«Без лица»

Без лица (fb2) - Без лица (пер. Ольга Литинская) (Джек Хоксворс - 2) 1260K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Фиона Макинтош

Фиона Макинтош «Без лица»

И вновь — моему проводнику Тони

1

Февраль 2005 года

Двое мужчин, нахмурившись, изучали карту. От нее было мало толку, и один из них сверился с инструкциями, которые потрудился записать накануне. Хирану нужна работа в Англии — дома у него осталась жена и пятеро детей, тогда как у Таджа только двое малышей, отчего Хиран полагал, что должен отнестись к делу с большей серьезностью, чем друг.

Они знали имя связного. Им следовало найти его в Лондонском Королевском госпитале. Хотя, скорее всего, это он их найдет. Его звали Намзул, только это и было известно. И еще, что он, возможно, поможет все организовать. Хиран был уверен: в самый ответственный момент Тадж сбежит, он уже кое-как устроился, впереди маячила работа и звенели драгоценные фунты. Ладно, будь что будет! До сих пор дружба с Таджем придавала ему сил в странном, чужом мире, который их окружал. А теперь, перед лицом важного решения, он особенно нуждается в поддержке.

Его пугал Лондон, но тут — в Уайтчепеле[1] — он чувствовал себя больше дома, чем во всех тех местах, в которых умудрился побывать за последние пару недель. В Европу он добирался по суше. Заплатил кучу денег, чтобы попасть из Кале в Англию. Его везли в каком-то контейнере: знакомые знакомых, в свою очередь, передали его дальнобойщикам из картеля торговцев человеческим товаром. Попал в ночлежку — обшарпанный дом в районе под названием «Бродвейский рынок» в трущобах Хакни. Он делил крышу с четырнадцатью мужчинами, которые были тут транзитом, не все бангладешцы, было несколько пакистанцев, турки и еще горстка оборванцев из других стран. Поначалу это спасало. Он никого не знал, но все они приехали сюда с одной целью — дать семьям шанс не умереть дома голодной смертью. Если он продержится хотя бы год, они с Чуми соберут достаточно, чтобы отправить детей в школу. Возможно, он даже откроет продуктовую лавочку. Хиран знал, что дело выгорит, только бы поймать случай и обзавестись капелькой стартового капитала. Эта мысль грела ему душу.

— Смотри под ноги, парень! — крикнул мужчина в форме, прерывая течение его мысли. Похоже, патрульный или кто-то вроде того.

Хиран испуганно обернулся.

— Простите, пожалуйста, — сказал он, с опаской переходя на язык, который с таким трудом вбивал себе в голову. Английский казался ему сложным и запутанным.

«Просто извиняйся за все, — как-то посоветовал ему учитель. — Если наступишь на ногу англичанину, он первым попросит прощения. Манеры проведут тебя куда угодно, и простое „извините“ избавит от массы проблем».

— Не хочу, чтобы тебя сбила машина, приятель, — сказал полицейский, указывая на «ауди» у въезда на парковку «Сейнсбери». Виду дамы за рулем был недовольный, она определенно торопилась. Все в Лондоне куда-то спешили. Хиран гадал, выживет ли он здесь.

— Вы заблудились? — дружелюбно спросил патрульный, заметив у Хирана карту. — Ух, приятель, ты так странно выглядишь! — улыбнулся он, заметив, что у Хирана глаза разного цвета: один — карий, другой — светло-зеленый, странно контрастирующий со смуглой кожей.

Хирану никогда не позволяли забыть об этом недостатке. Люди избегали смотреть ему в глаза, чтобы их не пленил злой дух. С другой стороны, именно из-за глаз Чуми обратила на него внимание. Он выглядел таким трогательным и уязвимым, говорила она, и совсем не страшным.

— Пожалуйста, — повторил он, и в его странных глазах появилось виноватое выражение, — мы ищем госпиталь.

Полицейский усмехнулся и пожал плечами.

— Ну, такую громадину ты не пропустишь! Сначала прямо, вон туда, — увлеченно жестикулировал он, — затем направо, а потом посмотрите через дорогу. Большое темно-красное здание, там напротив куча палаток с чурками, «паки»[2] в общем. Э-э, без обид, ладно? — смущенно добавил он, внезапно осознав, что его собеседники, похоже, выходцы из того же региона.

Об этом Хирана предупреждали. Он слышал голос учителя у себя в голове:

«Для англичан ты всегда будешь или пакистанцем, или индусом, хотя сегодня чаще говорят „мусульманин“. Всех в одну кучу. Если у тебя смуглая кожа, ты попадешь в эту корзину, и неважно, откуда ты — из Пакистана, Индии, Бангладеш, Шри-Ланки. Не принимай такое близко к сердцу и помни, что это — обоюдоострый меч. Ты же не можешь определить, откуда они — из Англии, Шотландии, Уэльса или Ирландии. Они все на одно лицо. Просто прими это».

Толковый совет.

— Спасибо, — несколько раз повторил Хиран с легким поклоном.

— О’кей, приятель, без проблем. — На лице полицейского было написано некоторое замешательство. — Просто идите на запах кари, — рассмеялся он, надеясь, что парни поймут шутку.

Они не поняли. Но Хиран кивнул, улыбнулся и подтолкнул Таджа туда, куда показал патрульный. Повернув за угол, они увидели длинный ряд крытых лотков. Там продавалось все — от пиратских DVD до овощей. Торговцы старались отвоевать друг у друга побольше места: обувь против рыбы, часы против бобов. Яркие сари развевались, как занавески на ветру. В заполнявшем улицу гомоне Хиран уловил обрывки фраз на урду.[3] Стала понятна шутка патрульного. Маленькие закусочные, торгующие в основном острыми блюдами, проперчили всю улицу. Они чередовались с обычными магазинами, в которых можно было купить чемоданы, мобильные телефоны, одежду на самый разный вкус и бакалею. Ярко освещенные мини-маркеты обещали продать что угодно, кому угодно и в любое время дня и ночи.

В этой толчее Хиран почувствовал себя лучше. Как и обещал полицейский, прямо через дорогу, довлея над человеческой суетой, возвышался Лондонский Королевский госпиталь. Это было величественное здание, но его великолепие потускнело. Тем не менее, словно огромное прожорливое существо, госпиталь проглатывал людей дюжинами, чтобы ровно в таком же количестве изрыгнуть их обратно из огромного створчатого прохода: человеческие тела вились нескончаемой змеей, полностью заполняя улицу, по Уайтчепел-роуд, и голова этого монстра — или, возможно, его хвостовая оконечность — лежала в проеме знаменитых ворот госпиталя.

Дождавшись, пока человечек на светофоре вспыхнул зеленым, они влились в поток, текущий к входу, и вскоре оказались в приглушенном мраке вестибюля.

— Куда теперь? — спросил Тадж на урду.

Хиран специально ответил на английском. Ему нужна была практика.

— Нужно найти вход в подвал в западном крыле. Это между библиотекой и помещениями часовни.

Указатели на грязной желтой стене, вероятно, остались еще от строителей Вавилонской башни — только этим можно было объяснить наличие указателя на урду.

— Там написано «Вниз».

Таджи указал на остатки былого великолепия в виде стальной викторианской лестницы, которая вилась вокруг ажурной решетки шахты лифта. Лестница была столь прекрасна, что Хиран на мгновение застыл, очарованный искусной работой, и Таджу пришлось одернуть его.

В подвале архитектурных украшений не было и в помине. Вереница холодных коридоров с низкими потолками источала сырость. Шаблонный геометрический узор был слабой, заведомо проигрышной попыткой скрасить унылое однообразие коричневых стен, которые, по-видимому, когда-то тоже были желтыми. Картину дополняла липкая лента, удерживающая вздутый линолеум.

— Куда дальше? Что там в инструкции? — шепотом спросил Тадж.

Хиран пожал плечами.

— Ждем здесь, — ответил он. — Тем более что уже почти время молитвы. Комнаты для молитв вон там. — Он мотнул головой в сторону.

Тадж кивнул и сполз по стене, усаживаясь по пол. Хиран двинулся по коридору, доставая из кармана фотографию Чуми и малышей; он держал ее у самого сердца. Фото запечатлело не улыбки, а лохмотья. Именно поэтому он должен был… Эта фотография напоминала ему: он правильно поступил, отправившись в Лондон, пойдя на такой риск, собираясь сделать то, что он собирался. Если у него получится, это изменит их жизнь к лучшему.

— Ты будешь молиться? — спросил он.

Тадж покачал головой.

— Не уверен, что Аллах простит нас, — сказал он, — мне нужно подумать.

Хиран чувствовал что-то подобное. Но он был набожен и, сняв, как предписано, обувь, тихо вошел в душную комнату. Кроме него, в западном крыле нашелся только один человек, который хотел помолиться в этот час. Время бежит быстрее, если молитва объединяет многих. Но сегодня Хиран был счастлив, что комната почти пуста. Ему нужно было собраться и вымолить прощение у своего Бога за то, что он намеревался сделать.

Когда он вынырнул из молитвенного транса, то был уже один. Он почувствовал себя лучше. Он был уверен, молитва была не напрасной. В коридоре Тадж переминался с ноги на ногу, неохотно беседуя с мужчиной, в котором Хиран узнал недавнего компаньона по молитве.

— Ты, должно быть, Хиран, — сказал тот на урду.

Хиран кивнул:

— А вы Намзул? — ответил он на английском.

Мужчина широко улыбнулся:

— Да, это я. Салам. Добро пожаловать в мой офис.

Ни Хиран, ни Тадж не улыбнулись в ответ, хотя Хиран и пробормотал «Салам». У него под мышками выступил пот. Вот оно. Справится ли он?

— Тут душно, — сказал Намзул, — пойдем на воздух. Я куплю вам чего-нибудь горячего попить.

Тадж ничего не ответил. Хиран кивнул:

— Спасибо.

— Пойдем.

В голосе Намзула звучала забота, улыбка была доброй, а во взгляде — столько искренности, что хотелось доверять ему безоговорочно.

— Не бойтесь. Я все объясню.

Мужчины последовали за ним, как цыплята за наседкой. Намзул, похоже, знал тут все входы и выходы. Он одаривал встречных приветливой улыбкой и даже пару раз остановился перекинуться парой слов. Красивая китаянка, направлявшаяся в одну из палат с большим букетом, обменялась с ним любезностями. Намзул низко поклонился, и она улыбнулась его театральному жесту. У их проводника была легкая, танцующая походка. Он то и дело оборачивался и с улыбкой повторял свое заклинание: мол, им не о чем волноваться.

Внезапно они словно провалились в двустворчатый проем и оказались на ярком дневном свету, который едва не ослепил их. Было очень холодно, и Хиран плотнее закутался в свой видавший виды анорак. Это была подачка от надсмотрщика, который курировал его переправу из Франции в Англию. Хиран ненавидел холод и тосковал по лету — тосковал сильнее, чем по дому в Дакке или объятиям Чуми.

Приятели очутились в небольшом внутреннем дворике, окруженном больничными корпусами.

— Поговорим тут, — сказал Намзул. — Присаживайтесь, я скоро вернусь. Кофе будете?

— Спасибо, — сказал Хиран, толкая Таджа, чтобы и тот поблагодарил.

Намзул, пританцовывая, удалился, но вскоре, как и обещал, принес картонные стаканчики, вернее, пластиковые контейнеры с едой, на которых стояли стаканчики. Он с ними ловко управлялся.

— Вы выглядите голодными. Купил вот врапы с куриным тандури. Не роскошно, но не так уж и плохо. Держите.

Он вручил им коробки, поставил кофе на скамейку и начал рыться в карманах, откуда извлек пакетики с сахаром и палочку от леденца, чтобы его размешать.

— Хорошо? — спросил он, когда они приступили. — Вы должны быть здоровыми. — Он погладил свой живот и усмехнулся.

Хиран откусил кусочек врапа. Курица была холодной и полусырой. Но он был благодарен за любую пищу, если та оказывалась у него в животе. Тадж тоже набросился на еду с ожесточенностью голодного человека. Людской поток катился перед ними в направлении восточного крыла госпиталя.

— Кто этот человек? — спросил Хиран, указывая на статую, у которой они сидели.

Намзул пожал плечами.

— Какая разница? Здесь никто не обращает на это внимания. Один из членов британской королевской семьи, мне так кажется.

Игривое настроение Намзула словно испарилось.

— Давайте поговорим о деле, друзья. Вы знаете, зачем мы здесь. — Это было утверждение, а не вопрос, но оба все равно кивнули. — Я всего лишь посредник, — продолжал Намзул, — заключаю сделку и больше ни в чем не участвую. Я заплачу вам, но это не мои деньги. Деньги дает… ну, скажем так, более богатый человек. Я свожу вас вместе и делаю так, чтобы сделка состоялась. Вы понимаете?

Все это он пробормотал на урду. Парни кивнули. У Хирана от страха бешено колотилось сердце, но он решился задать самый главный вопрос:

— Сколько?

— О, — весело воскликнул Намзул, — ты сразу в сердце метишь, да? — Он рассмеялся и добавил на английском: — Прости за каламбур.

Хиран не понял, о чем идет речь, и счел за лучшее промолчать. Он внимательно посмотрел на Намзула. Тот допил кофе и ловко швырнул пустой стаканчик в урну возле скамейки. Он снова был серьезен.

— По триста фунтов каждому, если, конечно, ваши почки в порядке.

Триста фунтов! Для Хирана это было целое состояние.

— Почку отдадут мусульманину?

Намзул кивнул.

— Да.

Похоже, он ждал этого вопроса — судя по тому, как быстро и уверенно ответил.

Хиран вздохнул с облегчением. Ему было важно знать, что его жертва спасет жизнь брата по вере. Другое дело, что он торговал тем, чем наделил его Аллах, Его бесценным даром, но это обстоятельство его не беспокоило. Спасти человека — благое дело, за которое Аллах его простит. Но если он отдаст часть своей плоти неверному, Аллах может передумать. Поэтому еще раз убедиться было не лишним.

— Когда мы получим деньги? — спросил Хиран, ни на миг не забывавший о том, как отчаянно нуждаются его дети.

— Если вы согласны с условиями, то сегодня.

— Деньги у вас с собой?

— Нет, дома.

— Мы туда пойдем?

Намзул поднял руку:

— Сейчас я все объясню по порядку. Вас отвезут на лодке в Хартфорд, это рядом с Лондоном. Там вас встретят и на машине отвезут в место, название которого вам знать не нужно. Дорога туда займет где-то час. Вас привезут в больницу на обследование, доктора сделают анализы, больно не будет, не волнуйтесь, и команда хирургов будет знать все — и о почках, и о состоянии вашего здоровья в целом. На это может уйти несколько дней, но о вас будут хорошо заботиться. Вы же ничем серьезным не болеете, да?

Они дружно затрясли головами.

— В любом случае это уже головная боль врачей, а не наша. Я только выдаю деньги. Думаю, вы хотите отправить деньги домой. Я прав?

— Да, — ответил Хиран, — нашим семьям.

— И, как я понимаю, хотите это сделать до операции?

Хиран кивнул.

— Поэтому мы поедем вместе в банк, я переведу деньги со своего счета на любой счет в Дакке, который вы назовете. Все будет происходить у вас на глазах — честно и аккуратно. Я даже разрешу вам за мой счет позвонить домой и сообщить, что деньги высланы. Потом вы немедленно, прямо из банка, пойдете со мной к лодке. Там нас встретят. С вами я не поплыву, но провожатый все время будет с вами, до самой больницы.

— И что потом? — спросил Хиран. У него начинали сдавать нервы, в горле застрял комок, сердце колотилось как бешеное.

— Ну, я не знаю всех этих врачебных тонкостей, — сказал Намзул. Его голос был сладким, как патока. — Но вы будете в надежных руках профессионалов. В конце концов, это же Англия, и вы попадете в дорогую частную клинику. Насколько я понимаю, это относительно простая операция, вероятность осложнений крайне мала. Я уверен, ее и в Азии постоянно делают. Они удалят почку, и как только вы почувствуете себя достаточно хорошо, вас выпишут из больницы. Но о вас позаботятся до полного выздоровления. Не волнуйтесь, — добавил он, заметив, что Хиран нахмурился, — я не позволю, чтобы с моими земляками что-нибудь приключилось. В конце концов, мы — бангладешцы.

— Как быстро мы поправимся?

Намзул слегка покачал головой, словно прикидывая в уме варианты:

— Для таких молодых парней, как вы, это дело двух недель.

— Мы сможем работать?

— На легких работах, так говорят врачи. Через месяц вы сможете работать как обычно, а через восемь недель и думать забудете об этом. На память останется только шрам. — Он похлопал Хирана по руке. — Волноваться совершенно не о чем. А потом, как и обещали, тебя устроят в ресторан. — Он посмотрел на Таджа. — А что насчет твоего молчаливого друга?

— Я не буду ничего делать, — заявил тот, — мало ли что может пойти не так! — Он обращался к Хирану, совершенно игнорируя Намзула.

— Все будет в порядке, — настаивал Намзул, — мы не разделали это. Богатые арабы готовы выложить за почку огромные деньги. Вот что я скажу: возможно, я смогу немного поднять цену. Парни, вы так старались попасть в Лондон, но пока еще не нашли нормальной работы. Я знаю, вам хочется побыстрее начать зарабатывать, и наше предприятие может немного отсрочить осуществление ваших планов, но это прекрасная возможность получить много денег за один раз. Ваши жены будут счастливы. — Намзул улыбнулся. — Ну да ладно, у меня для вас есть специальное предложение. Как насчет трехсот пятидесяти фунтов? — Он с надеждой посмотрел на Таджа.

— Тадж, — Хиран уставился на приятеля широко открытыми глазами, — это огромные деньги!

— Мы и так отдали все, что было, чтобы попасть сюда и начать зарабатывать. Теперь они хотят забрать еще и часть моего тела. — Тадж посмотрел на Хирана, потом перевел взгляд на Намзула. — Четыреста фунтов.

Хиран затаил дыхание, но тот улыбнулся.

— Тихий, но хитрый, — сказал он. — Хорошо, мое последнее предложение — четыреста фунтов каждому, но, парни, не забывайте, что часы тикают и оно остается в силе до тех пор, пока открыты банки, то есть до шестнадцати ноль-ноль. Так что поспешите! — Он выразительно посмотрел на свои огромные наручные часы и отвернулся, чтобы выбросить недоеденный врап в урну. — По рукам? — спросил он и поднялся.

Оба кивнули.

— Отлично. Мне нужно позвонить, а потом мы сможем пойти ко мне домой. Это прямо за углом.

Джон Шерман гулял в парке Спрингфилд со своим псом по кличке Рори, размышляя о том, насколько все вокруг изменилось с тех пор, как он был мальчишкой. Он здесь родился, в этом районе, и помнил, как вокруг становилось все больше хасидов[4], как район постепенно становился еврейским. Из окон его дома, расположенного в конце Кастелвуд-роуд, на вершине холма, открывался живописный вид на болота и ниже — на петляющее русло Ли, притока Темзы. Он отлично ладил с соседями-хасидами. Хотя они, как, наверное, всякие радикальные ортодоксы, были замкнутыми и скрытными, это не мешало им оставаться приветливыми, тихими и внимательными людьми. Тем не менее никого из них он не назвал бы другом. Вдобавок никто из них не следовал давней британской традиции держать собаку. Кто-то подсказал Джону, что собаки — некошерные животные, к тому же проблемой была некошерная собачья еда, которую нельзя хранить в доме. Кроме того, как рассказал Джону кто-то из соседей, в представлении еврейской общины собака была связана с опасностью. Эта неприязнь восходила к тем мрачным временам, когда собачий лай был первым сигналом погрома. Он с уважением отнесся к услышанному и не позволял Рори надоедать соседям. На самом деле Рори был слишком стар, чтобы причинить кому-либо беспокойство, не говоря уже о вреде, но даже состарившийся спаниель вызывал неподдельный ужас в глазах почтенных домохозяек, когда забредал на лужайку возле их дома. «Здесь дети! Подумайте о детях!» — однажды крикнула ему женщина, напуганная маленьким спаниелем, который, наслаждаясь возможностью просто поваляться в земле, вынюхивал что-то посреди клумбы. С тех пор Джон всегда был начеку, но такое отношение его совсем не радовало. Британцы — нация собачников! Посмотрите на каминную полку в любом английском доме. Рядом с фотографиями предков и потомков вы увидите портреты домашних питомцев. Да, англичане любят своих собак, но хасидские страхи не были персональным несчастьем Джона Шермана. «Англия перестает быть английской», — думал он, переходя реку по небольшому мостику. Рори уже умчался вперед. Ему нравилось бегать возле воды.

Джон отдался неспешному течению мыслей. В Англии намешано столько культур, что даже в Лондоне невозможно ощутить исконный английский дух. То, что видят туристы, и то, чем живут лондонцы, — совершенно разные вещи. Погуляв по центру, насладившись достопримечательностями и покатавшись на знаменитых двухэтажных автобусах, которыми похвалялись рекламные проспекты «Визит Британ», довольные туристы возвращались в универсальный комфорт отелей. Джон понимал, что, с их точки зрения, Лондон, конечно, очарователен. Но рядовой лондонец сталкивался не только с толпами зевак, которые сами по себе способны вызвать известное раздражение, но и с милями подземки по дороге домой. Если вы — турист и ограничитесь однократным проездом от «Виктории» до «Найтсбридж», то подземка покажется вам приятным местом. Но если вы дважды за день покрываете расстояние от «Виктории» до «Кокфостерс», это сущий ад. Там никто не улыбается. «Царство мрака и уныния», — думал Джон, чувствуя укоры совести за то, что когда он работал в ночную смену, то ездил машиной. И особенно за то, что выбрал тогда трассу М5. Он двигался в сторону Лондона, в то время как встречная полоса агонизировала в вечной пробке. Утром по М5 невозможно было добраться до Лондона, а вечерами — выехать. Он был уверен, эта дорога способна довести до ручки. Но это не единственная проблема Лондона. Был еще общий трафик. «Ох, не начинай», — сказал себе Джон и потряс головой, прогоняя невеселые мысли.

Он улыбнулся, заметив, как Рори резвится и прыгает у реки, словно вернувшись в беззаботное щенячье детство и потерявшись в мире запахов и веселых игр. Погода была прохладной, но солнечной, блики играли на воде, и Джону нравилось смотреть, как лодки разрезают ее блестящее покрывало. К тому же можно было не волноваться, что Рори может кому-то помешать: хасидские семьи не спускались так близко к воде, предпочитая наслаждаться свежим воздухом чуть поодаль. А тут в основном бегали трусцой и гуляли с собаками.

Поодаль Джон увидел несколько хасидов. Их было легко узнать по длинным черным пальто, белым рубашкам, черным жилетам и черным шляпам; бледные лица обрамляли темные пейсы. На первый взгляд они показались Джону печальными. Но тут, словно опровергая это впечатление, один из них рассмеялся в ответ на реплику приятеля, и лица обоих засияли счастьем. Джон улыбнулся, жалея, что не может разделить их радость.

Мужчины взглянули в его сторону и вернулись к разговору. Пора возвращаться. Так или иначе, но Рори, наверное, уже устал. Джон тихонько позвал старого приятеля, который убежал достаточно далеко и рылся в тине у самой воды. Как бы крыса или полевка его не укусила! Джон прибавил шагу, оставил мирно беседующих мужчин позади, и решился посвистеть Рори. Пес поднял голову, взволнованно вильнул хвостом и вернулся к тому, что привлекло его внимание. Похоже, он что-то нашел. Джон свистнул еще раз.

— Рори! Рори! — взволнованно закричал он, уже не обращая внимания на окружающих.

Пес продолжал его игнорировать. Если уж и в самом деле что-то нашел, звать бесполезно, нужно брать его на поводок. Взглянув на часы, Джон поспешил к собаке. Пора было возвращаться, ему еще предстоял поход в кино. Он обещал Кати, что поведет ее на «Одиннадцать друзей Оушена». Они так давно не были в кино, что порой не понимали, о чем говорят друзья за обедом. Джон еще питал надежду, что Кати передумает и выберет «Дом летающих кинжалов». Ему очень нравились работы Чжана Имоу. «Герой» — изумительная лента, и он полагал, что новый фильм тоже не разочарует, во всяком случае, будет поинтереснее, чем история об ограблении казино. Но Кати не особенно волновали сюжет и режиссура. Вернее, не так сильно, как Джордж Клуни и Брэд Питт. Джон вздохнул.

— Рори!

«Вредный пес!»

Он прибавил шагу. И вдруг замер на месте. У него перехватило дыхание. Рори трепал человеческую руку! Ошибки быть не могло: Рори сжимал в зубах человеческие пальцы. Сжимал и рычал. Рычал так, словно играл в перетягивание каната. Это был счастливый рык, но Джона едва не стошнило. Ему потребовалось еще несколько секунд, чтобы справиться с шоком. Потом он достал телефон и набрал 9-9-9. Через несколько минут послышался вой сирен.

А потом Джон Шерман все же уступил своему желудку и расстался с обедом.

2

Он соприкоснулся губами с совершенной кожей ее спины и нежно начертил кривую, повторяя контур лопатки, — бархат кожи против шелка губ, он упивался этим ощущением. Теперь — к крошечному пятнышку кофейного цвета. Родинка на плече, формой, как ему нравилось думать, словно миниатюрное сердце. Она только иронизировала на этот счет.

— Ni de bi hu hao xiang si chou. — Он старался как мог и ответил улыбкой на ее язвительную усмешку: она была безжалостна к его китайскому. — Я вовсе не специалист, — признал он.

— Тогда ладно. Потому что у тебя ужасное произношение, и ты сейчас сказал, что я ящерица. Вернее, что мои ящерицы словно шелковые. — Она потянулась, все еще чувствуя сладкую истому любовных ласк.

— Да ну? — В его голосе звучала обида.

— Ni de pi fu hao xiang si chou[5], — исправила она. — Обычная ошибка новичка.

— Черт! Я думал, вечерние курсы работают.

— Они работают, — сказала она, сочувственно поглаживая его по подбородку. — И мне нравится, когда ты говоришь по-китайски. Иначе не над чем было бы смеяться.

Джек Хоксворт вздохнул.

— Мне пора. — Обняв за талию, он прижал ее к себе, чтобы она почувствовала его желание.

Лили выскользнула и взглянула на него. В ее миндалевидных глазах заиграл темный огонь, на губах появилась улыбка, мечтательная и многообещающая. Ему нравилось, как она беззаботно встряхивает головой, отбрасывая назад мягкие блестящие коротко подстриженные волосы.

— Мне тоже, — промурлыкала она. — Я слишком часто пользуюсь тем, что Салли порвала с Джоном. Родители могут заподозрить неладное или рассказать Джимми.

Джек нахмурился и повторил вопрос, который задавал на заре их отношений, то есть три месяца назад.

— Почему ты сама не скажешь им? Их реакция может тебя удивить.

Глаза Лили погасли. Теперь в их темной глубине отражалась только горечь.

— Дело не в моей смелости. Это мои родители, Джек. Они не станут удивлять меня. Они очень предсказуемы и строго придерживаются традиций. Они воспринимают меня только как невесту, нет, как замужнюю женщину! И им нравится Джимми. — Ее голос потускнел. — Не хватает только колец и свадьбы.

— Лили, не надо! Пусть они сердятся на тебя, пусть делают все, что хотят и чего ты боишься, но не надо! — Он погладил ее по щеке. — Забудь обо мне, это сейчас неважно. Но тебе жить с этим. Я вижу по друзьям и коллегам: брак — сложная штука и без ядовитых поцелуев партнера, который тебя не любит.

— Он тут ни при чем. Ты не понимаешь, все не так просто. К тому же Джимми по-своему очарователен.

Джек не был знаком с профессором Джеймсом Чаном, выдающимся врачом и черепно-лицевым хирургом, работавшим в Лондонском Королевском госпитале. Но он ему уже не нравился. Если бы Джек мог вечно заниматься с Лили любовью, он бы благословил каждый миг этой вечности. Вот только на нее претендовал Джеймс Чан, поэтому благословения Джека можно было спустить в унитаз. Честно говоря, ему хотелось в открытую поговорить с доктором, но вместо этого он положил голову на локоть и снова попытался урезонить Лили.

— На самом деле это несложно. Это же не средневековый Китай и даже не средневековая Англия. Мы живем в двадцать первом веке. И ты счастлива со мной… и тебе скоро тридцать лет, Лили. — Он старался, чтобы голос звучал мягко, хотя ему хотелось схватить ее и как следует встряхнуть.

— Ты ставишь меня перед выбором?

Он покачал головой.

— Нет, я буду действовать более тонко. Я попрошу моих парней поставить тут камеры. Я просто покажу твоим родителям, чем ты занимаешься, вместо того чтобы успокаивать несчастную Салли. Особенно меня интересуют их мнения о той любопытной вещи, которую ты мне сделала во вторник.

Она взвизгнула и стукнула его кулачком, а потом с беспокойством посмотрела на потолок. Джек рассмеялся, но тут же снова стал серьезным.

— Скажи, могло бы нам помочь, если бы…

Лили коснулась кончиками пальцев его губ, и Джек замолчал. Она поцеловала его, долго и страстно, и только потом ответила.

— Я знаю, в моем возрасте стыдно быть такой трусихой, но мама и папа свято чтут наши традиции. Я не хочу просто бросить им в лицо, что я больше не девственница. Ничто не спасет нас, мой красавчик. Я выйду замуж за Джимми Чана, но у нас есть еще несколько недель, прежде чем я приму его предложение. Давай не будем тратить их на споры и разговоры о любви и одиночестве. Я знаю, ты любил женщину, которую называешь Софи. Я знаю, с тех пор ты бежишь от воспоминаний о ней. И, несмотря на всю мою любовь к тебе, ты ничего не рассказываешь о ней, а значит, не готов к новым отношениям. «И жили они долго и счастливо…» — это не о нас. Я знаю, тебе хорошо со мной, и, может быть, ты когда-нибудь полюбишь меня, но сейчас неподходящий момент для того, чтобы говорить о чем-то, кроме мимолетных развлечений, поскольку никто из нас не готов ни к чему другому.

— Ты ошибаешься.

Она грустно улыбнулась и покачала головой.

— Мне нужно идти, — вздохнул Джек. — Тебя подбросить домой?

— Нет, спасибо, — ответила Лили, выбираясь из-под одеяла. Холодный воздух коснулся обнаженного тела, и она вздрогнула. — Я должна забрать Элис из школы. Она очень сообразительная, и я не хочу, чтобы она видела тебя, тем более что она влюбилась в тебя с первого взгляда, когда ты только пришел в цветочный магазин. — Ее лицо озарила лукавая улыбка. — Но если ты не очень спешишь, мы можем хотя бы душ принять вместе!

Джек вскочил с кровати, помчался в ванную открывать краны и услышал за спиной ее смех. Ему было грустно. Две недели… Как несправедливо! Затем, словно боги решили еще больше наказать его, зазвонил телефон. Зловещая тема Дарта Вейдара означала, что проигнорировать этот звонок нельзя. Джек застонал.

— Иди без меня! — крикнул он Лили и потянулся за телефоном. — Добрый день, сэр, — сказал он, приготовившись выслушивать извинения комиссара Малькольма Шарпа.

— Джек, мои извинения. Знаю, ты взял отгулы…

— Да, сэр, все верно. Что-то случилось?

— Случилось. И без тебя не обойтись.

— Куда ехать?

— Ты сейчас дома?

— Да, но я могу подъехать в «Императрицу».[6]

— Нет, не нужно. Я хочу немного проветриться, встретимся где-нибудь в твоем районе.

— Сэр, вы собираетесь пересечь реку, я правильно расслышал? — весело спросил Джек.

— Мне интересно, почему любителей мексиканской кухни так тянет туда. Где мы встретимся?

Джек почесал небритую щеку.

— Э-э… Наверное, в Кэнэри-Уорф, но, если хотите, можем встретиться здесь, в Гринвиче.

— Ничего не имею против Кэнэри-Уорф. Я как раз пересаживаюсь на ветку «Джубили». Встретимся в половине четвертого, договорились?

— Да, сэр. Увидимся через час на станции, — ответил Джек и закрыл крышку телефона.

Из заполненной паром ванной появилась Лили, грациозная, как кошка. Она распустила волосы, и они, словно сами по себе, улеглись в идеальную прическу.

— Ты пропустил все веселье, — поддразнила его она.

— Я категорически требую повторить! — с негодованием ответил Джек, но Лили продолжала вытираться махровым полотенцем.

— Встретимся в пятницу, — предложила она.

— Раньше не получится?

Она грустно улыбнулась.

— Сегодня у меня много работы, масса доставок в больнице, но завтра — просто ужас! К трем часам я должна закончить и вернуться на рынок.

— Хорошо, я позвоню тебе, — сказал он, нежно ее целуя. — Мне нужно встретиться с боссом, я быстро ополоснусь. — Он кивнул в сторону ванной.

— О’кей, но я не буду тебя дожидаться. До пятницы.

— Сходим куда-нибудь, — сказал он и, увидев, как встревожилась Лили, тут же поспешил ее успокоить: — Не волнуйся, мы поедем за город. Никто не увидит, обещаю. Я знаю хорошее место в Сент-Олбанс, там прекрасный ресторан, готовят на открытом огне. Тебе обязательно понравится, еда там фантастическая.

Лили улыбнулась.

— Буду ждать с нетерпением.

Она послала ему воздушный поцелуй и начала искать ключи от машины.

Джек встретил Шарпа на станции «Кэнэри-Уорф». Подземка выплюнула его вместе с массой туристов и бизнесменов. Он повел сетующего на холодную погоду шефа к пабу под названием «Все в одном».

— Я постоянно забываю, насколько великолепно это место, — признался Шарп, когда они поднимались по эскалатору с платформы метро, — кажется, что попал в научно-фантастический фильм.

— Дизайн впечатляет, — согласился Джек, перебрасывая шарф через плечо, и указал на свечку небоскреба «Уан-Кэнада-Скуэр». — Высочайшее здание в Англии. В ясный день его можно увидеть из Гилдфорда. На расстоянии более чем тридцати миль отсюда!

Шарп страдальчески вздохнул, его дыхание вырвалось облачком плотного, как туман, пара.

— Думаю, я выбрался сюда не для того, чтобы слушать твои лекции по архитектуре.

Джек только добродушно улыбнулся.

— Хотите знать, сколько там этажей, окон, лифтов? Или, может, вам интересно, почему здание называется «Кэнада-Скуэр»?

— Нет, не хочу. Джек, ты ходячая энциклопедия по архитектуре. Ты не мог выбрать себе другое, нормальное хобби?

— Ну, вы же знаете, что еще я люблю печь булочки.

Малькольм с отвращением посмотрел на него. Джек явно дразнит его.

— Как бы там ни было, я думал, что только исторические здания разжигают в тебе такой огонь.

— Сэр, «Кэнада-Скуэр» уже вошел в историю Лондона. Строительство началось в тысяча девятьсот девяностом году, хотя возраст постройки для меня не так уж и важен — больше всего я ценю дизайн, красивый и продуманный. Это здание, несомненно, прекрасно, и мне всегда есть что о нем сказать, сэр.

Шарп слегка хлопнул ладонью по руке Джека.

— Мы сейчас не при исполнении, поэтому я буду признателен, если мы опустим формальности и урок по архитектуре.

— Хорошо, Малькольм, что будете пить? — ответил Джек, по-прежнему глядя на обелиск небоскреба.

— Кофе. Слишком холодно для всего остального. А еще мне предстоит готовить чертовы напитки для чертового книжного клуба Мэри. Сегодня вечером дамы собираются у нас дома, — пожаловался он, и Шарп скривился, вспомнив о клубе. — Почему они всегда выбирают Джейн Остин или Мейв Бинчи? А то, что мне нравится, — никогда!

— Наверное, потому что вы читаете только отчеты о вскрытии. Когда вы в последний раз проводили спокойный вечер за хорошим романом?

Шарп нахмурился и ничего на это не ответил.

— Сходи за кофе, — попросил он. — Я займу столик. Мне обычный кофе, без всех этих фокусов. Крепкий, с нормальным молоком, а то взяли моду разбавлять да обезжиривать все подряд.

— Сейчас вернусь. Отдыхайте и наслаждайтесь видом. — И Джек указал на дивную панораму реки, окруженную зеркальными зданиями, которые отражали тусклое солнце ранней весны.

Скоро он вернулся с двумя стаканами, над которыми поднимался ароматный пар. Также он счел необходимым прихватить два миндальных бисквита с прослойкой из молочной тянучки. Жевать их можно бесконечно долго.

— Угощайтесь, — сказал детектив, улыбаясь до ушей, ведь шеф, похоже, испугался, увидев стакан с кофе, заботливо обернутый бумажной салфеткой. — Малькольм, вам нужно перешагнуть в новый век. Мы больше не пьем кофе чашками, мы пьем или латте, или капучино, или эспрессо. Поверьте моему слову, это вкусно.

— Что-то ты развеселился. Случайно не из-за той барышни под хмельком, что так и стреляет в тебя глазами? — с легкой завистью спросил Малькольм.

— Да она милашка! Спасибо, что обратили мое внимание, шеф. И пока вы не спросили — нет, она не школьная учительница, как могло показаться издалека… И у нее абсолютно никаких дел с полицией, и не похоже, что она замышляет преступление, поэтому, думаю, я в полной безопасности. — Джек говорил легкомысленным голосом, но оба знали, что у этого веселья горький осадок.

— Снова открытки?

Джек мрачно посмотрел на шефа.

— Последнюю получил девять недель назад. Я уже отдал ее ребятам из лаборатории. Но она слишком умна, чтобы оставлять отпечатки пальцев.

— Анна МакЭвой — умная женщина, но, в конце концов, все совершают ошибки. Да ты и сам это знаешь.

Джек сделал глоток кофе и ничего не ответил, только кивнул. И так понятно, что Анна все еще преследовала его. Последняя большая операция, к которой привлекался Джек, называлась «Дунай». Они тогда расследовали серию убийств. Преступник выбирал весьма необычные жертвы по всей южной Англии, а потом выяснилось, что за всем этим стояла женщина, с которой он встречался. Она избежала ареста и теперь была объявлена в международный розыск.

— Мне известно, что твоя команда негласно была на ее стороне. Да и я тоже. Но перед лицом закона она преступница, и ты знаешь, что, когда она ошибется, тебе снова придется вернуться к этому делу. Его нельзя будет передать кому-то другому.

— Сэр, я знаю правила, — тихо ответил Джек. — Когда они поймают ее… Нет, если они поймают ее, — поправил он себя, хотя в глубине души радовался, что Анна так долго водит за нос Интерпол, — я сам встречу ее и отвезу в тюрьму «Холлоуэй».

Шарп довольно кивнул. Похоже, эти слова развеяли его сомнения.

— Как дела у Эми?

Джек улыбнулся.

— Жизнь бьет ключом! Малыши растут так быстро, скоро им исполнится по два годика. Я купил веб-камеру, сестра тоже, теперь я чаще могу их видеть. А кажется, я только вчера был в Сиднее и держал новорожденных племянников на руках.

— Дядя Джек, да? — улыбнулся Шарп. — Кстати, как рука?

Оба взглянули на левую руку Джека, куда он был ранен во время бесславного дела МакЭвой. Тогда он взял отпуск на десять месяцев, уехал в Австралию к сестре, лечился там и забывал обо всем. Вернувшись в Англию, он переехал в Гринвич, совершив тем самым немыслимое для лондонца грехопадение — пересек реку. Но Джеку тут нравилось. Нравилась его квартира в григорианском стиле, нравилась элегантность южного Лондона, знаменитого своими морскими пейзажами и парусником «Катти Сарк», нравилась линия нулевого меридиана в Королевской обсерватории, от которой во всем мире отсчитывали время. Ему нравилось бегать в Королевском парке, и он никогда не упускал случая полюбоваться величественным зданием Морского музея.

— Слегка побаливает, — ответил он, сжав несколько раз кулак. — Думаю, лучше уже не будет, хотя и продолжаю физиотерапию. Хорошо, что зацепило левую руку. Мне повезло.

Шарп кивнул — очевидно, этот ответ его обрадовал. Джек знал, его проверяют. Шарп тянул время. Но рано или поздно он заговорит о деле, деле столь важном, что ради него упрямый житель северного Лондона пересек Темзу и ступил на ненавистный южный берег.

— Как тебе в Директорате профессиональных стандартов?[7]

— Команда «Призраки» — неплохие ребята. — Джек пожал плечами. — Я ловлю преступников, и мне неважно, гражданские они или полицейские.

Шарп кивнул.

— Помню, я тоже работал там, когда расследовались инциденты в дорожной полиции. Мы получили наводку от одного стажера по поводу контрабандного груза сигарет с материка, который осел в шкафчиках некоторых офицеров полиции. Эпизод доказан не был, но мне было очень непросто заниматься этой работой — подозревать своих же ребят. А для «Призраков» это обычная история. Мое первое желание было оправдывать их, а не собирать улики, чтобы быстро закрыть дело. Парни были уверены, что проводят совместную операцию с отделом таможенного контроля, никто не понимал, что это агенты отдела внутренних расследований. Я был рад, что ушел оттуда. ДПС — неудачное место для того, чтобы заводить друзей.

— К счастью, мой хороший друг Джефф Бенсон работал со мной.

— A-а, точно. Он хороший человек. — Шарп помолчал.

— Да, отдел внутренних расследований комиссариата Суффолка. У нас два офицера, отстраненных от дел и ожидающих судебного разбирательства.

Шарп нахмурился.

— Это серьезно.

— Да, все прескверно. Есть и третий офицер, который все еще под следствием. Наркотики и сутенерство.

— В Ипсвиче? Это же ярмарочный городок!

Джек пожал плечами.

— Четыре проститутки уже мертвы.

— Связано с нашими офицерами?

— Пока уверенности нет. Мы продолжаем копать.

— Что ж, я говорил с комиссаром Чальмерс. Нужно, чтобы ты вернулся.

— Что происходит?

— В городе творится неладное, Джек.

— И что мы имеем?

— На данный момент — три тела. Одно найдено десять недель назад в осушенном канале на болотах Уолтемстоу. Мужчина, о нем ничего неизвестно, и мы предполагаем, что он из восточноевропейских цыган, которые бродяжничают по югу Англии. Два других трупа найдены меньше четырех недель назад на берегу Ли, недалеко от яхт-клуба в парке Спрингфилд.

Джек нахмурился.

— Что показал осмотр тел?

— Жертвы — выходцы из Азии, вероятно индусы, но точно пока не знаем.

— Полагаю, опознать не удалось.

— Правильно, но суверенностью могу сказать, что нелегалы. Вероятно, из ночлежки. При них не было документов, отпечатки пальцев и зубов тоже ничего не дали. У одного из них, представляешь, глаза разного цвета. Кроме этой приметы, у нас ничего нет. Их не существует, пока они не попадутся иммиграционной службе.

— Вы показывали фотографии трупов людям в Уайтчепеле? Или на Бродвейском рынке?

— От этого не будет никакого толка.

Джек удивленно приподнял брови. Шарп молчал, что-то обдумывая, потом пояснил:

— У них не было лиц. Вся кожа с лица срезана.

— Что?

— С них срезали лица, Джек, глаза остались на месте. У одного были вырезаны обе почки. Ему не оставили ни малейшего шанса. Мы предположили донорство органов, но у второго все на месте, за исключением лица. Это просто бессмысленно! Больше ничего из важных органов не удалено.

Джек задумчиво глотнул кофе.

— Да, приятного мало. Что говорят патологоанатомы?

— Ничего конкретного. Работали чисто и аккуратно. Чувствуется рука профессионала.

— Как они умерли?

— Морфий. Небольшое количество, но достаточно, чтобы замедлить дыхание и реакцию тела.

— Значит, планировали заранее, — заключил Джек.

— Разумеется.

— Одежда?

— Теплая и очень чистая. Мы думаем, что одежду выстирали прежде, чем надеть на трупы.

Джек откусил кусочек бисквита и стал задумчиво жевать.

— Общий признак — срезанное лицо и этническая принадлежность?

Шарп покачал головой и потянулся за бисквитом.

— Нет, общий знаменатель тут только лицо, а еще, согласно выводам патологоанатомов, все трое — здоровые, крепкие мужчины.

— Но о них ничего не известно?

— Нет, у нас нет ни имен, ни каких-либо записей ни о ком из них.

— И вы предлагаете мне это дело?

— Со времен «Дуная» прошло уже два года. Ты здоров, и в ДПС о тебе отзываются исключительно положительно. Пора вернуть тебя в строй. Думаю, ты готов к операции «Пантера», и, говоря откровенно, мне нужен мой самый лучший сотрудник. Это дело дурно пахнет. Боюсь, все это обернется общенациональной паникой, СМИ точно устроят цирк. Тебе и твоей команде будет дан карт-бланш: любое помещение, любое оборудование. Это дела очень высокой значимости.

— Спасибо, Малькольм, — сказал Джек. По его телу уже разлился адреналин, он опять был во главе большой операции!

— Я знал, что могу положиться на тебя, — сдержанно ответил Шарп, стараясь скрыть нотки отеческой заботы в голосе.

— Документы?

— Уже готовы, и сверху написано твое имя. С сегодняшнего дня ты уходишь из «Призраков».

Джек кивнул.

— Вы слышали что-нибудь о Дигане?

— У «Призраков» было слишком мало времени, чтобы по-настоящему разозлить старшего инспектора Дигана. Поскольку твоя операция под прикрытием привела к смерти констебля Конвея, Диган не спускал с тебя глаз, и, я думаю, он не успокоится, пока не прижмет тебя к ногтю, поэтому тебе нужно быть кристально чистым. Следи за этим, Бенсон будет прикрывать тебя. Где ты хочешь базироваться?

— Только не в «Императрице».

— Ну вот, а я думал, ты будешь в восторге от великолепного исторического здания.

— Как насчет Эрлз-Корт?

— Хорошо.

— И верхний этаж.

Шарп с негодованием посмотрел на Джека.

— Мои люди будут лучше работать, если у нас будет хороший вид из окна, — добавил Джек.

— Хотите смотреть на Вестминстер, да?

Джек допил кофе и улыбнулся.

— Мне нужно будет позвонить ребятам.

— Ты можешь привлечь к делу кого хочешь, хотя я и так могу угадать твоих первых кандидатов, — сказал Шарп. — Черт, миндаль застрял! Теперь десна распухнет.

Джек рассмеялся:

— С возрастом вы становитесь ворчливее, Малькольм.

— Мне уже можно, мне шестьдесят один год. С чего ты начнешь?

Джек не сомневался:

— Думаю, с реки. Кто-то обязательно должен был что-то видеть, возможно, люди с лодок. Тела нельзя так просто оставить в наспех вырытых ямах, чтобы никто из местных не узнал об этом.

Шарп согласился.

— Хорошо.

— Думаю, потом нам нужно поспрашивать в районе парка Спрингфилд.

— Тебе понадобится переводчик.

Джек мысленно сделал пометку обратиться в Национальный реестр переводчиков.

— Сегодня я позвоню в НРП.

— Я позабочусь, чтобы тебе переслали все документы сегодня же. Хелен поможет с телефонами и компьютерами. Не беспокойся об административных делах, просто собери команду и приступай к работе.

— Хорошо. Я провожу вас к метро, если вы не хотите прогуляться по Гринвичу.

— Категорически не хочу, — ответил Шарп, вставая. — Я собираюсь вернуться в настоящий мир. — Они обменялись улыбками. — Кто бы ни стоял за всем этим, он умен и осторожен. Это худший вид преступников. Проблема в том, что мы не можем понять, почему и где это происходит. Нам нужен лидер, который прояснит ситуацию.

Джек кивнул. Он нутром чувствовал, что там, где три трупа, скоро появится и четвертый.

Худощавый мужчина посмотрел на своего взволнованного спутника.

— Успокойся, — шепнул он, — ты привлекаешь внимание.

Намзул глубоко вздохнул и посмотрел на миссис Глюк: ей едва исполнилось тридцать, но выглядела она гораздо старше, после того как родила Мойше трех дочерей и шестерых сыновей. И еще будут дети, Намзул был уверен в этом, поскольку после брака эти женщины превращались в конвейер по производству людей их веры.

Намзул ненавидел Мойшу Глюка, но нуждался в нем.

— Намзул, разве я не заботился о тебе все это время? — спросил Мойша, не глядя на него и внимательно наблюдая за своим семейством со скамеечки, на которой они сидели в парке Спрингфилд, возле жилого дома Уайт-Лодж, ныне превращенного в модное кафе.

— Заботился. Но это выходит за рамки моей компетентности. Я согласился находить доноров, а не…

— Правильно. Я плачу тебе хорошие деньги за то, что ты приводишь ко мне доноров. А также позволяю бесплатно жить в квартире в центре Лондона, хотя мог легко сдавать ее за приличную сумму, если бы захотел. У тебя очень простая работа. Я же плачу дальнобойщикам, чтобы эти бангладешцы вообще могли сюда попасть, а они еще и с них берут деньги. Эти водители — настоящие воры! Я даже подсказал нелегалам искать тебя в Уайтчепеле. И пока ты плетешь языком, я прибираю грязь за тобой. Я думаю, у тебя очень выгодная и удобная работа.

— Мойша, мы договаривались о живых донорах, которые затем вернутся к своей жизни.

— Какой еще жизни? — Он недобро рассмеялся. — Я понимаю, они твои соотечественники, но это не те граждане, которым будет рада страна. Это незаконные иммигранты, у которых нет социального статуса ни в родной стране, ни здесь. Это бедняки, бездомные, которые будут плодить нищету… и история будет повторяться опять и опять. Никто не будет скучать по ним. Никому нет до них дела.

Намзул снова посмотрел на семейство Мойши и еще раз удивился его бессердечности. Сам он не испытывал никаких сантиментов по поводу Хирана и Таджа. Он едва знал их, к тому же давным-давно покрыл себя защитной броней. Его ведь никто не пожалел, не утешил! Доставив доноров в нужное место, он полностью терял к ним интерес. Но знать, что они мертвы и он причастен к их смерти… Впервые с тех пор, как он вступил на преступный путь, Намзул действительно испугался. Он решил изменить тактику:

— Почему нужна женщина и почему особенный тип?

Глюк пожал плечами.

— Послушай, наша работа — просто найти и отвезти. Мне безразлично, почему они так хотят и зачем им это нужно.

— Но это кто-то из другой общины. Я вряд ли найду нелегала, который подойдет под это описание.

— Ты можешь найти кого угодно в окрестностях Уайтчепела. Просто ищи лучше. Они заплатят намного больше.

— Сколько?

— Ты получишь десять.

Намзулу показалось, что на секунду у него остановилось сердце.

— Десять тысяч фунтов?!

— Достаточно, чтобы заставить тебя пойти и найти ее прямо сегодня? — спокойно спросил Мойша, наконец переводя взгляд со своей семьи на Намзула. — И достаточно, чтобы ты понял, что не хочешь больше этим заниматься, хотя, возможно, будут еще такие заказы…

— Что происходит? Ведь это не ради почек, правда?

Мойша покачал головой.

— И никогда не было. Это всего лишь прикрытие. Но за эти деньги я закрою глаза на все. Она должна быть идеальной. Полностью соответствовать описанию. Клиент готов щедро заплатить, поскольку задание очень сложное, но, я думаю, это не проблема для тебя.

— Она умрет, — сказал Намзул. И это был не вопрос.

— Судя по цене, да.

Намзул посмотрел на него. Он ненавидел эти холодные, мертвые глаза и мягкое выражение бледного лица. Пейсы, которые Мойша с гордостью носил, выглядели сальными, а на жилете из традиционного черного сукна расплылись жирные пятна. У Намзула не было и доли его богатства, но он был уверен, что перехитрит этого человека.

— Не стоит об этом беспокоиться. Подумай, ведь на кону десять тысяч!

— Как я ее найду? Как смогу убедить ее? Такие девушки не продают свои органы!

Он заметил, что Глюк нервно моргнул, но его скучающий тон не изменился:

— Приведи ее в свою квартиру. Шлимэй позаботится обо всем остальном.

— В мою квартиру? — Голос Намзула дрогнул. — Да как это сделать?

— Это твоя проблема. Если хочешь денег, бери работу. Если не хочешь… — Мойша пожал плечами и подал знак жене, что пора уходить.

— Когда я получу наличные? — Намзул не мог упустить такое предложение. Он не заработает столько за всю свою жизнь. Мойша прав. С деньгами он сможет подумать о будущем. Возможно, забыть прошлое.

— Как только ты ее доставишь. — Мойша встал. — Так что, Намзул, мы договорились?

— Сроки нереальные.

— Берись за работу или забудь обо всем.

Намзул кивнул. Сердце его екнуло, потому что он уже знал, кто станет очередной жертвой. Она подходила по всем параметрам настолько, что это даже пугало. Сможет ли он сделать это с ней? Она так красива, и не только внешне. Он сглотнул. Как и его дочь, Анджали. Но никому не было до нее дела, пока она, дожидаясь донора, умирала от почечной недостаточности. Не дождалась.

— Договорились, — ответил он.

— Я знал, что ты согласишься, — сказал Мойша.

Его хитрая ухмылка привела Намзула в бешенство, но он ничего не мог противопоставить хасиду. Ничего, десять тысяч фунтов все изменят.

— Как только девушка будет у тебя, сообщи Шлимэю. Ты знаешь, что делать.

Намзул кивнул, стараясь скрыть свой гнев.

— Встретимся завтра в парке Амхерст, около восьми. Там ты получишь свои деньги.

У Намзула не было времени, но он точно знал, где завтра утром встретит красивую китаянку.

3

Зазвонил мобильный, и Лили поспешно положила букет на конторку в приемной родильного отделения, но было уже поздно. Старшая сестра хмуро посмотрела на нее поверх очков:

— Никаких мобильных в отделении. Вы же знаете правила.

— Простите, сестра.

Лили выхватила телефон из кармана и, несмотря на закипавшее раздражение, улыбнулась медсестре. Это было сообщение от Джека. Он намекал, что приготовил на завтрашний вечер нечто особенное. Лили тихо рассмеялась, чем еще больше разозлила сестру.

— Я уже выключила, — заверила она разгневанную женщину.

— Как вас зовут?

Лили не хотелось признаваться, но выбора у нее не было.

— Лили By. Я из доставки цветов.

— Что ж, мисс By, — скривилась медсестра, — разносите свои цветы, если теперь это так называется, но чтобы ни в одной палате я не слышала вашего телефона.

Лили вспыхнула от стыда.

— Могу я отнести цветы, — она проверила заказ, — миссис Хотл?

— Можете оставить здесь, — резко ответила женщина. — Кто-нибудь из медсестер занесет их в палату.

— Спасибо.

Лили одарила собеседницу лучезарной улыбкой и поспешила к выходу. Сегодня утром у нее огромное количество доставок. Еще повезло, что позволили оставить фургон на больничной стоянке. К счастью, медсестра сэкономила ей несколько минут, и теперь, по пути к автомобилю, можно перезвонить Джеку. Он ответил сразу.

— И минуты прожить без меня не можешь, да?

Она рассмеялась.

— Завтра увидимся, и лучше б ты исполнил все, что наобещал.

— Уже бегу в магазин. Куплю все, что может понадобиться.

Она снова засмеялась. Джеку на самом деле не требовался никакой реквизит. У нее был небогатый опыт в сексуальных отношениях, но понять, что с Джеком ей безумно хорошо, Лили была в состоянии.

— Где ты сейчас? — спросил он.

— В больнице. Работаю. Все как обычно. А ты?

— Тяжелый день. Больше сказать не могу. Как раз собираюсь на встречу. Я возглавляю операцию, которая обещает быть интересной.

— Значит, у нас будет меньше времени, — тихо сказала она и услышала, как он вздохнул.

— Да, это так. Но завтра вечером я обязательно приду.

— Джек, это наше последнее свидание? — вдруг спросила она, и к горлу подступил ком.

— С ума сошла? Нет, конечно! Кто же знал, что меня привлекут к самой срочной полицейской операции в стране.

— Хорошо, прости.

— Не извиняйся. У нас действительно будет меньше времени для встреч, и я не всегда смогу выполнять свои обещания. Лили, мне нужно идти. — У него, похоже, был другой звонок.

— Завтра в семь.

— Хорошо, буду встречать тебя в полном параде, то есть без одежды.

Она грустно улыбнулась:

— Пока.

Ей будет тяжело с ним расстаться. Всякий раз, думая об этом, Лили чувствовала себя несчастной. Она позволила этой обреченной любви расцвести, и это было ошибкой. Следовало быть мудрее или, по крайней мере, холоднее, не принимать первое же его приглашение. Несколько недель назад ее мать увидела их возле цветочного магазина в Чайнатауне. Но Лили была начеку, и в итоге Джеку пришлось разыграть случайного прохожего и купить несколько гвоздик. Но он, конечно, не был случайным прохожим. Она была очарована им с той минуты, когда два года назад он буквально ворвался в цветочный магазин ее родителей. Ему был нужен букет. Особенный букет. Такой букет, которым можно было искупить вину за свидание, на которое он отчаянно опаздывал. Эта история покорила ее. Мужчина, который понимает, что опоздание — это ужасная провинность, заслуживал в ее глазах уважения. И он не мелочился. Он мгновенно согласился, что голландские тюльпаны, невзирая на дороговизну, идеально подойдут для такого случая. Кроме того, он помнил, что она с ним слегка заигрывала, когда явился в магазин в следующий раз. Джек умел затронуть такие струнки ее души, о существовании которых Джимми даже не догадывался, несмотря на все его деньги и обещания красивой жизни.

Она захлопнула дверь фургона.

— Привет, Лили! — вдруг прозвучало за ее спиной, и, обернувшись, она увидела знакомое лицо.

— О, привет! Не подержите секунду? — Она протянула охапку цветов Намзулу. — Нужно выключить телефон, иначе будут неприятности.

— Как ваши дела? — спросил он, наблюдая, как Лили щелкает пультом от сигнализации фургона и достает мобильный.

— Спасибо, все хорошо.

Он улыбнулся.

— Как всегда, великолепно выглядите.

— Вы очень добры.

Намзул театрально вздохнул:

— Все девушки говорят мне это.

Лили шутливо пожала ему руку.

— А чем вы тут занимаетесь?

— То тем, то другим. Мне нравится помогать в больнице. Это единственное благое дело, на которое меня хватает, — ответил он.

— Я думаю, это прекрасно, что школьный учитель находит время для волонтерской работы. Просто замечательно!

— Я только помощник учителя, поэтому занят неполный день. Могу выделить для больницы несколько часов. К тому же я владею языком, на котором говорят многие пациенты.

— Вы заставляете меня чувствовать стыд. Похоже, мне следовало бы как минимум разносить тут бесплатные обеды.

Он улыбнулся.

— У вас есть время для чашечки кофе? Я как раз собирался…

— Простите, но меня убьют, если я не разнесу все заказы. — Она с виноватой улыбкой забрала у него букеты. — Мы с мамой поднялись в три утра, чтобы все приготовить.

— Вы слишком много работаете, прекрасная Лили. Послушайте, я знаю, у вас мало времени, но можно попросить у вас небольшой совет?

— Конечно, — с улыбкой ответила она, направляясь к больничному входу. — Ваша защита будет кстати, там у них не родильное отделение, а какое-то логово нацистов!

Намзул бросил на нее недоуменный взгляд, но Лили только махнула рукой, словно объяснять было нечего. Он открыл перед ней дверь.

— Я подумываю о продаже квартиры.

— О, я и не знала, что у вас есть квартира. На Брик-лейн, да?

Он кивнул.

— Я думаю, будет лучше съехать оттуда, но для местных квартира слишком убогая, так они говорят. — Он издал сдавленный смешок.

— Намзул, вы озолотитесь! Совсем неплохо для ассистента учителя.

Он пожал плечами:

— Мне помогли родственники, и когда я покупал квартиру, в том районе никто не хотел жить. Уверяю вас, Лили, это крошечная коморка.

— Так чем же я могу помочь? — спросила она, высматривая поворот в западное крыло.

Словно по волшебству появилась медсестра.

— Ох, мисс By, еще цветы. И все в мое отделение?

— Боюсь, что да, сестра… — Лили никак не могла вспомнить ее имя.

— Сестра Бекитт, — недовольно ответила та, — можете называть меня «сестра».

— Четыре букета для вашего отделения, сестра.

— В самом деле? Не могли бы вы порекомендовать своим клиентам покупать не только цветы, но и вазы? У нас, знаете ли, не склад керамики!

Презрительно скривив губы, она проплыла мимо них.

— Вот сука, — буркнула Лили.

— Зависть — это проклятие. Только посмотрите на ее варикозные вены. И униформа ей, похоже, тесновата.

Слова Намзула рассмешили Лили.

— Давайте пройдемся, — предложила она. — Расскажите мне о вашей квартире.

— Ну, в квартире не хватает ярких красок, свежести. У меня нет денег, чтобы купить новую мебель или сделать ремонт, но, по словам риелтора, обычно новые владельцы предпочитают сами его делать. Стены там просто выкрашены в грязно-белый цвет, и я подумал, что несколько ваз с цветами… В общем, я подумал, что цветы помогут… ну, вы понимаете, быстрее продать ее.

— Да, конечно! Вы хотите, чтобы я посоветовала вам что-нибудь, или сразу закажете? Тогда мне нужно знать количество букетов, на какую сумму вы рассчитываете и так далее.

Они остановились перед лестницей в викторианском стиле.

— Мне не следовало бы просить о таком одолжении, но я ума не приложу, что делать, а моя квартира прямо за углом, — застенчиво улыбнулся Намзул. — Вы не могли бы заскочить на минутку и подсказать, что нужно купить? Вы гораздо лучше меня в этом разбираетесь.

Лили нахмурилась. С одной стороны, у нее действительно не было времени. С другой, Намзул был ей симпатичен. Все четыре года их знакомства, когда она привозила цветы в больницу, он встречал ее улыбкой, неоднократно помогал с объемными и неудобными букетами, был мил и приветлив. Он никогда ни о чем ее не просил, и, хотя они не были близкими друзьями, порой вместе пили кофе, сидели в больничном дворике и всегда неплохо ладили. Лили чувствовала, что Намзул — очень одинокий человек, который старается не показывать этого, разыгрывая из себя весельчака. К тому же он не пожирал ее глазами, как это делали другие мужчины в больнице. С ним она чувствовала себя в безопасности.

— Ну… — Она растерялась, не зная, что ответить.

— Пожалуйста, Лили, помогите мне. Если я продам квартиру, то угощу вас обедом. Вы же знаете, я заплачу за цветы столько, сколько скажете.

Она улыбнулась и пожала плечами.

— Хорошо. Я вернусь примерно… дайте подумать… — она взглянула на часы, — минут через десять. Мне еще нужно в магазин за новой порцией цветов, а потом снова в больницу, поэтому времени практически нет. Я забегу к вам буквально на одну секунду.

Намзул склонился и поцеловал ей руку.

— Спасибо, Лили. Я обещаю, две минуты. Просто взглянете на комнату, а потом подготовите заказ, когда вам будет удобно.

— Хорошо. Только позаботьтесь, чтобы мне было где оставить фургон. У меня нет времени на поиск места для парковки.

Он махнул рукой, словно такой проблемы не существовало.

— Фургон — это ерунда. На Брик-лейн много магазинов, поэтому туда целый день подъезжают грузовики. Найдете вывеску «Джахан Балти Квизин». Я живу над рестораном, верхний этаж. Там есть переулок, в котором вы сможете ненадолго оставить фургон. Это погрузочная площадка.

— Отлично. Только не заставляйте меня ждать, — предупредила она, спускаясь по лестнице с охапкой цветов в руках.

Когда Лили прибыла на место, все оказалось в точности так, как говорил Намзул. Она легко нашла место для парковки, а захлопнув дверцу фургона и заперев замок, сразу увидела дверь — прямо под вывеской «Джахан Балти Квизин». За дверью оказался темный холл. И лестница. Из ресторанчика внизу долетал аромат карри, напоминая Лили, что она пропустила обед. Не то чтобы ей нравилась острая кухня северной Индии, просто она позавтракала около трех утра, а сейчас был почти полдень. Поэтому мысль о лепешке наан и тарелке густого, насыщенного соуса карри с курицей не казалась такой уж отталкивающей.

Намзул высматривал ее, перегнувшись через перила.

— Я ваша, но только на одну минутку, — со смехом предупредила Лили.

— Хорошо, хорошо, — кивнул он, — мне больше и не нужно.

Лили поднялась. Намзул сиял от счастья.

— Добро пожаловать! Заходите и расскажите, как мне озолотиться.

Она сразу представила, как весенние нарциссы оживят помещение. Ему даже не придется особенно потратиться: всего несколько ярких букетов, и комната преобразится. Она как раз размышляла, куда лучше поставить солнечно-белые маргаритки, как в ноздри ударил новый запах. Аромат специй исчез, Лили ощущала только резкий запах химикатов, который исходил от старой футболки, прижатой к ее лицу. Из последних сил она повернулась, и ее миндалевидные глаза в диком ужасе уставились на человека, которого она совсем недавно считала своим другом. Намзул сильнее прижал тряпку, и она, захлебнувшись криком, начала терять сознание. Он ее изнасилует? Она подумала о Джеке, и из уголка глаза скатилась слеза. У Лили подкосились ноги, но Намзул подхватил ее и осторожно уложил на старый коврик. Почему-то она не могла оторвать взгляд от паука, ползущего по белой стене, на фоне которой так хорошо смотрелись бы нарциссы. Она испугалась, что паук может упасть в карри и что Джеку теперь никто не продаст голландские тюльпаны. Мысли путались. Пальцы тьмы, пропитанные запахом бензина или скипидара, а может быть, денатурата, она не знала, все крепче впивались в ее сознание и в конце концов овладели им.

Лили так и не услышала, как Намзул тихо попросил у нее прощения, не почувствовала, как двое мужчин быстро снесли ее вниз, положили в ее же фургон и повезли в сторону речного клуба на Ли. Придя в себя, она почувствовала, как покачивается лодка. Ее окутала сырость. И еще она услышала, как переговариваются между собой мужчины. Затем двигатель завелся, заглох и снова завелся. Лили глубоко вздохнула. Ей было очень плохо. Как с похмелья. И она была очень сердита. Пытаясь нащупать в кармане свой мобильный, она услышала, как кто-то обратился к ней. Не Намзул.

— Ты это ищешь?

Голос был незнакомым. Лили потребовалось немало усилий, чтобы просто рассмотреть предмет, который поднесли ей к лицу. Это был ее мобильный.

— Тебе он больше не понадобится.

Телефон полетел за борт, но всплеска она не услышала. Она не могла рассмотреть того, кто с ней разговаривал, но, похоже, у него были какие-то странные локоны. Она что, сошла с ума?

— Вы кто?

Кажется, она произнесла именно это, хотя полной уверенности у нее не было, язык не слушался.

Мужчина понял ее.

— Меня зовут Шлимэй. Я буду сопровождать тебя.

Она затрясла головой:

— Меня сейчас стошнит.

Он помог ей наклониться над миской, и Лили вырвало. К счастью, продолжалось это недолго — желудок был пуст.

— Дыши глубже, — посоветовал мужчина.

Мало-помалу мир перестал вращаться у Лили перед глазами, и она смогла осмотреться. Во рту чувствовался привкус миндаля.

— Почему Намзул сделал это?

— Потому что мы попросили его, — донесся откуда-то голос Шлимэя.

Она не могла понять, где он находится.

— Мы?

— Не думай ни о чем, просто дыши. Мне нужно твое дыхание.

— Вы не сделаете мне больно?

— Когда придет время, ты ничего не почувствуешь, — пообещал Шлимэй.

— Какое время?

— Время умирать.

4

Знакомый голос в трубке заставил Кейт вздрогнуть от волнения. Разумеется, она не льстила себе и не надеялась, что он звонит по личному делу, хотя весь прошлый год они продолжали общаться — пусть нечасто и по электронной почте.

— Тебя давно не было слышно, Джек.

Его тон был деловым и отстраненным.

— Где ты сейчас работаешь, Кейт?

— Уже год в Луишеме, операция «Минстед».

— А, гетто для молодых и горячих детективов.

Неужели его голос чуть потеплел?

— Шутишь, да?

— Не совсем. Я думаю, это такой современный обряд инициации, но, надеюсь, ты мягко приземлилась. Как вообще, справляешься?

На мгновение повисла пауза.

— А почему ты спрашиваешь? Собираешься сделать мне предложение, от которого я не смогу отказаться?

— Возможно.

— Уже согласна!

— Ты не хочешь вначале узнать, о чем речь? — В его голосе слышалось удивление.

Кейт отругала себя, что так быстро сдалась, но что делать, ведь на связи был сам детектив-инспектор Хоксворт!

— Думаю, речь о работе. А мы хорошо работаем вместе. — Она старалась говорить как он, отстраненным деловым тоном. — И если ты предлагаешь работу, значит, возглавляешь особое расследование и случай из ряда вон выходящий. Поэтому «да», я согласна.

— Что ж, тогда добро пожаловать в команду! Я уже говорил с твоим начальником, он считает, ты хорошо поработала в «Минстед», но, как бы ему ни не хотелось отпускать тебя, с сегодняшнего дня можешь приступать к операции «Пантера».

— Я так понимаю, реки закончились, остались только большие кошки.

— Операция тоже немаленькая, похоже.

— Можешь сказать несколько слов о деле?

В трубке раздался легкий вздох.

— Серийный убийца. Расчлененка. Детали сообщу завтра на брифинге. Собираемся рано утром на Виктория-стрит. У нас снова верхний этаж.

— Чудесно, Джек, спасибо. Эта работа очень кстати.

— Скучаешь без крупного дела?

Она нахмурилась. Нахлынули воспоминания, которые ей не хотелось воскрешать.

— Почему ты не звонил?

Джек несколько секунд молчал.

— Я думал, тебе нужно немного времени. Дэн…

— Между мной и Дэном все кончено.

Она до сих пор злилась, что повела себя как дура и вообще связалась с Дэном. Повисло неловкое молчание. Она могла бы с легкостью разрядить его, но ей хотелось знать, что на это скажет Джек.

— Мне жаль. Думал, вы попытаетесь все наладить…

— Мы пытались. Некоторое время. Но чудес не бывает.

— Дэн считал иначе, — сказал он тихо. — Знаешь, я видел его.

— Видел? Хочешь сказать, вы пересекались после завершения операции?

— Да, вскоре после моего возвращения из Австралии, в начале две тысячи четвертого.

— Зачем? — Она начинала злиться.

Она представила серые глаза Хоксворта, представила, как они сейчас темнеют. Когда он заговорит, то наверняка пожмет плечами.

— Он позвонил и попросил встретиться, я не мог отказать. Чувствовал, что должен ему.

— Чего он хотел? — резко спросила она, хотя уже знала ответ.

— Просто поговорить. Ничего плохого. Говорил о том, что любит тебя и как тяжело было с тобой расстаться.

— Почему ты не рассказал мне?

— Думал, так будет лучше. Ему и так было тяжело. А ты бы точно попыталась с ним поговорить.

— Мы с Дэном терпели друг друга всего-то чуть больше месяца, — холодно сказала она. — Не могу поверить, что он так уж страдал.

— Ну, это не мое дело. Я встретился с ним, потому что он попросил. Парню было плохо, и я подумал, что надо бы его поддержать. И потом, несколько месяцев я вообще никого не видел. Работал в Директорате профессиональных стандартов, в одном здании с Джеффом, между прочим, но мы столько не пропускали по пиву, что он, должно быть, считал, будто я давно сдох. И тут Дэн.

— Где вы базировались?

— Главным образом, в Ипсвиче.

— Я думала, ты никогда не станешь работать на «Призраков», копать против своих. — В ее голосе явно прозвучало обвинение.

— Мне нужно было где-то отсидеться и прийти в себя после «Дуная». Шарп решил, что ДПС — хорошее место для нового старта. Джефф согласился. И, честно говоря, мне понравилось там.

— А теперь, значит, Шарп хочет вернуть тебя в строй.

— Это непростая операция. Уверена, что хочешь присоединиться?

— Ты же знаешь, что да.

— Тогда перестань быть занозой в заднице.

Он был прав.

— Я…

— Ладно, забыли. Просто приезжай завтра. И приготовься, будет сложно. Зацепиться нам не за что, а сверху давят и требуют результатов, прежде чем поднимется шум.

Она кивнула.

— Кто еще в команде?

— Позову Кама, Сару и еще нескольких молодых ребят, например Дермота, он хорошо зарекомендовал себя на «Дунае». И еще кого-нибудь. Возможно, с индийскими корнями. Такой человек нам пригодится.

— Полагаю, я скоро узнаю почему.

— Увидимся завтра. Кстати, ты работала с кем-нибудь из Национального реестра переводчиков?

— Да, пару раз. А что?

— Нам нужен хороший, надежный человек, способный шпарить на урду и, возможно, на гуджарати.

— Я поспрашиваю.

— Хорошо, держи меня в курсе. До связи.

Несколько мгновений Кейт в задумчивости смотрела на телефон, потом встряхнулась. Нужно упаковать вещи, поговорить с боссом и убедиться, что все готово для перевода из Луишема в Вестминстер, где ей предстоит работать с человеком, в которого она влюблена, как девчонка. Затем она подняла информацию о переводчиках, которые могли удовлетворить запросам Джека. Но перезванивать не стала, лучше она напишет ему рапорт. В этом расследовании, пообещала она себе, все будет согласно букве закона.

Из темного переулка напротив Стамфорд-Хилл Намзул заметил Глюка буквально в ста метрах впереди. Он обнимал свою даму и что-то шептал ей на ухо. Потом они рассмеялись и скрылись в магазине. Десятилетиями проституция была бичом этого района, пока Инициативная группа парка Амхерст, состоявшая из местных жителей, не провела несколько рейдов и не навела порядок в этой части Хакни, к которой было особое внимание, так как это была главная улица, ведущая к респектабельному Хартфордширу. Намзул знал, что «порядок» не означал исчезновения девочек с тротуаров. Они просто стали более хитрыми, а их сутенеры — менее навязчивыми. Сейчас проститутками в основном были девушки из Восточной Европы. Большинство из них, по-видимому, работали за еду, наркотики или из страха.

Уже второй раз он встречал Глюка в парке Амхерст и теперь был уверен, что Мойша был постоянным клиентом у барышень этого района, хотя, если спросить, чем он тут занимается, он наверняка скажет, что у него здесь офис, прямо над магазинчиками. Заметив его, Намзул поначалу удивился, но потом подумал: а что в этом такого? Мойша вел себя как набожный человек и образцовый семьянин, но не все его потребности, очевидно, можно было удовлетворить дома.

Вскоре девушка вышла из магазина с небольшим пакетом в руках и направилась к станции. Она была симпатичной, с длинными и изящными, как карандаши, ногами, с высокими скулами и неброским макияжем. Обтягивающие джинсы, заправленные в сапоги на шпильках, и короткая кожаная куртка подчеркивали ее модельное сложение, а мягкие каштановые волосы падали на шерстяной шарф, в который она закуталась по самый нос. Девушка выглядела замерзшей, но Намзул подумал, что, в отличие от него, она не будет сильно страдать от английской зимы. Он скучал по теплой бангладешской весне, хотя уже пятнадцать лет не дышал влажным и горячим воздухом родины. Девушка обернулась. Намзул отступил в тень, а она оглядывалась по сторонам, вероятно, в поисках клиента, чтобы не терять время до встречи с Мойшей. Намзул содрогнулся от отвращения, хотя в глубине души и завидовал ему. Он хотел бы набраться смелости и сблизиться с женщиной вроде этой, но, странное дело, хотя он и умел поддерживать разговор с женщинами, смешить их, болтать с ними, он оставался для них чем-то вроде подружки. И это было главной проблемой. Никто не воспринимал Намзула как потенциального любовника. Его бесило, что у человека вроде Мойши есть не только верная жена, но и деньги, чтобы купить проститутку и вытворять с ней все, что заблагорассудится. Он видел, как девушка подошла к станции, сказала что-то подруге, отчего обе расхохотались, и сунула ей бумажный пакет за отворот куртки, как бы заставляя принять подарок, а затем исчезла, спустившись на теплую платформу подземки.

Плотнее закутавшись в парку, Намзул направился к круглосуточному кошерному кафе «Майло», где они договорились встретиться. Когда он вошел внутрь, Мойша как раз поедал рогалик с мягким сыром и копченым лососем.

— Прости за опоздание, — сказал Намзул, хотя не испытывал ни капли сожаления.

— Ты все пропустил, теперь сам заказывай, — ответил Мойша, едва взглянув на него поверх развернутой еврейской газеты.

Намзула передернуло, однако он, не подав виду, положил вещи и пошел к стойке, чтобы заказать знаменитый соленый сэндвич с говядиной, который считался тут фирменным блюдом. В «Майло» также пекли собственный хлеб и рогалики. Когда он вернулся с едой и маленьким чайником в руках, Мойша наконец взглянул на него.

— Я слышал о твоей «поставке».

Намзул кивнул, сделав вид, что занят чаем, который не успел как следует завариться, но это ему было все равно. Сюда он пришел ради сэндвича. И ради денег.

— Шлимэй сказал, что девушка подошла идеально, — продолжил Мойша с набитым ртом. — Не то чтобы меня волновало, подходит она или нет. Заказы в любом случае слишком расплывчаты, как будто они используют только часть того, что получают.

— Я старался, — уклончиво ответил Намзул.

— Несомненно. Поэтому нас и попросили еще об одной «поставке».

Намзул покачал головой.

— Нет, Мойша, я таких заказов больше не принимаю. — Он наклонился ближе и перешел на шепот: — Я буду находить доноров, но Лили…

— Лили? — Мойша приподнял брови и неодобрительно хмыкнул. — Я же говорил тебе не связываться с людьми, которых знаешь лично.

Намзул боялся услышать ответ, но вопрос сам слетел с губ:

— Она мертва?

— Понятия не имею. Возможно. Мне все равно. А тебе, очевидно, не все равно. Потому что ты знал ее, а это большая ошибка, — сказал Мойша, роняя сыр на бороду.

— Ты поставил нереальные условия, — пожаловался Намзул. — У меня не было выбора.

Глюк предостерегающе погрозил пальцем:

— Она могла вывести на тебя полицию.

— Сомневаюсь. Где мои деньги?

Намзул глотнул чаю, но во рту была только горечь от ее имени. Он не спал с тех пор, как Шлимэй забрал ее. Красавица Лили…

— Ты получишь половину.

— Почему? — спросил он, размешивая в чашке сахар и стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, хотя внутри все клокотало. Нетронутый сэндвич лежал рядом с чайником. У него пропал аппетит.

— Потому что мы хотим подстегнуть твой интерес, вот почему. Ты слишком хорош. На этот раз нужна белая девушка, и у нее должна быть очень бледная кожа, молочно-белая. Знаешь, как у рыжих или светло-русых. Понимаешь, о чем я?

Намзул медленно покачал головой.

— Я сказал «нет».

— Они предлагают двойную цену. Я тоже заплачу за почки. Все, что угодно, если ты согласишься.

Намзул быстро прикинул в уме, что этой суммы хватит, чтобы купить собственное жилье. Он сможет исчезнуть. Если только Глюк его отпустит. Эти уловки разозлили Намзула, а ярость придала ему смелости.

— Я хочу всю сумму прямо сейчас.

На лице Глюка было написано удивление:

— Это целая куча налички. Что ты будешь делать с такими деньгами?

— Это мое дело. Деньги у тебя? — спросил Намзул, будучи абсолютно уверен, что Глюк не носит в кошельке такие суммы.

Мойша полез во внутренний карман черного пальто и достал еще одну газету на идиш. Между страницами Намзул увидел конверт из оберточной бумаги.

— Там все. — В темных недобрых глазах еврея на мгновение блеснул огонек ликования.

Неужели он настолько предсказуем и Глюк заранее знал, что он выберет? Намзул незаметно выдохнул, стараясь не показывать своей бессильной ярости. Как бы то ни было, он взял газету, и сделка была заключена.

— Белая женщина, с гладкой чистой кожей, около двадцати. Больше никаких дополнительных условий, как мне сказали. Договоренность такая же. Только ты заранее должен сообщить Шлимэю место погрузки. Девушка нужна к следующей пятнице. — Глюк поднялся.

— Мойша, это последний раз.

Глюк с удивлением посмотрел на него.

— И что ты будешь делать? Найдешь легальную работу?

— Почему бы и нет? В последнее время у меня много предложений, а я все отметаю. И происходит это чаще, чем ты можешь себе представить. Я возьмусь за первую работу, которую предложат. И больше не буду искать доноров.

— До тех пор, пока тебе снова не понадобятся деньги. Кстати, арендная плата увеличилась.

Намзул в изумлении уставился на него.

Глюк сделал вид, что не заметил его реакцию.

— Ты теперь можешь себе это позволить. Заплатишь Шлимэю. — Он вытер рот, но в бороде все равно остались крошки.

Намзул сглотнул. Вот так Мойша держал его в узде и управлял им. Именно поэтому ему нужно было собственное жилье и именно поэтому надо было завязывать с этой работой.

— Сколько?

Глюк помолчал.

— Триста.

Намзул разинул рот.

— Трис… — Его голос сорвался. Как можно просить столько за квартиру?

Глюк собрался уходить.

— Кстати, коммунальные платежи не включены.

Он изобразил на лице печальную улыбку и вышел. Несомненно, он уже представлял себя в объятиях длинноногой подружки.

Это был непростой день, зато все было готово, чтобы наутро начать операцию «Пантера». Джек созвонился с Шарпом, и тот, похоже, был доволен.

— Анджела Карим — хороший выбор. И Малик Хан. Я не знаю его лично, но слышал только положительные отзывы.

Джек кивнул.

— Я работал с ним. Он хорош, хотя, боюсь, они могут схлестнуться с Броди.

Шарп что-то буркнул, по-видимому, соглашаясь.

— Я только хотел сообщить, что мы готовы к работе, сэр. Надеюсь, наш книжный клуб вам понравится.

Шарп повесил трубку, продолжая что-то бормотать. Джек вздохнул. Пока есть минутка, можно позвонить Лили. Он запланировал на вечер пробежку в Королевском парке, хотя погода резко испортилась — небо затянуло тучами и заметно похолодало. «Берегись мартовских ид!» — выражение запомнилось со школьных времен. Фраза имела отношение к убийству Юлия Цезаря, и Джек не до конца понимал, как англичане связывают ее с погодой. В конце концов, он решил, что она означает следующее: где-то до середины марта следует опасаться температуры «отморозь свои помидорки». Сегодня девятое марта. Значит, до прихода настоящей весны осталось две недели! Он снова набрал номер Лили. И услышал автоответчик. Опять.

— Это я, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. — Несколько раз звонил. Собираюсь пойти побегать в парк, телефон будет со мной. Позвони мне.

Он нахмурился. Странно. Обычно Лили не выключала телефон так надолго. Она говорила, что сегодня и завтра у нее много заказов из больницы, но вряд ли она работает — он посмотрел на часы — до семи. Или работает? Он не особенно смыслил в цветочном бизнесе. Но Лили всегда проверяла сообщения и быстро отвечала — вот что его всерьез обеспокоило. Он вздохнул, надел кроссовки, взял ключи, подумал, не захватить ли iPod, но вместо этого в надежде, что Лили перезвонит, засунул в карман телефон, накинул худи, вышел из дому и очутился на Крумз-Хилл, а затем свернул направо к элегантным кованым воротам старейшего лондонского парка. Когда он пересек Нот, дыхание выровнялось, он задумался о деле, материалы которого начал читать и должен был закончить вечером. Вскоре Лили с ее молчанием улетучилась у него из головы.

Без четверти три утра на стоянку «Сейнсбери» на Кембридж-Хелс-роуд, что в двух шагах от Лондонского Королевского госпиталя, бесшумно въехал фургон. Двигатель замолчал. Двое мужчин в вязаных шапочках, перчатках и шарфах, закрывавших пол-лица, вышли из машины. Одеты они были весьма необычно для марта, хотя взгляды, которыми они обменивались, и явное стремление не привлекать к себе внимания были еще красноречивее. Им повезло, в это время на них никто и не обращал внимания. Редкие прохожие по большей части спешили в супермаркет и не слишком глазели по сторонам. Мужчины свернули на аллею, ведущую к Коммерческой дороге, и повернули направо возле банка HSBC. Оттуда они направились к Брик-лейн и спустя минуту зашли в круглосуточное кафе «Бейзил». Усталая девушка за стойкой упаковала им несколько теплых румяных рогаликов. Она и подумать не могла, что обслуживает мужчин, которые, сами того не зная, недавно выбросили труп. Девушка отряхнула рукав, на который попало немного муки, и отсчитала сдачу с десяти фунтов. Если бы ей пришлось их описывать, она бы сказала, что это пара таксистов.

Покинув кафе, на ходу жуя хрустящие рогалики и обмениваясь шутками насчет легкой ночной подработки, они пошли в сторону Тауэр-Хэмлетс, излюбленного места многих знаменитых преступников, таких как Джек Потрошитель и братья Крэй.

К тому времени, как Лили нашли, ее тело окоченело, конечности окаменели, пальцы напоминали когти. Лицо утратило былую красоту. Вернее, у нее вообще не было лица.

5

Ноги секретаря — дамы средних лет — оторвались от пола, когда старший инспектор Хоксворт заключил ее в неуклюжие объятия. Они встретились в коридоре верхнего этажа, возле библиотеки.

— Джоанна, я просил, чтобы суперинтендент Шарп направил тебя к нам, — шепнул он ей. — Спасибо, что согласилась.

— Джек, я же знаю, что без мамочкиной заботы ты не справишься, — ответила она с теплой улыбкой. — К тому же я буду в полном восторге от шумихи, которую обязательно поднимут вокруг тебя телевизионщики, — добавила она, лукаво взглянув на него поверх очков.

Джек усмехнулся. Он знал, что ходит в любимчиках у Джоанны Филд, а значит, одобрен и причислен к лику самых сильных игроков Нового Скотленд-Ярда.

— Все готово?

— Почти. Хелен — просто святая. Вчера Малькольм попросил ее заняться только твоим делом, и сам знаешь, как она умеет поднять всех на ноги.

Джек кивнул. Джоанна была одной из немногих, кто называл всех, не обращая внимания на звание, по имени, и только ей это безоговорочно прощалось.

— Я думаю, у нас есть все, чтобы начать работу. Если возникнут проблемы, я смогу быстро все уладить.

Он послал ей воздушный поцелуй.

— Чайник включен?

— Бери выше! — откликнулась Джоанна. — Я достала для тебя отличную кофеварку!

— Блестяще, просто чудесно! — пробормотал Джек, заходя в главную комнату для оперативных совещаний.

Там было пусто, но это ненадолго. Кейт, подумал он, приедет первой, а потом, около восьми, подтянутся и остальные. Часы на стене подсказывали, что ждать осталось тридцать три минуты. Он проверил мобильный. От Лили все еще не было вестей. Он снял пальто, шарф и бросил на стол папку с документами, которые накануне ночью детально изучил. Затем набрал номер Лили. Отозвался автоответчик. Снова.

Джек не на шутку встревожился. «Рискнуть? Да, выхода нет». Он нашел в списке контактов номер телефона цветочного магазина и нажал кнопку вызова. Никто не ответил. Очень странно. Обычно Лили и ее мама начинали работать очень рано, им нужно было успеть купить и подготовить цветы в течение дня. Возможно, молчание Лили означало, что в семье случилось что-то плохое, — не могло быть никакой другой причины, чтобы закрыть магазин. Может, они узнали о нем?

Джек снова искал номер — он набирал его первый раз. Он позвонил и затаил дыхание.

— Алло, — ответил тихий голос.

— Элис?

— Да. — Девочка была удивлена. — Кто это?

— Это… Это Джек, Джек Хоксворт.

— Полицейский Лили?

Он был абсолютно уверен: Лили рассказала младшей сестре о том, что встречается с ним, и заставила ее поклясться сохранить их тайну.

— Да. Что-то случилось, — едва выговорила девочка и начала плакать.

— Элис! Элис, что произошло?

— Лили пропала, — запинаясь, ответила она.

— Что? Как пропала?

— Мы не видели ее со вчерашнего дня. Родители сейчас разговаривают с полицейскими, а меня отправили в свою комнату.

— Полиция?

Джек не обратил внимания на иронию ситуации — сейчас он мог думать только о том, что родным, как и ему, ничего не известно о Лили. Он откашлялся, пытаясь привести мысли в порядок.

— Послушай, Элис, а где ее видели в последний раз?

— Она целый день работала на доставке, наверное. Я толком не знаю, я только что вернулась из лагеря, — объяснила она сквозь слезы.

— Понятно.

Что за чушь он несет? Джек ничего не понимал. А ничего не понимал, потому что все это не имело ни малейшего смысла.

Элис всхлипнула.

— Я думал, может быть, она с тобой, — добавила она с надеждой.

— Нет, я… я…

Джек почувствовал, что ситуация выходит из-под контроля. Он уже представлял, как полиция узнает о нем, и думал, чем все может обернуться, когда его начнут расспрашивать об отношениях с Лили, и все это в то время, как он руководит расследованием самого громкого преступления в стране.

— Элис, никому не рассказывай обо мне! — поспешно сказал Джек. — Ради Лили, — добавил он, чувствуя себя предателем.

— Не буду. Я обещала Лили, что не буду. — Настроена она была очень решительно.

— Хорошо. Пожалуйста, сдержи обещание. Все обойдется. Я сам позвоню в полицию и все объясняю, лучше не расстраивать твоих родителей еще больше.

— Они умрут, если узнают… или если Джимми узнает, что имя нашей семьи запятнано.

На мнение Джимми Чана Джеку было абсолютно наплевать.

— Тогда просто ничего не говори. Никто не должен знать обо мне. Лили и я — просто хорошие друзья, — сказал он, и от собственных фальшивых клише ему стало дурно. — Мы всегда знали, что, кроме дружбы, между нами ничего не может быть. — По крайней мере, это было правдой. — А теперь перестань плакать и попытайся успокоиться. Я сделаю все, чтобы найти Лили, обещаю тебе. Уверен, уже сегодня вечером мы будем знать, где она была.

Давать такое обещание — сродни самоубийству, и, как полицейский, он знал это лучше всех!

Джоанна заглянула в комнату — значит, у нее срочные новости.

Джек закатил глаза. Неужели день станет еще хуже? А еще и восьми не было.

— Я должен идти, Элис.

— Ладно, — совсем тихо ответила девочка. — Ты позвонишь еще?

— Обещаю. Будь сильной. Я позвоню чуть позже.

Он услышал судорожные всхлипывания, и Элис повесила трубку. Джек растерянно посмотрел на Джоанну, но все же заставил себя собраться с мыслями:

— Что случилось?

Она выглядела серьезной и собранной, это плохо — только очень плохие новости могли расстроить невозмутимую Джоанну.

— Нашли еще одно тело. Малькольм на линии. Ему сообщили первому — сказала она. — Очевидно, в управлении еще не знают, что расследование передано «Пантере». Предупреждаю, связь пока оставляет желать лучшего.

Джек подошел к своему столу.

— Понятно. Я отвечу с этого телефона.

Пока Джоанна переключала вызов на его аппарат, в голове детектива крутились тревожные мысли о Лили. Раздался звонок.

— Сэр?

— Еще один труп, Джек. Но ты наверняка предполагал, что это случится.

Джек плохо слышал Шарпа. Было много шума и помех, включая ужасную тарабарщину объявлений «Бритиш Рейл».

— Нет, не предполагал, сэр. Что мы знаем? — Джеку приходилось буквально кричать в трубку.

— Пока ничего определенного. Несколько дней назад о «Пантере» только вскользь упомянули во внутренних сводках Скотленд-Ярда, поэтому тебе не сообщили сразу. На место преступления выезжал офицер… Как же его зовут? Подожди секунду… вот тут записал… да, Стю Эплтон из Северо-Восточной криминалистической группы.

Джек быстро записал имя — связь действительно была отстойная.

— Он позвонил мне несколько минут назад и спросил, может ли это иметь отношение к операции «Пантера». Я сказал, что ты свяжешься с ним. Он дозвонился мне, когда я был на мосту между «Саутгейт» и «Арнос-Гроув», связь была очень плохой, а потом, когда поезд заехал в туннель, и вовсе оборвалась, поэтому я мало что смог выяснить. Ты должен узнать больше. Я целый день буду на совещаниях где-то у черта на куличках, сегодня не доберусь до «Императрицы». Так что тебе нужно ехать в морг. Жертва — женщина, тело обнаружили на автостоянке супермаркета «Сейнсбери» на Кембридж-Хелс-роуд, Тауэр-Хэмлетс. Ребята из лаборатории и криминалисты уже прочесывают место. Запиши еще номер…

— Сэр, повторите, пожалуйста. Я не услышал две последние цифры.

— Чертов «Бритиш Рейл»! — Шарп еще раз продиктовал номер. — Это номер детектива из района «Отель Танго».[8] В данный момент делом занимаются следователи из района Тауэр-Хэмлетс, поскольку тело нашли на их территории, второй номер — это отделение полиции Бетнал-Грин, если тебе он нужен. Это они нашли ее. Эплтон все тебе подробно расскажет. А пока нужно немедленно ехать в морг Королевского госпиталя и на месте проверить, имеем ли мы дело с тем же убийцей. Если да, заберешь труп.

— Будет сделано. Я перезвоню вам.

— Я вернусь в Эрлз-Корт после обеда.

Связь оборвалась. Голова Джека раскалывалась на части. Он поднял глаза и увидел Кейт, стоявшую в дверном проеме.

Она с сочувствием смотрела на него.

— История повторяется?

Джек покачал головой.

— Намного хуже. Не снимай пальто. Мы едем в морг Лондонского Королевского госпиталя.

— Ясно, — спокойно ответила Кейт, безошибочно определив его дурное настроение, и взглянула на Джоанну, которая подошла к ним.

Джек тоже посмотрел на секретаря:

— Джоанна, устрой всех остальных. Мы с Кейт сейчас едем в Уайтчепел. Пожалуйста, передай Каму Броди этот номер. Попроси его позвонить в Бетнал-Грин и собрать для нас всю информацию по последней жертве. Я свяжусь с руководителем группы криминалистов. Скажи Каму, что нужно отправить на место несколько наших людей. Нужно поговорить с судмедэкспертами. И передай всем, что мне очень жаль, но у нас еще один труп. Думаю, я вернусь к десяти, тогда и проведем запланированный брифинг. Нужно будет заказать кое-что. Ты знаешь, что делать. Да, и еще одно… — Он нажал несколько кнопок на мобильном телефоне и показал ей экран. — Кто-то должен связаться с переводчиком, позаботься об этом, ладно? Кейт сорока на хвосте принесла, что он хороший специалист.

— Можешь не беспокоиться, я все сделаю, — заверила Джоанна. — Вы уже уходите? Кейт, милая, он хотя бы поздоровался с тобой?

— Нет, но я к этому привыкла, — ответила Кейт, не спуская глаз с Джека. — С тобой все в порядке?

— Да, все хорошо. Кейт, привет! — кивнул Джек, отмечая про себя, что выглядит она великолепно. — Ты отрастила волосы?

Она смущенно коснулась темно-золотистых, аккуратно уложенных волос.

— Да, в общем-то, а может, мы просто давно не виделись.

— Тебе идет, — сказал он. — Мы возьмем такси. Думаю, так будет быстрее.

— По утрам все движется одинаково медленно, — простонала Кейт, и они направились к лифту.

Ей и прежде доводилось осматривать тела, но она никогда не была в морге Королевского госпиталя и так давно не присутствовала на вскрытии, что ужасно нервничала. В такси, которое им удалось относительно легко поймать возле управления, обеспокоенная Кейт попыталась поговорить с Джеком.

— Ты уже бывал в этом морге?

Джек сидел напротив нее, спиной к водителю. Кейт терпеть не могла ездить на заднем сиденье в такси, а еще ей очень не понравилось, что он не захотел сесть рядом с ней.

— Да, несколько раз. А ты что, девственница? — Теперь он больше походил на себя прежнего.

Она кивнула.

— Ну, почти… Я делала это несколько раз, но все равно будь нежен.

— Все будет хорошо. Глубоко дыши и смотри поверх головы анатома. Если это будет Роб Кент, ни в коем случае не показывай, что тебе противно, и не признавайся, что впервые в ЛКГ. Он любит поиздеваться над полицейскими.

— Правда? — удивилась она, чувствуя себя еще хуже, чем раньше, и, нахмурившись, посмотрела на него.

Через стеклянную перегородку они услышали, как таксист послал проклятие нерадивому водителю.

— Джек, тебя что-то беспокоит? Я думала, ты будешь более энергичным, ведь это новая и очень важная операция.

— Я и был энергичным. Но только что получил неприятные известия.

— Известия?

— Это личное. Не волнуйся, я в порядке.

Кейт с сомнением посмотрела на него.

— Ну, если захочешь поговорить, я к твоим услугам. Сейчас мы почти незнакомцы, поэтому будет похоже на терапию, к тому же у меня очень низкие расценки.

Джек улыбнулся, и от этой улыбки в ней зажглась знакомая искра желания. Кейт отвернулась и посмотрела на дорогу.

— Расскажи мне о деле, — попросила она, чтобы избежать личных разговоров. — Я полагаю, речь идет о трех трупах с одинаковыми ранами.

— Верно.

— И сейчас мы едем на вскрытие четвертой жертвы, — сказала она.

— Недаром о тебе говорят «чертовски талантливый полицейский», — ухмыльнулся Джек.

Кейт нахмурилась, ей совсем не понравился его скептический тон.

— Ну, выяснить это не составило большого труда. Я просто позвонила вчера вечером Броди, и мы вместе обсуждали операцию.

— Я был бы разочарован, если бы ты этого не сделала, — сказал Джек. — Но больше никому не рассказывай.

Он взглянул, полностью ли поднята перегородка, не может ли таксист слышать их, и заговорил, наклонившись вперед, против чего Кейт, конечно же, не возражала.

— Три тела, по-видимому, теперь уже четыре, были найдены закопанными. На них были характерные раны, и нет никаких сомнений, что мы имеем дело с одним убийцей. Во всех трех случаях почерк почти идентичен — только в одном случае не тронута почка, — и я сомневаюсь, что в этот раз нас ждет что-то новое. Он… — Джек помолчал, вспомнив свое последнее расследование, — или она срезает лица жертв.

— Что срезает? — Кейт с трудом перевела дыхание и внимательно посмотрела на Джека. — Лица? — в ужасе повторила она.

Он кивнул.

— Судя по всему, преступник великолепно обращается со скальпелем. Работа опрятная и точная. Патологоанатомы говорят, что по качеству надрезов можно определить, кто был первой жертвой.

— Ты хочешь сказать, что кто-то таким образом набивает руку?

— Именно это я и хочу сказать.

— А кто жертвы?

— Две последние жертвы — мужчины азиатского происхождения, вероятно, лет около тридцати. Первым нашли европейца, тоже мужчину, лет сорока. Мы думаем, он был цыганом. А теперь труп женщины. Скоро мы больше узнаем о ней. Пока выдвигается версия, что все жертвы — нелегальные иммигранты. Нет ни зубных карт, ни отпечатков пальцев, их никто не ищет — во всяком случае, нет описания их телосложения и возраста в списках пропавших без вести. Пока нет заявлений об исчезновении людей со схожими приметами, мы отрабатываем версию нелегалов. Нелегалов без лиц. Будет много грязи.

Последнее замечание заставило Кейт подумать, что Джек шутит, но, взглянув на него, она убедилась, что он абсолютно серьезен.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Возможно, мы натолкнулись на новый вид извращений. Не знаю. Ни на одной жертве нет следов сексуального насилия. Повреждения незначительные: следы от веревок на запястьях и щиколотках, больше никаких других ран.

— Только лица и все?

— Нет, прости, я не совсем точен: у одного еще вырезаны почки.

Кейт почувствовала приступ тошноты.

— Мерзость какая! — сказала она и отвернулась к окну.

На улицах Уайтчепела, как всегда, было полно людей азиатского происхождения. Она хорошо знала этот район.

— Это место — маленький Бангладеш, ты так не считаешь?

Он кивнул.

— Где ты сейчас живешь?

— Недалеко отсюда. Сток-Ньюингтон, Дансмур-роуд. Я купила крошечный коттедж, он мне очень нравится. Близко от Бетнал-Грин, очень хорошее место. — Она снова посмотрела на него. — Я слышала, ты дезертировал, — добавила она.

Джек уже привык к такой реакции:

— Да, теперь я мальчик из южных районов, — ответил он, растягивая гласные на техасский манер.

— Мне нравится Гринвич, — задумчиво сказала она. — Ты гуляешь в парке?

— Да, так часто, как только могу. Зайдешь как-нибудь в гости? Я устрою тебе экскурсию по местным достопримечательностям.

Кейт обреченно застонала, и Джек хмыкнул, вспомнив реакцию Малькольма Шарпа.

— Ладно, я принимаю приглашение, но с одним условием: никаких исторических экскурсий.

— А все потому, что ты типичная горожанка, которая не любит узнавать новое, — пошутил он. — Ну, тебя еще не начало тошнить?

Она презрительно посмотрела на Джека.

— И не будет. Заплати водителю.

Кейт открыла дверцу и шагнула навстречу суете и шуму Уайтчепел-роуд. Джек взял ее под руку, и они вместе перешли оживленную улицу.

— А ты знаешь, что за этим массивным фасадом скрывается огромное здание? Это всего лишь вход, а сама больница занимает целый квартал. Это большая часть Уайтчепела.

— Сэр, при всем уважении, закройте рот! — потребовала Кейт.

Они поднимались по ступенькам к большим, украшенным арками дверям, когда Джек спросил:

— Ты знаешь, чей скелет находится здесь в частном музее?

— Джека Потрошителя? — предположила Кейт, делая вид, что ей это совсем не интересно.

— Джозефа Меррика, человека-слона.

— Интересно, наверное, — согласилась она.

— Его останки не выставлены на всеобщее обозрение. Лишь избранные могут их посмотреть.

— Пожалуйста, только не говори, что твои исторические изыскания зашли так далеко. Ты его видел?

Он хмурился. Ей всегда нравилась эта особенность Джека — не замечать шуточек по поводу своего хобби.

— Нет, черт подери, но хотел бы.

— Соври, что для полицейских нужд, — предложила Кейт, помня, что скоро у нее возникнут собственные проблемы.

— А теперь, девочка моя, прямиком в морг, — усмехнулся он, но тут же снова стал серьезным. — Ладно, Кейт. Будет тяжело. Ты уверена, что справишься?

— Сэр, — огрызнулась она, — я справлюсь. Показывайте дорогу.

Они пошли вниз по широкой викторианской лестнице. Джеку очень хотелось поговорить о деталях дизайна этого украшения помещения, которое неуместно смотрелось в оживленной и переполненной государственной больнице. Все вокруг было мрачным, грязным, а люди, которых они встречали, выглядели потрепанными и смертельно уставшими.

С самого детства Кейт не посещала больницу как пациент, но если такая необходимость случится, она обязательно пойдет в частную клинику. От Королевского госпиталя у нее мурашки бегали по коже, но она пыталась убедить себя, что мрачными тут выглядят только коридоры, а в остальном это совершенно обычная больница с просторными и уютными палатами. Она бы лечилась только в отдельной палате, похожей на те, которые показывают в сериале «Анатомия Грей». Кейт начала его смотреть, когда была в Америке, и с тех пор не могла оторваться.

Джек что-то сказал.

— Прости, я не расслышала.

— Я сказал, что мы должны надеть маски и халаты. Таковы правила больницы.

Кейт мысленно поклялась, что больше не будет думать о посторонних вещах.

— Прямо как в «Клинике», — пробормотала она, когда они подошли к двустворчатой двери морга.

Пока босс отсутствовал, инспектор Камерон Броди встречал остальных членов команды. Для кого-то, например сержанта Сары Джонс, это место было знакомым по операции «Дунай», а вот Анджела Карим была тут впервые и завороженно смотрела в окно. Прямо перед окнами медленно крутился «Лондонский глаз», а позади его кабинок, которые вечером сияли голубым светом, виднелся Саут-Бэнк и Вестминстер.

Она восхищенно вздохнула:

— Ух ты! Отсюда Вестминстерское аббатство и Дворец парламента выглядят так необычно! А Биг-Бен!

За ее спиной кто-то с мягким шотландским акцентом произнес:

— Ты скоро настолько привыкнешь, что даже не будешь смотреть в окна.

Анджела оглянулась, а Кам подмигнул молодой и очень симпатичной женщине-детективу. При этом в голове инспектора промелькнула мысль: «Что-то я давненько не ходил в спортзал…»

— Потрясающий вид! — ответила Анджела, чудесные карие глаза которой просто искрились радостью.

— Ночью еще красивее, — продолжила незнакомка. — Привет, я сержант Сара Джонс, — представилась она, улыбнулась и сняла анорак.

— Сержант Анджела Карим. Приятно познакомиться. Вы раньше работали на «Дунае»?

Сара пригладила короткие волосы и кивнула:

— Да. Но, похоже, это дело будет труднее.

Броди уже провел брифинг, поэтому группа была ознакомлена с содержанием документов, оставленных Джеком. Также они прочли детальное резюме, составленное опытной Джоанной.

— Сара, с чего бы ты начала?

— С базы данных, конечно. Нам нужно больше деталей, — задумчиво ответила она. — Я проверю, можно ли составить список похожих убийств, хотя подобные зверства совершают редко. Похоже, наш случай — уникальный.

Кам кивнул.

— К нам присоединится переводчик из Национального реестра, — сообщил он. — Пожалуйста, задействуйте его в работе.

— Это действительно необходимо? — поинтересовалась Анджела. — Я и Мал знаем урду и гуджарати.

— Это замечательно, но босс настоятельно просил об этом. Вероятно, присутствие сотрудника этой организации — официальное требование. Позвоните этому парню, Сарджу, и спросите, может ли он немедленно присоединиться к операции. Если нет, попросите посоветовать кого-то другого.

— Хорошо, без проблем.

— Малик? — начал Кам.

Высокий индус с приветливым лицом и мягкой улыбкой внимательно посмотрел на инспектора.

— Называйте меня Мал, сэр.

— Отлично, Мал. Ты поедешь со мной в отделение полиции Бетнал-Грин, но сначала мы должны поговорить с судмедэкспертами. Посмотрим, что они смогут рассказать.

Кам посмотрел на молодого инспектора, недавно получившего повышение, который тоже участвовал в операции «Дунай».

— Инспектор Дермот?

— Да, сэр.

— Поздравляю с повышением. Проверь «Сейнсбери». Мне нужен список охранников и всех, кто работал там вчера вечером.

Дермот кивнул.

— И еще, Дерм, мне понадобится помощь с новыми компьютерами.

— Конечно, сэр.

Кам подошел к двум молодым констеблям, которые держались особняком и выглядели очень взволнованными.

— Чего замерли? — спросил он. — Не волнуйтесь, никто вас не съест. Ну да ладно. Констебль Дженни Хьюз?

— Да, сэр.

— И констебль Даг Фелтам?

— Да, сэр.

— Хорошо, для вас тоже есть задание: нужно собрать всю информацию по делу. Так всегда начинается расследование. Чем больше информации, тем успешнее мы будем вести дело и не станем впустую тратить время. — Они молча смотрели на него, и Кам продолжил: — Вам нужно будет заняться поисками свидетелей вокруг «Сейнсбери». Особенно тщательно опросите владельцев магазинов, возле супермаркета мало жилых домов. Также допросите работников ближайших ресторанов, пабов, кафе и больничный персонал — возможно, кто-то видел, как бросали фургон, или что-то знает об этом. От Джоанны вы получите все детали: год выпуска, номер и фотографии. — Он внимательно посмотрел на констеблей. — Кто-то обязательно должен был что-то заметить. Наша задача — найти этого «кого-то». Инспектор Дермот МакГлохан и инспектор Анджела Карим позже присоединятся к вам, доложите им обо всем, что успеете узнать, понятно?

— Да, сэр, — уверенно ответили они в один голос.

— Удачи, — с улыбкой напутствовал Кам, вспоминая свое первое задание, которое, как ему теперь казалось, было миллион лет назад. Он оглядел остальную команду. — Если у кого-то остались вопросы, задавайте их сейчас, потому что мы с Малом едем на место преступления. Если потребуется, попросите Джоанну связаться со мной или просто звоните мне на мобильный. Всем удачного утра! Следующее собрание в полдень. Надеюсь, старший инспектор Хоксворт присоединится к нам. Кстати, возьмите с собой переводчика. Он или она поможет вам общаться с жителями Уайтчепела.

Когда Джек и Кейт поднялись в смотровую галерею, вскрытие уже началось. Доктор только что закончил записывать на диктофон детали дела: указал номер, дату и другую информацию. В галерее было темно, лаборатория была ярко освещена флуоресцентными лампами. На столе из нержавеющей стали лежало тело женщины, которое под ярким светом казалось почти белым. Вместо лица — кровавое месиво. Джек кивнул доктору, который заметил их прибытие и поднял голову. На Кейт ему смотреть не хотелось. Все оказалось ужасным, гораздо хуже, чем он мог себе представить. Даже ему было тяжело смотреть вниз, и он старался сфокусировать взгляд на профессоре Кенте. Джек понимал, что Кейт сейчас совсем плохо, и она не сможет представиться, поэтому решил сам начать разговор и нажал кнопку коммуникатора.

— Роб, со мной инспектор Кейт Картер. Очевидно, это наш случай. У этого трупа такие же повреждения, как у трех предыдущих? — Он старался не смотреть на окровавленное месиво на месте лица.

Но перейти сразу к делу не получилось. Роб Кент, дамский угодник и великолепный патологоанатом, бросил на него взгляд, ухмыльнулся и посмотрел на инспектора Картер.

— Кейт, добрый день! — дружелюбно произнес он, явно намереваясь завести светскую беседу. — Это наша первая встреча?

Джек очень удивился, когда Кейт вполне ровным голосом ответила:

— Да. Я впервые в морге, но босс предупредил, чтобы я не признавалась в этом.

Джек, впечатленный подобным самообладанием, посмотрел на Кейт. Ему было не по себе. Оставалось надеяться, что жертвой окажется нелегальная иммигрантка и за телом не приедут родители, с которыми придется беседовать и проводить опознание.

— Девственница? — одними губами спросил Роб у Джека. Он явно был в восторге.

Джек вынужден был это признать, раз уж Кейт решила быть честной, и сдержанно кивнул: из уважения к жертве ему не хотелось превращать эту встречу в балаган. Под зеленой хирургической простыней тело выглядело маленьким и жалким, зеленая шапочка закрывала волосы жертвы.

Роб понял его настроение и продолжил разговор исключительно профессиональным тоном. Черт, теперь Джек должен ему за эту любезность!

— Что ж, Кейт, поскольку это ваш первый раз, я буду объяснять все свои действия. Если вы хотите спросить, зачем мы собрали ее волосы, я отвечу: это было сделано, чтобы потом прочесать их и собрать материал для судебной экспертизы.

Джек краем глаза заметил, как Кейт кивнула.

— Ты как, держишься? — шепнул он, хотя можно было и не спрашивать.

— Лучше, чем я предполагала, — ответила она. — А ты?

— Подташнивает, — признался он, зная, что она оценит его честность.

Кент выключил диктофон.

— Никаких шушуканий, когда говорит великий доктор Кент, — насмешливо заявил он.

— Прости, — сказал Джек. — Продолжай.

— Хорошо. Давайте резюмируем, что нам известно об этой прекрасной и печальной жертве, а затем разрежем ее и заберемся поглубже. Итак, судя по волосам, она азиатка. Возраст пока сложно определить, но в качестве предположения скажу, что ей около двадцати пяти — тридцати лет. На теле нет видимых повреждений, кроме очевидного. Ни царапин, ни ушибов.

— Причина смерти? — спросил Джек, который чувствовал отвращение всякий раз, когда случайно бросал взгляд на «очевидное».

— Я еще буду проводить экспертизу, но думаю, что она умерла из-за передозировки обезболивающего средства. Мы нашли следы от иглы на предплечье. — Он поднял ее руку. — И на правой руке тоже. Все подтвердится при вскрытии.

— Идентично остальным случаям? — спросила Кейт.

Кент кивнул.

— Ну-с, сейчас моя ассистентка Сенди прочешет ее волосы, а я начну резать. Смотреть на это немного неприятно. Кейт, вы справитесь?

— Если я буду падать в обморок, уверена, старший инспектор Хоксворт сумеет вовремя меня подхватить.

— И почему роль рыцаря в сияющих доспехах всегда достается тебе, а, Хоксворт?

Джек никак не отреагировал на подшучивания коллег. Он смотрел на темные волосы жертвы, с которых Сенди уже сняла шапочку. Они напоминали волосы Лили, и он испытал приступ животного ужаса. Он не знал, где она сейчас, и слушать все эти подробности было невыносимо тяжело. Нужно немедленно позвонить и поговорить со следователями, занимающимися делами людей, пропавших без вести. Он хотел, чтобы вскрытие — по крайней мере, та часть, которая требует его присутствия, — закончилось как можно быстрее.

— Поскольку босс явно не горит желанием общаться с нами, Кейт, я продолжу заниматься своим делом.

Кейт, наверное, улыбнулась или кивнула, но Джек этого не увидел, потому что заметил на плече трупа странную отметину и смотрел только туда. У него перехватило дыхание.

— На правом плече… Что там за отметина? — спросил он, и слова дались ему с трудом.

Кент нахмурился и обошел стол, чтобы осмотреть правый бок жертвы.

— A-а, это. Это не синяк, Джек. Это просто родинка, смахивает на крошечное сердце.

Джек замер. Наверное, он что-то сказал. Кент насмешливо посмотрел на него, а Кейт — он не был уверен на все сто процентов — сжала его руку.

— Сэр? — Это был голос Кейт. — Все хорошо?

— Что происходит? — спросил Кент.

Джек покачал головой, охваченный нежеланием верить, смешанным с холодным отчаянием. Он не мог заставить себя говорить.

— Кейт? — настаивал Кент.

— Дайте нам минуту, Роб. Я не знаю, что происходит. Похоже, старшему инспектору Хоксворту нехорошо.

— Тогда заберите его отсюда, — ответил он. — Странно, он присутствовал на вскрытиях достаточно часто, чтобы избавиться от брезгливости.

Джек в замешательстве смотрел на Кейт.

— Скажи мне, что случилось? — попросила она. На ее лице было написано искреннее беспокойство.

Он услышал гудок коммуникатора. Кент раздраженно ответил:

— Да?

Отдаленный голос сообщил:

— Команда следователей только что установила владельца фургона. Мы проследили его. У нас есть имя и адрес жертвы, доктор Кент. Это Лили By, двадцати девяти лет.

— Спасибо. Сейчас мне не нужны детали, но подготовьте все материалы. Я посмотрю, когда закончу. Джек? Ты…

Но Джек уже выбежал из галереи. К счастью, он знал, где находится ближайший туалет, и в пропитанной дезинфицирующими растворами кабинке расстался со своим завтраком.

Лили? Нет, это ошибка! Или ему просто снится кошмар. Сейчас он проснется, Лили будет рядом, и он поцелует родинку в форме сердечка, как делал это каждое утро, которое они встречали вместе.

— Джек!

Кейт барабанила в дверь мужского туалета. Он знал, что, если немедленно не ответит, она запросто может войти. В этом отношении у Кейт не было никаких предрассудков. И он был прав. Ее кулак уже стучал по дверце его кабинки, которую он только прикрыл за собой, но не запер.

— Ответь мне. Что происходит?

— А что, не понятно? — закашлялся он.

— Понятно, понятно, — сказала она. — Но почему?

Он глубоко вдохнул и вытер рот туалетной бумагой. Смыл за собой.

— Выпустишь меня?

Джек потянул за ручку двери, увидел ее испуганное и обеспокоенное лицо, но ничего не сказал. Он умылся, прополоскал рот, а потом долго и громко прочищал горло. Пока он вытирал лицо бумажным полотенцем, Кейт молча смотрела на него.

— Так, одно известно наверняка: ты не напился вчера, иначе я почувствовала бы запах. Следовательно, выпивка исключается.

— Пищевое отравление. Сойдет для тебя? — ответил Джек. Он не чувствовал ничего, кроме страха и гнева.

— Не нужно сердиться. Если ты заболел, просто скажи. Тут стесняться нечего.

Он постарался придать лицу более спокойное выражение.

— Я не болен, Кейт. Все не так, как выглядит. Но мне нужно сделать телефонный звонок, очень срочный, а еще я должен попасть на место преступления прежде, чем туда прибудет семья девушки. Ты останешься здесь. Похоже, у тебя все получается. Нет смысла сидеть тут вдвоем.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — ответил он, уходя.

— Я имею в виду: почему ты должен побывать на месте преступления до того, как это сделает ее семья?

Джек открыл дверь и, обернувшись, бросил:

— Потому что я знал жертву.

Он ушел прежде, чем Кейт смогла справиться с шоком и что-то ответить.

6

Он потрясенно смотрел на хорошо знакомый фургон, который тщательно осматривали специалисты из лаборатории. Джек издалека увидел представителя своей команды. Малик наблюдал за действиями криминалистов и беседовал со следователями. Он позвонил детективу и из своего укрытия увидел, как Малик достал из кармана мобильный телефон.

— Инспектор Хан.

— Это Хоксворт. Я пытаюсь найти Броди, — сказал Джек, прилагая все усилия, чтобы говорить спокойно.

— Здравствуйте, сэр. Гм, он совсем недавно был со мной на месте происшествия. Мы уже знаем имя жертвы, сэр.

— Да, мне это известно. Где Броди?

— Он поехал с родителями жертвы к ним домой, в Хедли-Вуд, а потом собирался вернуться в оперативный штаб. Сэр, позвоните на мобильный. Я только что разговаривал с ним.

— Он не отвечает, — солгал Джек, рассудив, что это объяснение прозвучит вполне правдоподобно: возможно, Броди выключил мобильный, чтобы не беспокоить родных погибшей. — Как ее родители?

— Плохо, сэр, но другого и не ожидалось. Именно поэтому он поехал с ними. Они хотели отправиться прямо в морг, но он убедил их сначала заехать домой.

— Правильно, патологоанатомы только начали вскрытие. Им потребуется, по крайней мере, еще час. Нашли что-нибудь в фургоне?

— Пока ничего. Но вы же знаете этих криминалистов, они все Делают очень медленно. Их фотографы только направляются туда.

— Отлично, хорошая работа, Мал. Я позвоню тебе позже, — сказал он, глубоко вдохнув холодный воздух.

Следует сохранять спокойствие и не поддаться эмоциям. Еще Джек должен был позвонить Стю Эплтону из криминалистической группы и доложить боссу о результатах, но он знал, что Малькольм Шарп не поддержит его в этой ситуации, поскольку противится всему, что мешает выполнять работу. Он сжал зубы и с остервенением набрал номер.

— Это я, — сказал он, как только раздалось ответное «алло». — Нам нужно увидеться.

— Что-то случилось?

— Мне нужно видеть тебя немедленно! — отрывисто бросил он и услышал вздох.

— Хорошо, без проблем. Так, встретимся в «Императрице» или…

— Нет, лучше в «Черном дрозде». Дай мне полчаса.

— Ты в порядке?

— Нет.

Джек отключился, бросил последний взгляд на фургон, закрыл глаза и представил прекрасное лицо Лили, выталкивая из памяти ужас, в который оно превратилось. Потом направился к станции «Уайтчепел». В это время такси будет сложно поймать, а поездка наземным транспортом займет гораздо больше времени. Кроме того, он хотел, чтобы земля поглотила его, хотел стать еще одним безымянным пассажиром, а не слушать болтовню таксиста о политике и лондонском движении.

Проехав четырнадцать остановок, Джек вышел на оживленной станции «Эрлз-Корт». Пройдя за турникет, он увидел своего друга и ощутил крепкое рукопожатие.

— Джефф, спасибо, что приехал. Отличная борода.

В удивленных зеленых глазах промелькнуло беспокойство.

— Дружище, да на тебе лица нет! Я услышу что-то по-настоящему плохое, да?

Джек почувствовал, как тошнота вновь подступила, и сердито сглотнул комок в горле. Джефф Бенсон это заметил. Он нахмурился и положил большую, похожую на медвежью лапу, руку на плечо Джеку.

— Думаю, тебе нужно выпить.

— Я при исполнении.

— Не волнуйся, я буду свидетельствовать, что это было в медицинских целях. Ты белый как мел. Что происходит?

Джек покачал головой.

— Мне нужно пройтись. Поговорим в «Черном дрозде».

— Хорошо, пойдем. Ты уверен, что справишься?

— Да, все нормально.

Они шли, молча обходя прохожих, которые встречались им на пути. Паб было легко заметить по выкрашенной черной краской двери. Там почти не оказалось посетителей, что, учитывая раннее время, было вполне предсказуемо.

— Что выпьешь?

— Все равно, — ответил Джек. — Но только, Джефф, никакого алкоголя. Я не хочу, чтобы от меня несло спиртным. Это последнее, что мне сейчас нужно.

Джефф кивнул и направился к бару. С момента, как они встретились, в кармане Джека несколько раз вибрировал мобильный телефон. Он не смотрел на него, но и так знал, что это Кейт или Кам. У него не было желания ни отвечать на неизбежные вопросы Кейт, ни слушать отчет Кама о родителях Лили. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя, и еще он хотел посоветоваться.

Джек сел за столик возле окна и невидящим взглядом уставился на людную Эрлз-Корт-роуд сквозь немытое стекло.

Джефф вернулся с двумя чашками кофе.

— Это для тебя, — настойчиво сказал он.

Джек сделал глоток, почувствовал привкус чего-то покрепче и вопросительно взглянул на Джеффа.

— Думаю, тебе не повредит, — ответил тот. — Там капля. Выпей, Джек.

Он допил кофе, и тепло от разбавленного виски растеклось по телу.

— Можешь потом заесть мятной конфетой. Или отправляй всех недовольных ко мне, — посоветовал Джефф. — Лучше?

— Да, — признался Джек, хотя понимал, что это ненадолго. На глаза навернулись слезы. Он достал носовой платок и вытер лицо, пытаясь скрыть боль.

— Расскажи, — попросил Джефф.

Джек начал рассказывать, и, к его удивлению, слова приходили с легкостью. В компании лучшего друга он чувствовал себя в безопасности, он мог полностью доверять ему.

— Я встречался с девушкой, с Лили.

— Из цветочного магазина, правильно?

Джек кивнул. У Джеффа была внешность большого плюшевого медведя, и многие думали, что он рассеянный и соображает медленно. Но на самом деле Джек не знал более умного и проницательного человека. Он ненавидел играть с ним в карты.

— Ты запомнил ее, — с грустью ответил он.

— Ты встретил ее года два назад или около того?

— Да, ты прав, мы познакомились два года назад. И несколько месяцев назад начали встречаться.

— Понятно. Еще я знаю, что она китаянка, родилась в Англии и очень красивая. Кажется, ты так ее описывал.

— Именно, Джефф. У тебя исключительная память. Я просто потрясен.

— И?

— И… она мертва, — просто ответил Джек.

Джефф осторожно поставил чашку, откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на Джека.

— Я не знаю, что и сказать. Несчастный случай?

— Нет, ее убили.

Несмотря на всю свою профессиональную выдержку, Джефф не смог скрыть удивления.

— Как это произошло? Когда?

— Думаю, вчера вечером, — ответил Джек, хотя никак не мог смириться с мыслью, что Лили мертва. — И это худшее, что случалось в моей долбаной жизни! — Он в упор посмотрел на Джеффа. — Сейчас идет вскрытие, и я должен присутствовать там. Лили — последняя жертва маньяка. Ему нравится срезать лица.

Джефф был ошеломлен и несколько секунд, которые показались обоим вечностью, не мог ничего сказать. Джек опустил глаза на кофейную гущу, оставшуюся в чашке.

— Операция «Пантера», — наконец пробормотал Джефф.

— Она самая.

— Ты видел тело?

Джефф смутился. Вероятно, подумал Джек, он сожалеет, что задал этот вопрос.

— Да. Но я не знал, что это Лили, потому что у трупа на столе не было лица! — выпалил Джек. Но при чем тут Джефф? — Прости. Ты не можешь представить…

— Нет, не могу. Я действительно не могу это представить. Джек, что я могу сделать для тебя? — Он провел рукой по бороде.

Гнев Джека превозмог его боль.

— Я хочу остаться в деле, — прохрипел он, и это прозвучало как волчий рык.

— Это неразумно.

— Я не хочу этого слышать! Все, что я хочу услышать, — это то, что ты мне поможешь.

Джефф наклонился к нему.

— Джек, черт побери, твою девушку зарезал серийный убийца, ее труп — улика в серьезном деле, которое ты расследуешь. И ты считаешь, что сможешь продолжить работу? О чем ты вообще думаешь?

— Я думаю о Лили, — простонал он. — Она была красива. Она была молода и умна. Она была сексуальна. А он срезал ее лицо! Она собиралась выйти замуж, я говорил об этом?

Джефф с изумлением уставился на него. Джек понимал, что все в этой истории должно казаться его приятелю странным.

— «У нас нет будущего» — так она мне сказала. Она всегда была честной. Но нам было хорошо вместе, и она собиралась выйти замуж за нелюбимого человека. Мы решили, что будем встречаться, пока есть такая возможность. Я не любил ее, но мне нравилось быть с ней, и кто знает, к чему это могло… — Он замолчал и сглотнул ком, стоявший в горле. — Еще несколько недель, и в наших отношениях была бы поставлена точка, но она была особенная, Джефф, понимаешь?

Тот печально кивнул.

— Ты абсолютно уверен, что это…

— Да, это она. Я узнал по родинке. — Джек невольно коснулся своего плеча. — Я ездил на место преступления, чтобы убедиться, что это ее фургон. В морге ее опознали. Это Лили, моя Лили… Она лежит там, на столе, мертвая, без лица.

Джефф сжал его плечо.

— Хорошо, приятель, послушай меня. Я знаю, что ты хочешь найти ее убийцу, но у тебя слишком много эмоций. Это опасно, Джек. Особенно после…

— Не говори о МакЭвой. Это совсем другой случай.

— Нет, это тот же случай. И точно так же у тебя мозги будут забиты эмоциями.

— Я приехал сюда за конкретной помощью, а не за консультацией психолога! — возмутился Джек, но руку Джеффа с плеча не сбросил.

— Джек, я твой друг и как друг могу посоветовать только одно: иди домой и позвони Шарпу. Скажи ему, что отказываешься отдела, и объясни почему. Ты сам знаешь, что так будет правильно, и это корректная полицейская процедура.

— Нет.

— Тогда я сам сделаю это…

— Нет!

— Ястреб…[9] — Джефф замолчал.

— Я рассказал тебе, потому что ты работаешь на «Призраков» и старше меня по званию. Ты сможешь меня защитить.

— Ты с ума сошел?!

— Не знаю. Возможно. Но я собираюсь найти этого урода и…

— Джек, послушай себя! Это просто месть, ты не думаешь головой. Ты не сможешь руководить операцией с этим ядом. Ты можешь разрушить свою карьеру, поставить все дело под угрозу и дать преступнику уйти. И ты сам это прекрасно понимаешь, поэтому и пришел ко мне. Ты хочешь, чтобы я освободил тебя от ответственности, чтобы ты мог выследить его и убить голыми руками или совершить нечто подобное. Я не буду под этим подписываться.

— Я ни разу не просил тебя об одолжении, — сказал Джек, вперившись в Джеффа тяжелым взглядом. Тот опустил глаза, понимая, что так просто он не отступится. — Я не позволю ему уйти от наказания.

Некоторое время они молчали. Наконец Джефф заговорил:

— Ты хочешь, чтобы я навредил делу. Это непрофессионально. — Он покачал головой.

— Послушай, если я расскажу Шарпу, он сегодня же отстранит меня отдела.

— И правильно сделает! А ты думаешь, что если рассказал мне, то уже в безопасности?

— Я всего лишь следую правилам. Я ставлю Шарпа в известность о своих отношениях с последней жертвой, но делаю это через тебя. Я добровольно пришел к тебе и все рассказал — если бы я не сделал этого, ты бы никогда ничего не узнал. Ты старше меня по званию и можешь выбирать, звонить или не звонить Шарпу. Я проинформирую свою команду и таким образом выведу их из-под удара.

— А как насчет меня?

— Джефф, для тебя эта история не будет иметь никаких последствий. Для «Призраков» достаточно знать, что полицейские ведут дела в рамках закона. А я закон не нарушаю. Единственное, чего я хочу, — быстрее поймать этого урода и посадить за решетку до конца его дней.

— Джек, а если узнают журналисты? Они утопят тебя в грязи. Для них ты будешь главным подозреваемым!

Джек нахмурился.

— Откуда они узнают? О нас с Лили никто не знал.

— Никто? — недоверчиво переспросил Джефф.

Джек чуть помедлил с ответом:

— Только ее сестра.

Бенсон вздохнул.

— Ей пятнадцать лет! Она школьница. Элис поклялась хранить тайну, и я знаю, что она ничего никому не сказала и не скажет.

— Ты слишком доверчив. А как насчет родителей? Ты не думаешь, что они все узнают, когда сестру начнут допрашивать? А если найдут что-нибудь в дневниках Лили или в ее личных вещах?

— Она не вела дневник. Ну, насколько мне известно. Лили жила одна. У нее не было близких подруг, она была скрытным человеком. К тому же она никогда бы не рискнула даже намекнуть кому-нибудь о том, что встречается с мужчиной. У нее был богатый жених. Я найду преступника до того, как сестру вынудят рассказать обо всем.

Джефф скептически посмотрел на него.

— Джек, ну почему ты не встречаешься с обыкновенными женщинами, как все мы? В прошлом году у меня была разведенка с двумя детьми, так она радовалась, когда я водил ее в рестораны и целовал на ночь. Я подарил ей розы на День святого Валентина, и она была на седьмом небе от счастья.

— Судя по всему, она очень хорошая женщина, — сказал Джек.

— Она совершенно нормальная женщина. Я больше не встречаюсь с ней, но не об этом речь. Меня интересует, почему ты не можешь завести нормальные отношения? Почему у тебя все должно быть настолько сложным?

Джек покачал головой. Выглядел он растерянным и беспомощным.

— Не знаю. Я думаю, она и была совершенно нормальной женщиной.

— Судя по твоим словам, Лили нельзя назвать домохозяйкой, живущей по соседству!

Джек ничего не ответил.

— О’кей, я запротоколирую все, что ты рассказал, и отмечу, что не вижу причин, по которым тебя нужно отстранить отдела, и что ты будешь вести его с должным профессионализмом. Но я прикрою свою спину, напишу, что у вас не было серьезных отношений. Вы просто иногда виделись, и все это — ужасное совпадение. Хотя, Джек, на тебя уже заведено дело, правда?

— Анна МакЭвой преследовала меня!

— Это не важно, приятель, по документам на тебе висит проступок. Будь осторожен. Мой тебе совет: немедленно откажись от участия в «Пантере».

— Прости, но я этого не сделаю, — ответил Джек.

— Конечно, не сделаешь, — устало сказал Джефф. — Пока, исходя из сложившейся ситуации, у тебя есть разрешение продолжать дело. Кстати, я еду в отпуск.

— Как? — Джек удивленно посмотрел на друга. — Ты же никогда не брал отпуск.

— Ну, меня заставили, потому что, видите ли, у меня много всего накопилось. Считай, что тебе повезло, поскольку я забуду подать свой рапорт. Напишу, отнесу ноутбук домой и, скорее всего, забуду взять его с собой. Я же в отпуске, в конце концов.

Джек с благодарностью кивнул.

— Куда ты поедешь?

— В Шотландию. Немного рыбалки, немного прогулок и много еды, выпивки и сна.

— Один едешь?

— Нет. Представь себе, в моей жизни тоже есть женщина. Правда, она действительно обычная женщина и, ты знаешь, почти скучная. — Он хотел сказать что-то еще, но остановился, вероятно, из уважения к Лили.

— Прости, что впутываю тебя во все это, — сказал Джек. Фактически он заставлял друга защищать его.

Джефф шумно вздохнул.

— Нет, это мне жаль, Ястреб. Жаль, что все так получилось. Но я буду участвовать в этом сговоре только при одном условии.

— Продолжай.

— С тобой будет работать консультант по психологической части…

— Ни за что!

— Это не обсуждается, Джек. Я сказал, что это условие, а не предложение. Наших штатных привлекать не будем, дело слишком щекотливое. Есть пара специалистов, они проводят клинические исследования, мы иногда их приглашаем. Парень и девушка. Я не встречался с ними лично, но слышал только хорошие отзывы. Оба — лучшие в своей сфере, оба занимаются частной практикой, но консультируют полицию по мере необходимости. Выбери кого-то из них, договорись о встрече и сообщи мне. До пятницы ты должен сделать запрос. Я внесу в свой рапорт, что ты ходил на встречу к психологу. В этом случае старший инспектор Диган, который сейчас активно роет тебе яму, убедится, что ты следуешь всем предписанным инструкциям. А теперь будь хорошим мальчиком, Джек, и сделай так, как я говорю, иначе я не смогу тебе помочь.

— Сегодня же позвоню.

— Спасибо. И вот еще что…

— Да? — спросил Джек, вставая из-за столика.

— Прислушайся к психиатру. Это важно. Тебе нужна помощь, даже если у тебя и иное мнение на этот счет. Я слишком хорошо тебя знаю. Спокойно вести дело ты не сможешь. Обещай, что не будешь пудрить мне мозги и действительно сделаешь то, что обещал. Поговори с профессионалом — он поможет тебе пройти через этот кошмар.

— Обещаю.

— Замечательно. — Джефф тоже встал. — Пришли мне отчет о том, на какую терапию ты согласен и какой специалист тебе подходит, и мы из управления пришлем тебе консультанта. — Он проигнорировал тяжкий вздох Джека и сказал: — Послушай, воспринимай это как часть клинической экспертизы. — Он улыбнулся. — Если ты окажешься человеком с психическими расстройствами, которого нужно отправить на принудительное лечение, я подпишу документы.

Джек грустно улыбнулся.

— Джек, будь осторожен. Диган еще не закончил с тобой. И его заветная мечта — стереть тебя в порошок.

— Но у него ничего не выйдет, правда?

Джефф пожал плечами.

— Пока ты делаешь все по правилам, у старшего инспектора нет повода прицепиться к тебе, и вряд ли он будет настолько неблагоразумен, чтобы необоснованно тебя обвинять. Джек, если ты будешь действовать в рамках закона, то сможешь довести дело до конца. Только не давай ему повода прижать тебя к ногтю. А что насчет Шарпа? Ты должен сказать ему.

— Это действительно необходимо?

Джефф кивнул и уставился на потолок, обдумывая свое решение.

— С этим можно подождать, но все равно он должен знать. И если он узнает это не от тебя, ты потеряешь его доверие.

— Сколько у меня времени?

— Максимум десять дней, — не задумываясь, ответил Джефф. — И поскольку я не знаю, что может оправдать тебя в его глазах, будет лучше, если ты скажешь ему правду.

— Хорошо. Спасибо.

— Не стоит благодарности, — криво усмехнулся Джефф. — Мне жаль, Джек.

— Я знаю.

Расплатившись, они вышли из паба.

— Я провожу тебя до метро, — предложил Джефф.

— Не нужно. Возвращайся к работе.

— Хорошо. Позвони мне, я хочу знать, что происходит. Я ненавижу долгие прогулки, а твой телефонный звонок может спасти меня от этого. Моя нынешняя пассия помешана на здоровье.

Теперь была очередь Джека предложить свою помощь.

— Пришли сообщение, когда тебе нужно будет услышать мой звонок.

Джефф дружески обнял его.

— Успокойся. И если все это станет невыносимым, просто выйди из дела, ладно?

Джек покачал головой и уже собрался уходить, но остановился.

— По улицам разгуливает маньяк, который срезает людям лица. Я не успокоюсь. Я не могу успокоиться, пока не посажу его за решетку.

Он махнул на прощание и зашагал по направлению к Эрлз-Корт-роуд.

7

Он с восхищением рассматривал полароидные снимки. Его руки вновь сотворили шедевр. А Лили по-настоящему жаль: она была прекрасной женщиной, но с тех пор как он узнал о другом мужчине в ее жизни, мысль о мести не давала ему покоя. Это были странные, необоснованные эмоции, ведь Лили была незамужней женщиной, и его разум, привыкший к строгим, логически правильным умозаключениям, допускал, что она имела полное право завести себе любовника. Нет, его выводило из себя не то, что она спала с другим, а то, с кем она это делала. Мистер полицейский! Он не мог допустить, чтобы у него под боком крутился коп, и знал наверняка: даже после того, как свадебные колокольчики прозвенят для него и Лили, она не бросит своего красавчика-детектива, у которого хватило ума разрушить его мечту. А он был близок к своей мечте… слишком близок. Поэтому, когда появился запрос на девушку, похожую на Лили, два раза он не думал. К тому же он получил немалую сумму.

Он еще раз посмотрел на фотографию. Черт, она почти идеальна! А он, сотворивший ее, — почти бог. Мужчина откинулся на спинку стула, испытывая эрекцию. Ничего необычного. Он легко возбуждался, когда все было под контролем, когда он демонстрировал окружающим свое колдовство. Он — настоящий маг, и пусть никто, кроме горстки избранных, не признаёт его гения, скоро перед его магией преклонится мир, и он уничтожит конкурентов, которые никогда не смогут повторить его успех. Он прикоснулся к себе, глубоко вздохнул в ожидании удовольствия и опустошил стакан виски. Алкоголь обжег горло и устремился вниз, еще сильнее распаляя огонь похоти. Нужно потрахаться. Он аккуратно спрятал фотографии, достал мобильный и набрал знакомый номер.

— Алло! — ответил низкий голос с акцентом.

— Привет, ангел, это я. Ты свободна?

Она рассмеялась.

— Я надолго тебе нужна?

— На несколько часов.

— Только я?

— Приходите вдвоем, нет, лучше втроем. Ты можешь привести мальчика?

Она снова рассмеялась.

— Во сколько?

— Прямо сейчас. Я готов.

Он услышал невнятный шепот в трубке — девушка что-то спросила у подруги и вернулась к разговору с ним.

— Хорошо. Ты заберешь нас?

— Я пришлю за вами такси. Не медлите. В дом зайдете через черный вход.

Он нажал отбой, набрал другой номер и продиктовал диспетчеру такси адрес, откуда нужно забрать пассажиров, и адрес, куда их доставить. Потом налил еще виски, уселся на диван и включил телевизор, надеясь, что сможет немного отвлечься от внезапного стояка. Он рассеянно переключал каналы, пока не наткнулся на знакомое лицо с ослепительной улыбкой в тысячу ватт.

— Ох, Стоуни, вот ты где! — пробормотал он. Ему всегда было интересно, нет ли в ее огромном рту нескольких дополнительных зубов.

— Всем добрый день! — сказала она. — Сегодня мы приехали в Дартфорд, графство Кент. Мы находимся в «Блувотер» — втором по величине торговом центре Великобритании. Это также один из крупнейших супермаркетов в Европе, здесь работает более трехсот магазинов.

Ведущая не говорила, а кричала, но Стоуни всегда переигрывала. Неужели только его раздражали ее манеры?

— Я поднялась на верхнюю галерею, в розарий, и тут просто потрясающе! Сегодня пятница, многие придут за покупками, и среди огромного числа посетителей мы обязательно найдем участника нашей программы «Поверни время вспять». Ну, что вы думаете? — лучезарно усмехнулась она в камеру. — Пойдем и поищем них?

— «Них»? — с отвращением повторил он. — Ты неграмотная идиотка, Стоуни!

— Вперед, поспешим и найдем его или ее! — продолжала она, словно услышав его замечание. Она поманила камеру за собой, но на экране появилась заставка передачи. Началась рекламная пауза.

Он посмотрел четыре рекламных ролика, прежде чем Стоуни, демонстрируя свою невероятную улыбку, вернулась на экран. Она выглядела очень сексуально в джинсах, высоких сапогах, белой блузе и бледно-розовом худи. Загар, безупречный макияж, идеально уложенные бледно-золотистые волосы — все смотрелось великолепно. Рядом с ней стояла женщина, которую специально выбрали из числа троллеподобных, непривлекательных дам, решил он, и ее убожество особенно бросалась в глаза на фоне очаровательной Стоуни.

— С нами Дженни Роулинз. Дженни — мать-одиночка, воспитывает четырех детей, она медсестра и всем сердцем хочет повернуть время вспять! — Последние три слова, почти название шоу, ведущая буквально прокричала.

Он презрительно усмехнулся.

— С этим выводком ты похожа на столетнюю свиноматку. Но ничего страшного! Для нас нет ничего невозможного! Это наш девиз! — передразнил он жизнерадостную Стоуни.

Ведущая продолжала тараторить:

— Простите мою бестактность, но могу я поинтересоваться, сколько вам лет?

— Через три недели мне исполнится сорок восемь, — призналась Дженни.

— Понятно. А на сколько лет вы себя ощущаете? — прямо спросила Стоуни.

— Наверное, на шестьдесят, — ответила медсестра и засмеялась собственной шутке. Ее дети, кроме смущенного и мрачного подростка, тоже засмеялись. Наверное, он подумал, что его мама и выглядит на шестьдесят.

— Да что вы говорите! — с преувеличенным ужасом воскликнула Стоуни, поворачиваясь к камере.

Дженни пожала плечами. Ей был неприятен этот разговор.

— Вот ты и попалась, — прокомментировал он происходящее на экране.

Тем временем Дженни начала оправдываться:

— Ох, наверное, я выгляжу старше своих лет, но если бы у меня было чуть больше свободного времени… ну, вы понимаете, времени, которое я могла бы потратить на себя, я могла бы выглядеть лучше.

— Хорош выгораживать себя, — сказал он Дженни.

— Я одна воспитываю четверых детей, выплачиваю ипотеку, работаю посменно… У меня нет времени позаботиться о себе, — продолжала она.

Мужчина перед телевизором покачал головой.

— Джен, теперь ты ноешь, а раньше хотя бы пыталась быть искренней.

Он погрозил ей пальцем и глотнул виски. У нее была вялая и блеклая кожа, местами покрытая темными пятнами, которые, вероятно, она заполучила в молодости, поджариваясь на солнце самых дешевых пляжей Майорки.

— А еще ты куришь, да, Дженни? — неодобрительно цокнув языком, спросил он. — И в юности у тебя было много прыщей.

— Тогда решайтесь! — потребовала Стоуни, излучая энтузиазм и энергию. Ее стиль больше подошел бы девочке-подростку, а выглядела она на двадцать пять, хотя на самом деле ей было около сорока. — Давайте спросим у людей, на сколько лет вы выглядите.

Дженни засмущалась.

— Ох, я даже не знаю…

Стоуни сделала вид, что не услышала ее.

— А потом наша команда экспертов повернет время вспять для вас! Детки, я обещаю, вы просто не узнаете свою мамочку! — заверила она, пытаясь вовлечь их в разговор. — Мелисса, что скажешь?

Мелисса — по-видимому, старшая дочка — неопределенно пожала плечами.

— Мне нравится мама такой, какая она есть. Она же моя мама.

Очевидно, что это был не тот ответ, который Стоуни хотела услышать.

— Я думаю, твоя мама очень-очень хочет повернуть время вспять! — заявила она и посмотрела в камеру, радуясь, что удалось еще раз «ненавязчиво» напомнить название шоу. — И мы можем помочь ей. Вперед!

Началась реклама. Он допил виски и посмотрел на часы. Даже если им не придется ждать такси, на дорогу сюда потребуется минут пятнадцать-двадцать, не меньше.

Снова показывали Стоуни. Она тащила свою новую лучшую подругу по крытой галерее с магазинами, наскакивала на ничего не подозревающих покупателей и тыкала микрофон им в лицо.

— Сэр, скажите, сколько лет этой женщине?

— Э-э… около пятидесяти пяти? — глупо улыбнулся мужчина и стушевался.

— Спасибо, сэр. Нам просто нужно было услышать ваше мнение. Большое спасибо! Мисс… мисс, простите, что прерываем ваш шоппинг, но не могли бы вы уделить нам секундочку внимания? Как вам кажется, сколько лет нашей героине Дженни?

— Сколько лет?

— Да. Сколько лет вы ей дали бы?

Женщина задумалась.

— Я, конечно же, не ясновидящая, но мне кажется, что Дженни пятьдесят с хвостиком.

— Спасибо. — Улыбка не сходила с лица Стоуни. Она с сочувствием посмотрела на Дженни, и они отправились дальше.

Они опросили сотню случайных прохожих, но милосердно воздержались от того, чтобы показать все ответы, оставили только забавные. Например, один мальчишка заявил, что Дженни сто пятьдесят три. И услышал в ответ возмущенный вопль обеих женщин. А пожилой джентльмен сказал, что ему все равно, сколько ей лет, но скорее всего — один год.

После рекламной паузы Стоуни объявила вердикт прохожих.

— Дженни, дорогая, — снисходительно сказала она, — у сотни случайных прохожих мы спросили, сколько, по их мнению, вам лет, и определили среднее значение. Вы готовы услышать эту цифру?

Та сдержанно кивнула.

— Пятьдесят семь лет.

Дженни, казалось, вот-вот расплачется.

— Вы выглядите на десять лет старше своего настоящего возраста, — сообщила Стоуни, вероятно, полагая, что бедная женщина слишком глупа и не может сосчитать сама.

— Вот сука! — проворчал мужчина. Его раздражали ужимки ведущей.

— Но, дорогая Дженни, не нужно паниковать, ведь мы можем повернуть время вспять! — воскликнула Стоуни, и он передразнил ее. — Я думаю, вы будете в восторге, когда потеряете несколько лет, ведь вам их добавили несправедливо. Готовы?

— Как никогда, — ответила Дженни.

— Мальчики, за мной! — скомандовала Стоуни съемочной команде. — Мы отправляемся в клинику. Там произойдет нечто поразительное, и вскоре вы увидите Дженни помолодевшей и прекрасной. Не переключайте канал. Мы скоро вернемся!

Он допил третий стакан виски, еще раз посмотрел на часы. В его воображении медленно плыли картины того, что он скоро будет делать со своими подружками. Был только полдень, но ему хотелось в любое время дня и ночи. Статус и положение в обществе позволяли ему не беспокоиться о доступном сексе. Но — тут он тяжело вздохнул — оставалась проблема женитьбы. Семья его невесты была очень богатой и строго придерживалась традиций. Это означало, что до свадьбы у них не будет происходить ничего интересного в спальне. Да он и не собирался жениться ради секса — его он мог получить в любой момент от Клаудии и ее друзей. Нет, он хотел на ней жениться потому, что они будут отлично смотреться на страницах светской хроники. Ради хорошей репутации ему нужна была идеальная жена и идеальная семья. Хоть он и не родился в Англии, но чувствовал себя англичанином, однако другие англичане считали его иностранцем.

Как бы он ни старался, его внешний вид, его акцент никогда не станут английскими.

Он поставил пустой стакан на столик и на пять минут прикрыл глаза. После рекламы отбеливающей зубной пасты Стоуни вернулась на экран. На этот раз на ней были черные джинсы, заправленные в невысокие сапожки на низких каблуках. Обтягивающие джинсы с красивым принтом великолепно смотрелись на стройных ногах. Кожаный жилет, отороченный мехом, был соблазнительно расстегнут, и телезритель имел возможность заглянуть в ложбинку на ее великолепной груди.

— Спасибо, что остались с нами. Вы помните Дженни? Это женщина, которая сама воспитывает четырех детей, работает медсестрой, и ей нужен отдых и больше времени для себя. — Пока Стоуни говорила, на экране появилась особенно неудачная фотография Дженни. — Мы познакомились с Дженни четырнадцать недель назад, и тогда она выглядела вот так. — На экране показывали кадры, снятые в торговом центре «Блувотер», хотя проницательным зрителям было ясно, что Дженни встретилась со Стоуни и ее командой гораздо раньше. — Друзья, встречайте новую Дженни! — Она театрально взмахнула руками.

В студию вошла стройная женщина в струящейся черной юбке до пола, туфлях на шпильках и бледно-сиреневом вязаном топе.

Мужчина похлопал Дженни, в уме прикидывая, через какие процедуры и операции ей пришлось пройти, чтобы достичь такого результата. Сейчас Стоуни с превеликим удовольствием расскажет все сама. Начиная от лазерной чистки лица и заканчивая керамическими коронками, благодаря которым зубы Дженни сияли неестественной белизной. Ей покрасили волосы, сделали стрижку и укладку. Короткая стрижка с прямой челкой делала ее моложе.

Из студии Стоуни и похудевшая и помолодевшая Дженни вновь перенеслись в торговый центр. Стоуни опять задавала прохожим вопрос о возрасте Дженни, и на сей раз обе остались довольны ответами.

— Тридцать девять, Дженни. Тридцать девять! — визжала Стоуни в камеру. — Это, по мнению прохожих, ваш возраст. Как вы себя чувствуете?

Дженни наконец смогла ответить:

— Я в восторге! Это невероятно! Я словно получила в подарок новую жизнь!

Слащавость передачи превысила все разумные пределы, когда зрителям рассказали, что к Дженни вернулся муж. Больше года они жили раздельно, и вот он опять в ее доме и в ее постели.

— Я ничего не путаю, Джен?

— Нет, нет, все правильно, — покраснев, призналась та. — Дэвид и я теперь живем вместе. Мы решили дать друг другу еще один шанс.

— И как он отреагировал на ваш новый вид?

Дженни просияла от счастья.

— Он сказал, что я стала совсем другой. И действительно, Стоуни, я изменилась. Не только внешне. Я и чувствую себя по-другому.

— Что именно в тебе изменилось?

— Я стала увереннее в себе, более энергичной. Теперь мне нравится ходить в гости, нравится красиво одеваться, нравится ходить по магазинам, — ответила она. — Я сменила работу. Теперь у меня стабильный график, поэтому появилось больше времени, которое я могу проводить с детьми и мужем.

Стоуни посмотрела в камеру, в ее глазах стояли слезы. Его передернуло от наигранных сантиментов.

— Какой прелестный финал у нашей истории! Теперь давайте познакомимся с командой профессионалов, которые помогли нашей Золушке стать настоящей принцессой. Недалеко от Хартфорда, в сонной, уютной деревеньке, расположилась клиника красоты «Элизиум». И…

У заднего входа включилось освещение, затем в дверь постучали, и послышался шум отъезжающей машины. Черт! Он хотел посмотреть операционную в известной клинике. Он видел все это миллионы раз, но по-прежнему было интересно. Он вздохнул и выключил плазменный телевизор.

Открыл дверь. Девочки по очереди чмокнули его в щеку.

— Ледяная водка в холодильнике, другие угощения — наверху. Вперед!

Они визжали от восхищения, снимая пальто, перчатки и все остальное в кухне. С ними пришел мальчик, темноволосый, с большими наивными глазами. На вид ему было не больше четырнадцати. Мужчину его возраст особо не заботил, хотя Клаудия уверяла, что он уже достаточно взрослый.

— Привет.

Мальчик кивнул и ничего не ответил, только неловко переминался с ноги на ногу возле кухонной стойки. Женщины разливали чистейшую, привезенную из Санкт-Петербурга водку в стопки.

— Будешь? — спросил хозяин квартиры.

Мальчик отрицательно покачал головой.

— Ладно, а колу будешь?

На колу он согласился. Мужчина повернулся к Клаудии и подмигнул ей. Она знала, как замаскировать вкус алкоголя, смешав его со сладкой колой.

— Идем со мной, — сказал мужчина. Они оставили девочек наслаждаться водкой и перешли в гостиную. — Тебе нравится Xbox?

Мальчишка с удивлением уставился на него.

— Да.

— Хорошо, выбирай игру. Мне нравится «Halo». Отличный шутер. Но можешь поиграть в любую. Вот твоя кола. Играй, мы с девочками тоже поиграем. Потом, если захочешь, я могу научить тебя нашим играм.

Мальчик пропустил намек мимо ушей и немедленно вцепился в геймпад, уже не обращая внимания на хозяина.

Ну, это и не важно. Через час мальчик будет послушным, ласковым, и он сможет развлечься с ним по-своему. А пока займется девочками.

8

Сначала Джек позвонил Кейт, затем Каму. И передал обоим одно и то же сообщение: быть в «Бариста» через полчаса.

Кейт приехала первой, Броди был на месте через несколько минут. Она отошла за латте, просто чтобы не сидеть без дела, кофе ей совершенно не хотелось.

— Что происходит? — спросил Броди, когда Кейт вернулась.

Он нахмурился, взял три пакетика сахара и высыпал их содержимое в чашку. Кейт рассеянно помешивала кофе, хотя сахара в ее чашке не было.

— Я не уверена… Наверное, сначала нужно дать ему шанс объяснить все… Сегодня утром мы были на вскрытии последней жертвы. Мне кажется, Джек знал ее, — ответила она, опустив глаза.

Броди удивленно посмотрел на нее.

— Да ну, не может быть! Что там случилось?

— Вначале все было хорошо: он волновался обо мне, беспокоился, как я перенесу это зрелище, а через секунду, бледный как полотно, не сказав ни слова, выскочил из операционной.

— Черт! Я тоже едва выношу вскрытия, — признался Броди и подул на горячий кофе. — Может, они начали резать, и ему стало плохо?

— Нет, патологоанатом едва приступил. Кам, у трупа не было лица! Ничего более страшного мне в жизни не доводилось видеть! Послушай, я думала, меня уже ничем не испугаешь, во всяком случае, трупов я давно перестала бояться. Но потом видишь такое и… Дерьмо!

Он сделал глоток кофе.

— По-моему, ты совершенно спокойна.

— Что? Ну, я была спокойна, пока… О, привет! — сказала она, заметив Джека, направляющегося к ним.

Кам встал.

— Будете что-нибудь пить?

— Нет, спасибо. Я уже, хм… выпил. — Он жевал жвачку.

Кейт заметила, что Джек все еще немного не в себе: глаза его растерянно бегали, и он все время отводил взгляд. Неужели он плакал?

— Сэр, что произошло? — осторожно спросила Кейт. И тут словно кто-то зажег лампочку в голове. Она все поняла. — Джек, ты не просто знал ее, да? — Она моментально перешла на шепот и инстинктивно закрыла рот рукой, но не могла удержаться, чтобы не спросить: — Ты встречался с ней?

Джек посмотрел вниз, избегая ее умоляющего, пристального взгляда, и только крепче сжал зубы.

Кам откинулся на спинку стула. Ответ босса его уже не интересовал, он и так понимал, что Кейт права.

— Снова, все повторяется снова, — пробормотала Кейт. О боже, зачем она говорит это вслух!?

— Я… Я встречался с ней, — запинаясь, начал Джек. — Она была флористом. Лили By. Ее звали Лили By. Ее семье принадлежит магазин в Чайнатауне. Я познакомился с ней… Ну, это уже не имеет значения. Мы недавно начали встречаться, но делали это тайно, поскольку родители Лили хотели выдать ее замуж за другого мужчину. Лили он не нравился. Она и я… — Джек растерянно замолчал.

Кам тяжело вздохнул, Кейт не знала, что сказать. В ее душе сочувствие и удивление смешивались с жуткой, неуместной ревностью. Нужно спрятать ее как можно глубже, старые любовные раны могут подождать.

— Мне… мне жаль. Как все произошло? Почему?

Собираясь с мыслями, Джек облизал губы. Нужно выиграть время, чтобы ничего не упустить в своей версии.

— Лили занималась доставкой цветов. В основном отвозила букеты в Лондонский Королевский госпиталь. В последние дни мы не виделись и не разговаривали, но я особенно не переживал, поскольку она предупредила, что будет очень много работы в магазине. До сегодняшнего утра я думал, что у нее просто нет времени ответить на мой звонок. Ее тело нашли в фургоне недалеко от госпиталя. Почему это произошло? — Он пожал плечами. — Я не знаю. — В его голосе было столько боли, что Кейт едва сдерживала слезы. — Просто не повезло? — предположил он. — Скорее всего, она оказалась в неподходящем месте в неподходящее время, — добавил Джек, и голос его дрогнул. — Она отличается от предыдущих жертв, не тот тип. — Он судорожно сглотнул. — Я хотел, чтобы вы узнали первыми. Остальным я расскажу позже и без подробностей.

— Вы ведь не будете руководить операцией, правда? — неуверенно спросил Кам, но Кейт уже знала, что Джек ответит. Ответом были упрямые складки возле его рта, которые, казалось, стали еще глубже, когда он услышал вопрос. Конечно же, он не бросит расследование, подумала она.

— Именно поэтому я решил сначала поговорить с вами. Я уже встречался со старшим инспектором. Команда «Призраки» должна знать все, но только не из слухов. Я объяснил ситуацию Бенсону. Он, как и вы, посоветовал мне передать дело другому следователю, но ясно выразился, что если я буду придерживаться буквы закона и не стану превращать расследование в личную месть, то могу продолжать работать.

— Джек, — откровенно ответила Кейт, — ты загоняешь себя в тупик. Ты страдаешь, скрыть это невозможно, и в любой момент, несмотря на все старания, можешь сорваться.

Он в упор посмотрел на нее.

— Я был на вскрытии моей девушки. Несколько дней назад мы целовались и занимались любовью. — Кейт вздрогнула. — Я любил целовать ее губы, а сегодня не смог посмотреть на них в последний раз, потому что какой-то псих срезал ей лицо. Думаю, у меня достаточно причин для горя, Кейт, но это не значит, что я уже не могу делать свою работу. Наоборот, я как никогда полон решимости поймать этого ублюдка и прибить его яйца…

— Шеф, полегче! — сказал Кам.

Кейт шумно вздохнула.

— Результаты вскрытия пришлют сегодня днем. Увидимся в штабе.

Она отодвинула стул, встала и ушла, потому что не знала, что еще может сделать. Ее сердце колотилось как бешеное, гнев смешивался с эмоциями, которые Кейт не контролировала. В такие моменты она ненавидела Джека Хоксворта. Ненавидела его откровенность и ранимость, презирала его жестокость и целеустремленность. Он скрытный и эгоистичный, но эти качества каким-то образом и привлекали ее, и расстраивали почти до слез. Так неуверенно она чувствовала себя только с ним — и за это ненавидела его больше всего. На улице холод влепил ей пощечину. Плотнее закутавшись в шарф и глубже засунув руки в карманы пальто, она ждала, пока загорится зеленый свет светофора. Она думала, что сможет работать в команде и, что бы ни произошло, будет оставаться невозмутимой и хладнокровной, но Джек разрушил все, просто посмотрев на нее.

— К черту его! — пробормотала она.

Историю Джека его подчиненные выслушали молча. Когда он закончил говорить, можно было услышать, как жужжит муха.

— Хорошо, — завершил он неприятный разговор. — Вы должны знать подробности — это очень важно для расследования, но помните, что пока за пределами этой комнаты никто ничего знать не должен. От этого зависит моя работа. Если я расскажу обо всем Шарпу, он отстранит меня от расследования и я потеряю единственный шанс найти убийцу и закончить дело, которое мы начали. И я даже представить не могу, что случится, если Шарп узнает о Лили из слухов. Вы можете несколько дней держать рот на замке? Надеюсь, ни у кого не будет с этим проблем? — Он обвел присутствующих взглядом, но в сторону Кейт не посмотрел. — Предлагаю больше не вспоминать об этом. Я доверяю вам и надеюсь, что вы не будете сплетничать у меня за спиной. Мы — команда и должны поддерживать друг друга.

Все согласно закивали, кто-то пробормотал слова поддержки.

Джек встал.

— А сейчас небольшой перерыв. Через пять минут все должны быть здесь с докладом о проделанной за день работе.

Все поднялись с места.

— Кейт, зайди ко мне в кабинет.

Кейт подошла к своему столу, взяла ноутбук и постаралась собраться с мыслями. Потом постучала в открытую дверь инспектора.

— Сэр?

— Заходи. Закрой дверь, пожалуйста. Присаживайся. Мы сможем работать вместе?

— Разумеется.

Прищурив глаза, он внимательно смотрел на нее.

— И я могу полностью на тебя положиться?

— Конечно. Я просто переживаю. Это дело может быть слишком болезненным для тебя, — пояснила она.

— Я понимаю. Я тоже переживаю. Возможно, твои чувства…

— Можешь не волноваться, — прервала она его на полуслове. — Джек, если бы на твоем месте был Кам, я бы тоже настаивала на его уходе… так же, как советовал тебе старший инспектор Бенсон. Он твой друг. Моя реакция совершенно естественная, так отреагировал бы любой нормальный человек. Ты продолжаешь вести дело, и это лучшее доказательство твоего мужества и профессионализма. — Похоже, он понял все правильно и уловил сарказм, прикрытый словами ободрения. «Вот и хорошо!» — Я восхищаюсь тобой и помогу поймать убийцу, отнявшего жизнь у близкого тебе человека. Тебе не о чем волноваться.

Кейт надеялась, что он не станет спорить с ней. На этот раз она сделает все правильно, не позволит предательскому сердцу подвести ее снова. Она будет держать ситуацию под контролем.

— Это все?

Он кивнул.

— Тогда я пойду, — сказала она и повернулась, чтобы открыть дверь.

— Кейт!

Теперь в его голосе была нежность. Больше всего она боялась этого голоса.

«Зачем это? Джек, только не говори ничего!» — подумала она.

— Да? — Заглянув в его серые глаза, она замерла на месте.

— Прости. Я был груб с тобой.

Кейт пожала плечами.

— Все в порядке. Тебе плохо. Я и представить не могу, как жить с тем, что на тебя свалилось.

— Мне кажется, убийства будут происходить снова и снова.

— Этого не случится. Мы его быстро поймаем.

— Да, мы должны. Я этого не сказал, но Бенсон дал мне всего десять дней. Потом он будет вынужден сообщить обо всем прессе и опубликовать отчет нашего отдела.

Такого Кейт не ожидала и тут же прониклась уважением к Бенсону. Этот медведеобразный друг не собирался прикрывать Джека. Вначале она решила, что собрался клуб мальчиков, который затеял тайную игру, и, конечно же, пришла в ярость, но теперь все выглядело несколько иначе.

— Значит, он тоже возражал?

— Его устроили мои объяснения. С профессиональной точки зрения. Но как друг он советовал мне покинуть операцию. Поэтому он и установил такие жесткие сроки. Он не просто прикрывает свою спину. Я слишком хорошо знаю Джеффа — он делает это ради нашей же пользы.

— Жаль, что у меня нет таких друзей.

Джек кивнул.

— Да, за всю жизнь я не встречал лучшего человека.

— Десять дней… — повторила Кейт. Судя по голосу, она нервничала.

— Мы должны серьезно взяться за работу, действовать осторожно и расчетливо. Мне нужна твоя помощь. Мы должны работать как одна команда и не ссориться по пустякам.

— Мы не ссоримся, — поспешила заверить его Кейт. И она действительно так считала.

— Я рад. Теперь можно продолжить совещание. Идем?

— Можно кое о чем спросить?

— Конечно.

— Если ты поймешь, что не справляешься… — Она глубоко вздохнула. — Я сама плохо понимаю, что хочу сказать… Джек, это омерзительное преступление, и я не знаю, что нас ждет впереди, но если твой гнев будет выходить из-под контроля, обещаю, я помогу тебе.

Он невесело улыбнулся.

— И расскажешь обо всем Шарпу?

Кейт, как никогда прежде, чувствовала, насколько он разочарован в ней. Вероятно, она заслужила это после их последнего совместного расследования.

— Нет! Даю слово, я ничего не расскажу Шарпу — если, конечно, он не спросит меня напрямую. Но ты должен сказать мне, если ситуация начнет выходить из-под контроля. Как твой заместитель я должна знать, что происходит вот здесь… — Она указала на свою голову, хотя речь, конечно же, шла о его мозгах. — Только так мы сможем эффективно работать в команде.

— Обещаю, — ответил Джек.

— Спасибо.

Она глубоко вдохнула. Она должна сказать ему сейчас. Это подходящий момент: они одни и могли говорить откровенно.

— Еще, Джек, пришли результаты вскрытия…

— Кейт, я в порядке. Точно. Мы ничего не должны скрывать от остальных.

— Да, но это касается тебя и Лили. Дело в том…

Джек поднял руку и встал, решительно прерывая ее попытки вернуться к разговору.

— Нет, я не хочу никаких недомолвок и секретов, — сказал он уверенно, но с просительной ноткой в голосе. — Подробности расскажешь команде. Они должны знать все.

Он открыл дверь, пропуская ее вперед. У Кейт не было сил спорить. Очевидно же, что каждое слово, которое она скажет, Джек воспримет как вызов и попытку поставить его авторитет под сомнение. Ей совершенно не хотелось усложнять и без того непростую ситуацию. Джек посоветовал не ссориться с ним, и сейчас, если она проигнорирует руку, придерживающую для нее дверь, точно нарвется на ссору. Лучше спокойно уйти. Он еще пожалеет, но выбора у нее не было. Кейт кивнула и, не проронив больше ни слова, вышла. Она ненавидела себя за то, что струсила и не рискнула настоять на своем.

Вернувшись к группе, Джек в общих чертах пересказал информацию о каждой жертве из полицейских протоколов.

— Теперь о том, почему убийство Лили By кажется мне странным. У нас есть три обезображенных трупа. Эти люди были нелегалами: двое мужчин азиатского происхождения, один — выходец из Восточной Европы. Все трое приблизительно одного возраста. У двух жертв вырезаны почки. Это Лили и европеец. У всех срезаны лица. С другими жертвами Лили By объединяет только отсутствие лица. Она выросла в благополучной семье, жила одна. С родителями и сестрой была в хороших отношениях. Родилась здесь, у нее британское гражданство. Работала флористом в магазине родителей в Чайнатауне и в основном доставляла цветы в Лондонский Королевский госпиталь. Нам нужно немедленно найти связь между ней и другими жертвами. Успеть до того, как убийца нанесет новый удар. Важно понять, есть ли хоть что-то связывающее их. Кстати, мы сосредоточимся на Лили By только потому, что она единственная идентифицированная жертва, и мы о ней достаточно много знаем. У нас нет ни имен, ни биографий остальных жертв, поэтому необходимо выяснить, как убийство Лили связано с остальными случаями. Возможно, так мы поймем, почему были убиты мужчины.

— Может, они все были случайными жертвами? — предположила Анджела. — Просто оказались не в то время не в том месте?

Кейт посмотрела на Сару, затем отрицательно покачала головой. Джек тоже дал понять, что так не считает.

— Сара?

Прежде чем ответить, Сара посмотрела на Анджелу.

— Конечно, все может быть, но я думаю, что жертвы выбраны не случайно.

— Почему ты так думаешь? — спросил Джек.

Кейт подумала, что ему нравится, когда команда доверяет своей интуиции, а не слепо следует его указаниям. Мозговые штурмы Джека не только объединяли команду, но и поддерживали в каждом офицере уверенность в своих силах.

Инспектор Джонс все еще размышляла над ответом. Наконец она вздохнула.

— Вот о чем я подумала. Согласно результатам вскрытия предыдущих жертв, надрезы очень точные, очень аккуратные. Преступник мог проделать это только в спокойной обстановке, зная, что все находится под его контролем. Если бы жертвы выбирались случайно, во-первых, их было бы больше, во-вторых, они все были бы проститутками, цыганами или нелегалами, поскольку только так можно убивать случайных людей, которых никто не будет искать, и не бояться быть пойманным. Логично искать жертвы среди людей без постоянного места жительства, ведь никому, кроме нас, по-настоящему нет дела, живы эти люди или умерли.

— Значит, ты считаешь, что мисс By выбрали намеренно? — спросила Анджела, и Кейт заметила пульсирующую вену на виске Джека. Как он может спокойно сидеть и слушать все это?!

— Да. Я думаю, все жертвы были специально отобраны. Но не стоит спешить с выводами, интересно послушать, что скажет профайлер.[10]

— Тэнди уже прислал отчет? — спросил Джек у Джоанны.

— Джон Тэнди сейчас в отпуске, а другой наш психолог-криминалист улетел в Америку. Но он порекомендовал очень хорошего специалиста. Из криминалистической службы.

— И когда он будет здесь?

— Она, — поправила Джоанна и внимательно посмотрела на всех поверх очков. — Она придет завтра в десять. С документами я уже разобралась. Ее зовут Линда Элдеридж, доктор Линда Элдеридж.

Джек кивнул.

— Хорошо. — Он поморщился, словно вспомнил что-то неприятное. — Извини, Джоанна, напомни, чтобы я позвонил… — он достал визитку из кармана и проверил имя, — Джейн.

— Джейн?

— Да, просто Джейн. Я сам позвоню ей.

— Договорились. — Джоанна сделала пометку в блокноте.

— И еще одно. Анджела, что насчет переводчика?

— Сэр, я обо всем договорилась. Его зовут Сарджу. У него полный полицейский допуск, о нем хорошо отзывались в бюро, и его рекомендовали разные отделы, с которыми он сотрудничал. Он присоединится к нам завтра. Точного времени не знаю, вероятно, утром.

— Замечательно! Сара, я тоже считаю, что жертвы выбраны не случайно, но не будем спешить с выводами. Посмотрим, какие выводы сделает профайлер по материалам всех… хм, жертв. Сара, проследи, чтобы доктор Элдеридж немедленно получила доступ к новой информации.

Она кивнула.

— Все версии должны быть рассмотрены, ни от чего нельзя отказываться, — продолжал Джек, — но времени у нас мало, поэтому мы должны остановиться на чем-то конкретном. Мне кажется, важно установить, связывает ли что-то мисс By и мужчин азиатского происхождения. Это только мое предположение, основанное на личном знакомстве, но у нее не было никаких причин быть знакомой с этими парнями. Однако что-то или кто-то связывает ее с ними и, вероятно, с европейцем тоже. Это ниточка, за которую нужно потянуть в первую очередь. Ищите места, где они могли оказаться вместе, общих знакомых, общие занятия, что угодно. Например, они могли посещать одну клинику, ходить в одну библиотеку или в один магазин. Это может быть что-то банальное, вроде покупок в одном супермаркете или завтраков в одном кафе. Что бы там ни было, найдите эту связь, — сказал Джек и внимательно посмотрел на каждого. Все согласно закивали, и он взглянул на Кейт. — Отлично. А теперь перейдем к результатам вскрытия Лили By. — Он опустил глаза.

Кейт больше всего боялась этого момента. Пока шло совещание, внутри нее все туже затягивался неприятный узел, так ей не хотелось делать отчет. У нее пересохло во рту, запершило в горле, ее сердце отчаянно билось. Она хотела предупредить его, пыталась намекнуть, что в отчете будет нечто… Как будто смерть Лили недостаточно страшное испытание! То, что она сейчас расскажет, лишит его последних сил. И именно ей выпала участь добить Джека Хоксворта, это она принесет самую страшную весть в его жизни.

— Кейт? — повторил он.

— Да, простите, — ответила она, с тревогой взглянула на Джека и нервно поправила волосы, решив не смотреть больше ни на кого, только в свои записи. Чувствовала она себя отвратительно.

— Вскрытие показало, что смерть Лили By наступила в результате передозировки сильного обезболивающего. Следов борьбы на теле не обнаружено, нет ни синяков, ни ссадин. Иными словами, прежде чем вколоть препарат, к ней не применяли грубую силу. Признаков сексуального насилия не обнаружено. Также с уверенностью можно сказать, что преступление не совершено в приступе ярости. Из повреждений: отсутствуют почки и… — она запнулась, — лицо. Оперировали ее живую, — сказала Кейт, зная, что Джек пристально смотрит на нее и внимательно слушает. Щеки моментально вспыхнули огнем. Худшее еще впереди. — Доктор Кент считает, что она была под наркозом и ничего не чувствовала, — добавила она, отвечая на вопрос, который повис в воздухе. — Почерк преступления такой же, как и у предыдущих жертв.

— Никаких отступлений? — спросил Джек.

— Нет, сэр, никаких. — Она бросила на него быстрый взгляд. — Волосы, ногти, кожа мисс By подозрительно чистые, как и у других жертв. Разумеется, потом на них была земля, но никаких органических соединений, никаких волокон, ничего, что могло бы указывать на борьбу или дать нам подсказку о последних часах жизни жертв.

— Кто-то прибирает за собой, — прокомментировал Броди.

Джек кивнул.

— Есть еще что-то?

— Да, сэр, есть.

Он вернулся к разглядыванию своих ботинок.

— Продолжайте.

К сожалению, она вынуждена была продолжить.

— Согласно отчету доктора Кента, Лили By на момент смерти была здоровой женщиной тридцати лет. Никаких отклонений, все органы в хорошем состоянии.

Услышав это, Джек резко вскинул голову. Все, пути назад уже нет.

— И что это нам дает? — спросил он.

— Доктор Кент обратил внимание на то, что больше ничего, ну… не пропало. Это не типично для случаев кражи органов. Разумеется, это же касается и остальных жертв.

Он поднял руку, и Кейт замолчала. Она словно попала в фильм ужасов. С каждой секундой напряжение становилось все сильнее, она едва дышала.

— Сара?

— Да, сэр.

— Узнай все, что можешь, о черном рынке. Удалены только почки, причем не у всех жертв, но мы не можем полностью отклонить версию о воровстве органов. Возможно, это дополнительный мотив преступника. Это твое домашнее задание. Узнай, как поставляют органы, как их перевозят и хранят, цены на них — абсолютно все. Дермот, будешь помогать инспектору Джонс. Сара, если тебе понадобятся свободные руки, сообщи мне. Думаю, что почки всего лишь уловка, попытка замести следы и пустить нас по ложному следу. Если бы убийца действительно поставлял органы для черного рынка, он не упустил бы возможности забрать как можно больше. Но и эта версия должна быть полностью отработана.

— Хорошо, сэр.

Он посмотрел на Кейт:

— Есть еще что-то?

Она кивнула и с болью посмотрела на Джека. Его веки слегка дрожали, он прищурил глаза, похоже, предчувствуя плохие новости. Но правда будет гораздо страшнее всех его предположений.

— Хм… — Она замерла и на одном дыхании выпалила: — Лили By была беременна.

Она моргнула. Джек в шоке дернул головой. Остальные изумленно переглянулись.

— Что? — прошептал он.

— Да, шесть недель, сэр. Я… — Кейт тяжело вздохнула. — Прости, ты не должен был узнать это так.

Все немедленно уставились в пол, кто-то закашлялся. Внезапно зазвонил телефон, Сара и Анджела вскочили, чтобы ответить, но Джоанна опередила их и выбежала из кабинета, сказав на ходу, что поговорит в приемной.

Кейт подумала, что Джек сейчас спросит, не ошибся ли Кент. Это было бы самой естественной реакцией, но он сдержался и посмотрел на нее. У него был вид сломленного, затравленного человека. Она видела его таким только один раз — во время прошлой операции. Он был прав: все повторяется снова. Другие обстоятельства, другое дело, другое преступление, но боль такая же.

Джек молчал, поэтому Кейт нужно было что-то делать. Она встала, чтобы привлечь внимание коллег к себе.

— Итак, на данном этапе, — начала она, словно отвечая на невысказанную просьбу подвести итог, — все выглядит так, будто мы имеем дело со странным случаем нелегального донорства. Возможно, мы будем искать преступника, похищающего внутренние органы для черного рынка. Но также есть вероятность, что убийца сознательно направляет нас на ложный след, поскольку все жертвы были приблизительно одного возраста, на вид здоровыми и в хорошей физической форме. Пропавшие органы — единственное, что связывает этих людей, которые принадлежали к различным культурам и социальным слоям. — Она взглянула на Джека. Он по-прежнему смотрел перед собой стеклянными глазами. — В общем, я согласна, что мы должны обратить внимание на черный рынок.

Малик пожал плечами.

— Подпольные операции, по крайней мере, объяснили бы обезболивающее средство и аккуратность надрезов.

Все закивали.

— Верно, — согласилась Кейт. — Поэтому черный рынок органов и подпольная трансплантация будут нашими приоритетными версиями. Нам нужно больше информации о том, как проводятся операции и что для этого необходимо. Например, всегда ли донором должен быть живой человек, пригодны ли органы умершего и тому подобное.

— Я займусь этим, — вызвалась Сара. Она украдкой бросила взгляд на босса, затем посмотрела в глаза Кейт. Сара все поняла и теперь помогала Кейт отвлекать внимание от Джека. — Я справлюсь, — добавила она, когда Кейт нахмурилась, очевидно, решив, что Сара много на себя взваливает, — особенно когда у меня такой помощник, — улыбнулась она Дермоту.

Кейт не поверила своим ушам. Боже мой, неужели инспектор Джонс наконец-то решила пофлиртовать?

— Хорошо, Сара, спасибо.

Броди посмотрел на Джека:

— Сэр?

«У Кама совсем нет чувства такта», — с раздражением подумала Кейт, мысленно умоляя Джека собраться и ответить, иначе по Скотленд-Ярду немедленно поползут слухи и его в два счета отстранят отдела.

— Да, Кам? — отозвался Джек. Голос его звучал твердо.

Кейт вздохнула с облегчением.

— Пока у нас нет других зацепок, проверим Королевский госпиталь. Я знаю, вы уже обошли все дома вокруг госпиталя и опросили местных жителей, но что, если наш преступник работает там? Думаю, нужно проверить врачей. К тому же несколько жертв были обнаружены в этом районе. — Джек откашлялся и выпрямился. — Да, все сходится. Броди и Кейт будут копать в этом направлении. Давайте закругляться, у всех есть важная работа. Завтра утром жду вас здесь. Если я кому-то срочно понадоблюсь, в любой момент звоните на мобильный. Удачной охоты!

Джек всем кивнул и вышел из комнаты совещаний. Его куртка осталась висеть на спинке стула.

Кейт бросила взгляд на Сару, и та слегка приподняла брови. Они поняли друг друга. Кейт извинилась, вышла вслед за Джеком и еще успела заскочить с ним в лифт.

— Джек…

— Кейт, мне нужно побыть одному. Мне…

— Послушай, я все понимаю. У тебя будет столько времени, сколько пожелаешь. Я здесь не для того, чтобы злорадствовать или говорить, что предупреждала тебя. Я просто хочу, чтобы ты знал: ты можешь рассчитывать на мою помощь. Я всегда подставлю плечо.

— Однажды ты уже спасала меня, — сказал он и ударил кулаком по кнопке первого этажа, словно хотел, чтобы лифт ехал быстрее. — Мне нужно…

Двери открылись, и вошли двое мужчин.

— Джек, привет! Слышал, ты руководишь крупной операцией, — сказал один и похлопал его по плечу.

Джек через силу улыбнулся.

— Да.

— Как рука?

— Пинту поднимаю без проблем.

— Замечательно! — отозвался мужчина. Дверь открылась. Он сделал вид, будто опрокидывает в себя кружку пива, сказал: — В пятницу в «Половине луны». Я угощаю, — и вышел.

Джек кивнул, хотя Кейт понимала, что у него нет ни малейшего желания встречаться с кем-либо в пятницу. Второй офицер остался с ними.

— Чарлз, а твои дела как? — спросил Джек.

— Пакуем вещи. На следующей неделе переезжаем из «Императрицы».

— A-а, точно. Перемены к лучшему, да?

— Еще бы! Дождаться не могу, чтобы убраться подальше от центра.

Кейт, вся как на иголках, ждала, пока лифт доедет до первого этажа. Наконец двери открылись, и они вышли в переполненный холл. Кейт задержалась на секунду, чтобы поздороваться с гидом, который сопровождал группу посетителей.

Джек ушел вперед. Когда Кейт догнала его, он буркнул:

— Неужели только мне нравится это место?

— Да, только тебе. Остальным нравится Эрлз-Корт. Прости, а куда ты направляешься? Без пальто… на улице холодно.

Джек повернул налево.

— В спортзал. Там тихо. Мне нужно подумать. Побыть одному.

Она оставила его наедине с мрачными мыслями. Кейт знала: сейчас Джек никому не откроет свое сердце, не поделится своим горем, хотя один человек все же мог бы помочь. И этот человек должен знать о последних новостях.

Пройдя через автоматические двери, она вышла на улицу, проклиная босса за то, что вытащил ее сюда в одном свитере. Она набрала номер и, пританцовывая от холода, ждала ответа.

— Добрый день, сэр. Это Кейт Картер, — представилась она. — Я работаю со старшим инспектором Хоксвортом, операция «Пантера». Боюсь, вы меня не помните. Я…

— Я помню вас. Нервная такая…

— Что? — вы рвалось у Кейт. Сейчас она просто ненавидела себя за излишнюю импульсивность. — Сэр, могу я поговорить с вами о старшем инспекторе… и его работе?

Мужчина вздохнул.

— Когда?

— Назначьте любое время и место.

— Хорошо. «Императрица», шестнадцать ноль-ноль.

— Спасибо, сэр.

Она захлопнула крышку телефона. Если Джек узнает, он будет в ярости.

Джек сидел, смотрел в потолок и старался собрать воедино осколки, на которые разлетелась его жизнь. Лили была беременна! Волна боли накрыла его и погребла под собой. Как она могла забеременеть? Она же принимала противозачаточные таблетки! Почему не сказала ему? Или это был не его ребенок? Он запретил себе думать так. В последнее время они проводили вместе все свободное время, и Лили говорила, что до свадьбы она не будет спать с Чаном. Это был его ребенок. Может, Лили не знала, что беременна? Она сильно уставала и несколько раз жаловалась ему на плохое самочувствие, сердилась на себя за слабость. Джек вспомнил: его сестра поняла, что беременна, только на третьем месяце. А Лили была так занята, что могла ничего и не заметить. Ребенок изменил бы все. Он, конечно же, настоял бы на отмене свадьбы. Возможно, Лили решила бы оставить ребенка и воспользоваться этим шансом, чтобы создать с ним семью. Джек застонал и с силой ударил кулаком по седлу велотренажера. Бессмысленно! Безнадежно! Он никогда не узнает ответа ни на один из мучивших его вопросов. Его ребенок мертв. И с этим нужно как-то жить.

Джек достал из кармана визитную карточку. Доктор Джейн Брукс. Он обещал Джеффу позвонить ей, а сейчас ему требовалась поддержка психолога как никогда прежде. Он набрал номер.

— Джейн Брукс.

— О, не ожидал, что вы лично отвечаете на звонки, — сказал он, захваченный этим фактом врасплох. — Это Джек Хоксворт, старший инспектор.

— Джек, чем могу помочь?

Ему понравился ее голос и то, что она обратилась к нему по имени.

— Мне нужно поговорить с вами о профессиональной пригодности.

— Кто дал вам мой номер?

— Старший инспектор Бенсон.

— Великан?

— Ну, мы с ним приблизительно одного роста.

Она рассмеялась.

— Наверное, это я слишком маленькая. Все кажутся мне великанами.

— Обещаю не пугать вас.

— Спасибо! — ответила Джейн.

Даже по телефону ее голос звучал мягко и чарующе тепло, ей хотелось доверять. Джек немедленно попался в плен ее голоса и немного успокоился. Он понимал, что это ее профессиональное качество — успокаивать людей, но от этого хуже не становилось.

— Вы можете в нескольких словах описать свою ситуацию? — спросила она.

Джек тяжело вздохнул.

— Все сложно. Я встречался с женщиной. Сегодня утром я присутствовал на ее вскрытии. Она стала жертвой серийного убийцы. И это дело я сейчас расследую.

Он постарался максимально объективно описать происходящее и убедить доктора в том, что он полностью контролирует ситуацию.

Она молчала. Он тоже молчал. Прошло несколько неловких минут. Первым не выдержал Джек:

— Боюсь, я немного выбит всем этим из колеи… — Наверное, он сболтнул лишнее.

— А кто бы не был? Примите мои соболезнования. Вы правильно поступили, позвонив мне. Джек, вам нужно с кем-то поговорить.

— Я обещал великану, что поговорю с вами.

— Я бы предпочла, чтобы вы говорили со мной по собственному желанию, а не потому, что обещали это кому-то, — заметила она. — Если вы будете переживать о том, что вас заставили обратиться ко мне, боюсь, я не смогу вам помочь.

Джек потер лицо, он чувствовал себя беспомощным.

— Мне действительно нужно поговорить. Джейн, прошу вас! Это случай действительно трудный…

— Хорошо, встретимся сегодня вечером.

— Вечером? А это разрешено?

Брукс рассмеялась.

— Я работаю допоздна. И приглашаю вас на прием, а не в бар.

— Бенсон сказал, что вы выступаете как консультант полицейского управления, это так?

— Да, в полиции я выступаю в роли эксперта. Мои рекомендации касаются терапии и различных психологических проблем. На самом деле то, что вы рассказали, уже является серьезным поводом для обращения к штатному полицейскому психологу. К сожалению, Габриэлла Смарт — а я рекомендовала бы вам обратиться именно к ней — уехала в отпуск на неделю. Возможно, пока…

— Я не могу ждать неделю!

Какое-то время Джейн обдумывала ситуацию. Джек слышал, как она перелистывала ежедневник и что-то бормотала себе под нос.

— Я с удовольствием вам помогу, но только на время, пока Габриэлла отсутствует. Это ее вотчина, и оставить ее в неведении нельзя. Давайте встретимся сегодня вечером, поговорим и решим, что делать дальше. Я выслушаю вас, а затем передам ваше дело Габриэлле. Не думайте, что я пренебрегаю вами, просто таковы правила, — сделала она акцент на последнем слове.

— Спасибо.

— Вы будете ехать из Эрлз-Корт?

— Нет, наш штаб в Вестминстере.

— Замечательно, вам будет проще добраться. Мой офис находится в Спитлфилдз, Фурнье-стрит. Это…

— Да, совсем близко.

Джейн продиктовала ему адрес.

— Жду вас около семи. Нажмите кнопку звонка, и я вас впущу.

— И мне нужно искать хоббита, да?

Она засмеялась.

— Ищите фею. Фея мне больше нравится. А насчет хоббита я непременно напишу в своем отчете, старший инспектор Хоксворт.

— Спасибо.

Он сам не знал, за что благодарит, — вероятно, за хорошую шутку.

— Не за что. Жду вас.

Джек закрыл телефон. На душе было пусто. Здравый смысл подсказывал, что он должен немедленно позвонить Шарпу и попросить отстранить его от расследования. А сердце — что несколько дней все будет тихо и он сможет остаться на борту. Значит, ему придется пройти весь путь до конца. Впереди не было ничего хорошего. И начнется все с семьи Лили.

9

Намзул наблюдал за ней больше двух часов. К вечеру девушка окончательно замерзла. На ней было слишком мало одежды, а то, что она носила, — слишком легкое и тонкое, чтобы хоть как-то согревать. Девочки должны были рекламировать свое тело, поэтому дрожали от холода и обхватывали себя руками за плечи в тщетной попытке согреться, но не смели одеться теплее. На ней не было даже шарфа. Клиенты должны видеть, что они покупают.

Он узнал ее имя, Аниэла, и она идеально ему подходила. Нужно подобраться поближе, чтобы убедиться окончательно, но даже на расстоянии он видел, что она молода и у нее чистая белая кожа. Возраст тоже совпадал. Вероятно, она приехала из Восточной Европы. В этом районе Лондона большинство проституток было из Литвы, Латвии, Украины, некоторые — из Чехии. Намзул не различал их. Он улыбнулся: так европейцы говорят об азиатах. Он старался никому не попадаться на глаза, особенно Клаудии, которая недавно была с Глюком. Но вот она, заприметив клиента, наконец ушла. Намзул хотел как можно быстрее закончить свои дела.

Больше никаких дел с Глюком, пообещал он себе. Намзул поплотнее закутался в теплый шерстяной шарф. Больше никаких преступлений. Он не хотел, живя в Англии, нарушать закон, но после смерти Анджали гнев и горе толкнули его на скользкую дорожку. Да и деньги были хорошими. Но сейчас даже крупные суммы не могли заставить его продолжать, слишком рискованное дело предлагал ему Мойша. Он требовал слишком многого. Почки — возможно. Но убийства! Стоило подумать об этом, как он тут же вспомнил, что и так причастен к убийству четырех человек. И кровь пятой жертвы скоро будет на его руках. Он злился, но сделать ничего не мог, поэтому чувствовал себя как рыба на крючке. Он сделает это в последний раз и навсегда избавится от Мойши Глюка, его заказов и, как он надеялся, страха, в котором жил последнее время.

Намзул следил за девушкой. Она подошла к подруге, прикурила сигарету от тлеющего окурка и выпустила дым из уголка рта. Какое-то время они смеялись и непринужденно болтали. Аниэла покрутила пальцем у виска, очевидно, рассказывая о своем клиенте, затем, сделав последнюю глубокую затяжку, пожала плечами. Окурок полетел на дорогу. В тусклых лондонских сумерках ярко тлела оранжевая точка сигареты. Аниэла поцеловала подружку на прощание и направилась к станции метро.

Это был шанс. Намзул вышел из тени, быстро перешел дорогу, и к нему немедленно направилась девушка. Он покачал головой и жестом показал, что спешит в метро. Она покорно кивнула — наверное, такое случалось с ней постоянно. Хорошо, что он надел обычную вязаную шапочку и неприметную одежду: она подошла к нему слишком близко. Но Намзул ничем не отличался от любого другого замотанного в шарф и отчаянно мерзнущего лондонца.

Он поспешил вниз по лестнице, высматривая девушку, и без труда нашел ее. Прислонившись к стене, она ела шоколад, который, по всей видимости, только что купила в автомате.

— Не меня ищешь? — спросила Аниэла.

Она говорила с сильным акцентом. Его возбуждал ее низкий сексуальный голос.

— Тебя.

— Тридцать фунтов за пятнадцать минут. Прямо тут. Сделаю все, что захочешь.

Он вздохнул. Заманчивое предложение, но работа — прежде всего.

— Я стесняюсь.

— Не нужно, милый. Кроме меня, тут никого нет.

— Я не могу на улице.

Она пожала плечами.

— Будет дороже.

— Хорошо, — согласился он. — Как насчет моей квартиры?

— Я таким не занимаюсь.

— Это недалеко. — Он вытащил пачку купюр. — Я заплачу в два раза больше.

Она пристально, оценивающе смотрела на него.

— Куда ехать?

— Ист-Лондон. Брик-лейн.

— О’кей, это совсем рядом.

— Сколько?

Она снова пожала плечами.

— Зависит… Сколько тебе нужно времени?

— Пятнадцать минут, — предложил он, оглядываясь на звук шагов.

Она покачала головой и устало опустила веки.

— Не поеду, оно того не стоит.

— Ладно, полчаса.

Девушка задумалась.

— Девяносто фунтов. А еще дашь на такси, гамбургер, кофе и десятку лично мне. Если не зажмешь, приеду к тебе и помогу кончить. — Она развратно улыбнулась.

Несмотря на образ жизни, у девушки была чистая, белая кожа. Видно, молодость стирала все отпечатки нелегкого существования. Она симпатичная, но улыбалась некрасиво. Неискренне. И Намзул прекрасно ее понимал. В том, что она делала, не было ничего веселого. Каждый пенс, который она заработает за ночь, перекочует в карман сутенера.

— Нормальная цена, — соврал он. Он понятия не имел, сколько было нормально, а сколько — нет.

— Когда?

— Через час. Устроит?

Она кивнула.

— Давай адрес.

— Нет, я сам встречу тебя в…

Она покачала головой.

— Я никуда не пойду без адреса. Мои друзья должны знать, где я. Так безопасней, понимаешь?

Он кивнул и назвал адрес ресторана, над которым располагалась его квартира. Все равно он съедет оттуда в течение нескольких дней.

— Через час. Давай аванс.

— Ты точно приедешь?

— Я всегда приезжаю, — заверила она, растягивая слова и хитро улыбаясь. — Не волнуйся, я буду, мне нужны деньги.

Намзул снова взглянул по сторонам. В телефонной будке мужчина вколачивался в тело совсем молоденькой девушки. Возможно, он решил, что пальто прикроет стыд. Брюки мужчины были спущены до самых лодыжек. Намзул без труда представил себе семью этого «господина» — жену и двух детей. Они ждут его в скромном доме в Кройдоне и даже помыслить не могут о его тайных похождениях. Он повернулся к Аниэле и протянул ей двадцатку. Она улыбнулась и поцеловала его. Она немедленно потратит деньги на наркотики, но ему это все равно. В его квартире она получит еще больше. С ней проще справиться, если она уже будет под кайфом. Намзул решил облегчить себе задачу и дал ей еще десятку.

— За что? — удивилась она.

— Ты хорошая. Напоминаешь мне девочку, которую я когда-то знал. И любил, — соврал он.

Она не поверила, но какая разница?

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Аниэла.

Ему понравилось, как она произнесла свое имя.

— Аниэла, не трать все сразу.

Она усмехнулась.

— А тебя как зовут?

— Тадж, — ответил он, вспомнив имя одной из своих жертв.

— Пока, Тадж. Увидимся через час.

Он развернулся и пошел прочь, стараясь не смотреть в сторону телефонной будки, возле которой девушка уже поправляла одежду, а мужчина застегивал ремень. Намзул на секунду закрыл глаза. Почему, имея столько возможностей, он занимается этим?

Кейт наливала молоко в кофе. Собственно, ей не хотелось его пить, ей хотелось спокойно подумать, а кофе был только поводом. Сара разрушила ее планы.

— Чайник вскипел? — В руках у нее был пакетик растворимого супа.

— Да, секунду назад, — рассеянно ответила Кейт.

— Ты в порядке? — спросила Сара. — Выглядишь расстроенной. — Она сняла очки и стала их протирать.

Во время прошлой операции им не удалось подружиться. Кейт вспомнила, как постоянно отпускала шпильки в адрес инспектора Джонс.

— А ты выглядишь великолепно. Тебе очень идет этот анорак, — ответила она и заставила себя улыбнуться. Она хотела, чтобы они стали друзьями. — Но я думала, мы договорились — никаких ветровок с капюшоном.

— Поскольку ты обещала сходить со мной в магазин, но так и не сходила, наш договор аннулируется. Кроме того, мне сказали, что серый цвет сейчас в моде.

— Только не анорака.

Они улыбнулись друг другу.

— Неужели Джек снова попал в историю? — спросила Сара, надевая очки.

Кейт пожала плечами и поймала себе на мысли, что Сара гораздо привлекательнее без массивных очков. Может, ей стоит подобрать другую оправу?

— Я пыталась объяснить, как-то предупредить его, но он меня не слушает, — с горечью ответила она. — Сара, это расследование затрагивает его лично. И это опасно.

— Ну… — Сара достала из шкафчика кружку. — Мне кажется, мы должны больше доверять Хоксворту. Если он говорит, что может беспристрастно вести расследование, — значит, так оно и есть. Сейчас лучше оставить его в покое и заняться работой. В конце концов, он только сегодня узнал обо всем. Невозможно сразу прийти в себя после такого. Ты так не думаешь?

— Да, конечно. Но на его месте я бы ушла в отставку.

— Неужели? — Сара с сомнением посмотрела на нее. — Ты слишком амбициозна, чтобы уйти. Думаю, ты бы попыталась преодолеть личные переживания и действовать как профессионал. У шефа такой же характер. Как бы там ни было, теперь он приложит все силы, чтобы поймать убийцу. Шарп не случайно назначил его руководителем операции. Очевидно, он считает, что Джек полностью готов выполнять свой служебный долг. Шеф не будет демонстрировать свою слабость перед чинами из управления. — Сара пожала плечами. — А они будут с удвоенным вниманием наблюдать за его действиями, особенно после случая на «Дунае». Джек прекрасно понимает ситуацию, поэтому ради своего же блага будет очень осторожен.

— Сара, ты действительно так думаешь? Убита его девушка. Как он может спокойно работать?

— Разве у него есть выбор? Если Джек хочет поймать убийцу, другого пути нет. Я не говорю, что это будет легко или безболезненно. Но даже ты не будешь отрицать, что сегодня он был уверен в себе и спокоен. Джек поймает убийцу и заставит заплатить за все, что тот совершил. Никто не будет так внимателен к делу, как он. Джек не будет ни есть, ни спать, станет работать как заведенный и не успокоится, пока не заглянет под каждый камень, пока не убедится, что мы добросовестно выполняем задания. Сама мысль, что преступник может уйти, нестерпима для него. Мне кажется, пусть это и странно прозвучит, что сейчас Джек идеально подходит для этой работы.

Кейт с недоумением посмотрела на нее.

— У тебя сногсшибательная логика. Ничего подобного мне не приходилось слышать. Что мы можем сделать для него?

Сара легонько сжала руку Кейт.

— Мне кажется, это не твоя проблема, — мягко сказала она. — Джек говорил с начальством. Он все сделал по правилам. И сейчас пускай делает все, что считает необходимым. Конечно, мы все будем поддерживать его, но, Кейт, пусть все идет так, как идет.

Кейт вздохнула. Теперь она сомневалась, стоило ли делать тот телефонный звонок, но решила не отменять встречу.

— Хорошо, ты права, — ответила она с улыбкой. Ей стало неловко, и будет плохо, если Сара об этом догадается. — Ты действительно считаешь, что этот случай связан с незаконной трансплантацией? — продолжала она, когда они вышли из комнаты отдыха.

Сара пожала плечами.

— Почки удалены. Кража органов кажется самым логичным объяснением. Во всяком случае, с этой версии стоит начать.

— Но все жертвы лишились еще и лица. — Кейт передернуло от отвращения. — Зачем убийце обезображивать трупы? Вероятно, он не хотел, чтобы их опознали, но к чему такие сложности, если жертва — бродяга или незаконный эмигрант?

— К тому же в случае By срезать лицо было совершенно бесполезно. Мы идентифицировали ее по стоматологической карте.

— А можно как-то использовать лицо человека? — спросила Кейт.

— Как раз это я и собираюсь выяснить, — ответила Сара. — К концу дня у тебя будет информация по этому вопросу.

— Спасибо.

Кейт вернулась к своему столу, размышляя о возможностях пластической хирургии. Сразу вспомнилось ужасное телешоу с Самантой Стоун.

— Кейт! — это был Кам.

— Что? — сказала она и поставила чашку с ненавистным кофе на стол.

— Где шеф?

Она пожала плечами.

— Откуда мне знать?

Кам уставился на нее.

— Но вы же вышли вместе!

— Вот именно, а куда он пошел потом, я не знаю. — Кейт изо всех сил сдерживалась, чтобы не нагрубить.

— Ладно, — нахмурился он, очевидно, не зная, что делать дальше. Он взъерошил свои темные волосы, потоптался на месте, потом легонько толкнул ее локтем. — А вот и он.

Кейт выпрямилась на стуле.

— Привет, — одновременно, словно провинившиеся дети, сказали они.

Джек выглядел спокойным и уравновешенным, отметила Кейт, хотя всего полчаса назад был полностью выбит из колеи.

— В мой кабинет!

Джек плотно прикрыл за ними дверь.

— Кам, мне нужна информация о семье Лили By.

— Да, сэр.

— Кейт, я хочу поговорить с ее женихом.

Она колебалась несколько мгновений, затем ответила:

— Кам или я могли бы…

— Нет. Я хочу посмотреть ему в глаза. Я хочу понять, не врет ли он.

— Ты хочешь выдвинуть против него обвинения?

— Нет. Пока нет. Но он главный подозреваемый. Возможно, он узнал обо мне и Лили…

— А остальных убил, чтобы замести следы?

Джек провел рукой по волосам.

Кейт продолжила:

— Я сомневаюсь, что он так жестоко уничтожил ни в чем не повинных людей только для того, чтобы выдать убийство своей невесты за случайную смерть от рук черных хирургов. К тому же убийства из-за ревности не бывают такими продуманными и аккуратными.

— Конечно, ты права, Кейт, но не хочешь узнать, кто был женихом Лили?

Она в упор посмотрела на него.

— И кто же?

— Профессор Джеймс Чан.

Не может быть! Она с изумлением посмотрела на шефа.

— Профессор Чан из телешоу?

Он пожал плечами.

— Не знаю, о каком шоу ты говоришь. Самое важное то, что он работает в отделении челюстно-лицевой хирургии Лондонского Королевского госпиталя в Уайтчепеле.

— Главный хирург?

— Кейт, теперь ты тоже его подозреваешь?

— Он бы не сделал этого со своей невестой, ведь так?

Джек скептически посмотрел на нее.

— Возможно, он узнал, что Лили ему изменяет. Возможно, он хотел сохранить лицо… буквально, — добавил он мрачно. — В конце концов, это тяжелый удар по его самолюбию. Не он лишил невесту девственности, хотя, говоря откровенно, я тоже этого не делал. Профессор Чан — один из лучших врачей Англии, и, если я правильно тебя понял, он участвует в каком-то шоу.

Кейт нахмурилась.

— Невероятно, но я только что думала об этом имидж-шоу. Его показывали несколько раз. Я бы сказала, что он очень спокойный, отстраненный, даже немного отмороженный.

— Надрезы были сделаны профессионально, чисто, без жестокости или ненависти. Мне кажется, так мог бы сработать только профессионал. Я прав?

— Гипотетически — да, но давай не будем спешить с выводами.

— Я не спешу. Но я хочу его увидеть.

— Я пойду с тобой.

— Как хочешь. Позвони в больницу и договорись о встрече.

— Я займусь этим немедленно. Это все?

— Пока да. И вы оба должны прекратить волноваться обо мне. Если вас это успокоит, я только что разговаривал с психологом из управления. Она будет меня консультировать. Первый сеанс сегодня вечером, она подготовит отчет для старшего инспектора. Видите, я все делаю по правилам.

Кейт и Кам смущенно кивнули.

— Я ничего не имею против критики со стороны начальства, но мне не нравится, когда мои офицеры следят за каждым моим шагом и шушукаются по углам. Если я перестану справляться — немедленно скажу вам. Поэтому переключитесь на операцию, ладно?

— Да, сэр, — снова хором ответили они.

— Хорошо. Кейт, займись врачом. Что там с семьей? — обратился он к Каму, незаметно наблюдая за реакцией Кейт.

А она подумала, что пламенная речь, которую Джек только что произнес, предназначалась в первую очередь для ее ушей.

Кейт нашла номер телефона и позвонила в отделение лицевой хирургии Королевского госпиталя. Трубку взяла секретарь профессора Чана.

— Сьюзан Пейдж. Чем могу помочь?

— Сьюзан, это инспектор Картер, Скотленд-Ярд. Мне необходимо поговорить с профессором Чаном.

— Его сейчас нет. Он уехал в клинику два дня назад. Если ваш вопрос связан с человеком из китайского квартала, которого знал мистер Чан, не беспокойтесь, полиция уже связывалась с ним. В любом случае я передам, что вы звонили.

— Ему позвонили из Бетнал-Грин?

— Да, похоже, что так.

— Теперь Главное управление расследует этот случай. Мы бы хотели задать несколько вопросов профессору Чану. Вы не знаете, беседовал ли с ним кто-нибудь из полиции?

— Простите, я не располагаю такой информацией. Подождите секунду, пожалуйста. — Кейт услышала в трубке шепот, затем Сьюзан обратилась к ней: — Мисс Картер…

— Инспектор Картер, — поправила Кейт.

— Простите, инспектор Картер, коллега профессора Чана, похоже, знает о ситуации больше, чем я. Могу я переадресовать ваш вопрос доктору Чарлзу Маартенсу?

— Да, разумеется. Спасибо.

В трубке щелкнуло, и почти сразу она услышала бодрый голос:

— Маартенс.

— Добрый день.

— Добрый день! Инспектор Картер, верно?

— Да, это я.

— Джимми сейчас должен быть в клинике в Хартфорде, но я могу подтвердить, что он разговаривал сегодня утром с полицейскими. Позже он позвонил мне. Сказал, что немедленно выезжает, и попросил отменить все встречи, назначенные на день. Мне показалось, что он получил плохое известие, но я не знаю, что именно произошло. Но он точно этим утром собирался возвращаться в Лондон. Вы звоните по тому же поводу?

Кейт помедлила с ответом. Она не хотела ничего рассказывать Маартенсу, тем более что сам Чан предпочел промолчать.

— Доктор Маартенс, благодарю за сотрудничество. Не могли бы вы посодействовать нашей встрече с профессором Чаном? Чем скорее мы сможем поговорить, тем лучше.

— Да, разумеется. Подождите, пожалуйста. — В трубке вновь послышался приглушенный разговор. — Инспектор Картер? Если Джимми уже вернулся в Лондон, Сьюзан может назначить вам встречу на завтра. Она позвонит ему, чтобы уточнить время, поскольку, говоря откровенно, никто не знает, что происходит. Рискну предположить, что это может быть десять утра или половина одиннадцатого. Вас это устроит?

— Да, превосходно, — ответила Кейт. Она вспомнила, что завтра к команде должны присоединиться профайлер и переводчик, но решила, что встреча с Чаном важнее. — Спасибо. Я приеду со старшим инспектором Джеком Хоксвортом.

— Сьюзан еще свяжется с вами сегодня. Сейчас я передам ей трубку. Пожалуйста, оставьте ваши координаты. И запишите мой номер мобильного телефона. Звоните в любое время, я постараюсь вам помочь.

Кейт быстро записала номер.

— Спасибо.

— Не стоит благодарности. Могу я спросить, все ли в порядке с Джимми? Мне показалось, что этот звонок из полиции был как-то связан с семьей его невесты.

— Доктор Маартенс, прошу прощения, но я не могу говорить на эту тему. Надеюсь, вы понимаете почему.

— Да-да, я все понимаю. Дело в том, что мы не просто коллеги… Мы дружим, и я очень беспокоюсь о Джимми. Кроме того, я не знаю, нужно ли отменять прием на неделю. У него назначено несколько срочных операций и…

— Доктор, простите, но я действительно не могу ответить ни на один ваш вопрос. Уверена, профессор Чан сам все расскажет, и вы сможете принять меры, необходимые для нормальной работы клиники и госпиталя. — Кейт хотелось быстрее закончить разговор. — Еще раз спасибо.

Она продиктовала секретарю номера телефонов, повесила трубку и заглянула в кабинет Джека. Он выглядел мрачным и сосредоточенным. Наверное, Кам рассказал ему о встрече с семьей Лили By и о том, как они восприняли весть о ее смерти.

— Какие новости? — спросил Джек.

— Профессор Чан встретится с нами завтра. Сегодня утром он выехал в Лондон из клиники в Хартфорде. Я сказала секретарю, что мы просто собираем информацию. С ним уже связались из Бетнал-Грин. Думаю, он уже знает.

— Да, — подтвердил ее догадку Джек. — В разговоре с Камом отец Лили упомянул, что Чан уже звонил им.

— Интересно, может, он не хочет, чтобы мы приезжали в госпиталь? — вслух размышляла Кейт. — Как бы там ни было, секретарь зарегистрировала мой звонок и назначила время встречи.

— Хорошо.

— Как семья?

— Безутешны, — ответил Кам. — Сама можешь представить, каково им. Для миссис By вызвали «скорую». Она сейчас на успокоительном. Отец перенес все стоически.

Джек думал только о Чане. Ему нужно как-то вытряхнуть эти мысли из головы и работать дальше.

— Я должен сходить к ним, — сказал он Каму.

— Разумно ли это? — возразила Кейт. Джек выразительно посмотрел на нее, но она только пожала плечами. — Подумай о младшей сестре. Как она отреагирует на твой приход?

Джек уже рассказал команде о том, что Элис знала о его отношениях с Лили.

— Кейт, я не буду прятаться от семьи. Если в ходе расследования они узнают о наших отношениях, думаю, я смогу все уладить. Но как руководитель операции я обязан опросить семью убитой.

— Я понимаю, но, возможно, будет лучше, если Кам и я…

— Я очень признателен вам. — Кейт кивнула, и он продолжил: — Отлично. Завтра начинаем с восьми ноль-ноль. На повестке дня профайлер, переводчик и поездка в Лондонский Королевский госпиталь. Кам, поедешь со мной к By. Кейт, приглядывай за командой. Расслабляться некогда.

— Есть, сэр, — ответила она.

Намзул смотрел, как Аниэла выбирается из такси. На ней был теплый бесформенный кардиган. На улице она стояла в другой одежде. Хорошо, так она меньше бросается в глаза. Главное — избавиться потом от куртки. Она подкрасилась, на губах блестела сливовая помада. Темные волосы уложены в аккуратное каре. Похоже, она уже под кайфом. Во всяком случае, он надеялся, что это так.

Девушка настороженно смотрела по сторонам. Он перешел дорогу и улыбнулся ей.

— Я думала… — начала она.

— Нет, все правильно. Это здесь, — сказал он.

— Это же ресторан! — Она нахмурилась.

— Смотри, — вкрадчиво сказал он и взял ее за руку, — я живу вон там, на втором этаже. У меня маленькая уютная квартира.

Несколько секунд она сомневалась. У нее расширенные зрачки, она точно что-то приняла. Теперь он смог внимательно рассмотреть ее кожу. Она идеальна.

— Сколько тебе лет? — спросил Намзул и повел ее к подъезду. Ему не хотелось стоять на улице у всех на виду, но если кто-то спросит, он скажет, что заплатил проститутке за визит на дом. Иногда истина — это лучшая ложь.

— Девятнадцать, — ответила она. — Ты принес деньги?

— Конечно. Зайдем в дом, и я отдам тебе их. — Он снова смущенно улыбнулся. — Если я заплачу сейчас, все догадаются. А я хотел, чтобы они подумали: наконец-то Тадж нашел себе симпатичную девушку!

Они рассмеялись. Намзул сдержал слово. Как только они вошли в подъезд, он достал деньги и отдал ей.

— Я должен тебе сорок, но там пятьдесят. Я так благодарен за то, что ты согласилась прийти ко мне домой! Купи себе что-нибудь.

— Тадж, ты прелесть! За это можешь трахнуть меня без резинки, — ответила она и направилась к лестнице. — Наверх?

Он кивнул.

— Всего один пролет.

Пока они поднимались по ступенькам, она что-то говорила. Какой он хороший, относится к ней даже лучше, чем постоянные клиенты! Намзул молчал. Он хотел, чтобы она перестала хвалить его. Он совершает нечто ужасное. Ему и так было плохо, а от ее добрых слов становилось еще хуже. Он достал ключи и телефон.

— Открой сама. — Намзул подал ей ключи. — Мне пришло сообщение, — соврал он.

Когда Аниэла вошла в квартиру, он отправил Шлимэю ответ: «На месте».

Он заранее включил обогреватель, поэтому в квартире было тепло и уютно.

— Как тут тепло! Я ненавижу, когда холодно, — призналась Аниэла и начала стаскивать кардиган.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Намзул изо всех сил старался говорить спокойно.

Что он делает? Это неправильно, так нельзя!

— А что у тебя есть? — спросила она и провела ладонями по его плечам. Она была выше Намзула, и он снова почувствовал себя маленьким, никчемным человеком, от которого так хотел избавиться.

— Все, что хочешь, — ответил он. — Я принесу. Подождешь меня в спальне?

Она улыбнулась.

— Я хотя бы разденусь, — сказала она и насмешливо приподняла бровь. — Тадж, уже прошло десять минут.

— Я знаю, — ответил он, опуская глаза. — Я быстро. — Тело Аниэлы совершенно не привлекало его сексуально. — Мне нравится представлять, что мы друзья.

— Мы друзья, — сказала она, посылая воздушный поцелуй, и начала раздеваться.

Он заметил сиреневый лифчик. Грудь у нее была больше, чем он ожидал.

— Я не пью алкоголь. У тебя есть молоко? — спросила она.

Молоко? Она ведет себя как ребенок. Она и есть глупый ребенок. Пришло еще одно сообщение. Значит, Шлимэй уже ждет снаружи. Намзул глубоко вздохнул.

— Есть, — радостно ответил он, хотя внутри была одна чернота. — Я принесу. — Он незаметно подкрался к входной двери и приоткрыл ее. — Жди, — шепнул он.

Шлимэй кивнул и дал ему шприц. Он подождет еще ровно минуту. Хорошо, что еврей надел обычную одежду. В традиционном одеянии он бы привлекал к себе слишком много внимания, особенно с рыжей шевелюрой. В вязаных шапочках и обыкновенных пальто все мужчины выглядели почти одинаково. Есть надежда, что он легко затерялся в толпе рабочих и грузчиков на Брик-лейн.

Намзул вернулся в кухню и налил молока для Аниэлы.

— Тебе добавить чего-нибудь в молоко? Может, тертого шоколада?

Она рассмеялась.

— Тадж, время!

— Знаю, знаю. Вот, держи, — сказал он, входя в крошечную спальню со стаканом молока в одной руке. В другой он держал шприц.

— Давай раздевайся, — поторопила она. — У тебя осталось… ох, только девятнадцать минут, — добавила она, глядя на поцарапанные пластмассовые часы, которые казались слишком большими для тонкого запястья.

«Ау тебя — девятнадцать секунд», — с болью подумал он.

Он отвернулся, делая вид, что снимает брюки. Он ничего не видел, только почувствовал, что Шлимэй уже в комнате. Аниэла пыталась кричать, но ее рот был полон молока. Да и кричать было слишком поздно. Проститутка едва не задохнулась под рукой, зажимавшей ей рот и нос. В следующий миг Шлимэй повалил ее и придавил всем своим весом.

Она тщетно пыталась вырваться. Словно в замедленной съемке, Намзул повернулся и увидел глаза наивной и испуганной девочки.

— Прости.

— Быстрее! — прорычал Шлимэй. Намзул видел, как шевелились его толстые губы. — Коли ее!

Бедная Аниэла! Наверное, она думает, что они изнасилуют ее. Но все гораздо хуже. Он вынул шприц из-за спины. Девушка беззвучно закричала. Шлимэй сильнее прижал к ее рту руку, покрытую веснушками и редкими рыжими волосками. На фоне прекрасной кожи она смотрелась омерзительно. Хотя в Шлимэе вообще не было ничего привлекательного.

Намзул снял пластмассовый колпачок с иглы.

— В вену! — Шлимэй вывернул предплечье Аниэлы.

— Я не умею…

— Просто воткни в вену!

Девушка отчаянно боролась.

Намзул сделал, как приказал Шлимэй, и она тут же обмякла.

— Что тут было? — спросил Намзул, уставившись на пустой шприц.

— Героин, — ответил Шлимэй и отпустил девушку. — Ей уже хорошо. Можешь делать с ней все, что захочешь. Она уже не помнит, чего испугалась. Можешь вставить ей, черномазый.

Намзул ненавидел Шлимэя. Зато, что у него не было ни сил, ни смелости набить ему морду. За то, что тот смотрел на него свысока. За то, что его душа была такой же темной, как кожа Намзула.

— Забери ее отсюда!

— Не поможешь мне? — усмехнулся Шлимэй. Он продолжал издеваться: — Да ты трус! Все зависит от того, как на тебя смотрят. Веди себе хорошо, и никто ни о чем не спросит.

Он поднял Аниэлу. Она еле стояла на ногах, но была в сознании и даже улыбалась.

— Тадж, а ты непослушный мальчик, — пробормотала она и наклонилась, чтобы поцеловать Намзула, но вместо этого, размазывая помаду, только скользнула губами по его щеке.

— Пока, — сказал он.

Пошатываясь, девушка стояла возле Шлимэя. Еврей был прав: Аниэла больше не боялась. Она была послушна и довольна, эйфория растекалась по ее венам. Она была в восторге. Но долго это не продлится.

— Сколько это будет продолжаться? — спросил он у Шлимэя, подходя к двери.

Похоже, тот понял вопрос.

— Достаточно долго, чтобы без проблем затолкать ее в фургон.

— А потом она уснет?

— Не знаю, мне все равно.

— Сделай это, пока она спит, ладно?

Шлимэй презрительно посмотрел на Намзула:

— Ты идиот, да? Она нужна живой. Я ничего ей не сделаю, только отвезу…

— Не говори мне! Я не хочу знать. Ни куда, ни кому, ни зачем ты ее везешь.

Еврей ухмыльнулся.

— Трус черномазый, — пробормотал он. — Деньги на кровати, если ты вдруг не заметил.

Намзул действительно не заметил.

10

Джек сидел в роскошной гостиной и из вежливости пил зеленый чай, поданный молчаливой домработницей. Дом семьи By располагался на Хедли-роуд, и его богатство сразу же бросалось в глаза. Несколько полицейских из Бетнал-Грин все еще были с семьей Лили, но после приезда Джека и Кама стало ясно, что Скотленд-Ярд официально расследует происшедшее и делать им тут больше нечего.

Кам негромко покашлял. Джек обернулся и кивнул.

— Мистер By, возможно, сейчас не время для разговоров, но оно имеет решающее значение в этом деле. Чем скорее мы соберем информацию, тем быстрее сможем напасть на след убийцы.

— След? Он уже остыл, как и моя девочка. — Джефри By не стеснялся своих слез. Говорил он на прекрасном английском.

— Я знаю, как вам сейчас нелегко… — Джек еще раз попытался начать разговор.

— Вы? Что вы можете знать? Вашего ребенка тоже убил какой-то псих?

Джек побледнел. Да, хотел сказать он, моего ребенка тоже убил какой-то псих.

Броди пришел ему на выручку.

— Мистер By, никто не может понять вашу боль, но мы здесь для того, чтобы остановить убийцу, пока он не нанес новый удар. Наша задача — как можно быстрее посадить преступника за решетку, и нам нужна ваша помощь.

Джефри By тяжело вздохнул.

— Мать Лили могла бы больше рассказать вам, но она нездорова. Я прошу некоторое время не беспокоить ее.

— Я понимаю, — сказал Джек. — Вы окажете неоценимую помощь, если ответите на наши вопросы.

Мистер By кивнул.

Джек взглянул на Кама и приступил к делу.

— Когда вы последний раз видели Лили?

— Жена видела ее вчера, когда Лили вернулась домой с рынка.

— «Девять вязов»? Речь идет об этом рынке? — уточнил Джек.

— Да. Там мы оптом покупаем цветы для магазина. — Он вздохнул. — Лили любит… любила голландские тюльпаны.

Джека словно ударили под дых. Он вспомнил, как познакомился с Лили, как их взгляды встретились над букетом дорогих цветов.

— В котором часу это было?

— Около семи утра. К тому времени они закончили готовить первую партию букетов. Жена разбудила младшую дочь в школу, а Лили в это же время выехала на доставку. Больше мы ее не видели.

— Она звонила кому-нибудь?

— Она позвонила сестре, Элис. Они говорили о домашнем задании, с которым Лили обещала помочь. Элис делала доклад по истории и очень волновалась. — Он печально покачал головой.

— У вас есть адреса доставки? Мы можем узнать, куда ездила Лили?

— Да, жена ведет подробный учет. Мы уже передали список полиции. Лили успела отвезти восемь заказов из первой дюжины. Мне сказали, что она так и не доставила цветы Карсонам. Кажется, это был номер девять в ее списке.

— И все восемь заказов были для Лондонского Королевского госпиталя? — спросил Броди.

Джефри By кивнул.

— Жена рассчитывала, что Лили закончит там после обеда. Она всегда тратила много времени на утренние поставки, потому что останавливалась поговорить с пациентами. Она была популярна. Все любили ее. Как… как у кого-то поднялась рука на мою девочку? — в отчаянии воскликнул он, и его глаза заблестели.

Мистер By больше не мог сидеть на месте. Он вскочил и судорожно сжал кулаки.

Джек помнил, что Лили говорила об отце как о сдержанном, спокойном человеке, который редко проявлял эмоции, а вот ее мать была впечатлительной и ранимой. Джек понимал, что подобные вспышки гнева были не в характере мистера By. Ему тоже с большим трудом удавалось оставаться на месте — было так больно, что хотелось кричать что есть силы.

— Вы знаете, что он сделал с моей дочерью!? Этот гребаный сумасшедший… — кричал Джефри By.

Джек с трудом проглотил комок в горле. В устах тихого и вежливого человека такие слова казались еще страшнее.

— Да, сэр, я знаю. Мне очень жаль.

Мистер By словно не услышал его.

— Он срезал лицо. Лицо Лили! Она была такой красивой. Она была…

— Папа? — Элис стояла в дверях и нервно комкала носовой платок.

Джек обернулся, и она узнала его.

— Инспектор Хоксворт, — сказала она, улыбнувшись сквозь слезы.

Мистер By, моментально справившись с собой, подошел к ней.

— Элис, ты знакома с этим джентльменом?

Она кивнула.

— Да, он несколько раз покупал у нас цветы.

— Вы лично знали Лили? — спросил Джефри By.

У Джека пересохло во рту.

— Да, я иногда покупал цветы в вашем магазине. Вы правы, Лили была прекрасной девушкой. Я обещаю, полиция будет работать над этим делом в полную силу. Мы ни перед чем не остановимся, пока убийца не окажется за решеткой.

Мистер By пристально посмотрел на него.

— Значит, для вас это личное дело?

Джек не хотел врать.

— Да, сэр, это так. Я поймаю человека, который убил вашу дочь!

Он посмотрел на Элис. Пожалуй, лучше не обсуждать подробности при девочке.

— Хорошо! — заявил мистер By. — Я хочу, чтобы это было вашим личным делом. Я хочу, чтобы вам было не все равно. Вы уже говорили с Чаном, женихом Лили?

Джек медленно и глубоко вдохнул.

— Я встречаюсь с ним завтра.

— Инспектор Хоксворт, он сломлен. Он не может оправиться от шока.

«Никто и не сомневался», — подумал Джек.

— Могу себе представить. Вы встречались с ним?

— Он провел здесь несколько часов, выписал успокоительное для жены. Пока она не придет в себя, лучше ее не беспокоить.

— Я могу поговорить с Элис?

Джефри By пожал плечами.

— Постарайтесь не навредить ей. Она очень страдает.

— Разумеется, сэр. Всего несколько вопросов. Если не возражаете, инспектор Броди продолжит разговор с вами.

Мистер By растерянно кивнул.

— Кам, я буду в саду, — шепнул Джек. — Элис, не хочешь набросить пальто? У вас чудесный сад. Мы могли бы немного подышать воздухом. Констебль Грант тоже пойдет с нами.

Услышав свое имя, молодая женщина-полицейский подошла к ним.

Элис побежала в свою комнату за теплой одеждой. К вечеру заметно похолодало, в воздухе пахло морозом. Джек попросил Грант подождать на лестнице, а сам спустился в сад, где его уже ждала Элис. С лестницы констебль не услышит их разговор.

— Как ты? — спросил он.

— Не знаю. Не могу понять. Чувствую себя беспомощной.

— Спасибо тебе.

Она пожала плечами.

— Нельзя сейчас расстраивать родителей. И, кроме того, я обещала Лили.

Он кивнул.

— Мне ее очень не хватает, — признался Джек. Казалось, сейчас это единственно правильная вещь, которую он мог сказать девочке.

По ее щеке скатилась слезинка.

— Прости, Элис, мне так жаль, — сказал он.

— Нет, все в порядке. Я почти все время плачу. И маме тоже очень плохо.

— Элис, может, ты знаешь что-нибудь важное о Лили? Что-то, что могло бы помочь мне поймать убийцу. Любая деталь может оказаться важной.

Она нахмурилась и покачала головой.

— Я уезжала в лагерь, поэтому не знаю, что происходило на прошлой неделе. Когда я вернулась, Лили позвонила и сказала, что рано утром должна съездить на рынок и что мы увидимся после школы. Мне показалось, что у нее все в порядке. Ничего необычного.

— Вчера я ее видел. Она была в хорошем настроении. Мы планировали встретиться сегодня вечером. — Он затаил дыхание. — Она была счастлива?

— Думаю, да. Она, конечно, не хотела выходить замуж, но с тобой она была счастлива.

Элис подняла на него невинные глаза, и Джеку стало неловко.

— Что ты знаешь о профессоре Чане?

Девочка вздохнула.

— Богатый. Доктор. Еще он снимается в шоу. Лили ненавидела эту передачу.

Джек кивнул. Он только слышал о каком-то шоу, но ни разу его не видел.

— Он обожал Лили, но ей было трудно с ним общаться. Мне всегда казалось, что они совершенно не подходят друг другу, но мама и папа одобрили их помолвку. Папа часто говорил, что они идеальная пара.

— Она боялась его?

— Профессора Чана? Нет. Лили никого не боялась. Он даже по-своему нравился ей. Лили уважала его. Она считала, что ему нужна спокойная и тихая жена. Она мне как-то сказала, что если они поженятся, то или она умрет от скуки, или он взорвется от шума и болтовни.

— Что бы Лили ни делала, она делала это утонченно и изысканно. Я могу понять, почему он полюбил ее.

— А ты любил ее? — Она опустила глаза. — Прости.

— Все в порядке. Но я не могу говорить об этом. Если мое начальство узнает, что мы встречались с Лили, меня отстранят от дела. Я не хочу, чтобы кто-то другой занимался расследованием.

— Джек, поймай его! Я хочу, чтобы ты убил его!

— Элис, ты же понимаешь, что его смерть не вернет Лили. Но обещаю: я поймаю его! Я не успокоюсь, пока не поймаю его! Поэтому так важно, чтобы меня оставили в деле.

— Я понимаю, — ответила она. — Я ничего не скажу. Но почему ты от всех скрываешь, что любил Лили? Может, ты сам и убил ее? — выкрикнула девочка, но, увидев боль и отчаяние в глазах Джека, осеклась. — Прости, я не хотела. Лили так любила тебя. Наверное, она не успела тебе этого сказать.

Горло у него сжалось.

— Нет, не успела. Мы никогда не говорили о жизни, не строили планов дольше чем на неделю.

— Лили жалела, что не встретила тебя раньше, до того, как родители познакомились с профессором Чаном.

— Я тоже об этом жалею, — признался он, понимая, что нужно возвращаться к главной теме. — Элис, мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, постарайся вспомнить, может, Лили рассказывала тебе что-то о работе или о мужчинах, с которыми она познакомилась, о новых друзьях, о старых… Все имеет значение. Все, что покажется тебе необычным, хорошо?

— Хорошо.

— Это мой номер. Ты можешь звонить по нему в любое время, днем и ночью. Я должен знать абсолютно все, любую мелочь. Элис, понимаешь, иногда самые важные подсказки поначалу могут казаться ненужными и неинтересными деталями.

Она кивнула.

— Я постараюсь вспомнить.

— Меня интересуют имена людей, о которых Лили говорила в связи с работой. С кем она познакомилась в больнице, имена случайных знакомых… В общем, все, что по какой-то причине застряло у тебя в голове. Может, это будет история о друзьях, с которыми она недавно обедала, знакомой медсестре или враче… — Джек посмотрел на дом. — Пора возвращаться. Я могу что-нибудь сделать для тебя?

Она покачала головой.

— Я бы хотела увидеть ее, но ты все равно не позволишь.

— Нет. Прости, ни ты, ни родители не должны видеть, какой она стала. Просто помните, какой она была.

— Ты видел ее?

— Да.

— Ты к ней еще пойдешь?

Джек не знал, что ответить. Элис добавила:

— Если пойдешь, поцелуй ее за меня. Скажи, что я никогда не выйду замуж за нелюбимого.

— Я скажу ей, — негромко пообещал Джек.

— Можно иногда звонить тебе? Просто поговорить.

— В любое время.

— Спасибо.

— Сегодня с вами побудет констебль. Ты уже говорила с ней?

— Да, она очень хорошая. Но я не хочу говорить о сестре с посторонними.

— Я понимаю. Если твоим родителям понадобится помощь или они захотят связаться с нами, она обязательно поможет.

— Я знаю.

— Прости, я должен идти.

Элис схватила его руку.

— Скажи, я похожа на Лили?

— Конечно, вы же сестры.

— На твой взгляд, она была красивой?

Лили как-то говорила, что Элис влюблена в него по уши. Нужно аккуратнее выбирать слова.

— Да, Лили очень красива. И я уверен, что много парней твоего возраста отчаянно хотят пригласить тебя на свидание.

Она пожала плечами.

— Папа не разрешает мне встречаться с мальчиками. А уж теперь…

— Он разрешит. У тебя будет много времени для свиданий. Сейчас просто наслаждайся тем, как они издалека сохнут по тебе.

— Папа запрет меня в доме или отдаст в монашки!

Джек покачал головой.

— Моя сестра тоже так говорила. Все отцы беспокоятся о своих драгоценных, прекрасных дочерях. И твой отец хочет защитить тебя, Элис. Сейчас это невозможно изменить, нужно просто набраться терпения. Постарайся понять его. Не следует торопиться.

— Я всего лишь хочу встречаться с друзьями.

— Я понимаю, и папа поймет это со временем. Но вы не должны ссориться. Уверен, мама поможет тебе. Не спеши и слушайся ее во всем. Думаю, только она сможет уговорить папу.

Элис кивнула и наконец-то смогла улыбнуться.

— Я знаю, просто я по-настоящему влюбилась.

— Вот как?

— Он работает в одном из ресторанов около нашего магазина в китайском квартале, — продолжала Элис. — Я часто вижу, как он идет на работу и возвращается домой. Мы даже говорили несколько раз. И Лили он понравился.

Джек откашлялся.

— Работает? А сколько ему лет?

— Девятнадцать, — прошептала она и вздохнула.

— А он не староват для тебя? — спросил Джек.

— Лили тоже так считала.

— Как его зовут? Боюсь, я должен арестовать его, — поддразнил он Элис.

Она не хотела улыбаться, но не сдержалась.

— Я передам ему.

— Элис, я думаю, ты очень похожа на сестру и очень красивая. Не спеши, позволь мальчикам повздыхать о тебе.

Джек подумал, что Эллис покраснела как маков цвет, но с уверенностью утверждать этого не мог, поскольку она повисла у него на шее. Он знал, что она отчаянно нуждается в его поддержке, но не мог обнять ее в ответ. Слишком опасно. Она еще ребенок. Он помнил, как, потеряв двух самых близких людей, нуждался в поддержке и сочувствии. К сожалению, он не мог помочь ей, многие сделали бы неправильные выводы. Он посмотрел на констебля, она пожала плечами и сочувственно кивнула.

— Спасибо, — пробормотала Элис.

На обратном пути в Вестминстер они еще раз пробежались по тому, что удалось узнать. Полезной информации было мало.

— Мистер By очень хорошо отзывался о профессоре Чане, — заметил Кам.

— Точно, — буркнул Джек.

— Сестра рассказала что-нибудь интересное?

— Нет, но у нее были очень хорошие отношения с Лили. Они всем делились и не имели друг от друга секретов. Элис в любой момент может вспомнить что-нибудь важное. Сейчас ей сложнее всех. Нужно, чтобы кто-то из наших ребят постоянно был рядом.

— Может, попросить Сару? Она наблюдательная и умеет слушать.

Джек покачал головой.

— Нет, она нужна в штабе. Пусть это будет кто-то из констеблей, молодой и внушающий доверие. Грант подойдет. Она спокойная и понимающая.

— Может, лучше обратиться в социальную службу?

— Нет, это должен быть человек из нашей команды. Социальный работник не будет знать, что искать и на что обращать внимание.

Кам вздохнул.

— Хорошо, я скажу Грант, что она остается в доме By на некоторое время.

— Спасибо.

— Они хотели бы увидеть ее.

Джек не стал спрашивать, кто и кого хотел бы увидеть.

— Нет. Они должны запомнить дочь такой, какой она была при жизни. Если они увидят ее сейчас, то никогда не смогут забыть обезображенный труп на каталке. Это уже не их Лили.

— Шеф, тогда вы сами решите этот вопрос. Чан настаивает. Он твердо решил побывать в морге.

— Я поговорю с ним.

Джек с трудом подавил зевок, Кам тоже поддался навалившейся усталости.

— Ужасный день, — сказал он. — А вам даже толком отдохнуть не дадут.

— О чем ты? — удивился Джек, но тут же вспомнил: — Ах да, прием у доктора Брукс.

— Будет полоскать вам мозги?

— Кам, таковы правила.

Он пожал плечами.

— Просто соврите. Расскажите то, что она хочет услышать.

Джек неопределенно хмыкнул.

— Иногда полезно поговорить с кем-то, не переживая о последствиях.

— Шеф, думаю, это не тот случай. Она — консультант при управлении и может отстранить вас отдела быстрее, чем пиво превращается в мочу.

— Ладно, я буду осторожен.

— Мы прикроем ваш зад, если что. Когда станет совсем плохо, просто скажите.

— Это Кейт тебя надоумила?

— Мне не нужны советы Картер. Что такое горе, я знаю и без нее.

— Прости.

— Не извиняйтесь. Мне казалось, вы уже получили свою долю. Я тоже потерял любимого человека. С тех пор много воды утекло, но до сих пор больно.

Джек кивнул. Странно, но в необычных ситуациях человек открывается с самой неожиданной стороны. Джек был уверен, что циничный и удалой Кам Броди при нормальных обстоятельствах никогда бы не показал свою боль. На первый взгляд он был из тех парней, которым все нипочем. Наверное, момент был особенный. В темноте салона двое мужчин говорили по душам. Джек покачал головой, думая о том, что у каждого человека есть своя тайна. Он взглянул на часы.

— Высади меня на Кокфостерс, попробую поехать по линии «Пиккадилли».

— Шеф, сейчас час пик, на любой линии будет толпа, — пожал плечами Броди. — Во времени вы не выиграете.

— Думаю, на метро быстрее.

— Послушайте, я понимаю, чего вы хотите. Но вы все равно не сможете сбежать от людей, которым вы небезразличны. И тем более — от своей команды. Я подвезу вас. Можете ничего не говорить, просто посидите. Я только сейчас понял: сегодня у вас не было и минутки отдыха.

Джеку стало не по себе. Доброта Кама казалась ему неуместной и странной. Не хватало еще…

— Просто высади меня возле тех магазинов.

Кам и бровью не повел.

— Проедем Северный проспект и повернем на А10. Сейчас там свободно.

Джек ничего не ответил, отвернулся к окну и посмотрел на темнеющее небо. К счастью, Кам замолчал. Они медленно продвигались в потоке машин по Северному проспекту. Ближе к Тоттенхэму машин становилось меньше, скоро будет их поворот. Как правило, за рулем сидел Джек, но сегодня он благоразумно доверил серебристый «Форд Сиерра» Каму. Ему редко выпадала возможность посидеть на пассажирском сиденье и поглазеть по сторонам. Он хорошо знал эти места и неоднократно приезжал сюда по работе. Афро-карибский район был захолустным и небезопасным местом. Вскоре они доехали до Стамфорд-Хилл. Тут жили хасиды. В это время на улицах можно было увидеть только мужчин, одетых в характерную одежду. Вероятно, они шли в синагогу или возвращались оттуда.

— Странные они, — сказал Кам. Двадцать минут до этого они ехали в абсолютной тишине.

— Я мало что о них знаю, — признался Джек.

— Раньше я жил в этом районе. Поверьте мне на слово, хасиды скрытные. Они тихие, весьма милые, но подозрительные. С иноверцами ведут себя очень осторожно.

Джек пожал плечами. Он не считал поведение евреев таким уж странным.

— Их женщины всегда бледные, с кругами под глазами и выглядят такими усталыми. Наверное, из-за детей. Они строчат ими, как из пулемета. После замужества они сбривают волосы, поэтому у многих под платками парики.

— Ты это сам придумал?

— Нет, шеф, клянусь! Я жил рядом с очень хорошей семьей. У них было много детей, девять или десять. Это считается нормой.

Джек посмотрел на Броди, ожидая услышать какую-нибудь шокирующую подробность быта хасидов, но Кам только заявил:

— Я не шучу.

— Что ты еще узнал? — спросил Джек.

— Дети ходят в разные школы, то есть мальчики — в одну, девочки — в другую. И у них дома две кухни.

— Точно, я слышал об этом, — ответил Джек. — Нельзя смешивать мясо и молочные продукты, да?

— Да, что-то вроде этого, — подтвердил Кам. — С этим у них очень строго.

— Ну, они имеют на это право. Во всяком случае, эти обычаи никому не приносят вреда.

Джек снова отвернулся к окну.

Они доехали до Далстона, обветшалой и бедной окраины Хакни. Когда-то местные жители называли свой район «задница мира». Джек увидел женщину, которая еле несла гору полиэтиленовых пакетов с продуктами. Интересно, сколько же ртов она должна прокормить?

Дальше — Шордич. В Шордиче жила Лили. Слишком больно. Джек не знал ее адреса, не знал, в каком доме она жила, и сейчас незнание приносило ему толику успокоения. Они всегда встречались в его квартире в Гринвиче — Лили все время боялась, что к ней без предупреждения придут родители. «Джек, ты просто не знаешь, на что способны китайские мамы и папы», — пожаловалась она в его голове.

Он закрыл глаза. Под веками разбегались красные круги. Это просто эмоции, эмоции и усталость. Эти звери не сожрут его. Боль нужно спрятать, забить вглубь и держать там. До поры до времени. Он не должен принимать все близко к сердцу. Пока не должен.

— Кам, останови где-нибудь здесь. Бишопгейт подойдет.

— Уверены?

— Да. Я как раз вовремя. Спасибо, Кам.

Броди остановил машину, и Джек вышел.

— Я буду в штабе рано утром.

— Все мы будем рано.

— Спасибо. — Кам с удивлением посмотрел на него, и Джек добавил: — За поддержку.

Броди махнул на прощание и нырнул в поток транспорта. Джек еще раз посмотрел на часы. Он стоял напротив станции «Ливерпуль-стрит». Из метро раз за разом вырывались огромные «косяки» рыбешек — местных жителей. На поверхности они расплывались кто куда. Улицы были наводнены людьми: одни шли к рынку, другие — к расположенной по соседству мечети. Джек прибился к толпе, движущейся на восток к Брик-лейн. Он был удивлен тем, насколько хорошо Кам знал город.

Откровенно говоря, на холодных улицах Восточного Лондона он чувствовал себя гораздо увереннее, чем в тепле патрульной машины. Только небольшое жжение в горле напоминало, что в его жизни что-то пошло не так. Удивительно, как быстро тело справилось с душой. И пусть по венам бежала не известная ему химическая смесь, сейчас Джеку было хорошо и спокойно, он был почти счастлив. Со всем остальным он справится. Он считал себя прекрасным актером.

11

Джек без труда нашел Фурнье-стрит. Прямо за Брик-лейн, недалеко от места, где обнаружили тело Лили. Джек старался не думать о ней. Он шагал к мечети, которую недавно построили на углу старой рыночной площади Спитлфилдз. Вернувшись из Австралии, он даже хотел поселиться в этом районе. В Спитлфилдз было много красивых исторических зданий, но его начали застраивать точно так же, как Докландз, — сплошь покрывать хромом и стеклом. На современную реконструкцию старых фабрик и коммерческих зданий смотреть было приятно, но жить в таком здании Джеку не хотелось. Риелторы показывали ему старые фабричные помещения, превращенные в великолепные квартиры-студии, но уютная квартира в григорианском особняке на Крумз-Хилл понравилась ему больше, хотя он одобрял реставрацию старых мясных рынков и продуктовых складов, многие из которых давным-давно опустели и постепенно разрушались. Они становились новым сверкающим доспехом Лондона, символом его возрождения. Избавляясь от старых трущоб, город двигался вперед.

Джек быстро нашел офис доктора Брукс. С высокого минарета как раз послышался голос имама, призывающего правоверных к молитве. Джек нажал кнопку домофона.

— Вы без опоздания. Мне нравятся пунктуальные люди, — раздался из динамика приветливый голос. — Но на всякий случай назовите, пожалуйста, свое имя.

— Джек Хоксворт. На прием к доктору Брукс.

— Зовите меня Джейн.

Джек услышал гудок. Щелкнул замок, и дверь открылась.

Мягкий холодный свет заливал пустой холл. В доме не слышалось ни звука, потом раздалось жужжание спускающегося с верхних этажей лифта. Еще через пару секунд он остановился, створки разъехались, и из кабины вышла стройная женщина. У нее были густые темные волосы, красивый оливковый оттенок кожи и темные миндалевидные глаза. Она действительно была очень маленькой, чуть выше пяти футов. Высокие каблуки добавляли пару дюймов к ее росту. На докторе Брукс был безупречный костюм: черная юбка и кожаный жакет, шелковый шарф дополнял образ.

— Добрый вечер, — сказала она. У нее был приятный, тихий голос и милая, приветливая улыбка.

— Рад знакомству, — ответил Джек, пожимая ей руку.

Он обратил внимание на ее мягкую кожу и аккуратный маникюр. Доктор Брукс была очень привлекательна и заботилась о своем внешнем виде, хотя, как настоящая деловая женщина, старалась не подчеркивать этого.

— Знаете, я подумала, что было бы неплохо поговорить в каком-нибудь более приятном месте. Вам наверняка не захочется сидеть вечером, после рабочего дня, в кабинете психиатра. Я сама пробыла тут целый день, поэтому мы убьем двух зайцев одним выстрелом, если отправимся погулять. На улице очень холодно?

— Я бы сказал, на восьмерку по десятибалльной шкале.

— Джек, вы мужчина, ответы которого я понимаю, — сказала она, доставая кожаные перчатки из портфеля, и улыбнулась. — Представьте, иногда я спрашиваю дорогу и слышу в ответ: идите двести ярдов на запад, а затем триста на юг. Почему нельзя сказать просто: идите по такой-то улице и возле пекарни сверните налево? Боже мой, какой же вы высоченный!

Последняя реплика застала Джека врасплох. Он не знал, что сказать в ответ, и внезапно понял, что улыбается. Впервые за сегодняшний день.

— Я не виноват. Это вы как кукла, — не удержался он.

Джейн отнеслась к его словам спокойно.

— Надеюсь, это комплимент?

— Разумеется, — ответил Джек, придерживая дверь. — А беседа в кафе зачтется мне как консультация у психолога? Я имею в виду, официально?

Джейн внимательно посмотрела на него.

— Кажется, мы договорились, что вы придете ко мне с другим настроением.

Джек кивнул.

— Да, все верно. Но я должен предоставить рапорт. Доказать, что выполнил свое обещание.

— Я понимаю. — Джейн ступила за порог офисного здания, но тут же попятилась назад, ощутив на себе восемь баллов холода. — Рядом есть неплохое кафе. Там можно выпить крепкого чаю или кофе.

— Ведите, — ответил он и по привычке придержал даму за локоть, помогая ей перейти дорогу.

На улицах все еще было много людей. Джек ни о чем не думал, просто шел за бледно-розовым шарфом, который указывал ему путь в толпе.

— Вот здесь, — спустя шесть или семь минут сказала она. — Вам нравится?

— Да. Тут неплохо, — ответил Джек, заглядывая в почти пустое кафе.

Джейн подождала, пока он откроет перед ней дверь.

— А все нормальные люди сидят в пабах.

Он снова улыбнулся, ему нравилось ее чувство юмора.

— Почему бы вам не выбрать столик? А я пока схожу за кофе.

Она села за столик в углу возле окна, поближе к батарее. Джек вернулся с чашками горячего, ароматного кофе.

— Греетесь?

Джейн сняла кожаный жакет, вздрогнула от холода и нетерпеливо потянулась к кофе.

— Мне нравится зима, но я не люблю, когда в помещении холодно. Вы сможете в этом убедиться, когда придете ко мне в офис. Рекомендую одеваться полегче.

— Дома у вас тоже тепло?

Она кивнула и развязала шелковый шарф.

— Простите, нужно было объяснить раньше… Я использую лондонскую квартиру как врачебный кабинет. У нас есть дом в Сент-Олбанс, наше семейное гнездо, но в течение недели мне проще оставаться в Лондоне. Я часто работаю допоздна. И Марти тоже. Но он не так сильно устает в дороге, поэтому не против потратить массу времени и вернуться в Сент-Олбанс. К тому же, в отличие от меня, он редко работает по выходным.

— Марти — это ваш муж? — спросил Джек, который с удивлением слушал доктора Брукс. Он не ожидал, что они будут вести светскую беседу. И уж тем более не ожидал, что она расскажет столько о себе: для человека, который зарабатывает на жизнь, выслушивая чужие жалобы, она слишком много говорила. Наверное, это одна из ее уловок. Умный ход, решил Джек. Очень умный.

Джейн кивнула.

— Марти — адвокат, он один из лучших в корпоративном праве, работает консультантом в акционерном банке на Треднидл-стрит.

— Дети?

— Сын оканчивает университет в Шотландии.

— Не верю, вы слишком молодо выглядите.

Она улыбнулась.

— Поверьте. Просто я родила совсем молодой. Но все равно спасибо за комплимент. Ваше здоровье! — Она подняла чашку. — За что будем пить?

— За поимку убийцы! — тут же предложил Джек.

Джейн внимательно посмотрела на него.

— Вы хорошо умеете скрывать свои чувства, Джек. Завидная черта. Но не в этом случае. Может, перестанете притворяться?

— Откуда вы знаете, что я притворяюсь? Мы познакомились только полчаса назад.

Она кивнула.

— У вас подрагивает нога и взгляд испуганный. Думаю, сейчас вам очень плохо.

Джек опустил глаза и несколько секунд собирался с силами, чтобы унять дрожь и ответить нормальным голосом:

— Сегодня утром я видел тело своей девушки на столе патологоанатома. Я смотрел, как ей делают вскрытие. И у нее не было лица. Мне кажется, будет лучше, если я не стану демонстрировать свои эмоции по этому поводу.

Он почувствовал тепло ее ладони на своем запястье.

— Джек, нет ничего неправильного в том, что вы делаете. Работа требует, чтобы вы ставили голову выше сердца, но не уверена, что ваше начальство поверит, будто у вас это получается. Не в этом конкретном случае. — Она убрала руку.

— Доктор Брукс…

— Джейн, — поправила она.

— Джейн, если меня отстранят от дела, я точно сойду с ума от горя и ярости. И я все равно найду способ вмешаться в расследование. Да, мне плохо. Да, я злюсь. Я ожесточен? Да! Но я не стал глупее и не разучился делать свою работу. Это дело поручили мне, потому что тут нужны мои навыки и моя интуиция. И Шепард, который одобрил мою кандидатуру, знает это. Лили погибла, но ничего не изменится в моей работе, кроме одного — с этого утра я объявляю убийце крестовый поход. Я сделаю все, чтобы поймать его! Я говорю это только вам и только потому, что у нас частная беседа врача с пациентом. Если вы расскажете это Шепарду или кому-либо другому в управлении, я буду все отрицать.

Она приподняла бровь, но промолчала. Джек продолжал:

— Я не хочу мстить. Я хочу найти ублюдка, который считает себя самым умным и стоящим выше закона, который думает, что может схватить ни в чем не повинного человека, снять с него скальп и бросить тело на автостоянке супермаркета. Джейн, мне больно, я не могу прекратить страдать, но я могу сделать боль своей силой. Я найду его, и он заплатит за то, что отнял у меня Лили, за то, что отнял у нее жизнь. И за то, что безжалостно уничтожил еще троих людей. — Джек замолчал. Черт, он злился на себя: не нужно было этого говорить!

Она поставила чашку.

— Вы уверены, что это дело рук одного человека?

Джек с удивлением посмотрел на нее.

— Вижу, вы выполнили домашнее задание.

— Это моя работа. Вы не думали, что это убийство как-то связано с вами, с вашей работой?

— Нет, это невозможно, — сказал он, делая глоток кофе. — Убийство Лили не имеет никакого отношения к моей работе. Мы были знакомы недолго. Я уверен, у нее даже не было врагов. Ну, кроме женщин, которые завидовали ее красоте.

— Что еще подсказывает вам интуиция?

— У Лили не было никаких проблем с бизнесом, она никогда не влезала в темные дела. Думаю, она просто оказалась в неподходящее время в неподходящем месте. Убийца случайно увидел ее. Вероятно, он не знал, кто она, где живет, и уж точно не знал, что сегодняшний вечер она собиралась провести в моих объятиях. — Джеку с трудом дались эти слова. Горло сжалось, когда он вспомнил теплоту и нежность Лили.

Джейн заметила его состояние и поторопилась сменить тему.

— А остальные жертвы? Они были выбраны по тем же критериям? — спросила она. — Красивые молодые женщины?

Джек покачал головой и глотнул еще кофе.

— Нет. Среди убитых двое — мужчины азиатского происхождения, каждому около тридцати, вероятно, нелегалы. Первая жертва — бродяга откуда-то из Восточной Европы. Документов у него не было, родственников мы тоже не нашли, поэтому можем только строить гипотезы на его счет. Мужчине было около сорока. Лили — единственная женщина в списке жертв. Единственная, у кого была семья. Следовательно, убийца не подбирает жертв под какой-то определенный тип.

— Чего он хочет? — спросила Джейн.

Джек пожал плечами.

— Нам еще предстоит выяснить это. Сначала мы думали, что убийца обслуживает заказы с черного рынка, но почки были удалены только у двух жертв. К тому же лица… Зачем он срезает лица? Пока я не могу понять его мотивы.

Она кивнула, соглашаясь с его словами.

— Джек, как вы себя чувствуете?

— Меня словно выпотрошили. Хотя не знаю. Я еще не понял. У нас с Лили были непростые отношения. Она должна была выйти замуж за другого мужчину. Родители нашли ей жениха — богатого парня, китайца. Он обеспечил бы ей роскошную жизнь, их дети воспитывались бы в традициях предков. Лили не хотелось торопиться с решением, но родители, которых она очень любила, мечтали о таком зяте, и замужество дочери сделало бы их счастливыми.

— Полагаю, Лили не разделяла их радости? — предположила Джейн.

Джек печально покачал головой.

— Боюсь, что так. Она не любила говорить об этом. Она встречалась со мной. Разве это не лучшее доказательство того, что она не хотела выходить замуж?

Она ничего не ответила, и он продолжил:

— Только Лили не воспринимала его как жениха, ее родные считали свадьбу решенным вопросом. Хотя между ними не было никакой формальной договоренности, семья Лили была заинтересована в скорейшем браке.

Джейн кивнула.

— Лили, наверное, было нелегко?

— Да. Родители все сильнее давили на нее.

— И никто не знал о вас?

— Никто, кроме Элис, младшей сестры Лили, — объяснил он. — Ей пятнадцать лет.

— Понятно. — Она, чуть склонив голову набок, спокойно смотрела на него. — Джек, ваши отношения с женщинами всегда были такими сложными?

Джек невесело улыбнулся.

— Вы намекаете на случай с МакЭвой?

Джейн кивнула.

— Думаю, она бы вам понравилась. Больше мне нечего сказать об Анне МакЭвой.

— Значит, с Лили вы были счастливы?

— Да. С Лили я был счастлив. Даже зная, что у нас нет будущего, мы были счастливы. Мы жили настоящим. А вы? Вы счастливы?

Она с удивлением посмотрела на него.

— Какой странный вопрос!

— Почему странный?

— Разве это имеет отношение к нашей беседе? Неужели вам действительно интересно, счастлива ли я?

— Думаю, да, — ответил он. — Я хочу лучше узнать вас. Иначе как вы будете лечить меня?

Она рассмеялась.

— Моя жизнь никак не связана с вашей жизнью. Кроме того, я не лечу вас.

— Согласен. Но, думаю, вы все равно ответите.

Она наклонилась вперед. «Расстроилась», — подумал Джек.

— Нет. Я не буду отвечать на этот вопрос.

Он снисходительно улыбнулся. Но Джейн, похоже, передумала.

— Ладно. В этом мире все по-своему несчастны.

— Но я был счастлив. До сегодняшнего утра.

Она кивнула.

— Это потому что вы действительно хороший человек.

Джек пожал плечами.

— Скажите, а как вы сами оцениваете свои силы? Вы сможете держать чувства под контролем и руководить операцией? Вы абсолютно уверены, что работа не пойдет вам во вред?

— Я уверен на все сто. Я уже говорил со старшим инспектором из отдела внутренних расследований. Он уверен в моих действиях, но несколько обеспокоен тем, как это может отразиться на расследовании в целом. Поэтому он попросил меня встретиться с вами. Я дал слово. И ничуть не жалею. Но если я буду посещать психолога, многие решат, что я слабак, что я не справляюсь с ситуацией. Я не могу допустить, чтобы меня устранили.

Она нахмурилась.

— Вы сообщили в DPS?[11]

Он кивнул.

— Хорошо. И вы пришли ко мне. Это еще один плюс. А что насчет команды?

— Я им все рассказал.

— И какова была реакция?

— Меня все поддержали, — соврал он. Возражениями Кейт можно пренебречь. Джек считал, что чувства мешали ей объективно оценивать ситуацию. Он внезапно понял, что Кейт возненавидела бы Джейн только за то, что она легко и непринужденно болтала с ним в кафе. Может, познакомить их?

Джейн вздохнула.

— Что ж, пока вы делаете все правильно.

— Почти правильно. Я ничего не сказал моему непосредственному начальнику.

— Вы считаете, что это разумно?

— Нет, это безумие чистой воды, но так я выиграю немного времени. Если за десять дней я не продвинусь в расследовании, то сам подам в отставку.

Джейн кивнула.

— Хорошо. Поступим следующим образом: мы с вами встретимся еще несколько раз. Как бы там ни было на самом деле, это будет выглядеть правильно.

— Похоже, вы со мной заодно.

Джейн рассмеялась.

— Так и есть. Джек, я понимаю ваш план и считаю, что Габриэлла, вернувшись из отпуска, сможет вам помочь. Пока ее нет, вы всегда можете поговорить со мной. К сожалению, я больше ничего не могу для вас сделать. Но мне кажется, что и простой разговор может облегчить боль. Особенно если впереди ночь в пустой квартире.

Джек вздрогнул. Он не хотел думать об этом.

— Простите.

Джек глубоко вздохнул.

— Это был удар ниже пояса. Вы специально напомнили мне, да?

Она с сочувствием посмотрела на него.

— Я хочу, чтобы вы поняли: сейчас вы очень уязвимы, хотя думаете, что все под контролем. Однако скоро адреналин улетучится, останутся только горе и сожаление. И больше всего вас будет мучить гнев. Но для посторонних глаз вы будете спокойны и уравновешенны, поскольку никто и не ожидает от вас другого.

— Можете дальше не рассказывать. Я уже проходил это.

— Я знаю. И вам понадобился год, чтобы поправиться. Физически и морально.

— Я должен найти этого парня, — простонал он. — Мне нужна ваша помощь. И помощь… Габриэллы. Я должен продолжать расследование.

— А что потом?

Он не ответил.

— Я скажу вам. Потом придет настоящая боль.

— Сейчас или потом, я должен выдержать. Но мне будет легче, если я буду знать, что убийца Лили сидит в тюрьме.

Джейн кивнула.

— Хорошо. — Она достала ежедневник. — Я хочу назначить время следующего приема. Лучше во второй половине дня, да?

— Все равно, — ответил он. — Во время такой серьезной операции сложно что-либо планировать.

— Но мы должны показать отделу внутренних расследований, что вы регулярно ходите на прием. Я также внесу ваше имя в график Габриэллы. Любая проверка покажет, что вы сделали все по правилам. Вы еще поблагодарите меня, когда будете объясняться с комиссаром Шарпом.

— Вторая половина дня подойдет, — покорно ответил он.

— Хорошо. В это же время?

— Вы будете работать так поздно?

— Я постараюсь подстроить свой график под ваш. Но будет лучше, если мы встретимся чуть раньше.

— В семь?

— Хорошо, я буду ждать вас в следующий вторник и в четверг. Это временное решение, но я составлю отчет для управления.

— Договорились, — сказал Джек. — Еще чашечку кофе?

— Нет, спасибо. Мне нужно вернуться домой и сделать несколько записей о нашей первой сессии. А какие планы у вас?

— Поеду домой в Гринвич. Завтра рано вставать.

— Гринвич? Как необычно! Я думала, вы северянин.

— Несколько лет назад был им. А теперь присягнул на верность южанам.

— И правильно сделали. И где вы живете?

— Крумз-Хилл. Возле…

— Королевского парка, я знаю это место. У меня есть друг, который живет недалеко от Крумз-Хилл. Вы сможете заснуть?

— Сомневаюсь.

— Если вам нужны медикаменты, я могу…

— Нет, спасибо. Я попробую теплое молоко.

— Тогда выпей галлон.

Джек встал и помог ей подняться.

— Я провожу вас.

— Высокий, симпатичный и галантный, — прокомментировала Джейн и, не оглядываясь, пошла вперед.

Они попрощались возле ее дома. Джейн спешила, но явно не из-за холода.

— Увидимся во вторник, — сказала она. — Не опаздывайте. Я терпеть этого не могу.

Джек протянул ей визитку.

— Пожалуйста, позвоните, если ваши планы изменятся.

— Не изменятся, — заверила она.

Ее рука ненадолго задержалась в его руке.

По дороге домой Джек думал о темноволосой, темноглазой женщине, которая ничем не напоминала Лили.

12

Кейт провела вечер совершенно неожиданным образом. Прямо сейчас она ехала домой в машине, в которой никогда не думала оказаться, рядом с мужчиной, которого она никогда не ожидала увидеть в роли своего кавалера. Она покачала головой, вспомнив странную череду событий, которая привела ее сюда. Началось все днем. Она приехала в «Императрицу» и как на иголках сидела в приемной Джеффа Бенсона, ожидая, когда ее пригласят в кабинет. Неожиданно он подошел сзади.

— Инспектор Картер?

Она подскочила.

— О, да вы испугались! Наверное, все дело в моем росте?

Кейт вспомнила, что Джек называл его Медведем.

— Я вас не боюсь! — выпалила она.

— Нет? — Джефф усмехнулся. — А Джек знает, что вы здесь?

Она покраснела.

— Нет, не знает.

— Превосходно, обожаю заговоры! — Он улыбнулся. Идем?

— Куда?

— У меня больше нет дел в офисе. Я собираюсь пройтись. Вы же не хотите возвращаться в Вестминстер, не так ли?

Она покачала головой.

— Тогда выпьем где-нибудь?

Кейт не знала, что ответить. Похоже, она попала в ловушку.

Бенсон веселился вовсю, наблюдая за ней. Его синие глаза искрились смехом.

— Вы, похоже, ошеломлены. За все время я услышал от вас лишь несколько слов. Не нужно стесняться.

— Сэр, я хотела…

— Поговорить со мной? Ну же, инспектор Картер, я ведь не приглашаю вас на свидание. Вы хотели посекретничать о шефе? Думаю, паб будет лучшим местом для игры в шпионов. Вы не согласны?

Так вот в чем дело!

— Сэр, пожалуй, это не лучшая идея.

В его глазах полыхнул огонь, но через секунду он уже спокойно смотрел на нее.

— Но вы пришли ко мне. Пришли, чтобы снять камень с души, верно? Я даже предположить боюсь, что стряслось. Вид такой, будто вы лимон проглотили.

Кейт вздрогнула и растерянно спросила:

— Неужели все так плохо?

Он кивнул.

— Нельзя постоянно ходить с таким лицом. Милым девушкам это не идет.

Кейт открыла рот. Сейчас она ответит что-нибудь умное и едкое! Но не ответила.

Повисла неловкая пауза.

— Я думаю, вам нужно развеяться. К тому же беседы не для протокола лучше вести подальше от полицейских казематов. Ну же, решайтесь! Так, где ваше пальто? О, наверное, вон та занятная вещица ваша?

Кейт постепенно приходила в себя.

— Та занятная вещица, сэр, — это пальто из новой коллекции «Зара».

— Не слишком ли ярко для Вестминстера? В нем вы, наверное, похожи на Красную Шапочку?

— Кажется, она носила дождевик, а не модный дафклот.

— Дафклот? — улыбнулся он. — Кейт, я же просто пошутил.

Она вздохнула и сняла пальто с вешалки, подумав: «Почему они всегда так поступают?» Ей категорически не нравилось происходящее.

Пока они шли, Бенсон рассказывал о достопримечательностях и просто интересных местах Эрлз-Корт. Кейт было совсем не интересно. Но лучше слушать о домах и скверах, чем терпеть шуточки в свой адрес. Она поняла, какую ошибку допустила. Бенсон был приятелем Джека. Он не станет помогать ей, он просто хочет немного поразвлечься, а потом позвонит Джеку и они вместе посмеются над ее глупостью. Идиотка! Черт, она сама подставилась!

— Что будете пить? — спросил Бенсон, когда они оказались у стойки «Карманницы Молли». В пабе было шумно. — Мы пойдем в другой зал. Там будет тише, — пообещал он.

— Томатный сок со специями, пожалуйста.

Он хмурился.

— Без водки?

Она покачала головой.

— Я не пью на работе, сэр.

Джефф проводил ее за столик и вернулся к бару. Через несколько минут он вернулся с томатным соком и стаканом, кажется, минеральной воды.

— Лайм и содовая, — ответил он на ее немой вопрос. — Ваше здоровье!

Кейт взяла свой бокал. Она не хотела начинать разговор, чувствуя себя как на минном поле. Она совершила ошибку и прекрасно осознавала это, но надеялась, что Бенсон поймет ее правильно и не решит, что она пришла ябедничать на Джека.

Джефф неожиданно наклонился к ней. Кейт чуть не захлебнулась томатным соком.

— Видите ли, Кейт, я знаю, вы думаете, что помогаете Джеку, но прямо сейчас — мешаете. Ему нужна крепкая команда и заместитель, преданный, как настоящий самурай, а не кумушка, бегающая непонятно где во время операции.

— Вы именно так понимаете ситуацию?

— Не имеет значения, как я понимаю ситуацию. Лучше подумайте, как Хоксворт воспримет то, что вы делаете.

Она тяжело вздохнула.

— Как предательство?

Бенсон помолчал, сделал глоток содовой. Его огромное тело не могло не внушать страх, а лицо, наоборот, было добрым. Кейт внезапно подумала, что ему не стоит ее жалеть.

— Он проводит с вами столько времени, он верит вам, а вы продолжаете уничтожать то хорошее, что есть между вами. Кейт, что происходит? Я, конечно, догадываюсь, но хотел бы услышать вашу версию.

Она хмуро посмотрела на картонный кружок-подставку «Гиннесс», лежащую на столе, потом в упор взглянула на собеседника. В ее взгляде раздражение смешивалось со страхом.

— Что вы имеете в виду?

— Я действительно должен объяснять?

— Сэр, буду признательна.

— Кейт, дело в том, если вы еще не поняли, что мне тоже нравится Джек. Да что там говорить, я люблю этого парня. Хотя, если бы он услышал меня сейчас, то заехал бы по морде. Я хорошо знаю его и могу сказать: поступая так, вы не завоюете его любовь и, конечно, не привлечете его внимание.

— Сэр, я хочу помочь ему выпутаться из сложной и опасной ситуации.

Джефф выразительно посмотрел на нее, почесал бороду. Кейт поежилась.

— Думаете, он не способен сам принимать решения?

— Способен, но…

— Думаете, он некомпетентен в работе?

— Нет, но есть риск…

— Думаете, он подвергнет опасности вас или кого-то еще из команды?

— Нет, конечно, нет! Но он сам себя подвергает опасности.

— Вы в этом уверены? — спросил он. — Потому что я так не думаю. Если бы я не верил Джеку на все сто процентов, то сам устранил бы его от дела. Думаю, вы знаете, что Джек уже разговаривал со мной. Он не стал бы скрывать это от команды. Он командный игрок и хороший детектив. И он доверяет вам больше, чем вы ему. Это все, что я могу сказать, инспектор Картер.

Кейт почувствовала, как на глаза навернулись предательские слезы. Изо всех сил она старалась не расплакаться.

— Я хочу… — начала она, но не смогла закончить.

Он наклонился и взял ее за руку. Она не возражала. Тепло его большой ладони, казалось, согрело ее тело и растопило душу. Ее захлестнули эмоции. Джек, Дэн, несостоявшаяся свадьба, ревность, гнев — голова шла кругом от чувств и воспоминаний. Из-за простого жеста выражения сочувствия ей хотелось реветь в голос.

— Кейт, послушайте меня. Вы не можете получить желаемое. И, как мне кажется, напрасно теряете время. Если у вас и будут отношения с Джеком, то только по его инициативе. Ни слова, ни поступки не заставят старшего инспектора Хоксворта полюбить вас. Вы это понимаете?

Она нервно хихикнула, чтобы скрыть смущение и стыд.

— Сейчас Джек чувствует себя как человек, попавший на необитаемый остров, окруженный океаном мучений и боли. Оставьте его там. Вы не можете присоединиться к нему. Он не хочет, чтобы вы были там. И даже если захочет, он не сможет предложить вам больше, чем несколько ночей в своей постели. Кажется, так уже было несколько лет назад? Возможно, все изменится после того, как вы вместе поймаете убийцу Лили. Если вы поможете ему пройти через этот ад, он иначе будет смотреть на вас. Но для женщины, которая так явно демонстрирует свои чувства, вы ведете себя очень странно.

— Я демонстрирую свои чувства? — пробормотала она.

— Что? — переспросил Джефф.

Кейт повторила вопрос, на этот раз глядя ему в глаза.

Он кивнул.

— Я все понял, как только увидел вас.

— Боже, какой позор!

— Нет, в этом нет ничего постыдного. Ведь он один из тех счастливчиков…

— Счастливчиков? — повторила Кейт. Она ненавидела себя за слабость и глупость, но хотела понять, о чем он говорит.

— Да, Джеку повезло, что талантливая, милая, умная женщина безумно переживает о нем. И когда я говорю «безумно», то действительно имею в виду безумные поступки, которые вы совершаете.

Кейт покраснела. Неужели она удостоилась похвалы? Своеобразной, конечно.

— Сосредоточьтесь на операции. Джеку нужна ваша поддержка. Если вы не можете завоевать его любовь, может, у вас получится заслужить его уважение? Он очень хорошо к вам относится, но вы сами усложняете ситуацию. Ему нужно меньше безумия и больше доверия.

Кейт улыбнулась. Она внезапно поняла, что Бенсон все еще держит ее за руку.

— Как видите, Хоксворт не единственный мужчина на земле, — пробормотал он.

— Вы очень хороший человек, инспектор Бенсон.

— Держу пари, пять минут назад вы считали иначе.

Она раздраженно хмыкнула.

— Я знаю, что иногда спешу с выводами и совершаю необдуманные поступки.

— Да, наверное, но вы — восходящая звезда нашего отдела. Уверен, вы и так это знаете, но услышать лишний раз всегда приятно, не правда ли?

— Вы действительно так думаете? — Она недоверчиво посмотрела на Бенсона.

— Нет. Я всегда так к девушкам подкатываюсь. Сработало? — Она рассмеялась, и он продолжил: — Разумеется, это так. Я считаю, что у вас есть огромный потенциал — все это знают — и вы можете многому научиться у своего шефа. Присмотритесь к работе Джека. Он стал старшим инспектором не за красивые глаза. В любом случае он не во вкусе Шарпа.

Несколько минут назад Кейт думала, что уже никогда не будет смеяться, а сейчас вовсю веселилась. Теперь она поняла, почему Хоксворт и Бенсон были приятелями. Наверное, с ними всегда весело.

— Хорошо, — сказала она. — Я поняла. Обещаю оставить Джека в покое и сосредоточиться на деле.

— Очень вас прошу.

— Что мы будем делать с этой встречей?

— Какая встреча? Двое коллег пошли выпить лимонаду в пабе. Что в этом такого?

— Сэр, вы специально это сделали?

— Просто спасаю вас от последствий, к которым приводят поспешные выводы. И зовите меня Джефф. Теперь это неофициальная беседа.

Кейт пожала плечами.

— Потом Джек обвинит меня в том, что я не спасла его.

— Его не нужно спасать. Ему нужны друзья, поддержка, понимание. И немного времени, чтобы сделать свою работу. Помогите ему.

Она кивнула.

— Спасибо, Джефф. Мне пора возвращаться.

— Где вы живете? — Он осушил свой бокал.

— Сток-Ньюингтон. А вы?

— Саутгейт. Вас подвезти?

Она покачала головой.

— Я еще хотела заскочить в Королевский госпиталь и выяснить, где будет проходить встреча с подозреваемым. Думаю, я произведу хорошее впечатление на шефа, если подготовлюсь заранее.

— Замечательно! Я знаю, где это, и отвезу вас.

— Правда? Вы уверены?

— Нет, я просто люблю повторять одно и то же. Я всегда такой с милыми барышнями.

Она улыбнулась.

— Всегда?

— Да. Знаете, это даже напрягает. Я постоянно вынужден спрашивать и просить несколько раз.

Кейт поняла, что речь идет не только о «подвезти».

— Сомневаюсь, что вам приходится просить кого-то дважды. Но я о другом. Вы всегда такой шутник?

— О да! Спросите у Джека. Хотя не нужно. Нельзя, чтобы он узнал, что друзья сплетничают у него за спиной.

С Бенсоном было легко договориться.

— Спасибо.

До Уайтчепела доехали быстрее, чем Кейт ожидала, и она разочарованно вздохнула, когда они остановились.

— Так, и где это место? — Он нахмурился и посмотрел через ветровое стекло.

— Понятия не имею, — призналась она.

Джефф удивленно посмотрел на нее.

— Знаете, Королевский госпиталь очень большой.

— Я спрошу у кого-нибудь.

— Здесь нельзя стоять. — Он указал на полицейский пропуск на машине. — С этим нас не тронут, но лучше поспешить.

Кейт выскочила из машины и направилась к корпусам. Почти сразу ей удалось все выяснить у проходивших мимо медсестер.

— Быстро вы! — заметил Джефф, когда она вернулась.

— Не зря же меня называют Быстрой Картер.

— И вовсе никто вас так не называет.

— Нет, это правда!

Он улыбнулся и повернул ключ зажигания.

— Куда едем?

— Это прямо за углом.

— Похоже, где-то в переулке.

Свернув с Нью-роуд, они внимательно смотрели по сторонам и наконец остановились.

— Я не смогу долго стоять, — предупредил Джефф.

Кейт открыла дверцу, вышла из машины и внимательно посмотрела на здания. Интересно, в каком из мрачных викторианских домов обитает профессор Чан?

— Кейт, поторопитесь! — Джефф взглянул в зеркало заднего вида.

— Иду. — Она снова села в машину. — Спасибо. По крайней мере, теперь я знаю, где это может быть. Завтра я приеду раньше или позвоню.

Джефф вырулил на основную дорогу.

— Главное — знать направление. Джек ориентируется на местности, как почтовый голубь.

— Правда?

— Да. Он из тех людей, которые инстинктивно знают, куда идти. Вот я, например, брожу вокруг да около, спрашиваю у всех дорогу, а потом еду на станцию техобслуживания и прошу кого-нибудь сердобольного нарисовать мне карту.

— О, знакомая история!

— Из нас получилась бы отличная пара, верно?

Кейт улыбнулась, не очень уверенная в том, что правильно его поняла, и задумалась над тем, как прошел вечер. Похоже, старший инспектор Джефф Бенсон избавил ее от массы проблем. Они молчали, но это была уютная тишина. Когда они подъехали к Сток-Ньюингтону, она сказала:

— По правде говоря, мне нужно на Дансмур-роуд, в Стамфорд-Хилл.

— Хорошо. Я знаю, где это.

— Возле кладбища.

— Ясно.

— Вы мне очень помогли.

Он кивнул, внимательно всматриваясь в ночную мглу.

— Я знаю, вы никому не хотели проблем, поэтому сразу же простил вас. Но они могли возникнуть, если бы мы остались в офисе.

— Да, теперь я это понимаю.

— Я был бы вынужден написать отчет, и вы здорово подпортили бы мне предстоящий отпуск.

— Едете в путешествие?

— Да, в Шотландию.

— Один? — без всякой задней мысли спросила Кейт.

Джефф с притворной обидой посмотрел на нее.

— Почему все думают, что у меня не может быть любимой женщины?

Она засмеялась.

— Сэр, простите, я не это имела в виду.

— Нет, именно это. Хоксворт отреагировал точно так же. Вот уж парочка! Я даже подумываю, не отвезти ли вас в «Императрицу» и не оставить ли там в темноте и холоде.

— Вы очень любезны, что предложили подбросить меня.

Он пожал плечами.

— Мне все равно по пути. Вы знаете, я всегда считал, что в этом районе живут только хасиды.

— Да, верно. Но мне там нравится. Замечательная атмосфера — такое чувство, будто живешь в деревне, где все друг друга знают и дружат. Тут есть клубы, бары и рестораны. Мне не нужно ехать в Уэст-Энд, чтобы хорошо провести время с друзьями.

Джефф недоверчиво посмотрел на нее.

— Разве они не живут как в позапрошлом веке? Как амиши[12] из того фильма с Харрисоном Фордом?

Кейт улыбнулась.

— Если бы вы пожили здесь, перестали бы так думать. Они хорошие люди. Их жизнь более проста и менее суетна, чем наша. Многие боятся, потому что тут их довольно много. — Она пожала плечами. — У меня нет друзей среди хасидов, но я часто останавливаюсь, чтобы спросить, как дела, в местных магазинчиках, иногда болтаю с женщинами, играю с малышами. Они ничем не отличаются от других лондонцев. Не понимаю, почему их считают экстремистами и боятся. Они очень мирные и никогда не создают проблем.

— Верно. Мне еще ни разу не доводилось арестовывать хасида.

— Здесь я чувствую себя в безопасности. По этим улицам можно смело ходить ночью. Ни один мужчина не посмотрит косо, не скажет какую-нибудь гадость. Если поздно вечером я вижу на улице группу молодых мужчин-хасидов, то знаю, что могу спокойно пройти мимо них. Они даже отойдут в сторонку и опустят глаза. Это правда!

Джефф кивнул.

— Занятно. Я рад, что вы чувствуете себя в безопасности.

— Вон мой дом, в самом начале улицы. С кошкой на крыльце. — Джефф притормозил возле дома. — А как долго вы будете в отъезде?

— Еще неделю я буду дома, потом на неделю уеду в Шотландию.

— Когда вернетесь, я обязательно угощу вас обедом. Я даже могу сама его приготовить. Я вам очень обязана.

Бенсон кашлянул.

— Спасибо. Я позвоню вам. Нельзя оставлять наших славных детективов в должниках.

Кейт улыбнулась и вышла из машины. Она действительно хотела встретиться с ним при менее удручающих обстоятельствах.

— Я рада, что мы поняли друг друга. Я беспокоюсь о Джеке и не хочу ему зла.

— Он счастливчик. Жаль, что у меня нет такой… подруги. Кейт, поймайте убийцу, но, пожалуйста, будьте осторожны! И очень вас прошу, выкиньте этот дафклот в ближайшую канаву.

Кейт засмеялась и поспешила к дому, судорожно роясь в сумочке. Ключ не хотел находиться, а Бенсон, видимо, решил подождать, пока она не зайдет внутрь. Наконец она выудила ключ, открыла дверь и включила свет в прихожей. Потом обернулась и помахала ему на прощание рукой. Он коротко просигналил в ответ и нырнул в поток машин.

Впервые за долгое время Кейт было хорошо и весело. Подумать только, кого надо за это благодарить! Просто чудеса!

13

Жена Мойши Глюка с тяжелым подносом в руках зашла в гостиную.

— Твой кофе.

Она выдвинула столешницу складного столика и поставила поднос. Двигалась женщина медленно, через силу, голос ее звучал глухо и безжизненно.

Он отвлекся от газеты и посмотрел на жену поверх очков.

— Это не моя чашка.

— Прости. Дети случайно разбили. Я купила тебе новую.

Мойша нахмурился.

— Ты сидишь дома весь день. Неужели так сложно следить за детьми?

Она тяжело вздохнула.

— Мойша, у нас девять детей. В маленьком доме постоянно что-то разбивается и ломается.

— Вот оно что! Хочешь сказать, я сам виноват, раз не могу купить большой дом?

— Я не это имела в виду, — поджала она губы.

— Конечно, дом старый и тесный, именно поэтому тут никогда не будет порядка, — продолжал он.

— Мойша, дети шумят, балуются, иногда портят вещи. А у нас их девять.

— Ладно, ладно, женщина. Все, я хочу почитать спокойно. Дети уже спят?

Она поправила платок на голове и села напротив мужа.

— Все в кроватях. Аарон хотел поговорить с тобой. Рут тоже не может заснуть.

— Поговорю с ним завтра. — Он проигнорировал вздох и осуждающий взгляд жены. Отложил газету, сделал два глотка кофе. — Я ухожу.

— Сейчас?

— А что? Еще не так поздно.

— Мойша, уже половина девятого. И на улице холодно.

Он презрительно хмыкнул, поднялся с дивана и отряхнул брюки.

— Холодно! Ну и что? — Ухмылка исказила его бледное лицо. — На следующей неделе Пурим. Все будут плясать на улице даже в лютый мороз.

— Куда ты идешь?

— Симха, закрой рот!

Она опустила глаза.

— Шлимэй оставил тебе сообщение.

— Когда?

— Он только что звонил. Ты разве не слышал?

— Я знал, что ты возьмешь трубку. Решил, что это твоя сестра или подружка.

— А это оказался твой приятель! — не сдержалась она.

— Сколько раз я буду повторять? — Мойша говорил спокойно и уверенно. Этот тон раздражал многих, в том числе и его жену. — Он мне не приятель. Он мой коллега.

— Коллега? Какими же делами можно заниматься с такой крысой, как Шлимэй Кац?

— Тебя это не касается. Я зарабатываю деньги, ты следишь за домом. Только так, Симха. Ты все равно ничего не поймешь, занимайся лучше своими делами.

Симха начинала злиться, она явно нарывалась на ссору. Так не похоже на нее. Обычно она вела себя тихо и была послушной. Может, ей хочется? Месячные закончились неделю назад, значит, уже можно заниматься сексом.

— Послушай, я скоро буду дома, — чуть ласковее сказал Мойша.

Симха скривила губы. «Интересно, она знает? — подумал он. — Хотя какая разница?»

— Прими пока ванну.

Она встала.

— Нет, Мойша. Я больше не хочу детей. Если разрешишь считать опасные дни по календарю, я не буду возражать против твоих шлюх.

Она вышла. Поднос и злополучная чашка остались на столе.

Значит, ей все известно. Но это ничего не меняет. Заниматься сексом с Симхой — это все равно, что ездить на «вольво»: безопасно, предсказуемо и очень скучно. Ему было с чем сравнивать. Секс с Клаудией не был ни скучным, ни безопасным. Он был как езда на спортивном болиде: быстро, горячо и заносило на каждом повороте. Мойша улыбнулся. У него встало при одном воспоминании. Будет плохо, если Симха это заметит, поэтому он прикрыл пах газетой.

Он тяжело вздохнул. Может, разрешить ей пить противозачаточные таблетки? Прямого запрета на них не было, да и, по правде говоря, семья Глюков уже произвела на свет восемь здоровых детей. Когда младенцу, который неспокойно спал наверху, исполнится три года, он сможет с уверенностью сказать, что у него девять здоровых детей. И никто не сможет упрекнуть его в том, что он не соблюдает закон. Еще девять жизней, еще девять семей. Да, он сделал свою работу, и никто не смеет осудить его за маленькие радости на стороне.

Он никогда не нарушал запретов, не занимался мастурбацией и всегда аккуратно кончал в Клаудию, не теряя ни капли своего семени, поэтому считал себя добропорядочным евреем. И о Симхе он хорошо заботился. У них были деньги, а в последнее время благодаря новому «бизнесу» они стали еще богаче. Но Мойша не хотел переезжать. Несмотря на жалобы Симхи, ему нравилось на Стамфорд-Хилл. А еще он не хотел привлекать внимание к своему богатству.

Он ждал, пока пройдет возбуждение, обдумывая свое последнее предприятие. Он рисковал, но алмазы того стоили. Надежно, и декларировать доходы не нужно. Алмазы легко хранить и легко продавать. Он снял со спинки стула пальто, за подкладку которого со всей тщательностью зашил свои сокровища, и улыбнулся. Теперь они стоили около сотни тысяч фунтов. К счастью, никто этого не знал, даже Симха. Ей и незачем было знать. Она думала, что источник их доходов — недвижимость, и это полностью его устраивало.

Мойша почти не волновался. Установить его связь с убийствами практически невозможно. Пока Намзул и Шлимэй будут держать язык за зубами и делать свою работу, все будет хорошо. А еще он знал, что доктор будет молчать в любом случае. Пока дела будут идти таким образом, Мойша в безопасности. Хотя недавно бангладешец заставил его понервничать. Глюку все чаще приходило на ум, что Намзула придется убрать. Если он перестанет работать на него и выпадет из обоймы, то может стать той шальной пулей, которая угодит Мойше в голову. Он доверял Шлимэю — в конце концов, он еврей! — но Намзул — это заноза, которую, пока не поздно, нужно вытащить из задницы. Но не сейчас.

Его ждала Клаудия. За сто фунтов он купил целую ночь и мог делать все, что захочет, мог даже с двумя или тремя девочками. Он пробовал, но ему не понравилось. Он не знал, что с ними делать. Мойша был плохим любовником и нервно вздрагивал, чувствуя на себе насмешливые взгляды проституток. Он чувствовал, что им омерзительно прикасаться к его тощему, жилистому телу. Они пытались потрогать его пейсы, но он не позволил. Они смеялись над ними. Нет, лучше с одной Клаудией: она знала, как проявить уважение и отправить его прямиком на пик блаженства. Она просила за свои услуги сто фунтов. Конечно, он никогда бы не согласился платить ей столько. Они сошлись на восьмидесяти, и это было намного больше, чем она получала от обычных клиентов. Но Мойша платил не только за секс, а еще и за толику добросердечного отношения.

Глюк стряхнул с плеча перхоть. Сегодня, решил он, нужно попробовать в постели что-нибудь новенькое. Что-нибудь извращенное, что-нибудь такое, о чем Симха даже не знает. Мойша считал, что у жены никогда не было эротических фантазий. Клаудия знала о его сексуальных потребностях и постоянно придумывала новые игры, подталкивала его к экспериментам и занималась с ним любовью в самых причудливых позах. А еще она была осторожна. Ему это нравилось. Она подозревала, что Мойша — не простой бизнесмен из еврейского квартала, но никогда не задавала вопросов, не проявляла интереса к его жизни. Ей было все равно, чем он занимается, в кого верит и как живет. Все, что казалось другим интересным и необычным, она, похоже, просто не замечала. В общем, его это полностью устраивало. Когда они были вместе, он чувствовал себя королем. Клаудия без лишних разговоров угождала ему. Все было просто и честно. Он платил деньги, она делала ему хорошо. Да, ему нравилась Клаудия, и он надеялся, что сегодня вечером она придумает что-нибудь интересное.

Клаудия мерзла. А еще она волновалась. Она с самого утра не видела Аниэлу. И никто не видел. Последним человеком, с которым она разговаривала, была Ева. Но полька была занята весь день, поэтому Клаудии до сих пор не удалось поговорить с ней. Молодая наркоманка могла появиться на улице в любой момент, и Клаудия мысленно торопила ее: она не хотела опаздывать на рандеву с Мойшей.

Ей нравился этот еврей. Другие девушки боялись и думали, что встреча с ним сулит неудачу. Пожалуй, из всех постоянных клиентов Мойша был самым некрасивым, но Клаудия давно отучила себя обращать внимание на внешность и личные предпочтения. Младшие девушки еще не поняли, что клиентам они отдают маленькую и несущественную часть себя. Клаудия никому не доверяла, даже тихому Мойше, который никогда не причинял ей боль и не требовал от нее ничего извращенного. У всех были тайны, и он не был исключением, но она ничего не хотела знать. Ей нравилось его старомодное поведение, его вежливость, его мягкость, его негромкий смех. И платил он гораздо больше, чем другие.

Мойша платил, сколько она скажет, и удовлетворить его было легко. Ему просто не хватало разнообразия в сексе. Но даже от скуки он не спешил устраивать оргии — Мойша даже не догадывался, что можно делать с ней в постели. Хотя Клаудия давно заметила: ему очень нравилось, когда она предлагала что-нибудь необычное. Еще Клаудия знала, что по-своему нравится ему. Мойша стал ее постоянным клиентом не потому, что у нее было красивое тело. Он приходил к ней, потому что она вела себя нормально. Они почти не разговаривали, и Мойша не донимал ее ревностью. За что, к слову, она была ему очень признательна. Он понимал, кто такая Клаудия и чем занимается, и не относился к ней как к своей собственности. А еще Мойша ей доверял.

Клаудия давно поняла: доверие — это власть одного человека над другим. Сама она никому не доверяла.

Ее сутенер, Лерой, забирал почти все деньги, но не относился к ней как к последнему дерьму. Вероятно, он понимал, что на Клаудии во многом держится его бизнес. Без нее девушки ходили бы голодными, холодными и битыми, а от многих забеременевших или больных малолеток пришлось бы избавляться. Лерой оплачивал жилье — захудалую комнатушку — и время от времени давал деньги на еду и одежду, но, по сути, девушки находились на положении рабынь. Ему было дело только до денег, которые они зарабатывали, на самих же проституток — глубоко наплевать. О них, своих сестрах из Восточной Европы, заботилась Клаудия. А еще был ее Мойша, к которому она часто обращалась за помощью. Еврей никогда не отказывался купить пару рогаликов или горячий кофе ее товаркам. Клаудия злилась, когда девушки дразнили его, он этого не заслуживал.

Она тяжело вздохнула и закурила новую сигарету. По сравнению с другими, ее жизнь была не такой уж плохой, но чем дальше, тем сложнее будет держаться на плаву. На улице оказывались совсем молоденькие девочки, которые не умели постоять за себя. В двадцать девять Клаудия чувствовала себя старухой. Например, Анне было всего пятнадцать. Ее сверстницы заполонили Лондон. Зачем они приезжали? Неужели верили, что улицы тут вымощены золотом? Клаудия на собственном горьком опыте убедилась, что это не так. Тут столько же боли и грязи, сколько и в любом другом городе мира. Бедная жизнь дома ничем не отличалась от рабства, в которое они попали за границей. Она покачала головой. Куда же запропастилась Аниэла? А Ева? Клаудия взглянула на часы. Через двадцать минут придет Мойша. Она еще раз посмотрела по сторонам. Наконец появилась Ева. Кутаясь в шубку из искусственного меха, она шла к ней от метро.

— Ты закончила? — спросила Клаудия.

Та кивнула.

— Да. Все натерла. Больше не могу.

— Много работы?

Ева кивнула. Она заметно осунулась, глаза бегали.

— Жрать хочу. А Лерой где-то ходит. Он пообещал мне дозу. Хороший кокс.

Клаудия перешла на польский — на родном языке до Евы дойдет лучше.

— Посмотри, в каком ты состоянии! Думаешь, такой неудачник, как Лерой, может дать тебе хорошую дурь? Притащит дерьмо, как обычно. С чего ты решила, что он будет делиться хорошим порошком?

— Он обещал, — надулась Ева.

— Ну ты и дура! — проворчала Клаудия, которая уже устала предупреждать Еву насчет наркотиков. К счастью, у нее самой не было зависимости. Она их даже не пробовала — не было денег. Все заработанное Клаудия тратила на восьмилетнюю дочь. — Ладно. Лучше скажи, ты видела Аниэлу?

— Аниэлу? — Ева сморщила лоб. — Не помню.

— Новенькая из Уэльса сказала, что ты видела ее последней.

Ева тупо смотрела на нее.

— Кто сказал?

Клаудии хотелось надавать ей пощечин, но Мойша совсем скоро будет в кафе, а он не любил, когда она опаздывала. Она знала, у него тоже есть семья. «Быстрее. Ну же, наркоманка чертова!» Вот только криками от нее ничего не добьешься.

— Ева, деточка, ты же видела ее. Вспоминай. — Клаудия щелкнула пальцами у нее перед носом. Удивительно, но это возымело действие.

Ева моргнула и раздраженно проворчала:

— Да, я видела ее. Утром. Она пошла на станцию с каким-то парнем. Быстро закончили там. Потом мы выкурили по сигарете. Потом она обработала еще одного мужика. А потом сразу села в такси и уехала.

— Такси? — переспросила Клаудия. — Она сказала тебе, куда поехала?

— Да, но я забыла. Я была занята.

— Ева, я тебе сто раз объясняла, почему нужно запоминать. Аниэла никуда бы не поехала, не сообщив, куда едет и с кем. Она знает правила.

— Ты сама их придумала! — Она шмыгнула носом.

— Дурочка! Я их придумала для твоей же безопасности! — Теперь Клаудия по-настоящему испугалась за Аниэлу. — И больше ты ее не видела?

Ева пожала плечами.

— Ну, она сказала, что он хорошо заплатит, если она поедет к нему на квартиру.

Клаудия не знала, что сказать. Аниэла нарушила самое главное правило.

— Куда она поехала? Пожалуйста, попытайся вспомнить!

Ева вздохнула.

— Я есть хочу. И без кокса плохо соображаю.

— Ева, пожалуйста!

Девушка нахмурилась и посмотрела вверх. Но небеса вряд ли могли ей помочь.

— Кажется, Уайтчепел. Я что-то такое слышала, когда она садилась в такси. Брик-лейн, кажется.

— А мужчина? Ты видела его?

Ева пожала плечами.

— Может быть.

Клаудия поняла намек и достала из кармана пятерку.

— Держи, купишь себе гамбургер. Рассказывай.

Ева недовольно посмотрела на нее, но деньги взяла.

— Мужик не хотел трахаться на станции. Слишком много людей. Он хотел дома и согласился заплатить больше. Он долго наблюдал за нами.

— Наблюдал?

— Да. Ну, знаешь, сначала я подумала, что он стесняется или не знает, как подойти к нам. Но потом, когда он наконец решился, я поняла, что он просто выжидал момент, чтобы подойти к Аниэле. Он издалека ее присмотрел.

— Ты понимаешь, как все это выглядит?

Ева пожала плечами.

— Жутко, да?

— Ты хорошо его рассмотрела?

— Не очень.

Она широко зевнула, и Клаудия едва сдержалась, чтобы не стукнуть ее.

— Это был какой-то иностранец, — добавила Ева.

— То есть?

— Ну, — Ева потрогала щеку, — может, и англичанин, но цветной. Индус, в общем.

— Так, понятно, опиши его.

— Не могу, — скривилась она. — Он замотал лицо шарфом, и одежда самая обыкновенная: куртка на меху, джинсы, шапочка. Он еще такой щуплый. Он на меня тоже смотрел.

Клаудия покачала головой.

— Не понимаю.

Ева состроила довольную гримасу и объяснила:

— Он вначале выбрал меня. Но потом увидел, что я тоже смотрю на него. Похоже, ему это не понравилось. Знаешь, у него такие темные, внимательные глаза.

— Ева, почему ты никому не сказала? Ужас какой!

— Почему чуть что — сразу «ужас»? Аниэла уже большая девочка. И выглядела чертовски довольной, когда шла с ним. Он хорошо заплатил, дал денег на машину и еду. Кто бы отказался? — оправдываясь, заявила Ева. — Откуда я могла знать, что она не вернется? Может, она пошла в магазин или осталась с ним на ночь?

Клаудия ничего не ответила, резко развернулась и зашагала к кафе. Людей там оказалось меньше, чем обычно. Внутри было тепло и замечательно пахло. Она заказала кофе и рогалик. Нужно что-то съесть и успокоиться. Потом она вернется к Еве и вытряхнет из нее все, что та знает. Она села за столик и поставила перед собой стаканчик с дымящимся кофе.

— Клаудия, что-то случилось? Ты такая грустная!

Она подняла глаза и увидела перед собой вытянутое лицо Мойши. У нее была привычка сравнивать людей с животными. Мойша и повадками, и внешне напоминал ей лошадь. Особенно глаза были похожи — темные и очень умные.

— Привет. Прости, мне не грустно, я сержусь. Я волнуюсь по поводу одной из девочек.

Мойша сел за столик.

— Что произошло?

Он взял ее рогалик и откусил кусочек. Крошки упали на черное пальто.

— Она пропала.

Он кивнул.

— Давно?

Клаудия сделала глоток кофе.

— Не знаю. Я даже не знаю, пропала ли она на самом деле. Наверное, я чересчур волнуюсь.

— Наверное. — Он откусил еще кусочек и огляделся. — Ну и ну, сегодня тут тихо.

Она тоже обвела взглядом уютное кафе и с трудом уняла дрожь, когда подумала о том, что могло случиться с Аниэлой в эту холодную ночь.

— Ты прав. Пойдем наверх? — Она смогла обольстительно улыбнуться ему.

Мойша кивнул.

— Сегодня у меня мало времени.

— Семья?

— Нет, у меня еще есть дела.

Неважно. Это не ее жизнь. Зачем ей знать? Деньги, безопасность, теплота — все это было у миссис Глюк. Клаудия не завидовала, но ей было очень интересно, какой Мойша в качестве мужа. Наверное, жить с ним непросто. Она и глазом не успела моргнуть, как они уже были наверху и костлявые пальцы Мойши вцепились в ее одежду. Она собралась с мыслями и расстегнула красный кружевной лифчик. Мойше он очень нравился.

14

Выздоровление займет несколько недель, но даже сейчас было понятно: он сделал чудо! Он думал, что пересадка лица Лили была настоящим прорывом, но сейчас он превзошел самого себя. Это уже не медицина, это искусство. Адреналин бушевал в крови, когда он убрал алые капельки, выступившие на месте крошечных хирургических швов. Он размял плечи и потянулся, чувствуя, как затекла спина после восемнадцати часов, проведенных в операционной. Без сил, измученный, он чувствовал себя королем мира, Эдмундом Хиллари, покорившим свой, медицинский Эверест. Теперь он понимал, что чувствовал исследователь, стоя на вершине мира. Он сделал то, что еще никому не удавалось. Он победил! Внутри все ликовало и пело.

— Кто она? — спросила медсестра.

— Я уже говорил тебе, что не знаю, — соврал он.

Он хотел добавить, что ему все равно, но подумал, что эти слова покажутся бессердечными. Джули была лучшей хирургической медсестрой, с которой ему доводилось работать, и он нуждался в ее помощи больше, чем она думала. Ее нельзя отпускать. Конечно, он платил ей огромные деньги за готовность нарушить закон и за молчание. А еще, как ему казалось, ей нравилось быть частью команды, которая преступила одну из границ современной трансплантологии. Хотя основной причиной были карточные долги мужа, ипотека и кредит за машину. Долги и страх за семью крепко привязали к нему Джули.

— Это опасно?

— Джули, ты уже спрашивала.

— Да, но это уже пятая операция. И все эти тела… — Она покачала головой. — Я начинаю волноваться. Я видела репортаж в новостях. Что насчет полиции?

— А что насчет полиции?

— Джули, расслабься! — Анестезиолог Блейк отвлекся от приборов и вмешался в разговор. — Неужели ты считаешь, что наш блестящий хирург не придумает, как защитить собственную задницу?

— Да, но…

Блейк положил руку ей на плечо.

— Я забираю миссис М. Подготовь ее к транспортировке. Ты знаешь, что делать.

Она кивнула.

— А что делать с донором? — спросила она.

Джули явно волновалась из-за обезображенного трупа, который лежал в соседней комнате. Тело Аниэлы все еще было опутано трубками системы жизнеобеспечения. Она не знала, как ее зовут. Она была молода, с безупречным цветом лица и стала идеальным донором для двадцатишестилетней миссис М, у которой был очень богатый муж. У него хватило денег купить жене новое лицо после того, как она сильно пострадала в автокатастрофе.

Миссис М выглядела бледной, опухшей, но снова целой. Цвет кожи совпадал идеально. Потребуется несколько лет, чтобы она привыкла к своей новой внешности, возможно, ей даже понадобится терапия, но это уже вне его компетенции. Он вернул ей лицо, с которым женщина могла появиться на публике. А то, как она будет с ним жить, — это уже ее дело.

Работая, он начал напевать старую песню Рода Стюарта.

Блейк удивленно посмотрел на хирурга.

— Этот труп не должны найти, — сказал анестезиолог.

— Уже позаботился, — ответил он. — Но, Джули, еще раз проверь, чтобы все было вымыто и вычищено. И об одежде не забудь.

— Хорошо, — серьезно ответила она. — Я не хочу, чтобы нас поймали.

Он кивнул.

— Мы закончим тут сами, можешь заняться донором.

Джули выглядела очень усталой, хотя все были такими. Кроме почти нечеловеческих усилий и напряжения, операция требовала осторожности, конспирации и долгой послеоперационной терапии. Клиника находилась достаточно далеко, и это позволяло им чувствовать себя в относительной безопасности, но все равно во время операции он постоянно был настороже.

Джули вышла, мужчины остались одни. Хирург и Блейк думали об одном. Анестезиолог опустил маску и улыбнулся.

— Ты гений!

Хирург усмехнулся.

— Сам знаю.

— Первый в мире!

— Пока рано об этом говорить, — ответил он, хотя на самом деле не сомневался в этом. И миссис М была наглядным тому подтверждением. Да, он — гений.

— Уже сейчас она выглядит очень хорошо, — заверил его анестезиолог.

Он кивнул.

— Не буду спорить.

— Что дальше?

— К сожалению, нам нужно затаиться на некоторое время. Видимо, полгода или год мы ничего не будем делать.

Блейк сочувственно кивнул.

— Больше мы не будем использовать трупы, однако не волнуйся, мы не прекратим работу. — Он вздохнул. — Но ожидание оправдает себя. Миссис М должна выглядеть как можно лучше, когда мы представим ее общественности, разумеется, в американской клинике.

— И ты будешь утверждать, что ткани были взяты у трупа?

— Конечно. И я сам его подготовил, — смеясь, заметил он.

Блейк тоже улыбнулся.

— Дружище, если бы я не так устал, предложил бы выпить шампанского. У тебя все получается: клиника, телешоу, исследования, а теперь и это!

Он повернулся к приборам и проверил уровень кислорода.

Хирург принялся за уборку.

— Терпеть этого не могу!

— Потому что ты привык к слугам, которые делают за тебя всю работу.

— Гений не может быть уборщиком.

— Я помогу. Только мы должны знать, что происходит. Нам не нужны лишние глаза и уши. Я волнуюсь, как бы к нам не стали проявлять излишнее внимание.

Хирург ухмыльнулся.

— Мой партнер уважает приватность моих исследований.

— А если он начнет задавать вопросы? — Блейк щелкнул выключателем.

— Он знает, насколько я скрытный.

— И ему не любопытно?

— Нет. Я не вмешиваюсь в его исследования, а он не интересуется моими. Он работает над проблемой старения кожи и жировыми отложениями. В будущем это сослужит нашей клинике замечательную службу.

— А это? — Блейк указал на спящую миссис М. Зигзагообразные стежки, идущие вдоль линии волос, делали ее похожей на порождение доктора Франкенштейна.

— Нет, Блейк, все гораздо проще. Через десять лет мы постоянно будем делать такие операции. Мы будем мировым центром пластической хирургии. И тогда уже не нужно будет искать доноров на улицах, семьи сами будут соглашаться жертвовать лица своих родственников. Хотя, наверное, мы будем говорить «кожа», чтобы эмоционально не травмировать их.

— А что насчет китайской девочки? Это было ошибкой. Она не была ни проституткой, ни бродягой.

— Нет, не была, — признал он, стараясь, чтобы голос не звучал виновато. Хорошо, что никто не знал, насколько близка ему была «китайская девочка». Но ее смерть была выгодна и необходима. И все же он впервые сомневался перед тем, как сделать первый надрез. Ему не хотелось портить невероятно красивое, совершенное лицо Лили By. Ее красота бросала ему вызов. Он вспомнил, как замер, обдумывая первое движение, и потом, чувствуя, как скальпель легко режет плоть. Теперь нижняя половина лица Лили украсит госпожу Чен, супермодель из Гонконга, которая, перебрав кокаина, повредила нос и губы. Больше она не сможет сниматься крупным планом, но, по крайней мере, продолжит карьеру певицы. И будет зарабатывать миллионы.

Ему было все равно, почему они обратились к нему. Его волновал только престиж, деньги и, что самое главное, медицинская гонка. И он победил. Он был первым хирургом, который успешно выполнил трансплантацию лица. Он прославится на весь мир!

15

Джек плохо спал этой ночью. Сквозь обрывки кошмаров он слышал, как плачет Элис. Он проснулся в четыре утра и даже не пытался заснуть снова. Лучше бодрствовать и знать, что, несмотря на шок, горе и боль, он все еще способен трезво мыслить и контролировать себя. Он много раз видел, как другие переживают потерю близких людей, он дважды испытал это на себе. «Почти эксперт», — мрачно подумал он, надевая тренировочный костюм, шарф, перчатки и шапку. Он старался не думать о Лили и не вспоминать ее лишний раз, особенно теперь, когда он знал, что она была беременна. Он не будет думать о ней, потому что эти мысли уничтожат его. Он не будет горевать о ней, о ребенке, но только до тех пор, пока убийца не окажется за решеткой. Пока же он будет молиться о том, чтобы мысли о смерти прекрасной возлюбленной не взяли вверх над здравым рассудком.

Он должен быть хладнокровным. Возможно, кто-то подумает, что он черствый и бездушный человек, но это совсем не плохо. Это его единственная защита. Он должен вести себя как обычно, иначе команда перестанет ему доверять. Поэтому сейчас нужно остудить голову.

Он открыл входную дверь. На улице был ужасно холодно, но это нисколько не повлияло на его решение пробежать несколько кругов по парку. Возможно, произойдет чудо, и парковые ворота по неведомым причинам будут открыты. В противном случае придется бегать по окрестным улочкам. Хотя какая разница? На холоде не думается о плохих вещах, на холоде он не уснет и ему не приснится сон о ребенке, которого он потерял.

Джейн Брукс спрашивала его о снах, вспомнил он. Она очень любопытна. Любопытна, уверена в себе, но обидчива. Джек не был готов к вероломному нападению на свою психику. Он почему-то думал, что помощь психолога заключается в спокойных разговорах и одобряющих советах. Но Джейн добралась до его сердца и, похоже, намеренно причинила ему боль. У нее были на это свои причины, и Джек все понимал, но он и не представлял, как сильно может болеть душа. И он отчаянно нуждался в поддержке. Джефф оказался прав.

Джек был рад, что есть Джейн, с которой он мог поговорить откровенно, без цензуры, а самое главное — без страха, что его протащат по горящим углям за неосмотрительное слово. Он обязательно должен позвонить приятелю и поблагодарить за дельный совет. Мобильный телефон лежал в кармане, но сейчас он не будет звонить. Сейчас он будет бежать. Промерзший Лондон ранним зимним утром мог подарить ему единственное чувство — почти могильное спокойствие.

Джек приехал в Вестминстер в 06:45. По дороге он купил латте и порцию фокаччи с сыром и острой мортаделлой. Не самый полезный завтрак, слишком много жиров и углеводов, но ему было наплевать на диеты. Он даже подумывал, не прикончить ли шоколадку, которая лежала в верхнем ящике стола.

Он успел съесть половину, когда пришла Сара.

Она осторожно улыбнулась.

— Доброе утро, шеф. Простите, не хотела вам мешать.

— Все в порядке. Ты так рано приехала на работу! — ответил Джек. — Я могу только поблагодарить тебя.

— Будете кофе? — спросила она.

Джек, откусив большой кусок фокаччи, поднял стаканчик с недопитым латте и пробормотал «спасибо».

Сара вышла за кофе и минуты через две-три вернулась с дымящейся чашкой в руках.

— Сэр, как вы?

Джек понял, о чем она спрашивает.

— Я в порядке, — негромко ответил он.

— Примите мои соболезнования, — с искренним сочувствием в голосе сказала Сара и тут же заговорила о деле. Информация сейчас гораздо важнее сочувствия. — Мне удалось собрать сведения о черном рынке.

— Хочешь, обсудим за кофе, пока никого нет?

Сара кивнула, и Джек подумал, что она специально приехала пораньше, чтобы поговорить с ним с глазу на глаз. Сара честолюбива — это понимали все, но мало кто понимал, насколько она умна и внимательна к мельчайшим деталям. Работать с ней было настоящим удовольствием.

Она достала папку и открыла блокнот, страницы которого были испещрены мелким, аккуратным почерком. Джек заметил, что она пишет ручками разных цветов.

Сара положила записи на стол, и он решил немного разрядить обстановку:

— Раньше я тоже писал цветными ручками. Так я запоминал целые страницы перед экзаменами. Отличный способ!

— Сэр, у меня просто закончилась ручка. Даже две, — с убийственной серьезностью объяснила она.

Джек чуть не поперхнулся кофе. Наверное, Саре действительно нужен барометр, чтобы определять перемены настроения. Джек всего лишь хотел похвалить ее. Хотя серьезность и собранность были замечательными чертами, которые в случае Сары только располагали к ней людей.

— Внимательно слушаю, — сказал он.

Но не успела Сара начать рапорт, как в комнату вошла Кейт, которая осторожно несла стаканчик с горячим кофе.

— Доброе утро! — поздоровалась она.

Джеку было неловко смотреть ей в глаза.

— Привет!

— Как ты? — осторожно спросила она.

У Джека возникло ощущение дежавю.

— Я в порядке, — ответил он, надеясь, что Кейт поверит ему на слово и успокоится. Как всегда, выглядела она великолепно, но сегодня появилось что-то новое. Она словно светилась изнутри.

— Сегодня ты… — Джек никак не мог подыскать правильное слово, — как будто сияешь.

Кейт пожала плечами:

— Пожалуйста, не выдумывай.

Но глаза не обманывали Джека, и он был рад за нее.

— Наверное, тебе просто идет синий цвет.

— Спасибо. Что у нас нового?

— Сара навела справки о черном рынке органов. Ты тоже должна это послушать.

Кейт кивнула.

— Подождите секунду, — сказала она, снимая коричневую кожаную куртку и разматывая длинный кашемировый шарф.

Когда Кейт вышла в гардероб, Сара не выдержала и печально вздохнула:

— Как она умудряется прекрасно выглядеть с самого утра? И так каждый день!

— Можем попросить провести мастер-класс, — буркнул Джек себе под нос и уставился на экран телефона.

Кейт вернулась быстро.

— Простите. Можем начинать?

Джек кивнул.

— Начнем с того, что за одну человеческую почку можно получить до десяти тысяч фунтов, цена зависит от возраста и состояния здоровья донора. А также от того, насколько срочно орган нужен для пересадки, — сказала Сара. — Разумеется, донор не получает всю сумму. Посредники платят ему около двух тысяч фунтов.

Джек допил кофе. Он внимательно слушал.

— Продолжай.

— Сэр, мне трудно представить, что кто-то сказочно разбогател, занимаясь этим. Если бы преступники ограничивались только почками, учитывая риски и расходы, их прибыль была бы минимальна.

— То есть…

— Я подумала: если наш убийца занимается кражей органов, то почему он удаляет только почки? Не трогает глаза, печень, легкие, сердце? Человеческое тело можно разобрать на огромное количество запчастей и продать их за огромные деньги — например, сухожилия. Но, оказывается, больше всего ценится кожа.

Кейт поперхнулась кофе. Похоже, еще немного — и ее вырвет.

Сара продолжала:

— Кожу легко транспортировать, ее можно замораживать или использовать свежей. С пересадкой кожи не связано столько трудностей и этических проблем, как с другими органами. С трупа взрослого человека можно снять около восемнадцати квадратных футов кожи.

Кейт передернуло от отвращения.

— К тому же клетки кожи могут восстанавливаться. А еще мы забыли о костях. Ладно, я, пожалуй, пропущу эту часть. Думаю, вы поняли мою мысль. Труп взрослого человека стоит гораздо больше, чем одна почка. Если наш преступник связан с черными хирургами, то он просто идиот, потому что оставил все остальное. И это не укладывается у меня в голове.

— А что укладывается?

— Я думаю, что для преступника почки не представляют первоочередного интереса. Возможно, он удаляет их только для того, чтобы сбить нас со следа. Более того, у двух жертв из четырех почки остались нетронутыми. На данный момент версия о случайных жертвах кажется мне наименее правдоподобной.

Кейт поставила стаканчик на стол.

— Согласна, и у меня есть версия. Немного странная, правда, но я никак не могу выбросить ее из головы.

— Отличная работа, Сара! — похвалил Джек и внимательно посмотрел на Кейт. — Я тебя внимательно слушаю. — Она точно приготовила что-то удивительное. — Теперь твоя очередь.

Кейт кивнула и облизнула губы.

— Моя версия может показаться неправдоподобной, но что, если преступник удалял лица не для того, чтобы замести следы или сделать так, чтобы мы не опознали труп? Для этого мало обезобразить тело, нужно еще выбить зубы и отрезать пальцы.

Джек наклонился к ней.

— Как в фильме ужасов, да?

Кейт кивнула.

— Наверное. Но все трупы, кроме Лили By, остались неопознанными. Держу пари, убийца знал, что так и будет, поэтому не потрудился как следует замести следы, хотя времени у него было предостаточно. Он знал, что мы не сможем проследить этих людей. Но или случай с By был просчетом с его стороны, или у нее было нечто, в чем убийца нуждался настолько, что пренебрег соображениями безопасности.

По спине Джека побежали мурашки. Все, что говорила Сара, казалось ему логичным и правдоподобным. Но Кейт вела его к страшным догадкам, к которым сам он боялся приблизиться. Он собрал волю в кулак и спросил:

— О чем это говорит?

Кейт молчала. Она собиралась с мыслями, а значит, ее версия слишком необычна и вряд ли покажется правдоподобной.

— О том, что лица жертв нужны преступнику в первую очередь. Орган для трансплантации — это лицо человека, а не почки, как мы думали. — Джек попытался что-то сказать, но она перебила его: — Джек, выслушай меня!

Сара удивленно посмотрела на Кейт и сказала:

— Но операции по пересадке лица, насколько мне известно, не проводятся. Сердце, легкие, почки, печень, хрусталики, хрящи… Возможности трансплантологии поражают только таких далеких от медицины варваров, как мы, но для врачей пересадки — часть повседневной рутины. Для них установить новый сердечный клапан — все равно, что починить трубопровод. Поэтому не будем спешить с выводами.

— Вот именно! — Кейт с благодарностью посмотрела на Сару. — Джек, представь: в больницу привозят ребенка с деформированным лицом, и врачи обещают сделать все возможное, чтобы исправить уродство. Такое постоянно показывают по телевизору. Сейчас это самый популярный сюжет для дневных шоу.

Джек кивнул.

— Огромные расходы, кропотливая работа действительно талантливых врачей, а в результате нам показывают, как пациенту пересаживают его собственную кожу.

— Ну и хорошо. Что дальше? — спросил он. Пока ему было интересно. Пока в объяснениях Кейт был резон.

Она решила зайти издалека.

— Я почти не спала прошлой ночью, думала о деле. По телевизору как раз показывали «Поверни время вспять». Это ужасное шоу, но благодаря ему я впервые задумалась о возможностях пластической хирургии.

— И что тебе удалось выяснить? — спросил Джек.

— Представь, что однажды вместо пересадки кожи научатся делать пересадку лица от донора. На сегодняшний день еще не сделано ни одной подобной операции, но исследования ведутся активно. Ученые полагают, что к концу две тысячи пятого года пересадка лица станет возможной. Более того, есть две команды исследователей, которые борются за то, чтобы первыми сделать операцию.

— Пересадка лица? — повторил Джек, словно пробуя эти слова на вкус. — Как в фильме с Траволтой?

Кейт улыбнулась.

— Не совсем так, но теоретически лицо может быть удалено у одного человека и пересажено на череп другого.

Сара нахмурилась.

— Да, я тоже читала об этом, но не провела параллели с нашим делом. Кейт права: пересадка кожи лица, мускулов, нервов является вызовом, который приняли современные хирурги.

Джек встал.

— Вашу мать!

Кейт не могла скрыть волнение.

— Сложно представить, но все сходится. Хирурги по всему миру пытаются решить эту проблему. Для исследований и операций они используют трупы.

Джек повернулся к ней.

— Ты считаешь, что нашему парню надоело тренироваться на мертвых?

Кейт пожала плечами.

— Это всего лишь версия. Я полагаю, донор нужен был живым, возможно, чтобы лицо не успело окоченеть, и его эксперимент увенчался успехом. Звучит ужасно, но зачем еще срезать лица у бездомных и нелегалов?

— Мне кажется, это правдоподобная версия, — сказала Сара. — Кейт, если не возражаешь, я могу подхватить идею и собрать больше информации.

Кейт с благодарностью кивнула.

— Я рассчитываю на твою помощь. Ты наш лучший исследователь. К тому же мы сейчас едем к профессору Чану.

Джек посмотрел на часы. Было около семи тридцати, значит, скоро все начнут собираться.

— Так, мне необходимо сделать несколько звонков. Скоро придут переводчик и профайлер, и я хочу, чтобы вы до этого объяснили все команде.

Кейт кивнула.

— Я запишу все. Кое-что нуждается в дополнительной проверке.

— Отличная работа! Вы молодцы!

Обе встали.

— Теперь осталось его найти, — вздохнула Кейт.

Джек промолчал. У него была своя теория, он был на несколько шагов впереди.

Он уже набирал номер телефона, когда Кейт сказала:

— Пойдем, Сара, я познакомлю тебя со всеми материалами. И они вышли из комнаты.

Первым он позвонил Джеффу.

— Какого лешего? Ты на часы смотрел?

— Прости. Думал, ты уже на пути в Шотландию.

— В семь утра? Ты сума сошел! Какая Шотландия? Я до завтра никуда не еду. Там буря скоро начнется. Я не поеду туда, где снег.

— А как же твоя нормальная подруга?

— Если погода не улучшится, придется довольствоваться несколькими днями в Корнуолле. — Джефф зевнул.

— Давай я тебе перезвоню.

— Что-то срочное?

— Нет.

— Дай мне полчаса, душ должен привести меня в чувство.

— Созвонимся позже.

Джек поднял руку, приветствуя взъерошенного, сонного Кама. Нужно сделать еще один звонок, и можно начинать работу. Странно, но, похоже, ему очень хотелось услышать ее голос.

— Джейн Брукс.

— Это Джек Хоксворт. Извините за ранний звонок.

— Не стоит извиняться, я уже несколько часов на ногах.

— Я тоже.

— В Вестминстере? — В ее голосе послышалось удивление.

— Нет, я затемно отправился на пробежку.

— Не спали?

— Не смог.

— Увы, но в вашем состоянии это нормально. Как вы?

— Пытаюсь вести себя так, словно ничего не произошло.

— Это тоже нормально, Джек. Если вы по-прежнему намерены расследовать это дело, продолжайте в том же духе. Я… — Она помедлила. — Вы хотели что-то мне сказать? Может, мы перенесем сеанс или…

— Нет, я просто хотел поблагодарить вас. Вы мне очень помогли. Я многое понял.

— Хорошо, но это только начало.

Он улыбнулся.

— Жду с нетерпением. — Он тут же пожалел о сказанном и постарался как можно быстрее сменить тему разговора. — Ваш день полностью расписан?

— Абсолютно. Впрочем, ваш день тоже обещает быть просто сумасшедшим.

— И не очень-то приятным.

— Что ж, вы знаете, как меня найти. Звоните в любое время. Если попадете на автоответчик, оставьте сообщение. Обещаю перезвонить, как только освобожусь.

— Очень мило с вашей стороны.

— Джек, я действительно хочу, чтобы вы поймали этого ублюдка, так сильно, будто могу стать следующей жертвой. Черт, на столе патологоанатома могла оказаться и я! Извините, это было бесчувственно с моей стороны… Я говорю как обычный человек, а не как ваш психиатр.

— Не стоит извиняться. Если он убил Лили, значит, может убить любого. Вокруг огромное количество людей, но он выбрал женщину, которую я любил. И я не могу понять почему. Я хочу поймать его и спросить.

— Будьте осторожны, Джек. Ваша злость не должна вырваться из-под контроля.

— Обещаю. До скорой встречи.

— Жду с нетерпением. — Она положила трубку.

— Сэр! — В дверях стояла Кейт. — Мы готовы начать.

— Да, иду.

Он отправился за ней в комнату совещаний.

В Лондоне начинался унылый и мрачный день. Пасмурное небо нависло над городом и обещало скорый дождь. Было около восьми.

— Спасибо за то, что приехали так рано, — начал Джек. — За ночь, похоже, ничего не произошло. Мы получили отчеты патологоанатомов и фотографии. Джоанна, все на месте? — Она кивнула, и он предложил: — Давайте систематизируем информацию. На этой доске мы будем записывать все, что знаем. Каждый может дополнить записи.

Кейт подняла руку.

— Хочу напомнить, сегодня приезжают наш профайлер и переводчик. В процессе следствия мы будем общаться с разными людьми, и его услугами не следует пренебрегать.

Все кивнули.

Джек продолжил:

— Кейт изложила мне достаточно убедительную версию, которой она сейчас поделится с вами. Основываясь на информации Сары относительно продажи органов на черном рынке, я считаю, что эта версия имеет право на жизнь. Все это выглядит странным и отвратительным, однако прошу вас внимательно выслушать Кейт.

Она начала доклад и повторила все рассказанное ранее.

— Похоже на сценарий научно-фантастического фильма, но такие операции вполне реальны, — подытожила Кейт. — На данном этапе трансплантация лица вряд ли возможна, однако рано или поздно будет получен положительный результат, — добавила она.

— Будем работать с этой версией, шеф? — спросил Кам.

Джек кивнул.

— Это достаточно убедительная версия, и она прекрасно объясняет все аспекты дела. Нам еще необходимо мнение профайлера, но предлагаю принять ее в качестве основной.

— Значит, наш преступник — хирург? — уточнила Анджела.

Джек кивнул.

— И не просто хирург, а высококлассный специалист, который занимается исследованиями в этой области.

— Это существенно сузит список подозреваемых, — заметила Сара. — Во всем мире таких врачей не больше тридцати. В Англии всего несколько хирургов, занимающихся реконструкцией лица.

Джек вздохнул и посмотрел на Кейт.

— А теперь внимание! Мисс By собиралась выйти замуж за известного лондонского врача, который по чистой случайности работает главным хирургом-консультантом отделения челюстно-лицевой хирургии Лондонского Королевского госпиталя.

Он ожидал какой-то реакции, но в комнате повисла мертвая тишина. Команда ошеломленно смотрела на него. На миг Джеку стало не по себе, и он подумал, что, видимо, в его голосе прозвучало слишком много ненависти к профессору Чану.

— Будем действовать осторожно. Мне кажется, это не простое совпадение. Сегодня у нас запланирована встреча с профессором Джеймсом Чаном. — Послышалось тихое перешептывание, и он продолжил: — Что удалось выяснить о фургоне?

Дермот начал рапорт:

— Камеры наружного наблюдения зафиксировали двух мужчин, которые бросили фургон на стоянке. Мы можем посмотреть запись.

— Хорошо, давайте посмотрим, — согласился Джек.

Дермот включил видео.

— Время вот тут, — указал он на цифры в правом верхнем углу. — Они припарковались на стоянке «Сейнсбери» в Уайтчепеле, вышли из машины и по аллее направились к Уайтчепел-роуд. Теперь они возле банка HSBC, поворачивают к станции метро на Олдгейт-Ист и снова появляются на перекрестке Осборн-стрит и Брик-лейн. Там они зашли в булочную. Вышли через несколько минут и пошли вниз по Брик-лейн к Шордичу или Бетнал-Грин. Тут камеры их теряют. — Дермот остановил пленку.

— Известно, кто это?

— Да, констебль из Бетнал-Грин узнал одного из парней. Вот этот, в шапочке, Денни Джонстон, двадцать шесть лет, живет в жилом комплексе Най-Биван на Роуман-роуд. Денни — водитель и несколько раз сидел в «Уормвуд-Скрабс» за кражу автомобилей.

— Агрессивный?

Дермот пожал плечами.

— Констебль говорит, что он мягкотелый и трусливый малый.

— Все равно вызовите группу захвата. Хоть он и тихоня, но может оказать сопротивление. А второй?

— Похоже, это Алан Барнз, приятель Денни. Ему только девятнадцать. Денни нравится компания малолеток, с ними он чувствует себя шишкой. Барнз — шпана, его знают в полиции. За ним в основном мелкие кражи: таскал еду из магазинов, отбирал сумочки у прохожих… Обоих сегодня утром задержали.

— Отлично!

— Мы разговаривали с работниками пекарни. Продавщица их запомнила, но ничего интересного сообщить не смогла. Они просто купили пару рогаликов и ушли, — продолжила Анджела.

— Хорошо. Я хочу поговорить с этим Денни Джонстоном.

В комнату зашла Джоанна.

— Приехали переводчик и профайлер. Я спущусь за ними.

— Спасибо.

Джек снова обратился к команде:

— Кам, Малик, соберите информацию о баржах на Ли. Люди, которые там живут, наверняка что-то видели или слышали. Нужно только найти кого-то, кто согласится говорить.

Полицейские кивнули.

В комнату, широко улыбаясь, вошел невысокий мужчина. На нем были белые теннисные туфли, которые он вряд ли использовал по назначению.

— Это Сарджу Рахман, знает урду и гуджарати, — представила его Кейт.

Джек подошел, чтобы пожать ему руку.

— Добро пожаловать, Сарджу. Я старший инспектор Джек Хоксворт.

— Приятно познакомиться, — ответил Сарджу. У него был приятный голос с легким акцентом. Выглядел Сарджу очень дружелюбно. — Надеюсь, смогу вам помочь.

Джек, немедленно поддавшись его обаянию, широко улыбнулся.

— Думаю, нам понадобятся ваши услуги. Вы можете быть с нами весь день?

— Сарджу, вы справитесь? Я инспектор Анджела Карим, — добавила она на гуджарати. — Приветствуем вас в нашей команде!

— Ух ты, похоже, я вам совершенно не нужен. У вас есть Анджела! — прокомментировал Сарджу. — И инспектор Хан! — Он сверкнул белоснежной улыбкой. — Мы уже работали вместе.

— У вас отличная память, Сарджу. — Малик пожал переводчику руку.

Сарджу снова просиял.

— Спасибо, — сказал он. — Можете полностью располагать мною. Кстати, я живу в Уайтчепеле. Насколько я понимаю, основные поиски будут проводиться там?

— Да, — ответила Кейт. — Например, через полчаса мы должны быть в Лондонском Королевском госпитале. В отделении челюстно-лицевой хирургии.

— Я знаю, где это. Отделение расположено в здании Стоматологического института, а не в главном, — подсказал Сарджу.

Кейт улыбнулась:

— Спасибо за помощь.

— На углу Нью-роуд и Степни-Уэй, — продолжал Сарджу. — Вход со стороны Нью-роуд. Я часто работал в госпитале, в Уайтчепеле много пациентов из Бангладеш.

— Спасибо, Сарджу, — сказал Джек. — Чувствуйте себя как дома. Наш профайлер приедет с минуты на минуту. Когда я в отъезде, по всем вопросам можете обращаться к Каму.

В комнату зашла Джоанна с симпатичной женщиной.

— Доктор Линда Элдеридж, — представилась она.

Джек обменялся с ней рукопожатием.

— Извините за спешку, доктор Элдеридж, но через двадцать пять минут мне необходимо будет уехать. Давайте начнем.

— Разумеется, я готова, — ответила она, сбрасывая пальто и шарф. Ее австралийский акцент невозможно было с чем-либо перепутать.

Джек улыбнулся. Собралась интернациональная команда.

Доктор Элдеридж достала папку.

— Что вы можете сказать об этом человеке? — спросил Джек.

Доктор нацепила на нос ярко-красные очки для чтения, которые сочетались с цветными вставками на свитере. Она одевалась словно попугай, — все вещи были очень пестрыми. Рядом с элегантной и строгой Кейт она выглядела забавной и непосредственной. Джек подумал, что доктору Элдеридж, наверное, нравится быстрая езда и путешествия. В ее блестящих умных глазах то и дело вспыхивали озорные искры.

— Вот что мне удалось узнать, — начала она. — Думаю, мы имеем дело с мужчиной около сорока лет.

— Почему? — поинтересовалась Анджела.

— У нашего убийцы есть определенные навыки, которые невозможно приобрести без многолетней практики. Например, удаление почки — просто детская забава по сравнению с удалением лица. — Она продолжила: — Я прочитала отчет патологоанатома. Роб, то есть доктор Кент, пишет, что лица жертв были удалены с потрясающей точностью. Ни кровеносные сосуды, ни нервы не были повреждены. А последняя жертва… — Она начала перелистывать свои записи.

— Мисс By, — подсказал Джек.

— Да, мисс By. Так вот, удаление лица мисс By было выполнено наиболее мастерски. Все мышцы за кожным покровом были сохранены.

— Иными словами, ее лицо можно было использовать как трансплантат? — спросила Кейт.

— Думаю, да, — ответила доктор Элдеридж, — хотя я не эксперт.

— Расскажите нам об убийце. Вы не сомневаетесь, что это мужчина? — спросил Джек.

Линда кивнула.

— Да, это мужчина, правша. Он высокомерен, богат, успешен.

Кам покачал головой:

— Откуда такая убежденность? Я просто хочу понять. Почему это не может быть мать-одиночка из Кройдона?

Элдеридж снисходительно улыбнулась.

— Признаю, криминалистическая психология — не точная наука, — ответила она. — Это аналитика, дедукция и опыт. Но разве не очевидно, что для того, чтобы жертвы оказались в руках убийцы, он платит немалые деньги? Думаю, он нанимает людей, которые выслеживают и похищают несчастных. Это стоит денег, причем немалых. Возможно, подельники, находящиеся в самом конце цепочки, — простые исполнители, которые ничего не знают о целях, ради которых все это делается. Но чем ближе к убийце, тем более осведомленными становятся его помощники. И только деньги помогут, если необходимо, держать чей-то рот на замке. Поэтому он богат. Я сказала, что он высокомерен, потому что все преступления вопиюще наглые по своему исполнению. Мисс By похитили днем? Думаю, он отвез ее в безопасное место. Но все это время она была жива, и его не волновало, что она могла поднять шум. Он не боится. И у него есть убежище. Далеко от дома, думаю, за пределами Лондона. Это — операционная с хорошим оборудованием.

Джек кивнул.

— Вероятно, так и есть.

— Сколько людей может быть в сговоре? — спросила Кейт.

Доктор Элдеридж пожала плечами.

— Не знаю. Но мисс By попала в его руки живой и до операции не должна была умереть, значит, с ним работает команда хирургов. У него есть аппарат искусственного дыхания и другое сложное оборудование. Он не смог бы один выполнить такую операцию. — Она покачала головой. — Ему нужны по крайней мере два ассистента. Но это не моя вотчина, лучше проконсультироваться с хирургом. Я считаю, этот мужчина сдержан, уверен в себе, вероятно, скрытен и неохотно раскрывает свою истинную натуру перед другими людьми. Скорее всего, он обладает извращенными сексуальными наклонностями.

— О какой истинной натуре вы говорите? — уточнила Сара.

— Скажем так, в обществе этот субъект не демонстрирует блестящий и неординарный ум. Этот убийца — хамелеон. Скорее всего, он предпочитает вести себя сдержанно, неразговорчив, в общем, не стремится к активной социальной жизни. Но за этой напускной скромностью — непомерные амбиции, требующие постоянного удовлетворения.

Джек кивнул.

— Он женат?

— Вполне вероятно. Он может жить с семьей, хотя, похоже, будет доминировать над ее остальными членами. Он стремится ко всему, что придает видимость нормального человека, а семья или стабильные отношения являются важной составляющей. Я предполагаю, что его жена или девушка красива — этакий трофей, который придает ему еще более успешный вид. Вероятно, она с ним несчастлива, однако выбрала статус и безопасность в ущерб любви или любит его, не имея ни малейшего представления о его преступном образе жизни.

— Он может быть публичной персоной? Ему нравится быть на виду у всех? — спросил Джек.

— На первый взгляд, да. Наедине с собой он будет купаться в лучах славы, которую ему удастся получить, но вести себя будет исключительно скромно, как это подобает личности, которую он пытается играть. Мы имеем дело с социопатом. Но очень хитрым. Вы даже не поймете, что он не способен чувствовать эмоции. Он, наоборот, будет очарователен и мил.

Джек кивнул.

— Столп общества?

— Верно, это его прикрытие.

Джек посмотрел на часы.

— Доктор Элдеридж, прошу прощения, нам с инспектором Картер нужно бежать.

— Идите и поймайте этого ублюдка со скальпелем.

Все немного опешили от неожиданного проявления чувств психолога, кое-кто засмеялся. Джеку понравился их профайлер. Нужно запомнить Линду Элдеридж, с ней гораздо проще работать, чем с чудаковатым, пусть и талантливым, Джоном Тэнди.

— Простите, австралийский темперамент постоянно дает о себе знать, — улыбнулась она. — Этот парень — настоящий моральный урод. Но, обратите внимание, он ни словом, ни жестом не выдаст свою извращенную натуру. Более того, он идеально впишется в ваши представления о мире.

Неожиданно переводчик задал вопрос:

— А что относительно его подчиненных? Людей, которые на него работают?

— Отличный вопрос! — воскликнула доктор Элдеридж. — Наш убийца постарается держаться как можно дальше от любой черной работы. Он не будет ни следить за жертвами, ни перевозить их, ни даже прикасаться к ним вне операционного стола. Более того, люди, которые этим занимаются, вряд ли знают, зачем и для кого они это делают.

Сарджу нахмурился.

— Значит, «поставщик» считает, что люди подыскиваются ради почек, но на самом деле убийце нужно совсем другое?

Джек подумал, что все было именно так.

— Это возможно. Мы полагаем, что в первую очередь жертвы были выбраны из-за лиц, почки являются просто уловкой или бонусом, — сказал он.

Доктор Элдеридж кивнула.

— Как я уже говорила, этот человек мыслит нестандартно. Да, он злодей, но очень умный. Думаю, вы имеете дело с превосходным умом. С человеком, который занимает высокое положение в обществе.

Джоанна взяла пальто Джека и уже ждала его возле выхода. Пора ехать в больницу. Кейт тоже надела пальто. Но она все еще сомневалась. Остались вопросы, которые она хотела обсудить.

— Может, убийца занимается этим, чтобы сколотить себе состояние?

— Думаю, деньги для него не главное, — ответила доктор Элдеридж. — Этот человек уже богат. Он не будет рисковать своим положением в обществе, чтобы заработать еще больше. Убийство может перечеркнуть его жизнь. Нет, деньги — не главный мотив, хотя без них не обошлось. Скорее, он делает это ради того, чтобы воплотить свои извращенные фантазии или… — она прикусила губу, — чтобы продемонстрировать свое превосходство.

— Что вы имеете в виду?

Джек проверил, не забыл ли кошелек и удостоверение.

— Если не ошибаюсь, пересадка лица все еще невозможна? Не думаю, что кто-то на сегодняшний день смог провести успешную операцию. Этот человек мог затеять нечто вроде личного крестового похода.

Джек кивнул.

— Теперь что-то вырисовывается. Кам, возьми на себя остальное. Доктор Элдеридж, вы — наша звезда! — Он поцеловал ее руку. — Простите, вынужден бежать.

— В следующий раз угостите меня кофе, — улыбнулась она. И хитро взглянула в сторону Кейт. — Удачи!

16

Из такси Джек позвонил Джеффу.

— Это я.

— Ястреб, привет! Как ты?

— В порядке. Просто хотел сказать, что ходил к психиатру.

— Она замечательная, правда?

Джек взглянул на Кейт. Она что-то искала в сумке.

— Да, я отчасти рад, что так получилось. Ты встречался с ней?

— Однажды. Рядом с ней я чувствовал себя Годзиллой.

Джек рассмеялся:

— Точно, она очень маленькая.

— И очень сексуальная.

— Не обратил внимания, — невинно ответил Джек.

Джефф хохотнул.

— Что она сказала?

— Сказала, что будет контролировать ситуацию, а потом передаст меня другому психологу, который сейчас в отпуске. Пока она не вернется, Джейн, то есть доктор Брукс, будет на замене.

— Молодец! Теперь твоя задница в относительной безопасности. Зафиксируй все ее назначения и пришли мне по и-мейлу. Сделай это сегодня, чтобы все было чисто и по протоколу.

— Договорились.

— Что насчет остального? — спросил Джефф. В разговорах с Джеком он не ходил вокруг да около.

— Делаю вид, что это происходит не со мной.

— Понятно, но не забывай: Брукс ты можешь рассказать все.

— Она жестокая.

— Поэтому ее и прозвали Грид.

Джек нахмурился. Кейт достала помаду и принялась наводить красоту.

— Грид?

— Это какая-то великанша из мифов.

— Джефф, не Грид, а Герд[13], великаншу звали Герд, — улыбнулся он. — Не думал, что плебеи из «Императрицы» слыхали о скандинавской мифологии.

Забавное у Джейн прозвище! Но Джеку не хотелось обсуждать ее в присутствии Кейт.

— Я сейчас в такси. Рядом со мной Кейт. Ты помнишь инспектора Картер?

Кейт удивленно посмотрела на него. «Кто это?» — одними губами спросила она.

— Подожди секундочку, — сказал он в трубку. — Это Джефф Бенсон из «Призраков».

Кейт покраснела и выронила помаду, посадив на брюки алое пятно.

— Ладно, приятель, лучше расскажи, как ты добрался до Шотландии.

— На «Летающем шотландце». Шикарный поезд. Подумал, что это будет стильно.

— Так и есть. Хорошо тебе провести время, Медведь!

— Ладно, Джек, лови своего убийцу. Будем на связи. Хотя не уверен, что в горах есть сеть.

— Знаешь, на севере выпал снег.

— Не напоминай! До скорого, Ястреб.

Джек улыбнулся и нажал отбой.

— Что случилось? — спросил он Кейт, щеки которой горели румянцем.

— Ничего. — Она сердито оттирала след от помады.

— Джефф передает тебе привет. Инспектор Бенсон.

— Я знаю, о ком ты говоришь. Спасибо.

Джек не понимал, почему она рассердилась, хотя Кейт вообще сложно понять.

— Твоя версия о пересадках просто поразительна.

— И ужасна, — добавила она. Говорить о деле было гораздо приятнее, чем о старшем инспекторе Бенсоне. — Но правдоподобна, учитывая возможности, которые открывает перед человеком пластическая хирургия.

— Более чем правдоподобна. По данным Сары, сейчас врачи устроили гонку — такую же, как и в расшифровке ДНК Несколько групп работают не только над успешным завершением эксперимента, но и над тем, чтобы поставить операцию на поток.

Кейт с удивлением покачала головой.

— Когда же они остановятся?

— Наука не может остановиться. Но, мне кажется, некоторые ученые не задумываются о последствиях. Знаешь, исследовать, всю жизнь работать как бешеный, чтобы невозможное стало возможным, а о морали пускай заботятся другие.

— О чем мы будем говорить с профессором Чаном?

Они повернули на оживленную Уайтчепел-роуд, и Джека настигло дежавю. Все случилось только вчера, а кажется, что с тех пор, как он увидел тело Лили на столе патологоанатома, прошла целая вечность.

— Действуем как обычно. Мы никого не обвиняем, просто задаем вопросы.

Он понимал, к чему клонит Кейт, поэтому избавил ее от необходимости уточнять.

— Я в порядке. Просто делай свою работу и внимательно наблюдай, сегодня я беру главную роль на себя. Договорились?

Она кивнула.

— Мне необходимо твое чутье. Я всегда говорил, ты великолепно разбираешься в людях, поэтому, вместо того чтобы волноваться обо мне, примени свои способности на практике. Я не собираюсь набрасываться на профессора или заковывать его в наручники.

— Я сама не пойму, отчего волнуюсь, — призналась она.

Джек расплатился с водителем, и они вышли из машины.

Джек тяжело вздохнул:

— Только мне кажется, что в Лондоне слишком много людей?

— Уайтчепел, филиал третьего мира, чего же ты хочешь, — сказала Кейт.

Он улыбнулся.

— Ты живешь в паре кварталов отсюда.

Она кивнула.

— Однажды мне повезет, и я стану жить в каком-нибудь прекрасном месте вроде Гринвича.

Это был камень в его огород, но прозвучало совсем не так едко, как ей хотелось.

— А как насчет того, чтобы приехать ко мне в гости? Джеффа я тоже приглашу, — небрежно добавил Джек, — он еще не видел мою новую квартиру.

Кейт споткнулась, и Джек подхватил ее под руку.

— Все в порядке? — спросил он. — И как ты только стала инспектором!

Джек не выпускал ее локоть, пока они — так вот, под руку — не перешли дорогу.

— Позволь поинтересоваться, ты знаешь, где Нью-роуд? — спросила Кейт.

— Приблизительно.

— Не ври, ты не знаешь. А я знаю. Я всегда думаю наперед, поэтому смогла стать инспектором, а не потому, что быстро бегаю.

Перед ними тянулись ряды магазинчиков — в основном с дешевой одеждой. По соседству расположился бар «Добрый самаритянин». Кейт указала в темный переулок.

— Нам туда.

Вечером они ни за что бы не нашли это место.

— А здесь гнетущая атмосфера, — заметил Джек, когда они оказались в приемной отделения челюстно-лицевой хирургии.

— Как и в большинстве больниц, разве нет?

Секретарь как раз закончила говорить по телефону.

— Чем могу помочь?

— Старший инспектор Хоксворт и инспектор Картер. К профессору Чану.

Они предъявили удостоверения.

— Он вас ожидает. Присядьте. Я сообщу, что вы уже прибыли.

Джек обвел взглядом неприглядную приемную. Ребенок с обезображенным лицом играл конструктором «Лего» на полосатом линолеуме около старой, потертой лошади-качалки, у которой почти не осталось гривы. На диване женщина читала журнал. Джек отвернулся, чтобы не смотреть на ребенка, и тут же наткнулся взглядом на плакат с цветными фотографиями, наглядно демонстрирующими последствия рака ротовой полости. Он взглянул на часы. Было ровно десять утра.

Открылась дверь, и показался мужчина средних лет. Он был высоким, что несколько озадачило Джека, который не ожидал увидеть высокого и элегантного китайца.

— Старший инспектор Хоксворт? — спросил он низким, бархатистым голосом. На нем был безукоризненный костюм-тройка. Он не улыбался.

— Профессор Чан. — Джек протянул руку, подавив внезапно накатившее желание избить этого ублюдка. Хотя у мистера Чана наверняка черный пояс по карате. — Это инспектор Кейт Картер. Спасибо, что согласились встретиться с нами.

— Рад помочь, — ответил тот. — Одну секунду. — Он отошел к столу секретаря. — Сенди, попросите Сьюзан отвечать на звонки. И принесите нам кофе. Пожалуйста, проходите, — обратился он к Джеку и его спутнице.

Джек сразу понял, что это врачебный кабинет, а не офис профессора. С одной стороны, он был приятно удивлен. По-видимому, Чан не нуждался в декорациях из дипломов и сертификатов, подтверждающих его умения и выдающийся ум. С другой стороны, с простыми полицейскими нечего церемониться. Он решил не спешить с выводами, хотя Чан не понравился ему с первой же секунды еще и потому, что этот сухарь претендовал на Лили. Окна располагались очень высоко. Наверное, специально, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Здесь было только два стула, но мистера Чана это нисколько не смутило.

— Я принесу еще, — сказал он, исчезая в боковой двери, и спустя секунду появился с менее потрепанным на вид стулом, который и предложил Кейт.

Все расселись. Чан внимательно посмотрел на них, снял очки и принялся протирать их белоснежным носовым платком. Молчание, похоже, его не тяготило.

Джек решил сделать первый ход. К счастью, его голос звучал спокойно и почтительно.

— Профессор Чан, позвольте выразить вам наши глубокие соболезнования.

— Спасибо, — ответил хирург, сворачивая и пряча носовой платок. — Семья By больше нуждается в ваших соболезнованиях, чем я, — рассудительно добавил он, снова надевая очки.

— Я думал, вы были не менее близки с мисс By.

Чан несколько секунд смотрел на Джека. Это был тяжелый, неприветливый взгляд.

— У вас есть дети, инспектор Хоксворт?

— Нет.

— У меня тоже. Я думаю, никто из нас не может в полной мере ощутить горе родителей, переживших своих детей.

Джек моргнул. Выглядело так, будто мудрец поучает юного ученика, хотя Чан был всего на семь-восемь лет старше его. Рядом сидела Кейт, и Джеку хотелось, чтобы ее здесь не было, чтобы она не видела его унижения.

— Мы опрашиваем всех, кто знал Лили By, — продолжил Джек. — Всех ее близких знакомых.

Чан кивнул, словно позволяя ему говорить дальше.

— Как давно вы знаете семью By?

— Я с детства знаком с отцом Лили.

Джек пристально смотрел на Чана. Он чувствовал удивление Кейт и знал, что она с трудом скрывает свои эмоции.

— Вот как?

— Наши семьи из Гонконга, — объяснил Чан. — В Англии я учился в школе, а затем в университете, и мои родители обратились к семье By с просьбой присматривать за мной. Мы всегда поддерживали близкие отношения.

— Значит, Лили росла на ваших глазах?

Чан спокойно ответил:

— Я сфотографировал семью By в первый школьный день Лили.

Джек сжал зубы. Наверное, Кейт это заметила и решила вмешаться:

— Вы были ей как старший брат?

Чана, казалось, озадачил этот вопрос.

— Нет. Я просто был частым гостем в доме ее родителей, близким другом семьи. Я никогда нежил с By под одной крышей, но нередко посещал их, особенно на каникулах.

Джек кивнул.

— Допустим. Расскажите, почему вы начали встречаться.

— Инспектор Хоксворт, если бы вы видели Лили при жизни, у вас не возник бы этот вопрос. Она была чрезвычайно красивой, изящной, умной женщиной. Готов поспорить, вы влюбились бы в нее.

Джек кашлянул и заерзал на стуле. Жаль, что нельзя запустить им в умную голову профессора. Джек не только знал, как Лили выглядела, он прикасался к ее красоте, обладал ее прекрасным телом. Он решил, что особенно врать не стоит:

— Я покупал у нее цветы. И знаю, насколько привлекательной была мисс By.

Чан и бровью не повел.

— Тогда мне нечего вам объяснять. Она была мечтой любого мужчины. Я не видел Лили несколько лет. Фактически мы ни разу не встречались, когда я был на старших курсах университета. Сразу после выпуска я уехал в Америку. Работал в больницах. Если вам интересно, когда мы начали встречаться, то произошло это около восьми месяцев назад.

Его прервал стук в дверь.

— Да, — ответил Чан.

— Извините за задержку, — произнесла вошедшая женщина.

Чан посмотрел на Кейт.

— Чай, кофе?

— С удовольствием выпью кофе, спасибо. С молоком, без сахара.

Женщина посмотрела на Джека.

— Спасибо, я ничего не буду.

Кейт послала ему предостерегающий взгляд. Очевидно, она хотела разрядить напряженную атмосферу.

— Сьюзан, я буду зеленый чай, — сказал Чан.

Кейт вернулась к разговору:

— Как скоро вы должны были пожениться?

— Никаких дат мы не назначали. Более того, мы так и не пришли ни к какому соглашению.

— Соглашению?

— Лили долго сомневалась. Я сделал предложение и ждал ответа. Несколько дней назад она пообещала, что примет решение до конца месяца.

— Странно, не правда ли? — вмешался Джек.

— Не нахожу ничего странного, — ответил Чан. Похоже, на этот раз Джеку удалось его задеть. — Я окончательно понял, что только Лили подходит на роль моей жены. Ее родители одобрили наш брак. Это был бы идеальный союз. Но я хотел, чтобы Лили решила все для себя.

От того, как отстраненно и спокойно Чан говорил о милой и страстной Лили, Джеку стало не по себе. Наверное, с той же интонацией внешней доброжелательности он говорил бы о чайном сервизе или фондовом рынке. Казалось, он нисколько не расстроен.

Когда Чан с тем же спокойствием произнес следующую фразу, инспектор на мгновение поверил, что профессор умеет читать чужие мысли:

— Мистер Хоксворт, что бы ни произошло, я всегда держу личные чувства при себе. Я никогда не поддаюсь эмоциям. Самообладание и выдержка — этого требует от меня профессия.

— Безусловно, — примирительно сказала Кейт. — Как часто вы виделись с мисс By? Меня интересуют последние несколько недель до ее смерти.

— Откровенно говоря, мы мало виделись. Она была занята, я тоже почти все время уделял работе. Прием пациентов, операции и консультирование отнимают массу времени и сил. К тому же нужно заниматься еще делами моей частной клиники.

— Расскажите подробнее о вашей частной практике, — попросил Джек.

— Я директор «Элизиума». Частная клиника расположена в двадцати милях от Лондона. Основная специализация — пластическая хирургия. Кроме того, это косметический и оздоровительный центр.

— Как часто вы там бываете? — спросил Джек.

— Раз в неделю, иногда — два. Это зависит от нагрузки в госпитале.

Сьюзан вошла с подносом. Все замолчали и в тишине наблюдали, как она расставляет приборы.

Джек дождался, пока она закончит и выйдет:

— Профессор Чан, в последний раз, когда вы видели мисс By, не показалась она вам встревоженной или испуганной? — Вопрос был ни о чем, к тому же Джек и сам мог на него ответить.

— Я несколько недель не видел Лили, но по телефону ее голос звучал естественно.

— Почему вы не виделись?

Джек прекрасно это знал, но все равно предпочел спросить.

— Я уезжал из страны.

— Вы как-то можете это подтвердить?

Чан вопросительно посмотрел на него. Его губы были плотно сжаты. Джек больше ничего не сказал, но взгляда не отвел.

— Инспектор Хоксворт, насколько я понимаю, вы подозреваете меня в смерти Лили?

— Под подозрением все, кто был близко знаком с мисс By, — спокойно ответил Джек.

— Сестра?

— Нет, но это…

— Мать?

Джек ничего не ответил.

— Отец?

— Мы будем допрашивать всех, — твердо ответила Кейт.

— Но начали с меня. Почему? Может, потому, что у Лили было срезано лицо?

Джек спокойно посмотрел на него.

— Профессор Чан, сейчас мои люди опрашивают всех продавцов на Брик-лейн, стучат в каждую дверь на Бетнал-Грин, ищут свидетелей на берегах реки, опрашивают посетителей «Сейнсбери».

— Мы также будем разговаривать с клиентами мисс By, ее друзьями и знакомыми, — добавила Кейт.

— Мы всегда начинаем с близких друзей погибших. Вы были ее женихом, к тому же вы — известный хирург. Разве не очевидно, что первым делом мы примемся за вас? — объяснил Джек, стараясь не иронизировать слишком уж откровенно.

Чан кивнул, по-прежнему сохраняя олимпийское спокойствие.

— Слишком очевидно. Я неглупый человек, инспектор Хоксворт, думаю, вы тоже. Во всяком случае, у вас достаточно высокий чин в полиции. Вы могли бы догадаться, что хирург моего профиля, замышляя убийство, не оставил бы столь очевидных улик.

— Поверьте, это слабый аргумент, — ответил Джек, все еще пытаясь сохранить тон спокойной деловой беседы. Он решил сменить тактику. — Профессор Чан, в отделении кто-нибудь знал, что вы собирались жениться на мисс By?

— Нет.

— Почему?

В ответ на удивленный взгляд профессора Джек пояснил:

— Я спрашиваю потому, что люди, работающие вместе, как правило, знают о личной жизни друг друга.

Чан посмотрел на Кейт.

— Инспектор Картер, у вас есть партнер?

— Нет, а почему это вас интересует? — Она украдкой взглянула на Джека.

— Я видел вас вчера вечером возле моего офиса.

Кейт нервно поправила волосы. Она тянула время, чтобы придумать ответ на выпад Чана. Джек вынужден был признать, что он — достойный соперник, но и Кейт тоже была не промах.

— Профессор Чан, не думаю, что это имеет отношение к делу, но я не знала, где находится отделение. Мне не хотелось опаздывать на встречу, поэтому я решила заранее побывать здесь. — Она пожала плечами. — Я живу недалеко.

— Очень профессионально, — свысока заметил тот. — Но вы не ответили на мой вопрос.

— Думаю, я не обязана отвечать.

— Я отвечал на все ваши вопросы.

Кейт вздохнула:

— Нет, я ни с кем не встречаюсь.

— Странно, а вчера я видел вас в компании мужчины.

Джек решил вмешаться.

— Какое отношение это имеет… — начал он.

— Простите, но имеет, инспектор Хоксворт, — прервал его Чан. — Я не хочу смутить вашу коллегу, но мне интересно, знаете ли вы о мужчинах, с которыми встречается мисс Картер?

Джек прикусил губу.

— Нет, не знаю.

— А у вас есть невеста? Жена?

Джек промолчал.

— Простите, я не хочу показаться любопытным. Разумеется, это ваша личная жизнь, которая остается за рамками работы. Я не посвящаю своих сотрудников в детали личной жизни, мистер Хоксворт. Впрочем, как и вы оба, похоже, не делитесь друг с другом новостями такого рода. Никто в госпитале не знал о Лили, кроме доктора Маартенса. Если бы мы были женаты и вместе участвовали в деятельности госпиталя или клиники, тогда Лили была бы частью моей общественной жизни и все знали бы ее как миссис Джеймс Чан.

Джека передернуло.

— А как насчет остальных директоров клиники? Кто-то из «Элизиума» знал о ваших отношениях с Лили?

— Если кто-то, кроме доктора Маартенса, и был в курсе, то узнал точно не от меня. Откровенно говоря, им абсолютно не интересна моя жизнь, как и мне — их.

— Понимаю. Скажите, у мисс By были враги?

— Нет. Думаю, что нет. Лили мало рассказывала о своей жизни. Она сама так захотела, и я уважал ее решение. Мы сошлись на том, что, пока она не наденет кольцо, каждый живет своей жизнью.

Джек похолодел, когда Кейт задала следующий вопрос.

— Я не хочу оскорбить память мисс By, — начала она, — но мы должны поймать убийцу, поэтому я вынуждена касаться неудобных тем. Учитывая ваше взаимное уважение к личной жизни, возможно, у нее были отношения с другим мужчиной?

Джек удивился, когда их собеседник воспринял услышанное с прежним спокойствием.

— Думаю, это справедливый вопрос. — Откинувшись на спинку стула и сцепив пальцы перед собой, он погрузился в продолжительные размышления и наконец ответил: — Вынужден признать, что не знаю. Даже если у Лили были отношения с другим мужчиной, я, скорее всего, не мог бы об этом узнать. Мы не отчитывались друг перед другом.

— Простите, — продолжила Кейт. Она говорила с сочувствием, но ее жесты выдавали совершенно иное отношение. — Но кое-что в вашем ответе не дает мне покоя.

— Что именно?

— Позвольте перефразировать вопрос. Вы подозревали мисс By в измене?

Профессор ни секунды не колебался:

— Да. Думаю, она встречалась с кем-то, но доказательств у меня не было и, по правде говоря, не было никакого желания их добывать.

«Холодный, как змея», — подумал Джек.

Кейт великолепно разыграла замешательство.

— Я могу спросить почему, профессор?

— Почему что? Почему я не злился? Почему предпочел ничего не замечать? Или почему я убил ее?

Кейт осеклась.

— Не волнуйтесь. Разумеется, я никого не убивал, — продолжил Чан, окинув ее ледяным взглядом. — Просто иногда лучше не знать правду. Когда молодая красивая девушка собирается стать женой человека, значительно превосходящего ее возрастом, ему не следует подозревать или обвинять ее в чем бы то ни было, он не может себе этого позволить. К тому же я слишком занят на работе, чтобы волноваться из-за вещей, которые все равно не могу контролировать, — добавил он.

— Ваши взгляды весьма необычны, — заметила Кейт.

— Я реалист и не строю воздушных замков. Если бы мы были официально помолвлены или женаты, возможно, я действовал бы иначе.

— Профессор Чан, вы осознаете, что у вас был мотив убить Лили By?

— Нет. Я не понимаю, почему сомнениям и смутным подозрениям, которые я всегда держал при себе, вы придаете такое значение.

— Потому что мисс By была беременна, — резко бросил Джек. Он надеялся, что хоть это пробьет ледяной панцирь Чана. Он хотел увидеть реакцию человека, который понял, что наказал за неверность самым чудовищным образом.

Чан несколько раз моргнул, но ничего не ответил. Он снова снял очки и тщательно протер их. Джек готов был взорваться от ярости. Когда Чан наконец заговорил, его голос дрогнул:

— Я не знал.

— Мне жаль, — соврал Джек. — Я не хотел вас расстраивать, но вы бы все равно узнали. Отчет о результатах вскрытия скоро будет доступен для ознакомления. Вы, как жених мисс By, имеете право узнать это заранее.

Зеленый чай остывал на столе, Чан сжимал очки в руках.

— Это право — позор для меня. Ребенок был не моим. Мы не спали с Лили.

Похоже, Кейт прониклась к нему сочувствием:

— Должно быть, это шок для вас, — сказала она, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Джека. — Но давайте продолжим…

— Шок? Пожалуй, да, шок. Думаю, нам следует закончить беседу. У меня накопилось много дел.

Джек хмыкнул. Чан надел очки и посмотрел на него.

— Что-то не так, инспектор Хоксворт?

— Как вы можете сохранять спокойствие в этой ситуации, профессор Чан?

— Это совсем не трудно. Ребенок не был моим, значит, Лили тоже не была моей. Меня мало волнует смерть постороннего. Простите, если это оскорбляет ваши чувства.

— Неужели мисс By вот так, в мгновение ока, стала для вас посторонней?! — возмутился Джек. Его глаза полыхнули гневом.

— Сэр, позвольте уточнить… — поспешила вмешаться Кейт.

Чан встал и посмотрел на часы.

— Извините, у меня скоро прием, я должен подготовиться. Если у вас больше нет вопросов…

Джек и Кейт тоже поднялись.

— Возможно, нам понадобится еще раз поговорить с вами, профессор.

Он пожал плечами.

— Разумеется. Секретарь назначит вам время. Хотя должен вас предупредить: на следующей неделе я улетаю в Америку.

«Ублюдок! Надеюсь, к тому времени я прижму тебя к ногтю», — подумал Джек, но выдал некое подобие улыбки.

— Инспектор Картер должна будет опросить ваш персонал, а также мы хотели бы посетить клинику.

— Не имею ничего против. С хирургами отделения лучше связаться через администрацию. Там знают расписание всех сотрудников.

— Доктор Маартенс сегодня в госпитале? — спросила Кейт.

Чан покачал головой.

— Нет, его утром вызвали в клинику.

— Хорошо, я позвоню ему, — сказала Кейт.

— В клинику вы можете приехать в любое время, но обязательно предупредите о визите. Скажите, что у вас есть мое разрешение. Я также предупрежу персонал. Надеюсь, вы понимаете, инспектор Хоксворт, что наши гости, как правило, пребывают там инкогнито.

— Не волнуйтесь, мы не будем сплетничать с журналистами.

Чан хотел что-то сказать, но промолчал, изобразив притворную улыбку.

— Инспектор Картер… — Он пожал руку Кейт. — Старший инспектор Хоксворт…

Джека передернуло от его холодных пальцев.

Чан открыл дверь приемной и бросил на прощание:

— Не стесняйтесь, можете задержаться и допить кофе. — Он посмотрел на Джека. — Если хотите, можете попробовать зеленый чай, он благотворно влияет на нервы и помогает справиться с гневом.

Он вышел, бесшумно закрыв за собой дверь.

Джеку нестерпимо хотелось разбить что-нибудь. Он оперся на стол, до боли сжав кулаки.

— Джек? — осторожно позвала Кейт. В такие моменты она совершенно забывала о субординации.

— Гребаный чай!

Он тяжело вздохнул.

Возвращались они в гнетущей тишине. Кейт было не по себе, и она попыталась разрядить обстановку.

— Если тебе интересно, теперь я не уверена в его виновности.

— Неужели? — огрызнулся он.

— Ты уже все решил и ехал туда за его головой.

Джек смотрел в окно. Уайтчепел сменился набережными.

— Ты сама могла убедиться, что он ни капли не расстроен.

— Джек! — позвала Кейт, и он наконец посмотрел на нее, но тут же отвел взгляд. — Пока нет неопровержимых доказательств, лучше прекратить говорить с ним как с преступником. Мы не можем ни обвинить его, ни арестовать как подозреваемого.

— Спасибо, что напомнили, инспектор Картер.

— Я просто не хочу, чтобы мы совершили ошибку. Если мы напортачим, убийца Лили может остаться на свободе.

Во взгляде Джека вспыхнула неприкрытая ярость. Но не успела Кейт испугаться, что он в бешенстве вышвырнет ее из машины, как она столь же внезапно и погасла.

— Кстати, а с кем ты была вчера вечером?

17

Денни Джонстон расстроился. Ему снился тот редкий сон, когда ты знаменитый актер, окруженный полуобнаженными красотками, ты нарасхват, тебе кто-то звонит и ты… просыпаешься. Какой-то недоумок ошибся номером. Во сне он пил шампанское и размышлял. Сначала — о пузырьках в бокале, потом — о пузырьках горячего источника, в которых он нежился, сидя в обнимку с тремя сексуальными девушками. Блондинка, брюнетка и рыженькая. Денни понимал, что это сон, но не расстраивался. Наоборот, он мог выжать из сна по максимуму. Девицы, правда, не спешили его ублажать, как он к этому ни стремился, но его заводило ожидание. Он и не заметил, как на подружках исчезли бикини. Почему в этот момент он думал о пузырьках? Он понятия не имел, что это за источник и где он расположен. Похоже, на вершине утеса, откуда открывался чудесный вид на сверкающую гладь океана, — он отлично знал этот вид по глянцевым туристическим брошюрам. Денни подрабатывал курьером и часто доставлял посылки в турагентство. Но это неважно. Важно только удовольствие и этот сон. Черт, неужели некому снять трубку!?

Денни здорово расстроился. Прислонившись к шкафу, он стоял в крошечной кухне квартирки в одной из многоэтажек на границе Шордича и Бетнал-Грин, тупо уставившись на закипающий чайник. Сфокусироваться получилось не сразу — ночью он много пил и смотрел порнуху с приятелем. Водка и мастурбация приглушили страх, но при свете дня беспокойство вернулось с новой силой.

Все из-за фургона, который они с Барнси пригнали на парковку «Сейнсбери». Еврей обещал простую работу, без криминала, но обманул. Сказал, что сестра одолжила фургон, а он не успел вовремя вернуть его в Уайтчепел. Заплатил и попросил отогнать фургон.

Денни хорошо запомнил его слова. «Тут ничего нет, — сказал он, открывая задние дверцы машины. — Только ведра и кое-какие инструменты, но мне крышка, если что-то потеряется».

Никто и не подумал спросить, почему нужно возвращать фургон на стоянку у супермаркета и что там за рулон в дальнем углу. Теперь-то Денни знал: там лежало тело какой-то китаянки — последней жертвы серийного убийцы.

Его снова затошнило. Вчера до него дошло, во что он влип. После сюжета в новостях его полчаса рвало.

Ни зубная паста, ни водка не смогли забить кислый привкус, который стоял во рту с тех самых пор, как он увидел себя на экране. Конечно, люди не смогут опознать его на улице — натянутая на уши шапка и шарф скрывали лицо, плюс камеры наблюдения потеряли его из виду, как только он покинул Брик-лейн и исчез в закоулках Бетнал-Грин. Тем не менее он уговорил Барнси собрать всю одежду, которая была на них в тот вечер, и выбросить на другом конце города. Ключи от фургона они утопили в Темзе. Денни хотелось верить, что теперь он в безопасности. Ночью, выпив водки, он почувствовал себя просто отлично. Порнуха тоже попалась забористая. Но сейчас ему снова было плохо. Он смотрел на пар, поднимавшийся из чайника, когда в дверь позвонили. Он чуть не намочил штаны.

— Твою мать! — пробормотал он. Черт, как можно было распустить нюни и не услышать шаги!?

Он выглянул в окно и обмер. Возле выхода стояли вооруженные копы.

— Денни, давай открывай. Я знаю, что ты там, — послышалось из-за двери. — Полиция Бетнал-Грин, сержант Стю Эплтон. Мне нужно поговорить с тобой.

— О чем? — дико озираясь, заорал Денни. Вот оно! Он в ловушке! Бежать некуда!

— Об украденном фургоне.

Твою мать! Денни заметался по квартире, потом прислонился к двери и заплакал. Он ничего не сделал! Копы обвинят его в убийстве китайской девочки. Он не убийца! Он просто придурок на побегушках!

— Денни, открывай, — уговаривал Эплтон. — Ты должен поехать с нами в участок.

— Вы арестуете меня? — взвыл он из-за двери.

— Да, но…

— Я не убивал!

— Послушай, просто открой дверь и спокойно выходи. Я знаю, что ты не убийца, но ты замешан в деле. Расскажешь все, что знаешь, и, может быть, я тебя отпущу.

— Я не сделал ничего плохого! Меня попросили! Я только отогнал фургон!

— Денни, убили женщину, и ты был за рулем фургона, в котором лежал ее труп. Я знаю, что ты не убивал ее и, может, даже не знал, что она там, но ты должен ответить на несколько вопросов, иначе я решу, что тебе есть что скрывать.

Денни не ответил, но Эплтон был прав.

— Ты поможешь нам, мы поможем тебе. Если расскажешь все, мы поймаем человека, который пытался подставить тебя, понимаешь? А теперь выходи. Только спокойно. Я не хочу поднимать шум.

Денни погремел цепочкой и открыл дверь.

— Черт, как холодно! Можно надеть что-нибудь теплое? — с несчастным видом спросил Денни.

Эплтона несколько озадачила его просьба.

— Разумеется, но вначале я зачитаю твои права. — Проговорив скороговоркой положенную форму, он подозвал двух констеблей. — Присмотрите за ним. Денни, ты арестован только по подозрению. Даже не думай брыкаться. Эти парни могут скрутить тебя в бараний рог.

— Хорошо. — Он посмотрел на Эплтона. — Я ничего не сделал.

Тот вздохнул.

— Как скажешь, приятель. Одевайся быстрее. В участке я внимательно тебя выслушаю.

Когда Кам проходил мимо кабинета, Джек, не прерывая телефонного разговора, жестом попросил его задержаться.

— Да, сэр, — произнес он в трубку, — удачно съездить. — Он помолчал. — Я не хотел вас беспокоить, но есть подвижки в деле. Я пришлю вам по электронной почте. Да, конечно, если не дозвонюсь. — Снова пауза. — Хорошо, сэр, будет сделано. Всего хорошего. — Он положил трубку и победно воскликнул: — Ура!

— Хорошие новости, сэр? — спросил Кам.

Комиссар уехал на срочное совещание куда-то за город. Он, конечно, в бешенстве. А я выиграл немного времени.

Кам кивнул.

— Прежде чем скажете ему о Лили?

— Да, — вздохнул Джек. — Если и сегодня у нас не будет никаких результатов, я — труп.

— Задержаны парни, которые бросили фургон на стоянке. Оба клянутся, что ничего не знали. При аресте испугались так, что чуть в штаны не наложили. Готовы сотрудничать и все такое.

Джек оживился.

— Неужели сработала группа захвата?

Кам ухмыльнулся:

— Похоже, Джонстон тихо сдался.

— Кам, съезди туда. Парни из Бетнал-Грин знают свое дело, но нам тоже нужно допросить тех двоих. Они — наша единственная зацепка.

— А что насчет лодок?

— Я займусь ими. Еще я хочу посмотреть на места, где нашли два других трупа.

— Я скажу Малу. С ним вы быстрее справитесь. Местный инспектор подбросил нам несколько имен.

— Отлично. С кем поедешь в Бетнал-Грин?

— Наверное, с Анджелой.

— Хорошо. Попроси Кейт зайти ко мне.

— Секунду.

Кам испарился.

Кейт не заставила себя долго ждать.

— Ты можешь съездить в клинику Чана?

— «Элизиум»?

Джек кивнул.

— Нам нужно больше информации о профессоре и его бизнесе. Лучше, если ты поедешь одна. Поговори с персоналом. Тебя они не испугаются, может, сболтнут что-нибудь.

Она кивнула.

— Понятно. Уже еду.

— Давай. Мне нужна вся информация о делах Чана. Сегодня его не будет в клинике. Возможно, это тоже развяжет языки.

Джек достал телефон и набрал номер.

— Мал? Собирайся, мы едем на канал. Сегодня все в разъездах.

— Я готов. Когда выезжаем?

— Минут через пять.

Джек провел рукой по волосам. Он чувствовал, что ситуация понемногу выходит из-под контроля. Ему было жаль подчиненных, которым оставалось только поддерживать заданный темп. Повезло, что Шарп уехал, но удача была временной. Он колесует Джека, когда узнает, что он скрыл. Но Джек не мог допустить, чтоб его сейчас отстранили. Он чувствовал, как во все стороны побежали трещины. Что-то обязательно проклюнется. Может, два осла, которых взяли утром, расскажут что-нибудь важное? Нужно давить, давить сильнее, трещины будут расходиться все шире и шире, и тогда он узнает правду. Может, даже сегодня.

Перед выходом нужно было сделать еще один звонок:

— Я могу поговорить с доктором Брукс?

— Простите, сейчас она с пациентом. Чем могу вам помочь? — ответила секретарь.

— Пожалуйста, сообщите ей, что звонил старший инспектор Хоксворт, просил связаться с ним, когда она освободится. Или я сам перезвоню позже. Ничего срочного.

— Спасибо за звонок, старший инспектор Хоксворт. Я передам ваше сообщение.

Он взял пальто и шарф. Малик уже ждал его.

— Мал, скажи Джоанне, что мы уходим. — Джек помахал мобильным телефоном. — Но будем на связи.

Он подошел к столу Сары.

— Сможешь держать оборону?

Она усмехнулась.

— Конечно, сэр. Кстати, пока есть время, я хотела бы проверить одну вещь.

— Что именно?

— Это только догадка, но…

— Интуиция подсказала, — договорил он.

— Да, сэр.

— Хорошо, рассказывай.

— Эксперты еще раз проверили фургон. Я жду подробный отчет, но по телефону мне сообщили, что в машине не нашли ничего необычного. Только материалы, которые, как правило, возят с собой флористы. Единственная вещь, которая показалась мне необычной, — это чек, полученный где-то в районе парка Амхерст. Скоро я буду точно знать, что и где покупала жертва. Но потом я почему-то подумала о проститутках… это же Амхерст.

— И как это связано с «Пантерой»? — заинтересованно спросил Джек.

— Я пока не уверена, сэр. Но Амхерст — это совсем рядом со Спринг-Хилл, Уайтчепел. Большинство девочек, работающих там, из Восточной Европы. Они могут что-то знать. — Она пожала плечами. — Они близко общаются. Может, кто-нибудь что-нибудь видел или слышал. Как я уже сказала, это только догадки.

Джек кивнул. Пока ничего определенного, но он всегда доверял интуиции и блистательному уму Сары.

— Проверь. Посмотрим, куда это приведет. — Он обвел взглядом штаб. — Всем хорошего дня.

В ответ им пожелали удачи, и Джек с инспектором Маликом поспешили к лифту, махнув на прощание Джоанне. И тут они увидели Сарджу, который бежал им наперерез.

— Куда-то торопитесь? — поинтересовался Малик.

Сарджу слегка поклонился.

— Инспектор Хоксворт, все получили задание, кроме меня, вот я и подумал, что, возможно, тоже смогу чем-нибудь помочь вам.

Джек замялся:

— Ну…

Сарджу продолжил:

— Я думаю, все должны быть заняты и по мере сил помогать расследованию. Я услышал, что вы едете на Ли. Думаю, вам не помешает еще одна пара глаз и ушей. И если возникнет необходимость, я мог бы выполнять ваши поручения, сэр.

Джек кивнул.

— Разумеется. Если вы действительно хотите…

— Конечно. Прошу вас, позвольте мне помочь.

Двери лифта открылись.

— После вас, — сказал Джек.

Переводчик вышел, и Джек ощутил легкий запах нафталина, исходивший от костюма Сарджу. Костюм был далеко не новым, местами затертым до блеска. Сарджу выглядел усталым, но его энтузиазм был искренним. Хорошо бы все заразились от него трудолюбием.

На Виктория-стрит они на удивление быстро поймали такси и через десять минут уже ехали по Спринг-Хилл. По одну сторону была Ли, по другую — Клептон.

— Вы исповедуете ислам? — спросил Джек уже в машине.

Мал и Сарджу кивнули.

— Простите. Наверное, прозвучало грубо. Я хотел спросить: Сарджу, вы не против поездки в еврейский квартал?

Сарджу удивленно посмотрел на него.

— Сэр, у меня никогда не было подобных проблем.

Похоже, Джек сморозил глупость. Черт, он хотел быть политкорректным, а получилось наоборот!

— Хорошо.

— Знаете, в том районе живут влиятельные люди, — сказал Сарджу. — Я долго жил в Уайтчепеле, тут мой второй дом, если так можно выразиться. Мне нравилось гулять по берегу реки, а иногда мы с друзьями устраивали пикники.

Джек поймал себя на мысли, что слова Сарджу почему-то кажутся ему странными. Он не мог представить, что вежливый и тихий бангладешец веселится с друзьями в Стамфордском парке.

— У вас есть друзья среди евреев? — из чистого любопытства спросил он.

— Нет, друзей, пожалуй, нет. Просто знакомые. И среди коллег много евреев. Я работал в хасидской компании. Могу заверить, они вовсе не такие застенчивые и скромные, как многие считают.

Джек с удивлением посмотрел не него:

— А какие они?

— Ну, евреи кажутся тихими и скромными, потому что они очень скрытные. Честно говоря, их главное преимущество в том, что они всегда держатся вместе и никого к себе не пускают. Не поймите меня неправильно, они — мирные и законопослушные граждане, но мертвой хваткой держатся за свои традиции и живут почти что коммуной. Например, человек, который вам покажется скромным, рядовым жителем Лондона, внутри еврейской общины может обладать огромной властью и оказывать колоссальное влияние как на сверстников, так и на младших. Малик, вы из Пакистана, правильно? — Малик кивнул. — А я из Бангладеш. Но у меня есть друзья из разных уголков Азии и Европы. — Сарджу пожал плечами. — Да, я мусульманин, но не хочу замыкаться в собственном мирке или общаться только с бангладешцами. А живущие здесь хасиды, наоборот, хотят отгородиться от всего мира. Они себе на уме. У них запрещены межнациональные браки. Они строго соблюдают традиции и не позволяют телевидению, газетам, радио или Интернету влиять на их образ жизни.

Джек был поражен.

— Оказывается, я совсем ничего не знаю о хасидах! Ну, кроме того, что они носят одежду из позапрошлого столетия.

Сарджу улыбнулся.

— Это только одна сторона медали.

— А чем они зарабатывают на хлеб? — спросил Мал.

— Как правило, ведут свой бизнес. Покупают недвижимость. Сейчас хасидская коммуна становится все больше и больше. И лондонские власти не имеют на нее никакого влияния.

— Похоже на маленький Израиль? — пошутил Мал.

Сарджу почесал кончик носа.

— Вы будете смеяться, но так и есть. Уже появились фирмы, в которых работают только хасиды. В основном алмазная торговля.

— Алмазы? — удивился Джек.

— Да, я слышал, что они переправляют товар, зашивая алмазы в подкладку пальто.

Джек и Мал скептически посмотрели на переводчика.

— Это действительно так. Евреи предпочитают носить деньги с собой. А алмазы легко спрятать.

Джек покачал головой.

— Я никогда не слышал о преступлениях, в которых был бы замешан кто-то из хасидов. Меня всегда восхищала их добропорядочность.

Сарджу ухмыльнулся:

— За фасадом добропорядочности скрывается жажда власти и денег, инспектор Хоксворт. — Он назидательно поднял палец. — А там, где жаждут власти и денег, рано или поздно появляются преступники.

Джек с интересом слушал Сарджу, который с горячностью доказывал свою правоту, но в его словах было много национальной нетерпимости. Может, Сарджу просто поссорился с кем-то из евреев и затаил обиду?

Ход его мысли прервал водитель:

— Приехали. Вам нужно только спуститься с холма. Отсюда проще пешком.

Они вышли из такси. Было около половины второго. Несмотря на прохладную погоду, в парке было многолюдно. Кто выгуливал собак, кто бегал, некоторые даже играли в теннис на кортах у подножия холма. Но основную массу составляли просто гуляющие. Джек сразу обратил внимание на черные пальто и шляпы хасидских мужчин.

— Итак, Мал, что нам известно?

— Тела второй и третьей жертвы обнаружил случайный прохожий. Точнее, их нашла его собака. Его уже допросили и проверили. Все сходится. Ничего подозрительного.

— Что насчет бродяг с реки?

— Постоянно появляются новенькие. Часто их никто не знает, они то приходят, то уходят. Естественно, ничего не слышали, ничего не видели.

— Ясно, — ответил Джек. Они подошли к ступеням, ведущим вниз к одному из мостов. — А местные?

— Мы нашли парочку, но они молчат как рыбы.

Джек промолчал. На мосту он спросил:

— Это здесь хотят строить олимпийский комплекс?

— Думаю, да, — ответил Мал.

Джек бросил неодобрительный взгляд на новый металлический мост неподалеку, выкрашенный светло-желтой краской.

— А что ниже по течению?

— Старый Хартфорд. Еще есть несколько яхт-клубов, принадлежащих парку отдыха «Ли-Валлей».

— Хартфорд? Там, где пивоваренный завод?

— Не знаю, сэр.

— Это хорошо. Скверно, когда ориентирами становятся пабы да пивоварни. Кажется, я был в Хартфорде пару лет назад. Там есть замок. Узкие средневековые улицы… Говорят, прототипом Меритона из «Гордости и предубеждения» Остин был как раз Хартфорд.

Малик улыбнулся.

— Понятия не имею, о чем вы, сэр. Кам рассказывал, что это сонный городишко. Во всяком случае, если брать напрямик, от центра Лондона до Хартфорда миль девятнадцать, не меньше.

Джек кивнул.

— Ты прав.

Благодаря ассоциациям Джек легко запоминал названия мест. Любовь к историческим деталям или изумляет, или раздражает людей. Вот, например, Шарпа и Кейт определенно раздражает. Но его это не очень-то задевало.

— А здесь что? — спросит он. — Клуб гребли?

— Да, сэр, речной клуб гребли, а рядом — небольшое кафе. Местные говорят, летом там бывает много народу. А сейчас только иногда кто заглянет после прогулки или персонал с речных судов. Ничего интересного.

— Хорошо, Мал. Пройдись по правому берегу, поговори, с кем сможешь. Я в клуб.

Мал кивнул.

— В прошлый раз там было закрыто.

— Сарджу, вы пойдете с Малом. Внимательно слушайте и смотрите по сторонам.

— Так точно, — браво ответил тот.

— Встретимся в кафе. Я куплю вам по чашке чаю. Договорились?

18

Джек пересек мост и оказался на противоположном берегу. Он прошел мимо пришвартованных барж. Издалека они выглядели атрибутом романтического антуража, но вблизи впечатление портила облупившаяся краска и общее запустение. Джек не мог представить, как можно круглый год жить на воде. В каюте его скрутила бы клаустрофобия, а на палубе холодно и неуютно. Казалось, вокруг нет ни души, но было достаточно свидетельств того, что это места обитаемые: на веревках сохло белье, тут и там виднелись горшки с цветами. Похоже, речные жители отлучились по делам или в супермаркет, или, может, они проводили тут только выходные. Чуть дальше, перед зданием клуба, он увидел группу подростков, которые внимательно слушали тренера. Бледная зелень деревьев и серая вода Ли были фоном, на котором мальчики выделялись ярким красным пятном. Джек направился было в их сторону, но его окликнул лысоватый мужчина, сидевший за столом в кафе.

— Эй, вы из полиции?

Джек подошел ближе.

— Добрый день! Почему вы так решили?

Мужчина допил кофе, закурил сигарету и хитро глянул на Джека.

— В такой холодный день тут некому больше ходить. Да еще в таком шикарном пальто.

— Пальто вовсе не делает меня полицейским, — ответил Джек.

— Нет? А я бы побился об заклад, что да. — Мужчина хитро улыбнулся.

— Вы хотели мне что-то сказать?

— Нет. Мне просто стало интересно, что полиция вынюхивает на реке.

Джек кивнул.

— Вы правы, мистер…

— Джонс, — ответил тот.

Разумеется, Джек ему не поверил, но мужчина и не рассчитывал, что поверит.

— Знаете, тут недавно нашли два трупа.

— Слышал что-то такое. — Мужчина затянулся сигаретой и выдохнул сизый дым Джеку в лицо. — Нелегалы. Всем плевать на них. На меня тоже плевать, хотя я британец до мозга костей. Мой отец воевал за эту страну. Дядя погиб за нее. — Джек снова кивнул, и он продолжил: — Нас считают бродягами, подонками, хотя мы не делаем ничего плохого, только живем на реке. Наши баржи ничем не отличаются от лондонских квартир. И я ничем не отличаюсь от вас.

— Полностью согласен, мистер Джонс.

— Неправда. Вы думаете, что кто-то из нас может быть причастен. Но скажите, зачем нам это? Какая нам от этого польза? Нас и так никто не любит. Думаете, мы скрывали бы убийцу?

— Вас никто не подозревает. Но, может быть, вы видели или слышали что-нибудь, о чем мне следует знать?

Джонс встал, и Джек решил рискнуть.

— Была еще одна жертва. Молодая женщина. Ей было двадцать девять лет. Она была очень красива, из хорошей семьи, жила в центре Лондона, работала флористом. Честная и скромная. Погибла, потому что кому-то захотелось поиграть в доктора. У вас есть дети?

— Три дочери.

— Это могло случиться и с ними.

Джонс пожал плечами.

— Могло. Но бобби бы так не бегали.

Джек подумал, что у мужчины серьезный зуб на весь мир.

— Ну хорошо. Если вы ничего не знаете, то хотя бы поспрашивайте у своих.

Мужчина посмотрел в сторону клуба.

— Вы туда шли, да?

Джек кивнул.

— Правильно. — Он почесал нос.

Джек улыбнулся.

— Старший инспектор Хоксворт. Я бы предложил обменяться рукопожатием, но подозреваю, вы не станете марать руки.

Джонс ухмыльнулся.

— Это верно. Моя баржа зелено-белая, на том берегу. Вы ее не пропустите, ни у кого больше такой нет. Кстати, я Гарри.

— Спасибо, Гарри Джонс.

Мужчина направился к желтому мосту, а Джек — к клубу, где мальчики столпились около байдарок.

Он подошел к тренеру.

— Я вас слушаю, — сказал тот.

— Простите, не хотел мешать. — Джек предъявил ему удостоверение и дружески махнул рукой любопытным мальчишкам, которые изо всех сил старались услышать, о чем они говорят. — Я старший инспектор Хоксворт.

Юные гребцы переглянулись, послышалось приглушенное «кру-у-у-то».

— Что случилось? Я Пол Ноулз. — Тренер протянул Джеку руку.

— Очень приятно. Мы можем поговорить? Это займет всего пару минут. Вижу, вы заняты.

— A-а, все нормально. Чем могу помочь? Это связано с теми трупами, да?

— Да. Сейчас мы ищем случайных свидетелей. — Джек посмотрел на ребят. — Все знают, о чем идет речь?

— Вы из Скотленд-Ярда? — спросил один из них.

Джек кивнул.

— Всем добрый вечер[14], — браво отчеканил другой парень.

Мальчишки захихикали.

— Так, ребята, немедленно прекратите! Не задерживайте детектива, — напустился на них Ноулз, но Джеку шутка понравилась. Он улыбнулся.

— Жаль, я не Диксон, а то раскрыл бы дело за час, — театрально вздохнул он. — Знаете, была еще одна жертва. Не бродяга и не иммигрант. Добропорядочная лондонская семья потеряла любимую дочь. Может, вы видели кого-нибудь подозрительного вчера или позавчера? Вы очень поможете, если вспомните что-нибудь.

— Я схожу за своим журналом, — предложил Ноулз.

Джек кивнул.

— Кто-нибудь из вас живет в этом районе?

Мальчики покачали головами. Двое жили недалеко от парка, но достаточно далеко от реки. Джек подумал, что клуб гребцов — это Ассамблея Объединенных Наций в миниатюре: тут были три англичанина, два африканца, четыре азиата и несколько парней ближневосточного типа.

Вернулся Ноулз.

— Значит, вас интересует вторник?

— Да.

— Во вторник у нас не было занятий. Четверо заболели, и мы отменили тренировку.

Джек вздохнул. Опять неудача!

— Послушайте, может, кто-то заметил необычного человека или что-нибудь подозрительное, может быть, странное, что угодно?

Похоже, Джек сотрясал воздух. Во всяком случае, он чувствовал себя ищейкой, потерявшей след. Достав визитку, он вручил ее тренеру.

— Если вы или мальчики что-нибудь вспомните, пожалуйста, позвоните мне. Еще раз простите, что отвлек.

— Мистер Ноулз, сэр…

— Гурий?

Все обернулись к подавшему голос, и мальчик залился краской.

— Не уверен, что это важно… Я живу далеко от парка, но часто прихожу сюда, — тихо сказал он. — У меня много братьев и сестер, поэтому я прихожу посидеть в тишине.

Джек мысленно посочувствовал мальчишке.

— Ты что-то видел?

Он пожал плечами.

— Не знаю. Просто тут странные вещи происходили.

Джек подошел к воде, где возле байдарки стоял мальчуган.

— Какие же? — Джек перехватил взгляд Гурия и заслонил его от мальчишек, которым тоже было любопытно. — Возможно, то, что ты видел, поможет поймать убийцу. Только представь, что будет чувствовать семья убитой девушки, если преступник скроется!

Темные глаза мальчика расширились от волнения, и он решился.

— По вторникам у нас тренировки, и я всегда очень жду вторников, потому что, ну… в общем, родители меня почти никуда не отпускают. — Он замялся. — А потом позвонил мистер Ноулз и сказал, что многие заболели и тренировки не будет. Мне было скучно сидеть дома, поэтому, ну, понимаете… я сказал маме, что иду на тренировку. Отец, как всегда, подвез меня до клуба, и я пару часов просидел у причала.

Ноулз задохнулся от негодования. Он уже открыл было рот, чтобы прочесть нотацию на тему, как опасно находиться тут одному, особенно сейчас, когда рано темнеет, но Джек остановил его.

— И что дальше? — подбодрил он мальчика. — Значит, ты сидел тут один?

Гурий кивнул.

— Тут пустынно, очень тихо, мне нравится.

Мальчишки захихикали, но Джек сделал вид, что ничего не заметил.

— А потом?

Его юный собеседник потупил взгляд.

— Я залез через окно.

— В помещение клуба? — спросил Джек.

— На первый этаж, там хранятся байдарки. Я не поднимался наверх. — Он бросил тревожный взгляд на тренера.

Джек чуть заметно поморщился.

— И что ты видел?

— Тише, пожалуйста! — успокоил Ноулз ребят.

Гурий нахмурился.

— Мы тут часто бываем, но я никогда не видел, чтобы хасиды разговаривали с людьми с лодки.

При слове «хасиды» раздались новые смешки, так что тренеру пришлось повторить просьбу, теперь уже повысив голос.

— Гурий, послушай… — начал Джек, но мальчик уже переключился на больную, по-видимому, тему.

— Я не хасид. Моя семья придерживается реформистских взглядов, — объяснил он.

— И что это значит?

Гурий вздохнул.

— Моя семья религиозная, но мы не так строго следуем традициям, как хасиды. Не носим черную одежду и пейсы…

Последовал взрыв хохота, и Джек воспользовался этим, чтобы вернуться к событиям вторника.

— Хорошо. Значит, ты видел, как один из речных жителей разговаривал с хасидом, так?

Гурий кивнул.

— Я еще подумал, что это странно. Ну, во-первых… — Он замялся, и Джек кивнул, поощряя его рассказ. — Во-первых, хасиды почти никогда не разговаривают с другими людьми. Во-вторых, они не приходят сюда. Они гуляют на высоком берегу, ближе к Спринг-Хилл или около входа в парк.

— А тот мужчина с лодки, он из местных? Ты его знаешь?

Гурий покачал головой.

— Нет. Я раньше никогда эту лодку не видел. Было темно, я не очень хорошо ее рассмотрел и детально не опишу, но, кажется, борта у нее синие с красным. И выглядела она поновее, чем местные.

— Понятно. А что насчет хасида? Ты можешь описать его?

Один из ребят ухмыльнулся:

— А разве они не на одно лицо?

Джек подумал, что мальчишка, похоже, арабского происхождения, не понимает обидного смысла этих слов. Возможно, он просто повторяет их за взрослыми. Так или иначе, но говорил он без злобы, и его быстро успокоили. Несмотря на различие культур и религий, ребята по-настоящему дружили. И почему остальные жители Лондона, варясь в таком же культурном котле, не могут найти общий язык?

— Так ты можешь описать его? — спросил Джек.

— Гасси прав, — смутился Гурий. — Действительно, обычный еврей: черное длинное пальто, черная шляпа, черный костюм и белая рубашка. — Он инстинктивно коснулся шеи. — Вот только у него рыжеватые волосы.

Джек кивнул. По спине пробежал холодок. Похоже, это важная деталь.

— Ты видел его раньше?

На мгновение Гурий задумался.

— Кажется, я видел его однажды в синагоге. Папа наверняка его знает.

— Ты говорил родителям, что видел его?

Мальчик покачал головой.

— Нет. Они будут ругаться, если узнают, что я сидел здесь один.

— А человек с лодки?

Гурий пожал плечами.

— Ну, он такой толстый, с бритой головой. То есть не совсем толстый, но точно не худой.

Мальчишки опять захихикали.

— Еще он много курил.

— Они долго разговаривали?

— Не очень, минут пять. Только помогли женщине забраться на борт, и хасид сразу ушел.

— Погоди-ка. Откуда взялась женщина?

Гурий задумался.

— Она была с хасидом. Я еще удивился, но не придал этому значения, а потом уже на них не смотрел, потому что нашел журнал. Я отвлекся. — Он покраснел. — Это был автомобильный журнал, а не то, что вы подумали! — крикнул он мальчишкам, которые свистели и улюлюкали.

— Пожалуйста, попытайся вспомнить все подробности.

— Я не подглядывал за ними. Похоже, ей было плохо. Рыжий поддерживал ее. Я больше ничего не запомнил.

— Ты можешь описать эту женщину?

Гурий покачал головой.

— Нет, она дрожала и вся скрючилась от холода. Я не видел ее лица. Но попа у нее красивая.

Мальчишки развеселись пуще прежнего. Угомонить их было невозможно.

— Как она была одета?

— Кажется, на ней была куртка. Не знаю, я не рассмотрел. И джинсы, наверное.

Джек потер виски. Неужели женщина с красивой попой — это Лили? Живая! Под наркотиками, но еще живая! На миг у него закружилась голова, но он быстро собрался с мыслями.

— Мистер Ноулз, я не знаю, насколько важную информацию сообщил Гурий, но мне нужны его адрес и фамилия. Надо поговорить с родителями. Возможно, Скотленд-Ярд вскоре свяжется с ними.

Слова «Скотленд-Ярд» в очередной раз произвели на мальчишек магический эффект. Они притихли и с завистью поглядывали на Гурия.

Ноулз кивнул.

— Конечно. Гурий, инспектор Хоксворт свяжется с твоими родителями.

Тот пожал плечами.

— Но я же ничего не видел. У меня будут неприятности…

— Не будет у тебя неприятностей. Твои сведения очень важны, — возразил Джек.

— В новостях передавали, что жертвами стали трое мужчин и женщина, — вмешался один из мальчиков.

— Да, это так, — подтвердил Джек.

— А когда вы сказали, что погибла чья-то дочь, я подумал, речь о девочке… ну, знаете, нашего возраста, — сказал другой.

— Я тоже так подумал, — признался Ноулз.

Джек покачал головой.

— Простите, моя ошибка. Женщине, которая погибла, была двадцать девять.

— Вы думаете, я ее видел? — взволнованно спросил Гурий.

— Возможно, хотя это может быть простым совпадением. Если ты не возражаешь, я хотел бы еще поговорить с тобой, это поможет следствию, и с твоими родителями, чтобы они тебя не ругали.

Мальчик грустно улыбнулся.

— Боюсь, вы ничем не поможете, когда они узнают, что я их обманул.

«Придется слегка приврать», — подумал Джек.

Тут вмешался тренер:

— Так, ребята, начинайте без меня. Вы знаете, что делать. Я догоню. Ройси, ты за главного.

— О’кей, — ответил один из мальчиков.

— Гурий, увидимся позже, — сказал Джек.

Тот снова пожал плечами. Все расселись по байдаркам и, оттолкнувшись от берега, заработали веслами.

— Пойдемте, — сказал Ноулз. — Вот это да! Он ничего мне не говорил.

— Наверное, не хотел признаваться, что лазил в помещение клуба.

Ноулз кивнул.

— Хороший парень. Все они — хорошие, правда, иногда говорят и делают глупости. Гурий и Аарон стараются больше всех. Гребля для них — практически единственное развлечение, особенно для Гурия. У них большая семья. Родители — замечательные люди. Мне кажется, его отец воспитан в хасидской семье, но по каким-то причинам отказался от традиций. Семья придерживается реформистских взглядов. — Он пожал плечами. — Я точно не знаю, что это означает, но, похоже, они совмещают религиозность и общение с людьми другой культуры или веры.

— Понимаю, — сказал Джек, наблюдая, как тренер разбирает завал из документов, журналов и книг на столе. — Я думаю, его родителям не обязательно знать все детали. — Он сделал акцент на слове «все».

Тренер кивнул, соглашаясь.

— На самом деле я знал, что кто-то забирается в клуб, и подозревал, что это кто-то из мальчишек, — я тут нашел джемпер недавно. Еще подумал, что рано или поздно все выяснится. Вот и выяснилось. — Он наконец нашел адресную книгу. — Гурий Гольдман. Родители — Рубин и Мириам. Только, я вас прошу, будьте с ними помягче. Мистер Гольдман — настоящий джентльмен, и они прекрасная семья, просто настолько привыкли к подозрительности со стороны других, что и сами всегда настороже. — Он продиктовал адрес на Лингвуд-роуд.

Джек записал.

— Спасибо. И прошу вас, никому ничего не рассказывайте. Я не хочу подвергать мальчиков опасности. Не думаю, что им всерьез что-то угрожает, но попросите их пока не болтать, особенно о том, что видел Гурий.

— Да, конечно.

— Это не более чем предосторожность. Кстати, вы не знаете человека, который мог бы называть себя Гарри Джонсом? Живет на барже.

Ноулз улыбнулся.

— Здесь полно Джонов Смитов, Стэнов Джонсов, Биллов Бонзов. Тут редко кто использует настоящие имена. Вот вам еще парни, подозрительно относящиеся к чужакам.

Джек кивнул.

— У него зелено-белая баржа.

— A-а, это, наверное, Джим. Не знаю, так ли его зовут на самом деле. Он обычно стоит в трех-четырех милях вниз по реке, на другом берегу. Мы постоянно плаваем мимо него.

— Спасибо, мистер Ноулз. Вы и мальчики очень помогли следствию.

— Надеюсь, вы поймаете убийцу, — серьезно сказал он. — Мне очень жаль девушку.

— Мне тоже. — Джек отвернулся. — Я позвоню вам. Еще раз спасибо.

Он вышел, не оглядываясь. Его одолевала ярость пополам со скорбью. Кутаясь в шарф, он достал телефон.

— Мал, это я. Есть что-нибудь?

— Пока ничего, сэр. Мы опросили восемь человек с баржами. Никто ничего не знает и не видел.

— Как там Сарджу?

— Неплохо. Он легко находит общий язык с людьми. Ему удалось очаровать даже подозрительных хозяев барж.

Джек улыбнулся, отвлекаясь от мрачных мыслей.

— Слушай, я, похоже, кое-что раскопал. Справишься здесь сам? Прости, но кофе в следующий раз. Надо ехать в Спринг-Хилл, поговорить с одной еврейской семьей. Их сын, кажется, видел, как Лили заводили на лодку.

— Вам нужна помощь, сэр?

— Нет. Они, вероятно, будут не в восторге и от моего визита, не говоря уж о полицейском отряде. Увидимся в штабе. Обратите внимание на мужчину, который может представиться Джимом. Живет на зелено-белой барже на твоей стороне реки. Поговори с ним, послушай, что он расскажет. Кажется, он что-то знает.

— Будет сделано.

Джек вернулся к кафе за кофе и бутербродом. Для этого пришлось подняться на холм, на котором стоял дом Уайт-Лодж. Когда-то в нем проживали достойные джентльмены григорианской эпохи, а теперь было летнее кафе. Джеку доводилось бывать в офисах социальной службы на верхних этажах особняка: обитые дубовыми панелями стены, теперь выкрашенные в унылые цвета, и камины, заложенные кирпичом. Чтобы дети не сбежали — пояснил один из социальных работников.

Начались каникулы, и Джек очутился в мире, населенном детьми, которые играли в теннис и катались на велосипедах, а матери, болтавшие друг с другом, приглядывали за ними издали. Кроме того, тут были хасиды, много хасидов, главным образом пожилые люди, которые вышли подышать свежим воздухом. Джек не торопился, ему некуда было спешить. Он подумал о Лили, о том, как сказал ей «пока», как поцеловал ее прошлым утром. Ему стало больно и очень стыдно, потому что в голову лезли мысли о Джейн Брукс. Он нашел скамейку и, дожевав бутерброд, набрал ее номер.

— Джейн Брукс, — прозвучало в трубке.

— Я подумал, даже у вас должен быть перерыв на обед, — сказал он. — Это Хоксворт.

— Я догадалась, — приятно удивив Джека, ответила она. — Где вы? У вас там птички поют?

— Угадайте. Если справитесь, угощу вас обедом.

— Грин-парк?

Он рассмеялся.

— Правильный ландшафт, но неправильная область. Я в Стамфордском парке, позже собираюсь в Спринг-Хилл.

— Боже, как вас туда занесло? Но, похоже, вы там по делам, поэтому можете не отвечать.

— Да, я на задании, но у меня небольшой перерыв. Пять минут на обед.

— Обед? Нынче обедом называется кусочек ветчины, сыр и листик салата?

— Совершенно верно. Угадали.

— Значит, я выиграла обед, — ответила она.

Джек кашлянул. У него вдруг возникло ощущение, что они переступили какую-то невидимую границу. Оно ему нравилось, в то же время он был смущен.

Она это почувствовала.

— Я шучу, инспектор Хоксворт. Чем я могу вам помочь? Вы оставляли мне сообщение.

Джейн перешла к делу, но Джек заметил, что ее тон по-прежнему мягок. Просто она решила прекратить разговор, который мог завести их слишком далеко. Или не мог? Во всяком случае, еще не все потеряно, хоть она и обратилась к нему официально, что его все же немного огорчило.

— Ничего серьезного. Хотел сказать, что прошлой ночью я нормально выспался. Обещаю, больше таких глупостей вы от меня не услышите, — помолчав, добавил Джек. Прозвучало это довольно жалко. — Думаю, ваш метод, хоть и зверский, но принес свои результаты. Хотел просто поблагодарить вас.

— Я удивлена, но это хорошо.

— Мне действительно легче. Во всяком случае, я не лежал всю ночь, уставясь в потолок, не чувствовал себя никчемным и не хотел избить кого-нибудь до полусмерти.

— Джек, не думаю, что вы жестокий человек.

Она снова назвала его по имени. Отлично!

— Я? Вовсе нет. Не помню, когда я в последний раз с кем-нибудь дрался. Но убийцу я бы с удовольствием использовал как боксерскую грушу. Не смогу ему простить.

— Поверьте, так отреагировал бы любой нормальный человек, даже самый спокойный и миролюбивый.

— Вы правы, я не могу вернуть Лили и знаю, что будет больно. Но я могу поймать эту мразь.

— Именно. Смиритесь с болью. Если можете, используйте ее, только держите под контролем. У меня сложилось впечатление, что, пока вы заняты работой, у вас все идет хорошо. Гнев и боль еще надолго останутся вашими компаньонами. Но справиться будет легче, если вы примете это.

— Я знаю, что такое боль и гнев. В сущности, это одно и то же.

— Только не жалейте себя.

— Я не жалею. Просто… Я сам не знаю, что хочу сказать.

— Возможно, вы хотите сказать, что уже переживали нечто подобное.

— Да, наверное.

— Но не совсем, потому что вам никогда не приходилось выслеживать преступника, убившего близкого вам человека.

— Я говорю не о МакЭвой, а о родителях.

— Хорошо. Как бы там ни было, ваша боль — это ваше оружие, поэтому я не настаиваю на отстранении вас отдела. Разумеется, многие в Управлении не согласятся со мной. Учтите, Шарп что-то подозревает и очень скоро доберется до истины.

— Но еще раньше я доберусь до преступника.

Она рассмеялась.

— Полны решимости, да?

— Джейн, вам нравится, чтобы вас называли «феей», а я не возражаю против «супермена».

— Справедливо! — Джек понял, что она улыбается. — Вы придете вечером?

— Я бы не посмел пропустить.

— Хорошо, заканчивайте обед. Главный инспектор не должен работать на пустой желудок. До встречи. Буду вас ждать.

Телефон замолчал. Джек тяжело вздохнул. Между ними словно искра проскочила. Он почувствовал опасность, но страха не было, только дух захватывало. Разум подсказывал ему, что госпожу Брукс нужно держать на расстоянии вытянутой руки, но сердце и все остальное, скажем так, требовали совершенно иного. Он с нетерпением ожидал встречи с Джейн и чувствовал себя обязанным ей, ведь она вернула ему веру в собственные силы. Благодаря ей он убедился, что никто не справится с этой операцией лучше его, никто не позаботится о безопасности семьи By, не приложит столько усилий к раскрытию дела.

О его ботинок ударился пластмассовый мячик. Джек недоуменно огляделся. К нему спешил папа с двумя маленькими детьми.

— Дружище, простите, — улыбнулся мужчина, — мы не хотели вам помешать.

— Ничего страшного. — Джек осторожно подтолкнул мяч в сторону малышей.

Он подумал, что давно не звонил сестре. Вспомнил, как она уговаривала его познакомиться с Лили поближе. Скорее всего, он никогда не признается, что воспользовался ее советом. Дети вернулись к игре. Два брата. Наверное, это замечательно — быть отцом. Джек с грустью подумал, что у него тоже мог родиться сын. Лили рассказала бы ему? Или нет? Или она даже не знала, что беременна? Он тихо выругался. К чему эти мысли? Лили мертва. А убийца жив.

Джек посмотрел на часы. Гурий, наверное, уже дома. Интуиция подсказывала, что случай и страсть к уединению, так кстати посетившая юного гребца, давали ключ к разгадке. Предстояло выяснить, позволят ли хасиды воспользоваться им.

19

Перед поездкой Кейт позвонила в «Элизиум». Ей ответил доктор Чарлз Маартенс, который, казалось, искренне обрадовался звонку и радушно пообещал провести для нее экскурсию по клинике. Он продиктовал адрес, подробно объяснил, как проехать, и сказал, что предупредит охрану. Клинику окружал высокий забор с массивными железными воротами, благодаря которому можно было не опасаться ни случайных взглядов, ни папарацци, охотившихся за звездами после пластических операций. Когда ворота с тихим жужжанием закрылись, Кейт стало не по себе. Интересно, как видит пластический хирург лицо и тело другого человека? Наверное, подмечает только недостатки, которые следует исправить. Но ей-то нечего переживать, ведь она всегда следила за собой.

Главное здание клиники окружал парк с аккуратно подстриженной растительностью. Судя по обилию высаженных луковиц, скоро здесь будет море нарциссов и тюльпанов. Казалось, она очутилась в райском саду, куда простым смертным не попасть. Кейт представила, будто она богатая и знаменитая актриса, приехавшая на отдых в «Элизиум», где ее ожидают маски для лица, массаж и — почему бы и нет? — подтяжка кожи. Она вздохнула и припарковалась возле величественного дерева, окруженного подснежниками.

Как красиво! Она вышла из машины и залюбовалась озером, по которому медленно плыли лебеди. За ним виднелись идеальные аллеи английского парка, по которым гуляли пациенты клиники — Кейт насчитала около дюжины, — несомненно, богатые персоны с упругой кожей и идеальными бедрами без целлюлита. Клиника располагалась в холмистой местности, вдалеке можно было различить деревеньки и блестящую ленту реки. Кейт как раз пыталась вспомнить ее название, когда позади хрустнул гравий. Обернувшись, она увидела высокого привлекательного мужчину.

— Добрый день, Кейт! Я так и знал, что это вы. Я могу называть вас Кейт?

— Конечно. — Похоже, ей удастся познакомиться с одним из директоров поближе. Шеф будет впечатлен. — А вы, должно быть, доктор Маартенс?

— Совершенно верно. — Он протянул ей руку. — Зовите меня Чарлзом.

— Договорились. — Кейт ответила ему рукопожатием. — Здесь невероятно красиво! Я бы согласилась на пластическую операцию, только чтобы побыть тут пару дней.

Чарлз улыбнулся.

— Поверьте, вам ни к чему пластика. Но обязательно приезжайте к нам отдыхать!

И он пригласил ее следовать за собой.

— Боюсь ошибиться, но мне кажется, что у вас южноафриканский акцент.

— Сдаюсь. — Он улыбнулся и поднял руки. У него были красивые длинные пальцы. — Я из Зимбабве. Правда, когда я родился, страна еще называлась Родезией, и это было самое красивое место на планете. Боюсь, теперь все изменилось. Мы уехали оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать.

— Почему вы выбрали Великобританию?

— Моя семья жила в Англии. В то время я бы предпочел Австралию или Канаду, однако судьба распорядилась иначе. Но здесь хорошо, мне не на что жаловаться.

— А холод?

Он мягко улыбнулся.

— Мне нравится английская зима.

— Вы повторяете слова моего шефа.

Они подошли к главному входу.

— Вы знаете, когда у него день рождения?

Кейт хмурилась.

— Кажется, в феврале.

— Понятно. Он родился зимой, поэтому любит холод. Как и я.

— Все так просто? — засмеялась Кейт. — Боже, вблизи это место еще прекраснее! — Она остановилась и окинула восхищенным взглядом здание из красного кирпича, похожее на пряничный домик.

— Дом построили в начале семнадцатого века. Здесь жил богатый торговец. Он возил товары в Лондон по реке Ли.

— Так это Ли? Очень интересно.

Оказывается, клиника Чана и парк, где были обнаружены вторая и третья жертвы, соединены водным путем!

— Вы когда-нибудь катались на лодке? — Вопрос Маартенса отвлек ее от размышлений.

Она покачала головой.

— Обязательно попробуйте. Попросите мужа арендовать лодку на ближайшие выходные. Вам понравится.

— Я не замужем, — машинально ответила она. И сразу возникло ощущение, что он специально спросил насчет лодки, чтобы узнать об этом.

Кейт улыбнулась. Маартенс открыл перед ней дверь.

— Невероятно! И возлюбленного нет?

Он определенно флиртовал.

— Этого я не говорила. Мы не торопим события.

— Понятно. А я бы на его месте поторопился, такую женщину легко потерять. Добро пожаловать в «Элизиум», прежний Керрингтон-Холл, творение Томаса Керрингтона!

— Богатого торговца, оприходовавшего речку Ли, — добавила она.

Маартенс кивнул.

— Я восхищен, вы запоминаете детали.

— Чарлз, мой начальник фанатично увлечен историей. Поэтому деваться некуда — я привыкла запоминать исторические подробности. Думаю, я сдала бы экзамен без подготовки!

— Не сомневаюсь. Но, пожалуйста, остановите меня, если я слишком увлекусь историей поместья. Абсолютно все, что касается этого дома, кажется мне удивительным и захватывающим.

— Понимаю. Мне хорошо знаком ваш тип — мужчина, страстно увлеченный своим хобби.

«А также красивый, образованный, честолюбивый и богатый», — подумала она.

Они зашли в просторный холл, пол которого был выложен черными и белыми мраморными плитами. Вместо оконных стекол были витражи, а наверх вела широкая лестница из кедра.

— Шедевр архитектуры. Мы купили его почти десять лет назад. А теперь позвольте позаботиться о вашем пальто. Сумку, если хотите, можете оставить у администратора.

Маартенс помог Кейт раздеться. Сумку она оставила при себе. Там лежал телефон, и Джек мог позвонить в любую минуту.

— Я покажу вам клинику, а потом мы выпьем кофе в «Оранжерее», я попросил накрыть для нас столик. Не возражаете?

— Я, наверное, создала вам уйму проблем.

— Какие проблемы? О чем вы? — Он пожал плечами. — Все посетители «Элизиума» обслуживаются по высшему разряду. Здесь так заведено.

Они свернули в боковой коридор.

— Вам не сложно совмещать работу в двух совершенно непохожих заведениях?

— Вы имеете в виду государственную больницу и частную клинику?

Кейт кивнула.

— Лично мне несложно, хотя другим, возможно, было бы тяжело. Лондон постоянно держит в напряжении, там настоящая работа, настоящие врачебные проблемы. Знаете, ведь пластические хирурги не только выравнивают носы или увеличивают грудь. Зачастую мы спасаем жизнь. Вы бы ужаснулись, увидев ожоги, опухоли и раны, с которыми к нам попадают люди.

— Мне уже страшно, — с тревогой сказала Кейт, искренне надеясь, что он не станет развивать эту тему.

— Для многих мы — последняя надежда. Люди, которые приезжают к нам, травмированы физически и эмоционально. Мы возвращаем им нормальный вид и, если повезет, нормальную жизнь.

— Мне так жаль их!

— Мне тоже. Но я искренне рад за вас. Вашей внешности можно только позавидовать, но, держу пари, вы смотрите в зеркало и видите только недостатки.

Она удивленно взглянула на него.

— Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?

— Кейт, простите, я не хотел вас обидеть. Вы очень красивы. А красивые люди всегда требовательны к собственной красоте.

Она нервно поправила волосы. Маартенс заметил ее жест и улыбнулся.

— Прошу прощения, я позволил себе бестактность. Судьба наградила вас красотой. В этом нет ничего дурного.

— А вас она разве обделила?

— Разумеется, нет. И я знаю это. Говорят, хвалить свою внешность неприлично, а по мне так лучше честность во всем. Я знаю, многим мое лицо может показаться привлекательным.

— Только может? — Кейт насмешливо изогнула бровь.

— Мы поднимемся здесь. — Он указал на короткий лестничный пролет. — Спасибо за комплимент. В любом случае я привык честно говорить о внешности. Подозреваю, вы, как и большинство красивых женщин, притворяетесь, будто внешность не имеет значения. Но только до тех пор, пока вы красивы. Стоит постареть, попасть в аварию или заболеть, как внешность начинает значить очень много, если не все.

— И это — ваш звездный час?

— Да, моих коллег и этой клиники. Мы потакаем прихотям богатых и красивых людей, которые хотят оставаться молодыми. И, наверное, жить вечно.

Кейт удивил его саркастический тон.

— Вы их осуждаете?

— Нет. Мне все равно. Но я беспокоюсь о вас, потому что вы переживаете о своем возрасте. Сколько вам лет?

— Я не переживаю, — уклончиво ответила Кейт.

— А многие женщины вашего возраста просто с ума сходят. Вам чуть за тридцать? — предположил он.

— Да.

— Тогда можно я на вашем примере поясню свою мысль? У вас прекрасные, симметричные черты лица. Вы высоки, стройны, у вас великолепные волосы и чистая кожа. В целом идеальная внешность.

«Тогда объясните, почему я не могу быть с любимым человеком, почему меня никто не любит?» — с болью подумала она.

— Спасибо.

— Каждый год сюда приезжает множество женщин вашего возраста. С единственной целью — урвать побольше от матери-природы. Хотя она и так была щедра к ним — дала все, о чем другим приходится только мечтать. Но им мало. Им подавай совершенство. В тридцать, возможно, после родов им не нравится свой живот. В тридцать пять они недовольны грудью, а в сорок хотят переделать абсолютно все: лицо, шею, бедра… Им все не так! Но на самом деле они прекрасны.

Из огромных окон похожего на зимний сад зала открывался вид на парк с озером.

— Значит, если природа задумала…

— То не нужно ей мешать! — закончил он. — Именно. У природы свой план. Если вы красивы в тридцать, то, поверьте мне, останетесь прекрасной до глубокой старости. Конечно, можно заболеть или попасть в аварию, но это уже другая история. Заботьтесь о том, что вам дано. Люди заблуждаются: красота не исчезает, красота стареет вместе с человеком, становится мудрее, но многие женщины не хотят мириться с этим. Они хотят всю жизнь выглядеть на двадцать пять. А это невозможно. Во всяком случае, пока невозможно.

Кейт вздохнула. В его словах было много правды.

— Тогда зачем вы им это обещаете?

Маартенс пожал плечами и улыбнулся.

— Как говорят? Любой каприз за ваши деньги. Они хотят — мы делаем. Очень качественно и профессионально.

— В этом виновны мужчины.

— Думаете?

— Да. Хирурги, которые рекламируют свои услуги, и богатые мужчины, которые хотят, чтобы их жены и подруги всегда выглядели на двадцать пять.

— Туше. Мне нечего возразить. — Он обвел жестом просторное помещение. — Это наш зимний сад. В непогоду здесь можно гулять и наслаждаться видом из окна. Там — вход в спа-центр. У нас есть несколько бассейнов, сауна, массажные и физиотерапевтические кабинеты, спортзал — все, чего душа пожелает.

— Сколько гостей вы можете принять?

— Одновременно? Зависит от процедур. У нас работают десять врачей, специализирующихся в разных областях. Они консультируют и оперируют пациентов. В клинике тридцать шесть комнат для гостей.

— Все ваши врачи входят в совет директоров?

Маартенс покачал головой.

— Нет. Клиникой руководят пятеро партнеров.

— А какая у вас специализация?

Он взял ее за локоть.

— Давайте будем гулять и разговаривать. Моя — челюстно-лицевая реконструкция. Как и у профессора Чана. Но он опытнее меня. Пожалуй, в стране нет более опытного хирурга, чем он.

— Вы делаете какой-то один тип операций?

— Нет, самые разные. Более того, бывают уникальные проблемы, которые нельзя решить уже известными способами. Приходится изобретать что-то новое. Это вызов. Каждый день мы ставим планку чуть выше.

— Вы говорите о работе в госпитале. Но ведь в клинике таких пациентов нет.

— Да, вы правы. В клинике все однообразно и рутинно. Каждый день мы делаем или липосакцию, или подтяжку кожи.

— Среди ваших клиентов есть знаменитости?

Маартенс улыбнулся.

— Конечно. Но имен я не назову, даже не надейтесь.

— Кинозвезды?

— Нет, в основном это очень богатые люди, которые ценят приватность. Боюсь, многие имена вам ни о чем бы и не сказали.

— Иностранцы?

— Да.

— Поверить не могу, что кто-то будет лететь сюда, например, из Америки.

— Вы удивитесь, но многих американцев привлекает возможность стать анонимным пациентом в нашей клинике. Но вы правы, главным образом к нам едут с Ближнего Востока, из Азии, Австралии, Новой Зеландии, Канады, Южной Африки, а также много европейцев.

— Какая процедура востребована больше всего?

— Процедура? Вы хотите знать, что мы чаще всего делаем или чего чаще всего хотят? — Они вошли в гостиную. — Кстати, это стандартный номер для наших гостей.

Кейт подумала, что хотела бы тут жить.

— Очень уютно. Думаю, я приеду к вам.

— Для доблестной полиции — бесплатно, — пошутил он, увлекая ее за собой.

— Я имею в виду процедуру, которую большинство людей хотело бы сделать при условии, что у них неограниченное количество денег, — продолжая разговор, пояснила Кейт.

— Это была бы пересадка кожи.

Она нахмурилась.

— Давайте-ка я объясню. Кроме обычных клиентов, к нам частным образом обращаются пациенты, страдающие кожными болезнями, с ожогами, ранами и так далее. А мы можем делать пересадку кожи.

— Кожный трансплантат?

— Да. Но сейчас большинству подавай донорскую кожу. Никто не хочет, чтобы его еще больше травмировали.

Кейт настороженно ловила каждое слово.

— Как насчет кофе? — спросил Маартенс.

Она кивнула.

— А как осуществляется пересадка донорской кожи? Это сложная операция?

— Есть много проблем с трупами, в основном связанных с отторжением тканей и сохранением материалов.

— Но это перспективное направление?

— Нет, я думаю, более эффективно использовать кожу от живых доноров. Как жертвуют для трансплантации внутренние органы, так можно пожертвовать и кожу. Вот только кожу никто не жертвует.

— Почему?

Он пожал плечами.

— Людям неприятна сама мысль об этом. Они хотят, чтобы их близкие нормально выглядели в гробу, пусть даже у них не будет внутренних органов. Удаление кожи кажется им слишком варварским.

— Нелогично, — прокомментировала Кейт. — Если бы я согласилась пожертвовать сердце и легкие, то с радостью отдала бы и часть кожи.

Он кивнул.

— К сожалению, мало кто так рассуждает. Смелые родители согласятся отдать на пересадку глаза, уши, печень, легкие, сердце, почки своего смертельно больного ребенка, но стоит упомянуть кожу, и увидите, с каким ужасом и отвращением они на вас посмотрят. Ситуация изменится, но не скоро. Пройдет еще немало времени, прежде чем мы сможем делать полную пересадку кожи лица, например.

— Печально. О, мы вернулись в лобби!

Маартенс улыбнулся, демонстрируя белые зубы. Загорелый и подтянутый, он больше походил на плейбоя, круглый год играющего в теннис, чем на почтенного доктора.

— Да, мы сделали круг. Предлагаю отвлечься на кофе, потому что скоро я буду вынужден оставить вас. Можете свободно передвигаться по клинике, только, прошу вас, не входите в операционные и комнаты гостей. Поговорите с сотрудниками.

Кейт была приятно удивлена его предложением.

— Спасибо. Очень мило с вашей стороны.

— Ну что вы, я просто хочу помочь. — Он подал ей пальто. — Пойдемте.

Мило беседуя, они пересекли лужайку позади дома. В основном говорили об атмосфере парка и величественных деревьях, которые росли тут с незапамятных времен.

— Этому ливанскому кедру больше двухсот пятидесяти лет, а магнолия была посажена в конце девятнадцатого века. Поразительно, не правда ли?

— Дух захватывает!

— Жаль, вы не застали ее в цвету. Вот от чего действительно захватывает дух. Это происходит в конце весны. Обязательно приезжайте посмотреть.

Кейт улыбнулась и подумала, что ей приятна его компания.

— Обязательно прогуляйтесь вокруг озера. Сегодня там очень красиво — небольшая рябь, птицы…

Маартенс открыл перед ней дверь изящного здания со стеклянной крышей.

— Так вот почему «Оранжерея»!

Кейт почувствовала запах молотого кофе, и ей немедленно захотелось латте.

— Сегодня тут тихо. Наверное, гостей напугал холод. Прошу.

Они подошли к столику у окна. Сразу появилась официантка.

Она улыбнулась и сказала:

— Добрый день, доктор Маартенс.

— Привет, Шарон! Отлично выглядишь.

Девушка застенчиво опустила глаза.

— Что вам принести? — обратилась она к Кейт.

— Латте, пожалуйста.

— Два латте, пожалуйста, — поправил Маартенс. — И, пожалуй, два кусочка «Пчелиного укуса».

— Прекрасный выбор. Кондитер только что присыпал его сахарной пудрой.

— Превосходно!

Шарон ушла.

— Думаю, сами вы ни за что не заказали бы торт с медом и миндалем, но этот шедевр непременно нужно попробовать. Обещаю, вашей великолепной фигуре ничего не угрожает. К тому же, я уверен, вечером вы отправитесь на пробежку. Вы регулярно тренируетесь?

— Да. Но я предпочитаю ходить в спортзал. В Лондоне бегать опасно.

— Согласен. Где вы живете?

— Сток-Ньюингтон.

— О, а в каком районе? Моя сестра живет в Сток-Ньюингтоне. На Райт-роуд.

— Мы почти соседи, — холодно сказала Кейт.

Доктор, похоже, понял намек.

— Мне не нравится жить в центре Лондона. Поэтому я обрек себя на мучения ежедневных поездок. — Он с притворным ужасом посмотрел на нее. — Я живу рядом с Хедли-Коммон.

— Веселый район, ничего не скажешь.

Он поморщился.

— Да, там есть несколько шумных соседей. Околица нуворишей, как мы говорим. Но в целом район респектабельный. Откровенно говоря, я мало общаюсь с соседями.

— Нет времени?

Он вздохнул.

— Как правило, нет сил. Дома я отдыхаю от работы, и мне меньше всего хочется тратить драгоценные минуты покоя на барбекю с соседями.

— Не любите быть на виду?

— Не люблю суету и шумиху.

Кейт решилась задать личный вопрос.

— Чарлз, а вы встречаетесь с кем-то?

Маартенс посмотрел в окно. Кейт подумала, что он слишком долго обдумывает ответ.

— А у вас есть виды на меня? — Он наконец взглянул на нее.

На такой ответ она не рассчитывала, хотя втайне и надеялась. Он был очаровательным, обходительным, привлекательным и прямо говорил то, что думает. Он честно ответил на недвусмысленный вопрос. Кейт покраснела.

Он не стал мучить ее.

— Простите, я вас неверно понял. Наверное, это один из протокольных вопросов. Но, если не возражаете, я бы с удовольствием пригласил вас в театр или на ужин. Надеюсь, ваш увлеченный историей шеф не будет против?

Она постаралась ответить с той же прямотой, с которой был задан вопрос.

— С личной точки зрения — не будет, но, — она постаралась придать лицу печальное выражение, — как старший инспектор он может решить, что я веду себя непрофессионально.

Он сцепил пальцы. Кейт засмотрелась на его сильные, красивые руки, и ей стало немного стыдно. Вчера она обдумывала перспективы отношений с Джеффом Бенсоном, сегодня — с Чарлзом Маартенсом. Что же это такое?!

— Возможно, раскрыв это ужасное дело, вы позволите мне повторить попытку.

Она улыбнулась. Щеки снова полыхали румянцем.

— Чарлз, я приехала сюда как полицейский, расследующий убийство. Мы отдалились от основной темы, вы не находите?

Он улыбнулся.

— Тем не менее вы не сказали «нет», а это вполне может означать «да». Я терпеливый человек.

Шарон подала кофе.

— Спасибо. — Маартенс был само очарование.

— Сейчас принесу торт.

Девушка вернулась к стойке, и Кейт заговорила о деле.

— В последнее время вы не замечали ничего необычного за профессором Чаном?

Вернулась Шарон, и они замолчали.

— Приятного аппетита! — улыбнулась она.

— Могу я узнать, мой коллега под следствием? — спросил Маартенс.

— Нет. Конечно, нет. Он помогает нам восстановить картину преступления, как и вы. Это обычная процедура. Тем более что он был женихом жертвы.

— Главный подозреваемый?

Кейт сделала вид, что отвлеклась на кофе.

— Партнеру жертвы всегда уделяется повышенное внимание. Это обычная процедура.

— Понятно. Я бы не хотел, чтобы репутация Джимми пострадала, если нет каких-либо формальных обвинений. Даже если и есть серьезная причина… — Он придвинул ей тарелку с кусочком торта.

— Что вы имеете в виду? — нахмурилась Кейт.

Маартенс на мгновение замер, затем, словно опомнившись, указал на торт.

— Серьезная причина попробовать. Торт. Внутри заварной крем с медовым вкусом и карамель…

Кейт не отступала:

— Чарлз, мы же не о торте говорили. Что вы имели в виду, когда сказали, что у профессора Чана была серьезная причина?

Он вздохнул.

— Сам не знаю, почему я так сказал. Забудьте, пожалуйста. И попробуйте торт…

— Чарлз, пожалуйста, не упрямьтесь. Вам все равно придется объяснить свое замечание.

— Послушайте, это неважно. Уверяю вас. Ерунда. Я собью вас с правильного пути, и вы напрасно потеряете кучу времени.

— Позвольте мне самой судить.

— Правда, Кейт, я оговорился и не хочу развивать эту мысль.

Она откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на него. Доктора внезапно заинтересовали пакетики с сахаром, хотя до этого он смущал Кейт, глядя ей в глаза.

— Боюсь, я не могу оставить этот вопрос. Если вы не расскажете, я передам старшему инспектору, что вы располагаете некой информацией.

— И? — Он отпил кофе.

— И он вызовет вас на официальный допрос, — уверенно закончила она.

Маартенс посмотрел поверх чашки.

— И там мы обсудим наше первое свидание? — Он тянул время, очевидно, обдумывая линию поведения.

— Это вряд ли. — Кейт решила, что пора действовать жестче.

Он взъерошил светлые густые волосы.

— Я подставлю его под удар, но это совершенно не имеет отношения к убийству. Просто поверьте мне на слово, хорошо?

Она покачала головой.

— Я никому не верю на слово. Моя работа — расследовать факты. Или вы рассказываете мне все как есть, или мы ставим точку. Я позвоню в Скотленд-Ярд, и вас вызовут для дачи показаний.

Маартенс сдался:

— Хорошо. Ну и упрямая же вы! — Кейт ждала. — Ладно! — Он пожал плечами. — Джимми сказал мне, что подозревает Лили в измене.

— У него были доказательства?

Он покачал головой.

— Думаю, нет. Я не знаю. Он просто это чувствовал.

— Почему он сказал вам об этом?

Кейт принялась за кофе. Это был отвлекающий маневр: нельзя, чтобы он догадался, насколько ее заинтересовали эти «неважные» детали.

Маартенс усмехнулся.

— Я тоже удивился. Джеймс — очень скрытный человек. Он ни с кем не обсуждает свою личную жизнь ни в клинике, ни в больничном отделении. Но мы тысячу лет знакомы. Это случилось на приеме, посвященном сбору средств. Мероприятие само по себе утомительное, а после перелета из Нью-Йорка — особенно. Мы там были на конференции. В общем, думаю, немного шампанского и усталость ослабили обычную сдержанность Джимми. Я спросил, как дела у Лили. Он сказал, что неплохо, раз у нее любовник. — Маартенс поднял руки. — Больше я ничего не знаю.

Кейт наклонилась вперед.

— А как он это сказал?

Он непонимающе посмотрел на нее.

— То есть?

— Он сердился, грустил, иронизировал?

— Нет, он не иронизировал. Произнес совершенно спокойно. Как всегда.

— Не расстроился, не переживал? — с недоверием переспросила Кейт.

— Я не знаю. Не знаю, что он чувствовал. Он мастерски скрывает свои чувства и контролирует эмоции. Уверен, вчера вы это сами заметили.

— Он сказал еще что-нибудь?

— Я, естественно, начал его расспрашивать, но он больше ничего не сказал. До того он упоминал, что Лили молода и красива. И что она еще не дала своего согласия на брак. Он ждал ее ответа. Меня это удивило: я думал, что все решено.

— Ее родители считали брак решенным вопросом.

Маартенс пожал плечами.

— Не знаю, я не был знаком с ними. Как, впрочем, и с самой Лили.

— Не может быть!

— Серьезно.

— Вам не кажется это странным?

— Нет, — сказал он. — Я тоже не представляю коллегам своих подруг. Наверное, вы думаете, что все мы тут — кроме профессора Чана, который держится особняком, — эдакая дружная компания, вместе справляем дни рождения и ходим по пабам. Все не так. Наши врачи — лучшие хирурги страны. У каждого огромное эго, огромный потенциал, огромные зарплаты, и все они — люди разного происхождения, с разными интересами. Единственное, что нас объединяет, — это работа. Все мы помогаем несчастным людям и делаем это хорошо. Но мы едва знаем, кто где живет, не говоря уже о том, как зовут жен или детей. Вероятно, это покажется странным, но, откровенно говоря, мне не интересно, где мои коллеги играют в гольф или любят отдыхать. Это касается и Джимми, и всех уважаемых мною, невероятно загруженных работой людей. Впрочем, о Джимми, поскольку мы вместе руководим клиникой, я знаю немного больше, чем о других. Но это не означает, что мы каждые выходные устраиваем вечеринки.

— Я полагаю, вы друзья. Он мог, по крайней мере, представить вам свою невесту.

— Нет, еще раз повторяю, мы не общаемся на личные темы. Джимми — гонконгский китаец. Может, он дома говорит на кантонском или носит шпильки. А я из Африки, собираю средневековые русские иконы и венгерские марки. Что может нас объединять?

Кейт заметила, что он раздосадован, но при этом продолжает говорить вполголоса и с прежней обходительностью, только в глазах зажглись недобрые огоньки. Наверное, она не первая удивилась его безразличию.

— Мне было известно, что Лили существует. Вот и все.

— Профессор Чан догадывался, с кем встречалась Лили?

Маартенс удивился.

— Спросите его самого.

— А вы не спрашивали?

Он покачал головой.

— Нет, я давно приучил себя не лезть в дела Джимми. Он сам рассказывает мне, что считает нужным, тем более, это было личным, — он пожал плечами, — неважным, другими словами. Если бы речь шла о пациентах, отделении, клинике, операции, новых медикаментах, технологиях или о чем-нибудь подобном, тогда это было бы важным. Но личная жизнь — нет, это никому не интересно.

Она кивнула, обдумывая, что из этого следует в первую очередь сообщить Джеку.

— Я знаю, о чем вы думаете, — продолжал Маартенс. — У Джимми есть мотив. Он — пластический хирург и, чтобы наказать неверную подругу, срезал ей лицо и так далее.

Кейт решила сменить тему.

— Вы знали, что Лили жила на Хедли-роуд?

Он нахмурился. Похоже, его смутил внезапный поворот в беседе.

— Нет. Я думал, она жила в Шордиче.

— Да, но дом ее родителей находится у вас по соседству.

— Надо же, — казалось, его это не удивило, — понятия не имел. Хотя погодите, речь идет о том ужасном дворце с фонтаном и драконом на фасаде? Если мне не изменяет память, там еще у входа две огромные вазы в китайском стиле, а на парадной двери — фальшивый витраж?

Кейт пожала плечами: снобизм, проскользнувший в этой тираде, был ему не к лицу.

— Не знаю. Я там не была. — Она допила латте. — Скажите, а как профессор Чан отреагировал, когда узнал, что его невеста убита?

— Трудно сказать. Вы вчера, должно быть, сами видели: невозможно понять, какие эмоции он испытывает.

— Вам не кажется это странным?

Он пожал плечами.

— Нет. Я достаточно хорошо его знаю. С ним сложно. Он упрямый, но сильный духом человек. Он страдает, но это не значит, что он будет это показывать.

— Он способен совершить насилие?

Маартенс с удивлением посмотрел на нее.

— Как и каждый из нас. Разве нет?

Кейт покачала головой.

— Я думаю, нет. — Она подцепила вилкой крохотный кусочек торта. — Так почему он не расстроился из-за смерти мисс By?

Торт, оправдывая ее худшие опасения, оказался невероятно вкусным. Стало ясно, что остановиться не удастся.

— Зная Джимми… Джеймса не первый год, могу вас заверить: он расстроился. Он просто не считает нужным это показывать.

Она съела еще кусочек.

— Вы правы, за этот торт и умереть не жалко.

Он кивнул и приступил к своей порции.

— Я видела это озеро в заставке шоу «Поверни время вспять», — заметила Кейт. Пора было закругляться. Ей хотелось отделаться от доктора и побродить по клинике.

— Мне не нравится передача, но это хорошая реклама.

— А вот вас не показали.

Он покачал головой.

— Не люблю, когда меня снимают. Не мой стиль.

Кейт подумала, что это неправда. Мелькать в популярном телевизионном шоу было более чем в стиле доктора Чарлза Маартенса.

— Ну почему же! Вам бы идеально подошла роль ведущего. Знаете, вы более располагаете к себе, чем…

Он засмеялся и вытер губы салфеткой, которую Шарон принесла вместе с тором.

— Думаю, я понимаю, о чем вы, но это была находка Джимми.

— Передача?

Маартенс кивнул.

— Он оплатил съемки пилотного выпуска и продумал общую идею.

— Профессор Чан посчитал, что он прекрасно справится и как ведущий?

Он громко рассмеялся.

— Думаю, он прекрасно знает о своих недостатках, но его мрачность почему-то привлекает клиенток, к тому же ему помогает Саманта. Джимми великолепно справляется с любой работой, но главное — он действительно помогает тем несчастным, которые согласились участвовать в этом безумии.

— Конечно, но он явно не телезвезда. Он никогда не улыбается.

— Не улыбается. Но давайте будем откровенны, Кейт. Вы же не доверите операцию на лице какому-нибудь шуту. Вы пойдете к Джимми. Или, может быть, ко мне, — улыбнулся он. — Только я не любитель телешоу.

Кейт подумала, что это он напрасно, но решила не спорить.

— Прошу прощения, я вам еще нужен? — спросил Маартенс и посмотрел часы. — Через полтора часа операция, мне нужно приготовиться.

— Последний вопрос.

— Прошу.

— Трансплантация лица.

Маартенсу такой поворот разговора явно не понравился.

Кейт изобразила вежливую улыбку.

— Это фантастика?

— Нет. По правде говоря, я надеюсь, что в следующем году мы сможем делать частичные пересадки. Технология почти доработана. Но полная пересадка… — Он пожал плечами. — Вас интересует возможность именно такой операции?

— У нас есть четыре жертвы, у всех срезаны лица.

— Возможно, преступник заметал следы? — Маартенс нахмурился.

— Трое из них — нелегалы. Мы бы все равно не опознали их. Уверена, убийца знал об этом.

— Кейт, я не знаком с психологией убийц, — озадаченно сказал он. — Вы можете спросить у меня обо всем, что касается хирургии, но я понятия не имею, зачем преступник уродует трупы.

— Значит, полученный таким образом материал бесполезен?

— Кожу просто срезали?

— Согласно патологоанатому, работал профессионал.

Он вздохнул.

— Вы понимаете, что означает трансплантация лица, о которой вы говорите? Это же не фильм ужасов, где сдирают кожу с одного человека и пришивают другому.

— Более-менее представляю, — ответила Кейт.

Он покачал головой.

— Боюсь, скорее все-таки «менее». Чтобы провести операцию по удалению кожи, потребуется часов десять. Это очень сложная манипуляция. Убийца должен, сохраняя кровеносные сосуды, нервы, мышцы, возможно, частично кости, удалить все это с таким мастерством, чтобы потом хирург мог соединить их с тканями реципиента. А это еще шесть или семь часов работы.

— Сколько помощников нужно хирургу?

— Помощников? Вы имеете в виду ассистентов?

Она кивнула.

— Возможно, пять или шесть. У нас в отделении работает команда из двенадцати человек. Хирург, который решится делать подобную операцию в одиночку, или сумасшедший, или гений. Кроме того, остается главный вопрос: зачем? — Он усмехнулся. — Зачем хирургу такого уровня становиться убийцей?

Кейт подумала, что пора заканчивать.

— Чарлз, вы мне очень помогли. Спасибо за экскурсию, кофе и восхитительный торт.

— Жаль, больше ничем не могу помочь. Хотите еще немного походить без меня?

— Спасибо. Не окажусь.

— Разрешите проводить вас в лобби. Можете начать оттуда.

— Да, спасибо.

Маартенс помог ей надеть пальто и, поправляя воротник, легко коснулся ее щеки.

Кейт покраснела.

— Вы очень любезны.

Он пожал плечами: мол, ничего особенного.

— Спасибо, Шарон. — Кейт помахала ей рукой.

Кожа горела в том месте, где он прикоснулся. Он специально это сделал? Наверняка специально. Доктор Маартенс, похоже, ничего не делал случайно.

— Как тихо… — Он заглянул ей в глаза.

Нужно сказать что-нибудь, любую глупость, только бы вырваться из оков этого взгляда!

— Надо же, а я думала, тут будут Кейт Мосс и Анджелина Джоли в бинтах.

Он рассмеялся.

— Сегодня не повезло.

Вместо Кейт Мосс их встретил холодный ветер.

— Ничего себе, утром было теплее. И дождь начался, — Кейт подставила руку под мелкие капли. — А там что за здания? — указала она на небольшие постройки.

— Служебные помещения. Раньше они почему-то назывались «Конюшня» и «Кладовая». Думаю, сейчас их используют как склад. Хотите, чтобы принесли ключи? — предложил он.

— Нет, спасибо.

— Там только старая мебель. Все лекарства и препараты мы держим в сейфе в главном здании.

Кейт кивнула. Дождь припустил сильнее, и они все прибавляли шагу, так что в холл клиники едва не вбежали.

— Жаль, не повезло с погодой. Сейчас не лучшее время для прогулок. — Доктор Маартенс улыбнулся и протянул ей руку. — Было очень приятно. Надеюсь, однажды вы позволите мне выполнить свое обещание.

Кейт прекрасно поняла, о каком обещании идет речь.

— Спасибо, — обменявшись рукопожатием, оба медлили его разорвать.

— Можете побродить здесь, не стесняйтесь.

Она кивнула.

— До свидания, Кейт.

И он оставил ее в холле с вычурным черно-белым полом.

20

Все утро Сара провела в офисе. Она обработала массу информации, и к полудню у нее были все необходимые данные о нелегалах и рынке органов. Потом позвонил инспектор Хоксворт. Ему удалось что-то выяснить в речном клубе гребли, и теперь он ехал в Спринг-Хилл, чтобы проверить новую версию. Она внимательно его выслушала.

— Сэр, похоже, вам понадобится помощь офицера семейной связи.[15]

Джек вздохнул.

— У нас нет времени. На поиск подходящего ОСС уйдет дня два. Нам нужен мужчина, знакомый с еврейскими обычаями. Я знаю правила, но нельзя медлить, иначе мы потеряем след. Мальчишка уже жалеет, что все мне рассказал. Родители осатанеют, увидав толпу копов, и парень будет молчать как рыба. Этого нельзя допустить.

— Сэр, я все понимаю, но…

— Сара, я знаю, ты все делаешь по правилам. За это мы все тебя любим. — Она хмыкнула. — Но сейчас я не могу действовать с оглядкой на протокол. Всю ответственность я беру на себя, понятно?

— Я не об этом беспокоюсь.

— Еще как об этом! Я знаю, как ты работаешь и как переживаешь, если что-то происходит не по правилам. Вот что мы сделаем. Я скажу, что они могут подождать офицера семейной связи или же неофициально поговорить со мной, я даже не буду в дом заходить. Пусть это будет их выбор. У мальчика не возникнет никаких проблем. Сомневаюсь, что его семья имеет какое-либо отношение к делу. Мне всего лишь нужна информация об одной рыжеволосой гадине.

Сара нахмурилась, обдумывая его слова.

— Хорошо. Думаю, так можно сделать, — наконец вынесла она вердикт.

— Спасибо. — Джек изо всех сил старался, чтобы в его слова не просочилось ни толики сарказма. — Я скоро вернусь в офис. Как только выберусь с Лингвуд-роуд. Мобильный при мне, звони в любой момент. Мал выходил на связь?

— Да, они уже едут назад. Кам и Анджела задержались в пути. Была авария на подстанции, и почти весь Уайтчепел остался без света.

— Опять «Моррисонс»?[16]

— Да. Думаю, строители повредили кабель. Кам надеется, что они разберутся с Джонстоном до двенадцати.

— Значит, они поедут в Лаймхауз.

— Зачем?

— В Бетнал-Грин нет света, поэтому они перевезут заключенных в ближайший работающий участок.

— Точно, я не подумала.

— Пока они не допросят Джонстона, дело не двинется с места. Из-за этой аварии мы потеряли время. Есть новости от Кейт?

— Пока нет. Надеюсь, она скоро позвонит.

— Хорошо. Скажи ей, чтобы вела аккуратно. Она, когда волнуется, перестает следить за дорогой и давит на газ.

Сара усмехнулась.

— Я знаю. Но она не позволит сесть за руль никому другому.

— Ну, в отличие от тебя, я мог бы воспользоваться служебным положением и посадить ее на заднее сиденье. Но у нас мало времени. Что у тебя нового?

— Все утро собирала информацию. Еще раз перечитала отчеты патологоанатома и криминалистов. Кое-что меня заинтересовало.

— Продолжай.

— Помните, я говорила о чеке, который нашли в фургоне? Он из кафе в районе парка Амхерст. Там стоит дата — за два дня до того, как нашли тело Лили. Возможно, это просто совпадение, но я хочу проверить. У меня есть приятель в полиции нравов, я попрошу его помочь. Посмотрим, а вдруг удастся узнать что-нибудь важное. Это может иметь отношение к проституткам, которые там работают. Я уже отправила сообщение Каму. Все это пригодится во время допроса.

— Отлично. Удачи!

— Спасибо. Вам тоже.

Сара не стала терять времени даром. Закончив разговор с шефом, она тут же набрала другой номер.

— Энди Гейтс.

— Привет, Энди! Это Сара.

— Сара?

— Сара Джонс, дубина!

— A-а, привет! Прости, я уже подумал, что меня преследуют. Представляешь, я недавно ходил на свидание вслепую, и девушку тоже звали Сара. Если она меня вычислит, мне кранты!

Сара улыбнулась.

— Энди, ты знаешь что-нибудь о проститутках и сутенерах из Амхерста?

— Разумеется. А в чем дело?

— Нужно проверить одну версию.

— Ты участвуешь в крупной операции?

— «Пантера».

— Везет!

— Не сказала бы. Похвастаться пока нечем. Но я хочу забросить одну удочку. Возможно, кто-то из девочек Амхерста что-то знает.

— A-а, кажется, понимаю. Вы ищете кого-то рядом со Стамфорд-Хилл. Но это же еврейский квартал. С какой бы стати…

— Знаю, знаю. Но насчет места мы уверены. Слушай, ты не помнишь, как называется еврейское кафе возле Стамфорд-Хилл, где-то на аллее Амхерста?

— «Майло»?

— Точно!

— Это единственное кошерное кафе в том районе. Открыто двадцать четыре часа в сутки. Рогалики у них — объедение.

— Лучшая еда в округе?

— Поверь мне на слово. И что там?

— Мы нашли чек рядом с трупом. В машине… — начала она, но внезапно замолчала.

— Сара?

— Что? Прости, я…

— Эй, в чем дело? — поинтересовался Энди, и Сара представила, как он морщит лоб. — Ты в порядке?

— Да-да, прости, Энди. Все нормально. Меня, кажется, осенило.

— Поздравляю. Кстати, у нас сегодня намечается небольшая облава на девочек. Не хочешь присоединиться?

— Ты шутишь?

— Какие тут шутки. «Гольф Дельта» помогает местным жителям из группы «Безопасные окрестности». Знаешь, соседский дозор против преступности и проституции. В районе много сутенеров, и каждый опекает по дюжине девочек.

— Будет рейд?

— Скорее небольшая уборка. Сегодня вечером.

— Так я могу присоединиться?

— Ох, Сара, не знал, что тебе нравится смотреть на такое.

— Да ну тебя! Просто скажи, можно или нет.

— Можно. Я заеду за тобой в половине шестого. Будем охотиться в темноте.

— Замечательно.

— И еще…

— Да?

— Надень бежевый анорак, ты в нем такая сексуальная, — хохотнул Энди и отключился.

Честное слово, он как школьник. Сара улыбнулась. Она была в прекрасном настроении и не обижалась на глупые шуточки. Энди — отличный парень. Они дружили со времен Хендонского полицейского колледжа, который вместе заканчивали. И доверяли друг другу. С ним было легко работать. А еще он честолюбив — они постоянно соперничали и спорили, кто быстрее станет детективом.

Сара сосредоточилась, возвращаясь к мысли, которая пришла в голову во время разговора. Хорошо, что не пришлось ничего объяснять Энди. Она бы не смогла толком это сделать.

Итак, Хоксворт напал на след мужчины, еврея, который на данном этапе — единственный подозреваемый. Его видели на реке, недалеко от места, где нашли второе и третье тело. Есть свидетель, который видел, как он тащил женщину — скорее всего, это была Лили — к прогулочной лодке. Время совпадало. Была ли это By? И был ли рыжеволосый мужчина убийцей, которого они искали? Чек, найденный в фургоне, был из кошерного кафе, вероятно, из «Майло». Убийца мог быть завсегдатаем этого кафе. Еще чуть-чуть, и она соединит все точки в единый рисунок. Есть описание преступника. Пока мало деталей, но она уже знала, о чем спрашивать у девочек. Трудно не запомнить рыжеволосого мужчину с пейсами. Они наверняка его знают. Чек из кошерного кафе не мог просто так оказаться в фургоне Лили. Одни догадки, ничего определенного, но Сара уже чувствовала легкое возбуждение и радость от правильно решенной задачи. Оставалось дождаться темноты.

К трем часам Кам Броди и Анджела Карим прибыли на место. Наконец-то! Им пришлось ехать в Лаймхауз, потому что в Бетнал-Грин не было электричества. Еще час они разбирались с формальностями в участке, и — осанна! — Эплтон сообщил, что Денни Джонстон ждет их в комнате для допросов.

— Стю, наверное, ты хочешь сам допросить его, — вежливо начал Броди, вспомнив, о чем предупреждал шеф. — Мы можем посидеть…

Детектив устало посмотрел на него.

— Нет, ребята. Занимайтесь им сами. Все, что имеет отношение к «Пантере», мне не по зубам. Это моя территория, но мешать вам я не буду. У нас и так полно дел: проблемы с транспортом и электричеством. Вперед! Мои люди присмотрят за вами. Я возвращаюсь в Бетнал-Грин.

— Спасибо. — Броди взглянул на Анджелу. Она испытывала чувство облегчения, как и он. — Я пришлю тебе копию протокола.

— Заметано! — улыбнулся Эплтон. — Если что-нибудь понадобится, попроси Дона. Джонстону уже назначен адвокат из юридической помощи. Удачи! Надеюсь, Денни быстро заговорит.

— Мы тоже надеемся, — ответила Анджела с улыбкой. — Пока он единственный фигурант в деле.

— Денни — мелкая сошка. Он боится. Хорошенько надавите на него. Он не хочет назад за решетку, поэтому расскажет все, что знает. Комната четыре.

— Спасибо, Стю. Мы пойдем.

Они направились к комнате под номером четыре.

— Сэр, я постараюсь не мешать вам на допросе, — сказала Анджела.

— Можешь задавать любые вопросы. Мы должны расколоть парня, иначе Ястреба отстранят отдела.

Она насмешливо посмотрела на него.

— Я думала, вы более честолюбивы. Если старший инспектор окажется не удел, разве не вас назначат на его место?

Броди покачал головой.

— Мы и граем по другим правилам. Я все равно не получу эту работу. Они назначат другого старшего инспектора, скорее всего, Розмари Элиот. Знаешь ее? Страшная женщина! Обожает все делать по правилам. Малейший шаг в сторону — и начинает выкручивать шары. Мне нравится, как работает босс. Его не заботят правила, он доверяет своей интуиции, иногда идет напролом, но всегда ловит преступника. Его прикрывает Шарп, поэтому мы можем действовать свободно… хотя и без разгильдяйства в кафетерии.

Анджела рассмеялась.

— И даже если назначат кого-то из группы, с моим-то везением, это скорее будет Кейт! — Он осекся.

Броди не хотел злословить, хотя в глубине души ему не нравилось поведение Кейт. Она слишком часто тянула одеяло на себя, иногда грубила. А все из-за неудач в личной жизни. Но это не должно его касаться. Тем более нельзя обсуждать других членов команды с инспектором Карим.

— Во всяком случае, я считаю, что Джек имеет полное право убить этого психа. Я хочу поймать его и посмотреть, сможет ли шеф сдержаться.

Она улыбнулась.

— Как нехорошо с вашей стороны!

Броди подмигнул ей и открыл дверь.

— Мистер Джонстон? Я инспектор Броди, а это инспектор Карим. А вы, должно быть… — Он посмотрел на женщину, сидящую рядом с Джонстоном.

— Ширли Мапп, адвокат мистера Джонстона.

— Очень приятно. У нас есть несколько вопросов к вашему клиенту.

— Можешь называть меня Денни. Послушай, я вообще не понимаю, за что меня замели! — тут же взвился Джонстон.

Кам видел, что за его наглым поведением скрывается страх. Это их козырь. Он включил запись и зачитал необходимые по протоколу фразы. Затем в упор посмотрел на Джонстона.

— Денни, расскажи о белом фургоне, который ты оставил на стоянке в Уайтчепеле ночью…

— Какой еще фургон? — набычился Денни. — Не знаю, о чем ты.

Кам взглянул на адвоката. Она должна была понимать, что они приехали не ради забавы, и решил поднажать.

— Денни, давай без клоунады. У нас есть запись камер видеонаблюдения, на которой вы с Аланом Барнзом выходите из фургона на стоянке «Сейнсбери». Потом вы пошли в сторону Брик-лейн, дошли до булочной. Камеры сняли, как вы покупаете там рогалики. Я могу сказать, во сколько ты распрощался с приятелем и вернулся домой в Шордич. И ты все еще собираешься отрицать свою причастность к убийству Лили By?

Джонстон только беззвучно открывал рот. Кам понял, что его охватил ужас. Сам он сидел с каменным лицом, но внутри ликовал. Денни все расскажет, можно не сомневаться.

— Инспектор Броди, я должна порекомендовать моему клиенту… — заговорила миссис Мапп.

Кам перебил ее:

— Ваш клиент арестован по подозрению в соучастии в убийстве. Посоветуйте ему сотрудничать со следствием, рассказать все, что он знает, и, возможно… я ничего не обещаю, но тот факт, что он добровольно передал информацию и помог полиции, будет учтен.

— Хорошо, слушай, — начал Денни, игнорируя попытку адвоката возразить инспектору. Он буквально впился взглядом в Броди. — Я отвел этот гребаный фургон! Но я ничего не знаю про труп, я никого не убивал и понятия не имею, кто такая эта By. Я не знал, что в кузове было тело. Клянусь! — Он прижал руку к сердцу. — Я клянусь тебе, мы ничего не знали! Нам заплатили, чтобы мы оставили фургон на стоянке. И все. Все! Мы никого не убивали!

— Где ключи?

— Я выбросил их в реку.

— Почему?

Джонстон опустил голову.

— Почему? — спокойно повторил Броди.

— Из-за гребаного трупа! — заорал он. — Почему же еще?!

— Денни… — вновь попыталась вмешаться Ширли Мапп, но он явно не собирался останавливаться.

— Ты сказал, что ничего не знал о трупе.

Джонстон покачал головой.

— Сначала не знал. Послушай, — заныл он, — я сел за руль, потому что фургон был пустой. Я же не идиот! Мы не знали, зачем его нужно было гнать к супермаркету, но все сделали, потому что мне заплатили сто фунтов, твою мать! Барнси я дал двадцатку, чтобы он поехал со мной. Все! Я ничего не знаю о теле. В кузове ничего не было.

Броди поверил ему, но виду не подал.

— Знаешь, я и мысли не допускаю, что ты не пошарил в кузове.

Денни задергался на стуле:

— Да он сам открыл! Он все показал! Там было пусто! — взвыл он. Голос его истерично срывался. — Этот урод показал нам пустые ведра, какие-то ящики и рулон ткани.

— Допустим, — согласился Броди. — Кто тебе заплатил?

— Какой-то мужик с прибабахами. Я не знаю, как его зовут и откуда он взялся.

— С прибабахами? Можно точнее?

— Жуткий.

— Денни, соберись. Мне нужно детальное описание и имя. Ты знаешь, как его зовут?

— Нет.

— Как он нашел тебя?

— Я ничего не знаю! — заорал Джонстон.

Ширли Мапп похлопала его по плечу.

— Денни, успокойся. Расскажи полиции все, что знаешь об этом человеке. Вспомни все мелочи, как он выглядел, что говорил.

— Успокоиться!? Они же думают, я вру! А я говорю правду! Я не хочу возвращаться в тюрьму!

— Просто опиши человека, который нанял тебя. — Броди уже устал от этого нервного парня.

Джонстон наморщил лоб, силясь вспомнить.

— Он из тех еврейских старикашек… ну, знаешь, они еще ходят в черных пальто и с висюльками на голове.

— Хасид?

— Да почем я знаю? Говорю же, он похож на еврейского деда. Хасид, не хасид — я их не различаю.

— Что еще?

— Здоровый такой. — Джонстон приосанился и развел руки в стороны. — Вот такие плечи. Высокий. Ужасно бледный, как вампир, — я чуть в штаны не наложил. A-а, еще он рыжий.

— Как он на тебя вышел?

— Как обычно, через знакомого знакомых. Мне позвонили. Мужик не представился и сразу спросил, не хочу ли я заработать сто фунтов. Сказал, что нужно отогнать фургон в Уайтчепел.

— И ты не спросил, кто он и где взял твой номер? — спросил Кам.

— Нет.

Похоже, это была правда.

— Допустим. Когда ты согласился, о чем конкретно тебя попросили?

— Ничего особенного. Я водитель, иногда помогаю людям… У них разные проблемы бывают. — При этих словах адвокат сердито взглянула на него. — То есть я не знаю, какие там у них проблемы. Я никогда ни о чем не спрашиваю. Пока мне платят, мне все равно, как их зовут и чем они занимаются.

Кам кивнул.

— Потом мы договорились встретиться в кафе возле речного клуба на Ли в Стамфордском парке.

— Почему там?

— Не знаю. Это он предложил.

— Ты хорошо знаешь это место?

— Ну, я знаю, где Стамфордский парк. Найти клуб было несложно.

— Во сколько вы встретились?

Джонстон вздохнул и посмотрел в потолок.

— Мы договорились на час ночи. Он приехал в десять минут второго, мы с Барнси ждали его в кафе. Ему не понравилось, что я не один, но я сказал, что всегда работаю с напарником, ну, ради безопасности, понимаете? — Полицейские кивнули. — Потом сказал идти за ним. Мы перешли по мосту на ту сторону. Прошли вдоль реки, зашли в переулок. Там был фургон. Он дал мне ключи, заплатил и сказал просто оставить фургон на стоянке «Сейнсбери» в Уайтчепеле. Все. Проще пареной репы.

Броди выглядел озадаченным.

— Он не сказал почему?

— Сказал, что взял фургон у сестры, не успел вернуть вовремя, а ему нужно уехать, бла-бла-бла… — Джонстон заискивающе смотрел на Броди. — Послушай, мне все равно. Я знать не хочу, зачем ему это понадобилось. Сто фунтов, друг, сто фунтов!

— А ты не подумал, что сто фунтов — слишком много для такой работы? — спросила Анджела.

— Ну, моя доля — восемьдесят, — кисло ответил Джонстон.

— Денни, сто фунтов за пару миль на фургоне?

Тот состроил рожу, которая должна была означать: а почему бы и нет?

— У него были деньги, он спешил, а мы оказались под рукой и не задавали лишних вопросов.

— И тебе не показалось это подозрительным? — давила Анджела.

Джонстон сник.

— Я просто делал работу, за которую мне отвалили бабки. Тот мужик посветил фонариком, сказал, что там ничего нет, что все чисто. Он заплатил, в фургоне ничего не было, чего я буду спрашивать? — Он невесело усмехнулся. — Откуда мне было знать-то? — Денни мотнул головой. — Я не убивал.

— Что еще произошло той ночью? Что ты еще делал? Может, что-то странное было в фургоне? Может, мужчина сказал что-нибудь? — вновь вступил в разговор Броди.

Денни печально покачал головой.

— Он почти не разговаривал с нами. И был мерзким до одури, мы не хотели корешиться с ним. Понимаешь, мы хотели только побыстрее закончить и вернуться домой.

Анджела сурово посмотрела на него.

— И так торопились, что ночью, по морозу, ходили покупать еду?

— Я ходил за рогаликами. Нужно было разменять сотню, которую он мне дал. Иначе я не смог бы заплатить Барнси. И вообще, — проворчал Денни, — в этом фургоне дико тянуло на пожрать.

Даже невозмутимая Ширли Мапп с удивлением посмотрела на своего клиента.

— В фургоне тянуло на пожрать? — повторил Кам.

— Точно. Там пахло карри или чем-то таким.

Анджела прищурилась.

— Карри? Ты уверен?

— Да хрен его знает! Пахло как в том ресторане, где я когда-то ел виндалу, — объяснил Денни. — Знаете, от этого аромата слюни текут.

Кам заметил, как Анджела сделала пометку в блокноте. Вряд ли это важно, скорее… необычно. Почему в фургоне флориста пахло карри? Интересно, что еще упустили криминалисты? Он вспомнил сообщение от Сары.

— Ты когда-нибудь был в кафе «Майло»?

Денни нахмурился.

— Черт, а где это?

— Рядом с парком Амхерст…

— Амхерст? Ты шутишь? Нет, приятель, там я жрать не стану.

— А Барнз?

Денни пожал плечами.

— Я ему не мамочка. Я не слежу, чем он питается.

— Денни, это кошерное кафе.

Джонстон в недоумении уставился на него.

— Что это за херня?

— Мистер Джонстон, кошер — это правила приготовления пищи в иудаизме, — объяснила Ширли Мапп.

Денни с отвращением помотал головой.

— Чего? Нахрена Алану Барнзу идти в Амхерст за еврейской хавкой? Он ел наши булочки.

— Хорошо. Еще один вопрос.

— Валяйте.

— Почему «Сейнсбери»? Там много видеокамер. Почему он попросил оставить фургон там?

Денни пожал плечами.

— Его это не беспокоило. Мы тоже не обратили внимания.

— Он указал вам точное место?

— Да. Сказал что-то о больнице.

— Что именно?

— Его сестра работала в больнице, а там везде запрещена стоянка. К супермаркету ближе всего идти.

— Ладно, Денни. Давай закругляться.

Позже, пытаясь поймать такси, Кам поделился своими соображениями с Анджелой.

— Должна быть какая-то связь с больницей. Тут нашли Лили By. Кто-то из больницы заманил ее в ловушку.

— Но зачем оставлять тело так, чтобы его обязательно нашли?

— Реверсивная психология, наверное. Убийца хочет, чтобы мы думали, будто Лили убили на месте, то есть не хочет, чтобы мы знали о перевозке жертв. Наверное, он не предполагал, что фургон найдут так быстро. Возможно, сглупил и не подумал о видеонаблюдении. Или решил, что криминалисты и судмедэксперты не смогут ничего найти. Видимо, его не беспокоило, что есть еще трупы с аналогичными повреждениями.

— На момент убийства не беспокоило. Впоследствии, думаю, — еще как.

Кам кивнул.

— Считаешь, это хирург? — спросила Анджела.

Кам понял, о ком она говорит.

— Он не стал бы марать руки. Таскать трупы — грязная работа. Должен быть еще кто-то, кто сделал все за него. Мелкая сошка, как Денни, может, чуточку умнее.

21

Профессор Чан поставил чашку с зеленым чаем на стол. Зазвонил телефон.

— Чан, — тихим и, как всегда, спокойным голосом ответил он.

— Джимми, это я.

— Чарлз?

— Я только что попрощался с твоей милой инспекторшей Картер.

— Она не моя. — Чан отодвинул стопку подписанных документов. — Ты показал ей «Элизиум»?

— Разумеется. Похоже, полиция чрезмерно увлечена идеей полной пересадки лица.

Помолчав, Чан осторожно спросил:

— Надеюсь, ты сумел убедить их, что такая операция технически невозможна?

— Я подробно рассказал инспектору Картер о технологиях и о том, какие возможности у нас есть, но, похоже, они что-то подозревают. Вероятно, из-за твоей невесты полиция всерьез взялась за дело.

— Почему ты так считаешь? — Прикрыв глаза, Чан смотрел на струйку пара над чашкой.

— Тебе действительно нужно объяснять, Джимми?

— Это разумный вопрос, Чарлз. Почему смерть Лили заставила полицейских обратить внимание на дело? Чем она отличается от других жертв?

— Черт возьми, тебе действительно нужно объяснять? Я скажу тебе, дружище: она не была мусором. А те, другие, были просто грязью.

— Чарлз, они были людьми. И до конца своих дней они оставались людьми. У всех были близкие, которые их любили.

— Нет, ты не понял. Они думают, твою Лили выбрали специально. С какой-то особой целью. Во всяком случае, так считает Картер. А другие стали жертвами, потому что были нелегалами, которых невозможно опознать.

— Тогда почему убийца, по всей видимости, умный человек, допустил такую ошибку? — Чан тщательно подбирал слова и говорил очень спокойно.

— Сам скажи мне.

— Откуда мне знать?

Чан по-прежнему был невозмутим. И это раздражало.

— Полиция считает, что ты знаешь.

— Они сказали, что подозревают меня в убийстве?

— Нет, это как раз то, чего они не сказали, Джимми, понимаешь?

— А ты понимаешь, насколько нелепо это звучит? — улыбнулся Чан.

— Так ли уж нелепо?

Чан пожал плечами.

— Тогда им придется доказать, что я убийца. Ты в порядке, Чарлз? У тебя взволнованный голос.

— Я волнуюсь о тебе.

— Не нужно. Сегодня я уйду пораньше, мне нужно заехать к семье Лили.

— Как ты? Держишься?

— Как бы я ни переживал, это не вернет ее.

— Знаешь, Джимми, думаю, тебе нужно демонстрировать эмоции. Хоть иногда.

— Зачем?

— Чтобы другие могли нормально с тобой общаться.

Чан ухмыльнулся.

— Ты завтра будешь в городе?

— Да.

— Хорошо, тогда и увидимся.

Кейт возвращалась в Вестминстер. В голове крутилась какая-то неясная мысль, которую она никак не могла ухватить. Она по опыту знала, что чем сильнее пытаться сосредоточиться, тем стремительнее мысль будет ускользать, поэтому расслабилась и, мысленно вернувшись к разговору с Маартенсом, постаралась подвести итог сегодняшней поездке. Ей мало что удалось узнать, хотя сам доктор заинтриговал ее. Зазвонил мобильный. Кейт посмотрела на номер. Это был Джефф Бенсон. Надо же! Она притормозила на обочине и ответила.

— Смотри-ка, а я ожидал автоответчик, — без предисловий начал он.

— Как Шотландия?

— Если бы я знал! Не доехал.

— О, какая жалость! И что теперь? Поедете куда-то еще?

— Нет. Моя подруга заболела ветрянкой.

— Ветрянкой? Разве взрослые болеют?

— Как выяснилось, да. Кажется, она не болела в детстве, а теперь подхватила от племянников. Слегла с температурой и очень злится по этому поводу. Ехать, разумеется, никуда не может.

— Значит, вы остались без романтического путешествия.

— В общем, да. Хотя пеший туризм, по-моему, никогда не был особо романтичным, тем не менее я лишился и этого.

— Бедняга!

— Отнюдь, я вполне счастлив.

— Что?

— Ну, в моем представлении отпуск заключается в ничегонеделании. Еще можно поесть и выпить.

— Поддерживаю. Поход в горы — слишком хлопотное занятие.

— Вот именно. А как вы поживаете?

— Да вот, прическа испортилась.

— Мне оповестить службы экстренного реагирования?

Она рассмеялась.

— Это все из-за чертова дождя. Я вымокла до нитки, пока бежала к машине. Стоило выйти за порог, как хлынул ливень.

— Закон Мерфи[17] в действии. Где вы сейчас?

— В Хартфорде.

— Вот веселье-то!

Она улыбнулась. Светская часть беседы закончилась. Она ждала, когда он перейдет к настоящей цели звонка.

— В общем, я в отпуске, мои планы рухнули, делать мне нечего, а вы должны мне ужин.

Бенсон был смущен, и неуверенность, прозвучавшая в его голосе, показалась Кейт очаровательной. Она пришла ему на помощь:

— Да, я не забыла.

— Возможно, лучше отложить…

— Нет, ни в коем случае! Зачем откладывать? Давайте встретимся сегодня вечером. Я как раз свободна.

— Правда?

— Да, я приготовлю что-нибудь на скорую руку. Вы не против простых домашних блюд? Боюсь, после рабочего дня я не смогу накрыть изысканный стол.

— Не переживайте, я ем все подряд.

— Замечательно, тогда жду вас у себя.

— Я бы с удовольствием пригласил вас в паб. Возможно…

— Нет, я обещала вам ужин, приготовленный собственными руками. Или вы не доверяете моим кулинарным способностям?

— Если и так, я бы не посмел в этом признаться, — со смехом ответил Джефф.

Кейт подумала, что у него красивый голос.

— И это в ваших же интересах! Мой адрес… Так, его вы уже знаете. В семь часов вечера, хорошо? Надеюсь, мы как следует отдохнем. Очень трудное расследование, у нас почти нет свободного времени.

— Я принесу «Звездные войны» на DVD и карты Уно.[18] Или, возможно, вы предпочтете мою коллекцию Барби?

— Джефф Бенсон, забавный вы мужчина!

— Увидимся. Будьте умницей, Кейт.

— Постараюсь, — ответила она, прежде чем Джефф повесил трубку.

Улыбаясь, она завела двигатель и выехала на скользкую от дождя дорогу. Дворники, разметая капли, пару раз прошлись по ветровому стеклу. Внезапно Кейт поняла, что ее так насторожило, и нахмурилась.

Попрощавшись с Чарлзом Маартенсом, она прошлась по главному зданию, заглянула в прилегающие постройки, но нигде не нашла ничего подозрительного. Медсестры, которых она тоже успела опросить, оказались очень милыми и охотно говорили с ней. В «Элизиуме» хорошая зарплата, и администрация, во избежание жалоб от богатых клиентов, позаботилась о подборе толкового персонала. Но доктор Маартенс и особенно профессор Чан были теми персонажами, которые резко выделялись на фоне доброжелательных и улыбчивых работников клиники. Конечно, Маартенса нельзя назвать неприятным человеком, многие клиентки охотно лечились бы у него, но профессор Чан… Возможно, он добрый человек, вероятно, хороший специалист, но разве его поведение не отпугивает клиентов? И тут не поможет даже десяток телешоу. Ничто не заставит с теплотой относиться к этому отстраненному, холодному человеку. В то же время он нравился всем медсестрам… Или так только казалось?

Кроме дежурных слов типа «он великолепный врач», «потрясающий профессионал», она услышала «он увлечен работой», «он очень добрый и очень сдержанный», «может, ему и нужно поучиться улыбаться», «профессор Чан — замечательный начальник», «он никогда не грубит, всегда добр и внимателен к медсестрам».

Отзывы о Маартенсе были предсказуемы: «с ним замечательно работать, он обходительный и вежливый», «не такой высокомерный, как остальные хирурги», «всегда говорит комплименты», «помнит наши имена и посылает цветы на дни рождения» и тому подобное.

Множество положительных отзывов о профессоре Чане удивило Кейт, и она никак не могла выбросить это из головы. Позже она беседовала с одной из медсестер, Сандрой Паттон, и та вышла с зонтиком проводить ее до машины.

Кейт снова прокрутила эту сцену в уме.

— О, не нужно… — попыталась отказаться она, когда Сандра взяла зонтик.

— Нет-нет, вы промокнете, — ответила Сандра. — Мне все равно нужно забрать кое-что из своей машины. Пойдемте, я провожу вас.

Они вышли из клиники под одним зонтом.

— Вы давно здесь работаете? — спросила Кейт, потому что как-то неловко идти чуть ли не в обнимку и молчать.

— Со дня открытия. Уже десять лет.

— Правда? Вы, наверное, знаете тут все ходы и выходы!

Нужно запомнить Сандру, она может быть полезна.

— Ну, наверное, не все, — улыбнулась медсестра и добавила: — Доктор Маартенс попросил помочь вам. Инспектор Картер, у вас остались еще вопросы или пожелания?

— Спасибо, вы мне очень помогли. Мне не удалось попасть в некоторые помещения, но я понимаю, что покой ваших клиентов превыше всего.

— Послушайте, если полиции необходимо осмотреть все помещение, мы это организуем. Мы предупредим врачей и гостей, и вы сможете увидеть все, что захотите. Мы просто не хотим волновать пациентов неожиданным визитом полицейских.

— О, разумеется, разумеется. — Кейт поняла, что ее вежливо выпроваживают. — А еще я не смогла посетить вон те служебные помещения. Доктор Маартенс сказал, что там нечто вроде склада.

Сандра нахмурилась и посмотрела в сторону якобы кладовых.

— Нет, это не склад. Это палаты, но мы их никогда не используем. Я не помню, чтобы туда поселяли пациентов, но там определенно есть все для медицинских процедур.

— Неужели? — удивилась Кейт. — А доктор Маартенс думает, что это склад.

— Может, и склад, но очень дорогой, — заметила Сандра.

Раскат грома прервал их беседу. Обе посмотрели на небо.

— О нет! Как вы будете возвращаться в Лондон? Если хотите, можете переждать дождь здесь, в тепле.

Кейт покачала головой.

— Спасибо. Все будет хорошо. Но, если вы не возражаете, я хотела бы осмотреть те помещения.

Сандра пожала плечами.

— Могу сходить за ключами. Но они ничем не отличаются от тех, которые вы уже видели.

Вспышка молнии прорезала небо, удар грома раздался почти в то же мгновение, и Кейт передумала.

— Видимо, вы правы. Поспешу-ка я в Лондон.

— Пожалуйста, будьте аккуратны. Во время дождя эти дороги становятся опасными.

— Эти дороги опасны при любой погоде, — усмехнулась Кейт, забираясь в машину. — Спасибо, Сандра. Мы еще свяжемся с вами. Если это возможно, я хотела бы еще раз приехать на этой неделе.

— Разумеется, — ответила симпатичная брюнетка. — До встречи.

Кейт лихорадочно размышляла. Сандру подозревать глупо, та случайно обмолвилась. Но что означает это расхождение в показаниях? Неужели Маартенс не знал, где склад, а где палаты? Тогда она не придала этому значения, но сейчас жалела, что не настояла и не прошла под дождем к тем зданиям. Она злилась на себя. Следует развернуться и немедленно выяснить все. И тут снова зазвонил телефон. Это была Сара. Кейт включила громкую связь.

— Да, слушаю.

— У тебя голос как из бочки, — сказала Сара. — Как дела?

— Нормально, только вымокла. Сейчас возвращаюсь в Лондон.

— О, ты тоже заметила, идет дождь? — Кейт уловила язвительную нотку в ее голосе.

— Представь себе. А в чем дело? — поинтересовалась она.

— Шеф беспокоится. Будь осторожна за рулем. Он сказал, что ты сходишь с ума при норд-норд-весте и дожде, — засмеялась Сара.

— Так и сказал?

— Нет. Он попросил позвонить и узнать, как прошла встреча и все ли у тебя хорошо.

— Все в порядке, но пока у меня нет новой информации. Там явно что-то не так, но еще нет конкретных соображений. Нужно бы вернуться, но я уже на полпути в Вестминстер.

— Поступай, как сочтешь нужным. Я хочу проверить Амхерст-парк, из офиса выйду около пяти. Пришли сообщение мне или Джоанне, если решишь вернуться, хорошо?

Кейт подумала, что жаль отменять ужин. Ей хотелось бы увидеться с Джеффом.

— Послушай, завтра с утра я первым делом займусь клиникой, а сейчас собираюсь поехать домой. Если понадоблюсь, можешь звонить на мобильный.

Кейт проклинала пробки. Дорожные работы и дождь — худшее сочетание. Не хватало только аварии на подстанции, чтобы окончательно парализовать движение.

Джек открыл калитку и пересек маленькую лужайку перед викторианским лейнхаусом, эркер которого был нелепо изуродован кондиционером. На дверном косяке он заметил мезузу.[19] А еще учуял аромат готовящегося ужина. Должно быть, Гурий уже дома. На улице стемнело. Джек взялся за дверной молоток и постучал, стараясь не очень шуметь и не разбудить никого из многочисленного семейства, если младшие уже спят.

Мужчина в черных брюках и белой рубашке, открывший Джеку, вопреки ожиданиям, не выглядел как ортодоксальный еврей. Короткие волосы, никаких пейсов, аккуратно подстриженная борода. Джек подумал, что у него добрые глаза, но сейчас мужчина смотрел на полицейского с подозрением.

— Да? — сказал он.

— Рубен Гольдман?

— Да, это я.

— Добрый вечер! — Джек заметил, что хозяин не спешит распахивать перед ним двери. — Я старший инспектор Джек Хоксворт. — Мистер Гольдман удивленно заморгал, и он добавил: — Из Скотленд-Ярда.

— Чем обязан? — Гольдман выглядел озадаченным.

— Простите, я могу войти? — Джек предъявил удостоверение.

— Что случилось, мистер Хоксворт?

Мужчина занервничал и, похоже, готов был закрыть дверь.

— Мистер Гольдман, я хотел бы поговорить о Гурии.

— Моем Гурии?

— Да, сэр, о вашем сыне.

— Он не мог ничего натворить.

— Да, сэр, я знаю. Он ничего не сделал, но у меня есть основания полагать, что он может помочь расследованию.

— Какому расследованию? — Гольдман нахмурился.

— Вы знаете о двух телах, найденных недавно возле реки?

— Я слышал об этом, но моя семья ничего не знает. Почему вы считаете, что Гурий может…

— Прошу вас, мистер Гольдман, мы не могли бы зайти в дом? Этот разговор не для посторонних ушей.

Гольдман пропустил Джека внутрь.

— Мириам!

Вытирая руки о передник, из комнаты вышла симпатичная женщина.

— Рубен?

Она тревожно переводила взгляд с мужа на незнакомца. Джек улыбнулся ей.

— Приведи Гурия, — сказал Рубен жене. — Мистер Хоксворт, проходите.

Джек поблагодарил Мириам и пошел следом за главой семейства.

— Могу я предложить вам напитки, мистер Хоксворт? — спросил Рубен.

— Спасибо, не стоит беспокоиться.

Он вдруг почувствовал себя неловко. Особенно беспокоили любопытные детские взгляды, которые сопровождали Джека, едва он переступил порог.

Появился Гурий. Отец приказал ему сесть, и мальчик послушно опустился на стул.

— Мириам, пожалуйста, забери детей.

— У вас такая большая семья, мистер Гольдман!

Джек, как мог, старался растопить лед, а заодно не обращать внимания на огромную люстру, которая висела прямо над ним.

— Четыре сына и две дочери. Гурий — наш второй ребенок.

Джек вежливо покивал.

— Еще раз привет, — сказал он мальчику, который выглядел испуганным.

— Вы знакомы с моим сыном? — изумленно спросил Гольдман.

— Позвольте, я объясню… — начал Джек, но тут в комнату вошла миссис Гольдман с подносом, на котором было два стакана с чем-то вроде лимонада. Она улыбнулась и поставила поднос рядом с Джеком. Моментально рядом появилась тарелка с угощением.

— Это шоколадный штрудель, — объяснила она. — Гурий, ты получишь его после ужина, — предупредила она.

Джеку не хотелось ни есть, ни пить, но из вежливости пришлось сделать глоток.

— Спасибо, — поблагодарил он, с трудом проглотив напиток.

Женщина кивнула и оставила их.

— Мистер Хоксворт, пожалуйста, продолжайте, — вежливо сказал Гольдман.

Джек поставил стакан.

— Убиты четыре человека. Мы считаем, что убийства совершил один преступник. — Он обвел комнату глазами. — Думаю, вы видели сюжет в новостях… — И, так и не обнаружив телевизора, добавил: — или читали о случившемся в газетах.

— Я читал и видел репортаж, — ответил Гольдман. — Это братья из хасидского сообщества избегают СМИ. — Заметив удивление Джека, он пояснил: — Наш телевизор наверху.

— Понятно, — кашлянув, сказал Джек. Он никак не мог нащупать верный тон в разговоре. — Первые трое были нелегальными иммигрантами, но четвертой стала гражданка Британии, из хорошей семьи, которая, как мы подозреваем, оказалась случайной жертвой.

Гольдман не выказал ни малейшего участия.

— Мистер Хоксворт, какое отношение все это имеет к моей семье и, главное, к моему сыну?

Джек постарался скрыть раздражение, вызванное его равнодушием. Неужели Гольдману ни капли не жаль убитых? Он и представить не мог, что смерть Лили может восприниматься как нечто тривиальное. Это непрофессионально и неэтично, но в первую очередь он искал убийцу Лили.

— Мистер Гольдман, у меня есть основание полагать, что Гурий видел людей, имеющих отношение к преступлению.

Старший Гольдман повернулся к сыну:

— Гурий, это правда?

— Папа, не знаю, но инспектор Хоксворт говорит, что это, вероятно, правда.

Гольдман посмотрел на Джека:

— Вы серьезно?

— Да.

— Мы можем избежать участия во всем этом?

Джек на секунду растерялся: он не ожидал услышать подобный вопрос.

— Мистер Гольдман, этот человек уже убил четверых. Он не остановится на этом. Все жертвы были обнаружены в районе Уайтчепела и Спринг-Хилла. У вас большая семья, и, я думаю, в ваших интересах посадить убийцу за решетку.

— А почему я должен волноваться за свою семью, мистер Хоксворт? — озадаченно спросил Гольдман.

— Пока убийца на свободе, опасность угрожает всем, — ответил Джек. — Нам нужна помощь Гурия, чтобы поймать преступника и обезопасить вашу семью, семьи ваших друзей и соседей. И еще, мистер Гольдман, прежде чем мы продолжим, я должен вас предупредить: сейчас я нарушаю протокол, но я решился на этот шаг, потому что уважаю вашу частную жизнь и, самое главное, не хочу, чтобы Гурий был втянут в историю против своей воли или вопреки вашим намерениям. — Гольдман озадаченно смотрел на него, и Джек продолжил: — Понимаете, по правилам я должен был сообщить в Скотленд-Ярд о том, что ваш сын обладает информацией, имеющей отношение к полицейскому расследованию. Затем я должен был направить к вам офицера семейной связи, знакомого с еврейской культурой. В сопровождении этого офицера Гурий отправился бы в местный полицейский участок для дачи показаний. Фактически это был бы официальный допрос. Все, что он скажет, было бы запротоколировано, а затем использовано в суде как доказательство.

Гольдман ошеломленно замер в кресле. Именно на это и рассчитывал Джек. Не давая ему опомниться, он продолжал:

— Я хочу оградить вашу семью от всего этого, мистер Гольдман. Мне нужно узнать, что видел Гурий тем вечером, и все.

— Если мы поговорим сейчас, то сможем избежать официальной процедуры, я правильно понимаю?

— Я приложу все усилия, чтобы вас никто не побеспокоил, но гарантировать этого не могу. Я понимаю вашу ситуацию и хочу помочь вам. Сегодня днем, когда я пришел поговорить с тренером по гребле, Гурий упомянул, что видел нечто странное, что может быть связано с убийствами. Я решил выяснить детали в вашем присутствии.

Джек осторожно подбирал слова, понимая, что Гольдман — умный и внимательный человек, которого просто так не заставишь плясать под чужую дудку.

— Вы будете опрашивать остальных мальчиков из клуба?

— Возможно, придется, — честно ответил Джек, — но не на данном этапе.

— Почему только Гурий?

В глазах мальчика появился страх. Джек понимал, что обязан защитить его от отцовского гнева.

— Думаю, Гурий не знал, что в тот день отменили занятия. Он ждал команду, но никто так и не пришел. Тогда он решил задержаться на случай, если появится тренер. Потом он отправился домой, но до этого успел кое-что заметить.

Гольдман посмотрел на сына.

— Это произошло во вторник, когда ты рано вернулся домой?

Мальчик кивнул.

— Думаю, Гурий просто не хотел расстраивать вас, мистер Гольдман.

Тот не удостоил его взгляда.

— Думаю, мистер Хоксворт, мой сын сам может ответить за себя, — отрезал он. — Почему ты соврал?

— Я не врал. Я не знал, что отменили тренировку. Я некоторое время подождал, потому что не знал, что делать. Ты бы приехал за мной только через час или полтора, поэтому я пошел домой.

— Ты знаешь, что тебе запрещено самостоятельно ходить у реки?

— Да, но мне почти шестнадцать, и ты постоянно твердишь, что я уже взрослый. Я подумал, ты будешь сердиться, если я останусь в клубе один.

Гурий украдкой посмотрел на Джека. Они оба приврали, и хотя мальчику наверняка попадет после этого разговора, им, похоже, удалось минимизировать катастрофу.

Наконец Гольдман кивнул.

— Хорошо, ты поступил правильно. А теперь объясни, почему полиция считает, что ты видел что-то важное, и какое это имеет отношение к нам.

— Я видел мужчину из синагоги, который…

— Что?! — воскликнул Гольдман. — Ты обвиняешь кого-то из наших?

— Пожалуйста, выслушайте его. Именно поэтому я решил сначала поговорить с вами, — вмешался Джек.

Гольдман плотно сжал губы и кивнул.

— Продолжай.

— Это рыжеволосый мужчина, помогавший во время Пурима. Он устанавливал звуковую систему, которую подарил мистер Глюк.

— И что ты видел? Говори правду.

— Я видел, как он приехал с женщиной не из наших и помог ей забраться на борт. Случилось это совсем рядом с клубом, только на противоположной стороне реки. Потом он сошел на берег и там разговаривал с мужчиной, который, мне кажется, был владельцем лодки. Он недолго пробыл там, но я думаю, что это подозрительно.

Гольдман задумался.

— Ты абсолютно уверен, что это был он?

— Да. У него страшное лицо, его ни с кем не спутаешь.

Гольдман похлопал сына по руке. Похоже, он больше не сердился.

— Мистер Гольдман, вызнаете, кто это? — спросил Джек.

— Гурий видел Шлимэя Каца. Он живет на Олдхилл-стрит, работает у мистера Мойши Глюка, всеми уважаемого и добропорядочного человека.

— Я уверен, что это так и его репутация не пострадает. Я хочу всего лишь поговорить с мистером Кацем.

— Вам потребуется еще что-нибудь от нас?

— Не сейчас. Возможно, позже Гурий должен будет опознать мистера Каца, но для вашей семьи я постараюсь упростить все процедуры.

— Спасибо. — Гольдман встал.

Джек последовал его примеру.

— Что еще вы могли бы сообщить о Шлимэе Каце?

— Гурий, пойди к маме и скажи, что наш гость уже уходит.

— До свидания, инспектор Хоксворт.

Джек пожал ему руку.

— Спасибо, ты мне очень помог. Успехов в спорте.

Мальчик вышел из комнаты, и Джек внимательно посмотрел на Гольдмана.

— Позвольте, я провожу вас. — Он открыл дверь гостиной и, помолчав, добавил: — Шлимэй Кац мне никогда не нравился. Как вы, наверное, заметили, моя семья придерживается ортодоксального иудаизма, однако мы не хасиды.

— Но вы живете среди хасидов.

— Разумеется. Их верования требуют следовать более строгим нормам поведения. Например, хасид никогда не разрешит сыну вместе с другими школьниками посещать клуб. Я рад, что моя семья интегрирована в британское сообщество, но это не значит, что нам сложно жить среди хасидов. Нам, откровенно говоря, здесь очень нравится.

Джек кивнул.

— Они очень хорошие люди, — продолжал Гольдман. — Шлимэй Кац постоянно посещает синагогу, иногда помогает человеку, которого я уважаю… — Он замолчал, и Джек замер в ожидании заветного «но». — Но Гурий прав, Каца не назовешь симпатичным человеком. Он шумный, нахальный, у него есть сомнительные привычки. Я терпеть не могу обсуждать людей, но хочу помочь вам, и если Гурий говорит, что видел его, то, значит, так и было. Думаю, вам нужно поговорить с Кацем. Надеюсь, все это окажется простым недоразумением.

— Похоже, вы уверены в этом.

— Шлимэй Кац, возможно, пугает детей и не нравится женщинам, а я не одобряю его привычки, но я не верю, что он убийца. У Шлимэя были свои веские причины быть там, где его видел Гурий.

Джек протянул ему руку.

— Спасибо за помощь! Простите, что испортил вам вечер. Надеюсь, вы не будете ругать Гурия.

Гольдман проигнорировал протянутую для рукопожатия руку.

— Почему вы решили, что я буду наказывать сына за честность? — нахмурился он.

— Простите, я не это имел в виду, — поспешил объясниться Джек. — Просто вы явно не обрадовались, когда узнали, что он разговаривал с полицией.

— Вы неправильно меня поняли. Мой сын рассказал вам, что он видел, и поступил абсолютно правильно. Но до этого он поступил непорядочно. Я думаю, и вы, наверное, тоже не станете этого отрицать, он знал, что занятий не будет, но решил погулять у реки. Он обманул, и это непорядочно.

— Знаете, я не считаю, что он поступил плохо, мистер Гольдман, — сказал Джек то, что думал.

— Понимаю. — Гольдман открыл перед ним дверь. — Хотя мы не придерживаемся строгих хасидских традиций, я не хочу, чтобы приятели слишком влияли на него.

— Вы не считаете, что свобода — это не искушение, а необходимый жизненный опыт?

— Я похож на глупого человека, мистера Хоксворт?

— Нет, сэр.

— Тогда не думайте, что я этого не понимаю.

Несмотря на резкие манеры, Гольдман был Джеку симпатичен.

— Очевидно, Гурию нравится гребля, и друзья по клубу относятся к нему очень хорошо.

— Я был хасидом, мистер Хоксворт, но по причинам, о которых сейчас не к месту говорить, принял решение перейти в реформизм и не отгораживаться от других. Некоторые в нашем сообществе полагают, что таким образом я подвергаю своих детей опасности, порчу их, но я считаю, что Гурию пойдет на пользу общение с внешнем миром. Однако он не должен злоупотреблять доверием, именно поэтому я называю его поведение непорядочным. Я знаю, он не сделал ничего плохого и не подвергал себя опасности. Думаю, ему просто хотелось отдохнуть от домашней суеты. — Джек улыбнулся и кивнул. — Но рано или поздно у него будет собственная семья, и он должен научиться любить детей, их игры, смех, слезы и маленькие ссоры. Все это — часть его жизни. Вернее, это и есть его жизнь. Он должен принять ее такой, какая она есть, и уметь наслаждаться этим. — Взгляд Гольдмана на мгновение стал по-настоящему теплым.

— Я понимаю, мистер Гольдман, и рад, что смог оградить вас от излишнего внимания. Спасибо за оказанную помощь.

— Если Шлимэй Кац причастен к этому ужасному преступлению, вам лучше поторопиться и найти его. Если не успеете, с ним разберутся люди из общины.

Джек кивнул.

— Мы немедленно начнем действовать.

— До свидания. Удачи.

Рубен Гольдман поднял на прощание руку и закрыл дверь.

Джек развернулся и зашагал прочь, на ходу доставая мобильный. Набрал штаб. Ответила Джоанна.

— Это я.

— И где ты пропадаешь? Тут никого нет, — отчиталась она.

— Это хороший знак. Кейт вернулась?

— Нет, но я слышала, что она уже в пути.

— Хорошо. Сара там?

— Единственная живая душа. Я передам ей трубку. Джек, сегодня было много звонков от журналистов.

— Я знаю. Держи их как можно дальше от меня. Шарп не хочет разглашать подробности. К тому же пока нам нечего им сообщить.

— Я могу передать им это?

— Нет. Скажи, что мы отрабатываем несколько версий.

Джоанна вздохнула.

— Поговори с Сарой. — Она переключила звонок.

— Алло!

— Привет. У нас есть подозреваемый.

— О, замечательно! Чем могу помочь?

Джек рассказал все, что удалось узнать.

— Мне нужен адрес Шлимэя Каца. — Он по буквам продиктовал имя. — Передай Малику, что я буду ждать его там.

— Хорошо. Сейчас перезвоню.

— Спасибо.

Джек пошел к Стамфордскому парку. Вокруг кипела жизнь: мужчины спешили в синагогу, женщины и дети торопились домой. Он подумал, не позвонить ли Кейт, когда телефон снова завибрировал.

Сара продиктовала адрес.

— Ты связалась с Маликом?

— Сарджу взял трубку. Он пообещал передать все Малику. Он будет ждать тебя на месте.

— Замечательно, спасибо тебе. И удачи сегодня вечером!

22

К тому времени, как Малик Хан вышел из кабинки общественного туалета, Сарджу уже закончил говорить по телефону и положил его в карман, а мобильник инспектора протянул Малику — тот просил Сарджу ответить, если позвонят.

— Спасибо, напарник. — Малик вздохнул с облегчением. — Кто-то звонил?

— Да, пришло сообщение. Я, разумеется, не читал. А еще звонила инспектор Джонс.

— Черт! Что произошло?

— Она попросила проверить этот адрес, — Сарджу достал ручку и нацарапал его на квитанции, которую нашел в кармане. — Простите, другой бумаги нет.

— Она не объяснила, что там такое?

— Инспектору Хоксворту нужна помощь. Говорит, дело срочное. Он вышел на след человека по имени… подождите, я должен правильно вспомнить… Шлимэй Кац. Да, точно, Шлимэй. Я думаю, это как-то связано с лодками.

— Понятно. Шлимэй — это еврейское имя?

Сарджу пожал плечами:

— Наверное.

— А что вы будете делать?

Сарджу поправил пальто.

— Я бы хотел вернуться, конечно, если вы не возражаете, инспектор Хан.

— Нет, конечно. Завтра придете в штаб?

— Возможно. Но если я нужен вам, то приду обязательно. Я оставил свой номер, можете звонить в любое время. Теперь я официально прикомандирован к вашей команде. Мне нужно вернуться в свой офис и доделать бумажную работу, а потом я буду полностью в вашем распоряжении.

Хан кивнул.

— Тогда до встречи. Я на такси.

— Мне ближе на метро, — ответил Сарджу.

Они разошлись, и Малик немедленно позвонил шефу.

— Сарджу только что доложил о Каце. Я уже еду.

— Забудь. Я на месте. Никого нет дома.

— Намзул! — Шлимэй рычал в трубку. — Что случилось?

— Ты далеко от дома?

— Да! — рявкнул Шлимэй. — А ты думал, я постелю легавым красную дорожку? Как они узнали?

— Похоже, тебя заложили парни, которые отгоняли фургон.

— Они не знают, как меня зовут. Они вообще ни черта обо мне не знают, — прохрипел Шлимэй.

— Они запомнили тебя и описали полиции. А еще кто-то увидел тебя на реке.

Несколько секунд Шлимэй молчал.

— Кто? — наконец выдал он.

— А мне откуда знать? Я не понимаю, как ты мог оставить тело у всех на виду!

— Не понимаешь? Это потому что ты идиот! Все было подстроено, чтобы легавые подумали на местных. Он не хотел, чтобы тела находили только возле клиники или в Уайтчепеле.

— Не сработало. Теперь копы знают твое имя и адрес. Они тебя из-под земли достанут.

— Рано радуешься, черномазый. Если они знают обо мне, значит, скоро узнают и о тебе. Я это гарантирую. — Он недобро рассмеялся.

Намзул сжал зубы. Нельзя терять голову. Он заберет деньги и исчезнет. Его не найдут. У него получится. Он был тенью, мог ускользнуть от полиции, спрятаться от кого угодно, но все зависит от того, как близко они к нему подберутся. Два дня, ему нужно всего лишь два дня!

Он рассеянно поболтал дорогой виски в хрустальном стакане. Пары алкоголя достигали носа, но он едва замечал бархатный, пьянящий аромат. Его мысли все менее принадлежали гению хирургии и все более — социопату. Он был не просто близок к цели. Он достиг ее. Он доказал, что можно пересадить лицо, сохранив в целости всю мышечную механику, структуру тканей, вообще все, доказал, что реципиент может обладать им как своим собственным. Уже первые попытки были удачными, но последние четыре операции — последняя пересадка в особенности — возносили его в ранг гениев. Женщина, которой он пересадил лицо Лили By, — а она уже далеко от британских островов — увозила в Китай его захватывающую дух работу. Но его подлинным триумфом стало лицо молодой европейки. Он не знал имя жертвы, да и не хотел знать. Слышал, что она была проституткой. Ему было плевать. Он сумел изменить черты лица, теперь ее никто не узнает.

Он улыбнулся. Непосвященным, наверное, трудно понять, что пересадка лица — это, по существу, пересадка кожи. Структура костей черепа придает ей форму и определяет внешний вид человека, поэтому лица Лили и проститутки выглядели совершенно иначе у новых владелиц. Но иногда, бросив взгляд на свою сказочно богатую клиентку из Гонконга, он видел красивую цветочницу из лондонского Чайнатауна. Он улыбался. Фантазии, странные, причудливые фантазии… Структура кости Стефани Чен во многом отличалась от восхитительного черепа Лили By. А пациентка, которой он пересадил лицо проститутки, уже шла на поправку и выглядела совершенно иначе, ничего общего ни с донором, ни с собой прежней. Сегодня вечером, как и планировалось, ее увезут из клиники. Чем дальше, тем лучше. Скорее всего, куда-то в южную Англию. Все просто, никаких проблем. Слаженный механизм прекрасно работал.

Его мысли вернулись к Скотленд-Ярду. Инспектор Кейт Картер… Она умна, проницательна, будет непросто обвести ее вокруг пальца. Интересно, много она вынюхала, побродив тут без надзора? Разумеется, она ничего не узнает, но близко ее подпускать все же опасно. Наверное, нужно позвонить медсестрам — на всякий случай. Картер могла сунуть свой нос туда, куда не следовало. Он достал телефон. Одного звонка Сандре Паттон будет достаточно.

К половине седьмого стемнело и резко похолодало. Сара подумала, что за последнее время парк Амхерст основательно зарос и обветшал. Несмотря на теплую куртку, холод пробирал ее до костей. Энди тоже мерз.

— Что теперь? — спросила она.

Пар изо рта мгновенно растаял в морозном воздухе. Сара похлопала застывшими от холода руками. Из-за шерстяных перчаток звук получился глухим и каким-то унылым.

— Загрузим их в фургон и отвезем в Бетнал-Грин. Большинство из Восточной Европы. Этих мы депортируем. Дюжина местных вскоре сюда вернется. Хотя приезжие тоже, как правило, возвращаются.

— Ну что у них за жизнь! — вздохнула Сара, наблюдая, как длинноногую, по-настоящему красивую девушку заталкивают в автобус. Обрезанные джинсы, высокие каблуки, красная куртка-пилот поверх блестящего топа — вот и вся одежда, которую дозволено носить девушке ее профессии. Но даже этот вульгарный наряд смотрелся на ней изящно и по-своему красиво.

Сара подумала, что эта девушка чуть старше остальных, поэтому, в отличие от других, не жалуется и не плачет, только смотрит на все с неприкрытой скукой. Если бы жизнь сложилась иначе, возможно, она была бы вхожа в высший свет, фотографировалась бы для журналов и встречалась с богатыми мужчинами. А вместо этого она продает свое замершее тело каждому, у кого найдется пятьдесят фунтов. Саре было жаль ее.

— Я могу поехать с ними? — спросила она.

— С ума сошла?

— Может быть. Они же не опасны?

Энди покачал головой.

— Большинству лет шестнадцать. Они напуганы. Могут нагрубить и строят из себя опытных шлюх, но, черт подери, им место в школе.

— Значит, я могу поехать?

Энди неопределенно кивнул, и Сара присоединилась к девушкам в фургоне. Они дрожали от холода, и ей было неловко за свой анорак. Девять пар глаз, обрамленных накладными ресницами и яркими тенями, подозрительно разглядывали ее.

— Меня зовут Сара.

— Ты из полиции? — спросила одна из девушек.

Сара кивнула.

— Мы ничего не скажем, — тут же заявила девушка.

Остальные согласно закивали и отвернулись. Девушка постарше, на которую Сара обратила внимание раньше, продолжала безучастно наблюдать за происходящим.

— Привет! — решила поговорить с ней Сара. — Как тебя зовут?

— Хочешь познакомиться? Знаешь мои расценки? — насмешливо протянула та. Говорила она с акцентом, но на хорошем английском. — Кстати, симпатичное пальтишко.

Девочки захихикали.

Сара не осталась в долгу:

— Спасибо. Главное — теплое, — ответила она, прекрасно зная, что сейчас каждая из них мать продаст за теплую вещь. — Откуда ты?

— Какая разница?

— Может, я хочу помочь.

— Сомневаюсь, сестренка. Лучше отвали. Я тебе ничего не скажу. — Девушка отвернулась к окну.

У Сары не оставалось времени, чтобы переубедить ее. Поездка оказалась недолгой, уже через десять минут девушек оформляли в участке.

— Узнала что-нибудь? — спросил Энди.

Сара пожала плечами.

— Пока ничего, но я хотела бы поговорить вон с той девушкой.

Энди проследил за ее взглядом.

— В красной куртке?

— Да.

— Хорошо. Я сейчас договорюсь. Дай мне минутку.

— Спасибо.

Долго ждать ей не пришлось. Она успела прочитать всего пару плакатов на доске объявлений, как Энди вернулся.

— Комната номер два.

— Спасибо. Я тебе очень признательна.

Он пожал плечами.

— Надеюсь, тебе удастся разговорить ее. Я посижу с вами, ладно?

— Договорились.

В комнате для допросов девушка держалась с прежней отрешенностью — сидела, выпрямив спину, и равнодушно смотрела перед собой.

— Снова ты, — констатировала она, увидев Сару, которая сняла анорак, перчатки и села напротив.

— Снова я. А это детектив Энди Гейтс.

Девушка даже не взглянула в его сторону.

— Что тебе от меня нужно?

Сара включила видеокамеру.

— Твое имя?

Девушке явно не хотелось отвечать, но деваться было некуда.

— Клаудия Мари.

— Спасибо, Клаудия. Ты задержана во время операции «Безопасные окрестности», в рамках которой зона парка Амхерст была очищена от…

— Славянских крыс? Нет, скорее, от ублюдков, которым нравится крысятина.

В словах Клаудии звучала неприкрытая боль. Она была поразительной женщиной — красивой и умной.

— От девушек легкого поведения и сутенеров. Откровенно говоря, Клаудия, я не участвую в операции «Безопасные окрестности».

Та нахмурилась.

— Тогда чего ты ко мне прицепилась?

— Мне нужна информация.

Клаудия ухмыльнулась.

— Я ничего не знаю.

— Давай не будем спешить. Ты знаешь, что недавно в Лондоне было совершено четыре убийства? У жертв были удалены органы, в частности — срезаны лица.

— Ну, я же в Лондоне живу, — равнодушно ответила девушка.

— Значит, знаешь, да? Последнюю жертву, молодую женщину, похитили пару дней назад. Она была флористом, занималась доставкой цветов. В основном работала в больнице. Мы не знаем, что произошло. Ее нашли мертвой в багажнике собственного фургона на парковке супермаркета. У нее не было ни почек, ни лица. Ей было около тридцати. Она должна была выйти замуж и ждала ребенка.

Клаудия пожала плечами, но Сара поняла, что услышанное ее зацепило.

— Какое отношение это имеет ко мне?

— Откровенно говоря, никакого. За исключением того, что ты или твоя подруга из парка Амхерст могла оказаться на ее месте. Мы думаем, убийца выбирает жертв случайно.

— Я знаю, как позаботиться о себе. А больше вы никого не находили?

Сара пристально посмотрела не нее. Клаудию явно что-то беспокоило.

— Ты знакома со всеми девушками?

— Из тех, кого вы взяли?

— Да. Кого-то не хватает?

Клаудия ухмыльнулась.

— Так я тебе и сказала.

— Я имею в виду, все ли девочки в норме?

— Откуда мне знать, я им не мамочка!

Сара подумала, что придется попотеть.

— Убийца похитил женщину с улицы среди бела дня. Женщину из приличной семьи. Он не остановится перед тем, чтобы убить кого-то из вашего круга.

— И что? Всем же плевать на нас. — Клаудия отвела взгляд.

— Клаудия, я же вижу, что тебе не все равно, и я не бессердечная скотина. Убийца работает или живет в вашем районе. Возможно, он даже пользовался твоими услугами.

— Хорошо! — Клаудия резко вскинула голову. — Аниэла пропала.

Идея присоединиться к рейду возникла у Сары не на пустом месте. Она доверяла своей логике и интуиции, но держалось все на тончайшей ниточке — на чеке из местного кафе. Она знала, что шеф ценит ее за дотошность. Это помогло им в прошлый раз, похоже, пригодилось и теперь. Мысль поговорить с девушками из парка ей самой поначалу не казалась блестящей, но если бы она в это не ввязалась, они бы так ничего и не узнали. Не зря, когда она выходила из офиса, у нее было хорошее предчувствие. Но Сара и не надеялась, что они наткнутся на столь важную информацию. Она взволнованно подалась вперед. Энди тоже привстал.

— Аниэла? Расскажи о ней.

— Молодая, глупая и самонадеянная. — Клаудия нахмурилась. — Она нарушила правила и села в такси к фраеру.

— С тех пор ее никто не видел?

Клаудия кивнула.

— Уже два дня. Может, это совпадение.

— Может быть. А может, и нет. Именно поэтому мне нужна твоя помощь.

— Я ничего не знаю.

— Можно я расскажу еще кое-что? У нас пока нет неоспоримых доказательств, но мы подозреваем, что убийца — не просто псих, который срезает лица ради удовольствия или чтобы скрыть следы преступления. Мы думаем, это хирург, который делает незаконные пересадки лицевой ткани.

Клаудия посмотрела на нее как на сумасшедшую.

— Разве такое возможно?

— Поверь, это уже не научная фантастика. Две команды врачей соревнуются за то, чтобы успешно провести полную пересадку лица от донора реципиенту и сделать так, чтобы человек мог полностью управлять новым лицом.

Клаудия с удивлением посмотрела на нее.

— Зачем?

— Как зачем? Это медицина! Исследование! Прогресс! А значит — богатство, власть, престиж. Многим нужна помощь, например людям, которые пострадали из-за несчастного случая, болезни. А некоторые готовы купить новые лица на черном рынке по своим причинам.

Клаудия потрясенно посмотрела на нее.

— Это гадко!

Сара пожала плечами.

— Это ничем не отличается от обычной продажи органов, только в нашем случае доноры добровольно не жертвовали лицо. Их просто схватили и некоторое время не убивали, чтобы кожа как можно дольше осталась свежей.

— Она уезжала на Брик-лейн.

Клаудия побледнела и рассказала все, что знала об Аниэле.

— Уайтчепел… — пробормотала Сара и выразительно посмотрела на Энди. Затем снова вернулась к Клаудии. — Значит, это был темный мужчина?

Клаудия кивнула.

— Да, так рассказала другая девушка. Невысокий, темная кожа, обычная одежда. — У Клаудии дрожали руки. — А хирург, — начала она, теперь уже более заинтересованно, — что ты знаешь о нем?

— Пока мы почти ничего о нем не знаем. Непонятно даже, дипломированный ли он врач. Мы знаем, что лица удалены профессионально и, похоже, в операционной. А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — быстро ответила Клаудия.

Слишком быстро. Сара прищурилась.

— Клаудия, ты должна рассказать нам все, — надавила она.

— Я ничего не знаю. — Клаудия явно нервничала. — Или предъявите мне обвинение, или выпускайте.

— Ты не волнуйся, что тебе предъявить — это мы быстро сообразим, — вмешался Энди.

— А если я буду сотрудничать?

Энди кивнул.

— Возможно, мы что-нибудь придумаем. Не могу ничего обещать, но, возможно, тебя не вышлют.

— И это все? — хмыкнула Клаудия, хотя видно было, что она растеряна.

— Что тебе известно? — спросила Сара. — Послушай, по твоей вине могут погибнуть люди. Аниэла могла стать жертвой преступника.

— Заткнись! — крикнула Клаудия. Теперь она злилась по-настоящему.

Саре это было только на руку.

— Ты можешь спасти ей жизнь. И пока ты молчишь, она где-то там, наедине с сумасшедшим, у которого в руках скальпель.

— Ты не знаешь этого наверняка! — прошипела Клаудия.

— Я не знаю. А ты знаешь! Ты знаешь что-то, и если не скажешь, то, клянусь тебе, умрут люди. Он еще не закончил, не достиг совершенства. Угадай, на ком он будет практиковаться?

Энди молчал.

Сара медленно выдохнула. Терпение, тут нужно терпение… Она перегнула палку, не нужно было так нажимать на то, что девушки могут стать жертвами.

— В этом деле замешан мужчина, еврей. Мы так думаем. Мы пока не знаем, кто это, но он наш главный подозреваемый. Сейчас мы его ищем. Сначала я хотела спросить тебя о нем, Клаудия. О еврее. Но теперь я думаю, ты что-то знаешь о хирурге. Я права?

Клаудия смертельно побледнела и задрожала.

— Еврей? Как его зовут?

Сара подошла к ней, взяла за руку. Она думала, что Клаудия отдернет руку, но этого не произошло.

Джек и Малик теряли время в Главном полицейском управлении Хакни, ожидая инспектора Уоллеса, начальника окружного отдела по раскрытию тяжких преступлений. Джек взглянул на часы.

— Черт! — вырвалось у него, и Малик удивленно обернулся. — Мне нужно позвонить.

Он набрал номер Джейн Брукс, которая, похоже, ждала его звонка, — судя по скорости, с которой она подняла трубку.

— Думаю, вы хотите отменить встречу.

— На коленях молю о прощении, — ответил Джек.

Джейн рассмеялась, и он вздохнул с облегчением.

— Не нужно, Джек. Все в порядке. Но помните о «Призраках». Нам нужно встретиться как можно быстрее.

— Знаю. Я не отказываюсь от вашей помощи, просто вышел на важный след.

— Джек, отличная новость! — искренне обрадовалась она. — Мы можем увидеться позже.

— Я не знаю, когда освобожусь. Мне бы не хотелось полностью рушить ваши планы на вечер.

— Вам повезло. У меня как раз нет никаких планов. Позвоните мне, когда закончите. Если будет не слишком поздно, мы встретимся и поговорим. Думаю, это пойдет на пользу вам и вашему делу.

— Я обязательно перезвоню. Спасибо за понимание.

— Не зря же меня называют Мамочкой Брукс, — усмехнулась она.

Джек тоже улыбнулся.

— Я позвоню, как только освобожусь.

— Удачи, Джек!

Пока он говорил по телефону, к Малику подошел высокий мужчина, и Джек поспешил к ним.

— Инспектор Уоллес?

Мужчина кивнул:

— Простите, что заставил вас ждать. Сегодня все вверх дном. Вы слышали об аварии на подстанции? Мы целый день просидели без электричества.

— Слышали. — Джек пожал ему руку. — Джек Хоксворт. Спасибо, что согласились помочь.

— Ну что вы! Я сам хочу поймать ублюдка, убивающего жителей моего округа.

Джек ухмыльнулся. Ну да, кто бы сомневался!

Уоллес жестом пригласил их следовать за собой.

— Чем я могу помочь «Пантере»? — спросил он.

— Нужно найти одного человека из хасидского сообщества, — объяснил Джек, когда они расположились в конференц-зале.

Уоллес поморщился.

— Мы почти не работаем с этой группой: по статистике, среди хасидов не совершаются тяжелые преступления. Как правило, убийства в Хакни происходят на бытовой почве, но я ни разу не имел дела с представителями общины. Они держатся особняком, но никогда не создавали нам проблем! Кроме времени Пурима, это самые тихие соседи. Вежливые, законопослушные. Вы уверены, что подозреваемый из хасидов? — Джек кивнул, и Уоллес нахмурился. — Тогда вам нужно поговорить с Бобом Харрисоном, дежурным сержантом из Стамфорд-Хилл. Думаю, он вам поможет. Боб хорошо осведомлен о традициях еврейского сообщества, их образе жизни. Я сейчас его позову.

Уоллес вышел и через несколько минут вернулся с румяным крупным мужчиной в униформе, который представился как Боб Харрисон.

— Значит, вы ищете в Вольво-сити? — спросил Харрисон.

Похоже, это была шутка, но Джек ее не понял и вопросительно посмотрел на Боба.

— Местные жители и некоторые наши ребята называют еврейский район Вольво-сити, потому что там почти у всех «вольво». Представляете, они покупают их оптом! — объяснил сержант. Джек удивился еще больше, а Боб продолжал: — Да, иногда двадцать или тридцать машин за один раз. Вы и представить себе не можете, как счастливы местные дилеры. Кажется, у Би-би-си есть документальный фильм, который так и называется — «Вольво-сити»!

Малик слушал с невозмутимым лицом, Джек кашлянул. Интересно, какая машина у Боба?

— Спасибо, очень интересно. Мы ищем человека из Стамфорд-Хилл. Его отличительная черта — рыжие волосы.

— Рыжий, да? Достаточно редкий тип, но я встречал такое несколько раз.

— У меня есть свидетель, который видел, как этот человек разговаривал с одним из владельцев лодки около речного клуба Ли и с ним была женщина. Свидетель обратил на это внимание, потому что хасиды почти не общаются с посторонними и практически никогда не спускаются к берегу реки.

Боб внимательно все выслушал и спросил:

— Рыжие волосы — это единственная примета?

— Нет. Я знаю его имя. И даже знаю, где он живет. Это Шлимэй Кац. Вам знаком этот человек?

Харрисон покачал головой.

— Нет.

Джек разочарованно вздохнул.

— Он крупный такой, широкоплечий, со страшными бровями, — вспомнил Джек забавную деталь.

Внезапно Боб заинтересовался:

— Страшные брови? Подождите, кажется, я знаю, о ком идет речь. Я не знаю его имени, но он живет на Олдхилл-стрит, правильно? В нескольких минутах ходьбы от Лингвуд-роуд?

— Именно. Я только что оттуда. Там пусто.

— Если не ошибаюсь, он работает в благотворительной организации «Хабад-Любавич». Это прямо за магазином, где продают соленую говядину.

— Кто управляет благотворительной организацией? — спросил Джек.

— Местный раввин, — ответил Уоллес. — Правильно, Боб?

Сержант кивнул.

— Они предоставляют разные услуги: ясли, профессиональные курсы, финансовую и юридическую консультацию и тому подобное. Только для хасидской общины.

— И кем там работает Кац?

Боб почесал голову.

— Трудно сказать. Кажется, все мужчины обязаны работать на благо сообщества. Ну, вы знаете, как наши ездят волонтерами.

Джек кивнул.

— Ну а хасиды остаются дома и заботятся о своей культуре. Думаю, Кац просто выполняет свою повинность — не знаю, есть ли у него какая-нибудь должность. Если хотите, я могу отвести вас и инспектора Хана к ним в офис. Этот Кац… он странный даже для общества странных людей. Хотя они не странные, они… — Боб пару мгновений подыскивал слово, — скажем, немного отдалены от нас. Но это очень вежливые и приличные люди.

— Вперед! — скомандовал Джек.

Мойша Глюк внимательно смотрел на Шлимэя. Они вышли из синагоги и теперь сидели на лавочке в Стамфордском парке. Их дыхание превращалось в клубы пара.

— Они вышли на тебя, — сказал Глюк.

Кац хмуро кивнул.

— Мне позвонил Намзул, велел убираться подальше, потому что полиция скоро будет у меня. Соседи подтвердили. Я просто не знаю, как это могло произойти.

— Я знаю, — сказал Глюк. — Сын Рубена Гольдмана видел тебя.

— Как? Где?

— На берегу реки, очевидно, когда ты грузил китаянку.

— Было темно, вокруг никого. Не было там никаких байдарочников. Клуб и кафе были заперты. Не было ни собачников, ни бегунов. Говорю тебе, Мойша, там никого не было, иначе я не повел бы ее.

— Это ты никого не видел, а в здании клуба был мальчик. И он описал тебя полиции. — Глюк пожал плечами. — Рубен всегда придерживался правил. Он добропорядочный гражданин, Шлимэй, мы не можем винить его. По крайней мере, он предупредил меня насчет копов. Он знал, что ты работаешь на меня.

— Что ты сказал ему?

— Сказал, что это недоразумение. Гольдман знает, что я бизнесмен. Но сейчас у нас есть проблемы поважнее.

— Что мне теперь делать?

— Уезжай из Лондона. Уезжай немедленно. Некоторое время поживешь в Нью-Йорке. — Он достал из кармана свернутый лист бумаги и передал его Кацу. — Тут билет и номер твоего рейса. Вылет около полночи. У тебя еще масса времени.

— Для чего?

— Еще одно дело. Последнее. Думаю, потом мы сможем умыть руки от этого грязного бизнеса.

Шлимэй кивнул.

— Намзул?

— Нет, — ухмыльнулся Глюк. — Намзул — пустое место. Я позабочусь, чтобы он исчез. Он мелкая сошка и может подвести нас. Но мертвым он принесет больше проблем, чем живой. Он будет молчать, я уверен.

— Тогда кто?

— Вот. — На этот раз Глюк вручил ему конверт. — Там имя и адрес. Все должно случиться сегодня вечером. Ключи от машины и адрес, куда доставить, тоже в конверте. И конечно, деньги. Сделай работу, сядь в самолет и исчезни. Ты захватил паспорт?

— Разумеется.

— Используй его, чтобы добраться до Тель-Авива. Там сделай себе новые бумаги. Некоторое время мы не увидимся. Будь осторожен и позвони мне, как только окажешься в безопасности. Шлимэй, затаись на время. И перекрась волосы.

Рыжеволосый кивнул и взял конверт.

— Все, иди, не теряй время. После этой поставки мы скроемся из виду, и никто ничего не докажет.

Они обнялись на прощание и разошлись.

— Мойша Глюк? Чем он занимается? — спросила Сара.

Клаудия пожала плечами. Она уже жалела, что назвала имя клиента.

— Я не знаю. Кажется, у него офис над «Майло». Девочки постоянно заходят в кафе, и я часто встречалась с ним там.

— «Майло»? — Сара посмотрела на Энди. — Это кафе, чек из которого мы нашли в фургоне.

Энди кивнул.

— Мойша не убийца! — Клаудия нахмурилась.

— Возможно, но он может быть причастен. Ты когда-нибудь видела с ним рыжеволосого мужчину, тоже еврея?

Клаудия кивнула.

— Да, несколько раз. Он примечателен не только из-за волос. У него густые брови, и он огромный, как горилла.

— Ты когда-нибудь…

— Нет!

Сара вздохнула.

— Я хотела спросить, ты с ним говорила?

— Нет.

— А другие девушки?

— Не знаю. Кажется, нет.

— А Мойша Глюк, он общается с ними?

— Он приходит раз в неделю. Общается только со мной.

— Ты всегда можешь уделить ему внимание?

Она кивнула.

— Я стараюсь. Мы обычно вместе едим в «Майло», разговариваем. — Она пожала плечами. — Он не создает проблем, не обижает меня и щедро платит. У него есть семья. И ты напрасно думаешь, что он ужасный человек.

— Клаудия, речь идет о человеческой жизни. Возможно, о жизни Аниэлы. Меня совершенно не волнуют твои отношения с Глюком. Это твое дело. Но он связан с убийцей…

Ее прервал телефонный звонок. Это был Хоксворт.

— Сэр? — ответила Сара.

— Каца нет дома, но мы легко его отыщем. Что у тебя?

Она кратко рассказала об Аниэле.

— Возможно, это совпадение.

— Или еще одна жертва, — сделал вывод Хоксворт.

— Я узнала еще одно имя. Мойша Глюк. Он близко общался с одной из проституток. У него офис над «Майло». Кажется, это кошерное кафе на главной аллее. Мы нашли чек оттуда. Туда ходят местные девочки и жители района. Глюк встречался там с проституткой. Их даже видели вместе.

— Да, я знаю, Кац работает на некоего Глюка. Кто сообщил тебе это?

— Клаудия Мари. Она работает в этом районе. Она очень помогла нам.

— Но на убийцу мы так и не вышли. Думаю, Шлимэй Кац — один из исполнителей, которому заплатили за черную работу. Что насчет Глюка?

— Клаудия утверждает, что он бизнесмен, семьянин. Уверяет, что он не может быть убийцей.

— Возможно, еще один посредник. Все усложняется. Похоже, мы имеем дело с организованной группой, — сказал Джек, и Сара полностью разделяла его мнение. — Хорошо. Держи меня в курсе. Отличная работа. Передай своему приятелю из полиции нравов, что я должен ему пиво. Ты скоро возвращаешься?

— Да, сэр.

— Хорошо. Увидимся завтра. У меня еще встреча с психиатром, но, если будет нужно, звони в любое время. Еще раз спасибо.

Сара повернулась к Клаудии.

— Последний вопрос. Ты видела, чтобы Мойша Глюк или тот рыжий мужчина говорил с кем-нибудь, кто связан с врачами или больницей?

Зрачки Клаудии расширились, словно она вспомнила что-то, но покачала головой.

— Мойша никогда не говорил при мне о делах. Я не знакома ни с кем из его партнеров. Мы никогда не обсуждали ни его домашние дела, ни бизнес. Я даже не знаю, чем он зарабатывает на жизнь, но у него всегда много наличных.

Сара успела заметить ее реакцию. Видимо, Клаудия решила все тщательно обдумать.

«Завтра, — подумала Сара. — Завтра она все расскажет».

— Хорошо, Клаудия, ты нам очень помогла.

— Что теперь? — спросила девушка.

— Я постараюсь помочь тебе. — Сара встретилась взглядом с Энди.

— Нет, что теперь будет с Аниэлой?

Клаудия с надеждой посмотрела на Энди.

— Опиши ее, — распорядился тот. — Я передам информацию в полицейские участки. Ее будут искать.

— Точно будут? Она нелегалка. Еще одна проститутка, в общем, крыса.

Энди внимательно посмотрел на нее.

— Клаудия, мы не животные. У многих есть дети. Дочери. Никто не будет сидеть сложа руки и смотреть, как убивают человека. Понимаешь?

— Прости, я не привыкла, что кому-то есть до нас дело.

Клаудия взяла ручку и начала писать что-то в блокноте. Энди выключил диктофон, и она придвинула блокнот к нему.

— Это адрес. Пообещай, что проверишь его.

— Я проверю, обещаю, — ответила Сара и достала визитную карточку. — Можешь звонить мне в любой момент.

Клаудия нахмурилась и черкнула свой номер.

— Это мой мобильный, — сказала она. — По очевидным причинам я не всегда могу ответить.

Сара кивнула.

— Я буду на связи, Энди. Мне нужно ехать. Спасибо за все. Клаудия, и тебе спасибо. Я уверена… ну, я надеюсь, что Аниэла в безопасности. Верю, у тебя тоже все будет хорошо. — Она не знала, что еще сказать. — Я укажу в рапорте, что ты оказала неоценимую помощь следствию.

Клаудия грустно посмотрела на нее.

— Думаю, это ничего не изменит. Но у меня есть маленькая дочь, и только ее безопасность имеет для меня значение. Если меня вышлют, я не знаю, что будет с ней.

Сару эта новость шокировала.

— Кто заботится о ней?

— Я. А кто еще? Сейчас она с моей подругой.

— Я займусь этим, — вмешался Энди. — Отвезу ее домой. Не переживай, пока тебя никто не тронет. Мы сможем что-то придумать. Сара, можешь ехать. Я сам тут закончу.

Сара подумала, что ее одинокая жизнь, в которой нет ничего, кроме работы, в общем-то, не так плоха. Она счастливый человек. Скоро она вернется к кошке, которая ждет ее дома, и спрячется от внешнего мира.

23

За рекордное время Кейт добралась до Лондона и совершила стремительный набег на супермаркет. Она задумала приготовить баранину в пряном соусе: замариновать мясо и положить его на гриль перед самым приходом Джеффа. На гарнир — пюре из сладкого картофеля и слегка обжаренный в масле зеленый лук с перцем чили. Острый салат из рукколы с кедровыми орехами, свеклой и сыром фета прекрасно дополнит основное блюдо. Ужин будет на славу. И готовится все очень быстро: как только сварится сладкий картофель, минут через пятнадцать можно будет накрывать на стол. Идеальный ужин в завершение рабочего дня. К мясу она подаст новозеландский «Совиньон блан». На десерт — сладкое вино с темным шоколадом и финиками. Пить много она не будет, поскольку завтра рано вставать и День вырисовывался не из легких. Тем не менее настроение было отличным. Она распахнула дверь и сложила пакеты на кухонный стол. Ей не терпелось увидеть Джеффа, мысль о вечере с ним рождала сладостное чувство.

Забежав в туалет, она помчалась наверх переодеваться. Потом взялась за пакеты в кухне, включила музыку, налила содовой — в винный бокал, чтобы создать подходящее настроение, — и принялась за маринад для бараньих отбивных.

Она как раз закончила натирать мясо специями, когда услышала странный звук. Кейт нахмурилась, глотнула содовой и, выключив музыку, прислушалась. Джефф? Слишком рано. Все тихо. Она проверила мобильный — сообщений не было. Повинуясь мимолетной прихоти, она решила послать ему сообщение. Проверив, сварился ли картофель, она набрала: «Если хотите, приезжайте раньше. Вино охлаждается, бараньи отбивные почти готовы, а я ужасно голодна!» Фраза получилась двусмысленная и игривая. Но она улыбнулась и нажала «отправить», чувствуя себя легко и беззаботно.

Раздался тихий скрип, и Кейт по-настоящему испугалась. У нее не было домашних животных. Если скрипит лестница — значит, в доме кто-то есть. Снова скрипнула половица.

Она положила телефон в карман и выглянула в коридор. Там стоял высокий мужчина.

— Привет, Кейт!

— Какого дьявола…

Больше она ничего ни сказать, ни сделать не смогла. Огромная ладонь зажала рот и нос. Отвратительные пары химикалий обожгли горло и проникли в легкие.

— Давай сопротивляйся. Так будет быстрее, — шепнул мужчина ей на ухо.

Мир потускнел перед глазами. Последнее, о чем Кейт успела подумать, был сладкий картофель. Если рыжий не потрудится выключить газ, кастрюлька сгорит.

В итоге они решили позвонить в лондонское отделение «Хабада». Джек слушал, как Боб Харрисон говорил с кем-то из сотрудников.

— Когда в последний раз у вас появлялся мистер Кац? — спросил он. Джек и Мал разочарованно переглянулись. — Понятно. А когда он должен быть? Завтра? Очень хорошо. Да, я понял, в час дня. Спасибо. Мистер Рубен, вы очень нам помогли. Нет, нет, это обычный разговор. Есть несколько вопросов, которые мы хотели бы уточнить у мистера Каца. Еще раз спасибо. Да, спасибо, мы поступим, как вы советуете. — Харрисон повесил трубку. — Его не видели уже два дня. Он предупредил, что его не будет, но не объяснил почему. Завтра у него смена. Он должен быть за рулем школьного автобуса.

— Думаете, подался в бега? — спросил Малик.

Джек почесал ухо.

— Трудно сказать. Если это так, значит, кто-то его предупредил. Но кто? Я узнал его приметы пару часов назад. Никто, кроме нас, не знал о нем.

— Гольдманы? — предположил Малик.

Джек с сомнением покачал головой.

— Возможно, но напрямую они не контактировали. Если Гольдман кому и рассказал, то только Глюку. В интересах Каца сдаться нам, пока его не нашли люди Глюка. Их не интересуют события вне коммуны, с преступниками они предпочитают разбираться сами.

Харрисон кивнул.

— Да, хасидскому сообществу не нравится вмешательство извне. Они не любят газеты, телефоны, телевизоры, Интернет — в общем, все, что связано с большим миром.

Малик почесал затылок.

— У них нет телевизоров? Вот это да! А что насчет мобильных телефонов?

Харрисон покачал головой.

— У молодежи они есть, но ими редко пользуются. В основном все вопросы решаются при личной встрече. Конечно, в офисах телефоны есть, но дома почти ни у кого.

Джек нахмурился.

— Прямо от Гольдманов я пошел к Кацу. Дорога заняла от силы восемь минут. За это время Гольдман не смог бы найти его и предупредить. Возможно, он позвонил, он не хасид. Но пользуется ли телефоном Кац? С другой стороны, Гольдман наверняка тут же сообщил своим друзьям, что полиция заинтересовалась общиной. Это естественная реакция, я не виню его.

Харрисон пожал плечами.

— Кто еще знал, что вы ищете Каца?

— Моя команда, — ответил Джек. — И Пол Ноулз, тренер из клуба. Но я не уверен, что он внимательно слушал нас. И совершенно точно он не знал имени. Ноулза исключать нельзя, но интуиция мне подсказывает, он тут ни при чем. Мальчики тоже слышали Гурия, но, опять же, кому бы они рассказали, да еще так быстро? Я видел, как они все уплыли вниз по течению. Там поблизости нет жилых районов, и только двое из них живут относительно недалеко. — Джек прикусил губу. — Нет, не складывается. Если Каца предупредили, значит, в истории есть еще кто-то, о ком мы не знаем.

— Допустим. Каков наш план? — спросил Харрисон.

— Нужно, чтобы ваши люди проследили за домом Каца и другими местами, где он может появиться. Синагога, кошерные кафе?

Харрисон кивнул.

— Да, разумеется.

— Если понадобится, я смогу организовать подкрепление.

— Я сообщу. Не волнуйтесь, все хотят поймать убийцу. Парни будут работать на износ.

— Спасибо. — Джек посмотрел на часы. — Сегодня мы уже ничего не успеем. Нужно набраться терпения. Если до завтра мы его не найдем, придется объявлять общенациональный розыск.

— Хорошо, — ответил Харрисон, — но лучше уже сегодня разослать информацию по районам. Я займусь этим.

— Правильно, — согласился Джек. — И последнее. Вам известно, кто такой Мойша Глюк?

Харрисон кивнул.

— Да. Крупный бизнесмен, важная персона в хасидском обществе. Уважаемый и влиятельный человек. У него большая семья, кажется, девять или десять детей. Живет на Лингвуд-роуд, офис прямо над «Майло», и, подозреваю, он у него не один.

— Чем он занимается?

— В первую очередь недвижимостью — это главное дело в еврейской среде. Кроме того, наверное, всем понемногу: от импорта хасидской одежды до торговли алмазами.

— Алмазами? — удивился Джек.

— Да, евреи обычно вкладывают деньги в драгоценности. В алмазы надежнее всего.

— Никогда бы не подумал, — признался Джек. — А откуда они берут камни? Нет, я знаю, что их добывают в Южной Африке, но как они оттуда попадают в руки Мойши Глюка?

— Да, их везут из Южной Африки, — сказал Харрисон, — как правило, покупают через Хаттон-Гарден — это крупнейшая в Англии ювелирная биржа. Алмазы — валюта еврейской общины. Мы любим хруст банкнот, они — блеск камешков.

— И при этом они не нарушают закон? — с недоверием спросил Джек.

— Я этого не говорил. — Харрисон почесал нос. — Мы просто не знаем. Все сделки, законные или нет, очень сложно отследить. Алмазы передают из рук в руки, ими платят за товары и услуги. — Он пожал плечами. — Очень удобно.

Джек задумался. В деле было слишком много неожиданных поворотов, и чем больше они узнавали, тем сложнее было ответить на главный вопрос. И все же, чего бы это ни стоило, он посмотрит в глаза человеку, который убил Лили, — сквозь прутья решетки, за которой тот останется навсегда. Джеку уже все равно, кто он такой — Мойша Глюк, Шлимэй Кац, Джимми Чан или даже Гольдман. Он просто будет жить дальше, зная, что кто-то заплатил за убийство. И ему плевать на мотивы преступника, на его мысли, на то, как он воспринимает мир. Личность преступника всегда интересовала его, но не в этом деле. Тут он хотел отомстить.

Он прорычал:

— Если выяснится, что их убивали из-за гребаных драгоценностей, задушу сволочь голыми руками!

— Не думаю, что из-за них, — откликнулся Харрисон, — но если Кац или Глюк или они оба окажутся замешаны, можешь не сомневаться, в конечном счете всплывут и алмазы.

Джек едва сдержался, чтобы снова не разразиться проклятиями.

— Боб, спасибо, — наконец сказал он. — Позвоните мне, если что-нибудь станет известно. А тебе, Мал, — обратился он к констеблю, — следует пойти и выспаться как следует. Завтра будет тяжелый день.

— Хорошо, — с сочувствием посмотрел тот на Джека. — Шеф, вам тоже нужен отдых. На сегодня хватит с вас.

Придя в сознание, Кейт поняла, что у нее связаны руки и ноги и, похоже, она лежит в кузове автомобиля. Во рту пересохло. Водителя она не видела.

— Дайте воды, — прохрипела она.

— Потерпи немного. — Голос показался ей знакомым. — Мы почти на месте.

— Где мы?

— Узнаешь.

— Что вам нужно?

Каждое слово обжигало воспаленное нёбо. У нее промелькнула мысль, что это глупый розыгрыш: во вторник вечером ее похитили из дома, где мариновались отбивные и «Колдплей» пел о желтых звездах!

Ответа не было.

— Я офицер полиции и спросила, чего вы от меня хотите. Отвечайте на вопрос! — потребовала она, чувствуя, как от страха по спине поползли мурашки.

— Пока мне нужно, чтобы ты помолчала.

— Что? Кто вы вообще такой?

Она вспомнила: рыжие пейсы, бледное, вытянутое лицо, темная одежда и косматые брови, как на карикатуре.

— Неважно кто. Просто делаю свою работу. Мое дело — доставить тебя.

— Куда доставить?

Молчание действовало ей на нервы.

— Куда доставить?!

— К хирургу.

Мойша Глюк набрал знакомый номер.

— Ваша посылка отправлена.

— Превосходно, — ответил голос на другом конце линии.

— Алмазы отдайте водителю.

— Вы доверяете ему? Сумма немалая.

— Я доверяю ему. И это последний раз. Полиция подобралась слишком близко. Кац уедет из города, и другой помогавший нам друг тоже должен исчезнуть. Ваша работа сильно повлияла на нашу жизнь.

— И сделала вас намного богаче. — Голос был спокойным. — Особенно вас, Мойша.

— Верно. Но пора остановиться.

— Да, вы правы. Больше никаких заказов. С вами было приятно вести дела, Глюк.

— Мне тоже. Не забудьте о Клаудии. Один из нас должен перестать пользоваться ее услугами.

— Думаю, это предстоит сделать вам. Вы женаты. Я — нет, а моя невеста, к сожалению… Ну, вы знаете. Скажем так, я остро нуждаюсь в Клаудии и ее особых талантах.

Мойша вздохнул.

— Мне будет ее не хватать. Но это нужно прекратить. Связь с ней — это единственное, что нас объединяет. Может, мы оба оставим ее в покое?

— Думаю, Клаудию тоже нужно спрятать.

Мойша часто заморгал.

— Вы говорите об убийстве?

— Друг мой, она — помеха. Давайте будем реалистами. Не переживайте, вас никто не заподозрит. Проститутки часто умирают — от передозировки, побоев, просто случайно.

Мойша испугался.

— Безжалостный, бессердечный ублюдок!

— Вы не первый, кто награждает меня этими эпитетами, — скучающе ответил мужчина. — Прощайте, Мойша. Наслаждайтесь богатством и хорошо заботьтесь о своей семье.

В его словах прозвучала явная угроза. Мойша бросил трубку. За считаные секунды он набрал другой номер.

— Да?

— Планы изменились.

— Ладно.

— Отвезешь женщину, потом найди Клаудию. Сегодня же. Только не медли!

— А самолет?

— Не волнуйся. Я сменю твой рейс на утренний. Пожалуйста, сделай это для меня.

— Искать ее в парке?

— Нет, поезжай к ней домой. Она редко работает после девяти. Поезжай домой и забери ее.

— Куда ее везти?

— Посели ее в мотеле недалеко от аэропорта. Я позвоню тебе позже. Мне нужно подумать. И, Шлимэй…

— Да?

— Ничего не говори ему. Особенно если он спросит, связывался ли я с тобой, хорошо?

— Хорошо.

— Забирай деньги и немедленно уходи.

Джек, стоя возле офиса Джейн Брукс, чувствовал себя опустошенным и разбитым. Сейчас ему не хотелось ее видеть. Чего ему хотелось, так это немного вина и лечь спать.

— Да? — раздался из динамика знакомый голос.

— Это Хоксворт.

— Вы опоздали.

— Мне очень жаль… — начал оправдываться Джек.

— Все в порядке. У вас усталый голос. Заходите, я открыла.

Джек вошел и, убедившись, что дверь за его спиной захлопнулась, нажал кнопку лифта. Он с удивлением обнаружил, что архитекторы не только сохранили исторический фасад здания, но и позаботились об интерьере. Никакого бескомпромиссного хай-тека. Вместо стекла и металла его окружал оригинальный розовый камень. Ему почему-то сразу стало лучше. Он пересек коридор и оказался возле ее апартаментов.

— Как вам здание? — спросила Джейн, жестом приглашая его войти.

— Хорошая реставрация. Ничего лишнего, — ответил он.

— Я слышала, вы увлекаетесь архитектурой. Настоящий знаток.

— Не совсем знаток. Просто мне нравится определенный тип зданий. За исключением Кэнэри-Уорф, который очарователен, я отдаю предпочтение старинным постройкам. Что и говорить, мне нравится история. И мне нравятся эти стены, — он провел ладонью по теплому камню, — они многое могли бы рассказать.

Джейн мягко улыбнулась.

— Вы неисправимый романтик! Сюда-сюда, направо.

Джек колебался. Помещение налево больше походило на офис психолога.

— Направо?

— Да, направо. Но если хотите, джин с тоником можно легко переместить.

Он вскинул руки.

— Нет-нет, как скажете.

Джейн улыбнулась.

— Вы не при исполнении? Судя по виду, вам нужно выпить.

Он вздохнул.

— Внизу я как раз об этом думал. А нам можно?

— Думаю, нам уже есть восемнадцать, и сейчас почти семь вечера. — Она снова улыбнулась и повела его в гостиную. — К тому же я не ваш врач, я только помогаю уладить формальные вопросы и избежать осложнений с начальством. Через два дня приедет Габби, она вами и займется. — Джейн повернулась к нему. — Но если вам неудобно, мы можем расположиться в кабинете.

— Нет, все в порядке. — Он вошел в гостиную. — Как здесь хорошо!

Из огромных окон открывался прекрасный вид на жилые кварталы. Между домами мерцали огни лондонских доков, а на горизонте виднелись красные точки маяков на высотках Кэнэри-Уорф.

— Потрясающий вид!

— Я рада, что вам нравится.

— Не удивительно, что вы предпочитаете оставаться в городе.

Джейн вздохнула.

— Так проще. Работаю допоздна. Мне становится дурно от одной только мысли, что нужно спуститься в метро или вести машину.

— Как дела у вашего мужа?

— О, прекрасно! Он сейчас за границей.

— Рад за вас, — ответил Джек. Ему уже начинала надоедать светская беседа.

— Что будете, джин с тоником, вино, водку?

На этот раз профессионализм взял вверх над его настоящими желаниями.

— Джейн, спасибо, но, думаю, мне еще рано напиваться — в любой момент могут позвонить. Боюсь, даже бокал вина пагубно скажется на остроте восприятия.

— Вы очень ответственный человек, — разочарованно сказала Джейн. — Еще у нас есть лимонад. Или лучше кока-кола? Диетическая, кстати. Или, может, содовую со свежим лимоном?

— Содовую, пожалуйста.

Она улыбнулась.

— Устраивайтесь удобнее.

Пока она готовила напиток, Джек снял пальто и шарф, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Нарезая лимон, Джейн украдкой бросила в его сторону откровенный взгляд.

— Кажется, мы вышли на важный след, — сказал Джек.

— Хорошая новость.

— И не хорошая, и не плохая. Пока он никуда не привел.

Она кивнула.

— Обязательно приведет.

— Надеюсь. — Он откинулся на диванную подушку и прикрыл глаза ладонью. — Время на исходе. Я несколько дней избегал босса. Если ничего не изменится, завтра вечером он поджарит меня на медленном огне.

Джейн положила дольку лимона поверх льда и выдавила еще одну в стакан. Джек беспокойно встал и подошел к небольшой стойке, за которой она готовила напиток.

— Я чувствую себя беспомощным.

Она коснулась его руки.

— Джек, дело не в вас. Всякий, кто работает над сложным делом, переживает нечто подобное. Но потом обязательно приходит просветление. Просто вам сложнее: отношения с последней жертвой заставляют вас страдать сильнее. Вам нужно расслабиться.

Он смотрел на ее маленькую мягкую руку, теплота которой могла растопить ледяной панцирь, сжимающий его сердце. В следующее мгновение их руки разъединились.

— Ваше здоровье! — сказала Джейн.

Джек поднял стакан, лед звякнул о стекло.

— За счастливый конец!

Она обогнула стойку и подошла к нему. Слишком близко. Он смутился. Потому что все еще чувствовал теплоту ее ладони. Джейн тоже опустила глаза. Ему захотелось забыть обо всем, убежать от горя. Захотелось, чтобы нежность этой женщины смягчила его гнев и залечила раны.

— Присядем?

Ее голос больше не казался ни уверенным, ни беззаботным. В нем были слабость и ожидание. Немой вопрос повис над ними, как дамоклов меч. Помогут ли они друг другу?

Джек поставил стакан рядом с ее стаканом. Пауза затягивалась. Он подумал, что сейчас, похоже, Джейн меньше всего хотелось бы говорить о его боли и смерти Лили. Откровенно говоря, ему тоже не хотелось ни говорить о своих потерях, ни доискиваться причин, по которым он чувствовал себя так паршиво.

— Можно обнять тебя?

Джейн никак не отреагировала — не рассердилась, не возмутилась. Возможно, она как психолог была готова к такой реакции, но ее зрачки взволнованно расширились, а на щеках появился легкий румянец. Джек подумал, что доктор Брукс тоже отчаянно этого хочет.

— Это поможет тебе? — У нее был на удивление спокойный голос.

— Да.

— Это не по правилам. Психиатры не должны так поступать.

— Я никогда не жил по правилам.

Джеку надоело препираться. Он обнял ее за талию и привлек к себе. Она не сопротивлялась. Она обнимала его так же сильно, как и он ее.

Они долго молчали. Потом Джек прижался щекой к ее щеке и шепнул:

— Я хотел сделать это с первого дня нашего знакомства.

Она улыбнулась.

— Джек, так нельзя. Прости. — Джейн отстранилась. — Нам следует закончить сеанс. — Она опустила голову.

Джек понял, что она расстроена.

— Ты ничего не сделала. Это я. Я во всем виноват. — Он тяжело вздохнул. — Странно, у меня много друзей, но единственный человек, которого я могу попросить обнять меня, — это сестра. Но она за десять тысяч миль отсюда.

Джейн печально покачала головой.

— Ты ничего не знаешь обо мне.

Он нахмурился и взял ее за руку.

— Ты несчастлива?

— Неужели это так заметно?

— Нет, не заметно. Ты хорошо притворяешься.

— Если тебе и правда интересно, я устала притворяться, я ненавижу свою жизнь. — Джек промолчал, и она продолжила: — Я замужем только на бумаге. В остальном мы чужие люди. И это длится уже столько лет, что я сбилась со счета.

— Но у тебя же есть возлюбленный? Такая прекрасная женщина не может жить без любви.

Она смутилась и, помолчав, ответила:

— Нет у меня никакого любовника. Есть только ты.

— Почему ты ни с кем не встречаешься?

Она пожала плечами.

— Честно говоря, у меня не хватает на это сил. Найти мужчину несложно. Сложно найти порядочного мужчину, а я не сторонник любви на одну ночь. Если все произойдет случайно, я не буду переживать, но пойти куда-то и искать там мужчину для секса… — Она невесело улыбнулась. — Наверное, я старомодная. В жизни не должно быть ничего бессмысленного, даже в отношениях на одну ночь должен быть какой-то смысл. Я сумасшедшая, да?

Он покачал головой.

— Нет. Многие с тобой согласятся. Я чувствую то же самое.

— Правда?

Он кивнул.

— Чему ты удивляешься? Секс без чувств опустошает. На следующее утро остается только сожаление, особенно если нет желания увидеть партнера снова. Пару лет назад я это проходил.

— Я догадалась, можешь не рассказывать.

Он немного отстранился.

— Мне уйти?

Она посмотрела на него и кивнула.

— Я не хочу этого, но, наверное, лучше тебе все же уйти. Мы должны остановиться прямо сейчас, иначе я захочу, чтобы ты поцеловал меня. И тем самым причиню тебе боль и заставлю чувствовать себя виновным.

— Уверена, что захочешь?

— Уверена, — ответила она. — Но должен быть уверен и ты. У меня эгоистические причины. Мне одиноко, у меня давно не было мужчины, мне скучно — называй как хочешь. Я все равно не смогу объяснить. Сам придумай. На самом деле…

Джек обнял ее за талию, прижал к себе и поцеловал. Затем, чуть отстранившись, убрал шелковистую прядь с ее лба. Джейн улыбалась, с восхищением глядя на него.

— Это то, что я называю терапией, — пробормотал Джек. — Именно этого я хотел.

— И я. Прости, потом будет плохо, прости, — шепнула она. — Я и не помню, когда меня последний раз так целовали.

— Это неправильно. Только так тебя и нужно целовать.

Их губы вновь соприкоснулись. Печаль, боль, позор, гнев — чувства проносились ураганом и сгорали в огне поцелуя. Джейн почувствовала его смятение.

— Все в порядке. — Она нежно провела пальцем по щеке Джека. — Я все понимаю и не жду от тебя любви. Просто ты поможешь мне, а я помогу тебе.

Джек колебался.

— Я не хочу тебя использовать. Ты действительно небезразлична мне. Но прямо сейчас я…

Зазвонил телефон. Джек готов был выбросить его в окно.

— Ответь, — сказала Джейн.

Джек нажал отбой.

Он был возбужден, он хотел любить ее, но неожиданный звонок всколыхнул в нем чувство вины, которое, казалось, успело осесть на дно души. Как он мог? Лили погибла всего несколько дней назад. Он ненавидел себя!

Он взглянул на телефон. На экране светился номер Джеффа. Джек спрятал мобильный в карман.

— Это просто друг. Он оставит сообщение на автоответчике.

Они посмотрели друг на друга.

— Джек… — тихо сказала она.

Но он покачал головой.

— Не продолжай, не надо. Я хочу… мне нужно…

Она улыбнулась.

— Я тоже. Я всегда хотела, чтобы высокий красивый мужчина отнес меня в спальню.

— Эротическая фантазия?

— Это эротическая фантазия всех женщин, Джек Хоксворт. Знаешь, ты можешь осуществить почти все женские мечты.

Он легко подхватил ее на руки и пересек комнату, не обратив внимания на сигнал входящего сообщения.

— А дверь ногой открыть можно? Или это фантазией не предусмотрено?

— Нет. — Она нажала на ручку. — И бросать меня на кровать тоже не нужно.

— Никаких бросков через голову?

Оба рассмеялись. Напряжение исчезло, чувство вины притупилось. Они приступили к одежде, но Джек никак не мог совладать с хитрыми застежками на ее блузе.

— Там кнопки! Кнопки…

Он рывком расстегнул блузу, обнажая небольшую, но упругую грудь, и жадно прильнул к ней губами. Снова зазвонил телефон.

Она вздохнула и мягко оттолкнула его.

— Нужно ответить.

Он понимал: Джейн не хочет, чтобы из-за нее он безответственно относился к работе.

— Прости.

— Не извиняйся. И сними уже трубку.

Он раздраженно достал телефон. Это снова был Джефф.

— Твою мать, Джефф! — проворчал он.

— Он всегда так настойчив?

— Нет.

— Значит, это что-то важное. Поговори с ним.

Джек нажал зеленую кнопку.

— Алло! Прости, приятель, но ты не вовремя.

— Ястреб, это очень важно!

— Где ты?

Он ожидал, что тот скажет «Внутренние Гебриды» или назовет какую-нибудь богом забытую деревушку в горах.

— Я в Сток-Ньюингтоне, возле дома Картер, — вместо этого произнес Джефф.

Джеку потребовалось несколько секунд, чтобы переварить информацию. Такой ответ он меньше всего ожидал услышать.

— В каком смысле «возле дома Кейт Картер»?

— В прямом. Ты где?

— Я в Спитлфилдз, у меня сеанс с доктором Брукс.

Он виновато посмотрел на Джейн, которая застегивала блузу.

— Черт! Прости, но, похоже, у нас беда.

Джек сел на край кровати. Его возбуждение сразу прошло.

— Что случилось?

— Это прозвучит странно, но сегодня у нас был запланирован ужин.

— Ужин? С Кейт? Действительно странно.

— Представь себе, — огрызнулся Джефф.

— Ладно, что случилось?

— Ее нет дома.

— Я не знаю, чем тебе помочь. Сегодня никто не остался в офисе. Насколько мне известно, Кейт возвращалась из Хартфорда. Возможно, она задержалась.

— Нет, Джек, послушай меня. Входная дверь открыта. Играет музыка, включен обогреватель, на столе — недопитая содовая, отбивные маринуются, вода выкипела из кастрюли. К тому же Кейт десять минут назад отправила мне сообщение: мол, приезжай раньше, все готово.

Джек посмотрел на часы. Семь двадцать.

— Во сколько вы должны были встретиться?

— В семь, но я приехал раньше. Я жду примерно полчаса. Вначале подумал, что Кейт выскочила за чем-то в магазин, но уже волнуюсь. Она бы позвонила.

— Да, разумеется. Меня беспокоит открытая дверь. Это подозрительно.

— Наверху открыто окно. Но я еще не осмотрелся как следует.

— Никто в Лондоне не убегает в магазин, оставив двери и окна нараспашку, — пробормотал Джек. — Думаешь, что-то произошло?

— Не знаю, приятель. Я хотел спросить у тебя. Подумал: может, ты отправил ее на срочное задание, и она не успела меня предупредить?

— Я не связывался с Кейт. Она звонила в штаб, что возвращается из Хартфорда, но это было около пяти. Мне сообщили, что она, не заезжая в Вестминстер, поехала домой.

— Что ты думаешь по этому поводу?

— Думаю, что-то случилось. Я сейчас буду.

— Хорошо. Я еще попробую дозвониться ей.

— Дай мне пятнадцать минут. Я должен объяснить все доктору Брукс.

Джек смущенно посмотрел на Джейн.

— Ничего не объясняй, — сказала она. — Просто иди.

— Джейн, прости.

— Не нужно, не извиняйся. Это твоя работа. И, возможно, это к лучшему. У нас будет время обдумать все, что произошло.

Он подошел, погладил ее по щеке и нежно поцеловал, не зная, что сказать, не понимая, радоваться ли, что их прервали, или наоборот. Определенно, такие отношения чреваты тяжелым расставанием.

Джейн казалась задумчивой и печальной, но он чувствовал, что она рада такому исходу.

— Человек из моей команды попал в беду, — сказал он наконец.

— Тогда тебе нужно поспешить. Позвони, если потребуется помощь.

Он поспешно застегнул рубашку.

— Ты и так помогла мне.

— Я рада.

Она хотела что-то добавить, но вместо этого только поцеловала его. Эту женщину невозможно было не любить.

Такси удалось поймать почти сразу. Благодаря расторопности водителя он уже через пятнадцать минут был возле дома Кейт. На лужайке маячил Джефф.

— Я звонил Саре, сегодня она дежурит, получил подтверждение, что Кейт после клиники поехала домой.

— Я осмотрелся в доме, — сказал Джефф, когда они зашли внутрь. — Она готовила ужин. Мобильный не отвечает. Сумка и кошелек на месте. Ни одна женщина не выйдет из дому без сумки.

Джек кивнул и поднял сумку Кейт, внутри лежало ее удостоверение.

— И она никогда бы не оставила документы. Что-то случилось. Вызывай криминалистов. Я пока позвоню Саре, уточню все передвижения Кейт.

Через двадцать минут эксперты снимали отпечатки пальцев и фиксировали признаки вторжения. Приехал Кам, чуть позже появилась Сара. С другими членами команды тоже связались, но они не добавили ничего нового о Кейт.

Криминалисты наконец закончили наверху. Слушая отчет, Джек рассеянно поднял с кухонного табурета шелковый шарф и смял его в кулаке. Тепло его руки пробудило знакомый аромат духов. Казалось, Кейт стоит рядом с ним. Его захлестнула новая волна гнева.

— Пока сложно говорить, но есть вероятность, что кто-то проник в дом через окно на втором этаже. Мы обнаружили следы сорок шестого размера, замок взломан. На лестнице и на ковре возле окна грязь. Думаю, это из сада под окном.

Не отдавая себе в этом отчета, Джек положил шарф в карман.

— Зачем? Зачем кому-то понадобилось похищать Кейт? Машину тоже забрали? У нее маленький хэтчбек, на улице его нет. Ключи тоже пропали.

Но самый важный вопрос задал Бенсон:

— С кем она разговаривала в Хартфорде?

24

«Кричи во все горло!» — промелькнуло в голове Кейт, когда дверь багажника поползла вверх.

— Не вздумай шуметь, — предупредил ее мужчина. — Тебе, может, и не видно, но у меня в руках шприц. Или ты тихо идешь сама, или я тащу тебя за волосы. Выбирай.

— Думаю, кричать бесполезно, — храбрилась Кейт, — иначе ты не привез бы меня сюда.

— Умница.

Мужчина одной рукой вытащил ее из машины. В другой она заметила шприц — значит, он не врал — и тут же поняла, что снова в «Элизиуме». Ее вели к тем подозрительным складам, которые она хотела проверить днем. Как можно было так ошибиться, дать себя убедить, что там нет ничего интересного? Кричать бесполезно. Порывы сильного ветра то и дело прорезал гром. Ее никто не услышит.

Она постаралась вспомнить, чему ее учили. Первое правило — не паниковать. В кармане все еще лежал мобильный — возможно, ей удастся отправить сообщение Джеку или позвонить кому-нибудь. Последним в списке контактов был номер Джеффа Бенсона. Он поймет, что что-то случилось, когда не обнаружит ее дома, и обязательно поднимет тревогу. Но пока она связана, о телефоне можно забыть. Пока надежда только на Джеффа.

— Туда.

Рыжеволосый показал в сторону самого дальнего здания. Он ослабил веревки на ее ногах, но на руках не тронул. В таком положении бежать было невозможно. Кейт не хотела, чтобы ее свалили перед Чаном, как какой-то мешок с картошкой. Она хотела посмотреть ему в глаза и спросить, зачем он это делает.

Рыжему, похоже, надоело ждать, пока она сама доковыляет. Он схватил ее за предплечье и поволок к двери. Постучал. Несколько мучительных минут, показавшихся ей вечностью, ничего не происходило. Кейт задержала дыхание, представляя лица людей, которых она любила. Родители, сестра и даже Дэн. Он встречался с другой женщиной, которая больше подходила ему, и был с ней счастлив — Кейт поняла это по голосу, когда они недавно говорили по телефону. Но он этого заслуживал — счастья разделить судьбу с женщиной, которая любит его всей душой. Но больнее всего было думать о Джеке. Какая ирония! Наверное, Лили, стоя у этой же двери, тоже думала о нем, прежде чем ею занялся доктор Джеймс Чан. Кейт охватила паника, колени ослабли. Тут дверь отворилась, выливая на газон желтый прямоугольник, в середине которого темнел человеческий силуэт.

Ее втолкнули внутрь. Кейт собрала волю в кулак. Она не станет плакать, не доставит Чану такой радости!

— Привет, — произнес встречавший с мягкой улыбкой. — Простите, кажется, наше свидание состоится чуть раньше.

— Чарлз?

Он кивнул мужчине. Тот еще сильнее сжал ей локоть.

— Входите, у нас полно работы.

— Чарлз, подождите! — Она едва удержалась на ногах, когда верзила толкнул ее в дверной проем. — Я… это ошибка.

— Никакой ошибки, милая Кейт. Хотя нет, признаю, с моей стороны было опрометчиво разрешать вам бродить по окрестностям без присмотра. Я слышал, вы заинтересовались этими помещениями. Увы, я не мог пустить вас сюда, пока, скажем так, не приберу здесь. Вы слишком быстро подобрались ко мне. Очень жаль, что вы не повременили с визитом, потому что вы мне понравились. Завтра я уберу оборудование, и эти комнаты станут складом. — Он жестом обвел помещение.

Здесь были аппараты жизнеобеспечения, другое медицинское оборудование, несколько шкафов и блестящий стол из нержавеющей стали, вроде того, который Кейт недавно видела в морге. Она вспомнила, каким маленьким и беззащитным казалось обнаженное тело Лили. Совсем скоро она сама будет лежать так, и патологоанатомы начнут делать свое дело.

К горлу подступила тошнота.

— Но почему? — Ей удалось пересилить себя и проглотить противный ком в горле.

— Помоги привязать ее к стулу. Потом можешь уходить, — приказал Маартенс сообщнику.

Кейт отчаянно мотала головой.

— Не тратьте понапрасну силы. — Маартенс взял со стола шприц, наполненный прозрачной жидкостью. — Я помогу вам расслабиться.

Кейт почувствовала укол.

— Вот так, — почти ласково произнес он. — Сейчас станет легче. Я не трону ваши почки, они мне не нужны. А вот ваше прекрасное лицо…

Она перестала его слышать. Почему она не сопротивляется? Почему перестала бороться? Ее мысли путались, мышцы против воли расслабились.

Откуда-то издалека прозвучал глухой голос Маартенса:

— Помоги ее поднять. Готов? Хорошо, раз, два…

Кейт показалось, что она падает. Все ниже и ниже. Она слышала разговор, но не понимала слов. Она хотела спать. Больше всего хотелось закрыть глаза и погрузиться в темноту, но она цеплялась за край обрыва, за одну мысль: «Джек скоро придет. Джек найдет меня!»

Малик, Анджела и Сара приехали почти одновременно. Кам опередил их на десять минут. Присутствие коллег несколько ободрило Джека, хотя сценарии происшедшего, складывающиеся у него в голове, были один мрачнее другого.

Все собрались в крошечном палисаднике — единственном месте, где не работали криминалисты.

— Простите, тут, конечно, подмораживает, но ребятам нужно закончить в доме, они попросили не ходить там, чтобы не затоптать следы, — объяснил Бенсон.

В призрачном лунном свете лицо Сары казалось неестественно бледным. Она коснулась руки Джека.

— Сэр, я говорила с Кейт, когда она ехала домой. Судя по голосу, она волновалась, но была в приподнятом настроении.

— Знаю. Ерунда какая-то. Может, за ней следили?

Кам покачал головой.

— Думаю, Кейт заметила бы хвост.

— В клинике ей что-то показалось странным, — сказала Сара. — Она даже хотела вернуться, чтобы еще раз все проверить. Я сейчас позвоню туда и уточню.

Она отошла в сторону, и достала мобильный.

Броди проследил за ней взглядом и спросил:

— Кого же мы прижучили так, что вынудили похитить ее?

Джек тоже задавался этим вопросом. Исчезновение Кейт связано с «Пантерой» — это факт.

— Я особо не церемонился с Чаном. Но он пришел бы за мной, Кейт практически молчала. — Он обернулся к Саре. — Есть что-нибудь?

Сара покачала головой.

— Она не возвращалась в клинику. Так говорит охранник, это подтверждают в приемной.

Джек нахмурился.

— Ясно. Узнай, где сейчас профессор Чан. Мал, отправь несколько патрульных машин к его дому и в клинику. Но пусть пока держатся на расстоянии. — Все кивнули, и Джек продолжил: — Шлимэй Кац… Он тоже мог почувствовать, что мы дышим ему в спину. Он хасид, живет в Стамфорд-Хилл. Его могли предупредить, и это сбивает меня с толку. Никто, кроме нас, не знал, что мы вышли на него.

— Кто-то из наших? — спросил Джефф.

— Похоже, — вздохнул Джек. — Но кто? Только я, Мал и Сара знали о нем.

Все молчали.

— Кам, нужно проверить кошерное кафе «Майло». Там рядом офис Мойши Глюка, на которого работает Кац. Местные проститутки, с которыми беседовала Сара, тоже заходят туда. Кто-то мог его заметить.

— «Майло»? — переспросила Сара. Джек кивнул. — Сэр, на самом деле Кац нечасто туда заходит, вероятно, опасаясь, что его запомнят. У него очень примечательная внешность.

— Ясно. Кам, ты и Мал… Что случилось? — спросил Джек, когда Малик полез за чем-то в карман.

— Вы сказали «Майло»?

— Да, а в чем дело?

— Один момент. — Малик просматривал чеки в бумажнике. — Я пил там латте, — заметил он. Найдя то, что искал, Мал поднес бумажку к свету, льющемуся из окон гостиной. — Я так и знал!

Все недоуменно переглянулись.

— Сэр, думаю, я знаю, кто крыса.

Джек подошел к нему ближе и тихо спросил:

— Кто?

— Думаю, это наш переводчик, Сарджу.

— Брось! — воскликнул Джек.

— Сэр, послушайте! — начал Малик. — Когда Сара сообщила о Каце, я как раз отлучился в туалет. Возвращая мне телефон, он прятал что-то в карман, по-видимому, свой мобильный. Это он передал мне сообщение от Сары. И у него было достаточно времени, чтобы позвонить Кацу. Сарджу весь день не отставал от нас, но внезапно ему понадобилось уйти. И он написал адрес Каца на старом чеке. А чек из «Майло»!

Джек едва сдерживал ярость. Сарджу! Надо же, Сарджу!

— Но Кейт сама порекомендовала его, — пробормотал он.

Малик пожал плечами.

— Его имя было в списках Национального реестра — только так Кейт могла узнать о нем. Черт, я раньше работал с ним, он казался хорошим, надежным человеком. Как все совпало, подумать только! Переводчики работают не только на нас. Они всего лишь обслуживают полицейские запросы, а значит, берутся за любые предложения… Вот дерьмо! — Он внезапно замолчал и взволнованно взъерошил волосы.

— Что еще? — воскликнул Джек.

Малик загнанно посмотрел на него.

— Я вспомнил! Несколько лет назад он работал в больнице.

Джек смотрел на него расширенными от ужаса глазами.

— Случайно, не в Лондонском Королевском госпитале? Пожалуйста, скажи мне, что это не Уайтчепел!

Малик с трудом проглотил комок в горле.

— Он живет на Брик-лейн, сэр.

— Вашу мать! — Джек ударил кулаком по воздуху. — Вашу мать!

— Ястреб, полегче! — Бенсон опустил руку ему на плечо. — Пока у тебя нет никаких доказательств. Малик правильно сказал: это может оказаться простым совпадением.

— Я задницей чую, что это не совпадение! — рявкнул Джек.

— Я согласен с инспектором, — сказал Кам. — Анджела не доверяла ему. Говорила, он занервничал, когда узнал, что она говорит на гуджарати, а Малик — на урду.

— Мал, — Джек глубоко вздохнул, — ты знаешь его мобильный?

— Да, сэр.

— Проверь, кому он звонил сегодня вечером. Дергай за любые ниточки. Если не получится, я позвоню комиссару. Я хочу знать, кому он звонил!

— Будет сделано.

— Кам, поезжай в больницу, опроси всех, кого сможешь. Я хочу знать, видел ли кто-нибудь Сарджу с Лили By. Свяжись с «Императрицей», пусть они по электронной почте отправят в госпиталь его фотографию. В больнице он мог представляться под другим именем. В любом случае нужно, чтобы его опознали. Я хочу знать, мог ли он быть рядом с Лили в день ее смерти. Как только информация будет у нас, мы допросим его.

— Есть, сэр!

Кам и Малик мгновенно словно испарились.

Зазвонил телефон Сары, и она отошла в сторонку.

— Возможно, мне понадобится твоя помощь, — обратился Джек к Джеффу.

— Приятель, можешь не переживать.

Джек покачал головой.

— Он напросился с нами на реку, следил за нами, узнал о том, что мы вышли на Каца. Если это он навел преступников на Лили, я сам сломаю ублюдку шею!

— Сэр? — Сара выглядела озадаченной.

— Какие новости?

— Несколько полицейских машин сейчас у дома профессора Чана. Он позвонил нам, хочет поговорить с вами.

Она протянула Джеку свой мобильный.

Джек взял телефон. Его разозлило, что профессор так быстро обнаружил слежку.

— Хоксворт.

— Инспектор, это Джеймс Чан. У меня под окнами дежурят несколько полицейских…

— Знаю. Я послал их.

— Я догадался. Они приехали арестовать меня?

— Они ждут моих указаний, профессор.

— Я могу предложить им войти?

— Как вам будет угодно.

— Могу я спросить, что конкретно они хотят узнать?

— Вы помните мою коллегу, инспектора Картер, мы вместе приезжали к вам в больницу?

— Кейт, правильно?

— Да.

— Что произошло?

— Этим вечером в дом инспектора Картер проник злоумышленник и похитил ее.

— Ужасно. Но как это связано со мной?

Джек был ошеломлен тем, как спокойно и отстраненно говорил этот человек!

— Она была сегодня в вашей клинике в Хартфорде. Возможно, она задавала слишком много вопросов?

Чан замолчал. Пауза затянулась. Джек нарушил молчание.

— Вы видели ее?

— Инспектор Хоксворт, я не только не видел Кейт Картер, но даже не был в «Элизиуме». Весь день я провел в Лондонском госпитале. Затем посетил семью By, приехал к ним в пять пятнадцать, домой вернулся в шесть сорок. — Джек открыл было рот, чтобы его прервать, но Чан продолжил: — Опережая ваш вопрос: да, ассистенты могут подтвердить мои слова. Я все время был в операционной. У нас был тяжелый пациент из Чехии — ребенок с обезображенным лицом. Я не выходил из больницы. А потом сразу отправился на Хедли-роуд. Провел больше часа с родителями Лили. Можете проверить. Дома у меня состоялся неприятный разговор с соседом. Он перегородил мне въезд в гараж.

— Во сколько это произошло?

— В шесть сорок один. Он еще пожаловался на надоедливого пса, которого держит в саду другой наш сосед. Собака непрестанно лает, когда хозяин на работе. Тогда мы оба посмотрели на часы.

— А потом?

— Потом я зашел в дом, проверил автоответчик, позвонил в Гонконг матери, а позже разогрел остатки вчерашнего ужина. Какие еще вам нужны детали, инспектор? Я с удовольствием дам номер матери, если вы захотите поговорить с ней. Кантонский, думаю, не проблема для вас.

Голос профессора по-прежнему был спокойным и ровным, но Чан явно злился, и в его словах промелькнула нотка сарказма.

— В этом нет необходимости, профессор.

— Скажите, почему вы подозреваете меня? Ваши слова — сплошь обвинения. Почему вы не спросите, могу ли я помочь расследованию? Вы, вероятно, забыли, что моя невеста стала жертвой убийцы. Иногда вы ведете себя так, словно Лили была вашей возлюбленной.

Джек почувствовал, как в горле встал комок, а во рту появился кислый привкус.

— Профессор Чан, не имеет значения, ваша это невеста или нет. Моя роль заключается в том, чтобы найти убийцу мисс By. Я разговариваю с вами как следователь.

— Следователю позволено быть отстраненным. Вы можете спокойно вернуться домой и отвлечься от этого кошмара. А я вынужден жить с мыслью, что женщина, которую я любил, лежит в морге, у нее нет лица, а мы не знаем, кто ее убийца. Хотя нет, вы придерживаетесь весьма оскорбительной мысли, что убийца — я.

— Это обычная полицейская практика. В Лондоне больше восьмидесяти процентов убийств совершаются родственниками или близкими знакомыми жертв.

— Не в этот раз, инспектор Хоксворт. Я не убивал Лили. Несмотря на мою профессию, я не имею никакого отношения к тому, что случилось с ее лицом. Вам не приходило в голову, что кто-то пытается подставить меня?

— Зачем кому-то подставлять вас?

Чан вздохнул.

— Из-за статуса, богатства, власти. Сами выбирайте причину. И это только то, что лежит на поверхности. Любой человек в моем положении наживает врагов, о существовании которых даже не подозревает. У всех есть враги. Даже у вас. Кто-то мог возненавидеть меня только потому, что я подрезал его на дороге, или потому, что моя машина похожа на машину, сбившую его жену. Вы лучше меня знаете, на какие извращенные умозаключения способен человеческий разум. Я не помню, чтобы кому-то сильно досадил в последнее время, но, думаю, кто-то рад, что я появился в цепи ваших рассуждений.

В его словах есть смысл, Джек вынужден был с этим согласиться. К тому же у него стопроцентное алиби. Однако нельзя было просто взять и отбросить подозрения. Профессор мог оказаться искусным лжецом.

Чан продолжал:

— Вероятно, никто не подставлял меня, и все это — совпадение. В любом случае вы должны сотрудничать со мной, а не угрожать арестом.

— Вы знаете человека по имени Сарджу?

— Нет. Где я мог о нем слышать?

— В больнице.

— В какой связи?

— Кажется, это переводчик.

Чан задумался.

— В больнице множество переводчиков. Наше отделение время от времени пользовалось их услугами, но их всегда направляла к нам администрация.

— Они могут присутствовать на консультациях?

— Да, разумеется. Бывает, пациенты не знают в достаточной мере ни английский, ни кантонский, в этом случае я обязательно поясняю все детали через переводчика. Нужно быть полностью уверенным, что пациент все правильно понял.

— Значит, даже если вы забыли имя, то могли бы узнать его в лицо.

— Я не забываю имен, инспектор Хоксворт. Я уверен, что никогда не встречал переводчика по имени Сарджу.

«Вот заносчивый ублюдок!» — подумал Джек.

— Он мог представиться другим именем.

— Полагаю, этот человек причастен к смерти Лили?

— У нас есть основания полагать, что да, — неохотно признался Джек.

— Вы думаете, они были знакомы? Встречались в больнице?

— Профессор, это вывод, который напрашивается сам собой.

— Понятно. У Лили было много знакомых среди медицинского персонала и пациентов. Она приезжала в госпиталь почти каждый день, но я редко ее видел. Разве это не странно? — Его голос дрогнул, и Джек с удовольствием отметил это. — Женщину, которая должна была стать моей женой, чаще видели медсестры, чем я. Мне никогда не приходило в голову спросить, с кем она встречается, с кем дружит. Наверняка у нее были друзья в больнице, которым она доверяла.

«Нужно было просто спросить сестру», — подумал Джек.

— Профессор Чан, эти мысли непродуктивны, они только заставляют вас еще больше страдать.

— Больше? Вы действительно считаете, что я могу чувствовать себя еще хуже? Разве не вы, инспектор Хоксворт, сообщили мне о том, что моя невеста встречалась с другим мужчиной и была беременна от него? Вначале я решил, что эти обстоятельства способны заглушить боль моей потери. Но я ошибся.

— Простите. Я имел в виду…

— Я знаю, что вы имели в виду, инспектор Хоксворт. Одно дело — не выражать эмоции, другое — не испытывать их.

— Еще раз простите.

— Лили действительно упоминала, что иногда пила кофе с переводчиком, который помогал в госпитале. Стыдно признаться, тогда я не обратил на это внимания, поэтому мне о нем ничего не известно. Но это определенно был мужчина, я абсолютно уверен. И я помню, как предостерегал ее. Боюсь, Лили не до конца понимала, какое воздействие оказывает на людей, особенно на мужчин.

Джек понимал, о чем он говорит.

— Если помните, я был знаком с ней, — сказал он. — Она была красива… очаровывала.

— Вы правы. Поэтому я просил ее быть предельно осторожной, когда мужчины угощали ее кофе и тому подобное.

— Профессор, мисс By было двадцать девять лет. Думаю, она умела разрешать подобные ситуации.

— Вероятно, но я старомоден, инспектор Хоксворт, и, похоже, был прав.

— Вы видели мисс By с этим переводчиком? Вы сможете опознать его по фотографии?

— Нет, я никогда его не видел.

— Хорошо, профессор, я думаю…

— Да, а еще Лили постоянно жаловалась на одну из сестер дневной смены. Возможно, вам следует с ней поговорить. Она точно знает переводчиков, которые постоянно работают в приемной.

— Спасибо, мы будем держать вас в курсе.

— А как насчет ваших друзей? Я о патрульных машинах, — пояснил Чан.

— Хорошо, я позвоню им. Вы планируете выходить из дома?

— Нет.

— Простите, но один из наших сотрудников все равно останется снаружи.

— Хорошо. Доброй ночи, инспектор Хоксворт.

Джек чувствовал себя опустошенным. Он ошибался, напрасно подозревал Чана и потерял много времени. Теперь он был уверен, профессор — не убийца.

— Сара, мне нужен телефон старшей медсестры из Лондонского госпиталя. Ее зовут Нан Бекитт. Всю информацию сразу же передай Каму. Есть новости?

— Пока ничего, — ответила та. — Я проверила нашего переводчика. Он везде фигурирует под именем Сарджу Рахман. — Она пожала плечами. — Я сообщила другим подразделениям, его уже ищут. — Она замялась. — У меня есть еще одна идея.

— Что угодно, если это поможет делу.

Она кивнула и плотнее закуталась в куртку. Подмораживало, ветер усилился.

— Малик упомянул Брик-лейн. Сказал, что Сарджу живет там, правильно?

— Да.

Она нахмурилась.

— Сегодня во время допроса Клаудия упомянула, что одна из девушек поехала с клиентом на Брик-лейн. Она пропала без вести.

Джек подошел ближе.

— Что еще она сказала?

— Знакомая Клаудии, Аниэла, нарушила одно из неписаных правил и поехала на квартиру к клиенту. Он снял ее на платформе станции «Амхерст». Клаудия узнала у другой девушки, что клиент захотел отвезти ее домой. Он был невысокого роста, со смуглой кожей. Это мог быть Сарджу!

— И Аниэлу больше никто не видел?

— Совершенно верно. — Сара выглядела взволнованной.

Джек прикрыл глаза. Еще одна жертва?

— Хорошо, свяжись с Анджелой. Нужно организовать задержание Глюка и привезти его в Бетнал-Грин. Предъявите ему что хотите. Найди Клаудию и вторую девушку, которая видела, с кем уезжала Аниэла.

— Клаудия, наверное, все еще на станции, — предположила Сара.

— Неважно, просто узнай, где она. Я еду в участок. Ты остаешься здесь на случай, если Кейт появится.

— Да, сэр.

— Джефф, идем. Поговорим с этой Клаудией и Глюком.

— Ястреб, — Бенсон посмотрел на часы, — больше часа прошло.

— Даже не думай об этом! — Джек нахмурился. — Мы найдем Кейт. Обязательно найдем.

Зазвонил телефон, но вспыхнувшая было надежда тут же погасла, это оказался Шарп. Джек не мог не ответить.

— Да, сэр.

— Не знаю, как выразиться помягче, поэтому скажу просто: ты отстранен отдела.

Джек почувствовал, как земля уходит из-под ног. Шарп узнал о его связи с Лили.

— Сэр, прошу вас, я могу все объяснить!

Шарп проигнорировал его слова.

— Ты знаешь порядок. Я не могу до такой степени нарушать правила.

— Поймите, это был единственный способ, которым мы могли…

— Джек, послушай меня, — проворчал Шарп. — Поговори с коллегой из Афин, и я…

— Афины! При чем тут Афины?

Шарп замолчал. Пауза затягивалась.

— Джек, ты головой ударился?

— Простите, я не понимаю, о чем идет речь.

— Я тоже не понимаю, о чем ты говоришь. Думал, ты уже в курсе. Я весь день был на совещаниях. Старший инспектор Клименто сказал, что оставил для тебя сообщение.

— Я не получил его, — заверил Джек.

— Проснись! Я говорю об Анне МакЭвой. Ее нашли. Интерпол задержал ее на Родосе. Она работала в картинной галерее «Иксия». Завтра ее перевозят в Афины. Утром ты вылетаешь за ней из Хитроу. Вечером вы уже будете в Англии.

У Джека колотилось сердце. Почему? Почему сейчас?

Шарп продолжал:

— Я не могу оставить тебя во главе «Пантеры». Сейчас я думаю, кем тебя заменить. Возможно, Джефф Бенсон согласится. Он в отпуске, но, похоже, остался в Лондоне. Что скажешь?

Безумная мысль вдруг пришла Джеку в голову. Он сунул свой телефон Бенсону:

— Это босс, он хочет поговорить с тобой.

Джефф ошеломленно посмотрел на него.

— О чем?

— Не заставляй его ждать, — посоветовал Джек. — Сара, мне нужен твой телефон.

— Секунду, я только что дозвонилась до Энди. Девушек все еще оформляют.

— Отлично. Попроси его передать трубку Клаудии.

— Простите?

— Просто попроси. Жизнь Кейт может зависеть от того, что она знает.

25

Когда Кейт пришла в себя, она была привязана к стулу. Во рту пересохло, веки словно налиты свинцом. Она изо всех сил попыталась сосредоточиться.

— С возвращением! — дружески приветствовал ее знакомый голос.

Кейт все вспомнила.

— Чарлз! — простонала она. — Что выделаете?

— Не волнуйтесь, все важные органы на месте. Я просто хотел немного вас успокоить.

Кейт поняла, что на ней больничный халат, надетый на голое тело. Но ее взволновало не это — рядом на каталке она увидела женское тело. Явных повреждений заметно не было, хотя, возможно, их скрывала одежда.

— Кто это? — испуганно спросила Кейт.

Маартенс пожал плечами.

— Понятия не имею. Просто симпатичная девушка. Хотя нет, мне кое-что о ней известно. Она была проституткой. И, разумеется, жила здесь нелегально. — Он хмыкнул. — Но всем на это плевать. Еще один непрошеный гость, которого, к счастью, убрали с лондонских улиц.

— Мне не плевать! — прошипела Кейт.

Ей было страшно, но теперь к страху примешался гнев, который она не могла контролировать. Слепая ярость избавила от апатии и окончательно разогнала туман в голове. Даже голос ее звучал иначе — ниже и грубее.

— Неправда. Вам не плевать на амбиции, громкие дела и повышения. А смерть этой девчонки столь несущественна, что вы даже не станете искать убийцу, просто зарегистрируете труп в участке, и все, прости-прощай. Знаете, если бы еврей не допустил столько ошибок, так бы все и вышло. Никогда не доверяйте важных дел евреям. Они слишком ленивы и обязательно свалят грязную работу на других. Если бы они как следует убирали мусор, вы бы вообще ни о чем не узнали.

— Мусор? Значит, жертвы ваших варварских экспериментов — это мусор?

— Кейт, я не занимаюсь варварскими экспериментами. Это — прогресс. Такие красавицы, как вы, живущие прекрасной, яркой жизнью, вдохновили медицину на этот подвиг. Все вам завидуют, все хотят быть такими, как вы. Моя работа позволит многим несчастным, обезображенным людям, которые, между прочим, ничуть не хуже вас, зажить новой, счастливой жизнью, наслаждаться красивой внешностью. Найдется тот, кто профинансирует черный рынок, и все завертится.

— Значит, вы готовы охотиться на людей ради… кожи?

— Ну, это зависит от того, как посмотреть. И я ни на кого не охотился. Все на совести двух евреев и еще одного типа, о котором мне вообще ничего не известно.

— Вы заказали убийство, потому что кто-то хотел сделать пересадку лица?

— Не совсем так. На первых троих я практиковался. Я знал, что смогу провести операцию. Но следовало на практике убедиться, что результат пересадки будет таким, как я хочу, и один человек сможет в полной мере использовать лицо другого. Теперь вы понимаете? Я вошел в историю медицины!

— Но лицо Лили By предназначалось реальному пациенту.

— Да. И я горжусь этим. — Он вытер руки хирургическим полотенцем.

— Но вы же знали ее!

Он пожал плечами.

— Я никогда не встречал ее. И я не заказывал ее, если вы на это намекаете.

— Я ни за что не поверю, что это простое совпадение.

Он улыбнулся.

— Совпадение? И да, и нет. Нет — потому что я знал, кто находит для евреев… скажем так, продукт. Бангладешский парень, который работает в Уайтчепеле и часто бывает в Королевском госпитале, — он был главным поставщиком. — Маартенс выбросил полотенце в черный мешок с мусором. — И я знал, что невеста Джимми возит в больницу цветы. Однако я ни разу не упомянул имя Лили By.

— Но вы сделали все, чтобы ее выбрали.

Он неопределенно хмыкнул.

— Она была китаянкой, молодой, здоровой женщиной с хорошим цветом лица. И она спала с вашим боссом. — Он рассмеялся. — Ох, простите, это, наверное, страшная тайна! — Он жестом показал, как запирает рот на замок. — Простите еще раз! Джимми всегда так уклончиво рассказывал о невесте, что я вынужден был сам наводить справки. Все начиналось как шутка. Я хотел немного подразнить ужасно скрытного Чана, раскрыв его тайну, разведав, где живет Лили, кто ее друзья и так далее. Я даже воспользовался услугами частного детектива. Тогда я и узнал правду: Лили не просто изменяла Джимми, она делала это с детективом из Скотленд-Ярда!

— И вы не могли допустить этого, да?

— Разумеется. Вот так, совершенно случайно, Лили стала угрожать моим планам. Полицейский под боком — не лучшая перспектива для бизнеса. Но судьба была благосклонна ко мне. Появилась первая клиентка из Гонконга, которой нужна была частичная пересадка лица. Лили идеально подходила, и, признаюсь, я надеялся, что бангла выберет ее. Так и случилось, — самодовольно ухмыльнулся он. — К сожалению, мне всё же удалось привлечь внимание инспектора Хоксворта.

— Выдумали, он просто проигнорирует ее смерть?

— Нет, — помолчав, ответил он. — Я надеялся, он испугается и сбежит, как только начнется расследование, и все узнают, что у них была связь. Я бы на его месте держался подальше от этого дела. Я считал, что они просто спят вместе, и он не будет заводиться из-за ее смерти.

— Вы недооценили инспектора Хоксворта.

— Похоже, мне просто не повезло.

— Меня тошнит от вас.

Он тяжело вздохнул.

— Жаль, а мне казалось, что мы хорошо поладили. Из нас в будущем могла бы получиться прекрасная пара.

Кейт с отвращением посмотрела на него.

— Вы верите, что у вас есть будущее?

— Дорогая, это ваше время истекло, а для меня все только начинается. — Противоестественная энергия, казалось, била в нем ключом.

— Нет, это вам конец, доктор Маартенс.

— Как же вы ошибаетесь! — будничным тоном заметил он. — Я замел все следы, Кейт. У вас нет ни доказательств, ни улик, ни свидетелей.

— Нет свидетелей? А как же ваш рыжий помощник? Вы думаете, мы его не арестуем?

— Нет, вы его не арестуете, потому что Шлимэй Кац будет мертв через… — Он посмотрел на часы. — Боже мой, он уже мертв!

— Что?

— Его ограбили и ударили ножом. Я решил прибрать за собой. А его босс будет молчать. Он слишком любит алмазы. Остается еще один человек — это ничтожество из Бангладеш. Сегодня он тоже отправится к своему создателю. И вуаля! — Он театрально взмахнул рукой. — Больше никаких следов!

— Мы будем преследовать вас до конца ваших дней.

— Кто «мы»? Единственный человек, который знает правду, — это вы, Кейт. К сожалению, совсем скоро вы будете мертвы.

— И не надейтесь. Скотленд-Ярд уже ищет меня! — Кейт старалась, чтобы ее голос не дрожал.

— Конечно, ищет. И найдет. Мертвой. Где-нибудь в придорожной канаве очень далеко отсюда. Вам нравится Беркшир? Гэмпшир? Там живописные проселочные дороги. Вам предстоит неблизкий путь, поэтому я побеспокоился обо всем. Мне пришлось раздеть и почистить вас. Видите, как я обработал ваши руки, ноги и волосы. Это чтобы вы не прихватили с собой подсказки для судмедэкспертов. Не переживайте, на месте мы, возможно, вернем вам одежду. Кстати, я ее пропылесосил. А заодно и машину. Все стало таким чистым. — Маартенс явно был в восторге от самого себя. — А теперь вам лучше отвернуться. У этой особы вполне могли брать отпечатки пальцев, поэтому придется позаботиться об этом. О зубах, думаю, можно не волноваться. Я даже не знаю, есть ли стоматологи в Литве или Сербии или откуда она там родом. Дикари, верно?

Кейт не отвернулась и с ужасом смотрела, как симпатичный доктор, с которым она подумывала закрутить роман, увесистым молотком превращает руки трупа в кровавое месиво.

— Это Клаудия? — спросил Джек.

— Допустим, да, — послышался в трубке мобильного ленивый голос с сильным акцентом.

— Клаудия, это Джек Хоксворт, старший инспектор…

— Бла-бла-бла… — перебила его Клаудия.

Джек замолчал. Потом, тяжело вздохнув, продолжил:

— Послушай, я понял…

— Нет, ни фига ты не понял. Ты просто еще один мужик, которому понадобилась часть моего тела. Только тебе нужен мой мозг, а другие предпочитают задницу или рот.

— Послушай, я заплачу тебе за информацию. Так пойдет?

Она замолчала. «Черт, она сейчас бросит трубку!» Но Клаудия удивила его:

— Валяй. У меня на руках маленькая дочь, а еще мне точно понадобится адвокат. Тысячи хватит.

— Тысяча фунтов? — ошеломленно переспросил он.

— Нет, мать твою, злотых! Ты знаешь, что такое злотые? — язвительно поинтересовалась она. Джек еще услышал, как она прошипела «жмот».

— За эти деньги ты расскажешь мне о хирурге? — Она не ответила, и он продолжал настаивать: — Клаудия, речь идет о мужчине, который похищает беззащитных людей и профессионально удаляет у них лица.

— Я знаю. Твоя маленькая помощница рассказала мне.

— Она не говорила, что он похитил мою напарницу, инспектора Кейт Картер? Она где-то твоего возраста. Могла бы, как и ты, стать хорошей матерью, но мы этого никогда не узнаем, если я не найду ее. Кейт иногда действует жестко, но на самом деле она добрая. И храбрая. Немного вздорная, но упорно работает. Клаудия, пожалуйста, помоги спасти ее.

— У тебя красивый голос, старший инспектор Хоксворт.

— Спасибо, — ответил он.

Текли драгоценные секунды.

— Минуту назад я спросила у Сары, какой ты из себя. Знаешь, если бы ты оказался уродом, я бы не стала с тобой разговаривать. Но Сара сказала, что ты похож на кинозвезду.

Джек не ожидал услышать что-либо подобного.

— Так и сказала? — спросил он, просто чтобы выиграть время и придумать реплику поумнее.

— Слово в слово, — ответила Клаудия. — Она соврала?

— Определенно преувеличила.

— С чего бы ей преувеличивать? Она очень честная и умеет откровенно разговаривать с людьми. Она мне понравилась, поэтому я согласилась поговорить с тобой.

— Клаудия, даже не знаю…

— Ладно, красавчик Джек, для тебя бесплатно. Результат не гарантирую, но обещаю все рассказать.

Наконец появилась хоть какая-то надежда.

— А взамен?

— Сходишь со мной на свидание. Приехав в эту страну, я ни разу не надевала красивое платье и не выходила в свет с симпатичным мужчиной, который не пытался бы залезть мне в трусы. Никаких денег. Никаких прикосновений. Я просто хочу поговорить, хочу, чтобы со мной обращались как с настоящей леди. Угостили меня вкусной едой, хорошим вином, покатали в лимузине…

— Я все сделаю! — тут же пообещал Джек. — Я буду твоим принцем, Клаудия, только помоги нам.

— Я не закончила, красавчик!

Джек стиснул зубы.

— А потом ты поможешь мне уладить проблемы с законом и сделаешь так, чтобы я и моя дочь остались в стране.

«Умница», — подумал он.

— Я приложу все усилия, чтобы помочь тебе. Обещаю.

— Поверю на слово. Сара сказала, тебе можно доверять.

— Похоже, вы успели подробно меня обсудить.

— Задавай свои вопросы. Хотя давай я сама все расскажу, быстрее будет. Я несколько лет встречалась с одним клиентом. У него, так сказать, особые потребности. Он никогда не причинял мне боль, но его привычки, как бы лучше сказать… Странные? Индивидуальные?

— Извращенные?

— Да, извращенные. Я не знаю, как его зовут на самом деле. Он просил называть себя Зевсом.

— Зевсом? Как бога из греческих мифов?

— Да, как царя богов. Они вел себя так же. Запиши адрес. Ручку достал?

— Просто назови, я запомню. — Он махнул рукой Саре и повторил за Клаудией: — Форд-Коттедж, Камлет-Уэй, Хедли-Вуд. Понял. Подожди секундочку! — попросил он и обратился к Саре. — Отправь патрульную машину по этому адресу и узнай, кто там живет. — Он вернулся к телефону. — Что еще?

— Он разговаривал как доктор. То есть он никогда не обсуждал при мне работу, но несколько раз упомянул клинику, знаешь, в которой могли бы поработать с лицом. У меня родинка на скуле. Он сказал, что это мой дефект, и предложил удалить ее. А еще сказал, что можно будет сделать так, чтобы морщины не появились. Короче, я не обратила внимания… Я никогда не интересуюсь, чем клиенты зарабатывают на жизнь, — главное, чтобы у них хватало расплатиться со мной.

— Как он себя вел?

— Как любой богатый человек. Очень высокомерно.

— Он причинял тебе боль?

— Нет, никогда. Но он жуткий. Ему нравилось фотографировать на «Полароид» наши лица, ну, в момент оргазма. А однажды он разрисовал лицо мальчика странным маркером. Сказал, что может сделать его еще симпатичнее.

Джек был почти уверен, что «Зевс» — это человек, которого они искали, который сейчас, вполне возможно, резал лицо Кейт. Он закрыл глаза, отгоняя мрачные мысли.

— Как вы познакомились?

— Он приехал, долго присматривался, они все так делают. Потом спросил сколько. Я сказала. Он попросил, чтобы я поехала с ним, но я отказалась. Это правило. Потом, правда, все равно поехала. Но он был единственным, ради кого я нарушила наш закон. Я доверяла ему, — с иронией заметила Клаудия.

— Как прошла первая встреча?

— В тот вечер мы ничего не делали. Я должна была встретиться с Глюком — он заплатил за всю ночь, но опоздал, а Зевс предложил выпить с ним кофе. Это было зимой, я очень замерзла. Мы сидели и разговаривали, съели по сэндвичу с говядиной в «Майло». Он был очень мил. Что еще сказать? Привлекательный, очаровательный и очень богатый. Он отказался трахаться на станции, но согласился, чтобы я с девочками пришла в отель недалеко от метро. С этого все и началось. Ему нравилась групповуха. Я никогда не была с ним наедине. Потом мы согласились приезжать к нему. У него была выпивка, еда, наркотики. Можно было послушать музыку, посмотреть фильм — словом, делать все, что захотим.

— Это ты познакомила его с Глюком?

Помолчав, она ответила:

— Да, думаю, да. — Ее голос стал грустным. — Не могу точно вспомнить, но, кажется, Мойша хотел встретиться, а у меня не получалось. Он расстроился и отправился меня разыскивать. Это был один из тех моментов, когда, как у вас говорят, так звезды встали.

— Совпадение?

— Я не знаю этого слова, но, наверное, совпадение. Мойша увидел меня в машине Зевса. В ту ночь мы не смогли поймать такси, и он согласился забрать нас. Если бы мы уехали на несколько минут раньше, если бы Мойша не стал меня искать, они бы никогда не встретились. Мойша был действительно огорчен. Помню, я еще удивилась, когда Зевс вышел из машины поговорить с ним.

— Ты слышала, о чем именно?

— Нет, я подумала, что подслушивать нехорошо, поэтому начала разговаривать с девочками. Вначале мне показалось, что Зевс ударит его. Понимаешь, Мойша сердился и нарывался. Но ничего такого не произошло, они спокойно поговорили и даже руки друг другу пожали. Когда Зевс вернулся в машину, я спросила, все ли нормально. Он сказал, что они уладили все как джентльмены и договорились как-нибудь встретиться в «Майло». Я подумала, что он шутит. Может, они действительно виделись потом, понятия не имею.

— Что у них могло быть общего?

— Кроме меня? Полагаю, ничего. Один — врач, другой — бизнесмен.

— Да, один — врач, которому нужны подопытные кролики, а другой — поставщик этих кроликов. — Она ничего не ответила. — И последний вопрос. Зевс — китаец?

Она насмешливо фыркнула.

— Откуда такие мысли?

Джек скрипнул зубами.

— Опиши его.

— Высокий, крепкий… не знаю, как сказать… внушительный, что ли. Наверное, в молодости у него были светлые волосы, а сейчас у него есть проседь, но он все равно очень красивый. И он прекрасно это знает. Как я уже говорила, он высокомерен и заносчив. Одевается очень элегантно, у него полно дорогих шмоток. И говорит правильно, но с акцентом.

— Что за акцент?

— Не знаю. Вроде английский, но со странными сокращенными звуками.

— Хорошо, у нас есть адрес, сейчас узнаем его имя. Я попрошу Сару организовать для тебя и дочки полицейскую защиту. На всякий случай.

— Спасибо. Не ожидала, что кто-то в Лондоне будет заботиться об уличной проститутке.

— Мы позаботимся даже больше, чем ты думаешь. Сара поможет тебе. Я сейчас передам ей трубку. Послушай, спасибо. То, что ты сделала… В общем, ты нам здорово помогла.

— Ты не забудешь, что обещал пообедать со мной?

Джек вздохнул.

— Не забуду. Даю слово, я угощу тебя обедом.

— Смотри, я все запомнила, старший инспектор Хоксворт. До свидания.

Ему понравился ее низкий, с хрипотцой голос. Передавая телефон Саре, он подумал, что, пожалуй, сдержит слово.

— Позаботься обо всем. У нас есть имя?

— Да, сэр. Доктор Чарлз Маартенс. Сэр, вот…

— Чан упоминал его. Откуда он?

— Зимбабве. Сэр, послушайте…

— Спасибо. Где Бенсон?

— Как раз об этом я и пытаюсь сказать. Он срочно уехал. Передал, чтобы вы немедленно перезвонили ему вот по этому номеру. На его телефон поступил звонок от Кейт, сейчас его прослеживают.

Кейт смотрела, как Маартенс тщательно обрабатывает тело. От резкого запаха антисептика у нее кружилась голова. Затем на труп был надет светло-серый тренировочный костюм. Одежда была абсолютно новой, с ярлычками. Маартенс работал в хирургических перчатках. Он продумал все детали. Это объясняло, почему судмедэксперты ничего не могли сказать о предыдущих жертвах.

Зазвонил мобильный.

— Да? — Маартенс казался оживленным и деловым, когда застегивал на девушке новенький худи.

Кейт напрягла слух, пытаясь разобрать слова, которые произносил голос в трубке, но это было невозможно. Нужно было сосредоточиться, но мысли путались. Кейт беспомощно огляделась. Что она может сделать? Руки связаны за спиной, лодыжки перехвачены ремнем. Она была обездвижена. Она что есть мочи впилась ногтями в обивку стула, пытаясь ободрать ее: пусть потом эксперты обратят на нее внимание. Было жутко думать о неизбежной смерти и готовить улики против собственного убийцы. Если получится, она оставит следы.

Маартенс захлопнул телефон и подошел к ней.

— Прощайте, моя Кейт! Пришло время расставаться. Оденетесь в машине. Вставайте.

Он разрезал веревки, которыми она была привязана к стулу, и рывком поставил ее на ноги.

— Жаль, что все так обернулось. Мне хотелось бы познакомиться с вами поближе.

Он открыл дверь, и Кейт на секунду ослепла от света фар. В этот момент она подумала, не попросить ли Маартенса о прощальном поцелуе, — у нее все еще была безумная надежда, что он оставит на ней образец ДНК. Фары погасли. Она увидела перед собой две машины, одной из которых был ее черный «фиат». Из него вышел мужчина в лыжной маске.

— Миленькая машинка, — шепнул он ей на ухо.

Ни голос, ни одежда, ни фигура не были ей знакомы. Вряд ли можно будет воспользоваться этой информацией, но она ничего не могла с собой поделать: мозг автоматически схватывал и запоминал детали. Вдалеке виднелись тусклые огни больницы. Ветер усилился. Не было ни малейшего шанса докричаться до людей.

— Ты знаешь, что делать, — сказал Маартенс. — Не напортачь. — Он посмотрел в ночное небо. — Похоже, распогодилось. Все будет нормально.

Кейт втолкнули на заднее сиденье, и Маартенс бросил ей запечатанный полиэтиленовый пакет.

— Одевайтесь.

— Пошел в жопу! — огрызнулась она.

Маартенс достал скальпель.

— Я могу срезать с тебя балахон и оставить голой с этим мужчиной. Ты хочешь, чтобы тебя нашли в таком виде? Хочешь, чтобы тебя привезли в морг в чем мать родила?

Кейт почувствовала, как слезы предательски подступили к горлу. Она сглотнула.

— Как, по-твоему, я оденусь, если у меня руки связаны?

— Я развяжу тебя, но не пытайся ничего выкинуть, иначе я позволю мальчикам успокоить тебя, понятно? Я из последних сил пытаюсь быть… джентльменом.

— Джентльменом? — Если бы у нее осталась слюна во рту, она бы плюнула ему в лицо.

— Да, хорошие манеры до конца. — Он ухмыльнулся. — Я закрою тебя в машине, ключи будут у меня. Веди себя тихо и одевайся.

Как и обещал, Маартенс освободил ее и запер машину. Через ветровое стекло Кейт видела, как он что-то говорит помощнику. Но гораздо больше их переговоров Кейт сейчас заботил ее мобильный. Невероятная удача! Он лежал в заднем кармане брюк. Она чуть не закричала, когда пальцы наткнулись на твердый корпус. Маартенс сказал, что ее одежду пылесосили, так что телефон не могли не найти. Возможно, решили лучше его не трогать или понадеялись, что у нее не будет шанса воспользоваться им. А может, просто не нашли? У нее была очень легкая и тонкая модель, сестра покупала в Бангкоке. Неважно! Маартенс допустил самую большую ошибку в своей жизни. Она заставит этого высокомерного засранца заплатить за все!

Делая вид, что нервно одевается, она судорожно набирала номер Джека. Движения пальцев были почти незаметны, и если она не будет вытаскивать телефон из кармана, они ничего не увидят. Быстрее! Кейт нажала «вызов». Надевая свитер, она молилась, чтобы все получилось. Джек отследит ее по звонку.

— Джек, найди меня, — шепнула она и, застегнув штаны, крикнула Маартенсу: — Эй, мне тут холодно!

Маартенс и его подельник подошли к «фиату». Во второй машине они повезут тело несчастной девочки, которое в пластиковом мешке уже лежало в багажнике.

Мужчина в лыжной маске постучал в окно.

— Выходи!

— Куда меня везут? — спросила Кейт.

Он рассмеялся и буквально выдернул ее с заднего сиденья.

— Я же говорил, что он не будет с вами церемониться, — проворковал Маартенс.

Кейт затолкали в багажник достаточно просторного хэтчбека. Маартенс достал наручники и сковал ей руки.

— Держи! — Он бросил водителю ключи. — Ты принес шторки для окон? Ее не должно быть видно.

— Да, — ответил мужчина, — сейчас прилеплю.

— Прощайте, Кейт! — сказал Маартенс. — Не грустите. Я приготовил для вас быструю и безболезненную смерть. Если будете хорошо себя вести, вам не сделают больно. — Он улыбнулся и захлопнул дверцу.

Кейт ничего не ответила. Одна из шторок прилегала неплотно. Через щель она сможет следить, куда ее везут.

26

Шарп поручил ему руководство операцией, а Джеку приказал немедленно собирать вещи и ближайшим рейсом лететь в Афины. Джефф попытался было убедить комиссара, что Джек нужнее здесь, но короткое «нет» поставило точку в дискуссии. Анна МакЭвой была фигурантом нераскрытого дела, которое мертвым грузом висело на Джеке, и Шарп не мог закрывать глаза на правила даже ради своего любимца.

Неприятный разговор закончился уговором встретиться завтра утром в кабинете Шарпа, и Джефф нажал отбой. Какая муха укусила Джека? Он все еще говорил с кем-то по телефону Сары. И тут мобильный Джека снова завибрировал. Джефф тяжело вздохнул: наверное, комиссар решил добавить пару ласковых. Но на экране он увидел другое имя — Кейт Картер. Кейт Картер! Неужели все обойдется?

— Алло! — закричал он в трубку и, зажав рукой второе ухо, чтобы не мешал шум ветра, бросился на крыльцо дома. Черт! Ничего не слышно. — Алло! Кейт? Где ты? — Он вбежал в дом и крикнул, чтобы все умолкли. — Кейт!

Он слышал какие-то звуки, похоже, голоса, но разобрать слова было невозможно. Он посмотрел на экран мобильного. Ошибки быть не могло, звонила Кейт, и она оставалась на линии. Он снова выбежал на улицу и нашел Сару. В двух словах все объяснил и отдал ей мобильный Джека. Интуиция подсказывала, что нужно действовать быстро и решительно. Он вернулся к машине и по рации вызвал Центральное управление в Хендоне. Кто бы ни принял вызов, там будут знать, что это вопрос жизни и смерти.

К счастью, его сразу переключили на старшего офицера, дежурившего в ночную смену.

— Тони, нужно отследить местонахождение мобильного телефона Кейт Картер. Она позвонила на номер инспектора Хоксворта и сейчас остается на связи. — Он продиктовал оба телефона. — Это срочно!

— Понял, сэр. Уже связываюсь с «Бритиш Телеком» — ответил Тони. — Я буду на линии.

— Спасибо.

Джефф услышал, как Тони назвал оператору номер Кейт. Прошло несколько минут, показавшихся ему вечностью, и наконец Тони назвал координаты. Потом, спустя еще несколько секунд, голос его зазвучал из рации:

— Так, навигатор GPS показывает, что звонят из Хартфорда. Точнее, чем область в пятьсот квадратных метров, мы не определим, но в этой местности есть только одно строение, сэр.

Джефф уже знал, о чем идет речь.

— Больничный комплекс «Элизиум»?

— Да, сэр, это клиника, — подтвердил Тони.

— Хорошо, спасибо, — ответил Джефф. — Оставайся на связи. Возможно, сигнал будет перемещаться. Я должен знать, куда ее везут.

— Есть, сэр. Если что-то изменится, я немедленно позвоню вам.

— Спасибо.

Несколько минут спустя Джефф уже мчался по автостраде. К счастью, ночные дороги были пустынны. На приборной доске лежал телефон — Джек мог позвонить в любой момент.

Замигала лампочка рации.

— Сэр, источник сигнала изменил местоположение.

Когда Сара протянула телефон, несколько секунд Джек просто смотрел на него. Потом поднес мобильный к уху. Только приглушенное шипение и потрескивание. Но от этих звуков у него по спине пробежал холодок. В следующую секунду он уже собирал команду.

— Сара, оповести всех. Будешь нашим координатором. В штаб возвращаться некогда, работаем отсюда.

Джек нашел старшего офицера из группы криминалистов.

— Мне нужна машина.

— Ваш приятель уже позаимствовал одну.

К ним подошла Анджела.

— Сэр, я могу отвезти вас.

— Поехали! — кивнул он в сторону патрульной машины.

Криминалист раздосадованно пожал плечами.

— Ключи внутри, констебль собирался отвезти отпечатки в лабораторию. — Он махнул рукой. — Ладно, я объясню все боссу, поезжайте.

— Гони что есть духу! — приказал Джек.

— Да, сэр.

— Северное направление. И вруби сирену. Давай! Давай!

Она кивнула. Под вой сирены они сорвались с места.

Джек набрал Бенсона.

— Джефф, где она?

— Ты в машине?

— Да. Куда ехать?

— Она была в Хартфорде, но ребята из Управления только что сообщили, что она движется на юг. Молись, чтобы это не оказалось подставой!

— Где ты?

— На трассе А10, только что проехал Чезент. Я хотел через Ходдестон добраться до Хартфорда, но сигнал движется в противоположном направлении.

— Джефф, кто-то должен поехать в клинику. Маартенс никогда не делает грязную работу. Готов поставить последний пенс, что сейчас он там и готовится к побегу. Не он везет Кейт.

— Ты уверен? Джек, сейчас я командую операцией, и я несу ответственность за все.

Джека передернуло, хотя в словах друга не было никакого подвоха. Он всего лишь сообщил, какое решение принял Шарп.

— Попроси Управление передавать информацию о перемещениях Кейт на рацию этого патруля. — Он назвал номер машины. — Я уже предупредил хартфордскую полицию, они выехали к «Элизиуму». Пожалуйста, займись этим, а я поеду за Кейт. Мойша Глюк, Шлимэй Кац и Сарджу Рахман должны быть немедленно взяты под стражу. Сара позаботится о формальностях. Но ей нужно твое официальное распоряжение. Арестами пусть займется Кам Броди, я сейчас отправлю тебе его номер.

— Джек, будь осторожен.

— Я вызову подкрепление, когда точно буду знать, где она.

— Удачи! Мне жаль, что все так обернулось. Я имею в виду, Афины и все, что с этим связано.

— Главное, мы спасем Кейт! Обязательно спасем. Остальное не важно.

Некоторое время Кейт представляла дорогу, по которой двигался «фиат». Но потом перестала ориентироваться, и в голове появились другие мысли — о семье, о друзьях… У нее был шанс стать счастливой, но она упустила его. Во всяком случае, об этом твердили и ее друзья, и приятели Дэна. Сама Кейт, правда, так не думала. Она любила Дэна, но эта любовь была основана на дружбе — между ними не было ни страсти, ни сексуального влечения. Единственный человек, к которому она испытывала романтические чувства, был Джек Хоксворт. Это было опасно, грустно и безответно. Она не могла ни управлять этими чувствами, ни избавиться от них. Если бы из винной бутылки, к которой она частенько прикладывалась в одиночестве, появился джин и пообещал выполнить три желания, одним из них был бы Джек Хоксворт. Но в жестокой реальности нет места волшебству. Конечно, между ними существовала связь — она чувствовала это, и Джек, похоже, тоже чувствовал, но его разум запрещал этой связи вылиться во что-то более существенное. Его ум всегда побеждал сердце. Как-то он пробормотал со вздохом: «Не в этой жизни». Наверное, это означало, что при других обстоятельствах у них был бы шанс.

Внезапно она поняла, что потратила впустую два года, мечтая о Джеке и страдая из-за выдуманных душевных ран. Он равнодушен к ней, с этим ничего не поделать. К тому же она, к собственному удивлению, заинтересовалась Джеффом Бенсоном. Он понравился ей, и впервые за два года она задумалась, не настала ли пора для новой любви. Разумеется, не все было идеально. Например, он был лучшим другом Джека. Но жизнь редко бывает идеальной. Плюс она заключила с собой договор не замыкаться на ком-то одном, дать себе выбор.

Колесо угодило в канаву, и Кейт больно ударилась головой. Она снова задумалась о спасении. Ехали они уже около часа. Телефон все еще был включен. Она надеялась, Джек уже отследил сигнал и мчится ей на помощь.

«Найди меня, Джек, найди — и я отпущу тебя!»

— Центральное управление вызывает экипаж «Голд Дельта» старшего инспектора Хоксворта. Подозрительная машина двигается по автостраде МИ, направление В. Повторяю: автострада M11, направление В.

— Принял, автострада M11, южное направление, — подтвердил Джек.

Тони продолжал:

— Если они не свернут налево к Эссексу, то окажутся за пределами Лондона. Следующая мачта мобильной связи только в Харлоу. Но если останутся на автостраде к Эппингу и Тейдон-Бойс, мы их отследим по камерам наружного наблюдения.

— Спасибо, Хендон. Сообщайте о любых изменениях. — Джек повернулся к Анджеле. — Нужно повернуть здесь на А414 и дальше к Харлоу и M11.

— Да, сэр. Мы успеем? — осторожно спросила она.

Джек тяжело вздохнул. Он задавался этим вопросом с той самой секунды, как Кейт вышла на связь. Его подспудно преследовала мысль, что это — ужасное недоразумение, что с минуты на минуту все разрешится, она вернется домой и все объяснит. Но сейчас Джек полностью и до конца осознал — Кейт в опасности, и он может не успеть.

— Поверни здесь, — мрачно сказал он.

В Центральное управление поступил сигнал тревоги — три нуля означали, что произошло убийство. Команда криминалистов и «скорая» выехали в Тоттенхэм. Местная полиция связалась с Камом Броди, поскольку мобильные телефоны Джека Хоксворта и Кейт Картер были постоянно заняты. Броди сообщили, что человек по имени Шлимэй Кац, которого разыскивали детективы, был найден мертвым с колотой раной живота. Труп обнаружили на водительском сиденье его собственного «вольво».

— Хорошо, спасибо, — ответил Кам.

Еще одна скверная новость. В этом деле было слишком много трупов. Тело Каца уже везли в морг Уайтчепела. Броди подумал, что оно будет лежать совсем рядом с телом Лили By. Кам не был удивлен, поскольку Мойша Глюк, которого он шел арестовать, тоже был найден мертвым в своем офисе над кафе «Майло». Броди как раз был у него дома, когда ему позвонили. По предварительной версии, Глюк совершил самоубийство. Но Кам сразу же отверг ее. Глюк был иудеем и считал жизнь священным даром, который нужно сохранить любой ценой. Кам не верил, что кто-то из этих двоих был непосредственно убийцей, но, несомненно, оба приложили руку к поиску и похищению жертв. Поэтому в его глазах они ничем не отличались от тех, кто лишал людей жизни. Мойша был простым информатором, Кац — простым водителем, но оба знали, какая участь ждет тех, кто попадал им в лапы. Эта же участь теперь постигла их самих.

Когда Кам Броди узнал о судьбе Мойши Глюка, Малик Хан вместе с нарядом полиции как раз выбивал двери крошечной квартиры Сарджу Патела на Брик-лейн. Зайдя внутрь, он увидел безжизненное тело, лежащее на ковре в луже рвоты. В глазах Сарджу застыло удивленное выражение, рот был приоткрыт, на темной коже засохли желтоватые потеки. Рядом валялась практически пустая бутылка из-под водки. Малик покачал головой. Он не мог поверить, что всего несколько часов назад разговаривал с этим симпатичным и вежливым переводчиком. Но ошибки быть не могло: среди ароматов пряной пищи лежал труп человека, который вел двойную жизнь и находил жертвы для преступных экспериментов доктора Чарлза Маартенса. Малик выяснил у медсестер Королевского госпиталя, что Сарджу, более известного как Намзул, часто видели в больнице. У него была хорошая репутация, и все категорически отрицали его причастность к смерти «прекрасной Лили Ву». Но сестра Нан подтвердила, что Сарджу и Лили были знакомы. Ей хватило одного взгляда на фотографию, чтобы опознать его.

— Да, я видела его с цветочницей. Они пили кофе и весело болтали. — Она пожала плечами. — Думаю, они дружили. Он регулярно появлялся здесь, больница платила ему какое-то жалование. Он переводчик, но в большей степени это была волонтерская помощь. И она бывала тут почти каждый день. Кажется, она говорила, что на госпиталь приходится основная часть ее поставок.

«Значит, на свою беду, Лили случайно встретилась с Сарджу», — с грустью подумал Малик. Их дружба могла начаться со встречи в кафетерии или со столкновения в коридоре, или Сарджу помог ей занести цветы в отделение. Ужасное совпадение, и только. Малик решил, что два незаконных иммигранта-бангладешца, наверное, обратились к Сарджу за помощью. Им нужен был или перевод, или работа. По опыту он знал: там, где замешаны нелегалы, доказать что-либо очень сложно.

Он не чувствовал жалости к лежащему на полу человеку, но знал наверняка, что Сарджу был убит. Преступник хотел инсценировать самоубийство, но упустил из виду, что переводчик был трезвенником, а значит, передозировка снотворного и отравление алкоголем — маловероятны. Судебная экспертиза покажет, сопротивлялся ли он. Видимых признаков борьбы в маленькой комнате, пропахшей цыпленком тикка, не было. Еще Малик подумал, что убийцу Сарджу, возможно, и не найдут.

Пятидесятилетний уроженец Глазго, с двумя судимостями за вооруженный разбой, был на полпути в Кардифф, столицу Уэльса. В рюкзаке лежало несколько пачек наличных, еще больше денег было переведено на счет в банке. Он только что убил трех человек.

Вильям, или Билли, Кэмпбелл понятия не имел, кто их заказал. И его это не волновало. Теперь у него много денег, и он больше не будет ходить на охоту. Бангладешец и два хасида стали последними трофеями. Очень любопытными трофеями. Наверное, они впутались в опасную историю, хотя, кроме рыжего громилы, выглядели безобидными парнями, которые проводят субботние вечера в Тоттенхэме. Он представить не мог, что у них могло быть общего и чем они не угодили тому индюку, который заказал их. Может, старое доброе хищение? Или они были его подчиненными, которые знали слишком много? Короче говоря, ему позвонил мужчина — он говорил с каким-то акцентом — и сказал, что наслышан о талантах Билли и что у него завелись крысы, от которых нужно избавиться. Билли предупредил, что его услуги стоят дорого. Но деньги не были проблемой — клиент не торговался и быстро заплатил. И даже авансом. Билли был приятно удивлен и позаботился, чтобы клиент остался доволен. Он несколько недель изучал привычки и поведение жертв и точно знал, где, когда и как ударить. Билли был хорош. Он сработал быстро и ушел, не пойманный ни одной камерой видеонаблюдения.

Теперь Билли исчезнет. Поедет в Испанию. Там хорошо и тепло. Улыбаясь, он ждал поезд, который увезет его к прекрасной жизни.

27

Полиция Хартфорда, точно выполняя инструкции Джеффа, прибыла к «Элизиуму». Полицейские действовали тихо, но их было достаточно много. Семь констеблей и два офицера, как сосчитал Джефф. Он вышел из машины, и к нему подошла инспектор местного управления.

— Старший инспектор Бенсон?

— Да. Здравствуйте. Инспектор Хакетт?

Она кивнула.

— Спасибо за помощь. — Джефф кивнул в сторону полицейских.

— Элли. — Она протянула ему руку, откинув со лба несколько светлых прядок. — Не знаю, зачем нас здесь собрали, но меня предупредили о важности «Пантеры». Я думала, операцию возглавляет старший инспектор Хоксворт. Надеялась, что он приедет с вами, — с улыбкой добавила она. — Мне говорили, он звезда Скотленд-Ярда.

Джефф хмыкнул. Как всегда, все без ума от Джека!

— Он действительно возглавляет «Пантеру», — не вдаваясь в подробности, ответил Джефф. — Но сейчас он спасает красотку, а я приехал драться со злодеем. Мы как Бэтмен и Робин. — Элли засмеялась, и он сказал: — Пойдемте, я объясню все по дороге. Нельзя терять ни минуты. Хоксворт сейчас занят поисками инспектора Картер, ее похитили сегодня вечером. Она смогла включить мобильный, мы отслеживаем сигнал. Всем добрый вечер! — поприветствовал Джефф полицейских. — Как я уже сообщил инспектору Хакетт по телефону, мы считаем, что на территории клиники «Элизиум» находится преступник, главная цель операции «Пантера». Имя подозреваемого — доктор Чарлз Маартенс. Его приметы: высокий рост, светлые, с проседью волосы, приятная внешность, на вид около сорока лет, разговаривает с южноафриканским акцентом. Он врач, пластический хирург, но это ничего не значит — он опасен и может оказать сопротивление. Территория большая, поэтому будьте предельно внимательны. Я отправлюсь в главное здание. Вы двое пойдете со мной. — Он указал на двух крепких полисменов. — Мы будем отвлекать внимание. Элли, рассредоточьте своих людей по периметру. Отправьте двоих в служебные помещения. Есть вероятность, что Маартенс скрывается там, поэтому продвигайтесь с осторожностью. О нашем визите пока не знают, нужно постараться использовать эффект внезапности.

К ним подошел еще один офицер.

— Инспектор Пол Бейкер, — представила его Элли.

Пол поздоровался с Джеффом.

— Я обошел территорию. У них на въезде — пост охраны.

Джефф кивнул.

— Пол, вам предстоит разобраться с этим. Отвлеките внимание охраны. Мы должны незаметно приблизиться к клинике.

— Хорошо.

— Не думаю, что охранник в чем-то замешан, но в клинике наверняка есть люди, которые работают на Маартенса и могут его предупредить.

— Понял.

— Хорошо. Потом прикройте Хакетт. Она с парнями пойдет к служебным помещениям. Там может быть опасно. К сожалению, я не могу точно указать их расположение. Думаю, вы сориентируетесь.

Элли кивнула.

— Мы готовы. Ждем вашей команды.

— Отлично. Тогда вперед!

Небольшой отряд полиции направился к западным воротам. Сонный охранник, сидевший в небольшой будке, что-то потягивал из фляги и листал журнал.

— Эй, куда? — крикнул он, заметив вторжение. — Это… — Он осекся, поняв, что имеет дело с полицией.

Джефф услышал, как Пол что-то ему ответил, и сосредоточился на собственной задаче. Он жестом приказал спутникам двигаться в сторону больничного корпуса. Хакетт с группой быстро и бесшумно скрылась в тени живой изгороди, полицейские заняли свои позиции. «Отлично сработано», — подумал Джефф.

Джек включил рацию:

— Да?

— Сэр, мы засекли, откуда идет сигнал. Они в Эппинг-Форест. Точнее, в области, известной как «Высокий Бук».

— Что там находится?

— Насколько мне известно, там почти ничего нет. Ни домов, ни кафе, ни киосков. Летом обычно много велосипедистов. В лесу есть тропинки для прогулок, но там грязно и полно лошадиного дерьма, поэтому ими не пользуются. А где почище — носятся велосипедисты. Так что это плохое место для семейного пикника, хотя пейзажи там красивые. Но в это время года местность абсолютно безлюдна.

— Понятно, — ответил Джек. — Тони, ты сможешь направить туда поисковую команду и кинологов? И на всякий случай вызови «скорую».

— Для собак понадобится что-то из личных вещей инспектора Картер, — предупредил Тони.

— Черт! — Джек рассеянно похлопал себя по карманам, сам не понимая, что надеется там найти… и вытащил шарф. — У меня есть ее шарф. Все, собирай народ!

Он отключил рацию. В крови бушевал адреналин.

— Анджела, теперь наша очередь. Как только подъедешь к «Высокому Буку», выключай фары. Нас не должны заметить. Заезжай вон там, — показал он. — По дороге в обход.

«Кейт, держись! Еще чуть-чуть, держись!»

Экран телефона мягко светился — значит, не все потеряно.

Джефф Бенсон предъявил удостоверение администратору «Элизиума» и с удовольствием наблюдал, как паника немедленно охватила персонал. Ночная полицейская проверка вряд ли пришлась бы по вкусу клиентам.

— Не беспокойтесь, мы не потревожим ваших пациентов. Нам нужен Чарлз Маартенс, — попытался он разрядить напряжение, впрочем, без особого успеха.

— Простите… — окликнул его приятный голос, который, как, обернувшись, обнаружил Джефф, принадлежал красивой женщине лет сорока в брючном костюме и туфлях на высоких каблуках.

«Чего она так вырядилась на ночь глядя?» — раздраженно подумал он.

— Чем могу помочь… — она заглянула в его удостоверение, — старший инспектор Бенсон?

— Покорно прошу меня простить, но кто вы такая? — поинтересовался Джефф.

— Агата Митчелл, главный консьерж-менеджер.

Консьерж? Это вообще больница или гостиница?

— Что ж, мисс Митчелл…

— Миссис, — поправила она.

— …мы ищем Чарлза Маартенса.

— Доктор Маартенс уехал несколько часов назад, — сухо ответила она. — Попробуйте поискать его дома или, что более разумно, в отделении челюстно-лицевой хирургии Лондонского Королевского госпиталя завтра утром.

— Мы полагаем, он все еще здесь.

Она посмотрела на Джеффа, как смотрят на грязь, прилипшую к туфлям.

— Инспектор Бенсон, могу я…

— Старший инспектор, миссис Митчелл, — поправил ее Джефф, изображая сладчайшую улыбку. — Поверьте, нам не хочется тревожить гостей клиники, но мы считаем, что доктор Маартенс все еще здесь. Возможно, в служебных постройках.

Она нахмурилась.

— Я представить себе не могу, зачем ему там находиться. — Ее голос был по-прежнему суров.

Джефф изо всех сил старался сохранять спокойствие.

— Если возможно, мои люди тихо осмотрят помещение. Давайте не будем тревожить ваших гостей.

— Старший инспектор Бенсон, само ваше присутствие тревожит наших гостей. У доктора Маартенса неприятности?

— Нам нужна его помощь в расследовании одного дела.

— Дела? — переспросила она. — Но сейчас почти девять вечера.

— Дела об убийстве. Точнее, серии убийств. Вы могли видеть репортаж. Убийцу прозвали «Похититель лиц».

Агата Митчелл отпрянула, но, похоже, сдаваться не собиралась.

— И как доктор Маартенс связан с этим… делом? Вряд ли вам нужна консультация в области лицевой хирургии. Послушайте, старший инспектор Бенсон, я не могу позволить…

— Миссис Митчелл, я могу взять ордер и устроить полноценный обыск в клинике, но тогда, конечно, нам придется немного потревожить ваших клиентов. Видимо, я так и поступлю, поскольку из-за вас теряю драгоценное время. Возможно, вы этого не поняли, но жизни людей под угрозой. Человек, которого мы ищем, может знать о местонахождении двух женщин. Нравится ли вам это или нет, я должен поговорить с доктором.

— Вы его подозреваете?

— Не могу вам ответить, миссис Митчелл. Просто разрешите моим людям без лишних проблем заняться делом, — вежливо, но твердо сказал Джефф. — Полицейские уже на вашей территории. Где эти постройки?

Митчелл растерянно посмотрела на него. Ее командный тон испарился, и она встревоженно показала на группу деревьев, отдаленных от главного корпуса зеленой лужайкой.

— Вон там, приблизительно пятьсот метров. Четыре здания. Насколько мне известно, они не используются и…

Джефф недослушал.

— Вперед! — скомандовал он одному из полицейских и снова обернулся к менеджеру. — Даже не вздумайте позвонить туда. Констебль…

— Роулинз, сэр.

— Констебль Роулинз останется с вами.

Не тратя больше времени на разговоры, он выскочил наружу и бросился за констеблем, который, прячась в тени, уже успел преодолеть значительную часть расстояния до построек.

Маартенс заметил полицейских. Он оставил свой внушительный и приметный БМВ в Лондоне и, вернувшись в клинику на маленьком хэтчбеке, который взял напрокат, припарковал машину в переулке примерно в километре от клиники. До служебных построек он добрался пешком. В ограде «Элизиума» давным-давно была сделана небольшая калитка, через которую можно было незаметно проникнуть внутрь и так же незаметно выбраться. Он позаботился, чтобы плотные шторы не выпускали ни лучика света, и прибрал в операционной после того, как мертвую проститутку и Кейт Картер увезли.

Том, охранник, был предупрежден, что в восемь вечера придут две машины, заберут кое-какие материалы и сразу же уедут. Маартенс заверил его, что это буквально на минутку, и попросил пропустить их без проволочек. Чтобы у Тома сложилось впечатление, будто речь идет об официальном заказе клиники, Маартенс сообщил ему номера и модели машин. Имена водителей, вымышленные, разумеется, были уже лишними: к восьми часам Том будет клевать носом и просто махнет им рукой, даже не выходя из будки, отапливаемой портативным обогревателем. Маартенс взял себе за правило регулярно давать ему на чай, и пятьдесят фунтов, которыми сегодня была подкреплена просьба, ничем не отличались от обычной благодарности за хорошую работу.

Маартенс погасил свет, выключил маленький фонарик и открыл шторы. Ветер утих, с неба лил серебристый свет.

Его план заключался в том, чтобы по перелеску добраться до машины и незаметно уехать. Комнаты были идеально вычищены: он ничего не упустил, ничего не оставил для судмедэкспертов. После каждой операции тщательно выскребался каждый дюйм помещения, поэтому в этот — последний! — раз он мог ограничиться поверхностной уборкой. Никаких следов Кейт Картер здесь не найдут.

Нужно было поскорее вернуться к Хезер. Если понадобится, она обеспечит ему алиби. Хезер Прис так хочет стать миссис Чарлз Маартенс, что скажет все, о чем бы он ни попросил. Даже если к ним придет полиция, ради их безопасности, его богатства и ее счастливого будущего она не позволит себе думать, что он в чем-то замешан. К тому же его машина припаркована возле ее дома. Так что друзья, соседи, все, кто знал его лично, смогут подтвердить, что Чарлз Маартенс провел ночь с Хезер Прис.

Возможно, сегодня он сделает ей предложение. У него давно припасен один камень. Большой овальный алмаз чистейшей воды, который он тайно купил у друга из Африки. Обручальное кольцо должно было произвести неизгладимое впечатление на Хезер и ее маму. Его будущая жена презирала заурядные вещи. Но это будет незаурядный подарок, который она наверняка оценит по достоинству. Она была красивой, не глупой, расчетливой и знала себе цену. Самым частым решением, которое принимал ее разум, было решение о новой сумочке из коллекции «Прада». Выяснив, что он сможет сохранить ее молодость, она совершенно потеряла интерес к его работе. Хезер была из хорошей, уважаемой семьи, выгодная партия. И она, глупая девочка, действительно любила его. Все ее подруги были замужем. Некоторые даже с детьми. Хезер ухватилась за него, поскольку он был гораздо лучше, чем биржевые маклеры и банкиры ее подружек. Привлекательный, остроумный и забавный — с ним она будет прекрасно смотреться на страницах светской хроники. Голливудская внешность приятно дополнялась банковским счетом, головокружительной карьерой и безупречной репутацией. Для Хезер единственной проблемой были его непомерные амбиции. Не только она, но и коллеги-врачи не могли понять его одержимости работой. Чего он добивается? Но он и в самом деле был одержим. Ему нравилось думать о том, что он меняет жизни людей, делает их лучше. А теперь исполнилась его заветная мечта — он смог создать новую жизнь, новую личность.

Сверяясь со своим мысленным списком, Маартенс еще раз все проверил. Он почти закончил, когда услышал какой-то приглушенный звук. Сначала он не обратил внимания, подумал, что это, наверное, пара белок резвится на лужайке, но шестое чувство заставило его осторожно выглянуть наружу. Между деревьями скользили тени.

— Черт! — прорычал он.

Как они сумели подобраться так близко? Где он ошибся? Времени не оставалось! Хорошо, что он переоделся в тренировочный костюм и кроссовки. Подхватив рюкзак, он неслышно подобрался к задней двери. Если повезет, он успеет, пока они не окружили дом. Предстоит основательная пробежка — в обход, по берегу Ли, до машины. Или, может, проще дойти до вокзала и добраться до Хезер электричкой?

Только не паниковать! Выйдя на холод, он глубоко вдохнул и побежал.

Кейт слышала, что ее мучитель делает что-то снаружи, но не могла сообразить, что именно. Хлопнула дверца. Другая машина? Он встретился с напарником? Или, может быть, решил сбежать? Но голосов не слышно, значит, мужчина один. Может, он решил бросить «фиат»?

Мужчина обошел машину и открыл багажник. Какой-то пакет — Кейт не поняла, что там, — упал в дюйме от ее головы.

— Что ты делаешь? — закричала она.

— Закрой рот! — последовал ответ.

Кейт слышала, как он возится — теперь сзади машины. Она почувствовала движение. Мужчина толкнул «фиат», и машина с глухим постукиванием сдвинулась с места. Что происходит? Снаружи было тихо и очень темно. На фоне неба слабо выделялись верхушки деревьев.

Она попыталась представить самое худшее. Он решил поджечь машину?

— Правильно, — прошептала она.

Звук собственного голоса немного успокоил ее.

— Это не так и плохо, ты задохнешься прежде, чем огонь доберется до тебя.

Кейт сама себе не верила.

Она закричала, когда он снова открыл багажник. У него был нож.

— Не надо! — взмолилась она.

Она безумно боялась ножей. Мужчина разрезал веревки на ее ногах.

— Выходи! — скомандовал он и потянул ее за руки.

— Не трогай меня, — жалобно попросила Кейт.

Мужество окончательно покинуло ее. А она-то думала, что до конца останется смелой, будет пинаться и отчаянно сопротивляться!

— Вперед! Давай двигай.

— Но почему?

— Потому что я так сказал и потому что у меня есть нож, милая.

— Ты, гребаный неудачник! Он уберет всех. Он и тебя убьет! — прошипела она. — Тебя уже ждут, понял? Где мы?

Где? Она, мать вашу, в лесу, а рядом мужчина в лыжной маске. Она в полной заднице, вот где!

— Милая, я не настолько глуп, чтобы попасть в ловушку, а вот ты тупая и поэтому сейчас умрешь.

— И что, вот так просто возьмешь и убьешь меня? Убьешь беспомощную женщину?

— Убить свинью? Я обожаю забивать свиней. Потом приятелям похвастаюсь.

— Сам свинья! — огрызнулась Кейт. Она хотела ударить его, но вспомнила о ноже. О том, с какой легкостью он может проткнуть ее живот.

— Залезай! — Мужчине явно надоело возиться с ней. — Давай на водительское сиденье.

— Что ты будешь делать? Сбросишь машину в реку?

Кейт тянула время. Драгоценное время, пока не подключится тяжелая кавалерия!

Он проигнорировал ее вопрос и немного опустил стекло с ее стороны. Когда он засунул в салон конец пластиковой трубки, она поняла, что будет дальше. Потом он скотчем залепил щель между стеклом и рамой. Он собирался отравить ее угарным газом!

— Вот так-то, милая, — наклонился он к ней через пассажирское сиденье. — Мне пора. Сладких снов. Хочешь дам совет? Не сопротивляйся, вдохни поглубже — будет быстро и не больно. Минут через пять ты потеряешь сознание. Сердце остановится чуть позже, но ты даже не заметишь. Тебе досталась легкая смерть.

Кейт даже не пыталась бороться, когда он привязывал ее к креслу ремнем безопасности.

— Нигде не жмет? — спросил он. — Тогда пока.

Мужчина включил зажигание.

28

— Вон он! — крикнула Элли, когда полицейские выломали дверь.

Снаружи оставались только Джефф и два констебля. Они как раз обходили здание, когда услышали крик Элли. В темноте Бенсон различил силуэт мужчины, который двигался к ограде. Похоже, это и был Чарлз Маартенс.

Джефф был крупным мужчиной, и многие считали, что он медлительный и неповоротливый. Но если бы они спросили у Джека, который регулярно тренировался в компании Бенсона, то узнали бы, что Медведь не только в прекрасной физической форме, но и бегает как гепард. И сейчас он очень постарается догнать Маартенса и сжать пальцы на его горле. Он надеялся, что это и в самом деле Маартенс. В темноте ничего не было видно, кроме того, что мужчина в спортивном костюме и шапке, натянутой почти на глаза. Если он убежит, доказать, что Маартенс был здесь, окажется невозможно.

Расстояние между Джеффом и преступником медленно, но неуклонно сокращалось. Маартенс бежал по ровной лужайке, Джефф — вниз по холму, рискуя в любой момент поскользнуться и упасть. Жаль, что он не надел кроссовки! Но сейчас его ничего не остановит. Этот человек знал, где Кейт Картер.

Джефф слышал, как к погоне присоединились остальные. Надо бы отправить кого-нибудь наперерез, но времени на маневры не было. К тому же Джефф не понимал, какова цель Маартенса. Казалось, он сейчас влетит в забор. Уж не рассчитывает ли он перепрыгнуть через ограду?

И тут бегущий исчез!

— Стой! — крикнул Джефф.

Он в несколько прыжков сократил дистанцию и оказался там, где — он точно видел! — Маартенс просто растворился в воздухе. Бенсон, запыхавшись, остановился возле ограды. Царапая руки о ветки, он шарил в листве. Там должна быть калитка.

— Фонарь!

Элли первая оказалась рядом. Ее одышка свидетельствовала, что она выложилась на полную.

— Черт, ну вы и спринтер! — восхищенно заметила она. — Куда он пропал?

Не успела она включить фонарик, как Джефф нашел калитку и, словно настоящий медведь, снося часть ограды, ломанулся вперед.

По ту сторону ограды его ожидала только непроглядная тьма и тишина. Не было видно ни одного фонаря. Маартенс бесследно исчез.

Поисковая команда очень быстро прибыла на место. Не успел Джек выйти из машины, как несколько полицейских автомобилей припарковались рядом.

— Спасибо, что так быстро, — поблагодарил он начальника группы. — Мы сейчас приблизительно в пятистах метрах от «Высокого Бука». Вы знаете местность?

— Да, инспектор Хоксворт. Кого мы ищем?

Джек достал шарф.

— Это принадлежит инспектору Картер. Она была похищена. Возможно, ее удерживают несколько человек. Преступники вооружены и опасны.

— Понятно. Мы тоже, сэр, — мрачно ответил полицейский. — Ее привезли на машине?

Джек кивнул.

— Думаю, да. Но мы пройдем последние пятьсот метров пешком. Злоумышленники не должны знать, сколько нас и с какой стороны мы подходим.

— Тогда мы не можем пустить собак по следу. Они будут шуметь.

— Хорошо. Тогда вперед. Лай собак может спугнуть похитителей и спасти Кейт жизнь. Все, вперед! И отправьте за нами «скорую».

— Держимся вас, сэр, — ответил полицейский.

Джек и Анджела уже бежали к небольшой полянке. Послышался лай собак.

Двигатель работал на полную мощность. Кейт слышала тихое шипение смертоносного газа. Она не хотела умирать. Еще столько осталось несделанного и невысказанного!

«Фиат» был небольшой машиной. Времени оставалось совсем мало. Она знала, как работает угарный газ, несколько раз читала отчеты патологоанатомов. Она была в ловушке и смотрела смерти в лицо.

Снаружи за ней наблюдал человек в лыжной маске. Она не видела его лица, но почему-то ей казалось, что он улыбается. Он не хотел ее убивать. Он просто делал свою работу. Сейчас он ждал, чтобы убедиться, все идет как надо, и засвидетельствовать ее смерть. Кейт подумала о том, что ей предстоит.

Первое, что должно случиться, — у нее закружится голова. И это уже началось. В глазах двоилось, мысли путались. Она не смогла бы даже написать прощальную записку. Затем придет головная боль. Сильная, тянущая, тупая. Еще через минуту она потеряет сознание. Кейт вспомнила похожий случай — мужчина заперся в маленькой «барине» и был мертв спустя десять минут. Она дышала выхлопами уже минуты две-три.

Наручники не снять, она уже пыталась. Глупо тратить последние минуты жизни на заведомо бессмысленные усилия. В голове пульсировала тупая боль, навалилась апатия. Вот и все…

Она прислонилась к окну головой, которую стало невыносимо тяжело держать, и в упор посмотрела на своего убийцу. Он не отвел глаз. Наверное, Кейт была не первой его жертвой.

Она ненавидела его, желала ему сдохнуть в мучениях. Тем не менее это был последний человек, которого она видела в своей жизни. Повернуть голову было невозможно. Она закрыла глаза. Но прежде чем тьма окончательно сгустилась, она заметила, как мужчина вздрогнул и посмотрел в сторону. «Что-то отвлекло его…»

Это была последняя мысль Кейт. Она потеряла сознание.

Джек увидел его.

— Туда! — крикнул он.

Мимо него промчались две собаки, потом огни «скорой» и патрульной машины осветили поляну.

— Держи его! — прорычал Джек, но внезапно замер на месте.

Его сердце екнуло, когда Кейт уронила голову на руль автомобиля. Он раньше не видел ее «фиат», только слышал, как она рассказывала о машине кому-то из команды. Кейт очень гордилась ею, своей первой совершенно новой машиной, вспомнил он. Господи, лишь бы она не стала ее гробом! Он отчаянно дернул на себя дверцу.

Кейт упала ему на руки. Джек выключил зажигание.

— Кейт! Кейт! — Он похлопал ее по щекам. — Пожалуйста, Кейт, очнись! Пожалуйста!

Ее мягкие волосы щекотали щеку. Он огляделся. Где же эта чертова «скорая»!

— Кислород! — крикнул он врачу.

Через секунду его оттеснили, и на лице Кейт в мгновение ока оказалась кислородная маска. Ее руки были скованы, она неподвижно лежала на боку, но дышала. Сидя на влажных листьях, Джек придерживал ее голову. Чувство полной беспомощности навалилось на него. Казалось, минула вечность.

Наконец Джек встряхнулся.

— Только живи! — прошептал он, оставляя неподвижное тело на попечение врачей.

Нужно поймать ублюдка, который сделал это с Кейт! Он должен заплатить за ее боль, за ее страх.

Джек схватил джемпер с автомобильного сиденья, это поможет собакам взять след. Он посмотрел на парамедиков, которые помогали Кейт. Один из них покачал головой, и Джек почувствовал, как в нем закипает ярость. Он бросился вслед за Анджелой и кинологами.

— Вот, это его!

Он протянул джемпер одному из поисковиков.

— Отлично! — Мужчина свистнул. — Робби!

Одна из овчарок обнюхала принесенную вещь.

— Ищи, Робби! Давай, мальчик, вперед!

Робби опустил нос к самой земле, покрутился на месте и подбежал к дереву, потом к другому.

— Похоже, преступник запаниковал и не знает, куда бежать.

— Робби взял след?

— Да. Он выбирает след. Смотрите, уши торчком, пасть открыта. Он сейчас определится. Овчарки очень умные и могут взять след даже через неделю.

В любой другой ситуации Джек счел бы эту информацию полезной и интересной. Но сейчас он мог думать только о Кейт и с облегчением вздохнул, когда Робби с громким лаем уверенно нырнул в просеку.

— Он взял след! — крикнул кинолог.

Джек не отставал от поисковой команды. Собаки рвались вперед, полицейские едва сдерживали их на поводках. Они углубились в лес. Телефон Джека завибрировал в кармане, и он ответил, продолжая продираться через низкие кусты:

— Сара?

— Сэр, что происходит?

— Я сейчас в «Высоком Буке». Мы нашли Кейт. Преступник пытается скрыться. — Джек глотнул воздуха. — Мы движемся на юг. Нужно больше людей. Необходимо окружить район. Свяжись с отделением «Джульет Чарли».[20]

— Да, сэр. Что с Кейт?

— Не сейчас, Сара. Займись подкреплением. Нам нужна помощь. Я скоро перезвоню.

Джек остановился на вершине холма. Собаки залаяли еще громче, и они увидели цель ниже по склону. Анджела промчалась мимо него. Молодость была на ее стороне. Она с разбегу прыгнула вперед и, пролетев по воздуху метра четыре, рухнула на спину преступника. «Ничего себе!» — промелькнуло в голове у Джека.

Через секунду он был уже рядом. Мужчина сопротивлялся, и Джек с удовольствием придавил его коленом, похоже, вывихнув ему плечо. Заботило ли это Джека? Нисколько. Он готов был покалечить мерзавца!

Не обращая внимания на крики, Джек зачитал его права.

— Вставай, мразь! — прорычал он, когда с этим было покончено, и рывком поставил мужчину на ноги. — Инспектор Карим, у нас есть носилки? — Не успела Анджела ответить, как Джек продолжил: — Прости, врачей с нами нет. Иди на своих. Тут вверх, но не волнуйся, я помогу тебе. — Он схватил его за руку и, несмотря на отчаянные вопли, потащил за собой.

Мрачный взгляд, который Хоксворт послал при этом Анджеле, убедил ее, что тему жестокого обращения с подозреваемым лучше не поднимать.

— Она умерла? — спросил мужчина.

Он, похоже, настолько адаптировался к боли, что решился подать голос. Джек встряхнул его как следует для острастки и посоветовал:

— Молись, чтобы не умерла.

— Думаю, поздно молиться! — ухмыльнулся мужчина. — С выхлопным газом шутки плохи.

Джек, скрипнув зубами, промолчал. Похоже, ублюдок решил усложнить себе путь к «Высокому Буку»!

На поляне уже не было «скорой», но стояло несколько патрульных машин из лейтонского отделения. Начался дождь.

Полицейский сходу отрапортовал Джеку:

— Инспектор Картер жива, но надежды мало. Врачи «скорой» сделали все, что могли. Сейчас ее везут в хайгейтскую больницу, там есть компрессионная камера, которая выведет угарный газ.

Он перевел дыхание.

— Она боец. Она выживет!

— Да, сэр.

Джек подтолкнул арестованного вперед.

— Я не знаю, как его зовут. Но это неважно. Сможете забрать его?

— Все удобства лейтонского участка к его услугам.

— Спасибо. И поблагодарите от моего имени поисковую команду. Я еду в больницу.

— Мы может отвезти вас.

Он покачал головой.

— Спасибо, мы поедем с инспектором Карим. Ты не против, Анджела?

— Нет, сэр.

Джек повернулся к арестованному.

— Наслаждайся гостеприимством Ее Величества, приятель. Увидимся в суде.

— Пошел ты… Надеюсь, эта свинья уже сдохла!

— Уберите его! — приказал Джек, чувствуя, что сейчас сорвется. — Идем, Анджела.

29

— Выключить? — спросила Анджела. — С Кейт все будет хорошо, сэр. Я уверена, она выживет.

— В этой клинике, — Джек кивнул в сторону телевизора, где сейчас показывали рекламу крема от морщин, — он оперировал и убивал.

Анджела моргнула.

— Я знаю, сэр. Но в основном деятельность «Элизиума» легальна.

— Думаю, не в основном, а полностью легальна, — заметил он. — Преступления совершал один человек, об этом не знали ни директора, ни персонал. — Он взъерошил волосы. — Там убили Лили.

Анджела смутилась.

— Все нормально. — Он криво улыбнулся. — На экране все выглядит таким привлекательным и блестящим… Зная, что там происходило, невозможно на это смотреть.

Реклама закончилась, опять показывали шоу. Стоуни стояла рядом с профессором Чаном.

— И мы снова приветствуем нашего любимого пластического хирурга, профессора Джеймса Чана!

— Если вы скажете, что он — убийца, я вам поверю, — сказала Анджела. — Он умеет улыбаться?

Джек кивнул.

— Сначала я тоже так подумал. И это была моя ошибка. Понимаешь, мы судим о людях по тому, как они ведут себя, как говорят. Он тебе не понравился, правда? — Она кивнула. — А он хороший и невероятно талантливый человек. Что он делает в этом шоу, я понять не могу. Мне кажется, он согласился участвовать в передаче только для того, чтобы потеснить Чарлза Маартенса и не позволить ему полностью захватить власть в клинике.

Анджела потерла руку.

— Прости, а как твое плечо? Прыжок был просто великолепен!

Она рассмеялась.

— Я решила произвести впечатление на босса. Хорошо, что я была на низких каблуках!

— У тебя получилось. Больно?

— Бывало и хуже, сэр. Ничего, дома приложу пакетик замороженного гороха, и все пройдет.

Джек улыбнулся. Все-таки Анджела — удивительная и смелая девушка. Он достал телефон и набрал номер Джеффа.

— Привет! Есть новости?

— Маартенс сбежал.

Джек нахмурился.

— Я жду новостей о Кейт. Сара рассказала тебе?

— Да. В ожидании ее звонка нам всем пришлось понервничать.

— Прости, раньше не получилось. Ты видел Маартенса?

— Я видел мужчину в черном спортивном костюме и шапочке. К сожалению, я не могу утверждать, что это был именно Маартенс, — разочарованно сказал Джефф. — Я сразу направил полицию в дом его невесты. Он страшно разозлился.

— Еще бы! И что вы узнали?

— Пока ничего. Девушка говорит, что он всю ночь был с ней. Соседи тоже подтверждают, что его машина весь вечер стояла припаркованная возле дома.

— Черт!

— Нужно, чтобы Кейт пришла в себя и ткнула в него пальцем. До тех пор мы не можем ничего сделать. Ты знаешь насчет Каца и переводчика?

— Да, Сара сказала мне. Он заметает следы. Я попросил Сару включить Клаудию в программу защиты свидетелей. Он может попытаться убить и ее.

— Мы составляем ордер на обыск его дома и квартиры его девушки.

— Подожди. Ты сказал, что он был в клинике весь день, правильно?

— Правильно.

— Сколько у него машин?

— Не знаю. Но БМВ весь вечер был припаркован в Баттерси.

— Нужно еще раз спросить у свидетелей, во сколько они заметили машину у дома. По логике вещей, он должен был утром выехать из Хедли-Вуд и поехать в клинику. А около четырех выехать из клиники и отправиться к девушке. Если он действительно выехал из Хартфорда в четыре, то в Лондон мог добраться только к шести.

— Ты абсолютно прав. Я проверю. Похоже, кто-то врет, — ответил Джефф после недолгого молчания.

— Ему должны были помогать. Не только невеста, которая скажет все, что угодно. В клинике тоже есть гнилое яблоко. Он не мог провести такую сложную операцию без помощников. Ему точно понадобился бы анестезиолог. У него два пациента — донор и реципиент, оба под анестезией. А еще кто-то должен был ухаживать за пациентом — знаешь, все эти проблемы с отторжением, — а потом, когда дело пойдет на поправку, отвезти его домой. Поди знай, кто сейчас наслаждается лицом Лили, — мрачно закончил Джек.

— Не думай об этом. Это бесполезно. Подумай лучше о Кейт. Ты ей нужен.

— Ты действительно так считаешь?

Джефф тяжело вздохнул.

— Да.

Джек отошел в другой конец комнаты, чтобы Анджеле не было слышно.

— Она тебе нравится? — напрямую спросил он Джеффа.

— Да. Ты что-то имеешь против?

— Нет. Почему я должен быть против? — Джек представил себе смущенную улыбку Джеффа.

— Ну, ты же знаешь, как она относится к тебе. Ты для себя уже все решил?

— Я? Ничего я не решал. У Кейт были проблемы со мной, но если бы я начал их решать — стало бы только хуже. Я попытался исчезнуть из ее жизни, только так можно было ей помочь. Кейт нужен хороший парень, который будет ее любить.

— Она надеется, что этим парнем будешь ты, — вздохнул Джефф.

Теперь неловко стало Джеку.

— Возможно. Но я никогда не думал о романе с ней.

— Никогда?

— Никогда. Она выбирала неподходящее время. — Джеку не хотелось вспоминать момент, когда Кейт открылась ему: операция «Дунай» как раз приближалась к своему трагическому завершению.

— Завтра будет тяжелый день. Ты справишься? — спросил Джефф.

— Если Кейт выживет, да. О другом варианте я даже думать не хочу.

— Никто не хочет и не будет думать.

Джеку больше нечего было добавить.

— Ладно, позвони мне. Я бы приехал к тебе, но мы должны все уладить с ордерами.

— Позаботься обо всем. А что насчет Шарпа? — спросил Джек.

— Он все знает.

— Плохо.

— Не так уж и плохо. Даже хорошо, что он узнал обо всем от меня.

— И как он отреагировал?

— Ругался, а как еще?

Джек нахмурился.

— Да уж, заставил я старика поволноваться.

— Сейчас он волнуется только о Кейт. И об аресте Маартенса. Но как только все успокоится и убийца окажется за решеткой, готовься к хорошей трепке.

В приемный покой вышел врач и направился к ним.

— Приятель, я должен идти. Похоже, есть новости.

— Перезвони мне, — сказал Джефф. — Надеюсь, они хорошие.

Джек кивнул и повесил трубку. Его охватил страх.

— Старший инспектор Хоксворт? Я доктор Джош Райт. — Представительный молодой человек говорил с заметным австралийским акцентом. — Жизни инспектора Картер ничего не угрожает.

Джек с облегчением вздохнул. У него словно гора свалилась с плеч. Он прислонился к дверному косяку.

— С ней все будет в порядке? Газ не успел ей навредить?

Райт пожал плечами. Похоже, он не был готов ответить на этот вопрос.

— Инспектор Картер молода и здорова. В сущности, это и спасло ей жизнь. Врачи вовремя дали ей кислород, она всего несколько минут пробыла без сознания. Думаю, необратимых повреждений нет, но нужно подождать еще пару часов, и тогда мы сможем точно поставить диагноз.

Джек кивнул. От усталости он едва не падал с ног.

— С вами все в порядке?

Он собрался с силами. Столько всего произошло за день!

— Сложный день, доктор Райт. Очень сложный.

— Понимаю. Наверное, это связано с убийствами в Лондоне? Похититель лиц, да?

— Есть надежда, что завтра он будет за решеткой.

— Поздравляю.

Джек покачал головой.

— Без показаний инспектора Картер мы ничего не докажем. Она — наша Немезида.

— Тогда нам нужно быстрее поставить ее на ноги, — улыбнулся Райт. — Если будут какие-то изменения, я немедленно сообщу вам. И если повезет, через два часа вы сможете сами с ней поговорить.

Джек посмотрел на часы. Почти одиннадцать.

— Спасибо.

Спустя несколько часов Джека наконец пустили в палату.

Медсестра указала ему на смотровое окошко компрессионной камеры.

— Вы можете поговорить с ней через интерком. Мы только что сняли маску. У нее уже было две сессии, вечером будет еще одна. Сейчас она дышит сама. Мисс Картер в сознании, но может немного путаться. Она дышала чистым кислородом, и сейчас ее состояние напоминает легкое опьянение. Она может говорить странные вещи, не обращайте внимания.

Джек улыбнулся.

— Спасибо.

Сквозь окошечко сбоку большой цилиндрической камеры он увидел ее: Кейт лежала с закрытыми глазами, словно в гробу. Джек тихонько постучал. Кейт открыла глаза и повернула голову. Наверное, она ожидала увидеть врача, потому что ее глаза расширились от удивления. Она расплакалась. Джек прижал ладонь к стеклу. Кейт повторила его жест. Если бы не толстое стекло, их руки соприкоснулись бы.

— Привет, — сказал он.

Улыбнувшись сквозь слезы, она нажала кнопку коммуникатора.

— Привет. — Голос был слабым и хриплым.

Джек вспомнил об интеркоме и нажал зеленую кнопку.

— Ты напугала меня.

— Прости, — прошептала она, заплакав сильнее.

— Не извиняйся.

— Прости, что реву.

— Если бы за мной не наблюдали медсестры, я бы тоже разревелся.

— Я сказала им, что ты спас меня.

Он покачал головой.

— Это все благодаря тебе. Я почти ничего не сделал.

— Я не помню.

— Наверное, это даже к лучшему. Все беспокоятся о тебе. — Он улыбнулся. — Джефф чуть с ума не сошел. Так получилось, что ты ему позвонила.

— Позвонила?

— Не волнуйся и старайся глубоко дышать. Знаешь, у тебя сейчас голос как у Минни Маус.

— Неправда!

Он улыбнулся.

— Правда. Гелий из шариков не идет ни в какое сравнение с чистым кислородом!

Она устало улыбнулась.

— Вы поймали Маартенса?

— Ты помнишь о нем? — взволнованно и с надеждой спросил он.

— Я никогда не забуду, как он улыбался и говорил, что выбрал для меня быструю и безболезненную смерть.

— Он сбежал, — ответил Джек. У Кейт вытянулось лицо, и Джек заговорщически ей подмигнул. — Но теперь мы сможем его арестовать. Ты жива и все помнишь. Его обтянутая «Армани» задница скоро попадет на нары.

— Дай мне Библию, и я поклянусь, что так и будет! — Кейт прикрыла глаза. — Черт, голова раскалывается.

— Врачи говорят, это нормально. Тебя сначала отравили, потом накачали кислородом. Отдохни.

— Ты вернешься?

— Конечно. Но, думаю, тут уже будет очередь, и Джефф впереди всех.

— Ты ревнуешь? — Кейт грустно посмотрела на него.

— Глупенькая. Два самых дорогих мне человека вместе.

— Ну, не знаю насчет «вместе», но мне хотелось бы узнать его поближе.

— Тогда научись готовить. Сожженный картофель не произвел на него впечатления.

— Зараза! — одними губами ответила она.

Джек посмотрел на часы.

— В полночь я буду официально отстранен отдела.

Кейт нахмурилась.

— Почему?

— Арестована Анна МакЭвой. Ее задержали в Греции. Я должен лететь в Афины, чтобы забрать ее и представить к суду.

— Ух ты! — устало сказала она. — Ты не очень переживаешь?

Анну она тоже помнит. Похоже, все будет хорошо.

— После сегодняшнего мне вообще море по колено.

— Кто теперь главный?

— Шарп назначил Джеффа.

Она слабо улыбнулась.

— Это хорошо.

Джек кивнул и обвел глазами палату.

— Похоже, ты наконец сможешь пожить в Хайгейте.

Она показала ему средний палец, и Джек ухмыльнулся в ответ. Ему нравилось, что к ней возвращается чувство юмора. Она по-прежнему выглядела слабой, но уже не умирающей.

— Я сегодня еще загляну к тебе.

Она кивнула.

Джек помахал ей через стекло.

— Дыши. — Он встал.

— Джек!

Он оглянулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Спасибо.

Он озадаченно пожал плечами.

— За то, что спас мне жизнь.

Джек поднес пальцы к губам, а затем прикоснулся к окошку барокамеры. Больше ему нечего было сказать. Он улыбнулся и вышел из палаты.

30

Когда Маартенс вернулся, Хезер была в душе. Ему повезло, он успел сменить спортивный костюм на обычную одежду. Наконец Хезер выплыла из облака пара, пропитанного ароматом духов. На ней были крошечные шелковые трусики и атласный пеньюар, который грозил в любую секунду соскользнуть с плеч.

— Вот ты где! — Он протянул ей джин с тоником. В стакане соблазнительно мерцали кубики льда.

— Милый, — проворковала она, — я не знала, что ты приедешь сегодня.

— Надеюсь, этот наряд не предназначался для кого-то другого? — погрозил он ей пальцем.

Хезер засмеялась.

— Дорогой, я всегда наряжаюсь только ради собственного удовольствия.

— Иди сюда. — Он привлек ее к себе и страстно поцеловал.

— Боже мой, неужели ты соскучился?

— Безумно, и ты это знаешь!

— Ты два дня не звонил, — надула она губы.

— Я скучал каждую минуту, каждую из двух тысяч восьмисот минут, — беззастенчиво врал он. — Не обижайся, я принес тебе подарок.

Хезер подпрыгнула на месте.

— Покажи! — взвизгнула она.

— Подожди. Давай выйдем на балкон.

— Чарлз, ты с ума сошел? Там холодно!

— Надень что-нибудь потеплее. Идем, ты не пожалеешь.

Она удивленно посмотрела на него и принесла из спальни длинный шерстяной жакет. На балконе было холодно, но они с удовольствием пили джин и любовались сверкающей Темзой.

— Выходи за меня, — просто сказал он, доставая из кармана великолепный алмаз. Он всегда носил его с собой как талисман. Ему не хотелось расставаться с ним, не хотелось, чтобы его сверкающих граней касалась чужая рука. — Милая, думаю, ты сама выберешь кольцо. Загляни к Эдварду на Бонд-стрит, закажи, что понравится, и попроси отправить мне счет. Это чистый бриллиант в три карата.

На миг она застыла. А затем началось представление: она взвизгнула, бросилась ему на шею, поцеловала его и наконец разрыдалась. Она всегда так делала. И всегда в одном и том же порядке. Маартенс улыбнулся.

— Чарлз! Да, я выйду за тебя! — воскликнула она. — Я так этого хотела!

— Отлично, тогда давай праздновать. Жаль, у нас нет французского шампанского, но завтра мы отметим это по-настоящему.

Он поднял стакан с джином, они чокнулись и снова поцеловались.

— О боже! — продолжала Хезер. — Знаешь, мама просто с ума сойдет.

Он кивнул.

— Знаю. Вы справитесь с планированием церемонии? Просто скажи мне, когда, где и сколько. Кстати, в конце недели я еду в Европу. Меня не будет пару дней, но ты и не заметишь, ведь еще нужно выбрать платье!

— Чарлз, я так счастлива! Пойдем в постель. Хочу поблагодарить тебя как следует.

Ему совсем не хотелось заниматься сексом, но как он мог отказаться? К тому же Хезер была в игривом настроении. Может, его ждет не такое уж и приторное будущее.

В пять тридцать утра Чарлз Маартенс был бесцеремонно разбужен двумя полицейскими из участка Баттерси, которые расследовали дело об убийстве людей в центральных районах Лондона. Чарлз разразился ругательствами и попытался отправить невесту назад в спальню, попутно незаметно напомнив, что она обещала, если потребуется, соврать ради него. Но Хезер была настроена решительно. Она отказалась не вмешиваться и уж тем более уходить в другую комнату. Напротив, она требовала, чтобы немедленно прибыл кто-то из начальства и принес свои извинения. Или они не знают, кто ее жених?

Полиция выяснила у мисс Прис, что доктор Чарлз Маартенс приехал сюда около пяти часов вечера и провел с ней всю ночь, а также то, что никто из них за это время не покидал квартиру.

— Вы можете объяснить, почему так точно запомнили время, мисс Прис? — вежливо осведомился один из полицейских.

— Я была в душе, потом вышла и очень удивилась, что Чарлз уже дома. Он приехал из клиники раньше — я точно помню, что посмотрела на часы, было около пяти. А знаете, почему Чарлз приехал раньше? Чтобы сделать мне предложение! И мы хотели бы отпраздновать наш особый день без полицейских!

— Вы спрашивали у соседей? — вмешался Чарлз, впечатленный уверенным враньем Хезер. Пока все шло хорошо, но она могла наговорить лишнего. — Если они подтвердят слова моей невесты, вы оставите нас в покое?

Он не сомневался в соседях, которых очаровал своими манерами. Разумеется, они подтвердят сказанное Хезер. В конце концов, они видели, что его машина была на месте. Люди выходят и заходят, в многоквартирных домах никто не обращает на это внимания. Беспорядок все покроет. К тому же доктор Маартенс просто не мог совершить что-либо противозаконное!

— Обязательно спросим, — заверил его полицейский.

— Хотя бы потрудитесь объяснить, из-за чего все это! — потребовала Хезер. На ее заспанном симпатичном личике было раздражение и непонимание.

— Милая, не сердись! — поспешил вмешаться Чарлз. — В Лондоне совершено несколько убийств, жертвам срезали лицо, можешь себе представить? Вот полиция и хочет поговорить с теми, кто хоть как-то связан с лицами, ну, с хирургией. Я был бы рад помочь, но, увы, не могу.

— Ничего себе! — воскликнула Хезер. — Вы действительно думали, что можете вот так запросто явиться сюда со своими дурацкими вопросами? Доктор Маартенс — выдающийся хирург! Что вообще творится у вас в голове, если вы посмели вломиться к нам в такую рань?! Я читала об этих убийствах. Это же всего-навсего нелегалы! — с нескрываемым отвращением закончила она.

Старший офицер коротко кивнул.

— Три жертвы были нелегальными иммигрантами, одна — британская подданная, и все они были убиты и жестоко искалечены. Эти преступления с равным усердием будут расследованы полицией Ее Величества.

Маартенс уловил, что офицерам не нравится поведение Хезер. Это могло навредить ему.

— Господа, — вмешался он, — я готов оказать вам любую помощь. Сегодня я буду в Лондонском Королевском госпитале. Можете звонить мне в любой момент. Я с удовольствием помогу вам. Но вынужден предупредить, что в четверг я уезжаю из страны.

— Куда, сэр?

— В Амстердам, — соврал Маартенс.

Офицер кивнул, но ничего не сказал. Его напарник улыбнулся.

— Доктор Маартенс, мисс Прис, спасибо за сотрудничество.

— Нужно мне ваше «спасибо»! — раздраженно ответила Хезер. — Чарлз, проводи их. Я иду в душ.

Маартенс виновато посмотрел на полицейских.

— Бокал шампанского и завтрак должны исправить ситуацию, — пошутил он, провожая их.

Он нервничал. Уезжать нужно немедленно!

Вооружившись ордером, в шесть сорок Джефф Бенсон, валившийся с ног от усталости, Кам Броди и Малик Хан, которым так и не удалось побывать дома и выспаться, прибыли к дому в Баттерси. Новости от Джека поставили точку в расследовании. Кейт подтвердила, что ее похититель, описание которого полностью совпадает с приметами Шлимэя Каца, выполнял задание Чарлза Маартенса. Она также запомнила слова доктора о том, что он приберет за собой мусор. Так и случилось: Кац, Глюк и Рахман были мертвы. Еще Кейт сообщила о мертвой девушке. Она не смогла вспомнить подробности, но была уверена в одном — Маартенсу пришлось срочно избавляться от трупа, уничтожать улики. Вероятно, это и спасло ей жизнь. Он был слишком занят, чтобы немедленно убить ее.

Джек сообщил, что, как только тело Кейт полностью очистится от яда, она, возможно, вспомнит и другие подробности, полностью восстановив картину похищения. Вечером Джефф обязательно навестит ее в больнице. Но сначала ему предстояло разобраться с Маартенсом.

Он рассчитывал арестовать его дома или на квартире Хезер Прис. Когда полицейские из участка Баттерси подтвердили, что он у невесты, Джефф запросил подкрепление и направился туда. Не успели они выйти из машины, как появился Маартенс собственной персоной. Они с интересом наблюдали, как он выскочил из подъезда и почти бегом направился к автомобилю. В руках он нес маленькую сумку. Похоже, доктор этого не заметил, но на колесах его БМВ уже стояли фиксаторы.

— За мной! — скомандовал Джефф.

Заметив движение за спиной, Маартенс оглянулся и на секунду замер, чем и воспользовался Джефф.

— Прямо по курсу съемочная группа, — поравнявшись с Маартенсом, внушительно произнес он и кивнул в сторону оператора и репортера новостей. — Давайте не будем устраивать шоу. Вы пойдете с нами, тихо и спокойно, как того и требует ваш высокий статус, доктор.

Маартенс растерянно посмотрел в камеру, но быстро взял себя в руки.

— Что за глупые шутки! Я еду в больницу!

— Кам, твоя очередь! — распорядился Джефф.

Броди кивнул.

— Хорошо, доктор Маартенс, но сначала пройдемте с нами. Вы арестованы.

Пока Кам зачитывал доктору права, Джефф отошел на пару шагов, боясь, что не выдержит и врежет ему. Кейт в безопасности — это главное, а избиение ее неудавшегося убийцы принесет только мимолетное удовольствие. У него хватит мудрости и выдержки отложить месть до суда. Позже он тщательно займется бумажной работой, не оставив ни малейшей лазейки для изворотливых адвокатов, и судья отправит Маартенса за решетку.

Джефф живо представил, какая «веселая» жизнь ждет этого павлина в тюрьме. Когда вынесут приговор, он точно напьется с Джеком и, возможно, с Кейт. Но впереди еще масса работы: необходимо собрать воедино все улики, все доказательства, которые добыла команда детективов. Нужно признать, это была отличная команда! Джека всегда окружали настоящие профи. Трудно поверить, что они начали работать вместе всего несколько дней назад. Они продемонстрировали образцовую командную работу, а личная заинтересованность Джека стала отличным стимулом.

Маартенс продолжал негодовать. Джефф посмотрел на часы. Почти семь. Значит, Джек еще в Хитроу.

Джек ненавидел Хитроу. Это был кошмарный сон, в который проваливался всякий сюда входящий. Неважно, покидал ли пассажир Великобританию или прибывал в Соединенное Королевство, его ожидала одинаковая доза хаоса. К счастью, Джек уже был на борту самолета, пил минеральную воду и всячески избегал взглядов чрезмерно любезной бортпроводницы. Она была очаровательна, но у него не было ни малейшего настроения флиртовать с ней. Не сегодня.

Сегодня ему необходимо было спокойно посидеть и подумать, что делать с собственной жизнью. Кейт выжила и скоро поправится. Лили мертва. А на сцене вновь возникла Анна МакЭвой. Предстояло выполнить непростую задачу — вернуть ее в Великобританию и передать в руки правосудия. Завтра утром она сделает заявление в суде Мэрилебон, потом дело будет передано в Олд-Бейли.[21] И наконец он препроводит ее в Холлоуэй, где она будет содержаться до вынесения приговора. Но это только начало работы. В рамках возобновленной операции «Дунай» он займется всей документацией, связанной с делом Анны. Джек боялся того, что ждет его впереди.

Он до сих пор не мог поверить и принять, что Кейт была на волосок от гибели, а женщина, которую он любил, умерла из-за циничного, самовлюбленного подонка. Но она хотя бы не мучилась, анестезия облегчила ее последние минуты. Он вспомнил запах волос Лили, ее смех, ее прохладную кожу, ее объятия, и на глаза навернулись слезы. Он не плакал с того самого дня в морге, но теперь у него появилось достаточно свободного времени, чтобы думать о ней, вспоминать ее. Джек глотнул воды. Перед глазами стоял образ прекрасной молодой женщины, которая подарила ему столько радости и счастья. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о другой женщине, о Джейн Брукс. Их сближение было внезапной, яркой вспышкой. Но он был рад, что все оборвалось, пока они не зашли слишком далеко. Сейчас он не справится с новыми отношениями. Но ему хотелось вновь ощутить любовь, прогнать туман отчаяния, которым пропитались его тело и разум.

Джейн объяснила бы ему, почему и как он чувствует то, что чувствует, помогла бы избавиться от грусти. Умом-то он поймет, но не это было ему сейчас нужно. Ему нужно было спасение, моментальное решение. Простое и верное средство, как секс. И он примет его, определенно примет…

— Мистер Хоксворт? — прервал ход его мыслей вежливый голос.

— Да?

Милая бортпроводница широко улыбалась ему. Белоснежные зубы и алая помада делали ее еще привлекательнее.

— Мне нужно убрать столик. Посадка в Афинах через несколько минут.

— О, простите! — Он поспешно убрал со столика свои наушники и журнал.

Складывая плед, бортпроводница чуть замешкалась.

— На отдых или по делам? — Она грациозно потянулась к полке.

— Боюсь, только по делам, — ответил Джек, выпрямляясь в кресле и поправляя галстук.

— Жаль. В это время года греческие острова великолепны. И очень мало туристов.

Он не улыбнулся в ответ.

— Я возвращаюсь сегодня вечером. Никакого веселья.

— О, как скверно!

Она все не уходила.

— Во сколько мы приземлимся? — спросил он.

Она посмотрела на часы.

— Мы будем в Афинах приблизительно через пятнадцать минут.

— Спасибо, это замечательно!

Он вежливо улыбнулся и отвернулся к иллюминатору.

В терминале аэропорта его встретил коренастый темноволосый мужчина с живыми, быстрыми глазами.

— Старший инспектор Хоксворт? — Он протянул руку с массивными золотыми часами на запястье. — Старший инспектор Георг Климент, отдел по борьбе с организованной преступностью Греции. — Мужчина улыбнулся. — Добро пожаловать в Афины. Багаж?

— Я налегке. Где она?

— В комнате предварительного задержания, здесь, в аэропорту. У вас рейс в четыре, правильно?

— Да.

— Времени мало, а документов нужно оформить целую гору, — невесело заметил Климент. — Давайте немного пройдемся. Я расскажу все по дороге.

Джек прибавил шагу.

— Ее нашла наша сотрудница, Алекса Криста. Она работала над другим делом на Родосе, — объяснил Климент. — На «Иксии» Алекса познакомилась с блондинкой, англичанкой, которая управляла делами маленькой картинной галереи. Галерея принадлежит кому-то из Лондона. Вот Алекса и догадалась. Она умная девушка.

— Вы уверены, что это Анна МакЭвой?

— На сто процентов. Она перекрасила волосы, но мы все равно ее узнали.

На двери, к которой они приближались, красовалась надпись «Полиция» — на греческом и английском языках.

Джек уже ненавидел умную Алексу. Втайне он рассчитывал на ошибку, надеялся, что Анне, как всегда, удалось обвести полицию вокруг пальца.

— Сюда.

Георг открыл дверь.

Затаив дыхание, Джек зашел внутрь.

— Я займусь бумагами, а вы можете навестить задержанную. Она в камере дальше по коридору. Там охранник, мимо не пройдете.

Джек кивнул.

— Спасибо.

Поправляя галстук, он направился по коридору и приветствовал охранника. По знаку Климента перед ним открыли дверь.

Джек вошел в камеру. Там была женщина. Она подняла голову.

— Привет, Джек!

Он не мог поверить своим глазам. На стуле, скованная наручниками, сидела Анна. Красивая, загорелая и беременная.

БЛАГОДАРНОСТИ

Читателей всегда интересует, где писатель находит идеи для своих книг. Мой ответ «повсюду» может показаться слишком легкомысленным, но это так. На самом деле никогда заранее не знаешь, что может натолкнуть на удачную мысль. Иногда вдохновение приходит из самых неожиданных источников. Однажды я прочитала о женщине из Франции, пострадавшей от клыков собственного пса, которой впервые в мире сделали частичную пересадку лица. И я подумала, что это поразительное достижение медицины, позволившее такие манипуляции с человеческим лицом и, в конечном счете, с человеческой личностью, — свежая тема для детективного романа. Поискав информацию о черном рынке органов и подпольной трансплантологии, я убедилась, что этот сюжет может быть интересен.

Не зная, с чего начать, я написала электронное письмо в отделение челюстно-лицевой хирургии Северной Аделаиды в Южной Австралии, где ведущим специалистом в области лицевой реконструкции является профессор Дэвид Дэвид. Я невероятно благодарна ему и его ассистенту Ребекке Миллард за поддержку и помощь. А также мои искренние слова благодарности доктору Питеру Харди из отделения челюстно-лицевой хирургии Лондонского Королевского госпиталя, который не только отвечал на мои странные вопросы, но и с юмором отнесся к идее сделать моего вымышленного злодея врачом из его отделения.

Этот роман не увидел бы свет без помощи моего гида в вопросах полицейской работы, блестящего специалиста и просто добросердечного человека Тони Берри. С его помощью моя история переселилась на запутанные улицы Лондона. Без его опыта и знаний я не смогла бы достоверно описать город.

Спасибо Джону Уоллесу, который готовил для меня замечательную еду и сопровождал в поездках по Лондону. А также всей команде редакторов: Пипу Клименту, Соне Кэдди, Джуди Даунс и Филу Риду. Моя благодарность молодому, подающему надежды лингвисту Пейдж Климент, которая проделала огромную работу ради единственной строчки, которая понадобилась, чтобы Джек заговорил на китайском языке, и Джейсону Леманну, великолепному веб-дизайнеру, создавшему целый мир, посвященный моим героям. Пожалуйста, посетите наш сайт!

Как всегда, спасибо Яну, Уиллу и Джеку, которые терпели мои бесконечные разговоры о трансплантации… как правило, за обеденным столом.

Примечания

1

Исторический район Лондона Уайтчепел знаменит тем, что здесь происходили убийства, приписанные мистическому серийному маньяку Джеку Потрошителю. (Здесь и далее примеч. пер., если не указано иное.)

(обратно)

2

Пренебрежительное название пакистанцев.

(обратно)

3

Индоевропейский язык, родственный хинди, один из двух официальных языков в Пакистане (второй — английский).

(обратно)

4

Хасидизм (от ивр. хасидут, «праведность», «учение благочестия») — религиозное течение в иудаизме.

(обратно)

5

Твоя кожа похожа на шелк (путунхуа).

(обратно)

6

Имеется в виду Эмпайр-стейт-билдинг (Empire State Building) — небоскреб, административное здание, в котором располагается Центральное управление полиции Лондона.

(обратно)

7

Отдел внутренних расследований полиции.

(обратно)

8

Hotel Tango (НТ) — название лондонского района Тауэр-Хэмлетс. На погонах полицейских указывается аббревиатура района и номер, например 675НТ.

(обратно)

9

Фамилия инспектора — Хоксворт, Джефф называет друга Hawk ястреб.

(обратно)

10

Специалист по составлению психологического портрета преступника.

(обратно)

11

DPS (Directorate of Professional Standards) — Департамент профессиональных стандартов, иначе Отдел внутренних расследований полиции и подразделение «Призраки».

(обратно)

12

Религиозное движение в протестантизме, отличается отказом от современных технологий и удобств.

(обратно)

13

Герд — очень красивая великанша, владычица всех рек, озер и водопадов в древнескандинавской мифологии.

(обратно)

14

Знаменитая фраза, которой зрителей приветствовал констебль Джордж Диксон, герой телешоу «Диксон из Док-Грин».

(обратно)

15

Специалист, который присутствует при беседах полиции с семьями потерпевших.

(обратно)

16

Сеть супермаркетов. Очевидно, речь идет о строительстве одного из магазинов.

(обратно)

17

Шутливый философский принцип: если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдет.

(обратно)

18

Карточная игра.

(обратно)

19

Пергамент с молитвой, который сворачивается в свиток, помещается в специальный футляр и прикрепляется к дверному косяку еврейского дома.

(обратно)

20

Juliet Charlie — название лондонского района Чингфорд.

(обратно)

21

Традиционное название центрального уголовного суда в Лондоне.

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

БЛАГОДАРНОСТИ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg