда там не был. Что это место из себя представляет?

— Я не знаю точно. Хотя на вид — хорошо.

— Хорошо на вид?

— Вчера поздним вечером я увидел телепередачу о каких-то строителях, которые ремонтируют там саманные дома.

«Понтиак» проехал еще один перекресток.

— И поэтому ты решил поехать туда? — прервал его Бен.

Декер повернул голову к своему соседу по сиденью.

— Да.

— Так просто и быстро?

— Именно так. Если честно, то я намереваюсь поселиться там.

— Даже так? Ты знаешь, что нашего общего знакомого больше всего тревожат эти внезапные перемены. Ну вот что ты думаешь: как он отреагирует, если мы скажем ему, что ты под влиянием мгновенного импульса решил уехать в Нью-Мексико, в Санта-Фе, потому что увидел по телевизору, как там чинят какой-то старый дом?

— Саманный дом.

— Да, конечно. Как, по-твоему, он после этого будет думать о том, насколько обдуманными были другие твои поспешные решения?

Мышцы Декера непроизвольно напряглись.

— Я уже сказал тебе, что моя отставка не была поспешным решением. Я уже давно подумывал о ней.

— Но ты никогда никому не говорил об этом.

— Я не думал, что это кого-то касается.

— Это касается множества разных людей. Так что же оказалось последней каплей? Что заставило тебя принять это решение? Инцидент в Риме?

Декер промолчал.

Ветровое стекло украсилось бисером дождевых капель.

— Ну, я ведь говорил, что будет дождь, — горделиво провозгласил Бен.

Дождь резко усилился; капли гулко стучали по крыше «Понтиака». Часть пешеходов поспешно раскрывала зонтики, часть торопливо пряталась в подъездах домов и магазинах. Сквозь затемненные окна заднего сиденья потемневшие улицы казались еще темнее.

— Рассказал бы нам, что случилось в Риме, — все тем же небрежным тоном бросил Бен.

— Я не намерен говорить о Риме ни с кем. — Декеру пришлось напрячься, его дыхание не сделалось учащенным. — Насколько я понимаю, в этом вопросе вся суть нашей беседы. Вы можете спокойно вернуться и уверить нашего общего знакомого, что я не настолько раздражен, чтобы поделиться моим негодованием с кем бы то ни было, — я только чертовски устал. Меня нисколько не привлекает всеобщее внимание и большой шум. Совсем напротив — я хочу только мира и тишины и ничего другого.

— В Санта-Фе, где ты никогда не был.

Декер снова промолчал.

— Знаешь, — сказал Хэл, — когда ты упомянул о Санта-Фе, мне первым делом пришло в голову, что в тех местах полным-полно сверхсекретных объектов — скажем, лаборатория по испытаниям оружия в Альбукерке, ядерная лаборатория в Лос-Аламосе. А второе, что мне пришло в голову, было имя Эдварда Ли Говарда.

Декер почувствовал себя так, будто в груди у него внезапно образовался тяжелый камень. Говард был оперативником ЦРУ, продававшим Советам важнейшую информацию об операциях Управления в Москве. После того как он не смог пройти проверку на детекторе, в Управлении возникли подозрения, и его уволили. Пока ФБР проверяло его, он переехал в Нью-Мексико, где сумел обмануть бдительность наблюдавших за ним команд и убежать в Советский Союз. И жил он как раз в Санта-Фе.

— Вы видите здесь параллель? — Декер резко выпрямился. — Вы предполагаете, что я сделаю нечто такое, чтобы будет направлено против моей страны? — На сей раз Декер нисколько не старался следить за своим дыханием. — Может быть, вам стоит посоветовать нашему общему знакомому перечитать мое досье и попытаться найти там хоть что-нибудь, свидетельствующее о том, что я могу внезапно забыть о чести.

— Ты же сам говоришь, что люди меняются.

— А в наше время большинство людей проходит по меньшей мере три карьеры.

— Мне что-то трудновато следить за ходом твоей мысли, Декер.

— Военная карьера у меня была. Была и карьера правительственного служащего. Теперь настало время для моей третьей карьеры.

— И какой же она будет?

— Я пока еще не знаю. Мне не хотелось бы принимать слишком много спонтанных решений. Куда вы меня везете?

Хэл не ответил.

— Я задал вопрос, — настаивал Декер.

Хэл снова промолчал.

— Лучше бы не в реабилитационную клинику Управления в Виргинии, — сказал Декер.

— А кто, кроме тебя, сказал хоть слово о Виргинии? — Хэл, казалось, сделал выбор. — Мы везем тебя именно туда, куда ты хотел попасть, — в Ла-Гардиа.

4

Декер купил билет в один конец. На протяжении шестичасового рейса с посадкой в Чикаго у него было много времени, чтобы подумать о том, что он делает. Его поведение было достаточно неординарным, так что он мог понять, почему его бывшее начальство вдруг впало в чуть ли не паническое волнение. Черт возьми, да его самого беспокоило собственное поведение. Его профессиональная жизнь целиком и полностью базировалась на самоконтроле, но теперь он резко изменил стиль и начал совершать поступки под влиянием прихотей.

Аэропорт Санта-Фе был слишком мал для приема современных пассажирских реактивных лайнеров. Ближайший крупный аэропорт находился в Альбукерке, и пока «МД-80» компании «Эмерикен эрлайнз» снижался и описывал почти полный круг, готовясь к приземлению, Декер, чувствуя себя потрясенным, разглядывал суровый выжженный солнцем желтый пейзаж внизу — песок и камни, тянувшиеся вплоть до бесплодных гор. «А чего еще ты ожидал?» — спросил он себя. Нью-Мексико — это пустыня.

Имевший четыре уровня, но все же довольно компактный аэровокзал Альбукерке обладал своеобразным обаянием и был отделан в красочном стиле народного творчества исконных обитателей Америки. К тому же здесь было замечательно эффективное обслуживание. Через десять минут после момента приземления Декер уже получил свой чемодан и стоял возле прилавка «Эйвис», оформляя прокат «Доджа Интрепид». Он не знал эту марку, но ему понравилось название автомобиля[7].

— Как лучше всего добраться до Санта-Фе? — спросил он у молодой женщины, сидевшей за прилавком.

Она была испанкой и обладала яркой улыбкой, еще больше подчеркивавшей выразительность ее темных глаз.

— Это зависит от того, что вы подразумеваете под «лучше всего». Вас интересует самый быстрый маршрут или самый живописный?

— А живописный маршрут стоит того, чтобы по нему ехать?

— Еще как стоит. Если вы располагаете временем.

— Пожалуй, только временем я и располагаю.

— В таком случае у вас верный подход к тому, как следует проводить каникулы в Нью-Мексико, — ответила женщина. — Посмотрите на карту. Проедете несколько миль на север по магистрали номер двадцать пять. Повернете на восток по сороковой. Еще миль через двадцать снова поворот на север по Бирюзовому тракту. — Одновременно с рассказом она обводила маршрут на карте фломастером. — Как вы относитесь к «Маргарите»?[8]

— Пожалуй что люблю.

— В таком случае рекомендую остановку в городе по имени Мадрид. — Женщина сделала подчеркнутое ударение на первом слоге, как будто желала подчеркнуть, что речь идет вовсе не о столице Испании. — Тридцать лет назад он был почти заброшен. Теперь там расположилась колония художников. И там есть одна не слишком презентабельная на первый взгляд старая таверна под вывеской «Шахтный ствол», в которой, как утверждают, готовят лучшую в мире «Маргариту».

— И это действительно так?

Женщина вместо ответа лишь блеснула своей очаровательной улыбкой и вручила ему автомобильные ключи.

Стоило Декеру проехать мимо металлических силуэтов двух скаковых лошадей, поставленных перед аэропортом, и двинуться дальше, руководствуясь указаниями дамы-клерка, как он заметил, что дома в Альбукерке практически ничем не отличаются от построек любой другой части страны. Время от времени ему на глаза попадались оштукатуренные строения с плоскими крышами, имевшие некоторое сходство с теми саманными домами, которые он видел по телевизору, но большей частью по сторонам дороги мелькали постройки с заостренными крышами и деревянными или кирпичными стенами. Едва успев отправиться в путь, он начал волноваться, не могла ли телевизионная программа преувеличить красоты Санта-Фе, не окажется ли город похожим на все остальные населенные пункты США.

По автомагистрали № 40 он некоторое время ехал вдоль могучей зубчатой стены гор. Когда же он повернул к северу на шоссе со старинным названием Бирюзовый тракт, то окружающий пейзаж стал изменяться. В качестве архитектурной нормы здесь выступали отдельно стоящие бревенчатые хижины и легкие каркасные домики с островерхими крышами в форме буквы А. Некоторое время он ехал по местности, где не было вообще никаких построек. Зато имелась сравнительно богатая растительность: можжевельник, раскидистые южные сосны-пинии, разнообразные приземистые кактусы и похожие на полынь кусты, достигавшие шести футов в высоту. Узкая дорога змеилась по обратной стороне того самого горного хребта, который он видел из Альбукерке. Путь уводил все выше и выше, и Декер вспомнил рассказ стюардессы из «МД-80» насчет того, что Альбукерке находится на высоте в милю — более пяти тысяч футов — над уровнем моря, точно так же, как Денвер, а Санта-Фе расположен гораздо выше — семь тысяч футов, и чтобы попасть туда, нужно преодолеть серьезный подъем. Стюардесса сказала также, что в течение первых нескольких дней приезжие, как правило, чувствуют себя медлительными и сильно задыхаются. Она со смехом вспомнила одного пассажира, который однажды спросил ее, правда ли, что Санта-Фе круглый год находится на высоте семь тысяч футов над уровнем моря.

Декер пока что не замечал никакой реакции своего организма на высоту, но ее следовало ожидать. В конце концов он был обучен думать о затяжных прыжках с парашютом с высоты в двадцать тысяч футов как о чем-то само собой разумеющемся. Зато он отчетливо видел, насколько чище стал воздух, каким синим здесь было небо, каким ярким — солнце, и понял, почему плакат в аэропорту именовал Нью-Мексико «Землей танцующего солнца». Потом он выехал на плато, и от открывшегося зрелища у него захватило дух. Глядя налево, он видел слегка волнистую перспективу пустыни, которая, казалось, раскинулась на сотни миль на север и юг, а с запада поле зрения ограничивалось далекими горами, которые казались выше и массивнее, чем хребет около Альбукерке. Плавно поднимавшаяся дорога заставляла его то и дело совершать резкие повороты; с некоторых из них открывались еще более впечатляющие перспективы. Декер чувствовал себя так, будто попал на вершину мира.

Мадрид, насчет которого Декеру приходилось все время напоминать себе, что название этого города произносится с ударением на первом слоге, оказался деревней, состоявшей из лачуг и каркасных домиков, большая часть которых была занята людьми, выглядевшими как дожившие и сохранившие свои взгляды до наших дней представители контркультуры шестидесятых годов. Поселение размещалось в узкой долине, окруженной с одной стороны лесочком, а с другой — склоном, на котором даже из машины были видны выходы угля, ради которых и был основан этот городок где-то на переломе девятнадцатого-двадцатого веков. Таверна «Шахтный Ствол» занимала хрупкое с виду двухэтажное деревянное здание, остро нуждающееся в покраске и оказавшееся едва ли не самым большим домом в городе. Ее было легко найти, поскольку таверна располагалась справа от дороги, у самого подножья слегка изогнутого склона, спускавшегося к городу.

Декер припарковал свой «Интрепид» и запер двери. Стоя рядом с машиной, он рассматривал группу одетых в кожаные куртки мотоциклистов, подъехавших почти одновременно с ним. Они остановились возле дома, расположенного чуть дальше по дороге, отвязали от своих машин сложенные мольберты и холсты с недописанными пейзажами и потащили все это внутрь. Проводив их взглядом, Декер улыбнулся и поднялся по лесенке ко входу в таверну. Его шаги прогрохотали по рассохшемуся дереву, как по барабану. Толкнув громко заскрипевшую на петлях затянутую сеткой раму, повешенную вместо двери, он попал в миниатюрное подобие салуна конца девятнадцатого века, снабженного даже небольшой сценой. За стойкой бара к стене были приколоты кнопками банкноты едва ли не всех существовавших в мире валют.

В полутемном помещении было довольно людно; шла оживленная беседа. Сидя за пустым столом, Декер впитывал впечатления от ковбойских шляп, татуировок и бисерных ожерелий. Дело здесь было поставлено далеко не так энергично, как в аэропорту Альбукерке, и Декеру пришлось довольно долго ждать, прежде чем к нему не торопясь подошел мужчина с длинными волосами, собранными в хвост, в переднике и с подносом в руке. Не будем проявлять нетерпения, сказал себе Декер. Считай, что находишься в своеобразной декомпрессионной камере.

Джинсы официанта были продраны на коленях.

— Кто-то мне говорил, что вы готовите лучшую в мире «Маргариту», — сказал Декер. — Это, видимо, была ошибка.

— Вы можете сами это узнать.

— Принесите мне один.

— Что-нибудь поесть?

— А что вы порекомендуете?

— В полдень мы готовили куриный фахитас[9]. Но уже близится вечер... Попробуйте начос.

— Идет.

Начос состоял из монтеррейского сыра, зеленой сальсы, фасоли, салата, помидоров и перцев-халапеньо. Когда Декер попробовал перец, у него из глаз брызнули слезы. Он почувствовал, что оказался на небесах, и понял, что, если бы он съел это самое блюдо двумя днями раньше, его корчило бы от болей в желудке.

«Маргарита» действительно оказался лучшим из всех коктейлей, которые он когда-либо пробовал под этим названием.

— В чем ваш секрет? — спросил он официанта.

— Унция с четвертью лучшей текилы, изготовленной исключительно из синей агавы. Три четверти унции куантро. Полторы унции свежеотжатого лимонного сока. Ломтик свежего лайма.

Когда Декер попробовал напиток, его губы сами собой растянулись в довольную улыбку. Соль, насыпанная на край стакана, прилипла к губам. Он слизнул ее и заказал еще одну порцию. Допив второй коктейль, он чуть не заказал третий, но его остановило то, что он не знал, как на него подействует алкоголь на этой высоте. Он совершенно не хотел на кого-нибудь наехать по дороге. Больше того, он хотел быть в состоянии отыскать Санта-Фе.

Дав официанту на чай четверть того, что тот запросил за еду и выпивку, Декер вышел наружу, ощущая себя подвыпившим и очень довольным, каким не ощущал себя на протяжении многих лет. Прищурившись на опускающееся солнце, он посмотрел на свои водонепроницаемые часы из тех, какими пользуются аквалангисты, — они показывали четыре тридцать дня, — надел черные очки и сел в машину. Никаких последствий опьянения он не чувствован, разве что воздух казался еще более чистым, небо — более синим и солнце — более ярким. Отъезжая от города по узкой извилистой дороге мимо новых можжевельников, пиний и тех похожих на полынь кустов, название которых ему очень хотелось узнать, он заметил, что цвет земли изменился и к господствовавшему до сих пор желтому прибавились сразу красный, оранжевый и коричневый цвета. Растительность сделалась зеленее. Дорога плавно изгибалась налево по склону, откуда открывался вид на несколько миль вперед. Перед ним, в отдалении, на еще более высоком месте, виднелись располагавшиеся среди предгорий миниатюрные деревни, напоминавшие те крошечные домики, которыми любят играть дети, а позади них возвышались потрясающе красивые горы, обозначенные на карте Декера как хребет Сангре де Кристо — Кровь Христова. Солнечный свет окрашивал домики золотом, отчего они казались волшебными. Декер не преминул отметить, что на номерных знаках автомобилей штата Нью-Мексико напечатаны слова «Земля очарования». Золотые домики, окруженные зелеными соснами, манили к себе, и Декер нисколько не сомневался в том, что это и есть то самое место, куда он направлялся.

5

Въехав в город (Санта-Фе, население 62 424), Декер свернул в ту сторону, куда направляла стрелка указателя с надписью: «Историк-пласа» — Историческая площадь. Людные улицы центра города, казалось, делались все уже и уже и путались, наподобие лабиринта, как будто четырехсотлетний город застраивался наобум. То и дело встречались саманные дома, и ни один из них не походил на другие, как будто все они строились тоже без всякого плана и проекта. Хотя в основном дома были низкими, лишь в немногих насчитывалось больше трех этажей, их архитектура в стиле пуэбло — воспоминание о давно исчезнувших с лица земли государствах коренных американцев — наводила на мысль о несокрушимых горных утесах. Тем с большим удивлением Декер обнаружил, что это отели. Даже автомобильный гараж, обслуживавший центр города, был выстроен в стиле пуэбло. Декер запер «Интрепид» и не спеша направился по улице, начало которой было оформлено огромным порталом. В дальнем конце улицы он увидел собор, который напомнил ему о церквях в Испании. Но прежде, чем он дошел до него, слева открылась Пласа — прямоугольная площадь размером с небольшой городской квартал, с газоном, металлическими скамейками, выкрашенными в белый цвет, высокими деревьями по краям и мемориалом участникам Гражданской войны в центре. Декер заметил также забегаловку под вывеской «Пласа-кафе» и ресторан под названием «Op-хаус»; с перил его веранды свисали связки высушенного красного перца. Перед длинным, приземистым старинным саманным зданием, именовавшимся Дворцом губернатора, по сторонам от входа сидели коренные американцы. На расстеленных перед ними на тротуаре одеялах были разложены серебряные и бирюзовые поделки, которые потомки воинственных племен стремились продать туристам.

К тому моменту, когда Декер плюхнулся на скамью возле газона на Пласа, бодрящий эффект от двух бокалов «Маргариты» успел сойти на нет. Он испытывал острое болезненное предчувствие и в который раз спросил себя, насколько велика сделанная им ошибка. На протяжении минувших двадцати лет, когда он был сначала военным, а потом оперативником разведки, его непрерывно опекали, ход его жизни был до мелочей определен другими людьми. Теперь он оказался предоставлен самому себе, и это его пугало.

«Ты же хотел начать новую жизнь», — сказала какая-то его часть.

«Но что я буду делать?»

«Для начала хорошо будет обзавестись каким-нибудь жильем».

«А что потом?»

«Попытаться создать себя заново».

Его очень раздражало то, что он никак не мог заставить замолчать свои профессиональные инстинкты — пересекая Пласа и направляясь к отелю, на вывеске которого красовалась надпись «Ла фонда», он выполнил все требовавшиеся процедуры по выявлению «хвоста». Старомодный, созданный несколько десятков лет назад под сильным влиянием испанского стиля вестибюль был выкрашен в успокоительно-теплые темные тона, но инстинкты отвлекали Декера, требуя, чтобы он отрешился от окружающей обстановки и сосредоточился на окружавших его людях. Получив комнату, он направился в гараж, где оставил машину, не забыв снова тщательно провериться по дороге.

С этим нужно кончать, сказал он себе. Я больше не должен жить таким дурацким образом.

Почти сразу же следом за ним под навес вошел немолодой мужчина с седоватой бородой, одетый в брюки хаки и мешковатый синий летний пуловер, под которым без труда можно было спрятать любое оружие. Декер остановился рядом со своим «Интрепидом», вынул из кармана ключи и приготовился воспользоваться ими как оружием. Лишь после того, как мужчина сел в «Рендж-Ровер» и, не задерживаясь, выехал со стоянки, он с облегчением перевел дух.

С этим нужно кончать, еще раз сказал себе Декер. Совершив большое усилие, он заставил себя не совершать процедур проверки, пока перегонял машину на стоянку отеля «Ла фонда» и нес чемодан в номер. Потом он заставил себя сесть во время обеда за столик спиной к двери ресторана. Потом он решительно отправился на вечернюю прогулку по центру города, наугад выбирая наименее освещенные уголки.

В небольшом, но густо заросшем деревьями парке, рядом с глубоким облицованным бетоном каналом, по которому, журча, бежала вода, из темноты возникла фигура.

— Отдай бумажник.

Декер не на шутку растерялся.

— У меня пушка! Я сказал: отдай мне свой гребаный бумажник.

Декер уставился на уличного мальчишку, которого лишь с трудом можно было различить в темноте. А потом все же не смог сдержаться. И рассмеялся.

— Чего это, мать твою, тебя развеселило?

— Ты хочешь меня ограбить? Ты, похоже, меня разыгрываешь. После всех тех усилий, которые я предпринял, чтобы перестать соблюдать осторожность!

— Когда я всажу в тебя долбаную пулю, тебе уже не будет так весело!

— Ладно, ладно, я это заслужил. — Декер вынул из кармана бумажник и запустил в него пальцы. — Вот все деньги, которые у меня есть.

— Я сказал, что мне нужен твой гребаный бумажник, а не только твои гребаные деньги.

— Не отказывайся от удачи. Я могу поделиться деньгами, но водительские права и кредитная карточка нужны мне самому.

— Крутого из себя строишь, долбаный говнюк! Живо, дай сюда!

Декер сломал мальчишке обе руки, отобрал оружие и перебросил незадачливого грабителя через парапет канала. Услышав, как затрещали ветки, когда превратившийся в жертву нападающий рухнул в росшие рядом с водой кусты, Декер перегнулся через парапет и услышал, как мальчишка стонет в темноте.

— Ты слишком много ругаешься.

Он извлек из памяти запечатлевшееся там название ближайшей улицы, отыскал телефон-автомат, набрал 911[10] и сообщил диспетчеру, куда нужно прислать машину «Скорой помощи». Затем он пропихнул пистолет сквозь решетку водостока и отправился обратно в «Ла фонду». В баре гостиницы он заказал коньяк, зная по опыту, что этот напиток служит отличным средством для подавления избытка адреналина в крови. Его внимание привлекла табличка на стене.

— Это что, шутка? — спросил он бармена. — Что ношение огнестрельного оружия здесь противозаконно?

— Бар едва ли не единственное место в Нью-Мексико, где нельзя носить огнестрельное оружие, — ответил бармен. — А по улицам можете ходить с чем хотите. Нужно только, чтобы ваша пушка была на виду.

— Будь я проклят, отлично придумано.

— Конечно, закон соблюдают далеко не все. Мне остается только догадываться, у кого есть оружие, а у кого его нет.

— Будь я трижды проклят! — восхитился Декер.

— И все, кого я знаю, держат что-нибудь в своих автомобилях.

Декер уставился на него. Он ощущал себя настолько же ошеломленным, как в парке, когда подросток попытался его ограбить.

— Похоже, что люди тут кое-что понимают в том, что значит принять меры предосторожности.

6

— "Первопроходец" — это христианский оружейный магазин, — важно заявил продавец.

Его утверждение застало Декер врасплох.

— Да ну?.. — протянул он, не найдя никакого осмысленного ответа.

— Мы верим в то, что Иисус ожидает от нас ответственного подхода к делу своей собственной безопасности.

— Я думаю, что Иисус прав. — Декер окинул взглядом витрины с дробовиками и винтовками и остановился на запертом стеклянном ящике со множеством пистолетов. В магазине сладко пахло ружейным маслом. — Я хотел приобрести «вальтер» калибра .380.

— Ничем не можем помочь. Весь выбор на витрине.

— Тогда, как насчет «зиг-зауэра-928»?

— Отличное оружие, — одобрил продавец. На ногах у него были легкие туфли, больше похожие на домашние тапочки, одет он был в джинсы и красную рубашку в крупную клетку, а на поясе носил полуавтоматический «кольт» калибра .45. Лет тридцати пяти, коренастый, загорелый. — Когда американские войска приняли девятимиллиметровую «беретту» как штатное вооружение, наверху решили, что эти пистолеты — они меньше размером — пригодятся для разведчиков, потому что удобнее для скрытного ношения.

— Да ну?.. — повторил Декер, оторопев от такой осведомленности.

Продавец отпер стеклянную витрину и вынул пистолет размером с ладонь Декера.

— Те же самые девятимиллиметровые патроны, что и для «беретты». Емкость магазина немного меньше — тринадцать, — да еще один в патроннике. Затвор двойного действия, так что его не нужно каждый раз взводить, чтобы выстрелить: нажимайте себе на спуск, и все дела. А если курок взведен и вы вдруг раздумали стрелять, то можете совершенно безопасно спустить пружину, отведя в сторону вот этот рычажок. Чрезвычайно хорошая работа. Первоклассное оружие.

Он вынул магазин, оттянул затвор, продемонстрировав пустой патронник, и лишь после этого вручил пистолет Декеру. Тот вставил в рукоять пустой магазин и прицелился в висевший на стене, вероятно, именно для этого плакат с портретом Саддама Хуссейна.

— Считайте, что уже продали его мне, — сказал Декер.

— Цена по прейскуранту — девятьсот пятьдесят. Вам, как знатоку, я уступлю за восемьсот.

Декер положил кредитную карточку на прилавок.

— Я очень сожалею, — сказал клерк, — но Большой брат не дремлет. Вы не сможете получить пистолет, пока не заполните эту форму, а потом полиция проверит вас, чтобы удостовериться, что вы не террорист и не антиобщественный элемент номер один. Благодаря федеральному правительству бумаг у нас всегда будет много. Вам придется выложить за это еще несколько долларов.

Декер просмотрел анкету, в которой его спрашивали, не является ли он лицом, не имеющим прав гражданства, наркоманом и/или уголовником. "Интересно, — спросил он себя, — тот, кто разрабатывал эту анкету, действительно полагал, что наркоман и/или преступник ответит «да» на эти вопросы?

— И как скоро я смогу забрать пистолет?

— По закону — через пять дней. Вот вам копия статьи Джорджа Вилла о праве ношения оружия.

К ксерокопии закона была подколота степлером цитата из Священного Писания, и вот тогда-то Декер наконец понял, насколько особенным был Особенный город.

Выйдя наружу, он некоторое время погрелся в лучах утреннего солнца, любуясь живописными и величественными горами Сангре де Кристо, которые вздымались чуть-чуть восточнее города. Он все еще продолжал тревожиться из-за своего прибытия в Санта-Фе. За всю свою жизнь он еще не совершал столь опрометчивых поступков.

Отъезжая от магазина, он обдумал сегодняшнее утро и все те дела, которые успел сделать с тех пор, как поднялся с постели: открыл счет в местном банке, перевел деньги из банка, услугами которого пользовался в Виргинии, установил контакт с местным отделением национальной брокерской фирмы, управлявшей его ценными бумагами, позвонил хозяину квартиры в Александрию и договорился с ним, что заплатит штраф за нарушение арендного договора, а хозяин за это упакует и отправит по указанному адресу немудреное имущество Декера. Многочисленные принятые решения утомили его и сделали реальность его присутствия в Санта-Фе донельзя ощутимой. Чем больше дел он делал, тем больше ему хотелось остаться здесь. А ведь дел оставалось очень и очень много. Он должен вернуть прокатный автомобиль и купить свой собственный. Он должен найти себе жилье. Он должен решить, чем ему заняться.

По автомобильному радиоприемнику он услышал сообщение в «Утренней программе» о том, что среди корпоративных служащих среднего уровня и средних лет появилась тенденция покидать свои должности, требующие напряженной работы (не дожидаясь, пока корпорации затеют сокращения штатов и ликвидируют их рабочие места; даже в тех случаях, когда это им явно не грозит), и переезжать в западные горные штаты, где они начинают разнообразную собственную коммерческую деятельность и обеспечивают себя благодаря своим мозгам. Все они делают одно открытие: такое приключение, как работа на себя, оказывается волнующим и окрыляющим. Диктор назвал их «одинокими орлами».

Да, сейчас Декер действительно чувствовал себя одиноким. «Следующая вещь, которую я должен сделать, — это найти замену гостиничному номеру», — сказал он себе. Арендовать квартиру? Купить квартиру? Хватит ли у меня ума устроиться? Что на самом деле значит — хорошая сделка? И как ее совершить? Просто просматривать списки в газете? В ставшем уже привычным для него за последнее время состоянии растерянности, он заметил на ограде одного из саманных домов на густо обсаженной деревьями улице, по которой ехал наугад, объявление торговца недвижимостью и внезапно осознал, что у него появился ответ на вопрос не только о том, куда сложить свои немудреные пожитки.

7

— Здесь цена порядком завышена, — сказала женщина. Ей было около шестидесяти. Коротко подстриженные седые волосы, продолговатое морщинистое обожженное солнцем лицо и множество бирюзовых украшений. Ее звали Эдна Фрид, и она являлась владелицей того самого агентства, объявление которого заметил Декер. Сейчас она показывала ему четвертый дом. — Находится на рынке уже больше года. Здесь никто не живет. Налоги, страховка, коммунальные услуги, обслуживание — все это весьма накладно. Я уполномочена сказать, что хозяева согласны на сумму меньше объявленной цены.

— А какова объявленная цена? — спросил Декер.

— Шестьсот тридцать пять тысяч.

Декер вскинул брови.

— Так вы меня не разыгрывали, когда сказали, что это дорогой рынок.

— И становится дороже и дороже с каждым годом. — Эдна объяснила, что происходящее ныне с Санта-Фе случилось лет двадцать тому назад с Аспеном, городом в штате Колорадо. В Аспен нахлынули зажиточные туристы — нахлынули, влюбились в живописные горы вокруг и стали покупать там собственность, вздувая цены и выдавливая местных жителей, которым пришлось переселяться в другие места, поскольку жилье в родном городе сделалось им не по карману. Санта-Фе становился таким же дорогим местом; главным образом из-за богатых переселенцев из Нью-Йорка, Техаса и Калифорнии.

— Дом, который я продала в прошлом году за триста тысяч, вновь был выставлен на продажу девять месяцев спустя и пошел уже за триста шестьдесят, — сказала Эдна. Она носила стетсоновскую шляпу и солнечные очки, закрывавшие пол-лица. — Это обычная история для домов в Санта-Фе. Хотя это даже не была саманная постройка, подрядчик только подправил каркас и заново оштукатурил стены.

— А это саман?

— Я могла бы смело держать с вами пари на любую сумму. — Эдна провела его от своего «БМВ» по гравиевой дорожке к высоким металлическим воротам в столь же высокой оштукатуренной стене. Створки ворот были выполнены в форме индейских петроглифов. За ними оказался внутренний двор и портал. — Это невероятно твердый материал. Попробуйте стукнуть по стене хотя бы здесь, рядом с входной дверью.

Декер послушно ударил. Ощущение в костяшках пальцев было таким, словно он стукнул по камню. Отступив на пару шагов, он внимательно осмотрел фасад.

— Я вижу тут пятна гнили — на колоннах портала.

— У вас хороший глаз.

— Двор совсем зарос. Стена изнутри нуждается в штукатурке. Но эти мелочи, как мне кажется, не могут так уж сильно сказаться на цене, — сказал Декер. — Почему же вы говорите, что цена завышена? В чем на самом деле проблема? Землевладение занимает два акра, вы сами сказали, что это привлекательное место. Отсюда открываются отличные виды во всех направлениях. И выглядит привлекательно. Почему же этот дом никак не продается?

Эдна заколебалась, прежде чем ответить.

— Потому что это не один большой дом. Это две маленькие постройки, разделенные обшей стеной.

— Что?

— Чтобы перейти из одной постройки в другую, нужно выйти наружу и войти через другую дверь.

— Кто, черт возьми, придумал такое неудобство?

Эдна промолчала.

— Давайте посмотрим остальные помещения.

— Вы хотите сказать, что этот дом вас может заинтересовать, даже невзирая на его дурацкую планировку?

— Сначала я должен кое-что проверить. Покажите мне прачечную.

Озадаченная Эдна провела его в дом. Прачечными эти комнаты называли по очень старой традиции, на самом деле это было помещение, где размещались отопительные и водонагревательные устройства, а также действительно ставились стиральные машины. Она располагалась рядом с гаражом. В полу находился люк в подвал. Декер забрался туда, и, когда появился и отряхнул одежду от пыли, вид у него был удовлетворенный.

— Электрической проводке, судя по виду, лет десять, трубы медные, немного поновее, и то, и другое в приличном состоянии.

— У вас действительно хороший глаз, — похвалила Эдна. — И вы знаете, куда заглядывать в первую очередь.

— Нет никакого смысла заниматься перепланировкой, если коммуникации тоже требуют серьезного ремонта.

— Перепланировкой? — У Эдны сделался еще более озадаченный вид.

— Сейчас, в первоначальной планировке, гараж находится между смежными зданиями. Но его нетрудно переделать в комнату, проложить вдоль этой комнаты коридор и пробить дыру в стене, чтобы этот коридор соединял обе половины дома.

— Э-э, я бы... — Эдна посмотрела на гараж. — Я никогда не думала о такой возможности.

Декер между тем спорил сам с собой. Он не планировал приобретение настолько дорогого дома. Он думал о своих трехстах тысячах долларов, о первом взносе, о выплатах в рассрочку и о том, не разорит ли его до конца такая покупка. И все же возможность вложения денег заинтриговала его.

— Я предложу шестьсот тысяч.

— Меньше объявленной цены? За такую ценную собственность?

— За то, о чем вы, если мне не изменяет память, говорили как об оцененном слишком дорого. Или мое предложение внезапно сделало этот дом более привлекательным?

— Для нужного покупателя... — Эдна смерила его долгим взглядом. — Мне почему-то кажется, что у вас есть большой опыт по части переговоров насчет купли-продажи собственности.

— В недавнем прошлом я был консультантом по международным инвестициям и торговле недвижимостью, — Декер протянул даме визитную карточку, которой его снабдило ЦРУ. — Агентство «Рэули-Хэкмэн», находится в Александрии, штат Виргиния. Это, конечно, не «Сотбис Интернейшнл», но им приходится иметь дело со множеством самых разнообразных запросов. Мне при проведении экспертиз удавалось находить у выставленной на продажу собственности гораздо больше достоинств, чем можно было заметить с первого взгляда.

— Таких, как это, — сказала Эдна.

Декер пожал плечами.

— Моя проблема — это шестьсот тысяч — абсолютный максимум того, что я могу себе позволить.

— Я особо укажу на это моему клиенту.

— Да, подчеркните, пожалуйста. Стандартные двадцать процентов первоначальной оплаты это сто двадцать тысяч. По нынешним правилам о восьми процентах платежи в течение тридцати лет составят...

— Я сейчас принесу из автомобиля расчетные таблицы.

— Совершенно ни к чему. Уж это-то я сосчитать сумею. — Декер принялся быстро черкать в блокноте. — Около трех тысяч пятисот в месяц. Немного больше сорока двух тысяч в год.

— Никогда не видела никого, кто умел бы так быстро считать.

Декер снова пожал плечами.

— И есть еще одна проблема — я не могу позволить себе купить дом, если у меня не будет работы.

— Такой, например, как продажа недвижимого имущества? — Эдна разразилась веселым смехом. — Значит, вы сейчас как бы пытались продать мне?

— Пожалуй, можно сказать и так.

— Мне нравится ваш стиль. — Эдна продолжала широко улыбаться. — Раз вы смогли продать мне, то сможете продать любому. Вы хотели получить работу, и вы ее получили. Но как же вы собираетесь производить перепланировку?

— Очень просто. При помощи дешевой рабочей силы.

— Где, ради всего святого, вы рассчитываете ее найти?

Декер протянул свои сильные руки.

— Здесь.

8

За время службы в частях специального назначения и позднее, участвуя уже в качестве гражданского лица в различных операциях, Декер много раз испытывал страх — то события развивались совсем не по намеченному сценарию, то возникали совершенно непредвиденные опасности, — но ни разу он не чувствовал такого ужаса, как тот, от которого он пробудился в середине следующей ночи. Его сердце билось очень сильно, часто и неровно. Футболка и трусы промокли от пота и неприятно липли к телу. Какое-то мгновение он даже не мог сообразить, где находится. Темнота, казалось, забивала ему рот и нос, не давала дышать. Это не был его номер в «Ла фонде». Впрочем, он тут же напомнил себе, что переехал в наемную квартиру, принадлежащую Эдне. Она была еще меньше, чем числившаяся за ним квартира в Александрии, но по крайней мере здесь было намного дешевле, чем в «Ла фонде», а соображения экономии очень много значили для него.

Рот у Декера совершенно пересох. Он никак не мог найти выключатель. Добрался на ощупь до раковины в крошечной ванной. Чтобы утолить жажду, ему пришлось залпом выпить несколько стаканов воды подряд. Потом он пробрался к единственному окну своей комнаты и распахнул жалюзи. Увы, вместо величественного горного пейзажа перед ним открылась залитая мерцающим лунным светом автомобильная стоянка.

"Что, черт возьми, я творю? — спросил он себя, чувствуя, как его тело снова начало покрываться потом. — Я никогда в жизни не имел никакой серьезной собственности. И только что подписал бумаги о покупке дома за шестьсот тысяч долларов. Сто двадцать тысяч долларов сразу и потом еще выплачивать до конца жизни по сорок две тысячи в год. Я что, спятил? Что подумают в Управлении, когда узнают, что я вкладываю капитал в крупную недвижимость? У них возникнет вопрос: а с чего это я решил, что могу позволить себе такое? На самом-то деле я не могу себе этого позволить, но они-то не будут об этом знать".

Декер, естественно, не мог не думать о недавнем скандале с занимавшим серьезный пост оперативником Олдричем Эймсом, который за два с половиной миллиона передал русским чуть ли не всю информацию о московской сети ЦРУ. Это повлекло за собой настоящую катастрофу — сорвались начатые и планировавшиеся операции, провалилось множество агентов. Прошли годы, прежде чем контрразведчики Управления заподозрили наличие у себя двойного агента; в конце концов они сосредоточили свое внимание на Эймсе. К всеобщему ужасу, контрразведчики обнаружили, что в ходе обычных регулярных проверок Эймс дважды чуть не провалился на детекторе лжи, но оба раза результаты были признаны неоднозначными и истолковывались в пользу сотрудника. Дальше стало известно, что Эймс сделал весьма крупные инвестиции в недвижимость — купил несколько загородных домов и ранчо площадью десять тысяч акров в Южной Америке, — а также имел сотни тысяч долларов на счетах в различных банках. Откуда, скажите на милость, могли взяться такие деньги? Через некоторое время Эймс и его жена были арестованы за шпионаж. Управление, которое прежде не слишком совало нос в личную жизнь своих сотрудников, стало принимать новые, более строгие меры безопасности.

И некоторые из этих мер будут обращены против меня, предупредил себя Декер. Из-за моих поступков я уже попал под наблюдение сразу же после того, как вышел в отставку. Бумаги, которые я подписал, наверняка вызовут серьезную тревогу. Утром мне следует первым делом позвонить в Лэнгли. Я должен объяснить, что я делаю.

Это будет ловким ходом. Но все же: что именно я делаю? Декер нащупал позади себя кресло и опустился на него. Темнота в комнате сгустилась плотнее. В подписанном мною договоре есть лазейка, через которую можно вывернуться, напомнил он себе. Завтра при повторном осмотре дома я укажу на кое-какие недостатки, о которых умолчал сегодня, и смогу отступить с честью.

Действительно. Я веду себя слишком вызывающе. Осторожность — вот самый верный билет.

Медленно и осторожно. Не совершать никаких необычных поступков. Не снимать ногу с тормоза. Всегда иметь несколько резервных планов. Избегать всяческого драматизма. Я не должен позволять себе действовать под влиянием эмоций.

«Ради всего святого, — перебил он сам себя, — ведь я именно так прожил последние десять лет. Я всего лишь описал свою жизнь оперативника. — Он хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. — Мне уже приходилось преодолевать страх. Что у меня есть такого, что я мог бы потерять?»

Шанс на нормальную жизнь.

Через три недели он вступил во владение домом.

9

В Санта-Фе имелись рестораны «Джулиан», «Эль-Нидо», «Сиа Динер», «Паскуале», «Томасита» и множество других столь же замечательных заведений. Там подавали «Маргариту», начос, красную и зеленую сальсу. И еще в городе были потрясающие утра, изумительные дни и великолепные вечера. Ежеминутно изменяющийся солнечный свет и непрерывно меняющая цвета высокогорная пустыня. Горы со всех сторон. Воздух настолько чистый, что можно было видеть на сотни миль вдаль. Пейзажи, напоминавшие о картинах Джорджии О'Кифф. Пласа. Художественные галереи на Кэньон-роад. Испанский рынок и индейский рынок. Фиеста. Желтеющие к осени осины в излюбленной лыжниками котловине. Снег, делавший город похожим на рождественскую открытку. Освещавшие Пласу в сочельник бесчисленные свечи, воткнутые в песок, насыпанный в бумажные пакеты. Изумительно красивые дикорастущие цветы весной. Множество колибри, такое, какого он никогда прежде не видел. Нежный дождь, который в июле шел каждый день, начинаясь в одно и то же время под вечер. Обожженная солнцем спина, пот и здоровая боль в мышцах от тяжелой работы по перестройке дома.

Это был мир.

Глава 3

1

— Стив, ведь сегодня ваша очередь дежурить в офисе, верно? — спросила Эдна.

Декер, сидевший в своем отделении, поднял голову от сводки предложений, которую готовил для одного из своих клиентов.

— До полудня. — Все брокеры, работавшие в агентстве, были обычно так заняты показом домов клиентам, что редко появлялись в офисе, но Эдна неукоснительно соблюдала правило — всегда должен иметься кто-нибудь, кто сможет провести предварительные переговоры с клиентом и ответить на телефонные звонки. Поэтому каждый брокер был обязан раз в две недели проводить полдня в помещении фирмы. Это называлось по аналогии с армией «служить дневальным».

— Ведь должен же кто-то сидеть в приемной и присматривать за агентами, — продолжала Эдна. — Я и сама могла бы этим заняться, но должна уйти не позже чем через пятнадцать минут, чтобы успеть в «Санта-Фе абстракт».

— Никаких проблем. Я обо всем позабочусь. — Декер сложил свои бумаги в папку, поднялся и направился в приемную. Шел июль, тринадцатый месяц с момента его прибытия в Санта-Фе, и любые сомнения насчет того, сумеет ли он прокормиться на вольных хлебах, давно уже исчезли. Хотя кое-кто из агентов по продаже недвижимости терпел в Санта-Фе неудачу и каждый год из сферы этого бизнеса исчезало несколько фигур, У него дела шли хорошо. Умение вести разговор, благодаря которому ему удавалось добиваться безграничного доверия завербованных в бытность оперативником ЦРУ, нашло применение и в новой работе. Клиенты всегда чувствовали себя с ним непринужденно. Сумма его продаж уже достигла четырех миллионов долларов, а значит шесть процентов комиссионных составляли двести сорок тысяч. Конечно, он должен был отдавать половину Эдне, которая предоставляла ему офис, занималась рекламой и прочими мелкими и крупными хлопотами, связанными с управлением бизнесом, не говоря уже о том, что она олицетворяла собой ту организацию, в которой Декер сумел раствориться. Но даже оставшиеся ему сто двадцать тысяч намного превышали самую большую сумму, которую ему удавалось когда-либо прежде заработать в течение одного года.

Выйдя из-за угла, он направился к большому столу и сразу увидел стоявшую перед ним женщину, которая рассматривала цветную брошюру с фотографиями выставленных на продажу домов. Из-за того, что ее голова была опущена, Декер не мог рассмотреть черт лица, но он сразу обратил внимание на пышные темно-рыжие волосы, загорелую кожу и стройную тонкую фигуру. Она была выше среднего для женщин роста — примерно, пять футов семь дюймов — и великолепно сложена. Судя по стилю одежды, она, вероятнее всего, прибыла сюда с восточного побережья: отлично сидящий темно-голубой пиджак от Калвина Кляйна, изумительного качества туфли на низких каблуках от «Джоан энд Дэвис», плетеная черная кожаная сумка итальянской работы, а в ушах жемчужные серьги.

— Могу я чем-нибудь помочь вам? — спросил Декер. — Вы, вероятно, хотели бы поговорить с агентом?

Женщина подняла глаза от брошюры.

— Да.

Она сопроводила это короткое слово улыбкой, и Декер почувствовал, как в нем что-то изменилось. Он не располагал временем, чтобы проанализировать это ощущение, ему удалось лишь совершенно автоматически сопоставить его с тем внезапным сбоем в сердечном ритме, когда в момент острого страха, вызванного неожиданной опасностью, сердце на мгновение как бы останавливалось. Однако в данном случае испытываемое им чувство ни в малейшей степени не походило на страх.

Женщина лет тридцати с небольшим была восхитительна. Ее кожа так и лучилась здоровьем. В серовато-голубых глазах светился ум и что-то еще, чему трудно было сразу дать определение, нечто трогательное и загадочное. Ее симметричное лицо являло собой совершенное сочетание идеальной по форме легкой нижней челюсти, высоких скул, и лба, которому позавидовала бы любая фотомодель. А улыбка у нее была прямо-таки ослепительная.

Хотя легкие Декера никак не хотели работать, он сумел заставить себя представиться:

— Стив Декер. Я брокер, компаньон фирмы.

Женщина протянула ему руку.

— Бет Двайер.

Ее пальцы оказались настолько восхитительно гладкими на ощупь, что Декеру ужасно не хотелось выпускать ее руку.

— Мой офис совсем рядом — сразу за углом.

Пока он шел впереди, показывая посетительнице путь, ему удалось более или менее приспособиться к приятной тяжести, никак не желавшей покидать его грудь. Существуют куда худшие способы зарабатывать на жизнь, думал он.

Офисы в агентстве представляли собой довольно просторные кабины, разделенные между собой стенками высотой в шесть футов и благодаря искусной отделке неотличимо похожими на стены, сложенные из самана. Бет обвела любопытным взглядом верх перегородок, где были в изобилии выставлены покрытая блестящей черной глазурью черная керамическая посуда и необыкновенно причудливо сплетенные корзины из местных индейских пуэбло[11].

— Это сиденье около окна... Оно похоже на эти оштукатуренные скамейки... Как их называют? Bancos? — Ее голос был глубоким и звучным.

— Совершенно верно. Bancos, — подтвердил Декер. — Большинство архитектурных терминов здесь имеют испанское происхождение. Могу я предложить вам что-нибудь? Кофе? Минеральную воду?

— Нет, благодарю вас.

Бет продолжала с неподдельным интересом разглядывать вытканные вручную индейские коврики и другие украшения в характерном юго-западном стиле. В особенности ее внимание привлекли несколько живописных ландшафтов Нью-Мексико. Она подошла поближе и всмотрелась в репродукции.

— Красиво.

— Я больше всего люблю вот эту картину, — сказал Декер, — на которой изображены стремнины в ущелье Рио-Гранде. — Но вообще-то здесь любой пейзаж не менее красив.

— Мне нравится та, которая нравится вам. — Сквозь ее попытки продемонстрировать лучезарно хорошее настроение угадывалась тоска, так не идущая этой восхитительной женщине. — Даже на репродукции отчетливо видно, насколько умелая кисть создала эту картину.

— О? Значит, вы разбираетесь в живописи?

— Большую часть жизни я пыталась ей научиться, но далеко не уверена, что когда-либо воспользуюсь своим умением.

— Что ж, раз вы художница, Санта-Фе вполне подойдет для вас.

— Как только я попала сюда, то сразу заметила, что здесь совершенно необычное освещение. — Бет покачала головой, как будто была очень недовольна собой. — Но я вовсе не считаю себя художницей. Трудолюбивая мазила, такое определение будет, пожалуй, точнее.

— Когда вы сюда приехали?

— Вчера.

— Я думаю, что вы уже бывали здесь, раз сразу же, не раздумывая, решили приобрести здесь недвижимость.

— Никогда.

Декеру показалось, будто его ударило током. Он, впрочем, постарался ничем не выдать свою реакцию, но все же заметил, что одно лишь воспоминание о собственном прибытии сюда заставило его выпрямиться на стуле.

— И уже на следующий день по приезде вы решили, что это место настолько подходит, что здесь стоит приобрести недвижимость?

— Больше чем просто подходит. Безумие, правда?

— Я не стал бы так это называть. — Декер уставился на свои руки, как будто рассчитывал увидеть что-то интересное. — Я знаю еще несколько человек, которые под влиянием подобного же импульса решили поселиться здесь. — Он снова посмотрел на женщину и улыбнулся. — Санта-Фе заставляет людей совершать необычные поступки.

— Именно поэтому я и хочу поселиться здесь.

— Поверьте, я вас понимаю. И все равно я не мог бы считать, что правильно выполняю свою работу, если бы не посоветовал вам не слишком торопиться. Посмотрите несколько домов, но устройте себе передышку, прежде чем подпишете какие-либо документы.

Бет прищурилась и с любопытством взглянула на него.

— Никогда не ожидала, что услышу, как торговец недвижимостью посоветует мне не покупать.

— Я был бы рад продать вам дом, — ответил Декер, — но поскольку вы оказались здесь впервые, может быть, с вашей стороны было бы разумнее сначала арендовать какое-нибудь жилье, чтобы удостовериться, что Санта-Фе это действительно подходящее для вас место. Порой люди переезжают сюда из Лос-Анджелеса, но вскоре выясняют, что не могут выдержать неторопливого темпа здешней жизни. И им приходится переезжать в какой-нибудь другой город, который больше соответствует их нервному темпоритму.

— Но я-то не из Лос-Анджелеса, — возразила Бет, — и после того, как моя жизнь шла в последнее время, неторопливый темп привлекает меня, пожалуй, больше всего на свете.

Декер оценил искусство, с которым она чуть приоткрыла завесу окружавшей ее тайны, и решил немного выждать, прежде чем попытаться узнать о ней что-нибудь еще.

— Риелтор, заботящийся о покупателях! — воскликнула Бет. — Мне это нравится.

— Я называю себя советником. Я не столько стараюсь продать собственность, сколько пытаюсь сделать моего клиента счастливым. Я хочу, чтобы, когда пройдут годы, вы не испытывали никаких сожалений по поводу принятого решения независимо от того, купите вы дом или не купите.

— Значит, я попала в хорошие руки. — Ее серовато-голубые глаза — Декер никогда еще не видел глаз такого цвета — сверкнули ярче. — Я хотела бы начать осмотр как можно скорее.

— До двух часов мое время, к сожалению, занято. Это поздно для вас?

— Итак, немедленного вознаграждения не последует?! — Она коротко рассмеялась. Декеру звук ее смеха показался похожим на перезвон ветра, хотя он снова ощутил, что за ним скрывается задумчивость. — Я полагаю, что два часа будут вполне нормальным временем.

— Если вы пока что дадите мне представление о том, какие ценовые пределы вас устроят?.. Какое обращение вы предпочитаете? Миссис Двайер? Или Бет? Или?.. — Декер взглянул на ее левую руку. Обручального кольца не было. Но это далеко не всегда имеет какое-то значение.

— Я не замужем.

Декер кивнул.

— Называйте меня первым именем.

Декер снова кивнул.

— Прекрасно. Бет. — Его горло почему-то стиснуло, словно тугим обручем.

— Что касается ценовых пределов — от шестисот до восьмисот тысяч.

Декер внутренне напрягся: он не ожидал услышать такие крупные числа. Обычно, когда потенциальные клиенты намеревались заплатить сумму, превышавшую полмиллиона, они держались так, будто делали Декеру громаднейшее одолжение. Бет в отличие от таких покупателей была пленительно естественна и скромна.

— Есть несколько первоклассных домов, которые можно купить за такую цену, — сказал Декер. — И, кстати, почему бы вам до двух часов не ознакомиться с этими сведениями. Здесь приведены и цены, и описания. — Он решил попытаться выудить еще немного информации о ней. — Вы, вероятно, захотите обсудить их с теми, кто приехал с вами. Если хотите, можете взять с собой своих спутников.

— Нет. Поедем вдвоем.

Декер кивнул.

— Поступайте, как вам нравится.

Немного поколебавшись, Бет сказала:

— Я приехала одна.

— Что ж, Санта-Фе хороший город для того, чтобы быть одному, не оставаясь в одиночестве.

Ему показалось, что Бет посмотрела куда-то очень далеко.

— Именно на это я и рассчитываю.

2

Проводив Бет к выходу из здания, Декер остановился в дверях и некоторое время провожал взглядом женщину, удалявшуюся по тротуару, накрытому, как крышей, почти смыкающимися порталами. Она держалась с тем изяществом, каким обладают спортсменки, когда получают возможность расслабиться. Прежде чем она дошла до угла, он отступил на шаг в темноту вестибюля — на тот случай, если ей придет в голову оглянуться, прежде чем свернуть за угол. Ему совершенно не хотелось, чтобы она знала, что он пялит на нее глаза. На вопрос посетительницы он сказал, что хороший ленч подают в «Ла касса сена» — в этом ресторане уличные столики размещались в тени величественных деревьев в зеленом внутреннем дворе двухэтажного испанского дома, выстроенного еще в шестидесятые годы девятнадцатого столетия. Она получит истинное наслаждение от множества птиц, цветов и фонтана, сказал он и теперь очень жалел, что не может пойти туда вместе с нею и должен вместо этого возвращаться за свой стол и продолжать возиться с теми же бумагами, которыми он занимался до прихода Бет.

В обычных обстоятельствах шанс совершить еще одну продажу полностью занял бы мысли Декера и придал бы ему заряд бодрости. Но сегодня бизнес казался ему не столь уж важным делом. Вовремя отдав подготовленное предложение и услышав, как он и ожидал, что клиенту требуется время, чтобы как следует изучить документ, Декер отправился на назначенный заранее ленч с членом наблюдательного совета по застройке исторической части Санта-Фе. Есть ему совершенно не хотелось, и он лишь для вида ковырял вкусный, как обычно, фахитас и умело поддерживал беседу, но на самом деле думал лишь о Бет Двайер, о предстоящей встрече с нею в два часа и о том, как медленно тянется время.

Это надо же, я уже скучаю по ней, думал он, удивляясь самому себе.

В конце концов, расплатившись за ленч, он возвратился в агентство лишь для того, чтобы почувствовать, как его настроение резко упало потому, что Бет, как выяснилось, не ожидала его.

— Женщина, которая приходила сюда утром, — сказал он регистратору. — Густые темно-рыжие волосы. Довольно высокая. Очень симпатичная. Она возвращалась сюда?

— Извините, Стив.

Разочарованный, он поплелся по коридору. Возможно, она вошла, когда регистратор не смотрел, думал он. Возможно, она ждет меня в моем офисе.

Но ее там не оказалось, и настроение Декера рухнуло еще ниже. Одновременно его тело рухнуло на стул, стоявший за его рабочим столом. «Что со мной происходит? — спросил он себя. — С какой это стати я так странно себя чувствую?»

Какое-то движение заставило его вскинуть голову. В дверях его офиса стояла Бет.

— Привет. — При виде ее улыбки он вдруг решил, что она тоже соскучилась по нему.

Сердце Декера словно стиснуло. Так похоже на страх, опять подумал он, и все же совершенно не похоже.

— Надеюсь, я не опоздала, — сказала женщина.

— Точно вовремя. — Декер надеялся, что его голос прозвучат естественно. — Хорошо поели?

— То место, куда вы направили меня, оказалось даже лучше, чем я ожидала. Я сидела в этом дворе, и мне казалось, что попала в другую страну.

— Именно это Санта-Фе и делает с людьми.

— Северная Испания или обжитые районы Мексики, — сказала Бет. — И все же изрядно отличается.

Декер кивнул.

— Когда я только-только приехал сюда, то познакомился с человеком, работавшим в службе бронирования одного из отелей. Он сказал, что ему часто звонят люди с восточного побережья и расспрашивают, какие здесь таможенные ограничения, много ли беспошлинных товаров они могут увезти с собой и тому подобные вещи. Он сказал, что ему часто бывает трудно убедить их, что если они американцы, то для них здесь не существует никаких таможенных квот и что Нью-Мексико — это часть Соединенных Штатов.

На сей раз смех Бет заставил его представить себе бокал шампанского.

— Вы серьезно? Неужели они на самом деле считали, что это чужая страна?

— Клянусь душой. Это хороший аргумент в пользу необходимости преподавания географии в средней школе. Как, удалось вам изучить бумаги, которые я вам дал?

— Удалось бы, если бы мне не подали самые лучшие энчилады, какие я когда-либо пробовала. Не могу сказать, что мне больше понравилось — зеленая или красная сальса. В конце концов я их смешала.

— Местные жители называют такое сочетание «рождеством». — Декер надел куртку и пересек комнатушку, подойдя к женщине. Ему понравился тонкий аромат сандалового мыла, которое она использовала. — Ну что, пойдемте? Мой автомобиль стоит за домом.

Это был джип «Чероки», его полноприводное шасси было незаменимым зимой или при поездках по горам. Что касается цвета, то Декер предпочитал белый, но когда он год назад покупал автомобиль, его продолжительный опыт разведчика взял верх над эстетическими пристрастиями. Опыт напомнил ему о том, что темный цвет менее заметен, и заставил его приобрести машину травянисто-зеленого цвета. Часть существа Декера стремилась поступить наоборот и все равно выбрать белый джип, но преодолеть старые привычки оказалось очень трудно.

Когда они ехали на север по Бишопс-лодж-роад, Декер показал направо, где за невысокими кустами и выцветшими от яростного солнца саманными домами вырисовывался горный хребет Сангре-де-Кристо.

— Прежде всего вам следует узнать, что цены на недвижимость здесь в значительной степени определяются качеством вида на горы. Самые дорогие дома по большей части сосредоточены именно в этом районе, на востоке, ближе к Сангре. Отсюда также открывается хороший вид на горы Хемес на западе. Ночью отсюда можно рассмотреть огни Лос-Аламоса.

Бет пристально вгляделась в предгорья.

— Готова держать пари, что виды оттуда открываются замечательные.

— Возможно, я заговорю сейчас, как сторонник учения Новой Эры[12], но мне кажется, что домам здесь не место, — сказал Декер. — Они противостоят красоте гор. Люди, которые в них живут, действительно пользуются прекрасными видами, но это происходит за счет всех тех, кого они таких видов лишают.

Донельзя заинтригованная Бет в упор уставилась на Декера.

— Вы что, хотите сказать, что отговариваете клиентов от покупки зданий на горных хребтах?

Декер лишь пожал плечами.

— Даже если из-за этого у вас срывается продажа?

Декер снова пожал плечами.

— Вы начинаете все больше и больше нравиться мне.

Декер повез Бет к домам, приглянувшимся ей по тому описанию, которое он дал ей утром. Один находился неподалеку от Бишопс-Лодж, два — по дороге к долине, где катались горнолыжники, и еще два около Асека-Мадре.

— Название переводится как «мать-канава», — объяснил он. — Так здесь величают ручей, струящийся вдоль дороги. Это часть ирригационной системы, которая была вырыта несколько сотен лет назад.

— Так вот почему деревья здесь такие высокие. — Бет внимательно осмотрелась по сторонам; увиденное подхлестнуло ее энтузиазм. — Красивое место. Но наверняка есть какой-нибудь подвох, да? Ведь в мире нет совершенства. Какие у этих владений недостатки?

— Маленькие участки и ограничения со стороны охраны исторических памятников. И еще — большое движение.

— О! — Ее энтузиазм сразу исчез. — В таком случае, мне кажется, нам следует продолжить осмотр.

— Но уже скоро пять. Вы уверены, что не устали? Может быть, стоит на этом сегодня остановиться?

— Я нисколько не устала. Может быть, вы?

«Черт возьми, — подумал Декер, — да я готов кататься с тобой хоть до полуночи, если ты этого захочешь».

Он направился в другую часть города.

— Здесь неподалеку я живу. На восточном краю города, около во-он тех предгорий. Ближайшие высокие холмы называются Солнце и Луна. По ночам часто бывает слышно, как на них завывают койоты.

— Хотелось бы мне их послушать.

— А вот это моя улица.

Бет указала на висевшую на углу табличку.

— Камино-линдо. И как это переводится?

— Красивая дорога.

— Так оно и есть. Дома вписываются в пейзаж. И большие участки.

— А вот справа мой дом.

Бет наклонялась вперед и внимательно разглядывала дом, пока машина проезжала мимо.

— Производит впечатление.

— Спасибо.

— И еще порождает сильную зависть. Очень плохо, что ваш дом не продается.

— Видите ли, я вложил в него слишком много труда. А теперь смотрите — следующий дом, сразу за моим, как раз продается.

3

Они прошли по вымощенной гравием дорожке, вдоль которой росли высокие — по грудь — растения, похожие на полынь; те самые, которые так заинтересовали Декера с первого же дня пребывания в Нью-Мексико. Теперь он знал, что они называются чамиса. Дом, который предстояло осмотреть, походил на тот, в котором жил Декер — приземистая одноэтажная саманная постройка с обнесенным стеной внутренним двором.

— Сколько это стоит? — спросила Бет.

— Близко к вашему верхнему пределу. Семьсот тысяч.

Слова Декера не вызвали никакой реакции.

— В доме сделано много усовершенствований. Под полом проложена конвекционная отопительная система. В задней стене большие окна, пропускающие много света.

Бет кивнула с рассеянным видом, как будто ее нисколько не интересовало обоснование цены.

— А насколько большой здесь участок?

— Точно такой же, как и у меня. Два акра[13].

Женщина поглядела в одну сторону, потом в другую.

— Я даже не буду видеть своих соседей.

— В данном случае сосед один, и это я.

Она посмотрела на него каким-то странным взглядом.

— В чем дело? — осведомился Декер.

— Я думаю, что мне будет приятно жить рядом с вами.

Декер чувствовал, что его лицо покраснело.

— Как по-вашему, владелец не очень рассердится, если мы побеспокоим его в это время?

— Нисколько. У старого джентльмена, который жил здесь, случился сердечный приступ. Он переехал в Бостон, где у него есть родственники. Он желает продать дом как можно быстрее.

Декер показал покупательнице передний двор, заросший степными цветами и кустами, пожухшими от июльской жары. Потом отпер украшенную резьбой парадную дверь, шагнул в прохладный вестибюль и указал жестом на прихожую, из которой можно было пройти прямо в просторные комнаты.

— Дом продается полностью меблированным. Пол выложен плиткой. На всех потолках vigas и latillas.

— Вигас и что?..

— Большие поперечные балки и продольные поменьше. Такие потолки встречаются едва ли не во всех домах Санта-Фе. Множество bancos и каминов-кива[14]. Три ванные, выложенные красочным кафелем в мексиканском стиле. Просторная кухня. Отделение для приготовления пищи с удобной водопроводной раковиной. Конвекционная духовка. Окна в крыше и... — Декер умолк, осознав, что Бет не слушает его. Ее, казалось, совсем зачаровал вид на горы, открывавшийся из окон гостиной. — Пожалуй, я избавлю вас от необходимости выслушивать все перечисления. Не торопитесь и спокойно оглядитесь вокруг.

Бет медленно ходила по дому, поглядывая по сторонам, оценивая каждую комнату и кивая своим мыслям. Декер молча шел следом за ней, снова после долгого перерыва полностью ощущая свое существо — не неловкость, не тревогу о себе, а в буквальном смысле слова ощущая всего себя, ощущая прикосновение к коже джинсов и рубашки, прикосновение воздуха к кистям рук и щекам. Он сознавал, что занимает место в пространстве, что Бет находится рядом с ним, что они здесь совсем одни.

Через некоторое время он понял, что Бет говорит с ним.

— Что? Прошу прощения. Я не расслышал, что вы сказали. Отвлекся на несколько секунд.

— Мебель входит в объявленную цену?

— Да.

— Я покупаю этот дом.

4

Декер и Бет чокнулись бокалами с «Маргаритой».

— Просто замечательный дом. Я никак не могу поверить, что владелец сразу принял мое предложение. — Бет с торжественным видом сделала глоток. Когда же она поставила свой пузатый бокал на стол, на верхней губе у нее осталась полоска пены и соли. Она облизала губу. — Мне кажется, будто я сплю.

Они сидели за столом возле окна на втором этаже испанского ресторана «Гардуньо». Помещение было отделано в стиле испанской гасиенды. В глубине зала приплясывали музыканты-марьячос, развлекавшие серенадами восторженных посетителей. Бет, казалось, не знала, куда ей смотреть: то ли в окно на одну из живописных улиц Санта-Фе, то ли на оркестр, то ли в свой бокал, то ли на Декера. Она сделал еще один небольшой глоток.

— Сплю и вижу сон.

Посетители, сидевшие за столиками, захлопали в ладоши, приветствуя гитаристов и трубачей. Бет улыбнулась и взглянула в окно. Когда же ее взгляд возвратился к Декеру, она больше не улыбалась. Выражение ее лица сделалось мрачным.

— Спасибо вам.

— Мне почти ничего не пришлось делать. Я всего лишь прокатил вас по городу и показал...

— Благодаря вам мне было легко. Спокойно. — К удивлению Декера Бет наклонилась вперед и легонько погладила его лежавшую на столе руку. — Вы даже понятия не имеете, сколько нужно храбрости, чтобы сделать это.

Ему нравилась гладкость ее кожи.

— Храбрости?

— Вы, конечно же, не могли не задуматься, откуда я взяла семьсот тысяч долларов, чтобы купить дом.

— Я не любопытен. Если я уверен, что клиент может позволить себе это... — Он оставил фразу недоговоренной.

— Я сказала вам, что я была художницей, и действительно, я этим зарабатываю на жизнь. Но... Я также сказала, что не замужем.

Декер внутренне напрягся.

— Я была женой.

Декер слушал, чувствуя, как в нем нарастала растерянность.

— Я покупаю дом на...

«На сумму, полученную при разводе?» — мысленно предположил он.

— ...деньги от страховки, — закончила Бет. — Мой муж умер шесть с половиной месяцев назад.

Декер поставил бокал на стол и внимательно посмотрел в лицо своей собеседнице. На смену испытываемому им чувству влечения пришло чувство жалости.

— Соболезную вам.

— Это, пожалуй, единственный ответ, который что-то значит.

— А что случилось?

— Рак. — Бет, казалось, было трудно выговаривать слова. Она сделала еще один глоток коктейля и уставилась неподвижным взглядом в бокал. — У Рея была родинка на шее. Сзади.

Декер молча ждал.

— Прошлым летом у нее изменилась форма и цвет, но он не пошел к доктору. Потом она начала кровоточить. Оказалось, что это худший вид рака кожи — меланома.

Декер все так же молчал.

Голос Бет стал еще напряженнее.

— Рей все же обратился к медикам, чтобы эту родинку удалили, но он протянул так долго, что рак дал метастазы... Ни от облучения, ни от химиотерапии не было никакого толку... В январе он умер.

Музыканты почти вплотную подошли к их столу; музыка звучала так громко, что Декер с трудом расслышал последние слова Бет. Резко вскинув голову, он взмахом руки велел марьячос убираться. Увидев в его глазах неподдельный гнев, они повиновались.

— Ну вот, — продолжила Бет, немного помолчав. — Для меня тогда все закончилось. И до сих пор все остается по-прежнему. У нас был дом неподалеку от Нью-Йорка, в Вестчестере. Я не могла и дальше жить там. Все вокруг меня напоминало мне о Рее, о том, что я потеряла. Людям, которых я привыкла считать моими друзьями, надоело иметь дело со мной и с моей непроходящей печалью, и они начали сторониться меня. Я не думала, что можно стать еще более одинокой. — Она перевела взгляд от бокала на свои руки. — Несколько дней назад я пошла к своему психиатру, и в приемной мне попался в руки журнал о путешествиях. По-моему, это был «Конде наст тревелер». Там я прочитала, что Санта-Фе является одним из самых популярных туристских объектов в мире. Мне понравились фотографии и описание города. И вот, под влиянием минутного порыва... — Ее голос осекся.

Перед их столом остановилась пестро и красочно одетая официантка.

— Ну что, вы готовы сделать заказать?

— Нет, — ответила Бет. — Боюсь, что я потеряла аппетит.

— Нам нужно еще немного времени, — добавил Декер.

Он выждал, пока официантка не удалилась за пределы слышимости.

— Я и сам принял несколько решений под влиянием таких же минутных порывов, — признался он. — И, если честно, одним них оказалось решение приехать в Санта-Фе.

— И как, получилось?

— Даже лучше, чем я рассчитывал.

— Боже, как я надеюсь, что смогу сказать то же самое о себе. — Бет провела кончиком пальца по основанию бокала.

— А как ваш психиатр отреагировал на ваше внезапное решение?

— Я ничего ему не сказала. Я так и не пошла на прием. Я просто положила журнал на столик, отправилась домой и уложила вещи. Купила билет в один конец и приехала в Санта-Фе.

Декеру пришлось напрячься, чтобы не уставиться на Бет. Он был не на шутку поражен тем, насколько схожими между собой оказались их поступки.

— И я нисколько не сожалею, — твердо сказала Бет. — Будущее просто не может быть хуже, чем был минувший год.

5

Декер припарковал джип «Чероки» под навесом, который сделал позади своего дома. Он вышел из машины, протянул было руку, чтобы включить свет и отпереть дверь черного хода, но передумал, прислонился к металлическим перилам, запрокинул голову и принялся смотреть на звезды. В этой части города не было уличных фонарей. Большинство обитателей этого района ложились спать рано. При отсутствии помех, которые создает посторонний свет, Декер мог подолгу смотреть на невероятно яркие созвездия, висящие над пышными соснами. Из-за горизонта восходила луна в третьей четверти. Воздух был сладким и прохладным. «Какая красивая ночь», — подумал он.

Вдали, в предгорьях, выли койоты, напоминая ему о том, как он недавно упомянул их в разговоре с Бет, заставляя его желать, чтобы она слушала их тревожные голоса, находясь рядом с ним. Он все еще продолжал ощущать на своей коже прикосновение ее руки. Продолжая обед, они сумели избежать печальных тем. Когда Декер провожал Бет до находившейся неподалеку от ресторана гостиницы «Анасаси», она старалась вести себя подчеркнуто бодро и оживленно. Расставшись перед входом, они пожали друг другу руки.

Теперь, задумчиво глядя на звезды, Декер представлял себе, как он повезет эту женщину из ресторана мимо художественных галерей на Кэньон-роад, где уже будут погашены огни, мимо стен, ограждающих сады и дома на Камино-дель-Соль, в конце концов въедет на Камино-линдо и остановится перед домом, соседним с тем, где он живет.

В груди он чувствовал необычную пустоту. «Ты определенно испорченный тип», — укорил он себя.

Что ж, я не влюблялся очень, очень давно. Он напряг память и с изумлением обнаружил, что последний раз испытывал состояние влюбленности лет этак в восемнадцать, до поступления на военную службу. Как он потом не раз говорил себе, служба в войсках специального назначения, а потом оперативная разведывательная работа не слишком располагают к серьезным романтическим отношениям. После переезда в Санта-Фе он познакомился с несколькими женщинами и имел с ними свидания — нет, ничего серьезного, приятно проведенные вечера, только и всего. С одной из этих женщин дело дошло и до постели. Но и здесь не возникло никаких устойчивых отношений. Желая эту женщину, он отчетливо сознавал, что нисколько не хочет провести рядом с нею остаток своей жизни. Это чувство, по всей видимости, оказалось взаимным. Некоторое время тому назад эта женщина, риелтор из другого агентства, стала встречаться с кем-то другим.

Но те чувства, которые Декер испытывал сейчас, настолько не походили на то, что он испытывал к какой-либо другой женщине, что это начало его беспокоить. Он вспомнил вычитанную у кого-то из античных философов мысль о том, что любовь — это разновидность болезни, приводящая к расстройству разума и эмоций. Так оно и есть, сказал себе он. Но, ради всего святого, как это могло случиться так быстро? Я всегда был твердо уверен, что любовь с первого взгляда — это миф, поэтическая выдумка. Потом ему на память пришла научно-популярная статья, в которой рассказывалось о том, что животные и люди выделяют ничтожно малое количество химического вещества, своего рода сигнал для привлечения особи другого пола; эти вещества называются феромоны. Учуять этот сигнал невозможно. Он воспринимается не органами чувств, а при помощи какого-то другого биологического механизма. Определенная особь испускает феромоны, и тот или та, кого они должны привлечь, теряет голову. В моем случае, рассуждал Декер, «определенная особь» чрезвычайно красива и, несомненно, испускает феромоны, предназначенные лично для меня.

«Ну, и что ты намерен делать?» — расспрашивал он себя. Судя по всему, здесь есть серьезные проблемы. Она совсем недавно потеряла мужа. Если я начну приставать к ней с романтическими глупостями, она сочтет меня надоедливым. Она обидится или рассердится на меня за то, что я хочу вынудить ее нарушить верность покойному мужу. И тогда не будет ничего хорошего в том, что она живет за соседней дверью — она будет так же далека от меня, как если бы жила в другом штате. Пусть все идет своим чередом, решил он после долгих раздумий. Если я буду относиться к ней как искренний друг, то не сделаю ложного шага.

6

— Стив, вас хотят видеть, — сказал по интеркому регистратор фирмы.

— Я сейчас выйду.

— Совершенно незачем, — послышался из динамика другой голос, заставивший Декера на мгновение оторопеть — женский голос, низкий и звучный. — Я знаю дорогу.

Декер сразу поднялся, почувствовав, что его сердце забилось чаще. Через несколько секунд Бет вошла в его кабинетик. Вместо темного костюма, который был на ней вчера, она надела полотняные слаксы и облегающую курточку чайного цвета, в сочетании с которым ее темно-рыжие волосы казались еще эффектнее. Она выглядела еще прекраснее, чем накануне.

— Как дела? — искренне поинтересовался Декер.

— Восхитительно. Сегодня особый день.

Декер вопросительно взглянул на Бет, не понимая, что она имеет в виду.

— Этой ночью я решила, что не могу больше ждать переезда, — объяснила Бет. — Дом уже меблирован. Поэтому я позвонила хозяину и спросила, нельзя ли мне снять этот дом на то время, пока будут оформляться бумаги и я не вступлю в официальное владение.

— И он согласился?

— Любезнее, чем он, просто никто не может быть. Он сказал, что я могу взять у вас ключ.

— Несомненно. А лучше всего будет, если я сейчас же отвезу вас туда.

На оживленной улице перед офисом Декер открыл для Бет пассажирскую дверь своего джипа.

— Я всю ночь крутилась в постели и пыталась решить, правильно ли я поступила, — сообщила Бет.

— Точь-в-точь как я, когда прибыл в город.

— И как вы разобрались во всем этом?

— Я спросил себя, какая у меня альтернатива.

— И?

— У меня ее не было, — сказал Декер. — По крайней мере такой, которая не была бы равнозначна безоговорочной капитуляции перед тем, что грозило меня уничтожить.

Бет повернулась, пытаясь взглянуть ему в глаза.

— Я знаю, что вы имеете в виду.

Сев за руль, Декер рассеянно взглянул вперед и сразу же внутренне напрягся. Неподвижно стоявший человек среди мельтешащей толпы туристов сразу же заставил пробудиться дремавшие в течение года защитные инстинкты Декера. Непосредственной причиной для возникновения подозрения явилось то, что мужчина, смотревший прямо на него, тут же отвернулся, как только Декер заметил его. Теперь незнакомец стоял спиной к улице, делая вид, что интересуется выставленными в витрине ювелирными изделиями, которыми славились эти места, но его глаза смотрели вперед, а не вниз, а это значило, что на самом деле он изучал не экспозицию, а отражение в окне. Отъехав, Декер посмотрел в зеркало заднего вида и заметил, что мужчина повернулся и уставился вслед его отъезжавшей машине. Волосы средней длины, средний рост и вес, лет тридцать пять, неброские черты лица, неброская одежда не слишком темных и не слишком ярких тонов. Из многолетнего опыта Декер знал, что такая неприметность не бывает случайной. Единственной заметной особенностью мужчины были широченные плечи, которые не могла скрыть даже мешковатая рубашка. Он не был туристом.

Декер нахмурился. «Что же это значит? Наступило время проверки, так, что ли? — спросил он себя. — Они решили посмотреть на меня и узнать, как я себя веду, смирный я или непослушный, могу ли представлять какую-нибудь угрозу?»

А Бет между тем говорила что-то об опере.

Декер попытался вступить в разговор с середины.

— Да?

— Я очень ее люблю.

— А я настоящий фанатик джаза.

— Значит, вы не хотите пойти? Я слышала, что опера в Санта-Фе считается одной из лучших.

Декер наконец-то понял, о чем она говорила.

— Вы приглашаете меня пойти с вами в оперу?

Бет хихикнула.

— Вчера вы не были таким заторможенным.

— А какую оперу будут исполнять?

— "Тоску".

— Раз так, то я пойду, — объявил Декер. — Поскольку это Пуччини. А вот на Вагнера меня силой не затащишь.

— Вот умница!

Декер напустил на себя веселый вид, а сам то и дело посматривал в зеркало заднего обзора, особенно сворачивая за угол, чтобы понять, есть ли за ним слежка. Но так и не заметил ничего необычного. «Возможно, я ошибся насчет того парня, который пялил на меня глаза?»

7

Оперный театр находился в пяти минутах езды к северу от города, слева от шоссе, ведущего в Таос. Декер не спеша ехал в длинной веренице автомобилей по извилистой дороге, ведущей в гору. Закат уже начал гаснуть, и водители один за другим включали фары.

— Какое прекрасное расположение. — Бет обвела взглядом невысокие темные густо поросшие соснами холмы, возвышавшиеся по обеим сторонам дороги. Еще больше пленил ее вид, открывшийся с вершины горного кряжа, на котором размещалась стоянка, где Декер поставил автомобиль, после чего они в сгущавшихся сумерках направились к амфитеатру, выстроенному на склоне по другую сторону от плоской вершины. Бет была заинтригована внешностью окружавших ее людей. — Никак не могу решить: то ли я одета слишком просто, то ли не в меру разодета. — Она надела в театр черное платье на тонюсеньких бретельках, прикрыла плечи кружевной шалью; ее шею украшало жемчужное ожерелье. — Некоторые пришли в смокингах и вечерних платьях. А кое-кто выглядит так, будто приехал сюда прямо от лагерного костра: походные ботинки, джинсы, вязаные свитера. А вон та женщина — в куртке на меху и с рюкзаком. Может быть, я плохо представляю себе реальность? Вы уверены, что мы все направляемся в одно и то же место?

Декер, облаченный в пиджак спортивного покроя и слаксы, усмехнулся.

— Амфитеатр открыт с боков и не имеет крыши. Как только солнце скроется, в пустыне становится прохладно, иногда температура падает до сорока пяти градусов[15]. Если, не дай бог, поднимется ветер, та леди в вечернем платье горько пожалеет о том, что у нее нет куртки на меху, о которой вы упоминали. Во время перерыва множество народу бросится осаждать киоски, в которых продаются одеяла. Именно поэтому я прихватил с собой этот плед. Не исключено, что он нам потребуется.

Они предъявили билеты, пересекли приветливо раскрывшийся перед ним двор, заменявший театральное фойе, и, следуя указаниям капельдинеров, влились в толпу, которая неспешно ползла вверх по лестницам, направляясь к нескольким широким деревянным дверям, ведущим к различным частям верхнего яруса.

— А вот и наша дверь, — сказал Декер. Он жестом предложил Бет войти первой и, пропуская ее, самым естественным образом повернул голову и окинул лестницу и фойе внизу взглядом, пытаясь понять, есть ли за ним наблюдение. И тут же с легкой, но ощутимой горечью понял, что старые привычки вернулись к нему с немыслимой легкостью. Почему он вдруг взволновался по этому поводу? Слежка за ним не имела никакого смысла. Что компрометирующего могло обнаружить его бывшее начальство в том, что он сидит на оперном представлении? Впрочем, предосторожность ничего не дала: Декер не заметил ровным счетом никого, кто проявлял бы больше интереса к его персоне, чем к предстоящей опере.

Стараясь ничем не показать свою озабоченность, Декер сел рядом с Бет в правой части верхнего яруса. Места у них были не из лучших, но, успокоил он себя, жаловаться, конечно, не на что. С одной стороны, их секция амфитеатра находилась не под открытым небом, но в то же время им были видны звезды, сиявшие над партером. Кроме того, верхняя часть амфитеатра была лучше защищена от ночного ветра.

— Но как же можно без крыши? — удивилась Бет. — Ведь может пойти дождь. Что же тогда, представление прекращается?

— Нет. Дождь не попадает на певцов.

— А зрители в партере?

— Они промокают.

— Очень странные порядки.

— Есть и большие странности. На будущий год вам следует обязательно побывать на открытии оперного сезона в начале июля. Перед началом спектакля зрители устраивают пикник на автостоянке.

— Пикник? Вы хотите сказать, нечто вроде того, что бывает на футбольных матчах?

— Именно. Только здесь пьют шампанское и носят смокинги.

Бет расхохоталась. Ее веселье оказалось заразительным. Декер был настолько рад тому, что слежки за ним больше не было, что смеялся вместе со своей спутницей.

Затем огни померкли, и началась «Тоска». Представление оказалось прекрасным. В первом акте рассказывалось о бежавшем из тюрьмы и скрывающемся в церкви политическом заключенном; музыка была по большей части мрачной и угрожающей. Хотя, конечно, никто и никогда не мог сравниться с Марией Калласс, исполнявшей главную роль в тех давних легендарных спектаклях, но и здесь сопрано была очень хороша. Когда первый акт закончился, Декер принялся восторженно бить в ладоши.

Но, случайно поглядев вниз, в проход левой части среднего яруса, он внезапно застыл.

— В чем дело? — спросила Бет.

Декер не ответил. Он продолжал вглядываться в проход.

— Стив?

Ощущая, как за ушами у него запульсировали жилки, Декер наконец ответил:

— А почему вы решили, что что-то не так?

— Выражение вашего лица. У вас такой вид, будто вы увидели призрак.

— Не призрак. Делового партнера, который нарушил соглашение. — Декер увидел того самого мужчину, который следил за ним утром около офиса. Человек, одетый в неописуемую спортивную куртку, стоял в проходе, не обращая ни малейшего внимания на кишевших вокруг него людей, покидавших зал, и смотрел на Декера. Он хочет увидеть, останусь ли я здесь или выйду из зала через эту дверь, думал Декер. Если я уйду, он, вероятно, воспользуется микрофончиком, спрятанным за лацканом, и сообщит напарнику, снабженному головным телефоном, что я пошел в направлении кого-то из команды. — Забудем о нем, — сказал он вслух. — Я не позволю ему испортить наш вечер. Вы, наверно, не прочь выпить горячего шоколада? Тогда пойдемте.

Они возвратились к дверям, через которые входили, прошли по балкону и спустились по лестнице в переполненный двор-фойе. Окруженный людьми, Декер потерял всякую возможность определить, кто из них может за ним следить. Он провел свою спутницу в обход левой стороны театра к той части фойе, где видел подозрительного мужчину.

Но того на месте не, оказалось.

8

Во время антракта Декер сумел вести нормальную светскую беседу. Под конец он не спеша проводил Бет к их местам. Она же ничем не показывала, что замечает его напряженность. Когда начался второй акт «Тоски» и задача не испортить Бет вечер временно потеряла актуальность, он смог полностью сосредоточиться на той чертовщине, которая сегодня творилась вокруг него.

Он подумал, что с одной точки зрения происходившее имело смысл. Управление все еще продолжало тревожиться из-за его яростной реакции на трагическую римскую операцию, и там хотели удостовериться, что он не нашел для своих эмоций выход, заключавшийся в предательстве, — то есть выяснить, не продавал ли он кому-нибудь информацию о секретных операциях. Одним из признаков того, что ему кто-то за что-то платил, могла оказаться степень его активности в брокерской работе, а также то, сколько он тратит — не превышают ли расходы Стива его заработков.

Вот и прекрасно, думал Декер. Я ведь ожидал проверки. Но предполагал, что они займутся ею раньше. И, конечно, они вполне могли проделать все это, не появляясь рядом со мной, а просто ознакомившись с совершенными мной сделками по недвижимости, моими счетами и ценными бумагами, а также моими обращениями в банк. Почему по прошествии года с лишним они решили проследить за мной вплотную? Помилуй бог, в опере!

В темноте Декер искоса смотрел на роскошные декорации, изображавшие Италию в начале 1800-х годов, но был настолько поглощен своими мыслями, что едва слышал задумчивую музыку Пуччини. Неспособный противиться импульсу, Декер повернул голову и сосредоточился на темном проходе слева от середины яруса, где он в начале антракта заметил наблюдавшего за ним человека.

И тут же мышцы его спины напряглись. Мужчина оказался на том же месте, и теперь никак нельзя было усомниться в его намерениях, поскольку он полностью игнорировал оперу и, не отрываясь, смотрел в сторону Декера. Очевидно, он полагал, что его еще не заметили и что тень, в которой он держался, надежно защищает его от взглядов объекта слежки. Но он не понимал, что в его сторону падает свет со сцены.

А то, что Декер увидел в следующий момент, буквально потрясло всю его нервную систему. Это тоже был не призрак, но с тем же успехом мог оказаться и настоящим привидением: настолько потрясла Стива внешность другого мужчины, настолько его появление здесь было неожиданным, настолько невозможным. Второй мужчина появился из тени, остановился рядом с первым, что-то обсуждая с ним. Декер поспешил сказать себе, что он, вероятно, ошибся, что это просто иллюзия, порожденная расстоянием и недостатком освещения. Само по себе то, что мужчина казался чуть старше тридцати лет, имел короткие белокурые волосы, был несколько грузноват, что его плечи были очень массивными, а черты лица даже издалека казались очень резкими и грубоватыми, ничего не значило. Таких мужчин довольно много. Декеру доводилось встречать множество бывших звезд колледжских футбольных команд, которые...

Между тем белокурый резко взмахнул правой рукой, подчеркивая жестом что-то, сказанное другому, и желудок Декера стиснул спазм — он безусловно убедился в том, что его подозрение было верным. Стоявший там белокурый тип был тем самым человеком, который был виновен в гибели двадцати трех американцев в Риме, из-за которого Декер ушел из Управления. Оперативник, которому поручили наблюдение за Декером, был Брайаном МакКиттриком.

— Извините меня, — шепнул он на ухо Бет. — Мне придется выйти. — Он протиснулся мимо мужчины и женщины, сидевших рядом с ним, оказался в проходе, поднялся вверх по лестнице к двери за рядом кресел.

На пустом балконе Декер пустился бегом. На бегу он всматривался в освещенный лунным светом двор, расположенный внизу, но если там и был кто-то из членов команды наблюдения, Декер их не видел. К тому же он не обладал ни малейшим запасом времени. Он поспешно сбежал вниз по лестнице и устремился к смутно освещенной левой стороне театра, туда, где, как он успел заметить, исчез МакКиттрик.

Гнев, который он испытывал в Риме, снова захлестнул его. Он хотел догнать МакКиттрика, прижать его к стене и потребовать, чтобы тот рассказал, что происходит. Он бежал вдоль стены «Дома оперы», а в ночной высокогорной пустыне разносилась тревожная, щемящая музыка. Декер надеялся, что она заглушит его поспешные шаги по бетонному полу. Но привычная осторожность тут же заставила его взять действия под контроль. Он перешел на шаг и, держась вплотную к стене, прошел на цыпочках оставшееся расстояние до того места, где только что видел МакКиттрика.

Там никого не оказалось. «Как я мог с ними разминуться?» — недоуменно подумал он. Если бы они пошли вдоль стены, мы столкнулись бы лоб в лоб. Если, конечно, у них не было мест в амфитеатре, напомнил себе Декер. Впрочем, они могли услышать мои шаги и скрыться. Куда? В туалет? За киоск в фойе? За стену, отделяющую театр от пустыни?

Даже сквозь музыку, заполнявшую амфитеатр и его окрестности, Декер услышал звук движения среди сосен, росших за стеной, где царил полный мрак. А что, если МакКиттрик и его помощник наблюдают за мной оттуда? Впервые Декер почувствовал себя уязвимым. Он поспешил пригнуться, чтобы невысокая стенка скрывала его.

«Не стоит ли перебраться на ту сторону и выяснить, что это за шум?» — подумал было он, но тут же одернул себя, напомнив, что в темноте на той стороне он окажется в тактическом проигрыше. Звук шагов предупредит МакКиттрика о его приближении. Единственный альтернативный вариант заключался в том, чтобы обежать амфитеатр по тротуару и выждать, когда МакКиттрик с напарником вернутся из пустыни. Хотя они вполне могут пойти на стоянку и уехать в город. И вообще, может быть, те звуки, которые ты слышал, были всего лишь шорохом пробежавшей мимо дикой собаки. И еще, может быть, хватит, черт побери, задавать вопросы самому себе и потребовать ответа от кого-нибудь другого?

9

— Декер, вы хоть имеете представление о том, который теперь час? — жалобно проговорил его бывший начальник. Голос его был хриплым со сна. — Неужели нельзя было подождать до утра вместо...

— Все-таки ответьте мне, — настаивал Декер. Он воспользовался телефоном-автоматом в темном углу безлюдного двора перед «Домом оперы». — Почему за мной установили наблюдение?

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Почему ваши люди следят за мной?! — Декер стиснул телефонную трубку с такой силой, что у него заныли суставы. В театре гремела музыка, она разносилась по двору-фойе и отдавалась в трубке телефона.

— Что бы там у вас ни происходило, это не имеет никакого отношения ко мне. — Бывшего начальника Декера звали Эдвард. Перед мысленным взглядом Декера предстали обвисшие щеки шестидесятитрехлетнего мужчины, которые всегда густо краснели, когда их обладателю приходилось испытывать напряжение. — Где вы находитесь?

— Вам совершенно точно известно, где я нахожусь.

— Все еще в Санта-Фе? Ну так вот, если за вами действительно следят...

— Неужели вы думаете, что я могу ошибиться в этих делах? — Несмотря на владевшие им эмоции, Декер сдерживал себя, чтобы не повысить голос, который разнесся бы по гулкому двору. Он надеялся, что нараставшее крещендо оркестра и энергичное пение скрывало его собственный гнев.

— Вы слишком остро реагируете, — устало произнес Эдвард в трубку. — Это, вероятно, рутинная проверка.

— Рутинная? — Декер обвел взглядом пустынный двор, чтобы удостовериться, что к нему никто не приближается. — Вы считаете рутиной то, что группу наблюдения возглавляет тот самый сопляк, с которым я работал тринадцать месяцев назад?

— Тринадцать месяцев назад? Вы говорите о?..

— Может быть, вы хотите, чтобы я по телефону выложил вам все открытым текстом? — вспылил Декер. — Я сказал вам тогда и повторяю теперь — от меня не будет никакой утечки информации.

— Тот человек, с которым вы работали перед тем, как уйти в отставку, — именно он наблюдает за вами?

— У вас такой голос, будто вы удивлены.

— Послушайте меня. — По-старчески скрипучий раздраженный голос Эдварда стал громче, как будто он прижал трубку ближе ко рту. — Вы должны кое-что узнать. Я там больше не работаю.

— Что? — Теперь уже Декер всерьез удивился.

— Я досрочно ушел в отставку шесть месяцев назад. На лбу Декера забилась жилка.

— У меня забарахлило сердце. Теперь я вне игры, — сказал Эдвард.

Декер выпрямился, увидев движение на балконе театра. Он почувствовал, что у него стиснуло грудь, когда он разглядел, что человек прошел вдоль балкона и остановился возле лестницы, ведущей вниз.

— Я говорю с вами абсолютно искренне, — продолжал Эдвард. — Если тот человек, с которым вы работали в прошлом году, наблюдает за вами, я не знаю, ни кто приказал ему заняться этим, ни по какой причине.

— Скажите им, что я хочу, чтобы они это прекратили! — потребовал Декер. Стоявший на балконе человек — это оказалась Бет, — нахмурившись, всматривался в ту сторону, где он находился. Потом она обхватила руками укрытые шалью плечи и начала спускаться по лестнице. Музыка сделалась громче.

— У меня больше нет на них никакого влияния, — сказал Эдвард.

Бет спустилась до конца лестницы и направилась к нему через двор.

— Просто убедитесь в том, что не забыли сказать им, чтобы они это прекратили.

Декер повесил трубку на рычаг в тот самый момент, когда Бет приблизилась к нему.

— Я начала волновался за вас. — Прохладный ветерок трепал волосы Бет, ей было холодно и она дрожала. — Вас долго не было...

— Прошу простить меня. Это дела. Последняя вещь на свете, которую мне хотелось бы сделать, это оставить вас там в одиночестве.

Бет с озадаченным видом уставилась на него.

Женский голос, доносившийся из театра, был исполнен отчаяния и муки. Бет повернулась в ту сторону.

— Я думаю, что как раз сейчас Скарпья обещает Тоске, что помилует ее возлюбленного, если она отдастся ему.

Во рту Декера вдруг сделалось сухо, как будто он наелся пепла, — потому что он лгал ей.

— А может быть, сейчас Тоска наносит Скарпьи смертельный удар.

— Так что вы намерены делать: остаться и дослушать до конца или отправиться домой? — В голосе Бет звучала грусть.

— Домой? Ради бога, конечно, нет. Я приехал сюда, чтобы наслаждаться вашим обществом и оперой.

— Хорошо, — ответила Бет. — Я рада.

Когда они приблизились к лестнице, музыка дошла до фортиссимо и резко смолкла. Наступившую тишину прервал гром аплодисментов. Двери открылись. Зрители повалили из зала, чтобы погулять в антракте.

— Хотите еще горячего шоколада? — спросил Декер.

— Если честно, то сейчас я выпила бы вина.

— Я составлю вам компанию.

10

Декер проводил Бет через темные ворота и заросший цветами двор и остановился перед ее дверью в кругу света от лампы, которую Бет оставила гореть над входом в дом. Она продолжала плотно кутаться в шаль. Декер не мог понять, что было причиной этого — холод или нервозность.

— Вы не шутили, когда говорили о том, как прохладно здесь может быть ночью даже в июле. — Бет глубоко вдохнула, словно смакуя, воздух. — Интересно, что это за аромат? Пахнет почти как шалфей.

— Это, вероятно, кусты чамизы, которые растут вдоль вашей дорожки. Они сродни полыни.

Бет кивнула, и Декер полностью уверился в том, что она действительно нервничает.

— Что ж. — Она протянула ему руку. — Спасибо за замечательный вечер.

— Это доставило мне удовольствие. — Декер принял ее ладонь в свою. — И еще раз прошу прощения за то, что оставил вас одну.

Бет пожала плечами.

— Я на вас нисколько не обиделась. Вообще-то я привыкла к этому. Так постоянно поступал мой муж. Он всегда сбегал с любых развлечений, чтобы сделать деловые звонки или ответить партнерам.

— Сожалею, что вернул вас к болезненным воспоминаниям.

— Вы ни в чем не виноваты. Не волнуйтесь по этому поводу. — Бет поглядела на землю, потом в небо. — Это было серьезным шагом для меня. Вчера вечером и сегодня вечером... первый раз с тех пор, как Рей умер... — Она замялась. — Я вышла с другим мужчиной.

— Я вас понимаю.

— Я часто задумывалась, смогу ли заставить себя вновь пройти через это, — продолжила Бет, немного помолчав. — Не только стеснение из-за того, что я встречаюсь с мужчиной после десяти лет замужества, но больше того... — Она снова умолкла, подбирая слова. — Боязнь того, что я изменю Рею.

— Даже после того, как он покинул вас, — сказал Декер.

Бет кивнула.

— Эмоциональные призраки, — заметил Декер.

— Совершенно верно.

— И? — спросил Декер. — Как вы чувствуете себя теперь?

— Вы имеете в виду: если отбросить ностальгические воспоминания о возбужденном подростке, прощающемся на пороге после первого свидания? — Бет вдруг захихикала. — Я думаю... — Она успокоилась. — Это сложно.

— Нисколько не сомневаюсь в этом.

— Я рада, что сделала это. — Бет набрала полную грудь воздуха. — Никакого сожаления. Я хотела сказать именно то, что сказала. Спасибо за замечательный вечер. — Она казалась довольной собой. — Эй, да ведь я оказалась достаточно взрослой, чтобы проявить инициативу, пригласит вас пойти со мной.

Декер рассмеялся.

— Мне понравилось быть приглашенным. Если вы мне позволите, я хотел бы ответить вам приглашением на вашу любезность.

— Да, — сказала Бет. — Скоро.

— Скоро, — отозвался эхом Декер, понимавший, что она подразумевала: ей нужна некоторая дистанция.

Бет вынула ключ от маленькой сумочки и вставила его в замок. В предгорьях на разные голоса завывали койоты.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

11

Не теряя осторожности, Декер проверился на предмет наблюдения, когда шел домой. Ничего не показалось ему необычным. В последующие дни он сохранял бдительность и то и дело проверял, есть ли за ним слежка, но его усилия не принесли никаких результатов. МакКиттрик и его команда больше не оказывались в поле его зрения. Возможно, Эдвард передал сообщение Декера, и наблюдение было отозвано.

Глава 4

1

Казалось, все происходило медленно, но с ретроспективной точки зрения в этом была некая неотвратимость, заставившая Декера подумать, что время само торопило их. Он часто встречался с Бет в эти дни, давая ей советы по бытовым вопросам: где находятся лучшие продовольственные магазины, и как найти ближайшее почтовое отделение, и можно ли отыскать магазины с разумными ценами в районах, удаленных от немыслимо дорогой переполненной туристами Пласы и ее ближайших окрестностей.

Декер взял Бет на пешую экскурсию вдоль ручья от колледжа Сент-Джон, мимо Вайлдернесс-гейт до вершины горы Аталайа. Это была проверка того, в насколько хорошем физическом состоянии она находится, и Бет выдержала ее с честью, закончив трехчасовой поход невзирая даже на то, что ее организм еще не полностью приспособился к условиям высокогорья. Декер показал ей многолюдный рынок или скорее барахолку, который торговал по уик-эндам на поле ниже «Дома оперы». Они посещали руины индейских скальных поселений в национальном заповеднике-памятнике Бандельер. Они играли в теннис в теннисном клубе «Сангре-де-Кристо». Когда им надоедала кухня Нью-Мексико, они ели рулет из индейки под соусом в «Придорожной закусочной Гарри». Но часто они обходились цыплятами, которых собственноручно жарили на огне во дворе у Бет или Декера. Они смотрели иностранные фильмы в «Жан Кокто синема» и «Кофе-хаусе». Они посещали индейский рынок и аукционы в «Музее колесного мастера», который находился совсем рядом с Камино-линдо. Они бывали на лошадиных скачках и в казино «Покохаке пуэбло». А в четверг 1 сентября, в одиннадцать утра, Бет встретилась с Декером в компании «Санта-Фе абстракт энд тайтл», получила подписанные документы, отдала чек и стала полноправной владелицей дома.

2

— Давайте отпразднуем это, — предложила Бет.

— Вы, наверно, возненавидите меня, если я скажу, что у меня есть несколько договоренностей, которые я просто обязан выполнить.

— Я не говорю: прямо сейчас. — Бет легонько толкнула его в бок. — Да, я действительно краду все ваше время, но даже мне приходится признавать, что время от времени вам следует зарабатывать на жизнь. Я имела в виду сегодняшний вечер. Мне осточертело обезжиренное белое мясо. Давайте поведем себя как грешники и изжарим на костре пару сочных отбивных. А еще я запеку немного картофеля и сделаю салат.

— Значит, вы намерены провести праздник дома?

— Эй, да ведь это будет мой первый вечер в качестве владелицы собственности в Санта-Фе. Я хочу остаться дома и восхищаться тем, что купила.

— Я принесу красное вино.

— И шампанское, — добавила Бет. — Мне кажется, что я должна разбить бутылку шампанского о ворота, как это делают, когда спускают на воду корабль.

— "Дом Периньон" подойдет для этой цели?

3

Когда Декер подъехал в шесть, как было условлено, то с удивлением увидел на подъездной дорожке дома Бет незнакомый автомобиль. Предположив, что сотрудник доставки или какой-нибудь коммунальной службы приехал бы на грузовике или даже на легковом автомобиле, но с написанным на боку названием фирмы, и пытаясь угадать, кто же мог заявиться сюда в такой час, он припарковал джип около немаркированного автомобиля, вышел и заметил, что на переднем пассажирском месте синего «Шевроле Кэвэлайера» лежит папка прокатной фирмы «Эйвис». Когда он шел по гравийной дорожке к воротам, украшенная резьбой дверь открылась, и на пороге появилась Бет в обществе мужчины, которого Декер никогда раньше не видел.

Незнакомец был строен и носил пиджачную пару. Среднего роста, с мягкими чертами лица, с заметно поредевшими седоватыми волосами. Ему было, вероятно, лет пятьдесят или чуть больше. Костюм был синий, прилично сшитый, но недорогой. Белая сорочка подчеркивала бледность его кожи. Не то чтобы этот человек выглядел больным. Просто и его костюм, и отсутствие загара служили безошибочными признаками того, что он не был обитателем Санта-Фе. За год с четвертью, которые Декер прожил здесь, он вряд ли видел более дюжины мужчин, одевающихся в костюмы, причем половина из них вела дела далеко за пределами города.

Мужчина умолк, не договорив фразы:

— ...будет стоить слишком много для... — И повернулся к Декеру, с нескрываемым любопытством приподняв узкие брови. Декер открыл ворота и направился к порталу дома...

— Стив! — радостно воскликнула Бет и поцеловала его в щеку. — Это — Дэйл Хоукинс. Он работает для галереи, которая продает мои картины в Нью-Йорке. Дэйл, это мой хороший друг, о котором я рассказывала вам, — Стив Декер.

Хоукинс улыбнулся.

— Если послушать Бет, то она, скорее всего, не выжила бы здесь без вас. Привет. — Он протянул руку. — Как дела?

— Если Бет хорошо отзывается обо мне, то я определенно нахожусь в превосходном настроении.

Хоукинс хихикнул, и Декер пожал ему руку.

— Предполагалось, что Дэйл приедет сюда еще вчера, но его задержали какие-то дела в Нью-Йорке, — сказала Бет. — А я со всеми волнениями насчет завершения покупки дома забыла сказать вам о его приезде.

— Я никогда еще не бывал здесь, — сообщил Хоукинс. — Но уже успел понять, что слишком долго откладывал посещение. Игра солнечного света просто поразительна. Горы изменили цвет, пожалуй, с полдюжины раз за то время, пока я ехал из Альбукерке.

Бет казалась ужасно довольной.

— Дэйл привез хорошие новости. Он сумел продать три мои картины.

— Одному покупателю, — добавил Хоукинс. — Клиент в полном восторге от работ Бет. Он хочет первым видеть все новое, что она будет делать.

— И заплатил пять тысяч долларов за привилегию первого взгляда, — взволнованно сказала Бет, — не говоря уже о ста тысячах за три картины.

— Сто... тысяч? — Декер усмехнулся. — Но ведь это настоящая фантастика. — Поддавшись порыву, он обнял женщину за плечи.

Глаза Бет сверкали.

— Сначала дом, теперь это. — Она тоже обняла Декера. — У меня есть множество поводов для праздника.

У Хоукинса был такой вид, будто он чувствовал себя неловко.

— Ладно, — сказал он и откашлялся. — Мне пора идти. Бет, увидимся завтра утром в девять.

— Да, в «Паскуале» за завтраком. Вы запомнили мои инструкции, как туда добраться?

— Если что-то забуду, то спрошу в отеле.

— Тогда я покажу вам галереи, — сказала Бет. — Надеюсь, что вам понравится прогулка. Их там более двухсот.

Декер почувствовал, что должен что-то предложить.

— Может быть, вы останетесь и пообедаете с нами?

Хоукинс вскинул обе руки, показывая, как ему приятны эти слова.

— Помилуй бог, нет. Я уже невесть сколько времени нахожусь в пути.

— Если вы уверены...

— Совершенно уверен.

— Я провожу вас до автомобиля, — сказала Бет.

Декер ждал перед дверью, пока Бет провожала гостя, обменявшись с ним по пути несколькими короткими фразами. Хоукинс сел в машину, помахал рукой и уехал.

Бет, подпрыгивая на ходу, с сияющим лицом возвратилась к Декеру. Она указала на бумажный пакет, который он держал в руке.

— Это то, что я думаю?

— Красное вино и «Дом Периньон». Шампанское полдня охлаждалось.

— Я не могу дождаться, пока вы его откроете.

4

Пузырьки «Дом Периньон» ударили Бет в нос, и она, улыбнувшись, потерла его двумя пальцами.

— Хотите увидеть кое-что неожиданное?

— Еще что-то! — Шампанское приятно щекотало язык Декера. — Да у нас получается совершенно выдающийся день!

— Хотя я немного волнуюсь.

Декер никак не мог понять, о чем же она говорила.

— Волнуетесь?

— Это очень личное.

Теперь Декер даже не решался подумать о том, что она могла иметь в виду.

— Если вы хотите мне показать...

Бет, казалось, приняла наконец-то решение. Она твердо кивнула.

— Я так и сделаю. Пойдемте со мной.

Покинув отделанную красочной и притом очень красивой плиткой кухню, миновав застеленную прекрасным хлопчатобумажным ковром индейской работы гостиную, они прошли по выкрашенному в небесно-голубой цвет коридору, завершавшему переднюю часть дома. В него выходила дверь в большую ванную комнату и еще одна дверь. Эта дверь никогда не открывалась. Декер много раз посещал Бет, но она постоянно держала то, что там находилось, в секрете.

Теперь она остановилась перед этой загадочной дверью, пристально посмотрела в зеленовато-голубые глаза Декера и медленно выдохнула, словно давно уже сдерживала дыхание.

— Пойдемте.

Когда же она открыла дверь, первым, что бросилось Декеру в глаза, оказалось множество ярких разноцветных — красных и зеленых, синих и желтых, и всяких других — пятен. Ему показалось, что здесь только что взорвалась блестящая радуга, раскидав перед ним свои бесчисленные части. Второе впечатление уже обрело формы, образы и текстуру, которые смешивались вместе, как будто были наделены единой для всех жизненной силой.

Декер несколько секунд стоял молча; увиденное так поразило его, что он не мог даже пошевельнуться.

Бет, не отрываясь, смотрела на него.

— И что вы думаете?

— Думаю — не то слово. Можно говорить о том, что я чувствую. Я ошеломлен.

— Правда?

— Они прекрасны. — Декер шагнул вперед, вглядываясь в множество картин, занимавших всю комнату, стоявших на мольбертах, прислоненных к стенам, висевших над ними. — Потрясающе.

— Не могу даже передать, как полегчало у меня на сердце.

— Но ведь здесь... — Декер обвел комнату еще одним быстрым взглядом, — здесь их больше дюжины. И все о Нью-Мексико. Когда вы?..

— Каждый день, начиная со дня приезда, все время, когда я не была с вами.

— Но вы не сказали мне ни слова о своей работе.

— Я слишком волновалась. А что, если бы они вам не понравились? Что, если бы вы сказали, что они похожи на работы любых других местных художников?

— Но они совершенно определенно не похожи. — Декер медленно переходил от картины к картине, вглядываясь в то, что было изображено, восхищаясь полотнами.

В особенности привлек его внимание один пейзаж. На нем было изображено пересохшее русло ручья с можжевеловым деревцем и красными лесными цветами на берегу. Все казалось простым и бесхитростным. Но Декер не мог отрешиться от мысли, что за этой простотой скрыто что-то еще.

— И что же вы думаете? — спросила Бет.

— Боюсь, что я куда лучше умею рассматривать картины, чем рассуждать о них.

— В этом нет ничего трудного. Что вам прежде всего бросилось в глаза? Что кажется здесь главным?

— Эти красные цветы.

— Да! — обрадованно согласилась Бет. — Я заинтересовалась ими, как только узнала, что они называются «индейскими кисточками».

— Знаете, они действительно очень похожи на кисти художника, — сказал Декер. — Прямые и стройные, с красными щетинками наверху. — Он задумался на мгновение. — Картина о цветах, которые получили такое романтическое название.

— Вы это уловили, — отозвалась Бет. — Искусствоведы называют такие вещи саморефлективностью или искусством для искусства — живописью о живописи.

— В таком случае это могло бы объяснить еще кое-что из того, что я заметил, — задумчиво произнес Декер. — Круговое или, вернее, вихревое расположение ваших мазков. Они как бы расположены порознь, но все равно сливаются в единое целое. Как называется такая техника? Импрессионизм? Мне на память приходят Сезанн и Моне.

— Не говоря уже о Ренуаре, Дега и особенно Ван Гоге, — добавила Бет. — Ван Гог был гениален в изображении солнечного света, и поэтому я решила, что, если я воспользуюсь методом Ван Гога, чтобы изобразить уникальность Нью-Мексико, живопись сделается еще более сосредоточенной сама на себе.

— "Земля танцующего солнца".

— Вы схватываете все прямо на лету. Я пытаюсь уловить особое качество света в Санта-Фе. Но если вы присмотритесь повнимательнее, то сможете разглядеть еще и символы, скрытые в пейзаже.

— Что ж, будь я проклят...

— Круги, рябь, расположение солнечных лучей — все это те символы, которые навахо и другие индейцы юго-запада используют для отображения сил природы.

— Взаимосвязи во взаимосвязях, — подытожил Декер.

— И целью всего является выработка у зрителя понимания того, что даже русло пересохшего ручья, можжевельник и простые лесные цветы могут содержать в себе сложный смысл.

— Красиво.

— Я так боялась, что вам не понравится.

— А что сказал ваш торговец картинами? — спросил Декер.

— Дэйл? Он твердо заявил, что все это можно хорошо продать.

— В таком случае какое же значение может иметь мое мнение?

— Поверьте мне, оно имеет значение.

Декер повернулся и посмотрел Бет прямо в лицо. Его пульс частил, как в лихорадке, и он не мог сдержать овладевшего им порыва.

— Вы прекрасны.

Она заморгала в изумлении.

— Что?

Слова так и посыпались из него:

— Я все время думаю о вас. Вы ни на минуту не покидаете мои мысли.

Загорелое лицо Бет побледнело.

— Я уверен, что это самая большая ошибка из всех, которые я когда-либо совершал, — сказал Декер. — Вам следует почувствовать свободу. Вам нужно время и... Вы, вероятно, теперь станете избегать меня. Но я должен сказать. Я люблю вас.

5

Бет всматривалась в него, и это, казалось, продолжалось бесконечно долго.

Ну вот, я все испортил, думал Декер. Ну почему я не мог держать рот закрытым?

Бет не отводила от него пристального напряженного взгляда.

— Наверно, я выбрал неподходящее время, — продолжал Декер.

Бет ничего не ответила.

— Может быть, нам удастся вернуться назад? — наивно спросил Декер. — Мы не могли бы притвориться, будто ничего этого не было?

— Никогда не удается вернуться назад.

— Именно этого я и боялся.

— И это действительно случилось.

— Несомненно.

— Вы будете сожалеть об этом, — сказала Бет.

— Вы хотите, чтобы я ушел?

— Черт возьми, конечно, нет. Я хочу, чтобы вы поцеловали меня.

И в следующее мгновение Декер с изумлением осознал, что она обхватила его руками. По шее сзади как будто пробежал электрический ток от прикосновения ее рук. А когда их губы соприкоснулись, он почувствовал, что у него перехватило дыхание. Сначала ее губы оставались закрытыми и нерешительно тыкались в его рот. А потом они раскрылись. Ее язык прикоснулся к его языку; Декер никогда в жизни не испытывал такой близости соприкосновения. Поцелуй длился и длился и делался все более страстным. Декер почувствовал, что дрожит. Он больше не мог управлять собой. Его сердце так билось, что ребра, казалось, выгибаются от этих ударов. Когда же он опустил руки вдоль тонкой талии к ее тяжелым бедрам, то задрожал еще сильнее. Он прижался губами к ее шее, и его возбуждение усилилось еще больше от легкого аромата мыла и более глубокого основного запаха соли, мускуса, земли, тепла и неба. Этот запах заполнил его ноздри, и он почувствовал, что задыхается. Трясущимися руками он расстегнул ее блузку, просунул ладони под бюстгальтер и почувствовал, как набухли и напряглись соски от его прикосновения. Ноги больше не держали его. Он опустился на колени, целуя шелковистую кожу ее живота. Она, тоже охваченная дрожью, опустилась на пол и потянула его к себе. Они обнялись и покатились по полу, все теснее сливаясь в поцелуе. Декер, казалось, плыл куда-то, и при этом ему казалось, будто его душа существует независимо от тела. И одновременно он ощущал только свое тело и только тело Бет. Ему хотелось продолжать целовать и ласкать ее вечно, снова и снова касаться ее. Торопливо, подгоняемые необоримым желанием, они раздевали друг друга. А когда он вошел в нее, то почувствовал незнакомый доселе восторг. Ему казалось, что он недостаточно глубоко входит в нее. Он хотел полностью слиться с нею. Когда же они почти одновременно достигли оргазма, он почувствовал себя застывшим в безвременье между двумя лихорадочными ударами сердца, и это мгновение извержения тоже растянулось до бесконечности.

6

Открыв глаза, Декер увидел над собой плоский потолок, разбитый на клетки vigas и latillas. В окно вливался темно-красный свет заходящего солнца. Бет молча лежала рядом с ним. Вообще-то она не проронила ни слова на протяжении нескольких минут, с того момента, как достигла кульминации. Но по мере того, как молчание тянулось, Декер снова забеспокоился. Он боялся, что она может испытывать муки совести, запоздалого раскаяния, вины за свою неверность покойному мужу. Но тут она медленно пошевелилась, повернулась к нему и прикоснулась к его щеке.

«Похоже, что все в порядке», — подумал он.

Потом Бет села. Ее груди были упругими и как раз такой величины, что полностью помешались в ладони Декера. Он, как наяву, ощутил на руках нежную упругость ее сосков.

Бет опустила взгляд к кирпичному полу, на котором сидела. Они находились в той самой комнате, где она хранила свои картины, окруженные их роскошными красками.

— Страсть — это прекрасно. Но иногда за нее приходится платить. — Она весело усмехнулась. — Эти кирпичи... Могу держать пари, что у меня вся спина в синяках.

— А у меня колени и локти ободраны чуть не до крови, — подхватил Декер.

— Дай-ка я взгляну. Ого! — воскликнула Бет. — Если бы мы пришли в себя чуть позже, нас обоих пришлось бы отправлять в больницу.

Декер вдруг рассмеялся. Он никак не мог остановиться. Он хохотал и хохотал, да так, что у него из глаз потекли слезы.

Бет тоже рассмеялась, смехом, говорившим о том, что у нее легко и радостно на душе. Она наклонилась к нему и еще раз поцеловала, но на сей раз поцелуй выражал нежность и привязанность. Потом она погладила кончиками пальцев его сильный подбородок.

— То, что ты говорил перед тем, как мы... Ты имел в виду именно это?

— Совершенно верно. Только слова не могут всего передать. Я люблю тебя, — сказал Декер. — Так люблю, что мне кажется, будто я не знал ничего о себе самом до этого момента, что я до сих пор никогда по-настоящему не жил.

— Ты не говорил мне, что ты поэт и искусствовед.

— Ты многого обо мне не знаешь, — отозвался Декер.

— Я не могу дождаться, когда же узнаю все. — Бет поцеловала его снова и встала.

Декер, чувствуя, что у него в горле застыл комок, восхищенно глядел на ее наготу. Ему очень понравилось, что она так спокойно принимала его восхищение. Она стояла перед ним, опустив руки вдоль туловища, ее нагое тело было немного повернуто, одна нога со слегка развернутой ступней была выставлена чуть вперед, наводя на мысль о позе балерины, естественной, без малейшего признака какого-то напряжения. Пупок представлял собой крошечную аккуратную дырочку посреди плоского живота. Лобок покрывали мягкие и густые темные волосы. Тело казалось податливым, но притом упругим и сильным, тренированным. Декер сразу вспомнил о той чувственности, которой отличались изображения нагих женщин, изваянных древнегреческими скульпторами.

— Что это у тебя на левом боку? — вдруг спросила Бет.

— У меня на боку?

— Вот этот шрам.

Декер, скосив глаза, взглянул на свой бок. Там был рваный шрам величиной с кончик пальца.

— А, это просто...

— А еще один у тебя на правом бедре. — Нахмурившись, Бет опустилась на колени, чтобы получше рассмотреть шрамы. — Я сказала бы, что...

Декер не мог придумать решительно никакого способа отвлечь ее.

— Это от пулевых ранений.

— Пулевых ранений? Но как же тебя...

— Не сообразил вовремя увернуться.

— О чем ты говоришь?

— Я был среди американских рейнджеров, которые в восемьдесят третьем году вторглись на Гренаду. — Декер снова почувствовал боль оттого, что вынужден лгать ей. — И, когда началась стрельба, слишком долго думал, прежде чем упасть на землю.

— Тебе дали медаль?

— За глупость? — фыркнул Декер. — Вообще-то я получил «Пурпурное сердце»[16].

— Они, наверно, болезненные.

— Нисколько.

— Можно мне потрогать их?

— Сколько душе угодно.

Очень осторожно Бет приложила палец к вмятине на его боку, а потом к ране на бедре.

— Это правда, что они не болят?

— Разве что иногда, сырыми зимними ночами.

— Когда это случится, говори мне. Я знаю, как сделать так, чтобы тебе стало лучше. — Наклонившись. Бет поцеловала один шрам, потом второй. Декер почувствовал, как ее груди скользнули по его животу к бедру. — Ну, и как это на тебя действует? — требовательно спросила она:

— Просто замечательно. Жаль только, что таких медсестер, как ты, не было поблизости, когда меня запихнули в военный госпиталь.

— Тогда ты не смог бы спать. — Бет снова вытянулась на полу рядом с ним.

— Сон — это не главное, — ответил Декер.

Ему не нужно было ничего другого — только лежать вплотную к ней, наслаждаясь теплом ее тела. Несколько минут ни один их них не шевелился, не говорил ни слова. Закат за окном сделался темно-багровым.

— Я думаю, что нам пора принять душ, — сказала Бет. — Ты можешь воспользоваться тем, что в комнате для гостей, или...

— Или?

— Или мы можем оба поместиться в моем.

Сверкающая белизной душевая оказалась просторной, в ней можно было даже париться. Там стояла кафельная скамья, а по обеим сторонам были смонтированы два душа. После того как Бет и Стив намылили и долго терли друг друга под струями горячей воды, после поцелуев, прикосновений, поглаживаний, ласк, ощупываний среди клубов пара, их скользкие тела приникли одно к другому, они опустились на скамью и снова предались поразительной, страстной любви, от которой замирало сердце и темнело в глазах.

7

Этот вечер оказался едва ли не самым необычным за всю жизнь Декера. Он никогда не испытывал такого эмоционального накала вдобавок к физической страсти, такой заботы — и самого настоящего благоговения — по отношению к человеку, с которым только что разделил эту страсть. Пока они с Бет повторно занимались любовью, пока они снова мылись и одевались, он познал и другие незнакомые чувства: ощущения собственной цельности и принадлежности. Это выглядело так, будто два их физических слияния породили слияние другого вида — неосязаемое, мистическое. Находясь рядом с Бет, он чувствовал, что она находится в нем, а он в ней. Ему даже не требовалось подходить вплотную, чтобы прикоснуться к ней. Было достаточно просто видеть ее. Он чувствовал себя цельным.

Потягивая отличное красное вино из стакана и переворачивая на решетке отличное мясо на ребрышках, купленное Бет, он смотрел на звезды, только-только начавшие высыпаться на небо, цвет которого в этот вечерний час потрясающе походил на глаза Бет. Он разглядывал поросший лесом склон позади дома Бет и огни Санта-Фе, раскинувшиеся внизу. Чувствуя в себе удовлетворенность, какой он никогда прежде не знал, Стив посмотрел через дверь, затянутую прозрачной сеткой от москитов, в ярко освещенную кухню, где Бет стояла возле стола и готовила салат. Она что-то негромко напевала себе под нос.

Она сразу же почувствовала его взгляд.

— Что ты рассматриваешь?

— Тебя.

Она улыбнулась с нескрываемым удовольствием.

— Я люблю тебя, — в который уже раз за этот вечер повторил Декер.

Бет отошла от стола, открыла дверь, вышла и поцеловала его. От нее к нему, казалось, перескочила искра.

— Ты для меня самый главный человек в мире.

В этот момент Декеру пришло в голову, что та пустота, которую он терпел много лет, оказалась наконец заполненной. Он вспомнил о своем сороковом дне рождения, прошедшем год с четвертью тому назад в Риме, о владевшей им скуке, о пустоте внутри его и вокруг. Он хотел иметь жену, семью, дом, и теперь все это у него будет.

8

— Боюсь, что мне все же придется на пару дней уехать из города, — сказала Бет.

— О? — Декер, который вел машину по узкой, змеящейся среди густых сосен Тано-роад к северу от города, изумленно посмотрел на нее. Была пятница, 9 сентября, конец туристского сезона, первый вечер фиесты. Они с Бет были любовниками уже на протяжении восьми дней.

— Случилось что-то неожиданное? Ты об этом еще не говорила.

— Неожиданное? И да, и нет, — ответила Бет, с интересом разглядывая залитые закатным солнцем низкие холмы, убегавшие к тянувшемуся на западе хребту Хемес. — То, что уехать придется именно послезавтра, я узнала действительно неожиданно. Но что мне нужно будет туда отправиться, я знала все время. Я должна съездить в Вестчестер. Встретиться с адвокатами и тому подобные дела. Это насчет состояния моего покойного мужа.

При упоминании Бет о покойном муже, Декер испытал неловкость. Он всячески старался избегать этой темы, опасаясь того, что воспоминания Бет об этом человеке сделают ее отношения с ним двойственными. «Неужели ты ревнуешь к мертвецу?» — иронически спросил он себя.

— На пару дней? И когда ты рассчитываешь вернуться? — спросил он.

— Вообще-то может оказаться немного подольше. Пожалуй, неделя. Все это скучно и мелко, но важно. У мужа были партнеры, и у них есть разные мнения насчет того, какая доля в бизнесе принадлежала мужу.

— Понимаю... — протянул Декер. Ему хотелось закидать ее вопросами, но он решил не быть назойливым. Если бы Бет хотела поделиться с ним воспоминаниями и подробностями своего прошлого, она сделала бы это. Он нисколько не хотел чем-то досаждать ей. Кроме того, сегодня, как предполагалось, должен был состояться веселый вечер. Они ехали на вечеринку, или скорее на прием, по случаю фиесты в доме кинопродюсера, с которым Декер имел дело в качестве риелтора. Бет совершенно явно не хотела разговаривать о своих юридических проблемах, так с какой же стати он будет вынуждать ее делать это? — Я буду скучать без тебя.

— И я тоже, — отозвалась Бет. — Это будет долгая неделя.

9

— ...Умер молодым.

До Декера донесся сзади обрывок разговора нескольких женщин. Он потягивал «Маргариту» и слушал игру джазового трио, разместившегося в углу просторной гостиной. Одетый в смокинг пианист прекрасно играл вариации на скачущий мотив «Лунной реки» Генри Манчини.

— От туберкулеза, — послышалась ответная реплика. — Всего-то в двадцать пять лет. А начал писать только в двадцать один. Просто поразительно, как много он успел сделать за такое короткое время.

Декер отвлекся от пианиста и принялся рассматривать две сотни гостей, приглашенных его клиентом, кинопродюсером, на вечеринку по случаю фиесты. Пока одетые в форму официанты разносили коктейли и изысканные закуски, приглашенные переходили из комнаты в комнату, восхищаясь роскошным домом. Местные знаменитости непринужденно переговаривались друг с другом. Но в этом доме внимание Декера привлекал один-единственный человек, и это была Бет.

В первое время знакомства Декера с нею она носила только одежду в стиле Восточного побережья. Но постепенно ее вкусы стали меняться. Сегодня вечером она нарядилась в праздничное одеяние в юго-западном испанском стиле с бархатными темно-синими юбкой и верхом, которые необыкновенно выгодно подчеркивали ее серо-голубые глаза и темно-рыжие волосы. Волосы она собрала в «конский» хвост, стянув их серебряной заколкой, сочетавшейся с цветочным серебряным ожерельем. Она сидела среди нескольких женщин у кофейного стола кузнечной работы, перекованного из старинных железных ворот. У нее был спокойный непринужденный вид, как будто она прожила в Санта-Фе самое меньшее двадцать лет.

— Я не читала его с тех пор, как закончила Калифорнийский университет, — призналась одна из женщин.

— Но что заставило вас заинтересоваться поэзией? — спросила другая женщина таким тоном, как будто одна эта мысль приводила ее в ужас.

— И почему именно Китс? — полюбопытствовала третья.

Декер невольно сосредоточился. До этого момента он не знал, какого писателя обсуждали женщины. Названное имя через сложную цепь ассоциаций привело его память в Рим. Он даже сделал усилие, чтобы не позволить себе нахмуриться, поскольку перед ним ярко предстал Брайан МакКиттрик, за которым он шел по Испанской лестнице мимо того самого дома, в котором умер Китс.

— Я — просто так, для развлечения, — не без жеманности сообщила четвертая женщина, — слушаю курс в Сент-Джонском колледже. Он так и называется: «Великие поэты-романтики».

— Ах, — отозвалась вторая женщина, — могу предположить, какое слово в названии этого курса вас привлекло.

— Это совсем не то, что вы думаете, — не пожелала уступить четвертая женщина. — Это не имеет ничего общего с теми романами, которые вы любите читать, и, признаюсь, я тоже их читаю. Это совсем другое. Китс действительно писал о мужчинах и женщинах и о страсти, но вовсе не это было для него главным.

Настойчивое повторение имени Китса заставило Декера вспомнить не только о МакКиттрике, но и о двадцати трех погибших американцах. Его встревожило то, что поэт, чье имя считалось синонимом правды и красоты, мог накрепко связаться в его сознании с рестораном, заполненным обугленными трупами.

— Он писал об эмоциях, — кротко пояснила четвертая женщина. — О красоте, которая ощущается, подобной страсти. О... Это трудно объяснить.

Я в Смерть бывал мучительно влюблен,

Когда во мраке слышал это пенье,

Я даровал ей тысячи имен...[17]

Мрачные, как погребальный плач, строки Китса сами собой прозвучали в мозгу Декера. И, не успев даже сообразить, что он делает, Стив присоединился к разговору.

— О прекрасном, которое становится еще прекраснее, душераздирающе прекрасным, когда на него смотришь глазами очень молодого, но уже обреченного на смерть и знающего это человека.

Женщины удивленно воззрились на него, все, за исключением Бет, которая на протяжении разговора прочти не сводила с него взгляда, исполненного затаенной нежности.

— Стив, я и подумать не могла, что вы что-то понимаете в поэзии, — сказала четвертая женщина. — Только не говорите мне, что вы тоже посещаете какие-нибудь курсы у Святого Джона, когда не заняты помощью людям в поисках таких прекрасных домов, как этот.

— Нет. Я просто запомнил несколько строчек из Китса с колледжа, — солгал Декер.

— Ну, теперь вы совсем заинтриговали меня, — присоединилась к разговору еще одна из женщин. — А что, Китсу действительно было двадцать с небольшим лет и он умирал от ТБЦ, когда писал свои знаменитые поэмы?

Декер кивнул, а в ушах у него, как наяву, звучали выстрелы, отдававшиеся эхом в пустынном темном залитом дождем дворе старого римского дома.

— Он умер в двадцать пять, — повторила четвертая женщина. — И похоронен в Венеции.

— Нет, в Риме, — поправил Декер.

— Вы уверены?

— Дом, в котором он умер, находится рядом с Корабельным фонтаном Бернини, направо, если спускаться по Испанской лестнице.

— Вы говорите так уверенно, будто сами там были.

Декер пожал плечами.

— Иногда мне кажется, вы побывали везде, — сказала привлекательная женщина средних лет. — Я намерена в ближайшие дни заставить вас рассказать мне историю вашей жизни до приезда в Санта-Фе. Думаю, что она окажется очень увлекательной.

— Боюсь, что вы ошибаетесь. Я всего лишь торговал недвижимостью в разных местах.

Как будто ощутив, что Декер хочет прервать этот разговор, неожиданно перешедший с Китса на его собственную персону, Бет милосердно поднялась с места и взяла его под руку.

— Если кому-то и предстоит выслушать историю жизни Стива, это буду я.

Благодарный за освобождение от разговора о его настроении, Декер под руку с Бет вышел в обширное, вымощенное кирпичом патио[18]. Ночной воздух был свеж и прохладен. Стоя бок о бок, они смотрели в густо усыпанное звездами небо.

Бет положила ему руку на талию. Обоняя запах ее духов, Декер поцеловал любимую в щеку. В горле он вдруг почувствовал приятное напряжение.

Отведя Бет в глубину патио, подальше от огней и толпы, под покров пышных невысоких сосен, Декер страстно поцеловал ее в губы. Когда Бет вся подалась навстречу ему, стиснула пальцами его и ответила на поцелуй, он почувствовал, как под ним слегка качнулась земля. Ее губы были мягкими и в то же время упругими, и их прикосновение было необыкновенно возбуждающим. Он ощутил, как ее соски под блузкой напряглись и прижались к нему. У него перехватило дыхание.

— Ну что ж, давай выкладывай мне увлекательную историю твоей жизни.

— Как-нибудь в другой раз. — Декер поцеловал ее шею, вдыхая исходивший от женщины легкий аромат. — Сейчас у нас есть куда более приятные занятия.

Но он не мог отрешиться от мыслей о Риме, о МакКиттрике, о том, что случилось в озаренном огнем пожара дворе. Этот кошмар часто являлся ему. Он надеялся оставить в прошлом все то, что олицетворял собой МакКиттрик. А теперь, хотя уже прошло два месяца, он с неослабевающим упорством пытался отгадать, зачем МакКиттрик мог явиться в Санта-Фе и следить за ним.

10

— Ее доставили?

— Сегодня днем, — ответил Декер. — Я просто не успел показать ее тебе. — Прием закончился, и они возвращались домой по темной Камино-линдо.

— В таком случае, покажи сейчас.

— А ты уверена, что не слишком устала?

— Что ж, если окажется, что я очень устала, я всегда могу остаться у тебя и воспользоваться ею, — ответила Бет.

«Она», о которой говорили Бет и Декер, была кровать, которую Декер купил у местного художника Джона Мэсси, специализировавшегося по работе с металлом. На своей наковальне Мэсси отковал для изголовья и изножья кровати сложные изящные узоры, похожие на резьбу по дереву.

— Просто замечательно, — сказала Бет, когда они покинули «Чероки» под навесом и вошли в дом. — Еще поразительнее, чем можно было судить по твоему описанию. — Она провела пальцами по гладкому черному металлическому краю. — И эти рельефы, сделанные на доске — или лучше сказать: на железяке? — в изголовье. Не знаю, как это правильно назвать, когда оно металлическое. Так вот, по этим фигуркам видно, что автор исходил из традиций навахо, но они напоминают еще и египетские иероглифы — ноги повернуты так, руки этак. Если честно, то они кажутся пьяными.

— У Джона есть чувство юмора. Они не базируются ни на чем. Он сам выдумывает свои образы.

— Как бы там ни было, они мне нравятся, — сказала Бет. — Когда я гляжу на них, мне хочется улыбнуться.

Декер и Бет восхищались кроватью с несколько разных точек зрения.

— На вид кажется прочной, — заметил Декер.

Бет хлопнула ладонью по матрасу, вскинула брови и вызывающе взглянула на Декера.

— Может быть, хочешь ее испытать?

— А ты как думаешь?! — удивился Декер. — А если она под нами сломается, то я заставлю Джона вернуть мне все деньги до цента.

Он выключил свет. Медленно, непрерывно обмениваясь нежными, еле ощутимыми поцелуями, они раздевали друг друга. Дверь спальни была открыта. Лунный свет струился через высокие и широкие окна в коридоре, тянувшемся перед спальней. Груди Бет, освещенные лунным светом, казались Декеру выточенными из слоновой кости. Он благоговейно опустился на колени, и его губы пустились в неторопливое странствие по ее телу.

11

Они, вероятно, перебрались через забор с задней стороны. Это случилось в семь минут четвертого утра. Декер сумел довольно точно определить время, поскольку у него был старомодный будильник со стрелками, и когда он позже посмотрел на него, то обнаружил, что стрелки застыли в том самом положении, в каком оказались, когда все началось.

Сон почему-то не приходил к нему, и он лежал на боку, восхищенно рассматривая лицо Бет в лунном свете, воображая, что она уже вернулась из своей поездки и их расставание закончилось. Издалека доносился приглушенный треск фейерверков, которые непрерывно устраивали на бесчисленных вечеринках и приемах по случаю праздника окончания сезона. Сколько же народу будет завтра утром страдать головной болью с похмелья, думал он. И их тихие соседи, которые так и не смогли уснуть из-за гулянок по соседству. У полиции не останется времени ни на что, кроме разбора жалоб. «А интересно, сколько сейчас времени?» — подумал он и повернулся, чтобы взглянуть на часы.

Но светящегося циферблата он не увидел. Решив, что, наверно, накрыл будильник чем-нибудь из одежды Бет, он протянул руку, чтобы удалить препятствие, но к его удивлению пальцы сразу уткнулись в часы. От неожиданности Декер нахмурился. С чего бы это могла погаснуть вечная лампочка циферблата? Треск разрывов отдаленных фейерверков продолжался. Но их шум был недостаточно громким для того, чтобы помешать ему услышать кое-что еще — осторожный скрип металла по металлу.

Не на шутку встревожившись, Декер сел. Звук доносился от изножья его кровати, из-за пределов его спальни, из коридора с большими окнами, от двери, находившейся в конце коридора справа. Та дверь выходила наружу, к маленькому палисаднику и патио. Негромкий металлический скрип продолжался.

Быстрым движением он накрыл ладонью рот Бет. В лунном свете был хорошо виден испуг в ее открывшихся глазах. Она замотала головой, пытаясь сбросить с лица его руку, но Декер наклонился к ее левому уху и чуть слышно прошептал:

— Не пытайся ничего говорить. Слушай меня. Кто-то пытается забраться в дом.

Металл заскрипел немного громче.

— Вставай с кровати. В шкаф. Быстро!

Как была, совершенно голая, Бет соскочила с кровать и бегом бросилась в гардеробную, находившуюся с правой стороны комнаты. Комнатка была крошечной — десять на двенадцать футов — и не имела ни одного окна, поэтому там было гораздо темнее, чем в спальне.

Декер рывком открыл нижний ящик своего ночного столика и выхватил оттуда тот самый «зиг-зауэр-928», который купил сразу же после приезда в Санта-Фе. Присев на корточки рядом с кроватью, используя ее для прикрытия, он схватил трубку стоявшего на столике телефона, но, приложив ее к уху, сразу же понял, что набирать 911 нет никакого смысла — в трубке не было ни гудка, ни даже фона.

Наступившая тишина еще больше усилила тревогу Декера. Металлический скрип прекратился. Декер нырнул в гардеробную, не успев даже разглядеть там Бет, и, пригнувшись, укрылся за небольшим комодом. Направив дуло пистолета в коридор через открытую дверь спальни, он дрожал от напряжения, его нагому телу было холодно, хотя он чувствовал, что успел весь покрыться потом. Расположенная в конце коридора справа дверь черного хода, которую он давно уже собирался смазать, со скрипом открылась.

«Кому, черт возьми, могло понадобиться вламываться ко мне?» — спросил он себя. Грабителю? Конечно, возможно. Но эта мысль сразу же уступила место подозрению, что это как-то связано с его прежней жизнью. Он не мог отогнать от себя леденящую мысль: это последствия того незаконченного дела.

И тут же раздались ритмичные гудки охранной сигнализации: предупреждающий сигнал, который звучал некоторое время перед тем, как раздастся отвратительный вой сирены. Впрочем, вряд ли от сигнализации сейчас мог бы быть какой-нибудь прок — телефонную линию перерезали, и сигнал тревоги все равно не мог поступить в охранную компанию. Если бы аппаратура не была снабжена батареями на случай прекращения подачи электричества, то сейчас не было бы даже этого бибиканья.

Почти сразу же бибиканье сменилось надсадным воем. В спальне появилось несколько теней. В темноте замелькали вспышки, грохот автоматных очередей ударил по барабанным перепонкам Декера. В свете вспышек он видел, как бесчисленные пули терзали простыни, как взлетели в воздух перья из подушек, как полетели клочья от матраса.

Прежде чем убийцы успели понять свою ошибку, Декер сам открыл огонь, несколько раз нажав на спусковой крючок. Двое бандитов сразу покачнулись и упали. Третий человек опрометью выскочил из спальни. Декер выстрелил ему вслед и промахнулся: пуля разбила огромное оконное стекло, а убийца благополучно скрылся в коридоре.

Ладони Декера сделались совсем мокрыми. Сейчас он очень радовался тому, что у его пистолета рифленая не скользкая рукоять. Он продолжал обильно потеть. Барабанные перепонки, травмированные грохотом выстрелов, болели, и в голове стоял звон. Он еле-еле различал вой сирены сигнализации и не мог даже надеяться услышать звук движения кого-либо из бандитов. Поэтому, кстати, Декер не мог узнать, ограничивалось ли число проникших в дом бандитов теми тремя, которых он видел, и он не мог сказать, насколько серьезно ранил тех двоих, которые упали на пол. Способны ли они открыть по нему стрельбу, если он попробует выбраться из шкафа?

Стив с тревогой ждал, пока восстановится его ночное зрение, нарушенное ярким светом дульных вспышек автоматов. Его очень тревожило то, что он не знал, где находится Бет. Да, где-то в этой комнатушке. Но нашла ли она укрытие хотя бы за массивным сундуком из кедровых досок? Он не мог сейчас даже рискнуть оглянуться и попытаться обнаружить в темноте ее контур. Он должен был держать под наблюдением спальню, быть готовым отреагировать, если кто-нибудь попытается напасть оттуда. И в то же время у него холодела спина, потому что гардеробная имела и другой вход, дверь с противоположной стороны, выходящую прямо в прачечную. Если убийца обойдет дом вокруг и нападет с той стороны...

Я не могу караулить два направления сразу, думал Декер. Может быть, тот, кто там у них остался, убежал.

А ты убежал бы?

Возможно.

Словно за мной черти гонятся.

От нехорошего предчувствия он на мгновение застыл. Глубокая ночь, телефон и электричество отрезаны, никакой возможности позвать на помощь, никакой возможности поднять тревогу, чтобы оповестить полицию — все, о чем бандиты должны тревожиться, это не разбудят ли выстрелы или сирена соседей. Но проникают ли эти звуки наружу сквозь толстые саманные стены? Ближайший дом находится на расстоянии в несколько сотен ярдов. Все звуки будут приглушены расстоянием. Выстрелы могут звучать, как дальний фейерверк, к которому Декер только что прислушивался. Злоумышленник вполне мог решить, что у него есть время в запасе.

Нападение последовало не из прачечной. Автомат снова взревел со стороны входа в спальню; ослепительно сверкало пламя дульных вспышек, град пуль посыпался по обеим сторонам от двери гардеробной, очередь обрушилась в открытый проем, пройдя по противоположной стене, прошив одежду на вешалках, продырявив коробки с обувью и чемоданы. На голую спину Декера посыпались обрывки ткани, куски дерева и картона. Комнатенка заполнилась резкой острой вонью кордита.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как началась, единственным звуком остался рев сирены. Декер не осмелился выстрелить туда, где только что билось пламя, срывавшееся с дульного среза. Бандит наверняка сразу же переменил позицию и теперь ждал, чтобы Декер выдал себя вспышкой выстрела из своего пистолета, по которой он сразу же откроет ответный огонь.

И тут же Декер уловил движение рядом с собой. Обнаженная фигура метнулась из темного угла. Бет знала этот дом. Она знала о двери, ведущей в прачечную. Пока она поворачивала ручку и открывала дверь, автомат загрохотал снова, и пули полетели в нее. Декеру показалось, что он услышал стон. Грохот стоял такой, что он не мог сказать ничего наверняка, но краем глаза заметил, что, скрываясь за дверью, она сжимала ладонью правое плечо. Декер чуть не кинулся следом за нею, но все же заставил себя подавить этот самоубийственный порыв. Бандит рассчитывал на то, что он потеряет голову и выдаст себя. Вместо этого Декер прижался поближе к своему жалкому укрытию и, держа пистолет на изготовку, застыл в ожидании, надеясь, что бандит первым потеряет терпение.

«Прошу тебя, — думал Декер. — Милостивый боже, умоляю тебя. Не допусти, чтобы с Бет случилось что-нибудь плохое».

Напрягшись, он продолжал наблюдать за входной дверью в спальню. Он очень страдал из-за того, что не может услышать движения бандита: мучительно болезненный звон в его ушах сделался еще сильнее. Но ведь это не только его беда, сообразил он. Раз его слух так сильно пострадал, то и тот, кто пытался его убить, кем бы он ни был, вряд ли может слышать так уж хорошо. Пожалуй, он мог бы попробовать использовать их с убийцей общее несчастье в своих интересах. Совсем рядом с комодом, за которым он прятался, стояла невысокая — по пояс — металлическая стремянка, которой он пользовался, когда хотел достать что-нибудь с верхних полок. И по ширине она примерно соответствовала мужским плечам. Схватив кстати лежавшую на комоде рубашку, Декер, набросил ее на стремянку. В темноте силуэт походил на пригнувшегося человека. Получившееся чучело он подтолкнул вперед, моля бога, чтобы слух бандита на самом деле оказался поврежден, чтобы вопль сирены помешал ему услышать скрежет ножек лестницы по полу. Потом он с силой вытолкнул стремянку из распахнутой двери, и она в вертикальном положении поползла через спальню в ту сторону, где он в последний раз заметил бандита.

Автоматная очередь разодрала рубашку и повалила лестницу. Одновременно и Декер сделал несколько выстрелов прямо под пляшущее пламя, вылетавшее из автоматного дула в прихожей. Вспышки устремились вниз, к кафельному полу, их отблеск осветил скорчившегося от боли мужчину. Было слышно, как пули дробят толстый кафель на полу. В следующее мгновение мужчина упал. Грохот и вспышки выстрелов прекратились.

Опасаясь, что вспышки собственных выстрелов выдадут его, Декер перекатился по полу. Присев у другой стороны проема, он выстрелил еще раз в того человека, которого только что ранил, потом сделал по выстрелу в тех, кого свалил сразу, и быстро отступил в темноту прачечной.

Бет. Он должен найти Бет. Он должен убедиться, что Бет не ранена. Он должен помешать ей бежать куда-то еще, не позволить ей оказаться на виду, пока он не будет знать наверняка, что в доме никого не осталось. В прачечной сладкий запах стирального порошка лишь подчеркнул горечь кордитовой вони. Ощутив движение между нагревательным баком для воды и колонкой водного фильтра, он наклонился туда и обнаружил Бет, и в следующую секунду его ошеломил сопровождавшийся ярким снопом огня оглушительный выстрел из дробовика. Закрытая вторая дверь в прачечную резко распахнулась. Он рванул Бет за руку, и они оба рухнули на пол.

Ничего не видевший после близкой вспышки выстрела из дробовика Декер был почти совсем ослеплен вспышкой второго выстрела. В помещение ввалилась огромная тень, прогремел третий выстрел, и одновременно с ним Декер, лежавший ничком на полу, поднял пистолет и выстрелил вверх.

На Декера хлынула какая-то горячая жидкость. Кровь! Но жидкость была не просто горячей, а почти кипятком. И лилась она не струйкой, а водопадом. Он попал в водонагревательный бак, в отчаянии подумал Декер, всеми силами стараясь не обращать внимания на боль от горячей воды, беспощадно хлеставшей на него сверху, вглядывался в темноту, туда, где всего пару секунд тому назад сверкали дульные вспышки дробовика. Он чувствовал неровное дыхание Бет рядом с собой. Он обонял запах крови, безошибочно угадываемый по привкусу меди. Сильный запах. Но не только с той стороны, где был бандит с дробовиком. Второй его источник находился, похоже, совсем рядом с ним. Ужасная мысль обожгла его разум: неужели Бет ранена?

Когда его ночное зрение немного восстановилось, он обнаружил на полу возле входа в прачечную темную массу, которая не могла быть не чем иным, как только крупным человеческим телом. Рядом с ним на полу, дрожа всем телом, лежала Бет. Ощущая владевший ею панический ужас, Декер постарался по возможности хладнокровно подсчитать, сколько раз он стрелял, и со страхом обнаружил, что у него остался только один патрон.

Ощущая себя вымоченным до костей в кипятке, Декер приложил палец к губам Бет, молча уговаривая ее продолжать хранить молчание. Потом он на четвереньках метнулся по залитому водой каменному полу к выходу. Лунный свет, лившийся через окно в крыше прихожей, помог ему разглядеть дробовик, валявшийся рядом с трупом.

По крайней мере, Декер очень надеялся на то, что это труп. Готовый всадить в громилу свою последнюю пулю, он попытался прощупать пульс. Не обнаружив биения, он позволил себе лишь самую малость расслабиться. Шаря левой рукой под курткой бандита, он случайно наткнулся на револьвер. Не теряя времени, он толкнул дробовик по мокрому полу в прачечную, в темноте вернулся к Бет, пошарил по полу, поднял крышку люка, ведущего в довольно просторный коммуникационный ход, который можно было даже назвать подвалом, и подтолкнул Бет к дыре. Большинство домов в Санта-Фе было выстроено на сплошном бетонном фундаменте и не имело цокольных помещений, но некоторые, такие, как дом Декера, имели под полом коммуникационные ходы высотой в четыре фута.

Оцепеневшая от страха, Бет поначалу молча сопротивлялась, отказываясь лезть по деревянной лестнице. Из темноты поднимался запах густой пыли. Но через несколько секунд она, казалось, осознала, что грязный подвал — это убежище, и торопливо слезла вниз; горячая вода струей хлынула вслед за нею. Декер стиснул ей запястье правой руки, надеясь, что она примет этот жест за ободрение, и закрыл люк.

Рев сирены охранной сигнализации продолжал нервировать его, пока он полз в темноте в дальний угол, где расположился возле отопительного котла. Оттуда он мог контролировать оба входа в прачечную. Он держал револьвер бандита в левой руке, свой собственный пистолет в правой, и в качестве последнего резерва у него имелся дробовик бандита, который он положил рядом с собой, надеясь, что мерзавец не расстрелял все патроны.

Но была еще одна вещь, которая тревожила его куда больше, чем этот мерзкий вой, и придавала всему происходящему жуткое ощущение безвозвратности времени. Он знал, что ключом к выживанию является терпение. Если он попробует исследовать дом, то имеет шанс попасть под пулю любому, кто там может скрываться. Благоразумнее всего было бы оставаться на месте и позволить кому-то самому обнаружить себя. Но Декер не мог противиться стремлению поторопить события. Он представил себе Бет, охваченную усиливающейся с каждой минутой клаустрофобией, представил себе ее прекрасное тело, скорчившееся в темноте грязного подвала. Он представил себе ее все усиливающуюся боль. Когда он прикоснулся к ее правой руке, чтобы попытаться хоть капельку ободрить любимую, его пальцы ощутили жидкость, которая была намного гуще, чем вода. Жидкость была теплой и пахла кровью. Бет была ранена.

«Я должен доставить ее к врачу», — думал Декер. Я не могу ждать дольше. Он выполз из-за укрытия, приблизился к входу в прихожую, приготовился выскочить и нацелиться в одну и тут же в другую сторону, но вместо этого застыл на месте: над лежавшим перед ним трупом заплясал яркий луч переносного фонаря.

Он прижался к стене около двери. По его телу тек пот, смешанный с водой. Он сосредоточил внимание на том выходе, а потом нервно перевел взгляд к противоположной стене, туда, где был выход в стенной шкаф. С какой стати они решили воспользоваться фонарем? Для них не имело никакого смысла обнаруживать себя. Это может быть только хитростью, думал он, попыткой отвлечь меня, чтобы кто-нибудь мог ворваться с противоположного направления, из спальни через шкаф.

К его удивлению, свет фонаря начал удаляться в направлении входной двери. В этом тоже не было никакого смысла. Если только... Но мог ли он осмелиться поверить этой мысли? Неужели сосед решил, что приглушенное стаккато выстрелов, которое он услышал, определенно не может быть фейерверком. Сосед мог позвонить по 911. Фонарь мог принадлежать полицейскому. Именно так должен был вести себя одинокий полицейский; увидев труп и опасаясь угодить в перестрелку, он обязан отступить и вызвать по рации помощь.

Сердце Декера, и без того колотившееся с невероятной быстротой, заколотилось еще чаще. При других обстоятельствах он не осмелился бы рисковать раскрытием своей позиции. Но Бет ранена. Один только бог знал, насколько серьезной была рана. Если он и дальше будет колебаться, она может истечь кровью в этой кроличьей норе. Он должен что-то предпринять.

— Подождите! — крикнул Декер. — Я здесь, в прачечной! Мне необходима помощь!

Световое пятно замерло, потом промелькнуло по прихожей и остановилось на входе в прачечную. Декер сразу же сообразил, в чем состоит дальнейшая опасность выбранного им и без того безумно рискованного плана. В ушах у него продолжался болезненный оглушительный звон, и он наверняка не мог услышать ничего из того, что ему могли бы кричать. Если он не ответит или если его ответ не будет логически связан с вопросами полицейского (если продолжать исходить из того, что это действительно полицейский), то у того обязательно возникнут подозрения.

— Я живу здесь! — продолжал кричать Декер. — Какие-то люди ворвались в дом! Я не знаю, кто вы! Я боюсь выходить!

Луч фонаря переместился, как будто тот, кто его держал, отступил под прикрытие стенки около двери.

— Я вас не слышу! Была стрельба! У меня повреждены барабанные перепонки! — кричал Декер. — Если вы полицейский, то положите ваш значок на пол в холле, чтобы я смог разглядеть его из этой двери!

Декер ждал, нервно стреляя глазами от своей двери до противоположной, выходившей в стенной шкаф, опасаясь того, что выдал себя и сейчас подвергнется нападению. Но он вынужден был рисковать. В мозгу у него неизбывно билась одна мысль: «Бет, я должен помочь Бет».

— Прошу вас! — снова крикнул он. — Если вы полицейский, положите ваш значок на пол!

Так как он ничего не слышал, то был изумлен внезапным появлением значка на кирпичном полу коридора. Значок проскользнул вперед и остановился, уткнувшись в труп бандита.

— Отлично! — В горле у Декера саднило. Он с трудом мог глотать. — Уверен, что вы хотите разобраться, что здесь случилось! Вы так же волнуетесь, как я! Я выйду с поднятыми руками! Сначала я их вам покажу!

Он положил пистолеты на стол, стоявший справа у стены прачечной; если он ошибся в оценке ситуации, то сможет мгновенно отскочить назад и схватить оружие.

— Я выхожу! Медленно! Сначала я покажу руки! — В следующее мгновение он переступил через порог дверного проема, держа руки поднятыми высоко над головой. Луч фонаря стремительно перескочил на его лицо, совершенно ослепив его, заставив почувствовать себя еще более беспомощным.

В тот момент ему показалось, что время совершенно остановилось. Луч фонаря продолжал слепить ему глаза. Полицейский, если это именно он выложил на пол значок, в чем Декер с каждой секундой все больше и больше сомневался, не двигался, продолжая изучать его.

Неужели это действительно бандит и сейчас он целится в него?

Глаза Декера начали болеть от света мощного фонаря, направленного прямо ему в лицо, ему хотелось опустить руку, чтобы загородить глаза, но он не решался нервировать того, кто пристально рассматривал его. Луч сдвинулся вниз, прошелся по всей его обнаженной фигуре и снова вернулся к его лицу.

И сразу движение времени возобновилось.

Фонарь сдвинулся с места и начал приближаться к нему. Во рту у Декера было ужасно сухо, в глазах плавали яркие круги, и он видел лишь приближавшуюся к нему темную фигуру, не мог разглядеть, во что человек одет, и потому не мог сказать ничего определенного насчет того, кем он мог быть на самом деле.

Фонарь и фигура приблизились почти вплотную, но Декер так и не мог понять, кто же стоит перед ним. Его поднятые руки начали неметь. Ему показалось, что человек обращается к нему, но он не мог уловить ни слова.

Неожиданно незнакомец наклонился совсем близко, и Декер смог смутно разобрать те слова, которые он выкрикивал:

— Вы меня не слышите?

В отблеске света от фонаря Декеру наконец-то удалось рассмотреть коренастого мужчину с испанским типом лица, одетого в полицейскую форму.

— Я почти оглох! — Звон в ушах, смешивавшийся с воем сирены, оставался таким же мучительно-болезненным.

— ...вы...

— Что? — собственный голос Декера, как ему казалось, доносился откуда-то издалека, из-за пределов дома.

— Кто вы такой?

— Стивен Декер! Я владелец этого дома! Можно мне опустить руки?

— Да. Где ваша одежда?

— Я спал, когда они ворвались! У меня нет времени все это объяснять! Моя подруга сидит в подвале!

— Что? — В тоне полицейского звучала не столько растерянность, сколько простое удивление.

— В подвале! Я должен освободить ее оттуда! — Декер шагнул в разгромленную прачечную, луч фонаря качнулся вместе с ним. Дрожащими руками он не с первого раза смог ухватить металлическое кольцо, заподлицо вделанное в крышку люка. Отчаянным усилием он дернул крышку и полез вниз, нащупывая ногами деревянные ступени, уходившие в темноту, обоняя запахи земли и сырости и пугающий запах крови.

— Бет!

Он не мог разглядеть ее.

— Бет!

Сверху в яму упал луч света, и Декер увидел Бет. Она скорчилась в углу, ее трясла крупная дрожь. Он метнулся к ней, выскочив из круга света, но не настолько далеко, чтобы не заметить, насколько сильно побледнело ее лицо. Ее правое плечо и грудь были покрыты кровью.

— Бет!

Он рухнул на колени и обнял Бет, не обращая ни малейшего внимания на облепившие его грязь и паутину. Он почувствовал, что она рыдает.

— Все в порядке. Опасность миновала.

Если она и ответила что-то, он этого не услышал. Он все так же ровным счетом ничего не слышал и к тому же был слишком сосредоточен на том, чтобы помочь ей добраться до лестницы и подняться наверх, навстречу слепящему лучу фонаря остолбеневшего при виде женской наготы полицейского. Впрочем, тот, несмотря на изумление, помог Бет выбраться наверх. Декер набросил ей на плечи нестиранную рубашку, лежавшую наверху в корзине для грязного белья. Она с трудом передвигала ноги, и он должен был поддерживать ее, пока они брели по коридору к парадной двери.

Декеру снова показалось, что полицейский что-то кричит ему, но, как и прежде, не мог разобрать слов.

— Пульт сигнализации рядом с дверью! Позвольте мне выключить ее!

Он шагнул к приделанной к стене возле выхода из коридора клавиатуре, на мгновение удивился тому, что она освещена, хотя электричество выключено, но тут же вспомнил, что у сигнализации есть резервное питание от батареи. Поспешно набрав нужный код, он почувствовал, что все его тело обмякло от облегчения, когда вой прекратился.

— Слава богу, — пробормотал он. Теперь ему мешал слышать только непрекращавшийся звон в ушах. Он продолжал поддерживать Бет и теперь с испугом почувствовал, что ее начало тошнить.

— Ей срочно нужен врач.

— Где у вас телефон? — прокричал полицейский.

— Он не работает! Электричество отключено! Телефоны отключены! — Боль в ушах у Декера, кажется, начала ослабевать. Он слышал немного лучше.

— Что здесь произошло?

К полному ужасу Декера, у Бет подкосились ноги.

Декер осторожно опустил ее на кирпичный пол прихожей. Он чувствовал дуновение прохладного ветерка из открытой парадной двери.

— Вызовите помощь! Я побуду с нею!

— Я воспользуюсь рацией в моей машине! — Полицейский бегом бросился к воротам.

Взглянув ему вслед, Декер увидел два маячка, мигавших возле ворот его дома. Полицейский скрылся за ними. И снова все внимание Декера сосредоточилось на Бет.

Он опустился около нее на колени и погладил лоб.

— Держись. Все будет в порядке. Сейчас приедет «Скорая помощь».

Следующим, что он осознал, было возвращение полицейского, который склонился к нему и что-то сказал, но Декер опять не расслышал.

— Сейчас, сейчас, ты и подумать не успеешь, как приедет «Скорая помощь», — сказал Декер Бет. Лоб у нее был холодным и липким. — Все будет хорошо.

«Я должен укрыть ее, — подумал Декер. — Я должен согреть ее». Он распахнул находившийся у него за спиной шкаф, выхватил оттуда пальто и бережно укутал им Бет.

Полицейский наклонился ближе к нему и заговорил громче. Теперь Декер мог его слышать.

— Когда я приехал, парадная дверь была открыта!

— Что случилось! Вы сказали, что кто-то к вам ворвался?

— Да. — Декер продолжал поглаживать волосы Бет, страстно желая, чтобы полицейский оставил его в покое. — Они, наверно, вломились одновременно спереди и сзади.

— Они?

— Один человек в прихожей. И другие.

— Другие?

— В моей спальне.

— Что?

— Трое. Возможно, четверо. Я их всех застрелил.

— Иисус... — пробормотал полицейский.

Глава 5

1

Вымощенная гравием улочка перед домом Декера была ярко освещена фарами множества беспорядочно расставленных машин. Шумели моторы. Похрипывали рации. Устрашающе иллюминированные силуэты автомобилей были повсюду: патрульные автомобили, фургоны, огромный сервисный грузовик «Коммунальное обслуживание Нью-Мексико», отъезжавшая санитарная машина.

Голый, в одном пальто, не прикрывавшем колени, Декер стоял, прислонившись к оштукатуренной стене рядом с открытыми воротами, ведущими во двор. Его била дрожь, он провожал отчаянным взглядом быстро удалявшиеся в ночь габаритные огни «Скорой помощи». Он не обращал никакого внимания ни на полицейских, обыскивавших при свете переносных прожекторов подступы к дому, ни на бригаду экспертов-криминалистов, шествовавших мимо него в дом с кучей оборудования.

— Мне очень жаль, — сказал один из полицейских, коренастый испанец, прибывший первым и представившийся в конце концов офицером[19] Санчесом. — Я знаю, что вы хотели бы поехать вместе с вашей подругой в больницу, но нам необходимо ваше присутствие здесь, так как мы должны задать вам очень много вопросов.

Декер не ответил, продолжая смотреть вслед огням санитарной машины, которые становились все меньше и меньше.

— Медики из «Скорой помощи» сказали, что, по их мнению, с ней все обойдется, — продолжал Санчес. — Пуля прошла навылет через правую руку. Кость, судя по всему, не задета. Кровотечение они уже остановили.

— Шок, — произнес Декер. — У нее шок.

У полицейского был такой вид, будто он испытывал неловкость и не знал, что на это ответить.

— Вы правы. Шок.

— Шок тоже может убить.

Огни «Скорой помощи» скрылись из вида. Повернувшись, Декер заметил какое-то движение между фарами фургона и массивной глыбой грузовика службы коммунального обслуживания Нью-Мексико. Прищурив глаза, он разглядел двоих гражданских людей, сопровождаемых парой полицейских. Эта группа стремительно приближалась к нему. Неужели полиции уже удалось захватить кого-то, причастного к нападению? Декер с сердитым видом шагнул в открытые ворота, игнорируя Санчеса и полностью сосредоточив внимание на подходящих людях.

Мужчина и женщина. Декер разглядел их лица, когда люди прошли перед фарами ближайшей машины, и его гнев сразу улетучился.

Двое полицейских, конвоировавших гражданскую пару, решительно подвели своих подопечных к воротам.

— Мы нашли их на дороге. Они утверждают, что являются вашими соседями.

— Да. Они живут на противоположной стороне улицы. — Резкий звон все еще продолжал звучать в ушах Декера, хотя уже не забивал все остальное. — Эти люди — мистер и миссис Хансон.

— Мы услышали выстрелы, — сообщил Хансон, невысокий бородатый мужчина.

— И вашу сирену, — добавила его седовласая супруга. И она, и муж были растрепаны и выглядели так, будто одевались второпях и набросили на себя первые попавшиеся вещи. — Сначала мы решили, что, должно быть, ошиблись. Ну какие могли быть выстрелы в вашем доме? Мы не могли поверить в это.

— Но мы все же никак не могли успокоиться, — подхватил Хансон. — Мы позвонили в полицию.

— Вы даже представить себе не можете, насколько я рад тому, что вы это сделали, — ответил Декер. — Большое вам спасибо.

— С вами все в порядке?

— Похоже, что так. — Все тело Декера болело от напряжения. — Хотя я в этом не совсем уверен.

— Что случилось?

— Именно этот вопрос я и хотел задать, — произнес чей-то незнакомый голос.

Изумленный этими словами, Декер оглянулся и увидел неподалеку от ворот приближавшегося к нему мужчину, ярко освещенного фарами. Это был высокий жилистый человек, одетый по-ковбойски — кожаная ковбойская шляпа, джинсовая рубашка, некогда синие, но теперь выцветшие почти добела джинсы и запыленные ковбойские ботинки. Офицер Санчес навел на него луч своего фонаря и тут же отвел в сторону, но Декер успел разглядеть, что очередной незнакомец был испанцем. У него было продолговатое красивое лицо, задумчивые глаза и темные волосы, ниспадавшие на плечи. Было ему лет тридцать пять.

— Луис. — Вновь прибывший приветливо кивнул офицеру Санчесу.

— Фредерико, — кивнул в ответ Санчес. Затем Фредерико обратился к Декеру: — Я сержант-детектив Эсперанса. — Он говорил с отчетливым испанским акцентом, раскатисто выговаривая звук "р".

«Эсперанса» по-испански значит «надежда», — вдруг вспомнил Декер.

— Я знаю, что это было для вас ужасным испытанием, мистер?..

— Декер. Стивен Декер.

— Вы, несомненно, очень испуганы. Вы расстроены. Вы волнуетесь о вашей подруге. Ее имя?..

— Бет Двайер.

— Она живет вместе с вами?

— Нет, — ответил Декер. — В соседнем с моим доме.

Эсперанса что-то мысленно прикинул и, по-видимому, сделал логическое заключение.

— Видите ли, чем скорее я смогу разобраться в том, что здесь случилось, тем скорее вы сможете навестить свою подругу в больнице. Так что, если вы согласны потерпеть, пока я задам вам несколько вопросов...

Внезапно над входной дверью зажглась лампочка датчика движения. Одновременно зажглась лампа и в вестибюле, и через открытую дверь на дорожку хлынул поток яркого света.

Декер услышал одобрительные возгласы полицейских, осматривавших участок вокруг дома.

— Наконец-то, — похвалил Эсперанса. — Похоже, что бригада «Коммунального обслуживания Нью-Мексико» сумела решить проблему вашего электричества. Вы не могли бы сказать офицеру Санчесу, где находятся выключатели наружного освещения?

В горле у Декера саднило, как будто он вдохнул много пыли.

— Совсем рядом с парадной дверью.

Санчес надел пару резиновых перчаток и вошел в дом. Через мгновение зажглись огни вдоль стены участка и под порталом парадной двери. Затем Санчес включил освещение в гостиной; долгожданный свет хлынул в окна, озаряя двор.

— Превосходно, — заявил Эсперанса.

Теперь, когда зажегся свет, Декер разглядел, что на поясе у него висит девятимиллиметровый пистолет «беретта» в кожаной кобуре. Детектив выглядел еще более худощавым, чем казался в неверном свете фонарей и автомобильных фар. У него было обветренное лицо любителя туристских походов, чуть рябоватая смуглая кожа. Он, похоже, только собрался задать вопрос, как к нему подошел полицейский и указал на стоявшего перед открытыми воротами рабочего в комбинезоне с надписью: «Коммунальное обслуживание Нью-Мексико».

— Да, я хочу поговорить с ним. Прошу извинить меня, — сказал он Декеру и зашагал к рабочему.

Хансоны казались совершенно ошарашенными всей этой деятельностью.

— Не могли бы вы пройти со мной? — обратился к ним один из офицеров. — Я должен задать вам несколько вопросов.

— Любая помощь, какая только в наших силах...

— Я вам глубоко благодарен, — совершенно искренно произнес Декер. — И остаюсь вашим должником.

Мимо стариков прошел вернувшийся Эсперанса.

— Уверен, что нам будет удобнее переговорить обо всем этом внутри, — сказал он Декеру. — У вас, наверно, замерзли ноги.

— Что? Мои ноги?

— Вы же не обуты.

Декер посмотрел на свои босые ноги, стоявшие на кирпичах двора.

— Из-за всех этих ужасов я совсем забыл об этом.

— И, вероятно, вы захотите надеть что-нибудь другое вместо этого пальто.

— У меня в спальне была стрельба.

Эсперансу, похоже, удивила резкая смена темы.

— И в гардеробной, — добавил Декер.

— И что? — Эсперанса вопросительно посмотрел на него.

— Всю свою одежду я держу как раз там.

Теперь Эсперанса наконец-то понял его.

— Вы правы. Пока команда экспертов не закончит работу в спальне, боюсь, вам нельзя будет ни к чему там прикасаться. — Смерив Декера еще одним пристальным взглядом, Эсперанса жестом предложил ему пройти вместе с ним в дом.

2

— Злоумышленники перерезали провод на ближайшем к вашему дому столбе, — сообщил Эсперанса.

Они с Декером сидели за столом на кухне, а в это время полицейские, криминалисты и судебно-медицинский эксперт осматривали спальню и прачечную. Там сверкали фотовспышки — полицейские фотографы делали снимки места происшествия. Барабанные перепонки Декера все еще болели, но звон в ушах почти прошел. Он теперь мог слышать резкий скрип передвигаемого по кафельному полу оборудования, отдаленные голоса, среди которых отчетливо прозвучала реплика высокого мужского голоса: «Настоящая война».

— Столб находится в тридцати ярдах от дороги и скрыт несколькими деревьями, — продолжал Эсперанса. — На улице, как вы знаете, ни одного фонаря. Дома стоят далеко один от другого. Среди ночи никто не мог увидеть человека, который залез на столб и перерезал провод. Почти то же самое и с телефоном. Они оторвали провод прямо от коробки, расположенной на стене дома.

Декер кутался в пальто, но все равно его продолжала сотрясать дрожь — последствие резкого и сильного выброса адреналина. Он то и дело поглядывал в гостиную, по которой деловито сновали взад-вперед криминалисты, и продолжал думать о Бет. Что там происходит, в больнице? Все ли в порядке с Бет?

— У людей, которые к вам ворвались, были в бумажниках удостоверения личности, — продолжал рассказывать Эсперанса. — Мы проверим их прошлое. Возможно, это поможет нам понять, в чем тут дело. Но... Мистер Декер, что вы думаете обо всем этом?

«Да, вопрос так вопрос, нечего сказать, — подумал Декер. — Боже всемогущий, что он может иметь в виду?» Во время нападения Стив был настолько поглощен необходимостью сохранять хладнокровие и защищать Бет, что не имел ни времени, ни возможности обдумать подоплеку происходящего. Кто, горели бы они в аду, эти люди? Почему они ворвались к нему? Несмотря на растерянность, он был уверен в двух вещах — в том, что нападение имело какое-то отношение к его прежней жизни, а также в том, что по соображениям национальной безопасности он не мог никоим образом поведать Эсперансе ничего об этой самой прежней жизни.

Декер изобразил на лице недоумение.

— Я полагаю, что это были грабители.

— Вооруженные грабители домов обычно работают по одному или парами, — ответил Эсперанса. — Иногда по трое. Но я никогда не слышал, чтобы их было четверо. Даже если они намереваются украсть что-нибудь крупное, мебель, например, — но в таких случаях они пользуются фургонами, но мы не нашли ничего подобного. Больше того, мы не нашли поблизости никакого транспортного средства, которое не имело бы всех оснований находиться в этом районе. К тому же они выбрали совершенно неподходящее время, чтобы ворваться в ваш дом. Минувший вечер был началом фиесты. Большинство людей отправляются куда-то веселиться. Самым разумным с их стороны было бы проследить, как вы покидаете дом, и ворваться в него, как только стемнеет. Эти парни были достаточно толковыми для того, чтобы перерезать электрический и телефонный провода. Я не понимаю, почему в таком случае у них не хватило ума правильно выбрать время?

Кожа лица Декера чесалась, как после сильнейшей усталости. Напряженный и измученный, он потер лоб.

— Возможно, они просто не могли ясно думать? Накачались наркотиками, или что-нибудь в этом роде. Разве может нормальный человек понять, что думают грабители?

— Грабители с обрезом дробовика, двумя «узи» и «МАК-10»? Неужели они ожидали, что им придется во время ограбления столкнуться с командой спецназа?

— Сержант, я прежде работал в Александрии, штат Виргиния. И часто ездил в Вашингтон. Так из того, что я видел по телевизору и читал в газетах, определенно следует, что у каждого торговца наркотиками или угонщика автомобилей в сумке лежит «узи» или «МАК-10». Для них автоматы — это символ положения в обществе.

— Это там, на востоке. Но мы-то находимся в Нью-Мексико. Вы давно здесь живете?

— Около года с четвертью.

— В таком случае вам еще предстоит это узнать. Хотя, может быть, вы уже поняли, что нас называют Особенным городом вовсе не за просто так. Здесь мы еще во многих отношениях остаемся Диким Западом. Мы поступаем по старинке. Если мы хотим кого-то застрелить, то пользуемся пистолетом или охотничьим ружьем. За все пятнадцать лет, которые я прослужил в полиции, мне ни разу не приходилось встречаться с преступлением, где было бы задействовано так много оружия нападения. Кстати, мистер Декер...

— Да?

— Вы никогда не служили в правоохранительных органах?

— Правоохранительных? Нет, я торговал недвижимостью. А почему вы подумали?..

— Офицер Санчес сказал, что, когда он нашел вас, вы действовали так, будто хорошо знаете полицейскую процедуру, и понимали, что чувствует офицер в потенциально опасной ситуации. Он сказал, что вы особо подчеркнули, что выйдете из прачечной с поднятыми руками и что покажете руки, прежде чем выйдете на открытое место. Это очень необычное поведение.

Декер снова потер ноющий лоб.

— Мне просто казалось, что это будет логично. Я опасался, что офицер подумает, будто я могу представлять угрозу для него.

— А когда я посоветовал вам одеться, вы сами решили, что не можете войти в спальню, чтобы взять одежду, пока там не закончат работать криминалисты.

— Это тоже кажется мне совершенно логичным. Я видел по телевизору множество репортажей о преступлениях.

— А где вы научились так хорошо стрелять?

— На военной службе.

— А-а, — протянул Эсперанса.

— Видите ли, я должен узнать, как дела у моей подруги.

Эсперанса кивнул.

— Я так волнуюсь о ней, что с трудом могу соображать.

Эсперанса снова кивнул.

— А я вам вот что предложу: почему бы нам не заехать в больницу по дороге в наше полицейское отделение?

— Полицейское отделение? — переспросил Декер.

— Чтобы вы смогли сделать заявление.

— А разве сейчас я его не делаю?

— Официальным считается только заявление, сделанное в отделении.

«Телефон, — подумал Декер. — Я должен добраться до телефона-автомата и позвонить своему прежнему начальству. Я должен рассказать им о случившемся. Я должен узнать, что они собираются предпринять в этой связи».

В кухню вошел полицейский.

— Сержант, медицинский эксперт говорит, что он закончил и мистер Декер может войти в спальню и взять какую-нибудь одежду.

Декер поднялся.

— Давайте, пока мы еще здесь, пройдемся по дому, — предложил Эсперанса. — Будет полезно, если вы точно покажете нам, как это происходило. Также...

— Да?

— Я знаю, что это будет трудно, но вряд ли ситуацию можно считать обычной. Это сбережет нам много времени, если мы разберемся сразу, а не станем ждать до завтра.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал Декер. — Что еще вам от меня нужно?

— Чтобы вы посмотрели на лица.

— Что?

— Трупов. Здесь, а не в морге. Возможно, вам удастся идентифицировать их. Раньше, в темноте, вы, вероятно, не смогли рассмотреть их. Теперь, когда освещение снова включено...

Декер и сам хотел посмотреть на трупы — именно в надежде узнать кого-нибудь из убитых, — но он должен был сделать вид, что ужасно боится этого.

— Я не думаю, что мой желудок... Боюсь, что меня вырвет.

— Вы не обязаны это делать. Есть и другие пути. Криминалисты сделали много фотографий. Вы можете поработать с ними. Или посмотреть на трупы позже, в морге. Но фотографии не всегда обеспечивают хорошее сходство, a rigor mortis[20] может так исказить лица трупов, что вы не узнаете их, даже если с кем-то из них вам когда-то довелось мельком встречаться. А вот сейчас, сразу после нападения, всегда есть шанс, что...

Декер не мог даже на мгновение отрешиться от мыслей о Бет. Он должен был попасть в больницу. Продолжая симулировать нежелание, он сказал:

— Да поможет мне бог. Ладно, я посмотрю на них.

3

Декер, одетый в джинсы и серый хлопчатобумажный пуловер, сидел на жестком стуле в почти пустой комнате ожидания отделения скорой помощи больницы Святого Винсента. Часы на стене показывали почти шесть тридцать. От света люминесцентных ламп на потолке болели глаза. Слева, возле двери, Эсперанса разговаривал с полицейским, который стоял возле привязанного к каталке подростка с разбитым лицом. В растоптанных ботинках, истертых линялых джинсах, кожаной ковбойской шляпе и с волосами до плеч Эсперанса был похож на кого угодно, но только не на полицейского детектива.

Когда дежурный санитар через распашные двери, которые тем не менее управлялись электронным устройством, увез подростка на каталке внутрь, Эсперанса вошел в ярко освещенное помещение. Благодаря длинным ногам и сухощавому сложению он двигался изящными большими шагами, которые ассоциировались у Декера с движениями пантеры. Детектив указал вслед каталке.

— Жертва несчастного случая. Пьяные за рулем. Уик-энд фиесты. Типичный случай. Есть какие-нибудь известия о вашей подруге?

— Нет. Регистратор сказал, что доктор выйдет ко мне. — Тело Декера расслабленно обмякло на стуле. Голова у него болела; казалось, будто кто-то обвязал ее тугим ремнем. Он то и дело потирал лицо ладонью, ощущая неприятную отросшую щетину, обоняя запах пороха на руках. И все время думал о Бет.

— Иногда под действием волнения человек вспоминает не сразу, — сказал Эсперанса. — Вы уверены, что люди, тела которых вы осматривали, не показались вам знакомыми?

— Насколько я знаю, прежде я никогда их не видел. — В ноздрях Декера все еще явственно ощущался прилипчивый запах крови. Всем убитым было на вид от двадцати до тридцати лет. Они были смуглыми, носили темную уличную одежду и имели средиземноморские, возможно, греческие или французские черты лиц. Или они были?.. Как раз накануне вечером, во время приема по случаю фиесты, Декеру так и лезли в голову воспоминания о его последнем задании от Управления. Рим. Смуглокожие бандиты, возможно, были итальянцами? Неужели нападение на его дом имеет какую-то связь с тем, что случилось в Риме год с четвертью тому назад? Если бы только Эсперанса оставил его в покое на некоторое время, чтобы он смог сделать телефонный звонок.

— Мистер Декер, я не без основания спросил вас о том, не служили ли вы в каких-то правоохранительных органах. Я не могу не удивляться тому, что вы смогли сделать. К вам в спальню врываются четверо мужчин с автоматическим оружием. Устраивают сущий ад в вашем доме. И вам удалось убить всех четверых из маленького пистолетика. Вам самому это не кажется странным?

— Мне все это кажется странным. Я до сих пор не могу поверить...

— Большинство людей настолько перепугалось бы, что немедленно спряталось, едва только услышав, как кто-то лезет в дом.

— Именно поэтому мы с Бет побежали в гардеробную.

— Но перед этим вы успели схватить пистолет, который держите в ящике прикроватного столика. Вы же сказали, что вы агент по продаже недвижимости.

— Да.

— Почему же вы считаете необходимым держать пистолет рядом с кроватью?

— Для самозащиты.

— Должен отметить, что согласно моему опыту от пистолетов, приобретаемых для домашней самозащиты, не бывает никакого толку, — сказал Эсперанса. — Дело в том, что их владельцы, как правило, совершенно не умеют с ними обращаться. Обычно пули попадают в кого-нибудь из членов семьи или невинных свидетелей. О, да, у нас в районе есть множество стрелковых клубов. И множество охотников. Но я не спрашиваю, насколько часто вы тренируетесь с пистолетом на огневом рубеже или насколько часто ходите на охоту, — когда к вам среди ночи являются четверо бандитов с тяжелой артиллерией, то можно считать, что вам повезло, если перед тем, как быть убитым, вы успеете с перепугу намочить штаны.

— Но ведь я действительно очень испугался.

— Но это не помешало вам действовать. Если бы у вас был опыт службы, скажем, в полиции, если бы вы прошли проверку огнем, я еще мог бы это понять.

— Я же сказал вам, что был на военной службе.

— Да. — Морщинки вокруг глаз Эсперансы сделались резче. — Вы действительно говорили мне об этом. И в каких же войсках вы служили?

— Я был рейнджером. Послушайте, я не могу понять, куда вы гнете, — нетерпеливо произнес Декер. — В армии меня научили обращаться с пистолетом, и мне здорово повезло, что, когда приспичило, я смог вспомнить, как им пользоваться. Я слушаю ваши вопросы, и мне все время хочется спросить: я что, сделал что-то не так? Неужели защитить себя самого и свою подругу от банды, которая врывается в мой дом и начинает стрелять, это преступление? Похоже, все теперь поставлено с ног на голову. Бандиты — это хорошие парни, а приличные граждане...

— Мистер Декер, я вовсе не говорю, что вы сделали что-то не так или допустили какую-то ошибку. Будет следствие, и вам придется дать показания. Таков закон. Любое применение оружия, все перестрелки, даже оправданные, должны быть расследованы во всех подробностях. Но вообще-то я восхищаюсь вашей изобретательностью и присутствием духа. Мало кому из обычных граждан удалось бы выжить в такой переделке, которую вам выпало пережить. Если говорить честно, я далеко не уверен, что я сам сумел бы сохранить такое самообладание в подобных обстоятельствах.

— В таком случае я вообще ничего не понимаю. Если вы не считаете, что я сделал что-то не так, то о чем же вы говорите?

— Я лишь отмечаю то, что кажется мне необычным.

— Тогда позвольте и мне кое-что отметить. Единственная причина, по которой я смог остаться в живых, состоит в том, что я разозлился. Пришел в ярость. Эти подонки ворвались в мой дом. Сучьи дети. Они ранили мою подругу. Они... Я настолько разозлился, что позабыл о боязни. Я хотел только одного — защитить Бет, — и видит бог, мне это удалось. Я горжусь этим. Я не знаю, стоит ли признаваться вам в этом, но я горжусь. И пусть это такая вещь, которую не стоит говорить полицейскому, но я уж скажу. Если бы понадобилось, я сделал бы все это снова и продолжал бы гордиться этим. Поскольку я не позволил ублюдкам убить Бет.

— Вы замечательный человек, мистер Декер.

— Да что вы, никакой я не герой.

— А я этого и не говорил.

— Я просто везучий человек, только и всего.

— Совершенно верно.

У внутреннего входа в комнату ожидания появился доктор — невысокий и хрупкий человек лет тридцати пяти в зеленом хирургическом костюме. На шее у него висел стетоскоп. Он посмотрел на ожидавших сквозь маленькие круглые очки.

— Кто из вас Стивен Декер?

Декер тут же поднялся.

— Вы можете сказать, как дела у моей подруги?

— Она получила пулевое ранение в мышцы чуть ниже плеча. Кровотечение остановлено. Рану обработали и зашили. Она хорошо принимает лечение. Если не случится непредвиденных осложнений, она должна вскоре поправиться.

— Слава богу! — пробормотал Декер, закрыв глаза.

— Да, вам есть, за что его благодарить, — отозвался доктор. — Когда ваша подруга прибыла в больницу, она находилась в шоке. Кровяное давление было низким, а пульс очень неровным. К счастью, жизненные показатели вернулись к норме.

«Вернулись к норме», — повторил про себя Декер. Он боялся, что жизнь не вернется к норме никогда.

— Когда она будет в состоянии возвратиться домой?

— Я пока не знаю. Посмотрим, как пойдет выздоровление.

— Я могу увидеть ее?

— Ей необходим покой. Я могу позволить вам зайти к ней лишь на несколько минут.

Вперед выступил Эсперанса:

— Скажите, в состоянии ли она дать показания полиции?

Доктор покачал головой:

— Если бы я не считал, что увидеть мистера Декера может быть полезно для больной, я не позволил бы даже ему посетить ее.

4

Лицо Бет казалось отечным. Темно-рыжие волосы, обычно пышные и блестящие, потускнели. Глаза запали.

Но с учетом всех обстоятельств, никогда еще она не казалась Декеру такой прекрасной.

Доктор ушел, и Декер закрыл дверь, заглушив доносившиеся из коридора звуки. Он еще несколько секунд рассматривал Бет, чувствуя, как уплотняется стоявший в горле комок, потом подошел к кровати, взял в обе ладони руку, которая не была на перевязи, наклонился и поцеловал пальцы.

— Как ты себя чувствуешь? — Он очень боялся задеть трубку капельницы, подсоединную к сгибу ее левой руки.

Бет вяло пожала плечами; очевидно, она пребывала под действием успокоительного лекарства.

— Доктор говорит, что дела у тебя идут прекрасно, — сказал Декер.

Бет попыталась что-то сказать, но Декер не смог разобрать ни слова.

Бет снова безуспешно попыталась заговорить, облизала сухие губы и указала на пластмассовую чашку с водой. В ней была заботливо помещена изогнутая трубочка, которую Декер всунул в губы Бет. Она жадно сосала через трубочку теплую воду.

— Как ты? — хрипло прошептала она, напившись.

— Испытал встряску.

— Да, — с усилием отозвалась Бет.

— Как твое плечо?

— Болит. — Ее веки тоже казались опухшими и отяжелевшими.

— Могу представить.

— Мне ужасно неприятно думать о том, как все это будет, — Бет поморщилась, — когда отойдет обезболивание. — На мгновение она легонько сжала пальцами его руку, но тут же выпустила ее. Было заметно, что ей трудно держать глаза открытыми. — Спасибо.

— Я ни за что на свете не допустил бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Я знаю, — выговорила Бет.

— Я люблю тебя.

Декер с трудом расслышал то, что она произнесла потом:

— Кто?..

Декер задал за нее тот вопрос, который — он считал это само собой разумеющимся — она пыталась задать:

— Кто это был? Я не знаю. — Ему казалось, будто рот у него набит горячими угольями. Он мог думать лишь о том, что женщина, которой он посвятил свою жизнь, не могла попасть в больницу ни по какой другой причине, как только из-за него. — Но поверь мне, будь я проклят, если не узнаю это.

Но Бет уже не слышала его последних слов. Ее глаза, обведенные сегодня темными кругами, закрылись. Она погрузилась в сон.

5

После бессонной ночи, наполненной к тому же такими тревожными событиями, яркий свет утреннего солнца немилосердно резал глаза Декера. Когда Эсперанса привез его на Камино-линдо, было почти полдесятого. Они провели два часа в отделении полиции. Теперь Эсперанса вез его домой.

— Я сожалею о всех этих неудобствах, — сказал худощавый детектив, — но судья во время следствия обязательно захочет удостовериться, что я отбросил все смехотворные варианты.

Декер старался полностью контролировать себя и не выдавать владевших им дурных предчувствий. Ему было совершенно очевидно, и это его очень тревожило, что смертельная угроза не миновала лишь потому, что он убил тех четверых, которые напали на него. Он должен выяснить, кто и почему послал их. Пока что он знал лишь то, что другая ударная группа уже держала его под наблюдением. Когда полицейский автомобиль всего в нескольких футах от дома Декера разминулся с микроавтобусом телевизионных новостей, вероятно, только что закончившим съемку, Декер решил, что с его стороны будет совершенно естественным повернуть и проводить взглядом удалявшийся по дороге фургон. Такая тактика позволяла худо-бедно проверить, что за ним не идет «хвост», и в то же время не пробудит у Эсперансы нового приступа любознательности.

— Один из таких смехотворных вариантов может заключаться в том, что вы наркодилер, не поладивший со своими дружками, — сказал Эсперанса. — Вы не сдержали какие-то обещания. Не отдали деньги, которые были им должны. И поэтому они решили учинить с вами примерную расправу и послали четырех ребят, чтобы те разделались с вами. Но вы оказались находчивым парнем и успели сами прикончить их. А потом вы представляете дело так, будто вы совершенно невинный человек, которому просто удалось спасти свою жизнь.

— И при этом подстрелил мою подругу?

— Ну что вы, это же просто гипотетическая возможность. — Эсперанса небрежно взмахнул рукой. — Это лишь одна из тех бесчисленных теорий, о которых судья непременно будет спрашивать: рассмотрел ли я их и отбросил ли? — Детектив остановил автомобиль на дороге, не доезжая до дома Декера, поскольку фургон и еще два полицейских автомобиля блокировали въезд на подъездную дорожку. — Похоже, что криминалисты все еще не закончили. Выходит, что вам придется на некоторое время отложить душ, о котором вы мечтаете.

— И не только поэтому. Я лишь сейчас вспомнил, что один из налетчиков разнес вдребезги водонагревательный бак. Пожалуй, будет лучше, если вы подвезете меня к следующему дому.

Эти слова на мгновение озадачили Эсперансу, он наморщил лоб, отчего неровность пористой кожи его во всех остальных отношениях красивого лица стала еще заметнее. Но он тут же сообразил, в чем дело, и понимающе кивнул.

— Да, конечно. Вы же говорили, что ваша подруга живет рядом с вами.

— У меня есть ключ, — сообщил Декер.

Когда они проехали мимо нескольких зевак, которые стояли на обочине дороги и проявляли очевидный интерес к полицейскому автомобилю, Декер не мог удержаться, чтобы не попытаться угадать, кто из них представляет опасность для него; его мускулы непроизвольно напряглись.

— Как называлась компания, в которой вы работали, когда жили в Александрии, штат Виргиния? — спросил Эсперанса.

— Агентство «Рэули-Хэкмэн».

— Вы помните номер их телефона?

— Я не пользовался им более года, но, наверно, вспомню. — Декер сделал вид, будто напрягает память, но через несколько секунд продиктовал номер, который Эсперанса записал. — Но я не понимаю, зачем втягивать в это дело еще и их.

— Это всего лишь стандартная проверка прошлого.

— Сержант, вы действительно начинаете заставлять меня чувствовать себя преступником.

— Я? — Эсперанса побарабанил пальцами по баранке. — Если вам покажется, что вы забыли сказать мне что-нибудь, я буду в вашем доме.

6

Чувствуя себя донельзя измученным, Декер запер за собой парадную дверь дома Бет и прислонился к ней. Напрягшись всем телом, он вслушивался в тишину дома, отрезанного саманными стенами от посторонних звуков. Потом он сразу же прошел в гостиную и взялся за телефон. При нормальных обстоятельствах он дождался бы возможности воспользоваться телефоном-автоматом, но сейчас он не располагал роскошью свободно распоряжаться временем, и, как Стив продолжал напоминать себе, ничего сейчас не было нормальным. Пытаясь хоть что-то сделать для обеспечения безопасности, он заказал разговор за счет своего абонента, чтобы запись не появилась в телефонном счете Бет.

— Агентство «Рэули-Хэкмэн», — произнес вальяжный мужской голос.

— У меня вызов за ваш счет от Мартина Ковальски, — сказал оператор. — Вы согласны оплатить разговор?

Слова «Мартин Ковальски» — имя, которым Декер назвался оператору, — служили кодовым обозначением критического положения.

— Да, — не задумываясь отозвался голос. — Я оплачу.

— Соединяю вас, мистер Ковальски.

Декер не мог быть уверен в том, что телефонист не продолжает слушать.

— На вашем пульте есть номер, с которого я говорю? — спросил он своего неведомого собеседника на другом конце провода.

— Конечно.

— Перезвоните мне сюда.

Через десять секунд телефон зазвонил.

— Привет.

— Мартин Ковальски?

— Мой идентификационный номер восемь-семь-четыре-четыре-пять.

Декер услышал звуки, которые, скорее всего, были ударами пальцев по клавиатуре компьютера.

— Стивен Декер?

— Да.

— Судя по нашим записям, вы прекратили трудовые отношения с нами еще в июне прошлого года. Почему вам потребовалось восстановить контакт?

— Потому что четверо мужчин пытались убить меня этой ночью.

Голос ответил не сразу:

— Повторите.

Декер повторил.

— Я вас переключаю.

В следующем мужском голосе слышались резкие нотки человека, обладающего властью:

— Расскажите мне все.

Благодаря многолетней практике Декер хорошо владел умением краткого и четкого изложения. Вот и сейчас ему хватило пяти минут. Яркие и точные детали, а также его твердый тон усиливали эффект рассказа.

— Вы полагаете, что нападение было связано с вашей прежней работой у нас? — спросило анонимное должностное лицо.

— Это самое очевидное объяснение. Видите ли, есть большая вероятность того, что стрелки были итальянцами. Мое последнее назначение было в Италию. В Рим. Там произошла страшная беда. Проверьте досье.

— Оно находится на моем мониторе. Связь, о которой вы говорите, между нападением прошлой ночью и тем, что случилось в Риме, представляется довольно натянутой.

— Это единственная связь, которую я могу выделить в настоящее время. Я хочу, чтобы вы изучили эту возможность. Я не располагаю возможностями, чтобы...

— Но мы больше не несем ответственности за вас, — твердо перебил его голос.

— Послушайте, вы так вовсе не считали, когда я вышел в отставку. Вы крутились вокруг меня все это время. Я уже думал, что ваши проверки безопасности никогда не закончатся. Черт побери, вы же еще два месяца назад держали меня под наблюдением. Так что бросайте эту ерунду и выслушайте меня внимательно. За расследование нападения на меня отвечает детектив по имени Эсперанса, и он определенно считает, что во всей этой истории что-то не так просто. Пока что мне удается водить его за нос, но если со мной что-нибудь случится, если вторая убойная команда сможет закончить то, что не доделала первая, он укрепится в своих подозрениях. Он может раскопать куда больше, чем вам хотелось бы.

— Мы позаботимся о том, чтобы он не рыл слишком глубоко.

— Это будет разумно, — сказал Декер и добавил, повысив голос: — Я всегда был лоялен. И ожидаю того же от вас. Прикройте меня хоть немного. Узнайте, кто послал этих людей убить меня.

Голос ответил не сразу:

— Я знаю номер, с которого вы звоните. Он у меня на мониторе. Ваше местоположение достаточно безопасно, чтобы я мог позвонить вам туда?

— Нет. Это я должен буду перезвонить вам.

— Через шесть часов. — Собеседник отключился. Декер тоже положил трубку, но к его удивлению телефон сразу же зазвонил.

— Да? — ответил он, нахмурившись.

— Как я понимаю, вам так и не удалось принять душ. — Он сразу же узнал ритмичное, почти музыкальное произношение Эсперансы.

— Совершенно верно. А откуда вы знаете?

— У вас был занят телефон. Я попробовал созвониться с вами.

— Мне нужно было связаться с несколькими клиентами и отменить осмотры.

— Но вы с этим закончили? Надеюсь, что да, потому что я хочу, чтобы вы подошли ко мне — в ваш собственный дом. У меня есть некоторая информация, которая наверняка заинтересует вас.

7

— В документах убитых вами людей сказано, что они прибыли из Денвера, — сообщил Эсперанса.

Они с Декером сидели в гостиной. Следственная бригада закончила работу и теперь таскала свое снаряжение в микроавтобус и два полицейских автомобиля.

— Но Денвер находится в пятистах милях отсюда, — продолжал Эсперанса. — Это чересчур далеко для людей, которые вознамерились ворваться к вам в дом и что-то украсть. Они вполне могли сделать это и в Колорадо.

— Возможно, они проезжали через Санта-Фе и у них кончились деньги, — предположил Декер.

— И все равно, это не объясняет ни автоматического оружия, ни того, почему они сразу же начали стрельбу.

— Возможно, они сделали это от неожиданности, когда поняли, что в доме кто-то есть.

— И еще: Денвер может быть ложным следом, — сказал Эсперанса. — Полицейский департамент Денвера по моей просьбе провел небольшую проверку. Ни один из обладателей имен, указанных в этих документах, не живет по записанному там адресу. Больше того, трех адресов просто не существует. А четвертый принадлежит мертвецкой.

— У кого-то очень черный юмор.

— И доступ к фальшивым кредитным карточкам и водительским правам, которые нельзя отличить от настоящих. Так что придется рыть глубже, — продолжал Эсперанса. — Я послал отпечатки их пальцев в ФБР. Потребуется день, а то и два, прежде чем мы узнаем, удалось ли Бюро найти у себя что-нибудь подобное. Тем временем я задействовал Бюро по вопросам продаж алкоголя, табачных изделий и оружия. Номера и на обоих «узи», и на «МАК-10» вытравлены кислотой, но у АТФ[21] есть возможности восстановить их. Если это получится, то номера, возможно, укажут нам нужное направлении. Например, где оружие было куплено. Или, что вероятнее, украдено. Но я хотел поговорить с вами даже не об этом.

Декер ждал, чувствуя, как в нем нарастают опасения.

— Давайте прогуляемся. Я хочу показать вам кое-что позади вашего дома.

«Что показать?» — думал Декер. Встревоженный, он шел следом за Эсперансой по коридору мимо входа в спальню. Трупы убрали. В воздухе по-прежнему чувствовалась вонь кордита. Солнечный свет вливался через огромные окна в коридоре, в одном из которых стекло было разбито его пулей, и в этих лучах были особенно хорошо заметны огромные черные пятна свернувшейся крови на кафельном полу. Декер бросил взгляд в спальню и увидел распотрошенные пулями матрац и подушки. Почти повсюду чернел графитовый порошок для снятия отпечатков пальцев. Эсперанса, не обращая внимания на то, что пачкает ладонь, повернул ручку двери в конце коридора.

— Вы слышали, как злоумышленники вскрывали этот замок. — Эсперанса вышел в маленький сад, где росли юкки, розы и приземистые вечнозеленые растения. — Это случилось после того, как нападавшие перебрались через стену в этот самый дворик.

Эсперанса жестом предложил Декеру взглянуть на другую сторону невысокой — по грудь — стены дворика.

— Видите помятые кусты с той стороны? А на песке рядом с ними многочисленные следы ног. И эти следы точно соответствуют размерам и форме обуви, которую носили злоумышленники.

Эсперанса прошел немного дальше вдоль стены, перелез там, где не мог повредить отпечатки ног преступников и остановился, ожидая, пока Декер последует за ним.

Щурясь от ослепительно яркого солнечного света, Декер спрыгнул на землю рядом с двойной желтой лентой, которую полицейские натянули среди пиний, чтобы огородить следы.

— А участок у вас немаленький. — Ботинки Эсперансы похрустывали по каменистой земле; он вел Декера вниз по крутому склону параллельно следам. Они шли среди юкк, пиний и плотных рядов достававших до пояса кустиков чамизы, семена которой уже приобрели типичный для сентября горчичный цвет.

Эсперанса непрерывно указывал на след. Склон, по которому спускались детектив и Декер, делался все круче и круче; здесь росло больше всего можжевельника. Спустившись, они прошли по следам вдоль канавы и вышли на обсаженную тополями дорогу. Декер узнал Форт-Коннор-лейн. Здесь следы ног обрывались, зато были видны вмятины от колес и разбросанный гравий, как будто отсюда резко взял с места автомобиль.

— Прогулка заняла у нас даже больше времени, чем я рассчитывал, — сказал Эсперанса. — Несколько раз мы с вами чуть не упали.

Декер кивнул, не до конца понимая, куда же гнет детектив.

— И это при дневном свете. А теперь вообразите себе, каким длинным и трудным этот путь должен был оказаться ночью. Почему они пошли на все эти неприятности? Вы только взгляните по сторонам. Богатые дома. Далеко отстоят один от другого. Легкая добыча. Итак, почему эта четверка приехала сюда, выбралась из машины, не пожелала хоть сколько-нибудь облегчить себе жизнь и вместо этого отправилась в пеший поход чуть ли не на другой край божьего мира? Отсюда даже не виден ни один дом из расположенных наверху.

— Я что-то никак не пойму, к чему вы все это говорите, — признался Декер.

— Ваш дом не был выбран наугад. Они хотели попасть именно туда. Вы были намеченной целью.

— Что? Но это совершенная чушь. С какой стати кому-то может хотеться убить меня?

— Вот именно. — Взгляд темных глаз Эсперансы сделался еще пронзительнее. — Вы что-то недоговариваете.

— Ничего, — возразил Декер. — Я сказал вам все, что мог придумать на этот счет.

— Тогда думайте вот о чем. Кто-то отогнал их машину. Предположим, что он вернется с другой группой, чтобы закончить работу.

— Вы хотите напугать меня, сержант?

— Я поставил полицейского охранять ваш дом.

8

Декер никогда не чувствовал себя настолько голым, как в тот момент, когда он сбросил одежду и шагнул под душ в своей ванной. Он не хотел находиться вне дома дольше, чем это было необходимо, и подавил желание вернуться в комнаты, чтобы прибрать в своем разоренном жилище. Конечно, из его душа лилась только холодная вода, но это была лишь мелкая неприятность по сравнению с настоятельной необходимостью избавиться от липкого пота и ощущения смерти, которое тоже, казалось, облепило его. Дрожа от холода, он, как мог быстро, вымыл волосы и тело. Во всех мышцах сохранялось болезненное напряжение.

Потом он так же наспех побрился; из-за холодной воды на коже появилось раздражение. Надел спортивные брюки цвета хаки, светло-коричневую рубашку — цвета были выбраны приглушенные, такие, которые не будут привлекать к нему внимание, — и обулся в легкие кожаные мокасины. Пожалев, что не купил сразу два пистолета — его оружие полиция, естественно, конфисковала, — он уложил в хозяйственную сумку одежду Бет, которую взял из шкафа в ее доме сразу после того, как сделал оттуда телефонный звонок. Стараясь не смотреть на засохшую кровь на полу прихожей, он вынес сумку в гостиную, где сидел его старый знакомый офицер Санчес.

— Я должен съездить в больницу навестить мою подругу, — сказал Декер.

— Я отвезу вас.

Коренастый полицейский пересек двор, вышел на дорогу, осмотрелся и сделал Декеру знак, что все в порядке и можно выходить. Декер сел в полицейский автомобиль. Его тревожили до сих пор толпившиеся рядом с его домом любопытные, и все же те меры предосторожности, которые предпринимал Санчес, были лучше, чем ничего. Если бы только у меня было оружие, думал Декер.

Его, естественно, не ввело в заблуждение объяснение Эсперансы о причинах, по которым он снабдил Декера полицейской охраной. Санчес находился рядом с Декером не только для того, чтобы обеспечить его защиту; присутствие полицейского также должно было служить гарантией того, что Декер не смоется из города раньше, чем Эсперанса получит хоть какие-то ответы на свои вопросы. Шесть часов Декер думал. Офицер из Управления, с которым Декер говорил по телефону, сказал, что будет готов к продолжению разговора через шесть часов. Но шесть часов казались Стиву вечностью.

Когда Санчес выехал на Сент-Майкл-драйв, направляясь к больнице, Декер оглянулся и всмотрелся в дорогу через заднее стекло. Правда, он не слишком надеялся, что слежку, если она была, удастся обнаружить с первого раза.

— Нервничаете? — спросил Санчес.

— Ваш Эсперанса довел меня до того, что я пугаюсь даже собственной тени. А вы разве не нервничаете? По-моему, вы сейчас немного толще, чем были в момент нашей первой встречи. Такое впечатление, будто у вас под формой пуленепробиваемый жилет.

— Мы постоянно носим их.

— Да, конечно, как же иначе?

Добравшись до места, Санчес не стал заезжать на больничную автостоянку, а остановился около двери, находившейся в стороне от главного входа. Он внимательно осмотрелся по сторонам и лишь потом сказал, что, дескать, все в порядке и можно заходить. Когда они поднялись на третий этаж, полицейский подтянул ремень, на котором висела кобура с пистолетом, и встал на страже около закрывшейся за Декером двери.

9

— Ну, как дела? — Декер смотрел на Бет, лежавшую на больничной койке, и его сердце переполнялось жалостью и горем. В который раз он сказал себе, что да, это он несет по меньшей мере косвенную ответственность за то, что с нею случилось.

Бет заставила себя улыбнуться.

— Немного лучше.

— А вот выглядишь ты намного лучше. — Декер поцеловал ее в щеку, стараясь не задеть повязку, поддерживавшую правую руку. Про себя он отметил, что капельницу убрали.

— Лгунишка, — сказала Бет.

— Нет, правда. Ты очень красивая.

— У тебя замечательный врачебный такт.

Хотя к волосам Бет еще не вернулся прежний блеск, они уже не казались настолько спутанными. Бледность покинула ее загорелые щеки, и темные круги возле глаз почти полностью исчезли. А серовато-голубые глаза блестели, почти как прежде. Очарование возвращалось к Бет.

— Просто не могу передать, как я тревожился о тебе. — Декер прикоснулся рукой к ее щеке.

— Знаешь, я крепкая штучка.

— Это еще слабо сказано. Ты очень сильная. Рука болит?

— Все время дергает. Ну что, удалось тебе что-нибудь узнать? Полиция выяснила, кто вломился к тебе в дом?

— Нет. — Декер не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.

— Расскажи мне все, — настаивала Бет.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я успела изучить тебя немного лучше, чем тебе кажется, — сказала Бет. — Ты что-то скрываешь от меня.

— ...Просто не было времени, чтобы...

— Я прошу тебя ничего не скрывать от меня.

Декер вздохнул.

— Детектив, проводящий расследование — его зовут Эсперанса, — считает, что это не был случайный налет, что эти люди ворвались в дом именно для того, чтобы убить меня.

Бет широко раскрыла глаза.

— Я просто не могу представить себе, с чего бы кто-то мог захотеть убить меня, — уверенно солгал Декер. — Но Эсперанса считает, что... ну в общем я должен быть осторожен некоторое время, пока он не выяснит, что происходит. Со мной приехал полицейский. Он стоит в коридоре. Он привез меня сюда. Он... Я думаю, ты могла бы пригласить его сюда и...

— Что-что?

— Моего телохранителя. И...

— Расскажи мне все.

Теперь Декеру не потребовалось никакого усилия, чтобы пристально всмотреться ей в глаза.

— Ты слишком много значишь для меня. Я не хочу второй раз подвергать тебя опасности. Я думаю, что, когда ты выйдешь из больницы, нам некоторое время не стоит встречаться.

— Не стоит встречаться? — Бет встряхнула головой и села в постели.

— А что, если в тебя угодит еще одна пуля, предназначенная мне? Это слишком опасно. Мы не должны встречаться, пока Эсперанса не получит ответы на все свои вопросы, пока он не скажет, что опасности больше нет.

— Но это же безумие.

Без всякого предупреждения дверь открылась. Декер резко повернулся, совершенно не представляя себе, кого может увидеть, и с облегчением расслабился, увидев того самого низенького доктора, с которым разговаривал, когда впервые навестил Бет в больнице.

— Ах, — воскликнул доктор, поправляя очки. — Мистер Декер. Вы, полагаю, не меньше моего радуетесь ходу выздоровления миссис Двайер.

Декер старался не выдать тех эмоций, которые породила у него беседа с Бет.

— Да, она поправляется лучше, чем я даже смел надеяться.

Доктор подошел к кровати Бет.

— Если говорить честно, я настолько доволен вашим состоянием, что намерен выписать вас.

Бет посмотрела не него так, будто не верила своим ушам.

— Выписать меня? — Она несколько раз моргнула. — Сейчас? Неужели вы говорите серьезно?

— Совершенно. А в чем дело? Похоже, вас не слишком радует...

— Я в полном восхищении. — Бет выразительно взглянула на Декера. — Просто все происшедшее подействовало на меня настолько угнетающе...

— Что ж, зато теперь у вас появились и хорошие новости, — бодро отозвался доктор. — В своей собственной кровати, окруженная знакомыми вещами, вы и заметить не успеете, как восстановите наилучшую форму.

— И заметить не успею, — эхом отозвалась Бет, снова взглянув на Декера.

— Я заходил к тебе домой и принес кое-что из одежды. — Декер подал Бет сумку, которую все это время держал в руке. — Ничего особенного. Джинсы. Пуловер. Теннисные туфли и носки. Нижнее белье. — Произнеся последние слова, он почему-то почувствовал себя неловко.

— Я пришлю к вам медсестру с инвалидным креслом, — сказал доктор.

— Но я вполне могу идти сама, — возразила Бет.

Доктор покачал головой.

— По правилам страхования вы не можете покинуть больницу, кроме как в инвалидном кресле. А потом можете поступать, как вам заблагорассудится.

— Но могу я по крайней мере одеться сама, без присмотра медсестры?

— Но у вас повреждена рука. Вы уверены, что справитесь?

— Да. — Бет проверила, застегнута ли ее больничная рубаха, и после этого позволила доктору и Декеру помочь ей встать с кровати. — Вот видите? — Она стояла без посторонней помощи, хотя ее немного пошатывало из-за правой руки, висевшей на перевязи. — Я отлично справлюсь.

— Я помогу тебе одеться, — предложил Декер.

— Стив, я...

— Что?

— Мне кажется, что я сейчас не очень-то привлекательна. Боюсь, совсем наоборот — я просто безобразна. — Она покраснела. — Мне нужно побыть одной.

— Бояться на этот счет тебе совершенно нечего. Но если ты хочешь побыть одна, то я буду ждать снаружи, в коридоре. Когда ты будешь готова, полицейский отвезет нас домой. Хотя, если тебе потребуется помощь...

— Можешь не сомневаться, я позову тебя.

10

После того как Санчес проверил обстановку на стоянке, Декер, испытывая непривычную нервозность, провез Бет на кресле через боковой выход из больницы. Непрерывно оглядывая всю площадку, он помог Бет перебраться из инвалидного кресла на заднее сиденье полицейского автомобиля, а потом быстро закрыл дверь и сел рядом с водителем.

— Почему ты не сел со мной? — спросила Бет, когда машина тронулась.

Декер промолчал.

— О... — протянула она упавшим голосом, поняв, в чем дело. — Ты стараешься держаться подальше от меня на тот случай, если...

— Я поздновато подумал о том, что мне не стоит даже находиться в одном автомобиле с тобой, — сказал, повернувшись к ней, Декер. — Если Эсперанса прав, то в любой момент может состояться еще одно покушение на меня, и я не хочу подвергать тебя опасности. Мне невыносима даже сама мысль о том, что с тобой из-за меня может еще что-то случиться. — Краем глаза он непрерывно следил за следовавшими позади автомобилями.

— А я не могу перенести мысли о том, что придется расстаться с тобой, — отозвалась Бет. — Ты действительно серьезно решил, что нам нельзя видеться, пока все это не закончится?

— Если мне удастся придумать какой-то другой безопасный вариант, я обязательно предложу его, — сказал Декер.

— Мы могли бы убежать и скрыться.

Санчес тоже оглянулся назад.

— Могу вас заверить, что сержант Эсперанса не оценил бы этого. Больше того, я уверен, что он сделал бы все возможное, чтобы воспрепятствовать вам.

— Ведь это часть вашей нынешней работы, правда? — спросил Декер. — Позаботиться о том, чтобы я никуда не делся отсюда?

Полицейский промолчал.

— Думаю, что разумно было бы возвращаться не по Сент-Майкл-драйв, — сказал Декер. — Поезжайте другим маршрутом, чтобы мы не повторяли каждое наше действие.

Санчес смерил его заинтересованным взглядом.

— Вы говорите так, как будто не в первый раз опасаетесь слежки.

— Мне кажется, что с точки зрения осторожности вполне логично поехать обратно другим маршрутом. — Декер снова повернулся к Бет: — Мы высадим тебя возле твоего дома. Ты говорила, что на завтра у тебя намечена деловая поездка на восток. Сейчас самое подходящее время для такой поездки. Я понимаю, что вряд ли тебе хочется путешествовать с поврежденной рукой, но ты сможешь отдохнуть, когда доберешься до Нью-Йорка. Хорошо бы тебе остаться у родственников, когда закончишь свои деловые встречи. Пусть это будет не деловой визит, а поездка в гости. И еще, я думаю, что ты должна уехать как можно раньше. Сегодня же.

У Бет сделался совершенно ошарашенный вид.

— Это единственный приемлемый выход, — сказал Декер. — Хотя я все еще не могу до конца поверить в версию Эсперансы, но если все же окажется, что он прав, то этот кто-то, почему-то стремящийся разделаться со мной, сможет попытаться использовать тебя как оружие, возможно, даже похитить тебя.

— Похитить меня?

— Приходится считать это одной из возможностей.

— Иисус, Стив.

— Мы можем поддерживать контакт по телефону, и как только Эсперанса решит, что опасность миновала, ты сможешь возвратиться.

— Быть вдали от тебя...

— Может быть, это продлится недолго. Может быть, совсем-совсем недолго.

У них обоих как-то сразу кончились слова. Санчес заехал на подъездную дорожку дома Бет и предусмотрительно поставил машину почти вплотную к воротам в сплошной стене, огораживавшей участок.

Когда Декер помогал Бет выбраться с заднего сиденья, она поморщилась. Санчес ждал за рулем своего автомобиля, а они вошли во двор и замерли в тени портала, вглядываясь в глаза друг другу.

— Это наверняка какая-то ошибка, — сказала Бет. — У меня такое чувство, будто мне снится кошмар, но с минуты на минуту я проснусь в твоих объятиях, и окажется, что ничего этого не было.

Декер молча покачал головой.

— Ты можешь придумать хоть какую-нибудь причину, по которой кто-то стремиться убить тебя? — спросила Бет.

— Я задавал себе этот вопрос сто раз. Тысячу раз. И не могу найти никакого ответа, — солгал Декер. Он внимательно всмотрелся в ее лицо. — Раз уж мне не придется некоторое время видеть тебя, я хочу быть уверенным в том, что помню каждую черточку твоего лица.

Он подался вперед и поцеловал ее в губы, стараясь сделать это как можно нежнее и не задеть раненое плечо.

А Бет, как будто забыв о ране, обняла его здоровой рукой и прижала к себе, не желая отпускать, не обращая внимания даже на то, что непроизвольно вздрогнула от боли в раненом плече.

Она стояла, прижимаясь щекой к его щеке, и взволнованно прошептала:

— Давай убежим вместе.

— Нет, я не могу.

Она чуть отклонилась назад; глаза ее были такими же умоляющими, как голос:

— Прошу тебя.

— Санчес только что сказал тебе, полиция остановит нас.

— Если бы ты действительно любил меня...

— Именно потому, что я люблю тебя, я не могу так рисковать и подвергать тебя такой большой опасности. Предположим, что нам удастся обмануть полицию и удрать. Предположим, что при этом нас выследят те, кто невесть почему охотятся за мной. Да ведь нам придется ежеминутно оглядываться. Я совершенно не хочу для тебя этого. Я слишком люблю тебя, чтобы позволить себе разрушить твою жизнь.

— Еще раз прошу — пойдем со мной.

Декер твердо покачал головой.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне будет тебя не хватать, — вздохнула Бет.

— Только все время напоминай себе, что это не навсегда, — сказал Декер. — Через некоторое время — если повезет, так совсем скоро — мы снова будем вместе. Когда доберешься туда, куда собираешься, позвони мне из телефона-автомата. Мы найдем способ, как поддерживать связь. И... — Декер глубоко вздохнул. — Нужно еще уладить очень много всяких мелочей. Я попрошу Эсперансу позаботиться о том, чтобы полицейский отвез тебя в аэропорт. И еще...

Бет приложила палец к его губам.

— Я уверена, что ты позаботишься обо всем. — И добавила неохотно: — Когда у меня все будет готово, я позвоню тебе домой.

— Тебе, наверно, понадобится помощь, чтобы уложить чемоданы.

— Почти все уже упаковано.

Декер поцеловал ее в последний раз.

— Запомни лучший день, который был у нас с тобой, — сказала Бет.

— Их будет еще много. — Декер подождал, пока Бет не вошла в дом. Лишь после того, как дверь за ней закрылась и щелкнул замок, он повернулся и зашагал к автомобилю.

11

— Я хочу поговорить с вами. — Когда полицейский автомобиль подкатил к дому Декера, Эсперанса поджидал на подъездной дорожке. Его обычно мягкие изящные черты, казалось, окаменели от ярости. — Я хочу знать, зачем вы лгали мне!

— Лгал?

Эсперанса взглянул мимо Декера на продолжавших толпиться на дороге зевак.

— Внутри.

— Вы бы лучше сказали прямо, что вас тревожит.

— Внутри.

Декер поднял обе руки, выражая безоговорочную капитуляцию.

— Как скажете.

Как только они вошли в дом, Эсперанса с грохотом захлопнул дверь. В гостиной они остановились лицом к лицу.

— Я сказал вам, что вы что-то недоговариваете. А вы ответили, что высказали мне все, что могли подумать о случившемся. — Эсперанса шумно дышал от гнева.

— Правильно.

— В таком случае вам нужно отправиться к доктору: у вас серьезные проблемы с памятью, — заявил Эсперанса. — В противном случае вы не забыли бы упомянуть о такой важной вещи, как ваша связь с ФБР.

— ФБР? — с неподдельным изумлением переспросил Декер.

— Черт побери, у вас что, и со слухом проблемы? Да! ФБР! Час назад мне позвонил начальник бюро Санта-Фе и сказал, что хочет кое о чем со мной поболтать. Я подумал: что его может интересовать? Что-нибудь связанное с Лос-Аламосом или лабораториями в Сан-диа? Проблемы национальной безопасности? Или, возможно, разгул преступности? Так вообразите же мое удивление, когда я вошел в его офис и он начал рассказывать мне о нападении на ваш дом.

Декер не мог решиться произнести хотя бы звук.

— Теперь это федеральное дело — вы знали об этом? Федеральное. Да, черт возьми, я сам не знаю, как не отвисла у меня челюсть, когда он в подробностях рассказал мне о том, что случилось этой ночью. Он знал те детали, о которых знаем только Санчес, я и еще несколько полицейских. В каком аду он мог раскопать эту информацию? И он вовсе не из профессионального любопытства беседовал со мной о происшествии. Ему не нужно было ни о чем спрашивать. Он рассказывал мне. А потом добавил кое-что еще — что ФБР будет признательно, если я позволю им дальше расследовать это дело.

Декер все так же хранил молчание, опасаясь, что любая его реакция заставит Эсперансу еще больше распалиться.

— Мне было сообщено, что нападение на ваш дом имеет отношение к чрезвычайно щекотливым вопросам. Меня допустили к информации об интересе ФБР к этому нападению лишь в силу крайней необходимости, а вообще-то, уверен, я не должен был знать ровным счетом ничего. Если я стану упорствовать, пытаться удержать дело в своих руках, то причиню огромный, прямо-таки немыслимый вред, предупредили меня. — Глаза Эсперансы пылали от гнева. — Прекрасно, сказал я. Я имел в виду, что да, я совершенно не хочу причинить немыслимый вред. Бог такого не велит. Я такой же хороший командный игрок, как любой другой человек. Так что я убираю руки от этого случая. — Эсперанса прожег Декера еще одним яростным взглядом. — Но это вовсе не значит, что я не могу рыться в этом дерьме неофициально, и, конечно, не значит, что я не могу потребовать честного объяснения от вас! Кто, ради адского пламени, вы такой на самом деле? Что на самом деле случилось этой ночью? Почему вы решили выставить меня дураком, а не сказали сразу, что я должен поговорить с ФБР?

БА-А-А-Х.

Раздался страшный грохот. Дом содрогнулся.

12

Почувствовав сотрясение, Декер и Эсперанса встревоженно уставились друг на друга.

— Что за... — Стекла дрожали. Тарелки громыхали. Одновременно накатила воздушная волна; Декеру показалось, будто ему в уши вставили ватные затычки.

— Что-то взорвалось! — сказал Эсперанса. — Наверно, там. — Он взмахнул рукой.

— Дальше по улице! Иисус, вы же не хотите сказать... — Декер бросился к парадной двери и распахнул ее. Одновременно во двор вбежал Санчес, ожидавший на улице.

— Соседний дом! — взволнованно крикнул полицейский и ткнул пальцем в сторону дома Бет. — Там...

Снова их потряс оглушительный грохот; ударная волна чуть не сбила Декера с ног.

— Бет! — Восстановив равновесие, он метнулся мимо Санчеса, через открытые ворота на дорогу. Справа от него, над пиниями и можжевеловыми деревьями, окружавшими дом Бет, взвивался к небу столб черного дыма. Было слышно, как падали на землю бесчисленные обломки. Даже с расстояния в сто ярдов Декер отчетливо слышал гул огня.

— Бет! — Смутно, неосознанно ощущая рядом с собой присутствие Эсперансы и Санчеса, Декер сломя голову несся на помощь любимой.

Он даже не подумал проехать это расстояние на полицейском автомобиле. Не побежал по дороге. Выкрикивая надсаженными связками имя Бет, он выбрал самый прямой маршрут: свернул направо, пересек подъездную дорожку и продрался между пиниями.

— БЕТ! — Ветки царапали ему руки. Песок хрустел под подошвами ботинок. Что-то кричал Эсперанса. Но единственным, что Декер отчетливо слышал, был резкий хрип его собственного дыхания. Потом он миновал последнее дерево, и прямо перед ним возникло яростное пламя и мятущийся темный дым.

Ухватившись за верхушку столбика, он перепрыгнул через низенький, до пояса, деревянный заборчик и оказался на участке Бет. Перед ним лежали охваченные огнем, затянутые плотным дымом руины дома. Горький запах горящего дерева ударил ему в ноздри, сразу высушил горло и легкие и вызвал приступ кашля.

— БЕТ! — Огонь здесь ревел с такой яростью, что он не мог даже расслышать собственного голоса, выкрикивающего ее имя. Повсюду валялись обломки саманных кирпичей. Он то и дело спотыкался о них. Дым ел глаза. Внезапно налетевший порыв ветра сдул дым в сторону, и Декер увидел, что огонь охватил не весь дом. Дальний угол еще не занялся. И спальня Бет находилась как раз в этом углу.

Эсперанса схватил его за плечо, пытаясь остановить. Декер стряхнул его руку и помчался к задней части дома. Он перевалился через еще одну невысокую стенку, пересек заваленный обломками патио и добрался до одного из окон спальни. Стекло оказалось разбито взрывами, но в раме торчали большие острые осколки, которые Декер вышиб подобранным с земли куском самана.

После пробежки с препятствиями Декер хрипло и тяжело дышал. Когда из окна навстречу ему вывалился большой клуб дыма, он вдохнул полную грудь, согнулся в следующем приступе кашля, но тут же заставил себя распрямиться и крикнул в окно:

— Бет!

Эсперанса снова схватил его за плечо. И снова Декер оттолкнул детектива.

— Отстаньте от меня! — выкрикнул Декер. — Я нужен Бет! — Он ухватился рукой за подоконник, перевалился внутрь и больно ударился плечом о валявшиеся и здесь обломки самана. Вокруг клубился дым. Он ощупью добрался до кровати и обнаружил, что она пуста. Надрываясь от кашля, он принялся шарить руками по полу, надеясь обнаружить там Бет, если она упала, потеряв сознание. Он пробрался к ванной, уткнулся в закрытую дверь и обрадовался было, что Бет укрылась там, но, как только он распахнул дверь, сердце у него снова упало — сквозь клубящийся дым было ясно видно, что и ванна, и душевая кабина пусты.

В глазах у него помутилось. Он почувствовал резкий жар и отскочил от стены пламени, выросшей на месте двери спальни. И сразу же у него над головой с ревом вспыхнул потолок. Декер упал на пол и пополз, пытаясь дышать, не втягивая в легкие воздух. Добравшись до окна он с усилием поднялся, просунул голову в проем и попытался перевалиться наружу. За спиной у него что-то с грохотом обрушилось. Ноги обожгло резким жаром. И тут же обрушилось что-то еще. «Да ведь это, наверно, рушатся балки, — с тревогой подумал он. — Сейчас начнет обваливаться крыша». Судя по ощущению, огонь вот-вот должен был добраться до его ног. Подгоняемый ужасом, он из последних сил подтянулся и вывалился головой вперед из окна на россыпь стекла.

Чьи-то руки схватили его и грубо поволокли прямо по обломкам прочь от огня, высунувшего из окна свой язык вдогонку за Декером. Руки принадлежали Эсперансе, который, крепко держа Декера за куртку, вздернул его на ноги и перевалил через достававший ему до пояса заборчик.

Декер ощутил себя невесомым, но тут же тяжело рухнул наземь с противоположной стороны стены, прокатился по земле и уткнулся в сосновый ствол. Эсперанса прыгнул следом, преследуемый огнем, от которого сразу же вспыхнуло дерево. Пригибаясь под трещавшими в огне смолистыми ветками, полицейский потащил Декера дальше.

Рядом вспыхнуло еще одно дерево.

— Нам нужно срочно убираться отсюда! — крикнул Эсперанса.

Декер оглянулся на дом. Охваченные огнем и окутанные дымом руины, казалось, шевелились в струях раскаленного воздуха.

— Там Бет!

— Вы больше ничем не можете помочь ей! Мы должны убраться подальше!

Декер с трудом поднялся на ноги и попытался набрать в грудь воздух. Подавляя приступ тошноты, он рука об руку с Эсперансой пробирался через дымную пелену по склону пригорка, на котором стоял дом Бет. Сделав несколько шагов, он снова оглянулся и уставился на ярившийся по ту сторону ограды огненный ад.

— Христос, что же мне делать теперь? Бет! — опять выкрикнул он. — БЕТ!

Глава 6

1

Декер сидел, чувствуя себя совершенно обессилевшим, на укатанной до каменной твердости грунтовой поверхности проезжей части Камино-линдо. Он опирался спиной на правое заднее колесо автомобиля «Скорой помощи» и дышал через маску кислородом.

Газ был сух и горек на вкус, хотя, возможно, горечь была послевкусием того дыма, которым он надышался, — он не знал. Он слышал рядом с собой шипение кислорода в редукторе баллона, медик смотрел на циферблат манометра. Он слышал разноголосое гудение моторов пожарных и полицейских автомобилей, машин каких-то других экстренных служб. Он слышал голоса пожарных, что-то кричавших друг другу и поливавших водой из брандспойтов дымящиеся руины дома Бет.

«Моя вина, — думал он. — Все это — моя вина».

Он, должно быть, произнес это вслух, потому что медик спросил:

— Что? — Встревожено нахмурившись, он наклонился и снял маску с лица Декера. — С вами все в порядке? Нет позывов к рвоте?

Декер мотнул головой; от этого движения головная боль, раскалывавшая его череп, усилилась настолько, что он непроизвольно вздрогнул.

— Что вы хотели нам сказать?

— Ничего.

— Это неправда, — вмешался сидевший рядом с ним Эсперанса. — Вы сказали: «Моя вина. Это моя вина». — На покрытом сажей лице детектива выделялся овальный отпечаток вокруг рта и носа от маски, которую он снял. — Не ругайте себя. Никакой вашей вины здесь нет. Вы никак не могли предвидеть такое.

— Чушь собачья. Я переживал из-за того, что она могла угодить в опасность, поскольку находится рядом со мной. — Декер сплюнул; слюна была темной от сажи. — Я ни в коем случае не должен был позволить ей идти домой. Черт побери, я не должен был...

— Сидите спокойно, — потребовал медик. Он засучил штанины Декера и рассматривал кожу на его икрах. — Вам просто несказанно повезло. Огонь только подпалил ваши штаны, но они не загорелись. Волосы на ногах обгорели. И на руках. И на голове тоже начали тлеть. Пробудь вы там еще несколько секунд, и... Я не уверен, что у меня хватило бы смелости сунуться в такое пекло.

Тон Декера был полон горькой насмешки над самим собой:

— Да, чертовская смелость. Я не спас ее.

— Но сами чуть не погибли, пытаясь это сделать. Вы сделали все, что могли, — твердо заявил Эсперанса.

— Все? — Декер глубоко и мучительно закашлялся. — Если бы у меня была голова на плечах, я настоял бы, чтобы Бет осталась под охраной в больнице.

— Помолчите немного и выпейте вот это, — перебил его медик со «Скорой помощи».

Декер сделал большой глоток воды из бутылки. Капли потекли по подбородку, проделав белые полосы в слое сажи, покрывавшей его лицо.

— Я должен был сообразить, насколько легко для них будет войти в ее дом, пока все наблюдают за моим. Если бы я вошел внутрь, когда мы привезли ее домой, взрывы накрыли бы нас обоих.

Темно-карие глаза Эсперансы сделались мрачными; слова Декера, несомненно, взволновали и его. Он собрался было ответить, но его отвлекли вопли сирены еще одной полицейской машины и пожарного грузовика, прибывших на место происшествия.

Декер вновь отхлебнул воды и уперся неподвижным взглядом в пожарных, без устали поливавших водой кучу каменного крошева.

— Иисус. — Он выронил бутылку и поднес руки к лицу. Его плечи затряслись, и из глаз хлынули слезы. У него было такое ощущение, будто он продолжает задыхаться в дыму. Печаль стеснила его грудь. — О Иисус! Бет, как же я буду жить без тебя?

Он почувствовал руку Эсперансы на своем плече.

— Во всем, во всем виноват только я. Все это мои проклятущие ошибки, — пробормотал Декер сквозь слезы.

Он уловил шепот фельдшера «Скорой помощи»:

— Мы должны доставить его в больницу.

— Нет! — Декер говорил напряженным резким голосом: — Я хочу остаться здесь и помочь найти тех подонков, которые это сделали!

— А как, по-вашему, они могли взорвать бомбы? — неожиданно спросил Эсперанса.

— Что? — От неожиданности Декер не сразу понял вопрос. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сосредоточиться. Соберись, приказал он себе. Возьми себя в руки. Ты не сможешь найти тех, кто это сделал, если будешь биться в истерике. — Какое-то дистанционное устройство.

— Электронные детонаторы, приводимые в действие радиосигналом.

— Да. — Декер вытер слезы со своих покрасневших глаз. Бет, продолжал он думать. Боже всемогущий, как же я смогу жить без нее? Все, все это моя вина. — Таймером они не могли воспользоваться. Они же не могли заранее знать, какое время нужно установить, чтобы застать кого-нибудь дома.

Вид у Эсперансы делался все более и более озабоченным.

— Вероятнее всего, кто-то наблюдал за домом и ждал, когда наступит подходящий момент, чтобы нажать кнопку детонатора, — сказал Декер. — Возможно, кто-то сидел с биноклем на горе Солнце. Не исключено, впрочем, что кто-то ошивался здесь, на дороге, делая вид, что интересуется ночными событиями.

— Я отправлю полицейских, чтобы они опросили всех в округе, — сказал Эсперанса.

— Слишком поздно. Тот, кто нажал кнопку, давно смотался отсюда.

— Но ведь возможно, что какой-нибудь местный электронный сигнал случайно имел ту же частоту, на которую были установлены детонаторы. Что, если бомбы взорвались по ошибке? — предположил Эсперанса.

— Нет. Детонаторы активируются последовательностью двух различных частот. Их должны были установить на частоты такого диапазона, который нечасто используется в этой области.

— Вы, похоже, очень хорошо разбираетесь в этих делах, — заметил Эсперанса.

— Просто читал где-то. А вообще-то — здравый смысл, и ничего больше.

— Неужели?

К ним приблизились чьи-то тяжелые шаги. Декер вскинул голову и увидел Санчеса.

— Командир пожарников говорит, что развалины уже достаточно остыли и к ним можно подойти, — доложил полицейский Эсперансе. — Он считает, что такой сильный огонь мог возникнуть лишь в том случае, если бомбы были зажигательными.

— Мне это тоже пришло в голову. — Эсперанса с усилием поднялся на ноги. Его длинные волосы были подпалены. На джинсах и рубашке виднелись прожженные пятна и оставленные искрами дыры с обгоревшими краями. — Что пожарник может нам сказать такого, чего мы не знаем?

— Его команда начала искать тело. Он говорит, что дом с саманными и кирпичными стенами и кафельными полами ни при каких условиях не выгорит дотла, как деревянное каркасное здание. И искать здесь гораздо легче. Но пока что они не нашли никаких следов погибшей.

— Что-нибудь еще? — Голос Эсперансы звучал устало и даже подавленно.

— Да, но... — Санчес взглянул на Декера, очевидно, не считая удобным продолжать разговор в его присутствии.

— В чем дело? — Декер одним движением поднялся на ноги. В его кровь струей хлынул адреналин. — О чем вы не хотите говорить?

Санчес повернулся к Эсперансе.

— Может быть, сядем в патрульную машину? Надо кое-что сообщить вам.

— Нет, — сказал Декер. — Не утаивайте от меня ничего. Что бы вы не намеревались сказать, говорите это прямо здесь.

Санчес вопросительно взглянул на Эсперансу.

— Вы не против?

Эсперанса пожал плечами.

— Возможно, мистер Декер поделится с нами тем, что он знает, если мы сами поделимся с ним информацией. Что вы узнали?

— Нечто невероятное. Вы велели мне отправить офицеров, чтобы расспросить соседей, которые в этот момент почему-либо оказались снаружи, узнать, может быть, кто-то проходил в этот момент по улице. Кто-нибудь из тех бездельников, которые толкутся здесь с минувшей ночи, вполне мог что-то заметить.

— И что, удалось нашим людям найти кого-нибудь полезного? — спросил Эсперанса, не дождавшись продолжения.

— Вообще-то мне кажется, что это скорее осложнение, а не польза, — протянул Санчес.

— Черт побери, — Декер шагнул вперед, — что вы пытаетесь скрыть от меня?

— Внизу, на Форт-Коннор-лэйн — это улица, которая проходит ниже и позади этих домов, — женщина искала потерявшуюся собаку. Как раз перед самыми взрывами ее сильно удивил человек, который торопливо спускался вниз по склону среди деревьев и кустов.

— Тот, кто взорвал бомбы, — заявил Декер. — Женщина достаточно хорошо запомнила этого человека, чтобы описать его?

— Да. Это тоже была женщина.

Декер испытал такое чувство, будто получил от умелого боксера удар в область сердца.

— Она несла чемодан, — добавил полицейский.

— Что-что?

— Привлекательная, лет тридцати, может быть, чуть больше или меньше, с длинными темно-рыжими волосами, одета в джинсы и пуловер. Правая рука была спрятана под пуловером, как будто повреждена.

Декеру пришлось опереться рукой о машину «Скорой помощи». Ему показалось, что земля снова содрогнулась. У него закружилась голова, задрожали ноги. Он подумал, что лишается рассудка.

— Но ведь вы же описали...

— Бет Двайер. Совершенно верно, — отозвался Санчес. — Женщина, искавшая собаку, говорит, что на Форт-Коннор-лэйн стоял автомобиль. В нем сидел мужчина. Увидев женщину с чемоданом, он поспешно вышел наружу, положил ее чемодан в багажник и помог ей сесть в машину. И как раз в тот момент, когда взорвались бомбы, они отъехали.

— Я не понимаю... — пробормотал Декер. — Это не имеет смысла. Как?..

Усталой походкой к ним приблизился пожарный, снял медный шлем с широкими полями, вытер грязной рукой пот с перемазанного сажей лица и с удовольствием взял бутылку с водой, которую протянул ему фельдшер «Скорой помощи».

— Пока что никаких следов жертвы, — сказал он Эсперансе, сделав большой глоток.

Сердце Декера забилось так, что его, казалось, затрясло. Мысли путались.

— Но почему?.. Бет жива! Что она делала на склоне? Кто, черт возьми, был в автомобиле?

2

Это казалось невозможным. Бет не погибла! Декер ощутил прилив облегчения и смутной надежды. И одновременно его охватывали все нараставшая тревога и растерянность, вызванные ее непонятным поведением.

— Как вы познакомились с Бет Двайер? — спросил Эсперанса. Они сидели напротив друг друга в гостиной Декера.

— Она пришла в мой офис. Она хотела купить дом. «Этого не может быть», — подумал Декер, резко откинувшись на диване.

— Когда это случилось?

— Два месяца назад. В июле.

«Я, похоже, теряю рассудок», — думал Декер.

— Она была местная?

— Нет.

— Откуда она приехала?

— С востока. — У Декера мучительно болела голова.

— Из какого города?

— Где-то неподалеку от Нью-Йорка.

— Почему она приехала в Санта-Фе?

— Ее муж умер в январе. Рак. Она хотела уйти от тяжелых воспоминаний, начать новую жизнь.

"Точно, как и я хотел начать новую жизнь", — добавил про себя Декер.

— Это дорогой район, — заметил Эсперанса. — Откуда она взяла деньги на покупку этого дома?

— У ее мужа была застрахована жизнь на крупную сумму.

— Похоже, что и впрямь на очень крупную. А чем он занимался?

— Я не знаю.

Эсперанса даже растерялся.

— Мне казалось, что вы были близки.

— Да.

— И при этом вы не знаете ничего важного о ее прошлой жизни.

— Я не хотел задавать лишних вопросов, — сознался Декер. — Не хотел тревожить воспоминания, когда со дня смерти ее мужа прошло меньше года.

— Вроде того, чтобы напомнить, где ты, дескать, жила? Что тревожащего могло быть в таком вопросе?

— Мне просто не хотелось ее расспрашивать. — Это была еще одна ложь. Декер точно знал, почему он не расспрашивал Бет. В своей прежней жизни он взял за непререкаемый обычай выпытывать все мельчайшие подробности личной информации у всех людей, с которыми ему доводилось встречаться, хотя совершенно не знал, когда эти сведения могут ему пригодиться и пригодятся ли они вообще. Но с момента прибытия в Санта-Фе, когда он начал новую жизнь, начал делать из себя другого человека, он стал сознательно подавлять в себе прежний расчетливый образ действий.

— И что, страховка ее мужа была такой большой, что обеспечивала ей жизнь даже после того, как эта женщина купила вот этот дом через забор от вашего?

— Она зарабатывала на жизнь как художник, — сказал Декер.

— О? И какой галереи?

— В Нью-Йорке.

— Но как называется эта галерея?

— Я не знаю, — в который уже раз повторил Декер. — Даже представить себе этого не могу. Но я видел человека, который управляет галереей. Он приезжал к Бет. Его зовут Дэйл Хоукинс.

— Когда это было?

— В четверг. Первого сентября.

— Как вам удалось так точно это запомнить?

— Прошло всего девять дней. Впрочем, я запомнил потому, что именно в этот день Бет закончила оформление всех бумаг насчет дома. — Но у Декера была другая причина для того, чтобы так хорошо запомнить эту дату, — той ночью он и Бет впервые занимались любовью. «Бет! — мысленно воззвал он. — Ради бога, объясни, что происходит? Почему ты убежала по этому чертовому склону за своим домом? Что за мужчина ждал тебя в автомобиле?»

— Мистер Декер.

— Прошу прощения. Я... — Декер заморгал, сообразив, что полностью отключился от реальности, а Эсперанса тем временем продолжал говорить с ним.

— Вы сказали, что кто-то с пультом управления дистанционным взрывателем должен был наблюдать за домом.

— Совершенно верно.

— Почему этот человек не взорвал бомбы, когда вы стояли с миссис Двайер около ее дома?

— Пока я не оказался в доме, у него не было стопроцентной уверенности в том, что от взрыва будет толк.

— И поэтому он решил дождаться вашего отъезда и только после этого устроил взрывы? — спросил Эсперанса. — И какой смысл вы видите в этой тактике?

Декер почувствовал, что у него холодеет в жилах кровь.

— Конечно, если целью были вы, — добавил Эсперанса.

— То есть целью была Бет? — Декеру стало настолько холодно, что он задрожал. — Вы хотите сказать, что и сегодня днем, и вчера вечером они охотились не на меня?

— Она, очевидно, боялась чего-то. Иначе зачем ей было карабкаться с больной рукой по этому склону?

У Декера по коже бегали мурашки.

— Им нужна была Бет? Иисус. — Ничего из его огромного опыта — ни в войсках специального назначения, ни в антитеррористической разведке — не могло сравниться с тем, через что ему приходилось проходить сейчас. Он никогда не чувствовал себя настолько уязвимым в эмоциональном отношении. Но тогда, до приезда в Санта-Фе, он никогда не ослаблял свои защитные механизмы, и ни о какой эмоциональной уязвимости не могло даже быть и речи.

— Вы только что говорили о радиочастотах, которые используют дистанционные взрыватели, — сказал Эсперанса. — Где, интересно, вы узнали, как взрывают дома?

Декер пропустил вопрос мимо ушей. Он был слишком погружен в свои мысли. Более года он пребывал в состоянии отречения от своих привычек и инстинктов, убеждал себя в том, что все, что ему требуется для того, чтобы быть довольным жизнью, это полное отсутствие подозрительности, открытость к настоящему и столь же полный отказ от прежнего образа жизни, целиком базировавшегося на расчетливости. Но теперь все эти привычки вернулись к нему в столь полном объеме, что он поразился. Взяв со стола телефонный справочник, он нашел нужное и быстро набрал номер.

— Мистер Декер, что вы делаете?

— Звоню в больницу Сент-Винсента.

Эсперанса озадаченно смотрел на него.

Когда коммутатор ответил, Декер попросил:

— Пожалуйста, соедините меня с кем-нибудь из медсестер, наблюдающих за палатой три один один шесть.

Дождавшись еще чьего-то ответа, Декер заговорил снова:

— У вас лежала женщина с огнестрельным ранением по имени Бет Двайер, которую недавно выписали. Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из медсестер, которые ухаживали за ней.

— Один момент.

Декеру опять пришлось немного подождать.

— Да, я помогала Бет Двайер, — раздался в трубке приятный женский голос. — Правда, я пришла на работу только в семь. До этого ею занимались другие медсестры.

— С вами говорит один из полицейских, расследующих обстоятельства происшествия.

— Эй, — негромко запротестовал Эсперанса, — вы понимаете, что творите?

Декер вскинул руку, жестом умоляя Эсперансу позволить ему поговорить.

— У нее были какие-нибудь посетители?

— Только один мужчина, ее друг.

«Это, скорее всего, был я», — подумал Декер. Но период, когда он с готовностью принимал желаемое за действительное, уже закончился.

— Как выглядел этот человек?

— Высокий, хорошо сложенный, лет сорока.

— Рыжеватые волосы?

— Насколько я помню, да. Он показался мне таким... спортивным, решительным. А больше я никого не видела.

— А как насчет телефонных звонков?

— О, она очень много звонила.

— Что?

— И ей тоже звонили несколько раз. Некоторое время телефон звонил вообще почти непрерывно. Но если я находилась в палате, она не говорила до тех пор, пока я не выходила.

У Декера сдавило сердце.

— Спасибо, — он с трудом выдавил из себя это короткое слово. — Вы очень помогли нам. — Глубоко задумавшись, он несколько секунд держал трубку в руке и лишь потом медленно положил ее на рычаг.

— Что все это значит? — вскинулся Эсперанса. — Вы знаете, что делают с теми, кто выдает себя за полицейских?

— Бет звонила сама и приняла несколько телефонных звонков. Но, насколько мне известно, я единственный ее близкий друг в этом городе. В таком случае кому она звонила и кто звонил ей?

— Если ее звонки были междугородными и она делала их не за счет абонента, то вызываемые номера должны быть зарегистрированы, — сказал Эсперанса.

— Раздобудьте их. Но я подозреваю, что звонки были местные — что она говорила с тем самым человеком, который ждал ее на Форт-Коннор-лэйн и усадил в машину. Я принес ей какую-то — первую попавшуюся — одежду, чтобы она могла переодеться, когда ее выпишут из больницы, и она сказала мне, что чувствует себя настолько безобразной, что стесняется одеваться в моем присутствии. Она попросила меня подождать снаружи, в коридоре. Учитывая ее рану и то, что ей вполне могла потребоваться помощь, я подумал, что сейчас не самое подходящее время для скромности, но не стал возражать. А теперь я почти уверен, что она воспользовалась этой возможностью, чтобы сделать последний звонок этому человеку, сказать, что ее выписывают, и договориться, в какое время он будет ее ждать. Но, гори он в аду, кто это был?

К эмоциям, владевшим Декером, ободрявшим и сбивавшим с толку — радости от того, что Бет жива, и недоумению из-за ее поведения, — внезапно прибавилась новая: ревность. Помилуй бог, неужели такое может быть? Неужели Бет имела тайного любовника? Неужели все то время, пока я ее знал, она встречалась с кем-то еще? В его мозгу билось множество безответных вопросов. Каким образом она могла встречаться с ним? Мог ли кто-нибудь приехать следом за ней с востока? Кто-то из ее прошлой жизни?

— Этот мужчина, который ждал в автомобиле... Хозяйка собаки, надеюсь, рассмотрела его достаточно хорошо, чтобы дать четкое описание? — спросил Декер.

— Это должен знать Санчес.

Едва Декер успел сделать несколько порывистых шагов в сторону двери, за которой стоял, охраняя вход, Санчес, как дверь резко распахнулась ему навстречу.

Появился Санчес и сразу же ошарашил Декера:

— Вас хотят видеть двое мужчин, которые утверждают, что они ваши друзья.

— Вероятно, соседи или коллеги по работе. Скажите им, что я поговорю с ними позже. Послушайте, я как раз хотел кое о чем вас спросить.

— Они очень настойчивы, — сказал Санчес. — И особо подчеркнули, что они ваши старые, очень старые друзья. Они говорят, что их зовут Хэл и Бен.

3

— Хэл и?.. — Декер попытался не выдать своего удивления. — Да. — Он весь внутренне подобрался. — Я их знаю. Впустите их.

Хэл и Бен были теми самыми оперативниками, которые поджидали Стива в вестибюле отеля «Сент-Режис» после его вызвавшей столько шума отставки без малого полтора года назад. Они расспросили его о причинах такого поступка и в конце концов решили, что он не представляет угрозы для безопасности Управления, и позволили ему продолжить путь в святилище, каким ему представлялся Санта-Фе, не забыв, впрочем, сделать в завуалированной форме предупреждение о том, что он не должен позволить гневу, порожденному римскими событиями, развязать ему язык.

Теперь он мог предположить лишь одно — что они были следователями, присланными его прежним работодателем в ответ на телефонный звонок, которым он сообщил о нападении на его дом и который снабдил кодовым сигналом о чрезвычайном положении. Когда приезжие появились в двери, Декер отметил, что они не очень изменились с момента их последней встречи — аккуратно одетые, высокие — футов шесть, — 190 фунтов весу, близкие по возрасту к Декеру — сорок один, — резкие черты лица, внимательные глаза. Оба одеты в спортивные костюмы цвета хаки и обуты в крепкие уличные ботинки. Окинув беглыми, но цепкими взглядами гостиную, они якобы мельком оглядели Эсперансу и сосредоточились на Декере.

— Что происходит? — спросил Хэл. — Почему у двери стоит полицейский? Что случилось на этой улице?

— Долгая история. Это сержант Эсперанса. Сержант, позвольте представить вам Хэла Веббера и Бена Эйсили. — Фамилии были вымышленными, но на них, как знал Декер, были выписаны фальшивые документы, которыми парни обычно пользовались. — У нас было много общих дел, когда я работал в Виргинии. Они предупреждали, что собираются заглянуть ко мне в один из ближайших уик-эндов, но, видимо, у меня вылетело из головы, что они имели в виду именно уик-энд фиесты.

— Понимаю-понимаю, — отозвался Эсперанса, который, как можно было заметить с первого же взгляда, не купился на эту историю. Он пожал руки незваным гостям, демонстративно оглядев каждого с головы до ног и сравнив их внешность с обликом Декера. — Это, наверно, тоже продавцы недвижимости, хорошо знающие о том, как устроены бомбы с дистанционным управлением?

Хэл вскинул на него озадаченный взгляд.

— Бомбы? Неужели по соседству случилось что-то такое? Произошел взрыв?

— Сержант, вы не дадите мне несколько минут поговорить наедине с моими друзьями? — Не дожидаясь ответа, Декер указал Хэлу и Бену на дверь, выходившую на маленькую площадку для барбекю рядом с кухней.

— Нет, — резко бросил Эсперанса.

Декер остановился и оглянулся на него.

— Извините, не понял?

— Нет, я не дам вам ни минуты для разговора с ними наедине. — Обветренное лицо Эсперансы сделалось суровым. — С самого начала вы вели себя уклончиво и отказывались сотрудничать. Я больше этого не допущу.

— Но, если я не ошибаюсь, вы сами сказали, что ФБР попросило вас передать им расследование этого случая.

— Нападения на ваш дом. Но не взрывов по соседству.

— ФБР? — с озадаченным видом переспросил Бен.

— Мне совершенно не важно, что вы намереваетесь сообщить этим людям нечто существенное, но если вы это сделаете, то только в моем присутствии, — заявил Эсперанса. — Скажите и мне что-нибудь полезное.

— ФБР? — повторил Бен. — Я что-то не врубаюсь. Какое отношение ФБР может иметь ко всему этому?

— Сержант, но мне и в самом деле необходимо поговорить с этими людьми наедине, — настаивал Декер.

— Я арестую вас.

— По какому же обвинению? Хороший адвокат снимет все обвинения сегодня же вечером, — сказал Декер. — В самом крайнем случае меня выпустят под залог.

— В субботу уик-энда фиесты. У вашего адвоката будет адски сложная проблема — найти судью, который согласится его выслушать, — резко ответил Эсперанса. — Вы не выйдете из тюрьмы до завтра, а может быть, и до понедельника. Я не думаю, что вы захотите потерять столько времени. Так притворитесь, что меня здесь нет. Что вы хотите сказать этим людям?

«Время, — с тревогой подумал Декер. — Я должен, не откладывая, начать поиски Бет. Я не могу позволить себе потерять два дня. Ужасно!» Он чувствовал, как его разрывает между двумя противоположными устремлениями. До сих пор он был твердо настроен защищать своего бывшего работодателя и не позволить притянуть его к расследованию, но теперь у него появился другой, куда более важный приоритет: он должен найти Бет; он должен узнать, кто хотел убить ее.

— Я в прошлом работал на американское правительство.

— Эй, поосторожнее, — одернул его Бен.

— У меня нет выхода.

— Правительство? — Эсперанса насторожился. — Вы говорите о...

— Я не говорю ничего такого, от чего не смог бы отпереться, — ответил Декер. — Эти люди были моими партнерами. Они приехали сюда, чтобы выяснить, имело ли нападение, случившееся прошлой ночью, какое-либо отношение к тем щекотливым вопросам, к которым я был причастен.

— Успокойся, — сказал Хэл Декеру.

— Именно это намерен выяснить и я, — добавил Декер, пронзив Эсперансу яростным взглядом.

Ответный взгляд Эсперансы оказался не менее пронзительным. Впрочем, выражение лица детектива сделалось мягче. Он кивнул.

Декер повернулся к Хэлу.

— Вы добрались сюда скорее, чем я ожидал.

— Мы были в Далласе. Вылетели на самолете компании. Меньше двух часов полета.

— Спасибо, что прилетели.

— Да просто не оставалось ничего другого, — объяснил Бен. — Нас предупредили, что телефонная связь с тобой небезопасна. Мы хотели, так сказать, пощупать все своими руками, прояснить кое-какие неясности — о них ты говорил, когда сообщил о нападении, — а затем войти в контакт с местными фэбээровцами.

— Что вы уже успели сделать? — вмешался Эсперанса. — Поговорили с ФБР?

— Нет, — отрезал Хэл.

— Пусть не лично, а по телефону, — настаивал Эсперанса.

— Нет, — еще тверже заявил Хэл.

— Но начальник местного отдела ФБР говорил со мной этим утром и официально потребовал передать им расследование нападения, случившегося прошлой ночью, — сказал Эсперанса.

— Вы упомянули об этом раньше, но я тогда не понял, о чем вы толкуете, — сказал Бен. — Ни один человек с нашей стороны пока что не связывался с федералами. Мы хотели самолично изучить случившееся, прежде чем принять решение об их привлечении.

Декер почувствовал, как им овладевает нехорошее предчувствие. Оно прямо-таки физически ощутимо расползалось по нервам.

Впрочем, Эсперанса первым высказал тот вопрос, ответ на который так требовался Декеру:

— Если вы не просили федералов о вмешательстве, то, ради бога, кто же это сделал?

4

Машина резко свернула с Олд-Санта-Фетрейл на Пасео-де-Перальта. Санчес со всей скоростью, которую мог себе позволить, не включая сирены, гнал полицейский автомобиль через центр города, охваченный суетой фиесты. Хэл с непроницаемым лицом сидел рядом с водителем. Декер, ощущавший непрерывное сердцебиение, съежился на заднем сиденье между Беном и Эсперансой.

Эсперанса закончил торопливую беседу по мобильному телефону и нажал кнопку отключения.

— Он сказал, что будет нас ждать.

— А что, если он не скажет нам того, что мы хотим знать? — спросил Декер.

— В таком случае мне придется сделать один-два звонка в Виргинию, — ответил Бен. — Рано или поздно он скажет нам. Это я гарантирую.

— Рано, — сказал Декер. — Лучше бы это случилось пораньше. Прошло уже два часа с тех пор, как Бет спустилась по этому чертовому склону и села в этот чертов автомобиль. Сейчас она уже может быть в Альбукерке. Черт возьми, если она отправилась прямо в аэропорт, то сейчас, вполне вероятно, уже сидит в каком-нибудь самолете.

— Давайте выясним. — Эсперанса принялся нажимать кнопки своего сотового телефона.

— Куда вы звоните?

— В службу безопасности аэропорта Альбукерке.

— А что, если она воспользовалась аэропортом в Санта-Фе? — осведомился Хэл.

— Туда я тоже позвоню. Но из местного аэропорта отправляется лишь несколько пассажирских рейсов. Маленькие поршневые самолетики. Узнать, появлялась ли она там, будет совсем нетрудно.

На вызов кто-то ответил. Эсперанса начал разговор.

А Декер повернулся к Бену. На протяжении всего лишь одного, но показавшегося ему очень долгим мгновения, он испытал тревожное ощущение того, что он снова едет по Манхэттену и Бен с Хэлом снова допрашивают его. Или, может быть, допрос, который он пережил год назад, так и не прерывался и сейчас он находится в каком-то жутком кошмаре наяву.

— Бен, когда вы приехали, ты сказал, что вы хотите прояснить какие-то неясности, о которых я якобы говорил, когда сообщил о нападении. Что ты имел в виду?

Бен вынул из кармана сложенный листок бумаги.

— Это присланная по факсу расшифровка стенограммы части твоего сообщения. — Бен провел пальцем по страничке. — Оперативный дежурный, с которым ты говорил, сказал тебе: «Мы больше не несем за вас ответственности». Ты ответил: «Послушайте, вы так вовсе не считали, когда я вышел в отставку. Вы крутились вокруг меня все это время. Я уже думал, что ваши проверки безопасности никогда не закончатся. Черт побери, вы же еще два месяца назад держали меня под наблюдением».

Декер кивнул, ощущая, как на него с головокружительной силой нахлынуло deja vu[22], порожденное его собственными словами, которые он слышал сейчас из чужих уст.

— Так в чем же здесь проблема?

— Оперативный дежурный тогда ничего тебе не сказал, потому что сам не понял, что ты подразумевал в своей последней фразе. Он перепроверил твое досье. Никто из нашей организации не вел наблюдения за тобой.

— Но это неправда, — возразил Декер. — Два месяца назад я видел команду. Я...

— В самом начале, когда ты только-только приехал в Санта-Фе, мы присматривали за тобой, это верно, — сказал Бен. — Но потом мы решили, что легче и дешевле будет контролировать твои финансовые документы. Если бы у тебя внезапно появилось больше денег, чем можно было бы объяснить твоей новой работой, то мы заглянули бы к тебе и поинтересовались, кому ты продаешь тайные сведения и за какие деньги. Но в твоих доходах не было ничего подозрительного. Ты, похоже, совершенно разобрался со своим отношением к тем проблемам, которые заставили тебя уйти. В визуальном наблюдении не было ровно никакой необходимости. Может быть, за тобой кто-то и наблюдал, но команда определенно была не от нас.

— Ты что же, считаешь, что я поверю, будто Брайан МакКиттрик решил последить за мной в свое свободное время от работы на вас?

— Брайан МакКиттрик? — резко переспросил Хэл. — О чем ты говоришь?

— Я говорю вам, что я видел его.

— Два месяца назад?

— МакКиттрик возглавлял команду наблюдения, — сказал Декер.

— Но МакКиттрик не работает у нас с февраля.

Декер не проронил ни слова.

— Его отец умер в декабре, — пояснил Бен. — Когда сыночка стало некому защищать, в ответ на наши жалобы на него начали обращать внимание. Он провалил еще два задания. И его вышвырнули из организации.

Эсперанса прикрыл рукой микрофон своего сотового телефона.

— Эй, парни, нельзя ли потише? Я из-за вас ничего не слышу. Луис? — Он наклонился вперед, к Санчесу. — Полиция Альбукерке хочет знать, есть ли у нас описание автомобиля, в котором уехала Бет Двайер. Свидетельница описала тебе его?

— Старая леди мало что понимает в автомобилях. — Санчес плавно поворачивал баранку, вписываясь в изгиб переполненной кривой Пасео-де-Перальта. — Она сказала только, что машина была большой, серой и показалась ей новой.

— Это все?

— Боюсь, что да.

— Отлично. Просто отлично! — воскликнул Эсперанса. — А как насчет человека, который сидел за рулем? Может быть, она все-таки догадалась посмотреть на него, пока он убирал чемодан Бет Двайер в багажник.

— Когда дело доходит до описания людей, зрение у леди делается на все сто. Парню было немного за тридцать. Высокий. Плотного сложения. Показался ей похожим на игрока в футбол. Квадратная челюсть. Белокурые волосы.

— Квадратная челюсть? Белокурый?.. — Декер нахмурился.

— Что случилось?

— Похож на игрока в футбол? Это очень напоминает...

— Ты знаешь кого-то, кто подходит под это описание?

— Этого не может быть. — Декеру вдруг стало нечем дышать. Все, что он сейчас услышал, не имело никакого смысла. Вообще ничего не имело смысла. Брайан МакКиттрик.

— Описание полностью соответствует Брайану МакКиттрику. Но если он не работает на вас, — Декер взглянул на Бена, — то на кого же он работает?

5

Декер не стал дожидаться, пока Санчес остановит автомобиль прямо под знаком «Стоянка запрещена». Он выскочил еще на ходу и бегом кинулся к длинному трехэтажному землистого цвета административному зданию. За ним поспевали Эсперанса, Хэл и Бен. По широким бетонным ступеням они взбежали к целой ленте стеклянных дверей, перед которыми их поджидал мужчина лет сорока, среднего роста и веса, с хорошей стрижкой и небольшими бакенбардами. Одет он был в слаксы и голубую спортивную куртку. К поясному ремню был пристегнут пейджер. В руке он держал мобильный телефон.

— Здесь будет лучше. Я был на обеде по случаю фиесты. — Мужчина извлек из кармана связку ключей и вознамерился отпереть одну из дверей. При этом он почти не отводил взгляд от Эсперансы, который не успел переодеться и так и щеголял в изгвазданных сажей, прожженных и рваных рубашке и джинсах. — Что с вами случилось? По телефону вы сказали, что ваш визит имеет некоторое отношение к тому вопросу, который мы обсуждали сегодня утром.

— У нас нет времени сидеть в вашем офисе, — вмешался Декер. — Мы надеемся, что вы сможете сказать нам все, что нам требуется, прямо здесь.

Мужчина опустил руку с ключом, который еще не успел вставить в скважину, и нахмурился.

— А вы-то кто такой?

— Стивен Декер, тот самый человек, чей дом подвергся нападению, — сказал Эсперанса. — Мистер Декер, это — старший резидент ФБР агент Джон Миллер.

— Почему вы отобрали расследование нападения у сержанта Эсперансы? — немедленно спросил Декер.

Этот вопрос застал Миллера врасплох, и шеф ФБР ответил не сразу.

— Это конфиденциальные сведения.

— Складывается такое впечатление, будто целью нападения был не я, а женщина, с которой меня видели. Моя соседка. Ее имя Элизабет Двайер. Она называет себя Бет. Это имя что-нибудь вам говорит?

На сей раз Миллер отреагировал без паузы.

— Я не готов обсуждать этот вопрос.

— Ее дом был взорван сегодня.

Миллер дернулся, как будто ему дали пощечину.

— Что?

— Мне наконец-то удалось привлечь ваше внимание? Теперь вы готовы обсудить вопрос? Почему вы вмешивались в расследование о нападении на меня?

— Дом Элизабет Двайер взорван? — Миллер с удивленным видом повернулся к Эсперансе. — Она была там? Она погибла?

— По всей вероятности, нет, — ответил Эсперанса. — Мы не нашли тела. Женщину, похожую на нее, видели садящейся в автомобиль на Форт-Коннор-лэйн за несколько секунд до взрывов.

— Почему вы не сказали мне об этом, когда звонили?

— Я говорю это теперь.

Миллер смерил детектива негодующим взглядом.

— Я терпеть не могу, когда мной манипулируют.

— А мне не нравится, когда в меня стреляют, — перебил его Декер. — Кто пытается убить Бет Двайер? Что вы знаете о человеке по имени Брайан МакКиттрик? Каким образом вы ввязались во все это?

— Никаких комментариев, — категорически заявил Миллер. — Беседа окончена.

— Только после того, как вы дадите мне кое-какие ответы.

— И если я этого не сделаю? — вызывающе спросил Миллер. — Что вы собираетесь делать, если я вам ничего не отвечу?

— Неужели для вас безразлично, что жизнь Бет в опасности?

— Так или нет, но в любом случае это не ваше дело.

Декер почувствовал, что у него вскипела кровь в жилах. Он окинул агента яростным взглядом и с превеликим трудом сдержал порыв схватить Миллера за грудки и высадить его спиной стеклянную дверь. «Бет! — мысленно взывал он. — Не знаю, кто хотел тебя убить, но к настоящему времени они вполне могли поймать тебя. А этому сукину сын, похоже, и дела никакого нет».

— Ну? — резко бросил Миллер.

Декер сделал шаг назад. Он приказал себе успокоиться. Он сказал себе, что для Бет не будет никакого толку, если он позволит арестовать себя за нападение на агента ФБР. «Успокойся», — мысленно повторил он; его грудь вздымалась.

— Очень разумно, — проронил Миллер.

— Мы должны об этом поговорить, — сказал Эсперанса.

— Нет, — отрезал Миллер, — не должны. Прошу извинить меня. Мне необходимо сделать несколько важных телефонных звонков. — Он отпер дверь и вошел в здание. Смерив оставшихся снаружи недовольным взглядом сквозь стекло, он запер за собой дверь и удалился целеустремленной походкой.

— Когда все это кончится, я с ним поговорю, — пообещал Декер.

6

Выйдя из полицейского автомобиля на своей подъездной дорожке, Декер окинул мрачным взглядом Камино-линдо, где все еще стояло несколько пожарных машин и дымились развалины дома Бет. Зрители переполнили ближнюю сторону дороги. Команда телевидения нацелила камеру на развалины.

— Я сожалею, — оставшийся сидеть в машине Эсперанса развел руками.

Декер был слишком подавлен и озабочен, чтобы как-то ответить.

— Я еще попробую воздействовать на него, — сказал Эсперанса. — Возможно, он все же хоть что-то скажет.

— Конечно, — вяло отозвался Декер. Никогда еще он не чувствовал себя настолько беспомощным. Хэл и Бен стояли рядом с ним.

— Я буду продолжать теребить полицию Альбукерке и службу безопасности аэропорта, — добавил Эсперанса.

— Не исключено, что Бет и МакКиттрик отправились в Денвер или Флагстаф, — ответил Декер. — Черт возьми, я не могу даже предположить, куда они могли рвануть.

— Ладно, если я что-нибудь услышу, то сообщу вам. Хотя бы чтобы ответить услугой за услугу. Вот моя карточка. — Эсперанса написал что-то на картонном прямоугольничке. — Это мой домашний номер телефона.

Декер кивнул.

Темно-синий полицейский автомобиль тронулся с места, описал дугу, объезжая грузовики и толпу зевак, собравшихся возле дома Бет, развернулся и укатил туда же, откуда приехал.

Щурясь от закатного солнца, Декер смотрел на хвост пыли, удалявшийся по Камино-линдо.

— Этот детектив вовсе не обязан что-то говорить нам, — сказал Хэл. — И он просто должен был отнестись к нам с подозрением. Конечно, он же не может взять и поверить нам на слово, что мы каким-то боком связаны с разведкой.

— Согласен, — подхватил Бен. — А сейчас он наверняка в лепешку разобьется, чтобы разузнать нашу подноготную. Только черта с два он что-нибудь узнает.

— Он достаточно знает дело, чтобы не сообщить этому фэбээровцу, что вы офицеры разведки, — заверил Декер. — Учитывая, что ФБР ведет со всеми другими агентствами непрерывную войну за сферы влияния, Миллер сказал бы нам еще меньше.

— Еще? Да ты что? Он же не сказал нам ровным счетом ничего! — удивился Хэл.

— Не совсем так. — Декер проводил взглядом полицейский автомобиль и, когда он скрылся из виду, повернулся и открыл ворота. — Интерес Миллера к Бет, который он не смог скрыть, подтверждает, что именно она была реальной целью нападения, а когда я упомянул Брайана МакКиттрика, Миллер опять же не смог скрыть, что это имя ему знакомо. О да, он что-то знает. Другое дело, непонятно, какой толк от этого может быть нам.

Хэл и Бен переглянулись с таким видом, будто оба чувствовали себя неловко.

— В чем проблема? — спросил Декер.

— В нас, — отозвался Хэл.

— Что ты имеешь в виду?

— Нас направили сюда, чтобы мы выяснили, не могло ли то, что случилось прошлой ночью, быть как-то связано с каким-нибудь из твоих прежних назначений, — сказал Бен.

— И?

— Никакой связи нет. — Бен произнес это, опустив глаза и внимательно глядя на свой ботинок, которым он перекатывал на дороге камешек. — В чем бы ни состояла проблема Бет Двайер, это твоя личная головная боль. Мы не уполномочены оказывать тебе помощь.

Декер промолчал.

— Как только мы это сообщим, нас отзовут, — добавил Бен.

Декер продолжал хранить молчание.

— Если честно, — присоединился к напарнику Хэл, — это действительно не наша компетенция.

— В таком случае, черт вас возьми, садитесь в вашу тачку и валите отсюда! — вскипел Декер. — Я и без вас справлюсь.

— Каким же образом?

— Должен быть какой-то выход. И, каким бы он ни был, я его найду. Проваливайте.

— И что, никаких обид? — спросил Хэл.

— А разве я похож на обидчивого? — горько произнес Декер. Он шагнул в свой двор, тяжело опустился на скамью и погрузился в размышления, беззвучно бормоча себе под нос. Если Эсперанса ничего не узнает в аэропорту Альбукерке, если он решит умолчать о чем-нибудь из того, что ему удастся выяснить... Перед внутренним взором Декера предстало написанное огромными горящими буквами слово «ТУПИК». Но все же он продолжал думать о Бет. Какая опасность могла угрожать ей в настоящее время? Почему она оказалась с МакКиттриком? Почему она лгала мне? — Что-то... — Декер нетерпеливо стукнул правым кулаком по скамейке. — Должно быть еще что-то, чего я не заметил, еще какая-то возможность разузнать, что она скрывала.

Декер услышал приближавшиеся неторопливые шаги и, подняв голову, увидел Хэла, остановившегося рядом с ним.

— Она никогда не говорила, что хотела отправиться в какое-нибудь конкретное место? — спросил Хэл.

— Нет. Говорила только, что хотела закрыть дверь, связывавшую ее с прошлой жизнью на востоке. Я думал, что вы собрались уезжать.

— Особой спешки нет.

— Неужели? — Чувствуя себя пришибленным, Декер вообразил, как Брайан МакКиттрик везет Бет по Форт-Коннор-лэйн, как слышит она грохот и ощущает сотрясение от взрывов, превративших в груду щебня ее дом, оставшийся на холме. "Если бы только старуха, видевшая автомобиль, запомнила номер... Номер... Возможно, на телефонной станции все же были зарегистрированы телефонные номера, по которым она звонила. Это могло бы дать направление для поисков. Или же звонки, которые она сделала со своего домашнего телефона. Нужно напомнить Эсперансе, чтобы он проверил это".

Но Декер все еще относился к Эсперансе с изрядным недоверием, и это давало ему дополнительный повод для тревоги. А что, если Эсперанса утаивает от него информацию?

— Должен быть и другой путь, — повторил Декер. — Какие у нас есть способы отыскать ее? Через картины? Даже пытаться нечего. Она никогда не говорила мне, с какой из нью-йоркских галерей работала. Там же сотни и сотни галерей. Время очень сильно поджимает, так что просто физически невозможно проверить каждую из них. К тому же, кто знает, может быть, и галерея была ложью и Бет никогда не продавала никаких картин. Единственным подтверждением этой истории был торговец произведениями искусства, которого я здесь встретил, Дэйл Хоукинс, а он, вполне возможно, был совсем не тем, за кого его выдала Бет. Если бы только я догадался записать номер автомобиля, который он поставил перед ее домом. Но у меня тогда не было причин для подозрительности.

Когда Декер снова поднял голову, он заметил, что Хэл и Бен как-то странно смотрели на него.

— Ты в порядке?

— А в чем дело?

— Ты размахиваешь руками и бормочешь что-то невнятное.

— Автомобиль, — сказал Декер.

— Извини?

— Автомобиль, на котором приехал Хоукинс. Вот именно!

— О чем ты говоришь?

— Дэйл Хоукинс приехал на прокатном автомобиле. — Декер почувствовал резкий прилив возбуждения и вскочил. — Когда я проходил мимо машины, то заглянул в окно и увидел на переднем пассажирском сиденье конверт с документами прокатной фирмы. Я почти уверен, что это была «Эйвис». И я совершенно уверен, что дело происходило первого сентября, потому что именно в этот день Бет закончила оформление покупки дома. Синий «Шевроле Кэвэлайер». Если Дэйл Хоукинс прилетел в Альбукерке, как он утверждал, то арендовал бы автомобиль в аэропорту. Он должен был бы показать водительские права и кредитную карточку. Я могу узнать его домашний адрес. — Возбуждение Декера улеглось так же внезапно, как возникло. — Если, конечно, Эсперанса захочет сообщить мне, что ему удастся выяснить в фирме проката автомобилей.

Декер оглядел Хэла, а потом Бена долгим и тяжелым взглядом.

— Очень может быть, что мне придется пожалеть об этом, — сказал Хэл.

— О чем ты говоришь?

— Я думаю, что могу позволить себе немного подождать, прежде чем поставлю штаб в известность о том, что события прошлой ночи не имеют никакого отношения к нашему бизнесу.

— Вы собираетесь помочь мне?

— Ты помнишь, как мы втроем работали в Бейруте? — неожиданно спросил Хэл.

— Да разве такое забывается?

16 марта 1984 года люди из шиитской террористической группы «Хизболла» похитили резидента ЦРУ Уильяма Бакли. Декер, Хэл и Бен входили в группу, занимавшуюся поисками места, где могли содержать Бакли. Декер участвовал в поисках до сентября, а потом его переключили на антитеррористическую операцию в Германии. Напряжение тех жарких летних месяцев и упорные усилия группы навсегда врезались в его память. Бакли так и не удалось найти. Год спустя, 11 октября 1985 года, «Хизболла» объявила о смерти Бакли.

— На той же улице, где и штаб группы, был небольшой зоопарк, — сказал Хэл. — Ты помнишь это?

— Конечно. Не знаю, сколько животных было там до начала Гражданской войны, но, когда мы приехали туда, уцелели только леопард, жираф и медведь. Медведь никак не мог приспособиться к жаре и представлял собой жалкое зрелище.

— И тогда же снайпер одной из террористических фракций решил позабавиться стрельбой в тех, кто выходил кормить животных. Снайпер убил смотрителя. За следующие два дня он уложил четверых добровольцев. Животные начали голодать.

— Это я тоже помню. — Декер почувствовал, что у него в горле встал комок.

— Однажды ночью ты куда-то делся. А когда вернулся утром, то сказал, что хочешь отнести животным корм и воду. Я пытался остановить тебя. Я предупредил тебя, что вряд ли снайпер обрадуется чему-то больше, чем возможности убить американца. Ты мне ответил, что позаботился о снайпере. Что он больше не будет представлять собой проблему. Конечно, могло быть, что его уже заменил другой снайпер, который подстрелит тебя, но это тебя, похоже, не тревожило. Ты был решительно настроен сделать так, чтобы животные не страдали.

Во дворе воцарилась мертвая тишина.

— Ну и почему ты вспомнил об этом? — спросил Декер.

— Потому что я сам подумывал о том, как бы разыскать этого снайпера, — ответил Хэл. — Но так и не смог собраться с духом. Я завидовал тебе — ты сделал то, что должен был сделать я. Забавно, правда? Бейрут был средоточием человеческого страдания, но мы переживали из-за трех животных. Конечно, толку от этого никакого не было. Уже на следующий день все они погибли во время минометного обстрела.

— Но они умерли не голодными, — сказал Декер.

— Совершенно верно. Ты стоящий парень. Покажите мне, где находится ближайший телефон-автомат, — попросил Хэл. — Я сообщу в штаб, что мы все еще разбираемся. И попрошу, чтобы они через свою компьютерную сеть узнали, кто первого сентября арендовал синий «Шевроле Кэвэлайер» в отделении «Эйвис» в аэропорту Альбукерке. Вероятно, там не одна такая машина. Хорошо еще, что аэропорт небольшой.

— Хэл?

— Ну, чего еще?

— ...Спасибо.

7

Испытывая противоречивые болезненные эмоции, Декер смотрел в заднее стекло «Форда Таурус», который Хэл и Бен взяли напрокат полдня назад, когда прилетели в Альбукерке. Ему казалось, что миновала уже целая вечность. В окне автомобиля разворачивалась постепенно уменьшающаяся перспектива, охватывающая горы Сангре-де-Кристо, начавшие желтеть осины в долине горнолыжников, саманные дома, примостившиеся в предгорьях, пинии и можжевельники и темно-красный блеск высокогорного пустынного заката. Впервые со дня прибытия — больше чем за год — он покидал Санта-Фе. О, конечно, ему приходилось выезжать за пределы города — он ездил на рыбалку, спускался на плотах по белым от пены горным рекам, ездил на экскурсию в Таос. Но все эти однодневные поездки казались даже не вылазками, а всего лишь расширением географии Санта-Фе. Они были краткими, и в конце концов он всегда знал, что скоро возвратится назад.

А вот теперь он на самом деле уезжал, не зная, куда и надолго ли, и даже не зная, вернется ли он назад. Конечно, ему всей душой хотелось возвратиться, и чем скорее, тем лучше, но была одна серьезная проблема: удастся ли ему вообще вернуться? Не окажется ли так, что на пути его поиска будут расставлены ловушки, которые не позволят ему возвратиться? Удастся ли ему выжить, чтобы возвратиться? Из бесчисленных переделок, в которые ему доводилось попадать во время службы в войсках специального назначения и позже, в качестве оперативника разведки, Стив выходил живым благодаря в немалой степени тому, что он обладал способностью профессионала определять разницу между обоснованным и безрассудным риском. Но для того, чтобы быть профессионалом, требовалось много больше, чем простое умение рассуждать, опираясь на школьные знания, опыт и врожденные дарования. Требовался еще и особый подход — способность держаться на тончайшей грани между убежденностью и объективностью. Декер ушел с разведывательной работы, потому что у него не осталось убежденности и его стало по-настоящему тошнить от объективности, из-за которой он ощущал себя отгороженным невидимой стеной от всего остального мира.

А теперь он определенно чувствовал в себе такую убежденность, какой, пожалуй, не знал за всю свою жизнь. Он был глубоко, неистово, до одержимости настроен найти Бет. Его любовь к ней была бесконечной. Она сделалась центром его жизни. Он готов был пойти на какой угодно риск, лишь бы разыскать ее.

«Любой?» — спросил он себя и сразу же ответил: да. Потому что, если он не сумеет найти Бет, если он не сможет справиться с теми обескураживающе сложными и напряженными обстоятельствами, в которые его угораздило влипнуть, то он не сможет потом сделать вообще ничего. Его жизнь окажется лишенной всяческого смысла. Он просто-напросто пропадет.

Мрачно глядя в боковое окно «Тауруса» и бессознательно отмечая, как закат темнеет и делается из пламенно-алого кроваво-красным, он вдруг уловил, что Хэл, сидевший спереди, что-то говорит, упоминая его имя.

— Что ты сказал?

— Я спросил: люди здесь всегда такие сумасшедшие или только сегодня, по случаю праздничного уик-энда?

— Нет. Движение здесь всегда кошмарное, — ответил Декер, лишь частично уловив содержание вопроса.

— Я думал, что самые ужасные водители в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе. Но я никогда не видел ничего подобного тому, что творится здесь. Машина встает за мной, почти касаясь бампера, на шестидесяти пяти милях в час. Я хорошо вижу в зеркале, как водила испепеляет меня взглядом за то, что не хочу разгоняться до восьмидесяти. Потом он, не подавая никаких сигналов, перепрыгивает в левый ряд, и сразу же, опять же без сигнала, возвращается в мой ряд, но на сей раз почти касается моего переднего бампера. И гонит дальше, точно таким же образом обгоняя следующий автомобиль. Несомненно, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе тебя тоже подрезают, но там ведь все хотят одного: проскочить, чтобы не попасть в пробку. А здесь дорога пуста на четверть мили спереди и позади меня, но они все равно подрезают. Что за чертовщина здесь творится?

Декер ничего не ответил. Он снова уставился назад, отмечая про себя, что предгорья и саманные дома сделались еще меньше. Он чувствовал, что его стремительно уносит от них непреодолимая сила. Загорелись огни на ипподроме. А потом «Таурус» устремился вверх, к пику Ла-Бахада, откуда с высоты двух тысяч футов начинался непрерывный спуск к Альбукерке.

— Субботний вечер, — сказал Хэл. — Парня может не быть дома.

— В таком случае я дождусь его возвращения, — ответил Декер.

— Вместе дождемся, — откликнулся Бен.

От нахлынувших чувств у Декера перехватило горло, и он не сразу сумел ответить.

— Спасибо вам. Я очень благодарен.

— Но я не знаю, как долго мне удастся водить за нос штаб, — сказал Хэл.

— Вы уже оказали мне огромную помощь.

— Возможно. Скоро узнаем, было ли в том, что я узнал, хоть что-нибудь полезное.

Подъехав к телефону-автомату в Санта-Фе, Хэл затребовал у своего начальства информацию из компьютерной системы. Система имела тайные входы во все гражданские базы данных в Соединенных Штатах, и Хэл поразительно быстро получил информацию, согласно которой в прокатном автопарке аэропорта Альбукерке имелось несколько синих «Шевроле Кэвэлайеров» и все они, кроме одного, были взяты клиентами до четверга 1 сентября. Оставшийся «Кэвэлайер» был действительно арендован 1 сентября, в 10:13 утра, но имя клиента было не Дэйл Хоукинс, как надеялся Декер. Имя человека, взявшего этот «Шевроле», было Рэндольф Грин, и его адрес не имел никакого отношения к Нью-Йорку или его окрестностям, как было бы у Дэйла Хоукинса; напротив, был указан адрес в самом Альбукерке.

— Рэндольф Грин... — протянул Хэл. Машина продолжала удаляться от Санта-Фе и уже почти добралась до перевала. — Как ты думаешь, кем он может быть?

— И почему человек, который живет в Альбукерке, вдруг отправляется в аэропорт брать напрокат автомобиль? — Декер отвернулся от продолжавшего темнеть закатного неба. — Именно поэтому мне и кажется, что мы находимся на верном пути.

— По крайней мере это единственный путь, на котором можно рассчитывать что-то найти, — добавил Бен.

— Но зачем Бет понадобилось лгать мне насчет его имени? — вздернул голову Декер. По большому счету вопрос был наивным — он уже знал часть ответа. Бет лгала по той же самой причине, по которой не сказала ему, что считала именно себя настоящей целью нападения, случившегося прошлой ночью, по той же самой причине, по которой не сказала ему, что Брайан МакКиттрик будет ждать на Форт-Коннор-лэйн, чтобы забрать ее. Все время наших с ней отношений, думал Декер, она что-то скрывала. Сами отношения были ложью.

"Нет! — яростно возразил он самому себе. — Это не могло быть ложью. Разве могло такое сильное чувство быть обманом? Разве я не разглядел бы обман в ее глазах? Разве я не заметил бы в ее поведении колебаний или расчетливости — хоть чего-нибудь, что выдало бы ее? Я в прошлом сам был большим мастером расчетливости. Она просто не была способна одурачить меня. Чувства, которые она испытывала ко мне, были самыми натуральными — нежность, страсть, забота..." Декер хотел добавить в этот перечень слово «любовь», но тут ему пришло в голову, что он не может припомнить ни одного раза, когда Бет сказала бы, что любит его. Он говорил ей это достаточно часто. Но произносила ли она хоть когда-нибудь это слово по собственной инициативе или, может быть, повторяла вслед за ним, когда он говорил ей о любви? Как Декер ни старался, он так и не смог вспомнить такого случая.

И тут же нахлынули и другие воспоминания — о том первом разе, когда он и Бет занимались любовью, упав прямо на кирпичный пол ее студии. Они оба ощущали неуверенность, были одновременно напряжены и полностью поглощены тем, что с ними происходило, боялись и жаждали этого, они ласкали и изучали друг друга. Это случилось как раз 1 сентября, после того как он повстречался с «Дэйлом Хоукинсом», после того как Бет показала ему свои картины. Лавина вопросов, порожденных сомнениями во всех событиях недавнего прошлого, обрушилась на Декера, угрожая лишить его способности здраво мыслить. А правда ли, что Бет сама писала свои картины? Было ли имя Бет Двайер ее настоящим именем? Действительно ли умер ее муж? И, кстати, была ли она вообще замужем? Какими были ее отношения с Брайаном МакКиттриком? Нет, то, что МакКиттрик знал и Декера, и Бет, никак не могло быть совпадением.

Безумие, думал Декер. На его верхней губе высыпали крупные капли пота. У него закружилась голова. Все оказалось совершенно не таким, каким казалось. Все, что он считал само собой разумеющимся, сделалось зыбким и ненадежным. Он испытывал непрерывное ощущение падения в бездну и сейчас почти жалел, что ушел с разведывательной работы. По крайней мере тогда он знал правила. Обман был нормой, и он никогда не позволял одурачить себя ложью, направленной против него самого. И теперь, когда он твердо решил, что жизнь не должна основываться на обмане, его наконец обманули.

Тогда почему, спросил он себя, он чувствует в себе такую решимость разыскать Бет? Чтобы защитить женщину, которую он любит? Или же на самом деле ему необходимо потребовать объяснения от женщины, которая ему лгала? Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что он совершенно растерян, — хотя нет, и еще в одном: он ни за что не успокоится, пока не отыщет Бет. Найдет или умрет.

Бен снова обратился к нему:

— Когда этот детектив — как его зовут? Кажется, Эсперанса? — сообразит, что ты покинул город, он придет в бешенство. Он поставит на уши всю полицию штата и бросит ее искать тебя.

— Всех нас, — поправил его Хэл. — Он видел этот прокатный автомобиль, стоявший перед домом Стива. Он сможет описать его.

— Да, — согласился Декер. — Он будет искать меня.

«Таурус» перевалил через верхнюю точку хребта и начал длинный спуск к Альбукерке. Санта-Фе больше не было видно. Декер отвернулся от заднего стекла, чтобы обдумать ту темную неизвестность, которая ждала его впереди.

Глава 7

1

После Санта-Фе, архитектурный облик которого был выдержан в стиле старинных испанских городков, остроконечные крыши и деревянные или кирпичные стены домов Альбукерке казались странными. В Санта-Фе можно было найти всего лишь несколько викторианских строений, а в Альбукерке таких было множество. Они тоже казались Декеру странными, как и еще более многочисленные простые одноквартирные домики, один из которых принадлежал Рэндольфу Грину.

Чтобы найти этот дом, потребовался час. Декер, Хэл и Бен вынуждены были останавливаться на трех различных станциях техобслуживания на автомагистрали № 25, прежде чем им удалось отыскать карту Альбукерке. Карта оказалась не настолько детальной, как хотелось бы, и поэтому им пришлось ехать медленно, разглядывая таблички на домах, но в конце концов они все же добрались до нужного места в западной равнинной части города. Чама-стрит представляла собой два ряда скромных одноэтажных строений. При виде лужаек, редких деревьев и заборчиков из редкого штакетника Декеру показалось, будто его перенесло в пригород Среднего Запада. И в который уже раз у него появилось вызывающее головокружение ощущение нереальности всего происходящего.

— Вот нужный адрес, — сказал Хэл, проезжая мимо дома, который нисколько не отличался с виду от всех остальных.

Время перевалило за десять вечера. Давно уже стемнело. Кроме редких уличных фонарей да нескольких освещенных окон в домах, света не было нигде; по всей видимости, местные жители где-то предавались вечерним развлечениям, на которые так щедр уик-энд. В доме Грина светилась лампочка над входной дверью и одно из окон с задней стороны.

— Очень может быть, что его нет дома, — сказал Бен, — а этот свет зажжен только для того, чтобы отпугнуть грабителей.

— Давай объедем вокруг квартала, — предложил Декер. — Удостоверимся, что нет никаких сюрпризов.

Их не оказалось. Все вокруг выглядело таким же безжизненно спокойным, как и дом Грина.

— Не исключено, что мы сунулись не туда, — заметил Хэл. — Это место совершенно не похоже на источник опасной угрозы.

— Но это единственная ниточка, которая у нас есть. — Декер изо всех сил пытался сохранить надежду. — Я хочу спросить Грина, зачем ему понадобилось ехать аж в аэропорт, чтобы взять напрокат автомобиль.

Хэл проехал мимо пары домов и остановил автомобиль у обочины.

Декер дождался, пока фары «Тауруса» погаснут, и лишь после этого вышел. Он хотел находиться под прикрытием темноты. Но лишь только он сделал пару шагов в сторону оставшегося позади дома Грина, как Хэл окликнул его.

— Минуточку, — негромко сказал он и, вынув что-то из багажника, вложил это Декеру в руку. Это была связка отмычек.

Потом Хэл вручил ему что-то еще, и Декеру тоже не потребовалось спрашивать, что это такое. Слишком уж знакомым был этот предмет — полуавтоматический пистолет.

— Девять миллиметров, — еще более понизив голос, сказал Хэл. — «Беретта». А вот глушитель для него. — Хэл извлекал предметы из «дипломата», который держал Бен.

— Но как же вы прошли через контроль в аэропорту?

— Нам это не потребовалось.

Декер кивнул.

— Ах да, вспомнил. Вы сразу как приехали сказали, что прилетели на самолете компании.

— Все готово? — спросил Бен.

Декер оглянулся вокруг, чтобы удостовериться, что его не видит никто посторонний, и лишь после этого вынул из пистолета магазин, убедился в том, что он полностью заряжен, вставил его на место и, отведя затвор, дослал патрон в патронник. Потом он осторожно опустил курок, даже не подумав о том, чтобы поставить оружие на предохранитель, и засунул пистолет под поясной ремень. Оружие было надежно скрыто под коричневой ветровкой. Помимо нее Декер одел темные кроссовки, чистые джинсы и однотонную легкую рубашку. Как он ни старался вымыть сажу из волос, при отсутствии горячей воды ему это не удалось. От него все еще исходил несильный, но ощутимый запах дыма.

— Готов.

— Что ты собираешься делать? — спросил Бен. — Если Грин дома, он может быть не один. У него может быть семья. Возможно, он ни к чему не причастен. А может, совсем наоборот, сидеть в гостиной с компанией парней, обожающих таскаться в гости с автоматами под мышкой. Но ни в том, ни в другом случае мы не сможем встрять в историю.

— Смотрите за домом отсюда. Я пойду взгляну, — ответил Декер.

— Но тебе, возможно, потребуется прикрытие.

— Но вы же сами сказали, что это не ваше дело. Зато это мое шоу, и я рискну.

— Мы делаем это не по деловым причинам.

— Поверьте, если мне потребуется помощь, я вам сообщу.

Хэл бесшумно закрыл багажник, а Декер — неторопливо, с обманчивым для любого постороннего спокойствием — шел по темному тротуару и осторожно, не поворачивая головы, осматривал дома по обеим сторонам улицы, приближаясь к дому Грина. Ему не встретилось ни одной живой души. Миновав дом Грина, он повернул налево, во двор следующего дома — тот был совершенно темным, — и шел, пригнувшись, вдоль деревянного забора, пока не очутился за домом. Он опасался, что во дворе этого дома или у Грина может быть собака, но никакой конуры там не оказалось, и лая он тоже не услышал. Ночь была очень тихой. Остановившись, чтобы сосредоточиться и отогнать излишнее напряжение, он вдохнул непривычный сладкий запах свежескошенной травы.

Свет на задворках дома Грина падал из окна; на темной траве двора лежал яркий прямоугольник. В доме не было видно никакого движения. Оттуда, где находился Декер, было рукой подать до задней части небольшого — на одну машину — гаража Грина. Двигаясь очень медленно, чтобы ни в коем случае не нашуметь, он перевалился через достававший ему до пояса заборчик и оказался на лужайке соседнего участка. Там он сразу же прижался к стене гаража, постаравшись укрыться в тени. Убедившись, что его проникновение на участок тоже не вызвало никакой реакции, он заглянул через окошко в задней стенке гаража внутрь. Свет, падавший из дома Грина, позволил ему разглядеть, что гараж пуст.

Не теряя времени даром, Стив перебрался на четвереньках к кустам, росшим вдоль задней стены дома и присел под темным окном, прислушиваясь, не донесутся ли изнутри звуки голосов, музыки, какой-нибудь телевизионной передачи или чего-то еще, что указало бы на то, что внутри кто-то был. Тишина. Довольный тем, что ограда и несколько деревьев скрывают его от дома, находившегося позади, он выбрался из тени и осторожно прислушался под дверью черного хода Грина. И снова не услышал ни звука. Перебравшись к освещенному окну он немного послушал под ним. Опять тишина.

Он оценил ситуацию. Если Грин живет один, то пустой гараж позволял предположить, что он куда-то уехал. А вдруг, кроме него, в доме живет кто-то еще и уехали не все? Или же у Грина могло просто не быть автомобиля, и именно поэтому он 1 сентября арендовал «Кэвэлайер»?

Черт побери, у меня нет времени, чтобы заново все продумывать, сказал себе Декер. Я должен найти Бет! В своей прежней жизни он отступил бы и установил наблюдение за домом, выжидая того момента, когда у него появится шанс встретиться с Грином в полностью контролируемой ситуации. Но теперь Декер жил своей нынешней жизнью, и его сердце каждым ударом говорило, что Бет находится в опасности, что она нуждается в его помощи. И она не могла лгать ему без очень веских причин. На этот момент он точно знал только одно: может быть, ее сейчас начнут убивать в доме Грина.

Он не видел знаков, которые должны были бы предупредить потенциальных злоумышленников о том, что дом оборудован системой безопасности. Обычно такие знаки выставляли на самых видных местах. Ни на одном из окон с задней стороны дома не было наклейки с надписью «ОХРАНЯЕТСЯ». На всякий случай — вдруг Грин забыл запереть черный ход — Декер дернул дверь. Увы, не повезло. Сунув руку в карман, он достал отмычки, выбрал подходящую и за тридцать секунд открыл замок. Он мог сделать это и намного быстрее, но был вынужден работать осторожно, производя как можно меньше шума, чтобы не насторожить тех, кто мог находиться внутри. Он внезапно ощутил грустную иронию судьбы: не далее как прошлой ночью кто-то посторонний пытался как можно осторожнее открыть его собственный замок.

Вынув из-за пояса «беретту», он присел на корточки, открыл дверь и прицелился в освещенное помещение, которое оказалось маленькой кухней. Свет, который он видел, горел над мойкой. Со всей возможной быстротой, при которой он еще мог передвигаться беззвучно, Декер осмотрел темный дом, радуясь тому, что в нем только один этаж и нет подвала. В доме не оказалось никого.

Никем не замеченный, он вышел через черный ход на темный тротуар перед домом и через пять минут вернулся внутрь, на сей раз в сопровождении Хэла и Бена.

— Давайте, черт возьми, попробуем разобраться, кто же такой этот Рэндольф Грин, — сказал Декер, как только запер дверь за своими друзьями. — Когда я в первый раз здесь осмотрелся, то не обнаружил никакой детской одежду или игрушек. Я не нашел женских платьев. Грин живет или один, или с мужчиной.

— Я осмотрю хозяйскую спальню, — вызвался Хэл.

— Если есть еще одна спальня, я займусь ею, — сказал Бен.

— Отлично, — отозвался Декер. — А я пошарю в кабинете.

— Может быть, и нет, — вдруг нахмурился Хэл.

— Что случилось?

— Фары на подъездной дорожке.

2

Декер испытал шок. Через боковое окно кухни он тоже увидел свет приближающихся фар, послышался звук работающего автомобильного мотора. Машина подъехала еще недостаточно близко для того, чтобы тот, кто в ней сидел, мог ясно видеть кухню, но через две-три секунды он подъедет вплотную. Декер, Хэл и Бен пригнулись и поспешно осмотрелись вокруг.

— Пожалуй, будет лучше, если я сам этим займусь. Не надо, чтобы кто-нибудь видел ваши лица, если этого удастся избежать, — сказал Декер. — Не хочу, чтобы вас притянули за проникновение со взломом, если окажется, что мы вломились не туда. — Он отступил за оформленный в виде арки дверной проем слева и скрылся в темной гостиной. Хэл и Бен спрятались в коридоре слева, через который можно было попасть в кабинет и спальни.

Снаружи донесся рокочущий звук; очевидно, поднялась автоматическая дверь гаража. Еще через несколько секунд умолк автомобильный двигатель. Дверь гаража прогрохотала еще раз.

Декер стоял в гостиной, прижимаясь к книжному шкафу. Он услышал звук ключа, поворачивающегося в замке черного хода, и почувствовал, как по его груди сбежала струйка. Дверь открылась. Послышался звук шагов — одной пары ног. Негромко скрипнули петли, и дверь закрылась. Щелкнул, попав в гнездо, язычок замка — и Декер вошел в кухню, держа наготове пистолет.

Увидев перед собой того самого человека, с которым однажды встречался, Декер испытал сложное чувство, представлявшее собой смесь облегчения, растерянности и гнева. Декер отлично понимал, что незнакомое доселе стремление к победе вынудит его пойти на такой риск, какого он ни за что на свете не позволил бы себе в своей прошлой жизни. Вполне возможно, что Рэндольф Грин окажется совершенно законопослушным гражданином, а то, что он 1 сентября взял напрокат синий «Шевроле Кэвэлайер» в аэропорту Альбукерке, не значит ровным счетом ничего. В таком случае, что следует делать Декеру, если Грин ударится в панику при виде пистолета? Что, если дело дойдет до драки и Грин получит смертельное ранение? И даже если Грин останется невредим, Декер все равно нарушил закон, когда вторгся в дом Грина, а сейчас за его спиной не было прежнего работодателя, который без особого труда убедил бы местную полицию закрыть глаза на преступление, если бы Декера поймали.

Впрочем, все опасения исчезли, как только мужчина, секунду назад вошедший в кухню, изумленно обернулся на звук шагов Декера. Испуганный демонстративно выставленным вперед пистолетом, хозяин дома сунул руку под полу темно-синей спортивной куртки, в которую был одет. Но Декер подскочил к нему прежде, чем он успел полностью вытащить оружие. Сбив резкой подсечкой человека с ног, Декер одновременно дернул его за правую руку, резко вывернул запястье и вырвал из ослабевших пальцев пистолет.

Вскрикнув от боли, мужчина рухнул на пол. Декер отбросил отобранное оружие в сторону, прижал ко лбу противника дуло «беретты» и поспешно обыскал упавшего. Убедившись в том, что у «Хоукинса» нет другого оружия, Декер выхватил у него из кармана бумажник и отошел в сторону, продолжая держать лежавшего на полу под прицелом. Тут же он услышал торопливые шаги в коридоре, и у него из-за спины выскочили Хэл и Бен.

— Ты в порядке? — Бен нацелил на лежавшего собственную «беретту».

— В полном, если не считать, конечно, что я зол, как черт. — Декер указал на лежавшего на полу худощавого мужчину лет за пятьдесят, с мягкими чертами лица и заметно поредевшими седеющими волосами. Единственной переменой, случившейся с ним за время, прошедшее с момента их с Декером встречи, было то, что тогда он был бел, как сметана, но за прошедшие десять дней пустынное солнце успело оставить на его коже легкий загар. — Позвольте представить вам, джентльмены, преуспевающего торговца произведениями искусства, который уверял меня, что продает картины Бет, Дэйла Хоукинса. Давно не виделись, Дэйл. Как идут дела?

«Хоукинс» яростно зыркнул на него с пола.

— Вы, черт вас возьми, хоть немного думаете, что творите? Вы хоть немного представляете себе...

Декер пнул его в бок. Когда «Хоукинс» перестал стонать, Декер снова заговорил:

— Я задал вам вопрос, Дэйл. Как идут дела? Не слишком ли повредит вашему бизнесу то, что вам пришлось так надолго бросить вашу галерею в Нью-Йорке? Или же ваше настоящее имя Рэндольф Грин? Я изрядно сбит с толку всем этим, Дэйл, а когда я запутываюсь, то начинаю сердиться. Когда же я сержусь...

Декер выдернул ящик из кухонного стола и высыпал все его тяжелое содержимое на «Хоукинса», отчего тот снова застонал и попытался прикрыться руками.

— Лучше бы вам поговорить со мной, Дэйл. В конечном счете вам все равно придется это сделать, но чем раньше вы возьметесь за ум, тем меньше боли вам придется перенести.

— Вы не знаете, что...

Тогда Декер бросил в «Хоукинса» тостер, попав ему в бедро. Лицо лежавшего перекосилось от боли, он не знал, какую часть тела ему прикрывать.

— Не выводите меня из терпения. — Декер налил воду в чайник, поставил его на плиту и включил конфорку. — На тот случай, если вы думаете, для чего нужен кипяток, скажу сразу: не для кофе. Приходилось когда-нибудь получать ожоги третьей степени? Говорят, что ошпаривание хуже всего. Я говорю обо всем этом совершенно серьезно, Дэйл. Поэтому относитесь и вы серьезно к моим словам. Какая... у вас... связь... с... Бет... Двайер?

Хоукинс продолжал, кривясь от боли, держаться за бедро.

— Посмотрите в моем бумажнике.

— Что?

— В моем бумажнике. Вы держите его в руке. Загляните внутрь.

— Там есть что-то, касающееся Бет? — Не желая отводить взгляд от Хоукинса, Декер перебросил бумажник Бену. — Посмотри, о чем он говорит.

Бен открыл бумажник, изучил его содержание и нахмурился.

— В чем дело? — спросил Декер. — Он солгал? Там нет ничего о Бет?

— Насколько я вижу, действительно нет. — На лице Бена появилось очень обеспокоенное выражение. — Но если это удостоверение не поддельное, то Рэндольф Грин его настоящее имя.

— Ну и что? В чем здесь проблема?

— Если верить этому, — Бен показал значок, — он маршал Соединенных Штатов[23].

3

— Маршал? — Декер почувствовал, что голова у него опять пошла кругом. — Нет. Это чушь какая-то. Какое отношение американский судебный маршал может иметь к...

— Тише! — перебил его Бен.

— Что...

— Я что-то услышал. — Бен взглянул на стекло в двери черного хода. — Иисус. — Он вскинул пистолет. — Ложитесь! Кто-то снару... — Не договорив последнее слово, он дернулся и начал падать назад; вокруг его лба повисло облачко крови, выбитой силой выстрела.

Декера передернуло, а в ушах зазвенело от грохота выстрела, разбившего стекло в двери. Почувствовав, что Хэл бросился ничком на пол, Декер сделал то же самое. Он прицелился в дверь, но тут же перевел пистолет на окно над раковиной. Было непонятно, куда целиться, потому что кухня имела три окна. Он был потрясен, но не мог позволить себе хоть как-то отреагировать на смерть Бена. Печаль придет позже, сильная печаль, но сейчас им управляли въевшиеся в плоть и кровь навыки. У него была только одна цель: остаться в живых.

Извиваясь всем телом, надеясь найти укрытие в темноте гостиной, Декер крикнул мужчине, которого все еще называл про себя Дэйлом Хоукинсом:

— Кто в нас стреляет? Скажите им, чтобы прекратили огонь!

Но Хоукинс ответил ему взглядом, полным самого искреннего недоумения.

Декер слышал злые голоса за дверью черного хода. Потом он услышал, как разбилось стекло на фасаде. Но едва он успел повернуться и прицелиться в ту сторону, как несколько мощных взрывов чуть не разорвали ему барабанные перепонки. Один, два, три, четыре. Почти теряя сознание, Декер отчаянно вскинул руки к ушам и попытался при этом закрыть и глаза, потому что грохот сопровождали ярчайшие, ослепительные вспышки, от которых сразу заболели глаза и голова.

Неспособный сдержать непроизвольно вырвавшийся стон, не в силах противостоять инстинктивной реакции своей нервной системы на такой резкий и сильный приступ боли, он растянулся на полу, полностью выведенный из строя взрывами светозвуковых шоковых гранат, которые применялись для того, чтобы на некоторое время парализовать противника и лишить его способности обороняться. Даже несмотря на полнейший хаос в мыслях, Декер смог сообразить, что случилось, — ему самому приходилось не раз использовать такие гранаты.

Но понимание не помогло ему преодолеть кратковременный приступ паники. Прежде, чем он сумел пересилить боль и вернуть себе присутствие духа, оружие выбили у него из руки. Все еще глухого и слепого, его схватили и вздернули на ноги. Его вытолкнули за дверь. Снаружи он упал на тротуар, но его снова поставили на ноги. Чьи-то грубые руки столкнули его с тротуара на проезжую часть. Внезапно утратив вес, он завалился на правый бок. Тяжело рухнув на металлический пол, он почувствовал, что рядом с ним упало еще несколько тел, и как-то отстраненно подумал, что, вероятно, оказался в автомобиле. Фургон, добавил он про себя, чувствуя, как его вновь охватывает оцепенение. Металлический пол накренился — в фургон вскарабкались несколько человек. Дверью раз-другой хлопнули, и лишь после этого щелкнул замок. Машина тронулась с места.

4

— Вы обыскали их?! — рявкнул грубый голос.

— Еще в доме.

— Обыщите еще раз.

— Но мы забрали у них все оружие.

— Я сказал: обыщите еще раз. Мне не нужны новые неожиданности.

Все еще ничего не понимающий Декер снова почувствовал прикосновение чьих-то рук. Они шарили по нему, перекатывали его, давили, щупали. Его поврежденное гранатами зрение начало понемногу восстанавливаться. А уши продолжали мучительно болеть; в них так звенело, что голоса, которые он слышал, казалось, доносились откуда-то очень издалека.

— Этот чистый, — доложил другой грубый голос.

— И остальные тоже.

— Ладно, — отозвался первый голос. Он звучал хрипло, как будто у него в горле перекатывался гравий. — Тогда самое время поболтать. Эй.

Фургон слегка накренился, по-видимому, поворачивая за угол. Мотор взревел громче. Декеру показалось, что скорость увеличилась.

— Эй, — повторил хриплый голос.

Декер почувствовал движение рядом с ним.

— Правильно. Ты. Я говорю с тобой.

Декер плотно зажмурился, а потом открыл глаза и несколько раз моргнул. Действительно, зрение начало восстанавливаться. Яркое пятно, кроме которого он некоторое время не видел ничего, распалось на много — очень много — движущихся ярких пятнышек, которые, как он понял, были несущимися навстречу фарами. Это могла быть только автострада. Еще Декер увидел, что совершенно правильно догадался: он находится в фургоне. Задний отсек, в котором он лежал, не был оборудован сиденьями. Перед ним трое мужчин с пистолетами сидели на корточках в переднем конце отсека. За их спинами — водитель и еще один мужчина на пассажирском месте, тоже смотревший назад, в глубь фургона.

— Да, ты, — повторил обладатель хриплого голоса. Он сидел в середине — здоровяк с густыми темными волосами и желтоватым или даже оливковым цветом лица. Лет тридцати пяти. Обутый в дорогие ботинки, одетый в хорошо скроенные слаксы, рубашку и ветровку, сшитую на заказ; все темное. Декер заметил, что и все его спутники выглядели примерно так же.

Держа оружие в руке, хриплый наклонился вперед и толкнул кого-то, лежащего рядом с Декером. Скосив глаза, Декер увидел, что это был тот самый человек, о котором он думал как о Дэйле Хоукинсе.

— Видит Христос, к тебе обращаюсь! — прогромыхал хриплый. — Сядь. И слушай, что тебе будут говорить.

Явно не успевший прийти в себя Хоукинс с видимым усилием приподнялся и сел, опираясь на стенку фургона.

Хотя звон в ушах у Декера все еще продолжался, резь в барабанных перепонках заметно ослабела. Он отчетливо расслышал, как водитель жаловался:

— Еще один! Иисус, да здесь все водители чокнутые. Или, может быть, они, пьяные? Они думают, что это Индианаполис. Так и подрезают меня, так и подрезают. Еще чуть-чуть поближе, и этот увез бы мой бампер на память.

Мужчина, который, похоже, был здесь главным, не обращал на водителя ни малейшего внимания; он продолжал пристально разглядывать Хоукинса, который находился слева от Декера. Справа от Декера пошевелился и медленно сел Хэл.

— Вот то-то и оно, — многозначительно произнес хриплый. — Мы знаем, что Декер понятия не имеет, где находится женщина. Иначе он не суетился бы, пытаясь отыскать ее. Но он должен был считать, что ты знаешь, куда она делась. — Говоривший резко ткнул пальцем в сторону Хоукинса. — Иначе он не поперся бы из Санта-Фе в Альбукерке, чтобы ворваться к тебе в дом и допросить тебя, когда ты придешь домой.

Декер ощущал заторможенность и внутреннюю опустошенность, которыми у него всегда сопровождался выброс адреналина. Все произошло чрезвычайно быстро, но, несмотря на головокружение и тошноту, проявившиеся, когда ни борьба, ни бегство оказались невозможными, Декер изо всех сил пытался сохранить присутствие духа и заметить максимум подробностей того, что творилось рядом с ним.

Он не переставал изумляться темным глазам мужчин, резким чертам и почти оливковому цвету их лиц. Итальянцы, решил он. Группа состояла из итальянцев.

Точно так же, как вчера вечером. Рим. Все возвращается к тому, что случилось в Риме, думал он, ощущая усиливавшийся холодок в груди. Но каким образом?

— Я хочу максимально упростить все для тебя, — продолжал между тем главарь. — Скажи мне все то, что Декер хотел узнать от тебя.

Водитель фургона, громко выругавшись, резко крутанул баранку: нос его машины подрезал очередной лихач.

— Где Диана Сколари? — спросил главарь.

В первый момент Декер был абсолютно уверен, что его подвели травмированные барабанные перепонки, исказившие звучание слов. Бет Двайер. Конечно, это о ней должен был спрашивать бандит. Где Бет Двайер? Но движение губ говорившего совершенно не соответствовало имени Бет. Диана Сколари. Он произнес именно это имя. Но кто такая, гори оно все в аду, Диана Сколари?

— Я не знаю, — ответил Хоукинс. Его кожа сделалась серой от страха, а речь звучала невнятно, будто во рту все пересохло. — Я понятия не имею, где она.

Главарь налетчиков разочарованно покачал головой.

— Я же сказал тебе, что хотел для тебя все упростить. Я задал тебе вопрос. Предполагая, что ты дашь мне тот ответ, который мне нужен. Никаких уверток, никаких недомолвок.

С этими словами он взял монтировку и обрушил ее на голень Хоукинса.

Хоукинс громко вскрикнул и схватился за ногу.

— И если бы ты сделал то, что от тебя требуется, то не было бы никакой боли, — продолжил главарь как ни в чем не бывало. — Но ты не хочешь сотрудничать. Неужели ты искренне рассчитываешь, будто я поверю, что маршал США, — он помахал значком Хоукинса, — которому поручено присматривать за тем, как Диана Сколари устроится в Санта-Фе, может не знать, куда она сорвалась? — Он снова взмахнул монтировкой, но на сей раз ударил по полу рядом со второй ногой Хоукинса. Железо загремело, Хоукинс содрогнулся всем телом. — Ты что, за дурака меня держишь?

Хоукинс говорил с трудом, как будто был сильно простужен, но все же он не желал сдаваться:

— Но я же не один работал с нею. У нас была команда. Мы работали попеременно, чтобы никто слишком не засвечивался. Я не видел ее с первого числа.

Хриплый снова обрушил монтировку на пол.

— Но ты знал, что она сбежит сегодня.

— Да. — Хоукинс с трудом сглотнул.

БАХ! Монтировка в очередной раз громыхнула об пол.

— А это значит, что у тебя была связь с остальной частью команды. Ты что же, надеешься, что я поверю, будто тебе не сказали, где твои дружки ее прячут?

— Такая информация сообщается только в случае необходимости. Мне сказали, что это мне знать необязательно. — Голос Хоукинса звучал скрипуче и вызывал у Декера ассоциацию с наждачной бумагой.

— О, неужели они тебе действительно ничего не сказали? Что ж, очень плохо для тебя, потому что, если ты ничего не знаешь, то ты бесполезен и я вполне могу тебя убить. — Он указал пистолетом на Хэла. — Кто такой Декер я знаю. Ну, а ты кто такой?

— Никто.

— Тогда в тебе и толку никакого нет. — Оружие хриплого было снабжено глушителем. Пистолет слегка дернулся и издал звук, напоминавший хлопок ладонью по подушке.

Хэл упал навзничь и застыл.

Сердце Декера на мгновение замерло.

В фургоне внезапно наступила тишина, на фоне которой еще заметнее стал рев машин снаружи. Водитель снова вильнул, уклоняясь от столкновения с автомобилем, который, не подавая сигнала, перестроился из другого ряда.

— Ну, сопляки! Я глазам своим не верю. Они что, считают, что здесь гонки на выживание? Совсем мозги набекрень!

Здоровяк, все так же не обращая никакого внимания на монолог водителя, снова сосредоточился на Хоукинсе.

— Ну что, теперь я могу рассчитывать на твое внимание? От одного мы избавились. Затем пойдет Декер. А после него, как по-твоему, чья очередь наступит?

— Вы все равно убьете меня, — ответил Хоукинс. — Так зачем мне что-нибудь говорить вам?

— Эй, если ты будешь сотрудничать и принесешь нам пользу, мы просто свяжем тебя и уложим где-нибудь в тенечке. Нам нужно, чтобы ты не раскрывал пасть только до понедельника. Потом это уже будет неважно.

— Откуда я знаю, что могу вам верить?

— А ты посмотри на это лицо. Разве оно может лгать?

— А что произойдет в понедельник? — спросил Декер. Он хорошо помнил, что Бет собиралась лететь на восток в воскресенье.

— А тебя просили встревать?! — рявкнул хриплый.

Декер помотал головой.

— К тебе у меня особый счет, — сказал бандит. — Если бы не ты, мы разделались бы с сучонкой еще прошлой ночью. И давно уже вернулись бы в Джерси. И босс не отправил бы нас за ней снова. Нам не пришлось бы тратить субботнюю ночь на то, чтобы кататься вокруг этого проклятого Альбукерке в компании с вами.

От упоминания Нью-Джерси боль в желудке Декера сразу усилилась. Ему было абсолютно ясно, что бандит не стал бы говорить о каких бы то ни было подробностях своей жизни, если бы, несмотря на свое обещание, не имел твердого намерения убить оставшихся пленников.

А хриплый снова занялся Хоукинсом.

— Похоже, что ты до сих пор не врубился в ситуацию, — сказал он, приставив дуло пистолета ко лбу пожилого маршала. — Наверно, ты не понимаешь, что мой босс сделает со мной, если я не сумею решить его проблему.

— Прошу вас, — умоляющим тоном отозвался Хоукинс. — Послушайте меня. Я просто не знаю, что вам сказать. В конце августа меня перевели в Альбукерке из Филадельфии. Работа с Дианой Сколари была моим первым заданием в этих местах. Ею уже занимались другие маршалы. Они знали детали. А меня пристегнули лишь для подстраховки.

Декер сразу же решил, что, возможно, у него есть способ отсрочить неизбежный расстрел.

— Я ее знаю лучше, чем Хоукинс.

Бандит резко повернул дуло пистолета к лицу Декера.

— Я ведь уже предупреждал тебя, чтобы ты не совался, так ведь?

Декер кивнул.

— Если ты так много знаешь о ней, то должен бы знать и куда она смылась. Нам было приказано проследить тебя. После того как вы все свалили из дома в офис ФБР, Руди — кстати, вот он, — пристроил радиомаячок под задний бампер тачки, которую арендовали твои дружки и на которой вы нынче вечером приперлись в Альбукерке. А мы сидели у вас на хвосте. Только дурак не понял бы, что вы отправились искать ее.

Декер молчал.

— Говори! — гаркнул бандит.

— Если бы я знал, в чем тут дело, то мог бы постараться вспомнить что-нибудь из того, что она говорила, что у нее могло случайно вырваться, что она ляпнула, не подумавши, — сказал Декер, — и, возможно, удалось бы вычислить, куда она делась.

— И ты по доброте душевной взял бы да и выложил все это мне, да?

— Чтобы выбраться отсюда живым. К тому же я зол на нее ничуть не меньше, чем вы, — ответил Декер.

— Знаешь, парень, я что-то сомневаюсь в этом. Фургон снова дернулся.

— Она лгала мне, — сказал Декер. — Диана Сколари? Она сказала мне, что ее зовут Бет Двайер. Она сказала мне, что ее муж умер от рака в январе этого года. Она сказала мне, что приехала в Санта-Фе, чтобы начать новую жизнь.

— О, да, ее муж и впрямь умер, — с неподдельной горечью в голосе произнес бандит. — Вот только не от рака. Она вышибла ему мозги.

От удивления Декер открыл рот.

— Что?

— Она же стреляет лучше меня. А как иначе, ведь ее учил Джой.

«Джой?» — повторил про себя Декер. Его так и подмывало сразу же спросить, кем был этот Джой, но он не решался, так как обязан был делать вид, что выдает информацию, а не добывает ее.

— А как объясняла она то, что купила такой дорогой дом? — полюбопытствовал бандит.

— Получила страховку мужа.

Бандит зло хохотнул.

— Да, страховка у Джоя была что надо, это точно. Несколько мешков, набитых стодолларовыми бумажками, хранившиеся в сейфе у него дома. Больше двух миллионов зеленых. И когда она вышибла ему мозги, то выгребла все до цента.

Фургон резко вильнул; сидевшие на корточках бандиты с трудом удержались на ногах.

— Эй! — Бандит с гневным видом повернулся к водителю. — Если ты не умеешь крутить баранку, то, может быть, Фрэнк справится лучше тебя?

— Я же говорю тебе, — огрызнулся в ответ бандит, сидевший за рулем, — что никогда не видел таких водителей, как здесь. Все гоняют на здоровенных пикапах, и все выскакивают передо мной, словно это местная игра: посмотреть, насколько близко удастся подрезать мне нос и не столкнуться. Да по сравнению с этим шоссе лонг-айлендская скоростная магистраль покажется захудалым проселком.

— Ты только делай то, что тебе говорят. Мне чертовски надоели провалы. А между прочим вся эта поганая работенка не что иное, как один сплошной провал.

Бандит снова повернулся к Декеру, которому пришлось сделать серьезное внутреннее усилие, чтобы не выдать своего изумления: в этот самый момент он почувствовал легкое движение рядом с собой — справа. Там лежал Хэл. Укрытый полумраком в тылу фургона, Хэл ткнул пальцем в лодыжку Декера, чтобы показать, что выстрел не убил его. Декер мог придумать только одну причину, по которой Хэл это сделал, — он хотел предупредить Декера, что может попытаться что-то предпринять.

Бандит направил пистолет на Декера.

— Ну что ж, счастливый любовник. Я сговорчивый человек.

Один из его компаньонов захихикал.

— Да, такой уж я есть, — заявил бандит. — Так что придется тебе хоть немного мне довериться. Так вот тебе мой вердикт. Раз уж у тебя возникло подозрение, которое ты хотел проверить у этого маршала, я дам тебе тридцать секунд, чтобы ты мог поделиться со мной толковым предположением о том, где она может находиться. Так что тебе стоит постараться. Потому что, если ты не сможешь продать мне свою историю, то все, пока! Возможно, к тому времени и до маршала дойдет, что я говорю совершенно серьезно.

На лице Декера выступил пот.

— Она говорила мне, что в воскресенье собирается вылететь в Нью-Йорк.

— Конечно. Допрос свидетелей в понедельник. Осталось двадцать пять секунд.

— В таком случае, вы знаете, где нужно попытаться ее перехватить, — там, где она будет давать показания.

— Декер, после двух покушений на ее жизнь федералы не станут рисковать. Они не покажут ее публике, пока вокруг нее не будет столько же охраны, сколько у президента. Суть в том, чтобы добраться до нее, пока они еще не закончили приготовления, прежде, чем они все организуют — Двадцать секунд.

«Я должен что-то предпринять, — в страхе сказал себе Декер. — Я не могу позволить ему просто так застрелить меня. Я должен...»

И тут рефлексы заставили его замереть и не сделать резкого движения, которое вполне могло оказаться последним в его жизни: из-под ветровки бандита донесся приглушенный, но пронзительный звук. Звонок мобильного телефона.

Бандит что-то невнятно пробормотал себе под нос, вынул маленький тонкий телефон и нажал кнопку.

— Да. Кто это? — Пауза. — Черт побери, Ник будет в ярости. Мы снова упустили ее. По полицейскому радио передали, что она успела выйти из дома, прежде чем тот взорвался. Мы пытаемся найти ее... Вы? Она пошла к вам? Куда вы ее отвезли? Хорошо, я... Это недалеко от дома. Вы уже звонили Нику? Что, он сам позаботится? Я не хотел вам говорить, но я уже начал по-настоящему нервничать... Мы вернемся первым же самолетом. А я пока что болтаю с вашим старым приятелем, спрашиваю его, есть ли у него какие-нибудь последние желания. Вы что-то хотите передать? Конечно. — Ехидно усмехнувшись, бандит протянул телефон Декеру.

Теряясь в догадках, Декер взял его и приложил к уху.

— Алло.

Он более года не слышал тот голос, который раздался в трубке, но сразу же узнал его по угрюмой интонации.

— Декер, видит бог, я много отдал бы за то, чтобы посмотреть, как вы сейчас барахтаетесь.

— МакКиттрик?

— Вы разрушили мою жизнь, — произнес голос.

— Выслушайте меня.

— Вы разрушили мою карьеру.

— Нет. Все это неправда. Скажите этим парням, чтобы они доставили меня к вам. Мы должны встретиться. Мы должны все это обсудить, — потребовал Декер.

— Мой отец гордился бы мной.

— МакКиттрик, я должен знать, что происходит с Бет.

— Но вам понадобилось вмешаться. Вам нужно было показать, какой вы умный и сильный.

— Где она?

— Вы хотели все заграбастать себе.

— Почему она убежала с вами? Что вы сделали с нею?

— Ничего по сравнению с тем, что собираюсь сделать. И что эти люди сделают с вами! Надеюсь, что они сумеют растянуть это надолго.

— МакКиттрик!

— Ну, и кто теперь умный и сильный?

Декер услышал щелчок, тихий шорох фона, а потом гудок. Медленно, испытывая отчаяние, он опустил руку с телефоном.

Бандит продолжал ухмыляться.

— Прежде чем я дал тебе телефон, твой старый приятель попросил сказать тебе «Arrivederci, Roma». — Он громко рассмеялся и поднял пистолет. — Так на чем я остановился? Пятнадцать секунд? Десять? О, к черту все эти глупости.

Но Хэл сумел собраться с силами и начать движение раньше, чем палец бандита успел нажать на спусковой крючок. Несмотря на рану, он резко взмахнул ногой и ударил по руке с оружием. Пистолет почти беззвучно послал пулю в потолок фургона.

Декер изо всей силы швырнул телефон, угодив бандиту между глаз. В ту же долю секунды он метнулся к пистолету. Хриплый не удержался на ногах и рухнул на обоих своих подручных.

— Что у вас там, сзади, творится? — Водитель, встревоженный шумом начавшейся драки, оглянулся через плечо. Фургон вильнул.

А борьба разгоралась. Декер, цепляясь за пистолет хриплого, пнул одного из бандитов в пах. В следующий момент к драке присоединился кто-то еще. Хоукинс. Маршал ударил одного из бандитов в лицо и тоже попытался вырвать у своего противника оружие. Бандит, сидевший впереди на пассажирском месте, начал подниматься, чтобы перелезть через невысокий барьер и попасть в фургон. Хриплый снова выстрелил; еще одна пуля пробила крышу, так как в этот момент Декер толкнул его на остальных. Бандиты попадали, очень кстати повалив и своего приятеля, который так и не успел перелезть в задний отсек. А дерущиеся покатились еще дальше и перевалились через барьер, обрушившись на водителя, судорожно вцепившегося в баранку.

— Нет! — крикнул водитель, когда фургон ударил в зад ехавший впереди пикап. Он резко надавил на педаль тормоза и попытался повернуть руль, чтобы избежать вторичного удара в тот же пикап, но тяжесть нескольких дергавшихся в драке мужчин прижала его к баранке и лишила возможности повернуть ее. Теперь водитель мог лишь наблюдать в ужасе, как фургон выехал в другой ряд, ударив боком ехавший там автомобиль, накренился, упал на правый бок и заскользил вперед. Задев по пути еще какой-то автомобиль, упавшая машина достигла края автострады, разбив ветровое стекло, смяла ограждение и, не успев сбавить скорость, резко замерла.

У Декера перехватило дух. Ошеломленный падением и ударом, он лежал неподвижно среди повалившихся друг на друга мужчин; у него двоилось в глазах. В первое мгновение он задумался, почему он пялит глаза на левую сторону фургона, а не на потолок, но тут же сообразил, что фургон опрокинулся, и левая сторона теперь и была потолком. Время, казалось, остановилось. Впрочем, оно тут же возобновило свое движение: шок от падения сменился шоком, который подхлестнул Декера к дальнейшим действиям: с испугом он почуял резкий запах бензина. Резкий и очень сильный. «Мой бог, — подумал Декер, — должно быть, лопнул бензобак».

Он напрягся, сталкивая с себя чье-то тело. Страх подгонял его. Сквозь разбитое ветровое стекло сверкали фары встречных машин. Хэл. Я должен вытащить отсюда Хэла. Должен найти Хоукинса. Но он тут же понял, что именно Хоукинса он сдвинул с себя, и что остановившийся взгляд Хоукинса наряду со странным положением его головы с очевидностью говорит о том, что он сломал шею во время аварии. Хэл! Где... Один из бандитов застонал. Пока Декер искал Хэла, его сознание достаточно прояснилось, и он смог понять, что передние двери зажаты телами живых или мертвых людей и что фургон упал на боковую дверь. Вдыхая все сгущавшиеся пары бензина, чувствуя себя попавшим в западню, Декер взмолился о том, чтобы задняя дверь оказалась не заклиненной.

Еще один бандит застонал. Третий слабым движением поднял руку. Декер пополз на четвереньках к задней двери и вдруг увидел перед собой Хэла. В свете фар проезжавших машин, падавшем через разбитое ветровое стекло, было видно, что рот у Хэла открыт и из него стекает струйка крови. Глаза Хэла тоже были открыты и смотрели остановившимся взглядом куда-то в одну точку. Но, возможно, он всего лишь потерял сознание! Возможно, он еще жив! Декер попытался нащупать у друга пульс — безрезультатно.

Кто-то из бандитов выругался и дернулся резче. А Декер почуял еще что-то, кроме бензина. Дым. Фургон заполнялся дымом, от которого Декер сразу закашлялся. Да ведь проклятая душегубка сейчас взорвется, понял он, и поспешил к задней двери. От его резких движений фургон накренился назад. Почему? На что он опирается? Декер наконец-то добрался до задней двери. Поскольку фургон лежал на боку, створки располагались горизонтально, одна над другой. Схватившись за ручку нижнего замка, он отчаянным усилием дернул ее и чуть не вскрикнул от радости, когда она повернулась. Какое счастье, что замок не заклинило! Он толкнул нижнюю створку — она легко откинулась вниз — и выбрался на нее, снова почувствовав, как фургон наклоняется. И неожиданно сам соскользнул вниз. Отчаянным движением он успел ухватиться за край дверной створки за долю секунды до того, как полетел бы прямо туда, где неслись внизу фары автомобилей.

Задыхаясь от испуга, он понял, что фургон, судя по всему, перевернулся, наехав на барьер, ограждавший ремонтировавшийся участок шоссе. А этот участок находился на мосту. Задний конец фургона торчал в пустоте, а вся машина застыла в состоянии чрезвычайно ненадежного равновесия на лишенном ограждения краю моста. Он висел над тоннелем, по которому с ревом мчались машины. Если он отпустит руки, то, скорее всего, сломает ноги, ударившись о покрытие шоссе в двадцати футах под ним. Не то чтобы его пугала эта опасность. Он неминуемо погибнет мгновением позже под колесами одного из бесчисленных автомобилей.

Напрягая все силы, Декер попытался втащить свое тело обратно, но фургон, чутко реагировавший на каждое его движение, начал раскачиваться сильнее. Он мог в любой момент накрениться еще опасней и, свалившись вниз, раздавить его. Сердце Стива билось настолько сильно и часто, что его начало подташнивать. Он оставил свою обреченную на неудачу попытку взобраться обратно в опрокинутый фургон и теперь висел неподвижно, прикидывая, удастся ли ему перебраться к краю двери, дотянуться оттуда до края моста и отползти по нему еще немного в сторону. Внизу, вероятно, произошло столкновение, поскольку движение по одной из полос прекратилось. Ревели на разные голоса сигналы — это машины, двигавшиеся в заблокированном ряду, пытались перестроиться в соседние ряды.

А фургон снова качнулся; внутри раздался звук, заставивший Декера вздрогнуть.

Это был звук тяжелого, надсадного дыхания, а дышал кто-то, подползавший спереди в заднюю часть фургона. Да, тот самый мужчина с хриплым голосом, который допрашивал пленников, с изумленным видом выглянул вниз; его лицо было залито кровью. Очевидно, к нему еще не вернулась способность ориентироваться: он на несколько секунд оказался парализован видом множества фар, проносившихся под ним. Но разум вернулся к нему, как только он увидел Декера, висевшего над пропастью на створке открытой двери. Он принялся хлопать себя по карманам, несомненно, разыскивая пистолет, и, сообразив, что выронил его, бросился обратно в глубь фургона. Машина снова резко качнулась.

Ф-ф-у-у-у-х-х! На потолке фургона, роль которого выполняла левая стена, заиграли отблески мерцающего яркого пламени. «Огонь!» — понял Декер. Загорелся бензин. В любую секунду может взорваться топливный бак. Весь фургон охватит огнем. В проеме вновь появился хриплый, преследуемый по пятам пламенем. В явной панике он начал было карабкаться на открытую дверь, но тут же, по-видимому, понял, что дверь не выдержит и Декера, и его самого. Выкрикивая что-то невнятное, он поднял пистолет, который отыскал среди мертвых и полуживых людей, и прицелился в Декера.

Деваться некуда, понял Декер. Скосив глаза вниз, он увидел, что прямо под него въехал грузовик с длиннющим прицепом, разжал руки и упал одновременно со щелчком выстрела бандита. И, словно этого негромкого звука только и не хватало, бензобак взорвался, и бандита охватило пламенем. После этого Декер не видел ничего, кроме крыши несшейся под ним фуры. Водитель грузовика был вынужден уменьшить скорость, чтобы втиснуться в левый ряд, огибая столкнувшиеся машины в своем ряду. С ударом, от которого захватило дух, Декер грохнулся на крышу прицепа шестнадцатиколесного большегрузного автопоезда и инстинктивно подогнул колени, как его учили в парашютной школе. И тут же его пронзила мысль, что если он не вытянется, если останется стоять вертикально, пусть даже и на коленях, то его голову и грудь размозжит о перекинутый над дорогой мост. Заставив себя резко скрючиться, преодолевая инерцию падения и движения грузовика, Декер хлопнул ладонями по брезентовой крыше фуры. Растопырив пальцы, он искал что угодно, за что можно было бы зацепиться, чтобы не сорваться: шов, выступ, все равно что. В следующее мгновение он погрузился в грохочущую темноту туннеля, отчего его головокружение сделалось еще сильнее. Он почувствовал, что его ноги свесились с края крыши. Каким-то шестым чувством он ощутил, как позади пылающее тело рухнуло с моста; тут же дружно взревели клаксоны и донесся хруст раздавливаемых костей. Но сейчас его заботила лишь та скорость, с которой его колени, бедра, пах и грудь съезжали со скользкой крыши фуры. Он сильнее уперся пальцами в крышу, почувствовал, что сейчас сорвется, представил, как падает на автостраду, как в следующее мгновение его с сокрушительной силой ударяет машина, мчащаяся за этим грузовиком... и тут его правая рука зацепилась за верхний край задней двери прицепа. Одновременно его левая рука утратила даже ту эфемерную зацепку, которая у нее была. Он отчаянно вцепился правой в нечаянно обретенную опору, нащупал левой верхний край двери, стукнулся коленями о середину двери и прикоснулся носком левой ноги к огромной защелке, запирающей дверь.

Грузовик вырвался из туннеля. Декер услышал позади грохот, похожий на негромкий взрыв. Даже не оглядываясь, он представил себе, что там случилось. Горящий фургон рухнул с моста и угодил на ту единственную полосу, по которой еще шло движение. Позади разноголосо взвыли клаксоны. Слышался скрежет разрываемого металла. Хруст рассыпающегося стекла.

Скорость грузовика снижалась: водитель плавно выводил машину с автострады на обочину. Конечно же, он не мог не заметить в зеркалах заднего вида огонь и взрыв, внезапно появившиеся там, где он только что проехал. Вот он и решил остановиться, чтобы посмотреть, что там случилось. Чем медленнее грузовик ехал, тем легче было Декеру держаться. В то же мгновение, как машина остановилась совсем, Декер разжал руки и приземлился на засыпанную гравием обочину автострады. Он перепрыгнул через ограждение и исчез в темноте рядом с площадкой, заставленной то ли побитыми, то ли просто брошенными автомобилями, прежде чем водитель успел пройти мимо своей длиннющей машины, направляясь в сторону оставленного позади ада.

5

— Если отвезете меня в Санта-Фе, я вам заплачу.

Декер стоял перед круглосуточным магазинчиком на бензоколонке. Освещенный резким светом мощного дугового фонаря, он разговаривал с тремя уличными мальчишками, едва вышедшими из подросткового возраста, которые только что возвратились к своему низкосидящему ярко-красному «Форду» с затемненными стеклами, таoа с собой две упаковки по двенадцать банок пива.

— Мужик, мы заняты, — ответил первый мальчишка.

— Да, мы валим на тусовку, — поддержал его второй.

— Ну да, мы тут шьемся кое-куда типа потусоваться, — подхватил третий.

Все трое как один захихикали.

— Ваша тусовка пройдет куда веселее, если у вас будет та сотня долларов, которую я хочу заплатить за поездку в Санта-Фе, — сказал Декер.

Трое мальчишек заинтересованно уставились на него.

— Сотня? — переспросил первый.

— Вы меня слышали.

— Не, сотня не канает, — ухмыльнулся второй.

— Две сотни, — твердо произнес третий.

И снова все трое захихикали.

— Пойдет, — согласился Декер.

Трое мальчишек почему-то нахмурились.

— Эй, а что с вами случилось? — спросил первый мальчишка.

— Я попал в автомобильную аварию.

— Больше похоже на то, что это была драка, — заметил второй.

— И вам в этой драке здорово накостыляли, — ехидно бросил третий.

Они сложились пополам от хохота.

— Покажите-ка нам сперва ваши денежки, — потребовал первый мальчишка.

Декер показал им наличные деньги, которые получил из банкомата перед тем, как несколько часов назад выехал из Санта-Фе.

— Ну так что, отвезете вы меня или нет?

— О, да, мы отвезем. Отлично отвезем, — бойко откликнулся второй мальчишка.

Но на полдороге до Санта-Фе машина вдруг свернула с магистрали на темную проселочную дорогу.

— В чем дело?

— Объезд.

— Дорогу срезать.

— Перекур.

Трясясь от неудержимого нервного смеха, мальчишки показали пассажиру ножи.

— Давай-ка нам твои бабки, мужик, — потребовал первый мальчишка.

— Чего там мелочиться с двумя сотнями, — добавил второй.

— Вываливай все!— рявкнул третий.

— Вы выбрали самое неподходящее время для своей затеи, — ответил Декер.

Он переломал им руки, ноги и челюсти и оставил их валяться без сознания в непроглядной темноте ночной пустыни. Потом он сел в их автомобиль и, с силой нажимая на акселератор, вылетел обратно на автомагистраль и погнал в Санта-Фе.

6

Бет. Пригнувшись к маленькому рулевому колесу «Форда», Декер крепко держал его обеими руками, пристально вглядываясь в темное шоссе. Бет. Его нога тяжело давила на акселератор. Хотя он был решительно настроен не привлекать внимания полиции, превышая ограничение скорости в шестьдесят пять миль в час[24], он сам себе удивлялся, обнаруживая при каждом взгляде на спидометр, что делает все семьдесят пять. Нужно ехать помедленнее. Если его остановят в угнанном автомобиле...

«Бет», — почти непрерывно повторял он. Почему ты лгала мне? Кто ты такая? И кто такая, ради всего святого, эта Диана Сколари?

Часы на приборной панели «Форда» показывали начало второго ночи, но Декеру казалось, будто сейчас намного позже. Его голова раскалывалась от усталости. В глазах резало так, будто в каждый глаз бросили по горсти песка. Все тело болело от бесчисленных ушибов и ссадин, которые он получил во время схватки в фургоне и при последующей аварии. Прыжок на крышу прицепа автопоезда сотряс весь его организм. На протяжении прошлого года он постоянно обманывал себя, считая, что благодаря регулярным тренировкам — например, бегу трусцой и игре в теннис, — он поддерживал себя в хорошем физическом состоянии. Но теперь он понял, насколько сильно заблуждался. Сейчас он был бесконечно далек от профессионального уровня подготовленности.

«Но зачем это было нужно? — возмущался он. — Я напрочь покончил с той жизнью. Я делал из себя совершенно нового человека. К чему я был должен готовиться?»

«Ко всему!» — отвечал он сам себе, обгоняя пикап, фары которого даже через зеркало дальнего вида на мгновение ослепили его. Я, наверно, лишился рассудка, если позволил себе настолько утратить всякую бдительность! «Бет!» — беззвучно кричал он.

А может быть, он выкрикивал имя Бет вслух. В горле у него саднило, голосовые связки болели. Почему ты лгала мне? Неужели ты действительно застрелила своего мужа? И похитила два миллиона долларов из сейфа, который твой муж держал дома? Что?.. Неужели бандит сказал правду? Интересно, хоть кто-нибудь говорил правду? А как насчет МакКиттрика? Каким боком он связан со всеми этими делами?

Теперь он, совершенно точно, кричал имя Бет вслух — вспышка ярости, усиленная пребыванием в этом враждебном «Форде». Он гнал машину вверх по темной дороге, по пологой дуге, взбиравшейся на гору Ла-Бахада, и от предельной усталости и боли все чувства, которые он испытывал, путались у него между собой, отчего его охватывала еще большая растерянность. Он никак не мог разъединить свои чувства, не мог, так сказать, выделить каждое в чистом виде. Было ли то, что он чувствовал, любовью — та уверенность, что всем событиям должно найтись убедительное объяснение, что Бет все расскажет ему и успокоит его, когда он ее отыщет? Или на самом деле он испытывал прямо противоположные чувства: ненависть, гнев, негодование из-за предательства? Хотел ли он на самом деле спасти Бет?

Или же он хотел поймать и наказать ее?

«Форд» добрался до вершины горы, оттуда внезапно открылись огни Санта-Фе. До Декера вдруг дошла горькая ирония, содержавшаяся в названии города: в переводе с испанского оно означает «святая вера». Он должен иметь веру; он будет молиться об этом.

Глава 8

1

Собственный дом показался Декеру незнакомым. Машину он оставил на мало используемой грунтовой дороге, отходившей от Олд-Пикос-трэйл. Он тщательно протер все места, где могли остаться отпечатки его пальцев, и усталой рысцой пробежал сквозь темноту к своему дому, но, попав туда, не почувствовал никакого сродства с ним. На протяжении прошедших года с четвертью дом был его святилищем, символом его новой жизни, но теперь это было всего лишь место, нисколько не отличавшееся от той квартиры, которую он бросил в Александрии, штат Виргиния.

Полагаясь на свои возрождавшиеся к жизни инстинкты, Стив проверил, нет ли за домом наблюдения, ничего не обнаружил, но все равно продолжал соблюдать предельную осторожность и потому подобрался к дому по заросшему соснами склону, как это сделали прошлой ночью нападавшие. Найдя на ощупь в темноте замочную скважину, он отпер дверь черного хода и, крадучись, пробрался внутрь. Опасаясь, как бы его не потревожил полицейский патруль, заметив, что в доме зажегся свет, он не стал включать электричество, а быстро запер за собой дверь и при лунном свете, вливавшемся в огромные окна с задней стороны дома, прошел в свою разоренную спальню. Все было усыпано мусором. В воздухе еще висело зловоние кордита. Вот что теперь стало символом его жизни.

В третий раз за неполных двенадцать часов он принял холодный душ и переоделся в чистое. Затем он упаковал маленькую дорожную сумку. Уложил туда все немногочисленные имевшиеся у него ювелирные изделия: золотой браслет, золотую цепочку, перстень с нефритом. Стив никогда не носил эти украшения. Они оставались от его прежней жизни — предметы, которые он мог обменять, оказавшись без денег в критической ситуации. То же самое относилось и к мешочку с двенадцатью золотыми монетами, который он с отвращением швырнул в ящик, когда въехал в этот дом. Он намеревался продать их или положить на хранение в банковский сейф, но у него так и не дошли руки сделать с ними хоть что-нибудь. Теперь он высыпал драгоценные украшения в мешочек к монетам и сунул мешочек в сумку под одежду.

Почти готов. Он отнес сумку к двери, выходившей в гараж. Рядом с нею находился вход в кухню. Декер неохотно заставил себя остановится, открыл холодильник, сделал и жадно проглотил сандвич с ветчиной и сыром, запив его несколькими большими глотками остававшегося в картонке обезжиренного молока. Вытирая рот, он вошел в свой кабинет и проверил автоответчик в надежде, что там окажется сообщение от Бет. Но вместо этого он услышал лишь голоса нескольких репортеров, желавших взять у него интервью по поводу нападения на его дом и взрыва по соседству. Оставили сообщения также несколько приятелей по работе, пораженных тем, что узнали из выпусков новостей. Было там и с полдюжины сообщений от Эсперансы. «Декер, как только вы услышите это, позвоните мне. Я все время пытаюсь связаться с вами. Клянусь богом, если вы уехали из города...» Декер решительно вернулся в кухню, взял свою сумку и вышел в гараж. Мощный двигатель джипа «Чероки» завелся с полоборота, и машина, чуть слышно урча, устремилась в ночь.

2

— М-м-м... Что за... Да вы хоть знаете, который час?

— Эсперанса? — произнес Декер. Одной рукой он прижимал к уху трубку своего автомобильного телефона, параллельного домашнему, а второй крутил руль.

— Декер?— В хриплом спросонья голосе детектива сразу же прорезалась ощутимая тревога. — Где вы...

— Нам необходимо поговорить.

— Вы чертовски правы, нам необходимо поговорить.

— На визитной карточке, которую вы мне дали, указан ваш домашний номер телефона, но нет адреса. Как мне добраться до вашего дома? — Декер выслушал объяснение. — Да, я знаю, где это.

Восемь минут спустя Декер въехал на тускло освещенную стоянку трейлеров на южной окраине города — в том лишенном даже капли экзотического очарования районе, о существовании которого большинство туристов, бродящих по фешенебельным магазинам на Пласа, даже и не догадывалось. Рядом с одним из трейлеров на темной грунтовой дорожке стояли автомобиль-пикап и мотоцикл. Впереди на усыпанной гравием площадке торчали редкие чахлые юкки. Эсперанса, одетый в черные тренировочные брюки и расстегнутую рубашку, с раскинутыми по плечам длинными волосами, сидел под бледно-желтой лампочкой, освещавшей три бетонные ступеньки, которые вели к металлической входной двери.

Когда Декер открыл дверь, чтобы выйти из джипа, Эсперанса сделал ему знак, чтобы он оставался на месте, подошел сам и уселся на пассажирское место, бесшумно закрыв за собой дверь.

— Ваш звонок разбудил мою жену.

— Сожалею.

— Именно это я и сказал. Это нисколько не упрощает наши с нею проблемы.

Упоминание Эсперансы о своей личной жизни застало Декера врасплох. Он был настолько сосредоточен на собственных проблемах, что ему и в голову не приходило подумать о том, какой может быть жизнь у Эсперансы вне службы. Детектив казался чрезвычайно объективным и профессиональным; создавалось впечатление, что он все двадцать четыре часа в сутки занят лишь служебными делами. Декер даже и подумать не мог, что у этого человека могут быть какие-то сложности.

— Она все время пилит меня, что я, дескать, зарабатываю слишком мало и что эти деньги не окупают ту опасность, которой я подвергаюсь, и мой, мягко выражаясь, ненормированный рабочий день, — пожаловался Эсперанса. — Она хочет, чтобы я ушел из полиции. Ну-ка догадайтесь, кем, она хочет, чтобы я стал? Думаю, это совпадение вас позабавит.

Декер задумался лишь на мгновение.

— Торговцем недвижимостью?

— Сигара вам за догадливость. Вам хоть иногда звонят по работе среди ночи?

Декер покачал головой.

— Но готов держать пари, что на вашей прежней работе такое случалось сплошь и рядом. И ничуть не меньше уверен, что этой ночью вам тоже звонили. Лично я несколько раз подъезжал к вашему дому. Вас нигде не было. Тогда я стал звонить, но имел удовольствие беседовать лишь с вашим автоответчиком. Если подумать, каким образом человек может делать умозаключения, то становится очень забавно. Я уже решил, что вы покинули город. Если бы вы не объявились до завтрашнего утра, я объявил бы вас в розыск. Где, черт возьми, вас носило?

— Вышел погулять.

— И гуляли с четырех дня? Да ведь прошло почти десять часов.

— Я останавливался посидеть.

— Долгонько же вы сидели.

— Мне было о чем подумать.

— Например?

Декер взглянул прямо в глаза Эсперансе.

— Я еду за ней.

Взгляд Эсперансы был таким же напряженным.

— Невзирая даже на то, что я хочу, чтобы вы находились здесь на тот случай, если у меня возникнут новые вопросы? — поинтересовался он.

— Я рассказал вам все, что мог. Это всего лишь визит вежливости. Чтобы между нами не осталось никаких недоразумений. Теперь вы точно знаете, что я намерен делать. Я отправляюсь за нею.

— И куда именно, по вашему мнению, она уехала?

Декер сделал вид, что не заметил этого вопроса.

— Я говорю вам о моих планах, поскольку не хочу, чтобы вы объявляли меня в розыск, о чем вы только что сказали. Я не хочу лишнего беспокойства из-за того, что меня будет искать полиция.

— А взамен? С какой стати я должен соглашаться на это?

На этот вопрос Декер тоже не стал отвечать.

— В аэропорту Альбукерке видели кого-нибудь, похожего на Бет и МакКиттрика?

Эсперанса изумленно уставился на него, а потом горько рассмеялся.

— Вы что, серьезно рассчитываете на мою помощь? Вы с самого начала не говорили мне почти ничего, а теперь хотите, чтобы я поделился с вами тем, что мне удалось выяснить?

— Поступайте как знаете.

— Именно так я и сделаю. В данный момент я хочу сделать для вас одну вещь — войти в дом.

Декер напрягся.

— Вы рассчитываете, что я буду дожидаться, пока вы вызовете патрульную машину, чтобы меня отвезли в участок?

— Ничего подобного. Я хочу, чтобы вы подождали, пока я буду одеваться. Куда бы вы ни направлялись, я буду с вами. Нравится вам это или нет, но у вас будет компания. Я устал без толку крутить головой в надежде хоть что-нибудь заметить. Вы наверняка знаете гораздо больше, чем хотите показать. С этого момента мы с вами превращаемся в сиамских близнецов, и так будет продолжаться до тех пор, пока вы не дадите мне несколько ответов.

— Поверьте, мне жаль, что у меня их нет.

— Выходите из автомобиля. — Эсперанса открыл дверь со своей стороны.

— Ее настоящее имя не Бет Двайер, — сказал Декер. — Ее зовут Диана Сколари.

Эсперанса замер на месте с поднятой ногой.

— Это имя что-нибудь вам говорит? — спросил Декер.

— Нет.

— За ней наблюдали маршалы США. Судя по всему, она должна была лететь в Нью-Йорк и в понедельник давать о чем-то свидетельские показания. Этому может быть только одно объяснение.

— Федеральная программа защиты свидетелей.

— Да.

Эсперанса опять влез в джип.

— Когда вы это узнали?

— Этой ночью.

— Каким образом?

— Вам лучше этого не знать. Но если вы серьезно настроились помочь мне, то есть один человек, которого мне без вас будет трудно разыскать.

3

Декер четыре раза нажимал на кнопку звонка, колотил в дверь и наконец-то с удовлетворением увидел, что в доме зажегся свет. Они с Эсперансой пытались звонить по телефону, но каждый раз после четырех гудков раздавался лишь голос автоответчика. Считая маловероятным, что нужный Декеру человек покинул город за те двенадцать часов, которые прошли с последнего разговора с ним, они решили отправиться прямо туда, где, как хорошо знал Эсперанса, тот жил. Жилье оказалось скромным саманным домиком, стоявшим в переулке, отходившем от Зиа-роад; вдоль невысокой стены, огораживавшей двор, росли ухоженные кусты. Как и во многих районах Санта-Фе, здесь не было ни одного уличного фонаря. Когда над крыльцом зажглась лампа, Декер и Эсперанса отступили от двери, чтобы хозяину стало ясно, что они не представляют из себя опасности для него, и спокойно ждали, пока дверь откроется.

Агент ФБР Джон Миллер окликнул их из темноты за открытым окном:

— Кто там? Что вам нужно?

— Это сержант Эсперанса.

— Эсперанса? Что за... Да ведь еще нет четырех часов. Что вам здесь нужно?

— Мне необходимо кое о чем поговорить с вами.

— А это не может подождать до более подходящего времени?

— Это срочное дело.

— Именно это вы сказали мне сегодня днем. Я не забыл, как вы пытались подставить меня.

— Если вы не выслушаете меня на этот раз, то, скорее всего, крупно подставите сами себя.

— Кто еще с вами?

— Тот же самый человек, который был со мной днем.

— Дерьмо.

Загорелся свет еще в одном окне. Сначала громко скрипнул ключ, поворачиваемый в замке, а потом с резким скрипом петель дверь отворилась. Миллер был одет в боксерские трусы и футболку, выставлявшие напоказ его худощавые мускулистые руки и ноги. В таком виде да еще и со взлохмаченными волосами и обильно торчавшей на лице щетиной он нисколько не походил на того лощеного бюрократа, который отшил их накануне.

— Я не один, — сказал он, перегородив вход в дом, и указал на закрытую дверь в конце короткого коридора. Эсперанса по дороге успел сказать Декеру, что Миллер разведен. — Она не привыкла к тому, что люди в четыре часа ночи барабанят в дверь, того и гляди ее вышибут. И я вполне ее понимаю.

— Я хочу узнать все о Диане Сколари, — сказал Декер.

— О ком? — Миллер смерил его совершенно непроницаемым взглядом.

— О Диане Сколари.

Миллер постарался изобразить на лице недоумение.

— Никогда не слышал о такой. — Он взялся за ручку двери. — Если вы только ради этого меня разбудили...

Декер выдвинул вперед ногу, не позволяя закрыть дверь.

— Диана Сколари это настоящее имя Бет Двайер.

Миллер уставился на ботинок Декера, державший дверь.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Она включена в федеральную программу защиты свидетелей.

Взгляд Миллера сразу сделался острее и тревожнее.

— Именно с этим были связано нападение на мой дом и взрывы в ее доме, — продолжал Декер.

— Я все еще не понимаю, к чему вы клоните.

— Насколько мне известно, ФБР не занимается вплотную программой защиты свидетелей, во всяком случае обычно, — сказал Декер. — Главное действующее лицо здесь Служба маршалов США. Но и вы, и они работаете в достаточно тесном контакте, так что они не могли не сказать вам о том, что перемещают главного свидетеля в Санта-Фе. С другой стороны, местной полиции об этом могли и не сообщать. В этом не было необходимости. Чем меньше народу об этом знает, тем лучше.

Лицо Миллера вдруг словно окаменело.

— Даже если допустить, что вы все говорите правильно, почему я должен что-то сообщать вам?

— Брайан МакКиттрик, — сказал Декер.

Миллер прекратил попытки закрыть дверь.

— Он тот самый человек, который забрал Бет, когда она бежала из своего дома прямо перед тем, как тот взлетел на воздух, — пояснил Декер.

Было очевидно, что Миллера одолевают подозрения.

— Откуда вы знаете этого человека?

— Мне довелось работать с ним.

— Вот те раз! Вы хотите сказать, что работали маршалом США?

— Маршалом? — Декер не сразу понял, что имел в виду Миллер. И когда сообразил, то вздрогнул, как от удара. — МакКиттрик — маршал США?

Миллер явно расстроился из-за того, что случайно проболтался.

— Нет, — сказал Декер. — Я никогда не работал в Службе маршалов. — Время со страшной силой поджимало его, и ему ничего не оставалось, кроме как ошарашить Миллера. — Я был знаком с МакКиттриком, когда мы вместе работали в ЦРУ.

Эти слова произвели тот самый эффект, на который он рассчитывал. Миллер был изумлен и сразу стал смотреть на Декера с совсем другим выражением. Он повернулся к Эсперансе, затем снова посмотрел на Декера и жестом пригласил обоих войти.

— Нам нужно поговорить.

4

Гостиная Миллера оказалась скромной, как и весь его дом снаружи: простой диван и кресло, маленький кофейный столик, двадцатидюймовый телевизор. Все было очень аккуратно расставлено, нигде ни пылинки. Декер заметил на книжной полке револьвер калибра .38 дюйма и подумал, что Миллер, вероятнее всего, держал его в руке, когда выглядывал в окно, чтобы выяснить, кто ломится к нему в дверь.

— Я не рассчитываю, что вы сможете доказать мне, будто работали на Управление, — сказал Миллер.

— Не в настоящий момент. Мы действительно никогда не использовали значков и визитных карточек.

— Тогда с какой стати я должен верить вам? — Миллер хмуро взглянул на Эсперансу. — Вы верите ему?

Эсперанса кивнул.

— Почему?

— Вы не были рядом с ним с самого вчерашнего происшествия. То, как он ведет себя в кризисной ситуации, бесспорно показывает, что он профессионал. Причем я не имею в виду профессионала в области продажи недвижимого имущества.

— Посмотрим. — Миллер снова сосредоточился на Декере. — Что вы знаете о Брайане МакКиттрике?

— Он самый никчемный оперативник из всех, кого мне только приходилось видеть за все время работы.

Миллер подошел чуть поближе.

— Не выполнял приказы, — пояснил Декер. — Считал, что все его партнеры плетут интриги против него. Проводил серьезные операции без разрешения. Превышал свои полномочия при каждой возможности. Операция, в которой мне пришлось работать вместе с ним, закончилось из-за него катастрофой. Многочисленные жертвы. Произошел почти что международный инцидент.

Миллер некоторое время рассматривал его, как будто решал, насколько он может быть откровенен с этим человеком. В конце концов он глубоко вздохнул и сел в кресло напротив Декера.

— Я не выдам никаких тайн, если поделюсь с вами теми слухами о МакКиттрике, которые до меня дошли. Ничего, связанного с ЦРУ. Я и понятия не имел, что он там работал. Все слухи касались только его поведения в качестве маршала. Большой наглец. Думает, что знает все лучше, чем его начальство. Не признает субординации. Нарушает процедуру. Я никогда не мог понять, каким образом он попал в Службу маршалов.

— У меня есть весьма правдоподобное предположение, — ответил Декер. — Его, должно быть, выставили из Управления с первоклассными рекомендациями. И потребовали за это, чтобы он не компрометировал их рассказами о тех провалах, к которым он приложил руку.

— Но если МакКиттрик был виновником провалов, то он в первую очередь повредил бы сам себе, рассказывая об этом.

— Нет — если он убедил себя, что ни в чем не виноват, — сказал Декер. — У МакКиттрика есть проблема с оценкой реальности. Когда он делает что-то не так, то быстро убеждает себя в том, что во всем виноват кто-то другой.

Эсперанса подался вперед.

— Вы говорите об этом с особым ожесточением.

— Я был одним из тех, кого он обвинял. Я ушел из-за него с правительственной службы — а теперь этот сукин сын снова влез в мою жизнь.

— Случайное совпадение.

— Нет. Я не могу поверить, что только по совпадению случилось так, что Бет купила дом рядом с моим. Не могло быть совпадения, если МакКиттрик отвечал за ее защиту. Единственный возможный сценарий событий заключается в том, что МакКиттрик продолжает держать на меня зуб и после того, как я ушел из Управления. Он знал, что я поселился в Санта-Фе. У него оказался свидетель, которого нужно было переместить. Он провел небольшое дополнительное расследование и выяснил, что дом, соседний с моим, предназначен для продажи. Замечательно. Почему бы не поместить Бет рядом со мной? Ближайший сосед был бы для нее дополнительной защитой, добровольным телохранителем.

Миллер уставился в пространство, обдумывая его слова.

— Тактика, возможно, циничная, но ведь в этом действительно есть смысл.

— "Циничная" — это слишком мягкое слово. Меня использовали, — сказал Декер. — И, если я не ошибаюсь, Бет тоже использовали. Я думаю, что МакКиттрик перешел на другую сторону.

— Что?

Декер абсолютно точно запомнил свой телефонный разговор с МакКиттриком.

— Я думаю, что МакКиттрик сообщил мафии, как ее найти, потребовав взамен, чтобы они убили меня, — это было его условием сделки. Я думаю, что он считает меня виновным в том, что его выгнали из ЦРУ. Я думаю, что он не просто ублюдок, но еще и душевнобольной и что он начал строить планы, как разрушить мою жизнь, с того самого мгновения, как ему поручили помочь превращению Дианы Сколари в Бет Двайер.

5

В маленькой гостиной воцарилась тишина.

— Это серьезное обвинение. — Миллер закусил нижнюю губу. — Вы можете доказать хоть что-нибудь из этого?

— Нет. — Декер не мог решиться рассказать ему о том, что случилось в фургоне.

— Как вы узнали, что настоящее имя Бет Двайер — Диана Сколари?

— Я не могу этого сказать.

— Почему?

Декер промолчал.

— Выслушайте меня внимательно. — Миллер поднялся с места. — То, что вы обладаете этой информацией, говорит о наличии серьезного нарушения безопасности в защите важного правительственного свидетеля. Я приказываю вам сказать мне, каким образом вы ее получили.

— Я не в праве это сделать.

Миллер прожег его яростным взглядом.

— Я объясню вам, что такое право. — Он поднял трубку телефона. — Вы надолго забудете о ваших правах — до тех пор, пока не выложите мне все то, что я хочу знать.

— Постойте. Вы делаете ошибку, — ровно произнес Декер.

Миллер взглянул на него еще яростнее.

— Я не из тех, кто делает ошибки.

— Положите трубку. Пожалуйста. Единственное, что имеет значение, это спасение жизни Бет.

Миллер повернулся к Эсперансе.

— Вы слышите этот бред?

— Да. На протяжении последних двадцати четырех часов он только и делал, что играл со мной в интеллектуальные игры, — ответил Эсперанса. — И что меня действительно волнует, так это то, что в его играх есть немало смысла. Декер считает приоритетом безопасность Бет Двайер. Если он сейчас срезает углы, чтобы раздобыть необходимую для этого информацию, я готов отложить разбирательство на потом, если, конечно, это не скомпрометирует меня.

— Нужно прикрыть тылы, — сказал Декер.

— Что?

— Так мы в Управлении называли наличие возможности отрицать или не признавать, что что-то сделали, да еще так, чтобы в это поверили.

— А как насчет другого названия: соучастник уголовного преступления? — отозвался Миллер.

— Скажите мне, о чем собиралась свидетельствовать Бет Двайер.

Миллер явно не был готов к резкой перемене темы.

— Она что, действительно прострелила своему мужу голову и сбежала с двумя миллионами долларов общаковых денег? — спросил Декер.

Миллер даже всплеснул руками.

— В каком аду вы могли все это узнать?

Но Декер не обратил внимания на вспышку фэбээровца. Он сосредоточенно вспоминал, что погибший бандит говорил по телефону: «Черт побери, Ник будет в ярости».

— С этим связан какой-то мужчина по имени Ник, — сказал Декер. — Вы знаете, кто он такой? Какая у него фамилия?

Миллер заморгал от изумления.

— Да дело еще хуже, чем я предполагал. Теперь, пожалуй, придется полностью пересмотреть весь порядок процедуры по обеспечению безопасности переселения свидетелей.

— Бет в опасности, — с нажимом произнес Декер. — Если мы поделимся друг с другом тем, что знаем, то нам, может быть, удастся спасти ее жизнь.

— Жизнь Дианы Сколари.

— Я понятия не имею ни о какой Диане Сколари. Женщину, о которой я беспокоюсь, зовут Бет Двайер. Расскажите мне о ней.

Миллер долго смотрел в темноту за окном, потом перевел взгляд на свои руки, а с них — на Декера.

— Диана Сколари — жена, вернее, была женой Джоя Сколари, главного боевика нью-йоркского семейства Джорданодо, до тех пор, пока кто-то не прострелил подонку голову. Мы считаем, что Джой виновен в самое меньшее сорока мафиозных убийствах, которые произошли за восьмилетний срок его пребывания на этой, так сказать, должности. Он был очень занятым человеком. Но он не жаловался. Загребал очень даже хорошие деньги и, что, пожалуй, даже важнее, любил свою работу.

Декер слушал, испытывая нарастающую тревогу.

— Три года назад Джой познакомился с женщиной, которую вы знаете как Бет Двайер. До замужества ее звали Диана Берланти и она работала управляющим на круизном судне в Карибском море. Джой решил показаться там на публике, а вернее, отсидеться и заодно обеспечить себе алиби, пока один из его подручных разбирался с очередной проблемой в Нью-Йорке. Диана привлекла его внимание. Поймите, он был красивым парнем, очень элегантно одевался, умел разговаривать с женщинами и нравиться им. Они, как правило, штабелями падали перед ним, так что не было ничего удивительного в том, что Диана не отшила его, когда он начал делать ей авансы. Ну а дальше — больше. Через три месяца они поженились. Ухаживание оказалось для него очень кстати. Он устроил так, что все это время они прошлялись по Карибскому морю и он смог под самыми естественными предлогами посетить некоторые острова, где имелись банки с номерными счетами и полным отсутствием предвзятости к отмыванию денег. Точно так же он использовал и медовый месяц.

Декер почувствовал подступивший к горлу комок.

— Важно подчеркнуть, что, по словам Дианы, она понятия не имела о реальном ремесле Джоя. Она утверждает, что он сказал ей, будто занимается ресторанным бизнесом, что, впрочем, в известной мере правда: Джой на самом деле имел несколько ресторанов, встроенные в ту же систему отмывания денег. Как бы там ни было, время шло, и ничего удивительного, что галантности Джоя хватило ненадолго, — довольно скоро жена ему надоела. Некоторое время они жили вместе в его пентхаусе в городе, но когда ему потребовалась свобода для внесемейных развлечений, он поместил Диану в большой дом, обнесенный стеной, на другой стороне реки, в одном из контролируемых мафией «спальных районов» Нью-Джерси. С многочисленной охраной. Он говорил, что это нужно для обеспечения ее безопасности, но на самом деле Диану охраняли, чтобы она не могла прийти в пентхаус и застукать его с какой-нибудь подружкой. И еще одна столь же важная причина для охраны состояла в том, чтобы ей не пришло в голову сбежать после того, как он много раз избивал ее.

Кровь с гудением пульсировала у Декера в висках.

— Я хочу уточнить, что он бил ее много и часто, — добавил Миллер. — Потому что Диана начала сомневаться не только в его преданности, но также и в его бизнесе. Вы знаете, что она очень умная женщина. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, чем на самом деле занимается Джой и каким чудовищем он является. И перед ней встала большая проблема. Если она попытается сбежать — а на это было мало надежды при такой серьезной охране, — то он наверняка убьет ее. Если она останется и он заподозрит, что она успела увидеть слишком много, он также убьет ее. И она решила на первое время притвориться, что потеряла всякий интерес к его женщинам и его бизнесу, прикинуться сломленной и послушной. Она проводила время за занятием, которое при других обстоятельствах доставило бы ей огромное удовольствие — занималась живописью. Джоя это изрядно забавляло. Время от времени, в очередной раз избив жену, он разводил во дворе большой костер и заставлял ее смотреть, как он сжигает ее любимые картины.

— Иисус... — пробормотал Декер. — Но почему этот ублюдок женился на ней?

— Очевидно, ради удовольствия обладать кем-то, над кем он мог бы издеваться в любой момент, когда это придет ему в голову. Как я уже сказал, Джой был настоящим чудовищем. И оставался им до тех пор, пока девять месяцев назад, в январе, кто-то не решил ее проблему, прострелив Джою голову. Или, возможно, это сделала она. Есть две противоречивые версии. Диана утверждает, что она находилась во дворе за домом и писала зимний пейзаж, когда услышала выстрел в доме. Испугавшись, не зная, чего ожидать, она выждала некоторое время, прежде чем войти внутрь. Она решила, что, даже если что-то и случилось, Джой и охранники разберутся со всем этим. Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что охрану как ветром сдуло. Еще больше она изумилась, когда обнаружила Джоя мертвым в его кабинете. Мозги разбрызганы по столу, а сейф открыт. Она знала, что в этом сейфе всегда хранились значительные суммы наличными. Она частенько видела, как деньги приносили в мешках. Она видела и то, как Джой запирал их. Она слышала разговоры о количестве денег. И ей не потребовалось долго гадать, чтобы понять, что два миллиона долларов пропали. В тот момент она не поняла, чем эта пропажа может обернуться для нее лично. Единственное, что ее тогда заботило, это не упустить возможность для бегства. Она даже не стала собирать вещи, лишь надела пальто, схватила ключи Джоя и уехала.

— В Министерство юстиции, — добавил Декер.

— А куда еще она могла направиться? Она знала, что гангстеры станут искать ее. Но она думала, что их целью будет не дать ей говорить. Она не знала тогда, что крестный отец Джоя обвинил ее в его смерти, что гангстеры считали, что это она убила Джоя и взяла деньги. Теперь это стало вопросом чести. Фамильной чести. Кровная месть.

Декер кивнул.

— Итак, Министерство юстиции в течение нескольких месяцев допрашивало ее, потом переселило под новым именем в Санта-Фе и в конце концов вызвало обратно в Нью-Йорк для дачи показаний в суде.

— Под охраной.

— Говоря об охране, вы имеете в виду МакКиттрика?

— К сожалению.

— Какая чертовская неразбериха, — проронил Эсперанса.

— Вы все еще не сказали мне, кто такой Ник, — напомнил Декер.

— Ник Джордано, глава клана, крестный отец Джоя. Родной отец Джоя был лучшим другом Ника. Когда родители Джоя погибли во время мафиозной разборки с покушением на жизнь Ника, тот вырастил мальчишку как родного сына. Вот что я имел в виду, говоря о фамильной чести и кровной мести. Для Ника это вопрос семейной чести в самом строгом смысле слова — найти и покарать убийцу. Теперь ваша очередь, — закончил Миллер. — Каким образом то, что я вам только что рассказал, может помочь вам спасти жизнь Дианы Сколари?

Декер несколько секунд сидел молча.

— Похоже, что у меня есть только один выход.

— О чем вы говорите? Какой выход?

— Я вдруг почувствовал, что невозможно устал. Я поеду домой.

— Как, черт возьми, это поможет вашей подруге?

— Я позвоню вам, когда проснусь. Возможно, к тому времени у вас появится еще какая-нибудь информация. — Декер повернулся к Эсперансе. — Я подвезу вас домой.

6

— Не трудитесь везти меня домой, — сказал Эсперанса, когда Декер включил мотор «Чероки» и отъехал от дома Миллера.

— В таком случае куда же мне отвезти вас? — Декер обогнул почти неразличимый в темноте угол.

— Знаете, считайте, что я совершенно одинок и могу поехать, куда хочу.

— И чего вы рассчитываете этим достичь?

— Возможно, мне удастся уберечь вас от неприятностей, — ответил Эсперанса. — А где ваши друзья?

— Друзья? — При мысли о Хэле и Бене Декер почувствовал во рту вкус пепла.

— Вы сказали это так, будто у вас их очень немного.

— У меня много знакомых.

— Я имею в виду тех двоих мужчин, которые приехали к вам домой вчера днем.

— Я знаю, о ком вы говорите. Они уехали из города. — К вкусу пепла прибавилась самая настоящая боль — в груди и в глазах.

— Так скоро? — удивился Эсперанса. — После всех беспокойств, которые им пришлось перенести, чтобы так быстро сюда попасть?

— Мое прежнее начальство решило, что все, что здесь произошло, не имеет никакого отношения к их делам. — Темные улицы, освещенные лишь фарами его машины, были совершенно пусты. Декер с силой нажал на акселератор.

— Вы считаете, что превышать скорость, когда рядом с вами в машине сидит полицейский, это хорошая мысль?

— Пожалуй, мне все равно, в чьем обществе превышать скорость. Если нас остановит патруль, покажете ваш значок и скажете, что мы спешим на срочное задание.

— Я солгал вам, — сказал Эсперанса. — На самом деле я уже передал в полицию штата и в департамент полиции Альбукерке запрос о вашем розыске.

Декер почувствовал, что у него похолодела спина.

— Я сообщил им также номер и описание того «Тауруса», на котором приехали ваши друзья. Автомобиль нашли возле места преступления на Чама-стрит в Альбукерке около одиннадцати часов ночи. Соседи сообщили, что там были какие-то, как им показалось, выстрелы и взрывы. Оказалось, что они не ошиблись. На полу кухни дома, на шум в котором жаловались соседи, был найден застреленным человек, судя по документам, его звали Бен Эйсили. А где Хэл Вебер, мы понятия не имеем.

На мгновение скорбь, которую Декер так старательно скрывал, все же вырвалась наружу. Изумленное лицо Бена — изумление отразилось на нем в тот самый миг, когда в него попала пуля и изо лба брызнула кровь, — заслонило все перед Декером. Внезапно ему страстно захотелось, чтобы он никогда не приезжал в Санта-Фе, чтобы он никогда не пытался отрешиться от своей прежней жизни. Он подумал о том, как Хэл получил пулю в грудь и все же нашел в себе силы, чтобы ударить того мерзавца, который стрелял в него и собирался застрелить Декера. «Это был не их бой! — подумал Декер. — Я должен был настоять, чтобы они оставили меня. Но я просил их о помощи. Они погибли из-за меня. Это моя вина!»

— Наверно, пока они были здесь, им спустили другое задание, — самым спокойным тоном, на какой был способен, сказал Декер.

— Вы, похоже, не очень-то расстроены из-за того, что случилось с Беном.

— Расстроен, но по-своему.

— Я никогда еще не встречал таких людей, как вы, — признался Эсперанса. — Неужели вам не любопытно, что он там делал и куда делся его напарник?

— Позвольте-ка мне задать вопрос вам, — сердито перебил его Декер. — Почему вы так долго ждали, прежде чем сказать мне, что объявили на меня полицейскую охоту?

— Я хотел дождаться подходящего момента. Получить точку опоры. Вы без меня не обойдетесь, — с готовностью объяснил Эсперанса. — Служба безопасности в аэропорту Альбукерке знает ваше имя. Полицейским поручено задержать мужчину, описание которого точь-в-точь подходит к вам. В ту же минуту, как вы попытаетесь купить билет, вас остановят. Раз вы хотите лететь в Нью-Йорк, то вам понадобится моя помощь, чтобы отменить ваш розыск, а я за это хочу получить ту цену, какую назову. Вам придется позволить мне отправиться с вами.

— Лететь в Нью-Йорк? А почему вы так решили? Я...

— Декер, может быть, вы, ради Христа, все-таки хоть сейчас оставите эти игры со мной, а?

— Но вы-то с какой стати полетите в Нью-Йорк?

— Допустим, у меня завтра выходной день, и мы с женой будем рады немного отдохнуть друг от друга. — Эсперанса с сердцем махнул рукой. — Или, скажем, общение с вами является для меня чем-то вроде повышения квалификации, и мне не хочется бросать занятия на середине. Или еще один вариант, скажем... это уж действительно ни в какие ворота... скажем, что я стал копом, потому что так и рвусь помогать людям. Дурацкая идея, точно? Ну так вот, сейчас мне на ум не приходит никто, кто нуждался бы в помощи больше, чем Бет Двайер. Я хочу помочь вам спасти ее. У меня такое ощущение, что вы единственный человек на свете, который имеет четкое представление о том, как это сделать.

7

По салону реактивного самолета, мчавшегося на восток, разносился приглушенный рев двигателей. В окно лился ничем не замутненный солнечный свет, от которого на переутомленных глазах Декера выступали слезы. Когда в проходе появились стюардессы, разносившие кофе и сладкий рулет, он почувствовал в желудке приступ боли, напомнивший ему о том, что он постоянно страдал от точно таких же болей, когда был оперативником. Все возвращается на круги своя, сказал он себе.

Рядом с ним сидел Эсперанса; других пассажиров в их ряду не было.

— Жаль, что я никогда не встречался с Бет Двайер. Она, должно быть, исключительная женщина.

Декер смотрел из окна на пейзаж высокогорной пустыни, которую покидал, на горы, ручьи, Рио-Гранде, зеленые рощи сосен (нет, пиний, поправил он себя) на фоне желтой, оранжевой и красной земли. Он не мог отогнать от себя воспоминание о тех двойственных чувствах, которые испытывал после того, как впервые попал сюда, о тревожных мыслях о том, не совершил ли он серьезную ошибку. Теперь, по прошествии года с четвертью, он улетал отсюда и снова испытывал столь же двойственные чувства, снова задавался вопросом, не совершает ли он ошибку.

— Да, — ответил он на слова Эсперансы, — совершенно исключительная.

— Вы, должно быть, очень любите ее.

— Пожалуй. А может быть, — ему было очень трудно говорить, — я ее еще и ненавижу.

— Ненавидите?

— Она должна была рассказать мне о своем прошлом, — объяснил Декер.

— Вначале она, вероятно, думала, что оно вас нисколько не касается.

— Ну а потом, когда нас с нею связали серьезные отношения и мы оба это понимали? — не желал сдаваться Декер.

— Не исключено, что она боялась рассказывать вам об этом, опасаясь, что вы будете реагировать именно так, как реагируете сейчас.

— Если бы она любила меня, то доверяла бы мне.

— А-а, — протянул Эсперанса. — Я начинаю понимать. Вы переживаете из-за того, что она, возможно, не любит вас.

— Я всегда подчинял личную жизнь делам, — сказал Декер. — Я никогда не был влюблен, я имею в виду серьезно, по-настоящему. Пока я не встретил Бет Двайер, я никогда не позволял себе испытывать... — Он замялся, подбирая слово. — Страсть.

Эсперанса задумчиво нахмурил брови.

— Если я связываю себя какими-то обязательствами, отдаюсь чему-нибудь, то всегда полностью. Бет стала абсолютным центром моей жизни. Если я был для нее просто развлечением... — Голос Декера прервался.

— Предположим, вы узнаете, что она не любила вас, что вы были для нее всего лишь добровольным телохранителем. Что вы будете делать в таком случае?

Декер ничего не ответил.

Но Эсперанса не сдавался.

— Вы все равно будете спасать ее?

— Несмотря на все то, о чем вы сейчас сказали?

— Да.

— Несмотря на все мои подозрения, все мои опасения, что она предала меня, на гнев, который я испытываю из-за этих опасений?

— Да.

— Я пойду за нею в ад. Да поможет мне бог, я все равно люблю ее.

Глава 9

1

Когда Декер прилетел в Нью-Йорк, шел дождь, сильный обложной ливень, который сразу же помог понять, насколько чуждым стал для него Манхэттен после жизни в засушливом климате Нью-Мексико. В воздухе чувствовалась непривычная влажность. После пятнадцати месяцев на высоте в почти полторы мили над уровнем моря Стив ощущал здесь атмосферное давление, которое еще усугубляло угнетавшее его эмоциональное давление. Привыкший видеть на сотни миль вокруг, он чувствовал себя здесь зажатым среди небоскребов, еще сильнее угнетало его здешнее многолюдье: все население Нью-Мексико составляло 1,5 миллиона человек, а здесь столько же народу обитало на двадцати двух квадратных милях Манхэттена, причем не считая тех сотен тысяч, которые приезжали сюда на работу. Неумолчный шум и теснота Нью-Йорка вызывали такие последствия, которых Декер никогда не осознавал, до тех пор пока не испытал на себе покой и просторы Нью-Мексико.

Эсперанса во все глаза смотрел в усыпанные каплями дождя окна такси.

— Никогда не были здесь? — спросил Декер.

— Из всех больших городов мне довелось побывать только в Денвере, Финиксе и Лос-Анджелесе. Они все невысокие. И очень разбросанные. А здесь все прижаты друг к другу, а то и сидят друг у друга на головах.

— Да, теперь мы долго не увидим просторных пейзажей.

Таксист привез их в Нижний Ист-Сайд и высадил на Эссекс-стрит-маркет рядом с большим кирпичным зданием. Пока Декер, держа в руке сумку, шел к одному из подъездов, чтобы укрыться там от дождя, его головная боль резко усилилась. Он немного поспал в самолете; этого не хватило, чтобы отдохнуть, но его поддерживало нервное возбуждение. Страх за Бет продолжал толкать его вперед.

Эсперанса посмотрел на пустынный рынок, затем на магазины по другую сторону улицы.

— Что, где-то здесь наша гостиница?

— У нас нет никакой гостиницы. Мы не располагаем временем, чтобы оформлять бумаги и заселяться.

— Но вы же звонили из аэропорта по телефону. Я подумал, что вы забронировали номера в отеле.

Декер покачал головой; от этого движения головная боль сделалась еще сильнее, но он был слишком поглощен своей целью, чтобы заметить это. Он выждал, пока такси не скрылось из виду, а после этого вышел из подъезда в проем рынка и направился под дождем на север.

— Я договорился кое с кем о встрече.

— Поблизости?

— Несколько кварталов отсюда.

— В таком случае, почему вы не сказали таксисту, чтобы он подвез нас прямо туда?

— Потому что я не хотел, чтобы таксист что-то знал о моих делах. Видите ли, я боюсь, что ваша затея не сработает. Нужно слишком много объяснять, а времени совсем нет, — нетерпеливо произнес Декер. — Вы оказали мне очень большую помощь. Вы отозвали ориентировку на меня из полиции Нью-Мексико. Вы провели меня через службу безопасности аэропорта в Альбукерке. Я не попал бы сюда без вас. Спасибо вам. Я говорю совершенно искренне. Правда. Но вы должны понимать — наша совместная экспедиция заканчивается прямо здесь. Возьмите такси и поезжайте в центр. Полюбуйтесь городом.

— Под дождем?

— Посмотрите какое-нибудь шоу. Закажите хороший обед.

— Я сомневаюсь, что то, что подают в Нью-Йорке, может сравниться с красно-зеленой сальсой.

— Устройте себе небольшие каникулы. А завтра утром полетите обратно. В вашем департаменте, наверно, уже головы ломают, куда это вы делись.

— Они даже не узнают, что я куда-то уехал. Я же сказал вам, что у меня выходной день.

— А как насчет завтра?

— Позвоню и скажу, что заболел.

— Вы не имеете здесь никаких полномочий, — сказал Декер. — Не будьте врагом самому себе. Возвращайтесь в Нью-Мексико как можно скорее.

— Нет.

— Вы не сможете здесь проследить за мной. Через две минуты вы не сможете даже сказать, в какую сторону я отправился и каким образом оторвался.

— Но вы же этого не сделаете.

— О? Интересно, почему вы так считаете?

— Потому что вы не можете заранее знать, когда и как я смогу вам пригодиться.

2

Бар на Первой авеню и почти на углу с Дилэнси-стрит выглядел так, будто дела здесь идут хуже некуда и заведение находится на грани разорения. Выставленная в окнах реклама предлагаемой выпивки выцвела до полной неразборчивости. Сами окна были настолько грязными, что сквозь них нельзя было ничего разглядеть. Несколько букв в неоновой вывеске перегорело, и надпись гласила не «У БЕННИ», а «У-Б-Н-И». Промокший до нитки и, по-видимому, окончательно одуревший от дождя и пьянства бродяга, державший в руке бумажный пакет, из которого торчало горлышко бутылки виски, сидел на корточках, прислонившись спиной к стене, около входа.

Декер, ощущавший себя измученным от стремительности течения времени, пересек улицу и подошел к бару. Следом за ним шел Эсперанса, сменивший ковбойскую шляпу на купленную по пути с сувенирного лотка неприметную бейсболку «Янки». Свои длинные волосы он собрал на затылке в пучок, что делало его намного менее заметным. Около входа в бар Декер остановился сам и остановил Эсперансу, чтобы дать возможность бродяге, который вовсе не был бродягой, хорошенько рассмотреть их.

— Бенни ждет нас, — сказал Декер.

Бродяга кивнул.

Декер и Эсперанса вошли в бар, где было темно от табачного дыма. Тот, кто глядел снаружи на вход, за которым могла скрываться разве что захудалая забегаловка, вряд ли мог предположить, что здесь окажется настолько многолюдно. А сейчас здесь было особенно шумно из-за того, что по огромному телевизору показывали футбольный матч.

Декер подошел прямо к громиле-бармену.

— Бенни здесь?

— Не видел его.

— Я звонил и договаривался о встрече.

— Кто — я?

Декер назвался псевдонимом.

— Чарльз Лэйрд.

— Ну, и почему бы сразу не сказать? — Бармен указал в сторону дальнего конца стойки. — Бенни ждет вас в офисе. Барахло оставьте у меня.

Декер кивнул, вручил верзиле чемоданчик и положил на стойку двадцать долларов.

— Это за то пиво, которого мы не заказали.

Вместе с Эсперансой он направился к закрытой двери возле дальнего конца стойки, но на полдороге приостановился.

— В чем дело? — спросил Эсперанса. — Разве не лучше сразу подойти к двери и постучать?

— Сначала нам придется пройти через одну формальность. Надеюсь, вы не станете возражать, если вас немного полапают?

Рядом с дверью их встретили четверо широкоплечих мужчин, отвлекшихся ради этого от игры на бильярде. Не проявляя никаких эмоций, они грубовато и тщательно обыскали Декера и Эсперансу с головы до пят. Закончив проверкой лодыжек обоих посетителей и не найдя ни микрофонов, ни оружия, они коротко кивнули и возвратились к своей игре. Они и не могли найти ничего подозрительного, поскольку по настойчивой просьбе Декера Эсперанса оставил значок и пистолет запертыми в джипе «Чероки» Декера в аэропорту Альбукерке. Декер твердо заявил, что если ему или Эсперансе придется стрелять, будет лучше, если они воспользуются для этого тем оружием, которое никак не будет связано ни с одним из них.

Лишь после этого Декер постучал в дверь. Услышав приглушенный ответ, он открыл дверь, и они с Эсперансой оказались в узком загроможденном всякой всячиной кабинете, где за столом сидел грузный мужчина в полосатой сорочке, галстуке-бабочке и в подтяжках. Мужчина был довольно пожилым, с лысой головой и серебристо-седыми усами. На столе перед ним лежала полированная медная трость.

— Как поживаете, Бенни? — спросил Декер.

— Сижу на диете. И все равно никак не сброшу вес. А ведь доктор строго приказал. А как у вас, Чарльз?

— У меня неприятности.

Бенни закивал с мудрым видом пожившего человека, при каждом движении его головы из-под нижней челюсти выпирал, как жабо, двойной подбородок.

— Никто и никогда не приходит ко мне, если у него все в порядке.

— Это мой друг. — Декер указал на Эсперансу.

Бенни вяло приподнял руку.

— Моему другу очень нужно позвонить по телефону.

— Прошу, — Бенни указал на телефон-автомат в углу.

— Он все еще присоединен к телефону-автомату в Джерси-Сити?

— Любой, кто захочет проследить звонок, придет именно туда, — ответил Бенни.

Декер сделал знак Эсперансе, что тот может звонить. Они договорились с Миллером, что будут звонить ему в Санта-Фе, чтобы узнать, нет ли каких-нибудь новостей о Бет и МакКиттрике. Декер звонил несколько раз с дороги, отчаянно надеясь узнать, жива ли Бет. Но пока что никаких новостей не поступило.

— Присаживайтесь, — предложил Бенни Декеру, когда Эсперанса начал вкладывать монеты в телефон-автомат. — Чем я могу вам помочь?

Декер сел на стул напротив Бенни, зная, что прямо ему в живот нацелен заряженный дробовик, спрятанный в столе.

— Спасибо. Когда я в былые времена нуждался в помощи, вы всегда шли мне навстречу.

— Это было для меня хорошим развлечением, — ответил Бенни. — Я как патриот своей страны, всегда считал удовольствием немного помочь своему правительству.

Декер понял его намек. Хотя по распространенному мнению ЦРУ не имело права работать в пределах страны, на самом деле у него были свои отделения во многих крупнейших американских городах, и Управление частенько проводило операции внутри Штатов. Правда, в теории это должно было совершаться лишь по прямому президентскому приказу и в тесном сотрудничестве с ФБР. Как раз благодаря такому сотрудничеству с ФБР Декер три года назад получил возможность не только консультироваться с Бенни, но и обрести прикрытие под видом члена гангстерской группировки, связанной с Бенни. Целью всей этой сложной операции было внедрение Декера в иностранную террористическую сеть, которая пыталась подорвать экономическое могущество Соединенных Штатов путем наводнения страны — при посредстве внутренних организованных преступных группировок — фальшивыми стодолларовыми купюрами.

— Я уверен, что правительство высоко оценило ваше содействие, — заметил Декер.

— Как бы там ни было, с этими делами покончено, и они меня больше не волнуют. — Бенни вяло пожал плечами. — В конце концов там был и мой личный интерес. Что вредно для экономики страны, вредно и для моего бизнеса. — Он чуть заметно улыбнулся.

— На сей раз, боюсь, я не смогу предложить вам никакого стимула.

— О? — Бенни взглянул на собеседника с подозрением.

— Я теперь не имею никакого отношения к правительству. И пришел попросить вас о личной любезности.

— Любезности? — Бенни слегка скривился.

Декер улавливал обрывки телефонного разговора Эсперансы и обратил внимание на мрачный тон, которым тот задавал вопросы.

— И что же это за любезность? — Бенни, похоже, опасался услышать ответ.

— Я должен знать, как войти в контакт с Ником Джордано.

Щеки Бенни, обычно чуть розоватые, заметно побледнели.

— Нет. Не говорите больше ничего. Я не хочу иметь никакого отношения к любым делам, которые могут быть у вас с Ником Джордано.

— Клянусь вам, что это не имеет никакого отношения к правительству.

Вялые до сего момента жесты Бенни заметно оживились.

— Мне все равно! Я не хочу абсолютно ничего знать об этом!

Декер наклонился вперед.

— И я тоже не хочу, чтобы вы что-нибудь об этом знали.

Бенни замер с поднятой рукой.

— Не хотите, чтобы я знал?

— Все, о чем я прошу, это небольшая порция информации. Как мне войти в контакт с Ником Джордано? Не с хозяином ресторана, где он любит есть. Не с одним из его помощников. Не с его поверенным. С ним. Вам не потребуется представлять нас ему. Вы не будете причастны к этому никоим образом. Я возьму на себя всю ответственность за установление контакта. Джордано никогда не узнает, кто научил меня, как связаться с ним.

Бенни уставился на Декера с таким видом, будто тот говорил на незнакомом ему иностранном языке.

— Но с какой стати я стану это делать? Назовите мне хоть один разумный повод.

Эсперанса закончил говорить по телефону и повернулся к Декеру.

— Есть новости? — спросил Декер, чувствуя новый спазм в желудке.

— Нет.

— Слава богу. По крайней мере не сообщили о ее смерти. У меня еще сохраняется надежда.

— Ее? — Бенни вскинул густые брови.

— Моя подруга. Я пытаюсь найти ее. Она попала ь беду.

— И Ник Джордано может помочь выручить ее из беды? — осведомился Бенни.

— У него определенно есть для этого все возможности, — ответил Декер. — Именно об этом я и должен поговорить с ним.

— Вы все еще не сказали мне, по какой причине я должен помочь вам.

— Я люблю эту женщину, Бенни. Я хочу, чтобы вы это сделали, потому что я люблю ее.

— Вы ведь шутите, верно?

— Разве я похож на шутника?

— Ну, прошу вас. Я ведь деловой человек.

— Тогда вот вам другая причина. У Ника Джордано особый интерес к этой женщине. Он считает, что она убила Джоя Сколари.

Бенни вздрогнул.

— Вы говорите о Диане Сколари? Жене Джоя?Иисус! Ник велел всем своим людям искать ее.

— Что ж, не исключено, что я мог бы помочь ему отыскать ее.

— Вижу определенный смысл. Но если вы любите ее, то почему же вы хотите выдать ее Нику?

— Чтобы ей не пришлось прятаться всю оставшуюся жизнь.

— Да, конечно, ей не придется это делать. Она будет мертва. Нет, все же я так и не вижу смысла.

— Тогда, возможно, вас убедит такой довод, — сказал Декер. — Если Ника Джордано тем или иным образом устроит разговор, который состоится у меня с ним, у него может возникнуть желание вознаградить того человека, который оказался достаточно прозорливым, чтобы помочь организовать этот разговор.

Бенни нахмурился и надолго погрузился в размышления.

3

В трубке телефона раздался только один гудок.

— У вас должны быть чертовски серьезные основания для того, чтобы звонить по этому номеру, — раздраженно произнес скрипучий мужской голос.

Затем раздался сигнал автоответчика, и Декер продиктовал свое сообщение:

— Это говорит Стив Декер. Мое имя должно быть вам знакомо. Ваши люди следили за мной в Санта-Фе. У меня есть кое-какая важная информация, которую я должен обсудить с мистером Джордано. Это касается Дианы Сколари и обстоятельств убийства ее мужа. Это также касается маршала по имени Брайан МакКиттрик. Я перезвоню через тридцать минут.

Декер повесил трубку на рычаг, вышел из грязной стеклянной кабины в начинавшиеся сумерки под неослабевающий дождь и подошел к Эсперансе, который стоял в дверном проеме закрытого магазина электротоваров.

— Еще не надоело ходить за мной?

— Ну что вы! Вы же показываете мне такие интересные места.

4

На двери цветочного магазина на Гранд-стрит красовалась надпись: «РАБОТАЕМ ПО ВОСКРЕСЕНЬЯМ И ПРАЗДНИКАМ». Когда Декер открыл дверь и вошел в магазин, зазвонил колокольчик. Насыщенный цветочный запах напомнил погребальную контору. Эсперанса, не скрывая любопытства, уставился на телекамеры, расположенные над витринами, где был выставлен богатый ассортимент цветов, но тут же обернулся на звук приближавшихся шагов.

Из задней комнаты вышла пышная женщина средних лет в темном халате и нитяных рабочих перчатках.

— Мне очень жаль. Уже почти семь. Мой помощник должен был запереть дверь. Мы закрыты.

— Похоже, я не рассчитал время, — ответил Декер. — Я не был здесь с тех пор, как мы с вами вели общие дела. — Он взял с прилавка авторучку и визитную карточку, что-то написал и показал женщине. — Это мой номер счета, а так пишется мое имя.

— Одну минуточку, я сейчас сверюсь с записями.

Женщина возвратилась в заднюю комнату и закрыла за собой дверь. Зеркало, висевшее рядом с этой дверью, было прозрачным с задней стороны; Декер об этом знал. Сквозь это зеркало за ними наблюдал вооруженный человек, это он тоже знал, равно как и то, что через мониторы телекамер за ними наблюдало еще двое вооруженных людей, сидевших в подвале.

Стараясь ни в коем случае не выдать владевшую им тревогу, Декер с интересом, который нетрудно было принять за самый настоящий, принялся рассматривать витрину, где были выставлены самые разнообразные букетики, предназначенные для того, чтобы прикалывать их к корсажу. Он был потрясен той легкостью, с какой погрузился в свою прежнюю жизнь, от которой, как ему казалось, совсем отрешился.

Эсперанса поглядел на часы.

— Через десять минут вы должны сделать звонок.

Женщина возвратилась в торговый зал.

— Мистер Эванс, судя по нашим записям, вы оставили у нас депозит два года назад.

— Да. Я пришел, чтобы закрыть счет.

— У нас также отмечено, что вы всегда делали один и тот же заказ на цветы.

— Две дюжины желтых роз.

— Правильно. Прошу вас, пройдите в наше демонстрационное помещение.

Вход в маленькую комнатушку располагался слева от прилавка. Там на стенах было развешано множество фотографий с изображениями цветов, которые можно купить или заказать в этом магазине. Там стояли также простой стол и два деревянных стула, на которые Декер с Эсперансой и уселись после того, как Декер плотно прикрыл за собой дверь. Эсперанса открыл было рот, чтобы что-то сказать, но его остановило новое появление пышной матроны, которая вошла через другую дверь, поставила на стол портфель-"дипломат" и сразу же вышла.

Как только в двери щелкнула защелка, Декер открыл портфель. Эсперанса наклонился вперед и увидел, что там, аккуратно уложенные в углубления, прорезанные в пенопласте, находятся пистолет «вальтер» калибра .380, запасной магазин к нему, коробка с патронами и два маленьких, по-видимому, электронных прибора, предназначение которых не было ему известно.

Декер не мог скрыть отвращения, которое сейчас испытывал к самому себе.

— А я-то надеялся, что мне больше не придется прикасаться к этой дряни.

— У вас должны быть чертовски серьезные основания для того, чтобы звонить по этому номеру.

— Би-и-и-п.

— Это снова говорит Стив Декер. Мне нужно обсудить кое-что важное с мистером Джордано. Это касается Дианы Сколари и...

Мужчина, поднявший трубку, говорил высокомерным тоном человека, привыкшего отдавать приказы.

— Что вам известно о Диане Сколари?

— Я должен говорить с мистером Джордано.

— Я и есть мистер Джордано, — недовольно отрезал говоривший.

— Не Ник Джордано. У вас слишком молодой голос.

— Мой отец не разговаривает с незнакомыми людьми. Расскажите мне о Диане Сколари.

— И о Брайане МакКиттрике.

— Вы считаете, что это имя должно мне что-то говорить?

— Позовите к телефону вашего отца.

— Обо всем, что касается Дианы Сколари, вы может говорить со мной.

Декер повесил трубку, выждал две минуты, опустил в телефон-автомат еще несколько монет и набрал тот же номер.

На сей раз ему не пришлось объясняться с автоответчиком. Еще не отзвучал первый гудок, как трубку сняли и хриплый мужской голос, принадлежавший явно очень немолодому человеку, произнес:

— Ник Джордано.

— Я только что говорил с вашим сыном о Диане Сколари.

— И Брайане МакКиттрике. — Голос звучал устало. — Мой сын говорит, что вы также упомянули Брайана МакКиттрика.

— Совершенно верно.

— Откуда я могу знать, что вы не коп?

— Когда мы встретимся, вы сможете обыскать меня и убедиться, что я не ношу с собой никаких передатчиков и диктофонов.

— Это еще не доказательство того, что вы не коп.

— Знаете, если у вас такая сильная паранойя, то, может быть, нам нет никакого смысла встречаться.

На мгновение наступило молчание.

— Где вы находитесь?

— Нижний Манхэттен.

— Стойте на Пятой авеню около Флэтайрон-Билдинг. Автомобиль подъедет за вами через час. Как водитель сможет вас узнать?

Декер взглянул на Эсперансу.

— У меня будет букет из двух дюжин желтых роз.

6

В кафе, находившемся на Пятой авеню неподалеку от Флэтайрон-Билдинга, Декер хранил молчание до тех пор, пока официант, принесший им заказ, не удалился. Они выбрали столик в самом дальнем углу. Соседние столы были свободны. И все равно Декер сначала убедился в том, что в их сторону никто не смотрит, и лишь после этого наклонился, открыл свою сумку и извлек оттуда маленький предмет, который вынул из «дипломата» в цветочном магазине. Предмет был металлический, размером со спичечную коробку.

— Что это такое? — спросил Эсперанса.

— Это радиомаяк. А это, — Декер снова сунул руку в сумку и достал коробочку побольше — с сигаретную пачку, — приемное устройство. Улавливает радиосигнал на расстоянии мили от передатчика. Движение по Пятой авеню здесь идет на юг мимо Флэтайрон-Билдинга. Вы будете ждать в такси к северу отсюда — на Мэдисон-сквер-гарден. После того как я сяду в автомобиль, который послал за мной Джордано, выждите пятнадцать секунд, чтобы было не так заметно, что вы следите за этой машиной. Ориентировка по прибору визуальная. Стрелка указывает налево, направо или прямо вперед, в зависимости от того, с какого направления приходит сигнал. Эта шкала от одного до десяти, говорит о том, какое расстояние до объекта. Десять — ближе всего. — Декер щелкнул выключателем и поднес пеленгатор к передатчику. — Да. Система работает. Возьмите пеленгатор. Если что-то пойдет не так, как надо, встречаемся возле этого кафе в начале каждого часа. Но если я не появлюсь к шести утра, возвращайтесь в Санта-Фе как можно быстрее. — Декер посмотрел на часы. — Ну, уже скоро. Пойдемте.

— А как насчет вашей сумки?

— Пусть останется у вас. — В сумке лежали пистолет, запасной магазин и коробка с патронами. Декер знал, что его будут обыскивать. Не было никакого смысла дополнительно злить Джордано, пытаясь пронести на встречу с ним оружие. — Через десять минут после того, как я попаду туда, куда меня повезут, позвоните по тому номеру, который дал мне Бенни. Потребуйте, чтобы вам дали поговорить со мной. Постарайтесь уверить их, что, если я не подойду к телефону, случится что-нибудь нехорошее.

— И?

— Подыгрывайте мне, когда я буду с вами говорить.

Они подошли к выходу из кафе.

— Думаю, будет невредно, если вы поймаете такси прямо здесь.

— Декер.

— Что?

— А вы уверены в том, что делаете?

— Нет.

— В таком случае, может быть, лучше поискать другой путь?

— Меньше всего на свете мне хочется ехать туда. Но у меня очень мало времени. Возможно, времени уже нет. Я не знаю, куда еще идти, кроме как в самый источник проблемы.

Эсперанса на секунду умолк.

— Удачи.

— Бет она нужна больше, чем мне.

— Но что, если...

— Они уже убили ее?

— Да.

— В таком случае совершенно не важно, что случится со мной.

Через минуту, в течение которой, как Декер надеялся, Эсперанса успел поймать такси, он вышел под дождь и зашагал направо, по направлению к Флэтайрон-Билдинг. Одолеваемый мыслями о том, что МакКиттрик мог сделать с Бет, Декер не мог не вспоминать очень похожий ночной дождь, под которым МакКиттрик в Риме выстрелил в своего отца.

Он дошел до Флэтайрон-Билдинг на пять минут раньше срока и стоял, укрывшись в каком-то подъезде, держа на виду перед собой дурацкие желтые розы. Его обуревали сложные чувства: различные сомнения, опасения и предчувствия. Но лишь сомнения касались его самого. Все остальное было связано исключительно с Бет: опасение за Бет, боязнь того дурного, что — он старательно отгонял от себя эту мысль — уже могло случиться с нею. Но сильнее всего он ощущал в себе целеустремленность и готовность пойти до конца. Впервые в жизни ему пришлось участвовать в миссии, цель которой, в полном смысле слова, была для него дороже собственной жизни.

Ему на память пришел еще один фрагмент разговора, состоявшегося у них с Бет двумя ночами раньше, в пятницу фиесты, после того, как, покинув прием у кинопродюсера, они вернулись домой к Декеру, — в последние мгновения их нормальной жизни, как это стало казаться ему потом, хотя теперь Декер понимал, что ничего в их отношениях не было нормальным. Лунный свет лился на них через окна его спальни и мерцал на них, когда они занимались любовью, отчего их тела цветом напоминали слоновую кость — от этого сладостно-горького воспоминания он вдруг почувствовал себя опустошенным. Позже, когда они лежали рядом и Декер обнимал Бет, его грудь прижималась к ее спине, его пах касался ее бедер, его колени упирались в подколенные ямочки ее согнутых ног, она долго молчала, и он решил, что заснула. Он не забыл, как вдыхал аромат ее волос. Когда же она заговорила, ее чуть дрожащий голос оказался настолько тихим, что он с трудом различал слова.

— Когда я был маленькой девочкой, — пробормотала она, — у моей матери с отцом бывали ужасные скандалы.

Она снова умолкла.

Декер ждал.

— Я понятия не имела, из-за чего они скандалили, — тем же тихим напряженным голосом продолжала Бет. — И до сих пор не знаю. Измены. Проблемы с деньгами. Пьянство. Все равно. Каждую ночь они кричали друг на друга. Иногда дело не ограничивалось только криком. Они швырялись друг в друга разными вещами. Они дрались. Особенно ужасными эти скандалы бывали в праздники. В День благодарения, в Рождество. Моя мать готовила хороший стол. А потом каждый раз перед самым обедом что-то случалось, и они начинали снова орать друг на друга. Отец хлопал дверью и уходил из дома. Мы с матерью ели этот обед вдвоем, и она все время рассказывала мне, какой он поганый ублюдок, подонок и мерзавец.

Снова наступила тишина. Декер хорошо понимал, что не стоит торопить Бет; то, о чем она ему уже рассказала и намеревалась рассказать еще, было настолько личным, что только она сама могла определять, как, в какой последовательности и в каком темпе рассказывать.

— Когда скандалы доходили до крайнего ожесточения, которого я уже не могла переносить, я просила родителей остановиться. Я кидалась к отцу, пытаясь заставить его перестать избивать мать. И в конце концов он стал набрасываться на меня, — сказала после долгой паузы Бет. — Мне все еще время от времени мерещится отец, бегущий за мной с кулаками. Я боялась, что он убьет меня. Это случилось ночью. Я вбежала в свою спальню и попыталась придумать, где бы спрятаться. Крики в гостиной делались все громче и громче. Я сложила подушки на кровать и накрыла их одеялом, чтобы казалось, будто я там сплю. Наверно, я видела что-то подобное по телевизору или, может быть, где-то читала. А потом залезала под кровать да там и спала, надеясь, что отец меня не найдет, когда придет в спальню, чтобы избить меня. С тех пор я так и спала.

Плечи Бет вдруг задергались. Декер понял, что она плачет.

— А твое детство было таким же? — спросила она, немного погодя.

— Нет. Мой отец был кадровым военным. Он был жестким человеком и превыше всего ставил дисциплину и порядок. Но он никогда не бил меня.

— Счастливый. — Бет пошевелилась в темноте. Вытерла глаза, сообразил Декер. — Я любила читать сказки о рыцарях и прекрасных дамах. О короле Артуре и тому подобное. Я постоянно представляла себе, как сама становлюсь участницей сказочных событий и что ко мне приезжает рыцарь, который дает клятву меня защищать. Еще ребенком я хорошо умела рисовать. И часто рисовала этого рыцаря, каким он мне тогда представлялся. — Зашуршали простыни; Бет повернулась к нему, и в лунном свете он заметил, что на ее щеках блестят слезы. — Если бы я могла сейчас нарисовать этого рыцаря, он был бы похож на тебя. С тобой я чувствую себя в безопасности. Мне больше не нужно спать под кроватью.

Через два часа в дом ворвались убийцы.

7

Порыв ветра, хлестнувший Декера по лицу дождевыми струями, отвлек его от воспоминаний. Постаравшись отрешиться от мрачных эмоций, он всматривался в машины, катившие вдоль громады Флэтайрон-Билдинга. Его терзали противоречивые мысли. Была ли та история, которую рассказала ему Бет, правдой, или же она выдумала ее для того, чтобы покрепче насадить его на крючок, солгала, чтобы он пожалел ее и очертя голову ринулся защищать ее от любых опасностей? Об этом и о многих других мелких и крупных фактах он размышлял со вчерашнего дня, с тех самых пор, когда узнал, что она обманула его, рассказывая о своем прошлом. Любила ли она его, или просто использовала? Он должен это выяснить. Он должен найти ее и узнать правду, хотя и не знал, что будет делать, если правда окажется не такой, какую он хочет услышать, поскольку он любил Бет такой, какая она есть, и невзирая ни на что.

Одна пара из бесчисленного множества фар, пронзавших своими лучами нескончаемый дождь, замедлила движение. Серый олдсмобиль, вывернул из потока машин и остановился возле тротуара прямо перед ним. Задняя дверь автомобиля открылась, оттуда вышел один из подручных Джордано и жестом приказал Декеру садиться в машину. Напрягшись и еще больше укрепившись в своем намерении, Декер подошел к нему, держа обеими руками свой букет.

— Все сходится. — Мужчина с широченными плечами и мощной грудью, которую слишком туго облегал дорогой пиджак, взглянул на него и ухмыльнулся. — Держитесь-ка покрепче за свои цветочки, я вас быстренько обыщу.

— На улице? Прямо на глазах у вон того полицейского патруля?

— Садитесь в машину.

Подходя к машине, Декер успел заметить двоих человек на переднем сиденье и еще одного на заднем. Как только он сел в машину, первый бандит уселся рядом с ним, притиснув Декера к своему напарнику. Радиомаяк Декер прятал в ладони правой руки, прижимая его к стеблям роз. Водитель тронул машину с места, из-под шин плеснула вода, и тут же тип, сидевший спереди, обернулся и направил на Декера пистолет, а двое сидевших сзади, сноровисто принялись обыскивать его.

— Чистый.

— А как насчет его цветов?

Один из бандитов выхватил розы из рук Декера. Оба были настолько увлечены процессом обыска, что даже не заметили маленький передатчик, который он продолжал держать в правой руке, зажав пальцами.

— Не знаю, что вам нужно от босса, но лучше будет не валять дурака, — предупредил один из бандитов. — Я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь смог надуть Ника.

— Эй, чем это здесь воняет? — спросил бандит, сидевший слева.

— Чем, чем? Этими самыми цветами. Они пахнут дешевыми похоронами.

— Может быть, похоронами этого парня? — Сидевший слева хохотнул, открыл окно и выбросил измятые розы.

8

За все время поездки Декер не произнес ни слова. А бандиты со своей стороны полностью игнорировали его. Пока они говорили друг с другом о футболе, женщинах и казино в индейских резервациях — безопасные темы, не содержащие ничего такого, что можно было бы им инкриминировать, — Декер продолжал гадать, сможет ли Эсперанса последовать за ним в такси, работают ли передатчик и пеленгатор, не заметил ли водитель, что за ним «хвост». И продолжал повторять себе, что нужно сохранять веру в успех.

Уже перевалило за восемь вечера. Дождь усилился, сумерки сгущались прямо на глазах. В свете фар искрились дождевые струи. Водитель, явно наугад, немного покружил по улицам, выполняя стандартную процедуру ухода от наблюдения, а затем свернул на север по переполненному Генри-Хадсон-парквей, с которого выехал на ведущий на запад мост Джорджа Вашингтона. Оказавшись в Нью-Джерси, он снова повернул на север, на сей раз по Палисайдс-парквей. Через час после того, как Декер сел в олдсмобиль, машина свернула налево и въехала в сонный город Альпин.

Сидевшие в автомобиле гангстеры подтянулись, явно ощущая напряжение. А машина между тем миновала малопримечательную деловую часть города, затем свернула направо, описала несколько зигзагов по извилистой дороге и в конце концов въехала в тихий, густо усаженный деревьями, ярко, но со вкусом освещенный поселок из больших особняков, каждый из которых был окружен участком не менее полуакра. Участки разделялись высокими заборами, сделанными из сварного железа и увенчанными шипами. Автомобиль свернул к одному из таких участков и остановился перед внушительными металлическими воротами. Водитель высунулся под дождь и произнес в приделанный перед воротами селектор:

— Это Руди. Мы его привезли.

Ворота раздвинулись в стороны, открыв проем, через который проехал автомобиль. Взглянув назад сквозь залитое дождем стекло, Декер увидел, что ворота закрылись, как только олдсмобиль въехал внутрь. А вот никаких фар такси, которое могло бы следовать за ними, он не увидел. Автомобиль проехал по плавно изгибавшейся дороге и остановился перед кирпичным трехэтажным домом с многочисленными фронтонами и дымоходами. После приземистых, с плавно скругленными углами и плоскими крышами саманных домов, к которым за последнее время он привык, особняк показался Декеру порождением сюрреализма. Все было освещено ярким светом дуговых фонарей. Декер сразу же обратил внимание на то, что деревья находятся на изрядном расстоянии от дома, все кусты коротко подстрижены. Любому злоумышленнику, даже если бы ему удалось пробраться мимо современных датчиков, установленных на заборе, пришлось бы подбираться к дому, не имея никакого прикрытия.

— Время начинать шоу, — сказал гангстер, сидевший слева от Декера. Он открыл свою дверь, вышел наружу и теперь ждал, когда за ним последует пассажир. — Пошевеливайтесь. Не стоит заставлять его ждать.

Декер не возразил ни словом, когда его ухватили за руку и потащили. На самом деле такое обращение его очень даже устраивало. Благодаря этому он очень натурально сделал вид, будто поскользнулся, когда его волокли под дождем к широким каменным ступеням, ведущим в дом. Упав рядом с кустом, он бросил под него радиомаяк, а потом безропотно позволил конвоиру вздернуть себя на ноги, втащить на ступеньки и ввести в дом. Ему приходилось напрягать всю волю, чтобы не поддаться страху; он чувствовал себя так, словно его сердце внезапно засунули в пакет со льдом.

Прежде всего он заметил вооруженного охранника, стоявшего в углу просторного холла, выложенного полированным мрамором. Затем он обратил внимание на питбуля, сидевшего на полу рядом с охранником. На то, чтобы окинуть зал взглядом в поисках запасных выходов, у него просто не хватило времени, так как его поспешно поволокли дальше: по облицованной дубовыми панелями прихожей и через двойные двери в плотно увешанный коврами кабинет.

Стена, противоположная входу, была сплошь заставлена книгами в золоченных кожаных переплетах. На стене справа висели фамильные портреты. Вдоль левой стены тянулся застекленный шкаф, где стояло множество фарфоровых ваз, каждой из которых была отведена отдельная полочка. А посреди комнаты возвышался огромный старинный письменный стол. За ним восседал некрупный пожилой — лет семидесяти — мужчина, одетый в дорогой темно-синий костюм. Он попыхивал сигарой и рассматривал прищуренными глазами Декера. На его лице с резкими чертами доминировал выдающийся вперед подбородок, а щеки были изборождены глубокими морщинами. Темный загар подчеркивал ослепительную белизну его коротко подстриженных густых волос.

Перед столом вполоборота к двери сидел еще один мужчина, повернувшийся всем телом, чтобы посмотреть на Декера. Он был намного моложе хозяина кабинета — лет тридцати с небольшим, но резко отличался от него не только возрастом. Младший был облачен в модную одежду, которая казалась кричащей по сравнению со строгим костюмом пожилого. Младший украсил себя уймой драгоценных ювелирных украшений, тогда как на старшем Декер не заметил ни одного. Младший выглядел даже менее здоровым, чем старик, а его тело казалось обрюзгшим, как будто он не так давно сменил активный спорт на пьянку.

— Вы обыскали его? — спросил пожилой у охранников, которые ввели Декера. Скрипучий голос был тем самым, который Декер слышал по телефону от человека, утверждавшего, что он и есть Ник Джордано.

— Как только посадили в машину, — ответил один из гангстеров.

— Меня это не устраивает. И одежда у этого парня мокрая. Принесите ему халат или что-нибудь в этом роде.

— Слушаюсь, сэр.

Джордано смерил Декера взглядом.

— Ну, и чего вы ждете?

— Не понимаю вас.

— Раздевайтесь.

— Что?

— У вас что, уши заложило? Раздевайтесь. Я хочу быть уверенным в том, что вы не притащили на себе передатчик. Пуговицы, пряжки, «молнии» — я ничему этому не доверяю, особенно когда дело касается парня, который всю жизнь проработал шпионом.

— Я вижу, Брайан МакКиттрик много рассказывал вам обо мне.

— Сукин сын, — грозно произнес младший.

— Фрэнк, — предупреждающим тоном произнес Джордано, — заткнись по крайней мере до тех пор, пока мы не будем уверены, что при нем нет передатчика.

— Вы что, серьезно — насчет моей одежды? — спросил Декер.

Джордано ничего не ответил, лишь прожег его взглядом.

— Может быть, вы от этого возбуждаетесь?

— Эй! — Младший с сердитым видом вскочил со стула. — Не думай, что можешь прийти в дом моего отца и оскорблять его!

— Фрэнк, — снова одернул его Джордано.

Молодой человек, похоже, был настроен ударить Декера по лицу. Однако после замечания он взглянул на отца и опустился на место.

Декер снял куртку.

Джордано кивнул:

— Вот и хорошо. Сотрудничать всегда разумнее, чем упираться.

Сняв рубашку, Декер заметил, что Джордано подошел к вазам, стоявшим в застекленном шкафу.

— Вы что-нибудь понимаете в фарфоре? — вдруг спросил Джордано.

Вопрос был настолько неожиданным, что Декер в растерянности помотал головой.

— Вы имеете в виду чашки, вазочки и все такое? — Декер, охваченный мрачными предчувствиями, снял ботинки и носки.

— Этот сорт фарфора называется костяным. Его делают из пережженных костей.

Еще больше помрачнев, Декер расстегнул ремень, «молнию» и снял брюки. Голая кожа сразу же покрылась пупырышками.

— Все, — приказал Джордано.

Декер сбросил трусы. Его мошонка сжалась в твердый комок. Он пытался сохранить хоть какое-то достоинство и стоял, опустив руки по сторонам.

— И что же дальше? Будете проверять задницу? Сами этим займетесь?

Эти слова привели хозяйского сына в настоящую ярость.

— Сейчас дождешься, поганое трепло!

— Фрэнк, — снова одернул сына Джордано.

Вошел охранник с белым махровым халатом в руках.

— Дайте это ему, — Джордано указал сигарой на Декера, — а его одежду заберите и отнесите в автомобиль.

Гангстер поспешно повиновался. Декер надел халат. Полы доставали ему до колен, а рукава только чуть прикрывали локти. Завязывая пояс, Декер подумал, что халат очень похож на то кимоно, в которое он одевался, когда проходил обучение боевым искусствам без оружия.

Джордано взял с полки вазу, сделанную в виде цапли, которая стояла, запрокинув голову и широко раскрыв клюв.

— Обратите внимание, как просвечивает она насквозь. А теперь послушайте, я постучу по ней пальцем. Она звенит прямо как хрусталь.

— Восхитительно, — без всякого энтузиазма отозвался Декер.

— Намного восхитительнее, чем вы можете себе представить. Эти вазы — мои трофеи, — сказал Джордано. — Они служат предупреждением для моих врагов, — его лицо вдруг вспыхнуло, — чтобы они не пытались объе...ть меня. Костяной фарфор. Кости, перетертые в тончайший порошок. — Джордано поднес вазу, изображавшую птицу, почти вплотную к Декеру. — Можете поздороваться с Луиджи. Он попытался нае...ть меня, поэтому его труп сожгли в кислоте, а потом его кости вытащили и сделали вот это. И я поместил его в свою коллекцию трофеев. Как и всех остальных, кто когда-либо пытался объе...ть меня. — Джордано с силой швырнул вазу в огромный камин, и фарфор разлетелся на мелкие кусочки. — Теперь от Луиджи не осталось ничего, кроме кучки мусора! — с пафосом провозгласил Джордано. — И с вами случится точно то же самое, если вы попытаетесь водить меня за нос. Так что советую вам отвечать на мой вопрос прямо и откровенно. Что вы можете мне сказать о Диане Сколари?

9

В комнате воцарилось напряженное молчание, которое прервал пронзительный телефонный звонок. Джордано и его сын встревоженно переглянулись.

— Может быть, это МакКиттрик, — сказал Фрэнк.

— Это было бы чертовски хорошо. — Джордано поднял трубку. — Говорите, ну! — Он нахмурился. — Что за черт... — Не договорив, он уставился на Декера. — Кого? Почему вы решили, что он...

— Это меня, — вмешался Декер. — Мой друг беспокоится о моем самочувствии. — Он взял трубку из рук Джордано. — Значит, все в порядке, вы смогли найти это место?

— Чуть не провалил дело, — раздался в телефоне мрачный голос Эсперансы. — Было очень трудно держаться достаточно далеко, так чтобы ваш водитель не видел фары такси. И найти телефон гоже оказалось совсем непросто.

— Где вы находитесь?

— Рядом с почтой, около поворота на главную дорогу.

— Перезвоните еще через пять минут. — Декер положил трубку на рычаг и повернулся к Джордано. — Всего лишь предосторожность.

— Вы думаете, что какой-то парень, звонящий по телефону, сможет спасти вашу задницу, если я решу, что вы мне больше не нужны?

— Нет. — Декер пожал плечами. — Но перед смертью я все же испытаю удовлетворение, зная, что этот мой друг свяжется с другими друзьями и вы вскоре присоединитесь ко мне.

В комнате вновь стало тихо. Даже дождь, без устали барабанивший по стеклам огромных окон, казалось, почти прекратился.

— Никто не смеет угрожать моему отцу, — завил Фрэнк.

— Мне показалось, что, когда ваш отец говорил о Луиджи, он угрожал мне, — ответил Декер. — Я прибыл сюда с честным намерением обсудить интересующую нас обоих проблему. Вместо того чтобы выслушать меня с должным уважением, вы меня...

— Интересующую нас обоих? — переспросил Джордано.

— Диана Сколари. — Декер сделал паузу, пытаясь полностью подчинить себе все свои чувства. Все зависело от тех слов, которые он намеревался произнести сейчас. — Я хочу убить ее для вас.

Джордано недоверчиво взглянул на него.

Фрэнк шагнул вперед.

— После того что она сделала с Джоем, найдется очень много народу, мечтающего убить ее.

Декер с трудом сохранил на лице мрачное выражение. Он не смел показать то облегчение, которое заполнило всю его душу. Фрэнк использовал настоящее время. Бет все еще жива.

— Вы рассчитываете, что я поверю, будто вы хотите убить ее после того, как вы трахались с нею? — спросил Джордано.

— Она лгала мне. Она использовала меня.

— Ах-ах, как плохо.

— Для нее. Я найду ее. И отплачу ей так, как эта женщина того заслуживает.

— И ты предполагаешь, что мы скажем тебе, где она находится? — удивился Фрэнк.

— И где находится Брайан МакКиттрик. Он тоже использовал меня. Он выставил меня дураком. Причем не первый раз. Он тоже должен расплатиться.

— Что ж, можешь встать в очередь и на расчет с ним, — сказал Фрэнк. — Уже многие из нас ищут их обоих.

— Вы их ищете? Я-то думал, что он работает на вас.

— Мы тоже так считали. Он должен был доложить обо всем еще вчера. И ни слова. Может, он снова шестерит у маршалов? Если она завтра появится в этом суде...

— Фрэнк, — перебил его Джордано, — сколько раз я должен тебе повторять, чтобы ты поменьше разевал рот?

— Вам в этом деле нечего скрывать от меня, — сказал Декер. — Я знаю, что она, как предполагается, должна завтра дать показания против вас. Если бы мне удалось узнать, где она прячется, я решил бы вашу проблему за вас. Она подпустит меня достаточно близко для того...

Телефон снова зазвонил.

На сей раз Джордано и Фрэнк одновременно взглянули на Декера.

— Это, наверно, опять ваш друг, — сказал Джордано. — Скажите ему, чтобы он отвязался.

Декер поднял трубку.

— Позовите мне Ника, — потребовал самодовольный голос с новоанглийским акцентом.

Брайан МакКиттрик.

10

Время, казалось, остановилось.

Пульс Декера резко участился. Он понизил голос в надежде, что МакКиттрик не узнает его.

— Женщина еще жива?

— Вы совершенно правы. И она останется в живых, если я не получу к полуночи миллион долларов. Если я не получу деньги, завтра она войдет в зал суда.

— Где вы?

— Кто это? Если я через десять секунд не услышу голос Ника, то повешу трубку.

— Нет! Подождите. Ничего не делайте. Вот он.

Декер протянул трубку Джордано, который вопросительно вскинул брови.

— Это МакКиттрик.

— Что? — Джордано схватил трубку. — Сукин сын, ты должен был позвонить мне вчера. Где... Стоп! Не отвечай. Ты говоришь по безопасному телефону? Используй голосовой скремблер, который я тебе дал. Включи его. — Джордано щелкнул выключателем на черной коробке, стоявшей рядом с его телефоном, включив скремблер, очевидно, настроенный на тот же код, что и прибор МакКиттрика. — А теперь говори, ублюдок.

Декер отступил от стола. Фрэнк и охранники, четвертый из которых только-только вернулся, отнеся одежду Декера, остолбенев, уставились на Джордано, который с диким выражением лица орал в телефонную трубку:

— Миллион долларов?Ты в своем уме? Я уже заплатил тебе двести тысяч... Что, этого оказалось мало? Твоя жизнь — этого тебе хватит? Я говорил тебе, что делаю с умниками, которые пытаются встать у меня на дороге. Так вот тебе лучшая сделка, какую тебе когда-либо предлагали. Выполни работу, которую ты обещал сделать. Докажи мне, что ты это сделал. А я забуду, что у нас был этот разговор.

Стоя слева от охранников на одном уровне с ними, но не отступая за их спины, чтобы не возбуждать подозрения, Декер, не поворачивая головы, осмотрел комнату и сосредоточил свое внимание на камине.

Джордано, явно потрясенный, слушал, прижимая трубку к уху.

— Ты, поганый, ублюдок, ты что же это, серьезно? Ты на самом деле хочешь раскрутить меня на миллион баксов? Не нужно мне напоминать, что, если она даст показания, я могу загреметь до конца жизни. — На лице Джордано появилось выражение запредельной жестокости. — Да, я знаю это место. Но до полуночи осталось всего ничего. Мне нужно хоть немного больше времени. Мне нужно... Я не выкручиваюсь. Я не пытаюсь надуть тебя. Я хочу только одного: решить свою проблему. Я говорю правду. Я не уверен, что смогу достать деньги до полуночи... Хочешь подтверждение моих честных намерений? Парень, который снял трубку, когда ты позвонил, — тот самый парень из Санта-Фе, которого ты заказал, — подойдет как часть оплаты. Твой приятель Стив Декер.

Джордано и все остальные присутствующие в комнате уставились на Декера, а у того непроизвольно напряглись мышцы; он пришел в готовность действовать рефлекторно и молниеносно.

— Он нанес нам визит. Позвонил мне и потребовал встречи для откровенного разговора. Он стоит прямо передо мной. Хочешь приехать и пообщаться с ним?.. Нет? Неужели ты мне не доверяешь?.. Хорошо, тогда вот мое предложение. Мы отдадим его тебе. Ты предъявишь мертвую женщину. Я предъявлю мертвого Декера. Ты получишь миллион. Но я не смогу добыть для тебя деньги до полуночи. — Джордано нахмурился. — Нет. Подожди. Нет. — Он с силой швырнул трубку на рычаг, чуть не разбив телефонный аппарат. — Ублюдок взял меня за горло. Полночь! Говорит: или в полночь, или никакой сделки не будет. Думает, что я надую его, если у меня будет больше времени.

— И где мы должны с ним встретиться? — сердито спросил Фрэнк.

— На обзорной площадке в двух милях к северу отсюда.

— В государственном парке Палисэйдс?

Джордано кивнул.

— Эта падла будет торчать где-то совсем рядом. Мы должны оставить деньги и Декера за киоском с напитками.

— А МакКиттрик оставит женщину?

— Нет. Он говорит, что не станет делать работу, пока не будет уверен, что мы не сели ему на хвост после того, как он свалит с бабками.

— Вот дерьмо.

Джордано повернулся к стене, вдоль которой были расставлены книги в кожаных переплетах. Подойдя вплотную, он что-то нажал и отпер потайной замок.

— Ты действительно собираешься отдать ему деньги? — спросил Фрэнк.

— А что, у меня есть выбор? Я не располагаю временем, чтобы играть с ним в прятки. Нельзя допустить, чтобы Диана Сколари завтра вошла в зал суда. С МакКиттриком я разберусь позже. Он не сможет спрятаться навсегда. Но сейчас... — Джордано потянул, целая секция книжного стеллажа отъехала от стены, а за ней оказалась дверь большого сейфа. Босс мафии быстро набрал комбинацию, открыл дверь и вывалил на стол целую груду денег, упакованных в пачки, перевязанные резинками. — В том шкафу должен быть кейс.

— Предположим, что МакКиттрик возьмет деньги и все равно позволит ей дать показания, — сказал Фрэнк, отправляясь за портфелем. — Или предположим, что завтра утром он потребует еще денег.

— В таком случае я дам ему еще денег! Я не хочу провести остаток жизни в тюрьме!

— Мы можем попробовать проследить за ним, — предложил Фрэнк. — Или захватить его, когда он высунется, чтобы получить деньги. Поверь, я заставлю его сказать, где женщина.

— А что, если он умрет прежде, чем скажет?Я не могу рисковать. Мне семьдесят лет. Тюрьма погубит меня.

Телефон зазвонил в третий раз.

— Может быть, это снова МакКиттрик. — Джордано схватил трубку. — Говорите! — Он хмуро взглянул на Фрэнка. — Я не могу понять ни слова из того, что он говорит. Он, наверно, выключил шифратор. — Разъяренный Джордано выключил свой собственный скремблер и рявкнул в телефон: — Я уже сказал тебе... Кто?

Декер? Ради Христа, больше не звоните сюда насчет него. Его здесь уже нет. Он уехал. Один из моих людей отвез его назад в город. Помолчите и слушайте. Он уехал.

Джордано брякнул трубку и злобно взглянул на Декера.

— Вот и накрылся твой страховой полис. — От его издевательской вежливости не осталось и следа. — Думал, что меня можно напугать? А вот тебе! — Он показал Декеру средний палец и повернулся к охранникам. — Упакуйте эту мразь и отвезите на смотровую площадку.

Декеру показалось, будто его желудок превратился в кусок льда.

— Перед самой полуночью вывалите его за киоском пепси-колы. Тогда же туда подъедет Фрэнк с деньгами, — продолжал командовать Джордано.

— Я должен ехать туда? — с величайшим изумлением спросил Фрэнк.

— А кому еще я могу доверить деньги?

— Я подумал, что мы с тобой поедем вместе.

— У тебя что, мозги скособочились? Ведь не тебе же завтра будут выносить приговор. Если я попадусь с этим делом... Эй! — внезапно прикрикнул Джордано на охранников. — Что вы стоите как столбы? Я же велел убрать его отсюда и упаковать.

Ощущая, как его сердце словно сдавила невидимая рука, Декер заметил, что один из охранников сунул руку под пиджак, чтобы достать оружие. Тело Декера походило на пружину, натянутую до самого крайнего предела. И внезапно пружина распрямилась. Пока Джордано спорил с МакКиттриком по телефону, Декер рассчитал всю последовательность своих дальнейших движений; насколько он знал, оперативников следовавшего за ним поколения такому уже не учили. Рядом с камином он заметил набор традиционных причиндалов. И сейчас он молниеносным движением выхватил оттуда длинную и тонкую, но увесистую кочергу и широко взмахнул ею, ударив охранника по горлу. Гортань громко хрустнула, трахея гангстера была сплющена, он утратил способность дышать и от страшной боли выронил пистолет, схватился обеими руками за горло и упал назад, на тело другого охранника, который был уже мертв: Декер проломил ему череп своим металлическим оружием. Третий охранник тоже потянулся было за пистолетом, но не успел его достать. Декер с такой силой швырнул в него кочергу, что она воткнулась ему в грудь. В следующее мгновение Декер бросился на пол, схватил пистолет, который выронил первый охранник, выстрелил в четвертого охранника, выстрелил в Джордано, выстрелил в...

Но в комнате не оставалось врагов, кроме Фрэнка, а Фрэнка здесь уже не было. Он успел сорвать штору и, закрывшись ею, чтобы не пораниться осколками стекла, прыгнул прямо через стекло французского окна и исчез в темноте. Декер выстрелил ему вслед, но промахнулся. Он едва успел заметить, что портфель с деньгами, лежавший на столе, исчез, и в тот же момент охранник, которому он пробил грудь кочергой, сумел опереться на стул, достать пистолет и прицелиться.

Декер застрелил его. Декер застрелил еще одного охранника, который дежурил в проходном зале, и теперь вбежал в кабинет. Декер застрелил питбуля, попытавшегося наброситься на него. Он никогда не испытывал такой ярости. Задержавшись лишь на мгновение, чтобы выключить свет, он кинулся к французскому окну. Ветер врывался через разбитое стекло и развевал занавески. Декер успел подумать о дуговых лампах, освещавших двор, и об отсутствии прикрытия возле дома. Он представил себе Фрэнка, целящегося в него из-за одного из немногочисленных деревьев, которые разрешила оставить служба безопасности Джордано. Даже если бы Декеру удалось проскочить через ярко освещенную полосу, надетый на нем белый халат послужил бы в темноте прекрасной мишенью. Он сорвал его и бросил на пол. Но его кожа, несмотря на загар, казалась в ночной темноте очень светлой. И потому его тело тоже должно было оказаться хорошо заметной мишенью.

«Что же делать? До полуночи осталось совсем немного времени. Я должен добраться до этой смотровой площадки». Вооружившись вторым пистолетом — Декер выхватил его у одного из убитых охранников, — он повернулся и выскочил в вестибюль. Одновременно с ним туда вбежал через другую дверь, справа, еще один охранник. Декер уложил его одним выстрелом.

В открытую дверь заливал дождь. Декер остановился около выхода и, прижавшись к стене, осторожно выглянул, окинув взглядом освещенную часть двора рядом с черным ходом. Не заметив никаких признаков присутствия Фрэнка, он убрал голову и вздрогнул — пуля расщепила дверной косяк как раз там, где только что находилась его голова. К счастью, тут же Декер увидел рядом с дверью целый ряд электрических выключателей. Он принялся лихорадочно щелкать ими, и тотчас прихожая и прилегавшая к ней часть территории погрузились во мрак.

Не теряя времени, Декер выскочил из распахнутой двери и перебежал по чавкавшей под ногами пропитанной дождем лужайке к ряду низких кустов, который успел заметить перед тем, как отключил освещение. Он был абсолютно гол, и дождь казался ему леденяще холодным. За первым же кустом он плашмя бросился на землю и пополз вперед, а пуля, чмокнув, впилась в лужайку позади него. Оказавшись рядом со следующим кустом, он вдруг заметил, что ползет уже не по мягкой траве. Он оказался на клумбе, его локти и колени проваливались в хорошо взрыхленную и оттого совсем раскисшую под дождем землю. Кожу обдирали цветочные стебли. Грязь. Он обеими ладонями размазал грязь по лицу. Он покатался по клумбе, стараясь погуще измазать все тело. Он знал, что дождь скоро смоет его камуфляж. И потому следовало действовать быстро.

Пора! Он вскочил на ноги и, чуть не поскользнувшись на мокрой земле, перебежал к большому дереву. А дерево вдруг словно сделалось толще; его ствол внезапно раздвоился. От дерева отскочил прижимавшийся к нему человек, вероятно, застигнутый врасплох. Декер едва успел кинуться ничком на пропитанную водой, как губка, лужайку, и тут же человек выстрелил туда, где только что видел силуэт беглеца. Сверкнула дульная вспышка, пуля пропела над прижимавшимся к земле Декером. Декер выстрелил трижды. Заметив, что незнакомец покачнулся и упал, перебежал к тому самому дереву и укрылся за его могучим стволом.

Кого он подстрелил? Фрэнка? Глядя на лежавшего в грязи мужчину, он отчетливо видел, что убитый носил костюм. А Фрэнк был одет совсем по-другому.

Где же он? Выстрелы обязательно встревожат соседей. Скоро здесь будет полиция. «Если я не разделаюсь с Фрэнком к тому времени, у меня уже не останется на это шанса».

С другой стороны дома до него донесся характерный рокот открывающейся двери гаража. Фрэнк не прятался здесь, выискивая возможность подстрелить меня, понял Декер. Он сразу побежал в гараж!

Декер знал, что могли быть и другие охранники, что они, вполне возможно, прямо сейчас целятся в него из темноты, но все эти соображения не остановили его. У него просто совсем не было времени для предосторожностей. Теперь, когда отец Фрэнка погиб, не оставалось никакой уверенности в том, что наследник босса мафии отдаст деньги МакКиттрику. Ведь почему Джордано безропотно согласился отдать вымогателю целый миллион? Чтобы не допустить свидетельских показаний Бет против него. А Фрэнку они ничем не грозили. Он вполне мог оставить деньги себе и сказать МакКиттрику, что тот может поступать с пленницей, как ему заблагорассудится. Для него она теперь не представляла никакого интереса. МакКиттрику в таком случае ничего другого не останется, кроме как убить Бет, чтобы она не могла сообщить властям о его предательстве.

Услышав рокот автомобильного мотора, Стив бросился к открытому черному ходу. Кто-то выстрелил в него из темноты, пуля просвистела совсем рядом с Декером, когда он вбегал в дом, но он не стал стрелять в ответ. Им владела одна-единственная мысль: поскорей оказаться у парадного входа и попытаться выстрелить во Фрэнка, когда тот подъедет к воротам. Он резко распахнул дверь, присел, забыв о своей наготе, и прицелился.

Вспыхнули фары. Большой темный седан «Кадиллак» промчался мимо; его контуры казались в темноте расплывчатыми из-за дождя. Декер выстрелил и услышал треск разбивающегося стекла. Автомобиль с ревом понесся к воротам. Декер выстрелил снова; раздался звук пробиваемого металла. И сразу же он услышал другой звук — шум мотора, открывавшего ворота. И еще один — отдаленное завывание сирен.

Олдсмобиль так и стоял перед домом, где его оставили бандиты, доставившие Декера из Манхэттена. Пока габаритные огни «Кадиллака» приближались к воротам, Декер успел добежать до олдсмобиля. Распахнув водительскую дверь, он кинул отчаянный взгляд на рулевую колонку и, не смея верить в такую удачу, обнаружил, что в замке зажигания торчит ключ.

Когда он открыл дверь, в салоне вспыхнул свет, вновь превративший его в мишень. Наклонившись, чтобы вскочить за руль и захлопнуть за собой дверь — тогда свет выключится, — он услышал у себя за спиной шаги. Резко повернувшись — так резко, что чуть не потерял равновесие во время движения, — он направил пистолет в сторону открытой передней двери, где внезапно вырисовались неповоротливые фигуры двух охранников с поднятыми пистолетами. И одновременно он с ужасом уловил топот бегущих ног с другой стороны автомобиля. Еще один охранник! Он угодил в капкан. Охранник выстрелил в него поверх крыши олдсмобиля один раз, затем второй; пули пролетели так близко к голове Декера, что он даже уловил шевеление воздуха. У Декера не оставалось ни малейшего шанса вскинуть оружие и выпустить пулю в неожиданно возникшего врага. Но тут гнавшиеся за ним охранники остановились, успев отбежать от двери на пару шагов. Еще два выстрела заставили их упасть, и Декер испытал очередное потрясение, осознав, что по ту сторону машины скрывался не охранник. Это был...

— Живой?! — крикнул Эсперанса.

— Да! Садитесь! Вы за рулем!

— Что случилось с вашей одеждой?

— Некогда объяснить! Садитесь и заводите мотор!

Звук приближавшихся сирен стал заметно громче.

Декер метнулся к кусту, росшему справа от лестницы, которая вела к парадному входу.

— Куда вы? — крикнул Эсперанса. Он швырнул сумку Декера в олдс и скользнул за руль.

Декер шарил под кустом. Он греб пальцами в темноте, пытаясь что-то отыскать, и наконец нашел: крошечный передатчик, который он сумел спрятать под кустом, сделав вид, что споткнулся, когда его выволокли из машины сразу по приезде. Выпрямившись, он одним прыжком кинулся к олдсмобилю, прыгнул на заднее сиденье и крикнул, задыхаясь:

— Фрэнк Джордано в машине, которая только что выехала! Мы должны поймать его!

Декер не успел захлопнуть дверь, как Эсперанса запустил мотор, переключил скорость, с силой нажал на акселератор и швырнул машину по изогнутой дорожке к воротам. Ворота уже закрывались. За ними мелькнули и исчезли стоп-фары «Кадиллака», свернувшего направо. Слева все громче завывали сирены. А впереди беспощадно сужался промежуток между правой и левой створками ворот.

— Держитесь! — крикнул Эсперанса.

Олдсмобиль с ревом устремился в проем. Левая створка ворот скребнула по боку автомобиля. Правая створка стукнула мгновением позже и так сильно, что Декер испугался, что машину насмерть заклинит в воротах. Но Эсперанса еще сильнее выжал газ. Олдсмобиль прорвался через закрывавшиеся ворота с такой силой, что обе створки погнулись и слетели с петель. Декер услышал, как с грохотом они рухнули на мокрый асфальт позади машины. Эсперанса вывернул баранку. Шины скользили по лужам, разбрасывая воду, олдсмобиль пронесло юзом по темной дороге, но он тут же выровнялся и устремился вслед за «Кадиллаком».

— Просто замечательно! — сказал Декер. Его трясло, он стучал зубами от холода, но тут ему в голову пришло, что Джордано приказал телохранителю отнести его одежду в автомобиль. Пошарив по сиденью, он, к своему большому облегчению, обнаружил ее.

— Учился ездить на горных дорогах, — пояснил Эсперанса, прибавив скорость в погоне за «Кадиллаком», — когда мне было тринадцать.

Декер натянул нижнее белье и брюки; одежда успела сильно отсыреть, и в первый момент ему даже сделалось еще холоднее. Одеваясь, он не забывал поглядывать в заднее окно, высматривая мигающие маяки полицейских автомобилей. Но, несмотря на то что сирены уже звучали где-то неподалеку, ночь оставалась темной. Вдруг она стала еще темнее — это Эсперанса без предупреждения выключил огни олдсмобиля.

— Не вижу смысла указывать полиции, куда мы направляемся, — объяснил детектив.

Впереди, на расстоянии в половину квартала, вспыхнули стоп-сигналы «Кадиллака» — это Фрэнк свернул налево за угол. И в тот же момент, когда он исчез из вида, Декер увидел сзади множество огней. Целый караван визжавших сиренами полицейских автомобилей остановился перед въездом в поместье Джордано.

— Они нас еще не засекли, но засекут, — сказал Декер, торопливо надевая рубашку. — Увидят наши огни, когда вы затормозите, чтобы свернуть за угол.

— А кто говорил, что мы будем тормозить? — Эсперанса ввел машину на перекресток и, неистово выкрутив руль, заставил чуть не вылетевший на тротуар олдсмобиль свернуть налево и исчезнуть из поля зрения полицейских. — Мне приходилось делать такие вещи, когда я занимался гонками. В четырнадцать.

— А чем вы развлекались в пятнадцать лет? Участвовали в гонках на выживание? — Декер взял носки и ботинки. — Иисус, я не вижу ничего, кроме «Кадиллака». Пожалуй, теперь вам стоит включить фары.

Машина пронеслась в считанных сантиметрах от автомобиля, припаркованного у обочины дороги. Эсперанса резко выдохнул.

— Согласен с вами. — Вспыхнули фары. — От этого не так уж много толку. Как, по-вашему, включаются дворники на этой штуке? Этим выключателем? Нет. А как насчет этого? — Стеклоочистители заработали.

Впереди «Кадиллак» снова свернул налево.

Эсперанса прибавил скорость, в последнюю секунду нажал на тормоз и повернул налево на перекрестке. Во время поворота колеса попали в лужу и утратили сцепление со скользкой поверхностью дороги. Машина ударилась о бордюр тротуара, чудом избежала столкновения с фонарным столбом, который все же сумел оторвать у олдсмобиля левое зеркальце заднего вида, и, вихляя, вернулась на середину проезжей части.

— Нет, когда мне было пятнадцать, я не гонялся на автомобилях, а угонял их, — с некоторым опозданием ответил Эсперанса на в общем-то чисто риторический вопрос Декера.

— Откуда вы взялись в доме?

— Когда этот парень сказал мне по телефону, что вы уехали, я сразу понял, что случилась неприятность. Проверил пеленгатор, который вы мне дали. Сигнал был постоянным, поэтому я решил, что парень врет и вы все еще находитесь на малине у Джордано. Но в любом случае я не мог бы принести никакой пользы, если бы продолжал торчать в будке телефона-автомата. Поэтому я велел таксисту подвезти меня к дому. Тогда-то я и услышал выстрелы изнутри.

— Когда мы выезжали, я не видел поблизости никакого такси.

— Водитель решил, что я веду себя подозрительно. Он заметил пеленгатор и несколько раз спрашивал меня, за кем я слежу. А как только он услышал выстрелы, то потребовал, чтобы я немедленно расплатился и вышел из такси. Я не успел захлопнуть дверь, как он рванул с места и умчался. Единственное, что мне пришло в голову, было перебраться через забор и выяснить, что там происходит.

— И достать пистолет из моей сумки.

— Но, по-моему, я поступил правильно.

— Я ваш должник.

— Не беспокойтесь, я придумаю, как заставить вас расплатиться. Лучше расскажите, что случилось в доме.

Декер не ответил.

— Что все-таки была за стрельба? — упорствовал Эсперанса.

— Мне снова приходится напоминать себе и вам, что вы полицейский, — сказал Декер. — Я не уверен, что рассказывать вам подробности будет так уж разумно.

Сделав следующий крутой поворот, «Кадиллак» вывел их на пустынную главную улицу города. Машины мчались мимо немногочисленных магазинов через залитую дождем деловую часть города.

— Через минуту он окажется на автомагистрали, — заметил Декер.

— Я никак не могу добраться до него раньше. — Эсперанса попробовал было увеличить скорость и лишь с величайшим трудом сумел вернуть себе контроль над олдсмобилем. — И что, Ник Джордано мертв?

— Да. — Во рту у Декера пересохло до боли.

— Самозащита?

— Во всяком случае мне определенно казалось, что дело обстояло именно так.

— Тогда в чем же проблема? Вы боитесь, что полиция решит, будто вы отправились туда с обдуманным намерением убить его? Что вы решили разделаться с ним и специально для этого уехали из Санта-Фе?

— Если эта мысль пришла в голову вам, то они наверняка будут думать именно так, — ответил Декер.

— Ну, конечно, это был бы самый простой способ разрешить все проблемы Дианы Сколари.

— Бет Двайер. Ее зовут Бет Двайер. Я пытаюсь спасти Бет Двайер. Вперед! — Декер ткнул пальцем в стремительно приближающую широкую полосу, по которой сплошной лентой тянулись огни фар. — Это въезд на магистраль.

Впереди вспыхнули стоп-сигналы «кадди». Фрэнк Джордано замедлил ход и начал плавный поворот, въезжая на «лепесток», выходивший на автостраду.

Правда, он затормозил слишком резко, и «кадди» сильно занесло.

— Иисус! — воскликнул Эсперанса. Олдсмобиль мчался к вилявшему по дороге «Кадиллаку», который с устрашающей быстротой увеличивался в размерах. — Сейчас мы в него врежемся!

Детектив нажал на тормоз. Машина замедлила ход, но явно недостаточно. Эсперанса отпустил педаль и тут же снова нажал. Затем нажал еще раз, а потом с силой вдавил тормоз. Машина продолжала неудержимо скользить к потерявшему управление «Кадиллаку». В следующий момент по олдсмобилю хлестнул резкий порыв ветра, и его тоже занесло. Эсперанса уже не мог ничего сделать. Автомобиль завертело, его багажник вдруг оказался спереди.

В ветровом стекле олдса то появлялся, то исчезал, словно вспышки в стробоскопе, тоже вертевшийся на мокрой дороге «Кадиллак». А потом он вдруг исчез.

«Очевидно, слетел с дороги», — испуганно подумал Декер. Тут же олдсмобиль покачнулся. Чувствовалось, что под колесами уже не мокрый асфальт, а что-то мягкое и вязкое. Трава! Верно. Задний бампер олдса обо что-то ударился. Зубы Декера лязгнули. За спиной у него раздался металлический удар. Захрустел разбитый задний габаритный огонь. Олдс еще раз дернулся и остановился.

— Вы в порядке? — Голос Эсперансы заметно дрожал.

— Да! Где Джордано?

— Я вижу его фары! — Эсперанса переключил передачу на первую, нажал на газ, и машина отползла от дерева, в которое врезалась, и потащилась по краю раскисшего поля, возвращаясь к «лепестку» въезда на автостраду. Впереди «Кадиллак» выбрался из кювета и помчался вперед, стремясь укрыться в потоке автомобилей, катившихся по магистрали.

— Вы убили отца, — произнес Эсперанса и хрипло вздохнул. — Если вы убьете сына, то проблемы Бет Двайер закончатся. Некому будет оплатить контракт на ее убийство. Люди Джордано прекратят охоту на нее.

— Вы говорите так, будто одобряете мои методы.

— Я только размышляю.

Впереди Джордано нахально вырвался на магистраль, заставив другие машины притормозить и уступить ему дорогу. Возмущенно загудели сигналы.

— У Джордано в машине миллион долларов, — сказал Декер.

— Что?

— Это вознаграждение, которое Брайан МакКиттрик потребовал за убийство Бет. И он рассчитывает получить его через девяносто минут, если считать от данного момента.

Машина, управляемая Эсперансой, на скорости влетела на автостраду вслед за «Кадиллаком».

— Ну, а если он не получит денег? Может быть, тогда он отпустит ее?

— Нет. МакКиттрик совершенно лишился рассудка. Он убьет ее из одной только злобы, — ответил Декер. — Деньги необходимо доставить ему. Возможно, мне удастся этим воспользоваться, чтобы заставить его отвести меня к Бет. Но, как бы там ни было, Фрэнк явно не собирается отдавать деньги. Он едет на юг. А место для передачи находится в нескольких милях к северу отсюда.

Несмотря на ливень, Эсперанса рискнул прибавить скорость до семидесяти миль в час, свернул на левую полосу и обогнал несколько машин. Теперь от «Кадиллака», двигавшегося в правом ряду, их отделяло всего пять автомобилей. Дождь заливал ветровое стекло. Дворники не успевали смахивать воду. Джордано не имел возможности ехать быстрее — мешала ехавшая впереди машина, — поэтому он тоже выехал на левую полосу и дал газу. Брызги из-под колес «кадди» полетели в стекло олдсмобиля, лишив Эсперансу возможности хоть что-то видеть. Выругавшись, он свернул в разрыв между шедшими в правом ряду машинами, отставая от «Кадиллака» лишь на четыре корпуса.

Совершенно неожиданно Джордано притормозил. Через мгновение олдсмобиль поравнялся с «Кадиллаком». Пассажирское окно «Кадиллака» открылось. Джордано поднял правую руку.

— Он будет стрелять! — заорал Декер.

Эсперанса нажал на тормоз. В момент выстрела Джордано олдс приотстал как раз настолько, чтобы пуля пролетела перед ветровым стеклом.

Джордано еще больше снизил скорость и приготовился выстрелить снова.

Декер поспешно нагнулся, чтобы схватить пистолет, который он бросил в машину, когда они удирали из поместья босса мафии. Джордано выстрелил. Пуля пробила дыру в боковом окне рядом с водителем, просвистела мимо головы Декера и вылетела через правое боковое окно сзади. Стекло водительской дверцы рассыпалось на множество мелких зазубренных шариков, обдав пылью лицо Эсперансы.

— Я ничего не вижу! — крикнул детектив.

Олдсмобиль повело в сторону.

Джордано снова прицелился.

Декер выстрелил. В тесном пространстве автомобильного салона выстрел прогремел так, что Декеру показалось, будто кто-то с силой хлопнул его ладонями по обоим ушам. Открывать окно ему было некогда. Пуля пробила дыру в боковом стекле, пролетела, не задев Джордано, и проделала большое отверстие в его ветровом стекле. Джордано резко дернулся и, вместо того чтобы стрелять, вынужден был обеими руками схватиться за руль.

Олдсмобиль снова повело в сторону, хотя Эсперанса изо всех сил пытался что-то увидеть запорошенными стеклянной пылью глазами. Декер отчаянным рывком перегнулся через спинку переднего сиденья и схватился за баранку. В последнее мгновение перед столкновением с шедшим впереди автомобилем он вывернул руль. Олдс резко бросило влево, машина выскочила на резервную полосу и ударилась боком о «Кадиллак» Джордано.

— Дави на газ! — приказал Декер Эсперансе.

— Что вы делаете? — Эсперанса, близкий к отчаянию от собственной беспомощности, попытался ладонью стереть с век стеклянную пыль.

Также скрючившись, Декер еще раз крутанул руль, еще сильнее ударив «Кадиллак» в бок. Ему показалось, что он услышал крик Джордано. Когда же Декер стукнул «кадди» в третий раз, машина Фрэнка вылетела с дороги. Насмерть перепуганный Джордано свернул на поросшую коротко подстриженной травой разделительную полосу, пересек невысокое ограждение и устремился туда, где неслись с зажженными фарами встречные машины.

Декер, направлявший машину почти параллельно «Кадиллаку», почувствовал резкий толчок — это олдсмобиль съехал с проезжей части, — а затем у него защемило под ложечкой, когда он понял, что машина, оказавшись на мокрой траве, перестала поддаваться управлению. И ему стало совсем уж плохо, когда олдсмобиль снова подскочил и понесся по встречной полосе перед десятками фар стремительно надвигавшегося на него потока автомобилей.

— Тормоз! — заорал Декер на Эсперансу. — Сильнее!

Олдс пересек оба ряда встречной полосы, и лишь тогда тормоза схватились. Шины с визгом скользили по мокрому асфальту, а потом машина оказалась на обочине, и из-под колес полетел гравий. Прозвучали и стихли нервные крики сигналов пролетевших мимо встречных машин, чудом избежавших столкновения с «кадди» и олдсом. Впереди скользила боком машина Джордано; вот она вломилась в кусты, снесла несколько молодых деревьев и исчезла из виду, провалившись вниз по склону.

Декер вывернул руль в отчаянной попытке удержать машину от падения следом. Он понятия не имел, насколько крут этот склон, насколько глубоко он уходит вниз и что там внизу. Единственное, что сейчас требовалось, это полностью погасить скорость.

— Дави на тормоз! — крикнул он Эсперансе.

Олдс между тем несло все ближе и ближе к краю. Декер еще сильнее вывернул баранку; по днищу загремел вылетавший из-под колес гравий. Он очень боялся, что олдсмобиль перевернется, но почти так же опасно было налететь на дерево. Машину развернуло багажником к обрыву, с которого свалился «Кадиллак», и внезапно олдсмобиль остановился. Декер ощутимо ударился боком о спинку сиденья, к которому все это время прислонялся.

— Иисус... — пробормотал Декер. — Вы целы?

— Похоже, что так, — Эсперанса стряхнул еще несколько кусочков стекла со своего испачканного кровью лица. — Я снова начинаю видеть. Слава богу, глаза не поранило.

— Я иду за ним! — Декер схватил пистолет и выскочил из машины под осточертевший холодный дождь. Краем глаза он заметил, что у него за спиной застыла на месте пара фар, — какой-то водитель остановил свою машину чтобы посмотреть на то, что со стороны представлялось ужасной аварией. Не позволяя себе отвлекаться, Декер устремился вниз по темному заросшему деревьями склону.

Фары «Кадиллака» светили снизу вверх, очевидно, автомобиль развернуло, когда он съезжал по склону, и он уперся багажником в какое-то препятствие. Декер, конечно же, не собирался изображать из себя мишень, двигаясь по ярко освещенному участку. Поэтому он взял правее, в темноту под мокрыми деревьями и принялся осторожно спускаться по крутому скользкому откосу. Преодолев, по его расчетам, футов тридцать, он достиг дна оврага, повернул налево и, держа пистолет наготове, стал подкрадываться туда, где сияли фары «кадди».

11

Хрустнула сломанная ветка. Дождь, барабанивший по плотному лиственному покрову, приглушил звук. Декер прислушался повнимательнее. Ага! Хрустнул еще один сучок. Рядом с автомобилем.

Декер присел на корточки, пытаясь укрыться в подлеске. Через деревья двигалась тень. В ответе сияния фар «Кадиллака» он разглядел силуэт мужчины, который, то и дело спотыкаясь, торопливо шел в сторону от машины. Он держался за живот и шел, заметно согнувшись. Мужчина поскользнулся, застонал и поспешил дальше, забирая левее того места, где прятался Декер. Впрочем, прежде, чем он скрылся во мраке леса, Декер успел разглядеть, что мужчина вовсе не держался за живот, а прижимал к себе кейс.

Декер крался между деревьями вслед за ним. Хотя время убывало с ужасающей быстротой, он не смел позволить себе спешки. Ему ни в коем случае нельзя было допустить ошибку. Сзади, с вершины склона, донеслись другие звуки, изрядно взволновавшие его. Рискнув оглянуться, Декер увидел, что завесу дождя пробило сразу несколько лучей ярких фонарей, направленных вниз, туда, где лежал «Кадиллак». Пока он спускался, наверху остановился автомобиль. Причем, судя по всему, не один. Он мог лишь молиться, чтобы там не оказалось полицейской машины.

Декер забирался все глубже в лес, стараясь придерживаться того маршрута, который, как он надеялся, должен был выбрать Джордано. Позади неловко спускались по склону несколько человек. Они громко переговаривались, ломали кусты, бранили погоду. Поднятый ими шум не позволял Декеру расслышать звуки, которые мог издавать находившийся где-то неподалеку Джордано. Он должен был вести поиск, не попадая под лучи фонарей, продолжая прятаться в подлеске. «Деньги, — думал он. — Я не смогу добраться до Бет, если не раздобуду эти деньги».

Он сделал еще один осторожный шаг вперед в темноту и ощутил под подошвой ботинка пустоту. Еще один склон. Он чуть не сорвался, но все же успел схватиться за деревце и повис. Через несколько секунд, собравшись с силами, он сумел выбраться на скользкий скалистый край обрыва. Дождь стекал по шее за воротник, промокшая одежда облепила его тело и неприятно холодила кожу. Он сделал несколько глубоких вздохов, заставляя себя успокоиться. Он никак не мог узнать, насколько глубок овраг, в который он чуть не свалился, но обрыв был очень крут. Если Джордано свалится туда, не будет никакого шанса спуститься следом и отыскать гангстера.

Сзади, там, где остался «Кадиллак», между деревьями мелькали лучи фонарей. Они растянутся цепочкой и попытаются найти водителя, думал Декер. Если Джордано не сорвался с обрыва, если он еще жив, то постарается уйти как можно дальше от непрошенных спасателей. Но куда? Оказавшись перед необходимостью двигаться наугад, Декер повернул направо.

Если бы не очутившаяся перед ним на высоте груди ветка, ему не пришлось бы пригибаться, и Джордано ударил бы камнем Декера по голове, а не по спине.

Боль от удара усугубилась неожиданностью. Застигнутый врасплох, Декер растянулся на земле, выронив пистолет. Джордано, озверевший от ярости, налетел на него из темноты. Декер молниеносно перекатился, но все же почувствовал движение воздуха, когда Джордано попытался снова ударить его камнем, который сжимал в руке. Удар пришелся мимо, и булыжник с приглушенным чмоканьем ткнулся в землю. Декер ударил ногой, и Джордано всей тяжестью рухнул на него. У Декера перехватило дух. Он, извиваясь всем телом, пытался выбраться из-под навалившейся на него туши и вдруг почувствовал рядом с собою край обрыва. Джордано снова замахнулся камнем, чтобы ударить Декера в лицо, а Декер схватил его за запястье. И сразу же он почувствовал, что земля из-под него ушла. Они с Джордано, сплетясь, как пара змей, обнявшись крепче двух друзей, встретившихся после долгой разлуки, провалились в еще более непроглядную темноту. Они обо что-то ударялись, катились и снова падали. Падение прекратилось так же неожиданно, как началось.

Декер был все еще не в силах набрать в грудь воздуха, но не мог позволить себе ни секунды промедления. Он ударил Джордано, лежавшего рядом с ним, но в темноте его кулак безобидно отскочил от плеча противника. Джордано во время падения так и не выпустил камень, и, хотя он тоже ничего не видел, ему удалось попасть Декеру по ребрам с такой силой, что кости чуть не хрустнули. От новой боли Декер пришел в совершенную ярость. Он вскочил на ноги и с силой ударил ребром ладони, но Джордано отскочил назад, уклонился от удара и снова замахнулся камнем. Декер опять почувствовал ветерок, когда камень мелькнул рядом с его щекой. Желая подойти поближе, чтобы было легче блокировать следующий удар, он рванулся вперед в темноте, толкнул Джордано назад и услышал, как тот негромко ахнул, словно его сильно ударили. Джордано напрягся всем телом, растопырив руки. Его вдруг затрясло. Его дыхание сделалось похожим на свист воздуха, выходящего их порванной камеры. Потом он опустил руки, выронил камень и застыл. Декер больше не слышал ничего, кроме шума дождя.

Он ничего не понимал. Стараясь отдышаться, он отступил на шаг, готовый продолжить борьбу. И тут до него очень медленно дошло, что Джордано мертв.

Но труп каким-то образом продолжал стоять.

— Я вам говорю, что я что-то слышал! — прокричал наверху мужской голос. Лучи фонарей заплясали над самым обрывом, освещая сверкавшие от воды деревья. Шаги быстро приближались к тому самому месту, откуда упал Декер.

«Нельзя, чтобы они его увидели!» — сказал себе Декер. Он рванулся туда, где все еще устрашающе возвышался мертвый Джордано. Дернув труп на себя, он понял — его даже замутило от этого открытия, — что грудь Джордано проткнута насквозь острым обломком ветки.

Голоса и шаги между тем быстро приближались. Его нужно немедленно убрать из поля зрения, решил Декер. Едва успев опустить мертвое тело Джордано на землю, чтобы оттащить его дальше под прикрытие темных деревьев, Декер замер на месте, парализованный и ослепленный ярким лучом фонаря, направленным с обрыва вниз — прямо на него.

— Эй! — крикнул мужчина.

— Я его нашел! — крикнул в ответ Декер. — Я услышал какие-то звуки! Сумел спуститься! Я его нашел!

— Святой... — начал было другой мужчина и осекся. — Посмотрите, здесь полно крови!

— Вы можете найти пульс? Он еще жив? — требовательно спросил кто-то еше.

— Не знаю! — откликнулся Декер. От яркого света фонарей у него болели глаза. — Наверно, я услышал, как он упал! Упал и убился!

— Но ведь есть же шанс. Может быть, он еще жив! Нужно поскорее вызвать «Скорую помощь»!

— У него может быть сломана шея! Его нельзя просто так нести. — Дождь поливал задранное кверху лицо Декера. — Нет ли среди вас врача?

— Нужно вызвать «Скорую помощь»! — повторил тот же голос.

Несколько человек, светя себе под ноги фонарями и хватаясь за деревья, уже карабкались вниз по обрыву.

— Но почему он пошел сюда? — спросил один из них, первым достигший дна оврага. — Ведь от его машины отлично видно шоссе.

— Он, должно быть, ударился головой во время аварии, — высказал предположение Декер. — Наверно, он забрел сюда, уже ничего не соображая.

— Иисус! Вы только посмотрите на него! — Один из пришедших поспешно отвернулся.

— Он, наверно, на что-то наткнулся, когда падал!

— А что с женщиной, которая была с ним? — озабоченно спросил Декер.

— Женщина?

— Я слышал ее голос! — пояснил Декер. — Мне показалось, что она была ранена! Где она?

— Эй! — завопил мужчина, взявший на себя роль командира. — Продолжаем поиски! Где-то здесь есть еще один человек! Женщина!

Группа рассыпалась в цепочку и, светя во все стороны фонарями, двинулась дальше.

Решив воспользоваться создавшейся неразберихой, Декер отступил в темноту. Оскальзываясь в грязи, цепляясь за торчащие корни деревьев, обдирая ботинки о камни, он кое-как взобрался на крутой склон. В любую минуту поисковики могли задуматься, куда он делся. Он должен уйти отсюда, прежде чем кто-нибудь из них заподозрит, что он не принадлежит к их компании. «Но я не могу уехать без портфеля Джордано, — одернул себя Декер. — Когда он упал, портфеля с ним не было. Где же он? Если эти люди заберут деньги, у меня не останется никакого шанса спасти Бет».

С сильно бьющимся сердцем Декер выбрался наверх и увидел, что фонарей около разбитого «Кадиллака» стало заметно больше. Сейчас его скрывал подлесок, но скоро сюда могла двинуться новая партия спасателей. Тяжело дыша, он присел на корточки, пытаясь восстановить в памяти последовательность событий. Откуда Джордано напал на него? Справа или слева? Декер повернулся и всмотрелся туда, где лежал почти неразличимый в темноте труп Джордано. Мысленно проиграл заново весь ход стычки на дне оврага. Вычислил, где они приземлились. Чтобы попасть туда, они должны были падать слева от того места, где он сейчас стоит. Значит, Джордано должен был напасть...

Декер опустился на четвереньки и пополз. И в ту же самую секунду несколько фонарей двинулись в его сторону. «Нет! — мысленно выкрикнул Декер. Он никогда еще не испытывал такого мощного прилива адреналина. Он даже не представлял, что его пульс может сделаться таким частым. Жилки за ушами наполнились кровью и часто-часто пульсировали. — Портфель. Я должен найти портфель. Мне необходим этот портфель. Без портфеля нельзя будет спасти Бет».

Он чуть не прополз мимо него и лишь в последний момент понял, чего коснулся. Опасаясь, что его сердце сейчас разорвется от облегчения, он схватил портфель. Одновременно он наступил коленом на что-то твердое около края обрыва. Пистолет. Он выронил оружие, когда Джордано ударил его камнем. Запихивая пистолет в карман куртки, Стив осмелился поверить в то, что удача все же не покинула его. У него все еще оставался шанс спасти Бет.

Но этого шанса не останется, если кто-нибудь из обладателей фонарей подойдет сюда поближе. Что, если один из фонарей принадлежит полицейскому? Декер пополз на четвереньках дальше, стараясь не создавать шума, и через некоторое время выбрался примерно туда, откуда входил в лес. Оглянувшись назад, он выждал, чтобы фонари немного удалились от него. Как только ему показалось, что наступил подходящий момент, он стремительно перебежал между деревьями и приостановился около обочины автострады. Мимо мчались под дождем машины, шипели шины, сверкали фары. Несколько автомобилей стояло на обочине. Почти все они были пусты — их хозяева, конечно же, отправились в лес, помочь разыскивать пострадавших в аварии. Декер с тревогой увидел полицейский патрульный автомобиль, но в нем тоже никого не было, хотя не следовало рассчитывать на то, что такое положение сохранится надолго.

Полицейский автомобиль стоял совсем рядом с олдсмобилем. Эсперанса сидел на водительском месте, опустив голову на рулевое колесо. Даже издалека можно было разглядеть кровь на его лице. Дольше ждать нельзя, решил Декер. Он быстро, деловитой походкой вышел из-за деревьев, стараясь телом прикрывать кейс от любого, кто мог бы смотреть на него из лесу, и стремительно зашагал по обочине.

Когда Декер открыл дверь и плюхнулся на сиденье, Эсперанса выпрямился.

— У вас с глазами все в порядке? Машину вести сможете?

— Да.

— Поехали.

Эсперанса повернул ключ зажигания, положил руку на рычаг коробки передач, и олдсмобиль влился в поток машин.

— У вас такой вид, будто вас черти валяли.

— Я забыл захватить костюм для такого случая. — Декер оглянулся, пытаясь определить, нет ли за ними «хвоста». Похоже, что не было.

— Я не мог точно угадать, когда вы вернетесь да и вернетесь ли вообще, — сказал Эсперанса.

— А я не был уверен, что вы останетесь в машине. Вы поступили совершенно правильно.

— Из меня вышел бы хороший водила для отрыва. Если честно, то я и был таким хорошим водилой.

Декер уставился на него.

— Когда мне было шестнадцать, — пояснил Эсперанса. — Вы добыли кейс?

— Да.

— А как насчет Фрэнка Джордано?

Декер промолчал.

— Значит, у Бет Двайер еще одной проблемой меньше.

— Это была самозащита, — сказал Декер.

— Я и не предполагал ничего другого.

— Мне был нужен портфель.

— Миллион долларов. С такими бабками кое-кто из мужчин и думать забыл бы о всяком спасении.

— Если бы не Бет, я не стал бы спасать даже самого себя.

Глава 10

1

— Иисус! Декер, это же форменное безумие. Если вы не будете очень осторожны, то произойдет самое настоящее самоубийство, — нервно бормотал Эсперанса. Несмотря на волнение, его шепот звучал чуть слышно. — Или же вы предоставите МакКиттрику шанс сделать это за вас. — Впрочем, они спорили по поводу намерения Декера на протяжении всего минувшего часа, и Декер полностью прояснил свой замысел. Именно такой МакКиттрик ожидал увидеть передачу денег, и, видит бог, так она и пройдет.

Декер почувствовал, как Эсперанса оперся коленом на край заднего сиденья олдсмобиля. Затем Эсперанса ухватил его за плечи и вытащил под дождь. Детектив получил от него четкие инструкции: не деликатничать с ним, а, наоборот, обращаться грубо, как и подобает человеку, который только что кого-то убил, а теперь вынужден возиться с трупом.

Эсперанса делал все, как было приказано, и даже не попытался смягчить удар тела Декера о землю. Это было очень больно, но Декер ничем не выдал себя и оставался полностью расслабленным, пока Эсперанса волок его по лужам. Хотя Декер держал глаза закрытыми, стараясь не жмуриться слишком сильно, он отчетливо представлял себе место действия: помятый олдсмобиль, стоящий рядом с небольшим торговым павильоном на обзорной площадке. Время близилось к полуночи, шел все такой же сильный дождь, и было очень маловероятно, что какой-нибудь автомобилист остановится, чтобы полюбоваться панорамой с Палисэйд. В хорошую погоду со смотровой площадки были видны пароходы на Гудзоне, а по ночам — зарево Гастингса и Йонкерса, расположенных далеко за рекой, но в такие ночи, как эта, вокруг был только непроглядный мрак. На тот случай, если какому-нибудь водителю все же захочется въехать на площадку, чтобы отдохнуть несколько минут, Эсперанса припарковал олдсмобиль так, чтобы проезжавшим по шоссе не было видно, что делается на пятачке между обочиной и павильоном, в котором днем торговали сандвичами и прохладительными напитками. Как раз туда, за этот павильон, он и волок Декера, которого вряд ли кто-нибудь мог сейчас принять за живого человека.

Декер услышал, как Эсперанса громко крякнул от усилия, и в следующее мгновение детектив уронил его в громко хлюпнувшую жидкую грязь. Все так же, стараясь пребывать в состоянии расслабленности, он позволил своему телу перекатиться по инерции и остался лежать на левом боку в грязи. Рискнув чуть-чуть приоткрыть веки, он разглядел в темноте что-то похожее на мусорные баки, стоявшие около стены павильона. Он слышал торопливые шаги Эсперансы, пробежавшего по раскисшей земле к машине и тут же вернувшегося обратно. Увидел, как Эсперанса прислонил портфель к задней стенке павильона. Затем Эсперанса снова исчез, через несколько секунд хлопнула дверь машины, раздался негромкий звук включившегося мотора, и быстро затихший плеск воды под шинами известил его о том, что Эсперанса уехал. Теперь Декер не слышал ничего, кроме отдаленного гула движения на автостраде да дождя, барабанившего по пластиковому пакету, надетому ему на голову.

— Джордано обещал МакКиттрику деньги и мой труп, — горячась, объяснял Декер Эсперансе, пока они ехали из города в город в поисках круглосуточно работающего магазина и переживая из-за того, что время неумолимо таяло. Они начали поиски в половине одиннадцатого ночи. Сравнялось одиннадцать, потом четверть двенадцатого, а они все ездили. — Мы должны попасть туда до полуночи. — Дважды им подворачивались открытые магазины, но там не было всего того, что Декер считал необходимым. В полдвенадцатого они наконец-то раздобыли все нужное. Эсперанса остановил машину в пустом деревенском закоулке и сделал то, что требовалось.

— А почему бы мне не оставить деньги и с ними записку, якобы от Джордано, в которой было бы сказано, что он не станет убивать вас, пока не убедится в том, что МакКиттрик исполнил свое обещание? — предложил Эсперанса, связывая бельевой веревкой щиколотки Декера.

— Потому что я не хочу делать ничего такого, что могло бы вызвать у него подозрения. Позаботьтесь, чтобы все узлы были хорошо видны. Там, конечно, будет темно. Я хочу, чтобы он нисколько не сомневался в том, что я крепко связан.

— Но ведь, если я вас свяжу по-настоящему, вы не сможете обороняться, если он усомнится в том, что вы мертвы и захочет прикончить вас. — Говоря это, Эсперанса связывал руки Декера за спиной.

— Вот я и надеюсь, что это убедит его. Он ни за что не поверит, что я по доброй воле отдался в его руки.

— Не слишком тугой узел?

— Если и слишком, это все равно не важно. Главное, чтобы он выглядел самым настоящим. Затяните его так, чтобы казалось, будто живой человек не вынесет такого обращения и выдаст себя, потому что будет не в силах стерпеть боль. Нужно сделать так, чтобы он поверил, что я мертв.

— Вы вполне можете по-настоящему помереть еще до его прихода. Декер, мне просто страшно смотреть на этот пластиковый мешок.

— Для этого он и предназначен. Ему такое зрелище должно доставить удовольствие. Надеюсь, что это сделает картину завершенной. А теперь раскрасьте меня. И поживее.

Чтобы имитировать кровь, Декер воспользовался рецептом, который когда-то дал ему один знакомый судебно-медицинский эксперт: смешат бесцветный кукурузный сироп с красным пищевым красителем.

— Сделайте так, чтобы казалось, будто они по-настоящему отвели душу, избивая меня, — распорядился Декер.

— Так. Это они расквасили вам губы. И сломали челюсть, — сообщил Эсперанса, размазывая густую массу.

— Живее. Мы должны быть на месте не позднее чем через пятнадцать минут.

Эсперанса поспешно завязал пластиковый мешок вокруг шеи Декера. Теперь он уже не спорил и ничего не предлагал, а лишь негромко молился по-испански, глядя, как Декер сделал глубокий вдох, отчего пластик облепил его лицо, закрыв рот и ноздри. В ту же секунду Эсперанса проткнул крохотную дырочку в пластике и вставил Декеру в рот короткий кусочек соломинки для питья. Декер зажал его зубами и получил возможность дышать, не нарушая вакуум, создавшийся в мешке.

— Боже мой! Декер, ну как? У вас есть хоть немного воздуха?

Декер чуть заметно кивнул.

— С этим мешком, облепившим ваше лицо, вы выглядите как самый натуральный труп.

Вот и отлично, думал Декер, лежа в жидкой грязи за торговым павильоном и слушая, как дождь барабанит по пластику.

Ничтожного количества воздуха, проходившего через соломинку, должно было хватить для поддержания жизни при условии, если он будет дышать очень неглубоко, медленно и ровно. Но с каждым чуть заметным вдохом в нем нарастала паника, пытавшаяся найти брешь в его воле. С каждым чуть заметным выдохом его сердце пыталось биться сильнее и чаще, требуя больше кислорода. Веревка, которой мешок был завязан вокруг его шеи, была натянута так, что врезалась в кожу; Декер настоял и на этом, требуя максимального правдоподобия. Все, абсолютно все должно было выглядеть натуральным. И даже на ощупь его можно было принять за мертвеца — холодный дождь должен был понизить температуру кожи Декера; таким на ощупь мог бы быть свежий, только что начавший остывать труп. Если МакКиттрик хоть на мгновение усомнится в том, что Декер мертв, он всадит ему пулю в голову и тем самым покончит со всеми своими опасениями.

Опасность состояла в том, что МакКиттрик мог выстрелить в него и просто для собственного удовольствия, но Декер рассчитывал, что при виде его изуродованного лица МакКиттрик будет удовлетворен и решит, что в дальнейшем насилии необходимости уже нет. Если бы МакКиттрик вздумал пощупать пульс на запястьях Декера, то не нашел бы его, поскольку туго затянутые веревки пережали сосуды, почти полностью перекрыв движение крови. Он мог попробовать прощупать пульс на шее Декера, но для этого МакКиттрику пришлось бы развязать веревку, стягивавшую пластиковый мешок, который снаружи казался перемазанным еще не свернувшейся кровью. Оставалась возможность приложить ладонь к ребрам и прощупать сердцебиение, но это тоже было маловероятно, потому что он лежал на левом боку и, чтобы дотянуться до ребер в районе сердца, МакКиттрику потребовалось бы перевернуть труп и испачкать руку в жидкой грязи, которой Декер был перемазан с головы до пят.

И все равно риск очень велик. «Безумие, — несколько раз повторил ему Эсперанса. — Вы же погубите себя». Но разве был у него выбор? Если передача денег не произойдет точно так, как того требовал МакКиттрик, если на условленном месте не окажется трупа Декера, как это обещал Ник Джордано, МакКиттрик может что-то заподозрить и даже не взять деньги, опасаясь каких-нибудь неприятных сюрпризов. Но именно деньги были основой плана Декера — деньги и радиомаяк, который он спрятал среди них. Если МакКиттрик не возьмет деньги, у Декера не будет никакого шанса проследовать за ним туда, где он держал в плену Бет. Как Декер ни ломал голову над планом действий, выходило одно и то же: МакКиттрик должен найти его труп.

— Неужели вы настолько любите Бет? — спросил Эсперанса перед тем, как завязать полиэтиленовый пакет на голове Декера. — Даже готовы ради нее жизнью пожертвовать?

— Ради нее я пойду хоть к чертям в ад.

— Чтобы узнать правду о ее чувствах к вам? — Эсперанса как-то странно взглянул на него. — Это уже не любовь. Это скорее оскорбленная гордость.

— Это надежда. Если я не могу доверять любви, то ничего уже не имеет значения. Суньте эту соломинку мне в рот. И завяжите мешок.

— Декер, вы самый замечательный человек, которого я когда-либо встречал.

— Нет, я просто дурак.

Сейчас, лежа в луже, вбирая в себя через трубочку крохотные порции воздуха, подавляя панику, собрав в кулак всю свою волю и дисциплину, Декер боролся против искушения пересмотреть заново все свои действия в течение последних часов. Его легкие протестовали против нехватки воздуха и требовали, чтобы он сделал глубокий вдох, а он думал. Возможно, у него имелся другой путь. Неужели за всеми его поступками скрывалось стремление продемонстрировать Бет, насколько далеко он готов зайти, чтобы показать, как сильно он ее любит?

Ему было совершенно необходимо отвлечься, и он стал вспоминать, как в первый раз увидел ее два месяца назад... Неужели это произошло так недавно? Ему казалось, что с тех пор прошла целая вечность... Да, это случилось в вестибюле фирмы по торговле недвижимостью. Как она повернулась к нему, как его сердце сразу же сбилось с ритма. Никогда еще за всю свою жизнь он не испытывал такого мгновенного и сильного влечения. Она живо возникла перед его мысленным взором — ее пышные темно-рыжие волосы, в которых так ярко сверкали отблески солнца, ее загорелая кожа, дышащая здоровьем, ее спортивная фигура, заставлявшая ее порой стесняться очертаний собственной груди и бедер. Он был очарован ее изящным подбородком, ее высокими скулами, ее лбом, достойным внимания скульптора. Он вспомнил, как шагнул к ней, и внезапно воображение перенесло его в тот вечер, когда они впервые занимались любовью, когда ее серовато-голубые глаза и чувственные губы оказались так близко, что представали в его глазах пятнами с размытыми очертаниями. Он поцеловал ее шею, провел языком по коже, почувствовав вкус соли, солнца и еще чего-то, служившего фоном для всего остального. Он обонял ее духи с оттенком мускуса. А когда он вошел в нее, ему показалось, будто на протяжении всей своей жизни, он был лишь половиной человека, а теперь сделался целым, и не только физически, но и эмоционально, духовно, что он обрел неведомое доселе благополучие, получил наконец благословение в виде ясной цели — строить жизнь вместе с нею, делить радость и горе пополам и быть двуединым духом и плотью.

2

И вдруг он резко вернулся к действительности, потому что среди барабанной дроби дождя и отдаленного гула автострады услышал звуки со стороны обрыва, к которому он лежал спиной. Хотя надетый на голову полиэтиленовый пакет приглушал звуки, настороженность обострила чувства Декера. То, что он услышал, было звуками тяжелого дыхания, шагов, то и дело скользящих по мокрым камням ног, хруста ломаемых веток.

«Милостивый бог», — подумал Декер. Он-то дожидался звука автомобиля, съезжающего с автомагистрали и вкатывающегося на эту часть смотровой площадки. А оказалось, что МакКиттрик все время находился здесь, скрывался за барьером, ограждавшим обрыв. Он, конечно, видел, как Эсперанса тащил меня за этот чертов павильон, рассуждал Декер. И, конечно же, видел, как Эсперанса бросил меня в лужу, оставил портфель и уехал. Если бы Эсперанса сказал мне хотя бы одно слово, если бы он сделал хоть какую-нибудь попытку устроить меня поудобнее, то МакКиттрик сразу же понял бы, что это ловушка. Тогда он просто застрелил бы нас.

Декер содрогнулся, осознав, насколько близко к нему находится смерть. И тут же его затрясло от холодной воды, пропитавшей всю его одежду. Ему пришлось напрячься, чтобы подавить эту рефлекторную дрожь. Ему нельзя шевелиться. Он должен с идеальной точностью изображать мертвое тело. В прошлом он, перед тем, как взяться за какое-нибудь опасное дело, погружался в медитацию, чтобы успокоиться. И теперь он поступил так же. Глубоко сосредоточившись, он постарался изгнать из себя все эмоции и чувства: страх, одиночество, предчувствие беды, свои устремления.

Но работу воображения ему остановить все же не удалось. Он представлял себе МакКиттрика, смотрящего через ограждение на залитую дождевой водой вершину огромного утеса и хмурящегося в темноте. МакКиттрик, несомненно, возбужден, промок до костей, замерз, и ему не терпится поскорее закончить дело и удрать. Он должен держать в руке оружие и наверняка настроен стрелять при малейшем подозрении. У него может быть с собой фонарь. Он может даже рискнуть выдать себя, включив его, чтобы взглянуть при свете на веревки, которыми связаны руки и ноги Декера. Если он так поступит, то определенно задержит луч света на полиэтиленовом пакете, надетом на голову Декера.

Под ногами хрустнул мокрый гравий, значит, МакКиттрик переступил через поручень. Декер знал, что настало то самое мгновение, когда МакКиттрик мог бы выстрелить, чтобы удостовериться, что Декер на самом деле мертв. Чтобы не выдать себя ни малейшим движением грудной клетки, Декер совсем перестал дышать. Его легкие сразу же потребовали воздуха. Грудь распирало. Успевшие изголодаться по кислороду мускулы отозвались на очередное насилие над собой резким приступом боли.

Шаги замерли рядом с ним. Декер был готов ко всему и никак не отреагировал на удар ноги в плечо, перевернувший его на спину. Сквозь сомкнутые веки он видел свет фонаря, который МакКиттрик направил ему на лицо, рассматривая полиэтиленовый пакет, испачканный изнутри имитацией крови. Декер заранее переместил трубочку, через которую дышал, в угол рта и сделал незаметное крохотное дыхательное движение, чтобы пленка плотнее прилипла к его губам. Он чувствовал, что у него начала кружиться голова. Не решаясь сделать даже самый крохотный вдох, он представил себе, что целует Бет; она одна сейчас заполняла все его сознание. И когда головокружение сделалось еще сильнее, это было так, словно он оказался поглощенным ею.

МакКиттрик хмыкнул — не иначе это было выражением удовлетворения. Фонарь сразу же погас. Легкие Декера, казалось, могли в любую секунду разорваться. Он услышал быстрые шаги по воде; это МакКиттрик, несомненно, поспешил за «дипломатом». А потом раздались другие звуки, смутившие Декера и наполнившие его еще худшими предчувствиями: щелчки и шорох. Что это были за звуки? Что делал МакКиттрик?

Впрочем, он почти сразу же понял. МакКиттрик перекладывал деньги в другую сумку, опасаясь, что Джордано мог положить в портфель какое-нибудь устройство для слежки. Разумный поступок, но Декер его предвидел. Радиомаяк не просто лежал в «дипломате». Декер острым ножом вырезал середину одной из пачек денег, вложил туда маяк и снова надел на пачку резинки, чтобы она не отличалась на первый взгляд от всех остальных пачек.

Декер услышал, как МакКиттрик снова хмыкнул, на сей раз, похоже, от усилия. Что-то свистнуло в воздухе и громыхнуло, вероятно, внизу, под обрывом. Портфель, понял Декер. МакКиттрик выбросил его. Он не хотел оставлять никаких признаков того, что это место использовалось для передачи денег. Но если он выбросил портфель...

Иисус, он же собирается сделать то же самое со мной. Декер усилием воли помешал своему изнемогшему от нехватки кислорода телу дернуться в испуге, когда МакКиттрик схватил его за плечи, резко поволок, грубо поднял и перевалил через поручень. «Нет!» — мысленно выкрикнул Декер. В следующее мгновение он почувствовал себя невесомым. Его тело ударилось обо что-то, отскочило, и чувство невесомости снова вернулось. Его связанные руки обо что-то ударились. Утратив способность сдерживаться, он застонал от боли. Мог ли МакКиттрик услышать его? Он падал, катился, снова и снова ударялся обо что-то еще; ему представилось, что он начал бесконечно долгое — до самого конца жизни — падение со скалы Палисэйд в воды Гудзона, но тут он со страшной силой ударился обо что-то сначала боком, потом головой, и падение прекратилось.

Оглушенный ударом, он все же почувствовал, что в мешке появилась какая-то жидкость. Кровь! Горячая липкая жидкость струилась из раны на лбу и уже начала заполнять полиэтиленовый пакет. Нет! Не важно, может ли МакКиттрик теперь видеть, что он движется. Выбора не оставалось. Он должен получить возможность дышать. План заключался в том, что МакКиттрик возьмет деньги, оставит Декера на месте и поспешно уйдет. В этом случае Декер снова вставил бы трубочку в отверстии в мешке и дышал бы через нее до тех пор, пока Эсперанса, увидев, что указатель пеленгатора пришел в движение — это должно было послужить знаком того, что МакКиттрик забрал деньги, — вернется, чтобы освободить его. Но Декеру даже в голову не пришло, что МакКиттрик может постараться избавиться от тела. Если бы он мог предвидеть такой ужасный вариант, то ни за что не решился бы сделать то, что сделал. «Похоже, что тут я и умру». Веревка, обмотанная вокруг его шеи, все сильнее врезалась в кожу, отчего он чувствовал себя так, будто его душили.

Отчаянно страдая от нехватки воздуха, он передвинул трубочку из угла рта в середину губ и просунул ее через дырочку в мешке... вернее, попытался просунуть, потому что найти дырочку ему не удалось. Лишенный возможности нормально двигаться, он с силой выдохнул все остатки воздуха, остававшиеся у него в груди, заставив мешок расправиться, и с такой же силой, даже не подумав о том, к чему это приведет, сделал вдох. Пленка сразу залепила ему нос и рот и, словно враждебное живое существо, крепко прижалась к коже. Имитация крови и настоящая кровь оказались очень липкими. Эсперанса ни за что не найдет меня здесь вовремя!

Сделав отчаянный рывок, он повернулся лицом вниз и потерся лицом о то, на чем лежал, рассчитывая найти хоть что-нибудь острое, ветку, зазубренный край камня, словом, что-то такое, что могло бы зацепиться за пленку и порвать ее. Почва оказалась мокрой и гладкой. Он ударился головой обо что-то — о скалу? — но постарался не обращать внимания на боль и продолжал тереться о землю. Причем ему нельзя было совершать резких движений невзирая даже на то, что кровь продолжала обильно сочиться из раны и заполнять пакет. Из-за этого у Декера создалось впечатление, будто он тонет. К тому же он отлично понимал, что, совершив неудачное движение, может сорваться в пропасть. Ну, и какая разница? Он все равно обречен, если он не...

Пакет зацепился за что-то вроде колышка. Почти теряя сознание, Декер слабо дернул головой влево, почувствовал, что пакет рвется, и, собрав остатки сил, повернул голову еще дальше налево. Дыра увеличилась. Он ощутил прикосновение холодного воздуха к коже, тут же на лоб посыпались мелкие холодные капельки. Но пленка все еще запечатывала его нос и рот. Он попытался вдохнуть через крошечное отверстие, находившееся напротив его рта, но от его усилий пленка сморщилась, и дырочка оказалась запечатанной. Потом Декеру показалось, что он вот-вот поперхнется насмерть кусочком трубки, которую он продолжал держать в зубах. «Я должен любым способом содрать мешок с головы!» Чувствуя, что в нем вот-вот что-то оборвется — или он вот-вот сорвется в бездонную черную яму, — он сделал одну еще одну, последнюю попытку разодрать мешок об этот благословенный колышек. Ценой глубоко процарапанной правой щеки ему удалось это сделать.

Когда он наконец-то выплюнул соломинку и вдохнул, ему показалось, что воздух с ураганным ревом устремился по его горлу. Холодный сырой воздух, заполнивший его легкие, казался невероятно сладким. Его грудь судорожно вздымалась. Он лежал на спине, трясясь всем телом, жадно глотал воздух и пытался привыкнуть к мысли, что он жив.

3

«Жив, но надолго ли? — в тревоге спросил себя Декер. — Эсперанса может не найти меня. Если я достаточно долго проваляюсь под холодным дождем, то получу верное переохлаждение. От которого и умру». Повернувшись лицом к черному небу, он ловил губами несказанно сладкие капли дождя, жадно дышал, стараясь не тревожиться из-за того, что его с нарастающей силой била дрожь и от того, что веревки все сильнее и сильнее резали ему связанные руки и ноги. «Сколько времени я валяюсь здесь? Уехал МакКиттрик или нет? Интересно, услышал он, как я застонал, когда упал?» Сдерживая страх, Стив ждал, что по обрыву к нему спустится темная фигура, что МакКиттрик включит свой фонарь, усмехнется и направит на него пистолет. И вдруг Декер на самом деле увидел отсвет фонаря на смотровой площадке, луч, определенно двигающийся в направлении павильона, от него к перилам, снова к павильону, снова к перилам, и, положившись на веру, которая силой росла в нем, Декер крикнул, вернее, попытался крикнуть:

— Эсперанса.

Звук получился хриплым, как будто горло у него было забито гравием. Он попробовал еще раз, сильнее напрягшись:

— Эсперанса!

На этот раз луч замер около балюстрады. Через секунду он устремился вниз, вдоль обрыва, и Декер увидел, что как раз здесь обрыв не был отвесным, — склон спускался поросшими кустами и чахлыми деревцами уступами, имевшими уклон в сторону пропасти.

— Я здесь! — крикнул Декер. Луч фонаря пронесся вдоль уступа к нему. Но недостаточно далеко. — Здесь!

Наконец фонарь отыскал его. Но принадлежал ли он Эсперансе? «Верить, — убеждал себя Декер. — Я должен хранить веру».

— Декер?

Эсперанса! Слава богу. Декер почувствовал, что отчаянное сердцебиение стало утихать при виде того, как знакомая долговязая фигура перелезла через ограждение и начала поспешно спускаться вниз.

— Осторожнее, — предупредил Декер.

Ковбойские сапоги Эсперансы скользили по камню.

— Боже... — Он взмахнул рукой, чтобы сохранить равновесие, спустился еще ниже, присел на корточки и посветил фонарем в лицо Декеру. — Ого, сколько крови. Вы как, в порядке?

— Конечно, иначе нельзя.

Эсперанса стремительным движением перерезал веревку, которой были связаны за спиной руки Декера, а потом так же быстро освободил его ноги. Хотя мышцы Декера успели занеметь, он, несмотря на боль, с наслаждением шевелил конечностями.

— Полежите смирно, пока я разделаюсь с остальными узлами, — сказал Эсперанса. — Проклятье, веревка промокла под дождем и разбухла. Я не могу...

— У нас нет ни минуты, — перебил его Декер. — Мы должны добраться до автомобиля. Сигнал маяка улавливается только на расстоянии мили. Помогите мне встать.

С видимым усилием, изо всех сил стараясь устоять на ногах, Эсперанса помог ему подняться.

— Кровообращение в руках и ногах восстановится еще не скоро, — сказал Декер. — Вам придется тащить меня.

Тяжело дыша, пыхтя от усилий, они вскарабкались по почти отвесному склону.

— Я остановился ярдах в ста отсюда к северу на обочине магистрали, — сообщил Эсперанса. — Не видел, чтобы хоть одни фары свернули на площадку. Уже перевалило за полночь. Я начал было подумывать, что он так и не появится. Но внезапно стрелка на пеленгаторе дрогнула — маяк сдвинулся с места. Я тут же задним ходом рванул как можно быстрее по обочине к вам.

— МакКиттрик прятался здесь, на уступе. — Декер ухватился за перила и, задохнувшись от усилия, подтянулся. — Он, должно быть, убежал через лес. Его автомобиль, судя по всему, стоял к югу отсюда или еще дальше к северу, чем отъехали вы. Надо спешить.

Топая по лужам, Эсперанса подбежал к темному олдсмобилю, намного опередив Декера, и схватил лежавший на переднем сиденье пеленгатор.

— Сигнал все еще есть! — взволнованно воскликнул он. — Стрелка говорит, что он едет на север.

Декер тяжело шлепнулся на переднее сиденье, захлопнул дверь, и сразу же его отбросило на нее плечом — это Эсперанса с силой нажал на акселератор. Олдсмобиль вышвырнул из-под колес целую кучу гравия и, виляя из стороны в сторону на размокшей почве стоянки, понесся туда, где дождевые струи искрились в свете фар мчавшихся по автостраде машин.

4

— Сигнал слабый! — Декер уставился на светящуюся шкалу прибора. Его промокшая одежда противно липла к телу.

Эсперанса прибавил скорость. Лишь на мгновение убрав руку с рычага коробки передач, чтобы включить стеклоочистители, он сразу же заметил крохотный просвет в транспортном потоке. Олдсмобиль влетел на автостраду и начал одну за другой обгонять попутные машины.

— Иисус, я совсем замерз. — Декер нащупал выключатель обогревателя салона автомобиля. Неловкими, почти утратившими чувствительность пальцами правой руки он держал нож Эсперансы и пытался перепилить им узел на веревке, охватывавшей его левое запястье. Одновременно он, не отрываясь, следил за пеленгатором. — Сигнал стал сильнее. Стрелка снова сдвинулась. Вот, смотрите! Он свернул с магистрали. Он впереди и слева от нас!

Даже раньше, чем они рассчитывали, в свете фар олдсмобиля показался блестящий от дождя асфальт съезда на дорогу, которая, судя по указателю, вела на шоссе № 9.

— Оно идет параллельно автостраде, — заметил Декер. — Стрелка показывает, что МакКиттрик развернулся! Теперь он едет на юг. — Чудом не резанув по коже, Декер все же сумел перерезать веревку, стягивавшую его запястье. Возобновившееся кровообращение болью отдалось в венах левой руки. Он принялся массировать борозду, оставленную веревкой на запястье, которое почему-то сразу же заболело сильнее.

— Вы же сами велели мне сделать так, чтобы это выглядело натуральным, — оправдываясь, сказал Эсперанса.

— Эй, я ведь еще жив. Выходит, мне не на что жаловаться.

В конце «лепестка» Эсперанса повернул налево, на мост, пересекавший автомагистраль, которую они только что покинули, и машина помчалась дальше, приближаясь к уходящему на юг шоссе № 9. Вскоре впереди показалась вереница красных задних габаритных огней.

— Сигнал еще сильнее! — сказал Декер. — Сбросьте скорость. Он может находиться в любом из этих автомобилей. — Стив освободил от веревки правое запястье. Как только кровообращение возобновилось и пальцы вновь обрели гибкость, он смог без труда разрезать узлы, стягивавшие его лодыжки.

Несмотря на поток горячего воздуха, который гнал тепловентилятор, Декера по-прежнему бил озноб. И его неотвязно мучили тревожные мысли. Что, если МакКиттрик уже убил Бет? Что, если он догадался, что за ним следят, обнаружил маяк и с минуты на минуту выбросит его? Нет! Не может быть, чтобы я попусту прошел через все эти мучения! Бет должна быть жива.

— Стрелка говорит, что он снова поворачивает. Направо. Направляется на запад.

Эсперанса кивнул.

— Я вижу, как пятая от нас машина впереди повернула. Сейчас слегка приторможу, чтобы он не заметил, что мы свернули вслед за ним.

Предвкушение встречи с Бет придало Декеру новые силы. Он вытер лоб и посмотрел на руку. Ладонь окрасилась в густо-красный цвет. Это был вовсе не кукурузный сироп, смешанный с красным пищевым красителем. Не нужно было даже вдыхать резкий металлический запах для того, чтобы понять, что это самая настоящая кровь.

— Не знаю, много ли от этого будет толку, но вот чистый носовой платок. Я нашел его в «бардачке», — сказал Эсперанса. — Попробуйте остановить кровь. — Сворачивая следом за МакКиттриком направо с шоссе № 9 возле щита, на котором была нарисована стрелка, рядом с надписью «РОКМЭН», Эсперанса выключил фары. — Думаю, нет смысла слишком уж афишировать наше движение. Я с трудом различаю под дождем его стоп-сигналы и потому уверен, что нас он сейчас вообще не видит.

— Но как вы будете ехать вслепую?

— Это ненадолго. — Эсперанса свернул налево в переулок, снова включил фары, сделал разворот, выехал на рокмэнскую дорогу и снова повернул налево следом за МакКиттриком. — Если он следит за дорогой в зеркало заднего вида, что я обязательно сделал бы на его месте, то увидит фары машины, выехавшей на дорогу слева, а это совсем не то направление для того, кто мог бы ехать за ним с автострады. Он не должен ничего заподозрить.

— Вы здорово разбираетесь в этих делах, — отметил Декер.

— Пришлось. Я еще мальчишкой мотался с шайкой таких же сосунков. Тогда мне довелось немало попрактиковаться в ведении слежки, но куда чаще приходилось быть тем, за кем следят.

— И как же вы смогли покончить с этим?

— Встретился с полицейским, который пришелся мне по сердцу.

— Он, наверно, гордится тем, что вы стали офицером?

— Он погиб в прошлом году. Пьяный хулиган застрелил его. Преднамеренно.

Сверкнула молния, и сразу же прогремел такой мощный раскат грома, что автомобиль встряхнуло.

— Ну вот, дождались грома и молнии. Настоящая буря, — сказал Декер.

— Дерьмо. — Впрочем, было не ясно, что Эсперанса имеет в виду: погоду или свои воспоминания.

При следующей вспышке молнии он ткнул пальцем вперед.

— Я вижу автомобиль.

— Сигнал сильный, и стрелка указывает прямо, — отозвался Декер. — Это, скорее всего, МакКиттрик.

— Пора сворачивать с дороги. Не хочу, чтобы он что-нибудь заподозрил.

Впереди показался щит с надписью «КЛОСТЕР». МакКиттрик поехал дальше, а Эсперанса свернул направо, обогнул квартал и возвратился на рокмэнскую дорогу. За это время между олдсмобилем и машиной МакКиттрика появилось несколько машин.

— Пеленгатор показывает, что он все еще перед нами. — Промокшая одежда Декера никак не желала согреваться, и он продолжал дрожать. От неосознанного напряжения все мускулы ныли. Места на спине и груди, ушибленные во время падения с обрыва, распухли и дергали. Но все это было не важно. Боль ничего не значила. Значение имела только судьба Бет. — Постойте. Стрелка сдвинулась. Он повернул направо.

— Да, я вижу, что его огни ушли с дороги, — подтвердил Эсперанса. — Я не хочу пугать его, свернув сразу же за ним. Давайте проедем мимо этого поворота и посмотрим, куда он направится. Он может попытаться проверить, не вырос ли у него «хвост».

Миновав тихий центр города, они оказались в еще более тихом предместье и при очередной вспышке молнии увидели, куда ехал МакКиттрик: скромный одноэтажный мотель. Красная неоновая вывеска извещала, что он называется «Палисейдс-инн». Под вывеской теснилось штук двадцать пять простеньких домиков, их вереницы уходили от улицы далеко в темное поле. Когда олдсмобиль проезжал мимо, Декер сполз с сиденья и скрючился на полу на тот случай, если МакКиттрик решит приглядеться к одной из редких в это время суток машин, следовавшей за ним.

Затем мотель остался позади, и Декер медленно выпрямился.

— Стрелка пеленгатора не движется. Значит, МакКиттрик остановился.

— И что вы собираетесь делать дальше? — поинтересовался Эсперанса.

— Сверните с улицы и остановитесь где-нибудь поблизости. Нужно вернуться и посмотреть, что он делает.

Новый раскат грома сотряс автомобиль. Декер взял пистолет, принадлежавший одному из охранников, убитых им в поместье Джордано. Эсперанса сунул в карман «вальтер».

— Нужно взять с собой пеленгатор. На тот случай, если это хитрость и он поедет дальше.

— А потом? — спросил Эсперанса.

— Чертовски хороший вопрос.

Декер вышел из автомобиля и снова попал под осточертевший дождь. И сразу же в его памяти вновь возник тот холодный дождь, который лил в ночь, когда он гонялся за МакКиттриком и угодил в западню во дворе старого римского дома. Через миг рядом с ним оказался Эсперанса; с козырька его бейсболки капала вода, промокшие длинные волосы облепили шею. В свете фар проносившихся мимо машин лицо Эсперансы казалось еще более костлявым, чем при дневном свете, нос и нижняя челюсть тоже как будто выпирали сильнее. Детектив показался Декеру похожим на хищного зверя.

5

Они не стали подходить к мотелю со стороны конторы, а осторожно прошли по переулку, тянувшемуся вдоль построек. Декер отметил, что домики сложены из шлакоблоков и не имеют второго выхода. Окон со стороны переулка не было, если не считать узкие прямоугольники из непрозрачных стеклянных кирпичей, которые можно разбить разве что тяжелым молотком.

Обойдя мотель сзади, Декер и Эсперанса укрылись за мусорными баками и принялись рассматривать домики. Стрелка пеленгатора стояла на месте, а это означало, что передатчик находится в одном из них. Перед восемью домиками стояли автомобили, в четырех из этих восьми за сдвинутыми шторами горел свет. Ряд мусорных баков, за которыми прятались Декер и Эсперанса, тянулся вдоль двух последних домиков, стоявших рядом друг с другом. Декер, даже не глядя на пеленгатор, мог сказать, что сигнал идет из одного из них. Перед ними стоял автомобиль, синий «Понтиак», мотор которого, остывая, характерно потрескивал; над капотом поднимался заметный даже в темноте пар.

Нельзя медлить, думал Декер. Если Бет находится в одном из домиков мотеля, то МакКиттрику может приспичить убить ее, как только он вернется с деньгами. Или он может проверить деньги и найти там маяк, запаниковать и убить Бет перед тем, как пуститься в бегство.

— Подождите здесь, — шепнул Декер Эсперансе. — Прикрывайте меня. — Стараясь производить как можно меньше шума, он подкрался к освещенному мягким светом окну последнего домика в ряду. Сверкнула ослепительная молния, и он снова почувствовал себя голым. Почти сразу же его встряхнул могучий раскат грома. И снова сомкнулась ночь. Терзаясь тревогой, он заметил, что шторы задернуты не до конца и через узкую щель можно рассмотреть почти всю комнату. Двуспальная кровать, дешевый шкаф, телевизор, прикрепленный к стене. Если бы не чемодан на кровати, можно было бы подумать, что там никого нет. А в середине левой стены виднелась раскрытая дверь, позволявшая предположить наличие еще одной комнаты.

Декер вздрогнул от следующего залпа молнии и грома и осторожно перебрался к соседнему окну. Даже сквозь шум бури он слышал голоса, хотя и не мог разобрать, что они говорили. Сначала говорил мужчина, ему ответила женщина. Мужской голос, возможно, принадлежал МакКиттрику, а женский — Бет. Трудно было сказать наверняка. Не исключено, что Декер вообще слышал телепередачу. Неожиданно в диалог вмешался кто-то еще, мужчина со странно искаженным низким хриплым голосом, и Декер на мгновение растерялся, но тут же сообразил, что иначе и быть не могло — если Бет действительно находилась там, кто-то должен был ее охранять, пока МакКиттрик ездил за деньгами. Он представил себе Бет, привязанную к стулу, с ослабевшей повязкой, затыкающей рот. Представил, как эту повязку завязывают наново, как Бет пытается отбиваться, как ее глаза постепенно вылезают из орбит, когда МакКиттрик душит ее...

«Да делай же что-нибудь!» — прикрикнул он на себя. Заметив номер на двери домика, он поспешно вернулся к Эсперансе и объяснил свои дальнейшие намерения. Потом, так же стараясь держаться в тени, он бегом вернулся на улицу, где еще из машины приметил телефон-автомат на закрытой на ночь бензоколонке напротив мотеля. Быстро вставив монеты, он набрал номер.

— Информация, — произнес женский голос. — Скажите пожалуйста, какой город вас интересует.

— Клостер, Нью-Джерси. Мне нужен телефон мотеля «Палисейдс-инн».

Через мгновение монотонный голос, принадлежавший уже компьютеру, а не человеку, продиктовал телефон.

Декер запомнил номер, нажал на рычаг, зарядил в автомат еще несколько монет и нажал нужные кнопки.

Уже после трех гудков он услышал усталый мужской голос, который почти прошептал в трубку:

— "Палисэйдс-инн".

— Дайте мне телефон номера девятнадцать.

Клерк ничего не сказал в ответ. Декер услышал щелчок, а затем гудок немного другого тона. Это означало, что его вызов переключен через внутренний коммутатор. Он представил себе, как МакКиттрик дергается к телефону, как на крупных чертах его лица появляется смешанное выражение удивления и растерянности. Действительно, кто мог ему звонить? Кто мог знать, что он находится в этом мотеле? МакКиттрику придется долго думать, отвечать или нет.

Телефон продолжал звонить. Десять раз... Одиннадцать раз...

Наконец в трубке снова раздался голос клерка:

— Сэр, они не отвечают. Вероятно, там никого нет.

— Продолжайте вызывать.

— Но, может быть, они спят и не хотят снимать трубку.

— Это очень важно и срочно.

Клерк устало вздохнул, Декер снова услышал щелчок. В трубке вновь раздались гудки.

— Алло. — Голос МакКиттрика слегка дрожал, он говорил почти шепотом, очевидно надеясь, что таким образом ему удастся изменить голос до неузнаваемости.

— Если вы обратитесь к здравому смыслу, — сказал Декер, — у вас еще останется шанс выбраться из всей этой заварухи живым.

В трубке стало очень тихо. Несколько секунд Декер слышал лишь стук дождя по крыше телефонной будки.

— Декер? — МакКиттрик произнес это так, будто не был уверен в своем рассудке.

— Мы давно не общались, Брайан.

— Но этого не может быть. Вы мертвы. Какого...

— Брайан, я позвонил, чтобы поговорить вовсе не о моей смерти.

— Иисус.

— Помолиться всегда полезно, но у меня сейчас больше возможностей помочь вам, чем у Иисуса.

— Откуда вы звоните?

— Опомнитесь, Брайан. Я тот самый парень, который написал учебник по нашей с вами бывшей профессии. Я не выдаю информацию. Потом вы спросите у меня, как я узнал, где вы находитесь и сколько со мной народу. Вам следует знать только одно: вы можете оставить себе деньги, а я хочу получить Бет Двайер.

В трубке снова стало тихо.

— Брайан, если она мертва, то у вас не будет ни малейшего шанса сговориться со мной.

— Нет. — Брайан громко сглотнул. — Она не мертва.

Декер почувствовал такое облегчение, что у него даже закружилась голова.

— Дайте мне поговорить с нею.

— Это не так-то просто, Декер.

— Так бывает всегда. Но этой ночью ситуация сильно упростилась. Ник и Фрэнк Джордано мертвы.

— Что за...

— Можете мне поверить, Брайан. Смело вычеркивайте их из уравнения. Никто больше не охотится на Бет Двайер. Вы можете оставить себе деньги и отпустить ее. А то, откуда у вас взялись эта деньги, останется нашей тайной.

МакКиттрик совершенно явно не знал, что сказать; в трубке было слышно его тяжелое дыхание.

— Почему я должен вам верить?

— Подумайте сами, Брайан. Если бы Джордано были живы, я не говорил бы сейчас с вами. В таком случае на смотровой площадке действительно лежал бы мой труп.

МакКиттрик задышал тяжелее.

— И вы бы не говорили со мной по телефону, — добавил Декер. — Сейчас их люди вышибали бы дверь вашего номера в мотеле.

Декер услышал какой-то непонятный шорох; очевидно, МакКиттрик прикрыл рукой трубку телефона. Затем уловил приглушенные голоса. Он ждал, дрожа от холода в своей негреющей мокрой одежде и пронизывавшего все его существо страха, что МакКиттрик все же сделает что-нибудь с Бет.

Потом снова раздался шорох, и МакКиттрик заговорил снова:

— Мне нужны доказательства.

— Вы крутите, Брайан. Вы рассчитываете попытаться уехать, пока я разговариваю с вами. Но я не один. Как только вы появитесь в двери, начнется стрельба, и я вам гарантирую, что, если Бет пострадает, вам придется долго и мучительно размышлять, как и на что потратить в аду свой миллион долларов.

Пауза. Снова отзвук приглушенных голосов. Когда МакКиттрик снова заговорил, его голос звучал устало:

— Как я могу поверить, что вы позволите мне уйти, если я отдам вам Диану Сколари?

— Бет Двайер, — поправил его Декер. — Это для вас, пожалуй, внове, Брайан. Честность. Я никогда не нарушал своего слова. Когда я работал на Лэнгли, то делал дела именно так. Люди знали, что они могут положиться на меня. А важнее этого дела у меня еще ничего не было в жизни.

Со своего наблюдательного пункта в телефонной будке Декер видел на противоположной стороне улицы всю цепочку домиков мотеля, которую замыкал ряд мусорных баков. Он видел то место, где скрывался Эсперанса, державший под контролем два строения. И, конечно, он сразу же заметил, что в обоих окнах девятнадцатого номера погас свет.

— Почему вы выключили свет, Брайан?

— Иисус! Вы так близко?

— Не пытайтесь устроить какую-нибудь глупость. Вы, возможно, собираетесь использовать Бет в качестве щита и рассчитываете на то, что я не стану стрелять. Пораскиньте мозгами. Даже если я действительно позволю вам убежать вместе с нею, неужели вы думаете, что вам удастся прятаться за нею всю оставшуюся жизнь? Мне кажется, полиэтиленовый пакет, который вы видели на моей голове там, на смотровой площадке, должен доказать, что я готов пойти ради нее на любой риск. Я буду гоняться за вами, пока не разделаюсь.

Молчание.

— Не забывайте о миллионе долларов, Брайан. Никто не сможет сказать ничего плохого о том, как он к вам попал. Никто не потребует его назад. Уезжайте отсюда и тратьте его, как вам заблагорассудится.

— Если вы дадите мне уехать.

— Если вы оставите здесь Бет. Этот разговор продолжает быть совершенно бессмысленным, пока вы не докажете мне, что она жива. Дайте мне поговорить с нею.

Декер так сосредоточился на звуках из телефонной трубки, что даже не слышал стука дождя по крыше. Он не услышал даже оглушительного раската грома, от которого зазвенели стекла в будке, и еще более громкого стука собственного сердца.

В трубке раздался такой звук, будто телефон куда-то переносили.

— Стив?

У Декера чуть не подкосились ноги. Он только сейчас понял, что, несмотря на всю свою решимость, не был в глубине души уверен, что когда-нибудь вновь услышит голос Бет.

— Слава богу, — пробормотал он.

— Я не могу поверить, что это ты. Как ты...

— Некогда объяснять. Ты в порядке?

— Перепугана до смерти. Но они не сделали мне ничего плохого. — Голос был слабым и дрожал, но Стив не мог не узнать его с первого же звука. Он вспомнил свой первый разговор с Бет и то, как ее голос напомнил ему о перезвонах ветра и пузырьках в шампанском.

— Я люблю тебя, — сказал Декер. — Я вытащу тебя оттуда. Сколько там народу?

В трубке громко брякнуло, и снова раздался голос МакКиттрика:

— Теперь вы знаете, что она еще жива. Каким образом я смогу выйти отсюда живым?

— Включите свет, откройте шторы.

— Что?

— Посадите Бет перед окном, чтобы ее было хорошо видно. Берите деньги и выходите. Садитесь в машину. Все время держите ее под прицелом пистолета. Так вы будете знать, что я не стану ничего предпринимать против вас.

— Пока я не окажусь на улице и не смогу больше даже видеть ее, не то что стрелять. Тогда вы и постараетесь меня убить.

— Послушайте, надо же хоть чему-то верить, — сказал Декер.

— Только не надо этого дерьма, — огрызнулся МакКиттрик.

— Я действительно верю. И докажу вам это. Вы будете в безопасности после того, как оставите Бет в комнате, потому что я буду с вами в автомобиле. Я буду вашим заложником. А отъехав подальше, когда вы убедитесь, что за вами никто не едет, вы сможете освободить меня, и мы будем в расчете.

Снова продолжительное молчание. Раскат грома.

— Вы шутите, — сказал наконец МакКиттрик.

— Я никогда не был более серьезен.

— Откуда вы знаете, что я не убью вас?

— Я этого не знаю, — отозвался Декер. — Но если вы это сделаете, то у меня найдутся друзья, которые выследят вас. Я готов держать пари на что угодно, что вы хотите покончить с этим делом раз и навсегда. Брайан, я хочу того же самого. Отдайте мне Бет. Заберите себе деньги. Вы никогда больше не услышите обо мне.

МакКиттрик в очередной раз надолго замолчал. Декер представил себе, как он, шевеля губами, вычисляет в уме.

Потом МакКиттрик приглушенным голосом говорил с кем-то еще, находившимся в комнате.

— Ладно, — сказал он в конце концов. Дайте нам пять минут. Тогда мы выйдем. Я хочу, чтобы вы стояли с поднятыми руками около моей машины.

— Хорошо, Брайан, договорились. Но запомните — на тот случай, если вы вдруг захотите отказаться от нашего договора, — вы тоже будете под прицелом.

6

С пересохшим от волнения ртом Декер повесил трубку и вышел под дождь. Чувствуя, что его знобит все сильнее, он перебежал улицу и оказался на неосвещенном краю автомобильной стоянки. Там его наверняка никто не смог бы разглядеть. Добравшись до укрытия Эсперансы, он шепотом, который из-за шума дождя нельзя было бы расслышать и в двух шагах, рассказал о заключенной с предателем сделке.

— Вы идете на адский риск, — заметил Эсперанса.

— Ну, и что в этом нового?

— Это же cojones.

— Он не убьет меня. Он не захочет провести всю оставшуюся жизнь, скрываясь, чтобы спасти свою шкуру.

— От ваших воображаемых друзей.

— Знаете, если честно, я предполагал, что вы не отпустите его просто так, если он убьет меня.

— Да, — ответил Эсперанса после секундного раздумья. — Да, не отпущу.

За закрытыми шторами в блоке номер девятнадцать зажегся свет.

— Ни в коем случае нельзя, чтобы он нашел на мне оружие. Вот мой пистолет, — сказал Декер. — Пожалуйста, стреляйте в него, не задумываясь, если дело обернется плохо.

— Это доставило бы мне немалое удовольствие.

— Когда я скажу, возьмите пустую бутылку, которая валяется у вас под ногами, и бросьте ее на площадку перед мотелем. Только бросайте повыше, чтобы он не понял, где вы находитесь.

Чтобы даже случайно не выдать местонахождение Эсперансы, Декер, низко пригибаясь, отступил в темноту и совсем с другой стороны появился из тени возле стоянки. Держа руки поднятыми над головой, он шел по лужам, направляясь к «Понтиаку», стоявшему перед домиком с номером 19.

Шторы раздвинулись, как занавес в театре. Декер пошатнулся, увидев то, что открылось за этим занавесом. Бет сидела, привязанная к стулу. Ее рот был завязан тряпкой. Взгляд серовато-голубых глаз был исполнен ужаса. Волосы растрепаны. Овальное лицо сковано напряжением. Кожа на высоких скулах, казалось, сделалась тоньше и была белой, как бумага. Но вот Бет увидела его через окно, и Декер был растроган той радостью, которая сразу же сменила в ее глазах страх, тем доверием, с которым она смотрела на него. Нельзя было не заметить ни облегчения, которое она испытала при виде своего возлюбленного, ни ее веры в него. Она верила в то, что он был тем самым героем, о котором она мечтала в детстве, ее рыцарем, верила, что он спасет ее.

Слева из-за шлакоблочной перегородки между окном и дверью высовывалась рука, державшая пистолет со взведенным курком. И этот пистолет был нацелен в висок Бет.

Декер снова напрягся, услышав звук ключа, поворачиваемого в замке. Из узкой щели брызнул свет.

— Декер? — МакКиттрик не показывался на виду.

— Я рядом с вашей машиной, где и обещал.

Дверь раскрылась полностью, и появился МакКиттрик. Падавший у него из-за спины свет эффектно обрисовывал могучие плечи тридцатилетнего футболиста. Декеру показалось, что грудь МакКиттрика заметно пополнела с того дня, когда он видел его в последний раз. Белокурые волосы были подстрижены еще короче, чем прежде; прическа подчеркивала резкость и грубость черт его лица. А глаза были точь-в-точь как у свиньи.

Направив на Декера пистолет, МакКиттрик широко улыбнулся. На протяжении показавшегося ему почти бесконечным мгновения Декер боялся, что МакКиттрик все же выстрелит. Но МакКиттрик вышел из открытой двери, схватил Декера за плечо и ткнул его лицом на не успевший еще остыть капот «Понтиака».

— Для тебя же будет лучше, если у тебя не окажется оружия, приятель. — МакКиттрик теперь откровенно хамил и испытывал от этого явное удовольствие. И обыскивал он Декера грубо, не отрывая дуло пистолета от его затылка.

— Никакого оружия нет, — ответил Декер. — Я дал слово. И я его держу.

Прижимаясь щекой к влажному теплому капоту «Понтиака» Декер видел боковым зрением и освещенное окно, и револьвер, нацеленный в голову Бет. Ему то и дело приходилось моргать, чтобы очистить глаза от капель дождевой воды, которые ветер безжалостно бросал ему в лицо.

Бет дернулась в испуге.

МакКиттрик прекратил грубый обыск и отступил на полшага.

— Ну и ну! Ты и на самом деле без оружия. Так вот взял и полностью отдался мне в руки! Да, вот что значит уверенность в себе. А почему ты думаешь, что я сейчас не прострелю тебе башку?

— Я уже говорил вам — у меня есть кое-что в тылу.

— Да, уж, конечно! И кто же это? ФБР? Это не их стиль. Кто-нибудь из Лэнгли? Это никак не связано с национальной безопасностью. С какой стати они станут заботиться о тебе?

— У меня есть друзья.

— Эй, вспомни-ка, я же наблюдал за тобой. В Санта-Фе у тебя не было никаких друзей, никого, кому ты доверил бы прикрыть свою задницу.

— Друзья со старых времен.

— Ага, со Всемирного потопа.

— Немножко шума! — повысил голос Декер, чтобы Эсперанса наверняка расслышал его.

МакКиттрик аж подпрыгнул, когда пустая бутылка с грохотом, особенно резким в ночной тишине, упала на мостовую около входа в мотель и разбилась вдребезги.

МакКиттрик нахмурился, но не отвел дуло пистолета от затылка Декера.

— Откуда я знаю: может быть, это просто пьяница, которому ты заплатил, чтобы он бросил эту бутылку?

— Но вся суть в том, что вы этого не знаете, — отозвался Декер. — Так зачем же рисковать?

— Как же я буду счастлив, когда ты уберешься из моей жизни!

На мгновение Декер снова очень испугался, что МакКиттрик все же нажмет на спуск.

Вместо этого тот обернулся к открытой двери и крикнул:

— Эй, выходи!

В двери показался человек — среднего роста, в большом черном плаще и широкополой непромокаемой шляпе, надвинутой на лицо и надежно его скрывавшей. Неизвестный держал в левой руке чемодан, а в правой пистолет и продолжал целиться в Бет через окно.

МакКиттрик открыл багажник «Понтиака», и неизвестный бросил туда свой чемодан. Лишь после того, как человек в плаще забрался на заднее сиденье, МакКиттрик открыл водительскую дверь «Понтиака» и велел Декеру сесть на пассажирское переднее место. Второй человек сидел позади Декера. Теперь он целился ему в голову, а МакКиттрик устроился за рулем, держа под прицелом Бет.

— Вот и чудненько! — усмехнулся МакКиттрик. — Без шума и пыли. А теперь, старый друг, ты получишь то, о чем просил. — Его тон стал серьезным. — Мы возьмем тебя покататься.

МакКиттрик завел мотор, зажег фары и переключил скорость. Ослепительные лучи фар, включенных на дальний свет были направлены прямо на Бет. Сквозь искажающие вид струи воды, заливавшей ветровое стекло, Декер увидел, что она дернулась в веревках, пытаясь повернуть голову и спрятать глаза от яркого света. «Понтиак» поехал задним ходом, и Бет становилась все меньше и меньше. Затем МакКиттрик развернул машину, снова переключил скорость, и «Понтиак» рванулся прочь от домика мотеля. Счастливый тем, что Бет оказалась в безопасности, и одновременно страдая от одиночества и нахлынувшей душевной опустошенности, Декер повернул голову и успел мельком увидеть, как дергалась она, сидя на стуле, пытаясь освободиться от веревок. При этом она не отрывала полного душераздирающей тоски взгляда от удалявшейся машины, боясь теперь уже не за себя, а за него.

— И кто бы мог подумать! — МакКиттрик выехал на неосвещенную улицу рядом с мотелем и повернул направо. — Как романтично!

Декер ничего не ответил.

— Ты, похоже, здорово втюрился в нее, — сказал МакКиттрик.

Декер снова промолчал.

— Эй! — МакКиттрик отвернулся от дороги и поднес пистолет к лицу Декера. — Тебя что, не учили вести светскую беседу?

— Да, — послушно отозвался Декер. — Я здорово втюрился.

МакКиттрик что-то пробормотал презрительным тоном, а потом поднял глаза к зеркалу заднего вида и долго разглядывал дорогу.

— Ни одной машины. Никто за нами не едет.

— Она знала, кем я был раньше, когда мы встретились в первый раз? — спросил Декер.

— Что?

— Она на самом деле использовала меня лишь для дополнительной защиты?

— Ты все-таки какой-то недоделанный. Всю жизнь строил из себя профессионала, болтал, что держишь все под контролем, а потом позволил бабе сломать тебе жизнь.

— Я на это смотрю совсем не так.

— А как, черт тебя возьми, ты на это смотришь?

— Я не сломал себе жизнь, — сказал Декер. — Я ее нашел.

— Ненадолго. Раз уж ты так хочешь говорить о сломанных жизнях, — повысил голос МакКиттрик, — то ты сломал мою. Если бы не ты, я сейчас продолжал бы работать на Управление. Я делал бы карьеру. Мой отец гордился бы мной. Мне не пришлось бы лезть в эту дерьмовую службу маршалов и защищать гангстеров от гангстеров. — МакКиттрик перешел на крик. — Я продолжал бы жить в Риме!

Человек, сидевший сзади, что-то произнес очень хриплым гортанным голосом и настолько невнятно, что Декер ничего не понял. Он уже слышал этот гротескно искаженный голос, когда подслушивал под окном домика мотеля. Но в нем было что-то еще, нечто такое, отчего ему смутно показалось, будто он слышал этот голос раньше. Зато МакКиттрик, несомненно, привык к этому голосу. Ему не пришлось переспрашивать, и он отозвался, не задумавшись ни на полсекунды.

— Не заткнусь! — огрызнулся он. — Я ничего не выдаю! Он не хуже меня знает, что ему не светило прославиться, сидя у меня за спиной! Ему приспичило вмешаться! Если бы он не помешал мне действовать по-моему, то я сейчас был бы героем!

— Герои не позволяют себе связываться с такой дрянью, как Джордано.

— А что? После того как хорошие парни решили выгнать меня, я решил, что стоит посмотреть, как ко мне отнесутся плохие парни. Даже не сравнить, насколько лучше, так что мне есть за что тебя поблагодарить. Я начинаю думать, что на самом деле большой разницы нет. — МакКиттрик расхохотался. — А платят они определенно, лучше.

— Но вы пошли против Джордано.

— Я в конце концов понял, что во всем этом есть только одна сторона — моя. А ты находишься не на нужной стороне. Теперь пора расплачиваться. — МакКиттрик взмахнул рукой, в которой держал какой-то темный предмет. Декер подумал было, что это оружие, но потом узнал радиомаяк. — Я не такой дурак, как ты думаешь. Когда ты позвонил, я все время думал: как же ты смог меня найти? На смотровой площадке я выбросил портфель — на тот случай, если в него подсадили «жучка». Но о самих деньгах я тогда не подумал. Так что я просмотрел каждую пачку. Угадай, что я нашел в той дырке, которую ты проделал?

МакКиттрик нажал кнопку, приоткрыл окно в своей двери и яростно швырнул маяк в придорожную канаву.

— Ну, что теперь, умник? Не знаю, кто там сидел у нас на хвосте, но после этого он умоется. Ты теперь мой.

МакКиттрик свернул на проселочную дорогу, съехал на обочину к самым деревьям и выключал фары «Понтиака». В темноте казалось, что дождь стал сильнее барабанить по крыше. «Дворники» метались по ветровому стеклу, а сердце Декера билось вдвое быстрее. Сверкнула молния, и он увидел, что МакКиттрик нацелил на него пистолет.

— С миллионом долларов я смогу долго прятаться, — сказал МакКиттрик. — Но если ты не станешь охотиться за мной, мне не придется прятаться вообще.

МакКиттрик пошевелил пальцем, лежавшим на спусковом крючке.

— Мы заключили сделку, — напомнил Декер.

— Да, и я готов держать пари, что ты намеревался выполнить то, что обещал. Выходи из машины.

Декер почувствовал, что цепенеет.

— Выходи из машины, — повторил МакКиттрик. — Живо! Открывай дверь.

Декер отодвинулся подальше от МакКиттрика и взялся за ручку двери. Он знал, что в то мгновение, когда откроет дверь и поставит ногу на землю, МакКиттрик выстрелит в него. Охваченный ужасом от безвыходности своего положения, он все же старался придумать, как ему спастись. Он мог попытаться отвлечь МакКиттрика и попробовать вырвать у него пистолет, но ведь сидящий сзади человек непременно выстрелит в него, как только он кинется вперед. Резким толчком он нажал ручку. «Я могу сразу нырнуть в кювет, — подумал он. — Ночью, в сильный дождь, они не попадут в меня сразу».

Чувствуя, что мышцы плохо ему повинуются, он распахнул дверь и, воззвав про себя к богу, приготовился выпрыгнуть.

— Она и впрямь любит тебя? — спросил МакКиттрик. — Она знала, кем ты был? И что она на самом деле использовала тебя?

— Именно это я и хочу узнать, — ответил Декер.

— Ну так спроси у нее.

— Что?

— Вернись в мотель и спроси ее.

— О чем вы говорите?

Голос МакКиттрика сделался донельзя самодовольным. Он вел какую-то игру, но Декер не мог понять, в чем она заключалась.

— Я выполню свою часть сделки. Ты свободен. Возвращайся к Диане Сколари. Узнай, стоит ли она той цены, которую ты был готов за нее заплатить.

— Бет Двайер.

— Ты и на самом деле чертовски романтичен.

В то же мгновение, когда ботинки Декера коснулись раскисшей от дождя почвы обочины, МакКиттрик нажал на акселератор, и «Понтиак» с ревом рванулся прочь от Декера, едва не зацепив задним колесом его ноги. Прежде чем дверь захлопнулась от ускорения машины, МакКиттрик громко расхохотался. Габаритные огни «Понтиака» быстро скрылись в темноте. Декер остался один под дождем.

Глава 11

1

Декер не сразу осознал все происходящее. Некоторое время он пребывал словно бы во сне. Его трясло от пережитого шока, и он никак не мог поверить, что уцелел, что МакКиттрик на самом деле отпустил его. Но в памяти тревожным эхом отдавался издевательский смех МакКиттрика. Что-то тут было нечисто.

Но Декеру было некогда думать об этом. Он уже бежал обратно, к тусклым огням Клостера. Несмотря на немыслимую усталость — он очень давно не спал, лишь вполглаза вздремнул в самолете, не ел. У него болели все многочисленные ушибы и шрамы, его давно уже знобило от холода в промокшей одежде, и это высасывало последние силы, — ему казалось, что он никогда в жизни не бегал быстрее и упорнее. Порывы ветра то и дело налетали, пытаясь сбить его с ног, но он, даже не замечая их, бежал дальше по темной дороге. Он старался как можно чаще переставлять ноги и сильнее отталкиваться, словно бежал на короткую дистанцию. Воздух обжигал горло. Ничего не могло помешать ему вернуться к Бет. Краем глаза он заметил олдсмобиль, оставленный Эсперансой на боковой улочке неподалеку от мотеля. Потом появился сам мотель, вернее, его подмигивающая красная неоновая вывеска. Уже на грани потери сознания, Декер свернул за угол, из последних сил еще прибавил шагу и промчался мимо темных домиков к открытой двери номера 19, из которой на мокрый асфальт падала полоса света.

В комнате Бет тяжело сидела на краю кровати. Эсперанса держал около ее губ стакан с водой. Веревки и тряпка, которой похитители завязали Бет рот, валялись на полу. Больше Декер ничего не заметил. Все его внимание было приковано к Бет. Ее длинные темно-рыжие волосы свалялись, глаза запали, и щеки ввалились. Он, шатаясь, подбежал к ней, упал на колени и нежно поднес руки к ее лицу. Лишь какой-то уголок его сознания отметил, что выглядит он очень непрезентабельно — что слипшиеся волосы облепили череп, что лицо у него расцарапано и из шрама на лбу еще сочится кровь, что его одежда промокла насквозь и густо перепачкана грязью. Ничего не имело никакого значения, за исключением того, что Бет в безопасности.

— Ты... — Его голос оказался настолько хриплым, настолько напряженным от переполнявших все существо Декера эмоций, что он сам изумился. — С тобой все хорошо? Они не сделали тебе больно?

— Нет. — Бет задрожала. Можно было подумать, что она сомневалась в здравости своего рассудка. — Ты весь в крови. Твое лицо...

Декер почувствовал боль в глазах и горле и понял, что зарыдал.

— Прилягте, Декер, — сказал Эсперанса. — Вы сейчас в куда худшем состоянии, чем Бет.

Декер, чувствуя на губах соленый вкус собственных слез, обнял Бет обеими руками и прижал к себе со всей мягкостью, какую позволяли обуревавшие его мощные эмоции. Он так долго ждал этого мгновения. Ради этого мгновения он шел на смертельный риск и терпел страшные страдания.

— Ты сильно расшибся, — сказала Бет.

— Ерунда. — Он поцеловал ее, не желая ни за что на свете выпустить ее из объятий. — Не могу даже сказать тебе, как я за тебя боялся. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Да. Они не били меня. Хуже всего было, когда они меня связали и завязали мне рот. И еще жажда. Мне почти не давали воды.

— Я позабочусь об этом, Декер, — вмешался Эсперанса. — Вы выглядите просто ужасно. Вам необходимо полежать.

Но, вместо того чтобы послушаться, Декер взял стакан с водой и поднес его Бет, предлагая отхлебнуть еще.

— Ты жива. Ты жива... — проговорил он, и в его тоне слышалось изумление, как будто в самой потаенной глубине своей души он сомневался в том, удастся ли ему на самом деле спасти ее.

— Мне было так страшно.

— Не думай об этом. — Декер любовно погладил ее спутанные волосы. — Все кончилось. МакКиттрик уехал.

— И женщина.

— Женщина?

— Ее я боялась куда больше, чем его.

Декер откинулся назад, растерянно глядя в лицо Бет.

— Какая женщина?

— Которая была с МакКиттриком.

Декер почувствовал у себя в желудке ледяной ком.

— Но я не видел никакой женщины.

— В плаще. И в шляпе.

По и без того замершему телу Декера пробежала новая волна арктического холода.

— Это была женщина?

Бет содрогнулась всем телом.

— Красивая. Но с очень странным голосом. У нее что-то не в порядке с горлом. Большой уродливый шрам. Как будто оттуда вырван кусок.

Декер теперь понял, почему противный гортанный голос показался ему знакомым. Несмотря на искаженность, в нем угадывалось нечто такое, что позволяло предположить наличие акцента. Итальянского акцента.

— Слушай меня внимательно. Она была высокого роста? С узкими бедрами? Коротко подстриженные темные волосы? Похожа на итальянку?

— Да. Но как ты...

— Мой бог! МакКиттрик называл ее по имени? Скажи, он называл ее...

— Рената.

— Мы должны немедленно убраться отсюда. — Декер встал, поднял Бет на ноги и испуганно оглядел комнату.

— Что случилось?

— Она оставила что-нибудь? Чемодан? Пакет?

— Когда они собирались выходить, она отнесла в другую комнату хозяйственную сумку, но обратно ее не вынесла.

— Немедленно уходим! — крикнул Декер, подталкивая Бет и Эсперансу к открытой двери. — Она специалистка по взрывам. Я боюсь, что там бомба!

Он вытолкнул их под дождь, до жути напоминавший ему другой ливень, шедший пятнадцать месяцев назад; тогда он прятался за каким-то ящиком во дворе дома в Риме.

Рената взорвала бомбу в одной из верхних квартир. С балкона четвертого этажа полетели обломки; сразу же занявшееся свирепое пламя осветило двор, и в этом свете Декер боковым зрением заметил движение в левом углу, около двери, через которую они с МакКиттриком вошли сюда. Но это оказался не МакКиттрик. С неосвещенной лестницы появилась Рената. Держа в руке пистолет с длинным глушителем, она, даже не замедлив бега, несколько раз выстрелила в глубину двора и теперь уже находилась невдалеке от открытой двери. Декер, прятавшийся за ящиком, шлепнулся ничком на мокрые булыжники и пополз на четвереньках. Выглянув из-за ящика, он сразу увидел, что Рената находится совсем близко к выходу, быстро, но тщательно прицелился и дважды выстрелил. Первая пуля ударила в стену позади нее. А вторая угодила ей в горло. Уронив пистолет, она обеими руками зажала трахею, откуда сразу хлынула кровь. Братья подхватили ее под руки и вытащили за дверь и дальше, на темную улицу. Декер знал, что их усилия спасти сестру тщетны. Пуля, пробив трахею, перекрыла дыхание. Смерть от удушья должна была наступить уже через несколько минут.

Но она не умерла, в ужасе понял Декер. С того дня прошло достаточно времени, чтобы МакКиттрик сумел разыскать ее. Неужели они с МакКиттриком сошлись уже по-настоящему? Наверно, она убедила его, что не была его врагом, что ЦРУ обошлось с ним куда хуже, чем она? Неужели теперь она направляла его действия?

— Бегом! — крикнул Декер. — Прячьтесь за баки! — Рядом он слышал топот ног Эсперансы, а Бет толкал перед собой. И вдруг его повалило мощным порывом воздуха, больше похожим на удар гигантского кулака. Яркая вспышка и оглушительный грохот раздались, словно бы вокруг него, как будто он очутился в самом сердце смертоносного электрического грозового разряда. Он оказался невесомым, ничего не видел, ничего не слышал, ничего не ощущал до того мгновения, когда самым отвратительным образом хлопнулся на мокрую мостовую за баками. Упав, он тут же навалился на Бет, пытаясь закрыть ее от сыпавшихся с ночного неба обломков. Что-то с силой ударило его в плечо, и он вздрогнул. Что-то тяжело стукнуло совсем рядом с головой. Вокруг сыпались осколки стекла.

Потом ударная волна прошла, и он ощутил болезненный звон в ушах, почувствовал падение дождевых капель, услышал крики перепуганных людей из соседних домиков мотеля. Бет задергалась под ним, закашлялась, и он испугался, как бы не раздавить ее. Еще не до конца придя в себя, он все же собрался с силами и откатился в сторону, даже не замечая валявшихся вокруг больших кусков раздробленных взрывом шлакоблоков.

— Ты цела?

— Моя нога.

Дрожащими руками он схватился за ее ногу и увидел в дрожащем свете разгоравшегося пожара толстую острую щепку, торчавшую из левого бедра. Он осторожно вытащил ее и испугался, увидев, как из раны обильно хлынула кровь.

— Жгут. Тебе нужен жгут. — Он поспешно вытащил из брюк ремень и туго затянул его выше рваной раны.

Кто-то застонал. За баками пошевелилась чья-то тень. Потом человек медленно сел, и Декер вздохнул от облегчения, увидев, что Эсперанса жив.

— Декер!

Голос не принадлежал Эсперансе. В ушах Декера стоял такой сильный звон, что он никак не мог понять, откуда же раздался крик.

— Декер!

Тогда Стив наконец-то сообразил и посмотрел мимо огня, весело игравшего на развалинах и отражавшегося в лужах, в сторону стоянки. На улице стоял «Понтиак» МакКиттрика. Водитель не стал подъезжать ближе, опасаясь разбросанных обломков, а лишь поставил автомобиль левой стороной к мотелю. МакКиттрик, несомненно, ехал, выключив фары, вслед за Декером, когда тот возвращался в город. Его лицо было искажено гневом. Он высунулся в открытое окно и, размахивая зажатым в руке детонатором, орал:

— Я мог взорвать тебя, когда вы все были внутри! Но это было бы слишком просто! Декер, я только начал! Теперь не забывай все время оглядываться! Однажды ночью, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, мы разнесем и тебя, и твою потаскуху на мелкие кусочки!

Вдалеке взвыла сирена. МакКиттрик схватил что-то еще, и Декеру еле-еле достало сил, чтобы откатиться под прикрытие баков, прежде чем МакКиттрик дал длинную очередь из автомата; пули с треском впивались в металлические контейнеры. Эсперанса, стоявший на коленях немного в стороне, выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в ответ. Тут же Декер услышал визг шин на мокром асфальте. «Понтиак» МакКиттрика сорвался с места и умчался прочь.

2

К первой сирене присоединилась вторая.

— Надо поскорее убираться отсюда, — сказал Эсперанса.

— Помогите мне нести Бет.

Бет обхватила мужчин руками за шеи, они подняли ее и как могли быстро понесли в темноту позади мотеля. Начала собираться толпа. Им повстречались двое мужчин, бежавших от жилого дома, находившегося позади мотеля.

— Что случилось? — крикнул один из них.

— Взорвался газовый баллон! — ответил Декер.

— Вам нужна помощь?

— Нет! Мы отвезем эту женщину в больницу! Поищите других пострадавших! — обнимая Бет за талию, Декер отчетливо чувствовал, как вздрагивала она от боли при каждом торопливом шаге своих носильщиков.

В темном переулке, проходившем с противоположной стороны мотеля, они с Эсперансой переждали несколько минут, пропуская толпу людей, бежавших к пожару, и лишь потом, когда убедились, что их никто не видит, вышли на ту улицу, где был припаркован олдсмобиль.

— Садитесь за руль! — приказал Декер. — Я останусь сзади, с нею!

Хлопнув дверью, Эсперанса повернул ключ зажигания. Декер, сидя на полу, поддерживал Бет, чтобы она не свалилась на пол. Олдсмобиль плавно тронулся с места.

— Как дела у нее? — спросил Эсперанса.

— Жгут остановил кровотечение, но мне придется его ослабить. Если оставить ногу без кровообращения, может начаться гангрена. — Как только Декер расслабил ремень, из раны струей хлынула кровь. Встревоженный, он сунул руку в стоявшую на полу свою сумку, вытащил оттуда рубашку и наложил ее на рану. Получилось нечто вроде давящей повязки. Закончив перевязку, он наклонился к Бет, лежавшей на заднем сиденье. — Как ты себя чувствуешь? Живот не болит? В глазах не двоится?

— Голова кружится.

— Держись. Мы отвезем тебя к врачу.

— Куда? — спросил Эсперанса.

— Возвращаемся в Манхэттен. В Клостер мы ехали на запад. На следующем перекрестке поверните налево и потом еще раз налево.

— То есть на восток. Обратно на автостраду, — уточнил Эсперанса.

— Именно так. А потом на юг. — Декер погладил щеку Бет. — Не бойся. Я здесь. Я позабочусь о тебе. С тобой все будет в порядке.

Бет сжала его пальцы.

— МакКиттрик сошел с ума.

— Хуже, чем в Риме, — сказал Декер.

— В Риме? — Эсперанса обернулся назад и хмуро взглянул на него; машина даже не дрогнула. — О чем вы говорите?

Декер не сразу ответил. Он не собирался рассказывать кому-либо о римских событиях. Но Бет и Эсперанса чуть не погибли из-за того, что произошло там. Они имели право знать правду. От этого могли зависеть их жизни. Поэтому он рассказал им. Рассказал о двадцати трех мертвых американцах, рассказал о Ренате, о МакКиттрике, о том залитом дождем дворе, где он стрелял в Ренату.

— Она же террористка! — воскликнул Эсперанса.

— МакКиттрик влюбился в нее, — объяснил Декер. — После того как операция в Риме с таким треском провалилась, он, надо полагать, отказался признать, что она морочила ему голову. Я думаю, что он отыскал ее, чтобы заставить сказать правду, но Рената убедила Брайана, что действительно любила его. И теперь она вновь использует его. Чтобы добраться до меня. Чтобы наложить руку на те деньги, которые отдал ему Джордано.

— Она ненавидит тебя. — Бет совсем выбилась из сил, и слова довались ей с большим трудом. — Она только и говорила о том, что должна с тобой рассчитаться. Все ее мысли о том, как заставить тебя страдать.

— Успокойся. Не нужно разговаривать.

— Нет, это важно. Послушай, она много раз говорила МакКиттрику о том, что ты сделал с ее братьями. Что ты сделал с ними?

— С братьями? — Декер вскинул голову. Снова на него нахлынули кошмарные воспоминания о том, что происходило в римском дворе.

С ночного неба посыпались обломки, и занялось пламя, озарившее двор. Движение позади Декера заставило его обернуться. Из-за мусорных баков поднялся изящный темноволосый парень лет двадцати с небольшим — один из братьев Ренаты. Он, по-видимому, не был готов к тому, что Рената взорвет бомбу так рано. Хотя у него в руке был пистолет, он не целился в Декера, его внимание было полностью сосредоточено на крике, раздавшемся с другой стороны двора. Широко раскрыв глаза в наивном испуге, молодой человек смотрел на одного из своих братьев, одежда и волосы которого загорелись от посыпавшихся сверху пылающих обломков. Декер застрелил их обоих...

— Это кровная месть, — сказал Декер, потрясенный до глубины души. От осознания того, что Рената ненавидит его даже сильнее, чем МакКиттрик, к горлу подступила волна тошноты. Декер представил себе, как эти двое укреплялись в своих преступных намерениях, подзуживая друг друга, вскармливая и разжигая свою ненависть, думая только о том, как расквитаться с ним. Но что значит расквитаться? Они, очевидно, обсуждали это до бесконечности. Какая месть должна была прийтись им больше всего по душе? «Они имели все возможности расстрелять меня, проезжая мимо в автомобиле, — думал Декер. — Но дело в том, что просто убить меня для них мало. Они хотели заставить меня бояться. Они хотели заставить меня страдать».

Но оказалось, что Декер не просто думал об этом. При виде потрясенного выражения на лице Бет, он понял, что говорил все это вслух. Он не мог заставить себя остановиться и продолжал свой мучительный монолог:

— В Санта-Фе ничего не случилось бы, если бы МакКиттрик и Рената не зациклились на мне с такой силой. МакКиттрика вышибли из ЦРУ, но официальная версия гласила, что он ушел сам. Конечно, по бумагам он выглядел достаточно внушительно для того, чтобы американская Служба маршалов охотно приняла его на работу. Он выяснил, где я поселился. А когда его назначили охранять тебя и когда он узнал, что дом, соседний с моим, выставлен на продажу, обстоятельства показались ему идеальными.

Декер одернул себя. Цель, ради которой он перенес все эти мучения, состояла в том, чтобы приблизить этот момент, и вот он настал. Стив не мог дольше откладывать свой вопрос. Ему необходимо было знать.

— Ты знала о моем прошлом, когда встретилась со мной в первый раз?

Она лежала, не открывая глаз, и не отвечала. Лишь ее грудь поднималась и опускалась от частого возбужденного дыхания.

— Прежде чем ты пришла в мой офис, МакКиттрик рассказал тебе о том, что я работал на ЦРУ? Он дал тебе совет начать со мной игру, постараться возбудить во мне чувства, чтобы мне захотелось проводить с тобой все мое свободное время и в действительности стать не только твоим соседом, но и телохранителем?

Бет хранила молчание и дышала все так же тяжело.

— Это могло стать их местью, — сказал Декер. — Заставить меня влюбиться в тебя, а потом передать тебя мафии. Уничтожая твою жизнь, они надеялись уничтожить и мою. А мафия еще и заплатила бы им за это удовольствие.

— Я вижу огни, — перебил его Эсперанса, с обычной своей лихостью свернув за угол. — Впереди автострада.

— Я должен знать, Бет. Все, что произошло между нами, было задумано МакКиттриком?

Бет продолжала хранить молчание. Сможет ли он уговорить ее сказать ему правду? Когда они въезжали на магистраль, в боковое окно упал яркий сноп света от проходившей мимо машины, и Декер увидел, что Бет лежала с закрытыми глазами вовсе не потому, что не хотела встречаться с ним взглядом. Ее тело расслабленно раскинулось, ее дыхание сделалось поверхностным. Она просто потеряла сознание.

3

В три часа ночи Эсперанса, все это время ехавший, повинуясь указаниям Декера, остановил машину у тротуара на манхэттенской Восемьдесят второй западной-стрит. Поздней ночью в богатом районе было тихо; на залитой дождем улице ни одной машины. Рядом не было никого, кто мог бы увидеть, как Декер и Эсперанса вынули Бет из автомобиля и внесли в вестибюль роскошного многоквартирного дома. Терзаясь тревогой из-за ее нараставшей слабости, Декер нажал кнопку домофона квартиры 8. Он терпеливо дожидался, вместо того чтобы снова и снова нажимать кнопку, когда же сонный голос спросил, что ему нужно, он дал короткий и, по-видимому, полностью устроивший хозяина ответ. Обитатель квартиры был заранее разбужен звонком по телефону, который Декер сделал со станции техобслуживания на автостраде. Прозвучал негромкий гудок, сообщавший о том, что электронный замок на внутренней двери вестибюля открылся.

Декер и Эсперанса, державшие на руках Бет, быстро прошли через вестибюль, нашли ожидавший на первом этаже лифт и, раздосадованные тем, что кабина еле ползет, поднялись на четвертый этаж. В тот же момент, когда двери лифта раскрылись, из квартиры выскочил небрежно одетый мужчина — именно так, как должен выглядеть человек, среди ночи поднятый с кровати, — и помог внести Бет внутрь. Мужчина был рослым и чрезвычайно тощим, с высоким лбом и рыжеватыми с сильной проседью усами. Декер услышал за спиной движение, обернулся и увидел крупную женщину с седыми волосами и встревоженным взглядом, которая поспешно заперла дверь за его спиной.

Мужчина жестом направил Декера и Эсперансу налево, в ярко освещенную кухню, где на столе был расстелен лист пластика, точно таким же пластиком был застелен пол. На закрытом салфеткой столике сверкали хирургические инструменты. На плите кипела вода.

— Мойте руки, — сердито бросила Декеру женщина, одетая в зеленый хирургический костюм.

Декер повиновался и встал плечом к плечу с хозяином и женщиной перед раковиной. Все вымыли руки сильно пахнувшей дезинфицирующей жидкостью из бутылки. Женщина помогла хозяину надеть хирургическую маску и плексигласовый щиток на лицо, латексные перчатки, затем жестом приказала Декеру, чтобы он помог ей облачиться точно так же. Без лишних слов она схватила ножницы и разрезала перепачканные кровью слаксы Бет, обнажив ее правую ногу до тоненьких трусиков. Как только повязку сняли, из раны вновь струей ударила кровь.

— Когда это случилось? — Врач нажал пальцем в перчатке около раны. Кровотечение остановилось.

— Сорок минут назад, — ответил Декер. Дождевая вода капала с его одежды на застеленный пластиком пол.

— Как скоро вы остановили кровь?

— Почти сразу же.

— Вы спасли ей жизнь.

Пока женщина стирала хирургическими губками кровь, доктор промыл раненую ногу спиртом, а потом сделал укол. Он объяснил, что это болеутоляющее, но Бет все равно стонала, пока доктор пинцетом копался в ране, пытаясь определить, не осталось ли там каких-нибудь обломков.

— Я не могу сказать наверняка. Все будет сделано наскоро, лишь для того, чтобы остановить кровотечение. Ей необходимо рентгеновское обследование. Внутривенные вливания. Возможно, микрохирургия, если бедренная артерия задета. — Доктор сделал Бет еще один укол, на сей раз это был антибиотик. — Но ей потребуются еще антибиотики по точному графику, после того как вы уедете отсюда.

Женщина промыла рану коричневатым дезинфицирующим средством, а хирург в это время изучал рану сквозь специальные очки, у которых на одном глазу была прикреплена маленькая дополнительная линза. Он поворачивал ее, настраивая резкость. Закончив дезинфицировать область вокруг раны, женщина ткнула пальцем точно в то место, где все это время находился палец доктора, предоставив ему возможность начать зашивать рану.

— Вам не следовало обращаться ко мне, — жалобно заявил врач Декеру, продолжая шить.

— У меня не было выбора. — Декер не отрывал взгляда от мокрого от дождя и пота лица Бет, которое теперь сделалось серым, будто овсянка.

— Но вы же больше не работаете в организации, — сказал доктор.

— Я не думал, что вам это может быть известно.

— Это же очевидно. Иначе вы не стали бы предупреждать меня заранее.

— Я же вам сказал: у меня не было выбора. Кроме того, если бы вы знали, что я действую без санкции, то, конечно же, не согласились бы помогать мне. — Декер держал Бет за руку, а она сжимала его пальцы с такой силой, будто тонула.

— Если уж на то пошло, то выбора не было у меня. — Врач продолжал шить. — Потому что вы очень живо объяснили мне по телефону, что устроите шум в этом доме, если я откажу вам в помощи.

— Я сомневаюсь, что соседи одобрили бы вашу побочную деятельность.

Помогавшая хирургу женщина прожгла его яростным взглядом.

— Вы напачкали в нашем доме. Вы же знаете, где находится клиника. Вы могли...

— Не было времени, — объяснил Декер. — К тому же вы когда-то оказывали мне помощь именно здесь.

— Это было исключением.

— Я знаю о других исключениях, которые вы делали. За щедрую плату. Я полагаю, что это еще одна причина, по которой вы согласились нам помочь.

Доктор нахмурился, не отрывая взгляда от швов, которые накладывал.

— Что вы имели в виду, говоря о щедрой плате?

— В моей сумке лежит восемнадцатикаратная золотая цепь, золотой браслет, перстень с нефритом и дюжина золотых монет.

— Не деньги? — Врач нахмурился еще сильнее.

— Они стоят около двенадцати тысяч долларов. Спрячьте их в чулок на случай тяжелых времен. Поверьте мне, они могут вам пригодиться, если придется покидать страну второпях и некогда будет бежать в банк.

— Пока что у нас не было такой проблемы.

— Пока что, — уточнил Декер. — Я хотел бы, чтобы вы сделали для этой женщины все, что в ваших силах.

— Вы угрожаете мне?

— Вы, должно быть, меня неправильно поняли. Я вас подбадриваю.

Врач сделался совсем уже хмурым, вскинул взгляд на Декера, но тут же вернулся к своей работе.

— При таких обстоятельствах мой гонорар за эту процедуру составит двадцать тысяч долларов.

— Что?

— Я рассматриваю те предметы, которые вы перечислили, лишь как задаток. — Врач выпрямился, его руки замерли. — Или для вас уплата моего гонорара представляет проблему?

Декер, не отрываясь, смотрел на зашитое наполовину отверстие в ноге Бет.

— Нет.

— Я так и думал. — Врач возобновил работу. — Где драгоценности?

— Здесь. В моей сумке. — Декер повернулся туда, где бросил сумку на пол, когда помогал вносить Бет в кухню.

— А как насчет оставшейся суммы?

— Вы получите ее.

— Какие у меня будут гарантии?

— Я дал вам слово. Если этого вам недостаточно...

Нараставшее напряжение разрядил Эсперанса.

— Знаете, по-моему, я торчу здесь совершенно без толку. Может быть, я мог бы сделать что-нибудь полезное?

— Вестибюль и лифт залиты кровью, — заявила женщина. — Если увидят соседи, то вызовут полицию. Пойдите и уберите.

Судя по безапелляционному тону, она думала, что имеет дело со слугой-мексиканцем или пуэрториканцем. Темные глаза Эсперансы сверкнули, но он лишь спросил:

— Чем я могу воспользоваться?

— Под раковиной стоит ведро, там же найдутся тряпки и дезинфицирующее средство. И не забудьте надеть резиновые перчатки.

Эсперанса взял все, что нужно, и удалился, а женщина тем временем надела на левую руку Бет манжету тонометра, накачала воздух и уставилась на шкалу. Вскоре шипение воздуха прекратилось.

— Какое давление? — спросил Декер.

— Сто на шестьдесят.

Нормальное давление для здорового человека составляет 120 на 80.

— Понижено, но опасности нет.

Женщина кивнула.

— Ей повезло.

— Ну, да, вы же видите, какой у нее счастливый вид.

— Вы и сами выглядите немногим лучше.

Вдруг зазвонил телефон; звонок прозвучал настолько резко, что и Декер, и врач, и его жена как по команде вскинули головы и уставились на аппарат. Он висел на стене рядом с небольшим морозильником. А телефон все звонил и звонил.

— Кто может звонить в такое время?

— У меня один пациент лежит на искусственном кровообращении, — сказал врач, не прекращая шить. — Я сказал в больнице, чтобы мне позвонили, если ему станет хуже. Когда позвонили вы, я решил, что это сообщают о нем. — Он поднял руки в испачканных кровью перчатках и махнул жене. — Но я сейчас не могу подойти к телефону.

Телефон продолжал звонить.

— А я не хочу, чтобы вы отвлекались от того, что делаете. — Декер поднял трубку. — Алло.

— Ты чертовски предсказуем, Декер.

Как только Декер услышал самодовольный голос МакКиттрика, у него перехватило дыхание. Он стиснул трубку с такой силой, что побелели суставы.

— В чем дело? — еще более наглым тоном спросил МакКиттрик. — Нет настроения пообщаться? Не хочешь говорить. Никаких проблем. Я могу поболтать и за двоих.

— Кто это? — спросил врач.

Декер поднял свободную руку, сделав ему знак, чтобы он молчал.

— А что, может быть, я не такой уж недоумок, каким ты меня считаешь? — игриво спросил МакКиттрик. — Когда я увидел, что ты накладываешь своей бабе жгут, я первым делом спросил себя: куда он может ее отвезти, если логично рассуждать? И, клянусь богом, я оказался прав. Я видел из подъезда соседнего дома, как вы приехали. Ты, должно быть, позабыл, что мне тоже известно об этом месте. Вот и оказалось, что ты полностью предсказуем. Знаешь что я думаю?

Декер молчал.

— Я задал тебе вопрос! — повысил голос МакКиттрик. — Лучше тебе вежливо говорить со мной, а не то я сделаю что-нибудь похуже, чем собирался.

— Ладно. Так что вы думаете?

— Я думаю, что ты потерял свою хватку.

— Я устал от всего этого, — сказал Декер. — Обратите внимание вот на что. Наша сделка все еще в силе. Я не изменю своего решения.

— Это точно?

— Я не стану преследовать вас.

— Ты, дружище, по-моему, кое-что недопонимаешь. Это я преследую тебя.

— Вы хотите сказать: вы и Рената.

— Так ты сумел вычислить, кто был в автомобиле?

— С вашим уровнем подготовки вы не смогли бы все это сделать настолько успешно. Она все время учит вас.

— Да? Ну так вот, она и тебя хочет кое-чему научить. Она хочет, чтобы ты, Декер, понял, что это значит: терять тех, кого любишь. Выгляни-ка из окна. Прямо перед домом.

Щелк. Связь прервалась.

4

Декер Медленно повесил трубку.

— Кто это был? — настороженно спросил врач.

«Выглянуть в окно... — встревоженно думал Декер. — Зачем? Чтобы они меня увидели? И смогли прицелиться?» И вдруг у него чуть не подкосились ноги: он вспомнил, что Эсперансы нет в квартире. Он вышел, чтобы убрать кровь с пола в вестибюле и в лифте. Неужели спустился и начал с вестибюля? Значит, МакКиттрик...

— Эсперанса! — крикнул Декер, выбегая из кухни. Распахнув дверь квартиры, он выскочил на лестничную площадку, всей душой надеясь увидеть там Эсперансу, но, увы, там никого не оказалось. На шкале над закрытой дверью лифта горела единица — кабина находилась внизу. Уже подняв руку, чтобы нажать на кнопку вызова, Декер вспомнил, как медленно движется этот лифт, и кинулся бежать вниз по лестнице.

— Эсперанса!— Декер мчался вниз, перепрыгивая через три ступеньки; топот его ботинок громким эхом разносился по лестничной клетке. Через считанные секунды он оказался на третьем этаже, потом на втором. — ЭСПЕРАНСА! — Ему показалось, что он услышал приглушенный ответ. Тогда он заорал во все горло: — Прочь из вестибюля! В укрытие! — Он одним махом перемахнул сразу половину ступенек лестничного пролета и услышал тяжелый грохот, как будто упало ведро. — Снаружи МакКиттрик и Рената! Живо, поднимайтесь вверх! — Он перемахнул через последнюю лестничную площадку, в два прыжка одолел нижний марш и был потрясен, увидев, что Эсперанса удивленно смотрит на него и никуда не бежит.

Декер прыгнул вперед, пролетел, вытянувшись, как футбольный вратарь в броске, через разделявшее их расстояние и ударил Эсперансу руками в грудь, отбросив его мимо открытой двери лифта в большую нишу сбоку помещения.

И сразу же весь мир заполнился оглушительным грохотом. Прогремевший на улице взрыв раздробил на мелкие осколки стеклянную дверь подъезда. Хлопнувшись на пол рядом с Эсперансой, Декер чувствовал, как над ним, словно шрапнель, летели и врезались в стены куски дерева, металла и стекла. А потом в вестибюле стало неестественно тихо, как будто из него внезапно высосало весь воздух. По крайней мере именно так казалось Декеру, у которого от удара о каменный пол перехватило дух. Лежа рядом с Эсперансой в просторной, похожей на альков нише, он попытался набрать в грудь воздуха и медленно, превозмогая боль, сумел это сделать.

Всмотревшись, он разглядел сквозь дым осколки стекла, вбитые силой взрыва в бетонные стены. Когда же он рискнул высунуть голову из-за угла и посмотреть сквозь появившуюся вместо двери зиявшую дыру туда, где они оставили олдсмобиль, то вместо машины, в которую, как оказалось, МакКиттрик и Рената успели заложить взрывчатку, увидел искореженный охваченный пламенем остов.

— Иисус! — воскликнул Эсперанса.

— Быстро! Вверх по лестнице.

Напрягая силы, помогая друг другу, они с трудом поднялись на ноги. А когда Декер шагнул к лестнице, он взглянул в сторону и увидел перед входом в свете пылавшей машины человеческий силуэт, контуры которого казались в дыму размытыми. Человек что-то бросил. Услышав стук о каменный пол, Декер метнулся к лестнице, таща за собой Эсперансу. Предмет подпрыгнул на полу. Декер добрался до первой площадки и вместе с Эсперансой поспешно свернул на следующий марш. Внизу послышался стук металла о дерево Неужели лифт? Его двери были открыты. Если граната попала туда...

Взрывная волна швырнула Декера и Эсперансу на четвереньки. Благодаря тому, что взрыв произошел в шахте, его сила оказалась умноженной и направленной вверх и вниз, а не во все стороны. Лестница содрогнулась, стена шахты треснула, от нее отвалилось несколько больших пластов штукатурки. В вестибюле занялось пламя, по лестнице сразу повалил вверх дым.

Декер и Эсперанса заставили себя вновь подняться и побежали из последних сил наверх. На втором этаже дверь лифта была выбита. Пробегая мимо зияющей шахты, Декер увидел там огонь и дым. Тут же он резко обернулся — у него за спиной распахнулась дверь квартиры. Оттуда выскочил пожилой мужчина в пижаме, когда он увидел огонь и дым, его глаза широко раскрылись от испуга. Взревела сирена пожарной сигнализации.

— Произошел взрыв! — выкрикнул Декер. — В подъезде огонь! В доме есть второй выход?

Мужчина трижды открыл и закрыл рот, прежде чем сумел достаточно сосредоточиться, чтоб ответить.

— Пожарная лестница на другой стороне.

— Спасайтесь по ней!

Декер побежал дальше вслед за Эсперансой который не стал останавливаться. На следующем этаже на площадку высыпали другие жильцы. Поднимавшийся по лестнице и шахте лифта дым насмерть перепугал их.

— Вызывайте пожарных! — громко прокричал Декер, пробегая мимо них. — Лифт не работает! Лестница в огне! Спасайтесь по пожарной лестнице!

Он потерял счет этажам и, рассчитывая попасть на третий, оказался на четвертом. Дверь в квартиру врача была открыта. Вбежав в кухню, он нашел там Эсперансу, спорившего с доктором.

— Ей нельзя двигаться! — заявил врач. — У нее откроются швы!

— К черту швы! Если она остается здесь, то сгорит заживо! Мы все сгорим заживо!

— В доме должна быть пожарная лестница! — сказал Декер. — Где она?

Доктор указал вдоль по коридору.

— За окном второй спальни.

Декер наклонился к Бет.

— Нам придется унести тебя. Я боюсь, что это будет больно.

— Там МакКиттрик?

— Он делает именно то, чем пригрозил в мотеле. Они с Ренатой начали охоту на меня. Раньше, чем я ожидал.

— Поступай так, как находишь нужным. — Бет облизнула сухие губы. — Я могу терпеть боль.

— Я открою окно, — сказал Эсперанса.

— Помогите нам, — обратился Декер к врачу и его жене.

К его изумлению, телефон зазвонил снова.

На сей раз Декер нисколько не сомневался по поводу того, кто это звонит.

— Ну что, развлеклись?! — крикнул он, схватив трубку. — Ради Христа, остановитесь!

— Но мы же только начали, — ответил МакКиттрик. — Попытаемся сделать игру более интересной, согласен? Пока что ты ведешь себя точно так, как мы ожидаем. Ну, кто теперь идиот? — МакКиттрик громко расхохотался.

Декер с силой хлопнул трубкой и, обернувшись к Бет, словно впервые заметил толстый лист пластика, на котором она лежала.

— Интересно, он достаточно крепкий?

— У нас есть только один способ это проверить. — Эсперанса вернулся, открыв окна в комнате для гостей. — Берите с той стороны. Я возьму ноги. — Крепко держась за углы пластикового полотнища, они подняли Бет со стола и вынесли из кухни.

Доктор вышел в прихожую и тут же вбежал обратно. Вид у него был потрясенный.

— Лестничная клетка и шахта лифта в огне.

— Я сказал вам, что нам нужна помощь! — Эсперанса зло оглянулся через плечо.

— Забери драгоценности, — приказал доктор жене и выбежал из комнаты.

— И не забудьте золотые монеты, вы, ублюдок! — крикнул ему вслед Декер. Низко пригнувшись, он торопливо пятился, держа за углы кусок пластика, на котором лежала Бет. Больно ударившись крестцом о стену, он повернулся и выглянул в открытое окно. Ветер развевал занавески и закидывал внутрь дождевые струи. Плохо различимая во мраке пожарная лестница вела вдоль заднего фасада здания вниз, в небольшой садик. Он слышал, как по ней, оскальзываясь, в страхе сползали вниз охваченные паникой жильцы горящего дома.

— Предсказуемо, — сказал Декер. — Именно там Рената и МакКиттрик должны нас ожидать.

— О чем вы говорите? — нервно спросил Эсперанса.

— Это ловушка. МакКиттрик знает об этом месте. У него было время, чтобы ознакомится с расположением дома. Они с Ренатой будут ждать нас там.

— Но мы не можем оставаться здесь! Мы погибнем в огне!

— Надо найти другой путь.

— Вверх, — предложила Бет.

Декер кивнул.

— Совершенно верно.

Эсперанса обвел обоих недоверчивым взглядом.

— На крышу, — пояснил Декер. — Мы переберемся по крышам нескольких домов, найдем другую пожарную лестницу где-нибудь ближе к концу квартала и спустимся по ней. МакКиттрик не будет знать, куда мы делись.

— А если огонь перекинется на соседние дома и отрежет нас? — спросил Эсперанса.

— Выбора у нас нет, — сказал Декер. — Если мы попытаемся спустить Бет по этой лестнице, то окажемся почти неподвижными мишенями. — Он приподнял Бет и положил ее спиной на подоконник. Потом он протиснулся мимо нее и, почувствовав, как по телу хлестнул осточертевший дождь, вновь схватился за импровизированные носилки. Через мгновение Бет лежала на мокрой металлической площадке, и дождь лил ей прямо в лицо.

Декер погладил ее лоб.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как никогда хорошо.

— Правда?

— Я тебя не заслуживаю.

— А вот это неправда. — Декер поцеловал ее в щеку.

Эсперанса тоже выбрался на площадку.

— Не знаю, что было в этой бомбе, но она чертовски мощная. Огонь быстро распространяется. Передняя часть квартиры уже в огне.

Декер посмотрел сквозь дождь вверх, туда, где не очень далеко от них находилась крыша.

— Мы должны добраться туда раньше огня.

Когда они подняли Бет, Декер услышал приближавшиеся звуки сирен.

— Должно быть, едут полицейские и пожарные. — Эсперанса карабкался по лестнице следом за Декером. — МакКиттрик и Рената не рискнут предпринимать что-нибудь против нас в присутствии полиции.

— Они вполне могут положиться на то, что в суматохе их никто не заметит. — Декер потащил Бет дальше. — У полиции не будет времени понять, что тут происходит.

Из оставшегося внизу окна вырвался язык пламени, осветив лестницу и их на ней.

— Иисус, теперь они увидели нас. — Декер напрягся, ожидая, что сейчас ему в грудь вонзится пуля.

— Может быть, и нет. — Эсперанса поспешно карабкался вверх, держа в руках углы пластикового полотнища. — А если и увидели, то могли и не понять, куда мы лезем — вверх или вниз.

Они добрались до следующей площадки. Бет застонала, когда Декеру пришлось неловко повернуть ее, чтобы начать подъем по следующему пролету, ведущему на крышу. Его подошвы скользили по гладкому скользкому металлу, отчего он несколько раз чуть не выронил свою драгоценную ношу.

— Уже близко.

Рев огня делался все громче.

— Совсем немножко.

С противоположной стороны здания нарастал вой сирен стремительно приближавшихся автомобилей. Продолжая пятиться, Декер ударился задом о высокий — по пояс ему — парапет крыши. Напрягая остатки сил, он перекинул через парапет одну ногу, потом вторую, поднял Бет, дождался, пока Эсперанса переберется через ограждение, и после этого наконец-то опустил Бет на крышу и, тяжело дыша, почти рухнул рядом.

— Вы как, в порядке? — склонился к нему Эсперанса.

— Нужно немного передохнуть, только и всего.

— Не могу понять — с чего это вы вдруг устали. — Эсперанса, прищурившись, взглянул вдаль сквозь дождь. — По крайней мере этот парапет закрывает нас от пуль.

Руки и ноги почти не повиновались Декеру — настолько он вымотался.

— МакКиттрик и Рената скоро задумаются, почему мы не спускаемся. Нам нужно уйти отсюда, прежде чем они поймут, где мы и чего хотим.

— Посиди хоть минуточку, отдышись, — пробормотала Бет.

— Нет времени.

Бет попыталась подняться на ноги.

— Наверно, я смогу идти.

— Нет. У тебя сразу разойдутся швы, и ты изойдешь кровью. — Декер уставился в пол, решая, как лучше поступить. Слева квартал заканчивался уже через несколько домов. Пожарные лестницы там находились слишком близко к тому месту, где их ждали на земле МакКиттрик и Рената. Зато справа квартал протянулся на довольно большое расстояние, и по крышам можно было уйти достаточно далеко от опасного места.

Декер присел на корточки и поднял Бет. Дождавшись, пока Эсперанса сделает то же самое, он попятился от парапета. Ориентиром для него служил свет в окнах других домов и отблески в их стеклах языков пламени, вырывавшихся из окон дома, на крыше которого они находились.

— Прямо у вас за спиной, — предупредил Эсперанса, — труба вентиляции.

Декер обогнул торчавший почти ему по грудь гриб воздухозаборника. Ему пришлось отвернуться, чтобы не вдохнуть валивший из трубы густой дым.

— Кабина лифтовых механизмов.

Декер обошел препятствие. Сквозь щели он увидел огонь внутри кирпичной коробки, и это еще больше встревожило его.

— Пожар распространяется все быстрее.

В хор сирен вливались все новые и новые голоса.

Декер осторожно оглянулся и увидел, что дом, к которому они направлялись, был на один этаж выше, чем тот, который им предстояло покинуть.

— Как мы туда...

— Если от меня, то по правую руку, — не дослушав, перебил его Эсперанса. — Металлическая лестница, прикрепленная к стене.

Декер попятился к лестнице.

— Единственный способ поднять тебя, который я могу придумать... — Он сделал паузу, чтобы перевести дух. — Бет, у меня нет сил, чтобы поднять тебя, держа на плече. Как ты думаешь, ты сможешь стоять на здоровой ноге?

— Смогу и стоять, и сделать все, что потребуется.

— Я залезу наверх, а Эсперанса будет поддерживать тебя. Когда я наклонюсь вниз, ты поднимешь руки, и я подниму тебя. — Декер тут же мысленно поправил себя — не за руки, а за левую руку, которая не была ранена в Санта-Фе.

Вместе с Эсперансой, они осторожно поставили женщину на здоровую ногу и помогли прислониться к кирпичной стене. Декер ухватился за перекладину лестницы и взобрался на следующую крышу. Для этого ему пришлось приложить серьезные усилия. Оказавшись наверху, он нагнулся, подставив спину нескончаемому холодному дождю.

— Готова?

Декер, напрягая все силы, потянул Бет за руку, и к своему великому ужасу вдруг понял, что в состоянии поднять ее не больше, чем на какие-то несколько футов.

Но тут, как ни странно, тяжесть резко уменьшилась.

— Я опираюсь здоровой ногой на ступеньку лестницы, — объяснила Бет. — Ты просто подтягивай меня понемножку, ладно?

Декер с перекошенным от натуги лицом продолжал тянуть свою подругу за руку. Медленно, ступенька за ступенькой, Бет поднималась вверх. Декер сначала держал ее за кисть руки, потом перехватил за предплечье, потом за плечо. Наконец он увидел ее потемневшие, промокшие под дождем волосы, подхватил под мышки и выдернул наверх. Там он бережно опустил Бет на пол и в изнеможении растянулся рядом с нею.

По металлической лестнице загремели ботинки Эсперансы. Он одним махом взлетел наверх, прижимая локтем к боку свернутый лист пластика. У него за спиной из вентиляционных колодцев и из лифтовой шахты ударили языки пламени. Пожарная лестница была густо затянута дымом.

— Теперь мы, даже если захотим, не сможем возвратиться этим путем, — заметил Декер.

Они расстелили пластик, положили на него Бет, подняли импровизированные носилки и принялись пробираться через лабиринт труб, будочек и каких-то устройств. Декер споткнулся о трубу. Потом о растяжку телевизионной антенны.

В отблеске огня был хорошо виден край крыши, а также и то, что на следующую крышу с нее придется спускаться.

— Теперь уже недолго, — сказал Декер.

Удар грома раздался совсем рядом, сбил его с ног. Он растянулся рядом с громко вскрикнувшей от боли Бет. И лишь тогда он сообразил...

Это был не гром.

Это взорвалась еще одна бомба.

Взрыв долгим эхом разнесся в ночи. Дрожа всем телом, Декер вытянулся на животе, вытащил пистолет и всмотрелся вперед, туда, где разлетелась на части какая-то надстройка на крыше, похожая на навес.

— Ну, что я говорил? — прогремел грубый голос. — Все твои действия предсказуемы.

— Господи! — воскликнул про себя Декер. — МакКиттрик на этой крыше!

— Так и прешься вперед, словно там медом намазано! — продолжал издеваться МакКиттрик. — Я тебя честно предупредил, а ты все равно полез как раз туда, где тебя ждали! А выпендривался: я умник! Я умник! Ни х... ты не умник, понятно?

— Хватит! — крикнул в ответ Декер. — Мы давно уже квиты!

— Нет! Только когда ты сдохнешь!

Голос доносился откуда-то слева. Звук был таким, будто МакКиттрик скрывался за лифтовой надстройкой. Стиснув в непослушных от запредельной усталости пальцах пистолет, Декер привстал на колено, готовясь открыть огонь.

— МакКиттрик, полиция слышала взрыв! Теперь они знают, что это не просто пожар! Они окружат весь квартал и будут проверять всех, кто попытается уехать! Вы не сможете уйти отсюда!

— Они будут думать, что это взорвались самовоспламеняющиеся бытовые вещества!

Декер нахмурился. Оборот был совсем не из тех, которыми МакКиттрик любил и умел пользоваться. Зато он, похоже, мог принадлежать специалисту по устройству взрывов. Не оставалось никакого сомнения — даже к этому разговору, а вернее, спектаклю Брайана подготовила Рената.

И она находится где-то поблизости.

— Банки с краской! Скипидар! Чистящие жидкости! — продолжал вопить МакКиттрик. — Во время пожара полицейские больше всего боятся таких вот штучек! Теперь они будут бояться, что рванет что-нибудь еще! Они будут держаться подальше!

Над только что покинутой Декером и его спутниками крышей поднялся столб пламени. «Мы не можем вернуться, а если мы здесь останемся, огонь скоро доберется до нас», — думал Стив.

— Эсперанса? — прошептал он.

— Готов по первому вашему слову. В какую сторону вы хотите?

— Налево.

— Я прикрою вас.

— Пора. — Декер рванулся через лужи к большой вентиляционной трубе, а от нее к следующей. Но к надстройке, где размещалась лифтовая машина, он перебежать не успел: она перестала существовать, разлетевшись на куски в снопе яркого пламени и оглушительном грохоте. Декера швырнуло навзничь, вокруг него со страшным шумом сыпались обломки взорванной конструкции.

— Ты не угадал, Декер! Я вовсе не там! И не справа от тебя! Так что твой корешок напрасно пытается ко мне подкрасться!

Мгновением позже в той стороне прогремел еще один взрыв, вырвавший из крыши большой кусок. Декеру показалось, что он услышал крик, но он не мог догадаться, кто кричал: Эсперанса или кто-нибудь из жителей дома.

Он чувствовал себя так, словно его парализовало, не мог сообразить, куда двигаться. МакКиттрик, похоже, установил заряды на всей этой крыше и на следующих, думал он. Но каким образом Брайан мог успеть это сделать, если он звонил из телефона-автомата?

Стив сразу же ответил на этот вопрос, и ответ ужаснул его самого своей простотой и очевидностью. МакКиттрик звонил вовсе не из телефона-автомата. Он звонил по сотовому телефону. С крыши. Как раз тогда, когда расставлял здесь заряды. Значит, это Рената взорвала олдсмобиль перед домом и затем бросила зажигательные бомбы в вестибюль. Она осталась караулить во дворе. И получается, что какой бы путь мы ни выбрали, всюду нас ждет ловушка.

Мы попались. Огонь у нас за спиной. МакКиттрик впереди.

"А как насчет пожарной лестницы на этом доме?" — Декер лихорадочно перебирал в уме возможные пути спасения, а огонь ревел все громче. Если мы сможем добраться до нее... Нет, слишком очевидно. Никаких сомнений, что МакКиттрик установил мины и там. Но даже если он этого и не сделал, мы все равно сидим в ловушке между Ренатой во дворе и МакКиттриком на крыше.

Не видя никакой подходящей альтернативы, Декер приподнялся, чтобы попробовать совершить еще один отчаянный рывок в том направлении, откуда раздавался голос МакКиттрика. Но как только он пошевелился, следующий взрыв сотряс крышу как раз на выбранном им пути, сбив его с ног и проделав в крыше еще одну здоровенную дыру.

— Плохой, непослушный мальчик! Настоящий говнюк! Надо спрашивать разрешения.

"Где же он сидит? — продолжал гадать Декер, сдерживая тревогу. — Если бы МакКиттрик прятался на этой крыше, он не стал бы взрывать бомбы, которые спрятал здесь. Он не мог быть уверенным в том, что не подорвет себя вместе со мной. В таком случае, где он?"

И снова ответ оказался простым и очевидным. На следующей крыше. Отблески огня однозначно показывали, что следующая крыша была ниже. МакКиттрик, скорее всего, сидит на лестнице, прикрепленной к брандмауэру, или на какой-нибудь надстройке. Мы его не видим, зато он может смотреть через верх стены и прятаться, когда взрывает мину.

Декер прицелился в то, что показалось ему головой, вырисовавшейся в темноте над ограждением крыши, уже почти нажал на спусковой крючок, но в последнее мгновение остановился, поняв, что видел лишь одну из пляшущих теней, отбрасываемых пожаром.

А пламя позади него придвигалось все ближе и ближе; лишь встречный ветер да дождь немного сдерживали его продвижение.

— И что ты собираешься делать?! — снова завопил МакКиттрик. — Будешь ждать, пока тебя поджарит? Или, может быть, наберешься смелости и попробуешь отыскать меня, если еще не слишком много наложил в штаны?

«Да, я отыщу тебя», — окончательно рассвирепев, подумал Декер. А МакКиттрик сам предоставил для этого дополнительную возможность: взорвав последнюю бомбу, любезно проделал дырку в крыше прямо перед ним.

Словно удирая от обжигающего жара, исходившего от огня, вовсю разгулявшегося на оставшейся позади крыше, Декер по-пластунски прополз через лужу, добрался до темного отверстия, оперся обеими руками о крышу, опустил ноги в дыру, повис на руках и приземлился на ноги.

5

В первый момент ему показалось, что под ним торчат какие-то обломки досок, на которые он сейчас напорется. Все оказалось гораздо безобиднее: он упал на стол, сломавшийся под его тяжестью, и, отлетев в сторону, налетел еще и на стул, и лишь после этого грохнулся на пол, густо усыпанный кусками бетона. По крайней мере, он решил, что предметы, сломанные им, были именно столом и стулом, — шторы были задернуты, и в комнате стояла непроглядная темень.

Сверху, через отверстие в крыше, до него донесся рев МакКиттрика:

— Не рассчитывай, что тебе удастся скрыться от меня, Декер!

Превозмогая боль от новых и старых ушибов, Декер поднялся на ноги и начал осторожно пробираться по комнате, разыскивая выход. Неподалеку ревела сирена пожарной сигнализации. Ему под руку попался выключатель, но он не смел нажать на него — яркий свет, появившийся в дыре, сразу же выдал бы его местонахождение. Почувствовав, как усилилось и без того отчаянное сердцебиение, он прикоснулся к дверной ручке, повернул ее, открыл на себя створку двери, но, протянув руку, уткнулся в какие-то тряпки, издававшие резкий запах средства от моли, и понял, что оказался в стенном шкафу.

— Декер?! — надрывался наверху МакКиттрик. — Если ты прячешься за этой трубой...

Взрыв сотряс квартиру, с потолка посыпалась штукатурка. Торопливо шаря руками вдоль стен, Декер нашел другую дверь, открыл ее и почувствовал, что его затрясло от волнения, когда он заметил тусклые огни за окнами. Он находился в конце коридора. Выглянув в усеянное дождевыми каплями окно, он увидел множество пожарных и полицейских автомобилей и машин службы спасения. Мигали маячки на крышах, ревели двигатели, завывали сирены. Из соседних домов поспешно выбегали жильцы, одетые по большей части в пижамы: лестницы их жилищ еще не охватило пламя.

Дыма в квартире было еще не очень много. Не имея возможности хоть немного постоять и передохнуть, он повернулся и быстро прошел по коридору в другой конец квартиры. Увидев перед собой открытую настежь дверь на неосвещенную лестницу, он решил, что люди, жившие в этой квартире, поспешили убежать, как только поднялась тревога.

Но этот выход был ему совершенно не нужен. Он, конечно, мог спасти свою жизнь, но его жизнь ничего не значила. Он должен спасти Бет и Эсперансу. В ноздри ему ударил запах краски, но, не успев ничего понять, он пнул ногой сразу несколько банок, почувствовал под рукой рулоны и ударился боком о лестницу. То и дело спотыкаясь, он добрался до задней стены квартиры и обнаружил, что выход на пожарную лестницу находился не в гостевой спальне, а в конце коридора.

Подняв окно вверх, он выполз на скользкую металлическую площадку. Из окон дома, расположенного справа, выбивался огонь, и его отблески играли на мокром металле. Взывая к богу — пусть он сделает так, чтобы Рената не разглядела его снизу, — Стив рассматривал пожарную лестницу на еще не затронутом огнем столь же шикарном доме слева от него. Он надеялся, что две пожарные лестницы окажутся достаточно близко одна к другой и что ему удастся перепрыгнуть на следующую лестницу, но теперь он в отчаянии понял, что придется смириться, поскольку его план безнадежен. От следующей лестницы его отделяло по меньшей мере двадцать футов. Даже при наилучшем стечении обстоятельств, при свете дня, пребывая в лучшей физической форме, — даже в этом случае он не был бы уверен, что ему удастся этот прыжок.

Бет придется умереть там, на этой проклятой крыше, сказал он себе.

Подумав так, он тут же безмолвно прикрикнул на себя, утверждая, что выход обязательно должен найтись, и поспешно вернулся в квартиру. Дым сделался гуще, он заставил его закашляться и согнуться в три погибели. Декер вбежал в спальню из коридора, открыл окно и высунулся. Он оказался теперь ближе к пожарной лестнице соседнего здания. Расстояние было не больше десяти футов, но он все равно не мог рассчитывать наверняка перепрыгнуть из окна на площадку.

Но должен же быть выход!

Почувствовав мурашки на спине, он понял, что ему следует сделать. Он выбежал в коридор. Стена уже начала потрескивать от разгулявшегося за ней огня. Стараясь не задевать банки с краской, он поднял лестницу, о которую только что ударился, и потащил ее спальню. Прошу тебя, боже, сделай так, чтобы она оказалась достаточно длинной. Напрягая мышцы, он просунул ее в открытое окно и принялся пододвигать к пожарной лестнице соседнего здания.

Прошу тебя!

Дерево ударилось о металл, потом раздался скрежет, заставивший Декера вздрогнуть. Металлическая конструкция пожарной лестницы оказалась отличным резонатором, звук был очень громким. Мог ли МакКиттрик его услышать?

Раздался грохот. Еще один взрыв? Неужели Бет и Эсперанса мертвы?

Некогда гадать! Декер выполз из окна и на четвереньках двинулся по лестнице, опираясь на ступеньки. Они сразу же намокли под дождем. Лестница начала прогибаться под его весом. Потом поползла в сторону.

Он представил себе, как она срывается с упора, отогнал от себя кошмарное зрелище собственных мозгов, разбрызгавшихся по асфальту двора, и сосредоточил все внимание на пожарной лестнице, к которой приближался. Его руки дрожали. Дождь заставлял его моргать. Ветер качал лестницу. Нет. Он вытянул как можно дальше левую руку, пытаясь ухватиться за поручень, и в этот момент лестница особенно сильно качнулась под напором ветра.

Конец лестницы соскочил с упора. Декер ощутил, как его тело утратило вес и начало падать вместе с лестницей, и отчаянно прыгнул вперед, в темноту. Его левая рука обхватила поручень, но мокрый металл так и норовил выскользнуть из усталых пальцев. Он выбросил вперед вторую руку, которая тоже безошибочно поймала поручень, и повис затаив дыхание.

Лестница с треском рухнула на асфальт. Кто-то закричал. Слышал ли это МакКиттрик? Мог ли он понять, что означали эти звуки? Додумается ли он пойти посмотреть, что случилось?

Декер медленно подтягивался на руках. Дождь хлестал его по лицу. Содрогнувшись всем телом, он подтянулся еще выше. Когда его грудь уперлась в поручень, он перевалился через него и упал на площадку.

Падение сопровождалось резким металлическим звуком; услышав его, Декер снова задрожал. Продолжая дрожать, он поднялся на ноги и извлек пистолет из кармана брюк. Не отрывая взгляда от края крыши, готовый в любое мгновение выстрелить, он карабкался по последнему пролету пожарной лестницы. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя настолько измученным. Но решимость заменяла ему утраченные силы.

Добравшись до верха, он осторожно выглянул через край и обнаружил, что оказался совершенно прав в своих предположениях. Его отделяли от МакКиттрика три четверти ширины крыши. Там находилась прикрепленная к брандмауэру металлическая лестница, по которой можно было перебраться на соседнюю крышу, где остались пойманные в ловушку безжалостным безумным преступником Бет и Эсперанса. МакКиттрик стоял, вернее, приплясывал от возбуждения на лестнице и выглядывал через верх стены. Так он мог пользоваться дистанционным взрывателем, нисколько не рискуя, что его самого ударит взрывная волна или заденет обломок.

Декер бесшумно крался к нему под дождем.

— Декер, где ты, поганый трус! Выходи! — кричал МакКиттрик. — Живо отвечай мне или сейчас твою бабу расшвыряет по всему Манхэттену! Она лежит как раз рядом с пачкой си-четыре! Смотри, мне всего-то нужно нажать эту кнопку!

Больше всего на свете Декеру хотелось выстрелить, нажать на спуск, а потом еще и еще раз, но он не смел решиться на это, так как боялся, что у МакКиттрика хватит сил, чтобы нажать детонатор и убить Бет за несколько секунд до того, как Декер сможет ее спасти.

Грохот тяжелых шагов на пожарной лестнице заставил его быстро укрыться за трубу вентиляции. Поднимавшиеся люди не обращали ни малейшего внимания на производимый ими шум. Через несколько секунд на краю крыши появились три темных силуэта. МакКиттрик резко обернулся к непрошеным визитерам. Это были пожарные: с полей их защитных касок капала вода, на тяжелых резиновых плащах и высоких сапогах играли отблески пожара. Обхватив левой рукой ступеньку лестницы, МакКиттрик правой вытащил из-за пояса пистолет и выстрелил три раза. Двое пожарных сразу упали. Третий попятился и свалился с крыши. Рев огня заглушил и треск выстрелов, и отчаянный вскрик упавшего пожарного.

Все так же держась согнутой в локте левой рукой за ступеньку, МакКиттрик принялся правой запихивать пистолет обратно за пояс. В пальцах левой руки он сжимал детонатор. Декер поспешил воспользоваться тем, что МакКиттрик отвлекся. Он выскочил из-за своего укрытия подлетел к основанию лестницы и, подпрыгнув, ухватился за детонатор. Ему удалось вырвать его из руки МакКиттрика, а МакКиттрика он чуть не сдернул с лестницы, но и сам упал. МакКиттрик выругался и попытался снова выхватить пистолет, но оружие зацепилось за что-то у него на поясе. Декер приподнялся и выстрелил, но опоздал: МакКиттрик не стал возиться со своим пистолетом, а просто-напросто спрыгнул с лестницы. Пуля Декера вонзилась в брандмауэр, а МакКиттрик уже рухнул на Декера, снова сбив его с ног, и они вдвоем покатились по лужам.

Руки Декера были заняты — в левой он держал детонатор, а в правой пистолет, — и положение у него оказалось такое, что он не смог направить оружие на противника. Навалившись на Декера, МакКиттрик ударил его кулаком и потянулся к детонатору. Декер пнул МакКиттрика коленом и откатился в сторону, чтобы получить возможность для выстрела, но нанесенный им удар в пах оказался недостаточно точным и сильным. Боль не помешала МакКиттрику метнуться следом за ним и снова ударить его так, что пистолет вылетел из руки Декера. Оружие плюхнулось в лужу, МакКиттрик дернулся, пытаясь подобрать его, но Декеру удалось пинком отбросить его в сторону.

Декер вскочил на ноги, попятился, но наткнулся на парапет и чуть не свалился с крыши. МакКиттрик, издевательски хохоча, снова принялся вытаскивать из-за пояса собственный пистолет. А Декер не имел никакого понятия о том, куда могло отлететь его оружие. Крепко держа в левой руке детонатор, он сделал шаг в сторону, намереваясь перескочить на пожарную лестницу, споткнулся о какой-то предмет, выпавший из руки одного из пожарных, понял, что это такое, быстро поднял правой рукой пожарный топор и швырнул его в МакКиттрика в тот самый момент, когда тот наконец-то справился с пистолетом и одеждой и начал поднимать оружие.

Декер слышал продолжавшийся смех МакКиттрика. А потом он услышал, как топор с силой врезался в лицо МакКиттрика. Сначала Декер решил, что топор попал обухом. Но топор не желал падать. Острие вонзилось в лоб МакКиттрика, топорище свисало вниз. Потом МакКиттрик качнулся, как пьяный, взмахнул руками и упал.

Но нельзя было надеяться на то, что дело на этом закончится. Декер метнулся вперед, схватил пистолет МакКиттрика и, рассчитывая на то, что рев огня заглушит другие звуки, выстрелил три раза ему в голову.

6

— Декер!

Он был настолько измотан, что до него не сразу дошло, что это обращаются к нему и что кричит не кто иной, как Эсперанса.

— Декер!

Обернувшись, он увидел Эсперансу на краю той крыши, где МакКиттрик расставил мины. За спиной Эсперансы разгорался огонь; даже там, где находился Декер, было слышно, как шипят, испаряясь, капли дождя.

Декер шагнул вперед и чуть не упал. Потрясение и усталость наконец взяли свое. Но он не собирался останавливаться. Только не теперь, когда он так близок к тому, чтобы спасти Бет. Ничего не замечая вокруг себя, он доковылял до лестницы. Сам не понимая как, забрался наверх. Потом они с Эсперансой обошли зиявшие в крыше пробоины, оставленные взрывами, и вскоре нашли Бет. Она ползла им навстречу в отчаянной попытке уйти от огня. А позади нее пламя, довольно урча, пожирало пластиковое полотнище, на котором ее доставили сюда.

Когда Декер помогал ей подняться, пламя вспыхнуло ярче, показав новые ушибы на его лице.

— МакКиттрик мертв.

— Слава богу, — пробормотала Бет.

— Но мы должны помнить о Ренате. — Поддерживая Бет с двух сторон, они побрели подальше от разгоравшегося пламени, к спасительной лестнице.

Декер двигался как в бреду. Он не помнил, как они спустили Бет вниз по лестнице, однако его рассудок еще продолжал работать. Когда они поравнялись с мертвым телом МакКиттрика, он остановился и передал Бет в руки Эсперансе.

— В чем дело? — спросил детектив. — Почему вы остановились?

Слишком усталый для того, чтобы что-то объяснять, Декер опустился на колени и принялся копаться в карманах мокрой одежды МакКиттрика, пока не нашел то, что было нужно: ключ от автомобиля. По телефону МакКиттрик похвастался, что наблюдал из соседнего дома, как Декер приехал сюда. Поэтому у них был неплохой шанс отыскать «Понтиак», на котором разъезжал МакКиттрик.

Но он должен был найти не только это. МакКиттрик выбил из руки Декера пистолет. Его нельзя оставлять здесь. Он попытался восстановить в памяти ход драки и безошибочно вышел к той самой луже, в которую упало его оружие. Но, уже засунув пистолет за пояс, он нехотя признался себе, что должен сделать кое-что еще.

— Это, похоже, никогда не закончится, — сказал он, покачнувшись от приступа головокружения.

— О чем вы говорите?

— О МакКиттрике. Мы не можем оставить его здесь. Я не хочу, чтобы его смогли идентифицировать.

Труп МакКиттрика оказался очень тяжелым, и донести его даже до лестницы было нелегко. Эсперанса забрался вверх, на крышу. Декер, напрягая все силы, поднял тело, и когда Эсперанса втащил труп наверх, забрался следом. Они взяли МакКиттрика за руки и за ноги, подошли к огню настолько близко, насколько хватило смелости, раскачали труп и бросили в ревущее пламя. Следом Декер швырнул топор.

Все это время его продолжал терзать страх перед Ренатой. Не забывая озираться по сторонам, они с Эсперансой вернулись туда, где оставили Бет, подняли женщину и понесли ее по крыше. Декер намеревался воспользоваться самой дальней пожарной лестницей, которая должна была привести их туда, где появление Ренаты казалось маловероятным.

— Может быть, найдется другой выход, — сказал Эсперанса, указав на какую-то надстройку. Впрочем, когда он потянул за дверную ручку, выяснилось, что дверь заперта. — Отвернитесь. — Отступив на шаг в сторону, чтобы избежать случайного рикошета, Эсперанса всадил несколько пуль в деревяшку вокруг замка, а потом пнул дверь. Замок вывалился, дверь открылась.

Внутри оказалась лестница, освещенная тусклой лампочкой. Они не услышали топота ног и крика жильцов, в панике мчащихся вниз по лестнице.

— Они, скорее всего, удрали, как только услышали сирены. Здание, вероятно, пусто, — предположил Декер.

— Но огонь сюда еще не дошел. Так что мы вполне можем воспользоваться лифтом, — практично рассудил Эсперанса.

Лифт доставил их на первый этаж. Когда они вышли на охваченную сумятицей улицу, где надсадно гудели моторы пожарных насосов, лилась из шлангов вода и кричали люди, им пришлось приложить немало сил, чтобы пробиться сквозь толпу. Разноцветные мигающие огни резали привыкшие к темноте глаза, и всем троим пришлось щуриться.

— У нас раненая женщина, — объявил Эсперанса. — Позвольте нам пройти.

Они двинулись направо по тротуару, миновали пожарную машину и удачно увернулись от санитаров, торопившихся к кому-то вдоль другой стороны автомобиля. Декер чувствовал, что Бет вздрагивала при каждом его шаге.

— А вот и «Понтиак», — сообщил Эсперанса.

Он стоял почти на углу, новой модели, синий и очень похожий на тот, на котором ездил МакКиттрик. Декер вставил ключ в замок двери; он подошел.

Через тридцать секунд Бет лежала на заднем сиденье, Декер стоял на коленях на полу рядом с нею, а Эсперанса сел за руль. Путь загораживала машина «Скорой помощи».

— Держите Бет покрепче, — предупредил Эсперанса.

— Что вы хотите делать?

— Поехать в обход. — Эсперанса повернул ключ в замке зажигания, переключил скорость, резко вывернул руль направо, нажал на газ, и машина выехала на тротуар.

Бет застонала от толчков. Декер прижался к ней, чтобы не дать ей свалиться с сиденья. Пешеходы рассыпались в стороны. Эсперанса провел «Понтиак» по тротуару, доехал до угла, машина вновь оказалась на мостовой.

Бет снова застонала, действие анестезирующего укола уже закончилось, и боль с каждой минутой делалась сильнее.

— Ну, вот и все. — Эсперанса взглянул в зеркало заднего вида, доехал до следующего перекрестка и опять свернул. — Никто за нами не погнался. Так что, теперь можете расслабиться, друзья. Просто наслаждайтесь поездкой.

Декер не нуждался в подобном совете. Он настолько вымотался, что даже для того, чтобы дышать, ему нужно было делать усилие. Еще хуже было то, он не мог справиться с дрожью, вызванной мощным и продолжительным выбросом адреналина в кровь, но главным образом — он это точно знал, — тем, что он промерз до костей, находясь столько времени под осенним дождем.

— Эсперанса?

— Что?

— Найдите какое-нибудь место, где мы могли бы остановиться. Побыстрее.

— Что-нибудь слу...

— Похоже, что я вот-вот сломаюсь, — слова Декера прозвучали невнятно, он с трудом ворочал языком, — от переохлаждения.

— Иисус!

— Я должен переодеться во что-нибудь сухое.

— Суньте руки под мышки. Постарайтесь не спать. Может, там есть одеяло или что-нибудь в этом роде?

— Нет. — Зубы Декера уже выбивали громкую дробь.

— Пока что я могу только включить печку, — сказал Эсперанса. — Сейчас найду какую-нибудь закусочную и куплю горячего кофе. Держитесь, Декер.

— Держаться? Я и так стараюсь. За самого себя. Я обнимаю себя с такой силой, что...

— Обними меня, — перебила Бет. — Придвинься поближе. Я попробую хоть немного согреть тебя.

Но как крепко он к ней ни прижимался, ему казалось, что ее голос звучит где-то вдали и удаляется все дальше и дальше.

Глава 12

1

Декеру снилась Рената: высокая стройная темноволосая женщина с неестественным голосом и большой дырой в горле. Ему представилось, что фигура, наклонившаяся к нему, принадлежит Ренате, собирающейся размозжить ему голову булыжником, и он совсем было изготовился нанести ей удар, но в самый последний момент его мозги успели достаточно проясниться, и он понял, что над ним склонилась вовсе не Рената, а Бет и предмет, который она держит в руке, был не булыжником, а полотенцем.

Кто-то еще — кажется, Эсперанса, — придерживал его за руки.

— Не волнуйтесь. Вы в безопасности. Мы хотим помочь вам.

Декер несколько раз моргнул, прежде чем у него прояснилось перед глазами. Он чувствовал, что его шатает как будто с сильнейшего похмелья, и пытался сообразить, что же с ним случилось. Все его тело болело. Руки ныли, лицо горело. Мускулы дергало. Голова раскалывалась как никогда в жизни. За спиной Бет бледный солнечный свет пытался пробиться сквозь плотно задернутые занавески.

— Где?..

— В мотеле неподалеку от Джерси-Сити.

Декер обвел понемногу прояснявшимся взглядом мрачный интерьер, неприятно напомнивший ему тот домик мотеля, где МакКиттрик держал похищенную Бет.

— Давно я?.. Сколько сейчас времени?

— Около семи вечера. — Бет, сидевшая рядом с ним, опираясь на здоровую ногу, положила полотенце ему на лоб. Оказалось, что оно смочено в очень горячей воде. Декер с наслаждением впитывал тепло.

— Это одно из тех заведений, где не принято смотреть, что за люди к ним заселяются, — не дожидаясь вопроса, объяснил Эсперанса. — Домики находятся позади офиса. Клерк не видит, кто входит в номера.

Вроде того мотеля, где МакКиттрик держал Бет, снова повторил про себя Декер, ощущая неопределенную, но сильную тревогу.

— Мы приехали сюда около шести утра, — сказала Бет. — Если считать с того момента, когда ты заснул в автомобиле, ты проспал почти тринадцать часов. Я уже испугалась, что ты вообще не проснешься.

Эсперанса ткнул пальцем в сторону ванной.

— Мне было очень даже нелегко раздеть вас и положить в ванну. При переохлаждении нужно начинать с довольно прохладной воды. Я медленно повышал температуру. Когда вы приобрели приятный розовый цвет, я вынул вас, вытер, положил в кровать и накрыл всеми тремя одеялами, которые нашел на полке. Бет умудрилась сама выбраться из своей мокрой одежды, вытерлась и легла рядом с вами, чтобы вам было теплее. А я несколько раз вливал в вас горячий кофе. Знаете, я никогда не видел настолько измученного человека.

Бет продолжала нежно вытирать лицо Декера.

— А также такого избитого и израненного. Мне очень долго не удавалось остановить кровь, которая шла у тебя из ран на лице.

— У меня случались и более спокойные ночи. — Во рту у Декера было до боли сухо. — Я бы с удовольствием... глоточек воды.

— Только горячей воды, — отозвался Эсперанса. — Прошу прощения, но я хочу быть уверенным, что вы не начнете снова мерзнуть. — Он открыл термос, налил воды, от которой валил пар, в толстостенную пластмассовую кружку и поднес ее к губам Декера. — Осторожнее. Горячо.

Питье оказалось на вкус куда хуже, чем ожидал Декер.

— Положите туда пару пакетиков чая, что ли. Где вы это?.. — Декер указал на термос.

— Пришлось кое-чем заняться. Пока вы отдыхали, я ходил по магазинам. Я купил продукты, одежду, костыли для Бет и...

— Вы оставляли нас одних? — спросил Декер, вновь почувствовавший приступ тревоги.

— У Бет был ваш пистолет. Ей, конечно, больно, но она могла сидеть на этом стуле и присматривать за дверью. Я просто не видел причин, которые могли бы помешать купить то, что нам крайне необходимо.

Декер попытался сесть.

— Рената. Вот как называется эта причина.

— Она просто не могла приехать сюда вслед за нами, — ответил Эсперанса. — Я был предельно осторожен. Всякий раз, когда у меня появлялось хоть малейшее подозрение, я объезжал вокруг квартала или начинал петлять по переулкам. Я заметил бы, если бы какие-нибудь фары сколько-нибудь долго ехали за нами.

— Мы же смогли сесть на хвост МакКиттрику, — возразил Декер.

— Потому что у нас был радиомаяк. Неужели вы считаете, что МакКиттрик и Рената стали бы устанавливать маяк в свой собственный автомобиль? У нее даже не было машины, чтобы поехать вслед за нами.

— Она вполне могла угнать машину.

— Если она знала, что мы спустились с крыши и угнали ее автомобиль. Даже в этом случае ей потребовалось бы некоторое время, чтобы распотрошить замок зажигания и соединить провода. Мы бы успели далеко уехать. К тому же она понятия не имела о том, куда мы направимся. Успокойтесь, Декер. Она не опасна.

— В данный момент.

Это замечание принадлежало не Декеру, а Бет.

— И остается очень, очень опасной, — помрачнев, добавила она.

— Да, — согласился Декер. — Раз уж Рената влезла во всю эту свистопляску, чтобы отомстить мне за убийство двоих из ее братьев, она теперь не остановится. Она станет еще злее.

— Тем более что у нас ее деньги, — продолжала Бет.

Декер настолько смутился, что не нашелся, что сказать, а лишь вопросительно взглянул на Эсперансу.

— После того как мы приехали в этот мотель, — объяснил детектив, — пока вы и Бет отдыхали, я осмотрел багажник «Понтиака». Помимо взрывчатки, которой вполне хватило бы, чтобы взорвать статую Свободы, я нашел вот это. — Эсперанса указал на пухлую дорожную сумку, стоявшую на полу рядом с кроватью. — Миллион долларов.

— О боже... — На Декера вновь навалилась слабость. Он почувствовал сильное головокружение.

— Не пытайся сесть, — строго сказала Бет. — Ты опять сделался бледным как снег. Полежи спокойно.

— Рената будет нас искать. — Декер закрыл глаза, поддавшись слабости. Он протянул руку, чтобы дотронуться до Бет, но его сознание померкло, и он даже не почувствовал, как его рука упала на постель.

2

Когда он проснулся в следующий раз, в комнате стояла кромешная тьма. Он опять почувствовал себя так, будто накануне напился до поросячьего визга. Тело все так же болело. Но ему необходимо было встать — организм настойчиво этого требовал. Не зная планировки помещения, он, пока искал ванную, пару раз ощутимо ткнулся плечом в стены, но все же нашел нужную дверь, вошел и лишь после этого включил свет — он не хотел будить Бет. Отражение в зеркале показалось ему просто отвратительным: не только ушибы и царапины, но вдобавок темно-синие круги вокруг глаз и густая щетина, выросшая на ввалившихся щеках.

Справив нужду, он очень осторожно нажал на ручку машинки унитаза, надеясь, что шум воды не потревожит Бет. Но когда он выключил свет и открыл дверь, то обнаружил, что в большой комнате горит лампа. Бет сидела в кровати, где спала рядом с ним. Эсперанса лежал на боку на второй кровати, опираясь локтем на подушку.

— Извините, — сказал Декер.

— Вы не разбудили нас, — ответил Эсперанса.

— Мы ждали, пока ты встанешь, — сказала Бет. — Как ты себя чувствуешь?

— Примерно так же, как выгляжу. — Декер, прихрамывая, подошел к Бет. — А как ты? Как ты себя чувствуешь?

Бет слегка попробовала переменить позу и вздрогнула.

— Нога распухла. И дергает. Но похоже, что рана не воспалилась.

— По крайней мере хоть что-то в нашу пользу. — Декер тяжело опустился на кровать, завернулся в одеяло и с силой потер виски.

— Который час?

— Два часа ночи. — Эсперанса надел брюки и встал с кровати. — Вы как, достаточно пришли в себя, чтобы можно было обсудить кое-какие проблемы?

— Горло ужасно пересохло. — Декер вскинул обе руки, словно защищаясь от удара. — Но я отказываюсь пить этот проклятый кипяток.

— Я купил несколько бутылок «Гэторада». Как вы насчет этого? Вашему организму пойдет на пользу, если вы добавите в кровь немного электролитов.

— Идеальное решение.

Напиток имел апельсиновый вкус. Декер залпом выпил четверть бутылки.

— Как вы насчет того, чтоб поесть? — спросил Эсперанса.

— Мой желудок не работает, но я все же должен хоть что-то в него закинуть.

Эсперанса открыл маленький портативный холодильник.

— Я купил упакованные сандвичи с тунцом, курятиной и салями.

— С курятиной.

— Ловите.

К немалому собственному удивлению, Декер и впрямь поймал пакет. Сняв полиэтиленовую упаковку, он впился зубами в безвкусный белый хлеб и кусок курицы, похожий по вкусу на картонку.

— Восхитительно.

— Для вас — только лучшее.

— Мы должны решить, что делать дальше. — Серьезный, почти торжественный тон Бет никак не сочетался с попытками Эсперансы острить.

Декер взглянул на нее и нежно взял за руку.

— Да. Министерство юстиции не обрадуется тому, что ты не явилась давать показания. Они будут искать тебя.

— Об этом я уже позаботилась, — сказала Бет.

— Позаботилась? — Декер сразу встревожился. — Я не понимаю.

— Эсперанса отвез меня к телефону-автомату. Я позвонила человеку из Министерства юстиции, который меня опекал, и узнала, что мои показания больше не нужны. Большое жюри собирали для того, чтобы предъявить обвинение Нику Джордано, но так как он мертв, то Министерство юстиции считает, что никакого смысла двигать дело дальше нет. — Бет помолчала, но потом все-таки спросила: — Ты убил и Фрэнка Джордано?

Декер промолчал.

— Ради меня?

— Попробуй не забывать, что ты находишься в присутствии полицейского, — сказал Декер.

Эсперанса озабоченно посмотрел на свои руки.

— Пожалуй, сейчас самое время для меня пойти погулять.

— Я совершенно не хотел...

— Нет-нет, без всяких обид. Вам есть о чем поговорить. Да и вообще побыть наедине. — Эсперанса надел ботинки, прихватил куртку, кивнул и вышел из комнаты.

Бет выждала, пока в двери не щелкнул замок.

— Эсперанса немного рассказал мне о том, что тебе пришлось пережить вчера вечером. — Она обеими руками сжала его руку. — Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за это.

— Люби меня — больше мне ничего не нужно.

Бет удивленно вскинула голову.

— Ты говоришь так, будто это что-то такое, о чем я должна себе напоминать. Я люблю тебя.

Она никогда не говорила этого прежде. И долгожданные слова взволновали Декера и наполнили его теплом. Прищурив глаза, которые вдруг защипало от нахлынувших чувств, он рассматривал Бет и находил не так уж много сходства между той очаровательной и манящей женщиной, которую он знал в Санта-Фе, и теперешней Бет, бледной, растрепанной осунувшейся, с запавшими глазами, которая сидела перед ним. Ради этой женщины он переносил страдания. Рисковал жизнью. Несколько раз. Был готов пойти куда угодно и сделать что угодно, чтобы спасти ее.

У него сдавило горло.

— Ты прекрасна.

На ее щеках выступил давно покинувший их румянец.

— Я не смог бы дальше жить без тебя, — сказал Декер.

Бет резко и громко выдохнула. Она уставилась на Декера так, словно никогда прежде не видела его, а потом порывисто обняла его. Объятие оказалось для обоих болезненным из-за их многочисленных ран, но они, не обращая внимания на боль, крепко и страстно приникли друг к другу.

— Я тебя не заслуживаю.

Бет повторила те же слова, которые произнесла раньше, когда Декер помогал ей выбраться на пожарную лестницу в квартире доктора. «Что они могли означать?» — спросил себя Декер. Либо просто попытку выразить таким образом силу своей привязанности, либо она буквально признавалась в том, что ощущала, и хотела этим сказать, что не заслуживает такого отношения, поскольку использовала его и теперь чувствует себя виноватой?

— Что случилось? — спросила Бет.

— Ничего.

— Но...

— Нам нужно выяснить множество важных мелочей, — поспешно заговорил Декер. — Ваш человек из Министерства юстиции спрашивал о МакКиттрике?

— Вообще-то да. — Бет, похоже, растерялась от внезапной перемены темы, от того, как миг нежности с молниеносной быстротой сменился прозой жизни. — Я сказала ему, что по моему твердому убеждению именно МакКиттрик был тем человеком, который выдал Джордано мое убежище в Санта-Фе. Я сказала, что давно уже начала подозревать МакКиттрика и, когда мы попали в Нью-Йорк, я сбежала от него. И еще сказала, что не имею никакого понятия, где он может быть.

— Вот и продолжай в том же духе, — одобрил ее Декер. — Когда пожар потушат и найдут тело МакКиттрика, властям будет ой как нелегко опознать его. Поскольку они не знают, чью зубную карту нужно будет искать, не исключено, что они вообще не смогут идентифицировать труп. Его исчезновение останется тайной. Будет похоже на то, что он сбежал, чтобы не попасть в тюрьму. Главное, тебе нельзя колебаться. Ни слова не изменяй в своей истории: тебе абсолютно ничего не известно о нем, и ты не знаешь, делся ли он куда-нибудь или с ним что-то случилось.

— Мне все равно придется объяснить, где я была начиная с субботы, когда я покинула Санта-Фе, — сказала Бет.

— Я сделаю один звонок. Здесь, на Манхэттене, живет мой бывший сослуживец, который мне кое-чем обязан. Если Министерство юстиции потребует от тебя алиби, он тебе его предоставит. Они захотят узнать, какие у тебя с ним отношения. Скажешь им, что я в Санта-Фе как-то упомянул о нем как о своем старом друге и хотел, чтобы ты встретилась с ним и передала от меня привет, когда окажешься Нью-Йорке. И поэтому вполне естественно, что, сбежав от МакКиттрика, ты отправилась именно к нему.

— Но остается еще одна проблема... Ты.

— Не понимаю.

— Нам с Эсперансой можно не тревожиться насчет наших отпечатков. Олдсмобиль сгорел, квартира врача в Манхэттене сгорела, номер мотеля в Клостере взорван. А как быть с твоими отпечатками пальцев? Пока ты спал, мы включили телевизор — рассчитывали узнать, как власти отреагировали на ночные события. Расследованием гибели Джордано занялось ФБР. По телевизору сказали, что они нашли отпечатки пальцев на орудии убийства, оставленном в доме Ника Джордано — каминной кочерге. — Казалось, что Бет больше всего потрясена тем, что орудием убийства послужил такой безобидный предмет.

— И?

— Власти считают, что это мафиозное убийство, совершенное одной из конкурирующих банд. Но когда они идентифицируют твои отпечатки...

— То установят, что они принадлежат человеку, умершему пятнадцать лет назад.

Бет уставилась на него широко раскрытыми глазами.

— Где ты хотела бы жить? — спросил Декер.

— Жить? — Похоже, что новая неожиданная смена темы окончательно сбила Бет с толку. — Конечно, дома, в Санта-Фе.

— Со мной?

— Да.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — сказал Декер.

— Но мафия меня больше не ищет.

— Зато ищет Рената. — Декер сделал паузу, чтобы наступившая тишина дополнительно подчеркнула его слова. — Пока я жив, Рената может попытаться использовать тебя, чтобы добраться до меня. Ты постоянно будешь подвергаться опасности.

Бет сделалась еще бледнее, чем была десять минут назад.

— Ничего по большому счету не изменилось, — продолжал Декер. — И поэтому я спрошу тебя еще раз: где бы ты хотела жить?

В глазах Бет, казалось, что-то умерло.

— Если мы расстанемся, — безжалостно добавил Декер.

— Расстанемся? — Бет взглянула на него с искренним беспомощным изумлением.

— Но, ради всего святого, зачем...

— Если мы, когда вернемся в Санта-Фе, устроим нормальную публичную ссору в подходящее время в каком-нибудь достаточно людном месте, скажем, в «Эскалера» или каком-нибудь другом посещаемом ресторане, если разойдется слух, что мы с тобой разошлись, то Рената может решить, что не стоит предпринимать каких-нибудь действий против тебя, потому что, уничтожив человека, который меня больше не интересует, она не причинит мне особых страданий.

Замешательство Бет усилилось.

— Больше того, — продолжал Декер; он стремился узнать правду, но при этом оставлял Бет лазейку, — чем больше я думаю об этом, тем больше я утверждаюсь в мысли, что Рената оставит тебя в покое, если мы расстанемся.

— Но... — Голос Бет сорвался. Она хотела сказать еще что-то, но не смогла издать ни звука.

— Только все должно быть убедительно, — продолжал Декер. — Я могу обвинить тебя, допустим, в том, что ты еще до начала наших отношений знала, кто я такой. Могу устроить сцену насчет того, что ты только делала вид, что любишь меня, а на самом деле тебе всего лишь был нужен телохранитель, который жил бы по соседству, а иногда и в твоем доме. В твоей постели.

Бет беззвучно заплакала.

— Я могу растрепать всему городу, что был дураком, что попусту рисковал своей жизнью. Если Рената будет продолжать слежку за мной, то узнает о нашей ссоре. В это она поверит. Особенно если я уеду из Санта-Фе, а ты останешься.

Бет расплакалась навзрыд.

— Кто убил твоего мужа? — резко спросил Декер.

Бет ничего ответила.

— Я думаю, что мы могли бы, так сказать, выпустить в свет теорию, — сказал Декер, — о том, что кто-то из его «организации», возможно, один из охранников, застрелил его, похитил деньги и возложил ответственность за это на тебя. А возможна и другая теория: что Фрэнк, сын Ника Джордано, так ревновал к тому вниманию, которое его отец уделял твоему мужу, что решил раз и навсегда устранить его с пути и опять же возложить ответственность на тебя. — Декер немного выждал. — Ну, и какая теория тебя больше устраивает?

Бет вытерла в глаза тыльной стороной ладони.

— Никакая.

— В таком случае...

— Это сделала я, — сказала Бет.

Декер выпрямился.

— Я застрелила моего мужа. Сколько можно было позволять этому сукину сыну колошматить меня?

— Ты взяла деньги?

— Да.

— Именно на них ты и купила себе дом в Санта-Фе?

— Да. Деньги лежат на цифровом банковском счете на Багамах. Министерство юстиции не смогло наложить на них лапу и поэтому позволило мне тратить их на себя. Тем более что им были нужны мои показания.

— Ты еще до встречи со мной знала, кем я был раньше?

— Да.

— Значит, ты действительно использовала меня?

— Примерно сорок восемь часов. Я не могла предположить, что меня с такой силой потянет к тебе. Я и думать не могла, что влюблюсь в тебя.

Из одной из глубоких, только-только начавших подживать ран на лице Декера продолжала сочиться кровь.

— Как мне хотелось бы поверить тебе.

— Мне всегда хотелось жить на юге Франции, — неожиданно заявила Бет.

Теперь уже Декера застала врасплох перемена темы.

— Извини?

— Не на Ривьере. В глубине страны, — сказала Бет. — Юго-западная Франция. Пиренеи. Я когда-то прочитала статью о них в туристическом журнале. Фотографии долин. Пастбища, и леса, и речки, срывающиеся прямо со скал... В общем, невероятная красота. Я думаю, что могла бы писать там хорошие пейзажи... Если ты будешь со мной.

— Даже невзирая на то, что твоя жизнь будет подвергаться опасности, что Рената может попытаться использовать тебя, чтобы насолить мне?

— Да.

— И готова весь остаток жизни то и дело оглядываться и смотреть, что делается у тебя за спиной?

— Без тебя, — Бет прикоснулась кончиком пальца к струйке крови, сочившейся из глубокой раны на его лице, — мне будет незачем смотреть вперед.

— В таком случае, — сказал Декер, — мы возвращаемся в Санта-Фе.

3

— Вы уверены, что это хорошая идея? — спросил Эсперанса.

— Нет. Но она все же представляется мне более здравой, чем любая альтернатива, — ответил Декер. Они находились в тесноватом переполненном помещении нью-йоркского международного аэропорта. Декер только что возвратился из кассы «Юнайтед Эрлайнз» в угол неподалеку от туалетов и табло информации о прилете и вылете самолетов. Здесь его ждали Бет и Эсперанса. Он отдал им билеты.

— Я взял билеты на рейс в восемь тридцать. В Денвере мы пересядем и прилетим в Альбукерке в двенадцать сорок восемь.

— У нас места не рядом, — заметила Бет.

— Два рядом. А одному из нас придется сесть ближе к хвосту.

— Я сяду туда, — сказал Эсперанса. — Заодно и проверю, не будет ли кто-нибудь из пассажиров проявлять к вам нездоровый интерес.

— Боюсь, что на меня с моими костылями пялятся все, — посетовала Бет.

— А моя ободранная физиономия определенно привлекла внимание кассирши. — Декер оглянулся, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивает. — Но я не думаю, что Рената могла вычислить, каким аэропортом мы воспользуемся. Я не боюсь, что она сейчас окажется рядом с нами. Вот когда мы вернемся в Санта-Фе, тогда настанет время для волнений.

— Ты уверен, что она будет ждать нас там? — спросила Бет.

— А что ей еще остается делать? Она должна откуда-то начать искать нас, и Санта-Фе для нее самый лучший вариант. Она знает, что если я решу не возвращаться, то мне придется продать дом и перевести банковский счет. Ей нужно будет находиться где-то рядом, чтобы оставался шанс уговорить риелтора или менеджера банка сказать, куда были отправлены деньги.

Бет хмуро взглянула на пассажиров, спешивших мимо, как будто боялась, что из их потока внезапно вынырнет Рената.

— Но ведь эта информация конфиденциальна. Она же не сможет просто так прийти в риелторское агентство или в банк и рассчитывать, что кто-то скажет ей твой новый адрес.

— Я думаю, что ей нетрудно будет уговорить кого угодно, хоть риелтора, хоть менеджера банка, если кто-то из них придет домой после работы и ему в затылок внезапно ткнут дулом пистолета, — возразил Декер. — Рената профессиональная террористка с большим опытом. И теперь та ненависть, которую она питает ко мне за то, что я убил ее братьев, получила сильное подкрепление в виде принадлежавшего ей какое-то время миллиона долларов, которые лежат вот в этой сумке. Она сделает все возможное и невозможное, чтобы расквитаться со мной. На ее месте я устроил бы засаду в Санта-Фе и сидел бы там, пока не станет ясно, куда отправляться на охоту.

Эсперанса поглядел на часы.

— Пора идти на посадку.

Недовольные тем, что им пришлось показаться на людях, они покинули свое убежище и стали протискиваться через толпу. Мужчины охраняли ковылявшую на костылях Бет с флангов, чтобы ее никто не толкнул. Впрочем, она никому не показалась бы беспомощной.

Хотя у нее не было возможности попрактиковаться в использовании костылей, благодаря хорошей физической подготовке она передвигалась достаточно уверенно.

Декер почувствовал, как на него снова, в который уже раз, накатила волна восхищения этой женщиной. Она выглядела целеустремленной и, невзирая на боль, была готова сделать все, что могло бы от нее потребоваться.

"А как насчет тебя? — спросил себя Декер. — Ты же прошел без малого через ад. Ты на самом деле готов?"

К чему угодно.

Но он был не совсем честен с собой. Теперь, когда все необходимые на данный момент дела были сделаны, больше ничто не отвлекало его от собственных чувств. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Бет находится рядом с ним. Если он удалялся от нее, то испытывал душераздирающее ощущение неполноты. Даже то короткое время, которое пришлось затратить на покупку билетов на самолет, далось ему очень нелегко.

«Готов ко всему? — повторил он про себя, приближаясь вместе с Бет и Эсперансой к очереди у пункта посадочного контроля. — Нет, не ко всему. Я не готов к тому, что Бет может снова пострадать. Я не готов узнать, что она все же лгала мне о своих чувствах. Я не готов выяснить, что был дураком».

На подходе к стойке он немного отстал, пропустив Эсперансу и Бет вперед на несколько человек. Существовала опасность, что при просвечивании рентгеном в его сумке обнаружат десять тысяч стодолларовых банкнот. В таком случае Декера попросили бы открыть сумку, и перед ним встала бы нелегкая задача убедительно объяснить сотрудникам службы безопасности, где он взял миллион долларов наличными. Охранники прежде всего заподозрили бы, что деньги как-то связаны с наркотиками, и он не хотел, чтобы Бет или Эсперансу припутали к процедуре, которая непременно последует за этим. Монитор показывал контуры металлических и неметаллических предметов, поэтому, чтобы сделать содержимое своего багажа не таким наглядным, Декер снял резинки с пачек, растрепал деньги и вложил в пластиковую сумку вместе с грязной рубашкой, блокнотом, авторучкой, туалетным набором, колодой карт и книгой в мягкой обложке. Если повезет, то контролер около монитора рентгеновского аппарата не станет всматриваться в очертания набитого в сумку хлама; ему вполне должно хватить и того, что у пассажира нет оружия.

Женщина, стоявшая перед Декером, положила свою сумочку на ленту транспортера и спокойно прошла через арку металлодетектора. Чувствуя усиливающееся сердцебиение. Декер шагнул вперед и поставил свою сумку на транспортер. Контролер как-то странно взглянул на него. Словно не замечая проявленного к нему неприкрытого интереса, Декер положил свои массивные водонепроницаемые часы и ключи от автомобиля в корзинку, которую взяла у него женщина, стоявшая около детектора. Декер не опасался, что прибор обнаружит у него какое-нибудь оружие — они с Эсперансой позаботились о том, чтобы заблаговременно разобрать пистолеты и выбросить их детали в несколько водосточных решеток, и лишь после этого отправились в аэропорт. Тем не менее он не хотел рисковать, оставляя у себя хотя бы самые невинные металлические предметы — детектор обязательно поднял бы писк и привлек к нему совершенно излишнее внимание.

— Что случилось с вашим лицом? — спросила охранница.

— Автомобильная авария. — Декер шагнул через детектор, не издавший ни звука.

— Наверно, здорово больно? — оживилась женщина.

— Могло бы быть и хуже. — Декер взял часы и ключи. — Тот рьяный парень, который проехал на красный свет и налетел на нас, отправился прямо в морг.

— Действительно повезло. Вы уж поосторожнее.

— Поверьте, я стараюсь. — Декер шагнул к ленте транспортера, по которой выезжали вещи, прошедшие досмотр в рентгеновских лучах. И тут его сердце словно сжала незримая рука — лента не двигалась. Контролер, стоявший перед монитором, остановил ленту и с суровым видом глядел на экран, на котором красовалось изображение внутренностей сумки Декера.

Стив стоял и ждал с невозмутимым видом — пассажир, который собрался уже взять свою ручную кладь, но старается снисходительно относиться ко всяким заскокам службы контроля, которые, впрочем, не могут причинить ему даже беспокойства, лишь задержать на минуту-другую.

Контролер нахмурился и пристальнее взглянул на монитор.

Декер почувствовал, как в висках у него с силой запульсировала кровь.

Пожав плечами, охранник нажал кнопку, и транспортер снова заработал. Сумка выехала из-за щита монитора.

— Знаете, мне прямо жалко на вас смотреть, — сказал контролер.

— А я вот чувствую себя даже хуже, чем выгляжу. — Декер повесил на плечо сумку с миллионом долларов и побрел вслед за другими пассажирами в зал, где был выход на летное поле.

По дороге он остановился у телефона-автомата, набрал справочную, спросил номер аэропорта и тут же набрал его.

— Службу безопасности аэропорта, пожалуйста.

Пауза. Затем щелчок.

— Служба безопасности, — произнес приятный мужской голос.

— У вас на стоянке находится «Понтиак» этого года выпуска, темно-синий. — Декер продиктовал номер. — Вы записали?

— Да. Но...

— У него в багажнике взрывчатка.

— Что?

— Не снаряженная детонаторами. Автомобиль безопасен, но вам все же лучше соблюдать осторожность.

— Кто...

— Машина не представляет опасности для аэропорта. Но так уж получилось, что она попала ко мне, набитая си-четыре, и я не смог придумать более безопасного способа обезвредить ее.

— Но...

— Желаю успехов. — Декер повесил трубку. Прежде чем оставить «Понтиак» на стоянке, он протер намыленной тряпкой все поверхности, на которых они могли оставить отпечатки пальцев. При иных обстоятельствах он бросил бы машину где-нибудь там, где ее могли подобрать малолетние хулиганы, но с машиной, груженной взрывчаткой, решил этого не делать. К тому времени, когда служба безопасности доберется до «Понтиака» и взрывчатки, они уже вылетят в Денвер.

Он быстро прошел в зал, где его с нетерпением ждали спутники.

— Тебя так долго не было. Я уже начала волноваться, — сказала Бет.

Декер уловил взгляд, который она бросила на сумку. Интересно, из-за чего она тревожилась — из-за него или из-за его багажа?

— Мне тоже сделалось не по себе.

— Объявили посадку, — сообщил Эсперанса. — Мой ряд уже вызывали. Так что лучше я пойду.

Декер кивнул. За последние несколько дней он почти не расставался с детективом и привык постоянно находиться в его обществе.

— Увидимся в Денвере.

— Ага.

Эсперанса пристроился к цепочке пассажиров, направлявшихся на посадку, а Бет взволнованно улыбнулась Декеру.

— Мы с тобой еще никогда не путешествовали вместе. Похоже, что у нас начинается освоение новых впечатлений.

— Хотелось бы, чтобы они были лучше тех, которые мы освоили, начиная с ночи с пятницы на субботу. — Декер рассчитывал, что его слова прозвучат как шутка.

— Что бы ни случилось, все будет лучше.

— Будем надеяться.

«А что, если дела пойдут еще хуже?» — спросил он себя.

Бет взглянула на стойку регистрации.

— Объявили наши места.

— Пойдем. В самолете ты сможешь отдохнуть от костылей.

«А правильно ли я поступаю, возвращаясь в Санта-Фе? — продолжал размышлять он. — Разве у меня есть полная уверенность, что мой план сработает?»

У стойки регистрации агент «Юнайтед» взял билет Бет.

— Вам понадобится помощь, чтобы подняться в самолет?

— Мой друг поможет мне. — Бет нежно взглянула на Декера.

— Мы прекрасно справимся, — подтвердил Декер, отдал свой посадочный талон и прошел вслед за Бет в тесноту посадочного коридора. Еще не слишком поздно изменить план, напомнил он себе.

Но его уже подхватила неудержимо стремившаяся вперед цепочка пассажиров. Через две минуты они сидели на своих местах в средней части самолета. Стюардесса взяла у Бет костыли и убрала их в гардеробный отсек самолета. Декер и Бет пристегнулись ремнями. Миллион долларов валялся у Декера под ногами.

"Я все еще могу поступить по-другому, — думал он. — Может быть, Бет была права. Может быть, нам стоит отправиться не в Санта-Фе, а на юг Франции".

Но он никак не мог отвлечься от того разговора, который состоялся у них с Бет в мотеле. Он тогда спросил Бет, хочет ли она остаться с ним, зная, что при этом жизнь будет подвергаться опасности, что Рената постарается использовать ее, чтобы добраться до него. И, если Бет останется с Декером, ей постоянно придется смотреть, что делается у нее за спиной. Бет ответила на это: "Без тебя мне будет незачем смотреть вперед".

"Нужно узнать, действительно ли она сказала именно то, что думала, — решил Декер. — Я хочу разобраться с этим сейчас".

«Боинг-737» отделился от терминала и неспешно покатил к взлетной полосе. Бет крепко взяла его за руку.

— Я соскучилась по тебе, — прошептала она.

Декер мягко ответил на ее пожатие.

— А ты даже не можешь себе представить, как я соскучился по тебе.

— Ты ошибаешься, — сказала Бет. За овальными окнами фюзеляжа нарастал свистящий шум двигателей. — Я знаю, что ты сделал за эти несколько дней, и теперь очень даже хорошо понимаю, как ты ко мне относишься.

Бет прижалась к нему плечом. «Боинг-737», набирая скорость, помчался по полосе, оторвался и ушел в небо.

4

К тому времени, когда реактивный лайнер набрал высоту в 32 000 футов, Декер с изумлением обнаружил, что ему трудно поддерживать легкую беседу с Бет. Такое случилось впервые за все время их знакомства. Их болтовня казалась совершенно пустой рядом с теми жизненно важными вопросами, которые он хотел обсудить с нею, но не мог, опасаясь того, что другие пассажиры их подслушают. Поэтому обрадовался, когда стюардесса принесла завтрак — омлет с грибами и сыром, который он съел, стараясь сдерживать жадность. Конечно, он и впрямь изрядно проголодался, и еда помогла ему приглушить аппетит. Но едва ли не больше ему требовался предлог для прекращения разговора. После еды он отказался от кофе и закрыл глаза, не забыв извиниться перед Бет за то, что усталость мешает ему поддерживать беседу.

— Но ты вовсе не должен развлекать меня, — сказала Бет. — Конечно же, ты заслужил отдых. Вздремни немного. А я, пожалуй, сделаю то же самое.

Она, последовав его примеру, откинула спинку кресла и опустила голову ему на плечо.

Декер скрестил руки и закрыл глаза. Но сон пришел не сразу. Взбудораженные чувства никак не хотели успокаиваться. Огромное напряжение последних дней никак не желало отпускать его. Организм был физически измотан, но нервы все еще пребывали в состоянии предельного возбуждения. Это походило на состояние ломки, только не после наркотиков, а после постоянного выделения адреналина. Испытываемые им ощущения походили на те, что когда-то были после завершения им своих миссий солдата и агента. Операции могли затягивать, как и наркотики. В юности он стремился к этому. Напряженнейшие переживания, которые он испытывал во время секретных операций, заставляли обычную жизнь казаться невозможно пресной, вызывали стремление идти на новые и новые задания, преодолевать страх, чтобы вновь и вновь испытывать эйфорию от того, что возвращаешься живым. Однако в конечном счете он осознал самоубийственность этой зависимости. И, обосновавшись в Санта-Фе, был убежден, что ему ничего не нужно, кроме мира.

А сейчас он был озадачен своим стремлением продолжить конфликт с Ренатой. С одной стороны, не было никакого смысла продлевать опасное положение, ожидая ее нападения. Если бы он мог контролировать события, то охота, которую вела на него Рената, превратилась бы во взаимную охоту — он сам пошел бы по ее следам. Чем скорее он столкнется с ней лицом к лицу, тем будет лучше. Но, с другой стороны, его тревожил собственный азарт; он опасался, что возвращается в свое прежнее качество, от которого так хотел избавиться.

5

— Мы возвращаемся в Нью-Мексико как угодно, но только не тайком, — заметил Эсперанса. — Откуда нам знать, что Рената не торчит в зале ожидания, рассматривая всех пассажиров, прилетающих с востока? — Детектив остановился около Декера и Бет, которые оставались на своих местах, ожидая, пока стальные пассажиры выйдут. Самолет стоял на летном поле аэропорта Альбукерке. Рядом с ними никого не было, и они могли говорить, не опасаясь, что кто-то их подслушает.

— Нет, этого она делать не будет, — ответил Декер. — В таком маленьком аэропорту, как этот, человек, который встречает все прибывающие рейсы один за другим, обязательно привлечет внимание охраны.

— Но вовсе не следует, что Рената будет заниматься этим в одиночку. Она может нанять кого-нибудь, кто занимался бы этим попеременно с нею, — не отступал Эсперанса.

— В этом я с вами согласен. Скорее всего, она уже успела обзавестись помощниками. Когда Рената использовала МакКиттрика, — Декер искоса взглянул на Бет, в который раз спрашивая себя, использовала ли она его примерно так же, как Рената МакКиттрика, — она должна была держаться на расстоянии от своих друзей, чтобы МакКиттрик не начал ревновать. Но как только МакКиттрик был снят с доски, она, несомненно, ввела в игру остальную часть своей террористической группы из Рима. — Декер вынул сумку из-под кресла. — Миллион долларов стоит того, чтобы приложить некоторые усилия. О, они, конечно, здесь и дежурят посменно, но не ведут наблюдения за прибывающими рейсами.

— В таком случае чем они занимаются?

Их прервала стюардесса, которая принесла Бет костыли.

Бет поблагодарила женщину, и все трое медленно двинулись по проходу между креслами.

— Я объясню, когда мы останемся одни. — Декер повернулся к Бет. — Нужно осмотреть твои швы. Как только сойдем с самолета — покажем тебя доктору. — Впрочем, он тут же помотал головой. — Нет, я не прав. Первое, что нам нужно будет сделать, это взять напрокат автомобиль.

— Напрокат? — удивился Эсперанса. — Но вы оставили свой джип «Чероки» на стоянке аэропорта.

— Где он вполне может постоять еще немного, — отозвался Декер. Он дал возможность остальным пассажирам отойти подальше вперед и лишь потом продолжил свою мысль: — Ваш значок и пистолет заперты в моем автомобиле. Вы сможете обойтись без их еще денек?

— Чем скорее я их получу, тем лучше. Но почему бы нам не воспользоваться вашим автомобилем? — Детективу потребовалось не больше секунды, чтобы найти ответ на собственный вопрос. — Рената знает ваш джип. Вы думаете, что она могла подложить туда мину?

— Чтобы взорвать нас вместе с миллионом долларов, лежащим в этой сумке? Я так не думаю. Она, конечно, хочет отомстить, но не намерена при этом нести потери. Не знаю, на какие расходы она готова пойти ради мести, но только не на такие. В моем автомобиле не будет ничего опасного... кроме радиомаяка, который она, конечно же, где-нибудь прилепила.

6

Когда серый «Бьюик Скайларк», арендованный Декером, выехал со стоянки прокатной фирмы «Авис», яркое полуденное солнце стояло в зените. Над головой раскинулось чистое голубое небо. Он проехал по плавно поворачивающей дороге мимо четырехэтажного гаража и окинул долгим взглядом два больших металлических силуэта скаковых лошадей на лужайке перед аэропортом, вспомнив те предчувствия, которые испытал, впервые увидев эти скульптуры более года назад, когда он только начинал паломничество в Санта-Фе.

Теперь, после самой долгой своей отлучки из Санта-Фе, он возвращался назад, и его эмоции были гораздо сложнее, чем тогда.

Он ввел машину в следующий изгиб шоссе, выехал на широкий, снабженный разделительной полосой, поросшей травой, проезд, ведущий от аэропорта, и указал на «Бест-вестерн отель», четырнадцатиэтажное здание из стекла и бетона, расположенное справа от дороги на фоне гор Сандиа:

— В одном из номеров этой гостиницы Рената или кто-нибудь из ее друзей следит за пеленгатором радиомаяка и ждет, когда стрелка сдвинется с места и сообщит им, что мой автомобиль выехал из гаража. Этот «кто-нибудь» сразу же спустится к автомобилю, который стоит так, чтобы ничего не мешало ему быстро выехать со стоянки. Моей машине сядут на хвост, как только она поравняется с отелем. Человек в автомобиле должен иметь сотовый телефон и передать сигнал остальной части группы. Кто-то из них наверняка уже обосновался в Санта-Фе. Человек, ведущий слежку, конечно же, не может не знать, что разговоры по сотовым телефонам легко могут подслушать не те, кому нужно, и поэтому они будут переговариваться кодом через условленные интервалы, пока я не доберусь до Санта-Фе. Как только я там окажусь, они сразу бросятся перехватывать меня, куда бы я ни направился. Они, конечно же, не станут ждать. Ведь не исключено, что, если у меня будет в запасе какое-то время, я смогу восстановить обороноспособность. Наилучшей тактикой для них будет немедленный захват. Если деньги окажутся у меня с собой, то им даже не придется пытать меня, чтобы узнать, куда я спрятал миллион. Но пытать меня они все равно будут. Просто для удовольствия. Скорее всего, Рената станет заниматься этим собственноручно. Не знаю, с чего она решит начать — с яиц или горла. Вероятно, все-таки с яиц, потому что если она что-нибудь сделает с моим горлом — этого ей, конечно же, хочется больше всего, ведь она не может не хотеть расквитаться со мной за то, что я сделал с нею самой, — то она не сможет наслаждаться моими воплями.

Бет сидела сзади, вытянув раненую ногу на сиденье. Эсперанса расположился впереди. Оба смотрели на Декера так, будто им казалось, что перенесенное напряжение слишком обострило его отношение к действительности.

— В твоем изложении это представляется слишком уж ярко, — сказала Бет.

— А почему вы настолько уверены, что наблюдатель с пеленгатором расположился в «Бест-вестерн»? — спросил Эсперанса.

— Потому что именно так поступил бы я, — ответил Декер.

— А почему не в «Эрпорт-инн», или в «Виледж-инн», или в одном из мотелей дальше по дороге?

— Они все слишком маленькие. Там трудно не привлечь к себе внимание. Наблюдатель наверняка стремится остаться незамеченным.

— Если вы так уверены в этом, я могу попросить полицию Альбукерке устроить в «Бест-вестерн» проверку.

— Без ордера на обыск? К тому же полиции не удастся сделать это по-настоящему неожиданно. У пеленгаторщика наверняка выставлен пост в вестибюле или снаружи или и там и там — специально на случай появления полиции. Рената и ее друзья успеют исчезнуть. А я потеряю наилучший шанс опередить их.

— Ты тревожишь меня, — сказала Бет.

— Чем же? — Декер свернул с дороги, ведущей в аэропорт, и поехал по Гибсон-авеню, направляясь к развязке на автомагистрали № 25.

— Ты стал другим. Ты говоришь так, будто рад этой опасности, будто ты наслаждаешься ею.

— Возможно, я возвращаюсь.

— Что?

— Чтобы мы с тобой могли пережить это, я должен возвратиться в свое прежнее состояние. У меня нет другого выбора. Я должен стать тем, кем был всю предыдущую жизнь — до того как приехал в Санта-Фе. Именно поэтому МакКиттрик и выбрал меня в качестве твоего ближайшего соседа, не так ли? — спросил Декер. — Именно поэтому ты оказалась рядом со мной. Потому что я раньше был не таким, каким ты меня знала.

7

Когда арендованный «Бьюик» взлетел на перевал Ла-Бахада и впереди внезапно открылся Санта-Фе с громадами хребта Сангре-де-Кристо, Декер не почувствовал никого всплеска волнения, никакой радости от того, что вернулся. Совсем напротив — он ощутил неожиданную пустоту. Очень уж много всего приключилось с ним с тех пор, как он отсюда уехал. Выстроенные в стиле древних испанских пуэбло приземистые, с плоскими крышами и стенами цвета пересохшей глины дома Санта-Фе выглядели столь же экзотично, как всегда. Саманные здания со скругленными углами, казалось, излучали тепло, сентябрьский день был удивительно мягким, воздух — чистым и кристально прозрачным, даже без намека на смог, все было видно на сотни миль. Земля танцующего солнца.

Но Декер чувствовал себя чужим всему этому. В нем не возникло чувство возвращения домой. Он просто вновь посетил место, где он — так уж получилось, — некоторое время прожил. Это отчуждение было очень похоже на то чувство, которое он испытывал, когда работал на Управление и возвращался после выполнения задания в квартиру в Виргинии. Это была та самая отчужденность, которую он так много раз чувствовал в своей прежней жизни — в Лондоне и Париже, в Афинах и Брюсселе, в Берлине и Каире и в последний раз в Риме, — потому что во всех своих миссиях, куда бы ему ни приходилось попадать, он не осмеливался впускать к себе в душу то, что его окружало, чтобы такое сближение не нарушило его защитные инстинкты.

Если он собирался выжить, то не мог позволить себе ни малейшего отвлечения. Если смотреть с этой точки зрения, то можно было считать, что он вернулся домой.

8

— Очень хороший шов, — похвалил сутулый рыжеволосый врач.

— Вы даже не представляете, насколько я рад это слышать, — сказал Декер. Врач был его бывшим клиентом, с которым он иногда встречался на светских событиях. — Большое спасибо, что приняли нас без договоренности.

Доктор пожал плечами.

— Зато двое записавшихся пациентов сегодня не явились. — Он продолжал рассматривать рану на бедре Бет. — Только вот не нравится мне эта краснота вокруг шва. Как вы получили рану?

— В автомобильной аварии, — сказал Декер, прежде чем Бет успела открыть рот.

— Вы были вместе с нею? Это там вы поранили лицо?

— Так паршиво закончились наши каникулы.

— По крайней мере вам швы не нужны. — Врач снова сосредоточился на бедре Бет. — Судя по красноте, в рану попала инфекция. Вам делали противостолбнячную инъекцию?

— Я была настолько потрясена, что не запомнила.

— Кто знает? Не слишком опытный врач мог об этом и не вспомнить, — с горечью произнес Декер.

— В таком случае, сделаем это обязательно. — После укола врач заново перевязал рану. — Я выпишу рецепт на антибиотики. Вам нужно обезболивающее?

— Да, пожалуйста.

— Вот, прошу вас. Это вам поможет. — Врач закончил писать и вручил Бет два листочка. — Вам можно мыться, но не рекомендую принимать ванну. Если ткани слишком размякнут, шов может порваться. Позвоните мне через три дня. Я хочу удостовериться, что инфекция не развивается.

— Благодарю вас. — Содрогаясь от боли, Бет спустилась со стола, натянула просторные слаксы и застегнула их. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, они не стали говорить о пулевом ранении в плечо, которое Бет получила в ночь с пятницы на субботу. Эта рана не гноилась и даже не покраснела, но и в том случае, если бы в ней начало развиваться заражение, антибиотики, назначенные для раны в бедре, справились бы с этой опасностью.

— Рад был помочь. Стив, мне хотелось бы приобрести еще что-нибудь из арендуемой собственности. Нет ли у вас чего-нибудь подходящего на примете? Я свободен в субботу днем.

— В субботу я, скорее всего, буду занят. Но я займусь вашими делами при первой же возможности. — Декер открыл дверь кабинета, и Бет, опираясь на костыли вышла в приемную, где ее ждал Эсперанса. — Я задержусь еще на минуту, — сказал им Декер и, закрыв дверь, повернулся к врачу. — М-м-м... Джеф...

— Конечно. Вы хотите, чтобы я осмотрел травмы у вас на лице?

— Нет, я совсем не об этом.

— Тогда?..

— Боюсь, что это может показаться вам немного мелодраматичным, но мне хотелось бы знать, сможете ли вы сохранить наше обращение к вам в тайне.

— Но почему?..

— Это деликатный вопрос. Даже щекотливый. У моей подруги как раз сейчас идет бракоразводный процесс. Если муж узнает, что мы с ней встречаемся, он сможет устроить ей серьезные неприятности. Кто-нибудь может позвонить вам или даже прийти и назваться ее мужем, или частным сыщиком, или не знаю, кем еще и будет расспрашивать о том, какую помощь вы ей оказывали. Так вот, мне не хотелось бы, чтобы эти люди узнали, что мы с ней были у вас вместе.

— В моем офисе нет обыкновения раздавать подобную информацию, — несколько натянуто произнес Джеф.

— Я и не думал, что такое может быть. Просто муж моей подруги умеет говорить очень убедительно. — Декер поднял с пола сумку с миллионом.

— От меня он, конечно, не получит никакой информации.

— Спасибо, Джеф. Я очень вам признателен. — Выходя из кабинета, Стив почувствовал, что врач с неодобрением воспринял услышанную от него историю. Он остановился около стола регистратора. — Я расплачусь наличными.

— Имя пациента?

— Бренда Скотт.

Было очень маловероятно, что Рената станет проверять всех докторов, имевшихся в Санта-Фе, чтобы выяснить, не обращалась ли Бет за помощью, которая, как не могла не подозревать Рената, ей требовалась. Но тщательность всегда была отличительной чертой Декера. Он намеренно не повез Бет к своему личному врачу, или в отделение «Скорой помощи» больницы Сент-Винсент, или в один из кабинетов «Лавлейс хелс систем». Эти места были очевидными, и за ними Рената вполне могла организовать наблюдение, чтобы выяснить, вернулась ли Бет, и таким образом узнать о появлении в городе Декера. Предосторожности Декера можно было счесть чрезмерными, но теперь он полностью повиновался старым привычкам.

9

Трейлер, стоявший на заросшей чахлыми юкками посыпанной гравием площадке, казался странно непохожим на тот, который Декер видел несколько дней назад. Неверно, поправил сам себя Декер. Несколько ночей. Ты видел его глубокой ночью. Он и должен выглядеть по-другому. Остановив арендованный «Бьюик» около края подъездной дорожки, он поглядел на чахлые ноготки, росшие в крохотном палисаднике, прижавшемся к передней стене передвижного домика.

— Вы думаете, что для вас безопасно появляться здесь? — спросил Эсперанса. — Рената или кто-нибудь из ее друзей могут следить за моим жильем.

— Уверен, что нет, — сказал Декер. — В ту ночь у Ренаты не было возможности как следует присмотреться к вам.

Эсперанса тоже рассматривал свой трейлер, как будто в нем и впрямь что-то странно изменилось. «Почему он так волнуется? — подумал Декер. — Неужели действительно подозревает, что где-то поблизости может находиться Рената? Или потому, что?..» Декер не забыл, как Эсперанса пожаловался на свои семейные неурядицы. Возможно, Эсперанса опасался предстоящей встречи с женой.

— Вы пошли на огромный риск, отправившись со мною. Я перед вами в большом долгу. — Декер протянул детективу руку.

— Да. — Бет извернулась на сиденье, чтобы наклониться вперед.

— Вы спасли мне жизнь. Я никогда не смогу расплатиться с вами. Слова просто не в состоянии выразить мою благодарность.

Эсперанса все так же сидел, уставившись на трейлер.

— Это я должен благодарить.

Декер удивленно вскинул брови.

— Я что-то вас не понял.

— Вы тогда спросили меня, почему я захотел отправиться с вами. — Эсперанса повернулся на сиденье и посмотрел в глаза Декеру, сидевшему за рулем. — Я сказал вам, что мне нужно некоторое время побыть вдали от жены. И еще сказал, что очень люблю выручать людей из неприятностей.

— Я помню, — сказал Декер.

— Я сказал также, что никогда прежде не встречал такого человека, как вы. Что поездка вместе с вами будет чем-то вроде дополнительного образования.

— И это я тоже помню.

— Люди сами выбирают себе пути. — Эсперанса надолго умолк, словно никак не мог решиться продолжить свою мысль. — Я уже давно чувствовал себя так, словно мертв внутри.

Декер не нашелся, что ответить.

— Когда я мотался с бандами, то знал, что должно существовать что-то большее, чем непрерывные гонки все равно куда, лишь бы поскорей, чем заварухи по пустячному поводу и вовсе без повода, но никак не мог выяснить, что же это такое. Потом полицейский, о котором я вам говорил, помог мне изменить взгляд на вещи. Я пошел в полицию, чтобы походить на него, чтобы стать другим, чтобы сделать хоть немного добра. — Голос Эсперансы звучал глухо от переполнявших детектива чувств. — Но иногда независимо от того, сколько хорошего ты стремишься сделать, все то дерьмо, которое ты видишь в этом мире, наваливается на тебя и пытается утопить, особенно та бессмысленная и бесцельная боль, которую люди причиняют друг другу.

— Я все равно не...

— Я никак не думал, что меня снова что-то сможет до такой степени взволновать. Но пока я пытался тянуться следом за вами эти последние несколько дней... Да, что-то произошло... Я почувствовал себя живым. О, мне было чертовски страшно. Кое-что из того, что мы делали, было просто безумством, чистым самоубийством. Но в то же время...

— Было похоже на то, что мы делаем нечто нужное.

— Да. — Эсперанса усмехнулся. — Именно так. Может быть, я чем-то похож на вас. Может быть, я возрождаюсь. — Он снова окинул трейлер взглядом и, вроде бы успокоился. — Ну, наверно, пора. — Он открыл пассажирскую дверь и с силой топнул своими ковбойскими ботинками по гравию.

Провожая взглядом долговязого длинноволосого детектива, который не спеша шел к низенькому — из трех ступенек — крыльцу трейлера, Стив понял одну из причин, по которой трейлер показался ему изменившимся. Несколько ночей тому назад перед ним стояли мотоцикл и пикап. Теперь остался только мотоцикл.

Когда Эсперанса скрылся внутри, Декер повернулся к Бет.

— Вечер будет холодным. Нужно поселить тебя в гостиницу где-нибудь за городом.

Бет, которой это движение, несомненно, причинило боль, вскинулась в тревоге.

— Нет. Я хочу быть вместе с тобой.

— Почему?

Бет, заметно разволновавшаяся, ничего не ответила.

— Ты хочешь сказать, что не чувствуешь себя в безопасности, когда ты не со мной? — Декер покачал толовой. — Возможно, так тебе казалось, когда ты жила по соседству со мной, но сейчас тебе пора пересмотреть это отношение. Сейчас будет гораздо разумнее держаться от меня как можно дальше.

— Нет, нет! Я думаю вовсе не об этом, — порывисто возразила Бет.

— Так о чем же ты думаешь?

— Ты влип во всю эту историю только ради меня. Я не собираюсь оставить тебя выпутываться в одиночку.

— Предстоит стрельба.

— Я умею стрелять.

— Да, ты это уже говорила. — Декер не забыл о том, что Бет убила своего мужа и опустошила его сейф, он взглянул на брошенную в ногах переднего пассажирского сиденья сумку с миллионом долларов. Может быть, она хочет получить деньги? И все эти разговоры лишь повод для того, чтобы оставаться рядом с ним?

— Почему ты злишься на меня? — спросила Бет.

Декер не был готов к этому вопросу.

— Злюсь? Почему ты думаешь, что я?..

— Если бы ты сделался хоть еще чуточку холоднее ко мне, я превратилась бы в ледышку.

Декер посмотрел на трейлер Эсперансы. Посмотрел на собственные руки. Посмотрел на Бет.

— Тебе не следовало лгать мне.

— О том, что я вхожу в программу защиты свидетелей? Мне было строго-настрого приказано ничего не говорить тебе об этом.

— МакКиттрик приказал?

— Ну, вспомни, после того как меня ранили, после того, как я вышла из больницы, когда мы с тобой говорили у меня во дворе, я попыталась сказать тебе, сколько осмелилась. Я же умоляла тебя уехать и спрятаться вместе со мной. Но ты сам настоял, чтобы я ехала без тебя.

— Я полагал, что это будет самым безопасным для тебя в том случае, если явится еще одна команда, чтобы убить меня, — сказал Декер. — Если бы я знал, что ты связана с программой защиты свидетелей, я повел бы себя по-другому.

— По-другому? Но как же?

— В таком случае я уехал бы вместе с тобой, — ответил Декер. — Чтобы помочь защитить тебя. В таком случае я, столкнувшись с МакКиттриком, понял бы, что происходит, и спас бы и тебя, и меня от того кошмара, через который нам пришлось пройти.

— Значит, все это только моя ошибка? Ты это хочешь сказать?

— Я не стал бы использовать слово «ошибка». Я...

— А как быть со всем тем, что ты рассказывал мне о своей деятельности перед приездом в Санта-Фе, о том, как ты заработал свои пулевые шрамы? Ты не считаешь, что это тоже было ложью? Мне кажется, что это была непрерывная ложь с обеих сторон.

— Но не мог же я рассказывать всем и каждому, что работал на ЦРУ.

— Я не все и каждый, — сказала Бет. — Или ты не доверял мне?

— Ну, я...

— Или ты не любил меня настолько, чтобы доверять?

— Это был просто рефлекс, оставшийся от старых времен. Я никогда не испытывал к людям большого доверия. Доверие может запросто погубить. Но то, что ты сказала, относится к нам обоим. Очевидно, ты тоже не любила меня настолько, чтобы доверить мне правду о своем прошлом.

В голосе Бет звучала глубокая растерянность.

— Возможно, ты прав. Возможно, любви было недостаточно. — Она откинулась назад, обессиленная. — А чего я могла ожидать? Мы были знакомы два месяца. Из них мы были любовниками всего восемь дней, прежде чем... — Она передернула плечами, словно от холода. — Людские жизни не меняются за восемь дней.

— Еще как меняются. Моя изменилась за каких-то несколько минут, когда я решил переехать в Санта-Фе.

— Но она не изменилась.

— О чем ты говоришь?

— Это ты сам себе так сказал. Ты вернулся туда, откуда начал. Стал тем же человеком, которым был раньше. — По щекам Бет струились слезы. — Из-за меня.

Декер не мог больше сдерживаться. Ему хотелось перегнуться через спинку сиденья и взять Бет за руку, потом перегнуться еще сильнее и обнять.

Но прежде, чем он успел повиноваться импульсу, она сказала:

— Если ты хочешь прекратить наши отношения, то скажи прямо.

— Прекратить? — Теперь, когда разговор дошел до логического завершения, Декер оказался к этому не готов. — Я не уверен... Я не...

— Потому что я не стану так спокойно переносить твои обвинения в том, что использовала тебя в каких-то корыстных целях. Я лгала тебе о моем прошлом, потому что мне были даны строгие приказы держать все в тайне. И даже несмотря на это, мне хотелось рассказать тебе, но я боялась, что ты сбежишь от меня, если узнаешь правду.

— Я ни за что не сбежал бы.

— Это еще неизвестно. Но это все объяснения, какие ты можешь получить от меня. Примешь ты их или нет, это уже твое дело. Но ты можешь быть уверенным в одном: я не собираюсь отсиживаться ни в каком гостиничном номере, пока ты будешь воевать с Ренатой. Ты рисковал своей жизнью ради меня. Если я должна сделать то же самое, чтобы доказать свою искренность — что ж, я хочу это сделать.

Декер был буквально ошеломлен.

— Так что же будет дальше? — спросила Бет. — Ты можешь простить меня за то, что я лгала тебе? Я готова простить тебя. Ты хочешь начать все с начала?

— Если это возможно. — Эмоции раздирали Декера на части.

— Все возможно, если ты постараешься.

— Если мы постараемся. — Голос Декера сорвался. — Да.

И в этот же момент внимание Декера отвлек звук открываемой двери трейлера. Оттуда вышел Эсперанса. Худощавый детектив надел чистые джинсы, рубашку и стетсоновскую шляпу. На правом бедре у него висел полуавтоматический пистолет в кобуре. Но что-то в выражении его лица говорило о том, что за то недолгое время, которое прошло с тех пор, как он вошел в дом, изменился не только его внешний облик, но и внутреннее состояние.

Хрустя ботинками по гравию, Эсперанса подошел к «Бьюику».

— С вами все в порядке? — спросил Декер. — У вас такой...

— Ее нет.

— Вашей жены? Вы имеете в виду, что она на работе или...

— Ушла.

— Что?

— Она уехала. Трейлер пуст. Мебель, чайники и кастрюли. Ее одежда. Все вывезла, даже кактус, который я держал в кухне на столике. Оставила только мои джинсы и несколько рубашек.

— Иисус... — пробормотал Декер.

— Я немного задержался, потому что нужно было позвонить и узнать, куда она уехала. Она у своей сестры в Альбукерке.

— Мне очень жаль...

Казалось, что Эсперанса не слышит его.

— Она не хочет видеть меня. Она не хочет говорить со мной.

— Это из-за того, что вы не ушли из полиции?

— Она все время говорила, что я женат на моей работе. Конечно, у нас были проблемы, но она не должна была уезжать. Мы могли во всем разобраться.

Похоже, Эсперанса только сейчас как следует разглядел Декера и Бет. Он заглянул в окно задней дверцы и всмотрелся в выражение лица Бет.

— Такое впечатление, что я не единственный человек, которому нужно в чем-то разбираться.

— Мы тут устроили викторину, — сказала Бет, — на тему правды и предосторожностей.

— Что ж, Викторина — отличное имя. — Эсперанса сел в машину. — Давайте закончим с этим.

— С чем? — в полной растерянности спросил Декер.

— С проблемой Ренаты.

— Но это уже не ваша драка. Оставайтесь дома и попробуйте наладить отношения с женой.

— Я не бросаю друзей.

Друзья? Декера резануло острой болью, когда он вспомнил о той цене, которую Хэл и Бен заплатили за то, что были его друзьями. Он снова попробовал отговорить Эсперансу:

— Не забывайте, кем вы работаете. Ведь вас все знают. Это же форменное безумие. Если случится неприятность, мы не сможем скрыть здесь все, как нам это удалось в Нью-Йорке и Нью-Джерси. Пойдут слухи. Вы можете самое меньшее лишиться работы.

— А что, если я на самом деле как раз этого и хочу? Ну что, трогайте. Рената нас ждет.

10

Сигнал зуммера известил о том, что Декер вошел в магазин. Воздух здесь был насыщен неприятным сладковатым запахом оружейной смазки. Вдоль стен тянулись витрины с винтовками, ружьями и всяким охотничьим снаряжением.

Магазин назывался «Первопроходец». Это был самый первый магазин, который Декер посетил в Санта-Фе, когда приехал сюда пятнадцать месяцев назад. Слева, из-за прилавка с пистолетами, появился продавец и точно так же окинул Декера оценивающим взглядом. Продавец, кажется, был тем же самым — коренастый загорелый мужчина, одетый в такую же красную рубашку в крупную клетку, с таким же полуавтоматическим «кольтом» .45 калибра. Декер почувствовал, как вихрь времени подхватил его и попытался затянуть в прошлое.

— Слушаю вас, сэр.

Декер прошелся вдоль витрин.

— Мы с несколькими друзьями собираемся поохотиться. Поэтому мне нужно кое-что купить.

— Не знаю, что вы хотите, но у нас это или есть, или может быть заказано.

У Декера не было возможности ждать пять дней, положенных для обязательной проверки прошлого любого человека, который пожелал бы купить пистолет. А вот винтовку можно было приобрести без всякой волокиты. До того как Конгресс ввел ограничения на использование штурмового оружия, Декер мог просто купить несколько «АР-15» — этот гражданский вариант «М-16», стоящих на вооружении армии США, до запрета можно было увидеть едва ли не в любом оружейном магазине. Теперь его задача сделалась немного сложнее.

— Карабин «ремингтон» под патроны .270 дюйма.

— Пожалуйста.

— Помповый «Винчестер» калибра .30-30. Знаете, короткоствольный — двадцать четыре дюйма.

— Никаких проблем.

— Пара двуствольных охотничьих ружей десятого калибра.

— К сожалению, не смогу вам помочь. Сейчас нет двустволок больше двенадцатого калибра. «Стоегер».

— Прекрасно. Только мне хотелось бы с усиленным чоком.

— Никаких проблем. — Продавец записывал все на листок.

— И к ним дополнительно короткие стволы.

— Ага. Что-нибудь еще?

— Полуавтоматическая винтовка .22.

— "Ругер" вас устроит? Идет с десятизарядными магазинами.

— А тридцатизарядные у вас есть?

— Три штуки. Они у нас последние. Правительство собирается их запретить.

— Давайте мне все три. По две коробки патронов к каждому ружью. Картечь для дробовиков. Три хороших охотничьих ножа. Три камуфляжных костюма, два больших, один средний. Три комплекта полипропиленового длинного нижнего белья. Три пары темных хлопчатобумажных перчаток. Тюбик камуфляжа для лица. Две складные саперные лопатки. Дюжина фляжек — вон тех, металлических, армейского образца. Лучший набор для оказания первой помощи.

— Дюжина фляжек? У вас, похоже, собирается большая компания. И, наверно, проведете на охоте немало времени. Вы можете уложить дичь с любой дистанции — хоть с дальней, хоть со средней, — и даже ту, что окажется у вас прямо под носом. — Продавец рассмеялся. — Единственное, что вы забыли, это лук и стрелы.

— Хорошая идея, — одобрил Декер.

11

Все обошлось в без малого тысячу семьсот долларов. Декер опасался того, что среди приспешников Ренаты может оказаться кто-нибудь, имеющий доступ к информации из компьютеров компаний, обслуживающих кредитные карточки, и поэтому не рискнул использовать свою карточку «Visa». Это послужило бы открытым предупреждением о том, что он находится в городе и покупает оружие. Вместо этого он заранее заготовил историю о том, что ему здорово повезло за столами для блэк-джека[25] в Лас-Вегасе, и расплатился наличными. Можно было не волноваться по поводу того, что семнадцать стодолларовых купюр привлекут чье-то внимание. Они находились в Нью-Мексико. Когда дело доходило до оружия, никого не касалось, как вы за него платили и что потом с ним делали. Продавец даже ничего не сказал по поводу свежих шрамов на лице Декера. Оружие и личное любопытство никак не могли быть связаны между собой.

Декеру пришлось переносить свои покупки в несколько приемов. Он хотел было привлечь себе на помощь Эсперансу, но тот вовремя сообразил, что в магазине его хорошо знают. А Декеру нисколько не хотелось, чтобы в случае каких-нибудь неприятностей сразу выяснилось, что Эсперанса имеет отношение к нему и к закупке большой партии оружия.

— Иисус! Декер, можно подумать, что вы собираетесь начать войну. А это что такое?! Лук и стрелы?

— А если и всего этого не хватит, чтобы справиться с Ренатой и ее бандой, я их всех просто обоссу и утоплю.

Эсперанса расхохотался.

— Вот так-то лучше. Плюньте! — сказал Декер.

Они закрыли багажник и сели в машину.

Бет ждала на заднем сиденье; ее глаза все еще были красными от слез, пролитых во время разговора с Декером перед трейлером Эсперансы. Можно было без труда заметить, что она всеми силами старается изображать хорошее настроение и быть частью группы.

— Чему вы там смеялись?

— Неудачной шутке. — Декер повторил свою фразу.

Бет покачала головой и чуточку натянуто захихикала.

— Звучит немножко по-мальчишески.

— Что вас заставило купить так много фляжек? — спросил Эсперанса. — Допустим, по одной для каждого из нас. А что делать с остальными девятью?

— Мы наполним все двенадцать удобрением и мазутом.

— Зачем, черт возьми, вам понадобилась такая странная смесь?

— Наполненные этой смесью фляги превращаются в замечательные бомбы. — Декер посмотрел на часы и включил зажигание. — Пожалуй, пора ехать. Уже почти полпятого. Скоро начнет темнеть.

12

Час спустя, совершив еще несколько покупок, Декер свернул с Серрильос-роад на автомагистраль № 25, но на сей раз направился на север, в сторону, противоположную той, где лежал Альбукерке.

— Почему мы уезжаем из города? — Бет возбужденно наклонилась вперед. — Я же сказала тебе, что не позволю упрятать меня в какой-нибудь захолустный мотель. Я не хочу отсиживаться в стороне.

— Мы вовсе не поэтому уехали из города. Ты когда-нибудь слышала такое выражение: западнее Пекоса законов нет?

Бет уставилась в затылок Декеру, явно не понимая, к чему он это сказал.

— Ну... кажется... В старых вестернах или, может быть, в какой-то книге о юго-западе...

— Так вот. Пекос, о котором так говорят, это река Пекос, и именно туда мы направляемся.

Еще через двадцать минут он свернул налево, на внутреннее шоссе № 50, и вскоре после этого «Бьюик» въехал в город Пекос. Здесь архитектура была представлена преимущественно традиционными деревянными домами с высокими остроконечными крышами, являвшими резкий контраст с плосковерхими оштукатуренными зданиями в испанском стиле, которыми в основном был застроен Санта-Фе. Здесь Декер снова свернул налево. Они проехали мимо Монастырского озера, куда он ездил ловить форель в свое первое лето, проведенное в Нью-Мексико, мимо монастыря, от которого озеро получило свое название. Машина ползла вверх по змеившейся меж сосен дороге, которая поднималась все круче и круче. Позади, за тянувшимся на западе массивным хребтом, садилось солнце, и горы уже отбрасывали на пересеченный пейзаж густую тень.

— Мы въезжаем в природный парк Пекос, — сказал Декер. — Справа от нас та самая река Пекос. Местами она здесь сужается до каких-нибудь двадцати футов. Ее не всегда видно из-за деревьев и камней, но не услышать ее невозможно. И если реке не хватает масштабности, она вполне восполняет это быстротой своего течения.

— Эта дорога кажется почти заброшенной, — сказала Бет, — зачем мы сюда приехали?

— Эти места любят рыболовы. Может быть, ты заметила среди деревьев несколько домиков. После Дня труда[26] они в основном свободны. — Декер указал вперед. — И время от времени кто-то решает продать свою хижину.

Сразу за поворотом справа белела на столбе табличка с надписью: «ЭДНА ФРИД. АГЕНТСТВО ПО ПРОДАЖЕ НЕДВИЖИМОГО ИМУЩЕСТВА». Чуть ниже более мелкими буквами было написано: «Обращаться к Стивену Декеру» и указан номер телефона.

Сразу же за объявлением Декер свернул с дороги в просвет между старыми елями, машина протарахтела по узкому деревянному мостику, перекинутому через реку, и по ухабистому отрезку проселочной дороги выехала на поляну. В дальнем конце, на невысоком пригорке, стоял сложенный из бревен домик с покосившейся проржавевшей металлической крышей, окруженный высокими деревьями и густым кустарником. Дверью хижина была обращена к выезду из леса. По склону пригорка вместо ступенек были уложены обтесанные чурбаки, эта примитивная лестница заканчивалась у самой двери, потемневшей от непогод.

— Похоже, что это твое главное загородное убежище, — сказала Бет.

— Я пытался продать это место на протяжении последних шести месяцев, — откликнулся Декер. — Ключ лежит в почтовом ящике, прибитом к передней двери.

Бет выбралась из автомобиля, оперлась на костыли и вздрогнула.

— В городе мне было тепло, но здесь определенно сразу же после захода солнца наступает дикий холод.

— И еще сырость от реки, — сказал Декер. — Именно поэтому я купил теплое нижнее белье для нас всех. Прежде чем все начнется, нам обязательно будет нужно переодеться в него.

— Теплое нижнее белье? Но неужели нам придется долго пробыть на улице?

— Возможно, всю ночь.

Бет удивленно взглянула на него.

— У нас еще много дел. — Декер открыл багажник «Бьюика». — Надень эти перчатки и помоги нам зарядить оружие. Позаботься о том, чтобы не оставлять отпечатки пальцев ни на чем, включая патроны. Ты знаешь, как пользоваться охотничьим ружьем?

— Да.

— Когда-нибудь ты мне расскажешь, где и когда научилась этому. Твое больное плечо, конечно, не выдержит удара отдачи. С ним тебе было бы трудно воспользоваться рычажным или помповым механизмом, чтобы дослать патрон. Именно поэтому я купил двуствольные охотничьи ружья. Стволы спарены горизонтально, поэтому ружье не будет качаться, если ты обопрешь его на бревно. Ты сможешь лечь за бревном и стрелять, не поднимая оружие, чтобы целиться. Ты сможешь сделать по два выстрела из каждого ружья. А потом нетрудно будет его перезарядить, нужно только откинуть стволы.

— А какое бревно ты имеешь в виду? — Голос Бет прозвучал так бодро, что Декер даже удивился.

— Я еще точно не знаю. Мы с Эсперансой побродим вокруг, чтобы получше почувствовать местность. Спроси себя, что могут сделать Рената и ее друзья, когда доберутся сюда поближе к ночи. Откуда они подойдут. Какое прикрытие им придется по вкусу. Потом постарайся понять, какая позиция даст тебе преимущество перед ними. Через час будет темно. После этого, как только подготовим все снаряжение, начнем репетиции.

13

А потом удручающе скоро настало время ехать. Незадолго до девяти часов, когда темнота уже совсем сгустилась, Декер повернулся к Эсперансе:

— Скоро в аэропорт Альбукерке прилетят последние вечерние рейсы. Больше тянуть время нельзя. Как по-вашему, вы сможете закончить остальные приготовления в одиночку?

Вечерний воздух уже так остыл, что изо рта Эсперансы вместе со словами вырывалось хорошо заметное облачко пара:

— Когда вы вернетесь?

— Ожидайте нас около полуночи.

— Я буду готов. Только не забудьте это. — Эсперанса протянул ему дорожную сумку, в которой теперь вместо миллиона долларов лежала пачка старых газет, найденных ими в хижине. А деньги они переложили в походный рюкзак, который небрежно валялся под ногами у Эсперансы.

— Вы правы, — сказал Декер. — План может не сработать, если Рената не будет считать, что деньги у меня при себе.

— И если с тобой не будет меня, — добавила Бет.

— И это тоже верно, — согласился Декер. — Если Рената не увидит нас вместе, то начнет гадать, почему мы разделились. И вполне может заподозрить, что я спрятал тебя от опасности, а сам веду ее в западню.

— Нет, вы только представьте себе. — Бет огляделась вокруг, будто ее окружала многолюдная аудитория. — А я-то все время думала, что ты решил взять меня с собой потому, что тебе приятно находиться в моем обществе.

Ее слова укололи Декера, будто острая игла. То ли она добродушно шутила, то ли... Не зная, что сказать, он помог ей забраться на переднее сиденье, отодвинул пассажирское кресло подальше назад, чтобы она могла поудобнее расположить раненую ногу, а потом положил ее костыли сзади. И лишь когда он сел рядом с нею и закрыл свою дверь, какие-то слова пришли ему на язык:

— Если мы сможем пройти через это... Если мы сможем узнать друг друга...

— Я думала, что мы уже узнали друг друга.

— Но кого узнал я? Кто ты — Бет Двайер или Диана Сколари?

— А ты никогда не пользовался вымышленными именами?

И снова Декер не нашелся что сказать. Он завел мотор, напряженно кивнул Эсперансе и развернулся на поляне. Фары машины освещали толстые стволы старых сосен. Они ехали по лесной дороге, по мосту, по пустой дороге, ведущей к Пекосу. Они действовали по плану.

Но никто из них не проронил ни слова, пока они не вернулись на автомагистраль № 25, которая проходила через Санта-Фе и вела в Альбукерке.

— Спроси меня, — вдруг сказала Бет.

— Спросить?..

— Что-нибудь. Что угодно. — Ее голос срывался от переполнявших ее чувств.

— Это серьезный приказ.

— Черт возьми, попробуй. К тому времени, когда мы доберемся до аэропорта, я хочу знать, в каких мы находимся отношениях.

Декер прибавил скорость, обгоняя плетущийся впереди пикап, но он следил за тем, чтобы не разгоняться быстрее семидесяти пяти.

— Отношения не выживают сами по себе, — добавила Бет. — Этим нужно заниматься.

— Хорошо. — Декер на несколько секунд задумался, сосредоточившись на темном шоссе, по которому машина мчалась вперед по туннелю, пробитому в темноте мощными фарами. — Ты однажды рассказала мне кое-что о твоем детстве. Ты сказала, что твои родители устраивали такие жуткие скандалы, что ты боялась, как бы отец не ворвался в твою спальню и не убил тебя, когда ты будешь спать. Ты тогда сказала, что укладывала подушки под одеялом так, чтобы казалось, будто это ты спишь, а сама спала на полу под кроватью, чтобы он принялся колошматить подушки, но не мог бы добраться до тебя. Это было на самом деле?

— Да. Ты подозревал, что я это выдумала, чтобы показаться тебе еще более несчастной, чтобы тебе сильнее захотелось защищать меня?

Декер промолчал.

Бет нахмурилась. Похоже, ее беспокойство продолжало усиливаться.

— Неужели ты всегда так думаешь — что люди постоянно пытаются манипулировать тобой?

— Я так думал — до того, как перебрался в Санта-Фе.

— И теперь ты вернулся к своим старым привычкам?

— Подозрительность помогла мне дожить до этих лет. Истина заключается в том, что если бы я придерживался моих старых привычек, если бы не отказался от бдительности... — Стиву не понравился конечный пункт, к которому должна была привести его эта логика, и он позволил фразе остаться незаконченной.

— Ты не влюбился бы в меня. Ты жалеешь, что случилось не так?

— Я этого не говорил. И не знаю точно, что я хотел сказать. Если бы я не влюбился в тебя, Рената все равно стала бы разыскивать меня. Это не изменилось бы. Я... — Декер испытывал все возраставшую растерянность, и от этого его мучения становились еще сильнее. — Но я влюбился в тебя, и если бы я мог вернуться и начать все с начала, если бы я мог изменить прошлое...

— То? — Даже это коротенькое словечко выдало дрожащий голос Бет.

— Я вел бы себя точно так же.

Бет шумно выдохнула.

— Значит, ты веришь мне.

— Все сводится к доверию.

— И вере, — добавила Бет.

Декер сжимал руль с такой силой, что у него заболели руки.

— Безграничной вере.

14

Декер внимательно смотрел вокруг, но ничем не выдавал своей настороженности. Он оставил «Бьюик» на ярко освещенной стоянке прокатной фирмы рядом с аэропортом Альбукерке и вошел вместе с Бет в терминал. На втором уровне около зоны выдачи багажа он сдал автомобильные ключи клерку «Эйвис», сообщил, сколько проехал, и сколько топлива осталось в машине, расплатился наличными и сунул квитанцию в карман.

— Хотите вылететь последним рейсом? — спросил клерк.

— Да. Мы решили продлить наши каникулы до последней возможности.

— Возвращайтесь к нам, в Землю очарования.

— Непременно.

Скрывшись из поля зрения клерка, Декер и Бет влились в толпу, которая спускалась с верхних уровней терминала — это шли пассажиры, прилетевшие последними рейсами. Стараясь вести себя так, чтобы казалось, будто они тоже только что прибыли, они вместе с толпой спустились по эскалатору на основной уровень здания и прошли в огромный гараж.

— Ну, начинается, — пробормотал Декер.

Натриевые дуговые фонари заливали гараж жутким желтым жаром. Хотя Декер был уверен, что никто из группы Ренаты не рискнет привлечь к себе внимание охранников, болтаясь в аэропортовской зоне прилета, он не мог быть так же уверен в том, что в гараже не выставили наблюдательный пост, который следил бы за его машиной. Гараж охраняли отнюдь не настолько тщательно, как сам аэропорт. Время от времени здесь проезжал патрульный автомобиль, но его было видно издалека, и наблюдатели вполне могли сделать вид, что укладывают багаж в машину, чтобы, когда полиция проедет, вернуться к наблюдению. Но даже если команда наблюдателей и находилась в гараже, было сомнительно, что они предпримут попытку похитить Декера и Бет в таком людном месте, имеющем только один выход. Люди, садящиеся здесь в свои машины, непременно увидели бы нападение, заметили бы номерной знак и сразу же поставили бы в известность офицера охраны. Тот связался бы с полицией, которая легко перекрыла бы дорогу, ведущую от аэропорта. Нет, слишком уж велика вероятность того, что, если предпринять попытку похищения здесь, дела пойдут не так, как хотелось бы похитителям. Они наверняка ничем себя не проявят, а просто позвонят по мобильному телефону Ренате и сообщат, что видели в руке у Декера сумку, соответствующую описанию той, в которую был упакован миллион долларов. Это убедило бы Ренату в том, что Декер не подозревает, что она находится совсем недалеко от него. В конце концов, если бы он считал, что ему грозит близкая опасность, он не потащил бы с собой такую прорву денег, верно? Он спрятал бы их где-нибудь.

«Чероки» находился наверху слева, возле лестницы, которая вела на второй уровень гаража. Декер отпер двери, помог Бет забраться на переднее сиденье, бросил сумку и ее костыли на заднее, быстро сел в машину, заблокировал двери и вставил ключ в замок зажигания.

Но он никак не мог решиться повернуть его.

— И чего ты ждешь? — спросила Бет.

Декер посмотрел на свою правую руку, указательный и большой пальцы которой держали маленький ключик и готовы были его повернуть. На лбу у него вдруг высыпали крупные капли холодного пота.

— Ну, сейчас мы узнаем, прав я был или не прав, когда говорил, что Рената не станет начинять этот автомобиль взрывчаткой.

— Если ты был не прав, мы об этом никогда не узнаем, — ответила Бет. — К черту все это. Мы говорили о вере. Так давай. Поворачивай ключ.

Декер невольно улыбнулся и повиновался. Вместо взрыва, который разнес бы автомобиль на куски, раздался ровный гул мотора.

— Да! — Он задним ходом вывел машину в проезд и со всей скоростью, какую можно было позволить себе в тесном пространстве гаража, повел машину мимо многочисленных путешественников, укладывавших багаж в автомобили. Любой из этих людей мог оказаться его врагом. Через полминуты он подъехал к выезду из гаража, остановился возле одной из кассовых будок, заплатил дежурному, и джип влился в сиявший бесчисленными фарами поток автомобилей, которые стремились прочь от аэропорта.

Чувствуя, как сердце неистово колотится в груди, он миновал изгиб и указал на огни, мерцавшие почти во всех окнах четырнадцатиэтажного отеля «Бест-вестерн».

— Сейчас в одном из здешних номеров большая суета. Стрелка на их пеленгаторе показала им, что этот автомобиль куда-то поехал. — Он хотел было прибавить скорость, но сдержал порыв, разглядев впереди мигалку полицейского автомобиля.

— Я так волнуюсь, что у меня колени трясутся, — сказала Бет.

— Сосредоточься и контролируй свой страх.

— Я не могу.

— Ты должна.

Полицейский автомобиль впереди свернул за угол.

Декер поднял крышку ящика, расположенного между двумя передними сиденьями и достал оттуда служебный пистолет Эсперансы — детектив оставил его там, когда они улетали в Нью-Йорк.

— Сейчас они уже вышли из номера и бегут к гостиничной стоянке.

— А как тебе удается подавлять страх?

— Мне это никак не удается.

— Но ты же только что сказал...

— Контролировать его, а не подавлять. Страх — это механизм выживания. Он придает силу. Это заставляет тебя сохранять бдительность. Он может спасти твою жизнь, но лишь при условии, что ты держишь его под контролем. Если он начнет управлять твоими действиями, то обязательно убьет тебя.

Бет пристально вгляделась в его лицо.

— Похоже, что мне предстоит еще очень много узнать о тебе.

— Как и мне. Мне кажется, что все, что происходило с нами до нападения на мой дом ночью в прошлую пятницу, было нашим медовым месяцем. А теперь началось супружество. — Декер, прибавив газу, въехал на магистраль, и огни его джипа влились в непрерывный поток несущихся фар. — У них было достаточно времени, чтобы добраться до стоянки. Сейчас они садятся в машины.

— Медовый месяц? Супружество?.. То, что ты сейчас сказал... Это что, было предложение?

— А что, это кажется тебе плохой идеей?

— Ты вскоре разочаруешься во мне. Я никогда не смогу стать той идеальной женщиной, ради которой ты рисковал свой жизнью.

— Это нас уравнивает. Я-то определенно не идеальный мужчина.

— Ты прекрасно изображаешь идеального героя. Помнишь, я рассказывала тебе, как маленькой девочкой мечтала о герое.

— Герои — дураки. Герои позволяют убивать себя. — Декер прибавил скорость, чтобы не выбиваться из скоростного режима трассы; машины шли здесь со скоростью в шестьдесят пять миль в час при ограничении до пятидесяти пяти. — Сейчас Рената со своей компанией мчится к автостраде. Монитор пеленгатора укажет им, в каком направлении я поехал. Я должен держаться перед ними. Я не могу позволить им взять меня в коробочку и вытеснить со свободной полосы.

— Ты не против того, чтобы поговорить?

— Сейчас?

— Конечно, если это не отвлечет тебя. Если можно, то было бы хорошо. Тогда мне будет не так страшно.

— В таком случае говори.

— Какой твой самый большой недостаток?

— Извини, не понял.

— Ты все лето ухаживал за мной, демонстрируя мне свои лучшие стороны. А какие твои худшие качества?

— Лучше расскажи о своих. — Декер то и дело бросал сосредоточенный взгляд на сумятицу фар, отражавшихся в его зеркале заднего вида, стараясь не пропустить любой автомобиль, который будет слишком быстро нагонять его.

— Я спросила первая.

— Ты серьезно?

— Совершенно.

Миновав знак, разрешающий повысить скорость до шестидесяти пяти, Декер неохотно начал рассказ.

15

Он рассказал Бет, что его отец был кадровым офицером вооруженных сил и потому жил с семьей на самых разных базах по всем Соединенным Штатам, часто переезжая с места на место.

— Еще ребенком я научился не привязываться к людям или местам. — Он рассказал, что отец не любил проявлять свою привязанность и даже, больше того, вероятно, стеснялся выражать любые эмоции, будь то гнев, или печаль, или радость. — И я тоже научился скрывать свои чувства.

Он рассказал, что, когда поступил на военную службу — самый логический выбор для сына армейского офицера, — спецподготовка, которую он проходил, научила его еще лучше управлять своими эмоциями.

— Один инструктор выделял меня из числа курсантов, и мы очень много разговаривали с ним в свободное время. Мы часто вели философские беседы, в которых большое место занимал вопрос о том, как переживать ситуации, требующие жестокости, и все же умудриться не ожесточиться. Скажем, как относиться к тому, что тебе приходится убивать. Или как справляться с собой, когда видишь гибель своего приятеля. У него было немало книг о мышлении и эмоциях, он показывал мне кое-что оттуда, и это я запомнил навсегда.

Во время разговора Декер не переставал настороженно приглядываться к фарам, появлявшимся в его зеркале заднего вида. Машин на дороге становилось все меньше. Тем не менее он продолжал держаться в левом ряду, предназначенном для обгона, чтобы идущие в правом ряду автомобили даже случайно не заблокировали его машину.

— И что же такого он тебе показал? — спросила Бет.

— "Когда мы принимаем роковые решения, то, что суждено судьбой, неизбежно свершится", — процитировал Декер. — «У каждого из нас есть эмоции. Сами эмоции не представляют для нас угрозы. А вот наши мысли по поводу наших эмоций представляют угрозу, если эти мысли не дисциплинированы. Тренировка учит контролировать наши мысли. Мысли управляют нашими эмоциями».

— Это звучит так, словно он пытался скрыть твои эмоции за столькими экранами, что ты не должен был вообще чувствовать их.

— Не экранами, а фильтрами. Идея состояла в том, чтобы я научился интерпретировать свои эмоции так, чтобы они всегда служили моим интересам. Например, — Декер почувствовал, как в нем нарастает ожесточение, — в ночь с субботы на воскресенье были убиты два моих друга.

— Они помогали тебе искать меня? — У Бет был такой вид, будто она не могла поверить своим ушам.

— Моя скорбь по ним грозила сломить меня, но я сказал себе, что у меня нет времени. Я должен отложить мою скорбь до тех пор, пока не смогу оплакать их подобающим образом. Я знал, что не смогу их оплакать в будущем, если не сосредоточусь сейчас на собственном выживании. И у меня до сих пор не нашлось времени, чтобы оплакать их.

Бет повторила слова из цитаты, которую только что услышала от него:

— Мысли управляют нашими эмоциями.

— Вот так я и жил. — Декер в очередной раз взглянул в зеркальце и увидел там приближавшиеся с пугающей быстротой фары. Он опустил стекло в своем окне. После этого он перестроился в правый ряд и перехватил баранку левой рукой. В правую он взял пистолет Эсперансы и приготовился стрелять в том случае, если обгоняющая машина попытается столкнуть его с трассы на этом почти пустом участке автострады.

Догоняющая машина шла с дальним светом, фары, отражающиеся в зеркале, почти слепили. Декер резко уменьшил скорость, чтобы автомобиль ушел вперед, прежде чем водитель успеет нажать на тормоз. Но лихач промчался мимо и, не сбавляя скорости, помчался дальше. Декер успел рассмотреть, что это был небольшой грузовичок. Его габаритные огни быстро уносились вперед.

— Он делает не меньше девяноста, — заметил Декер. — Если бы я немного отпустил его, а потом разогнался с такой же скоростью, этот грузовик послужил бы для меня страховкой от любого полицейского, который может караулить на обочине нарушителей. Полицейский увидит сначала грузовик и займется им. А у меня будет время, чтобы сбросить скорость и спокойно проехать мимо.

В машине наступила тишина.

— Итак, — сказала наконец Бет, — испытывая эмоции, ты чувствуешь себя неловко? Ты, конечно, сумел ловко одурачить меня этим летом.

— Потому что я предпринимал сознательные усилия, чтобы измениться. Чтобы открыться и позволить себе чувствовать. Когда ты вошла в мой кабинет в тот, первый день, я впервые в моей жизни был готов влюбиться.

— А теперь ты ощущаешь себя преданным, потому что женщина, в которую ты влюбился, оказалась не той женщиной, за которую она себя выдавала.

Декер ничего не ответил.

— Ты думаешь, что, может быть, безопаснее было бы возвратиться к тому состоянию, в котором ты находился прежде, — продолжала Бет, — дистанцироваться от того, что происходило, и не позволять себе никаких эмоций, которые могли бы сделать тебя уязвимым.

— Ко мне пришло откровение.

— И?

— К черту всю мою гордость. — Декер сжал ее руку. — Ты спросила меня, не хотел бы я начать все сначала. Да. Потому что любой другой исход пугает меня сильнее смерти. Я не хочу потерять тебя. Я просто спячу, если получится так, что остаток жизни мне придется провести без тебя. Мне не кажется, что я возвращаюсь к своему прежнему состоянию.

А ведь придется возвратиться, сказал он себе. Ты же должен вытащить нас обоих живыми из той передряги, которая случится этой ночью.

16

От нервного напряжения у него появилась знакомая давящая боль в желудке; она сопровождала его все время, пока он работал на Управление. Омлет, который он съел утром в самолете, так и лежал в желудке и жег изнутри огнем. Точно так же вели себя купленные в забегаловке быстрого питания бургеры и жаркое, которые он купил на всех, пока мотался в поисках снаряжения сегодня днем. Все точно так же, как в старые времена, думал он.

Он пытался отгадать, насколько близко преследователи находятся к нему и что они затевают. Ждала ли его в Санта-Фе часть их группы? Может быть, лишь несколько из людей Ренаты размещались в «Бест-вестерн», и их было слишком мало для того, чтобы предпринять попытку перехвата. Они вполне могли воспользоваться мобильным телефоном, позвонить и загодя подготовить подкрепление. Хотя, возможно, Декер был не прав, и в его автомобиле не было радиомаяка. В таком случае его план совершенно бесполезен. Нет, решительно сказал он себе. Я занимался этим черт знает сколько лет. Я знаю, как это делается. С учетом обстоятельств, я знаю, как должна вести себя Рената.

«Что ж, — мрачно продолжал он безмолвную беседу с самим собой, — уверенность — это совсем не плохо».

Когда он миновал три поворота на Санта-Фе, продолжая с той же скоростью мчаться по автомагистрали № 25, то не смог не усмехнуться про себя, представив себе растерянность, которую наверняка испытали его преследователи, то, как яростно они спорят, пытаясь отгадать, почему он не остановился и куда направляется. Как бы там ни было, они все кинутся за ним, и те, кто ехал из самого Альбукерке, и те, кто ждал в Санта-Фе. В этом он был совершенно уверен, как, впрочем, и в том, что он еще не столкнулся с самыми большими опасностями, которые могла приготовить для него эта ночь — например, с тем, что внутреннее шоссе № 50 может оказаться перекрытым.

Это была узкая — в две полосы — извилистая дорога, которая время от времени пересекала крошечные поселения, но по большей части тянулась между темными стенами кустов и деревьев. Здесь у его преследователей были бы идеальные условия для того, чтобы сделать с ним все, что угодно, так, чтобы этого никто не видел. Он не мог ехать по этой дороге с такой же скоростью, как на автостраде, — на первом же крутом повороте его машина перевернулась бы. В этих местах даже сорок пять миль в час было чересчур. Он пригнулся к рулю, всматриваясь в темноту за пределами коридора, пробиваемого его фарами, пытаясь сберечь секунды на попадающихся прямых участках и сразу ускоряясь после того, как сбросил скорость на повороте.

— Я не могу отрывать взгляд от дороги, чтобы взглянуть в зеркало, это было бы слишком опасно, — сказал он Бет. — Оглянись, что делается сзади. Есть там какие-нибудь фары?

— Нет. Хотя, подожди, я вижу.

— Что там?

— Проходит последний поворот. Один... Нет, я не права, похоже, что там два автомобиля. Второй только-только вышел из-за поворота.

— Иисус!

— Только не похоже, чтобы они гнались за нами. В таком случае они вряд ли стали бы сбавлять скорость. Может быть, это вовсе не они? — предположила Бет.

— А может быть, они просто хотят узнать, что их ожидает, перед тем как сделать свой ход. Раньше, чем это сделаем мы.

— Огни.

— Да. Мы доехали до Пекоса.

Около полуночи в ночь на вторник здесь не было почти никакой жизни. Декер сбавил скорость, насколько хватило смелости, свернул налево на тихую главную улицу и погнал машину на север, к горам.

— Я больше не вижу фар, — сказала Бет. — Наверно, на этих машинах ехали какие-нибудь местные жители.

— Может быть, и так. — Как только огни сонного города остались позади, Декер снова прибавил скорость и начал подниматься по темной и узкой дороге, ведущей в необитаемый район. — Но, может быть, на них едет Рената со своей бандой, и они немного приотстали, не желая слишком явно дать понять, что следуют за нами. Им, должно быть, очень любопытно, что мы тут делаем.

В темноте густой сосновый лес, тянувшийся вдоль дороги, казался сплошной стеной.

— Это выглядит не очень-то гостеприимно, — заметила Бет.

— Вот и прекрасно. Рената сделает тот самый вывод, который прежде всего пришел бы в голову любому: мы забрались сюда, чтобы спрятаться. Ну, вот мы подъезжаем. Почти приехали. Еще немножечко...

17

Он чуть не проскочил мимо вывески, призывавшей связываться с ним самим по телефону, и лишь в самый последний момент успел снизить скорость и ввести машину в едва заметный просвет в стене елей. Ощущая с ужасающей ясностью, что он может завести в засаду Бет и самого себя вместе с нею с таким же успехом, как и Ренату, на которую эта ловушка была установлена, он проехал по деревянному мостику через быструю, узкую ревущую речку Пекос, въехал на мрачную поляну, остановил машину перед началом лестницы и выключил мотор. Лишь после этого он нажал на кнопку выключения фар — при такой последовательности действий автоматика держала свет включенным лишних две минуты.

Пользуясь отсветом фар, он извлек с заднего сиденья костыли Бет и свою сумку. Ему больше всего на свете хотелось делать все как можно быстрее, но он не смел позволить себе уступить этому желанию. Если Рената и ее банда успеют подъехать и увидят, что они со всех ног мчатся в хижину, то сразу же заподозрят, что Декер знал о пристроившемся к нему «хвосте», что он ожидал их появления, что с ними ведут какую-то игру. Старательно подавляя свое нетерпение, Стив даже позволил себе выглядеть таким же утомленным, каким он себя чувствовал. Поднимаясь следом за Бет по неровной лестнице, он в конце концов добрался до двери, к которой была прикреплена металлическая коробка. В свете фар он без труда сумел открыть ее своим ключом. Из коробки он вынул ключ от двери, отпер замок, открыл дверь и помог Бет войти.

Как только дверь закрылась и защелкнулся замок, в доме вспыхнул свет. Теперь Декер мог смело подчиниться обуревавшему его стремлению поспешить. Шторы на окнах были закрыты заранее, поэтому никто не мог увидеть снаружи, как он поддерживал Бет, пока она, отбросив костыли, натягивала камуфляжный комбинезон, который Декер купил в оружейном магазине. Она натянула его прямо поверх слаксов и блузки. Как только она застегнула «молнию» и снова оперлась на костыли, Декер поспешно надел собственный комбинезон. Теплое нижнее белье они надели перед тем, как отправились в аэропорт. Потом Декер вымазал лицо Бет и свое темным жирным кремом из тюбика с камуфляжным гримом. Когда они тренировались в этих действиях вечером, все получалось у них менее чем за две минуты, но теперь Декеру казалось, что они возятся очень долго. Быстрее, думал он. Чтобы не оставить нигде отпечатки пальцев, они надели темные нитяные перчатки, достаточно тонкие для того, чтобы было удобно стрелять, и притом более или менее согревающие руки. Когда Декер включил маленький радиоприемник, певец затянул песню в стиле кантри-вестерн, в которой рифмовалось «жить», «любить» и «забыть», Декер, не выключая свет, помог Бет выйти через черный ход, закрыл за собой дверь и рискнул остановиться в холодной темноте, чтобы ласково и ободряюще погладить руку любимой.

Она дрожала, но сделала именно то, что должна была сделать, то, что они отрепетировали, — скрылась в темноте слева от дома.

Декер, на которого ее храбрость произвела немалое впечатление, направился вправо. Фары его машины, стоявшей перед хижиной, погасли. Стоило чуть отойти от пятен света, падавшего из окон дома на траву, как темнота начинала казаться осязаемо плотной. Впрочем, глаза Декера быстро приспособились к ночному мраку, тем более что луна и невообразимое множество звезд, бывших в этих местах особенно крупными и яркими, дарили земле нежный призрачный свет.

Когда Декер и Эсперанса осматривали окрестности домика, чтобы оценить их с тактической точки зрения, они решили воспользоваться охотничьей тропой, скрытой среди густых кустарников позади хижины. Сейчас по ней пробиралась Бет, невидимая с дороги. Скоро она должна была добраться до густого леса; тропинка проходила по его опушке. Там Бет проползет под кустами и найдет неглубокий окоп, вырытый Эсперансой, где на бруствере, сделанном из бревна, уже лежат два охотничьих ружья, готовые к использованию.

Сам же Декер сейчас полз через темноту к такому же окопчику, который вырыл сам, пользуясь одной из саперных лопаток, купленных им в оружейном магазине. Даже через трехслойную одежду он чувствовал сырость, исходившую от земли. Растянувшись на земле за бруствером — здесь он тоже положил бревно, — он шарил вокруг себя и никак не мог найти то, что искал. Его пульс уже начал набирать лихорадочную частоту, когда он наконец-то почувствовал под рукой помповый «винчестер» калибра .30-30. Мощное оружие было специально предназначено для использования на средних дистанциях как раз в таких вот местностях, где обильно растет кустарник. В магазин этого ружья входило шесть патронов, да еще один в патроннике, и стреляло оно с такой скоростью, с какой стрелок мог передергивать хорошо смазанное скользящее цевье.

Рядом с винтовкой стоял автомобильный аккумулятор — еще одна из многочисленных покупок, сделанных Декером перед отъездом из Санта-Фе. Рядом с аккумулятором лежало двенадцать двужильных проводов с зачищенными концами. Эти провода были присоединены к флягам, заполненным смесью удобрения, состоявшего в основном из аммиачной селитры с топочным мазутом. Смешанные в надлежащем отношении, эти безобидные вещества образовывали мощную взрывчатку. Чтобы усилить поражающий фактор, Декер вскрыл несколько ружейных патронов и высыпал во фляги картечь и порох. Детонаторы для каждой бомбы он сделал из стоваттных электрических лампочек — осторожно, так чтобы не повредить вольфрамовый волосок, разбил стеклянные колбы и вставил остатки лампочек вперед нитями внутрь фляг. К цоколю каждой лампы он присоединил провода. Фляги были спрятаны в стратегически важных местах и прикрыты листьями. Точно так же были спрятаны провода, которые вели к аккумулятору, стоявшему рядом с Декером. Провода были разложены слева направо в том же порядке, в каком установлены мины. Теперь, если Декер возьмет любой провод и приложит одну его жилу к положительному полюсу, а другую к отрицательному, замкнется цепь, нить лампочки мгновенно раскалится, и мина взорвется.

Он был готов. На другой стороне узкой речушки Пекос неподалеку от дороги скрывался в лесу Эсперанса. Он не мог не увидеть, как приехал Декер, и теперь ждет появления Ренаты и ее друзей. Здравый смысл должен был указать террористам, что после того, как пеленгатор предупредил их о том, что Декер свернул с дороги, им не стоит сломя голову кидаться за ним, не выяснив предварительно, какие сюрпризы могут ожидать их на лесной просеке. Скорее всего, они не станут сразу сворачивать на лесную дорогу, проедут мимо поворота, остановятся и пешком осторожно вернутся к просеке. Им, конечно же, захочется избежать этой узкой тропки, но это у них не получится, потому что другим способом добраться до хижины можно лишь перейдя вброд быструю реку, а в темноте такая попытка была бы слишком опасной.

Как только Рената со своей группой сойдет с дороги й углубится по просеке в лес, Эсперанса выйдет из укрытия и приведет в негодность их машины, чтобы, если у группы возникнут опасения и она вернется к автомобилям, у нее не оказалось возможности удрать. Скорей всего, машин будет две — одна для группы слежки из аэропорта и вторая для тех, кто ожидал в Санта-Фе. Эсперанса проткнет шилом колеса — не меньше двух у каждой машины; слабое шипение выходящего воздуха будет заглушено шумом мчащейся неподалеку реки — и тут же скрытно пойдет вслед за террористами. Он вооружен полуавтоматической винтовкой калибра .22 с тридцатизарядным магазином, еще два магазина заткнуты у него за пояс. Когда начнется стрельба, он атакует террористов с тыла. Хотя пули мелкашки были очень легкими, она обладала несколькими преимуществами: очень тихим выстрелом, большой емкостью магазина и высокой скорострельностью. Все эти качества будут очень полезны при использовании тактики быстрых коротких наскоков на противника. Фляги-мины взорвутся, Бет выстрелит из двустволки, Декер откроет огонь из «винчестера», оставив «ремингтон» как резервное оружие. Если все пойдет по плану, Рената и ее группа будут уничтожены за какие-нибудь тридцать секунд.

Беда в том, думал Декер, что согласно закону Мэрфи ничего и никогда не идет по плану. «Если какая-нибудь неприятность может произойти, она происходит». К тому же в этом плане было много скользких моментов. Вся ли группа Ренаты сразу углубится в лес? Не случится ли так, что они почувствуют западню и сами постараются проверить, не крадется ли кто-нибудь за ними по пятам? Сможет ли Бет подчинить себе свои эмоции и открыть стрельбу не раньше, чем нужно, как это они репетировали? И, кстати, не случится ли так, что страх парализует ее и помешает выстрелить, когда это будет необходимо? Или...

18

Декер услышал шум, похожий на треск сломавшейся ветки. Он нервно сдержал дыхание, не желая, чтобы даже самый тихий звук мог помешать прислушиваться. Плотно прижавшись к земле, он вслушивался, стараясь отделить звуки ночного леса от доносившейся сюда заунывной песни под банджо, звучавшей из оставленного в хижине приемника, не обращая внимания на непрерывный рокот реки. Он ждал повторения этого звука. Похоже, хрустнуло где-то в районе просеки, но он не был уверен в том, что звук издал человек. Здесь, в лесу, водилось множество ночных животных. Шум не обязательно означал угрозу.

И еще он не мог не думать о том, как на этот звук отреагирует Бет. Сможет ли она справиться со своим опасением? Ему приходилось непрерывно делать усилие, чтобы убедить самого себя в том, что ее присутствие здесь необходимо. Если бы ее не было рядом с ним, Рената могла бы заподозрить, что Декер устроил ей западню и не хочет подвергать Бет опасности. В то же время Декер не мог отрешиться от мысли, что в присутствии Бет не было абсолютной необходимости. Возможно, ему не следовало впутывать ее в эту историю. Возможно, он потребовал от нее слишком много.

Она не должна ничего доказывать мне.

А ты вел себя так, что она не могла не решить, что должна.

Остановись, одернул он себя. Тебе сейчас следует думать об одной-единственной вещи — о том, чтобы пережить эту ночь. Чтобы Бет пережила эту ночь.

И лишь услышав точно такой же звук во второй раз, он позволил себе медленно выдохнуть. Хижина находилась справа от него, из окон лился мягкий свет. Но он не хотел сбивать свое ночное зрение, глядя в этом направлении, и сосредоточил все внимание на дальней части поляны, мосту и просеке, ведущей к дороге. Свет, горящий в доме, должен был послужить маяком для любого, кто захотел бы к нему подобраться, но в то же время не дал бы возможность злоумышленнику отчетливо видеть, что творится в темноте неподалеку от хижины. В то же время этот свет, добавлявшийся к свету луны и звезд, давал заметное преимущество Декеру, позволяя его привыкшим к темноте глазам видеть не только то, что находилось прямо перед ним, но и то, что пребывало на периферии поля зрения. У него даже возникло мимолетное ощущение, будто он смотрит через гигантскую линзу, концентрирующую в себе свет.

Вокруг непрерывно стрекотали сверчки. Из радиоприемника негромко донеслась очередная жалобная песня об открытых дверях и пустых сердцах. И тут же Декер напрягся, снова услышав хруст ветки под чьей-то ногой. На сей раз он нисколько не сомневался в том, что звук послышался со стороны просеки, с участка леса справа от нее. Неужели Ренате и ее банде удалось пройти по мосту так, что он не заметил их силуэты? Это казалось ему маловероятным — разве что они перешли мост раньше, чем он добрался до своего окопчика. Но он оставил мост без наблюдения всего лишь на несколько минут. Можно ли было подумать, что у Ренаты хватило времени проехать мимо въезда на просеку (он не видел сквозь лес ни единого лучика света, который непременно пробился бы, если бы машина свернула с дороги и въехала в лес), понять, что его машина стоит в глубине леса, остановиться, провести разведку местности и перейти через мост до того, как он вышел из хижины? Для этого вся группа должна была прямо-таки безумно торопиться. А это было совершенно не в стиле Ренаты.

Но, услышав треск в третий раз, Декер взялся за «винчестер». Ему внезапно пришло в голову, что Бет, скорее всего, делает сейчас то же самое — берет в руки одно из охотничьих ружей, — но хватит ли у нее самообладания, чтобы не нажимать на спусковые крючки, прежде чем это станет абсолютно необходимо? Если она позволит себе удариться в панику и выстрелит слишком рано, до того, как ее цели окажутся на расстоянии верного выстрела, она сорвет засаду и, что очень вероятно, погубит себя. Пока они ехали из Альбукерке, Декер несколько раз говорил ей об опасности такого поступка, убеждая ее не забывать о том, что дробовик — это оружие ближнего боя, что она не должна стрелять, пока не начнет стрелять Декер и пока она сама не увидит четко различимые цели на поляне. Широко разлетающаяся смертоносная картечь с успехом разрешит те трудности с прицеливанием, которые возникнут у нее из-за раненого плеча, особенно когда ей придется один за другим разрядить все четыре ствола.

«Бет, помни то, что я тебе говорил. Не спеши стрелять».

Декер ждал. Ничего. Никакого треска. По его прикидке, прошло уже пять минут, а звук тем не менее не повторялся. Он не мог посмотреть на часы. Они лежали у него в кармане. Еще в машине они с Бет сняли часы с рук и убрали, чтобы светящиеся циферблаты и стрелки не выдали их местонахождение в темноте.

Потом прошло уже десять минут. Он успел рассказать Бет и о том, каково бывает лежать неподвижно в течение, может быть, многих часов, и о том, как подавлять нетерпение, не думать ни о прошлом, ни о будущем. Погрузись в текущий момент и пребывай в этом моменте. Скажи себе, что ты участвуешь в соревновании, что твой противник должен совершить движение раньше, чем это сделаешь ты. В аэропорту Альбукерке Декер настоял на том, чтобы они оба посетили уборные, несмотря на то что ни у него, ни у Бет в тот момент не было в этом необходимости. Он объяснил, что ночью, когда они будут лежать в лесу, наполненный пузырь может отвлечь, нарушить сосредоточенность. О том, чтобы приподняться и справить нужду, нет могло быть и речи — любое движение, скорее всего, привлечет внимание врага. В таком случае остается только мочиться в штаны, а после этого мысли наверняка обратятся к собственным неудобствам, а не к окружающему.

Пятнадцать минут. Двадцать. Никаких подозрительных звуков больше не раздавалось. Никаких признаков движения ни на освещенной луной просеке, ни в темных кустарниках по сторонам от нее. Терпение, напомнил себе Декер. Но часть его сознания уже начала задумываться, не ошибся ли он в своих рассуждениях. Может быть, Рената вовсе не ставила маяк на его машину? Может быть, Ренаты вовсе не было поблизости?

19

Несмотря на теплую одежду, ночной холод понемногу добирался до Декера, но его сразу кинуло в озноб, когда он заметил в лесу движение. Нечто темное, размером с крадущегося, пригнувшись, человека, осторожно передвигалось от куста к кусту. Но движение происходило не там, где ожидал его Декер, не возле просеки. Вовсе нет. К его большой тревоге, фигура находилась уже на полпути от края поляны к хижине. «Как он мог оказаться там так, что я его не заметил?» — взволнованно думал Декер.

И где остальные?

Его озноб усилился, когда он разглядел другой силуэт неподалеку от первого. Эта фигура, похоже, появилась не с края поляны, а из глубины леса, откуда-то с севера, а не с запада, где находился мостик. Объяснить это можно было лишь одним: они нашли другую переправу через реку.

Но каким образом? Я же осматривал реку на сто ярдов до того места, где группа должна была, вероятнее всего, оставить машины. Там не было никаких бревен, никаких мостков, даже никаких валунов, по которым можно было бы переправиться.

Когда из середины стены леса, окружавшего поляну, появилась третья фигура, Декеру пришлось напрячься, чтобы подавить приступ тошноты — так его потрясло внезапное понимание происходящего. Выйдя из машин, группа разделилась. Часть направилась на юг по дороге, чтобы охранять выезд с просеки и гарантировать, что Декер не сбежит. А остальные прошли пешком к северу, в том направлении, которое Декер не брал в расчет. Они дошли до поворота к другой лесной хижине и по ее мосту перешли реку. Охотничьи домики в этой местности располагались примерно в четверти мили один от другого. Декер никак не ожидал, что ночью, сознавая ограниченность времени, Рената и ее люди совершат пешком такой далекий обход. Они так долго добирались до поляны, потому что им пришлось пробираться через густой лес и при этом двигаться очень медленно, чтобы производить как можно меньше шума. В таком случае члены группы должны были появиться и из леса, расположенного позади дома, чтобы взять хижину в кольцо.

Из-за спины Декера.

Из-за спины Бет.

Воображение нарисовало ему врага, подкрадывающегося к ней, нарисовало, как оба они замерли, застигнутые врасплох, и как убийца среагировал быстрее и выстрелил в Бет раньше, чем она успела защититься. Тело Декера уже напряглось, чтобы выбраться из окопа и как можно быстрее ползти через темный подлесок, броситься к ней и защитить ее. Но он не мог позволить себе подчиняться импульсам. Он подверг бы опасности и Бет, и себя самого, если бы начал действовать преждевременно, без достаточной информации. Беда состояла в том, что эта информация могла поступить к нему слишком поздно.

Это колебание спасло ему жизнь — позади него, ужасающе близко, негромко хрустнул сучок. И тут же послышалось поскрипывание опавших сосновых иголок под подошвой обуви. Декеру показалось, что его сердце подпрыгнуло к горлу и перекрыло дыхание. Медленно, с превеликой осторожностью, коротенькими движениями, не более чем по четверть дюйма за раз, он начал поворачивать голову. Он нисколько не сомневался в том, что оружие нацелено ему в спину, но не мог рискнуть сделать резкое движение. Если его все-таки не заметили, то любой рывок сразу же превратит его в беспомощную мишень.

Он чувствовал, как у него на лбу, измазанном камуфляжным гримом, выступает пот. От следующего шага — сосновые иглы хрустнули точно так же — он вздрогнул (правда, только мысленно). Пульс Декера участился настолько, что у него закружилась голова. Человек находился на расстоянии десяти футов от него. Рената? Нет. Слишком громоздкая фигура. Слишком широкие плечи. Это был мужчина, он стоял спиной к Декеру, держа винтовку на руке. Не отрывая взгляда от окон хижины, мужчина присел на корточки и устрашающим образом слился с фоном, образованным кустами. Декер представил себе место действия с точки зрения этого человека. В доме играет музыка. Шторы задернуты, но пробивающийся сквозь них свет все равно ослепляет. Подготавливая приманку для террористов, Декер установил таймеры для ламп и радио, чтобы в течение часа лампы поочередно выключались. Последним должен был выключиться радиоприемник. Этот реалистический штрих должен был окончательно убедить Ренату и ее друзей в том, что они со всех сторон обложили свою жертву.

Троих, двигавшихся по другой стороне поляны, он больше не видел. Возможно, они разделились, взяв хижину в клещи, и готовятся напасть на нее одновременно. «Интересно, они дождутся, пока свет погаснет и мы, предположительно, заснем, или швырнут в окна шоковые гранаты и вломятся внутрь прямо сейчас?» А не наткнутся ли они на Бет, когда будут пробегать через лес?

Первоначальный план Декера состоял в том, чтобы застигнуть врасплох держащуюся вместе группу после того, как террористы перейдут через мост и пойдут дальше по просеке, ошеломить террористов взрывами и накрыть огнем с трех направлений. Теперь из всего, что приходило ему в голову, сохранить элемент неожиданности позволял единственный способ, который заключался в...

Очень медленно он выбрался из окопа. Он двигался с величайшей осторожностью, ощупывая землю перед собой, чтобы случайно не нашуметь. Его движения были почти такими же плавными, как тогда, когда он поворачивал голову. Вот он миновал прогал между двумя кустами, приближаясь к тому месту, где присел проходивший мимо него человек. Внимание террориста было сосредоточено на хижине. Остальные тоже должны были вести себя точно так же, а не смотреть, что делают их товарищи. С тех пор как Декер пользовался холодным оружием для того, чтобы убить человека, прошло двенадцать лет. Держа в руке один из охотничьих ножей, купленных в магазине, который до того лежал в окопе рядом с «винчестером», он прокрался мимо еще нескольких кустов.

Вот он. В пяти футах. Стоит на одном колене. Держит винтовку на руке. Следит за домом.

«Когда мы принимаем роковые решения, то, что суждено судьбой, неизбежно свершится».

Отбросив всякие колебания, Декер метнулся вперед. Левая рука, выброшенная вперед, заткнула рот и нос бандита, нитяная перчатка помогла приглушать любой звук, который тот мог издать, когда Декер дернул его на себя и точным движением полоснул по горлу, перерезав яремную вену и гортань.

«Сами эмоции не представляют для нас угрозы. А вот наши мысли по поводу наших эмоций представляют угрозу, если эти мысли не дисциплинированы».

Хлынула горячая липкая кровь. Мужчина напрягся... дернулся... обмяк и сразу отяжелел. Декер бесшумно опустил труп на землю. В лунном свете была заметна тонкая струйка пара, которая все еще поднималась к звездному небу из темной дыры, зиявшей в горле мертвеца.

«Тренировка учит контролировать ваши мысли. Мысли управляют нашими эмоциями».

20

Не слыша ничего, кроме громкого, словно удары молотка, пульсирования крови в жилах за ушами, Декер опустился на колени за кустом и огляделся по сторонам, пытаясь обнаружить какие-нибудь признаки, которые могли бы выдать местонахождение других террористов. Был ли здесь еще кто-нибудь, о чьем существовании он не знал? Кто-то должен быть на дороге, охраняя выезд с просеки. А как насчет домика, расположенного в четверти мили к югу отсюда? Террористы, охотившиеся на Декера, не могли не заметить его, когда проезжали мимо, преследуя джип «Чероки» своей жертвы. Неужели часть группы Ренаты возвратилась туда, перешла там по мосту и подкралась к хижине с той стороны? Возможно, именно оттуда пришел тот тип, чей труп сейчас валялся под ногами Декера.

«Если какая-нибудь неприятность может произойти, она происходит». Группа, похоже, разработала план еще до того, как подобралась к хижине. Но как террористы поддерживали между собой связь, чтобы синхронизировать свои действия? Они могли пользоваться микрофонами, крепящимися к одежде, скажем, к воротнику, и телефонами, вставляющиеся в уши. Правда, это было маловероятно — нападавшие вряд ли пошли бы на риск переговоров, так как их мог бы выдать даже шепот. Декер проверил уши и куртку трупа и убедился в своей правоте, не найдя никакого миниатюрного радиоустройства.

Каким еще образом они могли согласовывать свои действия во время атаки? Ощупав левое запястье трупа, Декер нашел часы, причем без светящегося циферблата, который мог бы выдать местонахождение своего хозяина. Вместо стекла у часов была откидная металлическая крышка. Декер поднял ее. Единственным способом узнать время в темноте было снять перчатку и нащупать длинную минутную стрелку, короткую часовую и рельефные цифры, расположенные вокруг. Этот тип часов был хорошо знаком Декеру. Он почувствовал, как минутная стрелка чуть заметно дернулась вперед, и решил, что время без пяти минут час.

Возможно ли, что нападение на хижину быть запланировано на час ночи? Как бы там ни было, у Декера имелось очень мало времени на подготовку. Он надел перчатку, стер отпечаток своего пальца с часов, и пополз назад через кусты, двигаясь настолько быстро, насколько мог себе позволить, не поднимая при этом шума. Вскоре он вернулся в свой сырой мелкий окопчик, который все больше и больше наводил его на мысль о могиле. Там он нащупал разложенные провода и выбрал две крайние правые пары. Он разделил пары, взяв по одному проводу от каждой пары в левую руку, и по два — в правую, и приготовился прикоснуться оголенными концами к положительной и отрицательной клеммам аккумулятора.

Несмотря на ночной холод, он чувствовал, как по его покрытому жирным камуфляжным гримом лицу течет пот. Он внимательно смотрел на дом, раздосадованный тем, что из-за света в окнах лишился возможности видеть в темноте. После того как он узнал время по часам, принадлежавшим убитому им человеку, прошло примерно четыре с половиной минуты, и значит, атака должна начаться примерно...

Он ошибся на пятнадцать секунд. Зазвенели разбитые окна. В домике взорвались шоковые гранаты; их вспышки слепили глаза, грохот больно ударил по ушам. Темные фигуры с винтовками выскочили из-под прикрытия кустов, два человека вломились в переднюю дверь, а один через черный ход. Вероятно, человек, убитый Декером, должен был присоединиться к тому, кто ворвался в черный ход, но одиночка (возможно это была сама Рената), был настолько увлечен атакой, что, казалось, даже не заметил, что остался без поддержки.

Из окопа Декер видел, как в доме за шторами метались тени. Торопливые движения. Крики. Проклятья. Не обнаружив в хижине никого, нападавшие поняли, что их одурачили и что они попали в западню. Теперь они должны были стремиться вырваться наружу прежде, чем ловушка захлопнется. Новый взрыв проклятий. Тени метнулись от окон. Декер пытался одновременно следить и за передней, и за задней дверью. Интересно, они все выбегут через один вход или разделятся как и входили?

Они выбрали второй вариант. Увидев одинокую фигуру, выскочившую из задней двери, Декер, не теряя ни секунды, прижал провода к клеммам аккумулятора. Ночь превратилась в день. Почва почти под ногами беглеца разверзлась, ударил фонтан огня, изрыгнувший вместе с пламенем землю, картечь и клочки металла фляги. Фигуру высоко подбросило и швырнуло в сторону. Двое убийц, выбежавших через переднюю дверь, пошатнулись от грохота взрыва. Декер приложил к аккумулятору вторую пару проводов. Прогремевший взрыв оказался еще мощнее первого, ревущее пламя вырыло в земле кратер и швырнуло людей, разевавших рты в безмолвном крике, вниз по лестнице, туда, где стоял автомобиль Декера. В доме повыбивало последние стекла. Стены сразу же занялись огнем.

Отводя взгляд от свирепого пламени, Декер бросил на землю провода и подхватил «винчестер». Со всей доступной ему быстротой передергивая цевье, он принялся стрелять в сторону задней двери, в тот район, куда упал одиночка. Безошибочно узнаваемый грохот дробовика сказал ему, что Бет открыла огонь по тем двоим, которые упали на поляну недалеко от нее. Второй выстрел. Третий. Четвертый. Если в той стороне был еще кто-то из нападавших, то грохот охотничьего ружья и яркие дульные вспышки сразу же выдали бы позицию Бет. Днем они отработали с ней маневр — она должна была взять оба ружья и перекатиться на пятнадцать футов правее, где был вырыт второй окоп. Там лежала коробка с патронами к дробовикам. Бет должна была быстро перезарядить ружья и стрелять снова, все время меняя место.

Но Декеру сейчас некогда было думать об этом. Ему оставалось лишь верить в то, что Бет будет действовать по его плану. Он выпустил седьмой — последний — патрон из «винчестера», бросил винтовку, вынул из кармана «беретту» Эсперансы и, стараясь держаться в тени, побежал через кусты туда, куда упал убийца-одиночка. Чем ближе он подходил к горящему дому, тем труднее ему было прятаться в темноте. Но огонь сослужил ему службу, осветив лежавшую на земле фигуру. Декер выстрелил из пистолета, человек дернулся, когда пуля попала ему в голову.

Услышав новый раскатистый выстрел дробовика Бет, Декер помчался дальше. На бегу он перевернул ногой труп и с величайшим сожалением увидел, что перед ним не тот человек, которого он рассчитывал увидеть. Это была не женщина, не Рената, а всего лишь один из ее братьев; Декер видел их всех в Риме, в том кафе, где МакКиттрик пятнадцать месяцев назад представил его и Ренату друг другу.

Декер резко повернулся; он ощущал себя совершенно беззащитным, понимая, что ему нужно как можно скорее уйти с освещенного места в темноту леса. В то же время ему не терпелось бежать к Бет, помочь ей; он надеялся на то, что среди тех двух человек, в которых она стреляла (и, возможно, убила), была Рената. Он с тревогой гадал, что могло случиться с Эсперансой, удалось ли ему разделаться с охраной, которую — в этом Декер был непоколебимо убежден — налетчики оставили на дороге по ту сторону моста, в начале просеки. Но ему оставалось лишь уповать на то, что Эсперанса сможет сам позаботиться о себе, тогда как Бет, которая так героически все начала, могла теперь быть в состоянии, близком к панике.

Сознавая, что подвергается опасности. Декер пробежал вдоль горящей хижины, рассчитывая найти укрытие перед домом и оттуда выстрелить в людей, лежавших на поляне около джипа. Если они все еще живы, они должны были следить за тем направлением, откуда стреляла Бет. Декер мог застать их врасплох.

Но пуля, просвистевшая мимо него и ударившая в стену дома, застала врасплох самого Декера. Стреляли слева, из той самой части леса, где он недавно скрывался. Должно быть, у человека, убитого Декером, был напарник, который не проявил такой же ловкости, пробираясь через лес от соседнего охотничьего домика. Декер кинулся ничком на землю и перекатился под прикрытие толстого соснового ствола. Следующая пуля ткнулась в землю рядом с тем местом, где он только что находился; вспышка сверкнула слева от дерева. Декер перекатился направо, выглянул из-за дерева, выстрелил туда, откуда вылетела пуля, перекатился еще правее, увидел следующую вспышку, прицелился в ее направлении, но, прежде чем успел нажать спусковой крючок, услышал чей-то крик.

21

Кричала Бет. Несмотря на рокот огня со стороны горящего дома, Декер слышал шум у себя за спиной, возле края поляны, громкий шелест кустов, треск ломающихся веток — безошибочно узнаваемые звуки борьбы.

Бет закричала снова. А потом кто-то другой выкрикнул какое-то слово. Возможно, это было имя Декера. Кричала не Бет. Голос был очень странным, низким, хриплым и искажал все звуки. Крик прозвучал вновь. Да, это, несомненно, его звали по имени, и Декер теперь был абсолютно уверен, что гортанный голос принадлежит Ренате. Опасаясь бандита, скрывавшегося в темном лесу перед ним, он все же рискнул оглянуться. И его самые худшие опасения подтвердились. Женщина, одетая в черный десантный костюм, с прической под мальчика, с высокой, стройной чувственной фигурой выталкивала Бет из кустов на поляну; левой рукой, согнутой в локте, она стискивала горло Бет, а в правой держала пистолет, приставленный к правому виску пленницы.

Рената.

Даже с расстояния в тридцать ярдов нельзя было не разглядеть, что ее темные глаза пылают гневом. Она сдавливала горло Бет с такой силой, что лицо Бет исказилось, а рот открылся, в попытке заглотнуть немного воздуха. Бет цеплялась за руку Ренаты, изо всех сил пытаясь освободиться, но из-за раненых руки и ноги ей не хватало сил и трудно было стоять. Тут же правая нога подогнулась под ней. Бет повисла в удушающем захвате Ренаты, рискуя оказаться задушенной насмерть.

— Декер! — снова проорала Рената, ее голос звучал настолько гортанно, что Декер с трудом разбирал слова. — Брось свою пушку! Выходи! Живо! Или я убью ее!

Отчаяние парализовало его.

— Выполняй! — хрипло крикнула Рената. — Быстро!

Рената разом прервала колебание Декера — она взвела затвор пистолета. Ему показалось, что даже сквозь шум пожара он услышал щелчок курка. Конечно, он не мог расслышать этот звук, Рената находилась слишком далеко. Но в воображении Декера он прозвучал устрашающе четко, как будто оружие было приставлено к его собственной голове.

— Нет! Подожди! — отчаянно завопил он.

— Делай что я говорю, если хочешь, чтобы она осталась жива!

Бет сумела выдавить из себя несколько сдавленных слов:

— Стив, спасайся!

— Заткнись, паскуда! — Рената сильнее стиснула горло своей пленницы. Лицо Бет исказилось еще сильнее и сразу потемнело, глаза выкатились. — Делай что тебе говорят, или я даже не стану тратить на нее пулю! — крикнула Рената Декеру. — Я сверну ей шею! Я оставлю ее парализованной на всю жизнь!

Чувствуя присутствие у себя за спиной бандита, прячущегося где-то в лесу, Декер прикидывал, удастся ли ему застрелить Ренату. Из пистолета? При неровном свете пожара? С тридцати ярдов? Когда не можешь отдышаться да и руки ходят ходуном? Невозможно. К тому же, если даже он решится, стоит ему поднять оружие и попытаться прицелиться, как Рената выстрелит первая и разнесет голову Бет.

— У тебя три секунды! — продолжала кричать Рената. — Раз!.. Два!

Декер заметил, что правая рука Ренаты пошевелилась. Он четко, почти как наяву, увидел ее указательный палец, напрягшийся на спусковом крючке.

— Подожди! — снова крикнул он.

— Ну!

— Я выхожу!

Хотя огонь горящей хижины успел нагреть правый бок Декера, ему казалось, будто к его спине между лопатками приложили кусок льда — он никак не мог забыть о бандите, прячущемся в лесу, для которого он, появившись из тени сосны, стал легкой мишенью.

Он поднял руки.

— Брось пистолет! — приказала Рената своим странным голосом.

Декер послушно кинул пистолет на сверкающую в свете пожара опавшую хвою. Он подходил все ближе, чувствуя странную слабость в ногах от мысли об ударе, который свалит его с ног, когда бандит, прячущийся позади, выстрелит ему в спину. Но лучше было умереть самому, чем увидеть смерть Бет. Он не хотел оставаться в живых без нее.

Все так же держа руки над головой, он дошел до склона пригорка, спустился по нему, прошел мимо своего автомобиля и увидел тела двоих мужчин, которые были застигнуты взрывом перед хижиной, и остановился перед Ренатой.

— Смотри, ты, подонок! — прорычала Рената, указывая на трупы. — Посмотри, что она сделала. Посмотри на это. — Ее в недалеком прошлом очаровательное лицо сделалось прямо-таки отталкивающим из-за искажавшей его ненависти. — Смотри, что ты сделал! — Она вскинула подбородок, и Декер в свете от горящего дома увидел уродливый морщинистый круглый шрам от пули на горле Ренаты совсем рядом с гортанью. — А сзади дыра еще больше!

Декер с трудом разбирал ее слова, ему приходилось напрягаться, чтобы понять, что она говорила, будто он переводил в уме с малознакомого языка.

— Ты убил моих братьев! Как ты сам думаешь, что я должна с тобой сделать?

Декер промолчал.

— Проделать дырку в твоей глотке? Или в ее глотке? Где мои деньги?

— В сумке, которую я нашел в вашем автомобиле в Нью-Йорке.

— Где эта проклятая сумка? Когда я подъезжала сюда, то видела, что ты внес ее в дом.

Декер кивнул.

— Там я ее и оставил. — Он перевел взгляд на пылавшую хижину.

— Ты не забрал ее оттуда с собой?

— Нет.

— Ты оставил деньги там?

— Именно это я и говорю.

— Мой миллион долларов?

— За исключением нескольких тысяч, которые я потратил на снаряжение.

— Ты врешь!

Декер снова взглянул на огонь, пытаясь затянуть разговор.

— Боюсь, что нет.

— Тогда докажи это! — рявкнула Рената.

— О чем ты говоришь? Как я могу это доказать?

— Принеси мне деньги.

— Что?

— Иди туда и достань мои деньги.

— В огонь? Да у меня не будет ни единого шанса.

— Ты хочешь поговорить о шансах? Это единственный шанс, который у тебя может быть. Иди в дом... и... достань... мои... деньги.

Пламя будто в ответ на ее слова взревело с новой силой.

— Нет, — сказал Декер.

— Тогда я заставлю ее пойти за ними. — Рената поволокла Бет через поляну к лестнице, ведущей к двери хижины. На ходу она громко закричала: — Пьетро! Иди сюда! Покарауль его!

Бет с трудом держала глаза открытыми. Ее руки уже не цеплялись за сдавливавшее ей горло предплечье Ренаты. Ее лицо сделалось пугающе темным, она еле-еле могла стоять. Очевидно, преступница так сильно сдавливала ей шею, что она могла с минуты на минуту лишиться сознания.

— Пьетро! — Рената проволокла Бет вверх по нескольким бревенчатым ступеням. — Где ты? Я сказала — иди сюда!

Наверху ревел огонь, скрывая от взглядов стены хижины. Можно было лишь разглядеть через выбитые окна, как внутри метался дым, подсвеченный злобным темно-красным жаром.

Рената дотащила Бет до верха лестницы и приостановилась, ошарашенная яростью пламени. Она выпустила горло Бет и выпрямилась, намереваясь толкнуть ее в огонь.

Декер больше не мог сдерживаться. Даже не думая о том, что его в любую секунду могут застрелить, он огромными шагами рванулся к лестнице, стремясь на помощь Бет.

— Пьетро!

Декер добежал до нижней ступеньки.

— Стреляй в него, Пьетро!

Декер достиг середины лестницы.

Толкая Бет к огню, Рената повернулась и попыталась прицелиться в Декера.

Дуло ее пистолета уже поднялось на уровень лица Декера, и в этот момент из-за спины Ренаты появилась рука и ударила по пистолету сверху. Рука принадлежала Бет, которая, оказывается, только делала вид, что лишается чувств. Рената оттолкнула ее, она качнулась к огню, но сумела удержаться, повернулась и всем своим весом навалилась на Ренату. При этом она еще умудрилась втиснуть большой палец между ударником и бойком на мгновение раньше, чем Рената нажала на спуск. Мощная пружина вдавила ударник глубоко в мякоть пальца Бет. Рената, не готовая к неожиданному нападению, не смогла устоять на ногах. Обе женщины покатились вниз по лестнице, не переставая бороться. По дороге они сбили с ног Декера, который свалился вместе с ними.

Так, кучей, они выкатились на ровное место перед подножием лестницы. Большой палец Бет был все так же зажат ударником пистолета. Она попыталась вырвать пистолет из руки Ренаты, но у нее не хватило сил. А Рената сильно дернула, и ей удалось вырвать оружие вместе с куском кожи Бет. Декер, оказавшийся внизу, придавленный к земле тяжестью двух женщин, не мог пошевелиться. Рената снова направила на него пистолет. Бет, с лицом, искаженным от боли, перегнулась через Декера, стиснула пистолет и напрягла все силы, пытаясь отвернуть оружие.

Земля содрогнулась, яркая вспышка, сопровождаемая оглушительным грохотом, сверкнула в дальнем конце поляны. Второй взрыв прогремел немного ближе. Третий взрыв, произошедший на середине поляны, отбросил ударной волной Бет и Ренату. Четвертый, еще ближе, чем предыдущий, оглушил Декера. Кто-то последовательно взрывал заложенные мины.

Облако дыма накрыло Декера. Он был ошеломлен как самими взрывами, так и неожиданностью, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы опомниться. Впрочем, он тут же яростно рванулся сквозь дым, чтобы найти Бет и помочь ей. Но он опоздал. Еще ничего не видя в дыму, он услышал выстрел, второй, третий. Он закричат, метнулся вперед и услышал четвертый выстрел, потом пятый, потом шестой. Выстрелы раздавались совсем рядом. Седьмой. Восьмой. Порыв ветра заставил дым расступиться, и, услышав девятый выстрел, Декер увидел прямо перед собой Ренату и Бет сцепившихся в крепких объятьях.

— Бет!

Десятый выстрел.

Не помня себя от ярости и отчаяния, Декер подскочил к Ренате и отшвырнул ее в сторону, готовый сломать ее руку, державшую пистолет, перебить ей ребра, сровнять нос со скулами, выбить ей глаза — покарать самыми страшными карами за убийство Бет. Но вялая тяжесть тела, которое он поднял над землей, кровь, лившаяся из многочисленных ран на теле Ренаты, сочившаяся струйками из ее губ, все это показало ему, насколько он ошибся. Стреляла вовсе не Рената, а Бет.

22

По глазам Бет нельзя было не понять, что она перепугана насмерть и находится на грани истерики. Она собиралась выстрелить в одиннадцатый раз, но поняла, что Декер уже рядом, медленно опустила оружие и осела на землю.

Декер, окутанный дымом от взрывов и горящего дома, отбросил в сторону труп Ренаты и наклонился к ней.

— А ведь левая рука у меня совершенно здорова! — пробормотала Бет, как будто триумфально заканчивала спор.

— Ты ранена? — спросил Декер.

— По-моему, на мне живого места не осталось. Боже, надеюсь, что их больше нет.

— Один был в лесу. Сейчас он должен подкрадываться к нам.

— Он мертв, — голос прозвучат из-за дымовой завесы, которая никак не желала расходиться.

Декер вскинул голову.

— Они все мертвы. — Эсперанса показался из дыма сначала в виде силуэта, очерченного светом горящей хижины, а потом обрисовался совсем отчетливо. Винтовка висела у него на плече. В правой руке он держал купленный Декером лук, а в левой колчан, в котором еще оставалось несколько стрел.

— Когда они взорвали хижину, я сразу же застрелил двоих, которые охраняли выход с просеки, — сказал детектив. — С такого расстояния выстрел из мелкашки не мог всполошить никого из тех, кто штурмовал дом. Но я не мог воспользоваться винтовкой против человека, которого Рената называла Пьетро. Мы с ним находились слишком близко к поляне. Она, вероятнее всего, услышала бы эти выстрелы, поняла бы, что вы здесь не одни, запаниковала и убила бы вас обоих раньше, чем собиралась. — Эсперанса поднял лук над головой. — Поэтому я воспользовался вот этим. Никакого шума. Отличная вещь. Хорошо, что вам пришло в голову его купить.

— Хорошо, что вы умеете им пользоваться.

— Я собирался вам сказать, но как-то забыл. Каждую осень, когда открывался сезон охоты с луком, я отправляюсь на охоту в горы. И с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, ни разу не возвращался без оленя.

— Это вы устроили последнюю серию взрывов? — спросил Декер.

— Рената собиралась пристрелить вас. Я просто не смог придумать ничего другого. Я не мог выстрелить в нее — вы с Бет полностью ее загораживали. И добраться до вас достаточно быстро, чтобы схватить ее, я тоже не мог. Была необходима какая-то диверсия, нечто такое, что ошеломит всех, но так, чтобы у вас был шанс прийти в себя раньше, чем это сделает она.

— Раньше всех пришла в себя Бет. — Декер взглянул на женщину с искренним восхищением. — Помогите мне посадить ее в автомобиль.

Как только они уложил Бет на заднее сиденье, Эсперанса сказал ту самую фразу, которую собирался произнести Декер:

— Надо все убрать.

— Да, соберем все, что удастся. Власти из Пекоса обязательно бросятся выяснять, что это были за взрывы. Пожар приведет их прямо сюда. Так что времени у нас совсем немного.

Декер рысцой побежал подбирать ружья, из которых стреляла Бет, а Эсперанса небрежно швырнул свою мелкокалиберную винтовку, лук и стрелы в багажник «Чероки». Огнестрельное оружие было необходимо забрать, потому что по номерам нетрудно будет найти магазин, в котором ружья были куплены, а оттуда полиция сразу же вышла бы на Декера. Когда Декер возвратился с дробовиками, Эсперанса уже скрылся в лесу, вероятно, намереваясь забрать «винчестер» и автомобильный аккумулятор. Декер тем временем выкопал неиспользованные фляги-мины, вынул из них запалы, собрал провода сложил все это в багажник. Эсперанса уже вернулся.

— Сейчас принесу деньги, — сказал детектив. — Что еще?

— "Ремингтон". Он лежит в том окопе, что ближе к мосту.

— Его я тоже захвачу, — кивнул Эсперанса.

— Костыли Бет. Охотничьи ножи.

— Обязательно нужно забрать все коробки с патронами. И стрелы, которые я использовал.

— ...Эсперанса.

— Что?

— Мне пришлось воспользоваться вашим пистолетом. В тех кустах остались две гильзы.

— Иисус! — То ли это была игра огня, то ли Эсперанса на самом деле побледнел. — Я зарядил его перед тем, как случилась та ночная заваруха у вас дома. Конечно же, у меня не было перчаток. На гильзах будут мои отпечатки пальцев.

— Я приложу все силы, чтобы найти их, — сказал Декер. — Вот вам мои ключи. Заберите деньги, ножи, «ремингтон» и патроны. Уезжайте вместе с Бет отсюда ко всем чертям. Я буду искать до последней минуты, до тех пор, пока полицейские машины не свернут на просеку.

Эсперанса ничего не сказал, лишь в упор взглянул на него.

— Идите, — сказал Декер и сбежал вниз по склону к рощице из низкорослых молодых деревьев и нескольких кустов, темневшей справа от горящей хижины. Один раз он выстрелил из пистолета Эсперансы рядом с большой сосной, примерно...

«Здесь!» — решил Декер. Он попытался проиграть то, что делал в те секунды, — как он бросился на землю, когда бандит выстрелил в него из леса, как он поднялся на колени, как поднял пистолет обеими руками, как нажал на спуск и...

Выброшенная гильза должна была пролететь фута три-четыре...

Отблеск пожара сверкнул на чем-то маленьком и металлическом. Только сейчас он заметил, что давно уже сдерживает дыхание. Шумно выдохнув, Декер, чувствуя себя триумфатором, опустился на колени и поднял именно то, что искал, — гильзу от девятимиллиметрового пистолетного патрона. Оставалась еще одна. Поднявшись на ноги, он обнаружил спешившего к нему Эсперансу.

— Уезжайте, — сказал Декер.

— Только с вами.

— Но...

— Покажите мне, где искать, — перебил его Эсперанса.

Обогнув продолжавшую пылать хижину, они пробежали к заднему выходу и, не обращая внимания на труп мужчины, которому Декер выстрелил в голову, сосредоточились на поисках второй гильзы.

— Она может быть вон там или немного подальше. — Декер никак не мог отдышаться; его грудь продолжала бурно вздыматься.

— Слишком густой подлесок. — Эсперанса опустился на четвереньки и пригнулся к самой земле, словно принюхивался. — Хотя свет достаточно яркий, теней все же очень много.

— Мы должны ее найти!

— Прислушайтесь.

— Что еще?

— Сирены.

— Вот дерьмо!

— Слабенькие. Они еще очень далеко.

— Это ненадолго. — Декер лихорадочно водил руками по темной земле. — Уходите. Садитесь в машину. И гоните отсюда. Нет никакого смысла всем нам здесь попадаться.

— Или кому-то из нас. Забудьте об этой проклятой гильзе, — сказал Эсперанса. — Пойдемте к машине.

— Если они найдут гильзу, если смогут снять с нее отпечатки...

— Частичные отпечатки. Вероятно, даже смазанные.

— Вы можете на это только надеяться. Вам никогда не удастся объяснить, каким образом здесь оказалась гильза с вашими пальчиками. — Декер продолжал шарить среди опавших листьев.

— Я скажу, что кто-то украл мой пистолет.

— Вы сами поверили бы в такую историю?

— Вряд ли.

— В таком случае...

— Мне плевать. — Эсперанса, по-кошачьи ловко ползал под кустами. — Если даже меня могут к этому припутать, это вовсе не значит, что вы и Бет тоже должны попасться. Знаете, пойдемте от...

— Нашел! О боже всемогущий, я ее нашел. — Декер вскочил на ноги, забыв об усталости, и показал Эсперансе драгоценную гильзу. — Никогда не думал, что я...

Они выскочили из кустов и помчались к автомобилю, спотыкаясь и чуть не падая на склоне. Ключи от машины лежали в кармане у Эсперансы. Он ловко скользнул за руль, а Декер шлепнулся на пол возле заднего сиденья, рядом с Бет. Прежде чем он смог захлопнуть дверь, Эсперанса рванул автомобиль с места. Выбрасывая из-под колес ошметки сырой земли, джип описал полукруг по поляне. Притормозив лишь для того, чтобы включить фары, Эсперанса погнал машину по просеке, джип козлом проскакал по мосту и стремительно выскочил на темную проселочную дорогу.

— Мы все забрали? Деньги? Оружие? — спросил Декер. Ему пришлось повысить голос, чтобы расслышать самого себя сквозь оглушительный стук собственного сердца.

— Не могу припомнить ничего такого, что мы могли бы там оставить. — Эсперанса сильнее нажал на акселератор.

— Значит, неприятностей можно не опасаться, — сказал Декер.

— Если не считать... — Эсперанса указал вперед, в темноту, откуда все громче доносились вопли сирен.

Он сбавил ход и выключил фары.

— Что вы делаете? — Спросил Декер.

— Вспоминаю о детских играх. — Эсперанса свернул на просеку, ведущую к другому охотничьему домику, находившемуся в четверти мили от горящей хижины. Огонь разошелся вовсю и был виден издалека. Загнав автомобиль в кусты, Эсперанса выключил мотор и сидел, глядя сквозь барьер из темных деревьев на дорогу. Мимо промчались фары и мигалки пожарной и нескольких полицейских машин. Вой сирен хлестнул по ушам.

— Прямо как в доброе старое время, — сказал Эсперанса. Пропустив полицию и пожарных, он сразу же вывел автомобиль на дорогу и некоторое время ехал в темноте, с видимой неохотой включив фары лишь после того, как чуть не задел за дерево.

Еще два раза им пришлось сворачивать в лес, чтобы остаться незамеченными и пропустить машины, спешившие к пожару. Вторую остановку сделали подольше. Декер и Эсперанса вышли из машины и сняли камуфляжные костюмы. Когда Декер снимал костюм с Бет, она несколько раз вздрогнула от боли. Подкладкой костюмов они стерли камуфляжную краску с лиц, положили костюмы поверх оружия в багажнике и накрыли все это сверху автомобильным чехлом. Теперь можно было не опасаться, что они привлекут к себе излишнее внимание, если в Пекосе или в Санта-Фе вдруг поравняются с полицейской машиной.

Декер погладил Бет по голове.

— Ну что, тебе немного лучше?

— Ужасно сухо во рту.

— При первой же возможности дадим тебе воды. Дай-ка я посмотрю твой шов. Немного выступает кровь, но совсем чуть-чуть. Не волнуйся. Ты скоро будешь в полном порядке.

— Если швы разойдутся, то шрамы будут еще хуже?

— Мне очень не хочется соглашаться с тобой, но боюсь, что да.

— Теперь мы будем похожи друг на друга.

Декеру потребовалась добрая минута, чтобы понять, что, несмотря на боль, Бет старалась шутить.

— У меня, как и у тебя, будут шрамы от ранений, — пояснила Бет. — Но мои будут больше.

— Ты чудо, — сказал Декер. — Другой такой нет.

23

Через сорок минут Эсперанса свернул с автомагистрали № 25 на Олд-Пекос-трэйл, а с него Родео-роад, которая вела к тому переулку, где он держал свой трейлер. Время подходило к половине третьего. На ночных улицах не было ни души.

— Утром я поеду в пустыню и сожгу оружие, перчатки и костюмы вместе с содержимым фляжек, — сказал Декер. — Я купил «ремингтон» ради его дальнобойности, но мы им так и не воспользовались. Его можно хранить, ничего не опасаясь. Эсперанса, почему бы вам не взять его себе? А также лук со стрелами.

— И половину денег, — добавила Бет.

— Я не могу, — ответил Эсперанса.

— Но почему? Если вы не потратите деньги сразу, в один прием, если будете расходовать их понемногу, то никому и в голову не придет, что они у вас есть, — сказал Декер. — И вам не придется никому объяснять, откуда вы взяли полмиллиона долларов.

— Звучит просто замечательно, — признался Эсперанса.

— Я могу устроить вам номерной счет в банке на Багамах, — сказала Бет.

— Нисколько не сомневаюсь в этом.

— Так берете деньги?

— Нет.

— Но почему? — озадаченно повторил Декер.

— Видите ли, за последние дни я убил несколько человек ради того, что представлялось мне достойным делом. Но если я возьму деньги, если я извлеку из этого выгоду, то, думаю, что до конца дней своих буду чувствовать себя грязным.

В машине воцарилась тишина.

— А как вы, Декер? — спросил Эсперанса после паузы. — Вы оставите себе эти деньги?

— Я знаю для них хорошее применение.

— Например?

— Если я об этом расскажу, может ничего не получиться.

— Очень загадочно, — сказала Бет.

— Ты скоро все узнаешь.

— Что ж, пока есть время, мне хотелось бы, чтобы вы успокоили меня насчет еще одного дела.

Декер удивленно взглянул на него.

— Какого же?

— Я имею в виду продавца из оружейного магазина. Если криминалистическая лаборатория установит, что металлические осколки представляют собой фрагменты корпусов фляг, если он прочитает об этом в газете, то неужели он не вспомнит мужчину, который перед самым происшествием купил у него несколько единиц огнестрельного оружия и двенадцать фляг?

— Возможно, — согласился Декер.

— В таком случае почему вы не тревожитесь об этом?

— Потому что я в ближайшее время войду в контакт с моими бывшими работодателями и сообщу, что с проблемой Ренаты наконец-то разобрались путем категорического отрицания — МакКиттрик любил так называть убийство. Помня о том ужасе, который она учинила в Риме, Управление захочет сделать так, чтобы та история никак не связывалась с происшедшим в лесу и чтобы я никак не был с этим связан. Управление сошлется на национальную безопасность и не позволит местным властям провести глубокое расследование.

— Я, конечно, буду принимать в этом участие, — сказал Эсперанса, — и в том случае, если они об этом сразу не вспомнят, напомню, что именно я тот самый детектив, который обычно допрашивает торговцев оружием. И могу сказать вам прямо сейчас, что любая связь между вами и тем, что случилось в Пекосе, является простым совпадением.

— Кстати, раз уж заговорили о местных властях... — Декер наклонился вперед и открыл «бардачок» между передними сидениями. — Вот ваш значок.

— Наконец-то.

— И ваш пистолет.

— Возвращается на свое место. — Но наигранная бодрость Эсперансы сменилась откровенной меланхолией, как только он остановил машину перед своим трейлером. — Непонятно только, где мое место? Вот это — совершенно не похоже на дом. Просто пустая будка.

— Я очень сожалею о том, что жена бросила вас. Мне бы очень хотелось хоть чем-нибудь вам помочь, — сказала Бет.

— Звоните мне время от времени. Я хоть буду знать, что у вас все в порядке.

— Мы будем не только звонить, — отозвался Декер. — Вам предстоит часто встречаться с нами.

— Я в этом не сомневаюсь. — Но последние слова Эсперансы прозвучали совсем уныло. Оставив ключ в замке зажигания, он вышел из машины.

— Удачи.

Эсперанса ничего не ответил. Повесив голову, он медленно брел по усыпанной гравием площадке. И лишь после того, как он закрыл за собой дверь трейлера, Декер перешел на водительское место и повернул ключ зажигания.

— А теперь поедем домой, — сказал он.

24

Это возвращение было совсем не таким, как предыдущее — в Санта-Фе из Нью-Йорка. В тот раз Стив испытывал отрешенность от этого города и этого жилища (которое тогда не посетил), а сейчас он чувствовал себя дома. Сворачивая на подъездную дорожку, он окинул взглядом темный приземистый вытянутый силуэт своего саманного дома сказал себе: «Это мое». Очевидно, задумавшись, он произнес эти слова вслух.

— Конечно, твое, — удивленно откликнулась Бет. — Ты прожил здесь пятнадцать месяцев.

— Это так сразу не объяснишь, — растерянно откликнулся он. — Я боялся, что совершил ошибку.

Дорожка сворачивала за угол и выводила к навесу для машины, устроенному за домом. Датчик уловил движение и зажег свет. Декер помог Бет выбраться из машины.

Она прислонилась к нему.

— А как насчет меня? Во мне ты ошибся или нет?

На горе Солнца выли койоты.

— В ночь после первой встречи с тобой, — сказал Декер, — я стоял здесь и слушал этих самых койотов и очень жалел, что тебя не было рядом со мной.

— А теперь я рядом.

— Теперь — рядом. — Стив поцеловал ее.

Он отпер дверь черного хода и включил свет на кухне. Обнимая Бет за талию, он помогал ей передвигаться, держа ее костыли в левой руке.

— Мы устроимся в комнате для гостей. Главная спальня все еще выглядит как поле битвы небольшой войны. Могу я предложить тебе что-нибудь?

— Чаю.

Пока грелась вода, Декер разыскал пакет шоколадного печенья и выложил его содержимое на блюдце. При этих обстоятельствах печенье выглядело просто жалко. Ни он, ни она к печенью не прикоснулись.

— Боюсь, у нас нет горячей воды для ванны, — сказал Декер.

Бет устало кивнула.

— Я помню, что нагреватель погиб во время нападения в пятницу ночью.

— Я сейчас перевяжу тебя заново. И уверен, что тебе не повредит таблетка обезболивающего.

Бет снова кивнула; ее силы были на исходе.

— Ты справишься здесь одна?

— Что? — Бет выпрямилась на стуле, словно огорошенная его вопросом. — А куда ты собрался?

— Я хочу избавиться от этого барахла, которое свалено в автомобиле. И чем скорее, тем лучше.

— Я поеду с тобой.

— Нет. Отдыхай.

— Но когда ты вернешься?

— Вряд ли управлюсь до рассвета.

— Я не останусь здесь без тебя.

— Но...

— Тут совершенно не о чем спорить, — сказала Бет. — Я еду с тобой.

25

Небо на востоке уже начало светлеть, когда Декер закончил складывать камуфляжные костюмы и перчатки в кучу. Они находились в пустыне, в добрых двадцати милях к западу от Санта-Фе. Он посмотрел на Бет. Одетая в свитер, она стояла, скрестив руки на груди, прислонившись к передней пассажирской двери «Чероки», и наблюдала за его действиями. Декер вернулся к машине, взял фляги, наполненные взрывчатой смесью селитры и мазута, и вытряхнул их содержимое на одежду. Резкий запах раздражал ноздри. Он бросил в кучу стрелу, которой Эсперанса убил террориста в лесу, сверху пристроил мелкашку, помповое ружье и оба дробовика, оставив только «ремингтон», потому что это ружье не использовалось во время боя. Огонь, конечно, не сможет уничтожить номера на оружии, но приведет его в полную негодность. Если кто-нибудь случайно найдет одно из ружей в тех укромных местах, куда Декер рассчитывал их упрятать, то с презреньем отвернется от этого металлолома. Острым концом молотка Декер пробил большие дыры во флягах, чтобы в них не осталось паров, которые могли бы взорваться. Поскольку мазут горит медленно, он полил кучу бензином. Потом чиркнул спичкой, поджег всю коробку и бросил спички на кучу. Со свистом вспыхнул бензин, от него занялся мазут, и огонь сразу же охватил одежду и оружие. К светлеющему небу поднялся столб огня и дыма.

Декер подошел к Бет, обнял ее за талию и молча смотрел на пламя.

— В греческой мифологии была одна история. О птице, восстающей из пепла. Как ее звали? — спросила Бет. — Феникс?

— Это о возрождении, — сказал Декер.

— А ведь имя Рената переводится на английский именно так, правда? Возрождение?

— Эта мысль приходила мне в голову.

— Но оно возможно на самом деле? — спросила Бет. — Возрождение?

— Только в том случае, если мы этого хотим.

Позади них солнце выглянуло из-за хребта Сангре-де-Кристо.

— Как ты это выдерживаешь? — спросила Бет, немного погодя. — Этой ночью... То, что нам пришлось сделать.

— Я тебе уже попытался объяснить это вчера вечером. Меня учили, что для того, чтобы выжить, нужно отрешиться от любых эмоций, которые не приносят практической выгоды.

— Я так не могу. — Бет задрожала. — Когда я убила моего мужа... его нельзя было не убить... Я после этого блевала три дня почти без перерыва.

— Ты сделала то, чтоб было необходимо. Мы тоже сделали то, чего нельзя было не сделать. Как бы плохо мне сейчас ни было, я не могу отбросить тот факт, что мы с тобой здесь, что я обнимаю тебя...

— Что мы оба живы, — добавила Бет.

— Да.

— Ты не задумывался о том, где я научилась обращаться с оружием?

— Ты не должна рассказывать мне о твоем прошлом, — отозвался Декер.

— Но я хочу. И должна. Это Джой заставил меня учиться этому, — сказала Бет. — У него весь дом был набит оружием, а в подвале был тир. Он очень часто заставлял меня спускаться туда и смотреть, как он стреляет.

Огонь и дым поднялись выше.

— Джой знал, что я ненавижу стрельбу. Хотя я надевала специальные наушники, но все равно вздрагивала от каждого выстрела. А его это забавляло. Он смеялся. Потом он решил, что еще забавнее будет заставить меня стрелять. Из самых мощных пистолетов. «Магнумы» .357, .45, и вплоть до .44. Иногда мне кажется, что он учил меня стрелять, потому что ему нравились острые ощущения, и что он нарочно издевался надо мной, провоцируя на то, чтобы я попыталась обратить какой-нибудь из его бесчисленных пистолетов против него. О, тогда бы он отвел душу, он заставил бы меня пройти через ад, испытать невообразимые страдания — если бы я на это осмелилась. А потом заставил меня учиться стрелять из охотничьих ружей. Это громче. И отдача сильнее и больнее. Из одного такого ружья я его и убила, — закончила Бет. — Из дробовика.

— Тс-с-с.

— Из двустволки. Почти точно такой же, из которой я стреляла этой ночью.

— Тс-с-с. — Декер поцеловал слезу, сбегавшую по ее щеке. — Прошлого больше не существует.

— Это означает, что твоего прошлого тоже не существует?

— О чем это ты?

— Скажи, ты утратил ту открытость, которую здесь нашел? Ты действительно вернулся в прежнее состояние? Снова замкнулся в себе и будешь жить отстраненно от всего на свете?

— Только не от тебя, — сказал Декер. — Не от этого. — Он указал на поднимавшееся над горами солнце, на уже начавшие желтеть осины в долине горнолыжников, на зеленую стену пиний в предгорьях и заросли чамизы — пятна цвета горчицы на красно-оранжевом фоне в хрустально-прозрачном воздухе высокогорной пустыни. — Но есть и такие веши в моей жизни, от которых я действительно отстранился, о которых я не хочу, чтобы ты знала, которые я не хочу держать в памяти.

— Поверь, я чувствую то же самое.

— Я никогда не буду спрашивать тебя об этих вещах, — сказал Декер, — и ты совершенно не должна говорить мне о них, если только не захочешь сама. Я могу лишь представить себе тот страх и растерянность, которые ты, по-видимому, испытывала, когда приехала в Санта-Фе, пытаясь скрыться от мафии, и отлично понимаю, что ты почувствовала, узнав, что у меня есть навыки, чтобы помочь тебе. Ты видела во мне спасителя и вцепилась в меня. Можно ли считать, что ты использовала меня? Если да, то я счастлив, что ты так поступила, потому что иначе я никогда не встретился бы с тобой. Даже если бы я знал, что ты меня использовала, я хотел бы, чтобы так оно и было.

Декер подошел к открытой задней двери автомобиля и вынул сумку, в которой лежал миллион долларов.

— Некоторое время после того, как я спас тебя, я думал, что ты осталась со мной из-за этого.

Декер отнес сумку к костру.

Бет глядела на него изумленными глазами.

— Что ты хочешь делать?

— Я же сказал тебе, что у меня есть для них хорошее применение. Я собираюсь уничтожить прошлое.

— Ты хочешь сжечь деньги?

— Эсперанса был прав. Если мы станем тратить эти деньги, мы почувствуем себя запачканными.

Декер держал сумку над огнем.

— Миллион долларов?— спросила Бет.

— Кровавые деньги. Ты действительно расстроишься, если их сожгу?

— Ты меня испытываешь?

Дно сумки начало тлеть.

— Я хочу расстаться с прошлым, — пояснил Декер.

Бет никак не могла решиться. По краям дна сумки побежали язычки огня.

— Последний шанс, — сказал Декер.

— Бросай, — откликнулась Бет.

— Ты уверена?

— Бросай их в огонь! — Бет, прихрамывая, направилась к нему. — Пусть для нас прошлое закончится прямо сейчас.

Она поцеловала его. Когда Декер швырнул сумку в огонь, ни он, ни она не проводили миллион даже коротким взглядом. Их поцелуй длился и длился. У Декера перехватило дыхание...

Примечания

1

БСС — Бюро стратегических служб, орган внешней разведки правительства США во время Второй мировой войны. В 1947 на базе БСС было создано ЦРУ.

(обратно)

2

Китс, Джон (Keats, John) (1795 — 1821), самый молодой из крупнейших английских поэтов эпохи романтизма.

(обратно)

3

В США, Великобритании и других странах, где принята английская система мер, калибр нарезного огнестрельного оружия обозначается в долях дюйма, причем написание имеет своеобразный вид — десятичная дробь записывается как целое число с точкой впереди.

(обратно)

4

Феттучини — итальянское блюдо из макарон (пасты).

(обратно)

5

Лига Плюща — общее название для нескольких старейших и самых престижных университетов США.

(обратно)

6

Фурии (гневные, яростные) — у древних римлян богини-мстительницы.

(обратно)

7

«Додж Интрепид» можно перевести с английского как «отважная проделка».

(обратно)

8

«Маргарита» — здесь: коктейль из текилы, лимонного или лаймового сока и апельсинового ликера.

(обратно)

9

Фахитас — латиноамериканское блюдо, жареные на гриле кусочки маринованной говядины или курятины. Сальса — род острого соуса из томатов, лука и жгучего перца.

(обратно)

10

911 — в США диспетчерский телефон службы оказания экстренной помощи, по которому можно вызвать полицию, «Скорую помощь», пожарных и т.п.

(обратно)

11

Пуэбло — название индейских деревень или поселений на юге США и в Мексике.

(обратно)

12

Новая Эра — религиозная секта, в основе системы ценностей которой лежит утверждение, что «все сущее едино» и «все есть Бог». Сторонники Новой Эры также верят в то, что приближается век всеобщего мира и просвещения, который они называют Эрой Водолея, когда все человечество будет состоять лишь из верующих Новой Эры.

(обратно)

13

Акр = 0,4 га.

(обратно)

14

Кива — церемониальное сооружение у индейцев-пуэбло.

(обратно)

15

Сорок пять градусов по используемой в США шкале Фаренгейта соответствуют семи градусам по принятой в России шкале Цельсия.

(обратно)

16

«Пурпурное сердце» — медаль, которой в США награждают военнослужащих, получивших тяжелые ранения во время боевых действий.

(обратно)

17

Строки из «Оды соловью» Дж. Китса. Пер. Е. Витковского.

(обратно)

18

Патио — внутренний дворик в испанских и латиноамериканских домах.

(обратно)

19

Офицер — в США это самое распространенное обращение к любому полицейскому независимо от чина.

(обратно)

20

Трупное окоченение (лат.).

(обратно)

21

АТФ — Бюро по вопросам продаж алкоголя, табачных изделий и оружия (Bureau of Alcohol, Tobacco and Firearms — ATF или BATF).

(обратно)

22

Дежа-вю — обман памяти, ложное воспоминание (фр.).

(обратно)

23

Маршал — в США так называется чиновник федеральных судов; по одному на каждый судебный округ. В обязанности маршала входит открытие и закрытие сессий суда, надзор за выполнением приговоров.

(обратно)

24

Миля (США) равна 1,61 километра.

(обратно)

25

Блэк-джек — карточная игра, то же, что и очко.

(обратно)

26

Ежегодный праздник в США, посвященный признанию вклада трудящихся в развитие общества. Отмечается в первый понедельник сентября.

(обратно)

Оглавление

Глава 1

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

Глава 2

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

Глава 3

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

Глава 4

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

Глава 5

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

Глава 6

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

Глава 7

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 8

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

Глава 9

  1

  2

  3

  4

  6

  7

  8

  9

  10

  11

Глава 10

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 11

  1

  2

  3

  4

  5

  6

Глава 12

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте