«Врата скорпиона»

Ричард Кларк Врата скорпиона

Посвящается жертвам терроризма, всем, кто борется против него, и их павшим друзьям.

1

28 января

Отель «Дипломат» Манама, Бахрейн

Официанта подкинуло и понесло через расположенное в вестибюле кафе, а вслед за ним полетели кинжально-острые осколки разбитого окна, которые втыкались в руки, глаза, ноги и головы. Взрывная волна отразилась от мраморных стен, и он ощутил страшный удар в живот. А следом раздался оглушающий звук взрыва, настолько сильный, что потряс в его теле каждый орган и каждую косточку.

Брайан Дуглас нырнул на пол за опрокинувшийся стол. Реакция была автоматической – не подвели мышечная память и рефлексы, выработавшиеся за годы, проведенные в Багдаде, где подобные вещи случались много раз. Распластавшись на мягком ковре, он ощущал, как дрожит пол в отеле «Дипломат», и опасался, что все четырнадцатиэтажное здание сложится над его головой. Он вспомнил Нью-Йорк.

Прошло несколько мгновений, прежде чем раздались первые крики. Люди по-арабски и по-английски взывали к Аллаху и другим ипостасям Всевышнего. Как в былые годы, болезненно-визгливо и душераздирающе громко завопили женщины. Снова от боли застонали мужчины, а вокруг продолжало сыпаться разбитое стекло. Наверху бессмысленно завывала сирена. А рядом ей вторил старик, у которого со лба струилась кровь, окрашивая в алый цвет белую робу.

– Помогите! Пожалуйста, помогите! О Боже, на помощь! На помощь!

Хотя Брайану не раз приходилось попадать под бомбежку, он весь сжался, к горлу подкатила дурнота, в голове гудело, зрение затуманилось, он задыхался, едва способный втянуть в легкие воздух. Барабанные перепонки звенели, возникло ощущение, что он каким-то образом исторгнут из окружающей действительности. Брайан попытался сосредоточиться и почувствовал, как что-то шевелится рядом с его головой. Он поежился от ужаса, когда понял, что это дергается оторванная человеческая кисть. Справа от него по крышке перевернутого стола стекала струйка крови – как из разбитой бутылки красного вина.

Диваны, стулья, ковры, пальмы в огромных керамических горшках – все горело среди обломков того, что еще недавно было изящным, воздушным вестибюлем пятизвездочного отеля. Всепроникающий запах забивал ноздри. Брайан попытался перекатиться на бок и икнул. Закашлялся от вязкой вони аммиака, нитротолуола и крови и сплюнул. Он ненавидел этот тошнотворный запах, хотя слишком хорошо его знал. Это был запах бессмысленной смерти, напоминавший о потерянных в Ираке друзьях.

Сквозь разбитые окна, выходящие на подъездную дорожку отеля, долетел новый звук: «та-та-та». Брайан понял, что это автоматная стрельба. А через секунду взвыли сирены: европейские – переливались от низких до высоких частот, американские – резко, пронзительно, будто приземлялся космический корабль пришельцев.

Внезапно над Брайаном возник Алек, один из его телохранителей. «Сколько времени я вот так пролежал? – подумал Брайан. – Не терял ли сознания?»

– Нигде не болит? – спросил Алек.

Только тут Брайан почувствовал на голове кровь, от которой слиплись волосы.

– Нет, Алек, мне опять повезло. – Он ухватился за перевернутый стол и поднялся на колени. Голова противно кружилась. Он попытался стереть кровь, пыль и крошки с лица.

– Где Йен?

Все три года, что он возглавлял бахрейнское отделение Секретной разведывательной службы,[1] то есть британской разведки, подчиненные настаивали, чтобы он пользовался услугами двух телохранителей. И те сопровождали его, куда бы он ни выходил или ни выезжал из своего дома на севере Манамы, – ездил ли по этой маленькой стране или посещал объекты в других государствах Персидского залива. В последний год охраной почти постоянно занимались Алек и Йен, сержанты Шотландского гвардейского полка,[2] опекавшие его со смесью профессиональной выучки и личного участия, словно он был их любимым племянником.

– Йен присматривал за дверями, – ответил Алек, поддерживая Брайана, которому наконец удалось подняться на ноги. – Его больше нет с нами. – В этих словах, произнесенных с присущим Алеку мягким абердинским[3] выговором, прозвучала тихая грусть – он просто констатировал факт, который был не в силах изменить: их друг погиб. – Но об этом позже, сэр, а сейчас нам надо быстрее отсюда выбираться.

– Но здесь люди, которым необходима помощь, – пробормотал Брайан, в то время как Алек, цепко взяв его за руку, уверенно вел среди куч обломков к двери в бассейн.

– Есть такие, – кивнул телохранитель. – Им окажут помощь те, кому положено. А вы сейчас не в том состоянии, чтобы кому-нибудь помогать. – Наконец он нашел служебную лестницу рядом с бассейном и потянул к ней Брайана. – Слышите стрельбу перед фасадом? Заварушка еще не кончилась.

Они двинулись сквозь дымящиеся руины, стараясь не ступать в лужи крови и перешагивая через ошметки красного, белого и серого цвета, которые совсем недавно были живой человеческой плотью. Пока они шли к лестнице и потом спускались по ней, у них под ногами хрустело стекло. Темный пролет тускло освещал аварийный фонарь. Телохранитель толкнул дверь у подножия лестницы.

– Как я и предполагал, закрыта. – Он отвел Брайана назад, вынул из наплечной кобуры «браунинг хай-пауэр» сорокового калибра и трижды выстрелил в ручку и замочную скважину.

Наконец дверь распахнулась. Грохот выстрелов эхом прокатился по бетонному колодцу, и гудящая голова Брайана отозвалась нестерпимой болью.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся Алек, – в обойме еще девять патронов.

Брайан пошел следом за ним по длинному служебному тоннелю и у выхода на улицу увидел еще двоих сотрудников своего отделения. Сквозь звон в ушах до него долетели слова Алека:

– Мы разработали этот маршрут четыре года назад к проходившей здесь конференции министров иностранных дел.

Двое рослых мужчин со складными бельгийскими автоматами под ветровками увлекли его к перекрывавшему подъездную дорожку пикапу «бедфорд» без опознавательных знаков. Машина сорвалась с места и понеслась по улицам Манамы – прочь от полыхающей, искалеченной башни, которая недавно была отелем «Дипломат», прочь от смерти и раненых, которые, корчась от нестерпимой боли, призывали спасительную смерть.

Машина миновала отели «Хилтон» и «Шератон», где сотрудники службы безопасности и полицейские торопливо возводили у входа баррикады на случай, если эти здания станут следующими объектами нападения. Пикап пролетел мимо квартала Кутти на Гавернмент-авеню, где с 1902 года находился городок британских дипломатов в Бахрейне.

Брайан и Алек одобрительно кивнули: вдоль территории британского посольства выстроилась шеренга охранников-гуркхов с длинными кинжалами и бельгийскими автоматами на изготовку. Это были солдаты второго батальона королевских гуркхских стрелков,[4] командование которого находилось в Брунее. Низкорослые непальские воины, поддерживая двухвековую традицию, до сих пор служили в британской армии. Когда на Уайтхолле решили, что гуркхи будут охранять британские посольства в зоне Залива, Алек помогал натаскивать второй батальон.

– Немногословные, безжалостные и очень опасные коротышки, – бросил он, пока пикап ехал по Гавернмент-авеню. – Если потребуется, не пощадят своей жизни, но отстоят Кутти.

Как только раздался взрыв, отделение приступило к реализации предусмотренного на случай атаки контртеррористического плана. Следовало держаться в стороне от британского посольства, следующей возможной цели нападающих, и немедленно приступить к выводу руководящего состава отделения в укрытия за пределами дипломатического городка.

«Бедфорд» замедлил ход и сразу за территорией посольства повернул налево на улицу Аль-Кабир. Брайан посмотрел в щель в задней дверце пикапа и заметил три бахрейнских армейских бронеавтомобиля. Чихая черным дымом, они ползли к зданию министерства иностранных дел на другой стороне Гавернмент-авеню. Как только пикап подъехал к воротам механической мастерской «Аль-Мудьянах», зданию высотой в пять метров, которое служило конспиративной штаб-квартирой разведотделения, створки немедленно поползли в стороны. Пикап въехал во двор и резко затормозил. Автомобиль тут же окружили вооруженные люди. Через мгновение из-за их спин появился английский военный врач в гражданской одежде, открыл боковую дверь пикапа и влез внутрь. Прежде чем позволить начальнику отделения выйти из «бедфорда», он обработал рану на его голове.

Брайана встретила его заместитель Нэнси Уэлдон-Джонс. Заметив на его голове повязку, она вздрогнула.

– Не стоит беспокойства, Нэнс. Выживу. – Брайан опустил глаза: – А вот Йен, к сожалению, нет. – Он посмотрел ей в лицо. – Что с донесениями?

– Я связалась с адмиралом Адамсом на военной базе, – ответила Нэнси. – Погибли американцы и британцы. Примерно по дюжине тех и других. Мы считаем, что бомба была заложена в грузовике и, вероятно, была начинена смесью гексагена и аммония перхлората. – Она протянула Брайану руку, но тот покачал головой и шагнул вперед. Нэнси продолжила доклад: – Когда появилась партия спасателей, из проезжающего автомобиля открыли огонь. По словам свидетелей, стрельбу вели из фургона Красного Креста. На верхнем этаже оказался какой-то американский заместитель министра. Парню повезло – остался невредимым. Его не оказалось в вестибюле, потому что специально для него открыли расположенный на крыше клуб «Аль-Фанар», чтобы он мог там с кем-то спокойно позавтракать.

Алек, так и не убравший пистолета, попросил начальника отделения и его заместителя пройти в белое бетонное здание.

– Все так, – продолжал Брайан, – но мы-то, Нэнс, знаем, что первые сообщения, как правило, не соответствуют действительности. Кто-нибудь взял на себя ответственность?

– Нет. Да в этом и нет необходимости. Не остается сомнений, что это дело рук движения «Хезболла», иначе известного как иранские «Стражи революции», и их шустрых подручных из «Кудс-форс».

«Кудс-форс», или «Сила Иерусалима», представляла собой законспирированную боевую группу иранских «Стражей революции».

– Лондон уже перешел на закрытый видеоканал? – спросил Брайан, с трудом поднимаясь по лестнице, ведущей к резервному центру связи отделения.

– Перешел и ждет. На проводе «большая четверка»: директор, ее заместитель, начальник штаба и… – Нэнси улыбнулась, – шеф регионального ближневосточного отдела.

– Еще бы, – насмешливо хмыкнул Брайан. – Куда нам без шефа регионального отдела.

Родди Турейн, формально его непосредственный начальник, спал и видел, как бы подпортить ему карьеру.

Брайан и Нэнси миновали две стальные двери и оказались в помещении, стены которого были сделаны из толстого прозрачного пластика. В «мыльном пузыре», где едва хватило места для стола для заседаний, громко гудели вытяжные вентиляторы. На дальней стене был укреплен сорокадвухдюймовый видеоэкран, изображающий гораздо более комфортабельный конференц-зал – с обшитыми деревянными панелями стенами и фарфоровым чайным сервизом. В голубое кресло во главе стола в кабинете на Воксхолл-кросс усаживалась Барбара Курье, директор британской Секретной разведывательной службы.

Заняв место, она немедленно открыла совещание:

– Неважно выглядите, Брайан. Примите мои самые искренние соболезнования в связи с гибелью Йена Мартина. Позвоню его жене, как только закончим. Разумеется, мы о ней позаботимся. – Курье приняла чашку чая, которую передал ей начальник регионального ближневосточного отдела Турейн. – Должны мы понимать это так, что начинаются открытые попытки дестабилизации, направляемые против Бахрейна новыми правителями Эр-Рияда?

– Согласен, директор, это не похоже на единичный случай, – начальник отделения кивнул в укрепленную над монитором камеру, – если только акция не преследует конкретную цель. И сколько бы заезжая американская шишка ни убеждала Воксхолл, что мы присутствуем при начале того-то и того, по нашему мнению, за сегодняшним инцидентом стоит не Эр-Рияд. Больше похоже на дело рук иранцев, которые решили вынудить здешнего короля выдворить американцев с военно-морской базы.

– Неужели король Хамад способен на это поддаться? – задала вопрос начальник штаба Курье Памела Брейтуэйт, которая работала уже с третьим директором МИ6.

– Очень даже возможно, Пэм. Местные правители здесь себе на уме. И как бы ни дружили с американцами, о себе тоже не забывают. – Дуглас откинулся на спинку стула, провел ладонью по сбившимся волосам, поправил повязку. – Я считаю, что это начало контролируемого Тегераном нового террора в Бахрейне. Не забывайте, – продолжал он, заглянув в протянутые Нэнси бумаги и тут же оттолкнув их от себя, – что большинство населения Бахрейна составляют шииты, хотя правительство его величества по преимуществу суннитское. Иран видит в этом потенциальную слабость. И хоть каждый раз терпит неудачу, не оставляет попыток использовать эту ситуацию.

Дуглас увидел, как в объективе возник его вечный злой гений в лице начальника регионального ближневосточного отдела.

– При всем уважении к нашему героическому, истекающему кровью шефу отделения, – начал тот, – я думаю, директор, что он проглядел очевидное: удар нанесли не иранцы. Ветер дует со стороны саудовцев. Кое-кто в Эр-Рияде желает удостовериться, что король Хамад не позволит янки воспользоваться его островком для ведения операций против их только что оперившегося халифата.

Кровь бросилась Брайану в лицо.

– Кто бы это ни был, – ответил он, – мы окажем королю необходимую поддержку и в одиночестве не останемся. Американцы не собираются отсюда уходить. Малые государства залива – это все, что у них осталось после их выдворения из Ирака и падения династии Ас-Саудов, за которым последовало создание Исламии. Все это очень напоминает сандвич: янки в роли тонкой мясной прослойки между двумя толстыми ломтями хлеба – Ираком и Исламией.

В Лондоне Барбара Курье грустно покачала головой.

– В семьдесят девятом они с треском вылетели из Ирана, в две тысячи третьем их вежливо попросили из Саудовской Аравии, в две тысячи шестом указал на дверь Франкенштейн из Ирака. А прошлый год ознаменовался крахом Ас-Саудов. Теперь они едва держатся в регионе, опираясь на поддержку исключительно малых сил: Кувейта, Бахрейна, Катара, Эмиратов и Омана. Но сколько это может продолжаться? Sic transit gloria imperi.[5] Очень похоже на нас. – Она запнулась, прислушиваясь к звукам на другом конце провода. – Что это было?

«Мыльный пузырь» сотряс продолжительный низкий гул. Вытяжные вентиляторы словно захлебнулись. Барбара Курье увидела на экране, как к Брайану Дугласу подошел какой-то человек, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Начальник отделения, прикрыв рукой микрофон, сказал подчиненным несколько слов и вновь повернулся к камере:

– Нападение на «Дипломат» – не единственное. То, что вы слышали, был взрыв, который сровнял с землей расположенный на той же улице «Краун-Плаза».

Неподалеку от оазиса Аль-Сулайил, к югу от Эр-Рияда

Исламия (бывшая Саудовская Аравия)

– Это белое пятно в черноте ночи – становой хребет нашей Галактики, – тихо проговорил Абдулла. Двое мужчин лежали на подушках и смотрели в бесконечное небо. Галактика ярко сияла в небе пустыни, вдали от огней больших городов и нефтеперерабатывающих заводов. Абдулла сидел на ковре и курил кальян, распространяющий аромат яблок. Кроме бульканья воды, ничто не нарушало тишину песчаных барханов.

Ахмед поднялся и подошел к догорающему костру.

– Ты поэт, брат, но давай переменим тему. – Он пошевелил тлеющие дрова.

– Китайцы ничем не будут отличаться от американцев, если сюда явятся их войска. – Он плюнул на угли. – Такие же неверные.

– Да, Ахмед, неверные. Но без китайского оружия мы окажемся абсолютно беспомощными. Американское без ремонта и запчастей быстро выходит из строя. Мои братья в шуре не всегда бывают правы, но насчет этого не ошибаются. Нам необходимо оружие, и китайцы должны находиться здесь, чтобы заставить его работать, пока мы не научимся этому сами.

Ахмед с сомнением покачал головой, однако не стал перебивать брата, и тот продолжал:

– Нам необходимо оружие, чтобы удержать врагов. Ас-Сауды призвали на помощь влиятельных американцев, чтобы те помогли им вернуться на трон. Иранцы мутят воду в среде наших шиитов, так же ведет себя Бахрейн. Не забывай, что персы располагают ядерным оружием, которое устанавливают на свои ракеты мобильного базирования. – Абдулла поднялся и не спеша приблизился к младшему брату. – Мы будем держать этих немногих китайцев под присмотром в глубине пустыни. – Он посмотрел на догорающие угли. – Они не испортят нашего нового общества. Китайцам нужна нефть, поэтому они будут вести себя прилично. Кроме того, все решено: ракеты уже у нас.

Братья отошли от кострища и полукруга ковров и подушек и поднялись на гребень дюны. Внизу, у их ног, пустыня купалась в призрачном голубоватом отсвете звезд и луны.

– Знаешь, Ахмед, пророк Магомет, да пребудут с ним благословение Аллаха и вечный мир, разбивал лагерь совсем неподалеку отсюда – вон в том оазисе. И наш дед тоже приходил сюда. Они оба любили красоту этого места.

Он схватил брата за руку, повернул к себе и заглянул ему в глаза:

– Я проделал весь этот путь не ради того, чтобы меня вновь заковали в цепи. Пока ты учился в Канаде лечить людей, я овладевал ремеслом их убивать. В прошлом году своими руками расправился с монархией, а до этого в Ираке нападал на американских хозяев наших правителей. Аллах милостиво благословил нас создать Исламию на месте зловонного трупа Саудовской Аравии.

– Так называемые саудовские принцы сидят в своих грязных имениях в Калифорнии, пьют, танцуют и подсчитывают деньги, которые украли у нашего народа. Покупают проституток в конгрессе США, чтобы те не позволяли продавать нам боеприпасы и детали к американскому оружию. Дают взятки израильским журналистам, и те подстрекают на нас нападать. Вступают в сговор с английскими дипломатами, чтобы шпионить за нашими посольствами и красть наши документы.

– Они не остановятся ни перед чем, пока не вернут себе власть над страной. Именно сейчас Ас-Сауды и их преступные приспешники в Хьюстоне[6] нанимают убийц, чтобы те перебили всех до единого членов шуры. Иранцы тоже не лучше: под предлогом зашиты шиитов засылают агентов в Дахран и на остальную территорию Восточной провинции.

Абдулла разжал пальцы и выпустил руку Ахмеда. Он любил брата. Ахмед был моложе и выше его ростом, с темно-карими глазами, которые достались ему от их покойного отца. Он хотел его убедить.

– Того, что мы теперь сделали, возможно, совершенно недостаточно. Что есть такого у американцев и персов, почему они считают, что в состоянии запугать нашу юную нацию? Ты знаешь ответ. Бомба Хиросимы – убийца, превращающая песок в стекло и на много поколений вперед отравляющая территорию. Если мы окажем сопротивление, они выжгут наши города и испепелят наш народ, чтобы продолжать воровать нефть из-под наших песков. Вот почему мои так называемые друзья из совета шуры пришли к убеждению, что нам следует обзавестись собственной бомбой.

Ахмед не собирался отступать.

– А что ты скажешь насчет Пакистана? Ас-Сауды давали Пакистану деньги. Ты сам нашел документальные свидетельства. Пакистан встанет на нашу защиту.

Абдулла повернулся и медленно побрел обратно к лагерю.

– Что ж, брат, может быть, и так. Но Пакистан заботит одно – Индия. Пакистанцы делают правильные заявления насчет ислама, но берегут свои немногочисленные средства вооружения, чтобы грозить индусам. На них нельзя полагаться. Кроме того, их ракеты устарели. Нам требуется нечто большее, чем несколько пакистанских «стрел».

За барханом послышалось глухое покашливание запускаемого двигателя, за которым последовал свист винта. В ночное небо взмыло облачко песка. Вертолеты готовились к вылету. Настало время возвращаться в город.

– Абдулла, зачем мы сюда прилетели? Вряд ли только для того, чтобы полюбоваться ночным небом и предаться воспоминаниям о деде.

Ахмед был на семь лет моложе и на четыре дюйма выше брата. Две недели назад он отметил свой двадцать девятый день рождения. Восемь лет прожив в Канаде, Ахмед вернулся домой, как только Абдулла стал членом нового правящего совета шуры, потому что хотел влиться в команду старшего брата – так же, как двадцать лет назад мечтал играть с ним в футбол. И с первого дня возвращения не давал ему покоя: спрашивал, каким образом может помочь в государственных делах. Однако каждый раз получал неопределенный ответ.

– Нет, не только для того, чтобы предаться воспоминаниям о деде. – Абдулла опустил глаза и сунул обе руки за полы робы. – Мне было очень не просто добиться согласия шуры на то, чтобы ты работал в моем министерстве. Многие тебе не доверяют, потому что тебя слишком долго не было на родине.

– Но у нас же нет приличного медицинского института, – возразил Ахмед.

– Пока нет. Однако настанет день, и мы вновь станем передовой нацией. Ты должен оставаться в медицине. – Оглянувшись, Абдулла посмотрел на дюну.

– Брат, я хотел работать с тобой. Хотел помогать стране, чтобы наш народ вновь обрел законную гордость.

Абдулла улыбнулся. Ахмед говорил так, как в те времена, когда был еще мальчишкой.

– Ты этим и займешься – на следующей неделе получишь должность в больнице. – Заметив разочарование на лице младшего брата, он продолжал его поддразнивать. – Но на самом деле будешь работать непосредственно на меня. А больница послужит всего лишь прикрытием твоего истинного занятия. Ты будешь моими глазами и ушами в гадючьем гнезде по ту сторону дамбы. – Его губы растянулись еще шире, будто он только что вручил брату дорогой подарок.

– В Бахрейне? – смутился Ахмед.

– Да. Казалось бы, до него всего-то шестнадцать миль, но это место служит пристанищем тысячам неверных моряков и их кораблям. Персы тоже хороши – строят вежливые мины, притворяясь, что всего лишь торговцы, снуют туда-сюда на своих доу,[7] а на самом деле замышляют каверзы против нашей молодой нации.

– Ты отправишься туда, предварительно публично открестившись от меня, якобы разочарованный нашим новым правительством. Будешь работать в медицинском центре в Манаме, но на самом деле станешь собирать для меня информацию особого рода. Тебе, братишка, снова предстоит возвратиться в лоно врага. – Говоря это, Абдулла шутливо ткнул кулаком в мягкий живот Ахмеда. Тот, не дрогнув, стерпел удар.

Из-за дальнего бархана вынырнул белый «лендровер» и повез их на импровизированную вертолетную станцию. Когда они приблизились к «блэк хоку», Ахмед ответил брату тычком в плечо.

– Слушай, ты считаешь, что на этих американских вертолетах летать безопасно? Ведь для них же нет никаких запчастей.

– Вот для этого и нужны пакистанцы. Они могут обеспечить нас необходимыми деталями. Во всяком случае пока. – С этими словами Абдулла бен Рашид, заместитель председателя совета шуры Исламской Республики Исламия и одновременно министр безопасности, прыгнул в свой личный «блэк хок». Из-под свежего слоя рыжеватой краски проглядывал зеленый цвет ВВС Саудовской Аравии.

Подняв песчаную бурю, вертолет набрал высоту. Ахмед надел шлем, но не подсоединил провод к разъему внутренней связи – он хотел подумать, а не прислушиваться к малопонятным переговорам экипажа. Винт взбивал воздух и гнал машину к горизонту, туда, где над землей разливалось зарево.

Боковая дверь была открыта, и Ахмед заметил внизу застывших как изваяния, напуганных шумом вращающихся лопастей верблюдов. А дальше виднелись трубы нефтеперерабатывающего завода, и над ними в черном небе плясали гигантские оранжевые отблески.

– Вот в чем проблема, – решил он, – в этих башнях и сочащейся из песка гнилостной черноте. Она приносит благосостояние нашему народу и в то же время, словно кровь раненого верблюда в пустыне, привлекает смертоносных скорпионов. Теперь таким верблюдом стала Исламия. Американцы, иранцы и китайцы уже почувствовали запах крови на песчаном теле пустыни.

Пока вертолет поднимался, чтобы обогнуть высокую дюну, Ахмед подумал, что эти народы подобны скорпионам. И опять начинался их набег.

Разведывательный аналитический центр «Туманное дно»[8]

Вашингтон, округ Колумбия

– Сегодня, двадцать восьмого января, температура составила уже шестьдесят восемь градусов, а Белый дом продолжает утверждать, что глобальное потепление не актуальная тема. Тает шапка арктического льда, вымирают полярные медведи, тонут эскимосы, деревья и цветы распускаются на три месяца раньше срока, а им все кажется, что свидетельств недостаточно.

Рассел Макинтайр высвободил запястье из-под рукава пиджака и посмотрел на часы. Это была дешевая модель, показывавшая время на военный манер: 19.28 – почти семь тридцать. Он снова опоздает встретиться с женой у Сильверстайнов в Маклине.

– Что-нибудь еще, Деб? – спросил он симпатичную помощницу. Вопрос, который в отличие от его разглагольствований о погоде и политике требовал конкретного ответа.

– Мисс Коннор все еще ждет внизу. – Тон помощницы подразумевал, что молодому штабному офицеру пришлось слишком долго сидеть в приемной.

– Черт! – Рассел тут же пожалел, что грубое слово сорвалось с языка. Коннор была наиболее выдающимся представителем юной поросли аналитиков, которых он сам набирал в лучших высших учебных заведениях страны. Он обещал им увлекательную работу. Обещал право на особое мнение и беспрепятственный прием. Макинтайр вздохнул. – Ладно, Дебби, пусть войдет.

Расселу Макинтайру было тридцать восемь лет. Он занимал пост заместителя директора нового Разведывательного аналитического центра, сокращенно РАЦ. И хотя прошло шестнадцать лет с тех пор, как он выступал за команду пловцов Университета Брауна, он дважды в неделю продолжал тренироваться в бассейне в «Уотергейте». Его золотисто-каштановые волосы только-только подернула первая седина, но жена уже предлагала их «подретушировать».

РАЦ, в котором Макинтайр был человеком номер два, стал последней каплей в реорганизации разведки, толчком которой и послужили доклад комиссии 9/11 и фиаско с оружием массового уничтожения в Ираке. А неспособность ЦРУ и его нового директора предугадать путч, или так называемую революцию, в Саудовской Аравии убедила конгресс, что необходимо как-то совершенствовать аналитическую составляющую деятельности управления. РАЦ стал особым явлением. Центр наделили правом получать информацию от любых правительственных учреждений и, в свою очередь, давать указания собирать необходимые сведения.

По настоянию председателя сенатской комиссии по разведке Пола Робинсона аналитические функции были отделены от источников получения информации, чтобы эти источники никоим образом не влияли на суждения и выводы аналитиков. Робинсон также добился для РАЦ права обращаться к любым открытым источникам: прессе, блогам,[9] академическим изданиям, радио и телевидению. «Не желаю больше слышать никаких „Ах Боже мой!“ после того, как произошли события, которые мы должны были предусмотреть, но проглядели», – негодовал он в сенате.

В РАЦ набрали лучших, тщательно отобранных людей, а центр наделили независимостью от всех сборщиков разведданных, которые давно окрестили агентствами из трех букв: ЦРУ, АНБ,[10] НАГ,[11] ФБР и УНР.[12] Коллектив получился смешанным: из заслуженных ветеранов, которые пришли из других ведомств, и только-только вступающей на карьерную стезю талантливой молодежи. Робинсон и группа ключевых сенаторов и представителей обеих партий убедили президента назначить главой нового агентства Сола Рубенштейна, однако шестидесятивосьмилетний политик вначале отказался. И лишь убедившись, что все правовые и бюджетные вопросы решены в его пользу, занялся выбором резиденции новой организации.

Еще тридцать лет назад во время коктейля на крыше только что открывшегося Центра сценических искусств Джона Кеннеди[13] он залюбовался комплексом старых зданий на берегу Потомака. Они располагались напротив Госдепартамента в той части города, которая носит название «Туманное дно». Нейви-Хилл был первым пристанищем военно-морской обсерватории. Когда в девятнадцатом веке обсерватория переехала, хозяином холма стало Управление медико-санитарной службы ВМС. Формально оно до сих пор занимало это место, но с началом Второй мировой войны несколько зданий опустело, и в них вселилась первая настоящая разведывательная организация – Управление стратегических служб.[14]

Сол Рубенштейн настоял, чтобы его новому агентству отвели десять акров земли. А сам занял кабинет на первом этаже, в котором в 1942 году работал первый директор управления Уильям Джозеф Донован[15] по прозвищу Дикий Билл. Первый заместитель Рубенштейна Расти Макинтайр получил кабинет по соседству с шефом. Обоим нравился вид на реку, открывающийся из их окон, но оба проводили много времени, обходя здания РАЦ, которые называли «своим маленьким городком».

Макинтайр стал первым сотрудником, которого Рубенштейн взял на работу в свою новую организацию. Когда седовласый отставной посол переманил его из министерства обороны, он прокомментировал это так: «У вас репутация человека, который умеет разгребать дерьмо и при этом не боится кого-то замарать». Макинтайр изо всех сил старался соответствовать этому мнению о себе. К тому же и сенатор Робинсон недвусмысленно намекнул Рубенштейну, что он отличная кандидатура.

– Извините, мистер Макинтайр, что натравила на вас Дебби, – начала Сьюзан Коннор. – Я понимаю, что вы очень заняты из-за взрывов в Бахрейне. Но вы сами говорили, если возникнет необходимость… – Она, явно нервничая, пересекла просторный кабинет, села на край дивана. На высоком лбу блестели капельки пота.

– Расти. Мистером Макинтайром называли моего покойного отца, – подбодрил заместитель директора симпатичную двадцатитрехлетнюю афроамериканку. И сам опустился в стоящее у окна обитое тисненой кожей кресло. – Я говорил, что, если возникнет необходимость встретиться со мной в любое время дня или ночи, я вас приму. Ну, так в чем дело?

– Помните, сэр, вы нам рассказывали, что разведка – это в буквальном смысле слова поиск иголок в стоге сена? И хитрость заключается в том, чтобы обнаружить нужный стог – такой, в котором на первый взгляд не должно быть никаких иголок. – Казалось, она декламировала наизусть стихотворение.

– Пожалуй, я мог сказать нечто в этом роде, – улыбнулся Макинтайр, удивляясь, что слышит свои слова из уст другого человека, и радуясь, что они произвели впечатление хотя бы на одного слушателя. – Надо понимать, Сьюзан, что вы наткнулись на интересный стог?

«Черт побери, – подумал он про себя, – какое же задание у этой Коннор? Ас-Сауды? Нет, – мысленно поправился он, – военный потенциал Исламии».

– Не исключено, сэр. А может быть, на интересную иголку. – Девушка почувствовала себя свободнее: ее воодушевляло то, что она собиралась сообщить. – Сегодня утром я заинтересовалась сообщением «пятьсот пять». – «Пятьсот пять» было серией документов, которые распространяло Агентство национальной безопасности с центром электронного прослушивания в Форт-Мид, штат Мэриленд. АНБ ежедневно рассылало тысячи подобных сообщений, по защищенным каналам секретной связи, забивая до отказа электронную почту аналитиков.

– Хорошо. Ну, так что там у вас? – Макинтайр сдался и решил не спешить. Посмотрел за окно, где шел январский дождь и, нажав кнопку внутренней связи, вызвал помощницу. – Деб, позвоните моей жене по мобильному и передайте, что я не смогу ужинать у Сильверстайнов. Скажите, что я ей позже перезвоню. Только пусть меня не ждут, – их друзья Сильверстайны привыкли к тому, что он никогда не является в гости, несмотря на договоренность, и давно перестали спрашивать о причинах. Макинтайр повернулся к ерзающей от нетерпения сотруднице и дал знак продолжать.

– Так вот, сэр, зафиксирована частота, которая не используется вооруженными силами Саудовской Аравии. Однако место выхода в эфир – так называемая Пустошь, безлюдный район в центре саудовской пустыни. Сигнал выстреливается сжатыми импульсами и тщательно закодирован. Передачи осуществляются узконаправленным лучом на «Турайю». – «Турайей» назывался коммерческий спутник в зоне над Индийским океаном. Коннор развернула на кофейном столике карту Саудовской Аравии.

«Черт! – подумал про себя Макинтайр. – Девчонка талдычит ему об обычном сообщении АНБ. Это полная ерундистика. Наверное, следовало пойти на ужин к Сильверстайнам. Сара снова спустит на меня всех собак».

– Я позвонила в АНБ, как вы советовали мне сделать, если нам потребуется больше информации, чем содержится в сообщениях. Они заставили меня ждать целый день и лишь после пяти со мной связался заместитель начальника отдела D-3. – Девушка-аналитик сняла с полки в шкафу кофейные кружки и прижала ими карту, чтобы не заворачивались края: северозападный район – кружкой с надписью «Совет национальной безопасности», юго-западный – «НОРАД»,[16] северо-восточный – «Командование тихоокеанскими силами», и юго-восточный – синей чашкой с отбитыми краями и золотыми буквами «МИ6».[17]

– D-3? – Заместитель директора выпрямился в своем кожаном кресле, с которым не расставался со своего первого места работы на Капитолийском холме. – Это направление АНБ, которое занимается китайской, а не саудовской армией.

– Я в курсе, сэр. – Сьюзан улыбнулась впервые после того, как вошла в его кабинет. – Упоминаемая в сообщении частота используется в китайских ракетных войсках стратегического назначения. Командованием ядерных сил.

– М-м-м… И что сказал этот тип из D-3? Каково его объяснение? – Макинтайр посмотрел на карту. Место, которое Коннор пометила красным крестиком, находилось в самой середине пустыни. – Не вижу никакого смысла. Китайцы? В центре Руб-эль-Хали? Какого дьявола вещание вели из Пустоши, где нет ничего, кроме четверти миллиона квадратных миль песчаных дюн?

Девушка переставила кружки.

– Он сказал, что у него нет объяснений. Однако, судя по всему, он не слишком ломал голову. Такое впечатление, что сильно спешил домой. Упомянул, что пора освобождать гараж и…

Заместитель директора толчком отодвинул кресло и подошел к столу.

– Сэр, может, я напрасно вас побеспокоила, – пролепетала Сьюзан. – Если уж в АНБ не обратили внимания…

Рассел схватил трубку серого телефона.

– Говорит Макинтайр из РАЦ. Свяжите меня с СОО. – В правительственных учреждениях было одно-единственное место, где работал человек, должность которого называлась СОО. Этим местом было АНБ. А СОО расшифровывалось как старший оперативный офицер, руководящий командным центром разведывательного агентства. – Мне требуется подтверждение частоты, которая указана в вашем сообщении за номером 505-37129. Нам сказали, что это частота ракетных войск КНР.

Коннор взволнованно слушала, опасаясь, что ее карьера оборвется, не успев начаться. Особенно если последует ответ, что это всего лишь частота связи панамских судов.

– Понял. Сообщите координаты. – Новая пауза длилась, казалось, целую вечность. Макинтайр повернулся к Сьюзан спиной и листал справочник. – Немного странно, не правда ли? Ну, хорошо, спасибо.

Заместитель директора перешел от серого к красному телефону, снова взглянул на часы и включил ускоренный набор.

– Объявляю вторую категорию срочности подключения к «Плейсест-берд». Мой код – РАЦ-ноль-два-зулу-папа-ромео-девять.

Коннор пыталась вспомнить, что такое «Плейсест-берд». Может быть, электронно-оптический спутник высокого разрешения?

– Координаты: пятьдесят градусов тридцать минут восточной долготы, двадцать три градуса двадцать семь минут северной широты. – Считывая координаты с карты на кофейном столике, Макинтайр растянул телефонный провод. – Прошу площадь радиусом десять миль с коэффициентом приближения семь. Когда ваш спутник будет находиться над объектом?

Система электронно-оптического слежения представляла собой современный объектив с той лишь разницей, что камера, к которой он был прикреплен, находилась в космосе в двухстах милях над Землей. Коннор вспомнила, что коэффициент приближения семь давал настолько значительное увеличение, что почти позволял читать дорожные указатели. Она поняла, что шеф отнесся к ее сообщению настолько серьезно, что решил во внерабочее время обратиться с личной просьбой переориентировать спутник и изменить цели, которые утром были назначены на общем совещании ЦРУ, МО,[18] АНБ и РАЦ.

Правой рукой Макинтайр положил на рычаг трубку красного телефона, а левой взял микрофон внутренней связи.

– Дебби, будьте любезны, закажите нам мою обычную пиццу, затем идите домой. – Он грузно опустился в кресло и улыбнулся девушке-аналитику. – Теперь будем ждать. Надеюсь, вы любите анчоусы?

В такие минуты Макинтайр ощущал себя одноруким плотником. Они с Рубенштейном не позволяли Разведывательному аналитическому центру разрастись, не желая повторять ошибку ЦРУ, которая стоила ему значительного снижения эффективности. Но малые размеры означали, что все приходилось делать самому: от редактирования докладов до споров о деньгах со службой управления и бюджета и конгрессом. И ему частенько приходилось задерживаться допоздна в кабинете и есть пиццу с молодыми аналитиками.

И еще: он почти не видел жену. После десяти лет брака они так и не обзавелись ребенком, а теперь, когда Саре исполнилось тридцать восемь, видимо, уже поздно. «Не решиться – это ведь тоже решение, – говаривала она. – Мне и так хорошо». Может, ей и было хорошо без детей, поскольку она так сильно любила свою работу в Международном центре беженцев. Но Макинтайр был недоволен.

– О, чуть не забыла – это с меня за пиццу. – Сьюзан положила на стол несколько двадцатипятицентовиков.

Расти Макинтайр улыбнулся девушке-аналитику, взял пустой стакан и поставил под стол. Сьюзан смотрела на него во все глаза, но ничего не говорила. Макинтайр молча ссыпал мелочь на ладонь, положил одну монету в середину стола и прижал большим пальцем. Дзинь! Монета упала в стакан. Затем следующая. Дзинь! Сьюзан Коннор заглянула под стол. Два двадцатипятицентовика лежали в стакане. Заместитель директора проделал тот же трюк еще два раза, не иначе – проталкивая монеты сквозь крышку стола.

Девушка провела рукой по столу.

– Как вам это удается? – спросила она, поднимая стакан с пола.

– Любительская магия – мое увлечение, – ответил Расти. – А вам урок: не все на самом деле таково, каким выглядит. – Он опустился в кресло. – Это делается так…

В это время зазвонил телефон защищенной связи. Время подходило к одиннадцати, и их вызывал наземный центр управления спутником. Картинку, которую запросил Макинтайр, можно было получить по сети разведслужб. Хоть Расти и был заместителем директора аналитического центра, в его кабинете было не так уж много хитроумных приборов, зато висел семидесятидвухдюймовый плоский экран, связанный с этой сетью. И теперь на нем появилось удивительно четкое изображение Аравийской пустыни. Где-то в середине мигал крестообразный нитевидный красный курсор.

При помощи пульта дистанционного управления Макинтайр то приближал, то удалял район и, перемещая курсор, быстро исследовал площадь радиусом десять миль. Коннор не успевала за ним следить – от мелькания на экране у нее начала кружиться голова. Местность то приближалась, то отодвигалась назад, и ей казалось, что она смотрит на Аравийскую пустыню в объектив расположенной всего в нескольких метрах от песка камеры.

Внезапно Макинтайр прекратил поиски и вернулся за стол.

– Вот, Сьюзан, ваш стог, – кивнул он озадаченной девушке. – И вот ваша иголка.

Та снова устроилась на краешке дивана, поставив на колени тарелку с остатками пиццы и анчоусов в томате.

– Боюсь, я вас не понимаю, сэр. Что там на экране?

– Там, мисс Коннор, двенадцать подземных ракетных шахт и центральный пункт управления подвижными ракетами. Судя по изображению одной из них, размещенной в кузове грузового автомобиля, это китайские CSS-27 – последняя разработка Пекина в области баллистических ракет средней дальности. Вот только одна загвоздка: ракеты принадлежат не Китаю, а Саудовской Аравии, то есть Исламии.

– Ничего себе! – Сьюзан Коннор вскочила и присвистнула. Анчоусы с тарелки упали на ковер.

Борт авианосца США «Рональд Рейган»

Персидский залив

Хотя авианосец шел со скоростью двадцать пять узлов, готовясь принять эскадрилью истребителей «энфорсер Ф-35», в адмиральской каюте, скрытой под взлетной площадкой плавучего аэродрома водоизмещением семьдесят семь тысяч тонн, движения почти не ощущалось.

– Не хотите ли сигару, адмирал? Это «Коиба», – предложил только что назначенный флаг-энсин.[19]

Вице-адмирал Брэдли Отис Адамс усмехнулся и протянул руку к ящичку из черного дерева.

– Во-первых, энсин, курение сигар здесь запрещено. Во-вторых, это кубинская сигара. Значит, контрабандная. И в-третьих, я вижу, что ваш предшественник вас прекрасно проинструктировал.

Потянувшись с противоположного конца стола адмиральской кают-компании, контр-адмирал Фрэнк Хаггерти взял потертую зажигалку «Зиппо», которую предложил ему командир. На зажигалке были выгравированы слова: «Бар HVT.[20] Багдад». Хаггерти улыбнулся, вспомнив, какую роль сыграл Адамс в аресте их важнейших противников – иракских лидеров.

– Раздобыли в Джебел-Али,[21] Рак?

Эндрю Ракер был капитаном авианосца «Рональд Рейган» – чудовища размером в тысячу сорок футов, с двумя ядерными реакторами и командой, насчитывающей пять тысяч девятьсот человек.

– Дубай такое место, где можно купить все, – ответил он, глядя, как командиры раскуривают сигары.

Курение на кораблях ВМС США было давным-давно запрещено, но никто не удосужился сообщить об этом командующему Пятым флотом и его подчиненному – командиру авианосной группы «Рейган». И это было единственное небольшое преимущество, которым пользовался капитан авианосца, на борту которого находилось высокое начальство.

– Полагаю, господа, как только Кастро уйдет, мы превратимся из врагов кубинцев в их самых близких друзей. Причем очень быстро.

Адмирал Адамс пыхнул сигарой и с удовольствием ощутил наполнивший каюту аромат. Полноватый пятидесятилетний командующий выглядел слишком молодо для своих трех звезд. Хотя его светлые волосы начали редеть, ему никто не дал бы его лет. Причем такое впечатление он производил на всех должностях, на которые его назначали в последние двадцать пять лет. Брэд шутил, что в его жилах течет соленая морская вода, поскольку за два столетия двое Отисов и трое Адамсов успели дослужиться до адмиралов американского флота. Адамс уже месяц находился в Бахрейне, выполняя функции командующего Военно-морскими силами США в регионе и по совокупности Пятым флотом. И на маленьком островке, которым является государство Бахрейн, успел соскучиться по каюте. Он вырвался с берега, чтобы присоединиться за столом кают-компании к своим друзьям Хаггерти и Ракеру. А еще ему хотелось почувствовать под ногами палубу идущего по волне, а не пришвартованного к причальной стенке корабля.

Сегодня ему предстояло передать сообщение, которое предназначалось для ушей только этих двух людей. Адамс покосился в сторону стоявших неподалеку помощников, и Ракер немедленно понял намек.

– Лопес, Андерсон, на этом все. Благодарю вас.

Энсин и матрос вышли из каюты, бесшумно закрыв за собой дверь. Адамс встал и снова выпустил клубы сигарного дыма.

– Хотя мистер Кашиджиан был несколько шокирован тем, что вестибюль его гостиницы превратили в склеп с мертвецами, он все же объявился на базе, чтобы провести брифинг. Но вышло так, что он дал инструкции лично мне. – Адамс подал Хаггерти лист бумаги с печатью министерства обороны наверху и витиеватой подписью заместителя министра Рональда Кашиджиана внизу. – Вот, взгляните.

Пока двое его подчиненных читали, Брэд Адамс подошел к стене и окинул взглядом сделанную с воздуха фотографию залива и расположенных по его берегам государств. «С высоты кажется, что все осталось по-прежнему, – думал он, – но династию Ас-Саудов прогнали, Иран обзавелся ядерным оружием, а противовес всему – только американский флот».

– Неужели Минобороны рассчитывает, что мы выполним все, что здесь написано, и никто ни о чем не узнает? – спросил Хаггерти. – Сомневаюсь, что нам удастся незаметно стянуть необходимые силы и при этом не найдется ни одного умника, который не поймет в чем дело.

Ракер взял документ и, прочитав его, покачал головой.

– Адмирал, не сочтите мой вопрос неуместным, но разве стандартная процедура не предполагает, что такие приказы передаются по АРНЕТ, а не из рук в руки?

Адамс повернулся к подчиненным. Сорокадвухлетний Ракер еще со времен Аннаполиса[22] отличался пренебрежением к авторитетам и независимостью суждений. Он никогда и не торопился принимать точку зрения кают-компании, и было удивительно, как ему вообще удалось выбиться в капитаны.

– В министерстве беспокоятся, не произошла бы утечка информации. Это естественно: там всегда опасаются утечек информации. У них одно на уме: стоит ЦРУ, АНБ или РАЦ о чем-либо узнать, и новость каким-то образом выплывает наружу. – Адамс снова устроился на своем месте, а Ракер положил приказ на стол.

– Но, учитывая масштабы того, что там планируют, как можно избежать утечки информации? – спросил Хаггерти. – Должны же они понимать, что кто-нибудь сразу же обратит внимание не только на то, что мы делаем здесь, но и на перемещения воинского контингента на континентальной части США и в Средиземноморье. Как можно надеяться передислоцировать такое количество личного состава и боевых кораблей, чтобы никто ничего не заподозрил?

– Вы правы, Фрэнк, – кивнул Адамс. – Я пытался объяснить то же самое Кашиджиану. Но Минобороны взялось за дело с такой религиозной истовостью, будто шура – это воскресный класс унитариев.[23] Я не очень понимаю, что к чему, но все набирает невиданные ранее обороты. Остается предположить, что министерство получило разведданные, которыми не поделилось ни с нами, ни с кем-либо еще. Или…

– Или что, адмирал? Я не вижу в этом никакого смысла. Иранцы грозят взорвать весь регион, в Ираке по-прежнему неспокойно. Где бы мы ни появлялись, за нами охотятся террористы. Так какого дьявола именно в это время устраивать в Красном море крупномасштабные военно-морские учения совместно с Египтом и на десять дней выводить из залива большую часть Пятого флота? – Хаггерти встал из-за стола и подошел к аэрофотографии района, которую недавно изучал командир. – Совершенно не уверен, что мне удастся выполнить все, что от меня требуют, в предложенные временные рамки, – сказал он, глядя на снимок. – Здесь происходит много важных событий, и не следует из-за идиотских учений лишать залив американской военной мощи. Что, по-вашему, мы должны предпринять?

– Вы должны подчиняться приказам. Не забывайте, действия военных контролируют гражданские. Пусть даже иногда в их поступках нет никакого смысла. Вы с Раком сделаете все необходимое, чтобы выполнить задание, сохраняя искренность. На моей памяти это будет самая крупная учебная десантная операция при поддержке двух боевых авианосных групп. Большая часть наших сил в заливе оттягивается для прикрытия высадки на побережье Красного моря в Египте. Не исключено, что наши действия воспринимаются как сигнал Исламии. На какое время назначена операция?

Капитан Ракер сверился с текстом приказа:

– Морские пехотинцы высадятся на Грин-Бич пятнадцатого марта.

– Мартовские иды. Кто-то в министерстве не лишен чувства юмора или по крайней мере знаком с историей. Что ж, у нас есть время подготовиться и… выяснить, что происходит на самом деле. Немного времени, но все же есть. – Адамс улыбнулся контр-адмиралу Хаггерти и капитану Ракеру.

Он пыхнул сигарой в последний раз и бросил окурок в медную пепельницу. В это время над головами командиров совершил безукоризненную ночную посадку возвратившийся из полета «Ф-35». Он коснулся колесами палубы как раз над адмиральской каютой, и непосвященный мог бы подумать, что произошло кораблекрушение. Глаза троих мужчин обратились к подвешенному к потолку монитору: моряки хотели убедиться, что толчок, который они только что ощутили, вызван всего лишь посадкой самолета.

2

30 января

Белый дом, Западное крыло

Вашингтон, округ Колумбия

Миновав первый контрольно-пропускной пункт у Эллипса, «шевроле-сабербан» сопровождения свернул к поребрику, а его подопечный, черный «крайслер», быстро направился ко второму рубежу охраны. Дежурный офицер спецслужбы опустил V-образное металлическое заграждение, способное задержать восемнадцатиколесный трейлер.

Макинтайр заметил, как округлились серые глаза его юной помощницы, когда машина приблизилась к большим воротам, которые выходили на Западную Эксекьютив-авеню.

– Не приходилось раньше бывать в Белом доме, Сьюзан? – спросил он.

– Только на экскурсии в школе. Красная комната. Голубая комната. Зеленая комната. А здесь – никогда. – Сьюзан Коннор нащупывала значок, а Макинтайр уже показывал свой охраннику в окно машины.

– Перед вами правительственное здание вместе со всеми служащими и, разумеется, человеком, который живет наверху. – Машина подъехала к воротам под навесом, которые вели к нижнему этажу или первому уровню Западного крыла. – Вы удивитесь, насколько там тесно. Зданию сто лет, и за последние полвека его не расширяли.

– Эта улица, Эксекьютив-авеню, – самое популярное в городе место парковки. Некогда и туристы, и местные жители ходили по ней когда хотели. А теперь она находится за тремя кордонами охраны. Большая часть персонала Белого дома размещается в большом здании за нами. – Макинтайр показал на здание Исполнительного управления президента Эйзенхауэра. – Было время, когда оно вмещало министерство обороны, руководство ВМС и Госдеп. В те годы, если генерал Дуайт Эйзенхауэр должен был сделать доклад перед сенатским комитетом вооруженных сил, ему выдавали талон на проезд в трамвае на Капитолийский холм.

Пока Макинтайр рассказывал о временах семидесятипятилетней давности, перед навесом Западного крыла взвизгнул тормозами кортеж нынешнего гражданского руководителя Пентагона. Из бронированного «линкольна-навигатора» в окружении гражданских и военных подчиненных с папками и кейсами в руках появился министр обороны Генри Конрад и, едва взглянув на Макинтайра и Коннор, пошел к дверям, подталкивая перед собой другого мужчину.

– Здравствуйте, приехали, – фыркнула Сьюзан. – Что это за придурок, которого гонят тычками?

– Парень на побегушках, один из самых влиятельных безликих князьков, выполняющих волю господина, – ухмыльнулся Макинтайр и тут же поправился: – Ах, простите, я хотел сказать, что это заместитель министра обороны, выслушивающий указания его превосходительства главного защитника страны.

Коннор покосилась на шефа.

– Я считала, что главный человек в Управлении командованием вооруженными силами страны – это президент.

– Верно, но только наполовину. И тот, и другой обладают властью отдать приказ о применении силы, включая ядерные вооружения. – Сьюзан недоверчиво поморщилась, и он объяснил: – Это сделано для того, чтобы максимально затруднить задачу тем, кто вздумает обезглавить страну, и быстро отреагировать, если на президента нападут, пока он фотографируется с командой «Ред сокс». Ну, пошли.

Оказавшись на первом этаже Западного крыла, Сьюзан удивилась, насколько там темные и низкие коридоры. Сотрудник Секретной разведывательной службы в синем блейзере попросил их предъявить значки и проверил фамилии по компьютеру. А мимо тем временем с подносами с едой сновали молодые служащие Белого дома. Макинтайр продолжал играть роль гида:

– Дальше по коридору «Общий стол Белого дома» – ресторан ВМС. В нем отпускают еду навынос, и многие сотрудники доказывают свою значимость тем, что питаются у себя в кабинетах. Флот содержит ресторан, военно-воздушные силы – самолет ВВС-1, морпехи – вертушку, а армия заправляет связью.

– Вы что, здесь работали? – спросила Сьюзан.

– Три года в составе Совета национальной безопасности Клинтона, – прошептал Расти.

– Ни единой душе не скажу, – так же шепотом отозвалась девушка.

Они спустились на несколько ступеней и оказались перед деревянной дверью, телекамерой и телефоном. На дверях висела гипсовая печать президента США и медная табличка с надписью: «Оперативная комната. Вход ограничен». Расти взял трубку и посмотрел в камеру.

– Макинтайр плюс один.

Раздалось жужжание, дверь открылась, и они оказались в наполненной людьми приемной.

Приемная открывалась в небольшой, отделанный деревянными панелями зал заседаний. Вокруг деревянного стола тесно стояли кожаные стулья. Перед каждым находилась медная подставка и табличка с фамилиями членов Совета национальной безопасности, которые входили в состав главного комитета. Вдоль стен располагалась дюжина стульев поменьше. Над креслом во главе стола висела еще одна президентская печать. На дальней стене – трое цифровых часов: «Багдад», «Зулу» и «POTUS».[24] Сьюзан знала, что «Зулу» было военным термином, который обозначал время по Гринвичу, то есть в Лондоне. Она быстро произвела в уме подсчет и решила, что «POTUS» показывают время в Лос-Анджелесе, поскольку президент совершал поездку по Западному побережью. Эти часы показывали время того временного пояса, где находился главнокомандующий.

– Мне так и не показали тезисы для переговоров вашего шефа с китайским премьером, – жаловался министр обороны Конрад заместителю государственного секретаря Роуз Кохен. – С этими стервецами вы должны вести себя как можно жестче. Они нацелились на те же самые нефтяные месторождения, что и мы.

Кохен присутствовала вместо госсекретаря, который находился в Азии. Она не успела ответить – в зал быстрой походкой вошел помощник президента США по вопросам национальной безопасности доктор Уильям Колдер и сел во главе стола под президентской печатью.

– Что ж, начнем. Речь в основном пойдет о Китае, но надо подбить кое-какие текущие дела. – Он открыл папку с повесткой дня. И, читая вслух, отмечал пункты. – Китай: стратегическая оценка, затем – китайские ракеты в Исламии. РАЦ, Макинтайр. Взрывы в Бахрейне. Питерс, Национальный антитеррористический центр. Учения «Яркая звезда». Генерал Берн. И вы просили обсудить закрытый пункт. – Помощник президента посмотрел поверх очков на министра обороны. Тот кивнул.

И заместитель госсекретаря Кохен, и Макинтайр присутствовали на совещании, отдуваясь за своих боссов – директора национальной разведывательной службы Энтони Джиамби и Сола Рубенштейна, которые все чаще игнорировали долгие заседания. Расти не впервые отчитывался перед главным комитетом, который включал всех членов Совета безопасности, за исключением президента и вице-президента. Если представить, что все обеспечивающие неприкосновенность страны организации являются огромным предприятием, то этот комитет представлял собой совет директоров.

– Приступим, – предложил помощник президента по вопросам национальной безопасности. – Сначала заслушаем оценку военно-экономического потенциала Китая. Прошу вас, мистер Макинтайр. – Он произнес это так, словно руководил защитой диссертации на соискание ученой степени доктора наук.

Как только Расти открыл блокнот, деревянная панель стены отошла в сторону, и за ней показался плазменный экран, на котором возникла первая тема доклада: «Растущая экономическая мощь Китая».

– Ошеломляющий экономический рост Китая в последнее десятилетие, – начал он, – сделал возможным обновление городов, создание национальной автомобильной промышленности, позволяющей экспортировать машины даже в США, добиться впечатляющего развития научно-технологического сектора, а также организовать исследования, хотя и в меньших масштабах, в оборонной отрасли. – На экране появились изображения Пекина, пейзажи Ганьсу, а затем диаграмма, демонстрирующая бурный рост КНР.

– Вместе с прогрессом обозначились обычные сопровождающие его негативные явления: социальное расслоение населения, особенно в сельской местности и старых промышленных городах, загрязнение окружающей среды предприятиями и транспортом и, что самое главное, – растущая потребность в нефти. Как явствует из таблицы, Китай приближается к Соединенным Штатам по импорту нефти и газа. А в ближайшие два года может нас превзойти. Страна все еще значительно отстает от США по производству электроэнергии на душу населения, поэтому следует ожидать дальнейшего роста импорта газа, необходимого для увеличения выработки электричества.

Это ставит Китай в зависимость от России и бывших советских республик в Средней Азии, откуда он получает большую часть газа и нефти. Согласно нашим разведданным, руководство КНР недовольно такой зависимостью и стремится диверсифицировать источники топлива. Видимо, поэтому в последнее время мы наблюдаем китайское присутствие в Исламии, к чему я и собираюсь сейчас перейти. – Макинтайр понял, что завладел вниманием аудитории.

Расти уже собирался перейти к военной стороне дела, но в этот момент министр финансов Фултон Уинтерс словно очнулся ото сна и вывел из транса других членов комитета. Обычно, собираясь выдать какое-нибудь туманное замечание, он переставал скручивать и раскручивать галстук, однако это происходило не чаще одного раза за заседание.

– Мне часто приходится слышать о китайской военной угрозе Америке, – начал он. – Но такой угрозы не существует. Китайская экономика тесно связана с нашей. Им необходим наш рынок. Да, в их руках сосредоточена большая часть нашего государственного долга, поскольку они приобретают наши казначейские билеты. Теоретически они могут начать их продавать или прекратить покупать, и это способно подхлестнуть инфляцию и взорвать мыльный пузырь недвижимости. Но они этого не сделают, – улыбнулся министр, – поскольку экономическое размежевание нанесет им больший урон, чем нам.

Никто не возразил, и Уинтерс возобновил упражнения с галстуком.

– Одна из самых неожиданных стратегических перемен, – продолжал Расти, – рост китайского военно-морского флота. В течение нескольких десятилетий китайцы пользовались списанными советскими кораблями и малыми, примитивными с технологической точки зрения береговыми судами, такими как фрегаты и миноносцы. Затем купили у России и Украины несколько современных крейсеров и допотопный авианосец. Но за последние пять лет они ввели в строй три вполне современных авианосца собственной разработки с ядерным оружием и истребителями на борту – «Чжэн Хэ», «Хун Бао» и «Чжоу Мань». И построили порт Гвадар в Пакистане на севере Персидского залива.

Китай спустил на воду несколько крейсеров противовоздушной обороны и атомных подводных лодок. Прошлогодний визит их боевой авианосной группы «Чжоу Мань» в Сидней дал нам возможность ближе познакомиться с этими судами, и должен признать, что это впечатляющие корабли. – Макинтайр продемонстрировал фотографии китайских судов в австралийском порту.

– «Чжоу Мань». Такое название понравилось бы моему четырнадцатилетнему сыну, – пошутил генерал Бернс.

– На самом деле, генерал, Чжоу Мань был китайским мореплавателем, который приблизительно в 1420 году исследовал Австралию и прилегающие к ней территории, – ответил Макинтайр. – Другие авианосцы тоже названы в честь моряков, которые примерно в то же время плавали в Тихом и Индийском океанах. Названия символичны: нам дают понять, что Китай некогда контролировал морские пути и эта ситуация может повториться. Но довольно о китайском флоте. Больше никаких преамбул. – Макинтайр щелкнул пультом дистанционного управления, и на экране возникло новое изображение.

Это была удивительно четкая фотография ракетной базы в Исламии. Расти начал объяснения:

– Два дня назад аналитики РАЦ обнаружили в Исламии этот новый ракетный комплекс китайского производства. В 1987 году Саудовская Аравия тайно приобрела китайские средства доставки средней дальности. В ответ на протест администрации Рейгана нас заверили, что ракеты не будут оснащены ядерными боеголовками. КВО этих носителей было таково, что они вряд ли смогли причинить кому-нибудь ущерб – разве что собственной пусковой команде, поскольку резервуары с жидким топливом хранились в наземных ангарах.

Просматривающий справку Макинтайра помощник президента по вопросам национальной безопасности поднял голову и посмотрел поверх очков:

– КВО?

– Круговое вероятное отклонение, Билли. Характеристика точности, – проворчал министр обороны. – Продолжайте, продолжайте, – бросил он Макинтайру.

– Теперь, спустя два десятилетия, мы имеем совершенно иные ракеты. Некоторые подвижные, на автомобильных шасси, другие в подземных шахтах. Это твердотопливные носители высокой точности. В китайских вооруженных силах такие ракеты оснащены тремя ядерными боеголовками каждая. Согласно разведданным, ракеты обслуживают две тысячи триста китайских военнослужащих, которые базируются в безлюдном районе пустыни. По нашим оценкам, там двадцать четыре ракеты, но возможно, есть еще и резервные.

– Кроме военной стороны дела, этот факт говорит о том, что у Китая с революционным режимом Эр-Рияда сложились гораздо более тесные отношения, чем мы предполагали. Ракеты предназначались для поставок Саудовской Аравии, однако сделка состоялась и после того, как произошла революция. Мы полагаем, что правительство Исламии, лишенное в результате наших санкций денежных средств, расплачивается нефтью.

– На сегодняшний день нет никаких данных разведки или специальных средств наблюдения, которые бы подтверждали наличие в этом районе ядерного оружия. Видимо, Китай не желает снабжать Исламию атомными боеголовками в обход Договора о нераспространении ядерного оружия. Точность обнаруженных нами ракет такова, что…

– Чушь! – воскликнул министр обороны и, подавшись вперед, словно лазерным лучом пронзил Макинтайра взглядом темных глаз. – С какой тогда стати им покупать китайские ракеты? Устраивать фейерверк на Рамадан?

В комнате наступила тишина – все взгляды устремились на министра обороны. А тот продолжал свою тираду:

– Говорю вам, эти эр-риядские бандиты из «Аль-Каиды» вознамерились завладеть ядерным оружием. Может быть, Пекин и не даст им атомной бомбы – не исключено. Но они могут получить ее у северокорейских головорезов или своих единомышленников в Пакистане. Хотите меня уверить, что Исламабад не продаст своим идеологическим братьям несколько ядерных боеголовок? Черт возьми! Хан десять лет назад проложил дорожку в пакистанские кладовые. – Конрад покачал головой и надул губы. – РАЦ недооценивает угрозу со стороны таких режимов.

Все замолчали. Наконец Макинтайр поднял два пальца и заговорил медленно, но вполне уверенно:

– Я не согласен с этим по двум причинам. Во-первых, оружие предназначалось нашим друзьям, когда те были у власти в Саудовской Аравии. Время выполнения заказа на новую продукцию таково, что ракеты не успели бы поставить в течение года после свержения с трона Ас-Саудов. Во-вторых, к этим ракетам подходят только боеголовки китайского производства. Никому не удастся приспособить на CSS-27 пакистанскую авиабомбу. Мы имеем дело с высокоточными системами доставки боеголовок большой разрушительной силы, блокбастером в первоначальном смысле этого слова.[25] Оружием сдерживания Ирана, поскольку Тегеран попадает в радиус действия ракет с обычным вооружением.

Министр обороны вздохнул и посмотрел в блокнот:

– Достаточно, Рассел. Перейдем к взрывам в Бахрейне. НКТЦ.

Директор Национального контртеррористического центра Шин Питерс описал технику нападения на отели в Бахрейне, перечислил жертвы и разрушения и назвал возможных преступников – «Кудс-форс» или «Силу Иерусалима», – группу, занимающуюся подрывной деятельностью и обладающую навыками спецназа. Они действуют в Бахрейне и по всему Персидскому заливу, заключил он.

– Ерунда! – На этот раз министр обороны не удержался и стукнул кулаком по столу. – Доктор Колдер, меня приводят в отчаяние разглагольствования наших разведчиков. Рон, скажите им. Ведь это же вас пытались убить!

За его спиной прокашлялся и встал заместитель министра Рональд Кашиджиан. Толстые очки и стрижка ежиком делали его похожим на университетского тренера по баскетболу.

– Я был в отеле, когда произошел взрыв. И наши разведчики предполагают, что мишенью послужил я. – Уши у него покраснели. – Эти люди хорошо знают регион, в котором работают, и не сомневаются, что теракт совершили исламисты из Эр-Рияда. – Рон Кашиджиан сел на место.

– Мы уверены, Билли, – министр обороны поднял палец и посмотрел на советника президента по вопросам национальной безопасности, – что режим «Аль-Каиды» в Рияде дает понять королю Хамаду, что он должен выдворить американцев из Бахрейна, иначе они дестабилизируют страну взрывами. Им мало того, что они превратили Саудовскую Аравию в фанатичный халифат. Они намерены экспортировать революцию во все государства залива!

Доктор Уильям Колдер, бывший профессор Чикагского университета, который стал заниматься вопросами безопасности страны шесть месяцев назад, после того как неожиданно скончался от инфаркта его предшественник, мягко спросил:

– А что об этом думают сами бахрейнцы?

– Они ничего не знают, – ответил директор Национального контртеррористического центра и сел на место.

– В таком случае продолжим и послушаем, что представляют собой учения «Яркая звезда». Прошу вас, генерал Бернсайд.

– Берн, – поправил ведущего симпатичный молодцеватый военный. Четырехзвездочный генерал ВВС, он всю свою карьеру летал, а теперь, занимая пост заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов, был вторым человеком в вооруженных силах США.

– «Яркая звезда» – традиционные учения, которые мы уже двадцать пять лет проводим совместно с египтосами… то есть египтянами.

– Однако в последние годы они если и проводились, то в небольших масштабах. Но теперь, когда в Саудовской Аравии произошла революция, Каир заинтересован в демонстрации силы в Красном море, чтобы напомнить Эр-Рияду о готовности США оказать союзнику всю необходимую военную помощь. На тот случай, если правители Исламии вздумают экспортировать революцию в Египет.

– Мы планируем самую грандиозную за последние годы морскую десантную операцию, выброску парашютистов и бомбометание. Три подразделения морских пехотинцев высадятся в трех точках на египетском побережье Красного моря, всего это составит около пятнадцати тысяч военнослужащих. – Генерал взял лазерную указку и красной точкой отметил пункты на берегу. – Две бригады 82-й парашютно-десантной дивизии, около девяти тысяч человек, будут сброшены в глубине побережья. Учебные цели подавят бомбардировщики Б-1 и Б-2 и самолеты авианосных групп «Буш» и «Рейган».

– Морпехи и парашютисты соединятся с первой и второй бронетанковыми дивизиями египтян и, демонстрируя слаженность взаимодействия, двинутся вдоль долины Нила. Все это делается для того, чтобы риядские деятели увидели по телевизору и узнали из своих источников, какова военная мощь Соединенных Штатов Америки. – Генерал Бернс выключил лазерную указку.

– Есть вопросы к генералу Бернсу? Нет? В таком случае все свободны, кроме глав или заместителей глав ведомств.

Макинтайр повернулся к сидевшей за его спиной Сьюзан и прошептал:

– Встретимся в машине.

После того как шарканье ног стихло и в оперативной комнате воцарилась тишина, доктор Колдер поднял глаза на министра обороны.

– Что у вас такое, Генри? Что вы хотели обсудить в узком составе?

Высокий, широкоплечий Конрад был одет в дорогой двубортный костюм. Его настолько переполняла энергия, что он нетерпеливо ерзал на стуле.

– Понимаете, Билли, это чрезвычайно секретная информация. – Теперь он говорил намного тише, чем раньше. – Прошу прощения, Макинтайр, если был излишне категоричен, но мы имеем источники, очень надежные источники в Народно-освободительной армии Китая. И эти источники сообщают, что НОА и флот получили приказ переправить в Саудовскую Аравию на паромных судах и «боингах» «Эр-Чайна» пехотную дивизию. Передислокация будет проходить под прикрытием морской экспедиционной группы в составе двух авианосцев, крейсеров с противокорабельными ракетами и подводных лодок.

– Перемещение кораблей будет происходить под предлогом дружественных визитов в Перт,[26] порты Пакистана и Саудовской Аравии.

– Разумеется, демонстрация силы нагонит на залив страху – я имею в виду малые государства и Иран. А индийцы, те просто с ума сойдут, и это нам на руку. Но в целом ситуация паршивая. Красные китайские пехотинцы находятся в Саудовской Аравии. Китайский военно-морской флот впервые выходит на оперативный простор Индийского океана.

– Поэтому я не исключаю, что китайцы снабдят ядерными боеголовками ракеты, которые обнаружил Макинтайр. Они увеличат концентрацию войск, а затем продадут боеголовки, уверенные, что мы не решимся бомбить такое количество китайских солдат.

Их стратегия такова: подставить плечо режиму Исламии, пока он молод и не окреп, с тем чтобы обеспечить себе долгосрочный доступ ко всей саудовской нефти.

Нам приходится расходовать замороженный стратегический запас от Мичигана до Мэна, поскольку нас к саудовской нефти больше не подпускают. Мы платим за топливо высокую цену и, не исключено, покупаем ту же самую саудовскую нефть, только у перекупщиков. Выкачиваем досуха Аляску и имеем дело с людьми, которые попросили нас из Ирака. А китайцы намерены сесть на арабскую нефть и охранять ее своими чертовыми штыками.

В комнате воцарилось молчание.

– Когда все это ожидается? – подавленно спросила Кохен.

– Где-то в марте, – без тени колебания ответил министр. – Мы можем встретить их и не пустить в залив.

У заместителя госсекретаря Кохен лопнуло терпение, и она ударила ладонями по столу.

– Генри, вы не имеете на это никакого законного права! Препятствовать проходу военных кораблей – недружественный акт. Очень похоже на кубинский ракетный кризис, который чуть не кончился ядерной войной. Чего вы добиваетесь? Войны с Китаем? Атомной катастрофы?

– Я подготовил докладную записку, – парировал министр обороны. – Она находится на столе у президента. Мы получим приказ расправиться с фанатичными головорезами из Эр-Рияда. И к другим мероприятиям можем добавить морскую блокаду. Надо опередить китайцев. Они отступят, если столкнутся с несгибаемой волей Соединенных Штатов. Китайцы понимают, что мы способны в течение часа потопить весь их флот. И индийцы нам помогут. – Министр обороны захлопнул рабочий блокнот.

– Доктор Колдер, я ничего не слышала ни о каких докладных записках. – Кохен, дрожа от негодования, возмущенно повернулась к советнику президента по национальной безопасности.

– Это потому, милая, что у вас нет допуска, – презрительно фыркнул Конрад и, поднявшись, направился к выходу.

Доктор Колдер посмотрел на Кохен:

– Роуз, вопрос не рассматривается, поэтому он так бесится. – Советник президента внезапно встал и, оставив на столе рабочий блокнот, поспешил за министром обороны.

– Генри, подождите! – окликнул он его.

– На этом совещание, видимо, закончилось, – пробормотал Макинтайр, ни к кому не обращаясь. Проходя, он задел Кашиджиана, который в отличие от других сидевших в заднем ряду остался на месте, когда остальные ушли. Тот остановил его за плечо:

– Не противьтесь, Макинтайр. Иначе история не простит ни вас, ни Рубенштейна. Вы понимаете, о чем я?

– Не понимаю ни слова из того, что вы сказали, однако у меня складывается впечатление, что вы мне угрожаете. – Расти говорил так громко, чтобы его слышали все присутствующие в комнате.

– Плывите своей дорожкой, ладно? – посоветовал Кашиджиан и поспешил за шефом.

Зал оперативных заседаний внезапно опустел. Макинтайр заглянул в ресторан и заказал два йогурта из холодильника. Со стаканчиками на подносе и блокнотом под мышкой он миновал охранников и присоединился к Сьюзан, которая поджидала его рядом с черным «крайслером» у Западного выхода.

– Расти, – изумилась она, – на дворе февраль. В феврале не едят мороженого.

– Наконец-то вы перестали величать меня Макинтайром, – улыбнулся шеф. – Кстати, это не мороженое, а холодный йогурт. После такого совещания не грех охладиться.

– Они ненормальные, босс. – Девушка взяла стаканчик. – Весь Пентагон сбрендил.

Аналитики забрались в теплый салон поджидавшей их машины.

– Пентагон – это здание, где работают около тридцати тысяч человек. А всего в ведомстве министерства обороны находится свыше трех миллионов. Не все из них сумасшедшие. – Макинтайр зачерпнул ложкой йогурт, а «крайслер» и сопровождающие его два автомобиля тем временем покинули двор корпуса Эйзенхауэра, миновали еще один двор и направились к выезду на Семнадцатую улицу. Охранник у ворот, останавливая движение на улице, переключил светофор на красный, и «сабербан» охраны первым покинул территорию Белого дома.

– Зато министра явно пора госпитализировать, – фыркнула Сьюзан. – Ни разу не видела ничего подобного!

– Добро пожаловать в высшую лигу! – улыбнулся Макинтайр. – Но вы пропустили самое интересное. Министр Конрад настолько разошелся, что в своем стремлении вернуть на трон Ас-Саудов решил воевать с китайцами. Начать войну в ближайшие несколько недель.

– Откуда он взялся? Считает себя наместником Господа на земле? – Язык у девушки замерз от холодного йогурта, и она немного шепелявила. – У него что, имеется фотография президента с козлом или что-то в этом роде?

– Он был специалистом по слияниям и поглощениям с Уолл-стрит. Приобретал по дешевке акции какой-нибудь дышащей на ладан компании, приводил ее в чувства и перепродавал вшестеро, а то и всемеро дороже против того, что заплатил сам. – Макинтайр посмотрел на стоящих на тротуаре туристов, которые пытались разглядеть, что за шишка выезжает из Белого дома. – Затем стал губернатором Пенсильвании, откуда сам родом. Представителем Мэйн-Лайп,[27] решившим помочь своему народу. Вот под таким примерно девизом проходила его кампания. Считается, что Пенсильванию он тоже укрепил. И преподнес штат президенту – вместе со ста миллионами наличности с Уолл-стрит. Президент решил, что это блестящая кандидатура.

– И что же вы собираетесь предпринять? – посерьезнела Сьюзан.

– Как сказал Оттер ребятам из «Дельта Тай Чи»,[28] пора трогаться в путь. – Макинтайр проглотил ложку йогурта, а машина тем временем миновала Художественную галерею Коркорана[29] и повернула в сторону «Туманного дна». Сьюзан нахмурилась.

– Это что-то из семидесятых?

Вернувшись в РАЦ, Макинтайр сразу же направился в кабинет босса, чтобы проинформировать того, как прошло совещание. Директор изучал проект анализа по Северной Корее. И, не поднимая головы, приветствовал своего молодого заместителя.

– Наслышан о вашей стычке с всемогущим министром обороны.

– Однако быстро распространяется молва. – Макинтайр опустился в одно из двух стоящих у стола кресел.

– У меня свои источники информации. – Сол поднялся и переместился во второе кресло. – Рози позвонила мне из машины. Сказала, что вы грудью встали на пути стервеца. Похвально. Черт бы его побрал!

Расти улыбнулся, довольный поддержкой босса.

– Я не верю его разведданным в отношении Китая. Одно дело – продать ракеты, но совершенно иное – направить войска поддерживать безумный режим. И уж совсем невероятно, чтобы китайцы вознамерились обеспечить Эр-Рияд атомной бомбой. Бред! Я сильно сомневаюсь, что Исламия просила Китай о подобной помощи. Чтоб они пустили столько неверных на Святую землю? – Макинтайр подался вперед и посмотрел на Рубенштейна.

– Не согласен, Расти, не согласен. Случились странные вещи. Теперь все возможно. – Директор РАЦ насупил брови. – Вот если бы вы правили Исламией, разве бы вам не захотелось заручиться чьей-то помощью? Ваше собственное оружие бездействует, поскольку американцы ушли и больше не поставляют запчасти и боеприпасы. Министр обороны Конрад с неделю назад произнес пространную речь о том, какие нехорошие люди в Эр-Рияде. Иранцы снова вьются вокруг Бахрейна. Тегеран перетягивает на свою сторону Ирак. Что вы на это скажете?

– У меня такое впечатление, что все части механизма пришли в движение, будто на трехмерной шахматной доске оказалось слишком много фигур, – предположил Макинтайр.

– Да уж, закрутилось, не дай Бог. И потому-то Америке, как никогда, требуется хороший анализ, – сказал Рубенштейн и выпрямился. – Вот этим я и предлагаю вам заняться. Слетайте в Лондон, у них там классные специалисты в нашей области, у которых связи лучше, чем у нас. Но они не делятся информацией с ЦРУ по обычным каналам связи. А человеку такого положения, как вы, могут многое рассказать. Заодно получите возможность что-нибудь купить Саре на Портобелло-роуд.[30] Она ведь увлекается старинными вещами?

– Вы хорошо информированы. – Рассел поднялся со стула. – Кстати, каким классом в наши дни летают люди моего положения? Первым?

– Нет, бизнес-классом. – Директор РАЦ вернулся к документам по Северной Корее.

Макинтайр подошел к столу начальника и положил на него маленький синий предмет.

– Что это еще за штуковина? – удивился Сол.

– «Блэкбери». Уже запрограммирован на вашу фамилию в формате «Йеху». Вы можете отправлять мне закодированные PGP[31] сообщения на адрес «Yahoo», который знаю только я и еще очень немногие. В двух словах, это наша личная система связи. Таким образом, пока я буду в пути, мы сможем постоянно поддерживать контакт. – Макинтайр отдал Рубенштейну приборчик.

– Никогда не мог понять, как все это работает, – проворчал Сол, принимая аппарат с таким видом, словно это была диковинка с другой планеты.

– Знаю. Вас просветит моя новая сотрудница. Сьюзан Коннор в отличие от некоторых очень подкована в технике. – Расти рассмеялся и направился к двери.

Директор РАЦ оторвался от бумаг и поднял на него глаза:

– Надеюсь, вы не в обиде за то, что я отправляю вас потолковать с британцами?

– Нисколько, – ответил Макинтайр. – Я уже попросил Дебби заказать билет на самолет. А к вам заскочил, чтобы убедить вас, что это необходимо.

– Паршивец! – прорычал Сол. – Пошел вон!

Медицинский центр «Салмания»

Манама, Бахрейн

– Доктор Рашид, я очень рада, что вы поступили к нам на работу. Пожалуйста, дайте мне знать, если вам потребуется помощь в обустройстве, – с чувством проговорила молодая привлекательная медсестра-пакистанка, прощаясь с новым врачом.

Подошла к концу первая смена Ахмеда. Он едва держался на ногах от усталости, но на отдых рассчитывать не приходилось – вечером предстояло еще многое сделать.

Ахмед бен Рашид вышел на опустевшую автостоянку и завел старенький «ниссан», который ему предоставили вместе с работой и квартирой. Люди его брата обо всем позаботились. Он отправился к себе домой на Манама-Корнич и оставил машину на улице неподалеку от длинной набережной, откуда открывался вид на бухту. Войдя в подъезд современного здания, спустился по лестнице в подвал, вышел на улицу с другой стороны и оказался на дорожке, где его ждал мотоцикл. Проехав на нем три мили, он нашел служебную дверь и в высоком многоквартирном доме на улице Аль-Лулу, что неподалеку от Центрального рынка, которую предусмотрительно оставили незапертой. Но стоило Ахмеду оказаться внутри, как крепкая пара рук вцепилась ему в плечи, и на его запястьях защелкнулись наручники. Ахмед замер от удивления, глаза ничего не различали в темноте. Он попытался вырваться, но державший был намного сильнее.

– Прошу вас, доктор, одну минуту, – спокойно произнес кто-то по-арабски. И мгновение спустя другая пара рук профессионально похлопала его по одежде.

Незнакомцы, видимо, остались довольны, потому что с него сняли наручники, и тот же человек снова произнес:

– Туда.

Ахмед последовал за незнакомцами. Когда его глаза, привыкнув к полумраку, стали различать их фигуры, а сердцебиение унялось, он поблагодарил судьбу, что не повел себя подобно перепуганной девчонке перед людьми, которые, как он теперь предположил, были его подчиненными. Они миновали дверь и оказались в тускло освещенном подвальном помещении. Там их ждали еще трое. Вот сейчас, подумал Ахмед, все начнется. Усталости как не бывало.

Человек, который держал его за руки, остановился и заговорил:

– Добро пожаловать, брат. Мы – твоя команда. Меня зовут Саиф, и мы ждем приказаний. – У него были широкие плечи и тяжелый взгляд телохранителя. Он казался самым старшим среди остальных юношей – на вид лет двадцати пяти.

У Ахмеда перехватило дыхание, в голове мелькнула тревожная мысль: несмотря на то что он всего лишь дилетант, от него ждут приказаний, потому что считают его командиром.

– Давайте начнем вот с чего: вы мне расскажете, где работаете и как решили служить нашему делу.

Все они оказались бахрейнскими суннитами, однако не из самых обеспеченных семей. Представители того класса общества, где высшее образование считалось недоступной роскошью и почти нет надежды получить хорошую работу. Трое из них несколько лет назад проходили религиозное обучение в Эр-Рияде. Там их завербовали и снова отправили в Бахрейн, где они привели в организацию двоих старших друзей.

– Мы маленькая ячейка, однако верим, что существуют другие, – произнес их лидер Саиф бен Разак. Ахмед ничего не ответил. – Наша сила в способе проникновения, – продолжал Саиф. Он начал поочередно указывать пальцем на своих подчиненных. – Мы работаем в бюро путешествий, на американской военной базе, на телефонном коммутаторе международной связи, в министерстве иностранных дел, в аэропорту. А я в – иранской экспортно-импортной компании. Можно сказать, в сердце передового отряда их «Кудс-форс».

– Но почему вы рискуете ради нас? На что надеетесь? – Ахмед пытался в тусклом свете рассмотреть их лица.

– Не ради вас, доктор, а ради Аллаха, – ответил самый младший из них – юноша по имени Фадл. – Мы хотим, чтобы Бахрейн стал частью новой Исламии. Сейчас Бахрейном управляет суннитский род, это так, но ему постоянно угрожает шиитское большинство.

– Шиитов поддерживает Иран, – вступил в разговор Саиф. – Муллы дали клятву присоединить Бахрейн к Ирану, о чем тридцать лет назад мечтал шах. Они утверждают, что их цель – освободить от гнета шиитское большинство. Тьфу! – Он сплюнул на пол. – А потом они двинутся в восточные провинции Исламии, где, по их словам, тоже притесняют шиитов. Но на самом деле они намерены завладеть нефтяными месторождениями.

– Если Бахрейн превратится в часть великой Исламии, здешние сунниты станут большинством новой великой исламской нации, которая сумеет противостоять армии персов, – подытожил Фадл.

– У персов хорошая память и безграничное терпение, – возразил Ахмед. – Они считают, что если подождать и проявить выдержку, то все упадет к их ногам, словно созревшие финики.

– Нет, доктор, в их планы не входит ждать, – взволнованно заявил Саиф. – Именно это мы и хотели вам рассказать. Они что-то замышляют в первом месяце джамады.[32] Поэтому и устроили взрывы в Манаме, а ответственность свалили на нас. – Он вытащил из кармана американскую газету. – Взгляните, какую ложь о нас распространяют: здесь сказано, что взрывы – «дело рук исламийской террористической группы».

– Вы уверены, что взрывы устроили иранцы? – спросил Ахмед, принимая у него «Ю-Эс-Эй тудэй».

– Доктор, я вам говорил, что работаю в фирме, которую можно назвать передним краем нашей борьбы. Это иранская сервисная мастерская. Я чиню принтеры и фотокопировальные аппараты. – Саиф впервые за все время их беседы улыбнулся. – И иногда заглядываю в то, что они множат. – Он подал Ахмеду толстую пачку листов в красной папке. – «Кудс-форс» продолжит организацию взрывов, но на этот раз их целью станет американская военно-морская база. А в первую джамада они нанесут удар и поднимут народное восстание, как это было в 2001 году. Только на этот раз они рассчитывают, что американского флота здесь не будет, поэтому иранские силы легко высадятся в Бахрейне и окажут поддержку повстанцам.

– Американский флот никогда по-настоящему не уходил из Бахрейна, – усмехнулся Ахмед, открывая папку. – А если даже покидал бухту, то барражировал поблизости в заливе.

– За последние годы, доктор, американцы вывели своих солдат и корабли из Ливана, Сомали, Саудовской Аравии, Афганистана и Ирака. – Фадл широко улыбнулся. – Может быть, персы знают, когда янки оставят Бахрейн?

Что ж, подумал Ахмед, не исключено, что и так. Он повернулся к старшему.

– Задача вашей ячейки – выяснить, когда и каким образом «Кудс-форс» намерена нанести удар по американской военно-морской базе. Нельзя допустить, чтобы иранцы свалили вину за взрывы на Исламию. Нельзя дать американцам повод на нас напасть. – Ахмед бен Рашид поднялся и направился к двери. – Выясните все, Саиф. – Миновав темный подвальный коридор, он вышел на дорожку, где стоял мотоцикл.

Забираясь на маломощную тарахтелку, он с удовлетворением думал о том, какие ценные люди оказались в его группе. Собственный дебют в роли главного шпиона показался ему вполне удачным. Он использует их знакомства и возможности, чтобы организовать разведку в пользу Исламии, и тем самым продемонстрирует свою значимость брату Абдулле. Только бы удалось доказать, что иранцы собираются взвалить ответственность за взрывы на американской базе на Исламию… или даже предотвратить удар!

Пока Ахмед пересекал стоянку у высокого многоквартирного дома, его изображение появилось на маленьком черно-белом экране в припаркованном на противоположной стороне улицы пикапе «бедфорд».

– Вот уж спасибо вам, доктор Рашид, – прошептал по-английски сидящий в автомобиле человек. – А мы-то гадали, кто возглавит работающую на Эр-Рияд группу. Мистер Дуглас наверняка оценит эту информацию.

1 февраля

Правительственный гостевой дом

Джамаран, Иран (северная часть Тегерана)

– Как красивы горы Эльбурс[33] под снегом, – проговорил мужчина в деловом костюме.

– Согласен, генерал. Горы красивы в любое время года, – ответил священнослужитель. – Присядем у огня и выпьем чаю.

Они передвинули кресла к сложенному из камня камину. На столе между ними стоял чайник.

– Первая часть операции «Дьявольский аквариум» завершена, – начал докладывать генерал. – Происламистский сайт опубликовал заявление, однако бахрейнская секретная полиция считает, что это дело рук нашего шиитского братства. И начнет принимать меры.

– Отлично. Значит, американцы решат, что взрывы гостиниц в Манаме устроил Эр-Рияд. И нынешние правители Бахрейна обрушатся на шиитов. Прекрасная работа. – Священнослужитель широко улыбнулся. – Что еще?

– Мы завершаем операцию «Дьявольский аквариум». Американец и его босс потребуют действий против Эр-Рияда за убийство стольких храбрых моряков. – Генерал налил чаю себе и своему собеседнику.

– Вы верите американцу и его боссу? До конца? – поинтересовался священник.

– До конца я никому, кроме вас, не верю, – улыбнулся генерал. – Но они доверчивы – и алчны. И поскольку должны догадываться, что мы записали нашу с ними встречу на видеопленку, то не рискнут нас надуть.

– Вы собираетесь привлечь ко второй фазе иракцев? – спросил священнослужитель. Генерал кивнул. – Они оказались полезны?

– Да. Однако у наших друзей в Багдаде возникли трудности с курдами и шиитами. Некоторые из наших людей считают, что настало время отделить Басру.

Священнослужитель поднялся, одернув сутану и, подойдя к окну, посмотрел на засыпанную снегом ель. Потом снова повернулся к генералу.

– Вы и «Кудс-форс» так много и хорошо на нас работали: при содействии «Хезболла» выдворяли израильтян из Ливана, устраивали взрывы в Буэнос-Айресе, организовали все, что совершил Мугние, внедрили в «Аль-Каида» группу Аз-Завахири, тайно поддерживали бен Ладена, убедили американцев сделать ставку на нашего человека и скинуть Саддама. Наконец правительство Багдада – тоже дело ваших рук…

– Но ваш большой план – гораздо более сложная и рискованная операция. Слишком много задействовано в ней составляющих, включая, вероятно, и китайцев. – Священнослужитель говорил, перебирая четки.

Генерал поднялся и подошел к огню:

– Позвольте заметить, сэр, все знают, что мы обладаем ядерным оружием. Хотя никто не представляет, сколько его и где оно находится. Если даже большой план сорвется, мы тем не менее будем в безопасности. Аллах на нашей стороне.

Священнослужитель склонил голову:

– Таково наше предназначение – выполнять волю Аллаха. Объединить шиитов и обеспечить им золотой век. – Он вновь воодушевился, подошел к командующему «Кудс-форс» и положил руки ему на плечи. – Вы правы: Аллах на нашей стороне.

3

2 февраля

ВМС США, комендантская служба

Джуфаир, Бахрейн

Брайан Дуглас ехал на личной машине, зеленом «ягуаре», со своей загородной виллы на побережье в район Джуфаир, где располагалась штаб-квартира Пятого американского флота. Шестьдесят акров территории были огорожены высокой каменной стеной песочного цвета. Брайана остановил морской пехотинец в полевой форме и попросил заехать на площадку осмотра автомобилей.

– Будьте любезны, сэр, откройте багажник, все четыре дверцы и отойдите от машины, – потребовала женщина в форме морской пехоты и с винтовкой М-16. К ним приблизился другой морской пехотинец с немецкой овчаркой. Пока собака обнюхивала «ягуар», Дугласу совсем рядом послышался шум мотора вертолета. Матово-серый «блэк хок», подняв небольшую песчаную бурю у футбольного поля, нырнул к вертолетной площадке по другую сторону стены.

Получив разрешение на въезд, Брайан Дуглас направил машину к оштукатуренной арке, служившей главными воротами, которая выглядела словно голливудская декорация к фильму «Гунга Дин».[34] Он показал выданное ВМС удостоверение, и его направили к строению 903 с идиотски неудобоваримой надписью «ЦЕНТРОШТАБ ВМС США».

Не успел Дуглас опуститься в приемной на стул, как в комнату ворвался крупный мужчина в летной куртке и прямиком зашагал к нему.

– Брайан Дуглас! Рад вас видеть, старина! – Благодаря светлым с рыжинкой волосам и мальчишескому лицу этого человека можно было принять за кого угодно, но только не за командующего Пятым флотом. – Проходите, Бри. Энсин, принесите две большие кружки кофе. Только-только прилетел на вертушке после двух дней на «Рейгане».

Шеф британского отделения разведки вошел вслед за адмиралом в похожий на пещеру кабинет.

– Извините, не успел вас принять с тех пор, как в прошлом месяце был сюда назначен. Замучили представления и знакомства – мотаюсь по всему заливу. За последнюю неделю пришлось зазубрить столько имен монархов, сколько не встретил, пока одолевал всю европейскую историю, – бросил на ходу адмирал. – Присаживайтесь за столом заседаний. Вы знакомы с Джонни Харди из разведотдела? – Трое мужчин устроились за длинным столом.

– Джонни, мы с Брайаном Дугласом познакомились в Зеленой зоне в две тысячи третьем – вместе гонялись за плохими парнями. Тогда я служил в штабе главного командования в Ираке. А в свободное от службы время мы вместе посиживали в баре в аэропорту. Брайан делился со мной такой информацией, какая и не снилась нашей флотской разведке. И с тех пор, когда бы он ни попросил срочно его принять, вот как сегодня утром, я всегда к его услугам. Он наш лучший союзник – и почти единственный. Согласны, Джонни?

– Что ж, адмирал, я ценю, что вы сразу же откликнулись и пригласили меня зайти. – Брайан Дуглас посмотрел на огромную чашку кофе, в которую успели плеснуть изрядное количество молока.

– Вы уже давно в Бахрейне и прекрасно знаете регион. Сколько времени вы здесь? Расскажите нашему Джонни о своем послужном списке. – Адмирал потянулся к подносу с печеньем.

– Как вы знаете, сэр, я служил в здешнем отделении во время «Бури в пустыне», затем в Багдаде. Теперь вот вернулся в качестве начальника – ведаю Бахрейном, Оманом, Катаром и Объединенными Арабскими Эмиратами. Страшно сказать, я здесь уже почти двенадцать лет. – Дуглас старался выглядеть скромнее.

– Вам, наверное, нравится в Бахрейне. – Капитан Харди макнул печенье в кофе.

– Многим нравится, – вставил свое слово командующий Пятым флотом. – Что далеко ходить: я бы тоже не стал адмиралом, если бы не Бахрейн. Это же здесь придумали слово эмир, что значит начальник над всеми доу. Черт, в то время, когда они уже плавали к берегам Африки и Индии, мы, англосаксы, раскрашивали себя синей краской и воевали с романцами.

– Мне кажется, это мой народ, пикты,[35] имел обыкновение раскрашивать себя в синий цвет. А этот клочок земли в самом деле имеет богатейшую историю и обильно полит кровью. Именно поэтому я и хотел вас видеть, – заметил шеф британского разведотделения, пытаясь вернуть беседу в рабочее русло.

– Совершенно верно, Бри. – Адмирал откинулся на стуле и пристально посмотрел на Дугласа. – Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы обсуждать историю. А для чего?

– Я уже побывал в вашем посольстве и проинформировал коллег из ЦРУ, а теперь хочу передать вам лично. – Он достал из кармана пиджака лист бумаги и прочел: – «В высшей степени надежные источники Секретной разведывательной службы сообщают: иранская „Кудс-форс“ планирует нападение на штаб-квартиру Пятого флота в Бахрейне по типу теракта. Акцию предполагается осуществить в ближайшие четыре недели. Одновременно источники сообщают: имеются данные о том, что Иран намерен организовать восстание шиитов в Бахрейне, как это было в 1996 и 2001 годах». – Дуглас передал бумагу капитану Харди, испытывая удовлетворение от того, как успешно его люди вычислили Ахмеда Рашида.

– Интересно, – проговорил адмирал Адамс, – за сегодняшний день вы уже второй, кто предупреждает меня, что моя скромная база может стать объектом нападения. Поэтому мы максимально усилили охрану. Разумеется, я сам отдал приказ после взрывов в отелях «Дипломат» и «Краун-Плаза». – Адмирал принял донесение из рук офицера разведки. – Однако Пентагон продолжает считать, что угроза исходит от агентов Исламии.

Британский разведчик кашлянул и пригубил сильно разбавленный молоком кофе.

– При всем моем уважении к Пентагону суть нашего донесения в том, что Иран специально пытается заставить вас поверить в угрозу, исходящую из Эр-Рияда. Но там не сумели организовать эффективное нападение на базу. Зато «Кудс-форс» вполне на это способна. Более того, и в этом мы будем отстаивать свою точку зрения и перед Вашингтоном, и перед ЦРУ: у нас есть все основания полагать, что Исламия в курсе относительно намерения Ирана ее подставить.

– Кто бы они ни были, им не поздоровится. База на замке, адмирал, – заверил командира Харди.

– Возможно, Джонни, возможно. Но всякий замок можно взломать. Необходимо усилить защиту. И лучше всего это сделать так: добраться до них, пока они не добрались до нас. – Адмирал повернулся к Дугласу: – Бахрейнцам это по силам?

– У Бахрейна отличная секретная разведывательная служба. Наша выучка, – улыбнулся Дуглас. – У нас и у ЦРУ тоже имеются свои источники. Если обнаружится какая-то зацепка, бахрейнцы с ними разберутся.

– А у меня есть «морские львы»[36] и контртеррористическая группа обеспечения безопасности. – Адмирал Адамс поднялся со стула.

– Которая только тем и занимается, что копается в «ягуарах» дипсотрудников, – рассмеялся Дуглас.

На пороге адмирал сменил тон и мягко заметил англичанину:

– Нельзя допустить здесь повторения того, что произошло в Багдаде. Мне невыносимо думать, что снова погибнут американские солдаты. Я был в Ираке не так долго, как вы, но помню вечера в баре, когда мы с ребятами из ЦРУ и Секретной разведывательной службы заливали горе вином. Я пробыл там два года, занимался суннитскими повстанцами и пытался сдержать иранцев.

– Ужасная трагедия. – Дуглас опустил глаза и покачал головой.

– Да-да, Брайан. Я думал, мы делали все необходимое. Никто не сомневался, что они обладали ОМУ.[37] Но мы ушли, а заваруха продолжается. Шииты оказались не способны подавить восстание суннитов. Оно тлеет годами, и нет никаких признаков, что наступит конец. Курды, вероятно, готовятся объявить о своей автономии, вот тогда и посмотрим, что предпримет Багдад. Власти не позволят им отделиться. Все, что случилось, было лишь напрасной тратой денег и людских ресурсов. И ради чего? Чтобы Иран диктовал демократически избранному правительству Ирака, что ему надлежит делать? – Брэд Адамс оставил роль американского адмирала. – Слушайте, Бри, завтра я планировал отправиться в Тампу и Вашингтон. Ехать мне или нет? Как вы считаете, может нападение на базу произойти в ближайшие дни?

– Я сам улетаю вечером в Лондон. Мы считаем, что атака состоится не ранее чем через две недели. Но не можем обнаружить в городе никаких следов «Кудс-форс» – имеем только информацию из донесений. Но если что-нибудь наклюнется, дадим ракету. – Брайан радовался, что ему снова приходится работать с этим рослым американским моряком с наивно-детским лицом. Он был выпускником одного из университетов Лиги плюща, а не наскоро испеченным продуктом Аннаполиса,[38] и еще в Ираке доказал, что на многое способен.

Когда англичанин проезжал мимо киношной арки, там уже стоял второй бронированный «хаммер». Из люка на крыше выглядывал морпех, нацеливший на подъезд к базе пулемет «М-60».

Капитолийский холм

Вашингтон, округ Колумбия

Рассел Макинтайр вылез из видавшего виды такси на Делавэр-авеню, что на северной стороне Капитолийского холма, – там, где пологий подъем выводит к Юнион-стейшн.[39] Стояла холодная, промозглая погода, того и гляди грозил пойти снег, поэтому не было ничего удивительного, что он низко надвинул на лоб шляпу. Но те, кто выходил из служебных дверей здания сената, на него не смотрели – спешили к метро, чтобы побыстрее добраться домой или в какой-нибудь теплый бар.

Макинтайр вошел в административное здание Харта – самое новое из трех строений сената, где размещались сенатские комитеты. На дверях висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Рассел показал свой значок трем полицейским, стоявшим у магнетометра и рентгеновского аппарата.

– О'кей, сэр, – махнул ему рукой высокий чернокожий сержант. – Проходите и не обращайте внимания, если зазвенит. – Ценность значка заключалась еще и в том, что его обладатель имел право носить оружие. Однако оружия у Макинтайра не было. Разведывательный аналитический центр, которым он помогал руководить, не являлся боевым подразделением, и ему казалось странным таскать при себе служебный «глок».

Макинтайр вошел в помещение первого этажа, но вместо того чтобы подняться на лифте наверх, открыл дверь на лестницу и пошел вниз. На уровне В-2 он свернул в коридор, где под низким потолком проходило множество труб. Это была отнюдь не представительская территория Капитолийского холма.

В середине коридора он остановился перед дверью с табличкой «SH-B2-101», снял трубку висевшего на стене телефонного аппарата, однако не успел поднести ее к уху: раздалось жужжание, и он толкнул дверь. Из-за стола ему улыбнулась женщина лет шестидесяти.

– Заходите, Расти. Сенатор вас ждет.

Интерьер кабинета впечатлял: на стенах деревянные панели, на полу пушистый темно-бордовый ковер, зеленые кожаные кресла, поблескивающие бронзовые украшения. Макинтайр подумал, что таким, наверное, было бы внутреннее убранство резиденции Санта-Клауса, если бы святой Ник стал управляющим Северным полюсом. Но это был кабинет Пола Робинсона, председателя специального сенатского комитета[40] по разведке. Каждый важный сенатор имеет тайное убежище, где может укрыться от назойливых избирателей и репортеров. И где может встречаться с людьми так, чтобы никто не заметил, кто к нему приходил. В таких местах принимают взносы на избирательную кампанию от заинтересованных лоббистов. Хотя сам Робинсон пожертвований за пределами родной Айовы не получал. Не имел в этом нужды. На последних выборах у него не было соперников.

Робинсон подошел к бару на колесиках и налил в два стакана бурбон «Уайлд терки», не разбавив его водой.

– Сыровато на улице? Вот, согрейтесь.

Прежде чем взять стакан, Макинтайр достал из внутреннего кармана документ и положил на стол.

– Это оценка потребления нефти Китаем, которую вы просили. – Он сделал большой глоток виски. – Вы были правы: они расходуют почти столько же, сколько мы: стало много машин, быстро развивается промышленность. У них мало срочных контрактов, поэтому им, как и нам, приходится покупать нефть по высоким рыночным ценам.

– Пентагон просто в бешенстве. Китайский флот растет, китайцы поставляют Исламии ракеты. Кстати, эти ракеты приобрели еще Ас-Сауды, перед тем как их сбросили с трона, а не нынешняя исламийская чернь. У разведывательного управления министерства обороны имеются пока не подтвержденные данные, что в Исламию просачиваются экспедиционные силы Народно-освободительной армии Китая.

Сенатор удивленно поднял глаза.

– Вы шутите? Народно-освободительная армия Китая на Аравийском полуострове?

– Не исключено, что кто-то действительно подшутил над разведчиками, но в Пентагоне серьезно обсуждают такую возможность. Однако об этом никому ни гу-гу. Мы не имели права информировать ни вас, ни комитет. – Макинтайр последовал за сенатором к кожаным креслам у бутафорского камина.

– Действительно, велика важность китайцы! Стоило тратить на вас вечер, когда можно было сходить на прием к этим занудам – Будущим фермерам Америки,[41] – пошутил Пол Робинсон.

– Остаток недели меня здесь не будет: лечу в Лондон, попытаюсь разжиться информацией у коллег. Все-таки, думаю, что-то назревает. – Макинтайр допил остатки «Уайлд терки». – Первое: наш отважный министр обороны заговорил о том, что, согласно неким источникам военной разведки, развертывание кораблей китайских ВМС в Индийском океане осуществляется для поддержки ввода китайской пехотной дивизии в Саудовскую Аравию, то бишь в Исламию.

– Вы только что сказали, что китайцы нуждаются в нефти. Но я не верю, что шура Исламии согласится впустить такое количество неверных в свою драгоценную пустыню. А вы?

– Я тоже. Более того, ни один другой источник не сообщает о передислокации китайских частей. Второе: министр Конрад планирует гигантскую учебную операцию по высадке морского и воздушного десанта на египетском побережье Красного моря.

Сенатор Робинсон удивленно изогнул бровь.

– Третье: по данным британской Секретной разведывательной службы взрывы в Бахрейне устроил Иран, а не Исламия, и он же планирует организовать нападение на базу ВМС США, а вину свалить опять-таки на Исламию. Иранцы также намерены спровоцировать восстание шиитов в Бахрейне. Замечу, что нынешний бахрейнский король из суннитов, но неплохо ладит и с шиитами.

Четвертое: я не могу согласиться, что в правительстве Исламии все как один настолько плохи, как считает Вашингтон. Да, некоторые из них на каком-то этапе были связаны с «Аль-Каидой». Но один из наших источников сообщает, что они серьезно обсуждают вопрос об организации в следующем году действительно свободных общенациональных выборов.

– И вот, Расти, вы все это смешали в своем аналитическом блендере и что получили в итоге? – Сенатор заглянул в свой стакан.

– Не знаю. И это меня беспокоит. Я – как там говорилось в «Звездных войнах»? – ощущаю нарушение равновесия силы. – Макинтайр пошевелил пальцами, словно пытался привести в порядок эту силу.

– И что же, Оби-Ван, вы намерены делать? – Сенатор поднялся, чтобы вновь наполнить стаканы.

– Для начала слетаю в Лондон. Может быть, что-нибудь удастся накопать. Англичане при личных встречах обычно говорят гораздо больше, чем сообщают по официальным каналам. – Рассел покачал головой, отказываясь от виски. – И еще: судя по всему, их аналитики лучше наших. Я пытаюсь понять, в чем тут причина, чтобы сделать вливание в наш новый маленький аналитический центр.

– Неплохая идея. Но почему бы ее не развить и после контактов с Лондоном не связаться с нашими друзьями в зоне залива? С глазу на глаз они тоже могут сообщить намного больше, чем облекают в письменную речь. – Робинсон возился у себя за столом. – К тому же я хочу, чтобы вы познакомились с одном человеком. Брэд Адамс командует из Бахрейна Пятым флотом. Еще в ранге капитана он провел со мной год на каких-то курсах переподготовки офицеров. С тех пор мы поддерживаем связь. У нас одинаковые взгляды на гражданских в Пентагоне. Я предупрежу его о вашем приезде.

– Хорошо, – кивнул Рассел, думая о том, что его поездка в Лондон приобретает совершенно иной характер.

– Только скажите мне, Расти, – продолжал сенатор, – вы считаете возможным, чтобы шура Исламии передала власть законно избранным представителям народа? Ведь в шуре есть такие, кто во время переворота поднял руку на членов королевской семьи. А их, в свою очередь, поддерживали боевики «Аль-Каиды», которые сражались против нас в Ираке и Афганистане.

– У нас имеются многочисленные свидетельства того, что в шуре произошел раскол: одни намерены экспортировать революцию, а другие хотят модернизировать и демократизировать Исламию. После революций всегда так случается – происходит переворот, а через некоторое время начинается борьба между самими революционерами. Так было после Французской революции, так случилось в России…

Сенатор взглянул на висящую на стене карту Ближнего Востока и начал размышлять вслух:

– Вы правы, Расти, в целом переворот в Саудовской Аравии был относительно бескровным. Членов королевской семьи не выстраивали в очередь на гильотину. Большинство Ас-Саудов спаслись, улетев на личных самолетах в США. Все завершилось в три дня, поскольку большинство военных приняли сторону повстанцев. И максимум, что они сделали до сих пор, чтобы нас позлить, – выставили наших военных советников.

– Зато мы сразу же после переворота заморозили их банковские счета и прекратили поставку запчастей и боеприпасов к проданному Саудовской Аравии оружию. – Макинтайр, зная, что с бывшим боссом может говорить откровенно, продолжал: – Установив одностороннее экономическое эмбарго, мы лишили наши компании права приобретать саудовскую нефть путем законным. И только после этого Исламия провела полную национализацию «Арамко» и разорвала контракты с Америкой. Мы сами себе навредили.

– К тому же правление Ас-Саудов было не подарком. При них людям отрубали головы, не признавались права женщин, до одиннадцатого сентября и даже после него финансировались различные связанные с террористами школы ваххабитов. Процветала коррупция, в стране насчитывалось несколько тысяч отпрысков королевской семьи.

– Все это мне известно, – вздохнул Пол Робинсон. – Ас-Сауды поселились в лучших районах Лос-Анджелеса и Хьюстона. Направо и налево швыряют деньги, лезут в американскую политику. Или, точнее сказать, продолжают еще глубже влезать. У Бушей всегда были с ними самые трогательные отношения.

– Об этом не заявишь во всеуслышание. – Сенатор подался вперед и, словно дятел, постучал пальцем по колену Макинтайра. – Один из этих стервецов, членов беглой королевской фамилии, два месяца назад появился в этой самой комнате и заявил, что у него на офшорных счетах двадцать пять миллионов долларов и он готов перевести эти деньги мне, если я предоставлю разведданные, которые позволят США провести тайную операцию с целью свержения режима Исламии и реставрации династии Ас-Саудов.

– Черт возьми, сенатор! – удивленно присвистнул Макинтайр. – Вы запросто могли его за это арестовать.

– Знаю. Но я бы не сумел предъявить никаких доказательств. – Робинсон откинулся на спинку кресла.

– И как же вы поступили? – спросил Расти. Он знал Пола Робинсона шестнадцать лет – с тех пор, как он взял его после окончания Университета Брауна младшим сотрудником в свое управление. Сенатор был честнее многих, кого он встречал, и ненавидел непорядочность во всех ее проявлениях: нравственную, финансовую, политическую. Коррупция же буквально выводила его из себя. Он впервые привлек к себе общественное внимание, когда занялся борьбой с мошенничеством в американских сберегательных банках.

Пол Робинсон принял активное участие в создании Разведывательного аналитического центра, потому что, как он выразился, до этого ни он, ни порученное ему направление не получали внятной и достоверной информации. Когда был создан РАЦ и директор Службы национальной разведки предложил на пост его руководителя кандидатуру посла Сола Рубенштейна, Робинсон намекнул, что это утверждение пройдет намного безболезненнее, если его первым заместителем станет Рассел Макинтайр.

Когда Расти узнал об этом, он позвонил сенатору, чтобы поблагодарить, но не удержался и пошутил:

– Я успел спеться с «бандитами с кольцевой».[42] Вы лишили меня двух третей моей зарплаты.

– Не надо упражняться в остроумии, – парировал Робинсон. – Речь идет не о деньгах. Во всяком случае, не для нас с тобой. И никогда не шла. Речь о честном правительстве. Я сижу здесь, словно Диоген в бочке, и жду, чтобы кто-нибудь представил мне толковый аналитический доклад. Вот ты и подвернулся.

Не было ни малейшего шанса на то, чтобы сенатор принял взятку у одного из Ас-Саудов.

– Я не позвонил в ФБР и не сообщил о подлеце, – продолжал он. – Но провел поправку к комплексному законопроекту об ассигнованиях, согласно которой министерству финансов предписывалось заморозить счета королевской династии Ас-Саудов в США, пока минфин совместно с нами не убедится, что это их личные накопления, а не деньги, принадлежащие народу Саудовской Аравии. Срок рассмотрения – сто восемьдесят дней. Однако может быть продлен по требованию председателя любого заинтересованного комитета каждой из палат. – На лице сенатора появилась улыбка Чеширского кота. Пол Робинсон недаром слыл мастером законотворчества. – Вот так я помог им. А чем могу быть полезен вам, пока вы путешествуете по Европе и Ближнему Востоку?

– Чем-то несколько иным, – ответил Макинтайр, посмеиваясь над законодательным маневром бывшего босса. – Я довольно долго не был в том регионе. Вы спрашиваете, сэр, чем можете быть полезны? Будьте осторожны – особенно со своими друзьями из вооруженных сил. – Рассел встал и потянулся за брошенным на кожаный диван плащом. – И прикрывайте мои тылы.

– Никогда не забываю об этом. Никогда.

Они пожали друг другу руки, обнялись.

– И передайте привет своей милейшей, прелестнейшей жене, – улыбнулся сенатор.

– Надо ее чем-нибудь порадовать. Наверное, сидит в машине, ждет, чтобы отвезти меня в аэропорт Даллеса, и мерзнет. – Макинтайр направился к двери.

– В таком случае, мой мальчик, не медлите: ноги в руки и вперед. – Сенатор покачал головой. – Поспешите. Негоже держать на холоде красивейшую из женщин.

Сару Голдман действительно трясло. И не только от холода. Их совместная поездка в аэропорт Даллеса была для Макинтайра еще более мучительной, чем переговоры с бразильской разведкой, которые он вел три месяца назад, пытаясь выяснить, что именно ведущее шпионское агентство Южной Америки знает о присутствии «Хезболлы» в зоне треугольника близ Уругвая.

– Я нисколько не ропщу на то, что благодаря своей работе ты не можешь поужинать с друзьями и исчезаешь как раз накануне приезда моего брата. Но мне не нравится, что ты сообщаешь об этом в последнюю минуту. – Сара сжимала руль немного крепче, чем следовало. – Я признаю, что тебе нельзя распространяться о своих делах и что твоя работа важнее моей, но…

– Дорогая, я никогда не говорил, что моя работа важнее твоей. То, что ты делаешь для беженцев, – вопрос жизни и смерти. – Макинтайр тут же пожалел, что выразил свою мысль такими словами. И похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли паспорт. – Дело в том, что моя работа наряду с секретностью отличается непредсказуемостью – всяческими неожиданностями. Но если бы я вспомнил, что твой брат приезжает завтра, то отложил бы поездку на день. Ты же знаешь, я очень люблю Дэнни.

И если бы имел представление о том, когда вернусь, то непременно бы сказал. Но к сожалению, эта поездка – нечто вроде тура с открытой датой возвращения. – Макинтайр извлек свой потрепанный паспорт из новенького атташе-кейса, который ему подарила на Рождество и Хануку теща.

– Все в порядке, Расти, все в порядке, я серьезно. – Сара смотрела больше на него, чем на дорогу перед собой. – Только учти, что в воскресенье я уезжаю в Сомали. Поэтому кота отдам Максу и Тео. Не забудь, когда вернешься, забрать у них мистера Гоббса. И не мори беднягу голодом, как в прошлый раз, когда я ездила в Судан.

Мистером Гоббсом звали их кота – существо, которое в какой-то мере заменяло им ребенка, что по большей части устраивало Сару.

Когда Рассел начал давить на жену, чтобы та приняла решение и они попытались родить настоящего маленького человечка, Сара ответила, что при их постоянных разъездах и ненормированном рабочем дне мужа приходится чем-то поступаться.

– Я не могу полностью взвалить воспитание ребенка на свои плечи и ухаживать за ним одна, как за мистером Гоббсом. Это должна быть общая забота.

Рассел с этим соглашался, но не мог представить себя проводящим тридцать часов в неделю на какой-нибудь скучнейшей «фабрике идей»[43] вроде Брукингского института или корпорации РЭНД. Это было бы слишком. Мозг протестовал и не желал писать объемные аналитические обзоры, которые потом никто не станет читать.

Да, он хотел, чтобы у них был ребенок – их общий ребенок. Но Сара обычно заканчивала такие разговоры малоубедительным утверждением: «Мы вовсе не становимся неудачниками оттого, что не имеем детей. Я не такая, как моя мать, и мне не требуется непременно произвести потомство, чтобы оправдать свое появление на земле. Поверь, таких людей хватает и без нас». И он покупал игрушки для нее и для кота в магазинах аэропортов по всему миру. Хотя дома им не слишком радовались.

Сара протиснулась мимо трех рядов стоящих такси, частных и полицейских машин и подкатила ко входу Верджин-Атлантик в секторе вылетов аэропорта Даллеса. Включив аварийную сигнализацию, она выскочила из автомобиля, чтобы обнять мужа, и тут же услышала окрик полицейского:

– Леди, немедленно уберите машину!

– Береги себя, будь осторожен, куда бы тебя ни занесло! – Она поцеловала Рассела, и в холодном вечернем воздухе от их дыхания возникли две струйки пара.

– После взрывов в метро в 2005 году в Лондоне вполне безопасно… – начал Макинтайр. Но она заставила его замолчать, приложив палец к его губам. И тут же сунула руку в карман.

– Послушайся меня. – Она ласково посмотрела на мужа, улыбнулась аэропортовскому полицейскому и юркнула в машину.

Расти помахал ей рукой, надеясь, что жена видит его в зеркале заднего вида. Затем полез в карман за значком, чтобы беспрепятственно миновать службу безопасности, но пальцы наткнулись на колоду карт с приклеенным к ней желтым листочком «Пост-ит»,[44] на котором было написано: «Вам стоит выучить несколько карточных фокусов. Будете показывать на благотворительной вечеринке РАЦ. Счастливого пути, босс! Дебби».

Обойдя стороной длинную очередь выстроившихся для прохождения досмотра пассажиров, Макинтайр в ожидании посадки на самолет завернул в клуб «Верджин», присел в баре и распечатал колоду карт. Во время поездок он освобождался от напряжения, которое в последнее время все чаще возникало между ним и женой. Вот и сейчас он почувствовал, как расслабляются еще недавно скованные мышцы. Он тасовал подброшенные Дебби карты и смотрел на плазменный экран телевизора, где шла передача Си-эн-эн. Министр обороны Генри Конрад выступал в Далласе с речью перед членами организации Ветераны американских зарубежных войн.[45]

– …Мы поддерживали добрые отношения с тех самых пор, как Франклин Рузвельт встретился с членами королевской семьи Ас-Саудов на борту американского военного корабля «Куинси». А теперь их свергли с трона убийцы из «Аль-Каиды». Эти головорезы намереваются распространить свой режим джихада на весь регион и грозят нашим союзникам в Египте, Бахрейне – повсюду. Но вот что я должен им сказать. Соединенные Штаты никогда не позволят ущемлять права своих союзников и будут бороться за восстановление законности на Аравийском полуострове.

В Далласе толпа взревела от восторга. В аэропорту имени Даллеса Макинтайр смешал карты и заказал «Уайлд терки».

4

4 февраля

Отель «Бурджи-аль-Араб»

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

Репортер «Нью-Йорк джорнал» Кейт Дельмарко ехала на такси в самый высокий отель в мире, построенный на искусственно созданном острове в ста ярдах от берега Дубая и имеющий форму гигантского паруса доу. Она не вошла в здание, а села в мини-кар, который повез ее по дамбе на набережную, мимо аквапарка «Уайлд Вади» к пристани, откуда к соседнему отелю и торговому комплексу отходили маленькие моторные доу. Войдя в прохладный зал с современными кондиционерами, Кейт повернула к итальянскому ресторану.

Хотя корпункт находился в Дубае, ее лучшим источником информации был английский дипломат Брайан Дуглас, работавший в британском посольстве в Бахрейне. Кейт понимала, что он занимался не только энергетическими вопросами, как это значилось в посольском справочнике. Но, несмотря на несколько совместных ночных вылазок на тридцатидвухфутовой «Бахрейнской красотке», он ей так и не открылся. И ни слова не сказал о своей тайной деятельности. А на прошлой неделе позвонил и довольно загадочно предложил встретиться со своим бахрейнским приятелем. Вот к нему Кейт сейчас и ехала.

В баре ее ждал Хасим Некеель, отпрыск одной из тех семей, которые строили новый Дубай: парящие небоскребы деловых зданий, насыпные острова, где выросли виллы и многоквартирные дома, туристические парки. Он не носил традиционной арабской одежды и больше походил на выходца с Малибу или Лагун-Бич.

– Вы решили, раз моя фамилия Дельмарко, – рассмеялась Кейт, когда он вел ее к столику на балконе, – то мне непременно понравится итальянский ресторан. – Судя по ее внешности, она происходила из южной Италии: кожа была довольно смуглой, лицо обрамляли длинные черные волосы. В этом году ей исполнялось сорок пять лет, но она оставалась вполне в форме и продолжала излучать средиземноморский шарм. Кейт умудрялась получать из королевских конюшен приглашение прокатиться верхом каждый раз, когда ей этого хотелось. И это стало ее субботним утренним ритуалом.

– Нет, – ответил Хасим, – я решил, что отсюда прекрасно видно светомузыкальное шоу, которое каждый вечер устраивают в отеле «Бурджи-аль-Араб». – Он усадил Кейт лицом к зданию в виде паруса. – Кроме того, здесь прекрасный выбор вин.

– Выбор вин? В Дубае осталось хоть что-нибудь арабское? Винные карты в ресторанах, тематические парки, набитые европейцами многоэтажные дома, вы сами в костюме от Армани… – Внезапно Кейт замолчала.

Семидесятиэтажная башня «Бурджи» окрасилась в лиловый цвет. Яркие звезды взлетели вверх с одной стороны здания и скатились с другой. Цвет потускнел и стал темно-красным.

– Дубай – центр нового арабского мира. Яркий, активно-деловой, космополитичный. – Хасим открыл карту вин. – Для многих европейцев этот город более доступен, чем юг Франции, и гораздо более занимателен. К тому же во Франции в это время года прохладно. Будьте любезны, «Бароло» 1999 года, – обратился он к официанту, не посоветовавшись со своей гостьей. – После того, что случилось в Эр-Рияде, многие мировые компании перевели свои региональные представительства в Дубай. Здесь надежнее, безопаснее, современнее и удобнее. И никаких налогов. Им здесь понравилось.

Кейт нахмурилась.

– Но не слишком ли близко к старому арабскому миру? К Исламии? Ирану? Из бара на крыше башни Дубая видны огни на нефтяных иранских платформах. – Она взяла маленький перчик с блюда с итальянскими закусками.

– Это нас тоже беспокоит, – признался Некеель. – Вот об этом-то я и хотел с вами поговорить.

– Я вся внимание.

– На протяжении многих поколений муллы в Иране стремились объединить шиитский мир под рукой Тегерана или Кума, где находится резиденция их религиозных лидеров. А придя к власти в тысяча девятьсот семьдесят девятом, принялись баламутить шиитское большинство в Ираке. Поэтому Саддам на них и напал в восьмидесятом.

– Возможно, и так, – отозвалась Кейт, раскрошив хлебный ломтик. – А может, просто хотел захватить их нефтеносную провинцию, пока страна не пришла в себя после падения шаха.

– Суть в том, – продолжал Хасим, – что за восемь лет войны погибло свыше миллиона человек. Обе воюющие стороны в конце истощили себя, но никто не победил. А через пятнадцать лет армии США, чтобы прихлопнуть Саддама, понадобилось всего три недели. Прошло еще три года, и теперь шииты практически правят Ираком под иранским надзором. Вашингтон сделал за Тегеран всю работу. И пока американцы занимались взрывами машин в Багдаде, иранцы тайно производили ядерное оружие, уверяя других, что до создания их атомной бомбы не меньше пяти лет.

– Хасим, – устало проговорила Кейт, – все, что вы сказали, – это ваша версия истории. Я же полагаю, что мы не позволили Ираку овладеть оружием массового поражения и дали ему демократию. Демократия означает правление большинства. Поскольку в Ираке большинство составляют шииты, то, соответственно, это их правление. Но из всего сказанного не следует, что Ираком правит Иран. Что тут нового?

– Следующие шаги, Кейт. Мы их вот-вот увидим. – Хасим попробовал «Бароло», предложенное официантом, и кивнул, разрешая наполнить бокал даме. – Теперь они намереваются привести к власти шиитов в Бахрейне и тем самым расчистить территорию для деятельности Ирана по другую сторону залива. Неужели вы верите той чуши, которую твердит Пентагон, – будто за взрывами в Манаме стоит Исламия? – Некеель презрительно фыркнул.

– Нет, но мои редакторы, похоже, верят. Они завернули мою статью с обвинениями в адрес Тегерана и напечатали заметку аккредитованного в Пентагоне журналиста, где он всячески стращает читателей Эр-Риядом.

– Ваш министр обороны Генри Конрад пугает всех Эр-Риядом с тех самых пор, как там свергли династию Ас-Саудов. – Хасим помолчал и посмотрел собеседнице в глаза. – Мы считаем, что он получает от Ас-Саудов деньги.

– Кто это мы? Комитет директоров компании по развитию недвижимости в Дубае? – парировала журналистка. – Или у вас есть какая-то другая работа?

Хасим пропустил ее вопрос мимо ушей.

– Если хотите написать статью, которая обязательно будет опубликована, поговорите с моим приятелем из Бахрейна.

В это время «Бурджи-аль-Араб» и соседний с ним отель, похожий на гигантскую морскую волну, окутались мириадами сверкающих звездочек, с крыш ударил фейерверк, и зазвучала мелодия «Рокет мэн».

– Я уже заказала на завтрашнее утро билет на самолет компании «Галф-эйр», но все равно спасибо за совет, – отрезала Кейт.

– В таком случае позвольте порекомендовать вам человека, у которого взять интервью, в качестве услуги от компании по развитию недвижимости в Дубае, – улыбнулся Хасим.

Официант принес ему жаркое из телятины, а перед Кейт поставил тарелку со свининой. Оркестр заиграл мелодию группы «АББА».

5 февраля

Отель «Ритц-Карлтон»

Манама, Бахрейн

– Вам не страшно находиться в вестибюле бахрейнской гостиницы, госпожа Дельмарко? – спросил Ахмед, усаживаясь в кафетерии напротив журналистки. На нем был синий блейзер и брюки цвета хаки. В этом костюме он был похож на моложавого преподавателя университета.

– С какой стати, доктор? – Она протянула руку, проверяя, ответит ли он на рукопожатие. Он ответил.

– Есть причины. В отеле «Дипломат» и «Краун-Плаза» погибло много людей, но не от рук Исламии, как утверждает ваша газета. – Он удобнее устроился на стуле.

– Спасибо, доктор Рашид, что согласились встретиться со мной. Мне известно, что вы очень заняты в больнице и… в других местах. – Кейт закурила. – Я сегодня разговаривала на базе с офицером американской флотской разведки, и он сказал мне, что за этими взрывами определенно стоит Эр-Рияд. Террористические акты – часть плана по выдворению американского флота из Бахрейна.

– Судя по всему, придется наложить запрет на курение в Бахрейне, – пошутил Ахмед. – И на ложь. Обзаведитесь источниками получше американского флотского разведчика.

– У всех свои недостатки. – Сделав две затяжки, Кейт затушила «Кент». – Недостаток капитана в том, что он предпочитает журналисток. Пригласил меня сегодня поужинать. А какие недостатки у вас, доктор?

– Я без ума от американских телевизионных комедий, – улыбнулся Рашид. – Родственники не способны меня понять. – Вы знаете Фрейжера?[46]

Кейт решила, что у Ахмеда приятная улыбка. Шпионская деятельность была явно не единственным его ремеслом. Как бы ни нравился ей Брайан Дуглас, выуживать информацию из доброго доктора будет намного проще.

– Фрейжера? Но вы же не психиатр. Вы кардиолог. Ваша забота – сердца. – Она поманила официанта. – Или головы тоже?

– Некоторые, госпожа Дельмарко, стремятся посеять страх в умах американцев, но Америка не должна бояться нового правительства Исламии. Мы заменили коррумпированное антидемократическое правительство другим, которое более соответствует традициям и верованиям нашего народа. Мы по-прежнему продаем нефть на мировые рынки. Мы не нападаем на американцев. Почему же вы не хотите оставить нас в покое? – Он снова расплылся в обаятельной мальчишеской улыбке.

– Вас? Я считала, что вы дипломированный врач, у которого по чистой случайности оказался брат из высших сфер Эр-Рияда. Пресс-атташе посольства Исламии заверил меня от его имени, что вы от него отошли. Что значит «отошли»? – Кейт достала цифровой диктофон.

– Можно мне называть вас Кейт? – спросил Ахмед. Она кивнула. – Так вот, Кейт, давайте перестанем ходить вокруг да около. Мне сказали, что я могу вам доверять. Вам обо мне – то же самое. Я знаю Некеелей не меньше двадцати лет. Летние дома наших родителей в Испании находятся по соседству. Признаю, многие в нашем новом правительстве не стали бы разговаривать с представителем американской прессы, тем более женщиной. Но я готов, потому что поддерживаю новое правительство. И постараюсь помочь вам осознать правду, рассчитывая, что вы доведете ее до вашего читателя. – Ахмед внезапно умолк и коснулся наушника сотового телефона. – Простите, я должен ответить.

Кейт потягивала кофе и пыталась разобрать, что говорили ее собеседнику. Выражение его лица изменилось, стало озабоченным, даже испуганным.

– Извините. Мне надо вернуться в реанимационное отделение. Мы можем встретиться завтра? Можно вам позвонить? – Он положил на стол бахрейнские динары.

Кейт улыбнулась и протянула визитную карточку с мобильным номером дубайского оператора.

– В любое время.

Через секунду его уже не было. А Кейт выключила диктофон и осталась гадать, что могло случиться в реанимационном отделении, что так напугало этого приятного молодого человека.

Раздолбанного «ниссана» больше не существовало. Ахмед избавился от колымаги, предоставленной ему разведгруппой, и приобрел машину на свой вкус. Перед встречей с Кейт Дельмарко он дал портье немного денег, и тот разрешил оставить его новый «БМВ-325» у входа в отель. Но теперь машины у дверей не оказалось. К Ахмеду поспешил юноша в куртке гостиничного служащего.

– Извините, сэр, нам пришлось переставить вашу машину. Она буквально рядом, вот тут, за углом. Подать ее сюда или проследуете за мной?

Ахмед нетерпеливо махнул рукой:

– Пошли.

Молодой человек кивнул и проворно двинулся вперед. Ахмед последовал за ним. Но, повернув за угол, его провожатый внезапно исчез. Ахмед уже видел радиатор своего «БМВ» и недоумевал, куда подевался юноша. В следующий момент он уловил какое-то движение слева и, повернувшись, увидел его руку у своей головы. Но вместо ключей от машины в руке было зажато что-то большое, железное, черное. Ахмед понял, что это пистолет, и в ту же секунду парень покачнулся и рухнул – сначала на колени, потом ничком на землю. Перед ним, сощурившись, стоял запыхавшийся Саиф.

Ахмед посмотрел на упавшего. Из шеи у него торчал нож, кровь, пузырясь, окрашивала форменную куртку и сочилась на мостовую. В голове промелькнула мысль: «Саиф прекрасно знает свое дело» – лакей, или кто он там был, умер еще до того, как ударился о землю.

– Иранец, – проговорил Саиф. – Из «Кудс-форс» ходил за вами следом пару дней. Ждал подходящего случая.

«А ты ходил следом за ним, – подумал Ахмед. – Или за мной».

– Спасибо, – поблагодарил он, надеясь, что его голос прозвучал достаточно твердо.

Саиф кивнул:

– Идите. Я здесь приберу – и сразу за вами.

Ахмед сел в «БМВ» и быстро повел машину по запруженным улицам Манамы. Он все острее ощущал собственную незащищенность и чувствовал, как ужас наполняет душу. Что, если бы не подоспел Саиф? Как давно иранцы задумали его убить? Не повторят ли попытку? Каким же он оказался глупцом, тоже, шпион-любитель. Ахмед энергично встряхнул головой, отказываясь поддаваться страху. Сейчас не время. Только не теперь. С подобными опасностями его брат сталкивается ежедневно всю свою жизнь. А теперь вот настала его очередь. Что ж, отлично.

В вечернем потоке транспорта Ахмед следовал в сторону Ситры, индустриального района вокруг нефтеперегонного завода. Спустя пятнадцать минут он достал из консоли между сиденьями еще один сотовый телефон и, нажав кнопку быстрого набора номера, сказал в микрофон:

– В двух кварталах. – И сразу же разъединился.

Как только «БМВ» оказался у облезлого складского здания, металлическая створка ворот поползла вверх и, впустив его, тут же закрылась. Он бросился к лестнице и, прыгая через две ступени, поднялся в кабинет, выходящий окнами в темное помещение.

– Ты употребил кодовую фразу первоочередной срочности, Фадл, – начал он прямо с порога. – Что в твоем понимании является первоочередной срочностью?

– Эта самая штуковина, которую Саиф установил в офисе «Кудс-форс»… Он вмонтировал ее в принтер… Два часа назад мы скачали информацию… и вот… – Несвязно бормоча и запинаясь, он подал Ахмеду бен Рашиду бумагу.

Ахмед взял лист и посмотрел на Фадла. Он был уверен, что растерянность юноши не имела никакого отношения к тому, что случилось возле отеля. Фадл ничего не знал. Пусть все так и останется, решил Ахмед и взглянул на документ.

– Какая-то ерунда. – Он покосился на текст сообщения. Стоящий рядом Фадл ткнул пальцем в абзац в конце страницы и прочитал вслух:

– «Команда Карбала выдвигается на место сегодня к 16.00 грузится на борт, без шума спускается в трюм и отплывает не позднее 17.30. Джамал-1257 проследует как обычно к красной отметке 12, затем повернет на север и на полной скорости пойдет к ШК. Тараньте Миноб, если представится возможность, в противном случае выброска на берег и детонация».

Ахмед поднял на юношу глаза.

– Что все это значит, Фадл? Кто такой Джамал-1257? Вы его знаете? И еще эта Карбала… Почему меня должно волновать, что творится в какой-то обители шиитов в Ираке?

Отворилась дверь, и к ним присоединился Саиф.

– «Джамал-1257», брат Ахмед, – это не человек. Это японский корабль с номером 1257 на борту. Сегодня в середине дня «Кудс-форс» подкатила два грузовика на пристань в Ситре. Таха из нашей группы за ними следил. Он сообщил, что там еще были иракцы. Час назад они подвели к кораблю две портовые мотобаржи. Он наблюдает за ними с крыши дома, расположенного неподалеку от дока.

Ахмед проглотил застрявший в горле комок:

– Ну-ка, дайте мне еще посмотреть текст. Что это за тип корабля? Контрабанда взрывчатых веществ в Бахрейн?

– Тип? – растерялся Саиф. – Таха утверждает, что он очень большой.

Ахмед окинул взглядом кабинет, набитый книгами, коробками и бумагами.

– Этот компьютер подключен к Интернету? – Он набрал на клавиатуре «», затем «Джамал-1257». Через двадцать секунд картинка на экране переменилась: появился перечень веб-страниц. Ахмед кликнул на первой строке, и на экране возникла фотография большого судна с возвышающимися над палубой пятью сферами. На красном борту белели крупные буквы: «СПГ Джамал».

– Спаси нас, Аллах, – прошептал врач. – Сжиженный природный газ. Где в настоящее время находится корабль?

– Таха сказал, неподалеку от берега – пришвартован к специальному плавучему доку или чему-то вроде того. Я сейчас уточню. – Саиф быстро сменил сим-карту на своем мобильном телефоне и набрал номер. Бросил в трубку несколько слов, с минуту слушал ответ и тут же отсоединился. – Корабль готовится к отплытию – отдают швартовы. Никакой взрывчатки в Бахрейне не сгружали. Наоборот, Таха считает, что погрузили взрывчатку на судно. Несколько человек из «Кудс» покинули судно, а иракцы остались.

Фадл снял со стеллажа морскую карту и разложил перед Ахмедом.

– В данный момент они находятся здесь. – Он указал на протоку неподалеку от нефте- и газохранилищ Ситры.

Ахмед присмотрелся к лоции. К востоку от местонахождения корабля был обозначен красный треугольник с пометкой Р-12. Оттуда канал вел на восток, к Персидскому заливу. Дальше к северу стояло предупреждение навигаторам: «Закрытая для судоходства военная зона». За которой был Джуфаир и американская база ВМС.

– Вы знаете кого-нибудь из службы управления портом или портовой полиции? – спросил он и двинулся к двери.

– У нас есть люди в дорожной полиции… – ответил Саиф.

Ахмед бен Рашид уже стоял на верхней ступени лестницы.

– Разошлите всем своим людям сигнал тревоги: пусть ложатся на дно, исчезнут, никаких контактов в течение пяти дней. И сами уходите в глубь острова, на западное побережье. Немедленно! – Он быстро сбежал вниз и стал лихорадочно искать на консоли «БМВ» визитную карточку, которую дала ему Кейт Дельмарко.

Металлическая створка поднялась, он задним ходом вывел машину с территории склада и набрал номер журналистки в Дубае. Послышались щелчки. Прежде чем установилось соединение, прошло несколько секунд. И эти секунды показались ему вечностью. Она ответила после пятого звонка.

– Кейт Дельмарко.

– Кейт, ничего не говорите, только слушайте. Я тот, с кем вы пили кофе час назад. Не произносите моего имени. Тот, с кем вы собирались поужинать, все еще с вами? Ответьте: да или нет?

– Со мной, – нерешительно пробормотала журналистка. – Пьем коктейли.

– Тогда постарайтесь убедить его вот в чем: судно «Джамал», перевозящее сжиженный природный газ, захвачено в бухте иранцами. Оно готовится проникнуть на территорию базы ВМС США, где будет произведен взрыв газа. Взрыв будет такой силы, что ничто не уцелеет на мили вокруг – как при мини-Хиросиме. На вопросы времени нет. Не разъединяйтесь. Просто положите телефон на стол, чтобы я мог слышать ваш разговор.

Последовала долгая пауза. Ахмед слышал музыку и звяканье посуды. Потом разобрал ее слова:

– Надежный источник, Джонни… разведка… захваченный газовоз идет в сторону штаб-квартиры ВМС. Я абсолютно серьезно. Послушайте, вы же можете проверить. Позвоните. Вы ничего не теряете.

Ахмед управлял машиной одной рукой, а в другой сжимал телефон. Он спешил в больницу. Если его звонок ни к чему не приведет, вскоре тысячам людей потребуется срочная медицинская помощь. А из трубки раздавались только музыка и шум.

Он проскочил на красный свет, выехал на круг и чуть не зацепил автобус. Телефон упал на пол. Оказавшись по другую сторону площади, Ахмед свернул на боковую дорожку, остановился и принялся искать трубку. Он приложил ее к уху как раз вовремя, чтобы услышать, как мужчина с американским акцентом произнес:

– Возможно, что-то происходит… Да-да… Угроза нападения… может быть поздно. «Морские львы»… Сейчас буду…

Затем послышался голос Кейт:

– Он ушел. Совершенно вне себя. Но дежурный офицер как будто поверил и отдал какие-то распоряжения. Он считает, что я его разыграла. Это правда?

– Нет. Вы его не разыграли. Скоро сами убедитесь. Если с той точки, где вы находитесь, видна бухта, понаблюдайте за событиями. – Ахмед выключил телефон и теперь уже осторожнее повел машину в сторону больницы.

Кейт сидела в баре в районе Корнич. В квартале от нее на другой стороне улицы находилось здание Банка Бахрейна. Она направилась к нему, перебежала дорогу и, войдя в вестибюль, нашла скоростной лифт. Через несколько минут она вышла из лифта пятьюдесятью этажами выше и оказалась в расположенном на крыше баре. Подойдя к окну, Кейт окинула взглядом горизонт.

– Хотите смотреть там? – спросил бармен на ломаном английском и подал ей бинокль «Нокиа». – Ждать корабль?

Комендантская служба Юго-Восточная Азия. База ВМС США

Джуфаир, Бахрейн

Сирена наконец смолкла.

– …Готовность отражения нападения, состояние угрозы Дельта, повторяю, состояние угрозы Дельта. – Голос, словно с небес, разносился по всей территории базы.

Из казарм выскакивали морские пехотинцы в бронежилетах с винтовками М-16. К главным воротам посередине улицы двигались «хаммеры» с включенными синими проблесковыми маячками.

На причале «морских львов» лейтенант Шейн Бафорд разговаривал по красному телефону боевой тревоги с расположенным на другом конце базы командным оперативным центром.

– Если мы пойдем с такой скоростью, то не сумеем координировать действия с морпехами… Да, да, сэр, слушаюсь, сэр. – Бафорд посмотрел на своего старшего уорент-офицера, мужчину вдвое старше себя, с обветренной, огрубевшей кожей. – Готовьте три катера. Пойдем на встречу со сторожевиком, а затем в канал к отметке Р-12. Поднимемся на борт газовоза «Джамал». Предполагается, что газовоз захвачен хорошо вооруженной группой, у которой имеется взрывчатка. Если все пойдет, как задумано, морпехи из подразделения быстрого реагирования высадятся на палубу с вертушек одновременно с нами. Да, – юный «морской лев» покачал головой, – это тебе не учение.

Восемнадцать «морских львов» спустились с причала в «зодиаки». На каждом катере были установлены по три крупнокалиберных пулемета. Отдали швартовы, и через несколько секунд катера отошли от стенки и строем в шеренгу рванулись с территории базы в канал. Бафорд оглянулся на серые силуэты кораблей. Выше всех маячил мостик эскадренного миноносца класса «Иджис».[47] Дальше виднелись мачты двух минных тральщиков, громоздились корпуса военно-транспортного судна и корабля обеспечения в походе. В дальнем конце причала были пришвартованы один к другому три прибрежных патрульных катера.

Было время обеда, и многие из персонала базы – те, кто «жил на квартирах», разошлись по домам, но не менее четырех тысяч американских военнослужащих оставались на территории. И еще примерно две тысячи находились в радиусе нескольких километров, то есть в зоне возможного поражения при взрыве судна со сжиженным газом.

«Зодиаки» неслись по основному судовому фарватеру. Бафорд отслеживал в наушниках сразу несколько частот. Его позывные были «Альфа три-один».

– «Альфа три-один», по нашей просьбе капитан порта дал радиограмму на газовоз «Джамал» и получил внушающий серьезные опасения ответ.

И одновременно другой голос:

– Начальнику оперативного отдела – катер береговой охраны Д-342. Мы находимся примерно в трех километрах от точки Р-12, в пределах видимости означенного судна. Оно следует на восток со скоростью восемь узлов.

Несколько лет назад береговая охрана направила в помощь морскому патрулю Бахрейна команду обеспечения безопасности в прибрежных водах. Команда все еще выполняла миссию в заливе и имела в своем распоряжении двадцатипятифутовые катера, предназначенные для операций в закрытых бухтах.

На каждом из трех «зодиаков» уорент-офицеры объясняли обстановку личному составу:

– Возможно присутствие вооруженных людей, не исключено наличие взрывчатки, но уверенности нет. Поэтому, пока не убедитесь, что перед вами враг, а не мирные японские торговые моряки, не спешите открывать огонь.

Четвертый «зодиак» нес патрулирование к западу от базы и теперь спешил на соединение с тремя другими. Бафорд вызвал его на оперативной частоте:

– «Альфа три-четыре», вы и «Альфа три-три», заходите с левого борта. – Он отдал приказ и в тот же момент понял, что на эффект внезапности, на который делается ставка при любом захвате судна, в данном случае рассчитывать не приходилось. Солнце зашло, но город и нефтеперегонный завод давали достаточно рассеянного света, так что действия в темноте, которая обычно служила им прикрытием, на этот раз исключались. Пискнул ноутбук, который Бафорд укрепил на палубе. На мониторе появился новый файл с попалубным планом газовоза «Джамал». Его направили из разведотдела базы.

– Катер береговой охраны «Дельта-342» оперативному отделу базы. Указанное судно выполняет поворот в сторону канала Джуфаир и ложится на фарватер. Через три минуты будем в непосредственной близости. Ждем приказаний.

Последовала пауза, прежде чем оперативный центр базы ответил сторожевому катеру.

– «342-й», принято. Свяжетесь с указанным судном по радио, при помощи сигнального фонаря, ракет и громкой связи. Предупредите, что они входят в закрытую для судоходства зону и должны немедленно повернуть назад. Как только они покинут зону, объявите, что намерены подняться на борт. У вас на борту есть представитель бахрейнских властей?

Сторожевики, как и все суда и катера береговой охраны, обычно брали в патрулирование официальных представителей властей суверенного государства, в чьих водах происходило плавание. В их присутствии они были вправе применять законы данной страны и подниматься на борт любого судна без согласия капитана.

Бафорд уже различал оранжевый сторожевик в двух милях впереди, но газовоз, видимо, шел без огней. Он никак не мог разглядеть в бинокль громаду его корпуса и снял с пояса прибор ночного видения. В зеленом свете окуляров ясно показался огромный газовоз с характерными сферическими резервуарами над верхней палубой. Он следовал по каналу Джуфаир курсом прямо на базу. Глаза резанула яркая вспышка, и Бафорд поспешно опустил прибор ночного видения.

– Береговики подают сигналы ракетами, – сообщил уорент-офицер. – Судно не отвечает капитану порта, не реагирует на его приказания.

Бафорд перешел на частоту береговой охраны и услышал английскую речь: «Газовоз „Джамал“! Газовоз „Джамал“! Говорит служба береговой охраны США. Вы вторглись в запретную зону. Немедленно дайте полный назад! Повторяю…»

Бафорд увидел, как на носу газовоза блеснула вспышка, огненный след прочертил траекторию по ходу вперед, а затем… там, где находился катер береговой охраны, вспух огненный шар, раздался гулкий удар, и над водой прокатился оглушительный грохот. Кто-то выстрелил с палубы газовоза по катеру из тяжелого гранатомета. Сторожевик взорвался, разметав обломки во все стороны.

– «Альфа-три-один» всем катерам «Альфа». Объект повел себя враждебно. Повторяю: повел себя враждебно, – сказал Бафорд в микрофон. – Изменение диспозиции. Применяем «Редскинз Блу номер два». «Альфа-три» сопровождает меня к расчетной точке. Два и четыре заходят с кормы и бьют по винтам. – Бафорд решил использовать заготовку из сборника сценариев «морских львов», как он называл тактические тренировки в училище семь лет назад.

«Зодиаки» шли с потушенными огнями на полной скорости, то и дело меняя галсы, чтобы не дать возможности стрелку на носу газовоза, если у того имелся прибор ночного видения, сделать прицельный выстрел и уничтожить их, как он уничтожил сторожевик.

На другой частоте вела переговоры антитеррористическая команда флотских морских пехотинцев.

– Где, черт побери, «блэк хок»? Моя группа готова к захвату!

Тридцать шесть морпехов в бронежилетах ждали на вертолетной площадке, чтобы совершить полет над палубой «Джамала».

План был таков: вертушки зависают над судном, и десант спускается по веревкам на газовоз. Идея почти такая же безумная, как и то, что задумал Бафорд: произвести катапультирование раздвижных металлических лестниц и взобраться по ним на палубу в двухстах футах над морем.

В наушниках раздался новый голос:

– Бахрейнское патрульное судно газовозу «Джамал». Мы идем к вам. Застопорите машины, приготовьтесь к досмотру.

Бафорд взглянул на экран компьютера защищенной связи. Бахрейнский корабль находился в двенадцати минутах хода от «Джамала». А начало его «сценария» планировалось через две минуты.

«Та-та-та… Та-та-та…» – раздались очереди, и Бафорд увидел вспышки по левому борту. Но на этот раз стреляли не из гранатомета, а из автоматического оружия. Находившиеся на газовозе люди хотели отпугнуть подводных пловцов. Если бы у Бафорда было достаточно времени, он поступил бы именно так: подобрался к цели на подводных тягачах. И находившиеся на борту люди, по-видимому, знали об этом.

Темноту расцветили сигнальные ракеты. Вслед за первой серией в небо ушла вторая – с правого борта. Теперь «зодиаки» были отчетливо видны без всяких приборов ночного видения и в любой момент могли стать мишенью для нового выстрела из гранатомета. Судно выросло в размерах, казалось громадным и, утюжа носом воду канала, полным ходом шло навстречу катерам.

– «Альфа-три-три», огонь без команды! Повторяю: огонь без команды!

Бафорд дал своему уорент-офицеру знак действовать. В следующую секунду раздался грохот, рядом пронесся ураган, сверкнула вспышка. Катер поднялся на дыбы, словно лошадь, перед носом которой взорвали петарду. В полукилометре еще один «зодиак» дал залп из безоткатного орудия «джевелин», после чего оба начали маневр уклонения, чтобы не дать прицелиться в себя с носа корабля.

Ракета Бафорда угодила в рубку, и рубка осветилась, будто рождественская елка. Второй выстрел тоже попал в цель, и пламя взметнулось еще выше. От тех, кто управлял из рубки ходом корабля, теперь наверняка остались только головешки. Если бы «морские львы» промахнулись и угодили в сферические резервуары на палубе, огонь охватил бы всю бухту. Так и случится, если пожар продолжится. Но сценарий предполагал, что пламя не будет распространяться.

«Джамал» продолжал двигаться на полной скорости по каналу в сторону базы. Бафорд заметил над газовозом вертолет и перешел на частоту группы быстрого реагирования.

– «ФАСТ» первый готовится к высадке на корму. Куда подевались три мои остальные птички?

– Господи! – повернулся Бафорд к помощнику, стараясь перекричать рев моторов.

– Что-то не так? – так же громко спросил его шеф.

Бафорд наклонился к его уху и прокричал:

– Командир группы «ФАСТ» отчаялся дождаться вертушки и решил атаковать одним взводом, прилетел на первой подвернувшейся машине. Но еще хуже, что морпехи готовятся высадиться на корму, а «Альфа-три-два» и «Альфа-три-четыре» вот-вот дадут залп по винтам газовоза.

Бафорд был всего-навсего лейтенантом флота, морпехами же командовал майор. Тем не менее он не собирался объявить сидящему в «блэк хоке» старшему по званию офицеру, что «зодиаки», заходящие с кормы судна, намеревались выпустить ракеты по его винтам. Если все сделать правильно, газ не воспламенится, однако стрельба создаст проблемы для высадки десанта.

– «ФАСТ-один», это «Альфа-три»… – начал он, но в это время с палубы «Джамала» взметнулась огненная дорожка, и взрыв превратил вертолет в оранжевое облако. Фюзеляж переломился, хотя ротор продолжал вращаться. Террористы ударили по «блэк хоку» из «стингера» или русского «СА-14», и двенадцать охваченных пламенем морских пехотинцев упали в воду.

Бафорд услышал стрельбу двух «зодиаков», атаковавших огромные винты газовоза. Если товарищи не промахнутся, судно замедлит ход, но сила инерции будет и дальше толкать его по каналу в сторону базы. Он крикнул своему уорент-офицеру:

– Если они собираются взорвать газ, сейчас самое подходящее время. Надо подняться на борт и помешать им.

– Есть абордажную группу! – крикнул в ответ помощник.

Бафорд согласовал действия с другими катерами, чтобы все четыре «зодиака» высадили своих десантников на палубу в разных частях судна, а затем немедленно отошли назад и обеспечивали штурмовой группе поддержку пулеметным огнем. Его катер подошел к борту «Джамала» – высоченной, нависшей над ними металлической стеной.

Бафорд крикнул в микрофон трем другими катерам:

– Лестницы к бою!

На палубе «зодиака» поднялось титановое устройство. Оно было всего шесть футов высотой, но состояло из двух толстых цилиндров, внутри которых располагались телескопические трубы. Бафорд нажал на пусковую кнопку, и цилиндры выбросили вверх семьдесят пять футов раздвижных секций. Трубки и тонкие, узкие ступени образовали лестницу, а присоски и магниты автоматически прикрепили ее к борту газовоза. С помощью домкрата ее приподняли и зацепили за шпигат, и высадка началась. Первым вверх устремился Бафорд. А «зодиаки» немедленно отошли от «Джамала», давая возможность пулеметчикам вести огонь по всем, кто появится на палубе. Обычно «морские львы» располагали собственными вертолетами – «маленькими птичками». Солдаты сидели на посадочных полозьях и прикрывали товарищей с воздуха. Но как назло «маленькие птички» с большей частью команды «морских львов» находились на учениях в заливе. Бафорда же оставили в буквальном смысле слова сторожить крепость.

Как только «зодиаки» отошли от борта, внимание Бафорда привлекли шум и движение над головой. Он посмотрел вверх и увидел яркие, пульсирующие точки под плоскостями двух бахрейнских «F-16» – самолеты вели огонь с пятисотфутовой высоты. Оставалось надеяться, что пилотам известна задача: отвлекать внимание, но ни в коем случае не стрелять по кораблю. В следующее мгновение он расслышал другой, более знакомый звук – это были вертолеты «блэк хок». К ним на трех или четырех вертушках приближались оставшиеся в живых морпехи команды «ФАСТ», и пока они были вне досягаемости для «стингеров». Бафорд быстро перешел на их частоту.

– Командиру «ФАСТ». Это «Альфа-три-один». Двенадцать моих людей карабкаются на борт в точках один, два и шесть. Прошу поддержки ваших вертушек. Предлагаю произвести высадку по единому плану. Конец связи.

– Принято, «Альфа». Мы сбросим людей в точках три, четыре и пять и будем держать палубу в ваших точках под огнем, пока вы не подниметесь на борт. – Командир морпехов использовал условные обозначения, принятые «морскими львами» и командой «ФАСТ» для определения мест на судне при проведении операции захвата с воды и воздуха. – «Альфа», прикажите вашим людям перейти на частоту 198,22. Конец связи.

«Морские львы» поднялись по прикрепленным к бортам лестницам, подтянули их к себе и выстрелили на следующие семьдесят пять футов. Одолев второй участок, они забросили на палубы веревки и, когда те надежно зацепились, перешли к третьему, последнему этапу штурма стального гиганта.

Бафорд услышал выстрелы из стрелкового оружия и вдруг представил себе, как террорист в глубине судна готовится поджечь запалы, которые взорвут газ в сферических резервуарах «Джамала». Даже с такого расстояния огненная вспышка и взрывная волна уничтожат на базе сотни людей.

Послышались звуки сирены. Бафорд повернулся и увидел бахрейнский патрульный корабль. Ярко освещенный, он приближался на всех парах, и на рубке, словно на крыше полицейской машины, пульсировал синий свет проблескового маячка. Голос в наушниках произнес:

– Мы подошли к обломками катера береговой охраны. Ничего… Ничего… После попадания в судно здесь не осталось живых.

Заработали пулеметы на «зодиаках» и «блэк хоках», поливая те участки палубы, которые могли представлять опасность при высадке «морских львов» и готовых к десанту морпехов.

– Не попадите в сферы! – предупредил кто-то по радио. И потом, когда они были уже близко от палубы, приказал: – Прекратить огонь!

Вот и палуба. Руки Бафорда горели огнем, бицепсы и мышцы спины подрагивали от напряжения. Он дал условные обозначения четырем ударным группам по четыре человека в каждой: «красные», «синие», «зеленые» и «золотые». Он и трое других «морских львов» с его «зодиака» были «золотыми».

– Говорит «золотой-один», мы на палубе. – Бафорд сдернул оружие и сжал его в правой руке.

Остальные группы тоже подтвердили, что поднялись на борт. Все шестнадцать «морских львов» находились на «Джамале». Во время восхождения никого не потеряли.

Они заняли позиции за укрытиями, готовясь поддержать огнем морпехов. А те спускались с вертолетов по левому и правому бортам. Бафорд знал, что еще один взвод «ФАСТ» высаживается на носу. Сам он находился на корме и не видел, что происходило впереди – перспективу застилал дым из горящей ходовой рубки газовоза. Орудия «джевелин» потрудились на славу.

– Группа «синих», соединяетесь с «золотыми»! Идем внутрь судна, будем искать вспомогательную рубку управления! – крикнул он в микрофон. – «Красные» и «зеленые», работаете вместе с «ФАСТ». Продвигайтесь к середине палубы, ищите растяжки и таймеры – все, что можно использовать для подрыва газа. – После этого он передал управление операцией командиру «ФАСТ», капитану морских пехотинцев. Бафорд понимал, что внутри корпуса передатчик будет действовать от силы на несколько шагов.

Он открыл люк и понял, что свет внутри судна выключен. Надел прибор ночного видения и ступил на трап. Подавая команды жестами, Бафорд пытался вспомнить виденный на экране компьютера попалубный план «Джамала». Две группы дружно следовали за ним в темноте. Прикрывая друг друга, как сотни раз на учениях, «морские львы» спустились тремя палубами ниже, и лейтенант открыл люк в коридор.

Насколько он помнил, вторая дверь слева вела во вспомогательную ходовую рубку, откуда также можно было управлять кораблем. Пока «зодиак» летел к газовозу, Бафорд получил сообщение, что «Джамал», кроме основных винтов, имеет два небольших аварийных, которые находятся под днищем в середине корпуса. Он хотел воспользоваться этими винтами и перевести машины на полный назад.

«Золотые» остановились у двери и заняли позицию, как на тренировках: одни стоя, другие присев, чтобы во время прорыва прикрывать друг друга. Бафорд нажал на ручку люка, и через секунду они оказались внутри.

– Не стреляйте! Не стреляйте! – закричал человек азиатской внешности в майке. Других людей Бафорд в прибор ночного видения не заметил.

– Ты из команды «Джамала»? – Он приставил ствол к груди азиата, и тот испуганно закивал. – Где управление аварийными винтами и рулем? – рявкнул лейтенант.

Моряк потянулся к щиту.

– Не трогать! – Бафорд оттолкнул его в сторону. Командир «морских львов» хотел во всем разобраться сам. Это оказалось совсем нетрудно, поскольку везде имелись надписи не только на японском, но и на английском языке.

– Должно быть, вот так, – сказал он своим подчиненным и нажал на кнопку ввода в действие аварийных винтов. Затем перевел двигатели на реверс. – По крайней мере это погасит инерцию и через несколько минут потянет корабль назад. Теперь займемся поисками взрывчатки.

Он схватил моряка с «Джамала» за майку и швырнул в кресло перед панелью управления, где тот сидел, когда в рубку ворвались «морские львы».

– Где они? Где террористы? Говори!

Словно в ответ во тьме шевельнулась тень, и из-за шкафа в тесной рубке загремели выстрелы. Послышался возглас: «Аллах акбар!» Бафорд метнулся вправо и начал поднимать оружие, но в этот момент получил три пули в бронежилет. Четвертая вошла ему в переносицу, и он рухнул на панель управления.

Очереди «золотых» разрезали террориста пополам. Один из «морских львов», оглохший от грохота стрельбы, задыхаясь от едкого порохового запаха, нажал на клапан радиопередачи.

– «Золотой-один» убит. Повторяю: «золотой-один» убит. – Но сквозь металлическую обшивку корпуса никто на палубе не услышал его сообщения.

Не выпуская из рук бинокля, который дал ей бармен, и умудряясь при этом держать мобильный телефон, Кейт Дельмарко стояла у окна «Вершины Корнича». Она уже полчаса диктовала новость ведущему Си-эн-эн. Ассошиэйтед Пресс выпускало ее сообщения в виде бюллетеней, которые немедленно подхватывала вся мировая пресса.

– Над палубой судна по-прежнему висят вертолеты и освещают корабль мощными прожекторами. Десант с вертолетов высадился на палубу десять минут назад, но я не могу их разглядеть. Пожар в ходовой рубке погас. Газовоз стоит без движения. Его окружило множество судов, я вижу огни других, которые тоже спешат к «Джамалу». На одном из них синий проблесковый маячок, как на полицейской патрульной машине…

В небе по-прежнему летают истребители. Я не могу подтвердить сведения о том, что персонал базы эвакуирован. Но огромный газовоз явно следовал в ее сторону, и, если бы террористам удалось его взорвать, погибли бы тысячи людей – американцев и бахрейнцев. Хочу особо подчеркнуть, что, несмотря на всевозможные слухи, нам пока ничего не известно о национальной принадлежности террористов.

Бармен, который никогда не получал таких щедрых чаевых, как от этой американки, повесил трубку телефона за стойкой и сделал на салфетке пометку.

Обойдя стойку, он приблизился к окну и положил салфетку перед Кейт. На ней значилось:

«Вам звонить человек из больницы. Сказать шокран джузеелан.[48] Велеть просто передать шокран».

Глаза Кейт наполнились слезами. «Спасибо вам большое, доктор, – подумала она. – Спасибо».

На другом конце города в маленьком кабинете реанимационного отделения медицинского центра «Салмания» доктор Рашид составлял шифровку в Эр-Рияд брату Абдулле:

«…Хотя не исключено, что иранцы сделают попытку подтасовать улики. Захваченные американцами на газовозе террористы являются иракскими шиитами, нить от которых непременно потянется к иранской „Кудс-форс“.

Американская журналистка, с которой я встретился по рекомендации Некееля, вовремя сообщила на базу о готовящемся теракте. Она заявит, что Исламия не имеет к нему отношения. Более того, она помогла предотвратить взрыв.

Полагаю, что ей поверят. Некеель сказал, что у нее хорошие источники в армии и разведке. Надо было спросить Некееля, как он с ней познакомился. Иногда, брат Абдулла, меня удивляет, откуда у нашего приятеля Некееля столько всякой информации, если он занимается недвижимостью. На данный момент нам удалось предотвратить задуманную Ираном массовую бойню американцев, которую Тегеран намеревался свалить на нас. Но я уверен, они на этом не остановятся. Пойдут дальше. Остаюсь в твоем распоряжении. Ахмед».

5

5 февраля

Воксхолл-кросс, Лондон

Штаб-квартира Секретной разведывательной службы

– У меня мурашки бегут по коже, когда я оказываюсь в этом месте, Пэм, – признался Брайан Дуглас первому заместителю директора МИ6 Памеле Брейтуэйт. – Страшно работать в стеклянном здании. Чувствуешь себя совершенно незащищенным.

– Согласна, Брайан, – кивнула она. – Может, ты помнишь, если не ошибаюсь, ты был тогда в Дофаре, проводил с оманцами операцию в Йемене против «Аль-Каиды»… Это случилось в двухтысячном году. – Памела закрыла глаза, восстанавливая в памяти картину. – Русская противотанковая ракета угодила в восьмой этаж. Что здесь творилось! Мы на три месяца эвакуировали всех сотрудников с этажа. Теперь, разумеется, по всем прилегающим районам расставлены камеры слежения, по Темзе курсируют полицейские катера…

В комнату с пачкой документов в руках вошла директор МИ6 Барбара Курье. Ее сопровождал начальник ближневосточного отдела Роди Турейн.

– Видите, Брайан, – начала она, протягивая ему руку, – стоило вам уехать из Бахрейна, как там заварилась невероятная буча.

– Удивлен, директор, что все произошло так рано, – ответил он, словно оправдываясь. – Но мы предупреждали американцев, что события надвигаются.

– Сидите, сидите, – бросила Барбара. – Утром я говорила по видеотелефону с директором Службы национальной разведки и подчеркнула этот факт. И как ни странно, он все признал.

– В последние двадцать четыре часа сотрудники моего отделения проделали огромную работу и выяснили много деталей. Хотите ознакомиться с ними, директор? – Брайан достал заметки и протянул их Курье.

Та, наливая себе в чашку чай «Эрл Грей», энергично кивнула.

– Обнаруженные на борту газовоза американцами люди – иракцы. То ли сунниты, то ли шииты, пока неизвестно. Большинство из них убиты во время боя с морскими пехотинцами, но «морские львы» взяли одного живым. Он утверждает, что им приказали не взрывать «Джамал» до тех пор, пока он не протаранит американский миноносец или причалы базы. В двух из пяти резервуаров находился гексаген RDX. Взрыв получился бы такой силы, что уничтожил бы все в радиусе трех километров.

– Мы постарались выяснить, как террористы проникли в Бахрейн, где оборудовали базу и тому подобное, и оказалось, что они пользовались прикрытием подставной компании «Медкефдар», которую мы через «Хезболлу» связываем с «Кудс-форс».

Американцев о нападении предупредила американская журналистка, которая утверждает, что получила информацию из «исламийского источника». Мы проверяем, кто бы это мог быть. Однако это событие подтверждает мое прежнее донесение: опасность терроризма в Бахрейне исходит не от Исламии, а от Ирана. – Брайан Дуглас сложил свою копию доклада.

– А вот что до меня дошло из-за океана, – прогудел Роди Турейн. – Якобы все это лишь уловка. Американцы не сомневаются, что теракт – дело рук режима «Аль-Каиды» в Эр-Рияде. – Начальник ближневосточного отдела когда-то работал под «крышей» аудиторской фирмы и внешностью напоминал бухгалтера.

– В Эр-Рияде режим не «Аль-Каиды», хотя среди руководства есть несколько бывших членов этой организации, – поправил его Брайан Дуглас.

– Бывших? Послушайте, директор, разве такое возможно? – задал риторический вопрос Турейн. – Тот, кто связал свою жизнь с «Аль-Каидой», останется в ней навеки. Как говорится, горбатого могила исправит.

– Хотите сказать, кто был связан с Пентагоном, так всю жизнь и остается у него на поводу? – вспыхнул Брайан.

– Мальчики, мальчики, перестаньте! – Барбара Курье резко взмахнула рукой. – Вот что я хотела бы знать: каким образом нам остановить терроризм? И как доказать – именно доказать – кто за ним стоит?

– Позвольте, директор, – начал Брайан Дуглас. – Как вам известно, несколько лет назад я создал в Тегеране небольшую, но в высшей степени эффективную сеть. Как правило, я встречался со своими агентами вне страны, но время от времени приезжал в Иран под видом торгового представителя. Мой преемник законсервировал агентуру, поскольку один из наших людей был убит членами ВЕВАК в Баку. И мы решили не рисковать остальными.

– Но, насколько нам известно, другие агенты так и не были раскрыты и до сих пор в состоянии выяснить то, что нам необходимо знать. Думаю, пора активизировать одного из них и попытаться определить, какую роль в Бахрейне играет Иран, на что нацелился Тегеран, в частности в Ираке, как у него обстоят дела в области ядерных вооружений – то есть весь круг вопросов.

В комнате на мгновение воцарилась тишина, и Брайан услышал вой сирены на набережной.

– Вы намерены активизировать их лично, поехав в страну? – недоверчиво переспросил Турейн. – Полагаете, что им ничего о вас неизвестно? Что ВЕВАК вас не вычислил?

– Если бы я остался там надолго, у них бы хватило времени сравнить фотографии. Но это займет всего лишь несколько дней – больше мне не потребуется, – не отступал Дуглас. – Заочно активизировать ни этот, ни иной источник невозможно. Я единственный человек, кого агенты сети могут опознать. Согласен, опасность существует, но не слишком большая, и я готов пойти на риск.

– Опасность для вас – это еще куда ни шло, – парировал начальник ближневосточного отдела. – Но как быть с опасностью для нашего директора, всей службы и правительства ее величества? Представляете, какой поднимется шум, если иранцы объявят, что пойман высокопоставленный офицер МИ6, который шлялся по борделям Тегерана с секретными документами, касающимися их государства?

Никто не проронил ни звука, только гудела система отопления здания. Директор Секретной разведывательной службы Барбара Курье рисовала в блокноте бабочек.

– Нам приходится рисковать. Мы не герл-гайды,[49] – наконец объявила она, и, давая понять, что совещание окончено, встала и пожала Брайану руку. – Только не попадитесь, Брайан, договорились?

Памела Брейтуэйт проводила его до лифта.

– Помни, Брайан: разведчик – это одно, ковбой – совершенно другое. Не перепутай.

Он обжег ее взглядом.

– А я считал, что ты мой друг.

– Я друг, – ответила Пэм. – Как ты думаешь, почему Барбара согласилась на твою маленькую авантюру? Потому что утром я ей сказала, что тебе можно доверять. – Она улыбнулась. – Только не выкинь чего-нибудь такого. Иначе Роди окажется прав, а я нет.

– Спасибо. – Он улыбнулся в ответ. – Без твоей помощи Роди наверняка бы удалось прикрыть все это предприятие. Я ему не доверяю. Только и делает, что бегает на Гросвенор-сквер[50] и докладывает обо всем Дяде Сэму. Знаешь, я не собираюсь докладывать этому сукину сыну обо всех деталях операции.

Памела повернула в сторону кабинета директора.

– И не надо. Я все возьму на себя: твое прикрытие, страховку, пути отхода – все, что может тебе понадобиться.

Кабинет координатора и председателя Объединенного комитета разведывательных служб

Секретариат кабинета министров

Уайтхолл, Лондон

– Я рад, Рассел, что вы заглянули. Всегда готов отплатить Солу услугой за услугу, чтобы хотя бы частично вернуть долг. Мы внимательно следим за тем, как работает ваше новое аналитическое агентство, и надеемся, что нам будет чему у вас поучиться.

Сэру Деннису Пеннинг-Смиту было около семидесяти. С густой седой шевелюрой, в костюме-тройке и очках в тонкой металлической оправе он казался неотъемлемой частью правительственного здания на Уайтхолле. Благодаря похожему на клюв носу и птичьей внешности его можно было принять за профессора Кембриджа. Но он был тем, кем был.

– Ну что вы, сэр Деннис, – потупился Рассел Макинтайр, – как координатор и председатель Объединенного комитета разведывательных служб, вы знаете об аналитической работе гораздо больше, чем мы надеемся узнать в ближайшем будущем. Ваши успехи в ОКР намного внушительнее, чем все, чего удалось достигнуть Вашингтону за последние двадцать лет.

– Очень любезно с вашей стороны, Рассел, очень любезно. Но должен признать, что и мы не избежали ошибок. Так и не обнаружили в Ираке оружия массового уничтожения. Но спровоцировали мятеж и гражданскую войну. Да и у Вашингтона тоже не всегда одни неудачи. Возьмите хоть небольшую аналитическую службу Госдепартамента. «Небольшая» в данном случае ключевое слово. В аналитической сфере чем меньше структура, тем лучше. Людей немного, но все высочайшей квалификации.

– Большинство полученной информации – с помощью спутников и прочих устройств – американского происхождения, – продолжал он, – но, слава Богу, вы почти всем делитесь с нами. Мы, конечно, занимаемся дешифровкой, прослушиванием, но наш основной вклад в сотрудничество – это то, чем славятся мальчики и девочки с Воксхолл-кросс: разведывательная работа. И мы, в свою очередь, тоже почти все передаем вам. По ряду причин ЦРУ так и не добилось особых высот в искусстве шпионажа. А если у вас и находится хороший агент, то это, как правило, перебежчик, доброволец, а не завербованный.

Но кто бы ни добыл информацию, все стекается сюда и к вам: агентурные данные, радиоперехваты, спутниковые фотографии. Кстати, общедоступная информация зачастую оказывается самой полезной, хотя Вашингтон ее недооценивает. У вас считается так: если сведения не куплены, не украдены или не перехвачены – это скорее всего деза.

Мы располагаем небольшой аналитической группой, которая изучает все, что к нам поступает, и кратко формулирует оценку, или, как вы предпочитаете выражаться, осуществляет анализ. Иногда для первичной оценки приглашаем людей из Форин оффис.[51] Все зависит от темы. Если необходимо, зовем патриархов из Оксбриджа,[52] разумеется, предварительно как следует их прощупав. А затем пускаем по кругу: в министерство обороны, Форин оффис, министерство внутренних дел, МИ6 и так далее. И каждый что-нибудь отщипнет или добавит. Потом все возвращается в ОКР, мы наводим последний лоск и перекидываем за стену.

– За стену? – нахмурился Расти.

– Ну да, в буквальном смысле слова. – Сэр Деннис встал и направился в дальний конец своего узкого длинного кабинета. – Я не такой могущественный человек, как ваш директор Службы национальной разведки, но, когда выступаю в роли координатора, моим первейшим клиентом является премьер-министр. – Он достал из жилета ключ и толкнул в сторону книжный шкаф на колесиках. За ним обнаружилась дверь, в которую он вставил ключ и открыл. – Вот! Там и есть номер десять![53] – Англичанин исчез за ней, слышался только его голос. – Это Пеннинг-Смит. Ухожу и закрываю. – Никакого сигнала тревоги, никакой электроники.

Когда сэр Деннис Пеннинг-Смит вновь появился в своем кабинете, Макинтайр продолжал смеяться.

– Вы утверждаете, что ваша потайная дверь ведет вас за угол, прямо на Даунинг-стрит? А что, если в это время премьер-министр еще не одет и ходит по-простому, в шелковой пижаме?

– Не стоит беспокоиться: премьер живет этажом выше. – Сэр Деннис запер дверь и без труда подвинул на место книжный шкаф. – Смысл этого фокуса в том, чтобы люди знали, что у меня имеется постоянный и непосредственный доступ к премьеру. Я проделывал этот трюк со всеми членами ОКР, с каждым в отдельности. – Он отряхнул руки и уселся на стул в стиле эпохи королевы Анны.[54]

– Я сам люблю проделывать всякие фокусы, – улыбнулся Расти. – Только на любительском уровне. И совершенно с вами согласен по поводу значимости общедоступной информации. – Он старался вернуть беседу в прежнее русло. – По сути, наша работа заключается в автоматизированном систематизировании, поисках в Интернете и каталогизации. А если нам что-то удается, мы всегда рады поделиться.

– Автоматизированные поиски… что ж… У нас, Рассел, могут быть иные взгляды на открытые источники информации. Хотите, расскажу вам историю о наших друзьях-израильтянах? Как-то случилось, что у них возникли проблемы с Ливией. Господи, да у кого их не было? Сложилось впечатление, что старина Муамар решил приобрести ракеты или что-то в этом роде в Корее или где-то там еще. Это не суть важно. Премьер-министр Израиля загорелся узнать, когда поступили эти чертовы штуковины. – Сэр Деннис воодушевлялся собственным рассказом.

– Они собрали израильский вариант нашего ОКР и озадачили все службы – попросили выяснить что к чему. На следующей неделе ВВС доложили, что осуществили разведывательный полет над бухтой Триполи и не обнаружили ничего подозрительного. Флот подогнал к берегу подлодку, та всплыла в порту на перископную глубину, и опять неудача. МОССАД подкупил портниху Каддафи, некую звезду с виа Венето, и вшил жучок в парадный костюм Муамара. Но единственно, что им удалось подслушать, – это музыку «Битлз». Если быть точным – «Белый альбом».

И вот один маленький человечек из разведки Форин оффис, не помню его имени, докладывает: «Корабль из Пхеньяна прибыл в прошлую среду, разгрузился у причала номер двенадцать, а в субботу поднял якоря». Его, естественно, спросили, каким образом он это выяснил. И паршивец даже не стал скрывать: «Я позвонил капитану порта и спросил». Теперь вы понимаете, какое значение имеют открытые источники информации? Никаких хитростей и тайных операций. – Сэр Деннис откинулся на стуле.

Макинтайр усмехнулся.

– У вас что-то на уме. Вы рассказали эту историю неспроста.

Председатель Объединенного комитета поднялся и открыл створки, за которыми скрывалась доска. На ней он или кто-то из его помощников написал план на первый квартал – красным, зеленым и белым мелом.

– Первоочередной вопрос: «Камо грядеши, Исламия? Кто выдвинется из состава шуры и куда поведет страну?»

Далее из того же региона: «Каковы нынешние отношения Ирака и Ирана?» Можем ли мы обнаружить, где их точки соприкосновения, а где противоречия, чтобы расстроить сердечный альянс этих двух великих шиитских держав?

Теперь переместимся чуть дальше на восток: «Вечная тема производства героина в Афганистане». В настоящее время оно претерпевает бурный рост. Как сделать так, чтобы это зелье больше не появлялось в Брикстоне?[55]

Еще восточнее: «Тенденции китайской экономики». Сумеет ли Пекин и дальше закачивать деньги в модернизацию вооружений, но чтобы при этом каждый китаец был доволен таким положением дел?

А вот этого, извините, вы еще не видели: «Какие выводы сделает Америка из своих неудач?» Анализ того, как политические провалы в Ираке, Афганистане, Пакистане, Иране и Саудовской Аравии повлияют на последующее принятие Вашингтоном решений по Ближнему Востоку. Об этом, разумеется, надо спросить у вас. – Пеннинг-Смит затворил створки, скрыв за ними доску.

– Вы это серьезно? Понятия не имею, чему нас научат наши неудачи. – Макинтайр не собирался спорить с англичанином. – Признаю, мы плохо начали двадцать первый век. Война в Ираке не принесла нам любви населения этой страны, зато повлекла за собой непрекращающиеся восстания простых суннитов против шиитского правительства. И в этот процесс все больше и больше втягивается Тегеран. По крайней мере мы хоть оттуда наконец ушли.

– С Тегераном дела обстоят так: невозможно судить, когда они обзавелись ядерным оружием и где его прячут. Ясно одно: мы проморгали этот процесс, пока возились с Багдадом.

Афганистан – страна без границ и сильного центрального правительства, но режим в Кабуле подчиняется требованиям фундаменталистской коалиции Пакистана, который открыто владеет атомной бомбой. Нас больше всего тревожит альянс клерикалов и военных. Они прекратили охоту на «Аль-Каиду», не ведут переговоры с Индией и, судя по всему, спелись с новой кликой в Саудовской Аравии.

Теперь о самой Саудовской Аравии. Мы слишком долго объезжали эту лошадку. У нас не было источников, которые бы нам сообщили, насколько быстро зреет оппозиция и насколько она организованна и сплоченна. И получили Исламию, будущее которой еще рано предсказывать. Я убежден, если мы не станем проявлять к новому режиму враждебности, Исламия не будет представлять для нас угрозы. Революция пока молода и податлива. Как вы думаете, кто выдвинется из массы и будет править страной? – Макинтайр в ответ лишь развел руками. – Одни из тамошних людей состояли в «Аль-Каиде», другие имели духовный сан, но большинство – реформаторы, демократы, недовольные чиновники и военные, сытые по горло застойным правлением вырождающейся династии Ас-Саудов. Да, – сэр Деннис сверился с органайзером в красном кожаном переплете с надписью «Экономист», – в политике много проблем. Знаете, Рассел, вы у меня на сегодня последний. Что скажете, если мы все это обсудим за стаканчиком чего-нибудь погорячее?

Клуб «Травеллерз»[56]

Пэлл-Мэлл, Лондон

После недолгой поездки по Трафальгар-сквер шофер секретариата кабинета министров высадил их в тихом тупике у здания, напоминавшего флорентийский дворец.

Сняв верхнюю одежду, они поднялись по парадной лестнице. При этом Макинтайр, изо всех сил стараясь не показаться деревенским простаком, разглядывал портреты, светильники и греческий фриз в библиотеке.

– Да-да, вы угадали – он украден из храма Аполлона, – кивнул сэр Деннис. – Теперь эти паршивцы греки требуют его назад.

Они устроились в креслах у окна, и англичанин коснулся большой красной кнопки.

– Вас устроит «Балвени», Рассел? – спросил он. В тот же момент книжный шкаф отъехал в сторону, и за ним показалась буфетная. И буфетчик с подносом, на котором стояли шесть стаканов – в трех из них была вода и ни в одном ни кусочка льда.

Макинтайр улыбнулся такому обилию ложных книжных шкафов.

– В следующий раз, когда приедете в Штаты, я приглашу вас в «Волшебный замок» в Лос-Анджелесе, откуда я родом. Там тоже много потайных дверей.

– Настоящий замок? – удивился англичанин. – Кто же в нем живет?

– Чтобы там жить, надо быть магом.

– Сэр Деннис вполне подходит на эту роль, – бросил подошедший к ним мужчина. Макинтайр не заметил, откуда он появился.

– Рассел Макинтайр, позвольте представить вам нашего негодника Брайана Дугласа. Принадлежит к очень серьезному клану, а именно МИ6, наш человек в Бахрейне, приехавший на короткую побывку домой, – вот кто такой Брайан. – Сэр Деннис пожал руку и предложил стакан этому загорелому человеку, который выглядел лет на двадцать моложе его. – Я попросил Брайана заглянуть сюда, чтобы познакомить с вами. Из того, что сообщил мне Сол, я понял, что у вас есть общие интересы, включая три И: Ирак, Иран и Исламию. К тому же он снова готовится отправиться в путешествие. Брайан, я, конечно, рискую, говоря об этом Расселу, но думаю, он не передаст мои слова в Лэнгли или «Туманное дно». Я не ошибаюсь, Рассел?

– Он имеет в виду, что я инкогнито лечу в Тегеран, – сдержанно проговорил Дуглас, сжимая в руке стакан с «Балвени».

– И под какой же фамилией на этот раз? – упорствовал сэр Деннис. – Я должен знать на случай, если о вас напишут в газетах. – Он откровенно давил на собеседника, заставлял того сказать больше, чем он хотел.

– Яна Стюарта, торговца коврами из Йоханнесбурга. Это новая легенда, но она хорошо подкреплена нашим аппаратом в центре, – с ходу придумал Брайан, не желая выдавать американцу свою истинную легенду. – Но мне очень бы не хотелось, чтобы вы обо мне прочитали. Во всяком случае, в прессе.

– Рассел, сегодня утром Брайан кое о чем меня спросил, но я не смог ответить. Однако думаю, что вы сумеете это сделать. – Сэр Деннис положил ногу на ногу и повернулся к Макинтайру. Его манеры изменились, стали резче. – Зачем шеф Пентагона Кашиджиан встречался на Рождество в Тегеране со «Стражами революции»? Мне казалось, что его поездка не значилась в официальном списке визитов Минобороны. Хотя легенда у него очень солидная – он ездил в качестве американского дипломата. Так, Брайан?

Теперь Рассел Макинтайр стал понимать, в чем смысл их встречи. Это был экзамен на многих уровнях. Можно ли ему доверять, не сообщит ли он в Вашингтон, что МИ6 нелегально направляет в Иран своего старшего офицера? Сумеет ли подтвердить bona fides,[57] объяснив, в чем смысл тайной миссии в Тегеране высокопоставленного чиновника США? Беда была в том, что он ничего не знал о поездке Рональда Кашиджиана на Ближний Восток. Теперь предстояло это доказать, но так, чтобы хозяева не заподозрили, что он ведет двойную игру.

– Если Кашиджиан и ездил на Рождество в Иран, то мне об этом не сообщили. И Солу тоже, я в этом не сомневаюсь. Вы уверены, что это был замминистра обороны, а не какой-нибудь американский дипломат? – Макинтайр старался, чтобы его голос звучал как можно более искренне.

Англичане переглянулись. Сэр Деннис кивнул Брайану Дугласу.

– Он летал на «Гольфстриме» Пентагона без опознавательных знаков, – сообщил разведчик. – Его визит готовил и координировал военный атташе США в Анкаре.

– Черт! – Макинтайр нахмурился. – Зачем им… то есть нам, это понадобилось?

– Вот и нас, Рассел, это тоже интересует. Странно начинать заигрывать с Ираном после того, как несколько лет назад вы убедили старушку Европу присоединиться к санкциям против этой страны, – скороговоркой произнес сэр Деннис и откинулся на спинку кресла.

Макинтайр прокрутил в голове все, что только что услышал.

– Постойте! Вы могли узнать о поездке американского заместителя министра обороны в Тегеран только в том случае, если подслушивали или следили за нашим военным атташе в Турции. Мне казалось, что между Соединенным Королевством и Соединенными Штатами заключено соглашение, согласно которому мы не шпионим друг за другом.

– Мы не шпионим за США, Рассел, – с расстановкой проговорил сэр Деннис. – Но так же, как и вы, мы прослушиваем других, а те иногда сообщают о том, что творится в Америке. Такая информация не всегда выходит за пределы Форт-Мид. – Англичанин имел в виду расположенный в штате Мэриленд центр электронной разведки УКВС.[58] – Зато некоторые из нас получают такие же сведения от собственной электронной разведки, поскольку ШПСС[59] слышит то же, что и вы. Так уж повелось с 1943 года.

Макинтайр не мог себе представить, кто отдал приказ Управлению командованием вооруженными силами придержать информацию. Но это явно кому-то понадобилось.

– Мы убеждены, что за взрывами в Бахрейне стоит Иран. Не исключено, что похищение газовоза тоже дело его рук, хотя на борту оказались одни иракцы, – добавил Брайан Дуглас. – Я собираюсь разворошить угли. Все мои косточки вопят о том, что иранцы что-то замышляют.

Но если американцы вели переговоры с Тегераном и в Вашингтоне узнают, что я нелегально собираюсь в Иран, я могу оказаться в опасности.

– Почему вы все это говорите мне? – покачал головой Макинтайр. – Не понимаю.

– Потому, – ответил сэр Деннис, – что в последние несколько месяцев мы постоянно обменивались с Солом соображениями по Ирану – разумеется, очень осторожно. Нас обоих заботит растущая активность иранцев в заливе, их учения с привлечением мобильных пусковых ракетных установок, тренировочные высадки десантов. То, как они проникают в Багдад и даже проталкивают своих людей в правительство.

Ситуация в заливе очень неустойчивая. Как заверил меня Сол, вы из тех, кто считает, что Исламию рано списывать со счетов. Выяснилось также, что таких людей в Вашингтоне немного и Солу приходится защищать вас и перед директором Службы национальной безопасности, и перед министром обороны, и перед чиновниками из Белого дома. – Англичанин говорил такие вещи, которых Макинтайр от своего босса никогда не слышал. – Так случилось, что мы разделяем ваше мнение, хотя на низовом уровне Воксхолл-кросс и кое-где еще думают иначе. Поэтому неожиданное появление Брайана Дугласа в библиотеке клуба «Травеллерз» не что иное, как попытка вербовки. Сол выставил вас из Вашингтона, чтобы разрядить обстановку, а мы подумали: почему бы не попросить вас кое-что выяснить для нас во время вашего путешествия? Может, кто-нибудь из американских дипломатов, шпионов или моряков в районе залива скажет вам больше, чем нам. Или какие-нибудь бахрейнцы разговорятся – ведь теперь вы оплачиваете их счета гораздо щедрее, чем мы.

Сэр Деннис больше не казался добродушным, немного рассеянным сибаритом. Теперь он выступал в роли атлантического союзника Сола Рубенштейна, хотя до этого дня Макинтайр не догадывался о существовании такого альянса. Выяснилось также, что Сол Рубенштейн защищал его от критики, хотя и не считал нужным сообщить об этом самому ее объекту.

Сэр Деннис Пеннинг-Смит теперь вел себя так, как и подобало высшему чиновнику, жесткому, реалистичному интеллектуалу британской политики.

– К чему стремятся иранцы? Только не подумайте, что я хоть на мгновение усомнился, что Брайан мне все объяснит, когда возвратится с тегеранской ярмарки ковров. Устоит ли Бахрейн, если иранские «Стражи революции» вознамерятся поколебать королевский трон? И какие шаги следует предпринять нам, если ваши прогнозы относительно вероятных вариантов поведения Исламии сбудутся? С кем вести переговоры? Кто Кастро их революции? Какие привести аргументы или как поступить, чтобы этот Кастро не превратился в нашу вечную головную боль. Окно в Исламию скоро захлопнется. Если Дуглас прав, мы можем не успеть опередить иранцев. – Сэр Деннис поднялся, снял с полки книгу с надписью «Из произведений членов клуба» и подал Макинтайру.

– Она называется «Аравийские пески», написана полвека назад путешественником по фамилии Тесайгер. Он одевался как бедуин, жил с бедуинами – словом, любил те места. Был очень недоволен, когда на Аравийском полуострове нашли нефть, – утверждал, что это все испортило. Вообще-то я с ним согласен. Но ведь людям нравится ездить на автомобилях, летать на самолетах и пользоваться прочими удобствами. – Председатель Объединенного комитета разведывательных служб встал, собираясь уходить. – Желаю приятного дружеского ужина в ресторане внизу. А мне предстоит скучнейшая встреча с коллегой из Австралии. О книге не беспокойтесь, у меня есть еще один экземпляр. – Он коротко пожал мужчинам руки и оставил Макинтайра с его новым знакомым Брайаном Дугласом. Британский супершпион и заместитель директора быстро набирающего силу американского аналитического агентства остались сидеть среди книжных полок с пустыми стаканами.

Когда из буфетной появился официант с новой порцией напитков, англичанин уже не казался таким оптимистом, как в присутствии сэра Денниса.

– Случается, что подобные поездки вообще ничего не дают. В клубе «Травеллерз» был еще один член по фамилии Томкисон. Так вот, он отправился на остров Сокотра в Йемене изучать тамошний диалект, поскольку, как он утверждал, в этом милом местечке говорят на древнем варианте арабского.

– И что? – поинтересовался Макинтайр. – Ему отрубили голову?

– Нет, – улыбнулся Дуглас и сделал глоток виски. – Но до самого его отъезда никто не произнес в его присутствии ни единого слова.

– Что-то мне подсказывает, что ваше путешествие окажется удачнее, чем у этого Том… как его там? – Макинтайр поднял тост за успех предстоящей миссии своего нового знакомого.

– Поездка будет недолгой, – ответил Брайан Дуглас. – Должна быть недолгой. Нельзя дать им время меня опознать. Проблема в том, заговорит источник или нет. Жив он или мертв. Чтобы получить ответы на эти вопросы, не надо тянуть неделю. – Англичанин говорил это больше самому себе, чем Макинтайру. – Я буду возвращаться через Дубай. Под предлогом пересадки на рейс на Дурбан. Давайте встретимся десятого в восемь в старом городе и сравним результаты наших наблюдений. Там есть крохотный ресторанчик. – Он бросил через стол картонный квадратик. – Я буду готовить доклад для сэра Денниса и Сола по итогам того, что узнал сам и что удастся накопать вам.

– Я обязательно приду. Сначала я направлюсь в Кувейт, но к тому времени успею закончить все свои дела в Бахрейне и в любом случае задержусь в Эмиратах. – Макинтайр помолчал, размышляя над тем, что услышал. – Вы утверждаете, что отчитываетесь непосредственно перед сэром Деннисом. Вы шеф регионального отделения МИ6, а он представляет секретариат кабинета министров. И еще вы упомянули, что отправите отчет не только ему, но и моему боссу. Что происходит?

Брайан Дуглас поднялся и осушил стакан.

– Видите ли, у МИ6 своя система координат, а у сэра Денниса своя. Оглянитесь вокруг, и вы догадаетесь, что речь идет об «узах старой дружбы».[60] Деннис и Сол принадлежат к вольному клубу хранителей информации. Сэр Деннис хоть и ворчал, тем не менее с готовностью отправился в резиденцию австралийского посла на встречу еще с одним членом клуба. Его коллега должен сообщить о перспективах присутствия китайского флота в зоне Индийского океана. Эти потрясающие разведданные добыл настолько ценный агент, что Канберра не решилась поделиться ими с Лондоном. Зато сегодня за ужином сэр Деннис получит всю интересующую нас информацию. – Англичанин поставил пустой стакан на поднос. – Ну что, пойдем поужинаем. Мне бы хотелось с вами многое обсудить.

Рассел Макинтайр взглянул на скульптуру греческого бога Гермеса. Похожее чувство он испытал, когда подал заявление о вступлении в члены «Волшебного замка». Тогда он считал, что имеет представление об иллюзионизме. Но когда увидел, что демонстрировали друг другу члены клуба, понял, что это далеко не так. Все было намного сложнее… Он покачал головой.

Расти и Брайан покинули библиотеку. В ту же секунду бутафорский шкаф отъехал в сторону, и пустые стаканы вместе с бутылкой «Балвени» скрылись в буфетной.

6

8 февраля

Дорога в Исламию

– Доктор Ахмед бен Рашид, – прочитал полицейский в новом паспорте Ахмеда при въезде на дамбу из Бахрейна в Исламию. Ахмед вспомнил времена, когда здесь не соблюдали почти никаких формальностей. Революция, сбросившая с трона Ас-Саудов, изменила и все остальное.

– На какое время уезжаете, доктор, и какова цель вашей поездки? – спросил по-арабски пограничник, косясь на бортовой компьютер нового «БМВ».

– Завтра вернусь. Неотложные семейные дела, – вежливо ответил Ахмед.

Пограничник проверил его паспорт по компьютеру, и Ахмед увидел в зеркале заднего вида, что камера наблюдения повернулась так, чтобы поймать в поле зрения объектива номерной знак его машины. Другая камера уставилась ему в лицо сквозь ветровое стекло. Пограничник ждал, но вот компьютер в караульном помещении пикнул, и офицер нажал на кнопку управления заграждением. V-образный барьер, преграждавший путь «БМВ», освободил дорогу, вспыхнул зеленый свет, и Ахмед пустился в путь по шестнадцатимильной дамбе.

Пограничный контроль на исламийской стороне занял гораздо меньше времени. Здесь Ахмед предъявил особый, зеленый с золотом паспорт, который дал ему брат, и его немедленно пропустили.

Съехав с дамбы, он повернул на восток и через пятнадцать минут оказался в Хобар-Корнич, у «Золотого тюльпана», гостиницы, расположенной рядом со зданием «Арамко».

«Арамко», крупнейшая в мире нефтяная компания, теперь целиком и полностью принадлежала правительству, но названия не сменила. Зато изменилось все остальное. Исчезли или были закрашены указатели «Шоссе короля Фахда», «Улица короля Халида», «Улица принца Турки». Ахмед понял замысел: улицы были переименованы в честь прежних халифов, которые, меняя друг друга, возглавляли Умму после смерти пророка. Теперь шоссе называлось в честь Пабу Бакра Халифа. Далее следовали улицы Умара I, Муавиаха Абу Суфьяна и Язида I. Но никаких халифов-шиитов даже из древних времен, как, например, аль-Хасана иди аль-Хусейна, хотя здесь, в восточной провинции, жители в подавляющем большинстве были шиитами.

Зашифрованное электронное послание гласило, что брат целый день собирается пробыть в «Арамко» – будет проверять безопасность огромной нефтяной инфраструктуры. Но готов встретиться с ним, чтобы не поздно поужинать. В шесть часов телохранитель Абдуллы зашел в номер Ахмеда и проводил его в личное патио брата рядом с зоной барбекю у бассейна.

Пока официанты накрывали стол на двоих, появился Абдулла.

– Здравствуй, героический доктор! – приветствовал он младшего брата. Они поцеловались в щеки в знак дружбы и взаимного уважения. Четыре телохранителя Абдуллы заняли позиции по периметру патио и, встав к хозяину спиной, стали внимательно наблюдать, что происходит по сторонам.

– Даже самые несогласные в совете шуры считают, что я могу тебя поздравить с тем, как ты раскрыл заговор иранцев, решивших взорвать американскую базу. Вину не иначе возложили бы на нас. А теперь даже представитель Белого дома признает, что на борту газовоза находились иракцы. – Абдулла приступил к еде. – Так ты можешь ответить, какие иракцы были на судне?

– То, что я думаю, и то, что я могу доказать, – совершенно разные вещи, – начал Ахмед. – Инстинкт мне подсказывает, что это люди из бригады мучеников, которых готовят «Стражи революции», но у нас нет никаких улик. Иранцы покинули Бахрейн на маленьких лодках, не оставив никаких следов своего присутствия в стране. Вот что я тебе скажу, Абдулла: члены «Кудс-форс» превосходно знают свое дело.

– Согласен. И в наших интересах, чтобы они не преуспели в том, к чему стремятся. Необходимо сохранить монарха Бахрейна на троне. Пусть он из королевского дома, но этот человек борется с коррупцией и заставляет подданных принимать решения. Если короля свергнут, кто придет на его место? Очередное марионеточное правительство Ирана, подобное тому, что правит в Багдаде? Правительство, в котором не будет наших друзей? – Произнося слова, шеф безопасности Исламии для убедительности стучал о стол пальцем. – Сегодня утром мы проголосовали за то, чтобы тайно перечислить бахрейнскому правительству средства на социальные программы и создание рабочих мест в беднейших шиитских районах.

Солнце село, и с севера подул прохладный ветерок. Официанты зажгли лампы-грелки и удалились, оставив шейха наедине с гостем.

– Значит, шура стала вести себя разумнее, чем ты говорил, когда мы встречались в прошлый раз? – спросил Ахмед.

– Далеко не всегда. – Официанты принесли жаренного на гриле морского окуня. Абдулла, не спеша, разломил вилкой филе и продолжал: – Сильная фракция под руководством Зубайра бен Тайера требует ужесточения правил совета, чтобы женщины сидели по домам, ну да ты прекрасно знаешь список их требований. – Он в сердцах швырнул вилку на стол. – Они хотят, чтобы мы приступили к экспорту революции, привнесли в ислам ваххабизм, увеличили вооруженные силы настолько, чтобы выступить против неверных. Именно они настаивают на полном осуществлении китайского ракетного проекта. А теперь требуют, чтобы мы обзавелись ядерными боеголовками к ракетам. Приобрели у Китая, Пакистана, Северной Кореи или построили собственные.

Ахмед поперхнулся и словно для того, чтобы привести себя в чувство, ухватился за стол.

– Брат, они же повторяют все ошибки, которые совершили Ас-Сауды! Этот путь ведет к застою, если не того хуже. Народ не поддержит их на выборах.

Абдулла помолчал, затем посмотрел Ахмеду в глаза:

– Они не желают выборов. Или, точнее, готовы допустить единственные выборы, которые утвердят их власть. А в дальнейшем голосовать позволят только признанным деятелям ислама.

– Боже мой! – прошептал Ахмед скорее себе, чем брату. – Один мужчина, один голос, один раз.

– Что ты сказал? – переспросил Абдулла.

– Так американцы характеризуют выборы в Алжире. В голосовании участвуют только мужчины, они отдают свой голос единственный раз и в дальнейшем лишаются права своего волеизъявления. Нельзя допустить такого же у нас.

– Американцы! – Абдулла презрительно сплюнул. – Американцы уверены, что демократия решает все проблемы! Потребовалась сотня лет, чтобы весь их народ получил право голосовать – женщины, бедняки, черные. И что это дало? Они тратят уйму денег на свои избирательные кампании. Для них это игра, в которую они не прекращают играть. А каковы результаты? Мы избавились от наследственного правления, а в США оно существует до сих пор: отцы уступают место сыновьям, жены стремятся занять положение мужей.

– Их население триста двадцать пять миллионов человек. И сколько на это количество народа правящих семей? – Абдулла пренебрежительно махнул рукой. – Разве американцы искоренили бедность? Разве не требуют, чтобы граждане платили за медицинские услуги, за образование? И это в самой, как считается, богатой стране мира!

– Они считают себя настолько выше остальных, что решили преобразить арабский мир по своему отвратительному подобию. И каким же образом? Бомбардировкой наших городов, убийством наших женщин и детей! Вечным заточением людей в тюрьмы! Насилием над ними! – Абдулла повторял тираду, которую Ахмед уже слышал раньше.

– При всем уважении к тебе речь не о том, чтобы мы стали такими же, как американцы, – ответил он. – Надо выполнять то, что мы обещали народу: больше свободы, больше прогресса, больше возможностей, участие в государственных делах и владение долей богатств страны. – Ахмед вспомнил формулировки, которыми брат сыпал до революции. – Нельзя идти по пути Ас-Саудов. Они тянули народ вспять тем, что транжирили народные нефтяные деньги, экспортируя свои ваххабитские воззрения на ислам, которые многие из нас не поддерживают. Приобретали у американцев, англичан, французов и китайцев дорогостоящее оружие. Лишили прав наших сестер и засекретили семейные совещания.

– Неужели, брат, ты сражался и отнимал жизни ради того, чтобы к власти пришли новые Ас-Сауды и опять смотрели на народ как на граждан второго сорта?

Абдулла не сводил с него глаз, но Ахмед чувствовал, что не в состоянии остановиться. Он давно собирался высказать все это брату.

– Да, я жил в Северной Америке, но бывал в Германии и Сингапуре, ездил на медицинские конференции в Китай и в Великобританию. Все изобретения сделаны там. Технологии и фармацевтика. Ответь, что за последнее столетие сумели изобрести мы? Мир ушел от нас вперед, поскольку к нашим лодыжкам привязан камень ваххабизма. Наши ученые изучают один Коран, это хорошо, но у нас слишком много специалистов по Корану на одно поколение.

Ахмед достал из-под халата синюю книжицу:

– Вот доклад ООН по арабскому миру. Как мы соотносимся в цифрах с остальной планетой. Совсем не в нашу пользу. В современной жизни побеждают знания, науки и те страны, где сделан упор на образование, обмен информацией и исследования.

Обрати внимание на соотношения. – Он быстро переворачивал страницы. – Два процента нашего населения имеют доступ к Интернету, тогда как в Корее – девяносто восемь. Ежегодно на арабский язык переводится пять книг в расчете на миллион человек, а на испанский – девятьсот. Даже на собственном языке мы публикуем всего один процент мировой книгопродукции. Из пяти выпускаемых книг одна обязательно носит религиозный характер. Мы тратим на исследования менее одной трети нашего ВНП.[61] Вероятно, этим объясняется факт, что каждый четвертый выпускник университета покидает арабский мир, как только представляется возможность. Мы не создаем знаний, и мы не импортируем знания. Мы импортируем готовые товары. Таким способом в современном мире не живут. И это отбрасывает нас далеко назад.

Можно быть современным человеком и в то же время мусульманином. Я встречал в Канаде, Германии и США ученых – правоверных мусульман. Ислам – самая быстрорастущая конфессия в Америке. Там никто не возбраняет мусульманам следовать учению Пророка, да будет он благословен во веки веков. Кроме того, Пророк никогда не говорил, что мы должны обращать или убивать христиан и иудеев. Ведь стоит только начать – пусть этот процесс отнимет столетия – но мы все равно превратим нашу маленькую планету в пустыню. Неужели этого хотел Аллах? Если ядерное оружие попадет к нам в руки, оно погубит нашу страну.

Если фракция бен Тайера возьмет в совете верх, мы останемся рабами собственной нефти и будем наблюдать, как она истекает из земли, куда поместил ее Аллах. А деньги, которые мы будем за нее зарабатывать, так и станем тратить на псевдорелигиозные шоу. Мы не страна, а нефтяное хранилище. А коли так, обязательно придут другие. Это будут скорпионы, которые гоняются за своей любимой едой, бесценной черной жидкостью. Станут держать нас в порабощении, заставят покупать у них все, что нам требуется, в том числе оружие, которое нам вовсе не нужно.

Вместо этого мы могли бы использовать наше достояние, чтобы успешно войти в двадцать первый век, возродить времена величия, когда арабы придумали математику, астрономию, фармацевтику и другие науки. Ты можешь этому способствовать, брат. – Испугавшись, что зашел слишком далеко, Ахмед осекся, мотнул головой и отвел глаза, не выдержав безмолвного взгляда Абдуллы.

Где-то в отеле работал телевизор; передавали выпуск новостей. Над головой гудело пламя в газовых нагревателях.

– Неужели ты считаешь, маленький братик, что, пока ты катался на лыжах и танцевал в клубах, я рисковал жизнью, прятался по подвалам и убивал незнакомых людей только для того, чтобы создать общество, в котором наш народ будет влачить бессмысленное существование? Да? – Его голос испытующе взлетел на самый верх и упал до шепота. – Я совершал ужасные вещи и постоянно молюсь Аллаху, чтобы он меня простил. Но когда я читаю Коран, то не уверен, что достоин прощения. В 1996 году, когда ты был почти еще ребенком, я состоял в ячейке, которая помогла «Хезболле» и иранским «Кудс-форс» напасть на американскую базу ВВС в Хобаре.

Эту историю Ахмед услышал впервые – раньше не случалось, чтобы брат приподнимал завесу прошлого и обсуждал свою прежнюю тайную жизнь террориста.

– «Кудс-форс», – спросил он, – это те, кто пытался взорвать американскую военно-морскую базу в Бахрейне? Ты с ними сотрудничал?

– Нет. Я служил Халиду Шейх Мухаммеду, боевику бен Ладена. Потому что считал, что он намерен выдворить иностранцев из нашей страны, – нехотя признался Абдулла. – Во время операции против иностранной базы в Хобаре «Кудс-форс» попросили у Халида несколько людей в поддержку. Я помог организовать им пристанище на ферме неподалеку отсюда. Халид утверждал, что мы им многим обязаны. Вот я и оказал им помощь.

Ахмед боялся произнести хотя бы слово, чтобы брат не умолк. Но тем не менее спросил:

– Чем «Аль-Каида» обязана «Кудс-форс»?

Абдулла не отвечал и, словно вспоминая, погрузился в дальние уголки сознания, куда не часто заглядывал.

– Я познакомился с бен Ладеном и двумя его людьми: его мозговым центром доктором Аз-Завахири и его мускулами Халидом Шейх Мухаммедом. Сам Усама не играл в операции значительной роли – те двое использовали его в качестве объединяющего символа. Я отправился на встречу с ними в Афганистан. Почему? Потому что считал, что только они выступают против власти Ас-Саудов. Никто другой даже не помышлял избавить наш народ от этих пиявок. Я не против монархии вообще. Понимаю, монархии вполне хороши в Великобритании и малых государствах залива. Но только не у нас. Ас-Сауды разворовали страну, тянули народ в прошлое. Позволили иностранцам устроить свои военные базы на земле двух святых мечетей. И отнюдь не для того, чтобы защищать нас, но чтобы контролировать нефтяные месторождения.

Ахмед догадывался, что брат мучается чувством вины по поводу своего прошлого. Он говорил с тем же выражением, как в те годы, когда признавался отцу, что помял машину. Ахмед решил сменить тему и перевести разговор на современность. На иранцев.

– Ты встречался с людьми из «Кудс-форс» в лагерях бен Ладена?

– Нет-нет, они никогда там не появлялись. Если человек хорошо себя зарекомендовывал и они ему доверяли, Халид направлял его на продолжение тренировок с людьми из «Кудс-форс» или «Хезболлы». Доктор Аз-Завахири имел кабинет в Тегеране и часто туда наезжал еще в те дни, когда возглавлял египетский исламский джихад. Многие братья прибывали в афганские лагеря через Иран, где «Кудс-форс» проводила их мимо иммиграционной службы и перевозила до границы на автобусах. Но тот факт, что «Кудс-форс» помогала «Аль-Каиде» деньгами и тренировочной базой, никогда не обсуждался вслух. Об этом не знал даже президент Ирана. И уж тем более американцы.

Ахмед изумленно покачал головой. Как выяснялось, «Стражи революции» были чем-то вроде службы внутри других служб и отчитывались только перед главным аятоллой – высшим правителем Ирана.

– Что произошло между тобой и «Аль-Каидой», Абдулла? Почему ты порвал с ними и организовал собственное движение в нашей стране?

Брат пожал плечами, давая понять, что ответ на этот вопрос известен или подразумевается сам собой.

– После 11 сентября мои дороги с бен Ладеном разошлись. Я решил, что, убив невинных людей, он зашел слишком далеко. После того как американцы вторглись в Ирак, я отправился туда и некоторое время сотрудничал с этим сумасшедшим Аз-Завахири. Спросишь почему? По той же причине, что наш дядя воевал в Афганистане. И я сам боролся с Ас-Саудами. Чтобы выдворить с территории страны иностранные войска. Я участвовал в войне, набирался опыта, а затем возглавил движение, чтобы наш народ получил возможность сплотиться в единую нацию – великую нацию и перестал оставаться просто американской базой или механизмом для добывания денег в угоду одной семье.

Ахмед гордился братом: Абдулла осознал ошибки и перегибы других и основал свою партию ради освобождения родины. Хотя в том, что он делал, прослеживались параллели с «Аль-Каидой». Он тоже взял на себя тяжелую практическую работу, а общественным лицом движения сделал теоретиков вроде Зубайра бен Тайера.

– И ты победил, – сказал он брату.

– Да, но теперь мы оказались слабы. Ас-Сауды вывезли все наши деньги. – Абдулла перешел к одной из самых насущных тем – финансам. – Американцы заморозили большинство их счетов – видимо, рассчитывают востребовать для себя. Но и с тем, что у них осталось, Ас-Сауды доставляют нам много головной боли. Они мечтают вернуться и снова править страной. Ликвидировать меня и перебить весь совет. Не представляю, сколько у меня осталось времени до того, как они осуществят свои намерения. Я каждый день получаю донесения. – Ахмед поднял голову, и их глаза встретились. Абдулла кивнул в сторону одного из своих телохранителей.

– Я принимаю многое в шуре, с чем сам не могу согласиться, – продолжал он. – Многое такое, что считаю вредным для будущего нашей страны. Принимаю, потому что сейчас мы слабы и не имеем права на внутренние распри, которые с радостью используют наши враги. Те, которых ты называешь скорпионами.

Ахмед помолчал и скромно ответил:

– Если у меня и есть право рассуждать на подобные темы, то исключительно потому, что в нас обоих течет кровь нашего отца. Я не заслужил права голоса, как ты.

– Но я люблю нашу страну и люблю тебя и не хочу, чтобы твои усилия пропали даром. Если ты теперь же не остановишь своих противников в совете, они слепят Исламию из такой глины, которая очень скоро затвердеет. А затем начнут охоту на тебя, поскольку ты не вписываешься в то, что они намерены создать. А они намерены создать слабую Исламию, которая привлечет к себе целые стаи скорпионов. Особенно если они попытаются овладеть ядерным оружием. – Ахмед потянулся через стол и сжал брату левую руку. – Если ты считаешь, что тебя должны убить, лучше умереть за то, во что веришь сам, а не за то, во что верят твои недруги.

Абдулла в ответ крепко стиснул руку брата.

– Это и есть твой диагноз, доктор? Мне предстоит быть убитым?

– Нет, – улыбнулся Ахмед. – Диагноз предварительный. Мои пациенты редко умирают. Новая армия пойдет за тобой, брат. И ты уже теперь возглавляешь всю полицию. Используй эту силу, пока она в твоих руках. Используй во благо народа. Наш народ еще не полностью освобожден. Если он будет с тобой, истинно с тобой, скорпионы не посмеют прийти.

– Иншалла, – ответил Абдулла и обнял брата.

Держась за руки, они отправились обратно в «Золотой тюльпан»; телохранители сопровождали их спереди и сзади. На столе остался недоеденный ужин. А синюю тетрадку с докладом ООН Абдулла засунул за пазуху.

– Поднимемся наверх, – предложил шеф безопасности. – Познакомлю тебя со своей командой. Ребята целый день изучали бухгалтерские книги «Арамко». Расскажешь им кое-что из своих теорий. – Он увлек брата к лифту.

Рядом с главным залом ресторана на крыше имелся отдельный кабинет с коврами и подушками на полу. В углу вились дымки распространявших сладкий аромат благовоний. Когда вошел Абдулла, сидевшие кружком и курившие кальяны мужчины разом поднялись на ноги. Он поочередно пожал всем руки, расцеловался в щеки и познакомил с братом – врачом-шпионом.

– Ну что, проверили документы и состояние безопасности в компании? – спросил он, усаживаясь на пол посреди подушек. – Что-нибудь удалось обнаружить? Как там Ас-Сауды, не выкачали всю нашу нефть, не забрали с собой в Калифорнию? – Слуга принес ему новый кальян и помог разжечь.

– Нет, шейх, это не под силу даже Ас-Саудам, – ответил Мухаммед бен Хасан, вызвав смех остальных. Он был партнером в крупнейшей бухгалтерской и консалтинговой фирме в Лондоне, но после революции вернулся на родину по просьбе человека, с которым играл в футбол в Эр-Рияде, – Абдуллы бен Рашида. – Наши разведанные запасы – 290 миллиардов баррелей; и еще от 150 до 200 неразведанных.

– Я понимаю, Хаммад, что это много. Но что это значит? Как соотносится с тем, что имеют другие? – Абдулла выдохнул ароматный яблочный дым.

– Это значит, что мы обладаем третью оставшихся мировых запасов нефти. Вторая треть принадлежит другим государствам залива. И последнюю делят между собой Россия, Венесуэла и Нигерия. Но нашу нефть добывать дешевле, чем в других странах, – она буквально бьет из-под песка. России и Америке приходится тратить значительные средства сначала на геологические изыскания, а потом – чтобы поднять черное топливо из-под ледника или со дна моря. Благодаря их потребностям и высокой стоимости нефтедобычи цена за баррель подскочила до девяноста евро. Нашу нефть дешевле перегонять в то время, как большинство мировой нефти требует дорогостоящей перегонки.

– Нынешний объем потребления также в нашу пользу. Китай и Америка импортируют свыше десяти миллиардов баррелей, и их потребности продолжают расти. Вот вам ключ: почти все другие производители нефти исчерпали дешевые месторождения и могут рассчитать день, когда вычерпают все до капли. Нам же при нынешнем объеме добычи нефти хватит еще на сто лет. Когда нефть во всем мире закончится, у нас останется довольно и для себя, и на продажу.

Все заулыбались, кроме Ахмеда, который посмотрел на брата, спрашивая разрешения заговорить.

– Как тебе нравятся эти добрые новости? – спросил его Абдулла.

– При всем своем уважении к Мухаммеду я не считаю их добрыми, – осторожно ответил Ахмед.

Улыбки на лицах исчезли.

– Не будем обсуждать сегодняшний и завтрашний дни, – продолжал он. – Представим себя во времена нашего деда. Предположим, что он торговал верблюдами, что так и было на самом деле. Если бы повсеместно случился падеж и все верблюды бы умерли, а его остались бы в добром здравии, разве он не испугался бы, что соседние племена нападут на него и уведут его стадо?

В кружке слушавших закивали.

– Кроме того, некие люди за границей, о существовании которых наш дед даже не подозревал, могли посчитать это хорошей возможностью импортировать племенам «лендроверы» и обучать бедуинов ездить на машинах, а не на верблюдах. Таким образом, сколько бы наш дед ни сражался, сколько бы ни потратил денег, чтобы сохранить поголовье верблюдов, вскоре они были бы никому не нужны, поскольку все бы стали разъезжать на «мерседесах» и «лендроверах».

Вокруг засмеялись.

– Ну и к чему ты клонишь, Ахмед? – спросил его Мухаммед. – Мне сообщили, что ты сам не гнушаешься ездить на «БМВ»? – Он посмотрел на Абдуллу.

– Объясни нам свои опасения набега скорпионов, – попросил Ахмеда брат.

– Смысл моего рассказа в том, что остатки нефти могут привлечь разного рода скорпионов, таких как Америка и Китай. В то время как мы будем мишенью и заложниками в этой игре, другие страны изобретут альтернативное топливо. И наша опустошенная войнами родина останется ни с чем – запасы нефти лет на пятьдесят вперед окажутся невостребованными, как те верблюды, о которых я говорил. Потеряют всякую ценность.

– Верблюды не могут потерять ценности, – возмутился молодой человек из команды Абдуллы.

– Ахмед, я ценю тебя как врача, но экономист ты никудышный, – подхватил Мухаммед. – Нам давно морочат голову альтернативным топливом. Однако работающие на водороде двигатели затрачивают на единицу мощности гораздо больше энергии, чем бензиновые. Ни они, ни те, что используют силу солнечных батарей, не способны поднять в воздух самолет или толкать корабль. А ядерные реакторы опасны, поскольку оставляют радиоактивные отходы. Американский импорт нефти растет на два процента в год, а китайский – на десять!

– Никто не спорит, Хаммад. Но Ахмед хочет показать, с чем мы столкнемся, если останемся единственной страной с запасами нефти. – Абдулла медленно поворошил сгоревший табак.

– Тут тебе и карты в руки, – парировал Халид. – Ты отвечаешь за нашу безопасность, и я тебе всецело доверяю. Как защитнику во время футбольного матча. Помнится, мне никак не удавалось тебя пробить. – Он почувствовал, что для этого момента и места разговор приобрел не в меру серьезный характер.

– Наших врагов остановить не так просто, как тебя, – отшутился Абдулла. – Не попросить ли нам нашего доктора, чтобы он придумал ловушку для скорпионов вроде той новомодной, что американцы используют против тараканов. Как ее там?

– Тараканий мотель, – подсказали ему по-английски. – Внутрь добро пожаловать, а выхода нет.

– В том-то и дело, Хасим, что мы никого не приглашаем, – рассмеялся Абдулла. – Ахмед, ты должен изобрести такие ворота, которые бы отпугнули их от нас – специальные врата для скорпионов.

Команда подхватила смех шейха. Абдулла шутливо обнял брата и прошептал:

– Подумай об этом, Ахмед. А я подумаю о том, что ты мне сказал, и о докладе ООН. А затем выслушаю твой план.

Смех стих.

– А теперь, Хасим, расскажи, что удалось выяснить по поводу безопасности инфраструктуры нефтяной компании. А затем поговорим, кем нам заменить американцев, – предложил Абдулла повестку дня на остаток вечера.

Штаб Объединенного центрального командования[62]

Авиабаза Мак-Дилл

Тампа, штат Флорида

– Смирно! – рявкнул сержант, когда в затемненном зале оперативных совещаний появился командующий СЕНТКОМ. Сорок два офицера, включая генералов и адмиралов, встали со своих мест в устроенном амфитеатром помещении. Перед ними на двенадцати плоских больших экранах компьютер демонстрировал текущее состояние вооруженных сил: в Индийском океане, Красном море, Персидском заливе, на самой крыше мира в горах Гиндукуш и в глубинах Мертвого моря.

– Садитесь, – бросил четырехзвездочный генерал армии, усаживаясь в объемистое кресло командующего.

Раздался скрип и шарканье ног – офицеры опускались на стулья и пододвигали их к установленным перед каждым рядом похожим на парты пюпитрам.

– Мы рады приветствовать заместителя начальника штаба египетских вооруженных сил маршала Фахми. Прошу вас, сэр. Мы готовимся к предстоящему на этой неделе совместному совещанию по планированию и, что более важно, к небывалым по масштабам совместным учениям «Яркая звезда». Пожалуйста, можно начинать.

Подземный командный пункт Объединенного центрального командования находился в неприметном административном здании на авиабазе в бухте Тампа. Когда в 1981 г. началось формирование СЕНТКОМа, органа, координирующего действия вооруженных сил США на Ближнем Востоке, ни одна из стран региона не позволила разместить его на своей территории. Не имея другого выхода, Пентагон временно устроил СЕНТКОМ на базе истребителей «F-16» во Флориде. На этой же базе оказался штаб объединенного командования войск готовности. Минуло три или четыре войны, истребители и другие самолеты больше здесь не летали, исчезла сама авиабаза, но СЕНТКОМ по-прежнему находился в этом месте. Кроме него, имелись высокотехнологичные «передовые» штабы в Катаре и морские в Бахрейне в Персидском заливе.

Как только на сцену поднялся молодой офицер ВВС, символ СЕНТКОМа (парящий над Аравийским полуостровом американский орел) сменился большой метеорологической картой. Далее последовало нечто вроде сводки погоды по Си-эн-эн: «В Мумбае продолжаются сильные дожди… Снежный покров в Кабуле достигает шести дюймов… В Дубае солнечно, температура восемьдесят градусов… В Александрии волны высотой пять дюймов…» Офицеры склонили головы – они изучали повестку дня.

Следующим на сцене появился докладчик под номером Джей-2, возглавляющий разведку СЕНТКОМа бригадный генерал. Поскольку в зале присутствовали египтяне, он ограничился кратким докладом и не стал демонстрировать фотографии со спутников, которые здесь называли «веселыми картинками». И обошелся без цитат из радиоперехватов, которыми любил пересыпать утренние совещания.

– Перейдем к Бахрейну, – сказал он, когда на основном экране появилось изображение разукрашенных ворот штаба Брэда Адамса. Самому Адамсу показалось, что он слышит, как в темноте офицеры повернули головы в его сторону. – Продолжается расследование с целью установления личности тех, кто совершил похищение газовоза «Джамал» с явной целью взорвать его на территории военно-морской базы Пятого флота США. Предварительные данные свидетельствуют о том, что террористы были иракцами, – это все, что о них удалось установить. Разведуправление Минобороны придерживается мнения, что они работали на режим Эр-Рияда, то есть на так называемую Исламию…

Командующий почувствовал растущее напряжение в зале и прервал доклад.

– Позвольте мне прокомментировать м-м-м… этот эпизод. Адмирал Адамс и его люди приложили колоссальные усилия, чтобы остановить нападение. Колоссальные. «Морские львы», морские пехотинцы и, разумеется, береговая охрана… Погиб капитан Барлоу… – так его фамилия? – Командующий повел в темноте взглядом, отыскивая офицера связи береговой охраны. – Огромная работа. Спасены тысячи жизней. Так держать, адмирал! – Он посмотрел в тот ряд, где рядом с египетским морским офицером сидел Брэд Адамс. – Вы должны гордиться, что сумели настолько хорошо подготовить своих людей. Натренировать и обучить таким образом, что они справились с ситуацией даже в ваше отсутствие. Поздравляю.

Брэд Адамс закашлялся.

– Спасибо, сэр.

Когда на кафедру вышел офицер, числящийся под кодом Джей-3, – отвечающий за планирование операций генерал-майор – и начал представление планов учений «Яркая звезда», сидевший по правую руку от командующего Пятым флотом офицер сунул под блокнот Адамса сложенную записку.

«Это что: похвала или упрек?» – прочитал адмирал.

Автор, генерал-майор морской пехоты Бобби Дойл, был только что назначен директором управления политики и планирования и числился под кодом Джей-5. Пять лет назад он вместе с Адамсом посещал Национальный военный колледж. Они боролись за кубок курса по теннису. Победил Дойл.

– Как вы знаете, американо-египетские учения «Яркая звезда» проводятся с начала восьмидесятых годов… – Джей-3 с гордостью продемонстрировал посвященный тому периоду короткометражный документальный фильм. И наконец перешел к планам предстоящей операции. – Это будет невиданная по размаху высадка морского и авиационного десанта различных подразделений США при поддержке бомбардировочной авиации с континентальной части страны и тактической авиации с авианосцев. – Он указал на значки на карте Красного моря на экране. – Цель операции – отработка совместных действий с египетской бронетанковой дивизией, которая будет выдвигаться из глубины страны…

Адамс нацарапал ответ на листочке Дойла и послал обратно.

«А он ей навстречу на белом коне».

Дойл вырвал еще один листок из сенткомовского блокнота и что-то долго писал. Джей-3 в это время углубился в детали, которые никто не хотел слушать: «…заградительная операция в пустыне… двести сорок тысяч тонн…»

Наконец Адамс улучил момент и незаметно развернул бумажный шарик Дойла. «Ужин ты/я, 21.00, ресторан „Колумбия“, Айбор-Сити,[63] столик заказан, костюм шт., встречаемся там». Адмирал усмехнулся и подумал, выдержит ли испытание его печень.

– Десантные корабли доставляют к берегу бронеавтомобили… – гудел Джей-3.

В зале мелькнул свет: за спиной открылась и закрылась дверь в подвальный коридор. Адамс изогнул шею, стараясь разглядеть, кто опоздал на совещание. Кто бы ни был этот человек, рано или поздно он испытает на себе гнев командующего.

– Пожалуйте сюда, господин министр, – пригласила молодая женщина из протокольного отдела. К пустующему месту по левую руку командующего шел человек в штатском. Никто не встал, совещание продолжалось своим чередом, пока председатель не понял, что гость уже в зале.

– Приветствую вас, господин министр. Познакомьтесь с маршалом Фахми.

Пока высокопоставленные начальники любезничали, Джей-3 замолчал.

Адамс повернулся к Дойлу и одними губами прошептал:

– С какой стати он здесь?

Директор управления планирования немедленно ответил запиской:

«Заместитель министра обороны Рональд Кашиджиан – доктор Зло».

Командующий постучал пальцем по микрофону.

– Ну, хорошо, продолжим. Генерал, вы докладывали о требуемом количестве топлива…

Адамс внезапно почувствовал себя совершенно разбитым и усомнился, что сможет дотянуть до девятичасового ужина и возлияний с Дойлом. И, чтобы не заснуть, уколол себя в левую ладонь карандашом с эмблемой СЕНТКОМа.

Ресторан «Колумбия»

Айбор-Сити, Тампа

Командующий Пятым флотом вылез из такси на Двадцать первой улице незадолго до девяти часов вечера. Один, в рубашке поло, обтягивающей брюшко, он мог бы сойти за спешащего на встречу в деловой центр торгового вице-президента компании. Обычно он ездил в сопровождении помощников и телохранителей. Но, вернувшись в США и переодевшись в гражданское, решил побыть таким, как все, а не трехзвездочным адмиралом.

В вестибюле метрдотель вычислил Адамса, как только тот переступил порог.

– Адмирал, спасибо, что решили нас навестить. Пожалуйста, вот сюда. Генерал Дойл ждет вас в патио.

Адамс попытался понять, каким образом его узнал человек, ранее никогда его не видевший. Но хозяин не дал ему возможности задать хоть один вопрос.

– В начале недели у нас мало посетителей, некоторые кабинеты закрыты, но у вас прекрасный столик за самым Дельфином. – Они вошли в патио с прозрачной крышей, и метрдотель продолжал: – Копия фонтана, найденного на развалинах Помпеи. Если вы у нас еще не были, настоятельно рекомендую нашу паэлью «Валенсия»… – Адамс заметил Дойла – тот сидел за столиком, сжимая в зубах сигару.

– Добрый вечер, доктор Зло, у меня складывается впечатление, что ты пренебрегаешь запретом на курение. – Адамс изобразил движение, будто намеревался пихнуть подтянутого морского пехотинца в бок.

– Издеваешься? – удивился Дойл. – Айбор-Сити – родина сигар. Их здесь производят четверть миллиарда в год. Или даже целый миллиард. Катают на ягодицах девственниц. – Он достал «Коибу» из кожаного футляра и предложил Адамсу. – На после обеда. Контрабанда с Кубы. Ты же помнишь, наша армия стояла именно в Айбор-Сити, когда мы впервые вторглись на остров. «Мужественные всадники»[64] и все остальные. Здесь кончалась железнодорожная линия с севера.

– Так-так, незаконный ввоз табака. Придется подать на тебя рапорт. – Адамс принял сигару. – Попробуем паэлью? Я слышал, она здесь очень недурна.

Через сорок минут он почувствовал, что сыт, но вино открыло второе дыхание. Внезапно послышалась музыка, и в три из четырех дверей патио вбежали танцоры фламенко. Дойл развернул стул и сел рядом с приятелем, словно бы для того, чтобы следить за танцем, но когда музыка заглушила их голоса, спросил:

– Ты не находишь ничего странного в этих учениях «Яркая звезда»?

– Съедят весь годовой бюджет СЕНТКОМа. Да еще придется подбросить Объединенному комитету начальников штабов. – Адамс следил за движениями танцоров. – А что?

– А то, что все это слишком смахивает на твое брюхо – разрослось до невероятных размеров. – Дойл усмехнулся. – Нет, серьезно: нынешние учения «Яркая звезда» необыкновенно масштабны, я бы сказал, беспричинно. И слишком приближены к реальной обстановке.

Адамс на мгновение оторвался от танца и взглянул на морского пехотинца.

– Пока ты дремал на сегодняшнем совещании, генерал Мудолиз очень славно расписал что к чему. На учения привлекается хренова туча сил, столько, что можно две недели вести непрерывные бои. Представляешь, в какую это вылетит сумму?

Адамс больше не смотрел на танцоров.

– И вот, приятель, я задаюсь вопросом, – Дойл придвинулся ближе к адмиралу, – на кой ляд нам эта совместная операция с египтосами? Боимся, что Ливия пройдет маршем через Сахару и стибрит гребаного Сфинкса?

– Почему, согласно суперсекретным картам учений, твоя боевая группа покидает Красное море и выдвигается заслоном в Индийский океан? Можешь мне ответить, старина?

– Почему заместитель министра обороны торчит на нашей планерке, а не драит в округе Колумбия штиблеты своему командиру; или что там он ему обычно драит? Я тебе отвечу. Потому что доктор Зло и его приятели из здешних стратегов считают, что армия США – это пешки, которые можно двигать как угодно ради претворения в жизнь своих глобальных теорий. Эти деятели не понимают одного: что пешки истекают кровью, пока они сами красуются на очередном дурацком ток-шоу компании «Фокс».

– И вот еще что: почему мои друзья из Шестой команды «морских львов» выполняют на этих учениях роль разведки и почему у старшего команды в его квартире для несемейных офицеров висят подробные карты побережья у Джидды и Янбу? Ну-ка, пошевели мозгами, Эйнштейн!

Адамс пытался разобраться в логике генерала Дойла.

– Шестая команда «морских львов» – подразделение из общенациональных активов страны. Ему не место на региональных учениях. Джидда и Янбу расположены на Красном море, но не на том берегу… – До него стало доходить, к чему клонил морской пехотинец.

Танцоры фламенко закончили выступление эффектными па.

– Господи! – проговорил Адамс с последними аккордами музыки.

– Да-да, – отозвался подошедший официант. – Они божественны!

Офицеры расплатились и в штатской одежде, покуривая сигары, пошли по Седьмой авеню.

– Ты в самом деле полагаешь, что существуют планы вторжения в Саудовскую Аравию? Если мы полезем на родину двух святых мечетей, исламский мир нам этого не простит.

– Полагаю. Видимо, министр Конрад уверен, что мы в состоянии реставрировать династию Ас-Саудов. Нас заставили пройти уроки оккупации Ирака. Ради чего? Чтобы мы не повторили их во время вторжения в Исламию? – Генерал Дойл пожевал кончик сигары.

– Бобби, оккупация Ирака почти развалила армию и морскую пехоту, выжала из них все соки и обескровила Национальную гвардию и резерв. Вербовка не в состоянии восполнить потери. Семь тысяч ребят лишились рук, ног или глаз, но мы ничего не получили взамен. – Адамс почувствовал, как в нем поднимается гнев. – Я там служил. Ты тоже. Я потерял товарищей. Ради чего? Потому что тогдашний министр обороны оказался неспособным все как следует продумать? Ты считаешь, что американский народ снова позволит нечто подобное? Ни за что!

Дойл остановился у закрытых дверей магазина.

– А почему ты считаешь, что они пойдут именно таким путем? Полагаешь, что Конрад или сам президент решатся обратиться с предложением к конгрессу: мол, давайте завоюем и оккупируем еще одну арабскую страну. И в итоге получат поддержку в один голос и скорее всего импичмент в придачу. – Морской пехотинец выплюнул кусочек сигары. – Вот откуда ноги растут – все эти шпионские игрища. Наши силы вторжения совершенно случайно окажутся у побережья Саудовской Аравии именно в тот момент, когда в стране случится что-то нехорошее. А египтяне то ли в курсе наших планов, то ли присоединятся к нам, как в девяностых.

– Все это очень знакомо. В 2004-м я вошел со своей бригадой в Фаллуджу и воочию увидел, что мы там натворили. Командовавший морскими пехотинцами генерал выступал против штурма города. Ты слышал об этом. Там не было оружия массового поражения, и там не прятали ни Саддама, ни Усаму. Когда мы вошли в Фаллуджу во второй раз, город с населением в четверть миллиона человек был стерт с лица земли. Стоит ли удивляться, что это не прибавило нам популярности. Поэтому иракцы до сих пор стараются взорвать наши штабы в Бахрейне.

– Помяни мое слово, мы еще получим за свою эскападу – будет нам фиг, а не нефть! Стоит сунуться в Аравию, они взорвут нефтепроводы, хранилища, всю инфраструктуру. Мы завоюем их, а они совершат жертвоприношение. И никому не достанется это чертово топливо. Переезжай во Флориду, вот что я могу посоветовать. Там зимой тепло.

Дойл придвинулся к Адамсу и ткнул ему пальцем в грудь.

– У меня не выходит из памяти Дориан Дейл, мой Джи-3. Мать чуть не надорвалась, только чтобы он учился в Хауарде.[65] Ей помог учебный корпус офицеров запаса.[66] Он мог бы стать новым Колином Пауэллом, но в Фаллудже ему снесло голову с плеч – бах и нет! Все вокруг было залито кровью. А почему? Потому что к власти в Пентагоне пришли сбежавшие из дурдома стратеги. – Дойл вздохнул. – Нельзя допустить повторения чего-либо подобного. Мы должны их остановить, Адамс. Это наш долг перед солдатами. Это наш долг перед страной как военных.

Адмирал отвернулся, затем снова посмотрел на товарища.

– Бобби, всю свою жизнь, начиная с семнадцати лет, я отдавал честь и подчинялся приказам. Признаю, иногда совершенно дурацким. Но если в моем возрасте я попытаюсь изменить линию поведения, то скорее всего свихнусь. В нашей стране существует определенная система: военные находятся под контролем гражданских. Возможно, они совершают ошибки, но эти гражданские получают зарплату за то, чтобы учитывать все детали целостной картины. К тому же некоторых из них выбирают. А нас никто не выбирает.

– Президент и министр Конрад – неглупые ребята, и у них информации больше, чем у нас. Устроить учения под боком у Исламии, предупредить, чтобы не вздумали с нами связываться, – я вижу в этом определенный смысл.

– Кроме того, Бобби, все, что ты говоришь, очень попахивает неподчинением уставу, а это уже не только лишение очередного звания. Придется расстаться со всем – и не только нам, нашим женам, семьям. У меня двое сыновей в Пенсильванском университете на полном обеспечении, а с обучением и общежитием это сто тысяч в год.

Они двинулись дальше по Седьмой авеню. Адамс говорил, не поднимая головы, он чувствовал, как упало у Дойла настроение.

– Хорошо, Бобби, допустим, что ты прав насчет вторжения, – осторожно продолжал он. – Главнокомандующий об этом знает? Что можем предпринять мы, чтобы предотвратить войну? У тебя даже нет доказательств, что они на что-то решились.

– Главнокомандующий? Натан Бедфорд Мур? – насмешливо повторил Дойл. – Понятия не имею, что он знает, а чего не знает. Зато вижу, кто его любимчик номер один. Он намеревается сделать министра Конрада следующим председателем Объединенного комитета начальников штабов. Главнокомандующий не остановит волну. Он уже пригласил Конрада наблюдать за так называемыми учениями с борта «Джорджа Буша», который будет носиться с войсками по Красному морю.

– Я не знаю, что делать, Адамс. – Морпех поднял глаза на адмирала. – В самом деле не знаю. И поэтому решил поговорить с тобой. Потому что ты единственный, кому я доверяю. И потому что подумал: ты сообразишь что предпринять.

Адмирал смотрел на товарища и не знал, что ответить. Швырнул на мостовую недокуренную «Коибу», раздавил каблуком и снова повернулся к Дойлу:

– Помнишь изречение на воротах колледжа? Кажется, из Ганнибала – того самого военачальника, который вместе со своими слонами чуть не побил римлян. Оно гласит: «Inveniemus Viam aut Facitmus». Найдем путь или проложим сами.

Дойл положил руку товарищу на плечо.

– Ты отлично все проложишь, приятель.

На другой стороне Седьмой авеню целовалась на первый взгляд гражданская парочка, но на самом деле оба были мастер-сержантами из малоизвестного подразделения – 504-го контрразведывательного батальона, расквартированного в Форт-Белвор в штате Виргиния.

Аппер-Пеппер-стрит

Кейптаун, Южная Африка

– Теперь я понимаю, почему ее называют Столовая гора. Она плоская, как бок камбалы. – Брайан Дуглас смотрел в высокое, от пола до потолка окно и потягивался после долгого перелета из Лондона. – Восхитительно красивый город.

– Да, такой замечательный вид. – В комнату с бумагами в руках вернулась Дженни Энбемена. Ей было слегка за тридцать. Эта невысокая, очень привлекательная чернокожая женщина из Натала уже шесть лет работала на МИ6 и два года возглавляла южноафриканское отделение поддержки британской разведки в Кейптауне, не имея никаких видимых связей с посольством в Йоханнесбурге. – Вы здесь впервые, мистер Дуглас?

– Впервые. Вы же знаете, я арабист. – Он принял у нее фальшивые документы. – Могу я вас спросить, мисс Энбемена, чем вы занимаетесь в свободное время, когда не сочиняете легенды и не разыгрываете перед заезжими арабистами роль радушной хозяйки?

– Приглядываю за расположенной на этой улице малайской мечетью. Мы располагаем сведениями, что некоторые из ее завсегдатаев принадлежат к «Аль-Каиде» и планируют заговор с целью дестабилизировать обстановку в Сингапуре. Два года назад кучка людей устроила здесь небольшую заварушку со взрывами в «Американ экспресс»[67] и «Барклиз».[68] Но я посещала школу в Дурбане. – Она улыбнулась. – И наши ребята на славу потрудились над вашей легендой и документами. Я бы им поверила. Теперь вы господин Саймон Мэнли, торговец фруктами и орехами. Ищете надежного и дешевого поставщика фисташек. А где мировая столица фисташек, как не в Иране?

– И каким образом торговец орехами Мэнли доберется отсюда туда? – усмехнулся англичанин.

– Сначала мы вывезем вас из Дурбана на принадлежащем нам воздушном такси, и никто не задаст ни единого вопроса. Затем вас доставят на машине в центральный аэропорт того же Дурбана, где вы сядете на летающий раз в неделю рейс на Дубай. Поболтаетесь пару часов в беспошлинных магазинах, а затем отправитесь из Арабских Эмиратов на самолете авиакомпании «Иран эйр» в Тегеран. Там, по другую сторону таможни, вас встретит Марта Бауэрс. – Дженни говорила и при этом сверялась с записями.

– Марта кто? – взорвался Брайан. – Я действую в одиночку. Никто из местного иранского отделения не должен знать, что я прибываю в страну.

– Остыньте! – парировала Дженни. – Нельзя убивать официанта за ошибки шеф-повара. Лондон приказал нам направить человека с базы в Дурбане, который, согласно вашей легенде, сыграл бы роль прикрытия. Тем более что вы не собираетесь в посольство и не намерены встречаться с ребятами из тамошнего отделения.

Крыша Марти Бауэрса – склад импортной продукции в аэропорту Дурбана, которым он якобы владеет. Мы сделали его инвестором и партнером компании Мэнли «Фрукты и орехи». Он не будет вам докучать и скорее всего большую часть времени проведет как турист. Таково указание Лондона. – Дженни снова улыбнулась.

– Лондон… – проворчал Брайан Дуглас. – Только Лондон способен придумать такую ахинею, как фрукты и орехи. Паспортные данные Саймона Мэнли внесены в государственную базу данных Южной Африки?

– Разумеется. Наши хакеры внесли вашу историю жизни во все существующие базы данных. У вас плешь, остатки волос седые, глаза карие, носите очки. – Дженни направилась в соседнюю комнату. – Пожалуйте за мной, мистер Мэнли.

Через два часа копна его соломенных волос испарилась, показавшийся из-под них череп покрылся загаром, глаза из голубых превратились в карие, их закрыли очки в толстой роговой оправе. К ушам и носу надежным эпоксидным клеем прилепили похожий на кожу материал. Когда Брайан Дуглас появился из комнаты, где творил чудеса гример, Дженни Энбемена остолбенела.

– Боже праведный! Да это в самом деле торговец орешками! Я не должна спрашивать, но не могу удержаться: зачем понадобилось проделывать все это с вами? Вы были вполне импозантным мужчиной.

– Вы совершенно правы. В том, что не должны спрашивать. – Брайан провел ладонью по внезапно облысевшей макушке. – Весьма вероятно, что Тегеран располагает моей фотографией. В наше время базы данных внешности людей можно приобрести коммерческим путем, то есть просто купить. В таком случае меня успеют вычислить до того, как я оттуда уберусь. А это очень и очень плохо.

7

11 февраля

База ВМС США

Комендантская служба, Бахрейн

– Смотрите, мистер Макинтайр, вот этот газовоз. Японцы доставили на самолете новую команду и наняли мощные буксиры, чтобы стащить судно с мели. После ликвидации опасности оно застряло на мелководье. – Джей-2 командования ВМС США капитан Джон Харди говорил в укрепленный у губ микрофон и указывал на газовоз «Джамал». Они летели на «скопе» – принадлежащем флоту аппарате с меняющимся углом установки воздушных винтов. «Скопа» поднялась с вертолетной площадки базы. Два огромных направленных вертикально вниз ротора вознесли ее над водой, затем аппарат дрогнул, превращаясь из геликоптера в самолет, и винты заняли горизонтальное положение.

– Пентагон так настойчиво пытался прикрыть программу «скопы», что пришлось переименовать ее в «феникс», – пошутил Харди. – Но не беспокойтесь: у нас за плечами тысячи часов налета во время успешных операций и всего шесть или восемь катастроф.

– Чудесная видовая экскурсия, капитан. Большое спасибо.

– Адмирал сказал, что вы прибыли с большими полномочиями, мистер Макинтайр. Он сожалел, что его здесь не будет, когда вы приедете, и оставил вам записку. Думаю, он хотел бы встретиться с вами, если вы можете подождать его пару дней, пока он не вернется из США.

«Скопа» облетела газовоз.

– Похоже, судно хорошо охраняется. – Расти Макинтайр нажал на клапан переговорного устройства на проводе под шлемофоном.

– Так оно и есть. Два бахрейнских патрульных катера и три наших плюс подводные пловцы, плюс вертолеты, а подступы к берегу перекрыл отряд бахрейнских солдат. Мы не имеем права допустить неожиданностей – на судне по-прежнему груз сжиженного газа. – При упоминании о газе Харди даже вздрогнул. – Если бы террористам удалось осуществить свои планы, взрыв смел бы большую часть базы.

– Так кто же были эти «террористы»? Я слышал две разные версии. – Расти посмотрел вниз, на шеренгу пришвартованных к причалам кораблей США.

– «Морские львы» взяли нескольких живыми. Ими оказались иракцы, которые, судя по всему, решили отомстить американцам за оккупацию их страны. По крайней мере, таково мнение Пентагона, – осторожно ответил капитан.

– А я слышал, что они шииты и поэтому в их намерения вряд ли входило расквитаться за Фаллуджу. Может быть, это были агенты тайной полиции нового иракского режима? – предположил Макинтайр.

– Не исключено, – кивнул Харди, глядя поверх сползших на нос солнечных очков. – Так считает мой информатор. Та, что сообщила мне о готовящемся нападении. Она заявила, что узнала о теракте из Исламии. Я же доподлинно знаю одно: взятые в плен люди – иракцы.

– Люди из иракской разведки, которая находится под контролем иранских «Стражей революции» и «Кудс-форс». – Макинтайр посмотрел на газовоз, который находился прямо под фюзеляжем «скопы».

– Возможно, вы правы, – согласился капитан, – но повторяю, Пентагон полагает, что теракт совершили связанные с «Аль-Каидой» и Исламией иракцы. Их не переубедить, даже если мы с вами не сомневаемся, что в иракской «Аль-Каиде» не состоит ни одного шиита. – Харди надвинул очки на глаза.

Макинтайр внимательно посмотрел на своего экскурсовода.

– Кто бы это ни был, я подозреваю, что они предпримут новую попытку. Вы планируете дополнительные меры безопасности?

– Разумеется, – улыбнулся капитан. – Кроме того, в скором времени мы выведем корабли в море на беспрецедентные по размаху учения. И поскольку база останется пустой, злоумышленникам придется повременить.

– Да-да, знаю, в этом месяце планируются учения «Яркая звезда», – проговорил Рассел, давая понять офицеру разведки, что он в курсе таких вещей. – Мне представляется немного странным оголять залив и уводить флот в Красное море, особенно если существуют подозрения, что воду здесь мутят иранцы.

– Рассуждения на такие темы выходят за рамки моих должностных полномочий, – буркнул капитан. – Во всяком случае, это не моя специализация. – «Скопа» набрала скорость и повернула в сторону залива. Он выглянул в боковое окно аппарата: – А вот то, что внизу, – моя сфера. «Загрос», иранский эскадренный миноносец, корабль современного второго класса, построен на верфях Санкт-Петербурга. Оснащен ракетами против морских и воздушных целей и устройствами электронной разведки. – Он подал Макинтайру бинокль семикратного увеличения.

– Большой корабль, – кивнул Расти, наводя бинокль на резкость. – Что ему понадобилось так близко от берегов Бахрейна?

– Мое просвещенное мнение сводится к тому, что он прослушивает наши переговоры, ведет визуальные наблюдения за нашими выходящими из порта кораблями и, не исключено, выпускает подводных пловцов с индивидуальными буксирами изучать береговую линию. На прошлой неделе «морские львы» прогнали несколько аквалангистов.

– Изучать береговую линию под водой? Зачем? – Макинтайр снял очки.

– Я слышал, шестая команда «морских львов» выполняет аналогичное задание в Красном море перед учениями «Яркая звезда». Это необходимо, чтобы подготовить высадку десанта, убедиться, что десантные суда не нарвутся на подводное препятствие.

– У иранцев имеются десантные суда? – поинтересовался Рассел, пока «скопа» пролетала над «Загросом» и иранские моряки махали руками необычного вида американскому летательному аппарату.

– Полным-полно. Танко-десантные корабли Карбала-класса местного производства. Мы их называем полуподводными канонерками. – Харди улыбнулся. – Несколько месяцев назад иранцы продемонстрировали их все разом. Провели операцию по захвату самих себя. Но на побережье Ирана им никто не сопротивлялся.

– Постойте, вы хотите сказать, что у Ирана существуют планы высадки в Бахрейне? Есть соображения, в какое время? – спросил Макинтайр.

– Я занимаюсь разведкой. А это значит, изучаю возможности, а не намерения. Все смотрят на нас как на предсказателей, однако гадание не наша профессия. Но что касается возможностей, могу сказать вам следующее: иранцы достигнут максимальной готовности через неделю или две. – Харди помолчал и добавил: – А что у них на уме, сказать не берусь. – «Скопа» совершила разворот и направилась к берегу Катара. – По нашему левому борту крупнейший в мире источник сжиженного природного газа. А еще Катар приютил передовые штабы Центрального командования США. Эта страна намного более важная, чем Бахрейн. Но кто знает, возможно, иранцы, как и мы, затеяли всего лишь маневры.

Ресторан на крыше

Отель «Ритц-Карлтон»

Манама, Бахрейн

– Мисс Дельмарко? Расти Макинтайр. Извините, что опоздал. – Заместитель директора РАЦ протянул руку. – Мне устроили небольшую ознакомительную экскурсию с воздуха, и я потерял чувство времени.

Кейт ждала его в баре.

– Ничего страшного, – ответила она, закрывая книгу. – Зато я успела закончить. Хотите, дам почитать? Это «Мир в ночи» Алана Фурста. Все его книги посвящены Европе конца тридцатых годов. Они о том, как обычные, так называемые маленькие, люди проникались сознанием, что на них надвигается война, но ничего не могли поделать. И были втянуты в водоворот событий. Очень убедительная проза.

– Наверное, стоит прочитать, – отозвался Расти, принимая книгу из рук собеседницы. Он пытался угадать ее возраст хотя бы с ошибкой в пару лет в ту или другую сторону. Эта женщина обладала собственным неповторимым стилем.

– Так это вы недавно приземлились на базе на хитроумной штуковине в духе Жюля Верна? Смелый человек! Соглашусь, с нее прекрасный обзор. – Мисс Дельмарко отодвинула стул. – Я умираю от голода. Пойдемте за столик.

Метрдотель, который, судя по всему, знал ее, усадил их за угловой стол, откуда открывался вид на две стороны Залива.

– А вы, как я слышал, недавно очень многое видели отсюда? – парировал Макинтайр.

– Да, повезло. – Кейт невинно улыбнулась.

– Невероятная история!.. Больше часа в прямом эфире Си-эн-эн! Но это не просто везение – вы оказались здесь не случайно. Вы та самая женщина, которая позвонила капитану Харди и сообщила о готовящемся теракте. – Расти положил на стол принесенное официантом меню и внимательно посмотрел на мисс Дельмарко.

– У Джонни длинный язык, – нахмурилась та, и ее голос понизился на целую октаву. – Я могу погибнуть из-за таких разговоров.

– Не осуждайте капитана Харди, – едва слышно прошептал через стол Макинтайр. – Я просто предположил и оказался прав. Когда Брайан Дуглас предложил мне встретиться с вами, я решил, что вы не просто американская журналистка. И угадал.

Официант принес им в качестве закуски табули, оливки и баба-гануй. Внизу американский минный тральщик окутался дымом и тронулся от причала.

– Надо думать, Брайан Дуглас больше, чем просто специалист по нефти из британского посольства, особенно если знаком с заместителем директора… Расти, повторите, как называется ваша организация.

– Разведывательный аналитический центр. Мы исследователи, просеиватели информации, а не шпионы. А с Брайаном познакомились в прошлом году в Хьюстоне на конференции по проблемам запасов нефти.

– Ну разумеется, – иронически хмыкнула Кейт. – Кстати, где он? Сколько дней не отвечает на мои звонки. – Она вытащила из сумки маленький журналистский блокнот и положила рядом с собой на стол.

– Ну, если вы раскусили его нарочито прозрачную легенду, скажу, что он отправился на недельку в Лондон. Так что вы хотели сообщить представителю западной спецслужбы? – Макинтайр не видел смысла дальше играть в шарады и надеялся, что его прямота завоюет доверие американской журналистки, у которой, судя по всему, имелись очень надежные источники информации.

– Что ж, вы были откровенны. Не могу сказать того же о Брайане – он всегда темнит, когда речь заходит о его работе. Спасибо, Расти. – Кейт уже сомневалась, не слишком ли много сказала о своей дружбе с Дугласом. Она не представляла, насколько сам Брайан откровенен с американцем. – Я узнала о готовящейся атаке террористов от человека, который связан с разведкой Исламии. А с ним познакомилась по рекомендации одного строительного магната в Дубае, на которого навел меня Брайан. Короче, наш общий друг Брайан не может не знать, что Ахмед бен Рашид из медицинского центра «Салмания» приходится родным братом шефу безопасности Исламии. Почему он не мог мне прямо об этом сказать?

Макинтайр помолчал, стараясь ухватить нить разговора.

– Я вам говорил, что я не оперативный разведчик. Я готовлю аналитику. Вернее, у меня есть несколько очень сообразительных людей, которые составляют аналитические отчеты на основе данных, добываемых людьми вроде Брайана Дугласа. Поэтому я могу только предполагать. Но думаю, что речь идет о подходе к человеку. Представьте, как бы повел себя доктор Рашид, если бы вы с ходу ляпнули: «Мне вас рекомендовал британский шпион. Позвольте взять у вас интервью».

– Пожалуй, послал бы подальше, – рассмеялась Кейт. – Вы правы. А так у нас вроде бы общий знакомый – тот тип из Дубая. И доктор Рашид стал моим ценным источником информации. Я виделась с ним пару раз после того, как захватили газовоз. Он обеспокоен. Вот это я собиралась сказать таинственному Брайану Дугласу, если бы он не уехал в Лондон.

– Чем обеспокоен? Тем, что британцы и бахрейнцы в курсе его занятий? – спросил Макинтайр.

– Многим. – Кейт заглянула в свои записи. – Тем, что в скором времени шура Исламии может совершить глупость, которая способна спровоцировать американцев. Тем, что в совете верховодят фундаменталисты, повторяющие многие ошибки Ас-Саудов. Тем, что сообщают ему агенты, которые следят за иранцами в Бахрейне. А они считают, что назревает нечто значительное. Наш доктор – человек очень нервный. Я бы не хотела попасть в его руки в отделении реанимации.

– Мне необходимо с ним встретиться, – заявил Рассел.

– Исключено. Хотите меня угробить? Как вы себе это представляете? «Ахмед, познакомьтесь с моим знакомым шпионом из Америки». Я больше не услышу от него ни слова. – Кейт закрыла блокнот и положила на стол салфетку.

Макинтайр взял салфетку и разорвал на четыре части.

– Удивительно, в гостинице высшего класса подают бумажные салфетки.

– Что вы делаете? – удивленно пробормотала она.

Расти зажал бумажные кусочки в правой руке, накрыл ладонью левой и посмотрел на журналистку.

– Я должен поговорить с Ахмедом. – Он вытянул из кулака целую салфетку и подал Кейт.

Она удивленно ахнула.

Макинтайр снова забрал у нее салфетку, пропустил сквозь кулак и извлек в виде розы.

– Я должен поговорить с Ахмедом, – повторил он.

– Потрясающе. – Кейт потрогала бумажную розу.

– Простите мои салонные фокусы, – извинился Макинтайр. – Я хотел привлечь ваше внимание. Если Ахмед прав и в Иране и Исламии что-то назревает, времени для любезностей не осталось. Брайана не будет еще несколько дней. Нам надо спешить. Скажите Рашиду, что я ваш издатель из Нью-Йорка, что я ваш старший брат – все, что угодно.

– Старший брат! Миленькое дельце! Да я не меньше чем на пять лет старше вас. – Кейт задумалась. – Я познакомлю вас с Рашидом, но только с условием: если я лишусь ценного источника информации, вам придется проделать еще один фокус и обеспечить меня не менее интересным материалом. По рукам?

– По рукам. Постарайтесь организовать встречу сегодня вечером, – поторопил он ее.

– Попытаюсь. Но он допоздна работает в больнице. – Кейт достала мобильный телефон. – Вы остановились здесь, в «Ритце»?

– Нет. В гостевом доме резиденции американского посла. Так безопаснее, – признался Расти, слегка смутившись.

Пока Кейт Дельмарко звонила доктору Рашиду и оставляла сообщение, предлагая встретиться, он проверил на своем «Блэкберри» защищенный канал электронной почты. Ему пришло три послания, одно оказалось от Сары. Она собиралась на десять дней в Сомали проводить исследование среди беженцев. А за котом согласился ухаживать соседский мальчишка. Второе письмо было от Брайана Дугласа. Он предлагал встретиться через три дня в Джайпуре, в «мясном погребке» на Дубай-Крик, когда будет возвращаться из поездки за товарами. Англичанин имел в виду свой вояж в Тегеран. Брайан осторожничал даже на закрытом канале связи.

Третье сообщение заставило его сосредоточиться.

«Добрый день, Расти. Был вынужден писать от руки, а затем просить мисс Коннор отправить вам это послание – клавиатура слишком мелкая. Но суть остается прежней. Министр Конрад, ссылаясь на источник разведывательного управления министерства обороны в Китае, утверждает, что китайские войска будут переброшены по воздуху в Исламию 28-го числа, то есть на следующий день после прибытия китайского флота, в несколько исламийских портов. Мы до сих пор не можем подтвердить эти сведения другими источниками. Так что не исключено, что Конрад это все сочинил сам. Кроме того, человек из Объединенного центрального командования рассказал нашему сотруднику, с которым находится в приятельских отношениях, что совместные с египтянами учения „Яркая звезда“ внезапно перенесли с 15 марта на 25 февраля. Понятия не имею почему. Будьте осторожны, но попытайтесь выяснить все, что возможно, и поскорее уносите оттуда задницу. Времени у нас, наверное, осталось немного. Р».

– Эй! Извините, что прерываю. – Кейт дождалась, когда Макинтайр оторвет взгляд от «Блэкберри», и сказала: – Я оставила сообщение. Если Рашид согласится встретиться с моим редактором, я вам перезвоню.

– Какое сегодня число? – рассеянно спросил ее Расти.

– Мы на Земле, и сегодня одиннадцатое февраля, – уколола его Дельмарко.

– Совершенно верно… Извините… Итак, сегодня вечером. Мне в самом деле необходимо повидаться с ним как можно быстрее.

Низко над головой пронеслись три бахрейнских истребителя «F-16» и повернули в сторону залива, где на воде покачивался эскадренный миноносец «Загрос».

Международный аэропорт имени имама Хомейни

Тегеран, Иран

– Саймон, старина, как прошел полет? Здесь ужасно холодно по сравнению с домом! – громко воскликнул высокий широкоплечий мужчина в пальто, подходя к Брайану Дугласу под сводами стеклянного собора, который именовался залом прилета международного аэропорта имени имама Хомейни. – Неужели «Лимпопо» нас в самом деле обыграло? Надо же, стоит мне хоть ненадолго уехать из Дурбана, как мы начинаем продувать! Скоро докатимся до того, что сдадимся какой-нибудь «Мпумаланге». Ну-ка, дайте я вам помогу, – энергично предложил он. Это был явно Мартин Бауэрс, сотрудник дурбанского отделения МИ6, играющий роль импортера орехов и партнера южноафриканского бизнесмена Саймона Мэнли.

Брайан Дуглас отдал чемодан новоявленному другу и окинул удивленным взглядом современное здание аэропорта.

– Правда, впечатляет? – прогудел Мартин Бауэрс. – Мне говорили, старый аэропорт был типичной дырой. Одним словом, Мехрабад. Хорошо, что нам не пришлось им пользоваться. – Они протолкались сквозь толпу у таможни. – Новый – в сорока пяти километрах от города. В это время дня дорога займет два часа. С этих пор не скажу ни единого дурного слова о Дурбане. Мне пришлось нанять водителя: побоялся, что со здешними ненормальными таксистами не довезу вас в целости и сохранности.

«Отлично, – подумал Брайан Дуглас. – Водитель, который повезет из международного аэропорта двух иностранцев, скорее всего окажется осведомителем ВЕВАК – иранской разведки. Пусть ВЕВАК знает, что два белых южноафриканца не боятся воспользоваться услугами наемного шофера и говорят только о неразберихе на иранских дорогах, футболе, регби и фисташках. Тот, кто стремится избежать внимания ВЕВАК, скорее всего сядет в переполненный автобус. А у Саймона Мэнли и Мартина Бауэрса и мысли нет о ВЕВАК. Может, этот Бауэрс и не такое трепло, каким хочет казаться».

Они вышли из машины.

– Остановимся в отеле «Хома». Раньше он носил название «Шератон». Расположен на главной улице или по крайней мере той, что ведет к самой главной. Валиаср – кажется, так ее называют. Послушайте, что я вам скажу о Тегеране…

Брайан Дуглас, перевоплотившийся в Саймона Мэнли, изобразил на лице внимание – пусть водитель видит, как ему интересно. А сам думал вовсе не о Тегеране, который прекрасно знал: закоулки в районе базара, бедняцкие улочки на юге города, тайники в горных парках в часе езды к северу от грязного лабиринта домов, который именовался столицей Персии, ныне Исламской Республики Иран.

Брайан вспомнил свою агентурную сеть, с которой успешно работал, пока его не назначили начальником резидентуры в Бахрейне, а лучшего агента не застрелили на улице молодцы из ВЕВАК. Застрелили через два дня после того, как тот заложил в тайник в Баку схему новой противовоздушной обороны Ирана. До того момента все шло хорошо, главным образом потому, что в их работе никак не использовались сотрудники британского посольства в Тегеране. Контрразведка плотно опекала всех дипломатов, и его агенты были живы, поскольку об их существовании знал только он и очень немногие на Воксхолл-кросс. А встречи организовывались, как правило, за пределами страны: в Анкаре, Стамбуле, Дубае и, конечно, в Баку.

После этой потери Лондон запретил все контакты до того момента, пока не станет ясно, каким образом засветился агент. Но англичане так ничего и не узнали. Прошло несколько месяцев, и Брайана назначили шефом регионального отделения резидентуры, подчинив точки в Дохе, Дубае и Маскате. Сокращение кадров привело к тому, что МИ6 поручила одному старшему офицеру отвечать за четыре поста. И теперь, по прошествии трех лет, Брайан даже не знал, живы ли агенты его сети, не переменили ли старые адреса и состоят ли на прежних должностях, благодаря которым стали ценными источниками информации. И самое главное, он не представлял, откликнутся ли они и пойдут ли с ним на контакт. Он вспоминал камеры слежения в аэропорту и безотчетно морщил свой подправленный нос.

– Ну, вот и «Хома», – прервал его размышления Бауэрс. – Принадлежит авиакомпании. Не совсем то, что мы называем пятизвездочным отелем. Но пять звезд все-таки лучшее, что есть в Иране. По нашим меркам тянет на пару звездочек.

Номер оказался скромным и относительно чистым. Окно выходило на площадь Ванак и почти не задерживало шум неусыпного тегеранского уличного движения. Брайан быстро осмотрел помещение, стараясь обнаружить приборы видео- и аудионаблюдения, хотя понимал, что, если его засекли в аэропорту, оборудование окажется настолько современным, что его не удастся найти. Но если все-таки приняли за торговца орехами, могли наугад поставить что-нибудь простенькое. Он ничего не нашел, и это говорило о том, что он либо чист, либо находится под особенно пристальным контролем.

Вечером он поужинал с Бауэрсом неподалеку от площади Ванак. Это заведение порекомендовал ему швейцар в гостинице – туда ходили и местные, и иностранные бизнесмены. Когда они вернулись в «Хому», Брайан подошел к портье.

– Не могли бы вы разбудить меня завтра в восемь часов утра? – попросил он по-английски и повернулся к Бауэрсу. – Раз наша первая встреча только в одиннадцать, встретимся в девять внизу перед завтраком. – Бауэрс организовал ему поход к экспортеру фисташек в районе базара.

В кровати, перед тем как заснуть, Брайан Дуглас установил будильник на наручных часах на пять тридцать.

Кафе «Залив»

Корнич

Манама, Бахрейн

Рассел Макинтайр нетерпеливо посмотрел на наручные часы.

– Мне показалось, вы сказали, что он придет в одиннадцать. А теперь уже половина двенадцатого.

Кейт Дельмарко потягивала джин с тоником.

– Я сказала, что в одиннадцать у него кончается смена. И то, если никто не соберется умирать. Успокойтесь. Люди здесь работают в совершенно ином ритме. Это не Вашингтон.

Откуда ни возьмись появился молодой человек в джинсах и майке с надписью «Калифорнийский университет» и картой штата.

– Мисс Дельмарко, – начал он, – меня зовут Фадл. Доктор Рашид приглашает вашего гостя к себе. Я провожу вас, сэр.

– Мы бы хотели вдвоем… – начал Расти.

– Только вы, сэр, – прервал его Фадл. – Доктор Рашид дал вполне определенные указания. Женщина не пойдет.

– Ну, хорошо. Кейт, давайте встретимся с вами позже в «Ритце». Позвоню вам в номер, как только освобожусь. Можем посидеть в баре на крыше. – Макинтайр хотел заручиться свидетелем, который бы убедился, что с ним все в порядке. Он надеялся, что журналистка понимает его намерения.

– А если я так и не дождусь звонка? – Кейт улыбнулась, заметив, как он поежился. Ее искренне удивило, что Макинтайр согласился идти с незнакомым молодым человеком.

– Позвоните в то место, где я остановился, и попросите, чтобы оставили включенным свет.

Рассел последовал за Фадлом и сел в мини-вэн, который подъехал к тротуару, как только они вышли из дверей. В машине оказалось еще двое парней.

– Это Хасим, – представил Макинтайру товарища Фадл. – Он вас обыщет. Никакого оружия, фотоаппаратов и записывающих устройств. Вы меня понимаете?

Хасим взял в руки «Блэкберри» и вынул батарейки.

– Вернем его вам, мистер Макинтайр, когда привезем в резиденцию посла.

Ну вот и сгорела версия, что он редактор Дельмарко из «Нью-Йорк джорнал», подумал Расти.

Его попытки разговорить попутчиков ровным счетом ни к чему не привели, но он хотя бы понял, что двое из них свободно владеют английским языком. Обошлось без повязок на глазах – и то хорошо. Однако Макинтайр сомневался, что сумеет запомнить маршрут в лабиринте переулков без светофоров и дорожных указателей. Наконец машина остановилась на застроенной убогими многоквартирными домами боковой улочке. Фадл сдвинул дверь мини-вэна.

– Он вас ждет.

– Где? – Макинтайр уставился в узкий, едва освещенный проход прямо напротив проема дверцы.

– В кафе «У Мустафы». – Фадл показал на противоположную сторону улицы, где светился фасад заведения и тускло мерцал значок «Пепси». Ниже арабскими буквами было выведено название кафе.

Макинтайр перешел Т-образный перекресток. Одна из улиц была немощеной и грязной. На других покрытие осталось только местами. Вдоль домов стояли старые, видавшие виды машины, редкие фонари едва освещали улицу. Район оказался явно не из дорогих. Макинтайр толкнул дверь и услышал, как звякнул колокольчик, давая хозяину знать, что пришел посетитель. Здесь был и продовольственный магазин, и кафе – заведение не из тех, что остается открытым за полночь.

– Мистер Макинтайр, прошу вас сюда, – пригласил его человек, сидевший за самым дальним из четырех стоявших вдоль стены столиков. Он поднялся навстречу американцу и протянул руку. – Спасибо, что согласились приехать в мой район. Надеюсь, вы не в обиде. Я доктор Ахмед бен Рашид. Слышал, что вы хотели со мной встретиться.

Они обменялись рукопожатием и сели за маленький столик. Рашид пил пепси; вторая открытая бутылка дожидалась гостя. Рассел заметил, что, кроме них, в кафе больше не было ни одного человека.

– Доктор Рашид, – начал он, – в Америке много разведывательных учреждений. Я из одного из них. – Он положил перед собеседником визитную карточку, а сам подумал, что их встреча мало напоминает типичную вербовку агента. – Наша задача не сбор оперативной информации, а анализ сведений, которые собирают другие. Но бывают ситуации, когда мы не в состоянии получить то, что нам требуется, и тогда выезжаем на место сами. Я приехал, чтобы получить информацию от вас.

Ахмед прочитал карточку и в ответ протянул ему свою: «Практикующий врач. Кардиология. Реанимационное отделение медицинского центра „Салмания“». Заметив улыбку американца, он добавил:

– Как вам известно, мой брат Абдулла бен Рашид является членом шуры Исламии. Что вы хотели от меня узнать, мистер Макинтайр?

– Я намеревался спросить у вас насчет шуры и посоветоваться, как вести себя Америке, чтобы избежать продления периода враждебности. Я полагаю – подчеркиваю, это мое личное мнение – что наши страны способны мирно сосуществовать, если только шура не возьмет такой политический курс, который сделает это для нас неприемлемым.

– Что вы понимаете под «таким политическим курсом»? – сдержанно спросил Ахмед.

– Политический курс, который будет поощрять укрепление ваххабизма, экспорт терроризма и забвение прав человека. Политический курс, который поставит целью приобретение оружия массового уничтожения и соорудит заслон продаже нефти на какой-нибудь конкретный рынок. Впрочем, я не политик и не уполномочен вести переговоры. Я уже сказал, что пришел, чтобы получить информацию.

– Вы оказались в грязных трущобах Манамы, потому что не в состоянии получить сведения от вашего посольства в Эр-Рияде. Вы его закрыли из боязни, что нам не удастся понять друг друга. – Ахмед поерзал на стуле. – Хорошо, слушайте. Заявления вашего правительства и особенно Пентагона свидетельствуют о том, что вы не желаете принять того, что случилось в моей стране. Династию Ас-Саудов отрешили от власти, и бывшие правители сбежали с народными деньгами. А ваши министры вступают с ними в сговор, намереваясь вернуть на трон. Это заставляет некоторых членов шуры искать возможности, чтобы защитить Исламию от Америки. И укрепляет позиции тех, кто делает ставку на ваххабитов.

Макинтайр заговорил спокойно и мягко:

– Доктор Рашид, боюсь, я не знаю всех фракций совета шуры, однако мне представляется, что ваш брат Абдулла был членом «Аль-Каиды». Я не в курсе, убивал ли он лично моих сограждан, но тот факт, что в вашем правительстве заседают нынешние или бывшие террористы, сильно осложняет нормализацию отношений между нашими странами.

Ахмед порывисто встал, роба белым смерчем взвилась вокруг его фигуры. Врач-шпион застыл у пустой витрины, где днем выставляли халяльное мясо, сложил руки на узкой груди и посмотрел сверху вниз на американца.

– Вы имели дело с премьер-министрами израильтянами, которые до этого состояли в рядах террористов и собственноручно убивали англичан. Вы ведете переговоры с палестинскими лидерами, которых раньше сами называли террористами. Вы принимаете в Белом доме ирландских боевиков. А кто такой, скажите на милость, ваш Сэмюэл Адамс,[69] в честь которого названо пиво? Разве не террорист? Мой брат действовал так, чтобы освободить народ от гнета несправедливого, обкрадывающего его режима. И бывало, сотрудничал с неблаговидными людьми. А вам, мистер Макинтайр, неужели никогда не приходилось сотрудничать с неблаговидными людьми?

– Я не сомневаюсь, что за два с лишним столетия американское правительство наделало множество ошибок, – ответил заместитель директора РАЦ. – Но с другой стороны, оно сделало больше любой другой власти от основания мира для утверждения демократии и прав человека. А Сэм Адамс – патриот своей страны.

– Мой брат тоже патриот своей страны, – парировал Ахмед. – Абдулла видел, что ваши войска остаются у нас после войны с Ираком, хотя вы обещали вывести их, как только завершатся военные действия. Он видел, что Америка поддерживает Ас-Саудов, чтобы иметь свободный доступ к нашей нефти. Вы расходуете нефти больше, чем кто-либо другой. При ваших развитых технологиях вы могли заняться разработкой альтернативного топлива, но вы этого не делаете. Спрашивается, почему? Да потому что считаете, что у вас есть особое право на крупнейшее в мире месторождение черного золота. Пусть другие ломают себе голову. И никому не интересно, как Ас-Сауды поступают с наворованными деньгами. Никому не важно, как они управляют королевством.

Макинтайр повернулся к Ахмеду и, чтобы снять возникшее между ними напряжение, принял свободную позу, положив ногу на ногу.

– Случается, что террористы отрекаются от терроризма, особенно если приходят к власти или садятся за стол мирных переговоров. Мы бы приветствовали такое поведение со стороны руководителей Исламии. Но я говорил серьезно, когда заметил, что нам мало известно о группировках в совете шуры, и мы опасаемся сделать неправильный шаг и тем самым укрепить позиции тех, кого не следует. Главным образом потому, что мы не знаем, кто есть кто и что происходит в вашем высшем органе власти. Его заседания не транслируются ни по «Си-спэн», ни по «Аль-Джазире». Возможно, если мы найдем пути для диалога, у нас появится больше информации.

Рашид опустил руки и подошел к столику.

– Хорошо, Рассел, давайте поговорим. – Он сел и пригубил пепси. – Поскольку Америка ведет себя так, словно намеревается устроить в нашей стране контрреволюционный переворот и реставрировать власть династии Ас-Саудов, оппоненты брата в шуре вступили в переговоры с китайцами. На прошлой неделе я прочитал в «Вашингтон пост», что вы обнаружили в Исламии новые китайские ракеты. На них нет ядерных боеголовок, но их захотят приобрести, если продолжать подталкивать к этому определенных членов совета.

– Америка заморозила счета Ас-Саудов, но не спешит возвратить нам деньги, и от этого брату сложнее противиться введению законов шариата и другим проявлениям ваххабизма. Когда он говорит, что такие действия заставят весь современный мир отвернуться от нас, ему возражают, что Исламию уже успели отвергнуть и мы не в состоянии получить преимуществ от технологической революции.

Макинтайр удивлялся странному сочетанию в одном человеке психологии западного врача и защитника идеологии радикального исламского правительства, которое пришло к власти благодаря насилию. Ему захотелось больше о нем узнать.

– Вы утверждаете, доктор Рашид, что ваш брат сопротивляется тому, чтобы религиозные законы шариата стали основой законодательной системы Исламии? Что он противник экспорта ваххабитской философии ненависти к немусульманам?

Ахмед встал и прошелся в угол, то ли чтобы сосредоточиться, то ли чтобы успокоиться, прежде чем ответить.

– Так вы не желаете, чтобы мы экспортировали ваххабизм? Как это делали ваши друзья Ас-Сауды? А что вы знаете о ваххабизме? Ведь в вашем сознании он связан исключительно с «Аль-Каидой». Вы хоть знаете, что ваши так называемые ваххабиты даже не употребляют этого термина?

– Нет, я этого не знал, – спокойно отозвался Макинтайр. – Зато я знаю, что Ас-Сауды оплачивали строительство и функционирование мечетей и медресе в шестидесяти странах при условии, что в них насаждают ненависть к немусульманам и призывают смерть на голову Израиля и Америки.

Ахмед рассмеялся:

– Ненависть не только к немусульманам. Но также к мусульманам-шиитам и представителям большинства философских направлений мусульман-суннитов, поскольку считали их политеистами.

Расти был озадачен, и это отразилось на его лице.

– Мусульмане – политеисты? Что это такое? Я всегда считал, что монотеизм – основной догмат ислама.

Ахмед не ответил, только презрительно покачал головой. Но, немного помолчав, объяснил:

– Вы не владеете ключом. Явились в наш мир, расспрашиваете, как мы живем, как функционирует наше правительство, но ничего не знаете о нашей культуре и истории.

Макинтайр откинулся на спинку стула.

– Послушайте, доктор, мне не требуется вдаваться в нюансы религиозных диспутов тысячелетней давности, чтобы понять, что здесь считается достойным убивать американцев. Смертник подрывает себя, и семьдесят две девственницы радостно встречают его на небесах. Это не религия, а какая-то чушь! – Он почувствовал, что его голос звучит слишком громко и враждебно. – Ну, хорошо, что еще, по вашему мнению, я не знаю, а должен бы знать?

– Начнем с отношений Ас-Саудов с ваххабизмом, – улыбнулся Ахмед. – Речь не о том, что кто-то из королей принял это учение. Без ваххабизма не было бы Саудовской Аравии.

– Вы правы, – согласился Расти. – Мне было бы интересно послушать эту историю. Признаю, мне следовало бы ее знать.

Доктор Рашид заговорил очень медленно, словно внушая на уроке малолеткам прописные истины:

– Триста лет назад Ас-Сауды являлись самой большой семьей в окрестностях небольшого городка Дирья неподалеку от Мекки. Из соседнего города к ним явился Мухаммед ибн Абдул Ваххаб. Он проповедовал учение, схожее с тем, какого придерживался живший на пять столетий раньше радикальный религиозный деятель Ахмед ибн Таймия. Оба были, как они называли себя, толкователями чистого Корана – ветви ислама, которую отрицали четыре школы мусульманской мысли.

Ваххаб убедил Ас-Саудов в том, что его учение самое верное, и велел идти убивать всех, кто ему противился. Они послушались, захватили в своей местности власть, взяли Рияд и уничтожили множество людей.

Дочь Ваххаба вышла замуж за сына Ас-Сауда. Скрещенные клинки на королевской печати – оружие Ас-Саудов и Ваххабов. С тех пор и по сей день Ас-Сауды финансируют учение ваххабизма.

Расти внезапно увидел, как складываются воедино отдельные части мозаики. Почему ему никто не подсказал в Вашингтоне, что ваххабизм для Саудовской Аравии то же, что конституция для американцев – символ независимости. И по времени приблизительно относится к той же эпохе, а отнюдь не к религиозным диспутам тысячелетней давности.

– Теперь слушайте, Рассел, в чем заключается великая ирония. Таймия, Сулафи и Ваххаб учили, что долг мусульман состоит в том, чтобы бороться с загнивающей, отошедшей от веры властью. И вот бен Ладен воспользовался их теорией и сбросил с трона Ас-Саудов, которые насаждали ваххабизм. Теперь вам понятно?

– Думаю, начинаю понимать, – осторожно ответил Макинтайр. – Но ваш брат и его соратники, те, что покончили с Ас-Саудами и сотрудничали с «Аль-Каидой», – они же не сулафисты и не ваххабиты?

– Некоторые из тех, кто принадлежит к антикоролевскому движению, – да. Другие – сторонники отделения церкви от государства. Есть и такие, которых вы бы причислили к основному направлению суннитов.

Теперь Расти видел, что высший совет Исламии расколот гораздо глубже, чем представляли себе в Вашингтоне. В антикоролевской оппозиции назрели серьезные противоречия.

Покончив с лекцией, доктор Рашид подошел к столику.

– Вы правы, Ахмед. Можно я буду вас так называть? – Макинтайр почувствовал, что лед между ними растоплен. Его собеседник кивнул. – Мы не знаем многого из того, что должны были знать. Но мы печемся о международной безопасности, а в вашем правительстве есть люди, готовые завести вас в пропасть. И в нашем тоже. От таких, как мы с вами, зависит, чтобы наши правительства сумели принять правильные решения. Нам многое предстоит исправить. Но прежде мы должны предупредить события, чтобы не случилось худшее. Если в Исламии появятся ядерные боеголовки, считайте, что все пропало. Вы это понимаете не хуже меня. И если полагаете, что такой поворот событий возможен, давайте думать вместе, как этого избежать.

Последовала долгая пауза. Ахмед, казалось, нисколько не смущался тем, что глубоко задумался над словами американца. Макинтайр слышал, как гремел мотор старого холодильника. Наконец молодой врач поднял голову.

– Если членам шуры станет очевидно, что Иран замышляет агрессию против Исламии, они обратятся к Пакистану, Китаю или Северной Корее и попросят продать ядерные боеголовки, но только для того, чтобы нейтрализовать ядерное оружие Ирана. Скажите, Рассел, каковы намерения Ирана?

Настала очередь Макинтайра тщательно обдумать ответ.

– Мы наблюдаем признаки того, что Иран усиливает свою наступательную мощь, но не знаем, каким образом он намерен ее использовать. Мы ведь тоже совершенствуем боевую подготовку войск. Мы также не в курсе, где он намерен ударить, если это входит в его планы. Некоторые из аналитиков полагают, что Иран вновь решится напасть на Бахрейн. Истина такова, что мы ничего не знаем. – Рассел вспомнил Кашиджиана. Если о визите заместителя министра в Тегеран проведали англичане, не исключено, что о нем известно и в Исламии. В том числе Ахмеду. – Я по крайней мере не знаю, – добавил он.

– Вы ввязались в наши дела, потому что до сих пор нуждаетесь в нефти, – покачал головой Ахмед. – И поскольку не имеете другой альтернативы, готовы в борьбе за топливо подвергнуть риску нашу страну. Это ваш провал, и вы это понимаете.

– Возможно, – отозвался Расти.

– Полагаю, мисс Дельмарко вам сообщила, что это мои люди внедрились в здешние иранские структуры? И таким образом мы узнали о планах иранцев похитить газовоз, – продолжал Ахмед. – Те же агенты выяснили, что иранцы вынашивают планы совершить в конце месяца нападение на побережье на другой стороне залива. Мы подозреваем, что объектом нападения станет Исламия, поскольку открытая агрессия против Бахрейна равнозначна нападению на американский военный флот.

– И если в шуре полагают, что это произойдет, там постараются приобрести ядерные боеголовки?

– Во всяком случае, некоторые будут к этому стремиться. А если в Америке узнают, что Исламия получила ядерное оружие, там потребуют нанести по ней удар?

– Во всяком случае, некоторые будут к этому стремиться, – эхом откликнулся Макинтайр.

Собеседники в грязном кафе-магазине посмотрели друг на друга.

– Значит, мы должны держаться вместе и постараться это предотвратить, – проговорил Ахмед.

– Мы тоже слышали, что в конце месяца что-то назревает, – признался американец. – А на календаре между тем февраль – короткий месяц. И скоро он перевалит за середину.

Они тепло пожали друг другу руки. Макинтайр вышел из кафе и не нашел мини-вэна. Вместо фургона его поджидало такси «мерседес».

– В отель «Ритц» или в резиденцию посла? – спросил по-английски шофер.

Когда Ахмед бен Рашид появился на тускло освещенной площади, его сфотографировали двое сидевших в старом «шевроле» мужчин. Это были агенты контрразведки Соединенных Штатов Америки.

8

12 февраля

Отель «Хома»

Тегеран, Иран

Наручный будильник разбудил Брайана Дугласа в половине шестого утра. Он быстро натянул на себя старую одежду, которую несколько лет назад купил в Тегеране. Брайан сменил ярлыки на случай, если кто-то заинтересуется, откуда такие вещи у человека, впервые попавшего в этот город. И поверх всего надел обычное для тегеранской зимы пальто. Спустился с четвертого этажа по лестнице и, минуя находящийся под наблюдением вестибюль, вышел на улицу из двери рядом с ресторанной кухней.

Не было еще шести часов, солнце не успело взойти, но уличное движение уже началось. Зеленые автобусы и оранжевые такси чихали выхлопными трубами и добавляли гари в утренний туман. Серое небо тяжело нависло над головой. Выпавший три дня назад снег превратился в бурую грязь или лежал по сторонам белыми сугробами, куда его сдвинули бульдозеры. Воздух пах сыростью и дымом.

Брайан шел быстро, исподтишка проверяя, не увязался ли за ним хвост. Миновал бразильское посольство и повернул в сторону парка Меллат и метро. Парк разбили в шестидесятых годах на манер английского сквера и теперь, среди зимы, вечнозеленые деревья радовали глаз прохожего.

Снаружи станция метро напоминала бетонный бункер, однако внутри было чисто, светло и многоцветно. Стены в билетном зале покрывали произведения современного искусства. Эскалатор к поездам заключили в трубу из полированной стали, а платформа была широкой и ярко освещенной. Поезда ждали всего несколько человек, но состав вскоре подошел, и Брайан улыбнулся, вспомнив, что вагоны метро в Тегеране раскрашены в красный, белый и синий цвета.

Он проехал всего одну остановку и вышел на станции Хомейни, крупном пересадочном узле, где сходились три линии. Ее размах напомнил ему похожие на дворцы станции метро в Москве. Роскошный аэропорт и сверкающее метро совершенно отличались от осажденного Тегерана восьмидесятых и девяностых годов. В двадцать первом веке нефтяные деньги стали вкладывать в инфраструктуру города.

Приближались утренние часы пик – пассажиров становилось больше, их походка торопливее. Брайан поднялся по лестнице на главный уровень. Там в вестибюле по стенам стояли киоски, где продавали цветы, сладости, табак и журналы. Он подошел к киоску с прессой и, покупая газету, исподтишка присмотрелся к продавцу. Отец агента оказался на месте. Все еще на своем месте.

Брайан помешкал, чтобы расплатиться со старшим из продавцов, и спросил на фарси:

– У вас есть медицинский журнал «Баятолла Азан»?

Прошла секунда, и старик, выкладывая сдачу, тихо ответил:

– Нет. За таким журналом вам следует обратиться в университетский книжный магазин. Вы знаете, где он находится?

– Да, спасибо, на Молласадра, – произнес англичанин со столичным выговором и быстро смешался с растущей толпой в главном вестибюле станции. Серый человечек среди себе подобных, он затерялся в потоке пассажиров и быстро исчез.

А в восемь часов Брайан Дуглас ответил только на третий звонок будившего его портье и сонным голосом по-английски спросил, какая на улице погода. В девять он встретился за завтраком с Бауэрсом.

Кабинет министра обороны Пентагон, помещение Е-389

Арлингтон, штат Виргиния

– Бывали здесь раньше, адмирал? – спросил сержант.

Адамс отрицательно покачал головой.

– Самый большой стол в Вашингтоне, а может быть, в мире. Остался от первого министра обороны еще с сороковых годов. Работа его угробила. Говорят, он совершенно спятил: зарегистрировался в «Бетесде», а в итоге так и не выписался – выпрыгнул из окна своего номера на верхнем этаже башни. Так по крайней мере я слышал.

Адамс почти не обращал внимания на адъютанта из приемной министра обороны. Он размышлял, почему оказался в этом кабинете. После состоявшегося в Тампе совещания по планированию учений «Яркая звезда» он полетел в Вашингтон повидаться с приятелями из штаба ВМС. Знал, что время от времени там полезно потереться, узнать коридорные слухи: кто идет на повышение и кого на какую назначают должность. Сам он дослужился до трехзвездочного адмирала, и его возможности продвижения заметно сузились. Существовала вероятность получить звание четырехзвездочного адмирала и возглавить одно из оперативных командований,[70] например в зоне Тихого океана. Командующего на Тихом океане прозвали вице-королем, поскольку он являлся проконсулом Вашингтона в этом регионе. Но чтобы на это реально рассчитывать, следовало больше бывать в Объединенном комитете начальников штабов.

– Адмирал Адамс? – прервал его мысленную оценку собственных возможностей офицер ВВС. – Я майор Чан. Извините, что заставили вас ждать. Пожалуйста, следуйте за мной.

Адамс оказался в небольшом помещении без окон – явно второго сорта в огромных апартаментах министра обороны и его штата. Адамс знал, что аппарат министра насчитывает две тысячи сотрудников. И это лишь вершина пирамиды над миллионом гражданских и почти двумя миллионами военных в министерстве. А в основании пирамиды находился «частный сектор» – контрактники. Человек в этих стенах принимал решения, которые влияли на судьбы каждого из этих восьми миллионов и многих других.

– Адмирал, прошу меня простить, но, похоже, министр не сумеет принять вас сегодня утром. В последний момент произошли изменения в его планах, и ему пришлось срочно ехать в Белый дом. Затем состоятся слушания в комитете по ассигнованиям, – скороговоркой докладывал майор Чан из-за заваленного папками и скоросшивателями маленького стола.

– Стоп, майор. – Адамс поднял правую руку. – Осадите, сынок. Скажите прежде всего, по какому поводу меня вызывали? Я был в Главном управлении личного состава ВМС, когда позвонили в аппарат начальника штаба и сказали, чтобы я немедленно прибыл. Я не знаком с министром и до этого никогда на вашем корабле не поднимался на палубу под индексом «Е».

Майор Чан закатил глаза и рассмеялся:

– Адмирал, я здесь всего лишь мальчик на побегушках. Исполняю то, что приказывает полковник. А тот исполняет то, что велит ему военный помощник генерал Паттерсон, который делает так, как указывает министр или его заместитель. Простите за выражение, у нас все катится с вершины по склону.

– Майор, я не всегда служил адмиралом. Давным-давно, в другой жизни, когда я был моложе вас, я состоял помощником командующего в тихоокеанской зоне. Никогда не видел солнца. Никогда не ходил на пляж. Такое впечатление, что проходил службу в Канзасе. – Адамс улыбнулся, вспомнив, как настойчиво после этого добивался перевода на корабль.

– Так точно, адмирал. Но все, что я знаю, сэр, это то, что вы значились первым номером в планах министра на утро. Он собирался принять вас вместе с заместителем Кашиджианом. Но теперь времени не осталось – вечером он вылетает в Турцию на заседание министров обороны НАТО. Поэтому мне приказано отвести вас вниз, где состоится брифинг, а затем дать заявку на ваше имя на борт в Анкару. Видимо, министр хочет поговорить с вами в самолете.

В голове Адамса лихорадочно проносились мысли. Персональный прием у министра мог сулить четвертую адмиральскую звезду. Но было только начало года, и на флоте еще не объявили вакантных должностей.

– Турция… м-м-м… Вечером я собирался лететь коммерческим рейсом в Бахрейн. Анкара – это совершенно иное направление. А что за брифинг?

– Не моего ума дело. Знаю только, что он будет проводиться в «утробе» – помещении безопасного сохранения информации, куда невозможно ни физическое, ни электронное проникновение. – Майор говорил и одновременно проверял в компьютере почту. Адмирал знал, что в ПБСИ устраивают самые секретные совещания, о которых потом «никто ничего не слышал». – Я вас провожу, – поторопил его майор. – Ниже первого этажа разобраться не так-то легко.

Они спустились на три уровня по эскалаторам. Встречавшиеся им люди не удивлялись, увидев вице-адмирала. Это в Бахрейне он был богом и на базе, и на кораблях, а здесь – одним из многих моряков с тремя большими звездами. Еще два пролета они шли по тускло освещенной лестнице, и это напомнило Адамсу, что, несмотря на представительские коридоры, здание Минобороны было наспех возведено в начале Второй мировой войны.

Под землей Чан уверенно вел его по путанице узких проходов. Если наверху пять концентрических колец придавали некоторую логику обозначениям помещений, то в мрачном сумраке подземелья эта логика совершенно отсутствовала.

– Теперь я понимаю, почему вы называете это «утробой», майор, – проговорил Адамс. – Скажите, каково работать помощником персоны номер один? Многие ребята в вашем звании отдали бы зуб за такую возможность. – Адмирал старался держаться неформально с низшим по званию.

– Между нами, сэр, я бы с удовольствием с ними поделился, – улыбнулся майор. – Я вижу эту самую персону номер один только после одиннадцати, когда все остальные помощники отпущены, а я должен здесь болтаться, чтобы все закрыть, когда он уйдет. А он частенько засиживается до часу – звонит по всей стране и по всему миру. Его что-то все время подгоняет, только не пойму что. Это видно по глазам – в них горит огонь. Он не может расслабиться. Не получилось даже в прошлом месяце, когда ездил в Хьюстон играть в гольф с шишками из нефтяной компании. Велел мне установить по телефону безопасной связи чуть не у каждой лунки.

Они подошли к металлической двери. Справа от нее на них смотрела камера слежения. Слева находился телефон и прикрепленный к стене небольшой алюминиевый ящик. Он не имел верхней крышки, и майор сунул туда руку, к незаметной со стороны клавиатуре. После того как он набрал код, дверь отворилась.

– Адмирал, я оставляю вас здесь с доктором Уоллесом. Если сумеете, загляните, когда освободитесь после брифинга. У меня будет для вас расписание, бронь на самолет и билеты из Турции. – Майор передал его гражданскому лет под шестьдесят с вьющимися седыми волосами, в очках без оправы и неловко сидящем коричневом костюме. Адамс сильно сомневался, что сумеет найти дорогу в кабинет помощника министра несколькими этажами выше.

Доктор Уоллес дал ему подписать документ в папке под грифом «Программа специального допуска. Никаких записей». В графы уже были внесены фамилия, звание, личный номер адмирала и дата рождения.

– Теперь я имею право провести с вами брифинг, – сказал он и увлек Адамса в небольшое, похожее на театр помещение рядом с приемной. Там, как в кино, стояли три ряда стульев, но не было ни одного зрителя. Адмирал выбрал место с краю во втором ряду.

Доктор Уоллес поднялся на сцену, нажал на кнопку, и большой экран осветился. На нем появился желтый дракон на ярко-красном фоне. Возникли слова: «Программа специального допуска» и «Совершенно секретно». Лектор оживился, прошелся по сцене и сложил пальцы пирамидкой.

– Сейчас мы вам расскажем все, что знаем о китайском флоте. А это не так мало.

На видео появился авианосец, который медленно двигался по акватории, как показалось Адамсу, Сиднейской бухты. Съемку явно вели с вертолета.

– «Чжоу Мань» заходит с дружественным визитом в австралийский порт. С него сняли все вооружение, только на палубе осталось несколько самолетов. Никаких ядерных боеголовок. Исчезло несколько антенн. Снята электроника. И тем не менее впечатляющий корабль. Что скажете, адмирал?

– Скажу, что он не уступает в размерах «Стеннису», «Рейгану» или «Бушу». Только новее. Прилизаннее. – Адамс начинал понимать, зачем его сюда пригласили. – Как командующий Пятым флотом, я не был обязан следить за модернизацией китайского флота, но знаю, что мы удивлены.

Уоллес сел на стул перед Адамсом и внимательно посмотрел на него.

– Многие на флоте удивлены. Но только не я. Я предупреждал, что так случится. И вот вам – пожалуйста. Китайцы купили у англичан авианосец «Мельбурн» с паровыми катапультами и поставили в развлекательном парке. Затем приобрели у Украины авианосец «Варяг» и сделали из него казино. Россия никогда бы не продала соперничающему тихоокеанскому флоту авианосные технологии. Россия – нет, а Украина – продала.

– У Украины есть опыт создания авианосных кораблей и самолетов-истребителей и нет флота на Тихом океане. Понимаете мою мысль?

– И вот через четыре года Народно-освободительная армия Китая спускает на воду три построенные на верфях Даляня современных мощных авианосных корабля. И не с самолетами вертикального взлета, а с катапультами для истребителей, которые строят расположенные на Украине КБ Сухого и Яковлева.

У Адамса возникло ощущение, что его заперли в темной комнате со свихнувшимся на своей науке ученым. Он откинулся на спинку кресла.

– Авианосец – это всего лишь супертанкер с плоской палубой. Все дело в его электронной начинке и кораблях сопровождения.

– Пока «Чжоу Мань» гостил в Сиднее, корабли его сопровождения посетили Брисбен, Мельбурн и Перт. Вот «Пин Юэнь». Судя по всему, корабль противовоздушной обороны класса «Бурк». Вертикальные пусковые шахты сверхзвуковых ракет, многовибраторные радары. Таких на верфях Цзяннаня построено уже шесть.

Эти сведения произвели на Адамса впечатление.

«А вот „Фу По“ в бухте Брисбена – ударная атомная подводная лодка водоизмещением восемь тысяч тонн, которая ничем не уступает российскому „Виктору-3“. Таких в строю уже две. Все это было бы ему известно, если бы он регулярно читал обзорный журнал разведки», – подумал Адамс. Так с какой стати он сидит запертый с этим профессором в темной берлоге, а до того расписался чуть ли не кровью, чтобы его допустили в клуб хранителей страшной тайны?

– Все это так. Китайцы сделали успехи, которых от них не ожидали. Но что тут секретного?

– Я все ждал, когда вы зададите этот вопрос, – откликнулся Уоллес и вернулся на сцену.

На экране появилось изображение офицера Народно-освободительной армии Китая на фоне Сиднейского оперного театра.

– Мы утверждаем, что Разведывательное управление обороны США располагает надежным источником в высших сферах Китая. Это не так. Адмирал Фэй Тяньбао – командир ударной авианосной группы «Чжоу Мань». Он влюбился в Австралию, когда прибыл туда с визитом доброй воли. Замечательно проводил время. Познакомился с дальней родственницей, которая постоянно там живет. И в конце концов приглянулся австралийским спецслужбам.

Промелькнули фотографии Тяньбао на ужинах, в барах, на спортивных соревнованиях.

– Адмирал, я не должен был бы называть его фамилии. Однако может наступить такой момент, когда вы с ним встретитесь. Так что лучше вам знать. – Адамс заметил, что внизу каждого снимка стоял шифр ASIS-C-0091N. Австралийской разведке посчастливилось завербовать китайского адмирала. – Только нескольким людям из нашего здания разрешено заходить в это помещение да кое-кому из Белого дома и разведывательного сообщества. И ни единому человеку с Капитолийского холма. Предполагалось, я вам скажу, что у нас имеется надежный источник на высоком посту в Народно-освободительной армии Китая, который сообщает нам следующее. – Возник очередной слайд с Китаем в правом верхнем углу, Ираном слева и Индийским океаном внизу. – На китайских верфях не закладывают боевых кораблей. Там строят десантно-транспортные суда для перевозки личного состава и техники. – На экране появилось изображение сине-белого, похожего на большой ящик судна. – Имеют в длину почти пять сотен футов и способны взять на борт две тысячи единиц техники и тринадцать тысяч человек. В китайском флоте таких судов восемь. И все их в этом месяце планируют направить из Чжаньцзяна в Южном Китае в Карачи в Пакистане и в Порт-Судан. Будто бы с китайскими автомобилями на экспорт.

Но адмирал Тяньбао сообщил, что на борту будут танки, грузовики и войска, а пунктами назначения объявлены Джизан и Джубейл в Исламии. – Красные стрелы на карте потянулись из Индийского океана в порты в Красном море и Персидском заливе. – Там они соединятся с доставленными по воздуху на «Чайна эйр» частями. – Уоллес чуть не пританцовывал на сцене. – Одновременно планируются визиты доброй воли авианосных групп «Чжоу Мань» в Карачи и «Чжэн Хэ» в Дурбан и Кейптаун. Хотя, как сказал Тяньбао, настоящими пунктами назначения будут Даммам и Джидда. – Новые стрелы, на этот раз синие, устремились в порты Исламии в Персидском заливе и на Красном море. – Адмирал Тяньбао не в курсе, зачем это потребовалось, но знает, что обе авианосные группы выходят в море с самолетами и ракетами на борту и с полным боекомплектом. – В сопровождении двух атомных подводных лодок.

Отель «Ритц»

Манама, Бахрейн

Накануне вечером такси «мерседес» отвезло его к отелю «Ритц». Когда Макинтайр поднялся в бар на крыше, там уже никого не осталось. Кроме бармена, который готовился закрывать заведение.

– Мистер Макинтайр? – спросил он. – Мисс Дельмарко просила передать вам вот это, если вы появитесь.

Кейт писала на вырванной из блокнота страничке с логотипом «Нью-Йорк джорнал»:

«Если вам вручат мою записку, значит, вы живы и все обошлось. Отлично. Вы забыли взять книгу, которую я вам обещала. Спуститесь и заберите. Не собираюсь ложиться до двух часов, буду связываться с Нью-Йорком. Расскажете, как все прошло. Номер 1922. К.Д.».

Расти удивился, что записка вызвала в нем чувство, которое он давно не испытывал. Неужели его отношения с Сарой настолько зашли в тупик? А давно ли они его радовали, радовали их обоих и он с такой же дрожью предвкушал свидания с женой?

– Я знаю, вы закрываетесь, – сказал он бармену, чувствуя, что ему необходима секундная передышка, – но не могли бы вы дать мне глоток «Балвени»?

Он поспешно опрокинул порцию, так и не насладившись изысканным вкусом виски. Но обрадовался согревающему действию напитка.

– Можно воспользоваться вашим телефоном? – спросил он как можно небрежнее.

И почувствовал себя круглым идиотом.

Кейт ответила на его звонок.

Рассел закашлялся.

– Это Расти. Расти Макинтайр.

– Я вас узнала. – В его слегка горячечном состоянии ему почудилось, что она улыбается. – Вечер прошел удачно?

– Ну, скажем так, интересно, – ответил он.

– А почему бы вам не зайти – расскажете, как и что, – предложила Кейт. – Или заходите просто так, ничего не рассказывайте.

Макинтайр секунду помолчал.

– Почему бы и нет?

* * *

Он чувствовал себя выдохшимся, разбитым и очень слабым. И, сидя на балконе и завтракая с Дельмарко, ощущал легкое чувство вины, но больше смущение.

– Кейт, иногда мне кажется, что в моей жизни и моей работе происходит столько разных событий, что я не в состоянии разобраться, что главное, а что нет. И поэтому совершаю ошибки.

– Это ты про сегодняшнюю ночь? Она была ошибкой? – Дельмарко сдвинула солнечные очки на кончик носа.

– Нет. А может быть, и да. Во всяком случае, я не об этом. Я хотел сказать, что ошибочно все остальное. В Вашингтоне есть люди, которые открыли на меня охоту. А что, черт побери, я такого сделал? Вкалываю – вот что. Работал бы на бандитов с Кольцевой, получал бы втрое, а трудился бы в два раза меньше. – Он пригладил ладонью золотисто-каштановые волосы.

– Так почему не вернешься? – спросила Кейт, окидывая взглядом бухту.

– Потому что пытаюсь хоть что-то исправить после катастрофы одиннадцатого сентября, переворота в Исламии и провала с поисками оружия массового уничтожения в Ираке. Хочу вывести нас на правильный путь. Что, звучит самонадеянно?

Дельмарко отрицательно покачала головой.

– А ты почему не вернешься? – возвратил ей ее же вопрос Макинтайр. – В Штаты. Сидишь в Дубае и отправляешь репортажи в Нью-Йорк, а должна бы работать там и руководить другими журналистами?

Кейт рассмеялась:

– Ты говоришь прямо как мой брат. «Какого черта болтаешься в этой арабской дыре? Давно пора пробиться в начальство». А болтаюсь я здесь, потому что, во-первых, Дубай – превосходное место для того, чтобы здесь жить. Во-вторых, у меня здесь много друзей. Здесь и по всему заливу. Но главным образом потому, что здесь пишется история. Америка и арабский мир – это главная веха истории начала нового века. Ты это еще не заметил? Разве можно понять, что происходит, читая сообщения на Манхэттене? Я репортер и не желаю работать управленцем. Кроме того, ты часто видел женщин – редакторов международных новостей? Журналистика до сих пор во многих отношениях закрытый мужской клуб с зеркальным потолком. Пойми одно, дорогой: я удовлетворена и профессионально, и в личной жизни. Неужели такое уж большое удовольствие мучиться кошмарами по поводу пристрастившихся к наркотикам детей или жить при разочаровавшемся во всем муже среднего возраста? Ну что, решишь, что я самонадеянна или не в меру самолюбива?

Расти на мгновение задумался.

– Нет, скажу, что это твоя свободная воля, осознанный выбор. Только не обманись словами, которые придумала, чтобы убеждать других. И еще: ты не самонадеянна и не самолюбива.

Кейт подняла бокал.

– За двух не самонадеянных, симпатичных придурков.

Макинтайр чокнулся и добавил:

– Но это все равно самонадеянно – вообразить, что один человек способен свалить с рельсов несущийся по пути локомотив. Я чувствую, что назревает война и она кончится плохо и для красных, и для белых, и для синих. И вот я здесь, а Сара – бог знает где…

– Все мы люди, а не святые. – Кейт потянулась через стол и накрыла его руку ладонью.

– Мне необходимо прекратить волноваться о себе и понять, что происходит. Несмотря на сегодняшнюю ночь, я здесь не в отпуске. Босс и некоторые другие послали меня сюда, чтобы я тут все как следует поразнюхал и ликвидировал неясности до того, как что-то произойдет. А случиться может многое – у меня такое предчувствие. Но я никак не могу сложить кусочки мозаики. Тем более предотвратить события.

Кейт Дельмарко извлекла из соломенной сумки желтый блокнот, исчерканный кружочками и стрелами, соединяющими занесенные на бумагу мысли.

– Вот чем я занимаюсь: отражаю на бумаге поток сознания, а потом, как говорится, соединяю ключевые точки.

– И получаешь целостную картину?

– Пока нет. Но то, что сказал тебе Ахмед, в какой-то мере поможет. В Эр-Рияде еще ничего не устоялось – ни одна фракция не способна взять верх.

– Но события могут подтолкнуть их к действию. – Макинтайр встал, перегнулся через ограждение балкона и посмотрел на воду. – Сегодня мне надо лететь в Дубай. Необходимо кое с кем встретиться.

– Какое совпадение! Я тоже туда лечу. Мой кабинет по мне соскучился. Интересно, у нас билеты на один и тот же рейс? Вылет в два часа на «Галф Эйр». – Она поискала в сумке билет.

Рассел покачал головой:

– Нет. Меня доставят на маленьком самолетике. Но ты со мной не полетишь. Нечего афишировать наше знакомство. – Он встал за ее спиной и поцеловал пахнущие цитрусовым шампунем волосы. – Позвоню тебе завтра на работу.

Макинтайр вышел из отеля и, обойдя стороной вереницу такси, направился по улице в сторону Корнича. Миновал два квартала по мощенному плиткой тротуару и сел на цементную скамью с изогнутой спинкой. Вынул из куртки «Блэкберри», включил защиту PGP и одними большими пальцами проворно набрал на клавиатуре текст:

Рубенштейну

Предмет: обновленная информация

1. Американские военные здесь обеспокоены, что Иран планирует вторжение в Бахрейн или богатый газом Катар. Однако мне до сих пор не верится, что Иран решится на конфликт с нами, даже если располагает ядерным оружием.

2. Гораздо более серьезная проблема – отношения Исламии и Китая. Лидерство в Эр-Рияде до сих пор не определилось, но если там заметят агрессивные настроения соседнего Ирана, в шуре возьмут верх сторонники того, чтобы навесить на китайские ракеты ядерные боеголовки. Даже если этого не произойдет, Управление разведки министерства обороны сообщает, что увеличение числа в Исламии китайских военных советников – или кто бы они там ни были – повышает вероятность нефтяной сделки Эр-Рияда с Пекином. Если саудовская нефть исчезнет с рынка, нынешняя цена 85 долларов за баррель поднимется еще выше. Намерение Конрада запугать Исламию проведением неподалеку от ее побережья учений «Яркая звезда» возымело обратное действие. И может повлечь за собой достижения консенсуса в шуре по поводу привлечения еще большего количества китайцев с целью защитить себя от внешней агрессии.

3. Еще о министре Конраде. Если верно то, что я выяснил в Лондоне, будто его заместитель Кашиджиан тайно летал в Тегеран и там неприкрыто грозил, значит, в нашем правительстве большие проблемы – непонятно, кто и какими обладает полномочиями и кто санкционирует действия чиновников.

4. Меня по-прежнему не покидает ощущение, что мы не сложили все части схемы воедино и что-то определенно назревает. Прошу прощения за бестолковое изложение. Вымотался. Сегодня лечу в Дубай. Надеюсь больше узнать о намерениях Тегерана от Путешественника, который тоже прибывает из Ирана в Объединенные Арабские Эмираты. Кстати, спасибо за то, что вы не проинформировали меня о своих приятельских отношениях с сэром Деннисом. О чем вы еще умолчали?

Расти

Нажав на кнопку «Отправить», Макинтайр проверил, какие пришли сообщения. Оказалось одно – от Сары. «Прибыла в Берберу, – писала она. – Господи, как здесь нуждаются в помощи! Руководитель проекта просил меня остаться на месяц. Сообщу тебе, какое приму решение».

Рассел и без того знал, какое будет решение: жена останется в Сомали столько, сколько сочтет нужным. Сара больше пеклась о том, чтобы спасти мир, чем о том, чтобы сохранить их брак. Неблагородная мысль, мелькнуло у него в голове. Но он признался себе, что и сам ощущал нечто подобное.

Голова болела, спину ломило. Макинтайр махнул рукой, подзывая такси.

9

13 февраля

Большой Базар

Тегеран, Иран

– Никогда не вдыхал одновременно столько ароматов, – признался Бауэрс. Они с Брайаном Дугласом шли по забитому людьми проходу между двумя рядами магазинчиков. – Жасмин, кумин, жареные орехи, фимиам, кофе – так и бьет в нос.

– Да, – согласился Дуглас, расправляя плечи и втягивая в легкие пряный воздух. – Уж здесь-то мы найдем превосходного поставщика. Взгляните на эти фисташки. В Йоханнесбурге их оценят. – Дуглас не заметил за собой слежки ни когда они выходили из гостиницы, ни в метро. Однако министерство разведки и безопасности, или ВЕВАК, как оно именовалось в Иране, работало четко. И то, что он не заметил хвоста, еще не означало, что его не было.

Они ходили между прилавками, задавали вопросы по-английски, пробовали продукты, рассматривали фотографии. В конце одного из рядов стояли указатели туалетов.

– Заскочим, – предложил Дуглас. – У меня сейчас все внутри взорвется. Что-то съел вчера вечером. Или плохая вода. – Выйдя из бокового прохода, он быстро юркнул за штабель коробок и открыл заднюю дверь в ковровый киоск. Там на стопке ковров сидел тот самый старик, что продавал газеты в метро, и потягивал чай. Помещение тускло освещала ничем не прикрытая, свисающая с обитого ковром потолка лампа. Громко играло радио. Дуглас запер за собой дверь.

– Так вы вернулись, – проговорил вместо приветствия старик, не поднимаясь с ковра.

– Спасибо, что встретили, Гейдар. Давненько не виделись. – Дуглас направился к другой, не такой высокой стопке ковров.

– Давненько. За это время многие погибли. Но прежде чем убить, их пытали. Слава Аллаху, никто не назвал имени моего сына. А если бы выдали, как бы вы помогли нам выбраться? Ведь вы обрубили все концы. – Гейдар Ходадад был человеком в годах. Лицо прорезали глубокие морщины, глаза глубоко ввалились.

– Вас не выдали, потому что никто не знал ни вашего имени, ни имени вашего сына. – Дуглас свободно говорил на фарси. – Я устроил все так, чтобы в случае провала одних остальные были в полной безопасности. Для вас надежнее было оставаться на месте и не привлекать к себе внимания. Если бы мы попытались вывезти вас из страны, мы подвергли бы вас риску. А контакты я обрубил для того, чтобы меня не связали ни с вами, ни с остальной сетью. Но деньги вы продолжали получать. Так?

Старик кивнул:

– Мотешакерам. Спасибо.

– Как Сохейл? – Брайан взял себе стакан чая со стоящего на электрической спирали подноса.

– С сыном все в порядке. Он ненавидит то, что делает, людей, на которых работает. Но куда деваться? Стоит ему уволиться, и его заподозрят в нелояльности. – Гейдара прорвало. Брайан наполнил его стакан и слушал. – Они очень циничны, эти люди. Выпустили немного пару, создали впечатление свободы, изобразили пародию на выборы. А на деле правят те, кого никто не видит, и их муллы. Набивают себе карманы. Планируют игры с Ливаном и Ираком. Строят бомбы, а народ должен платить безумные деньги за жилье и больницы. Без вашей помощи моя жена могла бы умереть. Социальная медицина – это просто смех.

Брайан Дуглас с удовлетворением отметил, что отношение Гейдара к иранскому правительству нисколько не изменилось. И надеялся, что те же чувства испытывал и его сын.

– Выходит, дело в Сохейле? Вы опять хотите его видеть? Ведь так? Его, а не старого продавца газет. И вы снова подвергнете его жизнь опасности. А если за вами следят или заподозрят его, сумеете ли вы вытащить нас из беды, но не так, как Эбрагима, Якуба и Цирруса? – Гейдар называл имена британских агентов, которые сгинули в застенках ВЕВАК, где, без сомнений, приняли мученическую смерть.

– Гейдар, ВЕВАК никогда меня не обнаружит. Те люди провалились, потому что небрежно сработал кто-то другой, но не я. Я двадцать лет занимался подобными вещами в Ливане, Ираке, Боснии. И жив не потому, что осторожничал. А потому, что хорошо знаю свое дело. А ваш сын, если хочет, может выбрать место побезопаснее. – Со старым продавцом газет Брайан Дуглас не разыгрывал из себя учтивого дипломата или не уверенного в себе южноафриканца.

– Завтра вечером, – объявил Гейдар. – Я сказал ему, что вы здесь и подали условленный сигнал о встрече. Уговаривал не рисковать. Говорил, что ничего хорошего из этого не получится. Но он не послушал. Вот адрес. Завтра вечером в десять. – Он подал Брайану кусочек бумаги. – А теперь уходите.

Англичанин взял спичку из коробки, лежавшей рядом с кальяном старика, поджег бумагу и уронил на бетонный пол.

– Мотешакерам, – бросил он, уходя.

Завтра вечером – это слишком поздно. К завтрашнему вечеру он собирался покинуть страну. Брайан вспомнил камеры слежения в аэропорту и провел рукой по лысой макушке. Ощутил измененную форму носа. В центре базара было очень тепло.

Борт самолета ВВС США номер 3676

Воздушный пункт управления войсками

38 000 футов над Северной Атлантикой

– Брэд Адамс, приятель, рад тебя видеть. Я только что узнал, что ты на борту, – поздоровался однозвездочный генерал ВВС в обтягивающей зеленой летной форме. – Поздравляю с удачной карьерой. Моя, как видишь, застопорилась. Дослужился до бригадного генерала и застрял. Но это мой самолет. Давай покажу что здесь и как. Прости, не могу предложить более достойного помещения для вице-адмирала; передний отсек занял босс.

Адамс покосился на нашивку на форме летчика и вспомнил Джорджа Дюка, с которым познакомился, когда учился по обмену в Авиационном институте[71] в Алабаме. Они оба поднимались по служебной лестнице: он готовился стать флотским капитаном, Дюк – полковником ВВС. А на базе жили в соседних домах. Адамс встал со скамьи в хвосте самолета.

– Твою дочку звали Шондра, моя Джекки постоянно к ней бегала.

– Да, жена была недовольна такой интернациональной дружбой. Она немного старомодна. Недавно Шондра сделала меня дедушкой. Боже, я сразу почувствовал себя старым. Ну что, пойдем на экскурсию? – Дюк повернулся к двери в перегородке. – Эту крошку недавно переделали. Она хоть и осталась прежним «Боингом 747–200», но словно родилась заново: перебрали шпангоут, поставили новые двигатели, системы управления и компьютеры. Во время «холодной войны» этот самолет предназначался для управления ядерным сражением с высоты. Мы могли запускать межконтинентальные баллистические ракеты прямо из кабины. Разумеется, можем и теперь, но не это наша основная задача. Мы командный мобильный антикризисный пункт. Хотя до сих пор называем самолет боевым штабом, а я – его начальник. Но в основном летаем по заказу Федерального агентства по управлению страной в чрезвычайных ситуациях,[72] например в зону ураганов для обеспечения временной связи.

Кабина боевого штаба была наполнена панелями управления, компьютерами и передатчиками. Сиденья, словно коконы, крепились к потолку. Посты освещались неярким светом, тихо гудели система кондиционирования и работающие на большой высоте двигатели. Только несколько кресел были заняты; Адамс заметил, что многие члены команды отдыхали в заднем салоне.

– Скоро встретимся с танкером КС-10 для дозаправки. Тебе будет интересно посмотреть, как в воздухе спариваются два огромных «Джумбо». Когда начнем заправляться, я провожу тебя наверх. – Дюк шел дальше по длинному фюзеляжу. Вскоре они попали в небольшое помещение, где, судя по всему, проводили брифинги и совещания. – Это «Сидячая комната», поскольку здесь больше нечем заниматься, как только сидеть. Шучу. Она как бы моделирует Оперативную комнату Белого дома. – В помещении не оказалось ни одного человека.

– Здорово, Джордж, – одобрил Адамс, опускаясь вслед за генералом в одно из просторных кожаных кресел, закрепленных вокруг блестящего полированного стола. – Но скажи мне вот что: почему министр обороны решил лететь в Турцию на вашей машине?

– Мы же должны куда-то летать. Если бы не он, то выписывали бы по сорок часов кряду восьмерки над Оклахомой. В конце концов этот самолет построен именно для министра обороны. Президент вряд ли когда-нибудь им воспользуется. Даже во время кризиса он предпочтет «ВВС-1» или укроется в одном из бункеров. Министр обороны обладает точно такими же полномочиями, как и главнокомандующий, – может распоряжаться любыми войсками и даже отдать приказ о применении ядерного оружия. Если что-то произойдет, пусть лучше он будет на нашем борту, чем на каком-нибудь обычном 757-м с двумя спутниковыми каналами. И еще, Брэд, это производит впечатление. Другие министры обороны НАТО прилетят в Турцию на «Гольфстримах» или других обычных самолетиках, а наш – на бело-голубом 747-м, на борту которого крупными буквами написано «Соединенные Штаты Америки». Это не «ВВС-1», но что-то в этом роде.

– В этом есть определенный смысл, – рассмеялся Адамс. – Кроме того, он намного удобнее того самолета, который мы купили, чтобы развозить конгрессменов на тусовки по всему миру.

– Министру Конраду нравится, – расплылся в улыбке Дюк. – Он зарезервировал нашу птичку на следующие четыре недели. Из Турции мы летим в Египет, а дальше – маршруты с неопределенными пунктами назначения. Вроде бы повезем авиационные карты и планы аэропортов на Аравийский полуостров. Как тебе такая перспектива?

– Если занесет в Бахрейн, забегай. Устрою тебе экскурсию по моему командному пункту. Он длиннее твоего, не такой красивый, зато лучше плавает. – Адамс задумался, какие пункты назначения могут быть у самолета Дюка на Аравийском полуострове.

В салон вошел майор Чан:

– Адмирал Адамс, министр сейчас вас примет.

Он провел Брэда через еще один зал для заседаний, и они оказались у двери с табличкой «Управление командованием вооруженными силами США».

– Кабинет министра за углом, – объяснил майор.

– Брэд! Брэд Адамс, это вы! – В узком коридоре появился Генри Конрад и протянул руку. Она оказалась крепкой и мозолистой. На министре были кожаная летная куртка, голубая хлопчатобумажная рубашка с пуговицами до пояса и брюки цвета хаки. Выглядел он так, словно собрался на пятидесятую годовщину учеников подготовительной школы. – Заходите. Еще не поели? Я как раз собрался перекусить. Присоединитесь?

Каюта министра обороны оказалась небольшой – со столом на двоих, двуспальной кроватью и целой стеной плоских экранов и телефонов. На одном из экранов была представлена карта, по которой медленно двигался белый силуэт самолетика. На других – темные контуры облаков: вид прямо по курсу и непосредственно под фюзеляжем «боинга». Стол был накрыт на двоих, металлические крышки не давали блюдам остыть.

– Надеюсь, вы любите стейк? Я ценитель мяса с кровью. – Министр обороны снял обе крышки, под которыми обнаружился нью-йоркский стейк. Появился военный стюард с двумя бутылками «Хайнекена». – Салют! – поднял стакан Генри Конрад. Он ел, резал мясо и одновременно говорил. – Простите, что заморочил вам голову. Совершенно выбился из графика. Вытащили в Белый дом на заседание главного комитета по Колумбии. Какое мне дело сейчас до Колумбии? Главный вопрос сейчас – это Ближний Восток и как бы китайцы не увели у нас из-под носа нефть, а советнику президента по национальной безопасности приспичило обсуждать Колумбию, поскольку кого-то, кто занимается в Госдепе наркотиками, взяли в заложники. И теперь они хотят нашими руками таскать из огня каштаны.

Адамс до этого съел сандвич в хвостовом салоне, но мясо оказалось настолько вкусным, что, слушая этого большого общительного человека, он вовсю работал ножом и вилкой. Адмирал не мог припомнить, чтобы на борту американского военного самолета или корабля подавали «Хайнекен».

– Вот такие дела, Брэд. Китайцы напирают вовсю. Их экономика разогрета уже два десятилетия. Промышленный шпионаж в нашей стране достиг невероятных масштабов. Воруют все: рецепты, формулы, чертежи. Создали автомобильную промышленность и начали экспортировать машины. Поразительно! Производство и транспорт в Китае потребляют столько нефти и газа, словно люди там решили, что завтрашний день никогда не наступит. Они импортируют топлива не меньше, чем мы.

– Все бы ничего, пока самые большие запасы нефти находились в Саудовской Аравии и у нас с ней были долгосрочные соглашения. А теперь на эту нефть нацелились китайцы. Сегодня нам за то же самое топливо приходится платить неизмеримо больше, поскольку мы приобретаем его по цене «спот».[73] – Министр выплюнул хрящик. – Но если китайцы уведут эту нефть с рынка, мы вовсе останемся с носом, и тогда придется раскошеливаться по максимуму.

Вновь появился стюард – на этот раз он принес творожный пудинг с малиновым джемом. Конрад отдал ему пустую тарелку.

– А теперь китайский адмирал, которого завербовала австралийская разведка, доносит, что Пекин намерен ввести войска на территорию Саудовской Аравии, чтобы те играли роль преторианской стражи при захвативших Эр-Рияд террористах. Нашим борцам за свободу будет трудно их свергнуть, если их станет охранять Народно-освободительная армия Китая.

Адамса заинтересовало, кто это такие «наши борцы за свободу», но министра несло так, что никакими вопросами не остановить.

– Более того, половину своего чертова флота китайцы отправляют в Индийский океан – не исключено, что к берегам Саудовской Аравии. Таким образом, их авианосцы обеспечат режиму Рияда прикрытие с воздуха. Возможно, один из них обоснуется в каком-нибудь исламийском порту и будет охранять морские коммуникации и пути транспортировки нефти в Китай. Как знать? Хотите кофе? – И, не дожидаясь ответа, министр вызвал по внутренней связи стюарда. – Может быть – подчеркиваю, это только предположение, – китайцы намерены поставить ядерные боеголовки к тем ракетам, которые раньше продали Эр-Рияду. Грандиозно! Будет еще один сумасшедший режим, у которого тесные связи с террористами и ядерное оружие! Нет, Брэд, нельзя позволить, чтобы это случилось. Только не на моем дежурстве! Мои предшественники разрешили обзавестись ядерным оружием Северной Корее, Пакистану и Ирану. Шансы на то, что бомба ударит по Уолл-стрит, стали слишком высоки.

Адмирал Адамс едва сумел вставить слово:

– Со мной провели брифинг по поводу состояния китайского флота и оценки его намерений. По-моему, у китайцев в Индийском океане вполне приличные корабли.

Конрад мотнул головой.

– Приличные – согласен. Но не обладающие опытом ведения боевых действий. Если я отдам вам приказ, вы сумеете перевернуть их вверх килем? – Министр перегнулся через стол и оказался совсем близко к адмиралу. Адамс подумал, что и от него тоже попахивает «Хайнекеном».

Адмирал ответил не сразу.

– Если я сумею первым дать залп, – медленно начал он, – если удастся обнаружить субмарины противника, вероятность победы весьма высока. Но только при условии, что моя боевая группа будет находиться в Индийском океане, а не запертой в Персидском заливе.

Конраду понравилось то, что он услышал, и он широко улыбнулся.

– Три подводные лодки Объединенного командования тихоокеанской зоны ответственности следят за китайскими субмаринами в Южно-Китайском море, поэтому нам известно, где находятся их подводные корабли. А китайцы, похоже, не подозревают, что мы об этом знаем. Наши лодки последуют за ними в Индийский океан, а все остальное – ваша забота. – Министр обороны включил один из плоских экранов, на котором появилась карта и силуэты кораблей в Малаккском проливе. – Слушайте, Адамс, ваша боевая группа и все наши силы в Персидском заливе покинут залив. Мы объявим, что вы направляетесь на учения «Яркая звезда» в Красное море. Но я хочу, чтобы вы поставили заслон и перехватили обе китайские авианосные группы. Одна из них, вероятно, следует в Красное море, другая – в залив. Я не знаю, когда сумею отдать вам боевой приказ. Он до сих пор на утверждении у президента. Вокруг главнокомандующего вертится слишком много всяких истеричных прилипал. А советником по национальной безопасности взяли профессора…

– У вас не будет никаких неприятностей, если вы выполните приказ по моему заданию, так ведь, Брэд? – В этот момент самолет попал в турбулентность и начал дрожать.

– Господин министр, – ответил адмирал, – мне достаточно вашего распоряжения, чтобы переместить флот или организовать заслон. Но чтобы первому открыть огонь, требуется приказ Управления командованием вооруженными силами страны. Хотя, если китайцы ударят первыми или дадут залп оснащенными ядерными боеголовками ракетами, от моего флота мало что останется. В любом случае в результате такого обмена ударами мы окажемся в состоянии войны с Китаем, которая скорее всего перерастет в термоядерную.

Генри Конрад с минуту молчал.

– Вы получите все необходимые приказы, адмирал, – наконец произнес он. – В том числе от Управления командованием вооруженными силами США. А что касается войны с Китаем, позвольте с этим разбираться мне. Китайцы не настолько глупы. Мы способны в несколько минут уничтожить их ракеты, а затем поджарить всю инфраструктуру экономики и отбросить назад, к 1945 году. И они об этом знают.

– Так точно, сэр, – ответил Адамс.

– Вот и отлично. – Министр встал. – А теперь идите немного покемарьте, если в состоянии спать в этом брыкающемся скакуне. – Он обнял адмирала Адамса за плечи и проводил до выхода в коридор. – Видели табличку на дверях? «Управление командованием вооруженными силами США». Власть, которую президент делит с министром обороны. Один из моих предшественников пытался избавиться от этой обузы. И упразднить звания командующих оперативными зонами. А ведь хорошо звучит – командующий тихоокеанской зоной ответственности Брэд Адамс. Недурно? Вы выполните мое задание. Я ведь в вас не ошибся, Брэд? – Конрад хлопнул адмирала по спине и вернулся в каюту за дверью с табличкой «Управление командованием вооруженными силами США».

А Адамс отправился в задний салон, где находилась его койка. Самолет продолжало трясти, и он держался рукой за обшивку корпуса. В узком коридоре между двумя салонами для заседаний он отступил в сторону, чтобы пропустить какого-то гражданского. «Боинг» качнуло, и мужчины оказались друг против друга.

– Адмирал Адамс! – поздоровался заместитель министра Кашиджиан.

– Господин заместитель министра! – ответил Брэд, удивившись, что его узнали.

– Вы довольны поездкой в Тампу? Прекрасная еда, правда, иногда слишком пряная и слишком острая. Увидимся в Турции. – Кашиджиан кивнул и двинулся дальше.

10

15 февраля

Офис компании «Фрукты Персии»

Район Долаб

Тегеран, Иран

– Нет у меня для вас красных орехов, – не отступал Бардия Нагди. – Нужны красные, делайте сами.

– Это существенно повысит наши затраты, – возразил Саймон Мэнли.

– Научите южноафриканцев есть орехи натурального цвета. Вы хоть знаете, кто их начал окрашивать в красный цвет? Американцы, а не персы, не мы. – Нагди шлепнул ладонью по столу.

Брайан Дуглас, разыгрывая бизнесмена, вопросительно посмотрел на своего делового партнера.

– Как вы полагаете, Бауэрс, можем мы приучить наш рынок к орехам натурального цвета?

– Южноафриканский потребитель заботится о здоровье. Стоит его убедить, что красные орехи травленые, и он их больше в рот не возьмет. – Бауэрс сверился с записями. – Окраска резко повышает содержание афлатоксина, а это, как известно, канцероген. И вот еще что: в Европейском союзе возникли проблемы с вашими фисташками – в них выявлен повышенный уровень радиации.

Нагди воздел руки к небу:

– Спаси меня Аллах! Мы, персы, едим свои фисташки пять тысяч лет. И что, умерли от вашего альфа-излучения? Фисташки – пища любовников. Любовное средство сабейской царицы. Когда юные влюбленные сидят ночью под фисташковым деревом и слышат, как раскрываются орехи, они знают, что им предстоит долгая счастливая совместная жизнь.

– Хорошо, но мы требуем внести в договор пункт о том, что мы не несем ответственности за пищевые продукты, запрещенные южноафриканскими властями как вредные для здоровья, – проговорил Бауэрс и сделал новую пометку в блокноте.

Дуглас посмотрел на часы: была почти половина десятого вечера.

– Договорились. Давайте проверим список для первой отправки. Пять тысяч килограммов фисташковых орехов, из них шелушеных – пятьсот килограммов и очищенных – пятьсот килограммов, пятьсот килограммов сладкого и горького миндаля, пополам того и другого, тысяча килограммов кишмиша. Двести килограммов сушеных фиников. Двадцать процентов предоплата при подписании договора электронным переводом, остальные восемьдесят, как только получим сведения, что перевозчик погрузил товар и судно в пути. По рукам?

– По рукам. Слава Аллаху, наконец все порешили, а то пришлось бы организовывать завтрак, – пошутил Нагди, показывая на пустые тарелки недавно съеденного здесь же ужина.

– В таком случае утром ждем текст договора в гостинице. – Бауэрс закрыл блокнот и поднялся со стула.

– А мы к концу завтрашнего дня – трансфер в наш банк, – отозвался перс, провожая южноафриканцев к двери.

– Во всяком случае, не позднее следующих суток, – заверил его Саймон Мэнли, пожимая руку.

Нагди открыл дверь на балкон, с которого был виден забитый мешками и ящиками склад. В воздухе витал аромат разнообразных фруктов. Прохладный воздух освежил мужчин, которые почти шесть часов вели переговоры и курили.

– Дорогу домой найдете? – спросил на крыльце хозяин. – Задача не из легких. На некоторых улицах нет указателей, на других не горит свет. За нашим районом совершенно не смотрят, хотя мы единственные, кто приносит городу иностранную валюту.

– У нас есть карта, – успокоил его Дуглас. – И сюда же мы все-таки добрались. Салам.

Они с Бауэрсом втиснулись во взятый напрокат маленький автомобиль. Бауэрс запустил двигатель, а Дуглас развернул карту города и стал рассматривать ее при свете карманного фонарика. Нагди удалился в свою империю орехов и сушеных фруктов.

Бауэрс посмотрел в зеркало заднего вида – на улице не было других машин. Здесь никто не работал по ночам.

– Ну что, штурман, – посмотрел он на Дугласа. – Завели нас сюда, посмотрим, как выведете обратно. В какую сторону ехать?

Десять минут они крутили по рытвинам безымянных улочек, дважды попадали в тупики. Если за ними кто-то и следил, то пришел к убеждению, что южноафриканцы потерялись. Но если за ними был хвост, они бы обнаружили слежку, делая развороты и объезжая район кругами. В конце концов они выехали на главную дорогу, но по ошибке повернули на северо-восток, а не на северо-запад, к центру Тегерана. Перед указателем района Дошан-Таппех опять остановились и снова развернули карту. Если кто-то прослушивал их разговор, то убедился, что они не знают, куда ехать.

– Какой же вы идиот, Саймон! Завезли нас совершенно не в ту сторону! – сердито говорил Бауэрс. – Бестолковый человек! Чуть не сорвали сделку с орехами, а теперь не способны найти дорогу к гостинице!

– Вы без меня вообще ни о чем бы не договорились! – парировал Мэнли. – И подавно не сумеете вернуться в отель. Вот сейчас мы это и проверим! – Он схватил с заднего сиденья пальто, вылез из машины, громко хлопнул дверцей и пошел по улице. Бауэрс подождал несколько минут, затем развернулся и поехал в противоположном направлении. Он все время смотрел в боковое стекло и зеркало заднего вида, пытаясь обнаружить слежку, но ничего подозрительного не заметил. Брайан Дуглас двигался не останавливаясь двадцать минут. Он шел, засунув руки в карманы иранского пальто и надвинув шляпу на лоб. Здесь сугробы по сторонам улицы были выше и белее, чем в центре. Брайан вспомнил такие же холодные вечера в Мосуле и Баку, где начинал разворачивать свою иранскую сеть. В десять минут одиннадцатого он вошел под навес крытой остановки и через четыре минуты дождался зеленого городского автобуса. Заплатил за проезд, прошел мимо семи пассажиров в салоне и сел у задней двери. В 10.29 автобус прибыл на конечную остановку в пригородном Дошане-Таппехе.

Рядом с остановкой были заметны некоторые признаки жизни. В двух кафе горел свет, маленький рынок еще не закрылся. Брайан вошел в кафе и заказал за стойкой чай и пахлаву. Никто не последовал за ним внутрь; он посмотрел сквозь окно на улицу, но там тоже никого не оказалось. На маленькой площади стоял автобус и больше никаких машин. В 10.42 Дуглас дал человеку за стойкой небольшие чаевые, пожелал доброй ночи и покинул кафе.

Повернул на площади налево, затем еще раз налево на боковую улочку и по-прежнему не заметил никакого хвоста. В 10.54 он оказался в жилом районе и, как только свернул за угол, толкнул ворота первого дома. Они оказались незапертыми. За воротами начинался плохо освещенный оштукатуренный проход, который вел на задний двор. В середине прохода Брайан Дуглас нажал на ручку расположенной с правой стороны двери.

– Вы, как всегда, пунктуальны. – В ярко освещенной комнате навстречу британскому агенту шагнул Сохейл Ходадад.

– Рад, что у вас так тепло, Сохейл. А то я уже начал коченеть. – Мужчины пожали друг другу руки.

– Садитесь у огня. Сейчас заварю чай. Жена гостит у матери, иначе приготовила бы ужин. – Ходадад принял у гостя пальто и шляпу. – Отец огорчился, когда вас увидел. Он называет вас духом смерти, который является, чтобы забрать душу. – Иранец опустился в кресло, обложенное книгами и журналами. Это был подтянутый человек лет сорока. – А я, напротив, рад. Нам есть о чем поговорить. Я не знал, как с вами связаться. Оставайтесь у меня на ночь, а утром вернетесь на автобусе вместе с другими пассажирами. Если будете возвращаться поздно вечером, это может броситься в глаза.

Дуглас согласился. Он заметил, что телефон выключен из розетки, шторы опущены и рядом с окном работает радио. Над камином висело старое охотничье ружье.

– Мы решили, что после провалов и событий в Баку безопаснее на время прекратить все контакты с вами, – мягко ответил Дуглас, усаживаясь напротив Ходадада. – Я уже сказал вашему отцу, что другие вас не знали, поэтому вы были в безопасности. Но мы, забиравшие информацию из тайников и выходившие на связь с агентами в Дубае, Стамбуле и Баку, возможно, были известны. Если бы я считал, что вам грозит опасность, мы бы вытащили вас из страны. Нашли бы способ.

– Хорошо, что не попытались. Я не попал под подозрение. Более того, благодаря своим друзьям по медресе Хаккани поднялся еще выше, – усмехнулся иранец.

– Да, вы же ее посещали какое-то время, – заметил Брайан. – Теологическую школу Кум. – Он пытался вспомнить детали из досье Ходадада.

– Да. В течение двух лет до того, как поступил в университет. Именно оттуда ВЕВАК, наше министерство разведки и безопасности, набирает большинство людей. Мои приятели из медресе Хаккани успели дослужиться в структуре ВЕВАК до средних высот, когда им потребовался человек для связи с министерством иностранных дел. И они нашли заместителя директора управления исследований, то есть меня. – Сохейл развел руками. – Перед вами директор 108-го управления министерства иностранных дел и шеф по связям с ВЕВАК.

Брайан Дуглас рассмеялся.

– Ваше продвижение было бы мне отличным подарком, если бы я по-прежнему руководил сетью. Как удивительно! Управление 108 – то самое загадочное подразделение, о котором мы слышали, но не понимали, чем оно занимается. А теперь вы начальник этого управления.

– Нет, Эндрю, начальник не я, а ВЕВАК. – Сохейл употребил имя, под которым знал Брайана Дугласа – Саймона Мэнли. – Я всего лишь присматривающее за работой министерства доверенное лицо. Но в свою очередь, иногда получаю возможность заглянуть изнутри в ВЕВАК. И то, что я там вижу, меня пугает.

Дуглас удобнее устроился на стуле. Он не первый раз разговаривал с агентами и обнаружил явные признаки того, что Сохейл вот-вот откроет ему нечто важное, что давно в нем копилось.

– Эндрю, мы выбираем президента и меджлис. Но это не имеет никакого значения. У нас есть министр иностранных дел и высший совет национальной безопасности. Но это тоже не имеет никакого значения. У нас внутри правительства имеется еще одно правительство. Оно включает в себя нашего верховного правителя, главного аятоллу и его любимцев – совет стражей. Именно они определяют, кто руководит меджлисом. Когда силы правопорядка расстреливают в университетских городках ни в чем не повинных студентов, обвиняя их в том, что они диссиденты, им позволяют это делать безнаказанно. И когда ВЕВАК убивает писателей, за это тоже никто не отвечает.

– Знаете, кто вырабатывает нашу иностранную политику? Не министерство. Генерал Хедвай, командующий «Кудс-форс» в Пасдаране.

Брайан Дуглас кивнул.

– Его имя время от времени всплывает. Он возглавляет командование иранских «Стражей». Когда я охотился в Ираке за «Аль-Каидой», его тень то и дело мелькала рядом.

– Как же иначе! – воскликнул Сохейл. – «Кудс-форс» – один из основных источников поддержки «Аль-Каиды». Наряду с «Хезболлой», «Палестинским исламским джихадом» и ХАМАС. Эндрю, у них неограниченный бюджет. Они торгуют наркотиками и по всему миру проворачивают незаконные сделки. В Бразилии, в Англии, в Нью-Йорке. – Сохейл встал, поворошил угли и устроился на скамеечке для ног напротив Дугласа. – У «Кудс-форс» появился план объединения шиитов всего Персидского залива. Они уже совершили вылазку в Ираке и привели к власти послушное им шиитское правительство. Американцы не противились, поскольку это дало им возможность заявить, что в стране установилась стабильность, и вывести на родину большинство своих войск. А затем Багдад потребовал убрать всех до единого солдата. Но то, что теперь замышляет «Кудс-форс», американцы не оставят без внимания. Поэтому найдется способ, как объявить им мат. А затем обескровить. Все изложено в документах, которые записаны на этой флэшке. Вы должны их прочитать, получить общее представление и выслушать мои объяснения.

Брайан Дуглас подумал, что если есть время на контакт всего с одним агентом его сети, то это должен быть именно Сохейл. Он был умным человеком и горячо любил свою страну. Еще мальчишкой помогал присматривать за соседским ребенком и стал ему вроде старшего брата. А того в числе прочих убили в 1999 году во время нападения полиции на студенческое общежитие. Тот трагический случай заставил Сохейла прозреть. Все, что он усвоил на должности младшего сотрудника министерства иностранных дел, и все, что считал своим долгом отдать ради истинной независимости государства от иностранного влияния, внезапно потеряло всякую ценность. Обещания революции остались невыполненными, народ был обманут. Власть, жонглируя религиозными лозунгами, захватила преступная клика с имперскими замашками и образовала собственное правительство, которое стало управлять страной.

И вот на закрытии Исламской конференции в Стамбуле во время обеда к Сохейлу подошел пожилой британский консул, а затем его проводил по улице английский дипломат. И следующие пять лет Сохейл поставлял Западу ценнейшую информацию. А теперь и вовсе стал удачей разведчика, которая выпадала МИ6 не чаще чем раз в десять лет. Брайан Дуглас напал на золотую жилу. И потягивая чай и слушая откровения агента, думал, как бы поскорее переправить полученные сведения на Воксхолл-кросс. И не находил решения. Приблизиться к британскому посольству было бы безумием. Даже не безумием – неминуемой гибелью.

Очаг потух к двум часам ночи. К тому времени Сохейл завершил свой рассказ, и Брайан Дуглас заставил его несколько раз повторить сказанное. Откуда он все это узнал? Видимо, прислушивался к болтовне тех, с кем приходилось работать. Но откуда в ВЕВАК известно, что происходит в армии? Тем более откуда там могли узнать, что планирует «Кудс-форс»? Почему они рассказали об этом Сохейлу? Уж не идет ли речь о дезинформации? Почему Сохейл настолько уверен, что он вне подозрений? И каким образом сумел добыть копии документов? Ведь он подвергался огромному риску, сканируя их в свой компьютер. Кто, кроме отца, знал о его политических убеждениях?

– Довольно, Эндрю, – взмолился Сохейл и протер глаза. – Отдохните на диване. Вам придется уехать с первой волной пассажиров в шесть утра. Мы в министерстве иностранных дел начинаем позже – после восьми. И если сможете использовать рассказанное мною, чтобы остановить события, остановите их. Иначе весь регион вновь охватит пожар. – Он вложил флэшку англичанину в ладонь, обнял его и, повернувшись, направился вверх по лестнице.

Через четыре часа Брайан Дуглас опять нарядился в пальто и шляпу. Он в очередной раз порадовался, что на второй день его светлая щетина едва заметна на коже. Но сам ощущал ее. Как и запах пота от рубашки после сна на диване. Он тихонько вышел в проход и почувствовал утреннюю прохладу. Выскользнул в переулок, повернул направо и зашагал к остановке автобуса. В том же направлении шли еще несколько человек. Навстречу ехал черный «мицубиси-паджеро» с двумя пассажирами. У Брайана кольнуло под сердцем, мускулы напряглись. Он продолжал идти вперед. Автомобиль проехал мимо.

Боковым зрением он заметил, что «паджеро» повернул налево. Брайан оказался на перекрестке. Автобусная остановка была слева от него, но он медлил. Что-то не давало покоя. Он повернул направо, еще раз направо, обошел квартал и вновь оказался у дома Сохейла. Черная машина была припаркована у дверей здания, где он встречался с Ходададом. В салоне никого не было.

Если бы в ВЕВАК решили арестовать Сохейла, то послали бы не одну машину и не двух человек. Мысли бешено проносились в голове Брайана Дугласа, сердце стучало. Если это агенты спецслужбы и они его видели, то могут задержать и допросить. В его правом носке была спрятана флэшка с информацией. По всем правилам надо было уносить ноги. Он повернул к остановке автобуса.

Бах! Бах! Звук был приглушен стенами домов, но он безошибочно узнал выстрелы. Брайан похолодел. Бах! Еще один выстрел. Следовало убираться из этого района как можно быстрее. Но он вспомнил Баку: как убили его агентов, а других перед тем, как предать смерти, жестоко пытали.

Он побежал по переулку к дому. Шляпа слетела с головы. На другой стороне закричала женщина. Брайан был безоружен: он не имел права рисковать – как в случае ареста объяснить, откуда у него в кармане пистолет? Поблизости послышались вопли. Что, черт побери, он намеревался предпринять?

Брайан толкнул ворота, проник в проход, подкрался к двери и стал слева от нее. Изнутри не доносилось ни звука. Он нажал на ручку и приоткрыл створку. Одно тело он заметил сразу – кровь все еще сочилась из раны в левой стороне лба. Англичанин вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. В воздухе пахло порохом и кровью. Сохейл сидел в кресле, окруженный книгами, голова его свесилась на грудь. Кровь текла изо рта и из раны на затылке. На коленях у Сохейла лежал пистолет.

Другой мужчина распростерся на диване, где ночью пытался уснуть Брайан Дуглас. В груди напротив сердца зияла огромная дыра, на полу валялось охотничье ружье. Брайан приложил пальцы к артерии на шее – пульса не было. Оружия при убитом не оказалось, а найденные в пиджаке документы свидетельствовали о том, что он как-то связан с тайной полицией и министерством иностранных дел. Не оставалось сомнений, что Сохейл умер. Как им удалось его вычислить? В памяти всплыло лицо Родди Турейна. А затем Брайан услышал сирену. Очень близко.

Он быстро пересек комнату и приблизился ко второму мужчине. Тот тоже оказался мертв, но его пистолет так и остался в кобуре. Это был немецкий «Хеклер унд Кох 2000». По конструкции он напоминал мощный «браунинг», но был современнее. Брайан Дуглас взял пистолет.

Сирена смолкла. Прямо перед воротами. Неужели здесь нет другого выхода? Англичанин переступил через убитого и бросился в дальнюю часть комнаты. Там оказался проход на кухню. В дверь громко постучали. Перед Брайаном возникла ведущая вниз лестница. Дом был выстроен на склоне холма, и позади него располагался гараж, к которому вела подъездная дорожка. Он скатился вниз по лестнице, едва касаясь ступеней. Выдернул из-за пояса «ХК» и опустил в карман пальто. Выглянул из окошка двери заднего выхода. Никого. Брайан осторожно открыл створку и оказался на подъездной дорожке.

Через несколько секунд он вернулся в переулок, где стоял дом Сохейла, и повернул к остановке автобуса. Раздались новые сирены. Он замедлил шаги. Стояло холодное утро, и к остановке автобуса тянулось все больше людей.

На стене дома напротив отразились синие всполохи, и тут же, разрывая воздух сиреной, из-за угла вывернула бело-зеленая полицейская машина. Брайан стиснул в кармане рукоятку пистолета. Автомобиль, не снижая скорости, пронесся мимо.

«Теперь конечный пункт автобусного маршрута – не самое лучшее место, куда мне следует идти», – подумал Брайан и почувствовал, как у него пересохло во рту. Он приостановился, глубоко вдохнул. Все его инстинкты обострились, чувство самосохранения независимо от воли требовало «бей и беги». Брайан понимал, что надо соблюдать осторожность, а не идти на поводу у инстинктов. То, что лежало в носке, следовало сегодня же вывезти из Тегерана.

На другой стороне улицы какой-то человек открывал ведущие к дому кованые ворота.

– Послушайте, приятель, – окликнул его Брайан на фарси и сделал шаг внутрь оштукатуренной арки. – Вы меня не подвезете? Я опаздываю.

Усаживающийся в машину человек поднял голову:

– Нет! С какой стати? Кто вы такой?

Англичанин стремительно подошел к коротышке, выхватил из кармана пистолет и ударил его рукояткой в висок. Раз, другой. Он успел подхватить обмякшее тело. Оглянулся – ни единой живой души. С усилием втянул тело в заднюю дверцу и положил на пол за спинками передних сидений. Включил заднюю скорость и вывел автомобиль из ворот. Он сразу понял, что ему попался «мерседес» с дизельным двигателем.

Брайан запоздало пожалел, что унес с собой пистолет: останься он на месте преступления, полиция могла бы сделать вывод, что трое мертвецов – это все участники кровавого инцидента. Теперь на это рассчитывать не приходилось. Соответственно испарилась надежда улететь из аэропорта Хомейни двенадцатичасовым рейсом в Дубай. Как только полицейские выяснят, что трое убитых – сотрудники министерства иностранных дел, все аэропорты будут взяты под контроль. Они быстро догадаются, что должен быть кто-то четвертый. Он повернул машину в сторону от Тегерана.

И в ту же минуту услышал за собой вой сирены.

«Джайпур-кэрри-хаус»

бухта Крик

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

– Хотите еще зимородка? – поинтересовался официант-индиец. Он надеялся, что Расти закажет что-нибудь еще или уйдет. В ресторане осталось всего несколько человек.

– У вас есть кофе без кофеина? – спросил американец. Официант посмотрел на американца так, словно тому пришло в голову потребовать свинину. – Хорошо, тогда виски… как в прошлый раз, неразбавленный «Балвени».

Индиец улыбнулся и ушел. Макинтайр посмотрел на Крик, где по воде скользили доу и лодки с туристами. Здесь, в старом Дубае, были узкие улочки и низенькие дома – кишащий муравейник древнего центра. А на другом берегу возвышался «Буржи Дубай» – самое высокое в мире здание, на несколько дюймов превосходящее высочайшую китайскую башню. Ему внезапно стало одиноко, он почувствовал себя беспомощным. Он читал «Мир в ночи».

Брайан Дуглас не показывался и не подавал вестей. Это было на него не похоже. Пришла мысль: уж не совершил ли он глупость? Один из ведущих сотрудников Секретной разведывательной службы, и сунулся без прикрытия в Тегеран. Неужели решил, что в состоянии раскрыть главный иранский секрет, заглянув всего на несколько часов в город, где не был несколько лет? Не исключено, что иранские вооруженные силы, как и армии западных стран, просто проводят учения. Или источник Ахмеда бен Рашида чего-то не понял, или сказал то, что хотелось услышать врачу. Или…

Стоило официанту подать виски, как Макинтайр почувствовал, что у него в кармане начал вибрировать «Блэкберри». Может быть, весточка от Сары из Сомали? Послание оказалось от Сьюзан Коннор из их конторы и было закодировано специальным шифром.

«Расти, босс просил написать вам следующее: он так и не овладел „Блэкберри“. Сказал, чтобы я вам передала: сегодня приходили фэбээровцы и спрашивали о вас и ваших отношениях с сенатором Робинсоном. Было ли дано вам право предоставлять ему информацию по некоторым специальным вопросам? Что-то насчет Китая. Затем поинтересовались, имели ли вы приказ встречаться с террористами и является ли такая встреча частью вашего задания. Я не в курсе, что все это значит. Надеюсь, вы поймете. У нас ничего нового, кроме того, что антиисламийская пропаганда набирает обороты. Слушания в конгрессе, публикации в газетах, интервью на некоторых каналах ТВ. Последние сводятся к рассуждениям о том, что к обнаруженным нами ракетам имеются и ядерные боеголовки. Но я просмотрела все доступные источники и не нашла ни одного намека на то, что Исламия обладает ядерным оружием. А вот сенатор Хандерсон заявляет, что это достаточно веский повод „направить туда войска, как следует поискать и вывести террористов на чистую воду“. Опасная затея, если его слова примут всерьез. Ну, я побежала. Берегите себя. Сьюзан».

* * *

Макинтайр залпом проглотил остатки виски. Откуда стало известно, что он разговаривал с сенатором Робинсоном и упомянул источник Разведывательного управления министерства обороны в Китае? Единственное объяснение – прослушка. Минобороны не давало Робинсону допуска к информации – пусть так. Но ведь он же председатель комитета по разведке. Встреча с террористами? Ахмед. «Господи, – подумал Макинтайр, – откуда у них сведения, что я разговаривал с Ахмедом?» Он дал знак официанту снова наполнить рюмку.

«Блэкберри» опять завибрировал. На этот раз аппарат принял телефонный звонок.

– Слышал новость? – спросила Кейт Дельмарко.

– Нет. Сижу дожидаюсь Брайана, а он не показывается. – Макинтайр поднялся и посмотрел в ту сторону, где в новом Дубае находился кабинет Кейт. – Что за новость?

– Сбит самолет ВМС США. Поговаривают, что это дело рук Исламии. – Дельмарко задохнулась от волнения. – Есть сведения, что погиб Брэд Адамс. Он летел из Турции, с какого-то форума НАТО. В живых никого не осталось. Сейчас ведутся поиски у побережья Кувейта. – У Макинтайра перехватило в горле, почудилось, что мир вокруг рушится. – Расти, ты понимаешь, если это сделала Исламия, мы нанесем удар. Но сейчас нам, как никогда, необходима сдержанность.

Он вспомнил, что сказал ему Ахмед бен Рашид в маленьком магазинчике в Манаме: «Если шуру вынудят, она пойдет на приобретение ядерного оружия. И тогда…»

– Мне тоже. Надо во всем разобраться. Слушай, давай завтра вместе позавтракаем. Предлагай где.

Кейт немного помолчала.

– Хорошо, у меня в кабинете. Медиа-сити, в половине девятого.

– Спасибо. – Макинтайр дал отбой, бросил на стол пачку драхм и по внутреннему переходу через Крик направился к выходу из ресторана.

Официант-индиец бросился за ним следом.

– Сдачу возьмите себе, – бросил через плечо Расти.

– Хорошо, сэр, но как быть с виски?

Макинтайр достал из кармана визитную карточку.

– Если кто-нибудь придет и станет меня искать, дайте мой номер телефона. – Он взял рюмку с виски и опрокинул в рот одним махом, вспоминая человека, который познакомил его в лондонском клубе с виски «Балвени».

11

16 февраля

Борт корабля ВМС США «Джимми Картер», ПЛАТ-23[74]

Южно-Китайское море, неподалеку от побережья Малайзии

– Есть открыть водонепроницаемые заслонки, – повторил приказ матрос-оператор и тронул ручку на панели управления.

За боевой рубкой сдвинулись тяжелые крышки, и море устремилось в корпус субмарины. Подводный корабль водоизмещением двенадцать тысяч тонн продолжал двигаться вперед на глубине сто метров со скоростью четырнадцать узлов.

– Капитан Янг, сейчас начнется самое интересное. Садитесь перед экраном и все увидите, – предложил сингапурскому гостю Тони Янгу командир лодки Том Витковски.

– Так вам не обязательно производить полную остановку лодки для запуска разведчиков? – спросил Янг, усаживаясь на место наблюдателя.

– Не обязательно. Новая система умных погружных платформ – просто красота. Недаром она носит название «Эбьюти».[75] Несколько лет назад ни о чем подобном я не смел и мечтать. Платформы всплывают из корпуса корабля и управляются своими моторами, а когда разведчики отделяются от лодки, производится запуск собственных двигателей.

Лейтенант у пульта управления вопросительно посмотрел на командира. Витковски кивнул, давая разрешение начинать.

– Подготовить к пуску первый.

Через пять минут лейтенант отдал матросу-оператору последний приказ:

– Пуск третьего.

– Есть пуск третьего, – отрапортовал тот.

Два капитана следили, как на экране три зеленых силуэта удаляются от голубого силуэта «Картера». Они выстроились в шеренгу, разошлись в стороны и увеличивали скорость.

– Поскольку разведчики обладают очень низким уровнем шума и не воспринимаются сонарами, китайцы не заподозрят угрозы. Связь с мини-субмаринами осуществляется лишь в случае непредвиденных обстоятельств. А в обычном режиме им определена цель, и они самостоятельно выполняют задание. Разведчики подойдут в расчетную точку, выключат ходовые двигатели и будут ждать цель. Когда китайцы приблизятся, они всплывут и займут место рядом с их корпусом – справа, слева и прямо под килем. Сделают все, что надо, потом опять нырнут и дождутся, когда китайцы уйдут. Тогда мы отзовем их обратно. Китайцы даже не догадаются, что их корабли обследовали наши мини-субмарины.

Радиус зоны обзора на экране вырос до пятидесяти километров. Появились красные силуэты кораблей с цифровым и буквенным обозначением.

– Первая боевая авианосная группа, – пояснил Витковски. – В центре авианосец «Чжоу Мань». При нем два крейсера противовоздушной обороны водоизмещением по восемь тысяч тонн каждый. На них HHQ-9, сверхзвуковые ракеты «земля-воздух». Смертоносное оружие. Вот это конвойный фрегат, судно пополнения запасов в походе, два танкера-дозаправщика и то, что мы называем кораблем тылового обеспечения, иначе – транспорт особого назначения.

Капитан Янг смотрел на силуэты кораблей и приближающиеся к ним зеленые точки разведчиков.

– Разве в сопровождении боевой группы нет подводной лодки?

– Есть. По одной при каждой боевой группе. Современные ударные субмарины класса «Кен» типа 93 водоизмещением восемь тысяч тонн. Копии русского «Виктора-3», но чертовски шумные. Мы слышим их за день хода. Эта субмарина сопровождает авианосец, а за ней следит наша подлодка «Гринвил».

Зеленые точки замедлили движение и замерли на полпути к китайским кораблям.

– Здесь они останутся ждать. – Командир Витковски вскочил с кресла. А мы будем барражировать в стороне, чтобы в нужный момент вернуть их обратно. Вы чем-то обеспокоены, Тони?

Сингапурец смотрел то на экран, то в предоставленные ему заранее материалы. Наконец поднял голову и взглянул на американца.

– Капитан, ваш «Картер» ровно в десять раз больше водоизмещением моих маленьких шведских подлодок и почти в три раза длиннее. Поэтому, сэр, не мне давать вам советы.

– Бросьте, Тони, размер не имеет значения. Вы знаете эти воды лучше меня. И были отличником в Ньюпорте[76] по стратегии и тактике. Я наводил справки. Три ваши маленькие лодки по нашей просьбе будут сопровождать китайцев, когда они станут проходить Малаккский пролив. Говорите, что у вас на уме. – Голос американского капитана звучал вполне искренне.

– Хорошо. На месте китайского адмирала я бы выслал субмарину вперед или приказал идти под килем авианосца, чтобы не дать противнику возможности приблизиться. Том, вы уверены, что подлодка, за которой следит «Гринвил», – это не авангард второй авианосной группы?

– Вполне. И знаете почему? – Витковски подошел сбоку к креслу сингапурца. – Потому что за той подводной лодкой, которая сопровождает вторую авианосную группу, следит американская подлодка «Таксон». У них две субмарины, и у нас две – по одной на каждую китайскую. Им здорово не повезло, что они из-за собственного грохота не в состоянии нас услышать.

Янг рассмеялся.

– Знал же, что нечего лезть со своими советами.

Спустя сорок минут «Картер» шел со скоростью пять узлов на расстоянии шести миль к востоку от «Чжоу Маня», миноносца «Фэй Хунь» и судна тылового обеспечения «Сян».

– Два вопроса, капитан, – повернулся к американцу Янг, нарушив тишину в рубке.

– Валяйте, – улыбнулся Витковски.

– Если с разведчиками нет никакой связи, откуда известно, где они находятся и какие выполняют маневры? И, как вы говорите, part deux.[77] – Сингапурец улыбнулся, порадовавшись, что к месту вставил услышанную недавно американскую присказку. – Почему вы уверены, что это корабль тылового обеспечения?

– С первым вопросом все просто. Мы не знаем, где разведчики и какие они выполняют маневры. То, что вы видите на экране, – воспроизведение ситуации на основе ранее заложенной программы и данных о расположении китайского флота.

– С вашим part deux немного сложнее. Не обойтись без кое-какой секретной информации. Матрос, закройте уши. Мы нисколько не удивляемся, если показания радиационного замера авианосца демонстрируют повышенный фон. На борту могут находиться несколько тактических ядерных зарядов для «Джет-11». Это аналог наших «фланкеров». «Джет-11» несут ракеты «воздух-земля» и «воздух-море». На миноносце в вертикальных шахтах имеются ракеты для борьбы с кораблями противника и, возможно, с береговыми целями. Опять-таки никого не смутит, если и там окажется ядерный заряд. Мы понимаем, какую добываем информацию, хотя ничего подобного я вам не говорил. Но вот если обнаруживаем повышенный радиационный фон на судне тылового обеспечения – это то, что Вашингтон требует сообщать в первую очередь.

Янг встал и потянулся: он не понимал, зачем надо так внимательно рассматривать картинку, которая представляла собой всего лишь программную модель ситуации.

– Мать твою! – взвыл матрос и сдернул наушники. – Простите, сэр. Акустика чуть не разорвала мне барабанные перепонки.

Командир Витковски подобрал наушники и приложил к уху.

– Боже! Что происходит? – Он отбросил наушники и нажал клапан висевшего на переборке переговорного устройства.

– Старший помощник, что у нас с акустикой? – Он говорил с расположенным палубой выше постом анализа боевой информации.

– Прогоняем через базу данных, капитан, – последовал ответ. – Такое впечатление, что первый звук – погружение аппарата килокласса. Затем скрежет. Информационная система предполагает катастрофу.

– Черт! – Витковски ударил кулаком по переборке. – Я поднимаюсь в ПБИ.[78] Тони, вы со мной. – Он прыгал по трапу через три ступени. – Подняли многовибраторную антенну? – рявкнул он с порога помощнику.

– Да, – ответил слегка опешивший офицер. – Она улавливает то, что слышат на месте гидрофоны.

Капитан включил громкоговоритель на панели, и из него разнесся скрежет металла. Словно водили мелом по классной доске, только в десятки раз громче.

Витковски уменьшил звук.

– Какие там глубины?

– Двести пятьдесят метров, сэр, – ответил матрос у контрольной панели.

– Какова максимальная глубина погружения лодок килокласса? – задал следующий вопрос командир.

– Номинально до трехсот метров, – ответил из-за спины капитан Янг. – Однако китайская версия 877ЕКМ способна нырять на триста семьдесят пять метров.

Витковски резко обернулся.

– Ну-ка, Тони, что вы еще о них знаете? Выкладывайте!

Коротышка-сингапурец почти вплотную придвинулся к американскому капитану и едва слышно прошептал:

– Радиус шесть тысяч миль. Снабжены новейшим шумогасящим противосонарным покрытием. Сами оборудованы низковолновым носовым сонаром, который трудно засечь. И поскольку способны в течение некоторого времени двигаться только на аккумуляторах, почти совершенно бесшумны. Особенно на акустическом фоне авианосной группы.

Из динамика донесся странный звук: «эбоп… эбоп…» Помощник убавил громкость ретранслятора и нажал на кнопку анализатора.

– Не стоит трудиться, – покачал головой Витковски. – Я знаю, что это такое.

– Что, сэр? – спросил помощник.

– Сигнал бедствия мини-субмарины-2. Кило села на нее и увлекает ко дну. Предел ее погружения – двести метров. Через несколько минут корпус треснет. – Капитан вздохнул и повернулся к Янгу. – Как выясняется, у авианосной группы «Чжоу Мань» есть еще субмарины, и они играют в грязную игру.

– Сэр, надо угробить эту «кило», – подал голос помощник. – Китайцы не могли знать, что наши разведчики беспилотные. Они готовы утопить наших парней.

– Не сегодня, Тим. У нас осталось два других разведчика. Необходимо вернуть их на лодку и снять информацию. Займитесь этим. Определите курс на «Разведчика-3». Полная тишина на лодке.

– Есть, полная тишина.

По всей длине «Джимми Картера» вспыхнули синие лампы.

Через два часа, когда авианосная группа «Чжоу Мань» повернула на север и втянулась в Малаккский пролив, последовал рапорт:

– Выход в океан закрыт.

Два оставшихся разведчика были приняты на борт. Пока техники снимали информацию с беспилотных мини-субмарин, капитан Витковски пригласил капитана Янга к столу в своей каюте.

Когда подали филадельфийские сырные палочки и диет-пепси, американец чуть не принялся извиняться перед сингапурцем.

– Мне следовало прислушаться к тому, что вы мне говорили, Тони.

– А мне надо было высказаться определеннее, Том. Нам, этническим китайцам, бывает трудно откровенничать с американцами. – Капитан Янг улыбнулся. – Зато мы понимаем китайцев. Говорим на их языке. Знаем их историю. Например, этот маленький индонезийский город, куда направляется «Чжоу Мань». Малакка. Был основан китайскими флотоводцами шесть столетий назад. К тому же что вы могли предпринять, даже если бы знали, что под килем «Чжоу Маня» зависла кило?

В дверь постучали.

– Войдите, – пригласил командир лодки.

На пороге появился старший помощник с блокнотом.

– Обобщенные данные с двух разведчиков. Я закодировал их приоритетом «ФЛЭШ».

Приоритет «ФЛЭШ» был первоочередным, как, например, в случае сообщения: «Кто-то ведет огонь по моему кораблю». Витковски нацепил узкие очки и прочитал:

Командующему тихоокеанской зоной ответственности, Гонолулу, «ФЛЭШ»

ПЛАТ-23

Тема сообщения: вероятное нахождение ядерного оружия на борту кораблей авианосной группы «Чжоу Мань».

Совершенно секретно

Анализ телеметрических данных разведки судна тылового обеспечения Народно-освободительной армии Китая «Сян» (C-SA-3) выявил нейтронное и гамма-излучение, соответствующее шести ядерным боеголовкам в носовом трюме и шести ядерным боеголовкам в кормовом трюме. Все боеголовки имеют одинаковую мощность – примерно от 10 до 30 килотонн. Программный анализатор предполагает тип CSS-27, заряды к баллистическим ракетам среднего радиуса действия. У миноносца радиационного излучения не выявлено. Разведка авианосца «Чжоу Мань» не производилась (детали отдельным сообщением).

Капитан Витковски ознакомился с текстом и вернул блокнот помощнику.

– Отлично сработано, Тим. Теперь в Вашингтоне зашевелят задницами. На этот раз мы нашли им оружие массового поражения. Никаких сомнений.

Бюро «Нью-Йорк джорнал»

Медиа-сити

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

Макинтайр миновал здания Си-эн-эн и Эн-би-си в ухоженном парке, который именовался Медиа-сити. Такси уже проехало Интернет-сити и Знания-сити. Может, попытаться убедить власти Дубая построить еще Магия-сити, улыбнулся Расти. У «Нью-Йорк джорнал» не было своего здания – офис соседствовал с несколькими европейскими газетами.

В вестибюле его встретил охранник-пакистанец. Рассел поднялся на третий этаж и подошел к двери бюро с табличкой «Нью-Йорк джорнал». Кейт стояла в дальнем конце помещения перед несколькими телевизорами и слушала новости на арабском и английском языках. Перед экранами на небольшом столике был накрыт скромный завтрак. Эй-би-си передавала сообщение:

«…Однако источники в Пентагоне утверждают, что, пока не будут обнаружены обломки, невозможно с точностью установить, что произошло с самолетом „Викинг“, на котором возвращался из Турции после совещания с министром обороны Конрадом в свой штаб в Бахрейне адмирал Адамс. На встрече с коллегами по НАТО министр обороны заявил, что он предпримет все необходимые шаги, чтобы адекватно отреагировать на любое проявление агрессии в богатом нефтью регионе Персидского залива. Марта…»

Кейт Дельмарко выключила звук и повернулась к Макинтайру.

– Завтра я должен был с ним встретиться, – проговорил тот, глядя на экран. – Когда я был на базе, мне передали записку. Адмирал написал, что позвонит мне сегодня на сотовый и мы договоримся о времени. Не могу поверить, что Исламия решилась на провокацию и сбила американский самолет.

– Может, и не сбивала. Ты же слышал сообщение Эй-би-си. Пока ничего не установлено. – Кейт взяла стакан. – Будешь «Кровавую Мэри»?

Макинтайр покачал головой:

– Нет, только «Непорочную Мэри». Вчера достаточно напринимался. Совершенно выбит из колеи. Вечером должен был встретиться с нашим общим приятелем Брайаном Дугласом, но тот не появился.

– Значит, хочешь остаться трезвым? Похвально. – Кейт села за стол. – Так куда же подевался таинственный господин Дуглас? Это на него не похоже. Я даже немного тревожусь.

– Не знаю. – Макинтайр посмотрел на кубики льда. Брайан сообщил ему, куда отправляется, но это совсем не значило, что он до сих пор находился в том самом месте. И еще: он не сказал журналистке, куда едет, и Расти тоже решил промолчать. Он собирался спросить у англичанина, когда тот вернется, какие у них отношения с Кейт Дельмарко.

Макинтайр поспешно переменил тему:

– Слышала, что заявил Конрад? Он собирается адекватно ответить. Не президент. Не Америка, а он лично! – Рассел снял пиджак и сел за стол напротив журналистки. – Послушай, Кейт, я много думал об этом. Вся проблема в Конраде. Он специально демонизирует Исламию. Пугает ее грандиозными маневрами у побережья Египта. А Вашингтон – тем, что Исламия получила ядерные боеголовки к купленным у Китая ракетам. Он собирается снова втянуть нас в войну, и не исключено, что в том числе и с Китаем. И он сделает это, если его кто-нибудь не остановит.

– Вот как? – Кейт взялась за блокнот. – Давай поподробнее, что у него там с Китаем?

Макинтайр накрыл ее блокнот ладонью.

– Ты можешь хоть на минутку забыть, что ты журналистка? Помоги мне. – Кейт наградила его возмущенным взглядом. – Хорошо, если непременно хочешь быть журналисткой, будь ею. Полей Конрада немного грязью, чтобы он больше не выглядел мистером Чистюлей, кристально-белым мстителем, безупречным защитником Америки. Только так его можно остановить.

– Ты затеял грязную игру, малыш. – Дельмарко положила ногу на ногу.

– Это они начали. Агенты ФБР вынюхивали, что я такого наговорил сенатору из того, что ему не положено знать. Прознали про мою встречу с Ахмедом. Теперь могут обвинить в том, что я выдал Исламии секретную информацию.

– Расти, о чем ты говоришь? Откуда они могли об этом узнать? И кроме того, что незаконного в том, что ты встречался с источником информации из Исламии? Ты же, в конце концов, разведчик! Это твоя работа! – В голосе Кейт появились раздраженные нотки.

– Ничего подобного. Я руководитель аналитического подразделения и приехал сюда, чтобы разобраться в ситуации, а не вербовать свою агентурную сеть. Заплыл не на свою глубину и сошел с дорожки. – В его голосе чувствовалась усталость. – Возможно, Конрад сознательно все неправильно истолковывает. Иногда мне кажется, что он готов раздавить любого, кто с ним не согласен.

Кейт снова взялась за блокнот.

– Хорошо, и какая же на нем грязь?

– Точно сказать не могу. Возможно, деньги Ас-Саудов и его выкупленная компания. Не исключено, что министр и монархи-эмигранты хотят купить поддержку на Капитолийском холме. Один из моих приятелей занимает там высокое положение и должен знать все подробнее. Раньше он ничего не говорил, но теперь мне известно столько, что, наверное, я сумею уломать его побеседовать с тобой, убедить, что настала пора подбросить песку в шестеренки. – Расти встал, подошел к импровизированному бару и плеснул в томатный сок немного водки. – Песку вперемешку с грязью.

Кейт усмехнулась и ткнула ему в спину шариковой ручкой.

– Мне нравятся твои грязные игры.

Макинтайр круто обернулся и выхватил у нее ручку.

– Не заводись.

– Хорошо, хорошо, только бизнес. Я сегодня же вечером постараюсь вылететь в Вашингтон. Нью-Йорк отзывает меня на месяц для консультаций. Надеюсь, пока буду в отъезде, здесь не произойдет никаких серьезных событий.

– Не могу ничего обещать. – Расти приставил кончик ручки к пиджаку. – Раз-два три! – Со стороны показалось, что ручка пробила ткань и наполовину вышла с другой стороны.

– Ненормальный! – рассмеялась Дельмарко. – Зачем портишь одежду? – Макинтайр подал ей пиджак. На нем не было и следа отверстия. Кейт расхохоталась еще громче.

– Надо было как-то себя взбодрить. Магия и фокусы почти всегда помогают. – Он почувствовал, как вибрирует «Блэкберри», и выудил аппарат из кармана пиджака.

– Кто бы это мог быть? – Макинтайр приложил «Блэкберри» к уху и нажал на клавишу ответа. – Алло? Рад вас слышать… вы в курсе новостей? Как? Здесь, в Дубае? Пообедать во «Временах года»? С удовольствием. – Рассел спрятал «Блэкберри», невидящим взглядом скользнул по журналистке и покачал головой.

– В чем дело? – спросила она.

Пораженный только что услышанным, Расти ответил не сразу. Затем взял ее блокнот и протянул ей.

– Как тебе такой эксклюзив для «Нью-Йорк джорнал»? Что-нибудь вроде: «Сегодня утром из Турции в аэропорт Дубая прибыл коммерческим рейсом командующий Пятым флотом США адмирал Брэдли Адамс. Ранее считалось, что он находился на борту военного самолета, который разбился у берегов Кувейта. Но оказалось, что самолет улетел без него, поскольку в последнюю минуту адмирал получил приглашение посетить командующего турецким флотом. И только приземлившись в Дубае, он узнал о своей предполагаемой смерти».

– Вот это да! – восхищенно воскликнула Кейт. – И мы будем с ним сегодня обедать?

– Не мы, а я. Не забывай, тебе следует готовиться к отъезду в Штаты. – Макинтайр посмотрел на экраны девяти телевизоров, транслирующих разные каналы новостей. – Нам предстоит чертовски много работы, если мы хотим остановить Конрада. Иначе он сделает нечто такое, что взорвет весь Аравийский полуостров.

Аэропорт Дошан-Таппех

К востоку от Тегерана

– В это время года, профессор, у нас всегда очень много народу из университета Монаш, – сказала агент по продаже билетов. – Вот ваше место, 4В. Как вы просили, у окна. Мы стараемся удовлетворить все заявки мельбурнского туристического агентства, поскольку тесно с ним сотрудничаем. У вас есть багаж?

– Это вполне естественно. Мы осуществляем программу обмена с Кишским университетом. Багажа никакого нет, все отправлено заранее. Я буду преподавать там целый семестр, так что пришлось бы очень много тащить. Позвольте сделать вам комплимент: вы превосходно говорите по-английски. Большое вам спасибо. – Профессор Сэм Уоллингфорд принял из рук агента билет на рейс из маленького тегеранского аэропорта до курортного островка Киш в Персидском заливе.

Когда он подошел к единственным в аэропорту воротам, посадка была уже объявлена. Пассажиры входили в окрашенный в яркие цвета Кишской авиакомпании древний тридцатиместный «Фоккер-50». Поскольку рейс предстоял внутренний – на остров с материка, – представитель службы безопасности едва взглянул на его австралийский паспорт с иранской визой и въездным штампом и дал знак проходить. Даже если у него и был список «подозрительных» паспортов, он не удосужился с ним свериться. Ничего подобного не могло бы произойти в Международном аэропорту имени имама Хомейни. Там не делалось никаких поблажек капитализму. «Киш эйр» летала в менее людный и не такой дорогой Таппех. Раньше здесь была военно-воздушная база. Аэродром на год закрылся, а затем начал принимать внутренние рейсы небольших компаний.

Сидя в «фоккере» и ожидая посадки, Брайан Дуглас в образе Сэма Уоллингфорда прокручивал в голове события утра. Что произошло с Сохейлом? Несмотря на все его уверения, что он вне подозрений, агент чувствовал, что над ним нависла угроза. Выключенный из розетки телефон, работающее у окна радио, опущенные шторы, ружье на стене. Но он тем не менее согласился на встречу с ним. И передал неоценимый материал. Его заподозрили сотрудники безопасности из его собственного министерства. Может быть, заметили, что он скачивает документы из внутренней министерской сети. Они послали всего двоих задать ему вопросы. Но Сохейл их ждал и приготовил охотничье ружье. После того, как он убил их обоих, он взял у одного из них пистолет и застрелился сам. Но оружие человека из службы безопасности исчезло из квартиры агента и теперь покоилось на дне канализационного колодца. Брайан сознавал, что напрасно взял пистолет. Если бы он ударил владельца «мерседеса» не металлической рукояткой, а невооруженной рукой, тот бы просто потерял сознание и не лежал бы сейчас мертвый в багажнике собственной машины неподалеку от маленького аэропорта. До этого ему ни разу не приходилось убивать ни в чем не повинного человека. Брайан уходил от погони, нервничал и нанес слишком сильный удар. А теперь корил себя за это.

«Фоккер» начал разбег. Полет на остров продлится свыше двух часов. За это время в полицию могут сообщить, что владелец «мерседеса» исчез. Могут обнаружить и сам «мерседес», хотя машина спрятана во дворе, а номер заляпан грязью. Выяснят, что из соседнего аэропорта летают рейсы на остров Киш, и предупредят тамошних сотрудников ВЕВАК.

Брайан скосил глаза на прорезь в подкладке старого пиджака. Он считал рискованным зашивать в подкладку австралийский паспорт, глупым предусматривать запасной путь эвакуации из страны. Но Памела, как обычно, оказалась права. Брайан надеялся, что она не ошиблась и во всем остальном.

Когда самолет пошел на взлет, Брайан стал думать о Бауэрсе. Что он предпримет? Заберет из гостиничного номера вещи Мэнли? Расплатится за себя и за коллегу? И вылетит в Йоханнесбург? Но не обнаружит ли таможенная база данных Международного аэропорта имени имама Хомейни связи между ним и Саймоном Мэнли? А где ваш приятель господин Мэнли? Отправился в Шираз.

Брайан Дуглас закрыл глаза, но так и не сумел заснуть во время тряского полета над горами. Сердце билось все так же учащенно, мысли по-прежнему бешено проносились в голове. Бедняга хозяин «мерседеса». Его убийство ничто не оправдывало. Но ему, Брайану, пришлось рискнуть и отправиться одному, без всякой страховки, за тем, что теперь находилось в его носке и было записано на флэшку. Никто бы другой не сумел добыть этого материала. Никому другому Сохейл и его отец не поверили бы. Что, если бы старика не оказалось в газетном киоске? Брайану пришлось бы возвращаться восвояси ни с чем и выглядеть круглым идиотом. Но старик был там, где надо, и все остальное тоже сложилось, как он предполагал. Не гладко, но получилось. Слава Богу, что Памела настояла на резервном варианте отхода.

Его разбудил толчок колес о посадочную полосу. Он все-таки задремал. Терминал оказался гораздо больше, чем он ожидал, и намного современнее. Брайан попытался вспомнить план аэропорта из наставлений Памелы. Месторасположение мужского туалета. Он посмотрел на часы – они показывали 11.40. Самолет прилетел на десять минут раньше графика. На месте Омани или еще нет?

Брайан толкнул дверь в последнюю кабинку.

– О, простите, у вас не закрыто.

Брюки Омани были спущены к лодыжкам. Он что-то пробормотал по-арабски. Омани занял позицию загодя и держал в руке документы. Обмен занял не более трех секунд. В следующее мгновение Брайан Дуглас вошел в соседнюю кабинку. Документы выглядели вполне надежными. Новозеландский паспорт с выездным штампом с острова Киш и билет на рейс «Гормуз эйрлайнз» до Шарджи. Посадка начиналась через несколько минут. Кто-то получил свой бакшиш, но в Иране это не составляло проблемы.

В стране не найти другого аэропорта, кроме Киша, где приезжие с международных рейсов могли перемешиваться с теми, кто собирался улетать из страны. Тегеран разрешил здесь зону свободной торговли и обустройство центра, куда стремились туристы из многих стран. На острове выросли современные отели, и побережье сделалось похожим на Дубай. Во всем здесь ощущалась большая свобода, чем в остальных районах страны. У Китая был Гонконг, у Ирана – Киш. Прозрачная мембрана, место, где разрешена торговля и где люди выглядят по-другому.

Брайан Дуглас встал в очередь на посадку. Самолет марки «Ил» выглядел так, словно был списан «Аэрофлотом» и после этого продан Ирану. До выхода из ворот оставалось всего два человека, когда он услышал объявление по трансляции на фарси: «Уоллингфорд! Профессор Уоллингфорд! Будьте любезны, обратитесь в полицию или на таможню!» У Брайана упало сердце. Неужели Омани плохо сработал? Но он теперь не Сэмюэль Уоллингфорд. Он новозеландец Эвери Дэлтон. Улыбнись контролеру и забирайся по трапу в старый «Ильюшин».

Самолет едва набрал высоту и тут же пошел на посадку. Брайан испугался, что по требованию полиции или таможенников его вернули обратно на Киш. Но нет, аэропорт оказался меньше и находился не на острове. Удар колес о полосу, словно приземлилась тонна кирпичей. И это был не Иран, а Объединенные Арабские Эмираты, о чем свидетельствовали надписи на кабинках пограничников и таможенников. «Добро пожаловать в Объединенные Арабские Эмираты».

– Вам придется пройти со мной, мистер Эвери, – пригласил его сотрудник иммиграционной службы аэропорта Шарджи, помещая паспорт в оптический сканер.

– Как вы сказали? Моя фамилия Дэлтон. А Эвери – это имя, – поправил Брайан.

– Ваша въездная виза не занесена в нашу базу данных. Это займет всего несколько минут. Пожалуйста, сюда.

Дверь имела стекло, через которое можно было видеть только в одну сторону, и надпись на английском и арабском языках: «Полиция».

– Прошу вас, сэр, садитесь.

– Могу я позвонить по телефону? Это местный звонок. Попытаюсь все выяснить. Большое спасибо. – Брайан похолодел: телефонный номер вспомнился не сразу. Но память не подвела.

– Британское консульство в Дубае, – скороговоркой пропел на другом конце провода женский голос.

– Будьте добры отдел обменов, – попросил Эвери-Уоллингфорд-Дэлтон-Мэнли-Саймон.

– Отдел обменов к вашим услугам, – пробурчал голос с южнолондонским выговором.

– Это Брайан Дуглас. Я из Бата. – Он использовал пароль отделения, который означал, что ему необходима помощь. – Нахожусь в иммиграционной или таможенной полиции аэропорта Шарджи. Какой-то непорядок с моими документами.

Последовала недолгая пауза – человек вспоминал, что означает формулировка «из Бата». А когда понял, что начальник над всеми отделениями в зоне залива не в Бахрейне, а в двадцати минутах езды от Дубая, встрепенулся.

– Сейчас приедем вызволять вас, сэр, и одновременно позвоним ребятам из местных служб.

Человека по имени Эвери, несколько секунд назад набиравшего номер, больше не было. Трубку положил Брайан Дуглас. Повернувшись к чиновнику иммиграционной службы, он попросил по-арабски:

– Вы не могли бы дать мне чашку горячего чая?

12

16 февраля

Республиканский центр безопасности

Эр-Рияд, Исламия

– Ты сам мне говорил, что не следует доверять китайцам, – напомнил брату Абдулла бен Рашид. – А теперь призываешь довериться американцам?

– Не всем, только некоторым. Не все американцы империалистические поджигатели войны, – возразил Ахмед. – Многие из них похожи на канадцев. – Абдулла недоверчиво на него посмотрел, но брат продолжал: – Моя точка зрения такова: нельзя дать им повод действовать против нас, основываясь на ложном предположении, что у нас имеется ядерное оружие. Есть американцы, с которыми, по-моему, можно вести переговоры.

Абдулла взял папку и подал ее брату:

– Вот, почитай. Сплошная ложь. Обзор высказываний американской печати по поводу катастрофы их военного самолета у берегов Кувейта. Сплошные намеки на то, что самолет сбили мы.

– А это не так? – спросил Ахмед, перелистывая страницы.

Вопрос явно вывел Абдуллу из себя, и он ответил не сразу:

– Не так! Наш радар не зафиксировал никаких объектов поблизости от самолета. По нему не было выпущено ракеты.

Ахмед вернул папку брату.

– Значит, взорвался в воздухе сам собой?

– Похоже на то. Сначала они пытались возложить на нас ответственность за нападение на их военно-морскую базу в Бахрейне – нападение, которое, кстати, предотвратил не кто иной, как ты. Теперь обвиняют в том, что мы сбили их самолет, который взорвался сам по себе. Ахмед, неужели тебе не понятно? Они ищут повод. – Абдулла обошел стол.

Ахмед уперся ладонями в крышку с другой стороны.

– Я знаю одно: нам необходимо установить канал общения с американцами, чтобы в дальнейшем избегать подобных недопониманий.

Абдулла собрал на столе бумаги.

– Хочешь взглянуть, чем я занимаюсь? Как мне трудно убеждать моих коллег по шуре, что необходимо вести себя сдержанно? Сегодня совет собирается здесь. Члены считают, что заседания должны проводиться в абсолютно безопасном месте. Публику со стороны не допускают. Но для тебя, в качестве моего помощника, сделают исключение.

Ахмед бен Рашид последовал за главой ведомства безопасности Исламии в располагающийся в бывшем дворце небольшой конференц-центр. Зал был заполнен мужчинами в белых одеждах-робах, некоторые носили длинные бороды. Они разбились на небольшие группы и громко обменивались мнениями перед началом заседания. В центре зала стоял овальный стол с микрофонами. Абдулла кивнул на временно избранного президента республики Зубара бен Тайера. Последние десять лет тот провел в Дамаске, Тегеране и Лондоне. Бен Тайер направлялся к председательскому месту.

Грянули электронные звонки.

– Во имя милосерднейшего и всемилостивейшего Аллаха… – начал молиться в микрофон президент. Молитва продолжалась несколько минут и завершилась чтением трех отрывков из Корана. Как только бен Тайер замолчал и опустился на стул, один из сидящих справа от него членов совета зачитал постановление. Ахмед понял, что в нем предлагалось достойно наказать группу задержанных духовной полицией студентов за то, что те протестовали против распространения законов шариата. Молодых людей предлагалось публично высечь на площади Эр-Рияда.

– Шура поддерживает? – пропел в микрофон сидящий слева от бен Тайера человек.

Абдулла подался вперед, нажал на столе кнопку, и перед ним загорелась зеленая лампочка.

– Духовная полиция призвана содействовать более глубокому внедрению религиозной практики, а не подменять собой гражданские правоохранительные органы. – В зале воцарилась тишина, а Абдулла тем временем продолжал: – По решению шуры я отвечаю за соблюдение законности и безопасность страны, а не министерство духовных дел. Публично не соглашаться с какими-то предложениями и доводить свое мнение до сведения высшего совета страны, даже если речь идет о законах шариата, – это еще не есть нарушение наших религиозных установлений. – В зале протестующе загудели. – Студенты не совершили ничего противоправного, чтобы подвергать их аресту, а тем более публично пороть, – заключил министр безопасности и выключил микрофон.

Протесты сделались громче. Сидевший напротив человек в облачении духовного лица то и дело барабанил по кнопке микрофона.

– Как же шеф безопасности предлагает поступить с молодыми людьми, совершившими харам – нарушившими запрет? Угостить их конфетами?

Абдулла выпрямился на стуле и потянулся к выключателю микрофона.

– Я не предлагаю, я все уже сделал. Данной мне властью я отпустил граждан, которые не нарушили закон, но были необоснованно задержаны. – Зал взорвался. Но Ахмед с радостью отметил, что у брата тоже были сторонники, они, как и другие, громко кричали, тыкали в воздух пальцами и размахивали руками.

Бен Тайер щелкнул по кнопке микрофона и заговорил:

– Министр Рашид, почему вы считаете, что мы совершили революцию ради того, чтобы процветал декаданс, который тайно насаждали Ас-Сауды и который мы видим за границей? Чтобы каждый мог объявить себя знатоком Корана? Чтобы мусульмане в других странах извращали ислам? Чтобы власть узурпировали неверные кафиры и женщины? Задача правительства в том, чтобы бороться с подобными проявлениями. А виновные в нарушении законов должны понести наказание. – Его речь вызвала в зале еще большее волнение.

– Во-первых, Зубайр, – начал отвечать Абдулла, – я вообще не заметил, чтобы вы с кем-нибудь боролись! – Вокруг послышались возмущенные возгласы. Но голос Абдуллы перекрыл крики: – Во-вторых, те, кто совершал революцию, делали это для того, чтобы изменить нашу страну, а не навязывать что-то другим. И в-третьих, в задачу членов правительства не входит насаждение сулафизма или любого иного учения нашего народа. Пророк Магомет, да благословит его Аллах, признавал иудеев и христиан как потомков Авраама. В течение многих столетий мусульмане выбирали свой путь. Некоторые предпочли светский образ жизни, но очень-очень многие пошли дорогой Таймии, Ваххаба и сулафизма. И мы совершали революцию не для того, чтобы изменить умы девяноста процентов наших братьев, которые не согласны с вами, Зубайр.

Обращаясь к членам шуры, Абдулла повернулся спиной к председателю:

– Долг страны – наиболее полно раскрыть потенциал своего народа, позволить умнейшим созидать на благо других. Поэтому правительство должно развивать образование, науки, медицину. Эти учения не противоречат исламу. Напротив, наши духовные лидеры всемерно поощряли их на вершине нашего могущества. Вот чем должны мы заниматься, а не пороть студентов.

После часа напряженной дискуссии шура Республики Исламия так и не пришла ни к какому решению и отложила рассмотрение вопроса на следующее заседание. Абдулла быстро покинул зал через дверь рядом со своим местом. Ахмед держался рядом.

– Я горжусь тобой, брат, – проговорил он, когда они замедлили шаги в коридоре, который вел к кабинету министра безопасности.

– Теперь ты понимаешь, почему заседания не транслируются по телевидению, как ты предлагал? – рассмеялся Абдулла.

– Тем более необходимо транслировать, – серьезно возразил Ахмед. – Народ этого не потерпит и поддержит тебя, а не этих неандертальцев.

В кабинете Абдуллы к ним присоединились шесть его сторонников из состава членов совета шуры.

– Ну что, довольны, друзья? – спросил их министр безопасности.

– Ты правильно поставил вопрос. Народ должен понимать, что спор идет не о религии, а о ее месте в нашем правительстве. – Хасан бен Хамиз похлопал Абдуллу по плечу. Он скрывался вместе с ним в эмиграции в Йемене, а теперь возглавлял какие-то разведывательные структуры страны.

– Спор идет о том, сумеем ли мы стать частью современного мира, – поддержал его Хаким бен Авад. – В современных странах граждан не порют, а граждане имеют право говорить о законах то, что считают нужным. Мы свергли Ас-Саудов, потому что нас сажали в тюрьмы, если мы высказывались против того, что они творили.

– Хасан, Хаким, вы оба правы. Мы сражались не для того – я, во всяком случае, – чтобы самим стать такими же, как Ас-Сауды. – Абдулла опустился на одну из четырех кушеток, которые образовывали полукруг в его кабинете. И оправил на себе робу. – Я дрался, чтобы наша родина снова смогла свободно вздохнуть, как в те времена, когда наши деды беспрепятственно кочевали в пустыне. А страна принадлежала народу, а не какой-нибудь частной компании из США или Британии. Наш путь – демократия.

Ахмед был поражен: он никогда не слышал, чтобы брат так четко и страстно формулировал свои убеждения. И настолько в унисон с тем, во что верил он сам.

– Необходимо увлечь за собой арабский мир к лидерству, которым мы некогда обладали в области искусств, медицины, математики. – Абдулла посмотрел на брата. – Мы все это утратили. Запечатали умы наших соотечественников. – Ахмед улыбнулся, вспомнив доклад ООН, который он оставил Абдулле.

– Ваххабитские священники вытворяют такое, чего не делали даже Ас-Сауды, – добавил Хаким.

– Я тебе скажу про ваххабизм, – отозвался Абдулла. – Ваххабиты даже не употребляют этого названия, а утверждают, что это – естественный путь ислама. Девяносто процентов исламского мира отрицает ваххабизм. И у нас было бы то же самое, если бы у людей был выбор. Правительство не должно указывать гражданам, какое из учений истинно, а какое нет.

– Попробуй скажи об этом открыто, и тебя попытаются убить, – предостерег товарища Хасан. – Бен Тайер боится, что во время предстоящих выборов ты выступишь против него. Поэтому он постоянно откладывает голосование, а его люди заявляют, что к урнам можно допустить только самых правоверных.

– За тебя, шейх, мой корпус защитников, – объявил генерал Халид, командующий объединенными силами, которые были сформированы из саудовской армии и национальной гвардии.

– Солдаты-то твои, может быть, и за него, но половина твоего оружия не действует, – возразил Хасан. – В страну приглашают все больше китайцев. Но как сделать так, чтобы они оставались в пустыне? Ведь ракеты-то в их руках.

– Что значит, все больше китайцев? – встрепенулся Абдулла.

– Не успел тебе сказать. Мои люди выяснили, что в портах залива и Красного моря идет подготовка к передислокации и размещению дополнительного китайского контингента. Это не ротация, а увеличение численности военнослужащих.

Абдулла потеребил короткую бороду.

– Шура не давала на это санкции. Зачем нам дополнительный китайский контингент?

Ахмед сидел, откинувшись на спинку кушетки, и слушал обмен репликами. Но теперь выпрямился.

– Может быть, для того, чтобы охранять ядерное оружие?

– Нет! – вспыхнул Абдулла. – Мы не дали согласия просить ядерные боеголовки для наших ракет.

– А если бен Тайер ведет игру за спиной шуры? – предположил Хаким.

– Нет, – повторил шеф безопасности и повернулся к генералу: – Выясни!

Отель «Ритц-Карлтон»

Дубай, Объединенные Арабские Эмираты

– Вы Рассел Макинтайр? – спросил с британским акцентом подошедший к такси молодой человек.

Расти расплатился с водителем.

– Кто, черт возьми, вы такой?

– Прошу прощения, сэр, – извинился незнакомец и подал визитную карточку. – Клайв Норман из британского консульства, отдел обменов.

– У меня здесь встреча. – Макинтайр попытался обойти его.

– Знаю, с адмиралом Адамсом. У него изменились планы. Он приглашает вас в одно из наших зданий неподалеку отсюда.

Расти прочитал визитную карточку и поднял глаза на молодого человека. Вряд ли он имел дело с террористом или похитителем людей.

– Со мной машина консульства и водитель. – Англичанин показал на припаркованный на подъездной дорожке «ягуар» с дипломатическими номерами. – Адмирал сказал, что вы можете ему позвонить, чтобы убедиться, что все в порядке.

Несколько мгновений Макинтайр колебался, затем кивнул:

– Хорошо, поехали.

Машина была в пути совсем немного времени и вскоре свернула в ворота, у которых стояли два человека в форме одной из многочисленных охранных фирм Дубая. «Ягуар» остановился во дворе у большой, сверкающей белизной виллы под куполообразной крышей – одним из построенных вдоль побережья и впечатляющих своими размерами домов.

Норман проводил его по лестнице в мраморный вестибюль под высокими сводами. В глубине сквозь стеклянные двери был виден залив. Макинтайр так и не мог сообразить, что происходит.

– Они обедают в патио, сэр. Прошу вас, идите вперед.

Рассел открыл дверь.

– Расти, сюда! – Это был Брайан Дуглас. Лысый, с мешками под глазами, с каким-то странным носом. Но все-таки тот же самый Брайан Дуглас. Рубашка «поло» была ему явно тесна.

– Полагаю, вы знакомы с адмиралом Адамсом.

Макинтайр обменялся рукопожатием с офицером в морской форме и повернулся к англичанину.

– Рад вас видеть. Обоих. Вчера вечером был момент, когда я решил, что ни с одним из вас мне больше не суждено повстречаться.

– Извините, что подвел. Произошли… кое-какие осложнения. Но в конце концов я здесь. И только что связался по защищенной линии с сэром Деннисом, который уполномочил меня рассказать, что к настоящему моменту удалось обнаружить. Но при условии, что это дальше не пойдет. Сейчас вы поймете почему.

– Джентльмены, ваш обед подан, – объявил Норман из-за соседнего столика. – Я вас покидаю. Позвоните, если что-то потребуется.

Прошел час, и в ответ на звонок он принес кофе.

– Я понимаю ваше положение, – продолжал Брайан Дуглас, – поскольку в это вовлечено ваше правительство или по крайней мере какая-то его часть. Но скажите, неужели в это так трудно поверить?

Первым заговорил адмирал:

– Нет. К великому сожалению, все это очень похоже на правду. – Макинтайр вспомнил, что говорил сенатор Робинсон о сидящем перед ним моряке, который казался слишком молодым, чтобы носить на плечах три адмиральские звезды. – На прошлой неделе я был в штабе Объединенного центрального командования в Тампе, – продолжал Брэд Адамс. – И один из моих товарищей – он занимает высокий пост, и я ему вполне доверяю – предположил, что существует заговор, цель которого, маскируясь учениями «Яркая звезда», осуществить вторжение в Исламию. Он подметил, что предстоящие учения выглядят непомерно масштабно: на один месяц проведения привлечено несоразмерно много военнослужащих и тылового обеспечения. Он также слышал, что шестая команда «морских львов» уже приступила к разведке мест высадки.

– Да, но пойти на то, чтобы в качестве провокации сбить американский «авакс»[79] и свалить на Исламию? Взорвать базу ВМС США в Бахрейне? Не слишком ли? – скептически проговорил Макинтайр.

– Иранские документы ясно свидетельствуют, что американцы не догадывались о планах нападения на военно-морскую базу. Иранцы пытались представить дело так, будто это дело рук Исламии, – заметил Брайан Дуглас. – А Кашиджиан не возражал, чтобы Иран сбил «авакс» и свалил вину на Исламию.

Американцы переглянулись.

– Послушайте, Брайан, но разве есть какой-нибудь смысл в том, чтобы Кашиджиан, Конрад или кто там стоит за всем этим согласились на высадку иранского десанта в Исламии?

– Есть, Расти, и вот почему, – кивнул Брайан Дуглас. – Пентагон не преминет воспользоваться случаем и объявит, что иранский десант – это веский повод для того, чтобы США ввели войска в Исламию. Разумеется, будет упомянуто, что правительство Эр-Рияда чинит зверства над проживающими в Восточной провинции шиитами и их необходимо защитить. Конрад назовет операцию успешной, поскольку считает, что иранцы не пойдут за пределы небольшого анклава на побережье. – Иллюстрируя сказанное, англичанин двигал по столу приборы. – Но тут его ждет разочарование. Иранцы сами планируют оккупировать Бахрейн и ждут момента, чтобы оттуда ушел американский флот. Скажем, на маневры.

Адмирал Адамс отодвинулся от стола.

– И они недалеки от истины. Мне приказано переместить надводные боевые корабли в Индийский океан якобы для участия в учениях «Яркая звезда», а на самом деле, чтобы блокировать китайский флот, если он решит пойти на выручку Исламии. Теперь я понимаю, почему министр так настойчиво объяснял мне приказ. Он хочет, чтобы американцы высадились прежде китайцев, а затем намерен помешать доставке подкрепления Народно-освободительной армии морскими путями.

– Согласен, это похоже на правду. – Макинтайр непроизвольно ударил по столу кулаком. – Конрад убежден, что китайцы стремятся проникнуть в регион и даже намерены поставить ядерные боеголовки к проданным Исламии ракетам. Но если попытаться блокировать их флот, это означает начало военных действий.

Адамс смерил его взглядом.

– Не мне вам говорить, что их флот прекрасно оснащен и в самом деле имеет на борту ядерное оружие. Мне сообщили об этом в моем штабе – я звонил туда по кодируемой линии консульства.

– Значит, Конрад все-таки оказался прав, – пробормотал Макинтайр.

– Но ошибается по поводу намерений Ирана. – Брайан Дуглас попытался вернуть разговор в нужное ему русло. – Он считает, что иранцы высадятся на небольшом пятачке в районе Дахрана, а на самом деле они решили захватить все побережье залива – и Исламию, и Бахрейн. Министр надеется, что иранцы, добившись своего, то есть продемонстрировав поддержку шиитам, уйдут, но Тегеран планирует использовать анклав в качестве плацдарма для активизации действий партизан-террористов, которые в итоге выставят с полуострова американцев. Они рассчитывают обескровить вас в затяжной войне в пустыне.

– Потрясающе! Конрад вступил в сговор с иранцами, чтобы получить повод реставрировать династию Ас-Саудов, а Тегеран его фактически надул: захватит половину побережья, а затем втянет нас в очередную оккупационную войну в арабской стране! Невероятно! – Адамс с отвращением покачал головой, и его бледное от природы лицо побагровело от гнева. – Необходимо остановить этого сукина сына!

– Да, – согласно кивнул Рассел. – Мы должны это сделать.

Несколько минут трое мужчин молчали. Аналитик американской разведки Расти Макинтайр окинул взглядом залив и, судя по всему, принял решение, как ему следует поступить.

– Недавно я поспорил с подружкой, которая утверждала, что я самонадеянный человек. Видимо, так оно и есть, потому что я работаю на благо американского народа, а не на Конрада с компанией. А американский народ никто не спрашивал, хочет ли он, чтобы его сыновья снова погибали на войне.

У Макинтайра больше не оставалось сомнений:

– Если мы начнем действовать, то будем действовать одни. И не сумеем заполучить союзников ни в Вашингтоне, ни в Лондоне. Но у меня появилась идея, как можно предотвратить беду. – Он повернулся к Брэду Адамсу. – Адмирал, я в курсе, что вы получили приказ вывести Пятый флот из залива. Не сомневаюсь, что вы его выполните. Но мы с Брайаном будем действовать так, чтобы вы получили возможность поступить должным образом в должное время. – Брайан, нам придется действовать на свой страх и риск. Если что-то пойдет не так, мы потеряем все: работу, пенсию, возможно, гораздо больше, но я клянусь, что буду защищать свою страну, а не кучку лгунов, которые случайно оказались у власти. – Он перевел дыхание. – Вы со мной?

– Да, – ответил англичанин. – У меня имеются кое-какие дружеские активы в районе залива. Полагаю, что и у вас, адмирал, тоже. Кроме того, если что-то пойдет не так, меня в Лондоне высекут не так больно, как вас. – Он пожал Макинтайру руку.

Адмирал Адамс встал и положил руки на плечи двух гражданских коллег.

– Вы, ребята, можете подумать, что я тупой солдафон. Но когда я был еще мальчишкой, по телевизору шла передача о Дэви Крокетте,[80] короле Фронтира. Мне вспомнилась строка, которая служила лейтмотивом каждой серии: «Убедись, что ты прав, – и вперед! Решай, ты со мной или нет, если Дэви Крокетт зовет…» Так вот, джентльмены, я убежден, что мы правы. Если есть возможность предотвратить еще одну неправедную войну, которая убьет тысячи арабов и американцев, необходимо это сделать. Вы двое создайте нужные условия, а я способен дать вам в помощь могучую силу.

– Дело рискованное, – согласился Макинтайр и посмотрел на адмирала. – Действовать надо осторожно и в строгой последовательности. Но это единственный шанс. – Он повернулся к английскому разведчику. – Брайан, у вас есть возможность переправить нас обоих в Исламию?

13

17 февраля

Борт самолета ВВС США Е-5В «авакс»

Позывные: Квотербэк Гольф

Персидский залив, 38 000 футов над уровнем моря

– Майор, у меня такое впечатление, что иранцы вконец вымотались, – проговорил в микрофон внутренней связи мастер-сержант Трой Уайт. – Все прошлые недели летали на своих «мигах» и прочем дерьме как ненормальные. А сегодня пара плановых рейсовых полетов и больше ничего. Не дежурство, сплошной отдых.

На крыше модернизированного «Боинга-767» вращался радарный купол и давал обзор мастер-сержанту почти на двести миль в глубь Ирана. Самолет медленно плыл над серединой Персидского залива и держал курс от Абу-Даби в направлении Кувейта.

– Ясно, Трой. А что с другой стороны? – спросил из передней кабины майор Кайл Джонсон. – Старушке Исламии нелегко со своими птичками. Ведь мы больше не поставляем ей запасные части. Видел там что-нибудь сегодняшним утром?

– Нет, сэр, почти ничего. Висящий над Кувейтом северный «глобал хок» засек пару машин. Нарезают круг за кругом – похоже, испытательные или тренировочные полеты исламийских ВВС. А в остальном – скучнейшая рутина.

«Глобал хок» был американским беспилотным аппаратом, одним из двух, которые совершали петли над Персидским заливом. Этот – над Кувейтом, второй над Оманом в районе Ормузского пролива. Оба летели на высоте более шестидесяти тысяч футов, просматривая радарами пространство под собой, и посылали на спутник сигнал, который, отражаясь от его антенн, поступал на самолет «авакс». Помимо своих радаров и радаров аппаратов «глобал хок», безоружный «авакс» имел в распоряжении устройства, улавливающие излучения чужих радаров и радиопередающих приборов на воде и в воздухе над заливом. Все данные обобщались, анализировались и транслировались на спутник, а оттуда – в штабы передового базирования СЕНТКОМа в Кувейте, командования Пятым флотом в Бахрейне, на батареи ракет противовоздушной обороны в Кувейте и в армейские и разведывательные службы США.

– Электронная разведка, что у вас? – спросил в закрепленный на шлеме микрофон майор Джонсон.

На расстоянии двух салонов за его кабиной работали молодой офицер ВВС, два сержанта лет тридцати и гражданский служащий из АНБ. За всю команду ответила лейтенант Джуди Мур.

– Согласна с сержантом Уайтом, сэр. Иранцы ведут себя тихо, как мышки. На западе время от времени включаются исламийские радары «Патриот». Давно их не наблюдала. Короткое время работают и пропадают. Видимо, технические проблемы. И еще Трой прав насчет двух птичек вблизи иракской границы. Согласно опознавательным сигналам, это самолеты ВВС Исламии выполняют испытательно-тренировочный полет. Судя по всему, четырехмоторные машины. – Лейтенант повернулась к другому экрану, на котором отражались данные с летящего над Ормузским проливом на высоте шестидесяти пяти тысяч футов «глобал хока». – К югу шум в основном американский. На учения «Яркая звезда» выдвигается флот. Слепит мне весь пролив.

– Хорошо, ребята, – бросил майор в микрофон внутренней связи. – Сейчас идем в Кувейт, потрудимся для наших и кувейтских противоракетных систем «Патриот», затем совершим разворот, пролетим над Катаром и… начнем все сначала.

В это время с иранской военно-воздушной базы Дезфул вне видимости радаров самолета «авакс» взлетели пять штурмовиков «Су-27 Фланкер». Каждая из двухмоторных машин несла комбинацию из восьми управляемых радаром ракет и ракет наведения на тепловое излучение. Два спешащих в школу ученика в страхе застыли, когда на окраине Дезфула над ними пронеслись мощные штурмовики российского производства, хотя мальчишки не в первый раз наблюдали, как взлетают с аэродрома самолеты. Но сегодня штурмовиков было не два, как обычно, а пять. И они не взмыли резко в небо, а стелились по земле, чтобы их отражение на радарах терялось в складках местности. Десять моторов оставили черный шлейф, и «Су-27» скрылись на западе. Если бы мальчишки посмотрели в бинокль, они заметили бы еще кое-что необычное. Цветовая раскраска машин была иной.

Через несколько минут «фланкеры» покинули воздушное пространство Ирана, прошли между Эль-Кутом и Амарой на иракской территории и строем с интервалом в одну милю полетели на юго-запад на высоте две тысячи футов над рекой Тигр. Их курс пролегал над Евфратом между священными шиитскими городами Эн-Насирия и Эн-Наджаф. Рабочий на вершине ретранслятора сотовой сети заметил на севере необычный строй из пяти самолетов и позвонил приятелю, чтобы спросить, заметил ли и он эту странную картину.

Плодородная земля Междуречья служила полем сражений с тех самых пор, как на планете появилась власть. Но впереди открывались безлюдные пространства пустыни. Там штурмовики сбросили закрепленные под фюзеляжами дополнительные топливные баки и тем самым облегчили вес. Над необитаемыми районами они летели медленнее, чем обычно, чтобы компенсировать повышенный расход горючего на малых высотах.

Вблизи границы Исламии строй сомкнулся, и самолеты еще более снизились над песками. Ведущий подал пилотам знак рукой – радио и радары были включены, но работали только на прием. Действовала одна система инфракрасной локации и наведения. Однако на такой малой высоте дальность ее действия ограничивалась сорока километрами, зато в отличие от радара ее не могли засечь. Инфракрасный луч показывал, что участок неба впереди чист.

Они пересекли границу к северу от Рафхи и к югу от Арара, где под ними были одни только дюны. Ведущий махнул рукой, давая понять, что скоро предстоит вираж. Прежде чем выполнить маневр, штурмовики немного набрали высоту, затем повернули в обратном направлении и пошли на юго-юго-восток. Под ними не было никаких ориентиров, и пилоты не могли судить, находятся ли они в нужном месте, но приборы навигационной спутниковой системы ориентации свидетельствовали о том, что курс выбран правильный. К югу, с правой стороны, показался город в пустыне Бака. Это говорило о том, что полет на малой высоте подходит к концу. Они оставили Баку справа, а слева в нескольких милях промелькнули военные комплексы Хафр-Эль-Батина и то, что было известно под названием Военного города короля Халида. После свержения династии Ас-Саудов и то и другое быстро пришло в запустение.

Рядом с обеими базами находились наблюдатели иранской «Кудс-форс», одетые как погонщики верблюдов. Они подтвердили Тегерану, что за все утро со взлетных полос не поднялся ни один самолет. Из-за заборов они видели аэродромы и установили, что машины даже не готовили к вылету. У каждого наблюдателя был маленький спутниковый передатчик, который посылал сжатый сигнал на частотах «Кудс-форс». Сигналы подтверждали, что все спокойно, и Тегерану не требовалось использовать спутниковый канал связи со штурмовиками.

Миновав Военный город короля Халида, «фланкеры» намеревались резко набрать высоту и, сделав левый вираж, выйти к Персидскому заливу южнее Кувейта. Ведущий проверил указатель топлива: на этой стадии задания он израсходовал немного больше, чем рассчитывал. Пилот скосил глаза на экран российского радара «Фазотрон-Жук». Аппарат был включен, но не настроен на излучение. Стоит щелкнуть тумблером, и будут активизированы системы курсовой ориентации и наведения ракет. До этого момента оставалось совсем немного времени. Внезапно левее на экране электронного сканирования загорелся и пропал сигнал. Ведущий вспомнил, что такое уже случалось несколько минут назад. Тогда он не обратил на это внимания, но теперь нажал на клавишу анализатора, который показал, что за последние шестнадцать минут тот же луч четырежды коснулся его «фланкера», но каждый раз сигнал был настолько кратковременным, что не успевала срабатывать автоматическая система оповещения. Пилот затребовал идентификацию сигнала.

И получил ответ «APY-2». Это его смутило. «APY-2» он ожидал через несколько минут. Это был установленный на американском самолете «авакс» мощный радар. Пилот посмотрел на часы – 8.35. Если «авакс» шел по обычному графику, которого, как правило, строго придерживался, то он подлетал к побережью Исламии и находился в пятнадцати минутах полета к югу от Рас-Хафджи и двадцати от воздушного пространства Кувейта. Это означало, что американцы были к востоку от него. Однако «ЭЛИНТ»[81] показывал, что сигнал поступал с северо-запада. Кроме того, сигнал с «авакса» был постоянным, а не прерывистым – периодическими вспышками. Пилот решил, что на русские системы «ЭЛИНТ» нельзя полностью полагаться.

В это время запищала навигационная система самолета, «фланкеры» подошли к расчетной точке GPS,[82] где следовало начинать набор высоты. Пилот дал знак крылу и с наслаждением включил форсаж, поставив истребитель почти на хвост. Машины начали забираться с тысячи футов на сорок тысяч.

Когда от перегрузки его тело вжалось в кресло, ведущий включил подсоединенный к передатчику магнитофон – на пленке были записаны переговоры на арабском языке нескольких будто бы идущих на цель пилотов. Если кто-то их слушал, у них должно было сложиться впечатление, что это не иранские самолеты, а истребители ВВС Исламии.

Сержант Уайт читал лежащий на коленях иллюстрированный спортивный журнал и время от времени бросал взгляды на расположенный перед ним экран радара.

– Вау! Похоже, Военный город короля Халида очень даже ожил! – крикнул он в микрофон, сбрасывая на пол журнал. – У меня на экране три, четыре… пять истребителей. Выполняют быстрый набор высоты в направлении Рас-Хафджи. Я думал, эти сукины дети хоть на время убрались на тот свет, а они – на тебе, повылезали из склепа.

– Отставить посторонние разговоры, – приказал майор Джонсон и посмотрел на экраны в своей кабине. – Разведка, что у вас?

– Двухмоторные машины. Могу предположить, что это «F-15», которые до сих пор стоят на вооружении Исламии. Но я не вижу сигналов их радаров. Возможно, на самолетах что-то не в порядке, – доложила лейтенант Мур и замолчала, потому что в это время гражданский из АНБ в наушниках передал ей записку. Она прочитала и продолжала: – Перехват переговоров пилотов набирающих высоту самолетов подтверждает, что это ВВС Исламии. Будем держать вас в курсе.

«Иранские ВВС и раньше поднимали истребители у нас перед носом просто для того, чтобы мы знали, что они существуют, – размышлял майор Джонсон. – С Исламией этого пока не случалось. Может, они тоже решили заняться демонстрациями?» Он подумал, что надо бы напомнить командиру, как обходиться с гостями. Хотя капитан Филис Джордан была младше его по званию, командовала самолетом она. А он являлся старшим во время выполнения задания. «Очередной пример тирании пилотов в воздушных силах», – хмыкнул про себя майор и тронул клапан микрофона.

– Капитан Джордан, есть вероятность, что еще до того, как мы войдем в воздушное пространство Кувейта, нас навестят. Не исключено, что это их первый опыт – на сей раз мы имеем дело с ВВС Исламии.

– Принято, – ответила командир «авакса». – Дело нешуточное. Будем держать ухо востро. – Безоружный «авакс» продолжал забирать на север.

Слушая их переговоры и глядя на экран радара, сержант Уайт все больше удивлялся.

– Майор, они множатся, будто крысы. За теми идут еще шесть. Набирают высоту под углом до двадцати градусов. Не понимаю, откуда нарисовались эти плохие парни.

Кайл Джонсон взглянул на экраны.

За первой группой истребителей, которую они обнаружили несколько минут назад, шла, разбившись на две тройки, вторая. Теперь в воздухе находилась почти дюжина машин, и все они стремились к побережью, в сторону их «авакса».

– Вызывает разведка, – послышался голос Джуди Мур.

– Что у вас, Джуд?

– Сэр, мы засекли два авиационных радара неподалеку от Рафхи. Это «аваксы». «Аваксы» ВВС Исламии. – В ее голосе слышалось неподдельное изумление.

– Мы в самом деле продали Саудовской Аравии пять «аваксов», но по моим сведениям, из них всего один в рабочем состоянии. А у вас целых два. Вы наблюдаете идущие строем истребители?

– Понимаю, как это глупо. Но мы докладываем лишь то, что видим. «Аваксы» идут на высоте примерно сорок тысяч футов. Что касается второй группы истребителей, это определенно «F-15S». Мы принимаем их радары.

Джонсона одолевали сомнения. Он стукнул по клавиатуре, выводя данные радара и разведки на один экран, поместил курсор неподалеку от Арара и, как на видео, перемотал изображение назад. Теперь он имел возможность проанализировать то, что пропустил. Два силуэта и комментарий: «Вероятно, „А-340“ или „Боинг-747“ ВВС Исламии». Сигналы радаров отсутствовали. Затем короткий радарный импульс в направлении юго-запада. Автоматическая система распознавания определила «авакс». Майор перемотал картинку вперед. Внезапно «авакс» расцветился тремя радарными лучами, которые тут же исчезли. Программа распознавания быстро определила «F-15S», разновидность американского «Игла», которые были проданы Саудовской Аравии.

Затем и второй большой самолет окрасился лучами радаров, и опять это были «F-15S». Джонсон понял: то, что они приняли за выполняющие испытательно-тренировочный полет машины, были «аваксы» исламийских ВВС, которые летели в плотном строю с истребителями и каждая тройка укрывалась под фюзеляжами своего «авакса». Эти истребители шли в ту же сторону, что и их самолет. Как и другие пять.

Майор нажал на клапан микрофона.

– Фил, не лучше ли снизиться на малую высоту и как можно быстрее убраться в воздушное пространство Кувейта? – Он подумал: найдется ли сейчас в Кувейте хоть один американский истребитель в боевой готовности? Джонсон проверил позывные и перешел на нужную частоту. – Кило Лайт, Кило Лайт, вызывает Квотербэк Гольф. Требуется воздушная группа прикрытия. Как можно быстрее. Повторяю, требуется воздушная группа прикрытия. У нас несколько гостей, не исключено, что с враждебными намерениями. – Он вызывал американский воздушный патруль, чтобы отогнать истребители.

Но прежде чем майор успел закончить передачу, в кабине громко завыла сирена, и женский голос произнес: «Тревога! Захват радаром луча наведения на цель ракет. Тревога…» Истребители пока не выпустили ракет – ракеты по крайней мере до этого момента находились на своих направляющих. Но радары наведения оружия на цель с дальней дистанции нащупали американский «авакс».

Майор Джонсон почувствовал, как клюнул носом их «Боинг-767» – командир «авакса» направила тяжелую машину в крутое пике. И быстро щелкнула одним за другим тремя выключателями, приводя в действие систему контрмер: за хвостом рассыпались хлопья алюминиевой фольги, по бортам засияли инфракрасные всполохи, и навстречу истребителям полетели электронные сигналы на тех же частотах, на которых работали их радары и системы наведения ракет. Джонсон услышал ответ американской военной части в Кувейте:

– На связи Кило Лайт. Квотербэк Гольф, повторите вашу просьбу.

Командир группы иранских «фланкеров» продолжал крутой набор высоты, когда раздался сигнал предупреждения о работе чужого радара. Экран осветился оранжевым фоном, и на нем возникли слова: «ASY-2. авакс». Пока он смотрел на экран, количество меток увеличилось до трех и лишь одна из них представляла собой цель – американский самолет. Его обнаружили три радара. Пилот проверил систему наведения ракет – она захватила летящий над заливом американский «авакс», который все еще был вне зоны досягаемости стрельбы. Снова запищал сигнал предупреждения – на этот раз чаще и выше тоном. Фон на экране стал красным, и на нем появились слова «Захват APG-70».

Это означало, что поблизости появился «F-15». Или его разновидность «F-15S». «Что происходит? – думал пилот, направляя истребитель на восток. – Неужели это самолеты Исламии?» Он включил рацию и быстро перевел ее на пониженную мощность – так, чтобы его слышали только пилоты его крыла. И, вызвав два из четырех своих «фланкеров», приказал на фарси:

– Оторвитесь. Очистите хвост. Выясните, что у нас там сзади.

Он продолжал лететь вперед. Внезапно его радар заморгал. Иранец ухмыльнулся: американцы пытались подавить его сигнал, но «авакс» был слишком большой мишенью, чтобы справиться с его мощным радаром наведения. Он прибавил чувствительности и продолжал следить за целью.

Два иранских «фланкера» оторвались от строя: один ушел направо, второй налево – и, забирая все выше, закладывали петли и иммельманы. Приборы дальнего наблюдения показали, что за ними спешат в погоню шесть исламийских «F-15 Игл». Один из пилотов «фланкеров» вызвал командира и попросил в подмогу двух товарищей, поскольку считал, что вот-вот придется вступить в воздушный бой. «Трус», – подумал ведущий, но отдал приказ подчиненным идти на выручку. «Справлюсь один», – решил он.

Снижаясь, «авакс» терял радиус обзора, но зато северный «глобал хок» прекратил наблюдение за Ираном и обеспечивал его информацией о перемещении самолетов. Майор Кайл Джонсон увидел, как на экране возникло тревожное предупреждение: «Ракеты выпущены». Он быстро набрал текст и нажал на кнопку «Передача». «Критическая ситуация, выпущены ракеты». Сообщение с пометкой «Критическая ситуация» заставляло в буквальном смысле слова звенеть колокола на всех командных пунктах управления вплоть до Оперативной комнаты в Белом доме. Но в следующее мгновение он понял, что ракеты выпущены не по его самолету – истребители стреляли друг в друга.

В наушниках послышался голос лейтенанта Мур:

– Майор, система опознавания свидетельствует о том, что по крайней мере один истребитель – «фланкер», экспортный вариант российского штурмовика «Су-27». У Исламии нет таких машин. Это может быть Сирия, Иран или даже Ирак.

Джонсон включил дисплей, желая выяснить, какое расстояние осталось до Кувейта. Они выровнялись на высоте три тысячи футов над заливом южнее Рас-Хафджи в нескольких минутах полета от охраняемой зоны над Кувейтом. В это время на карте замигала точка Хафджи – «Ракета класса „земля-воздух“: „Патриот (X)“». Теперь они попали в луч радара наземной противовоздушной установки «Патриот» – экспортной версии, проданной США Саудовской Аравии. Происходило что-то непонятное. И чем дальше, тем непонятнее. Майор вызвал сержанта Троя Уайта на главном радаре.

– Командир, здесь какая-то хренотень. Те вторые – не знаю, кто они такие, – жахнули по первым с дальней дистанции «слэммерами». Завалили. Теперь там все перемешалось. Работают подавляющие радарную наводку устройства «ALQ-135». Но, майор, – голос сержанта дрогнул, – один продолжает идти на нас.

Два исламийских «F-15» забрались на высоту сорок тысяч футов и, включив форсаж и набрав сверхзвуковую скорость, стали догонять уходящий в сторону залива иранский «фланкер». Под ними четыре «игла» и три «фланкера» выпустили друг в друга ракеты с системой наведения на тепловое излучение и, стреляя из пушек, завертелись на перекрестных курсах в воздушном бою. Командир исламийской группы поймал в луч радара удирающий «фланкер» и прочитал на экране прогноз: «Вероятность попадания 60 %». Его учили стрелять, когда шансы выше, по крайней мере 80 %, но указатель топлива уже мигал красным светом. Форсаж осушил почти все, что осталось в баке. Пилот сдвинул на ручке предохранительную крышку с кнопки стрельбы и нажал на «Пуск». «Слэммер» сорвался с крыла и, оставляя за собой дымный след, устремился вслед за «фланкером».

На земле, неподалеку от кувейтской границы, еще один офицер на экране монитора наблюдал за погоней и воздушным балетом, сидя в кабине закамуфлированного под цвет пустыни грузовика. Это был командир ракетной батареи «Патриот», которая заняла здесь позицию только накануне. Курсор двигался вслед за иранским истребителем, который приближался к американскому «аваксу».

– Первая, вторая – пуск! – скомандовал он и почти одновременно услышал справа и слева свист уходящих с направляющих ракет.

В иранском «фланкере» мигали сигналы «Выпущена ракета „воздух-воздух“ и выпущена ракета „земля-воздух“». В наушниках ревела сирена и звучали отрывистые сигналы. Радар наведения на «авакс» работал с перебоями. Возникли серьезные помехи, и внезапно метка 767-го разделилась на четыре. Пилот понятия не имел, какая из них настоящая и куда пойдут ракеты, если он сейчас выстрелит. Он нажал на «Пуск». Одна ракета полетела влево, другая взмыла отвесно вверх. Он вспомнил, что различил силуэт «авакса» сквозь сверкающее марево где-то внизу впереди. «Ничего, – подумал пилот, – управлюсь пушкой…»

Стоя в дверях подвижного пункта управления запусками ракет, подполковник Юсуф Иззелдин наблюдал взрыв в воздухе – иранский «фланкер» превратился в огненный шар. Обломки истребителя подбросило вверх и разметало в стороны. Подполковник не сомневался, что это его «Патриот» уничтожил иранца.

На американском «аваксе» майор Джонсон сидел перед экраном, крепко сжав зубы. Он наблюдал пуск ракет с исламийской батареи и приготовился к смерти. Но затем понял, что «Патриот» целил в ведущий истребитель, который секундой позже взорвался. Помехи были настолько сильными, что он не мог понять, что происходит. Но в это мгновение в наушниках раздался голос сержанта Уайта:

– Все кончено. Шесть самолетов сбито. Семь, считая с тем, который завалил «Патриот». Можете себе представить? У кого-нибудь есть хоть капля соображения, что все это значит? Что за дьявольщина? Кто такие эти ребята?

Голос сержанта заглушил срочный вызов из штаба тактического командования ВВС США на базе Лэнгли, штат Виргиния.

– Квотербэк Гольф, на связи Блу Сквайр. Можете подтвердить сообщение о пуске ракет?

Адмиральская каюта

Борт авианосца ВМС США «Рональд Рейган»

Ормузский пролив

– Энди, сделай погромче, – попросил адмирал Адамс капитана авианосца Эндрю Ракера. – Хочу послушать.

Капитан взял пульт дистанционного управления и увеличил звук. На экране появилась обозреватель военного вестника Эн-би-си на фоне бело-голубого «Боинга-747» министра обороны.

– …Неудачная попытка мятежа пилотов ВВС в Исламии, как заявил высокий чиновник Пентагона на борту вот этого самолета, когда мы летели из Каира, – говорила она. – Согласно нашему источнику, несколько недовольных режимом Эр-Рияда летчиков захватили истребитель и поднялись в воздух, но их догнали и сбили верные властям силы. Источник ясно дал понять, что в государстве, которое недавно носило название Саудовская Аравия, повсеместно зреет недовольство существующим положением. Так что в ближайшие недели или месяцы следует ожидать повторения подобных инцидентов. Барбара Николс из Каира.

– Ранее сегодня, – добавил ведущий, – правительство Исламии заявило, что в ее воздушное пространство вторглось несколько иностранных самолетов; они были сбиты военно-воздушными силами страны. Мы вернемся в студию после рекламы…

– Черт! – не выдержал Адамс. – Вполне откровенно, но лишено всякого смысла.

– Сэр? – не понял капитан Ракер.

– Вы же, как и я, читали оперативные доклады с «авакса». Там была устроена засада, которая спасла наши задницы, спасла нашего разведчика. Исламийским ВВС откуда-то стало известно, что следует ждать гостей, и они приготовились. Если бы их не оказалось на месте, бандиты сбили бы наш «авакс». Наша никчемная авиация ничем помочь не могла. – Он кивнул в сторону стола с корреспонденцией.

– Так-то оно так, сэр. Но если это были не мятежные пилоты, то кто тогда? – глуповато спросил капитан.

– Давайте подумаем. Они летели на новом экспортном варианте «фланкеров». Таких у Ирака нет. Значит, остается Иран. Так? – Адамс подошел к висевшей на переборке крупномасштабной карте залива.

– Но «авакс» или «глобал хок» засекли бы их, если бы они перелетали через залив, – возразил Ракер, указывая маршрут на рельефной карте.

– Вовсе нет. – Адмирал обошел капитана и провел рукой в другом месте карты. – Они могли подняться в воздух где-нибудь здесь, в Иране, пересечь границу с Ираком ниже высоты наблюдения радаров, а затем ударить по газам и взмыть вверх уже на территории Исламии.

– Но тогда с какой стати кто-то в самолете министра обороны утверждает… – улыбнулся, недоговорив, Ракер.

Адамс нахмурился и отвернулся:

– Пойдемте в рубку наблюдения.

Через несколько минут они появились на наблюдательной палубе десятью этажами выше взлетной и двадцатью пятью – выше ватерлинии.

– Адмирал на палубе! – гаркнул матрос. И сразу вслед за этим: – Капитан на палубе!

К моменту прихода высоких чинов начальник флотской разведки капитан Джон Харди уже занял излюбленное место и вел наблюдение в сильный бинокль.

– Джонни, я знал, что вы на борту, – похлопал его по плечу адмирал, – но считал, что вы в ПБИ.

Пост анализа боевой информации, мозг корабля и всей авианосной группы, представлял собой набитое компьютерами затемненное помещение, которое находилось несколькими палубами ниже. Там не было окон, и от этого через некоторое время начинало притупляться сознание.

– Хочу подышать свежим воздухом, адмирал. И кроме того, оперативная обстановка в этой части залива на данный момент очень спокойная. Такое впечатление, что у иранцев праздник. А казалось бы, им как раз сейчас за нами и следить. Шутка ли: выдвигаем через узкие проливы в Аравийское море и Индийский океан почти весь Пятый флот. Такая возможность для разведки! Если бы они шли таким образом, я бы летал у них над головами и рассадил ребят с камерами и электронным оборудованием на самые малюсенькие острова. А они – ничего. – Капитан Харди покачал головой.

– Не весь Пятый флот, Джонни, – поправил его Адамс. – Я оставил в заливе две современные боевые единицы: корабль береговой охраны «Родригес» плюс новейший сторожевик «Лой». Два минных тральщика и два патрульных судна. – Адмирал взял у Харди бинокль.

– Вот и я о том же, – улыбнулся капитан. – Такое большое число наших кораблей не выходило из залива с 1979 года. Я проверял.

– Как говаривал Арнольд,[83] я вернусь, – ответил адмирал. – Но не раньше, чем мы разберемся с китайцами. – Он отвел начальника разведки в дальний конец рубки. – Какие о них сведения?

Капитан Харди начал докладывать тихим голосом:

– Обе их боевые группы выдвинулись в Индийский океан. Но, пройдя Малаккский пролив, одна повернула на север, другая на юг. Наши разведчики, поднимающиеся с Диего-Гарсия,[84] наблюдают перед их боевыми группами множество ро-ро.[85] В общем, все сходится с тем, что вам говорили в Пентагоне. Мы плывем прямо в пасть к дракону, в которой полно очень острых зубов.

Адамс вдохнул, набирая воздух в широкую грудь. И посмотрел на летную палубу, где стояли «F-35» – лучшие в мире ударные истребители.

– Энди, когда мы сможем возобновить летные операции? – спросил он капитана.

– Как только пройдем узкое место, адмирал. Вероятно, сразу за островом Киш, если не изменится ветер. Но у меня и сейчас в воздухе четыре «F-14» и два «F-35». Если понадобится, они могут дозаправиться в Омане, в Сеебе или на острове Масира. Там же в полной боевой готовности «F-22» ВВС. И «F-22» и «F-35» на побережье Омана. Если потребуется, у нас будет перевес сил над китайцами, – кивнул головой капитан.

– Не следует недооценивать противника, Энди. Никогда этого не делайте. – Адамс прикусил губу, повернулся и пошел прочь.

– Адмирал покидает палубу!

Республиканский центр безопасности

Эр-Рияд, Исламия

– Расти, я так и знал, что уже был здесь, – прошептал Брайан Дуглас, пока лифт спускал их в бункер центра безопасности. Двери открылись – перед ними во тьме коридора стоял Ахмед бен Рашид; он их ждал.

– Надеюсь, ваш полет из Дахрана прошел спокойно? – приветствовал их доктор, пожимая англичанину и американцу руки. Затем повернулся к двум сопровождавшим их солдатам исламийской армии. – Все в порядке, я сам их провожу.

Они прошли мимо больших окон, за которыми виднелись просторные помещения.

– Во время «Бури в пустыне» здесь находился командный пункт генерала Шварцкопфа,[86] – объяснил Ахмед. – Вам бы тогда следовало уйти, как вы обещали. Мы избежали бы очень многих неприятностей. – Они подошли к дверям с двумя охранниками. Те кивнули Ахмеду и пропустили его и гостей внутрь.

– Шейх Рашид, салям алейкум, – поздоровался Брайан Дуглас и протянул Абдулле руку; тот был один в небольшой комнате. После недолгих представлений хозяева и гости сели на две кушетки – с одной стороны арабы, с другой – американец и британец. Появился мужчина в военной форме и подал горячий чай в стаканах. Другой принес поднос с сушеными фруктами и сладостями. Когда они ушли, Абдулла заговорил по-английски:

– Ахмед передал мне, что вы ему сказали. – Он помолчал, обдумывая, как повести разговор. – Значит, вы утверждаете, что американцы намерены вскоре вторгнуться в нашу страну. И это сообщаете вы, Макинтайр, – американец, который занимает пост офицера разведки. Это наводит меня на мысль, что вы предатели. Почему я должен вам верить?

Расти посмотрел на Брайана; тот дал ему знак отвечать первым.

– Сегодня утром ваши военно-воздушные силы не позволили иранцам сбить американский военный самолет, а потом свалить все на вас. Вы пресекли их намерения, поскольку располагали информацией, которую предоставил вам вот этот самый Брайан Дуглас. Правильно?

Абдулла кивнул и в ожидании подтверждения посмотрел на брата.

– Я так понимаю, что в вашем правительстве существуют разногласия, – продолжал Макинтайр. В моем тоже. Я придерживаюсь того мнения, что следует сначала испробовать все возможные мирные способы решения конфликта, прежде чем начинать войну. Мы считаем, что нашим государствам вовсе не обязательно становиться врагами. Но если ваша страна обзаведется ядерным оружием или превратится в базу подготовки и экспорта террористов, я изменю свою точку зрения. Но пока еще есть время, чтобы избежать катастрофы.

Абдулла заговорил негромко, но весомо:

– Мистер Макинтайр и вы, мистер Дуглас, я хочу, чтобы вы поняли: если иностранные войска вторгнутся на нашу территорию без нашего разрешения – будь то снова американцы или иранцы, – наш народ поднимется на борьбу и будет воевать – вечно. Любыми способами. А вы можете называть это терроризмом. Вот почему я воевал против вас, когда вы пришли на нашу землю, вот почему я помогал иракцам, когда вы вторглись в их страну. Почему вы считаете, что имеете право разгуливать по миру и вводить свою армию куда вам заблагорассудится? В Германию, в Японию, в Корею? Вы десятилетиями держали там войска.

– Шейх Рашид, я пришел к вам не затем, чтобы спорить, – сказал Расти, но не сдержался и продолжал: – Мы вошли в Германию и Японию, потому что эти страны напали на нас. После того, как мы их победили, мы дали им денег и демократию. В Корею мы послали войска по ее просьбе, потому что эта страна подверглась агрессии. Еще мы отправляли американских парней сражаться и умирать, помогая мусульманам в Боснии, Сомали, Кувейте. Мы пытались восстановить Ирак и научить иракский народ демократии. Мы не сатанинская сила, каковой вы нас представляете.

Абдулла рубанул воздух рукой:

– Вы дали демократию? Неужели вы не понимаете, что демократию дать невозможно – можно только опорочить ее имя. Демократия должна взрасти, как местные цветы, из самой почвы. Разного цвета и формы в каждой стране. Благодаря вам нам стало труднее обсуждать идею демократии со своим народом, потому что наши соотечественники считают, что нас к этому подталкивает Вашингтон.

Ахмед и Брайан переглянулись, опасаясь, что их встреча перерастет в спор между американцем и арабом, который в недавнем прошлом воевал против США.

– Что бы там ни было, это история, – прервал их Ахмед. – Мы должны заняться тем, что происходит в настоящий момент. Американцы, иранцы и китайцы близки к тому, чтобы вторгнуться в нашу страну. И не для того, чтобы восстанавливать ее или дать нам демократию. Мы создаем наш собственный тип демократии. Агрессоры хотят получить нефть, но получат затяжную войну, в ходе которой погибнет много американцев и исламийцев.

Макинтайр понял его намек.

– Наша задача, шейх Рашид, это предотвратить. Война стала бы трагедией для обеих наших стран. А у нас и у вас и без того достаточно трагедий. Поэтому мы сообщили вам то, что Брайан узнал в Тегеране.

Абдулла наклонил голову, соглашаясь, что Исламия хлебнула достаточно бед.

– Но вы не сообщили нам, как предотвратить новую трагедию, как остановить тройную агрессию, – продолжал он.

– Нет. Но мы и кое-кто из наших единомышленников поможем вам всем, чем сумеем. Я возвращаюсь в Вашингтон, чтобы проинформировать нужных людей о том, что задумал министр обороны Конрад.

Абдулла покосился на брата и спросил:

– Ты дал американской журналистке выжимку из найденных документов, подготовленную для меня Мухаммедом? Оказывается, этот Конрад не кто иной, как оплачиваемая марионетка Ас-Саудов.

– Документ у нее, – заверил Абдуллу Ахмед. – Но я сделал еще одну копию для Рассела.

Хотя Макинтайр не понял, что означал последний обмен репликами между братьями, аудиенция с шефом безопасности Исламии, судя по всему, подошла к концу. Абдулла бен Рашид встал и тем самым вынудил подняться остальных.

– Я принял определенные решения еще до того, как получил от вас информацию. И попросил Ахмеда разработать план, так сказать, устроить врата, через которые можно выдворить скорпионов – китайцев, иранцев и… американцев. Ты сделал это, Ахмед? – Младший брат помахал папкой, которую держал в руке. – Придется сражаться, – продолжал Абдулла. – Мы станем, как вы выражаетесь, «проактивными». Но я надеюсь, что большой войны избежать удастся.

– Иншалла, – поддержал его Брайан Дуглас. – Иншалла.

14

21 февраля

Борт корабля ВМС США «Джордж Герберт Уолкер Буш»

Красное море, к югу от Суэцкого канала

– Большое спасибо, господин министр, за рассказ, экскурсию по кораблю и вообще за все, – поблагодарил Конрада его египетский коллега, пока они шли по расстеленному на палубе ковру к ждущей их «Скопе V-22». – Мы делаем правильные вещи, и, я надеюсь, когда настанет время, мой президент поступит так же. И мы с вами станем выполнять его приказания. – Египтянин дотронулся до руки американца. – Нельзя, чтобы авантюристы в Эр-Рияде возомнили, что могут менять режимы и сажать на место законных правителей религиозных фанатиков и террористов. Это невозможно допустить. Нужно было действовать немедленно, но теперь с вашей помощью мы исправим свою ошибку и стабилизируем положение в регионе. Иншалла. – Он сделал шаг назад, отдал американскому министру обороны честь и стал забираться в громоздкий аппарат вертикального взлета.

Одетый во флотскую летную куртку, Конрад ответил тем же и пошел внутрь корабля, не дожидаясь, когда придут в движение огромные лопасти роторов, поднимая вихрь на палубе авианосца. Его проводили в ПБИ и дальше, в примыкающий к оперативной комнате небольшой зал заседаний.

– По-моему, все прошло гладко, Рон, – сказал он, закрывая за собой дверь.

Заместитель министра Рональд Кашиджиан ждал босса в одиночестве.

– Посмотрим. Вот когда он сообщит президенту Фуаду, что мы намерены положить конец хаосу в регионе и остановить иранцев, тогда станет ясно, с нами египтяне или нет. Но не раньше.

– Рон, нам крайне необходимо, чтобы мы имели в союзниках большое арабское государство, а не маленькую зассанную песочницу. – Он сел за небольшой стол. – Как пресса отреагировала на провал воздушной операции?

– В общем, неплохо. Хотя не так, как мы ожидали. – Кашиджиан подал министру пачку распечаток. – Все иранцы, на удивление, сбиты. Но по-моему, это как раз и создает впечатление нестабильности в Исламии. «Мятеж пилотов» – так озаглавила материал «Чикаго курьер». Меня беспокоит другое: почему все пошло не так, как предполагалось? Не могу поверить, что у Исламии настолько отлаженная система противовоздушной обороны. Все разведданные свидетельствуют…

– Господи, сколько раз тебе повторять, что нельзя доверять разведке! – Конрад швырнул бумаги подчиненному. – Будем считать, что наш план худо-бедно сработал. А что еще может сорваться или пойти не так, как мы задумали?

– Посмотрим. Сегодня вечером саудовские принцы покидают Лос-Анджелес и Хьюстон и вылетают в Женеву. Сегодня же вечером должны начаться волнения шиитов в восточной провинции Исламии, а завтра по всему Ирану прокатятся протесты против гонений шиитов в сопредельном государстве. Иран приведет в боевую готовность военно-воздушные и военно-морские силы. Наш флот только что вышел из Персидского залива. Теперь следует подготовить приказ, изменяющий задачу адмирала Адамса: с этого часа его миссия заключается не в участии в маневрах «Яркая звезда», а в постановке заградительного кордона против кораблей КНР. – Докладывая, Кашиджиан сверялся с записями в черной кожаной папке. – Президент не подписал еще приказ о перехвате китайских судов с войсками и ядерным оружием?

Министр досадливо поморщился и, подражая Кашиджиану, ответил:

– Нет, президент приказа еще не подписал. Чертовы юристы в Белом доме ломают голову, не станет ли это актом войны? Разумеется, это акт войны. И что из того? Я лично отдам приказ. От имени Управления командованием вооруженными силами страны.

– Так-то оно так. Но мы хотели приберечь ваше право, если придется самостоятельно принимать решение ввести войска в Саудовскую Аравию, чтобы после высадки иранцев остановить их продвижение в глубь страны.

– Остановить иранцев – не позволить им выйти к Персидскому заливу за пределы анклава. Но не только это, – добавил министр. – Прекратить угрожающий западным странам хаос в Джедде и Эр-Рияде.

– Совершенно верно. Хотя я не знаю, какие свидетельства нам удастся добыть о том, что там царит хаос, – усомнился Кашиджиан.

– Свидетельства? Мы не в суде присяжных. – Конрад ударил кулаком о стол. – Пресса напишет все, что надо, если мы ей расскажем.

Они немного посидели молча, разглядывая висевшую на переборке карту региона.

– Мы ничего не забыли? – вслух спросил министр.

– Как насчет этого типа из РАЦ, Макинтайра, который везде сует свой нос?

– Забудь, – презрительно фыркнул Конрад. – Он против нас салага.

– Наши специальные войска сразу же возьмут всю нефтяную инфраструктуру под свой контроль, чтобы избежать ее разрушения. Мы хотим, чтобы добыча нефти росла и она как можно быстрее снова начала поступать непосредственно нам. Но это потребует определенных усилий. Так, что еще? Я не очень уверен в командующем Пятым флотом Адамсе. Даже натравил на него контрразведку.

– Знаю, тебе он не по нраву. Но я встречался с ним в самолете, он нормальный парень. Хороший морской офицер. Мечтает когда-нибудь стать командующим. Он разберется с китайцами, – заверил подчиненного министр.

– А если те не захотят, чтобы с ними разобрались? – спросил Кашиджиан.

– Они вознамерились прыгнуть выше собственной задницы и прекрасно это понимают. Китайский адмирал, Тянь-как-его-там, которого завербовала австралийская разведка, сообщил, что, если дело дойдет до драки, они повернут обратно, потому что не хотят проиграть. Сохранить лицо и все такое. А сейчас они наверняка проиграют. Через десять лет, может быть, и нет, а сейчас – да. Черт побери, они же всего несколько лет назад начали строить авианосцы. Куда им тягаться с американским флотом! – Конрад помолчал и потер подбородок. – И еще не забывай, что я приготовил им сюрприз.

– Будем надеяться, что этот Тянь-как-его-там не ошибается, – улыбнулся Кашиджиан. – Вот только не люблю я доверяться разведке.

– Пошел ты! – развеселился министр.

Вторая смотровая площадка

Мемориальная парковая автострада Джорджа Вашингтона[87]

Округ Ферфакс, штат Виргиния

– Рэй, подтвердилось почти все и проверено все из того, что дал мне Ахмед, – сказала Кейт в мобильный телефон. – Вскоре я встречаюсь с человеком из «Доминион коммонуэлс партнерз», он предоставит мне кое-что еще. – Она сидела во взятом напрокат «форде» на автостоянке с видом на Потомак.

– Что это за тип? – спросил ответственный редактор «Нью-Йорк джорнал» Рэй Келлер. Он находился на сорок втором этаже в своем кабинете, из окон которого открывался вид на Манхэттен.

– Когда я явилась на Тайсон-Корнер в эту фондовую компанию, то не прошла дальше приемной. Ко мне прислали этого хмыря, и я дала ему свою визитную карточку. Через два часа он позвонил мне и сказал, что там говорить не может, но у него есть ответы на вопросы, которые я направила им по факсу. Обещал встретиться со мной на Второй смотровой площадке и передать кое-какие файлы. – Рассказывая, она просматривала свои заметки на экране ноутбука.

– По крайней мере он обладает чувством юмора и не лишен театральности, – рассмеялся Келлер. – Помнишь, именно на Второй смотровой площадке Тони Уласевич[88] встречался с персонажами уотергейтского скандала.

– Нет, я не знала, – рассмеялась Кейт. – Но тут неподалеку Терки-Ран. Уж не там ли, как утверждают теоретики тайных заговоров, Билл Клинтон укокошил Винса Фостера?[89] Гнусные места!

– Кстати, я хотел тебе сказать: будь осторожна – это сфера больших интересов. Не хочу, чтобы врывались в твой гостиничный номер в Хьюстоне или чтобы тебе постоянно казалось, что за тобой следят. – По тону Келлера стало ясно, что он говорит серьезно.

– Ну, и у кого это самое чувство театральности? – парировала Кейт. – Я прошу четыре колонки вверху полосы. Вот первые четыре абзаца. – Она прочитала текст по экрану подключенного к розетке машины ноутбука.

«Министр обороны Генри Конрад горячо отстаивает возвращение к власти в Исламии семьи Ас-Саудов. Благодаря информации, полученной исключительно „Нью-Йорк джорнал“, стало очевидно, что его в высшей степени процветающая фирма по покупке компаний с привлечением кредитов и продаже активов для погашения долгов финансируется почти исключительно королевской семьей. Похоже, что и взносы Конрада на президентскую предвыборную кампанию поступили из того же источника.

Свыше двух миллионов долларов денег Ас-Саудов было отмыто и передано Конраду. Затем он оставил свою фирму, чтобы занять пост министра обороны, а арабские деньги были припрятаны в офшорных компаниях и банках, а также в инвестиционных домах в США. В „Нью-Йорк джорнал“ уверены, что все эти деньги поступили со счетов Ас-Саудов, хотя мы не можем утверждать, принадлежат ли они королевской семье или народу Саудовской Аравии.

В прошлом году сенатор Пол Робинсон обратился в министерство финансов с предложением провести расследование, являются ли средства Ас-Саудов на счетах в США их личным достоянием или это богатства страны. Многие счета были заморожены, однако это не коснулось денег Конрада, поскольку на тот момент не было известно, что это средства Ас-Саудов. И таким образом счета „Конрад конвершн“ не подпали под распоряжение министерства финансов.

Свыше двухсот миллионов долларов, поступивших в различные поддерживающие президента комитеты, были пожертвованы служащими или инвесторами компаний, которые принадлежат „Конрад конвершн“. Если жертвователи явились всего лишь передаточным звеном от бывшей королевской семьи, их могут привлечь к судебной ответственности по обвинению в нарушении законов США о проведении политических кампаний. Законы запрещают иностранцам финансировать такие кампании. И их нарушение является тяжким преступлением.»

Рэй Келлер ответил так, как обычно отвечал репортерам:

– Недурно, Кейт, но надо подшлифовать. Когда ты вернешься?

– Не знаю – могу задержаться с источником и опоздать на последний рейс. Я еще не выписалась из «Мариотта». Будем рассчитывать на завтрашнее утро. Появлюсь в офисе примерно в одиннадцать. До встречи. – Кейт потянулась и только тут поняла, насколько устала от перелета в самолете и постоянной гонки после приезда из зоны Персидского залива. По стоянке медленно проехала полицейская машина. Кейт повернула голову направо и взглянула на ярко освещенный мемориал Джорджа Вашингтона, стоящий на страже столицы Америки.

И вдруг подумала, что на страже страны стоит пытливая, активная, дотошная пресса, которая оберегает Америку от таких людей, как Конрад. Людей, которые зарятся на богатства и забывают о благосостоянии страны. Которые с готовностью посылают на войну детей бедняков и родителей из среднего класса, вместо того чтобы всеми силами стараться устранить причину войны. Это как провал попыток открыть альтернативное топливо. «Господи, – подумала она, – если я это напишу, меня непременно уволят». Ее размышления о власти были прерваны вспышкой фар в зеркале заднего вида.

Кейт Дельмарко обернулась. Он сказал, что будет именно в такой машине – золотистом «лексусе».

Она вот-вот получит доказательства, что «Доминион коммонуэлс партнерз» – это закрытый фонд с двадцатью инвесторами, каждый из которых опосредованно получал средства от Ас-Саудов. А его сотрудники в течение недели делали большие пожертвования комитетам определенного направления. «Если это не иностранное финансирование избирательной кампании в США, то что же тогда?» – думала Кейт, вылезая из «форда».

Предвкушение удачи горячило кровь, когда дверца «лексуса» открылась и ей навстречу шагнул мужчина.

Мечеть Хусейна. Военно-морская база

Командование иранских «Стражей революции» (Пасдаран)

Бандар-Аббас, Иран

– На этом я вас покину, – проговорил генерал.

– Вы почти не бываете на молитвах, – укорил его священник, переодеваясь в облачение для службы.

– Надо еще очень многое сделать, – ответил генерал, завязывая шнурок на ботинке. – Хотя вы видите, мои люди вполне готовы для битвы: обучены и снабжены всем, что требуется.

– Я не могу судить о подобных вещах. – Голос священника был тихим и мягким, но через час на службе он окрепнет и станет властным. – Поэтому я доверился вам. Как доверился нашим самолетам, когда они полетели на секретное задание – убить американцев, свалить все на Исламию, а затем возвратиться домой.

Генерал выпрямился и встал перед священником во весь свой огромный рост.

– Это была самая малая частичка головоломки. Да, не сработало, как предполагалось, но американцы заявили всему миру, что произошел бунт в ВВС Исламии, и это лишний признак наступившего в стране хаоса. Сегодня вечером в культурных центрах Исламии прозвучат взрывы, и это добавит еще больше хаоса, так что нам придется спасать от гонений наших братьев по вере.

Священник оторвал взгляд от раскрытого на столе Корана.

– Американская военно-морская база не взорвалась. Американский самолет-разведчик сбить не удалось. И в том и в другом случае не позволила Исламия. Генерал, вам не кажется, что среди нас действует исламийский шпион?

Генерал не открыл ему, что удалось обнаружить службе безопасности министерства иностранных дел. О человеке, который скачал несколько секретных документов, застрелил двух агентов, а затем совершил самоубийство. На месте преступления остались отпечатки пальцев английского разведчика, который до сих пор находился на свободе. А не исламийского шпиона.

– Уверяю вас, мы все очень тщательно расследовали. И не нашли никаких свидетельств активности исламийского агента, – коротко, по-военному доложил он.

Священник сделал шаг к двери, поправил облачение, переложил Коран в правую руку и на пороге обернулся.

– Я буду молиться за наше воинство. Буду молиться вместе с нашим воинством. Чтобы Аллах даровал нам победу.

Генерал остался один.

– Мы добьемся новой победы, – сказал он себе. – Я все для этого сделаю.

15

22 февраля

Окрестности ракетной базы пусковых установок CSS-27

Эль-Джайфер, Исламия

Откуда тут так много китайцев? – удивлялся часовой. – Что им здесь надо? И почему Аллах допускает, чтобы он, правоверный мусульманин, жил среди неверных и наблюдал их богопротивные обычаи? – Часовой вздохнул. Он не мог взять в толк, что происходит. Ему никто ничего не объяснил.

Солнце недавно взошло. Мысли сидевшего у ворот часового были прерваны: на севере за дюнами появились три столба черного дыма. Затем он услышал звук. Будто кто-то стонал в агонии. Существо из твердого металла. Рука часового потянулась к телефону в будке, но в это время в небе появились три танка «М-1А2» и, подняв песчаные бури, приземлились в пустыне.

Оторопевший часовой вышел из будки и сделал несколько неверных шагов к застывшим у «хаммера» товарищам. Металлический скрежет стал нестерпимо громким – огромные танки высвободились из песка и начали утюжить высокий проволочный забор вокруг базы. Они уже смяли целую секцию, когда на ближайшем танке развернулась турель и пулемет пятидесятого калибра полил очередью «хаммер» и стоявших возле него солдат.

Из казармы выскакивали фигурки в зеленом и хаки, завыли сирены, громкоговорители выкрикивали команды на арабском и китайском языках. Между рядами складских помещений двигался зеленый тягач с двумя ступенями подвижной «CSS-27». Но один из танков сел ему на хвост и буквально взобрался на платформу. С оглушительным грохотом ракета превратилась в огненный шар, который поглотил грузовик, танк и соседнее здание.

Охрана порта Джизан на Красном море заметила, как подлетали большие вертолеты, и подняла тревогу. Начальник порта приказал открыть огонь, крича, что это американцы, раскрасившие свои вертушки под ВВС Исламии. И сам установил пулемет на джип и начал стрельбу. Его солдаты присоединились к нему и пустили веер пуль в приближающийся «Чинук СН-47». Передняя вертушка, словно натолкнувшись на невидимую стену, на мгновение замерла и, окутавшись оранжевым пламенем, закружилась на месте.

Остальные «чинуки» отвернули от порта налево. Но за ними появилась волна более мелких ударных «Апачей АН-64». Полиция порта видела, как с боковых направляющих и из-под фюзеляжей сорвались ракеты и, оставляя за собой дымный след, устремились вниз. И тут же раздались взрывы на складе грузовых контейнеров.

«Чинук», разбрасывая обломки, вертелся над причалом. Из заднего грузового люка спустили веревки, по которым стали эвакуироваться из горящей машины десантники.

– Сдавайтесь! Сдавайтесь! – закричал начальник порта.

В бункере Центра безопасности заместители Абдуллы бен Рашида сидели у телефонов и радиостанций и принимали доклады о действиях «защитников», как теперь назывались объединенные силы армии и национальной гвардии. Доклады были в основном об успехах. Нефтеперегонные заводы и нефтеналивные мощности находились в безопасности. Духовную полицию послали охранять две святые мечети. В портах и аэропортах, куда должен был прибыть дополнительный контингент китайцев, усилили патрули: акватории портов охраняли сторожевые катера, на аэродромах стояли танки.

Но на границе с Йеменом в области Худра произошли столкновения – местные подразделения остались верными губернатору, который был связан с Зубайром бен Тайером и его фракцией в шуре. Когда командующий базой в Дахране зачитал коммюнике об изменениях в составе шуры, два «F-15» поднялись в воздух и обстреляли летное поле. А верный бен Тайеру командир патрульного судна приказал комендорам послать несколько снарядов в армейские казармы у Джидды.

Но самые жаркие схватки разгорелись вблизи Эр-Рияда. У бен Тайера были верные люди в нескольких армейских подразделениях и полицейских частях, а его брат командовал расквартированным в двадцати милях к северу от столицы пехотным полком. Полк размещался на территории городка, некогда построенного американцами. Городок был обнесен прочными стенами, и его можно было с успехом оборонять.

– Получено подтверждение, что бен Тайер находится в Ванилле, – сообщил офицер в подземном командном пункте Абдуллы. – С ним большинство его сторонников из шуры. Он призывает совет собраться. Повстанцы держат оборону и уже подожгли ракетами два наших танка. Много убитых и раненых.

Абдулла потрепал бороду.

– Разбомби их! – посоветовал Халид. – Нечего нам терять своих людей. Взорви! Я отдам приказ поднять эскадрилью «торнадо», и все будет кончено.

– Нет! – закричал Абдулла. – Ты прав, Халид, не пристало нашим парням умирать. Но и им тоже. Мы братья. – Он подошел к другу и отдал приказ: – Отведи наших людей немного назад. Затем подними свои «торнадо», но пусть они сбросят бомбы за пределами стен. Глупые американцы называют это «нагнать страху и повергнуть в трепет». А потом убеди бен Тайера сдаться.

– Я отдам приказ провести бомбометание, шейх, но кто сумеет уговорить бен Тайера и его безумных приспешников из шуры сдаться?

– Я, – ответил министр безопасности. – Я поеду туда. – Он повернулся и направился к двери. – Халид, ты остаешься за старшего. Ахмед, будешь его заместителем. И еще: подготовь видеопленку с «вратами скорпиона» к тому времени, как я вернусь и начну звонить в китайское посольство. – Прежде чем ему кто-то успел возразить, Абдулла бен Рашид открыл дверь и покинул командный пункт.

Когда он подвел свой «рейнджровер» к передовому командному пункту напротив укрепления повстанцев, вдали уже кружили «торнадо».

– Чего они ждут? – спросил он руководившего атакой генерала Хаммада.

– Тебя, – улыбнулся тот и дал сигнал офицеру, стоявшему около оборудованного рацией «хаммера». Через две минуты три «торнадо» прошли на бреющим полете и сбросили бомбы перед и за укреплением. Но как только средний «торнадо» взмыл вверх, в него угодил «стингер». За самолетом протянулся черный шлейф, он исчез из вида, затем раздался взрыв и в воздух взметнулся столб дыма.

– Они убили пилота, – пробормотал Абдулла и решительно приказал: – Повтори все снова, Хаммад. Только на этот раз пусть не летают над укреплением. Распорядись сбросить бомбы с безопасного расстояния, и пусть они лягут внутри стен.

Через четыре минуты над городом появились два «F-15»; долетев до командного пункта, они будто встали на хвосты и унеслись в обратном направлении. Но во время их короткого набора высоты от каждого «игла» отделилось по большой бомбе. Бомбы описали дугу и исчезли за стенами укрепления. Абдулла потянул генерала Хаммада за «рейнджровер». Через секунду взрывная волна сотрясла автомобиль, а гул не стихал еще несколько минут.

Они подняли глаза – ворота укрепления и большая часть передней стены больше не существовали. В нескольких местах в укреплении разгорались пожары.

– Хаммад, ты говорил с полковником, братом бен Тайера? – спросил Абдулла. – Вызови его по рации и передай: если они не сдадутся, через четыре минуты укрепление будет стерто с лица земли. Выполняй!

Спустя пятнадцать минут генерал Хаммад показался из автомобиля связи.

– Все в порядке – они сдаются. А бен Тайера и остальных взяли под стражу.

– Отнеситесь к пленным с уважением, – предупредил генерала Абдулла. – Поехали, взглянем на них. – Министр безопасности и генерал влезли в «рейнджровер» и, объезжая обломки стены и горящие машины, покатили к укреплению. – Определим их под домашний арест на вилле Ас-Саудов на юге. До выборов. А потом как хотят: пусть или бегут из страны, или доказывают народу свою правоту. Может быть, победят.

Офицер проводил их к большой белой вилле посреди укрепления. Стекла в окнах были выбиты, в проемах косо висели шторы. Бывший временный президент страны и трое его сторонников из состава совета стояли у фонтана под охраной солдат. Первым заговорил министр безопасности:

– Зубайр бен Тайер, я беру вас под арест за сговор с иностранными агентами; вы намеревались без согласия шуры ввести в страну дополнительное количество иностранных войск и подвергнуть народ опасности, установив оружие массового уничтожения на земле двух священных мечетей.

Бен Тайер плюнул в его сторону.

– Это вас арестуют. За убийство сограждан и превышение власти в должности министра безопасности.

– Зубайр, мы с вами очень разные люди. Не исключено, что на выборах большинство мужчин и женщин пойдут за вами, но я в этом сильно сомневаюсь…

– Никаких женщин на выборах не будет! – оборвал его бывший президент и, что-то достав из-под халата, дернул другой рукой.

Время словно замерло, а затем раздался грохот, за ним еще и еще. Охранники ворвались на виллу и нашли на полу распростертые тела. Некоторые, в том числе генерал Хаммад, были ранены – сидели или привалились к фонтану. Девять человек погибли, включая четверых мятежных членов шуры, которых разорвало на куски взрывами четырех ручных гранат. Были убиты четыре солдата.

И Абдулла бен Рашид.

Кровь текла по лицу генерала Хаммада, глаза вылезли из орбит. Он едва сумел проговорить вбежавшему офицеру:

– Позвоните в центр. Свяжите меня с Ахмедом бен Рашидом.

Потайной кабинет сенатора Пола Робинсона, председателя специального сенатского комитета

Здание сената, Капитолийский холм

Вашингтон, округ Колумбия

– Позвоните президенту, – убеждал сенатора Рассел Макинтайр. – Объясните ему, что намерен сделать его министр обороны.

Вместо сенатора своему заместителю ответил Пол Рубенштейн:

– Он не может просто взять и позвонить, подозвать президента и поболтать один на один. Кроме того, президент сейчас в Чили, на встрече азиатско-тихоокеанских стран.

– А что, Чили перевели в Азию? – пошутил Робинсон. – Видите ли, Расти, последние события меня кое-чему научили. Я намерен сколотить коалицию и действовать от ее имени. Нельзя вступать в новое столетие, строя свою энергетическую политику на том, чтобы развязывать войны против стран, где еще остались запасы нефти. Развитие китайской экономики только усугубило трудности, но у нас к тому времени возникли собственные проблемы. Рынки трещат. Частный сектор не способен инвестировать в исследовательские работы по созданию альтернативного топлива. Значит, придется нам. Путем введения режима строгой экономии, налоговых льгот и беспрецедентной программы НИОКР.[90] Что же до того, что случится сегодня или завтра…

– Поймите, Расти, речь не о том, что мы вам не верим. Мы вам верим, – подхватил Сол Рубенштейн. – Просто не знаем, как все это остановить. Данные разведки на текущий момент свидетельствуют о том, что китайский флот преодолел больше полпути. Конрад прав, если намерен задержать его и не позволить осуществить высадку войск и выгрузку ядерного оружия.

– Мы еще не использовали все дипломатические пути, чтобы договориться с китайцами, – возмутился Макинтайр. – Вспомните кубинский ракетный кризис. Как Америка остановила советские корабли с ядерным оружием? Отнюдь не с помощью флота. К тому же Конрад собирается не только предотвратить высадку китайцев в Исламии, он сам намерен захватить эту несчастную страну. И вступает в сговор с иранцами.

Его старшие товарищи переглянулись.

– Расти, у вас нет доказательств, – проговорил Рубенштейн. – В лучшем случае несколько документов, которые свидетельствуют, что некий иранец встречался с Кашиджианом и о чем-то договорился. Но Кашиджиан, разумеется, заявит, что его подставили и что это ложь. Скажет, он ездил в Тегеран пригрозить Ирану. Самое большее, чего можно добиться, – обвинить Конрада в несогласовании своих действий с Госдепартаментом.

Макинтайр уставился на шефа:

– Сол, согласен, я принимаю все это слишком близко к сердцу. Но, по моему мнению, мы в одном шаге от войны с Китаем. И американские морпехи готовятся оккупировать самые святые земли исламского мира. – Он перевел взгляд с Рубенштейна на Робинсона. – Сенатор, я ничего не упустил?

Ему никто не ответил.

– Хорошо, а как насчет того, что Кейт Дельмарко вот-вот докопается до правды о финансовой подноготной предприятий Конрада? Разве этого недостаточно, чтобы отозвать его из Египта?

Сенатор подошел к стопке газет.

– Вы имеете в виду журналистку Дельмарко?

– Да. Она уже опубликовала статью? Я только пару часов назад сошел с самолета. Двадцать два часа провел в воздухе и в аэропортах. – Макинтайр потер лоб.

Сенатор Робинсон взял газету и нацепил на нос очки для чтения.

– Вот. Поздний вечерний выпуск. Лауреат Пулитцеровской премии репортер «Нью-Йорк джорнал» Кэтрин Дельмарко была найдена сегодня вечером мертвой. Как предполагается, она скончалась от сердечного приступа…

– Что? – Рассел почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

– Мисс Дельмарко, сорока пяти лет, была найдена полицией в районе Мемориальной парковой автострады Джорджа Вашингтона, – продолжал сенатор. – Видимо, она остановилась, почувствовав боль в груди, когда направлялась на встречу в Маклин.

Расти опустился на стул и уронил голову.

– Ее убили.

– Кто? – спросил Робинсон.

– Кто? Ас-Сауды, Кашиджиан… Не знаю. Те же, кто взорвал самолет адмирала Адамса, кто подставил в Тегеране агента Брайана Дугласа и чуть не убил его самого. Люди, которые натравили на меня ФБР, обвинив, что я встречаюсь с террористами. Вот кто. – Макинтайр откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Какой смысл в его действиях? Может быть, подобно герою романа Фурста, ему, маленькому человеку, следовало остаться в стороне и безучастно наблюдать, как назревает война? Война, которая подхватит вихрем его и уничтожит все, что он любил.

– А это что такое? – Сол Рубенштейн указал на экран телевизора. – Пол, будьте любезны, включите звук и сделайте погромче.

Сенатор Робинсон взял пульт дистанционного управления и включил звуковое сопровождение канала Си-эн-эн.

«…Как заявил вице-председатель Абдулла бен Рашид от имени совета шуры, раскрыта попытка заговора с целью осуществления государственного переворота, который финансировали иранцы. Во время столкновений погиб председатель шуры Зубайр бен Тайер. В заявлении указывается, что к настоящему времени правопорядок в стране полностью восстановлен. Никаких других доказательств участия Ирана в беспорядках не приводится. Однако говорится, что завтра Рашид выступит с обращением к нации. Переходим к другим новостям…»

Макинтайр поднял голову и улыбнулся.

– Ну вот, они начали. Абдулла и Ахмед!

– Похоже, то, чего вы опасались, может случиться на самом деле, – заметил Сол Рубенштейн. – Теперь и Иран, и Конрад будут иметь основания утверждать, что в Исламии царит хаос. А Иран к тому же оскорбится, что его обвиняют в провоцировании переворота, и заявит, что это выдумка Рашида, который решил оболгать соседа, чтобы усилить гонения на шиитов.

– Нет-нет, – перебил его Макинтайр. – Как вы не понимаете? Ахмед и Абдулла берут ситуацию под свой контроль. Они пытаются остановить несущийся по рельсам локомотив. Какая ирония судьбы: мы сидим здесь втроем и не знаем, как повлиять на свое правительство. А люди в Исламии действуют.

– Я понятия не имею, кто такие эти Амос[91] и Ахмед, – отозвался сенатор. – Но с моего места чертовски трудно удержать США, Китай и Иран от вторжения в Исламию.

16

22 февраля

Пост анализа боевой информации

Авианосец «Рональд Рейган»

Северная часть Аравийского моря

– Как далеко вы находитесь от передовых кораблей их ударной группы? – спросил адмирал Адамс по закрытому каналу связи капитана крейсера «Тикондерога».

– Адмирал, я на мостике и вижу в бинокль на горизонте их корабли. Типа нашего класса «Бурк». Идут на сближение, – раздался голос из динамика.

– Дистанция слишком мала, – заметил Адамс стоящему рядом капитану Джону Харди. И снова нажал на клапан микрофона, вызывая крейсер «Тикондерога». – Капитан, отойдите назад. Держите дистанцию двадцать пять миль, но пусть противник постоянно помнит о вашем присутствии. Шумите, пусть вас увидят. – Он повесил микрофон и повернулся к начальнику разведки. – Если придется драться, схватка будет жаркой. Я не хочу начинать бой с ошибки или неправильного расчета. – Он вздохнул. – Джонни, китайцы все еще полагают, что «Тикондерога» – это мы? «Рейган»? Думают, что наш флот в Индийском океане?

– Судя по перехватам, они думают именно так, – рассмеялся Харди. – А ежедневные сводки Пентагона говорят, что и там того же мнения.

– А иранцы? – продолжал Адамс.

– И они тоже, – ответил капитан. – Их самолеты сопровождали нас, пока мы выходили из Ормузского пролива в северную часть Аравийского моря, а затем убрались восвояси. Полагаю, никто не подозревает, что мы кружим на месте с тех пор, как установлена электронная маскировка и грузовые суда с Диего-Гарсия закамуфлированы электронными средствами под боевые корабли. Я думаю, уловка удалась, как, бывало, удавалась с Советами.

Слушавший их разговор капитан Эндрю Ракер покачал головой.

– Воля ваша, адмирал. Но я сомневаюсь, чтобы от кого-нибудь удалось спрятать ударную американскую авианосную группу. И уж точно не от Пентагона.

– Это хитрость «холодной войны». Устанавливаются угловые радарные отражатели и соответствующие радио- и радарные излучатели, и с этого момента спутники и радиопеленгаторы воспринимают транспорт как крейсер, а миноносец как авианосец. Китайцы тоже попались на эту уловку. А Пентагон считает, что мы находимся там исключительно потому, что мы так докладываем. И потому что нам подыгрывает Бобби Дойл и другие друзья, – тихо объяснил Адамс.

– Однако в какой-то момент нам придется выйти на оперативный простор, если понадобится блокировать китайский флот. – Ракер посмотрел на проекцию местоположения кораблей на схеме.

– Выйдем, если придется. Дадим реакторам полный газ – и вперед! Но под покровом электронной защиты, так, чтобы никто не понял, что мы на подходе. А если нас засечет Пентагон, я все возьму на себя. Вы только выполняли мои приказания. – Адмирал направился к двери, но на пороге повернулся к двум капитанам. – Поднимусь наверх, подышу свежим воздухом. Дайте мне знать, если что-то изменится. Ракер, не хотите присоединиться ко мне?

Засунув руки в карманы, они прошлись в предрассветном полумраке по взлетной палубе мимо застывших истребителей. Редко можно было увидеть самолеты, стоящие в такой неподвижности. Никто не готовился к полету. Обычно вращающийся радар был выключен. Большинство огней не горело. Адамс смотрел на воду и размышлял, правильно ли он поступает. Он разрывался – хотел оказаться одновременно в двух местах: в Персидском заливе, чтобы предотвратить иранское вторжение в Бахрейн и Исламию, и в Индийском океане – блокировать транспорты с китайскими войсками и, возможно, вступить в бой с китайским флотом. Но он был не там и не там, а болтался взад-вперед по Аравийскому морю.

– Энди, наш поступок граничит с неподчинением приказу. Я верю в гражданский контроль над армией. Он предотвращает перевороты и ограждает нацию от хаоса, который грозит другим народам. Но когда гражданские принимают безрассудные, непродуманные решения, подтасовывают информацию и втягивают в свои делишки прессу – я начинаю сомневаться.

– Сэр, в Ньюпорте нам говорили: когда молодые офицеры, ровесники Коллина Пауэлла, возвратились из Вьетнама, они поклялись, что никогда не позволят гражданским снова втянуть армию в войну. Если только не возникнет крайней необходимости и все другие возможности будут исчерпаны. И только в том случае, если это решение получит всенародную поддержку. Возможно, и нам настало время вспомнить об их клятве.

– Сэр, – окликнул адмирала с другого конца палубы Джон Харди. Он бежал по металлическому настилу. – Иранцы вышли в море. Вывели все, что у них есть. Десантные суда, автомобильные паромы, транспорты. Движутся в сторону Исламии и Бахрейна. Управление национальной безопасности сообщает, что с их воздушных баз поднято почти сто единиц разных типов самолетов.

– Сколько, по-вашему, они продержатся? – спросил адмирал, выслушав доклад.

Начальник разведки покачал головой.

– Недолго. Силы Исламии сосредоточены на западе на случай, если на них нападем мы.

– Пора принимать решение, Джонни. – Адамс оглянулся на море. – Я не могу вернуться в Персидский залив. Во всяком случае, пока на нас идут китайцы.

К ним приблизился вестовой с большим пакетом из манильской бумаги.

– Черт! – выругался Харди, распечатав донесение. – Чрезвычайная ситуация на базе в Бахрейне. В пять тридцать по местному времени иранцы сбросили бомбы на штаб Пятого флота.

– Хорошо, что мы оттуда убрались, – заметил Адамс. – Но там осталось много американцев. Вернемся в ПБИ.

В ПБИ командир ударной авианосной группы Фрэнк Хаггерти, излучая энергию, говорил в телефонную трубку:

– Командир, это очень важно. Вы можете подтвердить, что «Чжоу Мань» сделал поворот на сто восемьдесят градусов?

Ему ответил голос из громкоговорителя на переборке:

– Да, сэр. Я наблюдаю в перископ корму авианосца. Он совершил широкий разворот.

– Кто это? – спросил адмирал у Хаггерти.

– Командир «Таксона». Лодка в подводном положении следовала за авианосцем «Чжоу Мань». Но у меня аналогичный доклад от Р-3, который сопровождал китайские ро-ро. Авианосец направляется в сторону Карачи. «Тикондерога» докладывает, что эскадренный миноносец, который все время шел впереди, тоже повернул. Что произошло? – Хаггерти явно нервничал.

– Позвольте, адмирал, – вступил в разговор капитан Харди. – Произошли две вещи. – Он развернул бумаги. – В море боевым строем вышел почти весь индийский флот и следует за китайцами. И еще «Чжоу Мань» и «Чжэн Хэ» получили срочные шифровки из Пекина. Однако нам неизвестно, что в них говорится.

– Зато известно мне, – заверил подчиненных адмирал. Те с удивлением посмотрели на босса. – Авианосцам приказано то же самое, что пятьсот лет назад приказал император кораблям адмирала Чжэн Хэ в Индийском океане: «Немедленно возвращайтесь!» А когда те вернулись, сжег почти весь флот и уничтожил все свидетельства о плавании. Но потом смягчился и позволил адмиралу совершить хадж в Мекку… но без кораблей.

Адамс взошел на небольшую трибуну, которая использовалась во время проведения совещаний.

– Леди и джентльмены. Вот как я вижу ситуацию: нам не удастся выполнить задание и перехватить китайцев, поскольку они то ли повернули в Пакистан, то ли поджали хвост и улепетывают восвояси.

– С другой стороны, согласно разведданным, Иран готовится к высадке десанта на территории Исламии, а наша база в Бахрейне атакована бомбардировщиками. Мне не требуются никакие приказы, когда я вижу, что в опасности мои соотечественники.

– Капитан Ракер, разверните авианосец против ветра и поднимите обе эскадрильи «энфорсеров» с полным вооружением на борту. Курс – через Оман в направлении Бахрейна и Исламии. Действовать, как условлено по плану десять ноль девять. Цель сорок третьей эскадрильи – иранский флот. Сорок четвертой – иранские авиа- и морские базы на побережье. С баз ВВС США в Омане вылетят «рапторы» сопровождения.

– Капитан Хаггерти, свяжитесь с нашими союзниками в зоне Персидского залива, сообщите о наших действиях и попросите приступить к выполнению плана десять ноль девять с принятыми на прошлой неделе поправками. Мы примем «энфорсеры» на борт в Катаре – заправим и пополним боекомплект. Пока будем проходить Ормузский пролив, над ним будут барражировать новейшие «F-16» Объединенных Арабских Эмиратов. Если что-нибудь шевельнется на иранских островах, они сотрут там все в порошок.

– Капитан Харди, отбой маскировочной операции. Включайте всю электронику – пусть иранцы знают, что мы идем.

– Всем все ясно? Вопросы имеются? – почти выкрикнул Адамс.

Помещение пункта анализа боевой информации сотряс громкий ответ:

– Никак нет, сэр!

– Тогда за дело – идем на войну! Капитан Ракер, поднять боевой вымпел!

Мостик «Рейгана» ярко осветился, заработали радары. Запел горн, и на мачту взлетел голубой флажок с пятиконечными звездами. Огромный корабль накренился на борт и, увеличивая скорость, начал разворачиваться, разгоняя за кормой широкую кривую кильватерную струю. Гигантский лифт поднял на палубу самолет. Появились мужчины и женщины в ярких летных комбинезонах – красных, зеленых, желтых, оранжевых – и стали забираться в кабины.

В ПБИ Харди дожидался, пока адмирал обойдет командный пункт и, похлопывая матросов по плечам, проверит, как выполняется его приказ. Затем он тихо поинтересовался у командующего Пятым флотом:

– А что это за поправка к плану?

– Та, что я сообщил союзникам на прошлой неделе, – буркнул Адамс, продолжая наблюдать за информационным экраном. – Ее утвердил генерал Бобби Дойл от имени штаба Объединенного центрального командования.

– А не командующий генерал Мур?

– Бобби имеет право утверждать планы, – улыбнулся Адамс.

– Уж не вы ли, адмирал, подстроили так, что весь индийский флот, включая два крохотных авианосца, вышел в тыл китайцам и устроил им ловушку?

– Вы меня переоцениваете, Джонни. Не исключено, что министр обороны Конрад заранее предусмотрел этот маневр. Один Бог знает, чем он выманил индийцев. – Адмирал рассмеялся и показал на экран сообщений. – Но китайцы повернули не поэтому. Взгляните: правительство Исламии официально обратилось к Китаю с просьбой прекратить программу военной помощи и вывести весь китайский военный персонал. Вчера вечером Абдулла бен Рашид объявил об этом всенародно.

– Ни хрена себе! – изумился Харди и тут же спохватился: – О, простите.

К ним подошел адмирал Хаггерти.

– Похоже, я что-то пропустил. И все-таки… адмирал Адамс, мне следует посылать сообщение в Вашингтон и Тампу о том, что мы делаем?

– Разумеется, Фрэнк, как заведено. Принесите мне радиограмму на подпись ну, скажем, через полчаса. Я намерен подняться на палубу понаблюдать, как взлетают «энфорсеры».

Хаггерти и Ракер рассмеялись. Хаггерти отдал честь:

– Есть, сэр!

Офис правления Банка Бахрейна,

тридцать пятый этаж, здание Банка Бахрейна

Манама, Бахрейн

– Иранцы могут подвергнуть бомбардировке министерство обороны, но я не думаю, чтобы они стали бомбить этот банк, – сказал Брайану Дугласу министр обороны Бахрейна генерал Ибрагим. – Отсюда нам замечательно все видно, и у нас прекрасная связь. – За его спиной солдаты подключали телефоны и радиостанции и устанавливали телескопы, длиннофокусные объективы и телевизионные мониторы. Внизу в городе в нескольких местах пылали пожары и поднимался дым – перед рассветом иранские бомбардировщики сумели прорвать противовоздушную оборону Бахрейна.

– Вход в порт охраняется патрульным судном, подводниками, фрегатом и американским катером. Мы вместе с американцами поставили минное заграждение – помогали «морские львы». Американцы ушли не все – часть контингента базы оставили здесь, – объяснял бахрейнский генерал, показывая на восток.

– Насколько большой урон нанесен авиабазе? – поинтересовался Дуглас. Авиабаза шейха Исы находилась на юге, и ее не было видно из окна правления.

– Довольно большой. Но нам удалось увести самолеты. Мы разместили их по периферии международного аэропорта и таким образом сохранили в боеготовности восемь из девяти «F-16». Полагаю, что высадка иранцев произойдет на северном побережье. В этом месте я держу большую часть армии. У нас имеется несколько американских пусковых ракетных установок. Я нацелил их в том же направлении.

На севере, откуда следовало ждать нападения, небо из черного сделалось серым. На востоке к разбросанным в вышине облакам потянулись розовые щупальцы, затем появилось солнце.

– Есть визуальный контакт! Я наблюдаю их флот! – выкрикнул по-арабски офицер.

Брайан взглянул в телескоп и различил сквозь дымку корпус эскадренного миноносца и к западу еще один, меньший по размеру корабль. Между ними взметнулись брызги – шли уставленные грузовиками и бронетехникой быстроходные суда на подводных крыльях.

– Через две минуты будут в зоне огня, – сказал Ибрагим.

Солнце встало над горизонтом и слепило, не позволяя смотреть на восток. Брайан надел поляризационные темные очки, и в этот момент из-за солнца вынырнул строй американских «F-35». Англичанин быстро развернул телескоп и навел его на самолет. «Энфорсеры» летели налегке – без подвесных ракет, бомб и дополнительных топливных баков. Пока он регулировал резкость телескопа, из корпуса «F-35» вырвалась ракета. На севере, над иранскими судами, показались «МИГи-29». Дали первый залп установленные на побережье бахрейнские ракетные батареи лазерного наведения. Брайан снова посмотрел на север. Почти в тот же миг ракеты с «энфорсеров» угодили в несколько кораблей. Другие были поражены залпом береговой батареи. Взорвался в воздухе иранский самолет. Выше и позади «энфорсеров» «рапторы» ВВС стреляли по «мигам». Раздался еще один взрыв – ракета «мига» сбила один из американских «F-35». Стекла в окне задрожали – у входа в порт наскочил на мину и подорвался корабль.

– Иранцы не добились эффекта неожиданности, – заметил Ибрагим. – И все благодаря вам.

– Образно говоря, – отозвался Брайан Дуглас, – два из трех скорпионов остановились у врат и не решились идти дальше.

Новая серия ракет ушла с побережья в сторону приближающихся кораблей.

– Заметьте, Брайан, на берегу шиитский имам из большой мечети воодушевляет солдат вместе с наследным принцем. – Ибрагим поднял вверх большие пальцы.

Англичанин оторвал взгляд от берегового маяка и посмотрел на запад. Там небо прочертили новые реверсионные следы. Еще одна группа «энфорсеров» и «рапторов» спешила к западу, за ними гнались «миги» и стреляли ракетами. Брайан повернулся к генералу Ибрагиму.

– Черчилль многое бы отдал за такую картину над Лондоном во время битвы за Британию!

– Пусть и нам повезет, как ему, – откликнулся генерал. – Иншалла!

Стекла вновь задрожали – внизу обрушилось крыло бахрейнского дворца.

Большая часть иранского флота подошла к побережью. Судно на воздушной подушке с легкими бронеавтомобилями и грузовиками с ходу выскочило на пляж. Над территорией Исламии схватились «МИГи» и «Су» с самолетами английского и американского производства, которые еще сумела поднять в воздух Исламская республика. Из-за отсутствия запчастей ВВС королевской Саудовской Аравии существенно сократились в числе и теперь проигрывали бой с превосходящими силами противника даже над своей территорией. За судном на воздушной подушке к берегу подошел импровизированный десантный корабль и выгрузил солдат в прибой. Бахрейнская артиллерия и танки немедленно сосредоточили огонь на зоне высадки и жестоко выкосили ряды наступающих. Но какой-то части десанта все же удалось выбраться из волн. Исламии приходилось защищать гораздо более длинную береговую линию. Мини-субмарины и полупогруженные канонерки доставили в район порта иранский спецназ, перед которым была поставлена задача захватить причалы и обеспечить швартовку транспортов и ро-ро.

Обстановка для Исламии развивалась не лучшим образом. Командовавший «защитниками» из бункера в Дахране генерал решил, что единственная возможность – отвести войска назад и перегруппироваться. Но в этот момент ему доложили, что несколько иранских транспортов с войсками подорвались на подходах к берегу. Секундой позже с исламийского «авакса» сообщили, что уничтожена новая волна иранских истребителей.

Что происходит? Это явно не заслуга исламийской армии. На экране радара не появилось ни одной новой четкой метки. Кто в таком случае убил иранцев?

В следующую минуту взлетел на воздух флагманский иранский корабль «Зарос». В бункере генерал повернулся к начальнику штаба. Тот улыбнулся.

– Это «энфорсеры» и «рапторы», сэр. Я только что перехватил их переговоры. Как там говорится в американских боевиках? Кавалерия на подходе. Да, – кивнул он себе. – Кавалерия подоспела вовремя.

17

22 февраля

Республиканский центр безопасности

Эр-Рияд, Исламия

– Запускайте кассету! – приказал генерал Халид.

На всех телевизионных каналах передавали одну и ту же заставку: на фоне голубого неба реяло зеленое полотнище флага. Изображение сопровождала маршевая музыка. Перекрывая звуковое сопровождение, зазвучал голос диктора: «Смотрите обращение к нации председателя шуры Абдуллы бен Рашида».

На зеленом фоне появился Абдулла в официальных одеждах. Оператор крупным планом показал его лицо.

– Хотя вы меня не выбирали, мой долг возглавлять нацию до тех пор, пока вы своим волеизъявлением не определите нового лидера. Шуру избирали лишь те, кто боролся с узурпаторами, ограбившими ради обогащения собственной семьи свой народ. Но в этом году придет такой день, когда вы изберете людей, способных вести вас вперед. И пусть, братья и сестры, никому не будет дано помешать вашему законному выбору.

Но, выбирая, думайте о будущем. О том, как нам, арабам, возродить былое величие и как внести свою лепту в мировой прогресс. Мы должны дать миру нечто большее, нежели энергию ископаемых миллионолетней давности. Мы должны направить силу умов на развитие математики, медицины, науки и техники и учиться разгадывать загадки, которые задал нам Аллах. Это потребует совершенствования навыков всего народа – и мужчин и женщин.

Если нашей республике суждено выжить, можно надеяться на то, что наступит день, когда в мире воцарится миролюбивая правда Аллаха. Тогда оружие массового уничтожения будет само уничтожено. И тогда нам откроются другие дары Аллаха, которые придут на смену ископаемому топливу, данному Всевышним по своей доброте на какое-то время миру. Аллах поместил нефть в нашу землю, чтобы человечество пользовалось ее энергией, когда ему это особенно нужно. Но эра нефти подходит к концу.

И чтобы приблизить светлые дни, мы возьмем на себя роль первопроходцев. Сегодня мы уничтожаем ракеты дальнего радиуса, которые способны доставить в другую точку земли ядерное оружие. Мы пригласим в пустыни дипломатов многих стран, чтобы они убедились, что эти ракеты больше не существуют. Будем пускать международную инспекцию в любое место в любое время. И призываем Иран, Израиль и другие страны последовать нашему примеру.

Сегодня мы инвестируем два миллиона евро – и это всего лишь малая толика значительно большей суммы – в создание в Эр-Рияде Института топлива будущего, который станет международным центром разработки новых методов извлечения электрической и другой энергии в эпоху, когда на Земле больше не останется нефти. И снова призываем международную общественность присоединиться к нам и разделить славу открытий. А пока альтернативное топливо не существует, мы будем продолжать делиться с миром нашей нефтью и свободно торговать ею на мировых рынках в количестве одного процента ежегодно от наших разведанных запасов. Не больше и не меньше. Десять процентов наших доходов мы будем передавать в фонд развития Института топлива будущего. Но если кто-то попытается взять у нас больше, все нефтяные месторождения подвергнутся самоуничтожению. Поэтому нет смысла вторгаться в нашу страну.

И еще мы должны понимать: раз Аллаху было угодно поместить богатые запасы нефти в нашей земле, мы в особом ответе за сохранность и неприкосновенность двух святых мечетей, которые также оказались на нашей территории. Это священные места почти для двух миллиардов мусульман – людей из разных стран, и суннитов, и шиитов, поскольку в исламе не существует какой-либо одной единственно непогрешимой общины. И наше правительство должно защищать их всех.

А вы, в свою очередь, должны защищать свое правительство и свою нацию, особенно в нынешний переходный период. Возможно, найдутся такие, которые пожелают захватить нашу страну и высосать из-под наших песков нефть. Вы должны прогнать этих скорпионов прочь. Продемонстрировать вашу поддержку революции. Идите маршем к Красному морю, объединитесь с тысячами патриотов и верующих. Докажите, что готовы пожертвовать собой, защищая народ. Члены шуры организуют в каждом городе транспорт. После этого обращения присоединяйтесь ко мне. Устройте марш в защиту Исламии.

Камера отъехала, показав общий план, и стало видно, что по сторонам Абдуллы стоят десятки мужчин и женщин.

– Вы будете не одиноки. Позвольте вам представить членов вашей новой шуры. Вот это Ахмед, мой брат, а теперь и моя правая рука. Он врач и ищет способы избавить от недугов нашу нацию. Именно он разработал этот план. А это генерал Халид. Он предводительствует «защитниками». Фатима Халдан – ученый; она вернулась на родину после того, как…

Когда представления закончились, на экране появились сидящие бок о бок генерал Халид и Ахмед. Первым заговорил генерал:

– После того, как была сделана запись для эфира, Абдулла был убит врагами революции. Недруги рвутся к нашим берегам. На востоке иранцам противостоит наша армия. А на западе, на Красном море, нашей силой, как просил Абдулла, должны стать вы. Присоединяйтесь к доктору Рашиду, когда он будет сопровождать тело принявшего мученическую смерть брата к морю.

Борт корабля ВМС США «Джордж Герберт Уолкер Буш»

Красное море

– Сэр, настало время принимать решение: где мы пристаем утром – у западного или восточного берега, в Исламии или в Египте? – спросил у министра обороны командующий Объединенного центрального командования генерал Мур.

– Иранцам удалась высадка? – ответил вопросом на вопрос Конрад.

– Частично в районе Джубайла, однако самолеты с «Рейгана», из Эмиратов, Катара и Кувейта их основательно потрепали. А вторжение в Бахрейн, судя по всему, отбито.

– Они не собирались вторгаться в Бахрейн. Это была всего лишь ложная атака, – перебил его министр обороны.

– Черт бы побрал этого Адамса! Я так и знал, – вступил в разговор Кашиджиан. – Но мы все еще можем заявить о необходимости встать на защиту нефтяных месторождений от второй волны иранской агрессии. И положить конец хаосу в Исламии. Там в самом деле царит настоящий хаос – что ни день меняют лидеров.

Конрад шумно вздохнул.

– Может быть. А как обстоят дела с китайскими войсками и ядерным оружием?

– Два их авианосца явно повернули домой, а ро-ро пришвартовались в Карачи, где они сгружают Пакистану военную технику и высаживают группу механиков и советников, – прочел одно из последних сообщений генерал.

Министр обороны повернулся к Кашиджиану:

– Таким образом, китайской угрозы не существует.

– Господин министр, с тех пор как выступил член их шуры, мы получаем сообщения о концентрации людей в районах нашей предполагаемой высадки. Лемм, покажите нам полученные с «глобал хока» картинки пункта «Альфа-2».

На большом экране возникло изображение побережья, оно начало укрупняться, стали видны собирающиеся группами люди.

– Я не вижу ни танков, ни артиллерии, – взорвался Конрад. – Чем они вооружены? Дайте большее приближение.

– В том-то все дело. Они не вооружены. Это гражданское население. Люди держатся за руки и молятся. Через каждые несколько ярдов стоят имамы и молятся вместе с ними.

Министр подошел к экрану и стал вглядываться в побережье. Затем повернулся к Кашиджиану.

– Рон, а как обстоят дела с… Слушай, перестань наконец читать эти чертовы вырезки. Мне надо принять решение!

Кашиджиан подошел к боссу и подал только что поступившую выжимку прессы.

– Вот это опубликовано на первой полосе «Нью-Йорк джорнал». Статью написала та самая журналистка Дельмарко. Здесь говорится, что, хотя ее ноутбук исчез из ее машины, он автоматически передал текст на ее сервер. – Кашиджиан протянул министру листки.

Конрад читал, и его глаза расширялись. Лицо смертельно побледнело.

– Неслыханно! Отвратительная клевета! Самая неправдоподобная ложь!

– Что вы сказали? – смутился генерал, не понимая, о чем говорят между собой штатские.

Министр обороны посмотрел на своего заместителя:

– Это ты все испортил! У нас ничего не вышло!

– Нечего меня обвинять. Вы отдали мне приказ, чтобы я организовал все так, чтобы вы и ваши дружки Ас-Сауды смогли восстановить свое положение. Я сделал все, что требовалось. И теперь, Генри, несмотря на факты, нам следует осуществить вторжение. – Кашиджиан почти кричал на своего босса. – Используем «большую ложь». Это давало результаты и в прошлом.

Генри Конрад еще ближе придвинулся к экрану и всмотрелся в шеренгу молящихся на берегу.

– Неужели ты не видишь: там нет никакого ядерного оружия! Нет иранских захватчиков. И китайцев тоже. А обещанный тобой хаос вылился в организованное шествие. Как мы доложим избирателям в Штатах, что сбросили бомбы на демонстрацию верующих?

– Сэр? – снова обратился к министру генерал Мур.

– Хорошо, хорошо, – буркнул Рон Кашиджиан и повернулся к военному: – Министр принял решение продолжать, как намечено, учения с Египтом. Но возникли новые обстоятельства, и самому ему необходимо срочно вернуться в Вашингтон. Организуйте нашу переброску в Каир, где стоит «Боинг-747».

– Есть, сэр, – ответил командующий.

– И дайте указание зарезервировать мне место на рейс из Каира в Женеву, – добавил заместитель министра.

Командный пункт военно-морской базы «Стражей революции»

Бандар-Аббас, Иран

– Мы можем организовать новую атаку и захватить побережье. – Генерал оторвал взгляд от карты.

– Мое братство в Тегеране сообщает, что командующий ВВС отказывается. Он считает, что его потери и без того непомерны. – Священник говорил так спокойно, будто речь шла не о войне, а о погоде.

– Но мы же не можем бросить тех, кто уже высадился! – волновался генерал.

– Еще как можем. – Священник собрал бумаги. – Мы бросили гораздо больше в Ираке, и они десятилетиями гнили в тюрьмах. Мы проиграли ту войну. И эту тоже. Надо с этим смириться.

– Но в то время мы не владели ядерным оружием. – Генерал сделал шаг к двери, чтобы не дать священнику уйти.

– Я же вам объяснял: ядерное оружие только для защиты. А не для «Кудс-форс», «Хезболлы» или кого-то еще. Если попытаться применить ядерное оружие против американцев, они воспользуются этим предлогом и, не задумываясь, сотрут нашу страну с лица земли. А заодно и Корею. Генерал, вы должны взглянуть на все с более широкой исторической перспективы. В 1986 году мы завершили войну с Ираком, не добившись победы. Но к 2006-му, благодаря вам и другим, взяли верх без всякого оружия. Мы позволили американцам умирать вместо нас. Сегодняшняя операция оказалась слишком прямолинейной, слишком очевидной – не тонкой. Но не тревожьтесь, генерал, – наша возьмет. У меня созрел новый план. Мы обсудим его в Тегеране. Загляните ко мне через несколько дней после того, как… это все рассосется. Терпение, генерал. – Священник посмотрел на карту и вновь на своего собеседника. – Наш день придет.

28 февраля

Общество этической культуры[92]

Центральный парк, Нью-Йорк

– Оказывается, у нее было очень много знакомых, – заметил Брайан Дуглас Расселу Макинтайру, выходя с панихиды по Кейт Дельмарко.

– Большинство из них журналисты. Та еще работенка. Требует ума и мужества. И не исключено, что именно профессия ее погубила, – ответил Расти, спускаясь по лестнице. И, вспомнив проведенную с погибшей женщиной ночь, ее улыбку, ее аромат, почувствовал укол в сердце. Не он ли виноват в том, что произошло?

– Слушайте, Расти, не начинайте все сначала. Вы же читали протокол вскрытия, хотя, наверное, не имели на это права. Она умерла от сердечного приступа, – добавил Сол Рубенштейн, присоединяясь к их разговору.

– Рэй Келлер, ее редактор, так не считает, – возразил Макинтайр боссу. – Он поручил это дело трем журналистам и пытается убедить ФБР заняться расследованием. – «И убедит», – добавил он про себя.

– Что ж, успехов ему, – хмыкнул Рубенштейн. – А вы радуйтесь, что вам самим удалось выкрутиться. Ведь доктора Рашида больше не считают террористом. Теперь он больше смахивает на будущего президента Исламии.

– Он приглашает меня приехать, – сказал Рассел. – Намерен проводить общенациональные выборы.

– И когда вы собираетесь? – поинтересовался директор РАЦ.

– Не в самом ближайшем будущем.

– Брайан Дуглас задумал походить под парусом у Верджин-Горда, и ему требуется второй член команды. Так что с вашего позволения…

Рубенштейн рассмеялся:

– О, предотвратив большую войну, вы оба, разумеется, заслуживаете неделю отпуска. Хотя я не знаю, как сэр Деннис посмотрит на то, что ваш союз перерастает в англо-американскую версию игры «Вижу, выходи!».[93]

– Привыкнет, – улыбнулся Брайан. – В конце концов, это его вина. Это он нас познакомил.

Пока они шли к Коламбас-Серкл, Рубенштейн отечески спросил:

– Как поживает Сара? Она тоже едет с вами кататься под парусом у Верджинс-Гирдл?[94]

Расти посмотрел на парк на противоположной стороне улицы и снова повернулся к Рубенштейну:

– Нет-нет, Сара уехала на девяносто дней спасать Сомали.

Рубенштейн смутился, а не удивился. Он хотел что-то сказать, но, увидев выражение лица Макинтайра, осекся. Лучше оставить его в покое.

В конце парка они свернули к Тайм-Уорнеровскому центру, где собирались по-холостяцки пообедать. Телевизор в вестибюле транслировал канал Си-эн-эн.

– Поглядите-ка, – Рубенштейн подошел к экрану, – президент дает пресс-конференцию.

Рядом с телевизором слова президента были хорошо слышны:

– …Тогда будет ясно, какое из ничем не подкрепленных утверждений следует принять во внимание. А пока генеральный прокурор разбирается в этом вопросе, хочу заявить, что нам повезло, что у нас на государственной службе находится такой человек, как Генри Конрад. Его программа перестройки в корне изменит структуру армии и сэкономит налогоплательщикам миллиарды долларов. Он способствовал восстановлению отношений с нашими естественными союзниками по всему миру. Это стало с особенной очевидностью ясно после Азиатско-Тихоокеанского саммита, который состоялся в Сантьяго в Чили. Какой была вторая часть вашего вопроса?

– Невероятно, – пробормотал Макинтайр.

– Лучший министр из всех, кого мы имели, – усмехнулся Рубенштейн.

– Интересно, здесь подают «Балвени»? – поинтересовался Брайан Дуглас, проходя мимо телевизора в ресторан.

Президент продолжал говорить.

Макинтайр посмотрел на Центральный парк, на голые ветки деревьев и подумал о Кейт и Абдулле, обо всех, кто безвременно ушел из жизни. И пообещал себе, что отомстит.

Примечания

1

Secret Intelligence Service, центральный орган британской разведки.

(обратно)

2

Третий по старшинству полк Гвардейской дивизии. Сформирован в 1660 г.

(обратно)

3

Абердин – административный центр области Грампиан в Шотландии, Великобритания.

(обратно)

4

Образованная в 1816 г. из непальского племени гуркхов и вошедшая в состав британской армии стрелковая бригада. До 1997 г. была расквартирована в Гонконге. Впоследствии переведена на территорию Британии.

(обратно)

5

Так проходит имперская слава (лат.).

(обратно)

6

Город на юге штата Техас на реке Сан-Джосинто. Крупнейший нефтяной порт в США.

(обратно)

7

Традиционное арабское судно, обычно одномачтовое.

(обратно)

8

Название местности, где находилось осушенное болото. На этом месте было возведено здание Госдепартамента США, получившее то же прозвище. В нем содержится намек на туманные заявления некоторых американских дипломатов.

(обратно)

9

Дневники частных лиц он-лайн.

(обратно)

10

Агентство национальной безопасности. Создано в 1952 г. на основе секретной директивы президента Трумэна. Входит в состав министерства обороны, но пользуется значительной степенью независимости.

(обратно)

11

Национальная ассоциация губернаторов. Создана в 1908 г., объединяет губернаторов американских штатов и территорий. Является коллективным представителем губернаторов перед федеральными властями.

(обратно)

12

Англ. NRO – National Reconnaissance Office, Управление национальной разведки.

(обратно)

13

Комплекс в г. Вашингтоне, включающий оперный театр, драматические театры Эйзенхауэра и «Терраса», концертный зал Национального симфонического оркестра и другие объекты.

(обратно)

14

Федеральное ведомство, существовавшее в 1942–1945 гг. и занимавшееся сбором и анализом стратегической информации в период Второй мировой войны.

(обратно)

15

Донован, Уильям Джозеф (1883–1959) – юрист, военный. В 1935–1941 гг. по поручению ФД. Рузвельта посетил в качестве наблюдателя ряд стран и в результате представил докладную о создании Управления военной разведки для работы во всем мире. В 1942 г. под его руководством было создано Управление стратегических служб.

(обратно)

16

Объединенное командование ПВО Североамериканского континента.

(обратно)

17

Секретная разведывательная служба.

(обратно)

18

Министерство обороны.

(обратно)

19

Энсин – низшее офицерское воинское звание в ВМС США. Примерно соответствует мичману.

(обратно)

20

HVT (High Value Target) – мишень большой значимости.

(обратно)

21

Район в г. Дубай, где расположен порт, в который часто заходят корабли ВМС США.

(обратно)

22

Административный центр штата Мэриленд. В Аннаполисе расположена основанная в 1845 г. Военно-морская академия.

(обратно)

23

Приверженцы течения в христианстве, не принимавшего один из основных догматов христианства – догмат Троицы. Отвергали также церковные учения о грехопадении и таинстве. Преследовались и католиками, и ортодоксальными протестантами. В XVII в. обосновались в Великобритании; в первой половине XIX в. центр этого движения переместился в США.

(обратно)

24

President of the United States – президент США (обращение, использованное Черчиллем в беседе с Рузвельтом; затем использовалось президентом Джонсоном).

(обратно)

25

Первоначальное значение слова «блокбастер» (blockbuster) – сверхтяжелая авиабомба, способная разрушить целый квартал.

(обратно)

26

Административный центр и порт в Австралии.

(обратно)

27

Престижный жилой пригород г. Филадельфии (штат Пенсильвания).

(обратно)

28

Вымышленное братство из популярной кинокомедии «Хлев» режиссера Джона Лэндиса (1978 г.). В фильме рассказывается отом, как бесшабашные члены братства вступают в противоборство с деканом Верноном Уорнером.

(обратно)

29

Открыта в 1972 г. Располагает одним из наиболее полных собраний американских художников в мире.

(обратно)

30

Уличный рынок в Лондоне, известный своими антикварными лавками.

(обратно)

31

Pretty good privacy – система сетевой безопасности, сетевой анонимности, а также информационной и технической поддержки пользователей средств шифрования данных.

(обратно)

32

Джамада – одиннадцатый и двенадцатый месяцы по лунному календарю.

(обратно)

33

Горный хребет на севере Ирана.

(обратно)

34

Знаменитый приключенческий фильм 1939 г., снятый по мотивам одноименной поэмы Р. Киплинга, в котором рассказывается о судьбе индийского юноши, мечтавшего стать образцовым солдатом британской армии.

(обратно)

35

Группа населявших Шотландию кельтских племен. В середине IX в. были завоеваны скоттами. Названы так римлянами из-за обычая раскрашивать свои тела.

(обратно)

36

Подразделения сил специальных операций ВМС США, предназначенные для ведения разведки и диверсионных операций на морском и речном побережье и в портах.

(обратно)

37

Оружие массового уничтожения.

(обратно)

38

Лига плюща – группа самых престижных частных высших учебных заведений. В Аннаполисе находится Военно-морская академия США.

(обратно)

39

Единственный железнодорожный вокзал в г. Вашингтоне.

(обратно)

40

Специальный комитет – временный комитет палаты конгресса, создаваемый для выполнения специального задания конгресса.

(обратно)

41

Будущие фермеры Америки – общественная организация, основной целью которой является развитие навыков лидерства у молодежи, стремящейся сделать карьеру в области сельского хозяйства и агробизнеса.

(обратно)

42

Частные вашингтонские компании, оказывающие на контрактной основе платные услуги правительству США за счет налогоплательщиков, в том числе проведение специальных исследований по заказу правительства.

(обратно)

43

Независимый научный центр, готовящий политико-стратегические разработки по заказам государственных организаций и частных корпораций.

(обратно)

44

Товарный знак самоклеящихся листочков для записей.

(обратно)

45

Старейшая общенациональная ветеранская организация. Основана в 1899 г. как Организация ветеранов испанско-американской войны.

(обратно)

46

Фрейжер (1894–1962) – ведущий специалист по психологическим проблемам афроамериканцев.

(обратно)

47

Система распознавания «свой – чужой» в ВМС США.

(обратно)

48

Большое спасибо (араб.).

(обратно)

49

Организация девочек-скаутов Великобритании. Основана в 1910 г.

(обратно)

50

Площадь в центральной части Лондона, на которой находится здание американского посольства.

(обратно)

51

Министерство иностранных дел – существовало до 1968 г. В 1968 г. в результате слияния двух министерств образовано министерство иностранных дел и по делам Содружества.

(обратно)

52

Оксфордский и Кембриджский университеты.

(обратно)

53

В доме номер 10 на Даунинг-стрит находится лондонская резиденция премьер-министра Великобритании.

(обратно)

54

Стулья с гнутыми ножками начала XVIII в.

(обратно)

55

Тюрьма в пригороде Лондона.

(обратно)

56

Фешенебельный лондонский клуб. Его членами являются многие дипломаты и бизнесмены. Обязательное условие членства – поездка не менее чем за 500 миль от Лондона.

(обратно)

57

Честность намерений (лат.).

(обратно)

58

Управление командованием вооруженными силами.

(обратно)

59

Штаб правительственных служб связи.

(обратно)

60

Политический термин: старые связи, например университетских времен, используемые для достижения определенных политических целей.

(обратно)

61

Валовой национальный продукт.

(обратно)

62

Объединенное центральное командование (СЕНТКОМ) – существует с 1983 г. В зону ответственности вошли 9 стран Ближнего и Среднего Востока и Северо-Восточной Африки. Распоряжается силами быстрого развертывания.

(обратно)

63

Район г. Тампа, культурный центр общины кубинских эмигрантов. Известен фабрикой по производству «кубинских» сигар.

(обратно)

64

Популярное название первого полка кавалерии США, состоявшего из ковбоев и студентов. Создан по инициативе Т. Рузвельта в начале американо-испанской войны (1898 г.).

(обратно)

65

Университет Хауарда – частный университет в г. Вашингтоне. Основан в 1867 г. как негритянский колледж при поддержке Бюро по освобождению рабов.

(обратно)

66

Система добровольной военной подготовки с присвоением звания офицера для школьников и студентов университетов и колледжей. Студенты, посещающие занятия по данной программе, освобождаются от платы за обучение.

(обратно)

67

Компания, специализирующаяся на туризме, банковских и страховых услугах, управляет одной из крупнейших в мире систем расчета по кредитным карточкам.

(обратно)

68

«Барклиз банк» – крупнейший из банков, входящих в «Большую пятерку» коммерческих банков Великобритании.

(обратно)

69

Адамс, Сэмюэл (1722–1803) – видный политический деятель периода освободительной борьбы английских колоний в Северной Америке. Возглавил сопротивление, усилившееся после принятия английским парламентом репрессивных законов.

(обратно)

70

Пять объединенных командований имеют зону оперативной ответственности за пределами США: в Западной Европе, в зоне Атлантики, в зоне Тихого океана, в Центральной и Южной Америке и в районе, включающем Ближний и Средний Восток, Северную и Восточную Африку (Центральное командование).

(обратно)

71

Высшее военное учебное заведение на правах самостоятельного управления. Предоставляет высшее образование офицерам ВВС. Расположен на авиабазе Максуэлл.

(обратно)

72

Независимое федеральное агентство. Создано в 1979 г. с целью координации действия федеральных органов власти в чрезвычайных ситуациях.

(обратно)

73

Цена, по которой в отличие от срочных контрактов товары продаются с немедленной оплатой.

(обратно)

74

Атомная торпедная подводная лодка.

(обратно)

75

По созвучию с английским словом beauty (красота).

(обратно)

76

Имеется в виду Военно-морской колледж в г. Ньюпорт, штат Род-Айленд.

(обратно)

77

Часть вторая (фр.).

(обратно)

78

Пост анализа боевой информации.

(обратно)

79

Airborne Warning and Control System – система дальнего радиолокационного обнаружения и управления. Устанавливается на самолетах Е-ЗА «авакс», созданных на базе «Боинга-707».

(обратно)

80

Герой фольклора американского Фронтира – меткий стрелок, знаменитый охотник на медведей, храбрец и хвастун. Имел реального прототипа Дэвида Крокетта (1786–1836), образ которого стал обрастать легендами еще при жизни.

(обратно)

81

ЭЛИНТ (ELINT) – electronic intelligence, устанавливаемые на самолеты системы электронной разведки.

(обратно)

82

Global positioning system – глобальная система навигации и определения местоположения.

(обратно)

83

Арнольд, Бенедикт (1741–1801) – герой Войны за независимость, генерал, ставший позднее предателем.

(обратно)

84

Остров в составе архипелага Чагос в Индийском океане.

(обратно)

85

Roll-on-roll-off ship – судно с быстрой погрузкой и выгрузкой.

(обратно)

86

Шварцкопф, Норман (род. в 1934 г.) – один из самых известных современных американских военных деятелей.

(обратно)

87

Магистраль в штатах Виргиния и Мэриленд, проходит по берегу реки Потомак. Соединяет столицу с местами, связанными с жизнью и деятельностью Дж. Вашингтона.

(обратно)

88

Уласевич, Энтони – нью-йоркский детектив. С 1969 по 1972 г. являлся частным следователем Белого дома при администрации Р. Никсона. В ходе слушаний сенатской комиссии по уотергейтскому скандалу признал, что передал Гордону Лидди и Говарду Ханту 219 тысяч долларов. Умер в 1997 г. в возрасте 79 лет.

(обратно)

89

Сотрудник администрации Билла Клинтона. После его смерти ходили слухи, что он был убит или доведен до самоубийства.

(обратно)

90

Научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.

(обратно)

91

В Ветхом Завете пророк, а также книга, названная его именем.

(обратно)

92

Организованная группа, ставящая своей целью служение этическому развитию человека. Первое подобное общество было основано в 1876 г. в Нью-Йорке.

(обратно)

93

Детская игра типа пряток.

(обратно)

94

Игра слов. Рубенштейн исказил название, и у него получилось значение «Пояс девственности».

(обратно)

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте