«Белая мгла»

Кен Фоллетт Белая мгла

Канун Рождества

1.00

Двое усталых мужчин посмотрели на Антонию Галло – в глазах их были возмущение и враждебность. Им хотелось уйти домой, а она не позволяла. И они знали, что она права, но от этого им было не легче. Все трое находились в отделе персонала «Оксенфорд медикал». Антония, которую все звали Тони, была директором по оборудованию и главным образом отвечала за соблюдение секретности. «Оксенфорд» – небольшая фармацевтическая фирма, «компания-бутик» на биржевом жаргоне, – занималась изучением смертоносных вирусов. И на соблюдение секретности смотрели очень серьезно.

Тони проверила наличие рабочего материала и обнаружила, что не хватает двух доз вещества для проведения экспериментов. Это было достаточно серьезно: вещество – противовирусный реактив – совершенно засекречено, его формула была бесценна. Оно могло быть выкрадено для продажи конкурирующей компании. Но была и другая, более страшная возможность его использования – при одной мысли об этом усеянное веснушками лицо Тони помрачнело, на нем отразилась тревога, а зеленые глаза потемнели. Ведь вор мог украсть медикамент для личного пользования. И объясняться это могло лишь тем, что кто-то заразился одним из смертельных вирусов, используемых в лабораториях компании «Оксенфорд».

Лаборатории помещались в большом доме девятнадцатого века, построенном миллионером времен королевы Виктории в виде шотландского дома для празднеств. Его прозвали «Кремль» – из-за окружавшего дом двойного забора, по которому была проложена острая как бритва проволока, охранников в форме и современной электронной защиты. Сам же дом был скорее похож на церковь с заостренными арками, башней и горгульями на крыше.

Отделу персонала выделили одну из самых роскошных спален. В ней сохранились стрельчатые окна и стены, обтянутые холстом, но теперь вместо гардеробов стояли картотеки, а вместо туалетных столиков с хрустальными флаконами и щетками в серебряной оправе – письменные столы с компьютерами и телефонами.

Тони и двое мужчин сидели на телефонах, обзванивая всех, у кого был пропуск в сверхсекретную лабораторию. Здесь было четыре уровня биозащиты. В лаборатории самого высокого уровня секретности ЛБЗ-4 ученые работали в скафандрах, занимаясь вирусами, против которых не существовало вакцин или противоядий. Поскольку это было наиболее защищенное в здании место, медикамент, с которым велись эксперименты, держали тут.

Не все имели доступ в ЛБЗ – лабораторию биозащиты – четвертого уровня. Для этого необходимо было пройти специальное обучение, как распознавать биологическую опасность, – даже тем, кто обслуживал вентиляционное оборудование и ремонтировал автоклавы. Тони тоже прошла обучение, чтобы иметь возможность заходить в лабораторию для проверки соблюдения секретности.

Из восьмидесяти сотрудников только двадцать семь человек имели туда доступ. Однако многие уже уехали на Рождество, и вслед за понедельником наступил вторник, а трое находившихся в помещении людей еще не всех поймали по телефону.

Тони добралась до Он-бич-клаб, курорта на Барбадосе, и долго убеждала помощника управляющего найти лаборантку по имени Дженни Кроуфорд.

Ожидая у телефона, Тони посмотрела на свое отражение в окне. Она хорошо держалась, несмотря на поздний час. Ее шоколадного цвета костюм в полоску не утратил элегантности, густые волосы в порядке, на лице никаких следов усталости. Отец ее был испанец, а мать – шотландка, и Тони унаследовала от матери белую кожу и рыжеватые волосы. Она была высокая, крепко скроенная. «Совсем неплохо выгляжу для тридцати восьми лет», – подумала она.

– Там у вас ведь глубокая ночь! – заметила Дженни, подойдя к телефону.

– Мы обнаружили в ЛБЗ-четыре расхождение с журналом, – пояснила Тони.

Дженни была явно навеселе.

– Подумаешь, – небрежно бросила она. – Никто ни разу не считал это великой драмой.

– Это потому, что я тут не работала, – сухо произнесла Тони. – Когда вы в последний раз заходили в лабораторию?

– По-моему, во вторник. Разве вы не могли это выяснить по компьютеру?

Могла, но Тони хотела проверить, подтвердит ли Дженни запись в компьютере.

– А когда вы в последний раз открывали хранилище? – Хранилищем в ЛБЗ-4 был запертый на замок холодильник.

Голос у Дженни стал звучать неприветливо:

– Право не помню, но это же записано на видео. – Замок, открывавшийся от нажатия на комбинацию цифр, включал камеру, которая снимала все время, пока дверь хранилища была открыта.

– Вы помните, когда в последнее время работали с Мадобой-два? – Это был вирус, над которым работали сейчас ученые.

– Какого черта, – воскликнула потрясенная Дженни, – именно это пропало?

– Нет. Тем не менее…

– Не помню, чтобы я когда-либо брала вирус. Я ведь работаю в лаборатории главным образом над выращиванием живой ткани.

Это соответствовало имевшейся у Тони информации.

– А вы не замечали, чтобы кто-либо из ваших коллег в последние недели вел себя как-то странно или не так, как обычно?

– Да вы меня допрашиваете, как в гестапо, – сказала Дженни.

– Считайте, как хотите, так замечали вы?..

– Нет, не замечала.

– Еще один вопрос. У вас температура нормальная?

– Черт побери, вы что, хотите сказать, что я подцепила Мадобу-два?

– Вы не простужены, вас не лихорадит?

– Нет!

– Значит, все в порядке. Вы уехали из страны одиннадцать дней назад – если бы с вами было что-то не так, вы чувствовали бы симптомы гриппа. Благодарю, Дженни. По всей вероятности, в журнале просто отсутствует отметка, но нам необходимо в этом удостовериться.

– Что ж, вы испортили мне ночь. – И Дженни повесила трубку.

– Как вам не стыдно, – произнесла Тони в мертвый телефон. Она положила трубку и сказала: – Дженни Кроуфорд проверена. Корова, но честная.

Директора лаборатории звали Ховард Макэлпайн. Густая седая борода, взбиравшаяся высоко по щекам, создавала впечатление, будто вокруг глаз у него розовая маска. Он был педантичен, но не придирчив, и Тони, в общем, с удовольствием работала с ним, а вот сейчас он кипел. Он сидел, откинувшись на стуле, забросив руки за голову.

– Скорее всего незарегистрированный материал был вполне законно кем-то использован, забывшим сделать запись в журнале. – Он сказал это раздраженным тоном, так как уже дважды говорил то же самое.

– Надеюсь, что вы правы, – не слишком уверенно произнесла Тони.

Она встала и подошла к окну. Комната отдела персонала выходила на пристройку, где размещалась ЛБЗ-4. Новое здание было построено в том же стиле, что и «Кремль» – с трубами, похожими на сахарные батончики, и башней с часами, так что человеку постороннему трудно было угадать снаружи, где находится сугубо секретная лаборатория. Однако стекла в ее стрельчатых окнах были матовые, резные дубовые двери не открывались, а с голов горгулий смотрели одноглазые телевизионные камеры. Это был цементный бункер, замаскированный под дом в викторианском стиле. В новом доме было три уровня. На первом этаже размещались лаборатории. Помимо помещений для исследований и складов, там находился еще медицинский изолятор для заразившихся опасным вирусом. Им ни разу не пользовались. Верхний этаж был отведен для вентиляционного оборудования. А внизу сложные машины стерилизовали все отходы из здания. Только люди выходили живыми из этого дома.

– Мы многое узнали из этого обзвона, – примирительным тоном произнесла Тони.

Она нервничала, считая, что находится в сложном положении. Оба мужчины были старше ее – и по положению, и по возрасту: обоим было за пятьдесят. И хотя Тони не имела права приказывать им, она убедила их воспринять случившееся как кризис. Эти мужчины хорошо относились к ней, но их добрая воля была на пределе. Тем не менее Тони считала, что должна настоять на своем. Ведь на карту были поставлены безопасность людей, репутация компании и ее карьера.

– В будущем у нас всегда должны быть номера телефонов всех, кто имеет доступ в ЛБЗ-четыре, где бы они ни находились, чтобы в случае чрезвычайной ситуации можно было быстро с ними связаться. И мы должны просматривать журнал чаще, чем раз в год.

Макэлпайн буркнул что-то себе под нос. Как директор лаборатории, он отвечал за журнал, и настроение его объяснялось тем, что это он должен был обнаружить отсутствие пометки в журнале. Он плохо выглядел по сравнению с деловитой Тони.

Тони повернулась к другому мужчине, директору по кадрам.

– Как далеко мы продвинулись по вашему списку, Джеймс?

Джеймс Эллиот оторвал взгляд от экрана компьютера. По манере одеваться он походил на брокера – носил полосатые костюмы и пестрые галстуки, словно желал выделяться среди ученых, ходивших в твиде. Такое было впечатление, что он считал правила безопасности нудной бюрократией, возможно, потому, что сам никогда не работал с вирусами. Тони находила, что он помпезен и глуп.

– Мы переговорили со всеми, кроме одного, из двадцати семи сотрудников, имеющих доступ в ЛБЗ-четыре, – произнес он, подчеркивая слова, словно учитель, уставший что-то объяснять самому тупому в классе ученику. – Все сказали правду, когда в последний раз заходили в лабораторию и открывали хранилище. Ни один не заметил, чтобы кто-то из коллег вел себя странно. И никого не лихорадит.

– А кто у нас остался неохваченным?

– Майкл Росс, лаборант.

– Я знаю Майкла, – сказала Тони. Это был застенчивый неглупый человек лет на десять младше ее. – Я даже была у него дома. Он живет в коттедже милях в пятнадцати отсюда.

– Он работает в нашей компании восемь лет без единого замечания. – Макэлпайн провел пальцем по списку и сказал: – В последний раз он заходил в лабораторию две недели назад – проверял животных.

– А потом что делал?

– Был в отпуске.

– Он должен был сегодня выйти на работу, – вставил Эллиот. И посмотрел на свои часы. – То есть вчера. В понедельник утром. Но не явился.

– Сказался больным?

– Нет.

Тони в удивлении подняла брови.

– И мы не можем с ним связаться?

– Ни его домашний телефон, ни мобильный не отвечают.

– Вам это не кажется странным?

– То, что одинокий молодой мужчина решил продлить отпуск, не предупредив своего нанимателя? Так же странно, как то, что в Гленко идет дождь.

Тони снова повернулась к Макэлпайну:

– Но вы же говорите, что Майкл на хорошем счету.

Вид у директора лаборатории был встревоженный.

– Он человек очень добросовестный. Удивительно, что он решил устроить себе отпуск без разрешения.

– Кто был с Майклом, когда он в последний раз заходил в лабораторию? – спросила Тони. Она знала, что кто-то должен был с ним быть, так как по правилам в ЛБЗ-четыре из-за опасности никто не мог работать в одиночестве.

Макэлпайн взглянул на свой список.

– Биохимик доктор Ансари.

– По-моему, я его не знаю.

– Ее. Это женщина. Моника.

Тони взяла трубку телефона.

– Какой у нее номер?

Моника Ансари говорила с эдинбургским акцентом и, похоже, была разбужена от крепкого сна:

– Ховард Макэлпайн мне уже звонил.

– Извините, что беспокою вас снова.

– Что-то случилось?

– Это по поводу Майкла Росса. Мы не можем его найти. Вы, кажется, были с ним в воскресенье, две недели назад в ЛБЗ-четыре.

– Да. Одну минуту. Я включу свет. – Пауза. – Господи, неужели так поздно?

– Майкл на другой день ушел в отпуск, – не отставала Тони.

– Он сказал мне, что собирается съездить к матери в Девон.

Тони тут же вспомнила, почему она была у Майкла дома. Около полугода назад она упомянула в разговоре в столовой, как ей нравятся портреты пожилых женщин Рембрандта – с какой любовью выписаны каждая складочка, каждая морщинка. Сразу видно, сказала она, как, должно быть, Рембрандт любил свою мать. Майкл так и расцвел и сказал, что у него есть копии нескольких рисунков Рембрандта, которые он вырезал из журналов и каталогов аукционов. После работы она поехала с Майклом к нему посмотреть портреты – изображения пожилых женщин в изящных рамках занимали всю стену его маленькой гостиной. Тони волновалась, опасаясь, что он предложит ей остаться – он ей нравился, но не в таком плане, – однако, к ее облегчению, выяснилось, что он хотел лишь показать ей свою коллекцию. Словом, она решила, Майкл – маменькин сынок.

– Это нам поможет, – сказала Тони Монике. – Подождите немного. – Она повернулась к Джеймсу Эллиоту: – Есть у нас данные его матери для контакта?

Эллиот повел мышкой и щелкнул.

– Она числится как его ближайший родственник. – И взял телефонную трубку.

А Тони снова заговорила с Моникой:

– В тот день Майкл выглядел как всегда?

– Абсолютно.

– Вы вместе вошли в лабораторию?

– Да. Потом, конечно, каждый пошел в свою раздевалку.

– А когда вы вошли в саму лабораторию, он был уже там?

– Да, он быстрее переоделся.

– Вы работали рядом с ним?

– Нет. Я была в боковом отсеке – занималась выращиванием живой ткани. А он проверял животных.

– Вы ушли из лаборатории вместе?

– Он ушел на несколько минут раньше.

– У меня такое впечатление, что он мог заглянуть в хранилище без вашего ведома.

– Вполне мог.

– А какого вы мнения о Майкле?

– Нормальный малый… по-моему, безобидный.

– Угу, это доброе слово о нем. А вы не знаете, есть у него девушка?

– По-моему, нет.

– Вы считаете его привлекательным?

– Приятный, но не сексуальный.

Тони улыбнулась.

– Точно. Ничего странного за ним не замечали?

– Нет.

Почувствовав, что женщина ответила нерешительно, Тони помолчала, давая ей подумать. Рядом с ней Эллиот говорил с кем-то – просил позвать к телефону Майкла Росса или его мать.

Через минуту Моника сказала:

– То, что человек живет один, еще не значит, что он чокнутый, верно?

Тем временем Эллиот произнес в трубку:

– Как странно. Извините, что потревожил вас так поздно.

Услышав это, Тони захотелось узнать, в чем дело. И она поспешила закончить свой разговор:

– Еще раз спасибо, Моника. Надеюсь, вы сумеете снова заснуть.

– Мой муж – семейный врач, – сказала Моника. – Мы привыкли, что нам звонят среди ночи.

Тони повесила трубку.

– У Майкла Росса было полно времени открыть хранилище, – сказала она. – И он живет один. – Она посмотрела на Эллиота: – Вы дозвонились до его матери?

– Это телефон дома для престарелых, – сказал Эллиот. Вид у него был встревоженный. – И миссис Росс умерла прошлой зимой.

– А, черт, – вырвалось у Тони.

3.00

Сильные прожекторы освещали башенки и остроконечные крыши «Кремля». Градусник показывал минус пять, но на небе не было ни облачка, и снег не шел. Здание выходило в викторианский сад со старыми деревьями и кустами. В сером свете на три четверти полной луны обнаженные нимфы играли в сухих фонтанах под охраной каменных драконов.

Тишину разорвал рев моторов двух фургонов, выехавших из гаража. На обоих были международные знаки биоопасности – четыре разорванных черных круга на ярко-желтом фоне. Часовой у сторожки уже поднял шлагбаум. Фургоны выехали и на опасной скорости свернули на юг.

Тони Галло была за рулем передней машины – она ехала, как на своем «порше», посреди дороги, разгоняя мотор, лихо беря повороты. Она боялась опоздать. В фургоне вместе с Тони были трое мужчин, обученных обеззараживанию. Вторая машина была изолятором на колесах с медбратом за рулем и с доктором Руфью Соломонс рядом.

Тони боялась ошибиться, но была в ужасе от того, что могла быть права.

Она действовала по красному сигналу опасности на основании всего лишь подозрения. Медикамент мог быть вполне законно использован кем-то из ученых, забывшим сделать соответствующую запись в журнале, как считал Ховард Макэлпайн. А Майкл Росс мог просто продлить отпуск без разрешения, и сообщение о смерти его матери могло быть всего лишь какой-то путаницей. Если все это так, кто-то наверняка скажет, что Тони пережала… как типичная истеричка, добавит Джеймс Эллиот. Она ведь может обнаружить Майкла Росса спокойно спящим с выключенным телефоном, и Тони вся сжалась при мысли, что она станет утром говорить Стэнли Оксенфорду.

Но будет куда хуже, если она окажется права.

Сотрудник отсутствует без разрешения; он солгал насчет того, куда собирался ехать, и в хранилище не хватает нового медикамента. Неужели Майкл Росс совершил что-то, подвергшее его смертельной заразе? Медикамент все еще находился на экспериментальной стадии и не действовал против всех вирусов, но Росс мог решить, что это лучше, чем ничего. Какое бы дело Росс ни затеял, он не хотел, чтобы кто-то в течение двух недель звонил ему домой, и потому сделал вид, что уезжает в Девон к матери, которой уже не было в живых.

Моника Ансари сказала: «То, что человек живет один, еще не значит, что он чокнутый, верно?» Подобная фраза может означать как раз противоположное. Биохимик почувствовала в Майкле что-то странное, хотя, будучи рационально мыслящим ученым, не решалась положиться на интуицию.

А Тони считала, что интуицией никогда не надо пренебрегать.

Ей была невыносима мысль о последствиях, если вирус Мадоба-2 каким-то образом вырвется из пробирки. Он крайне заразен и распространяется через кашель и чиханье. И смертелен. От ужаса ее пробирала дрожь, и она нажала на акселератор, ускоряя движение.

На дороге никого не было, и они за двадцать минут доехали до уединенного дома Росса. Подъезд к нему не был ясно обозначен, но Тони помнила, как ехать. Она свернула на короткую подъездную дорогу, что вела к низкому каменному коттеджу, стоявшему за садовой оградой. Дом был темен. Тони остановила фургон рядом с «фольксвагеном-гольф», по всей вероятности, машиной Майкла. И погудела – долго и громко.

Ничего. Свет не загорелся, никто не открыл дверь или окно. Тони выключила мотор. Тишина.

Если Майкл уехал, то почему его машина тут?

– Костюмы, пожалуйста, джентльмены, – сказала Тони.

Все натянули оранжевые скафандры – в том числе и медики из второго фургона. Костюмы были из толстого пластика, который нелегко было не только проколоть, но и просто согнуть. Застежкой служила молния. Они помогли друг другу натянуть перчатки и стянуть их на запястье пластичным лейкопластырем. Затем всунули обтянутые полиэтиленом ноги в резиновые сапоги.

Костюмы герметически замуровывали человека. Он дышал через фильтр «ХЕПА» с высокоэффективной фильтрацией частиц воздуха и электровентилятором, работавшим от комплекта батарей на поясе костюма. Фильтр не пропустит ни одной выдохнутой частицы с бактериями или вирусами. Он также не пропускает запахи – кроме самых сильных. А вентилятор постоянно жужжит, что некоторым действует на нервы. Вмонтированные в шлем наушники позволяют переговариваться друг с другом и с коммутатором в «Кремле» по непрослушиваемому радиоканалу.

Когда все были готовы, Тони снова посмотрела на дом. Кто-нибудь, выглянув сейчас в окно и увидев семь человек в оранжевых скафандрах, подумал бы, что инопланетяне действительно существуют.

Но если кто-то в доме и был, он не смотрел в окно.

– Я пойду первой, – сказала Тони.

И она направилась к главному входу, тяжело шагая в неудобном пластиковом костюме. Она позвонила и постучала дверным молоточком. Немного выждав, стала обходить дом. Позади был аккуратный садик с деревянным сараем. Задняя дверь была незаперта, и Тони вошла в дом. Она вспомнила, как стояла на кухне, пока Майкл готовил чай. Она быстро пошла по дому, включая по ходу свет. Вырезки по-прежнему висели в гостиной. В доме было чисто, прибрано и пусто.

– В доме никого, – произнесла она в микрофон в шлеме. Она слышала собственный подавленный голос.

Почему Майкл ушел из дома, не заперев его? Возможно, он не собирается возвращаться.

Вот это удар. Если бы Майкл был тут, тайна могла бы быстро разрешиться. А теперь придется объявить розыск. Ведь он может быть где угодно, в любом уголке земного шара. Так что неизвестно, сколько уйдет времени, чтобы его найти. Тони стало страшно при мысли о том, сколько будет нервотрепки – и не дней, а даже недель, полных тревоги.

Она снова вышла в сад. Стремясь ничего не упустить, потянула дверь сарая. Эта дверь тоже была не заперта. Открыв ее, Тони почувствовала запах – неприятный, но смутно знакомый. «Должно быть, очень сильный, – подумала она, – раз проник сквозь фильтр. Это кровь». В сарае пахло скотобойней.

– О Господи, – прошептала Тони.

Руфь Соломонс, услышав ее, спросила:

– В чем дело?

– Одну минуту.

В маленькой деревянной постройке было черным-черно – окон в ней не было. Тони пошарила в темноте и нащупала выключатель. Когда вспыхнул свет, она вскрикнула.

Ее спутники одновременно спросили, что там.

– Скорее сюда! – сказала она. – К садовому сараю. Первой идет Руфь!

На полу, лицом вверх, лежал Майкл Росс. Его заливала кровь – она текла из глаз, из носа, изо рта, из ушей. На дощатом полу вокруг него была целая лужа. Тони не требовался врач, чтобы сказать, что у Майкла классические симптомы Мадобы-2 и аналогичных инфекций. Майкл представлял собой серьезную опасность – его тело было неразорвавшейся бомбой, начиненной смертельным вирусом. Но он был жив. Грудь его поднималась и опускалась, и изо рта вырывалось слабое бульканье. Тони опустилась на колени в липкую лужу свежей крови и внимательно всмотрелась в Майкла.

– Майкл! – крикнула она, чтобы быть услышанной, несмотря на толстый пластик шлема. – Это Тони Галло из лаборатории!

В залитых кровью глазах блеснуло понимание. Он открыл рот и что-то пробормотал.

– Что? – прокричала она. И пригнулась поближе.

– Лекарства нет, – сказал он.

И его вырвало. Струя черной жидкости вылетела изо рта, попав на лицевое стекло в шлеме Тони. Она отскочила, вскрикнув от испуга, хоть и знала, что защищена костюмом.

Чьи-то руки оттолкнули ее в сторону, и Руфь Соломонс склонилась над Майклом.

– Пульс очень слабый, – сообщила доктор по находившемуся в шлеме микрофону. Она открыла Майклу рот и пальцами в перчатке изъяла сгустки крови и остатки рвоты. – Мне нужен ларингоскоп – быстро! – Через несколько секунд медбрат примчался с инструментом. Руфь ввела ларингоскоп в рот Майклу и прочистила ему горло, чтобы легче было дышать. – Принеси из изолятора носилки – как можно быстрее.

Она открыла медицинский чемоданчик и достала шприц, уже наполненный чем-то. «По-видимому, морфием и коагулянтом крови», – подумала Тони. Руфь ввела иглу в шею Майкла. Когда она вытащила иглу, из маленькой дырочки в шее обильно пошла кровь.

Тони захлестнула волна горя. Она вспомнила, как Майкл ходил по «Кремлю», как она сидела у него дома и пила чай, как они оживленно беседовали о рисунках Рембрандта, и ей было мучительно больно смотреть на это безнадежно пораженное тело.

– О'кей, – сказала Руфь. – Забираем его отсюда.

Два медбрата подхватили Майкла и понесли его к палатке из прозрачного пластика. Сквозь отверстие в одной из стен палатки они втолкнули Майкла с носилок на каталку и запечатали отверстие. И покатили палатку по саду Майкла.

Перед тем как сесть в машину, они должны были обезвредить себя и каталку. Один из команды Тони уже вытащил мелкую пластиковую ванночку, похожую на детский бассейн. Теперь доктор Соломонс и медбратья поочередно вставали в ванночку и их опрыскивали сильным дезинфектантом, уничтожавшим любой вирус, окисляя протеин.

Тони наблюдала за этим процессом, понимая, что каждая секунда промедления оставляла Майклу все меньше шансов выжить, и в то же время зная, что необходимо твердо следовать процедуре обезвреживания во избежание других смертей. Она была в отчаянии, что смертельный вирус вырвался из ее лаборатории. Такого не бывало за всю историю существования «Оксенфорд медикал». И то, что она оказалась права, подняв такой шум из-за недостающего медикамента, а ее коллеги были не правы, стараясь все смягчить, являлось слабым утешением. Ее обязанностью было предотвратить случившееся, а она не сумела. Неужели бедняга Майкл в результате умрет? И заразятся ли другие?

Медбратья загрузили каталку в фургон. Доктор Соломонс вскочила в машину вслед за пациентом. Дверцы с грохотом захлопнулись, и фургон умчался в ночь.

Тони сказала:

– Держите меня в курсе, Руфь. Звоните мне в скафандр по радиотелефону.

Голос Руфи из-за увеличивавшегося расстояния звучал уже слабее.

– Он впал в кому, – сказала Руфь. И еще что-то добавила, но она уже находилась вне досягаемости, и слов было не разобрать, а потом звук и вовсе пропал.

Тони попыталась избавиться от сковывавшего ее оцепенения. Дела не ждали.

– Давайте зачищать.

Один из мужчин взял рулон желтой ленты, на которой было напечатано: «Биологическая опасность – за ленту не заходить», и стал ее натягивать вокруг всего участка – и дома, и сарая, и сада, а также вокруг машины Майкла. По счастью, поблизости других домов не было, так что можно было не волноваться. Если бы Майкл жил в многоквартирном доме с общей вентиляционной системой, было бы уже слишком поздно проводить дезинфекцию.

Другие мужчины принесли мешки для мусора, пластмассовые садовые распылители, заполненные дезинфектантом, коробки с тряпками и большие круглые коробки из белой пластмассы. Все поверхности следовало опрыскать и протереть. Все твердые предметы и ценности, в том числе украшения, будут запечатаны в пластмассовых коробках и отправлены в «Кремль» для стерилизации паром под высоким давлением в автоклаве. Все остальное будет сложено в двойные мешки и уничтожено в печи для сжигания медицинских отходов под ЛБЗ-4.

Тони попросила одного из мужчин помочь ей вытереть черные следы рвоты Майкла с костюма и опрыскать ее. Ей не терпелось сорвать с себя грязный костюм.

Пока мужчины чистили помещение, Тони осматривалась, пытаясь понять, почему такое произошло. Как она и опасалась, Майкл выкрал экспериментальный медикамент, поскольку знал или подозревал, что заразился Мадобой-2. Но как же он подхватил вирус?

В сарае стояла стеклянная клетка с вытяжкой, похожая на импровизированную камеру биозащиты. Прежде Тони, всецело поглощенная Майклом, не обратила на нее внимания, а теперь увидела в камере мертвого кролика. Похоже, он умер от той же болезни, какую подцепил Майкл. Кролик был из лаборатории?

Рядом с ним стояла мисочка с водой, на которой значилось: «Джо». Это уже кое о чем говорило. В лаборатории редко давали имя животному, с которым работали. Люди по-доброму относились к объектам экспериментов, но не позволяли себе привязываться к животным, которых предстояло убить. А Майкл дал этому существу имя и относился к нему как к любимому домашнему животному. Он что, чувствовал себя виноватым, занимаясь таким делом?

Тони вышла из сарая. Рядом с биозащитным фургоном остановилась полицейская патрульная машина. Тони ожидала ее появления. В соответствии с планом реагирования на критическую ситуацию, разработанным самой Тони, охрана «Кремля» позвонила в районное полицейское управление в Инверберне и сообщила о «красной» тревоге. И полиция приехала, чтобы выяснить, насколько реальна опасность.

Тони всю свою трудовую жизнь прослужила в полиции – она ушла оттуда два года назад. Большая часть службы прошла у нее удачно – она быстро получала повышения, выступала в средствах массовой информации как образец современного полицейского, и ей сулили стать первой в Шотландии женщиной – главным констеблем. Затем она сцепилась со своим боссом по жгучему вопросу – расизму в полиции. Он утверждал, что расизм в полиции не установлен. А Тони говорила, что офицеры, как правило, скрывают случаи проявления расизма, а значит, он существует. Об их разногласиях узнала газета; Тони не стала отказываться от своего убеждения и вынуждена была подать в отставку.

В то время она жила с Фрэнком Хэккеттом, тоже детективом. Они были вместе восемь лет, хотя в брак не вступали, а когда Тони попала в немилость, он ушел от нее. И она до сих пор это переживала.

Из патрульной машины вышли два молодых офицера – мужчина и женщина. Тони знала большинство местных полицейских своего поколения и некоторых постарше, которые помнили ее покойного отца, сержанта Антонио Галло, которого прозвали Испанцем Тони. Однако этих двух она не знала.

– Джонатан, – сказала она в микрофон, – прибыла полиция. Будь добр, закончи обеззараживание и поговори с ними, хорошо? Скажи, мы нашли подтверждение того, что из лаборатории произошла утечка вируса. Они вызовут Джима Кинкейда, и я введу его в курс дела, когда он приедет.

Суперинтендант Кинкейд занимался происшествиями в ХБРЯ – химической, биологической, радиологической и ядерной областях. Он вместе с Тони составлял план ее работы по биозащите. И они вдвоем сумеют осторожно, сдержанно отреагировать на случившееся.

Ко времени приезда Кинкейда Тони хотелось иметь для него всю информацию о Майкле Россе. Она вошла в дом. Майкл превратил вторую спальню в кабинет. На маленьком столике стояли три фотографии его матери в рамках: стройная девушка в туго обтягивающем свитере; счастливая мать с малышом на руках, похожим на Майкла; и шестидесятилетняя женщина с толстой черной с белыми пятнами кошкой на коленях.

Тони села за его письменный стол и, неуклюже двигая руками в резиновых перчатках по клавишам компьютера, прочитала его и-мейлы. Майкл заказал через «Амазон» книгу под названием «Этика животных». Он наводил также справки о курсах в университете по философии морали. Тони проверила его поиск в Интернете и обнаружила, что он недавно посещал сайты о правах животных. Майкла явно стала беспокоить нравственная сторона его работы. Но похоже, никто в «Оксенфорд медикал» не догадывался, что он несчастен.

Тони понимала его. Всякий раз, как она видела зайца или хомяка, лежащих в клетке, потому что ученые привили ему какую-то изучаемую ими болезнь, ей было жаль животных. А потом она вспоминала, как умирал отец. У него в пятьдесят с небольшим лет выявили опухоль мозга, и он умер, страдая от боли и ничего не понимая. Возможно, настанет день, когда такое, как у него, состояние будет излечимо благодаря исследованиям на мозге обезьян. Она считала исследования на животных печальной необходимостью.

Майкл держал свои бумаги в картонной коробке, где они были тщательно размечены: «Счета», «Гарантии», «Банковские документы», «Инструкции». В разделе «Членство» Тони обнаружила, что он записался в организацию под названием «Свободу животным». Картина прояснялась.

Работа увлекла Тони. Она была умелым детективом, и то, что ее выставили из полиции, оказалось для нее тяжелым ударом. Сейчас приятно было использовать старые навыки и почувствовать, что ее дар не пропал.

В одном из ящиков она нашла адресную книжку Майкла и его ежедневник. За последние две недели в ежедневнике не было записей. Она как раз открывала адресную книжку, когда в окне сверкнул голубой свет, и, посмотрев в окно, она увидела «вольво» с полицейскими огнями на крыше. Должно быть, приехал Джим Кинкейд.

Она вышла из помещения и попросила одного из сотрудников продезинфицировать ее. Затем сняла шлем, чтобы иметь возможность разговаривать с суперинтендантом. Однако на «вольво» приехал не Джим. Когда человек попал в полосу лунного света, Тони увидела, что это Фрэнк Хэккетт. Сердце у нее упало. Хотя он ушел от нее, Фрэнк держался всегда так, словно был пострадавшей стороной.

Она решила вести себя спокойно, дружелюбно и деловито.

Он вышел из машины и направился к ней.

– Пожалуйста, не заходи за ограждение – я выйду к тебе, – сказала Тони. И тут же поняла, что совершила бестактность. Он же полицейский, а она – гражданское лицо; по его представлениям, приказы должен отдавать он ей, а не наоборот. Насупленные брови указывали на то, что он почувствовал себя оскорбленным. Стараясь проявить дружелюбие, она спросила: – Как ты, Фрэнк?

– Что тут случилось?

– Похоже, наш лаборант подцепил вирус. Мы только что отправили его в изолятор. Теперь дезинфицируем его дом. А где Джим Кинкейд?

– Он в отпуске.

– Где именно? – Тони надеялась добраться до Джима и вытребовать его в связи со случившимся.

– В Португалии. У него с женой образовалось немного свободного времени.

«Жаль», – подумала Тони. Кинкейд был в курсе биоопасностей, а Фрэнк нет.

Словно прочтя ее мысли, Фрэнк сказал:

– Не волнуйся. – В руке он держал фотокопию какого-то толстого документа. – У меня тут ваш протокол. – Это был план действий, который Тони обговорила с Кинкейдом. Фрэнк явно читал его, пока ждал встречи с ней. – Моя первая обязанность – оградить территорию. – И он посмотрел вокруг.

Тони это уже сделала, но промолчала. Фрэнку надо было самоутвердиться.

– Вы двое! – крикнул он двум офицерам в форме, сидевшим в патрульной машине. – Поставьте машину на дороге у въезда и никого не пропускайте без моего ведома.

– Отличная идея, – сказала Тони, хотя в действительности это ничего не меняло.

– Затем мы должны обеспечить, чтобы никто не выходил отсюда. – Фрэнк явно действовал по протоколу.

Тони кивнула.

– А здесь никого и нет, кроме моей команды, и они все в биозащитных костюмах.

– Не нравится мне этот протокол: он возлагает на месте преступления ответственность на гражданских лиц.

– А почему ты считаешь, что это место преступления?

– Но украдены же образцы медикамента.

– Не отсюда.

Фрэнк пропустил это мимо ушей.

– Ну а как ваш человек подцепил вирус? Вы же все в лаборатории ходите в этих костюмах, верно?

– Это предстоит выяснить местному совету здравоохранения, – сказала Тони, уклоняясь от прямого ответа. – Нет смысла строить догадки.

– А когда ты сюда приехала, тут были какие-нибудь животные?

Тони медлила с ответом.

Фрэнку, который был хорошим детективом и мало что упускал, этого было достаточно.

– Значит, некое животное выбралось из лаборатории и заразило лаборанта, когда на нем не было костюма?

– Я не знаю, что произошло, и не хочу, чтобы ходили разные непроверенные теории. Можем мы на данный момент сконцентрироваться на том, чтобы обезопасить людей?

– Угу. Но ты же беспокоишься не за людей. Ты хочешь защитить компанию и твоего бесценного профессора Оксенфорда.

Тони удивилась, почему он сказал «бесценного», но прежде чем она успела на это отреагировать, в шлеме раздался гудок.

– Меня вызывают по телефону, – сказала она Фрэнку. – Извини.

Она вынула наушники из шлема и надела. Снова прозвучал гудок, затем шипение связи, и она услышала голос охранника, сидящего на коммутаторе в «Кремле»:

– Доктор Соломонс вызывает мисс Галло.

– Алло, – произнесла Тони.

Послышался голос доктора:

– Майкл умер, Тони.

Тони зажмурилась.

– Ох, Руфь, мне так жаль!

– Он умер бы, даже если бы мы добрались до него на сутки раньше. Я почти уверена, что у него была Мадоба-два.

– Мы сделали все, что могли, – прерывающимся от горя голосом сказала Тони.

– Есть идея, как это случилось?

Тони не хотела распространяться в присутствии Фрэнка.

– Его смущала жестокость к животным. И потом, я думаю, он был выбит из колеи смертью матери год назад.

– Бедный мальчик.

– Руфь, у меня тут полиция. Я поговорю с вами позже.

– О'кей.

Связь прервалась. Тони сняла наушники.

– Значит, он умер, – сказал Фрэнк.

– Его звали Майкл Росс, и похоже, что он подцепил вирус под названием Мадоба-два.

– А что это было за животное?

Тони неожиданно решила устроить для Фрэнка маленькую западню.

– Хомячок, – сказала она. – По имени Пушистик.

– Могли и другие люди заразиться?

– Это вопрос первостепенной важности. Майкл жил тут один – у него не было семьи и было лишь несколько друзей. Все, кто посещал его до того, как он заболел, – вне опасности, если у них не было особо интимных отношений, например, если они не кололись одной иглой. Всякий, зашедший к нему, когда уже появились признаки заболевания, наверняка вызвал бы врача. Так что есть серьезное основание считать, что он никому не передал вируса. – Тони все приуменьшала. С Кинкейдом она была бы откровеннее, так как могла быть уверена, что он не поднимет паники. А Фрэнк был другой. И она добавила: – Но наша первостепенная обязанность – связаться со всеми, кто мог встречаться с Майклом в последние шестнадцать дней. Я нашла его адресную книжку.

Фрэнк изменил направление разговора:

– Я слышал, ты сказала, что его смущала жестокость к животным. Он принадлежал к какой-то группе?

– Да. «Свободу животным».

– Откуда тебе это известно?

– Я проверяла его записи.

– Это обязанность полиции.

– Согласна. Но вы ведь не можете войти в дом.

– Я мог бы надеть костюм.

– Костюм-то надеть можно, но, прежде чем в него облачаться, надо пройти обучение биоопасности.

Фрэнк снова начал распаляться:

– Ну так принеси мне этот материал сюда!

– А почему мне не попросить кого-то из моей команды отправить тебе факсом все бумаги? Мы можем также переслать все, что есть на компьютере Майкла.

– Мне нужны оригиналы! Что ты тут скрываешь?

– Ничего, даю слово. Но все, что находится в доме, должно быть продезинфицировано либо дезинфектантом, либо паром под высоким давлением. В обоих случаях бумага будет уничтожена, и компьютер вполне может пострадать.

– Я этот протокол изменю. Интересно, знает ли начальник полиции, что позволил тебе Кинкейд.

Тони почувствовала, что теряет терпение. Была уже глубокая ночь, ей надо было разбираться с серьезнейшей ситуацией, а она вынуждена была осторожничать, чтобы не задеть чувства обидчивого бывшего любовника.

– Ох, Фрэнк, ради Бога… возможно, ты и прав, но такова ситуация, так неужели мы не можем постараться забыть прошлое и дружно работать единой командой?

– В твоем представлении работать в единой команде – значит, чтобы все делали то, что ты скажешь.

Она рассмеялась.

– Довольно верно. Что, по-твоему, должно быть нашим следующим шагом?

– Я поставлю в известность о случившемся региональное управление здравоохранения. Они согласно протоколу являются головной организацией. Как только они разыщут намеченного ими консультанта, он захочет первым делом созвать тут утром совещание. А мы тем временем должны связываться со всеми, кто мог видеть Майкла Росса. Я посажу пару детективов обзвонить все номера из этой адресной книжки. Тебе я предлагаю опросить всех сотрудников «Кремля». Было бы полезно завершить все это к тому времени, когда мы встретимся с советом здравоохранения.

– Хорошо. – Тони медлила. Надо было кое о чем попросить Фрэнка. Его лучший друг – Карл Осборн – был местным телерепортером, ценившим сенсацию больше точности. Если Карл узнает о случившемся, он поднимет крик.

Тони знала, что добиться чего-либо от Фрэнка можно, лишь опираясь на факты, а не утверждая что-то или прося.

– В протоколе есть пункт, на который я должна обратить твое внимание, – начала она. – Там сказано, что не следует делать прессе никаких заявлений без предварительного согласования с главными заинтересованными сторонами, включая полицию, региональное управление здравоохранения и компанию.

– Нет проблем.

– Я упомянула об этом пункте, чтобы не пугать народ. Скорее всего никому не грозит опасность.

– Отлично.

– Мы не хотим ничего скрывать, но сообщение о случившемся должно быть спокойным и взвешенным. Не надо, чтобы кто-то запаниковал.

Фрэнк усмехнулся.

– Ты испугалась рассказов в бульварных газетенках о хомяках-убийцах, бродящих по нагорьям.

– Ты мой должник, Фрэнк. Надеюсь, ты это помнишь.

У него потемнело лицо.

– Я твой должник?

Она понизила голос, хотя поблизости никого не было.

– Вспомни Фермера Джонни.

Джонни Керк занимался по-крупному ввозом кокаина в страну. Он родился в Глазго, в бандитском районе Гарскьюб-роуд и в жизни не видел ни одной фермы, а прозвище получил из-за своих огромных зеленых резиновых сапог. Фрэнк открыл дело против Фермера Джонни. В ходе суда Тони случайно наткнулась на доказательство, которое могло помочь защите. Она сказала об этом Фрэнку, но Фрэнк не информировал суд. Джонни был по уши виновен, и Фрэнк добился приговора, но если правда когда-либо выйдет наружу, карьере Фрэнка конец.

И сейчас Фрэнк, распаляясь, спросил:

– Ты что, грозишь снова вытащить на свет эту историю, если я не поведу себя так, как ты хочешь?

– Нет, я просто напоминаю, что было время, когда тебе надо было, чтобы я промолчала, и я промолчала.

Настроение его опять изменилось. Он на какой-то миг испугался, а теперь снова стал прежним, самоуверенным.

– Все мы время от времени ломаем правила. Такова жизнь.

– Да. И я прошу тебя не сообщать эту историю твоему приятелю Карлу Осборну или кому-либо из средств массовой информации.

Фрэнк осклабился.

– Что ты, Тони, – наигранно возмущенным тоном произнес он, – я никогда этим не занимаюсь.

7.00

Кит Оксенфорд проснулся рано, горя нетерпением и одновременно волнуясь. Им владело какое-то странное чувство.

Сегодня он совершит кражу в «Оксенфорд медикал».

Самая мысль будоражила его. Это будет дерзновеннейшая в мире проделка. О ней напишут книги под названием, например, «Безупречное преступление». А главное – он отомстит отцу. Компания будет уничтожена, и Стэнли Оксенфорд будет разорен. Особенно хорошо то, что старик никогда не узнает, кто нанес ему такой удар. А Кит до конца своих дней сможет втайне наслаждаться сознанием содеянного.

Но он притом и волновался. И это было необычно. По натуре он не был из тех, кто волнуется. В какую бы беду он ни попадал, он обычно умел из нее выбраться с помощью языка. Он редко что-либо планировал.

А сегодня у него был план. Возможно, это и было для него проблемой.

Он лежал в постели с закрытыми глазами и думал о препятствиях, которые надо будет преодолеть.

Во-первых, охрана вокруг «Кремля»: двойное ограждение, острая как бритва проволока, прожектора, сигнализация против нарушителей. В этой сигнализации были приборы, включающиеся от прикосновения, датчики, чувствительные к ударам и прибор, определяющий короткое замыкание. Сигнализация была напрямую связана по телефону с полицейским управлением в Инверберне, и связь находилась под постоянным контролем.

Но все это не помешает Киту и тем, кто с ним, проникнуть в нужное место.

Кроме того, существовала охрана, следившая по телевизионным мониторам за наиболее важными местами и ежечасно совершавшая обход помещений. В их мониторы вмонтированы хорошо защищенные переключатели, которые тотчас определят подмену, например, если картинка идет не из камеры, а из видеоплейера.

Кит придумал, как это обойти.

И наконец, существовала сложная система допуска: пластиковые карточки с фотографией допущенного сотрудника и с чипом, на котором запечатлен отпечаток его пальца.

Обмануть эту систему было трудно, но Кит знал, как это сделать.

У него был диплом компьютерщика, и он учился лучше всех на курсе, но у него было и другое, даже более важное преимущество. Ведь это он разработал программное обеспечение, контролировавшее всю систему безопасности в «Кремле». Это было его детище. Он выполнил прекрасную работу для своего неблагодарного отца, и система была практически непроницаема для постороннего, но Кит знал ее секреты.

Сегодня около полуночи он войдет в святая святых – в ЛБЗ-4, самое охраняемое место в Шотландии. С ним будут его клиент, тихий, но грозный лондонец по имени Найджел Бьюкенен и два его соучастника. А там Кит вскроет хранилище-рефрижератор с помощью простого четырехзначного кода. И Найджел выкрадет образцы бесценного нового антивирусного средства Стэнли Оксенфорда.

Это средство задержится у них недолго. У Найджела был строго обозначенный срок. Он должен передать образцы покупателю завтра, в Рождество, в десять утра. Кит не знал причину столь строго установленного часа. Не знал он и покупателя, но мог догадаться. Это был кто-то из многонациональных фармакологических компаний. Иметь на руках средство для анализа – значит сократить годы научно-исследовательских изысканий. Компания сможет произвести собственное лекарство, вместо того чтобы платить миллионы Оксенфорду за лицензию.

Это было, конечно, нечестно, но люди находят оправдания нечестному поступку, когда ставки высоки. Кит представлял себе, как почтенный седовласый председатель компании в костюме в тонкую полоску задает лицемерный вопрос: «Можете вы безоговорочно заверить меня, что ни один сотрудник нашей организации не нарушил закона, получив это средство?»

Кит считал самой удачной частью плана то, что пройдет много времени – уже после того, как они с Найджелом покинут «Кремль», – прежде чем обнаружат кражу. Сегодня был вторник, канун Рождества. Завтра и послезавтра – праздники. Самое раннее тревогу могут поднять в пятницу, когда один-два особо старательных ученых явятся на работу, но многое говорит за то, что кража не будет обнаружена ни тогда, ни в конце недели, что дает возможность Киту и всей банде до следующего понедельника скрыть свои следы. А больше времени им и не потребуется.

Так почему же ему страшно? Перед его мысленным взором возникло лицо Тони Галло, шефа безопасности у его отца. Она была рыжая, с веснушками, мускулистая и очень привлекательная, но не во вкусе Кита – слишком могучая. Из-за нее он трусит? Был случай, когда он недооценил ее, – с катастрофическими последствиями.

Но у него же блестящий план.

– Блестящий, – вслух произнес он, стараясь убедить себя.

– Ты о чем? – раздался рядом с ним женский голос.

Кит охнул от удивления. Он забыл, что не один в комнате. Открыл глаза. В комнате царила кромешная тьма.

– Что блестящее? – повторила она.

– То, как ты танцуешь, – нашелся Кит. Он познакомился с ней в клубе накануне вечером.

– Ты тоже неплох, – сказала она с сильным акцентом жительницы Глазго. – Лихо крутишь ногами.

Он напряг память, вспоминая ее имя.

– Морин, – сказал он. Должно быть, католичка, раз такое имя.

Кит перевернулся и обнял ее, пытаясь вспомнить, какая она. Под его рукой были приятные округлости. Ему нравились не слишком тощие девицы. Она с готовностью придвинулась к нему. «Блондинка или брюнетка? – пытался вспомнить он. – Заниматься сексом с девицей, не зная, как она выглядит, – это может быть даже интересно». Он потянулся к ее груди и тут вспомнил, что ему сегодня предстоит, и желание заниматься любовью тотчас исчезло.

– Который час? – спросил он.

– Ровно столько времени, чтоб потрахаться, – ответила Морин.

Кит откатился от нее. Часы на проигрывателе показывали 7.10.

– Пора вставать, – сказал он. – Сегодня полно дел.

Он хотел быть вовремя у отца к ленчу. Он ехал туда якобы на Рождество, на самом же деле чтобы выкрасть кое-что, необходимое для ограбления, намеченного на вечер.

– Какие же могут быть дела накануне Рождества?

– А может, я – Санта-Клаус. – Он сел на край кровати и включил свет.

Морин была явно разочарована.

– Ну, в таком случае этот маленький эльф немного полежит, если Санта-Клаус не возражает, – не без раздражения произнесла она.

Он метнул на нее взгляд, но Морин уже скрылась под одеялом. Кит по-прежнему не знал, как она выглядит.

Не одеваясь, он прошел на кухню и стал готовить кофе.

Мансарда, в которой он жил, была разделена на две большие комнаты: спальню и гостиную с примыкающей к ней кухонькой. В гостиной было полно электроники: большой телевизор с плоским экраном, сложная звуковая аппаратура и несколько компьютеров, соединенных друг с другом целым лесом кабелей. Киту всегда нравилось вскрывать чужие компьютеры. Ведь чтобы стать знатоком по защите программ, надо сначала быть хакером.

Работая на отца, изобретая и устанавливая защиту в ЛБЗ-4, он совершил один из своих лучших мошеннических трюков. С помощью Ронни Сазерленда, возглавлявшего тогда охрану в «Оксенфорд медикал», Кит разработал способ выкачивания денег из компании. Он так спрограммировал систему расчетов, что компьютер, суммируя ряд инвойсов от поставщиков, добавлял в итоге один процент, а потом переводил этот процент на банковский счет Ронни, причем этот перевод не был зафиксирован ни в одном отчете. Этот трюк был рассчитан на то, что никто не проверяет подсчетов компьютера, – и так оно и было, пока Тони Галло однажды не увидела, как жена Ронни подъехала в Инверберне на новеньком «мерседесе» к магазину «Макс и Спенсер».

Кита удивило и испугало упорство, с каким Тони принялась проводить расследование. В цифрах было несоответствие, и она хотела добиться объяснения. Она не отступалась. Более того: когда она выяснила, что творилось, никакая сила на свете уже не могла помешать ей рассказать все хозяину – отцу Кита. Кит умолял ее не расстраивать старика. Он пытался убедить Тони, что Стэнли Оксенфорд, вспылив, выгонит ее, а не его, Кита. Под конец он положил руку ей на бедро и со своей самой шаловливой улыбкой сказал голосом, каким предлагают женщине переспать: «Мы с вами должны быть друзьями, а не врагами». Ничто не подействовало.

Кит так и не сумел устроиться на работу после того, как отец выгнал его. На свою беду он продолжал играть. Ронни ввел его в подпольное казино, где ему давали кредит – наверняка потому, что отец Кита был известным ученым-миллионером. Кит старался не думать о том, сколько он теперь должен, – при одной мысли об этой цифре его начинало тошнить от страха и отвращения к себе, и он готов был броситься в реку с моста Форт. Но вознаграждение за то, что он проделает сегодня, поможет ему расплатиться полностью с долгом и позволит начать жизнь заново.

Взяв кружку с кофе, Кит прошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Было время, когда он состоял в команде Великобритании, готовившейся к зимней Олимпиаде, и каждый уик-энд ходил на лыжах или тренировался. Тогда он был стройный и мускулистый, как борзая. Теперь же он увидел на своей фигуре наросты мякоти. «Прибавляешь в весе», – сказал он себе. Но его каштановые волосы были по-прежнему густые и красиво спускались на лоб. Лицо же было напряженное. Откинув назад голову, он, подражая Хью Гранту, бросил на себя косой взгляд голубых глаз и завораживающе улыбнулся. Да, он еще на многое способен. На Тони Галло, возможно, это и не действует, а вот Морин была сражена всего лишь прошлым вечером.

Бреясь, он включил телевизор в ванной и стал слушать местные новости. Премьер-министр Великобритании приехал на Рождество к своим шотландским избирателям. Глазговские «Рейнджеры» заплатили девять миллионов фунтов стерлингов за нападающего по имени Джованни Сант-Анджело. «Еще одно хорошее старое шотландское имя», – сказал себе Кит. Погода по-прежнему будет холодная, но ясная. В Норвежском море сильная снежная буря движется на юг, но, очевидно, пройдет западнее Шотландии. Затем пошли местные новости, и у Кита кровь застыла в жилах.

Он услышал голос Карла Осборна, знаменитости шотландского телевидения, который славился сенсационными репортажами. Взглянув на экран, Кит увидел здание, в котором он ночью намеревался произвести кражу. Осборн вел репортаж у ворот «Оксенфорд медикал». Было еще темно, но мощные прожекторы охранения освещали пышную викторианскую архитектуру.

– Это еще что такое? – вырвалось у встревоженного Кита.

Тем временем Осборн говорил:

«Ученые экспериментируют с самыми опасными в мире вирусами тут у нас, в Шотландии, в этом здании, что за моей спиной, которое местные жители прозвали „Замок Франкенштейна“».

Кит никогда не слышал, чтобы кто-либо называл здание «Замок Франкенштейна». Осборн это выдумал. Ведь здание прозвали «Кремлем».

«Но сегодня от одного из этих вирусов умер молодой лаборант, – по мнению некоторых наблюдателей, природа так отомстила за то, что человечество вмешивается в ее законы».

Кит опустил бритву. Он сразу понял, что подобная реклама плохо скажется на репутации «Оксенфорд медикал». Случись это в другое время, он возликовал бы оттого, что у отца неприятности, но сегодня его куда больше волновало то, как это скажется на его планах.

«Майкла Росса, которому был тридцать один год, сразил вирус Эбола, названный по африканской деревне, где он был обнаружен впервые. При этом заболевании все тело жертвы покрывается болезненными гноящимися прыщами».

Кит был уверен, что Осборн перевирает факты, но слушателям-то это неизвестно. Это было «желтое» телевидение. Но может ли смерть Майкла Росса подорвать запланированную Китом кражу?

«„Оксенфорд медикал“ всегда утверждала, что проводимые ею исследования ничем не грозят местному населению или окружающей среде, но смерть Майкла Росса ставит это утверждение под большое сомнение».

На Осборне были толстая куртка и шерстяная шапочка, и выглядел он так, будто мало спал минувшей ночью. Кто-то разбудил его на заре, дав подсказку, подумал Кит.

«Возможно, Росса укусило животное, которое он украл отсюда из лаборатории и отвез за несколько миль к себе домой», – продолжал вещать Осборн.

– О нет! – вырвалось у Кита. Час от часу не легче. Неужели он будет вынужден отказаться от своего грандиозного плана? Он этого не вынесет.

«Работал ли Майкл Росс в одиночку или входил в группу, которая могла попытаться освободить и других зараженных чумой животных из секретных лабораторий „Оксенфорд медикал“? Не предстоит ли нам увидеть на шотландских просторах вполне невинных с виду собак и кроликов, распространяющих вирус всюду, где бы они ни появились? Никто тут не готов ответить на этот вопрос».

Что бы люди, работающие в «Кремле», ни говорили, Кит понимал: они сейчас стараются как можно быстрее укрепить охрану. Тони Галло, конечно, уже там – завинчивает гайки, проверяет сигнализацию и камеры, инструктирует охранников. Худшей новости для Кита быть не могло. Он был в ярости.

– Ну почему мне так не везет? – вслух произнес он.

«Так или иначе, – продолжал Карл Осборн, – Майкл Росс, похоже, погиб из любви к хомяку по имени Пушистик». – Он произнес это таким трагическим тоном, что Кит ожидал увидеть выкатывавшуюся из его глаза слезу, но Осборн так далеко не пошел.

«Карл, – вмешалась ведущая, хорошенькая блондинка с бритой головой, – „Оксенфорд медикал“ как-то комментировала это чрезвычайное происшествие?»

«Да. – Карл заглянул в свой блокнот. – Они сказали, что крайне огорчены смертью Майкла Росса, но судя по всему, никто больше не подцепил вируса. Тем не менее они хотели бы поговорить со всеми, кто встречался с Россом в последние шестнадцать дней».

«Предположительно люди, находившиеся с ним в контакте, могли подцепить вирус?»

«Да, и, возможно, заразить других. Поэтому заявление компании, что никто больше не заражен, звучит скорее как надежда, чем как научное предвидение».

«Очень тревожная история, – произнесла ведущая, глядя в камеру. – Вы слушали сообщение Карла Осборна. А теперь футбол».

Кит в ярости ткнул пальцем в пульт управления, чтобы выключить телевизор, но он был слишком взвинчен и тыкал не в те кнопки. Под конец он схватил кабель и выдернул штепсель из розетки. Он еле удержался, чтобы не швырнуть телевизор в окно. Это была катастрофа.

Мрачное предсказание Осборна о распространении вируса могло и не оправдаться, но в том, что охрана «Кремля» станет непробиваема, можно не сомневаться. Пытаться сегодня что-то выкрасть оттуда – хуже времени не придумаешь. Придется затею отменять. Кит был игроком: если карта шла хорошая, он готов был ставить как настоящий псих, но он знал, что, если карты не благоприятствуют, лучше отступить.

«По крайней мере мне не придется проводить Рождество с отцом», – мрачно подумал он.

Возможно, удастся осуществить затею в другое время, когда волнение спадет и охрана вновь станет нормальной. Пожалуй, удастся уговорить покупателя подождать. По телу Кита пробежала дрожь, стоило ему вспомнить о невыплаченном огромном долге. Но не было смысла идти на дело, раз скорее всего тебя ждет провал.

Он вышел из ванной. Часы на проигрывателе показывали 7.28. Звонить рано, но дело не терпит. Он снял трубку и набрал номер.

На звонок ответили тотчас. Мужской голос произнес лишь:

– Да?

– Это Кит. Он там?

– А что вам надо?

– Мне надо переговорить с ним. По важному делу.

– Он еще не вставал.

– А, черт. – Кит не хотел оставлять сообщение. Не хотел он и чтобы Морин услышала, что он скажет. – Передайте ему, что я сейчас приеду. – И, не дожидаясь ответной реакции, повесил трубку.

7.30

Тони Галло считала, что к ленчу станет уже безработной.

Она окинула взглядом свой кабинет. Она недолго в нем пробыла. Только-только стала его обустраивать. На письменном столе поставила свою фотографию с мамой и сестрой Беллой – снимок был сделан несколько лет назад, когда мама была здорова. Рядом лежал старый потрепанный словарь Тони – она никогда не была сильна в орфографии. Всего лишь на прошлой неделе она повесила на стену свой портрет семнадцатилетней давности, на котором она, такая молоденькая и полная энтузиазма, снята в форме констебля полиции.

Ей трудно было поверить, что она уже лишилась этой работы.

Она теперь знала, что сделал Майкл Росс. Он очень умно и хитро обошел все установленные ею меры предосторожности. Нашел слабые места в охране и воспользовался ими. Так что винить некого, кроме самой себя.

Она не знала этого два часа назад, когда звонила Стэнли Оксенфорду, председателю совета директоров «Оксенфорд медикал» и держателю основного пакета акций.

Тони боялась звонить ему. Ей предстояло сообщить Оксенфорду ужасную новость и принять на себя вину. Она приготовилась вынести его огорчение, возмущение и, возможно, ярость.

А он спросил:

– С вами все в порядке?

Тони чуть не расплакалась. Она никак не ожидала, что его первой мыслью будет забота о ней. Не заслуживала она такого доброго отношения.

– В полном, – ответила она. – Мы все надели костюмы, прежде чем войти в дом.

– Но вы, должно быть, без сил.

– Я урвала часок сна около пяти.

– Отлично, – сказал Стэнли и поспешил перейти к другому: – Я знал Майкла Росса. Тихий такой, лет тридцати, работал с нами лет восемь – опытный лаборант. Как, черт побери, такое могло случиться?

– Я нашла у него в саду в сарае мертвого кролика. Думаю, он принес это существо из лаборатории и кролик укусил его.

– Сомневаюсь, – отрезал Стэнли. – Скорее всего он порезался зараженным ножом. Даже опытные люди бывают неосторожны. А кролик был просто любимцем Майкла, который умер от голода, когда он заболел.

Тони хотелось бы сделать вид, будто она этому поверила, но она должна была выложить боссу факты.

– Этот кролик находился в импровизированной биозащитной камере, – сообщила она.

– Все равно я сомневаюсь. Майкл не мог работать один в ЛБЗ-четыре. Даже если коллега не видела его, в каждом помещении установлены телевизионные камеры – не мог он выкрасть кролика, это было бы обнаружено на мониторах. Кроме того, чтобы выйти, ему надо было пройти мимо нескольких охранников – они бы заметили, если бы он нес кролика. И наконец, ученые, работающие в этой лаборатории, на другое утро тотчас увидели бы, что одного животного не хватает. Они, наверное, не могут отличить одного кролика от другого, но уж сколько кроликов задействовано в эксперименте, они знают.

«Несмотря на ранний час, мозг у Стэнли заработал как мотор в его „феррари“, – подумала Тони. – И все равно он ошибается».

– Все эти охранные заграждения я устанавливала, – сказала она. – И говорю вам: идеальной системы не существует.

– Вы, конечно, правы. – Если представить ему веские соображения, он может неожиданно быстро сдать позиции. – Я полагаю, у нас есть видеозапись последнего пребывания Майкла в ЛБЗ-четыре?

– Это стоит в моем списке для проверки.

– Я приеду около восьми. К этому времени приготовьте мне, пожалуйста, ответы на возможные вопросы.

– Еще одно. Как только явятся сотрудники, пойдут слухи. Могу я сказать людям, что вы собираетесь перед ними выступить?

– Точно. Я выступлю перед всеми в главном вестибюле, скажем, в половине десятого. – Главный вестибюль в старом доме был самым большим помещением в здании, в нем всегда проводились большие собрания.

Затем Тони вызвала Сьюзен Макинтош, одну из охранниц, хорошенькую девушку двадцати с лишним лет, с выщипанными бровями и короткой стрижкой. Сьюзен сразу заметила портрет на стене.

– А вам идет форма, – сказала она.

– Спасибо. Насколько я понимаю, у вас конец смены, но мне для одного дела нужна женщина.

Сьюзен кокетливо приподняла бровь.

– Я знаю, когда возникает такое чувство.

Тони вспомнила рождественскую вечеринку, которая была в пятницу. Сьюзен выглядела на ней, как Джон Траволта в фильме «Бриолин», – зализанные назад волосы, джинсы в обтяжку и туфли на резиновом ходу, прозванные в Глазго бордельными бесшумками. Она пригласила Тони на танец. Тони ласково улыбнулась и сказала: «Пожалуй, не стоит». Немного позже, пропустив несколько бокалов вина, Сьюзен спросила, спит ли Тони с мужчинами.

– Реже, чем хотелось бы, – сказала Тони.

Тони льстило то, что такое молодое и красивое существо тянется к ней, но она делала вид, что не понимает намека.

– Когда сотрудники станут приходить, мне надо, чтобы вы поговорили с каждым. Поставьте стол в главном вестибюле и не давайте им пройти в кабинеты или лаборатории, пока вы с ними не поговорите.

– А что я должна им говорить?

– Скажите, что произошло серьезное нарушение в хранении вирусов и профессор Оксенфорд намерен сегодня утром обо всем рассказать. Держитесь спокойно и уверенно, но не входите в подробности – лучше всего предоставить это Стэнли.

– О'кей.

– Затем спросите каждого, когда он или она в последний раз видели Майкла Росса. Кое-кого уже спрашивали об этом вчера вечером по телефону, но лишь тех, кто работает в ЛБЗ-четыре, однако от перепроверки беды не будет. Если кто-то виделся с ним после того, как он в воскресенье две недели назад ушел отсюда, немедленно сообщите мне об этом.

– О'кей.

Теперь надо было задать деликатный вопрос, и Тони помедлила, потом все-таки задала его:

– Как вы думаете, Майкл был голубой?

– Он не был активным.

– Вы уверены?

– Инверберн – маленький городок. У нас есть два паба для голубых, клуб, пара ресторанов, церковь… Я знаю все эти места, и я ни разу не видела его ни в одном.

– О'кей. Надеюсь, вы не станете отрицать, если я скажу, что вам это известно, так как…

– Ничего страшного. – Сьюзен улыбнулась и в упор посмотрела на Тони. – Вам пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы оскорбить меня.

– Спасибо.

Этот разговор состоялся почти два часа назад. С тех пор Тони большую часть времени посвятила просмотру видеозаписи последнего посещения лаборатории Майклом Россом. Теперь у нее были готовы ответы, которых ждал Стэнли. Она расскажет ему, что там произошло, и он, по всей вероятности, попросит ее подать в отставку.

Она вспомнила свою первую встречу со Стэнли. Она была в наихудшем за всю свою жизнь положении. Делала вид, что является вольным консультантом по обеспечению безопасности, но клиентов у нее не было. Фрэнк, с которым она прожила восемь лет, ушел от нее. А мать впала в старческий маразм. Тони чувствовала себя как Иов после того, как он отрекся от Христа.

Стэнли пригласил ее к себе и предложил контракт на короткий срок. Оксенфорд разработал медикамент, столь ценный, что приходилось опасаться, как бы он не стал предметом промышленного шпионажа. И он хочет, чтобы она это проверила. Тони не сказала, что это ее первое поручение.

Прочесав все помещения и удостоверившись, что там нет подслушивающих устройств, она стала смотреть, не живет ли кто-либо из основных сотрудников не по средствам. В результате стало ясно, что на «Оксенфорд медикал» нет шпионов, но, к своему смятению, Тони обнаружила, что Кит, сын Стэнли, обкрадывает компанию.

Она была в шоке. Кит казался ей обаятельным и ненадежным, но что же это за человек, который крадет у собственного отца?

– Старик выдержит – у него полно денег, – небрежно произнес тогда Кит, а Тони знала по своему многолетнему пребыванию в полиции, что склонность к злодеяниям не присуща глубокой натуре – преступники просто мелкие алчные людишки, чьи поступки не имеют серьезных оправданий.

Кит пытался уговорить ее замять это дело. Он обещал никогда больше так не поступать, если Тони на этот раз не поднимет шума. У нее язык не поворачивался говорить недавно пережившему горе человеку, что его сын бесчестный человек. Но промолчать было бы нечестно.

Так что под конец она не без трепета рассказала Стэнли все.

Она никогда не забудет, как изменилось его лицо. Он побелел, лицо перекосилось, из горла вырвалось «О-ох!», словно его внезапно пронзила боль. В этот момент, когда он пытался совладать с чувствами, она увидела, какой он сильный и одновременно чувствительный, и ее неодолимо потянуло к нему.

Она правильно решила сказать ему все. И была за это вознаграждена. Стэнли уволил Кита и подписал с Тони постоянный контракт. За это она всегда будет железно верна ему. Она была преисполнена решимости отплатить за доверие.

И жизнь стала лучше. Стэнли быстро повысил ее: она по-прежнему отвечала за безопасность и стала менеджером по оборудованию с более высоким жалованьем. Тони купила красный «порше».

Однажды она упомянула, что играла в сквош в национальной полицейской команде, и Стэнли предложил ей сыграть с ним на корте компании. Тони победила с небольшим перевесом, и они стали играть каждую неделю. Оксенфорд был физически в очень хорошей форме и делал длинные броски, но Тони была на двадцать лет моложе и обладала мгновенной реакцией. Ему удавалось время от времени переигрывать Тони, когда внимание ее рассеивалось, но в итоге она обычно выигрывала.

Постепенно она узнала его лучше. Оксенфорд играл сильно, идя на риск, что часто вознаграждалось. Боролся за выигрыш, но умел и проигрывать. Тони, как и он, отличалась сообразительностью и любила попикироваться. Чем больше она узнавала Стэнли, тем больше он ей нравился. И наконец наступил день, когда она поняла, что он не просто ей нравится. Это было нечто большее.

И сейчас Тони чувствовала, что для нее страшнее не потерять работу, а больше его не видеть.

Она только собралась пойти в главный вестибюль, чтобы встретить Оксенфорда, когда он войдет, как зазвонил телефон.

Женский голос с акцентом юга Англии произнес:

– Это Одетта.

– Привет!

Тони обрадовалась. Одетта Кресси работала детективом в Лондоне, в полиции метрополии. Они познакомились в Хэндоне на курсах пять лет назад. Они были одного возраста. Одетта была не замужем, и, после того как Тони рассталась с Фрэнком, они дважды отдыхали вместе. Не живи они так далеко друг от друга, были бы близкими подругами. А так они каждые две недели разговаривали по телефону.

Одетта сказала:

– Я насчет жертвы вашего вируса.

– Почему это тебя заинтересовало? – Тони знала, что Одетта работает в группе по борьбе с терроризмом. – Впрочем, я могла бы не спрашивать.

– Точно. Я только скажу, что название Мадоба-два прозвучало здесь как сигнал тревоги, и предоставлю тебе додумывать.

Тони насупилась. Она сама работала в прошлом в полиции и могла догадаться, в чем дело. У Одетты были разведданные, указывавшие на то, что некая группа интересуется Мадобой-2. Один из подозреваемых мог упомянуть об этом на допросе, или разговор о вирусе был подслушан, или кто-то, сидевший на прослушке, напечатал это название в поиске на компьютере. И теперь, если какое-то количество вируса пропадет, команда по борьбе с терроризмом заподозрит, что вирус украден фанатиками.

– Не думаю, чтобы Майкл Росс был террористом, – сказала Тони. – По-моему, он просто привязался к находившемуся в лаборатории животному.

– А как насчет его приятелей?

– Я нашла его адресную книжку, и инвербернская полиция проверяет сейчас, кто там значится.

– А ты оставила у себя копию?

Копия лежала у Тони на столе.

– Могу сейчас же переслать ее тебе по факсу.

– Спасибо, это сохранит мне время. – Одетта сообщила номер факса, и Тони записала его. – Как ты ладишь с красавчиком боссом?

Тони никому не говорила о своих чувствах к Стэнли, но Одетта была телепаткой.

– Ты же знаешь, я не считаю возможным заниматься сексом на работе. Да и вообще у него недавно умерла жена…

– Полтора года назад, насколько я помню.

– Не такой большой срок, когда люди были женаты почти сорок лет. И он предан своим детям и внукам, которые наверняка возненавидят всякую, кто попытается заменить умершую жену.

– Знаешь, чем хороша жизнь с мужчиной старше тебя? Он ужасно волнуется, что недостаточно молод и силен, и потому в два раза больше старается ублажить тебя.

– Придется поверить тебе на слово.

– А то как же? Ах да, чуть не забыла – ха-ха-ха! – ведь он богат. Слушай, я тебе вот что скажу: если ты решишь, что не хочешь его, я его возьму. А пока дай мне лично знать, если обнаружишь что-то новенькое про Майкла Росса.

– Конечно.

Тони повесила трубку и посмотрела в окно. Темно-синий «феррари-Ф50» Стэнли Оксенфорда как раз подъехал к месту, отведенному для президента компании. Тони вложила копию адресной книжки Майкла в факс и набрала номер факса Одетты.

Затем с чувством, какое испытывает преступник перед объявлением приговора, пошла встречать своего начальника.

8.00

Главный вестибюль был похож на церковный неф. Сквозь большие закругленные окна потоки солнечного света расцвечивали узорами каменный пол. Вверху под потолком шли крепкие деревянные брусья. В центре этого благостного пространства, ни с чем не сочетаясь, стояла современная овальная конторка с высокими стойками. Внутри овала сидел на стуле охранник в форме.

Стэнли Оксенфорд вошел через главные двери. Это был рослый шестидесятилетний мужчина, голубоглазый, с гривой густых седых волос. Он не походил на ученого – ни лысины, ни сутулости, ни очков. Тони считала, что он больше похож на киноактера, играющего генерала в фильме о Второй мировой войне. Он хорошо одевался, но не консервативно. Сегодня он был в мягком сером твидовом костюме с жилетом, светло-голубой рубашке и – возможно, из уважения к покойнику – черном вязаном галстуке.

Сьюзен Макинтош поставила у входа раскладной столик. Она что-то сказала Стэнли, когда он вошел. Он коротко ответил ей и обратился к Тони:

– Это хорошо придумано: останавливать всех у входа и спрашивать, когда они в последний раз видели Майкла.

– Благодарю вас. – «Я хоть что-то сделала правильно», – подумала Тони.

– А как быть с теми, кто в отпуске? – спросил Стэнли.

– Их всех обзвонят сегодня утром.

– Хорошо. Вы выяснили, как это случилось?

– Да. Я была права, а вы – нет. Дело в кролике.

Хотя ситуация была трагическая, он улыбнулся. Ему нравилось, когда кто-то не соглашался с ним, особенно хорошенькие женщины.

– Как вы это узнали?

– Из видеопленки. Хотите посмотреть?

– Да.

Они прошли по широкому коридору, выложенному дубовыми панелями, затем свернули в боковой проход, ведущий к центральной контрольной станции, обычно именуемой центром управления. Здесь была сосредоточена охрана здания. В свое время тут была бильярдная, но окна заложили кирпичом для безопасности, а потолок сделали ниже, чтобы скрыть змеиное гнездо кабелей. Вдоль одной стены стояли телевизоры, показывавшие, что происходит в основных помещениях, включая все комнаты ЛБЗ-4. На длинном столе находились кнопочные панели с сигналами тревоги. Тысячи электронных аппаратов следили за температурой, влажностью и системами подачи воздуха во всех лабораториях – если где-либо дверь оставалась слишком долго открытой, раздавался сигнал тревоги. Охранник в аккуратной форме сидел за аппаратом, дававшим доступ к центральному компьютеру.

– А здесь навели порядок с тех пор, как я тут в последний раз был, – не без удивления заметил Стэнли.

Когда Тони стала отвечать за безопасность, центр управления походил на мусорную яму, заваленную грязными стаканчиками из-под кофе, старыми газетами, сломанными шариковыми ручками, наполовину пустыми коробками от завтраков. Сейчас тут было чисто и прибрано, на столе лежала лишь папка с материалами, которые читал охранник. Тони приятно было, что Стэнли это отметил.

Оксенфорд заглянул в соседнее складское помещение, бывшую оружейную, где теперь хранились материальные ценности, в том числе центральный агрегат телефонной станции. Здесь был включен яркий свет. На тысячах кабелей были неснимаемые, четко помеченные ярлыки, чтобы в случае технической неисправности можно было в кратчайшее время найти нужный кабель. Стэнли одобрительно кивнул.

Тони понимала, что все это говорит в ее пользу, хотя Стэнли и так уже знал, что она хороший организатор. Главной ее задачей было не дать ничему опасному выскользнуть из ЛБЗ-4, и в этом она дала маху.

Иногда Тони не удавалось понять, что думает Стэнли, и сейчас был как раз такой случай. Жалел ли он Майкла Росса, тревожился ли за будущее своей компании или возмущался плохой охраной? Обратит ли он свой гнев против нее, или против покойного Майкла, или против Ховарда Макэлпайна? Когда Тони покажет Стэнли, что наделал Майкл, похвалит ли он ее за то, что она так быстро все сообразила, или выгонит за то, что допустила такое?

Они сели рядом перед монитором, и Тони застучала по клавишам, вызывая на экран нужную картинку, которую хотела показать Стэнли. Обширная память компьютера хранила картинки двадцать восемь дней, а потом стирала. Тони была хорошо знакома с программой и легко ею пользовалась.

Сидя рядом со Стэнли, она почему-то вспомнила, как в четырнадцать лет пошла с мальчиком в кино и позволила ему просунуть руку под свой свитер. От этого воспоминания ей стало неловко, и она почувствовала, как краска залила шею. Тони надеялась, что Стэнли этого не заметил.

На мониторе появился Майкл – он подъехал к главным воротам и показал пропуск.

– Дата и время указаны внизу экрана, – сказала она.

Восьмое декабря, четырнадцать двадцать семь. Тони пробежала по клавиатуре, и на экране появился парковавшийся зеленый «фольксваген-гольф». Из него вышел худощавый мужчина и достал с заднего сиденья брезентовую сумку.

– Смотрите на эту сумку, – сказала Тони.

– Почему?

– Там кролик.

– Как он сумел посадить его туда?

– Очевидно, впрыснул ему транквилизатор и, наверное, крепко связал. Не забывайте, что Майкл многие годы имел дело с лабораторными животными. Он знает, что надо сделать, чтобы они сидели смирно.

На следующей картинке Майкл снова показывает свой пропуск в проходной. В главном вестибюле появляется красивая пакистанка лет сорока.

– Это Моника Ансари, – произнес Стэнли.

– Они дружили. Она работала с культурами тканей, а он в конце недели проверял для нее животных.

Они пошли по коридору, по которому шли Тони и Стэнли, но не свернули в центр управления, а направились к двери в конце. Эта дверь ничем не отличалась от других в здании – состояла из четырех панелей и имела медную ручку, но дверь была стальная. На стене рядом с ней была желтая с черным планка – международный знак, предупреждающий о биоопасности.

Доктор Ансари провела пластмассовым пропуском перед считывателем перфокарт, затем прижала указательный палец левой руки к маленькому экранчику. Компьютер стал проверять соответствие ее отпечатка информации, заложенной в чип. Это предотвращало возможность использования утерянных или украденных перфокарт не допущенными в лабораторию лицами. Ожидая, пока сработает компьютер, доктор Ансари подняла взгляд на телекамеру и в шутку отсалютовала. Тут дверь открылась, и она вошла в лабораторию. Следом за ней – Майкл.

Другая камера сняла их в небольшом помещении. На стене несколько циферблатов показывали атмосферное давление в лаборатории. Чем глубже вы проникали в ЛБЗ-4, тем ниже было давление. Падение давления направляло воздушные потоки внутрь помещения, не давая воздуху из него выходить. Из этого помещения доктор Ансари и Майкл направились каждый в соответствующую раздевалку.

– Вот тут он вынул кролика из сумки, – сказала Тони. – Если бы в этот день Майкл работал с мужчиной, он не смог бы осуществить свой план. Но он работал с Моникой, и в раздевалках, конечно, нет камер.

– Но, черт побери, нельзя же установить камеры в раздевалках, – сказал Стэнли. – Никто тогда работать тут не станет.

– Совершенно верно, – подтвердила Тони. – Придется придумать что-то другое. Смотрите.

Следующая картинка была уже из лаборатории. Она показывала клетки с кроликами, накрытые для изоляции прозрачными пластиковыми колпаками. Тони остановила картинку.

– Можете мне объяснить, чем ученые занимаются в этой лаборатории?

– Конечно. Наш новый медикамент действует против многих вирусов, но не против всех. В этом эксперименте медикамент пробуют против Мадобы-два, варианта вируса Эболы, вызывающего смертельную лихорадку с кровотечением у кроликов и людей. Две группы кроликов помечены вирусом.

– Помечены?

– Извините, у нас так принято говорить. Это означает, что они были заражены. После чего одной группе ввели медикамент.

– И что вы обнаружили?

– Медикамент не убивает Мадобу-два у кроликов. Мы несколько разочарованы. Значит, почти наверняка он не исцелит от этого вируса и людей.

– Но шестнадцать дней назад вы этого не знали.

– Верно.

– В таком случае мне кажется, я понимаю, что Майкл пытался сделать. – Она нажала на клавишу – картинка исчезла. Появилась фигура в голубом виниловом костюме космонавта с прозрачным шлемом. У двери человек остановился и сунул ноги в резиновые сапоги. Затем он протянул руку и взял свисавший с потолка желтый шланг. Пристегнул его к поясу. По шлангу пошел воздух, и костюм надулся так, что человек стал похож на робота с рекламы шин «Мишлен».

– Это Майкл, – сказала Тони. – Он быстрее переоделся, чем Моника, так что на данный момент он там один.

– Этого не должно быть, а было, – сказал Стэнли. – Правило, чтобы всегда было двое, соблюдается, но не ежеминутно. Merda.[1] – Стэнли часто ругался по-итальянски, научившись бранным словам у жены. Тони, говорившая по-испански, обычно понимала его.

На экране Майкл направился к клеткам с кроликами, медленно передвигаясь в неуклюжем костюме. Он повернулся спиной к камере и некоторое время из-за надутого костюма нельзя было разглядеть, что он делает. Затем он отошел от клеток и бросил что-то на стальной лабораторный стенд.

– Что-нибудь заметили? – спросила Тони.

– Нет.

– Как не заметили и охранники, сидевшие у мониторов. – Тони старалась защитить своих работников. Если Стэнли ничего не заметил, едва ли он сможет винить в этом охранников. – Посмотрите еще раз. – Она прокрутила пленку на пару минут назад и остановила картинку, когда на экране появился Майкл. – В верхней правой клетке один кролик.

– Вижу.

– Смотрите внимательнее на Майкла. Он что-то держит под мышкой.

– Да… завернутое в такую же, как костюм, голубую виниловую ткань.

Тони прокрутила пленку и снова остановила картинку, на которой Майкл отходит от клеток.

– Сколько теперь кроликов в верхней правой клетке?

– Два, черт побери. – Вид у Стэнли был растерянный. – Я считал, что по вашей теории Майкл вынес кролика из лаборатории. А вы мне показываете, что он его принес!

– Подставного. Иначе ученые заметили бы, что одного не хватает.

– А зачем он это сделал? Ведь спасая одного кролика, он обрекал на смерть другого!

– Если он вообще человек разумный, я полагаю, он считал кролика, которого хотел спасти, чем-то особенным.

– Да ради всего святого, все кролики одинаковые.

– Я подозреваю, не для Майкла.

Стэнли кивнул:

– Вы правы. Кто знает, что у него в то время было в голове.

Тони прокрутила видеокартинки вперед.

– Он выполнил, как всегда, свои обязанности: проверил наличие пищи и воды в клетках, убедился, что все животные живы, отметил все выполненное на листке. Появилась Моника, но она прошла в боковое помещение работать над своими культурами тканей, так что она не могла его видеть. А он прошел в соседнюю, более просторную лабораторию, чтобы заняться макаками. Потом вернулся на прежнее место. Теперь смотрите.

Майкл отстегнул шланг, по которому подавался воздух, что обычно делали, переходя в лаборатории из одного помещения в другое. В костюме всегда был трех-четырехминутный запас свежего воздуха, а когда фронтальное стекло запотевало, это значило, что он подходил к концу. Майкл прошел в маленькую комнатку, где находилось хранилище – запертый холодильник, в котором держали образцы живых вирусов. Это было наиболее надежно защищенное место во всем здании – тут хранился и бесценный антивирусный медикамент. Майкл набрал комбинацию цифр на кнопочной панели. Камера, вмонтированная в холодильнике, показала, что Майкл взял две дозы медикамента, отмеренного в одноразовых шприцах.

– Малую дозу для кролика и большую, по всей вероятности, для себя, – сказала Тони. – Подобно вам он считал, что медикамент сработает против Мадобы-два. Он намеревался исцелить кролика и иммунизировать себя.

– Охранники могли видеть, что он взял медикамент из хранилища.

– Но они не сочли бы это подозрительным. Ему разрешено с этим работать.

– Они могли заметить, что он не сделал записи в журнале.

– Могли, но вспомните: охранник следит за тридцатью семью экранами, и он понятия не имеет, как люди работают в лаборатории.

Стэнли что-то буркнул.

Тони сказала:

– Майкл, должно быть, решил, что пропажи не заметят до ежегодной проверки, да и тогда сочтут это канцелярской опиской. Он не знал, что я планировала провести выборочную проверку.

На экране Майкл закрыл хранилище и, вернувшись в кроличью лабораторию, снова подключил шланг воздуха.

– Всю свою работу он проделал, – сказала Тони. – Теперь он возвращается к кроликам. – Снова спина Майкла перекрыла то, что он делал. – Сейчас он вынимает из клетки своего любимого кролика. По-моему, он надевает на него маленький костюмчик, очевидно, сделанный из старого костюма.

Майкл повернулся левым боком к камере. И направился к выходу – казалось, он что-то держал под правой рукой, но так ли это, сказать было трудно.

Выйдя из ЛБЗ-4, все вставали под химический душ, дезинфицировавший костюм, затем принимали обычный душ и уж потом одевались.

– Костюм защищал кролика под химическим душем, – пояснила Тони. – Я полагаю, Майкл затем бросил костюм в печь для сжигания. А обычный душ не мог причинить животному вреда. В раздевалке Майкл посадил кролика в сумку. Когда он выходил из здания, охранники увидели, что у него сумка, с которой он пришел, и ничего не заподозрили.

Стэнли откинулся на спинку кресла.

– Черт побери, – сказал он, – я мог бы поклясться, что осуществить такое невозможно.

– Он принес кролика домой. Я думаю, кролик укусил Майкла, когда он вводил ему лекарство. Потом Майкл сделал себе прививку и посчитал, что вне опасности. Но оказался не прав.

– Бедный мальчишка, – произнес Стэнли. Лицо у него было печальное. – Бедный глупый мальчишка.

– Теперь вы знаете все, что знаю я, – сказала Тони. Она внимательно наблюдала за ним, ожидая приговора. Этот этап в ее жизни окончен? Она будет без работы на Рождество?

Оксенфорд пристально посмотрел на нее.

– Есть одна мера предосторожности, которую мы могли бы ввести и которая предотвратила бы это.

– Я знаю, – сказала Тони. – Обыскивать сумки всех, кто направляется в ЛБЗ-четыре и выходит оттуда.

– Совершенно верно.

– Я ввела это с сегодняшнего утра.

– Иными словами: заперев дверь в конюшню после того, как лошадь сбежала.

– Мне жаль, что так вышло, – сказала Тони. Она была уверена, что он хочет, чтобы она подала в отставку. – Вы платите мне за то, чтобы такое не случалось. Я не справилась. Вы, по-видимому, хотите, чтобы я подала в отставку.

Это вызвало у него раздражение.

– Если я захочу вас уволить, вы об этом незамедлительно узнаете.

Она уставилась на него. Он что, прощает?

Лицо Оксенфорда приняло более мягкое выражение.

– Хорошо, вы совестливая натура и чувствуете себя виноватой, хотя ни вы, ни кто-либо другой не могли предугадать такое.

– Я могла установить проверку сумок.

– А я, по всей вероятности, запретил бы это на том основании, что проверка вызовет недовольство у сотрудников.

– О-о!

– Вот что я вам скажу раз и навсегда. С тех пор, как вы у нас появились, меры безопасности стали строже, чем когда-либо. Вы чертовски хороший работник, и я намерен вас удержать. Так что извольте больше не жалеть себя.

От облегчения Тони вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги.

– Благодарю вас, – сказала она.

– Впереди у нас много дел – пошли работать. – И Оксенфорд вышел из комнаты.

Вздохнув с облегчением, Тони закрыла глаза. Ее простили. «Спасибо», – подумала она.

8.30

Миранда Оксенфорд заказала капуччино по-венски с пирамидой взбитых сливок наверху. В последнюю минуту она попросила подать также кусок морковного пирога. Сунув сдачу в карман юбки, она понесла свой завтрак к столику, за которым сидела ее тощая сестрица Ольга, потягивая двойное эспрессо и покуривая сигарету. Бар был увешан бумажными цепями, а на тостере переливалась рождественская елочка, но кто-то не без иронии поставил на музыкальном автомате «Мальчиков с пляжа», и они пели «Скользя на волнах по Штатам».

Миранда часто заставала по утрам Ольгу в этом кафе-баре на Сочихолл-стрит в центре Глазго. Они обе работали поблизости: Миранда была исполнительным директором в агентстве по найму преимущественно телефонисток, а Ольга была адвокатом. Обе любили посидеть минут пять, чтобы собраться с мыслями перед работой.

«Мы совсем не похожи на сестер», – подумала Миранда, заметив свое отражение в зеркале. Она была маленькая, с вьющимися светлыми волосами и аппетитной фигуркой. Ольга была в папу – высокая, но чернобровая, как покойная мать, которая была итальянских кровей и звали ее всегда Мамма Марта. Ольга была в рабочем темно-сером костюме и остроносых туфлях. Она вполне могла бы выступить в роли Круэллы Де Виль.[2] Наверняка нагоняла страх на присяжных.

Миранда сняла пальто и шарф. Она была в плиссированной юбке и свитере, расшитом мелкими цветочками. Она одевалась, чтобы нравиться, а не отпугивать. Когда она села, Ольга спросила:

– Ты работаешь в канун Рождества?

– Всего один час, – ответила Миранда. – Чтоб убедиться, что ничего не зависло на праздники.

– Вот и я тоже.

– Слышала новость? Лаборант «Кремля» умер от вируса.

– О Господи, это испортит нам Рождество.

«Ольга может показаться бесчувственной, а на самом деле она не такая», – подумала Миранда.

– Сообщили по радио. Я еще не говорила с папой, но бедный малый как будто привязался к хомяку и принес его домой.

– Зачем – заниматься с ним любовью?

– И зверек скорее всего укусил его. Бедняга жил один, так что никто не обратился за помощью. По крайней мере, похоже, вируса он никому не передал. Все равно это ужасно для папы. Он, конечно, виду не покажет, но наверняка чувствует себя в ответе.

– Ему бы следовало заниматься менее опасной наукой, например, чем-нибудь вроде разработки новых видов атомного оружия.

Миранда улыбнулась. Она была особенно рада видеть Ольгу сегодня. Приятно было побеседовать в спокойной атмосфере. Вся семья должна была собраться в Стипфолле, доме их отца, на Рождество. Миранда намеревалась приехать туда со своим женихом Недом Хэнли, и ей хотелось быть уверенной, что Ольга будет тактична с ним. Но к этой теме она подошла кружным путем.

– Надеюсь, эта история не испортит праздника. Я так его ждала. Ты знаешь, что и Кит приедет?

– Я глубоко потрясена тем, что наш братец оказывает нам такую честь.

– Он не собирался приезжать, но я уговорила его.

– Папе будет приятно, – не без сарказма произнесла Ольга.

– Действительно приятно, – с укором сказала Миранда. – Ты же знаешь, чего ему стоило уволить Кита.

– Я знаю, что никогда не видела его в таком гневе. Казалось, он вот-вот кого-нибудь убьет.

– А потом он плакал.

– Этого я не видела.

– Я тоже. Мне сказал Люк. – Люк был домоправителем у Стэнли. – А сейчас папа хочет простить его и все забыть.

Ольга потушила сигарету.

– Я знаю. Папиному великодушию нет предела. Кит уже где-то работает?

– Нет.

– А ты не можешь что-нибудь ему подыскать? Это же по твоей части, и специалист он хороший.

– Никто не горит желанием его брать – люди ведь знают, что отец выгнал его.

– А он перестал играть?

– Наверное, перестал. Он ведь дал обещание папе. И у него нет денег.

– Папа оплатил его долги, верно?

– Мы, во всяком случае, не должны об этом знать.

– Да перестань, Мэнди. – Ольга вспомнила: так Миранду звали в детстве. – Сколько?

– Спроси папу… или Кита.

– Десять тысяч фунтов?

Миранда отвела взгляд.

– Больше? Двадцать?

Миранда прошептала:

– Пятьдесят.

– Великий Боже! Этот маленький мерзавец растратил пятьдесят кусков из нашего наследства? Вот я покажу ему, как увижу.

– Ладно, хватит про Кита. На Рождество ты ближе узнаешь Неда. Я хочу, чтобы ты относилась к нему, как к члену семьи.

– Неду уже следовало бы стать членом семьи. Когда вы собираетесь обвенчаться? А то ты уже старовата для столь долгого обручения. И оба вы были в браке – речь ведь не идет о том, что тебе надо наскрести на приданое.

Не такой реакции ожидала Миранда. Ей-то хотелось, чтобы Ольга потеплела к Неду.

– Ну ты же знаешь, каков Нед, – оправдываясь, сказала она. – Он всецело погружен в свой мир.

Нед был редактором «Книжного обозрения Глазго», уважаемого культурно-политического журнала, но человеком совершенно непрактичным.

– Не понимаю, как ты можешь с этим мириться. Я не терплю нерешительности.

Разговор пошел совсем не так, как хотелось Миранде.

– Поверь, Нед – это такое облегчение после Джаспера. – Первый муж Миранды был грубым тираном. Нед же был его противоположностью, и этим, в частности, объяснялось то, что Миранда полюбила его. – Нед никогда не сможет мной помыкать – он для этого недостаточно собран: зачастую не может вспомнить, какой на дворе день.

– Тем не менее ты прекрасно справлялась эти пять лет, что жила без мужчины.

– Да, и я горжусь этим, тем более что экономика стала закисать и мне перестали выплачивать большие премиальные.

– Так почему же ты хочешь снова обзавестись мужчиной?

– Ну, видишь ли…

– Секс? Ой, не надо. Ты что, не слышала про вибраторы?

Миранда хихикнула:

– Это не одно и то же.

– Конечно, нет. Вибратор толще, жестче и надежнее, а потом кладешь его в ночной столик и забываешь о его существовании.

Миранда почувствовала, что на нее давят, – такое часто случалось, когда она разговаривала с сестрой.

– Нед очень хорош с Томом, – сказала она. Ее сыну Тому было одиннадцать лет. – Джаспер только командовал Томом, никогда с ним не разговаривал. А Нед проявляет к нему интерес – спрашивает его, выслушивает ответы.

– Кстати, о детях: Том ладит с Софи? – У Неда была четырнадцатилетняя дочь от первого брака.

– Она тоже будет в Стипфолле – я заеду за ней сегодня попозже. Том смотрит на Софи, как греки взирали на богов, она для него неземное создание, которое надо все время ублажать жертвоприношениями, иначе худо будет. Он все время старается сунуть ей что-нибудь сладенькое. А она предпочла бы сигареты. Она тоненькая как тростинка и скорее умрет, чем пополнеет. – Миранда многозначительно посмотрела на пачку «Мальборо лайтс», лежавшую возле Ольги.

– У всех нас свои слабости, – сказала Ольга. – Съешь еще кусочек морковного пирога.

Миранда положила вилочку на тарелку и отхлебнула кофе.

– С Софи бывает трудно, но она в этом не виновата. Ее мать не терпит меня, и на девочке это не может не отразиться.

– Не сомневаюсь, Нед предоставляет тебе самой разбираться с этим.

– А я не возражаю.

– Переехав к тебе, он стал платить за дом?

– Это ему не по карману. Журнал платит гроши, а Нед по-прежнему вносит по закладным за дом, в котором живет его бывшая жена. Поверь, он чувствует себя неуютно от того, что финансово зависим.

– Не понимаю почему. Он может трахаться, когда ему заблагорассудится, ему не надо воспитывать трудную дочь, и он живет в доме бесплатно.

Миранда обиделась.

– Ты немного перебираешь.

– Тебе не следовало пускать его, пока он не назначит дату свадьбы.

Такая мысль приходила в голову и Миранде, но она не собиралась это признавать.

– Он считает, нужно время, чтобы все свыклись с мыслью, что он снова женится.

– Кто это «все»?

– Ну, для начала – Софи.

– Но ты ведь уже признала, что она переняла отношение матери к тебе. Значит, ты хочешь сказать, что Нед не женится на тебе, пока его бывшая жена не даст разрешения.

– Ольга, пожалуйста, сними адвокатский парик, когда разговариваешь со мной.

– Кто-то же должен тебе это сказать.

– Ты все упрощаешь. Я знаю, такова твоя работа, но ведь я – твоя сестра, а не свидетельница противной стороны.

– Извини, что я все тебе высказала.

– Я рада, что ты высказалась, так как не хочу, чтобы ты выложила это Неду. Я люблю его и хочу выйти за него замуж, поэтому прошу тебя по-доброму держаться с ним на Рождество.

– Постараюсь, – небрежно бросила Ольга.

Миранде хотелось, чтобы сестра поняла, как это ей важно.

– Я хочу, чтобы он почувствовал, что мы с ним можем создать новую семью – для нас и для наших двух детей. И я прошу тебя помочь мне убедить его в этом.

– Ладно. О'кей.

– Если праздники пройдут хорошо, я думаю, он согласится назначить день свадьбы.

Ольга положила руку на руку Миранды.

– Я поняла. Я теперь знаю, как много это для тебя значит. И буду хорошо себя вести.

Миранда изложила свою точку зрения. Довольная тем, что добилась понимания, она обратилась к другой проблеме, по которой возможно разногласие:

– Надеюсь, все образуется между папой и Китом.

– Я тоже, но тут мы мало чем можем помочь.

– Кит звонил мне несколько дней назад. По какой-то причине он твердо решил ночевать в Стипфолле в гостевом домике.

– Почему это он должен жить один в этом домике? – возмутилась Ольга. – Значит, мы – ты, и Нед, и Хьюго, и я должны ютиться в двух тесных спаленках в старом доме!

Миранда ожидала, что Ольга будет против.

– Я знаю, это неразумно, но я сказала, что не возражаю. И так было трудно убедить его приехать – мне не хотелось создавать для него препятствие.

– Маленький мерзавец – такой эгоист. Чем он это обосновал?

– Я его не спросила.

– Ну а я спрошу. – Ольга достала из портфеля мобильник и набрала номер.

– Не делай из этого проблемы, – взмолилась Миранда.

– Я просто хочу задать ему один вопрос. – И произнесла в телефон: – Кит… почему это ты вздумал спать в коттедже? Тебе не кажется, что это немного… – Она умолкла. – Ах вот как. Почему?.. Ясно… но почему ты?.. – И осеклась, словно он повесил трубку.

Миранда огорченно подумала, что Кит, по-видимому, сказал: «А собственно, в чем дело?»

Ольга положила мобильник в портфель.

– Можем не препираться по поводу домика. Он передумал. Он вообще не приедет в Стипфолл.

9.00

«Оксенфорд медикал» была в осаде. Репортеры, фотографы, телевизионщики толпились у ворот, атаковали приезжавших на работу сотрудников, окружали их машины и велосипеды, подносили к лицу камеры и микрофоны, выкрикивали вопросы. Охранники отчаянно пытались отделить журналистов от проезжавшего мимо транспорта, стремясь избежать аварий, но журналисты не желали подчиняться. Ситуацию осложняла группа борцов за права животных, постаравшихся использовать эту возможность, чтобы заявить о себе, и устроивших демонстрацию у ворот, – они размахивали плакатами и пели песни протеста. Телеоператоры снимали демонстрацию, поскольку больше нечего было снимать. Тони Галло наблюдала все это – злилась, но ничего не могла поделать.

Она находилась в кабинете Стэнли Оксенфорда, большой угловой комнате, которая раньше была хозяйской спальней. Стэнли работал в окружении старых и новых вещей: его компьютер стоял на поцарапанном деревянном столе, которому было тридцать лет, а на столике рядом стоял оптический микроскоп производства шестидесятых годов, которым он любил время от времени пользоваться. Микроскоп сейчас был окружен рождественскими открытками, там стояла и открытка от Тони. На стене висела викторианская гравюра таблицы Менделеева рядом с фотографией потрясающе красивой брюнетки в подвенечном платье – покойной жены Оксенфорда Марты.

Стэнли часто вспоминал свою жену: «Она была холодная, по словам самой Марты, как церковь… Мы с Мартой раз в два года ездили в Италию… Марта любила ирисы». Но о своем чувстве к ней он сказал лишь однажды. Тони заметила, что на фотографии Марта выглядит очень красивой. «Боль притупляется, но не исчезает, – сказал Стэнли. – Я, наверное, буду горевать по ней каждый день до конца моей жизни». И Тони подумала, будет ли кто-нибудь любить ее так, как Стэнли любил Марту.

Сейчас Стэнли стоял рядом с Тони у окна, едва не касаясь ее плечом. Они не без тревоги смотрели, как все новые и новые «вольво» и «субару» подъезжают к травяному партеру, а толпа становится более шумной и агрессивной.

– Мне так неприятно все это, – с несчастным видом произнесла Тони.

– Вы в этом не повинны.

– Я знаю, вы сказали: хватит жалеть себя, но ведь это я допустила, что кролик был пронесен мимо охраны, а потом этот мерзавец, мой бывший сожитель, сообщил о случившемся телерепортеру Карлу Осборну.

– Насколько я понимаю, вы не в ладах со своим бывшим воздыхателем.

Она никогда прежде не говорила откровенно со Стэнли на эту тему, но теперь Фрэнк влез в ее рабочую жизнь, и она была рада возможности объяснить Стэнли ситуацию.

– Честно говоря, не знаю, почему Фрэнк так ненавидит меня. Я никогда его не отталкивала. Это он ушел от меня, притом в тот момент, когда я действительно нуждалась в помощи и поддержке. Казалось, он меня уже достаточно наказал, если я и была в чем-то не права. А теперь еще и это.

– Я могу понять, в чем дело. Вы – вечный укор ему. Всякий раз, как он вас видит, он вспоминает, насколько оказался слабым и как трусливо поступил, когда был нужен вам.

Тони никогда не думала о Фрэнке в таком плане, а сейчас его поведение обрело смысл. Теплая волна благодарности затопила ее. Стараясь не показать своих чувств, она произнесла:

– Это тонко подмечено.

Он пожал плечами:

– Мы никогда не прощаем тех, кому причинили боль.

Тони улыбнулась. Стэнли разбирался в людях не хуже, чем в вирусах.

Он положил руку ей на плечо – чтобы подбодрить, или это было нечто большее? Оксенфорд редко позволял себе физический контакт с сотрудниками. За этот год, что Тони работала у него, он касался ее лишь трижды. Обменялся рукопожатием, когда заключил с ней контракт, когда принял в штат, когда объявил ей о повышении. На Рождество он танцевал со своей секретаршей Дороти, дородной женщиной, похожей на заботливую маму-утку. Больше Стэнли ни с кем не танцевал. Тони хотелось пригласить его потанцевать, но она побоялась выдать свои чувства. Потом она жалела, что не была понахальнее, как Сьюзен Макинтош.

– Возможно, Фрэнк рассказал корреспонденту о случившемся не просто назло вам, – сказал Стэнли. – Я подозреваю, что он в любом случае поступил бы так. Я полагаю, Осборн отблагодарит его, благоприятно отозвавшись об инвербернской полиции в целом и о суперинтенданте Фрэнке Хэккетте в частности.

Сквозь шелк блузки она чувствовала тепло его руки. Это случайный, бездумный жест? Ее, как всегда, раздражало, что она не знает хода его мыслей. Интересно, он чувствует под рукой бретельку ее бюстгальтера? Она надеялась, что он не догадывается, как ей приятно его касание.

А вот насчет Фрэнка и Карла Осборна она не была уверена, что он прав.

– То, что вы так на это смотрите, очень великодушно с вашей стороны, – сказала она. А сама решила, что постарается все сделать, чтобы компания не пострадала от поступка Фрэнка.

В дверь постучали, и в кабинет вошла Синтия Крейтон, ведающая в компании связью с общественностью. Стэнли поспешил убрать руку с плеча Тони.

Синтия, тощая пятидесятилетняя женщина, была в твидовой юбке и вязаных носках. Она была искренним доброжелателем. Тони однажды рассмешила Стэнли, сказав, что Синтия слащава до приторности. Обычно нерешительная, она была сейчас на грани истерики. Взлохмаченная, тяжело дыша, она заговорила быстро-быстро.

– Эти люди отпихнули меня! – выпалила она. – Это какие-то звери! И где только полиция?

– Сюда едет патрульная машина, – сказала Тони. – Полицейские будут на месте через десять-пятнадцать минут.

– Им следует арестовать эту банду.

У Тони упало сердце: она поняла, что Синтия не способна справиться с возникшей ситуацией. Она главным образом занималась тем, что распределяла небольшой бюджет, выделенный на благотворительность: давала гранты школьным футбольным командам и нанимала разносчиков, следила за тем, чтобы название «Оксенфорд медикал» чаще появлялось в «Инвербернском курьере» в репортажах, не имеющих никакого отношения к вирусам или опытам с животными. Тони знала, что это важно, так как читатели верят местной прессе и весьма скептически относятся к общеанглийским газетам. Поэтому проводимая Синтией неброская реклама страховала компанию от исполненных яда, сеющих ужас рассказов, публикуемых на Флит-стрит и способных опорочить любое научное предприятие. Но Синтия никогда не имела дела с шакалами британской прессы и находилась сейчас в таком состоянии, что не была способна принимать верные решения.

Об этом подумал и Стэнли.

– Синтия, я хочу, чтобы вы сейчас действовали вместе с Тони, – сказал он. – Она ведь работала в полиции, и у нее есть опыт общения со средствами массовой информации.

Синтия вздохнула с облегчением и явно была благодарна.

– В самом деле?

– Я год работала в пресс-службе, но с такой ситуацией никогда не сталкивалась.

– Что, по-вашему, мы должны делать?

– Ну-у… – Тони не считала, что достаточно подготовлена, чтобы взять на себя руководство, но ситуация создалась чрезвычайная, и, по-видимому, никого более подходящего не было. Она решила опереться на основные принципы. – Есть одно простое правило общения с прессой. – Возможно, слишком простое для данной ситуации, подумала она. – Во-первых, надо решить, что им сказать. Во-вторых, это должно быть правдой, чтобы потом не пришлось все отрицать. В-третьих, снова и снова повторять одно и то же.

– М-м… – Вид у Стэнли был скептический, но предложить ничего лучше он, видимо, не мог.

– Вы не считаете, что нам следует высказать сожаление? – спросила Синтия.

– Нет, – поспешила ответить Тони. – Это будет воспринято как подтверждение нашей безответственности. А это не так. Никто не совершенен, но охрана у нас на высоте.

– Вы это собираетесь им сказать? – спросил Стэнли.

– Нет. Слишком оборонительно. – Тони немного подумала. – Для начала мы должны сказать, что проводим тут работы, имеющие жизненно важное значение для будущего человеческой расы. Нет, это слишком апокалиптично. Мы занимаемся исследованиями в области медицины, чтобы спасать жизни, – так лучше. Это сопряжено с риском, но безопасность поставлена у нас настолько хорошо, насколько смертные в состоянии это сделать. Одно несомненно: немало людей зря умрут, если мы прекратим нашу деятельность.

– Мне это нравится, – сказал Стэнли.

– Правда? – спросила Тони.

– Безусловно. Каждый год из Китая приходит новый вирус и убивает тысячи людей. Наш медикамент спасет им жизнь.

Тони кивнула:

– Отлично. Просто и понятно.

Но Стэнли продолжал волноваться:

– А как мы доведем это до их сведения?

– Мне кажется, вам надо часа через два созвать пресс-конференцию. К полудню отделы новостей станут придумывать дальнейшее развитие событий, так что они будут рады узнать от нас что-то еще. И большинство тех, кто сейчас там толпится, после этого разъедутся. Они поймут, что ничего нового больше не узнают, а им, как и всем, хочется быть в Рождество дома.

– Надеюсь, вы правы, – сказал Стэнли. – Синтия, устройте все, пожалуйста!

Синтия еще не совсем пришла в себя.

– А что я должна сделать?

Бразды правления взяла Тони:

– Пресс-конференцию созовем в главном вестибюле. Это единственное достаточно большое помещение, и в нем уже расставлены стулья для выступления профессора Оксенфорда перед сотрудниками в половине десятого. Вам надо прежде всего оповестить тех, кто толпится снаружи. Это позволит им сообщить что-то своим редакторам и немного успокоит их. Затем позвоните в Ассоциацию прессы и в Рейтер и попросите их передать по телеграфу сообщение о пресс-конференции, чтобы довести это до сведения тех средств массовой информации, представителей которых пока тут нет.

– Хорошо, – неуверенно произнесла Синтия. – Хорошо. – И повернулась, чтобы уйти.

Тони решила как можно быстрее проверить, что она сделала.

Не успела Синтия уйти, как Дороти позвонила Стэнли.

– Лоуренс Махони из американского посольства в Лондоне на первой линии, – сказала она.

– Я его помню, – сказала Тони. – Он был тут два-три месяца назад.

Американские военные финансировали многие исследования, которые проводила «Оксенфорд медикал». Министерство обороны было крайне заинтересовано в разрабатываемом Стэнли новом антивирусном медикаменте, который обещал быть мощной защитой в биологической войне. Стэнли нужны были средства для продолжения испытаний, и американское правительство охотно их инвестировало. А Махони от имени министерства обороны наблюдал за ходом дела.

– Одну минуту, Дороти. – И не беря трубки, Стэнли обратился к Тони: – Махони важнее для нас, чем вся британская пресса. Я не хочу говорить с ним без подготовки. Мне нужно знать, какой линии он держится, чтобы понимать, как с ним себя вести.

– Вы хотите переключить его на меня?

– Прощупайте его.

Тони взяла наушники и нажала на кнопку.

– Алло, Лари, это Тони Галло, мы встречались в сентябре. Как поживаете?

Махони был капризный, с плаксивым голосом и напоминал Тони утенка Дональда.

– Я встревожен, – заявил он.

– Что же вас тревожит?

– Я надеялся поговорить с профессором Оксенфордом, – сказал Махони не без раздражения.

– И он готов говорить с вами при первой возможности, – заверила его Тони как можно более искренним тоном. – Сейчас он занят с директором лаборатории. – А на самом деле он сидел на краю своего стола и наблюдал за ней – то ли любовался, то ли просто с интересом. Она поймала его взгляд, и Стэнли отвел глаза. – Он позвонит вам, как только у него будет вся картина, что произойдет в первую половину дня.

– Как, черт побери, вы могли допустить такое?

– Молодой человек вынес в сумке кролика из лаборатории. Мы уже постановили осматривать все сумки у входа в ЛБЗ-четыре, чтобы такое не могло повториться.

– Меня беспокоит, что это плохая реклама для американского правительства. Мы не хотим, чтобы нас обвинили в том, что мы выпустили смертоносные вирусы, которые могут поразить население Шотландии.

– Такой опасности нет, – сказала Тони, скрестив на удачу пальцы.

– Местная пресса не обыгрывала того факта, что данное исследование финансируется американским правительством?

– Нет.

– Рано или поздно они это подхватят.

– Мы, безусловно, будем готовы ответить на вопросы, которые могут в связи с этим возникнуть.

– Самым дискредитирующим для нас – да и для вас – является умозаключение, что исследование ведется здесь, потому что американцы считают слишком опасным делать это в Соединенных Штатах.

– Спасибо за предупреждение. По-моему, у нас есть очень убедительный ответ на это. Ведь медикамент был изобретен профессором Оксенфордом здесь, в Шотландии, так что вполне естественно здесь его и испытывать.

– Я просто не хочу, чтобы создалась такая ситуация, когда единственным способом доказать нашу добрую волю была бы передача исследований в форт Детрик.

От неожиданности Тони лишилась дара речи. В форте Детрик, что в городе Фредерик, штат Мэриленд, находился Военный медицинский научно-исследовательский институт инфекционных болезней. Да разве исследование может быть туда перенесено? Это же будет означать конец «Кремлю».

– Мы далеко – в миллионе миль – от такой ситуации, – после долгого молчания произнесла она. Ей хотелось бы придумать более уничтожающий ответ.

– Я очень надеюсь, что этого не произойдет. Попросите Стэнли позвонить мне.

– Спасибо, Лари. – Она положила трубку и обратилась к Стэнли: – Они ведь не могут перебросить ваши исследования в форт Детрик, правда?

Он побелел.

– В контракте это, конечно, не обусловлено, – сказал он. – Но они – правительство самой могущественной в мире страны, и они могут сделать, что захотят. А мне как быть – подавать на них в суд? Да я проторчу в суде до конца жизни, даже если сумею это осилить.

Тони была поражена, увидев, что Стэнли так уязвим. Он всегда был такой спокойный, так был уверен в себе и знал, как решить любую проблему. А сейчас он выглядел обескураженным. Ей так хотелось приободрить его, обнять.

– А они это сделают?

– Я уверен, что микробиологи в форте Детрик, будь у них выбор, предпочли бы сами заниматься исследованием.

– И как это сказалось бы на вас?

– Обанкротился бы.

– Что? – Тони была потрясена.

– Я вложил все деньги в новую лабораторию, – мрачно произнес Стэнли. – Я лично перебрал в банке миллион долларов. Наш контракт с министерством обороны за четыре года покроет стоимость лаборатории. Но если они сейчас потянут на себя одеяло, я не смогу расплатиться с долгами – ни компании, ни своими.

У Тони это с трудом укладывалось в голове. Как могло случиться, что все будущее Стэнли – да и ее собственное – вдруг оказалось под угрозой?

– Но ведь новый медикамент стоит миллионы!

– Со временем – да. Я верю в науку, поэтому и занимал так много. Но я не предвидел, что проект может лопнуть из-за шумихи в прессе.

Тони дотронулась до его локтя.

– И только потому, что дураку телевизионщику нужна страшилка, – сказала она. – Я с трудом могу этому поверить.

Стэнли похлопал по руке, лежавшей на его локте, затем снял ее и встал.

– Нет смысла распускать нюни. Нам просто надо найти из этого выход.

– Да. Вы собирались выступить перед сотрудниками. Вы готовы?

– Да. – И они вместе вышли из кабинета. – Это будет хорошая практика для последующего разговора с прессой.

Когда они проходили мимо стола Дороти, она подняла руку, останавливая их.

– Одну минуту, пожалуйста, – сказала она в трубку. Нажала на кнопку и сказала Стэнли: – Это премьер-министр Шотландии. Собственной персоной, – добавила она, явно потрясенная. – Он хочет поговорить с вами.

Стэнли сказал Тони:

– Идите в вестибюль и задержите их. Я постараюсь прийти как можно быстрее. – И пошел обратно в кабинет.

9.30

Кит Оксенфорд ждал Гарри Макгарри больше часа.

Макгарри, которого все звали Гарри Мак, родился в Говэне, рабочем районе Глазго. Рос он в многоквартирном доме близ Иброкс-парк, обиталища «Рейнджерс», городской протестантской футбольной команды. Получая «навар» от наркотиков, незаконной игры, воров и проституток, он перебрался на другую сторону Пейсли-роуд в Дамбрек, географически всего на милю дальше и много дальше в смысле общественного положения. Теперь он жил в большом, недавно построенном доме с бассейном.

Дом походил на дорогой отель, обставленный копиями старинной мебели, с репродукциями картин в рамках на стенах; не было ничего указывающего на личность хозяина: ни семейных фотографий, ни безделушек, ни цветов, ни любимых зверюшек. Кит, нервничая, ждал в просторном холле, глядя – под бдительным оком толстого охранника в дешевом черном костюме – на обои в желтую полоску и тоненькие ножки столиков.

Империя Гарри Мака охватывала Шотландию и север Англии. Он работал с дочерью Дайаной, которую всегда звали Цветочек Дейзи. Ее так прозвали иронически: это была необузданная садистка и бандитка.

У Гарри было подпольное казино, где играл Кит. В Великобритании казино с лицензиями подпадали под всевозможные придирчивые законоположения, ограничивавшие их доходы: никакого процента за пользование помещением, никаких премий за работу у стола, никаких чаевых, никакого алкоголя за столами, и посетитель должен быть членом казино в течение суток, прежде чем он сможет играть. А Гарри плевал на законы. Киту нравилась напряженная атмосфера подпольной игры.

Кит считал, что большинство игроков глупы, да и те, что владеют казино, не намного умнее. Умный игрок должен всегда выигрывать. В блэкджеке есть верный способ – именуемый «элементарным» – играть при наличии любой карты, и Кит знал его досконально. Затем он улучшил свои шансы, следя за тем, какие карты сдают из шести колод. Начиная с нуля, он добавлял по единице на каждую мелкую карту – на двойки, тройки, пятерки и шестерки – и отнимал единицу от каждой крупной карты – десятки, валета, королевы, короля и туза. (Он игнорировал семерки, восьмерки и девятки.) Когда в уме у него набиралось определенное положительное число, это значило, что в колоде оставалось больше крупных карт, чем мелких, и у него был шанс вытащить десятку. Отрицательное число означало больше возможностей вытащить мелкую карту. Знание своего преимущества подсказывало ему, когда делать крупную ставку.

Но Кита преследовало невезение, и когда его долг достиг пятидесяти тысяч фунтов, Гарри потребовал деньги.

Кит пошел к отцу и стал просить спасти его. Это было, конечно, унизительно. Когда Стэнли выгнал его, Кит стал обвинять отца в безразличии. Теперь же он признал правду: отец любит его и готов все для него сделать – Кит отлично это знал. Его изобретение позорно лопнуло. Но им стоило воспользоваться. Стэнли заплатил долг.

Кит обещал никогда больше не играть и намеревался сдержать слово, но искушение было слишком сильно. Это было безумие; это была болезнь; это было позорно и унизительно, но это было самым интересным на свете, и устоять он не смог.

Когда в следующий раз его долг достиг пятидесяти тысяч, Кит снова пошел к отцу, но на этот раз Стэнли занял твердую позицию.

– У меня нет денег, – сказал он. – Наверное, я мог бы занять, но для чего? Ты снова проиграешься и придешь ко мне за новой суммой, и так будет до тех пор, пока мы с тобой оба не останемся без цента.

Кит обвинил отца в бессердечии и жмотстве, обозвал Шейлоком и Скруджем[3] и поклялся никогда больше с ним не разговаривать. Он больно уязвил Стэнли – он знал, что всегда причиняет боль отцу, – но Стэнли не отступил.

В тот момент Киту следовало уехать из страны.

Он мечтал поехать в Италию и поселиться в родном городе матери – Лукке. Семья ездила туда несколько раз, когда он был маленький, до того, как умерли его дед и бабушка. Это был прелестный городок, окруженный стеной, старинный и мирный, с маленькими площадями, где в тени деревьев пьют эспрессо. Кит знал немного итальянский: когда дети были маленькие, Мамма Марта говорила с ними на своем родном языке. Кит мог снять комнату в одном из больших старых домов и помогать людям решать проблемы, возникающие с компьютерами. Он считал, что может быть счастлив, живя такой жизнью.

А вместо этого он попытался вернуть игрой то, что был должен.

И долг его вырос до четверти миллиона.

За такие деньги Гарри Мак погонится за ним на Северный полюс. Кит подумал было покончить с собой и начал присматривать высокое здание в центре Глазго, с крыши которого он мог бы броситься и разбиться.

Три недели назад его вызвали в этот дом. Ему было страшно до тошноты. Он не сомневался, что его изобьют. Его провели в гостиную с обитыми желтым шелком диванами, и он подумал, как они сумеют уберечь от пятен крови такую мебель.

– Тут один джентльмен хочет задать тебе вопрос, – сказал тогда Гарри.

Кит не мог представить себе, какой вопрос любой приятель Гарри мог задать ему, кроме как спросить: «Где чертовы деньги?»

Джентльменом оказался Найджел Бьюкенен, тихий мужчина сорока с лишним лет в дорогом повседневном костюме: кашемировый пиджак, темные брюки и рубашка с открытым воротом. С мягким лондонским акцентом он произнес:

– Вы могли бы провести меня в «Оксенфорд медикал», в лабораторию четвертого уровня?

В желтой гостиной в тот момент было еще два человека. Цветочек Дейзи, мускулистая девица лет двадцати пяти со сломанным носом, плохой кожей и с кольцом, вдетым в нижнюю губу. Она была в кожаных перчатках. И Элтон, красивый черный мужчина одного с Дейзи возраста, по-видимому, подручный Найджела.

От счастья, что его не бьют, Кит готов был согласиться на что угодно.

Найджел предложил ему триста тысяч фунтов за ночную работу.

Кит с трудом мог поверить своему счастью. Этой суммы хватит, чтобы расплатиться с долгами, и у него еще останется. Он сможет уехать из страны. Сможет отправиться в Лукку и осуществить свою мечту. Он себя не помнил от радости. Все его проблемы будут разом решены.

Гарри говорил потом о Найджеле с уважением. Найджел, профессиональный вор, совершал кражи только по заказу за заранее договоренную цену.

– Он наилучший спец, – сказал Гарри. – Вы гоняетесь за картиной Микеланджело? Нет проблем. Хотите ядерную головку? Он добудет ее для вас… если вы в состоянии это оплатить. Помнишь Шергара, беговую лошадь, которую украли? Это сделал Найджел. – И добавил: – Он живет в Лихтенштейне, – произнеся это таким тоном, словно жить в Лихтенштейне экзотичнее, чем на Марсе.

Следующие три недели Кит занимался планированием кражи антивирусного средства. Оттачивая план, он иногда чувствовал угрызения совести – ведь он собирался обокрасть собственного отца, но чаще он ликовал при мысли, как он отплатит папочке за увольнение, а потом за отказ вызволить его из лап гангстеров. К тому же он еще и врежет Тони Галло.

Найджел подробно обговорил с ним все детали, задавая бесконечные вопросы. Время от времени он советовался с Элтоном, который ведал оборудованием, в частности машинами. У Кита создалось впечатление, что Элтон был ценным специалистом по технике, работавшим ранее с Найджелом. Дейзи пойдет с ними на дело – на случай, если понадобится дополнительная физическая сила, хотя Кит подозревал, что на самом деле ее целью будет отобрать у него 250 000 фунтов, как только он получит гонорар.

Кит предложил собраться на заброшенном летном поле близ «Кремля». Найджел посмотрел на Элтона.

– Идет, – сказал Элтон. Он говорил с ярко выраженным лондонским акцентом. – Мы могли бы после встретиться там и с покупателем – он, возможно, захочет прилететь.

Под конец Найджел объявил план блестящим, и Кит просиял от удовольствия.

А теперь Кит должен был сказать Гарри, что все отменяется. Чувствовал он себя ужасно: был разочарован, подавлен и напуган.

Наконец, его пригласили к Гарри. Нервничая, он проследовал за охранником, который повел его через прачечную в задней части дома к павильону у бассейна. Он был построен в виде эдвардианской оранжереи, выложенной глазурованной плиткой темных тонов, а сам бассейн был неприятного темно-зеленого цвета. Какой-нибудь декоратор предложил такой вариант, подозревал Кит, и Гарри, не глядя на план, сказал «да».

Гарри был дородный пятидесятилетний мужчина с серой кожей завзятого курильщика. Он сидел за чугунным столом в лиловом махровом халате, пил черный кофе из маленькой фарфоровой чашечки и читал «Сан». Газета была открыта на гороскопе. Дейзи была в воде и плавала без остановки. Кита поразило то, что она, похоже, была голая, но в перчатках ныряльщика. Она всегда носила перчатки.

– Ты мне не нужен, малый, – сказал Гарри. – Я не хочу тебя видеть. Я ничего про тебя не знаю и не знаю, чем ты сегодня ночью занимаешься. И я никогда в жизни не встречался с человеком по имени Найджел Бьюкенен. Уловил, к чему я клоню? – Он не предложил Киту чашечки кофе.

Воздух был жаркий и влажный. Кит с трудом дышал и чувствовал, что взмок в своем лучшем костюме из темно-синего мохера и в белой рубашке с открытым воротом. Он понял, что нарушил правила преступного мира, явившись к Гарри в день грабежа, но у него не было выбора.

– Мне надо поговорить с вами, – сказал Кит. – Вы что, не смотрели «Новости»?

– А что, если смотрел?

Кит подавил раздражение. Люди вроде Гарри никогда не признают, что чего-то не знают, каким бы пустяком это ни было.

– В «Оксенфорд медикал» произошел серьезный провал, – сказал Кит. – Лаборант умер от вируса.

– Чего же ты от меня хочешь – чтобы я послал цветы?

– Они усиливают охрану. Хуже времени для ограбления не придумать. Это в любом случае достаточно трудно. У них установлена современная система безопасности. И женщина, которая ею ведает, твердая, как резиновая дубинка.

– Какой же ты плакса.

Киту не было предложено присесть, поэтому он стоял, опершись на спинку стула, и чувствовал себя преглупо.

– Придется дать отбой.

– Позволь кое-что тебе объяснить. – Гарри вынул сигарету из лежавшей на столе пачки и поднес к ней золотую зажигалку. И закашлялся, как старый курильщик – из глубины легких. Справившись с приступом, он сплюнул в бассейн и отхлебнул кофе. Затем продолжал: – Во-первых, я сказал, что это будет сделано. Может, тебе это непонятно – ты ведь слишком хорошо воспитан, – но когда мужчина говорит: будет сделано, а потом это не сделано, его считают слабаком.

– Да, но…

– Даже и не мечтай прерывать меня.

Кит умолк.

– Во-вторых, Найджел Бьюкенен – не накачавшийся наркотиками школьник, собравшийся ограбить магазин «Вулворт» на Говэн-кросс. Он – легенда и, что гораздо важнее – связан с высоко уважаемыми людьми в Лондоне. Так что когда имеешь дело с такими людьми, тем более не хочешь выглядеть слабаком.

Он помолчал, словно хотел посмотреть, не станет ли Кит препираться. Кит молчал. Как он мог связаться с подобными людьми? Он забрел в волчье логово и стоял, словно парализованный, ожидая, когда его разорвут на куски.

– А в-третьих, ты должен мне четверть миллиона фунтов. Никто не был мне должен столько денег так долго и все еще ходил без костылей. Надеюсь, я ясно выразился.

Кит молча кивнул. Ему было так страшно, что, казалось, вот-вот вырвет.

– Так что не говори мне, что мы должны дать отбой. – И Гарри снова взял в руки «Сан», словно разговор был окончен.

– Я имел в виду отложить, а не отменить, – заставил себя выговорить Кит. – Мы можем это провести в другой день, когда шум поуляжется.

Гарри даже не взглянул на него.

– В десять утра в Рождество, сказал Найджел. И я хочу получить мои деньги.

– Это же бессмысленно идти на такое, если нас поймают! – в отчаянии произнес Кит. Гарри молчал. – Все могут подождать немного, верно ведь? – Такое было впечатление, что он говорит со стеной. – Лучше позже, чем никогда.

Гарри посмотрел в сторону бассейна и сделал знак рукой. Дейзи, должно быть, не выпускала его из виду, так как тотчас вылезла из бассейна. Перчаток она не сняла. У нее были мощные плечи и руки. А плоские груди еле колебались, когда она шла. Кит заметил, что на одной груди у нее татуировка, а на другой в сосок вдето кольцо. Когда Дейзи подошла ближе, он понял, что все тело ее обрито. У нее были плоский живот, узкие бедра и заметно выпирающий треугольник лобка. Видна была малейшая складочка – не только Киту, но и ее отцу, если бы он пожелал посмотреть. Кит странно себя чувствовал.

А Гарри, казалось, ничего не замечал.

– Кит хочет, чтобы мы подождали наших денежек, Дейзи. – Он поднялся и туже завязал пояс на халате. – Объясни ему, как мы к этому относимся, – я устал. – Он сунул газету под мышку и удалился.

А Дейзи схватила Кита за лацканы его лучшего пиджака.

– Послушай, – взмолился он, – я просто хочу быть уверенным, что это не кончится для всех нас бедой.

Дейзи дернула его в сторону. Кит потерял равновесие и упал бы, если бы она не притянула его к себе, а потом толкнула, и он полетел в бассейн.

Это было неожиданно, но если все кончится тем, что она испортит ему костюм, он может считать, что ему повезло. Но как только он вынырнул, Дейзи прыгнула на него, больно ударив коленями в спину, так что он вскрикнул и, заглатывая воду, пошел ко дну.

Они находились в конце бассейна, где было мелко. Коснувшись ногами дна, Кит попытался выпрямиться, но рука Дейзи не давала ему поднять голову, и он снова потерял равновесие. Она держала его лицо под водой.

Кит задерживал дыхание, ожидая, что Дейзи ударит его, но она не предпринимала никаких действий. Чувствуя, что задыхается, он начал пытаться высвободиться, но Дейзи была слишком сильной. Он разозлился и слабо замахал руками и ногами. Он чувствовал себя ребенком, беспомощно барахтающимся, пытаясь вырваться из цепких рук матери.

Киту отчаянно не хватало воздуха, и он старался унять паническое желание открыть рот и сделать вдох. Он понял, что Дейзи держит его голову под левой рукой и стоит на одном колене, а свою голову держит над водой. Он застыл и распрямил ноги. Может, Дейзи решит, что он потерял сознание. Ноги его коснулись дна. Но она по-прежнему крепко держала его под водой. Он уперся ногами в дно и изо всей силы рванул вверх, чтобы сбросить руку Дейзи. Но она не сдвинулась – лишь крепче уперлась ему в голову. У него было такое чувство, словно череп сдавили стальными щипцами.

Кит открыл глаза под водой. Его щека была прижата к костлявым ребрам Дейзи. Он слегка повернул голову, открыл рот и укусил ее. Почувствовал, как она дернулась и ее хватка немного ослабла. Он стиснул зубы, стараясь прокусить ее кожу. И почувствовал на лице ее руку в перчатке и пальцы, пробирающиеся ему в глаза. Кит инстинктивно подался назад и невольно разжал челюсти.

Им овладела паника. Он больше не мог не дышать, открыл рот, и вода хлынула ему в легкие. Кит закашлялся, его стало рвать. Но после каждого приступа вода попадала ему в горло. Кит понял, что скоро умрет, если будет так продолжаться.

Тут Дейзи, казалось, смягчилась. Она дернула его голову и вытащила из воды. Кит широко открыл рот и вобрал в себя благословенный чистый воздух. Он закашлялся и выбросил струю воды из легких. Но прежде чем он успел сделать второй вдох, Дейзи снова пихнула его голову под воду, и вместо воздуха он втянул в себя воду.

Паника перешла в нечто более сильное. Обезумев от страха, Кит замахал руками и ногами. От ужаса родилась сила, и Дейзи с трудом удерживала его. Кит уже не закрывал рта, и вода заполнила его, казалось, целиком. Чем быстрее он потонет, тем быстрее кончится агония.

Дейзи снова вытащила его голову из воды.

Он выплюнул воду и вдохнул бесценный дар – воздух. Затем Дейзи опять погрузила его голову под воду.

Кит закричал, но не раздалось ни звука. Он ослаб и уже не в силах был бороться. Он понимал, что Гарри не велел Дейзи убить его, потому что тогда ограбления не будет, но Дейзи была не совсем нормальна и, похоже, намеревалась довести дело до конца. Кит решил, что его ждет смерть. Глаза его были открыты, и он видел лишь зеленое расплывающееся пятно, затем перед глазами у него стало темнеть, словно наступала ночь.

Наконец он потерял сознание.

10.00

Нед не мог вести машину, и Миранда села за руль «тойоты-превиа». Ее сын Том сел сзади со своим «Гейм боем». Задние сиденья были сложены, чтобы освободить место для подарков, завернутых в красную с золотом бумагу и перевязанных зеленой лентой.

Они только отъехали от «Джорджиен террейс» на Большой Западной дороге, где была квартира Миранды, как пошел снежок. На море, ближе к северу, бушевала пурга, но в метеосводке было сказано, что она минует Шотландию.

Миранда блаженствовала, направляясь с двумя самыми дорогими для нее мужчинами к отцу на Рождество. Вот так же она ездила из университета на праздники, мечтая о домашней еде, чистых ванных комнатах, отутюженных простынях и атмосфере любви и заботы.

Сначала она направилась в пригород, где жила бывшая жена Неда. Надо было забрать Софи, прежде чем ехать в Стипфолл.

Игра Тома издала замирающие звуки – это, очевидно, означало, что либо он разбил свой космический корабль, либо гладиатор снес ему голову. Том вздохнул и объявил:

– Я видел в автожурнале рекламу отличных экранов, которые устанавливают позади подголовников, чтобы можно было, сидя на заднем сиденье, смотреть фильмы и всякую всячину.

– Необходимый аксессуар, – с улыбкой заметил Нед.

– Наверное, дорогая штуковина, – сказала Миранда.

– Они не так уж дорого стоят, – сказал Том.

Миранда взглянула на него в зеркало водителя.

– И сколько же?

– Не знаю, просто они не выглядят дорого – ты понимаешь, что я хочу сказать?

– Так ты узнай цену, и мы посмотрим, сможем ли мы это осилить.

– О'кей, отлично! И если это будет для тебя слишком дорого, я попрошу дедушку.

Миранда улыбнулась: подстереги дедушку в хорошем настроении, и он тебе что угодно даст.

Миранда всегда надеялась, что Том унаследует талант деда в науке. В школе он получал за свои работы высокие оценки, но они не потрясали. Правда, Миранда не была уверена, что знает, в чем талант ее отца. Он был, конечно, блестящим микробиологом, но не только. Частично это было умение видеть направление, в каком идет прогресс, а частично – инстинкт руководителя, знающего, из кого собрать команду ученых. Разве можно сказать, есть ли у одиннадцатилетнего мальчика такие способности? А пока ничто не занимало воображение Тома в такой мере, как новая компьютерная игра.

Она включила радио. Хор исполнял рождественский хорал.

– Если еще раз услышу «Там, в яслях», я совершу самоубийство, пронзив себя елкой, – заявил Нед.

Миранда переключила приемник на другую станцию, и Джон Леннон запел «Войне конец».

Нед тяжело вздохнул.

– Ты понимаешь, что это чертово радио круглый год передает рождественскую музыку? Это же общеизвестно.

Миранда рассмеялась. Через минуту она нашла станцию, которая передавала классическую музыку – фортепианное трио.

– А это тебе как?

– Гайдн… отлично.

Популярная культура никогда не вызывала у Неда восторга. Это, как и неумение водить машину, входило в его представление о том, каким должен быть интеллектуал. Миранду это не раздражало: она тоже не любила поп-музыку, «мыльные оперы» и дешевые репродукции знаменитых полотен. Но она любила рождественские хоралы.

Ей нравилось потакать прихотям Неда, но ее не оставлял в покое разговор с Ольгой в кафе-баре. Разве Нед – слабый человек? Иногда ей хотелось, чтобы он был понастойчивее. Ее муж Джаспер был уж слишком настойчив. Тем не менее она порой тосковала по тому сексу, каким они занимались с Джаспером. Он был эгоистичен в постели, грубо овладевал ею, думая лишь о собственном удовольствии, и Миранда, к своему стыду, становилась раскованной, ей это нравилось. Правда, со временем острота ощущений стерлась, когда ей надоели его эгоизм и безразличие ко всему остальному. И все-таки ей хотелось, чтобы Нед иногда бывал таким.

Мысли ее обратились к Киту. Она была крайне огорчена, что он отменил свой приезд. Ей пришлось немало потрудиться, чтобы убедить его встретить Рождество в семье. Сначала он отказался, потом смилостивился, поэтому она была не так уж удивлена, что он снова передумал. Все равно это был болезненный удар, поскольку ей так хотелось, чтобы они все были вместе, как на большинстве рождественских праздников, когда была еще жива мама. Пропасть, образовавшаяся между папой и Китом, пугала ее. Произошло это так скоро после маминой смерти – устои семьи стали опасно хрупкими. А если семья уязвима, в чем еще можно быть уверенной?

Миранда свернула на улицу, где стояли старые каменные домики для рабочих, и остановилась возле дома побольше, который мог предназначаться для мастера. Нед жил в нем с Дженнифер, пока они не разошлись два года назад. До этого они модернизировали свое жилье за большие деньги, и Неду все еще приходилось за это расплачиваться. Проезжая мимо этой улицы, Миранда всякий раз со злостью думала о том, сколько денег Нед платит Дженнифер.

Миранда нажала на ручной тормоз, но не выключила мотора. Они с Томом остались в машине, а Нед пошел по дорожке к дому. Миранда никогда не заходила внутрь. Хотя Нед ушел из дома до того, как встретил Миранду, Дженнифер была враждебно к ней настроена, словно разрыв произошел из-за Миранды. Дженнифер избегала встречаться с ней, отрывисто говорила по телефону и – как проболталась Софи – называла ее, разговаривая с подругами, «эта жирная потаскуха». Сама Дженнифер была тонюсенькая, как птичка, и нос у нее был точно клюв.

Дверь открыла Софи, четырнадцатилетняя девчушка в джинсах и слишком маленьком для нее свитере. Нед поцеловал дочь и вошел в дом.

По радио в машине передавали один из славянских танцев Дворжака. На заднем сиденье игра Тома то и дело выдавала «бип-бип». Вокруг машины завихрялся, кружил снег. Миранда включила обогреватель на большую мощность. Из дома вышел Нед – вид у него был раздосадованный. Он подошел к окошку, возле которого сидела Миранда.

– Дженнифер нет дома, – сказал он. – А Софи даже не начинала собираться. Ты не зайдешь, чтобы ей помочь?

– Ох, Нед, по-моему, мне не следует этого делать, – с несчастным видом произнесла Миранда. Ей было неприятно заходить в дом в отсутствие Дженнифер.

На лице Неда отразилась паника.

– А я, по правде говоря, не знаю, что нужно взять девочке.

Миранда могла этому поверить. Для Неда было испытанием уложить собственный чемодан. Он никогда этим не занимался, пока жил с Дженнифер. Когда они с Мирандой собрались в свое первое путешествие – по музеям Флоренции, – она из принципа отказалась укладывать его чемодан, и он вынужден был научиться. Однако в последующих поездках – на уик-энд в Лондон, на четыре дня в Вену – она проверяла, что он с собой взял, и оба раза обнаружила, что он забыл нечто важное. А уж уложить вещи для другого человека было выше его возможностей.

Миранда вздохнула и выключила мотор.

– Том, тебе тоже придется пойти.

«Дом красиво убран», – подумала Миранда, переступив порог. У Дженнифер хороший вкус. Она поставила простую удобную мебель и разложила яркие ткани, как сделала бы гордящаяся своим домом жена мастера сто лет назад. На каминной доске стояли рождественские открытки, но елки не было.

Как-то странно было думать, что Нед жил тут. Каждый вечер он возвращался с работы в этот дом, как возвращается теперь в квартиру Миранды. Он слушал новости по радио, садился ужинать, читал русские романы, автоматически чистил зубы и, не задумываясь, ложился в постель с другой женщиной.

Софи лежала в гостиной на кушетке перед телевизором. В пупке у нее была вдета дешевая бижутерия. Миранда почувствовала запах сигаретного дыма.

– Послушай, Софи, – сказал Нед, – Миранда поможет тебе собраться, о'кей, кукленыш? – Он произнес это таким просительным тоном, что Миранду передернуло.

– Я же смотрю фильм, – с недовольным видом выдавила из себя Софи.

Миранда знала, что Софи надо не просить, а требовать. Она взяла пульт и выключила телевизор.

– Покажи мне, пожалуйста, где твоя спальня, Софи, – сказала она отрывисто.

Софи явно не собиралась слушаться.

– Поворачивайся быстрее – у нас мало времени.

Софи нехотя встала и медленно вышла из комнаты. Миранда последовала за ней наверх, в спальню, увешанную плакатами со своеобразно остриженными мальчишками в нелепых мешковатых штанах. В комнате все было вверх дном.

– Мы пробудем в Стипфолле пять дней, так что для начала тебе нужно взять десять трусов.

– У меня столько нет.

Миранда не поверила ей, но сказала:

– В таком случае возьмем, сколько у тебя есть – будешь стирать.

Софи стояла посреди комнаты – по ее хорошенькому личику видно было, что она бунтарски настроена.

– Да ну же, – сказала Миранда. – Я не собираюсь быть твоей горничной. Доставай трусы. – И посмотрела на девочку в упор.

Софи не смогла выдержать ее взгляд. Она опустила глаза, повернулась и открыла верхний ящик комода. Он был полон белья.

– Положи пять лифчиков, – сказала Миранда.

Софи стала вытаскивать белье.

«Кризис миновал», – подумала Миранда. И открыла шкаф.

– Тебе понадобится пара платьев для вечера. – Она вытащила красное платье на тоненьких бретельках, слишком сексуальное для четырнадцатилетней девочки. – Мило, – солгала она.

Софи немного оттаяла.

– Оно новое.

– Мы во что-нибудь его завернем, чтобы оно не смялось. Где у тебя тонкая оберточная бумага?

– По-моему, на кухне, в ящике.

– Я принесу. А ты найди пару чистых джинсов.

Миранда спустилась вниз с чувством, что начала устанавливать с Софи правильный баланс отношений между дружелюбием и авторитарностью. Нед с Томом смотрели в гостиной телевизор. Войдя на кухню, Миранда крикнула Неду:

– Нед, ты знаешь, где лежит тонкая оберточная бумага?

– Извини, не знаю.

– Дурацкий вопрос, – пробормотала Миранда и стала открывать один за другим ящики.

Наконец она нашла бумагу в глубине шкафчика, где лежало все для шитья. Ей пришлось встать на колени на кафельном полу, чтобы вытащить рулон из-под коробки с лентами. Залезть в шкафчик стоило усилий, и она почувствовала, что раскраснелась. «Это же нелепо, – подумала она. – Мне всего тридцать пять – я должна легко нагибаться. Надо будет сбросить фунтов десять. И никакой жареной картошки с рождественской индейкой».

Вытаскивая бумагу из шкафчика, она услышала, как открылась задняя дверь, затем раздались женские шаги. Она подняла глаза и увидела Дженнифер.

– Какого черта вы тут роетесь? – спросила Дженнифер. Она была маленькая, но высокий лоб и нос с горбинкой придавали ей внушительный вид. На ней были модное приталенное пальто и сапоги на высоком каблуке.

Миранда, невольно задыхаясь, поднялась с колен. Для полноты унижения ей не хватало почувствовать, как на шее выступил пот.

– Я искала оберточную бумагу.

– Это я вижу. Я хочу знать, почему вы вообще находитесь в моем доме.

В дверях появился Нед.

– Привет, Дженни. Я не слышал, как ты вошла.

– Я тебе явно не дала времени подать сигнал тревоги, – заметила она с сарказмом.

– Извини, – сказал он, – но я попросил Миранду зайти и…

– Ну нет! – не дала ему договорить Дженнифер. – Я не желаю видеть здесь твоих женщин.

Она произнесла это так, словно у Неда был гарем. На самом же деле, расставшись с Дженнифер, он встречался всего с двумя женщинами. С первой он виделся лишь однажды, а второй была Миранда. Но ему показалось по-детски глупым сказать об этом. Вместо него в разговор вступила Миранда:

– Я только пыталась помочь Софи.

– Я сама позабочусь о Софи. Прошу вас покинуть мой дом.

Нед сказал:

– Извини, если я напугал тебя, Дженни, но…

– Можешь не извиняться, только убери ее отсюда.

Миранда вспыхнула. Никто никогда не был с ней так груб.

– Я лучше пойду, – сказала она.

– Вот и правильно, – сказала Дженнифер.

– Я постараюсь побыстрее вывести Софи, – сказал Нед.

Миранда разозлилась на Неда не меньше, чем на Дженнифер, хотя и не была уверена почему. Она направилась к холлу.

– Можете выйти через заднюю дверь, – сказала Дженнифер.

К своему стыду, Миранда приостановилась. Взглянула на Дженнифер и увидела легкую усмешку. Миранде словно впрыснули мужества.

– Не думаю, что воспользуюсь ею, – спокойно произнесла она. И направилась к входной двери. – Том, пойдем, – крикнула она сыну.

– Одну минутку, – отозвался он.

Миранда прошла в гостиную. Том смотрел телевизор. Она схватила его за руку, поставила, дернув, на ноги и вытащила из дома.

– Мне больно! – возмутился мальчик.

Она с грохотом захлопнула входную дверь.

– В следующий раз иди, когда я зову тебя.

Сев в машину, она почувствовала, что сейчас расплачется. Теперь она должна сидеть и ждать, как служанка, пока Нед находится в доме со своей бывшей женой. Не спланировала ли Дженнифер все это, чтобы унизить Миранду? Возможно. Нед безнадежен. Теперь Миранда понимала, почему так обозлилась на него. Он не произнес ни слова, не возмутился, позволив Дженнифер оскорблять ее. Только извинялся. А за что? Если бы Дженнифер заранее собрала чемодан своей дочери или проследила за тем, чтобы девочка сама все сделала, Миранде не пришлось бы входить к ней в дом. И самое скверное, что Миранда отыгралась на сыне. Ей следовало накричать на Дженнифер, а не на Тома.

Она посмотрела на него в зеркало водителя.

– Томми, извини, что я больно схватила тебя за руку, – сказала она.

– Все о'кей, – сказал он, не поднимая глаз от своего «Гейм боя». – Извини, что я не пришел, когда ты позвала.

– В таком случае все прощено и забыто, – сказала она. По щеке ее покатилась слеза, и она поспешила ее смахнуть.

11.00

– Вирусы ежедневно убивают тысячи людей, – сказал Стэнли Оксенфорд. – Почти каждые десять лет от эпидемии гриппа в Соединенном Королевстве умирает около двадцати пяти тысяч человек. В тысяча девятьсот восемнадцатом году от гриппа умерло больше людей, чем во всей Первой мировой войне. В две тысячи втором году от СПИДа, вызываемого вирусом иммунодефицита, умерло три миллиона человек. И в десяти процентах случаев раковых заболеваний повинны вирусы.

Тони внимательно слушала, сидя рядом с ним в главном вестибюле под полированными брусьями потолка в псевдосредневековом стиле. Стэнли выглядел спокойным и вполне владеющим собой, но Тони знала его достаточно хорошо и улавливала легкую дрожь напряженности в его голосе. Он был потрясен и напуган угрозой Лоуренса Махони, и страх потерять все таился за спокойной маской.

Она наблюдала за лицами собравшихся журналистов. Дойдет ли до них то, что он говорит, и поймут ли они, сколь важна его работа? Тони знала журналистов. Были среди них люди умные, но большинство – тупицы. Некоторые верили в необходимость говорить правду; большинство же писало самые сенсационные статьи, какие только могли пройти. Тони возмущало то, что они держали в своих руках судьбу такого человека, как Стэнли. Однако сила бульварной прессы была жестоким фактом современной жизни. Если достаточное число этих наемных писак решит изобразить Стэнли безумным ученым франкенштейновского замеса, американцы могут лишить его финансирования.

Это будет трагедией – не только для Стэнли, но и для всего мира. Конечно, кто-то другой может закончить работу по тестированию антивирусного средства, но разоренный и обанкротившийся Стэнли больше уже не изобретет чудодейственных лекарств. Тони так и хотелось влепить пощечину каждому из этих тупиц журналистов и сказать им: «Да проснитесь же – речь ведь идет и о вашем будущем!»

– Вирусы – факт нашей жизни, но мы не должны относиться к этому пассивно, – продолжал Стэнли. Тони восхищало то, как он говорил. Размеренно и спокойно. Он обычно так говорил, объясняя что-то более молодым коллегам. Это больше походило на беседу. – Ученые могут победить вирусы. До СПИДа главным убийцей была оспа – пока ученый по имени Эдвард Дженнер не изобрел вакцину в тысяча семьсот девяносто шестом году. Теперь оспу больше не встретишь в человеческом обществе. Точно так же в большей части нашего мира ликвидирован полиомиелит. Со временем мы победим грипп, и СПИД, и даже рак, – это будет сделано учеными вроде нас, работающими в таких же лабораториях.

Женщина подняла руку и спросила:

– А над чем вы конкретно здесь работаете?

Тони сказала:

– Назовите себя, пожалуйста.

– Эдди Макаллен, корреспондент по науке, «Скотланд он сандей».

Синтия Крейтон, сидевшая по другую руку от Стэнли, записала это.

Стэнли сказал:

– Мы выработали антивирусное средство. Это – штука редкая. Антибиотиков, убивающих бактерии, сколько угодно, но лишь немногие справляются с вирусами.

Один из мужчин спросил:

– А в чем разница? – И добавил: – Клайв Браун, «Дейли рекорд».

«Рекорд» был бульварным журнальчиком. Тони нравилась направленность вопросов. Ей хотелось, чтобы пресса интересовалась наукой. Чем больше журналисты поймут, тем меньше напечатают наносящей ущерб ерунды.

Стэнли сказал:

– Бактерии, или микробы, – крошечные существа, которые можно увидеть через обычный микроскоп. В каждом из нас миллиарды их. Многие из них полезны, например, помогают переваривать пищу или уничтожать омертвевшие клетки кожи. Некоторые вызывают болезни, которые можно вылечить антибиотиками. Вирусы меньше и проще бактерий. Чтобы увидеть их, необходим электронный микроскоп. Вирус не может самовоспроизводиться – вместо этого он захватывает биохимический механизм живой клетки и заставляет клетку воспроизводить вирус. Из известных вирусов нет ни одного, который был бы полезен человеку. И у нас всего несколько медикаментов, способных с ними бороться. Поэтому появление нового антивирусного средства является такой доброй вестью для человечества.

– А против каких вирусов действует ваш медикамент? – спросила Эдди Макаллен.

Еще один вопрос по науке. Тони начала думать, что пресс-конференция выполнит нужную задачу, как они со Стэнли надеялись. Но она заставила себя приглушить оптимизм. По опыту работы в полиции она знала, что журналист, задававший серьезные, умные вопросы, может потом прийти в редакцию и написать возмутительную чепуху. И даже если корреспондент представит нечто разумное, какой-нибудь безответственный невежда может все это переписать.

Стэнли ответил:

– На этот вопрос мы пытаемся дать ответ. Мы пробуем это средство против разных вирусов, чтобы определить радиус его действия.

– В том числе против опасных вирусов? – спросил Клайв Браун.

– Да, – сказал Стэнли. – Никого не интересуют средства против безопасных вирусов.

В аудитории раздался смех. Это был остроумный ответ на глупый вопрос. Но вид у Брауна был явно раздосадованный, и сердце у Тони ушло в пятки. Униженный журналист ни перед чем не остановится, лишь бы отомстить. И она поспешила вмешаться.

– Спасибо за этот вопрос, Клайв, – сказала она, стараясь его ублаготворить. – Мы ввели у себя, в «Оксенфорд медикал», самые высокие требования безопасности в лабораториях, использующих особые материалы. В ЛБЗ-четыре, то есть в лаборатории биозащиты четвертого уровня, система тревоги напрямую подсоединена к штабу районной полиции в Инверберне. Охрана несет дежурство двадцать четыре часа в сутки, а сегодня утром я удвоила число охранников. Более того, охранники не могут войти в ЛБЗ-четыре – они следят за тем, что происходит в лаборатории, по экранам кабельного телевидения.

Но Браун не собирался утихомириваться.

– Если у вас так идеально налажена охрана, как же оттуда могли вынести хомяка?

Тони была готова к такому вопросу.

– Позвольте отметить три момента. Во-первых, это был не хомяк. Вы услышали об этом от полиции, и это неверно. – Она намеренно дала Фрэнку липовые данные, и он попался в расставленные ею силки, выдав себя в качестве источника. – Пожалуйста, пользуйтесь теми фактами, какие мы вам сообщаем о том, что у нас происходит. Это был кролик, и звали его вовсе не Пушистик.

Все рассмеялись, и даже Браун улыбнулся.

– Во-вторых, кролика вынесли из лаборатории в сумке, и мы установили сегодня обязательный досмотр сумок у входа в ЛБЗ-четыре, чтобы такое не могло больше повториться. В-третьих, я не говорила, что у нас идеальная безопасность. Я сказала, что мы установили как можно более высокий уровень безопасности. Большего человеческие существа сделать не могут.

– Значит, вы признаете, что ваша лаборатория представляет опасность для шотландцев.

– Нет. Здесь вы в большей безопасности, чем когда едете по шоссе М-восемь или летите из Престуика. Вирусы ежедневно убивают немало людей, но только один человек умер от вируса из нашей лаборатории, и он не принадлежал к числу обычных людей: он был нашим сотрудником, намеренно нарушившим правила, и знал, что рискует.

«В общем, все идет неплохо», – подумала Тони, окидывая взглядом аудиторию в поисках очередного вопроса. Снимали телекамеры и фотоаппараты со вспышками, и Стэнли выглядел как должно – блестящий ученый, ответственно относящийся к своим обязанностям. Но Тони опасалась, что в «Новостях» их пресс-конференцию сократят в пользу показа толпы молодежи у ворот, выкрикивающей лозунги о правах животных. Жаль, она не смогла придумать ничего более интересного для телекамер.

Тут впервые заговорил приятель Фрэнка Карл Осборн. Это был красивый, как кинозвезда, мужчина приблизительно одного возраста с Тони. Но волосы у него были слишком желтые для естественных.

– А все-таки какую опасность представлял этот кролик для людей?

На вопрос ответил Стэнли:

– Вирус редко передается от одного вида к другому. Мы полагаем, что кролик, должно быть, укусил Майкла.

– А что, если бы этот кролик сбежал?

Стэнли посмотрел в окно. Шел легкий снег.

– Он бы замерз насмерть.

– А что, если бы его съело другое животное? Могла бы лиса заразиться?

– Нет. Вирусы адаптируются небольшим числом видов, обычно каким-то одним, иногда двумя или тремя. Насколько нам известно, лисы данным вирусом не заражаются, как и другие виды шотландских зверей. Только люди, макаки и некоторые породы кроликов.

– Но Майкл мог заразить других людей.

– Да, если бы чихнул на них. Такая возможность больше всего нас волновала. Однако Майкл, похоже, никого не видел в опасный период. Мы уже связались с его коллегами и друзьями. Тем не менее мы будем вам признательны, если вы в своих газетах и телепрограммах попросите тех, кто его видел, немедленно позвонить нам.

– Мы не пытаемся ничего приуменьшить, – поспешила вставить Тони. – Мы глубоко обеспокоены случившимся, и, как я уже разъяснила, мы установили более строгие меры безопасности. Но в то же время мы не должны преувеличивать опасность. – Говорить журналистам, что не надо преувеличивать, все равно что говорить адвокатам не лезть на рожон, не без мрачного юмора подумала она. – То, что публика не подверглась опасности, – это правда.

Осборна было уже не остановить.

– А что, если Майкл Росс заразил приятеля, тот заразил кого-то еще… сколько народу могло бы умереть?

– Мы не можем заниматься подобными дикими предположениями. Вирус не был распространен. Умер один человек. Могло бы и одного не быть, но его смерть – не основание, чтобы говорить о четырех всадниках Апокалипсиса. – И она прикусила язык. Глупо было употреблять этот образ – кто-нибудь непременно процитирует его вне контекста, и это будет выглядеть так, будто она предсказывает наступление Судного дня.

Осборн сказал:

– Насколько я понимаю, вашу работу финансирует американская армия.

– Да, министерство обороны, – сказал Стэнли. – Они, естественно, заинтересованы в средствах, способных противостоять биологической войне.

– А это правда, что американцы ведут эти работы в Шотландии, так как считают слишком опасным вести их в Соединенных Штатах?

– Наоборот. Немало работ такого типа проводится в Соединенных Штатах, в Центре контролирования болезней в Атланте, в штате Джорджия, и в Военном медицинском научно-исследовательском институте инфекционных болезней в форте Детрик.

– В таком случае, почему же была избрана Шотландия?

– Потому что медикамент был изобретен здесь, в «Оксенфорд медикал».

Тони решила сбежать, пока она на коне, и закрыть пресс-конференцию.

– Не хочу показаться невежливой, но я знаю, что некоторые из вас должны сдавать материал в середине дня, – сказала она. – У каждого из вас должна быть информационная подборка, и у Синтии есть дополнительные экземпляры.

– Еще один вопрос, – попросил Клайв Браун из «Рекорда». – Как вы отнеслись к демонстрации у ваших ворот?

Тони поняла, что до сих пор не придумала ничего более интересного для камер.

Стэнли сказал:

– Они предлагают простой ответ на сложный этический вопрос. Их ответ, подобно большинству простых ответов, не верен.

Стэнли ответил как надо, но это прозвучало жестковато, поэтому Тони добавила:

– И мы надеемся, что они не простудятся.

Аудитория рассмеялась, и Тони поднялась, давая понять, что конференция окончена. И тут ее осенило. Она подозвала Синтию Крейтон. Повернувшись спиной к аудитории, она произнесла тихим напряженным голосом:

– Быстро спуститесь в столовую. Возьмите двух-трех служащих, нагрузите подносы кружками с горячим кофе и чаем и раздайте их демонстрантам у ворот.

– Какая добрая мысль, – сказала Синтия.

Тони вовсе не была доброй – скорее это было проявлением цинизма, – но времени объяснять это не было.

– Это надо сделать в ближайшие две минуты, – сказала она. – Иди же, иди!

Синтия поспешила в столовую.

А Тони повернулась к Стэнли и сказала:

– Отлично сработано. Вы прекрасно с этим справились.

Он вынул из кармашка пиджака красный платок в горошек и промокнул лицо.

– Надеюсь, удалось выкрутиться.

– Мы узнаем об этом, когда увидим во время ленча новости по телевидению. А теперь исчезните, не то все они постараются загнать вас в угол, чтобы получить эксклюзивное интервью. – Он явно находился в угнетенном состоянии, и ей хотелось оберечь его.

– Правильная мысль. Мне в любом случае надо домой. – Он жил на ферме, на скале, в пяти милях от лаборатории. – Я хочу быть там, чтобы встретить моих родных.

Тони была разочарована. Она-то надеялась обсудить с ним пресс-конференцию.

– О'кей, – сказала она. – Я прослежу за реакцией.

– По крайней мере никто не задал мне наихудший вопрос.

– Это какой же?

– Процент выживания от Мадобы-два.

– А какое это имеет значение?

– Какой бы смертоносной ни была инфекция, некоторое число людей обычно выживает. Процент выживания указывает на то, сколь опасна инфекция.

– И каков же процент выживания от Мадобы-два?

– Ноль, – сказал Стэнли.

Тони уставилась на него. И порадовалась, что раньше этого не знала.

Стэнли кивнул, глядя поверх ее плеча.

– А вот и Осборн к нам направляется.

– Я перехвачу его по дороге. – Она пошла навстречу репортеру, а Стэнли выскользнул в боковую дверь. – Привет, Карл. Надеюсь, ты получил все, что требуется?

– По-моему, да. Меня заинтересовало, что было первым успехом Стэнли.

– Он был в группе, которая изобрела ацикловир.

– А что это?

– Крем, которым смазывают прыщи. Торговое название «Зовиракс». Это противовирусный медикамент.

– В самом деле? Интересно.

Тони не считала, что это действительно интересно Карлу. Она не могла понять, чего он добивается.

– Можно положиться на тебя, что ты напишешь продуманно, сообщив факты и не преувеличивая опасности?

– Ты имеешь в виду, буду ли я говорить о четырех всадниках Апокалипсиса?

Она вздрогнула.

– Глупо было с моей стороны дать в качестве примера гиперболу, от использования которой я хотела вас всех предостеречь.

– Не волнуйся, я не стану тебя цитировать.

– Спасибо.

– Ты не должна меня благодарить. Я бы охотно использовал эту метафору, но моя аудитория понятия не имеет, что это значит. – И переменил тему разговора: – Я почти не видел тебя с тех пор, как вы расстались с Фрэнком. Когда же это было?

– Он ушел от меня в Рождество, два года назад.

– И как тебе с тех пор живется?

– У меня были скверные времена, если хочешь знать правду. Но жизнь налаживается. По крайней мере так было до сегодняшнего дня.

– Надо нам встретиться и поговорить по душам.

У Тони не было никакого желания проводить время с Осборном, но она вежливо сказала:

– Конечно, почему бы и нет.

К ее удивлению, он поспешил сказать:

– Хочешь поужинать?

– Поужинать? – переспросила она.

– Да.

– То есть прийти на свидание с тобой?

– Опять-таки да.

Вот уж этого она никак не ожидала.

– Нет! – сказала она. И, вспомнив, сколь опасен этот человек, попыталась смягчить отказ: – Извини, Карл, это у меня вырвалось от удивления. Мы так давно с тобой знакомы – я просто никогда не представляла себе тебя в таком плане.

– Я мог бы изменить твое представление. – Вид у него был легко ранимого мальчишки. – Давай попробуем.

Ответ был по-прежнему «нет», но она с минуту помедлила. Карл был интересный мужчина, обаятельный, хорошо зарабатывающий, местная знаменитость. Большинство одиноких женщин, приближающихся к сорока, ухватились бы за такой шанс. Но ее ни в какой степени не тянуло к нему. Даже если бы она не отдала сердце Стэнли, ей не улыбалось бы проводить время с Карлом. Почему?

Через секунду она уже знала ответ. Карл не был человеком порядочным. Раз он мог исказить правду ради сенсации, он будет бесчестен и в другом. Он не чудовище. Мужчин таких, как он, много, есть и некоторые женщины. Но Тони не могла быть в близких отношениях с такой пустельгой. Разве можно целоваться, и поверять тайны, и перестать сдерживаться, и отдаться всем телом человеку, которому нельзя верить? Сама эта мысль была неприятна.

– Я польщена, – сказала она. – Но нет.

Однако он не собирался сдаваться.

– По правде говоря, ты всегда мне нравилась, даже когда была с Фрэнком. Ты наверняка это чувствовала.

– Ты флиртовал со мной, как и со многими женщинами.

– Это было другое.

– А ты разве не встречаешься с этой девушкой-метеорологом? Помнится, я видела вашу фотографию в газете.

– С Марни? Ну, это никогда не было серьезно. Я с ней общался главным образом для рекламы.

Похоже, напоминание об этом романе вызвало у него раздражение, и Тони подумала, что Марни, наверное, прогнала его.

– Мне жаль это слышать, – посочувствовала Тони.

– Прояви сочувствие действием, а не словами. Поужинай со мной сегодня. Я даже заказал уже столик в «Ля шомьер».

Это был шикарный ресторан. Он наверняка сделал заказ некоторое время назад – скорее всего чтобы пойти с Марни.

– Сегодня я занята.

– Надеюсь, ты не вздыхаешь больше по Фрэнку?

Тони не без горечи рассмеялась.

– Какое-то время было дело – я была дурочкой, но сейчас прошло. Совсем прошло.

– В таком случае есть кто-то другой?

– Я ни с кем не встречаюсь.

– Но кем-то интересуешься. Это не почтенный профессор, нет?

– Не говори глупостей, – сказала Тони.

– Но ты покраснела, нет?

– Надеюсь, что нет, хотя любая женщина, которая подверглась таким расспросам, не может не покраснеть.

– О Боже, ты увлеклась Стэнли Оксенфордом. – Карл не умел принять отказ, и лицо его исказилось от оскорбленного самолюбия. – Конечно, Стэнли вдовец, верно? Дети у него подросли. И столько денег, которые можно тратить вдвоем.

– Это уже оскорбительно, Карл.

– А правда часто оскорбляет. Ты действительно любишь тех, кто высоко летает, верно? Сначала Фрэнк, самый скоропалительно вознесшийся детектив в истории шотландской полиции. А теперь миллионер, ученый-предприниматель. Гоняешься за звездами, Тони!

Надо было это прекращать, пока она не потеряла самообладания.

– Спасибо, что пришел на пресс-конференцию, – сказала она. Протянула руку, и он машинально пожал ее. – До свидания. – Повернулась и пошла прочь.

Ее трясло от злости. Он испоганил самое сильное чувство, какое у нее было. Ей хотелось удушить его, а не идти куда-либо с ним. Тони пыталась успокоиться. Случился крупный профессиональный промах с ее стороны, и она не могла позволить чувствам помешать ей выправить ситуацию.

Она подошла к столу дежурного у входа и сказала старшему охраннику Стиву Тремлетту:

– Будьте здесь, пока все не уйдут, и проследите, чтобы никто не пытался бродить по зданию без разрешения. – Какая-нибудь смелая ищейка может попытаться проникнуть в засекреченные помещения «на хвосте» – дождаться кого-то, имеющего пропуск, и войти следом.

– Это уж предоставьте мне, – сказал Стив.

Тони почувствовала, что успокаивается. Она надела куртку и вышла на улицу. Снег пошел сильнее, но она все равно могла разглядеть демонстрантов. Она подошла к будке охранника у ворот. Трое служащих столовой раздавали горячее питье. Демонстранты временно перестали выкрикивать лозунги и размахивать плакатами – они смеялись и болтали.

И все телекамеры снимали их.

«Отлично все прошло», – подумала Тони. Почему же она в такой депрессии?

Она вернулась в свой кабинет. Закрыла дверь и постояла, наслаждаясь пусть минутным, но одиночеством. Она хорошо провела пресс-конференцию, думала Тони. Она защитила свое начальство от Осборна. И идея дать горячее питье демонстрантам чудесно сработала. Было бы, конечно, неразумно праздновать, пока не ясно, какое все это получило освещение, но Тони чувствовала, что все принятые ею решения были правильными.

Так почему она так подавлена?

Частично из-за Осборна. Любая встреча с ним не может не понизить настроения. Но главная причина – Стэнли. После всего, что она для него сделала сегодня утром, он исчез, по сути, даже не поблагодарив ее. Вот как это бывает, когда ты босс, подумала она. К тому же Тони давно знала, насколько важна для него семья. А она всего лишь коллега – ценимая, приятная, уважаемая… но не любимая.

Зазвонил телефон. Она какое-то время смотрела на аппарат, возмущаясь его веселым звоном, не желая отвечать. Затем сняла трубку.

Это был Стэнли – он звонил из машины.

– Почему бы вам не заскочить ко мне этак через час? Мы бы посмотрели новости по телевизору и вместе узнали свою судьбу.

Настроение у нее мгновенно улучшилось. Ей казалось, что выглянуло солнце.

– Конечно, – сказала она. – Я с радостью приеду.

– Нас могут и распять рядом, – сказал он.

– Я почту это за честь.

Полдень

По мере того как Миранда продвигалась на север, снег шел все гуще. Крупные белые хлопья падали на ветровое стекло «тойоты», и их тотчас стирали длинные «дворники». Из-за сократившейся видимости ей пришлось сбавить скорость. Снег, казалось, звукоизолировал машину, и теперь с классической музыкой, звучавшей по радио, состязалось лишь шуршание шин.

В машине царила тишина. На заднем сиденье Софи слушала по наушникам свою музыку, а Том с головой погрузился в то и дело сигналящий мир «Гейм боя». Нед молчал, лишь время от времени взмахивал указательным пальцем, дирижируя оркестром. Он смотрел на снег, слушая концерт Элгара для виолончели, а Миранда, поглядывая на его спокойное, заросшее бородой лицо, думала о том, что ему и в голову не приходит, как он ее предал.

Он почувствовал, что она недовольна.

– Мне очень жаль, что Дженнифер вспылила, – сказал он.

Миранда взглянула в зеркальце заднего вида и увидела, что Софи кивает в такт музыке, звучащей из ее наушников. Убедившись, что девочка не может ее слышать, Миранда сказала:

– Дженнифер была чертовски груба.

– Мне жаль, что так произошло, – повторил Нед. Он явно не считал нужным объяснить собственное поведение или извиниться.

Миранда не могла не разрушить его благодушия.

– Меня волнует не поведение Дженнифер, – сказала она, – а твое.

– Я понимаю, что допустил ошибку, предложив тебе зайти в дом и не предупредив ее.

– Не в этом дело. Все мы допускаем ошибки.

Вид у него был удивленный и раздосадованный.

– Так в чем же в таком случае дело?

– Ох, Нед! Ты же не защитил меня!

– Я считал, что ты вполне способна защитить себя сама.

– Не об этом речь! Конечно, я могу о себе позаботиться. Мне не требуются мамочки. Но ты должен был постоять за меня.

– Рыцарь в сверкающих латах.

– Да!

– Я считал, что важнее установить мир.

– Ну и был не прав. Когда атмосфера становится враждебной, я не хочу, чтобы ты занимался взвешиванием ситуации, а хочу, чтобы ты был на моей стороне.

– Боюсь, я не из бойцовской породы.

– Я знаю, – сказала она, и оба умолкли.

Они ехали по узкой дороге, проложенной по берегу морского залива. Проезжали мимо маленьких ферм, где две-три лошади в зимних попонах щипали остатки травы, и пересекали деревни с покрашенными белой краской церквями и домиками, стоящими в ряд у воды. Миранда была в подавленном настроении. Даже если ее родные примут Неда, как она просила, хочет ли она выходить замуж за такого пассивного человека? Она мечтала о мягком, интеллигентном и умном мужчине, а теперь поняла, что хотела, чтобы он был еще и сильным. Разве она хочет слишком многого? Она подумала о своем отце. Он был всегда добрым, редко сердился, не устраивал сцен, но никто никогда не считал его слабым.

Настроение ее улучшалось по мере приближения к Стипфоллу. К дому вела длинная дорога, вившаяся сквозь лес. Выбравшись из-под сени деревьев, вы оказывались на плоскогорье, оканчивавшемся обрывом к морю.

Сначала в поле вашего зрения попадал гараж. Это был бывший коровник, стоявший боком к дороге, отремонтированный и дополненный тремя дверями-гармошками.

При виде старого фермерского дома, выходящего на пляж, с его толстыми каменными стенами, маленькими окошечками и крутой черепичной крышей на Миранду нахлынули воспоминания детства. Она впервые приехала сюда, когда ей было пять лет, и с тех пор всякий раз, приехав, на миг видела себя маленькой девочкой в белых носочках, которая сидела на солнышке на гранитных ступенях и изображала из себя учительницу, обучавшую трех кукол, двух морских свинок в клетке и сонного старого пса. Впечатление было сильным, но мимолетным – она вдруг вспоминала во всех деталях, что чувствовала в пять лет, но удержать это в себе надолго не могла: состояние улетучивалось как дым.

Перед домом стоял синий «феррари» отца – он всегда оставлял тут машину, чтобы слуга Люк потом отогнал ее. Машина была опасно скоростной, сексуально изогнутой и нелепо дорогой для того, чтобы ездить на ней за пять миль в лабораторию. Здесь, на голой шотландской скале, «феррари» выглядел столь же неуместно, как куртизанка на высоких каблуках на фермерском дворе. Но у отца не было ни яхты, ни винного погреба, ни скаковых лошадей; он не ездил в Гштад кататься на лыжах и не играл в Монте-Карло. Его пристрастием был только «феррари».

Миранда поставила «тойоту». К ней тотчас подбежал Том. За ним не спеша следовала Софи – она ни разу тут не была, хотя однажды, несколько месяцев назад, встречалась со Стэнли на дне рождения Ольги. Миранда решила отныне забыть про Дженнифер. Она взяла Неда под руку, и они вместе вошли в дом.

Вошли они, как всегда, через боковую дверь в кухню. Сначала был маленький коридорчик, где в шкафу лежали резиновые сапоги, а затем через вторую дверь можно было попасть в просторную кухню. Миранда всегда чувствовала себя здесь дома. В нос ударили знакомые запахи: приготовленное к ужину жаркое, молотый кофе и яблоки, а также стойкий аромат французских сигарет, которые курила Мамма Марта. Ни один из домов Миранды не мог вытеснить этого дома из ее души – ни квартира в Кэмден-Тауне, где она отдавала дань увлечениям молодости, ни современный дом в пригороде, где она недолго жила с Джаспером Кэссоном, ни квартира в георгианском доме в Глазго, где она растила Тома – сначала одна, а теперь с Недом.

Крупная черная сука-пудель по кличке Нелли завихляла от радости всем телом и облизала каждого. Миранда поздоровалась с Люком и Лори, парой филиппинцев, готовивших ленч.

– Ваш батюшка только что вернулся – он моется, – сказала Лори.

Миранда велела Тому и Софи накрывать на стол. Она не хотела, чтобы дети сели перед телевизором и просидели так весь день.

– Том, покажи Софи, где что находится.

А кроме того, занявшись делом, Софи почувствует себя членом семьи.

В холодильнике стояло несколько бутылок любимого Мирандой белого вина. Папа не питал пристрастия к вину, но Мамма всегда пила вино, и папа заботился, чтобы оно было в достатке. Миранда откупорила бутылку и налила Неду бокал.

Хорошее начало, подумала Миранда: Софи помогает Тому раскладывать ножи и вилки, а Нед с довольным видом потягивает белое вино. Возможно, это задаст тон празднику, а не сцена с Дженнифер.

Если Нед намерен войти в жизнь Миранды, ему придется полюбить этот дом и семью, которая в нем выросла. Он здесь уже бывал, но никогда не привозил с собой Софи и не оставался на ночь, так что это был его первый настоящий визит. А Миранде так хотелось, чтобы он хорошо провел время и ладил со всеми.

Муж Миранды Джаспер никогда не любил бывать в Стипфолле. Сначала он из кожи вон лез, желая всех очаровать, а в последующие приезды замыкался в себе и был злющим, когда они уезжали. Казалось, ему не нравился Стэнли, он находил его слишком властным, что было нелепо, так как Стэнли редко командовал людьми, а вот Марта была командиром, они даже иногда называли ее Мамма Муссолини. Сейчас Миранда понимала, что присутствие другого любящего мужчины грозило подорвать власть Джаспера над ней. Джаспер стеснялся грубить ей при отце.

Зазвонил телефон. Миранда сняла трубку с аппарата, висевшего на стене рядом с большим холодильником.

– Алло!

– Миранда, это Кит.

Звонок брата обрадовал ее.

– Привет, братишка! Как ты там?

– Немножко не в себе.

– Отчего это?

– Свалился в бассейн. Это длинная история. А как там в Стипфолле?

– Мы сидим, попиваем папино вино и жалеем, что тебя нет с нами.

– А знаешь, я все-таки приеду.

– Отлично! – Она решила не спрашивать, почему он поменял свои планы. Скорее всего он снова скажет: «Это длинная история».

– Приеду этак через час. Но послушай, смогу я по-прежнему воспользоваться коттеджем?

– Уверена, что да. Решает, конечно, папа, но я с ним поговорю.

Миранда все еще держала трубку у уха, когда вошел отец. Он был в жилете и брюках от костюма – только закатал рукава рубашки. Он обменялся рукопожатием с Недом и поцеловал Миранду и детей. «Какой он подтянутый», – подумала Миранда.

– Ты худеешь? – спросила она.

– Играю в теннис. Кто звонил?

– Кит. Он все-таки приедет. – Она не спускала глаз с лица отца, стремясь увидеть его реакцию.

– Я этому поверю, когда увижу его.

– Ох, папа! Ты мог бы проявить больший энтузиазм.

Он похлопал ее по руке.

– Мы все любим Кита, но мы знаем, что он собой представляет. Я надеюсь, что он появится, но особо не рассчитываю. – Стэнли произнес это шутливым тоном, но Миранда почувствовала, что он пытается скрыть обиду.

– Он хочет ночевать в коттедже.

– Он сказал почему?

– Нет.

Том встрял:

– Он, наверное, привезет девчонку и не хочет, чтобы мы все слышали, как она будет взвизгивать от восторга.

На кухне воцарилась тишина. Миранда была потрясена. Откуда это? Тому всего одиннадцать лет, и он никогда не говорил о сексе. Затем раздался дружный взрыв смеха. Том застеснялся.

– Я это в книжке вычитал, – сказал он.

Наверное, хочет, чтоб Софи считала его взрослым, решила Миранда. А он еще маленький мальчик, правда, недолго будет таким.

– В любом случае мне все равно, кто где спит, ты же знаешь, – сказал Стэнли. И бросил взгляд на свои часы: – Надо посмотреть дневные известия по телевизору.

– Мне очень жаль лаборанта, который умер, – сказала Миранда. – Что побудило его так поступить?

– Нам всем приходят в голову странные идеи, но человеку одинокому некому сказать, что не надо сходить с ума.

Открылась дверь, и вошла Ольга. Как всегда, входя, она уже что-то говорила.

– Погода жуткая! Люди скользят, как на коньках. Что это вы пьете – вино? Налейте мне немножко, а то я лопну. Нелли, перестань меня нюхать там, где не надо, – это считается неприличным в человеческом обществе. Привет, папа, как ты?

– Nella merde, – ответил он.

Миранда вспомнила, что это было одно из выражений ее матери. Оно означало: «в дерьме». Мамма Марта считала, что, если она будет ругаться по-итальянски, дети не поймут.

Ольга сказала:

– Я слышала про умершего парня. Это очень плохо для тебя?

– Увидим, когда прослушаем новости.

Следом за Ольгой появился ее муж. Целуя Миранду, он на секунду дольше принятого прильнул к ее щеке.

– Куда Хьюго должен отнести сумки?

– Наверх, – сказала Миранда.

– Я полагаю, ты уже зацепила коттедж.

– Нет, он отдан Киту.

– Это с какой же стати! – запротестовала Ольга. – Большая двуспальная кровать, хорошая ванная и кухонька – и все это для одного человека, тогда как мы вчетвером должны делить тесную старую ванную наверху?

– Он очень просил, чтоб ему дали коттедж.

– Что ж, я тоже очень об этом прошу.

Миранда почувствовала раздражение.

– Ради всего святого, Ольга, подумай о ком-то, кроме себя. Ты же знаешь, что Кит не был здесь с тех пор… с тех пор, как началась эта заваруха. И я хочу быть уверена, что он хорошо проведет тут время.

– Значит, он получает наилучшую спальню за то, что обокрал папу, – ты так рассуждаешь?

– Опять ты говоришь, как адвокат. Побереги эту лексику для своих ученых друзей.

– Прекратите вы обе, – сказал отец совсем так, как если бы они были маленькие. – В данном случае, по-моему, Ольга права. Кит поступает как эгоист, требуя коттедж для себя одного. Там могут спать Миранда с Недом.

– Никто не получает того, чего хочет, – заметила Ольга.

Миранда вздохнула. Ну зачем Ольга спорит? Все они знают своего отца. По большей части он готов дать им все, что они хотят, но если сказал «нет», это уж окончательно. Он может потакать в мелочах, но на него нельзя давить.

И теперь он произнес:

– Я научу вас не ссориться.

– Нет, не научишь. Ты тридцать лет вбивал нам в голову умозаключения царя Соломона, а мы так ничему и не научились.

Стэнли улыбнулся.

– Ты права. Я неверно смотрел на воспитание детей. Следует начать все сначала?

– Слишком поздно.

– И слава Богу.

Миранда надеялась, что Кит не обидится, не развернется и не уедет. Препирательства прекратились с появлением Каролины и Крейга, детей Хьюго и Ольги.

Каролина, семнадцатилетняя девица, несла клетку с белыми крысами. Нелли возбужденно стала нюхать воздух. Каролина занималась животными, чтобы не общаться с людьми. Через это проходят многие девушки, подумала Миранда, но в семнадцать лет следовало бы от этого уже избавиться.

Крейг, пятнадцатилетний мальчик, нес два пластиковых мешка для мусора, набитых подарками. Он был высокий, как Ольга, с кривой усмешечкой Хьюго. Он поставил на пол мешки, наспех поздоровался с родственниками и направился к Софи. Миранда вспомнила, что они уже встречались на дне рождения Ольги.

– Я смотрю, ты проткнула себе пупок! – заметил Крейг, подойдя к Софи. – Лихо! Больно было?

Миранда заметила, что в комнате появилась незнакомка. Она стояла у двери в холл, так что, по-видимому, вошла через парадный вход. Она была рослая, поразительно красивая – высокие скулы, нос с горбинкой, роскошные рыжеватые волосы и чудесные зеленые глаза. На ней был слегка помятый коричневый, в узкую полоску, костюм, а умело наложенный макияж не мог скрыть следов усталости под глазами. Она явно забавлялась, наблюдая оживленный обмен мнениями на кухне. Интересно, подумала Миранда, сколько времени она стояла так и молча наблюдала.

Остальные тоже заметили незнакомку, и в комнате постепенно воцарилась тишина. Наконец повернулся и Стэнли.

– А-а, Тони! – произнес он, вскакивая со стула, и Миранду поразило то, как он обрадовался появлению этой женщины. – Как любезно, что вы заехали. Дети, это моя коллега Антония Галло.

Женщина улыбнулась так, будто считала, что ничего не может быть приятнее, чем очутиться среди этого препирающегося семейства. У нее были пухлые губы и широкая, щедрая улыбка. Миранда поняла, что перед ней бывшая женщина-полицейский, которая поймала Кита на воровстве. А отец, несмотря на это, похоже, хорошо к ней относится.

Стэнли стал представлять их, и Миранда заметила гордые нотки в его голосе.

– Тони, это моя дочь Ольга, ее муж Хьюго и их дети: Каролина с любимыми крысами и Крейг. А это другая моя дочь – Миранда, ее сын Том, ее жених Нед и дочь Неда Софи.

Тони переводила взгляд с одного члена семьи на другого, мило кивала и, казалось, живо всеми интересовалась. Трудно было запомнить сразу восемь новых имен, но у Миранды сложилось впечатление, что Тони запомнит их всех.

– Морковку режет Люк, а у плиты – Лори. Нелли – дама и не хочет глодать твою кость, хоть и тронута твоей щедростью.

Тони сказала:

– Очень рада познакомиться со всеми вами. – Прозвучало это искренне, в то же время чувствовалось, что она напряжена.

– У вас, наверное, был тяжелый день, – заметила Миранда. – Мне так жаль этого лаборанта, что умер.

– Это Тони обнаружила его, – сказал Стэнли.

– О Господи!

Тони кивнула.

– Мы уверены, что он никого не заразил, хвала Всевышнему. А сейчас лишь надеемся, что средства массовой информации не распнут нас.

Стэнли бросил взгляд на свои часы.

– Извините нас, – сказал он своему семейству. – Мы пойдем ко мне в кабинет смотреть новости. – Он открыл для Тони дверь, и они удалились.

Дети снова начали болтать, а Хьюго сказал что-то Неду про шотландскую команду регби. Миранда повернулась к Ольге. Их препирательство было забыто.

– Интересная женщина, – задумчиво произнесла она.

– Да, – сказала Ольга. – Примерно моего возраста?

– Да, тридцать семь-тридцать восемь. И папа похудел.

– Я это заметила.

– Кризисная ситуация сводит людей.

– Разве не так?

– Ну и что ты думаешь?

– Я думаю то же, что и ты.

Миранда осушила свой бокал.

– Я так и полагала.

13.00

Тони крайне тронула сцена, увиденная ею на кухне, – там были взрослые и дети, слуги и любимые животные, пили вино, готовили обед, ссорились и смеялись остротам. Она словно появилась на очень славной вечеринке, где не знала никого. Ей хотелось войти в эту среду, но она чувствовала себя посторонней. «Такая у Стэнли жизнь», – подумала она. Он и его жена окружили себя этими людьми, создали этот дом, это тепло в нем. Она восхищалась Стэнли и завидовала его детям. Они, наверное, понятия не имели, как им повезло. Она несколько минут простояла на пороге словно завороженная, но и очарованная. Неудивительно, что Стэнли так привязан к своей семье.

Это радовало и огорчало ее. Дав себе волю, Тони могла бы пофантазировать, что является частью этого мира, сидит рядом со Стэнли в качестве его жены, любит его и его детей, наслаждается их единством. Но она постаралась подавить эту мечту. Такого не может быть и не надо себя мучить. Сама спаянность семьи выталкивала Тони за ее пределы.

Когда они наконец ее заметили, обе дочери, Ольга и Миранда, оглядели ее жестким взглядом. Внимательно, рассматривая во всех подробностях, не извиняясь, враждебно. Так же посмотрела на нее и Лори, повариха, хоть и исподволь.

Тони понимала реакцию дочерей. В течение тридцати лет Марта правила на этой кухне. Дочери сочли бы себя нелояльными к ней, если бы не отнеслись враждебно к Тони. Любая женщина, понравившаяся Стэнли, могла превратиться в угрозу. Могла разбить семью. Могла изменить отношение отца, направить его привязанности в другое русло. Она может родить ему детей, которые станут сводными братьями и сводными сестрами, и им будет наплевать на историю семьи, они не будут связаны с ними нерушимыми узами общего детства. Эта женщина может забрать себе часть их наследства, а возможно, даже и все. Чувствовал ли Стэнли эти тайные течения? Следуя за ним в его кабинет, Тони снова с раздражающим огорчением подумала, что понятия не имеет, как он настроен.

Комната была мужская, с викторианским письменным столом, книжным шкафом, набитым тяжелыми томами по микробиологии, и потертым кожаным диваном перед камином. Собака последовала за ними и улеглась у огня, точно курчавый черный ковер. На каминной доске стояла в рамке фотография темноволосой девушки в белом теннисном костюме – той же девушки, свадебная фотография которой висела на стене в кабинете Стэнли. Короткие шорты обнажали длинные ноги спортсменки. Сильно подведенные глаза и повязка на голове указывали Тони, что фотография сделана в шестидесятые годы.

– Марта тоже была ученым? – спросила Тони.

– Нет. У нее был диплом по английскому языку. Когда я с ней познакомился, она преподавала итальянский в средней школе в Кембридже.

Тони удивилась. Она считала, что Марта разделяла увлечение Стэнли его работой. Значит, подумала она, не надо быть доктором биологии, чтобы выйти за него.

– Она была красивая.

– Ошеломительно, – сказал Стэнли. – Прелестная, высокая, сексуальная иностранка, настоящий дьявол на корте, а вне его разбивает сердца. В меня словно молния ударила. Познакомившись с ней, я через пять минут уже был влюблен.

– А она – в вас?

– На это ушло больше времени. Она была окружена поклонниками. Мужчины дохли как мухи. Под конец я не мог понять, почему она выбрала меня. Она говорила, что не смогла противиться обаянию яйцевидной головы.

«Ничего тут нет непонятного», – подумала Тони. Марте понравилось то, что нравилось и Тони: сила Стэнли. При виде его женщины сразу понимали, что перед ними мужчина, который сделает то, что сказал, и на самом деле такой, каким кажется, – словом, мужчина, на которого можно положиться. Были у него и другие привлекательные стороны: он был теплый и умный и даже хорошо одевался.

Ей хотелось спросить: «А что вы сейчас чувствуете? Вы женаты на памяти?» Но Стэнли был ее хозяином. Тони не имела права спрашивать о его сокровенных чувствах. И тут на каминной доске была Марта – она стояла, высоко держа, словно скипетр, теннисную ракетку.

Сев на диван рядом со Стэнли, Тони постаралась подавить свои эмоции и сконцентрироваться на случившейся беде.

– Вы звонили в американское посольство? – спросила она его.

– Да. Я на время успокоил Махони, но он, как и мы, будет смотреть новости.

Сколько всего зависит от ближайших нескольких минут, подумала Тони. Компания может быть уничтожена или спасена, Стэнли может обанкротиться, она может потерять работу, а мир может лишиться достижений большого ученого. «Не паникуй, – сказала она себе, – рассуждай практически». Она достала из висевшей на плече сумки блокнот. В конторе Синтия Крейтон записывала на видео новости, так что Тони сможет снова их посмотреть, тем не менее сейчас она решила записать то, что придет на ум.

Новости из Шотландии передавали перед общебританским бюллетенем.

Смерть Майкла Росса была по-прежнему в центре внимания, но сообщил о ней ведущий, а не Карл Осборн. Это уже хороший признак, подумала Тони, преисполняясь надежды. По крайней мере нет смехотворных искажений, какие допускает Карл. Вирус был правильно назван Мадоба-2. Ведущий поспешил сообщить, что смерть Майкла будет расследоваться шерифом.

– Что ж, пока неплохо, – пробормотал Стэнли.

Тони сказала:

– Мне кажется, что ответственный за новости смотрел за завтраком небрежный отчет Карла Осборна и, придя на работу, решил поправить дело.

На экране появились ворота «Кремля». «Защитники прав животных воспользовались происшедшей трагедией, чтобы устроить протест возле „Оксенфорд медикал“», – произнес ведущий. Тони была приятно удивлена. Такой комментарий был куда лучше, чем она могла надеяться. Он наводил на мысль, что демонстранты цинично манипулируют средствами массовой информации.

После краткого показа демонстрантов картинка переключилась на главный вестибюль. Тони услышала собственный голос, звучавший с более сильным шотландским акцентом, чем она ожидала, – она рассказывала о системе безопасности в лаборатории. Вот это не производит впечатления, подумала она: просто звучит голос, рассказывающий о сигналах тревоги и охранниках. Куда было бы лучше показать вход в ЛБЗ-4, где установлена система, открывающая дверь по отпечаткам пальцев. Картинки всегда лучше слов.

Затем появился Карл Осборн, спрашивавший: «А все-таки какую опасность представлял этот кролик для людей?»

Сидевшая на диване Тони пригнулась. Вот это – момент критический.

Произошел обмен мнениями между Карлом и Стэнли, когда Карл набрасывал сценарий бедствия, а Стэнли говорил, что это маловероятно. Вот это худо – Тони это понимала. Аудитория запомнит, что животные на воле могут быть заражены, несмотря на то, что Стэнли твердо исключил такую возможность.

А на экране Карл говорил: «Но Майкл мог заразить других людей».

Стэнли с самым серьезным видом сказал: «Да, если чихнул бы на них».

К сожалению, на этом сюжет оборвался.

Стэнли пробормотал:

– Какого черта?

– Это еще не конец, – сказала Тони. – Положение может улучшиться… или ухудшиться.

Тони надеялась, что в новостях покажут, как она поспешно вмешалась, постаравшись развеять впечатление и сказав, что «Оксенфорд медикал» не пытается преуменьшить риск. Но вместо этого показали Сьюзен Макинтош, сидящую на телефоне, и голос диктора объяснил, что компания обзванивает всех служащих, проверяя, не было ли у них контакта с Майклом Россом. «Это хорошо», – с облегчением подумала Тони. Об опасности сказано напрямик, но при этом показано, что компания реагирует как надо.

Последним показали пресс-конференцию. И на ней Стэнли, который с ответственным видом заявлял: «Со временем мы победим грипп и СПИД и даже рак – и это будет сделано учеными вроде нас, работающими в таких же лабораториях».

– Вот это хорошо, – сказала Тони.

– Перечеркнет ли это диалог с Осборном по поводу заражения животных на воле?

– Думаю, что да. Ваши слова звучат так убедительно.

Затем появилась картинка, на которой сотрудники столовой раздают демонстрантам на снегу горячее питье.

– Отлично, что они это использовали! – сказала Тони.

– Я этого не видел, – сказал Стэнли. – Чья это была идея?

– Моя.

На картинке Карл Осборн поднес микрофон к сотруднице компании и сказал: «Эти люди демонстрируют против вашей компании. Почему же вы даете им кофе?»

«Потому что тут холодно», – ответила женщина.

Тони и Стэнли рассмеялись в восторге от находчивости женщины и от того, как позитивно ее слова сказываются на компании.

Снова появился ведущий и сказал: «Премьер-министр Шотландии опубликовал сегодня утром заявление, в котором говорится: „Я сегодня разговаривал с представителями „Оксенфорд медикал“, с полицией Инверберна и с региональным управлением здравоохранения Инверберна, и я удовлетворен тем, что делается все возможное для исключения опасности для публики“. А теперь другие новости».

Тони сказала:

– Господи, по-моему, мы спасены.

– Раздать демонстрантам горячее питье – отличная идея. Когда она пришла вам в голову?

– В последнюю минуту. Давайте посмотрим, что говорится в «Общебританских новостях».

Среди главных новостей рассказ о Майкле Россе шел вторым номером, после землетрясения в России. Рассказ занял столько же места, но был уже без Карла Осборна, который был известен только в Шотландии. Показали сюжет, где Стэнли говорит: «Вирус редко передается от одного вида к другому. Мы полагаем, что кролик, должно быть, укусил Майкла». Затем было показано довольно спокойное заявление британского министра окружающей среды в Лондоне. Отчет был составлен в таком же неистерическом тоне, что и «Шотландские новости». Тони почувствовала огромное облегчение, а Стэнли сказал:

– Приятно знать, что не все журналисты такие, как Карл Осборн.

– Он пригласил меня отужинать с ним. – Тони сама удивилась, зачем она ему это сказала.

Стэнли это поразило.

– Ha la faccia peggio del culo! – сказал он. – Ну и нервы у этого человека!

Она рассмеялась. Ведь он сказал: «Рожа у него не лучше задницы», – по всей вероятности, это было одним из выражений Марты.

– Он мужчина привлекательный, – сказала Тони.

– Но на самом-то деле вы так не думаете, верно?

– Во всяком случае, он красивый. – И Тони поняла, что пытается вызвать у него ревность. «Не играй в такие игры», – сказала она себе.

Стэнли спросил:

– И что же вы ему ответили?

– Я, конечно, дала ему от ворот поворот.

– Я так и думал. – Вид у Стэнли был несколько смущенный, и он добавил: – Это, конечно, не мое дело, но он недостоин вас, ему далеко до вас. – Он снова повернулся к телевизору и переключил на другие новости.

Пару минут они смотрели картинки землетрясения в России, на которых были показаны жертвы и команды спасателей. Тони подумала, что глупо было говорить Стэнли про Осборна, но ей приятна была его реакция.

За землетрясением последовал рассказ про Майкла Росса, и снова в спокойном, фактологическом тоне. Стэнли выключил телевизор.

– Ну, телевидение нас не распяло.

– Газет завтра не будет, так как Рождество, – заметила Тони. – А к четвергу эта новость уже устареет. По-моему, мы выскочили чистенькие, если не произойдет чего-то неожиданного.

– Да. Если потеряем еще одного кролика, окажемся в беде.

– Никаких нарушений правил безопасности в лаборатории больше не будет, – решительно заявила Тони. – Уж я об этом позабочусь.

Стэнли кивнул.

– Должен сказать, вы держались во всей этой истории необычайно хорошо. И я вам очень благодарен.

Тони просияла.

– Мы сказали правду, и они поверили нам, – сказала она.

Они улыбнулись друг другу. Это был момент счастливого единения. Тут зазвонил телефон.

Стэнли перегнулся через стол и взял трубку.

– Оксенфонд, – сказал он. – Да, переключите его, пожалуйста, сюда. Я хочу поговорить с ним. – Он посмотрел на Тони и одними губами произнес: – Махони.

Тони в волнении поднялась. Они со Стэнли были убеждены, что хорошо проконтролировали средства массовой информации, но согласно ли с этим правительство США? Она следила за лицом Стэнли. А он говорил по телефону:

– Еще раз привет, Лари. Вы смотрели новости?.. Я рад, что вы так думаете… Мы избежали истерической реакции, какой вы опасались… Вы знаете моего директора, ответственного за оборудование и безопасность, Антонию Галло, – это она занималась прессой… Хорошая работа, я согласен… Вы абсолютно правы: отныне мы должны очень тщательно следить за безопасностью… Да. Спасибо, что позвонили. До свидания.

Стэнли повесил трубку и улыбнулся Тони.

– Мы – чистенькие. – И от избытка чувств обнял ее и притянул к себе.

Она прижалась лицом к его плечу. Какой этот твидовый пиджак мягкий! Она вдохнула теплый, еле уловимый запах Стэнли и поняла, что давно не была так близка с мужчиной. Она обхватила его руками и крепко обняла, чувствуя, как вжались ее груди в его грудь.

Тони могла бы стоять так долго-долго, но через несколько секунд он мягко высвободился из ее объятий, – казалось, он застеснялся. И словно желая восстановить нормальные отношения, он пожал ей руку.

– Это все ваша заслуга, – сказал он.

Краткий миг физической близости возбудил ее. «О Господи, – подумала она, – я же мокрая. Как такое могло произойти столь быстро?»

Стэнли спросил:

– Хотите посмотреть дом?

– С удовольствием. – Тони было приятно его предложение. Мужчины редко предлагают гостям показать свой дом. Это еще одно проявление близости.

Две комнаты, которые она уже видела, – кухня и кабинет – находились в глубине дома и выходили во двор, окруженный вспомогательными постройками. Стэнли провел Тони в переднюю часть дома и в столовую, откуда открывался вид на море. Эта часть дома, видимо, была пристроена к старой ферме. В углу стоял шкаф с серебряными кубками.

– Теннисные трофеи Марты, – с гордостью объявил Стэнли. – От ее удара мяч улетал словно ракета.

– И насколько она преуспела в теннисе?

– Она должна была выступать на Уимблдонском турнире, но так и не выступила, потому что забеременела Ольгой.

Через холл от столовой находилась гостиная, тоже выходившая окнами на море, тут стояла елка. На полу под елкой лежали подарки. Здесь был еще один портрет Марты во весь рост – на нем была изображена сорокалетняя женщина с уже более оформившейся фигурой и не столь четко обозначенной челюстью. Это была приятная, теплая комната, но в ней не было никого, и Тони поняла, что душой дома была кухня.

План здания был прост: гостиная и столовая в передней части, кухня и кабинет – в задней.

– Наверху особенно нечего смотреть, – сказал Стэнли и тем не менее пошел наверх – Тони последовала за ним. Ей что, показывают ее будущий дом? – спрашивала она себя. Какая глупая мысль, и она быстро отбросила ее. Просто Стэнли старается быть любезным хозяином.

Но ведь он же обнял ее.

В старой части дома, над кабинетом и гостиной, были три маленькие спальни и ванная. В комнатах все еще оставались вещи детей, которые тут выросли. В одной из комнат на стене был плакат Клэша, в углу валялась старая палка для игры в крикет со сломанной ручкой, на полке лежал комплект «Хроник Нарнии». В новой пристройке находилась спальня хозяев с гардеробной и ванной. Двуспальная кровать была застелена, и комнаты были в полном порядке. Тони чувствовала себя одновременно возбужденно и неловко, находясь в спальне Стэнли. На столике у его кровати стояла еще одна фотография Марты, цветная, сделанная, когда ей было уже за пятьдесят. Волосы у нее были седые, как у ведьмы, и лицо похудевшее, по всей вероятности, под влиянием рака, который и убил ее. На фотографии она не выглядела привлекательной. Тони подумала, как же, должно быть, Стэнли любил эту женщину, если хранил даже такое малоприятное воспоминание.

Она не знала, что теперь последует. Сделает ли он шаг к ней на виду у своей жены, которая будет наблюдать за ними с ночного столика, и при том, что внизу находятся его дети? Она чувствовала, что такое поведение не в его стиле. Возможно, он даже думает об этом, но не станет набрасываться на женщину. Он будет считать, что должен поухаживать за ней, как того требует этикет. «Да к черту ужин и кино! – хотелось ей сказать. Схвати меня ради всего святого». Но она молчала, а он, показав Тони мраморную ванную, повел ее вниз.

Осмотр дома был, конечно, привилегией и должен был бы сблизить ее со Стэнли, а Тони чувствовала себя посторонней, точно она смотрела в окно на семью, сидящую за столом и занятую друг другом. Она чувствовала, что все пошло по нисходящей.

В холле большой пудель уткнулся носом в Стэнли.

– Нелли просится на улицу, – сказал он. И глянул в маленькое окошко рядом с дверью. – Снег прекратился. Не хотите дохнуть свежего воздуха?

– Конечно.

Тони надела свою куртку, а Стэнли снял с вешалки старый синий анорак. Они вышли на улицу и увидели мир, окрашенный в белые тона. «Порше» Тони стоял рядом с «феррари» Стэнли и двумя другими машинами – все они были покрыты снегом, словно кексы глазурью. Собака помчалась к скале, явно следуя привычной дорогой. Стэнли и Тони пошли за ней. А Тони подумала, что собака явно похожа на постаревшую Марту.

Под их ногами пушистый снег исчезал, обнажая жесткую приморскую траву. Они пересекли большую лужайку. По краям ее росли несколько кривых деревьев, согнувшихся под неутомимым ветром. Навстречу им попались двое детей, шедших со скалы, – старший мальчик с приятной улыбкой и капризная девочка с пирсингом в пупке. Тони вспомнила, что их зовут Крейг и Софи. Когда Стэнли представлял их всех на кухне, она постаралась запомнить все во всех подробностях. Тони видела, что Крейг очень хочет очаровать Софи, но девочка шагала рядом, скрестив на груди руки и глядя в землю. Тони позавидовала простоте стоявшего перед ними выбора. Оба были молоды и ничем не обременены, находились на пороге взрослости, и им ничего не оставалось, как пуститься в приключения по жизни. Тони хотела сказать Софи, чтобы она не строила из себя слишком уж недоступную. «Бери от жизни любовь, пока можешь, – хотелось ей сказать. – Это будет далеко не всегда так легко и просто».

– Какие планы у вас на Рождество? – спросил Стэнли.

– Совсем не похожие на ваши. Я еду в санаторий с друзьями – это все одинокие люди или бездетные пары – проведем вместе Рождество для взрослых. Никаких индеек, никаких крекеров, никаких чулок, никакого Санта-Клауса. Просто слегка побесимся и побеседуем на взрослые темы.

– Что ж, прекрасно. Мне казалось, вы обычно проводите Рождество с вашей матушкой.

– Так было несколько лет подряд. Но на это Рождество ее забирает моя сестра Белла – несколько неожиданно для меня.

– Неожиданно?

Тони скривила рот.

– У Беллы трое детей, и она считает, что это избавляет ее от других обязанностей. Я не уверена, что это справедливо, но я люблю сестру, поэтому мирюсь с этим.

– А вы хотите иметь детей?

У нее перехватило дыхание. Это был очень личный вопрос. Интересно, какой ответ он предпочел бы получить? Она не знала и потому сказала правду:

– Возможно. Этого всегда хотела моя сестра. Желание иметь детей было главным в ее жизни. Я не такая. Я завидую, что у вас есть семья, – они явно любят и уважают вас, и им приятно быть с вами. Но я вовсе не хочу пожертвовать всем в жизни ради того, чтобы стать матерью.

– Я не уверен, что для этого надо жертвовать всем в жизни, – сказал Стэнли.

«Вам-то не надо, – подумала Тони, – а как насчет Марты, у которой был шанс выступить на Уимблдонском турнире?» Но вместо этого она сказала:

– А вы? Вы ведь можете завести другую семью.

– О нет, – поспешил сказать он. – Мои дети пострадали бы от этого.

Тони почувствовала легкое разочарование от того, что он так решительно настроен.

Они подошли к обрыву. Влево возвышенность шла вниз к пляжу, покрытому сейчас снежным ковром. А вправо скала обрывалась в море. Тут по краю скалы шел деревянный забор в четыре фута высотой – достаточно, чтобы задержать детишек, но не перекрыть вид на море. Они оба облокотились на забор и стали смотреть вниз на волны, набегавшие на берег в сотне футов под ними. Волны были длинные, высокие, они вздымались и опускались словно грудь спящего гиганта.

– Какое прелестное место, – заметила Тони.

– Четыре часа назад я считал, что скоро потеряю его.

– Ваш дом?

Стэнли кивнул.

– Мне пришлось заложить его в качестве гарантии за то, что я перебрал в банке. Если мое дело лопнет, банк заберет дом.

– Но ваша семья…

– Они будут очень расстроены. А теперь, после того как Марты не стало, они все, чем я дорожу.

– Все? – спросила она.

Он передернул плечами.

– В конечном счете да.

Она посмотрела на Стэнли. Лицо у него было серьезное, но бесстрастное. Почему он ей это сказал? В качестве предупреждения, решила Тони. Ведь это неправда, что он дорожит только детьми, – он крепко привязан к своей работе. Но он хотел, чтобы Тони поняла, сколь важна для него семья. Ей это было понятно после того, как она увидела всех их вместе на кухне. Но почему Стэнли выбрал именно данный момент, чтобы это сказать? Возможно, он опасался, что у нее могло создаться неверное впечатление.

А ей необходимо было знать правду. Много всего произошло в последние два-три часа, но все могло быть понято двояко. Он приласкал ее, обнял, показал ей свой дом и спросил, хочет ли она иметь детей. Это значило что-то или ничего не значило? Ей надо знать. И она сказала:

– Вы говорили мне, что никогда не сделаете ничего, что может подорвать виденное мною на кухне – единство вашей семьи.

– Да, все они черпают в этом силу, независимо от того, понимают это или нет.

Она повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза.

– И это для вас так важно, что вы никогда не создадите другую семью.

– Да.

Все ясно, подумала Тони. Она ему нравится, но дальше этого дело не пойдет. Объятие в кабинете было спонтанным проявлением чувства одержанной победы; показ дома – проявлением минутного доверия, а сейчас он отступает. Разум победил. Тони почувствовала слезы, прихлынувшие к глазам. Испугавшись того, что дала волю чувствам, она отвернулась со словами:

– Этот ветер…

Ее спас Том, прибежавший по снегу с криком:

– Дедушка! Дедушка! Дядя Кит приехал.

Они пошли вместе с мальчиком к дому, молча, оба смущенные.

Свежие двойные следы колес вели к черному «пежо». Машина была самая обыкновенная, но выглядела стильно – как раз то, что нужно Киту, не без язвительности подумала Тони. Ей не хотелось встречаться с ним. Она не обрадовалась бы такой перспективе и в лучшие времена, а сейчас была настолько измотана, что не хотела малоприятной встречи. Но ее сумка осталась в доме, так что она вынуждена была пройти со Стэнли внутрь.

Кит был на кухне, где его встречала вся семья – как блудного сына, подумала Тони. Миранда обнимала его, Ольга целовала, Люк и Лори с улыбкой смотрели на него, а Нелли лаяла, требуя внимания. Тони остановилась у двери и стала наблюдать, как Стэнли встретится с сыном. Кит держался настороженно. Стэнли же был одновременно и рад, и огорчен – вот так же он выглядел, когда говорил о Марте. Кит протянул ему руку, но отец обнял его.

– Я очень рад что ты приехал, мой мальчик, – сказал Стэнли. – Действительно очень рад.

Кит сказал:

– Пойду вытащу сумку из машины. Я ведь буду в коттедже, да?

– Нет, ты наверху, – явно нервничая, сказала Миранда.

– Но…

Ольга перебила его:

– Не устраивай сцены – папа так решил, а это его дом.

Тони заметила, как вспыхнули от ярости глаза Кита, но он быстро это подавил.

– Как угодно, – сказал он.

Он пытался создать впечатление, что ему это безразлично, но вспышка в глазах говорила о другом, и Тони подумала: что-то он затеял, отчего так хотел спать сегодня не в главном доме.

Она проскользнула в кабинет Стэнли. И в памяти сразу возникло то, как Стэнли обнял ее. Ничего физически более близкого к соитию между ними не будет, подумала она. И вытерла глаза рукавом.

Ее блокнот и сумка лежали на старинном столе Стэнли – там, где она их оставила. Тони сунула блокнот в сумку, перебросила ремень через плечо и вышла в холл. Заглянув на кухню, она увидела, что Стэнли что-то говорит поварихе, и помахала ему. Он прервал разговор и подошел к ней.

– Тони, спасибо за все.

– Счастливого Рождества.

– Вам тоже.

И она быстро вышла из дома.

На улице Кит открывал багажник своей машины. Бросив туда взгляд, Тони увидела пару серых коробок – какое-то компьютерное оборудование. Кит был специалистом по компьютерам, но зачем ему понадобилось привозить это на Рождество в отцовский дом?

Она надеялась пройти мимо молча, но когда открывала дверцу своей машины, Кит поднял глаза и встретился с ней взглядом.

– Счастливого Рождества, Кит, – сказала из вежливости Тони.

Он вытащил из багажника небольшой чемоданчик и захлопнул крышку.

– Пошла к черту, сука, – процедил он и вошел в дом.

14.00

Крейг был в восторге от того, что снова видит Софи. Она вскружила ему голову на дне рождения его матери. Она была прехорошенькая – черноглазая, черноволосая и, хотя маленькая и худенькая, уже вполне сформировавшаяся, но не лицо ее и фигура околдовали Крейга, а ее отношение к нему. Она ни во что его не ставила, и это привлекло его. Ничто не произвело на нее впечатления: ни «феррари» дедушки, ни достижения Крейга в футболе, – а он играл в юношеской национальной команде Шотландии, – ни то, что его мать была королевским адвокатом. Софи носила то, что ей нравилось, не обращала внимания на надписи «Не курить», и если кто-то ей докучал, она могла повернуться и отойти, не дослушав конца фразы. На дне рождения она спорила с отцом по поводу того, что хочет проделать дырку в пупке, а он это категорически запрещал – и вот теперь она ходила с пирсингом.

Из-за всего этого с ней трудно было ладить. Водя ее по Стипфоллу, Крейг обнаружил, что ей ничто не нравится. Казалось, ценила она только молчание. Во всех других случаях она коротко бросала: «Нелепо», или «Тупо», или «Вот страсть». Но она не уходила от него, поэтому Крейг знал, что ей с ним не скучно.

Крейг повел ее в сарай. Это было самое старое строение, сооруженное в восемнадцатом веке. Дедушка провел туда отопление, освещение и водопровод, но постройка осталась в первоначальном виде. На первом этаже были сооружены бильярдная, настольный футбол и стоял большой телевизор.

– Тут можно славно провести время, – сказал Крейг.

– Клёво, – сказала она. Это была, пожалуй, самая высокая оценка, какую она за все время дала. – А это что такое? – спросила она, указывая на помост.

– Сцена.

– Зачем вам нужна сцена?

– Моя мама и тетя Миранда разыгрывали здесь пьесы, когда были совсем молодыми. Однажды они даже поставили «Антония и Клеопатру» с четырьмя действующими лицами.

– Странно.

Крейг указал на две раскладушки.

– Мы с Томом тут спим, – сказал он. – Полезли наверх, я покажу тебе твою спальню.

Лестница вела на сеновал. Стены рядом не было, поэтому лестница была снабжена перилами. Две кровати были аккуратно застелены. Единственными предметами обстановки были вешалка для одежды и туалетик с зеркалом. На полу стоял открытый чемодан Каролины.

– Не очень-то уединенно, – сказала Софи.

Крейг это и сам отметил. То, как их устроили на ночь, показалось ему многообещающим. Рядом, конечно, будут его старшая сестра Каролина и младший двоюродный брат Том, тем не менее у него было смутное волнующее чувство, что многое может произойти.

– А вот тут, – и он раскрыл старую ширму гармошкой, – можешь раздеться, если ты стеснительная.

Черные глаза вспыхнули от возмущения.

– Никакая я не стеснительная, – сказала она таким тоном, словно ее оскорбили.

Эта вспышка странно возбудила его.

– Я ведь только предложил, – сказал он. И сел на одну из кроватей. – А они удобные – лучше наших раскладушек.

Софи передернула плечами.

А Крейг представил себе, как она села бы на кровать рядом с ним. И по одной версии – толкнула бы его к стенке, делая вид, будто хочет с ним побороться, и эта борьба окончилась бы поцелуем. По другой версии – взяла бы его за руку и сказала, как много для нее значит их дружба, а потом поцеловала бы. Но сейчас, в реальной жизни, она не хотела ни поиграть с ним, ни проявить какие-либо чувства. Она отвернулась и с явным неудовольствием оглядела сеновал, и он понял, что ни о каких поцелуях она не думает. Она тихонько запела: «Я мечтаю о снежном Рождестве».

– Ванная внизу, за сценой. Ванны там нет, но душ работает.

– Какая роскошь. – Она поднялась с кровати и стала спускаться по лестнице, продолжая напевать непристойный вариант классической рождественской песни Бинга Кросби.

«Ну мы ведь пробыли вместе всего пару часов, – подумал Крейг, – а у меня впереди целых пять дней, чтобы завоевать ее».

Он спустился следом за ней. Можно показать Софи еще кое-что, что могло бы заинтересовать ее.

– Я хочу еще кое-что тебе показать. – И он повел ее на улицу. Они вышли на большой квадратный двор, со всех сторон окруженный строениями. Тут были: главный дом, гостевой коттедж, сарай, из которого они только что вышли, и гараж на три машины. Крейг повел Софи вокруг дома к главному входу, избегая заходить на кухню, где им могли дать какие-нибудь задания. Когда они вошли в дом, он заметил, что в черных волосах Софи блестят снежинки. Он остановился и уставился на нее как зачарованный.

– В чем дело? – спросила она.

– У тебя в волосах снег, – сказал он. – Это так красиво.

Она нетерпеливо затрясла головой, и снежинки исчезли.

– Чудной ты, – сказала она.

«О'кей, – подумал он, – значит, ты не любишь комплименты».

Он повел ее вверх по лестнице. Здесь, в старой части дома, были три маленькие спальни и одна старинная ванная. Комнаты папы были в пристройке. Крейг постучал в дверь – на случай, если дедушка там. Никто не откликнулся, и он вошел.

Он быстро прошел сквозь спальню, мимо большой двуспальной кровати, в гардеробную. Открыл дверцу шкафа и отодвинул ряд костюмов – в тонкую полоску и в клеточку, а также твиды, по большей части серые и синие. Он опустился на колени, протянул руку и провел по задней стене шкафа. Открылась квадратная панель в два фута высотой. Крейг пролез в нее.

Софи последовала за ним.

Крейг протянул руку назад, потянул на себя дверцу и закрыл вход. Пошарив в темноте, он нашел выключатель и включил свет – единственную лампочку без абажура, свисавшую с балки на потолке.

Они очутились на чердаке. Там стоял большой старый диван, из прорех в обшивке которого торчала вата. На полу возле дивана высилась гора заплесневелых фотоальбомов. А рядом – несколько картонок и металлических коробок из-под чая, в которых Крейг обнаружил, когда бывал здесь раньше, школьные записи матери, романы Энид Блайтон, надписанные детским почерком: «Эта книга принадлежит Миранде Оксенфорд девяти с половиной лет», и целое собрание уродливых пепельниц, чаш и ваз, должно быть, нежеланных подарков или неудачных покупок. Софи пробежала пальцами по струнам запыленной гитары – гитара была расстроена.

– Здесь ты можешь курить, – сказал Крейг.

Пустые коробки от сигарет с давно забытыми названиями – «Вудбайнз», «Плеейрс», «Синьор Сервис» навели его на мысль, что это было местом, где, по всей вероятности, его мать приобщилась к курению. Были тут и обертки от шоколадных батончиков – наверное, оставленные толстушкой тетей Мирандой. А журналы с такими названиями, как «Только для мужчин», «Игры в брюках» и «На грани законного» были, как он полагал, собраны дядей Китом.

Крейг надеялся, что Софи не заметит журналов, но они тотчас привлекли ее внимание. Она взяла один из них.

– Ого, да это ж порнография! – сказала она, неожиданно оживившись: такой оживленной она не была в течение всего утра. Она села на диван и принялась листать журнал.

Крейг отвернулся. Он уже просматривал все эти журналы, хотя и готов был это отрицать. Порнография – это для мальчишек и притом не для чтения в компании. А Софи читала «Сутенер» прямо при нем, внимательно всматриваясь в страницы, точно ей предстояло держать по ним экзамен.

Желая отвлечь ее, Крейг сказал:

– Вся часть этого дома, когда тут была ферма, была отведена под молочное хозяйство. Дедушка превратил доильню в кухню, но потолок в ней оказался слишком высоким, поэтому он проложил новый потолок и образовавшееся пространство использует как склад.

Софи ни на секунду даже не подняла от журнала глаз.

– Все эти женщины обриты! – произнесла она, вгоняя его в еще большее смущение. – Страшновато.

– Отсюда можно заглянуть на кухню, – продолжал свой рассказ он. – Вот тут, где испарения от плиты проникают сквозь потолок.

Крейг лег на пол и заглянул в просвет между досками и металлическим каркасом. Ему видна была вся кухня: дверь в холл в дальнем конце, длинный сосновый стол, шкафы по обе его стороны, боковые двери, ведущие в столовую и в прачечную, в этом конце – большая плита и двери по обе ее стороны: одна вела в большой чулан, а другая – в коридорчик, где хранятся сапоги, и дальше – к боковому входу. Большинство членов семьи сидели за столом. Сестра Крейга Каролина кормила своих крыс, Миранда разливала вино, Нед читал «Гардиан», Лори отваривала целого лосося в длинной посудине для рыбы.

– По-моему, тетя Миранда решила напиться, – произнес Крейг.

Это вызвало интерес у Софи. Она отшвырнула журнал и легла рядом с Крейгом.

– А они не могут нас видеть? – тихо спросила она.

Она смотрела в щель, а Крейг изучал ее. Она заправила волосы за уши. Кожа на щеке казалась невероятно нежной.

– А ты попробуй посмотреть, когда в следующий раз будешь на кухне, – сказал он. – В потолке есть лампочка как раз за щелью, так что трудно что-либо рассмотреть, даже если знать о существовании отверстия.

– Значит, никто вроде не знает, что ты тут?

– Ну, все знают, что у нас есть чердак. И следи за Нелли. Стоит тебе шевельнуться, она сразу поднимет голову и наклонит ее, прислушиваясь. Вот она знает, что ты тут, и всякий, наблюдающий за ней, может это понять.

– Все равно это клёво. Посмотри на моего отца. Он делает вид, будто читает, а сам то и дело поглядывает на Миранду. Точно. – Софи перевернулась на бок, оперлась на локоть и вытащила из кармана джинсов пачку сигарет. – Не хочешь курнуть?

Крейг отрицательно покачал головой:

– Нельзя курить, если всерьез занимаешься футболом.

– Как можно серьезно заниматься футболом? Это же игра!

– Спорт куда интереснее, если хорошо играть.

– Угу, ты прав. – Она выдохнула дым. А он смотрел на ее губы. – Наверное, поэтому я не люблю спорт. У меня сводит мускулы.

Крейг понимал, что преодолел какой-то барьер. Наконец-то она с ним заговорила. И говорила вполне разумно.

– А в чем ты отличаешься? – спросил он.

– Да почти ни в чем.

Немного помедлив, он выпалил:

– Как-то раз на вечеринке одна девчонка сказала мне, что я хорошо целуюсь. – И задержал дыхание. Нужно же было разбить лед, но не слишком ли рано?

– Вот как? – Она, казалось, заинтересовалась чисто академически. – Что же такого ты делаешь?

– Могу тебе показать.

По лицу ее пробежал панический страх.

– Ни в коем разе!

Она подняла руку, словно отстраняясь, хотя он даже не шевельнулся.

Крейг понял, что поддался импульсу. Он готов был ударить себя за это.

– Не волнуйся, – сказал он, скрывая за улыбкой разочарование. – Я не сделаю ничего такого, чего ты не хочешь, обещаю.

– Дело просто в том, что у меня есть приятель.

– А-а, понятно.

– Да. Только никому не говори.

– И кто он?

– Мой приятель? Он студент. – Она отвела взгляд и сощурилась от дыма сигареты.

– Университета Глазго?

– Да, ему девятнадцать лет. Он думает, что мне семнадцать.

Крейг не был уверен, можно ли ей верить.

– А что он изучает?

– Не все ли равно? Какую-то нудоту. По-моему, закон.

Крейг снова посмотрел в щель. Лори посыпала мелко нарезанной петрушкой картошку в кастрюле, от которой шел пар. Внезапно он почувствовал, что голоден.

– Ленч готов, – сказал он. – Я покажу тебе другую дорогу отсюда.

Он прошел в конец чердака и открыл большую дверь. Узкая лесенка свисала на пятнадцать футов до земли. Над дверью снаружи был установлен подъемник – это на нем подняли сюда диван и коробки из-под чая. Софи сказала:

– Не могу же я прыгнуть отсюда.

– Да и не нужно. – Крейг смахнул руками снег со ступенек, затем спустился по лестнице и сошел на крышу пристройки над коридорчиком, где лежат сапоги. – Это легко.

Софи явно со страхом последовала за ним. Когда она добралась до последней ступеньки, Крейг подал ей руку. Она изо всей силы вцепилась в нее. Он помог ей спуститься на крышу пристройки.

Затем поднялся по лесенке, чтобы закрыть большую дверь, и вернулся к Софи. Они осторожно спустились по скользкой крыше. Крейг лег на край, уцепился за него руками и соскочил на землю.

Софи последовала за ним. Когда она легла на крышу, свесив через край ноги, Крейг обеими руками обхватил ее за талию и спустил вниз. Она была такая легонькая.

– Спасибо, – сказала она и посмотрела на него с победоносным видом, словно успешно преодолела тяжелое испытание.

«Не так это было и трудно, – подумал Крейг, когда они вошли в дом. – Пожалуй, она не настолько уверена в себе – только вид делает».

15.00

«Кремль» выглядел очень красиво. Снег покрывал его горгульи и кружева, рамы дверей и подоконники окон, прочерчивая белым викторианский орнамент. Тони остановила машину и вошла в дом. Там царила тишина. Большинство сотрудников уехали домой из опасения застрять в снегу, – впрочем, людям не требовалось оправдания, чтобы уйти пораньше в рождественскую ночь.

Тони страдала, ей было больно. Она пережила эмоциональную травму. Но мысли о любви надо было выкинуть из головы. Возможно, потом, когда она будет лежать одна в постели, она переберет в памяти все, что сказал и сделал Стэнли, но сейчас ее ждала работа.

Она добилась успеха – поэтому-то Стэнли и обнял ее, но ее все равно не покидала тревога. В голове звучали слова Стэнли: «Если потеряем еще одного кролика, окажемся в беде». Это было действительно так. Произойди еще подобный случай, и все возникнет вновь, оживет, только будет в десять раз хуже. Никакие усилия отдела по связи с общественностью не смогут удержать на месте крышку и не выпустить пар. Она сказала ему: «Никаких нарушений правил безопасности в лаборатории больше не будет. Уж я об этом позабочусь». И теперь она должна оправдать свои слова.

Тони прошла в свой кабинет. Теперь единственная угроза исходила от борцов за права животных. Смерть Майкла Росса могла побудить других попытаться «вызволить» животных из лаборатории. Вдруг Майкл работал с борцами за права животных, у которых был другой план? Он мог даже передать им внутреннюю информацию, с помощью которой они сумели бы прорвать кольцо охраны «Кремля».

Тони позвонила в районное полицейское управление Инверберна и попросила к телефону детектива Фрэнка Хэккетта.

– Сумела выбраться из беды, да? – сказал он. – Чертовски повезло. Тебя бы следовало распять.

– Мы сказали правду, Фрэнк. Честность – лучшая политика, ты же знаешь.

– Но мне ты правду не сказала. Хомяк по имени Пушистик! Из-за тебя я выглядел идиотом.

– Признаю, это было не великодушно. Но ты не должен был рассказывать все Карлу. Будем считать, что мы квиты?

– Что тебе от меня нужно?

– Как ты думаешь, кто-нибудь еще замешан в этой краже кролика, которую совершил Майкл Росс?

– У меня нет на этот счет мнения.

– Я дала тебе его адресную книгу. Я полагаю, ты проверил его контакты. Как насчет людей из общества «Свободу животным», например, – это мирные участники демонстраций протеста, или они могут совершить что-то опасное?

– Мое расследование еще не закончено.

– Да перестань, Фрэнк, мне просто нужен совет. Следует мне волноваться, так как может произойти еще один такой случай?

– Боюсь, я не могу тебе помочь.

– Фрэнк, мы же когда-то любили друг друга. Мы жили вместе восемь лет. Неужели теперь между нами должно быть такое?

– Ты что, пользуешься нашими отношениями в прошлом, чтобы уговорить меня дать тебе конфиденциальную информацию?

– Нет. К черту информацию. Я могу получить ее и из других источников. Я просто не хочу, чтобы человек, которого я в свое время любила, относился ко мне как к врагу. Или есть такой закон, который гласит, что мы не можем хорошо относиться друг к другу?

Послышался щелчок, и в трубке загудело. Фрэнк повесил трубку.

Она вздохнула. Неужели он никогда не изменится? Хоть бы завел себе подругу. Это могло бы умиротворить его.

Тони позвонила Одетте Кресси, своей приятельнице из Скотланд-Ярда.

– Я видела тебя в новостях, – сказала Одетта.

– Как я выглядела?

– Авторитетно. – Одетта хихикнула. – Как женщина, которая никогда не пойдет в ночной клуб в прозрачном платье. Но я-то тебя знаю.

– Только никому не говори правды.

– Так или иначе твоя история с Мадобой-два вроде не имеет никакого отношения к… моей сфере интересов. – Она имела в виду терроризм.

– Отлично, – сказала Тони. – Но скажи мне… говоря чисто теоретически.

– Конечно.

– Террористы могут сравнительно легко добыть вирус вроде Эбола, явившись в больницу где-нибудь в Центральной Африке, где вся охрана состоит из девятнадцатилетнего полицейского, который сидит, развалясь, в вестибюле и покуривает. В таком случае зачем им браться за такое чрезвычайно трудное дело – грабить лабораторию с высокой степенью охраны?

– По двум причинам. Во-первых, они просто не знают, как легко получить вирус Эбола в Африке. Во-вторых, Мадоба-два – это не Эбола. Этот вирус куда хуже.

Тони вспомнила, что говорил ей Стэнли, и по телу ее пробежала дрожь.

– Ноль выживания.

– Точно.

– А как насчет общества «Свободу животным»? Ты их проверила?

– Конечно. Они безобидны. Худшее, на что они способны, – это заблокировать дорогу.

– Это хорошие новости. Я просто хочу быть уверена, что ничего подобного больше не произойдет.

– С моего места это выглядит маловероятным.

– Спасибо, Одетта. Ты настоящий друг, а это редкость.

– Что-то ты звучишь не очень радостно.

– О, просто у меня был трудный разговор с моим бывшим.

– Только-то? Пора бы тебе к этому привыкнуть. А как насчет профессора – есть новости?

Тони никогда не могла одурачить Одетту, даже по телефону.

– Он сказал мне, что семья для него – самая важная вещь на свете и он никогда не сделает ничего такого, что могло бы их огорчить.

– Вот мерзавец.

– Если когда-нибудь встретишь мужчину не мерзавца, спроси, нет ли у него брата.

– Что ты делаешь на Рождество?

– Еду в санаторий. Массаж, чистка лица, маникюр, долгие прогулки.

– Едешь одна?

Тони улыбнулась.

– Мило, что ты обо мне волнуешься, но я не грущу.

– С кем же ты едешь?

– С целой компанией. С Бонни Грант – старинной приятельницей, с которой мы вместе учились в университете и были единственными девчонками на инженерном факультете. Она недавно развелась. Затем Чарлз и Дэмиен – ты их знаешь. И две пары, с которыми ты незнакома.

– Эта парочка голубых развеселит тебя.

– Ты права. – Когда Чарли и Дэмиен распускали волосы до плеч, Тони хохотала до слез. – А как насчет тебя?

– Не уверена. Ты знаешь, что я ненавижу планировать заранее.

– Что ж, наслаждайся неожиданностью.

– Счастливого Рождества.

Обе повесили трубки, и Тони вызвала Стива Тремлетта, начальника охраны.

Тони решила взять Стива на испытательный срок. Он был приятелем Ронни Сазерленда, бывшего начальника охраны, вступившего в сговор с Китом Оксенфордом. Ничто не указывало на то, что Стив знал о подвохе. Но Тони опасалась, что он может обидеться на нее за то, что она уволила его приятеля. Она решила подвергнуть испытанию его порядочность и сделала его начальником. Он отплатил ей преданностью и хорошей работой.

Через минуту он явился к ней. Это был аккуратный тридцатипятилетний мужчина маленького роста, с редкими светлыми волосами, коротко остриженными по последней моде. В руках у него была папка. Тони указала ему на стул, и он сел.

– Полиция не считает, что Майкл Росс работал с кем-то, – сказала она.

– В моем представлении он одиночка.

– Так или иначе, мы должны сегодня напрочь закрыть это место.

– Нет проблем.

– Давайте будем вдвойне уверены. У вас есть расписание дежурств?

Стив вручил ей листок. Обычно ночью, а также в выходные дни и праздники дежурили трое охранников. Один сидел в будке у ворот, другой при входе и третий в комнате видеоконтроля, где стоят мониторы. В случае если им надо отойти, при них всегда мобильные телефоны. Каждый час охранник при входе обходит главное здание, а охранник из будки у ворот обходит его снаружи. Сначала Тони считала, что трех охранников слишком мало для обеспечения безопасности, но ее по-настоящему обеспечивала высокая техника, а люди были лишь дополнением. Тем не менее она удвоила охрану на Рождество, чтобы два человека дежурили в каждом месте и совершали обход каждые полчаса.

– Я вижу, вы работаете сегодня ночью.

– Мне нужны сверхурочные.

– Хорошо. – У охранников была двенадцатичасовая смена, но случалось, что они работали по двадцать четыре часа, когда не хватало людей или когда, как сегодня, была чрезвычайная ситуация. – Покажите мне ваш список телефонов аварийных служб.

Стив вынул из папки ламинированный лист и передал ей. На нем значились организации, куда он должен звонить в случае пожара, наводнения, сбоев в подаче электроэнергии, сбоев в компьютерах, отключения телефонов и других проблем.

Тони сказала:

– Я хочу, чтобы в ближайший час вы обзвонили все эти службы. Просто выясните, будут ли они доступны в Рождество по этим номерам.

– Хорошо.

Она вернула ему лист.

– Не стесняйтесь позвонить в полицию Инверберна, если что-либо вызовет у вас тревогу.

Он кивнул.

– Сегодня дежурит мой тесть Джек. Моя жена поехала с детьми к ним на Рождество.

– А вы знаете, сколько народу будет сегодня ночью в главном управлении?

– В ночную смену? Инспектор, два сержанта и шесть констеблей. И еще будет дежурный суперинтендант на телефоне.

Невеликое воинство, но ведь после того как кабачки закроются и пьянчуги разойдутся по домам, и делать особенно нечего.

– Вы, случайно, не знаете, кто из суперинтендантов сегодня дежурит?

– Знаю. Ваш Фрэнк.

Тони промолчала.

– Мой мобильник будет при мне день и ночь, и я не собираюсь быть где-либо вне досягаемости. Я хочу, чтобы вы позвонили мне независимо от времени в ту же минуту, как только случится что-либо необычное. О'кей?

– Конечно.

– Я не возражаю, если вы разбудите меня среди ночи. – Она будет спать одна, но этого она не сказала Стиву, которого подобное признание могло бы смутить.

– Понял, – сказал он, и, наверное, так оно и было.

– Это все. Через несколько минут я уеду. – Она взглянула на свои часы: было почти четыре. – Счастливого Рождества, Стив.

– Вам тоже.

И Стив ушел. Наступали сумерки, и Тони видела свое отражение в стекле. Она выглядела помятой и усталой. Она выключила компьютер и заперла картотеку.

Надо двигаться. Надо вернуться домой, переодеться, затем поехать в санаторий, находившийся в пятидесяти милях от города. Чем быстрее она выберется на дорогу, тем лучше: метеорологи не предвещали ухудшения погоды, но они могут и ошибаться.

Тони не хотелось уходить из «Кремля». Ее обязанность – безопасность комплекса. Она приняла все меры предосторожности, какие могли прийти в голову, но ей не хотелось перекладывать ответственность на других.

Она заставила себя встать. Ведь она директор по обеспечению оборудования, а не по охране. И если она сделала все, что требуется, для безопасности, то может уезжать, а если она этого не обеспечила, значит, некомпетентна и должна подавать в отставку.

Но Тони знала подлинную причину, побуждавшую ее не уходить. Расставшись с работой, она не сможет не думать о Стэнли.

Она повесила на плечо сумку и вышла из здания.

Снег валил вовсю.

16.00

Кит был взбешен тем, куда его поместили. Он сидел в гостиной в компании отца, племянника Тома, зятя Хьюго и жениха Миранды Неда, а со стены на них смотрела Мамма Марта. Киту всегда казалось, что на этом портрете она горит нетерпением сбросить с себя бальный туалет, надеть передник и приступить к приготовлению лазаньи.

Женщины готовили рождественский ужин, а старшие дети находились в сарае. Мужчины смотрели по телевизору фильм. Герой в исполнении Джона Уэйна был безмозглым грубияном, немного похожим на Гарри Мака, подумал Кит. Он с трудом следил за развитием сюжета. Слишком он был напряжен.

Он специально сказал Миранде, что хочет ночевать в коттедже. Она так обрадовалась его намерению встретить Рождество в семье, что буквально встала на колени, уговаривая его приехать. А когда он согласился, не выполнила единственного поставленного им условия. Типичная женщина.

А вот старик не проявлял сентиментальности. Был мягкосердечен, как глазговский полицейский в субботнюю ночь. При поддержке Ольги он явно отклонил просьбу Миранды. Кит подумал, что его сестер следовало бы звать Гонерилья и Регана, как эгоистичных дочерей короля Лира.

Киту надо было уехать из Стипфолла сегодня вечером и вернуться завтра утром так, чтобы никто не знал, что он уезжал. Ночуй он в коттедже, это было бы просто. Он сделал бы вид, что ложится, выключил бы свет, а затем тихонько выскользнул бы из дома. Он уже переставил свою машину в переднюю часть гаража, подальше от дома, чтобы никто не услышал, как он заведет мотор. Кит вернулся бы ближе к полудню, а никто и не ожидал бы, что он поднимется раньше, и мог бы тихонько пробраться в коттедж и лечь в постель.

Теперь проделать это будет куда труднее. Его комната находилась в старой скрипучей части главного дома, рядом с комнатой Ольги и Хьюго. Ему придется дождаться, пока все лягут. Когда в доме воцарится тишина, ему надо будет тихонько выйти из своей комнаты, спуститься на цыпочках по лестнице и в полнейшей тишине покинуть дом. Если кто-то откроет дверь, – к примеру, Ольга направится в ванную, – что он скажет? «Хочу подышать свежим воздухом». Среди ночи, под снегом? А как быть утром? Можно почти не сомневаться, что кто-нибудь наверняка увидит, как он вернется. Придется сказать, что он решил пройтись или проехаться. А потом, когда полиция начнет задавать вопросы, кто-нибудь вспомнит о его необычно ранней прогулке.

Кит старался не думать об этом. Перед ним стояла другая проблема. Ему надо было выкрасть у отца перфокарту, открывающую вход в ЛБЗ-4.

Он мог бы купить любое количество таких перфокарт у поставщика, работающего на безопасность, но они поступали прямо от производителя, закодированные таким образом, чтобы действовать только в каком-то одном месте. Перфокарты, купленные у поставщика, могли быть закодированы так, что они не сработали бы в «Кремле».

Найджел Бьюкенен упорно приставал к нему с расспросами насчет перфокарты, которую предстояло украсть.

– Где твой отец хранит ее?

– Обычно в кармане пиджака.

– А если ее там не будет?

– То, наверное, в бумажнике или в портфеле.

– Как ты сумеешь взять ее так, чтобы никто не увидел?

– Дом-то ведь большой. Я это сделаю, когда отец будет принимать ванну или пойдет прогуляться.

– А он не заметит, что ее у него нет?

– Заметит лишь тогда, когда она ему потребуется, а это случится самое раннее в пятницу. К тому времени я положу ее назад.

– Ты в этом уверен?

Тут вмешался Элтон.

– Черт побери, Найдж! – произнес он с сильным южнолондонским акцентом. – Мы же рассчитываем на Кита, чтобы ему попасть в строго охраняемую лабораторию. Худо нам будет, если он не сумеет что-то стибрить у собственного папаши.

Перфокарта Стэнли будет правильно закодирована, но на вмонтированном в нее чипе будут отпечатки пальца Стэнли, а не Кита. Однако Кит придумал способ, как это обойти.

По телевизору в фильме наступал решающий момент. Джон Уэйн собирался расстреливать людей. Это был самый подходящий момент для начала тайной операции Кита.

Он встал со стула, буркнул что-то насчет ванной и вышел. Из коридора бросил взгляд на кухню. Ольга начиняла большущую индейку, а Миранда мыла брюссельскую капусту. В одной из стен было две двери – одна вела в прачечную, а другая в столовую. Из прачечной вышла Лори, неся сложенную скатерть, и направилась в столовую.

Кит прошел в кабинет отца и закрыл за собой дверь.

Самым подходящим местом для хранения запрограммированной перфокарты был один из карманов в пиджаке отца, как он сказал Найджелу. Он рассчитывал, что пиджак либо висит на крючке за дверью, либо наброшен на спинку стула у письменного стола, но сразу увидел, что пиджака в комнате нет.

Он решил проверить другие возможности. Это было рискованно: кто угодно мог войти, и что он тогда скажет? Но он не мог упустить свой шанс. Иначе не будет ограбления, не будет трехсот тысяч фунтов, не будет билетов в Лукку и хуже всего – не будет погашен долг Гарри Маку. Кит вспомнил, как отделала его в то утро Дейзи, и содрогнулся.

Портфель старика стоял на полу возле письменного стола. Кит быстро просмотрел его содержимое. Там были какие-то графики, совершенно бессмысленные для Кита; сегодняшняя «Таймс» с наполовину разгаданным кроссвордом; полплитки шоколада и маленькая кожаная книжечка, в которой его отец записывал, что должен сделать. Кит заметил, что старики всегда составляют списки. Почему они так боятся что-то забыть?

На письменном столе Кит не обнаружил ни перфокарты, ни чего-либо, где она могла быть, – там стояли лишь небольшая картотека, стакан с карандашами и лежала книга, озаглавленная «Седьмой доклад Международного комитета по таксономии вирусов».

Кит принялся обследовать ящики. Он тяжело дышал и чувствовал, как колотится сердце. Но если его поймают, что они с ним сделают – вызовут полицию? Он сказал себе, что ему нечего терять, и продолжал начатое, но руки у него дрожали.

Отец пользовался этим столом уже тридцать лет, и тут накопилось невероятное множество ненужных предметов: сувенирные кольца для ключей, высохшие ручки, старый калькулятор, писчая бумага с устаревшими телефонными кодами, бутылочки чернил, инструкции для устаревших машинок – как давно люди пользовались «планперфектом»? Но перфокарты не было.

Кит вышел из кабинета. Никто не видел, как он туда зашел, и никто не видел, как он оттуда вышел.

Он тихонько поднялся наверх. Его отец был человеком аккуратным и редко что-либо терял – он не мог, например, забыть бумажник в шкафу, где стоят сапоги. Значит, остается лишь посмотреть в спальне.

Кит вошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Ощущение присутствия матери постепенно исчезало. Когда он в последний раз был тут, ее вещи все еще валялись вокруг: кожаный бювар, серебряные щетки для волос, принадлежавшие еще ее матери, фотография Стэнли в старинной рамке. Все это исчезло. Но занавески и обивка мебели были все те же – в голубых, ярко-синих и белых тонах, типичных для вкуса Маммы Марты.

По обе стороны кровати стояли викторианские комоды из толстого красного дерева, служившие одновременно ночными столиками. Его отец всегда спал на правой стороне большой двуспальной кровати. Кит открыл ящики с этой стороны. Он обнаружил электрический фонарик, – по всей вероятности, на случай перерыва в снабжении электроэнергией – и томик Пруста, – по всей вероятности, на случай бессонницы. Он проверил ящики в комоде со стороны матери, но они были пусты.

Здесь было три комнаты: сначала спальня, затем гардеробная, затем ванная. Кит прошел в гардеробную, квадратную комнату со шкафами по стенам – часть из них была выкрашена в белый цвет, часть была со стеклянными дверцами. На дворе уже наступили сумерки, но ему хорошо было видно, так что света он не зажигал.

Он открыл дверцу шкафа с одеждой отца. Там на вешалке висел пиджак, в котором Стэнли был сегодня. Кит сунул руку во внутренний карман и вытащил большой бумажник из черной кожи, старый и потертый. В нем были тонкая пачка денег и несколько пластиковых карточек. Одной из них была перфокарта от «Кремля».

– Порядок, – тихо произнес Кит.

Дверь в спальню открылась.

Кит не закрыл дверь в гардеробную и увидел, как в спальню вошла его сестра Миранда с оранжевой пластмассовой корзиной для белья.

Кит стоял у открытой двери шкафа так, что Миранда могла его видеть, но в сумерках она не заметила его, и он поспешно скользнул за дверь гардеробной. Выглядывая из-за двери, он мог видеть отражение Миранды в большом зеркале на стене спальни.

Она включила свет и начала менять белье на постели. Они с Ольгой явно взяли на себя часть обязанностей Лори. Кит решил, что надо просто выждать.

На секунду он стал сам себе противен. Ведь он был в доме своей семьи, а вел себя как злоумышленник. Он обкрадывал своего отца и прятался от сестры. Как он до этого дошел?

Он знал ответ. Отец предал его. Когда ему нужна была помощь, Стэнли сказал «нет». Этим все и объяснялось.

Ну так он распростится с ними. Он даже не скажет им, куда уедет. Он начнет новую жизнь в другой стране. Он растворится в маленьком городке Лукке, будет есть помидоры и макароны, пить тосканское вино, играть в карты с маленькими ставками по вечерам. Он станет чем-то вроде фигуры в глубине большого полотна, прохожим, даже не взглянувшим на умирающего мученика. Будет жить тихо и мирно.

Миранда стала застилать кровать свежими простынями, и в этот момент в комнату вошел Хьюго.

Он переоделся в красный пуловер и зеленые бархатные штаны и выглядел этаким рождественским гномом. Войдя в комнату, он закрыл за собой дверь. Кит нахмурился. Хьюго что, собрался секретничать с сестрой своей жены?

– Хьюго, – сказала Миранда, – что тебе нужно? – Это прозвучало настороженно.

Хьюго улыбнулся с видом заговорщика, но произнес:

– Я просто решил помочь тебе. – Он подошел к противоположной стороне кровати и стал подтыкать простыни.

А Кит стоял за дверью гардеробной, держа бумажник отца в одной руке и перфокарту для «Кремля» в другой, но он не мог шевельнуться, рискуя быть обнаруженным.

Миранда бросила на другую сторону кровати чистую наволочку.

– Держи, – сказала она.

Хьюго надел ее на подушку. Они вместе разостлали покрывало.

– Тысячу лет не видел тебя, – сказал Хьюго. – Я соскучился.

– Не говори ерунду, – холодно произнесла Миранда.

Кит удивился и в то же время был заинтригован. Что тут происходит?

Миранда расправила покрывало. Хьюго обогнул кровать. Миранда взяла бельевую корзинку и поставила ее перед собой словно щит. Хьюго с плутовской улыбкой сказал:

– А что, если вспомнить былое и поцеловаться?

Кит был озадачен. Что это за «былое», о чем говорит Хьюго? Ведь он уже почти двадцать лет женат на Ольге. Он что, целовал Миранду, когда ей было четырнадцать?

– Прекрати это сейчас же, – решительно произнесла Миранда.

Хьюго схватил бельевую корзину и толкнул Миранду. Ноги ее оказались у края кровати. Она невольно села и, выпустив корзину, уперлась руками в кровать, чтобы не упасть. Хьюго отбросил корзину, нагнулся над Мирандой и, толкнув ее на кровать, оседлал ее, став на колени. Кит был потрясен. Он подозревал, что Хьюго – этакий Лотарио, судя по тому, как он обычно флиртовал с хорошенькими женщинами, но Киту и в голову не приходило, что он проделывает такое с Мирандой.

Хьюго задрал ее широкую плиссированную юбку. У Миранды были пышные бедра и ноги. На ней были черные кружевные трусы и пояс с резинками, и это тоже удивило Кита.

– Слезай с меня сейчас же, – сказала она.

Кит не знал, что делать. Все это не касалось его, и он не склонен был вмешиваться, но не мог же он стоять тут и смотреть. Даже если отвернуться, он услышит, что происходит. Может быть, проскользнуть мимо них, пока они сражаются? Нет, не выйдет: комната слишком мала. Он вспомнил, что в глубине шкафа есть дверца, ведущая на чердак, но он не может добраться до шкафа, так как рискует быть увиденным. Так что он стоял как парализованный и смотрел, что происходит.

– Давай по-быстрому, – сказал Хьюго. – Никто не узнает.

Миранда забросила за голову правую руку и с силой ударила Хьюго по лицу. Затем подняла колено и ударила в область мошонки. Повернулась, сбросила его с себя и вскочила на ноги. А Хьюго остался лежать на кровати.

– Это же больно! – возмутился он.

– Вот и хорошо, – сказала она. – А теперь слушай меня. Никогда больше не делай ничего подобного.

Он застегнул молнию на брюках и поднялся.

– А почему не делать? Ты что – скажешь Неду?

– Мне бы следовало ему сказать, но не хватает мужества. Я переспала однажды с тобой, когда чувствовала себя такой одинокой и несчастной, и с тех пор отчаянно жалела об этом.

Значит, вот оно как, подумал Кит: Миранда спала с мужем Ольги. Он был потрясен. Поступок Хьюго не удивлял его: трахаться с сестрой жены – это удобно, многие мужчины хотели бы такого. Но Миранда держалась высокоморальных взглядов на такие вещи. Кит сказал бы, что она не стала бы спать ни с чьим мужем, не говоря уже о муже сестры.

– Это самое постыдное, что я совершила в своей жизни, – продолжала Миранда, – и я не хочу, чтобы Нед когда-либо об этом узнал.

– Так чем же ты мне грозишь? Что скажешь Ольге?

– Она разведется с тобой и никогда больше не станет разговаривать со мной. Это разобьет нашу семью.

«Это было бы не так уж и плохо», – подумал Кит. Но Миранда всегда стремилась к сохранению семейных уз.

– Получается, что ты оказываешься беспомощной, верно? – сказал Хьюго, явно довольный услышанным. – Ну раз уж мы не можем быть врагами, почему бы тебе не поцеловать меня и нам не быть друзьями?

– Потому что ты мне противен, – холодно произнесла Миранда.

– Ах вот как. – Хьюго вроде бы смирился, но явно не чувствовал стыда. – Что ж, ненавидь меня. А я по-прежнему тебя обожаю. – Он улыбнулся ей своей самой чарующей улыбкой и, слегка прихрамывая, вышел из комнаты.

Когда дверь захлопнулась, Миранда произнесла:

– Чертов мерзавец!

Кит никогда не слышал, чтобы она ругалась.

Она взяла бельевую корзину, но вместо того чтобы выйти из комнаты, как он ожидал, направилась к нему. Должно быть, ей надо сменить полотенца в ванной, понял он. Времени, чтобы переместиться, у него не было. Сестра в три шага дошла до входа в гардеробную и включила свет.

Кит успел лишь сунуть перфокарту в карман брюк. И Миранда увидела его. Она взвизгнула от неожиданности.

– Кит! Что ты тут делаешь? Ты так меня испугал! – Она побелела и добавила: – Должно быть, ты все слышал.

– Извини. – Он пожал плечами. – Я вовсе этого не хотел.

Теперь она покраснела.

– Ты никому не скажешь, верно?

– Конечно, нет.

– Я серьезно, Кит. Ты не должен никому говорить. Это будет ужасно. Это может разрушить два брака.

– Да знаю я, знаю.

Тут она увидела бумажник в его руке.

– Чем это ты занимаешься?

Он помедлил, потом ответ вдруг пришел ему в голову:

– Мне нужны деньги. – И показал ей банкноты в бумажнике.

– Ох, Кит! – Миранда огорчилась, но не осуждала его. – Почему ты вечно хочешь легко добыть деньги?

Он подавил желание возмутиться в ответ. Она ведь поверила ему, а это главное. Он ничего не сказал и постарался изобразить раскаяние.

– Ольга всегда говорит, – продолжала сестра, – что ты скорее украдешь шиллинг, чем честно заработаешь фунт.

– Ну ладно, не устраивай мне выволочки.

– Ты не должен красть из бумажника папы – это ужасно.

– Я в довольно отчаянном положении.

– Лучше я дам тебе денег! – Миранда поставила на пол бельевую корзину. На ее юбке было два кармашка. Она сунула руку в один из них и вытащила скомканные банкноты. Отделила две пятидесятки, разгладила бумажки и дала Киту. – Всегда обращайся ко мне – я тебе никогда не откажу.

– Спасибо, Мэнди, – сказал он, вспомнив, как звали ее в детстве.

– Но ты не должен красть у папы.

– О'кей.

– И ради всего святого никогда не говори никому про меня и Хьюго.

– Обещаю, – сказал он.

17.00

Тони проспала час тяжелым сном, когда ее разбудил будильник.

Она обнаружила, что лежит на кровати одетая. Она так устала, что даже не смогла снять жакет и туфли. Но сон освежил ее. Работая в полиции в ночную смену, она привыкла не соблюдать урочных часов и могла заснуть в любых условиях и мгновенно проснуться.

Тони занимала этаж в викторианском доме, разделенном на квартиры. У нее были спальня, гостиная, маленькая кухонька и ванная. Инверберн – портовый город, но из ее квартиры не видно было моря. Нельзя сказать, чтобы она любила свой дом, – она бежала сюда, расставшись с Фрэнком, и с этим домом у нее не было связано счастливых воспоминаний. Она жила здесь уже два года, но по-прежнему считала свое жилье временным.

Тони поднялась с постели. Сбросила деловой костюм, который был на ней уже два дня и ночь, и швырнула его в корзину для чистки. Накинув халат, она быстро задвигалась по квартире, собирая вещи в чемодан для поездки в санаторий на пять ночей. Она намеревалась уложить чемодан вчера вечером и выехать сегодня днем, так что теперь приходилось нагонять время.

Она не могла дождаться, когда наконец очутится в санатории. Это было ей необходимо. Ее горести улетучатся с массажем; токсины испарятся из тела в сауне; она покрасит ногти, и подстрижется, и подкрутит ресницы. Главное: она будет участвовать в играх и рассказывать истории старым друзьям, и забудет о своих бедах.

Мама сейчас, должно быть, уже у Беллы. Мама была женщина умная, но старость брала свое. Она преподавала математику в средней школе и всегда помогала Тони в учебе, даже когда Тони была на последнем курсе инженерного факультета. А сейчас она не могла проверить сдачу в магазине. Тони очень любила ее и была глубоко опечалена тем, что она так сдает.

Белла была немного неряхой. Она прибиралась в доме под настроение, готовила, когда испытывала голод, и иногда забывала отправить детей в школу. Ее муж, Берни, был парикмахером, но работал от случая к случаю из-за какой-то непонятной грудной болезни. «Доктор велел мне сидеть дома еще четыре недели», – обычно говорил он в ответ на неизменный вопрос: «Ну как ты?»

Тони надеялась, что маме станет лучше у Беллы. Белла была хоть и неряхой, но женщиной приятной, и мама, казалось, никогда не обращала внимания на ее недостатки. Мама всегда была рада съездить в продуваемый сквозняками дом, принадлежащий городскому совету Глазго, и есть там вместе со своими внуками недожаренную картошку. Но теперь она находилась в начальной стадии слабоумия. Будет ли она так же философски относиться к тому, как Белла ведет дом? И сможет ли Белла смириться с возрастающими странностями мамы?

Однажды, когда Тони что-то раздраженно заметила по поводу Беллы, мама обрезала ее:

– Она не работает так усердно, как ты, потому она и счастливее тебя. – Мама могла быть бестактной, но ее умозаключения, хоть и причиняли боль, были удивительно точными.

Уложив чемодан, Тони вымыла голову, затем приняла ванну, чтобы смыть два напряженных дня. И заснула в ванне. Вздрогнув, она проснулась, хотя прошла всего минута или около того – вода была все еще горячая. Она вышла из ванны и сильно растерлась полотенцем.

Глядя на себя в зеркало во весь рост, она подумала: «Я такая же, как и двадцать лет назад, – все только на три дюйма обвисло». У Фрэнка было немало хороших качеств – по крайней мере вначале, – и одной из приятных особенностей было то, какое удовольствие он получал от ее тела. «У тебя такие роскошные груди», – говорил он. Тони считала, что они слишком большие для ее тела, но он обожал их. «Я никогда не видел волос такого цвета, – однажды сказал он ей, лежа меж ее ног. – Она точно имбирный бисквит». Интересно, подумала Тони, сколько пройдет времени, прежде чем кто-то другой подивится цвету ее волос.

Она надела коричневые джинсы и темно-зеленый свитер. Когда она закрывала чемодан, зазвонил телефон. Это была ее сестра.

– Привет, Белла, – сказала Тони. – Как там мама?

– А ее у нас нет.

– То есть как? Ты же должна была забрать ее в час дня!

– Я знаю, но Берни взял машину, и я не могла поехать.

– И ты до сих пор сидишь дома? – Тони взглянула на часы. Было половина шестого. Она представила себе, как мама в пальто и шляпе сидит в доме для престарелых, в вестибюле, с чемоданом у стула, как она час за часом ждет и все больше раздражается. – О чем ты думаешь?

– Дело в том, что погода испортилась.

– По всей Шотландии идет снег, но не сильный.

– Ну в общем, Берни не хочет, чтобы я ехала шестьдесят миль в темноте.

– Тебе не пришлось бы ехать в темноте, если бы ты забрала маму, когда обещала!

– О Господи, ты сердишься – я знала, что так будет.

– Я вовсе не сержусь… – Тони помолчала. Сестра уже и раньше пользовалась этим трюком. В следующий момент они будут говорить, как Тони должна справляться со злостью, вместо того чтобы обсуждать нарушившую обещание Беллу. – Пусть мои чувства тебя не волнуют, – заявила Тони. – Как быть с мамой? Тебе не кажется, что она огорчена?

– Конечно, но я же не властна над погодой.

– И что ты намерена делать?

– А я ничего не могу поделать.

– Значит, ты оставишь ее в доме для престарелых на Рождество?

– Если ты не возьмешь ее. Ты ведь всего в десяти милях оттуда.

– Белла, у меня же заказано место в санатории! Семеро друзей ждут меня там, чтобы провести вместе пять дней. Я заплатила четыреста фунтов аванса и должна доплатить остальное.

– Это выглядит несколько эгоистично.

– Постой. Я брала маму последние три Рождества, и это я эгоистка?

– Ты не знаешь, как тяжело, когда у тебя трое детей и муж, слишком больной, чтобы работать. А у тебя полно денег, и заботиться тебе надо только о себе.

«И я не настолько глупа, чтобы выйти замуж за лоботряса и народить ему троих детей», – подумала Тони. Но препираться с Беллой не имело смысла. Образ жизни, какой она вела, был ее наказанием.

– Значит, ты хочешь, чтобы я отменила свой отпуск, поехала в дом для престарелых, взяла маму и ухаживала за ней все Рождество?

– Это уж твое дело, – произнесла Белла возвышенно благостным тоном. – Поступай, как тебе подсказывает совесть.

– Благодарю за полезный совет.

Совесть подсказывала Тони, что она должна быть с матерью, и Белла знала это. Тони не могла допустить, чтобы мама провела Рождество в доме для престарелых, одна в своей комнате, и чтобы ела безвкусную индейку с чуть теплыми овощами в столовой или получала дешевый подарок в цветастой бумаге от управляющего в костюме Санта-Клауса. Тони не надо было даже раздумывать об этом.

– Хорошо, я поеду сейчас и заберу ее.

– Мне только жаль, что ты делаешь это словно из-под палки, – сказала сестра.

– Ой, да пошла ты, Белла, – сказала Тони и повесила трубку.

С чувством глубокого разочарования она позвонила в санаторий и отменила свой заказ на комнату. Затем попросила, чтобы ее соединили с кем-нибудь из ее компании. Через некоторое время к телефону подошел Чарли. Он говорил с ланкаширским акцентом.

– Ты где? – спросил он. – Мы все в джакузи – ты много теряешь!

– Я не могу приехать, – несчастным голосом произнесла Тони и пояснила почему.

Чарли возмутился.

– Но это же несправедливо по отношению к тебе, – сказал он. – Тебе необходима передышка.

– Я знаю, но мне невыносимо думать, что мама будет одна в этом доме, тогда как другие встречают Рождество со своими семьями.

– К тому же у тебя сегодня на работе была пара проблем.

– Да. И очень печальных, но я считаю, что «Оксенфорд медикал» вышла сухой из воды – при условии, что не произойдет ничего нового.

– Я видел тебя по телику.

– И как я выглядела?

– Роскошно… но мне понравился и твой хозяин.

– Мне тоже, только у него трое взрослых детей, которых он не хочет огорчать, так что я думаю, это проигрышный номер.

– Ей-же-ей, какой у тебя был скверный день.

– Мне очень жаль, что я всех вас подвожу.

– Без тебя все будет не так.

– Я вынуждена прекратить разговор, Чарли: надо побыстрее вытаскивать маму. Счастливого Рождества. – Она продолжала сидеть, глядя на трубку, которую держала в руке. – До чего же паршивая жизнь, – вслух произнесла она. – До чего же чертовски паршивая жизнь.

18.00

Прогресс в отношениях с Софи продвигался у Крейга очень медленно.

Он провел с ней весь день. Он побил ее в настольный теннис и проиграл ей в плавании. Они пришли к согласию по поводу музыки – обоим нравились ансамбли гитаристов больше, чем тромбонисты с барабанами. Оба читали книжки с ужасами, но ей нравился Стивен Кинг, а он предпочитал Энн Райс. Он рассказал ей про брак своих родителей, полный раздоров, но страстный, а она рассказала ему про развод Неда и Дженнифер, который был весьма склочным.

Но Софи никак не поощряла Крейга. Она ни разу случайно не дотронулась до его плеча, и не впивалась взглядом в его лицо, когда он что-то говорил ей, и не переводила разговор на романтические темы, в которых речь шла бы о свиданиях и объятиях. Она рассказывала ему о мире, в котором ему не было места, – мире ночных клубов (как она туда попадает в четырнадцать лет?) и о подругах, которые принимают наркотики, и мальчиках, у которых есть мотоциклы.

Приближался ужин, и Крейг стал отчаиваться. Ему вовсе не хотелось гоняться за ней пять дней, чтобы в конце получить поцелуй. Он намеревался покорить Софи в первый же день и провести праздники, по-настоящему познавая девушку. А это явно не входило в ее планы. Ему же нужен был короткий путь к сердцу Софи.

А она, казалось, не считала его своим романтическим героем. Все эти рассказы о более взрослых людях означали, что он для нее – просто ребенок, хотя и старше ее на год и семь месяцев. Ему надо было найти какой-то способ доказать ей, что он не менее зрелый и умудренный, чем она.

Софи не будет первой девочкой, которую он целовал. Он полтора месяца встречался с Кэролайн Стрэттон из десятого класса, и хотя Кэролайн была прехорошенькая, она наскучила ему. Линди Райли, толстушка, сестричка приятеля-футболиста, волновала его больше и позволяла делать с собой всякое-разное, чего он прежде не делал, но потом она переключила свое внимание на музыканта из рок-оркестра Глазго. Были и другие девчонки, которых он целовал разок или два.

Но на этот раз все было иначе. Познакомившись с Софи на дне рождения своей матери, он четыре месяца каждый день думал о ней. Он утащил одну из фотографий, которую сделал его отец во время приема и на которой Крейг жестикулирует, а Софи смеется. Крейг переснял ее на свой компьютер. Он по-прежнему посматривал на других девчонок, но всегда сравнивал их с Софи и думал, что вот эта по сравнению с Софи слишком бледная, а эта чересчур толстая, а та чересчур простушка и все они тошнотворно обыкновенные. Не важно, что у Софи сложный характер, – он привык иметь дело с женщинами со сложным характером, одной из таких была его мать. Просто было в Софи что-то такое, что проникло в самое его сердце.

В шесть часов он сидел в сарае, развалясь на диване, и решил, что хватит ему на сегодняшний день смотреть телевизор.

– Хочешь, пойдем в дом? – спросил он Софи.

– Зачем?

– Они все сидят сейчас вокруг кухонного стола.

– Ну и что?

«Ну просто это славно, – подумал Крейг. – На кухне тепло и пахнет готовящимся ужином, и папа рассказывает всякие смешные истории, и тетя Миранда разливает вино, и просто жить хорошо». Но он понимал, что это не произведет впечатления на Софи, и потому сказал:

– Там можно выпить.

Она тотчас поднялась:

– Отлично. Я хочу коктейль.

«Мечтай-мечтай, – подумал Крейг. – Дедушка никогда не предложит спиртное четырнадцатилетней. Если они пьют шампанское, ей могут налить полбокала». Но Крейг не стал ее разочаровывать. Они надели куртки и вышли из сарая.

Еще не совсем стемнело, но двор был ярко освещен лампами, вмонтированными в стены окружающих строений. В воздухе густой завесой кружил снег, и под ногами было скользко. Они пересекли двор к главному дому и подошли к задней двери дома. Прежде чем войти, Крейг бросил взгляд за угол и увидел дедушкин «феррари», который все еще стоял перед главным входом, только на полукружии его багажника лежал теперь снег толщиной в два дюйма. Должно быть, Люк слишком занят и не завел машину в гараж.

Крейг сказал:

– Когда я в последний раз был тут, дедушка разрешил мне завести его машину в гараж.

– Ты же не можешь ездить, – с недоверием произнесла Софи.

– У меня нет прав, но это вовсе не значит, что я не умею водить машину. – Он преувеличивал. Раза два он ездил на «мерседесе» своего отца: один раз – на пляж и один раз – на заброшенную взлетную полосу. Но никогда не ездил по обычной дороге.

– Ну так запаркуй ее сейчас, – сказала Софи.

Крейг знал, что нужно спросить разрешения. Но если он об этом скажет ей, это будет выглядеть так, точно он пытается отвертеться. Да и дедушка ведь может сказать «нет», тогда Крейг лишится возможности доказать Софи, что он умеет водить машину. Поэтому он сказал:

– Что ж, хорошо.

Машина была не заперта, и ключ торчал в зажигании.

Софи прислонилась к стене дома возле задней двери и стояла, скрестив на груди руки, всей своей позой говоря: «О'кей, докажи мне». Крейгу-де не удастся ее провести.

– А почему ты не хочешь поехать со мной? – спросил он. – Или боишься?

Они оба залезли в машину.

Все оказалось не так легко и просто. Сиденья были низкие, почти вровень с дверной рамой, и Крейгу пришлось сначала поставить внутрь ногу, а потом боком сесть на сиденье. Он захлопнул дверцу.

Переключатель скоростей был сугубо утилитарным – просто алюминиевая палка с шишкой на конце. Крейг проверил, что она стоит в нейтральной позиции, затем повернул ключ зажигания. Машина рванулась с места, взревев, как «Боинг-747».

Крейг все-таки надеялся, что, услышав шум, Люк выскочит из дома и замашет протестующе руками. Однако «феррари» стоял у главного входа, а семья находилась на кухне, в задней части дома, выходившей во двор. И рев машины не проникал сквозь толстые каменные стены старого фермерского дома.

Большой мотор завращался с ленивой силой, и машина стала сотрясаться, точно началось землетрясение. Крейг всем телом чувствовал вибрацию сквозь черное кожаное сиденье.

– Клёво! – возбужденно воскликнула Софи.

Крейг включил фары. Два луча света вырвались из машины и протянулись через сад, наполненный снежными хлопьями. Рука Крейга лежала на шишке переключения скоростей, нога дотронулась до педали сцепления, и он бросил взгляд за спину. Подъездная аллея прямой линией уходила назад, к гаражу, а затем закруглялась по краю обрыва.

– Да ну же, – сказала Софи. – Поехали.

Крейг, чтобы скрыть свое нежелание ехать, сделал вид, будто никуда не торопится.

– Расслабься, – сказал он. – Наслаждайся ездой.

Он отпустил сцепление и перевел рычаг, поставив «феррари» на задний ход. Затем как можно осторожнее нажал на акселератор. Мотор угрожающе взревел. Он стал постепенно, по миллиметру, отпускать сцепление. Машина медленно поползла назад.

Крейг осторожно держал рулевое колесо, не поворачивая его ни в ту, ни в другую сторону, и машина ехала прямо. Сняв ее полностью со сцепления, он снова включил зажигание. Машина рванула назад и проехала мимо гаража. Софи вскрикнула от испуга. Крейг перенес ногу с акселератора на тормоз. Машина заскользила по снегу, но, к облегчению Крейга, продолжала ехать прямо. Когда она остановилась, он в последнюю минуту вспомнил, что надо включить тормоз.

Он был доволен собой. Все держал под контролем. А главное, Софи испугалась, он же выглядел спокойно. Может, она наконец-то перестанет задаваться.

Гараж стоял под прямым углом к дому, и теперь его двери были перед ними, левее «феррари». Машина Кита, черный «пежо», стояла у дальнего конца гаража. Крейг обнаружил под приборной доской «феррари» пульт и щелкнул им. Самая дальняя из трех дверей гаража поехала вверх и открылась.

Цементный подъезд к гаражу был покрыт слоем мягкого снега. У ближайшего угла здания росли кусты, а в дальнем конце стояло большое дерево. Крейгу надо было избежать столкновения с ним и поставить машину в ее отсек.

Уверившись в себе, он перевел рычаг на первую скорость, нажал на акселератор, затем отпустил сцепление. Машина двинулась вперед. Он повернул колесо, которое с трудом поворачивалось при малой скорости. Машина послушно свернула влево. Он передвинул рычаг еще на миллиметр, и машина набрала скорость – достаточную, чтобы почувствовать возбуждение. Он свернул вправо, нацеливаясь на открытую дверь, но машина ехала слишком быстро. Он нажал на тормоз.

Это было ошибкой.

Машина быстро ехала по снегу – передние ее колеса повернули вправо. Как только тормоза включились, задние колеса перестали вращаться. И машина, вместо того чтобы свернуть вправо в открытую дверь гаража, заскользила по снегу вбок. Крейг понимал, что происходит, но не имел представления, как тут быть. Он крутанул руль еще больше вправо, но машина еще сильнее заскользила и неизбежно помчалась по гладкой поверхности точно корабль, гонимый ветром. Крейг одновременно нажал на тормоз и на сцепление, но ничто не изменилось.

Гараж проскользнул вправо от ветрового стекла. Крейг решил, что он сейчас врежется в «пежо» Кита. Но к его величайшему облегчению, «феррари» проехал в нескольких дюймах от другой машины. И замедлил ход. На секунду Крейгу показалось, что он справился. Но тут, прежде чем остановиться, машина задела передним крылом большое дерево.

– Здорово! – сказала Софи.

– Черт возьми, нет. – Крейг переставил рычаг в нейтральное положение, отпустил сцепление и выскочил из машины. Он обошел ее вокруг и подошел к крылу. Машина легко задела дерево, но Крейг, к своему ужасу, увидел при свете ламп на стене гаража большую вмятину в сверкающем синем крыле. – Вот дерьмо, – с несчастным видом произнес он.

Софи тоже вышла из машины и осмотрела ее.

– Не такая уж и большая вмятина, – произнесла она.

– Не говори ерунды.

Размеры вмятины не имели значения. Важно, что машина была повреждена и виноват был Крейг. Он почувствовал тошноту. Нечего сказать – хорошенький рождественский подарок для дедушки.

– Они могут этого и не заметить, – сказала Софи.

– Конечно, черт подери, заметят, – со злостью произнес он. – Дедушка тотчас увидит, как посмотрит на машину.

– Ну, может, это случится не скоро. Едва ли он куда-либо поедет в такую погоду.

– Какая разница? – нетерпеливо бросил Крейг. Он понимал, что произнес это с раздражением, но ему было все равно. – Мне придется обо всем сказать.

– Лучше, если тебя не будет, когда все вскроется.

– Не знаю… – И умолк. Он прекрасно все знал. Если он сейчас признается, Рождество будет испорчено. Мамма Марта сказала бы: «Тут будет настоящий бордель», имея в виду переполох. А если Крейг промолчит, но признается позже, возможно, и не будет такого шума. Так или иначе, ему улыбалась перспектива оттянуть обнаружение вмятины на несколько дней.

– Надо все-таки поставить машину в гараж, – сказал он, думая вслух.

– Запаркуй ее так, чтоб она стояла повреждением к стене, – посоветовала Софи. – Тогда человек, проходящий мимо, ничего не заметит.

Рекомендация Софи имела смысл, подумал Крейг. В гараже стояли еще две машины: массивная «тойота-лендкрузер амазон», четырехколесная машина для бездорожья, которой дедушка пользовался в такую, как сейчас, погоду, и старый «форд-мондео», в котором Люк и Лори ездили отсюда к своему коттеджу, находящемуся на расстоянии мили, и обратно. Если погода ухудшится, Люк может взять большой «лендкрузер» и оставить тут свой «форд». В любом случае Люк зайдет в гараж. Но если «феррари» будет стоять у стены, вмятину не заметят. Мотор в машине продолжал работать. Крейг сел за руль. Он включил первую скорость и медленно поехал вперед. А Софи вбежала в гараж и остановилась, освещенная фарами машины. Когда машина въехала в гараж, Софи движением рук показывала Крейгу, насколько близок он к стене.

С первой попытки он въехал на расстояние восемнадцати дюймов от стены, этого было недостаточно. Пришлось пробовать заново. Нервничая, он взглянул в зеркальце заднего вида, но вокруг не было никого. Крейг благодарен был холодной погоде, которая удерживала всех в помещении.

С третьей попытки он сумел поставить машину в четырех или пяти дюймах от стены. Вылез из нее и посмотрел. Вмятина была не видна ни под каким углом.

Он закрыл дверцу, и они с Софи направились на кухню. Крейг чувствовал себя виноватым, а Софи была в отличном настроении.

– Это было лихо, – сказала она.

Крейг понял, что наконец произвел на нее впечатление.

19.00

Кит установил ноутбук в чулане, тесном помещении, куда можно было проникнуть только из его спальни. Он включил определитель отпечатков пальцев, а также считыватель – создатель перфокарт, который он купил в комиссионке за 270 фунтов.

Эта комнатка всегда была его прибежищем. Когда он был маленький, у них было всего три спальни: мама с папой спали в хозяйской спальне, Ольга и Миранда – во второй комнате, а Кит – на раскладушке в этом чулане, примыкавшем к спальне девушек. После того как была сделана пристройка и Ольга отправилась в университет, Кит получил эту спальню, а также чулан, который и стал его убежищем.

Чулан был по-прежнему обставлен, как комната школьника, где стояли дешевый письменный стол, книжная полка, маленький телевизор и кресло, которое раскладывалось, превращаясь в маленькую кровать, – ею часто пользовались школьные приятели, когда приезжали с ночевкой. Сев за стол, Кит с грустью подумал о том, сколько унылых часов он провел тут, делая домашние задания по географии и биологии, твердя имена средневековых королей и неправильные глаголы. «Цезарь, приветствуем тебя!» Он столько всего выучил и все забыл.

Он взял карту, украденную у отца, и сунул в считыватель-создатель. Ее верх торчал из щели, и на нем отчетливо читались напечатанные слова «Оксенфорд медикал». Кит надеялся, что никто к нему не войдет. Они все сидят на кухне. Лори готовила osso bucco[4] по рецепту Маммы Марты – Кит чувствовал запах чеснока. Папа открыл бутылку шампанского. И теперь все начнут рассказывать друг другу разные истории: «А помните, когда?..»

На вмонтированном в перфокарту чипе запечатлены отпечатки пальца отца. Это была не просто картинка, которую легко подделать, – фотография пальца могла провести любого, кто вздумал бы ее сканировать. А Кит, использовав крошечную электронную разницу между выступами и провалами на коже, создал такое изображение, которое запечатлело двадцать пять точек на отпечатке. Кит создал также программу, которая закодировала все эти подробности. У него дома было несколько прототипов сканера отпечатков пальца, и он, естественно, хранил копию созданного им устройства.

Сейчас он установил свой переносной компьютер, чтобы прочесть перфокарту. Единственная опасность таилась в том, что кто-то в «Оксенфорд медикал» – возможно, Тони Галло – мог внести в компьютер изменения и тогда созданная Китом программа больше не работала бы, – например, могли сделать так, что машина требовала бы код допуска, прежде чем прочесть карту. Едва ли, конечно, кто-то побеспокоится и потратится, чтобы создать такую охрану, – это представлялось маловероятным, но все-таки это могло произойти. И Кит не сказал Найджелу о такой возможности.

В волнении Кит прождал несколько секунд, глядя на экран.

Наконец он засветился, и на нем появилось закодированное изображение отпечатка пальца Стэнли во всех подробностях. Кит с облегчением вздохнул и сохранил файл.

Тут в комнату вошла его племянница Каролина с крысой.

Она была одета не по возрасту – в цветастом платье и белых чулочках. Крыса была белая, с красными глазками. Каролина села в кресло и принялась гладить свою любимицу.

Кит подавил желание ругнуться. Он ведь не мог сказать ей, что занят секретным делом и хочет, чтобы его оставили в одиночестве. Но и продолжать при ней он не мог.

Каролина всегда ему докучала. С раннего возраста она героизировала своего молодого дядю Кита и поклонялась ему. Он быстро устал от этого, и ему опостылело то, как девчонка ходила за ним по пятам. Но избавиться от нее было трудно.

Он постарался быть поласковее.

– Как поживает твоя крыса? – спросил он.

– Его зовут Леонард, – ответила она тоном легкого укора.

– Значит, Леонард. Где ты его нашла?

– В «Раю для любимчиков» на Сочихолл-стрит. – Она выпустила из рук крысу, и та, пробежав по руке, уселась ей на плечо.

Кит считал, что девочка немного не в себе – надо же, таскать с собой крысу, точно ребенка. Каролина была похожа на свою мать Ольгу – у нее были такие же длинные черные волосы и густые черные брови, но если Ольга была сухая и строгая, Каролина была плаксивая, как дождливый февраль. Правда, ей всего лишь семнадцать, и она еще может повзрослеть.

Кит надеялся, что она слишком занята собой и своим любимцем, чтобы заметить, что из считывателя торчит карта со словами «Оксенфорд медикал», напечатанными наверху. Но даже до нее дойдет, что он не может иметь пропуск в «Кремль» через девять месяцев после того, как его уволили.

– А чем ты занят? – спросила она его.

– Работаю. Мне нужно сегодня все закончить. – Ему хотелось вытащить перфокарту из считывателя, но он боялся, что тем самым привлечет ее внимание.

– Я не хочу тебе мешать – продолжай заниматься своим делом.

– Внизу ничего не происходит?

– Мама и тетя Миранда готовят носки для рождественских подарков в гостиной, так что меня выгнали.

– А-а. – Он повернулся к компьютеру и переключил программу на «Чтение». Теперь ему надо было бы сканировать свои отпечатки, но он не мог это сделать при Каролине. Сама она может и не понять того, что происходит, но она способна упомянуть об этом кому-нибудь. Кит сделал вид, что изучает экран, а сам усиленно думал, как избавиться от назойливой племянницы. Через минуту озарение пришло. Он сделал вид, что чихнул.

– Будь здоров, – сказала она.

– Спасибо. – Он снова чихнул. – Знаешь, мне кажется, у меня это от твоего бедного Леонарда.

– Как такое может быть? – возмутилась она.

– Я немного подвержен аллергии, а комнатка тут такая маленькая.

Она поднялась с кресла.

– Мы не хотим вызывать у людей чиханье, верно, Леонард? – И вышла из кладовки.

Кит с радостью закрыл за ней дверь, затем сел и приложил указательный палец своей правой руки к стеклу сканера. Программа изучила его отпечаток и закодировала его. Кит сохранил файл.

Наконец, он загрузил отпечатки своего пальца на запрограммированную перфокарту поверх отпечатков своего отца. Никто другой сделать этого не мог, если у него не было программного обеспечения Кита плюс украденной перфокарты с нужным кодом. Если бы Кит заново разрабатывал систему, он не стал бы возиться, создавая перфокарты, которые нельзя переделать. А вот Тони Галло могла это сделать. Он с тревогой смотрел на экран, чуть ли не ожидая увидеть надпись: «У ВАС НЕТ ДОПУСКА».

Но такой надписи не появилось. На этот раз Тони не перехитрила его. Он снова проверил данные чипа, чтобы убедиться, что успешно провел процедуру. Так оно и было: на перфокарте были отпечатки Кита, а не Стэнли.

– Есть! – громко, торжествующе произнес он.

Он вынул перфокарту из машины и положил в карман. Теперь она впустит его в ЛБЗ-4. Когда он приложит перфокарту к считывателю, а пальцем коснется панели, компьютер прочтет данные на перфокарте и сравнит их с отпечатком пальца; обнаружив, что они совпадают, он откроет дверь.

А Кит, вернувшись из лаборатории, проделает все в обратной последовательности, сотрет с чипа данные своего отпечатка и, восстановив отпечаток Стэнли, завтра вернет перфокарту в бумажник отца. Компьютер в «Кремле» зафиксирует, что Стэнли Оксенфорд заходил в ЛБЗ-4 рано утром 25 декабря. Стэнли возразит, что он был дома и лежал в постели, а Тони Галло скажет полиции, что никто не мог воспользоваться картой Стэнли, так как проверяется отпечаток его пальца.

– Отлично! – громко произнес он. Приятно было думать, как все они будут озадачены.

Существуют такие биометрические системы, которые в целях безопасности сверяют отпечатки пальца с данными, хранящимися в центральном компьютере. Если бы в «Кремле» пользовались такой системой, Киту потребовался бы доступ к базе данных. Но служащим почему-то неприятно было знать, что их персональные данные хранятся в компьютерах компании. Ученые часто читали «Гардиан» и были требовательны до мелочей в отношении соблюдения своих гражданских прав. Вот Кит и решил хранить данные отпечатков на перфокарте, а не в центральной базе данных, чтобы сотрудники легче приняли новые правила безопасности. Он и не предполагал, что настанет день, когда он попытается взломать собственную схему.

Он был доволен. Первая стадия была завершена. Теперь у него есть пропуск в ЛБЗ-4. Но прежде чем воспользоваться им, надо попасть в «Кремль».

Он вытащил из кармана мобильный телефон. И набрал номер мобильника Хэмиша Маккиннона, одного из охранников, дежуривших сегодня вечером в «Кремле». Хэмиш поставлял наркотики в компанию: марихуану для молодых ученых и экстази для секретарш на уик-энд. Он не имел дела с кокаином или крэком, зная, что рано или поздно кто-нибудь из заядлых наркоманов наверняка выдаст его. Кит попросил Хэмиша быть сегодня его осведомителем, так как был уверен, что Хэмиш не посмеет проболтаться – у него ведь есть свои тайны, которые надо скрывать.

– Это я, – сказал Кит, когда Хэмиш ответил. – Ты можешь говорить?

– Тебе тоже счастливого Рождества, Ян, старая шельма! – весело произнес Хэмиш. – Секундочку – я выйду на улицу… Так-то оно лучше.

– Все в порядке?

Голос Хэмиша зазвучал серьезно.

– Ага, вот только она удвоила охрану, так что со мной теперь Уилли Кроуфорд.

– А где твой пост?

– У ворот.

– Отлично. Все тихо?

– Как на кладбище.

– Сколько всего охраны?

– Шестеро. Двое тут, двое при входе и двое в комнате видеоконтроля.

– О'кей. С этим мы справимся. Дай мне знать, если произойдет что-то необычное.

– Хорошо.

Кит закончил разговор и набрал номер, дававший ему доступ к компьютеру, ведавшему телефонной сетью в «Кремле». Этим номером пользовалась для выявления неполадок «Иберниен телеком», компания, устанавливавшая телефоны. Кит работал в тесном контакте с «Иберниен», так как установленные им сигналы тревоги шли по телефонным линиям. Ему были известны номер и код допуска. И он снова заволновался, не зная, не изменился ли номер или код за те девять месяцев, что он тут не работал. Но они не изменились.

Его мобильник имел подключение к ноутбуку – эта связь работала на расстоянии футов пятидесяти, даже сквозь стены, что может впоследствии понадобиться. Сейчас Кит воспользовался ноутбуком, чтобы подключиться к центральной секции телефонной системы «Кремля». В системе существовали детекторы обнаружения злоумышленников, но они не поднимут тревоги, если используются телефонная связь и код компании.

Для начала Кит перекрыл все телефоны, кроме того, что находится на столе при входе.

Затем он перевел все звонки, поступающие в «Кремль» и из «Кремля», на свой мобильник. Он уже запрограммировал свой ноутбук, чтобы тот узнавал номера, откуда могут скорее всего позвонить, – например, номер Тони Галло. Он сможет сам отвечать на звонки, или включить запись, или даже переключить звонок и подслушать разговор.

И наконец, он сделал так, чтобы все телефоны в здании звонили в течение пяти секунд. Только чтобы привлечь внимание охраны.

Затем он отключился и, сев на край стула, стал ждать.

Он почти не сомневался в том, что произойдет дальше. У охраны был список людей, которым следует звонить при разных случайностях. Сейчас они должны прежде всего позвонить в телефонную компанию.

Ему не пришлось долго ждать. Его мобильник зазвонил. Кит оставил его звонить и стал смотреть на экран ноутбука. Через мгновение на экране появилось: «„Кремль“ вызывает Тони».

Этого он не ожидал. Они должны были сначала звонить в «Иберниен». Тем не менее он готов был и к такому повороту. Он быстро включил запись. Охранник, пытавшийся дозвониться до Тони Галло, услышал женский голос, говоривший, что мобильник, по которому он звонит, либо отключен, либо находится вне досягаемости, и посоветовавший позвонить позже. Охранник повесил трубку.

Телефон Кита почти тотчас снова зазвонил. Кит считал, что охранники теперь уж наверняка звонят в телефонную компанию, но снова был разочарован. На экране появилось: «„Кремль“ вызывает РПУ». Охранники звонили в Районное полицейское управление Инверберна. Кит решил: а почему не проинформировать полицию? Он переключил звонок на правильный номер и стал слушать.

– Говорит Стивен Тремлетт, начальник охраны «Оксенфорд медикал». Сообщаю о необычном происшествии.

– Что за происшествие, мистер Тремлетт?

– Это не серьезная авария, но у нас проблема с телефонной связью, и я не уверен, что сигнал тревоги сработает.

– Записал. Вы можете починить свои телефоны?

– Я вызову ремонтную команду, но одному Богу известно, когда они до нас доберутся, – ведь сегодня сочельник!

– Хотите, я вызову патруль?

– Не помешало бы, если они не слишком заняты.

Кит надеялся, что полиция посетит «Кремль». Это послужит ему лучшим прикрытием.

Полицейский сказал:

– У них будет дел по горло позже, когда из пабов станут вышибать народ, но сейчас у них тихо.

– Верно. Скажите им, что я угощу их чаем.

И они оба повесили трубки. Мобильник Кита зазвонил в третий раз, и на экране появилось: «„Кремль“ вызывает „Иберниен“». «Наконец-то», – с облегчением подумал Кит. Он ждал этого звонка. Нажав на кнопку, он произнес в трубку:

– «Иберниен телеком». Чем могу быть полезен?

Послышался голос Стива:

– Говорит «Оксенфорд медикал», у нас проблема с телефонной сетью.

– Вы находитесь на Гринмэнтл-роуд, в Инверберне? – спросил Кит с подчеркнуто шотландским акцентом, чтобы изменить голос.

– Ага.

– А в чем проблема?

– Все телефоны выключились, кроме этого. В помещении, конечно, пусто, но дело в том, что система тревоги подключена к телефонным линиям, а нам необходимо быть уверенными, что она работает как надо.

В этот момент в комнату вошел отец Кита.

Кит застыл, парализованный ужасом, точно снова стал ребенком. Стэнли взглянул на компьютер, на мобильный телефон и в удивлении приподнял брови. А Кит тем временем взял себя в руки. Он уже больше не был ребенком, боящимся нагоняя. Стараясь говорить спокойно, он произнес в телефон:

– Я перезвоню вам через две минуты. – И нажал на клавишу своего ноутбука – экран тотчас погас.

– Работаешь? – спросил отец.

– Надо было кое-что закончить.

– Это в Рождество-то?

– Я обещал сдать эту часть программы к двадцать четвертому декабря.

– Твой заказчик уже уехал домой, как все разумные люди.

– Но его компьютер покажет, что я до полуночи сочельника перекачал ему программу по электронной почте, поэтому он не сможет сказать, что я опоздал.

Стэнли, улыбнувшись, кивнул:

– Что ж, я рад, что ты становишься добросовестным.

Он постоял молча еще несколько секунд, явно намереваясь сказать что-то. Типичный ученый, не стесняющийся долгих пауз в разговоре. Главное – точно выразить мысль.

Кит ждал, стараясь скрыть нарастающее нетерпение. Тут зазвонил его мобильник.

– А, черт, – вырвалось у него. – Извини, – сказал он отцу.

Он взглянул на экран. Это не был звонок в «Кремль» – на его мобильник звонил напрямую охранник Хэмиш Маккиннон. Не ответить Кит не мог. Он плотно прижал телефон к уху, чтобы отец не мог услышать голос звонившего.

– Да?

Хэмиш взволнованно произнес:

– У нас все телефоны скапутились.

– О'кей, этого следовало ожидать – такова часть программы.

– Вы сказали сообщить вам, если случится что-то необычное…

– Да, и вы правильно поступили, что позвонили мне, но я сейчас не могу разговаривать. Спасибо. – И он отключил мобильник.

– Наша ссора теперь окончательно позади? – сказал его отец.

Такая постановка вопроса возмутила Кита. Это подразумевало, что они оба виноваты в ссоре. Но ему не терпелось поскорее вернуться к телефонному разговору, поэтому он сказал:

– По-моему, да.

– Я знаю, ты считаешь, что я был несправедлив к тебе, – сказал отец, словно прочтя его мысли. – Я не понимаю логики твоих рассуждений, но допускаю, что ты в этом убежден. И я тоже считаю, что ты был несправедлив ко мне. Но надо попытаться забыть это и снова стать друзьями.

– Так и Миранда говорит.

– А я не уверен, что ты об этом забыл. Я чувствую, что ты затаился.

Кит старался удержать на лице бесстрастное выражение, чтобы не выдать чувства вины.

– Я веду себя как могу, – сказал он. – Но это нелегко.

Казалось, Стэнли был удовлетворен.

– Ну, я не могу требовать от тебя большего, – сказал он. И, положив руку на плечо Кита, он нагнулся и поцеловал его в макушку. – Я пришел сказать тебе, что ужин почти готов.

– Я заканчиваю. Спущусь через пять минут.

– Хорошо. – И Стэнли вышел из комнаты.

Кит рухнул в кресло. Его трясло от стыда и одновременно от облегчения. Отец его был человек прозорливый и не питал иллюзий, однако Кит выдержал его расспросы. Правда, это было до смерти страшно.

Когда руки перестали дрожать, Кит снова набрал номер «Кремля».

Трубка была тотчас снята. И голос Стива Тремлетта произнес:

– «Оксенфорд медикал».

– Это говорит «Иберниен телеком». – Кит не забыл изменить голос. Они с Тремлеттом были плохо знакомы, да и с тех пор, как он ушел из «Оксенфорд медикал», прошло девять месяцев, так что Стив едва ли помнил его голос, тем не менее не стоило рисковать. – Я не могу получить доступ к вашему центральному аппарату обработки данных.

– Неудивительно. Эта линия, должно быть, тоже не работает. Вам придется кого-нибудь прислать.

Именно это Кит и хотел услышать, но постарался, чтобы в голосе не было излишнего упорства:

– Трудно будет прислать к вам ремонтников в Рождество.

– Нечего мне пудрить мозги. – В голосе Стива зазвучало возмущение. – Вы гарантировали, что любая неисправность будет проверена в любой день в течение четырех часов. За это мы вам платим. Сейчас семь пятьдесят пять, и я регистрирую ваш звонок.

– Ладно, не лезьте в бутылку. Я пришлю вам команду, как только будет возможно.

– Скажите, пожалуйста, приблизительно когда.

– Постараюсь прислать их к полуночи.

– Спасибо, будем ждать. – И Стив положил трубку.

А Кит положил мобильник. Он весь вспотел. Вытер лицо рукавом. Пока все складывалось идеально.

20.30

Стэнли бросил свою бомбу во время ужина.

Миранда расслабилась. Osso bucco было вкусным и сытным, и к нему отец откупорил две бутылки «Брунелло ди Монтальчино». Киту не сиделось на месте – как только раздавался звонок на его мобильнике, он бежал наверх, но все остальные были в благодушном настроении. Четверо детей быстро поели и умчались в сарай смотреть фильм под названием «Крик-2», оставив шестерых взрослых за столом в столовой: Миранду с Недом, Ольгу с Хьюго, отца во главе стола и Кита на другом его конце. Лори подала кофе, а Люк загружал посуду в посудомоечную машину.

Тут Стэнли сказал:

– Как все вы посмотрите, если я стану встречаться с одной дамой?

Все умолкли. Даже Лори отреагировала: перестала разливать кофе и застыла, изумленно глядя на него.

Миранда догадывалась, что дело идет к этому, тем не менее неприятно было услышать такое от него напрямик.

– Я полагаю, речь идет о Тони Галло, – сказала она.

Он, казалось, испугался и сказал:

– Нет.

Ольга сказала:

– Ха!

Миранда тоже ему не поверила, но не стала спорить.

– Так или иначе, я говорю не о ком-то конкретно, а о моем намерении в принципе, – продолжил Стэнли. – Мамма Марта умерла полтора года назад – да покоится она с миром. Почти сорок лет она была единственной женщиной в моей жизни. Но мне шестьдесят лет, и впереди у меня еще лет двадцать или тридцать. И мне, возможно, не захочется проводить их в одиночестве.

Лори с обидой посмотрела на него. Он же не один, хотелось ей сказать, ведь с ним она и Люк.

– Зачем же советоваться с нами? – раздраженно спросила Ольга. – Тебе не требуется нашего разрешения, чтобы спать со своей секретаршей или с кем-либо еще.

– А я и не спрашиваю у вас разрешения. Я хочу знать, как вы к этому отнесетесь, если это произойдет. И кстати, это не будет моя секретарша. Дороти замужем и очень счастлива.

Миранда заговорила – главным образом, чтобы помешать Ольге сказать какую-нибудь резкость:

– Я думаю, нам будет тяжело, папа, видеть тебя в этом доме с другой женщиной. Но мы хотим, чтобы ты был счастлив, и я уверена, мы постараемся принять женщину, которую ты полюбишь.

Он искоса посмотрел на нее.

– Не то чтобы звонкое одобрение, но спасибо и за то, что ты пытаешься позитивно на это посмотреть.

– От меня ты этого не дождешься, – сказала Ольга. – Ради всего святого, чего ты от нас ждешь? Ты что, собираешься жениться на этой женщине? И народить еще детей?

– Я ни на ком не собираюсь жениться, – запальчиво ответил он. Ольга раздражала его, отказываясь говорить в поставленных им рамках. Мамма вот так же умела задеть его за живое. И добавил: – Но я этого не исключаю.

– Это возмутительно, – вспылила Ольга. – Когда я была маленькая, я почти не видела тебя. Ты вечно торчал в своей лаборатории. А мы с Маммой и малышкой Мэнди сидели дома с половины восьмого утра до девяти вечера. У нас была семья с одним родителем, и все из-за твоей карьеры, чтобы ты мог изобрести антибиотики узкого спектра, и лекарство против рака, и таблетки против холестерина и стать знаменитым и богатым. Так вот: я хочу награду за свою жертву.

– Ты получила дорогостоящее образование, – сказал Стэнли.

– Этого недостаточно. Я хочу, чтоб мои дети унаследовали заработанные тобой деньги, и не хочу, чтоб они делили их с приблудками, рожденными какой-то вертихвосткой, которая только и умеет, что прибирать к рукам вдовцов.

Миранда даже вскрикнула в знак протеста.

Хьюго смущенно произнес:

– Ольга, милая, не ходи вокруг да около, скажи, что у тебя на уме.

Помрачнев, Стэнли сказал:

– Я не собирался встречаться с какой-то вертихвосткой.

Ольга увидела, что слишком далеко зашла.

– Я сказала так, не подумав, – произнесла она. Для нее это было равносильно извинению.

– Большой разницы я не вижу, – небрежно бросил Кит. – Мамма была высокая, спортивная, неинтеллектуальная и к тому же итальянка. Тони Галло – высокая, спортивная, неинтеллектуальная и испанка. Интересно, умеет ли она готовить?

– Не будь дураком, – сказала ему Ольга. – Разница в том, что последние сорок лет Тони не была частью нашей семьи, она не своя для нас, она – аутсайдер.

– Не называй меня дураком, Ольга, – вскипел Кит. – Я по крайней мере вижу, что творится у меня под носом.

У Миранды захолонуло сердце. О чем это он?

Тот же вопрос возник и у Ольги:

– А что творится у меня под носом, чего я не замечаю?

Миранда исподтишка бросила взгляд на Неда. Она опасалась, что он потом спросит ее, на что намекал Кит. Он часто выспрашивал ее о таких вещах.

Кит поспешил отступить:

– О, да перестань ты устраивать мне перекрестный допрос, от тебя тошнит.

– Тебя что, не интересует твое финансовое будущее? – спросила Ольга Кита. – Твое наследство под такой же угрозой, как и мое. У тебя так много денег, что тебе все равно?

Кит невесело рассмеялся:

– Ага, точно.

– Не слишком ли ты корыстна? – сказала Миранда Ольге.

– Ну папа ведь спросил нас.

Стэнли сказал:

– Я думал, вам будет трудно пережить, если на месте вашей матери появится кто-то другой. Мне и в голову не приходило, что вас прежде всего будет волновать мое завещание.

Миранде стало больно за отца. Но больше ее тревожил Кит и что он может сказать. Ребенком он никогда не умел хранить тайну. Они с Ольгой вынуждены были все скрывать от него. Стоило им что-нибудь ему доверить, он уже через пять минут выбалтывал все Мамме. А сейчас он знал самый главный секрет Миранды. Правда, он уже не ребенок, а с другой стороны, он так и не вырос. Это было опасно. Сердце у Миранды билось как боевой барабан. Возможно, если принять участие в разговоре, ей удастся не допустить этого.

– Главное – держать вместе семью, – сказала она, обращаясь к Ольге. – Какое бы папа ни принял решение, мы не должны допустить, чтобы она распалась.

– Не читай мне лекций о семье, – со злостью произнесла Ольга. – Лучше поговори с братом.

– Отвяжитесь от меня! – сказал Кит.

Стэнли сказал:

– Я не желаю все это снова перемалывать.

– Но ведь именно он чуть не разрушил нашу семью, – не успокаивалась Ольга.

– Да пошла ты, Ольга! – прикрикнул Кит.

– Успокойтесь! – решительно произнес Стэнли. – Мы можем как угодно горячо спорить, не опускаясь до оскорблений и грубостей.

– Да ладно, папа, – сказала Ольга. Она так и кипела от того, что ее назвали корыстной, и ей не терпелось пойти в наступление. – Что может быть большей угрозой для семьи, если один из нас обкрадывает других?

Кит вспыхнул от стыда и злости.

– Я сейчас вам скажу, – заявил он.

Миранда знала, что сейчас будет. В ужасе она выставила вперед руку ладонью вверх: «Стоп!»

– Кит, пожалуйста, успокойся, – взмолилась она.

Но он не слушал ее.

– Я сейчас вам скажу, в чем главная угроза единству семьи.

Миранда рявкнула:

– Заткнись!

Стэнли понял: под этим что-то кроется, чего он не знает, и озадаченно сдвинул брови.

– О чем вы говорите?

Кит сказал:

– Я говорю кое о ком…

Миранда поднялась с места.

– Нет!

– …кое о ком, кто спит…

Миранда схватила стакан с водой и выплеснула ее в лицо Киту.

И тотчас воцарилась тишина.

Кит вытер лицо салфеткой. Все молча, ошарашенно смотрели на него, а он сказал:

– …спит с мужем своей сестры.

– Вот глупости! – в растерянности произнесла Ольга. – Я никогда не спала с Джаспером… или с Недом.

Миранда схватилась руками за голову.

– А я не про тебя, – сказал Кит.

Ольга посмотрела на Миранду. Миранда отвела взгляд.

Лори, все еще стоявшая с кофейником в руке, ахнула, вдруг все поняв.

Стэнли произнес:

– Великий Боже! Мне такое никогда в голову не пришло бы.

Миранда взглянула на Неда. Он был в шоке.

– В самом деле? – спросил он.

Она не отвечала.

Ольга повернулась к Хьюго:

– Ты спал с моей сестрой?

Он попытался криво усмехнуться. Ольга с размаху ударила его по лицу. Удар прозвучал с глухим звуком, словно был нанесен кулаком.

– Ой! – вскрикнул Хьюго и откинулся на спинку стула.

– Ах ты, грязный врун… – произнесла Ольга и умолкла, подыскивая слова. – Червь. Свинья. Чертов подлец, вконец испорченный мерзавец. – И повернулась к Миранде. – А ты!

Миранда не могла выдержать ее взгляд. Она опустила глаза. Перед ней стояла чашечка с кофе. Чашечка была белого фарфора с голубой каемочкой, из любимого маминого сервиза.

– Как ты могла? – произнесла Ольга. – Как ты могла?

Миранда попытается когда-нибудь все объяснить, но что бы она сейчас ни сказала, это будет выглядеть попыткой выгородить себя.

Ольга поднялась и вышла из комнаты.

Вид у Хьюго был сконфуженный.

– Я, пожалуй… – И вышел следом за женой.

Стэнли вдруг сообразил, что Лори стоит тут и что она слышала все до последнего слова.

– Лори, вы бы помогли Люку на кухне.

Она вздрогнула, словно пробудившись ото сна.

– Хорошо, профессор Оксенфорд.

Стэнли посмотрел на Кита.

– Это было жестоко. – От гнева у него дрожал голос.

– Правильно, вини во всем меня, – задиристо произнес Кит. – Я-то с Хьюго не спал, верно? – И, швырнув на стол свою салфетку, вышел.

Нед был глубоко уязвлен.

– М-м, извините, – сказал он и тоже вышел.

В комнате остались лишь Миранда и ее отец. Стэнли поднялся и подошел к ней. Положил руку ей на плечо.

– Они со временем успокоятся и всё забудут, – сказал он. – Скверно это, но пройдет.

Она повернулась к нему и уткнулась в мягкий твид его жилета.

– Ох, папа, извини, – сказала она и заплакала.

21.30

Погода становилась все хуже. Тони долго ехала в дом для престарелых, а на возвращение оттуда у нее ушло еще больше времени. На дороге лежал тонкий слой снега, настолько утрамбованный колесами машин и замерзший, что слякоти не было и в помине. Нервничавшие водители не ехали, а ползли, задерживая всех. Красный «порше-бокстер» Тони был идеальной машиной для объезда тех, кто не спешит, но не мог проявить прыти на скользкой дороге, и Тони мало что могла сделать, чтобы сократить время поездки.

Мама с довольным видом сидела рядом с ней в зеленом шерстяном пальто и фетровой шляпе. Она нисколько не обиделась на Беллу. Тони ожидала другого, и ей было стыдно, что реакция мамы огорчила ее. В глубине души ей хотелось, чтобы мама была в ярости из-за Беллы, как была в ярости сама Тони. Это оправдало бы то, что она чувствовала. Но ее мать, казалось, считала, что она сидела столько времени в ожидании по вине Тони. И Тони раздраженно сказала:

– Ты ведь понимаешь, что это Белла уже несколько часов назад должна была заехать за тобой.

– Да, дорогая, но твоей сестре приходится заниматься семьей.

– А у меня ответственная работа.

– Я знаю, ты этим восполняешь отсутствие детей.

– Значит, Белла может тебя подводить, а я – нет.

– Совершенно верно, дорогая.

Тони пыталась, следуя примеру матери, проявить великодушие. Но перед мысленным взором вставали ее друзья, которые сидят в санатории в джакузи, или играют в шарады, или пьют кофе у камина, где пылает огонь. Чарлз и Дэмиен станут веселее и раскованнее. Майкл начнет рассказывать про свою ирландку мать, про легендарный самолет, созданный в ее родном Ливерпуле. Бонни будет вспоминать время учения в колледже, как они с Тони, единственные две девушки среди трехсот студентов инженерного факультета, попадали в переделки. И вот сейчас Тони едет по снегу с мамой, а они все там развлекаются.

Она сказала себе: прекрати хныкать. «Я же взрослая женщина, – подумала она, – а у взрослых есть свои обязанности. К тому же мама неизвестно сколько еще проживет, так что я должна радоваться ее обществу, пока могу быть с ней».

Ей оказалось труднее радоваться, думая о Стэнли. Сегодня утром она чувствовала такую близость с ним, а теперь их разделяла пропасть, более глубокая, чем Большой каньон. Она без конца изводила себя вопросами, не слишком ли нажала на него. Не заставила ли его встать перед выбором между семьей и ею? Быть может, если бы она отступила, он не был бы вынужден принимать какое-то решение. Но она же не вешалась ему на шею, а женщина должна слегка поощрить мужчину, иначе он и говорить с ней больше не станет.

Хватит сожалеть, сказала она себе. Она потеряла его, и тут уж ничего не поделаешь.

Впереди она увидела огни бензоколонки.

– Мама, тебе не нужно в туалет? – спросила она.

– Да, пожалуйста.

Тони сбавила скорость и свернула на площадку перед колонкой. Наполнила бак бензином и повела мать внутрь. Пока Тони расплачивалась, мать отправилась в женскую комнату. Когда Тони вернулась к машине, она услышала, что звонит мобильник. Подумав, что это, возможно, звонят из «Кремля», она быстро схватила телефон.

– Тони Галло.

– Это Стэнли Оксенфорд.

– Ой! – Она растерялась. Никак не ожидала его звонка.

– Возможно, я звоню в неудобное время, – вежливо сказал он.

– Нет, нет, нет, – быстро произнесла она, садясь за руль. – Я подумала, что это звонят из «Кремля», и забеспокоилась, не случилось ли там чего. – Она захлопнула дверцу машины.

– Там все отлично, насколько мне известно. Как ваш санаторий?

– Никак. – И Тони рассказала ему, что произошло.

– Ужасно жаль, – искренне произнес он.

Сердце у нее забилось быстрее – безо всяких оснований.

– А как у вас дела – все в порядке? – Она недоумевала, почему он позвонил. В то же время она наблюдала за ярко освещенной конторой бензоколонки. Мама еще не скоро оттуда выйдет.

– Семейный ужин кончился скандалом. Это не что-то необычное – у нас порой бывают ссоры.

– По поводу чего?

– Наверное, мне не следует говорить вам это.

«В таком случае почему же вы мне звоните?» – подумала она. Стэнли никогда не звонил просто так. Обычно он был настолько дотошен, что ей казалось, перед ним находится список тем, которых он должен коснуться.

– Коротко говоря: Кит проболтался, что Миранда спала с Хьюго, мужем ее сестры.

– О Господи! – Тони так и увидела их всех: красивый, но вредный Кит; хорошенькая толстушка Миранда; Хьюго – похожий на пивную кружку обольститель и монументальная Ольга. Ну и история! Но удивительно, что Стэнли сказал об этом ей, Тони… Он снова вел себя так, словно они – близкие друзья. Но она отогнала от себя эту мысль. Если она даст надежде расцвести, Стэнли снова ее уничтожит. Однако заканчивать с ним разговор не хотелось. – А как вы к этому относитесь? – спросила она.

– Ну, Хьюго всегда был слабоват по этой части. Прожив с ним почти двадцать лет, Ольга его теперь уже узнала. Она чувствует себя униженной и зла как черт, – собственно, я даже сейчас слышу, как она кричит, – но думаю, она простит его. Миранда все мне объяснила. У нее не было романа с Хьюго – она просто переспала с ним однажды, когда была в депрессии после того, как распался ее брак, и с тех пор сгорает от стыда. Я думаю, со временем Ольга простит ее тоже. А вот Кит тревожит меня. – Голос его зазвучал печально. – Я всегда хотел, чтобы мой сын был мужественным и принципиальным и чтобы он стал порядочным мужчиной, которого все уважали бы, а он хитрый и слабый.

Тони внезапно поняла, что Стэнли говорит с ней, как говорил бы с Мартой. После подобной ссоры они легли бы в постель и стали бы обсуждать своих детей. Стэнли тоскует по жене и превращает Тони в ее подобие. Но эта мысль больше не будоражила ее. Как раз наоборот: она обиделась. Он не имеет права так ее использовать. Она решила, что он эксплуатирует ее. А ей надо убедиться, что с ее матерью в этом туалете на бензоколонке все в порядке.

Она только собралась сказать ему об этом, когда он произнес:

– Не следовало мне взваливать на вас все это. Я ведь позвонил совсем по другому поводу.

«Это уже больше похоже на Стэнли, – подумала она. – И с мамой ничего не случится еще несколько минут».

А он продолжал:

– Вы не поужинаете со мной как-нибудь вечером после Рождества?

«К чему это он?» – подумала она. И сказала:

– Конечно. – Что все это значит?

– Вы знаете, что я не одобряю тех, кто затевает романы со своими сотрудницами. Это ставит сотрудницу в такое трудное положение – она не может не считать, что, если откажется, ее карьера может пострадать.

– У меня таких страхов нет, – сказала Тони несколько сухо. Не хочет ли он сказать, что это приглашение – не преддверие романа, так что ей нечего беспокоиться? Она почувствовала, что ей не хватает воздуха, и с трудом заставила себя говорить нормально: – Я буду счастлива поужинать с вами.

– Я думал о нашем разговоре сегодня утром на скале.

«Я тоже», – подумала она.

А он продолжал:

– Я сказал тогда нечто, о чем с тех пор все время жалею.

– Что… – Ей не хватало воздуха. – Что же это было?

– Что я никогда не смогу создать другую семью.

– Вы так не думали?

– Я сказал это, потому что вдруг… испугался. Странно, да? В мои-то годы и вдруг испугался.

– Испугались чего?

Наступила долгая пауза, затем Стэнли сказал:

– Своих чувств.

Тони чуть не выронила телефон и покраснела.

– Чувств… – повторила она.

– Если этот разговор вас неприятно смущает, так и скажите, я никогда больше не стану об этом говорить.

– Я вас слушаю.

– Когда вы сказали мне, что Осборн пригласил вас поужинать, я понял, что вы не будете вечно одинокой – по всей вероятности, это случится скоро. Если я выгляжу полным идиотом, так мне, пожалуйста, и скажите и облегчите мое существование.

– Да нет…

Тони глотнула. Ему этот разговор дается чрезвычайно трудно, поняла она. Он, наверное, сорок лет не говорил такого женщине. Она должна ему помочь. Должна дать понять, что вовсе не чувствует себя оскорбленной.

– Нет, вы не выглядите глупо, отнюдь.

– Сегодня утром я подумал что, возможно, вы тепло относитесь ко мне, и это меня испугало. Я прав, говоря вам это? Хотел бы я видеть ваше лицо.

– Я очень рада, – произнесла она тихо. – И я очень счастлива.

– В самом деле?

– Да.

– Когда я могу вас увидеть? Мне хотелось бы еще многое вам сказать.

– Я сейчас с мамой, мы остановились у бензоколонки. Вот она идет. – Тони вышла из машины, продолжая держать возле уха телефон. – Давайте поговорим завтра утром.

– Только не отключайтесь. Мне так много нужно вам сказать.

Тони помахала матери и крикнула:

– Я здесь!

Мать увидела ее и свернула. Тони открыла дверцу салона, помогла матери сесть и сказала:

– Я только закончу разговор.

Стэнли спросил:

– Где вы?

Тони закрыла за матерью дверцу.

– Всего в десяти милях от Инверберна, но езда мучительно медленная.

– Я хочу, чтоб мы встретились завтра. У нас обоих есть семейные обязательства, но имеем же мы право на личную жизнь.

– Что-нибудь придумаем. – Она открыла дверцу водителя. – Я должна ехать, а то маме холодно.

– До свидания, – сказал он. – Позвоните мне в любое время, когда захотите. В любое.

– До свидания. – Она захлопнула крышку на телефоне и села в машину.

– Какая хорошая улыбка, – сказала мать. – Ты повеселела. Кто это звонил – кто-то приятный?

– Да, – сказала Тони. – Некто очень приятный.

22.30

Кит ждал у себя в комнате, пока все не улягутся. Ему нужно было как можно скорее убраться отсюда, но все будет испорчено, если кто-то услышит, как он уезжает, поэтому он заставлял себя выжидать.

Он присел к старому столу, стоявшему в чулане. Его ноутбук был все еще включен в сеть, чтобы не тратить батареи, – компьютер понадобится ему позже. Мобильник он держал в кармане.

Он принял три звонка – два безобидных личных звонка охранникам в «Кремль», и он соединил их. Третий звонок поступил из «Кремля» в Стипфолл. Кит подозревал, что Стив Тремлетт, не сумев добраться до Тони Галло, хотел сообщить Стэнли о проблеме с телефонами. И Кит прокрутил записанное сообщение о поломке на линии.

Выжидая, Кит напряженно прислушивался к звукам в доме. Он слышал, как ссорились Ольга и Хьюго в соседней с ним спальне. Ольга сыпала вопросами и утверждениями, словно стреляла из пистолета, а Хьюго то плакал, то умолял ее, убеждал, спорил и снова плакал. Внизу Люк и Лори целых полчаса звенели на кухне посудой и ножами с вилками, затем входная дверь хлопнула, и они отправились в свой дом в миле отсюда. Дети сидели в сарае, а Миранда с Недом, по всей вероятности, отправились в гостевой коттедж. Последним лег в постель Стэнли. Он сначала пошел к себе в кабинет, закрыл дверь и позвонил по телефону – если кто-то говорил по телефону где-либо в доме, на всех аппаратах загоралась кнопка «занято». Через какое-то время Кит услышал, как Стэнли поднялся по лестнице и закрыл за собой дверь в спальню. Ольга и Хьюго пошли оба в ванную и вели себя тихо: либо помирились, либо слишком устали. Собака, Нелли, скорее всего улеглась на кухне, рядом с плитой, в самом теплом месте в доме.

Кит еще подождал, давая возможность всем уснуть.

Он чувствовал себя оправданным разыгравшейся ранее ссорой. Любовник Миранды доказал, что Кит – не единственный грешник в семье. Они возмущались тем, что он раскрыл их тайну, но всегда лучше, чтобы о подобных вещах все знали. Почему, собственно, его проступки раздувают сверх меры, а грешки Миранды скрыты от глаз? Так что пусть позлятся. Ему доставило удовольствие, когда он увидел, какую затрещину Ольга влепила Хьюго. «Моя старшая сестра умеет вдарить», – подумал он, и это позабавило его.

Кит думал, посмеет ли он сейчас уехать. Он был готов. Он снял свое заметное кольцо-печатку и заменил стильные часы «Армани» незаметным «Свотчем». Надел джинсы и теплый черный свитер; сапоги он снесет вниз и наденет их там.

Кит поднялся с места… и услышал, как хлопнула задняя дверь. Он ругнулся от досады. Кто-то вошел – один или двое малышей, по всей вероятности, решили залезть в холодильник. Он ждал, что вот-вот снова хлопнет дверь, указывая, что они ушли, однако на лестнице послышались шаги.

Минуту спустя он услышал, как открылась дверь в его спальню. Шаги раздались в первой комнате, и Миранда вошла в чулан. На ней были «веллингтоны» и накинутый поверх ночной рубашки «барбур», в руках она держала простыню и одеяло. Ни звука не говоря, она подошла к креслу-кровати и разложила его.

Кит взбеленился.

– Ради всего святого, что тебе тут надо?

– Я буду здесь спать, – спокойно объявила она.

– Это невозможно! – в панике возопил он.

– Не вижу почему.

– Ты же должна спать в коттедже!

– Мы поссорились с Недом благодаря твоим откровениям за ужином! Дерьмо, ты вечно все вынюхиваешь!

– Я не хочу, чтобы ты здесь спала!

– А мне плевать, чего ты хочешь.

Кит изо всех сил пытался сохранять спокойствие. Он с ужасом наблюдал, как Миранда стелет себе постель на раскладном кресле. Как же ему выбраться из спальни, когда тут Миранда и она все слышит? Она расстроена, может еще несколько часов не уснуть. А утром наверняка встанет до того, как он вернется, и заметит его отсутствие. Его алиби рушилось.

Теперь Киту уже пора было идти. Он сделает вид, что злится даже больше, чем на самом деле.

– А, чтоб тебя, – сказал он. Выдернул из розетки шнур от своего ноутбука и захлопнул крышку. – Я не намерен торчать тут с тобой. – И шагнул в спальню.

– Куда это ты отправился?

Очутившись вне поля зрения сестры, Кит взял свои сапоги.

– Пойду посмотрю телевизор в гостиной.

– Только сделай так, чтоб не очень гремело. – И она захлопнула дверь между чуланом и комнатой.

А Кит вышел.

Он прошел на цыпочках по темной лестничной площадке и спустился вниз. Деревянные ступени скрипели, но в этом доме все время что-то двигалось, смещалось, и никто не обращал внимания на необычные звуки. Сквозь маленькое окошечко у входной двери проникал слабый свет от висевшего у входа фонаря и создавал ореолы вокруг вешалки для шляп, столика у конца лестницы и кипы телефонных справочников на другом столике возле телефона. Из кухни вышла Нелли и остановилась у двери, помахивая хвостом, в надежде со свойственным собакам оптимизмом, что ее выведут на прогулку.

Кит присел на лестнице и стал натягивать сапоги, прислушиваясь, не раздастся ли над его головой звук открываемой двери. Это был опасный момент, и он почувствовал, как от страха по телу пробежала дрожь, пока он завязывал шнурки. Люди ведь всегда бродят среди ночи: Ольга может захотеть выпить воды, Каролина может прийти из сарая в поисках таблетки от головной боли, Стэнли может осенить какая-то из области науки мысль, и он отправится к своему компьютеру.

Кит завязал шнурки и надел черную куртку. Он был почти готов к выходу.

Если кто-нибудь увидит его сейчас, он просто выйдет из дома и все. Никто его не остановит. Проблема возникнет завтра. Выяснив, что его нет, они могут догадаться, куда он ходил, а весь его план базировался на том, что никто не поймет, что произошло.

Он оттолкнул Нелли от двери и открыл ее. Дом никогда не запирался: Стэнли считал, что налетчики едва ли появятся в таком уединенном месте, да и в любом случае собака поднимет тревогу лучше любой охранной системы.

Кит шагнул наружу. Было очень холодно, и шел сильный снег. Он пихнул Нелли назад в дом и с легким щелчком закрыл за собой дверь.

Огни вокруг дома горели всю ночь, тем не менее он с трудом мог различить гараж. На земле лежал снег толщиной в несколько дюймов. В одну минуту его носки и низ джинсов намокли. Жаль, что он не надел «веллингтоны».

Его машина стояла у дальней стены гаража, на крыше лежал легким пухом снежок. Он надеялся, что мотор заведется. Кит сел в машину и положил свой ноутбук рядом, на пассажирское сиденье, чтобы можно было быстро реагировать на звонки из «Кремля» и в «Кремль». Кит повернул ключ зажигания. Машина закашляла и заплевалась, но через несколько секунд мотор заработал.

Кит надеялся, что никто этого не услышит.

Валил такой густой снег, что ничего не было видно. Кит вынужден был включить фары и помолился, чтобы никто не смотрел в это время в окно.

Он выехал из гаража. Машина угрожающе заскользила по толстому слою снега. Кит медленно ехал, стараясь не поворачивать слишком резко руль. Он уговорил машину выехать на подъездную аллею, осторожно объехал лужайку, въехал в лес и проследовал по дороге до шоссе.

В обоих направлениях шоссе тянулись колеи. Кит свернул на север, оставляя позади «Кремль», и поехал по колее. Минут через десять он свернул на боковую дорогу, вившуюся по холмам. Здесь уже не было следов от машин, и он еще больше снизил скорость, жалея, что у него не двухприводная машина.

Наконец он увидел вывеску «Инвербернская летная школа». Он повернул к ней. Ворота из двойной проволоки были открыты. Он въехал на территорию, и фары высветили ангар и диспетчерскую башню.

Казалось, тут не было никого. На какой-то миг Кит даже понадеялся, что остальные не явились и он может все отменить. Мысль положить конец владевшему им страшному напряжению была настолько приятна, что настроение у него упало и им овладела депрессия. «Возьми себя в руки, – подумал он. – Сегодня все твои беды окончатся».

Дверь ангара была приоткрыта. Кит медленно въехал внутрь. Самолетов там не было – летным полем пользовались лишь в летние месяцы, – но Кит тотчас увидел светлый «бентли-континенталь», который, как он знал, принадлежал Найджелу Бьюкенену. Рядом с ним стоял фургон, на котором было написано: «Иберниен телеком».

Остальных не было видно, но лестница была слабо освещена. Держа в руках свой ноутбук, Кит пошел вверх, в диспетчерскую башню.

Найджел, в малиновом свитере и спортивной куртке, сидел за письменным столом; он выглядел спокойным и держал возле уха мобильный телефон. Элтон стоял, прислонясь к стене; на нем было рыжее пальто с поднятым воротником. У его ног лежала большая парусиновая сумка. Дейзи полулежала в кресле, положив ноги в тяжелых ботинках на подоконник. На руках у нее были обтягивающие перчатки из бежевой замши – чисто дамская принадлежность.

Найджел говорил в телефон с мягким лондонским акцентом:

– Тут идет густой снег, но, судя по прогнозу, сильная буря минует нас… Ага, вы сможете прилететь завтра утром, никаких проблем… Мы будем тут задолго до десяти… Я буду в диспетчерской башне, буду переговариваться с вами при посадке… Никаких затруднений не предвидится, лишь бы у вас были с собой деньги, все в пятидесятках, как договаривались.

Услышав про деньги, Кит почувствовал, как от возбуждения по телу пробежала дрожь. Через двенадцать с небольшим часов триста тысяч фунтов будут у него в руках. Правда, он должен будет немедленно отдать большую часть Дейзи, но пятьдесят тысяч у него останутся. «Интересно, сколько места займут пятьдесят тысяч фунтов в пятидесятках?» – подумал он. Сумеет он рассовать их по карманам? Надо было принести портфель.

– Это я благодарю вас, – сказал Найджел. – До свидания. – Он повернулся к Киту: – Привет, Кит. Ты явился точно вовремя.

Кит спросил:

– Кто это был на телефоне – наш покупатель?

– Его пилот. Он прилетит на вертолете.

Кит нахмурился.

– А что сказано в его летном плане?

– Что он вылетает из Абердина и садится в Лондоне. Никто не будет знать, что он совершит незапланированную остановку в Инвербернской летной школе.

– Отлично.

– Я рад, что ты одобряешь, – не без сарказма произнес Найджел.

Кит то и дело подвергал сомнению его сведения, не доверяя Найджелу, который хоть и был человеком опытным, но не столь образованным или умным, как он сам. Найджел отвечал на его вопросы не без издевки, явно считая, что Кит, будучи любителем, должен верить ему.

– Приступаем к маскараду, хорошо? – сказал Элтон.

Он достал из своей сумки четыре комплекта роб со словами «Иберниен телеком», напечатанными на спине. Все влезли в них.

Кит сказал Дейзи:

– Перчатки странно смотрятся с робой.

– Худо дело, – сказала она.

Кит какое-то время смотрел на нее, затем опустил глаза. Она – источник беды, и он жалел, что она сегодня ночью будет с ними. Он боялся Дейзи, но в то же время и ненавидел, и решил проучить, чтобы установить свою власть, а заодно отомстить за то, что она творила с ним сегодня утром. Рано или поздно между ними произойдет стычка – он боялся этого и одновременно жаждал.

Затем Элтон раздал фальшивые именные карточки, на которых значилось: «Ремонтная бригада „Иберниен телеком“». На карточке Кита была фотография мужчины, совсем на него не похожего и старше его. У мужчины на фотографии были черные волосы, спускавшиеся до середины ушей, – во времена Кита такой прически никто не носил, – а кроме того, густые усы и очки.

Элтон снова сунул руку в сумку и протянул Киту черный парик, черные усы и очки в толстой оправе с затененными стеклами. Он дал ему также ручное зеркальце и маленький тюбик клея. Кит приклеил усы к верхней губе и надел парик. Собственные волосы были у него каштановые и коротко остриженные. Взглянув на себя в зеркало, он был доволен этим маскарадом, коренным образом изменившим его внешность. Элтон отлично справился с порученным ему делом.

Кит доверял Элтону. Его юмор прикрывает безжалостную деловитость. «Он сделает все необходимое, чтобы довести работу до конца», – подумал Кит.

Сегодня ночью Кит планировал избегать встречи с теми охранниками, которые служили в «Кремле», когда он там работал. Однако если ему придется с кем-то из них разговаривать, он был уверен, что они его не узнают. Он уже снял выделявшие его украшения, а при разговоре изменит голос.

У Элтона была маскировка для Найджела, для Дейзи и для себя. Никто не знал их в «Кремле», поэтому можно было особо не опасаться, но потом охранники опишут налетчиков полиции, а при такой маскировке описания, которые они дадут, не будут иметь никакого отношения к их реальным лицам.

Кит заметил, что Найджелу тоже дали парик. У Найджела были коротко остриженные, соломенного цвета волосы, а парик он надел с длинными, наполовину седыми волосами, доходившими до подбородка, отчего элегантный лондонец выглядел стареющим поклонником «Битлз». У него тоже были очки с вышедшей из моды толстой оправой.

На бритую голову Дейзи был водружен длинный светлый парик. Контактные линзы превратили ее глаза из карих в ярко-голубые. Она выглядела еще омерзительнее, чем всегда. Кит часто раздумывал о ее сексуальной жизни. Однажды он познакомился с человеком, который утверждал, что спал с ней, но человек этот обычно говорил всего лишь: «У меня до сих пор от нее синяки». Кит наблюдал, как она убрала стальные кольца из своих бровей, носа и с нижней губы. Так она выглядела чуточку менее дико.

Наиболее тонкая маскировка была у самого Элтона. Он лишь вставил себе фальшивые зубы, отчего изменился прикус, и тем не менее выглядел совсем иначе. Не стало больше красивого шалопая – на его месте появился придурок.

Под конец он раздал всем бейсбольные кепки с напечатанной на них надписью: «Иберниен телеком».

– Большинство камер, поставленных для охраны, размещают высоко, – пояснил он. – А если на вас кепки с длинным козырьком, лица вашего хорошенько не разглядишь.

Теперь они были готовы. Наступила минута молчания, когда они оглядывали друг друга. Затем Найджел произнес:

– Время.

Они вышли из диспетчерской башни и спустились по лестнице в ангар. Элтон сел за руль фургона. Дейзи прыгнула в машину и села рядом с ним. Найджел занял третье место. Больше впереди места не было – Киту придется сидеть на полу сзади вместе с инструментами.

Он стоял и смотрел на них, не зная, как быть. Дейзи прижалась к Элтону и положила руку ему на колено.

– Тебе нравятся блондинки? – спросила она.

Он с каменным лицом смотрел вперед.

– Я женат.

Она передвинула руку выше.

– Могу поклясться, ты для разнообразия не прочь побаловаться с белой девчонкой, верно?

– Я женат на белой девчонке. – Он взял Дейзи за запястье и снял ее руку со своей ноги.

Кит решил, что это самый подходящий момент для того, чтобы поставить Дейзи на место. Внутренне дрожа от страха, он сказал:

– Дейзи, отправляйся в заднюю часть автобуса.

– Пошел ты, – заявила она в ответ.

– Я не прошу тебя, я тебе говорю. Отправляйся назад.

– А ну попробуй меня заставить.

– О'кей, и заставлю.

– Давай-давай, – сказала она с усмешечкой. – Я жду не дождусь.

– Операция отменяется, – сказал Кит. Он тяжело дышал от страха, но заставил себя говорить спокойно. – Извини, Найджел, спокойной ночи всем. – И пошел прочь от фургона на подгибающихся ногах.

Он сел в свою машину, завел мотор, включил фары и стал ждать.

Кит видел переднюю часть фургона. Они спорили. Дейзи размахивала руками. Через минуту Найджел вылез из фургона и придержал дверцу. Дейзи продолжала препираться. Найджел обошел фургон и открыл заднюю дверцу, затем вернулся к кабине.

Наконец Дейзи вылезла из фургона. Она стояла и злобно смотрела на Кита. Найджел снова что-то ей сказал. Наконец она залезла сзади в фургон и захлопнула дверцу.

А Кит вернулся и сел впереди. Элтон тронулся с места, выехал из гаража и остановился. Найджел закрыл большую дверь ангара и вернулся в фургон.

– Надеюсь, они правильно предсказали погоду, – пробормотал Элтон. – Только посмотрите, сколько этого чертова снега.

И они выехали из ворот.

Тут зазвонил мобильник Кита. Он открыл крышку своего ноутбука. И прочел на экране: «Тони вызывает „Кремль“».

23.30

Мать Тони заснула, как только они отъехали от бензоколонки. Тони остановила машину, опустила сиденье и из своего шарфа сделала подушку. Мать спала как младенец. Тони казалось странным ухаживать за матерью, точно это ребенок. У нее возникало ощущение, что она состарилась.

Но ничто не могло ввергнуть ее в уныние после разговора со Стэнли. В характерном для него сдержанном тоне он сказал ей о своих чувствах, и пока они миля за милей ехали по снегу к Инверберну, ее согревало это сознание.

Когда они подъехали к городу, мать крепко спала. А на улицах все еще бродили празднующие. Вереницы машин расчистили дороги в городе от снега, и Тони могла ехать, не опасаясь, что ее «тойота» в любую минуту может бесконтрольно заскользить. Воспользовавшись этим, она решила позвонить в «Кремль» – просто для проверки.

На ее звонок ответил Стив Тремлетт:

– «Оксенфорд медикал».

– Говорит Тони, как там дела?

– Привет, Тони. У нас небольшая проблема, но мы пытаемся ее решить.

Тони почувствовала озноб.

– Какая проблема?

– Большинство телефонов не работает. Работает только этот, при входе.

– Отчего же это произошло?

– Понятия не имею. Наверное, из-за снега.

Тони озадаченно покачала головой.

– Наша телефонная система стоит сотни тысяч фунтов. Она не могла испортиться из-за плохой погоды. Можно это наладить?

– Да. Я вызвал команду из «Иберниен телеком». Они должны приехать через несколько минут.

– А как обстоит дело с сигналами тревоги?

– Я не знаю, работают они или нет.

– А, черт. Вы звонили в полицию?

– Да. Приезжала патрульная машина. Офицеры немножко посмотрели вокруг, но ничего не обнаружили. Сейчас они уехали – отправились арестовывать городских пьяниц.

На дороге, прямо перед машиной Тони, возник какой-то мужчина, и она крутанула колесо руля, чтобы не наехать на него.

– Я понимаю, почему они так поступили, – сказала она.

Наступила пауза.

– А вы где?

– В Инверберне.

– Я считал, что вы уехали в санаторий.

– Я собиралась, но возникла семейная проблема. Сообщите мне, что обнаружат ремонтники, хорошо? Позвоните мне на мобильник.

– Конечно.

Тони отключила мобильник. «Черт, – произнесла она про себя. – Сначала мама, а теперь – вот это».

Она вела машину по паутине тихих улиц, что вились вверх по склону горы, смотревшему на гавань. Доехав до своего дома, она остановила машину, но не стала вылезать.

Надо ехать в «Кремль».

Если бы она находилась в санатории, не могло бы быть и речи о том, чтобы вернуться в город, – слишком это далеко. Но она находилась в Инверберне. Поездка в «Кремль» по такой погоде займет какое-то время – по крайней мере час вместо обычных десяти-пятнадцати минут, – но ничего невозможного в этом нет. Единственной проблемой была мама. Тони прикрыла глаза. А ей действительно необходимо ехать? Даже если Майкл Росс сотрудничал с обществом «Свободу животным», едва ли они повинны в том, что не работают телефоны. Такой саботаж не просто устроить. С другой стороны, еще вчера она сказала бы, что невозможно вынести кролика из ЛБЗ-4.

Она вздохнула. Решение могло быть лишь одно. Она в ответе за безопасность в лаборатории, и она не может оставаться дома и лечь в постель, зная, что нечто странное происходит в «Оксенфорд медикал».

Маму нельзя оставить одну. И Тони не могла в такое время просить соседей присмотреть за ней. Значит, маме придется ехать вместе с ней в «Кремль».

Она передвинула рычаг на первую скорость и тут увидела мужчину, вылезавшего из светлого «ягуара», который стоял через две-три машины дальше вдоль тротуара. Что-то в нем знакомое, подумалось ей, и она медленно стала отъезжать. А он шел по тротуару к ней. Судя по походке, он был слегка навеселе, но вполне контролировал себя. Когда он подошел к ее окошку, она узнала Карла Осборна, телерепортера. В руках у него был маленький сверток.

Тони переставила скорость на нейтральную и опустила окошко.

– Привет, Карл, – сказала она. – Что ты тут делаешь?

– Жду тебя. Я уже готов был уехать.

Мама проснулась и сказала:

– Привет, это твой дружок?

– Это Карл Осборн, и он вовсе не мой дружок.

Со своей обычной бестактностью мама произнесла:

– Наверное, хотел бы им быть.

Тони повернулась к Карлу, а тот осклабился.

– Это моя мама, Кэтрин Галло.

– Большая честь познакомиться с вами, миссис Галло.

– Почему ты меня ждал? – спросила его Тони.

– Я принес тебе подарок, – сказал он. И показал ей то, что держал в руке. Это оказался маленький щенок. – Счастливого Рождества, – сказал он и бросил комочек ей на колени.

– Карл, ради всего святого, не глупи! – Она взяла пушистый комочек и попыталась его вернуть.

Карл отступил от машины и поднял руки:

– Он – твой!

Крошечная собачка была мягкая и теплая, и Тони хотелось прижать ее к себе, но она понимала, что должна от нее избавиться. Она вышла из машины.

– Мне не нужна собачка, – решительно сказала она. – Я женщина одинокая, у меня ответственная работа и старая мать, я не смогу заботиться о собачке и уделять ей столько внимания, сколько требуется.

– Изыщешь какой-нибудь способ. Как ты его назовешь? Карл – славное имя.

Она посмотрела на щеночка. Это была английская овчарка, белая с серыми подпалинами, приблизительно восьми недель от роду. Тони могла держать щенка на одной руке. Он лизнул ее жестким язычком и умоляюще посмотрел на нее. Она постаралась не растаять.

Тони подошла к машине Карла и осторожно положила щеночка на переднее сиденье.

– Вот ты его и назовешь, – сказала она. – А у меня и так забот хватает.

– Ну, ты еще подумай, – сказал он с разочарованным видом. – Я подержу его сегодня ночью и позвоню тебе завтра.

Она снова села в свою машину.

– Пожалуйста, не звони мне. – И передвинула рычаг на первую скорость.

– Жесткая ты женщина, – сказал он ей вслед.

По какой-то причине эти слова задели ее. «Я вовсе не жесткая, – подумала она. И на глаза навернулись нежданные слезы. – Ведь мне пришлось заниматься смертью Майкла Росса, и отвечать куче репортеров, и меня обозвал стервой Кит Оксенфорд, и меня подвела собственная сестра, и мне пришлось отменить поездку, которую я так ждала, я в ответе за себя, и за маму, и за „Кремль“, и не могу я взять щеночка, и дело с концом».

Потом она вспомнила о Стэнли и поняла: ей наплевать на то, что сказал Карл Осборн. Она протерла глаза и стала смотреть на дорогу сквозь крутящийся снег. Свернула со своей викторианской улицы и поехала к центральной улице города.

Мать сказала:

– А Карл симпатичный.

– На самом деле, мама, он вовсе не симпатичный. Он пустой и бесчестный.

– Никто не идеален. И едва ли много свободных мужчин твоего возраста.

– Их почти нет.

– Но ты же не хочешь кончать жизнь в одиночестве.

Тони улыбнулась.

– Есть основания думать, что я так не кончу.

Когда она миновала центр города, транспорта стало меньше, и на дороге лежал толстый слой снега. Старательно маневрируя на поворотах, Тони заметила у себя на хвосте машину. Посмотрев в зеркальце заднего вида, определила, что это светлый «ягуар».

За ней ехал Карл Осборн.

Она остановилась, и он остановился как раз позади нее.

Тони вышла из машины и подошла к его окошку.

– А теперь в чем дело?

– Ведь я репортер, – сказал он. – Сейчас сочельник и почти полночь, и у тебя на руках старушка мама, однако ты едешь в машине, и похоже, что в «Кремль». Значит, что-то там происходит.

– Вот дерьмо, – сказала Тони.

Рождество

Полночь

«Кремль» выглядел замком из сказки под густым снегом, падавшим на его ярко освещенные крыши и башенки. Когда фургон с надписью «Иберниен телеком» подъехал к главным воротам, Киту на миг показалось, что он – Черный Рыцарь, подъехавший к осажденному замку.

Ему стало легче от того, что они сюда добрались. Вопреки прогнозу погоды снег превратился в настоящую метель, и езда от летного поля заняла больше времени, чем они предполагали. От этой задержки Кита обуял страх. С каждой минутой увеличивалась вероятность того, что произойдет нечто и разрушит его тщательно разработанный план.

Звонок от Тони Галло встревожил его. Он соединил ее со Стивом Тремлеттом, опасаясь, что если он проиграет ей какой-нибудь текст, она может тут же примчаться в «Кремль», чтобы выяснить, что происходит. Но, прослушав разговор, Кит подумал, что она в любом случае может сюда приехать. Такое невезение, что она находится в Инверберне, а не в санатории в пятидесяти милях отсюда.

Первый из двух шлагбаумов поднялся, и Элтон проехал и остановил фургон у сторожки. В будке, как и ожидал Кит, было двое. Элтон опустил окошко машины. Из будки высунулся охранник и сказал:

– Рады видеть вас, ребята.

Кит не знал этого человека, но, вспомнив свой разговор с Хэмишем, понял, что это, должно быть, Уилли Кроуфорд. За ним Кит увидел самого Хэмиша.

Уилли улыбнулся:

– Спасибо, что приехали в Рождество.

– Такая уж работа, – откликнулся Элтон.

– Вас трое, да?

– Плюс Златокудрая сзади.

– Следи за тем, что говоришь, подонок, – тихо буркнула та, что сидела сзади.

Кит подавил тяжкий вздох. Как можно устраивать ссору в такой момент?

Найджел пробормотал:

– Прекратите, вы оба.

Похоже, Уилли не услышал этого обмена любезностями. Он сказал:

– Мне нужно проверить ваши документы, прошу.

Все они вынули свои фальшивые документы. Элтон сделал их по описаниям Кита пропусков «Иберниен телеком». На телефонной сети редко происходили аварии, поэтому Кит считал, что ни один из охранников не может помнить, как выглядели настоящие пропуска. А сейчас, видя, как охранник рассматривает пропуска, точно подозрительный пятифунтовый банкнот, Кит затаил дыхание.

Уилли списал фамилию с каждого пропуска. Затем без слов вернул документы. Кит отвел от него взгляд и снова задышал свободно.

– Поезжайте к главному входу, – указал Уилли. – Вы спокойно проедете, если будете держаться середины расстояния между фонарями. – Дорога впереди, укрытая снегом, была неразличима. – При входе вы найдете мистера Тремлетта, который покажет вам, куда идти.

Поднялся второй шлагбаум, и Элтон проехал.

Они очутились на территории «Оксенфорд медикал».

Кита даже подташнивало от страха. Он и раньше нарушал закон, совершив махинацию, из-за которой его уволили, но тогда он не считал это преступлением – это было все равно что надуть в картах, чем он занимался с одиннадцати лет. А сейчас это было настоящее ограбление, и его могут засадить в тюрьму. Кит с трудом проглотил слюну и постарался сосредоточиться. В голове мелькнула мысль о том, какую огромную сумму он должен Гарри Маку. Он вспомнил, какой ужас чувствовал сегодня утром, когда Дейзи держала его голову под водой и он думал, что вот-вот умрет. Так что сейчас надо через это пройти.

Найджел тихо сказал Элтону:

– Постарайся не раздражать Дейзи.

– Да ведь это было в шутку, – защищаясь, произнес Элтон.

– У нее нет чувства юмора.

Если Дейзи это и слышала, то никак не отреагировала.

Элтон остановил машину у главного входа, и они вышли. Кит нес свой ноутбук. Найджел и Дейзи вытащили из глубины фургона ящики с инструментами. У Элтона был в руках дорогой с виду бордовый кожаный чемоданчик, очень тонкий, с медной ручкой – типичный для его вкуса, но немного странно выглядевший в руках телефонного мастера, подумал Кит.

Они прошли между каменными львами портала и вошли в главный вестибюль. Низко расставленные лампы безопасности подчеркивали схожесть викторианской архитектуры здания с церковью: высокие окна, остроконечные арки и переплетения бревен, составляющих крышу. Полутьма не влияла на работу камер безопасности, которые – Кит это знал – работали при инфракрасном излучении.

За современной конторкой, стоявшей посреди вестибюля, сидели еще два охранника. Одним была хорошенькая молодая женщина, которую Кит не знал, а другим – Стив Тремлетт. Кит держался позади всех, не желая, чтобы Стив мог хорошенько рассмотреть его.

– Вам нужен доступ к центральному узлу, – сказал Стив.

Отозвался Найджел:

– С этого следует начать.

Стив удивленно приподнял брови, услышав лондонский акцент, но ничего не сказал.

– Сьюзен покажет вам дорогу – мне надо быть у телефона.

На Сьюзен, молодой женщине с короткой стрижкой и подбритыми бровями, были рубашка с эполетками, галстук, темные форменные брюки и черные туфли на шнурках. Она дружелюбно улыбнулась им и повела их по коридору, выложенному темным деревом.

Странное спокойствие снизошло на Кита. Он проник в здание, его сопровождает охранник, а он собирается устроить грабеж. Будь что будет. Карты розданы, он сделал свою ставку, остается лишь сыграть и выиграть или проиграть.

Они вошли в комнату видеонаблюдения.

Кит не помнил, чтобы здесь было так чисто и прибрано – все кабели аккуратно уложены, и журналы стоят на полке в ряд. Он подозревал, что это произошло под влиянием Тони. Здесь тоже были два охранника вместо одного. Они сидели за длинным столом и смотрели на мониторы. Сьюзен представила их: Дон и Стью. Дон был темнокожий индеец с юга, говоривший с сильным глазговским акцентом, а Стью был рыжий, веснушчатый. Кит не знал ни того, ни другого. Лишний охранник – не беда, сказал себе Кит: просто надо скрыть, что ты делаешь, от еще одной пары глаз, отвлечь еще одни мозги, убаюкать до состояния апатии еще одного человека.

Сьюзен открыла дверь в аппаратную.

– Центр связи – тут.

И через минуту Кит уже был в запретном месте. «Раз – и там», – подумал он, а ведь на это ушла не одна неделя подготовки. Тут стояли компьютеры и другое оборудование, которое управляло не только телефонной сетью, но и освещением, камерами безопасности и сигналами тревоги. Даже добраться сюда уже значило одержать победу.

Он сказал Сьюзен:

– Большое спасибо – мы начнем отсюда.

– Если вам что-нибудь понадобится, приходите в вестибюль, – сказала она и ушла.

Кит поставил свой ноутбук на полку и подсоединил его к компьютеру, ведавшему безопасностью. Он пододвинул себе стул и развернул ноутбук так, чтобы никто, стоящий в дверях, не мог видеть экран. Он почувствовал, что Дейзи смотрит на него – подозрительно и недобро.

– Пойди в соседнюю комнату, – сказал он ей. – Следи за охраной.

Она секунду возмущенно смотрела на него, потом пошла, как он велел.

Кит глубоко вздохнул. Он знал в точности, что делать. Работать надо было быстро, но тщательно.

Прежде всего он проверил программу, которая контролировала видео, поступающее из тридцати семи телевизионных камер. Он посмотрел на вход в ЛБЗ-4, – похоже, все было нормально. Он проверил конторку при входе и увидел там Стива, но не Сьюзен. Просмотрев поступления от других камер, он обнаружил, что Сьюзен совершает обход здания. И отметил время.

Обширная память компьютера хранила изображение камер в течение четырех недель, прежде чем стереть. Кит знал все манипуляции с этой программой, так как сам ее устанавливал. Он нашел видео, поступившее с камер в ЛБЗ-4 в это время накануне вечером, и проверил видеозаписи, чтобы убедиться, что никакой сумасшедший ученый не работал в лаборатории ночью, но на всех картинках были пустые комнаты. Отлично.

Найджел и Элтон в напряженном молчании следили за ним.

А он передал картинки прошлой ночи на мониторы, которые сейчас смотрели охранники.

Теперь можно было гулять по ЛБЗ-4 и творить там что угодно, а никто об этом и знать не будет.

Мониторы были снабжены выключателями, которые могли тотчас определить подмену, например, если бы картинка поступала с другого видео. Однако эта картинка поступала не из источника извне, а напрямую из памяти компьютера, поэтому сигнала тревоги не возникало.

Кит вышел в основную комнату видеонаблюдения. Дейзи сидела, развалясь в кресле, в своей кожаной куртке, накинутой на робу «Иберниен телеком». Кит прошелся взглядом по экранам. Все выглядело нормально. Темнокожий охранник Дон вопросительно посмотрел на него. Для отвода глаз Кит спросил:

– Какие-нибудь телефоны тут работают?

– Ни один, – ответил Дон.

По низу каждого экрана шла лента со временем и датой. Время на экранах, показывавших вчерашние снимки, было такое же, как сейчас, – Кит об этом позаботился. Но на вчерашних снимках стояла вчерашняя дата.

Кит делал ставку на то, что никто никогда не смотрит на дату. Охранники смотрят на экраны, проверяя, кто чем занят, – они не обращают внимания на текст, сообщающий им то, что они и так знают.

Кит надеялся, что он прав.

А Дона удивляло то, что телефонный мастер так интересуется телевизионными мониторами.

– Мы чем-то можем вам помочь? – не без вызова спросил он.

Дейзи что-то буркнула и шевельнулась в своем кресле, словно пес, почуявший напряжение между людьми.

У Кита зазвонил мобильник.

Он вернулся в аппаратную. На экране его ноутбука появился текст: «„Кремль“ вызывает Тони». Кит подозревал, что Стив решил сообщить Тони о прибытии ремонтников. И Кит подумал, что этот разговор должен состояться: он может успокоить Тони и разубедить ее приезжать. Он нажал на клавишу, а сам стал слушать разговор по своему мобильнику.

– Это Тони Галло. – Она явно была в машине: Кит слышал шум мотора.

– Это говорит Стив из «Кремля». Команда ремонтников из «Иберниен телеком» прибыла.

– Они устранили неполадки?

– Они только начали работать. Надеюсь, я вас не разбудил.

– Нет, я не в постели, я еду к вам.

Кит ругнулся. Вот этого как раз он и боялся.

– В этом, право, нет необходимости, – сказал Стив Тони.

Кит подумал: «Правильно!»

– Наверное, нет, – ответила она. – Но мне будет так спокойнее.

Кит подумал: «И когда же ты сюда прибудешь?»

У Стива мелькнула та же мысль:

– А где вы сейчас?

– Всего в двух-трех милях от вас, но дороги ужасные, и я не могу ехать быстрее пятнадцати или двадцати миль в час.

– Вы на своем «порше»?

– Да.

– Это ведь Шотландия, вам надо бы купить «лендровер».

– Мне бы следовало купить чертов танк.

«Да ну же, – подумал Кит, – сколько у тебя уйдет на это времени?»

Тони ответила на его вопрос:

– Езда займет у меня по крайней мере полчаса, а может быть, и час.

Оба отключились, и Кит тихонько ругнулся.

Однако он сказал себе, что приезд Тони не сыграет роковой роли. Ничто не подскажет ей, что происходит ограбление. Они ничего не хватятся несколько дней. Все будет выглядеть так, будто была лишь проблема с телефонной сетью и команда ремонтников устранила ее. До тех пор, пока ученые не вернутся на работу, никто не поймет, что ЛБЗ-4 ограблена.

Главная опасность таилась в том, что Тони может распознать Кита, несмотря на маскировку. Правда, он выглядел совсем иначе: снял отличавшие его украшения, легко мог изменить голос, придать ему более шотландский акцент, но Тони – сука с хорошим нюхом, а он не мог рисковать. Если она появится, он по возможности постарается не попадаться ей на глаза – пусть говорит с ней Найджел. Тем не менее риск, что все может пойти не так, увеличится десятикратно.

Но тут он уж ничего не мог поделать – надо лишь поспешить.

Следующей его задачей было провести Найджела в лабораторию так, чтобы никто из охраны не увидел. Главной проблемой были обходы. Каждый час дежурный охранник обходил здание. Обход совершался по определенному маршруту и занимал двадцать минут. Пройдя мимо ЛБЗ-4, охранник вернется туда только через час.

Кит видел Сьюзен, совершавшую обход, две-три минуты назад, когда подключал свой ноутбук к программе наблюдения. Сейчас он переключился на конторку дежурного и увидел, что Сьюзен, закончив обход, сидит со Стивом за конторкой. Кит взглянул на свои часы. У него было добрых полчаса, прежде чем она снова пойдет по зданию.

Кит проделал нужную работу с камерами, находящимися в строго засекреченной лаборатории, но оставалась еще камера у входа в ЛБЗ-4. Он вызвал на экран вчерашнюю картинку и прокрутил ее вперед на двойной скорости. Ему нужно было, чтобы в течение получаса никто не появлялся на экране. Он остановил картинку, когда появился охранник, совершающий обход. Начиная с того момента, когда охранник исчез с экрана, он перекачал вчерашние картинки на монитор в соседней комнате. В следующий час Дон и Стью будут видеть лишь пустой коридор, во всяком случае, до тех пор, пока Кит не вернет систему в нормальное состояние. На экране будут неверная дата и неверное время, но Кит опять-таки делал ставку на то, что охранники этого не заметят.

Он посмотрел на Найджела:

– Пошли.

Элтон остался в аппаратной охранять от покушений ноутбук.

Проходя через комнату видеонаблюдения, Кит сказал Дейзи:

– Мы пошли к фургону за нанометром. Ты будь здесь.

Никакого нанометра вообще не существовало, но Дону и Стью об этом не было известно.

Дейзи что-то буркнула и отвела взгляд. Актриса она была никудышная. Кит надеялся: охранники просто решат, что у нее дурной характер.

А Кит с Найджелом быстро проследовали к ЛБЗ-4. Кит провел перфокартой отца перед сканером, затем приложил указательный палец левой руки к экрану. И стал ждать, пока центральный компьютер сравнит информацию, поступившую с экрана, с данными карты. Он заметил, что Найджел держит в руке шикарный чемоданчик Элтона из бордовой кожи.

Свет над дверью упорно оставался красным. Найджел с тревогой посмотрел на Кита. А Кит говорил себе: «Ничего, сработает». На чипе был закодирован его собственный отпечаток – он же проверял. Что же может быть не так?

Тут позади них раздался женский голос:

– Боюсь, вам туда нельзя.

Кит и Найджел повернулись. Позади них стояла Сьюзен. Она держалась дружелюбно, но была явно встревожена. «А ей следовало сидеть за конторкой», – запаниковав, подумал Кит. Ведь она еще полчаса не должна была совершать обход…

Если, конечно, Тони Галло не удвоила обходы, как удвоила охрану.

Раздался звоночек – словно позвонили в дверь. Все трое подняли глаза на фонарик над дверью. Загорелся зеленый свет, и тяжелая дверь стала медленно открываться.

– Как вы сумели открыть дверь? – спросила Сьюзен. В голосе ее теперь звучал страх.

Кит невольно опустил глаза на украденную карту, которую держал в руке.

Сьюзен проследила за его взглядом.

– У вас не должно быть пропуска! – недоверчиво произнесла она.

Найджел шагнул к ней.

Сьюзен повернулась и бросилась бежать.

Найджел побежал следом, но он был в два раза старше ее. «Ему в жизни не догнать ее», – подумал Кит. И взревел от ярости: как же все смогло пойти наперекосяк и так быстро?

Тут из коридора, ведущего к комнате видеонаблюдения, появилась Дейзи.

Кит не думал, что будет когда-либо рад увидеть ее уродливое лицо.

Казалось, она была нисколько не удивлена тем, что увидела: бегущую к ней женщину-охранника, следом за ней – Найджела и застывшего на месте Кита. Должно быть, она смотрела в комнате видеонаблюдения на монитор, понял Кит. И видела, как Сьюзен вышла из-за конторки и направилась в ЛБЗ-4. Дейзи поняла, какая им грозит опасность, и приготовилась ее встретить.

Сьюзен увидела Дейзи и приостановилась, а потом снова побежала, решив проскочить мимо.

На губах Дейзи появилась легкая улыбка. Она отвела назад руку и кулаком в перчатке ударила Сьюзен в лицо. Удар произвел такой звук, точно на плиточный пол шмякнули арбуз. Сьюзен рухнула, словно налетев на стену. А Дейзи с довольным видом потерла костяшки пальцев.

Сьюзен поднялась на колени. Кровь, заливавшая ее нос и рот, пузырилась от рыданий. Дейзи извлекла из кармана куртки гибкую дубинку около девяти футов длиной – Кит подозревал, что она начинена стальными шариками, – и замахнулась.

Кит крикнул:

– Нет!

Дейзи ударила Сьюзен дубинкой по голове. Охранница беззвучно рухнула.

Кит рявкнул:

– Оставь ее!

А Дейзи снова замахнулась, но тут Найджел шагнул к ней и схватил за руку.

– Нет нужды ее убивать, – сказал он.

Дейзи нехотя отступила.

– Взбесившаяся корова! – закричал на нее Кит. – Нас же всех обвинят в убийстве!

Дейзи опустила глаза на бежевую перчатку на правой руке. На ней была кровь. Она старательно слизала ее.

А Кит уставился на женщину, лежавшую без сознания на полу. Больно было смотреть на ее скрюченное тело.

– Мы же не собирались такое делать! – в тревоге произнес он. – Как нам теперь быть с ней?

Дейзи поправила свой блондинистый парик.

– Свяжи ее и спрячь где-нибудь.

Мозг Кита снова заработал после шока от внезапной жестокости Дейзи.

– Верно, – сказал он. – Положим ее в ЛБЗ-четыре. Охранникам туда доступа нет.

Найджел сказал Дейзи:

– Втащи ее туда. А я что-нибудь отыщу, чтоб ее связать. – И он зашел в находившийся рядом кабинет.

Зазвонил мобильник Кита. Он не обратил на это внимания.

С помощью перфокарты Кит снова открыл автоматически захлопнувшуюся дверь. А Дейзи сняла со стены красный огнетушитель и приперла им дверь, чтобы та не закрывалась.

– Нельзя это делать – раздастся сигнал тревоги, – сказал Кит. И убрал огнетушитель.

– Тревога завоет, если подпереть дверь? – недоверчиво произнесла Дейзи.

– Да! – нетерпеливо бросил Кит. – Тут действуют системы, определяющие потоки воздуха. Я знаю, потому что сам устанавливал сигналы тревоги. А теперь заткнись и делай, что тебе велят!

Дейзи подхватила Сьюзен под мышки и потащила по ковру. Найджел вышел из кабинета с длинным электрическим шнуром. Они все вошли в ЛБЗ-4. И дверь закрылась за ними.

Они очутились в маленькой комнатке перед раздевалками. Дейзи прислонила Сьюзен к стене под автоклавом, через который проходили из лаборатории стерилизованные предметы. Найджел стянул проводом ноги и руки Сьюзен.

Телефон Кита перестал звонить.

Все трое вышли из лаборатории. Для выхода не требовалось перфокарты: достаточно было нажать на вмонтированную в стену зеленую кнопку, и дверь открывалась.

Кит отчаянно пытался продумать, как быть дальше. Весь его план развалился. Теперь уже не было никакой возможности скрыть кражу.

– Сьюзен очень скоро хватятся, – сказал он, стараясь сохранять спокойствие. – Дон и Стюарт заметят, что она исчезла с мониторов. И даже если они этого не заметят, Стив забеспокоится, когда она не вернется с обхода. Так или иначе, у нас нет времени зайти в лабораторию и выйти из нее до того, как они поднимут тревогу. А, черт, как все пошло наперекосяк!

– Успокойся, – сказал Найджел. – Мы с этим сладим, если только ты не будешь паниковать. Просто надо расправиться с остальными охранниками, как мы расправились с ней.

У Кита снова зазвонил телефон. А он без компьютера не мог сказать, кто звонит.

– Наверное, это Тони Галло, – сказал он. – Что станем делать, если она появится? Мы не сможем притворяться, будто все в порядке, если все охранники будут связаны.

– Мы поступим с ней так же, когда она приедет.

А телефон Кита все продолжал звонить.

00.30

Тони ехала со скоростью десять миль в час, пригнувшись к рулю, чтобы лучше видеть дорогу сквозь слепящую снежную завесу. Фары ее машины вместо того, чтобы освещать дорогу, высвечивали лишь крупные мягкие хлопья снега, казалось, заполнившие Вселенную. Тони так долго напрягала зрение, что у нее стало щипать веки, точно мыло попало в глаза.

Ее мобильник превратился в автомобильный телефон – он лежал, как в люльке, на приборной доске «порше». Тони позвонила в «Кремль» и теперь слушала бесконечные гудки – на ее звонок никто не отвечал.

– По-моему, там никого нет, – сказала ее мать.

«Ремонтники, должно быть, отключили всю сеть, – подумала Тони. – А сигнализация работает? Что, если случилось что-то серьезное, пока телефоны отключены?» Взволнованная и раздосадованная, она нажала на кнопку и прекратила звонок.

– Где мы? – спросила мать.

– Хороший вопрос. – Тони знала эту дорогу, но едва видела ее. Казалось, она будет ехать вечно. Время от времени она бросала взгляд вбок, выискивая ориентиры. Ей показалось, что она узнала каменный коттедж с заметными чугунными воротами. Она вспомнила, что он находится всего в паре миль от «Кремля». Это приободрило ее.

– Мы будем на месте через четверть часа, мама, – сказала она.

Взглянув в зеркальце заднего вида, она заметила фары машины, следовавшей за ней от Инверберна, – несносный Карл Осборн в своем «ягуаре» упорно ехал за Тони на такой же убийственно медленной скорости. В другой день она с радостью удрала бы от него.

Не теряет ли она зря время? Ничто не доставит ей большего удовольствия, чем если она приедет в «Кремль» и обнаружит, что все спокойно: телефоны починены, сигналы тревоги работают, сонные охранники скучают. Тогда она сможет поехать домой и лечь в постель, думая о завтрашней встрече со Стэнли.

По крайней мере она порадуется, увидев, какое у Карла Осборна будет лицо, когда он поймет, что провел в Рождество не один час ночью на заснеженных дорогах ради статьи о неполадках с телефонами.

Похоже, перед ней прямой участок дороги, и она прибавила скорость. Но дорога шла прямо недолго и очень скоро стала поворачивать направо. Тони побоялась воспользоваться тормозом из опасения, что машина может заскользить, поэтому она лишь замедлила скорость и, держа ногу на дросселе, пошла на поворот. Хвост «порше», казалось, вот-вот оторвется – Тони это чувствовала, – но широкие задние колеса крепко держали сцепление с землей.

Навстречу ей появилась машина, и в свете ее фар Тони по крайней мере увидела ярдов сто дороги между нею и этой машиной. Впрочем, видеть особенно было нечего: на земле снег толщиной в восемь-девять дюймов, слева – каменная стена, справа – белая гора.

Нервничая, Тони заметила, что встречная машина приближается очень быстро.

Она припомнила этот участок дороги. Это был длинный широкий спуск, который заворачивал под углом девяносто градусов вокруг подножия горы. Она держалась своей полосы на спуске.

А другая машина – нет.

Она увидела, как встречная машина скользнула через полосу к выпуклости на дороге, и подумала: «Идиот, нажал на повороте на тормоз и заскользил».

А в следующую минуту она уже с ужасом поняла, что машина едет прямо на нее.

Машина пересекла середину дороги и ехала по ее полосе. Это был автомобиль с открывающейся вверх задней дверцей и с четырьмя пассажирами внутри. Они хохотали, и за ту секунду, что Тони их видела, она поняла, что это молодые ребята, слишком пьяные, чтобы понимать, какая им грозит опасность.

– Осторожнее! – выкрикнула она.

Нос «порше» чуть не врезался в бок скользившего автомобиля. Не думая, Тони крутанула руль влево. Нос ее машины повернулся. Почти одновременно она вдавила педаль акселератора. Машина рванула вперед и заскользила. На секунду встречная машина оказалась рядом, в нескольких дюймах от нее.

«Порше» был нацелен влево и скользил вперед. Тони повернула руль вправо, чтобы выправить скольжение, и осторожно дотронулась до акселератора. Машина выправилась, и колеса сцепились с шоссе.

Тони решила, что встречная машина сейчас ударит по ее заднему крылу; потом подумала, что проедет, не задев, а потом услышала лязг, достаточно громкий, но показавшийся несерьезным, и поняла, что удар пришелся по бамперу.

Удар был несильный, но он нарушил устойчивость «порше», задние колеса поехали влево – Тони снова потеряла над ним контроль. Она в отчаянии крутанула рулевое колесо влево – в ту сторону, в какую скользила машина, но прежде чем ее старания возымели свое действие, «порше» ударился о каменную стену на краю дороги. Раздался страшный лязг и звук разбитого стекла; затем машина остановилась.

Тони с опаской посмотрела на мать. Та сидела, раскрыв рот, уставясь вперед, совершенно ошарашенная, но ничуть не пострадавшая. Тони почувствовала облегчение… а потом вспомнила про Осборна.

Она со страхом посмотрела в зеркальце заднего вида, подумав, что встречная машина, должно быть, врезалась в осборновский «ягуар». Она увидела задние красные фары встречной машины и белые передние фары «ягуара». Встречная машина затормозила – «ягуар» резко свернул на обочину; встречная машина выровнялась и поехала дальше.

«Ягуар» остановился, а машина, полная пьяных мальчишек, исчезла в ночи. Они, наверное, до сих пор хохочут.

– Я слышала лязг – та машина ударила нас? – спросила мама дрожащим голосом.

– Да, – сказала Тони. – Мы счастливо избежали аварии.

– По-моему, тебе надо осторожнее водить машину, – сказала мама.

00.35

Кит старался подавить панику. Его блестящий план провалился. Теперь ограбление не останется в тайне, пока сотрудники не вернутся после праздника на работу. В лучшем случае оно может быть не обнаружено до шести часов утра, когда придет следующая смена охранников. Но если Тони Галло продолжает ехать сюда, то время сократится еще больше.

Если бы его план сработал, не было бы никакого насилия. Даже и сейчас, подумал Кит с тщетным сожалением, в этом не было необходимости. Можно было просто схватить Сьюзен и связать ее. К сожалению, Дейзи не удержать, если появляется возможность проявить жестокость. Кит отчаянно надеялся, что остальных охранников можно будет обезвредить без вызывающих тошноту сцен кровопролития.

А сейчас Найджел и Дейзи побежали в комнату видеонаблюдения с пистолетами в руках.

Кит пришел в ужас.

– Мы же договорились: никакого оружия! – запротестовал он.

– И хорошо, что мы тебя не послушали, – ответил Найджел.

Оба были уже у двери. Кит ошарашенно смотрел на маленькие автоматические пистолеты с толстыми рукоятками.

– Это же будет вооруженное ограбление – вы хоть это понимаете?

– Только в том случае, если нас поймают. – Найджел нажал на ручку двери и ногой открыл ее.

Дейзи ворвалась в комнату видеонаблюдения, крича во весь голос:

– На пол! Разом! Оба!

Двое охранников лишь секунду помедлили – сначала от шока и растерянности, а потом пришел страх, и они бросились на пол.

Кит почувствовал, что не в силах справиться с ситуацией. Он намеревался первым войти в комнату и сказать: «Пожалуйста, спокойно делайте то, что вам скажут, тогда никто не причинит вам вреда». Но он утратил контроль. Теперь он уже ничего не мог поделать – только следовать за остальными и постараться, чтобы не стало еще хуже.

В дверях, ведущих в аппаратную, появился Элтон. Он мигом оценил происходящее.

А Дейзи закричала на охранников:

– Лицом вниз, руки за спину, закрыть глаза! Быстро, быстро, а то я прострелю вам яйца!

Они поступили, как она сказала, но она все равно пнула Дона в лицо тяжелым сапогом.

Кит встал перед Дейзи.

– Хватит! – рявкнул он.

Элтон в изумлении покачал головой:

– Она совсем сдурела.

У Дейзи было такое злобно торжествующее лицо, что Кит испугался, но заставил себя смотреть на нее. Слишком многое зависело для него от исхода операции, чтобы он мог позволить себе все испортить.

– Послушай меня, – выкрикнул он. – Ты еще не в лаборатории, и ты никогда туда не попадешь, если будешь так себя вести. Если ты хочешь встретить клиента в десять с пустыми руками, продолжай! – Она повернулась к нему спиной, но он шагнул за ней: – Хватит жестокости!

Его поддержал Найджел.

– Расслабься, Дейзи, – сказал он, – веди себя, как он говорит, и постарайся связать эту парочку, не пиная их в голову.

Кит сказал:

– Мы поместим их туда же, где лежит девчонка.

Дейзи связала им руки электрическим шнуром, потом они с Найджелом повели их под дулом пистолета. Элтон остался наблюдать за мониторами и следить за Стивом, находившимся в вестибюле. А Кит прошел вслед за пленниками к ЛБЗ-4 и открыл дверь. Они уложили Дона и Стью на пол рядом со Сьюзен и связали им ноги. У Дона из раны на лбу шла кровь, Сьюзен, казалось, пришла в сознание, но была точно пьяная.

– Остался еще один, – сказал Кит, когда они вышли. – Стив в главном вестибюле. И без излишней жестокости!

Дейзи фыркнула от отвращения.

Найджел сказал:

– Кит, постарайся больше не говорить при охранниках про клиента и нашу встречу в десять часов. Если ты слишком много при них расскажешь, нам, возможно, придется убить их.

Кит растерялся, поняв, что натворил. Какой он дурак!

У него зазвонил телефон.

– Это может быть Тони, – сказал он. – Дай-ка я проверю. – Он бегом вернулся в аппаратную. На экране его ноутбука значилось: «Тони вызывает „Кремль“». Он перевел звонок на аппарат, находившийся у дежурного, и стал слушать.

– Привет, Стив, это Тони. Есть новости?

– Команда ремонтников все еще тут.

– А в остальном все в порядке?

Прижав телефонную трубку к уху, Кит прошел в комнату видеонаблюдения и, встав позади Элтона, стал по монитору следить за Стивом.

– Угу, по-моему, да. Сьюзен Макинтош уже должна бы вернуться с обхода, но, может, она зашла в женскую комнату.

Кит ругнулся.

А Тони с тревогой спросила:

– На сколько она задержалась?

На черно-белом мониторе Стив посмотрел на свои часы.

– На пять минут.

– Дай ей еще пять минут, а потом пойди и поищи ее.

– О'кей, а вы где?

– Недалеко, но со мной случилось небольшое происшествие. Машина, полная пьяных, свернула бампер моего «порше».

А Кит подумал: «Жаль, что они не убили тебя».

Стив сказал:

– Вы в порядке?

– Со мной все хорошо, а вот машина покорежена. По счастью, следом едет одна машина, и она меня подвезет.

Это еще кто?

– А, черт, – громко ругнулся Кит. – Она и еще какой-то тип.

– А когда вы тут будете?

– Минут через двадцать, может быть, тридцать.

У Кита подкосились ноги. Он покачнулся и сел на один из стульев охранников. Двадцать минут – самое большее тридцать. Да двадцать минут уйдет на то, чтобы надеть костюмы ЛБЗ-4!

А Тони простилась с охранником и отключила телефон.

Кит выскочил из комнаты видеонаблюдения в коридор.

– Она будет тут через двадцать или тридцать минут, – сказал он. – И с ней еще кто-то – я не знаю кто. Надо действовать быстро.

Они побежали по коридору. Дейзи, бежавшая впереди, влетела в главный вестибюль и рявкнула:

– На пол – разом!

Кит и Найджел прибежали за ней следом и остановились. В помещении было пусто.

– А, черт, – сказал Кит.

Стив же был за конторкой двадцать секунд назад. Он не мог уйти далеко. Кит оглядел полутемную комнату – стулья для посетителей, кофейный столик с научными журналами, стенд с брошюрами о деятельности «Оксенфорд медикал», витрина с моделями сложных молекул. Затем он поднял глаза на тонувший в темноте скелет брусьев, составлявших крышу, словно Стив мог скрываться между ними.

А Найджел и Дейзи побежали по ответвлявшимся от вестибюля коридорам, открывая двери кабинетов.

Внимание Кита привлекли две наклеенные фигуры – мужская и женская – на дверях туалетов. Он перебежал через вестибюль. Короткий коридор вел к мужским и женским комнатам. Кит зашел в мужскую комнату. Казалось, там никого не было.

– Мистер Тремлетт?

Он открыл двери всех кабинок. Никого.

Выходя оттуда, он увидел Стива, возвращавшегося на свое место. Охранник, как догадался Кит, должно быть, заходил в женскую комнату в поисках Сьюзен.

Услышав шаги Кита, Стив повернулся:

– Вы меня ищете?

– Да. – Кит понимал, что не сумеет без помощи справиться со Стивом. Кит был моложе и спортивнее, но Стив был крепким тридцатилетним мужчиной и едва ли сдастся без борьбы. – Мне надо кое о чем попросить вас, – сказал Кит, стараясь выиграть время. Он произнес это с более ярко выраженным шотландским акцентом, чтобы его голос не показался Стиву знакомым.

Стив приподнял доску конторки и зашел в образуемый ею овал.

– О чем же?

– Одну минуту. – Кит повернулся и крикнул Найджелу и Дейзи: – Эй! Сюда!

Стива это явно встревожило.

– Что происходит? Вы не имеете права бродить по зданию.

– Одну минуту, я все объясню.

Стив в упор посмотрел на него и насупился.

– А вы не бывали здесь раньше?

Кит сглотнул слюну.

– Нет, никогда.

– Что-то вы мне кажетесь знакомым.

У Кита пересохло во рту, и он с трудом произнес:

– Я работаю в команде экстренного ремонта. – Да где же они?

– Не нравится мне все это. – И Стив взял трубку телефона.

Да где же Найджел и Дейзи? И Кит снова крикнул:

– Вернитесь сюда, вы двое!

Стив набрал номер, и в кармане Кита зазвонил мобильник. Стив услышал звонок. Он сдвинул брови, подумал, затем на лице его отразились страх и понимание:

– Вы смухлевали с телефонами!

Кит сказал:

– Ведите себя спокойно, и вам не причинят вреда. – Не успел он это произнести, как понял свою ошибку: он же подтвердил подозрение Стива.

А Стив не стал терять время. Он ловко перепрыгнул через конторку и побежал к двери.

Кит крикнул:

– Стой!

Стив споткнулся, упал и тотчас поднялся на ноги.

В этот момент Дейзи прибежала в вестибюль, увидела Стива и помчалась к главному выходу, опережая его.

Стив увидел, что ему не добежать до двери, и свернул в коридор, ведущий к ЛБЗ-4.

Дейзи и Кит побежали за ним.

Стив бежал по длинному коридору. Кит вспомнил, что в задней стене здания есть выход. Если Стив выберется наружу, они, возможно, никогда не догонят его.

Дейзи далеко опередила Кита, работая руками, как спринтер, и Кит вспомнил, какие у нее были мощные плечи в бассейне, но Стив бежал как заяц и уходил от них. Этак он может убежать.

Но когда Стив добежал до двери, ведущей в комнату видеонаблюдения, из нее в коридор вышел Элтон. Стив бежал слишком быстро и не сумел увернуться. Элтон выставил вперед ногу, и Стив грохнулся на пол.

Стив упал лицом вниз, Элтон вскочил на него, обеими коленями упершись ему в спину, и приставил дуло пистолета к его щеке.

– Не шевелись, и тогда я не выстрелю тебе в лицо, – сказал Элтон. Голос его звучал спокойно, но убедительно.

Стив лежал неподвижно.

Элтон поднялся, продолжая держать Стива на прицеле.

– Вот как надо это делать, – сказал он Дейзи. – Никакой крови.

Она с презрением посмотрела на него.

Подбежал Найджел.

– Что случилось?

– Не важно! – выкрикнул Кит. – У нас нет времени!

– А как быть с двумя охранниками в сторожке? – спросил Найджел.

– Забудь про них! Они не знают, что здесь произошло, и едва ли это обнаружат – они всю ночь дежурят там. – Он повернулся к Элтону: – Возьми мой ноутбук из аппаратной и жди нас в фургоне. – Затем повернулся к Дейзи: – Отведи Стива в ЛБЗ-четыре, свяжи его, затем отправляйся в фургон. А нам надо идти в лабораторию – немедля!

00.45

А в сарае в руках у Софи появилась бутылка водки.

Мать Крейга велела в полночь потушить свет, но она не спустилась, чтобы проверить, так что молодежь сидела перед телевизором и смотрела старый фильм ужасов. Полусонная сестра Крейга Каролина гладила белую крысу и делала вид, что считает фильм глупым. Ее двоюродный братишка Том поглощал шоколад и старался не заснуть. Эротичная Софи курила сигареты и молчала. А Крейг то волновался по поводу помятого «феррари», то выискивал случай поцеловать Софи. В общем-то обстановка была недостаточно романтическая. А станет лучше?

Водка удивила его. Он считал, что ее слова о коктейлях были просто рисовкой. Но она поднялась по лесенке в спальню на чердаке, где оставила свою сумку, и вернулась с наполовину полной бутылкой водки «Смирнофф».

– Кто хочет выпить? – спросила она.

Все захотели.

Единственной посудой были у них пластмассовые стаканчики с тиграми и прочими зверьками из мультиков. В сарае стоял холодильник, где были вода и лед. Том и Каролина разбавили водку кока-колой. Крейг, не зная, что надо делать, последовал примеру Софи и выпил водку со льдом. Она была горькая, но ему понравилось тепло, побежавшее вниз по горлу.

В фильме шел какой-то нудный кусок. Крейг спросил Софи:

– Ты знаешь, что тебе подарят на Рождество?

– Две колоды карт и смеситель, так что я смогу быть диджеем. А тебе?

– Поездку на снежный курорт кататься на доске. Одни мои знакомые мальчики поедут на Пасху в Валь-д'Изер, но это дорого. Я просил родителей дать мне денег. А ты хочешь быть диджеем?

– Думаю, у меня получится.

– Ты что, мечтаешь о такой карьере?

– Не знаю. – Софи скорчила капризную мину. – А какие у тебя планы насчет карьеры?

– Никак не могу решить. Хотелось бы играть профессионально в футбол. Но в таком случае конец приходит еще до сорока лет. К тому же, возможно, из меня не получится достаточно хорошего игрока. Вообще-то мне хотелось бы стать ученым, как дедушка.

– Немножко нудно.

– Нет! Он изобретает фантастические новые лекарства, он сам себе хозяин, он зарабатывает кучу денег и ездит на «феррари Ф-50» – что же тут нудного?

Она передернула плечами.

– Против такой машины я бы не возражала. – И хихикнула. – Только без вмятины.

Мысль о том, что он повредил машину дедушки, больше не терзала Крейга. Он чувствовал приятную истому и безразличие ко всему. Обдумал идею поцеловать Софи прямо тут, не обращая внимания на остальных. Но удержался, подумав, что она может отказать ему на глазах у его сестры, а это уже будет унизительно.

Как бы ему хотелось понимать девчонок! Никто ему никогда ничего об этом не говорил. Отец, наверное, знал все, что надо тут знать. Женщины, казалось, мгновенно увлекались Хьюго, но Крейг не мог понять почему, а когда он спросил отца, тот лишь рассмеялся. В редкую минуту добрых отношений с матерью Крейг спросил ее, что привлекает девушек в мужчине. «Доброта», – сказала она. Это была ерунда. Когда официантки и продавщицы отвечали его отцу расположением, улыбались ему, краснели и уходили, заметно покачивая бедрами, это было явно не потому, что они считали – он будет добрым к ним. Так что же их так привлекало? У всех приятелей Крейга были теории-верняки, как завлечь девушку, но у каждого своя. Один считал, что девушкам нравится, чтобы мужчина был хозяином и командовал ими; другой говорил, что, если их игнорировать, они так и слетятся к тебе; третьи утверждали, что девушек интересует лишь спортивная фигура, или красивое лицо, или деньги. Крейг был уверен, что все они были не правы, но собственной гипотезы не имел.

Софи осушила свой стакан.

– Еще?

И они все выпили еще по одной.

Крейг начал понимать, что фильм на самом деле смешной.

– Этот замок так явно сооружен из фанеры, – со смехом сказал он.

А Софи добавила:

– И у всех у них грим и прически шестидесятых годов, а действие происходит в Средние века.

Каролина неожиданно зевнула:

– О Господи, я так хочу спать. – Она поднялась на ноги, не без труда спустилась по лесенке и исчезла.

А Крейг подумал: «Одной стало меньше. Может, обстановка в конце концов еще станет романтической?»

В фильме старая ведьма должна была выкупаться в крови девственницы, чтобы снова стать молодой. Сцена в ванне одновременно возбуждала и была пошлой, и Крейг с Софи без конца хихикали.

– Меня сейчас стошнит, – заявил Том.

– Ох, нет! – Крейг вскочил на ноги. Секунду у него кружилась голова, потом прошла. – В ванную, быстро, – сказал он. Схватил Тома за руку и потащил туда.

Тома начало рвать за секунду до того, как он дошел до туалета.

Не обращая внимания на лужу на полу, Крейг подвел его к унитазу. Том выбросил из себя еще немного. А Крейг держал мальчика за плечи и старался не дышать. «Вот она – романтическая атмосфера», – подумал он.

Софи подошла к двери в ванную.

– Он в порядке?

– Угу. – Крейг принял вид чопорного школьного учителя. – Неразумное потребление смеси шоколада, водки и крови девственницы.

Софи рассмеялась. Затем, к удивлению Крейга, размотала туалетную бумагу, опустилась на колени и начала вытирать кафельный пол.

Том выпрямился.

– Все? – спросил его Крейг.

Он кивнул.

– Ты уверен?

– Уверен.

Крейг спустил воду.

– А теперь вычисти зубы.

– Зачем?

– Чтобы от тебя так плохо не пахло.

Том послушался.

А Софи швырнула скомканную бумагу в унитаз и отмотала еще.

Крейг повел Тома из ванной к своей раскладушке.

– Раздевайся, – сказал он.

Он открыл чемоданчик Тома и нашел там пижаму с Человеком-Пауком. Том надел пижаму и залез в постель, а Крейг сложил его одежду.

– Извини, что я не сдержался, – сказал Том.

– Такое случается с лучшими из нас, – шепнул Крейг. – Забудь об этом. – Он накрыл Тома одеялом. – Приятных снов.

Он вернулся в ванную. Софи с удивительным умением все убрала и теперь поливала дезинфицирующим средством унитаз. Крейг вымыл руки, и Софи, встав рядом с ним возле умывальника, поступила так же. Они были как два товарища.

Софи тихо рассмеялась:

– Когда ты велел ему почистить зубы, он спросил – зачем.

Крейг улыбнулся ей в зеркале.

– Он ведь вроде не планировал никого сегодня вечером целовать, так зачем утруждать себя?

– Точно.

«Она выглядит еще красивее, чем в течение всего дня», – подумал Крейг, глядя, как Софи улыбается ему в зеркале и черные глаза ее искрятся весельем.

Он снял с вешалки полотенце и дал ей один конец. Они оба вытерли руки. Крейг потянул за полотенце и, притянув Софи к себе, поцеловал ее в губы.

Девушка ответила на поцелуй. Он слегка приоткрыл губы и дал ей почувствовать кончик своего языка. Она, казалось, и не знала, как на это ответить. Неужели, несмотря на всю эту уверенность, она мало целовалась?

Крейг прошептал:

– Не пойти ли нам снова на диван? Не люблю я целоваться в нужнике.

Она хихикнула и повела его к дивану.

А Крейг подумал: «Я не бываю таким остроумным, когда трезвый».

Он сел рядом с Софи на диван и обнял ее. Они с минуту смотрели фильм, потом он снова стал ее целовать.

00.55

Из раздевалки в биоопасную зону вела герметически закрывающаяся дверь, такая же, как на подлодке. Кит повернул колесо с четырьмя спицами и открыл дверь. Он был в этой лаборатории до того, как в ней начались работы, когда там еще не было опасных вирусов, но никогда не входил в работающую ЛБЗ-4 – он не прошел соответствующей подготовки. И сейчас он вошел через дверь в душевую, чувствуя, что его жизнь теперь зависит от него. За ним вошел Найджел с бордовым чемоданчиком Элтона. Элтон и Дейзи ждали снаружи, в фургоне.

Кит закрыл за ними дверь. Двери были соединены электроникой, так что следующая дверь не откроется, пока предшествующая не будет закрыта. В его ушах раздался взрыв. Когда входили в ЛБЗ-4, воздушное давление начинало постепенно падать, так что воздух из лаборатории не выходил и опасные реактивы не могли из нее просочиться.

Они прошли через другую дверь в комнату, где на крючках висели голубые пластмассовые костюмы. Кит снял туфли.

– Найди обувь своего размера и надень, – сказал он Найджелу. – Придется сократить требования предосторожности.

– Мне это не нравится.

Киту тоже не нравилось, но выбора у них не было.

– Обычная процедура занимает слишком много времени, – сказал он. – Ты должен снять всю свою одежду, включая белье, даже драгоценности, затем обмыться, как для операции, и только потом надеть костюм. – Он снял с крючка один из костюмов и начал его натягивать. – А процесс выхода отсюда занимает еще больше времени. Надо принять душ в костюме – сначала с дезинфицирующей жидкостью, потом с водой, этот цикл занимает пять минут. Затем ты снимаешь костюм, откладываешь щетку и пять минут стоишь голым под душем. Чистишь ногти, сморкаешься, прочищаешь горло и выплевываешь. Только потом ты одеваешься. Если мы станем все это проделывать, то к тому времени, когда будем выходить, здесь соберется половина инвернбернской полиции. Так что мы обойдемся без душа, снимем костюмы и удерем.

Найджел был потрясен.

– А это опасно?

– Все равно что ехать в машине со скоростью ста тридцати миль в час – тебя это может убить, но, по всей вероятности, не убьет, если не войдет в привычку. Поторапливайся, надевай же этот проклятый костюм.

Кит застегнул шлем. Пластиковое фронтальное стекло слегка искажало то, что он видел. Он застегнул молнию, шедшую по диагонали спереди костюма, затем помог Найджелу.

Он решил, что они могут обойтись без обычно надеваемых хирургических перчаток. Он воспользовался изоляционной лентой, чтобы пристегнуть рукавицы костюма к круглым твердым запястьям Найджела, потом велел Найджелу проделать то же самое с ним.

Из раздевалки они вошли в душевую санобработки – кабину, где со всех сторон, а также сверху веером лилась вода. Они почувствовали, что воздушное давление еще больше упало – на двадцать пять или пятьдесят паскалей при переходе из одного помещения в другое, вспомнил Кит. Из душевой они вошли в лабораторию.

Кит на мгновение почувствовал неподдельный страх. Здесь было что-то в воздухе, что могло убить его. Сейчас вся его болтовня о сокращении мер предосторожности и езде со скоростью ста тридцати миль выглядела безрассудством. «Я же могу умереть, – подумал он. – Я могу подхватить какую-то болезнь, и у меня кровь потечет из глаз, из ушей и из пениса. Зачем я сюда пришел? Как я мог быть таким идиотом?»

Он медленно перевел дух и заставил себя успокоиться. «Ты же не вдыхаешь здесь воздух лаборатории, ты будешь дышать чистым воздухом снаружи, – сказал он себе. – Никакой вирус не может проникнуть сквозь этот костюм. Ты защищен от инфекции куда больше, чем если бы летел в Орландо в экономклассе переполненного „Боинга-747“. Возьми себя в руки».

С потолка свешивались перекрученные желтые воздушные шланги. Кит схватил один из них и подсоединил к поясу Найджела – он увидел, как костюм Найджела начал надуваться, то же самое он проделал и со своим костюмом и услышал, как в него пошел воздух. Страх его несколько унялся.

У двери стояли в ряд резиновые сапоги, но Кит не стал с ними возиться. Они предназначались главным образом для того, чтобы предохранять подошвы костюмов от протирания.

Кит оглядел лабораторию, определяя, где что стоит, пытаясь забыть опасность и сосредоточиться на том, что предстоит сделать. Помещение блестело благодаря эпоксидному клею, которым были покрашены стены, чтобы не пропускать воздух. Микроскопы и компьютеры стояли на стальных столах. Был тут и факс для отправления нужных материалов – ведь бумагу нельзя было взять в душ или пропустить через автоклавы. Кит оглядел холодильники, где хранились образцы, кабинки биобезопасности, где держали вредоносные материалы, и полки с клетками для кроликов, накрытые чистым пластиком. Если зазвонит телефон, над дверью загорится красный свет, так как в костюмах ничего не слышно. Синий свет предупредит об опасности. Телевизионные камеры осматривали каждый уголок в помещении.

Кит указал на дверь:

– Хранилище, по-моему, там.

Он пересек комнату – его воздушный шланг натянулся. Он открыл дверь в комнату не больше чулана, в которой стоял рефрижератор с кнопочным комбинированным замком. Кнопки перезашифровывались, поэтому порядок цифр всякий раз был другой. Это не позволяло определить код, глядя на то, как кто-то нажимает кнопки. Но замок устанавливал Кит, поэтому он знал комбинацию – если, конечно, ее не изменили.

Он набрал номер и нажал на ручку.

Дверь открылась.

Найджел смотрел через его плечо.

Отмеренные дозы драгоценного антивирусного средства хранились в одноразовых шприцах, готовых к употреблению. Шприцы лежали в маленьких картонных коробках. Кит указал на полки. Он повысил голос, чтобы Найджел мог услышать его в костюме:

– Вот он, медикамент.

Найджел сказал:

– Мне он не нужен.

Киту показалось, что он ослышался.

– Что? – выкрикнул он.

– Мне не нужен этот медикамент.

Кит был потрясен.

– О чем ты говоришь? Зачем же мы тогда здесь?

Найджел молчал.

На второй полке были образцы различных вирусов, готовые для заражения животных в лаборатории. Найджел внимательно просмотрел ярлыки и выбрал Мадобу-2.

Кит спросил:

– На кой черт тебе это нужно?

Не отвечая, Найджел сгреб все образцы этого вируса с полки – двенадцать коробочек.

А одной было бы достаточно, чтобы убить человека. Двенадцать же могли означать эпидемию. Кит не стал бы дотрагиваться до этих коробочек даже в биобезопасном костюме. Что же затеял Найджел?

Кит сказал:

– Я думал, ты работаешь на один из фармацевтических гигантов.

– Я знаю.

Найджел был в состоянии заплатить Киту триста тысяч фунтов за сегодняшнюю работу. Кит не знал, сколько получат Элтон и Дейзи, но даже если меньше его, Найджелу придется потратить что-то около полумиллиона. Чтобы не остаться внакладе самому, он должен получить миллион от заказчика, может быть, два. Медикамент, безусловно, этого стоил, но кто станет платить миллион фунтов за смертельный вирус?

Как только Кит задал себе этот вопрос, он уже знал ответ.

А Найджел прошел с коробочками через лабораторию и поместил их в биобезопасный лабораторный шкаф.

Биобезопасный шкаф представлял собой стеклянный ящик с прорезью впереди, куда ученый мог засунуть руки и провести эксперимент. Насос обеспечивал подачу воздуха извне. Полная изоляция не считалась необходимой, поскольку ученый был в костюме.

Затем Найджел открыл бордовый кожаный чемоданчик. В крышке стояли в ряд синие пластиковые пакеты для охлаждения. Вирусы необходимо держать при низких температурах – Кит это знал. А дно чемоданчика было заполнено белой полистироловой стружкой, какую используют для упаковки бьющихся предметов. На стружке, словно драгоценное украшение, лежал флакон-распылитель для духов, пустой. Кит узнал его. Эти духи назывались «Дьявольщина», такими пользовалась Ольга.

Найджел положил флакон в лабораторный шкаф. Он тотчас запотел от конденсации.

– Мне сказали включить вытяжной вентилятор, – сказал он. – Где тут выключатель?

– Стой! – воскликнул Кит. – Что это ты делаешь? Ты должен сказать мне!

Найджел нашел выключатель и повернул его.

– Заказчик хочет получить продукт в товарном виде, – сказал он со снисходительным долготерпением. – Я перекачиваю образцы в этот флакон в шкафу, так как опасно делать это в другом месте.

Он отвинтил верх флакончика для духов, затем открыл коробочку с медикаментами. Внутри была пирексовая ампула с делениями, напечатанными белым на боку. С трудом двигая пальцами в перчатках, Найджел отвинтил верхушку ампулы и вылил жидкость во флакон «Дьявольщины». Он закрыл ампулу и взял другую.

– Люди, которым ты продаешь вирус, – тебе известно, для чего им это? – спросил Кит.

– Могу предположить.

– Ведь эта штука будет убивать людей – сотни, может быть, тысячи!

– Я знаю.

Флакончик был прекрасным способом передачи медикамента. Это была простейшая возможность распылить аэрозоль. Наполненный бесцветной жидкостью, содержащей вирус, флакончик выглядел совершенно безобидно и пройдет беспрепятственно любую проверку. Женщина может вынуть его из сумочки в любом публичном месте и с самым невинным видом наполнить воздух парами, роковыми для каждого, кто их вдохнет. При этом женщина, конечно, и сама погибнет, как часто поступают террористы. Она убьет больше народу, чем любая самоубийца с бомбой.

– Ты же говоришь о массовом убийстве! – в ужасе воскликнул Кит.

– Да. – И Найджел, повернувшись, посмотрел на Кита. Его голубые глаза внушали страх даже сквозь двойное фронтальное стекло. – И ты в этом теперь замешан. И так же виноват, как любой из нас, так что заткнись и дай мне сосредоточиться.

Кит испустил тяжелый вздох. Найджел был прав. Кит никогда не думал участвовать ни в чем более серьезном, чем ограбление. Он пришел в ужас, когда Дейзи ударила дубинкой Сьюзен. А это было в тысячу раз хуже… и Кит ничего не мог тут поделать. Если он попытается остановить кражу, Найджел, по всей вероятности, убьет его, а если что-то произойдет и вирус не будет доставлен заказчику, Гарри Макгарри велит его прикончить за неуплату долга. Так что он вынужден идти до конца и получить свои деньги. Иначе он мертвец.

Он также должен быть уверен в том, что Найджел обращается с вирусом как надо, иначе он, Кит, в любом случае умрет.

Держа руки в биобезопасном шкафу, Найджел вылил содержимое всех ампул во флакон для духов и завинтил распылитель. Кит знал, что флакон теперь, безусловно, стал заразным и снаружи, но кто-то, видимо, сказал об этом Найджелу, так как он поставил его в выходной отсек, наполненный дезинфицирующей жидкостью, и вынул с другой стороны. Он вытер его досуха, затем достал два герметически закрывающихся пакета для хранения пищи. Он положил флакончик для духов в один пакет, закрыл его, затем положил во второй. Наконец Найджел поставил флакон в двух мешочках в чемоданчик и закрыл крышку.

– Всё, – сказал он.

Они вышли из лаборатории и прошли сквозь душевую, не воспользовавшись душем, – не было времени. В раздевалке они вылезли из мешковатых виниловых скафандров и надели свои ботинки. Кит старался держаться подальше от костюма Найджела – на его перчатках наверняка остался вирус.

Затем они прошли через обычную душевую, снова не воспользовавшись душем, потом через раздевалку и вышли в вестибюль. Четверо связанных охранников сидели у стены.

Кит посмотрел на свои часы. Прошло тридцать минут с тех пор, как он подслушал разговор Тони Галло со Стивом.

– Надеюсь, Тони еще нет тут.

– Если она приехала, мы ее нейтрализуем.

– Она в прошлом полицейский, с ней не так легко справиться, как с этими охранниками. И она может узнать меня, даже несмотря на маскировку.

Он нажал на зеленую кнопку, открывавшую дверь. И они с Найджелом побежали по коридору в главный вестибюль. К величайшему облегчению Кита, там было пусто: Тони Галло еще не приехала. «Дело сделано», – подумал он. Но она могла появиться в любую секунду.

Фургон стоял у главного входа с включенным мотором. За рулем сидел Элтон, а Дейзи сзади. Найджел вскочил в фургон, Кит за ним следом с криком:

– Поехали! Поехали! Поехали!

Элтон включил мотор, и машина с ревом рванулась еще прежде, чем Кит закрыл дверцу.

Земля была покрыта толстым слоем снега. Фургон тотчас занесло, и он заскользил вбок, но Элтон сумел справиться. У ворот они остановились.

Уилли Кроуфорд высунулся из сторожки.

– Все исправлено? – спросил он.

Элтон опустил стекло в окне.

– Не совсем, – сказал он. – Нам нужны кое-какие детали. Мы еще вернемся.

– У вас уйдет на это немало времени в такую погоду, – сказал охранник, явно желая продолжить разговор.

Кит крякнул от нетерпения. Дейзи со своего места спросила тихо:

– Пристрелить мерзавца?

Элтон спокойно произнес:

– Мы постараемся побыстрее. – И поднял стекло в окошке.

Через некоторое время шлагбаум был поднят, и они выехали.

На выезде они увидели вспыхнувшие впереди фары. К воротам с юга приближалась машина. Кит определил, что это светлый «ягуар».

Элтон повернул на север и помчался прочь от «Кремля».

Кит посмотрел в зеркальце, следя за фарами машины. Она свернула к воротам «Кремля».

«Тони Галло, – подумал Кит. – На минуту опоздала».

1.15

Тони сидела рядом с Карлом Осборном, когда он остановил машину у ворот «Кремля». Мать Тони находилась сзади.

Тони протянула Карлу свой пропуск и пенсионную книжку матери.

– Покажите это охраннику вместе с вашей пресс-карточкой, – сказала она. Все посетители обязаны были предъявлять документы.

Карл опустил стекло и протянул документы. А Тони, посмотрев мимо него, увидела Хэмиша Маккиннона.

– Привет, Хэмиш, это я, – крикнула она. – И со мной двое посетителей.

– Здравствуйте, мисс Галло, – откликнулся охранник. – А дама, что сидит сзади, держит собаку?

– И не говорите, – сказала та.

Хэмиш записал фамилии и вернул пресс-карточку и пенсионную книжку.

– Вы найдете Стива при входе.

– А телефоны работают?

– Нет еще. Команда ремонтников только что выехала за какой-то там деталью.

Тони подавила раздражение на «Иберниен телеком». В такую ночь они, право же, должны с собой возить все, что может понадобиться. Погода продолжала ухудшаться, и по дорогам скоро вообще нельзя будет проехать. Она сомневалась, что они вернутся до утра. Это разрушило план, который она мысленно составила. Тони надеялась позвонить Стэнли утром и сказать, что в «Кремле» ночью была небольшая проблема, но она ее решила, а потом договориться с ним о встрече в течение дня. Теперь же получалось, что ее доклад может быть не таким уж точным.

Карл остановился у главного входа.

– Подождите здесь, – сказала Тони и выскочила из машины, прежде чем он успел возразить. Она не хотела впускать его в здание, если удастся этого избежать. Взбежав по ступеням между каменными львами, она вошла в дверь. К ее удивлению, за конторкой никого не было.

Тони помедлила. Один из охранников мог пойти в обход, но они не должны были уходить оба. Ведь они могут находиться где угодно в здании, а дверь остается без охраны.

Тони направилась в комнату видеонаблюдения. Мониторы покажут, где находятся охранники.

К ее удивлению, в комнате видеонаблюдения было пусто.

У нее замерло сердце. Это очень плохо. Нет ни одного из четырех охранников – это не просто нарушение правил. Что-то не так.

Она снова оглядела мониторы. Все показывали пустые комнаты. Если четыре охранника находятся в здании, один из них через секунду-другую должен появиться на мониторе. Но никакого движения нигде.

Затем что-то привлекло ее внимание. Она всмотрелась в картинку из ЛБЗ-4.

Внизу стояла дата – 24 декабря. Тони взглянула на свои часы. Шел второй час ночи. И сегодня – Рождество, 25 декабря. Значит, она смотрит на старые картинки. Кто-то перекрутил подачу изображения.

Она села за компьютер и включила программу. За три минуты она установила, что мониторы, передающие картинки из ЛБЗ-4, показывают вчерашнюю ситуацию. Она выправила их и стала смотреть на экран.

В коридоре у раздевалок на полу сидели четыре человека. Тони в ужасе уставилась на монитор. «Смилуйся, Господи, – подумала она, – только бы они не были мертвы».

Один пошевелился.

Тони стала вглядываться еще внимательнее. Это были охранники, все в темной форме, и руки у них были заведены за спину, – похоже, их связали.

– Нет, нет! – воскликнула она.

Но страшного вывода было не избежать: в «Кремле» поработали взломщики.

Тони почувствовала, что судьба против нее. Сначала Майкл Росс, теперь – вот это. Где же она просчиталась? Ведь она сделала все, что было в ее силах, чтобы обезопасить это место, – и потерпела полный крах. Подвела Стэнли.

Она повернулась было к двери – ее первым побуждением было броситься в ЛБЗ-4 и развязать охранников. Но сказалось то, чему ее учили в полиции. Стой, оцени ситуацию, спланируй ответные действия. Тот, кто это совершил, возможно, все еще в здании, хотя она заподозрила, что этими мерзавцами были только что уехавшие ремонтники из «Иберниен телеком». Что же надо прежде всего делать? Позаботиться о том, чтобы не быть единственным человеком, кому об этом известно.

Она сняла трубку с телефона на конторке. Он, конечно, не работал. Авария на телефонной сети была, по всей вероятности, частью происшедшего. Она достала из кармана свой мобильник и позвонила в полицию.

– Говорит Тони Галло, ответственная за безопасность в «Оксенфорд медикал». У нас тут произошел инцидент. Совершено нападение на четырех моих охранников.

– А преступники все еще в здании?

– Не думаю, но не могу быть уверена.

– Кто-нибудь ранен?

– Я не знаю. Как только отключу телефон, пойду проверю, но для начала я хотела вам сообщить об этом.

– Постараемся выслать вам патрульную машину… правда, дороги в ужасном состоянии. – Судя по реакции, это был неуверенный в себе молодой констебль.

Тони попыталась внушить ему необходимость быстрой реакции.

– Это происшествие наверняка связано с биоопасностью. Вчера умер молодой человек от полученного тут вируса.

– Мы сделаем все возможное.

– Насколько я знаю, Фрэнк Хэккетт сегодня дежурит. Он, вероятно, не в помещении.

– Он на вызове.

– Я очень рекомендую вам позвонить ему домой, разбудить его и сказать о случившемся.

– Я записал ваши пожелания.

– У нас тут не работают телефоны, – по-видимому, это сделано ворвавшимися в здание людьми. Пожалуйста, запишите номер моего мобильника. – И Тони продиктовала номер. – Попросите Фрэнка немедленно мне позвонить.

– Я понял.

– Могу я узнать ваше имя?

– Констебль полиции Дэвид Рейд.

– Благодарю вас, констебль Рейд. Мы будем ждать вашу патрульную машину.

И Тони отключила телефон. Она была уверена, что констебль не понял важности ее звонка, но он наверняка сообщит начальству. Так или иначе, у нее не было времени препираться с ним. Она выскочила из комнаты видеонаблюдения и побежала по коридору к ЛБЗ-4. Она провела своим пропуском по устройству, считывающему карты, поднесла палец к сканеру и вошла.

У стены сидели в ряд Стив, Сьюзен, Дон и Стью – у них были связаны руки и ноги. У Сьюзен был такой вид, точно она налетела на дерево: нос у нее распух, и на подбородке, и на груди была кровь. А у Дона был серьезный порез на лбу.

Тони опустилась на колени и начала их развязывать.

– Что тут, черт побери, произошло? – спросила она.

1.30

Фургон «Иберниен телеком» пробирался по глубокому снегу. Элтон снизил скорость до десяти миль в час, чтобы удержать машину от скольжения. Крупные хлопья снега бомбардировали ее. Снег образовал два нароста по низу стекла, которые непрерывно росли, так что дворники описывали все меньшие круги, и, когда Элтон перестал видеть дорогу, он вынужден был остановить фургон, чтобы счистить снег.

Кит был в смятении. Он-то ведь думал, что совершит ограбление, которое не причинит особого вреда. Отец потеряет деньги, зато Кит сможет расплатиться с Гарри Маком – заплатит долг, который его отцу все равно пришлось бы оплачивать, так что никакой несправедливости тут нет. Однако в действительности все сложилось иначе. Купить Мадобу-2 могли только по одной причине. Кто-то хотел убить много людей. А Кит никогда не думал, что окажется втянутым в такое.

Интересно, думал он, кто покупатель у Найджела: японские фанатики, мусульмане-фундаменталисты, некая группа, отколовшаяся от ИРА, самоубийцы-палестинцы или группа параноиков американцев с мощными ружьями, живущих в хижинах в уединенных горах Монтаны. Это не имело значения. Кто бы ни получил вирус, он его использует, и тысячи людей умрут, истекая кровью, сочащейся из глаз.

Но что он может сделать? Если он попытается вернуть образцы вируса в лабораторию, Найджел убьет его или велит Дейзи сделать это. Кит даже подумал, не открыть ли дверцу фургона и не выскочить ли наружу. Машина ехала достаточно медленно. Он мог бы исчезнуть в буране, прежде чем они успеют его поймать. Но у них все равно останется вирус, и он все равно будет должен Гарри четверть миллиона фунтов.

Ничего не поделаешь, придется идти до конца. Когда все будет уже позади, он может послать анонимное сообщение в полицию, назвать Найджела и Дейзи и надеяться, что вирус найдут раньше, чем кто-то им воспользуется. А может быть, разумнее придерживаться разработанного плана и исчезнуть. Никто ведь не станет устраивать эпидемию чумы в Лукке.

А может быть, вирус выпустят наружу в самолете, который повезет его в Италию, и он за все поплатится. Вот это было бы справедливо.

Вглядываясь вперед сквозь завесу снега, он увидел светящуюся надпись «Мотель». Элтон свернул с дороги. Над дверью горел фонарь, и на стоянке было восемь или девять машин. Мотель был открыт. Интересно, подумал Кит, кому придет в голову проводить Рождество в мотеле. Возможно, индусам, и застрявшим в дороге бизнесменам, и тайным любовникам.

Элтон остановил фургон рядом с микроавтобусом «воксхол-астра».

– Было решено оставить фургон здесь, – сказал он. – Слишком легко его опознать. А мы поедем на аэродром в этой «астре». Но я не уверен, что мы сумеем туда доехать.

Из глубины фургона донесся голос Дейзи:

– Ах ты, болван, ну почему ты не взял «лендровер»?

– Потому что «астра» – одна из самых популярных и наименее заметных в Великобритании машин, а по прогнозу никакого снегопада не ожидалось, уродливая ты корова.

– Прекратите оба, – спокойно произнес Найджел. Он стащил с головы парик и снял очки. – Снимайте свою маскировку. Мы ведь не знаем, как скоро те охранники сообщат наше описание полиции.

Остальные послушались.

Элтон сказал:

– Мы могли бы остаться здесь, снять комнаты, переждать.

– Опасно, – возразил Найджел. – Мы всего в двух-трех милях от лаборатории.

– Если мы не можем передвигаться, то и полиция не может. А как только погода немножко улучшится, мы уедем.

– У нас же назначено время встречи с покупателем.

– Да он не прилетит на своем вертолете в такую кашу.

– Точно.

Тут у Кита зазвонил телефон. Он взглянул на свой ноутбук. Это был звонок с обычного телефона, а не с телефонов в «Кремле». Кит включил телефон.

– Да, да?

– Это я. – Кит узнал голос Хэмиша Маккиннона. – Я говорю по мобильнику, разговор должен быть коротким, пока Уилли в туалете.

– А что происходит?

– Она приехала, как только вы уехали.

– Я видел машину.

– Она обнаружила, что остальные охранники связаны, и позвонила в полицию.

– Они могут туда добраться в такую погоду?

– Сказали, что постараются. Она только что была в проходной и сказала нам, чтобы мы их ждали. Когда они сюда прибудут… Извините, надо идти. – И он отключился.

Кит положил свой мобильник в карман.

– Тони Галло нашла охранников, – объявил он. – Она позвонила в полицию, и они едут туда.

– Все ясно, – сказал Найджел. – Садимся в «астру».

1.45

Крейг только просунул руку под свитер Софи, как услышал шаги. Он тотчас выдернул руку и огляделся.

С чердака спускалась его сестра в ночной рубашке.

– Мне что-то нехорошо, – сказала она и направилась в ванную.

Огорченный помехой, Крейг уставился в телевизор, где шел фильм. Старуха ведьма, превратившись в прелестную девушку, соблазняла красавца рыцаря.

Каролина вышла из ванной.

– Там пахнет рвотой, – пробурчала она, поднялась по лесенке и снова легла в постель.

– Уединения тут не дождаться, – тихо произнесла Софи.

– Все равно что пытаться заняться любовью на центральном вокзале в Глазго, – согласился Крейг и снова ее поцеловал.

На этот раз она приоткрыла губы, и их языки встретились. Ему это так понравилось, что он даже застонал от наслаждения.

Он глубоко просунул руку под свитер Софи и добрался до груди, маленькой и теплой. На Софи был тонкий лифчик. Крейг легонько сжал ее грудь, и Софи невольно застонала от удовольствия.

Том пропищал:

– Эй вы, прекратите крякать! Мешаете спать!

Они перестали целоваться. Крейг вынул руку из-под ее свитера. Казалось, он сейчас лопнет от досады.

– Мне очень жаль, что так получается, – прошептал он.

Софи сказала:

– А почему бы нам не пойти куда-нибудь в другое место?

– Например?

– Как насчет того чердака, который ты раньше мне показывал?

Крейг пришел в восторг. Ведь там они будут совсем одни, и никто им не помешает.

– Блеск! – сказал он и поднялся.

Они надели куртки и сапоги, а Софи натянула на голову розовую шерстяную шапочку с помпоном. Софи выглядела в ней очаровательной малышкой.

– Фонтан восторга, – сказал Крейг.

– Это ты про что?

– Про тебя.

Она улыбнулась. Раньше, услышав такое, она сказала бы: «Вот зануда». Но их отношения изменились. Возможно, подействовала водка. Но Крейг считал, что поворотный момент наступил в ванной, когда они вместе помогали Тому. Быть может, Том, став беспомощным ребенком, вынудил их вести себя по-взрослому. После этого трудно было вернуться в прежнее состояние – дуться и быть холодным.

Крейгу никогда не пришло бы в голову, что путь к сердцу девушки лежит через уборку чужой рвоты.

Он открыл дверь сарая. Холодный ветер швырнул в них снег словно конфетти. Крейг быстро шагнул на двор, придержал дверь для Софи, потом закрыл ее.

Стипфолл выглядел невероятно романтично. На крутом скате крыши лежал снег, он лежал горами на подоконниках и на дворе так, что в нем тонули ноги. Фонари на ограде были окружены ореолом золотого света, в котором танцевали снежинки. Снег инкрустировал тачку, поленницу и садовый насос, превратив их в ледяные скульптуры.

Софи смотрела на все это широко раскрытыми глазами.

– Совсем как на рождественской открытке, – сказала она.

Крейг взял ее за руку. Они пересекли двор, высоко поднимая ноги, точно птицы, шагающие по воде. Завернули за угол дома и подошли к задней двери. Крейг сбросил снег с мусорного контейнера. Затем встал на него и, подтянувшись, забрался на низкую крышу коридорчика, где стоят сапоги. Он оглянулся. Софи не решалась за ним следовать.

– Хватайся! – прошипел он. И протянул ей руку.

Она уцепилась за нее и залезла на контейнер. Крейг другой рукой ухватился за край покатой крыши, чтобы не свалиться, и помог Софи подняться. Какое-то время они лежали рядом на снегу, как любовники на кровати. Затем Крейг поднялся на ноги.

Он встал на выступ под дверью на сеновал, сбросил ногой значительную часть снега и открыл большую дверь. Затем повернулся к Софи.

Она встала на четвереньки, но когда попыталась подняться на ноги, ее резиновые сапоги заскользили, и она упала. И испугалась.

– Держись за меня, – сказал Крейг и помог ей подняться.

Предпринятая ими затея не была очень опасной, и Софи участвовала в ней, делая даже больше требуемого, но Крейг не возражал, поскольку это позволяло ему выглядеть сильным и заботливым.

Продолжая держать Софи за руку, Крейг встал на выступ под дверью. Софи встала рядом с ним и обхватила его за талию. Он так и простоял бы тут, чувствуя ее всем телом, тем не менее он боком двинулся по выступу к открытой двери, затем помог Софи войти внутрь.

Закрыв за собой дверь, он включил свет. «Вот это здорово!» – в волнении подумал Крейг. Они одни в ночи, и никто им не помешает. Они смогут вытворять что угодно.

Он лег и заглянул на кухню сквозь щель в полу. Над дверью в коридорчик, где стоят сапоги, горел свет. Нелли лежала, подняв голову, навострив уши, и прислушивалась: она знала, что он тут.

– Продолжай спать, – прошептал Крейг.

Услышала его собака или нет, только она положила голову на пол и закрыла глаза.

Софи села на старый диван – ее трясло.

– У меня ноги замерзли.

– Ты набрала снега в сапоги.

Крейг встал перед ней на колени и стащил с нее «веллингтоны». Носки у нее были мокрые. Он тоже снял их. Ее маленькие белые ножки закоченели, словно были в холодильнике. Он попытался согреть их в своих руках. Затем ему пришло в голову расстегнуть куртку, снять с себя свитер и прижать подошвы ее ног к своей голой груди.

Софи сказала:

– О Господи, до чего же хорошо!

Он подумал: как часто она говорила ему это в его мечтах… – но не совсем при таких обстоятельствах.

2.00

Тони сидела в комнате видеонаблюдения и внимательно смотрела на мониторы.

Стив и охранники рассказали ей все, что произошло, начиная с того момента, когда «команда ремонтников» вошла в главный вестибюль, и до того момента, когда двое из них вышли из ЛБЗ-4, прошли через малый вестибюль и исчезли, – один из них нес тонкий кожаный чемоданчик бордового цвета. Дон сообщил ей, что, пока Стив оказывал ему первую помощь, один из мужчин пытался прекратить жестокости. Слова, которые он выкрикнул, запечатлелись в мозгу Тони: «Если ты хочешь встретить клиента в десять с пустыми руками, продолжай!»

Они явно приходили сюда, чтобы украсть что-то из лаборатории, и вынесли это в том чемоданчике. У Тони возникло ужасное чувство, будто она знает, что это было.

Она прокрутила картинки, отснятые в ЛБЗ-4 с 00.55 до 1.15. Хотя на мониторах эти изображения в то время не появлялись, компьютер их сохранил. И теперь она смотрела на двух мужчин, находившихся в лаборатории в биобезопасных костюмах.

Она ахнула, увидев, как один из них открыл дверь в комнатку, где стоит хранилище. Этот человек набрал цифры на замке – значит, ему известен код! Он открыл дверь рефрижератора, а другой мужчина принялся вынимать оттуда образцы.

Тони остановила картинку.

Камера была помещена над дверью и смотрела через плечо мужчины в рефрижератор. В его руках были маленькие белые коробочки. Тони пробежала пальцами по клавиатуре, и черно-белая картинка на мониторе увеличилась. Она увидела на коробочках принятое во всем мире обозначение биоопасности. Этот человек крал образцы вируса. Она увеличила изображение и стала его прокручивать. Постепенно на одной из коробочек отчетливо появились слова: Мадоба-2.

Именно этого Тони и боялась, но подтверждение страхов подействовало на нее словно холодный ветер смерти. Она сидела, уставясь на экран, застыв от ужаса, сердце колотилось в груди словно погребальный колокол. Мадоба-2 – самый смертельный вирус, какой только можно себе представить, столь страшный по заразности, что его следует хранить под несколькими защитными слоями и соприкасаться с ним могут лишь высококвалифицированные сотрудники в специальной одежде. А сейчас он оказался в руках шайки воров, которые унесли его в этом чертовом чемоданчике.

С ними ведь может произойти автокатастрофа; они могут запаниковать и выбросить чемоданчик; вирус может оказаться у людей, которые даже не знают, что это такое, – риск был устрашающий. И даже если они не выпустят вирус на волю случайно, их «клиент» сделает это намеренно. Кто-то задумал воспользоваться этим вирусом, чтобы убить сотни и тысячи людей, возможно, даже вызвать эпидемию, которая может скосить целые народы.

И бандиты получили это орудие смерти от нее.

В отчаянии она возобновила просмотр и с ужасом увидела, как один из злоумышленников выливал содержимое ампул во флакон из-под духов «Дьявольщина». Это явно был сосуд для доставки вируса. Самый обыкновенный флакон из-под духов стал теперь орудием массового уничтожения. Тони смотрела, как тот человек старательно поставил флакон в два пакета и поместил его в чемоданчик.

Она увидела достаточно. И знала, что надо делать. Надо поднять полицию для массивной операции – и быстро. Если они немедля начнут действовать, они еще могут поймать воров, прежде чем вирус будет передан покупателю.

Тони перекрутила мониторы на фальшивую позицию и вышла из комнаты видеонаблюдения.

Охранники сидели в главном вестибюле на диванах, обычно предназначенных для посетителей, и пили чай, считая, что критическая ситуация позади. Тони решила выждать несколько секунд, чтобы взять себя в руки.

– Нам предстоит очень важная работа, – сухо объявила она. – Стью, будь любезен пойти в комнату видеонаблюдения и вернись к своим обязанностям. Стив, садись за конторку. Дон, оставайся, где ты есть.

У Дона был перевязан порезанный лоб.

Сьюзен Макинтош, которую избили дубинкой, лежала на диване, предназначенном для ожидающих посетителей. Ей смыли с лица кровь, но оно было все в синяках и кровоподтеках. Тони опустилась рядом с ней на колени и поцеловала в лоб.

– Бедняжечка, – сказала она. – Как ты себя чувствуешь?

– Точно пьяная.

– Я так сожалею, что это с тобой случилось.

Сьюзен слабо улыбнулась:

– За ваш поцелуй можно и такое вытерпеть.

Тони погладила ее по плечу.

– Ты уже приходишь в себя.

А мать Тони сидела рядом с Доном.

– Этот милый мальчик, Стив, приготовил мне чашку чаю, – сказала она. У ее ног на газете сидел щенок. Она дала ему кусочек печенья.

– Спасибо, Стив, – сказала Тони.

А мать сказала:

– Из него получится славный приятель для тебя.

– Он женат, – возразила Тони.

– Похоже, нынче это не имеет большого значения.

– Для меня имеет. – И Тони повернулась к Стиву: – А где Карл Осборн?

– В мужском туалете.

Тони кивнула и вытащила свой мобильник. Настало время звонить в полицию.

Она вспомнила, что говорил ей Стив Тремлетт о том, как сегодня ночью укомплектован региональный штаб инвербернской полиции: инспектор, два сержанта и шесть констеблей плюс выезжающий по вызовам суперинтендант. Такого количества людей далеко не достаточно, чтобы справиться с кризисной ситуацией подобного масштаба. Тони знала, как она поступила бы, если бы там командовала. Она бы вызвала двадцать-тридцать офицеров. Она велела бы придать им снегоочистители, установить посты на дорогах и держать наготове взвод вооруженных офицеров для ареста. И все это она проделала бы очень быстро.

Она чувствовала прилив сил. Ужас происшедшего начал стираться – надо было думать, что предпринять. Деятельность всегда встряхивала ее, а работа в полиции была наилучшим видом деятельности.

Она снова позвонила Дэвиду Рейду. Когда она назвала себя, он сказал:

– Мы послали к вам машину, но она вернулась. Погода…

Тони пришла в ужас. Она-то думала, что полицейская машина уже рядом!

– Вы это серьезно? – спросила она, повысив голос.

– А вы смотрели на дороги? Повсюду стоят брошенные машины. Нет смысла посылать, если патрульная машина застрянет в снегу.

– Боже! Что за слизняки работают теперь в полиции!

– Не надо так со мной разговаривать, мадам.

Тони взяла себя в руки.

– Вы правы, извините.

Она вспомнила по своему опыту работы, что, когда полиция недостаточно быстро реагирует на возникшую кризисную ситуацию, это часто объясняется тем, что случившееся плохо идентифицировано, а именно это и произошло, когда сообщение поступило к столь неопытному человеку, как констебль Рейд. И теперь первейшей задачей Тони было дать ему главную информацию, которую он передал бы своему начальству.

– Вот какая у нас ситуация. Во-первых, воры выкрали значительное количество смертельного для людей вируса под названием Мадоба-два, так что мы имеем дело с биоопасной ситуацией.

– Значит, биоопасной, – повторил он, явно записывая ее слова.

– Во-вторых, воры – трое мужчин: двое белых и один черный, а также белая женщина. Они едут в фургоне с надписью «Иберниен телеком».

– Можете дать мне более подробное описание?

– Я попрошу начальника охраны дать вам эту информацию через минуту: он их видел, а я нет. В-третьих, у нас тут двое раненых: одну огрели свинцовой дубинкой, а другого пнули в голову ботинком.

– Насколько серьезны ранения?

Тони считала, что сказанного ею достаточно, но он, видимо, задавал вопросы для сообщения.

– Охраннице, которой досталось дубинкой, необходим врач.

– Ясно.

– В-четвертых, злоумышленники вооружены.

– Какого рода оружием?

Тони повернулась к Стиву, который разбирался в видах оружия.

– Ты видел их оружие?

Стив кивнул.

– У всех троих девятимиллиметровые автоматические пистолеты системы «Браунинг» – того типа, в которые вставляют магазины с тринадцатью патронами. Мне показалось, что это бывшее армейское оружие.

Тони повторила все это Рейду.

– Значит, вооруженное ограбление, – сказал он.

– Да, но важно то, что они не могли далеко уехать и что фургон легко определить. Если мы быстро сработаем, то можем их поймать.

– Никто сегодня ночью не может быстро передвигаться.

– Явно необходимы снегоочистители.

– У полиции нет снегоочистителей.

– В районе должно быть несколько штук: нам же приходится чистить дороги почти каждую зиму.

– Расчистка дорог не входит в функции полиции. Это лежит на ответственности местных властей.

Тони готова была закричать от досады, но прикусила язык.

– Там нет Фрэнка Хэккетта?

– Суперинтендант Хэккетт недоступен.

Она знала, что Фрэнк работает по вызову, – Стив сказал ей об этом.

– Если вы его не разбудите, то разбужу я, – сказала Тони.

Она отключила телефон и набрала его домашний номер. Он человек добросовестный – наверняка спит у телефона.

Он тотчас снял трубку:

– Хэккетт.

– Это Тони. В «Оксенфонд медикал» выкрали некоторое количество Мадобы-два, вируса, который убил Майкла Росса.

– Как же ты это допустила?

Этот вопрос она сама задавала себе. Но ее укололо то, что задал его он. Она отрезала:

– Если ты такой умный, подумай лучше, как поймать воров, прежде чем они улизнут.

– Разве мы не послали вам час назад машину?

– Она так и не доехала. Твои закаленные полисмены увидели снег и испугались.

– Ну если мы застряли, то и подозреваемые тоже.

– Вы не застряли, Фрэнк. Вы можете добраться сюда с помощью снегоочистителя.

– У меня нет снегоочистителя.

– А у местного совета есть несколько штук – так позвони им.

Наступило долгое молчание.

– Я не думаю, что это надо делать, – сказал он наконец.

Тони могла бы убить его. Фрэнку нравилось использовать свою власть во зло. Это давало ему ощущение собственного могущества. Особенно нравилось ему унижать ее – она всегда была слишком уверена в себе. И как только она смогла так долго прожить с ним? Тони удержала готовую сорваться с языка резкость и сказала:

– Так что ты решаешь, Фрэнк?

– Я не могу посылать невооруженных людей преследовать шайку с оружием. Нам надо собрать обстрелянных офицеров, доставить их на оружейный склад и выдать им жилеты из кевлара, оружие и боеприпасы. На это уйдет часа два.

– А тем временем воры сбегут с вирусом, который может убить тысячи людей.

– Я объявлю тревогу для задержания фургона.

– Они могут сменить машину. У них может стоять где-нибудь джип-вездеход.

– Все равно им далеко не уйти.

– А что, если у них есть вертолет?

– Тони, умерь свое воображение. В Шотландии нет воров с вертолетами.

Но это же были не местные хулиганы, бежавшие с драгоценностями или банкнотами, – правда, Фрэнк никогда по-настоящему не понимал, что такое биоопасность.

– Фрэнк, включи свое воображение. Эти люди хотят вызвать эпидемию!

– Не говори мне, как я должен работать. Ты в полиции больше не служишь.

– Фрэнк… – И умолкла. Он прервал связь. – Тупица ты и мерзавец, Фрэнк, – сказала она в отключенный телефон и выключила свой.

Он всегда был таким несговорчивым? Ей казалось, что, когда они жили вместе, он был разумнее. Возможно, она оказывала на него хорошее влияние. Он, несомненно, охотно учился у нее. Тони вспомнила дело Дика Бьюкена, насильника, который ни за что не желал сказать Фрэнку, где трупы, несмотря на многочасовой допрос с запугиванием, криками и угрозой применить силу. А Тони заговорила с насильником о его матери, и в двадцать минут он сломался. После этого Фрэнк спрашивал ее совета, как вести каждый серьезный допрос. Но с тех пор как они расстались, он, казалось, регрессировал.

Она, сдвинув брови, смотрела на телефон. Как ей подложить бомбу под Фрэнка? У нее было кое-что на него – дело фермера Джонни Керка. Если все станет совсем уж плохо, она может воспользоваться этим, чтобы шантажировать его. Но сначала попытается сделать еще один звонок. Тони покрутила кнопку памяти своего мобильника и нашла домашний телефон Одетты Кресси, своей приятельницы в Скотланд-Ярде.

На звонок ответили далеко не сразу.

– Это Тони, – сказала она. – Извини, что разбудила.

Одетта сказала кому-то другому:

– Извини, солнышко, это по работе.

Тони удивилась:

– Я не ожидала, что ты с кем-то.

– Это просто Санта-Клаус. Что нового?

Тони рассказала ей.

– Господи помилуй, это ведь то, чего мы боялись, – сказала Одетта.

– Не могу поверить, что я допустила такое.

– А есть хоть что-то, позволяющее нам догадаться, когда и как они планируют это использовать?

– Есть два обстоятельства, – сказала Тони. – Во-первых: они не просто украли вирус – они перелили его во флакон из-под духов с распылителем. Приготовили для использования. Теперь вирус можно распылить в любом людном месте – в кинотеатре, в самолете, в «Хэрродсе». Никто не поймет, что происходит.

– Флакон из-под духов?

– «Дьявольщина».

– Отлично – по крайней мере мы знаем, что надо искать. Что еще?

– Охранник слышал, как они говорили, что должны встретиться с клиентом в десять часов.

– В десять. Быстро же они работают.

– Совершенно верно. Если они отдадут покупателю товар сегодня к десяти часам, вечером он уже может быть в Лондоне. А завтра они могут распылить его в Альберт-холле.[5]

– Отлично сработано, Тони. Господи, как бы я хотела, чтобы ты не уходила из полиции.

Тони немного приободрилась.

– Спасибо.

– Еще что-нибудь?

– Когда они отсюда уезжали, то повернули на север. Я видела их фургон. Но на улице метель, и дороги непроходимы. Так что, по всей вероятности, они недалеко уехали от того места, где я нахожусь.

– Это значит, мы можем схватить их до того, как они отдадут клиенту товар.

– Да… но я не смогла убедить местную полицию в необходимости быстро действовать.

– Предоставь это мне. Терроризмом занимается администрация кабинета министров. Ваши ребята получат телефонный звонок с Даунинг-стрит, десять. Что тебе нужно – вертолеты? Корабль ее величества «Гэннет» находится в часе лета от тебя.

– Предупреди их, что они могут понадобиться. Не думаю, чтобы вертолеты могли летать в такую метель, а если они даже и могут, команда не в состоянии будет увидеть, что происходит на земле. А вот снегоочиститель мне нужен. Он должен расчистить дорогу от Инверберна, и полиции следует устроить здесь свой штаб. Тогда они могут начать поиски беглецов.

– Я удостоверюсь, чтобы все так и было. Держи со мной связь, о'кей?

– Спасибо, Одетта. – И Тони отключилась.

Она обернулась. За ее спиной стоял Карл Осборн и строчил в блокноте.

2.30

Элтон вел «воксхол-астру» осторожно, медленно пробираясь по мягкому, свежевыпавшему снегу в фут толщиной. Рядом с ним сидел Найджел, крепко прижав к себе бордовый кожаный чемоданчик с его смертоносным содержимым. Кит сидел сзади вместе с Дейзи. Он то и дело поглядывал через плечо Найджела на чемоданчик, представляя себе, что произойдет при аварии, если чемоданчик раздавят, флакончик разобьется и его содержимое, распыленное в воздухе, убьет их всех, словно отравленное шампанское.

Он был в бешенстве, когда их скорость понизилась до скорости велосипеда. Ему хотелось добраться до аэродрома как можно быстрее и положить чемоданчик в надежное место. Каждая минута, которую они проводили на открытой дороге, грозила опасностью.

Но Кит не был уверен, что они туда доберутся. С тех пор как они выехали из гаража гостиницы, они не видели ни единой движущейся машины. Почти на каждой миле они проезжали брошенную машину или грузовик – одни стояли на обочине, другие прямо посреди дороги. А одна машина, полицейский «рейнджровер», лежала на боку.

Внезапно в свете фар появился мужчина, отчаянно махавший руками. Он был в деловом костюме, с галстуком, без пальто и без шляпы. Элтон взглянул на Найджела, тот прошептал:

– И не думай останавливаться.

Элтон поехал прямо на мужчину – тот в последнюю минуту сумел отскочить. Проезжая мимо, Кит увидел женщину в платье для коктейля и тоненькой шали на плечах, которая, явно совсем отчаявшись, стояла возле большого «бентли».

Они проехали поворот на Стипфолл, и Киту захотелось снова стать мальчиком, лежать в постели в доме отца, ничего не зная про вирусы, или компьютеры, или везения и невезения, когда играешь в блэкджек.

Снег повалил так густо, что за ветровым стеклом все застлало белой пеленой и ничего не было видно. Элтон был точно слепой – он вел машину с оптимизмом, полагаясь на интуицию и на то, что видел, бросая взгляды в боковое окошко. Скорость их упала до скорости бегуна, а потом – до скорости пешехода. Кит мечтал, чтобы у них была более подходящая машина. Будь они в «тойоте» отца, стоявшей всего в паре миль отсюда, то могли бы двигаться гораздо быстрее.

На холме шины начали скользить по снегу. Машина постепенно теряла способность продвигаться вперед. Она остановилась, а потом, к ужасу Кита, заскользила назад. Элтон пытался включить тормоза, но от этого машина лишь заскользила быстрее. Он повернул рулевое колесо. Хвост машины занесло влево. Элтон крутанул руль в противоположном направлении, и машина остановилась под углом, поперек дороги.

Найджел ругнулся.

Дейзи, пригнувшись к Элтону, прошипела:

– Зачем ты это сделал, засранец?

На что Элтон сказал:

– Вылезай и подтолкни машину, Дейзи.

– Да пошел ты.

– Я серьезно, – нахмурился он. – Вершина холма всего в двух-трех ярдах отсюда. Я добрался бы до нее, если бы кто-то подтолкнул машину.

Найджел кивнул:

– Мы все подтолкнем.

Найджел, Дейзи и Кит вылезли из машины. От холода стыло лицо, а от валившего снега у Кита защипало глаза. Они все трое зашли за машину и уперлись в нее. Перчатки были только у Дейзи. А голые руки Кита больно прилипали к холодному металлу. Элтон медленно выключил сцепление, и они взяли препятствие. Сапоги у Кита в несколько секунд промокли. Но шины послушались. Машина дернулась, и Элтон поехал к вершине холма.

А они стали взбираться по склону, скользя в снегу, тяжело дыша, дрожа от холода. Неужели придется повторять это на каждом холме ближайшие десять миль?

Такая же мысль пришла и Найджелу. Когда они сели в машину, он спросил Элтона:

– Эта машина сможет нас довезти?

– По этой дороге все будет в порядке, – сказал Элтон. – Но прежде чем мы доберемся до аэродрома, предстоит проехать три или четыре мили по сельской дороге.

Кит принял решение.

– Я знаю место, где стоит спортивная четырехколесная машина – «тойота-лендкрузер».

Дейзи фыркнула:

– Мы можем и в ней застрять – помните полицейский «рейнджровер», который мы проехали?

Найджел сказал:

– Она, пожалуй, будет лучше нашей «астры». А где эта машина?

– Возле дома моего отца. Точнее, у него в гараже, и дверь туда не видно из дома.

– А как это далеко?

– Проехать милю назад по этой дороге, потом свернуть и – еще одну милю.

– Что ты предлагаешь?

– Мы запаркуем эту машину в лесу, неподалеку от дома, возьмем «лендкрузер» и поедем в аэропорт. Потом Элтон вернет «лендкрузер» на место и заберет «астру».

– К тому времени уже рассветет. Что, если кто-то увидит, как он ставит машину твоего отца в его гараж?

– Не знаю, придется что-нибудь сочинить, но в любом случае это не страшнее, чем застрять тут.

Найджел спросил:

– У кого-нибудь есть идея получше?

Ни у кого никакой идеи не было.

Элтон развернул машину и поехал назад вниз по холму. Через две-три минуты Кит сказал:

– Сворачивай на эту дорогу.

Элтон остановил машину.

– Не выйдет, – сказал он. – Посмотри, какой снег лежит на этой дороге, – толщиной будет дюймов восемнадцать, и никто не проезжал тут уже несколько часов. Мы и пятидесяти ярдов по ней не сделаем.

Кита охватила паника, какая появлялась, когда он проигрывал в блэкджек, – чувство, что высшие силы дали ему не те карты.

Найджел спросил:

– Как далеко мы находимся от дома твоего отца?

– Сущая ерунда… – Кит проглотил слюну. – Немного меньше мили.

Дейзи сказала:

– В такую чертову погоду это далеко.

– Альтернативное решение, – заметил Найджел, – ждать тут, пока не поедет какая-нибудь машина, а тогда забрать ее.

– Чертовски долго придется ждать, – сказал Элтон. – Мы не видели машин на этой дороге с тех пор, как выехали из лаборатории.

Кит сказал:

– Вы трое подождите здесь, а я пойду и добуду «лендкрузер».

Найджел отрицательно покачал головой:

– С тобой может что-нибудь случиться. Ты можешь застрять в снегу, и мы не сумеем тебя найти. Так что лучше держаться всем вместе.

Кит подозревал, что есть и другая причина: Найджел не доверял ему и не хотел оставлять одного. Он, по всей вероятности, опасался, что Кит может передумать и позвонить в полицию. У Кита такого и в мыслях не было, но Найджел не из доверчивых.

Наступило долгое молчание. Они сидели неподвижно, не желая расставаться с теплом, шедшим от обогревателя машины. Наконец Элтон выключил мотор, и они вышли на снег.

Найджел крепко держал чемоданчик. Ведь это из-за него они сейчас подвергаются таким испытаниям. Кит нес свой ноутбук. Возможно, ему понадобится прослушать звонки, поступающие в «Кремль» и из него. В отделении для перчаток Элтон обнаружил фонарик и дал его Киту.

– Будешь показывать дорогу, – сказал он.

Без дальнейших дискуссий Кит пошел, утопая по колено в снегу. Он слышал, как ругались и ворчали остальные, но не оглядывался. Пусть успевают за ним или остаются позади.

Было мучительно холодно. Они были одеты довольно легко, ведь рассчитывали, что будут находиться в доме или в машинах. На Найджеле был спортивный пиджак, на Элтоне – дождевик, а на Дейзи – кожаный жакет. Киту в его куртке было теплее всех. На ногах у Кита были сапоги для работы в лесу, у Дейзи – байкерские сапоги, а у Найджела и Элтона – обычные ботинки.

Вскоре Кита начало трясти. У него заныли руки, хотя он старался не вытаскивать их из карманов куртки. Снег намочил его джинсы до колен и теперь таял в сапогах. Уши и нос у него, казалось, были отморожены.

Знакомая дорога, по которой в детстве он гулял и ездил на велосипеде тысячи раз, была погребена под снегом, и Кит быстро начал терять направление. Здесь простиралась шотландская вересковая пустошь и не было ни ограды, ни стены, отмечавшей край дороги, как в других частях Великобритании. Земля по обеим сторонам не была обработана, и никому никогда не приходило в голову ее огораживать.

У Кита появилось ощущение, что он сошел с дороги. Он остановился и голыми руками стал рыть снег.

– А теперь куда? – раздраженно спросил Найджел.

– Одну минуту.

Кит почувствовал под пальцами замерзшую траву. Это значило, что он сошел с асфальтированной дороги. Но в какую сторону? Он подышал на свои заледеневшие руки, пытаясь их согреть. Местность справа, казалось, поднималась вверх. Он догадался, что дорога находится в том направлении. Он прошел два-три ярда вправо, затем снова погрузил руки в снег. На этот раз он обнаружил асфальт.

– Сюда, – сказал он с большей уверенностью, чем чувствовал.

Со временем подтаявший снег, намочивший его джинсы и носки, начал снова замерзать, так что его кожу окружила ледяная корка. Они прошли с полчаса, и у Кита появилось чувство, что они ходят кругами. Представление о направлении исчезло. В обычную ночь огни вокруг дома были бы видны издалека, но сегодня ничто не просвечивало сквозь падающий снег и не служило ему маяком. Не было ни звука, ни запаха моря – оно могло быть в пятидесяти милях отсюда. Кит понял, что если они заблудятся, то замерзнут насмерть. И по-настоящему испугался.

Остальные шли за ним молча – они устали. Даже Дейзи перестала стервозничать. Все с трудом переводили дыхание, их била дрожь, у них не было сил на жалобы.

Наконец Кит осознал, что вокруг стало темнее. Снег, казалось, валил менее густо. Кит чуть не налетел на толстый ствол большого дерева. Значит, он добрался до лесов вокруг дома. И почувствовал такое облегчение, что ему захотелось встать на колени и возблагодарить Бога. Отсюда он уж найдет дорогу.

Шагая по тропинке, вившейся между деревьями, он слышал, как у кого-то стучали зубы, отбивая барабанную дробь. Он надеялся, что это у Дейзи.

Пальцы на руках и ногах Кита ничего не чувствовали, но он все же мог передвигать ноги. Здесь, под деревьями, снег лежал не таким толстым слоем, и Кит смог идти быстрее. Слабый свет впереди указывал на то, что он подходит к фонарям вокруг дома. Наконец он выбрался из леса. И, направившись к свету, подошел к гаражу.

Большие двери гаража были закрыты, но там была боковая дверь, которую никогда не запирали. Кит отыскал ее и вошел внутрь. Трое остальных последовали за ним.

– Слава тебе Господи, – мрачно произнес Элтон. – Я думал, сдохну в этой раскисшей Шотландии.

Кит включил карманный фонарь. Вот очень близко к стене стоит синий, сладострастно изогнутый «феррари» отца. Рядом с ней – грязный белый «форд-мондео» Люка. Это странно: Люк обычно в конце вечера уезжал сам и увозил Лори домой. Они что, остались на ночь или?..

Он повел фонариком в дальний конец гаража, где обычно стояла «тойота-лендкрузер».

Бокс был пуст.

Кит почувствовал, что сейчас разрыдается.

Он сразу понял, что произошло. Люк и Лори жили в коттедже в конце грунтовой дороги более чем в миле отсюда. И из-за погоды Стэнли разрешил им воспользоваться машиной с приводом на все четыре колеса. Они оставили «форд», который на снегу был нисколько не лучше «астры».

– Вот черт, – произнес Кит.

Найджел спросил:

– Где же «тойота»?

– Ее здесь нет, – сказал Кит. – Господи Иисусе, вот теперь мы влипли.

3.30

Карл Осборн разговаривал по своему мобильному телефону.

– Кто-нибудь уже пришел из «Новостей»? Отлично… соедините меня.

Тони пересекла главный вестибюль и подошла к Карлу.

– Подожди, пожалуйста.

Он положил руку на микрофон телефона.

– Что такое?

– Пожалуйста, отключись и выслушай меня. Одну минуту.

Он произнес в телефон:

– Приготовьтесь к записи, я перезвоню через пару минут. – Он нажал на кнопку отключения и выжидающе посмотрел на Тони.

А она была в отчаянии. Карл мог нанести делу непоправимый урон своим паникерским сообщением. Тони терпеть не могла просить, но вынуждена была к этому прибегнуть, чтобы остановить его.

– Твое сообщение может прикончить меня, – сказала она. – Я дала Майклу Россу выкрасть кролика, а теперь я позволила шайке бандитов бежать вместе с образцами вируса.

– Мне очень жаль, Тони, но мы живем в жестоком старом мире.

– Это может угробить и компанию, – не отступалась она. Это было откровеннее, чем ей хотелось бы, но ничего не поделаешь. – Плохая реклама может отпугнуть… наших спонсоров.

Карл понял, что это трюк.

– Ты хочешь сказать – американцев.

– Не важно кого. Главное, что компания может быть уничтожена. – А вместе с ней и Стэнли, подумала она, но этого не сказала. Тони старалась говорить разумно и без эмоций, но голос ее едва не срывался. – Они же этого не заслуживают.

– Вернее, твой любимый профессор Оксенфорд этого не заслуживает?

– Ради всего святого, ведь он лишь старается найти лекарства от человеческих болезней!

– И одновременно зарабатывать на этом денежки.

– Как и ты, когда рассказываешь правду аудитории шотландского телевидения.

Он посмотрел на нее, пытаясь угадать, сарказм это или нет. Потом покачал головой:

– Рассказанная история – это всего лишь история. К тому же она наверняка выплывет наружу. И если я не расскажу об этом, это сделает кто-то другой.

– Я знаю. – Она посмотрела в окна главного вестибюля. Погода не менялась. Можно было надеяться на некоторое улучшение лишь с наступлением рассвета.

– Дай мне всего три часа, – сказала она. – Запишешь свое выступление в семь.

– А что это изменит?

По всей вероятности, ничего, подумала она, но это был ее единственный шанс.

– Возможно, к тому времени мы будем в состоянии сказать, что полиция настигла шайку, или по крайней мере что она идет по следу и в любой момент рассчитывает их арестовать. – Быть может, компания и Стэнли смогут выжить, если критическая ситуация будет быстро разрешена.

– Не выйдет. За это время кто-нибудь может узнать о случившемся. Если знает полиция, это уже не тайна. Я не могу пойти на такой риск. – И он набрал номер.

Тони смотрела на него. Правда была достаточно скверной. А увиденная сквозь искажающие линзы охочего до сенсаций телевидения, эта история станет катастрофой.

– Записывайте, – сказал Карл в свой мобильник. – Можете передать это с изображением меня, держащего телефон. Готовы?

Тони хотелось убить его.

– Я говорю из «Оксенфорд медикал», где за два дня произошел второй случай нарушения биобезопасности в этой шотландской компании.

Может она остановить его? Надо попытаться. Тони посмотрела вокруг. Стив сидел за конторкой. Сьюзен лежала, очень бледная, но Дон был на ногах. Мама спала. Как и щенок. Значит, в ее распоряжении двое мужчин.

– Извини, – сказала она Карлу.

Тот попытался ее проигнорировать:

– Образчики смертельного вируса Мадоба-два…

Тони положила руку на его телефон.

– Извини, но ты не можешь пользоваться здесь этим.

Он повернулся к ней спиной и попытался продолжить:

– Образчики смертельного…

Тони пригнулась к нему и снова просунула руку между его телефоном и ртом.

– Стив! Дон! Сюда, немедля!

Карл сказал в телефон:

– Они пытаются помешать мне передать отчет – вы это записываете?

Тони произнесла достаточно громко, чтобы по телефону прозвучали ее слова:

– Мобильные телефоны могут помешать функционированию сложного электронного оборудования в лаборатории, поэтому здесь пользоваться ими нельзя. – Это была неправда, но могло послужить предлогом. – Пожалуйста, выключи мобильник.

Он отвел руку с телефоном в сторону от Тони и рявкнул:

– Отстань от меня!

Тони кивнула Стиву – тот вырвал телефон из руки Карла и отключил его.

– Вы не имеете права так поступать! – сказал Карл.

– Конечно, имеем. Ты здесь посетитель, а я возглавляю службу безопасности.

– Глупости, при чем тут безопасность?

– Ты можешь говорить что угодно, а правила здесь устанавливаю я.

– Тогда я выйду на улицу.

– И насмерть замерзнешь там.

– Ты не можешь помешать мне выйти.

Тони пожала плечами.

– Правильно. Но я не отдам тебе телефон.

– Значит, ты его крадешь.

– Конфискую по соображениям безопасности. Мы вышлем его тебе почтой.

– Я найду телефон-автомат.

– Желаю удачи. – Телефонов-автоматов не было на пять миль вокруг.

Карл натянул пальто и вышел. Тони со Стивом следили за ним из окна. Он сел в свою машину и завел мотор. Снова вышел из нее и счистил несколько дюймов снега с ветрового стекла. Заработали дворники. Карл сел в машину и поехал.

Стив сказал:

– Он оставил собаку.

Снегопад теперь немного ослаб. Тони ругнулась про себя. Неужели погода начнет улучшаться в ненужный момент?

Перед «ягуаром» выросла гора снега, когда он взобрался на откос. В сотне ярдов от ворот машина остановилась.

Стив улыбнулся.

– Не думаю, чтобы он далеко уехал.

В машине зажегся свет. Тони взволнованно нахмурилась.

А Стив сказал:

– Может, он собирается там сидеть с включенным мотором и обогревателем, запущенным на всю мощность, пока не сожжет весь бензин.

Тони всматривалась в падавший снег, пытаясь получше видеть.

– Что он там делает? – спросил Стив. – Похоже, что разговаривает сам с собой.

Тони поняла, что происходит, и сердце у нее упало.

– А, черт, – сказала она. – Он действительно разговаривает… но не сам с собой.

– Что?

– У него в машине есть телефон. Он же репортер, у него есть дубли всего, что ему нужно. Вот черт, я не подумала об этом.

– Побежать туда и остановить его?

– Теперь слишком поздно. К тому времени, когда вы туда доберетесь, он уже расскажет достаточно много. Вот проклятие. – Все шло наперекосяк. Ей хотелось плюнуть, уйти отсюда, найти затененную комнату, лечь и закрыть глаза. Но она собралась с духом. – Когда он вернется, проберитесь на улицу и посмотрите, не оставил ли он ключ в зажигании. Если оставил, выньте ключ – тогда по крайней мере он не сможет больше звонить.

– О'кей.

Зазвонил ее мобильник, и она включила телефон.

– Тони Галло.

– Это Одетта. – Голос у нее был взволнованный.

– Что случилось?

– Новые разведданные. Группа террористов, именуемая «Ятаган», активно ищет Мадобу-два.

– «Ятаган»? Арабская группа?

– Похоже, что так, хотя мы не уверены. Наименование могло быть выбрано намеренно, чтобы ввести в заблуждение. Но мы считаем, что твои воры работают на них.

– Бог мой! Ты еще что-нибудь узнала?

– Они намереваются выпустить вирус в День подарков где-то в Великобритании, на одном из крупных публичных сборищ.

Тони ахнула. Они с Одеттой подозревали, что такое возможно, но подтверждение этого приводило в шок. Люди сидят дома под Рождество и выезжают в театры и в гости в День подарков. По всей Великобритании они семьями пойдут на футбольные матчи, на бега, в кино, и театры, и в боулинги. Многие полетят на лыжные курорты и на карибские пляжи. Возможностям нет предела.

– Но где? – спросила Тони. – На каком мероприятии?

– Мы не знаем. Так что необходимо остановить воров. Местная полиция едет к вам со снегоочистителем.

– Здорово!

Настроение у Тони поднялось. Если грабителей поймают, все изменится. Не только вирус будет возвращен на место, и опасность отвращена, но и «Оксенфорд медикал» уже не будет так плохо выглядеть в прессе, и Стэнли будет спасен.

А Одетта продолжала:

– Я предупредила также соседние с вами полицейские силы плюс Глазго, но я считаю, что акция будет проводиться в Инверберне. Отвечать за нее будет Фрэнк Хэккетт. Эта фамилия показалась мне знакомой – он не твой бывший?

– Да. И это часть проблемы. Ему нравится говорить мне «нет».

– Ну, ты обнаружишь, что он научился сдерживаться. Ему звонили от канцлера графства Ланкастер. Звучит комично, но этот человек ведает брифингами кабинета министров, которые проходят в зале, именуемом нами КОБРА. Другими словами, он – верховная власть по части антитерроризма. Фрэнк при его звонке, наверное, выскочил из постели, будто она загорелась.

– Не расточай зря своего сочувствия – он этого не заслуживает.

– С тех пор – а я услышала это от моего босса – он участвует еще в одном душеспасительном мероприятии. Бедняга едет сейчас к тебе со снегоочистителем.

– Я бы предпочла снегоочиститель без Фрэнка.

– Ему крепко досталось, так что будь с ним мила.

– Ладно уж, – сказала Тони.

3.45

Дейзи била такая дрожь, что она с трудом держала лестницу. Элтон полез по ступенькам, держа в замерзшей руке садовые ножницы. Сквозь завесу падающего снега светили наружные фонари. Кит наблюдал за этим с порога гаража, стуча от холода зубами. Найджел стоял в гараже, крепко обхватив руками бордовый кожаный чемоданчик.

Лестница была прислонена к стене Стипфолла. На углу дома телефонные провода выходили из стены и были протянуты на уровне крыши к гаражу. Оттуда, как было известно Киту, они соединялись с подземным трубопроводом, который уходил к шоссе. Если здесь перерезать провода, все поместье останется без телефонов. Это делалось из предосторожности, но Найджел настаивал, и Кит нашел в гараже лестницу и ножницы.

Киту казалось, что он участвует в кошмаре. Он знал, что дело, на которое шел сегодня ночью, будет опасным, но в самые худшие минуты своей жизни никогда не предполагал, что будет стоять возле родного дома, в то время как гангстер будет перерезать телефонные провода, а опытный вор держать чемоданчик, в котором лежит вирус, способный убить их всех.

Элтон убрал левую руку с лестницы и, осторожно балансируя, взял ножницы в обе руки. Он нагнулся, зацепил провод между остриями ножниц, нажал на рукоятки и выронил ножницы.

Они упали в снег остриями вниз в шести дюймах от Дейзи, вскрикнувшей от страха.

– Тихо! – театральным шепотом произнес Кит.

– Он же мог меня убить! – возмутилась Дейзи.

– Ты всех разбудишь!

Элтон спустился, поднял ножницы и снова полез наверх.

Им надо было добраться до коттеджа Люка и Лори и забрать «тойоту», но Кит понимал, что немедленно отправиться туда они не могут. Все чуть не падали от усталости. Хуже было то, что Кит не был уверен, сможет ли он найти коттедж Люка. Он едва не сбился с пути в поисках Стипфолла. Снег продолжал валить вовсю. Если они попытаются пойти сейчас, то либо заблудятся, либо умрут от усталости, либо произойдет и то и другое. Они вынуждены дождаться ослабления метели или наступления рассвета, когда им легче будет найти дорогу. А чтобы быть абсолютно уверенными, что никто не сможет обнаружить их тут, они решили перерезать телефонные провода.

Элтону наконец удалось это сделать. Когда он спустился с лестницы, Кит поднял упавшие концы проводов, скрутил их в жгут и повесил на дверь гаража, где они будут менее заметны.

А Элтон занес лестницу в гараж и бросил ее. Она с грохотом упала на цементный пол.

– Старайся не шуметь так! – сказал Кит.

Найджел оглядел голые каменные стены бывшей конюшни.

– Не можем мы здесь оставаться.

Кит пожал плечами:

– Лучше здесь, чем там, на улице.

– Мы озябли и промокли, и тут нет отопления. Мы же можем умереть.

Элтон кивнул:

– Совершенно верно.

– Мы включим моторы в машинах, – сказал Кит. – Это немного согреет помещение.

– Не будь дураком, – фыркнул Элтон. – Выбросы убьют нас задолго до того, как мы согреемся.

– Мы можем вывести на улицу «форд» и сесть в него.

Дейзи зарычала:

– Да пошли вы. Я хочу чаю, и горячую еду, и принять немножко. Я двигаю в дом.

– Нет!

Одна мысль, что эта троица будет в его родном доме, повергла Кита в ужас. Да это же все равно что впустить в дом взбесившихся собак. А как быть с чемоданчиком, с его смертоносным содержимым? Как он может допустить, чтобы они внесли его на кухню?

Элтон сказал:

– Я иду с ней. Пошли в дом.

Кит отчаянно пожалел, что показал им, как перерезать телефонные провода.

– Но как мне объяснить, кто вы?

– Они же все спят.

– А что, если снег будет по-прежнему идти, когда они проснутся?

Найджел вздохнул:

– Вот что ты скажешь. Ты не знаешь нас. Ты встретил нас на дороге. Наша машина застряла в снегу в паре миль отсюда. Ты нас пожалел и привез сюда.

– Но они же не знают, что я уехал из дома!

– Скажи, что поехал выпить.

Элтон предложил:

– Или встретиться с девочкой.

А Дейзи усмехнулась:

– Сколько тебе лет? Ты что, должен спрашивать у папочки разрешение, прежде чем выйти ночью из дома?

Кит разозлился, что такая бандитка, как Дейзи, смотрит на него сверху вниз.

– Вопрос в том, чему они поверят, ты, безмозглая горгона. Какой идиот выйдет на улицу в буран и поедет за несколько миль, чтобы выпить, когда в доме полно всякого зелья?

– Идиот, который профукал четверть миллиона фунтов в блэкджек, – парировала она.

– Ты уж придумаешь какую-нибудь правдоподобную историю, Кит, – сказал Найджел. – Пошли в дом, пока ноги у нас не отвалились от холода.

– Вы зря оставили маскировку в фургоне. Моя семья увидит ваши настоящие лица.

– Это не имеет значения. Мы просто несчастные автомобилисты, застрявшие на дороге. Таких, как мы, будет сотни – об этом сообщат в «Новостях». Твоя семья не свяжет нас с теми, кто обокрал лабораторию.

– Мне это не нравится, – нахмурился Кит. Он боялся выступать против трех преступников, но положение его было настолько отчаянным, что он пошел на это. – В дом я вас не поведу.

– А мы и не спрашиваем твоего разрешения, – презрительно заявил Найджел. – Если ты сам не покажешь нам дорогу, мы ее найдем.

Чего они не понимают, в отчаянии подумал Кит, это что в его семье у всех голова хорошо варит. Найджелу, Элтону и Дейзи трудно будет их одурачить.

– Да вы же не выглядите невинными людьми, застрявшими на дороге.

– То есть? – спросил Найджел.

– Вы не выглядите средней шотландской семьей, – пояснил ему Кит. – Ты – лондонец, Элтон – черный, а Дейзи – чертова психопатка. Мои сестры могут это заметить.

– Мы будем просто вежливы и не будем много говорить.

– Лучше всего вообще ничего не говорить. Любая грубость – и затее придет конец.

– Точно. Мы хотим, чтобы они считали нас безобидными.

– В особенности Дейзи. – Кит повернулся к ней: – Держи руки при себе.

Найджел поддержал Кита:

– Да, Дейзи, старайся не выдать нашу затею. Веди себя как девушка – хотя бы пару часов, о'кей?

Она кивнула:

– Угу, угу. – И отвернулась.

Кит вдруг осознал, что в какой-то момент уступил им.

– Черт побери, – вырвалось у него. – Только помните, что я вам нужен, чтобы показать, где находится «лендкрузер». Если моим родным будет нанесен хоть какой-то урон, можете об этом забыть.

С фаталистическим чувством беспомощности, сознавая, что не в состоянии задержать свое продвижение к беде, Кит повел их вокруг дома к задней двери. Она, как всегда, была незаперта. Открывая ее, он прошептал, обращаясь к собаке:

– Все в порядке, Нелли, это я.

Войдя в коридорчик, где стоят сапоги, он почувствовал, как благословенный теплый воздух овеял его. И услышал, как Элтон сказал позади:

– О Господи, насколько же тут лучше.

Кит повернулся и прошипел:

– Не повышайте, пожалуйста, голос! – Он чувствовал себя школьным учителем, старающимся утихомирить в музее детей. – Чем дольше они проспят, тем легче будет нам, неужели не ясно? – Он провел их по коридорчику на кухню. – Будь умницей, Нелли, – сказал он тихо. – Это друзья.

Найджел погладил Нелли, и собака замахала хвостом. Они стащили с себя мокрую верхнюю одежду. Найджел положил чемоданчик на кухонный стол и сказал:

– Поставь чайник, Кит.

Кит положил на стол свой ноутбук и включил маленький телевизор на кухонной стойке. Найдя канал, по которому передают «Новости», он наполнил чайник водой.

Хорошенькая диктор «Последних известий» говорила:

– Неожиданная перемена направления ветра принесла, ко всеобщему удивлению, буран на большую часть Шотландии.

Дейзи сказала:

– Можешь повторить это еще раз.

А диктор произнесла чарующим голосом, точно приглашала зрителей к себе на чашку чая перед сном:

– В некоторых частях страны выпало свыше двенадцати дюймов снега за такое же количество часов.

– Я бы накрыл твои некоторые части двенадцатью дюймами снега, – заметил Элтон.

Кит с тревогой видел, что они расслабились. А он был напряжен даже больше прежнего.

Диктор перечислила автомобильные аварии, заблокированные дороги и брошенные машины.

– На черта нам надо это знать, – в гневе произнес Кит. – А вот когда это прекратится?

– Заваривай чай, Кит, – сказал Найджел.

Кит достал кружки, сахар и молочник. Найджел, Дейзи и Элтон расселись вокруг соснового, тщательно выскобленного стола, точно семья. Чайник на огне закипел. Кит заварил чай и налил воду в кофейник.

Картинка на телевидении сменилась, и появился специалист по прогнозам погоды. Все затихли.

– Завтра утром буран сойдет на нет так же быстро, как и начался, – сообщил он.

– Да! – с победоносным видом сказал Найджел.

– И начнется таяние еще до полудня.

– Да уточни же! – раздосадованно буркнул Найджел. – В какое время до полудня?

– В любом случае мы можем успеть, – успокоил его Элтон. Он налил себе чаю, добавив молока и сахара.

Кит разделял его оптимизм.

– Нам надо выехать, как только рассветет, – кивнул он. Возможность увидеть просвет приободрила его.

– Надеюсь, что мы сможем, – вздохнул Найджел.

Элтон глотнул чаю.

– Ей-же-ей, это уже лучше. Должно быть, Лазарь так же себя чувствовал, когда его воскресили из мертвых.

Дейзи поднялась с места. Она открыла дверь в столовую и стала вглядываться в полумрак.

– А это что за комната?

Кит встревожился:

– Куда это ты собралась?

– Мне нужно добавить в этот чай чего-нибудь крепенького. – Она включила свет и вошла в столовую. Через минуту она издала победоносный вскрик, и Кит услышал, как она открыла шкафчик, где стояли коктейли.

В кухню из коридора вошел отец Кита в серой пижаме и черном кашемировом халате.

– Доброе утро, – сказал он. – Что это вы тут устроили?

– Привет, папа, – сказал Кит. – Разреши, я тебе все объясню.

Дейзи появилась из столовой с целой бутылкой «Глэнморанджи» в обтянутой перчаткой руке.

При виде нее Стэнли приподнял брови.

– Вы хотите стаканчик виски? – спросил он.

– Нет, спасибо, – ответила она. – У меня тут целая бутылка.

4.15

Тони позвонила Стэнли домой, как только у нее выдалась свободная минута. Он, естественно, ничего не мог сделать, но, конечно, захочет знать, что произошло. И Тони не хотелось, чтобы он узнал о вторжении в лабораторию из новостей.

Она страшилась разговора с ним. Ведь ей придется сказать, что по ее вине произошла катастрофа, которая может сломать ему жизнь. Как он после этого будет к ней относиться?

Она набрала номер его телефона и услышала гудок «телефон отключен». Должно быть, у него телефон не в порядке. Возможно, снег оборвал провода. Она почувствовала облегчение от того, что ей не надо сообщать ему страшную новость.

Он не завел себе мобильник, но в его «феррари» был телефон. Она позвонила по нему и оставила сообщение. «Стэнли, это говорит Тони. Дурные вести – в лабораторию проникли посторонние. Пожалуйста, позвоните мне по мобильному, как только сможете». Возможно, он услышит ее сообщение, лишь когда будет уже поздно, но по крайней мере она старалась до него добраться.

Сгорая от нетерпения, она смотрела в окна главного вестибюля. Где же полиция со своим снегоочистителем? Они приедут с юга, из Инверберна, по шоссе. Она подозревала, что снегоочиститель передвигается со скоростью приблизительно пятнадцати миль в час. В зависимости от глубины снега, который ему предстоит расчистить. Значит, ему нужно двадцать – тридцать минут для того, чтобы доехать. Он уже должен был бы прибыть. Ну двигайся же, двигайся.

Тони надеялась, что он сразу уедет и двинется на север, следом за фургоном «Иберниен телеком». Фургон легко будет обнаружить – наименование компании написано крупными белыми буквами на темном фоне.

Внезапно ей пришла в голову мысль, что воры могли об этом подумать. Они, по всей вероятности, планировали поменять машину вскоре после отъезда из «Кремля». Во всяком случае, она так поступила бы. Она подобрала бы ничем не выделяющуюся машину – что-нибудь вроде «форда-фиесты», которая похожа на десяток других моделей, и оставила бы ее на стоянке возле супермаркета или вокзала. Так что воры могли поехать прямиком на стоянку и через несколько минут уже сидеть в совершенно другой машине.

Эта мысль привела ее в смятение. Как же тогда полиция определит грабителей? Им придется останавливать каждую машину и проверять, сидят ли в ней трое мужчин и женщина.

В волнении она пыталась понять, нельзя ли что-то предпринять, чтобы ускорить весь процесс. Если предположить, что бандиты пересели на другую машину где-нибудь неподалеку, какие тут открываются возможности? Они должны сделать это в таком месте, где бы можно было оставить машину на несколько часов, не привлекая к ней внимания. Поблизости нет ни вокзалов, ни супермаркетов. Что же тут есть? Она подошла к конторке приема, взяла блокнот и ручку. И составила список:

Инвербернский гольф-клуб,

гостиница «Капля росы»,

«Счастливое питание»,

«Садовый центр зеленых пальцев»,

«Шотландская копченая рыба»,

«Прессы Уильямса» (печать и издания).

Тони не хотела, чтобы Карл Осборн узнал, что она предпринимает. Карл вернулся из своей машины в теплое помещение и внимательно все слушал. Хотя он и не знал, что не может больше звонить из своей машины – Стив выскакивал наружу и вытащил ключ из зажигания, – все равно Тони решила не рисковать.

Она тихо заговорила со Стивом:

– Займемся немного детективной работой. – Она разорвала лист бумаги, который держала в руке, надвое и дала половину Стиву. – Обзвони эти места. Сейчас, конечно, все закрыто, но найди управляющего или охрану. Скажи им, что у нас произошло ограбление – только не говори, чего не хватает. Скажи, что машина, на которой бежали воры, возможно, брошена на их территории. Попроси посмотреть, нет ли у них фургона «Иберниен телеком».

Стив кивнул.

– Хорошая мысль: может, мы сумеем напасть на их след и дадим полиции возможность подготовиться заранее.

– Точно. Но только не пользуйся телефоном на конторке. Я не хочу, чтобы Карл это услышал. Пойди в дальний конец вестибюля, где он не сможет подслушать. Воспользуйся мобильником, который ты у него отобрал.

Тони отошла подальше от Карла и достала свой мобильник. Она позвонила в «Информацию» и получила номер гольф-клуба. Набрала номер и стала ждать. Телефон звонил больше минуты, затем ответил сонный голос:

– Да? Говорит гольф-клуб. Алло!

Тони представилась и рассказала, в чем дело.

– Я пытаюсь установить местонахождение фургона с надписью «Иберниен телеком». Он не у вас на стоянке?

– О, я понял: машина, на которой сбежали воры.

У Тони замерло сердце.

– Она у вас?

– Нет, по крайней мере ее не было, когда я пришел на дежурство. Стоит пара машин, что оставили джентльмены, не пожелавшие садиться за руль по окончании ленча вчера, – ну, вы понимаете, что я имею в виду?

– А когда вы пришли на дежурство?

– В семь часов вечера.

– Мог фургон запарковаться с тех пор? Скажем, около двух часов ночи?

– Ну, может быть… не могу вам сказать.

– А вы не могли бы посмотреть?

– Угу, могу! – Он произнес это так, точно просьба была поразительно оригинальной. – Не вешайте трубку – я вернусь через минуту. – Послышался стук от положенной трубки.

Тони стала ждать. Шаги удалились и снова вернулись.

– Нет, по-моему, там нет такого фургона.

– О'кей.

– Учтите: все машины покрыты снегом, так что хорошенько не разглядеть. Я даже не уверен, которая из них моя!

– Да, благодарю вас.

– Но ведь фургон, понимаете, был бы выше остальных, верно? Так что он бы выделялся. Нет, фургона там нет.

– Вы мне очень помогли. Я это ценю.

– А что они украли?

Тони сделала вид, что не слышала вопроса, и отключилась. Стив говорил по телефону и пока явно не напал на золотую жилу. Тони позвонила в гостиницу «Капля росы».

Ответил ей веселый молодой мужчина:

– Говорит Винсент. Чем могу быть полезен?

Тони подумала, что он похож на гостиничного клерка, который делает вид, будто готов услужить вам, пока вы его ни о чем не просите. Она повторила ему то, что уже говорила другим.

– На нашей стоянке много машин: мы работаем в Рождество, – сказал Винсент. – Я смотрю сейчас на телемонитор, но никакого фургона не вижу. К сожалению, камера не охватывает всей стоянки.

– А вы не могли бы подойти к окну и посмотреть как следует? Это действительно важно.

– Дело в том, что я сейчас занят.

Это ночью-то? Но Тони не высказала эту мысль вслух. Самым милым тоном она произнесла:

– Это, видите ли, избавило бы полицию от необходимости ехать к вам для допроса.

Ее хитрость сработала. Молодому человеку вовсе не хотелось, чтобы в его спокойную ночную смену ворвались полицейские машины и детективы.

– Не вешайте трубку. – Он отошел и вернулся. – Да, тут есть фургон, – сказал он.

– В самом деле? – Тони не верилось. На ее долю уже давно не выпадало такого счастья.

– Фургон «форд-транзит», синий, по боку большими белыми буквами значится «Иберниен телеком». Он здесь, должно быть, недавно, потому что на нем меньше снега, чем на других машинах, иначе я не смог бы прочесть надпись.

– Вы колоссально помогли, спасибо. Полагаю, вы не заметили, не отсутствует ли какая-нибудь машина, – по всей вероятности, машина, в которой они уехали?

– Извините, нет.

– О'кей. Еще раз спасибо! – Она повесила трубку и посмотрела на Стива. – Я нашла машину, на которой они скрылись отсюда!

Он кивнул на окно:

– И снегоочиститель приехал!

4.30

Дейзи залпом выпила чашку чаю и наполнила ее виски.

Кит чувствовал невероятное напряжение. Найджел и Элтон могли бы сойти за случайно застрявших путешественников, а Дейзи была безнадежна. Она выглядела бандиткой и вела себя как хулиганка.

Как только она поставила бутылку на кухонный стол, Стэнли взял ее.

– Не надо напиваться, девушка, – мягко произнес он. И завинтил крышку на бутылке.

Дейзи не привыкла, чтобы ей говорили, как себя вести. Большинство людей слишком ее боялись. Она посмотрела на Стэнли так, словно готова была его убить. Он был такой элегантный в своей серой пижаме и черном халате и такой уязвимый. Кит ожидал взрыва.

– Если немного выпить виски, чувствуешь себя лучше, а если много, то хуже, – сказал Стэнли. И поставил бутылку в шкаф. – Мой отец обычно так говорил, а он обожал виски.

Дейзи подавляла в себе ярость. Кит видел это. И опасался того, что могло произойти, если она не сдержится. Напряженную атмосферу разрядило появление Миранды в розовой ночной рубашке цветочками.

Стэнли сказал:

– Привет, дорогая, что-то ты рано встала.

– Неудобно было спать. Я ночевала на раскладном кресле в бывшем кабинете Кита. Не спрашивай почему. – Тут она оглядела чужих людей. – Не рановато ли для рождественских посетителей?

– Это моя дочь Миранда, – сказал Стэнли. – Мэнди, знакомься: Найджел, Элтон и Дейзи.

Несколько минут назад Кит представил их отцу и, не сообразив, что совершает ошибку, назвал их настоящие имена.

Миранда кивком поздоровалась с ними.

– Это Санта-Клаус вас привел? – весело осведомилась она.

Кит пояснил:

– Их машина заглохла на шоссе у поворота к нам. Я подобрал их, потом моя машина тоже отказала, и мы пришли сюда пешком. – Поверит она этому? И не спросит ли про бордовый кожаный чемоданчик, эту бомбу, стоявшую на кухонном столе?

Миранда задала совсем другой вопрос:

– Я не знала, что ты уезжал из дома – куда это ты отправился среди ночи, да еще в такую погоду?

– О, понимаешь… – Кит придумал ответ на подобный вопрос и теперь со сконфуженной улыбкой произнес: – Никак не мог заснуть, мне было так одиноко, что я решил поехать к старой приятельнице в Инверберн.

– Это к которой же? В Инверберне большинство молодых женщин были в прошлом твоими подружками.

– Не думаю, что ты ее знаешь. – В голове быстро возникло имя. – Лайза Фремонт. – И чуть не откусил себе язык: это же была героиня фильма Хичкока.

Миранда не знала этого имени.

– И она была рада тебя видеть?

– Ее не оказалось дома.

Миранда повернулась к нему спиной и взяла кофейник.

А Кит подумал: интересно, поверила ли она. Он придумал недостаточно удачное объяснение. Однако Миранда никак не могла догадаться, почему он лжет. Она предположит, что у него связь с женщиной, о которой он не хочет, чтобы люди знали, – по всей вероятности, с чьей-то женой.

Миранда стала наливать себе кофе, а Стэнли обратился к Найджелу:

– Откуда вы родом? Судя по вашему акценту, вы не шотландец.

Это выглядело как обычная светская беседа, но Кит знал отца: он прощупывал собеседника.

Найджел ответил так же спокойно:

– Я живу в Суррее, работаю в Лондоне. Моя контора на Канари-Уорф.

– Значит, вы работаете в мире финансов.

– Я поставляю в «третий мир», главным образом на Ближний Восток, источники питания для высокотехнологичных систем. Молодой нефтяной шейх хочет иметь свою дискотеку и не знает, где купить оборудование, вот он и приходит ко мне, и я решаю его проблему. – Это прозвучало правдоподобно.

Миранда взяла свой кофе, подошла к столу и села напротив Дейзи.

– Какие хорошие перчатки, – сказала она. На руках Дейзи были дорогие на вид, совершенно мокрые перчатки из бежевой замши. – Почему вы их не высушите?

Кит сжался. Разговаривать с Дейзи было опасно.

Дейзи злобно посмотрела на Миранду, но та этого не заметила и продолжала гнуть свою линию.

– Вам надо их чем-то набить, чтобы они сохранили форму, – сказала она. И взяла со стойки рулон бумажных полотенец. – Вот, используйте это.

– Мне и так хорошо, – раздраженно буркнула Дейзи.

Миранда в удивлении подняла брови.

– Разве я сказала что-то обидное?

Кит подумал: «О Господи, сейчас начнется».

Тут вмешался Найджел:

– Не глупи, Дейзи, ты же не хочешь испортить свои перчатки. – Он произнес это достаточно настойчиво, так что слова его прозвучали скорее как приказ, чем как предложение. Он волновался не меньше Кита. – Сделай, как говорит леди, – она ведь любезна с тобой.

Кит снова ожидал взрыва. Но к его удивлению, Дейзи сняла перчатки. Кит никак не ожидал увидеть такие маленькие и аккуратные руки. Он никогда этого не замечал. Все остальное в ней изобличало грубую натуру: обведенные черным глаза, сломанный нос, кожаный жакет на молнии, сапоги. А руки у нее были красивые, и она явно знала это – они были хорошо ухожены, с чистыми ногтями, покрытыми светло-розовым лаком. Кит был озадачен. Он понял, что в этом монстре где-то таится обычная девушка. Что же с ней произошло? А то, что ее воспитал Гарри Мак, – вот в чем дело.

Миранда помогла Дейзи набить перчатки бумагой.

– В каких вы трое находитесь отношениях? – спросила она Дейзи. Миранда произнесла это обычным вежливым тоном, словно вела беседу за ужином, на самом же деле она прощупывала почву. Как и Стэнли, она понятия не имела, насколько это опасно.

Дейзи запаниковала. Кит подумал, что она похожа на школьницу, которой задали вопрос по домашнему заданию, а она забыла его сделать. Кит готов был заполнить наступившее молчание, но странно будет, если он ответит за нее. После паузы Найджел произнес:

– Отец Дейзи – мой давний приятель.

«Отлично», – подумал Кит, хотя Миранда несомненно удивилась, почему Дейзи не могла сама это сказать.

– А Элтон работает у меня, – добавил Найджел.

Миранда улыбнулась Элтону.

– Правая рука?

– Шофер, – резко произнес тот.

Кит подумал, как хорошо, что Найджел – человек представительный, ему приходится быть обаятельным за троих.

Стэнли сказал:

– Ну, мне очень жаль, что погода оказалась такой плохой для вашего приезда на Рождество в Шотландию.

Найджел улыбнулся:

– Если бы я хотел загорать, поехал бы на Барбадос.

– Вы с отцом Дейзи, должно быть, хорошие друзья, раз решили провести с ней Рождество.

Найджел кивнул:

– Мы давние приятели.

Киту казалось очевидным, что Найджел лжет. Потому что он знал правду? Или это заметили и Стэнли с Мирандой? Кит не мог дольше сидеть спокойно. Он вскочил.

– Я проголодался, – заявил он. – Пап, могу я приготовить яичницу для всех?

– Конечно.

– Я тебе помогу, – сказала Миранда и стала класть ломтики хлеба в тостер.

Стэнли сказал:

– В общем, я надеюсь, что погода скоро исправится. Когда вы собирались вернуться в Лондон?

Кит вынул упаковку бекона из холодильника. У отца зародились подозрения или он просто любопытствует?

– Собираемся двинуть в обратный путь в День подарков, – сказал Найджел.

– Получается совсем короткий рождественский визит, – заметил Стэнли, продолжая слегка ставить под вопрос всю эту историю.

Найджел пожал плечами:

– Работа, знаете ли, не ждет.

– Возможно, вам придется пробыть здесь дольше, чем вы предполагали. Едва ли дороги будут расчищены к завтрашнему дню.

Это предположение, казалось, взволновало Найджела. Он поднял рукав своего малинового свитера и взглянул на часы.

Кит понял, что должен что-то сделать, чтобы отделить себя от Найджела и этих двоих. Готовя завтрак, он решил не защищать и не оправдывать незнакомцев. Наоборот: ему следует задать Найджелу скептический вопрос, как если бы он не верил тому, что тот говорит. Он может отвести от себя подозрение, сделав вид, что тоже не доверяет незнакомцам.

Но прежде чем Кит успел осуществить свое решение, вдруг заговорил Элтон.

– А как проводите Рождество вы, профессор? – спросил он. Дело в том, что Кит представил своего отца как профессора Оксенфорда. – Похоже, собрали сюда все свое семейство. Обоих детей?

– Троих.

– С мужьями и женами, конечно.

– У моих дочерей есть мужья. А Кит холост.

– А внуки?

– Тоже.

– Сколько их у вас? Если вас не раздражают мои вопросы.

– Нисколько. У меня четверо внуков.

– И все внучата тут?

– Да.

– Это приятно для вас и миссис Оксенфорд.

– Моя жена, к сожалению, умерла полтора года назад.

– Сочувствую.

– Благодарю.

«К чему все эти расспросы?» – спросил себя Кит. Элтон улыбался, слегка пригнувшись, всем своим видом давая понять, что его вопросы объясняются лишь дружелюбным любопытством, однако Кит видел, что это фарс, и в волнении подумал, ясно ли это и отцу.

Но Элтон еще не закончил.

– Это, должно быть, большой дом, раз в нем могут ночевать десять человек?

– У нас есть надворные постройки.

– Вот это удобно. – И он взглянул в окно, хотя сквозь снег ничего не было видно. – Что-то вроде коттеджей для гостей.

– У нас есть коттедж и сарай.

– Хорошая подмога. И наверное, помещение для слуг.

– У наших слуг есть коттедж в миле отсюда. Сомневаюсь, что мы их сегодня увидим.

– Какая обида. – И Элтон умолк, досконально вычислив, сколько народу находилось на участке.

«Интересно, – думал Кит, – подметил ли это кто-нибудь еще».

5.00

В качестве снегоочистителя был использован грузовик «мерседес» с прикрепленным к переднему бамперу огромным ножом. Сбоку у него было написано «Забота об инвербернских растениях», на крыше сверкали оранжевые огни, но Тони он казался колесницей, спустившейся на крыльях с небес.

Нож был поставлен под углом, чтобы сгребать снег к обочине. Снегоочиститель быстро расчистил дорогу от сторожки до главного входа в «Кремль», его нож автоматически приподнимался, когда появлялись задерживающие скорость бугры. К тому моменту, когда он остановился у главного входа, Тони уже накинула пальто и была готова выйти. С тех пор как воры уехали отсюда, прошло четыре часа, но если они застряли в снегу, то их все еще можно было поймать.

За снегоочистителем следовали три полицейские машины и карета «скорой помощи». Первыми вышла команда медиков. Они вынесли Сьюзен на носилках, хотя она сказала, что может идти сама. А Дон отказался ехать в больницу.

– Если шотландец будет отправляться в больницу всякий раз, как его пнут в голову, у врачей рук на это не хватит, – сказал он.

Фрэнк приехал в темном костюме и белой рубашке с галстуком. Он даже нашел время побриться, – по всей вероятности, в машине. Тони заметила, какое у него мрачное лицо, и заволновалась, поняв, что он рвется в бой. Он, несомненно, злился, что начальство заставило его поступить, как хотела Тони. Она сказала себе: «Проявляй терпение и избегай выяснения отношений».

Мать Тони подняла глаза от щенка, которого гладила, и сказала:

– Привет, Фрэнк! Какой сюрприз. Вы что, снова объединяетесь с Тони?

– Не сегодня, – буркнул он.

– Как жаль.

За Фрэнком следовали два детектива с большими портфелями – Тони решила, что это команда для расследования места преступления. Фрэнк кивнул Тони и обменялся рукопожатием с Карлом Осборном, но обратился к Стиву:

– Вы начальник охраны?

– Угу. Стив Тремлетт, а вы – Фрэнк Хэккетт, мы уже встречались.

– Насколько я понимаю, были совершены нападения на четырех охранников.

– Ага, на меня и еще на троих.

– Это произошло в одном и том же месте?

«Чем Фрэнк занимается? – нетерпеливо подумала Тони. – Зачем он задает пустые вопросы, когда надо спешить?»

Стив ответил:

– На Сьюзен напали в коридоре. Меня подловили примерно там же. А Дон и Стью были под дулами пистолетов связаны в комнате видеонаблюдения.

– Пожалуйста, покажите мне оба эти места.

Тони была удивлена.

– Но нам же надо ехать за этими людьми, Фрэнк! Почему ты не посылаешь своих людей в погоню?

– Не надо говорить мне, как я должен работать, – возразил он.

Он был явно доволен тем, что она дала повод осадить ее. А Тони тяжело вздохнула. Сейчас не время было конфликтовать. Фрэнк повернулся снова к Стиву и сказал:

– Ведите нас.

Тони подавила желание ругнуться и последовала за ними. Как и Карл Осборн.

Детективы протянули через коридор, где напали на Стива и где была избита дубинкой Сьюзен, ленту, опоясав место преступления. Затем они перешли в комнату видеонаблюдения, где Стью следил за мониторами. Фрэнк протянул ленту через дверь.

Стив сказал:

– Нас четверых связали и перетащили в ЛБЗ-четыре. Не в саму лабораторию, а в коридор.

– Там я их и обнаружила, – добавила Тони. – Но с тех пор прошло уже четыре часа… и злоумышленники с каждой минутой удаляются от нас.

– Пойдем осмотрим и это место.

– Нет, не пойдете, – сказала Тони. – Это запретная зона. Вы можете видеть это место на девятнадцатом мониторе.

– Если это не в самой лаборатории, я полагаю, опасности нет.

Он был прав, но Тони не хотела позволить ему потерять еще время.

– Никому не разрешено пройти в эту дверь без подготовки на биоопасность. Таково правило.

– Плевал я на ваши правила, – я здесь за все в ответе.

Тони поняла, что невольно совершила то, чего поклялась не делать: сцепилась с Фрэнком на равных, и постаралась отступить:

– Я доведу вас до двери.

Они подошли ко входу в лабораторию. Фрэнк посмотрел на считыватель перфокарт и сказал Стиву:

– Приказываю дать мне ваш пропуск.

Стив сказал:

– У меня нет пропуска. Охранникам не разрешено туда входить.

Фрэнк повернулся к Тони:

– А у тебя есть пропуск?

– Я прошла обучение биоопасности.

– Дай мне твой пропуск.

Она протянула его. Фрэнк провел пропуском по сканнеру, затем толкнул дверь. Она не открывалась. Он указал на маленький экранчик в стене.

– А это что такое?

– Считыватель отпечатка пальца. Пропуск не сработает без соответствующего отпечатка. Мы установили эту систему, чтобы помешать глупым людям попасть туда с крадеными картами.

– И тем не менее это не остановило сегодня ночью воров, верно? – И Фрэнк, одержав победу, круто повернулся.

Тони шла за ним. В главном вестибюле стояли и курили двое мужчин в желтых, бросающихся в глаза куртках и резиновых сапогах. Тони подумала сначала, что это люди со снегоочистителя, но, когда Фрэнк начал давать им указания, поняла, что это полицейские офицеры.

– Проверяйте каждую машину, мимо которой будете проезжать, – сказал он. – Сообщайте по радио регистрационный номер, а мы станем выяснять, украдена она или арендована. Сообщайте нам, если кто-то есть в машине. Вы знаете, кого мы ищем – троих мужчин и женщину. В любом случае не приближайтесь к пассажирам. Эти парни вооружены, а вы – нет, так что проводите лишь разведку. Сюда едет вооруженная группа. Если вы сможете обнаружить преступников, мы пошлем эту группу к вам, ясно?

Мужчины кивнули.

– Поезжайте на север и сверните на первую же дорогу. Я думаю, они поехали на восток.

Тони знала, что это не так. Ей неприятно было снова перечить Фрэнку, но не могла же она допустить, чтобы отправляемая на разведку команда поехала не туда. Фрэнк взбесится, но она не может поступить иначе. И она сказала:

– Воры отправились не на восток.

Фрэнк не обратил на ее слова никакого внимания.

– По этой дороге вы выберетесь на главное шоссе, ведущее в Глазго.

Тони снова сказала:

– Воры поехали не туда.

Двое констеблей с интересом наблюдали эту пикировку, глядя то на Фрэнка, то на Тони, точно зрители на теннисном матче. Фрэнк покраснел.

– Никто не спрашивает твоего мнения, Тони.

– Они не поехали по этой дороге, – не отступалась она. – Они продолжали ехать на север.

– Я полагаю, ты пришла к такому заключению по женской интуиции?

Один из констеблей рассмеялся.

«Ну зачем ты ставишь себя под удар?!» – подумала Тони. И спокойно произнесла:

– Машина, на которой они уехали, находится на стоянке у гостиницы «Капля росы» на этой дороге, в пяти милях к северу.

Фрэнк еще больше покраснел и смутился оттого, что она знала что-то, чего не знал он.

– И как же ты добыла эту информацию?

– Работая детективом. – «Я всегда была лучшим полицейским, чем ты, и остаюсь им», – подумала она, но не высказала эту мысль. – Я принялась обзванивать округу. А это лучше, чем интуиция. – «Сам напросился на это, мерзавец».

Констебль снова рассмеялся и чуть не подавился, когда Фрэнк свирепо посмотрел на него.

Тони добавила:

– Воры могут быть и в мотеле, но скорее всего они сменили машину и поехали дальше.

Фрэнк подавил свою ярость.

– Отправляйтесь в мотель, – сказал он двум констеблям. – Дальнейшие указания получите от меня по пути. Поехали.

Они быстро выскочили из дома. «Наконец-то!» – подумала Тони.

Фрэнк вызвал детектива в штатском, сидевшего в одной из машин, и велел ему следовать за снегоочистителем в мотель, осмотреть фургон и выяснить, не видел ли кто-нибудь чего-либо.

А Тони уже обдумывала следующий шаг. Ей хотелось быть в тесном контакте с полицейскими, проводившими операцию. Но у нее не было машины. Да и мама тут.

Она увидела, что Карл Осборн тихо разговаривает с Фрэнком. Карл указал на свой застрявший «ягуар», который все еще стоял на дороге. Фрэнк кивнул и сказал что-то офицеру в форме, который вышел и стал разговаривать с шофером снегоочистителя. Они постараются высвободить машину Карла, поняла Тони.

Тони обратилась к Карлу:

– Ты поедешь со снегоочистителем.

– Это же свободная страна, – с самодовольным видом заявил он.

– Не забудь взять щенка.

– Я собирался оставить его с тобой.

– А я с тобой еду.

– Ты с ума сошла.

– Мне необходимо добраться до дома Стэнли. Это по дороге, в пяти милях за гостиницей «Капля росы». Ты высадишь нас с мамой там. – После того как она расскажет все Стэнли, она сможет взять у него машину, оставить маму в Стипфолле и поехать следом за снегоочистителем.

– Ты хочешь, чтобы я и твою маму взял? – не веря своим ушам, произнес Карл.

– Да.

– И не думай.

Тони кивнула.

– Дай мне знать, если изменишь свое решение.

Он сдвинул брови, не понимая, почему она так быстро согласилась с его отказом, но ничего не сказал и надел пальто.

Стив Тремлетт открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но Тони незаметно махнула ему рукой, как бы говоря: «Помолчи».

Карл направился к двери.

Тони сказала:

– Не забудь про щенка.

Он взял собаку и пошел к своей машине.

А Тони смотрела в окно и видела, как поехал караван. Снегоочиститель сдвинул гору перед «ягуаром» Карла, затем пошел вверх по склону к сторожке. За ним следовала полицейская машина. Карл какое-то время сидел в своей машине, затем снова вышел и вернулся в главный вестибюль.

– Где мои ключи? – со злостью произнес он.

Тони мило улыбнулась.

– Ты не передумал взять меня с собой?

Стив погремел ключами в кармане.

Карл состроил кислую мину.

– Садись в эту чертову машину, – сказал он.

5.30

Миранде неприятна была эта странная троица – Найджел, Элтон и Дейзи. Они действительно те, кем представляются? Что-то было в них, заставлявшее ее жалеть, что она – в ночной рубашке.

Она провела скверную ночь. Лежа на неудобном раскладном кресле в бывшем кабинете Кита, она то погружалась в сон, то просыпалась – ей виделся ее глупый позорный роман с Хьюго, а очнувшись, она возмущалась тем, что Нед опять не постоял за нее. Он должен был бы разозлиться от того, что Кит выдал ее тайну, а вместо этого лишь сказал, что тайны рано или поздно всегда раскрываются. В тот день они утром поссорились в машине. Миранда надеялась, что этот праздник явится поводом для ее семьи признать Неда, но она начинала думать, что, возможно, настал момент, когда она откажется от него. Слишком он слаб.

Услышав внизу голоса, она обрадовалась: значит, можно встать. А теперь была встревожена. У Найджела что, нет ни жены, ни семьи, ни даже девушки, с кем ему хотелось бы встретить Рождество? А у Элтона? Миранда была уверена, что Найджел и Элтон не педерасты: Найджел оглядывал ее ночную рубашку глазами мужчины, которому хочется посмотреть, что под ней.

Дейзи странно выглядела бы в любой компании. По возрасту она могла бы быть подружкой Элтона, но они явно терпеть не могут друг друга. Так что же она делает тут с Найджелом и его шофером?

Найджел никакой не друг Дейзиной семьи, решила Миранда. Отношения между ними отнюдь не теплые. Они больше похожи на людей, которые вынуждены вместе работать, хотя не очень ладят. Если они коллеги, то почему нельзя было прямо об этом сказать?

Отец ее тоже был явно напряжен. И у него, похоже, возникли подозрения.

Кухня наполнилась чудесными запахами: жареным беконом, свежим кофе и тостами. Приготовление пищи – одно из достоинств Кита, размышляла Миранда: его блюда всегда выглядели красиво. Он мог приготовить из спагетти королевское угощение. Внешний вид был крайне важен для ее брата. Он не мог усидеть на работе или удержать деньги на банковском счету, но он всегда был хорошо одет и ездил в красивой машине, в каком бы трудном положении ни находился. В глазах отца он был тем, кто легко достигал желаемого и одновременно страдал серьезными недостатками. Стэнли порадовался за Кита, лишь когда он участвовал в зимних Олимпийских играх.

Сейчас Кит раздал всем по тарелке, на которой лежали хрустящий бекон, нарезанный помидор, яичница, посыпанная мелко нарубленной зеленью, и треугольнички горячих, смазанных маслом тостов. Напряженная атмосфера в комнате немного разрядилась. Возможно, именно к этому и стремился Кит, подумала Миранда. Она не была голодна, тем не менее поддела на вилку кусочек яичницы. Кит немного посыпал ее для вкуса пармезанским сыром, и яичница получилась восхитительно пикантной.

Кит завел разговор:

– Итак, Дейзи, чем ты зарабатываешь? – И улыбнулся ей чарующей улыбкой.

Миранда понимала, что он ведет себя так из вежливости. Киту нравились хорошенькие девушки, а Дейзи была далеко не такой.

Она долго молчала.

– Я работаю с отцом, – сказала она.

– В какой области?

– В какой он работает области?

– Я хочу сказать: в каком он бизнесе?

Вопрос, казалось, поставил ее в тупик.

Найджел рассмеялся и сказал:

– У моего старого приятеля Гарри столько всего крутится, что трудно сказать, чем он занят.

Кит удивил Миранду своей настойчивостью. Требовательным тоном он сказал Дейзи:

– Ну так назови для примера хоть что-то из того, что он делает.

Та просветлела и, словно ее вдруг осенило, произнесла:

– Он занимается недвижимостью. – Казалось, она повторяла что-то услышанное.

– Кажется, ему нравится иметь имущество.

– Нравится расширять собственность.

– Никогда не понимал, что значит «расширять собственность».

«Не похоже это на Кита – так агрессивно расспрашивать людей, – подумала Миранда. – Возможно, он тоже считает, что трудно поверить рассказу гостей о себе». От этой мысли ей стало легче. Значит, они действительно посторонние. А то у Миранды в глубине души шевелился страх, что Кит связан с ними каким-то сомнительным делом. Кто его знает.

Найджел с оттенком нетерпения в голосе произнес:

– Гарри покупает старый табачный склад, подает заявление о разрешении переоборудовать его в люксовые квартиры, а потом выгодно продает строителю.

Опять, поняла Миранда, Найджел отвечает за Дейзи. У Кита, по-видимому, возникла та же мысль, и он сказал:

– Как же ты помогаешь отцу в таком деле, Дейзи? По-моему, в таком случае из тебя выйдет хороший продавец.

Вид у Дейзи был такой, что ей куда больше подошло бы выгонять из квартир неплательщиков. Она враждебно посмотрела на Кита.

– Занимаюсь всяким-разным, – сказала она и вздернула подбородок, словно вызывая его найти погрешность в ее ответе.

– И я уверен, ты выполняешь свои обязанности с шармом и эффективно, – сказал Кит.

Миранда заволновалась: лесть Кита становилась саркастической. Дейзи – человек не тонкий, но она может почувствовать, когда ее оскорбляют.

Напряженная атмосфера испортила завтрак Миранде. Надо поговорить об этом с отцом. Она проглотила кусочек хлеба, закашлялась, сделала вид, будто что-то застряло у нее в горле, и, продолжая кашлять, встала из-за стола.

– Извините, – захлебываясь, произнесла она.

Отец схватил стакан и налил воды из-под крана.

Продолжая кашлять, Миранда вышла из комнаты. Как она и задумала, отец вышел за ней следом. Она закрыла дверь на кухню и жестом указала на кабинет. Для вида она еще раз закашлялась. Отец предложил ей стакан с водой, но она рукой отстранила его.

– Я притворялась, – сказала она. – Хотела поговорить с тобой. Каково твое мнение о наших гостях?

Он поставил стакан на зеленую кожу, покрывавшую его письменный стол.

– Странная компания. Я думал, эти темные личности – не дружки ли Кита, пока он не стал расспрашивать девицу.

– Я тоже. Все равно что-то они замышляют.

– Но что? Если они планировали нас ограбить, то слишком уж долго тянут.

– Не знаю, но я чувствую исходящую от них угрозу.

– Ты хочешь, чтоб я позвонил в полицию?

– Это было бы слишком. Но я хотела бы, чтобы кто-нибудь знал, что они у нас в доме.

– Что ж, давай подумаем, кому мы можем позвонить.

– Как насчет дяди Нормана? – Это был брат ее отца, университетский библиотекарь, живший в Эдинбурге. Они любили друг друга издали, довольствуясь встречами раз в год.

– Да. Норман поймет. Я скажу ему, что произошло, и попрошу позвонить через час и удостовериться, что мы в порядке.

– Отлично.

Стэнли снял трубку с аппарата, стоявшего на его письменном столе, и приложил к уху. Нахмурился, положил трубку на рычаг и снова взял ее.

– Нет гудка, – сказал он.

Миранду охватил страх.

– Вот теперь я действительно хочу кого-нибудь вызвать.

Стэнли пробежал по клавишам своего компьютера.

– Электронная почта тоже не работает. По всей вероятности, дело в погоде. Густой снег иногда рвет провода.

– Все равно…

– А где твой мобильник?

– В коттедже. Разве у тебя нет своего?

– Только в «феррари».

– У Ольги наверняка есть.

– Нет нужды будить ее. – Стэнли бросил взгляд в окно. – Я сейчас накину пальто на пижаму и схожу в гараж.

– А где ключи?

– В шкафчике для ключей.

Шкафчик для ключей висел на стене в коридоре, где стояла обувь.

– Я принесу их тебе.

Они вышли в холл. Стэнли прошел к входной двери и отыскал свои сапоги. Миранда положила было руку на ручку кухонной двери и замерла. Она услышала голос Ольги на кухне. Миранда не разговаривала с сестрой с того момента, когда Кит вчера вечером предательски выболтал ее тайну. Что она скажет Ольге или Ольга ей?

Она открыла дверь. Ольга стояла, прислонясь к кухонной стойке, в черной шелковой накидке, напомнившей Миранде адвокатскую мантию. Найджел, Элтон и Дейзи сидели за столом точно в президиуме. За ними, явно волнуясь, стоял Кит. А Ольга по правилам судопроизводства допрашивала через стол незнакомцев. Она спросила Найджела:

– Какого черта, что это вы делали так поздно? – Она могла бы обратиться так к несовершеннолетнему преступнику.

Миранда заметила квадратную припухлость в кармане шелковой накидки Ольги: она никогда никуда не ходила без телефона. Миранда только было собралась повернуться и сказать отцу, чтобы он не надевал сапоги, но ее остановил спектакль, разыгрываемый Ольгой.

Найджел насупился, явно недовольный вопросом, тем не менее ответил:

– Мы ехали в Глазго.

– А где же вы были? К северу отсюда почти ничего нет.

– В большом загородном доме.

– Мы, по всей вероятности, знаем владельцев. Кто это?

– Их фамилия Робинзон.

Миранда стояла и смотрела, выжидая возможности тихонько взять телефон Ольги.

– Робинзон – это ничего мне не говорит. Почти такая же распространенная фамилия, как Смит и Браун. А по какому поводу вы туда ездили?

– На вечеринку.

Ольга приподняла темные брови.

– Вы приезжаете в Шотландию провести Рождество со старым другом, а потом отправляетесь с его дочерью на вечеринку и оставляете беднягу одного?

– Он неважно себя чувствовал.

Ольга нацелилась на Дейзи.

– Что же вы за дочь, если оставляете больного отца дома в канун Рождества?

Дейзи смотрела на нее молча, со злостью. Внезапно Миранда испугалась, поняв, что Дейзи способна на жестокость. По-видимому, та же мысль пришла и Киту, так как он сказал:

– Успокойся, Ольга.

Ольга не обратила на него внимания.

– Так что? – сказала она, обращаясь к Дейзи. – Вам нечего сказать в оправдание?

Дейзи взяла свои перчатки. Почему-то Миранде показалось это зловещим. Дейзи натянула перчатки и сказала:

– Я не обязана отвечать на ваши вопросы.

– А по-моему, обязаны. – И Ольга снова переключилась на Найджела. – Вы – трое незнакомцев – сидите на кухне моего отца, набиваете себе живот его едой и рассказываете нам крайне неправдоподобные истории. Я думаю, вам надо объясниться.

Кит в волнении произнес:

– Ольга, разве это так уж необходимо? Это просто люди, застрявшие…

– Ты в этом уверен? – спросила она. И снова перевела взгляд на Найджела.

Найджел был в расслабленном состоянии, но сейчас с нескрываемым гневом заявил:

– Мне не нравится этот допрос.

– Если не нравится, можете валить отсюда, – сказала Ольга. – Но если хотите оставаться в доме моего отца, расскажите нам что-нибудь получше этой чепухи.

– Мы же не можем уйти отсюда, – возмущенно произнес Элтон. – Взгляните в окно, там черт знает какой буран.

– Пожалуйста, не произносите этого слова в нашем доме. Моя мать всегда запрещала говорить непристойности – разве что на иностранных языках, и мы придерживаемся этого правила после ее смерти. – Ольга протянула руку к кофейнику и тут, заметив на столе бордовый чемоданчик, указала на него. – А это что такое?

– Это мой чемоданчик, – сказал Найджел.

– Так вот: мы не кладем багаж на стол. – Она протянула руку и взяла чемоданчик. – Да он легонький… ой! – вскрикнула она, так как Найджел схватил ее за руку. – Больно! – закричала она.

Маска любезности слетела с лица Найджела. Он тихо, но отчетливо произнес:

– Поставьте чемоданчик. Сейчас же.

Рядом с Мирандой появился Стэнли в пальто, перчатках и сапогах.

– Что это вы себе позволяете? – сказал он Найджелу. – Уберите руки от моей дочери!

Нелли громко залаяла. Элтон быстро нагнулся и схватил собаку за ошейник.

А Ольга упрямо не выпускала из рук чемоданчик.

Кит сказал:

– Положи чемоданчик, Ольга.

Дейзи схватила чемоданчик. Ольга не отдавала, пытаясь его удержать, – в эту минуту крышка чемоданчика открылась. Полистироловые кусочки разлетелись по кухонному столу. Кит вскрикнул от страха, и Миранда удивилась – чего это он так испугался. Из чемоданчика выпал флакон духов в двух герметически закрытых пакетах.

Свободной рукой Ольга ударила Найджела по лицу.

Найджел ответил ей тем же. Все разом закричали. Стэнли взревел от ярости, оттолкнул Миранду и шагнул к Найджелу. Миранда вскрикнула:

– Нет…

На пути Стэнли стояла Дейзи. Он попытался отпихнуть ее. В воздухе что-то промелькнуло, Стэнли вскрикнул и упал – изо рта его шла кровь.

Тут Найджел и Дейзи мгновенно выхватили пистолеты.

Все затихли, кроме Нелли, которая отчаянно лаяла. Элтон перевернул ошейник и стал ее душить, пока собака не замолкла. В комнате воцарилась тишина.

Ольга сказала:

– Кто же вы, черт бы вас побрал?

А Стэнли, взглянув на флакон духов, не без опасения произнес:

– Почему этот флакон лежит в двойном пакете?

Миранда тихонько выскользнула за дверь.

5.45

Кит со страхом смотрел на флакончик «Дьявольщины» на кухонном столе. Но стекло не разбилось; распылитель не соскочил; двойные полиэтиленовые пакеты были не повреждены. Смертоносная жидкость продолжала оставаться внутри своего хрупкого вместилища.

Но теперь, когда Найджел и Дейзи вытащили пистолеты, они уже не могли делать вид, будто стали невинными жертвами снегопада. Как только об ограблении лаборатории будет известно, их свяжут с кражей вируса.

Найджел, Дейзи и Элтон скроются от правосудия, а Кит… Было ясно, кто он. И даже если сегодня ему удастся сбежать, он останется беглецом-одиночкой до конца жизни.

Он отчаянно пытался придумать выход из положения.

Все стояли, замерев, глядя на жуткие маленькие темно-серые пистолеты, и тут Найджел чуточку передвинул свое оружие, нацелив его на Кита, и Кит ухватился за пришедшую в голову мысль.

У семьи нет никаких оснований заподозрить его, подумал он. Ведь он мог быть обманут тремя беглецами. Его заявление о том, что они для него чужие люди, пока что не было опровергнуто.

Но как это прояснить?

Он медленно поднял руки в традиционном жесте человека, сдающегося в плен.

Все смотрели на него. Была минута, когда Кит думал, что сами бандиты выдадут его. Найджел наморщил лоб, Элтон был явно сбит с толку. Дейзи ухмылялась.

Кит произнес:

– Пап, мне так жаль, что я привел этих людей в дом. Я понятия не имел…

Отец долго на него смотрел, потом кивнул.

– Это не твоя вина, – сказал он. – Нельзя в метель не впустить в дом чужих людей. Ты же не мог знать… – он повернулся и с уничтожающим презрением посмотрел на Найджела, – …какого рода эти люди.

Найджел моментально все понял и постарался поддержать Кита в его розыгрыше.

– Извините, что таким образом благодарю за гостеприимство… вас Кит звать, да? Да… Вы спасли нам жизнь в буран, а мы нацелили на вас пистолеты. Этот старый мир никогда не был справедливым.

Лицо Элтона просветлело, когда он догадался об уловке.

А Найджел продолжал:

– Если бы ваша сестрица тут не верховодила и не стала совать нос в наши дела, мы бы спокойно ушли отсюда и вы так и не узнали бы, какие мы плохие люди. Но она не отступалась.

Дейзи наконец все поняла и отвернулась с презрительной гримасой.

А Киту пришло в голову, что Найджел и его команда способны перебить его семью. Они готовы были выкрасть вирус, который сразит тысячи, так почему не решатся расстрелять Оксенфордов? Это, конечно, другое дело: убийство тысяч с помощью вируса – вещь абстрактная, а вот хладнокровно перебить взрослых и детей – это труднее. Но если потребуется, они могут это сделать. Кит, вздрогнув, понял, что они могут убить и его. По счастью, он все еще им нужен. Он знал путь к коттеджу Люка и «лендкрузеру». Им никогда не найти этот коттедж без него. И Кит решил при первой же возможности напомнить об этом Найджелу.

– Содержимое этого флакончика, видите ли, стоит кучу денег, – докончил Найджел.

Для большей убедительности Кит спросил:

– А что это?

– Не важно, – сказал Найджел.

В этот момент зазвонил мобильный телефон Кита.

Он не знал, как быть. Звонил, по всей вероятности, Хэмиш. В «Кремле», по-видимому, что-то произошло. И человек Кита счел необходимым сообщить ему об этом. Но как может он разговаривать с Хэмишем, не выдав себя перед родными? Он стоял словно парализованный, а все слушали, как звонит его телефон, играя Девятую симфонию Бетховена.

Найджел решил проблему.

– Дайте мне эту штуку, – сказал он.

Кит передал ему телефон, и Найджел ответил.

– Да, говорит Кит, – сказал он, весьма удачно подражая шотландскому акценту.

Человек на другом конце провода, казалось, поверил, так как наступила тишина, пока Найджел слушал.

– Понял, – сказал он. – Спасибо. – Он отключил телефон и положил его в карман. – Кто-то хочет предупредить вас о трех опасных бандитах, появившихся в окрестностях, – сказал он. – Судя по всему, полиция преследует их со снегоочистителем.

Крейг никак не мог понять Софи. Только что она была мучительно стеснительна, а в следующую минуту – смела до неловкости. Она позволила ему просунуть руки под ее свитер и даже помогла расстегнуть лифчик, когда он никак не мог справиться с крючками, и он подумал, что сейчас умрет от наслаждения, когда в обеих его руках оказались ее груди, а потом она не позволила ему смотреть на них при свете свечи. Он еще больше возбудился, когда она расстегнула его джинсы так ловко, словно делала это многие годы, а затем, казалось, не знала, как быть дальше. Крейг подумал, что, может быть, есть некий кодекс поведения в таких случаях, о котором он не знает. Или Софи так же неопытна, как и он? Во всяком случае, она стала лучше целоваться. Сначала она была нерешительна, точно не знала, хочет ли этого, но, попрактиковавшись пару часов, с восторгом занялась этим.

Крейг чувствовал себя как моряк во время шторма. Всю ночь он плыл по волнам надежды и отчаяния, желания и разочарования, волнения и восторга. В какой-то момент Софи прошептала:

– Ты такой милый. А я совсем не милая. Я испорченная.

Когда он снова поцеловал ее, лицо Софи было мокрым от слез. Как быть, думал он, если девушка начинает плакать, когда твоя рука проникла в ее трусы? Он начал было вытаскивать руку, считая, что она, должно быть, этого хочет, но Софи схватила его за запястье и удержала руку.

– По-моему, ты славная, – сказал он, но это прозвучало так неубедительно, что он добавил: – По-моему, ты – чудо.

Несмотря на свою растерянность, Крейг чувствовал себя необычайно счастливым. Он никогда не был так близок с девушкой. Его просто разрывало от любви, нежности и радости. Когда он услышал шум на кухне, они как раз решали, как далеко могут зайти.

Софи сказала:

– Ты хочешь дойти до конца?

– А ты?

– Я хочу, если ты этого хочешь.

Крейг кивнул:

– Я действительно этого хочу.

– А у тебя есть презервативы?

– Да. – Он полез в карман джинсов и извлек оттуда маленький пакетик.

– Значит, ты это планировал?

– Никакого плана у меня не было. – Это была полуправда: детального плана у него не было. – Однако я надеялся, что это произойдет. С тех пор как я с тобой познакомился, я все думал… ну в общем… снова с тобой встретиться и так далее. А сегодня весь день…

– Ты был такой настойчивый.

– Мне просто хотелось быть с тобой вот так.

Это не было очень красиво сказано, но, казалось, она именно это хотела услышать.

– В таком случае хорошо. Давай займемся этим.

– Ты уверена?

– Да. Сейчас же. Быстро.

– Хорошо.

– О Господи, это что такое?

Крейг понимал, что на кухне внизу есть люди. Он смутно слышал приглушенные голоса, затем грохот сковородки и почувствовал запах бекона. Он не знал, сколько сейчас времени, но ему казалось, что для завтрака рановато. Однако он не обратил на все это внимания, уверенный в том, что никто не помешает им здесь, на чердаке. А сейчас уже нельзя было не обращать внимания на звуки. Во-первых, он услышал, как закричал дедушка, что само по себе было необычно. Нелли залаяла, словно взбесилась; кто-то вскрикнул удивительно похоже на мать Крейга; затем несколько мужских голосов разом закричали друг на друга.

Софи спросила испуганным голосом:

– Это нормально?

– Нет, – ответил Крейг. – У нас спорят, но не устраивают соревнования в крике.

– Что же там происходит?

Он запнулся. С одной стороны, хотелось забыть про шум и действовать так, словно они с Софи находятся в своем отдельном мире, лежа на старом диване под куртками. Он мог бы не обратить внимания на землетрясение, когда рядом были ее мягкая кожа, горячее дыхание и влажные губы. Но с другой стороны, это вмешательство извне не представлялось абсолютно нежеланным. Они ведь почти уже все совершили, возможно, будет даже славно отложить главное, чтобы было к чему стремиться, ждать большего наслаждения.

А на кухне под ними так же внезапно наступила тишина, как внезапно раздался шум.

– Странно, – сказал он.

– И страшновато. – Софи произнесла это испуганно, и это заставило Крейга принять решение. Он снова поцеловал ее в губы и поднялся. Натянув джинсы, он прошел по чердаку до щели в полу. Лег на пол и стал смотреть в щель между досками.

Он увидел свою мать – она стояла, открыв рот, словно в шоке, и выглядела испуганной. А дедушка вытирал кровь с подбородка. Дядя Кит стоял, подняв вверх руки. В помещении находились еще трое незнакомцев. Сначала Крейг решил, что это все мужчины, затем понял, что там есть уродливая девчонка с бритой головой. Молодой чернокожий крепко держал Нелли за ошейник. А мужчина постарше и девчонка держали пистолеты.

Крейг пробормотал:

– Черт побери, что там внизу происходит?

Софи легла рядом с ним и через мгновение охнула.

– Это у них оружие? – прошептала она.

– Да.

– О Господи, мы в беде.

Крейг стал думать.

– Надо вызвать полицию. Где твой телефон?

– Я оставила его в сарае.

– А, черт.

– О Господи, что мы можем сделать?

– Думай. Думай. Нужен телефон. Нам нужен телефон.

Крейг запнулся. Он был напуган. Вот теперь он хотел бы лечь и лежать тихо, крепко зажмурившись. Он бы так и поступил, если бы рядом не было девушки. Он не знал всех правил поведения – знал только, что мужчина должен выказать мужество, если девушка напугана, особенно если они – любовники или почти. А если он не отличается храбростью, то должен притвориться, что способен ее проявить. Где ближайший телефон?

– Рядом с кроватью деда есть аппарат.

Софи сказала:

– Я ничего не в состоянии делать – я слишком боюсь.

– Тебе лучше остаться здесь.

– О'кей.

Крейг поднялся на ноги. Он застегнул джинсы и затянул ремень, затем направился к выходу. Пролез в платяной шкаф деда, толкнул дверь и вышел в гардеробную.

Там горел свет. Темно-коричневые ботинки деда стояли на ковре, а голубая рубашка, которую он носил вчера, лежала поверх груды вещей в корзине для стирки. Крейг вошел в спальню. Кровать была разобрана, словно дедушка только что вылез из нее. На ночном столике лежал раскрытый журнал «Сайентифик америкен»… и стоял телефон.

Крейг никогда в жизни не набирал цифры 999. Что надо сказать? Он видел по телевизору, как это делали другие. Надо назвать свое имя и место, откуда звонишь, подумал он. А потом? «У нас на кухне люди с пистолетами». Это прозвучит мелодраматично, но, наверное, все звонки по номеру 999 бывают драматичны.

Он снял трубку. Гудка не было.

Крейг постучал по рычагу и снова послушал. Ничего.

Он положил трубку на рычаг. Телефоны что, отключены? Это просто авария, или же незнакомцы перерезали провода?

А у дедушки есть мобильный? Крейг вытянул ящик ночного столика. Внутри он увидел карманный фонарик и книгу, но никакого телефона. Тут он вспомнил: у дедушки есть телефон в машине, но он не носит с собой мобильника.

Из гардеробной донесся какой-то звук. Из платяного шкафа высунулась голова Софи, вид у нее был испуганный.

– Кто-то идет сюда! – прошептала она.

А минуту спустя Крейг услышал тяжелые шаги на лестничной площадке.

Он шмыгнул в гардеробную. Софи нырнула обратно на чердак. Крейг встал на колени, пополз по шкафу и услышал, как распахнулась дверь в спальню. У него не было времени закрыть дверь шкафа. Он скользнул в лаз, быстро повернулся и закрыл за собой панель.

Софи прошептала:

– Мужчина, что постарше, велел девчонке осмотреть дом. Он назвал ее Дейзи. Я слышала ее шаги на площадке лестницы. Ты добрался до полиции?

Он отрицательно покачал головой:

– Телефон отключен.

– Нет!

Крейг услышал тяжелые шаги Дейзи в гардеробной. Она увидит открытую дверь шкафа. Заметит ли она открывающуюся панель за костюмами? Только если будет тщательно искать.

Крейг прислушался. Она что, заглядывает сейчас в открытый шкаф? Его затрясло. Дейзи не была крупной женщиной – на дюйм или на два меньше его, предположил он, но выглядела устрашающе.

Тишина длилась. Крейгу показалось, что он услышал, как она прошла в ванную. После короткой паузы ее сапоги прогрохотали по гардеробной и звук исчез, хлопнула дверь в спальню.

– О Господи, я до того напугана, – произнесла Софи.

– Я тоже, – сказал Крейг.

Миранда вошла в спальню Ольги с Хьюго.

Выбравшись из кухни, она не знала, что делать дальше. Выйти на улицу она не могла – она была в ночной рубашке и босиком. Она взбежала вверх по лестнице с мыслью запереться в ванной, но почти сразу поняла, что это будет бесполезно. Она в смятении стояла на площадке лестницы. И была до того напугана, что ее тошнило. Главное сейчас – позвонить в полицию.

Мобильник Ольги был в кармане ее накидки… но у Хьюго, наверное, есть свой мобильник.

Несмотря на страх, Миранда лишь секунду помедлила у двери. Меньше всего хотелось ей оказаться в спальне вместе с Хьюго. Тут она услышала, как кто-то вышел из кухни в коридор. Она быстро открыла дверь к Хьюго, проскользнула внутрь и тихонько закрыла ее. Хьюго стоял у окна и смотрел наружу. Он был не одет и стоял спиной к двери.

– Ты только посмотри на эту чертову погоду! – сказал он, явно считая, что вернулась жена.

Его небрежный тон заставил Миранду остановиться. Ольга и Хьюго явно помирились, прокричав друг на друга полночи. Интересно, Ольга уже простила мужа за то, что он спал с ее сестрой? Что-то быстро это получилось, но, возможно, такие ссоры бывали у них и раньше – по поводу других женщин. Миранда часто удивлялась, как Ольга мирится со своим любящим пофлиртовать мужем, но Ольга никогда не говорила об этом. Наверное, у них установился определенный распорядок: измена, обнаружение измены, ссора, примирение и – снова измена.

– Это я, – сказала Миранда.

Хьюго вздрогнул, повернулся, затем улыбнулся.

– И в désabillé[6] – какой приятный сюрприз! А ну – быстро в постель.

Миранда услышала тяжелые шаги на лестнице и одновременно заметила, что живот у Хьюго стал куда больше, чем в ту пору, когда она с ним спала: он выглядел этаким маленьким круглым гномом, и она поразилась, что могла находить его привлекательным.

– Ты должен немедленно позвонить в полицию, – сказала она. – Где твой мобильник?

– Тут, – сказал он, указывая на ночной столик. – А что случилось?

– На кухне люди с пистолетами… набери девять-девять-девять, быстро!

– А кто они?

– Не важно, черт побери! – Она слышала тяжелые шаги на лестничной площадке. И стояла, застыв в ужасе от того, что сейчас распахнется дверь, но шаги затихли вдали. И она приглушенно воскликнула: – Они, очевидно, ищут меня, давай же, звони!

Хьюго пришел в себя от шока. Он схватил телефон, уронил его на пол, поднял и нажал на клавишу вызова.

– Эта чертова штука так долго соединяет! – с огорчением произнес он. – Ты сказала – с пистолетами?

– Да!

– Как же эти люди сюда проникли?

– Сказали, что застряли в снегу… Что происходит с телефоном?

– Он соединяет, – сказал Хьюго. – Ну давай же, давай!

Миранда снова услышала за дверью шаги. На этот раз она подготовилась. Хлопнулась на пол и пролезла под двуспальную кровать, как раз когда распахнулась дверь.

Она закрыла глаза и сжалась, стараясь стать совсем маленькой. Чувствуя себя полной идиоткой, она снова открыла глаза. Она увидела голые ноги Хьюго с волосатыми щиколотками и пару черных сапог со стальными носами. Она услышала, как Хьюго сказал:

– Привет, красавица, кто ты?

Его обаяние не сработало. Дейзи сказала:

– Давай сюда телефон.

– Я только хотел…

– Давай сейчас же, ты, толстый дурак.

– Вот – бери.

– А теперь пошли со мной.

– Дай мне что-нибудь надеть.

– Не волнуйся: я не откушу твою маленькую пипку.

Миранда увидела, как ноги Хьюго отступили от Дейзи. Она быстро шагнула к нему, раздался звук удара, и он вскрикнул. Обе пары ног направились вместе к двери. Они вышли из поля зрения Миранды, а через минуту она услышала, что они спускаются по лестнице.

Миранда закрыла глаза: «О Господи, что же мне теперь делать?»

6.00

Крейг и Софи лежали рядом на досках чердака и смотрели сквозь щель вниз, на кухню – они увидели, как Дейзи втащила в помещение голого отца Крейга.

Крейг был потрясен и встревожен. Он словно видел дурной сон или старинное полотно, на котором грешников тащат в ад. До него с трудом доходило, что это униженное, беспомощное существо – его отец, хозяин дома, единственный человек, у которого хватало мужества противостоять его властной матери, человек, который наставлял Крейга все пятнадцать лет его жизни. И Крейг растерялся, он потерял почву под ногами, будто земное притяжение перестало существовать и он не знал, где низ, а где верх.

Софи тихонько заплакала.

– Какой ужас, – прошептала она. – Нас же всех перебьют.

Необходимость успокоить ее придала Крейгу силы. Он обхватил рукой ее узкие плечи. Она дрожала.

– Это действительно ужасно, но мы пока еще живы, – сказал он. – Мы можем вызвать помощь.

– Каким образом?

– Где в точности твой телефон?

– Я оставила его в сарае, наверху, возле кровати. По-моему, я бросила его в чемодан, когда переодевалась.

– Нам надо пробраться туда и вызвать по нему полицию.

– А что, если эти страшные люди увидят нас?

– Будем держаться подальше от кухонных окон.

– Не выйдет: дверь в сарай как раз напротив них!

Крейг знал, что она права, но придется рискнуть.

– Они, наверное, не будут смотреть в окна.

– А что, если посмотрят?

– В любом случае едва ли можно что-либо рассмотреть в такой снегопад на другом конце заднего двора.

– Они наверняка нас заметят!

Крейг не знал, что еще ей сказать.

– Придется попытаться.

– Я не смогу. Давай сидеть здесь.

Это звучало соблазнительно, однако Крейг знал, что если он будет прятаться и ничем не поможет своим родным, то сгорит со стыда.

– Если хочешь, можешь остаться, а я пойду в сарай.

– Нет… Не оставляй меня одну!

Он подозревал, что она может так сказать.

– Тогда тебе придется пойти со мной.

– Я не хочу.

Крейг сжал ее плечи и поцеловал в щеку.

– Пошли. Держись.

Она вытерла нос рукавом.

– Попытаюсь.

Он поднялся на ноги, надел сапоги и куртку. Софи сидела, застыв, глядя на него при свете свечи. Стараясь шагать тихо из боязни, что могут услышать внизу, он отыскал ее резиновые сапоги, затем опустился на колени и надел сапоги на ее маленькие ножки. Еще не придя в себя от шока, она машинально помогала ему. Он осторожно потянул ее, поднимая на ноги, и помог надеть анорак. Затем застегнул молнию спереди, натянул ей на голову капюшон и рукой подобрал под него волосы. В капюшоне Софи выглядела этаким сорванцом, и на какой-то миг у него мелькнула мысль: до чего же она хорошенькая.

Крейг открыл большую дверь. Ледяной ветер внес пригоршню снега на чердак. От фонаря над задней дверью дома падал небольшой круг света – видно было, что снег лежит необычно толстым слоем на земле. Крышка на контейнере для мусора казалась шапкой Али-Бабы.

В этом конце дома было два окна: одно – из кладовки, другое – из коридорчика, где стоят сапоги. Чужаки находились на кухне. Если ему очень не повезет, кто-то из них может выйти в неподходящий момент в кладовку или в коридорчик и увидеть его, но Крейг считал, что счастье на их стороне.

– Пошли, – сказал он.

Софи встала рядом с ним и посмотрела вниз.

– Иди первый.

Он заглянул вниз. В коридорчике, где стоят сапоги, горел свет, а в кладовке – нет. Кто-нибудь видит его? Будь он один, он умирал бы от ужаса, но страх за Софи заставлял его быть храбрее. Он рукой сбросил снег с карниза и прошел по нему к примыкающей крыше над коридорчиком. Он расчистил часть крыши, выпрямился и протянул руку Софи. И держал ее за руку все время, пока она шла по карнизу.

– Молодчина, – тихо произнес он.

Трудности особой это не представляло – карниз был в фут шириной, – но Софи тряслась. Наконец она ступила на примыкающую крышу.

– Отлично, – сказал Крейг.

И тут она поскользнулась.

Ноги ее поехали. Крейг продолжал держать Софи за руку, но предотвратить ее падения не смог, и она села с таким грохотом, что он, должно быть, отдался во всем доме. Она упала неуклюже, откинувшись назад, и заскользила вниз по покрытой льдом черепице.

Крейг попытался схватить ее – в руке у него оказался ее анорак. Он потянул его на себя, надеясь остановить скольжение, но он сам стоял на такой же скользкой поверхности, и попытка его кончилась тем, что Софи потащила его за собой. Он съезжал с крыши следом за ней, изо всех сил стараясь держаться на ногах и остановить Софи.

Когда ноги Софи уперлись в водосток на краю крыши, скольжение прекратилось, но ее ноги съехали с крутого бокового ската. Крейг крепче ухватился за ее куртку и потянул, притягивая к себе, стараясь удержать… и тут снова поскользнулся. Взмахнув руками, чтобы удержаться на ногах, он выпустил из рук ее куртку.

Софи вскрикнула и слетела с крыши.

Она упала с высоты десяти футов в мягкий свежий снег за контейнером для мусора.

Крейг перегнулся через край крыши. В этом темном углу было мало света, и Крейг с трудом мог различить Софи.

– Ты в порядке? – спросил он.

Ответа не последовало. Она что, потеряла сознание?

– Софи!

– Я о'кей! – жалобно произнесла она.

Тут открылась задняя дверь.

Крейг быстро присел.

Во двор вышел какой-то мужчина. Крейгу видна была только его коротко остриженная голова с темными волосами. Мужчина осмотрелся. При свете, падавшем из открытой двери, можно было разглядеть Софи. Ее розовый анорак накрыло снегом, но темные джинсы были видны. Она лежала совершенно неподвижно. Лица ее Крейг не мог рассмотреть.

Голос из дома крикнул:

– Элтон! Кто там?

Элтон провел карманным фонариком из стороны в сторону, но луч высветил лишь хлопья снега. Крейг лежал пластом на крыше.

Элтон повернул направо, удаляясь от Софи, и сделал несколько шагов среди крутящегося снега, освещая фонариком пространство впереди.

Крейг еще сильнее вжался в крышу, надеясь, что Элтон не станет смотреть вверх. Внезапно он осознал, что дверь на чердак осталась широко раскрытой. И если Элтон посветит фонариком в эту сторону, он непременно увидит ее и решит проверить – тогда беды не миновать. Крейг медленно пополз к крыше пристройки. И как только смог дотянуться, ухватился за нижний край двери и тихонько толкнул ее. Она стала медленно закрываться. Крейг в последний раз нажал на нее, убрал руку и быстро снова лег плашмя. Дверь со щелчком закрылась.

Элтон обернулся. Крейг лежал неподвижно. Он увидел, как луч фонарика прошелся по черепицам на краю дома и по крыше пристройки.

Из дома снова раздался голос:

– Элтон?

Луч фонарика двинулся дальше.

– Я ничего не вижу, – раздраженно крикнул Элтон в ответ.

Крейг рискнул приподнять голову, чтобы посмотреть. Элтон шел в противоположном направлении – к Софи. Он остановился у контейнера для мусора. Если он заглянет за угол дома и поведет фонариком в угол, он увидит Софи. И если это произойдет, решил Крейг, он спрыгнет с крыши на голову Элтону. Он скорее всего будет избит, но Софи, возможно, удастся удрать.

Прошло довольно много времени, и Элтон повернул назад.

– Ничего тут нет, кроме чертова снега, – крикнул он и, войдя в дом, захлопнул за собой дверь.

Крейг даже застонал от облегчения. И обнаружил, что дрожит. Он постарался успокоиться. Мысль о Софи помогла ему в этом. Он прыгнул с крыши и приземлился рядом с ней. Пригнувшись к ней, он спросил:

– Ты себе ничего не повредила?

Она села.

– Нет, но я так боюсь.

– О'кей. Ты можешь встать?

– А ты уверен, что он ушел?

– Я видел, как он вошел в дом и закрыл дверь. Они, должно быть, слышали твой вскрик или, может, как ты хлопнулась, когда слетела с крыши, но в такую бурю они, наверное, ничего не могут определить точно.

– О Господи, надеюсь. – И она с трудом поднялась на ноги.

А Крейг задумался, сдвинув брови. Бандиты, безусловно, настороже. Если они с Софи пойдут через двор к сараю, кто-то может увидеть их из кухонных окон. Лучше им броситься в сад, обогнуть коттедж для гостей и подойти к сараю сзади. Они рискуют быть замеченными, когда будут входить туда, но кружной путь сведет до минимума вероятность того, что их обнаружат.

– Пошли сюда, – сказал он. Взял ее за руку, и она покорно последовала за ним.

Они почувствовали, что ветер стал еще свирепее. С моря приближалась буря. Здесь, где дом уже не укрывал их, снег не летел, крутясь, а хлестал стальными косыми полосами, щипал их лица, попадал в глаза.

Когда дом скрылся из виду, Крейг круто повернул направо. Продвигались они медленно. Снег лежал толщиной в два фута, и идти было тяжело. Крейг не видел коттеджа. Считая шаги, он полагал, что они прошли расстояние, равное ширине двора. Он шагал вслепую и, решив, что они находятся на уровне сарая, снова повернул. По его подсчетам, они должны были упереться в деревянную стену сарая.

Но не было ничего.

Крейг был уверен, что правильно шел. Он ведь тщательно все выверял. Проделал еще пять шагов. Он опасался, что они заблудились, но не хотел, чтобы Софи об этом знала. Подавляя панику, он снова свернул в направлении большого дома. В полнейшей тьме Софи не могла видеть его лицо, поэтому, к счастью, не знала, как он напуган.

Они ходили меньше пяти минут, однако ноги и руки у Крейга замерзли до боли. Крейг понял, что они с Софи оказались в крайне опасном положении. Если они не найдут укрытия, то замерзнут насмерть.

Софи была отнюдь не глупа.

– Где мы?

Крейг заставил голос звучать с уверенностью, какой на самом деле не чувствовал:

– Подходим к сараю. Еще несколько шагов.

Не надо было ему делать столь опрометчивое предсказание. Еще десять шагов, и по-прежнему тьма.

Крейг решил, что, должно быть, ушел дальше от строений, чем предполагал. Следовательно, слишком мало они прошли назад. Он снова повернул направо. Он столько раз поворачивал, что уже не был уверен в выбранном направлении. Протащившись еще десять шагов, он остановился.

– Мы потерялись? – тоненьким голоском спросила Софи.

– Мы не можем находиться далеко от сарая! – раздраженно произнес Крейг. – Мы же сделали всего несколько шагов по саду.

Она обняла Крейга и прижалась к нему.

– Это не твоя вина.

А он знал, что виноват, но так или иначе был благодарен ей.

– Мы можем покричать, – предложила она. – Каролина с Томом, может, нас услышат и подадут голос.

– И те люди на кухне могут тоже нас услышать.

– Но это все же лучше, чем замерзнуть.

Она была права, однако Крейг не хотел это признавать. Ну как можно заблудиться на пространстве в несколько ярдов? Он отказывался этому верить.

Он обнял Софи, но сам был в отчаянии. Он думал, что превосходит Софи, так как она напугана больше его, и некоторое время считал себя мужчиной, защитником, а теперь вот завел их обоих неизвестно куда. «Нечего сказать, мужчина, – подумал он, – защитничек». Ее приятель, студент юридического факультета, если такой существует, справился бы лучше.

И вдруг краешком глаза он увидел свет.

Он повернулся в том направлении, но свет исчез. В его глазах была лишь мгла. Привиделось?

Софи почувствовала, как он напрягся.

– В чем дело?

– Мне показалось, что я увидел свет. – Когда он повернулся к ней лицом, он вроде опять увидел свет краешком глаза. А когда он снова посмотрел в том направлении, никакого света не было.

Он вспомнил, что слышал на занятиях по биологии о периферическом зрении, регистрирующем предметы, которые не видны прямым зрением. Объясняется это наличием слепого пятна на сетчатке глаза. Крейг снова повернулся к Софи. И свет появился. На этот раз Крейг не стал поворачиваться к нему лицом, а постарался рассмотреть, не двигая глаз. Свет мерцал, но не исчезал.

Крейг снова взглянул туда, и огонек опять исчез, но теперь уже Крейг знал направление.

– Туда!

Они пошли, проваливаясь, по снегу. Свет не появлялся, и Крейг подумал, уж не была ли это галлюцинация, вроде миража оазиса в пустыне. Потом огонь вдруг мелькнул и тотчас снова исчез.

– Я его видела! – воскликнула Софи.

Они продолжали брести. Секунды через две огонь снова появился и на этот раз уже не пропадал. Крейг почувствовал несказанное облегчение: ведь всего несколько минут назад он считал, что погибнет и Софи погибнет вместе с ним.

Подойдя ближе к свету, Крейг увидел, что это фонарь над задней дверью дома. Они сделали круг и вернулись туда, откуда двинулись в путь.

6.15

Миранда долго лежала, не шевелясь. Она боялась возвращения Дейзи, но ничего не могла предпринять. Дейзи заходила в комнату, стуча сапогами, опускалась на колени и заглядывала под кровать. Миранда видела звероподобное лицо Дейзи – ее бритую голову, сломанный нос и темные глаза словно в синяках от черного карандаша. Лицо это было такое страшное, что Миранда порой крепко зажмуривалась – до того, что под веками вспыхивали фейерверки.

Под конец мысль о Томе заставила ее сдвинуться с места. Должна же она как-то защитить своего одиннадцатилетнего сына. Но как? Одной ей ничего не сделать. Она готова была встать между бандитами и детьми, но это ничего не даст: ее отбросят в сторону, как мешок с картошкой. Воспитанные люди не способны на жестокость – это-то и делает их воспитанными.

Решение проблемы зависело от того же, что и раньше. Она должна найти телефон и вызвать помощь.

Значит, надо добраться до гостевого коттеджа. Надо вылезти из-под кровати, выйти из спальни, пробраться вниз в надежде, что бандиты на кухне не услышат, молясь, чтобы кто-нибудь из них не вышел в коридор и не увидел ее. Надо схватить куртку и сапоги – она ведь босая, и на ней лишь ночная рубашка, и она понимала, что ей не пройти в таком виде в метель три ярда по снегу в два фута глубиной. Затем надо обойти дом, держась подальше от окон, подойти к коттеджу и взять телефон из сумки, которую она оставила у двери на полу.

Она постаралась собраться с силами. Ну чего она боится? Полминуты, чтобы спуститься по лестнице; минута, чтобы надеть куртку и сапоги; две – возможно, три минуты, – чтобы пройти по снегу до коттеджа. В целом – меньше пяти минут.

И тут Миранда возмутилась. Да как они смеют пугать ее настолько, что она боится обойти вокруг дома собственного отца? Возмущение придало ей смелости.

Трясясь, она вылезла из-под кровати. Дверь спальни была открыта. Миранда выглянула на лестницу, увидела, что никого нет, и вышла на площадку. Из кухни доносились голоса. Она посмотрела вниз.

У подножия лестницы стояла вешалка для шляп. Большая часть курток и сапог семьи находилась в чулане, в коридорчике, ведущем к задней двери, но папа всегда оставлял свои вещи в холле, и Миранда видела сейчас его старый синий анорак, висевший на вешалке, а под ним – резиновые на кожаной подкладке сапоги, гревшие ему ноги, когда он выгуливал Нелли. Они вполне могут уберечь ее от холода, пока она будет пробираться по снегу к коттеджу. Ей понадобится всего несколько секунд, чтобы влезть в них и выскользнуть из парадной двери.

Если у нее хватит мужества.

Она начала на цыпочках спускаться.

Голоса на кухне зазвучали громче. Шел какой-то спор. Она услышала, как Найджел сказал:

– Ну так посмотри снова, черт побери!

Это что, значит, кто-то пойдет обыскивать дом? Миранда повернулась и, перепрыгивая через ступеньки, побежала наверх. Добравшись до площадки, она услышала в холле топот тяжелых сапог Дейзи.

Прятаться снова под кроватью не стоило. Раз Дейзи посылают вторично, она на этот раз будет смотреть внимательнее. Миранда вошла в спальню отца. Есть одно место, где она может спрятаться: чердак. В десять лет она устроила там свое убежище. Все дети так делали – в разное время.

Дверь платяного шкафа была открыта.

Миранда услышала шаги Дейзи на площадке.

Она опустилась на колени, залезла в шкаф и открыла панель, ведущую на чердак. Затем повернулась и закрыла за собой дверь шкафа. Задом влезла на чердак и захлопнула панель.

И тотчас поняла, что совершила ошибку, которая может оказаться роковой. Дейзи обыскала дом около четверти часа назад или немного больше. Она наверняка заметила, что дверь шкафа была открыта. Вспомнит ли она об этом сейчас и поймет ли, что кто-то, должно быть, закрыл ее? И догадается ли почему?

Миранда услышала шаги в гардеробной. Она затаила дыхание, пока Дейзи прошла в ванную и вышла из нее. Услышала, как с грохотом открылись дверцы шкафа. Она прикусила большой палец, чтобы не закричать от страха. Раздался шелест – это Дейзи перебирала костюмы и рубашки. Панель можно было увидеть, лишь став на колени и заглянув под висящую на вешалках одежду. Станет Дейзи это делать?

Долго царила тишина.

Затем послышались шаги Дейзи – уже в спальне.

Миранда почувствовала такое облегчение, что готова была разрыдаться. Она сдержалась: надо быть храброй. А что происходит на кухне? Она вспомнила про щель в полу. И медленно поползла к ней, чтобы посмотреть.

Хьюго выглядел таким несчастным, что Киту стало чуть ли не жаль его. Он был маленький и толстый. С пухлой волосатой грудью и животом, висевшим над гениталиями. Тощие ноги, державшие это круглое тело, делали Хьюго похожим на плохо собранную куклу. Он выглядел тем более трагично, что был вовсе не похож на самого себя. Обычно он был уравновешен и самовлюблен, носил хорошие костюмы, скрывавшие его фигуру, и флиртовал с уверенностью актера, пользующегося популярностью у женщин. Теперь же он выглядел глупым и подавленным.

Семья вся собралась в конце кухни, возле двери в кладовку, подальше от выходов – Кит, его сестра Ольга в черной шелковой накидке, отец со вспухшими губами, по которым его ударила Дейзи, и голый Хьюго, муж Ольги. Стэнли сидел, держа Нелли и поглаживая ее, чтобы она не волновалась: он боялся, что ее пристрелят, если она кинется на чужаков. Найджел и Элтон стояли по обе стороны стола, а Дейзи совершала обыск наверху.

Хьюго сделал шаг вперед.

– В прачечной есть полотенца и всякие разные вещи, – сказал он. Прачечная находилась рядом с кухней, в той же стороне, что и столовая. – Позвольте мне взять что-нибудь, чтобы прикрыться.

Это услышала Дейзи, как раз вернувшаяся после обхода. Она взяла чайное полотенце.

– А ну примерь-ка, – сказала она и, размахнувшись, хлестнула его полотенцем в промежность.

Кит вспомнил, как было больно, когда они устраивали подобную возню в школе в душевой. Хьюго невольно вскрикнул. Он отвернулся, и Дейзи снова хлестнула его полотенцем – на сей раз по спине. Он отпрянул в угол, и она расхохоталась. Хьюго был абсолютно раздавлен.

Смотреть на это было неприятно, и Кита стало слегка подташнивать.

– Прекрати, – со злостью сказал Найджел. – Я хочу знать, где другая сестра, Миранда. Она, должно быть, удрала из дома. Куда она пошла?

Дейзи сказала:

– Я дважды обошла весь дом. Ее нет.

– Она, возможно, прячется.

– И может, стала невидимкой, но я не могу ее найти.

Кит знал, где она: минуту назад он видел, как Нелли наклонила голову и подняла черное ухо. Кто-то проник на чердак, и это, должно быть, Миранда. Интересно, подумал Кит, заметил ли отец реакцию Нелли. Миранда не могла представлять собой большую угрозу, сидя там, наверху, без телефона, в одной ночной рубашке. Тем не менее Кит подумал, нет ли какого-нибудь способа предупредить Найджела о ней.

Элтон сказал:

– Наверное, она вышла во двор. Этот звук, который мы слышали, – это наверняка была она.

В реплике Найджела сквозила злость.

– Как же ты мог не увидеть ее, когда пошел посмотреть?

– Да потому, что там чертовски темно! – Элтона начал раздражать начальственный тон Найджела.

А Кит подумал, что услышанный ими звук произвел кто-то из возившихся детей. Сначала послышался стук, потом вскрик, словно человек или животное налетело на заднюю дверь. В дверь мог ударить и олень, но олень не кричит – он мычит, как корова. Какую-нибудь крупную птицу могло бросить ветром в дверь, и она могла издать нечто вроде вскрика. Однако, по мнению Кита, скорее всего это был сын Миранды, юный Том. Ему одиннадцать лет – как раз тот возраст, когда дети выбираются ночью из дома, играя в десантников.

Если Том заглянул в окно и увидел людей с пистолетами, как он поступит? Сначала он отправится на поиски матери, но не найдет ее. Затем, возможно, разбудит сестру или Неда. Так или иначе, у Найджела много времени. Ему необходимо захватить и остальных членов семьи, чтобы ни один не успел позвонить по телефону. Но Кит ничего не мог предпринять, не раскрывшись, поэтому он сидел и держал рот на замке.

– Она ведь была в ночной рубашке, – сказал Найджел. – Она не могла далеко уйти.

– Ну, в таком случае я пойду и проверю надворные строения.

– Подожди минутку. – Найджел сдвинул брови, думая. – Мы обыскали все комнаты в доме, да?

Дейзи сказала:

– Ага, я ведь тебе доложила.

– Мы отобрали мобильники у троих – у Кита, у этого голого гнома и у нахальной сестрицы. И мы уверены, что других мобильников в доме нет.

– Угу. – Дейзи проверяла во время обхода, нет ли где телефона.

– В таком случае надо обыскать остальные строения.

– Правильно, – кивнул Элтон. – Старик говорил, что тут есть коттедж, сарай и гараж.

– Проверь сначала гараж – телефоны могут быть в машинах, – потом коттедж и сарай. Собери остальных членов семьи и приведи их сюда. Убедись, что нашел все телефоны. Мы продержим их всех под охраной здесь часик-другой, а потом дадим деру.

Неплохой план, подумал Кит. Если все члены семьи будут в одном месте, без телефонов, они ничего не смогут предпринять. А в рождественское утро никто не придет сюда – ни разносчик молока, ни почтальон, ни доставка из «Тэско» или из «Великолепных вин», таким образом можно не опасаться, что кто-то посторонний заподозрит что-то. Команда может сидеть тихо и дожидаться рассвета.

Элтон надел пиджак и посмотрел в окно, вглядываясь в снег. Проследив за его взглядом, Кит заметил, что при свете фонарей коттедж и сарай в противоположном конце двора едва видны сквозь снег. Снегопад не прекращался.

Дейзи проворчала:

– Я проверю гараж, если Элтон пойдет в коттедж.

Элтон нахмурился:

– Надо поторапливаться, а то кто-то, может, уже звонит в полицию.

Дейзи сунула в карман пистолет и застегнула молнию на кожаном жакете.

Найджел сказал:

– Прежде чем уйти, давай запрем эту компанию где-нибудь, чтобы они не причинили нам вреда.

Вот тут Хьюго набросился на Найджела.

Это явилось для всех неожиданностью. Кит списал Хьюго, как списали его и бандиты. А Хьюго вдруг набросился на Найджела со вскормленной яростью энергией и обоими кулаками принялся дубасить его по лицу. Он хорошо выбрал момент, так как Дейзи убрала свой пистолет, а Элтон не вынимал своего, Найджел же держал в руке оружие, но был настолько занят, пытаясь отвести от себя удары, что не мог им воспользоваться.

Найджел покачнулся и ударился спиной о кухонную стойку. Хьюго продолжал его лупить как сумасшедший, колотил по лицу, по телу и выкрикивал что-то непонятное. За несколько секунд он нанес ему множество ударов, тем не менее Найджел не выпустил из руки оружия.

Быстрее всех отреагировал Элтон. Он схватил Хьюго и попытался его оттащить. А поскольку Хьюго был голый, его трудно было удержать, и какое-то время руки Элтона соскальзывали с плеч Хьюго.

Стэнли отпустил Нелли – собака, отчаянно лая, кинулась на Элтона и стала кусать его за ноги. Она была старая и не могла как следует вцепиться в него, но все равно отвлекала.

Дейзи сунула руку в карман за пистолетом. Дуло его зацепилось за подкладку кармана и не вылезало. Тут Ольга схватила блюдо и швырнула его через комнату в Дейзи. Дейзи увернулась от удара, и блюдо скользнуло по ее плечу.

Кит шагнул было, намереваясь схватить Хьюго, и остановился.

Меньше всего он хотел, чтобы семья одолела бандитов. Хотя он был шокирован, узнав о подлинной цели организованной им кражи, прежде всего он думал о том, чтобы выжить самому. Меньше суток назад Дейзи чуть не убила его в бассейне, а он знал, что, если не сумеет расплатиться с ее отцом, его ждет конец, не менее мучительный, чем смерть от вируса из флакончика из-под духов. Он готов был вмешаться на стороне Найджела против собственной семьи, если будет вынужден… но вынужден ли он так поступить? Он по-прежнему хотел держаться версии, что никогда до сегодняшнего вечера не видел Найджела. И он стоял, беспомощно свесив руки, и смотрел на происходящее, в то время как в нем боролись противоречивые чувства.

Элтон обеими руками, словно медведь, обхватил Хьюго. Хьюго попытался высвободиться, но он был меньше ростом и менее тренирован и не мог отбросить Элтона. Элтон оторвал Хьюго от земли и шагнул назад, оттаскивая его от Найджела.

А Дейзи пнула Нелли в ребра своим тяжелым сапогом, и собака, повизгивая, бросилась в угол.

У Найджела шла кровь из носа и изо рта и вокруг глаз появились кровоподтеки. Он злобно посмотрел на Хьюго и поднял правую руку, сжимая пистолет.

Ольга шагнула вперед с криком:

– Нет!

Найджел мгновенно повернулся и нацелился на нее.

Стэнли схватил дочь и оттащил ее со словами:

– Не стреляйте, пожалуйста, не стреляйте.

Продолжая держать Ольгу под прицелом, Найджел спросил:

– Дейзи, у тебя по-прежнему есть та штуковина?

Дейзи с довольным видом вытащила свою резиновую дубинку. Найджел кивнул на Хьюго:

– Поупражняйся на этом мерзавце.

Увидев, что его ждет, Хьюго стал вырываться, но Элтон лишь крепче обхватил его.

Дейзи отвела правую руку и ударила дубинкой Хьюго по лицу. Удар пришелся по скуле – раздался отвратительный хруст. Хьюго издал крик, перешедший в визг. Дейзи ударила его снова, и изо рта его хлынула кровь и побежала по голой груди. Со злорадной усмешкой Дейзи посмотрела на его гениталии и ударила в пах. Потом ударила снова – на этот раз уже по голове, и он повис без сознания. Но это не произвело никакого впечатления на Дейзи. Она ударила его по носу, потом пнула ногой.

Ольга завопила от горя и злости, вырвалась из рук отца и кинулась на Дейзи.

Дейзи замахнулась на нее дубинкой, но Ольга была слишком близко, и удар просвистел позади ее головы.

Элтон выпустил Хьюго – тот упал на кафельный пол, и Элтон попытался схватить Ольгу.

Ольга вцепилась в лицо Дейзи и принялась ее царапать.

Найджел направил на Ольгу пистолет, но не выстрелил, очевидно, опасаясь, что может попасть в Элтона или Дейзи, а они оба старались справиться с Ольгой.

Стэнли повернулся к плите и схватил с нее тяжелую сковородку, на которой Кит жарил яичницу из десятка яиц. Стэнли высоко поднял ее и, целясь Найджелу в голову, опустил. Найджел в последнюю минуту увидел сковородку и увернулся от удара. Она ударила его в правое плечо. Он вскрикнул от боли, и пистолет выпал из его руки.

Стэнли попытался схватить оружие, но не сумел. Пистолет упал на кухонный стол в дюйме от флакончика, затем перелетел на сиденье соснового стула и упал на пол к ногам Кита.

Кит нагнулся и поднял его.

Найджел и Стэнли смотрели на Кита. Почувствовав, что ситуация драматически изменилась, Ольга, Дейзи и Элтон перестали бороться и уставились на Кита, державшего пистолет.

А Кит медлил, раздираемый необходимостью принять решение.

Все долго молча смотрели на него.

Наконец он повернул в руках пистолет и, держа его за дуло, передал Найджелу.

6.30

Крейг и Софи наконец нашли сарай.

Они простояли несколько минут у задней двери, не решаясь войти, затем поняли, что замерзнут насмерть, если будут так тут стоять. Набравшись храбрости, они пересекли задний двор, нагнув голову, моля Бога, чтобы никто не посмотрел в кухонные окна. На двадцать шагов, отделявших один край двора от другого, пока они шли по глубокому снегу, казалось, потребовалось бесконечно много времени. Затем Крейг и Софи пошли вдоль передней стены сарая, продолжая оставаться на виду у тех, кто был на кухне. Крейг не смел даже взглянуть в том направлении – слишком боялся увидеть то, что там происходит. Наконец они подошли к двери сарая, и Крейг быстро оглянулся. В темноте дома не было видно – лишь светились окна. Падавший снег не позволял ничего толком разглядеть – Крейг видел лишь смутные очертания фигур, двигавшихся на кухне. Не было заметно, чтобы кто-то из них посмотрел ненароком в окно.

Крейг открыл большую дверь, они вошли внутрь, и он, благодаря Бога, закрыл ее. Теплый воздух овеял их. Крейга трясло, а у Софи зубы стучали, как кастаньеты. Она сбросила с себя покрытый снегом анорак и села на один из больших, какие бывают в больницах, радиаторов. Крейгу хотелось бы минутку погреться, но времени на это не было – надо было срочно вызывать помощь.

Помещение слабо освещал ночник, стоявший рядом с раскладушкой, на которой лежал Том. Крейг внимательно посмотрел на мальчика, не зная, будить его или нет. Том, казалось, пришел в себя после того, как Софи дала ему водки, и мирно спал в своей пижаме с Человеком-Пауком.

Взгляд Крейга упал на что-то, лежавшее возле подушки на полу. Это была фотография. Крейг поднял ее и поднес к свету. Снимок, по-видимому, был сделан на дне рождения его матери, и на нем были Том и Софи, обхватившая его за плечи. Крейг улыбнулся про себя. «Я, значит, не единственный, кого она сегодня пленила», – подумал он. Ничего не говоря Софи, Крейг положил фотографию на место.

Не стоило будить Тома, решил он. Мальчик все равно ничем не сможет помочь, а лишь испугается. Пусть лучше спит.

Крейг быстро поднялся по лестнице, которая вела в спальню на чердаке. На одной из узких кроватей он заметил груду одеял, а под ними свою сестру Каролину. Она крепко спала. Ей лучше спать, как и Тому. Если она проснется и узнает, что происходит, у нее будет истерика. Так что Крейг постарается не разбудить ее.

Вторая кровать была пуста. На полу рядом с ней Крейг увидел очертания открытого чемодана. Софи сказала, что швырнула в него телефон поверх белья. Нагнувшись, он услышал совсем рядом тихое шуршание и писк чего-то живого и от неожиданности буркнул ругательство, чувствуя, как колотится сердце в груди, а потом понял, что это чертовы крысы Каролины шевелятся в клетке. Он отодвинул клетку и начал рыться в чемодане Софи.

Вслепую он перебирал содержимое чемодана. Сверху стояла пластиковая сумка для покупок, в которой лежал завернутый в подарочную бумагу пакет. В остальном это были главным образом аккуратно сложенные платья: кто-то помог Софи упаковаться, подумал он, так как не считал ее аккуратной. На минуту его внимание отвлек шелковый бюстгальтер, но тут же его рука нащупала продолговатый мобильник. Он открыл крышку, но света не появилось. А он не мог найти кнопку «Включить-Выключить».

Держа в руке телефон, он быстро спустился по лестнице. У книжной полки была лампа. Он включил ее и поднес телефон к свету. Нашел нужную кнопку и нажал на нее, но ничего не произошло. Крейг готов был закричать от досады.

– Я не могу заставить эту чертову штуку работать! – прошептал он.

Софи, продолжавшая сидеть на батарее, протянула руку, и Крейг передал ей телефон. Она нажала на ту же кнопку, насупилась, нажала снова, затем принялась в нее тыкать. Наконец, она произнесла:

– Батарейка села.

– А, черт! Где зарядное устройство?

– Я не знаю.

– У тебя в чемодане?

– Не думаю.

Крейг стал терять терпение.

– Ну как же ты можешь не знать, где у тебя зарядное устройство?

Софи ответила тоненьким голоском:

– По-моему, я оставила его дома.

– Господи Иисусе! – Крейг с трудом сдержался. Ему хотелось сказать ей, что она полная идиотка, но ведь этим делу не поможешь. Какое-то время он молчал. Ему вспомнилось, как он целовал ее, и злость на нее прошла. Ярость исчезла, и он обнял ее. – Ладно, – сказал он. – Не важно.

Она положила голову ему на грудь.

– Извини.

– Давай подумаем о чем-нибудь еще.

– В доме должны же быть телефоны или зарядное устройство, которым мы могли бы воспользоваться.

Он покачал головой:

– У нас с Каролиной нет мобильников: мама не позволяет нам их иметь. Сама не ходит в туалет без мобильника, а нам говорит, что он нам не нужен.

– У Тома мобильника нет. Миранда считает, что он для этого слишком мал.

– Вот черт.

– Стой! – Она отодвинулась от него. – Разве нет мобильника в машине твоего деда?

Крейг щелкнул пальцами.

– В «феррари» – точно! И я оставил в машине ключи. Нам надо только добраться до гаража, и мы сможем позвонить в полицию.

– Ты хочешь сказать, что нам снова придется выйти на улицу?

– Ты можешь остаться здесь.

– Нет. Я лучше пойду.

– Ты же будешь не одна – тут Каролина и Том.

– Я хочу быть с тобой.

Крейг постарался не показать, как ему это понравилось.

– В таком случае надевай снова куртку.

Софи слезла с батареи. Крейг поднял ее куртку с пола и помог ей одеться. Она посмотрела вверх на него, и он постарался ободряюще ей улыбнуться.

– Готова?

К ней более-менее вернулось ее обычное настроение.

– Угу. А что может с нами случиться? Нас могут убить – только и всего. Пошли.

Они вышли во двор. Было по-прежнему темно, и шел сильный снег – снежинки кололи иголками, а не летели тучами бабочек. Крейг снова бросил взволнованный взгляд через двор в направлении дома, но, как и раньше, ничего не увидел, а это значило, что незнакомцы, находящиеся на кухне, тоже не увидят его. Он взял Софи за руку. Ориентируясь по фонарям на дворе, Крейг повел Софи к дальнему от дома концу сарая, а потом пересек двор к гаражу.

Боковая дверь была, как всегда, не заперта. Внутри было так же холодно, как и на дворе. Окон в гараже не было, поэтому Крейг рискнул включить свет.

«Феррари» дедушки стоял там, где его поставил Крейг, – у стены, чтобы скрыть вмятину. В памяти вспыхнули чувство стыда и страх, которые овладели им двенадцать часов назад, когда он врезался в дерево. Сейчас ему казалось странным, что он настолько встревожился и испугался из-за такого пустяка, как вмятина на машине. Он вспомнил, как ему хотелось произвести впечатление на Софи и понравиться ей. Это было совсем недавно, а казалось, происходило в далеком прошлом.

В гараже стоял и «форд-мондео» Люка. А «тойоты-лендкрузера» не было: по-видимому, Люк взял ее вчера вечером.

Крейг подошел к «феррари» и нажал на ручку. Дверца не открывалась. Он снова попытался открыть ее, но она была заперта.

– А, черт, – в волнении произнес он.

– В чем дело? – спросила Софи.

– Машина заперта.

– Ой, нет!

Крейг заглянул внутрь.

– И ключи исчезли.

– Как же это могло случиться?

Крейг от досады ударил кулаком по крыше машины.

– Должно быть, Люк вчера, прежде чем уехать, заметил, что машина не заперта. Он, наверное, вынул ключи из зажигания, запер машину и отнес ключи назад в дом.

– А как обстоит дело с другой машиной?

Крейг открыл дверцу «форда» и заглянул внутрь.

– Здесь телефона нет.

– А мы не можем добыть ключи от «феррари»?

Крейг состроил гримасу.

– Возможно.

– Где их хранят?

– В шкафу для ключей на стене коридорчика, где стоят сапоги.

– За кухней?

Крейг кивнул с мрачным видом.

– Примерно в двух ярдах от этих людей с пистолетами.

6.45

Снегоочиститель медленно продвигался в темноте по двухполосной дороге. «Ягуар» Карла Осборна следовал за ним. Тони сидела за рулем «ягуара», вглядываясь в густо падающий снег, который с трудом счищали дворники. Картина перед ветровым стеклом не менялась. Впереди горели, вспыхивая, огни снегоочистителя; на стороне Тони высилась насыпь снега, которую отбросил и сгреб нож снегоочистителя; на другой стороне, насколько хватало света фар, лежал нетронутый снег на дороге и на пустоши.

Мама спала в глубине машины, держа на коленях щенка. Сидевший рядом с Тони Карл то ли дремал, то ли дулся. Он сказал Тони, что терпеть не может, когда кто-то другой ведет его машину, но она настаивала, и он вынужден был сдаться, поскольку ключи от машины были у нее.

– Ты никогда не уступаешь ни дюйма, верно? – буркнул он и погрузился в молчание.

– Потому-то я такой хороший полицейский, – сказала она.

Из глубины машины мать произнесла:

– Потому у тебя и мужа нет.

Это происходило час назад. А сейчас Тони боролась со сном, нападавшим на нее от гипнотизирующего движения дворников, тепла в машине и однообразия вида за стеклом. Она чуть ли не жалела, что не позволила Карлу вести машину. Но ей надо было контролировать ситуацию.

Они обнаружили у гостиницы «Капля росы» машину, на которой ездили бандиты. В ней были парики, фальшивые усы и очки без диоптрий – явно для изменения внешности, но не было ничего, указывавшего на то, куда они собирались направиться. Там же стояла и полицейская машина, в то время как офицеры допрашивали Винсента, молодого служащего гостиницы, с которым Тони разговаривала по телефону. А снегоочиститель, следуя указаниям Фрэнка, продолжил путь на север.

Впервые Тони была согласна с Фрэнком. Бандитам разумнее было поменять машину где-нибудь по дороге вместо того, чтобы делать крюк. Конечно, существовала и другая возможность: что они, предвидя предположения полиции, намеренно выбрали такое место, какое могло сбить с толку преследователей. Но Тони по опыту знала, что злоумышленники не отличаются проницательностью. Захватив добычу, они стремятся как можно быстрее сбежать.

Снегоочиститель, не останавливаясь, проезжал мимо стоящих машин. В кабине рядом с водителем сидели двое полицейских, но им было строго велено лишь наблюдать, так как они не были вооружены, а у бандитов было оружие. Одни машины, мимо которых они проезжали, были брошены, в других сидели один-два человека, но ни в одной не было трех мужчин и одной женщины. Люди в большинстве машин заводили моторы и следовали за снегоочистителем по расчищенной им колее. Так что за «ягуаром» ехал сейчас небольшой караван.

Настроение Тони падало. Она надеялась к этому времени обнаружить бандитов. Ведь когда грабители выехали из гостиницы, дороги были уже практически непроходимы. Как же далеко могли они уехать?

А что, если у них имелось какое-то укрытие? Это было маловероятно. Воры не любят затаиваться недалеко от места преступления – они поступают как раз наоборот. По мере продвижения на север Тони все больше и больше волновалась, начиная думать, что ее предположение было неверным и воры поехали на юг.

Она заметила знакомый указатель «Пляж» и поняла, что они недалеко от Стипфолла. Теперь ей предстояло выполнить вторую часть своего плана. Подъехать к дому и поставить обо всем в известность Стэнли.

Она страшилась предстоящего разговора. Ведь она была обязана предотвращать подобное. Она предприняла несколько правильных шагов: благодаря ее бдительности кража была обнаружена раньше, чем это могло бы случиться; она заставила полицию серьезно отнестись к биоопасности и устроить погоню, и на Стэнли не может не произвести впечатления то, что она добралась до него, несмотря на буран. Но ей хотелось сказать ему, что злоумышленники пойманы и с критической ситуацией покончено. А вместо этого ей придется доложить, что она потерпела крах. Радостной встречи, какую она себе рисовала, не будет.

Фрэнк находился в «Кремле». Воспользовавшись телефоном в машине Осборна, Тони позвонила на его мобильник.

Из громкоговорителей на «ягуаре» послышался голос Фрэнка:

– Детектив-суперинтендант Хэккетт.

– Говорит Тони. Снегоочиститель подъезжает к повороту, что ведет к дому Стэнли Оксенфорда. Я хотела бы поставить его в известность о том, что произошло.

– Для этого тебе не нужно моего разрешения.

– У меня не получается связаться с ним по телефону, а дом его находится всего на расстоянии мили от…

– Забудь об этом. У меня тут вооруженная до зубов группа, которая рвется в бой. Я не собираюсь задерживать поимку банды.

– Снегоочиститель за пять-шесть минут расчистит дорогу, и ты избавишься от меня. И от моей мамы.

– Как это ни соблазнительно, я не хочу оттягивать поиск на пять минут.

– Стэнли, возможно, сумеет чем-то помочь расследованию. В конце-то концов он – жертва.

– Ответ: нет, – сказал Фрэнк и отключил телефон.

Осборн слышал весь разговор.

– Это моя машина, – сказал он. – И я не намерен ехать в Стипфолл – я хочу держаться снегоочистителя. А то могу что-то упустить.

– Ну и держись его. Высадишь меня с мамой у дома и поедешь за снегоочистителем по шоссе. Проинформировав Стэнли, я возьму у него машину и догоню тебя.

– Ну а Фрэнк отверг такой план.

– Я еще не пошла с козырной карты. – И она снова позвонила Фрэнку.

На этот раз он коротко бросил:

– Что?

– Вспомни о Фермере Джонни.

– Пошла к черту.

– Я пользуюсь телефоном, который не надо держать в руке, и рядом сидит Карл Осборн, который слышит нас обоих. Ну-ка, скажи еще раз, куда ты меня послал?

– Возьми этот чертов телефон.

Тони сняла трубку с рычага и поднесла к уху, так что Карл теперь не мог слышать Фрэнка.

– Позвони, пожалуйста, водителю снегоочистителя, Фрэнк.

– Ах ты, сука, ты вечно держишь, как топор над моей головой, дело Фермера Джонни. Ты же знаешь, что он был виновен.

– Все это знают. Но только ты да я знаем, каким образом ты добился приговора.

– Ты же не скажешь этого Карлу.

– Он слышит все, что я говорю.

В голосе Фрэнка появилась льстивая нотка.

– Я полагаю, нет смысла говорить с тобой о лояльности.

– Нет, после того, как ты рассказал Карлу о хомяке Пушистике.

Этот выстрел достиг цели. Фрэнк перешел на оборонительный тон:

– Карл не станет писать о Фермере Джонни. Он все-таки друг.

– Твое доверие глубоко трогательно – он все-таки журналист и вообще…

Наступило долгое молчание.

Тони сказала:

– Решайся, Фрэнк: поворот уже скоро. Либо ты даешь указание снегоочистителю свернуть, либо следующий час я буду рассказывать Карлу о Фермере Джонни.

В трубке послышался щелчок и гудок – Фрэнк положил трубку.

А Тони продолжала держать телефон на ладони.

Карл спросил:

– О чем это вы беседовали?

– Если мы проедем мимо следующего поворота налево, я тебе скажу.

Через несколько минут снегоочиститель свернул на боковую дорогу, ведущую к Стипфоллу.

7.00

Хьюго лежал на кафельном полу, истекая кровью, без сознания, но дышал.

Ольга плакала. Грудь ее вздымалась от безудержных рыданий. Она была близка к истерике.

Стэнли Оксенфорд посерел – такой он пережил шок. Он походил на человека, которому сказали, что он умирает. Он смотрел на Кита, и на лице его были отчаяние, и изумление, и с трудом сдерживаемый гнев. Его лицо говорило: «Как ты мог так с нами поступить?» А Кит старался не смотреть на него.

Кит был в ярости. Все пошло наперекосяк. Его родные теперь знали, что он заодно с ворами, и нет способа выпутаться из этого с помощью лжи, значит, полиция со временем все узнает. Он обречен провести всю жизнь в тюрьме за нарушение закона. И он с трудом сдерживал злость.

К тому же он был и напуган. Вирус лежал во флакончике из-под духов на кухонном столе, защищенный лишь двумя прозрачными пластиковыми пакетами. И страх Кита подогревал его злость.

Найджел под угрозой пистолета приказал Стэнли и Ольге лечь лицом вниз рядом с Хьюго. Он был так зол на Хьюго за избиение, что, наверное, был бы рад спустить курок. А Кит не попытался бы его остановить. Он сам готов был убить кого угодно.

Элтон отыскал замену обычным веревкам – провода, кусок бельевой веревки и моток пластыря.

Дейзи связала ноги и руки Ольге, лежавшему без сознания Хьюго и Стэнли. Дейзи крепко стянула провод, так что он врезался в тело, и проверила узлы, чтобы они не развязались. На лице ее была омерзительная улыбочка, какая появлялась, когда она причиняла человеку боль.

Кит сказал Найджелу:

– Мне нужен мой телефон.

Найджел спросил:

– Зачем?

Кит сказал:

– На случай, если кто-то позвонит в «Кремль», мне надо перехватить этот звонок.

Найджел медлил.

Кит сказал:

– Ради всего святого, я же отдал тебе твой пистолет!

Найджел пожал плечами и протянул ему телефон.

– Как ты можешь творить такое, Кит? – сказала Ольга, а Дейзи в это время опустилась на пол и уперлась коленом в спину ее отца. – Как ты можешь смотреть на то, что к твоим родным так относятся?

– Не я в этом виноват! – со злостью ответил он. – Если бы вы вели себя пристойно в отношении меня, ничего этого не случилось бы.

– Не ты в этом виноват? – в изумлении произнес его отец.

– Сначала ты меня уволил, затем отказался помочь мне деньгами, вот и кончилось тем, что я задолжал гангстерам.

– Но я же уволил тебя, потому что ты украл!

– Я – твой сын, ты должен был простить меня!

– А я тебя и простил.

– Слишком поздно.

– О Господи.

– Меня заставили пойти на это!

Стэнли произнес с властным презрением, столь знакомым Киту с детства:

– Никого нельзя заставить пойти на подобное.

Кит ненавидел этот тон отца – это было знаком того, что он совершил нечто особенно глупое.

– Ты не понимаешь.

– Боюсь, слишком хорошо понимаю.

«Типичный для него ответ», – подумал Кит. Отец всегда считал, что знает все лучше всех. А сам теперь глупо выглядит, когда Дейзи связывает ему руки за спиной.

– Так или иначе, что все это значит? – спросил Стэнли.

– Заткни свою глотку, – сказала Дейзи.

Он не обратил на нее внимания.

– Что, ради всего святого, ты собираешься совершить с этими людьми, Кит? И что находится в том флаконе?

– Я сказала: заткнись! – Дейзи пнула Стэнли в лицо.

Он застонал от боли, и изо рта его вытекла струйка крови.

«Это тебе урок», – подумал Кит с диким удовлетворением.

Найджел сказал:

– Включи телевизор, Кит. Давайте узнаем, когда этот чертов снегопад прекратится.

Они стали смотреть рекламу: январская распродажа, летние каникулы, кредит по дешевке. Элтон взял Нелли за ошейник и запер ее в столовой. Хьюго пошевелился и, похоже, стал приходить в себя, и Ольга заговорила с ним тихим голосом. Ведущий по телевизору явился в шапке Санта-Клауса. Кит с горечью подумал, что другие семьи просыпаются для празднования обычного Рождества. «Страшный буран налетел прошлым вечером на Шотландию и принес сегодня утром удивительно белое Рождество в большей части страны», – сказал ведущий.

– Вот дерьмо, – с чувством произнес Найджел. – Сколько же мы будем тут торчать?

«Буря, задержавшая в пути десятки водителей, предположительно ослабнет с наступлением утра, а ближе к середине дня должно начаться таяние».

Кит повеселел. Значит, они все же могут успеть на свидание.

Та же мысль мелькнула и у Найджела.

– Как далеко находится этот вездеход, Кит?

– На расстоянии мили.

– Мы уйдем отсюда, как только рассветет. Тут есть вчерашняя газета?

– Где-нибудь есть… А что?

– Посмотри, когда всходит солнце.

Кит прошел в кабинет отца и на подставке для журналов нашел «Скотсмен». Он принес его на кухню.

– В четыре минуты девятого, – сказал он.

Найджел посмотрел на свои часы.

– Меньше чем через час. – Вид у него был встревоженный. – А после нам придется пройти милю по снегу и потом проехать еще миль десять. Мы успеем. – Он вынул телефон из кармана. Начал набирать номер и остановился. – Батарейки скисли, – сказал он. – Элтон, дай мне свой телефон. – Он взял телефон Элтона и набрал номер. – Угу, это я, как будет с погодой? – Кит заподозрил, что он разговаривал с пилотом клиента. – Угу, должно полегчать через час или около того… Я могу туда добраться, а вы сможете? – Найджел изображал большую уверенность, чем на самом деле. Как только снегопад прекратится, вертолет может подняться и полететь куда угодно, а вот для банды, едущей по дороге, все не так просто. – Отлично. Значит, увидимся в назначенное время. – И он положил телефон к себе в карман.

А ведущий говорил по телевизору: «В самый разгар бурана воры обокрали лабораторию „Оксенфорд медикал“, близ Инверберна».

На кухне воцарилась тишина.

«Вот оно, – подумал Кит, – правда выплыла».

«Воры прихватили образцы опасного вируса».

Стэнли произнес сквозь разбитые губы:

– Так вот, значит, что там находится… Вы что, рехнулись?

«Карл Осборн ведет репортаж с места события».

На экране появилось изображение Осборна с телефоном у уха и раздался его голос: «Смертельный вирус, убивший лаборанта Майкла Росса всего лишь вчера, находится теперь в руках гангстеров».

Стэнли ушам своим не верил.

– Но зачем? Вы что, воображаете, что сможете это продать?

Найджел сказал:

– Я знаю, что смогу.

А по телевизору Осборн говорил: «Действуя по тщательно спланированному сценарию, трое мужчин и женщина обвели вокруг пальца охрану лаборатории и проникли на четвертый уровень биобезопасности, где компания хранит запас неисцелимых вирусов в запертом рефрижераторе».

Стэнли спросил:

– Но, Кит, ты же не помогал им в этом, верно?

Тут заговорила Ольга.

– Конечно, помогал, – с омерзением произнесла она.

«Вооруженная банда одолела охранников, поранив двоих – одного серьезно. Но куда больше народу умрет, если вирус Мадоба-два будет выпущен на волю».

Стэнли с большим трудом перевернулся и сел. Лицо у него было разбито, один глаз закрылся, и грудь была в крови, тем не менее он по-прежнему был самым авторитетным человеком в помещении.

– Вы послушайте этого парня, который выступает по телевизору, – сказал он.

Дейзи шагнула было к Стэнли, но Найджел, подняв руку, остановил ее.

– Вы же и сами погибнете, – сказал Стэнли. – Если у вас в этом флаконе находится Мадоба-два, знайте: от этого нет противоядия. Если вы уроните флакон и он разобьется и жидкость вытечет, вы мертвы. Даже если вы ее продадите кому-то и эти люди выпустят жидкость после того, как вы уже уедете, вирус распространяется так быстро, что вы успеете его подхватить и умереть.

А на экране Осборн говорил: «Считается, что Мадоба-два опаснее „Черной смерти“, опустошившей Великобританию в… давние времена».

Стэнли повысил голос, перекрывая комментатора:

– Он прав, даже если не знаешь, о каком веке идет речь. В Британии в тысяча триста сорок восьмом году «Черная смерть» убила каждого третьего. В данном случае может произойти нечто худшее. И уж конечно, никакие деньги не окупают такого риска!

Найджел произнес:

– Меня в Великобритании уже не будет, когда его выпустят.

Кит был поражен. Найджел никогда об этом раньше не говорил. А Элтон тоже планирует уехать за границу? А как насчет Дейзи и Гарри Мака? Сам Кит намеревался быть в это время в Италии, но сейчас он усомнился, достаточно ли это далеко.

Стэнли повернулся к Киту:

– Но ты же не можешь считать это разумным?

«Он прав, – подумал Кит. – Вся затея близка к сумасшествию. Но мир-то ведь безумен».

– Я все равно буду мертвецом, если не заплачу долги.

– Да что ты? Никто не убьет тебя из-за долга.

Дейзи сказала:

– О да, мы убьем.

– И сколько же ты им должен?

– Четверть миллиона фунтов.

– Великий Боже!

– Я сказал тебе, что я в отчаянии, три месяца назад, но ты не стал меня слушать, мерзавец!

– Как ты умудрился залезть в такой долг?.. Не важно, забудь, что я тебя об этом спросил.

– Играя в кредит. У меня хорошая система – просто очень долго не везло.

– Не везло? – произнесла Ольга. – Да очнись же, Кит: тебя провели! Эти люди одалживали тебе деньги, а потом делали так, чтобы ты проиграл, потому что ты был нужен им – ограбить лабораторию!

Кит не мог этому поверить. Он презрительно произнес:

– Откуда ты можешь знать такое?

– Я же адвокат, я сталкиваюсь с такими людьми, я слышу их жалкие оправдания, когда их ловят. Я знаю куда больше о них, чем хотела бы знать.

– Послушай, Кит, – снова заговорил Стэнли, – мы наверняка можем найти какой-то способ вызволить тебя из этой ситуации, не убивая невинных людей.

– Слишком поздно. Я принял решение, и я обязан довести дело до конца.

– Но ты подумай, парень, о том, что делаешь. Сколько людей ты убьешь? Десятки? Тысячи? Миллионы?

– Я вижу, ты хочешь, чтоб меня убили. Ты готов защищать толпу неизвестных тебе людей, но не готов протянуть мне руку помощи.

Стэнли глубоко вздохнул.

– Бог видит, я люблю тебя, и я не хочу, чтобы ты умер, но ты уверен, что хочешь спасти свою жизнь такой ценой?

Кит открыл было рот, чтобы ответить, но в эту минуту зазвонил его телефон.

Вытаскивая аппарат из кармана, Кит подумал, позволит ли ему Найджел ответить на звонок. Но никто не сдвинулся с места, и Кит поднес телефон к уху. Он услышал голос Хэмиша Маккиннона: «Тони едет следом за снегоочистителем, и она убедила его свернуть к вам. Она будет у вас в любую минуту. В кабине сидят двое полицейских».

Кит закончил разговор и посмотрел на Найджела.

– Сюда едет полиция – будет сию минуту.

7.15

Крейг открыл боковую дверь гаража и выглянул наружу. В доме светились три окна, но занавески были задернуты, так что случайный наблюдатель не мог его видеть.

Он обернулся и посмотрел туда, где сидела Софи. Он выключил свет в гараже, но знал, что она сидит на пассажирском сиденье в «форде» Люка, закутавшись от холода в свой розовый анорак. Он помахал ей и вышел во двор.

Шагая так быстро, как только мог, он высоко поднимал ноги, вытаскивая их из глубокого снега, и таким образом прошел вдоль глухой стены гаража, пока не оказался на одном уровне с фронтоном дома.

Надо добыть ключи от «феррари». Для этого ему придется пробраться в коридор за кухней и достать их из шкафчика для ключей. Софи хотела пойти с ним, но он постарался убедить ее в том, что вдвоем пускаться в такое предприятие опаснее, чем одному.

Однако без нее ему было страшнее. При ней Крейг делал вид, что он храбрый, и вел себя соответственно. Но сейчас он жутко нервничал. Он приостановился возле угла дома – руки у него дрожали, и ноги были какие-то странно слабые. Чужаки легко могли поймать его, а что он станет делать тогда, он не знал. Он ни разу не был в настоящей драке, с тех пор как ему исполнилось восемь лет. Он знал мальчишек своего возраста, которые дрались – дрались у паба, обычно по субботним вечерам, и все они без исключения были тупицами. Трое незнакомцев на кухне были не выше Крейга, тем не менее он боялся их. Ему казалось, что они знают, как драться, а он понятия об этом не имел. К тому же у них были пистолеты. Они могут пристрелить его. Это будет очень больно?

Он посмотрел вдоль дома. Ему придется пройти мимо окон гостиной и столовой, где задернуты занавески. Снег падал не так густо, как раньше, и его легко могут увидеть, если кто-то выглянет наружу.

Он заставил себя сдвинуться с места.

У первого окна он остановился и заглянул в гостиную. На елке сверкали огоньки, и в их свете смутно вырисовывались знакомые диваны и столики, телевизор и четыре раздутых детских носка на полу перед камином, набитых коробочками и пакетиками.

В комнате никого не было.

Он пошел дальше. Шагать по снегу было на удивление тяжело. Крейг так и лег бы в него. Он вдруг осознал, что не спал уже сутки. Встряхнулся и пошел дальше. Проходя мимо входной двери, он чуть ли не ожидал, что она вдруг откроется и лондонец в малиновом свитере выскочит и схватит его. Но ничего не произошло.

Подойдя к темным окнам столовой, он вздрогнул, услышав тихий лай. Сердце у него вдруг бешено забилось, потом он понял, что это всего лишь Нелли. Ее, должно быть, закрыли там. Собака узнала силуэт Крейга и тихонько взвыла, давая понять: «Выпусти меня отсюда».

– Тихо, Нелли, ради Бога, тихо, – пробормотал Крейг. Он сомневался, что собака может его услышать, но, так или иначе, она умолкла.

Он прошел мимо запаркованных машин – «тойоты» Миранды и фургона «мерседес-бенц» Хьюго. Они были все белые – и сверху, и по бокам и выглядели так, словно были сделаны из снега – снежные машины для снеговиков. Он завернул за угол дома. В окне коридорчика, где стояли сапоги, был свет. Крейг осторожно заглянул в него. Он увидел большой шкаф, где хранились анораки и сапоги. На стене висела акварель, изображавшая Стипфолл и написанная, должно быть, тетей Мирандой; в углу стояла щетка на длинной ручке, и на стене висел стальной шкафчик для ключей.

Дверь из коридорчика на кухню была закрыта. Это удача.

Крейг прислушался, но из дома не доносилось ни звука.

Что происходит, когда ты наносишь кому-нибудь удар? В кино человек просто падает, но Крейг был уверен, что в реальной жизни так не происходит. Куда важнее, что происходит, когда кто-то наносит тебе удар. Это очень больно? А что, если тебя бьют снова и снова? И каково это, когда в тебя стреляют? Он где-то слышал, что мучительнее всего на свете, когда пуля попадает в живот. Безумный страх овладел им, но он заставил себя идти дальше.

Он схватился за ручку задней двери, как можно тише повернул ее и толкнул дверь. Дверь отворилась, и он вошел внутрь. Коридорчик был маленький – шести футов длиной, суженный массивным старым камином и глубоким шкафом рядом с ним. Шкафчик для ключей висел на стенке камина. Крейг открыл его. Там было двадцать занумерованных крючков – на одних висело по одному ключу, на других – целые гроздья, но Крейг сразу узнал ключи от «феррари». Он схватил их и приподнял, снимая с крючка, но кольцо зацепилось за крючок. Он подергал его, подавляя панику. Тут кто-то взялся за ручку двери на кухню.

Сердце у Крейга так и подскочило. Кто-то пытался открыть дверь между кухней и коридорчиком. Он или она повернул ручку, но был явно не знаком с домом и вместо того, чтобы толкнуть дверь, дергал ее на себя. Пока это длилось, Крейг быстро шагнул в платяной шкаф и закрыл за собой дверцу.

Он поступил так, не думая, забыв о ключах. Очутившись внутри шкафа, он сразу понял, что мог бы так же быстро выйти через заднюю дверь в сад. Он пытался вспомнить, закрыл ли заднюю дверь. Вроде бы нет. И оставил ли он следы снега со своих сапог на полу? Тогда станет ясно, что кто-то совсем недавно был тут, иначе снег уже растаял бы. И Крейг оставил шкафчик для ключей открытым.

Наблюдательный человек сразу все увидит и мгновенно догадается.

Затаив дыхание, он вслушивался.

Найджел дергал за ручку двери, пока не понял, что она открывается вовнутрь, а не наружу. Он распахнул ее и заглянул в коридорчик для хранения сапог.

– Не годится, – сказал он. – Тут есть дверь и окно. – Он пересек кухню и распахнул дверь в подсобку. – Вот это подойдет. Никаких других дверей и только одно окно, выходящее во двор. Элтон, помести их тут.

– Там холодно, – запротестовала Ольга. В подсобке имелся кондиционер.

– Ой да прекратите, а то я сейчас расплачусь, – с сарказмом произнес Найджел.

– Моему мужу нужен врач.

– После того как он ударил меня, ему еще повезло, что ему не нужен чертов гробовщик. – Найджел снова повернулся к Элтону: – Заткни им чем-нибудь рот, чтоб они не могли поднять шум. И быстро – у нас нет времени!

Элтон нашел ящик, где лежали чистые чайные полотенца. Он заткнул рот Стэнли, Ольге и Хьюго, который пришел в себя, но был еще как пьяный. Затем Элтон поднял связанных пленников на ноги и затолкал их в подсобку.

– Послушай меня, – сказал Найджел Киту. Внешне Найджел был спокоен, планировал свои действия и отдавал приказания, но был бледен, и его узкое циничное лицо было мрачно. Внутри, как понимал Кит, он был точно натянутая струна гитары. – Когда полиция придет сюда, ты подойдешь к двери, – продолжал Найджел. – Будешь мило с ними разговаривать, держись раскованно, – словом, будь этаким законопослушным гражданином. Скажешь, что ничего плохого здесь не происходит и все в доме еще спят, кроме тебя.

Кит не знал, как он сможет выглядеть раскованным, если чувствовал он себя так, будто стоит перед расстрелом. Он крепко вцепился в спинку кухонного стула, чтобы не трястись.

– А что, если они захотят войти?

– Отговори их. Если будут настаивать, приведи на кухню. Мы будем в этой маленькой комнатке. – Он указал на коридорчик, где стоят сапоги. – Просто избавься от них как можно быстрее.

– Тони Галло едет вместе с полицией, – сказал Кит. – Она отвечает за безопасность в лаборатории.

– Ну скажи ей, чтоб уезжала.

– Она захочет увидеть отца.

– Скажи, что она не может его увидеть.

– Она может не принять отказа…

Найджел повысил голос:

– Кроме крика, что может она еще устроить – сбить тебя с ног и пройти по твоему бездыханному телу? Просто скажи, чтоб убиралась.

– Хорошо, – сказал Кит. – Но нам необходимо, чтобы моя сестра Миранда вела себя тихо. А она прячется на чердаке.

– На чердаке? Где?

– Как раз над этой комнатой. Загляни в первый платяной шкаф в гардеробной. За костюмами есть открывающаяся панель, которая ведет в помещение под крышей.

Найджел не спросил, откуда Киту известно, что Миранда там.

Он посмотрел на Дейзи:

– Займись этим.

Миранда видела, как брат разговаривал с Найджелом, и слышала, как он выдал ее.

Она мигом перебежала через чердак и пролезла в панель, ведущую в платяной шкаф папы. Она с трудом переводила дух, сердце у нее колотилось, и она чувствовала, как горят щеки, но не паниковала – пока еще не паниковала. Из шкафа Миранда выскочила в гардеробную.

Она слышала, как Кит сказал, что сюда едет полиция, и на мгновение обрадовалась, считая, что они спасены. Значит, надо лишь сидеть тихо и ждать, когда люди в синей форме войдут в главный вход и арестуют воров. И тут она с ужасом услышала, как Найджел быстро изложил план избавления от полиции. Как же быть, если полиция уедет, никого не арестовав? Она решила, что откроет окно в спальне и закричит.

А теперь Кит сорвал этот план.

Она пришла в ужас от перспективы снова столкнуться с Дейзи, но не теряла рассудка.

Она может спрятаться в спальне Кита на другой стороне лестничной площадки, пока Дейзи будет обыскивать чердак. Это задержит Дейзи лишь на две-три секунды, но Миранда может успеть распахнуть окно и позвать на помощь.

Она пробежала через спальню. И уже взялась за дверную ручку, но тут услышала на лестнице тяжелые шаги. Поздно.

Дверь распахнулась. Миранда скрылась за ней. Дейзи промчалась через спальню и, не оглядываясь, влетела в гардеробную.

Миранда выскользнула за дверь. Она перебежала через лестничную площадку и ворвалась в комнату Кита. Бросившись к окну, она отдернула занавески, надеясь увидеть полицейские машины с мерцающими огнями.

На дворе не было никого.

Она стала вглядываться в подъездную аллею. Светало, и она могла разглядеть покрытые снегом деревья на краю леса, но никаких машин. Она была на грани отчаяния. Дейзи потребуется всего несколько секунд, чтобы оглядеть чердак и удостовериться, что там никого нет. Тогда она проверит все комнаты наверху. Миранде же требовалось больше времени. Как далеко от дома может находиться полиция?

А не может ли она запереть Дейзи на чердаке?

Она ни секунды не подумала о риске. И бросилась в комнату отца. Она увидела, что дверь в платяной шкаф распахнута. Дейзи, очевидно, сейчас на чердаке обследует все словно подбитыми глазами, проверяя, нет ли там укрытия, где может спрятаться взрослая, довольно полная женщина.

И не раздумывая, Миранда захлопнула дверь шкафа.

Замка на двери не было, но она была из крепкого дерева. Если Миранде удастся как следует ее закрыть, Дейзи трудно будет открыть ее, особенно учитывая, что в шкафу совсем мало места для маневрирования.

Внизу под дверью была расщелина. Если Миранда сможет что-то туда подсунуть, дверь не поддастся нажиму – по крайней мере несколько секунд. Что бы такое использовать? Нужен кусочек дерева, или картона, или даже бумага. Миранда дернула на себя ящик ночного столика отца – там лежал том Пруста.

Она стала выдирать из него страницы.

Кит услышал, как в соседней комнате залаяла собака.

Лай был громкий, агрессивный – она лаяла так, когда к двери подходил кто-то чужой. Значит, кто-то идет. Кит прошел в столовую. Собака стояла у окна, уперев передние лапы в подоконник.

Кит подошел к окну. Снег теперь уже не валил, а падал легкой россыпью снежинок. Кит посмотрел в направлении леса и увидел, как из-за деревьев появилась большая машина с крутящимися оранжевыми огнями на крыше и ножом, расчищающим снег впереди.

– Они приехали! – крикнул он.

К нему подошел Найджел. Собака заворчала, и Кит сказал:

– Заткнись.

Нелли отошла в угол. А Найджел, прижавшись спиной к стене рядом с окном, выглянул наружу.

Снегоочиститель расчистил дорогу в восемь – десять футов шириной. Он прошел мимо главного входа и как можно ближе к запаркованным машинам. В последний момент он повернул и отбросил снег от «мерседеса» Хьюго и «превии» Миранды. Затем свернул к гаражу, сошел с дороги и расчистил бетонированную площадку перед дверями гаража. Тут мимо него, воспользовавшись дорожкой, проложенной им в снегу, проехал светлый «ягуар» и остановился у главного входа.

Из машины вышла высокая стройная женщина с короткой стрижкой в кожаной, подбитой овчиной куртке нараспашку. При свете фар Кит узнал Тони Галло.

– Избавься от нее, – сказал Найджел.

– А что с Дейзи? Что-то она слишком долго…

– Она займется твоей сестрой.

– Хорошо бы.

– Я доверяю Дейзи больше, чем тебе. А теперь иди к двери.

И Найджел вместе с Элтоном скрылись в коридорчике, где стояли сапоги.

Кит подошел к главному входу и открыл дверь.

Тони помогала кому-то выйти из машины. Кит нахмурился. Это была пожилая женщина в длинном шерстяном пальто и меховой шляпе.

– Какого черта?.. – громко произнес он.

Тони взяла пожилую женщину под руку, и они повернулись к Киту лицом. Тони помрачнела от разочарования, увидев, кто открыл им дверь.

– Привет, Кит, – сказала она. И повела пожилую женщину к дому.

– Что вам угодно? – спросил Кит.

– Я приехала к вашему отцу. В лаборатории несчастье.

– Папа спит.

– Он пожалеет, если его не разбудить, поверьте мне.

– А кто эта старуха?

– Эта дама – моя мать. Миссис Кэтлин Галло.

– И я вовсе не старуха, – заявила пожилая женщина. – Мне семьдесят один год, и я крепкая, как собака мясника, так что не грубите.

– Успокойся, мама, он не намерен был грубить тебе.

– А она тут зачем? – не обращая на сказанное внимания, спросил Кит.

– Это я объясню вашему отцу.

Снегоочиститель развернулся перед гаражом и поехал назад по расчищенной им дороге через лес в направлении шоссе. «Ягуар» последовал за ним.

Кит запаниковал. Что теперь-то делать? Машины уезжали, а Тони осталась.

Внезапно «ягуар» остановился. Кит надеялся, что водитель не заметил ничего подозрительного. Машина развернулась и поехала назад к дому. Дверца со стороны водителя открылась, и небольшой комок упал в снег. «Похоже, это щенок», – подумал Кит.

Дверца захлопнулась, и машина уехала.

Тони вернулась и подняла комок. Это оказался щенок черно-белой английской овчарки недель восьми от роду.

Кит удивился, но решил не задавать вопросов.

– Я не пущу вас, – сказал он Тони.

– Не говорите глупостей, – сказала она. – Это не ваш дом, а дом вашего отца, и он захочет меня увидеть. – И она продолжала медленно наступать на него, поддерживая под руку мать, а на другой руке держа щенка.

Кит был загнан в угол. Он ожидал, что Тони приедет на своей машине, и планировал сказать ей, чтобы она приехала позже. У него мелькнула мысль побежать за «ягуаром» и попросить водителя вернуться. Но водитель наверняка спросит почему. И полицейские в снегоочистителе могут поинтересоваться, в чем дело. Нет, слишком это опасно. И Кит не предпринял ничего.

Тони стояла перед Китом, перекрывавшим ей вход в дом.

– Что-то произошло? – спросила она.

Кит понял, что увяз. Если он будет держаться указаний Найджела, то могут вернуться полицейские. С одной Тони легче справиться.

– Пожалуй, входите, – сказал он.

– Спасибо. Кстати, щенка зовут Осборн. – И Тони с матерью вошли в холл. – Тебе не надо в туалет, мама? – спросила Тони. – Он тут рядом.

А Кит проследил за тем, как огни снегоочистителя и фары «ягуара» исчезли в лесу. Ему стало немного легче. Теперь ему придется заниматься Тони, но он избавился от полиции. Он закрыл входную дверь.

Сверху донесся грохот – словно молотом ударили в стену.

– Это что там такое? – вырвалось у Тони.

Миранда вырвала из книги толстую пачку страниц, смяла их, превратив в комок, и запихнула под дверь шкафа. Это не задержит надолго Дейзи. Нужен более солидный барьер. Рядом с кроватью стоял старинный комод, служивший столом. Собрав все силы, Миранда протащила тяжелый комод красного дерева по ковру, наклонила его под углом в сорок пять градусов и подперла им дверь. Почти тотчас она услышала, как Дейзи нажала на дверь с другой стороны. Не сумев открыть дверь, Дейзи начала по ней колотить.

Миранда подозревала, что Дейзи лежит – голова ее на чердаке, а ноги в шкафу – и колотит в дверь сапогами. Та сотрясалась, но не распахивалась. Однако Дейзи – женщина упорная, и она изыщет способ справиться с проблемой. Тем не менее Миранде удалось выиграть несколько драгоценных секунд.

Она бросилась к окну. И к своему ужасу, увидела, что две машины – снегоочиститель и легковая – уезжают от дома.

– Ох, нет! – воскликнула она.

Даже если она закричит, машины уже слишком далеко, чтобы услышать ее крик. Значит, она опоздала? И она выбежала из комнаты.

Наверху лестницы она остановилась. Внизу, в холле, какая-то пожилая женщина, которую она никогда прежде не видела, направлялась в туалет.

Что происходит?

Затем она узнала Тони Галло – та снимала куртку летчика и вешала ее на стоячую вешалку.

Маленький черный с белым щенок обнюхивал зонтики.

Появился Кит. Из гардеробной снова донесся грохот, и Кит сказал Тони:

– Должно быть, дети проснулись.

Миранда не могла прийти в себя от удивления. Как такое возможно? Кит ведет себя так, будто ничего не происходит…

И тотчас поняла, что он, должно быть, дурачит Тони. Надеется внушить ей, что все в порядке. А потом либо убедит ее уехать, либо одолеет ее и свяжет, как остальных.

А полицейские тем временем все удаляются.

Тони закрыла за матерью дверь. Никто пока еще не заметил Миранды.

Кит сказал Тони:

– Пройдите лучше на кухню.

Вот там они ее схватят, подумала Миранда. Найджел с Элтоном будут ее поджидать и, внезапно напав, справятся с ней.

Из спальни послышался треск, – значит, Дейзи выбралась из шкафа.

И Миранда, не раздумывая, крикнула:

– Тони!

Тони подняла вверх глаза и увидела ее.

– А, черт, нет… – вырвалось у Кита.

Миранда закричала:

– Воры здесь, они связали папу, у них пистолеты…

Из спальни выскочила Дейзи и налетела на Миранду – та покатилась вниз по лестнице.

7.30

На секунду Тони застыла.

Кит стоял рядом и смотрел вверх – лицо его было искажено от ярости. Перекошенным ртом он произнес:

– Хватай ее, Дейзи!

А Миранда летела вниз – ее розовая ночная рубашка задралась, обнажив полные белые бедра.

Следом за ней вниз по ступенькам бежала одетая в кожу уродливая молодая женщина с бритой головой и варварски подведенными глазами.

А мать была в туалете.

Тони вдруг поняла, что происходит. Миранда сказала, что вооруженные воры здесь. Двух шаек, орудующих в этой удаленной местности в одну ночь, быть не могло. Значит, это те, кто обокрал «Кремль». Бритая женщина на лестнице – это та блондинка, которую Тони видела на пленке видеонаблюдения, ее парик был найден в фургоне, в котором они бежали. Мозг Тони быстро работал: похоже, Кит заодно с ними – это объясняет, как они сумели справиться с охранной системой…

Как раз когда эта мысль пришла Тони в голову, Кит обхватил ее шею и дернул на себя, пытаясь свалить ее с ног. Одновременно он крикнул:

– Найджел!

Тони локтем сильно ткнула его в ребра и с удовлетворением услышала, как он застонал от боли. Рука, сжимавшая ей шею, ослабла, Тони смогла повернуться и на этот раз левым кулаком нанесла ему удар в диафрагму. Он замахнулся на нее, но она легко уклонилась от удара.

Она отвела назад правую руку, чтобы уж совсем уложить его, но тут Миранда докатилась до конца лестницы под ноги Тони. И поскольку Тони отклонилась назад, чтобы ударить Кита, она упала на спину. А секунду спустя женщина в коже полетела на Миранду, а Тони столкнулась с Китом, и они все четверо очутились в одной груде на каменном полу.

Тони поняла, что не сможет победить в такой ситуации. Ей противостояли Кит и женщина, которую он назвал Дейзи, а вскоре могут появиться и другие. Надо выбраться из этой кучи, справиться с дыханием и решить, что делать дальше.

Изощрившись, она вылезла из свалки и перевернулась.

Кит лежал, распластавшись, на спине. Миранда свернулась клубком, – похоже, расшиблась и с трудом дышала, но не была серьезно ранена. На глазах у Тони Дейзи поднялась на колени и с яростью ударила Миранду в плечо кулаком в дамской бежевой замшевой перчатке.

Тони вскочила на ноги. Перепрыгнув через Кита, она бросилась к входной двери и распахнула ее. Кит схватил ее за лодыжку, стараясь удержать. Она повернулась и другой ногой пнула его в предплечье. Удар пришелся в локоть. Кит вскрикнул от боли и выпустил Тони. Она выбежала в дверь и захлопнула ее за собой.

Свернув направо, она побежала по колее, оставленной снегоочистителем. Она услышала выстрел и звук разбитого в окне стекла. Кто-то стрелял в нее из дома, но пуля пролетела мимо.

Тони побежала к гаражу и свернула на зацементированную площадку перед дверями, расчищенную снегоочистителем. Теперь между нею и человеком с пистолетом был гараж.

Снегоочиститель с двумя полицейскими в кабине уехал с поднятым ножом, по расчищенной дороге. Это значит, что он сейчас слишком далеко и ей не догнать его. Как же быть? Здесь, на расчищенной дороге, ее легко может догнать кто-нибудь из дома. Но где спрятаться? Тони взглянула на лес. Там легко укрыться, но она без куртки – она сняла куртку до того, как Миранда предупредила ее, так что долго под открытым небом ей не продержаться. В гараже будет почти так же холодно.

Тони пробежала до конца строения и заглянула за угол. В нескольких ярдах от нее была дверь в сарай. Достанет ли у нее смелости рискнуть и перебежать через двор, просматриваемый из дома?

Только Тони собралась бежать, как дверь сарая отворилась.

Она помедлила. Это еще кто?

Из двери показался мальчик в куртке, накинутой на пижаму с Человеком-Пауком, и в слишком больших для него резиновых сапогах. Тони узнала Тома, сына Миранды. Он, не оглядевшись, повернул налево и пошел по глубокому снегу. Тони решила, что он направляется в дом, и подумала, не остановить ли его, но очень скоро поняла, что ее предположение неверно. Вместо того чтобы пересечь двор и направиться к главному дому, он пошел к гостевому коттеджу. Хоть бы он поспешил и скрылся, прежде чем начнется стрельба. Она считала, что он ищет мать, чтобы спросить разрешения вскрыть подарки. Но ведь его мать была в главном доме, ее била гангстерша в бежевых замшевых перчатках. Но может быть, в коттедже отчим Тома. И Тони решила, что правильнее будет оставить мальчика в покое. Дверь в коттедж не была заперта, и Том исчез внутри.

А Тони продолжала выжидать. Не стоит ли кто-то у окна, выходящего во двор, с девятимиллиметровым автоматическим пистолетом? Она собиралась это выяснить.

Она пустилась бежать, но, добежав до глубокого снега, упала. С секунду она лежала, не шевелясь, ожидая, что вот-вот грянет выстрел, но ничего не последовало. Она поднялась на ноги – снег холодил ее сквозь джинсы и свитер – и пошла осторожнее и медленнее. Она со страхом поглядывала на дом. Ни в одном из окон никого не было видно. На то, чтобы пересечь двор, потребуется не больше минуты, но каждый шаг занимал мучительно много времени. Наконец, она добралась до сарая, вошла внутрь и, закрыв за собой дверь, почувствовала, что дрожит от облегчения, что осталась жива.

При свете маленькой лампы она увидела бильярдный стол, несколько старых диванов, телевизор с большим экраном и две пустые раскладушки. Похоже, в помещении никого не было, – правда, на чердак вела лестница. Тони заставила себя успокоиться и полезла по ней. Добравшись до середины лестницы, она заглянула наверх. И испугалась, увидев несколько пар маленьких красных глазок, смотревших на нее. Это были крысы Каролины. Тони полезла дальше. Там были еще две кровати. На одной из них, свернувшись клубком, спала Каролина.

Засевшая в доме банда скоро станет искать Тони. Надо быстро вызывать помощь. Она стала искать свой мобильник.

И поняла, что его у нее нет.

От досады она потрясла сжатыми кулаками. Телефон остался в кармане куртки, которую она повесила в холле.

Что же теперь делать?

– Нам надо ее схватить, – сказал Найджел. – Она, возможно, уже звонит в полицию.

– Стойте, – сказал Кит.

Он вышел в холл и подошел к вешалке. Он потирал локоть, в который пнула его Тони, но тут оставил в покое руку и стал обыскивать куртку Тони. И с победоносным видом вытащил из одного кармана телефон.

– Она не может вызвать полицию.

– Возблагодарим за это Господа. – Найджел окинул взглядом холл. Дейзи уложила Миранду лицом в пол и завела ее руку за спину. Элтон стоял в дверях на кухню.

Найджел сказал:

– Элтон, найди еще веревки, чтобы Дейзи могла связать эту толстую корову. – И повернулся снова к Киту: – Твои сестрицы – хорошенькая парочка.

– Пусть тебя это не волнует, – сказал Кит. – Теперь мы уже можем ехать, верно? И нам не нужно дожидаться рассвета или искать вездеход. Мы можем воспользоваться любой машиной и поехать по чистой дороге.

– Твой человек сказал, что на снегоочистителе были легавые.

– Единственное место, где они не будут искать нас, это то, где они уже были.

Найджел кивнул:

– Разумно. Но снегоочиститель не поедет туда… куда нам надо. Что мы станем делать, когда он свернет с нашей дороги?

Кит подавил нетерпение. Они любой ценой должны убраться из Стипфолла, но Найджел этого еще не понял.

– Взгляни в окно, – сказал Кит. – Снег прекратился. Согласно прогнозу скоро начнет таять.

– Все равно мы можем застрять.

– Теперь, когда дорога расчищена, мы подвергаемся еще большей опасности. Тони Галло может оказаться не единственным визитером.

Элтон вернулся с куском провода.

– Кит прав, – сказал он. – Мы легко можем добраться туда к десяти часам, если не случится аварии.

Он протянул провод Дейзи, и та связала Миранде руки за спиной.

– О'кей, – сказал Найджел. – Но сначала мы должны согнать всех вместе, включая детей, и позаботиться, чтобы они в ближайшие два-три часа не могли вызвать помощь.

Дейзи протащила Миранду через кухню и затолкала ее в подсобку.

Кит сказал:

– Телефон Миранды, должно быть, в коттедже, иначе она уже воспользовалась бы им. Там ее приятель Нед.

Найджел сказал:

– Элтон, иди в коттедж.

– Есть телефон и в «феррари», – продолжал Кит. – Я предложил бы Дейзи сходить в гараж, чтобы знать наверняка, что никто не пытается им воспользоваться.

– А как насчет сарая?

– Оставим это на потом. У Каролины, Крейга и Тома нет телефонов. Я не уверен насчет Софи, но ведь ей всего четырнадцать.

– Ладно, – сказал Найджел. – Давайте покончим со всем как можно быстрее.

Дверь туалета открылась, и оттуда вышла мать Тони Галло – по-прежнему в шляпе.

Кит с Найджелом уставились на нее. Кит совсем забыл, что она там.

А Найджел произнес:

– Суньте ее в подсобку вместе с остальными.

– Ну нет, – сказала пожилая женщина. – Я, пожалуй, лучше сяду у елки. – И, пройдя через холл, она вошла в гостиную.

Кит посмотрел на Найджела – тот пожал плечами.

Крейг приоткрыл щелочку в шкафу для сапог. Заглянув в нее, он увидел, что в холле никого нет. Он уже готов был шагнуть из шкафа, когда заметил одного из гангстеров – Элтона, выходившего из кухни. Крейг на дюйм прикрыл дверь и затаил дыхание.

Так длилось с четверть часа.

Кто-нибудь из шайки всегда был на виду. В шкафу пахло плесенью – мокрыми анораками и старыми сапогами. Крейг волновался, думая о Софи, сидевшей в «форде» Люка в гараже и постепенно замерзавшей. Он старался терпеливо ждать. Удача наверняка скоро улыбнется ему.

Несколько минут назад залаяла Нелли: должно быть, кто-то подошел к двери. Сердце у Крейга возликовало, но Найджел и Элтон стояли всего в нескольких дюймах от него и о чем-то разговаривали шепотом, а о чем – он не мог разобрать. Прячутся от посетителя, решил Крейг. Ему хотелось выскочить из шкафа и кинуться к двери с криком о помощи, но он знал, что его схватят и заставят замолчать. Бессилие сводило его с ума.

Сверху доносился грохот, словно кто-то пытался вышибить дверь. Потом раздался иной грохот, будто взвилась ракета или кто-то выстрелил. И тотчас последовал звук разбиваемого стекла. Крейг испугался. До этой минуты шайка только угрожала оружием. А теперь, когда они начали стрелять, – чем все это кончится? Семья в страшной опасности.

Как только раздался выстрел, Найджел и Элтон вышли, но оставили дверь открытой, и Элтона было видно – он стоял в дальнем конце кухни и настоятельно убеждал в чем-то кого-то, находившегося в холле. Потом он вернулся и вышел через заднюю дверь, оставив ее широко распахнутой.

Наконец-то Крейг мог сдвинуться с места, не обнаружив себя. Те, другие, были в холле. Удача улыбнулась ему. И он вышел из шкафа.

Открыв шкафчик для ключей, он схватил ключи от «феррари». На этот раз они, не зацепившись, слетели с крючка.

В два прыжка он уже был за дверью.

Снег прекратился. Где-то там, за облаками, наступал рассвет, и Крейг мог различать черно-белые предметы. Слева от него брел по снегу Элтон, направляясь к гостевому коттеджу. Он шел спиной к Крейгу и не видел его. А Крейг пошел в другую сторону и завернул за угол, так что теперь дом скрывал его от Элтона.

Для него было полной неожиданностью в нескольких шагах от себя увидеть Дейзи.

По счастью, она явно вышла из главного входа и шла в противоположную от Крейга сторону. От снега была расчищена дорожка, и Крейг понял, что, пока он прятался в шкафу для сапог, тут побывал снегоочиститель. А Дейзи направлялась в гараж… и к Софи.

Крейг нырнул за «мерседес» отца. Выглядывая из-за крыла, он увидел, что Дейзи дошла до конца здания, сошла с расчищенной дорожки и, завернув за угол дома, исчезла из виду.

Он пошел за ней. Шагая так быстро, как только мог, он прошел вдоль фронтона дома. Миновал столовую, где, упершись лапами в подоконник, стояла Нелли; затем – главный вход, дверь которого была закрыта; затем – гостиную со сверкающей елкой. Он удивился, увидев, что под деревом сидит пожилая женщина со щенком на коленях. Но не стал строить догадки, кто она.

Дойдя до угла дома, он огляделся. Дейзи шла прямо к боковой двери гаража. Если она туда войдет, она обнаружит Софи, сидящую в «форде» Люка.

Дейзи сунула руку в карман своей черной кожаной куртки и вытащила пистолет.

Крейг в полной беспомощности наблюдал, как она открывала дверь.

7.45

В подсобке было холодно.

Рождественская индейка, не поместившаяся в кухонный холодильник, лежала на мраморном прилавке на противне, нашпигованная и посыпанная специями, готовая для жарки. Миранда с тревогой подумала, доживет ли она до того, чтобы ее поесть.

Она стояла вместе с отцом, сестрой и Хьюго – их всех четверых связали, как индейку, и запихнули в помещение размером в три квадратных фута, где их окружала еда: ящики с овощами, полка с макаронами в банках, коробки с кашами на завтрак, банки рыбных консервов, банки с помидорами и вареными бобами.

Хуже всех было Хьюго. Он, казалось, то приходил в сознание, то снова терял его. Он стоял, прислонясь к стене, и Ольга прижималась к его голому телу, пытаясь его согреть. У Стэнли было такое лицо, словно его сшиб грузовик, но он стоял выпрямившись и был явно начеку.

Миранда сознавала свою беспомощность и чувствовала себя несчастной. У нее разрывалось сердце, глядя на отца, такого сильного человека, раненого и связанного. Хьюго был дрянью, но и он едва ли заслуживал такое: судя по виду, он, пожалуй, может не поправиться. А Ольга героически пыталась облегчить страдания мужа, предавшего ее.

Всем рот заткнули чайными полотенцами, но Дейзи не потрудилась заткнуть рот Миранде, по всей вероятности потому, что теперь, когда полиция уже уехала, никому не было смысла кричать. У Миранды блеснула надежда, что она сможет избавить их от полотенец.

– Папа, нагнись-ка, – сказала она.

Он покорно склонил к ней свою высокую фигуру – изо рта его свисал кусок полотенца. Миранда откинула голову, словно намереваясь поцеловаться с ним. И ухватила зубами угол полотенца. Она потянула и вытащила кусок, потом, к несчастью, полотенце выскользнуло у нее из зубов.

Миранда вскрикнула от отчаяния. Отец нагнулся ниже, поощряя ее попытаться еще раз. Они повторили всю процедуру, и полотенце было вытянуто целиком и упало на пол.

– Благодарю, – сказал он. – Ей-богу, это было омерзительно.

Миранда проделала то же и с Ольгой, и та сказала:

– Меня тошнило, и я боялась, что захлебнусь рвотой.

Таким же способом Ольга избавила от затычки и Хьюго.

– Постарайся не засыпать, Хьюго, – настоятельно сказала она. – Да ну же, держи глаза открытыми.

Стэнли спросил Миранду:

– Что там происходит?

– Тони Галло явилась сюда со снегоочистителем и несколькими полицейскими, – пояснила она. – Кит подошел к двери, точно все в порядке, и полицейские уехали, а Тони настояла, что останется.

– Просто невероятная женщина.

– Я пряталась на чердаке. И сумела предупредить Тони.

– Молодчина!

– Эта жуткая Дейзи сбросила меня с лестницы, а Тони сумела сбежать. Не знаю, где она сейчас.

– Она может позвонить в полицию.

Миранда отрицательно потрясла головой:

– Она оставила телефон в кармане куртки, и Кит забрал его.

– Тони что-нибудь придумает – она на редкость изобретательна. Так или иначе, она наша единственная надежда. Никто больше не свободен, за исключением детей и, конечно, Неда.

– Боюсь, от Неда мало толку, – уныло произнесла Миранда. – В подобной ситуации меньше всего нужен ученый-шекспировед. – Миранда вспомнила, каким он был слабаком вчера со своей бывшей женой Дженнифер, когда та выставляла ее из дома. Можно ли надеяться, что такой мужчина выступит против трех профессиональных убийц?

Она взглянула в окно подсобки. Наступил рассвет, и снег перестал падать, так что ей видны были коттедж, где спал Нед, и сарай, где были дети. Она с ужасом увидела, что через двор идет Элтон.

– О Боже, – вырвалось у нее. – Он направляется в коттедж.

Отец тоже взглянул в окно.

– Они собирают всех, – сказал он. – И всех свяжут, прежде чем уехать. Нельзя выпускать их с этим вирусом, но как нам их остановить?

Элтон вошел в коттедж.

– Надеюсь, что Нед в порядке. – Миранда неожиданно порадовалась, что Нед – не борец.

А Элтон – беспощадный и к тому же вооруженный бандит. Нед может выжить, только если спокойно пойдет за Элтоном.

– Могло быть и хуже, – сказал Стэнли. – Этот малый – преступник, но не полный психопат. А вот женщина – да.

– Она совершает ошибки, потому что плохо соображает, – сказала Миранда. – В холле несколько минут назад она колотила меня вместо того, чтобы хватать Тони. Поэтому Тони и сбежала.

– А с чего Дейзи стала тебя колотить?

– Я заперла ее на чердаке.

– Ты заперла ее на чердаке?

– Она отправилась туда искать меня, и я накрепко закрыла за ней дверь. Оттого она и взбесилась.

Ее отец, казалось, лишился дара речи.

– Храбрая девочка, – прошептал он.

– Вовсе я не храбрая, – сказала Миранда. Самая мысль показалась ей нелепой. – Просто я была в таком ужасе, что готова была сделать что угодно.

– А я считаю, что ты храбрая. – На глаза Стэнли навернулись слезы, и он отвернулся.

Из коттеджа появился Нед. За ним шел Элтон, приставив к затылку Неда пистолет. Левой рукой Элтон держал за плечо Тома.

Миранда в ужасе ахнула. Она считала, что Том находится в сарае. Должно быть, он проснулся и пошел искать мать. Он был в пижаме с Человеком-Пауком. Миранда с трудом сдержала слезы.

Эта троица направлялась к дому, но тут раздался крик, и они остановились. Через минуту появилась Дейзи, таща за волосы Софи. Согнувшись вдвое, Софи шагала, спотыкаясь, по снегу и вскрикивала от боли.

Дейзи сказала что-то Элтону – Миранда не могла расслышать слов.

– Отстань от нее! – обращаясь к Дейзи, крикнул Том. – Ты делаешь ей больно! – Он произнес это детским писклявым голоском, особенно пронзительным из-за страха и злости.

Миранда вспомнила, что Том питал детскую любовь к Софи.

– Молчи, Томми, – со страхом пробормотала она, хотя он не мог ее слышать. – Ничего страшного, если даже ей вырвут волосы.

Элтон захохотал. А Дейзи осклабилась и сильнее дернула за волосы Софи.

По всей вероятности, этот смех над ним и вывел Тома из себя. Он вдруг обезумел. Сбросил с плеча руку Элтона и налетел на Дейзи.

Миранда закричала:

– Нет!

Дейзи под наскоком Тома от неожиданности упала навзничь в снег, выпустив при этом из руки волосы Софи. Том кинулся на нее и стал молотить своими маленькими кулачками.

Миранда обнаружила, что бесцельно кричит:

– Прекрати! Прекрати!

А Дейзи, оттолкнув Тома, поднялась на ноги. Том тоже сразу вскочил, но Дейзи кулаком в перчатке ударила его по голове, и он снова упал. Она подняла его с земли и, держа левой рукой, правой стала бить по лицу и по телу.

Миранда закричала.

Тут неожиданно ожил Нед.

Забыв про пистолет, наставленный на него Элтоном, он встал между Дейзи и Томом. Сказал что-то, чего Миранда не услышала, и положил руку на плечо Дейзи в попытке сдержать ее. Миранда была потрясена: Нед, этот слабак, пытается противостоять бандитам!

Не выпуская Тома, Дейзи ударила Неда в живот.

Он согнулся – лицо его исказила гримаса боли. Но когда Дейзи замахнулась, чтобы снова ударить Тома, Нед выпрямился и вновь встал на ее пути. Она в последнюю минуту передумала и вместо Тома ударила Неда по губам. Нед вскрикнул и закрыл лицо руками, но не сдвинулся с места.

Миранда была глубоко благодарна Неду за то, что он отвлек Дейзи от Тома, – но как долго сможет он выносить такое избиение?

А он продолжал увещевать Дейзи. Когда он отнял руки от лица, стало видно, что изо рта у него течет кровь. Дейзи ударила его в третий раз.

Миранда глазам своим не верила. Нед был как стена. Он просто стоял и принимал удары. И делал это не ради собственного ребенка, а ради Тома. Миранде стало стыдно, что она считала его слабаком.

В этот момент ожила дочь Неда Софи. Она стояла, замерев, и тупо смотрела на происходящее, поскольку Дейзи больше не держала ее за волосы. А сейчас повернулась и пошла прочь.

Элтон попытался ее схватить, но она выскользнула из его рук. Он покачнулся, теряя равновесие, и Софи бросилась бежать большими балетными прыжками по глубокому снегу.

Элтон обрел равновесие, но Софи уже исчезла.

Он схватил Тома и крикнул Дейзи:

– Не дай девчонке сбежать! – Дейзи, похоже, собиралась возразить. Элтон рявкнул: – Я держу этих двоих. Беги, беги!

Бросив недобрый взгляд на Неда и Тома, Дейзи повернулась и побежала за Софи.

8.00

Крейг повернул ключ в зажигании «феррари». За его спиной большой мотор заработал и заглох.

Крейг закрыл глаза.

– Только не теперь, – громко произнес он. – Не подводи меня сейчас.

Он снова повернул ключ. Мотор заработал, чихнул и взревел, как разъяренный бык. Крейг покачал дроссель – на всякий случай, и рев перешел в завывание.

Он взглянул на телефон. На экране значилось: «Идет поиск». Он набрал 999, хотя и знал, что это бесполезно, пока телефон не подключится к сети.

– Да ну же, – взмолился он. – У меня мало времени…

Боковая дверь гаража распахнулась, и, спотыкаясь, вошла Софи.

Крейг не мог прийти в себя от удивления. Он считал, что Софи в руках этой жуткой Дейзи. Он видел, как Дейзи вытащила ее из гаража. Ему отчаянно хотелось спасти девочку, но он не думал, что сможет одолеть Дейзи в схватке, даже если бы у нее не было пистолета. Он боролся с собой, пытаясь сохранять спокойствие, когда Дейзи тащила Софи за волосы. Он говорил себе, что, оставаясь на свободе и позвонив в полицию, скорее поможет Софи.

А теперь она, видимо, самостоятельно сумела сбежать. Она рыдала и была в панике, и он догадывался, что, должно быть, за ней гонится Дейзи.

Машина со стороны пассажирского сиденья стояла так близко к стене, что дверцу было не открыть. Крейг распахнул дверцу со стороны водителя и сказал:

– Залезай, быстро – перебирайся через меня!

Она, пошатываясь, добрела до машины и упала в нее.

Крейг захлопнул дверцу.

Он не знал, как она запирается, и слишком спешил, чтобы это выяснять. Пока Софи перелезала через него, он думал о том, что через две-три секунды появится Дейзи. Времени на звонок уже не было – надо было выбираться отсюда. Софи наконец плюхнулась на сиденье для пассажира, тем временем Крейг, порывшись в щитке, обнаружил дистанционное управление, открывавшее дверь гаража. Он нажал на кнопку и услышал позади взвизг несмазанного металла, когда заработал механизм. Он посмотрел в зеркальце заднего вида и увидел, как медленно поползла вверх складная дверь.

Тут появилась Дейзи.

Лицо у нее было красное от напряжения, глаза выпучены в ярости. В складках ее черной кожаной одежды был снег. Она помедлила у двери, вглядываясь в царившую в гараже темноту, потом глаза ее выхватили Крейга за рулем машины.

Он нажал на сцепление и переключил передачу на реверс. На «феррари» с его коробкой скоростей это всегда было нелегко. Рукоятка не поддавалась нажиму, и раздался скрежет зубцов; потом все встало на место.

Дейзи пробежала перед машиной и очутилась сбоку от водителя. Ее бежевая перчатка обхватила ручку дверцы.

Дверь гаража до конца еще не открылась, но Крейг больше не мог ждать. Когда Дейзи открыла дверцу, он отпустил сцепление и нажал на педаль акселератора.

Машина рванулась назад, словно выпущенная из катапульты. Ее крыша с лязгом ударилась о нижний край алюминиевой двери гаража. Софи вскрикнула от страха.

Машина вылетела из гаража, как пробка из шампанского. Крейг нажал на тормоз. Снегоочиститель сбросил выпавший за ночь толстый слой снега перед гаражом, но с тех пор выпало еще, и цементная площадка стала скользкой. «Феррари» заскользил назад и остановился, налетев на сугроб.

Из гаража появилась Дейзи. Крейгу хорошо было ее видно в сером свете зари. Она приостановилась.

В машине из телефона вдруг раздался женский голос: «У вас одно новое сообщение».

Крейг передвинул рычаг на первую, как он надеялся, скорость. Он высвободил сцепление, шины, к его облегчению, нашли точку опоры, и машина поехала вперед. Он повернул руль, направляя автомобиль к выезду. Если только он сумеет добраться до подъездной аллеи, он сбежит отсюда вместе с Софи и вызовет помощь.

Должно быть, эта же мысль пришла и Дейзи, так как она порылась в кармане куртки и вытащила пистолет.

– Пригнись! – крикнул Софи Крейг. – Она сейчас начнет стрелять!

Дейзи прицелилась, а он нажал на акселератор и крутанул рулевое колесо, отчаянно желая удрать.

Машину занесло – она заскользила по обледенелому цементу. Наряду со страхом и паникой у Крейга возникло чувство déjà vue:[7] эта машина уже скользила вместе с ним в этом же месте всего лишь вчера, но в другой жизни. Сейчас же он пытался совладать с автомобилем, но почва – после того как всю ночь шел снег и стоял мороз – была даже еще более скользкой.

Он повернул руль, и на мгновение шины снова нашли опору, но Крейг перестарался, и машина заскользила в противоположном направлении и развернулась, сделав полукруг. Софи бросало из стороны в сторону на пассажирском сиденье. Крейг все ждал, что в любую минуту услышит выстрел, но его пока не было. Хорошо уже то, возникло в потрясенном ужасом уголке сознания Крейга, что Дейзи не может как следует прицелиться в столь непредсказуемо едущую машину.

К счастью, машина остановилась на середине подъездной аллеи носом в сторону от дома, в направлении, в котором шла аллея. Дорога впереди была явно расчищена снегоочистителем. Перед Крейгом лежал беспрепятственный путь к свободе.

Он вдавил педаль акселератора, но ничего не произошло. Мотор заглох.

Краешком глаза он увидел, как Дейзи подняла пистолет и тщательно прицелилась в него.

Он повернул ключ, и машина дернулась вперед – он забыл снять ее со сцепления. Эта ошибка спасла ему жизнь, так как одновременно он отчетливо услышал грохот выстрела, лишь слегка приглушенный пушистым снегом, покрывавшим все вокруг; затем боковое стекло машины разлетелось вдребезги. Софи вскрикнула.

Крейг перевел рукоятку в нейтральное положение и снова повернул ключ. Уши его наполнил хриплый рев. Увидев, что Дейзи снова целится, он нажал на сцепление и нашел первую скорость. Когда машина устремилась вперед, он невольно пригнулся, и хорошо, что так поступил, ибо на этот раз вылетело стекло с его стороны.

Пуля прошла также и через ветровое стекло, оставив маленькую круглую дырочку и покрыв все стекло паутиной трещинок. Теперь Крейг видел впереди лишь расплывающиеся контуры светотени. Тем не менее он продолжал держать акселератор в прежнем положении, стараясь не съезжать с дороги, понимая, что умрет, если не уйдет от Дейзи и ее пистолета. Сидевшая рядом Софи свернулась в клубочек и накрыла голову руками.

Периферийным зрением Крейг увидел, что Дейзи бежит за машиной. Раздался новый выстрел. А из телефона в машине послышалось: «Стэнли, это Тони. Плохие новости: ограблена лаборатория. Пожалуйста, позвоните мне по мобильному, как только сможете».

Крейг подозревал, что вооруженные люди, должно быть, связаны с ограблением, но думать об этом он сейчас не мог. Он пытался вести машину, глядя из разбитого бокового окна, но ничего хорошего из этого не выходило. Через несколько секунд машина съехала с расчищенной дороги, и Крейг почувствовал, как вдруг замедлился ее ход. В треснутом ветровом стекле появились очертания дерева, и Крейг нажал на тормоза, но было слишком поздно, и машина врезалась в дерево со страшным треском.

Крейга бросило вперед. Он ударился о разбитое ветровое стекло, вылетевшие осколки порезали ему лоб, а руль вдавился ему в грудь. Софи бросило на приборную доску, и она упала, сев на пол, а ноги остались на сиденье, но она ругнулась и попыталась подняться, поэтому Крейг понял, что она в порядке.

Мотор снова заглох.

Крейг посмотрел в зеркальце заднего вида. Дейзи была ярдах в десяти позади, неуклонно продвигаясь по снегу к машине и держа пистолет в обтянутой замшевой перчаткой руке. Крейг понял, что она приближается, чтобы лучше прицелиться. Она убьет его и Софи.

У него был только один выход. Придется убить ее.

Он снова включил мотор. А Дейзи, находившаяся теперь уже всего в пяти ярдах от них, прямо позади машины, подняла руку с пистолетом. Крейг включил реверс и закрыл глаза.

Он услышал хлопок, когда нажал на рычаг. Заднее стекло разлетелось на куски. Машина дернулась назад, прямо на Дейзи. Раздался звук глухого удара, точно кто-то бросил на багажник мешок с картофелем.

Крейг снял ногу с педали, и машина, немного покатившись, остановилась. Где же Дейзи? Он выбил разбитое стекло из рамы и увидел ее. Столкновение с машиной отбросило ее вбок, и она лежала на земле, одна ее нога была странно вывернута. Крейг в ужасе смотрел на то, что он наделал.

Тут она зашевелилась.

– Ох, нет! – закричал он. – Почему ты не сдохла?

Она потянулась и подняла пистолет, лежавший неподалеку на снегу.

Крейг включил первую скорость.

По телефону в машине раздалось: «Чтобы стереть сообщение, нажми цифру три».

Дейзи смотрела прямо ему в глаза и целилась в него.

Крейг отпустил тормоза и нажал на сцепление.

Он услышал звук выстрела, прогремевший под мотором «феррари», но пуля прошла мимо. Он не снимал ноги с педали. Дейзи попыталась отползти, но Крейг намеренно развернул машину в ее сторону. За секунду до столкновения он увидел ее лицо – она смотрела в ужасе, рот был раскрыт в беззвучном вскрике. Затем машина налетела на нее. Она исчезла под изогнутым передом «феррари». Низко посаженные шасси царапнули по чему-то бугристому. Тут Крейг увидел, что едет прямо на то дерево, на которое прежде налетел. Он затормозил, но слишком поздно. Машина снова врезалась в дерево.

Телефон в машине, говоривший ему, как сохранить сообщение, умолк на середине фразы. Крейг попытался завести мотор, но ничего не получалось. Даже не было щелчка поломанного стартера. Он увидел, что ни один из циферблатов не работает и приборная доска не светится. Значит, электрическая система вышла из строя. Ничего удивительного, если учесть, сколько раз он врезался в дерево.

Но это означало, что он не сможет воспользоваться телефоном.

И где Дейзи?

Крейг вышел из машины.

На аллее позади него была гора из разодранной черной кожи, белой плоти и блестящей красной крови.

Дейзи не шевелилась.

Софи вышла из машины и остановилась рядом с ним.

– О Господи, это она?

Крейга замутило. Он не мог говорить, поэтому просто кивнул.

Софи прошептала:

– Как ты думаешь, она мертва?

Крейг снова кивнул, а потом тошнота одолела его. Он отвернулся, и его вырвало в снег.

8.15

У Кита было паническое чувство, что все разваливается.

Казалось бы, так просто трем крепким преступникам, таким как Найджел, Элтон и Дейзи, собрать членов законопослушной семьи. Однако все шло наперекосяк. Маленький Том напал на Дейзи, от чего чуть не погиб; Нед поразил всех, выступив в защиту Тома от Дейзи; и в возникшей сумятице сбежала Софи. И Тони Галло нигде не видно.

Элтон под дулом пистолета привел на кухню Неда и Тома. У Неда кровоточили ушибы на лице, и Том был избит и плакал, но оба шли, не шатаясь, и Нед держал Тома за руку.

Кит прикинул, кого не было на кухне. Софи сбежала, и Крейг определенно где-то недалеко от нее. Каролина, по всей вероятности, все еще спит в сарае. Ну и Тони Галло. Не хватает четверых, трое из них – дети, наверняка не потребуется много времени, чтобы их поймать. Но время быстро утекало. У Кита и его шайки было меньше двух часов, чтобы добраться с вирусом до аэродрома. Кит подозревал, что их клиент не станет очень долго ждать. Если что-то покажется ему не так, он побоится попасть в западню и уедет.

Элтон швырнул телефон Миранды на кухонный стол.

– Нашел его в коттедже в сумочке, – сказал он. – А у этого малого, похоже, телефона нет.

Телефон очутился рядом с флаконом из-под духов. Как хотелось Киту, чтобы поскорее настал момент, когда этот флакон будет отдан, он получит деньги и больше его никогда не увидит.

Он надеялся, что основные дороги к концу дня будут очищены от снега. Кит планировал поехать в Лондон и остановиться в какой-нибудь маленькой гостинице, заплатив наличными. Залечь на пару недель, затем сесть на поезд в Париж с пятьюдесятью тысячами фунтов в кармане. Оттуда он не спеша пересечет Европу, меняя небольшие суммы на свои нужды, и доберется до Лукки.

Но сначала им надо собрать всех здесь, в Стипфолле, чтобы замедлить погоню. А это оказалось до нелепости трудно.

Элтон велел Неду лечь на пол, затем связал его. Нед вел себя тихо, но был настороже. Найджел связал Тома, продолжавшего всхлипывать. Когда Элтон открыл дверь в подсобку, чтобы посадить их туда, Кит с удивлением увидел, что пленники сумели освободиться от кляпов.

Первой заговорила Ольга.

– Пожалуйста, выпусти отсюда Хьюго, – сказала она. – Он сильно изранен, и ему очень холодно. Я боюсь, что он может умереть. Разреши ему лечь на полу на кухне, где тепло.

Кит в изумлении отрицательно покачал головой. Преданность Ольги своему неверному супругу просто нельзя было понять.

Найджел сказал:

– Не надо было ему бить меня по лицу.

А Элтон затолкал Неда и Тома в подсобку к остальным.

Ольга сказала:

– Пожалуйста, я прошу тебя!

Элтон закрыл дверь.

Кит выбросил Хьюго из головы.

– Надо найти Тони Галло – она опасна.

– Где, ты думаешь, она находится? – спросил Найджел.

– Ну, не в доме, не в коттедже, потому что Элтон только что обыскал его, и не в гараже, потому что Дейзи только что была там. Значит, она либо на улице, где она долго не выдержит без пальто, либо в сарае.

– Хорошо, – сказал Элтон. – Я схожу в сарай.

Тони смотрела из окна сарая.

Она теперь установила личности троих из четверых, что обокрали «Кремль». Одним из них был, конечно, Кит. Он наверняка все спланировал и был тем, кто сказал остальным, как справиться с системой безопасности. Затем была женщина, которую Кит называл Дейзи, – скорее всего это ироническое прозвище: вид ее способен испугать вампира. Несколько минут назад, перед потасовкой во дворе, Дейзи назвала молодого чернокожего Элтоном – это может быть его именем, а то и прозвищем. Тони еще не видела четвертого, но она знала, что его зовут Найджел, так как Кит окликнул его, когда он находился в холле.

Она была одновременно напугана и возбуждена. Напугана, потому что это были явно крепкие профессионалы-преступники, способные при необходимости убить ее, а также потому, что у них был вирус. Возбуждена же она была потому, что, будучи сама женщиной жесткой, могла обелить себя, поймав их.

Но каким образом? Лучше всего было бы осуществить это с чьей-то помощью, но у нее не было ни телефона, ни машины. Телефоны в доме были отключены, по всей вероятности, преступниками. Они, несомненно, забрали и все мобильники. Ну а как насчет машины? Тони видела две машины, стоявшие перед домом, и в гараже должна быть по крайней мере еще одна, но она понятия не имела, где от них ключи.

Это значило, что ей придется самой захватить преступников.

Она вспомнила сцену, виденную во дворе. Как Дейзи с Элтоном собирали семью. А Софи, эта беспутная девчонка, сбежала, и Дейзи пошла ее искать. Тони слышала звуки, донесшиеся издали, за гаражом: шум мотора машины, звон разбитого стекла и выстрелы, но не видела, что происходило, и не могла посмотреть, боясь обнаружить себя. Если она попадет к ним в руки, всякая надежда будет утрачена.

Интересно, думала она, есть ли еще кто-нибудь на свободе. Шайка должна торопиться – ведь их встреча назначена на десять часов, но они захотят собрать всех, прежде чем уехать, с тем чтобы никто не мог вызвать полицию. Быть может, они начнут паниковать и наделают ошибок.

Тони горячо надеялась на это. Ее шансы были крайне малы. Ей не совладать одновременно с четырьмя преступниками. Трое из них, судя по словам Стива, вооружены тринадцатимиллиметровыми автоматическими пистолетами. Ее единственный шанс – справиться с ними по одному.

С чего начать? В какой-то момент ей надо войти в главный дом. По крайней мере она знает его расположение, – к счастью, ее провели по дому вчера, но она ведь не знает, где кто находится, и ей не хотелось совершать прыжок в неизвестность. Ей отчаянно нужна была дополнительная информация.

Обмозговывая это, она упустила инициативу. Из дома вышел Элтон и пошел через двор в сарай.

Он был моложе Тони, – наверное, лет двадцати пяти. Высокий и крепкий с виду. В правой руке он держал пистолет дулом вниз. Хотя Тони занималась борьбой, она поняла, что он будет сильным противником даже без оружия. Значит, по возможности надо избегать рукопашной борьбы с ним.

Не без страха Тони подумала, сумеет ли где-то укрыться. Она оглядела сарай. Никакого укрытия. Да к тому же не было и необходимости в этом. Ей надо войти в столкновение с шайкой, мрачно подумала Тони, и чем быстрее это произойдет, тем лучше. Этот человек идет к ней сам, по-видимому уверенный, что ему не потребуется помощь, чтобы справиться с женщиной. Может быть, это окажется его величайшей ошибкой.

К несчастью, у Тони не было оружия.

Ей оставалось лишь несколько секунд, чтобы его найти. Она поспешно огляделась. В голову пришла мысль о бильярдном кие, но он слишком легкий. Если им ударить, можно причинить чертовски сильную боль, но нельзя лишить человека сознания или хотя бы сбить с ног.

Бильярдные шары – более опасное оружие: они тяжелые, прочные и жесткие. Она взяла два шара и сунула их в карманы своих джинсов.

Как она жалела, что у нее нет оружия.

Она посмотрела вверх, на чердак. Высота всегда дает преимущество. Она полезла по лестнице. Каролина крепко спала. На полу между двумя кроватями стоял раскрытый чемодан. На одежде стояла полиэтиленовая сумка. Рядом с чемоданом была клетка с белыми крысами.

Дверь в сарай отворилась, и Тони легла плашмя на пол. Послышалось шуршание и загорелся свет. Тони со своего места не видела нижний этаж, так что не знала, где в точности находится Элтон, но и ему не было ее видно, а у нее было то преимущество, что она знала: он там.

Она напряженно прислушивалась, пытаясь сквозь грохот собственного сердца услышать его шаги. Раздался странный звук – через несколько мгновений она поняла: это Элтон переворачивал раскладушки в поисках спрятавшегося под ними ребенка. Затем он открыл дверь в туалет. Там не было никого – Тони это уже проверила.

Больше смотреть было негде, кроме чердака. Теперь Элтон в любую секунду полезет по лестнице. Что же ей делать?

Тони услышала неприятный писк крыс, и ей пришла в голову одна мысль. Продолжая лежать плашмя, она взяла из открытого чемодана сумку и вытряхнула ее содержимое – что-то завернутое в подарочную бумагу с наклейкой: «Папе, счастливого Рождества. С любовью от Софи». Она сунула сверток назад в чемодан. И открыла клетку с крысами.

Осторожно вытащила крыс одну за другой и поместила их в пластиковую сумку. Их было пять штук.

Она почувствовала угрожающую вибрацию пола и поняла, что Элтон полез по лестнице.

Теперь или никогда. Вытянув обе руки, она перевернула сумку и услышала, как взревел Элтон от страха и отвращения, когда пять живых крыс свалились ему на голову.

Его крик разбудил Каролину – та взвизгнула и села на кровати.

Раздался треск – это Элтон оступился и упал.

Тони вскочила на ноги и заглянула вниз. Элтон лежал на спине. Он вряд ли серьезно расшибся, но кричал от страха и отчаянно пытался сбросить с одежды крыс. А они были напуганы не меньше его и пытались за что-то зацепиться.

Тони не видела его оружия.

Помедлив лишь долю секунды, она выпрыгнула с чердака.

Она опустилась обеими ногами на грудь Элтона. Он агонизирующе захрипел, когда из него вышел воздух. Будучи гимнасткой, Тони приземлилась и покатилась вперед, но все равно от падения у нее заломило ноги.

Сверху донесся крик:

– Мои детки!

Взглянув вверх, Тони увидела на верхней ступеньке лестницы Каролину в зеленой пижаме с желтыми медвежатами. Тони была уверена, что, упав, раздавила одного или двух любимцев Каролины, а остальные крысы разбежались, явно не пострадав.

Стараясь удержаться в положении победителя, Тони с трудом поднялась на ноги. В одной лодыжке возникла острая боль, но она не стала обращать на это внимание.

Где же оружие? Элтон наверняка выронил его.

Элтон ушибся, но не лишился возможности двигаться. Тони полезла в карман джинсов в поисках бильярдного шара, но когда попыталась вытащить его, он выскользнул из ее пальцев. На секунду ее охватил настоящий ужас – ей казалось, что тело не слушается ее мозга и что она совершенно беспомощна. Затем, пустив в ход обе руки, она одной вытолкнула шар из кармана, а другой схватила его, когда он вылез наружу.

Но эта заминка позволила Элтону прийти в себя от шока, вызванного появлением крыс. Когда Тони занесла правую руку над его головой, он откатился от нее. И она вместо того, чтобы ударить его тяжелым шаром по голове, вынуждена была в последнюю минуту изменить тактику.

Это не был сильный бросок, и где-то в уголке сознания Тони услышала голос Фрэнка, который презрительно говорил: «Ты не в состоянии сделать бросок мячом, даже если от этого зависит твоя жизнь». И вот теперь ее жизнь зависела от этого броска, и Фрэнк был прав: бросок оказался слишком слабым. Бильярдный шар глухо ударил Элтона в голову и тот взревел от боли, но не потерял сознания. Он встал на колени, поддерживая рукой разбитую голову, и попытался встать на ноги.

Тони взяла второй шар.

Элтон оглядывал пол вокруг себя в поисках своего пистолета.

А Каролина спустилась вниз до половины лестницы и спрыгнула на пол. Она наклонилась и схватила одну из крыс, спрятавшуюся за ножкой бильярдного стола. Поворачиваясь, чтобы взять другую, она столкнулась с Элтоном. Он принял ее за противника и нанес ей удар. Удар был сильный – он пришелся по голове сбоку, и Каролина упала на пол. Но стало больно и ему: Тони видела, как лицо его исказилось от боли и он схватился за грудь, – Тони поняла, что, прыгнув на него, сломала ему ребра.

Что-то мелькнуло перед глазами Тони, когда Каролина полезла под бильярдный стол за крысой. Тони присмотрелась и увидела пистолет – он лежал, темно-серый, на темном дереве пола.

Одновременно его увидел и Элтон. И опустился на колени.

Когда Элтон полез под стол, Тони высоко взмахнула рукой и швырнула шар ему в затылок. Он рухнул без сознания.

А Тони упала на колени – она была без сил и эмоционально опустошена. На мгновение она закрыла глаза, но надо было столько сделать, что времени для отдыха не было. Она взяла пистолет. Стив был прав – это был автоматический «браунинг», какой выпускала британская армия для спецподразделений, занимающихся секретными операциями. Предохранитель находился слева, за курком. Она поставила пистолет на предохранитель, затем сунула его за пояс своих джинсов.

Она отключила телевизор, выдернула провод из аппарата и связала им Элтону руки, заведя их за спину.

Затем обыскала его, стараясь найти телефон, но, к ее великому разочарованию, телефона при нем не оказалось.

8.30

Крейгу потребовалось немало времени, чтобы набраться духу и снова посмотреть на неподвижную Дейзи.

Вид ее изуродованного тела даже с расстояния вызвал у него приступ рвоты. Когда ему было уже нечего из себя выбрасывать, он попытался очистить рот свежим снегом. Тут Софи подошла к нему и обняла за талию, и он обнял ее, став спиной к Дейзи. Так они стояли, пока тошнота наконец не прошла и он не почувствовал, что может повернуться и посмотреть на дело рук своих.

– А теперь что будем делать? – спросила Софи.

Крейг глотнул. Это был еще не конец. Дейзи была лишь одной из троих бандитов, а кроме того, был еще дядя Кит.

– Нам следует взять ее пистолет, – сказал он.

Выражение лица Софи подсказало ему, что ей неприятна эта мысль. Она спросила:

– А ты знаешь, как им пользоваться?

– Разве это так уж трудно?

Вид у нее был несчастный, но она сказала только:

– Всякое бывает.

Крейг с минуту еще помедлил, потом взял Софи за руку, и они направились к телу.

Дейзи лежала лицом вниз, подвернув под себя руки. Хотя она пыталась убить Крейга, ему все равно неприятно было смотреть на столь искалеченное человеческое существо. Хуже всего были ноги. Кожаные брюки Дейзи были разодраны в клочья. Одна нога была неестественно повернута, а на другой зияла глубокая рана. Кожаная куртка, видимо, защитила руки и торс Дейзи, а бритая голова была залита кровью. Лица видно не было.

Они остановились в шести футах от тела.

– Я не вижу пистолета, – сказал Крейг. – Должно быть, он под ней.

Они подошли ближе. Софи сказала:

– Я никогда еще не видела мертвого человека.

– А я видел Мамму Марту в покойницкой.

– Я хочу посмотреть на ее лицо. – Выпустив из пальцев руку Крейга, Софи опустилась на одно колено и потянулась к покрытому кровью телу.

Дейзи с быстротой змеи подняла голову, схватила Софи за запястье и вытащила из-под себя правую руку с пистолетом.

Софи в ужасе вскрикнула.

А у Крейга было такое чувство, точно в него ударила молния. Он воскликнул:

– Боже! – И отскочил назад.

Дейзи приставила дуло маленького серого пистолета к мягкой коже горла Софи.

– Ни с места, малыш! – крикнула она.

Крейг замер.

Дейзи была словно в капоре из крови. Одно ухо у нее полностью оторвало, и оно нелепо висело на тоненьком кусочке кожи. Но лицо оказалось не повреждено, и сейчас на нем читалась неприкрытая ненависть.

– За то, что ты сделал со мной, мне следовало бы выстрелить ей в живот, чтобы ты посмотрел, как она будет истекать кровью и кричать от боли.

Крейга затрясло от ужаса.

– Но мне нужна твоя помощь, – продолжала Дейзи. – Если ты хочешь спасти жизнь своей маленькой подружке, делай то, что я скажу, – немедленно. Помедлишь, и она умрет.

Крейг чувствовал, что она так и поступит.

– Подойди сюда, – сказала она.

Выбора у него не было. Он подошел ближе.

– Стань на колени.

Крейг опустился на колени рядом с ней.

Дейзи обратила полный ненависти взгляд на Софи:

– А теперь, маленькая потаскуха, я выпущу твою руку, но и не пытайся отойти, иначе я пристрелю тебя и сделаю это с радостью. – Она сняла свою руку с руки Софи, но продолжала держать пистолет, нацелив его в шею. Затем она обхватила левой рукой плечи Крейга. – Возьми меня за запястье, малый, – сказала она. Крейг сжал запястье Дейзи, свисавшее с его плеча. – А ты, девонька, встань под мою правую руку.

Софи медленно передвинулась, и Дейзи обхватила правой рукой ее плечи, продолжая все время целиться в голову Софи.

– Теперь вы меня поднимите и отнесите в дом. Но несите осторожно. По-моему, у меня сломана нога. Если вы меня растрясете, мне будет больно, а если я вздрогну от боли, я могу ненароком нажать на курок. Так что действуйте осторожно… и поднимайте меня.

Крейг крепче ухватил Дейзи за запястье и медленно стал подниматься с колен. Желая облегчить ношу Софи, он обвил правой рукой талию Дейзи и принял на себя часть ее веса. Они втроем медленно поднялись.

У Дейзи от боли перехватывало дыхание, и она была белой как снег, лежавший на земле вокруг них, но когда Крейг искоса посмотрел на нее и поймал ее взгляд, он увидел, что она напряженно следит за каждым его движением.

Когда они поднялись, Дейзи сказала:

– А теперь пошли, медленно.

Они двинулись вперед – ноги Дейзи тащились по снегу.

– Уверена, что вы двое где-то скрывались всю ночь, – сказала она. – Что это вы затевали, а?

Крейг промолчал. Он с трудом понимал, как это у Дейзи, которая едва дышит, еще хватает сил на злорадство.

– А ну скажи, паренек, – осклабилась она. – Ты лазал пальцем ей в дырку, а? Грязный маленький мерзавец, могу поклясться, что лазал.

Крейг почувствовал себя грязным, услышав ее слова. Она способна была замарать то, чем он бездумно занимался. И он возненавидел ее за испоганенные воспоминания. Так и бросил бы ее на землю, но он был уверен, что тогда она нажмет на курок.

– Подождите, – сказала Дейзи. – Стойте.

Они остановились, и она переместила тяжесть своего тела на левую ногу, которая не была подвернута.

Крейг бросил взгляд на страшное лицо. Обведенные черной тушью глаза были закрыты от боли. Дейзи сказала:

– Передохнем здесь минуту, потом двинемся дальше.

Тони вышла из сарая. Теперь ее могли увидеть. По ее подсчетам, в доме находились двое бандитов – Найджел и Кит, и любой из них когда угодно может посмотреть в окно. Но она вынуждена пойти на риск. Прислушиваясь, не раздастся ли смертоносный выстрел, она в меру сил быстро пошла по снегу к гостевому коттеджу Тони, без происшествий добралась до него и скрылась за углом, где ее уже не могли видеть.

Она оставила Каролину искать, обливаясь слезами, своих любимых крыс. Элтон лежал связанный под бильярдным столом, с повязкой на глазах и с заткнутым ртом, чтобы, придя в себя, он не мог уговорить полусонную Каролину развязать его.

Тони обошла коттедж и подошла сбоку к большому дому. Задняя дверь была открыта, но она не стала входить. Ей надо было произвести разведку. Она проскользнула вдоль задней стены и заглянула в первое по ходу окно.

Тони смотрела в кладовку. Туда было втиснуто шесть человек, они стояли со связанными руками и ногами: Ольга, Хьюго – похоже, голый, – Миранда, ее сын Том, Нед и Стэнли. Волна радости пробежала по телу Тони, когда она увидела Стэнли. Она поняла, что в глубине души опасалась обнаружить его мертвым. А когда рассмотрела его побитое окровавленное лицо, у нее перехватило дыхание. Тут он заметил ее, и глаза его расширились от удивления и радости. Она с облегчением поняла, что он, видимо, несерьезно ранен. Он открыл рот, намереваясь что-то сказать. Тони быстро поднесла палец к губам, требуя молчания. Стэнли закрыл рот и кивком показал, что понял.

Тони подошла к следующему окну и заглянула на кухню. Двое мужчин сидели спиной к окну. Одним из них был Кит. Тони пожалела Стэнли – каково это иметь такого сына, который способен так поступать со своей семьей. Другой мужчина был в малиновом свитере. Это, по-видимому, был тот, кого Кит назвал Найджелом. Перед ними стоял маленький телевизор, и они смотрели новости. На экране снегоочиститель при свете раннего утра расчищал дорогу.

Тони закусила губу и стала думать. У нее теперь был пистолет, но все равно ей трудно будет одолеть двоих. Однако выбора у нее не оставалось.

Пока она раздумывала, Кит поднялся, и она быстро шагнула назад, где ее не было видно.

8.45

Найджел сказал:

– Наконец-то. Они расчищают дороги. Теперь мы можем ехать.

– Меня беспокоит Тони Галло, – сказал Кит.

– Скверно. Если мы прождем еще, то пропустим встречу.

Кит взглянул на свои часы. Найджел прав.

– А, черт, – произнес Кит.

– Возьмем «мерседес», что стоит снаружи. Пойди отыщи ключи.

Кит вышел из кухни и побежал наверх. В спальне Ольги он вытащил ящики в обоих ночных столиках, но ключей не нашел. Он взял чемодан Хьюго и высыпал содержимое на пол, но ничто не звякнуло. Тяжело дыша, он проделал то же самое с чемоданом Ольги. Тут он заметил блейзер Хьюго, висевший на спинке стула. В кармане он нашел ключи от «мерседеса».

Он бросился вниз, на кухню. Найджел смотрел в окно.

– Почему Элтон задерживается? – сказал Кит. Он услышал в своем голосе нотки истерии.

– Откуда я знаю, – сказал Найджел. – Старайся сохранять спокойствие.

– И что, черт побери, случилось с Дейзи?

– Иди заводи мотор, – сказал Найджел. – Смахни снег с ветрового стекла.

– Ладно.

Повернувшись, чтобы идти, Кит заметил на кухонном столе флакон из-под духов в двойном пакете. Повинуясь импульсу, он взял его и сунул в карман куртки.

Выглянув из-за угла дома, Тони увидела, как Кит вышел из задней двери. Он пошел в противоположном направлении – к фронтону здания. Она последовала за ним и увидела, как он отпер зеленый микроавтобус «мерседес».

Случай улыбнулся ей.

Она достала пистолет Элтона из-за пояса джинсов и сняла с предохранителя. Магазин был весь заполнен – она проверяла. В соответствии с тем, как ее учили, она нацелила пистолет в небо.

Тони дышала медленно, спокойно. Она знала, что надо делать. Сердце ее стучало, как большой барабан, но руки не дрожали. Она вбежала в дом.

Задняя дверь открывалась в маленький коридорчик. Вторая дверь вела на кухню. Тони распахнула ее и вбежала туда. Найджел стоял у окна и смотрел наружу.

– Стой! – крикнула она.

Он повернулся.

Она нацелила на него пистолет.

– Руки вверх!

Он медлил.

Пистолет был в кармане его брюк – она видела вздутие, указывавшее на то, что это оружие, судя по размеру и форме, такое же, какое держала она.

– Даже и не думай доставать свой пистолет, – сказала она.

Он медленно поднял руки.

– На пол! Лицом вниз! Мигом!

Он опустился на колени, продолжая держать руки вверх, потом лег.

Тони надо было отобрать у него пистолет. Она встала над ним, перенесла пистолет в левую руку и приставила дуло к шее Найджела сзади.

– Предохранитель спущен, и ты действуешь мне на нервы, – сказала она. И, опустившись на колено, сунула руку в карман его брюк.

Он среагировал мгновенно.

Перевернулся и замахнулся правой рукой на Тони. Какую-то долю секунды она помедлила, не нажимая на курок, а потом было уже поздно. Он сбил ее с ног, и она упала на бок. Стремясь не разбиться, она уперлась левой рукой в пол и выронила пистолет.

Найджел изо всей силы пнул ее сапогом в бедро. Обретя равновесие, Тони поднялась на ноги и встала прежде его. Он поднялся было на колени, и она ударила его в лицо. Найджел упал назад, схватившись рукой за щеку, но быстро оправился. Он смотрел на нее с яростью и ненавистью, словно оскорбленный тем, что она дала ему сдачи.

Тони подняла пистолет и нацелилась на него – он замер.

– Попытаемся проделать все заново, – сказала она. – Теперь ты вынимай пистолет. Медленно.

Он сунул руку в карман.

Тони вытянула руку перед собой.

– И пожалуйста, предоставь мне оправдание за то, что я снесу тебе башку.

Найджел вынул из кармана пистолет.

– Брось его на пол.

Он улыбнулся.

– А ты когда-нибудь стреляла в человека?

– Бросай – сейчас же.

– Не думаю, чтобы стреляла.

Он был прав. Тони обучили пользоваться оружием, и на операциях при ней был пистолет, но стреляла она только в мишень. Самая мысль проделать дырку в другом человеческом существе была ей омерзительна.

– Так что ты не выстрелишь в меня, – сказал он.

– Через секунду узнаешь.

Тут в комнату вошла ее мать со щенком на руках.

– Бедная собачка еще не завтракала, – сказала она.

Найджел поднял пистолет.

Тони выстрелила в его правое плечо.

Она стояла всего в шести футах от него и была хорошим стрелком, так что ей не составило труда ранить Найджела в нужное место. Она дважды нажала на курок, как ее учили. Двойной выстрел грохотом раскатился по кухне. Две круглые дырочки появились на плече малинового свитера – одна рядом с другой. Из руки Найджела выпал пистолет. Он вскрикнул от боли и, пошатнувшись, прижался к холодильнику.

А Тони была в шоке. Она не верила, что сумеет выстрелить. Само действие вызывало у нее отвращение. Она стала монстром. Ее мутило.

– Ах ты, чертова сука! – вскрикнул Найджел.

Его слова, словно взмах волшебной палочки, вернули ей мужество.

– Радуйся, что я не прострелила тебе живот, – сказала она. – А теперь ложись.

Он рухнул на пол и, перекатившись, продолжая зажимать рукой рану, лег лицом вниз.

– Я поставлю чайник, – сказала ее мать.

А Тони подняла выпавший из руки Найджела пистолет и поставила его на предохранитель. Она заткнула за пояс своих джинсов оба пистолета и открыла дверь в кладовку.

– Что случилось? Кого-то пристрелили? – спросил Стэнли.

– Найджела, – спокойно ответила Тони.

Она вытащила из подставки для ножей ножницы и перерезала бельевую веревку, которой были связаны руки и ноги Стэнли. Высвободившись из пут, он обнял ее и крепко прижал к себе.

– Спасибо, – прошептал он ей в ухо.

Она закрыла глаза. Кошмар последних часов не изменил ее чувств. Она бесценную секунду крепко обнимала его – как ей хотелось, чтобы это длилось дольше, – потом разжала объятие. Вручила ему ножницы и сказала:

– Освободите остальных. – Затем вынула из-за пояса один из пистолетов. – Кит где-то близко. Он наверняка слышал выстрелы. У него есть оружие?

– Не думаю, – ответил Стэнли.

Тони почувствовала облегчение. В таком случае будет не так трудно.

Ольга сказала:

– Выпусти нас из этой холодной комнаты, пожалуйста!

Стэнли повернулся к ней, чтобы разрезать ее путы.

Тут прозвенел голос Кита:

– Ни с места!

Тони круто повернулась, поднимая пистолет. В дверях стоял Кит. У него не было пистолета, но в руке вместо оружия он держал стеклянный флакончик спрея. Тони узнала флакончик – она видела его на пленке видеонаблюдения и знала, что в нем Мадоба-2.

Кит сказал:

– Тут вирус. Достаточно одного распыления – и вы мертвы.

Все застыли.

Кит впился взглядом в Тони. Она нацелила на него пистолет, а он нацелил на нее спрей. Он сказал:

– Если вы пристрелите меня, я выроню флакон, и стекло разобьется на кафеле.

Она сказала в ответ:

– Если вы распылите эту штуку, то убьете и нас, и себя.

– Что ж, значит, я умру, – сказал он. – Мне это без разницы. Я на эту штуку поставил все. Я создал план, я предал родных и стал соучастником заговора, цель которого – убить сотни людей, может быть, тысячи. После всего этого как могу я проиграть? Да я лучше умру. – Произнося такие слова, он понял, что это правда. Даже деньги уже не значили так много. Он хотел лишь победить.

– Как же мы дошли до этого, Кит? – сказал Стэнли.

Кит встретился взглядом со взглядом отца. И увидел, как и ожидал, в глазах отца гнев и горе. Стэнли выглядел так же, как в ту пору, когда умерла Мамма Марта. «Худо дело, – озлобляясь, подумал Кит. – Но он сам на себя это навлек».

– Слишком поздно приносить извинения, – резко сказал он.

– А я и не собирался извиняться, – с грустью произнес Стэнли.

Кит посмотрел на Найджела – тот сидел на полу, зажав левой рукой кровоточащую рану на правом плече. Это объясняло два выстрела, побудивших Кита вооружиться вирусом, прежде чем идти на кухню.

Найджел с трудом поднялся на ноги.

– А, дьявол, больно, – сказал он.

Кит сказал:

– Отдайте пистолеты, Тони. Да быстро, не то я нажму на прыскалку.

Тони медлила.

– Я думаю, Кит так и поступит, как сказал, – произнес Стэнли.

– На стол, – скомандовал Кит.

Тони положила пистолеты на кухонный стол, рядом с чемоданчиком, в котором раньше находился флакончик из-под духов.

Кит сказал:

– Найджел, возьми их.

Найджел левой рукой взял один пистолет и сунул его в карман. Он взял второй, взвесил на руке и неожиданно быстро ударил им по лицу Тони. Она вскрикнула и упала навзничь.

Кит разозлился на него.

– Ты что? – воскликнул он. – На это нет времени! Надо двигать.

– А ты мной не командуй, – резко произнес Найджел. – Эта корова прострелила меня.

По лицу Тони Киту ясно было: она считала, что сейчас умрет. Но времени, чтобы насладиться расплатой, у него не было.

– Эта корова испортила мне жизнь, но я не намерен задерживаться, чтобы наказать ее, – сказал Кит. – Прекрати!

Найджел медлил, злобно глядя на Тони.

Кит сказал:

– Пошли!

Найджел наконец отвернулся от Тони.

– А как насчет Элтона и Дейзи?

– Черт с ними.

– Надо связать твоего старика и его шлюху.

– Ты что, дурак, не понимаешь, что у нас нет времени?

Найджел посмотрел на Кита испепеляющим взглядом.

– Как ты меня обозвал?

Найджел жаждет кого-нибудь убить, понял Кит, и сейчас готов был пристрелить Кита. Это был жуткий момент. Кит поднял в воздух флакончик из-под духов и смотрел на Найджела, ожидая, что сейчас распростится с жизнью.

Тогда Найджел отвел от него взгляд и сказал:

– Ладно, пошли отсюда.

9.00

Кит выбежал во двор. Мотор «мерседеса» тихо работал, и снег на капоте уже таял от тепла. Ветровое стекло и боковые окошки частично очистились там, где он поспешно смахнул руками снег. Кит вскочил в машину, предварительно сунув флакончик из-под духов в карман куртки. Найджел залез на пассажирское сиденье, крякнув от боли в раненой руке.

Кит включил автоматический переключатель передач и нажал на педаль акселератора. Машина, казалось, напряглась для движения, но не сдвинулась с места. Снегоочиститель прекратил работу в двух футах оттуда, и снег лежал горой в два фута перед бампером. Кит сильнее нажал на педаль, и машина стала медленно сдвигать снег.

– Да ну же! – воскликнул Кит. – Это как-никак «мерседес», так неужели он не может сдвинуть два-три фута снега! Насколько все-таки мощный этот чертов мотор?

Он сильнее нажал на педаль, но ему не хотелось, чтобы колеса потеряли сцепление и начали крутиться вхолостую. Машина продвинулась на несколько дюймов, и гора снега вроде бы треснула и сдвинулась. Кит оглянулся. Его отец и Тони стояли у дома и наблюдали. Ближе они не подойдут, подозревал Кит, так как знают: пистолеты у Найджела.

Снег неожиданно сдался, и машина рванулась вперед.

Кит почувствовал, как нарастает возбуждение, и прибавил на расчищенной дороге скорость. Стипфолл казался ему тюрьмой, из которой он никогда не вырвется, а он вырвался. Он проехал мимо гаража… и увидел Дейзи.

Он машинально затормозил.

Найджел сказал:

– Какого черта?

Дейзи шла к ним, поддерживаемая с одной стороны Крейгом и с другой – дочерью Неда Софи. Ноги Дейзи волочились по земле, а голова была сплошной массой запекшейся крови. Позади них стоял «феррари» Стэнли, его сладострастно изогнутая коробка была побита и деформирована, блестящая синяя краска частично содрана и поцарапана. Что, черт побери, тут произошло?

– Остановись и забери ее! – сказал Найджел.

Кит вспомнил, как унизила его Дейзи и чуть не утопила в отцовском бассейне всего лишь вчера.

– Да пошла она, – сказал он.

Кит сидел за рулем и не собирался задерживаться из-за нее. И он нажал на педаль.

Длинный зеленый капот «мерседеса» словно приподнялся, как голова нетерпеливого коня, и машина рванулась вперед. У Крейга была всего секунда. Он схватил правой рукой капюшон анорака Софи и дернул ее вбок, на обочину, куда шагнул и сам. Поскольку они были в одной с Дейзи связке, передвинулась с ними и она, и они все трое упали в мягкий снег у дороги – при этом Дейзи вскрикнула от боли и злости.

Машина промчалась мимо в дюйме от них, и Крейг успел заметить своего дядю Кита за рулем. Он был потрясен. Кит ведь чуть не убил его сейчас. Было ли это намеренно, или Кит знал, что у Крейга есть время убраться с дороги?

– Ах ты, мерзавец! – выкрикнула Дейзи вслед машине и прицелилась из своего пистолета.

Кит увеличил скорость, проезжая мимо разбитого «феррари» и дальше по дороге, проложенной рядом с вершиной холма. Крейг замер, глядя, как целится Дейзи. Несмотря на испытываемую боль, рука у нее не дрожала. Она выстрелила, и Крейг увидел, как разлетелось заднее боковое стекло машины.

Дейзи не спускала с мушки удалявшийся автомобиль и продолжала стрелять – гильзы так и вылетали из пистолета. В боку машины появилась вереница дырочек, затем послышался другой звук. Шина на переднем колесе лопнула, и кусок резины пролетел по воздуху.

Секунду машина продолжала ехать по прямой. Затем она резко свернула вбок, и ее капот стал вспахивать груду снега на краю дороги, оставляя позади веерообразный белый хвост. Зад машины развернулся, и она врезалась в низкую стену, ограждавшую дорогу от пропасти. Крейг услышал металлический взвизг стали.

Машина поехала боком. Дейзи продолжала стрелять, и ветровое стекло разлетелось. Машина медленно закачалась, клонясь набок, немного задержалась в своем вращении и, перевернувшись, упала на крышу. Она прокатилась фута два-три в таком положении, затем остановилась.

Дейзи перестала стрелять и, упав на спину, закрыла глаза.

Крейг смотрел на нее. Пистолет выпал из ее руки. Софи заплакала.

Крейг протянул руку через Дейзи. Он неотрывно смотрел на ее веки, боясь, что она вот-вот откроет глаза. Пальцы его обхватили теплый пистолет.

Крейг держал его в правой руке и положил палец на спусковой крючок. Нацелил пистолет между глаз Дейзи. Он думал лишь о том, чтобы это чудовище больше никогда не угрожало ему и Софи, как и их родным. И медленно нажал на курок.

Пистолет щелкнул – магазин был пуст.

Кит лежал плашмя на крыше перевернувшегося автомобиля. Он чувствовал себя так, будто его всего избили, но мог двигать конечностями. Он сумел выпрямиться. Найджел лежал рядом с ним без сознания, возможно, мертвый.

Кит попытался вылезти из автомобиля. Он нажал на ручку и толкнул дверцу, но она не сдвинулась. Ее заело во время аварии. Кит бешено замолотил по ней кулаками, но безрезультатно. Он нажал на кнопку, регулирующую оконное стекло, но – ничего. Он в ужасе подумал, что может просидеть тут узником, пока не явится спасательная бригада и не вызволит его, и на какой-то момент его охватили паника и отчаяние. Затем он увидел, что ветровое стекло все в трещинах. Он надавил на него рукой и легко выбил большой кусок стекла.

Он пролез сквозь ветровое стекло. Он не обращал внимания на то, что вокруг битое стекло и один из осколков больно порезал ему ладонь. Вскрикнув, он стал зализывать рану, но задерживаться было нельзя. Он вылез из-под машины и поднялся на ноги. Дувший с моря ветер ударил ему в лицо. Он огляделся вокруг.

По дороге к нему бежали отец и Тони Галло.

* * *

Тони приостановилась, чтобы посмотреть на Дейзи. Она, казалось, была без сознания. Крейг и Софи выглядели напуганными, но целыми и невредимыми.

– Что произошло? – спросила Тони.

– Она в нас стреляла, – ответил Крейг. – Я наехал на нее.

Тони проследила за взглядом Крейга и увидела «феррари», смятый, с выбитыми окнами.

– Великий Боже! – произнес Стэнли.

Тони пощупала шею Дейзи в поисках пульса. Он был, но слабый.

– Она еще жива – еле-еле.

Крейг сказал:

– У меня ее пистолет. Он все равно пустой.

Они в порядке, решила Тони. И перевела взгляд на разбитый «мерседес». Из него вылез Кит. Она бросилась к нему. Стэнли следовал за ней.

А Кит побежал по дороге прочь, к лесу, но Тони видела, что ему ни за что не уйти. Через несколько рывков он споткнулся и упал.

Казалось, он понял, что ему не сбежать. Поднявшись на ноги, он изменил направление и побежал к обрыву.

Проходя мимо, Тони заглянула в «мерседес». Найджел лежал грудой, открытые глаза его были пусты, как у мертвеца. Значит, с тремя бандитами все ясно, подумала Тони: один связан, одна без сознания и один мертв. Остался только Кит.

Кит поскользнулся на заледеневшей дороге, покачнулся, удержал равновесие и повернулся к Тони. Достал из кармана флакон из-под духов и поднял его как пистолет.

– Стойте, или я убью нас всех, – сказал он.

Тони и Стэнли остановились.

На лице Кита была смесь боли и ярости. Перед Тони был совершенно опустошенный человек. Такой способен на любой поступок: он может убить родных, убить себя, уничтожить весь мир.

Стэнли сказал:

– Здесь это не сработает, Кит.

Тони подумала: так ли это? Такая же мысль возникла и у Кита, и он спросил:

– Почему?

– Ты же чувствуешь ветер, – сказал Стэнли. – Брызги будут развеяны прежде, чем смогут причинить вред.

– Да пошло все к черту, – сказал Кит и швырнул флакон высоко в воздух. Затем повернулся, перепрыгнул через низкую стену и кинулся бегом к находившемуся всего в нескольких футах обрыву.

Стэнли помчался за ним.

А Тони успела поймать флакон.

Вытянув руки, Стэнли пролетел по воздуху. Он чуть не ухватил Кита за плечи, руки у него сорвались, но он ухитрился схватить Кита за ногу и теперь крепко ее держал. Кит упал на землю – голова его и плечи повисли над краем пропасти. Стэнли прыгнул на него, придавив всей своей тяжестью.

Тони заглянула вниз – туда, где в сотне футов от них бурлило море среди островерхих камней.

Кит посопротивлялся, но отец крепко держал его, и он затих.

Стэнли медленно поднялся на ноги и рывком заставил Кита встать. Глаза у Кита были закрыты. Его трясло, точно припадочного.

– Кончено, – сказал Стэнли. Он обхватил руками сына и не отпускал. – Теперь всему этому конец.

Они стояли так на краю пропасти, под ветром, развевавшим волосы, пока Кита не перестало трясти. Тогда Стэнли мягко развернул его и повел назад, к дому.

Родные сидели в гостиной – они были ошарашены и молчали, не в состоянии поверить, что кошмар уже позади. Стэнли разговаривал с инвербернской «скорой помощью» по мобильному телефону Кита, а Нелли пыталась лизнуть его руки. Хьюго лежал на диване, завернутый в одеяло, в то время как Ольга промывала ему раны. Миранда проделывала то же с Томом и Недом. Кит лежал плашмя на полу с закрытыми глазами. Крейг и Софи тихо переговаривались в уголке. Каролина нашла всех своих крыс и сейчас сидела с клеткой на коленях. А мать Тони сидела рядом с Каролиной, держа на коленях щенка. В углу поблескивала огоньками елка.

Тони позвонила Одетте:

– Как далеко, ты сказала, находились те вертолеты?

– В часе лета, – ответила Одетта. – Но это было тогда. А как только снег перестал валить, я велела им лететь быстрее. Они сейчас в Инверберне – ждут указаний. А что?

– Я справилась с бандитами и вернула вирус, но…

– Что? Своими силами? – Одетта была изумлена.

– Не в этом дело. Главное – клиент, тот, кто пытался купить вирус и воспользоваться им, чтобы убить людей. Необходимо найти его.

– Хорошо бы, если сможем.

– Думаю, нам это удастся, если действовать быстро. Можешь прислать за мной вертолет?

– А ты где?

– В Стипфолле – доме Стэнли Оксенфорда. Он стоит на скале, в пятнадцати милях к северу от Инверберна. Там четыре постройки, образующие квадрат, и пилот увидит в саду две разбитые машины.

– Бог мой, ты не сидела сложа руки.

– Надо, чтобы вертолет привез мне «жучка», миниатюрный радиомаяк – такой прикрепляют к человеку, за которым идет слежка. Он должен быть достаточно маленьким, чтобы уместиться в крышке от бутылки.

– Сколько времени должен передатчик работать?

– Сорок восемь часов.

– Нет проблем. У них есть такой в полицейском управлении Инверберна.

– И еще одно. Мне нужен флакончик духов «Дьявольщина».

– Вот этого в полицейском управлении не найдется. Им придется заскочить в аптеку на Хай-стрит.

– У нас не так много времени… Подожди. – Ольга что-то говорила. Тони посмотрела на нее и спросила: – Что такое?

– Я могу дать вам флакончик «Дьявольщины» – точно такой, какой был на столе. Это мои любимые духи.

– Спасибо. – А в телефон Тони сказала: – Забудь про духи – я добыла флакон. Как скоро может быть здесь вертолет?

– Через десять минут.

Тони взглянула на свои часики.

– Это может оказаться недостаточно быстро.

– А куда вертолет полетит после того, как возьмет тебя?

– Это я сообщу позже, – сказала Тони и закончила разговор.

Она опустилась на колени рядом с Китом. Он был бледен. И лежал с закрытыми глазами, но не спал – прерывисто дышал и то и дело вздрагивал.

– Кит, – сказала Тони. Он не отозвался. – Кит, мне надо задать тебе один вопрос. Это очень важно.

Он открыл глаза.

– Ты собирался встретиться с клиентом в десять часов, верно?

В комнате наступило напряженное молчание – все повернулись к Тони и стали прислушиваться.

А Кит смотрел на Тони и молчал.

Она сказала:

– Мне надо знать, где вы собирались встретиться.

Кит отвел взгляд.

– Кит, пожалуйста.

Губы его раздвинулись. Тони пригнулась ниже. Он прошептал:

– Нет.

– Подумай об этом, – настаивала она. – Ты можешь заслужить прощение – со временем.

– Никогда.

– Наоборот. Хотя многое было задумано, ущерб-то нанесен минимальный. Ведь вирус возвращен.

Он оглядел членов семьи, переводя взгляд с одного на другого.

Словно прочтя его мысли, Тони сказала:

– Ты сильно обидел их, но, по-моему, они еще не отказались от тебя. Они все тут, вокруг тебя.

Он закрыл глаза.

Тони пригнулась ниже.

– Ты мог бы прямо сейчас сделать шаг, который вернул бы тебе доброе имя.

Стэнли открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но Миранда остановила его, подняв руку. И заговорила сама.

– Кит, пожалуйста, – сказала она. – Сделай доброе дело после всей этой погани. Сделай это ради себя, докажи себе, что ты не совсем плохой человек. Скажи ей то, что она должна знать.

Кит крепко зажмурился, и из глаз его потекли слезы. Наконец он произнес:

– Инвербернская летная школа.

– Спасибо, – еле слышно произнесла Тони.

10.00

Тони сидела в диспетчерской вышке летной школы. Вместе с ней в маленькой комнатке находились: Фрэнк Хэккетт, Кит Оксенфорд и местный полицейский детектив. В ангаре, вдали от любопытных глаз, стоял военный вертолет, который привез их сюда.

Кит крепко держал бордовый чемоданчик. Он сидел бледный, с застывшим лицом. И выполнял указания как автомат.

Все наблюдали за происходящим сквозь большие окна. Небо уже не было сплошь затянуто тучами, и над покрытой снегом взлетно-посадочной полосой сияло солнце. В небе не видно было никакого вертолета.

Тони держала телефон Найджела Бьюкенена и ждала, когда он зазвонит. Вечером в какой-то момент его батарейки сдали, но телефон был такой же, как и у Хьюго, так что Тони взяла зарядное устройство и теперь включила его в розетку.

– Пилот уже должен был бы позвонить, – в волнении произнесла она.

Фрэнк сказал:

– Возможно, он на несколько минут запаздывает.

Тони нажала на кнопки и обнаружила номер последнего телефона, куда звонил Найджел. Похоже, это был мобильный телефон, и звонил он вчера в 11.45 вечера.

– Кит, – спросила она, – Найджел звонил клиенту перед полуночью?

– Его пилоту.

Тони повернулась к Фрэнку:

– Должно быть, это тот номер. По-моему, нам надо по нему позвонить.

– О'кей.

Она нажала на кнопку «Вызов» и передала мобильник полицейскому детективу. Он поднес его к уху. Немного погодя сказал:

– Угу, это я. Где же вы? – Он говорил с лондонским акцентом, почему Фрэнк и взял его с собой. – Так близко? – сказал он, глядя в окно на небо. – Мы вас не видим…

В этот момент вертолет прорвался сквозь облака.

Тони замерла.

Полицейский отключился. Тони достала свой мобильник и позвонила Одетте, которая сидела в оперативной комнате Скотланд-Ярда.

– Клиент появился.

– Дай мне его хвостовой номер. – Одетта не сумела подавить волнение в голосе.

– Одну минутку… – Тони впилась глазами в вертолет, пока не рассмотрела его регистрационный номер, затем сообщила номер и буквы Одетте. Одетта повторила их и отключилась.

Вертолет стал спускаться. Его винты устроили на земле снежную бурю. Он сел в сотне ярдов от диспетчерской вышки.

Фрэнк посмотрел на Кита и кивнул:

– Двигай.

А Кит медлил.

Тони сказала:

– Просто следуй плану – только и всего. Скажешь: «У нас были проблемы с погодой, но в конце концов все сложилось о'кей». И все у тебя будет в порядке.

Кит пошел с чемоданчиком вниз по лестнице.

Тони понятия не имела, сделает ли он все так, как его учили. Он больше суток не спал, попал в аварию и был на пределе душевных сил. Он может выкинуть что угодно.

В вертолете впереди сидели двое. Один из них, – по всей вероятности, второй пилот – открыл дверь и вышел, неся большой чемодан. Это был плотный мужчина среднего роста в солнечных очках. Он нагнул голову и пошел прочь от машины.

Через минуту из вышки появился Кит и направился по снегу к вертолету.

– Держись спокойно, Кит, – прошептала Тони.

Фрэнк крякнул.

Мужчины встретились на полпути друг к другу. Заговорили. Второй пилот спросил, где Найджел. Кит указал на диспетчерскую вышку. Что он говорит? Возможно, «Найджел послал меня вручить это вам». Но ведь он мог и так сказать: «Там наверху, в диспетчерской, полиция». Новые вопросы, и Кит пожимает плечами.

У Тони зазвонил мобильник. Говорила Одетта.

– Вертолет зарегистрирован на имя Адама Хэллана, лондонского банкира, – сказала она. – Но его на борту нет.

– Жаль.

– Я и не ожидала, что он там будет. Пилот и второй пилот работают у него. Они представили план полета на вертодром Бэттерси – это как раз напротив дома Хэллана в Чейн-Уок, на другой стороне реки.

– Значит, он большая шишка?

– Можешь не сомневаться. Мы давно интересуемся им.

Второй пилот указал на бордовый чемоданчик. Кит открыл его и показал флакончик «Дьявольщины», лежащий в гнездышке из полистироловых упаковочных брусочков. Второй пилот поставил свой чемодан на землю и открыл его – там лежали плотно упакованные и перевязанные пачки пятидесятифунтовых банкнотов, по крайней мере миллион фунтов, решила Тони, а может быть, и два миллиона. В соответствии с полученным указанием Кит взял одну из пачек и быстро пролистал банкноты.

Тони сказала Одетте:

– Они совершили обмен. Кит проверяет деньги.

А двое мужчин на взлетном поле посмотрели друг на друга, кивнули и обменялись рукопожатием. Кит передал бордовый чемоданчик и взял чемодан второго пилота. Впечатление было такое, что чемодан тяжелый. Второй пилот направился к вертолету, а Кит вернулся в диспетчерскую.

Как только второй пилот сел в машину, вертолет взлетел.

– Ты принимаешь сигнал из флакона? – спросила Тони, не прерывавшая связи с Одеттой.

– Четкий и громкий, – сказала Одетта. – Мерзавцы у нас в руках.

День подарков

19.00

В Лондоне стояла холодная погода. Снега здесь не было, но ледяной ветер хлестал древние здания и извилистые улочки; люди, съежившись и плотнее закутавшись в шарфы, спешили побыстрее очутиться в тепле пабов и ресторанов, отелей и кинотеатров.

Тони Галло сидела в глубине серой «ауди» рядом с Одеттой Кресси. Одетта – блондинка одних с Тони лет – была в темном деловом костюме с малиновой блузкой. Впереди сидели два детектива – один вел машину, второй слушал радио, передававшее указания о дороге, и говорил водителю, куда ехать.

Полиция уже тридцать три часа следила за перемещениями флакончика из-под духов. Вертолет, как и ожидалось, приземлился в юго-западном Лондоне. Пилот сел в ожидавшую его машину и поехал по мосту Бэттерси к стоящему у реки дому Адама Хэллана. Всю ночь радиопередатчик находился на одном и том же месте, подавая сигнал откуда-то изнутри элегантного дома восемнадцатого века. Одетта не хотела пока что арестовывать Хэллана. Ей хотелось захватить максимум террористов в свою сеть.

А Тони большую часть этого времени проспала. Когда в день Рождества она легла перед полуднем у себя дома, она была слишком напряжена и не могла заснуть. Все ее мысли были в вертолете, летевшем над Великобританией, и она волновалась, опасаясь, что радиомаяк может подвести. Тем не менее, несмотря на свои тревоги, она заснула через несколько секунд.

Вечером она поехала в Стипфолл повидать Стэнли. Они просидели целый час в его кабинете, беседуя и держась за руки, затем она полетела в Лондон. И всю ночь проспала глубоким сном на квартире Одетты в Кэмден-Тауне.

Полиция метрополии не только слушала радиосигнал, но и взяла под наблюдение Адама Хэллана, его пилота и второго пилота. Утром Тони и Одетта присоединились к группе, наблюдавшей за домом Адама Хэллана.

Тони добилась того, что стоявшая перед ней главная цель была выполнена. Образцы смертельного вируса вернулись в «Кремль», в ЛБЗ-4. Но кроме того, она надеялась схватить людей, повинных в пережитом ею кошмаре. Она жаждала справедливости.

Сегодня Хэллан устроил у себя ленч, и в доме побывали пятьдесят дорого одетых персон всех возрастов и национальностей. Один из гостей отбыл с флакончиком из-под духов. Тони с Одеттой и ее командой проследили за радиосигналом до района Бэйсуотер, а потом весь день держали под наблюдением меблированные комнаты для студентов.

В семь часов вечера сигнал снова стал перемещаться.

Из дома вышла молодая женщина. При свете уличных фонарей Тони увидела, что у нее красивые черные волосы, густые и блестящие. У нее была сумка на ремне через плечо. Она подняла воротник пальто и пошла по тротуару. Детектив в джинсах и анораке вылез из бежевого «ровера» и последовал за ней.

– Я думаю, сейчас это произойдет, – сказала Тони. – Она заработает спреем.

– Я хочу это увидеть, – сказала Одетта. – Для передачи дела в суд мне необходимы свидетели попытки совершить убийство.

Тони и Одетта потеряли из виду молодую женщину, когда она свернула в метро. Радиосигнал звучал слабее по мере того, как женщина спускалась под землю. Какое-то время он поступал с одного места, а потом начал перемещаться, – по всей вероятности, женщина села в поезд. Они следили за слабым сигналом, опасаясь, как бы он совсем не исчез, и тогда детектив в анораке не сможет идти по следу женщины. Однако она вышла на площади Пиккадилли – детектив по-прежнему шел за ней. Они на минуту потеряли возможность ее видеть, так как она свернула на улицу с односторонним движением; затем детектив позвонил Одетте по мобильнику и сообщил, что женщина вошла в театр.

Тони сказала:

– Вот где она пустит в ход спрей.

Полицейские машины без опознавательных знаков подъехали к театру. Одетта и Тони вошли внутрь вместе с двумя мужчинами из второй машины. Шоу – рассказ о привидениях в сопровождении музыки и песен – пользовалось популярностью у приезжих американцев. Девушка с красивыми волосами стояла в очереди за заказанными билетами.

Дожидаясь, когда подойдет ее очередь, она достала из сумки флакончик из-под духов. И вполне естественным движением быстро опрыскала себе голову и плечи. Окружавшие ее театралы не обратили на это никакого внимания. Наверняка хочет, чтобы от нее хорошо пахло, когда она встретится со своим мужчиной, подумали они, если вообще что-либо подумали. Такие красивые волосы должны хорошо пахнуть. То, что духи не пахли, никто не заметил.

– Отлично, – сказала Одетта. – Но мы дадим ей повторить это.

Во флакончике была простая вода, тем не менее Тони вздрогнула, вдыхая воздух. Если бы она не сделала подмены, во флакончике была бы живая Мадоба-2, и, вдохнув ее, Тони уже была бы мертва.

Женщина получила свой билет и прошла внутрь. Одетта переговорила с билетером и показала ему полицейское удостоверение, вслед за этим детективы прошли за женщиной в зал. Она направилась в бар и там снова опрыскала себя. То же сделала она и в дамской комнате. Наконец, она заняла свое место в первых рядах партера и снова себя опрыскала. Тони догадалась, что она планировала воспользоваться спреем несколько раз во время антракта и в заполненных людьми коридорах, когда зрители пойдут к выходу. К концу вечера почти все в театре вдохнули бы капельки содержимого ее флакона.

Наблюдая за происходящим из задних рядов, Тони вслушивалась в то, с каким акцентом говорят окружающие: женщина с американского юга, купившая совершенно прелестный кашемировый шарф; кто-то из Бостона, рассказывавший, как он запа-а-ковал свой ка-а-р; ньюйоркец, заплативший пять долларов за чашечку коуфи-и. Если бы в бутылочке находился, как планировалось, вирус, все эти люди уже были бы заражены Мадобой-2. Они полетели бы по домам, расцеловались бы с родными и поздоровались с соседями, пошли бы на работу, где стали бы всем рассказывать, как провели отпуск в Европе.

А через десять – двенадцать дней они бы слегли. «Я подцепил в Лондоне какую-то мерзкую простуду», – сказали бы они. Чихая, они заразили бы своих близких, и друзей, и коллег. Состояние их все ухудшалось бы, и врачи диагностировали бы грипп. Когда они начали бы умирать, врачи поняли бы, что это нечто худшее, чем грипп. Когда смертоносная инфекция стала бы перекидываться с улицы на улицу и с города на город, медики начали бы понимать, с чем они имеют дело, но к тому времени было бы уже слишком поздно.

Теперь же ничего подобного не произойдет, но по телу Тони пробежала дрожь, когда она подумала, как это было близко.

К ним, явно нервничая, подошел мужчина в смокинге.

– Я управляющий театром, – сказал он. – Что происходит?

– Мы собираемся произвести арест, – сказала ему Одетта. – Вам придется на минуту задержать начало.

– Надеюсь, шума не будет.

– Поверьте, я тоже на это надеюсь.

Зрители расселись.

– Все, – сказала Одетта детективам. – Мы достаточно видели. Забирайте ее и действуйте аккуратно.

Двое мужчин из второй машины прошли по проходам и остановились у обоих концов ряда, где сидела женщина. Она посмотрела на одного, потом на другого.

– Пожалуйста, пройдите со мной, мисс, – сказал тот, что стоял ближе к ней.

В театре воцарилась тишина – зрители наблюдали за происходившим. Это часть шоу? – недоумевали они.

Женщина продолжала сидеть – только достала флакончик и снова опрыскала себя. Детектив, молодой мужчина в короткой куртке, стал пробираться вдоль ряда к ее месту.

– Пожалуйста, пройдемте со мной сейчас же, – сказал он.

Она встала, подняла вверх флакончик и попрыскала в воздух.

– Не трудитесь, – сказал он. – Это всего лишь вода. – Затем взял ее за руку выше локтя и вывел по ряду в проход, а потом и в конец зала.

Тони в изумлении смотрела на пленницу. Она была молоденькая, хорошенькая. И готова была пойти на самоубийство. Почему? – удивлялась Тони.

Одетта отобрала у нее флакон и положила в мешочек как вещественное доказательство.

– «Diablerie», – сказала она. – Это французское слово. Вы знаете, что оно означает?

Женщина отрицательно покачала головой.

– Дьявольщина. – Одетта повернулась к детективу. – Надень на нее наручники и уведи.

Рождество – год спустя

17.50

Тони, не одеваясь, вышла из ванной и прошла через гостиничный номер к звонившему телефону.

Лежавший в постели Стэнли произнес:

– Бог ты мой, до чего же ты хороша!

Она с усмешкой посмотрела на мужа. Он был в голубом купальном халате, слишком для него коротком и обнажавшем его длинные мускулистые ноги.

– Ты и сам неплох, – сказала она и взяла телефонную трубку. Звонила ее мать. – Счастливого Рождества, – сказала Тони.

– Твой бывший приятель выступает по телевидению, – сказала мать.

– В каком же качестве – поет рождественские гимны в полицейском хоре?

– Дает интервью Карлу Осборну. Рассказывает, как поймал тех террористов в прошлое Рождество.

– Он их поймал? – Тони возмутилась было, а потом подумала: «Какого черта». – Что ж, ему нужна реклама – он ведь ждет повышения. Как там моя сестрица?

– Готовит ужин.

Тони взглянула на часы. На этом карибском острове сейчас было почти шесть часов вечера. А у мамы в Англии было около десяти вечера. Но у Беллы ели всегда поздно.

– Что она подарила тебе на Рождество?

– Мы решили купить что-нибудь на январской распродаже, так будет дешевле.

– А тебе понравился мой подарок? – Тони подарила матери кашемировую вязаную кофту.

– Просто прелесть, спасибо, дорогая.

– Осборн в порядке? – Мать взяла щенка к себе, и он теперь вырос в большую черную с белым собаку, такую лохматую, что шерсть закрывала глаза.

– Он отлично себя ведет, и со вчерашнего дня с ним не было никаких неприятностей.

– А как внучата?

– Бегают по дому и колошматят свои подарки. А теперь мне надо идти, а то королева выступает по телику.

– До свидания, мама. Спасибо за звонок.

Стэнли сказал:

– Я полагаю, чтоб заняться до ужина чем ты знаешь, времени, видимо, нет.

Она сделала вид, что потрясена вопросом:

– Мы же только что занимались чем ты знаешь!

– С тех пор прошел уже не один час! Но если ты утомлена… Я понимаю: когда женщина достигает определенного возраста…

– Значит – определенного возраста? – Она прыгнула на кровать и оседлала его. – Определенного возраста? – Она схватила подушку и принялась его бить.

Он беспомощно рассмеялся и стал просить прощения, тогда она утихомирилась и поцеловала его.

Она предполагала, что Стэнли должен быть неплох в постели, но была удивлена, что он оказался таким энергичным. Она никогда не забудет их первый отдых вместе. В номере отеля «Ритц» в Париже он завязал ей глаза и приковал руки к изголовью. Она лежала голая и беспомощная, а он провел по ее губам сначала перышком, потом серебряной чайной ложкой, потом клубничкой. Она никогда еще так остро не осознавала, что происходит с ее телом. А он ласкал ее груди шелковым платком, потом кашемировым шарфом и наконец кожаными перчатками. Ей казалось, что она в море и волны наслаждения накатывают на нее. Он целовал ее под коленками, с внутренней стороны бедер, нежную кожу внутренней стороны рук и шею. И все это проделывал медленно, не спеша, так что ее начало распирать от желания. Он прикладывал к ее соскам льдинки и ввел в нее теплое масло. И не отступал до тех пор, пока она не взмолилась, чтобы он вошел в нее, но он заставил ее еще подождать. Потом она сказала ему:

– Я ничего этого не знала, но всю жизнь хотела, чтобы мужчина был таким со мной.

– Я знаю, – сказал тогда он.

А сейчас он был в игривом настроении.

– Да ну же, по-быстрому, – сказал он. – Я позволю тебе быть наверху.

– Ох, ладно. – Она вздохнула, делая вид, будто ее заставляют, и приняла просимую позицию. – Чего только в наши дни не приходится делать девушке…

Тут в дверь постучали.

Стэнли крикнул:

– Кто там?

– Ольга. Тони обещала одолжить мне бусы.

Тони видела, что Стэнли готов был сказать дочери, чтобы она убиралась, и положила руку на его губы.

– Одну минуту, Ольга, – крикнула она.

Она оторвалась от Стэнли. Ольга и Миранда хорошо ладили с мачехой своего возраста, но Тони не хотела подвергать опасности свое счастье. Лучше не напоминать им, что их отец занимается пылким сексом.

Стэнли вылез из постели и прошел в ванную. А Тони накинула зеленый шелковый халат и открыла дверь. Ольга вошла в комнату – она была одета для ужина – в черном хлопковом платье с низким вырезом.

– Ты сказала, что одолжишь мне те янтарные бусы.

– Конечно. Сейчас достану.

Из ванной послышался шум душа.

Ольга понизила голос, что было необычно.

– Я хотела спросить тебя: он видел Кита?

– Да. Он посетил тюрьму за день до того, как мы сюда прилетели.

– Ну и как там мой брат?

– Как и следовало ожидать, ему не по себе, скучно, досадно, но его не били и не насиловали, и он не пользуется героином.

Тони нашла бусы и надела их на шею Ольге.

– Они лучше выглядят на тебе, чем на мне: черное – не мой цвет. А почему ты не спросишь отца напрямую про Кита?

– Он до того счастлив, что мне не хочется портить ему настроение. Ты ведь не возражаешь, верно?

– Ни в коей мере. – Наоборот, Тони была польщена. Ольга обращалась к ней, как дочь обратилась бы к матери, чтобы проверить настроение отца, не мучая его расспросами, каких мужчины не любят. Тони сказала: – А ты знаешь, что Элтон и Хэмиш в той же тюрьме?

– Нет… какой ужас!

– Да ничуть. Кит учит Элтона читать.

– Элтон не умеет читать?

– Читает с большим трудом. Знает несколько слов, какие встречаются на дороге: автострада, Лондон, центр города, аэропорт. А Кит учит его читать: «Кошка сидела на коврике».

– Господи, как все выходит странно. А ты слышала про Дейзи?

– Нет.

– Она убила другую узницу женской тюрьмы, и ее судили за убийство. Одна моя молодая коллега защищала ее, но Дейзи все-таки приговорили. В дополнение к уже полученному сроку ей дали пожизненное заключение. Она пробудет в тюрьме до семидесяти лет. Жаль, что у нас нет смертной казни.

Тони была понятна ненависть Ольги. Хьюго так и не оправился полностью после того, как Дейзи избила его резиновой дубинкой. Один глаз его не видел. Хуже всего, что к нему так и не вернулось былое жизнелюбие. Он поуспокоился, стал уже не таким ходоком, но и не таким смешным, и кривая усмешечка редко появлялась на его губах.

– Жаль, что ее отец все еще на свободе, – произнесла Тони.

Гарри Мака судили как сообщника, но показаний Кита оказалось недостаточно для обвинения, и присяжные не сочли его виновным. И он вернулся к своей преступной жизни.

Ольга сказала:

– Есть новости и о нем. У него рак. Начался в легких и распространился по всему телу. Ему осталось жить три месяца.

– Ну и ну, – покачала головой Тони. – Оказывается, справедливость все же существует.

Миранда выложила одежду Неда для вечера – черные льняные брюки и клетчатую рубашку. Он не ожидал от нее такого, но если бы она этого не сделала, то по рассеянности он мог пойти на ужин в шортах и майке. Он не был беспомощным – был просто небрежен. И она с этим мирилась.

Миранда мирилась со многим. Она поняла, что Нед никогда не вступит в ссору, даже чтобы защитить ее, зато знала, что в действительно кризисной ситуации будет тверд как скала. То, как он защищал Тома, принимая на себя удары Дейзи, доказывало это.

Сама она уже оделась – на ней были розовый хлопковый пиджак и плиссированная юбка. Нед сказал, что она ему нравится.

Миранда зашла в ванную. Нед сидел в ванне и читал биографию Мольера по-французски. Она отобрала у него книгу.

– Это сделал дворецкий.

– Вот теперь ты испортила мне все удовольствие. – И он поднялся из ванны.

Она протянула ему полотенце.

– Пойду посмотрю, что там делают дети.

Прежде чем выйти из номера, она взяла маленький пакетик с ночного столика и сунула его в свою вечернюю сумочку.

В этом отеле номера представляли собой отдельные домики вдоль пляжа. Теплый бриз ласкал голые руки Миранды, когда она шла к домику, который ее сын Том делил с Крейгом.

Крейг смазывал лосьоном волосы, а Том завязывал шнурки на ботинках.

– Мальчики, вы в порядке? – спросила Миранда.

Этот вопрос был явно лишним. Оба загорели и были счастливы после дня, проведенного на виндсерфинге и водных лыжах.

В общем, Том был уже не мальчиком. За последние полгода он вырос на два дюйма и перестал рассказывать все матери. Это ее огорчало. Двенадцать лет она была всем для него. Он будет зависеть от нее еще два-три года, но отход уже начался.

Она оставила мальчиков и направилась в следующий домик. Софи делила его с Каролиной, но Каролина уже ушла, и Софи была одна. Она стояла у шкафа в одном белье и выбирала платье. Миранда заметила с неодобрением, что на ней сексуальный черный полубюстгальтер и соответствующие трусики.

– Твоя мама видела это одеяние? – спросила Миранда.

– Она позволяет мне носить то, что мне нравится, – буркнула Софи.

Миранда села на стул.

– Подойди ко мне, я хочу поговорить с тобой.

Софи нехотя села на кровать. Скрестила ноги и уставилась куда-то вдаль.

– Я предпочитала бы, чтобы тебе сказала это твоя мама, но раз ее здесь нет, придется мне это сделать.

– Сказала – что?

– По-моему, ты еще слишком молода для секса. Тебе пятнадцать лет. Крейгу всего шестнадцать.

– Ему почти семнадцать.

– Тем не менее то, чем вы занимаетесь, незаконно.

– Только не в этой стране.

Миранда забыла, что они были не в Соединенном Королевстве.

– В любом случае ты слишком молода.

Софи изобразила отвращение и закатила глаза:

– О Господи.

– Я знала, что тебе это не понравится, но должна была это сказать, – не отступалась Миранда.

– Ну так теперь вы сказали, – грубо заявила Софи.

– Однако я знаю также, что не могу заставить тебя поступать так, как я сказала.

Софи удивилась. Она не ожидала уступок.

Миранда вынула из вечерней сумочки пакетик.

– Так что если ты решишь не послушаться меня, я хочу, чтобы ты пользовалась этими презервативами. – И она вручила их ей.

Софи без звука взяла. На лице ее было несказанное удивление.

Миранда встала.

– Я не хочу, чтобы ты забеременела в то время, когда мне поручено наблюдать за тобой. – И направилась к двери.

Выходя, она услышала, как Софи сказала:

– Спасибо.

Дедушка зарезервировал в ресторане отеля отдельную комнату для десяти членов своей семьи. Официант ходил вокруг стола, разливая шампанское. Софи опаздывала. Они некоторое время подождали ее, затем дедушка встал, и все умолкли.

– На ужин – бифштекс, – сказал он. – Я заказывал индейку, но она, похоже, исчезла.

Все рассмеялись.

– У нас не было настоящего Рождества в прошлом году, – сказал он более мрачно, – вот я и решил, что это Рождество должно быть особым.

Миранда сказала:

– И спасибо за то, что привез нас сюда, папа.

– Последние двенадцать месяцев были самым худшим годом в моей жизни и одновременно самым лучшим, – продолжал он. – Ни один из нас полностью не придет в себя после того, что произошло в Стипфолле год назад.

Крейг взглянул на своего отца. Вот он, безусловно, никогда не придет в себя. Один глаз его был всегда полузакрыт, и выражение лица было отсутствующее. Он часто, казалось, отсутствовал.

А дедушка продолжал:

– Если бы не Тони, одному Богу известно, как все могло бы кончиться.

Крейг взглянул на Тони. Она выглядела потрясающе в коричневом шелковом платье, оттенявшем ее рыжие волосы. Дедушка был без ума от нее. «Должно быть, у него к ней такое же чувство, какое у меня к Софи», – подумал Крейг.

– Затем нам пришлось пережить этот кошмар еще два раза, – сказал дедушка. – Сначала с полицией. Кстати, Ольга, почему они так ведут допрос? Задают вопросы и записывают твои ответы, а потом пишут нечто такое, чего ты не говорил, в документе полно ошибок и вообще не похоже, что это говорило человеческое существо, а они именуют это твоим заявлением.

Ольга сказала:

– Прокурор любит определенную фразеологию.

– «Я двигался в западном направлении» и так далее и тому подобное?

– Да.

Дедушка пожал плечами:

– Что ж, а потом нам пришлось пережить все сначала на суде, мы должны были сидеть и слушать, что, оказывается, мы не имели права наносить увечья людям, которые ворвались в наш дом, напали на нас и связали. Затем нам пришлось читать все те же идиотские измышления в газетах.

Крейг никогда этого не забудет. Адвокат Дейзи пытался утверждать, что Крейг совершил попытку убить ее, так как наехал на нее, когда она в него стреляла. Это было нелепо. Но какое-то время в суде звучало почти правдоподобно.

А дедушка продолжал:

– Этот кошмар напомнил мне, что жизнь коротка, и я понял, что должен сказать вам всем, какие чувства я питаю к Тони, и не терять больше времени. Нет нужды говорить, как мы счастливы. К тому же мое новое лекарство прошло испытания на людях, будущее компании обеспечено, а я смог купить другой «феррари» и обучать вождению Крейга.

Все рассмеялись, а Крейг покраснел. Он никогда никому не рассказывал о первой вмятине, которую сделал в машине. Об этом знала только Софи. А он все еще чувствовал себя виноватым. Он решил, что признается в этом, когда постареет, когда ему будет лет тридцать или вроде того.

– Хватит о прошлом, – сказал дедушка. – Давайте выпьем. Счастливого всем Рождества.

Все сказали:

– Счастливого Рождества.

Софи вошла, когда подавали первое блюдо. Она выглядела изумительно. Зачесала волосы вверх и надела маленькие висячие сережки. Она казалась совсем взрослой, по меньшей мере двадцатилетней. У Крейга пересохло в горле при мысли, что это его девушка.

Проходя мимо его стула, она нагнулась и шепнула ему на ухо:

– Миранда дала мне презервативы.

От удивления он даже пролил шампанское.

– Что?

– Ты слышал, – сказала она и заняла свое место.

Он улыбнулся ей. У него в запасе были, конечно, свои. Смешная эта тетушка Миранда.

– Чему ты улыбаешься, Крейг? – спросил дедушка.

– Просто радуюсь, дедушка, – сказал он. – Только и всего.

Примечания

1

Дерьмо (шп.). – Здесь и далее примеч. пер

(обратно)

2

Круэлла Де Виль – отрицательная героиня мультфильма «101 далматинец», миллионерша.

(обратно)

3

Прототипы скряг: Шейлок – из «Венецианского купца» Шекспира и Скрудж – из «Рождественского рассказа» Диккенса.

(обратно)

4

Тушеное мясо (итал.).

(обратно)

5

Альберт-холл – большой и наиболее престижный концертный зал в Лондоне.

(обратно)

6

полуодетая (фр.).

(обратно)

7

уже виденного (фр.).

(обратно)

Оглавление

Канун Рождества

Рождество

День подарков

Рождество – год спустя . . . . . . . .

Реклама на сайте