Жан Брюс Монстры Холи-Лоха
1
В купе вошла высокая, крепкая девушка с чистым улыбающимся лицом, голубыми глазами и светлыми волосами. Она посмотрела на двух сидевших здесь мужчин и воскликнула:
– Я член общества по распространению Священного Писания...
Юбер Бониесор де Ла Бат улыбнулся.
– Очень симпатичный член.
– Спасибо, – просто ответила она. – Вы позволите предложить вам несколько библейских советов?
Юбер поднял брови и слегка пожал плечами.
– Советы в большей или меньшей степени нужны всегда, – согласился он. – Особенно этому грешнику, сидящему напротив меня...
Он указал на Энрике Сагарру, принявшего смущенный вид. Девушка повернулась к нему.
– Он не верит ни в Бога, ни в дьявола, – уточнил Юбер тоном, полным сожаления.
– Почему? – удивилась девушка.
– А почему бы нет? – парировал Энрике.
Она протянула ему тонкую брошюру.
– Возьмите, – сказала она, – и еще купите Библию.
Энрике взял книжечку.
– Я не богат, – возразил он.
– Ваш друг одолжит вам денег. Правда? – обратилась она к Юберу.
– С большой охотой, – отозвался он, – но, боюсь, случай безнадежный. Этот мрачный субъект участвовал в гражданской войне в Испании в рядах республиканцев, и вы удивитесь, как много монахинь в те времена имели серьезные основания жаловаться на его действия...
– О Боже! – воскликнула ужаснувшаяся девушка.
Она отступила к двери. Энрике принял ангельский вид и возразил:
– Он немного преувеличивает. Ни одна не жаловалась...
– Господи! – прошептала девушка.
И, не дожидаясь продолжения, выскочила за дверь. Юбер рассмеялся. Его приятное лицо благородного разбойника оживилось, в уголках голубых глаз, казавшихся еще светлее на фоне загоревшей кожи, появились легкие морщинки. Он провел длинными нервными пальцами по темной шевелюре и заметил:
– Она действительно испугалась!
Энрике встал и бросил взгляд в коридор. Он был невысоким, худощавым, с узкими бедрами испанского танцора, смуглой кожей и черными вьющимися волосами.
– Убежала, – констатировал он.
Сагарра сел на свое место у окна, в стекло которого хлестал дождь.
– Вам не следует рассказывать подобные истории, – упрекнул он. – Это может повредить моей репутации.
– Это не истории, – поправил Юбер, – а чистая правда.
– Конечно, но я был молод...
Он открыл книжечку, которую ему дала девушка, и вдруг прочитал вслух:
– «Как написано: „нет праведного ни одного“». – «„Послание к римлянам“», 3, 10".
– Ну, если это может вас утешить... – отозвался Юбер.
Он посмотрел в замутненное дождем окно на типично шотландский пейзаж: холмы, черные каменные стенки, разграничивающие поля, и стада овец. "Миддей скот" взбирался на довольно крутой склон. Юбер взглянул на часы: шесть. В Глазго они будут не раньше восьми – восьми тридцати, точнее он не знал. Там они проведут ночь, потому что сегодня поезда в Дунун, что на другом берегу широкого устья Клайда, уже не будет.
– Просто замечательно! – воскликнул Энрике, продолжавший читать библейские советы. – Эти люди все предусмотрели. Послушайте: «Где найти помощь, когда вы покинуты друзьями: псалмы 27, 35, 41». «Встревожены: псалом 46». Все предусмотрено: в отчаянии, сбиты с толку, устали, нуждаетесь в Божественном покровительстве, отступаете или побеждены, испытываете искушение, смущены... Такое тоже иногда может случиться.
– Так купите Библию, – ответил Юбер.
– Не предусмотрено только одно, – заключил Энрике, – как остановить дождь.
Он вздрогнул, положил брошюрку на соседнее сиденье, встал, взял с багажной сетки свой плащ и надел его.
– Когда два месяца назад мы были в Греции, – продолжил он, – то жаловались на жару. У меня смутное предчувствие, что в этот раз будет наоборот...
Юбер не ответил. Он думал об ожидавшем их задании: раскрыть советскую шпионскую сеть вокруг базы атомных подводных лодок в Холи-Лох. У американских спецслужб были веские основания подозревать ее существование. Когда Юбер Бониссор де Ла Бат, он же агент ОСС 117, получил задание, то сам составил план действий, сразу принятый мистером Смитом, начальником отдела активных операций ЦРУ.
По коридору прошел служащий вагона-ресторана, звоном в колокольчик приглашавший на ужин первую смену. Энрике быстро перелистал брошюрку с библейскими советами.
– Против плохой пищи тоже ничего нет, – констатировал он.
Их желудки еще хранили воспоминание о горьком опыте с обедом. Юбер предложил:
– Подождем прибытия поезда. В Глазго, наверняка, есть хороший ресторан. В любом случае, хуже, чем здесь, не накормят...
– Я предпочитаю простой сандвич их вареной баранине в мятном соусе, – заверил Энрике. – Второй раз я им не попадусь...
* * *
Утром следующего дня, в девять пятьдесят, Эверетт Дж. Андерсон сел в тот же поезд на Гурок, что Юбер Бониссор де Ла Бат и Энрике Сагарра. Его билет был куплен до Дунуна и годился для поездки на пароходе через Клайд.
Несколько мгновений трое мужчин шагали почти бок о бок по платформе тринадцать в правой части вокзала Глазго. Потом они разошлись. У Эверетта Андерсона был билет второго класса, а двое других путешествовали первым.
У сорокашестилетнего Эверетта Андерсона – упитанного американца среднего роста – были светлые волосы, подстриженные бобриком, и бледные серо-зеленые глаза. Он был инженером-электронщиком, откомандированным "Сперри энд Отонетикс" в распоряжение Военно-Морских Сил США, и теперь работал на "Протеусе", знаменитом корабле-мастерской, занимающемся ремонтом и снабжением атомных подлодок Четырнадцатой эскадры, стоящих в Холи-Лох.
Эверетт Андерсон был дважды разведен. В третий раз он женился на девятнадцатилетней женщине по имени Мэриан, которой уже изменял, поскольку считал ее слишком старой. Эверетт Андерсон любил зеленые фрукты и испытывал слабость к девочкам. Последнее пагубное пристрастие уже доставило ему несколько крупных неприятностей, но он еще не знал о самой худшей.
Шел дождь, тяжелые черные тучи, нависшие над промышленным городом, удерживали дым заводов. Эверетт Андерсон вошел в пустое купе, лег на полку и заснул сразу после прохода контролера. Ночью он напился до потери сознания и теперь страдал от сильнейшего похмелья.
Андерсон проснулся через час на вокзале Гурока. Болела голова, а ноги подгибались. Снаружи дул ветер, и ледяные порывы, повторявшиеся через равные промежутки времени, немного привели его в чувство. Он прошел за толпой пассажиров к выходу и предъявил свой билет, сказав, что едет в Дунун.
Андерсон повернул направо, на морской вокзал. Там негде было укрыться от яростных порывов ветра. Эверетт Андерсон, чуть не потеряв равновесие, отступил на два шага. Юбер, шедший сзади, поддержал его. Инженер поблагодарил и продолжил путь к "Дашиз оф Хэмилтон" – пароходу водоизмещением в восемьсот тонн, готовившемуся поднять якорь.
Андерсон споткнулся о поперечину мостка, и на этот раз его поддержал Энрике Сагарра. Пассажиров было много. Несколько минут трое мужчин оставались на палубе возле ведущей вглубь корабля лестницы. Затем дрожащие от холода Юбер и Энрике, оставив свои чемоданы возле перегородки, спустились вниз.
Пароход отошел от причала и, рассекая волны, двинулся навстречу ненастью. Серая вода с барашками пены выглядела зловеще. Видимость была такой плохой, что северный берег представал в виде едва различимой светлой полоски.
С десяток пассажиров остались на мокрой палубе, укрывшись под большой лестницей: два игрока в гольф с битком набитыми сумками, легко одетые, бледные от холода молодые люди, две или три женщины, закутанные в непромокаемые плащи и в платках, защищавших от воды голову.
Прислонившись к стене и сунув руки в карманы, Эверетт Андерсон закрыл глаза. Он чувствовал, как влага проникает в ботинки и ноги медленно замерзают, но у него не хватало сил пошевелиться. Он спрашивал себя, чем занимается Мэриан, его юная супруга, не воспользовалась ли она его отсутствием, чтобы изменить ему, и как она его встретит... Вдруг на его руку легли чьи-то пальцы.
Он открыл глаза и узнал Мойру Бабинс. На ней были черный непромокаемый плащ с поднятым воротником и крепко завязанный под подбородком белый платок, оставлявший открытым только правильный овал лица, матовая кожа которого была уже сильно испещрена морщинами, хотя на вид Мойре было не больше сорока. Ее тонкие губы, накрашенные слишком яркой красной помадой, были сжаты. В темных глазах не было никакой доброжелательности.
– Идите за мной, – приказала она. – Мне нужно вам кое-что сказать...
Она говорила сквозь зубы, стараясь перекрыть шум машин, волн и ветра, но так, чтобы ее не слышали пассажиры, стоявшие к ним ближе остальных. Она тут же направилась вдоль правого борта в сторону носа корабля, подставляя лицо ветру и дождю.
Эверетт Андерсон глубоко вздохнул, и его голову пронзила острая боль, а сердце забилось сильнее. Он испугался. "Что опять понадобилось от меня этой шлюхе?" – мрачно подумал он. Поколебавшись, Андерсон оторвался от стенки и двинулся следом за женщиной.
Мойра Бабинс ждала его, укрывшись от дождя, но не от ветра. Невысокая, хорошо сложенная, она выглядела довольно привлекательной, когда улыбалась. Она смотрела на Андерсона, который с трудом удерживался на ногах из-за ветра, качки и скользкой от воды палубы. Однако он добрался до нее и крепко вцепился в поручень.
– Вы пьяны, – презрительно бросила она. – И это в одиннадцать часов утра.
– Мне наср... на ваше мнение, отозвался Андерсон. – Выкладывайте, что хотели сказать, и катитесь к чертовой матери.
Она посмотрела по сторонам, желая убедиться, что их никто не подслушивает. По ее напряженному лицу стекали капли воды.
– Я отослала копию списка, которую вы мне передали, – произнесла она твердым сухим голосом. – "Они" были очень довольны и просили передать вам это...
Она протянула ему пакет из темной бумаги, удерживаемой клейкой лентой.
– Что это такое? – спросил он, не взяв сверток.
– Деньги. Двести тысяч фунтов стерлингов.
Андерсон стал пунцовым.
– Вы надо мной издеваетесь!
Он резко выхватил у нее пакет и швырнул далеко за борт. Чайки, следовавшие за кораблем несмотря на непогоду, пронзительно закричали и набросились на пакет, думая, что там какая-то еда. Эверетт Андерсон дрожал от еле сдерживаемой ярости. Мойра Бабинс невозмутимо продолжала:
– "Они" решили попросить вас о новой услуге...
– Ни за что. Лучше умереть, – резко ответил Андерсон.
– Вы должны будете проверить состояние ракет "Полярис" и заменить в системе самонаведения в каждой из них деталь N 72421-Б аналогичной, которую "они" вам передадут.
– Лучше умереть! – повторил Андерсон.
Женщина продолжала, будто не слыша:
– Благодаря списку, переданному вами, "они" точно знают, сколько запасных деталей этого типа находится в резерве на складе "Протеуса". Знают "они" и количество "Полярисов", которыми располагает Четырнадцатая эскадра. По возвращении вы найдете в багажнике вашей машины сверток с необходимыми деталями. У вас есть три дня, чтобы принести такое же количество подлинных деталей, исключая те, что стоят на подлодках, находящихся в настоящее время в море. Их вы будете заменять по мере возвращения лодок.
– Лучше умереть! – в третий раз заверил Андерсон. – Я прекрасно понимаю, что "они" задумали, и не хочу иметь на совести гибель соотечественников...
– Не дурите! Россия не хочет войны и никому не угрожает. Угроза исходит от ваших генералов, готовящих превентивный удар. Мы должны любой ценой помешать этому, чтобы спасти мир. Вы прославитесь за содействие этой цели.
– Вы принимаете меня за идиота! – бросил Андерсон.
– В любом случае, – продолжала Мойра Бабинс, вы знаете, что произойдет в случае вашего отказа. Кое-кто получит кое-какие фотографии и...
– Мразь!
– Ради спасения мира, мистер Андерсон, допустимы все приемы. Не надо было влипать в ту историю... Теперь о передаче снятых подлинных деталей. Вы соберете их в коробку и через три дня в десять часов вечера положите ее у стенда с планом в Кастл-Хилл, в Дунуне. Туда поедете вдоль берега моря, а обратно – мимо отеля "Мак-Коллс".
– Угу! – буркнул Андерсон. – Как же!.. Ждите!.. Пейте водичку и проживете долго!
Яростный порыв ветра заставил их на секунду замолчать. Оба промокли и дрожали от холода. Чайки раскричались еще сильнее. Андерсону, смотревшему вдаль, показалось, что он видит деревянный причал Хантерс-Кей и вход в Холи-Лох.
– Я уверена, что вы будете вести себя разумно, мистер Андерсон, – сказала в заключение Мойра Бабинс. – Счастливого дня.
Она ушла, держась за поручень. Эверетт Андерсон, жутко ругаясь, спустился следом за ней в укрытие. Он сразу протрезвел.
* * *
Десять минут спустя пароход пришвартовался у набережной Дунуна. Погода была по-прежнему омерзительной. Когда были переброшены сходни, Юбер Бониссор де Ла Бат и Энрике Сагарра сошли на берег в числе первых. Из громкоговорителей вырывалась джазовая музыка, возможно, призванная поднять дух прибывших. Дамбу, соединяющую морской вокзал с твердой землей, делила на две части продольная, наполовину застекленная перегородка. Юбер и Энрике, неся свои чемоданы, двинулись по правой стороне, чтобы укрыться от дувшего с запада ветра.
– Вы уверены, что сейчас август? – спросил Энрике.
– Увы, сомнений быть не может! – ответил Юбер.
Они вышли на улицу и сели в такси.
– Отель "Мак-Коллс", – сказал Юбер шоферу.
Гостиница "Мак-Коллс" находилась ровно в трехстах метрах слева. Это было большое желтоватое здание, напоминающее казарму. Оно располагалось в пятидесяти метрах от моря. Такси въехало во двор, где уже стояло несколько машин, и затормозило перед входом. Носильщик занялся их багажом. Юбер заплатил три шиллинга шесть пенсов за проезд и добавил шесть пенсов "на чай".
Отель был скромным, хотя и современным. Молодая упитанная женщина, выглядевшая привлекательной даже в унылом черном платье, занималась приемом приезжих. Мужчины предъявили паспорта и записались под именами: Юбер Ла Берн, инженер, и Энрике Леоне, шофер. Поскольку они были иностранцами, молодая женщина дала каждому розовую полицейскую карточку.
– Заполните их в ваших номерах и принесите мне, – любезно сказала она. – Обед в час, ужин в семь.
Носильщик поднял их в лифте на четвертый этаж. У них были соседние номера: маленькие, плохо меблированные, с умывальником в углу.
– Ванная и туалет в коридоре, – сообщил носильщик. – Телефон тоже.
– Да, большой комфорт! – оценил Энрике.
Юбер дал служащему чаевые, и тот удалился.
– Давно нас так не баловали, – добавил Энрике.
– Мне очень жаль, – ответил Юбер, – но это, кажется, лучший отель Дунуна.
– Ладно, будем считать, что нам не повезло, – заключил Энрике. – Какова наша программа?
– Разбирайте ваши вещи и ждите моего сигнала.
– Надеюсь, вы подадите его скоро. В этой халупе можно стать неврастеником.
Он вытащил из кармана брошюрку с библейскими советами, которую ему дала девушка в поезде, и стал искать.
– Так... «Отчаяние: псалмы 23, 37, 42»... Мне совершенно необходимо купить Библию.
Он вышел. Юбер закрыл дверь и стал вынимать из чемодана белье и одежду. Убожество комнаты произвело угнетающее впечатление и на него, хотя он не хотел этого показывать. Да еще погода... Он подошел к окну с фрамугой. Слева блестящая от дождя улица, отделенная от двора стеной, изгибалась вокруг высокого мыса, увенчанного руинами старинного замка Кастл-Хилл. Прямо – темные и неспокойные воды реки и побеленный известью на скале маяк. Чуть правее – рыночные павильоны. Поближе низкое строение "Кафе пиратов". Пешеходы торопились, борясь с непогодой. Редкие машины шуршали шинами по мокрому асфальту. Внезапно появился большой колесный пароход, удалявшийся от берега в сопровождении тучи крикливых чаек.
В коридоре послышались шаги. В дверь постучали.
– Да? – спросил Юбер.
– Мистер Ла Верн, вас просят к телефону, – сообщил голос коридорного.
Юбер взял ключ с собой. Телефон находился в конце коридора, возле лифта. Юбер вошел в кабину и взял трубку.
– Я слушаю...
Серьезный, хорошо поставленный мужской голос спросил:
– Мистер Ла Верн?
– Да.
– Чарлз Эйзен. Хорошо доехали?
– Лучше не вспоминать, – ответил Юбер.
– Дядя Джо предупредил меня о вашем приезде.
– Знаю. Я привез вам новости от него.
– Отлично. Я заеду к вам в гостиницу через пять минут. Подходит?
– Вполне, – согласился Юбер.
Он положил трубку и вернулся в свой номер, довольный быстротой, с которой развивались события. Чарлз У. Эйзен – капитан-лейтенант с "Протеуса" – отвечал за вопросы безопасности. Он был сотрудником разведуправления Военно-Морских Сил США. Юберу описали его как точного и исполнительного офицера. Ему было сорок три года. Двадцать лет назад он был чемпионом флота но борьбе.
Юбер закончил разбирать свои вещи и зашел в номер Энрике.
– Я сейчас уйду кое с кем, – сообщил он. – Л вы возьмите напрокат машину и пригоните ее сюда. Купите нам шерстяные носки, свитера и шотландские кепки. Придется принять предосторожности, если мы не хотим простудиться.
– О'кей, – сказал Энрике. – Встречаемся здесь.
– Да.
Юбер вернулся в свой номер за еще мокрым плащом и спустился вниз по лестнице. Он улыбнулся молодой женщине, которая явно не осталась равнодушной. Он заметил бар, салон для проживающих, общий салон, обеденный зал.
Во двор въехал черный "шевроле" с номером Военно-Морских Сил США. Юбер увидел за рулем офицера флота, вышел из отеля и открыл дверцу машины.
– Капитан-лейтенант Чарлз Эйзен, – представился водитель.
– Юбер Ла Берн.
– Это я звонил вам пять минут назад по поводу дяди Джо:
Юбер сел, захлопнул дверцу. "Шевроле" развернулся и направился по улице в сторону набережной. Юбер разглядывал Эйзена. Это был здоровяк с темными бархатными глазами и орлиным носом, сложенный, как несгораемый шкаф. Его кулаки напоминали колотушки.
– Простите, что я вас так похищаю, – сказал он, – но в машине мы сможем поговорить спокойнее.
– Конечно.
"Дворники" работали быстро, и лобовое стекло оставалось чистым.
– Это обычная погода для августа? – поинтересовался Юбер.
– Не знаю. В прошлом году меня здесь еще не было. Местные жители уверяют, что нет.
Они миновали морской вокзал, автобусную остановку и продолжили движение в направлении Хантерс-Кей.
– Рад вас приветствовать, – продолжал Эйзен. – Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.
– Я тоже на это надеюсь, – искренне заверил Юбер.
– С чего начнем?
– Оставляю выбор за вами.
– Общая ситуация... Она проста. Мы знаем, что русские организовали вокруг Холи-Лох шпионскую сеть. Это естественно. Такое следовало ожидать. Недавно мы перехватили несколько передач подпольной рации. Как раз в это время один из советских "траулеров" якобы ловил рыбу перед устьем Клайда, за пределами территориальных вод. Мы уверены, что передачи шли из окрестностей Холи-Лох, но наши пеленгаторы не смогли установить точное место. Кроме того, некоторые специалисты с "Протеуса" стали объектом более или менее откровенных попыток вербовки, и мы опасаемся, что кое-кто из них мог поддаться шантажу. Понятное дело, мы с особой тщательностью следим за местами, где эти люди встречаются с девицами, и с помощью шотландской полиции стараемся разузнать об этих дамочках побольше. Пока это не дало больших результатов... Именно поэтому я считаю, что ваша идея превосходна. Вы можете стать детонатором, который взорвет этот базар.
– Для этого я и приехал, – сказал Юбер.
Он внимательно слушал, не переставая в то же время смотреть на пейзаж. Справа – устье реки с редкими пустынными пляжами; слева – частные дома, семейные пансионы и маленькие гостиницы, отделенные от дороги садиками. Простые, но довольно кокетливые постройки. Атмосфера курорта для мелких буржуа.
– Что вам известно обо мне? – спросил Юбер. – Я знаю, что вы получили информацию, но не читал сообщения.
– Я знаю, что по "легенде" вы Юбер Ла Верн, сорока лет, родом из Луизианы, женаты, имеете пятерых детей, инженер "Дженерал Электрик", крупный специалист по системам самонаведения, используемым в ракетах "Полярис". Идет слушок, что вы изобрели очень важное усовершенствование для этих ракет и что цель вашего приезда в Холи-Лох должна оставаться в секрете. Еще говорят, что вы очень привязаны к своей семье, ревностный католик, но имеете пагубное пристрастие к выпивке, хотя напоить вас очень трудно.
– Совершенно верно, – согласился Юбер.
– В соответствии с полученными инструкциями я распорядился незаметно распространить эту "легенду" по округе. Русская сеть наверняка уже проинформирована о вашем приезде, если, конечно, там не одни тупицы, в чем я сильно сомневаюсь. Да! Чуть не забыл: после того как вы в пьяном виде насмерть задавили машиной ребенка, вы поклялись больше не садиться за руль. Так что вас возит безгранично преданный шофер. Его зовут, если мне не изменяет память, Энрике Леоне.
– Память вам не изменяет.
Они миновали Кирн и Хантерс-Кей. Дорога становилась все уже и извилистее. Оставив позади отель "Роял Марин", они наконец увидели Холи-Лох. Возле входа в залив, ближе к противоположному берегу, стоял на якоре плавучий док. Они проехали еще несколько сотен метров, и Чарлз Эйзен указал на неподвижный "Протеус", застывший посреди залива в окружении трех кораблей-мастерских поменьше.
– По бортам "Протеуса" сейчас стоят две атомные подлодки, – сообщил Эйзен, – но их пока не видно. Слишком плохая видимость.
На крутом повороте они чуть не столкнулись с фургончиком. Только теперь Юбер увидел прижавшуюся к борту "Протеуса" низкую черную массу с возвышавшейся над ней штуковиной, напоминавшей задний стабилизатор самолета.
– Вот они, монстры Холи-Лох! – сказал он.
– Да. Эти куда опаснее чудовища Лох-Несс, – ответил Чарлз Эйзен.
Катера флота США сновали по относительно спокойным водам залива от корабля к кораблю и к пристани, где стояли на якоре парусники. Юбер поднял глаза на высокие холмы, окружавшие залив. Их вершины скрывались в густых черных тучах, быстро бежавших с запада на восток.
Их обогнало такси, полное американских моряков. Приехав в Сандбанк, Чарлз Эйзен остановил "шевроле" возле причала. По другую сторону дороги располагался маленький отельчик, превращенный флотом США в канцелярию. Перед дверью высокий негр в розовой рубашке, улыбаясь, разговаривал с двумя детьми, сидевшими в бежевом "нонтиаке", и белой женщиной, видимо, их матерью.
Пара англичан ждала на остановке автобус. Несколько такси ожидало пассажиров. Юбер вышел из машины. Сейчас атомную подлодку было прекрасно видно: до нее было метров четыреста. Моряки в белых пилотках бегали по ее округлому, как тело кита, корпусу.
– С другого борта стоит вторая, – сказал Эйзен. – Скоро увидите. Мы поднимемся на борт. Я должен представить вас Паше, а потом мы вместе с ним пообедаем в офицерской столовой.
2
Эверетт Андерсон открыл багажник своей машины – красного "триумфа ТР-4" – и увидел тщательно перевязанную веревкой картонную коробку, которой раньше там не было. Он понял, что у "них" хватило наглости забраться в его гараж. Вилла, которую снимали Андерсон и его жена, находилась на одном из холмов Сандбанка и была относительно изолирована, а ворота гаража открывались на дорогу, зажатую с обеих сторон густым кустарником. Но все-таки...
Он открыл коробку. Она была наполнена деталями N 72421-Б. Он осмотрел одну из них. На вид она ничем не отличалась от настоящих, которые были ему хорошо знакомы. Настоящие детали изготавливались с точностью до тысячной доли миллиметра из особо чистого металла в особых температурных условиях. Достаточно самой малости, чтобы система самонаведения "Полярисов" – один из основных элементов ракеты – вышла из строя...
Андерсон положил деталь в коробку и закрыл ее. Ему захотелось выбросить это куда-нибудь подальше, но он взял себя в руки. Это не горело, а детали могли послужить доказательством его слов, когда он все расскажет Паше... Он всерьез намеревался облегчить свою совесть, не заботясь о последствиях.
Андерсон спрятал коробку в углу гаража под кучей старых тряпок, а затем направился в дом. Дождь и ветер не прекращались. Он вошел через дверь кухни. Дверь выскользнула из его рук и с силой захлопнулась. Из гостиной завопила Мэриан Андерсон:
– Ты что, не можешь быть поосторожнее?
Она принялась оскорблять мужа за то, что он не вытер грязные подошвы, называя его пьяницей, свиньей и даже употребляя выражения, которые невозможно повторить. Мэриан Андерсон было девятнадцать. Когда-то она была хорошенькой и стройной, но три года семейной жизни не пошли ей на пользу. Она располнела, характер у нее испортился, лицо подурнело. Ярость не красила ее, и Эверетт Андерсон заметил это.
– Пошла ты, – буркнул он. – Ты слишком уродлива. Я больше не хочу тебя видеть.
Она пронзительно завизжала. Не в силах терпеть, он набросился на нее с кулаками. Она дала сдачи. Несколько минут они ожесточенно дрались, а потом, в равной степени устав, сели.
Мэриан шумно дышала. Растрепанная, в разорванном платье, она налила в стакан воды из крана и жадно выпила ее, а затем объявила бесцветным голосом:
– На этот раз ты перешел все границы. Я ухожу и потребую развода.
– Тем лучше, – ответил он. – Я достаточно на тебя насмотрелся.
Она вышла из комнаты, и он услышал, как она поднимается по лестнице. Нетвердым шагом Андерсон добрался до крана и сунул под него голову. Жена расцарапала ему лицо, и ранки горели. Некоторое время он держал голову под струей холодной воды, потом вытерся тряпкой. Он чувствовал себя усталым, как будто пробежал пять километров.
В гостиной Андерсон достал из буфета бутылку "Олд Кроу", купленную на "Протеусе". Он отпил прямо из горлышка и опустился в кресло.
Когда Мэриан спустилась, он выпил уже полбутылки. Она надела кожаное пальто и убрала волосы под платок. В руке у нее был чемодан.
– Ты и вправду уходишь? – спросил Андерсон с иронией.
– Навсегда, – ответила она.
Андерсон с трудом встал и снял со стены трубу. Выбравшись следом за женой из дома, он остановился посреди двора, не обращая внимания на дождь. Мэриан уже вывела свой "остин-бэби" из гаража задним ходом и разворачивалась, чтобы выехать на дорогу. Андерсон крикнул:
– Ты, правда, уходишь?
Она высунулась из окна и бросила:
– Да!
Тогда Андерсон сунул трубу в рот и, подставив лицо дождю и ветру, заиграл протестантский гимн: "А теперь возблагодарим все Господа!"
Он доиграл до конца, вернулся в дом, положил трубу на кухонный стол и вытер лицо платком. Он принял решение: немедленно поехать к Паше и все ему рассказать. Возможно, его посадят в тюрьму, но ему на это наплевать.
Отпив для смелости еще несколько глотков "бурбона", Андерсон натянул плащ на промокший пиджак, что оказалось не так просто.
Андерсон вышел из дома, не заперев дверь, и направился в гараж. Меньше чем за четверть часа он выпил почти пол-литра виски и снова был пьян, но усталости больше не чувствовал. Он сел в "триумф", завел мотор и выехал из гаража. По дороге ему в голову снова пришла мысль, что он избавился от жены, и он во все горло затянул религиозный гимн, уже исполненный на трубе: "А теперь возблагодарим все Господа!"
Инженер свернул на улицу, миновал помещение для игры в боулинг и добрался до причала. При виде дома Бабинсов в нем проснулась жестокая радость. Эта сука Мойра не подозревает, что он задумал!
Через тридцать секунд он на полной скорости выскочил на шоссе и врезался в такси, в которое только что сели несколько моряков, направлявшихся в Дунун. Столкновение наделало больше шуму, чем убытков, но Эверетт Андерсон, у которого из ссадины на лбу сочилась кровь, набросился на таксиста. Двое военных полицейских, дежуривших на причале, попытались его успокоить. Он пришел в бешеную ярость и вступил в схватку с ними. Со своей обычной деликатностью они оглушили его ударами дубинки, заметили, что от него несет алкоголем, и оттащили на катер, чтобы доставить в корабельную тюрьму "Протеуса".
* * *
Юбер Бониссор де Ла Бат и Энрике Сагарра отдали свои ключи администратору. Молодая пышнотелая брюнетка с молочной кожей улыбнулась Юберу.
– Она к вам явно неравнодушна, – сказал Энрике по-французски. – Если хотите, я вам ее уступлю...
Юбер не ответил. Он читал объявление, уведомлявшее, что двери отеля запирают в полночь и клиенты, намеревающиеся вернуться позднее, должны заранее договориться с ночным сторожем.
– Возможно, мы вернемся поздно, – обратился он к молодой женщине.
Та перестала улыбаться. Ее лицо выразило откровенное неодобрение, пышная грудь поднялась.
– В котором часу? – осведомилась она. – В Дунуне все закрывается очень рано.
– Мы идем на вечеринку к друзьям, – ответил Юбер.
– Хорошо, я предупрежу сторожа. Главное, не очень шумите, когда вернетесь. Это приличный отель, и все наши клиенты мирные люди.
– Мы в этом уверены. Спасибо, мисс.
Юбер улыбнулся женщине, но она осталась каменной.
– Как вас зовут? – спросил он.
– Йора, – неохотно ответила она.
– Красивое имя и очень вам идет, – заверил Юбер. – Говоря откровенно, я бы предпочел провести вечер с вами, если бы это было возможно. Увы, у каждого из нас есть обязанности.
Она покраснела и промолчала. Юбер окинул ее ласкающим взглядом, пожелал спокойной ночи и догнал Эн-рике.
– Ну, вы и трепач! – заметил Энрике.
– Дорогой мой, – откликнулся Юбер, наша жизнь не позволяет нам портить отношения с работниками отелей.
– Особенно с работницами, – уточнил Энрике.
Они вышли. Было всего десять часов, дождь прекратился, и на западе сквозь облака еще пробивались остатки дневного света. Маяк рассекал лучом тьму с ритмичностью метронома. За раскрашенными стеклами "Кафе пиратов", откуда доносились звуки твиста, двигались силуэты. Они сели в "форд-зодиак", взятый Энрике напрокат.
– Куда едем? – спросил Энрике.
– Сначала совершим ознакомительную прогулку, посмотрим на бары, где есть народ.
Энрике завел мотор. Почти тотчас снова полил дождь. Пришлось включать "дворники".
– Собачья погода, – буркнул Энрике.
Он свернул налево, затем направо, на улицу, по обеим сторонам которой были заборы. Они проехали мимо церкви. В стоявшей напротив нее машине обнимались мужчина и женщина. Когда фары "форда" осветили их, они прикрыли лица.
Миновав деревянную школу, "форд" свернул направо, на идущую под уклон улицу. Их внимание привлекла красная неоновая вывеска бара. Энрике притормозил.
– Проезжайте, – распорядился Юбер.
По центральной улице и набережным они, замечая все бары, вернулись к морскому вокзалу, рядом с которым находились театр и танцзал, открытый каждый вечер.
– М-да, – заключил Энрике, – не хотел бы я доживать здесь свои дни. Унылое место.
Пустынные, плохо освещенные улочки провинциального городка. Казалось, что приказ американским морякам вести себя тихо строго соблюдается, поскольку ни одного из них не было видно.
Они продолжили поездку. Юбер велел остановиться перед "Обан-баром", из которого доносились музыка и шум голосов. Юбер надел на голову шотландскую кепку, купленную Энрике, и вышел из машины.
По улице, прижимаясь к стенам, пробиралась женщина Заметив, что Юбер смотрит на нее, она вжалась в дверную нишу и замерла. Юбер из любопытства приблизился к ней. Но прежде чем он успел сказать хоть слово, она бросила ему агрессивным тоном:
– Оставьте меня в покое! Я не проститутка!
– Я об этом даже не думал, – соврал Юбер. – Но вы ведь и не англичанка.
– Я американка.
– Как и я. Судя по вашему акценту, вы из Южной Каролины?
– Да...
– Меня зовут Юбер Ла Берн, я из Луизианы.
– Мое имя Мэриан Андерсон, – назвалась она.
Женщина промокла и явно выпила.
– Могу ли я быть вам чем-нибудь полезен, миссис Андерсон? – поинтересовался Юбер. – Мне кажется, у вас неприятности.
– Сегодня утром я ушла от мужа, – ответила она. – Мне захотелось выпить, чтобы забыться. Но одинокая женщина в барах...
– Пойдемте с нами, – предложил Юбер, подумав, что она нисколько не помешает их планам. Скорее, наоборот.
– С удовольствием, – обрадовалась она. – Вы очень любезны.
– Представляю вам Энрике Леоне, моего шофера и телохранителя.
Она кивнула. Юбер взял ее под руку и новел в "Обанбар". Их ждало разочарование. Обстановка была угнетающей, клиентура – тоже. Там сидели только жалкие и почти все пьяные люди определенного возраста.
* * *
В танцзале веселье было в полном разгаре. По британской моде пары двигались быстрыми шагами из одного конца зала в другой. Молодой американский лейтенант флота с отвращением наблюдал за этим новым марафоном. Его сосед – мужчина лет пятидесяти со светлыми седоватыми волосами, зачесанными на пробор налево, и красным лицом, украшенным густыми пегими усами, – наклонился к нему:
– Простите меня, лейтенант, но вы, кажется, не очень веселитесь.
Молодой офицер пожал плечами.
– Вы видели этих женщин – отозвался он. – Так можно навсегда отвратить от любви...
Он замолчал и, взглянув на своего собеседника, быстро добавил:
– Простите, я не хотел вас обидеть. В Шотландии, конечно, есть красивые девушки.
Мужчина засмеялся.
– Не трудитесь, лейтенант. Я не шотландец и даже не англичанин. Меня зовут Кеннет Эндрю Лениган. Я был офицером канадского торгового флота. Как видите, мы почти коллеги.
– Питер Уолтер Масс, – представился офицер. – Вы здесь проездом?
– Моя мать была шотландкой. В прошлом году я приехал по поводу наследства, да так и остался. Думаю, из-за виски... У них отличное виски. Позвольте предложить вам стаканчик.
Питер Масс согласился. Они вместе выпили и разговорились. Лейтенант сказал, что служит на "Протеусе", но это, кажется, не слишком заинтересовало Ленигана. Они пили по третьему стакану, и щеки Масса начали краснеть. Тут они увидели Мэриан Андерсон и сопровождавших ее Юбера и Энрике.
– Высокий тип, – сообщил Масс, – большая шишка из "Дженерал Электрик". Он усовершенствовал систему самонаведения "Полярисов". Но молчок! Это совершенно секретно. Сегодня днем он обедал в столовой вместе с Пашой.
– А остальные? – спросил Лениган, полузакрыв глаза, чтобы скрыть блеснувший во взгляде интерес.
– Женщина – Мэриан Андерсон, жена одного из наших инженеров, а маленького брюнета я не знаю.
– Мэриан Андерсон, – тихо повторил Лениган.
– Вы ее знаете?
– Кажется, я встречал ее мужа в одном из баров.
– Вполне возможно. Пьяница он первостатейный.
– Вы бы пригласили их выпить с нами, а то они выглядят скучными.
– Почему бы нет... – согласился лейтенант.
Он неловко слез с табурета и обратился к Юберу:
– Добрый вечер, сэр. Мы встречались сегодня днем в офицерской столовой.
– Помню.
– Не хотите присоединиться к нам? Я здесь вместе с бывшим офицером канадского торгового флота.
У него слегка заплетался язык, и он слегка запинался.
– Охотно, – сказал Юбер.
– Здравствуйте, Питер, – поздоровалась молодая женщина.
Масс посмотрел на нее.
– Простите, Мэриан. Здравствуйте.
Они присоединились к Ленигану. Юбер представил Энрике. Разговор завязался легко. Лениган называл офицера с "Протеуса" "мой старый друг Масс", а тот выпил уже слишком много, чтобы возражать. Они сразу пришли к согласию в том, что место наводит тоску. Лениган заговорил о виски. Он, казалось, прекрасно разбирался в этой теме. Затем он перешел к "домашним" напиткам, которые в баре не подавали, и намекнул, что у него дома имеется несколько бутылок.
– Пойдемте ко мне, попробуете, – предложил он. – Это в двух шагах отсюда. Времени еще не так много.
Они приняли приглашение. Мэриан Андерсон все больше пьянела и прижималась к Юберу, верно оценившему ее: женщина-ребенок, глупая и тщеславная, презирающая все неамериканское, особенно все британское.
Они взяли свои плащи и покинули заведение. Машины стояли внизу улицы, и им пришлось пробежать сотню метров под порывами ветра и дождя. Мэриан села в "зодиак" вместе с Массом, и они последовали за машиной Ленигана – маленьким желтым "фордом-Англия".
Кеннет Эндрю Лениган жил в коттедже на одном из холмов Дунуна, откуда открывался великолепный вид на устье Клайда, разумеется, в светлое время суток. Они доехали туда за несколько минут, оставили машины на обочине и через садик прошли к дому. Лениган открыл дверь.
– У меня все просто, – предупредил он, – к тому же не убрано.
В доме пахло плесенью, пылью и табаком. Гостиная была меблирована безвкусно, а обои пора было менять. Повсюду стояли полные пепельницы и валялись трубки. Лениган вдруг заметил присутствие Энрике и нахмурился. Юбер это увидел.
– Энрике никогда со мной не расстается, – заявил он тоном, не допускающим возражений.
– Он нам нисколько не помешает, – соврал Лениган. – Он тоже желанный гость.
Освободив несколько кресел, Лениган достал из буфета стаканы.
– Вы знаете, что ваш муж в тюрьме? – спросил Масс у Мэриан.
Она вздрогнула и удивленно воскликнула:
– Как так?!
Лениган замер, ожидая продолжения. Юбера удивил его явный интерес к разговору.
– Попал в аварию, – ответил Масс. – Ничего страшного, но он подрался с другим водителем, потом с военными полицейскими, которые пытались его успокоить. Мне кажется, он был немного пьян. Во всяком случае, сейчас он протрезвел.
– Он офицер? – спросил Лениган.
– Нет, гражданский инженер. Но избитый им шотландец может подать жалобу, и Паша имеет полное право продержать вашего мужа взаперти, сколько сочтет нужным.
– Мне это безразлично, – с трудом выговорила молодая женщина. – Я больше не желаю знать этого мерзавца. Его надо оставить в тюрьме до конца дней. Он это вполне заслужил.
Лениган взглянул на нее.
– Что вы хотите сказать, миссис Андерсон? Чтобы заслужить пожизненное заключение, нужно совершить очень тяжкое преступление.
Она приняла таинственный вид.
– Я знаю, что говорю. Эверетт мерзавец.
Лениган сходил за бутылкой "домашнего". Они выпили, высказали свое мнение. Последовали другие бутылки с различными напитками. Мэриан Андерсон заснула в кресле. Лениган завел разговор о женщинах. Питер Масс был очень возбужден, Энрике казался грустным, а Юбер сидел, выпрямившись и делая вид, что ему трудно говорить.
Лениган предложил показать свою коллекцию порнофильмов. Лейтенант с восторгом выразил согласие. Энрике промолчал. Юбер, начинавший серьезно интересоваться личностью Кеннета Ленигана, заверил, что ему это нравится. В США, как и в Великобритании, вечер в мужской компании в девяти случаях из десяти заканчивается именно так.
Лениган стал готовить оборудование, попутно сообщая, что его фильмы не имеют ничего общего с теми, что есть в открытой продаже в лондонских магазинах. Начался показ, и Лениган выключил свет. Юбер сразу же убедился, что хозяин дома не хвастался. Единственная актриса, хорошенькая, совсем юная девушка, казалось, едва достигшая половой зрелости, предавалась в обществе пожилого господина малоподходящим для ее возраста играм. Юбер счел это непристойным, но воздержался от высказывания своего мнения вслух. Вдруг он заметил, что сзади Лениган лихорадочно щупает спящую Мэриан Андерсон.
– Оставьте ее в покое, – приказал он сухим тоном. – Она нам доверилась.
– Я не делаю ей ничего плохого, – запротестовал канадец.
Юбер вскочил и посмотрел на Ленигана, стоявшего на коленях перед креслом, в котором сидела молодая женщина.
– Я же сказал, чтобы вы оставили ее в покое, – повторил он неестественно мягким тоном.
Лениган понял, что нарываться на драку не стоит. Выругавшись, он вернулся к своему аппарату. Юбер остался стоять. Внезапный приступ ярости сделал его агрессивным. Лениган, взяв себя в руки, спросил:
– Вы бы хотели познакомиться с этой девочкой?
– Да, чтобы хорошенько выпороть ее, – ответил Юбер.
Он тотчас пожалел о всплеске досады. Если некоторых специалистов Четырнадцатой эскадры пытались шантажировать, подобная ситуация могла послужить отправной точкой. Надо было ответить "да" и идти до конца, чтобы увидеть, что за этим последует. Но затем он подумал, что его "легенда", тщательно распространенная по округе людьми Чарлза Эйзена, была достаточной приманкой. Если рассуждать логически, русские агенты должны будут приложить массу усилий, чтобы заманить его в свои сети. Его отказ мог сослужить службу, подыгрывая образу почтенного отца семейства и ревностного католика.
Фильм закончился, и Лениган включил свет. Раскрасневшийся Масс молчал. Энрике зевал. Лениган перемотал пленку. Никто не разговаривал. Наконец Лениган предложил:
– Ну что, на посошок? Самое лучшее я приберег напоследок. Один глоток, и можете отправляться спать.
Он вышел. Юбер склонился над Мэриан Андерсон и приподнял пальцем ее веко.
– Напилась до потери сознания, – констатировал он. – Но мы не можем оставить ее здесь. Что нам с ней делать?
– Я знаю, где она живет, – сказал лейтенант, – и отвезу ее домой.
Лениган вернулся с запыленной бутылкой.
– Лучше этого вы никогда ничего не пробовали, – похвастался он.
Он вымыл стаканы, положил в них лед и благоговейно налил виски.
– Пейте чистым, – посоветовал он. – Если покажется слишком крепким, добавьте немного чистой воды, но не больше половины.
Они выпили. Никто не заметил, что Лениган только делал вид, что пьет. Через несколько секунд Юберу показалось, что его мозг стал свинцовым, а ноги ватными. Он хотел сесть, но в глазах у него помутилось. Он успел подумать, что в виски подмешан наркотик, и провалился в беспамятство.
Лениган вылил в бутылку содержимое своего стакана и закрыл ее пробкой. Затем он похлопал своих гостей по щекам. Все крепко спали, в том числе и Мэриан, хотя она и не пила снотворного.
Лениган взглянул на часы: пятнадцать минут первого. Время есть, так что лучше подождать, пока дороги совсем опустеют. Он убрал бутылки, отнес стаканы на кухню и вымыл их. Затем вернулся в гостиную и, не обращая внимания на спящих, для собственного удовольствия стал смотреть фильмы того же жанра, что и первый. Когда ему надоело, он убрал оборудование. Было около часа ночи.
Он обыскал карманы Энрике, Юбера и Масса, интересуясь главным образом документами. Потом положил все на место. В час десять он набил табаком трубку, закурил и поставил воду для кофе. Снаружи непогода не улеглась. Дождь хлестал по крыше, ветер стучал плохо подогнанными ставнями. Лениган выпил кофе, докурил трубку и решил, что пора ехать.
Он надел плащ и кепку, достал из кармана Энрике ключи от "зодиака", выключил в доме свет и вышел, проклиная погоду. Широко открыв ворота, Лениган загнал свою машину и подкатил "зодиак" как можно ближе к двери. Он действовал неторопливо и с минимальным шумом. Ближайшие соседи жили в сотне метров. Но если они и не спали, то ничего не могли слышать из-за воя бури.
Лениган открыл заднюю дверцу "зодиака", перенес в него сначала Мэриан как самую легкую, потом Энрике и наконец Юбера, устроив всех троих на заднем сиденье. Их плащи и кепки он положил рядом с местом водителя. Заперев дверь на ключ, он оставил в доме лейтенанта Питера Масса. Выведя машину на шоссе, Лениган закрыл ворота, снова сел за руль и медленно тронулся, не зажигая огней. Проехав пятьсот метров, он включил фары. Лениган выбрал самое короткое и наименее оживленное шоссе.
Три с половиной километра Лениган проехал за пять минут. Фары и мотор он выключил за двести метров от места назначения.
Дом Бабинсов был довольно большим, двухэтажным. В большой гараж, где помещались две машины, можно было пройти из жилых помещений, не выходя на улицу.
Лениган, имевший дубликат ключей, медленно, не включая фары, закатил в гараж "зодиак", закрыл двери и только тогда включил карманный фонарик. Он прошел через дверь на кухню, включил лампу и повесил на крючок плащ и кепку.
В гостиной вспыхнул свет. Перед Лениганом стояли Мойра Бабинс в теплом халате и Гордон в пижаме.
– А! Это вы, Дэвид, – произнесла она.
В их организации Кеннет Лениган носил кличку Дэвид, и Бабинсы знали его только под этим псевдонимом. Он посмотрел на Гордона, державшего в руке длинноствольный пистолет двенадцатого калибра, и подумал, что никогда не привыкнет к этому уроду. Гордон был карликом. При росте девяносто шесть сантиметров он обладал огромной головой, большими глазами навыкате и уродливыми руками. Мойра Бабинс выдавала его за своего сына и утверждала, что ему четырнадцать лет. На самом деле ему было тридцать восемь, и он уже длительное время был любовником Мойры. Гордон поставил пистолет на предохранитель и сказал фальшиво непринужденным тоном:
– Вам следует быть более осторожным, Дэвид. Я мог вас принять за кого-то другого.
Лениган, даже не потрудившись ответить, спросил:
– Пирл здесь?
– Конечно, – ответила Мойра Бабинс. – Она, наверное, спит.
– Я привез клиентов. Гордон может доставать оборудование.
– Клиентов? – удивилась женщина. – Где они?
– В их машине, в гараже.
– Вы сошли с ума?
– Они крепко спят и проснутся только через несколько часов. Очень сожалею, что пришлось применить этот прием, но тот, кто интересует меня больше всего, не испытывает к малолеткам никакого интереса. А меня поджимает время. Гордон поможет мне перенести их. А вы разбудите Пирл.
Вместе с мерзким карликом, положившим свой пистолет на стол, Лениган вернулся в гараж. Они перенесли Юбера в одну из комнат первого этажа. Затем проделали то же самое с Энрике, а Мэриан оставили в машине.
Комната была оборудована соответствующим образом. Все происходящее в ней можно было фотографировать так, что находившиеся там ни о чем не догадывались. Но в данных обстоятельствах Гордон мог действовать открыто. Он приготовил отличный фотоаппарат и помог Ленигану раздеть обоих мужчин. Они разворошили постель и уложили на нее совершенно голых Юбера и Энрике.
Пришла Пирл. Очень красивая блондинка, она казалась четырнадцатилетней, хотя на самом деле ей было уже восемнадцать. Она была дочерью Мойры, но с Гордоном не состояла ни в каком родстве, хотя в их документах фигурировала одна и та же фамилия. Она поздоровалась с Дэвидом, затем без всякого смущения сняла ночную рубашку и легла на кровать к двум неподвижным мужчинам.
– Не забудьте самое главное: надо, чтобы их можно было узнать, – напомнил Лениган.
– Об этом не беспокойтесь, – отозвался Гордон.
Он начал инструктировать Пирл, послушно принимавшую указанные им позы. Ленигану хотелось досмотреть все до конца, но оставалось еще одно дело, и надо было сохранить голову холодной. Он с сожалением простился и вышел.
Гордон продолжал невозмутимо снимать. Решив, что достаточно, он наклонился к девушке, как будто хотел указать ей последнюю позу. Резко зажав ей рот ладонью, карлик упал на нее. Пирл изо всех сил пыталась спихнуть его. В комнату без предупреждения вошла Мойра.
– Я здесь, Гордон, – произнесла она хрипловатым голосом.
Гордон встал. Пирл соскочила с кровати, схватила ночную рубашку и убежала, оставив их одних. Она услышала, как мать захлопнула дверь комнаты...
* * *
Кеннет Лениган вел машину, вглядываясь в лобовое стекло, очищаемое "дворниками". Он думал, какое лицо будет у почтенного инженера Юбера Ла Верна, отца пятерых детей и верующего католика, когда ему покажут фотографии. На них он изображен голым в постели со своим шофером и девочкой, также голыми, и их позы не оставляют ни малейшего сомнения в характере занятий трио. Два варианта: Ла Берн или покончит с собой, или сделает, что ему велят, чтобы избежать скандала и бесчестья. Лениган считал, что второй вариант пройдет без ненужных осложнений.
Лениган был доволен. Однако его сильно беспокоил Андерсон, оказавшийся в тюрьме. Что стало с коробкой фальшивых деталей?
Лениган остановил "зодиак" на дороге, но увидев, что ворота открыты, заехал во двор. Он нашел в кармане пальто молодой женщины ключи от дома. Дверь на кухню была открыта. Он вошел с некоторым подозрением, освещая путь лучом карманного фонарика. Убедившись, что дом пуст, Лениган вернулся к Мэриан Андерсон, взвалил ее на плечи и донес до спальни на втором этаже. Он надел перчатки и закрыл ставни. Его ботинки промокли, он замерз и начал чихать.
Он включил лампу у изголовья кровати. Мэриан Андерсон что-то бормотала, и он нагнулся к ней.
– Мерзавец... В тюрьму до конца дней... на всю жизнь...
Она повернулась на живот и замолчала. Лениган был озабочен. Неужели она что-то знала о предательстве мужа и хотела на него донести? В том состоянии, в каком она находилась, допрашивать ее было невозможно.
Он вернулся к первой заботе: коробка с поддельными деталями. Если Андерсон оставил это в багажнике машины, на которой попал в аварию, надо было найти се как можно скорее, моля Бога, чтобы никому не пришло в голову открыть коробку. Но, возможно, Андерсон вынул ее и где-то спрятал.
В гараже или в доме? На месте Андерсона Лениган спрятал бы коробку в гараже, чтобы избежать риска, что ее обнаружит Мэриан.
Лениган вышел из дома. По крыше "зодиака" барабанил дождь. Он добежал до гаража, закрыл дверь, а потом включил фонарик. Бывают люди, которые встают по ночам и выглядывают наружу...
Ему понадобилось не больше трех минут, чтобы обнаружить коробку под кучей старого тряпья. Он проверил ее содержимое и с облегчением шумно вздохнул. Оставалось решить только проблему с Мэриан.
Убрав коробку в "зодиак", он взял из машины вещи Мэриан Андерсон, оставшиеся на переднем сиденье, вернулся в дом, бросил одежду на кресло и снова поднялся на второй этаж. На кровати Мэриан Андерсон не было. В ванной горел свет. Лениган подошел и услышал звуки рвоты и стоны. Он подождал, шевеля замерзшими пальцами ног в мокрых ботинках. Послышался шум воды, потом в дверном проеме появилась жутко бледная и растрепанная Мэриан Андерсон. Лениган не удержался от гримасы отвращения.
– Вы... Вы здесь – удивилась она.
– Это я привез вас, – сказал он. – Ваши друзья вас бросили.
Она пробормотала что-то нечленораздельное, шатаясь подошла к кровати и повалилась на нее. Платье ее было испачкано. Мэриан обхватила голову руками.
– Ой, как мне плохо! – простонала она.
– Жаль, вашего мужа нет дома, – заметил он, переводя разговор на интересовавший его вопрос.
– Нет... Он негодяй! Я хочу развестись. Вы знаете, когда я уходила, он играл "А теперь возблагодарим все Господа"... на трубе. На трубе!.. Этого я ему никогда не прощу... Никогда!
Посопев, она добавила:
– Я пойду в полицию и все... все им расскажу. Все...
– А что вы расскажете полиции, миссис Андерсон?
– Все.
– Расскажите сначала мне, я попробую вам помочь.
– Все... Я много знаю... Он подозревает... Но я знаю... все.
– Что, миссис Андерсон?
– Я расскажу это инспекторам, а не вам. Я вас не знаю. Уходите, оставьте меня в покое...
Кеннет Лениган вздохнул. Теперь он был убежден, что Андерсон доверился жене или проболтался случайно. Она представляла угрозу для их сети, и правила игры требовали, чтобы опасность была устранена.
Руками в перчатках Лениган внезапно сдавил шею молодой женщины. Она широко раскрыла рот, ее глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. В ее взгляде отразился безумный ужас. Она попыталась разжать смертельные тиски, вонзив ногти в запястья напавшего. Тот отпустил шею жертвы, намереваясь сначала оглушить ее, а потом спокойно задушить.
Воспользовавшись секундной передышкой, она крикнула:
– Я вам скажу...
Лениган остановил занесенный кулак. Потрясенная Мэриан Андерсон, массируя пальцами помертвевшее горло, быстро заговорила:
– Однажды я застала его в гараже с десятилетней девочкой... Девочка промолчала, но если ее допросить, все расскажет. У него уже были подобные истории. На этот раз это ему дорого будет стоить...
– Это все? – спросил Лениган.
– Вы считаете, этого мало? – удивилась она.
Лениган обязательно должен был узнать все точно. Он задал ей последний вопрос:
– А со шпионажем он не связан? Таких людей, как он, легко шантажировать.
– Не знаю, – ответила Мэриан. – Я об этом никогда не думала... Вы считаете, что...
Она казалась искренней. Лениган сделал ошибку, но теперь в молодой женщине проснулось любопытство. Она могла рассказать о нем в полиции, а он не имел права подвергать себя такому риску.
– Ой, моя голова! – простонала она.
Мэриан прижала ладони к вискам и закрыла глаза. Лениган занес руку и обрушил удар на переносицу женщины. Она замерла, потом ее тело обмякло. Лениган накрыл лицо Мэриан подушкой и прижимал ее три минуты.
Затем он удостоверился, что Мэриан мертва и что в доме не осталось следов его пребывания. Он с самого начала надел перчатки и ни к чему не прикасался пальцами. Правда, следы его ног есть в грязи во дворе и в доме... Во дворе останутся и отпечатки шин "зодиака"... А "зодиак" – машина инженера Юбера Ла Верна.
Кеннет Лениган выругался. Мэриан видели вместе с инженером в танцзале Дунуна, а, возможно, и во многих барах города, куда они заходили до того. Полиция обязательно это установит. Если добавить следы шин, инженер станет главным подозреваемым, а этого следовало избежать любой ценой. Если он окажется в тюрьме по обвинению в убийстве, это станет промахом организации.
Лениган задумался, но с какой бы стороны он ни подходил к проблеме, ничего не получалось. Выходом было отвезти тело в Дунун и спрятать в каком-нибудь темном углу, чтобы в доме Андерсонов не было особо тщательного обыска. Но тогда придется убедить инженера, его шофера и лейтенанта заявить в полиции, что Мэриан рассталась с ними, выйдя из танцзала.
Возможно, они согласятся, но тогда заподозрят Ленигана в том, что он убийца. И никто не может предугадать их реакцию.
Лениган стукнул себя по лбу. Дурак! Как он сразу не додумался! Достаточно спрятать труп. Нет трупа, нет и убийства. Все подумают, что Мэриан Андерсон уехала.
В любом случае, главное – выиграть время. Лениган поднял тело своей жертвы и спустился. В гостиной он надел на Мэриан пальто, повязал ей на голову платок, а затем засунул убитую в багажник "зодиака".
Он вернулся в дом, выключил свет и запер дверь на ключ. Ключи он положил в карман пальто Мэриан Андерсон и захлопнул крышку багажника.
Дождь продолжался, но ветер успокоился. Кеннет Лениган сел за руль и завел мотор.
3
Капитан первого ранга Дин Л. Бесвик, командир "Протеуса", прозванный Пашой, с крайним презрением смотрел на стоявшего перед ним инженера Эверетта Дж. Андерсона, на его расцарапанное лицо и перевязанный бинтом лоб.
– Я вас вызвал, – сухо сказал он, – чтобы сообщить, что решил положить конец вашей работе здесь. Я попросил "Сперри энд Отонетикс" прислать нам другого инженера. Как только ваш преемник приедет, вы вернетесь в Штаты. Надеюсь, "Сперри энд Отонетикс" расторгнет контракт с вами. Если бы вы служили, я бы позаботился, чтобы вас выгнали с флота.
Андерсон сильно побледнел. Он пришел к Паше с намерением облегчить совесть. Инженер попытался вставить слово:
– Простите, господин капитан, я должен вам...
– Вы мне ничего не должны, – перебил его Паша. – Я ничего не хочу слышать. Мое отношение к вам продиктовано не только вчерашней аварией и вашим пьянством. Есть еще истории с нравами. Но у меня, к сожалению, нет доказательств. Родители не хотят подавать жалобы, чтобы не калечить будущее своих детей. Вы позор нашей страны, Андерсон. Идите домой, помойтесь, переоденьтесь и после обеда выходите на работу. Убирайтесь.
Лицо Андерсона постепенно краснело и наконец стало багровым. Он хотел ответить какой-нибудь дерзостью, но сдержался и вышел, ограничившись тем, что громко хлопнул дверью, к огромному удивлению часового. Андерсон вернулся на берег на катере, дрожа от бешенства и не переставая цедить сквозь зубы ругательства. Позор своей страны! Он – позор своей страны! Это ему сказал сам Паша. Ну ладно, раз родина отвергает его, он ей больше ничем не обязан. Страна идиотов, неспособных ценить истинные таланты, не заслуживает того, чтобы приносить себя в жертву ради нее.
Его помятый "триумф" загнали на обочину возле сходен. Даже не взглянув на него, он сел в такси и поехал домой.
Андерсон направился прямиком в гараж и обнаружил, что коробка с поддельными деталями исчезла. Сначала он испугался, но быстро успокоил себя. Если бы коробка попала в руки службы безопасности базы или британской полиции, его бы не выпустили. "Они", очевидно, узнали об аресте и забрали детали из предосторожности. Наверняка, именно так.
Андерсон вошел в дом, не удивившись, что дверь заперта на ключ. Он совершенно забыл, что накануне ушел, не закрыв ее. Его удивила рвота в ванной, но он решил, что стошнило его, и убрал, не ища других объяснений. Его злоба на Пашу и всех своих соотечественников усиливалась. Он быстро привел себя в порядок, побрился, сменил белье и костюм.
Затем Андерсон спустился на кухню и выпил несколько глотков "бурбона", что только увеличило его раздражение. Он вдруг решил взять быка за рога: отправиться к Мойре Бабинс, сказать ей, что готов сделать все, о чем его попросят, в том числе и заменить детали 72421-Б.
Дом Бабинсов находился недалеко, и Андерсон мог дойти до него пешком. Инженер надел плащ и вышел. Дождь прекратился, но небо оставалось серым и хмурым, а ветер – ледяным.
* * *
Юбер очнулся несколько секунд назад. Он пошевелился и понял, что лежит в постели не один. Его правая рука отправилась на разведку и коснулась нежной теплой кожи, худой ляжки, узкого плоского живота, маленьких крепких грудей. Он открыл глаза и увидел рядом с собой совсем молоденькую девушку с чистым лицом. Само воплощение невинности.
У него перехватило дыхание, и он убрал руку.
– Кто вы? – спросил он.
– Меня зовут Пирл, – ответила она. – А вас?
– Что вы здесь делаете?
Она удивленно подняла брови.
– Здесь? Но я у себя дома.
Юбер скривился и окинул взглядом незнакомую комнату, плохо освещенную серым дневным светом, пробивавшимся в щели между закрытыми ставнями. У него был неприятный вкус во рту и немного болела голова.
– И... что я у вас делаю? – поинтересовался он.
Она улыбнулась.
– Спите со мной.
– Я спал с вами?..
Она стыдливо опустила глаза.
– Ну... вы спали... не все время.
– Понимаю, – сказал Юбер. – Сколько вам лет?
– Четырнадцать, – соврала девушка. – А что?
Юбер почувствовал, что бледнеет.
– Она еще спрашивает... – вздохнул он.
Секунду они смотрели друг на друга, ничего не говоря.
– Объясните, – попросил он, – как я сюда попал?
Она засмеялась.
– Вы забыли?.. Вы приехали на машине с вашим шофером. Вас привел мой брат.
– Ваш брат?
– Да, Гордон.
– А... мой шофер? Где он?
– Мне кажется, там.
Она кивнула головой на дверь. Юбер отбросил простыню и встал. Он был совершенно голым и инстинктивно попытался прикрыть самое главное, но потом решил, что это смешно. Его одежда была разбросана по всей комнате, как будто он снимал ее в спешке, швыряя куда попало. Он нашел трусы и брюки, надел их и открыл дверь.
На столе стояло несколько пустых бутылок и стаканы. На диване храпел Энрике, завернутый в одеяло, из которого высовывались его босые ноги. Его одежда была свалена в кучу поблизости. Юбер подошел и сильно потряс его. Энрике открыл глаза и сел.
– Что... Что такое? – закричал он.
– Я тоже хотел бы это узнать, – ответил Юбер. – Быстро одевайтесь. Понять постараемся позднее.
Он вернулся в комнату. Пирл Бабинс встала и надевала пеньюар.
– Как холодно, – сказала она.
– Который час?
– Ваши часы на ночном столике.
Он взглянул на них: десять двадцать. Девушка вышла из комнаты. Он услышал, как она поздоровалась с Энрике, который ответил ей странным тоном. Юбер быстро оделся, стараясь припомнить ночные события. Он помнил вечер у Ленигана, фильм, виски, лейтенанта и Мэриан Андерсон... И больше ничего.
Ему еще никогда не приходилось напиваться до такой степени, чтобы забывать свои действия, а ведь он мог выпить гораздо больше, чем вчера, прежде чем начинал чувствовать первые признаки опьянения. Он никогда не переходил границы своей нормы. Значит, вчера произошло нечто необычное. Ему и Энрике что-то подсыпали в виски.
Ему очень хотелось прижать эту девицу и заставить ее выложить всю правду, но он вовремя вспомнил, что сейчас он не Юбер Бониссор де Ла Бат из отдела активных операций ЦРУ, а Юбер Ла Верн, инженер-электронщик, почтенный отец семейства и т.д. Значит, надо вести себя так, как вел бы в подобной ситуации Юбер Ла Верн, если такой существовал.
Одевшись, он вернулся к Энрике, возившемуся со шнурками.
– Поторопитесь, – сказал Юбер.
В это мгновение кто-то вошел в гостиную с улицы. Это был отвратительный карлик. Закрыв дверь, Гордон с хитрым видом потер руки.
– Надеюсь, вы довольны тем, как провели ночь? – поинтересовался он вкрадчивым голосом.
– Кто вы? – спросил Юбер.
– Гордон, брат Пирл. Вы меня не помните? Правда, вы устроили сильную пьянку...
Он подошел. Юбер постарался изобразить тревогу и страшное смущение.
– Вы мне должны двадцать четыре фунта и шесть шиллингов, – продолжал Гордон.
– Простите? – переспросил Юбер.
– Двадцать четыре фунта и шесть шиллингов, – спокойно повторил карлик. – По десять фунтов с каждого за Пирл, а остальное – за выпитое виски.
Он показал на пустые бутылки и стаканы. При других обстоятельствах Юбер расплатился бы парой оплеух и пинком в одно место, но он был Юбером Ла Верном, почтенным отцом семейства, который больше всего на свете должен бояться скандала. Он достал из бумажника пять пятифунтовых купюр и протянул их карлику.
– Вам лучше уйти прямо сейчас, – посоветовал Гордон. – Мама вчера уехала в Глазго и должна скоро вернуться. Ей вовсе не обязательно знать...
Он издал неприятный смешок. Юбер спросил, постаравшись придать голосу неуверенность:
– Где наша машина?
– В гараже. Так лучше, а то соседи могли увидеть, начали бы задавать вопросы...
– Как туда пройти?
– Я вас провожу. Не хотите попрощаться с Пирл?
– Нет, – быстро ответил Юбер. – Я... я не понимаю, что произошло.
Гордон поднял брови, выражая живейшее удивление.
– Что произошло? Да просто вы нализались, как свиньи, и захотели трахнуть девочку. Очень кстати вам подвернулся я, и вот... Все просто.
– Действительно...
– Проходите сюда. Когда они вышли на кухню, раздался звонок в дверь.
Гордон выругался и замер.
– Оставайтесь здесь, – бросил он, – не показывайтесь.
Он вернулся и закрыл за собой дверь, но она была плохо подогнана и приоткрылась на несколько сантиметров. Юбер заглянул в щель.
– Кто здесь? – спросил Гордон.
– Андерсон.
Молчание. Гордон задал новый вопрос:
– Что вам нужно?
– Я хочу видеть Мойру Бабинс. Откройте.
– Мамы нет дома, и она запретила нам открывать.
– Открывай, грязный ублюдок, или я вышибу дверь!
– Секунду. Не надо так кричать!
Гордон открыл дверь, и Юбер, увидев вошедшего Андерсона, узнал человека, с которым они ехали от Глазго до Дунуна.
– Садитесь, – предложил карлик, закрыв дверь. – Мама скоро вернется.
Юбер отступил. Гордон вернулся к ним и захлопнул дверь. Прижав палец к губам. Гордон провел их через кухню в гараж. "Форд-зодиак" стоял там, мокрый и грязный, как будто им только что пользовались.
На переднем сиденье они нашли свои плащи и кепки. Гордон открыл ворота. Дождь шел по-прежнему. Энрике сел за руль, Юбер – рядом с ним. Заработал мотор, и машина медленно выехала задним ходом наружу. Карлик бросил им вслед:
– Захотите еще, дом и цена вам известны...
Юбер не ответил. Энрике развернулся, поднял стекло со своей стороны и включил "дворники".
– Что вы думаете об этой истории? – буркнул он.
– Сначала один вопрос, – отозвался Юбер. – Вы помните, что привезли нас сюда?
– Нет.
– А карлика?
– До сегодняшнего утра я его никогда не видел.
– Вам когда-нибудь приходилось напиваться до того, чтобы на следующий день не помнить, что вы делали?
– Никогда. Я могу забыть детали, но не главное.
– Значит, это подстроено, – заключил Юбер. – И результаты мы скоро узнаем...
– Скажите, – спросил Энрике, – как звали ту девчонку, которая была с нами вчера вечером?
– Мэриан Андерсон.
– Как и парня, который сейчас пришел...
– Я обратил на него внимание, – сказал Юбер. – Мы уже видели его вчера утром. Он ехал с нами в поезде до Гурока и на пароходе до Дунуна. Помните, он чуть не разбил себе морду, споткнувшись о трап, а вы его поддержали.
– Помню. Я еще подумал, что он пьян... Кстати, куда мы едем?
– В гостиницу. Приведем себя в порядок и переоденемся.
Они выехали на шоссе. Энрике увидел табличку, указывающую направление на Дунун, и поехал в ту сторону.
– Сегодня ночью на этой машине кто-то ездил, – сообщил он. – Я запомнил километраж на счетчике, когда брал ее в гараже. Он даже указан в квитанции. Я примерно знаю, сколько мы наездили вчера. По меньшей мере тридцать километров лишние...
Юбер это никак не прокомментировал. Теперь он был убежден, что противник пошел в атаку. Следовало ожидать его дальнейших шагов. Энрике посигналил, чтобы обогнать грузовик, и спросил:
– Вы думаете, этот Андерсон может быть мужем вчерашней девчонки?
– Я ничего не думаю.
– Лейтенант говорил, что он в тюрьме...
Юбер промолчал. Ему не хотелось разговаривать. Они быстро доехали до Дунуна. Энрике, явно хотевший взять реванш за долгое молчание, которое соблюдал накануне у Ленигана, заговорил вновь:
– Вы думаете, мы действительно делали э т о с той малышкой?
– Меня бы это сильно удивило, – ответил Юбер. – Я не имею привычки заниматься этим во сне или спать, занимаясь этим.
– Я тоже.
Они проехали по городу. Торговый центр был довольно оживлен, несмотря на дождь. Питаться надо в любую погоду.
Наконец Энрике поставил машину во дворе гостиницы. Йора, молодая женщина из регистратуры, смотрела на них сурово и с презрением. Юбер взял ключи.
– Вечеринка немного затянулась, – сообщил он, – и друзья оставили нас на ночь.
Она не ответила.
– У меня такое чувство, – сказал Энрике, – входя следом за Юбером в лифт, – что ваши акции падают...
– Значит, самое время покупать их.
– Вы так думаете?
* * *
Мойра Бабинс разглядывала Андерсона, уделяя особое внимание царапинам на его лице и повязке, пересекавшей лоб.
– Я вам запретила приходить сюда, – проговорила она низким недобрым голосом.
Андерсон закурил дрожащими руками сигарету и отбросил спичку.
– Я должен был приехать. Другого выхода не было. Я попал в аварию, и меня отвезли в санчасть...
– В санчасть? – иронически переспросила женщина.
Андерсон нахмурил брови и покраснел, однако продолжил:
– Когда я вернулся сегодня утром домой, коробка исчезла. Я спрятал ее в гараже и...
– "Они" ее забрали.
– Я так и думал. Отдайте ее мне. Я решил сделать то, о чем вы меня просили.
– Она не у меня, а у "них". А теперь уходите. И никогда больше не появляйтесь здесь.
– Вам следует поторопиться, – сказал он. – Сегодня утром я узнал, что меня вышвыривают за дверь. Мой преемник прибудет со дня на день.
Секунду она молча смотрела на него.
– Почему?
Он опустил плечи и отвел глаза в сторону.
– Не знаю. Я никогда не ладил с Пашой. Он решил воспользоваться вчерашней аварией как предлогом...
– Уходите, – повторила она.
* * *
Электрические часы, висевшие на стене за капитан-лейтенантом Чарлзом Эйзеном, показывали три часа пять минут. Только что вошедший в кабинет Юбер опустился в кресло.
– У меня такое впечатление, что началось, – сказал он. – Или я ничего не понимаю...
В коридоре послышались шаги.
– Это Масс, – заметил Эйзен.
Лейтенант вошел, закрыл дверь. Он был бледен, налитые кровью глаза окружены огромными темными кругами.
– Хай! – приветствовал он Юбера, ответившего кивком.
– Голова все еще болит? – поинтересовался Эйзен.
Масс прижал к вискам ладони.
– Невероятно, – ответил он. – Никогда в жизни так не напивался.
Чарлз Эйзен посмотрел на Юбера, который спросил:
– Как вы закончили? Мне кажется, вы потерялись...
– Так вы же сами меня бросили, – упрекнул Масс. – Сегодня утром я проснулся в кресле у этого Ленигана с жутким бодуном. Лениган выглядел еще хуже. Он храпел прямо на ковре.
– А Мэриан Андерсон?
– Скромность хорошая штука, – заметил лейтенант.
– Что вы хотите сказать?
Немного смутившись, Масс ответил:
– Ну... Лениган мне сказал, что вы и ваш шофер взяли ее с собой, явно намереваясь ею попользоваться.
– Он вам так сказал?
– Да. Это неправда?
– Не знаю, – ответил Юбер.
Масс странно посмотрел на него. Юбер коснулся мочки левого уха, что было условным знаком между ним и Чарлзом Эйзеном. Офицер службы безопасности поднялся.
– Спасибо, что пришли, Питер, – сказал он. – Я не хочу вас дольше задерживать.
Молодой лейтенант с озабоченным видом взглянул на обоих собеседников.
– Что-то не так? – спросил он.
– Нет-нет, – ответил Чарлз Эйзен. – Все в порядке. До свидания, Питер.
Масс вышел, явно ничего не понимая. Чарлз Эйзен закрыл за ним дверь и вернулся за стол.
– Я его знаю, – сказал капитан-лейтенант, – он не врун. Значит, Лениган к делу непричастен...
– Не торопитесь, – остановил его Юбер. – Кто угодно может притвориться спящим на ковре...
Эйзен закурил сигарету.
– Конечно... Если я правильно понял, в определенный момент вы и ваш шофер отключились, а утром вы проснулись в незнакомом доме в постели с совсем юной девушкой. Между гостиной Ленигана и постелью Невинной красотки – черная дыра.
– Мне и Энрике кажется, что нас накачали наркотиком.
– Очень может быть.
В дверь постучали. Эйзен велел войти. В кабинет вошел матрос, положил на стол картонную папку, отдал честь и удалился. Эйзен открыл дело, вынул из него фотографию и протянул ее Юберу.
– Он?
Юбер посмотрел на снимок Эверетта Андерсона.
– Да, только не хватает повязки на голове.
– Нужно узнать, зачем Андерсон приходил к этим людям. У него уже было несколько грязных историй, все – с несовершеннолетними. Это, возможно, наведет вас на след.
– Андерсон важный специалист?
– Он инженер "Сперри энд Отонетикс". Работает в "Син Хаузе" – следит за состоянием систем самонаведения ракет.
– В "Син Хаузе"[1]?
– Игра слов. СИН – аббревиатура отдела, занимающегося электронными системами подлодок.
– Понял, – сказал Юбер. – Значит, он достаточно важная персона, чтобы заинтересовать шпионскую сеть, и достаточно уязвим для шантажа...
– Естественно. Думаете, им стоит заняться всерьез?
– Пока не надо. Но...
Зазвонил телефон.
– Простите, – извинился Эйзен.
Он снял трубку.
– Эйзен у аппарата...
Выслушав, он поблагодарил и положил трубку.
– Мои люди нашли след Мэриан Андерсон, – сообщил он. Вчера, вскоре после полудня, она сняла номер в одной из гостиниц Дунуна. Вечером она вышла, оставив машину, и до сих пор не вернулась. До полуночи ее видели в нескольких барах в обществе двух мужчин – вероятно, вас и вашего шофера – и в танцзале, откуда она ушла с четырьмя мужчинами. С этого момента пустота. Дома ее нет, в гостинице не появлялась, машина так и стоит там.
– Она могла уплыть на корабле.
– Разумеется. Установите слежку за Эвереттом Андерсоном. Мы должны знать о каждом его чихе. То же самое в отношении Кеннета Ленигана. Нельзя ничего оставлять на волю случая.
Телефон зазвонил снова. Эйзен снял трубку, назвался, выслушал.
– Спасибо, – произнес он наконец.
Положив трубку, он пересказал содержание разговора:
– Дом, где вы очнулись сегодня утром, сдан на сезон некой Мойре Бабинс. Сорок один год, секретарша, постоянно проживает в Лондоне, вдова, имеет двоих детей: дочь Пирл восемнадцати лет и сын Гордон четырнадцати. Сын, кажется, ненормальный.
– Я вам говорил, он карлик. Значит, девушке восемнадцать? У меня просто камень с души упал.
– Я, конечно, беру всю милую семейку под наблюдение.
– Разумеется.
4
Эверетт Дж. Андерсон работал в "Син Хаузе" над электронным устройством, когда голос из громкоговорителя попросил его немедленно зайти в кабинет капитан-лейтенанта Чарлза Эйзена, начальника службы безопасности Четырнадцатой эскадры.
Андерсон чувствовал, что бледнеет. Сердце заколотилось быстро и неровно. На мгновение его охватила паника, и он подумал о бегстве. Потом ему в голову пришла мысль, что если он разоблачен, то уже приказано воспрепятствовать его уходу с "Протеуса". Он взял себя в руки. У типов из службы безопасности нет и не может быть никаких улик против него, одни подозрения. Он будет все отрицать.
Андерсон прекратил работу и, провожаемый любопытными взглядами других инженеров, направился прямиком к Эйзену. Тот встретил его холодно и, не предложив сесть, спросил:
– Вам известно, где сейчас находится ваша жена?
Немного удивленный, Андерсон агрессивно ответил:
– Нет, и мне на это наплевать.
Чарлз Эйзен остался невозмутимым и спокойно закурил сигарету.
– Когда вы видели ее в последний раз?
– Вчера утром.
– У вас дома?
– Да, она уходила.
– Куда?
– Не знаю. Она ушла от меня навсегда. Во всяком случае, она так сказала.
– Вы поссорились?
– Да. Какое вам до этого дело?
– Здесь, Андерсон, вопросы задаю я.
– Эти вопросы касаются моей частной жизни, и я не обязан на них отвечать.
– Да, не обязаны... пока. Но скоро, возможно, придется.
Андерсон нахмурил брови.
– Что вы хотите сказать?
– Вчера днем ваша жена сняла номер в отеле "Аргайл", а вечером ушла, оставив машину, и с тех пор ее больше никто не видел. Дирекция гостиницы, разумеется, сообщила о ее исчезновении в полицию. Вам лучше сходить туда. В любом случае, если с вашей женой что-то случилось этой ночью, у вас есть бесспорное алиби, поскольку вы были здесь, в корабельной тюрьме.
– Ладно, – сказал Андерсон, – схожу после работы...
* * *
Мойра Бабинс, сидя на чердаке, наблюдала в морскую подзорную трубу с сильным увеличением за "Протеусом" и атомной подлодкой у его борта. Было пять часов, и катер ждал у трапа. Мойра навела на него трубу.
Она увидела моряков и штатских, собирающихся вернуться на сушу, и сразу узнала среди них Андерсона. Она перевела трубу и нацелила на пристань.
Мойра распрямилась, закурила сигарету. Дождь прекратился, но явно ненадолго. Ветер все так же дул с северо-запада и с той же силой гнал по небу черные тучи. Мойра Бабинс вздрогнула. Она замерзла и чувствовала усталость. Ей хотелось, чтобы все это поскорее закончилось. Ей надоели эта суровая и дикая страна, ветер и дождь. Она нуждалась в жаре и солнце.
Катер отошел, рассекая черные воды и оставляя позади двойной след белой пены. Мойра Бабинс зябко охватила себя руками за плечи, от чего ее груди под свитером поднялись.
Вскоре катер причалил к пристани. Мойра Бабинс снова прильнула правым глазом к маленькому окуляру трубы. Она увидела, как Эверетт Андерсон сошел на берег, сел в такси и поехал в Дунун.
Мойра быстро спустилась, на ходу набросила в кухне плащ. Затем она села в свой черный с красным "остин А-40", который заранее ставила так, чтобы не терять время на разворот.
Такси, увозившее Андерсона, ехало по дороге, идущей вдоль побережья. Мойра Бабинс выбрала другую, которая была на два километра короче и менее оживлена.
В Дунуне она свернула налево, на улицу, ведущую к реке, остановила машину в ее конце и стала ждать. Подходил один из больших колесных пароходов, обеспечивающих сообщение между Гуроком, Дунуном и Ротсеем. Палуба была черна от народа. Мойора Бабинс не смотрела туда. Она была слишком занята: всматривалась в проезжающие мимо в сторону центра такси, пытаясь увидеть Андерсона.
Наконец она заметила его и двинулась следом. Между ними вклинился черный "шевроле", и она решила, что это превосходно. Андерсон, расплатившись с таксистом, вошел в здание полицейского участка.
Мойра Бабинс остановила "остин" чуть дальше и стала наблюдать за дверью участка в зеркало заднего обзора. Снова пошел дождь.
* * *
Полчаса спустя Андерсон вышел из полицейского участка. Все прошло хорошо. Он даже получил разрешение забрать "остин-бэби" Мэриан, оставленный ею в гараже гостиницы.
Глубоко надвинув на лоб шляпу и подняв воротник плаща, он пешком направился к "Аргайлу". Исчезновение жены начинало серьезно интересовать его. Инспектор сказал, что вчера ее видели в барах и муниципальном танцзале в обществе разных мужчин.
По словам инспектора, было три возможных объяснения: бегство, самоубийство и убийство. В бегство Андерсон не верил. Мэриан ушла из дома, взяв чемодан и машину, которой очень дорожила. Чего ради ей уходить с пустыми руками, не захватив даже туалетные принадлежности, даже запасную пару трусиков, хотя она была болезненно чистоплотной.
В самоубийство он тоже не верил. Мэриан была не из тех женщин, что сводят счеты с жизнью из-за разрыва с мужем. Кроме того, девять из десяти попыток самоубийств у женщин оказываются неудачными, а редкие исключения почти всегда вызваны неловкостью или неудачным стечением обстоятельств.
Оставалось убийство. Великобритания – страна, где садистские преступления стали почти обыденными. Все, кто видел Мэриан накануне вечером, уверяли, что она была нетрезвой. Молодая женщина могла неосторожно пойти с одним из бывших с ней мужчин, а тот оказался маньяком.
Это нисколько не волновало Эверетта Андерсона. Он уже не любил свою жену, и они так мало прожили вместе, что другие связи между ними просто не успели завязаться. Он даже радовался, что избавился от Мэриан, да к тому же, возможно, теперь ему не придется выплачивать ей содержание.
Он подошел к мрачному унылому отелю "Аргайл" и спросил себя, что могло привлечь Мэриан в этой гостинице. Возможно, то, что она находится в центре города. Он вошел и представился директору.
– Полиция известила меня по телефону, – сказал тот. – Я вам сочувствую, мистер Андерсон.
– Не стоит, – грубовато ответил Андерсон. – Она была настоящей гадюкой.
Шокированный директор больше ничего не произнес. Андерсон заплатил по счету и попросил, чтобы вещи его жены собрали в ее чемодан, а он позже заедет за ним.
– Машину я забираю, – закончил он. – Она в гараже?
– Да. Ключи должны быть в ней.
Андерсон подумал, что все отлично устроилось. Его "триумф" починят не раньше, чем через неделю, и "остин" будет очень кстати. Он отправился в гараж, куда его проводил один из служащих.
* * *
Мойра Бабинс, не ожидавшая, что Андерсон выедет на машине, едва не пропустила инженера и резко взяла с места. Но он направился в противоположную сторону, и ей пришлось разворачиваться, к тому же ей помешал мотоциклист. Когда она наконец смогла последовать за "остином-бэби", тот исчез из виду.
Она подумала, что Андерсон возвращается домой, в Сандбанк, и свернула на дорогу, идущую вдоль реки. Через пятьсот метров она увидела медленно едущую темно-зеленую маленькую машину.
Мойра Бабинс бросила взгляд в зеркало заднего обзора. Сзади ехал черный "шевроле", как две капли воды похожий на тот, что следовал за такси Андерсона, когда инженер направлялся в полицейский участок.
У Мойры Бабинс внезапно пересохло в горле. Насколько она могла разглядеть сквозь дождь, в "шевроле" сидели двое мужчин.
Мойра Бабинс знала, что чуть дальше находится довольно симпатичный отельчик, отделенный от дороги лужайкой. Она включила указатель поворота задолго до гостиницы и сбавила скорость. "Шевроле" обогнал ее. В нем действительно сидели двое мужчин в штатском, вне всяких сомнений, американцы. Мойра Бабинс свернула на ведущую к отелю дорогу, проехала мимо него, не останавливаясь, и вернулась на шоссе с другой стороны.
Она продолжала слежку за Андерсоном, но теперь между ее и его машинами был "шевроле". Они приехали в Кирн. Слева от шоссе размещался отель в средневековом стиле с имеющим отдельный вход баром на нервом этаже. Старинная вывеска из кованого железа, массивная дверь и разноцветные стекла придавали отелю особый колорит. Андерсон остановился возле него.
"Шевроле" встал чуть дальше, и оба его пассажира остались в машине. Мойра Бабинс остановила свой автомобиль перед зданием лодочной станции, купила газету и сигареты и вновь заняла место за рулем.
Четверть часа спустя Андерсон вышел из бара, сел в "остин-бэби" и направился в сторону Хантерс-Кей. "Шевроле" последовал за ним.
Теперь Мойра Бабинс понимала, что к чему. Эверетт Андерсон стал объектом наблюдения, и следившие за ним принадлежали не к британской полиции, а, вероятно, к службе безопасности Военно-Морских Сил США. Это был новый и очень важный факт. Мойра, жившая последние недели в обстановке обманчивого спокойствия, вдруг увидела перед собой призрак допросов в полиции и тюрьмы. Она спросила себя, обогреваются ли тюрьмы в Шотландии и намного ли хуже там еда по сравнению с той, что подают в отелях.
Отныне не могло быть и речи, чтобы отдавать Андерсону коробку с поддельными деталями для системы самонаведения ракет "Полярис". Надо было известить Дэвида (она знала Кеннета Ленигана только под этим псевдонимом) и ждать новых инструкций.
Обычно Дэвид выходил на контакт с ней только но своей инициативе, но тем не менее был предусмотрен способ, чтобы Мойра Бабинс могла срочно найти его в случае необходимости, например, чтобы известить об опасности.
Она повернула в Дунун, направляясь к больнице в верхнем городе. По-прежнему шел дождь, и мокрые улицы были почти пусты. Мойра Бабинс остановила машину перед почтовым ящиком и достала из отделения для перчаток кусок красного мела.
Она вышла. Никого. Подойдя к ящику, она стала так, чтобы загородить его, сделала вид, что сует в прорезь несуществующий конверт, и нарисовала рядом на стене красный круг. Ее сердце билось сильнее, а в горле снова пересохло. Мойра не любила подобные действия. Ей всегда казалось, что ее разглядывают тысячи глаз. Она быстро села в машину и уехала.
Следующим этапом был парк за Кастл-Хилл. Мойра Бабинс остановила там машину возле новой деревянной школы. Достав из сумочки карандаш и записную книжку, она вырвала листок, написала на нем "Дункан" – кодовое имя, которым они обозначали Эверетта Андерсона, обвела это слово кругом и снизу написала "Кэрол" – свой собственный псевдоним в организации. Лениган должен был понять, что Андерсон стал опасен и что предупреждает об этом Мойра Бабинс.
Она вышла из машины и направилась в парк. Из-за плохой погоды там никого не было, и она сразу сунула письмо в "почтовый ящик" – простое дупло дерева.
Эти бойскаугские шалости всегда удивляли и смешили ее, хотя инструкторы долго объясняли ей необходимость и эффективность подобных приемов, до сих пор используемых большинством спецслужб. Но в этот вечер Мойре Бабинс совершенно не хотелось смеяться. Ей было страшно и холодно.
Она вернулась к машине, думая, что согреется дома, но кто сможет ее успокоить? Гордон?.. Она поморщилась. Гордон был для нее всего лишь любовником, монстром, обожающим собственные пороки. Ей вдруг захотелось нормальной любви настоящего сильного мужчины, в объятиях которого она могла бы ничего не бояться...
Она закусила губу, борясь с желанием расплакаться.
* * *
В этот вечер Юбер Бониссор де Ла Бат, он же Ла Верн, и Энрике Сагарра, он же Леоне, вернулись в отель "Мак-Коллс" за несколько минут до полуночи. Йора, красивая молодая брюнетка, снова дежурившая за стойкой администратора, занималась счетами.
– Вот видите, – обратился к ней Юбер, беря ключ, – сегодня мы вовремя.
Она посмотрела на него без улыбки.
– Вы имеете полное право делать то, что вам хочется, мистер Ла Верн, – ответила она несколько суховато.
Энрике, взяв свой ключ, скромно отошел.
– Увы, нет! – вздохнул Юбер.
– Нет? – удивилась молодая женщина.
– Нет, – повторил Юбер. – Например, в данный момент мне хочется перепрыгнуть через эту стойку, заключить вас в объятия, поцеловать и унести в мой номер... Скажите, разве я могу это сделать?
Она густо покраснела, и ее красивые губы приоткрылись от возмущения.
– О нет! – воскликнула она.
– О чем я вам и говорю, – сказал Юбер. – Всего хорошего, Йора. Я увижу вас во сне. Во сне все позволено...
Он сделал несколько шагов к лифту, обернулся и добавил:
– Я расскажу вам завтра свой сон. Надеюсь, это будет интересно!
Йора никак не прореагировала. Окаменев, она проводила его взглядом, а потом резко повернулась на каблуках и ушла в кабинет. Энрике закрыл дверь кабины лифта и нажал кнопку четвертого этажа.
– Сегодня у вас опять ничего не выйдет, – усмехнулся он.
Юбер пожал плечами.
– Что вы хотите? При такой температуре в этой чертовой стране фрукты созревают не очень быстро.
Энрике достал из кармана брошюрку с библейскими советами, полученную в "Миддей Скотт", и раскрыл ее.
– "От искушения, – прочитал он наставительным тоном, – псалмы 1, 73, 119, 139".
– Хватит и этого, – перебил Юбер. – Спасибо.
Они расстались перед номером Юбера. Юбер промок до костей и решил принять ванну. Быстро раздевшись, он набросил халат, взял мыло и полотенце и направился в общую ванную комнату, расположенную рядом с его номером.
Наполнив ванну, он с наслаждением погрузился в горячую воду. Вместе с Энрике они весь вечер таскались из бара в бар, несколько раз заходили в муниципальный танцзал, однако не встретили Ленигана, и никто не пытался завязать с ними разговор.
Вечер прошел бесполезно. Юбер надеялся, что противник, не теряя времени, продолжит свою атаку, и был разочарован. Его энергичный и предприимчивый характер постоянно требовал идти вперед, захватывать инициативу и удерживать ее, но здесь приходилось сидеть сложа руки. Он поставил ловушку, и сам служил приманкой.
Юбер намылился и снова нырнул в воду. Он согрелся и чувствовал себя хорошо.
Вдруг внимание Юбера привлек легкий хруст, и он замер, прислушиваясь. Он готов был биться об заклад, что кто-то остановился в коридоре перед дверью. Ему удалось бы выиграть пари, потому что ручка начала медленно-медленно поворачиваться...
Дверь была закрыта на крючок, и Юбер не боялся, что его застанут врасплох. Он подождал. Когда ручка дошла до конца, неизвестный толкнул дверь и только теперь заметил, что она заперта. Юбер увидел, что ручка вернулась в первоначальное положение.
Тишина, потом снова хруст... Легкое поскребывание. Юбер попытался вспомнить, запер ли он дверь в номер. Поскольку в его багаже не было ничего компрометирующего, он не особенно волновался. Осторожно, стараясь не шуметь, он выбрался из ванной и вытерся так быстро, как только смог.
Юбер надел халат, тапочки, намочил полотенце и скрутил его жгутом. Мокрое полотенце могло стать очень эффективным оружием в умелых руках...
Он бесшумно открыл дверь. В коридоре никого. В три прыжка Юбер оказался перед дверью своего номера и резко толкнул ее.
В его номере действительно кое-кто находился, но это было совсем не то, что он думал. Он расслабился, закрыл дверь, запер ее на задвижку и любезно сказал:
– Вы очень кстати, я как раз помылся.
Йора прижалась спиной к стене между окном и комодом. Она была пунцовой, и ее пышные груди бурно поднимались в вырезе черного платья.
– Я... Я забыла...
У нее пересохло в горле, и она не смогла договорить. Юбер бросил мокрое полотенце в раковину, вытер руки о халат и шагнул к молодой женщине, вытянувшей руки, как бы защищаясь.
– Что вы забыли? – спросил он. – Пожелать мне спокойной ночи?
Он взял ее за плечи и хотел поцеловать в щеку. Она оттолкнула его почти грубо. Удивившись, он отступил на шаг.
– Может, вы мне объясните, зачем пришли сюда? – предложил он. – Мне очень интересно это узнать.
– Я...
Она была так взволнована, что не могла говорить. Ее смятение усилилось из-за шагов в коридоре. Юбер, желая ее успокоить, выключил свет. Она хотела перейти на другое место и в темноте наткнулась на него. Он обнял ее и прижал к себе.
– Не двигайтесь, – шепнул он. – Не бойтесь.
Он чувствовал тепло ее тела, и это начинало его серьезно волновать. Шаги приблизились, и двое мужчин – вероятно, клиенты отеля – тихо заговорили совсем рядом.
Юбер погладил плечо молодой женщины, потом ее волосы, потом затылок. Она откинула голову назад, позволяя ему это делать. Ее дыхание участилось. Он приблизил губы к ее уху.
– Не бойтесь, – повторил он. – Я защищу вас...
Она вздрогнула. Ее руки легли на пояс Юбера и поднялись к его плечам. Он нежно щекотал ее ухо губами. Она снова вздрогнула и с неожиданной силой подалась к нему, подставляя губы...
Много времени спустя, лежа в постели, избавившаяся от страхов, она, крепко прижимаясь к Юберу, вдруг проговорила:
– Я все-таки должна вам сказать, зачем пришла.
– Да?
– Я забыла вас предупредить, что днем сюда приходили полицейские. Они дали мне описание вашей внешности и вашего шофера и задавали вопросы. Мне пришлось признать, что в прошлую ночь вы не ночевали в гостинице... Вы совершили что-нибудь серьезное?
– Может быть, немного пошумели, – осторожно ответил Юбер.
– Как бы то ни было, – продолжала она, – завтра вы должны прийти в участок в десять часов утра. Вы и ваш шофер.
Юбер задумался. Он терпеть не мог иметь дело с полицией. Полицейский представляет закон, а секретный агент, как правило, действует незаконно. Подобный антагонизм не способствует облегчению отношений, особенно в официальном плане.
Речь могла идти только об исчезновении Мэриан Андерсон, и Юбер об этом не беспокоился. Ему просто было неприятно, что он привлек к себе внимание местной полиции. Это неизбежно сузит свободу маневра.
– Сходим, – ответил он. – Но до десяти часов еще много времени...
Она прекрасно поняла, что он имеет в виду, а он подумал, что она очень сообразительна.
5
Кеннет Лениган заплатил шесть шиллингов шесть пенсов за билет по маршруту Дунун-Ротсей и обратно и вышел из местного бюро "Бритиш Рэйлуэз". Ветер яростно разбрасывал дождь по шоссе. Лениган втянул голову в поднятый воротник плаща и нагнулся вперед, чтобы козырек кепки защищал лицо. Он заплатил три пенса за вход, прошел через турникет и зашагал по левой стороне дамбы, чтобы хоть ненадолго спрятаться от ветра и дождя.
Причал в конце дамбы напоминал поперечину буквы "Т". Оба зала ожидания, один из которых был предназначен для слабого пола, оказались набиты до отказа. Человек тридцать остались снаружи, под выступом крыши, и прохаживались по мокрому полу под ритм джаза, несущегося из громкоговорителей.
Лениган взглянул на часы: девять тридцать две. Придется ждать еще восемь минут: корабль прибудет к Дунуну в девять сорок.
Лениган посмотрел в сторону Гурока, но ничего не увидел. Невдалеке от пристани свинцово-серые воды реки сливались с таким же небом. Лениган принялся расхаживать, чтобы согреться. Двое мальчишек возились в углу с настольным футболом.
Лениган был встревожен. Он чувствовал усталость, депрессию и никак не мог себя убедить, что это вызвано одной лишь ненастной погодой. Накануне он увидел в условленном месте сигнал тревоги, оставленный Мойрой Бабинс, и забрал сообщение из "почтового ящика".
В три часа ночи, опасаясь возможной слежки и соблюдая тысячу предосторожностей, он отправился к Бабинсам. Мойра рассказала ему все, что знала.
Лениган сразу приказал женщине прекратить всякую деятельность, прервать все контакты с Эвереттом Андерсоном и временно заморозить дело Юбера Ла Верна до получения новых инструкций. За этими новыми инструкциями Лениган и ехал на встречу с руководителем сети, которого знал только под псевдонимом "Айзобел". Возможно, тот жил в Ротсее. Каждую субботу Лениган встречался с Айзобелом именно в Ротсее, однако ему не было известно, живет ли руководитель в этом местечке или приезжает откуда-то.
Подходил пароход с двумя трубами – вероятно, "Дашиз оф Хэмилтон". Громкоговорители прекратили джазовый концерт и стали передавать информацию. Залы ожидания тотчас начали пустеть. Лениган прошел к первому причалу. Несмотря на дождь, пассажиры дисциплинированно выстроились в очередь и замерли.
Лениган пригладил пальцами намокшие усы и принялся набивать трубку, рассеянно следя за швартовкой корабля.
Как всегда по субботам, утром из Глазго приехало много народу, особенно рыбаков и игроков в гольф со своим тяжелым снаряжением. Высадка пассажиров заняла много времени. Затем очередь тронулась с места, и Лениган наконец ступил на палубу парохода. Он сразу же спустился в салон и сел у замутненного дождем окна.
Через несколько минут под глухой ритмичный гул машин Лениган погрузился в полудрему, оживляемую эротическими снами, в которых главную роль играла Пирл Бабинс. В короткие секунды пробуждения перед ним вставали образы его жены и двоих детей, живших в Москве.
Он проснулся окончательно, когда пароход проходил мимо маяка. Дождь прекратился, и луч солнца, пробившийся сквозь тучи, освещал маяк и белые строения радиостанции. Несколько парусников, опасно накренившихся к темным и неспокойным, пенившимся у скал водам, огибало мыс. На севере огромные черные облака покрывали холмы. Лениган замер, очарованный этой дикой красотой. Потом солнце спряталось, и по окнам снова застучали капли дождя.
Лениган наконец прикурил трубку, которую набил еще в Дунуне. Пассажиры уже выбирались на палубу. Пароход входил в залив Ротсея, имеющий форму полумесяца. Город располагался у подножия холмов, изгибаясь вокруг порта. На холмах справа торчали уродливые серые многоэтажки.
Чайки, тучей сопровождавшие корабль, издавали пронзительные крики. Пассажиры бросали куски хлеба, которые птицы ловко хватали на лету. У пристани стоял колесный пароход.
Скоро они причалили. Лениган сошел на берег одним из первых. Пристань была заполнена обычной для уик-энда толпой. Лениган поспешил к выходу. Едва он вышел из дверей, как дождь полил с новой силой, превратившись в настоящий потоп. Он побежал под застекленную крышу. Собралась плотная толпа. Старые личные машины, превращенные в такси, без конца подвозили пассажиров, которые, выбравшись из автомобиля, бежали к дверям, иногда с тяжелыми чемоданами.
Ливень длился минут десять и прекратился почти мгновенно. Лениган по бульвару направился к пляжу. Инструкции предписывали ему проходить около километра в этом направлении, затем возвращаться назад. Айзобел подходил к нему на обратном пути, всегда в разных местах, несомненно, предварительно убедившись, что за Лениганом нет "хвоста".
Лениган догадывался, что Айзобел мог наблюдать за ним, но не пытался разглядеть шефа и не обращал внимания на окружавший его пейзаж: миниатюрные площадки для игры в гольф, причалы моторных лодок, сдаваемых напрокат, цветочные клумбы, гирлянды разноцветных электрических лампочек вдоль эспланады. Не смотрел он и на продавцов сигарет и мороженого, телефонные кабины, фотографов, бесконечные весы, сидевших на мокрых скамейках стариков и постоянно кружащих чаек, всегда крикливых и голодных.
* * *
Пол Финн, он же Айзобел, находился в своем доме на господствующем над портом и выходящем на эспланаду холме возле Богани-Вуд. Он рассматривал в мощный бинокль Ленигана, а еще внимательнее людей, шедших в том же направлении на большем или меньшем расстоянии от него.
Лениган дошел почти до Скотч-Вуд и развернулся. Пол Финн понаблюдал за ним еще минуту-две, чтобы убедиться, что этот маневр никто не повторил. Успокоившись, он положил бинокль в футляр, спустился на первый этаж, надел плащ и шляпу.
Пол Финн был высоким худощавым мужчиной лет сорока с длинным костлявым лицом, серо-зелеными глазами, очень высоким лбом и седеющими, редкими и коротко остриженными волосами. "Пол Финн" было его ненастоящим именем. Он имел звание полковника ГРУ – Главного Разведывательного Управления Советской Армии, занимающегося военным шпионажем за границей, и был главой сети, организованной вокруг американской базы Холи-Лох для сбора информации и возможного проведения диверсий.
Пол Финн обосновался в Ротсее год назад. Он выдавал себя за художника. Прикрытие было безупречным, поскольку он действительно писал картины, не лишенные таланта. Галерея Ротсея устроила в начале сезона выставку его работ, и пятнадцать полотен были проданы по очень неплохим ценам.
Он вывел из гаража черный "моррис-минор". Проехав по узкой улочке к центру города, Финн оставил машину возле отеля "Виктория" напротив порта и пешком направился к эспланаде. Небо посветлело. Серая мгла рассеялась, открывая вид на Лох-Стривен и высокие холмы слева от города.
На бульваре к Финну подошли три девушки, прося монетку в полкроны, чтобы позвонить. Он извинился – мелочи у него не было.
Пользуясь улучшением погоды, вышли на площадки игроки в гольф. Финн заметил Ленигана метрах в ста от себя. Естественным движением он свернул к одной из многочисленных скамеек и сел на нее лицом к порту, тщательно подложив под себя полы плаща, чтобы не промокнуть.
В следующие тридцать секунд он делал вид, что интересуется движением моторных лодок, снующих по заливу. Подошедший Лениган сел на другой край скамейки. Он набил трубку табаком и аккуратно прикурил ее.
– Кажется, погода налаживается, – неожиданно произнес Пол Финн.
– Ненадолго, – ответил Лениган, глядя на все еще серое небо.
– Противное лето, – продолжал Пол Финн.
– Верно. Не верится, что сейчас начало августа. Убедившись, что их никто не может услышать, они перешли к более серьезным вещам.
– У нас неприятности с Дунканом, – объявил Лениган.
Кодовым именем "Дункан" они обозначали Эверетта Андерсона. Простая предосторожность, чтобы никогда не произносить и не писать его настоящее имя.
– Серьезные? – спросил Пол Финн.
– Боюсь, да. Позавчера я случайно встретил его жену. Она ушла от него и собиралась кое-кому кое-что рассказать.
– Что ей известно?
– Не знаю, но я счел нужным принять меры.
Пол Финн недовольно нахмурил брови.
– Самые решительные?
– Да, но я сделал все, чтобы ее не сразу нашли. Они решат, что она уехала.
– Надеюсь, будет так.
– Это не все. Дункан, сильно напившись, устроил аварию и попал в тюрьму. У него была известная вам коробка. Я забрал ее ночью. Вчера днем он пришел к Кэрол за этой коробкой, уверяя, что готов сделать то, о чем мы просили. Вчера вечером, намереваясь отдать ему коробку, Кэрол заметила слежку за ним. Скорее всего это были агенты американской службы безопасности. Невозможно узнать, подозревают ли они его или причиной слежки было исчезновение его жены.
– Какова будет реакция Дункана в случае его ареста?
– Он пьяница, опустившийся человек, которому ни в чем нельзя доверять. Впрочем, вы прекрасно знаете, что мы все равно решили убрать его после того, как будет завершена замена деталей. Он может снова прийти к Кэрол и подвергнуть нас всех риску...
– Тогда колебаться нельзя.
– Прекрасно. Я займусь этим сегодня же вечером.
– Будьте очень осторожны, – посоветовал Пол Финн. – Нельзя допустить, чтобы лекарство оказалось хуже болезни. Устройте несчастный случай.
– Я так и собирался.
Лениган пососал свою затухающую трубку. Мимо них прошла пожилая чета, державшаяся под руки, и они подождали, пока старики уйдут подальше.
– Как операция "Каррик"? – поинтересовался Пол Финн.
Так они назвали акцию, предпринятую против Юбера Ла Верна.
– Все шло хорошо, – ответил Лениган. – Фотографии получились великолепно. Я попросил Кэрол временно приостановить дело и не возобновлять до нового приказа.
– Вы правильно сделали. Надо удостовериться, что ею не интересуются американские службы. Приход вчера днем Дункана мог привлечь к ней их внимание... Это дело нескольких дней.
Лениган вынул изо рта трубку, выбил пепел пальцем. Мимо пробежали мальчишки, за которыми пронеслась туча крикливых чаек.
– Что еще? – осведомился Пол Финн.
– Кажется, "Джордж Вашингтон"[2] готовится выйти в море.
– Хорошо, я сообщу об этом нашим "траулерам". Лениган, пригладив пальцами усы, продолжал:
– Я хотел вас попросить... Возможно, ситуация в ближайшие дни будет развиваться быстро, и мне понадобится быстро связаться с вами ради нашей безопасности. Встреч по субботам слишком мало.
Пол Финн некоторое время молчал. Он казался недовольным.
– Именно ради нашей безопасности, – ответил он наконец, – слишком частые встречи нежелательны. Они очень опасны.
– Я настаиваю, – сказал Лениган. – Возможно, мне придется принимать важные решения...
– Послушайте, вот что можно сделать. В случае крайней необходимости вы отправитесь на корабле, выходящем из Дунуна в три часа. Приехав сюда, позвоните по номеру шесть-сорок семь и попросите Лилиан. Это проститутка, работающая на дому. Красивая и очень милая девушка. Скажете ей, что вы друг Джорджа, и она вас сразу примет. Как только придете к ней, закройтесь в ванной. На полке лежит стопка банных полотенец. Возьмите красное и повесьте его на окно снаружи. Через час приходите сюда, как обычно. Повторите.
Лениган добросовестно повторил.
– Теперь, – заключил Пол Финн, – можете идти. В двенадцать десять отходит корабль на Дунун. Будьте очень осторожны.
Лениган встал.
– У нас есть известия о моей семье? – спросил он.
– Да, простите. Они сейчас отдыхают на Черном море.
– Должно быть, там теплее, чем здесь.
– Конечно.
Лениган ушел. Он думал о своей жене, о двенадцатилетней дочке и сыне, который был на два года моложе. Он представил их себе загорающими на белом песчаном пляже у ярко-синего моря и пожалел, что его нет с ними.
6
Капитан-лейтенант Чарлз У. Эйзен закурил сигарету и встал. Юбер снова восхитился его мощным сложением. Двигаясь, Чарлз Эйзен напоминал тяжелый танк или бульдозер.
– Как прошла ваша встреча с шотландской полицией? – спросил он.
Юбер взглянул в иллюминатор. Вдали виднелись северный берег Холи-Лох, выстроившиеся в ряд между дорогой и крутым холмом дома Килмуна и маленькое кладбище на склоне, где могилы располагались как бы этажами.
– Прекрасно, – ответил Юбер. – Я заверил, что Мэриан Андерсон покинула нас после выхода из танцзала и больше я ее не видел. Энрике заявил то же самое.
– Масс тоже. Я проинструктировал его, как вы просили, а он предупредил Ленигана, который, естественно, согласился все это подтвердить.
– Хорошо, что это сделал Масс, – сказал Юбер. – Он дольше знаком с Лениганом, чем мы, и проснулся после той ночки в его доме.
Чарлз Эйзен улыбнулся.
– Конечно, но Лениган казался убежденным в том, что в исчезновении молодой женщины виновны вы и ваш шофер. Что касается Масса, мне пришлось его немного просветить. Это было необходимо, потому что он начинал задавать вопросы...
Юбер посмотрел на капитан-лейтенанта.
– А что наблюдение?
– Я как раз собирался об этом рассказать. Вчера вечером Мойра Бабинс следила за Андерсоном до полицейского участка в Дунуне, а потом до отеля "Аргайл", откуда он забрал машину своей жены. На обратном пути Мойра Бабинс определила, что за Андерсоном есть "хвост". Она сразу же оторвалась от него, не заметив, что сама была объектом наблюдения. Она направилась в верхний квартал Дунула, где нарисовала на стене красный круг. После этого она поехала в парк при Кастл-Хилл и засунула сообщение в "почтовый ящик". Один из моих людей ознакомился с содержанием записки и положил ее на место. Это был вырванный из блокнота листок, на котором написаны два слова: "Дункан" и "Кэрол". Слово "Дункан" помещено сверху и обведено кружком. С наступлением темноты за сообщением пришел Кеннет Лениган.
– Ну что же, – констатировал Юбер, – вот звено, недостававшее для объяснения нашего приключения. Лениган – сообщник семейства Бабинсов. Что он сделал потом?
– Поехал спать. Мои люди не имели приказа продолжать наблюдение всю ночь. Убедившись, что он лег, они ушли и вернулись только в семь часов утра. Я думаю, что мне следовало выделить группу для ночного дежурства.
– Сейчас уже ничего не изменишь, – сказал Юбер. – Нет нужды терять время на сожаления о том, что следовало бы сделать, но не сделали. А сегодня?
– Мойра Бабинс рано утром уехала в Глазго. Она сняла номер в "Сентрале", пообедала в гостинице, потом сходила в кино. Кажется, она ни с кем не встречалась. Лениган сегодня утром отправился на пароходе рейсом девять сорок в Ротсей. Сразу по приезде он пешком прошелся по бульвару вдоль берега. Мои люди взяли напрокат моторную лодку и следили за ним с воды. Он прошел около километра, потом повернул назад. На эспланаде он сел на скамейку рядом с человеком, которого мои парни смогли сфотографировать с помощью телеобъектива...
Эйзен открыл ящик, вынул из него фотографию и протянул ее Юберу.
– Они несколько минут поговорили, потом Лениган ушел и вернулся в Дунун на корабле рейсом двенадцать десять. Один из моих ребят попытался проследить за вторым, но почти сразу потерял его.
Юбер взглянул на фотографию. Она была сделана с очень большого расстояния в маленьком формате, а потом сильно увеличена. Изображение было нечетким, но Ленигана легко можно было узнать. Юбер долго разглядывал лицо человека, сидящего на другом конце скамейки.
– Вы смогли установить, кто это? – спросил он.
– Нет.
Юбер положил фотографию на стол.
– Способы связи и предосторожности, предпринимаемые для встреч, достаточны, чтобы доказать, что мы имеем дело с нелегальной агентурной сетью, – сказал он. – Мой опыт позволяет предположить, что незнакомец из Ротсея – резидент. Лениган подчинен непосредственно ему и служит связником между шефом и Бабинсами. Мы видели цепочку передачи информации, возможно, сообщения о слежке за Андерсеном... Мойра Бабинс – Ленигану, Лениган – неизвестному из Ротсея. Мы можем быть почти уверены, что Мойре Бабинс неизвестно, где живет Лениган, и знает она его только под кодовым именем. Это обычная схема организации советских сетей.
Чарлз Эйзен кивнул, вынул изо рта сигарету и спросил:
– Как по-вашему, что нужно делать? Взять Андерсона, Бабинсов и Ленигана и допросить их?
Юбер поморщился.
– Андерсон наверняка заговорит, – согласился он. – Бабинсы – возможно, нет. Лениган – точно нет. И голова ускользнет от нас. Нет, поверьте мне, сейчас ничего не надо делать. Только продолжать наблюдение, но с самыми строгими предосторожностями. Со своей стороны, постараюсь вызвать демарш в отношении себя...
* * *
Кеннет Лениган заканчивал ужин в своем доме на одном из холмов Дунуна, продуваемых порывами ветра и заливаемых струями дождя. Работал радиоприемник, но Лениган его не слушал. С самого возвращения из Ротсея он не переставал размышлять, обдумывая "несчастный случай", призванный покончить с Эвереттом Андерсоном так, чтобы не привлечь внимания полиции.
Он рассмотрел несколько вариантов: автокатастрофу, утопление, удар электротоком и даже самоубийство, якобы вызванное исчезновением Мэриан. Однако ни один не выдерживал серьезного рассмотрения.
Лениган задумчиво взял из вазы, стоявшей в центре стола, грушу. Он начал ее чистить. Вдруг из груши вылетела оса. Она немного полетала, приходя в себя после холода, потом опустилась на край стакана, наполовину заполненного пивом.
Лениган смотрел на нее. Он не боялся ос, и его мозг оставался сосредоточенным на навязчивой идее. Осу спустилась внутрь стакана, соскользнула в пиво и стала в нем барахтаться.
На этот раз Лениган отреагировал. Он в ярости вскочил, взял стакан и пошел на кухню, намереваясь вылить пиво вместе с осой в раковину. Внезапно он замер на месте. Его лоб сморщился, глаза сузились. Он поднял стакан на уровень глаз и стал наблюдать за слабо барахтающейся осой. Углы его губ под густыми усами поднялись в жестокой улыбке. Он нашел решение. Великолепное решение.
Лениган поставил стакан и осторожно вынул из пива осу за мокрые крылышки. Он вернулся в гостиную и сел перед маленьким секретером, стоявшим у стены между двумя стенами. Левой рукой он открыл тюбик с жидким клеем и выдавил из него каплю. Затем Лениган осторожно раздвинул крылышки насекомого и провел их верхней стороной по клею, а потом снова соединил и подержал прижатыми одно к другому. Оса извивалась в тщетной надежде дотянуться до пальцев Ленигана жалом. Наконец Лениган отпустил осу, которая с трудом попыталась ползти. Склеенные крылья не давали ей возможности улететь. Лениган высыпал на стол спички и спрятал осу в коробок.
Он был очень доволен, придя к мысли, что изобрел новый способ убийства.
* * *
Не нарушая привычку, приобретенную с самого приезда, что могло бы показаться странным возможным наблюдателям, Юбер решил в этот вечер опять пройтись по барам вместе с Энрике.
Место, где они сидели в начале двенадцатого, было мрачным. Одни мужчины: группа из четырех человек играла в карты, остальные молча пили в одиночестве.
Чтобы не выделяться, Юбер и Энрике не разговаривали. Юбер размышлял, как возобновить контакт с противником, не возбуждая его подозрений. Первый способ: пойти домой к Ленигану под предлогом исчезновения Мэриан и полицейского расследования. Сделав вид, что не знает о вмешательстве лейтенанта Питера Масса, Юбер мог бы сказать, что в полицию заявили он и Энрике, и предложить Ленигану придерживаться той же версии, если канадца тоже вызовут на допрос. Придется изобразить беспокойство, принять почти виноватый вид, показать, что готов на любые компромиссы, чтобы избежать неприятностей... Второй способ: отправиться к Бабинсам, пользуясь приглашением Гордона, и просить о новой встрече с Пирл за установленную цену. Тогда надо будет выглядеть пристыженным, терзаемым угрызениями совести, но неспособным устоять перед демоном плоти.
Юбер решил, что оба хода вполне совместимы и могут быть осуществлены один за другим в тот же вечер. Он сказал Энрике:
– Уходим.
Как и любой специальный агент, знающий свою работу, Юбер заплатил за выпивку, как только ее подали, чтобы, если возникнет необходимость, уйти сразу. Они слезли с табуретов и вышли из бара, провожаемые тусклыми взглядами остальных клиентов и хозяина.
Погода не стала лучше и, если верить метеопрогнозу, опубликованному в газетах, не должна была улучшиться еще много дней.
Черный "форд-зодиак" стоял перед баром. Энрике и Юбер быстро сели в машину.
– У меня такое чувство, что в ушах и между пальцами ног начинают расти грибы, – буркнул Энрике, заводя мотор.
Юбер тоже промок до костей.
– Поехали к Ленигану, – сказал он. – Сумеете найти его дом?
– Любители порнухи?
– Вот именно.
– Конечно, – заверил Энрике. – Найду дорогу с закрытыми глазами.
Он включил "дворники" и огни.
– Вы, часом, не во власти искушения? – спросил он, передвигая рычаг переключения скоростей.
Суровое лицо Юбера осветила веселая улыбка.
– Нет, – ответил он. – Мы просто "встревожены" и хотим знать, совпадет ли с нашей версия Ленигана относительно исчезновения Мэриан Андерсон.
– Понял, – кивнул Энрике.
Они добрались очень быстро, но, несмотря на свою уверенность, Энрике проехал мимо дома, не узнав его. Он заметил свою ошибку на ближайшем перекрестке и развернулся.
– Остановитесь здесь, – велел Юбер.
Он заметил машину с выключенными огнями, в которой должны были находиться люди Чарлза Эйзена, но не это заставило его остановиться. Ему показалось, что кто-то в темноте открывает ворота в заборе вокруг дома Ленигана.
– Погасите фары, – добавил Юбер.
Энрике подчинился. Секунд через двадцать на улицу выехал желтый "форд-Англия" Кеннета Ленигана, который вышел из машины, закрыл ворота, снова сел в машину и тронулся дальше.
Машина службы безопасности двинулась следом.
– За ними, – приказал Юбер.
Лениган направлялся через нижний город по шоссе в сторону Сандбанка. Скорость его "форда" не превышала пятьдесят километров в час. И это ставило серьезные проблемы перед водителями двух машин, следовавших за ним под дождем с выключенными фарами.
Почти у въезда в деревню Лениган, оставив машину на обочине, зашагал по извилистому переулку. "Шевроле" разведуправления флота и "зодиак" Юбера остановились на довольно большом расстоянии.
– Пойдемте с мной, – предложил Юбер.
Они быстро добрались под дождем до "шевроле". Трое крепких мужчин в плащах встретили их прохладно, заняв круговую оборону, чтобы не быть застигнутыми врасплох. Юбер приготовился к долгим объяснениям, но один из агентов Чарлза Эйзена узнал его.
– Попрошу вас остаться здесь, – сказал Юбер. – Мы посмотрим, куда он идет. В любом случае он вернется за своей машиной...
Узкую дорожку с обеих сторон сжимала живая изгородь. Энрике шел за Юбером. Ветер так сильно завывал в ветвях, что не было нужды заботиться о соблюдении тишины.
Дорога сворачивала вправо. Они ускорили шаг, насколько позволяли камни под ногами, кусты и скользкая грязь. Вдруг Юбер вытянул руку, чтобы остановить Энрике.
Меньше чем в пятидесяти метрах впереди на забор влез человек, который затем спрыгнул с другой стороны. Юбер и Энрике снова двинулись вперед. Они тоже перелезли через забор и оказались на лужайке, идущей под уклон. Внизу был виден свет жилых домов, а дальше, посреди Холи-Лох, – огни "Протеуса".
Кеннет Лениган укрылся за гаражом Андерсона. Он был почти убежден, что за домом следят, но скорее всего, казалось ему, наблюдатели сидят в машине на шоссе или на дороге, ведущей к дому. Именно поэтому он сделал большой крюк по полям.
Он перелез через забор и попал во двор. Задняя часть дома была темной, но, если Андерсон был там, он мог находиться в одной из комнат, выходящих на другую сторону. Лениган пробрался по двору, прижимаясь к забору. В кармане у него были ключи, взятые у Мэриан. Он бесшумно открыл дверь, вошел и тотчас закрыл ее.
В доме было тепло. Неожиданный треск обогревателя вогнал Ленигана в дрожь, и он несколько секунд стоял, затаив дыхание и слушая учащенные удары сердца.
Успокоившись, он расстегнул мокрый плащ, долго вытирал ноги о тряпку и пошел наощупь в гостиную. Только там он включил карманный фонарик, прикрывая лампочку пальцами. Он неторопливо поднялся по лестнице на второй этаж.
Из-под двери спальни пробивалась полоска света. Лениган без колебания открыл дверь.
– Добрый вечер, – произнес он самым естественным тоном.
Эверетт Андерсон лежал в постели и читал газету. Он вздрогнул, хотел вскочить, но узнал Ленигана.
– Что вы здесь делаете? – буркнул он. – Как вы вошли?
Лениган закрыл дверь.
– Мне нужно поговорить с вами по поводу вашей жены, – сказал он.
Он развел руками, посмотрел на свой мокрый плащ.
– Какая паршивая погода, – заворчал он.
Лениган достал из кармана пузырек в кожаном футляре, до середины наполненный виски.
– Простите, – добавил он, – но это лучший способ согреться.
Он сделал вид, что пьет, потом вытер горлышко ладонью. Проведя с Андерсоном несколько вечеров в баре, он знал, что тот никогда не откажется от нескольких глотков виски, и протянул пузырек инженеру.
– Отличная штука. Такого вы еще не пробовали.
Андерсон взял маленькую бутылочку, но поставил ее на одеяло, не выпуская из руки.
– Что вы собирались рассказать о моей жене? Я надеюсь, что она отправилась к черту и не собирается возвращаться...
Лениган волновался, выпьет ли собеседник, но тщательно скрывал свое нетерпение.
– Не думаю, что она намерена возвращаться, – заверил он.
Андерсон, казалось, испытал огромное облегчение. Он было поднес флакон к губам, но приостановился и спросил:
– Объясните мне все-таки, как вы сюда вошли?
– Ваша жена дала мне ключи.
– Моя жена?.. Зачем?
Лениган примирительно понял руку.
– Я вам сейчас объясню...
Бутылочка поднялась еще на несколько сантиметров.
– Почему вы не позвонили, как все? – настаивал Андерсон. – Все-таки в чужой дом так не входят...
Лениган сжал в карманах кулаки. Ему хотелось оглушить Андерсона, но он сдержался.
– Перед вашим домом дежурят полицейские, – ответил он. – Я пробрался сзади, чтобы они меня не увидели. Если бы я позвонил, вы бы спустились, включили свет в прихожей, и они бы узнали, что я пришел к вам.
Андерсон опустил флакон на одеяло.
– Полиция перед моим домом? Но почему?
Он выглядел испуганным. Лениган подумал, что инженер не выдержал бы суровый допрос. Видно, другого выхода, кроме предложенного Айзобелом, не было.
– Вне всяких сомнений, они подозревают вас в причастности к исчезновению вашей жены.
– Черт! – выругался Андерсон. – Они сошли с ума... У меня безупречное алиби.
– Возможно, они думают, что у вас был сообщник, и ждут, пока он придет за платой.
– Черт! – снова буркнул Андерсон.
Наконец он поднес флакон к губам и жадно сделал пять-шесть глотков. Вытерев губы рукой, он протянул бутылочку Ленигану, который, спокойно завинтив крышку, убрал флакон в карман.
– Теперь, – сказал Андерсон, – начинайте. Я вас слушаю.
Лениган внимательно смотрел на него. В выпитом Андерсоном виски была большая доза сильного снотворного, того самого, что Лениган опробовал несколько ночей назад на Юбере. Энрике и Питере Массе. Действовать оно начинало очень быстро.
– Так вот, – медленно произнес Лениган, – это долгая история...
Взгляд Андерсона затуманился, мускулы лица расслабились. Он с заметным трудом старался удержать голову, но она упала на подушку. Он хотел заговорить, но не смог произнести ни единого слова. Его глаза закрылись, и он погрузился в крепкий сон, широко раскрыв рот.
Лениган несколько секунд сидел неподвижно, потом неторопливо достал из кармана спичечный коробок и пинцет филателиста. Открыв коробок, он за склеенные крылья достал пинцетом осу и нагнулся над Андерсоном.
Убрав пустой коробок в карман, он достал фонарик и осветил горло Андерсона. Затем осторожно стал просовывать в горло жертвы осу, отчаянно извивавшуюся и угрожающе шевелившую ядовитым жалом.
Резким движением Лениган протолкнул ее так далеко, как только смог. Затем вынул ее и убедился, что у осы больше нет жала и, следовательно, она выполнила свою задачу. Он вновь засунул ее поглубже, в шейку пищевода Андерсона. В случае вскрытия ее обязательно найдут.
Лениган убрал пинцет в карман, спустился на первый этаж и прошел на кухню, прикрывая лампу фонарика пальцами. На кухне он надел перчатки и открыл холодильник, сразу автоматически осветившийся. Вынув початую бутылку пива, он закрыл холодильник и поднялся в спальню. Пластмассовую пробку он положил на ночной столик, а бутылку – на кровать. Пиво стало вытекать на одеяло.
Андерсон дышал с большим трудом. Опухоль от укуса осы должна была сильно сузить дыхательное горло и вскоре совсем перекрыть его. Лениган схватил инженера за волосы и стащил на пол, стянув вместе с ним простыню и одеяло. Наконец, довольный мизансценой, он выбрался тем же путем, запер дверь на ключ, поднял воротник плаща и надвинул кепку на голову. Затем он двинулся вдоль стены, снова перелез через забор и направился по полям к своей машине.
Он был так доволен проделанной работой, что не слишком внимательно смотрел по сторонам.
* * *
Спрятавшись в спальне первого этажа Юбер и Энрике услышали, как Лениган вышел и запер дверь. Юбер подождал еще полминуты, потом двинулся в гостиную. Все было темно и тихо.
Юбер, сопровождаемый Энрике, вошел в дом в надежде услышать разговор Ленигана с Андерсоном, но, оказавшись на месте, счел слишком рискованным подниматься на верхний этаж следом за ночным гостем. Когда Лениган спустился за бутылкой пива, им пришлось спрятаться.
Юбер включил свой фонарик, встроенный в авторучку, направив его луч на пол. Подошел Энрике. Они слышали только стук дождя и завывание ветра вокруг дома.
Юбер пребывал в нерешительности. С одной стороны, он сожалел, что позволил природному динамизму увлечь себя и следить за Лениганом, рискуя разрушить свое прикрытие. Эта мысль побуждала его как можно скорее покинуть дом.
Но, с другой стороны, он считал, что у противника могли быть важные причины убрать Эверетта Андерсона, ставшего опасным. Поэтому Юбер не мог уйти, не убедившись, что американский инженер жив и здоров.
– Оставайтесь здесь, – шепнул он Энрике. – Я загляну наверх.
Он направился к лестнице. Подошвы его ботинок, сделанные из мягкой резины, ступали совершенно бесшумно, к тому же шум ветра и дождя позволял ему двигаться без особых предосторожностей.
Он без труда достиг площадки второго этажа и увидел полоску света под дверью спальни Андерсона. Прижимаясь к стене и держась начеку, он приблизился к двери и прильнул глазом к замочной скважине. Он увидел на ковре голову и плечи Эверетта Андерсона.
Юбер выпрямился, открыл дверь и вошел. Быстрым взглядом Юбер охватил все детали сцены: тело инженера, сползшее с кровати и запутавшееся в простыне и мокром одеяле. Пахло пивом. Она опустился на одно колено перед Андерсоном и перевернул его.
Андерсон не умер, его пульс еще слабо бился. Распухшее посиневшее лицо, закатившиеся глаза, широко раскрытый рот. Состояние инженера говорило об удушье, но что было его причиной? Может быть, противник воспользовался подушкой? Не похоже. Кроме того, почему он ушел, не доведя дело до конца? Продолжая осмотр, Юбер осветил горло Андерсона. Значительная опухоль, замеченная им, позволила установить близкий к истинному диагноз.
Он свистнул особым образом, зовя Энрике, поднял Андерсона и положил его на кровать. Подошедший Энрике встал сзади Юбера, не задавая вопросов.
– Найдите телефон, – приказал Юбер, – позвоните дежурному и скажите, что нам срочно нужен врач с "Протеуса". Дайте им понять, что все должно пройти с возможно меньшим шумом. И пусть предупредят Эйзе-на. Быстро.
Юбер услышал, как Энрике быстро сбегает по ступенькам. Андерсон практически перестал дышать, его пульс становился все медленнее и глуше. Юбер знал, что закупорка трахеи и разрыв артерии требуют быстрого вмешательства. Он понял, что инженер умрет прежде, чем приедет врач с "Протеуса", если только...
Колебаться было нельзя. Юбер принял единственно возможное решение. Каков бы ни был риск, надо попытаться спасти этого человека, чьи показания могли иметь большое значение для дела.
Юбер носил с собой нож, одно из лезвий которого было острым, как скальпель. Но требовалась еще и трубочка. Подумав несколько секунд, он решил, что вполне подойдет его тонкий фонарик, вмонтированный в авторучку. Он вынул фонарик, отвинтил ручку, и у него осталась трубочка из золотистого металла длиной сантиметров семь-восемь и шириной добрый сантиметр.
Она бросился в ванную комнату, включил свет, открыл аптечку, схватил пачку стерильных бинтов, пузырек девяностоградусного спирта, которым продизенфицировал свои руки, лезвие и импровизированную трубочку. Он вернулся к Андерсону, выглядевшему мертвым, протер спиртом основание шеи и сделал легкий надрез. Брызнула кровь. Юбер раздвинул края раны и расширил ее, стараясь не задеть важную артерию или нерв. Он быстро добрался до трахеи за пищеводом и просунул острие ножа между двумя хрящевыми кольцами.
Когда отверстие показалось ему достаточно широким, он ввел в него трубку и намотал вокруг бинты, чтобы промокнуть кровь. Затем он влез на кровать, сел на Андерсона и стал делать ему искусственное дыхание.
Поднялся Энрике.
– Эйзен и врач будут здесь через десять минут, – сообщил он.
Вдруг он заметил золотистую трубку, высовывающуюся из разрезанного горла Андерсона.
– Что вы с ним сделали? – встревожился он.
– Трахеотомию, – ответил Юбер.
У Энрике округлились глаза.
– Что?! – переспросил он.
– Трахеотомию, – повторил Юбер. – Вы знаете, что это такое?
– Э... да, – пробормотал Энрике. – Теперь вы стали хирургом?
– Делаю, что могу. Все равно бедняга умер бы у нас на руках.
Энрике никак не мог прийти в себя. Казалось, он был зачарован золотистой трубочкой, в которую входил и выходил воздух в ритме движений Юбера.
– Да не стойте вы тут! – неожиданно бросил тот. – Лучше спуститесь вниз встретить Эйзена и врача. И проследите, чтобы все прошло тихо. Нельзя, чтобы соседи что-нибудь заметили. Главное – никакого шума.
Энрике ушел. Юбер продолжал свое дело и наконец почувствовал, что грудь Андерсона поднимается и опускается сама по себе. Однако он не прекратил делать искусственное дыхание.
Чарлз Эйзен и врач, сопровождаемые шофером-санитаром, прибыли минут через десять. Врач одобрил действия Юбера, констатировал, что инженер теперь дышит почти нормально, но кажется, находится под действием снотворного. Санитар сходил за носилками, и они унесли Андерсона. Юбер попросил Энрике подождать внизу и, оставшись вдвоем с Чарлзом Эйзеном, рассказал ему, что произошло.
– Значит, у нас теперь есть доказательство виновности Ленигана, – заметил офицер службы безопасности.
– Доказательство покушения на убийство, но не шпионской деятельности, – уточнил Юбер. – А мы – не криминальная полиция. Ленигана надо оставить на свободе...
– А что будет, когда он узнает, что Андерсон не умер?
– Он этого не узнает. Поместите Андерсона в строгую изоляцию и потребуйте от врача и шофера держать язык за зубами. Утром кто-нибудь обязательно заметит, что Андерсона нет на работе...
– Завтра воскресенье, – перебил Эйзен.
– Простите. В таком случае, приезжайте сюда сами под предлогом необходимости допросить Андерсона об исчезновении его жены. Вы "обнаружите" труп... Мне нужен вывоз тела по всем правилам, с возможно большей оглаской. Роль мертвеца может сыграть один из ваших парней, все равно его лицо будет закрыто простыней. Нужно будет известить радио и местные газеты. Официальное сообщение...
– Вы знаете, что дверь внизу была заперта на ключ? Ваш шофер впустил нас через окно.
– Разобьете стекло или вызовите слесаря, чтобы взломал замок. Это не имеет значения. Раз машина в гараже, вас обеспокоит, что Андерсон не отзывается...
Эйзен кивнул.
– А... причина смерти?
Юбер бессильно развел руками.
– Это, старина, спросите у врача.
7
Черный "форд-зодиак" остановился у края тротуара в пятидесяти метрах от дома Бабинсов. Энрике погасил фары, оставив позиционные огни, выключил "дворники" и двигатель. Теперь они слышали стук дождя по кузову машины.
– Мне очень жаль, – сказал Юбер, – но вам придется подождать здесь, а это грозит затянуться.
– Мне за это платят, – философски ответил Энрике. – Но я все-таки позволю себе заметить, что сейчас не время навещать людей.
– Для храбрых время не имеет значения, – наставительно заметил Юбер. – Вам бы следовало это знать.
– Если я правильно понял, – продолжал Энрике, – сегодня вы намерены по-настоящему "узнать" ту очаровательную юную особу?
– Намерен, – подтвердил Юбер.
– Желаю вам получить удовольствие.
– Вы очень любезны.
– Если бы у меня была Библия, я бы даже помолился за вас.
– Купите ее и внесите стоимость в список ваших расходов.
– Я об этом подумаю.
Юбер надел кепку, поднял воротник плаща и открыл дверцу.
– Спокойной ночи, – вежливо пожелал он.
– Мерзавец, – прошептал Энрике.
Наполовину вылезший из машины Юбер обернулся.
– Что вы сказали?
– Ничего, абсолютно ничего, – заверил Энрике.
– Да нет, вы что-то сказали, – настаивал Юбер.
– Я говорил, что идет дождь.
– Серьезно?
Юбер вышел и закрыл дверцу, к большому облегчению Энрике. Быстро добежав до дома Бабинсов, Юбер нажал кнопку звонка. Если сведения, полученные Чарлзом Эйзеном, верны, Мойра Бабинс все еще была в Глазго, а Гордон и Пирл остались дома.
Невдалеке стоял крытый грузовик. Юбер подумал, что в нем должны находиться люди Чарлза Эйзена, наблюдающие за домом Бабинсов через отверстия в кузове. Из чистого любопытства он направил светящийся циферблат своих часов на грузовичок. Цифры и стрелки приобрели необычное свечение, и Юбер понял, что агенты флотской службы безопасности располагали инфракрасным объективом, с помощью которого только что сфотографировали его.
Он топтался, стараясь согреть промокшие и замерзшие ноги, потом укрылся в дверной нише от ветра и дождя.
Шло время, а на звонок никто не отвечал. Он снова нажал кнопку и не отпускал ее секунд двадцать. Было слышно дребезжание звонка внутри дома.
Наконец из-за двери послышался голос:
– Кто здесь?
– Простите, что побеспокоил вас, – ответил Юбер умышленно неуверенным голосом, – но вы сказали, что я могу вернуться, когда захочу...
– Кто вы?
– Я был у вас позапрошлой ночью вместе с моим шофером... Помните?
– А! Да...
Послышался шум засовов, и дверь открылась. Было темно.
– Я не включаю свет из-за соседей, – объяснил Гордон.
Юбер вошел. Карлик закрыл дверь и включил свет. Он был в пижаме, волосы всклокочены, глаза припухли от сна. Вид нелюбезный.
– Что вы хотите? – резко спросил он. – Сейчас все-таки не время ходить в гости.
Юберу очень хотелось покраснеть. Он принял смущенный вид и опустил глаза.
– Я... я понял, что... что я... могу приходить в любое время.
– Серьезно? – отозвался Гордон. – Зачем же?
– Ну, это... я... В общем, я... думал, я много думал о вашей сестре и...
В этот момент Гордон был вынужден понять.
– Ладно, – сказал он. – Вам, значит, захотелось вернуться?
– Да, – со стыдом признался Юбер, который в душе сильно веселился.
Гордон раздраженно поскреб макушку.
– Могли бы предупредить заранее, старина. Моя сестра спит, и я не знаю, как она это воспримет...
– Если бы вы были так любезны спросить ее...
– Она наверняка наорет на меня, – заметил Гордон. – У вас есть деньги?
– Разумеется, – быстро ответил Юбер.
– Ладно, подождите минуту.
Гордон ушел, и Юбер услышал, что он поднимается по лестнице. Юбер смирно сидел, сохраняя на лице улыбку, поскольку боялся, что за ним наблюдают. Гордон вернулся довольно быстро с раздосадованным лицом.
– Она недовольна, – объяснил он. – Поставьте себя на ее место...
Юбер догадался, что за этим последует, и пошел на рассчитанный риск.
– Простите, что побеспокоил вас, – пробормотал он. – Я приду в другой раз.
Он неловко встал, уронил кепку, которую держал в руках, и нагнулся за ней.
– Извините меня.
Гордон смотрел на него с едва скрываемым презрением.
– Возможно, есть способ договориться, – сказал он. – Девушки всегда неравнодушны к деньгам...
– Вы думаете, что... Правда?.. Сколько нужно?
– Думаю, хватит двадцати фунтов.
Юбер подумал, что карлик принимает его не только за лопуха, но и за придурка. Однако вслух возмутился:
– Двадцать фунтов! Это много...
– Тогда говорить больше не о чем, – отрезал Гордон, направляясь к двери.
– Секунду! Я... я согласен.
Карлик вернулся.
– Деньги вперед, разумеется.
Он протянул руку. Юбер с лихорадочной быстротой вынул из заднего кармана две пачки пятифунтовых купюр, отделил четыре и протянул их Гордону. Карлик взял деньги и бросил жадный взгляд на пачки, которые Юбер убирал в карман.
– Идите за мной, – сказал он наконец. – Она примет вас в своей спальне.
Юбер заколебался и смущенно проговорил:
– Вы знаете, я женат, имею детей... у меня их пятеро. Я рассчитываю на ваше молчание. Если станет известно, что... Это будет катастрофа. Вы понимаете?
В выпуклых глазах Гордона на мгновение блеснул дьявольский огонек.
– Не бойтесь, – вкрадчиво произнес он. – Мы – само молчание.
Юбер поднялся следом за ним на второй этаж и вошел в открытую дверь спальни Пирл Бабинс. Комната была обставлена в романтическом стиле: обтянутые тканью стены, старинная мебель. Сидя на кровати, подложив под спину подушки, Пирл ждала его. Юбер догадался, что она успела быстро причесаться к его приходу. Она выглядела четырнадцатилетней девочкой, которой можно было бы дать отпущение грехов без всякой исповеди.
– Добрый вечер, – любезно сказала она.
– Добрый вечер, – пробормотал Юбер.
– Ну ладно, я вас оставлю, – бросил Гордон. – Спокойной ночи.
Он вышел и закрыл дверь. Щелкнул замок. Юбер посмотрел на дверь, потом на девушку. "Надеюсь, ей действительно восемнадцать", – подумал он.
– Я рада, что вы снова пришли, – заметила она. – Вы мне очень нравитесь.
Он улыбнулся и кивнул.
– Не смущайтесь, – продолжала она. – Раздевайтесь и идите ко мне.
Юбер шумно вздохнул и опустил глаза.
– Я бы предпочел, чтобы вы выключили свет, – признался он.
Она с трудом сдержала безумный смех.
– Как хотите...
И погасила лампу.
* * *
Юбер заканчивал одеваться. Светало. Грязно-серый утренний свет проникал в комнату через шторы. Пирл пошевелилась.
– Который час? – спросила она сонным голосом.
– Около шести, – ответил Юбер.
– Почему вы уходите так рано?
– Я... я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я выхожу отсюда.
Пирл слегка приподнялась, но увидела только неясный силуэт высокого худощавого мужчины, надевающего пиджак. Она уронила свою хорошенькую светловолосую головку на подушку, стараясь понять. В любви человек всегда проявляет свою сущность ярче, чем в повседневной жизни, и Пирл думала, что в этом мужчине есть какой-то диссонанс. Его мускулистое тело и манера любить не сочетались с образом отца семейства и добродетельного католика. Он нравился ей таким, каким она узнала его в постели. Она бы охотно взяла его себе в постоянные любовники.
– Вы придете еще? – спросила она.
Она заколебался.
– Может быть...
– Приходите, – сказала Пирл. – Я хочу, чтобы вы пришли еще.
Она говорила искренне. Он взял кепку и плащ, высохший на спинке кресла, и подошел к постели.
– Мне надо идти...
Она приподнялась на локте и другой рукой притянула Юбера за плечо, заставляя его нагнуться. Он поцеловал ее. Она укусила его за губу.
– Приходите следующей ночью, – настаивала она.
– Постараюсь.
Юбер высвободился и тихо открыл дверь в темный коридор.
– Выключатель справа, чуть дальше, – шепнула она.
Он нашел его, включил свет и вернулся закрыть дверь. В этот момент из другой комнаты появился Гордон, по-прежнему в пижаме, но причесанный.
– Я вам открою, – предложил он.
Он прошел первым и включил свет в гостиной, когда они спустились вниз.
– Кстати, – неожиданно сказал он, – я хотел вам кое-что показать.
Юбер остановился. Карлик на секунду исчез в соседней комнате и вернулся, держа указательным и большим пальцами угол фотографии.
– Посмотрите на это...
Его одутловатое лицо было невозмутимым, но в глубине темных глаз плясал огонек злой иронии. Юбер взял фотографию и немного переместился, чтобы лучше рассмотреть ее. У него перехватило дыхание, и это не было комедией. "Ну вот", – подумал он.
Снимок представлял трех голых человек – двух мужчин и женщину, лежавших на кровати. Юбер, Энрике и Пирл занимали позы, делавшие честь по крайней мере фантазии режиссера. Юбер изобразил легкую дрожь в руках и намеренно задержал дыхание, чтобы к лицу прилила кровь.
– Вы себя узнаете? – проквакал карлик.
Как не узнать? Из всех троих неузнаваемой оставалась одна Пирл, а лица мужчин были видны очень четко. То, что у них были закрыты глаза, можно было объяснить сильным удовольствием. Юбер с трудом проглотил слюну.
– Кто... кто это сделал? – с трудом выговорил он.
– Я, – просто ответил Гордон. – Если вас интересует, могу продать... естественно, вместе с негативом.
Юбер постарался изобразить страх.
– Сколько? – прошептал он.
– Недорого... Поскольку вы мне симпатичны, это будет стоить сто фунтов.
– Вы с ума сошли! – возмутился Юбер.
Гордон пожал плечами.
– Жить-то надо...
Юбер размышлял. Он не предполагал, что мерзкий карлик потребует у него денег. Скорее всего, это был пробный шаг. Конечно, он сделал не одну фотографию. За остальные придется расплачиваться уже не деньгами.
– У меня нет с собой такой суммы, – глухо произнес Юбер.
– Да есть, – почти весело возразил Гордон. – В заднем кармане ваших брюк лежат две пачки.
– Но я брал оттуда, чтобы...
– Так у вас, наверное, что-нибудь есть и в бумажнике.
Юбер послушно достал бумажник и сосчитал наличность. Там лежали восемь фунтов и несколько шиллингов. Он достал восемьдесят фунтов, оставшихся в кармане брюк.
– Это все, что есть...
Гордон быстро взял деньги.
– Ладно, пойдет, – решил он. – Уступлю по дружбе.
Он снова вышел в соседнюю комнату, принес негатив и отдал Юберу.
– Вот. Теперь сможете напечатать еще, для друзей, – тяжеловесно пошутил он.
– Не смейтесь, – буркнул Юбер. – Мне так стыдно... Очевидно, мы были жутко пьяными.
– Да уж!
Карлик выключил свет и открыл дверь. Начинался пасмурный серый день. Дождь прекратился, но шоссе еще не успело просохнуть после недавнего ливня, а ветер продолжал дуть с прежней силой.
– Поторопитесь, – буркнул Гордон.
Когда Юбер проходил мимо, карлик добавил:
– Надеюсь, это не помешает вам прийти снова. Вы всегда будете желанным гостем, и я обещаю больше вас не фотографировать.
Он засмеялся скрипучим смехом. Юбер с трудом подавил желание ударить его.
Грузовичок службы безопасности Военно-Морских Сил стоял на том же месте, правее дома. Свернув налево, Юбер нашел Энрике в "зодиаке".
– Хорошо повеселились? – лицемерно поинтересовался тот.
– Отлично, спасибо.
Несколько разочарованный лаконичным ответом, Энрике спросил:
– Возвращаемся в гостиницу?
– Высадите меня у пристани. Я поеду на "Протеус". Потом можете отправляться спать. Если вы мне понадобитесь, я вас вызову.
* * *
Мойра Бабинс вернулась из Глазго в воскресенье около десяти часов утра. Воскресенье было днем контакта с Дэвидом, то есть Кеннетом Лениганом, и Мойра собиралась идти на встречу.
Когда она вошла в дом, Гордон и Пирл спали. Мойра замерзла и решила принять ванну. Пока ванна наполнялась, Мойра разделась в своей спальне.
Зеркало над камином бесстрастно показало ей, что живот отрастает, а груди начинают обвисать. Но фигура все еще была хороша, несмотря на то, что уже было прожито сорок лет. Больше всего ее огорчало ненормальное развитие волосяного покрова, заставлявшее регулярно брить ноги почти до ляжек. Гордон говорил, что ему нравится, когда волосы у нее немного отрастали. У Гордона были странные вкусы.
Она с наслаждением легла в горячую ванну. Открылась дверь, и вошел Гордон.
– Здравствуй, мамочка, – бросил он.
Раньше Мойра пыталась отучить Гордона звать ее мамочкой, когда они были одни, но он говорил, что может ошибиться при посторонних, если не выработает автоматизм. Конечно, это была правда, но правдой было и то, что он получал странное удовольствие, называя ее так в самые интимные моменты.
– Этой ночью снова приходил американец, – сообщил он.
Мойра нахмурилась.
– Надеюсь, ты его не пустил, – ответила она. – Приказ Дэвида...
– Нет, – непринужденно сказал он. – Он очень нравится Пирл, и я подумал, что он сочтет странным, если его вдруг перестанут принимать.
Он фыркнул от смеха.
– Ну и дурак этот тип! Если бы ты его видела! У него на физиономии написано "грешник". Спорю с тобой на что хочешь, что сейчас он исповедуется.
– Тебе не следовало...
Он нагнулся, поцеловал ее и, опустив руку в воду, ласково погладил.
– Я даже продал ему одну фотографию, – тем же тоном продолжал он. – Видела бы ты его морду!
Мойра сильно вздрогнула и оттолкнула его.
– Ты с ума сошел! Совершенно чокнулся! Ты прекрасно знал, что этого нельзя делать.
Он распрямился во весь свой маленький рост и повернулся на каблуках.
– Нет, я не сумасшедший. Я просто попросил у него деньги, и он заплатил. Теперь мы знаем, что он поддается шантажу. Он сделает и другое, когда придет время.
Мойра смотрела на него с нескрываемой тревогой. – Ты меня пугаешь, – прошептала она.
8
Юбер вошел в кабинет Чарлза Эйзена, который курил сигарету, слушая радио. Капитан-лейтенант выключил приемник и улыбнулся Юберу.
– Хорошо выспались?
– Отлично. Спасибо, что уступили мне свою каюту.
Эйзен махнул рукой, показывая, что это мелочь.
– Я слушал информационный выпуск, – сообщил он. – Передали о смерти Андерсона... Смерть наступила в результате несчастного случая, вызванного укусом осы, по недосмотру проглоченной с пивом.
Юбер поднял брови.
Это правда?
– Абсолютная. Врач извлек насекомое.
– Осы здесь редки, тем более при такой температуре!
– Они иногда попадаются во фруктах, привозимых из Лондона. Они спят, но достаточно немного тепла – и оживают.
– Не понимаю, как Лениган сумел заставить Андерсона выпить пиво с осой, и почему тот не закричал в момент укуса?.. Мы находились на первом этаже и...
– Андерсон был усыплен сильнодействующим препаратом, возможно, тем же самым, который вы попробовали у Ленигана.
– Очень может быть! Надо признать, этот Лениган имеет довольно богатое воображение. Если его не повесят, надо будет взять его к нам гэгменом[3].
Зазвонил телефон. Эйзен снял трубку.
– Слушаю... О'кей, спасибо.
Он положил трубку на рычаг и сообщил:
– Андерсон пришел в себя. Хотите его видеть?
– Да, и, если возможно, наедине.
– Как вам угодно.
Юбер взял со стола блокнот и шариковый карандаш.
– Вы позволите?
Следом за Эйзеном он миновал бесконечно длинный коридор, поднялся на один этаж и оказался перед дверью медчасти. Врач принял их в своем кабинете.
– Больной чувствует себя настолько хорошо, насколько это возможно, – заверил он. – Мне пришлось немного зашить рану и принять меры против заражения... а также сменить трубку.
Он улыбнулся, глядя на Юбера.
– Из вас вышел бы хороший хирург, – продолжал он. – У вас к этому талант.
Юбер улыбнулся в ответ.
– Риск был невелик, – ответил он. – Бедняга умер бы без моей помощи... а он может нам пригодиться.
Врач открыл ящик стола, вынул из него цилиндр из золотистого металла и протянул Юберу.
– Держите. Можете собрать свой фонарик-ручку.
– Спасибо, – сказал Юбер. – Теперь мне бы хотелось поговорить с Андерсоном тет-а-тет.
– Это возможно, но предупреждаю вас: он еще долго не сможет произнести ни слова.
Юбер рассмеялся, и в уголках его глаз появились морщинки.
– Я это отлично знаю, но, возможно, он сможет писать.
Врач открыл дверь.
– Пойдемте.
Эверетта Андерсона поместили в отдельную палату, охраняемую моряком. Юбер вошел, и дверь за ним закрылась. Он посмотрел на Андерсона, лежащего на спине. Из бинтов, обмотанных вокруг шеи, выступал кончик серебряной трубки. Лицо землистого цвета, затуманенные глаза... Он был пока не в лучшей форме.
Юбер приблизился.
– Вы понимаете, что вам говорят? – спросил он. – Если да, закройте глаза.
Андерсон на секунду опустил веки.
– Я полковник Юбер Бониссор де Ла Бат из Центрального Разведывательного Управления.
В тусклых глазах Андерсона на мгновение блеснул страх.
– Это я спас вам жизнь прошлой ночью. Кеннет Лениган дал вам снотворное, а затем засунул в горло осу. Она вас ужалила, и вы бы умерли от удушья, если бы я не провел трахеотомию подручными средствами... Вы поняли?
Андерсон с некоторой задержкой закрыл глаза и снова открыл их.
– Лениган, – продолжал Юбер, – пытался убить вас, потому что знал, что мы вас подозреваем. Он боялся, что вы все расскажете.
Андерсон отвел взгляд. Юбер слышал равномерный свист входящего и выходящего через трубку воздуха.
– Это покушение на убийство послужило недостававшим нам доказательством. Теперь мы уверены, что вы дали согласие работать на разведслужбу другого государства, возможно, под давлением шантажа... Мы видели вас входящим в дом Бабинсов. Нам известна роль этой семьи. Мне нужно, чтобы вы сообщили, о чем они вас просили и что вы сделали... Поскольку говорить вы не можете, то ответы будете писать.
Он положил блокнот на живот инженера и вложил ему в правую руку карандаш.
– Начинайте. Что они от вас требовали и что вы им дали?
Неподвижный Андерсон закрыл глаза и уже не открывал их. Юбер настаивал:
– Мы знаем основное, нам не хватает только деталей. Если вы нам поможете, мы сделаем все, чтобы максимально облегчить вашу участь. Начинайте.
Инженер открыл глаза. Его левая рука нащупала блокнот. Он написал неловко, не видя, что пишет: «Мне нечего сказать».
Юбер вздохнул. Он надеялся, что все пройдет без осложнений.
– Очень жаль, что вы упрямитесь, – сказал он неестественно мягким тоном. – Вы заставляете меня применить жесткие методы, хотя, видит Бог, я этого не люблю.
Он снова вздохнул.
– Мне придется разрушить то, что я сделал ночью. Я могу вырвать трубку, позволяющую вам дышать, и уйти, приказав часовому никого не пускать к вам.
Глаза Андерсона расширились. Он выпустил из пальцев карандаш и инстинктивно поднес руки к шее, словно думая, что сможет защититься. Юбер обхватил его запястья, легко удерживая обе руки инженера своей левой. Его правая рука медленно приближалась к трубочке.
– Если надумаете заговорить, закройте глаза. Считаю до пяти.
Он сосчитал. Его лицо благородного разбойника окаменело, светлые глаза приобрели стальной блеск. Пальцы очень легко коснулись трубочки, но Андерсон этого не почувствовал. Потрясенный инженер быстро опустил веки. Юбер оставил его руки и снова дал блокнот и карандаш.
– Пишите, – приказал он.
Побежденный Эверетт Андерсон начал писать. Его пальцы дрожали, а смертельно бледное лицо покрывал ледяной пот...
* * *
Кеннет Лениган остановил машину недалеко от полицейского участка Сандбанка. Десять минут назад он услышал по радио информационный выпуск, в котором сообщили о смерти от "несчастного случая" американского инженера Эверетта Андерсона. Лениган был абсолютно убежден: никто никогда не сможет доказать, что это было убийство, тем более что снотворное, которое он дал Андерсону, не оставляло следов.
Он вышел из машины и закрыл дверцу. Дождя не было с самого утра – почти чудо, – но небо оставалось пасмурным, а ветер дул с прежней силой.
Полицейский участок Сандбанка отделяло от церкви заброшенное кладбище. Лениган прошел мимо, не испытывая ни малейшего страха. Он бросил взгляд на кладбище, которое выглядело ухоженной лужайкой, где тут и там высились старые; изъеденные непогодой надгробья.
Подъезжали другие машины, перед церковью скапливались люди. Лениган взглянул на часы. Служба еще не началась.
Он поискал в толпе Мойру Бабинс, но не увидел ее. Возможно, она уже вошла внутрь. Лениган остановился в толпе и принялся спокойно набивать трубку табаком, как будто кого-то ждал. Этот постоянный контакт по воскресеньям был одной из его идей. Кроме курортников, многие жители Глазго и других мест приезжали провести уик-энд на берегах Холи-Лох. Поэтому местные жители не обращали на "чужаков" особого внимания.
Вдруг Лениган услышал сзади типично американский выговор. Он прикурил от зажигалки, заставив себя не оглядываться. Возможно, это были моряки или служащие технического персонала с "Протеуса". Они обсуждали смерть Эверетта Андерсона. Один из них произнес:
– Слушайте, ребята, я не должен этого говорить, но...
Лениган положил зажигалку в карман и слегка повернул голову. Он напряженно вслушивался. Ему казалось, что его ухо того и гляди отклеится и подлетит к губам человека, продолжавшего тем же конфиденциальным тоном:
– Клянетесь, что никому не расскажете?
– Конечно! – хором ответили остальные.
– Так вот, это я возил врача сегодня ночью к Андерсону после телефонного звонка. Было где-то между полуночью и часом, и на месте уже был один человек, сделавший Андерсону трахеотомию. Инженера перевезли на "Протеус" и могу вас заверить, что сейчас его жизнь уже вне опасности...
Лениган перестал дышать. Его трубка могла вот-вот погаснуть.
– Интересно, – удивился один из американцев, – а зачем тогда объявили о его смерти?
– Этого, приятель, я не знаю. Меня и самого попросили не трепаться. Может быть, из-за исчезновения его жены... Может, надеются, она вернется, если будет считать, что он умер. Другого объяснения я не вижу.
– А тот парень, что сделал операцию еще до вашего приезда, – заметил другой, – не проболтается?
– Нет, это наш. Инженер из "Дженерал Электрик", который приехал дня три назад... Как же его фамилия?
– Ла Берн?
– Точно, Ла Верн. Но смотрите, ребята, молчок, а то на меня наорут.
Они отошли к церковной паперти. Сраженный известием, Лениган не шевелился и не обращал внимания на верующих, направлявшихся ко входу. Он был страшно бледен, и у него тряслись колени. Он пытался размышлять, но мозг как будто работал вхолостую. Проходившие мимо женщина и ребенок удивленно взглянули на него. Он повернулся и машинально последовал за ними в храм.
* * *
Юбер вошел в кабинет Эйзена и бросил на стол блокнот, исписанный неловким деформированным почерком.
– Андерсон все выложил, – объявил он. – Дело куда серьезнее, чем мы думали. Перед нами не только шпионская сеть, но и попытка саботажа. Они просили его заменить некоторые детали системы самонаведения ракет "Полярис" другими, не отличимыми на вид. Они их ему уже было дали.
– "...было дали..."? – переспросил Эйзен.
– Да. Детали лежали в коробке в гараже Андерсона. Они забрали коробку в ночь исчезновения Мэриан Андерсон, опасаясь полицейского расследования. Их цель ясна. Наши атомные подлодки, вооруженные ракетами "Полярис" с ядерными боеголовками, – лучшее ударное оружие. Русские только и думают, как бы их нейтрализовать. Если возможно нарушить систему дистанционного управления, то с системой самонаведения ничего нельзя сделать... Ничего, если не разладить ее заранее, чтобы она не могла правильно сработать. Именно это они и пытались сделать. И чуть не добились успеха.
Чарлз Эйзен побледнел. Он встал и повел широкими плечами, как будто форменный китель стал вдруг слишком узким для него.
– Черт возьми! – воскликнул он.
Он дошел до иллюминатора и взглянул на дом Килмуна и маленькое кладбище, расположенное на склонах холма.
– Их надо брать, – сказал он, обернувшись. – Всех сразу. Заявления Андерсона вполне достаточно.
Юбер отрицательно покачал головой.
– Простите меня, Чарлз, но я с вами не согласен. Мы знаем только второстепенных агентов, а нам нужен руководитель...
– И вы считаете, что Лениган выведет нас на него.
– Считаю, – ответил Юбер. – Достаточно дать ему достаточно серьезную информацию, чтобы побудить встретиться с руководителем сети. Я займусь этим.
– А если он насторожится?
– Он должен уже получить подтверждение о смерти Андерсона. У него нет никаких причин для беспокойства...
* * *
Служба закончилась, и верующие медленно выходили из церкви. Лениган заметил Мойру Бабинс и подошел к ней. Снаружи многие люди здоровались друг с другом, заводили разговоры. Лениган и Мойра сделали то же самое с самым естественным видом, следя, однако, за тем, чтобы никто не смог услышать, о чем они говорят.
– Каррик приходил этой ночью, – сообщила она.
"Каррик" было кодовым именем, присвоенным ими Юберу.
– Несмотря на мой запрет, – продолжала она, – Гордон продал ему фотографию, всего одну. Тот, кажется, заплатил без возражений...
Лениган почти грубо перебил ее:
– Каррик провокатор, а Андерсон не умер. Мы все в опасности.
Мойра Бабинс грязно выругалась. Лениган добавил:
– Надо начинать осуществление экстренного плана. Вы знаете, что должны делать?
– Знаю, – ответила женщина искаженным голосом.
– Тогда до встречи. Удачи.
Они расстались, и Кеннет Лениган вернулся в свою машину. Хотя он не заметил ничего необычного, но был теперь уверен, что за ним следят. Однако ему обязательно было нужно приехать в Ротсей во второй половине дня, чтобы предупредить Айзобела. Значит, сначала надо оторваться от "хвоста"...
* * *
После обеда на борту "Протеуса" Юбер и Чарлз Эйзен ознакомились с последними отчетами о различных действующих лицах дела.
Они узнали о коротком контакте между Мойрой Бабинс и Кеннетом Лениганом при выходе из протестантской церкви Сандбанка. Мойра Бабинс вернулась к себе домой, откуда выехала спустя три четверти часа за рулем красно-черного "остина" в сопровождении Гордона и Пирл. Все были одеты в желтые непромокаемые плащи и рыбацкие шляпы. Они направились в морской клуб на Арднадам-Бей за верфью, и их проводили на борт яхты "Гоблин", видимо, принадлежавшей им. Они погрузили на борт две туго набитые сумки, затем подняли якорь, и яхта, пройдя мимо "Протеуса" к выходу из Холи-Лох, спустилась к устью. Группа на машине обеспечивала наблюдение до тех пор, пока не подошел катер.
– Не думаю, что есть основание для тревоги, – сказал Чарлз Эйзен, когда Юбер в свою очередь ознакомился с отчетами. – Холи-Лох – крупный центр яхтсменов, как вы могли заметить. Почти все они выходят в море по субботам и воскресеньям. В любом случае им не удастся от нас уйти.
Юбер позвонил в отель "Мак-Коллс" и попросил Энрике приехать за ним на пристань Сандбанка. Едва он положил трубку, как секретарь принес начальнику службы безопасности новые отчеты наружного наблюдения. "Гоблин" вошел в Кейлз-Бей и бросил якорь в трех километрах к северу от Ротсея, у острова Бьют. Трое пассажиров остались на борту, как будто ожидая кого-то. Кеннет Лениган пребывал в своем доме в Дунуне.
– Я возвращаюсь на сушу, – решил Юбер.
Чарлз Эйзен казался озабоченным.
– Думаю, будет лучше, если мы предупредим МИ-пять[4], – сказал он, – или, по крайней мере, спецотдел Скотленд-Ярда. Нельзя забывать, что мы не дома и не имеем права кого-либо арестовывать... С другой стороны, если мы выйдем на неожиданные ответвления сети и масштаб операции расширится даже в чисто географическом плане, помощь наших британских коллег будет очень ценной...
– Это ваше дело, – ответил Юбер. – А вообще-то, я с вами согласен.
9
Кеннет Лениган положил бритву и нагнулся к зеркалу, чтобы лучше увидеть результат. Он только что сбрил усы.
Он вымыл лицо и вытерся. Затем надел очки в толстой черепаховой оправе и покрыл голову кепкой из серого твида. Он стал неузнаваем.
Лениган вернулся в гостиную и, разрезав перочинным ножом кожаную обложку бювара, вынул оттуда паспорт гражданина США на имя Фрэнка Джона Осборна, проживающего в Уикенберге, штат Аризона. На фотографии он был изображен как раз в очках в толстой оправе и без усов.
Все документы на имя Ленигана он оставил в ящике письменного стола, а поддельный американский паспорт засунул в карман. Затем, надев пальто из толстой серой шерсти, вышел из дома через заднюю дверь.
Свою машину он оставил перед передней дверью, как приманку для следящих за ним. Он перелез через забор, отделявший его сад от сада соседнего дома, пустовавшего уже несколько месяцев, и оказался на каменистой дорожке, выходящей на улицу в ста метрах дальше.
Ветер продолжал дуть с прежней силой. По низкому небу неслись серые и черные тучи. Они окутывали вершины холмов, окрашивая их то в черное, то в темно-синее. Лениган поглубже надвинул кепку с двумя козырьками, потом по привычке провел рукой по голому лицу. Исчезновение усов оставляло у него странное чувство неприличия, как будто он вышел на улицу голым.
Он обернулся и бросил взгляд на крышу дома, в котором жил в последние месяцы. Он знал, что уже не вернется сюда, и это наполняло его грустью. Несмотря на полную приключений жизнь секретного агента, а может быть, благодаря ей, он очень привязывался к вещам.
Он так погрузился в грустные мысли, что с некоторым опозданием заметил черный "шевроле", стоящий в конце дороги, капотом в сторону улицы.
Первой реакцией Ленигана было повернуться и уходить, поскольку он сразу понял, кому принадлежит эта машина. Но тут он обнаружил, что на него смотрит человек, справлявший на забор естественную надобность.
Лениган инстинктивно изменил походку. Он сгорбился, опустил одно плечо и стал слегка прихрамывать. Его сердце сильно билось, и в горле встал комок, но у него хватило хладнокровия не показать этого. Он прошел мимо машины и повернул по улице направо, к центру города. Метров через двести он намеренно уронил свой платок и, поднимая его, сумел взглянуть назад. Улица была пустынной. Он понял, что провел противника, и засмеялся...
* * *
Юбер и Энрике миновали Кирн и приближались к Дунуну. Энрике Сагарра рассказывал забавную историю о молодой женщине, с которой был знаком в Мехико:
– У нее были стеклянный глаз и сопляк лет трех. Никогда не видел более противного мальца!.. Пока я занимался с его матерью в спальне, он не переставал колотить в дверь и реветь, как осел: "Мама, что с тобой делает этот сеньор? Что он с тобой делает, скажи, ма..." Я готов был его придушить! Был только один способ его успокоить – дать поиграть стеклянным глазом матери. Тогда он молчал целый час, да вот только мне это не особо нравилось. Отсутствие глаза ее не красило. Наконец я купил ему другой глаз. Так вот, хотите – верьте, хотите – нет, но паршивец заметил, что этот глаз – не его матери, наверно, из-за цвета, и ничего не вышло. Я чуть не пришиб его!
Юбер слушал, но не слышал. Не видел он и поднимавшегося к Глазго большого парохода, тяжело разрезавшего темные воды реки. Юбер размышлял. Инстинкт охотника на людей подсказывал ему, что дело принимает новый оборот. Возможно, он уже потерял инициативу. Его беспокоила неожиданная поездка Бабинсов на остров Бьют. Он не мог понять причину своего беспокойства и улыбался при мысли, что это, может быть, предупреждение "Протеуса"[5].
Энрике решил, что улыбка Юбера вызвана его историей, и раздулся от гордости.
– Остановитесь у касс, – велел Юбер, – и спросите, в котором часу отходит ближайший пароход на остров Бьют. Мне хочется туда съездить...
– Почему бы нет? – весело отозвался Энрике. – В конце концов, сегодня воскресенье, и каким-то чудом даже дождь прекратился...
Юбер посмотрел на него.
– Я вам предлагаю не увеселительную прогулку.
– Да? – переспросил сильно разочарованный Энрике. – А я-то думал...
Он остановил машину перед билетными кассами и вышел. Юбер продолжал размышлять. Он не любил долгие дела, вроде этого. Его природный динамизм требовал атак, активных действий. Он спрашивал себя, не пора ли устроить панику в рядах противника, чтобы заставить раскрыться руководителя. Юбер не догадывался, что этот процесс уже начался...
Энрике вернулся бегом.
– Пароход отходит сейчас, – сообщил он, – в три двадцать. Его уже видно...
Юбер повернулся и заметил пароход менее чем в пятистах метрах.
– Я не могу оставить машину здесь, – сказал Энрике. – Придется поставить ее с другой стороны. Берите билеты, я вас догоню.
Юбер купил билеты и отправился на пристань. Дежурный у турникета потребовал три пенса за проход. Юбер заплатил и поспешил к зданию станции в конце дамбы.
Человек пятьдесят образовали очередь у первого причала. По громкоговорителю объявили о прибытии из Гурока парохода, направляющегося в Ротсей. Юбер встал в конец очереди.
Энрике прибежал, когда корабль уже пришвартовался. Пришлось ждать, пока перебросят сходни и сойдет последний пассажир, прибывший в Дунун. Наконец, очередь тронулась.
Юбер и Энрике спустились на нижнюю палубу, надеясь найти сидячие места. Они подходили к переднему салону, когда внимание Юбера привлек раскуривавший трубку человек в кепке и очках.
Юбер видел его со спины, но особая манера держать трубку, несколько раз поджигать табак, уминая его короткими толчками пальца, не оставила у него никаких сомнений.
– Здесь Лениган, – шепнул он Энрике, неподвижно стоявшему рядом с ним. – Вот он, раскуривает трубку у окна...
Энрике кивнул, но в этот момент человек повернулся к ним в профиль, и уверенность испарилась. Гладко выбритое лицо, толстые очки... Нет, это не Лениган.
– Вот это да! – воскликнул Энрике. – Я готов был поклясться...
– Я тоже, – отозвался Юбер.
Он повел Энрике в другой салон. Сомнения оставались.
– Будем осторожны, – сказал Юбер. – Допустим, что, заметив слежку, он сбрил усы и надел очки...
– Вполне возможно, – согласился Энрике. – Во всяком случае, я в аналогичных обстоятельствах поступил бы так же.
Они сели так, чтобы наблюдать за лестницей между двумя салонами. Несколько человек сошли с корабля в Иннеллане и на других остановках. Встревоженный Энрике заглянул в передний салон.
– Сидит на месте, – сообщил он, вернувшись. – Если смотреть со спины, нет никаких сомнений, что это он.
Мальчишка с наглым взглядом, желая выбраться со своего места, постарался наступить им на ноги.
– Ты бы мог по крайней мере извиниться, – буркнул Энрике.
Мальчишка стал густо-красным и повернулся к своей матери – упитанной даме, сидевшей у окна и наблюдавшей всю сцену.
– Ма! – крикнул он. – Этот господин сказал мне гадкую вещь!
Пассажиры синхронно обернулись, и пятьдесят пар глаз уставились на несчастного Энрике.
– Что он тебе сказал? – завопила мать.
– Я не могу повторить, – крикнул мальчишка и быстро отскочил, испуганный угрозой, которую прочитал во взгляде своей жертвы.
Юбер добродушно улыбнулся и, наклонившись к возмущенной матроне, ответил достаточно громко, чтобы это могли услышать все:
– Я слышал, мадам. Он сказал мальчику, что у него очаровательная мама. Но пусть ваш милый сынок успокоится. В этих словах не было ни оскорбления, ни даже насмешки.
Тон был очень светским, и матрона застыла от этих слов, разинув рот. Глядя на нее, люди начали фыркать, а потом последовал взрыв всеобщего смеха. Обескураженный мальчишка искал ответ. Энрике, предугадывая опасность, шепнул:
– Если скажешь еще хоть слово, паршивец, я сверну тебе шею.
Мальчишка секунду смотрел на сжимавшиеся и разжимавшиеся кулаки Энрике, позеленел и, заплакав, убежал в туалет.
Через несколько минут они заметили, что Лениган вышел на верхнюю палубу. Возможно, он собирался сойти с корабля одним из первых.
– Это точно он, – сказал Юбер. – Мы проследим за ним. Боюсь, что парни Эйзена потеряли его. Они, видимо, наблюдали за его машиной, а его самого упустили.
* * *
Кеннет Лениган сошел на берег первым и поспешил к выходу. Он был недоволен. Давая ему инструкции, Айзобел велел выехать из Дунуна трехчасовым пароходом. Айзобел явно не знал, что по воскресеньям этот пароход отходит из Дунуна только в три двадцать. Лениган боялся, что двадцатиминутная задержка все погубит.
Он быстро вошел в одну из многочисленных телефонных кабин на эспланаде и закрылся в ней.
Лениган снял трубку, сунул в прорезь четыре пенни и набрал номер. Ждать пришлось долго. На гудки никто не отвечал. Занервничав, он повесил трубку, забрал свои четыре пенни и открыл телефонную книгу. Искать адрес по номеру телефона непросто, но, к счастью, Ротсей – не Лондон и в нем не очень много абонентов.
Лениган нашел то, что искал, выписал адрес и быстро вышел из кабины.
Он спросил дорогу у старика, гулявшего с маленькой девочкой. Старик пустился в пространные объяснения. Когда Лениган понял, что нужный дом находится возле замка, он поблагодарил и направился к центру города. У старого замка, окруженного широким рвом и садами, он снова спросил дорогу.
Нужная ему улочка огибала подножие холма. Она была узкой, со старыми потемневшими домами. Мальчишки, громко крича, играли в войну. Лениган глядел на номера домов и не обращал внимания на шум.
Наконец он увидел узкий вход с совершенно стершимися тремя ступеньками, ведущими к двери. Надпись на почтовом ящике сообщила Ленигану, что Лилиан живет на четвертом этаже слева.
Он поднялся. Лестница была темной и находилась в плохом состоянии. На четвертом этаже работал телевизор или радио.
Лениган позвонил в дверь квартиры Лилиан, тревожно спрашивая себя, что делать, если девица занята с клиентом. Он снова позвонил, потом стал стучать кулаками.
Сзади него открылась дверь, и он резко обернулся. Худая молодая брюнетка с белой кожей, одетая в плохо застегнутый халат, иронично улыбалась ему. Это именно в ее квартире работал телевизор.
– Вы хотите видеть Лилиан? – спросила она.
– Да. Ее нет дома?
– По воскресеньям ее никогда не бывает, дорогуша. Она навещает своего ребенка. Он живет у ее родителей.
У Ленигана перехватило дыхание. Казалось, все ополчилось против него. Но он должен предупредить Айзобела!.. Задержка на двадцать четыре часа могла стать роковой.
У него был такой расстроенный вид, что девица подошла, виляя бедрами.
– Если это так срочно, – сказала она многообещающим тоном, – я могу вас выручить. Моя религия не запрещает мне работать по воскресеньям.
Он провел кончиками пальцев потому месту, где еще недавно находились усы.
– Хм, – ответил он, – не в этом дело. Я вчера забыл у Лилиан одну вещь и хотел ее вернуть. Она вам, случайно, не оставила ключей?
Девушка достала сигарету из кармана халата.
– А что вы забыли?
Вид сигареты подал Ленигану мысль.
– Зажигалку.
– Однако! Это что, так важно? Купите спички.
– Она золотая, а я сегодня вечером уезжаю в Лондон.
– Ничем помочь не могу, дорогуша. Ключа у меня нет.
– Жаль. А вы не знаете, кому она могла его оставить?
– Нет.
Она ответила холодно, почти враждебно.
– Извините.
Он начал спускаться, но как только услышал, что она закрыла дверь, прокрался на цыпочках и прислушался. Она напевала песенку, потом прибавила звук телевизора, что сняло с души Ленигана большой груз.
Он стал изучать дверной замок квартиры Лилиан. Старая стандартная модель без всяких секретов. Лениган достал из кармана нож с несколькими лезвиями и взялся за работу...
* * *
Присев на корточки, девушка следила за Лениганом в замочную скважину. Она думала, что Лилиан часто смеялась над ней, считая слишком подозрительной. Теперь-то Лилиан признает свою ошибку и согласится, что осторожность не повредит.
Она встала и подошла к телефону, стоявшему в другом конце комнаты. Из-за шума телевизора человек на лестничной площадке не мог ее услышать. Она позвонила в полицию, глядя на экран, где шел фильм "Французская линия".
* * *
Энрике присоединился к Юберу, стоявшему на углу улицы.
– Поднялся на верхний этаж, – сообщил он. – Я слышал его разговор с девушкой. Он хочет увидеть некую Лилиан, живущую на том же этаже, но та уехала повидать своего сопляка. Он что-то говорил о забытой накануне зажигалке. Потом сделал вид, что спускается, но тихо вернулся и сейчас возится с замком.
Юбер нахмурился. Судя по отчетам наружного наблюдения, Лениган приезжал в Ротсей накануне около полудня. Но он только прошелся по прибрежному бульвару, где встретился с тем, кто, по их предположениям, был руководителем сети.
Юбер поднял голову, задумчиво глядя на четвертый, последний, этаж дома, в котором находился Лениган. Происходило что-то непонятное.
Вдруг Юбер отшатнулся и быстро затащил Энрике за угол дома. Наверху открылось окно с матовым стеклом, и из него высунулся Лениган, пытавшийся повесить снаружи красное полотенце. Ему это удалось, и он закрыл окно. В этот момент примчалась полицейская машина, испугавшая мальчишек, все еще игравших в войну.
Машина резко затормозила перед домом. Из нее выскочили с полдюжины полицейских в форме и ворвались в дом. Мальчишки, на секунду разбежавшиеся, собрались вокруг фургона, а скоро к ним присоединились их матери, сгоравшие от любопытства.
– Надеюсь, они не утащут его у нас из-под носа, – заметил Юбер. – Он нам еще нужен.
Они пребывали в неизвестности очень недолго. Вскоре появился Лениган в наручниках, ведомый двумя полицейскими, которые втолкнули его в машину. Прошло еще несколько минут, и вышли остальные блюстители порядка в сопровождении высокой худой девушки, кутавшейся в непромокаемый плащ.
Девушка начала что-то возбужденно объяснять остальным женщинам, которые не могли подойти ближе из-за ребятишек. Один из полицейских взял ее за руку и красноречиво показал на часы. Она ответила утвердительным кивком и села в кабину рядом с шофером с галантной помощью полицейского.
– Наверное, это она вызвала полицию, – прошептал Энрике.
Машина тронулась с места и с трудом проложила себе путь сквозь толпу мальчишек, громко гудя клаксоном. Затем она скрылась за углом улицы.
– Не будем здесь оставаться, – сказал Юбер.
Они направились в сторону замка. Юбер размышлял, а Энрике не нарушал его раздумья. Юбер думал, что арест Ленигана стал катастрофой, потому что, очевидно, он один мог вывести их на руководителя сети.
Было очевидно: Лениган не остановился перед взломом замка, чтобы проникнуть к этой таинственной Лилиан с единственной, на первый взгляд, целью: вывесить из окна красное полотенце. Это красное полотенце, вне всяких сомнений, было сигналом. Но кому предназначался этот сигнал? Прохожему? Маловероятно... Настоятельная необходимость вывесить его именно из этого окна доказывала, что иначе сигнал не был бы замечен тем, кому предназначался.
– Возвращаемся, – решил Юбер.
Они повернули назад.
– Я хочу войти в ту квартиру, – объяснил Юбер. – Мы выдадим себя за журналистов.
Жизнь на улице еще не вернулась в нормальное русло. Мальчишки возобновили свою игру в войну, но их матери продолжали стоять посреди проезжей части, оживленно обсуждая происшествие и мешая маневрам своих отпрысков, круживших вокруг, как осы вокруг корзины с грушами.
Юбер и Энрике с трудом проложили себе путь.
– Простите, – обратился Юбер к кумушкам, – мы журналисты и только что узнали, что здесь что-то случилось.
Все женщины заговорили одновременно, раздувая историю до невероятных размеров. Послушать их, так бандит оглушил девушку, которая потом вызвала полицию, взломал дверь в квартиру милой Лилиан и уже собрался все из нее вынести, но тут приехали полицейские...
– Кто-нибудь может проводить нас наверх, чтобы мы посмотрели на место происшествия? – спросил Юбер.
Вызвались сразу десять. Двое мужчин вошли в дом и поднялись по лестнице едва ли не на руках женщин. Дверь осталась незапертой, только прикрытой. Все вошли в квартиру. Кумушки громко жалели бедняжку Лилиан, которая с таким достоинством занималась своим, увы, недостойным ремеслом, чтобы прокормить сына и стариков родителей.
– Если они не прекратят, – буркнул Энрике, – я разрыдаюсь.
Юбер направился прямиком в ванную комнату, оборудованную, наверняка, из-за профессиональной необходимости – совсем недавно, и открыл окно.
Над крышами домов, занимавших противоположную сторону улицы, вздымался заросший деревьями холм Богани-Вуд. В просвете между деревьями Юбер увидел верхнюю часть белой виллы с телевизионной антенной на крыше. Он поискал другие дома, откуда можно было увидеть вывешенное Лениганом полотенце, но ничего не обнаружил. Юбер отметил несколько особенностей постройки, чтобы узнать виллу.
10
Пол Финн, он же Айзобел, отступил, чтобы лучше рассмотреть только что завершенную картину. Почти довольный, он отложил кисточки и закурил сигарету, потом подошел к окну и окинул взглядом город и залив, лежавшие у его ног.
Небо оставалось затянутым тучами с редкими просветами, но в целом день был хорошим. В заливе виднелись белые паруса, без конца сновали моторные лодки, не особо удалявшиеся от порта.
Взгляд Пола Финна машинально скользнул по крышам домов у подножия холма и остановился. Ему показалось, что в окне Лилиан висит красное полотенце. Он сходил за биноклем и проверил. Точно, полотенце.
Финн посмотрел на часы: без двух минут пять. Он быстро подсчитал и решил, что если Лениган выполнил его указание точно, то должен уже быть на эспланаде. О том, что по воскресеньям пароход, на котором должен был приехать Дэвид, приходит на двадцать минут позже, Айзобел не знал.
Он попытался разглядеть Ленигана в бинокль, но из-за толпы это было так же сложно, как найти иголку в стоге сена.
Пол Финн задумался. Факт, что Дэвид использовал экстренный способ связи, означал срочную необходимость, может быть, даже опасность. Значит, к делу следовало отнестись серьезно.
Он вымыл руки, переоделся и спустился в гараж.
* * *
Юбер и Энрике поднялись на холм по узкой улочке, настолько крутой, что вдоль единственного тротуара тянулся металлический поручень. Улица начиналась у рыбацкого порта, а затем тянулась, изгибаясь вокруг красивых вилл Богани-Вуд.
Оба поднимались легко, не задыхаясь. Юбер, рассматривавший каждый дом, вдруг остановился.
– Кажется, этот...
Низкая стена с коваными железными воротами окружала парк, сквозь деревья которого виднелась расположенная метрах в пятидесяти от улицы белая вилла, немного обветшавшая, но очень романтичная.
Вниз по улице быстро шла девушка. Ветер высоко поднимал ее юбку. Из-за поворота появилась скромно одетая пожилая пара. Юбер подождал, пока они подойдут поближе.
– Простите, – сказал он, – мы хотели бы снять дом в этом квартале...
– О, сэр! – ответила женщина. – В этом сезоне уже поздно. Особенно в Богани-Вуд. Это жилой квартал, понимаете? Виллы сдают одним и тем же клиентам из года в год. Да, сэр, это так.
– Жаль, – ответил Юбер с подходящим для случая огорченным видом. – Мы бы хотели что-нибудь в этом стиле...
Он показал на дом перед ними. Мужчина и женщина обернулись.
– А! – ответила женщина. – Здесь живет художник. Мистер Пол Финн, так его зовут. Кажется, он очень извет стен. Его картины даже выставляли весной в галерее возле порта. Я слышала, они хорошо продавались.
Мужчина, непрерывно кивая, подтверждал слова жены.
– Как, вы сказали, его зовут? – спросил Юбер.
– Пол Финн, сэр. Ф, И, два Н.
– Да, – соврал Юбер. – Я о нем слышал.
– Смотрите, – сказал мужчина, – вот и он.
Юбер увидел у ворот маленькую черную машину. По Финн вышел из нее, открыл ворота, вывел автомобиль на улицу и закрыл ворота. С расстояния менее двадцати метров Юбер легко узнал в нем человека, сидевшего на скамейке рядом с Лениганом на фотографии, сделанной накануне людьми Чарлза Эйзена.
Юбер запомнил номер старого черного "моррис-минора". Потом ему пришлось сосредоточить все внимание на своих собеседниках, чтобы Пол Финн не заметил, какой интерес вызывает. Когда машина уехала, Юбер поблагодарил чету, и те продолжили свой путь в нижний город.
В душе Юбер бесился: отъезд Пола Финна, несомненно, связан с сигналом Ленигана, а они не могут проследить за ним, потому что нет машины. Разумеется, Пол Финн не найдет Ленигана в условленном месте, поскольку тот арестован, и, возможно, вернется. А вдруг красное полотенце означает опасность и призыв к немедленной эвакуации?..
Тут Юбер вспомнил, что Бабинсы находятся на борту "Гоблина", бросившего сразу после полудня якорь менее чем в трех километрах от Ротсея. Возможно, в том месте должны собраться все...
– Спустимся и попробуем найти такси, – решил Юбер.
– Кстати насчет такси, – сказал Энрике. – Сегодня утром я прочитал интервью с Хичкоком о женщинах. Он утверждает, что американки, например, думают о сексе, говорят о сексе, сексуально одеваются, но действуют не сексуально. С ними всегда испытываешь разочарование, потому что они не выполняют то, что обещают. А вот англичанки!
Он замолчал с выражением восторга на лице. Юбер шел быстро, и Энрике, у которого ноги были короче, приходилось почти бежать за ним.
– Ну, так что англичанки?
Энрике продолжал:
– Англичанки, по словам Хичкока, выглядят строгими учительницами, но, если по неосторожности сядешь с одной из них в такси, она буквально срывает с тебя брюки. Это говорит Хичкок!
– Он явно преувеличивает, – ответил Юбер.
– Неважно, – отозвался Энрике мечтательным тоном. – Когда вся эта история закончится, я постараюсь сесть в такси с англичаночкой...
– Будьте осторожны, – предупредил Юбер, – здесь в основном шотландки, а это не одно и то же.
– В любом случае, – возразил Энрике, – я ничем не рискую. Со мной библейские советы...
И он с довольным видом похлопал себя по карману.
* * *
Пол Финн медленно ехал вдоль залива, стараясь разглядеть Ленигана в двойном ряду гуляющих. Погода снова испортилась, и капли дождя замутили лобовое стекло.
Лениган редко заходил так далеко. Пол Финн решил, несмотря на риск, пройти по бульвару в обратную сторону пешком.
Однако он этого не сделал. Ему мешала тревога, почти предчувствие. Теперь он боялся худшего и хотел знать все точно.
Узнать было просто. Выработанный им самим план действий в экстренном случае предусматривал, что при возникновении опасности, требующей немедленной эвакуации, Кэрол, то есть Мойра Бабинс, должна привести "Гоблин" к Бьюту. Туда должен прибыть и Дэвид.
Пол Финн включил "дворники". Равнодушные к частому мелкому дождику парусники продолжали плавать по коротким волнам, гребни которых украшала белая пена.
Когда Пол Финн заметил "Гоблин", пришвартованный у причала, у него сжалось сердце. Подтверждались его худшие опасения. Он остановил автомобиль, выключил "дворники" и мотор. Финн думал о своем доме в Богани-Вуд и о своих картинах. Он любил эту виллу и жалел, что пришлось бросить некоторые полотна.
Оставив ключ в заике зажигания, Финн прошелся по набережной, прежде чем подняться на борт яхты. Надо было убедиться, что вокруг нее нет подозрительных, личностей.
Через несколько минут, успокоившись, насколько возможно, он прошел по мостку, соединявшему "Гоблин" с набережной. Ему в голову пришла мысль, что, как только они выйдут из относительно спокойных вод залива, плавание перестанет казаться развлекательной прогулкой. Если верить газетам и радио, всю Северную Атлантику сотрясали страшные штормы. Первая страница "Санди Мейл" была посвящена гибели рыболовецкого судна, десять членов экипажа которого так и не были найдены, несмотря на масштаб спасательных операций.
Открылась дверь рубки, и карлик Гордон сухо спросил:
– Кто вы? Кто вам позволил подняться на борт?
– Я хотел бы встретиться с Кэрол, – ответил Пол Финн.
Карлик замер. Его большие глаза навыкате полузакрылись. Он странно взглянул на пришедшего, потом обернулся и позвал:
– Мама! Тут кто-то спрашивает Кэрол.
Он отошел. Появилась бледная, с заострившимися чертами Мойра Бабинс.
– Я только что приехал из Глазго, – сказал Пол Финн, – и должен встретиться с Кэрол по просьбе ее отца.
– Кэрол здесь, – ответила Мойра Бабинс. – Она как раз ждет известий от отца.
После обмена условными фразами Мойра Бабинс посторонилась и добавила:
– Проходите. Не стойте под дождем.
Пол Финн нагнулся, чтобы войти в низкую дверь, потом спустился следом за двумя остальными в главную каюту.
– Я Айзобел, – представился он. – Вы знаете, где Дэвид?
– Я встретилась с ним утром в Сандбанке, – ответила Мойра. – Он приказал мне начать осуществление экстренного плана, и больше я его не видела...
Пирл вышла из каюты, где спала.
– Добрый день, – сказала она.
* * *
– Добрый день, – поздоровался инспектор с полицейскими в форме, охранявшими Кеннета Ленигана.
Он осмотрел разложенное на столе содержимое карманов задержанного, пролистал американский паспорт, сосчитал целое состояние в крупных английских, американских и французских купюрах.
– Откуда взялись такие деньги? – удивился он.
– Лежали у него в заднем кармане брюк, – ответил один из полицейских.
Инспектор посмотрел на Ленигана.
– Деньги, естественно, ворованные.
– Я не вор, – с достоинством ответил Лениган. – Это мои деньги. Я честный американский турист.
– Правда? Зачем же вы забрались в квартиру той девицы, взломав замок?
– Я уже объяснял. Вчера я был у нее и забыл зажигалку. Завтра рано утром я должен уезжать в Лондон и хотел вернуть свою зажигалку.
– Даже если вы говорите правду, вы виновны в незаконном проникновении в жилище путем взлома.
– Мне очень жаль. Я не подумал.
– Где вы живете?
– В "Уэстбери", в Лондоне.
– А здесь? Раз вы приехали вчера, то должны были где-то ночевать?
– Я спал у одной девушки.
– Ее имя, адрес?
Лениган пожал плечами.
– Ее зовут Дейзи, живет за замком. Я не запомнил названия улицы.
– Мы проводим вас туда. И лучше вам вспомнить, где вы были.
Инспектор вышел на несколько минут и позвал одного из полицейских. Лениган остался наедине со вторым. Нужно бежать и как можно скорее! Иначе дело плохо. Он знал, что наиболее легко бежать в первые полчаса после ареста.
– У вас ключи от моих наручников? – спросил он, морщась, как будто ему действительно было больно.
– Да, но я не могу их снять без приказа инспектора.
– Вы могли бы их немного ослабить из простого человеколюбия.
Полицейский кивнул, вынул из кармана ключ и подошел.
– Мне стало очень больно, – сказал Лениган.
Полицейский нагнулся. Лениган подставил ему сцепленные запястья, не очень вытягивая руки, чтобы заставить его подойти поближе. Полицейский вставил маленький ключик в замок первого "браслета", и тут Лениган нанес ему жестокий удар головой. Оглушенный полицейский распрямился с блуждающим взглядом, широко раскрыв рот. Лениган, прижав одну ладонь к другой, концами пальцев ударил полицейского в солнечное сплетение.
Полицейский рухнул без сознания. Однако он выронил ключ от наручников, и Лениган потерял его из вида. На мгновение Ленигана охватила паника, и он беспорядочно стал искать ключ вокруг себя. Потом он взял себя в руки, глубоко вздохнул и начал действовать более методично. Наконец он нашел ключ под столом и сумел его взять.
Через тридцать секунд он освободил руки, взял свои вещи и деньги, рассовал их по карманам. В коридоре послышались шаги. Он решил, что возвращается инспектор или второй охранник, быстро оттащил тело своей жертвы за стол и бросился к двери, готовый к новой схватке.
Человек прошел мимо. Лениган услышал, как затихает шум шагов, и его мускулы расслабились. Он снял очки, тихо открыл дверь. В коридоре никого. Он пошел к выходу.
В нескольких метрах дальше коридор поворачивал. В углу висела одежда. Лениган снял свою кепку, примерил шляпу. Велика. Вторую. Маловата, но подойдет. Он двинулся дальше. Его сердце колотилось в бешеном ритме, но он полностью контролировал себя.
Женщина с двумя детьми вышла из коридора с другой стороны и начала спускаться по лестнице. Лениган догнал их и остался рядом, как будто они были вместе. Он услышал звук открывающейся сзади двери и узнал голос инспектора.
– Идите, – говорил инспектор, – и смотрите, чтобы он не сбежал.
Лениган подумал, что речь идет о нем. Мускулы его спины напряглись, потому что кто-то – вероятно, второй из охранявших его полицейских – прошел по площадке метрах в трех сзади.
Когда Лениган спустился на первый этаж, его лоб был покрыт холодным потом. Он заговорил с шедшей рядом рыжей девочкой с симпатичной мордашкой и даже взял ее за руку, несмотря на враждебный взгляд матери. Так он прошел мимо дежурного у входа.
Теперь следовало действовать быстро. Возможно, именно в этот момент второй полицейский обнаружил своего оглушенного коллегу. Лениган заметил несколько стоящих возле стены велосипедов. С совершенно естественным видом он сел на один из них и помчался вниз по склону. Больше всего ему хотелось добраться до того места, где должен ждать "Гоблин". Но он думал об Айзобеле, который, очевидно, искал его на бульваре. Лениган не мог его бросить.
Быстро доехав до порта, он бросил велосипед в углу и смешался с толпой гуляющих.
* * *
Закрывшись в телефонной кабине на эспланаде, Юбер заканчивал информировать капитан-лейтенанта Чарлза Эйзена о последних событиях: арест Ленигана, установление личности его шефа, Пола Финна, и отъезд последнего.
– Мы теперь собираемся на Бьют. Я начинаю побаиваться, что "Гоблин" пришел сюда, чтобы забрать всех главных членов группы...
– К сожалению, у меня никого нет на острове, чтобы помочь вам, – ответил Чарлз Эйзен. – Мои ребята и их катер – на континенте, как раз напротив "Гоблина". Они следят за яхтой в подзорную трубу, чтобы начать погоню, если она выйдет в море. Хотите, я пришлю к вам парней из спецотдела Скотленд-Ярда? Их тут трое, приехали из Глазго. Если придется проводить аресты, лучше, чтобы это делали они. Если держать их в стороне, могут быть серьезные неприятности. Точно.
– Присылайте, – согласился Юбер. – Никогда не следует отвергать дружескую помощь.
– О'кей. Местом встречи я назначу "Гейл-бар". Это рядом с портом, но несколько в стороне. Они будут там через час. Чтобы вас узнали, разговаривайте с Энрике по-французски. Они вас спросят: "Вы французы?" Вы ответите: "Нет, американцы, но у обоих предки французы". Тот, кто к вам обратится, скажет: "Занятно. Моя бабушка по материнской линии тоже была француженкой, из Марселя". Запомнили?
– Повторяю, – ответил Юбер.
Он повторил без ошибок.
– О'кей! – одобрил Эйзен. – Желаю вам удачи. Да! Чуть не забыл. Скауты обнаружили тело Мэриан Андерсон в одном из гротов в десяти километрах северо-западнее Сандбанка.
Юбер повесил трубку и подошел к Энрике, ждавшему снаружи под дождем.
– Теперь, – решил Юбер, – берем такси и едем взглянуть на этот "Гоблин".
Они без труда нашли такси – величественный черный "хамбер" старой модели, с разделительным стеклом в салоне, похожий на те, в которых некогда ездила королева-мать.
– Мы получим подкрепление, – сообщил Юбер. – Трех парней из спецотдела Скотленд-Ярда.
– Как будто без них не обошлись бы, – буркнул Энрике.
– Не ворчите. Мы не можем делать все сами: следить за домом Финна, за "Гоблином" и не давать им удрать. Кроме того, вместе с людьми из спецотдела мы сможем зайти в полицейский участок поболтать с Лениганом.
Юбер велел таксисту остановиться на довольно большом расстоянии от порта, и дальше они пошли пешком. Несмотря на дождь, на улицах было много народу. Как всегда в воскресный день в Великобритании, многие бары были закрыты. Юбер спросил себя, работает ли "Гейл".
Вдруг он увидел старый черный "моррис-минор" Пола Финна и безошибочно узнал его по номеру. Еще через несколько шагов он заметил "Гоблин", стоявший у причала среди других парусников.
Они вошли в пивную на первом этаже гостиницы и сели возле застекленной стены, выходящей на улицу. Отсюда они могли одновременно видеть и яхту, и "моррис".
Они заказали пиво. Юбер расплатился, чтобы иметь возможность уйти сразу в случае необходимости. Вокруг них мужчины играли в карты, семьи пили чай. Двое мальчиков лет десяти "стреляли" друг в друга из прекрасно сымитированных пластмассовых "люгеров".
На "Гоблине" не было заметно никаких признаков жизни. Полчаса прошло без каких бы то ни было событий, но вот появился Лениган, уже без очков и в шляпе. Юбер и Энрике не видели, как он подошел, и не узнали бы его, если бы он не поднялся на борт яхты. Только тогда они узнали его по пальто из плотной шерсти и походке.
Лениган тотчас исчез в рубке, и через несколько секунд карлик Гордон поднялся на палубу и стал убирать сходни. Юбер выругался:
– Черт! Они сматываются.
Он посмотрел на Энрике.
– Вы без оружия, как и я?
Энрике пожал плечами.
– Только струна, и то неподготовленная. Я не мог предположить...
Взгляд Юбера остановился на игрушечных "люгерах", и он подозвал мальчишек:
– Эй, покажите ваши пушки.
Мальчишки гордо показали игрушки. Юбер и Энрике взяли каждый по пистолету и осмотрели их.
– Хорошая работа, – оценил Энрике. – Я уверен, что, если будет не слишком светло, как сейчас, с двух метров не отличишь от настоящих...
– Убежден в этом, – ответил Юбер. – Сколько вы за них заплатили, ребята?
– Фунт за штуку, сэр.
– Я куплю вам другие, по два фунта за штуку, – предложил Юбер. – Мы хотим подшутить над друзьями.
Один из мальчиков быстро отступил, прижимая игрушку к груди.
– Он чокнутый! – крикнул он второму.
Но того предложение заинтересовало.
– Два фунта? – переспросил он.
– Два фунта каждому! – подтвердил Юбер. – Но сейчас. Через две минуты это уже не будет меня интересовать.
– Я не хочу продавать мой "люгер", – запротестовал первый.
Второй посмотрел на него с некоторым высокомерием.
– Подумай, с двумя фунтами мы сможем купить автоматы. Помнишь автоматы? Клевые, а?
Он сделал вид, что держит это оружие у бедра, и полоснул по бару воображаемой очередью:
– Тра-та-та-та-та!
Первый повеселел. Он уже был убежден, но привел последний довод "против":
– Л что скажут наши старики?
Второй с презрением пожал плечами.
– Они даже не заметят.
Юбер достал из кармана четыре фунтовые бумажки.
– Ну, согласны? – спросил он.
– Согласны, – решились ребята.
Они положили свои пистолеты на стол и получили каждый по два фунта. Юбер сунул игрушечный "люгер" в карман плаща, Энрике сделал то же самое, и оба встали.
– Если вы хотите пошутить, – предложил тот паренек, что был побойчее, – мы могли бы пойти с вами. Мы любим шутить, верно?
– Точно, – подтвердил второй.
– Очень жаль, ребята, – возразил Юбер, – но если вы пойдете с нами, ничего не выйдет. Мы вам расскажем.
Они вышли. От ветра и дождя на секунду перехватило дыхание. Гордон уже убрал сходни и теперь снимал швартовочные концы. Юбер бросился вперед, Энрике следовал за ним, ворча насчет несознательности родителей ребят:
– Если разрешать им с такого возраста играть подобными штуками, как можно остановить войны?
Юбер был полностью с ним согласен, но отвечать не было времени. Никем не замеченные, они подбежали к яхте. Работал мотор, и по силе выхлопа Юбер понял, что это не вспомогательный, а форсированный двигатель, способный развить большую скорость.
Гордон, возвращавшийся в рубку, заметил Юбера в тот момент, когда тот прыгнул с берега на борт. Он замер от изумления. Энрике налетел на него, как молния.
– Сваляешь дурака – сразу умрешь! – буркнул он. – Вперед!
Гордон взглянул на "люгер" у бедра Энрике и подчинился. Юбер вошел в рубку. Мойра Бабинс стояла у штурвала. Занятая маневром, она еще ничего не заметила. Юбер заколебался на десятую долю секунды. Внизу находились двое мужчин. Они были наиболее опасны, и осторожность требовала нейтрализовать их в первую очередь. Он спустился по лестнице, ведущей в кормовые помещения, держа в руке "люгер" и прекрасно зная, что его лучшим козырем остается внезапность.
Слишком поздно он заметил ручку метлы, неожиданно упавшую поперек ступенек. Споткнувшись, он упал вперед. Середину каюты занимал стол, и Юбер понял, что разобьет о него голову, если не сможет амортизировать удар. Он бросил свой игрушечный "люгер" и уперся ладонями в стол. Он все-таки ударился головой, но без особого вреда. Поднявшись, он увидел Ленигана и Финна, стоявших по обеим сторонам двери и державших его на мушке своих пистолетов. Их оружие явно не было имитацией.
– Если вы предупредите вашего коллегу, – мягко проговорил Пол Финн, – вам конец.
Суровый взгляд и холодная уверенность Финна не слишком испугали Юбера. Раз они до сих пор не выстрелили, значит, не собираются его убивать, по крайней мере сразу. Однако Энрике со своим игрушечным "люгером" все равно ничего не мог сделать.
Лениган подобрал пистолет Юбера и затрясся от хохота.
– И с этим вы хотели нас взять?! – воскликнул он.
Он бросил игрушку Полу Финну, который поймал ее левой рукой.
– Мои средства не позволяют мне купить настоящий, – сказал Юбер. – Но он производит впечатление...
Он потер лоб.
Пол Финн бросил игрушку на скамейку и велел Ленигану:
– Сходите за вторым.
Лениган поднялся. Пол Финн объяснил:
– Мы увидели вас в иллюминатор.
Юбер пожал плечами.
– У нас не было выбора. Вы собирались бежать, и нам надо было действовать быстро.
– Понимаю, – кивнул Пол Финн.
Энрике Сагарра вышел, держа руки поднятыми. Пол Финн велел им встать лицом к перегородке. Кораблик отчалил. Юбер подумал, что люди Чарлза Эйзена увидят отход "Гоблина" и начнут его преследование. Как будто прочитав его мысли, Пол Финн проговорил:
– Чтобы лишить вас последней надежды, сообщаю: нам известно, что быстроходный катер американских Военно-Морских Сил следовал за "Гоблином" от Холи-Лох. Теперь его экипаж следит за нами с другой стороны пролива. Но сейчас к Иннеллану подходит пароход "Куин Мэри II". Мы спрячемся за ним, и пока ваши друзья заметят, что нас нет, будет уже поздно. При такой плохой видимости они не будут знать, поднялись ли мы к Дунуну или, наоборот, направились в открытое море. Могу вам сказать, что мы выберем второй маршрут. Предлагаем вам круиз-сюрприз, господа.
Юбер и Энрике почувствовали, что их моральный дух тает, как кусок льда под струей горячей воды. Однако Юбер заметил:
– Не знаю, удачно ли вы выбрали время. Если верить газетам, море сейчас довольно бурное.
11
Командующий Четырнадцатой эскадрой капитан первого ранга Дин Л. Бесвик по прозвищу Паша, задумчиво смотрел на капитан-лейтенанта Чарлза Эйзена, начальника службы безопасности базы, только что закончившего отчет о последних событиях.
– Если я правильно понял, – произнес Паша, – полковник Юбер Бониссор де Ла Бат и его помощник Энрике Сагарра были похищены членами советской шпионской сети, собравшейся, возможно, в полном составе, на борту "Гоблина", а "Гоблин" смог уйти от наблюдения ваших людей, спрятавшись за одним из пароходов в устье Клайда. "Гоблин" не вернулся на место своей стоянки в Холи-Лох и не был обнаружен в ходе поисков. Таким образом, можно сделать вывод, что яхта вышла в отрытое море, несмотря на шторм, и в настоящее время встретилась с одним из советских "траулеров", следящих за нашими подлодками.
– Совершенно верно, – подтвердил Эйзен. – При содействии инспекторов спецотдела Скотленд-Ярда мы провели обыск в домах Бабинсов, Ленигана и Пола Финна, который, возможно, был руководителем сети. Безрезультатно. Они уничтожили или взяли с собой все, что могло их скомпрометировать.
Паша медленно закурил сигарету.
– В общем, – заключил он, – можно сказать, мы потерпели полное поражение?
– Я бы с этим не торопился, – возразил Эйзен.
Паша бросил на него острый взгляд.
– Почему?
– Потому, господин капитан первого ранга, что в Северном проливе найти яхту или траулер не так уж сложно.
– Вы хотите, чтобы мы попросили помощи у Британского флота?
– Не вижу в этом необходимости. За пределами британских территориальных вод мы имеем право делать все, что хотим, без оглядки на наших союзников.
Капитан первого ранга Бесвик нахмурился и вынул изо рта сигарету.
– Надо знать, какими единицами мы можем располагать в Ирландском море. К тому же потребуется согласие Вашингтона, по крайней мере в отношении "траулера". Яхта зарегистрирована в британском порту, и с ней все может пройти нормально...
– Разве "Джордж Вашингтон" не готовится к выходу в море? – мягко спросил Эйзен.
Паша подскочил.
– Вы сошли с ума, старина! Мы не можем рисковать атомной подлодкой в подобной акции.
– Это можно будет считать несчастным случаем, – вкрадчиво начал Эйзен. – Послушайте...
* * *
Юберу снилось, что он, балансируя, идет по перилам виадука. Справа блестели мокрые от дождя железнодорожные рельсы, слева была черная бездна. Вдруг из темноты с жутким грохотом выскочил поезд. Вздрогнув, Юбер оступился и упал в пустоту. Похолодев от страха, он подумал, что сейчас умрет. Потом был удар.
Он лежал в темноте, и голову его разрывал адский грохот. Он почувствовал, что куда-то катится, и наткнулся на что-то твердое. Это окончательно разбудило Юбера. Он понял, что жив, но не мог осознать, где находится и что это за непонятные толчки и оглушительный шум.
Затем он вспомнил, как их захватили на "Гоблине". Кеннет Лениган предложил сделку: или Энрике и он примут снотворное, или для их нейтрализации будут приняты крайние меры. Лениган и Пол Финн казались не расположенными к снисходительности. Наоборот, они были готовы скорее убить своих пленных, чем подвергнуться из-за них малейшему риску. Энрике стал насвистывать: "Пока жив, остается надежда". Юбер тоже был убежден, что непоправима только смерть. Они выбрали снотворное.
Сколько времени они проспали? Где Энрике? По-прежнему ли они на "Гоблине"? Юбер перевернулся на спину и поискал во внутреннем кармане пиджака фонарик. Тот был на месте, как и бумажник. Достав фонарик, Юбер включил его.
Он находился в узкой каюте корабля. Две койки – одна над другой; шкаф у противоположной стены; между ними – узкий проход, заканчивающийся иллюминатором с одной стороны и дверью – с другой.
Юбер сел и передвинулся к двери. Ему пришлось упереться ногами, чтобы не упасть. Корабль, который явно не был "Гоблином", качался, нырял вниз, трещал всеми переборками и вибрировал, сотрясаемый штормовым морем. Время от времени винты оказывались над водой, и тогда на короткое мгновение все судно превращалось в гигантский вибратор.
Левой рукой Юбер крепко вцепился в лесенку, позволявшую подниматься на верхнюю койку, затем поджал под себя ноги и встал. Корабль вздыбился и ринулся вниз с громким звуком, похожим на пушечный выстрел. Юбер почувствовав, что может вывихнуть руку, отпустил лесенку. Тут же он отлетел к шкафу и, ударившись, упал на колени, наполовину оглушенный.
Фонарик упал. Юбер попытался поднять его, но тот катался из стороны в сторону. Ему все-таки удалось поймать фонарик и подняться, держась за лесенку.
Он увидел Энрике, лежавшего ничком на верхней койке. Ее край был достаточно высоким и не давал Энрике упасть.
Юбер направил луч прямо в лицо Энрике. Тот с трудом раскрыл глаза. Его губы пошевелились, но Юбер не расслышал его слова. Из-за адского шума приходилось орать.
Юбер быстро приходил в себя. Его мозг работал свободнее, и он быстро восстанавливал контроль над мускулами. Опустив лесенку, Юбер попытался открыть дверь, но она была заперта снаружи. Тогда он добрался до иллюминатора и отодвинул черную занавеску. Именно в этот момент судно рухнуло с волны, переваливаясь с одного борта на другой. Юбер увидел новую надвигающуюся волну высотой с шестиэтажный дом. Он непроизвольно загородил лицо рукой. Гора воды обрушилась на корабль. Некоторое время, показавшееся Юберу бесконечным, он видел только воду и думал, что они идут ко дну. Затем корабль, скрипя всем корпусом, вынырнул.
Юбер отвернулся, чтобы не видеть новой волны. Он решил, что это зрелище не способствует поднятию морального духа.
Он осмотрел содержимое своих карманов. Все, за исключением ножа, было на месте. Затем он стал разглядывать их тюрьму. Шкаф заперт на ключ, под нижней койкой ничего нет. Юбер поднял одеяло. Простыни не было, а на матраце и одеяле имелись метки с надписями на русском языке. Юбер, долгое время изучавший русский в спецшколе ЦРУ, без труда прочел их. Он выяснил, что их корабль называется "Никольск". По всей вероятности, они попали на один из таинственных русских "траулеров", снабженных радарами и мощными рациями, которые регулярно "ловят рыбу" в таких стратегически важных местах, как устье Клайда или районы ежегодных маневров Военно-Морских Сил НАТО.
Юбер выпрямился. Энрике, опираясь на локоть, смотрел на него.
– Что происходит? – крикнул он. – Где мы?
– На русском "траулере", – ответил Юбер так же громко. – Если этот шторм не отправит нас на дно, мы вполне можем очутиться в Ленинграде или где-то поблизости от него...
Энрике запустил пальцы в свою темную шевелюру. Рывок корабля отбросил его к перегородке. Она покопался во внутреннем кармане и достал брошюрку.
– Одолжите мне ваш фонарик, – попросил он.
Юбер нашел возле двери выключатель, нажал на него, и каюта осветилась.
– Да здравствует свет! – крикнул Энрике.
Он раскрыл брошюрку и прочитал:
– "Где найти помощь, когда вы... встревожены... нуждаетесь в божественном покровительстве... отступаете или побеждены..." Как по-вашему, что лучше всего подходит к нашему положению?
Юбер выключил фонарик и убрал его в карман. Он потерял равновесие и сильно ударился плечом о шкаф.
– Куда же вы? Не уходите! – крикнул Энрике, казалось, находившийся в прекрасном настроении.
Юбер подождал, пока нос корабля поднимется и его толкнет в сторону коек. В спину ему что-то стукнуло: от удара открылась дверца шкафа.
Шкаф был пуст. Его фанерная стенка показалась Юберу не очень прочной. Он уперся обеими руками в койку Энрике, отступил, понял правую ногу, прижал подошву ботинка к дальней стенке шкафа и нажал изо всех сил.
Послышался зловещий хруст, слившийся с окружающим грохотом. Перегородка подалась, но что-то удерживало ее с другой стороны. Юбер несколько раз ударил по ней ногой, потом стал давить. Хорошо натренированный физически, он обладал большой силой. В тот момент, когда Энрике предложил ему свою помощь, все закончилось.
Юбер повернулся посмотреть на результат. С другой стороны стоял точно такой же шкаф. Пришлось снова преодолеть сопротивление дверей и горизонтальных полок. Наконец Юбер расчистил путь и прошел в каюту, совершенно не отличимую от той, куда их поместили. Он нажал на ручку и убедился, что дверь не заперта.
– Погасите свет, – крикнул он Энрике.
Стало темно. Юбер осторожно открыл дверь. Перед ним был коридор, скупо освещенный синими лампами. Коридор был пуст. Весь экипаж, очевидно, боролся со штормом.
Юбер закрыл дверь и включил свет в каюте. Энрике уселся на койку.
– Вы имеете представление о том, сколько человек может быть на этом чертовом корабле? – спросил Юбер.
– Ни малейшего. От пятнадцати до тридцати. А что? Считаете, что мы вдвоем сможем его захватить?
– Ничего я не считаю, – ответил Юбер, – но было бы неплохо сообщить Эйзену о том, что с нами произошло...
– Можно послать ему открытку.
– Не говорите глупостей! Достаточно продержаться в радиорубке минуты две-три, чтобы послать сообщение.
Энрике заметил:
– Вы думаете, Эйзен сидит на приеме?
– Служба безопасности Четырнадцатой эскадры постоянно прослушивает частоту, используемую советскими "траулерами". Все записывается на пленку.
– Вы сообщаете мне столько нового...
– Людей надо нейтрализовать, – продолжал Юбер, – но не убивать. Пока не прольется кровь, у нас останется шанс выпутаться. Не забывайте об этом.
Энрике принял оскорбленный вид.
– Зачем вы мне это говорите? Можно подумать, у меня есть привычка убивать людей направо и налево....
– Оставьте вашу струну, – настаивал Юбер.
Энрике постоянно носил на шее зашитую в воротник пиджака струну от пианино. Чтобы привести ее в "боевую готовность", достаточно было найти две импровизированные рукоятки и закрепить их на ее концах.
– Пошли? – спросил Энрике.
– Пошли, – решил Юбер.
Они выбрались из второй каюты и закрыли дверь.
* * *
Удобно сидя во вращающемся кресле в рулевой рубке, капитан "Никольска" наблюдал за огромными волнами. Они накатывались на его корабль через равные промежутки времени и разбивались о него с громким шумом. На несколько бесконечных секунд у него возникало чувство, будто он оказался в гигантском аквариуме. Потом судно выныривало, отовсюду выливалась вода, и в замутненные стекла можно было различить следующую волну.
Капитан взглянул на рулевого, чье напряженное лицо окрашивалось в зеленоватый цвет светящимся компасом. Склонившись над экраном радара, рядом стоял помощник капитана.
Новая волна обрушилась на "Никольск". Корабль затрещал так, будто разваливался. Капитан встал. В полумраке слабо поблескивал машинный телеграф. Капитан посмотрел на электронный зонд. Прежде чем делать поворот, придется замерять глубину.
В Северном проливе они были в ловушке, как рыба в сети. Ветер баллов девять-десять дул с запада, и "Никольск" не мог долго держаться к нему боком, рискуя перевернуться. В нормальной ситуации следовало бы вернуться назад и укрыться в одном из портов устья Клайда. Но "Никольск" был необычным кораблем, и естественные решения были не для него. Капитан мог только идти носом против ветра до границы ирландских территориальных вод, а потом возвращаться к шотландским берегам, всякий раз делая поворот у границы территориальных вод Великобритании.
Капитан подумал о "Гоблине", который они бросили после того, как взяли на борт его пассажиров. Он прошел в радиорубку, расположенную за машинным телеграфом. Ему пришлось цепляться за все, что можно, качаясь на полусогнутых ногах, чтобы сохранить равновесие. Удерживаемый в кресле ремнем, дежурный радист слушал едва различимое в гуле попискивание морзянки. Он снял наушники и, глядя на капитана, отрицательно покачал головой, показывая, что нет ничего интересного. Капитан секунду смотрел на приемники, передатчики, магнитофоны, потом воспользовался движением корабля, чтобы подойти к столу и взять журнал учета радиоперехватов.
Как и всегда во время шторма, передавали в основном сигналы бедствия и просьбы о помощи. В Северном и Ирландском морях, а также в Северной Атлантике оставалось немало судов, попавших в более или менее трудное положение. Сигналов СОС было полно, но "Никольск" это не интересовало. "Никольск" не был спасательным кораблем, и приказы четко запрещали капитану оказывать помощь терпящим бедствие. Ни один посторонний не должен был видеть необычное оборудование "траулеров"-шпионов.
Капитан положил журнал, дружески хлопнул радиста по плечу и возвратился в рулевую рубку. Корабль нырнул в яму, винты крутились в воздухе. Потом он ударился в стену воды, несшуюся со скоростью скорого поезда. Капитану показалось, что его корабль столкнулся с каким-то другим. От сильного толчка капитан полетел вперед, наткнулся на рулевого, и оба повалились на пол...
* * *
Юбер и Энрике, промокшие до костей, ослепленные водой, с подкатившим к горлу желудком, поднялись на верхнюю палубу за надстройкой. Им было страшно, но ни тот, ни другой не признавались в этом и не предлагали вернуться.
Когда "Никольск" снова зарылся носом в волну, они воспользовались креном, чтобы скользнуть к лестнице, ведущей на капитанский мостик.
Они взобрались по ней на площадку и легли за выгнутым листом железа. На них обрушились тонны воды. Им показалось, что они будут смыты за борт. Потом корабль снова вынырнул.
Юбер поднялся и заглянул в иллюминатор рулевой рубки, по которой двигались тени, похожие в слабом свете на призраки. Она отступил на боковую площадку, увидел на двери изображение молнии и вошел в помещение.
Последовавший за Юбером в радиорубку Энрике сразу же закрыл дверь. Радист, не имевший оснований для беспокойства, даже не посмотрел на них. Он наклонился в другую сторону, поднимая с пола журнал учета радиоперехватов. Подняться он не успел. Расставив ноги и опершись левой рукой о стол, Юбер нанес ему сокрушительный удар за ухом.
Энрике обошел стол и встал перед широко открытой дверью в рулевую рубку. Он заметил капитана, вытиравшего лицо в своем кресле, рулевого и помощника капитана, склонившегося над экраном радара.
Юбер быстро заглянул в раскрытый на столе журнал, где нашел последние координаты, установленные с по мощью радиомаяков: пять градусов сорок семь минут восточной долготы и пятьдесят пять градусов восемь минут северной широты. Он включил передатчик, прижался к креслу и, положив палец на радиоключ, стал отстукивать сообщение:
Юбер Ла Берн Чарлзу Эйзену. Являемся пленниками на борту русского траулера «Никольск». Последние координаты пять градусов сорок семь минут восточной долготы и пятьдесят пять градусов восемь минут северной широты. Идем против ветра. Рассчитываем вашу помощь. Юбер.
Энрике, стоявший в углу у двери, продолжал наблюдать за рулевой рубкой. Юбер включил радиотелефон и стал передавать тот же текст. Часы на стене показывали четыре часа сорок семь минут.
Он перешел на прием, надеясь получить ответ. Пока их не обнаружили, можно было оставаться в радиорубке.
* * *
Атомная подводная лодка "Джордж Вашингтон" плыла на юго-запад на перископной глубине, но в течение часов наблюдатели не видели ничего, кроме огромных волн, следовавших одна за другой через короткие промежутки времени и ослеплявших их на несколько секунд.
Капитан, передавший управление своему старшему помощнику, находился у себя в каюте. Чарлз Эйзен сидел напротив него в кресле, скрестив ноги и нервно посасывая незажженную сигарету.
– Не думаю, что мы сможем их найти, если шторм затянется, – сказал командир. – А потом...
Он заколебался и продолжил:
– Боюсь, что легкая скорлупка вроде "Гоблина" не сможет долго продержаться в такую погоду, особенно если ее экипаж состоит из одних любителей.
Эйзен не ответил. Он думал о Юбере, и его мысли были отнюдь не оптимистичными. Он взглянул на часы: четыре сорок восемь. Когда рассветет и шторм немного утихнет, можно будет попросить помощи у британской морской авиации...
Постучав, вошел матрос, передавший командиру радиограмму. Тот ознакомился с ее содержанием с медлительностью, вызвавшей у Эйзена раздражение, и наконец протянул ему.
– Боюсь, все кончено, – глухо сказал он.
Чарлз Эйзен прочитал сообщение, поступившее с "Протеуса". Там указывалось, что изуродованный корпус "Гоблина" выброшен на берег. На борту никого нет.
Чарлз Эйзен вдруг почувствовал огромную усталость и грусть. Командир лодки, смотревший на него, спросил:
– Я могу отдать приказ повернуть?
Эйзен провел пальцами по глазам, глубоко вздохнул и ответил:
– Думаю, можете.
Он резко встал.
– Это ужасно, – добавил он.
Матрос вернулся, неся новую радиограмму. Командир прочитал ее и окликнул выходившего Эйзена:
– О Господи! Прочтите.
Эйзен вернулся. На листке были два вызова Юбера, перехваченные и записанные дежурными радистами "Протеуса".
– Я начинаю верить в чудеса, – произнес Эйзен.
Командир скривился.
– Это нам не очень поможет, – заметил он. – Мы не можем обстрелять в открытом море советский траулер. Это слишком серьезный инцидент.
Чарлз Эйзен подошел к висевшей на стене карте, секунду смотрел на нее, и его широкие плечи опустились. Он обернулся и посмотрел на командира лодки со странной улыбкой на губах.
– Кто вам говорил об обстреле? – спросил он.
12
По всему кораблю разнесся металлический звон машинного телеграфа. Рулевой повернул колесо штурвала. "Никольск" лег на левый борт. Захваченные врасплох Юбер и Энрике отлетели к переборке. В бок кораблю ударила огромная волна. Юберу показалось, что корабль взрывается. Сидя у стены, он почувствовал, как под ним поехал пол, его ноги оказались выше головы. Он подумал, что "Никольск" переворачивается и все кончено.
Но быстрые звонки машинного телеграфа продолжались. Моторы урчали, корпус трещал, вода заливала все, потом отступала. Вдруг, словно по волшебству, "траулер" взобрался на волну, и все встало по местам. "Никольск" нырял и взметался вверх, как катящаяся по рельсам тележка "русских горок". Последний звонок был заглушен рокотом моторов. Они были спасены.
Юбер поднялся, оглушенный и с пустой головой. Рядом с ним Энрике старался сделать то же самое, отвлеченно глядя на свой полуоторванный ноготь. Юбер подумал, что эта пауза в борьбе "траулера" со штормом позволит экипажу ходить но кораблю. Не имея оружия, они не смогут долго продержаться, а еще надо было предупредить Эйзена об изменении курса.
Юбер вернулся к столу, качаясь, как пьяный. Он увидел, что радист шевелится, но не придал этому особого значения. Он хотел включить радиопередатчик, но радист завопил и оттолкнул его.
Прибежали капитан и еще один матрос снаружи. Тот увидел, что пленные выбрались из каюты, и пришел, вооружившись автоматом.
Конец. Юбер и Энрике подняли руки. По пальцам испанца текла кровь. Радист, не совсем точно представлявший себе, что произошло, объяснял, массируя шею:
– Они меня ударили и попытались захватить рацию. Как вам это понравится?
Юбер, знавший русский, понял, что радист считает, будто его ударили несколько секунд назад. Разубеждать не стоило. Капитан посмотрел на Юбера.
– Хотели передать сообщение? – спросил он.
– Да, – ответил Юбер. – Я вспомнил, что сегодня у одного моего друга день рождения.
Капитан не улыбнулся, но и не проявил враждебности.
– Я отведу вас вниз, – заявил он. – Сожалею, но придется вас связать.
– Мы сожалеем об этом еще больше, – искренне ответил Энрике.
* * *
Наступил грязно-серый день. Буря улеглась. Сила ветра упала до четырех-пяти баллов. Море оставалось бурным, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что было ночью.
Около семи часов пошел дождь. "Никольск" продолжал прокладывать себе путь, сделав еще один поворот. Он оставлял позади след, похожий на мыльную пену.
С белым, как мел, заострившимся лицом Пол Финн вошел в каюту, где лежали крепко привязанные к койкам Юбер и Энрике. Вместе с ним по каюте распространился вкусный запах кофе.
– Я узнал о вашей ночной выходке, – обратился он к Юберу. – Не повезло вам.
– Всегда везти не может, – отозвался Юбер.
– Я принес вам кофе.
– Очень любезно, но как мы сможем пить?
– Я вас развяжу. Теперь мы не оставим вас без присмотра.
Он соединил слова с делом, начав с Юбера.
– Вы должны радоваться, что оказались на борту одного из траулеров, которые так беспокоят ваши службы.
Наверняка, вы первый американский агент, попавший на него.
– Я польщен, – заверил Юбер.
Он стал массировать затекшие запястья и лодыжки, пока Пол Финн освобождал Энрике. Пришедший кок налил им кипящего кофе, который они жадно выпили.
– Можно узнать ваши намерения насчет нас? – спросил Юбер.
– Я увезу вас в Россию, – просто ответил Пол Финн. – Вас допросят, а потом уж мы решим, как вас использовать. Могу заверить, что с вами будут хорошо обращаться...
В эту секунду что-то подняло "Никольск" и швырнуло в сторону. Раздался громкий треск, по всему кораблю стали падать какие-то предметы. Пол Финн, отлетевший на кока, был весь в кофе. Он поднялся и воскликнул:
– Что могло случиться?!
Через несколько секунд пронзительно затрещал звонок. Пол Финн ушел по коридору, опираясь о стену, потому что траулер начал заваливаться на бок. Кок тоже убежал. Юбер и Энрике двинулись тем же путем. Из громкоговорителей звучал приказ капитана о немедленной эвакуации.
Выйдя на палубу, они с изумлением увидели характерный силуэт американской атомной подлодки, лежавшей в дрейфе в нескольких кабельтовых. На мостике стояли офицеры, среди которых Юбер узнал мощную фигуру Чарлза Эйзена. Один из офицеров кричал в рупор извинения: они не видели траулер и случайно напоролись на него, когда поднимались на поверхность. Они готовы принять всех на борт.
Без тени сомнения Юбер перелез через поручни и бросился в воду. Энрике последовал за ним. Оба быстро поплыли к "Джорджу Вашингтону", слабо покачивавшемуся на волнах. Эйзен помог им подняться на борт. Они переглянулись, но не нашли, что сказать, и просто рассмеялись нервным смехом, снимавшим слишком долгое напряжение.
"Джордж Вашингтон" медленно подходил к своей жертве. Капитан "траулера" отдал приказ спускать на воду шлюпки, но на это уже не было времени. Экипаж и пассажиры попрыгали в воду за несколько минут до того, как "Никольск" затонул.
* * *
Радиоволны уже разносили по всему миру удивительную новость. Во время шторма американская атомная подлодка случайно протаранила советский траулер, который сразу же затонул. Весь экипаж был спасен, и правительство Соединенных Штатов уже предложило советскому правительству возместить нанесенный ущерб.
"Джордж Вашингтон" взял курс к устью Клайда. Юбер, которому дали сухую одежду, вошел в помещение, где находились несколько спасенных: Пол Финн, Лениган и Бабинсы. Все были закутаны в одеяла.
Юбер с чуть ироничной улыбкой обратился главным образом к Полу Финну:
– Вы должны радоваться, что оказались на борту одной из атомных подлодок, которыми так интересуются ваши службы. Вы, наверняка, – первые советские агенты, попавшие на нее. Надеюсь, вас за это наградят... Конечно, когда вы вернетесь на родину, что произойдет не завтра... Особенно это относится к мистеру Ленигану, у которого на руках кровь.
Пол Финн слегка улыбался. Вполне вероятно, что он думал о своем коллеге Абеле, которого обменяли на Паулса. У Ленигана была кислая мина. Мойра Бабинс казалась выжатой и неспособной ни на какую реакцию. Гордон процедил сквозь зубы ругательство, а Пирл посмотрела на Юбера своими широко раскрытыми прекрасными наивными глазами.
– Не собираетесь же вы посадить в тюрьму меня? – мягко возразила она.
– Если вы сможете доказать, что действительно являетесь несовершеннолетней, – ответил Юбер, – это, конечно, облегчит вашу участь. – И тихо добавил: – Зато усложнит мою.
Примечания
1
"Син Хауз" на американском слэнге – публичный дом. – Примеч. перев.
(обратно)2
Одна из десяти атомных подлодок Четырнадцатой эскадры, вооруженных "Полирисами".
(обратно)3
Сотрудник разведслужбы, занимающийся изобретением предметов особого применения или придумывающий сценарии и действия, призванные обмануть противника. (Примеч. перев.)
(обратно)4
Британская контрразведка, подчиненная непосредственно премьер-министру. Не имеет никаких репрессивных полномочий и для проведения арестов вынуждена обращаться в спецотдел Скотленд-Ярда, (примеч. перев.)
(обратно)5
Протеус, или Протей – морское божество в древнегреческой мифологии. Обладал даром предсказывать, будущее. (Примеч. перев.)
(обратно)
Комментарии к книге «Монстры Холи-Лоха», Жан Брюс
Всего 0 комментариев