«Судный день в Англии»

Судный день в Англии (fb2) - Судный день в Англии (пер. Лилия Андреевна Долгошева,Л. И. Булатова,Марина Жалинская,Г. И. Околелов) 1096K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Куни

Майкл Куни Судный день в Англии

Кэрол, Терри, Шику посвящается

Пролог

Восточный Берлин. 10 июня. 4.32 утра.

Со стороны площади Ленина появился молочный фургон и остановился недалеко от здания Представительства советской стратегической разведки. Из машины вылез Киз и направился вверх по улице. В правой руке он нес металлическую сетку с молочными бутылками, левой тянул за собой пластиковый шланг, неслышно раскручивавшийся из-под фургона.

Насвистывая мотив популярного шлягера «Гнездо ореховки», Киз со звоном поставил три бутылки молока на ступени возле обитой железом двери. Затем, опустив на землю сетку с остальными бутылками, он просунул конец шланга в отверстие почтового ящика и проталкивал его внутрь до тех пор, пока около пяти футов пластика не исчезло в темноте спавшего дома.

Киз вернулся к фургону и кивнул человеку за рулем.

— Можно наполнять.

Шофер нажал какую-то кнопку на приборной доске, и в ту же секунду шланг вздрогнул, словно огромный удав, и шестьдесят пять галлонов высокооктанового бензина устремились под напором в помещение Представительства. Через некоторое время шипение в шланге прекратилось.

— Готово, — сказал водитель.

Киз посмотрел на светящийся циферблат наручных часов и поднял взгляд к розовеющему небу.

— Ты уверен, что получится?

Его помощник кивнул.

— Вчера наш человек все проверил. Должно сработать на все сто, когда пары бензина заполнят все помещение.

Киз еще раз взглянул на часы и, взяв в руки портативный передатчик, сказал:

— Поехали. Удачи нам.

После нажатия еще одной кнопки пластиковая трубка бесшумно исчезла под корпусом фургона. Водитель осторожно отъехал на обочину и остановился.

Киз обошел фургон и скрылся в стоящей прямо за ним телефонной кабине. Номер он помнил, как свое имя. Всего пять цифр. Быстро набрав четыре цифры, он начал набор последней, семерки.

— Семь, семнадцать, двадцать семь, отдохнем на небе все, — пробормотал Киз, вытирая лоб.

Через несколько секунд послышался телефонный звонок в холле дома напротив. Контакты звонка замкнулись, и произошло нечто ошеломляющее. Сначала раздался какой-то сухой треск, похожий на раскаты грома во время грозы, а через несколько мгновений фасад дома номер девятнадцать на площади Ленина исчез за стеной оранжевого пламени.

Киз распахнул дверь телефонной кабины и, поднеся к губам передатчик, прокричал:

— Эй, восемь-пять, беги!

Послышался звон разбиваемого стекла, и из окна на третьем этаже вылез человек.

— Быстрее, шеф, — крикнул Киз водителю. Фургон мгновенно пересек улицу и затормозил возле дома. Шофер нажал очередную кнопку, и над крышей фургона начала подниматься пожарная лестница. Киз вновь поднес к губам передатчик.

— Давай! — прокричал он. И как только человек выпрыгнул из окна, Киз перебежал улицу и, быстро забравшись в кабину фургона, скомандовал: — Поехали!

Машина резко тронулась с места. Дверь Представительства разведки, оставшегося позади них, внезапно распахнулась, и на пороге в снопе огня появились две человеческие фигуры. Выбежав на улицу, они тщетно пытались сбить охватившее их пламя.

— Постой! — закричал Киз и, выскочив на ходу из фургона, помчался в направлении горящих фигур, на бегу скидывая форменную куртку молочника. Одного из них он резко ударил по голове, на второго человека, охваченного огнем, набросил куртку. Погасив на нем пламя, Киз втащил полуживого русского в фургон и бросил его внутрь, словно тряпичную куклу.

— Гони изо всех сил! — приказал он водителю.

Тот не заставил просить себя дважды, рванул с места и помчался по улице. Свернув за угол, молочный фургон выскочил на шоссе и, вырулив на боковую улицу, влетел в тупик.

Были включены лишь габаритные огни, но и они хорошо освещали высокую стену складского строения, маячившего впереди. Фургон несся на стену со скоростью семьдесят миль в час.

Зная, что должно произойти, Киз машинально сжался, обхватив руками голову. С хлестким ударом тяжелая маскировочная резина, раздавшись в стороны, пропустила фургон внутрь огромного помещения, бывшего, по-видимому, красильным цехом.

Киз выскочил из машины. «Стена» с негромким стуком закрылась. Со стороны площади Ленина донесся вой сирены, чуть позже к нему присоединились еще несколько. Зазвонил колокол, но звук, благодаря резиновой «стене», казался приглушенным.

— Шевелись, — заторопился Киз.

Водитель опустил вниз пожарную лестницу, и вместе с Кизом они сняли с нее агента-каскадера.

— Посмотри только, что эти негодяи с ним сделали, — произнес водитель и, не в силах удержаться от подступившей к горлу тошноты, прижал ладони ко рту и привалился к стенке фургона.

— Все же он жив, — заметил Киз, — хотя и без сознания. Давай быстрее тащи цилиндр.

Киз поднял бесчувственного человека, запихнул его а стальную капсулу, поддерживаемую водителем, и взялся за водонепроницаемую крышку.

В кабине фургона послышалось жужжание. Водитель влез в кабину, включил рацию и, приняв сообщение, сказал:

— Для тебя, Юникорн Ред[1]. Запрос из Англии. Срочно.

Киз не раздумывал. Вытащив английского агента из цилиндра, он влез в него сам. Юникорн Ред. Все шло отлично.

— Закроешь крышку, — приказал Киз, — и мотай. Уберешь русского, вместе с ним нашего человека. Позаботься о своей безопасности.

Водитель ушел и через некоторое время издали послышались два коротких выстрела. Затем он вернулся к цилиндру, накрыл его водонепроницаемой крышкой и тщательно завинтил. Подтащил цилиндр к наклонному желобу и скатил его вниз. Увидел, как тот упал в воду и скрылся из глаз, увлекаемый подземным потоком, который, если кто-нибудь не изменит его русло, благополучно донесет Киза через русский сектор в Западный Берлин. Ну, а потом в Англию. Если, конечно, Англия все еще на прежнем месте. Юникорн Ред. Служивший в эпоху испанской Армады. Во время Трафальгара. В 1914-м. Затем в 1939-м. И последний раз — несколько минут назад. Юникорн Ред по имени Киз. Юникорн Ред…

Глава 1

…как стало известно из компетентных источников, Вы будете призваны для формирования нового правительства (ввиду надвигающейся серьезной опасности). Ее Величество даст нам аудиенцию во дворце в три часа пополудни, где Вы и будете представлены К. А…

(ОТРЫВОК ИЗ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЙ ЗАПИСКИ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРА, АДРЕСОВАННОЙ ЛИДЕРУ ОППОЗИЦИИ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА. НАПИСАНО НА БЛАНКЕ ПАЛАТЫ ОБЩИН)

Киз передал незаконченный доклад толстяку премьер-министру, служившему на этом посту еще со времен выборов Джона Булля. Белая наклейка на папке из буйволовой кожи гласила: «Гибель президента». Сэр Бенджамин Френч отодвинул в сторону висевшую на стене картину, изображавшую благородного оленя в горных лесах. Показался черный с золотом сейф. Пластина с именем изготовителя, прикрепленная к ручке, указывала на фирму Мидланда, владелец которой доводился племянником сэру Бенджамину.

Премьер-министр убрал доклад в сейф.

— Не собираюсь его читать, — заявил он. — Меня совершенно не интересует, является ли он творением красных. У нас сейчас и своих забот полон рот.

Киз промолчал. Поправив повязку на глазу, он взял в руки свою трость паркового смотрителя. Мускул на его левой щеке дрогнул.

— Значит, до трех?

Премьер-министр ответил неуверенным голосом:

— Я буду там. К. А. Трент, кстати, тоже. Впрочем, Бог знает, как он отреагирует, — министр вздохнул.

Проходя мимо зеркальной стены, Киз остановился и посмотрел сквозь нее в коридор. В холле, возле комнаты номер десять, сидел мужчина. Это был Федор Малик, советский посол при Сент-Джеймсском дворе, экс-чемпион по шахматам, а теперь — один из руководителей советской стратегической разведки. Человек, фактически диктовавший политику Англии, если верить тому, о чем только что услышал Киз.

Пять минут спустя, все еще в униформе паркового смотрителя, Киз вышел из уединенного охотничьего домика в Сент-Джеймс-парке. Здесь кончался подземный ход, ведущий от номера десять. Здесь же его ждала плоскодонка для переправы через озеро. Он проплыл, отталкиваясь шестом, мимо двух пеликанов, важно покачивавшихся на поверхности прозрачной воды. Влево — вправо. Влево — вправо. Наконец, плоскодонка ударилась о причал. Киз вышел на берег и обмотал лодочную цепь вокруг небольшого колышка, торчавшего из земли между деревьями. Ноги его утопали в мягкой, мокрой траве. В этот момент все и произошло.

В первое мгновение Киз не понял связи между раздавшимся сухим треском и плоскодонкой, оставшейся позади. Он недоуменно оглянулся, в лицо полетели мокрые щепки. Киз побежал. Оглянулся на бегу раз, потом еще. Укрылся за ближайшим деревом. Затем, высунув из-за ствола свою трость, щелкнул затвором назад-вперед. Вот теперь — порядок!

Впрочем, парк казался совершенно пустынным. Время послеобеденных прогулок еще не наступило. Единственным человеком, попавшим в поле зрения Киза, был одинокий мужчина, который сидел на скамье напротив здания Министерства обороны. Человек кормил голубей. Голуби толпились вокруг его ног и порхали вокруг головы в таком количестве, что Киз не мог толком рассмотреть цвет высокого воротника его сутаны. Католический священник. Ни одного подозрительного лица. Все тихо. Возле увитого плющом военного бункера Черчилля появилась группа студентов с фотоаппаратами. Они оглядывались, привлеченные всплеском воды на озере и паникой, поднятой пеликанами. Не обнаружив ничего интересного, группа двинулась в противоположную сторону, удаляясь от озера.

Тут-то Киз и заметил нечто, блеснувшее среди осенних красок травы. Шнур лежал прямо в траве и поднимался на дерево, а его свободный конец свисал с верхней ветви как раз над плоскодонкой. Похоже, он был нейлоновым, что-то вроде рыболовной лески. Другой конец шнура уходил в сторону падре, сидевшего на скамье.

Киз сделал ответный ход. Упершись локтями в землю и выбрав удобное положение, он повернул несколько раз ручку трости по часовой стрелке. Послышались шесть приглушенных выстрелов, и Киз с сожалением подумал о несчастных голубях. Покончив со стрельбой, он вышел из-за дерева и начал обход парка. Подхватив на кончик трости пустую пачку из-под сигарет, бросил ее в урну.

Падре, откинувшись, застыл на скамейке, сжимая в руке хлебные крошки. В цель попала лишь одна пуля, застрявшая в щеке, но цианида было достаточно и в одной.

Убитому на вид было лет двадцать пять или около того. Киз смутно припомнил, что видел его фотографию в связи с движением о запрете ядерной бомбы. В карманах убитого не было ничего любопытного: серебряная монета, мятый носовой платок, открытка с видом Брайтона. В бумажнике оказалось шесть новеньких однофунтовых купюр. Киз положил деньги обратно в карман — номера могли быть переписаны. В бумажнике было что-то еще, а именно фотография размером с паспортную. В человеке на фотографии, с высокомерным выражением лица, Киз сразу узнал Лайонела Плюма.

Затем Киз подошел к мусорной урне и вытащил из нее «Таймс». Вернувшись с газетой к скамье, Киз вложил ее в руки падре так, чтобы она прикрывала его лицо. Случайному прохожему могло показаться, что святой отец, читая, задремал. А теперь — живее! Киз быстро подошел к телефонной кабине, стоявшей ярдах в пятидесяти, набрал номер и с кем-то переговорил.

Восемь минут спустя из окна своей комнаты Киз наблюдал, как появились специальные санитары. Выглядели они так же, как и любые другие санитары — средних лет, спокойные, организованные.

Положив труп на носилки, они накрыли его серой простыней и неторопливо понесли к машине «скорой помощи», ожидавшей поблизости на одной из проезжих дорожек парка. Было 11.45 утра, и Киз знал, что около трех пополудни, когда сам он будет находиться во дворце, труп, снабженный грузом, опустится в неведомые глубины Северного моря, вдали от морских путей, а через несколько секунд после этого будет получено окончательное распоряжение о вступлении Англии в состояние «холодной войны».

Но после всего, услышанного от премьер-министра, Кизу вовсе не хотелось впутываться во все это. Рассматривая фотографию из бумажника убитого, он набрал номер Генерального директора службы безопасности.

Даже слова приветствия в устах Лайонела Плюма звучали нетерпеливо. Киз был краток.

— Плюм, — начал он, — слушайте внимательно. Вы использовали секретный выход из номера десять без моего ведома, в результате чего на меня было совершено покушение. Если вы снова встанете у меня на пути, я вас раздавлю!

Генеральный директор не успел ответить — Киз повесил трубку и сразу почувствовал облегчение. Но он не мог примириться с мыслью, что проход 29/В небезопасен. Строительство нового подземного хода стоило бы не одну тысячу и для этого потребовалось бы не одно столетие. По мнению Киза, служба безопасности была весьма беспечна.

Чтобы немного успокоиться, Киз решил принять душ и долго стоял под струями теплой воды. Наконец, напряжение спало, он выключил воду, облачился в синий махровый халат и отправился на кухню в поисках съестного. Как обычно, Киз ел все, что попадало под руку: хлеб с тмином, яичница, банка пива. За едой он просмотрел московские газеты. Поев, Киз обратился к черному чемоданчику-«дипломату» и быстро ознакомился с ежедневными сводками ЦРУ и данными разведки НАТО. Ни слова о «Судном дне». Ну, и ладно. Теперь спать. Киз снял покрывало с дивана, поставил будильник на 2.30 дня и включил радио. Сначала сводка погоды. Не снимая купального халата, Киз забрался под простыни и полулежа ждал сигналов точного времени, указывающих на час дня.

Новости о событиях в стране были целиком посвящены победе Трента на выборах и вопросу формирования его кабинета. Затем начались зарубежные новости. Неудачи Америки в Юго-Восточной Азии. События на Индо-Китайской границе. Кашмир. Запуск спутников. Русское торговое представительство в Алжире. Помощь русских Кении или тому, что осталось от Кении. Советский премьер выздоравливает. Курс фунта стерлингов за рубежом. Ни слова о «Судном дне». Киз выключил радио и минут пять курил, прежде чем полностью посвятить себя отдыху, первому после возвращения из Западного Берлина. Прежде чем заснуть, он пытался проанализировать случившееся и понять, что же это был за предмет, который должен был расплющить его. Господи, ведь плоскодонку разнесло в щепки! Должно быть, эта штука весила тонну! Этот кретин Плюм совершенно не думает об обеспечении безопасности, постоянно дает какие-то интервью и без того хорошо осведомленным корреспондентам, пытаясь поднять свой престиж. Впрочем, черт с ним! Киз снял повязку с глаза. Будь что будет, Юникорн Ред. Ладно. Тебе нужен отдых.

Было около трех часов, когда Киз, облаченный в мундир члена английской лоцманской корпорации, заплатив наравне со всеми положенные пять шиллингов, вступил в Сокровищницу королевы в Букингэмском дворце. Посетители художественной галереи дворца неспешно переходили от шедевра к шедевру. Один или два модно одетых американца, лохматые и бородатые студенты в джинсах, сосредоточенные и серьезные. Дневные посетители. Жарко, душно. Усталость от созерцания глубин веков. Европейцы. Французы. Коротко стриженные немцы в кожаных куртках.

Киз дошел до конца основной экспозиции, повернул направо, зашел за ограниченное шелковым шнурком пространство и исчез за дверью с надписью «Служебное помещение». Это была кладовая комната для уборщиц. Заперев за собой дверь, Киз нажал кнопку старомодного медного выключателя, в результате чего противоположная стена бесшумно раскрылась, и он вышел в устланный голубыми коврами коридор, пройдя по которому очутился возле нужной ему двери и определенное число раз нажал кнопку звонка. Киз подождал, пока электронная система (его собственной конструкции) сфотографирует его, сверит правильность поданного сигнала и время прибытия и отворит, наконец, небольшую деревянную дверь, непосредственно ведущую в самые секретные апартаменты Англии, о которых не подозревал ни один простой посетитель дворца.

На ожидание ушло пятнадцать секунд, после чего дверь отворилась. Киз решительно вошел в обставленную с комфортом меблированную комнату и почтительно поклонился. Голубые с золотом часы, стоявшие на камине, мелодично прозвонили.

Три часа пополудни.

Глава 2

…Когда сегодня я впервые услышал о вероятности полного уничтожения нашего государства и о том, какие страшные события нас могут ожидать, в душе я обратился к провидению с вопросом, возможно ли это в действительности. Ответа, как обычно, не последовало…

(ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ, СДЕЛАННАЯ ДОСТОПОЧТЕННЫМ ДЖОРДЖЕМ ФРЕНСИСОМ ТРЕНТОМ НОЧЬЮ НАКАНУНЕ ЕГО ВЫБОРОВ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ АНГЛИИ)

Глава оппозиции Ее Величества (а теперь — премьер-министр, еще не приведенный к присяге) был в ярости. Однако его парламентские противники знали, что это не означает потери контроля над собой. Единственным признаком его гнева было то, как внимательно он рассматривал кончики пальцев сплетенных кистей рук. Киз подумал, что эти грубые руки должны принадлежать человеку, привыкшему к физическому труду.

Джордж Френсис Трент, действительно, мог стать механиком, сборщиком, столяром, как и многие его предки. Но этого не случилось. Скрещенные пальцы, за которыми нервно следил бывший премьер-министр, принадлежали одному из самых блестящих энциклопедических умов страны — некогда выходец из низов, штурмом взявший Оксфорд.

— Дайте мне немного времени, чтобы разобраться во всем этом, — смиренно попросил Трент. — Вы, надеюсь, проявите снисходительность ко мне, если я буду несколько медлителен в принятии решения. — Он поклонился леди в белом платье. — Простите тугодумие простого человека, мэм.

Трент повернулся к своему всегдашнему оппоненту, сэру Бенджамину Френчу, полномочному министру, «члену того-то» и «кавалеру сего-то», как обычно именовал его Трент в своих едких речах.

— Вы отмечали, и совершенно справедливо, что моя партия сделала политическую карьеру на падении английского влияния в Африке и на Ближнем Востоке. Почему бы и нет? Мы потеряли рынки, и кусок хлеба с маслом для многих моих давних сторонников стал…

— Отчасти это верно, хотя можно и поспорить, мой друг, — бывший премьер-министр мигнул и колыхнул телесами, как Будда.

Трент продолжал, словно и не заметил, что его перебили:

— И эта политика бегства, скажете вы, была навязана вам и всей стране не деловым соперничеством с Америкой, как, кстати, считают многие ваши же сторонники, а грубым русским шантажом. Военным шантажом самого бессовестного толка.

Премьер-министр кивнул. Трент сделал паузу, подыскивая слова, которые в протокольной записи были бы наиболее правильными и соответствующими моменту, совершенно забыв о том, что в присутствии Королевского агента протокол не ведется.

— Итак, господин премьер-министр, — а мы все-таки будем вежливы с главой правительства, ввергнувшего Англию в столь плачевное состояние, — вы решили при всей той опасности, нависшей над всей нацией, над каждым живым существом, обитающим в королевстве, вы решили, возможно из политических соображений, скрыть все это не только от избирателей, что еще можно понять, но даже от меня, главы оппозиции Ее Величества! Должен вам заметить, — он вновь оглянулся, — что я с этим не согласен, не согласен и еще раз не согласен…

Наступила продолжительная пауза, во время которой леди в белом разливала чай трем джентльменам. Наконец, Трент снова заговорил, и на этот раз тон его высказывания был менее категоричен:

— Можем ли мы быть уверены, что все это — не дезинформация? Как нам удостовериться, что этот… Как его?.. Этот «Судный день», эта сверхмощная кобальтовая бомба, управляемая нашими «кремлевскими друзьями», действительно, находится в Англии? Я хочу сказать, возможно ли это, ради всего святого? Есть ли у нас защита против нее? И возможна ли вообще защита против подобного механизма?

Премьер-министр поспешно заговорил:

— Давайте на время забудем об этом кошмаре, Трент. Пока все мы еще живы. Я хотел бы напомнить, что трое наших ведущих ученых-ядерщиков были похищены русскими. По одиночке, с завязанными глазами и заклеенными ртами, они были доставлены для проверки механизма «Судного дня». Все трое прикасались к нему, всесторонне изучали его возможности и потенциал, и никто им в этом не препятствовал. А теперь, чтобы вы более не сомневались, позвольте мне добавить, что все они абсолютно убеждены в том, что не были доставлены к механизму ни по воздуху, ни морем. Их везли в автомобиле, а затем вели пешком. Все это, учитывая продолжительность путешествия, убеждает нас в том, что бомба действительно находится в Великобритании, спрятана на этом самом острове. И знаете ли, мистер Трент, ее название «Судный день» выбрано не случайно. Эта штуковина способна уничтожить три четверти населения нашей страны быстрее, чем я успею по буквам произнести ее название. Наши крупнейшие ученые не сомневаются в ее мощи. Она способна породить ураган огня. Ударная волна, уничтожающая все на своем пути, имеет радиус действия около трехсот двадцати пяти тысяч миль. Для того, чтобы привести «Судный день» в действие, достаточно радиосигнала, а надежда на создание нами помех этому сигналу очень мала.

Трент шагал по комнате, крепко сжав пальцы рук, шаг туда, шаг обратно, в своей излюбленной парламентской манере «давайте найдем виновного».

— Итак, вы говорите… — начал он.

Премьер-министр вздохнул.

— Я несу полную ответственность за сохранение этой информации в тайне. Вы должны понимать, Трент, что произойдет, если хотя бы часть правды просочится наружу. Начнется паника. Толпы людей атакуют корабли и самолеты, будут пытаться укрыться в шахтах и любых подземных сооружениях. Без вентиляции воздуха, не имея при этом нужного запаса продовольствия и не соблюдая требования гигиены. Кроме того, русские предупредили, что, в случае разглашения информации, они немедленно приведут в действие «Судный день».

Трент по-прежнему вел политическую игру.

— Так-то оно так, господин премьер-министр, но у меня иное мнение о нашем народе. Может быть, люди поддадутся панике, а, может быть, и нет. Это невозможно предвидеть. Но я верю в них.

Премьер-министр развел руками.

— Друг мой, вы надеетесь на лучшее. Возможно, я ошибаюсь, предсказывая панику. Дай Бог, чтобы этого не случилось. Однако, как я уже говорил, Малик со всей ответственностью заявил, что если его требования, то есть требования Кремля, будут удовлетворены, «Судный день» не наступит. Но, как вам известно, советский лидер Тимко нездоров, и мы это точно знаем, поскольку человек из его ближайшего окружения — агент Киза. Если же главой государства станет маршал Жаров, то нам, то есть вам, придется иметь дело с гораздо более жесткими требованиями. Скажем, отозвать атомные подводные лодки Королевских Военно-Морских Сил. Или, к примеру, срочно выйти из НАТО, да мало ли что еще. Вчера нам стало известно, что Кремль готов уступить требованиям Китая о начале военных действий против Америки в Индокитае. Шеф китайской разведки здесь, в Европе, — тип по имени Синь, известен своей жестокостью. Да и Тимко, идя на компромисс со сторонниками Жарова, становится тверже. На прошлой неделе Генеральный директор нашей разведки Лайонел Плюм был вынужден раскрыть несколько секретных досье. Это означает конец деятельности многих наших контрразведчиков. Завтра, когда вы получите все полномочия, вы поймете, что я имею в виду. У разведывательной службы все происходит не так, как кажется на первый взгляд. Но одно имя мы не назвали — имя…

Премьер-министр тронул Киза за рукав в тот момент, когда хозяйка подала блюдо с горячим скотч сконес[2].

Трент окинул Королевского агента оценивающим неторопливым взглядом. Он видел перед собой высокого плотного человека. Акцент в его речи был почти незаметен, как у всякого, говорящего на нескольких языках. Волосы его были седыми, можно представить, в силу каких причин. Лицо с выдающимися скулами казалось более типичным для людей семнадцатого века: загорелое, тяжеловатое, неординарное. Будучи опытным оратором сам, Трент приветствовал умение Киза хранить молчание. Он решил, что его одежда — это камуфляж, и ничего не спросил про повязку на глазу.

— Скажите… Как вы его назвали?.. «Королевский агент», так, кажется? Расскажите мне, пожалуйста, все о нашем новом друге, с которым, я надеюсь, мы всегда будем…

Премьер-министр торопливо перебил Трента:

— Прежде всего, дорогой Трент, соображения безопасности требуют, чтобы Королевский агент был известен лишь под именем «Киз». В некотором роде он является личным секретным представителем Ее Величества. Само существование К. А. является государственной тайной. По традиции, он имеет право следить за действиями любого гражданина в королевстве и является постоянным сотрудником Британской секретной службы, старшим по званию относительно всех офицеров вооруженных сил, а также служащим госучреждений и дипломатического корпуса.

По традиции, со времен Карла I, на должность К. А. всегда назначались члены одного из двух старейших родов Англии. Впрочем, иногда делались исключения.

Узнать о существовании Королевского агента можно лишь получив соответствующее монаршеское разрешение. Только в случае чрезвычайных обстоятельств кто-либо, не являющийся особой королевской крови, удостаивается чести узнать о личности К. А., его правах и полномочиях. Однажды было сделано исключение для одного президента, но к нашему случаю это отношение не имеет. Впрочем, это дело прошлое.

Трент усмехнулся.

— Надеюсь, вы оба знаете мои взгляды на традиции и привилегии. Так во что это обходится простому налогоплательщику, позвольте вас спросить?

Киз спокойно ответил:

— Я получаю сто тысяч фунтов из личных фондов Королевской казны. Ежегодно в Михайлов день эта сумма переводится на счет в банке Коуттса и не проходит через Казначейство. Помимо этого, мне разрешено тратить необходимые суммы на специальное оборудование и тому подобные вещи, согласно секретной санкции, ежегодно принимаемой Палатой Общин. На это не требуется специальных разрешений, так как суммы включаются в общие бюджетные расходы. Я получаю распоряжения непосредственно от монарха. В настоящий момент Ее Величество высочайше повелели мне поступить в распоряжение правительства и предпринять необходимые шаги по ликвидации, либо обезвреживанию «Судного дня», где бы на территории королевства ни находилась бомба.

Бывший премьер-министр положил руку на плечо Киза и произнес:

— И вы сделаете это либо погибнете, мой мальчик, как это бывало раньше с вашими предшественниками.

— Ради Бога, оставьте этот скаутский героизм, — нетерпеливо оборвал его Трент. — Если Киз не выполнит задания, погибнем мы все. Но я еще не обговорил все вопросы, господин премьер-министр. Я хочу знать, что же все-таки изменилось? Смертоносные виды оружия из года в год сменяли друг друга, постоянно совершенствуясь, не так ли? Стало быть, у нас тоже есть средства устрашения? Если какой-нибудь «кремлевский идиот» нажмет на кнопку и развеет нас всех по ветру, не совершит ли он при этом самоубийство? Наши бомбардировщики и ракеты «Поларис» способны нанести ответный сокрушительный удар. У нас достаточно мощи, даже если Америка не примет нашу сторону, хотя я уверен, что она с нами. Что вы на это скажете?

«Фатсо Ф-френч», как называли его острые на язык газетчики, заговорил примирительным тоном:

— Боюсь, дорогой мистер Трент, что вы несколько отстали от жизни по части осведомленности о вооружении. Русские, равно как и мы и наши американские союзники, имеют в настоящее время достаточное количество противоракетных установок, способных отразить любой удар или контрудар, наносимый ракетой либо пилотируемым самолетом. Таким образом, средства обороны в настоящее время превосходят по своим возможностям средства нападения. Это вполне реальный факт, и вы должны учитывать его, хотите вы того или нет. Мне очень жаль, но это так.

Трент в задумчивости выглянул в окно и, помолчав, вновь заговорил:

— Как им это удалось? Я хочу сказать, — спокойно продолжал он, — каким образом русским удалось установить эту гигантскую кобальтовую бомбу именно в Англии? И почему в Англии, а скажем не в Америке?

Разгладив лацканы своего просторного пиджака и отодвинув в сторону чайную чашку, премьер-министр, наконец, произнес:

— Нам неизвестно, каким образом «Судный день» оказался в Англии. А что касается вопроса, почему у нас, а не в Америке… Видите ли, этот «Судный день» способен уничтожить нас. Для того, чтобы стереть с лица земли Америку, таких бомб понадобилось бы около тридцати. А тридцать бомб гораздо сложнее доставить и разместить.

Трент повернулся к Кизу. Наконец, лидер оппозиции начинал вести себя, как истинный премьер-министр.

— Вы будете держать нас в курсе, Киз? — спросил он и доверительным жестом протянул свою короткую квадратную ладонь. — Не беспокойтесь о протоколе. Уверен, Ее Величество согласится с тем, что все мы трое должны объединить усилия. Я считаю, что вы, Киз, должны получить неограниченные полномочия и право следить за любым человеком, даже за мною. Как будущий премьер-министр я обещаю вам поддержку и содействие во всех предпринимаемых вами шагах. Со своей стороны, я буду оказывать вам необходимое содействие, и, возможно, у меня будут кое-какие соображения, как повлиять на ход событий.

Трент почувствовал торжественность момента, когда Киз поднялся и с достоинством заговорил:

— Ее Величество милостиво предоставила в наше распоряжение эту комнату и несколько смежных для срочных совещаний и встреч. Я буду направлять вам сообщения с моей личной печатью.

Трент взглянул на перстень с печаткой, лежавший на столе рядом с чайной чашкой, и взял его в руки. На печатке был изображен миниатюрный смеющийся единорог, на боку у него в треугольной рамке были выгравированы буквы К. А. и стояла дата: 1681.

— Позвольте пояснить вам назначение этой печатки, Трент, — предложил премьер-министр. — Она известна Британскому Генеральному штабу, постоянному главе государственной гражданской службы, Главному комиссару Нью-Скотланд-Ярда и Генеральному директору службы безопасности. Мелодия «Гринсливз» — позывные К. А. Существует множество других кодов и сигналов, которые вам сообщит сам Киз в ближайшие дни. «Большие братья» не подозревают об истинном смысле этой печатки, но твердо знают, что нужно делать, когда ее видят, и не задают вопросов.

Обсудив все моменты, связанные с «Судным днем», политические лидеры переменили тему. Они в общих чертах наметили состав нового правительства, назвали имена членов будущего кабинета, впервые представляемых Ее Величеству. Разговор этих двух джентльменов, тесно связанных узами Флит-стрит, показался Кизу скучным и монотонным. Наконец, государственные деятели собрались уходить. Первым вышел Трент, за ним с интервалом в несколько минут последовал бывший премьер-министр, сэр Бенджамин Ф-френч.

Киз остался наедине со своей августейшей хозяйкой. И еще долго эти двое давних друзей сидели, склонившись над донесениями, картами и схемами. Шло время, сумерки сгущались над Лондоном, а Киз снова и снова предлагал и отвергал различные планы действий. Наконец, незадолго до того, как часы на окутанном туманом Вестминстере пробили полночь, план операции был утвержден.

Глава 3

…Сегодня днем в результате загадочного взрыва был поврежден главный вход в торговый зал автосалона в Ковентри. Полностью сгорел «альфа-ромео» и сильно пострадал старший продавец…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ КОЛОНКИ ПРОИСШЕСТВИЙ ЛОНДОНСКОЙ «ИВНИНГ НЬЮС»)

Мчась по широкому шоссе М1, идущему через Мидленд, Киз ощущал недовольство своим «альфа-ромео», взятым из специального резерва. С часами на приборной доске было что-то не то. Его тревога была чисто интуитивной, и, как и большинство мужчин, Киз искал рациональную причину своему беспокойству.

Скорость была высокой, но не слишком. Машина быстро брала с места, но плохо слушалась руля после скорости, достигшей пятидесяти миль.

Киз покончил со своими сомнениями, остановившись в Ковентри возле салона-магазина подержанных автомобилей и заменив «альфа-ромео» на белый «ягуар» класса Е с двумя тысячами миль пробега на спидометре. Он не стал торговаться, когда продавец предложил за его машину явно заниженную цену.

Отъезжая от автосалона, Киз взглянул в зеркало и увидел в нем довольную физиономию продавца. Похоже, сегодня вечером у того будет праздник. Класс Е прекрасно реагировал на умелые действия Киза и гладко катил по второстепенному шоссе, движение по которому было менее интенсивным. Миновав, наконец, самые сложные участки, он выехал на открытое шоссе, ведущее в Лестершир. День был чудесным.

Вскоре Киз миновал Лондон-роуд в Лестершире и, въехав в ворота стоянки, запарковал машину. Затем из ближайшей телефонной кабины он позвонил в Лестерширский университет. После долгих гудков в трубке, наконец послышался голос профессора Брауна, и Киз назвал предварительный пароль, давно установленный между профессором и службой безопасности. В трубке как бы зависла пустота, и Киз подумал: «Кто это мог бы прослушивать телефон Брауна?» Скорее всего, люди Лайонела Плюма.

Легенда Киза была нехитрой. Он сообщил профессору, что является приятелем его друга и ищет работу, а потому хотел бы устроиться в университет. Понимая, что телефон может прослушиваться, он попросил профессора назначить ему встречу в неофициальной обстановке. Разумеется, третья скамья справа в саду замка де Монфор его устраивала. Через тридцать минут? Конечно. Вполне возможно, что и русские тоже прослушивают звонки профессора. Хотя они должны понимать, что Браун, как и два других профессора, знавших о существовании «Судного дня» и видевших его, уже давно и неоднократно подвергались допросу с пристрастием самыми квалифицированными следователями Британии на предмет выяснения местонахождения страшного механизма.

Времени до встречи в де Монфор было еще много, и Киз решил ознакомиться с Лестерширом. Однажды он был здесь проездом, вскоре после начала войны в Корее. Кроме того, в досье профессора Брауна была подшита карта графства, которую Киз досконально изучил перед выездом.

Идя по Лондон-роуд в направлении к Грэнди-стрит, он, на всякий случай, решил предпринять кое-какие меры, позволяющие избавиться от «хвоста». Быстро перебежав через улицу, Киз направился к главному входу в универмаг. Войдя внутрь, он быстро проскочил секцию дешевых головных уборов и по многолюдной лестнице поднялся на второй этаж. Затем на лифте спустился вниз и, воспользовавшись запасным выходом, выскочил на боковую улочку. Пожалуй, этого достаточно, решил он.

Киз, по собственному опыту, знал, насколько сложно и дорого вести слежку за кем-либо. Особенно за искушенным и подозрительным человеком, особенно в многолюдном городе. В детективных романах и телепостановках все просто. На самом деле, даже в самых устаревших руководствах по ведению слежки указывалось на необходимость минимум трех человек для выполнения этой работы.

Из практики и абсолютно надежной статистики Киз знал, что для этих целей нужно примерно пятнадцать человек и, по крайней мере, четыре автомашины. Причем, и люди, и автомобили должны быть оснащены дорогостоящей переговорной техникой и разнообразной одеждой для маскировки. Он подумал о том, что сказали бы члены парламента, вечно «наступающие на пятки» расходам на оборону, если бы узнали, в какую сумму обходится слежка за одним-единственным начинающим русским дипломатом. С другой стороны, наблюдение за подозрительными злачными местами и прочими публичными заведениями обходится дешевле и гораздо более результативно.

Профессор опоздал на пять минут. Это могло что-то означать, а могло ничего и не значить. Киз наблюдал за Брауном, сидевшим на скамье в саду де Монфор. Лицо его было очень похоже на то, которое Киз видел на фотографии в досье, хотя в жизни оно было каким-то нервным и настороженным. Крупный, серьезного вида человек, с обветренным, крестьянским лицом и острым, пронзительным взглядом. Выражение лица профессора постоянно менялось, словно приспосабливалось не то к окружающей обстановке, не то к какому-то внутреннему состоянию. Человек, явно уверенный в себе. Ясно, почему Малик выбрал именно профессора Брауна для осмотра «Судного дня». К мнению этого человека нельзя было не прислушаться.

Королевский агент, не теряя времени, приступил к делу.

— Профессор, я не буду углубляться в историю. Я прочел ваше сообщение, сделанное Совету безопасности и премьер-министру, и не сомневаюсь в том, что до тех пор, пока вас не доставили к «Судному дню», у вас, действительно были завязаны глаза, заклеен рот, нос заложен душистыми тампонами для отбивания запаха, в уши вложены вкладыши, а к ботинкам приделаны мягкие подошвы.

— Я буду зачитывать вам сочетания слов и отдельные слова, а вы кивайте, если они вызовут у вас какие-нибудь ассоциации. Я же буду делать у себя соответствующие пометки. Идея состоит в том, чтобы убедиться, стимулируют ли вашу память определенные слова. Если у вас появится воспоминание о том, что вы слышали, видели, осязали, обоняли или чувствовали вкус из одного упомянутых мною понятий в связи с «Судным днем», скажите мне. Итак, начнем. Лающие собаки, кошка, колокольный звон, движение транспорта, самолет, часы, шелест деревьев, гудение телеграфных проводов; крик городских птиц, крик морских птиц, лес, металл, алюминий, тепло, холод, дым от горящих деревьев, угольный дым, торфяной дым, химический запах, скрип тормозов, шум завода, шум фабрики, запах гаража, бумага, листва, трава, терновник, папоротник, ковры, линолеум, мешковина, фетр, камни, глина, песок, горы, ложбина, ступени, лестница, мыло, духи, женщина, дети, запах пищи, положение солнца, направление источника звука — со всех сторон, с одной стороны.

— Теперь о самом «Судном дне». Я читал ваше сообщение о размерах, типе контрольного механизма, радиации, изоляции и прочем. И меня интересует другое: был ли воздух в том помещении влажным или сухим? Была ли там вентиляция, или было душно? Была ли смазка на каких-либо соединениях, и если да, то какого цвета? Была ли она обычной или специальной? Не было ли свежей краски? Какого цвета? Не видели ли вы, не пробовали ли на вкус воду, и была ли она щелочной, мягкой или жесткой?

В течение часа и пяти минут Киз задал ученому пятьсот восемьдесят два специальных вопроса. Он не пытался анализировать получаемые ответы, ни положительные, ни отрицательные. Впрочем, за редким исключением, ответы были отрицательными, хотя отрицательный ответ мог принести определенную пользу. Киз, в частности, недоумевал, зачем было привязывать к ногам ученого мягкие подошвы? Если бы идти пришлось лишь по тротуару или по земле, вряд ли русские стали бы скрывать этот вид покрытия. Стало быть где-то поблизости от «Судного дня» профессор Браун и его коллеги шли по какому-то покрытию, отличному от тротуара и земли. И так далее. Таким образом, отрицательное могло стать положительным. Киз не позволял себе недооценивать умение русских блефовать; человек, создавший и воплотивший в жизнь идею «Судного дня» был, очевидно, гением русской технической мысли. Возможно, он, как и Малик, был в прошлом шахматным королем с холодным, рассудочным умом и мощным интеллектом, способным предвидеть действия противника на много шагов вперед. Теперь же, зажав в свой железный кулак Англию, русские стратеги все теснее и теснее сжимали его, готовые каждую минуту отряхнуть с этого кулака былое английское могущество и влияние. Возможно, даже использовали Англию в качестве щита при нападении на своего постоянного и главного противника — Соединенные Штаты Америки.

Глядя на окружающие его цветущие кустарники, на воробьев, весело чирикающих в ветвях деревьев, на мирных жителей Мидланда, идущих по своим повседневным делам, Киз вдруг с ужасом подумал о том, что может произойти со всем этим, если он не сможет найти «Судный день», или же полоумный маршал Жаров ткнет своим дрожащим пальцем в кнопку пульта дистанционного управления где-то там, в одном из множества подземелий Кремля? Киз мысленно представил себе на месте Лестершира, чистенького процветающего промышленного европейского города в чудных осенних красках, серую, пустую равнину, уходящую за горизонт.

С усилием Киз отвлекся от мрачных видений и возвратился к действительности. Он заметил, как профессор Браун искоса бросил взгляд на часы. Универсальный жест, дающий понять, что аудиенция закончена. Киз знал о силе привычки, он понимал, что профессор, вероятно, должен спешить на очередную важную лекцию. Явная путаница в переоценке ценностей. Киз решил напомнить о грубой действительности, а заодно еще раз проверить последний пароль.

— Я вижу, Браун, вы хотите дать мне понять, что вам пора уходить, — начал он, смахивая с правого рукава несуществующую пылинку. — Но позвольте на прощание кое о чем напомнить вам, господин профессор. Решение я приму после того, как наша встреча закончится. Пока что у меня слишком мало информации. Если я ничего не смогу извлечь из ваших данных, я готов к тому, чтобы выкачивать из вас сведения до тех пор, пока ваш замечательный мозг не вспомнит чего-нибудь, действительно существенного. Это ясно? Мы с вами еще встретимся. Теперь можете быть свободны и впредь запомните: если я назначаю вам встречу, то вы обязаны прибыть вовремя, не опаздывая на пять минут. Вам все ясно?

К удивлению Киза, профессор Браун не ударил его. Более того, он даже не рассердился, а лишь слегка покраснел, вставая со скамьи. Наметанным глазом Киз отметил, что профессор скорее почувствовал облегчение, чем ярость. Киз пожал профессору руку и после рукопожатия вновь стряхнул воображаемую пылинку с правого рукава. Профессор Браун постоял секунду в задумчивости, затем выпрямился, словно актер перед опускающимся занавесом, повернулся на каблуках и пошел прочь широкими шагами.

К. А. долго смотрел вслед удалявшейся фигуре. Потом еще раз взглянул на фотографию из досье. Сходство было феноменальное. Но последний пароль остался без ответа, а ведь Киз дважды употребил его. Следовательно, человек, кем бы он ни был, не был профессором Брауном.

Глава 4

…молодая женщина, примерно лет двадцати пяти, была найдена с травмой головы на обочине Мелтон-роуд и доставлена сегодня в городскую больницу Лестершира. Женщина страдает амнезией[3]…

(ИЗ ЗАМЕТКИ НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ ЛЕСТЕРШИРСКОГО «МЕРКУРИЯ»).

Следить за «профессором» сначала было несложно. Расставшись с Кизом, он не пошел в университет, а свернул на Лондон-роуд и отправился в сторону фешенебельных магазинов в центре города. По пути он зашел в телефонную кабину, но разговор не состоялся. Возможно, номер был занят. «Браун» продолжил свой путь в сторону торгового центра.

Киз шел за «профессором» по противоположной стороне улицы на расстоянии сотни шагов. Проходя мимо железнодорожной станции Лондон-роуд, Киз заметил, как носильщик показывает начальнику станции на его припаркованный на стоянке класс Е и отметил про себя, что знаки отличия начальника станции соответствовали категории Q. Обычно форма железнодорожного ведомства не вызывала подозрений у людей, привыкших с почтением относиться к мундирам и фуражкам. Секретная Служба об этом знала и использовала в своих целях.

«Профессор Браун» свернул на Бишоп-стрит, вошел с центрального входа в здание Главпочтамта, но, как заметил Киз, сразу же вышел через боковую дверь. Торопливо пересек сквер возле ратуши. Далее Киз увидел, как «профессор», лавируя между машинами, перебежал улицу и скрылся в узком переулке, ведущем на лестерширский рынок. Рынок?

Киз проскочил улицу и помчался в переулок. Слишком поздно. Был базарный день. Базарный день на одном из самых оживленных, многолюдных рынков Англии. Вдоль прилавков стояли сотни торговцев. «Профессор» исчез. Надежда найти его в этой толпе была крайне мала. Киз тронул за плечо проходящего мимо африканца:

— Будьте любезны, где здесь ближайший телефон-автомат?

Негр улыбнулся, довольный возможностью показать свою осведомленность.

— Это вон там, Джек. Вы прямо к нему и выйдете.

Киз поблагодарил и помчался в указанном направлении. Остановился, не веря своим глазам: в телефонной кабине стоял «профессор Браун». Вот почему он входил на почтамт — он искал телефон.

Киз огляделся в поисках еще одного телефона-автомата, из которого он мог бы подслушать разговор «профессора». Под угрозой «Судного дня» особый отдел Главпочтамта работал круглосуточно, прослушивая все телефоны внутри страны.

Другого таксофона не было, а «профессор» тем временем закончил разговор и вышел из кабины. Прислонился к ней спиною. Плохо себя почувствовал? Киз присмотрелся внимательнее. Из толпы появились двое темнокожих молодых людей в пестрых одеждах и попытались помочь ослабевшему «профессору». Сквозь толпу Киз протиснулся поближе к троице и заметил, как странно остекленел взгляд «профессора». Наркотик! Но зачем?

Сопровождавшие «профессора» люди были какими-то метисами, наполовину китайцы, наполовину малайцы, так, по крайней мере, показалось Кизу на первый взгляд. Крепкие, сильные, аккуратные. Шутя и посмеиваясь, они тащили за собой «профессора», делая вид, что он сильно пьян.

Троица прошла по узкому переулку, ведущему от рынка. Затем, как заметил Киз, они втолкнули своего пленника в красную «шкоду» с номером Д7 493. Машина тронулась с места. «Ягуар» Киза был в доброй миле отсюда. Киз побежал.

Поблизости оказался синий «воксхолл». На переднем сиденье светловолосая молодая женщина читала книгу. Киз втиснулся на водительское место, с удовлетворением заметив ключ зажигания в замке. Двигатель завелся. Прежде чем женщина успела понять, что происходит, Киз рявкнул: «Полиция!» — и, влившись в поток машин, свернул по направлению к Клок Тауер[4]. «Шкода», маячившая впереди, подала сигнал поворота на Мелтон-роуд.

Сворачивая возле Клок Тауер и проезжая мимо полицейского, стоявшего на посту, Киз скорее почувствовал, чем заметил, что женщина, сидевшая рядом, высунулась из окна. Киз среагировал мгновенно и, резко дернув женщину за плечо, втащил ее назад. Но немного не рассчитал. Женщина упала вперед, сильно стукнулась головой о приборную доску, потеряла сознание и боком навалилась на Киза. Он аккуратно отодвинул ее, продолжая следить за маячившей впереди «шкодой».

Киз надеялся, что китайцы не заметили преследования. За шесть миль от Лестершира Киз увидел, как «шкода», снизив скорость, взбирается в плотном потоке машин на холм. Вскоре она, да и все остальные машины, остановилась. Пожалуй, пора.

Киз съехал на поросшую травой обочину шоссе и вылез из машины. Обойдя вокруг, открыл противоположную дверцу и вытащил беспомощную женщину. Затем отнес ее под дерево вблизи шоссе и положил на траву. Машина при этом стояла так, что не давала возможности увидеть с дороги происходящее. Киз посмотрел вперед: «шкода» потихоньку продолжала подъем. Киз достал из кармана чековую книжку и выписал чек на предъявителя на сумму в тысячу фунтов, подписав его «Генри Смит» — одним из своих псевдонимов. Вложив чек в нагрудный карман блузки женщины, он вернулся к машине и сел за руль.

«Шкода» уже скрылась за холмом, и Киз прибавил скорость. Когда он добрался до перекрестка, движение стало менее интенсивным, и он увидел вдалеке машину китайцев, мчавшуюся по направлению к Линкольнширу. Киз не отставал от них всю дорогу до Бурна. Затем проследовал за ними по Слифорд-роуд. В Гентхорпе «шкода» свернула с основного шоссе и направилась в сторону Гримстхорпского замка.

Через три мили Киз заметил, что «шкода» снизила скорость, приближаясь к повороту. Подъехав к нему, Киз остановил машину и вышел. Пройдя вперед, он увидел, что дорога дальше идет прямо и совершенно пуста. Он снова сел в «воксхолл» и медленно поехал вдоль изгородей домов, стоявших по одну сторону шоссе. Проехал первые ворота. Ничего и никого, кроме коров во дворе. Проехал следующие ворота — тоже. Подъехал к третьим. Тяжелые железные ворота были полуоткрыты. Здесь. Широкая дорога, обрамленная высокими деревьями, вела к большому белому дому. У центрального входа стояло несколько машин. Из дымоходов беззастенчиво выглядывали беспроволочные антенны. Немного поодаль Киз увидел красную «шкоду».

Киз быстро проехал мимо ворот и вскоре приметил небольшой коттедж, к которому тянулись телефонные провода. Киз вышел из машины и постучал. Дверь открыл пожилой человек, опиравшийся на палку. Киз помахал перед его носом карточкой, напоминавшей полицейское удостоверение, и спросил, может ли он позвонить по телефону. Срочно. Конфиденциально. Телефон стоял на столике в холле. Над столиком висела картина, называвшаяся «За короля и страну, 1914–1918».

Киз закрыл дверь и набрал номер телефона министра обороны в Ноттингеме. Назвал кодовый номер Секретной Службы. Через несколько секунд дежурный диспетчер дал ему название и местоположение ближайшего воинского формирования, находящегося в боевой готовности. Десантный полк. Не далее, чем в шести милях отсюда по прямой.

Киз положил трубку. Подождал, пока дежурный диспетчер примет меры. Прошла минута, вторая. Третья. Телефон зазвонил.

Говорил полковник Сноу, старший офицер десантных войск. Он и его люди были готовы поступить в распоряжение бригадного генерала Киза (при контакте Киза с какими-либо воинскими частями ему автоматически присваивалось более высокое звание, чем то, которым обладал старший офицер данного подразделения).

Киз объяснил полковнику Сноу точное местоположение дома, насколько это позволила сделать карта, найденная Кизом в конфискованном «воксхолле».

— Это типичный загородный дом богатых владельцев, — пояснил Киз, — с пятью спальнями. Возле дома — сад, окруженный высоким забором, и от въездных ворот ведет дорога, вдоль которой в два ряда посажены огромные деревья. Это примерно в двух милях на юго-восток от Гримстхорпа.

Полковник сообщил, что офицер разведки подразделения нашел это место на карте. Он сказал также, что разведка Королевских ВВС сделает соответствующие снимки местности. Какие будут указания бригадного генерала Киза? Киз медленно и четко произнес:

— Слушайте внимательно, полковник Сноу, мне некогда будет повторять. Нам надлежит подготовить как можно больше ваших людей, одетых в спортивные шорты и майки. Каждый из них должен быть вооружен. Высадитесь незаметно в окрестностях дома и сразу же атакуйте. Оказавших сопротивление задержать, либо ликвидировать. Раненые должны получить соответствующую дозу снотворного, прежде чем успеют проанализировать характер своего ранения. Атаковать могут лишь люди в спортивной форме. Никто из них не должен разговаривать! Те, на кого мы хотим напасть, не должны знать, что мы — англичане. Я буду следить за проведением операции из небольшой рощи неподалеку от дома, за шоссе. Официальное секретное предписание вы можете получить в отделении Королевских ВВС в Фокингеме и прочесть вашим людям. Это все. Действуйте оперативно. Вам все понятно? Если да, то просто повесьте трубку, ничего не говоря.

Послышался щелчок — полковник повесил трубку. «Господи, Боже, — подумал Киз, — если бы в доброй старой Англии была бы пара-тройка таких людей, как этот полковник, мы быстро обнаружили бы этот „Судный день“», Киз положил фунтовый билет под телефонный аппарат, поблагодарил старика домовладельца и, выскочив за дверь, сел за руль «воксхолла». Завел мотор и открыл отделение для перчаток, чтобы положить на место карту. На мгновение задумался: в отделении для перчаток лежал паспорт, не замеченный им раньше. Возможно, он просто лежал под картой и не был виден. Киз вынул паспорт. Британский. На имя Генри Саммерса. Профессия — преподаватель. С фотографии на него смотрело лицо «профессора Брауна».

В задумчивости Киз развернул «воксхолл» и поехал назад, к дому с антеннами. Не доезжая немного до усадьбы, он свернул к роще и укрыл там машину. Вышел из нее и, пробираясь между деревьями, нашел место, с которого была хорошо видна подъездная аллея белого дома. Машины перед входом остались на своих местах, но «шкоды» видно не было. Киз достал пистолет, проверил в нем давление воздуха и магазин. Потянул на себя внешний цилиндр и подождал, пока первый патрон с цианидом войдет в затвор.

Глава 5

…Действуя согласно полученным инструкциям, подразделение атаковало дом в три этапа. От оружия защищавшихся серьезно пострадали люди…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ ОФИЦИАЛЬНОГО ОТЧЕТА ДЕСАНТНОГО БАТАЛЬОНА)

Кизу не пришлось долго ждать. Восемнадцать минут спустя он услышал над собой гул приближающихся самолетов. Высокие деревья рощи не давали ему возможность видеть происходящее над ним. Однако спускающиеся парашюты он увидел. Похоже, никто из обитателей дома не заподозрил неладного — находясь поблизости от аэродрома, они привыкли к подобному шуму.

Полковник Сноу оказался среди первой группы десантников в спортивной форме, пробиравшихся между деревьями. К. А. представился полковнику. Похвалив за идеальное знание карты местности, показал на объект.

— Остальные группы высаживаются с другой стороны дома, — отчеканил полковник. — По плану операции мы представляем собой участников кросса. Надеюсь, я вас правильно понял, сэр? Первые, подобравшиеся к дому, блокируют окна и двери. В операции принимают участие тридцать человек. Десять из них со мной.

Киз выпрямился.

— Не теряйте ни секунды, полковник, — приказал он. Тот кивнул. Парашюты были собраны и сложены в небольшую канаву в дальнем конце рощи. Вся группа, вытянувшись цепочкой, трусцой побежала в сторону дома. Некоторые солдаты смеялись и шутили, как во время увеселительной прогулки. Киз предполагал, что и это — часть плана. Впрочем, когда они достигнут дома, вряд ли им будет до смеха.

Вслед за последним десантником Киз бежал по левой стороне дороги, вдоль деревьев. Справа от него бежал полковник Сноу. Полковник выглядел слишком молодо для старшего офицера. У него было курносое, веснушчатое лицо и бледно-голубые глаза. Рост его был, как прикинул Киз, около пяти футов и восьми дюймов.

Первые солдаты их группы уже почти достигли ограды. Другая группа «бегунов» уже была в саду и пыталась высадить входную дверь. Один из осаждавших выхватил пистолет и выстрелил, очевидно, в замок. Пуля рикошетом отскочила от металла и со звоном разбила оконное стекло первого этажа. Почти в тот же самый момент пятеро солдат, словно подкошенные, упали на гравиевую дорожку возле двери. Через некоторое время Киз и полковник увидели, как еще трое начали спотыкаться и падать. Однако ни одного выстрела из дома не прозвучало.

Появилась вторая группа атакующих. С пистолетом наготове они ворвались во двор. Несколько человек сумели через окна вломиться в дом. Последние же двое не успели и, словно тряпичные куклы, повалились на гравий. Наступила тишина.

— Какого черта они не стреляют там, в доме? — спросил полковник Сноу. Повернувшись, он дал знак следующей группе солдат, ожидавших возле ограды, и те, мгновенно подчинившись, побежали к дому.

В этот момент Киз заметил на крыше, возле печной трубы, дуло автомата. Но, прежде чем он успел что-либо предпринять, щелкнул затвор, и снова пули с цианидом беззвучно полетели к цели. Еще двое десантников упали.

Киз выстрелил раз, другой, третий. Из-за трубы показалась фигура стрелка, его безжизненное тело сползло по крыше и упало возле входа в дом. В тот же миг откуда-то с крыши появился зеленый дымок напалмовых гранат, которые довершили дело автоматчика и вывели из строя последних десантников, заодно превратив несколько деревьев в горящие факелы.

Выскочив из укрытия под деревьями возле ограды, Киз и полковник Сноу вбежали во двор и, скрытые завесой дыма, пробрались к одному из разбитых окон. Ввалились в комнату. Она была пуста.

Оба окна, через которые солдаты пытались попасть в дом, вели именно в эту комнату. Совершенно пустую, даже без мебели. Лишь три больших стеклянных бутыли стояли у стены. Жидкость в них напоминала дистиллированную воду. Рядом лежала шестивольтовая батарейка, а на ней — какая-то грязная тряпка. Больше ничего. Киз подошел к двери и открыл ее. Дверь вела в темный коридор.

— Дьявол, что могло стрястись с сержантом Коннером и остальными? — прошептал полковник Сноу.

Киз молча кивнул в направлении коридора.

— Все там. Попали в самое пекло.

— Чем же они стреляют? — поразился полковник.

— Это механические пистолеты со сжатым воздухом, стреляющие отравленными пулями. Последняя новинка, — пояснил Киз, одновременно отрывая каблуки от собственных ботинок.

Полковник явно растерялся.

— Что вы теперь предлагаете? — спросил он. — Наш штурм окончился полной неудачей. Господи, сколько хороших парней полегло!

Киз выпрямился, держа в руках каблуки.

— В общем я выиграл время, столь необходимое мне, — заявил он, аккуратно вытаскивая из каждого каблука тонкую голубую леску. — Тот шум, который подняли здесь ваши люди, мог помешать китаезам вытянуть из пленника нужную им информацию и передать ее в Пекин. — Киз стоял у самого входа в темный коридор. — Готовы? Как только я брошу, сразу бежим внутрь.

Он бросил в темноту один каблук, тот взорвался где-то впереди. Полковник рванулся в коридор, выхватив пистолет. Киз последовал за ним. Выскочив из коридора в холл, они увидели на полу двух убитых китайцев, рядом валялись их пистолеты.

Киз заметил лестницу, ведущую в подвал. Бросил второй каблук-гранату. Послышался металлический грохот и звон разбиваемого стекла. Похоже, взрыв достал-таки длинноволновый передатчик, о существовании которого в доме подозревал Киз. Дым немного рассеялся, и они увидели китайца в наушниках, сползших ему на лицо. Киз выстрелил, и китаец в ту же минуту откинулся на стуле.

Быстрее наверх. Впереди Киз с пистолетом, подобранным возле убитого китайца. Поднявшись, они услышали выстрелы и выкрики китайцев где-то позади дома.

— Последний бросок. — Полковник быстро открыл ближайшую дверь. Киз выстрелил через плечо в человека, пытавшегося влезть в окно. Тот исчез. Из смежной комнаты появился китаец с молотком в руках. Прогремело два выстрела, но тот продолжал бежать до тех пор, пока не ударился о противоположную стену. Киз выстрелил еще раз.

Внезапно из той комнаты, откуда появился китаец с молотком, послышался какой-то звериный стон. Киз вбежал туда, держа пистолет наготове, но сразу опустил его. Комната, если не считать грубо сколоченного стола, стоявшего посередине, была пуста. На столе, лицом вниз, лежал «профессор Браун». Вернее, тот, кто когда-то был им.

Даже бывалый десантник, полковник Сноу не выдержал и отвернулся, увидев ровный ряд толстых гвоздей, вбитых в позвоночник умирающего. Несколько гвоздей поменьше было вбито и в голову замученного. Глаза «профессора» вылезли из орбит, он был еще в сознании, но жить ему оставалось недолго.

Киз склонился к уху умирающего и доверительно заговорил по-русски:

— Молодец, товарищ, отлично сработано. Клянусь, мы отомстим за тебя, русский брат. Ты правильно вел себя сегодня утром, когда я говорил с тобой, как с английским профессором. Ты умираешь, как герой, за наш любимый Советский Союз. Скажи прямо, ты ведь ничего не сообщил этим китайским шакалам?

Губы русского беззвучно шевелились, пытаясь сказать по-русски:

— Нет, нет…

Русский терял силы на глазах. От нервного напряжения Киз вспотел.

— «Судный день» в порядке, товарищ? Он в безопасности? Может быть, его нужно перепрятать?

Умирающий попытался что-то ответить, но с его губ не слетело ни звука. Вены на его шее сильно вздулись.

— Ради Бога, прекратите его страдания, — надломленно проговорил полковник. — В конце концов, все мы — живые люди, и ничего нет дороже…

Киз предпринял последнюю попытку. Он понимал, что до тех пор, пока не найдет хоть маленькой зацепки, ему не решить проблему «Судного дня».

— Что им известно, товарищ? Многое ли они сумели узнать? Или ничего?

Русский сделал последнее огромное усилие. Он напрягся, пытаясь подняться, и окровавленные веревки, которыми он был привязан к столу, натянулись.

— Штормоцвет, — прошептал он и, конвульсивно содрогнувшись, упал замертво. Киз и полковник молча опустили головы.

Затем они еще раз тщательно осмотрели теперь уже притихший дом. На втором этаже из двух комнат жилой была только одна, в ней было сложено множество спальных мешков. Киз стал открывать ящики стоявшего в комнате шкафа: все они были заполнены консервами и различными продуктами длительного хранения. В другой комнате поменьше на втором этаже лежала наготове разная одежда: рубашки, нижнее белье, костюмы и галстуки, обувь. Похоже, дом служил своего рода складом передвижного лагеря, надежным местом для экипировки прибывающих агентов. Наиболее ценной вещью был, конечно, радиопередатчик, теперь, к счастью, замолчавший. Киз пожалел о том, что вторая брошенная им граната уничтожила шифровальные книги, хотя вряд ли они могли быть полезны. Важно было любой ценой не допустить получение Пекином ключа к тайне местонахождения «Судного дня».

Наконец, Киз через черный ход вышел на улицу. По всему двору были разбросаны тела десантников, которых отравленные пули настигли на полпути к дому. Здесь же лежали и китайцы. Потери были велики. На этот раз — с обеих сторон. С того места, где стоял Киз, он видел, по крайней мере, десять убитых агентов. Не все они были китайцами. Некоторые могли быть персами или мексиканцами. Двое были, вероятно, выходцами из Балкан, возможно, албанцы. Эта маленькая прокоммунистическая страна в большом количестве снабжала Китай агентами на западе, но, в последнее время, в результате стирания расовых различий между цветными нациями и белыми, Китай стал набирать шпионов для Англии, в основном из «цветных».

Киз был знаком с их методом вербовки, простым и весьма эффективным. Обычно похищался ближайший родственник будущего агента — ребенок, мать, жена. Затем заложник использовался в качестве аргумента для получения согласия агента на сотрудничество. После этого его просто шантажировали первым выполненным им заданием.

В красной «шкоде» сгорели три агента. Пытаясь скрыться, они отъехали от загоревшихся деревьев и, в дыму, налетев на угол дома, разбились вместе с машиной.

Один из десантников, с окровавленным ножом и кольтом 45-го калибра, с победным видом указал на распростертое на земле тело с мешком на голове.

— Кто это, сержант Брант? — спросил полковник.

Сержант, улыбаясь, ответил:

— Мы взяли пленницу, шеф. Очень хорошенькая. Они пытались ее спрятать, накинули мешок ей на голову, но мы их остановили. — Он указал на два мертвых тела поблизости. — Правда, она, наверное, здорово ударилась головой, когда они ее бросили…

Киз приподнял мешок с лица пленницы и невольно вздрогнул. Нет, этого не может быть! Она была без сознания. Хорошо знакомые черты лица. Каштановые, коротко подстриженные волосы. Очень приятное, миловидное лицо, сейчас, впрочем, бледное и покрытое испариной. Босые ноги. Киз наклонился ближе: обе ступни были в красных точках, а две булавки еще торчали в ноге.

Киз вздохнул и прямо на глазах как будто постарел. Повернувшись, он выхватил пистолет из рук молоденького сержанта, проверил заряд, еще раз внимательно посмотрел на женщину и выстрелил. Ее тело содрогнулось, и на плече показалась кровь. Женщина застонала. Киз снова натянул ей на голову мешок и приложил ладонь к ее раненому плечу — кровь просочилась через его пальцы.

— Быстрее! — заорал он. — Аптечку! Бинты! Морфий! Живо!

— Проклятый ублюдок! — закричал молоденький сержант. — А еще называешь себя британцем!

Полковник Сноу тоже не скрывал своего явного возмущения.

— Простите меня, джентльмены, — резко заговорил Киз. — Но я тут не в игры играю.

Он повернулся к полковнику.

— Вот что, полковник. Проследите за тем, чтобы ей дали хорошую дозу снотворного и как следует перевязали рану. И побыстрее! Пусть потом ей свяжут руки и ноги и отнесут в одну из тех машин, что стоят у входа. В машине ее надо чем-нибудь накрыть, чтобы снаружи не было видно. Я отвезу ее в госпиталь. Кроме того, я прошу вас навести здесь порядок. Проявите максимум внимания. Все указания получите непосредственно по этому телефону.

Киз написал на листке номер телефона шефа службы безопасности.

Затем Киз вошел в дом и направился к телефону, который находился в холле и, как ни странно, работал. Киз позвонил на Даунинг-стрит и попросил соединить его с премьер-министром, которым с девяти утра стал Джордж Френсис Трент.

Премьер-министр ответил незамедлительно:

— Слушаю, Киз, чем могу вам помочь?

Слышно было так хорошо, словно он говорил из соседней комнаты. Киз был краток:

— У меня очень важная пленница. Она, возможно, приведет нас непосредственно к «Судному дню». Слушайте внимательно. Срочно разыщите Главного хирурга и пришлите его через три часа в госпиталь Вудланда, что в Шальфонте, Сент-Питер. Речь идет о хирурге, к услугам которого обычно прибегает служба. Кроме того, мне нужен будет специалист по микроэлектронике. Я понимаю, что это трудно, но тем не менее прошу доставить его вместе с Главным хирургом. Это все. — Наступила пауза, и Киз услышал шелест бумаги, очевидно, премьер-министр делал пометки в своем блокноте.

— Все будет сделано, — послышался, наконец, в трубке голос с девонширским акцентом, и Киз повесил трубку.

Во дворе полковник Сноу подготовил Кизу «моррис 1100». Сноу вышел из него, как только Киз приблизился. На заднем сиденье лежала раненая женщина, находившаяся сейчас под действием снотворного. До самого подбородка она была укрыта простыней, скрывавшей ее перебинтованное плечо. Полковник Сноу отдал честь.

— Ей сделали укол, а потом еще два, сэр. Полагаю вас не устроит ее смерть, — доложил он.

Киз не обратил внимания на сарказм полковника, понимая, что и сам он вряд ли вел бы себя иначе в подобных обстоятельствах. В глазах солдат его выстрел в беспомощную женщину выглядел как садистская выходка. Он уселся на водительское место, и Сноу захлопнул за ним дверь машины.

— Жаль, что я не смог обеспечить безопасность ваших людей, — сказал Киз. — Да и вряд ли это было возможно. Обещаю, что ваша помощь и действия ваших людей не будут забыты. О родственниках погибших мы также позаботимся. До скорой встречи, полковник.

Киз завел мотор и, проехав по двору мимо обгоревших деревьев, вырулил на шоссе и свернул в сторону Шальфонта. Часы показывали 2.33 дня. Небо над Англией было ясное.

Киз немного развернул зеркало заднего обзора так, чтобы видеть женщину, лежащую на заднем сиденье. Родинка была на том же месте — справа на подбородке. Выглядела она старше, да это и понятно. Тем не менее, лицо Тамары было таким же прекрасным, как и в их последнюю ночь на проливе Скагеррак. Киз тяжело вздохнул. О том, что пытались китайцы вытянуть под пытками из Тамары Малик, старшего офицера советской стратегической разведки и дочери Его светлости русского посла при Сент-Джеймсском дворе, Киз пытался узнать еще более варварским способом.

Глава 6

…то, что я должен был сделать, противоречило всем законам медицинской этики. Если бы требование не исходило от самого премьер-министра, я бы, несомненно, отказался. Несмотря на то, что цель оправдывает средства, все мое существо восстает против подобной практики…

(ОТРЫВОК ИЗ НЕОТПРАВЛЕННОГО ПИСЬМА ГЛАВНОГО ХИРУРГА, АДРЕСОВАННОГО ПРЕЗИДЕНТУ БРИТАНСКОЙ МЕДИЦИНСКОЙ АССОЦИАЦИИ)

Когда Киз въехал в Шальфонт, Сент-Гайлз, часы показывали 5.48 дня. До госпиталя оставалось еще три мили. С заднего сиденья послышался слабый стон, и Киз взглянул в зеркало. Женщина пошевелилась, очевидно, начинала приходить в себя — снотворное переставало действовать. Киз нажал на акселератор. Нельзя было допустить, чтобы Тамара поняла, что находится в руках англичан, а не китайцев.

Примерно через пять минут «моррис 1100», поднявшись на холм, миновал пост офис[5] Шальфонта, Сент-Питер.

Главный хирург ожидал уже более часа. Как только машина Киза подъехала к госпиталю, он подбежал к ней. Санитары специальной медицинской службы Д15 были наготове. Они осторожно вытащили девушку из машины и понесли ее через боковой вход в операционную.

— Действие снотворного кончается, — предупредил Киз. — Примите все меры к тому, чтобы она не приходила в сознание.

Главный хирург дал соответствующие указания медсестрам и анестезиологу, также сотрудничавшим со службой безопасности.

— Она ничего не узнает, — заверил хирург Киза. — А теперь позвольте представить вам мистера Карвера, главного специалиста по микроэлектронике. Те, которые делают всякие радио-штуки для ракет и прочего, — необыкновенно талантливые люди, не правда ли?

Киз пожал руку широкоплечему седому человеку в твидовом костюме. От офицера службы безопасности, присланного Плюмом, Киз узнал, что Карвер прошел соответствующую проверку и подписал официальное секретное соглашение. Одним из требований Киза было прочтение этой бумаги всеми, кто оказывает содействие разведывательным службам. Он надеялся, что и Главный хирург был ознакомлен с этим документом, хотя в данном случае особой необходимости в этом не было.

Отведя в сторону двух сотрудников офицера Секретной Службы, Киз проинструктировал их. После того как они немного справились с изумлением, К. А. еще раз повторил детали. Аккуратно и четко. Затем отпустил электронщика. Распорядился о том, чтобы поместили Тамару Малик в особую палату. Дал еще кое-какие указания по поводу ухода за ней. Отдав распоряжения Главному хирургу, Киз обратился к офицеру службы безопасности, с которым обсудил детали охраны пленницы, а также возможность утаить от нее национальность захвативших ее людей.

Наконец все указания были даны. Киз сделал все от него зависящее. И сразу почувствовал усталость, накопившуюся в течение этого безумного дня. Но как можно было помышлять об отдыхе, пока… Пока что?

Киз неторопливо доехал до станции Остин Вуд железной дороги Геррардз-Кросс. Подождав восемь минут, сел в полупустой вагон поезда, идущего в Мерилбон. Поезд тронулся, и Киз облегченно вздохнул. По привычке, он наблюдал за потоком автомобилей, мелькавших за окном. Но какого черта! Все, что должен был делать Королевский агент — это отмечать и запоминать важные детали. Знать, что от него требуется. Крепче держаться за то, что может помочь ему в выполнении задачи. Отметать все ненужное и второстепенное.

Выйдя на станции Мерилбон, Киз направился на Бейкер-стрит, по пути купив «Ивнинг Ньюз» у мальчишки-разносчика газет, который стоял на углу кирпичного здания с мемориальной доской, гласившей, что в этом доме во время войны с Гитлером размещался Французский сектор. Киз с удивлением подумал о том, какое количество людей, мужчин и женщин, обученных в свое время британской разведкой, служило теперь другим хозяевам.

Существовал эффективный способ для вербовки кадров по борьбе с коммунистическими агентами, с помощью которого можно было подобрать ключик к самым патриотически настроенным семьям в любой стране. Киз знал, насколько легко воззвать к идеалам человека, к их надеждам на лучшее будущее. Даже таких сравнительно небольших разочарований, как потеря работы или невозможность продвижения по службе, бывало достаточно, чтобы заставить любого человека забыть о преданности своей стране. Это уже не говоря об открытых угрозах и шантаже. Полная путаница в истинных и ложных ценностях. Предательство в обмен на обещание.

Одной из причин, по которой Киз занялся расследованием дела о «Судном дне», было то, что существовала возможность проникновения русских в Секретную Службу. По крайней мере, на самые низшие должности. А почему бы и нет? Киз, со своей стороны, тоже кое-что сделал для ГПУ.

Он прочел заголовки на первой странице «Ивнинг Ньюз»: «Кремлевский кризис. Слухи о смерти Тимко». Подзаголовок гласил: «Конфликт США и Великобритании по поводу закрытия базы в Триполи».

Киз знал, что слухи о смерти Тимко безосновательны. Его источник в Кремле был надежен. Если бы это действительно произошло, Киз узнал бы новость через несколько минут. Центр связи всегда знал, где его найти. Даже если бы он был вдали от телефона, передали бы по рации. Во всех автомобилях, на которых он ездил в течение дня, имелись радиоприемники, и он получил бы шифрограмму по одному из каналов Би-би-си. Но вот требование о выводе Британских войск из Триполи означало, что первый урок шантажа из Кремля премьер-министр уже получил. Несомненно, это очередное требование Малика, которое может обернуться объявлением британского посла в Москве персоной нон-грата в случае невыполнения требований.

Киз не совсем представлял себе, каковы шансы получения маршалом Жаровым власти в стране. Разумеется, Жаров рвался к власти. Несомненно и то, что этот человек был явным параноиком. В частности, Кизу было доподлинно известно, что Жаров — ярый антисемит, что он читает и перечитывает труды Гитлера, касающиеся борьбы с евреями.

По одной только этой причине, считал Киз, Малик, мать которого была красивой польской еврейкой, а отец — русским князем, не может поддерживать Жарова в его стремлении к власти. Малик и так уже повсюду распустил свои щупальца в поисках политических сторонников на случай, если его «кремлевские хозяева» окажутся немилостивы к нему.

Киз понимал, если к власти действительно придет Жаров — это конец. Уж он точно нажмет ту самую кнопку. Он не устоит перед соблазном. По крайней мере, к такому выводу пришли пятеро ведущих психиатров, консультирующих службу безопасности и сделавших вывод о том, как может поступить неуравновешенный человек по отношению к чему-либо, находящемуся в его полной власти.

Это связано с комплексом вины, основанном на том, что Жаров необоснованно приговорил к смерти тридцать семь генералов в годы предвоенных репрессий. Так, по крайней мере, утверждали психиатры. Но Киз точно знал, что Жаров умышленно обвинил своих товарищей по оружию и приговорил их к смерти потому, что сам Гитлер подал ему идею, будто эти люди — евреи. Кроме того, ему косвенно намекнули, что, если «правосудие» свершится, в будущем Жарову это зачтется.

В свое время об этом было известно самому Сталину. Однако первоначально его устраивало то, что Жаров поможет ему уничтожить старую гвардию генералов-коммунистов, а в дальнейшем его можно будет использовать для проведения еще более жестких операций. Сначала — против Германии, затем — против Венгрии и далее — против всей Восточной Европы.

Единственным русским, которому была доподлинно известна вся эта история, был Федор Малик. Полномочный посол России при Сент-Джеймсском дворе. Бывший советник Сталина по вопросу проведения чисток. Как стало известно из материалов Нюрнбергского процесса, с которым Киз знакомился в интересах разведки, подход Гитлера к Жарову был предложен и-обеспечен именно… Маликом. Это был великий интриган и автор идеи «Судного дня Англии».

Киз прервал воспоминания. Если слишком много думать о подобных вещах, можно утратить способность к действию. А в его случае действие означало жизнь.

Угроза «Судного дня» могла отступить лишь под влиянием действия. Действия и ничего другого. Грубого и быстрого. Действия, совместного с действием нового главы правительства. Пусть нового, пусть неопытного. Но действие, действие в начале, действие в конце, действие всегда. Способен ли на это новый премьер-министр? Был ли Трент тем самым человеком? Время покажет. А оно приближалось.

Глава 7

…как бы мне хотелось, чтобы все эти штатские перестали тратить наше драгоценное время на никчемные теоретические выкладки. Интересно, этот тип закончил хотя бы колледж?..

(ВЫДЕРЖКА ИЗ ЗАПИСКИ ШЕФА КОНТРРАЗВЕДКИ МИНИСТРУ ОБОРОНЫ)

Воспользовавшись подземкой, Киз добрался от Бейкер-стрит к Вестминстеру. Перейдя по подземному переходу к зданию Палаты Общин, он показал удостоверение корреспондента новенькому констеблю и вошел внутрь. Раскланиваясь с членами Палаты, секретарями и журналистами, прошел по коридорам Власти. «Так называемой Власти», как любил говорить Киз.

Френсис Трент был один в кабинете для особо секретных совещаний Палаты Общин. Это помещение находилось точно под Палатой Лордов. Поскольку кабинет располагался под водами Темзы, он обогревался с помощью масляного центрального отопления даже в жаркие летние дни. И тем не менее премьер-министр не снимал пальто. Вступив в должность двенадцать часов назад, Трент все еще нервничал. Обычно чем-то занятые руки беспомощно покоились на папке, лежащей на круглом столе, за которым и сидел премьер.

Киз не придал значения внешним проявлениям напряжения у Трента. Он и сам начал чувствовать психосоматические симптомы: покалывание в пояснице, боль под коленом. По опыту он знал, что они не могли повлиять на результат игры. Как только начинались реальные, серьезные действия, все эти признаки немедленно улетучивались.

Комната, в которой расположились Киз и Трент, на самом деле была дополнением к основному кабинету для секретных совещаний. Лишь несколько человек, включая Киза, знали о существовании этой пристройки и посещали ее.

Массивный круглый стол, за которым сейчас сидел Трент, сконструировал отец Киза за три года до начала первой мировой войны. Кнопка, вмонтированная в подлокотник кресла, приводила в движение центральную часть столешницы, которая поворачивалась на определенный угол и останавливалась. Внутри в установленном порядке располагались пятьдесят тысяч совершенно секретных досье на граждан Соединенного Королевства, занимающих наиболее ответственные должности.

Большинство старших офицеров безопасности понятия не имели о том, что их доклады и донесения в конечном итоге попадают в этот архив. Это хранилище постоянно пополнялось пятью штатными секретарями, регистрировавшими поступающие документы с помощью компьютера.

Для получения требующегося досье было достаточно нажать нужную клавишу, выбираемую с помощью специального алфавитного указателя, и в течение нескольких секунд необходимый документ появлялся из внутренней части стола. Киз пояснил Тренту, что знаменитая МИ-5, о которой так любят упоминать в прессе и шпионских романах, это не столько офицеры разведслужбы, сколько новейшая информационная система. В настоящее время, в особенности после реорганизации службы безопасности адмиралтейства в связи со скандальным случаем шпионажа, она была переименована в ДИ-5.

Премьер-министр отложил дело, которое просматривал.

— Изучаю то, что служба безопасности знает обо мне, — пояснил он Кизу, пару раз нажал на клавиши, стол повернулся с негромким скрипом, и перед Трентом появились еще два досье.

— Это Зондер и Фишер, — сказал премьер, — два других профессора, похищенные русскими для осмотра «Судного дня». Теперь мне понятно, почему выбрали этих двоих. В течение трех лет они работали над проблемой теоретической возможности создания именно такой супербомбы, идею которой русские реализовали в «Судном дне». Киз, вы сами-то понимаете, как должна сработать бомба? Для меня это все равно, что греческий язык.

— Я понимаю, господин премьер-министр, — ответил Киз. — Очевидно, «Судный день» представляет собой атомную бомбу, помещенную внутрь водородной, которая, в свою очередь, находится в кобальтовом корпусе. При взрыве происходит выброс радиоактивного изотопа кобальта, кобальта 60. Но, похоже, русским удалось ограничить действие радиации и значительно увеличить выделение тепла. Оно способно испепелить окружающую территорию в радиусе, зависящем от мощности заряда. Десять процентов тепла выделяется в течение первой сотой доли секунды. Половина тепла выходит за следующие несколько секунд. Все остальное тепло — в течение более длительного периода. Облачность может несколько снизить эффект такого взрыва, и наибольшая эффективность достигается при взрыве бомбы на высоте около пятидесяти миль.

Премьер-министр открыл одно из досье и просмотрел его.

— Хорошо, что вы напомнили о высоте взрыва в пятьдесят миль. Именно этот момент для меня особенно неясен. Ведь, насколько я понимаю, «Судный день» находится где-то на поверхности земли в Британии, или, по крайней мере, под землей, но никак не на высоте в пятьдесят миль.

Киз мрачно усмехнулся.

— Все очень просто, господин премьер-министр. Если «Судный день» взорвать на высоте в пятьдесят миль, то он уничтожит не только Британские острова, но и часть Франции. Кроме того, радиация от этого взрыва способна погубить все живое на Земле. Вполне возможно, что «Судный день» расположен таким образом, что тепловая энергия взрыва будет способна выбросить океан огня и спалить всю территорию страны. Поэтому мне кажутся правильными предположения профессора Зондера и профессора Фишера о том, что «Судный день» размещен где-то на севере Шотландии либо на юге Англии. Из этих точек взрыв способен уничтожить всю нашу территорию.

— Понимаю, — премьер-министр потер подбородок, — но в этом случае на пути излучения встретятся горы.

Киз сделал руками волнообразный жест.

— Это лишь увеличивает силу взрывной волны, — пояснил он, — и расстояние, на которое может распространиться огненный шар. Таким образом, волна теплового излучения немного отступает и расходится в радиусе до трехсот миль.

Премьер-министр невольно поежился.

— Скажите мне, — заговорил он после минутной паузы, — если, допустим, «Судный день» где-то в Суссексе или в Сатерленде, не легче ли нам от этого? В этом случае тоже вся страна будет разрушена?

Похоже, К. А. утомился от этих вопросов.

— Я могу назвать вам шесть вариантов их действия, если они почувствуют, что нам что-то стало известно. Даже в том случае, если мы обнаружим местонахождение «Судного дня», нам необходимо его нейтрализовать. Но для этого мы не можем просто подойти к нему — ведь его серьезно охраняют. Кроме того, они, видимо, предусмотрели вероятность использования ракет, бомб или артиллерии. Прямой удар способен обезвредить «Судный день». Однако нельзя забывать о том, что он управляется радиосигналом, по всей вероятности, непосредственно из Москвы, хотя, возможно, что и со спутника. Тогда для блокирования бомбы достаточно создать радиопомехи.

Премьер-министр отодвинулся от стола, и Киз убрал на место досье двух ученых.

— Ваши пояснения делают бессмысленной мою идею об общем собрании командования, — заключил премьер-министр, — Совета безопасности, вооруженных сил, полиции, службы наблюдения, гражданской обороны и прочих — это совершенно бесполезно. Необходимо придумать что-нибудь другое.

Зазвонил красный телефон, и Киз поднял трубку.

— Де-и-ка-пе-эм, — ответил он и, выслушав ответ, положил трубку, после чего повернулся к Тренту. — Тело настоящего профессора Брауна найдено в местечке Брэдгейт-парк. Это неподалеку от Лестершира. Похоже, профессор был любителем птиц и отправился понаблюдать за ними ранним утром или поздним вечером. В этом парке есть стадо оленей, за которыми присматривает егерь. Он-то и заметил сегодня рано утром, что один олень тащит что-то из кустов возле пруда. Никаких следов насилия — профессор просто упал замертво, даже бинокль не выпустил из рук. Интересно то, что медицинские эксперты, осмотревшие труп, заявили, что он отравлен цианидом, хотя и не принимал пищи за несколько часов до смерти.

Трент кивнул, и Киз продолжил:

— Да, еще насчет той девушки, которую я ударил, когда ехал в ее машине. Она сейчас в Центральном госпитале Лестершира и, говорят, что это дочь профессора Брауна. У нее амнезия. По-моему, мне лучше было бы забрать ее к себе.

Киз снял телефонную трубку и, набрав номер, распорядился, чтобы мисс Жаклин Браун была перевезена из лестерширского госпиталя в его квартиру в Сент-Джеймс-парке. Сотрудник службы Лайонела Плюма ответил, что все будет исполнено в соответствии с полученными инструкциями и соблюдением необходимых мер безопасности.

Премьер-министр отодвинулся от стола и, усевшись поудобнее в кресле, достал из кармана инкрустированную металлом трубку и закурил.

— Давайте рассмотрим отрицательные стороны этого дела, Киз, — начал он, сделав несколько затяжек. — Из ваших слов, с которыми я совершенно согласен, следует, что в худшем случае китайцам удастся перехватить у русских контроль за «Судным днем», либо Жаров придет к власти в России после смерти Тимко. Верно?

Киз кивнул.

— Все события показывают, что китайцы рвутся к цели. Для нас это конец, поскольку независимо от того, выполним мы требования русских или нет, китайцы сотрут нас в порошок.

— Именно так, — согласился премьер-министр. — Поэтому, поможет это или нет, но я распорядился срочно подготовить планы эвакуации с Британских островов. Не знаю, насколько все это может коснуться Ирландии, но я не могу подписать смертный приговор такому количеству людей. Необходима всеобщая эвакуация. Не представляю, сколько потребуется кораблей и самолетов для того, чтобы переправить сорок миллионов человек в течение вечера в Канаду. Наверное, такого количества транспорта нет во всем мире. — Премьер-министр замолчал, продолжая курить и ожидая реакции Киза.

Киз ответил не сразу. Если он нес ответственность лишь за свою жизнь, то премьер-министр — за миллионы жизней, а ответ ради просто ответа не имел смысла.

Их размышления были прерваны сигналом красной лампочки, загоревшейся в ответ на чье-то требование войти в основной зал заседаний. Вероятно, это были руководители служб, вызванные на совещание.

Премьер-министр попросил их подождать.

— Я согласен, что мы должны рассуждать спокойно и предпринимать практические действия на всех уровнях, — заговорил наконец Киз, — поэтому вам следует провести чрезвычайное заседание, которое вы наметили. Если не будет пользы, то и вреда — тоже. Это касается и плана эвакуации. По крайней мере, выяснится техника перевозок и снабжения, расчеты тылов. Однако прошу вас сообщить всем службам как можно меньше подробностей. Надеюсь, вам не надо напоминать о том, что русские могут начать операцию «Судный день в Англии», получив сигнал от наших же людей, занимающих, возможно, самые высокие посты в правящем кабинете.

Премьер-министр побагровел и, выпрямившись в кресле, холодно произнес:

— Будьте любезны помнить о том, что вы намекаете на моих личных друзей, людей, которых я знаю всю свою сознательную жизнь. Я совершенно исключаю возможность того, что…

Киз почувствовал, что наступил момент, который может повлиять на их дальнейшие взаимоотношения.

— Оставьте, премьер-министр, — резко проговорил он. — Ни на кого я не намекаю, поймите это. Если я говорю о том, что утечка информации может иметь место на самом высоком уровне, значит, имею на то основания, с которыми нельзя не считаться. Премьер-министры приходят и уходят, а секретная служба Ее Величества была, есть и будет всегда, независимо от желания избирателей. Я не допускаю недоверия, но считаю, что может возникнуть весьма опасная ситуация, если вы пойдете и выложите им всю информацию.

Наступила долгая, мучительная пауза. Когда Трент наконец заговорил, в его глазах сверкнули сердитые искорки.

— Улучили момент для удара, не так ли? — вкрадчиво произнес он. — Не думаете ли вы, что я этого не заметил? Не такой уж я толстокожий, чтобы не понять, когда меня бьют. Люблю во всем ясность. Разумеется, я выполню ваши требования, но и своих друзей в обиду не дам. Закончим на этом? — Премьер протянул руку, и Киз крепко пожал ее. — Отлично, — продолжил премьер-министр. — Теперь мне понятен протокол совещания. Вы будете с нами, но я не должен представлять вас, либо говорить о роде вашей деятельности. Теперь посмотрим, на что способны Большие Братья и чего они стоят.

Киз нажал кнопку, которая открывала двойную дверь, ведущую в главный конференц-зал, и они оба остановились, ожидая, пока она откроется.

— Люди из службы безопасности могут дать кое-какую информацию, — заметил Киз, — хоть я в этом и сомневаюсь. Если дело коснется меня, помните, что моя легенда проста. Каждая служба имеет свой отдел разведки и есть соответствующие спецслужбы у Генерального директора Лайонела Плюма, известные под шифром ДИ-5. Известно также, что служба внешней разведки имеет шифр ДИ-6. Но никому не известно, что существует секретная служба более высокого уровня. Короче, если кто-нибудь упоминает разведку, или секретную службу, или безопасность, вы обращаетесь к Лайонелу Плюму и считаете, что речь идет о службе безопасности.

Наконец дверь конференц-зала начала медленно открываться, и премьер-министр спросил:

— Что-нибудь еще?

Киз кивнул.

— Отдайте приказ подготовить мобильные сканирующие установки. Вылеты должны осуществляться с территории Америки. Если операторов будет недостаточно, обратитесь в службы технической помощи. И вот еще что, господин премьер-министр. Не знаю, соответствует ли это инструкции, но…

Френсис Трент, входя в зал, умоляюще поднял руки.

— Все, что угодно, Киз. Какие могут быть ограничения! Итак?

В зале заседаний начали собираться люди.

— Поговорим об этом позже, господин премьер-министр, — перебил его Киз. — Я только подумал о том, что следовало бы сформировать специальную группу добровольцев.

Появились руководители служб. Приветствуя премьер-министра, они рассаживались за длинным столом. Вошел сэр Генри Спрэг, служивший еще в кабинете министров Ф-френча и рассматривавшийся в качестве кандидата на пост посла Ее Величества в России. За ним вошли два профессора, которые были похищены вместе с покойным Брауном для осмотра «Судного дня Англии». Зондер был примерно одного возраста с Кизом, и тот смутно припомнил, что впервые встретил профессора на матче против Клифтона незадолго до войны. Профессор Фишер неожиданно оказался совсем молодым человеком, слишком молодым для ученого такого ранга. Он выглядел как шотландец, но на самом деле был родом из Северного Актона.

Вслед за ними вошел дипломат Томкинс, полномочный посол в Пекине. Далее последовали три университетских преподавателя из Кембриджа, Оксфорда и Суссекса. Все трое являлись постоянными консультантами разведслужбы НАТО и в годы войны занимались подпольной деятельностью.

Вошли Мансер, главный консультант по вопросам атомной энергетики; сэр Фрэнк Матэр, председатель промышленного комплекса, ответственный за выпуск противоракетных установок; Дженнингс, председатель угольной корпорации — шахты были самым благоприятным местом для размещения гигантской бомбы.

За ними последовал новый министр здравоохранения, неприметный человек с лицом землистого цвета, о котором Кизу было известно, что в годы войны он оставил медицинскую практику ради поста в химическом концерне «Ай-си-ай». Входная дверь в зал заседаний уже должна была закрыться, что происходило автоматически через три минуты и двадцать секунд, когда на пороге появился Лайонел Плюм, который, пройдя в зал, сел слева от Киза. Одет он был, как обычно, по последней моде: бледно-голубая рубашка, светлый галстук, гвоздика в петлице и коричневый котелок с загнутыми полями.

Премьер-министр приступил к делу без предисловий.

— Джентльмены, я собрал вас, чтобы проверить вашу способность логически мыслить. — Он немного подождал, пока раздастся автоматический щелчок, свидетельствующий о звуконепроницаемости стен. — Представьте себе следующую теоретическую задачу. Задачу стратегически сложную, достойную наших замечательных коллег в мундирах. Надеюсь, с их великолепными способностями к анализу они дадут нам урок быстрого решения проблемы. Прошу вас не делать заметок, мне нужны лишь ваши устные высказывания…

Премьер-министр взглянул на ученых, Фишера и Зондера. По выражению их лиц Киз понял, что они не собираются предавать гласности свою осведомленность относительно «Судного дня». Здесь было не место для теоретических дискуссий.

Трент продолжал:

— Задача такова. Представьте себе, что наши враги устанавливают в Англии некое устройство, обладающее достаточным потенциалом для того, чтобы уничтожить всех нас. Где оно расположено — неизвестно, но нам представили доказательства того, что оно действительно находится у нас в стране. Это оружие используется для того, чтобы шантажировать нас и вынуждать идти на всякого рода уступки. Каковы должны быть наши действия?

Наступила напряженная тишина. Руководители такого ранга умели скрывать свои эмоции и молча обдумывали услышанное.

Наконец подал голос один из командующих:

— Прежде всего этот механизм необходимо обнаружить, господин премьер-министр. Это можно сделать при помощи мощных счетчиков Гейгера, установленных на самолетах-истребителях. Затем необходимо найти к нему безопасные подходы и постараться обезвредить или вывезти.

Никто не поддержал выступавшего. Один из ученых, Фишер, поднял руку.

— Прошу вас, — обратился к нему премьер-министр.

— Американцы, — начал Фишер, — разрабатывают нечто подобное тому, о чем вы только что говорили. Они заявляли, что есть способы, позволяющие поглотить большую часть радиации, что не даст возможности обнаружить ее даже на небольшом расстоянии.

Премьер-министр посмотрел на Киза, слегка подняв бровь. Киз прошептал:

— Американцы работали над проблемой «Судного дня» почти два года. Универсальное оружие. Москва обошла их в этом вопросе, только и всего.

Несколько человек, сидевших за столом, заговорили разом, обращаясь к председателю угольной корпорации.

— Понимаю, почему я здесь, — сказал Дженнингс, — но ваша гипотетическая бомба могла бы быть размещена в угольной шахте лишь в том случае, если она достаточно мала и ее можно было бы поместить в устье шахты… вы меня понимаете?

Началась дискуссия о предполагаемых размерах бомбы, в шуме которой Лайонел Плюм тронул Киза за руку.

— Простите меня за вчерашнее, старина, — прошептал он, — я не смог объяснить вам всего по телефону. Между прочим, я никогда не пользовался выходом из номера десять. Премьер-министр — простите, я имел в виду Фатсо Ф-френча, был единственным, кто, насколько мне известно, пользовался этим выходом, кроме вас. — Плюм, извиняясь, улыбнулся.

Киз не верил Генеральному директору службы безопасности. Он подозревал, что Плюм, помимо использования журналистов весьма сомнительным способом (двое уже были осуждены и отбывали наказание), коварно и хитро использовал преимущества своего положения для политических маневров и самовозвышения.

Премьер-министр продолжал:

— Мне хотелось бы знать ваше мнение о том, какова может быть реакция Америки и других наших союзников по НАТО, если мы…

С противоположного конца стола, где сидели ученые, послышались взволнованные возгласы, и кто-то громко произнес:

— Нужно проветрить помещение!

— Это все из-за табачного дыма, — сказал министр здравоохранения, откашлявшись.

Киз подбежал к ученым: Фишер и Зондер лежали, уткнувшись в стол, и их искаженные лица не оставляли сомнений в причине их смерти. Но цианид действует мгновенно… А ученые были изолированы в совершенно безопасном зале для секретных совещаний в течение более чем десяти минут.

Глава 8

…Шерри Джонкин, не замужем, цветная. Родилась в Кейптауне, ЮАР. Профессия — танцовщица. Доход 150 фунтов в месяц. Любовница русского посла. Ликвидация по группе Е…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ ЛИЧНОГО ДОСЬЕ ДИ-5)

Когда майор Ли Чан в угнанном Кизом «воксхолле» выезжал из Гримстхорпа, он не рассчитывал, что сможет уехать далеко. Пуля, застрявшая в шее, создавала немалые проблемы. Собрав все силы, майор заставлял себя вести машину сначала через Корби, а затем по второстепенным дорогам в Лестершир. К тому времени, когда он выехал на автостраду А5 в Нан-Итоне, он уже притерпелся к боли. На перекрестке возле Дэнхема он чуть не врезался в армейскую машину, за рулем которой сидел Главный военный хирург, ехавший на встречу с Кизом в Шальфонт, Сент-Питер.

Ли Чан проехал по Бейсуотер-роуд, потом по Марбл-арч и выехал на Оксфорд-стрит. Его мучал лишь один вопрос: кто были те люди в спортивной одежде, которые атаковали седьмую секцию и в результате захватили ее? Кто они? Англичане или русские? Если бы они говорили громче… Майор Чан содрогнулся. Он не мог простить себе, что он, руководитель секции, упустил русского агента, эту девицу, да и профессора Брауна, не говоря уже о потере своих людей. При мысли о том, как он предстанет с докладом перед генералом Синем, все холодело у него внутри.

Ли Чан подъехал к штабу — огромному зданию эпохи Регентства на Портланд-плейс, расположенному как раз напротив Би-би-си. Его немедленно провели к главе китайской разведки. Генерал Народной армии Ли Ютан Синь был одет в элегантный летний костюм. Когда Чан закончил доклад, генерал Синь беспричинно рассмеялся и, глядя на его морщинистое, пухлое, словно у Будды, лицо, майор почувствовал, что надежды на возвращение домой на Еллоу-ривер тают вместе с каплями пота на толстых щеках генерала.

Наконец улыбка исчезла с лица Синя, и он заговорил:

— Вы прекрасно потрудились, товарищ майор. Раз уж вам не удалось исполнить свой долг, будем считать, что это просто невезение. Идите отдыхать, а я потом за вами пришлю.

Синь хлопнул в ладоши, и монгол-великан с огромными ручищами (впрочем, поменьше, чем у генерала) вывел дрожащего майора Чана из прохлады генеральских апартаментов.

Синь вздохнул. Генеральный секретарь Народной партии задал ему сложную задачу. Современную хитроумную сеть иностранной разведки одной силой не распутаешь, на это нужно время: годы уйдут на налаживание контактов и формирование структур, на внедрение агентов и ожидание, пока эти агенты в один прекрасный день сообщат ценные сведения.

Китайцы хорошо поработали в Англии, но гражданская война в Китае разрушила годами создававшуюся стройную систему, и вот теперь этот «Судный день» был именно тем, что Пекин, подражая свиньям-янки, именовал «проектом краха». Генералу Синю приказали использовать любые формы принуждения, чтобы отыскать установленную русскими бомбу. Впрочем, генерал применял насильственные меры не без удовольствия.

Китайская разведка располагала надежными источниками информации в Москве — для некоторых русских китайский вариант коммунизма был вполне приемлем. И, тем не менее, Синь знал не так уж много. Была информация о девушке и профессоре, вот и все.

Если, конечно, глупый Чан не ошибался, говоря о том, что девушка исчезла. Девушка, о которой британской разведке было известно, что это старшая дочь русского посла при Сент-Джеймсском дворе. Синь знал о ней еще и то, что она — старший офицер советской стратегической разведки. Малик полагал, что его дочь в Москве, но на самом деле люди Синя взяли ее, когда она отдыхала в Пойнинге, Суссекс. Синю было известно кое-что еще: под вымышленным именем Тамара Малик два месяца назад защитила диссертацию по проблеме лазерной связи на космодроме близ Байконура. «Весьма умный ход, — подумал Синь, — прислать для работы над «Судным днем» агента-женщину. Несомненно, советские психологи сочли, что англичане со своим старомодным джентльменским комплексом не станут применять жестоких мер к женщине». Тем не менее, секцию семь захватили не женщины. Не женщины украли пленницу. Ясно, что для выполнения этой операции было мобилизовано специальное армейское подразделение русских. Одному Богу известно, сколько российских солдат переправлено в Англию для защиты секретного оружия.

Этот глупец Чан решил, что атаковавшие были англичанами! Одно то, что они действовали молча, утверждало Синя во мнении, что это были именно русские. Разумеется, Чан — слишком мелкая сошка, чтобы знать о том, как быстро они способны замаскироваться под британскую службу безопасности. Русские многолики. Но нет, нападавшие в Линкольншире не были русскими. Однако для Пекина лучше, если это были бы они, следовательно, так он и доложит.

Синь направился в смежное с его кабинетом помещение радиостанции и передал радиограмму:

СОЖАЛЕНИЮ ЗПТ МАЙОР ЧАН УБИТ ТЧК НЕОБХОДИМА ВСЯ ИНФОРМАЦИЯ ПО ОПЕРАЦИИ ШТОРМОЦВЕТ ТЧК СРОЧНО ПРИШЛИТЕ ПОДКРЕПЛЕНИЕ ТЧК СИНЬ ТЧК

Затем, не считая нужным поручать другим то, что он мог сделать сам, генерал прошел по коридору, спустился по ступенькам на нижний этаж и подошел к двери комнаты, в которой отдыхал Чан. Войдя к нему, генерал, под предлогом осмотра пулевого ранения в шею, медленно задушил майора Ли Чана.

Позднее, поместив тело убитого в стальной ящик, он отправил его в пристройку, находившуюся в конце улицы. Синь знал, что недавно там установили американскую масляную печь, которой китайцы по-крестьянски гордились.

Было 6.15 вечера. Ответ из Пекина придет только через несколько часов. Синь переоделся, повязал галстук и отправился обедать в малайский клуб. Там он был известен как преуспевающий коммерсант-антикоммунист и любитель острых ощущений.

Смерть Чана нисколько не повлияла на аппетит генерала, и он, отложив меню, заказал суп из молодых бамбуковых побегов, свинину и немного вареного риса. Помимо этого, он велел принести бутылку сухого южноафриканского вина, считая, что этот космополитический жест произведет впечатление на особу, с которой он намеревался встретиться.

Чернокожая танцовщица клуба, выдававшая себя за малайку, покачивая бедрами, плыла между столиками, изображая «танец живота». Китайские бизнесмены, завсегдатаи клуба, обернувшись, наблюдали за ней. Синь не выказывал интереса, однако, когда девушка окончила танец, он аплодировал громче всех и послал ей записку с приглашением сесть за его столик и предложением отметить столь впечатляющее представление.

Несколько минут спустя танцовщица присоединилась к нему. На ней было изумрудное вечернее платье, выигрышно оттенявшее ее экзотическую внешность. Они подняли бокалы.

— Скёль![6] — не к месту произнес Синь.

— Мой друг хочет встретиться с вами, — глядя сквозь стекло бокала, прошептала танцовщица.

— Где? — пробормотал Синь, прижимаясь коленом к бедру девушки.

— У меня дома, сегодня. — Девушка с извиняющимся видом поднялась и, улыбаясь всем и никому заученной улыбкой, исчезла за бархатным занавесом слева от сцены.

«Черномазая дрянь, — лениво подумал Синь, — не забыть бы вырезать вас всех, ублюдков, когда мы здесь разберемся». Он закончил обед и, под предлогом встречи с президентом клуба, направился к служебному входу.

Синю была известна слабость русского посла к чернокожим женщинам, а также и то, что дипломатическая карьера посла зависела от смены «кремлевских правителей». Ни для кого не было секретом, что стремящийся к власти Жаров был настроен прокитайски и не питал особых симпатий к русскому послу в Лондоне. Единственным удачным подходом китайцев к Малику могло быть обещание того, что в будущем они станут расхваливать его перед Жаровым.

Но Пекин срочно искал подходы к «Судному дню» и поэтому не давал возможности Синю как следует все обдумать. Синь должен был выложить перед Маликом все карты и обещать ему в будущем кабинете Жарова должность советника по внешним связям с Монголией, обратив при этом особое внимание на реакцию Малика. Синь устал от политического давления, которое оказывалось на него за много тысяч миль отсюда. Как мог Пекин надеяться на то, что Малик, пусть даже человек безнравственный, ради сомнительного поста на Дальнем Востоке выдаст государственную тайну?

Синь остановился у особняка в викторианском стиле на Шеферд-хилл. «Если этот высокопоставленный мерзавец проглотит наживку, то и слава Богу. Если же нет — существует много других способов направить его маленькие слабости на благо Народной республики…»

Дверь открылась, и на пороге возникла танцовщица из клуба в туго облегающих стройные ноги леопардовых брюках. Глядя на нее, Синь подумал о том, что неплохо было бы позаимствовать эту негритянскую куколку у Малика на вечерок. Они прошли через кричаще оформленную гостиную в спальню девушки.

Посол Малик возлежал на огромной кровати. На нем была рубашка из белого шелка, в руке дымилась французская сигарета, вставленная в длинный янтарный мундштук. Азиатское лицо посла озаряла неестественная улыбка.

Неожиданно Малик наклонился вперед, и Синь заметил под простыней в руке посла очертания пистолета. Обняв танцовщицу, присевшую рядом, Малик весело произнес:

— Познакомься с господином, освобожденным от колониального рабства, — и игриво шлепнул девушку пониже спины. — Рад, что вы пришли, дорогой Синь. К сожалению, у нас тут нет китайских мальчиков для вашей услады, но есть моя Салли, и она ничуть не хуже. Развлекай гостя, девочка.

Синь откашлялся, осмотрел комнату и неожиданно сплюнул на постель в дюйме от руки Малика.

Русский оттолкнул девушку и насмешливо продолжил:

— Принеси чаю генералу Синю, моя девочка. Не будем забывать законов гостеприимства и не станем показывать образец дурных манер «Наместнику Маньчжурии», — Малик погрозил ей пальцем, — и успокой гостя, прежде сама отпив из его чашки, не то он будет нервничать.

Судя по тому, как быстро девушка вернулась, чай был приготовлен заранее. Она поставила на столик возле кровати поднос с блестящим металлическим чайником и двумя пластиковыми чашками.

— Теперь иди, — Малик хлопнул в ладоши. — Когда генерал Синь соберется уходить, я позвоню.

Девушка вышла из комнаты, громко хлопнув дверью. Малик внимательно смотрел на Синя, а тот, в свою очередь, не спускал глаз с русского посла. О чае не вспоминали.

— Допустим, Жаров ничего не добьется, — заговорил наконец Малик. — С чем я останусь в этом случае, генерал?

Со стороны кухни донеслись какие-то звуки, и глаза Малика весело блеснули.

— Никто в этом мире не живет вечно, — философски заметил Синь.

— Допустим, у меня действительно есть некоторые сведения. Каким образом их может использовать ваше правительство? — спросил Малик. — В конце концов, если Жаров действительно станет преемником Тимко, а он — большой друг Китая, то почему бы вам просто не подождать?

— Я не знаю, — скромно произнес Синь, — мне этого не положено знать. За это мне не платят.

— Не собираются ли они использовать «Судный день» для начала войны? — вслух рассуждал Малик. — Если их план таков, то лучше уж я буду держаться в стороне, пока жив, а не поджарен, как отбивная на решетке.

Генерал Синь в задумчивости изучал потолок.

— Мы с вами — интеллигентные люди, — начал наконец он, — поэтому давайте не будем терять времени.

Посол занял более удобное положение, по-прежнему полулежа на кровати, и Синь подумал, что теперь автоматический пистолет направлен прямо ему в живот. Малик, казалось, прочел мысли генерала.

— Боюсь, вам не понравится то, что я сейчас скажу, — заговорил он, — но дело в том, что наша гигантская бомба, которой вы так интересуетесь, практически потеряна. Никому не известно ее местонахождение. Те люди, которые переправляли «Судный день» в Англию и монтировали здесь, все до единого возвратились в мою страну истинной демократии. Там-то, поверьте мне, все они в течение нескольких дней скончались. Вы можете подумать, что это произошло с ними не без помощи моего благородного правительства. Я тоже этого не исключаю, хотя не имею никаких сведений на этот счет. Но я знаю только, что для взрыва «Судного дня» достаточно радиосигнала, который должен поступить откуда-то из района Самарканда. Бумс! Англия — капут! Легко и просто. — Русский посол поднял руки вверх, растопырив пальцы.

— Но ведь не все же умерли, и не сразу, — пробормотал Синь.

Малик весело хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да, как же это я запамятовал! — воскликнул он и вновь заговорил на идеальном оксфордском английском: — Тот человек, что явился в ваше посольство в Москве? Тот мнимый герой, выдавший вам смехотворную идею «Штормоцвета», тот псих-одиночка, не понимающий, что это название абсолютно ничего не значит…

Синь не поверил ни единому слову. Вопрос заключался даже не в том, говорит Малик правду или лжет, а в том, насколько он блефует, либо не договаривает, надеясь обмануть собеседника. Во всяком случае то, что сказал русский посол о потере «Судного дня», играло на руку Синю. Именно это он и хотел бы доложить своим хозяевам. Кроме того, подобные новости помогли бы Синю сняться с крючка и дали бы возможность покинуть этот проклятый остров до того, как весь он взлетит на воздух, если до этого момента генерал Синь не погибнет здесь от холода.

— Но у вас должна быть информация о том, где находится эта бомба, — с трудом выговорил Синь.

— Присядьте-ка сюда, старина, — сказал русский посол, закуривая новую сигарету и похлопав ладонью по постели рядом с собой. — Вы раздражаете меня своей беготней. (Надо заметить, никто никогда не чувствовал себя в безопасности рядом с Синем, когда тот ходил из угла в угол.)

— Разумеется, кое-какие сведения у меня есть. Располагая ими, мы с вами могли бы добраться до этой самой бомбы. Но, знаете, Синь, мне бы хотелось, чтобы вы пояснили мне, зачем Пекину нужна эта информация. Человек вашего ранга должен это знать.

— Я лишь выполняю указания, — смиренно проговорил Синь, догадываясь, что русский пользуется возможностью выудить у него нужные сведения, — но поймите, что у Китая есть собственные счеты с Англией, и мы хотим свести эти счеты.

Ничего более правдоподобного не пришло ему в голову. Однако произнесенная вслух фраза показалась убедительной и самому Синю, а Малик, похоже, поверил.

— Это очень мудро с вашей стороны, генерал, — заметил он. — Я об этом как-то не подумал. Возможно, вы правы. Поднять престиж доброго старого Дракона, вот оно что! Убивать кровожадных дикарей, да? Индийцев, африканцев и прочую нечисть?

Малик достал из прикроватной тумбочки карту Англии и разложил на постели.

— Пожалуй, проще всего будет разыскать ее методом исключения, — начал он в задумчивости.

Генерал Синь ухватился левой рукой за краешек Корнуолла, а правой — за Дувр. Малик склонился над картой, и пепел от его сигареты упал прямо на Брайтон.

— Она где-то в центре страны, это очевидно, генерал, — сказал Малик, ведя пальцем по направлению к центру Британии. Оба они низко, голова к голове, склонились над картой и перешли на шепот. Тем не менее благодаря тридцати микрофонам, установленным в спальне, ни один шорох не остался тайным для девушки в леопардовых брюках. Она расположилась в ванной комнате, волосы ее были накручены на бигуди, две из которых, над ушами, представляли собой миниатюрные наушники. Под ванной медленно вращались катушки магнитофона.

По мере того как девушка слушала, возмущение ее нарастало, и, наконец, она вскочила, сбросив наушники.

— Клянусь душами умерших африканцев, — решительно прошептала она, и глаза ее яростно блеснули, — это наш единственный шанс!

Глава 9

…Вскрытие показало, что смерть профессоров Брауна, Зондера и Фишера была вызвана отравлением цианидом из капсул, впломбированных в зубы и снабженных электронным контрольным устройством, приводимым в действие с помощью дистанционного управления. Капсулы были установлены около двух лет назад, что свидетельствует о заранее спланированном русскими посещении «Судного дня» этими профессорами…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ГЛАВНОГО ВОЕННОГО ХИРУРГА, ВЫДАННОГО ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ И КИЗУ И НАПИСАННОГО В ЛОНГХЭНДЕ НА ПРОСТОМ ЛИСТКЕ БУМАГИ)

Совещание пришлось прервать. Тела ученых вынесли, и Киз остался наедине с премьер-министром.

— Дьявол! — мрачно произнес Трент. — Кому же можно доверять, Киз? Надеюсь, это не вы проводили их на тот свет? — Трент в сердцах стукнул кулаком по столу. — Я не сдамся, Киз. Мне нанесли удар, и я должен нанести ответный, не так ли? Как вы полагаете?

Кизу нравилась манера поведения Трента, которая полностью отличалась от манер Фатсо Ф-френча и, возможно, была слишком откровенной для разведки, а также ему нравилось и желание Трента отомстить.

— Оставим полицейскую работу для полицейских, — ответил Киз. — Зондер и Фишер были убиты — в этом нет сомнений. Однако отчаиваться не стоит. Без потерь мы не найдем следов «Судного дня». Возможно, кто-то из нас тоже погибнет. Скорее всего, русские планировали убрать всех трех ученых. Думаю, что мои вопросы к двойнику Брауна были слишком близки к цели.

Премьер-министр поднял брови.

— По вашему мнению, они подставили того типа в Лестершире вместо подлинного Брауна лишь для того, чтобы узнать, какого рода вопросы вы будете ему задавать? А как они узнали о вашей предполагаемой встрече с ним?

Киз поправил повязку, закрывающую глаз.

— Неужели вам нужно все разжевывать, господин премьер-министр? Их предупредили. Когда я найду этого мистера Изменника, эсквайра, то он очень пожалеет о том, что появился на свет. Надеюсь, вам ясно, что произошло? Малик убил одним выстрелом двух зайцев: подставил китайцам приманку для похищения, напичкав его, вероятно, всякой ложной информацией и с его помощью узнал, что именно меня интересует. Первое, что сделал двойник, расставшись со мной, — разыскал телефонную кабину. Если это не был ответный стук…

— Ответный стук? — удивился премьер-министр.

— Профессиональный жаргон, — пояснил Киз. — О том, как работает наша система докладов и отчетов я поясню вам, когда мы дойдем до службы контроля. Речь идет не об основной службе в Челтенхэме, к ней мои люди не имеют отношения. Но прежде чем мы обратимся к этой службе, необходимо проверить еще одну версию. Я вам об этом вскоре напомню…

Фрэнсис Трент методично перелистал личный дневник в кожаном переплете. Управление государством шло своим чередом, невзирая на тень «Судного дня», нависшую над страной.

— Так вы сказали… — заговорил премьер-министр, не поднимая глаз от дневника.

— Видите ли, господин премьер-министр, — продолжил Киз, — вполне возможно, что, располагая всей информацией о генерале Сине, прозванном его же людьми «Наместником Маньчжурии», Малик вовремя распорядился убрать Брауна, Зондера и Фишера, дабы они не попали в руки доблестной китайской разведки. Это могло быть представлено даже как дружеский жест по отношению к Британии, смотря с какой стороны посмотреть.

Премьер-министр захлопнул дневник.

— И как долго продлится это мое ознакомление со службой контроля? У меня, между прочим, масса проблем с законодательством в Палате. Честно говоря, Киз, работа — единственное, что поможет нам в этой ситуации не сойти с ума.

— Посещение не займет много времени, господин премьер-министр, — заверил Киз. — Архив находится в двух шагах отсюда. Давайте пройдем туда.

Комната, в которую К. А. привел премьер-министра, по пути то и дело открывая и закрывая за собой многочисленные бронированные двери, создававшие впечатление, будто все происходит в Английском банке, была разделена на секции по странам. Выглядела она, как хранилище образцовой библиотеки, каковой, собственно, и являлась.

— Так-так, — благоговейно произнес премьер-министр. — Стало быть, это и есть святая святых. Секретная служба внутри секретной службы, — усмехнулся он, вспомнив о чем-то. — Когда я был совсем юным, мой прадед, профсоюзный радикал старой школы, учил нас, молодежь, что ваши службы сотрудничают с боссами исключительно в перчатках и заводят черные списки на всех профсоюзных деятелей.

— Ничего подобного, господин премьер-министр. У нашей Секретной Службы довольно долгая история, корнями уходящая во времена Римской империи. До сих пор те старые, проверенные методы используются в нашей работе. — Улыбнувшись, Киз отметил про себя, что премьер-министр не в первый раз интересуется теми данными, которыми располагает Секретная Служба о простых смертных, и продолжил:

— Прежде всего, господин премьер-министр, здесь имеется главное досье по секторам, точнее, по странам. На каждого человека, имя которого появляется в досье сектора, заводится его личное досье. Личные досье необходимы потому, что всякое политическое, военное или экономическое мероприятие не происходит само по себе — его кто-то организует. Если же нам известно прошлое, взгляды, философия и прочие особенности конкретных лиц той или иной страны, мы можем прогнозировать определенные события и происшествия. Досье регулярно пополняется. Все данные проверяются квалифицированными экспертами. Обычно они находятся здесь, но, когда я сообщаю им о своем намерении прибыть сюда, они удаляются. Как правило, то, что мне нужно, доставляется непосредственно во Дворец. В настоящее время союзники обеспечивают нас достаточной информацией.

— А что происходит с поступившей информацией? — спросил премьер-министр.

— Еженедельно составляются сводки для Министерства иностранных дел, — пояснил Киз, — разумеется, в сжатом виде.

Он взял со стола, стоявшего в центре комнаты, два досье и пояснил:

— Вот они, господин премьер-министр. Это — досье на Малика, а второе, потоньше — на генерала Синя.

Фрэнсис Трент достал очки, водрузил их на нос и, взяв в руки досье на русского посла, принялся читать. Киз листал досье на китайского генерала разведки, хотя и знал эти материалы почти наизусть.

— Я вижу, — заметил премьер-министр, — вы тут упомянули, что Малик получил специальность дантиста, прежде чем переквалифицировался в электронщика.

Просматривая досье дальше, премьер-министр замолчал, но потом вновь продолжил:

— Его контакты с некоторыми людьми вполне объяснимы, но что могло связывать Малика со стариной Мэрримейкером[7]? Сэр Мэтью Мэрри никогда не занимался политикой.

— Русские очень интересовались тем, как в западных странах организован туристический бизнес. Сэр Мэтью контролировал несколько курортов на южном побережье, и за последние несколько лет у него побывало множество иностранных делегаций.

Премьер-министр присвистнул.

— Смотрите-ка! Неужели это правда? Получается, что Малик использовал британскую аристократию, словно племенной завод. Он соблазнил половину аристократок в нашей стране! Интересно, как такой аморальный тип мог добиться высокого поста в советском дипломатическом корпусе?

Киз рассмеялся.

— Оказывается, вы очень впечатлительны, господин премьер-министр. Малик — не только дипломат, он еще и шпион. Все его связи преследуют какую-либо цель, особенно в тех случаях, когда дама не является нашим агентом. Это его modus operandi[8]. Читайте дальше. Вы найдете там сведения о леди Греттон, выловленной речной полицией из Темзы, а ведь эта дама была одной из наших. Ее задушили. Весьма печальный конец для чувствительной и аристократичной женщины, служившей своей стране единственным доступным ей способом.

Премьер-министр отложил досье русского посла и взял досье генерала Синя. Прочитав всего несколько страниц, он побледнел и воскликнул:

— Да он же просто садист! Это ужасно!

Киз кивнул.

— Да уж, это отменные мерзавцы. Малик, которому известно местонахождение «Судного дня», и этот почтенный Синь, оба они ни перед чем не остановятся, как, кстати, и мы с вами, чтобы найти эту бомбу.

Фрэнсис Трент брезгливо посмотрел на папки досье и заметил:

— У вас довольно грязная работа, Киз, причем, без права на ошибки. Ваше оружие — жестокость, секс и деньги. Игра на низменных чувствах человеческого индивида, так бы я сказал. Но это — ключ ко многим душам.

Киз продолжил свои разъяснения:

— Мы держим досье и на многих своих агентов. В них содержатся данные об их образовании, профессии и так далее. Обязательно указаны дата вербовки, финансовое обеспечение. Имеются копии всех их донесений, к которым приложены справки об их подлинности и важности. Так же, как и в других секретных службах, у нас имеются специальные досье риска. Там указаны мошенники, раскрытые двойные агенты, наркоманы и прочие подобные личности. Вы будете удивлены, узнав, какого сорта люди хотят заниматься разведдеятельностью.

— Впечатляет, — произнес премьер-министр. — Скажите, а кто использует досье? Ведь это стоит больших денег — сбор подобной информации. Кто-нибудь запрашивает папки?

— Разумеется, — ответил Киз. — Министерство иностранных дел, Министерство торговли, Вооруженные Силы, само собой, ну и, кроме того, различные организации. Кстати, имеется соответствующее подразделение Секретной Службы, финансирующее наши контракты по аналогии с частными исследовательскими разработками. Это довольно выгодный способ ведения исследований в интересах нашего государства.

Киз хотел уже закончить пояснения, считая, что основные моменты он осветил, но премьер-министр продолжал задавать вопросы.

— Вы говорили что-то о порядке получения донесений от ваших агентов, — напомнил он.

— Да, — согласился Киз, — это основная процедура, проводимая Секретной Службой. Наши агенты докладывают дважды в день. Сообщают о ходе выполнения задания.

Премьер-министр улыбнулся.

— Прямо как часовые, — с иронией произнес он. — Да так оно, наверное, и есть. Часовые всей страны.

Киз провел Фрэнсиса Трента еще через одну стальную дверь, и они оказались в помещении со стеклянной перегородкой, сквозь которую можно было наблюдать за происходящим в комнате, расположенной перед ними. Премьер-министр с интересом принялся рассматривать открывшуюся его взору картину. Зал был круглым, и по его периметру у пультов сидели радисты в наушниках. Вспыхивали сигнальные лампочки, стучал телетайп, трещали машинки.

— Это напоминает мне старые добрые времена, когда я служил в Министерстве авиации, — ностальгически заметил премьер-министр. — Так это здесь принимают донесения?

Киз кивнул и показал на пульт с горящей красной лампочкой.

— Это сигнал тревоги. Кто-то вовремя не вышел на связь. Давайте-ка проверим…

Киз снял телефонную трубку и, переговорив с главным оператором, записал что-то на листке бумаги. Повесив трубку, он поспешил обратно в комнату досье, премьер-министр — за ним. К. А. подошел к секции агентов и выбрал номер папки: Эс/Эй/Си 27. Имя: Джонкин.

Агентом, не вышедшим на связь в положенное время, была Шерри Джонкин.

Глава 10

…Несмотря на преимущества, представленные нам Симонстаунским морским соглашением, мы настаиваем на пунктах XII и XVI, позволяющих нам ограничить свободу деятельности британской разведки в республике…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ ОБРАЩЕНИЯ ШЕФА ЮЖНОАФРИКАНСКОЙ РАЗВЕДКИ К МИНИСТРУ ОБОРОНЫ ЮАР В ПРЕТОРИИ)

Киз на машине «скорой помощи» мчался по направлению к Шеферд-хилл. В другое время он не стал бы лично проверять причины нарушения установленного порядка сотрудником Секретной Службы, но Шерри Джонкин была тайным агентом, приставленным к Малику. Несомненно, русский посол мог разоблачить ее, но у нее был шанс ускользнуть.

Слабая надежда. Однако пока Тамара Малик находится в военном госпитале и еще не готова к выписке, Киз был свободен в действиях и мог заняться другими делами, тем более, что на карту было поставлено многое, а выхода не предвиделось.

Сирена «скорой помощи» позволила ему легко маневрировать в потоке машин, и до особняка на Шеферд-хилл он добрался довольно быстро. Войдя в дом, который оказался совершенно пустым, и не обнаружив никаких следов борьбы, Киз воспользовался планом и достал из ниши напротив входной двери хорошо скрытую камеру «Полароид». Вынул из нее фотографии.

Снимки были не слишком четкие, наверное, из-за слабого освещения в холле. Но и его было достаточно для того, чтобы запечатлеть на первом снимке Малика, а на втором — Синя. Таймер отпечатал на фотографиях время: у Малика — 7.32 вечера, у Синя — 8.10. На следующей фотографии можно было видеть затылки обоих выходивших в дверь в 1.32 ночи.

Киз еще раз обратился к плану и направился в ванную комнату. Достав портативный магнитофон и включив запись, Киз, поначалу, ничего не услышал. Потом раздался хлопок закрываемой двери, шум закипающего чайника, скрип пружин кровати. Ласковые слова, произнесенные Маликом. Женский смех. Тишина. Снова ласковые слова, после которых Малик спросил Шерри Джонкин, согласился ли Синь посетить его. Снова любовный диалог и смех девушки, отказывающейся выполнить экзотические желания Малика. Звук пощечины и последовавшее за ним согласие. Через некоторое время — нудный голос Малика, разглагольствующий о хорошем обращении с цветным населением в Южной Африке. Горячие возражения Шерри Джонкин. Голос девушки, сообщающий о прибытии Синя. Диалог Синя и Малика, упоминание о «Судном дне» и потом — тишина. Киз подождал еще минут пять, пока кончилась пленка, и осторожно осмотрел магнитофон. Казалось, с ним все в порядке. Проверил микрофоны — исправны. Значит, кто-то стер конец беседы.

Киз вышел в холл и, подойдя к телефону, набрал номер Лайонела Плюма. Тот ответил сразу. Да, все отчеты Шерри Джонкин за сегодняшний день записаны так же, как и все ее телефонные разговоры. Да, он немедленно проверит их и перезвонит.

— Я не требую именем Юникорна, — рявкнул Киз, — но это, тем не менее, очень срочно, так что поторопитесь! — и повесил трубку.

Ожидая ответ от Плюма, он тщательно осмотрел дом, но ничто не указывало на то, куда могла исчезнуть темнокожая танцовщица. Возможно, она где-то в Лондоне или, Бог знает, где еще.

Зазвонил телефон. Плюм?

— Киз у телефона. Говорите!

Плюм спешил. Известно, что за сегодняшний день был лишь один звонок. Мисс Джонкин звонила в Лондонский аэропорт и интересовалась расписанием полетов на Иоханнесбург. Билеты на все рейсы были проданы, но мисс Джонкин договорилась о резервном месте.

— Я не собираюсь ее арестовывать, — сказал Киз, — но, если она уже улетела, надо предупредить Ио’бург. Если же она отправилась к красным, я найду ее и уничтожу.

На той же машине «скорой помощи» Киз, игнорируя сигналы светофора, мгновенно домчался до Лондонского аэропорта. Оставив автомобиль у здания аэропорта, он поспешил к службе регистрации. Мисс Шерри Джонкин, сообщили ему, только что улетела на самолете южноафриканской авиалинии рейсом «для цветных» в Иоханнесбург. Следующий рейс «только для белых» должен быть через час. Но все билеты уже проданы, и несколько пассажиров ожидают резервных мест. Не желает ли мистер попытаться улететь завтра?

Киз позвонил Перкинсу в Министерство иностранных дел, отвечающему за дипломатический транспорт. Затем он связался с группой контроля и поручил им передать Смили в Иоханнесбург срочную информацию. Возможно, Плюм и сам до этого додумается, но Киз предпочитал надеяться только на себя.

Пора было немного перекусить, и Киз отправился в кафетерий, где, сидя на высоком табурете и держа чашку обеими руками, с удовольствием потягивал горячий кофе с булочкой.

— Будучи в Риме, поступай как янки, — услышал над самым ухом Киз голос с бостонским акцентом.

— Йенси! Йенси Флойд! Привет, старина! Ты откуда?

Круглый и гладкий, словно боб, американец был чуть постарше Киза. До тех пор, пока Киз не убедил президента в том, что президентская служба в ЦРУ должна быть укомплектована профессиональными разведчиками, вместо премудрых теоретиков, не нюхавших пороха, Флойд занимал один из высоких постов в ФБР. Теперь, насколько было известно Кизу, он возглавлял личную службу президента. Американец, усевшись на соседний стул, пристально уставился на Киза, а официантка подала ему кофе, не дожидаясь заказа.

Йенси Флойду был очень симпатичен этот внешне нелюбезный англичанин с лицом морского волка XVII века. Им довелось работать вместе во время выполнения одного из заданий Киза в Америке. Знал Флойд и о том, что Киз занимал высокий пост в английской разведке, и предполагал, что его должность не ниже помощника секретаря. Американец не подозревал о том, что, помимо известной британской разведки, состоящей из секретной службы ДИ-5, бывшей МИ-5, и службы шпионажа ДИ-6, бывшей МИ-6, существует более древняя и гораздо более квалифицированная разведывательно-шпионская служба — секретная служба Ее Величества. А если бы даже он об этом и узнал, то вряд ли смог бы догадаться о том, что Киз — главный ее сотрудник. В конце концов, человек, возглавляющий службу, не стал бы сам заниматься расследованием, выполняя работу рядовых сотрудников.

— Ты тут по делу, Йенси, или просто так? — полюбопытствовал Киз.

В ответ американец наклонился к его уху и зашептал:

— Думаю, ты меня поймешь. Я здесь как раз по делу. Был срочный запрос вашего премьер-министра нашему президенту о том, Боже мой, чтобы мы перебросили сюда все имеющееся у нас оборудование по радиопеленгу. Строго между нами! Две воздушно-транспортные эскадрильи возвращаются из-за этого с Марианских островов, Боже мой, а ты меня спрашиваешь, по делу я тут или на прогулку приехал!

Киз отставил кофейную чашку и посмотрел на табло, где загорелся номер очередного рейса.

— Я что-то подобное слышал, Йенси, — отозвался он на доверительные слова американца, — но это не имеет никакого отношения к Пентагону, насколько мне известно. — И Киз снова принялся за кофе.

Американец оглядел зал.

— Знаешь, я не очень себе представляю, что думают по этому поводу официальные лица, но наш Номер Первый хочет знать, что за всем этим кроется и что мы можем предпринять в связи с этим. Если вообще что-то можно предпринять. Меня пропустили через номер десять и предупредили, что если я поспешу, то застану тебя здесь. А вообще-то, прежде чем поднялась паника, я был в Париже по делам НАТО, — закончил он.

Киз относился с профессиональным уважением к людям из ФБР, в особенности — к Флойду. Сотрудники ФБР были именно такими, какими хотелось бы стать большинству агентов — высококвалифицированными разведчиками, прекрасно разбирающимися в разнообразных современных технических средствах. Их методы вербовки и обучения были безупречными, и Киз не раз подумывал о том, как внедрить их в секретную службу Лайонела Плюма, хотя испытанный способ старины Плюма был не так уж плох и гораздо более эффективен, чем считали некоторые.

— Ты можешь помочь, Йенси, — заговорил Киз. — Хорошо, что ты успел встретиться со мной. Я скоро улетаю и, как только вернусь, свяжусь с тобой. Скорее всего, мы встретимся на площади Гросвенор через три-четыре дня. А за это время не мог бы ты сделать кое-что…

— Скажи, что надо сделать, дружище? — кратко ответил Флойд.

На табло высветился номер рейса Киза.

— Разузнай все возможное о «Штормоцвете». Это может быть что угодно — игра слов, шифр, название книги. Все это очень важно, Йенси. Теперь мне пора. Увидимся. — Киз хлопнул задумавшегося американца по плечу и поспешил к стойке регистрации номер семь. Проблем больше не было, билет ожидал Киза на борту. Самолет благополучно взлетел.

Киз допивал второй бокал бренди, когда «боинг» приземлился в Париже. Посадка была мягкой. Полицейский предупредил, что все должны пройти в зал ожидания для транзитных пассажиров. Как всегда, Киз был удовлетворен первоклассным обслуживанием. Он побродил между витрин, остановился у стенда книжной распродажи и, чтобы скоротать время, купил довольно дорогой детектив-триллер известного английского писателя.

В ожидании дозаправки «боинга» для перелета в Рим Киз начал читать о похождениях супер-шпиона — меткого стрелка, поклонника виски и любимца женщин. Особенно в романе умиляло то, что автор книги раньше работал в Службе безопасности, а посему, знал истину — знал, насколько нудной бывает иногда разведработа, как малы возможности применения в ней научных достижений. Деньги, секс и жестокость были традиционно применяемыми методами, причем, именно в такой последовательности. Либо это был обычный для красных приказ идти в бой. Да и сам этот автор, впрочем, Киз сомневался в том, что писатель знал об этом, вылетел из департамента Плюма в результате внутренней борьбы за власть, обычной перетасовки, какие случаются в крупных организациях, где продвижение по службе означает деньги, и за это вам, со спокойной совестью, могут перерезать горло. Это была объективная реальность жизни разведслужбы, о которой, как правило, в триллерах не писали.

Киз продолжал чтение, не особенно вдумываясь в прочитанное, но содержание книги постепенно захватило его. Речь шла об английском агенте, который внедрился в русскую агентурную сеть и помогал им в создании мощного радиолуча, способного воздействовать на взрыватели английских ракет. Киза особенно заинтересовало в этом повествовании то, что, по замыслу автора, секретная установка находилась на дне озера, расположенного в Теттон-парке возле Натцфорда, где, в свое время, жил Киз, тренируясь в прыжках с парашютом на аэродроме Рингуэй.

До этого момента Киз представлял себе, что «Судный день» установлен в подвале какого-нибудь дома в квартале проживания восточных европейцев, либо в трюме корабля, избежавшего таможенного досмотра в порту.

Сотрудники инспекционно-исследовательского отдела рассмотрели и доложили о возможных вариантах ввоза «Судного дня» в Англию: либо его смонтировали за границей и привезли сюда в готовом виде, либо в страну привезли лишь необходимые материалы и оборудование, а корпус и начинку изготовили в Королевстве и установили там, где они сейчас и находятся. Возможно и то, что из России привезли материалы для корпуса и готовую начинку, а корпус изготовили на месте. Последнее было наиболее вероятным.

— Пассажиров, следующих в Иоханнесбург рейсом Джи-23 южноафриканской авиакомпании, просят пройти на посадку. Пассажиров, следующих…

Киз решил заглянуть в конец книги и узнать финал романа. Как ловко! Агент спустился на парашюте и открыл шлюзы, спустив воду в озере. Утром местные жители были страшно удивлены: озеро пересохло, а на его дне, покрытое тиной, красовалось доступное для всеобщего обозрения и ликвидации Королевскими ВВС секретное устройство.

— Повторяем. Рейс Джи-23 южноафриканской авиакомпании…

Киз бросил прочитанную книгу на ближайшее свободное кресло и направился, вместе с остальными пассажирами, к ожидавшему «боингу».

Вот и Рим. Полчаса на очередную дозаправку. Здесь было теплее, чем в Париже, но зал ожидания для транзитных пассажиров не имел ничего общего с парижским. В мужском туалете — потоп. Два африканца, летевшие тем же рейсом, отмотали добрые пятьдесят футов туалетной бумаги, чтобы осушить озеро под раковинами.

Подойдя к газетному киоску, Киз принялся изучать витрину. Опять склоняли Англию, Ее последний проступок. Отказ от уплаты взносов в Фонд мира в ООН. Киз подумал о том, каким бы визгом разразились газетные заголовки, узнай мир об истинных причинах «безответственных» действий его страны.

Удивительно, как много государств смотрело на Англию как на образец поведения, предъявляя к ней требования более высокие, чем к самим себе. Даже приветливый и дружелюбный по натуре итальянский персонал в аэропорту довольно-таки прохладно встретил англичан.

Киз был уверен, что сейчас с подобным отношением к ним можно столкнуться повсюду. Как, должно быть, злорадствуют в Кремле! Их пресловутое движение за Мир имело успех, в особенности, среди тех идеалистов, которые потеряли родных в двух мировых войнах. Однако внедрение «Судного дня» сводило на нет те небольшие успехи, которые были достигнуты в ходе переговоров за годы «холодной войны».

Киз купил «Тайм». На обложке было изображено последнее американское изобретение — миномет с управляемым лазером-дальномером, сокращенно именуемый МАНМОРТ, используемый на мысе Кеннеди для уничтожения разведывательных спутников, проходящих в миле-двух над уровнем моря. (Подробности смотри на страницах номера.)

«Боинг» взлетел. Киз, просматривая журнал, подумал о том, что технические статьи, подобные этой, слишком доступны и не учитывают возможностей Кремля. Если у русских пока еще и нет чертежей подобной установки, значит, скоро будут. Не придумают сами, так что с них взять — просто украдут.

Киз оглядел салон «Боинга». Когда они вылетали из Лондона, четыре кресла были свободны, что несколько удивило Киза, поскольку он не без труда достал билет. Теперь же эти места были заняты пассажирами, севшими в самолет в Париже и Риме. Разумеется, все они были белой расы, ведь это был рейс «только для белых». Многие пассажиры, судя по их акценту, были эмигрантами. Очевидно, безработные. Однако Киз недоумевал, как эти дружелюбные американцы уживутся с мрачными, невозмутимыми африканцами. Многие пассажиры-женщины были печальны, очевидно, сознавая, что добрая старая Англия все дальше и дальше уходит во мрак бархатной ночи. Теперь они летели над Средиземным морем. Впереди их ждала Африка.

Напротив Киза сидела худощавая американка лет сорока и листала «Ридерз Дайджест», купленный, видимо, в Риме. На первый взгляд, она показалась Кизу школьной учительницей, скажем, из Небраски.

— Мы летим над Тунисом, да? Это там, где был Карфаген? Никто не хочет быстренько спуститься и посмотреть? — заговорила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Киз слегка улыбнулся ей и прикрыл глаза. Лично он прекрасно прожил бы без античной культуры, но Тунис… Он был сброшен с парашютом на поле аэродрома в Зук-эль-Арбе за несколько часов до англо-американского вторжения в Северную Африку. Словно это было вчера… Операция прошла успешно, как и все дела тех дней.

Он подумал о контрасте между профессиональной подготовкой простого немецкого солдата и бестолковой суетой разнообразных немецких разведслужб. Их взаимоисключающие доклады и бездарное командование, в конце концов, привели к полному поражению Вермахта.

«Какими примитивными кажутся теперь наши противники тех дней», — подумал Киз. Сегодня приходилось иметь дело с интеллектуальными гениями типа Малика, мозг которого обладал холодной логикой вычислительной машины. Это уже не говоря о тысячах высококвалифицированных русских агентов, каждый из которых имел в рядах Советских Вооруженных Сил звание не ниже полковника.

«Как же понимать бегство Шерри Джонкин в Страну Солнца? Была ли она двойным агентом, частью плана Малика по мистификации и обману? Приманкой, заставившей Киза покинуть Англию? Если танцовщица, действительно, узнала из разговора Малика и Синя что-то важное, почему она умчалась из страны, как ошпаренная?»

Киз опустил кресло, чтобы вздремнуть. «А, может быть, Малик хотел обмануть и китайцев? Обвести вокруг пальца и Синя и Киза одним приемом? Двух зайцев одним выстрелом…»

Киз еще раз осмотрел пассажиров и проверил, легко ли можно достать пистолет. Затем заказал коктейль «Стар Джеймсон», разбавленный водой один к трем и с ложкой сахара. Стюард был африканцем. Он наклонился над Кизом, небрежно налил напиток, явно демонстрируя презрение к своей работе. Для белого работать стюардом — не слишком хорошее занятие, для африканца работать на красных… Бог его знает! Суровое лицо стюарда было полно достоинства. Для Киза не составило труда угадать под его идеально пригнанной форменной курткой наплечный пояс с кобурой.

«Кто это придумал — вооружать экипаж? Если это вообще экипаж…»

Глава 11

…руководитель группы ЮМ-3 находится на борту самолета, выполняющего рейс в Иоханнесбург тчк Группы «Трансвааль» и «Кейп» проинструктированы об операции, с целью захвата…

(ОТРЫВОК РАДИОГРАММЫ ИЗ БРАЗЗАВИЛЯ, АДРЕСОВАННОЙ ГЕНЕРАЛУ ЮТАН СИНЮ, ЛОНДОН)

Было 6.15 утра, когда Киз, выглянув из иллюминатора, увидел темную полосу реки Конго, извивающуюся далеко внизу. «Боинг» заходил на посадку над аэродромом Браззавиля. Почти все африканские страны, недавно получившие независимость, передали службы аэропортов в ведение Южноафриканской авиакомпании. Все, кроме властей Браззавиля. Бывшей французской колонии Конго требовался доходный бизнес, а коль скоро речь шла о деньгах, идеология становилась пустым звуком.

Пассажиры вставали с мест и потягивались. Для многих эта встреча с Африкой была первой: коричневые тона, экзотические запахи, тропические ливни… Негр в зеленой униформе с надписью «Конго» на спине, провел путешественников к раздвижным воротам в металлической сетке, окружающей здание аэропорта. Двери закрылись за ними. Спиной к ограде стоял высокий негр в кепи французского полицейского и с пистолетом на боку. «Боинг» начал очередную дозаправку.

Насколько мог видеть Киз, вокруг, до самого горизонта, простиралась красная равнина с выжженной солнцем скудной растительностью. Солнце припекало еще не слишком сильно, время было раннее. Где-то вдали тонкой струйкой поднимался в утреннее небо дымок от костра. Позади здания аэропорта начиналась широкая песчаная дорога, обрамленная по обеим сторонам высокими пальмами и ведущая в Браззавиль, скрытый зарослями деревьев. Босая аборигенка с двумя детьми шла по дороге, вслед за ней, отстав на несколько шагов, шел мужчина, вероятно, муж. Женщина несла на голове огромную корзину с апельсинами, дети тащили охапки прутьев. Мужчина шел налегке.

— Папа, отпусти, не надо, — послышался детский голосок. Одна из женщин-пассажирок рассмеялась, два африканца — члены экипажа — улыбнулись, взглянув на ребенка.

Киз осмотрел помещение аэропорта. На стенах повсюду висели картины: де Голль выступает на трибуне, де Голль идет по улице, приветствуемый восторженными африканцами, де Голль возлагает венок.

Мужская комната располагалась в самом конце зала. Киз умылся, вымыл руки и вытерся грязным полотенцем, висевшим возле раковины. Не закрыв за собой дверь, вошел африканец в зеленой униформе «Конго». Задев Киза, пробормотал извинения по-французски. Очень наглядный способ показать каждому прибывающему рейсом Южноафриканской авиакомпании, что здесь не делают различий между белыми и цветными, ни в коем случае!

Через раздвижные ворота в помещение аэропорта въехали на велосипедах четверо конголезцев, одетых по-европейски. Они предлагали, можно сказать навязывали, ожидающим пассажирам примитивные картины с изображением райских птиц, пальм и прочей экзотики, держась при этом подальше от африканцев и ведя себя надменно и нагло с теми, кто проявлял к ним хоть малейший интерес или дружелюбие.

Американка, сидевшая в самолете напротив Киза, теперь была зажата в углу назойливыми продавцами, размахивающими перед ней своими картинками. У нее уже было в руках несколько штук, и она казалась растерянной и испуганной, подписывая дорожные чеки и бросая их торговцам, словно куски мяса голодным волкам.

— Хватит! — взывала она. — Довольно! С меня достаточно, предложите еще кому-нибудь!

Однако конголезцы бросали на нее кровожадные взгляды и продолжали совать ей в лицо свои художества. Один даже попытался открыть ее сумочку.

— Эй, вы что! Прекратите! — крикнула американка, поднимая сумку над головой.

Полисмен невозмутимо взирал на происходящее. Киз поднял упавшую к его ногам картинку и протиснулся между торговцами.

— С вами все в порядке?

Женщина вцепилась в его локоть.

— Ой, как они меня напугали! За что они нас так ненавидят?

Браззавиль был преддверием Африки. Продаются цветные почтовые открытки, но без марок. Ни намека на прохладительные напитки. Некоторые пассажиры, эмигранты из Англии, и в особенности женщины, выглядели очень удрученно, когда взбирались по трапу в «боинг», готовый к следующему броску на юг.

Очередная посадка в Солсбери была совсем иной. Улыбающийся полисмен из местных был одет в пробковый шлем, шорты и рубашку солдата британской армии. Он даже отдал честь пассажирам, проследовавшим в здание аэропорта. Внутри здания тоже был полный порядок. Скромно одетая, но очень опрятная женщина, говорившая с ланкаширским акцентом, подала Кизу чашку прекрасного крепкого чая. Эмигранты бродили по зданию аэропорта, счастливо улыбаясь, покупая открытки с жирафами и львами. Марок и тут не было, но девушка, продававшая открытки, предложила свои услуги: после работы она купит марки и отправит открытки сама.

Киз купил плитку молочного шоколада «Кадбери» и направился обследовать окрестности. Британская территория. «Юнион Джек» на флагштоке. Погода теплая, но пасмурная. Высокие, потемневшие от солнца кусты там и тут.

Теперь эмигранты были более оптимистично настроены, поднимаясь на борт «боинга» для последнего перелета в Иоханнесбург. После того как самолет пролетел над Замбези, внизу потянулась нескончаемая южноафриканская саванна. Страна, выжженная солнцем. Киз подумал, что теперь Шерри Джонкин уже недалеко.

Именно за эту землю шла, в свое время, англо-бурская война. Здесь отец Киза получил рану, от которой не смог оправиться почти до самой смерти. Сейчас эта саванна стала объектом еще более ожесточенных битв: вдохновленное успешной деятельностью национального правительства на севере страны, южноафриканское черное большинство пыталось отобрать политические права у правящего белого меньшинства. С борта самолета эта земля казалась свободной и открытой. Киз знал, как богата она всяческими полезными ископаемыми, хотя для земледелия практически непригодна — повсюду лишь красная, выжженная солнцем земля. Чтобы уничтожить эту территорию, потребовался бы не один «Судный день». Нелепой казалась и мысль об угрозе уничтожения, нависшей над Англией. Однако с течением лет возможность ликвидации какой-либо страны стала вполне реальной, а замысел установить разрушающей механизм на территории враждебной страны перерос едва ли не в революционную идею. Все то, что воплотилось в «Судном дне», являлось пересечением двух этих вероятностей в одной мрачной реальности и именно в Англии.

— Пристегните ремни! Просьба не курить до выхода из самолета в аэропорту Жан-Смат. Надеемся, что вы остались довольны услугами южноафриканских авиалиний.

Затем тот же голос произнес все это на африкаанс. Самолет сделал вираж, и симпатичная стюардесса пошла по салону с подносом, предлагая выбрать сувениры.

— На память от южноафриканских авиалиний, — говорила она, повторяя фразу на двух языках: английском и африкаанс.

Женщины получили брошки, мужчины — булавки для галстуков. Киз рассмотрел свой сувенир: маленький скачущий олень.

Двигатели ревели, «боинг» постепенно снижался. Киз взглянул в иллюминатор и увидел, как выпускаются шасси, и вскоре навстречу самолету помчалась земля Южной Африки. С того момента, как Киз покинул Англию, прошло двенадцать часов. Двенадцать часов после исчезновения Шерри Джонкин. Если агентство в Иоханнесбурге действовало недостаточно эффективно, она могла сейчас быть в любом месте Африки.

Но начинать надо с нуля. Прежде всего обезвредить агентов Синя, если они находятся на борту самолета. Киз нащупал в кармане запечатанную пачку сигарет «Плейерз». Он был осторожен, стараясь не задеть красную полоску на целлофане, — с бомбами шутить не следует.

Глава 12

…Объект потерян в результате диверсии тчк Продолжаем наблюдение в аэропорту Жан-Смат тчк Попытаемся задержать на выходе…

(ОТРЫВОК ИЗ РАДИОГРАММЫ РУКОВОДИТЕЛЯ ГРУППЫ ЮМ-3 ГЕНЕРАЛУ СИНЮ, ЛОНДОН)

Воздух Трансвааля был подобен шампанскому, но обстановка аэропорта Жан-Смат угнетала Киза. Слишком шумные громкоговорители, высокие стойки регистрации, вдоль которых стояли подобострастно кланяющиеся служащие из местного населения, поочередно выбегавшие по сигналу старшего, чтобы помочь поднести багаж. Глубокая пропасть, пролегающая между белым человеком и людьми иного цвета кожи была здесь настолько очевидна и так подчеркивалась, что немного шокировала демократичного по натуре Киза.

Банту в своей грубой, поношенной одежде выглядели нищими на фоне невозмутимых, подтянутых белых в добротных костюмах и начищенных ботинках коричневого цвета. Вечные коричневые ботинки для белых! Никогда — черные. Чушь какая-то. Впрочем, в голове Киза крутилось еще множество подобных нелепостей, связанных с этой огромной страной.

Старший служащий, африканец, ослепительно улыбнулся Кизу. Понятно, белый цвет кожи приветствуется. Впрочем, настолько, насколько потомок буров готов общаться со своими давними врагами. Стоит ли их за это винить?

«Да, — размышлял Киз, — вы радушно встречаете белых в вашей стране, но должность вы получите раньше, если вы — африканец».

Киз первым подошел к стойке и жестом показал банту, что сам понесет свою дорожную сумку. У выхода стоял человек в летнем костюме с забинтованной рукой — опознавательный знак Иоханнесбургской службы контроля. Чем дальше, тем лучше.

Киз быстро осмотрелся. Ага, вон там. Бачок для мусора, стоящий у двери с надписью «Только для белых». Киз осторожно сорвал красную полоску с пачки сигарет в кармане и, бросив ее в урну, поспешил к человеку с забинтованной рукой.

— Простите, вы не видели мальчика с далматином? Ему лет десять, я имею в виду мальчика, а не пса.

Оглянувшись на урну, Киз ответил на пароль:

— Нет, простите. Честно говоря, я не обратил внимания. — И быстро добавил: — А теперь надо убираться отсюда, и поскорее!

Агент оживился.

— Мое имя Джонсон. Там, на улице, голубой «шевроле». Зайдите за угол и подождите. Возможно, за мной «хвост».

Выйдя из здания аэропорта, Киз увидел стоянку машин. Черно-белая табличка на борту большого автобуса гласила «Эмиграция». Киз заметил «шевроле», подошел к нему и кинул на сиденье дорожную сумку. Сел, нажал на стартер. Хотя машина была американская, руль находился справа — это явно продукция завода фирмы «Дженерал Моторс» в Порт-Элизабет, на родине Шерри Джонкин.

Киз вырулил из-за угла и остановился. Через несколько секунд появился человек в летнем костюме и сел в машину. В это же время в зале для прибывающих пассажиров раздался взрыв и взметнулось пламя. Послышался сигнал тревоги. Киз завел мотор, и машина плавно тронулась с места.

— «Хвоста», по-моему, нет, — заговорил агент. — А из-за чего шум? Ваших рук дело?

Киз кивнул.

— Китайцы тоже ищут Джонкин. По-моему, этим же рейсом прилетел их агент. Думаю, если мне удалось задержать их там, у меня будет некоторое преимущество.

Две полицейские машины с включенными сиренами промчались по направлению к зданию аэропорта.

— Нам удалось задержать ее отъезд, — сказал южноафриканец, — но вы должны поторопиться. У нее билеты на ближайший поезд до Кейптауна, у вас, кстати, тоже. Возможно, она не поедет до конечной остановки, а сойдет на промежуточной станции.

Киз выжал педаль газа, и машина помчалась вперед, как ветер. По пути из аэропорта им, то и дело попадались, словно выросшие из-под земли, новенькие заводские здания. Знаменитые американские и английские фирмы, работающие по контракту. Множество банту, черных, как смоль, трудились в поте лица на дорожных работах — старое шоссе необходимо было расширять. Другие работали на строительстве дорог, ведущих к новым индустриальным гигантам. Киз подумал, что, независимо от того, какие чувства испытывает Запад по отношению к апартеиду, он не мелочится, используя те возможности, которые открываются ему здесь.

— А почему вы решили, что китайцы посадили на борт своего человека? — поинтересовался Джонсон.

Киз пошарил в кармане и подал Джонсону ту самую картинку, которую поднял в аэропорту Браззавиля, выручая американку.

— Да ведь эта девица — Джонкин! — воскликнул южноафриканец. — Как будто позировала! Какое сходство! Кто это рисовал?

Киз пожал плечами.

— Нарисовать мог кто угодно. В Браззавильском аэропорту какие-то конголезцы торговали картинками, там я и подобрал рисунок.

Он взял у Джонсона портрет и убрал его в карман. Знакомые виды: крыши, покрытые рифленым железом, симпатичные бунгало, лимонные деревья, своеобразная архитектура, ухоженные фермы, пестрые коровы, сонливо бродящие под пальмами, негритянские мальчишки, спящие под кустом, словно котята, красная пыль… Старина Трансвааль… А Йо’бург все ближе… Киз выжимал из «шевроле» все, что мог.

— У меня для вас срочное сообщение из Лондона, сэр, — заговорил Джонсон. — Прочесть?

Киз кивнул.

— Будьте добры.

— Здесь сказано «Плюм похищен». Это все, сэр. Подписи нет, есть только специальный номер иностранного агентства. Время 23/9/8 одиннадцать по Гринвичу.

Номер иностранного агентства означал: «Лично от премьер-министра», но объяснять это Киз не стал.

— Уничтожить его, сэр? — спросил Джонсон.

— Да, уничтожьте прямо сейчас, — велел Киз. Агент разорвал записку на мелкие клочки и бросил за окно.

Машина выехала на бетонное покрытие железнодорожной станции в Иоханнесбурге. Поезд, на котором намеревалась уехать Шерри Джонкин, был не скорый, а пассажирский — старомодная развалина викторианской эпохи. Путешествие до Кейптауна на этой черепахе займет три дня.

— Она едет в вагоне для цветных, в конце состава, — сообщил Джонсон. — Мы приставили для слежки за ней агента 10/К. — Он показал Кизу фотографию смеющейся девушки-банту в университетском пиджаке. На обороте снимка стоял штамп: 10/К.

Киз расположился в одноместном спальном купе и приготовился к скучному переезду через Трансвааль, штат Оранж-Фри, и части пустыни Калахари в далекий Кейптаун, в душе надеясь, что Шерри Джонкин не сойдет на промежуточной станции. У него не было возможности самому наблюдать за пассажирами вагона для цветных, поэтому приходилось доверять агенту 10/К в университетском пиджаке и прочем.

Ландшафт за окном был красно-бурым и совершенно безлюдным. Киз задремал — сказывалась усталость. Старомодное, обтянутое кожей сиденье, оказалось более удобным, чем выглядело на первый взгляд. Поезд медленно тащился вслед за мощным локомотивом в наступающую ночь.

Киз проснулся от стука в дверь и, спустив ноги на пол, спросил:

— Кто там?

Дверь слегка приоткрылась, и послышался голос:

— Проводник, босс.

Появился кофейного цвета юноша. На нем были мятые брюки из бумажной ткани, на плече он держал комплект постельного белья. Оно было завернуто в коричневую ткань и напоминало свернутую палатку бурского солдата. Юноша терпеливо ждал, пока Киз выйдет в коридор — это был очень вежливый цветной юноша.

«Эта страна могла бы дать урок хороших манер остальному миру», — подумалось Кизу. Он стоял в коридоре и смотрел в окно. День постепенно угасал, скоро наступят сумерки. Киз вспомнил, насколько неожиданно в Африке опускалась ночь. Юноша кончил заправлять постель, и Киз вытянулся поверх одеяла. Закурив сигарету, он задумался о «Судном дне». «Найдет ли он его? Успеет ли?» Сейчас это казалось невозможным.

За окном тянулась бесконечная саванна. Киз повернулся на бок, чтобы было удобнее смотреть в окно. Вдали мелькнула какая-то ферма, словно белый игрушечный домик, возле нее — белая лошадь, а все остальное вокруг — бурое и мрачное. Куст, качнувшийся от дуновения легкого ветра. Пересохшие речушки, остроконечные холмы, словно горстки песка, разбросанные по земле. Местность безлюдная, но вполне пригодная для жизни. Воздух свежий и чистый. Кое-где виднелось скальное обнажение пород.

Киз повернулся, чтобы выключить лампу, горевшую за спиной, и почувствовал под бедром какой-то посторонний предмет. Он засунул руку под простыню и вынул из-под нее отвертку — маленькую латунную отвертку, конец которой был обернут носовым платком. Должно быть, ее выронил проводник. Киз сел и задумался. Острие отвертки аккуратно обернуто носовым платком. Он посмотрел на нее издалека, подумал еще. Платком отвертку можно обернуть только с одной целью — чтобы не оцарапаться.

Киз припомнил то время, когда он работал во французском Сопротивлении. Помнил он и содержание досье ДИ-5, где были описаны подрывные действия, производимые в Южной Африке. Одну из групп, «Копьеносцы Нации», тренировал бывший участник французского Сопротивления, выходец из Алжира. Это был достоверный факт. В досье не указывалось, каким образом эта группа осуществляла связь. Посмотрев еще раз на обернутую платком отвертку, Киз решил, что он, пожалуй, догадался.

Тихо приоткрыв дверь, он вышел в безлюдный коридор и направился к туалету. Похоже, вагон был полупустой. Киз вошел и запер за собой дверь.

Единственная металлическая табличка, висевшая на стене и напоминавшая Кизу французские поезда времен второй мировой войны, гласила: «Просьба не пить воду». Сначала по-английски, затем на африкаанс. Киз вставил острие отвертки в паз одного из шурупов, придерживающих табличку, и аккуратно вывернул его. С остальными тремя шурупами он поступил точно так же. Плитка отскочила и позади нее обнаружились шестнадцать листков тонкой бумаги. Шестнадцать — ровно столько, сколько прятали в подобных тайниках во французских поездах связные групп Сопротивления.

Киз прочитал содержание листков с нескрываемым интересом. Текст был напечатан по-английски. На первых четырех страницах давались инструкции по изготовлению «Коктейлей Молотова» и прочих противотанковых средств. Следующие четыре раскрывали секрет набора добровольцев для Сил Освобождения в Танганьике. На следующих шести — перечислялись имена людей, задержанных южноафриканской службой безопасности. Но особенно заинтересовал Киза шестнадцатый, последний листок. На нем значилось: «Поговори с ЦД, едущей этим поездом. У нее есть важные сведения. На ней сейлорс кэп[9]». И все. Киз понял, что буквы «ЦД» означают «цветная девушка». Следовательно, Шерри Джонкин ждали, и ехала она для встречи с представителями группы «Копьеносцев», или «Пого», или, Бог знает, какой еще.

Киз аккуратно положил листки бумаги обратно за табличку и привернул ее на место, стараясь не поцарапать поверхности шурупов. Затем он аккуратно протер стену вокруг таблички, отпер дверь туалета и вернулся в купе.

Укладываясь под теплые простыни, Киз размышлял. Если любовницу Малика ждали в Кейптауне, вряд ли она выйдет на промежуточной станции. Но что общего было у этой черномазой подпольщицы с «Судным днем»?

Когда Киз проснулся, было раннее утро. Поезд остановился на пустынной станции. Выглядела она как типичный деревенский полустанок, скажем, в Дербишире начала века. Однако, согласно надписи, это был Кимберли. Зевающий банту в белой куртке и синем кепи катил по платформе трехколесную тележку. Мороженое, шоколад, апельсины, грейпфруты, сигареты, спички. Он медленно двигался, изредка останавливаясь, когда в окне поезда появлялась чья-нибудь голова.

Киз быстро оделся и вышел на перрон, потягиваясь и разминаясь. Воздух был великолепен, и он глубоко вздохнул всей грудью. В нескольких шагах от него заспанный белый человек разрезал тесемку на связке газет. Киз купил газету и, сделав вид, будто погружен в чтение, не спеша направился к хвостовому вагону «для цветных». Газету он держал так, чтобы она прикрывала его лицо.

Темнокожие люди, как ни странно, тоже любили путешествовать. Вскоре в окне, ближайшем к Кизу, появилась голова девушки-банту, одетой в форменный пиджак университета. Стоя к ней спиной, Киз довольно громко и внятно произнес:

— Десять дробь Ка, слушай внимательно! Постарайся завладеть сейлорс кэп и надень ее, сойдя в Кейптауне. С тобой войдет в контакт группа Освобождения. Скажи им, что располагаешь обещанием Пекина о помощи, полученным от китайцев в Лондоне. Постарайся заинтересовать их. Затем возвращайся в агентство в Иоханнесбурге. Шерри Джонкин оставь мне. Если поняла мои указания, дай знать немедленно.

Девушка постучала ногтями по стеклу и нараспев произнесла:

— Все, что вы сказали, дружок, очень приятно слышать, ля-ля-ля…

Киз отправился назад по платформе к своему вагону.

По коридору торопливо шел стюард в белом кителе, крутивший ручку музыкальной шкатулки, из которой раздавались звуки песенки «Приходи в таверну», и приглашал пассажиров в вагон-ресторан, как обычно, на двух языках: сначала на африкаанс, а затем по-английски.

Наслаждаясь завтраком в ресторане, Киз заметил, как за окном промелькнуло огромное квадратное отверстие шахты — остатки древних алмазных копей в Кимберли. Пожалуй, самое огромное рукотворное отверстие на белом свете, ныне заброшенное. Тощие сиреневые кусты, три курицы, бродящие возле двух небольших домиков, заросли крапивы… Ничто не напоминало о суматохе тех давних времен, когда старатели со всего мира съезжались сюда в поисках счастья и удачи. Однако, сколь огромна ни была эта дыра, она ничтожно мала, мала по сравнению с той, в которую мог превратить Англию «Судный день». Киз отдал официанту пачку талончиков, чтобы тот взял один из них в счет сегодняшнего завтрака.

Шерри Джонкин должна была заговорить любой ценой. Должна была объяснить, что за причина заставила ее так стремительно исчезнуть из Лондона. Причем, добиться признания нужно было таким образом, чтобы девушка доверилась Кизу. Но ведь Шерри Джонкин — двойной агент. Доверится ли она кому-либо вообще?

Глава 13

…Неизвестная девушка-банту, одетая в светло-коричневый университетский пиджак, найдена сегодня утром мертвой на заброшенной стройке возле Клауф-стрит…

(ОТРЫВОК ИЗ ЗАМЕТКИ НА ТРЕТЬЕЙ СТРАНИЦЕ ГАЗЕТЫ «КЕЙП-ТАЙМС»)

Пейзаж за окном совершенно изменился. Прошлым вечером Киз видел лишь выжженную землю пустыни Калахари. Сейчас в ландшафте преобладали изумрудно-зеленые тона. Вдоль железнодорожного полотна росли высокие, крупные белые лилии, цветущие деревья омывались буйными потоками, хвойные леса покрывали возвышенности. Люди с янтарным и медным цветом кожи, резко отличавшиеся от черных, как ночь, трансваальцев, жгли хворост возле виноградников, раскинувшихся вдоль плодородной долины. На горизонте виднелись горные вершины. Показалась гора Тейбл.

Киз торопливо оделся и поспешил к выходу из вагона, надеясь, что сходит он в нужном месте и в нужное время. Поезд притормозил и теперь еле полз. Осталась позади фабрика братьев Левер. На платформах, мелькавших мимо, стояли люди: белые — особняком, черные и цветные — на некотором расстоянии от них. Очевидно, ожидали пригородных поездов, чтобы добраться до города. Наконец поезд плавно въехал под крышу новенького вокзала и остановился. «Кейптаун», — объявили по радио, затем повторили на африкаанс: «Каапстад». Киз ждал, когда выйдут пассажиры. Вскоре он заметил на платформе девушку в университетском пиджаке и в сейлорс кэп. Он надеялся, что она не будет слишком спешить, ведь парням из Освобождения нужно было время на то, чтобы ознакомиться с «почтой», которая, по мнению Киза, должна попасть к ним в руки вскоре после прибытия поезда. Киз вышел из вагона.

Девушку в сейлорс кэп приветствовали два негра в пиджачных парах. Они весело смеялись, делая вид, что встретили старую приятельницу. Все трое направились к главному выходу и вскоре исчезли из поля зрения Киза. «Удачи тебе, 10/К!»

Киз прошел по облицованному мрамором залу ожидания в направлении книжного киоска и сделал вид, будто изучает обложки книг в витрине. Обернувшись, чтобы посмотреть на остальных пассажиров, прибывших этим же поездом, Киз увидел ее. Шерри Джонкин было легко заметить в толпе — на ней был ярко-желтый костюм. Через каждые несколько шагов она останавливалась и рылась в своей дорожной сумке. Вот она вошла в зал и растерянно огляделась. Киз заметил, что по платформе идет юноша-проводник. Видимо, после прибытия поезда разбирался с «почтой».

Киз направился прямо к цветной девушке и резко спросил:

— Это вы новая горничная отеля «Ритц»? Почему вы не надели сейлорс кэп?

Не дожидаясь ответа и не делая попытки помочь девушке нести сумку, Киз повернулся на каблуках и направился к выходу. Он понадеялся, что проходящий мимо проводник ничего не заподозрил.

Голубой «шевроле» с белыми сиденьями ждал на том самом месте, которое указали ему в агентстве Иоханнесбурга. Киз сел за руль, бросив на заднее сиденье свою дорожную сумку. Когда девушка подошла к машине, он подал ей через окошко ключи и сказал:

— Положите вещи в багажник, мисс, и садитесь на заднее сиденье.

После того как девушка уселась сзади, он извинился:

— Простите мои манеры белого босса, но за нами могли следить.

Машина выехала на Аддерли-стрит, и Киз припарковался у Стэндард-банка. Со счета на имя Бена Пауэрса он снял пять тысяч рандов[10], переведенных на его счет иоханнесбургским агентством. Затем он повел «шевроле» в сторону доков и с дороги, идущей по набережной, резко свернул влево, к Си-Пойнт. На 3-й Анчор-Бей он вновь свернул налево и вскоре остановился у отеля «Ритц». Позади отеля возвышалась гора Тейбл. Киз заглушил мотор и закурил.

— Еще раз приношу извинения за то, что был груб. Теперь быстрее: что вы хотели рассказать нам?

Ответа не последовало. Киз оглянулся — она сидела нахохлившаяся, враждебная.

— Для вас у меня ничего нет, мистер. То, что я должна сказать, я скажу своим людям. Своим, слышите? Своим.

— Послушайте, юная леди, — начал Киз. — Фронт Освобождения не признает расовых различий. Половина арестованных — белые, и от этого им не легче, так что давайте не будем тянуть время. Говорите. Если вас интересуют деньги, назовите цену. — Киз помахал пачкой купюр.

— Да идите вы к черту, вы, белые! — девушка отчаянно затрясла головой. — Только про это вы и думаете! Деньги, деньги! Оставьте себе ваши чертовы деньги! Я проделала весь этот путь не ради денег. Я должна помочь своим, слышите вы, белый?

Киз решил пойти на крайние меры. Если будет продолжаться в том же духе, то он останется с истеричкой на руках.

— Говорите или проваливайте! — грубо произнес он. — Мы тут не в игры играем. Вы и без того заставили меня потерять уйму времени.

Девушка заколебалась и, опустившись на сиденье пониже, произнесла:

— Не хочу, чтобы люди из «Ритца», которые увидят нас, думали, будто белый подцепил черную потаскуху.

Но, похоже, на самом деле, ее это не волновало.

Киз то и дело напоминал себе о том, что эта молодая девушка достаточно умна. Британский агент, сбежавший от Службы и располагающий важной информацией — за одно это она заслужила смертный приговор. Тем не менее, Киз был спокоен и ждал. Через некоторое время девушка, собравшись с мыслями, заговорила:

— Речь идет об огромной водородной бомбе, спрятанной на территории Англии. Ее сделали русские, и теперь могут в любой момент эту бомбу взорвать. Но сначала они хотят заставить английское правительство выполнить их требования. Поэтому, если наш Фронт Освобождения пригрозит, что сообщит британцам, где спрятана эта бомба, русские должны будут выполнить наше условие — поместить такую же бомбу здесь, в Кейптауне. После чего можно будет требовать у белых негодяев свободу, чтобы они не обращались с нами, как с паршивыми собаками.

«Так вот почему она здесь», — подумал Киз и, пытаясь скрыть раздражение, произнес:

— Я вам не верю. Я абсолютно уверен в том, что русские никогда не скажут вам, где они спрятали бомбу. А если и сказали, то где же она? — Ради этого вопроса Киз проделал путь в шесть тысяч миль.

— Этого я вам не скажу, — спокойно ответила Шерри Джонкин, — потому что не уверена, что вы передадите эту информацию в центр.

Киз достал из кармана пачку денег, полученных в банке, и положил на колени девушке. Она не пошевелилась.

— Возьмите эти деньги для покрытия расходов, — велел Киз. — И поймите: не занимай я высокого положения в нашем движении, вряд ли мне доверили бы такую сумму. Пошевелите мозгами: если вы не скажете все как есть, я доложу о вас, как об истеричной особе с манией величия. В конце концов, ваша история слишком сомнительна, чтобы принимать ее на веру. Итак?

Шерри Джонкин взяла деньги и положила в вырез своего желтого пиджака. Глаза ее немного оживились.

— Хорошо, белый босс. Бомба «Судный день» спрятана неподалеку от Манчестера, на дне озера. Это место называется Натсфорд. А теперь вы отвезете меня к вашим хозяевам?

Внезапно Киз почувствовал страшную усталость. Эта информация о Натсфорде напомнила ему триллер, прочитанный в парижском аэропорту. Вопрос теперь заключался в том, лгала ли ему Шерри Джонкин или же Малик выдал ей ложные сведения с тем, чтобы начать игру. Киз назначил девушке встречу в Центре искусств Кейптауна в 6.30 вечера, после чего она вышла из машины. Киз поехал на стоянку отеля «Ритц». Он видел в зеркало заднего обзора, как девушка перешла улицу и направилась к автобусной остановке. Увидев, что она садится в автобус, идущий в центр города, Киз вышел из автомобиля и вошел в холл отеля. Он надеялся, что девушка придет вечером на встречу. Центр искусств был одним из немногих мест, где белые и цветные могли находиться вместе, не нарушая закона.

В холле отеля Киз присел за столик, и к нему немедленно подошел улыбающийся индус в красной униформе.

— Ром и кока-колу, пожалуйста, без льда.

Киз посмотрел по сторонам невидящим взглядом. Когда официант принес напитки, он дал ему крупную купюру и спросил:

— Вы можете узнать, когда ближайший рейс на Иоханнесбург?

Индиец с поклоном принял деньги и, кивнув, горделиво удалился. Киз принялся рассматривать обитателей отеля. В основном, это были семейные группы. Женщины и дети сидели за бамбуковыми столиками, потягивая напитки. Слышался провинциальный английский говор, возможно, это были эмигранты. Жены и дети терпеливо ожидали, пока их мужья и отцы искали работу в чужом городе. Похоже, им не очень-то радостно было узнать, находясь вдали от Англии, что поиски работы везде одинаково трудны. Киз понимал, как сложно, находясь в безвыходном положении, переносить постоянные неудачи.

— Сегодня рейсов на Иоханнесбург нет, сэр. Ближайший рейс — завтра утром в 8.00. Вам заказать билет?

— Да, пожалуйста, — кивнул Киз, — на имя Бена Пауэрса. И скажите портье, что я останусь ночевать. Мне нужен одноместный номер.

Когда официант возвратился и сообщил о выполнении авиазаказа, Киз, кивнув в сторону сидевших за другими столиками людей, спросил:

— Все эти люди — не южноафриканцы, верно?

Индиец кивнул и доверительно произнес:

— Видите ли, сэр, я хочу сказать, сэр, что, может, и нехорошо говорить так о гостях, но я скажу вам по секрету, сэр, что все они англичане. Эмигранты. Их привезли сюда, и все их расходы оплачивает правительство Южной Африки. Но это строго между нами, сэр.

— Им удается найти работу? — поинтересовался Киз.

Индус как-то странно посмотрел на него и ответил:

— Но ведь они — не цветные, — и, еще раз поклонившись, удалился.

Киз написал свое имя в книге регистрации и взглянул на часы. Пора было выходить на связь. Служба контроля или сам премьер-министр могли сообщить ему новости.

— У вас есть багаж, сэр?

Киз задумался, прежде чем ответить. Похоже, неудача с Шерри Джонкин несколько повлияла на быстроту его реакции.

— А, да, есть. В голубом «шевроле» дорожная сумка. — Он отдал ключи от машины клерку-индусу и последовал за негром-коридорным, проводившим его в чистый номер с минимальным количеством мебели, выходящий окнами во двор.

Киз снял пиджак и покрутил ручку миниатюрного длинноволнового приемника, висевшего у него на груди. Слышимость была хорошая.

…ВРЕМЯ ПО ГРИНВИЧУ — 12.00 ЧАСОВ. В ЭФИРЕ МЕЖДУНАРОДНАЯ РАДИОВЕЩАТЕЛЬНАЯ КОМПАНИЯ БИ-БИ-СИ. ПРЕЖДЕ ЧЕМ МЫ ПРОДОЛЖИМ НАШУ ПРОГРАММУ, ПОСЛУШАЙТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, В ИСПОЛНЕНИИ НИГЕЛЯ АМСТЕДА ЕГО НОВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ «ЕДИНОРОГ К…».

Это было сообщение для Киза. Он собрался с мыслями, приготовил ручку. Неожиданно раздался стук в дверь.

— Ваш багаж, сэр.

Киз сунул коридорному монету и махнул рукой, делая знак удалиться. Послышались слова стихотворения Амстеда, написанного в манере подражания Шекспиру:

ЗЕМЛЯ, ЧТО НЕ ЗЕМЛЯ. И НЕБО, ЧТО НЕ НЕБО. И УМЕР БОГ… НО ЛЮДЯМ, ЧТО НЕ ЛЮДИ НА НЕЗЕМНОЙ ЗЕМЛЕ, ЯВЛЯЕТ БЕЛЫЙ ЛИК ЕДИНОРОГ. И С ЭТИМИ ЛЮДЬМИ, КОТОРЫЕ НЕ ЛЮДИ…

Киз старательно записывал этот бессмысленный набор слов. Он знал, что в тексте стихотворения содержатся нужные ему буквы. Эти кодовые поэмы писал бывший криптограф, ныне работающий в службе безопасности и умевший расшифровывать коды по мгновенному наитию.

Ключом к шифру являлась сумма букв между гласными и соотношение этих цифр с соответствующими строками длинной нелепой поэмы на санскрите, которую Киз помнил наизусть и которая, помимо него, была известна только шифровальщику службы контроля.

Стихотворение гласило следующее:

ПЕНТАГОНОМ ЗАМЕЧЕН СОВЕТСКИЙ СПУТНИК, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО КОНТРОЛИРУЮЩИЙ ЭЛЕКТРОННЫЙ КОД «СУДНОГО ДНЯ». РАКЕТЫ-ПЕРЕХВАТЧИКИ ПРИВЕДЕНЫ В БОЕВУЮ ГОТОВНОСТЬ. ДО ВАШЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ МЕР НЕ ПРИНИМАЕМ.

Подписи не было, да она и не была нужна. Это сообщение могло исходить лишь от премьер-министра.

Киз снял галстук, прошелся по комнате, взял свою дорожную сумку. Но сумок оказалось две… Две сумки?

Портье принес сумку Киза и прихватил чью-то еще. И тут он вспомнил, что Шерри Джонкин забыла свою сумку в багажнике «шевроле», а портье, естественно, решил, что обе сумки принадлежат Кизу.

«Впрочем, черт с ней!» Скорее по привычке, Киз открыл и осмотрел содержимое сумки девушки. Все самое обычное, всякие дамские штучки. И тут он увидел книгу. Шпионский триллер. Тот самый, который он читал в парижском аэропорту. О секретной установке, спрятанной в Натсфорде. То, что рассказала Шерри Джонкин, было взято из книги, и Малик тут был абсолютно ни при чем. Это означало, что девушка действительно знает о местонахождении «Судного дня». Киз взглянул на часы.

Глава 14

…Следует подчеркнуть, что мы должны воздерживаться от актов насилия над человеком. Мир считает африканцев дикарями, поэтому мы должны доказать, что мы — цивилизованные люди, способные управлять справедливо и разумно…

(ИЗ ДИРЕКТИВЫ КОМИТЕТА ОСВОБОЖДЕНИЯ, НАПРАВЛЕННОЙ ВСЕМ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМ ФРОНТА ОСВОБОЖДЕНИЯ КАПСКОЙ ПРОВИНЦИИ)

В 6.29 вечера голубой «шевроле» Киза остановился у Кейптаунского Центра искусств. К. А. вышел из машины и осмотрелся. Изумрудные лужайки Грин-Пойнта окружали красивое белое здание. В полумиле от него плескалось море. На горизонте за шоссе виднелась гора Тейбл. На возвышенности в бунгало зажигались огни, и постепенно с наступлением темноты освещалась вся дорога.

Киз вошел в здание Центра. Группа из нескольких белых и цветных и одного негра-банту рисовала натюрморт: белая ваза с красными цветами, стоящая на покрытом голубой скатертью мраморном столе. Появился смотритель музея. Киз объяснил ему, что по пути в Порт-Элизабет он заметил указатель Центра искусств.

— Вы не будете возражать, если я тут немного поброжу?

Смотритель широко развел руками.

— Чувствуйте себя как дома. На столе у двери лежат анкеты для желающих стать членами Центра. Заполните ее, если захотите, или возьмите с собой и подумайте на досуге. Отдыхайте в свое удовольствие. В среду мы начинаем новый курс лекций, имейте это в виду, если еще будете в Кейптауне.

Киз получил истинное наслаждение, осматривая картины, висевшие на стенах в нескольких прилегающих залах. Полотна словно излучали энергию, хотя сила и пламенность первобытной Африки казалась несколько ограниченной строгими холодными рамками европейских шаблонов. Результат, полученный от такого симбиоза, был поразителен. Пожалуй, лондонским коммерсантам и коллекционерам следовало бы расширить круг поисков.

В здание Центра вошел индус в темном блестящем костюме. Кожа у него была светлая, и с первого взгляда его можно было принять за грека или за итальянца. Уверенно и спокойно посмотрев по сторонам, он увидел Киза и направился прямо к нему.

— Мисс Джонкин просит извинить ее, но она заболела. Серьезно заболела. Пожалуйста, поедемте со мной.

Выйдя из здания, Киз сел в свой «шевроле» и последовал за «рено» индуса в сторону центра города. Итак, девица называет свое лондонское имя. Киз знал из досье, что при крещении девушке дали имя Салвейшн Ван Жель, слишком сложное и длинное.

Индус проехал через центр города, выехал на одну из новых магистралей, проехал мимо университета, затем мимо летней резиденции президента. Справа подступала гора Тейбл, слева за деревьями — Саут-Атлантик. «Рено» промчался через Кирстенбош и, свернув направо и огибая гору Тейбл, двинулся в направлении грота Констанции.

Киз был знаком с местностью. Однажды, незадолго до войны, он приезжал на пикник в долину Констанции в обществе сестры итальянского военно-морского атташе. Но сейчас пикника не предвиделось. «Рено» подъехал к гроту и остановился.

Великолепный особняк в европейском стиле, бывший некогда резиденцией первого губернатора провинции, а ныне музей, приманка туристов, в это вечернее время был пустынен и тих. Ближайшие постройки казались вымершими. Огромные дубы, росшие вдоль дороги, укрыли тенью прибывшие автомобили. Индус вышел из машины и, не дожидаясь Киза, поспешил к постройкам невдалеке от музея. Киз последовал за ним. Они шли через залитую лунным светом долину с рядами виноградных лоз, разделенными кустами черной смородины. Лес — сначала дубовый, а затем сосновый — тянулся вдоль хребта горы Тейбл и, подступая к музею, поднимался к перевалу Констанции.

Киз шел за индусом по тропинке между деревьями, которая становилась все круче. Через некоторое время, когда пот заструился по лицу Киза, индус остановился передохнуть между двумя огромными, словно дома, валунами. Киз вытер лоб. Он не устал и чувствовал себя отлично: подобные экскурсии всегда бодрили его. Расслабившись, он не успел отреагировать на удар, нанесенный сзади и сваливший его, бесчувственного, к подножию молодых сосен, подступавших к лесной тропе. Из тени деревьев показался высокий широкоплечий банту с дубинкой в руках. Взяв Киза за ноги, он выволок его на середину тропинки, а потом с помощью индуса втащил в пещеру между двумя валунами.

Вход в пещеру прикрывал кусок брезента, внутри с потолка свисали две маленькие лампы. За столом, покрытым армейской простыней, сидели четверо мужчин. Перед каждым стояла бутылка вина. Двое из сидящих были цветными, третий был элегантно одетый индус. Четвертый, великан-банту, черный, как смоль, был одет в твидовую спортивную куртку. Единственной женщиной среди присутствующих была Шерри Джонкин. Она сидела на ящике за спиной у одного из цветных.

На полу пещеры лежали трое светловолосых белых людей. На одном из них был синий китель и серые брюки — форма кейптаунской полиции, двое других были в гражданском. Все трое были связаны, словно цыплята. Рядом с ними великан-банту и бросил бесчувственного Киза.

— Подними-ка этого белого ублюдка, — скомандовал цветной, сидящий перед Шерри Джонкин.

Индус, приехавший в «рено», пнул Киза.

— Я ему и второй глаз выбью. — Он зло засмеялся и повернул ногой голову Киза, словно футбольный мяч.

— Убери свои паршивые ноги, ты, прыщ трусливый, — сквозь зубы процедил связанный полицейский, говоривший с сильным акцентом африкаанс.

— Что это ты там бормочешь?! — рявкнул индус. Пошарив в кармане, он вытащил электрическую лампочку. Киз приоткрыл глаза и увидел, как индус поднялся, разбил лампочку о каменную стену и оставшуюся у него в руках зубчатую часть швырнул в лицо пленника. Кровь потекла по его разбитому лицу, но огромным усилием воли полицейский заставил себя подавить стон. Шерри Джонкин вскрикнула.

— Ладно, ладно, — заговорил цветной, сидевший перед нею, — давайте разберемся.

Он выпрямился, и Киз увидел, что бутылки на столе пусты. Мужчины прилично выпили, чтобы войти в нужное для предстоящих действий состояние.

Цветные поставили двух белых в штатском на ноги. Полицейский остался лежать. Кровь на его лице блестела при свете ламп.

— Сейчас все будет в порядке, — произнес цветной, сидевший перед Шерри Джонкин, и, взяв в руку мачете, разрезал веревки, стягивающие руки белых людей.

— Что ты собираешься делать, Бен? — спросила Шерри Джонкин. — Не надо их мучить!

Человек по имени Бен не обратил никакого внимания на слова девушки и, приставив острие мачете к горлу одного из пленников, произнес:

— Давай-ка, белый человек, босс, сэр, большой шеф, становись на свои белоснежные колени и целуй мои ботинки! Скорее, белый босс!

Человек не шелохнулся. Цветной занес над ним мачете.

— Давай, мистер Детектив! Шевелись!

— Перестань, ради Бога, Бен. — Шерри Джонкин схватила его за руку с мачете. — Разве ради этого мы сражаемся? Свобода — это не месть! Не в этом наша цель!

Молодой детектив рассмеялся.

— Это вам брат так сказал? Борец за свободу! Это он-то? Бен Ван Жель? Сражается за освобождение? Бен и его друзья терроризируют своих же сограждан, тех, что послабее и беднее их! Снимают сливки с любого горшка, да и рэкетом не брезгуют. Всех настоящих борцов-идеалистов мы давно уже пересажали. Я, между прочим, объясняю вам азбучную истину, мисс.

Бен Ван Жель стряхнул руку сестры и, размахнувшись мачете, ударил детектива по шее, едва не отрубив ему голову. Шерри Джонкин потеряла сознание и рухнула на почти пришедшего в себя Киза.

Головорез повернулся ко второму человеку в штатском. Кривляясь и толкаясь, он вместе с великаном банту подтащил и швырнул пленного на стол, словно куль муки.

— Ну-ка, выпей с нами, босс! — Индус в белом костюме схватил бутылку из-под бренди и изо всех сил засунул ее в горло пленному.

Киз почувствовал, как девушка вздрогнула, приходя в себя, и шепнул ей на ухо:

— Лежи тихо, — после чего назвал ее номер в Секретной Службе.

Девушка охнула.

— Вы?! Один из… из Лондона! О, Господи!..

Киз зажал ей рот ладонью.

— Тише, ползи к выходу.

Она подчинилась и немедленно стала по-пластунски отползать в сторону брезентового занавеса. Одна из двух ламп на потолке пещеры разбилась во время потасовки и болталась на веревке, готовая в любую минуту упасть. Вторая лампа скудно освещала пещеру, на стенах которой плясали гигантские уродливые тени.

«Не слишком ярко для стрельбы», — подумал Киз.

Ш-ш-ш-пум! Ш-ш-ш-пум! Ш-ш-ш-пум!

Двое громил за столом вдруг замолкли и медленно осели на пол. Остались индус и банту, ударивший Киза.

Ш-ш-ш-пум! — Негр медленно упал. Остался один.

— Нет! Не надо! Не стреляйте, умоляю! Я все расскажу! Назову имена! Все о группе «Пого»! И о методах защиты тоже!

Киз тихо произнес:

— Расскажи-ка нам лучше про свои электрические лампочки.

Индус скорчился на полу, словно побитый пес, лицо его было перекошено от ужаса. Как заколдованный, он уставился на дуло пистолета в руке Киза.

К. А. жестом указал на полицейского с порезанным лицом:

— Подними его, да поаккуратнее! Перекинь его через плечо и неси!

Испуганный гангстер повиновался. Киз осмотрел двоих в штатском. Они были еще живы, но вряд ли долго протянут. Киз принял решение.

Ш-ш-ш-пум! Ш-ш-ш-пум!

Девушка, хлюпая носом, шла первой, за ней — индус с полицейским на плече, замыкал шествие Киз. Процессия спустилась к подножию горы, в виноградную долину, и двинулась к машине, стоящей в тени дубов у грота Констанции.

Глава 15

…Местонахождение объекта девушке неизвестно тчк Упоминает подземный контроль из Самарканда тчк Президент предлагает привести Ю-2 в боевую готовность…

(ИЗ РАДИОГРАММЫ КИЗА, ОТПРАВЛЕННОЙ ДИПЛОМАТИЧЕСКИМИ КАНАЛАМИ ИЗ КЕЙПТАУНА В ЛОНДОН ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ)

Пристроить Шерри Джонкин на рейс «только для белых» до Рима было трудно, но Кизу удалось это, благодаря посредничеству иоханнесбургского агентства. При перелете из Кейптауна в Иоханнесбург такой проблемы не возникло. Кейптаунской полиции были глубоко безразличны друзья Киза, будь то черные, белые, бурые или в горошек.

Легенда для южноафриканской авиакомпании заключалась в том, что Киз, инспектор Скотланд-Ярда, сопровождает в Лондон цветную, подозреваемую в мошенничестве. Для большей убедительности они расположились в отдельном купе, сразу за кабиной пилота, но это не дало им возможности рассмотреть остальных пассажиров, летевших тем же рейсом. Они летели над Родезией, Солсбери был позади, приближалась посадка в Браззавиле.

В Браззавиле Киз вместе с девушкой оставался в самолете, памятуя о том, что в этом аэропорту по пути в Иоханнесбург он нашел рисунок-портрет Шерри Джонкин, сделанный, вероятно, местным агентом. Следующая посадка намечалась в Риме.

В начале путешествия, пока самолет летел над Центральной Африкой на север, девушка мирно дремала у него на плече. То, что она рассказала ему о «Судном дне», было довольно интересно, ведь если средства контроля за бомбой можно вывести из строя, то это равносильно ее обезвреживанию.

«Но Самарканд, черт возьми! Может быть, американцы сумеют взять его под контроль?»

И снова всплыл в памяти «Штормоцвет». Если верить Шерри, это слово упоминал Синь в разговоре с Маликом, намекая на особую важность этого символа.

Удар, полученный Кизом в гроте Констанции, до сих пор напоминал о себе болью в голове, не давая возможности полностью расслабиться и отдохнуть даже в удобном, приспособленном для сна кресле. Однако наступившая ночь и усталость взяли свое, и он уснул.

— А теперь — тихо и без шума, — услышал Киз женский голос у себя над ухом. Он открыл глаза и попытался сесть, но не смог, почувствовав дуло пистолета, приставленного к виску. Открыв глаза, он увидел рядом с собой ту самую женщину, похожую на учительницу, скажем, из Небраски, которая, сделав головой знак в сторону, заговорила:

— Быстро, вы оба в кабину пилота! И без шума, иначе пристрелю!

Киз повиновался. Шерри Джонкин пошла вслед за ним, двигаясь, словно в полусне.

В кабине самолета японец, имевший вид респектабельного бизнесмена, держал у виска пилота пистолет с глушителем. Штурман сидел в своем кресле, откинувшись назад, из раны на затылке стекала струйка крови. Рука, свисавшая через подлокотник кресла, безжизненно болталась взад-вперед, повинуясь малейшему маневру гигантского «боинга».

— София на связи, — сообщил радист, находившийся под прицелом пистолета американки. Он протянул ей наушники.

— Весенняя песня для Синя, — заговорила она в микрофон. — Весенняя песня для Синя, вы меня слышите?

В дверь кабины постучали, и вошла темноволосая стюардесса, неся на подносе чашки с кофе. От удивления она открыла рот и чуть не уронила свою ношу. «Японский бизнесмен» вежливо принял у нее поднос и прицельно выстрелил ей прямо в сердце.

— Начало сообщения, — заговорила американка в наушниках на кантонском диалекте, но, несмотря на ее американский акцент, Киз понял, что родилась она в трех тысячах миль к северу от Янцзы.

— У нас в руках южноафриканский «боинг» и девушка, — услышал Киз. — В качестве защиты от возможного саботажа штурман был вооружен. Он пытался оказать сопротивление, но именем Народной Республики группа-3 обезвредила его и других членов экипажа. Пилот взял курс на Албанию. Через пять минут мы будем в пяти милях к югу от Таранто на высоте двенадцать тысяч. Просим подготовить взвод автоматчиков, чтобы избавиться от пассажиров. Девушку сопровождает человек: блондин с сединой, смуглое худощавое лицо, вес около ста семидесяти пяти фунтов. Высокий, худой. На глазу — черная повязка. Какие будут указания? Ликвидировать немедленно или подождать?

Женщина махнула рукой с пистолетом, давая радисту знак переключиться на прием, и Киз не услышал, что ответил Синь. Женщина вновь махнула рукой, и радист переключился на передачу.

— Задание ясно. Конец связи. Радио выводим из строя.

Сняв наушники, она выстрелила радисту в лицо и затем рукояткой пистолета разбила вдребезги контрольную радиопанель.

— Вы должны умереть, — сказала она, посмотрев на Киза, и затем, повернувшись к «бизнесмену», пояснила: — Он не умрет легкой смертью. Генерал Синь приказал выкинуть его за борт.

— Послушайте, — заговорил Киз, обращаясь к азиату, — вы совершаете роковую ошибку. Мисс Джонкин, которую вы захватили, не знает ничего нового для генерала Синя. Когда ваша ошибка выяснится, вам придется дорого за нее заплатить. Советую вам отпустить нас и использовать возможность скрыться самим. Прикажите пилоту изменить курс на Рим, и я гарантирую вам политическое убежище в Англии.

«Бизнесмен» направил пистолет в сторону Киза.

— Откройте люк аварийного выхода, — скомандовал он скрипучим голосом. — Вы должны покинуть самолет. На такой высоте давление вам не страшно. Если вы не покинете самолет, пока я сосчитаю до семи, я вас пристрелю. Начинаю считать.

Будь это голливудский триллер, Киз сейчас быстро нагнулся бы, швырнул чем-нибудь в азиата и в один миг изменил бы ситуацию. Но у Киза не было в руках оружия, а у этих людей было. Если он немедленно не подчинится, его пристрелят. Ясно, как божий день. Киз начал открывать аварийный люк. Если они не выстрелят в него в момент прыжка, то есть один шанс из миллиона, что он останется жив. Если же он останется здесь, то умрет наверняка. Единственное, что он еще может здесь сделать, это спасти Шерри Джонкин от пыток Синя.

Выход, наконец, был открыт, и в кабину ворвался поток холодного ночного воздуха. Действуя инстинктивно, Киз схватил девушку. Азиат выстрелил, и в ту же секунду Киз толкнул ее на пистолет. Удивленный, недоуменный взгляд Шерри Джонкин, замеченный Кизом, словно обжег его до самого сердца, когда он головой вниз нырнул под завывание ветра в кромешную тьму ночи.

Глава 16

…При наблюдении за маневрами НАТО в районе Таранто в 05.05 часов замечены непредвиденные воздушные маневры вблизи судна «Бутл Бой», которое в числе нескольких торговых судов в настоящее время принимает участие в…

(ОТРЫВОК ИЗ РАДИОГРАММЫ, ПОСЛАННОЙ С СОВЕТСКОЙ АТОМНОЙ ПОДВОДНОЙ ЛОДКИ «ЛЕНИН-3» В АДРЕС ВОЕННО-МОРСКОГО АТТАШЕ, СОВЕТСКОЕ ПОСОЛЬСТВО, ЛОНДОН)

Все время падения Киз был в полном сознании. Казалось, этот свободный полет никогда не кончится. Сперва он даже заметил в небе огни удалявшегося «боинга», вскоре исчезнувшего из виду. Он вытянул руки перед собой и падал головой вперед, словно управляемая ракета, все ниже и ниже, навстречу едва различимому внизу морю. Киз молился, чтобы это действительно оказалось море. Потом Киз понял, что ему спас жизнь мощный порыв ветра с суши, изменивший положение его тела под углом к поверхности воды примерно за пятьдесят футов до удара.

Удар о воду оказался не сильнее, чем тогда, когда Киз нырял с Мексиканского утеса в залив Акапулько. Единственное, что его напугало, это отсутствие света и полная темнота, подступившая со всех сторон. Он не мог понять, делая редкие, сильные гребки, плывет ли он по направлению к поверхности воды или же забирается еще глубже в толщу вод Средиземного моря.

Казалось, его легкие вот-вот лопнут, как вдруг он выскочил, словно пробка, на поверхность воды, судорожно хватая воздух ртом, истерично смеясь и еще не веря в свое спасение. Однако радость его была преждевременной. Шансы выжить в открытом море, в темноте и холоде без спасательного жилета были ничтожно малы. Впрочем, страх смерти ненадолго сковал мозг Киза. К нему вернулось самообладание, и мысли об угрозе «Судного дня» укрепили его волю к жизни.

Таранто был примерно милях в пяти. Вопрос: с какой стороны? Киз освободился от куртки и почувствовал резкую боль в плече, наверное, ударился о край аварийного выхода при прыжке. Затем он снял брюки и ботинки.

На небе не было ни одной звезды. Ориентироваться было не по чему. Пожалуй, справа от него бархатная тьма была чуть бледнее. Если это признак рассвета, следовательно, итальянский берег в той стороне. Киз поплыл на боку, полагая, что это уменьшит боль в левом плече. Вскоре она несколько притупилась, и он плыл, мысленно считая — раз, два, и раз, два, — чтобы сохранить темп. Раз, два, и раз, два… Ему казалось, что он плывет уже десять миллионов лет, оставаясь при этом на одном месте.

Спасение пришло неожиданно.

— Ты не слишком далеко заплыл, рыба-кит?

Решив, что это сам Господь Бог заговорил с ним, Киз открыл слипшиеся от морской воды глаза. В рассветных лучах он различил заржавелый борт торгового судна, стоящего на якоре и низко погруженного в воду. Через обшарпанные перила перегнулся лысый человек в поношенной фуфайке.

— Что вы здесь делаете? — прохрипел Киз.

— Что МЫ здесь делаем? А ты, видно, шутник! Ну, раз уж ты спросил, рыба-кит, то я скажу, что мы торчим здесь, пока наш хренов адмирал принимает решение, впишемся ли мы в его…

Киз потерял сознание.

Убедить капитана в необходимости связаться по радио с адмиралтейством было очень трудно и удалось лишь тогда, когда Киз посулил вознаграждение для каждого члена команды «Бутл Боя».

Ответ на радиограмму был впечатляющим. Киз едва успел покончить с завтраком, состоявшим из копченой рыбы, рома и овсяной каши, как над палубой скромного торгового суденышка загудели моторы реактивных самолетов Королевских ВМС. Они пролетели мимо и, сделав вираж, вернулись, летя гораздо медленнее.

Киз услышал шум вертолета задолго до появления над волнами его очертаний. Все остальное было делом техники. Короткое прощание с адмиралом, повязка, быстро наложенная на поврежденное плечо, посадка в вертолет и полет на фоне восходящего солнца в предрассветную Англию.

Глава 17

…Пришлите белые розы…

(КОЛОНКА ЧАСТНЫХ ОБЪЯВЛЕНИЙ ГАЗЕТЫ «ТАЙМС», ПОНЕДЕЛЬНИК)

Вновь очутившись на воздухе, Киз перечитал текст радиограммы с грифом «Совершенно секретно», которую вручил ему адмирал перед посадкой в вертолет. Подписанная Френсисом Трентом, она гласила: «М. попросил политического убежища». М. — Малик. Стало быть, произошло самое невероятное. Человек, «крестный отец» «Судного дня», сдался. Вот они, счастливые деньки. Конец «Судного дня». Возможно, он уже обезврежен.

«Сломался, ублюдок! — подумал Киз. — Испугался до смерти, что Жаров сделает свой ход и нажмет кнопку, не дав Малику возможности уйти».

Впрочем, какая разница, почему произошло именно так. С «Судным днем» покончено, Англия в безопасности. Всю дорогу до Суссекса он напевал.

Перелет через Средиземное море побил все рекорды скорости, но путешествие из Гатвика в Лондон совершенно разбило сердце Кизу. Даже бесстрастный шофер министерства начал проклинать дорожные пробки. Киз удивился той скорости, с которой двигались частные автомобили по дорогам Британии. Если все эти люди одновременно попытаются эвакуироваться из города на автомобилях, скажем, под угрозой ядерной бомбардировки, то далеко они не уедут. Тут мог бы оказаться полезным гусеничный трактор. Если к нему прицепить автомобиль, то можно ехать не только по шоссе, и, таким образом, разгрузить дороги. Но и это рассредоточение не гарантирует людям безопасность в случае полного уничтожения страны бомбой типа «Судного дня».

Отбросив дурные мысли, Киз стал размышлять о том, что в центрах городов жизнь становится все более невыносимой. Один шум вертолетов чего стоит. И К. А. сделал пометку о выделении двадцати тысяч фунтов стерлингов из фондов Секретной Службы в качестве премии тому, кто сумеет обеспечить снижение этого шума хотя бы на пятьдесят процентов.

Наконец, машина остановилась у тротуара на полпути между Казначейством и квартирой Киза. У входа в Казначейство он предъявил удостоверение дипломатической службы.

— А, это вы, Киз! Входите. — Френсис Трент отошел от двери, ведущей в зал Тайного Совета. Он явно следил из окна за прибытием Киза.

— Как ваше плечо? Главный хирург здесь, он готов осмотреть вас. Он также хочет сообщить вам о той девушке, дочери Брауна. Она в вашей квартире.

Киз вслед за премьер-министром вошел в небольшую удобную комнату, которую увидел впервые, когда он был еще младшим членом Тайного Совета.

Здесь его ожидал Главный хирург. Подойдя к Кизу, он помог ему снять белый свитер, подарок Главнокомандующего Средиземноморским флотом. Затем врач взял с подноса, лежавшего на столе, ножницы.

— Думаю, он будет жить, — улыбаясь, сказал он, обращаясь к премьер-министру, и, аккуратно разбинтовывая плечо Киза, продолжил: — Надеюсь, вы не хотите, чтобы с вами обращались так же, как с вашей подопечной в госпитале Шальфонта?

Киз самостоятельно натянул свитер и произнес:

— Надеюсь, скоро она станет нашей бывшей подопечной. Идея состоит в том, что Тамара Малик сбежит. Хотя теперь это не имеет особого значения, верно? Ведь Малик заговорил, не так ли?

Наступила долгая пауза. Премьер-министр достал сигарету и, стуча ею по крышке портсигара, сказал:

— О Малике мы еще поговорим. Сейчас важно одно. Вы, вероятно, только выехали из Гатвика, когда нам стало известно, что Тамара Малик сбежала. То есть буквально исчезла.

Киз понял, что дело неладно.

— Расскажите подробности, — попросил он.

— Все шло так, как вы и задумали. В общем, произошло следующее. Она подкупила сотрудницу ДИ-5, медсестру-малайку по имени Эйлин Мерфи, которая, на самом деле, имеет медицинский диплом Тринити колледжа в Дублине. Она попросила медсестру отправить письмо. Естественно, люди из службы Плюма вскрыли его. Оно было адресовано капитану Клинке в болгарском посольстве. Ему давались подробные инструкции по попытке освободить ее. В определенном месте возле госпиталя должна была стоять машина. Мисс Малик подала бы сигнал из окна при помощи носового платка. Болгары связали бы медсестру, а мисс Малик в это время села бы в машину.

— Отлично, — ответил Киз. — И что же не сработало?

Премьер-министр чиркнул спичкой и нервно затянулся.

— В отличие от этого плана, медсестра убита ножом в спину, — он выпустил облако дыма. — Совершенно неясно, зачем? Ну, а мисс Малик исчезла.

— Одного я не могу понять, — интересовался Киз, — как пытались подкупить медсестру. Сколько ей обещали заплатить и каким образом? Это чисто технический вопрос, но мне он интересен с точки зрения их методов.

— В отчете все сказано об этом, — ответил премьер-министр. — Частное объявление в «Таймс»: «Пошлите пять белых роз». Мэрфи дала это объявление и получила по почте пятьсот фунтов.

— Это интересно, — заметил Киз. — Но прошу вас, господин премьер-министр, продолжайте. Интересно еще и то, как ей удалось так быстро поместить в «Таймс» объявление, ведь обычно это занимает несколько дней.

Премьер-министр нахмурил брови.

— Я об этом не подумал. Да и Плюм, кстати, тоже. О нем так и нет никаких сведений. Надо поговорить с Уордом, его помощником.

Френсис Трент набрал номер Генерального директора службы безопасности.

— Это вы, Уорд? Скажите, есть у вас свои люди в «Таймс»?

Во время разговора премьер-министра Киз обратился к Главному хирургу:

— Если рана мисс Малик еще не зажила, есть вероятность осложнений? Может быть, ей потребуется еще одна операция?

Врач пожал плечами.

— Все зависит от того, как с ней будут обращаться болгары.

— Следовательно, Шансы обнаружить вшитое устройство — пятьдесят на пятьдесят?

— Пожалуй, больше. Видите ли, Киз, для ваших целей рана в плече не годилась, там слишком много мягких тканей. Мне пришлось сделать еще одну операцию, чтобы выполнить ваши указания.

— Какую операцию?

— Аппендикса. Пришлось его удалить, чтобы освободить место для имплантации. Но вы не волнуйтесь, медсестра Мэрфи объяснила мисс Малик, что у нее было ранение и в плечо и в область живота.

— Я понимаю, что это не ваша проблема, — начал Киз, — но вы, вероятно, беседовали с медсестрой Мэрфи. Была ли мисс Малик уверена, что она все еще в руках китайцев? Что говорила ей медсестра?

— Она была совершенно в этом уверена, — убежденно ответил хирург. — Мисс Малик все время слышала, как медсестра, да и другой персонал говорили по-китайски. Можете мне поверить, русская девушка очень боялась новых пыток и была уверена, что все еще находится в руках китайцев.

В это время премьер-министр закончил разговор и повесил трубку.

— У вас есть еще вопросы к доктору? — спросил он. Киз отрицательно покачал головой. Френсис Трент поблагодарил Главного хирурга и отпустил его.

Как только дверь за врачом закрылась, премьер-министр поднял руки вверх в примиряющем жесте и заговорил:

— Хорошо, хорошо, Киз! Я догадываюсь, о чем вы хотите спросить. Сразу могу ответить: «Нет». Малик настаивает на том, что не знает местоположения «Судного дня». Политического убежища он просил, позвонив из посольства, но с тех пор больше не появлялся и не давал о себе знать.

Киз метался по залу Тайного Совета, словно тигр в клетке.

— Малик играет с нами в кошки-мышки, — наконец заговорил он. — Пытается выиграть время, затянув наши поиски. Плюньте на его слова и принимайте меры воздействия. Господи Боже, не знаю, как там с его политическим убежищем, но надо предупредить его, что, в случае его попытки покинуть Англию, он — труп.

Премьер-министр схватился за голову.

— Хоть бы немного продвинуться вперед, Киз. Хоть в чем-нибудь. Мой врач говорит, что, если я в ближайшее время не получу положительных эмоций на фоне хороших новостей, мне грозит нервный срыв.

Сказывалось напряжение последних дней. Киз подумал о том, как может измениться политическая ситуация, если с Френсисом Трентом что-нибудь случится. Он постарался отогнать дурные мысли, понимая, что и его собственные резервы подходят к концу, хоть он и держится на ногах.

— Я буду краток, господин премьер-министр. Шерри Джонкин создала нам ряд проблем. Как истинная патриотка, она хотела помочь южноафриканскому движению освобождения. В основном, ее планы сводились к тому, чтобы заставить правительство Соединенного Королевства надавить на южноафриканское правительство в плане проведения закона «один человек — один голос». Девушка неглупая, она понимала, что мы всячески постараемся оградить сведения о «Судном Дне», чтобы они не попали на страницы газет.

Премьер-министр вновь поднял руки.

— Но ведь в вашей радиограмме говорилось, что Шерри Джонкин ничего не знает о местонахождении «Судного дня». Ведь так?

Киз кивнул.

— К сожалению, да. Но кое-что она услышала. Русские ученые, устанавливающие бомбу в Англии, все были возвращены в Россию и там ликвидированы. Правда, один из них сумел бежать и пытался скрыться в китайском посольстве в Москве. Он был тяжело ранен и последнее, что успел сообщить китайцам перед смертью, если верить Синю, была информация о клейме на корпусе «Судного дня». Похоже, это фирменный знак…

Киз взял листок бумаги и что-то изобразил на нем.

— Вот такой, — сказал он, показывая листок премьер-министру. — В произношении Синя он звучал именно так.

— Ш-т-о-р-м-о-ц-в-е-т, — по буквам произнес премьер-министр. — Впечатление, что основа слова — французская, хотя оно английское, верно?

Киз несколько секунд смотрел в окно на Биг Бен, затем перевел взгляд на Френсиса Трента.

— Оно может быть каким угодно, — наконец вымолвил он. — Во всяком случае, Йенси Флойд, вместе с Президентом подняли на ноги ФБР, ЦРУ и весь научный мир, чтобы найти хоть какое-то объяснение значения этого слова. Если помните, я уже говорил вам, что слышал его от несчастного двойника профессора Брауна, замученного китайцами в Линкольншире. Но тогда мы ничего не знали о корпусе бомбы и клейме на нем. Теперь это уже совпадение, а совпадение в разведработе стоит дорого.

Премьер-министр был явно растерян.

— Что же все это значит, Киз? Я хочу сказать, простите мне стариковскую непонятливость, но не успокаиваете ли вы меня, не пытаетесь ли просто приободрить?

Киз взглянул на часы. Наверное, дочь профессора Брауна заждалась его. Добавить к сказанному ему было нечего, и, тем не менее, он ответил Френсису Тренту довольно оптимистично, не давая, впрочем, необоснованной надежды:

— Важно то, господин премьер-министр, что это английское слово написано на корпусе «Судного дня». Стало быть, можно предположить, что его написал английский рабочий. Если это так, то напрашивается вывод, что корпус изготавливали на каком-то английском заводе. И тогда дальнейшее выяснение — лишь вопрос времени… которого у нас так мало…

Глава 18

…В Публичной библиотеке Нового Орлеана найдено упоминание о Штормоцвете. Индейская легенда рассказывает о цветке, распускающемся за час до начала сильной бури. Есть сведения об использовании этого цветка в качестве родового герба одной из французских семей…

(ОТРЫВОК ИЗ ТЕЛЕГРАММЫ, НАПРАВЛЕННОЙ ПРЕЗИДЕНТОМ ФЛОЙДУ, АМЕРИКАНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО, ЛОНДОН)

Распрощавшись с Кизом в Лондонском аэропорту, Йенси Флойд отправился в американское посольство на Гросвенор-Сквер. По его просьбе, ему срочно была предоставлена возможность лично связаться с Президентом.

Соединили немедленно, и посол встал, уступая место бывшему фэбеэровцу.

Как можно точнее Флойд передал просьбу Киза о необходимости сбора сведений о слове или словосочетании «Штормоцвет».

— Это конфиденциально, господин Президент, — заключил Йенси Флойд, — и некоторым образом связано с просьбой премьер-министра о радиопеленгаторах. Либо англичане ждут конца света, либо моя мамаша никогда не была ирландкой.

Флойд повесил трубку. Затем он прошел по коридору в отдел ЦРУ, где собирался увидеться с Маком Ахерном, секретным агентом.

Во время второй мировой войны Мак Ахерн служил в Лондоне в, Комитете Национальной безопасности, а теперь о нем вспомнили и решили использовать в роли рекламного агента, поскольку он был известен как человек с хорошо подвешенным языком. ЦРУ дало ему первоначальный капитал, и теперь его рекламное агентство процветало даже в таком жестоком бизнесе, как реклама. Мак Ахерн заслужил репутацию самого безжалостного и самого талантливого агента Лондона. Он постоянно менял сотрудников агентства, но клиентов — никогда. Шесть или семь крупных американских фабрикантов, доверивших рекламу своей продукции Международному рекламному агентству Ахерна, не изменяли ему. Так рекомендовала центральная служба. Любые перемещения персонала внутри агентства делались с ведома ЦРУ. Таким образом, исключалась малейшая утечка информации об истинном роде деятельности их лондонского шефа. Вся основная работа велась в конторе в Нью-Йорке, тогда как их лондонский филиал занимал помещение чуть больше телефонной кабины.

Увидев Ахерна, Йенси Флойд в который раз удивился тому, с какой легкостью тихий слабохарактерный профессор согласился на дерзкую роль разведчика.

— Как, по-твоему, что должно произойти? — спросил Йенси Флойд без предисловия.

— Что-то колоссальное, грандиозное, Йенси. Но это все, что я знаю. Во-первых, лаймиз[11] напихали по всей стране уйму радиопеленгаторов. Во-вторых, они окружили пристройку к болгарскому посольству на Холланд-парк всякими штуковинами. Пока все. Некоторые политики считают, что Лондон готов послать к чертям кое-какие Соглашения с дядей Сэмом и пойти на альянс с Россией, но это бред, забудь. Лаймиз всегда заранее чуют запах жареного, но они с нами.

В Холланд-парк Флойд отправился на метро, а часть пути прошел пешком. В руке он нес сумку и камеру. В первом доме, в который он постучал, ему не открыли. В следующем, подальше от зданий посольства, все комнаты были сданы на длительный срок. В третьем доме ему предложили осмотреть маленькую комнату без ванной. Хозяйка сообщила, что плата составляет три гинеи в день и ничего не сказала о женщинах, карточных играх, цветных и ирландцах. Флойд же не стал ни о чем спрашивать, сказал, что снимает комнату, и уплатил за неделю вперед.

Убедившись, что квартирная хозяйка спустилась вниз, он открыл чехол кинокамеры и выдвинул антенну портативного радиопеленгатора. Затем открыл сумку, в которой лежал миниатюрный радиопередатчик, присоединил микрофон передатчика к звуковому каналу радиопеленгатора, включил устройство и настроил его на волну ЦРУ. Убрав чехол камеры в сумку, он закинул ее на верх платяного шкафа, стоявшего у окна, так, чтобы с пола она не была бы заметна. «Полный порядок!»

Заперев дверь, он осторожно вышел на улицу и на такси отправился на Гросвенор-сквер узнать, нет ли новостей от Президента по поводу «Штормоцвета». Проезжая Селфридж, Флойд заметил людей, покупавших свежие газеты.

— Вы будете выходить здесь? — поинтересовался у него таксист.

Флойд вышел из машины и купил «Ивнинг Ньюс» и «Ивнинг Стандарт». Обе газеты пестрели одинаковыми заголовками: «Торговое судно «Бутл Бой» торпедировано в районе Таранто».

Глава 19

…В результате интенсивных поисков, предпринятых английской разведслужбой, обнаружение объекта является вопросом нескольких дней. В соответствии с инструкцией 64В основного плана М приступил к осуществлению фазы-3 и попросил политического убежища…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ СООБЩЕНИЯ ГРУ В КГБ, МОСКВА, КРЕМЛЬ).

После беседы с Френсисом Трентом Киз поспешил к себе на квартиру. Он не был уверен в том, что сумеет узнать от девушки что-нибудь существенное, но попытаться стоило.

Дверь в его апартаменты открыла седая пожилая женщина из его ведомства. Обычно именно она выполняла обязанности домоправительницы в квартире Киза. После того, как его верного ординарца Квилиама зарезали в Кордобе, Киз больше не нанимал слуг.

— Что нового? — спросил Киз.

Домоправительница сообщила, что девушка в Голубой спальне. Она регулярно принимает пищу, которую присылают ей из номера десять. Девушку осмотрели Главный хирург и психиатр. Их заключения — на столике в гостиной.

Киз поблагодарил женщину и отпустил ее. Пройдя в гостиную, он расположился в кресле и приступил к чтению.

Начал он с заключения Главного хирурга.

…На лице имелись три глубокие рваные раны, к настоящему времени полностью зарубцевавшиеся. Рассеченная нижняя губа и кожа на лбу также практически зажили. Повреждений черепа не наблюдается, но реакция пациентки несколько заторможена. Возраст — двадцать лет и два месяца. Практически здорова, не замужем, девственница…

Затем Киз просмотрел заключение психиатра.

…Не подвергая пациента подробному обследованию, сложно сделать однозначное заключение об его умственном и эмоциональном состоянии. Пациентка страдает амнезией. В обычных случаях память способна восстановиться в течение нескольких дней. Потеря памяти вызвана скорее эмоциональным шоком, чем физическими повреждениями. Привлекательная, женственная, ярко выражена индивидуальность. Четко выраженный тип зависимой эго-структуры. Индекс плюс 100 указывает на потребность сильного мужского покровительства. Индекс минус 100 указывает на вынужденное проявление собственной инициативы (совершенно не пригодна для агентурной работы).

Полностью подчинена отцу, мужу или начальнику до тех пор, пока «покровитель» жив и наделен властью. В противном случае, возможна трансференция лояльности к более могущественной персоне, если таковая персона будет доступна во время кризиса. Узнав о гибели отца, может сильно страдать от потери мужского покровительства.

Любит сладкое, предположительно, обожает кино. Это указывает на образ жизни, ориентированный на получение наслаждений.

При соответствующем влиянии может пристраститься к употреблению наркотических препаратов и тому подобного. Учитывая ее возраст, можно предположить, что мисс Браун сексуально легко возбудима…

Киз отложил заключение. Он не слишком вникал во врачебные тонкости, но опыт работы в разведке подсказывал ему, что из этих сведений, как и из любых других, можно извлечь определенную пользу. В случае с мисс Браун психиатр подсказал ему, как восстановить ее потерянную память. На карту было поставлено слишком многое, чтобы быть щепетильным.

Киз поднялся в Голубую спальню, шикарный будуар светской дамы, занимавшей эти апартаменты до Киза. Все остальные комнаты, впрочем, тоже назывались по различным цветам: Розовая, Сиреневая и другие. В некоторых комнатах Киз так ни разу и не побывал.

Квартира, действительно, была велика для холостяка. Киз не удосужился поменять названия всех этих комнат, поскольку в своих документах Министерство общественного строительства и ремонтных работ, отвечавшее за состояние дома, назвало эти комнаты именно так, и обременять его служащих лишними хлопотами не хотелось.

Киз подошел к голубой с золотом двери и, не постучав, повернул ручку.

Первое, что он увидел, войдя в комнату, были голые ступни мисс Браун, лежавшие на подушке кровати, стоящей прямо напротив двери. Голова и плечи девушки были скрыты резной деревянной спинкой. Киз подошел ближе и стал рассматривать дочь профессора. По странному совпадению, на ней был точно такой же белый свитер, как и на нем. Разметавшиеся золотистые волосы почти закрывали ее лицо. Она была в синих джинсах, подвернутых внизу. Хорошенькая спящая девушка.

Киз сел на кровати рядом с ней. Он наблюдал, как равномерно поднималась и опускалась ее грудь. Как и все живые существа, девушка имела свои достоинства и недостатки. В обычной жизни эти достоинства могли оказаться незаметными для глаз простого смертного, но вероятная осведомленность девушки о «Судном дне» все меняла.

Киз снял свитер и, наклонившись над девушкой, провел кончиками пальцев по шраму на ее лице.

— Не больно? — тихо спросил он.

Она проснулась и, сонно потянувшись, взяла его за руку.

— Постепенно совсем заживет. А вы — Джеймс Дрейк? Леди сказала мне, что вы скоро придете.

Киз опустил руку так, что она легла на грудь девушки, едва очерченную под толстой шерстью свитера. Он старался, чтобы этот жест выглядел как можно более естественным.

— Разве ты меня не помнишь, дорогая?

Ее бархатные глаза широко открылись.

— Я не могу вспомнить… а вы… вы — мой родственник?

— Мы собирались пожениться, — ответил Киз и поцеловал ее.

Девушка вырвалась.

— Пожениться?! Доктор предупреждал, чтобы я не пугалась, если не смогу чего-нибудь вспомнить. Но чтобы я собиралась замуж за… вас?

Киз погладил ее по волосам.

— Дорогая Жаклин, — нежно произнес он и поцеловал выпуклость ее груди. — Как же ты могла забыть? Мы ведь любим друг друга, и теперь, когда умер папа, я буду заботиться о тебе.

Реакция девушки была такой, словно он неожиданно ударил ее.

— Папа умер! А я ничего не знала! Бедный папа…

Девушка разрыдалась и спрятала лицо на груди Киза. Начинал бессознательно действовать психический механизм, являвшийся частью ее натуры. Она обнимала нового «покровителя».

— Дорогой, — говорила она, беспорядочно целуя Киза. — А я даже не помню, как тебя зовут. Нет, подожди… Я знаю, эта леди говорила мне… Джеймс… Джеймс, дорогой…

Киз просунул руку под свитер девушки и погладил ее грудь все тем же уверенным жестом. Ласки его казались привычными, словно подобное происходило между ними и раньше.

— Я знал, что ты меня вспомнишь, — он нежно убрал руку. — Жаклин, дорогая…

Девушка прикрыла глаза, дыхание ее сделалось глубже. Киз подумал о том, что если сейчас ему удастся убедить девушку в том, что она любит его, то шок, который он собирался искусственно создать, поможет рассеять туман, и ее память восстановится.

Он поцеловал Жаклин в шею, затем коснулся ее губ и уха. Девушка вздрогнула. Киз лег рядом на кровать и надавил чувствительную точку на хрупкой спине девушки. Она снова вздрогнула и придвинулась ближе.

Затем Киз расстегнул кнопку и молнию на ее джинсах, и она приподнялась, желая помочь ему. «Чисто рефлекторное действие», — подумал Киз и удивился силе наследственных инстинктов. Одним верным движением он спустил джинсы вниз и она сама отбросила их ногами, после чего ее горячее тело с какой-то дикой страстью прижалось к Кизу. Он начал целовать девушку в сладкие, полуоткрытые губы, и, черт возьми, губы у нее действительно были сладкие.

И тут, совершенно неожиданно для девушки, Киз оттолкнул ее на расстояние вытянутой руки и ударил по щеке. Когда она открыла глаза, он ударил ее еще раз.

— Оденься, маленькая шлюшка! И брось прикидываться, будто знаешь меня. Я тот человек, который ударил тебя тогда в Лестершире. Теперь-то вспомнила?

И она вспомнила. Исчезнувшие события всплыли в памяти, и с девушкой началась истерика.

— Вы! Вы ударили меня! Ударили! На помощь! Убирайтесь вон! Где мой папа? Полиция…

Киз швырнул в нее джинсами и повернулся спиной. Опершись на каминную решетку, он спокойно и уверенно произнес:

— Прекратите истерику, мисс Браун, и одевайтесь. Это был прием, который помог вернуть вам потерянную память. Простите, я очень сожалею, но иначе поступить я не мог. Дело не терпит отлагательства. То, что я ударил вас тогда, тоже было необходимо. Как ответственный государственный служащий обещаю вам, что вы получите очень крупную компенсацию. Видите ли, в известной мере, я сам — полицейский. Могу я повернуться?

Она тихо заплакала, и по ее щекам покатились крупные слезы. Все «покровители» утрачены.

«Господи, помилуй», — подумал Киз. Он присел на кровать рядом с девушкой, но она резко отпрянула.

— Мне нужно, чтобы вы рассказали все, что вспомнили, — начал Киз. — Нам уже многое известно, в частности, о том человеке, который выдавал себя за вашего отца. А теперь будьте умницей и наберитесь мужества — у меня для вас плохие новости. Ваш отец действительно умер. Можно сказать, погиб за свою страну. Надеюсь, вы согласитесь, что необходимо найти и наказать тех, кто виновен в его смерти?

Девушка кивнула. Киз выжидал. Мисс Браун, похоже, собиралась с силами, и Киз подумал, что в ней действительно заложены хорошие качества. Не зря заключение психиатра утверждало, что у нее доброе сердце, и она будет любить того, кому сможет доверять.

— Я знала, что они причинят папе зло, — заговорила она, тряхнув головой. — Это были ужасные люди. Меня предупредили, что, если я не соглашусь изображать, что мой отец — другой человек, они будут пытать папу. Однажды, когда мы вернулись домой, они уже сидели в нашей квартире, и папа решил, что они пришли по поводу телефонного звонка. Я угостила их чаем. После того как они поговорили с папой и он им все рассказал, они забрали его с собой и предупредили, что, если он скажет хоть слово, его убьют.

С девушкой снова началась истерика, и Киз налил ей бренди.

— Выпейте-ка это, и будьте умницей. А что за телефонный звонок? Ваш отец кому-то позвонил?

Она залпом выпила бренди и поморщилась. Королевский агент терпеливо ждал. Девушка почти совсем успокоилась, и Киз подумал, что сделает все возможное для этой мужественной маленькой леди после того, как с кровавыми играми Малика будет покончено.

— Папа не мог вспомнить ничего нового из того, чем интересовалась полиция, которая его все время допрашивала. Он очень старался вспомнить, но не мог. Он даже начал записывать свои сны, думая, что это ему поможет. А потом вдруг…

— Продолжайте, — попросил Киз. — Он, очевидно, что-то вспомнил и кому-то об этом сообщил.

— Сначала он не говорил никому, даже мне. — Мисс Браун потерла лоб, словно пытаясь привести свои мысли в порядок. — Сначала папа страшно обрадовался. Потом он позвонил в полицию где-то там, в Лондоне, и сказал, что кое-что вспомнил, что может оказаться важным. Ему велели подождать, пока к нему придут и выяснят все детали. Он позвонил утром, после завтрака, а потом, когда мы с ним пришли домой к чаю, в гостиной сидели четверо мужчин и ждали его. Они сказали, что было открыто и они вошли.

— Вы слышали, о чем ваш отец говорил с ними? — спросил Киз, затаив дыхание.

Девушка кивнула.

— Я понимаю, это было некрасиво с моей стороны, но мне они очень не понравились. Особенно один из них, высокий смуглый мужчина, куривший французские сигареты. Он был сама учтивость.

Малик собственной персоной. Киз буквально не верил своим ушам.

— Так что же вам удалось услышать? — спросил он, стараясь скрыть возбуждение в голосе.

— Понимаете, — девушка склонила набок голову, — я подслушивала через вентиляционную решетку и не расслышала всего. Папа рассказывал о том, что ему завязали глаза и на ботинки привязали мягкие подошвы, поэтому он не мог понять, куда его ведут. Об этом он говорил и раньше, а теперь вспомнил, что, когда шел, то споткнулся и упал на колени. В этот момент он почувствовал, что пол под его ногами не сплошной, а как бы с промежутками между досками, наподобие железнодорожных шпал, только доски лежали довольно плотно и в диагональном направлении. Вот и все, что мне удалось услышать…

Киз лихорадочно соображал.

— А он не говорил, на каком месте пути упал: в начале или в конце?

— Да, говорил. Я помню. Это произошло почти в конце. Он падал дважды и ощущал доски, просветы между ними и холод, шедший снизу. Потом его вели прямо еще четверть мили и привели на место.

— А что это был за холод снизу? — спросил Киз, но девушка не смогла добавить ничего существенного. Киз подумал о том, что, если ее припугнуть, она, возможно, вспомнит еще что-нибудь, возможно, то, что хотела бы скрыть. Однако, подумав, он отказался от применения силы. Насилие — крайняя мера и не всегда дает положительный результат, а чаще даже приводит к откровенной лжи.

— А вы знаете, по какому номеру ваш отец звонил в Лондон?

Мисс Браун отрицательно покачала головой.

— Папа знал его наизусть. Когда люди из полиции появились впервые, они дали ему этот номер и велели запомнить.

Киз медленно кивнул и заговорил с девушкой участливым тоном:

— Мисс Браун, я прошу вас пожить некоторое время в моей квартире. У меня сейчас срочные дела, а когда я освобожусь, то позабочусь о том, чтобы вы смогли прекрасно отдохнуть. Подумайте об этом. — Он взял ее руку и поцеловал. — Вы славная девушка, Жаклин. При других обстоятельствах мы бы с вами могли стать хорошими друзьями. Грубое обращение и боль, которую я вам причинил, были необходимы для восстановления вашей памяти. Постарайтесь понять это и простить меня.

Девушка покраснела и взглядом проводила его до двери.

Выйдя в гостиную, Киз налил себе бренди. Руки у него дрожали. Ставки в разведработе порой были так высоки, что убийства, пытки, обман и гибель были лишь частью повседневной работы. Да и могло ли быть иначе? Деятельность разведслужб не вписывалась в рамки Женевской конвенции и велась по своим собственным законам. Важен был только результат. Тем не менее, для Киза бесчестный метод оставался бесчестным, и он старался избегать отчетов о применении им подобных методов в своей работе.

После Второй мировой войны глава Службы пытался заставить Министерство торговли и Казначейство вынудить пятерых крупных британских экспортеров к использованию ими международной коммерческой деятельности в целях научного и технического шпионажа, но, когда об этом узнал Киз, он быстро пресек эти попытки.

Однако в данном случае, когда ему пришлось в интересах дела поступить с мисс Браун, как преступнику со случайной прохожей, он не мог успокоиться. Он залпом выпил бокал бренди и набрал номер заведующего особым отделом Управления разведки.

Если Кизу нужны были быстрые, беспрекословные действия, он предпочитал иметь дело с заведующим Бойлом, а не с департаментом Плюма. В свое время Киз работал над сверхсекретными рекомендациями, которые, в случае их утверждения, в один прекрасный день могли привести к полному разрушению империю Плюма. В этом случае для работы потребовались бы не праздные дипломаты, следящие лишь за действием коммунистических шпионов и террористов, а опытные, квалифицированные детективы, в особенности те, которые могли получить диплом лингвистической лаборатории.

— Бойл? Киз на проводе. Слушайте внимательно. Насколько мне известно, вы ведете расследование по делу об исчезновении Генерального директора Секретной Службы. Вот именно. Есть новости? Но я, собственно, по другому поводу. — И Киз начал рассказывать о звонке профессора Брауна в Секретную Службу, после которого в его доме незамедлительно появились русские агенты.

— Либо они прослушивают нашу линию связи, — подытожил Киз, — либо кто-то из наших парней работает на них. Вы совершенно уверены в том, что Плюм похищен?

Заведующий отделом Бойл был совершенно уверен.

— Соседи видели, как он садился в «ягуар» в сопровождении трех мужчин, выглядевших, как иностранцы. Кроме того, на лестничной площадке была обнаружена задушенная экономка. В качестве удавки они использовали струну, выдернутую из рояля Плюма.

Киз повесил трубку. Не требовалось особого ума понять, какая из разведывательных служб применяла подобные методы. Одно не было ясно: зачем Синю понадобился Плюм?

Киз начал анализировать события. Он обдумывал эпизод полета над Африкой, когда зазвонил телефон. Красный аппарат, связь с Даунинг-стрит.

Голос Френсиса Трента звучал похоронно:

— Киз, время работает против нас, и, я думаю, вы с этим согласитесь. Мой долг — спасти максимально возможное число людей. Несколько минут назад я говорил по прямому проводу с Белым домом и рассказал Президенту все, что связано с «Судным днем», включая вашу информацию о контроле из Самарканда. Американцы использовали свои Ю-2, базирующиеся в Турции, для фотографирования места. Группа планирования начала срочную эвакуацию с британских островов. Первый корабль со школьниками отплывает из Ливерпуля сегодня ночью. Полагаю, долго мы это в секрете не удержим, но хотя бы часть народа сумеем спасти.

— На вашем месте, господин премьер-министр, я бы отменил эвакуацию. За спасение нескольких сот человек вы заплатите гибелью миллионов.

— Знать бы, насколько все это серьезно, — сказал премьер-министр. Послышался вздох, и Трент повесил трубку.

Киз покрутил в руках авторучку, которой собирался писать предварительный отчет, и вдруг со злостью швырнул ее об стену.

«Не время для паршивой бумажной работы!»

Глава 20

…Мы полагали, что под угрозой уничтожения жертва потеряет бдительность, и это позволит вести непосредственное наблюдение…

(ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ ОПЕРАТИВНЫХ СОБЫТИЙ ГЕНЕРАЛА СИНЯ)

Киз встретился с Йенси Флойдом в Американской библиотеке.

— Этот позолоченный ларец такой же общедоступный, как и та маленькая птичка снаружи, — раздраженно заметил Киз, имея в виду пресловутого орла на фронтоне нового здания посольства, в котором размещалась библиотека, наряду с другими учреждениями Американской Информационной службы, включая и ЦРУ.

— Это верно, если не считать ее основной функции, — Флойд улыбнулся, сделав жест рукой в сторону стеклянных стен библиотеки. — Это публичное помещение. — Он пододвинул Кизу пачку американских газет, лежавших на столике, и сказал: — Пока мы тут разбираемся, почитай-ка, приятель, что пишут про вас в газетах.

Киз просмотрел заголовки. Все они без исключения критически оценивали обещание Великобритании закрыть американские военные базы в Холи-Лоч. Малик затягивал узел.

— Особенно обрати внимание вот на это. — Йенси Флойд ткнул длинным костистым пальцем в заголовок одной из газет и вслух прочел: — Кому нужны эти лаймиз?

Отодвинув газету в сторону, он достал из кармана своего обширного плаща старую книжицу в кожаном переплете.

— Ясно одно, — заговорил американец, протягивая книжку Кизу, — в то время, когда наши доблестные газетчики поднимают шумиху вокруг красных, Кремль ни за что не догадается, что Вашингтон и Лондон заодно и заняты общим делом.

— Каким общим делом? — переспросил Киз, беря книгу из рук Флойда. Книга, принадлежащая Публичной библиотеке Нового Орлеана, должна была быть возвращена в семидневный срок, а выдана была сегодня, судя по дате на формуляре. Очевидно, потрудился сверхзвуковой самолет американских ВВС.

— Открой страницу двадцать восемь, — сказал Флойд, — и не удивляйся. Президент мне все изложил. Но только мне, — добавил он, заметив напряжение во взгляде Киза.

Страница двадцать восемь была такой же пожелтевшей, как и вся книга. На ней была помещена иллюстрация — гравюра на меди — цветок с пятью лепестками, напоминающий звезду. Из середины цветка расходились в разные стороны семь стрелок. Под иллюстрацией имелось описание гравюры на французском, повествующее о том, что это Штормоцвет, родовой тотем индейского племени Киттибэк, занимавшегося рыбной ловлей. Следы малочисленных поселений этого племени встречались в районе Мексиканского залива.

— А что ты говорил мне тогда по телефону о французской семье, взявшей «Штормоцвет» в качестве фамильного герба? — спросил Киз.

— Это какая-то версия ФБР, — ответил Флойд. — Достоверных сведений нет. Только предания, передававшиеся из поколения в поколение в одной или двух старых негритянских семьях. Боюсь, ничего более конкретного.

Киз взглянул на часы.

— Я договорился о нашей встрече с Джонсоном в Министерстве Торговли. Он коллекционирует товарные знаки и фабричные марки, это его хобби. Мы проверяли по официальным каналам и ничего похожего не нашли, но я все-таки думаю, что ваши парни из, ФБР строят свои предположения не на пустом месте.

Флойд, соглашаясь, кивнул, и Киз продолжал:

— Есть небольшая вероятность того, что этот самый «Штормоцвет» используется, как некое клеймо контроля. Возможно, даже теми, кто изготовил корпус «Судного дня».

Американец присвистнул.

— Ладно, пойдем, ради Бога! Если мы узнаем, кто сделал корпус, то найдем и содержимое.

— Только не забывай, с кем мы имеем дело, — напомнил Киз, убирая книгу в карман. — Помни, что люди Малика не упустят из виду ни одного нашего шага.

Когда они вышли через вращающиеся двери, американец, понизив голос до шепота, сказал на ухо Кизу:

— Ты только намекни, и я позову Мака и его парней из ЦРУ, а они-то уж сумеют остудить пыл твоего Малика. К примеру, они могут начинить его уши кучкой высоковольтных проводов, он и запоет как миленький. Другие-то очень даже поют!

Они сели в ожидавший их «понтиак», и машина резко рванула с места. Когда они свернули за угол на Саут-Одли-стрит, Киз, по привычке, профессионально огляделся и заметил припаркованный у тротуара радиофургон для доставки заказов на дом, но значения этому не придал. Он знал, что за всеми машинами лондонского посольства ведется постоянное наблюдение со стороны вечно враждующих разведывательных служб. Всякий подозрительный объект фотографируется, прослеживается и о нем докладывается наверх. Киз понял причину, по которой американская Публичная библиотека находилась в одном здании с ЦРУ; это было связано с проблемой слежки.

Машина свернула на Оксфорд-стрит. Киз решил кратко изложить Флойду суть дела с полной откровенностью, не раскрывая, впрочем, своего истинного статуса.

— Самый эффективный способ ввести тебя в курс дела, Йенси, — начал он, — это ответить на все интересующие тебя вопросы. Если я смогу, то объясню тебе суть создавшейся ситуации.

Американец немного притормозил, давая возможность радиофургону обогнать их.

— Во-первых, что за суета вокруг радиопеленгационного оборудования? — спросил Флойд. — По мнению наших специалистов, такое оборудование абсолютно непригодно для поиска спрятанных кобальтовых игрушек-взрывателей государств.

Киз обратил внимание, что радиофургон продолжал ехать сзади, немного притормаживая. Он расстегнул наплечную кобуру и проверил дверную ручку.

— Мы имплантировали радиопередатчик в организм подозреваемого без его ведома, — ответил Киз. — Следующий твой вопрос.

После светофора фургон свернул по направлению к Би-би-си, а Флойд поехал дальше по Риджент-стрит в направлении к Пиккадилли. Киз расслабился.

— Вот только одного я не могу понять, — удивленно продолжил американец, — как вы, лаймиз, остаетесь такими спокойными? Боже мой!

Киз даже не улыбнулся, отвечая:

— Не знаю, как другие, дружище, а я так вовсе не спокоен. Но в этом деле нельзя терять самообладание, ведь стоит проявить нетерпение и погорячиться, как тут же проиграешь. Да и ты, кстати, не выглядишь особенно нервным.

— Это внешне, — сказал американец также без тени улыбки. — А на самом деле я напуган до смерти.

Внезапно Низ оживился.

— Останови машину, Йенси! Быстрее!

«Понтиак» резко затормозил и, прижавшись к обочине, остановился. Киз выскочил из машины еще на ходу. Через секунду он опять сел в автомобиль.

— Когда этот фургон внезапно изменил направление, я удивился, почему? А теперь понял. Ли Синь и компания все еще используют старые немецкие Мк 11. Будь это современная модель, я бы ее так быстро не распознал. — Киз показал удивленному американцу детонатор.

— Ты хочешь сказать, что китайцы, упаси Бог, прилепили мину к нашему автомобилю прямо посреди Оксфорд-стрит?

— Поехали! — скомандовал Киз. — Джонсон ждет нас. Не будем терять времени на обсуждение методов работы азиатских дикарей.

Американец завел мотор, и «понтиак» влился в поток транспорта на Риджент-стрит.

— Так насчет того агента с зашивкой, — снова заговорил Флойд. — Почему вы думаете, что это поможет?

Киз помрачнел.

— Не могу сказать точно, Йенси. Этот человек занимает высокий пост в советской стратегической разведке. Это женщина. Тамара Малик. Когда-то мы вместе с ней были в датском подполье, в группе «Хольгер Датчанин», это было в самом конце войны. Мы пытались выкрасть немецких специалистов по ракетной технике для наших правительств.

Американец внимательно посмотрел на Киза в зеркальце заднего обзора.

— Тамара Малик, степень А ноль. В ЦРУ не подозревали, что она из России. У тебя есть люди, хорошо знающие ее? На этот вопрос можешь не отвечать, мы кое-что имеем в запасе. Тамара Малик, говоришь? Ты, верно, сам неплохо ее знал? Дочь посла, верно?

Киз жестом показал Флойду, как проехать через Хей-маркет. Похоже, теперь никто их не преследовал, хотя трудно было сказать наверняка в таком потоке транспорта.

— Ты хочешь спросить, хорошо ли я знал ее во время войны, в Дании? Да, Йенси, с уверенностью могу сказать, что знал ее хорошо. Слишком хорошо, что позволило мне даже пройти через обряд бракосочетания, а это считается самым тяжелым испытанием.

Голос Киза был невыразительным, американец хранил молчание. Проехав дворец Сент-Джеймс, он свернул налево, и через пять минут «понтиак», миновав Уайтхолл, остановился у Министерства Торговли.

Когда они поднимались по ступенькам к главному входу в министерство, американец тихо проговорил, обращаясь скорее к самому себе, чем к Кизу:

— Стало быть, ты женился на ней, да? А на следующий день, наверное, кто-то переехал ее на машине, после чего ты вшил ей внутрь маленький передатчик. Так было дело, а?

Киз продолжал идти, словно не слыша сказанного.

— Боже мой, да ты, наверное, здорово ненавидишь ее!

«Это тебе только так кажется», — подумал про себя Киз.

Они вошли в Министерство Торговли, и человек в униформе, отдав честь, проводил их к лифту. На улице в это время откуда ни возьмись появился темно-зеленый радиофургон и припарковался в нескольких дюймах от стоящего у бровки тротуара «понтиака».

Глава 21

…Согласно последним данным, поступившим от нашего агента из Кремля, установке «Судного дня» в Англии способствовал некий высокопоставленный предатель.

(ПЕРВАЯ ЧАСТЬ КОДОВОГО СООБЩЕНИЯ, НАПРАВЛЕННОГО ИЗ КИТАЙСКОГО ПОСОЛЬСТВА В МОСКВУ ГЕНЕРАЛУ СИНЮ, ПОРТЛАНД ПЛЕЙС, ЛОНДОН)

Первый помощник Синя с опаской посматривал на своего шефа: из Китая были получены плохие новости. Если генерал Синь в течение двадцати четырех часов не перехватит у русских контроль над «Судным днем», он будет лишен всех полномочий как сотрудник разведки и возвращен в Пекин.

Понимая, что это может означать не только потерю лица, но и всей головы, Синь становился все более раздражительным, а когда он был в раздражении, его первый помощник слишком хорошо знал, что он способен на такие вещи, которые делали Чингис-хана, в сравнении с ним, скромным статистом.

Синь сидел за низким столиком черного дерева и напоминал тучного злобного китайского божка. Он пил чай, в задумчивости поднося к капризно изогнутым толстым губам фарфоровую чашечку, почти невидимую в его огромной ладони.

По лицу Синя стекал пот; это была уже двадцатая чашка. Чтобы выйти из наркотического дурмана, в который он погрузился сегодня, как никогда, Синь обычно поглощал небывалые дозы чая. Неожиданно сжав кулак с чашечкой, он изо всех сил стукнул им о стол так, что хрупкий фарфор разлетелся на мельчайшие осколки во всех направлениях.

— Повторите все еще раз, — велел Синь. Говорил он вкрадчиво, и это тоже было признаком его раздраженного состояния, не оставшегося незамеченным для подчиненного.

Помощник облизал губы; внешность его напоминала благородные черты китайского мандарина, и именно из-за этого благородства Синь с особым удовольствием унижал помощника, делая его при каждом удобном случае козлом отпущения.

Помощник внутренне содрогнулся от страха перед Синем, но, тем не менее, сделал ему очередной укол в надежде, что настроение шефа переменится к лучшему.

— Во-первых, благородный господин, — начал помощник, отбросив традиционное «товарищ генерал», — я должен сказать о том, великий господин, что имело место упоминание о «Штормоцвете». Это слово произнес тот раненый русский, прежде чем испустил дух у ног нашего московского атташе.

Синь откашлялся и сплюнул в ладонь, после чего стал втирать мокроту, словно помаду, в коротко подстриженные волосы.

— Затем последовал захват русского агента, лже-профессора Брауна. После этого была агент-женщина, которую подослал маршал Жаров. Самозванец, допрошенный на объекте номер десять, ничего не сообщил, несмотря на тридцать гвоздей, вбитых ему в позвоночник. Женщина также молчала, пока ее не похитили русские, переодетые в английскую спортивную форму без опознавательных знаков.

Синь почесал нос. Казалось, он слушает говорившего.

— Затем подозрение пало на цветную южноафриканскую патриотку, мисс Джонкин, за которой ваша милость следовали в составе группы IV. Она была захвачена в самолете. Было подозрение, что она, будучи близка к Малику, может знать что-либо интересное для вашей милости.

Синь медленно снял черную бархатную куртку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Взяв со столика экземпляр газеты «Таймс», он, не спеша, с расстановкой, разорвал газету на длинные продольные полосы, при этом слезы градом катились по его пухлым щекам.

Помощник вздрогнул.

— Но ваш замечательный план был сорван в результате неожиданного убийства южноафриканской мерзавки в тот момент, когда сопровождавший ее тип был сброшен с самолета на съедение акулам с высоты двенадцать тысяч футов.

Синь покачал головой из стороны в сторону.

— Нет, нет, — прошептал он, — акул там не было. Это падение было рассчитано на переломы рук и ног, а то и головы, а вовсе не на акул. В этом ваша ошибка.

Помощник заговорил высокопарным тоном:

— А теперь, о Властелин Великого Китая, в вашей единой власти остался лишь…

Однако Синь хлопнул в ладоши, не дослушав помощника до конца, и тот, поклонившись до самой земли, замолк. Синь снова заплакал, по крайней мере плечи его задрожали, и мокрое от слез лицо начало раскачиваться из стороны в сторону. Наконец, он заговорил:

— Приведите его. Захватите зубные инструменты.

Помощник, пятясь задом и кланяясь, вышел за дверь. Синь снял рубашку, не давая себе труда расстегнуть пуговицы, которые с треском разлетелись по комнате, подошел к зеркалу и с удовольствием начал рассматривать бицепсы, игравшие на его мощных руках.

Пятьдесят тысяч лет назад человек, подобный Синю, боролся бы за существование среди соплеменников и с прочими обитателями древнего мира. Теперь же в эпоху НАТО, СЕАТО и атома, он не годился ни на что, кроме разведработы. Меры, предпринятые Синем в Линкольншире, не заставили русских пленников заговорить, но будь он там лично, они бы соловьями заливались! Жестокость, по мнению Синя, была средством номер один. Жестокость окупалась информацией. Информация означала власть. Теперь же, когда Пекин дышал ему в затылок, Синю как никогда нужна была власть.

Согласно информации из Пекина, советские агенты установили этот «Судный день» с помощью какого-то высокопоставленного изменника, но кто он — Пекину было не известно. Синь не мудрствовал, он лишь запросил список подозреваемых. Когда такой список был получен, Синь обвел кружком имя первого подозреваемого и дал соответствующие инструкции. Если эта английская свинья не захочет ничего сообщить, Синь призовет на помощь в полном составе группы III, XI, IVB и XIII. А потом похитит самого Малика. Это может вызвать осложнения во взаимоотношениях с Западной Европой, но при данных обстоятельствах Синь не отказался бы, в случае необходимости, и от осады Советского посольства.

— Задержанный Плюм, — провозгласил помощник Синя, вталкивая в дверь одетого в наручники Генерального директора Секретной Службы, после чего поклонился и направился к выходу.

— Останься, — прошептал Синь, и помощник остановился, как вкопанный. Не обращая внимания на бледного, но полного достоинства пленника, Синь осмотрел комнату. Очевидно, приняв наконец решение, он подошел к старинному дубовому креслу с инкрустированной рисунками зверей спинкой, поднял его одной рукой, как пушинку, и перенес в центр комнаты.

Лайонел Плюм сделал шаг к креслу, намереваясь сесть, но Синь грубо оттолкнул его, ударив по лицу металлической ручкой ножовки, принесенной помощником. Из рассеченной губы Плюма потекла кровь.

— Смотри, — произнес Синь. Держа кресло левой рукой, а ножовку правой, он распилил его на шесть кусков на глазах у наблюдавших за ним Плюма и помощника, причем, лезвие пилы проходило сквозь дерево, кожу и металл, как сквозь подтаявшее масло.

Синь указал концом ножовки на останки кресла и заговорил, обращаясь к Плюму:

— С тобой я поступлю точно так же, если ты не заговоришь. Точно так же. — Он продолжал обливаться потом. — А теперь — говори.

Плюм, пытаясь казаться спокойным, произнес:

— Говорить? О чем, черт возьми? О чем я должен говорить? Вы пьяны как сапожник! Немедленно снимите с меня наручники! И не надо думать, будто всякие иностранцы могут хватать меня и запугивать подобным образом! Вы хоть знаете, с кем имеете дело?

Синь не выказал никаких эмоций. Поковыряв пальцем в ухе и медленно повернувшись, словно лев, раздраженный бабочкой, он схватил левой рукой помощника за горло и поднял над полом, после чего правой рукой ударил по лицу и, подтянув ближе к себе, нанес ребром ладони правой руки удар в область сердца. Затем Синь ногой подвинул к себе массивный стол и швырнул на него бесчувственное тело помощника, словно куль муки.

Лайонел Плюм побледнел, и слова застыли у него в горле. Но, прежде чем он успел прийти в себя, Синь одним движением пилы отпилил руку помощника чуть выше локтя.

Выпрямившись, он поднес лезвие окровавленной пилы к лицу Плюма и тихо произнес:

— Ты следующий. Ты будешь распилен на куски, как стул или как этот раб. — И указал на тело помощника, лежащее на столе. — Только для тебя, в отличие от стула, это не будет безболезненно. Ты будешь чувствовать каждое движение пилы, а потому расскажешь мне все, что я пожелаю узнать. Верно?

Столкнув труп со стола, Синь схватил за руку Плюма, лицо которого уже вовсе не было полно достоинства, и приставил лезвие пилы к его руке, на два дюйма выше локтя…

Глава 22

…Мой брат вступил в ряды движения «Запретите бомбу!», так как ему было приказано это сделать. Церковь также отказывает мне в получении компенсации из-за того, что сан викария он получил благодаря Министерству…

(ИЗ ПИСЬМА, НАПИСАННОГО МИСС МИЛЛИСЕН КРЭНБИ НА ГОЛУБОЙ ПОЧТОВОЙ БУМАГЕ И АДРЕСОВАННОГО ФРЕНСИСУ ТРЕНТУ, ДАУНИНГ-СТРИТ, 10, ВЕСТМИНСТЕР)

Когда Киз появился в архиве ДИ-5, премьер-министр был уже там и сидел за огромным вращающимся столом. Перед ним лежало досье. Киз кивнул вместо приветствия и уселся на край стола.

— Ну, как дела? — нетерпеливо спросил Френсис Трент. — Раскопали что-нибудь в Министерстве Торговли? Знаете ли, я учился вместе с Джонсоном. Славный парень, каких мало, правда, немного суетливый.

Киз открыл черную пластиковую папку и достал из нее лист бумаги.

— Судите сами, господин премьер-министр, — начал он, но Френсис Трент углубился в чтение раскрытого перед ним дела.

— Ответьте мне сначала на один маленький вопрос, Киз, — медленно заговорил он, постукивая пальцами по столу. — Почему вы убили человека из ведомства Плюма? Я понимаю, что у вас есть основания быть недовольным службой безопасности, но что я отвечу Плюму, если он потребует объяснений? Если, конечно, он вернется, чтобы сделать это. Итак Киз, я жду. Какое это может иметь отношение к «Судному дню»? — Премьер-министр положил руки перед собой в ожидании объяснения К. А.

— Поясните, господин премьер-министр, — уклонился от ответа Киз. — Я не имею ни малейшего понятия о том, на что вы намекаете.

Френсис Трент нахмурился.

— Я прекрасно помню ваши слова, К. А., о том, что некто покушался на вашу жизнь. Это произошло незадолго до того, как я вступил в должность. В Сент-Джеймс-парке, не так ли?

— А какая здесь связь с людьми из ведомства Плюма? — Киз перешел на официальный тон Королевского агента.

— Ну, раз вы не знаете, — начал Френсис Трент возмущенно, — то я вам расскажу все по порядку. Я получил письмо от некоей мисс Крэнби, в котором она требует компенсации. Она пишет, что ее брат погиб, выполняя задание в качестве сотрудника службы безопасности. Я, естественно, решил это проверить, и Уорд доложил мне, что именно этого парня Крэнби вы застрелили в Сент-Джеймс-парке, после чего распорядились сбросить его в Северное море, район «Тигр-3». Понятно, что Совет по пенсионному обеспечению и компенсациям решил, что Крэнби — агент красных и не торопится выплачивать пособие ближайшим родственникам.

Киз не верил своим ушам.

— Разрешите мне посмотреть досье.

Даже без высокого пасторского воротничка он узнал это лицо на фотографии. Киз начал читать досье.

Христианское имя — Дадли, место рождения — Бирмингем, профессия отца — рабочий по изготовлению котлов.

Образование: начальная школа, средняя школа, вечерние курсы, инженерные курсы. Отказался от достигнутого сознательно, по причине, связанной с ракетной программой (что за чушь!). Случайные работы в Лондоне: садовник Риджент-парка, уборщик клозета Совета Лондонского графства (в этом месте Киз поставил знак вопроса). Вновь вечерние курсы, немецкий язык и математика четыре раза в неделю в политехе. Стипендия для учебы в Оксфорде. Получил диплом второй степени по английской литературе. Прошел по конкурсу на должность администратора в Министерстве Общественного строительства и ремонтных работ. Служил во второй секции, следящей за состоянием и оборудованием здания на Даунинг-стрит, 10 (??). В связи с работой на Даунинг-стрит направлен на курсы службы безопасности. Принят в службу безопасности Лайонелом Плюмом, в то время заведующий кадрами. При приеме был понижен в должности с административного служащего до офицера-исполнителя (что, впрочем, не было удивительно, так как многие были готовы потерять в должности, лишь бы попасть в Службу).

Обязанности: наблюдение за различными посольствами. Специализация — связист. По заданию вступил в Коммунистическую партию.

Этот пункт досье не удивил Киза, поскольку в настоящее время каждый второй член Английской Коммунистической партии был секретным офицером службы безопасности.

Киз быстро досмотрел досье: «Отпуск — Лас-Пальмас, выходные дни — Брайтон. Визиты к отцу в Бирмингем. Киз вернулся к предыдущей странице: последние шесть месяцев Крэнби числился сотрудником Министерства Общественного строительства и ремонтных работ».

«Типичная «крыша» для голубоглазых мальчиков Плюма, позволявшая им отлучаться со службы в любое время или торчать в офисе в случае дождя», — ехидно подумал Киз.

Он еще раз перелистал страницы. «…Движение в защиту «Желтых». Специальная школа вблизи Сент-Айвз по подготовке духовных лиц. Получение духовного сана. Направлен в Северный Уэльс для внедрения в подкомитет движения «Запретите бомбу!», занимавшийся информационной деятельностью. Болезнь вследствие образования свищей. Госпитализация в частной резиденции Генерального директора в Хоуве, графство Суссекс». Голубоглазый мальчуган — не придерешься…

Каждый этап в карьере агента фиксировался в его личном досье. Никто и никогда не мог скрыть даже самого ничтожного события в своей жизни. Киз еще раз прочел последние строки в деле Крэнби, написанные на зеленом листке бумаги: «Объект ликвидирован секцией К. Сброшен в море пилотом Дженнингсом с борта самолета, регистрационный номер 2BX/49L. Досье закрыто. Подпись: Т. П. Барнет, помощник младшего секретаря Министерства Обороны». Рядом с подписью стояла дата и до конца страницы проведена косая черта. После ликвидации секцией К не могло быть никаких приписок, объяснений, пенсий и компенсаций. Никогда и ничего. Конец.

Киз захлопнул досье и передал его премьер-министру.

— Дайте мне немного времени на размышление, господин премьер-министр. Кое-что уже проясняется. Можно с уверенностью сказать, что есть какая-то связь между только что полученной информацией и «Судным днем». Предоставьте это мне. Впрочем, вам пора привыкнуть к тому, что расследование в связи с «Судным днем» находится полностью в моих руках.

Привычным жестом Френсис Трент поднял руки.

— Хорошо, Киз, как скажете. Давайте перейдем к делу. Как ваш визит в Министерство Торговли? Что сказал Джонсон?

Киз положил перед премьер-министром лист бумаги и книгу, которую достал из папки. Книгу он открыл на той самой странице, которую отметил Йенси Флойд.

— Благодаря Президенту и Йенси Флойду, в Публичной библиотеке Нового Орлеана была найдена эта книга. В ней дается подробное описание «Штормоцвета». В других источниках указано, что одна французская семья избрала «Штормоцвет» в качестве родового герба. Нам известно, что это слово имеет какое-то отношение к «Судному дню», мы не знаем только, какое именно…

Френсис Трент сделал знак Кизу продолжать.

— На этом рисунке изображен товарный знак, показанный мне сегодня вашим другом Джонсоном из Министерства Торговли.

Премьер-министр наклонился над рисунком, достал из нагрудного кармана очки и, водрузив их на нос (кстати, эти очки были неотъемлемой частью его имиджа), начал рассматривать иллюстрацию в книге, сравнивая ее с рисунком на листке.

— Да, — наконец, произнес он. — Не знаю, каково ваше мнение, Киз, а, по-моему, они чертовски похожи, а?

Он поднялся и подошел к Кизу вплотную.

— К. А., вам известно, чей это товарный знак?

Киз взял листок из рук премьер-министра и убрал его обратно в черную папку вместе с книгой.

— Это, действительно, французская семья, — сказал он.

— Что за таинственность, Киз? — спросил премьер-министр. — Кто это?

Киз глубоко вздохнул.

— Эта фамилия пишется так: Ф-р-е-н-ч, — ответил он. — Очень старая фирма. Изготовители сейфов в Бирмингеме.

Премьер-министр непроизвольно открыл рот.

— Господи, помилуй… — начал он.

— Вот именно, — прервал его «молитву» Киз. — Я знал, что вы будете удивлены. Будьте очень осторожны, если не хотите, чтобы народ стал говорить, что вы используете эту информацию, чтобы свести счеты с политическим противником. Я предупреждал вас, что Малик умнее, чем кажется.

— Я не могу в это поверить, — пробормотал премьер-министр и медленно опустился на ближайший стул. — Бога ради, Киз, сделайте что-нибудь. Что угодно…

Глава 23

…Когда основная цель будет достигнута и все нынешние союзники отвернутся от Англии, мы заставим ее провозгласить самоуправление в Уэльсе, Шотландии и Корнуэлле. В случае мирного завершения операции «Судный день» Вестминстеру будет трудно изменить это политически разрушительное решение.

(ОТРЫВОК ИЗ ПРИЛОЖЕНИЯ Б (ВТОРОСТЕПЕННЫЕ ЦЕЛИ) К ПЛАНУ ОПЕРАЦИИ «СУДНЫЙ ДЕНЬ», МОСКВА, КРЕМЛЬ)

Киз запустил двигатель одноместного частного вертолета. Когда винт набрал обороты, он немного изменил угол вращения. Вертолет плавно поднялся в воздух и пролетел над Букингемским дворцом. Заметив новое здание отеля «Хилтон» на Парк-Лейн, Киз ненадолго завис в воздухе для ориентировки. Под золотисто-желтым фюзеляжем раскинулся Лондон. Тихо запищал радиодинамик, и Киз настроил передатчик на прием.

— Киз. Кто это?

Говорил Йенси Флойд, причем, очень обеспокоенно:

— Слушай, помнишь, тот «понтиак»? Ну, тот, на котором мы ехали, а они на него мину прилепили…

— Дальше! — скомандовал Киз. — Что с этим «понтиаком»? — И он развернул вертолет на север, точнее, на северо-запад, к Бирмингему.

— Я думал, тебе будет интересно, — продолжал американец. — В машине был жучок, позади сиденья водителя. Поставили, наверное, когда мы были в Министерстве торговли. Когда мы только выехали, его там не было. В общем, получается, что все, что мы говорили в машине о фирменном знаке в виде «Штормоцвета», известно теперь кому-то еще, Синю, скорее всего, а может быть, и Малику.

Киз обдумывал услышанное секунд пятнадцать.

— Ты меня слышишь? — голос американца зазвучал тише, в то время как вертолет пролетел над Финчли по направлению к бетонной полосе шоссе М1.

— Прости, Йенси, — ответил Киз. — Я думал о возможных последствиях. Малик, если он узнает, что мы напали на след, будет действовать решительно. Если же жучок от Синя…

Радио некоторое время молчало, пока американец размышлял. Потом он снова заговорил:

— Если ты подумал именно о том, что я предполагаю, я немедленно переговорю с президентом. Это может быть серьезным ударом, верно?

Киз немного изменил курс полета и ответил:

— Они могут принять решение взорвать бомбу. Сейчас я пошлю аварийный сигнал, он может задержать их на несколько часов.

Киз покрутил ручку настройки и услышал голос:

— Четыре-пять-зебра.

— Чрезвычайные обстоятельства, — заговорил Киз, — сообщает Юникорн десять. Повторяю, Юникорн десять.

Киз вернул ручку настройки в первоначальное положение. С этого момента Англия была временно отрезана от внешнего мира в связи с внезапной эпидемией холеры; если кто-то спросит о причине, а спросят наверняка, Киз надеялся, что поступил правильно. Крайней мерой для сохранения Маликом «Судного дня» могло быть лишь его отключение. Для начала уловкой, затянувшей время поиска и сбивающей со следа, была просьба о политическом убежище. Затем какое-то время можно было бы защищать бомбу с помощью охранников, готовых пожертвовать своей жизнью, и различных электронных ловушек. Наконец, последует ультимативная угроза взорвать бомбу. После нее остается только одно…

Из личного дела Малика следовало, что посол был человеком, любящим наслаждения. Киз рассчитывал на то, что, когда дело дойдет до крайности, Малик должен будет находиться где-то в безопасном месте, за много миль от Англии. Как только «Судный день» приведут в боевую готовность, у Малика должен быть некоторый запас времени, чтобы скрыться. Если же Кремль не обеспечит послу гарантий безопасности, то вряд ли сможет рассчитывать на его преданность.

Они должны учитывать и политические сложности, которые могут возникнуть, если будут нарушены дипломатические планы дружественных стран Восточной Европы. Киз рассчитывал, что с помощью объявления карантина в Британии он сможет заставить Малика придумать оправдание отсрочке взрыва «Судного дня» и срочно отправить сообщение в Москву.

Вдруг Киза пронзила мысль: «Тамара Малик! Почему она не присоединилась к отцу, сбежав из госпиталя в Шальфонте? Почему обратилась не в Советское посольство, а в Болгарское? Зачем?» Причиной тому могло быть лишь одно: она связана приказом не сообщать отцу, что находится в Англии. Это обычный прием коммунистов: двойной капкан. Малика предупреждают, что его дочь погибнет, если он не выполнит приказа. Ее же предупредили об обратном: если отец узнает о том, что она находится в Англии, то будет убит. Киз много раз встречался с вариациями на эту тему. Возможно, этот метод и действовал, если для рычага находилась точка опоры. Киз тряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя эти мысли.

Вот и Бирмингем. Он расстилался внизу, словно домотканый ковер, изготовленный деревенским идиотом, пестрый и незатейливый. Зелень деревьев в частных дворах, зелень посветлее — в парках. Прилегающие к ним поля, богатые сельскохозяйственные угодья, тесно смыкающиеся с промышленными зонами. Внизу виднелась полоска Балл Ринг, медленно несущая свои воды между полями.

Аэропорт Бирмингема находился в пяти милях, на окраине, неподалеку от компании «Тос. Френч и сыновья, изготовление сейфов, паровых котлов и бронированных камер с 1893 года».

Киз без труда отыскал предназначенную для него машину — черный «хамбер» с синей полицейской мигалкой, установленной на крыше. Он посадил вертолет рядом с ней. Машина была пуста, мотор работал. Киз сел в автомобиль и выключил зажигание, затем вышел и открыл багажник. Вернувшись к вертолету, достал из кабины два небольших старомодных чемодана с медными замками и положил их в багажник. Даже с помощью электронного микроскопа на них невозможно было бы восстановить отпечатки пальцев, уничтоженные Кизом. Киз запер багажник и сел за руль, после чего, проверив по служебной карте местонахождение фирмы, поехал в ту сторону.

В соответствии с инструкцией специального отдела, охранник, стоявший у ворот, отвернулся, когда Киз выезжал с летного поля.

Киз отправился в Бирмингем. Семь минут спустя он уже парковал автомобиль на стоянке машин фирмы «Тос. Френч и сыновья».

Симпатичная девушка-секретарь в приемной сообщила, что мистер Юлиан отсутствует: охотится на куропаток в имении своего дяди в Шотландии.

— Могу я поговорить с мистером Мартином Крэнби, здешним рабочим?

Симпатичная девушка улыбнулась, показав прелестные зубки.

— Он действительно работает здесь, — сказала она, — и обязательно вас примет. Политика нашей компании состоит в том, чтобы принимать всех представителей других фирм, обращающихся к нам. Какую фирму вы представляете?

— Скажите мистеру Крэнби, что я из той же фирмы, что и его сын. Он поймет.

По пути к кабинету Киз дал фунтовую банкноту посыльному и попросил принести из багажника машины два чемодана.

Дверь приемной отворилась, и на пороге появился управляющий. Позади него Киз заметил симпатичную секретаршу, тайком вытиравшую слезы на глазах.

Мартин Крэнби был очень похож на своего сына. «Яблоко от яблони упало недалеко». Деревенская сметливость, блеснувшая в маленьких карих глазках Крэнби-старшего, поведала Кизу историю его карьеры от простого рабочего до управляющего. Впрочем, не всю историю. Слишком уж стремительным был взлет.

— Что-нибудь, связанное с Дадли? Не стоило моей дочери этого писать… Я просил ее не создавать проблем…

Киз ничего не сказал. Молчание, он это знал по опыту, способно отомкнуть многие двери. Губы Мартина Крэнби задрожали.

— Так что вам угодно? — неуверенно спросил он.

Киз поднял чемоданы и положил их на стол, после чего один за другим отпер все четыре замка и откинул крышки.

— Что это значит?.. — Лицо управляющего вытянулось.

— Это значит, что вы любите такие вещи, — тихо произнес Киз.

Крэнби не мог оторвать взгляда от пачек ассигнаций, доверху наполнявших чемоданы.

— Вижу, вам они по душе, Крэнби. Здесь примерно двадцать пять — тридцать тысяч фунтов, а может быть, и больше. Я не пересчитывал. Когда я покину ваш кабинет, а произойдет это, я надеюсь, минуты через три, эти деньги станут вашими. Но это еще не все… — Киз достал из кармана конверт. — Билет первого класса на рейс до Чили. Прекрасный климат, симпатичные люди. Повсеместно рекомендуется для изменников и предателей. Подождите, и это еще не все…

Киз поднял руку.

— Прежде чем вы откроете рот, Крэнби, выслушайте меня очень внимательно. Существует множество способов заставить негодяя заговорить, найти путь к его сердцу. Все эти способы мне известны, но особенно действенны два из них: убеждение и угроза. Я показал вам убеждение, а вот теперь — угроза. — Киз не спеша расстегнул наплечную кобуру, достал из нее компрессионный пистолет и переложил его в правый карман плаща, направив дуло в грудь Крэнби.

— Прежде чем я уйду отсюда, — продолжал Киз, — я узнаю кое-что, нужное мне, и вы разбогатеете. Либо я ничего не узнаю, и вы, мистер Крэнби, умрете.

Крэнби явно испугался. Киз ждал, пока схлынет первая волна страха и ярости.

— Кто, черт возьми!.. Какого дьявола!.. Здесь Англия, мистер… Подобные штучки не проходят…

Киз прицелился через ткань кармана.

— Я и есть Англия, — произнес он.

И Крэнби сломался.

— Ради Бога, не стреляйте! Что я вам сделал?

Киз вынул руку из кармана. Он не блефовал, и Крэнби вовремя это понял.

— Расскажите все, что вам известно, — велел Киз. — Начните с того, как ваш сын оказался замешан в этом деле. Ложь будет стоить вам жизни. Англия может достать вас, когда угодно и где угодно. Говорите!

Крэнби облизал губы, колеблясь, и, видимо, перебирая в уме факты, которые мог бы обратить себе на пользу. Переводя взгляд с пачек денег на очертание пистолета в кармане Киза, начал медленно рассказывать:

— Все началось с фотографии, которая у него была. Фотографии его нового шефа — большого босса из Уайтхолла. Однажды в выходной день мой парень показал мне эту фотографию, и я сразу же узнал этого человека. Я так и сказал: «Это же мистер Гласс!..»

— Кто такой «мистер Гласс»? — перебил Киз.

— Это тот самый человек, большой босс, который сделал нам спецзаказ и велел срочно выполнить его, отложив всякую другую работу. Это был заказ на котел или резервуар. Когда я сказал об этом сыну, он страшно заинтересовался и попросил показать ему, как ведутся работы, тогда же, в воскресенье. Ему очень хотелось увидеть тот особый котел.

— Опишите его! — приказал Киз.

— Сейчас, дайте вспомнить. Верх у него открывался, как у цистерны. Но нижняя секция, понимаете, закрытая часть, больше напоминала банковскую камеру, причем, с толстой свинцовой изоляцией. Я такого никогда не видел раньше. — Крэнби зябко поежился.

— Рассказывайте, не тяните! — резко произнес Киз. События, происходившие во внешнем мире, могли сделать их разговор бесполезным.

— Так вот, мой сын служил в важном государственном департаменте и повсюду таскал с собой ту чертову фотографию, прямо не расставался с нею. Да вы и сами понимаете…

Кизу не терпелось закончить.

— Меня не интересует нравственность вашего сына, да и мораль вообще. Куда отправили ту цистерну, когда, она была готова?

— Вы не первый, кто спрашивает об этом, — сказал Крэнби. — Именно это безумно хотел узнать мой Дадли. Но я не знал и поэтому он упрашивал меня спрятать его в секции А, чтобы выехать вместе с ней. Цистерна состояла из трех секций, и их вывезли отсюда в один и тот же день куда-то по шоссе.

— Но ведь было указано место назначения, — прервал его Киз. — И, кроме того, такой огромный груз требовал полицейского эскорта.

— Полиция была. Двое, на мотоциклах.

— Вы хотите сказать, что место назначения не было указано? Откуда же водители знали, куда доставить груз?

Управляющий вздрогнул и уставился на пачки денег так, словно боялся, что они разбегутся в разные стороны.

Киз сжал руку в кулак и потряс им перед носом Крэнби.

— Говори все! — прошипел он. — И побыстрее.

— Я понятия не имею, куда они направились! Наверное, шоферы повели грузовики туда, откуда приехали.

— Вы хотите сказать, что это не был транспорт компании? И не Британская дорожная служба?

— Нет, это были американские трейлеры, по-моему. Огромные. У нас таких вообще нет. И цвет у них был не как у машин Британской дорожной службы.

Киз оглядел помещение приемной. На подоконнике стоял телефон. Он набрал три девятки — номер инспектора специального отдела разведки, находящегося в Бирмингеме.

— Когда выехала колонна? — спросил Киз, прикрыв рукой микрофон трубки. — Я имею в виду дату, день и время. Быстрее!

— Это был понедельник, вторая неделя февраля. Погрузку они начали в восемь тридцать утра. Уехали в четыре часа дня.

Киз передал это по телефону инспектору.

— Быстрее, инспектор! — заключил он, после чего назвал номер телефона Крэнби и повесил трубку.

— Что вы еще хотите узнать? — спросил управляющий. К этому времени он уже немного успокоился.

— Кто руководил чертежными работами по этому спецзаказу?

— Мистер Юлиан. Он один.

— Мистер Юлиан Френч?

— Да, он.

— Были указания о предназначении этого котла? Инструкции по использованию? Что-нибудь в этом роде?

— Было строго предписано не ставить фирменных знаков…

— Минуту, — перебил его Киз. — Как вы тогда объясните товарный знак, который фирма Френча ставит на оружии? Знак «Штормоцвета»? Нам известно, что он есть и на этом котле. — Киз спросил наугад.

— Это была идея Дадли, — начал Крэнби. — Он попросил дать ему клеймо, когда спрятался внутри секции. Он считал, что если возникнут проблемы, по фирменному знаку можно будет определить, где изготовлен котел.

— Покажите мне кальки, — скомандовал Киз.

— Все рабочие чертежи были возвращены заказчику после окончания работ.

— Ладно, тогда нарисуйте эскиз!

Мартин Крэнби дрожащей рукой взял карандаш и принялся чертить на обложке старого номера журнала «Панч».

Киз посмотрел на рисунок. «Котел» представлял собой гигантский спичечный коробок, лежащий на плоскости. Сверху на него был как бы положен еще один такой же коробок, открытой частью вверх. Все сооружение напоминало огромную кастрюлю без крышки с высокими стенками и фальшивым дном.

Киз сразу понял, что «Судный день» спрятан именно в нижней, скрытой части «котла». Возможно, после того как злосчастным ученым Зондеру, Брауну и Фишеру показали бомбу и ее контрольный механизм, вся конструкция была благополучно закрыта.

— Каким образом можно попасть в нижнюю секцию? — спросил Киз.

— Она выдвигается, как спичечный коробок, — пояснил Крэнби, бессознательно приводя в качестве аналогии то же, что пришло на ум К. А.

— Вспомните все возможные детали! — потребовал Киз, отрывая страницу с рисунком. В этот момент зазвонил телефон.

Звонили из полиции Бирмингема. По их данным, в означенный день полицейский эскорт действительно был выделен ими для сопровождения груза фирмы «Тос. Френч и сыновья». Но проследовал он лишь до границы графства. На границе их сменили двое других полицейских на мотоциклах. Однако опрос полицейских Управления соседнего графства показал, что в тот день полицейское сопровождение не выделялось. Когда произошла смена эскорта, стало уже совсем темно, и Киз не сомневался, что это были люди Малика.

Киз повесил трубку. Пожалуй, он узнал все возможное. Впрочем, оставалась еще кое-какая документация.

— Покажите мне всю переписку, записи, заметки, расписание работ!

— У меня их нет. Мистер Юлиан каждую бумажку хранил у себя, следя за всеми работами лично, и всю документацию каждый вечер уносил к себе домой. В тот день, когда работы были завершены, он сам проверил, не потерялся ли где-нибудь даже пустяковый листок, касающийся заказа. Всю документацию забрал с собой мистер Гласс, который потом еще прочел нам официальное секретное предписание и велел всем под ним расписаться.

Киз еще раз взглянул на оторванную обложку с рисунком. Это был его первый конкретный шаг на пути к «Судному дню». Киз считал, что Крэнби, действительно, рассказал все, что знал. У Киза мелькнула мысль, что Крэнби, вероятно, шантажировал Юлиана Френча, в результате чего и взлетел столь стремительно по служебной лестнице. Но подобная криминальная деятельность мало трогала Киза, если, конечно, за ней не стояло новое предательство. Чтобы раз и навсегда определить дальнейшие намерения Крэнби, Киз решил использовать наиболее подходящий в данном случае метод — выполнить свои щедрые обещания. Пока не узнаешь всей правды, не тронешься с места, а деньги, он это знал по опыту, всегда открывали путь к истине.

— Вы можете забрать все эти деньги, — начал Киз, — но учтите, если вы рассказали не все, вас разыщут и ликвидируют. — Он открыл дверь, собираясь покинуть приемную.

— Когда-нибудь эта история наделает много шума, — проговорил Крэнби за его спиной. Киз остановился, оглянулся и медленно притворил дверь.

— Продолжайте! — произнес Киз. Вид у Крэнби был хитрый и самоуверенный. — Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Киз, и Крэнби стал еще увереннее.

— Ну, хочу сказать, что газеты очень любят смаковать всякие «остренькие штуки». Разве не так? Разумеется, это может произойти лишь в том случае, если мне не повезет, но не похоже, чтобы это случилось, верно? — Он запер первый чемодан с деньгами и понимающе улыбнулся.

— Вы ошибаетесь, — сказал Киз, — ни одна газета не опубликует ваших откровений. Они автоматически получают гриф «Д», и любой редактор, взявший их в руки, практически совершит коммерческое самоубийство.

Крэнби застегнул чемодан, продолжая улыбаться.

— Разумеется, — заговорил он, — газеты Флит-стрит на это не пойдут, а как насчет зарубежной прессы?

Киз вздохнул, вернулся к столу и достал из кармана ручку и блокнот.

— Назовите вашего ближайшего родственника, — сказал он. — Как его имя?

— Это моя дочь, — ответил Крэнби. — Она живет в Суссексе. Дадли часто бывал у нее…

— Это мне известно, — произнес Киз, аккуратно записывая. — У нас уже есть ее адрес. Если помните, она нам сама его сообщила.

После этого, наклонив голову и убирая в карман блокнот, Киз спросил как можно более безразличным тоном:

— Так когда, говорите, вы стали управляющим работами?

— В первую неделю февраля, а что? Какой-то странный вопрос вы задаете.

Именно в то время, когда сын сообщил Крэнби о «мистере Глассе». Раз уж Крэнби однажды пошел на шантаж…

Полминуты Киз постоял молча, размышляя о дальнейших возможных поступках Крэнби. Его рука неохотно опустилась в правый карман плаща.

— Мне очень жаль, Крэнби, — произнес он.

И сделал один-единственный выстрел.

Глава 24

…Из сообщения ГРУ стало известно, что Британия может определить местонахождение «Судного дня». Когда я приду к власти, вам известно, какого рода политику я буду проводить в жизнь. Англия — пройденный этап. Ее гибель может послужить предупреждением остальным нашим врагам…

(ОТРЫВОК ИЗ КОНФИДЕНЦИАЛЬНОЙ ЗАПИСКИ ЖАРОВА В АДРЕС ПОЛИТБЮРО)

Сверившись со списком, Киз нажал кнопку, и стол начал вращение. Перед Кизом появилось досье на Юлиана Френча.

Место рождения — Форт-Вильям. Образование — Харроу и Кембридж, впоследствии — Гейдельберг (в тот же год, что и Лайонел Плюм). Хобби — охота, рыбная ловля.

Киз открыл досье на странице, где фиксировались замечания и проступки. Она была чиста. Взяв в руки увеличительное стекло, он принялся внимательно ее разглядывать: лист был покрыт тонким слоем фарфоровой глины, что не позволяло делать на нем исправлений, не оставив следов. Впрочем, подчисток не было. Это было запрещено. Изъятие этого листа каралось немедленным увольнением. Однако страница замечаний в деле Юлиана Френча была значительно белее, чем все прочие. Кто-то, имеющий доступ к досье, заменил страницу.

Киз набрал номер премьер-министра.

— Необходимо немедленно арестовать Генерального директора Службы безопасности за подделку материалов досье, — заявил он.

— А в чем дело? — послышался в трубке раздраженный голос премьер-министра. — Лайонел Плюм похищен, и, я думал, вы об этом знаете. Не пойму, если он действительно работал на русских, зачем им его похищать?

— Действительно, незачем, — согласился Киз и положил трубку. Не было смысла русским похищать своего собственного агента. Следовательно, оставался Синь.

Киз знал, что если «Наместник Маньчжурии» задавал вопросы, то непременно получал ответы. Нельзя было терять ни минуты, ведь если Плюм заговорил, немедленно начнется охота на Юлиана Френча, чтобы разузнать о месте доставки корпуса бомбы. Киз полагал, что Френч этого не может знать, поскольку русская стратегическая разведка никогда не раскрывала своим агентам планы полностью. Даже Малику не были известны детали, и именно поэтому Киз не прилагал усилий к тому, чтобы заставить его заговорить. Плюму тоже не доверили бы информацию о местонахождении «Судного дня», разве что он додумался бы сам. Однако Плюм мог вывести Синя на Юлиана Френча, а это было бы нежелательно.

Киз полагал, что роль Плюма заключалась в шантаже Юлиана Френча с целью заставить его согласиться на изготовление корпуса бомбы. Вполне вероятно, что никто из них не знал, для какой цели предназначен этот «котел», и что в нем будут «варить». Одно удивляло Киза: почему после выполнения задания этих людей не ликвидировали? Вероятно, Кремль планировал использовать их впоследствии для своих целей, скажем, при формировании марионеточного правительства.

Действовать надо было немедленно. Киз не мог себе позволить тратить время на дорогу в Лондонский аэропорт, да и вертолет не спасал положения. Он позвонил в Министерство Воздушного Флота и приказал вице-маршалу ВВС прислать за ним истребитель вертикального взлета в район Букингемского дворца — и как можно скорее. Затем Киз сделал звонок в Лондонскую штаб-квартиру ЦРУ и сообщил Йенси Флойду, что через пять минут будет ждать его возле гостиницы на шоссе, ведущем ко дворцу.

— Возьми оружие, — попросил он.

Личная гардеробная, в которой Киз хранил свои регалии члена палаты лордов, находилась поблизости. Порывшись среди множества иностранных наград и знаков отличия, он вытащил свой «кольт-спешал» 45-го калибра, дуло которого было на три дюйма длиннее, чем у обычной модели, а магазин вмещал на четыре патрона больше. Киз поискал еще.

— Мышка, мышка, поиграй и обратно мне отдай, — и из-под покрытого слоем пыли Указа о награждении его Орденом Подвязки вынул коробку разрывных патронов. Зарядив три магазина, Киз вспомнил о бронежилете, но решил, что времени на его поиски уже нет.

Йенси Флойд ждал в условленном месте.

— Ты не поверишь, я едва узнал местность, — заговорил американец, махнув рукой в сторону отеля, служившего резиденцией польской разведки в годы второй мировой войны. — Ну, можно ли забыть наши славные дела в дни Варшавского восстания, не против твоих мальчиков из Королевских ВВС, а против Сталина?

Киз промолчал. Он думал о своем. Впервые он встретил Йенси Флойда именно здесь, на собрании представителей разведки стран-союзников.

Американец продолжал вспоминать.

— Как-то утром я ушел отсюда после скучного брифинга, а спустя несколько минут застрелился Петржиковский.

Киз направился к огромной арке.

— Именно так они и должны были представить это, согласно нашим рекомендациям, — заговорил он. — Это было частью легенды. Я не мог допустить, чтобы мир узнал о передатчике, который я нашел у него в столе. Да, красные во все времена ставили своих людей на нужные места.

Флойд открыл было рот, чтобы продолжить разговор. Однако Киз приложил палец к губам. Американец пожал плечами, но расспрашивать о подробностях не стал. Вместо этого, взглянув на величественную арку, он поинтересовался:

— Куда это мы? Прямо туда?

У массивных ворот молодой констебль в форменной рубашке с короткими рукавами начищал ботинки. Седовласый инспектор отдал честь Кизу и американцу. Королевский агент в качестве особы, близкой к королевской семье, всегда был персона-грата для охраны, не подозревавшей, впрочем, об его истинном положении.

— А зачем нам сюда? — полюбопытствовал Йенси Флойд.

— Слышишь? — вместо ответа спросил Киз. Судя по нараставшему шуму, из-за деревьев Грин-парка должен был вот-вот показаться самолет. — Идем быстрее.

Киз поспешил вперед по аллее и остановился на открытой лужайке возле небольшого искусственного озера. Ему казалось, что самолет приближается слишком медленно. Гул моторов усилился, и Киз стал размахивать белым платком. Пилот изменил угол и приглушил двигатели, но шум от этого не уменьшился. Зазвенело разбитое стекло — где-то во дворце окно не выдержало вибрации.

— Боже мой, самолет вертикального взлета, — сказал Йенси Флойд. Губы его шевелились, но слов не было слышно: рев моторов совершенно поглотил их.

Слегка подрагивая, истребитель снижался, и его шасси почти касались травы. С поверхности пруда взлетел перепуганный черный лебедь и чуть не врезался в Киза.

— А вот и черный кот на удачу, — пошутил американец. Пилот выключил двигатели, и в ушах зазвенело от внезапно наступившей тишины.

— Удача — это как раз то, что нам может понадобиться, — заметил Киз, несколько раз судорожно сглотнув. Верхняя часть истребителя была выкрашена в светло-зеленый цвет, а нижняя — в небесно-голубой. Они забрались в кабину. Флойд заметил рядом со знаком Королевских ВВС на фюзеляже голову грифона. Это означало, что самолет принадлежит к эскадрилье специальной службы, выполняющей задания разведки НАТО.

— Лох Лугли, — скомандовал Киз молодому, невозмутимого вида пилоту. — По вашей карте это в нескольких милях от Форт-Вильяма, графство Инвернесс. Знаете это место?

— Слышал, — коротко ответил пилот, доставая карту. — Там, по-моему, находится учебный центр командос.

Киз и Пеней надели летную форму, всегда имевшуюся в запасе для непредвиденных пассажиров.

— Гони, что есть духу! — приказал Киз. — Не жди, пока наберешь высоту. Держись над деревьями. Взлетай и вперед!

Молодой пилот поднял свою машину строго вертикально от поверхности земли и, быстро набрав высоту в две тысячи футов, включил двигатель на полную мощность для горизонтального полета.

— Курс на Шотландию, — произнес пилот, — и пусть разобьются все окна отсюда до Бен-Невиса!

Сверхзвуковой полет сначала над крышами Лондона, а затем на такой высоте, что под крылом виднелась вся Англия, был захватывающим, таким, о котором мечтают мальчишки. Никогда раньше пилоту не приходилось, да и не разрешалось выполнять такие полеты, но он интуитивно чувствовал, что этот человек с повязкой на глазу может потребовать и большего.

Поля, луга, города и деревни мелькали внизу с ошеломляющей скоростью, и казалось, будто какой-то волшебник раскатывает у них под ногами огромный пестрый ковер.

— За кем мы гонимся? — прошептал Йенси в самое ухо Киза, чтобы пилот не услышал их беседы.

Киз ответил, предприняв такую же меру предосторожности:

— За типом, который изготавливал корпус. Он нам нужен. Синю, возможно, тоже и, если мои предположения правильные, то он нас опередил. Синь — человек нетерпеливый.

Американец провел по горлу ребром ладони и возвел глаза к небу, после чего заметил:

— Ну, а я-то тут причем? Я тихо-мирно расставлял жучки по Болгарскому посольству, как будто все наличные радиопеленгаторы, собранные в Западном Хемпшире, не могут выполнить своей работы!

Киз усмехнулся.

— А что ты теряешь? Давай-ка я лучше расскажу тебе обо всем подробно. — И он поведал Флойду о возможной измене Плюма, о его похищении из Хоува, а также о расследовании, проведенном им самим в Бирмингеме и заставившем его искать Юлиана Френча в Шотландии.

— Я попросил тебя присоединиться, Йенси, — добавил Киз, — потому что мы уже почти приблизились к «Судному дню». Мне, возможно, понадобится через твое посредничество помощь «дяди Сэма». Я нисколько не сомневался, что мы найдем эту дьявольскую штуковину, вопрос лишь в том, сколько времени это займет. Самой большой проблемой, я думаю, станет ее обезвреживание.

Затем американец рассказал Кизу, что ученые США трудились над созданием аналогичного вида оружия, но русские со своим «Судным днем» в Англии положили их на обе лопатки.

— Наши умные головы разработали, — пояснял Йенси Флойд, когда самолет пролетел над торфяниками Йоркшира, — три контрольные системы, каждая из которых способна активизировать детонатор «Судного дня». У русских может быть другая система контроля, но, как правило, они используют краденую идею в чистом виде. Есть предположение, что идею этой сверхбомбы они реализовали, не внося изменений. Огромная мощность «Судного дня» — вот в чем отличие. В любом случае, наши парни считают, что бомба может контролироваться, во-первых, радиосигналом с поверхности земли, во-вторых, со спутника связи и, в-третьих, вручную. Я хочу сказать, каким-то героем, который подходит к бомбе и жмет на кнопку. Правда, кто и за какие деньги на это согласится…

Киз не стал возражать, хотя в душе не был согласен с Йенси. Во времена «холодной войны» преданные своей стране патриоты находились с обеих сторон, как бы страшны и жестоки не были их действия. Его собственные акции были тому примером. Киз постарался отбросить мысли о Тамаре Малик.

— А почему одновременно три системы контроля? — спросил он.

— Для верности, как говорится. Если наземный контроль не сработает, сигнал автоматически посылает спутник. Если сбит спутник, остается ручное управление, если, конечно, найдется камикадзе…

Самолет пролетел над лугами, на которых мирно паслись коровы. Секунды спустя, когда самолет исчезнет из виду, рев следующей за ним звуковой волны ворвется в эту пасторальную тишину, подобно злому джинну.

— Если ты достаточно любишь свою страну, Йенси, то и сам станешь таким камикадзе, — спокойно произнес Киз.

— Знаешь, а ты, наверное, прав, — согласился американец. — Помню, когда Глен и другие стали нашими первыми астронавтами, поначалу отбоя не было от добровольцев. У русских, должно быть, дураков не меньше.

Киз наблюдал за равниной, расстилавшейся внизу. Летели над Шотландией. Внезапно его осенила идея, и он немедленно скомандовал:

— Поднимитесь на высоту двенадцать тысяч, мне нужен панорамный обзор.

Словно невидимая мощная рука прижала Киза и Флойда к креслам. Резкий переход от горизонтального полета к вертикальному ненадолго оглушил их. Словно встав на хвост, самолет пулей рванулся в ясное северное небо.

На высоте двенадцать тысяч футов самолет выровнялся, и Киз смог внимательно рассмотреть узкие очертания Шотландии. Впереди виднелся залив Ферт-оф-Форт.

— Снижайтесь, — скомандовал Киз. — Можете связаться с Челтенхэмом? — Челтенхэм-контроль являлся специальным центром, который осуществлял любую связь для Киза.

— Контрольный центр на связи, сэр, — отрапортовал пилот.

— Юникорн — Центру, — было все, что сказал Киз, и через пять минут последовал ответ:

— Премьер-министра нет.

Киз узнал личного офицера связи Френсиса Трента и приказал:

— Примите сообщение, Куинн!

— Записываю, — отчеканил голос.

— Проверить движение транспорта по мосту над заливом Форд в первую неделю февраля. Искать огромный металлический трехсекционный резервуар, перевезенный на трех американских трейлерах с эскортом из двух полицейских мотоциклов. Возможно, рабочие, красившие мост, что-то вспомнят. Пометьте: срочно. Юникорн.

Последовала пауза.

— Текст ясен, — сказал голос. — Срочно. Юникорн. Время 11.30.

Киз подтвердил и закончил связь. Через минуту пилот указал куда-то вперед — на горизонте появился Бен-Невис.

— Снижайтесь до нуля, — велел Киз, — и приготовьтесь к посадке.

Самолет вздрогнул и начал быстро терять высоту. Они пересекли западную оконечность Лох Лоуфи, и Киз заметил дымок, шедший из трубы охотничьего домика Френча на дальнем конце озера.

— Что это там такое, на воде? — Йенси Флойд указал на два аппарата, пришвартованных к берегу. Заросли сосны, лиственницы и серебристой березы низко спускались к воде. Горы, окружавшие озеро со всех сторон, поросли вереском.

— По-моему, это самолеты на воздушных подушках, сэр. Я слышал, что где-то здесь проводят испытание последних моделей, — ответил пилот.

Истребитель миновал охотничий домик и летел теперь над пустынными горами.

— Где я должен сесть? — спросил пилот.

— Как можно ближе к двери в дом, — ответил Киз. — Заглушите мотор и ждите.

Самолет сбросил скорость и развернулся по направлению к Лох Лоуфи. Киз заметил, что по узкой дороге на противоположном берегу озера движутся два больших черных автомобиля. Судя по облаку пыли, поднимавшемуся позади них, ехали они довольно быстро.

Вертикальная посадка прошла успешно. Им пришлось лишь ненадолго задержать дыхание, пока шасси самолета не коснулись густой травы, покрывавшей долину.

Двигатели заглохли. Киз и Флойд вылезли и начали разминать затекшие ноги. В это время из кабины выглянул пилот.

— Вас вызывают по радио, сэр.

Киз влез в кабину и надел наушники.

— Красные — Юникорну, — сообщил Центр связи.

— Покиньте кабину, лейтенант, — приказал Киз.

Это могло быть именно то сообщение от кремлевского агента, получить которое Киз боялся с самого первого дня операции. Подготовка разведчика заняла у Службы двадцать лет. Использование прямого личного передатчика разрешалось ему лишь в случае крайней необходимости. Обычно его донесения доставлялись курьером из Москвы в зеленых конвертах Секретной Службы.

— Юникорн слушает, — ответил Киз, убедившись, что пилот ничего не может услышать. — Продолжай, дружище, только поторопись. — Раздалось легкое потрескивание, и в наушниках послышался голос, давно не говоривший на родном английском. Он произнес лишь одну фразу. Киз все понял, и немедленно переключился на Челтенхэм:

— Юникорн… — На этот раз премьер-министр был на месте. Киз не тратил время на предисловие. — Жаров принимает на себя обязанности главы правительства завтра в середине дня, — произнес он и, отложив наушники, вылез из кабины, мрачный и словно похолодевший.

— Господи, помилуй, — заговорил Флойд. — Кого хороним?! Выше голову! У тебя такой вид, будто ты съел ящик лимонов!

Киз заставил себя сохранять спокойствие. Он внимательно осмотрел охотничий домик и подумал о том, что если бы в нем кто-то был, то, конечно, он услышал бы рев двигателей самолета.

— Они все, наверное, на охоте, — произнес американец. — Когда мы садились, я видел людей и собак вон за тем холмом. — И он указал направление. — Слышишь? — Со стороны холма над озером раздались треск, шум и выстрелы.

— Йенси! — крикнул Киз. — Это они! Нельзя терять ни минуты, мы обязательно должны… — Он замолчал в тот момент, когда со стороны гор, окружавших озеро, раздался страшный грохот.

— Слушай, вы что, используете автоматы для охоты на уток, так что ли? — начал американец, но Киз уже мчался к поросшему вереском склону холма.

Глава 25

…В случае получения приказа о нападении на область ноль есть серьезные сомнения в возможности катапультирования. Этот аспект операции «Самарканд» должен быть доведен до сведения всех пилотов ЦРУ добровольно…

(ИЗ ОПЕРАТИВНОЙ СВОДКИ ПЕНТАГОНА, НАПРАВЛЕННОЙ ПОЛКОВНИКУ МЕЛЛОДЬЮ Т. ПАУЭЛЛУ, КОМАНДИРУ СПЕЦИАЛЬНОЙ 112 ЭСКАДРИЛЬИ ЦРУ, БАЗИРУЮЩЕЙСЯ НА ЮГО-ЗАПАДЕ ТУРЦИИ)

Черные лимузины, замеченные Кизом с борта самолета, через несколько минут достигли берега озера Лоуфи и остановились. Дверца первой машины открылась, и из нее, словно получив пинок, вывалился человек и упал на землю. Это был Лайонел Плюм. Лицо его было бледным, культя правой руки замотана окровавленной тряпкой. Вслед за ним из лимузина вылез Синь и, ударив Плюма ногой в голову, приказал:

— Вставай и показывай куда идти!

Плюм с трудом поднялся и растерянно посмотрел вокруг. К этому времени из обеих машин вышли пассажиры — пятеро албанцев, одетые в юбки шотландских горцев и вооруженные немецкими автоматами, — и полукругом встали около Плюма.

— Охотничий домик находится вон там, — прошептал Генеральный директор Секреткой Службы, показывая на другой берег озера. — Слышите выстрелы? Это идет охота. Справа, за тем холмом. — Он говорил с трудом, словно пьяный. — А теперь отвезите меня к врачу, как обещали. Держите свое слово, вы, садист!

Синь прищурил глаза и оглядел спокойные воды озера, после чего, показав на две стоявшие у воды лодки, велел:

— Всем сесть в лодки.

Неожиданно тишину нарушил гул мощных моторов, раздавшийся со стороны окруженной лесом бухты, примерно в пятидесяти ярдах справа от них. Шум исчез так же неожиданно, как и возник.

— Доставьте сюда эту моторную лодку, — просто сказал Синь. Два албанца, выхватив ножи, бросились в сторону бухты.

Три инженера, проводившие испытания самолетов на воздушной подушке новой модели, так и не успели понять, что послужило причиной их смерти. Албанцы намеревались зарезать и четвертого, который поначалу не попался им на глаза, когда из-за деревьев появился генерал Синь.

— Не трогайте его, это же специальные самолеты, — сказал он и сел в ближайший из двух самолетов.

Оставшийся в живых, благодаря вмешательству Синя, рыжеволосый инженер был одет в белые брюки из грубой бумажной ткани. Синь ударил его по губам рукояткой пистолета и небрежно бросил:

— Я оставил тебе жизнь, но взамен ты доставишь меня на тот берег. Быстро!

Подошедшие трое албанцев приволокли за собой Лайонела Плюма. Все начали забираться в первый самолет. Но в это время откуда-то сзади, из-за каменистой гряды, послышался свист. Синь жестом приказал всем замолчать. Вскоре к ним вышел загорелый молодой парень, на ходу застегивающий свои белые груботканые брюки и бодро напевавший:

— «Солдат Шотландии, солдат Шотландии, уходит далеко…» — заметив пять автоматов, направленных в его сторону, он прервал пение.

— Вы трое — садитесь туда, — приказал Синь, показывая на второй самолет, и, обращаясь к молодому инженеру, по выражению лица которого было нетрудно догадаться, что он не горит желанием сотрудничать с ними, сладко произнес:

— Послушайте, я прошу только один раз. Это очень важное дело. Если вы не поможете нам, вы ослепнете.

— Он не шутит, приятель, — простонал Лайонел Плюм. Синь взмахнул рукой, давая знак прекратить дискуссию.

— На тот берег! — резко произнес он. Лицо генерала снова начало обильно потеть, но он и не думал снимать куртку.

Синь забрался в первый самолет, управление которым взял на себя рыжеволосый инженер. В этом же самолете устроились три албанца. Лайонел Плюм, молодой инженер и два других албанца забрались в другой самолет.

— Мертвецов за борт, — скомандовал Синь, указывая на заколотых инженеров, — и заводите мотор.

Первый самолет ожил и плавно поднялся в воздух. Следом через пятьдесят ярдов от него взлетел другой. Гул моторов разнесся далеко в горах, совершенно заглушив шум выстрелов. Самолет летел по направлению к противоположному берегу, и Синь рассматривал его в полевой бинокль. Албанцы выглядели усталыми, чего нельзя было сказать о генерале.

— Быстрее! — торопил он. — Быстрее!

Подтверждая действием требование Синя, один из спутников ударил пилота рукояткой пистолета в живот. Самолет рванулся вперед, подняв облако водяных брызг.

— Смотрите, они поворачивают назад! — закричал албанец, и Синь оглянулся. Второй самолет, слегка накренившись, уходил влево. Молодой пилот держал одного из громил Синя за горло, но тут раздался выстрел — второй албанец выстрелил инженеру в затылок. Тот упал лицом вперед, и самолет, потерявший управление, накренился вправо и полетел к берегу. Синь наблюдал, как самолет пролетел над водой и, снижаясь, направился к холму, а через секунду зарылся носом в заросли вереска.

— Какая беспечность, — возмутился генерал. — Они заслужили строгое наказание.

Поднимая клочья пены, его самолет достиг берега и полетел над сушей.

— На гору! — указал Синь пилоту и, обращаясь к албанцам, приказал: — Подготовиться к атаке.

Глава 26

…В случае, если средства наземного контроля выйдут из строя, функции контроля автоматически берет на себя спутник связи. В случае выхода из строя спутника, взрыв происходит автоматически через двадцать секунд. Если автоматика не сработает, необходим ручной контроль замыкания сети…

(РАЗДЕЛ 3/Б ТЕХНИЧЕСКОГО ПРИЛОЖЕНИЯ ПО ОПЕРАЦИОННОЙ ГОТОВНОСТИ «СУДНОГО ДНЯ» В АНГЛИИ)

Киз остановился у подножия холма, пытаясь отдышаться. Достал пистолет и взвел курок. Следом подбежал запыхавшийся Йенси Флойд.

— Боже мой, — выдохнул он, — ты никак олимпийский чемпион! — в руке американец сжимал «кольт» старого образца.

Автоматные очереди стихли, но теперь их сменил гул моторов. Однако увидеть то, что происходит по другую сторону холма, они не могли.

— Попробуем их перехитрить, — шепнул Киз, — сделаем круг по берегу озера. — И он рысью припустил сквозь папоротник, в изобилии росший у подножия холма. Выйдя из кустов, они заметили блестевшую впереди полосу воды.

— Какого дьявола… — начал Флойд, но Киз, отскочив, налетел на него, и в тот же миг в нескольких дюймах от их ног ударили в землю пули.

— Что за чертовщина? — удивился американец, когда они, тесно прижавшись, спрятались за толстый ствол серебристой березы. — Я толком не успел ничего рассмотреть.

— Это один из тех новых самолетов на воздушной подушке, которые мы видели на озере, — ответил Киз. — Он зарылся носом в землю в кустах перед нами. Ты видел, кто стрелял?

Американец кивнул.

— Если я поднимусь немного выше, мы достанем его перекрестным огнем. — Он начал пробираться вверх сквозь вересковые заросли, и над их головами вновь прогремели выстрелы.

Пока Флойд искал подходящую точку для стрельбы, Киз выскочил из-за дерева и, согнувшись, пробежал вперед, потом вдруг резко отскочил вправо, выстрелил и укрылся за широким стволом старой сосны.

На мгновение высунув голову из-за ствола, Киз успел заметить автоматчика, скрючившегося на крыше застрявшего самолета и выбиравшего точку прицела.

Автоматная очередь прошила сосну в дюйме от лица Киза, и он почувствовал свежий запах смолы. Несколько пуль улетели в сторону озера.

— Йенси, ты где?

Если бы автоматчик немного изменил положение, он, наверняка, зацепил бы Киза следующей очередью. К. А. приготовился к выстрелу.

В этот момент откуда-то сверху послышался одиночный выстрел. Ответа не последовало. Киз выглянул из-за дерева: Йенси Флойд, размахивая «кольтом», трусил вниз сквозь вересковые заросли. Автоматчика видно не было. Киз подбежал к самолету одновременно с американцем. Убитый автоматчик лежал в кустах вереска, все еще сжимая в руках ствол автомата. Из отверстия чуть выше уха текла струйка крови. Двое других лежали на крыше самолета. Похоже, они были без сознания в результате падения самолета.

Киз хладнокровно пристрелил обоих разрывными пулями, почти разнесшими на куски их головы.

— Ты умеешь управлять этой штуковиной? — спросил американец. — Похоже, на ней совсем нет повреждений, и если мы вытащим ее из кустов, то сможем использовать по назначению.

Киз подобрал два автомата и пять запасных магазинов. Затем, стаскивая тела убитых с фюзеляжа, он заметил капли крови, ведущие по направлению к кустам вереска. Очевидно, еще один пассажир самолета отправился вверх по склону.

— Вот как это делается, — Йенси Флойд потянул дроссель и нажал на стартер. Двигатель чихнул. Киз наблюдал, как резиновый чехол, быстро наполняясь сжатым воздухом, превращается в воздушную подушку. Флойд осторожно вывел самолет из зарослей.

— Ну, что скажешь? — произнес Йенси с гордостью, присущей всем американцам, знакомым с техникой.

— Это великолепно, Йенси, — похвалил Киз. — Теперь ты — пилот или водитель, или кто там еще, кто управляет этой штуковиной. Перевези нас быстренько через эту гору. Это были люди Синя.

Американец включил двигатель на полную мощность, и самолет, покачиваясь из стороны в сторону, начал набирать высоту.

Поднявшись над холмом, они смогли наблюдать события, разворачивающиеся в долине под ними.

Четыре фигуры в твидовых костюмах стояли, согнувшись у стены домика, держа в руках ружья. Над ними кружил самолет. Двое, находившихся на борту самолета, стреляли по людям возле домика из автоматов, а те отвечали им ружейными залпами. Киз узнал Синя, приставившего пистолет к голове пилота.

Внезапно из кустов неподалеку от охотничьего домика показалась еще одна фигура. Спотыкаясь, человек бежал к домику. Правая его рука была чем-то обернута, и он дважды падал. Не в силах больше бежать, человек опустился на колени. Один из защитников домика оглянулся, заметил человека и выстрелил. Человек упал вниз лицом и больше не поднялся.

Йенси Флойд направил свой автомат к самолету Синя и попытался выстрелить в него.

— Целься прямо в людей! — крикнул Киз.

Американец выстрелил еще раз, один из албанцев навалился на Синя, и тот быстро оттолкнул его в сторону. Самолеты помчались навстречу друг другу, и лишь благодаря ловкости пилота, им удалось избежать лобового столкновения.

— Заходи по кругу, по кругу!! — кричал Киз, но Флойд никак не мог справиться с управлением, и самолет начал медленно снижаться.

— Что-то с ним не то, или они нас подбили! А вообще-то, постой, кажется я понял!

Самолет изменил курс по направлению к каменистой долине, и самолет Синя оказался позади, легко доступный для стрельбы.

Киз перебрался в хвост и, держа в обеих руках автоматы, попытался прицелиться в генерала, но подрагивание собственного самолета не позволяло осуществить точный прицел.

— Хочу, чтобы они хоть головы пригнули, — проговорил Киз и выстрелил вновь.

Самолет сделал круговой разворот, и теперь они летели над охотничьим домиком. Киз перебрался вперед, чтобы заменить магазины. В этот момент автоматная очередь прогремела по долине, и в кабине между Кизом и Флойдом взвился сноп искр.

— Прыгай! — крикнул американец. — Нас подожгли!

Позади них появилось пламя, и черный дым начал застилать кабину.

— Попали прямо в бензобак! — рявкнул Флойд.

Киз спрыгнул на землю и помчался вниз по холму. Оглянувшись, он увидел, что самолет уже догорал, ударившись о каменистый выступ. Йенси Флойд полз вниз по холму, держась обеими руками за голову.

Киз, перескакивая через кочки, помчался к охотничьему домику. Мысли постепенно приходили в порядок. Автоматы были утрачены вместе с самолетом. Слава Богу, оставался пистолет 45-го калибра и один запасной магазин в кармане. Киз выхватил его и продолжил спуск в долину. Над его головой прогремела автоматная очередь — вооруженные албанцы Синя не дремали. Велась дуэль между Кизом, бегущим на своих двоих с пистолетом в руке, и самолетом Синя с вооруженными до зубов албанцами.

Киз выстрелил раз, другой. Разрывные пули пролетели мимо головы Синя всего в каком-нибудь дюйме. Захваченный пилот, воспользовавшись заминкой, выпрыгнул и побежал к противоположному склону. Самолет, потерявший управление, изменил курс, и Синь сам схватился за штурвал. Ему удалось выправить положение аппарата, и он предпринял попытку догнать незадачливого инженера. Это дало возможность Кизу значительно сократить расстояние до охотничьего домика. Синь уже успел натворить дел и там. Фатсо Френч был мертв, верхняя часть его черепа была снесена. Двое других: один — бывший министр с пышными бакенбардами и второй — охотник-загонщик тоже были мертвы. Очевидно, их накрыла автоматная очередь албанцев. Возле убитого загонщика лежал рыжий ирландский сеттер, лизал ему руку и жалобно скулил.

Наконец, Киз заметил человека, ради которого прибыл сюда, — Юлиана Френча. Он сидел по другую сторону домика, на открытом месте, держа на коленях голову раненого. Это был Лайонел Плюм.

Однако, прежде чем Киз успел что-либо предпринять, Синь на своем самолете продолжил охоту за скальпами.

— Живее в дом, вы, двое! — закричал Киз сквозь грохот автоматных очередей. Вдруг самолет, снизившись, но не снижая скорости пролетел сквозь изгородь. Камни, дерево и песок разлетелись фонтаном в разные стороны. Киз ждал, когда наверху появится голова стрелка. Албанец до плеч высунулся из кабины, и оба они одновременно выстрелили: голова албанца разлетелась на куски, но он успел своим выстрелом выбить пистолет из рук Киза.

Киз проскочил вперед, пытаясь уйти с линии огня, но опоздал: из кабины высунул голову сам Синь. Его первый выстрел прошел мимо цели из-за вибрации самолета. Синь пытался укрепиться. Киз отскочил в сторону, схватил с земли пригоршню песка и швырнул в лунообразное лицо над собой.

Эффект был великолепный: Синь закрыл лицо руками, исчез из виду и, очевидно, бросил управление, поскольку самолет изменил направление и полетел прочь от домика.

Киз выхватил из рук одного из убитых охотников ружье, патроны валялись здесь же и, подобрав их, зарядил оружие. Синь одной рукой пытался протереть глаза, другой сжимал автомат и беспорядочно палил во всех направлениях. Один из этих беспорядочных выстрелов задел албанца, последнего на борту, и он упал, получив порцию пуль в грудь еще и от Киза.

Самолет заходил теперь с другой стороны, с той, где сидел Юлиан Френч с Лайонелом Плюмом. Киз зарядил ружье и выстрелил. Пули, очевидно, попали Синю в ноги, и он скорчился над приборной доской. Самолет снова изменил курс и полетел в сторону озера.

Киз неожиданно успокоился. Он перезарядил ружье и, положив несколько запасных патронов в нагрудный карман рубашки, побежал вслед за самолетом в гору.

Киз выстрелил.

Еще раз.

И еще раз.

К тому моменту, когда самолет достиг вершины горы и летел уже над другим склоном, Синь успел получить добрую порцию свинца в различные места тела, но, тем не менее, Киз продолжал преследовать его, стреляя без остановки в похожую на куль, бывшую некогда человеком, мишень. Наконец, самолет подлетел к озеру и через мгновение упал в воду.

От удара Синь навалился на дроссель управления и придал ему положение, при котором достигалась максимальная скорость. Самолет рванулся вперед к противоположному берегу озера. Последний выстрел Киза был скорее салютом, чем выстрелом по мишени. Бросив разряженное ружье на берегу, он отправился обратно к домику. Со склона холма он посмотрел вниз. Самолет Синя горел, продолжая метаться по озеру на высокой скорости. Киз подумал, что Синь, очевидно, пытается справиться с управлением.

— Думаю, теперь этот парень догорит вместе с машиной, — услышал Киз голос позади себя. Оглянувшись, он увидел Йенси Флойда, окровавленная голова которого была замотана рваной рубашкой.

— Да, ладно, ерунда, — сообщил он в ответ на участливый вопрос Киза. Киз зажег сигарету и сунул ее в рот американца, потом закурил сам. Вместе они спустились в долину и подошли к домику. Неподалеку от него Юлиан Френч убаюкивал, словно ребенка, Лайонела Плюма.

— Это я убил его, — простонал Френч, когда Киз подошел ближе. — Я хотел… чтобы он… молчал…

Человек, ради которого Киз прилетел в эти края, был высок, строен, элегантен. «Он принадлежит к тому типу людей, — подумал Киз, — которые долгие годы сохраняют моложавый вид…» Но теперь он был сломлен окончательно… Киз обратился к раненому Лайонелу Плюму:

— Велите Френчу рассказать все. Хоть одно полезное дело совершите напоследок. И поскорее.

Лайонел Плюм умирал. Не только из-за окровавленной культи, он страдал еще и от пулевого ранения в живот.

— Я и сам готов вам все рассказать, — заговорил Юлиан Френч, — ведь дядюшка убит, и ему теперь уже ничто не может навредить… — Он начал по-женски всхлипывать.

Лайонел Плюм попытался что-то сказать, и Киз нагнулся к нему.

— Нас обоих заставили сотрудничать шантажом, — зашептал Плюм, — показали непристойные фотографии, знаете, как это делается…

Вмешался Юлиан Френч:

— Они заставили меня привлечь к делу Лайонела Плюма, Генерального директора службы безопасности. Безопасность! Смешно! — Он истерично захохотал.

Плюм сделал попытку заговорить вновь, но голос его все слабел с каждой минутой:

— Киз, клянусь вам, мы не имели понятия… Клянусь вам, Киз… слышите, «Судный день»…

Киз спокойно заговорил:

— Я вам верю, Плюм. Но времени мало, и я должен задать вам несколько вопросов, на которые хочу получить ответ. Скажите мне честно, кто-нибудь из вас знает, где установлен «Судный день»?

Оба отрицательно покачали головами.

— Почему Малик избрал именно «Юлиана Френча и сыновей» для изготовления корпуса бомбы?

Плюм медленно произнес:

— Потому что в случае обнаружения его местоположения они могли свалить все на дядю Юлиана, тогдашнего премьер-министра.

— Они не могли предвидеть победу Трента на выборах. Скажите, а причем здесь Крэнби? — спросил Киз.

Плюм произнес, с трудом выдавливая из себя слова:

— Крыса поганая! Я вытащил его из грязи! А чем он отплатил мне? Шантажом!

— Каков папа, таков и сыночек, — мрачно усмехнулся Френч, и Плюм через силу продолжал:

— …Этот Крэнби страдал манией величия, сын, я имею в виду. Он вбил себе в голову, что тогдашний премьер-министр, сэр Бенджамин Френч знал, что мы с Юлианом заодно с Маликом. Он решил шантажировать премьер-министра в палате лордов, лишить его звания пэра.

Теперь хоть кое-что стало ясно Кизу.

— И вы сделали вид, что это действительно так? — спросил он, и в этот момент услышал взрыв где-то в районе озера.

Плюм с усилием кивнул и, с огромным трудом приподняв голову, откровенно высказался:

— Этот придурок решил сделать театральный жест — предупредить премьер-министра. Он знал, что мы пользуемся выходом из номера десять в Сент-Джеймс-парке. Я сказал ему, что премьер-министр иногда выходит оттуда, переодетый. Остальное… Да…

Киз подумал, что эти разговоры его никуда не приведут.

— Да, это сработало. Я пристрелил его, как вы знаете, — коротко резюмировал он, — а теперь послушайте, Плюм. Ни вы, ни ваш друг не знаете, где находится «Судный день». Так вы сказали. Но разве Крэнби вам не сообщил?

Удивление, написанное на их лицах, было искренним.

— Вы хотите сказать, что не знали о том, что Крэнби спрятался в одной из секций котла, когда его вывозили с завода?

Лайонел Плюм попытался достать что-то из внутреннего кармана.

— Когда это… число… дневник…

Киз помог ему вытащить из кармана ежедневник и открыл его на первом понедельнике февраля — дне, когда Крэнби предположительно выехал вместе с трейлерами.

Страница была чиста. Киз перелистнул ее и увидел запись на обороте листа.

— Что это значит? П/В/С/К 12 дня д-р Брайтон.

Плюму становилось все хуже, говорил он все медленнее, но слова звучали отчетливо:

— Это я зашифровал. Означает: Пили вино с Крэнби днем у доктора Брайтона. Это паб в Брайтоне, довольно известный…

Если Крэнби оказался в Брайтоне через несколько часов после пребывания в Бирмингеме, это означает, что эскорт проследовал не в Сатерленд, а в Суссекс, второе предположительное месторасположение «Судного дня».

— Пошли, Йенси, — скомандовал Киз. — Иди к самолету, я сейчас подойду. — Флойд побежал по направлению к долине.

— Сделайте это сейчас, Киз, пока мы оба здесь, — прошептал Лайонел Плюм.

— Он бредит, — произнес Юлиан Френч, ни к кому не обращаясь. Он по-прежнему держал на коленях голову Плюма.

Киз обошел домик. Именно эта часть работы была для него особенно неприятна. С вражескими агентами все было проще. С людьми, просившими о пощаде, тоже. Но с этими двумя…

Он нашел то, что искал. Пистолет почти не пострадал от выстрела албанца. Киз вышел, сжимая в вытянутой руке пистолет 45-го калибра.

Глаза Плюма были закрыты. Юлиан Френч по-прежнему тихо всхлипывал.

— Смерть предателям, — произнес Киз и выстрелил дважды.

Выйдя к долине, Киз увидел, что пилот машет ему из кабины, призывая поторопиться. Йенси уже сидел внутри.

— В чем дело? — спросил Киз, влезая в кабину.

— Премьер-министр, — благоговейно прошептал пилот, — он ждет разговора с вами уже пять минут.

— Ничего страшного, командир, — сказал Киз, садясь рядом с пилотом и надевая наушники.

— Пожалуй, я выйду, — забеспокоился Йенси Флойд, но Киз велел ему остаться.

— Слушаю, господин премьер-министр, — заговорил он в микрофон.

— А, Киз? Слава Богу! — голос Трента прозвучал обеспокоенно, очевидно, пилот сообщил о перестрелке в горах. — Я по поводу вашего запроса, Киз. О тех трех трейлерах, которые проезжали по мосту над заливом. В тот вечер и в последующие два Министерство Транспорта производило проверку. В дорожных сообщениях ничего не упоминается об этих грузовиках.

Киз перебил его:

— Это соответствует моей информации. Теперь уже определенно известно, что «Судный день» находится в Суссексе. Надо намекнуть на это Малику. Он запаникует и может привести нас на место. Что-нибудь еще?

Премьер-министр озабоченно ответил:

— Есть. Наш друг народа, Малик, требует один миллион серебряных боливаров и самолет в Южную Америку сегодня вечером. В благодарность он сообщит нам местоположение механизма и все, что ему известно в этой связи. По его мнению, Жаров непременно разнесет нас в пыль буквально завтра, и Малик сам будет этому способствовать, если ему не удастся бежать.

Киз посмотрел на часы.

— Не позволяйте мерзавцу уйти, по крайней мере, сегодня вечером. Сделайте вот что. Поручите специальному отделу тщательно осмотреть все города в Суссексе. Пусть там установят наблюдение за всеми спутниками и ракетами с тем, чтобы предотвратить возможность перехода контроля на ручное управление. Я срочно возвращаюсь во дворец.

Френсис Трент согласился.

— Знаете, Киз, я обязан обратиться к народу. Нельзя, чтобы люди встретились с опасностью, не будучи готовыми к ней. Массовая эвакуация прекращена, она, действительно, не имеет смысла. Я договорился с Би-би-си и Ай-ти-ви о специальном сообщении завтра около одиннадцати часов.

Киз кивнул пилоту, приказывая взлететь.

— Вы слышите шум — это наш самолет взлетает, — пояснил Киз, — следите за Маликом, как коршун за добычей, пока я не появлюсь. Мы скоро прибудем.

Двигатели взревели, и самолет начал медленно подниматься.

— Давай, давай, быстрей, — поторапливал Киз пилота, — а то, не дай Бог, приземляться будет уже не на что!

Глава 27

…Ее Величество, премьер-министр, представители церкви, лидер оппозиции, секретарь Совета тред-юнионов, Главный мастер Братства Свободных Каменщиков и ряд специалистов выступят завтра с сообщением перед народом Англии по радио и телевидению примерно в 11.45…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОГО ПРЕДПИСАНИЯ, АДРЕСОВАННОГО РУКОВОДИТЕЛЯМ БИ-БИ-СИ И АЙ-ТИ-ВИ И НАПИСАННОГО ОТ РУКИ ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ)

Остатки разбитой плоскодонки все еще торчали из воды там, где в тот день оставил ее Киз. Не раздеваясь, он вошел в воду и попытался вытолкнуть ее, потом, взявшись за торчавший из воды конец, потянул.

— Давай помогу, — предложил Йенси. Он повесил фонарь, который держал в руке, на сук того самого дерева, из-за которого Киз застрелил Крэнби.

Совместными усилиями им удалось вытащить плоскодонку на берег, повернуть на бок и рассмотреть тяжелый предмет, раздробивший ее дно.

— Скорее всего, это металл, — пробормотал американец. Вместе они подняли этот предмет, похожий на тяжелый ящик и направили на него луч фонаря.

— Это стенной сейф, — заявил Киз. Они подошли ближе. Пластинка, прикрепленная к стенке, гласила: «Тос. Френч и сыновья. Изготовление сейфов. Бирмингем». Под пластинкой красовался «Штормоцвет». Киз потянул ручку, и дверца сейфа открылась. Киз посветил фонарем внутрь сейфа — кроме какой-то открытки, в нем ничего не было. Он принялся рассматривать открытку. На ней был напечатан текст:

ВЫ В БЕЗОПАСНОСТИ… ЕСЛИ Я НЕ ЗАГОВОРЮ…

Подписи не было. Киз посмотрел на обратную сторону открытки: бледные тона, плохая фотография. Палас Пьер в Брайтоне.

— А чего, интересно, ты ждал? — спросил Йенси Флойд. — Шантажисты никогда сразу не излагают своих требований. Сначала идет предисловие к большой просьбе, а поначалу пусть жертва попотеет. Знаешь ведь, как действуют эти сукины дети?

Киз еще раз внимательно обследовал сейф.

— Интересно, как работает голова у этого Крэнби, — вздохнул он. — Решил, видно, использовать сейф и открытку как символы. Назначение сейфа понятно: на нем есть имя изготовителя. Но открытка меня несколько озадачивает… Намек на безопасность, в связи с сейфом, — это еще куда ни шло, но тут еще и информация о Брайтоне. — Он замолчал на некоторое время, потом продолжил:

— Допустим, конвой, с которым тайком уехал Крэнби, направился в Брайтон, и тогда мы, если нам повезет, сможем отыскать то место, где установили корпус.

Оставив сейф под деревом, они отправились через парк к апартаментам Киза. Лондон спал безмятежным сном.

Войдя в холл своей квартиры, Киз первым делом схватился за телефон.

— Главного комиссара Нью-Скотланд-Ярда. Срочно! Не задавайте лишних вопросов. Соединитесь с ним и скажите, что вызывает Юникорн Ред. Повторяю, Юникорн Ред. Давай, давай, парень, шевелись!

Киз повесил трубку.

Через пятнадцать секунд телефон зазвонил. Главный комиссар говорил из дома. Киз дал указания:

— Комиссар, прошу вас исполнить все немедленно, как только я повешу трубку. Во-первых, вылезайте из постели. Во-вторых, позвоните в полицию Брайтона и, в-третьих, задайте им один вопрос и не кладите трубку до тех пор, пока не получите ответ. И, в-четвертых, после всего этого перезвоните мне. Вопрос следующий: назовите местонахождение всех огромных металлических емкостей, установленных в вашем городе за период с седьмого по двадцатое февраля.

Далее Киз дал подробное описание интересующего его металлического контейнера, в соответствии с тем, что ему удалось узнать от управляющего дорожными работами в Бирмингеме.

Киз повесил трубку, прошел в гостиную и налил два больших бокала коньяка. Он и Йенси выпили коньяк залпом.

— Где сейчас Малик? — полюбопытствовал американец. — Наверное, вы взяли его под стражу?

— Он в номере десять, — ответил Киз. — Мы отправимся туда сразу же, как только я получу ответ из Брайтона. Я должен блефовать перед этой старой лисой и сделать вид, что нам известно гораздо больше, чем мы знаем на самом деле.

Зазвонил телефон.

— Вряд ли это комиссар, — заметил Киз, — что-то уж слишком быстро.

Он поставил свой бокал на камин и снял трубку:

— Киз! — после чего передал трубку американцу. — ЦРУ. Спрашивают тебя. Очень прошу, побыстрее, не занимай линию надолго.

Флойд взял трубку и назвался, потом некоторое время прислушивался к голосу в трубке:

— О’кей, — произнес он наконец и, положив трубку, взглянул на Киза.

— Если ты этого еще не знаешь, — произнес он, — то ЦРУ только что передало информацию: «Лиса сбежала». В просторечии это означает, что Тамара Малик покинула болгарское посольство через запасной выход.

При этих словах Киз заметался по гостиной, словно раненая пантера. Даже хладнокровный американец, видя это, почувствовал некоторое беспокойство. Все мысли и действия Киза были направлены к одной единственной цели — выиграть, выиграть этот бой!

— Прошу тебя, Йенси, проследи за ходом операции дальше! — заговорил Киз. — Нельзя утратить контакт! Миниатюрный передатчик, который она теперь носит в себе, имеет радиус действия до двадцати миль. Возможно, за ней надо проследить, а может быть, пока этого делать не следует. Я и сам не знаю…

— Скажи, а у скольких восточно-европейских дипломатов вшиты такие жучки? — спросил Флойд.

— Да практически у всех, — ответил Киз. — В редких случаях это были хирургические операции, последовавшие после дорожных аварий и тому подобного. В большинстве же случаев эти штуки находятся у них в ботинках, в подкладке одежды, в личном транспорте. Каждое посольство поступает по-своему. Если кто-то из сотрудников посольства знает о местонахождении «Судного дня», мы тоже об этом узнаем. Извлечем максимум пользы при первой же возможности.

— Ну, с таким количеством радиопеленгаторов, что мы сюда для вас пригнали, можно узнать о каждом шаге маленькой мисс Малик.

— Разве что она не отправится по воздуху, — заметил Киз, — надо позаботиться и об этом, Йенси. Помни, что мы должны взять ее, и она приведет нас к «Судному дню», в тот момент, пока еще не успеет прикоснуться ни к каким ручкам или кнопкам. Согласен?

Американец коротко ответил:

— Точно, — и отправился к «ягуару» класса Е, только что возвращенному Кизу Т-секцией.

Машина почти скрылась из виду, когда позвонил Главный комиссар. Новости вполне удовлетворили Киза. Единственной емкостью, установленной в тот период и соответствующей описанию Киза, был новый резервуар для акул, находящийся в дальнем конце Паласа Пьер в Брайтоне.

Вот оно. Киз был готов для беседы с Маликом как никогда. Но резервуар для АКУЛ? Схватив плащ, Киз направился на Даунинг-стрит.

Если К. А. ожидал увидеть русского посла растерянным и удрученным, то он глубоко ошибся. Малик сидел, развалясь в кресле, в Овальном кабинете, и на его восточном лице играла сардоническая улыбка. Его золотистые глаза обратились к Кизу со свойственным ему высокомерием.

— Я могу рассуждать как русский, — заговорил Малик, как только дверь за Кизом закрылась, и он встал позади премьер-министра, — но я наполовину поляк. А поляки не питают симпатии к этому выскочке Жарову, который с завтрашнего дня станет «царем и владыкой всея Руси», — он кивнул на часы, висевшие над креслом Френсиса Трента, — впрочем, я должен уточнить, с сегодняшнего полудня.

Малик взял из серебряного портсигара, стоявшего на столе, сигарету, вставил в свой янтарный мундштук и долго, со вкусом раскуривал. Затем, презрительно взглянув на Киза, произнес сквозь зубы:

— Почему, собственно, я должен помогать какому-то плебею поджаривать меня заживо? Прежде всего я думаю о себе лично.

Поведя мундштуком с сигаретой в сторону Киза, он спросил:

— Кто этот одноглазый пират? Один из парней безопасности, да? Пришел, чтобы задавать очередные глупые вопросы, верно? Я сказал все, что знал, Трент. Теперь разбирайтесь сами. Если ваши друзья-янки смогут обезвредить контрольный пункт в Самарканде — вы спасены. Теперь же, джентльмены, держите ваше слово: деньги и самолет, будьте любезны! Здесь несколько прохладно для моих старых косточек и, вообще-то, у меня свидание с Самбой.

Премьер-министр вполголоса заговорил, обращаясь к Кизу:

— Я связался по прямому проводу с Президентом. ЦРУ обеспечивает полет Ю-2 с пластиковыми бомбами на борту и планирует сбросить их на центр связи в Самарканде. Пилот — доброволец. Это младший брат Йенси Флойда, но Президент просил не сообщать ему об этом. В ООН может подняться большой шум, ну, да черт с ним!

Он подал Кизу листок бумаги.

— Вот краткая запись беседы с Маликом.

Киз повернулся спиной к камину и, не спеша достав из потрепанного кожаного портсигара сигарету, закурил, не спуская глаз с улыбавшегося русского. Просмотрев записку, он небрежно скомкал листки и швырнул в огонь.

— А как насчет контроля со спутника? — тихо спросил Киз.

Улыбка сползла с лица Малика, но через минуту, ударив себя по колену, он вновь засмеялся.

— Вы правы! Этот парень верно заметил, — сказал он, обращаясь к премьер-министру. — Толковый малый. Как это я позабыл о спутнике? — И он расхохотался так, что слезы потекли по его смуглому лицу.

— Вот смеху было бы, если бы я летел в Южную Америку с полными карманами боливаров, а тут голос по радио сообщил бы: «Знаете, ребята, а с Англией небольшая неприятность! Впрочем, забудьте о ней, она только что взлетела на воздух!»

Малик буквально корчился от смеха.

— И все это потому, что я забыл про парижский спутник! — Он вытер мокрые от слез глаза носовым платком.

— Хорошо, теперь вы можете сообщить нам о спутнике, — невозмутимо продолжал Киз. — Но давайте подумаем, что еще вы могли забыть. Скажем, то, что «Судный день» — в Брайтоне?

Малик сделал попытку продолжить бурное веселье, но она не удалась.

— В Брайтоне?

— Если быть точным, то в Палас Пьер, — сказал Киз. — И давайте покончим с комедией. Наши специалисты на пути к «Судному дню» и намерены его обезвредить, поэтому нам нет необходимости обеспечивать ваш перелет в Южную Америку.

Приступ смеха резко прекратился, и черные глаза Малика остановились на безмятежном лице Киза.

— Чушь! — отрезал он.

Киз посмотрел на свои часы и, переведя взгляд на часы, висевшие на стене над премьер-министром, сверил время.

— Полагаю, через минуту, — спокойно произнес Киз, — «Судный день» будет обезврежен и выдернут из Суссекса, как больной зуб изо рта.

Даже для Трента, знавшего все тонкости этой операции, слова Киза прозвучали убедительно.

Прошло десять секунд, и Малик не выдержал:

— Немедленно остановите их! Не позволяйте приближаться к бомбе! Она окружена магнитным полем, и к ней нельзя подойти, не вызвав взрыва! Остановите их, вы, идиот! Быстрее!

Киз не шелохнулся.

— Я знаю, Малик, — заговорил он, — не такие уж мы кретины, чтобы идти к ней вслепую. Но ведь есть еще и ручное управление, не так ли?

Малик вздохнул.

— Так вам известно и про ручной контроль… Я вынужден был вести эту игру, вынужден был молчать. Они держат в Москве мою дочь. Один мой неверный шаг, и они ее…

Он провел пальцем по горлу.

— Мы поговорим о вашей дочери, или, вернее, полковнике советской стратегической разведки Тамаре Малик, через минуту, — тихо произнес Киз и внезапно, без предупреждения выбил из-под русского посла стул. Малик растянулся на полу, и Киз с силой наступил ему на руку. — Неужели вы принимаете нас за детский сад, Малик? Не надейтесь покинуть Англию до того, как «Судный день» будет обезврежен. Нам и так уже все известно, и необходимо лишь ваше подтверждение. Если не хотите помочь нам, мы передадим вас Синю.

Малик был уже достаточно напуган, но продолжал торговаться.

— Справитесь вы с разоружением бомбы или нет, я ведь все равно могу погибнуть. Мне нужны гарантии безопасности, или я ничего не скажу.

Его голос звучал мягко.

— Значит, вы погибнете за Россию? — спросил Киз.

— Так же, как и вы за Англию, — парировал Малик.

— А как же ваша дочь? Что ее ждет?

— Не беспокойтесь о моей дочери, — отрезал Малик. — Принимайте мои условия: миллион серебряных боливаров и самолет с достаточным запасом топлива, способный долететь до Южной Америки. Когда вы предъявите мне все это, я расскажу вам, как обезвредить «Судный день».

Киз убрал ногу с руки Малика и кивнул премьер-министру.

— Прикажите Казначейству положить в самолет вертикального взлета один миллион боливаров и ждать на ипподроме Брайтона с полными баками завтра в 11.00. А этот тип должен в то же самое время быть готовым все нам рассказать.

Киз бросил окурок сигареты в полыхающий огонь камина. За все время беседы никто из присутствовавших в комнате членов кабинета министров не проронил ни слова. Подойдя к двери, Киз оглянулся и, как бы между прочим, произнес:

— Кстати, о вашей дочери, Малик. Она ведь некоторое время была здесь, вы знаете об этом?

У Малика отвисла челюсть.

— Интересно, кто, по ее мнению, осуществляет ручной контроль? — пробормотал Киз и тихо прикрыл за собой дверь.

Глава 28

…В конце концов, наши психологические методы заставят британскую разведку доверять Малику. В этом случае Англия может разрушить самое себя, и по политическим мотивам это весьма желательно…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ СОВМЕСТНОГО ЗАЯВЛЕНИЯ ГРУ/КГБ МАРШАЛУ ЖАРОВУ ЗА ДВЕНАДЦАТЬ ЧАСОВ ДО ЕГО ВСТУПЛЕНИЯ НА ПОСТ ГЛАВЫ ГОСУДАРСТВА)

Что заставило Киза повернуть ручку двери в Голубую комнату, он и сам не знал. Впрочем, причин, наверное, было множество. В частности, тяга к источнику жизни в тот момент, когда близился конец всякой жизни. Потребность каким-либо образом компенсировать грубость и жестокость последних трех дней. Девушка инстинктивно почувствовала это и была рада Кизу.

Теперь, хотя бы на несколько часов, Киз мог забыть о «Судном дне», о Малике с его высококлассной сообразительностью и всегда говорящего правду, но не всю правду.

И суть была не в том, чтобы заняться любовью с этой девушкой, — один раз он уже оставался ночевать в ее комнате. В моменты стрессов бывает, что мужчины и женщины нарушают границы условностей и остаются в одной постели лишь для духовного утешения.

Так начиналось у Киза с Тамарой Малик в те страшные дни на проливе Скагеррак. Скрываясь от гестапо, они вдвоем прятались в каких-то хижинах и сараях, представляясь сначала как брат и сестра, а потом, естественно, как муж и жена. В тот момент стать любовниками было самым естественным событием в мире.

Церемония бракосочетания явилась логическим продолжением их отношений и происходила в маленькой, прямо сказочной церквушке. Крушение иллюзий было полное: Тамара Малик вышла замуж за Киза, чтобы узнать местонахождение немецких ракетных экспертов, которых Киз пытался вытащить из Дании.

Узнав необходимое, она, как говорится, «допила кофе вдвоем, а музыку дослушивать оставила его одного». Что произошло с пропавшими впоследствии учеными, Киз так и не узнал. Он же в один прекрасный день не по годам посуровел и ожесточился.

Далее лишь краткие отчеты о разведработе сводили его с Тамарой Малик. Были и газетные сообщения, одно из них — в «Правде» конца пятидесятых, где она была сфотографирована во время похорон ее второго мужа, академика, годящегося ей в отцы, но должным образом повлиявшего на развитие ее карьеры в стратегической разведке. По сведениям, полученным Кизом от его кремлевского агента, имелись сомнения в том, что академик умер собственной смертью, но правда тщательно охранялась КГБ.

Жаклин Браун застонала во сне и уткнулась лицом в руку Киза. Волосы ее в темноте казались нимбом, окружавшим голову.

Девушка напоминала Кизу беззащитную газель, и ее чистота и невинность, казалось, охраняли его в эти ночные часы, приближавшие конец света Англии.

Глава 29

…Окончательный этап происходит строго по плану. Будет иметь место неопровержимое техническое доказательство, что «Судный день» был взорван не советской стороной, а некомпетентными британскими разведчиками…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ СООБЩЕНИЯ ГРУ В АДРЕС ПРЕДСЕДАТЕЛЯ СОВЕТСКОЙ СТРАТЕГИЧЕСКОЙ РАЗВЕДКИ, МОСКВА, ЦЕНТР)

Часы показывали 10.05. К Брайтонскому ипподрому подошла колонна военных автомашин. В первой из них в сопровождении небольшой охраны прибыли Малик и Киз, во второй и третьей — начальники специальных служб. Три следовавшие за ними вездехода привезли солдат, мортиру, дальномер и установку радиолокационного наведения.

На горизонте за ипподромом голубели воды Ла-Манша, впереди справа вырисовывались стены Палас Пьер, выходящего к морю.

Киз, рассматривая дворец в бинокль, действительно заметил шпалы, о которые профессор Браун, по словам Жаклин, мог споткнуться и упасть на колени. Теперь, казалось, сходятся все детали головоломки. За дворцовым парком, выходящим к морю, виднелись стены резервуара для акул.

— Как вам удалось договориться с владельцами дворца? — обратился Киз к Малику, сидящему рядом с ним.

— Деньги, — коротко ответил Малик. — Мэрримейкер, как и я, человек жадный.

— А почему все-таки именно здесь? — спросил Киз, заранее зная ответ, но желая услышать его, что называется, из «первых уст».

Русский развел руками.

— А вы посмотрите вокруг, это же просто настоящий аэродром! Ударная волна откатится от дамбы, взорвет холм и покатится с бешеной скоростью по всей территории страны!

— И нет ни одного безопасного места? — спросил Киз.

— Ну, может быть, Сент-Айвз в течение нескольких часов был бы в безопасности, и имелось бы достаточно времени для того, чтобы эвакуировать дипломатов дружественных стран при помощи подводных лодок Краснознаменного Морского Флота, прикрывающихся рыболовецкими судами.

Киз по внутренней связи соединился с одним из вездеходов.

— Сообщите о перемещении дипломатов стран Восточной Европы. Имеется в виду перемещение в сторону Запада. Соберите по тревоге корабли Британского Королевского Флота в районе Сент-Айвз. Юникорн. Срочно. Конец связи.

Затем он включил в кабине портативный телевизор: должна была выступать королева. Она появилась на экране, усталая, но, как всегда, величественная.

— Дорогие соотечественники… — Голос ее был тоже усталым, но все-таки звонким. — Сейчас перед вами выступит премьер-министр. То, что он собирается вам сообщить, имеет для всех нас очень большое значение. Уверяю вас, все, что он скажет, истинная правда. Я обращаюсь ко всем вам, особенно к матерям, к которым отношусь и сама. Постарайтесь не терять самообладания, не поддаваться панике и успокоить детей. Если мы все будем держать себя в руках, маленькие дети не поймут, что происходит на самом деле. Боже, храни всех нас. А теперь — выступление премьер-министра.

Камера переместилась, и на экране появился Френсис Трент с красной гвоздикой в петлице.

— Я обращаюсь к народу. Ко всему населению Британских островов и, в особенности, к жителям Англии, Шотландии и Уэльса. Это очень важное и страшное сообщение.

— Я попрошу вас вот о чем: пусть кто-нибудь из вас выйдет на улицу и останавливает проходящий транспорт, прося всех включить радио, если оно не включено. Прошу также предупредить всех железнодорожных служащих, чтобы они останавливали поезда и давали возможность пассажирам услышать нас.

— Рабочие непрерывного производства, прошу вас прекратить работу. Сегодня воскресенье, поэтому многие из вас находятся дома или в церкви. Если сейчас в ближайшей к вам церкви идет служба, попросите пастора прервать ее и прослушать радиопередачу. Это не будет противоречить постулатам церкви — через несколько минут представители церкви прибудут на телевидение и также выступят перед вами.

— Всем кораблям и самолетам, держащим курс на Англию. К вам обращается премьер-министр. Срочно измените курс и удаляйтесь от нашей страны. Сделайте это немедленно, и да поможет вам Бог!

— С тем, чтобы дать вам возможность пригласить к радиоприемникам и телевизорам соседей и всех тех, у кого нет возможности прослушать это сообщение, я сделаю перерыв на пять минут. За это время в студию подойдут священнослужители и руководители гражданских ведомств, которые смогут подтвердить важность всего сказанного мной…

Киз отключил звук, оставив изображение. Лицо Малика покрывалось испариной.

— Вот что значит доверять людям, — заметил Киз. — Этому никак не могут научиться правители-тираны.

Они вышли из машины. Представитель командования стратегической разведки, стоявший возле своего грузовика, махнув им рукой, прокричал:

— Объект приближается со стороны моря!

— Я иду разбираться с ручным управлением, — заявил Киз. — Следите за Маликом, чтобы он никуда не выходил. Нельзя допустить, чтобы его пристрелили. Он должен остаться в живых и попотеть тут вместе с нами.

Взяв у одного из сопровождавших армейскую технику мотоцикл, Киз завел его и выехал по боковой улице к Олд-Стейн. Он уже набрал приличную скорость, когда заметил, что на Брайтонский ипподром заходит на посадку истребитель вертикального взлета. Вероятно, набитый боливарами, способными развязать язык Малику.

Киз подъехал к воротам Паласа Пьер. Они оказались заперты. Дорожки на территории дворца и часть берега вдоль моря были сплошь покрыты белым ковром: чайки, погубленные мощным электронным полем, изолирующим «Судный день», устилали землю. Большая группа уличных танцоров в костюмах героев легенд о Робин Гуде брела по дороге, звоня в колокольчики и не ведая о готовящемся сообщении по радио.

Киз повернул к форту и подъехал к Олд-Стейн с другой стороны. Повсюду суетились люди с транзисторами, стучали в двери домов, спешили к телевизорам, чтобы увидеть и услышать выступление премьер-министра.

Под предлогом прекращения хулиганских выходок рокеров и панков в Брайтон были собраны большие отряды полиции. Полицейские по двое-трое стояли вдоль улиц, ведущих к Паласу Пьер. Еще не имея сведений о магнитном поле, защищающем «Судный день», Киз полагал, что бомбу охраняют части Красной Армии. Теперь же он понял: пригнанные сюда отряды «полиции», на самом деле состоящие из специальных отрядов парашютистов и десантников, вооруженных до зубов спрятанным в обмундировании оружием, оказались ненужными.

«Ягуар» класса Е был припаркован у замысловатого фонтана посреди Олд-Стейн. Йенси Флойд вручил Кизу передатчик, и тот заметил у него под мышкой выпиравшую рукоятку «кольта».

— Она уже близко, — заговорил американец, — звук точно позади меня.

Киз осмотрел улицу. Ни души. Только неподалеку от них, возле фонтана, группа подростков склонилась над транзистором. Другая группа поодаль дискутировала, обратиться ли в Христианскую ассоциацию молодых людей или же постучаться в первый попавшийся дом и посмотреть телевизор.

И тут Киз заметил Тамару Малик. Она шла вдоль стоянки и приближалась к «ягуару», рассматривая номера машин.

Делая вид, что разговаривает по радиотелефону, Киз опустил лицо вниз. В этот момент Тамара поравнялась с «ягуаром».

— Сейчас? — прошептал Йенси Флойд.

Киз отрицательно покачал головой.

— Доверимся утверждению Малика. Пусть она дойдет до ворот.

Американец весь вспотел, но его лицо было спокойным. Он достал «кольт» и проверил обойму.

— Начинай, — скомандовал Киз, — она уже вышла из форта и переходит улицу. Возможно, ручной контроль заключается в том, чтобы открыть одну из створок ворот. Либо это, либо поворот турникета вызывает взрыв «Судного дня».

Американец повел автомобиль, держа руль левой рукой. В правой он сжимал «кольт». Впереди, перед правым входом во дворец, прохаживалась женщина в голубой блузке и синей юбке.

— Смотри, Йенси! — крикнул Киз.

Группа костюмированных танцоров, замеченная им ранее, осторожно продвигалась в их сторону. Некоторые из них были вооружены автоматами. Киз и Йенси выскочили из машины через заднюю дверь, и в этот самый момент раздались автоматные очереди, которые прошили «ягуар».

— Тамара! Назад, Тамара! — заорал Киз и как сумасшедший помчался ко дворцу под непрерывными автоматными очередями.

«Полиция» начала сжимать кольцо вокруг «танцоров».

— Тамара, это я!

Подойдя к воротам дворца почти вплотную, Тамара Малик в нерешительности остановилась и, увидев Киза, закрыла рот рукой. Она хотела повернуть назад, но вдруг упала, словно подкошенная.

Киз подбежал к ней, Флойд за ним, в его руке дымился «кольт».

— Я был вынужден, — оправдывался американец.

Тамара Малик была еще жива, но, судя по размерам пулевого отверстия, проделанного «кольтом», жить ей оставалось недолго.

— Тамара, выбора нет, — произнес Киз, поддерживая ее за плечи, — нам известно, что ручной контроль — это ты. Ох, Тамара, Тамара… если бы можно было повернуть время вспять…

Но она лишь покачала головой и, сделав последнее усилие, проговорила:

— …Нельзя отводить часы назад, никогда нельзя отводить часы назад… никогда… — и, вздохнув, безжизненно поникла на руках Киза…

— Черт побери, ведь ей стоило лишь войти в ворота, а может быть, достаточно было взяться за ручку, и привет! — Американец методично стрелял в сторону ступенек, ведущих в аквариум, в то время, как «полицейские» перезаряжали автоматы.

Киз осторожно закрыл глаза умершей и, поднявшись, произнес:

— Прощай, свет моей юности! Ты честно послужила своей стране. Если бы я не позволил тебе довести порученное дело до конца, возможно, кто-то, неизвестный нам, занял бы твое место. Когда на карту поставлено так много, о рыцарстве приходится забыть…

Киз и Флойд двигались по улице в направлении форта. Заметив на углу полицейскую машину, они подошли к ней. Быстро переговорив с инспектором, К. А. указал Йенси на место водителя, и спустя несколько минут они уже ехали на Брайтонский ипподром.

— Будем считать, что «Судный день» там, где мы предполагаем, — мрачно произнес Киз. — Все, что нам нужно сейчас, так это три чуда одно за другим. Не одно, не два, а именно три, — и он выставил вперед три пальца.

Йенси Флойд, остановившись у обочины, молитвенно сложил руки и зашептал:

— Господи, Боже, помоги нам…

Киз произнес:

— Аминь! — и они вновь пустились в путь по пустынным улицам города.

Глава 30

…Наконец, нам удалось узнать от наших русских союзников о том, что ядерный кобальтовый снаряд способен разрушить девять десятых Соединенного Королевства. Это может произойти в одиннадцать ноль три дня. В результате создавшейся политической коллизии между нами и Америкой может возникнуть соперничество из-за оккупации восточных территорий бывшего Британского содружества. Поскольку Москва ожидает нашего наступления на Индию, мы фактически можем оккупировать Сибирь, насколько это удастся…

(ВЫДЕРЖКА ИЗ СЕКРЕТНОГО СООБЩЕНИЯ, ПОДГОТОВЛЕННОГО ПРЕМЬЕР-МИНИСТРОМ КИТАЙСКОЙ НАРОДНОЙ РЕСПУБЛИКИ)

Малик саркастически усмехнулся и высокомерно произнес:

— Вам это не удастся! Это слишком сложно и слишком трудно. Но даже если удастся, помните: небольшой поворот влево, очень быстро, и тогда Англия точно так же, как и Советский Союз, будет находиться в безопасности. Ну, что же, прощайте! Прощание — такая трогательная штука, друзья! Как вам описать все в общих чертах? Игра, просто игра, хотя для Итона — не совсем по правилам.

Похоже, в эти последние минуты и у Малика нервы были на пределе. Впрочем, если не принимать во внимание некоторую нервозность его реплик, для опытного стратега он был сейчас слишком весел.

— Пусть отправляется, — решил Киз.

Малик, театрально поклонившись, развернулся и направился к ожидавшему его самолету. Внезапно остановившись, он повернулся и бегом возвратился к Кизу.

— Вы точно видели, что она была отправлена домой? — спросил он обеспокоенно.

— Сейчас она вне опасности…

Словно почувствовав на себе груз всех своих лет, Киз обернулся и посмотрел на экран телевизора, стоявшего в кабине ближайшего грузовика. Премьер-министр заканчивал свое обращение к народу. Звучали последнего его слова:

— Итак, вы слышали разъяснения, данные врачами. Если это, действительно, произойдет, то будет совершенно безболезненно. Абсолютно. Если все вы сейчас выйдете из домов и встанете лицом на север, то даже не услышите звука взрыва «Судного дня». Лишь небольшое ощущение тепла на спине и дальше — небытие.

— Давайте закончим эту жизнь достойно, друзья мои! Наша многовековая история богата событиями и уникальна. Долгие годы мы боролись за то, что считали добром и правдой. Каждый из нас в отдельности с готовностью отдал бы жизнь за свою страну. Так давайте в этот час покажем миру, что все мы полны решимости…

Голос премьер-министра был заглушен ревом моторов. Истребитель вертикального взлета стартовал с ипподрома Брайтона с Федором Маликом на борту. Самолет медленно поднимался в небо. На высоте в две тысячи футов он должен перейти на горизонтальный полет и установить курс на Южную Америку. Истребитель уже поднялся на эту высоту, но продолжал взбираться вверх, вверх…

— Прощай, сукин сын, — пробормотал Йенси Флойд. — Слишком уж небрежно ты отнесся к вопросу контроля над бомбой. Будь моя воля, ты вписал бы новую страницу в историю авиации. Если ты будешь еще хоть что-нибудь соображать, когда на доброй сотне миль над землей тебе будет нечем дышать, то прыгай вниз со всем своим серебром.

Он хлопнул Киза по плечу.

— Пойду, проверю, что показывает техника, — и поспешил к машине с системой связи.

Киз разделся до плавок и, прежде чем отправиться к огромной мортире, установленной на вращающейся станине, бросил последний взгляд на экран и услышал слова премьер-министра:

— …Вот так обстоит дело, друзья мои! — На этих последних словах голос Френсиса Трента дрогнул, но, сделав над собой усилие, он закончил выступление спокойно и убежденно. По каким-то непонятным соображениям оператор, решив, видимо, усилить эффект, надвинул камеру на премьер-министра, дав крупным планом его глаза и губы. — …Поэтому, если три события, запланированные нами, произойдут, Бог свидетель, мы останемся живы. Как я уже пояснил, сначала будет аннулирован наземный контроль. Пятнадцать секунд спустя спутник связи будет уничтожен нашей ракетой. Спутник, который принимает на себя управление в случае отказа наземной системы. Если наша ракета попадет в цель, вы увидите в небе яркую вспышку. Затем, через десять секунд, будет сделана попытка…

Киз приблизился к молоденькому капитану-американцу, стоявшему во главе своего взвода возле мортиры.

— Мы готовы, сэр, — произнес капитан.

— Что я должен буду делать? — спросил Киз и почувствовал острый приступ боли в левом колене.

— Да просто ложитесь вот на эту площадку, сэр, — ответил капитан и обратился ко взводу: — О’кей, парни, готовьтесь заряжать. Проверьте все еще раз.

Киз растянулся во весь рост на похожей на большой поднос алюминиевой шестифутовой площадке и увидел сбоку, возле своей ноги, металлическое кольцо. Между «подносом» и его опорой повернулось электронно управляемое реле. Киз крепче прижал к груди гранатомет и замер в ожидании. Больше всего на свете он боялся неудачи.

— Когда мы сообщим вам о готовности, постарайтесь сделать глубокий вдох, — предупредил капитан. Один из солдат, нажав на рычаг, поднял пусковую установку с распростертым на ней Кизом.

— Возьмите вот это в рот, — капитан вложил в губы Киза кусок жвачки, показавшейся ему очень тяжелой и на вкус напоминавшей жженые перья. Если до этого Киз чувствовал себя неважно, то теперь его самочувствие стало просто ужасным. Солдаты установили рельсы металлической площадки в пазы, уходящие внутрь широкого дула мортиры.

Площадку вместе с Кизом опустили внутрь. Заработал мотор, и ствол мортиры поднялся вверх — показалось холодное голубое небо. Киз жевал мерзкий комок, стараясь держать глаза открытыми. Оставались считанные секунды…

Где-то снаружи, в районе автомобиля связи, послышался звук зуммера, а затем голос Йенси Флойда:

— Эй, человек-птица! Мы сотворили чудо номер один! Ю-2 сбросил смертоносный груз на самаркандский центр контроля. Пилот попался меткий. Ракеты теперь на пути, гляди в небо, приятель! Сейчас будет чудо номер два.

Киз немигающим взглядом уставился на клочок неба над собой. Итак, управление перешло к спутнику связи. Если ракеты промахнутся, то дальше ему делать будет нечего. Тот факт, что был дан приказ о включении наземного контроля для взрыва «Судного дня», означал, что даже Жаров к этой минуте не получил полной власти. Кремль, тем не менее, принял решение взорвать свой, теперь уже обнаруженный, разрушитель. Возможно, на этот раз Малик сказал правду.

Стало быть, «Судный день» было решено взорвать в полдень, то есть остаются минуты, а то и секунды. Если ракеты собьют спутник, то у Киза останется ровно двадцать секунд для того, чтобы проникнуть в «Судный день» и обезвредить его, прежде чем нарушение электронного сигнала повлечет за собой взрыв автоматически. Из передатчика, бывшего, очевидно, у одного из солдат, раздался голос премьер-министра:

— Увидев в небе сверкнувшую точку, сосчитайте до двадцати. После этого все мы либо останемся живы, либо уйдем в небытие…

Кизу показалось, что где-то высоко в небе сверкнул и погас белый шар. Он силился разглядеть его, но в этот момент услышал:

— Приготовиться к пуску!

«Значит, все верно. Осталось одно чудо…». Он вдруг почувствовал себя опустошенным.

— Огонь!

Странно, но Киз не ощутил никакого дискомфорта. Он привык к прыжкам с парашютом, и даже если скорость была гораздо выше, то это не ощущалось.

Когда ствол мортиры остался далеко позади, Киз понял, что пролетит мимо резервуара для акул, но мгновение спустя РЛС скорректировала траекторию, и огромный аквариум помчался ему навстречу. Нет, все-таки он попадет на этот пятачок воды — единственный безопасный подход к «Судному дню»!

Киз инстинктивно прикрыл глаза и плюхнулся в воду резервуара. Погружаясь вниз и освободившись от пусковой площадки, он начал судорожно стрелять из гранатомета и стрелял до тех пор, пока тот не опустел. Послышались взрывы гранат, но Киз достиг уже дна резервуара. Над его головой растекалось в воде кровавое пятно — гранаты сумели достать тигровых акул. Крови же на собственной голове от раны, полученной при ударе о дно, Киз не мог заметить. «Где он, черт побери?» Киз постарался сосредоточиться и успокоиться. «А, вот где он — в трех футах от огромного знака «Штормоцвета»…» Киз сделал отчаянный рывок и взялся за штурвал. Поворот влево, против часовой стрелки, и, если Малик не соврал, «Судный день» обезврежен, а Англия спасена. Изо всех сил Киз потянул было штурвал, как вдруг в его голове промелькнули слова умирающей Тамары:

«НЕЛЬЗЯ ОТВОДИТЬ ЧАСЫ НАЗАД…»

«НЕЛЬЗЯ ОТВОДИТЬ ЧАСЫ НАЗАД…»

«Может быть, Тамара предупреждала? Возможно такое? Мог ли Малик, Великий мастер шпионажа, оставить за собой право на последнюю русскую шутку?»

Киз прекратил вращение и изо всех сил рванул штурвал по часовой стрелке, поспешил вынырнуть на поверхность и поплыл к краю резервуара.

Через некоторое время, возвращаясь в город по краю дамбы, Киз услышал со стороны Суссекса отдаленный шум, похожий на одобрительный гул голосов. Через мгновение, начиная от Шорехэма, потом в Хоуве и, наконец, в самом Брайтоне, а затем и в селениях, скрытых за холмами, послышался звон колокольчиков. По всей Англии разливался мелодичный колокольный звон.

И вдруг — дальний звук взрыва упавшего в море самолета.

Примечания

1

Unicorn Red (англ.) — красный единорог.

(обратно)

2

Scotch scones (англ.) — пшеничные лепешки.

(обратно)

3

Потеря памяти (мед.).

(обратно)

4

Clock Tower (англ.) — часовая башня.

(обратно)

5

Post Office (англ.) — почтовое отделение.

(обратно)

6

Скёль! (швед.) — Ваше здоровье!

(обратно)

7

Marrymaker (англ.) — весельчак.

(обратно)

8

Modus operandi (лат.) — манера поведения.

(обратно)

9

Sailor’s cap (англ.) — матросская шапочка.

(обратно)

10

Ранд — денежная единица ЮАР.

(обратно)

11

Лаймиз — разговорное название солдат и матросов или англичан вообще.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30 Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg